Сохранить .
Ликвидатор. Тени прошлого Александр Леонидович Пономарёв

        Молодой и успешный журналист готовится стать главным редактором московского филиала популярного международного журнала. Однако у судьбы на него другие планы. Нелепая случайность приводит Сергея в Зону и дает в наставники опытного сталкера-ветерана. Уроки мастера не проходят даром. Вскоре Сергей вместе с учителем отправляется в Припять в попытке отыскать путь домой. Но вернуться всегда сложнее, чем уйти. И даже если Сергею удастся найти способ вырваться из Зоны, сумеет ли он остаться прежним, пережив столько опасных приключений и узнав невероятную тайну Чернобыля, или новые знания изменят его навсегда и разрушат надежды когда-нибудь вернуться в Москву?

        Александр Пономарев
        Ликвидатор
        Тени прошлого

        Серия «STALKER»

        
* * *

        Глава 1
        В двух шагах от мечты

        Впоследнее время удача изрядно баловала меня. Ничто не предвещало того, что моя жизнь вот-вот сделает крутой поворот. Начальство проявляло ко мне благосклонность: сплошные благодарности, премии, похвалы, намёки на бурный карьерный рост. Никто в Moscow Time уже и не сомневался в том, что скоро я и сам войду в ряды руководства и займу пост главного редактора, о чём я мечтал последние годы.
        Без лишней скромности могу сказать, что я состоялся как журналист и в своей сфере уже считался профессионалом. Так что расположение ко мне нашего начальства было вполне заслуженно: зря я, что ли, пять лет оттарабанил на посту зама и лез из кожи вон, сутками пропадая на работе?
        Когда я только начинал - делал, так сказать, свои первые шаги на этом поприще, - меня заметил Левинзон, наш нынешний отец-командир. Этот человек считался патриархом журналистики: тридцать лет в профессии, феноменальный нюх на сенсации, деловая хватка, как у бульдога. Неудивительно, что Фил Крейтон - хозяин медиаимперии Time и, по совместительству, царь, бог и воинский начальник для всех, кто имеет отношение к этим четырём благословенным буквам, - сделал его одним из своих главных помощников.
        Так вот, во многом именно благодаря Левинзону, который привёл меня сначала в «Караван историй», потом в «Огонёк», а оттуда уже позвал в «MT», я стал тем, кто я есть.
        На личном фронте, казалось, тоже всё было на мази. Анна Золотинская (супермодель!), моя давнишняя любовь, ещё годом ранее почти не смотрела в мою сторону. Ну, разве что на светских мероприятиях, куда я был вхож как подающая большие надежды звезда московской журналистики. Теперь девушка проводила со мной всё своё свободное время. На мои недвусмысленные намёки и разговоры о прелестях брака она отвечала загадочной улыбкой, скромно потупив взор или мечтательно глядя в полыхающее огнями рекламы ночное небо. В тот день я наконец решился сделать ей предложение и, видимо, запустил тем самым цепную реакцию неудач: похоже, именно тогда и кончился мой кредит везения, пришла пора платить по счетам, причём в прямом смысле.
        Я действительно взял в долг крупную сумму денег у серьёзных людей, известных в определённых кругах, да ещё и на короткий срок под большие проценты после двухнедельной отсрочки (это они мне подарок такой на свадьбу сделали - им, видать, тоже ничто человеческое не чуждо).
        Знаю, что так делать нельзя, что это, по сути, финансовое самоубийство. Но… куда было бедному журналисту податься, если в банке манагер отказывает по причине плохой кредитной истории? Я, видите ли, неаккуратный в платежах заёмщик. Так деньги-то с неба не падают, господа банкиры, а соблазнов в Москве - ой как много. К тому же я надеялся на скорое повышение по службе и полагающийся по этому случаю бонус в размере годового оклада. Жалованье-то у главного редактора на порядок больше моего будет. На эти деньги я и рассчитывал, когда ударил по рукам с улыбчивыми ребятами в деловых костюмах. Это раньше они во всяких «адидасах» да «пумах» ходили, сверкая золотыми цепями в палец толщиной, а теперь, вишь, цивилизованными стали, под бизнесменов косят, да только волчий блеск в холодных глазах с головой выдаёт характер их деятельности.
        Значит, разжился я деньгами, купил даме сердца кольцо с бриллиантом (да не каким-то мизерным камушком), пригласил Анну в самый фешенебельный ресторан Москвы, причём арендовал весь зал на несколько часов, а это тоже деньги немалые, скажу я вам. И что вы думаете? Она меня подняла на смех. До сих пор в ушах звенит её язвительный голос:
        - Вот что, Роднопольский, такую мелочь будешь дарить своим курвам из журнала. Хочешь стать моим мужем? Тогда купи мне кольцо с бриллиантом с грецкий орех. Не можешь - иди на все четыре стороны. У меня в женихах два олигарха ходят и один хоккеист из НХЛ, так что не бойся - в девках не засижусь.
        И ладно бы просто посмеялась, так ведь она забрала кольцо, сказав: «А это недоразумение я оставлю себе на память о нашем свидании». В общем, продинамила она меня на всю катушку. И о чём я думал? Она же супермодель! У нее такие, как я, пачками в ногах валяются.
        Короче, кинула она меня, как лоха развела. Видели бы вы, какими глазами смотрел на меня официант, когда принёс счёт. Бьюсь об заклад, он про себя мурлыкал песню на мотив популярного хита:
        Какая боль, какая боль,
        Светская львица - лузер 5:0.

        Но это были всего лишь цветочки, ягодки ждали меня в редакции журнала. Не успел я переступить порог своего кабинета и плюхнуться в скрипнувшее подо мной кресло, как мелодично запел селектор и секретарша Левинзона вежливо пригласила меня «на ковёр» к начальнику.
        Сердце тревожно заколотилось. Конечно, вызов главного мог быть связан с чем угодно вплоть до назначения на новую должность, о чём я так мечтал, но почему-то мне казалось, что это не так. У меня было дурное предчувствие.
        Я зашёл в лифт, поднялся на пятьдесят второй этаж, протопал по украшенному лучшими фоторепродукциями наших корреспондентов коридору до двери из красного дерева, постучал и, не дожидаясь разрешения, предстал пред светлые очи самого Лазаря Моисеевича.
        Здесь-то меня и настигло очередное подтверждение того, что мой запас везения стремительно катится к нулю. Левинзон, протирая клетчатым платком очки в роговой оправе, глухим голосом сообщил о решении большого босса устроить мне экзамен. Тому, видите ли, стало интересно, смогу ли я из обычной темы сделать интересный для наших читателей репортаж. А если конкретно, то Крейтон предложил мне написать статью о популярных в последнее время в светских тусовках всего мира страйкбольных игрищах по мотивам трилогии «Сталкер». Причем игры эти проводились не где-нибудь, а в самом сердце территории отчуждения ЧАЭС, чтобы участники могли полностью погрузиться в атмосферу постапокалипсиса.
        «Интересно, - подумал я, закипая от возмущения, - а чем я, в принципе, всё это время занимался? Да я для каждого номера подобные статьи пачками пишу. Даже Моисеич признаёт, что я из любой ерунды на раз-два могу сделать сенсацию. Да и сам Крейтон меня за это хвалил. Так какого рожна ему теперь понадобилось меня экзаменовать? Или он на место Левинзона какого-нибудь американского парня прочит из достаточно известной семьи? Так сказал бы об этом честно, а не играл со мной в кошки-мышки. Я бы, может, тогда и кредит брать не стал, да и лохом бы таким сейчас себя не чувствовал».
        - Так что, Сергей, - с грустным вздохом сказал Левинзон, - я, как мог, постарался облегчить тебе задачу. Видишь ли, вчера в районе ЧАЭС пропала группа из шести сынков высокопоставленных американских шишек…
        Я сразу сделал стойку, как напавшая на след ищейка: «Уж не с пропажей ли великовозрастных оболтусов связана эта затея с экзаменом? Может, Крейтон что-то почуял, решил использовать мои таланты на все сто и, чтобы не выдавать свои намерения, замаскировал их таким способом? Хм, похоже на правду, только мне от этого не легче: вступление в должность откладывается на неопределённый срок, а деньги нужны сейчас, иначе братки быстро поставят на счётчик. Конечно, на дворе давно уже не лихие девяностые: долги с помощью утюга и паяльника никто не выбивает, ну так у этих ребят и другие способы в арсенале имеются». Я даже зажмурился, представив, чем эта история может кончиться для меня. Воображение живо нарисовало картинку: я, с зацементированными в тазике ногами, иду на корм рыбам. Ясен пень, Москва - не Чикаго, да и двадцать первый век уже вроде, но кто их знает, этих братков, вдруг среди них есть фанаты гангстерских фильмов. Голливуд многим засорил мозги своими штампами.
        Тем временем Левинзон нацепил очки на нос и тем же грустным голосом продолжил:
        - Доступ на территорию отчуждения для посторонних пока закрыт, там теперь работает международная следственная группа, но я договорился о встрече с генерал-майором ФСБ Погребняком. Не сам, конечно, - через нужного человека. - Он бросил взгляд на часы. - Встреча назначена сегодня на восемнадцать часов. Постарайся не опаздывать, они там все помешаны на пунктуальности. Думаю, после беседы с ним у тебя проблем с пропуском в закрытую зону не будет. - Лазарь Моисеевич встал с кресла, перегнулся через стол, протянул руку. - Удачи тебе, Сергей, и смотри, не подкачай. Мне позарез нужна эта работа в Штатах, но и бросить своё детище на произвол судьбы я не могу. Ты нормальный мужик, деловой, с понятиями, хороший журналист, и жилка хозяйственника в тебе есть. Сдай этот чёртов экзамен и с чувством выполненного долга садись в моё кресло.
        Я вернулся в кабинет в ужасном расположении духа (хорошо, по дороге никто не подвернулся под горячую руку). В течение пятнадцати минут дубасил подвешенную к потолку пневмогрушу, а когда почувствовал, что потерял заряд злости, сел за рабочий стол.
        Физическая нагрузка вернула мне способность здраво рассуждать. Я проанализировал события дня и пришёл к выводу, что ничего такого катастрофического пока не произошло, если не считать пролёта с Золотинской. Более того, непредвиденный экзамен давал мне возможность без лишних проблем уладить кое-какие свои дела. Я давно уже хотел съездить в Чернобыль, побродить по отравленным радиацией местам, увидеть всё своими глазами, пощупать предметы, к которым прикасались руки ликвидаторов аварии.
        Вы не думайте, я не сошёл с ума, и интерес у меня был совсем не праздный. В далёком восемьдесят шестом - мне тогда и года не было - мой отец погиб там вместе с большой группой коллег-учёных, ликвидаторов аварии. Причём то, как они погибли, до сих пор остаётся загадкой. Ни одного тела так и не нашли. Специально созданная правительственная комиссия изучила тогда все материалы по делу и постановила, что люди просто испарились под воздействием сверхвысоких температур: пропавшая группа находилась недалеко от реактора, когда произошёл ещё один взрыв - на следующий день после катастрофы. Результаты расследования комиссии сразу засекретили, родственникам сообщили о подвиге и героической гибели их близких и вручили посмертные правительственные награды.
        Захоронили героев в запаянных свинцовых гробах (якобы с целью нераспространения радиации), так что родные даже не могли попрощаться со своими мужьями, отцами, дедами. На самом деле в могилах закапывали пустышки. Если бы об этом узнали иностранные журналисты (а похороны известных учёных освещали многие мировые СМИ), мог разгореться международный скандал с непредсказуемыми последствиями. После аварии имидж Союза и так пострадал, так что шишки из ЦК не хотели дополнительно рисковать.
        Моя мать оказалась не из тех, кто покорно выполняет требования властей. Она сразу заподозрила что-то неладное и начала своё расследование. За несколько лет у неё набралось достаточно доказательств того, что общепринятая версия аварии на четвёртом энергоблоке ЧАЭС, мягко говоря, не совсем соответствует действительности. В частности, мама откопала много подробностей о взрыве, произошедшем 27 апреля 1986 года, - том самом, когда пропал мой отец.
        Само собой, её деятельность не осталась незамеченной. Люди из КГБ провели обыски у нас дома, изъяли всё, что имело хоть какое-то отношение к аварии и ликвидации последствий, кроме газетной вырезки с общей фотографией пропавшей группы (её мама хранила в жестяной коробочке в тайнике под полом).
        Мне было всего три года, когда мамы не стало. История с папой и противостояние с властями сильно подорвали её здоровье. Я получил в наследство коробочку с газетной вырезкой, исписанную карандашом школьную тетрадку, где мама по памяти набросала всё, что смогла узнать о событиях тех дней, и переехал в дом тёти Маши.
        Потом, под натиском тётиной любви, я благополучно забыл о полученном наследстве. У маминой сестры никогда не было детей, и она заботилась обо мне, как о своём ребёнке, балуя и потакая во всём. А полтора года назад, разбирая после похорон тёти её вещи, я снова наткнулся на пожелтевшую от времени тетрадку и коробочку с фотографией из газеты. Читая полустёртые карандашные буквы, я загорелся желанием докопаться до правды, но, погрузившись в каждодневную рабочую суету, решил отложить эти благие начинания до отпуска. Потом снова благополучно забыл о них, и вот, видимо, пришло время реализовать задуманное.
        На рабочем столе царил привычный бардак: всюду валялись бумаги, страницами вниз лежали раскрытые книги, мерцал синим глазком индикатора включённый в сеть планшет. Я сгрёб макулатуру в угол стола, достал со дна одного из выдвижных ящиков заветную тетрадку и стал читать. Через час, когда была перевёрнута последняя страница сумбурных маминых записей, я вошёл в Интернет и в первую очередь забил в поисковой строке фамилию Погребняк. Браузер выдал более миллиона ссылок. На третьей странице я наткнулся на сайт, посвящённый истории ликвидации аварии на ЧАЭС, и выяснил, что после аварии генерал-майор, тогда ещё полковник, вплотную занимался вопросами эвакуации гражданских из зоны отчуждения и курировал строительство объекта «Укрытие». По всему выходило, что Моисеич, сам того не зная, устроил мне встречу с человеком, который мог рассказать о последних днях жизни моего отца и, возможно, поведать правду о том, что же на самом деле с ним произошло. Как-то не верилось мне, что больше полусотни людей взяли и бесследно испарились. Агенты Малдер и Скалли из «Секретных материалов», от которых я фанател в юности,
приучили меня к мысли, что «истина где-то рядом», вот я и хотел докопаться до неё.
        Когда план действий примерно был сформирован, я стал сёрфить по сайтам, посвящённым чернобыльской катастрофе, и выросшему из неё культурному феномену - вселенной «Сталкер», из-за чего едва не опоздал на встречу. Повезло, что путь до Лубянки занял всего полчаса с небольшим - мизер по меркам столицы. Можно сказать, легко отделался.
        На площади Воровского меня ждал приятный сюрприз: обычно здесь яблоку негде упасть, а сегодня свободное место на парковке будто специально для меня берегли. Я только свернул с Фуркасовского переулка на Большую Лубянку, как чёрный «Субару Форестер» врубил задний ход и лихо вырулил со стоянки.
        Мой «Икс-пятый» тут же заморгал указателем поворота, ловко свернул налево, подрезав неповоротливый «УАЗ Патриот», и втиснулся в узкую нишу между двумя чёрными «гелендвагенами». Оскорблённый владелец отечественного внедорожника притормозил - видно, хотел сказать всё, что обо мне думает, - но гневный рёв клаксонов подпирающих сзади машин и недвусмысленные реплики недовольных водителей быстро отбили у него это желание. Ограничившись универсальным «Козёл!», лысеющий толстяк показал неприличный жест и с видом оскорблённой невинности отправился на поиски свободного места.
        Я посмотрел на часы. До назначенного времени оставалось около пяти минут: как раз хватило, чтобы добраться до здания ФСБ.
        Серая, сплошь усеянная окнами восьмиэтажная коробка сильно проигрывала прежней вотчине могущественной спецслужбы. Расположенное через дорогу историческое здание радовало глаз апельсиновой расцветкой, декоративными пилястрами с капителями и полукруглыми окнами центральных этажей. И не скажешь, что здесь, в мрачных подвалах внутренней тюрьмы, тысячи людей расстались с жизнью во время оно.
        Новая же контора службы безопасности была полностью лишена архитектурных изысков. Этакое наследие суровой эпохи социализма: строгие геометрические формы; узкие контрфорсы, разделяющие стены на равные промежутки, в которых парами расположены одностворчатые окна; облицованный толстыми плитами из тёмно-серого гранита нижний этаж; широкий, массивный, значительно выступающий вперёд портал главного входа. Даже таблички не надо: и так понятно, что здесь находится не институт благородных девиц.
        Я поравнялся с тяжёлыми дверями из массива дуба, посторонился, пропуская выходящего из конторы майора с землистым лицом и желтоватыми, навыкате, глазами. Показал дежурившему на входе офицеру паспорт, получил временный пропуск и на лифте поднялся на нужный этаж.
        Седой, крепко сбитый человек с морщинистым, как морда у шарпея, лицом внимательно выслушал меня и пообещал, что пропуск в зону отчуждения ЧАЭС мне выдадут на КПП «Дитятки» сразу по прибытии туда. Когда же он встал, чтобы проводить меня за дверь, я торопливо, проглатывая окончания, рассказал о пропавшем отце и попросил помочь узнать правду. Мне показалось, что в его грустных голубых глазах сверкнули тревожные искорки, когда прозвучали фамилии Зибирова (моего отца, я Роднопольский - по матери), Журавлёва и ещё нескольких учёных из пропавшей группы.
        - Я пошукаю в отделе Госархива для узкого круга лиц, - скрипуче сказал Погребняк, - но ничего не обещаю, Сергей… - он сделал паузу.
        - Просто Сергей, - улыбнулся я. - Молод ещё для отчества, Тарас Григорьевич.
        Погребняк пожал плечами - дескать, дело хозяйское - протянул мне правую руку, левой указал на дверь.
        - Закон о гостайне никто не отменял, так что особо не надейтесь. Нарушать инструкции ради вас я, естественно, не собираюсь.
        - Спасибо, Тарас Григорьевич. - Я пожал его крепкую жилистую ладонь. - Всё понимаю и на многое не рассчитываю. Буду рад любым крохам информации. До свидания и ещё раз спасибо.
        В приподнятом настроении я спустился в фойе. От дневной хандры не осталось и следа. Я подумал, что всё не так уж плохо и фортуна опять повернулась ко мне лицом.
        О Золотинской я уже и не переживал: «Сорока она, что с неё взять? Тащит всё, что блестит. И хорошо, что она именно сейчас так меня продинамила, нанесла, так сказать, минимальный ущерб». Меня даже передёрнуло от мысли, что могло произойти, согласись она стать моей женой. Да она бы меня до последней нитки обобрала и пустила по миру. И что на меня нашло, когда я решил на ней жениться? Спасибо парню на небесах: вовремя открыл мне глаза, отвёл беду, сделал всё, чтобы я отделался малой кровью.

        Глава 2
        «На дальней станции сойду…»

        Из ФСБ я сразу отправился на Киевский вокзал. По дороге позвонил старому приятелю и сослуживцу Антону Дружинину, объяснил, что к чему, и попросил привезти мой планшет (я его впопыхах оставил на работе). Договорились о встрече возле часовой башни вокзала - той самой, с чёрными металлическими орлами на карнизе.
        Выкупить заказанные через Интернет билеты не составило большого труда и не заняло много времени. Однако Антон меня опередил. Когда я пришёл к условленному месту, он стоял ко мне спиной и изучал афишу с портретом какого-то чувака в концертном смокинге.
        - Привет!
        Дружинин резко повернулся, растянул губы в улыбке, протянул планшет в застёгнутом на молнию сером тканевом чехле:
        - Держи.
        Я взял гаджет, просунул руку в кожаный ремешок чехла. Антон скептически осмотрел меня с головы до ног.
        - Ты так и поедешь?
        - А что тебе не нравится? - Я окинул себя беглым взглядом. - Джинсы, рубашка, мокасины - нормальная одежда, для лета - в самый раз.
        - Да я не об этом, - скривился Антон. - Вещи твои где?
        - Зачем мне лишний багаж? Всё, что надо, ты привёз, остальное я в Киеве куплю. Всегда стараюсь ездить налегке, а то таскаешься с чемоданом, как дурак, не знаешь, куда его пристроить, а в итоге оказывается, что половина вещей и не понадобилась.
        Дружинин пожал плечами: дескать, хозяин-барин. Сам-то он даже в краткосрочные командировки ездит с полным чемоданом и сумкой.
        - Пойдём, проводишь меня, скоро посадка.
        Словно в подтверждение моих слов, с перрона донеслось эхо невнятной скороговорки диспетчера: пассажиров «Столичного экспресса» приглашали пройти к третьему пути.
        Огибая пёстро одетые, шумные кучки прибывших и отбывающих, мы нырнули в здание вокзала. Внутри тоже было оживлённо и многолюдно: степенно прогуливались полицейские, сканируя взглядом всех и каждого; у билетных касс змеилась длинная очередь (вот это мне повезло так повезло: опоздай я на десять минут, стоял бы сейчас вместе с этими бедолагами, мог бы и на поезд не успеть); из дебаркадера сплошным потоком лилась людская река - видимо, недавно прибыл аэроэкспресс из Внукова.
        Мы двинулись навстречу гудящему, как улей, потоку и вскоре оказались на крытом перроне.
        Обогнав носильщика, толкающего перед собой заваленную разноцветными чемоданами тележку, мы подошли к миловидной проводнице в синем форменном костюме с пилоткой такого же цвета на золотистых волосах.
        Девушка белозубо улыбнулась:
        - Билет, пожалуйста!
        - Жаль, он едет, а не я, - сказал Антон, когда железнодорожный ангел взяла мой паспорт с торчащей из него розовой бумажкой билета.
        «Вот ведь кобель! - ухмыльнулся я мысленно. - Его гражданская жена дома ждёт, а он здесь с блондинкой флиртует. Впрочем, будь я на его месте, тоже бы подкатил. А что? От красотки не убудет, а человеку приятно. Хорошее настроение, как известно, - залог здоровой обстановки в семье, ну или в компании совместно проживающих».
        Тем временем Дружинин источал флюиды своего обаяния:
        - Я бы вам подарил незабываемую ночь! Мы бы сидели у вас в купе, я пел бы вам песни, читал стихи, а вы бы поили меня чаем.
        - Хорош заливать. - Я дёрнул приятеля за руку, повернулся к проводнице. - Девушка, простите его, пожалуйста, он сам не знает, что несёт. Просто вы так прекрасны, что я скоро тоже слечу с катушек.
        Чуть склонив голову набок, фея стальных магистралей улыбнулась (на бархатных щёчках появились очаровательные ямочки) и протянула обратно билет.
        - Пятое купе, двадцатое место.
        Я отвёл Антона в сторону и дал ему последние указания (Дружинин оставался за меня на должности зама).
        - Отправление через минуту, - предупредила проводница, ставя свою очаровательную ножку на ступеньку железной лесенки.
        Я попрощался с Антоном и следом за девушкой взобрался в тамбур. Свистнул электровоз, лязгнули сцепки вагонов, и поезд начал медленно набирать ход.
        Моими соседями по купе оказались двое молодых парней. Оба были в военной форме с аксельбантами, нашивками, золотыми пуговицами - дембеля. «Странно как-то, - подумал я. - Первая и единственная промежуточная остановка будет в Конотопе на Украине - что там делать дембельнувшимся из Российской армии?»
        Разговорились. Курносый со скуластым лицом назвался Сеней и сказал, что они с Веней едут в гости к сослуживцу, который живёт где-то недалеко от границы с Незалежной. Веня - коренастый бурят - пробурчал, что, дескать, всё верно, и отвернулся к окну. Каким образом им удалось договориться с начальником поезда - не знаю, но тот обещал устроить им незапланированную остановку на одной из станций вблизи кордона.
        Когда за окном начало смеркаться, мои спутники распаковали сумки. Один достал бутылку водки, при этом в бауле что-то подозрительно звякнуло (ребята, похоже, затарились под завязку), другой - банку рыбных консервов, огурцы, помидоры, хлеб.
        - Будешь! - не спросил, а утверждающе заявил Веня.
        Я попытался было отказаться, но вскоре понял, что избежать посиделок не удастся, и согласился, успокаивая себя мысленно: «До беспамятства пить меня всё равно никто не заставит. Так, посижу с ребятами за компанию, байки их армейские послушаю. Может, что интересное расскажут. Захочу спать - скажусь уставшим и вздремну».
        Сеня сбегал за стаканами к проводнице. Веня, постукивая горлышком бутылки о края посудин, набулькал каждому четвертину.
        Выпили, закусили, причём это я закусил, а дембеля коркой хлеба занюхнули и сразу налили по второй.
        Я накрыл свой стакан ладонью:
        - Повременю малость, надо разогреться сперва, а то давно не тренировался.
        Ребята пожали плечами, махнули ещё и принялись орудовать вилками в жестянках с бычками в томате.
        - Ты кто по профессии будешь? - спросил Сеня, наливая себе и другу. Я снова взял тайм-аут.
        - Журналист. Еду на Украину собирать материал о сборах фанатов игры «Сталкер», - соврал я, наскоро придумав легенду.
        - Они игрища прямо в зоне отчуждения устраивают, что ли? - спросил Веня, выпив водки.
        - Вроде того, - ответил я, глядя, как Сеня возит в банке с бычками куском хлеба.
        Курносый сунул в рот пропитавшийся томатным соусом хлеб и невнятно произнёс:
        - Я до авмейки всю твилогию двавды пвофол. Квассная игуха!
        - Во-во. Чокнулся ты на этой игре совсем, - толкнул его в бок Веня. - Каждый день о ней рассказывал, все уши прожужжал о том, какая она прекрасная и замечательная, как интересно бродить по локациям, искать артефакты в аномалиях, сражаться с мутантами, зомбаками и другими сталкерами. - Он постучал ребром ладони по горлу: - Вот так ты меня своими россказнями достал.
        - Ну и фто! - Сеня громко проглотил кусок. - Зато мне было о чём говорить. Давай лучше выпьем за тех ребят, что её придумали. - Он разлил остатки водки по стаканам и достал ещё бутылку. - Ты только попробуй погонять её, Веня, я те отвечаю: на следующий день тебя за уши от компа не оттянешь.
        - Да иди ты, - отмахнулся бурят. - Я лучше на охоту схожу, белкам в глаз постреляю.
        Ребята выпили. Я вместе с ними, поскольку сам не раз засиживался за ноутом до поздней ночи, бродя по локациям в поисках редких артов или выполняя задания торговцев.
        Впереди раздался протяжный гудок, и вскоре за окном шумно замелькали вагоны встречного поезда: промчался товарняк. За стеклом, под успокаивающий стук колёс, снова потянулись тёмные гребни лесов и бескрайние просторы дремлющих под бледной луной полей. Частенько парили светлячками над землёй огоньки прилегающих к «железке» деревень и посёлков. Временами за полуприкрытыми шторками проносились ярко освещённые переезды, на которых оглушительно трещали звонки под переменно мигающими красными фонарями. Редкие в столь поздний час машины терпеливо ждали возле полосатых шлагбаумов, вглядываясь жёлтыми глазами фар в стальную змею с яркими пятнышками окон по бокам.
        Иногда вдали появлялись тускло сияющие полусферы ночных городов. Они довольно быстро вырастали в размерах, и вскоре экспресс пролетал мимо подсвеченного ночной иллюминацией провинциального вокзала. В такие минуты в купе вместе с запахами железной дороги врывались свистки маневровых локомотивов, грохочущий лязг вагонных сцепок и торопливое бормотание станционных диспетчеров.
        Ночь давно уже перевалила за половину, а ребята по-прежнему хлестали водку. Сеня всё разглагольствовал о культовой игре, о том, как было бы здорово на самом деле оказаться внутри игровой реальности и на собственной шкуре испытать, каково это - схватиться с мутантами или вырвать артефакт из самого сердца аномалии.
        Вот так люди и слетают с катушек: сначала происходит полное погружение в игру, а потом наступает зависимость, при которой человек уже не может отличить вирт от реальности.
        Ближе к половине четвёртой поллитры дембеля вполголоса затянули солдатские песни. При этом Веня отстукивал такт по столу, а Сеня в перерывах между куплетами насвистывал мотив на горлышке пустой бутылки.
        Тихие песнопения дембелей меня убаюкивали. Я не стал противиться желанию организма, прикрыл глаза и незаметно для себя задремал.
        Мне приснился странный сон, в котором высокая фигура в плаще с накинутым на голову капюшоном уходила в сторону пылающего леса. Я видел, как рыжие языки огня с треском лизали почерневшие стволы, чьи голые ветви, словно костлявые руки, цеплялись за курчавые бока беременных влагой туч, будто собираясь вырвать из них спасительный ливень, чтобы остановить надвигающийся на одиночку бушующий вал стихии.
        Дымная стена огня, с гудением пожирая жухлую траву, гнала перед собой чёрно-коричневую волну бродячих псов. Собаки бежали прямо на незнакомца. Внезапно стая разделилась надвое. Большинство собак повернули назад, панически завывая, и бросились в пекло, вспыхивая чадными факелами (что-то сильнее огня испугало их в этом человеке). Остальные попятились на полусогнутых лапах, трусливо поджимая хвосты и громко скуля.
        Я сделал усилие, пытаясь дотянуться до сознания путника. Худощавая фигура остановилась, будто почувствовав мой призыв, медленно повернулась. В тени капюшона лица было не видно, только мерцали красные угольки глаз. На миг пропали все звуки. Даже пламя лесного пожара утихло, но вдруг оно вспыхнуло с новой силой, надвинулось гудящей волной, и человек исчез в беснующейся стихии, на мгновение превратившись в охваченную огнём статую.
        Я вздрогнул, открыл глаза, потёр руками лицо. Оказалось, дремал я не так уж и долго. Во всяком случае, бутылка всё ещё стояла на столе и в ней, пусть и на донышке, плескались остатки горячительного содержимого. Дембеля по-прежнему пели песни и, похоже, даже не заметили, что меня какое-то время не было с ними.
        В купе заглянула проводница, чтобы спросить, не хотим ли мы чаю, но увидев разгорячённые лица парней, поспешила удалиться. Правда, примерно через полчаса она появилась снова, уже с полными стаканами обжигающего чифиря и большим пакетом сахарного печенья на подносе.
        Лена - имя волшебницы железных дорог мы узнали после пары глотков водки и дольки посыпанного солью огурчика - пела песни вместе с дембелями. Как оказалось, её детство прошло в гарнизонном городке при затерянной в тайге воинской части, где она выучила наизусть почти весь солдатский фольклор.
        Я слушал этот самодеятельный концерт, накинув на плечи Сенин китель и глядя на пролетающие за окном молочно-белые от лунного света просторы. Когда состав проезжал мимо какой-то станции, я мельком заметил освещённое одиноким фонарём название. Вроде бы оно было на украинской мове. Я тряхнул головой: вдруг померещилось. Хотел ещё раз посмотреть и убедиться, но поезд уже мчался среди бескрайних полей.
        В приоткрытое окно, вместе со стуком колёс, врывались медвяные ароматы трав, густо смешанные с запахами технического прогресса. Я полной грудью втягивал этот воздушный коктейль и никак не мог надышаться.
        Тем временем дуэт Сени и Лены старательно выводил под барабанную дробь Вени песню Трофима «Аты-баты».
        - Жена моя, красавица, покинула меня-а-а, - басил Сеня.
        - Она была ни в чём не винова-а-та, - тоненьким голоском подпевала Лена.
        На последнем куплете к ним присоединился Веня. И когда они втроём заголосили: «И значит, надо выстоять, покуда не помрём», - экспресс начал сбрасывать скорость.
        - О! - обрадовался курносый дембель. - Вот и наша остановка. На дальней станции сойду-у-у, трава-а-а по по-о-о-яс, - затянул он хмельным голосом.
        - Слушай, Лен, а отсюда до украинской границы далеко? - спросил бурят Веня. - Сколько ещё километров рассейской земелюшки осталось?
        - Да вы что, ребята, - певуче ответила проводница. - Мы границу уже час как пересекли.
        - Вот с-сука! - Сеня вскочил на ноги, сильно треснувшись головой о верхнюю полку. Лена громко взвизгнула, откинулась на стенку отсека, глядя на дембеля испуганными глазами. - Да я же сейчас его ур-рою! Где эта сволочь?
        Веня хмыкнул и покачал головой.
        - А я тебе говорил: не надо было с ним связываться. Он мне сразу не понравился.
        Сеня зыркнул на приятеля, открыл рот, собираясь ему что-то ответить, но я показал на окно:
        - Эй, что это там?
        В предрассветных сумерках над пшеничным полем плыл длинный пылевой шлейф. Он быстро приближался, и вскоре на заросшей травой широкой придорожной полосе показался армейский уазик с гербом Украины на капоте и передних дверях. Внедорожник катил вдоль щебенчатой насыпи, гремя подвеской и хрустя гранитными камушками под колёсами.
        Поезд всё сильнее сбрасывал ход и наконец совсем остановился. Вместе с ним затормозил и военный автомобиль, из которого на извилистую тропинку, идущую вдоль насыпи, вышли какие-то люди. Белые рубашки, узкие чёрные галстуки, тёмные костюмы, каплевидные стёкла солнцезащитных очков (я так и не понял, зачем нужны такие очки, когда на улице предрассветная хмарь и до первых лучей солнца ещё как минимум час) - всё в них кричало о принадлежности к спецслужбам.
        Помню, я подумал: «Вот придурки! В „Людей в чёрном“ не наигрались, что ли?» В кармане моих джинсов неожиданно мявкнул телефон. В сообщении, отправленном с незнакомого номера, говорилось о том, что на меня объявлена охота, что в скором времени неизвестные выйдут на мой след и что я должен бежать, если хочу остаться в живых.
        - Дебилы! - в сердцах выругался я, пряча мобильник обратно в карман. - Опять фигнёй маются, придурки!
        В последнее время какие-то отморозки повадились слать на мой номер всякую ерунду вроде предупреждений о заблокированных банковских картах, просьб помочь старушке матери (которой нет со мной уже столько лет!) и объявлений о выигрыше во всяких суперлотореях.
        В это время агенты, оглянувшись по сторонам, неторопливо зашагали к бегущему к ним коротконогому человеку с пивным брюшком. Судя по форменным брюкам и белой рубашке с синим галстуком, это был начальник поезда.
        - Ах, гадёныш, сдать хохлам нас решил! - заорал Сеня, врезал кулаком по стене и смахнул со столика купе пустые банки из-под консервов, корки хлеба и огуречные попки. - Убью, тварь!
        Лена взвизгнула, прижав пальцы к губам. Веня дёрнул оконную раму, схватил пустую бутылку, звонко разбил о край стола. Сеня последовал его примеру, и оба полезли в окно.
        Пока они выбирались из вагона, проводница выскочила из купе, а мне снова пришло сообщение. Я сердито выдернул телефон из кармана, ткнул пальцем в зеленоватый конверт на экране.
        «Ты всё ещё в поезде? Беги!»
        Я заскрипел зубами от злости. Телефонные шутники в своих розыгрышах перешли все грани. Можно понять обычные разводы на деньги. В конце концов, если ты не дурак, то не будешь звонить по указанным в сообщениях номерам или высылать на них деньги для «больной мамочки». Но чтобы следить за абонентом (я решил, что хулиганы через Интернет узнали о билете на поезд и решили посмеяться надо мной), да ещё писать об этом в СМС… Такого издевательства над собой я простить не мог и, разозлившись не на шутку, набрал номер, с которого пришло сообщение.
        Вежливый голос автоответчика уведомил меня, что «абонент недоступен или находится вне зоны действия сети». Я решил больше не звонить, а по возвращении в Москву по своим каналам выяснить у оператора связи, на кого зарегистрирован этот номер, и тогда уже принимать меры.
        К тому времени дембеля уже спрыгнули на землю и вступили в драку с погранцами.
        Агенты не обращали на свару внимания. Они по-прежнему шли к начальнику поезда. Правда, тот уже не бежал, а шёл, еле переставляя ноги, и время от времени останавливался, чтобы перевести дух.
        Наконец они встретились. Агенты о чём-то спросили железнодорожника, один из них достал из кармана какую-то карточку - наверное, чью-то фотографию - показал её толстяку. Тот внимательно на неё посмотрел, потом вытянул руку и, бьюсь об заклад, показал на мой вагон.
        Телефон у меня в руке снова издал короткий сигнал: пришла эсэмэска с того же номера. Сначала я не хотел её открывать, но потом передумал и чуть не выругался, прочитав: «Отсчёт пошёл на секунды».
        Я похолодел, ведь всё это не могло быть простым совпадением. Я понял, что сообщения присылали вовсе не хулиганы, а некий таинственный доброжелатель. Тем временем агенты бросились к моему вагону и до столкновения с ними у меня на самом деле оставались лишь считаные мгновения.
        Я схватил сумку с планшетом и выбежал в коридор. Лена сидела у себя в купе и, прижавшись лбом к окну (на стекле от её дыхания появилось матовое пятнышко), смотрела, как Сеня с Веней машутся с украинскими пограничниками. С улицы то и дело доносились звуки хлёстких ударов, резкие крики, пыхтение.
        Я схватил проводницу за руку:
        - Лена! Открой дверь вагона. Срочно!
        Девушка посмотрела на меня испуганным взглядом.
        - Дверь открой, пожалуйста, - сказал я как можно мягче, чтобы ещё больше не напугать железнодорожницу.
        Она кивнула. Посмотрела на улицу, где взбешённый Сеня с воплем «ВДВ!» вырубил пограничника и бросился на приблизившихся к нему агентов, и выскользнула в коридор.
        Не дожидаясь, когда Лена опустит подножку, я чмокнул спасительницу в щёку и спрыгнул на камни насыпи. От удара о насыпь в основание черепа будто вонзился берёзовый кол, под ногами громко хрустнуло, а потом перед глазами всё закрутилось и замелькало. Скатываясь по гранитной щебёнке, я разодрал левый бок, сильно ушиб руку о торчащий из травы пень и с треском ввалился в кусты бузины. Сверху на меня посыпались сломанные ветки, забарабанили по спине незрелые ягоды.
        Ворочаясь в кустарнике, как медведь, я сперва встал на четвереньки, потом сел, приходя в себя. Голова немного кружилась, ободранный бок саднило, чертовски сильно болела рука. Порванный рукав рубашки висел, словно флаг в штилевую погоду. Дембельский китель валялся рядом на куче прошлогодней листвы. Второпях я забыл его оставить в поезде, и теперь у Сени на одну неприятность стало больше. Впрочем, по сравнению с другими проблемами это был сущий пустяк. «Зато мне будет во что одеться, - подумал я. - Утром здесь довольно свежо, и дополнительная одёжка не помешает».
        Я просунул правую руку в рукав военного пиджака. Левая очень болела, я не мог ей лишний раз пошевелить и решил, что полностью надену китель чуть позже, а пока просто нацепил его на плечо и застегнул на одну пуговицу, чтобы не сваливался. Провёл здоровой рукой по лицу и волосам, стряхивая липкие нити паутины и сухие веточки.
        В просветах между дрожащими на слабом ветерке листьями виднелись вагоны, в окнах которых мелькали заспанные лица пассажиров. Лена уже захлопнула дверь, и теперь ничто не намекало на мой побег.
        С той стороны насыпи всё ещё доносились звуки борьбы. Неожиданно оттуда раздался сухой хлопок, потом ещё один и ещё. Похоже, стреляли из пистолета.
        Стараясь не задевать ветки, я развернулся и осторожно выглянул из кустов. Левее моего укрытия травянистый луг разливался вширь, как бескрайнее море. Там, вдали, почти на пределе видимости, проглядывали шиферные крыши какой-то деревеньки. Когда ветер менял направление, оттуда долетали отзвуки петушиных криков, собачьего лая и мычания коров, а в воздухе слабо пахло скотным двором.
        Справа шумел листвой перелесок, в передний форпост которого я и угодил, спрыгнув с поезда. Извилистый клин луга отделял моё укрытие от лесного массива и уходил далеко на восток, где упирался в небольшое озерцо или болото. О наличии водоёма говорили хором дравшие горло лягушки. Их раскатистое кваканье, хоть и сильно приглушённое расстоянием, долетало до приютившего меня на время куста.
        Летом светает быстро. Ещё недавно кругом была серая хмарь, а теперь на востоке заалела тонкая полоса, обещая скорое появление солнца. «Время делать ноги, - решил я, - если хочу незаметно скрыться из виду».
        И только я собрался покинуть убежище, как в небе раздался нарастающий стрёкот и над горизонтом появился вертолёт. Боевая машина быстро приближалась. Вскоре я смог различить сверкание лопастей над вытянутым корпусом с подвешенными под короткими крыльями ракетными блоками.
        Ми-24 целенаправленно летел к поезду, наклонив нос к земле, словно напавшая на след ищейка. В том, что его вызвали агенты, у меня не было никаких сомнений. «Пора валить, пока не поздно!» - подумал я, всё больше напрягаясь от того, что происходило вокруг. Едва я выскочил из кустов, как сзади что-то грохнуло, раздались хлопки и над головой с жужжанием пронеслись пули. Некоторые из них вонзились в ствол выступавшей из пролеска берёзы, другие сорвали листву с соседнего с берёзой орешника и снесли верхушку приютившегося под ольхой муравейника.
        Я повалился набок, перевернулся. Пока кувыркался, заметил открытую дверь вагона и агента с пистолетом в руках. Оружие снова громыхнуло - и возле моей руки брызнул фонтанчик земли.
        Я вскочил на ноги, живо помчался между тонких берёзок и осин. Прыткости мне добавляли гремевшие за спиной выстрелы и тупые удары свинцовых пчёл в стройные тела молодых деревьев.
        Лесополоса быстро сменилась открытым пространством - метров сто в ширину. Я рванул со скоростью гепарда к зеленевшей впереди спасительной стене леса.
        В этот миг ожившими драконами зарычали пулемёты винтокрыла. Видимо, лётчик получил наводку от агентов или просто оказался шибко сообразительным.
        Пулевые дорожки гнались за мной, придавая дополнительное ускорение. «Если не сменить направление - я труп», - панически подумал я и тут же резко рванул в сторону. Нога запнулась о торчащий из земли корень - и вот я уже лечу к земле. Удар! Колено пронзила адская боль, ладони обожгло, словно я прижал их к кипящему котлу, в глазах заплясали кровавые круги.
        По бокам от меня тяжёлые пули вонзились в землю, цепочка фонтанчиков из травы и почвы побежала дальше, пока не ворвалась в лес, с треском расщепляя стволы, с хрустом ломая ветки и срывая листву. Над головой с рокотом пролетел «двадцать четвёртый». Заложив вираж над «зелёнкой», воздухолёт пошёл на новый круг, а я, улучив момент, поковылял к спасительной чаще.
        Меня подгоняли крики и одиночные выстрелы со стороны стальной магистрали. Я так боялся получить пулю в спину, что заставил себя не думать о боли в ноге и попытался бежать, но вскоре бросил эту затею: поле представляло собой смесь из травяных кочек и глубоких нор - этакое минное поле с нелетальными «игрушками»: убить не убьют, но покалечат изрядно.
        Сзади раздался пронзительный свист, сменившийся лязгом и грохотом. Я не оглядывался, но понял по нарастающему перестуку, что поезд тронулся с места. «Похоже, агенты отправились вместе с ним на запад. Неужели решили оставить меня в покое? Вряд ли! Скорее всего, не хотят марать руки или думают, что «вертушка» справится с этим быстрее и лучше», - пытался я осмыслить ситуацию.
        Тем временем вертолёт завершил манёвр, и я физически ощутил холодный взгляд смерти. Я чувствовал, как острые носы неуправляемых ракет слепо смотрят мне в спину, а лётчик держит подрагивающий от возбуждения палец на кнопке гашетки.
        Воздух позади меня задрожал от оглушительного рёва, с каким длинные серебристые жала вырвались из заточения. Я плюхнулся в траву, вжался в землю, хотел, как крот, зарыться в неё, но не успел: вздрогнувшая от громоподобных разрывов твердь подбросила меня, словно батут. Чуть позже сверху посыпались тяжёлые комья сырой почвы с торчащими в стороны пучками травы, мелкие камешки и принесённые некогда ветром из леса тонкие веточки.
        Внезапно аванпост лесной опушки исказился, как будто я смотрел на деревья сквозь волны тёплого воздуха. Пара выпущенных вертолётом ракет попала в струящееся марево, по которому сразу пошли круги, будто от брошенного в воду камня. В следующую секунду произошло такое, что я, заматерелый атеист не помню в каком поколении, оптом помянул всех существовавших ранее и существующих ныне богов, демонов и прочих несусветных созданий. Ракеты на миг зависли в воздухе, а потом их отшвырнуло назад с такой силой, что вертолёт едва увернулся, когда два изогнувшихся саблей дымных следа перечеркнули небо в опасной близи от его бронированного носа.
        Чудом избежав катастрофы, винтокрыл пустил наудачу несколько НУРСов - они улетели вглубь лесного массива, с грохотом разнеся в щепки несколько берёзок - и поспешил прочь из опасного квадрата.

        Глава 3
        Встречи бывают разные

        Когда шум винта затих вдали, я выпрямился в полный рост, стряхнул налипшие на одежду травинки, поправил сползший с плеча китель и поковылял к лесу. К этому времени уже совсем рассвело, но солнце и не думало появляться из-за туч. Пасмурная погода мало способствовала хорошему настроению. К тому же противно ныло ушибленное колено и пульсировала боль в повреждённой руке. Несчастной конечности досталось второй раз подряд.
        Вдруг в кустарнике рядом со мной что-то шумно зашевелилось, и я чуть не присвистнул от удивления, увидев вылезших из ольшаника парней: один - в разгрузочном жилете поверх затасканного камуфляжа натовского образца, другой - в длиннополом изодранном плаще с откинутым назад капюшоном. Измождённые, с грязными руками и лицами, они походили на леших. Я, конечно, знал, что в Незалежной не всё в порядке, но чтобы вооружённые люди вот так запросто разгуливали по лесу… Всё-таки отсюда до Киева было не так далеко.
        «Партизан» справа был ниже и шире в плечах, носил окладистую бороду и держал в руках старый «калашников» с перемотанными синей изолентой магазинами и треснувшим прикладом. Его сосед - длинный и худой, как каланча, - сжимал чумазыми ладонями немецкую штурмовую винтовку «Хеклер-Кох G-36» тоже не первой свежести.
        С минуту мы пялились друг на друга. Они стояли не двигаясь метрах в десяти от меня, я тоже замер на месте, не понимая пока, как себя с ними вести. Потом худощавый удобнее перехватил штурмовую винтовку, прижал затыльник приклада к плечу и посмотрел на меня сквозь прорезь прицела.
        - Ты хто такой?
        - Журналист.
        - Журнали-и-ист, - протянул он, глядя на меня, как на приведение, и сделал шаг назад. Бородач тоже немного попятился. - А ну, руку покажь!
        - Чего? - не понял я.
        - Руку покажь, говорю!
        Я протянул здоровую руку, словно просил подаяние.
        - Не эту, другую, ту, что под одеждой.
        Я осторожно расстегнул пуговицу, здоровой рукой снял китель, бросил у ног.
        - За нами охотился?! - сухо кашлянув, произнёс бородатый.
        - Я тя щас, с-сука, ур-рою! - тощий лязгнул затвором и положил палец на спусковой крючок.
        Я уже приготовился получить пулю в лоб, как напарник длинного надавил потемневшей от грязи ладонью на ствол винтовки товарища:
        - Не горячись, Шпала! Может, это не он. Вишь, с клешнёй всё в порядке. Вдруг это пацан из наших…
        - Ага! А где волына, плащ, ну или кожанка, наконец? - нервно дёрнул щекой тощий.
        - Так, эта, можа, пока мы здесь нычкуемся, у них там, - бородач неопределённо мотнул головой, - экипировка поменялась.
        - Опять ты за своё, Байкер? - Тощий злобно чиркнул слюной сквозь зубы. - Нет уже наших, нет! Их вояки порешили, а тех, кто выжил, Зона прибрала.
        Услышав знакомое слово, я напрягся, словно гончая, почуявшая зверя. Сразу мелькнула мысль, что никакие это не «правосеки», а просто двинутые на всю голову ребята, которые в детстве не наигрались в войнушку и казаков-разбойников, вот и добирают сейчас недополученные в раннем отрочестве эмоции, изображая из себя охотников за артефактами. «Интересно, что они собирают вместо них? - подумал я. - Коровьи лепёшки, комья земли, коряги или речные камушки?» А ещё мне стала понятна их реакция на «журналиста». В одной из книг серии «Сталкер» писали о некоем Журналисте - полумутанте-получеловеке. «Выходит, они меня всерьёз за этого монстра приняли, - ухмыльнулся я про себя. - Ну точно по ним психушка плачет. М-дя! Интересно, а с каким игровым кланом эти парни себя ассоциируют? Судя по длиннополому плащу тощего, наверное, они - бандиты. Ладно, при случае узнаю, а пока надо поддержать светскую беседу, заодно и справки кое-какие наведу».
        - Простите, э-э… Шпала. Вы сказали: зона? Какая зона? В смысле тюрьма или вы что-то другое имели в виду?
        «Сталкеры» переглянулись. Потом Шпала вскинул винтовку, подошёл ко мне и резко, без замаха, врезал прикладом по лбу.
        Когда я пришёл в себя, то понял, что нахожусь где-то глубоко в лесу, на небольшой поляне. Ветер плотным потоком гнал низко нависшие над землёй свинцовые облака. Столпившиеся на краю прогалины деревья громко шелестели мелкой, будто покрытой бронзовой краской листвой. В паре метров от меня потрескивал костёр, над ним, уцепившись почерневшим от копоти крюком за самодельную треногу, висел старый котелок. В нём что-то булькало, исходя паром, - судя по запаху - чай.
        В разрыве между набрякших туч на краткий миг появилось солнце. «Ещё не в зените, но уже близко к тому. - Я пытался осмыслить положение, в котором оказался. - Что ж, хотя бы со временем определился. Получается, я провалялся без сознания почти семь часов. Хорошо меня приложили: как бы после такого удара сотрясения мозга не было».
        Я скосил глаза в сторону, пытаясь разглядеть похитителей. А что? Всё надо называть своими именами. Кто они такие после этого? Хорошо хоть не убийцы. Современная история знает немало случаев, когда, наигравшись до одури и не сумев отличить реал от вирта, сопливые подростки брали в руки оружие и выходили на улицы стрелять в ни в чём не повинных граждан, приняв их за зомбяков, пришельцев или порождения ада, коими кишат разнообразные шутеры.
        «Чёрт! Ничего не видно! Не мог этот куст папоротника вырасти в другом месте? - злился я. - Весь вид закрывает. Ладно, попробую чуть приподнять голову».
        На этот раз попытка увенчалась успехом. Почти на самом краю полянки сидел на берёзовом пеньке Байкер и что-то искал в потрёпанном рюкзаке. Его напарник, присев на корточки в полуметре от приятеля, копался в моём планшете, что-то бормоча себе под нос. Слов разобрать не удалось, но, похоже, их и не было: одни междометия и редкие восклицания.
        Байкер вынул из рюкзака узкий металлический контейнер: сантиметров пятнадцать в длину, с застёжками по бокам и двумя овальными проволочными петлями под ремень на длинной стороне короба. Щёлкнул замками, приоткрыл крышку. В образовавшейся щели появилось слабое свечение, как будто в ящике притаилось множество светлячков. Бородатый открыл жестяную коробочку полностью. Выплеснувшийся оттуда свет отбросил резкие тени на его смуглое лицо, глаза потемнели и словно ввалились, щёки осунулись, а борода словно стала ещё длиннее и гуще.
        Старший - для себя я решил, что главным и по возрасту, и по званию, если они у них есть, в этой компании был Байкер - сунул руку в ящик и вытащил на свет предмет, очень похожий на свернувшегося в клубок ежа. От колючего шара исходило ровное зеленоватое свечение.
        Я слегка приподнялся, чтобы лучше разглядеть невиданную штуковину и случайно надавил локтем на так некстати подвернувшийся сучок.
        Хрустнуло.
        Бородатый сразу спрятал таинственную вещицу в ящик, громко при этом хлопнув крышкой.
        - Эй, Шпала, наш гость очнулся.
        Тощий резво поднялся на ноги и в два счёта оказался рядом со мной.
        - Откуда у тебя это? - Он сунул планшет мне под нос.
        Я свёл глаза к переносице, пытаясь разглядеть выведенную на экран картинку. Получалось не очень: глаза слезились, поэтому изображение расплылось в бесформенное цветное пятно. Я немного отодвинулся назад - стало чуть лучше.
        - Слушай, отодвинь планшет подальше, я вроде не слепой, нормально вижу на расстоянии.
        - А я почём знаю: слепой ты или нет, - злобно рыкнул Шпала, но гаджет всё-таки отодвинул.
        - Ну вот, - буркнул я, - другое де… - Я не закончил фразу, поскольку чуть не откусил себе язык.
        На экране серела громада саркофага четвёртого реактора ЧАЭС. Над пробоиной в куполе, откуда вырывались рыжие языки пламени, словно выставленный в неприличном жесте палец застыла красно-белая труба. Строительный кран, удерживаемый растяжками тросов, замер навеки возле бетонной коробки энергоблока. Неподалеку от него ржавел ещё один - поменьше. Чуть в стороне, в окружении островков чахлой травы, разбитыми фарами пялился на мир бульдозер с пятнами оранжевой краски на покорёженном металле. Рядом с ним гнили два облезлых строительных вагончика на колёсах с рваными пробоинами пулевых отверстий. Резина давно уже превратилась в лохмотья, а сами колёса наполовину вросли в землю. На переднем плане, у самого края экрана, высился обгоревший остов вертолёта (осколки остекления кокпита торчат угрожающим оскалом, лопасти погнуты, в турбине зияет огромная дыра). Унылости картине добавляли мёртвые деревья, промозглое небо цвета сырого асфальта и нити холодного дождя, что исступлённо лупили по молчаливым памятникам техногенной катастрофы и рисовали аккуратные круги в больших и маленьких лужах.
        На пробоину указывала нарисованная от руки белая стрелка с корявой надписью над ней «Монумент». А ещё некоторые места крыши и стен саркофага и технического здания четвёртого энергоблока были несколько раз жирно обведены красным. Рядом с этими пометками стояли цифры и буквенные обозначения.
        - Я ещё раз спрашиваю: где ты взял это? - тряхнул планшетом Шпала. - Ну ладно, я догадываюсь, где ты мог разжиться картами. - Говоря это, он водил пальцем по экрану, листая скриншоты с локациями игры. - Хотя уж больно подробно они составлены: с указанием сталкерских нычек, форпостов «Борга», лагерей «Воли» и других группировок, даже координаты торговцев указаны. Но где ты взял фотографию Саркофага? Насколько я знаю, туда никто из вольных и клановцев не доходил.
        - А как же Семецкий, Болотный Лекарь, Краплёный, наконец? - подал голос подтянувшийся ближе Байкер. Он заглянул через плечо приятеля и, сосредоточенно сопя, рассматривал картинки.
        Шпала сморщился, будто откусил лимон:
        - Ты веришь в байки бродяг? Слушай их больше, они тебе ещё не такое наплетут. Нет Монумента, нет Разрушителя мозгов, ничего нет! - крикнул он и нервно задышал носом.
        - Ага! - усмехнулся коренастый. - А как же толпы зомби в окрестностях «Дуги»? Или это сталкеры от радиации с ума посходили?
        Шпала сдавленно крякнул.
        Я обалдело переводил взгляд с одного придурка на другого и не знал: восхищаться их самоотверженной погружённостью в игру или же просто пожалеть недоумков и не обращать внимания на столь явный сдвиг по фазе. Я, конечно, встречал откровенно повёрнутых на чём-то и почти полностью безбашенных людей, но даже у них бывали моменты просветления. А у этих, похоже, совсем мозги перегорели на любви к «Сталкеру». Что ж, флаг им в руки, лишь бы другим жить не мешали. Мне, например.
        - Ты, ваще, кто такой будешь? - спросил Шпала. Открыв рот, он ковырнул грязным пальцем в носу, придирчиво глянул на извлечённое оттуда содержимое и щелчком отправил его в скрежещущий жёсткими, будто вырезанными из жести, листьями низкорослый кустарник.
        - Так я ж говорю: журналист. Специально сюда приехал…
        На руке Байкера пискнул какой-то прибор. Он поддёрнул рукав плаща, глянул на дисплей устройства.
        - Эй, Шпала, сообщение с Кладбища машин пришло: там Кореец реальным пацанам бока помял и скрылся. Кабан пишет: Йога в этот раз Корейца в поле аномалий загнал, пять раз в него выстрелил, а тому хоть бы хны - ушёл через цепь «разрядников», мимо «вороньей круговерти» и «гравиконцентрата». И ничего этого перца не берёт: ни пули, ни аномалии, ни радиация. Говорят, он сердце альфа-пса сожрал, когда этой твари башку голыми руками свернул - вот с тех пор и стал неуязвимым.
        - Тьфу ты, - плюнул под ноги Шпала. - Тебе не надоело хрень всякую нести? Наслушается бредней одиночек, а потом и мне мозг этой галиматьёй выносит. Иди, вон, лучше чаем займись! - прикрикнул он на спутника.
        Бородатый опустил обшлаг рукава и поплёлся к костру.
        «Ого! Оказывается, я был не прав. Это Шпала здесь всем заправляет…»
        - Чардаш написал: гон мутантов начался, не иначе выброс будет, - буркнул Байкер, снимая котёл с треноги. - Надеюсь, это ты хренью не назовешь?
        Шпала скорчил злобную физиономию, но быстро взял себя в руки.
        - Чай будешь? - спросил он меня почти дружелюбным тоном. Видимо, решил включить добрячка, чтобы выяснить, откуда у меня снимки реактора и столь подробные «карты» местности.
        Я согласился. Давно уже ничего путного не ел. Чай, конечно, не еда, но уж лучше горячий напиток, чем вообще ничего.
        Но всё оказалось гораздо лучше. У Байкера в рюкзаке, помимо странного контейнера, завалялся холщовый мешок с буханкой чёрного хлеба и банкой мясных консервов. Шустро орудуя ножом, он вскрыл жестянку с тушёнкой (воздух сразу наполнился умопомрачительным запахом, на что мой желудок ответил долгим урчанием), накромсал толстыми ломтями хлебный кирпич. Цепляя кончиком лезвия расползающиеся на волокна крупные куски мяса, Байкер наделал бутерброды, по два на каждого, обтёр клинок о штанину, сунул его в притороченные к разгрузке самодельные ножны из грубой кожи.
        «Не иначе из шкуры мутанта сделал. - Я криво усмехнулся своим мыслям. - Быстро же я принял условия чужой игры. А что здесь такого? Как пел известный бард: «Пить так пить, гулять так гулять!» Хотя в моём случае правильнее будет: играть так играть».
        Пока Байкер возился с обедом, Шпала спросил меня тихим шёпотом:
        - Слышь, Журналист, а ты реально дошёл до ЧАЭС и видел там Монумент или это всё байки?
        Я подумал: «Пацанам, по ходу, надоело просто так по полям бегать, захотелось немного скучный сценарий разнообразить. Ладно, пока это в моих интересах, помогу, ну а потом уж не обессудьте, господа хорошие, - разойдутся наши пути-дороженьки - уйду по-английски, не попрощавшись, и ничего вы со мной не сделаете».
        - Дошёл, но не видел, - в том же духе ответил я. - В прошлый раз не получилось: фанатики да монстры помешали, еле ноги унёс. Теперь вот думаю снова туда отправиться. Если хочешь, айда со мной.
        Шпала потёр переносицу, наморщив лоб, поскрёб грязными пальцами щетину на подбородке.
        - Я бы не прочь, да вот снаряга у меня… - Он тяжко вздохнул, мотая головой (до чего натурально в роль вжился, паршивец, как будто всамделишный сталкер, а не любитель подвижных игр на свежем воздухе). - КПК уже вторую неделю херовничает, гевер вот на ладан дышит, - кивок в сторону приставленного к ноге оружия, - да и броника нет, а без него нормальному пацану в центре Зоны делать нечего.
        Мы помолчали, слушая, как Байкер стучит ложкой, помешивая чай в кружках.
        - А может, ты в этих штуках разбираешься, а? - Шпала поддёрнул рукав потёртого кожаного плаща, оголяя треснувший и потемневший в правом нижнем углу экран наладонника.
        Я чуть не присвистнул, увидев гаджет на запястье длинного: «Ничё так ребята подготовились, серьёзно к делу подошли: проги специальные для маршрутизаторов написали. Здесь тебе и датчик жизненных форм, и счётчик Гейгера потрескивает, и карты “Зоны” имеются, и диктофон, и рация, чтоб со своими при случае поговорить. Молодцы!»
        Я почувствовал, как постепенно проникаюсь всё большим уважением к ярым фанатам и поклонникам игры, не жалеющим свободного времени и сил ради полного погружения в выдуманный мир. «Жаль, слишком поздно я понял, какой это кайф. Столько лет я почти безвылазно провёл в городских джунглях, перемещаясь из ночных клубов домой, а оттуда на работу. Здесь же такой драйв, такой выброс адреналина, если поверить в реальность происходящего. А ведь, по сути, это тот же туристический поход, - думал я, - только с примесью какого-то первобытного азарта, ну и пострелять можно. А как же без этого? Хоть по банкам, хоть по воронам. Просто так с собой оружие таскать, что ли?»
        Я только собрался ответить Шпале, что ни бельмеса не смыслю в электронике, как в разговор вклинился бородатый, приглашая всех на обед.
        - Потом поговорим, - шепнул тощий, одёргивая рукав.
        Мы подобрались ближе к потрескивающему костру, от которого волнами расходилось тепло. Хоть и лето стояло на улице, в лесу было довольно прохладно и промозгло. К тому же с неба заморосил мелкий дождик, больше похожий на водяную взвесь.
        Шпала поёжился, обнимая горячую кружку грязными ладонями.
        - Лишь бы ливень не сыпанул. - Он, прищурившись, глянул на плывущие по хмурому небу лохматые тучи.
        - Сильного дождя не будет, а эта морось не страшна, - сказал Байкер, жуя хлеб с тушёнкой. - Журналисту вот только хреново: в одной рубашке по Зоне гуляет. Хотя чего ему будет после Монумента-то. - Он подмигнул мне левым глазом и громко отхлебнул из исходящей паром кружки. - Болотный Лекарь, говорят, с тех пор, как в Саркофаге побывал, даже выброса не боится. Все твари в это время в подземельях да развалинах прячутся, а он, наоборот, в самый эпицентр лезет. Болтают, что он так аномальной энергией подпитывается, чтобы потом монстрами да зомби управлять.
        - Хорош нам байки пересказывать, - скукожил физиономию Шпала. - Дай лучше ещё один бутерброд.
        Байкер посмотрел на приятеля, хмыкнул, протянул ему кусок хлеба с тушёнкой.
        - Вот ты, Шпала, вечно всем недоволен, ругаешься, когда я тебе истории разные о мутняках да сталкерах рассказываю, называешь это бреднями, а сам мечтаешь до Монумента добраться. Непорядок. Зона такого обмана не прощает.
        - Заткнись! - крикнул, побагровев, Шпала. - Много ты понимаешь, дубина! Я, может, таким способом Тёмного Сталкера от нас отгоняю!
        - Зря ты эту игру затеял, Шпала, ох, чую, зря, - покачал головой бородатый.
        Я хотел было встать на защиту длинного, дескать, есть в его действиях резон. Недаром в древние времена вместо настоящего имени зверя употребляли прозвище «медведь», когда собирались на него поохотиться или просто к слову приходилось. Но меня перебил тоскливый протяжный вой. Звук шёл откуда-то с востока.
        Байкер сразу отбросил кружку с недопитым чаем, которая откатилась в сторону, разлив содержимое на жёсткую траву, схватил свой старый «калашников», вскочил на ноги. Прижал перемотанный изолентой приклад к плечу, прищурил левый глаз и чуть согнул указательный палец, выбирая слабину спускового крючка.
        Шпала тоже вооружился. Держа немецкую штурм-винтовку в правой руке, он махнул левой, чтобы одёрнуть рукав, и посмотрел на экран ПДА.
        - Стая «слепышей». Пятьдесят метров отсюда, - сообщил он сухим голосом.
        - Отобьёмся, - кивнул бородатый, - лишь бы альфа-пса с ними не было. На-ка, держи. - Он вскинул ствол «калаша» к небу, расстегнул свободной рукой три верхние пуговицы своей камуфляжной куртки, сунул руку за отворот и вытащил из наплечной кобуры потёртый ПМ.
        Я взял пистолет - корпус затвора поцарапан, с правой стороны рукоятки пластиковая накладка отломана до звезды, ребристая насечка курка наполовину стёрта, - ощутил приятную тяжесть в руке и весь напрягся в ожидании. В голову одна за другой лезли всякие мысли: «Патроны у ребят холостые или они резиновыми пулями стреляют, а может, у них для таких случаев транквилизаторы имеются? Что за собаки здесь бродят? Из соседней деревни или настоящая стая одичавших псов?»
        Ответов на вопросы ждать долго не пришлось. Собачий вой нарастал. Меньше чем через минуту на поляну выскочило с десяток тварей. Тощие, облезлые, в основном коричневого и чёрного окраса, только у одного шкура была грязно-белого цвета, да позади плёлся, приволакивая заднюю лапу, рыжий пёс с широкими полосами подпалин на боку. Что-то в этих псинах мне показалось странным. Пригляделся. Точно - вместо глаз у них были гноящиеся бельма. «Что за фигня? - остолбенел я. - Они тут - мля! - совсем охренели, что ли? Для полного антуража несчастных собачек ослепили! Сколько ж денег они в это вбухали? Зачем? Неужели какое-то реалити-шоу снимают? Тоже мне - “Голодные игры”. Тьфу! Недоноски! Гады! Уроды!»
        Поток моих гневных мыслей оборвал треск короткой очереди слева - Байкер подстрелил чёрного кобеля. И сразу заговорила немецкая штурмовая машинка Шпалы. Тот тоже сопли попусту не жевал: перебил прицельным выстрелом хребет и левую переднюю лапу длинномордой суки с обвислыми ушами и тощим хвостом.
        И тут началось. Свора бросилась на нас со всех сторон. Я только успевал уворачиваться от лязгающих зубами, рычащих, скулящих и воющих морд. Пистолет в моих руках сухо щёлкал. Треть пуль ушла в «молоко», зато большая часть - это я точно могу сказать - попала в обтянутые кожей тела, костлявые лапы, а одна угодила в оскал подскочившей сбоку твари, вышибив ей зубы вместе с мозгами.
        Отбиваясь от слепых бестий, я не заметил, как раненный Байкером пёс подполз ко мне сзади. И только он собрался впиться мне в икру жёлтыми клыками, как свинцовый гостинец Шпалы навсегда пригвоздил его к побуревшей земле.
        Я отвесил спасителю кивок. Шпала ответил тем же и врезал прикладом по мокрому носу прыгнувшей на него твари. Псина с воем шмякнулась на притоптанную траву и, скуля, поползла под ближайший куст зализывать раны.
        К тому времени от десятка собак осталось меньше половины. Грязно-белый кобель, до этого прятавшийся за спины сородичей, с рыком кинулся на меня, выскочив откуда-то сбоку. Услышав предупредительный окрик Байкера, я резко повернулся, выбросил руку с пистолетом вперёд, нажал на спусковой крючок.
        Осечка!
        Пёс ударил меня лапами в грудь (воздух с шумом вышел из моих лёгких), повалил на землю, норовя впиться зубами в горло. Задыхаясь от зловония, я всунул в пасть твари ПМ. С криком дёргая спусковой крючок, я другой рукой оттягивал голову псины за ухо. Клыки лязгали по затворной раме, оставляя на ней глубокие царапины, жёлтая, липкая слюна стекала по стволу. Я чувствовал, как она разъедает мелкие царапины на коже, словно мою руку, сжимающую пистолет, покромсали бритвой и опустили в соль.
        Дёргая головой, кобель пытался вырвать оружие из моих скрючившихся на рукоятке пальцев. Я же всё норовил спустить курок, хотя давно уже понял, что осечки не было. Просто кончились патроны. Казалось бы, всего делов-то - поменять обойму и выпустить все восемь пуль в слепую башку. Легко, если ствол не зажат в зубах голодной твари, а руки не заняты спасением собственного горла от острых клыков.
        К счастью, Байкер длинной очередью прошил наискось последнюю прыгнувшую на него суку, увернулся от пролетевшего в опасной близости уже бездыханного тела и выпустил остатки обоймы в придавившего меня кобеля.
        Пёс, пронзительно скуля и подвывая, задёргался от ужаливших его пуль.
        Я скинул разом потяжелевшую и обмякшую тушу, перевернулся на живот, встал на ноги, сжимая бесполезный пистолет в руке. Одного взгляда было достаточно, чтобы понять: «макарову» пришёл конец. Зубы чудовища так искромсали затвор, что он теперь вряд ли сможет свободно скользить по раме. Я решил проверить догадку. Мои опасения подтвердились: заклинило намертво. После чего мне оставалось только зашвырнуть бесполезное уже железо в кусты. Сделав это, я повернулся к напарникам.
        «Ну и видок!» - ошалело подумал я. У Байкера камуфляж был весь покрыт бурыми и сероватыми пятнами - видно, собачки хорошо мозгами раскинули, - левая штанина от колена до края берца порвана, правая заляпана чем-то чёрным (кто-то из псин обгадился, что ли?). У Шпалы плащ от пояса был располосован на широкие ленты, лицо и руки - в красных крапинах, словно парень ветрянкой или оспой болеет. Наверное, я выглядел не лучше.
        Переглянулись. Первым не выдержал и прыснул Байкер, потом Шпала заржал, а там и я подключился. Стоим, значит, как три придурка, и гогочем во всё горло. Шпала - спиной к тощим осинкам. Вдруг деревца зашевелились, да не все, от макушки до корня, а только средняя часть, будто Хищник из голливудского фильма крадётся.
        Я хохотом подавился, глядя на такие спецэффекты. «Во, - думаю, - до чего у них техника дошла: полный эффект присутствия, стопроцентное погружение в предложенную реальность. Это ж какие бабосы рубить можно, если поставить фанатские развлекушки на коммерческий поток. Да на фига мне сдалась должность главного редактора, когда тут такие перспективы рисуются. Так! Надо срочно выйти на руководителя этого шоу, предложить посильное участие, спонсоров богатых пообещать. Братков можно подключить, с долгами в срок всё равно не рассчитаться - когда ещё отсюда выберусь? - так хоть долю в проекте им посулить. И сразу договориться о разделе прибыли. Договор там составить, оформить юридически, чтоб всё чин по чину, как полагается».
        В следующую секунду воздух сотряс оглушительный рык. За спиной Шпалы проявилась двухметровая тёмно-красная тварь с зеленоватым отливом, сутулая, с мускулистыми конечностями и четырьмя щупальцами вместо рта. Обвив пупырчатыми отростками шею жертвы, монстр схватил Шпалу когтистыми лапами и, прикрываясь им, как живым щитом, бросился обратно в лес. Через несколько метров он снова перешёл в режим невидимости, отчего казалось, будто Шпала, крича и дёргая ногами, летит по воздуху спиной вперёд.
        Я дико заорал от страха и неожиданности, а Байкер вскинул автомат к плечу и выпустил короткую очередь вдогонку.
        На груди и на лбу его напарника появились аккуратные красные дырочки.
        - Чтоб не мучился, - тихо сказал бородатый, забрасывая «калаш» на плечо и не глядя больше в сторону мелькающего между деревьев обмякшего тела.
        - Кто? - спросил я, нервно подрагивая и чувствуя, как противно намокли подмышки.
        - Шпала, не сушильщик же! - грубо рявкнул Байкер. Он подошёл к своему рюкзаку, накинул клапан, вдел весьма потёртые кожаные ремешки в стальные кольца держателя, затянул. Забросил за спину, попрыгал, подёргал лямки, равномерно распределяя груз. - Эх, жаль, ствол у Шпалы остался. С одним «калашом» много не навоюешь. - Он провёл заскорузлыми пальцами по чёрным с пробивающейся сединой волосам. - Ну, чего встал? Бери его рюкзак, и потопали. К вечеру надо до схрона добраться, а то выброс скоро, да и ночью только дурак будет по Зоне шляться.
        Я чуть не заскулил от сковавшего душу ужаса, когда в полной мере осознал, что это всё не постановка, не игра для пресыщенных обычной жизнью людей, а самая настоящая Зона, где всё происходит взаправду. Здесь каждый мой шаг мог стать последним, здесь бродило столько желающих попробовать меня на зубок, что только успевай уворачиваться и менять пустеющие с немыслимой скоростью магазины.

        Глава 4
        Знакомство с Зоной

        Байкер вёл меня одному ему известными тропами, то углубляясь в лиственный лес, то почти выходя к его окраине. Я понимал это, когда видел в просветах между дерев жёлтые от пожухлой травы холмистые равнины. Иногда на вершинах холмов виднелись развалины строений с ржавеющими подле них скелетами тракторов и машин.
        В один из таких визитов на опушку вдали показалась деревенька в десять дворов. Дома с покосившимися крышами глазели на мир чёрными провалами выбитых окон. Сорванные с петель двери валялись рядом с развалившимся крыльцом или стояли, прислонившись к чёрным бревенчатым стенам с пятнами мха (а может, лишайника - чёрт его знает) ядовитой расцветки. Рыжая от ржавчины водонапорная башня, похожая на немецкую гранату, возвышалась на отшибе в окружении повалившихся в разные стороны бетонных столбов. Когда-то её огораживал забор, но теперь доски прогнили, и ничто уже не мешало подойти к башне и подняться по приваренной сбоку лесенке на самый верх. Оттуда наверняка открывался прекрасный вид на километры вокруг. Я предложил провожатому глянуть на мир с высоты птичьего полёта, но тот как-то странно посмотрел на деревеньку, что-то неразборчиво пробормотал и быстро-быстро потопал вглубь леса.
        Я задержался на мгновение. Уж очень мне хотелось побродить по заброшенным жилищам - было в них что-то такое манящее, притягательное, романтикой овеянное: скрипящие под ногами подгнившие половицы, свистящий ветер, заглядывающий в окна, потрескивающие рассохшиеся от жары и дождей брёвна, перешёптывающиеся между собой, словно призраки, - жуть, да и только.
        А ещё в заброшенных домах иногда встречаются такие вещи, за которые чокнутые на всю голову коллекционеры готовы целое состояние отвалить. Помню, я в старших классах отправился с друзьями в поход в подмосковные леса. Набрели мы на такую вот покинутую деревеньку. Окна досками не заколочены, двери тоже. В домах утварь всякая, словно люди здесь жили-жили, а потом разом ушли и скарб свой, непосильным трудом нажитый, оставили. Вот мы тогда поживились, одних старинных икон (редчайших!) штук двадцать вывезли. Бабла срубили - ой-ёй! Три месяца потом, как заправские гуляки, с девчонками из кафешек да клубов не вылезали.
        Лишь спустя восемь лет я узнал, что нам в тот раз жутко повезло, ведь мы забрели в самый центр очага биологического поражения. Деревня та находилась вблизи советского ещё скотомогильника. Что-то там было связано с грунтовыми водами: то ли сквозь трещины в бетонных стенах отрава просочилась в насыщенную влагой почву и попала в водоносный горизонт, то ли подземная река размыла захоронение. Короче, из-за этой экологической катастрофы всех срочно эвакуировали, а оцепление поставить забыли или не успели. А мы, дураки, в самый эпицентр залезли и радовались свалившейся с неба удаче. А я ведь хотел ещё водицы колодезной испить, да что-то остановило меня, будто кто-то на ухо шепнул: не надо, мол, не делай этого. Козлёночком станешь, ага!
        Пока я созерцал местные красоты, Байкер порядочно удалился от опушки. Его камуфляжная куртка мелькала средь искривлённых стволов, почти сливаясь с ними: если бы не треск сучков и шорох травы, и не скажешь, что вон за той осинкой бредёт человек.
        Я собрался уже двинуть за ним, как вдруг моё внимание привлекло какое-то движение возле водонапорной башни. Приглядевшись, я увидел вышедшего из кустов матёрого мутохряка, примерно с метр в холке. Щурясь подслеповатыми глазками и приподняв голову, зверь хрипло дышал, шумно втягивая воздух морщинистым пятаком размером с кукольное блюдце. При этом он нервно прядал ушами, переступал передними копытами, под которыми уже образовалась небольшая ложбинка. Повернувшись в мою сторону, боров застыл на мгновение. Он даже перестал издавать хрюкающие звуки и, кажется, на миг затаил дыхание. Или это я прекратил дышать, боясь обратить на себя его внимание?
        Какое-то время мы, не шевелясь, смотрели друг на друга, пока тварь не повернула голову в сторону ближайшего дома (если, конечно, полусгнивший сруб с провалившейся внутрь крышей можно так назвать). Оттуда донеслись шорохи, а спустя мгновение из бывшего некогда окном неровного провала вылетел крупный обломок бревна. Почти сразу за ним ещё один кусок старого дерева ударил в бок взревевшего мутанта. Монстр развернулся в сторону обидчика, хотя там, кроме груды трупелых брёвен, никого не было, взрыл копытами землю и с каким-то не то визгом, не то воем ринулся в бой. Преодолев с десяток метров в пару-тройку прыжков, зверь на ходу увернулся от летевшего прямо в него крупного куска печной кладки и скрылся в развалинах. Оттуда сразу донеслись звуки нешуточной драки: кабаньи хрипы, глухие шлепки тяжёлых ударов и шумные всхлипы, будто кто-то бил веслом по воде.
        Мне очень хотелось дождаться конца схватки и посмотреть, кто одержит победу, но поскольку Байкер и так почти скрылся из виду, я бросился за ним вдогонку. Перспектива остаться с Зоной один на один без оружия и опыта выживания в экстремальных условиях меня нисколько не радовала.
        Пока мы с хряком играли в гляделки, меня посетила интересная мысль: вдруг мой отец тогда, в восемьдесят шестом, как и я сейчас, неким образом перенёсся в параллельную реальность? В том, что это место не имело ничего общего с моей действительностью, с моей родной Землёй, я уже нисколько не сомневался. А это значило, что у меня появился пусть и призрачный, но всё же шанс отыскать его и попробовать вместе с ним вернуться домой.
        Потрясение от ужасной смерти Шпалы уже прошло. Я снова вернулся к идее сафари-парка для богачей, но потом решил, что зарабатывать на одних лишь толстосумах - несерьёзно. «Надо использовать по полной возможности Зоны и за приемлемую плату проводить курсы начинающих сталкеров. Есть желание остаться тут - пожалуйста, броди, исследуй Зону, собирай артефакты, но и барышом с хабара делиться не забывай, - размышлял я. - На одних только процентах с таких вот бродяг на родной матушке Земле через пару лет можно подняться на первые строчки в рейтинге “Форбс”. А если удастся внедрить артефакты в производственные циклы земной промышленности, то всякие там Ротшильды и Рокфеллеры от злобы и зависти не то что удавятся, горло себе перегрызут».
        Я так размечтался, что не заметил, как нагнал Байкера, и с ходу налетел на него. Он стоял, замерев как истукан, в метре от огромной проплешины чёрной земли, будто вдавленной в окружающий ландшафт. Со всех сторон от этого места растительность выглядела непритязательно - трава хилая, жухлая, деревья - сплошь рахитичные уродцы, по сравнению с которыми карельская берёза - писаная красавица, - но она всё же была. Зато в центре, кроме скелета с обрывками защитного комбинезона на побелевших костях, заржавленного «калаша» и чёрной пыли, совсем ничего не было. Кроме того, трава и деревья как будто пытались отползти от пустоши: стволы и стебли стелились по земле прочь от гиблого места.
        - Тихо ты! - прикрикнул Байкер, повернув ко мне голову. - Смотри, куда прёшь! Я из-за тебя чуть в аномалию не вляпался. Это Зона, здесь каждый шаг может стать последним.
        Он со свистом, будто сдувшийся шарик, выпустил из груди воздух и, не сводя глаз с тёмного пятна на земле, осторожно попятился.
        Я сдвинулся на шаг в сторону, чтобы не стоять у провожатого на пути, и случайно наступил на сучок, громко хрустнувший под ногой.
        Байкер косо посмотрел на меня, отошёл от аномалии на безопасное, по его мнению, расстояние, опустил ствол автомата к земле и мазнул грубой ладонью по широкому лбу, смахивая пот.
        - Слышь, Журналист, ты, эта, ёксель-моксель, заканчивай по Зоне, как по парку, гулять. Тебе, может, и пофигу после всех твоих приключений, а я, блин, ещё жить хочу. Я не Семецкий, снова не воскресну. Чё ты ведешь себя как распоследняя отмычка, в самом деле? Вроде опытный мужик, знать должен, что к чему. - Лицо Байкера вдруг посуровело, брови грозно сдвинулись к переносице. - Или ты обмануть меня решил? Пришёл сюда незнамо откуда, назвался чужим именем, порядочного сталкера за нос водишь. За чужим хабаром охотишься? - Он вскинул «калаш». - Отвечай, мля, пока я из тебя дуршлаг не сделал!
        Я отступил вбок, выставив левую руку перед собой. В правой, прижав её к телу, я держал сумку с планшетом.
        - Эй, Байкер, ты чего? Не нужен мне твой хабар! Да я бы тебе свой отдал без сожаления, если б он у меня был. Хочешь, планшетник возьми. - Я протянул чехол с гаджетом Байкеру, но сталкер даже не взглянул на него.
        - Заболтать меня пытаешься? Не выйдет!
        Глаза его сузились, превратившись в щёлочки. Он передёрнул затвор, крепче сжал потёртое, покрытое глубокими царапинами цевье автомата. Заскорузлый палец с заусенцами у обкусанного, грязного ногтя дрогнул на спусковом крючке.
        - Байкер! Байкер! Очнись! Это же я, журналист! - крикнул я, пятясь от обезумевшего спутника, но тот, словно хищник на охоте, хотел уже только одного: крови.
        Наверное, на этом моё путешествие по Зоне и закончилось бы, если б не случайность. Ох уж эти случайности! Так и норовят в любой момент подвернуться под руку или под ногу, как в этот раз. Пятясь, я оступился и угодил в поросшую мхом ямку. Под слоем мягкого зелёного ковра скрывался ствол поваленной осинки. Судя по тому, что он выдержал мой вес, дерево упало не так давно. Толстая шуба мха под моей ногой соскользнула с влажной, лишённой коры древесины. Я взмахнул руками и с удивлённым воплем хлопнулся на пятую точку чуть раньше, чем Байкер успел спустить курок.
        «Калаш» выплюнул короткую очередь, поперхнулся дефектным патроном и замолк. Сталкер злобно зарычал, прижал приклад автомата к животу и резко ударил согнутой ладонью по рукоятке затворной рамы.
        Пока он пытался извлечь заклинивший боеприпас, я встал на ноги. Хотел было броситься на Байкера и обезоружить его, но тут из обвитых плющом кустов вылезла уродливая тварь на четырёх, будто взятых у насекомого, конечностях. Острые трёхгранные копыта напоминали наконечники копий как по виду, так и по отметинам, оставленным ими на земле, а костяные зазубрины на тыльных сторонах этих мутоног могли разрезать зазевавшегося сталкера или другого мутанта не хуже острой пилы. Шея у твари отсутствовала напрочь, большая голова с отдалённо напоминающей человеческое лицо мордой вырастала прямо из покрытого лишаями и язвами бочкообразного тела. Три разноразмерных глаза (два по бокам от треугольного носа, третий ближе к затянутому тонкокожей перепонкой ушному отверстию) вращались в разных направлениях. Вместе с тем, могу поручиться, пучеглазка (а я сразу определил, что это за мутант!) смотрела именно на сражающегося с заклинившим автоматом сталкера.
        Быстро перебирая лапами, тварь с отвратительным воплем бросилась на человека. За ней из соседнего кустарника выскочили две товарки. Хрипло хоркая и выбрасывая из-под видоизменённых копыт пучки травы с клочьями мха, они ринулись ей на подмогу.
        Байкер сразу перехватил автомат за ствол и стал отмахиваться «калашом», как дубиной. Перемотанный синей изолентой приклад с громким треском разлетелся на куски, когда с размаху врезался в лысую башку ближайшей твари. Мутосвинья пронзительно взвизгнула, присев на задние конечности, но уже в следующий миг тряхнула головой, на которой моментально закраснел отпечаток удара, и снова кинулась в атаку.
        Её подельницы бросились на Байкера с флангов. Одна из тварей вцепилась ему в ботинок, другая хотела цапнуть за бедро, но сталкер ухитрился так впечатать ей каблуком в самый большой глаз, что оттуда во все стороны брызнула мутная жижа.
        С истерическим визгом пучеглазка отскочила от обидчика и чуть не села на меня толстыми, покрытыми струпьями «булками», над которыми торчал сухой, как арбузный черешок, хвостик.
        Я оттолкнул свиной курдюк свободной рукой, схватил сумку с планшетом за ремень и со всей дури огрел ей мутанта по голове. Пучеглазка заверещала и рванулась вперёд. Тут бы мне оставить её в покое и переключиться на другую мутосвинью, но я поймал уродину за ногу, продолжая дубасить мерзавку почём зря. Мини-комп в сумке давно уже превратился в хлам (судя по треску и хрусту во время каждого удара), а я всё лупил и лупил бестию по спине и бокам. Мутант ревел благим матом, иногда издавая такие звуки, словно где-то стравливали избыточное давление, отчаянно лягался и вонзал острые концы передних копыт в землю, пытаясь вырваться из ловушки.
        К тому времени Байкер ухитрился по самое цевье засадить автоматный ствол в глаз одной из трёх подружек. Видимо, железо добралось до мозга, потому как тварь неподвижно лежала неопрятного цвета кучей возле похожего на берёзу дерева с чёрными, скрученными в спираль листьями. Уродливые шрамы на грубой коре ясно указывали на то, что это растение облюбовал какой-то хищник: похоже, древесный ствол служил ему когтеточкой, и если судить по тому, как высоко эти царапины находились, животное превосходило размерами крупного дога, а эти собачки, когда стоят на задних лапах, ростом с человека будут.
        Ещё с одной пучеглазкой сталкер бился уже на кулаках. Вернее, это он ей отвешивал тумаки, а она, то пятясь, то отскакивая в стороны, пыталась проткнуть его похожими на зазубренные гарпуны передними копытами. Ослепшая на один глаз, мутировавшая животина не могла нормально скоординировать движения: уцелевшее око было довольно маленьким, а третья гляделка, похоже, предназначалась не для зрения, а для каких-то других функций. Поэтому тварь чаще всего била в никуда и постепенно слабела. Движения её становились всё менее энергичными, а дыхание всё больше напоминало пыхтение стоящего под парами паровоза.
        Но всё равно мутант оставался опасен и в любой момент мог нанести смертельную рану. А значит, Байкер должен был быстрее расправиться с ним, поскольку и сам постепенно сдавал и бил уже не так сильно и точно, как раньше.
        Я вышиб ударом сумки из твари очередной хриплый визг и краем глаза увидал, как Байкер, после хука левой, выхватил из нагрудных ножен армейский клинок с пилой на обухе. Скользнув вбок, как матадор, сталкер пропустил рванувшегося на него мутанта. Чуть согнув ноги в коленях, резко провернулся и вонзил холодную сталь прямо в центр похожего на нос сифилитика треугольного пятака. Мутосвинья захрипела, споткнулась, словно угодила копытом в кротовую нору, и грузно рухнула толстым брюхом на кустик похожей на осоку травы.
        Последняя оставшаяся в живых тварь отчаянным рывком высвободилась из моей хватки, визжа, проскочила за спиной пошатывающегося от усталости Байкера и с ходу влетела в странное пятно чёрного цвета. Раздался громкий треск и шипение. Пучеглазка на полтора метра взлетела в кольце чуть потемневшего и сжавшегося вокруг неё воздуха. Истошно вереща, скотинка медленно вращалась, растопырив уродливые конечности в стороны. Она поднималась всё выше и выше, пока не достигла вершины соседнего дерева. Послышался нарастающий гул. Треск и шипение усилились, ощутимо запахло озоном, а потом хлопнуло так, будто взорвалась гигантская петарда, и во все стороны полетели окровавленные шматки.
        Я повалился ничком, ткнулся лицом во влажную землю, закрыл голову руками. Сверху посыпался град костей и парного мяса. На мою пятую точку смачно шлёпнулось что-то, по ощущениям похожее на связку сосисок, а потом нечто тяжелое бухнулось рядом с прикрытой ладонями головой. Я полежал ещё какое-то время, вздрагивая от каждого шлепка по ногам и земле, пока не услышал удивлённый голос Байкера:
        - Охренеть! Это ж как её разорвало, бедолагу.
        Я приподнял голову. Мутант, вернее, задняя его половина, если так можно назвать багровое месиво с торчащим из него обрубком позвоночника, валялся слева от меня. Всё, что сохранилось от передней части, было у меня прямо перед глазами и состояло из переломанной в трёх местах конечности и головы с висящим на ниточке нерва глазом. Два других зрительных органа вытекли и покоились желтоватыми лужицами в свёрнутой набок нижней челюсти монстра.
        Я пошевелился, стряхивая тяжесть с поясницы. Утопая ладонями в забрызганной кровью траве, встал сначала на колени, потом выпрямился в полный рост. Связка сосисок на моей заднице на деле оказалась тонким кишечником мутосвиньи. При ударе о землю сизая с розоватым отливом оболочка кое-где прохудилась, и содержимое кишок вывалилось наружу, источая такое амбре, что у меня даже слёзы выступили на глазах.
        - Фу, ну и вонища! - Я зажал нос двумя пальцами. - Что они жрут?
        - Всё, что шевелится и меньше их по размеру. Падалью эти твари тоже не брезгуют.
        Я поспешил отойти подальше от исходящей миазмами кучи. Просунул ладони под лямки, скинул рюкзак и осмотрелся в поисках чего-нибудь, чем можно счистить налипшие на одежду и заплечный мешок кусочки мяса. Дело здесь было не столько в моей страсти к чистоте, сколько в обычной предосторожности: в Зоне наверняка обитало немало желающих отведать свежатинки с требушкой, а от меня несло, как от скотобойни. В мои планы не входило стать обедом какого-нибудь мутняка, поэтому надо было как можно скорее привести себя и поклажу в надлежащий вид.
        Пока я глазел по сторонам, Байкер вытащил из туши второй мутосвиньи нож, обтёр о её жёсткую шкуру, сунул в ножны. К другой горе мяса с торчащим из головы «калашниковым» без приклада (деревянные обломки с фрагментами синей изоленты лежали в сильно притоптанной траве), он даже не подошёл. Видно, решил не тратить зря время на бесполезный уже металлолом.
        Сталкер нагнулся к похожему на клубок змей растению, смахнул грубой ладонью покрытые белёсыми волосками стебли с широкого листа. Оторвал его от толстого коричневатого черенка, скомкал и, словно тряпкой, стал счищать с себя остатки разлетевшейся на куски твари. Он делал это так ловко, что уже через минуту на его камуфляже почти не осталось бурых пятен и розовых кусочков плоти.
        На моё счастье, в трёх метрах от Байкера росло ещё одно подобное чудо аномальной природы. Я тоже сорвал широченный лист и вскоре на себе ощутил всю прелесть мгновенной уборки: стоило провести смятым листом по ткани, как с той исчезали любые загрязнения.
        Через несколько минут мы уже были в чистёхонькой одежде, рюкзаки тоже обрели почти первозданный вид. Если бы не потёртости на брезентовых боках и верхнем клапане да потрескавшаяся от времени кожа ремешков, они вполне могли сойти за новые.
        - Вот оно, наглядное действие чуждой человеку природы, - кивнул Байкер на чёрную проплешину в траве. - Это Зона, здесь каждый неверный шаг стоит жизни. Пучеглазка вон, глупое создание, сунулась сдуру в гравитационную ловушку - и что из этого вышло? - Он погладил невидимый шар в воздухе и губами сымитировал звук взрыва. - Да что я тебе рассказываю. - Он вяло отмахнулся и наклонился за рюкзаком. - Ты ж не салабон какой-нибудь, а, это, как его, легендарная личность, ёксель-моксель.
        Сталкер крякнул, легко закинул объёмистую ношу на спину и посмотрел на меня. Правда, почудилось мне в его взгляде что-то изучающее, настороженное.

        Глава 5
        Схрон

        Байкер потопал впереди, а я пристроился за ним и зашагал, ступая след в след.
        Без оружия проводник явно чувствовал себя не в своей тарелке. Он всё время опасливо озирался по сторонам, словно в любой момент ожидая нападения мутняков, и более-менее успокоился, когда подобрал с земли довольно увесистый сук. Закинув дрын на плечо, сталкер достал из кармана горсть невесть где набранных камешков и бросал их всякий раз, если что-то впереди казалось ему подозрительным.
        Двигаясь таким образом, минут через двадцать мы вышли из леса на заросшую жёсткой травой и кустами холмистую равнину. Кустарник издали напоминал мотки колючей проволоки. Да и вблизи выглядел не лучше: узкие листья сильно смахивали на острые шипы, а ветки по цвету и степени изогнутости мало чем отличались от ржавой и спутанной катанки.
        - Слышь, Журналист, ты зла на меня не держи, - бросил через плечо Байкер, спускаясь в ложбинку меж двух высоких холмов.
        На его запястье вдруг затрещал встроенный в ПДА сканер аномалий, обозначая близость «жаровни». Даже невооружённым глазом было видно место, где примостилась эта аномалия: ржавая мачта электропередач колебалась в потоках горячего воздуха над широким пятном выжженной травы.
        - Веришь, нет, на мозги мне что-то подействовало. Не иначе выброс сильный грядёт, перед такими катаклизмами обычно обострения всякие бывают. Да и мутосвиньи себя странно вели. Они так-то на людей не нападают, боятся, а тут - как с ума посходили, - ворчливо продолжил сталкер.
        - Да ладно, чего там, - отмахнулся я и тут же поддёрнул натёршую плечо лямку рюкзака. - Со мной тоже не так давно странности приключились.
        - Да?! И какие?
        - Я парень не меркантильный, на деньгах не зацикленный, а сегодня как будто помешался на бабках: всё только и думал, где и как «капусты» срубить.
        Байкер хмыкнул, покачал головой.
        - А что ты хочешь? Это Зона! Она и не так на людей действует…
        Датчик на его руке громко запищал. Байкер резко остановился, вскинул над головой сжатую в кулак ладонь, медленно попятился, отходя чуть в сторону. Я тоже сделал пару шагов в обратном направлении и вытянул шею, чтобы лучше видеть, что делает проводник. А тот достал камешки из кармана, кинул пару штук перед собой, потом ещё с десяток бросил вправо и влево от тропы, нащупывая дорогу. Большая часть камней, попадая в поле невидимой глазу аномалии, резко меняла направление и улетала в стороны. Оставшиеся чернели крупными бусинами в бурой, шелестящей на ветру траве, указывая безопасный путь. На всякий случай Байкер вытащил из кармана ещё одну горсть камней и медленно пошёл к склону левого холма, время от времени кидая перед собой камушки.
        Пищание сканера уменьшалось по мере того, как мы взбирались на холм, зато всё громче трещал счётчик Гейгера. А когда до сваленных в кучу бетонных блоков рядом с застывшим на вершине строительным вагончиком со спущенными колёсами и пятнами рыжей краски на облупленных стенах оставалось около десяти метров, прибор и вовсе заверещал как полоумный.
        Байкер упорно карабкался вверх, игнорируя трескотню дозиметра. Позже, когда мы уже спускались с холма, обойдя опасное место стороной, он объяснил: лучше хватануть лишнюю дозу облучения, чем угодить в аномалию.
        - Придём на место, водки выпьем - выведем радионуклиды из организма. А вот после «мясорубки» нечего будет уже выводить, да и неоткуда: разбросает, зар-раза, по запчастям, вороны косточки добела обглодают, и никто потом не вспомнит, что были такие бродяги - Байкер да Журналист.
        Я шёл за ним, кивал, соглашаясь, и смотрел то на притаившуюся в ложбине аномалию (оказывается, если приглядеться и если свет падал под нужным углом, то над опасным местом можно было увидеть призрачную сферу), то на круживших в небе хрипло каркающих чёрных птиц, оставшихся сегодня без обеда.
        После ловушки Байкер больше не проронил ни слова. Видимо, решил полностью сконцентрироваться на дороге, чтобы теперь уж заранее заметить опасность. Ведь нам, если честно, очень повезло: если бы его сканер вдруг вышел из строя - батарейка там села или микросхема сгорела какая-нибудь, - и не шагать бы нам с ним по жухлой траве, что хрустела у нас под ногами. Сталкер внимательно смотрел на ПДА, бросал камушки перед собой, нащупывая путь. Иногда останавливался, вслушиваясь в приносимые ветром звуки. Вместе с напарником к Зоне прислушивался и я, повторяя каждое его движение и впитывая чуждый для меня мир каждой клеточкой тела.
        Ближе к вечеру температура заметно понизилась. Из расположенной на востоке низины на холмы надвигался туман. Там молочная пелена уже полностью поглотила разбросанные по равнине корявые кусты и теперь вплотную подбиралась к верхушкам голых ветвей чёрных уродливых деревьев. Казалось, будто это утопающие тянули руки в последних попытках вырваться из плена пучины, которая, не желая отпускать добычу, всё сильнее затягивала их в себя, пока клубящиеся волны не прошли над местом, где когда-то барахтались пленники стихии.
        Я зябко поёжился, похлопал себя по плечам, пытаясь не столько согреться, сколько согнать налетевших из тумана комаров. Нудно звеня, мерзкие твари так и норовили вонзить в меня свои тончайшие хоботки и вдоволь напиться свежей кровушки.
        - Замёрз? - поинтересовался Байкер, не поворачивая головы.
        Я лишь неразборчиво промычал в ответ и звонко прихлопнул нескольких кровопийц.
        - Ничего, скоро на месте будем. Видишь вон те хибары? - он показал на соседний холм с горсткой хилых домишек на вершине. - Там заночуем и выброс переждём.
        Байкер ускорился, словно почуявшая воду лошадь, - даже камешки бросать перестал. Наверное, знал здесь всё как свои пять пальцев и не боялся угодить в аномалию, а может, просто устал и хотел как можно скорее отдохнуть.
        Шагов через сто мы поравнялись с полусгнившим забором первого в заброшенной деревеньке дома. Повсюду виднелись следы давным-давно ушедшей из этих мест цивилизации: косые столбы ЛЭП с лежащими на земле проводами, рыжий от ржавчины «москвич» с открытыми дверцами и капотом, опрокинутый набок грузовик с обугленными досками кузова, продавленной крышей кабины и лохмотьями резины на чёрных от копоти колёсах. В кабине ЗИЛа что-то жидкое зеленовато мерцало и булькало. Иногда из лужи поднимались болотного цвета пузыри, подплывали к двери, будто изъеденной кислотой, и лопались с приглушёнными хлопками, разбрызгивая по кабине похожие на слизь ошмётки.
        Из соседнего проулка выглядывал зелёный с рыжими пятнами нос БТРа с прицепленным к проушине буксировочным фалом. Со скрученного в петлю троса почти до земли свисали длинные пряди какого-то красноватого мочала. Стена дома, за которым пряталась бронемашина, была вся в чёрных, извилинами, разводах. Из пробоины в крыше росло дерево с непомерно толстым стволом и тонкими изломанными ветками без листьев, но с мотками чего-то похожего на блестящую проволоку.
        Байкер подвёл меня к дому с гнилым крыльцом и развалившейся трубой. Шифер на крыше давно уже потрескался и кое-где прохудился. Некогда тщательно выкрашенные стены облезли. Там, где штукатурка отвалилась, проглядывали ряды неровной кирпичной кладки с торчащими из швов железными штырями. Эти проплешины в основном шли под окнами, сквозь пыльные стёкла которых с трудом просматривались стены с невзрачными обоями в мелкий цветочек.
        - Иди осторожно, держись левой стороны, - предупредил меня Байкер и первым ступил на трухлявые доски крыльца. Растрескавшаяся от времени и непогоды древесина опасно затрещала под ногами моего проводника, но выдержала и не сломалась. Зато после каждого его шага в воздух поднимались похожие на пыль опилки и долго плавали там, медленно опускаясь на полусгнивший настил.
        - А почему пыль так странно себя ведёт? Это как-то связано с твоим предупреждением? - спросил я, стараясь поставить ногу точно на след проводника.
        - В центре крыльца «подкидыш» примостился - довольно слабый, но покалечить может не хило. Приятель Шпалы однажды умудрился здесь руку сломать: ступил не на ту половицу - и на тебе - отлетел аж к колодцу. - Байкер махнул рукой в сторону торчащего из земли железобетонного кольца. - В доме тоже есть аномалии, так что держи ухо востро.
        Байкер с шорохом вытащил из нагрудных ножен армейский клинок, приставил острие к почерневшей от плесени двери, толкнул. Петли противно завизжали, стряхивая с себя чешуйки ржавчины, дверь приоткрылась на несколько сантиметров. Байкер боком, словно краб, переступил через сильно стёртый порог. Прижимаясь спиной к стене, проводник приставным шагом добрался до входа в соседнюю комнату, махнул мне рукой: давай!
        В точности повторяя его движения, я заскользил вдоль стены, не сводя глаз со сверкающего синими искрами огромного клубка молний. Скворчащая, как сало на сковородке, аномалия занимала почти всю комнату. Ионизированный «разрядником» воздух пощипывал кончики пальцев, нос и мочки ушей. Волосы до того наэлектризовались, что я чувствовал, как они шевелятся на голове.
        Наконец левой ладонью я нащупал шершавый от облупившейся краски наличник. Ещё два коротких шага - и я оказался в соседней комнате. Здесь не было аномалий, зато в потолке зияла огромная дыра, из которой свисали похожие на лыко длинные бороды опалесцирующего лишайника. Там, где они касались пола, доски сильно почернели и казались обугленными. Вдоль правой стены половицы вообще отсутствовали. Через равные промежутки виднелись брусья с торчащими из подгнившего дерева ржавыми гнутыми гвоздями.
        Стараясь не задевать косматые пряди, Байкер прошёл к дальнему углу, где валялись сваленные в кучу тряпки и обломки мебели. Поднял с полу деревяшку, разворошил хлам и ухватился за железное кольцо, привинченное к обколоченному жестью квадратному люку.
        Сталкер первым спустился в подвал, зацепил ногой загромыхавшее тут же ведро, что-то откуда-то с шумом уронил, чертыхнулся. Потом раздался приглушённый щелчок, и тёмный провал озарился электрическим сиянием. Однако! Я и не ожидал, что в этой дыре могут быть подобные блага цивилизации.
        - Эй, Журналист! Ты там заснул, что ли? Ёксель-моксель!.. Лезь сюда. И люк закрыть не забудь! - крикнул Байкер.
        Осторожно обогнув ядовито светящиеся космы лишайника, я приблизился к люку, заглянул: грубо сколоченная лестница из берёзовых брёвнышек, бетонный пол и боковая стойка стеллажа из неструганых досок; на полках видны стенки дощатых ящиков с белой трафаретной маркировкой - буквы почти стёрты, не разобрать.
        Я спустился на две ступеньки и опустил крышку люка, придерживая ладонью, чтобы не треснуло по голове. Преодолел ещё три тонких полешка лесенки, встал на пол, хрустя прилипшим к подошвам песком. Огляделся. Подвал оказался на удивление большим: света сорокаваттной лампочки с трудом хватало на то, чтобы разогнать сгустившийся до почти абсолютной черноты мрак по углам, который ворочался там, будто дышал, то вырастая до размеров сонного медведя, то сжимаясь и заползая в щели между большими фанерными ящиками. На полках грубо сколоченных стеллажей стояли деревянные ящики и картонные коробки разных размеров и форм, покрытые патиной времени пустые бутылки и банки.
        У дальней стены терялся в сумраке громоздкий трёхстворчатый шкаф с массивной антресолью. Такая громадина при всём желании не смогла бы пролезть в узкий лаз. «Наверное, его принесли по частям и собрали уже тут, на месте, - подумал я. - Вряд ли погреб и дом строили вокруг этого монстра. Хотя я нисколько не удивлюсь, если на самом деле было именно так: наши люди и не на такое способны».
        Справа от гигантского шкафа, почти в самом углу, ютился самодельный столик с кухонными принадлежностями. В полуметре над ним косо висела полка из потемневших от времени досок. На ней стояли в ряд белые железные кружки с чёрными пятнышками отбитой эмали и стопка разномастных тарелок.
        За моей спиной на вбитых в стену крюках покоился целый арсенал, состоящий из трёх изрядно потрёпанных «калашниковых», пяти «макаровых» и одного непонятно как залетевшего сюда «пустынного орла». Внизу, под оружием, стояли закрытые на защёлки зелёные гранатные ящики. Из пролома в боковой стенке одного из них торчали жёлтые спирали древесной стружки и выглядывал круглый бок «лимонки».
        Тусклое светило на голом проводе мигнуло и засияло ярче. Вскоре подвал вновь погрузился в привычные сумерки, но уже через несколько секунд лампочка Ильича опять зажглась в полный накал.
        - Что это с ней? - я кивнул на пульсирующую «грушу».
        - А-а, - отмахнулся Байкер, копаясь в картонной коробке. - Не обращай внимания. «Разрядник» перед выбросом нестабилен, вот она и моргает.
        - Так она от аномалии запитана?! - Я, прищурившись, посмотрел на покрытую пылью сияющую колбу.
        - Ага! А ты думал, здесь тебе централизованное энергоснабжение будет? - хмыкнул Байкер, вытаскивая на свет две толстые железные банки. - Держи!
        Я поймал жестянку обеими руками, посмотрел на блёклую этикетку: «Гречневая каша с говядиной» - ничего, есть можно. В памяти сразу всплыла школьная столовая: длинный прилавок заставлен тарелками с молочным супом и слипшимися в комок макаронами с коричневыми лепёшками пережаренных котлет, а наверху засиженный мухами самодельный транспарант «Вкусно и питательно, просто замечательно».
        - Нет, но… как-то непривычно это. И какой же Кулибин додумался до такого?
        - Не знаю. Когда Шпала меня впервые сюда привёл, здесь всё уже так и было. Он не говорил, откуда узнал про этот схрон, а я не спрашивал. Горит лампочка - и хорошо. Уж лучше так, чем со свечкой сидеть. Ты, эта, ешь давай, ёксель-моксель, потом поговорим.
        Сталкер сел на выступающий из-под нижней полки стеллажа край деревянного ящика, подцепил заскорузлым ногтем кольцо консервного ключа, резким движением открыл банку, вытащил ложку из нагрудного кармана и с аппетитом приступил к трапезе. В метре от проводника находился своеобразный трон из двух фанерных коробов по бокам от ящика с гранатами. Я удобно устроился на нём, вскрыл жестянку и вознамерился ухватить указательным пальцем здоровенный шмат каши с куском волокнистой тушёнки.
        - Ёксель-моксель! Руками только дикари едят! - воскликнул Байкер, дал мне пластиковый трезубец и снова заскреб ложкой по стенкам своей жестянки.
        Я вонзил зубцы одноразовой вилки в кашу, отковырял приличных размеров ком и только собрался заморить червячка, как Байкер заговорил набитым ртом:
        - Опытный бродяга никогда не отправится в дорогу без минимального набора нужных вещей. Какой-то ты неправильный сталкер. Или ты и не сталкер вовсе, а так, приблудный турист? Слыхал я про таких. Шпала, царство ему небесное, рассказывал. - Медленно двигая челюстью, Байкер, прищурившись, смотрел на меня. - Ну, что молчишь? Я прав?
        Стараясь не смотреть ему в глаза, я кивнул и торопливо запихал в рот комок каши с торчащими из него толстыми волокнами мяса.
        - А зачем тогда чужим погонялом назвался? Цену набить хотел? Так здесь за такие дела морду бьют. Хочешь, я первым буду? - Он звякнул ложкой о стенку банки, поставил жестянку на полку стеллажа, встал, с хрустом потянулся и шагнул ко мне.
        - Эй, ты чего? - Я вскочил с «трона», воткнул вилку в кашу, сжал правую руку в кулак.
        - Расслабься, - хохотнул Байкер, глядя на мою слишком серьёзную физиономию и крепко сжатую пятерню, - я чаю хочу.
        Он прошёл в угол подвала, где на импровизированном из куска лакированной фанеры и поставленного на попа ящика столике покоился примус, над которым принялся колдовать, бормоча что-то себе под нос. Пока Байкер хозяйничал, я со зверским аппетитом уплетал холодную кашу. В жизни своей чего только не едал, но, пожалуй, более вкусной еды, чем эта, не пробовал. Видно, не зря в народе говорят: голод не тётка, пирожка не поднесёт. Есть захочешь, так и плесневелая корка хлеба пищей богов покажется.
        К тому времени, как сталкер вернулся, я почти полностью очистил банку от содержимого. Так что он пропустил самую интересную часть зрелища. Хотя, скорее всего, он в Зоне и не такое видал. Подумаешь, человек ест как зверь: глотая целыми кусками и почти не жуя. Сам-то он, когда впервые сюда попал, ещё и не такое вытворял, наверное. «А кстати, как он здесь оказался? - подумал вдруг я. - Так же, как я, или он местный, если принять во внимание теорию параллельных миров».
        Я так его и спросил, когда он, покопавшись в одной из коробок, вытащил на свет бутылку водки. Вместо ответа Байкер свернул пробку резким движением, хлебнул из горла, крякнул, вытер губы широкой ладонью и протянул горячительное мне.
        - На-ка, хлебни вместо антирада, а то ночь скоро, а ты отсвечивать будешь, спать мешать. Ах-ха-ха-ха! - он громко захохотал, запрокинув голову.
        Я поставил жестянку на фанерный подлокотник моего «трона», взял бутылку. В нос резко шибануло запахом сивушного спирта. Я поморщился, обтёр горлышко ладонью (Байкер при этом хмыкнул, но ничего не сказал) и сделал большой глоток. Водка обожгла внутренности, стекла по пищеводу в желудок и оттуда хмельным теплом разлилась по всему организму. В голове сразу зашумело, лампочка вдруг засветила ярче, а шум примуса и нагревающейся в закопчённом котелке воды обрёл объёмное звучание.
        - Полегчало? Вот и хорошо. Хлебни ещё, парень, да не стесняйся, радиация водку не любит.
        Следуя совету Байкера, я снова приложился к бутылке и на этот раз не отрывался от горлышка до тех пор, пока не выбулькал чуть ли не половину содержимого.
        - Ого! Здоров ты. - Поджав губы, покачал головой сталкер. - Закусить не забудь, а то развезёт ещё с непривычки-то. Это тебе не вискарь какой-нибудь. Это, брат, та ещё сила. Голову на раз-два сносит, если без закусона хлестать. Специально для сталкеров сделана, чтобы они, понимаешь, могли дрянь всякую радионуклидную из организма выводить, да и так - посидеть за компанию при случае. Ну, вот как у нас с тобой. Тебя как звать-то на самом деле?
        Поставив бутылку, я нацепил на вилку последний крупный кусок каши из своей жестянки, поводил им перед носом собеседника, говоря заплетающимся языком:
        - Э-э нет, так нечес-сно, с-сначала ты мне ответь.
        Байкер, склонив голову набок, несколько секунд изучал меня, словно раздумывая, говорить или нет, потом хлопнул руками по бёдрам, протянул мозолистую ладонь:
        - Дай сюда!
        Я отдал ему бутылку. Он схватил её, в несколько длинных глотков разделался с оставшейся водкой. Водрузив опустевшую склянку на стеллаж, проводник упёрся широкими лапищами в колени, наклонился ко мне, пристально посмотрел в глаза.
        - Хочешь знать, как я здесь оказался?
        Я кивнул, чувствуя, как нарастает хмельной шум в голове. Внезапно стенки пищевода обожгла подкатившая к горлу смесь из каши с дрянным алкоголем. Я сжал зубы, громко сглотнул и хватанул воздуха ртом.
        Байкер, хмыкнув, криво усмехнулся. Впрочем, в последнем я не был абсолютно уверен, поскольку его губы терялись в густой бороде.
        - Что, брат, радиация наружу лезет? Ничего, сейчас чайку моего особенного хлебнёшь - и всё как рукой снимет.
        Он встал, шагнул к весело шипящему примусу, на котором позвякивал, бурля кипятком, котелок. Пар столбом поднимался к тёмному от пыли и сажи потолку. Брызги горячей воды летели во все стороны, шипели, испаряясь на раскалённых частях примуса. Байкер шумно плюнул на пальцы, схватил чёрную дужку котелка, поставил его на пожелтевшую от высоких температур квадратную дощечку с длинной косой трещиной посередине. Звякнул железными стенками кружек, цепляя ручки на мясистый палец, грохнул оббитыми донышками по столу.
        - Тебе чай покрепче или как?
        - Ты, давай, от т-темы не уходи, - сказал я, звонко икнул и прикрыл рот ладонью.
        Вместо ответа Байкер насыпал в кружки заварку из бумажного пакета, добавил щепоть каких-то трав, плеснул кипятку. В подвале сразу запахло мятой и мёдом, потянуло чёрной смородиной.
        - Сахара нет, да он и не нужен, только вкус перебьёт, - сказал сталкер. - Осторожно, горячая, - предупредил он, ставя исходящую паром кружку на край фанерного «подлокотника».
        Держа свою посудину двумя пальцами за чёрный ободок, он поставил её на стеллаж рядом с пустой бутылкой, взял банку с остатками каши, уселся на край ящика. Подцепил крупный кусок каши, сунул в рот, звякнув зубами о ложку, стал сосредоточенно жевать, глядя в одну точку перед собой.
        - Я и сам не прочь узнать, как здесь оказался, - заговорил он наконец. - Понимаешь, я ничего не помню, кроме последних двух лет в Зоне. Я не знаю, кем был раньше, чем занимался, как и почему сюда попал. Я просто очнулся здесь однажды лунной ночью, лёжа в развалинах какого-то дома посреди заброшенной деревеньки. В руках вот этот «калашников», - кивнул он в сторону висевшего на стене старого автомата, - на теле камуфляж, на ногах берцы. В голове треск, в ушах звон, во рту сухость, будто после бурной вечеринки, в глазах кровавые круги. Хорошо мутантов поблизости не было. Эти твари появились, когда я уже более-менее оклемался. Ну, зрение там в норму вернулось, слух. Повезло ещё, что автомат заряжен был да запасной рожок с собой имелся, а то бы не сидеть мне с тобой сейчас.
        Проводник поскрёб ложкой по дну банки, доел остатки каши, поставил жестянку на стеллаж и взял обеими руками кружку. Вытянув губы трубочкой, подул, сгоняя белёсые струйки пара, шумно глотнул и блаженно зажмурился:
        - Вкуснотища! Травки сам собирал - здесь, неподалёку. Ты пей, пей, а то остынет. Такой чай пить надо, когда он горячий, - и сил придаст, и здоровье поправит, если что.
        Я попытался взять кружку, но тут же зашипел, обжегшись о горячую ручку.
        - Пускай ещё немного остынет. Я в детстве горячим молоком язык сильно обжёг, так что с тех пор у меня с кипятком особые отношения, - сказал я.
        Брови сталкера приподнялись, а сам он пожал плечами: дескать, наше дело предложить, а там - хоть трава не расти.
        - Так ты, значит, всего лишь два года здесь. А кто тебе такое прозвище дал или ты сам его придумал? - продолжил я разговор.
        - Шпала так прозвал, ёксель-моксель. Я, когда в развалинах очухался, нарвался на стаю «слепышей». Половину тварей уложил из автомата, остальные разбежались, пока я перезаряжался. Я не стал ждать, когда они вернутся, ломанулся в лесок, что рос неподалёку от деревни, - решил на дерево забраться и там переночевать. В деревне-то неспокойно было: после собак туда ещё какие-то твари наведались. Я их не видел, честно скажу, но слышал, как они хрипели и топали. В общем, повезло мне тогда. Видно, не захотела Зона меня к себе прибрать: все аномалии в стороны отвела, мутантов окольными путями пустила. Короче, добрался я до небольшой полянки, вижу, мужик какой-то в лучах лунного света стоит. Как сейчас помню: босой, в синих штанах и белой майке, лысина отсвечивает, голова большая, лоб широкий.
        Сталкер отхлебнул чая, кивком указал на мою кружку. Я понял, что отказываться дальше нет смысла, и осторожно дотронулся пальцем до ободка. «Нормально, - подумал я. - При должной осторожности не обожгусь». Чай и в самом деле оказался приятным на вкус. Он и тонизировал, и расслаблял одновременно, даря отдых и восстанавливая силы. Хмель постепенно отступал, оставив сухость и неприятный привкус во рту, но горячий напиток помог справиться и с этими неприятностями.
        - Стоит он и что-то бормочет себе под нос, - продолжил Байкер, удовлетворённо кивнув в ответ на мой восхищённый жест в адрес его чая. - Ну, я и окликнул его. Вдруг, думаю, подскажет, куда мне идти. Я же в этих местах никогда не бывал, не знаю, что здесь и как. А он будто не слышит: приложил руку козырьком ко лбу и смотрит в лес, словно диковину какую-то разглядывает. Я ближе подошёл, руку ему на плечо положил. Мужик, говорю, оглох, что ли? Есть тут жилые деревни поблизости?
        Сталкер замолчал, делая большой глоток.
        - Ну а дальше что? - нетерпеливо спросил я его и тоже припал к кружке.
        - А ничего. Посмотрел он на меня, развернулся и ушёл в заросли. Только я после его взгляда на время рассудком повредился, а ведь мог вообще жизни лишиться: не человек это был, а дирижёр - один из самых опасных мутантов в Зоне. Я это позже понял, когда пообжился тут да опыта понабрался.
        Байкер со вздохом покачал головой и продолжил:
        - Что было потом, не знаю. Следующее, что я помню, - широкая такая поляна с большим костром посередине. У огня пятеро сидят, руки к рыжим языкам тянут, греются. А тут я на них верхом на мутохряке скачу, автоматом, словно саблей, размахиваю. Ну, ясное дело: шум, гам, крики. Кто-то стрелять начал. Зверь подо мной споткнулся, я через него перелетел, головой в дерево треснулся. Очнулся от того, что меня ладонями по лицу хлещут. Глаза открыл, вижу: братки. Всё, думаю, кранты мне пришли: сейчас на ремни располосуют за то, что отдых реальным пацанам испортил. А их старший, Шпала, вменяемым парнем оказался с неслабым чувством юмора. Захохотал он и говорит: «Ну ты и байкер! Сколько Зону топчу, а такого, чтоб люди верхом на мутанте по лесу рассекали, ни разу ещё не видел». Так это прозвище и прилипло ко мне. Я к его отряду отмычкой прибился. Шпала меня премудростям всяким учил: как тропу искать, аномалии обходить, артефакты из них на свет вытаскивать. Он раньше бандитским ремеслом промышлял. А потом, когда банду, где он «шестёркой» ходил, военсталы в капусту порубили, Шпала с Гуру и Молотом решили вольными
бродягами стать, честным трудом на жизнь зарабатывать. Вот так Зона людей перековывает: кого из бандитов в сталкеров превращает, а кого - наоборот. Да, парень, и такое случается.
        Байкер разом допил остывший чай, с кряхтением поднялся и двинулся в угол за новой порцией.
        - Теперь твоя очередь, - сказал он.
        - Сергей Роднопольский, журналист. Сутки назад работал в Москве заместителем главного редактора журнала Moscow Time. Прибыл на Украину с целью написать статью о повальном увлечении молодёжи реалити-играми по мотивам культовой компьютерной трилогии «Сталкер», - оттарабанил я на одном дыхании.
        - О как! Что за трилогия такая? - спросил Байкер.

        - Компьютерные игры о вымышленном мире Зоны, возникшем в результате второго взрыва на ЧАЭС в 2006 году из-за неудачного эксперимента учёных. Там всё - как здесь: мутанты, аномалии, артефакты, сталкерские и бандитские группировки. Первая игра серии произвела эффект разорвавшейся бомбы. Её создатели поняли, что нашли золотую жилу, и запустили литературный проект, где описывались приключения игровых персонажей и выдуманных авторами героев. Две последующие игры ещё больше подогрели интерес к набирающей популярность субкультуре, породили массу продолжений и накалили страсти до такой степени, что многие фанаты виртуальных сражений решили устроить игрища в реале. Они съезжались на Украину со всего мира, любыми способами проникали в зону отчуждения вокруг настоящей ЧАЭС и устраивали там страйкбольные бои, воображая себя крутыми охотниками за артефактами и истребителями мутантов, пока власти не взялись всерьёз за это дело. Создали охранный периметр вокруг зоны отчуждения, нагнали вояк, подключили к охране миротворцев ООН. Но всё без толку. Фанаты игр всё равно проникали за колючую проволоку и, говорят,
даже создали в запретной зоне несколько постоянно действующих лагерей. Вот я и хотел написать о них материал, но вместо этого каким-то образом оказался здесь.
        Байкер даже чай пить перестал, так и застыл над кружкой с вытянутыми в трубочку губами.
        - Погоди. Так ты что - не местный?
        - Только сейчас дошло? - усмехнулся я.
        - А эти карты в планшетнике…
        Я кивнул:
        - Ага. Скриншоты локаций тех самых игр.
        - Ёксель-моксель! А выглядят как настоящие, полностью совпадают с ландшафтом, и даже блокпосты с заброшенными деревнями отмечены. Я это заметил, когда ещё Шпала их просматривал. - Байкер поставил кружку на стеллаж, встал. Заложив мускулистые руки за спину, он стал задумчиво ходить по подвалу, едва не цепляя широкими плечами выступающие за пределы полок углы коробок и ящиков.
        Пока сталкер шагами мерил убежище, я разрабатывал дальнейший план действий: «Найти способ вернуться домой - это раз. Уговорить Байкера стать моим провожатым в этом царстве Аида - это два. Сказать легко, а вот как сделать? А если Байкер не захочет со мной возиться? Для него “пассажир” - серьёзная обуза. Особенно такой, как я. Ведь у меня нет опыта выживания в таких условиях, здесь каждый шаг может стать последним. Значит, надо чем-то зацепить его, заманить, подкинуть ему что-то такое, от чего он уже не сможет отказаться».
        - Это ещё не всё, - сказал я, допив чай, и поставил кружку на короб справа от себя. - Мне было около года, когда мой отец - известный учёный - по заданию партии отправился на ликвидацию аварии на Чернобыльской АЭС. Однажды он с группой коллег поехал снимать показания возле взорвавшегося реактора. С тех пор их больше никто не видел. Нам с мамой пришла похоронка, где официальной причиной смерти значился повторный взрыв и пожар в разрушенном энергоблоке. Не так давно я навёл справки. Пожар действительно был, но после того, как его потушили, в развалинах не нашли ни одного трупа. Я хотел не только написать статью о фанатичных геймерах, но и попытаться найти следы отца, ну или хотя бы какое-то упоминание о нём. Но теперь, после всего, что со мной приключилось, думаю, он тоже мог оказаться в этой реальности, как я и ты, Байкер.
        Сталкер резко остановился, будто налетел на невидимую преграду, медленно повернулся ко мне. Его загорелое лицо сильно побледнело.
        - Хочешь сказать, я тоже из твоего времени?
        - Ну да. Иначе как объяснить твою амнезию?
        - Но ведь ты помнишь всё, что с тобой было до того, как здесь оказался.
        - И что? Мало ли какие события предшествовали твоему перемещению? Может, ты где-то воевал и тебя контузило? Ведь ты сам говорил, что очнулся в камуфляже, берцах и с автоматом в руках.
        - Логично, - кивнул Байкер. - Это могло бы многое объяснить, но не всё. Например, почему я попал сюда.
        - По той же причине, что и я. Кто-то захотел, чтобы мы здесь оказались.
        Бородач устремил на меня взгляд зелёных с жёлтыми крапинками глаз.

        - Или что-то. - Он вернулся на служивший ему стулом ящик, протянул руку. - Дай-ка сюда планшет.
        - Не думаю, что он нам поможет. Похоже, я его разбил, когда от пучеглазки отбивался, - сказал я, но всё-таки потянулся за сумкой.
        Вжикнув молнией чехла, Байкер вытащил раздолбанный гаджет. Как я и предполагал, на приборе живого места не осталось: экран покрылся паутиной трещин, а корпус зиял пробоинами, сквозь которые проглядывала зелёная пластина платы с серебристыми точками пайки.
        - Ну, что я говорил?
        - Ерунда, - отмахнулся проводник, - попробую карту памяти в свой наладонник воткнуть. Может, что и получится.
        Следующие несколько минут, пока сталкер возился с электроникой, я продолжал гнуть свою линию, методично добиваясь цели. Всё-таки профессия накладывает отпечаток: умение вовремя находить нужные слова не раз помогало мне в жизни, вот и сейчас оно пришлось кстати. Я заливался соловьём, убеждая собеседника стать моим проводником, и красочно описывал выгоды такого сотрудничества.
        За это время Байкер разобрал сломанный планшет. Вытащил из гнезда карту памяти и теперь пытался открыть наладонник. Высунув язык от усердия, сталкер осторожно ковырял ПДА кончиком ножа.
        Видя его мучения, я хотел предложить помощь, но потом передумал. «Пускай подольше с КПК возится, - думал я, - глядишь, закреплю достигнутый результат. Вроде бы я его уже убедил - вон как глазами в мою сторону постреливает. Судя по всему, прикидывает шансы нашего тандема, но какое-то сомнение всё же осталось. Я вижу это по его лицу: то лоб нахмурит, то губы подожмёт. Тем более надо усилить нажим и ударить по рукам, пока есть такая возможность. Нельзя давать ему время, чтобы он смог как следует обмозговать моё предложение. Завтра он откажется, нутром чую».
        - Слышь, ты, журналист хренов, хорош трындеть, все уши прожужжал уже! - воскликнул Байкер и сунул в рот большой палец, слизывая выступившую из ранки кровь. - Видишь, до чего твоя болтовня довела?
        В очередной раз неудачно подковырнув ножом едва заметную ниточку шва на приборе, сталкер воткнул кончик лезвия в подушечку пальца и теперь вымещал досаду на мне.
        - А я здесь при чём? - развёл я руки в стороны. - Кто ж такую технику ножом ковыряет. Тут нежность нужна, ласка и осторожность, как с женщиной. Понимаешь?
        - Ну и открывай сам, раз такой умный, - пробурчал Байкер и кинул мне наладонник.
        Я повертел устройство в руках: экран пять дюймов, справа узкая щель динамика громкой связи, слева три расположенные в ряд сенсорные кнопки - крайние для серфинга в меню, средняя - нечто вроде многофункционального джойстика, вызов спецприложений, вроде электронного счётчика Гейгера, ДЖФ и сканера аномалий, - через «галерею», одним касанием пальца. Стандартный КПК, ничего особенного. Я, если честно, ожидал чего-то покруче.
        Заметив на ребре наладонника прикрытое едва различимой заглушкой гнездо для карты памяти, надавил ногтем, подцепил пальцами выступивший кончик и вытащил из чёрного корпуса пластиковую рамку с установленной внутри серебристой карточкой.
        Байкер хмыкнул. Покачав головой, он протянул извлечённый из «убитого» планшета кусочек пластика с интегрированной в него микросхемой:
        - Держи.
        Я взял «кладезь информации» из его рук, поменял местами с установленной ранее картой памяти, включил прибор. Какое-то время ничего не происходило, но потом экран засветился, и под звуки льющейся из динамика приятной мелодии на его поверхности появился логотип фирмы-производителя: четыре направленных в разные стороны разноцветных лепестка над красным полукругом. Синяя волнистая линия под ним, видимо, означала воду. Получалось что-то похожее на восходящее из морской пучины солнце… или садящееся в бездну. Это уж кому как нравится.
        Не успел логотип смениться фоном рабочего стола, как вдруг на улице что-то так громко хлопнуло, что стены нашего убежища содрогнулись, а с потолка посыпались кусочки посеревшей от времени и пыли побелки. Байкер тут же схватился за голову, рухнул на колени. Его глаза налились кровью, на губах выступила пена. Вены на лбу и на шее набухли, кожа на окаменевших желваках натянулась и приобрела бледно-серый оттенок, словно проводник постепенно превращался в мумию.
        Лампочка, до этого равномерно заполнявшая помещение тусклым светом, засветилась так ярко, что я зажмурился, дабы не ослепнуть. А потом раздался трескучий хлопок - и мир погрузился во тьму. Правда, ненадолго. Почти сразу подвал наполнился красноватым свечением, которое лилось из того угла, где снаружи, по моим прикидкам, «разрядник» щедро сыпал серебристыми молниями.
        Сталкер закричал. Этот вопль, полный отчаяния и боли, скоро перешёл в протяжный стон. Байкер повалился набок и забился в конвульсиях, роняя на пол хлопья пены с посиневших губ.
        Я хотел помочь ему, но не мог пошевелиться. Меня словно пригвоздило к месту длинным и раскалённым металлическим прутом, вошедшим в темечко и пронзившим позвоночник насквозь. Дикая, яростная боль затмила сознание. В глазах сперва потемнело, потом вспыхнули мириады искр и поплыли разноцветные круги. Чёрные сменялись красными, те, в свою очередь, бордовыми, белые окружности завершали цикл, и всё начиналось сначала. Зубы ныли, как будто в них воткнули тысячи тонких игл и ковыряли ими, наматывая нервы на блестящий металл. Мышцы свело судорогой, кости трещали, грозя в любой момент переломиться.
        Не знаю, сколько времени это длилось: десять секунд, минуту, час. Мне казалось, что целая вечность прошла с тех пор, как скрючило Байкера, а я превратился в пронзённого невидимой гигантской булавкой жука.
        Приступ миновал так же внезапно, как и начался. Неожиданно я почувствовал себя свободным. Обретя прежнюю подвижность, сделал шаг и тотчас рухнул на пол рядом с затихшим сталкером. Тот уже не стонал. Он вообще не выказывал никаких признаков жизни: кожа синюшная, голова повёрнута набок, покрытый белыми хлопьями язык выпал изо рта, закатившиеся глаза сверкают белками. Зомби, да и только.
        Я подтянулся к нему на руках, дотронулся пальцами до шеи - холодная и влажная, словно куриная тушка, только что вытащенная из холодильника. Ладно хоть пульс прощупывался. Еле различимый, но он был, а значит, Байкер был жив, не оставил меня одного. И на том спасибо.
        Хлесь! Хлесь!
        Два резких отрывистых звука вырвали меня из оцепенения. Я вдруг с удивлением ощутил жар на щеках и почувствовал себя так, словно катился в телеге по старой разбитой дороге.
        - Эй, журналист! Журналист, ты чего? - тряхнул меня за грудки Байкер. - А ну отлипни! Хорош тормозить, ёксель-моксель!
        Он снова занёс руку для удара, собираясь огреть меня по лицу, но я успел перехватить его запястье.
        - Ну, слава Зоне, очнулся. А я уж думал, ты, эта, того: в прострацию впал. Помню, был у нас со Шпалой случай: наткнулись мы на чей-то схрон перед выбросом, залезли туда, а там салага сидит - зелёный такой молокосос, с девками, наверное, ещё даже не целовался…
        Байкер треснул меня по руке:
        - А ну не трожь! Чего свои грабли ко мне тянешь? Я тебе не баба, нечего меня лапать!
        - Я просто хотел проверить, всё ли с тобой в порядке, - обиженно буркнул я, потирая тыльную сторону ладони с красным отпечатком пятерни сталкера.
        - А чего меня проверять, ёксель-моксель?! Я вроде не счёт в банке.
        - У тебя недавно пена изо рта хлестала, а сам ты на полу в судорогах корчился! - выкрикнул я, постепенно распаляясь. - Я тебе помочь хотел, а ты так меня за это благодаришь, да?
        Проводник тихо присвистнул.
        - Ого, как тебя торкнуло. Глюки, болезненные реакции, зависание и выпадение из реальности. Я, конечно, знал, что новички по-особенному на первый выброс реагируют, но чтобы так, - он зацокал языком, качая головой. - Иди-ка ты спать, парень. Я, так и быть, эту ночь сам подежурю, а ты давай сил набирайся, а то сломает тебя Зона, сожрёт и не подавится.
        - Как это сожрёт? - спросил я и громко зевнул. Как-то неожиданно быстро меня потянуло в сон. Ещё недавно я чувствовал себя бодрячком, а теперь вдруг как будто внутри села батарейка.
        - А вот так! Превратит мозги в кашу, и станешь ты зомбаком.

        Глава 6
        Посвящение в сталкеры

        Я проспал почти десять часов и проснулся от щекочущего ноздри запаха свежесваренного кофе. Потянувшись, встал с полосатого матраса, великодушно одолженного Байкером на одну ночь, продрал глаза и снова втянул носом дурманящий аромат.
        Сам Байкер в это время хозяйничал возле примуса. Из одежды на нём были камуфляжные штаны и тельник-безрукавка. Услышав мою возню, сталкер оглянулся.
        - А-а, проснулся, соня, - добродушно пробурчал он в бороду и снял с подставки походной плиты шипящую сковородку. Словно заправский повар подкинул, переворачивая, подрумянившиеся со всех сторон кусочки мяса и с грохотом водрузил чугунную посудину обратно. - Скоро будет готово. Хлеб я уже пожарил. - Он кивнул на покрытый старой газетой перевёрнутый ящик. Центр импровизированного стола был занят похожей на морскую раковину тарелкой, на которой горкой лежали хрустящие тосты. - Разлей кофе по кружкам и можешь начинать.
        Пока я возился с кофейником, «шеф-повар» погасил примус, выгреб деревянной лопаткой скворчащее мясо из сковородки на одноразовую тарелку. Широкий круг белого картона сразу пропитался похожими на грозовые тучи пятнами жира.
        - Налетай! - Байкер взял в одну руку хрустящую корочку хлеба, пальцами другой, словно пинцетом, подцепил румяный кусочек мяса и водрузил его на тост, будто вишенку на торт.
        - Откуда мясцо? - спросил я, следуя примеру проводника.
        - Из Зоны, вестимо, - в тон мне ответил Байкер и с хрустом впился зубами в жареный хлеб.
        Мы переглянулись и захохотали. Смеялись долго, от души, охая, вытирая выступившие слёзы и хлопая себя по бёдрам. Видимо, выпавшие на нашу долю испытания не прошли даром, и этот почти истерический смех послужил защитным клапаном, через который стравливалось избыточное давление на психику.
        - Нет, а если серьёзно, - сказал я, просмеявшись. Пригубил чуть остывший кофе и захрустел кусочком тоста.
        - Так никто и не шутил. Пока ты спал, я сходил на прогулку. В трёх домах отсюда тандем «жаровни» и «подкидыша» притаился. Аномалии так себе: по десятибалльной шкале паршивости - на слабенькую троечку, не больше. Ночью, после выброса, в деревню забрела парочка пучеглазок. Не знаю, что там произошло: сушильщик их спугнул или ещё кто, но одна из тварей в «жаровню» угодила - её обгоревшая туша до сих пор в аномалии тлеет, - а вот второй мутняк сдуру в «подкидыш» заскочил. Отбросило «хрюшу» прямиком на торчащую из земли арматурину. Прямо как на вертел насадило. Вот я и подумал: чего добру зря пропадать. Консервы уже опостылели, мяска свеженького хоцца, а тут оно даром валяется, бери - не хочу.
        Байкер подцепил с картонки ещё один истекающий жиром кусок, сунул в рот, сказал с набитым ртом:
        - Да ты ешь, ешь. Чего жевать перестал? Вполне съедобно, по вкусу на свинину похоже, да и немудрено: мутанты-то эти от них свою родословную ведут. Фонит, правда, немного, так здесь на всё счётчик реагирует. Зона, ёксель-моксель.
        Он выковырял из зубов застрявший кусочек шашлыка, сплюнул в сторону и добавил:
        - Здесь, паря, едой не брезгуют, какая бы она ни была. Вот не хватит сил с мутняком справиться или скопление аномалий обогнуть - тогда по-другому запоёшь. Жуй давай! После завтрака примешь ампулу антирада, раз такой нежный оказался.
        - А можно я сейчас приму? - попросил я и протянул сложенную ковшиком ладонь.
        Байкер несколько секунд изучал меня внимательным взглядом, потом хмыкнул, покачал головой. Обтёр жирные пальцы о тельник, полез в карман брюк и вскоре извлёк оттуда серебристую полоску блистера. Металлизированная упаковка отбрасывала блики, так что я не смог разобрать название препарата, а прочитал лишь две последние буквы: «ин». Гадать, что за средство носил с собой Байкер, я не собирался. Просто дождался, когда он выдавит на ладонь красно-белую ампулу размером с фасолину, схватил её двумя пальцами, закинул в рот и проглотил не запивая.
        Видя такое дело, сталкер усмехнулся, спрятал таблетки в карман и сварганил себе ещё один бутерброд. К тому времени кофе в кружке почти остыл. Байкер допил его махом, налил ещё и продолжил завтракать. При этом он с юмором рассказывал о своих приключениях в Зоне. Причём делал это так задорно, что я вскоре весело хохотал, забыв о проникающей всюду радиации и поджидающих снаружи опасностях.
        После завтрака Байкер снабдил меня подходящей для прогулок по Зоне одеждой, дал броник с давними следами от пуль, автомат, два полных, примотанных друг к другу изолентой магазина, а в довесок вручил ПМ с запасной обоймой и нож. На вопрос: с чего такая щедрость, сталкер лишь загадочно усмехнулся, надел куртку и занялся сбором своего рюкзака.
        Попутно он то и дело давал мне наставления, как без приборов определять размер, форму и тип аномалий. Оказывается, эти изменённые участки местности выдавали себя либо дрожанием воздуха над ними, либо искажением линии горизонта. Легче всего невооружённым глазом фиксировались гравитационные ловушки. Они притягивали опавшие листья и прочий древесный хлам. Вихревые воронки постоянно кружились вокруг этих проявлений чуждой человеку природы, словно предупреждая о притаившейся внутри невидимой силе.
        Лишь когда мы покинули убежище, я понял причину такой благотворительности и проведённого мастер-класса. Шагах в десяти от дома Байкер протянул мне наполненный мелкими камушками брезентовый мешочек с двумя широкими шлёвками на боку, оставив у себя на поясе подобный омоньер, но более скромных размеров.
        - Держи. Я принимаю твоё предложение, но путешествие к центру Зоны - это не прогулка по городскому парку. Здесь всё хочет убить тебя, ты должен многое уметь и знать, чтобы элементарно выжить.
        - Я способный и быстро учусь.
        Сталкер кивнул, и, пока я цеплял кошель к ремню, продолжил:
        - Шагай медленно, никуда не торопись, смотри внимательно по сторонам и под ноги. Если почувствуешь, что глаз «замылился», - остановись, зажмурься и поморгай, выжди пару минут, глядя то в небо, то вдаль, и только после этого снова иди. Не забывай нащупывать границы аномалий гравием. Камни не жалей, но и особо не разбрасывайся. Ну, давай. Курс вон на то дерево.
        Указанный Байкером ориентир находился в конце образованного обветшалыми домами коридора. Я посмотрел на чёрный, будто обугленный ствол с кривыми, лишёнными листвы ветвями. Они были густо затянуты серой, похожей на шерсть паутиной и жутко скрипели при каждом дуновении ветра.
        Дерево, вернее, то, что от него осталось, росло на территории бывшего частного владения. Забор давным-давно сгнил и целыми пролётами упал на землю. Сохранилась лишь малая часть заграждения - левее превратившегося в развалины дома. Длинная желтоватая трава так плотно оплела уцелевшие штакетины, что со стороны они казались монолитной стеной.
        Мёртвое растение возвышалось в центре огромного, метров двадцати в диаметре, чёрного пятна на земле. Среди кочек сухой травы и за пределами «магического» круга белели чьи-то останки. На таком расстоянии было не разобрать, кто нашёл там последнее пристанище: мутанты или одинокие сталкеры.
        Тем более контрастно с этим локальным царством смерти смотрелись шумевшие жёсткой листвой растущие неподалёку приземистые кусты и парочка старых яблонь с корявыми потрескавшимися стволами. Вместо плодов на них висели громыхающие на ветру пустые алюминиевые банки. Шум они производили довольно-таки сильный. «Странно, почему я не слышал этого скрежета вчера? - озадачился я. - Так сильно устал, что не обратил на него внимания?»
        - Это я их на рассвете повесил, - пояснил Байкер, заметив выражение недоумения на моём лице. - Услышал поблизости вой «слепышей» и устроил им неприятный подарочек. Эти твари не выносят резких звуков и стараются держаться подальше от их источника. Конечно, от других мутантов это не спасёт, но я и не ставил перед собой такой цели: в Зоне проблемы решаются по мере их поступления.
        Мы двинулись к мёртвому дереву. От него до окраины посёлка было ещё метров тридцать или, может, чуть больше. Заброшенное селение стояло сбоку от изогнувшегося дугой широкого шоссе, по краям которого росли высокие осокори. Их зелёные верхушки щекотали бока низко нависших над безлюдной деревушкой туч. Порой зелёные пики пропарывали сплошной серый покров неба, и тогда на изуродованную землю падал тёплый солнечный луч. Но длилось это недолго, прореха быстро затягивалась, и мир снова погружался в привычную хмарь.
        По словам проводника, эта дорога вела к лагерю независимых сталкеров. Там жил и работал Диод - народный умелец с золотыми руками. К нему мы и направлялись. Мастер от бога, он мог починить любую электронную - и не только - вещь. КПК Байкера накрылся во время очередной попытки считать информацию с карты памяти моего безвременно погибшего планшета, а без всевозможных датчиков и детекторов, хранящихся внутри сталкерского гаджета, в Зону мог сунуться только сумасшедший - вывод напрашивался сам собой.
        Но ещё больше, чем ремонт сломанного наладонника, моего проводника интересовала возможность скопировать скриншоты игровых локаций. Он снова упомянул об их поразительном сходстве с настоящими картами и выразил твёрдую уверенность в том, что только с их помощью мы сможем добраться до ЧАЭС. После этих слов я невольно задумался: благодаря чему (или кому?) и зачем в нашем мире появилась компьютерная трилогия и связанный с ней какой-то просто фантастический культ.
        Я шёл впереди, Байкер - на шаг позади меня и чуть правее, чтобы контролировать мои действия. Сначала он советовал, куда бросать камни, но поскольку я всё делал правильно, а приютившиеся возле домов и брошенной техники аномалии и так хорошо различались на фоне частично разрушенных стен и ржавых остовов, стал молча наблюдать за мной.
        Справа от мёртвого дерева едва заметно мерцала довольно большая полусфера. Её радужная поверхность время от времени покрывалась рябью, от которой по прозрачным стенкам пробегали волны.
        - Обрати внимание на этот гигантский «мыльный пузырь», - затянутой в перчатку рукой Байкер показал на переливающееся в солнечном свете полушарие. Впрочем, прореха в покрывале из туч быстро затянулась, подсветивший купол аномалии лучик исчез, и границы ловушки стали незаметны. - Это «соковыжималка» - довольно редкая, но очень опасная ловушка. Она убивает не сразу, как «гравиконцентрат» или «жаровня», а постепенно, вытягивая из тебя соки. Видишь, что она сделала с деревом?
        Я кивнул, вытащил из кошеля камешек, покрутил в пальцах, примеряясь, куда бы кинуть: ближе к чёрному стволу или рядом с лежащей на земле веткой. Но едва замахнулся, почувствовал медвежью хватку проводника на своём запястье.
        - Не буди лихо понапрасну. «Соковыжималка» - что твоя амёба: стоит потревожить - сразу меняет границы, причём спонтанно. Никогда не знаешь, куда она выбросит ложноножки. Эти кости, - он мотнул головой в сторону белеющих в траве скелетов, - напоминание таким, как ты: смерть не любит, когда с ней играют в жмурки.
        Проводник отпустил мою руку и показал на соседний дом, крышу которого проломило давно упавшее дерево. - Нам туда. Обогнём хибару, пройдём через сарай, пересечём небольшой лужок и через час выйдем на дорогу.
        - А почему так долго? Тут идти-то всего ничего: махнул напрямки - и дело в шляпе.
        Байкер криво усмехнулся, поправил увесистый рюкзак.
        - Запомни, журналист, в Зоне прямых путей нет. Чем больше крюк, тем ближе к цели. Всё! Хорош трындеть, ёксель-моксель! Нам к обеду нужно до лагеря добраться. Слыхал я, Диод с группой сталкеров хотел к «Юпитеру» отправиться: инструменты там, детальки всякие для себя подобрать. Уйдёт - придётся неделю, если не больше, в лагере куковать, а у меня, паря, на это время другие планы. Понял? То-то. Давай, я сейчас вперёд пойду. Выйдем на дорогу - снова попрактикуешься.
        Мы поменялись местами, и темп движения заметно ускорился. Оно и понятно: кто я и кто Байкер. Мне, чтобы так маршрут прокладывать, ещё учиться и учиться надо было.
        За домом с проломленной крышей действительно находился сарай. Стены из красного кирпича поросли синеватым мхом, в траве валялись вырванные с мясом рамы, а в тех, которые уцелели, не осталось даже осколков. Только в чердачном окне сохранилось густо заросшее пылью стекло. На нём изнутри кто-то нарисовал хищно оскалившийся череп. Мёртвая голова смотрела на нас пустыми глазницами, и от этого взгляда по спине табунами бегали мурашки.
        Байкер шёл прямо к распахнутым воротам. Ржавые, с лохмотьями зелёной масляной краски, они давно вросли в землю. Из рваных дыр пулевых отверстий торчали усеянные мелкими фиолетовыми цветами тонкие нити вьюна, чьи извилистые побеги густо оплели основы дверных полотнищ.
        В тёмном чреве сарая что-то металлически блестело. Судя по характерным контурам - старый колёсный трактор. Дневной свет падал широким прямоугольником в дверной проём сарая, но не доставал до брошенной техники каких-то полметра. Зато призрачными копьями проникал сквозь отверстия в крыше и под разными углами пронзал царящие внутри сумерки, бликуя на туше стального коня. В дальнем правом углу, как раз перед проломом в стене, через который нам предстояло выйти, с треском искрил молниями приличных размеров «разрядник». Голубоватые вспышки аномалии вырывали из полумрака станину плуга с изогнутыми лепестками отвалов и прислонённую к ней решётку бороны. С острых зубьев тракторных граблей свисали пряди чего-то похожего на люминесцирующую паклю.
        Байкер велел мне оставаться у ворот, а сам взял автомат наизготовку и осторожно вошёл в сарай. Встал на границе светлого прямоугольника, припал щекой к прикладу, поводил стволом «калаша» из стороны в сторону, словно сканируя помещение. Потом жестом велел мне идти за ним и, стараясь не производить лишнего шума, сделал шаг в сторону трактора.
        В этот миг в кабине «беларуса» сверкнули два красных огонька. Я вскинул автомат к плечу и, не целясь, выпустил по ним очередь. Вместе с осколками лопнувшего стекла на Байкера из кабины вывалилась крыса. Крупная - размером с кошку, - она внешне мало напоминала своих нормальных сородичей. Длинный чешуйчатый хвост заканчивался пучком острых шипов, тело было начисто лишено шерсти, вместо неё кожу покрывали костяные пластины с гребнями роговых наростов. Такие же доспехи защищали морду твари с торчащими в стороны кривыми трёхгранными клыками.
        Байкер чудом увернулся от прыгнувшего на него монстра, придавил его голову ботинком и нажал на спусковой крючок. «Калаш» громко загрохотал. Розовая плоть забурлила в обломках костяной брони. Крыса забилась в конвульсиях и в следующее мгновение с визгом взлетела в воздух от пинка сталкера. Описав длинную дугу, тварь плюхнулась в самый центр аномалии. «Разрядник» оглушительно затрещал, вспышкой стробоскопа осветив на миг голубоватым сиянием внутренности сарая.
        - Вперёд! - прохрипел Байкер и первым кинулся к пролому в стене. На ходу сняв рюкзак, он закинул его в узкую дыру, упал на колени и на четвереньках выбрался на улицу.
        Я побежал за ним, в точности повторяя его движения: скинул лямки с плеч, бросил ношу в лаз. Несколько драгоценных мгновений ушло на то, чтобы просунуть мешок в пролом: то ли мой рюкзак оказался чуть больше по размеру, то ли я попал не туда.
        Когда же я полез из сарая, в чёрном пятне, обозначающем центр аномалии, сверкнули белые змеящиеся нити. Одна из зарождающихся молний быстро потянулась ко мне. Заметив опасность, Байкер схватил меня за руку, дёрнул. Набирающий силу «разрядник» только лизнул меня своим языком, но и этого хватило, чтобы нога отнялась минут на десять. Представляю, что бы со мной произошло, подзарядись аномалия ещё чуть-чуть.
        Мы не стали ждать, когда моей ноге вернётся подвижность. Байкер помог мне подняться, закинуть рюкзак за спину, обхватил за пояс и повёл к шелестевшему травой лугу. Я вцепился в плечо напарника и, прыгая на одной ноге, волочил другую, даже не чувствуя, как носок ботинка запинается о торчащие из земли камни. Автомат в моей правой руке с каждой секундой наливался тяжестью, влажная от пота рукоятка скользила в ладони, но я не убирал застывший в напряжении палец со спускового крючка, в любой момент ожидая нападения мутантов.
        Опасения были не напрасны. Мы только покинули деревню, как из кустов на окраине луга выскочил мутохряк-перволеток. Монстр уже успел познакомиться с людьми и знал, к чему приводят такие встречи: на шкуре виднелись следы засохшей крови и чёрные дырки пулевых отверстий. Поначалу зверь бросился к нам, но, услышав грохот выстрела, поспешил убраться в сторону.
        Через несколько секунд на лугу раздалось шипение, а потом прогремел громкий хлопок: разрядившаяся аномалия подбросила мутанта в небо. На высоте десяти метров чудовищная сила раскрутила визжащего борова, послышался хруст ломаемых костей, сочащаяся из ран кровь окутала мутохряка багряной сферой. Визг перешёл в хрип, вскоре сменившийся громким бульканьем. Раскинув ноги в стороны, мёртвый мутант ещё какое-то время вращался, пока ловушка с треском не разорвала его на части.
        Дождь из кровавых останков обрушился на землю. Долетело и до нас. Что-то тяжёлое ударило меня по темечку, хлопнулось в траву перед ногами.
        - Да ты, паря, везучий, ёксель-моксель! - воскликнул Байкер, скидывая мою руку с плеча. - «Разрядник» тебя не берёт, мутанты в стороны шарахаются, артефакты сами с неба падают.
        Он наклонился, чтобы подобрать жёлтый с красными и белыми прожилками предмет, схожий по форме с лопаточной костью.
        - Это «окорок» - довольно редкий, но не уникальный артефакт. Леший за него тысячи три даст, не больше. Пойдёт в уплату твоего долга, - заявил Байкер, снимая рюкзак.
        - Какого долга? - опешил я и от неожиданности встал на обе ноги. К счастью, чувствительность к моей онемевшей конечности почти вернулась, и я не грохнулся наземь, а остался стоять на месте. Правда, под кожей будто забегали тысячи агрессивных муравьёв: мышцы ноги горели, а зуд, казалось, вот-вот сведёт меня с ума.
        - А ты думал, я тебе снарягу и оружие по доброте душевной подарил? - сказал Байкер, вынимая из рюкзака знакомый мне контейнер. Щёлкнув замками крышки, проводник сунул находку в свободный слот, запихал заполненное наполовину хранилище в мешок. Застегнув клапан рюкзака, закинул его за спину и, видя, что я уже свободно стою на ногах, двинулся вперёд, не предлагая помощи. - Ты мне за всё заплатишь, ёксель-моксель. Весь добытый тобой хабар пойдёт в уплату долга, а как рассчитаешься - общую прибыль пополам.
        - Справедливо, - кивнул я, шагая за ним. Нога ещё зудела, и я немного её приволакивал, но идти было можно. К тому же сталкер не ускорял шаг: то ли так проявлял обо мне заботу, то ли выбирал безопасный маршрут.
        Остаток пути до шоссе прошёл без приключений, если не считать огромный крюк, который мы сделали, огибая скопление аномалий вокруг оврага. Глубокий и ровный, он напоминал сделанный рукой хирурга разрез. На дне длинного углубления что-то громко булькало и вздыхало. Оттуда поднимались желтоватые испарения, и, когда ветер менял направление, доносился едкий химический запах, от которого першило в горле, а на глаза наворачивались слёзы.
        Как Байкер и обещал, на шоссе мы вышли через час. Едва под ногами оказался присыпанный палой листвой растрескавшийся асфальт, я оглянулся: небольшой лужок с разбросанными там и сям кустами и деревьями; аномалии выдают себя проплешинами примятой и скрученной травы, столбами дрожащего воздуха и вихревыми воронками с кружащими в них обрывками стеблей и обломками веточек. «Хороший у меня учитель, - подумалось мне. - Уже на глаз, без приборов, могу большую часть ловушек различить!» На горизонте столпились полуразрушенные домишки и будто прощались с нами, глядя подслеповатыми глазами выбитых окон. «Расстояние-то - всего ничего, даже километра не будет, а сколько времени угрохали, - заметил я. - Да уж, с такой скоростью далеко не уйдёшь, а торопиться - себе дороже. Как говорил доморощенный стритрейсер Антоха Дружинин: “Быстро едешь - тихо несут”. Хотя в нашем случае правильнее сказать: “идёшь”, но смысл-то от этого не меняется. Разве что здесь нести некому: влетишь сдуру в какую-нибудь аномалию или на мутняка, а может, и на бандюков нарвёшься - и всё, так и останешься непогребённым на заражённой землице
лежать. Потом вороны проклятые да твари всякие на обед со всей округи соберутся, косточки дочиста обглодают. И будут мои останки покоиться в этом аду, пока дождь, солнце и ветер не превратят их в пыль. Ибо в Библии давно сказано: “…прах ты и в прах возвратишься”. Аминь!»
        - Эй, журналист, ты чё там, молишься, что ли? - тряхнул меня за плечо проводник.
        Видимо, я произнёс последние слова вслух. «Надо же, раньше за собой такого не замечал, - смутился я. - Надо усилить контроль над мыслительными процессами, а то озвучу случайно что-нибудь из сокровенного, - потом проблем не оберёшься».
        - Ты, эта, ёксель-моксель, тогда и за меня попроси, сам-то я не умею, да и не верю ни во что, если честно, - сказал Байкер и двинулся к стоящему на краю шоссе ржавому БТРу.
        Я потопал за ним, внимательно глядя под ноги. За прошедшие с момента аварии тридцать лет погода и время изрядно потрепали асфальт. Во многих местах трещины превратились в большие засыпанные мусором и заросшие травой ямины. «А вот интересно, - снова задумался я. - В этой реальности четвёртый энергоблок рванул в то же время, что и у нас, или ЧАЭС вообще не взрывалась и произошёл другой катаклизм: вроде падения метеорита (а что? а вдруг?)?»
        - Матёрые бродяги - особенно те, кто из первых, - на полном серьёзе говорят, мол, у Зоны свой бог, - продолжил тему Байкер. - Одни его Тёмным Сталкером кличут, другие просто Владыкой зовут. Слыхал я от них и такую байку: дескать, Монумент - это храм Тёмного Сталкера, и только истинно верующему откроется тайна возникновения Зоны, и будут ему дарованы все блага мира. А если не веришь иль верой слаб, то, прикоснувшись к храму Тёмного, душу ему свою отдашь и навеки его рабом станешь. Вот так-то.
        - Занятный фольклор, - хмыкнул я и следом за Байкером сильно сдал влево, огибая похожую на муравейник кучу. «Кто его знает, что это за кучка такая, - осторожничал я. - Может, просто мусор ветром нанесло, а может, под ней мутант какой или аномалия прячется. Подойдёшь ближе, а оттуда - раз - и нежданчик выскочит». А потом спросил напарника: - И что, много таких, кто в Тёмного верит?
        - Да, почитай, каждый пятый. Особо фанатичные давно уже к центру Зоны пробрались и там группировку сколотили. Говорят, все подходы к ЧАЭС заблокировали, а вокруг Саркофага так вообще несколько ярусов обороны выстроили, чтоб никого к богу своему не подпускать. Поэтому из отправившихся к станции бродяг обратно почти никто не вернулся, а те, кому это удалось, давно уже стали легендами Зоны: Семецкий, Болотный Лекарь - вчера на привале о них говорил, - Журналист вот тот же самый…
        Байкер неожиданно замолчал и вдруг резко обернулся:
        - Слышь, паря, а ведь кликуху тебе надо менять. В лагерь придём, сразу спросят: как звать, кто такой. А ты что им скажешь? Здравствуйте, я журналист. - Он покачал головой, скептически поджав губы. - Не выйдет. От тебя за версту салагой несёт. Какое же погоняло тебе придумать, а?
        - Может, оставить то, каким целый день кличешь?
        Проводник удивлённо вытаращился, даже рот приоткрыл от изумления.
        - Ты же сам недавно сказал: «Слышь, паря».
        - Молодец! Голова! - хлопнул меня по плечу Байкер. - Решено. Вставай на колено.
        Я чуть развёл руки в стороны и вопросительно посмотрел на него.
        - Делай, что говорю, - прикрикнул он, скидывая автомат с плеча. - Обряд проводить буду.
        Я усмехнулся, но колено преклонил. Байкер сразу стал серьёзным. Проверил предохранитель, не перевёл ли случайно в положение стрельбы, обхватил приклад «калаша» мозолистой ладонью, коснулся стволом сначала левого, потом правого плеча со словами:
        - Отныне и навсегда нарекаю тебя новым именем: Паря. Носи его с гордостью и…
        - Да пребудет со мной сила, - перебил я его и улыбнулся во все тридцать два зуба.
        - Балбес, - добродушно пробурчал Байкер. - Ладно, и так сойдёт. Вставай, чего прохлаждаешься? - Он повесил автомат на шею, положил на него руки и стал похож на отобравшего у вьетконговца трофей американского пехотинца времён войны во Вьетнаме. Разве что с бородой и без панамы цвета хаки с засунутой под ремешок пачкой «Мальборо». - Ну, чего застыл? Иди вперёд, тренируйся безопасную дорогу искать.

        Глава 7
        Болото

        Зона у любого, даже не посвящённого в её тайны человека быстро вырабатывает привычку к осторожности. Радиация, мутанты и смертельные ловушки повсюду так и ждут, когда сталкер допустит малейшую оплошность. Здесь волей-неволей начинаешь внимательно смотреть по сторонам, прислушиваться, принюхиваться, контролировать каждый шаг.
        Я заметил, что большинство аномалий издают всяческие звуки: электростатические - пощёлкивание, гравитационные - хруст, термические - слабое посвистывание. Кроме того, они проявляют себя запахами. Например, рядом с «разрядником» сильно пахнет озоном, от «гравиконцентрата» слабо несёт сероводородом, а около «жаровни» - копчёностями. Так что, в случае крайней необходимости, по Зоне можно передвигаться и без сканера аномалий, правда, сил и времени на это уйдёт в несколько раз больше.
        Невольно копируя повадки проводника, я двинулся по шоссе, прислушиваясь к ощущениям и кидая камушки каждый раз, когда казалось, что впереди ждёт аномалия. Довольно скоро я заметил странную вещь: твёрдому асфальту локальные зоны изуродованного пространства почему-то больше предпочитали мягкий субстрат и, в основном, располагались у обочины или в небольшом отдалении от трассы. Я немного расслабился и двинулся вперёд, полагаясь только на глаза и уши.
        Примерно через полчаса пути рельеф стал более холмистым, пирамидальные тополя вдоль шоссе сменились зарослями кустарника, отдельно стоящими сосенками и лиственными деревьями. На склонах холмов то и дело виднелись заросшие травой глубокие воронки, иногда встречалась ржавая техника со следами давних пожаров, выбитыми стёклами и без колёс. Попался даже сбитый вертолёт с погнутыми лопастями и переломленным пополам хвостом. По всей длине кабины косой строчкой шёл ряд отметин от крупнокалиберного пулемёта. Сзади всё чаще раздавался тихий шелест одежды, бряцанье оружия и слабое жужжание сервоприводов цифрового бинокля: Байкер внимательно осматривал окрестности на предмет нежелательных гостей типа мутантов или мародёров.
        - Паря, стой! - Проводник догнал меня, сунул бинокль в руки и показал, куда смотреть.
        Я направил объективы устройства на вершину далёкого холма. Жужжа, умная техника настроила изображение, и я увидел, как три сушильщика, два из которых постоянно скрывались из виду, включая стелс-режим, бились с большеногом и парочкой мутохряков. По склону холма к месту драки быстро приближался цербер. Двухголовый монстр двигался огромными скачками. Качественная оптика давала возможность даже с такого расстояния в мельчайших деталях рассмотреть перекатывающиеся под гладкой кожей бугры чудовищных мышц монстра. Я лишь на миг представил, что будет, если на деле повстречаться с такой «зверушкой», и ощутил лёгкую дрожь в руках. Картинка сразу запрыгала перед глазами, но уже через доли секунды стабилизировалась, обработанная процессором бинокля.
        Тем временем цербер добрался до соперников и, словно лев на буйвола, с ходу прыгнул на большенога. Каплеобразный монстр засучил передними лапками в попытках добраться до терзающего его цербера, затопал колонноподобными задними конечностями, но мускулистая тварь ещё крепче вонзила когти в дубовую кожу жертвы и впилась зубами в загривок. Видя такое дело, сушильщики забили на эффект невидимки и, растопырив щупальца в немом крике, кинулись на мутохряков.
        Что произошло дальше, я не видел: Байкер забрал у меня бинокль, прильнул глазами к окулярам и заскользил кончиками пальцев по бугоркам кнопок на боку устройства.
        - Придём в лагерь - передадим координаты «чистильщикам». Они охотятся на кровопийц, а у этих тварей здесь где-то гнездо, - сказал он, оторвавшись от бинокля, и нажал на кнопку выключения. Линзы объективов закрылись тонкими лепестками шторок, а обрезиненные грибки окуляров скрылись внутри выпуклого корпуса.
        - С чего ты взял? - спросил я, когда мы снова двинулись в путь. На этот раз - бок о бок.
        - Ты щупальцемордых внимательно разглядел?
        - Ну да, - кивнул я, - хотя двое из них всё время пропадали из виду.
        - Ничего такого не заметил?
        Я помолчал, вспоминая.
        - Да вроде нет. Руки, ноги на месте… щупальца тоже.
        - Они разного роста. Самый высокий что-то вроде учителя будет, а те, пониже, - молодняк. Страшно им было, потому они в невидимок и играли. Понял?
        - Угу!
        - Вот тебе и угу! Эти твари сейчас натаскают салапетов на мутохряках да на большеногах и пойдут по наши души. Запомни, Паря, каждый уважающий себя сталкер, если узнает что про гнёзда «пиявок», сразу инфу «чистильщикам» передаёт и награду за это не требует, потому как дело-то общее. Не мы их, так они нас. Ты вообще видел когда-нибудь жертву сушильщика?
        Я помотал головой и пнул лежащий на дороге камень. Тот прочертил в воздухе красивую дугу и скрылся в кустах возле обочины, откуда вскоре вылетел обратно с грохотом и вспышками. Сорванная им листва и поломанные ветки ещё не успели упасть на землю, а булыжник уже со свистом пролетел над нами и с треском вонзился в растущую у дороги сосну. От удара в стволе дерева осталась дыра размером с кулак, янтарные капли смолы выступили на краях пробоины и, словно слёзы, блеснули в лучах на миг выглянувшего солнца.
        Байкер отвесил мне такую затрещину, что в ушах зазвенело, а в глазах поплыли круги.
        - Ещё раз так сделаешь, пристрелю как собаку, - прошипел он, сдвинув брови и хмуря лицо. - Жить надоело? Так иди, вон, залезь в аномалию или напросись к мутантам на обед, а меня нечего за собой тянуть. - Он выдвинулся вперёд и размашисто зашагал, не глядя по сторонам.
        Минуло три часа, а шоссе всё не кончалось. Зато изменилась местность: слева холмы плавно перешли в заросшую ковылём равнину, а справа, метрах в пяти от дороги, тянулась высокая стена обрыва с нависшим над ней козырьком дёрна. Временами от красной, испещрённой глубокими трещинами и чёрными отверстиями нор глинистой стены, отваливались целые пласты. Они с шумом падали на землю, и над этим местом ещё долго витала в воздухе красноватая пыль. В один из таких обвалов от дернового ковра оторвался солидный кусок, но не упал вместе с глиной, а остался висеть на змеевидных корнях невидимого с дороги дерева.
        Хронометра у меня не было, определить время по солнцу тоже не представлялось возможным из-за сплошной пелены туч, но, судя по урчанию в животе, час обеда давно уже миновал. Уходя из схрона, мы взяли с собой несколько банок консервов, но все они лежали в рюкзаке Байкера. Он всё ещё не говорил со мной, а я не решался его окликнуть, поэтому приходилось терпеть. К тому же я не знал, где находится лагерь сталкеров: может, всего в паре километров, тогда не было смысла делать привал.
        Словно чувствуя моё состояние, Зона решила сделать небольшой подарок: покрытый извилистыми трещинами асфальт изменил наклон. Теперь дорога спускалась с горы, и каждый шаг требовал меньше усилий. Зато в воздухе появился запах тины и гниющих растительных остатков. Он становился всё сильнее, и вскоре, за плавным поворотом, мы увидели источник зловония. Им оказалось большое болото, растянутое от шоссе до склона высокой насыпи, по которой проходила железная дорога (о наличии там стальной магистрали говорили толстые штрихи столбов ЛЭП с подвешенными к ним ниточками проводов и застывшая на века железная змея грузового состава). Там, где болото упиралось в насыпь, виднелось едва различимое с шоссе кольцо коллектора: похоже, из топи вытекал и по бетонной трубе уходил на ту сторону небольшой ручей.
        Болото представляло собой запутанную систему из маслянисто блестящих тёмных протоков среди разных по размеру островов. Эти щедро разбросанные по пади клочки суши как будто кучковались вокруг самого большого острова - с ржавой землечерпалкой в центре.
        Огромная, высотой с трёхэтажный дом, она производила жалкое зрелище: стёкол нет, одна часть оконных проёмов крест-накрест заколочена досками, другая зашита листами фанеры, ковши черпака и толстые фермы обросли жёлтой и зеленоватой гадостью, похожей на бороды лишайника, со стальных тросов свисают серые и рыжие космы.
        К драге вели деревянные мостки. Они были переброшены с ближайшего островка, а тот, в свою очередь, соединялся с соседним кусочком тверди заросшей жухлой травой дорожки. Такие же земляные перемычки соединяли между собой и другие проходимые участки болота.
        Спустя несколько минут и примерно триста метров пути беспроблемное путешествие по Зоне закончилось: дорогу перегородил опрокинутый набок автобус. Обойти справа давно превратившийся в металлолом «Икарус» мешала аномалия. Судя по тому, как деформировался корпус машины, это был довольно сильный «гравиконцентрат». Перелезть сверху не позволял облюбовавший гору железа мощный «разрядник». Он так наэлектризовал воздух, что даже в пяти метрах от автобуса ощущалось покалывание кожи и слышался треск молний. Оставалось обогнуть преграду слева, но для этого надо было пройти по болоту, потому что узкий участок суши между шоссе и кромкой воды оказался занят зелёной, пузырящейся слизью.
        К одному из островков вела цепочка из сильно продавленных крыш давным-давно затопленных автомобилей - самое то, чтобы воспользоваться альтернативным маршрутом, да только находилась она с той стороны автобуса.
        - Что за хрень, ёксель-моксель! Неделю назад этой дряни здесь не было! - Байкер сплюнул и чуть не попал мне на ботинок. - Извини, не хотел. Хотя, после твоего выкрутаса, это было бы меньшим из возможных наказаний.
        - Ты мне и так хорошего леща закатил, - сказал я и потёр занывший от воспоминаний затылок.
        - Ладно, проехали. Кто прошлое помянет… Смотри лучше сюда и запоминай. - Он показал на флюоресцирующую лужу. - Это «ведьмин студень», страшная штука. Если хоть одна его капля попадёт на кожу - кости превратятся в кисель. Не сразу, конечно, а постепенно, миллиметр за миллиметром, пока весь не станешь как осьминог. Страшная, болезненная, мучительная смерть, и спасения от неё нет, кроме своевременной ампутации. И то - если пострадала рука или нога. Так что думай в следующий раз, когда и куда камни пуляешь, - не преминул он отпустить шпильку в мой адрес, на что я скорчил в ответ недовольную гримасу.
        - Так, с воспитанием закончили, теперь можно и перекусить. - Он достал из кармана камуфляжа два питательных батончика из армейского сухпайка. Один протянул мне, второй распаковал сам и принялся с аппетитом хрумкать. - Тут до лагеря недалеко: с километр от автобуса, - невнятно сказал он. - Думаю, нет смысла тратить консервы. Кишку заткнуть - и этого добра хватит.
        После короткого перекуса Байкер щёлкнул застёжкой ремешка и вытащил из ножен сверкнувший металлом клинок. Подбросив, поймал его за тяжёлое лезвие, протянул мне рукоятью вперёд.
        - Видишь вон те кусты? - Он показал взглядом на заросли тальника у кромки болота. - Выруби пару жердин потолще и возвращайся сюда, а я пока поищу подходящее для перехода местечко.
        Нож Байкера вполовину превышал мой: по размерам и по виду он больше смахивал на тесак - таким легко не то что ветку, а даже ствол толщиной в руку перерубить. Он как будто был сделан для меня: выемки под пальцы на пластиковых накладках рукоятки идеально подходили по размеру и расположению, а закруглённые края широкой овальной гарды почти полностью закрывали сжатую в кулак ладонь.
        Двумя ударами остро заточенного лезвия я вырубил длинную ветвь кустарника, срезал лишние ветки и несколько сухих сучков. Хотел сначала счистить кору, но передумал: скользкую от сока древесину сложнее удержать в руке. Бросил готовый щуп на землю, сделал ещё один. Обтёр влажно поблёскивающий клинок о рукав куртки, сунул слеги под мышку и вернулся к стоявшему неподвижно на берегу болота Байкеру. Он смотрел в сторону старой землечерпалки.
        Я проследил за направлением его взгляда и увидел, что привлекло внимание проводника. В зарослях рогоза у кромки большого острова, примерно в двадцати метрах от полузатопленных нижних черпаков роторного колеса драги, что-то сверкало. Это не было похоже на блики оптики. Да и кто бы стал прятаться в воде, наблюдая за двумя сталкерами, когда рядом есть подходящее укрытие. Скорей всего там светился какой-то артефакт.
        Словно прочитав мои мысли, Байкер сказал:
        - Видишь свечение? Никак, там аномалия цацку выбросила. Раз нам по-любому в болото лезть, предлагаю сделать небольшой крюк за трофеем. Ты как на это смотришь?
        Я пожал плечами, вернул ему нож и отдал один из щупов.
        - Значит, не против. Хорошо, пойдём за артом, заодно мастер-класс проведу.
        Байкер первым спустился с обочины по небольшому склону, с плеском погрузил жердину в болото. Несколько раз потыкал, нащупывая дно, и ступил в воду.
        Расходящиеся кругами волны всколыхнули радужную плёнку застоявшейся жидкости. Потревоженное болото недовольно заворчало, заохало, его поверхность вспучилась большими и маленькими пузырями. Они громко полопались, разбросав по сторонам зелёные листики ряски и насытив воздух запахом гниющей на солнце помойки.
        Байкер сделал ещё несколько шагов, потом воткнул щуп в торчащую рядом травянистую кочку, вытащил из притороченной к поясу сумки противогаз и натянул маску на лицо. Призывно махнув мне рукой, он снова взялся за слегу и, проверяя дно перед собой, медленно побрёл к ближайшему островку.
        Я тоже нацепил противогаз. Круглые стёкла очков заметно сократили радиус обзора, зато я мог спокойно дышать. Стараясь идти строго вслед за проводником, я побрёл по колено в воде, иногда погружаясь в мутную жижу до середины бедра.
        Ноги глубоко увязали в мягком илистом дне, и нам требовалось много сил, чтобы передвигаться в этой булькающей массе. Байкер старался использовать любую возможность для облегчения пути, поэтому мы шли этаким зигзагом, петляя между чахлыми деревьями и хиленькими кустами, хватались свободной рукой за тонкие веточки и буквально вытягивали себя из трясины. Порой мне казалось, что мои ноги оплетают черви или чьи-то щупальца, но я убеждал себя, что это всего лишь гниющие корни растений, и старался не думать о притаившихся под водой монстрах.
        К счастью, ближайший к нам островок находился не так далеко от берега. Путь по трясине занял не больше пятнадцати минут, но сил, которые мы на него потратили, хватило бы на два часа дороги по суше. Мы повалились в жухлую траву и какое-то время лежали, глядя в плывущие по хмурому небу облака. Серое однообразие небосвода скрашивали гонимые ветром листья и редкие кресты кружащих над болотом ворон. Их хриплое карканье далеко разносилось над унылой местностью и вместе со стонами трясины и далёким воем мутантов сливалось в своеобразный музыкальный фон. Тоскливую картину скрашивали редкие бреши в сплошном покрове туч. В такие мгновения солнечные лучи падали на землю широкими полосами рассеянного света, придавая топи определённую красоту.
        Долго отдыхать не пришлось. Байкер с кряхтением поднялся, сорвал с лица противогаз, вдохнул болотный воздух полной грудью. Слегка поморщился, но всё же убрал в подсумок прозрачную маску с двумя закреплёнными по бокам плоскими шайбами фильтров.
        Глядя на него, я потянул за гофрированный «хобот», стащил свой резиновый «намордник». Тухлыми яйцами попахивало, конечно, но не так сильно, как раньше. Я быстро упаковал противогаз в сумку, по примеру Байкера проверил автомат - не забило ли грязью, - поймал подброшенную мыском ботинка палку и потопал за проводником к заросшей дерниной дорожке.
        Узкий мостик между островками оказался перемычкой, густо сплетённой из корней и стеблей жёсткой, похожей на осоку травы. Зыбкая поверхность закачалась под ногами сталкера, стоило ему только ступить на неё. Байкер жестом велел мне оставаться на месте, воткнул палку в болото, подняв со дна цепочку мелких пузырей, и сделал осторожный шаг. Мочажина немного прогнулась под его весом, чёрная вода тонкими струйками медленно потекла к образованному ботинком углублению. Сталкер не стал ждать, когда она доберётся до изгвазданной грязью подошвы, рывком вырвал палку из трясины и снова воткнул её во взбаламученную жижу.
        Шаг за шагом он преодолевал перемычку между островами. Отпечатки его следов быстро заполнялись мутной водой, так что за ним тянулась цепочка из маленьких лужиц. Едва мостик остался позади, Байкер крикнул мне, чтобы я шёл за ним, а сам отправился к следующей дорожке.
        До третьего острова мы добрались почти одновременно, решив проверить травянистую тропку на прочность. Она с честью выдержала испытание. Теперь нам не надо было ждать, когда кто-то один пройдёт по созданной природой гряде, что в разы повысило скорость передвижения.
        Петляя по лабиринту островов, мы медленно приближались к драге. Приноровившийся к условиям местности проводник уже не нащупывал жердью дорогу. Вооружившись ей, как саблей, он сшибал торчащие повсюду поганки и делал это не ради развлечения, а дабы спасти нас от мучительной смерти. По его словам, грибы питались органикой, опутывая жертву гифами, предварительно одурманив её ядовитыми испарениями. Спасти от миазмов могли только специальные противогазы с тремя и более уровнями защиты. У нас таковых, естественно, не было, так что приходилось надеяться на проверенный многими сталкерами способ: ввести мутантов в состояние ступора, нанося урон их плодовым телам.
        Одна из бледно-розовых шляпок угодила в притаившуюся за травяной кочкой аномалию. Активированная грибом гравитационная ловушка с шумом, больше похожим на разгоняющуюся электричку, затянула в эпицентр росшие неподалёку пучки рогоза и кривые деревца. Чудовищная сила с треском перемолотила растения на сотни мелких и крупных частиц, раскрутила в образовавшейся воронке и с громким хлопком выбросила за пределы ловушки.
        Мы едва успели рухнуть в траву. Похожий на копьё кусок тонкого ствола пролетел надо мной, а над Байкером просвистела шрапнель из разбитых в щепки камышовых стеблей. Болото мгновенно наполнилось грохотом, треском и скрежетом. Казалось, мы угодили в эпицентр артподготовки. После каждого «взрыва» болотная жижа громко ухала и с аппетитным чавкающим хлюпаньем охотно всасывала в себя ливень из древесных обломков, комьев земли и пучков вырванной с корнем травы.
        Не знаю, сколько длилось это безумие, но вдруг наступила звенящая тишина. Я пошевелился, стряхивая с камуфляжа землю, приподнялся на руках, посмотрел по сторонам. Повсюду, насколько хватало глаз, из болота торчали древесные стволы и ветки. Куски дерева с протяжными скрипами, медленно погружались в булькающую трясину, наполняя воздух болотными газами.
        Дышать становилось всё труднее. Я потянулся к сумке с противогазом, но едва прикоснулся к пуговице клапана, как слева от нас раздался оглушительный рёв и на Байкера бросилась появившаяся словно из воздуха тварь. Ростом под два метра, она сильно смахивала на сушильщика: такие же длинные руки с непомерно большими кистями, лысая, похожая на дыню, голова, мощные ноги. Вот только ротовой аппарат представлял собой огромную присоску с расположенными внутри подвижными роговыми зубами и тремя большими выростами по бокам.
        Когтистая лапа вспорола пространство там, где только что находился Байкер. Сам сталкер с криком «Болотная гнусь!» уже завершал кувырок. При этом он снял оружие с предохранителя, переведя его на стрельбу очередями, и, когда привстал на колено, «калаш» в его руках ожил.
        Сухой треск очереди, запах сгоревшего пороха и яростный вопль раненого мутанта вывели меня из ступора. Я тоже сорвал автомат с плеча, всадил несколько пуль в зеленоватое тело чудища. Заметив краем глаза движение на два часа по воображаемому циферблату, сфокусировал взгляд на том месте, но ничего не увидел, кроме стены из камыша и рогоза. Цепная реакция саморазряжающихся аномалий чудом не задела этот оазис болотной флоры, и теперь он отвлекал внимание, шурша на ветру пожелтевшими листьями и скрипя сухими стеблями.
        Я снова сосредоточился на монстре и медленно двинулся по кругу: ноги слегка согнуты в коленях, приклад тесно прижат к плечу; короткая очередь на два-три выстрела, доли мгновенья на корректировку прицела - огонь! - опять несколько чувствительных толчков в плечо, секундный перерыв - огонь!
        Байкер тем временем в очередной раз увернулся от атаки мутанта и чуть ли не в упор всадил ему в бок остаток магазина. Зеленоватую кожу будто вспороли тупым ножом. Тварь закричала, переходя на визг. Из рваной раны фонтаном брызнула бурая жидкость, а потом полилась похожая на гной жёлтая слизь.
        Я снова заметил какое-то шевеление в бочажном травостое, но не придал этому значения. А зря! Секунду спустя оттуда выскочили четыре мутантских детёныша. Ростом в треть взрослой особи, они с рыком, больше похожим на писк, бросились на защиту матери.
        Я высадил в их сторону почти все патроны. Фонтанчики грязи вспухали рядом с когтистыми лапами, трассеры чертили красные линии над головами меняющих цвет бестий, исчезали в зарослях болотной травы, где с шорохом падали, срубленные шальными пулями, коричневые початки рогоза и золотистые метёлки камыша.
        Двадцать выстрелов - и все мимо! Ни одна из пуль не достигла цели. Детёныши оказались слишком проворными. С кошачьим шипением они сбили меня с ног и буквально втоптали в грязь.
        Ерзая ботинками в хлюпающей жиже, я отпихивал от себя тянувших ко мне свои присоски монстриков, не брезгуя пускать в ход и зубы, когда уродливые рыла вплотную приближались к моему лицу. Во рту и на губах появился отвратительный привкус, будто я облизывал жабу.
        Стрелять я не мог, поскольку держал автомат за шейку приклада и ствол. Да и патронов, по моим подсчётам, оставалось не больше трёх. На всех не хватило бы, вот и приходилось орудовать автоматом, как шаолиньский монах - обломком бамбукового шеста. «Калаш» то и дело норовил выскользнуть из мокрых от чужой крови и зеленоватой сукровицы пальцев, но я ещё крепче сжимал шероховатое дерево и горячий от пороховых газов металл, не чувствуя, как обожжённая кожа покрывается волдырями.
        Гнусёныши быстро сообразили, что, атакуя скопом, мешают друг другу, и поменяли тактику. Двое отправились на выручку матери - Байкер сошёлся с ней в рукопашную, поменяв опустевший автомат на нож, - остальные стали поочерёдно наскакивать на меня с разных сторон, царапая когтями бронежилет и цепляясь за рукава куртки.
        К счастью, мутантыши были ещё слишком малы, их удары не могли порвать плотную ткань и, тем более, добраться до тела. Да и присоски их вряд ли представляли опасность: вместо зубов - белые бугорки, а боковые выросты так и вовсе похожи на прыщики. Мне бы отпихнуть мутантят подальше, наподдать пинка, чтобы они со свистом улетели в болото, но я рассвирепел и уже не контролировал себя.
        Врезав одному прикладом по ушному наросту на яйцеподобной голове, я засветил второму кулаком в рыло так, что у того хрустнули хрящи присоски и брызнула кровь. Я рывком согнулся в поясе. Повернувшись набок, встал сначала на колени, схватил автомат обеими руками за ствол, потом выпрямился во весь рост и, словно клюшкой для гольфа, снёс детёнышу гнуси уродливую башку. Та по высокой дуге улетела в плавни и с брызгами плюхнулась в чёрную жижу. Обезглавленный гнусёныш ещё покачивался на ослабевших ногах, а я уже походя спихнул его брата в трясину и кинулся на помощь напарнику.
        Раненая мамаша, хоть и орудовала одной рукой (второй она зажимала рану в боку), всё ещё оставалась опасной. Движения её, несмотря на то что она прихрамывала на левую ногу, были достаточно быстрыми. Когтистые пальцы периодически мелькали перед лицом Байкера, пытавшегося скинуть с себя малышню. Возможно, повисшие на его руке и спине монстрики спасали ему жизнь: мать не решалась нанести смертельный удар, боясь ненароком зацепить потомство.
        Я отстегнул магазин. Перевернул. С щелчком вогнал в приёмную горловину полный рожок. Передёрнул затвор, прицелился. Грохот выстрелов заглушил предсмертный вопль детёныша, которому Байкер всадил нож в голову, и рёв самки, схватившейся за раздробленное пулями плечо. Остальные пули застряли в её грудной клетке. Сталкер стряхнул с себя всё ещё дёргающееся тело. Извернувшись, он сорвал со спины последний визжащий комок из выводка болотной гнуси и швырнул его на мамашу. Та хрипло дышала. Из дырочек между рёбер текла тёмная кровь, розовыми пузырями хлюпала пена. Прижимая к себе здоровой рукой повизгивающего мутантёнка, она шагнула в сторону камышовых зарослей.
        Внезапно оттуда донёсся оглушительный рёв, захлюпала жижа, зашуршали сухие побеги. Торчащие над травянистым морем коричневые головки болотной растительности закачались. Одни неожиданно исчезли, будто переломились стебли, другие, кувыркаясь, полетели в стороны. Кто-то, до сей поры невидимый, шёл напролом по топи неровным зигзагом, не разбирая дороги.
        С треском разошлись узкие, бурого цвета, листья, и из болотного сухостоя выскочил ещё один мутант - по-видимому, отец выводка. Его кожа только что была под цвет высохшей травы, но стоило ему оказаться на мочажине, как всё тело, начиная с ног, поменяло окраску. О принадлежности к сильному полу говорил довольно выпуклый бугор ниже пояса. Кожаную сумку репродуктивного органа покрывали плотно налегающие друг на друга костяные щитки. Сразу вспомнился старый анекдот про свинцовые трусы подводников. Хотя, может быть, утилитарное значение природной брони крылось в другом.
        Двуногий хамелеон бросился на обидчика своей семьи. Держа нож лезвием вниз, Байкер рванул ему навстречу. Оба орали во всё горло и так таращили глаза, что те почти вылезали из орбит. Берсеркеры, мать их!
        Я прижал приклад «калаша» к плечу, положил скользкий от чужой крови палец на спусковой крючок, но выстрелить не успел: противники сцепились в клубок и бухнулись в чавкающую жижу.
        Грязь брызнула в стороны. Несколько капель попали мне на лицо. Я рефлекторно зажмурился, а когда снова открыл глаза, увидел, что Байкер уже сидит верхом на рычащем самце и лупасит его почём зря кулаками. Бил куда ни попадя, не разбирая: присоска, глаза, нос. Выпавший из руки сталкера нож торчал неподалёку, войдя почти по рукоятку в болотную кочку.
        Пока они выясняли отношения, самка с детёнышем ретировались восвояси. Я даже не заметил, как и когда они скрылись в шуршащих на ветру зарослях. Меня больше волновала развернувшаяся на моих глазах схватка, вернее, возможность всадить несколько пуль в постоянно меняющее окраску тело монстра.
        Тем временем мутант исхитрился выскользнуть из-под Байкера, полоснул его кривыми когтями по ноге, да так сильно, что штанина моего напарника мгновенно пропиталась кровью. Сталкер вскрикнул, зажал рану рукой и сразу же отлетел в сторону: противник сбросил его с себя мощным ударом уродливой лапы.
        Тут бы мне и выстрелить, но пока я выискивал способы помочь Байкеру, из болота выполз длиннющий многощетинковый червь. Его плоское розовое тело уже на три метра выбралось из топи и всё ещё продолжало лезть, перебирая многочисленными лапками. Тварь обвилась вокруг моей ноги, сжала тугие кольца и потащила меня в трясину. От неожиданности я растерялся и заорал, но крепкий удар седалищем о заросшую мхом и болотными травами подстилку быстро вернул мне способность мыслить логически. И вовремя, потому что до края плещущейся у берега тёмной маслянистой воды оставалось не так много. Ещё несколько мгновений - и эта мразь утащила бы меня в болото!
        - А вот хрен тебе! - крикнул я, упираясь свободной ногой в землю. Каблук ботинка оставил глубокую борозду в почве и вырвал с корнем несколько пучков осоки. Я выхватил из нагрудных ножен подаренный Байкером клинок и одним ударом перерубил червя.
        Скручиваясь в кольца и фонтанируя бурой жидкостью, задняя половина полихеты шустро скрылась в трясине. Даже потеряв часть тела, мутант пытался мной пообедать: вцепившись острыми коготками лапок в плотную ткань моих штанов, он ёрзал широкой глоткой с овальным выступом в виде носа и хрящевой тёркой вместо зубов по моему бедру. Ощущение было то ещё: как будто ногу брили крупнозернистой «шкуркой».
        Я просунул кончик ножа в глотку твари, надавил. Измазанное в голубоватой крови лезвие с хрустом вылезло между расположенных парами белесоватых бугорков с чёрными точками в центре. Червь сразу обмяк. Я схватил его за истекающий слизью обрубок (на ощупь как силикон!) и стал разматывать обвившиеся вокруг моей ноги кольца. При этом загнутые в одну сторону коготки отрывались от ткани с таким треском, словно я расстёгивал «липучку».
        Раскрутив дохлого мутанта над головой, я зашвырнул его в болото. Розовая лента ещё не долетела до похожей на нефть воды, а я уже схватил автомат и бросился на помощь напарнику. И вовремя. Пока я сражался с червём, монструозный антропоморф изрядно намял бока моему наставнику. Когти мутанта располосовали не только ногу сталкера, но и задели руку. Даже на шее кровоточило несколько глубоких царапин. Я вскинул «калаш». Прицелился в лысую башку мутняка и только хотел спустить курок, как вдруг самец гнуси взвыл и покрылся разноцветными пятнами. Его что-то потащило к болоту. Он попробовал вцепиться в Байкера, но тот увернулся, и острые когти прочертили глубокие борозды в мокром грунте. А потом произошло невероятное: мутант взмыл на полметра над землёй.
        - «Подъёмник»! - закричал Байкер, показывая пальцем на барахтающегося в воздухе монстра. При этом самец издавал звуки, больше похожие на храп, нежели на рычание.
        - Какой подъёмник? - опешил я и опустил автомат стволом вниз.
        - Блуждающая аномалия! Болото славится подобными фокусами. Да ты не стой столбом, Паря! Чего рот раззявил? Стреляй, пока «блудница» не разрядилась.
        И он первым открыл огонь по медленно приближающемуся к земле мутанту.
        Мой «калаш» закашлял в унисон с оружием Байкера. Вспыхнувший разноцветными пятнами самец заверещал, задёргался, будто марионетка в руках неумелого кукольника. Его тело окуталось кровавой вуалью. С каждым выстрелом оттенок оболочки аномалии становился более насыщенным, а цвет кожи мутанта, напротив, терял окраску. И лишь когда тело твари посерело, а сфера напиталась багрянцем и стала похожа на закатное солнце, мы опустили дымящиеся стволы к земле.
        Над болотом сразу повисла звенящая тишина. В воздухе резко пахло тиной и пороховой гарью. Откуда-то несло смесью запахов метана и сероводорода.
        Дохлый мутант ещё кружил в воздухе внутри багрового шара, а я уже суетился возле раненого. Байкеру изрядно досталось от близкого родича сушильщика: бедро правой ноги представляло собой сплошную рану. Тварь не только поцарапала сталкера, но и умудрилась вырвать изрядный кусок мяса. Так что теперь Байкер если и смог бы ходить, то только опираясь на палочку. Вы когда-нибудь видели сталкера с палочкой? Вот и я не видал. Старики на пенсии - не в счёт. Да и есть ли она, сталкерская пенсия-то.
        Дела обстояли хуже, чем я думал. Кровь толчками текла из раны, рядом с ногой уже скопилась приличных размеров лужа и продолжала увеличиваться в размерах. «Если так пойдёт и дальше - отправится Байкер вслед за мутняком, - панически подумал я. - Будет его там, в сталкерском раю, гонять в своё удовольствие и артефакты собирать, как грибы в заповедном лесу».
        Я торопливо отстегнул автоматный ремень, наложил самопальный жгут, но, видимо, немного переусердствовал. Байкер что-то негромко простонал и потерял сознание.
        «Ну и ладно, нашим легче, - успокаивал я себя. - Хоть не будет комменты под руку давать по поводу того, как и куда я накладываю повязку, а то медбрат из меня тот ещё. Доктор Пилюлькин из детского мульта по сравнению со мной - светило мировой медицины. Альфа Центавра, мля!»
        Сбросив рюкзак со спины, я смахнул с него налипшие травинки и грязь. Расстегнул замок клапана. Дёрнул шнурок завязки. Плоская жёлтая коробка с большим красным крестом лежала с краю, между брезентовой стенкой вещмешка и всякой необходимой в походном быту сталкера всячиной.
        Я откинул крышку аптечки, вытащил пластиковый пузырёк, шприц-тюбик и перевязочный пакет. Обильно смочив бедро страдальца антисептиком, вколол обезболивающее повыше раны, разорвал упаковку ИПП и наложил стерильную повязку прямо на пузырящуюся от перекиси водорода кровь.
        К этому времени лихорадка боя меня отпустила. Засаднили обожжённые ладони, да так сильно, что захотелось выть. В аптечке был всего один шприц с анальгетиком - на экстренный случай, - но имелась парочка пластиковых футляров с надписью: «Кеторол». Стиснув зубы, чтобы не застонать от боли, я извлёк один футляр из гнезда, вытряхнул таблетку на тыльную сторону ладони. Взял белый кругляш губами, проглотил и намотал бинты на обе руки.
        Препарат подействовал довольно быстро. Боль отступила, и я начал шевелить извилинами прояснившегося мозга. Передо мной как перед типичным представителем русской интеллигенции сразу встали два вопроса, давным-давно сформулированные Герценом и Чернышевским. Ну, допустим, в том, кто виноват, сомнений не было. Тело мутанта не так давно хлопнулось с небес в болото и теперь пускало пузыри, медленно опускаясь на дно. Оставалось решить, что делать, а вот с этим возникли некоторые проблемы.

        Глава 8
        Драга

        Как и полагается в таких случаях, у меня было три варианта. Первый - оставить Байкера здесь и топать к драге за артефактом. Второй - дотащить Байкера до берега, спрятать его в каком-нибудь укромном месте и топать к драге за артефактом. И третий - пристроить Байкера на островке с торчащими из земли каменными клыками и… правильно, топать к драге за артефактом.
        Я недолго играл в витязя на распутье и выбрал третий вариант. Он показался мне наиболее оптимальным, поскольку островок с гранитными валунами находился посреди воображаемой линии между берегом и заброшенной землечерпалкой. Да и камни могли дать Байкеру хоть какую-то защиту на случай нападения мутняков.
        В том, что я отправлюсь за артефактом, у меня не было сомнений. Ради чего тогда мы с напарником полезли в топи, дрались с семейством болотных тварей и чуть не отправились во владения Тёмного Сталкера? Могли бы просто пробежаться по островкам вдоль берега, огибая перегородивший шоссе автобус с аномалиями, и топали бы дальше к лагерю вольных. Нет уж, братцы, я, если что задумал, обязательно иду до конца. Делать - так делать, а если нет, то нечего и воду мутить.
        Не желая дважды шастать по болоту, я приторочил к рюкзаку автомат, нацепил походный ранец на живот, отчего стразу стал похож на беременного бегемота, перекинул через шею ремень байкеровского «калаша», взвалил на спину его бесчувственного хозяина и потащился к острову.
        Земля под ногами пружинила и смачно чавкала. Продавленные подошвами ботинок углубления мгновенно заполнялись дурно пахнущей жижей. Но даже эта вонь не могла перебить стойкие запахи пота и крови. Мне казалось, я видел, как от нас во все стороны плыли длинные извилистые нити бледно-розового цвета. Ветер вытягивал их далеко в стороны, рвал на маленькие кусочки и нёс на своих плечах за сотни метров отсюда.
        «Такое приглашение на бесплатный обед вряд ли останется без внимания. Если так, надо поспешить, иначе скоро здесь соберутся мутняки со всей округи. С одним автоматом и грузом за спиной я вряд ли от них отобьюсь, а попасть на зубок порождениям Зоны пока не входит в мои планы, - размышлял я. - Тьфу, чёрт! Что значит пока? Почему - пока? Вот уже и заговариваться начал. Так, надо срочно сделать привал, хлебнуть витаминизированной воды из фляжки, покуда совсем с катушек не съехал».
        Я натурально сплюнул и попал в центр лилового цветка, что рос на краю полного чёрной гнили бочага. Лепестки растения быстро схлопнулись в мясистый бутон, стенки которого задвигались, словно пытаясь растереть попавшую в западню жертву. «Надо же, - подумал я, - здесь даже флора жрёт всё, что движется, чего уж говорить о фауне».
        Вид плотоядного растения начисто отбил у меня желание передохнуть. Напротив, он даже придал сил. Я поправил живую ношу и двинулся дальше пружинящим шагом, чуть сгибая ноги в коленях и наклоняясь вперёд.
        Путь до острова занял времени больше, чем я думал. Я планировал добраться до него минут за десять, а потратил около получаса. Хотя, может быть, дело было не в расстоянии, а в грузе: тащить на себе такой вес - то ещё удовольствие. Ладно бы земля под ногами твёрдая была, так ведь она колебалась, как ковёр-самолёт во время полёта, создавая дополнительные трудности. Попробуйте-ка походить по батуту с мешком песка за спиной, а я посмотрю, надолго ли вас хватит. А теперь представьте, что этих мешков три и один из них висит спереди. Представили? Ну и как? А ещё надо смотреть по сторонам и слушать в оба уха, чтобы вовремя заметить мутантов и принять соответствующие меры.
        Поэтому, когда я рухнул на твёрдую почву островка, у меня не осталось сил даже на то, чтобы фляжку отстегнуть от пояса. Что уж говорить о том, чтобы усадить Байкера в нормальное положение. Так я и сидел с пересохшим ртом, упираясь спинными пластинами броника в покрытую пятнами лишайника серую глыбу камня.
        Не знаю, сколько я так просидел. Может, секунды, а может, и несколько минут. Во всяком случае, стук маленьких молоточков внутри черепа несколько приутих, как и поблекла окраска плавающих перед глазами кровавых кругов.
        Смахнув со лба мокрые от пота волосы, я поправил на левой руке размотавшийся бинт и всё-таки сорвал с пояса фляжку. С наслаждением сделал несколько больших глотков и почувствовал, как уменьшается разбухший до неприличных размеров шершавый язык и растекается по телу живительная влага. Ещё мгновение назад мне казалось, что я весь покрыт глубокими трещинами, словно пустынный такыр, и таким останусь до конца моих дней, зато теперь физически ощущал, как быстро возвращаются силы и желание жить.
        Видно, правда сокрыта в народных сказках: есть живая вода, а есть мёртвая. О второй говорить не будем, она была здесь повсюду - неприятная на вид, пахнущая гнилью. Хлебнёшь такую - и сразу окочуришься. Другое дело - витаминизированный напиток, попросту говоря - «энергетик». Он и сил придаст, и бодрость духа вернёт. Как говорится в небезызвестной рекламе: окрыля-я-яет.
        Крылья у меня, конечно, не выросли, зато я поднял Байкера и привалил его рюкзаком к валуну. Вид у напарника был не очень: бледный, лицо осунулось, нос заострился, под глазами мешки, борода заляпана гнусьей слизью и болотной грязью, на повязке проступили красные пятна.
        Оставить его в бессознательном состоянии - означало тупо бросить умирать. Естественно, я так поступить не мог. И дело здесь было не столько в шкурном интересе - не каждый согласится быть проводником у новичка, особенно если у того нет ни репутации, ни денег, - сколько в элементарной человеческой привязанности. Да, как бы это странно ни звучало, но я привык к Байкеру, к его грубоватой манере говорить и чёрному юмору. А ещё мне не хватало его фразы «ёксель-моксель», которую он употреблял при каждом удобном случае.
        В общем, я решил привести Байкера в чувство. А поскольку в аптечке не нашлось ничего, что помогло бы исполнить задуманное, я просто отвесил ему несколько звонких пощёчин. Сталкер застонал и открыл глаза.
        - Эй, э-э-й, хватит. Ты за что меня бьёшь? - спросил он заплетающимся языком и сделал попытку поднять руку. Наверное, хотел прикрыть лицо или перехватить мою хлёсткую длань.
        Вместо ответа я поднёс к его губам горлышко фляги и, поддерживая голову, помог ему напиться.
        - Сколько пальцев? - Я вернул фляжку на пояс и показал свою забинтованную пятерню.
        - Все, - ответил он и вроде как улыбнулся. Я и в былые-то времена не различал его губы в копне густой бороды, чего уж говорить о том, когда она превратилась в сплошной колтун - этакий кусок свалявшейся пакли на половину лица.
        - Как себя чувствуешь? - спросил я, кончиками пальцев дотронувшись до его лба. Кожа была холодной на ощупь, с капельками испарины. Жара не было, а значит, инфекция в рану не попала. Учитывая характер и размер ранения, это была большая удача. Можно сказать, напарник в рубашке родился.
        - Нормально. Только вот голова болит и слабость какая-то по всему телу, - ответил он тихим голосом и шумно сглотнул.
        - Это от потери крови. Из тебя, наверное, литр вытек, если не больше. Хорошо, что я жгут успел наложить до того, как ты загнулся, а то сидел бы сейчас со Шпалой в чертогах Тёмного Сталкера, потягивал бы водку из запотевшего стакана и слушал байки своих приятелей-жмуриков.
        Байкер поморщился, дёрнул плечом: дескать, хорош впустую языком молоть. Потом, склонив голову набок, посмотрел на неумело наложенную повязку и потянулся к завязанным бантиком тесёмкам.
        - Эй, ты чего? - Я перехватил его руку и зашипел от пронзившей ладонь боли. - Не надо снимать. Дойдём до лагеря, там тебе по-хорошему рану обработают.
        - Помоги снять, - потребовал Байкер, не реагируя на мою тираду. - Ну, чего тормозишь? - прикрикнул он, дёргая за кончик тесёмки.
        - Мог бы нормально попросить, - пробурчал я, разматывая потемневшие от грязи бинты. - Подумаешь, повязку наложил неэстетично. Сделал как умею. Я на курсах первой помощи не обучался. И вообще - я журналист, а не доктор.
        - Угомонись, - пробормотал Байкер, положив руку на пропитавшиеся багрянцем тампоны. В следующий миг он рывком сорвал их с ноги, являя моему взору большую дыру с чёрными наростами запёкшейся крови по краям и красными волокнами мышц на дне. Белые нити нервов напоминали червей. Мне показалось, они там шевелятся. Я поспешно отвёл взгляд, вдохнул и задержал дыхание. - Ты всё правильно сделал… молодец. Но мне нужны… более радикальные методы… например… «окорок». Помоги достать контейнер… из рюкзака.
        Байкер говорил с длинными паузами, во время которых шумно хватал воздух ртом. По его бледному лицу катились крупные капли пота. Волосы намокли и прилипли к вискам и лбу. Даже незнакомому с медициной человеку было видно, что дело плохо и радикальные методы нужны, но не какой-то там «окорок», а залитая светом хирургических ламп операционная с бригадой опытных врачей и готовым к работе оборудованием.
        Поскольку я не волшебник и даже не начинал учиться в Хогвартсе, и в друзьях у меня никогда не было синего чувака из лампы, пришлось мне, претерпевая боль в ладонях, помочь Байкеру избавиться от рюкзака, достать оттуда железный контейнер с артефактами, бутылку водки и полиэтиленовый пакет с чистой тряпицей внутри.
        Буркнув слова благодарности, проводник попросил достать нужный артефакт. Пока я возился с замками, Байкер свернул пробку с бутылки, пропитал тряпочку водкой, плеснул немного в рану. Конечно, и внутрь принять не забыл. Потом взял у меня из рук «окорок», завернул его в хлопковую ветошь и прибинтовал к ноге.
        При этом сталкер не издал ни звука, и ни один мускул не дрогнул на его лице, отчего я проникся к напарнику ещё большим уважением. Когда царапину-то смажешь зелёнкой, щиплет так, хоть святых выноси, а он водки в рану налил, камень туда сунул и сидит хоть бы что. Кремень, а не человек!
        После этой нехитрой процедуры Байкер стал выглядеть лучше: лицо порозовело, в глазах появился блеск. «Получается, артефакт действует лучше всяких медпрепаратов, - восхитился я. - Зря я, оказывается, не верил в народную медицину, покупал всякие порошки да таблетки от простуды, когда надо было травяные отвары да настоянную на минералах водичку пить. Или этот эффект только в радиоактивных землях параллельной реальности проявляется, а в нашем мире не действует? Вернусь домой - обязательно проведу эксперимент, а пока надо топать за артефактом».
        - Стрелять сможешь? - Я протянул напарнику снятый с предохранителя «калаш». Байкер кивнул, на что я, ободрённый, продолжил: - Оставлю тебе свой автомат и запасной магазин к нему. Мне и пистолета хватит, чтобы смотаться к драге и обратно. Смотри не засни, я скоро.
        Вот так, с «макаром» и парой запасных обойм к нему, я отправился за «подарком» Зоны. Что-то меня словно влекло туда, какое-то смутное чувство толкало к мерцающему возле ржавого ковша огоньку. Здравый смысл во весь внутренний голос кричал о безумности предприятия, о таящихся там опасностях, но я велел ему заткнуться и уже не обращал внимания на его робкие попытки достучаться до моего сознания.
        Тем временем я приближался к трёхэтажной железной коробке с рыжими пятнами коррозии на стенах, а субстрат под ногами обрёл стандартную для земной тверди плотность. Видимо, наплавные мосты природного происхождения остались позади, и теперь я ступал по «материковой» породе большого острова.
        Не скажу, что здесь обошлось совсем без луж. Они были повсюду. Куда ж без них на болоте? Но одно дело, когда ступаешь в озерцо гнилой воды и чувствуешь, как нога уходит в чавкающую зыбь, а другое, когда разбрызгиваешь грязь, слыша перестук своих подошв. Сия музыка заметно прибавила мне уверенности в успехе начатого предприятия. Шлёпая по лужам и лужицам под аккомпанемент тоскливого завывания ветра, я незаметно добрался до цели путешествия. Старая драга возвышалась надо мной, словно декорация из какого-то постапокалиптического фильма.
        Вблизи она выглядела ещё ужаснее. Усеянные оспинами пулевых пробоин стены, как и толстые брусья ферм, перемычки между ними, стальные нити тросов и роторный барабан с огромными ладонями ковшей - всё было покрыто кляксами ядовито-оранжевой гадости. Выросшие на железе густые бороды лишайников соперничали по длине со свисающими с тросов рыжими космами, внешне напоминающими женскую причёску после химической завивки. Кроме «мочала» тросы были облеплены пучками какой-то серой дряни, похожей на разлохмаченные тюки пакли. Треплющий «паклю» ветер отрывал от неё маленькие кусочки и разносил далеко в стороны от источника.
        Несколько таких клочков попали мне на лицо. Кожу обожгло, словно к ней прикоснулись горячим утюгом. Поначалу я думал, что неприятные ощущения пройдут, но жжение усиливалось. Мне пришлось тратить драгоценную воду, чтобы смыть прилипшие к щекам и носу ядовитые волокна. К счастью, зона поражения «жгучим пухом» быстро закончилась. У стен драги этой дряни не было, а поскольку ветер дул мне навстречу, серые пушинки уносились вдаль, не причиняя уже никакого вреда.
        Вскоре обозначилась другая проблема. Артефакт находился в зарослях шуршащего на ветру тростника. Я видел голубоватые отсветы сквозь частокол жёлтых стеблей. «Подарок» Зоны манил меня, звал, просил, требовал взять его в руки. И я не устоял.
        Нас разделяло всего каких-то двадцать метров - сущие пустяки по сравнению с проделанным путём. Но эти метры оказались заполнены дурно пахнущей жижей, с виду очень похожей на мазут.
        «Мне ли бояться гнилостной грязи? - подумал я. - Особенно, когда я уже по уши изгваздался». Я хотел преодолеть препятствие вброд, благо опыт уже имеется, но что-то заставило меня предварительно кинуть в чачу вырванный с корнями пучок болотной травы.
        Стоило комку сухих стеблей приблизиться к вонючей антрацитовой глади, как из неё высунулось с десяток ложноножек с распахнутыми в шипящем крике пастями. Гладкие, блестящие, как мокрый каучук, выросты впились иглоподобными зубами в приманку, мгновенно растерзали её в клочья и с недовольным ворчанием втянулись в колыхающееся, словно студень, тело монстра.
        В том, что это было очередное порождение больного разума Зоны, у меня теперь не осталось сомнений. Разве может гниющая вода вот так реагировать на брошенный в неё предмет? Да никогда в жизни! Единственное, на что она способна, - это ответить всплеском и расплывающимися кругами волнами.
        Я осмотрелся в поисках чего-нибудь, что можно было бы приспособить под мостки. Переброшенные с соседнего островка доски были коротки, да и находились они в зоне «пухопада»: усилившийся в последнее время ветер всерьёз взялся за мочала из «пакли», так что там начался настоящий буран из серого «снега».
        Так ничего и не придумав, я решил обойти препятствие стороной.
        Когда-то очень давно в результате неведомого мне катаклизма эту часть острова как будто рассекло ударом огромного хлыста. Облюбованный отвратительным монстром овраг протянулся почти от края до края возвышенности. Справа обогнуть его мешало болото, а слева…
        Слева на меня надвигалась толпа зомби.
        Среди бродячих мертвецов каким-то чудом затесался сушильщик. Его щупальца безвольно висели вокруг красной ямы рта, белые точки глаз отчётливо выделялись на бледно-зелёном, с багровыми прожилками, лице. Он двигался так же, как и его спутники: рваными, неровными шагами, но при этом сильно сутулился, волоча длинные уродливые руки по земле. Когда на пути монстра встречалась кочка, когти суставчатых пальцев, словно грабли, выдирали траву, но сушильщика это, похоже, нисколько не смущало.
        Мертвяки бормотали что-то бессвязное, почти у всех в руках было оружие. Только одни его тащили за собой на ремне, а другие палили в белый свет как в копеечку.
        Пули защёлкали по драге, высекая пучки ярких искр и добавляя новые дырки в железе. Большинство свинцовых градин пролетали высоко надо мной и далеко в стороне, но были и те, что свистели возле уха.
        Я пригнулся, не желая словить нежданчика, выставил пистолет перед собой и дважды нажал на спусковой крючок. ПМ плюнул огнём, и у двоих зомби головы лопнули переспелыми арбузами. Дохляки рухнули, забрызгав соседей выбитыми мозгами и кровавыми ошмётками, но остальных умрунов это не остановило. Они по-прежнему шли, огрызаясь свинцом.
        Останавливаться на полпути я не собирался. «Зря, что ли, я шарахался по топи, воевал с червём и болотной гнусью? Ради чего эта тварь изуродовала ногу Байкеру? Просто так? Ну уж нет, - злился я. - Этот артефакт будет наш, и никакие зомби с сушильщиками не смогут мне помешать!»
        Я двинулся навстречу противникам, стреляя по ним, как в тире. Головы мертвецов взрывались, будто тыквы в Хеллоуин на задворках типичного американского дома. Вот только в руках у меня был не дробовик, а обычный потрёпанный временем «макар».
        Пистолет выпустил последнюю пулю. Затворная рама отскочила назад и застыла, оголив воронёное жерло ствола. Я быстро поменял обойму, передёрнул затвор и продолжил отстреливать неприятности.
        Ложбина с «антрацитовым» монстром на дне обещала скоро остаться позади. На это указывали сократившаяся ширина преграды и полоса из чахлого ольшаника впереди.
        За кустами я мог спокойно обогнуть жилище неизвестной науке твари и двинуться за своей наградой. Оставалось только расправиться с кадаврами, а вот с этим возникли некоторые проблемы.
        Я во второй раз перезарядил пистолет и уже сжёг три патрона. Оставалось ещё пять. Всё бы ничего, но число оживших трупов вдвое превышало количество свинцовых пилюль.
        Полностью опустошив обойму, я с разбегу махнул через сузившийся до полутора метров овраг. Чёрная тварь с шипящими визгами выставила зубастые «ложноножки» и схватила каблук моего берца, когда я уже впечатался одной ногой в противоположный берег яруги. Я сразу же грохнулся наземь. Тварь потянула меня к себе, но я упёрся коленом в податливую почву, вцепился руками в толстые пучки осоки. И хотя давно уже превратившаяся в грязную тряпку марля выдержала натиск острых как бритва стеблей, обожжённую кожу ладоней пронзила резкая боль.
        Я заорал, ещё сильнее стиснул кулаки и рванулся, подобно Мюнхгаузену, из болота. Тот, правда, вытаскивал себя за волосы, но в моём случае и осока справилась выше всяких похвал.
        Оставшийся ни с чем монстр зашипел, словно клубок из тысячи змей. Его «ложноножки» ещё хватались за склон впадины, а я уже подхватил выпавший из руки пистолет и, старясь не думать о полыхающих от боли ладонях, бросился к мерцающему в зарослях тростника артефакту.
        За спиной загрохотали выстрелы бормочущих мертвецов. Пули ушли в «молоко», срубая тростниковые метёлки в стороне от меня: я, подняв тучу брызг, упал на колени перед светящейся голубым глобулой. Артефакт словно парил в воздухе, дрожа и подпрыгивая над торчащими из воды молодыми проростками.
        Словно поддавшись наитию, я ухватился зубами за серый от грязи бинт, размотал его с одной руки, потом с другой и взял голубой шар. Меня как будто ударило током. Я запрокинул голову, до хруста выгнул спину и хрипло закричал.
        Будто отвечая на мой призыв, со стороны острова, где я оставил Байкера, донёсся многоголосый тоскливый вой, а потом отрывисто заговорил автомат. Похоже, у моего напарника дела тоже обстояли не очень.
        В следующий миг глобула в моих руках озарилась яркой вспышкой, от которой резануло по глазам. Мышцы свело судорогой, я повалился набок, забился в конвульсиях, хлюпая пузырями пены на губах. Припадок ещё продолжался, но я уже не чувствовал боли. Я как будто раздвоился. Одна моя половина осталась лежать на земле, а другая зависла в воздухе и с высоты в несколько метров смотрела на скрюченное тело и ковыляющих к нему зомби и сушильщика.
        Мертвяки уже не стреляли - видимо, у них закончились патроны. А монстр заметно преобразился. Он уже не сутулился и не загребал руками землю. И если бы не висевшие дохлыми змеями щупальца вокруг рта, мутант вполне мог бы сойти за измазавшегося болотной грязью голого человека.
        Потом я окинул взглядом унылые топи. Увидел остров с тремя наклонёнными в разные стороны каменными исполинами, привалившегося спиной к одному из них Байкера. Сталкер скупыми очередями отстреливался от нападающих на него «слепышей», щурясь от порохового дыма и падающих на лицо из облачной бреши рассеянных лучей света.
        Вдруг я почувствовал, что меня кто-то зовёт. Я посмотрел по сторонам, но никого не увидел. «Наверное, показалось», - подумал я, но зов повторился с удвоенной силой.
        Я снова завертел головой и заметил возле железнодорожной насыпи странного человека. По описанию он был очень похож на того парня, что встретился Байкеру в первые дни его пребывания в Зоне: те же синие штаны и заношенная майка, больше похожая на рубашку без рукавов, выпуклый лысый череп, удивительно крупные, пронзительно-чёрные, бездонные глаза.
        Я видел его так, словно он стоял в метре от меня, а ведь нас разделяло расстояние почти в полкилометра. Дирижёр что-то говорил. Он повторял одну и ту же фразу, я понял это по схожей артикуляции губ.
        Я стал пытаться прочитать по ним, что он говорит (меня этому мастерству бабушка научила: почти глухая, она всегда знала, кто о ком какие сплетни распускает), как вдруг глобула в руках моего припадочного тела взорвалась, и от неё во все стороны покатилась голубоватая волна. Вздымая рябь над гнилой водой, она срывала верхушки растений и гнала вал растительного мусора перед собой.
        Едва бурун достиг мертвецов, те сразу развеялись в пыль. Сушильщик превратился в высохшую мумию, а псов отшвырнуло далеко в болота. Зато со сталкером ничего не случилось. Тот как сидел, привалившись спиной к валуну и выцеливая клыкастых бестий, так и остался сидеть. Только ошалело ворочал головой да водил стволом из стороны в сторону, недоумевая, куда вдруг все подевались.
        Когда же «ударная» волна добралась до берега, грянул такой оглушительный гром, что я думал, небо рухнет на землю. Но нет, обошлось. Вместо этого словно черти в Аду включили гигантский пылесос, и весь воздух с болот потянуло туда. А вместе с ним и моё эфирное тело.
        Плавни со скрюченным в них бедолагой с каждой секундой приближались. Вскоре я мог уже различить искорёженное гримасой боли лицо. Моё лицо! Оно тоже росло в размерах, как и разверзнутый в крике рот, в чёрной бездне которого я исчез через несколько мгновений.

        Глава 9
        Лагерь

        Тии-вить! Тии-вить! Фюиюи! Вить-вить! Фьюить! Тррррр! Го-го-го-го! Тук! Тии-вить! Я лежал с закрытыми глазами и наслаждался вокальным мастерством пернатого певчего. Лёгкий ветерок скользил по моему лицу, безмятежность, покой и умиротворение разливались по натруженным чреслам. Хотелось лежать так целую вечность - неподвижно, словно тюлень на лежбище, - но какое-то излишне любопытное насекомое ползло по щеке, щекоча мою кожу тонкими лапками.
        Двигаться было лень. Я скорчил рожицу в надежде согнать муху (ну или кто там полз по мне), но это лишь усугубило ситуацию. Букашка забегала ещё быстрее, будто решила, что я гримасничаю от удовольствия. Тогда я попытался сдуть назойливое создание. Бесполезно. Это помогало лишь на секунду, потом всё начиналось с нуля.
        В конце концов мне это надоело. Я с размаху шлёпнул себя по щеке. Похоже, промахнулся, поскольку пальцы не нащупали трупик, зато мохнатые лапки оставили меня в покое. Я снова погрузился в нирвану, слушая соловьиные трели.
        «До чего же хорошо! Красота! В мыслях только позитив, никаких воспоминаний о Зоне с её мутантами, артефактами, ловушками и прочими неприятностями… Стоп! Откуда тут соловьи? Это же Зона! Здесь, кроме ворон, никого из пернатых не водится!»
        Ошарашенный этой мыслью, я распахнул глаза, резко сел. Байкер едва успел отдёрнуть руку с зажатым в пальцах колоском (так вот что это было, а я-то: муха, муха) и расплылся в широкой улыбке.
        - Очухался, слава Зоне! А я уж думал, ты в себя никогда не придёшь. - Я вытаращился на него, как на привидение. - Вдруг ты в кому впал или в этот… как там его, - он помахал колоском у себя перед носом, - у жаб ещё с лягушками бывает.
        - Анабиоз?
        - Во-во, он самый.
        - Ну, спасибо тебе, друг-сталкер, уважил. Ты бы ещё меня с коброй какой-нибудь сравнил.
        Я свесил ноги с кровати, облизнул пересохшие губы, осмотрелся в поисках воды. Обычная комната: стены из потемневших от времени рассохшихся брёвен, низкий фанерный потолок (когда-то он был оклеен синими обоями в жёлтый цветочек, о чём говорили сохранившиеся кое-где пятна цветной бумаги), возле занавешенного тряпицей окна - старый кухонный стол и три табуретки (четвёртую занял Байкер), на подоконнике - горшок с давно увядшим растением, в углу - куча какого-то тряпья. Всё! Никакого намёка на бутыль с водой или хотя бы стакан.
        - Пить хочешь? - догадался Байкер, перехватив мой страждущий взгляд. Я кивнул, за что был сразу вознаграждён: жестом фокусника сталкер вытащил из-за спины металлическую флягу в зелёном матерчатом чехле. - Держи.
        В мгновение ока я выхватил фляжку из его рук, свинтил крышку и жадно припал к горлышку. Когда походная ёмкость заметно «похудела», вернул её владельцу, обтёр губы тыльной стороной ладони. Жёсткая щетина кольнула кожу. «Однако неплохо бы и побриться, а то два бородача в команде - не по фэншую, как говорил Антоха Дружинин», - отметил я про себя.
        В голове сразу вспыхнули картинки из прошлого. Вот я в своём офисе обсуждаю с приятелем темы нового номера журнала. А вот мы с ним в ночном клубе зажигаем с какими-то длинноногими незнакомками. А вот я уже мчусь с одной из них в своём «Икс-пятом» по ночной Москве. Красивая брюнетка весело смеётся. Её мягкая и нежная рука лежит на моём бедре. Тонкие пальчики осторожно подкрадываются всё выше и выше. Я, в предвкушении кайфа, сильнее давлю на газ. Стрелка спидометра быстро ползёт по подсвеченной красным шкале. Всего какой-то сантиметр отделяет светящийся кончик указателя от жирной двойки с парой таких же толстых нулей. Огни города за окном давно уже слились в сплошные разноцветные линии, но я этого не замечаю. В голове шумит от принятого в клубе «энергетика», пары бокалов алкогольного коктейля и бурлящего в крови тестостерона…
        Пестрый калейдоскоп воспоминаний яркой лентой проскользнул перед внутренним взором и умчался вглубь подсознания, не оставив даже лёгкого привкуса ностальгии. Прошлое перестало существовать для меня. Исчез тот самый романтический флёр, что раньше сопровождал каждое видение из той жизни. Всё, что осталось в памяти от тех дней, потускнело, словно я смотрел на это из-за покрытого толстым слоем пыли стекла.
        В этот миг я понял, что во мне произошёл сдвиг. Что-то сломалось внутри меня. Наверное, я просто осознал, что значит жить полной жизнью. Я понял, что до этого я просто существовал, загнанный в жёсткие рамки обязательств, приличий и прочей лабуды, которую нам с детства вешают на уши. А здесь, в Зоне, я увидел жизнь в самом что ни на есть настоящем её проявлении: без фальши и без прикрас. Тут, как и на войне, сразу видно, кто друг, а кто враг, - не то что в большом мире, где каждый тебе улыбается, сжимая кулак за спиной.
        Я снова посмотрел по сторонам.
        - Что с нами произошло? Где мы?
        - В лагере, где же ещё?
        Видно, я слишком широко раззявил рот и выпучил глаза от изумления, потому что Байкер поспешил добавить:
        - Ты в отключке двое суток провалялся. Парни думали, ты уже того, «овощем» стал, хотели тебя за пределы лагеря вынести да и оставить там. Ну, чтоб тебе легче было с друзьями встретиться.
        - С какими друзьями? - спросил я надтреснутым голосом.
        - Так, эта… с зомбарями. С кем же ещё? Их здесь в последнее время шибко много развелось. Не иначе Разрушитель мозгов активизировался: пополняет нашим братом шатающиеся ряды мертвунов.
        - И-и-и… - протянул я, пристально глядя в глаза Байкеру.
        - Что - и? - спросил он, не отводя взгляд. - Ты же здесь, а не на улице. Я им сказал…
        Я нетерпеливо дёрнул рукой:
        - Это ты мне потом расскажешь. Сейчас я хочу знать, как мы здесь оказались. Насколько я помню, на болоте мы были одни, если не считать живых мертвецов и мутантов. - Я криво усмехнулся. - Или ты хочешь сказать, что это они нас сюда принесли?
        - А что - занятная была бы картина. Прям как щас вижу: идёт толпа зомби и несёт нас на руках, словно рок-идолов на концерте. А впереди, почётным строем, вышагивает стая «слепышей» с альфа-псом во главе.
        - Я серьёзно, Байкер. Как мы здесь оказались?
        - Вот что ты за человек такой, - сокрушённо вздохнул сталкер и покачал головой. - Жил бы себе спокойно, как все. Так нет ведь, всё тебе надо знать, до всего нужно докопаться. Ну хорошо, хорошо, - сказал он в ответ на мой пристальный взгляд. - Я просто включил маячок.
        Байкер с кряхтением наклонился в сторону, сунул два пальца в карман камуфляжных брюк и выудил оттуда тонкий цилиндр из блестящего металла. Покрутил у меня перед носом похожей на брелок для ключей штуковиной и сунул её обратно.
        - Мне его Диод в прошлом году подарил. Сказал, вдруг КПК выйдет из строя или ещё что произойдёт. Как в воду глядел, чертяка.
        Байкер добросовестно ввёл меня в курс событий, хоть и сам не помнил толком, как на сигнал его маячка вышла группа сталкеров из местного лагеря. После чудесного избавления от стаи «слепышей» он впал в некое подобие прострации и пребывал в этом состоянии, пока не почувствовал, как чьи-то сильные руки встряхнули его, а в ногу вонзилась острая игла шприца. Стимулятор быстро вернул Байкера в реальный мир. Он рассказал спасателям о напарнике (то бишь обо мне) и потребовал, чтобы те немедленно отправились за мной. Не знаю, посулил он им что-то или у них был перед ним должок, но ребята без лишних разговоров потопали к драге и вскоре нашли меня в зарослях камыша.
        - У тебя все руки были чёрные, как будто ты их в саже вымазал. Рядом с тобой лежала мумия сушильщика, а чуть поодаль от неё парни насчитали полтора десятка серых кучек пепла. Вытянутые в длину, они по форме смахивали на человеческие тела. А ещё Шустрый сказал, что нашёл рядом с некоторыми из этих барханчиков сильно оплавленные куски металла, в которых с трудом угадывалось оружие. Что ты там такое натворил?
        - Ничего, - буркнул я и пожал плечами.
        - И артефакт куда-то пропал, - с сожалением вздохнул сталкер. - А я на него так рассчитывал: думал продать за хорошую цену или обменять на оружие или патроны. Наверное, это он иссушил мутанта и превратил зомбарей в пепел, а сам после этого разрушился, поэтому у тебя и руки почернели. Как думаешь?
        Я снова пожал плечами.
        - Да что ты всё молчишь? - возмутился Байкер.
        - Соловьиные песни слушаю, - сказал я, наслаждаясь трелями невидимого исполнителя. - Кстати, откуда он здесь взялся? Неужели в Зоне кроме ворон ещё птицы появились?
        - Откуда, откуда, - проворчал Байкер. - От верблюда! Диод забрал мой ПДА в ремонт, а этот дал на замену. Я на досуге в его памяти покопался, нашёл несколько релаксирующих записей, ну и поставил одну из них на постоянную прокрутку, чтобы тебе, понимаешь, приятно было.
        - А когда он твой аппарат починит?
        - Как вернётся из рейда, так сразу. Он с группой военсталов ушёл к Диким Территориям за хабаром. Там частенько полные «пустышки» встречаются, а он их вместо аккумуляторов использует. Раза два в год подобные ходки устраивает.
        - А чего он сам-то за ними ходит? Отправил бы кого-нибудь арты собирать, а сам бы здесь делом занимался.
        - Э нет, Паря, - помотал головой Байкер. - Не всё так просто. Ему не каждая полная «пустышка» подойдёт. Он их по одному ему известным признакам отбирает и секретами своими ни с кем делиться не хочет. Говорит, тут особое чутьё нужно. Будто бы с артами надо контакт налаживать, чувствовать их, на одну волну, что ли, настраиваться. И делать это надо в «поле», а не у себя в каморке, - тогда они работать будут.
        Сталкер почесал в затылке.
        - Брешет, наверное, ёксель-моксель. Просто надоедает ему в своих железках копаться, вот он и ходит с парнями в экспедиции. Ну ладно, ты, эта, давай, Паря, поправляйся. Я к себе пойду. Устал я что-то, полежу, сил наберусь, глядишь, подремлю часок. Ночью спал плохо, так, может, сейчас наверстаю.
        Байкер наклонился, поднял с пола старый, потрепанный временем костыль. Кряхтя, встал с табуретки и поковылял к выходу, унося с собой мелодично посвистывающий наладонник. Плотная ткань армейских штанов скрывала рану на его ноге, но судя по тому, как он хромал, до полного восстановления Байкеру было ещё далеко. «Даст бог, к возвращению Диода вернётся в форму, а если нет… А вот об этом лучше не думать», - мысленно приказал я себе за миг до того, как сталкер скрылся за дверью.
        После ухода напарника стало немного скучно. Байкер унёс с собой «соловья» и вместе с ним толику хорошего настроения. Хотя откуда было взяться позитиву в Зоне, где вечно серое небо и часто моросят дожди. Да ещё и мутанты проклятые тоску наводили: как завоют у себя в радиоактивных пустошах, так хоть в петлю лезь, до того паршиво на душе становилось.
        «Однако депрессивный синдром налицо, - подумал я. - От этой напасти есть одно лишь спасение. Нет, не водка. От неё ещё хуже становится. Активная деятельность - вот что лучше всего помогает в такие минуты».
        Чувствовал я себя вполне сносно: мышцы не болели, голова тоже проблем не доставляла. На всякий случай, чтобы кровь резко не вдарила по мозгам, я сделал несколько махов руками. Потом пару наклонов в ту и другую сторону. Раз сорок отжался, столько же поприседал.
        После небольшой физзарядки я облачился в форму (она висела возле двери на вбитых в брёвна гвоздях), влез в берцы, что стояли в углу рядом с лежащим на полу бронежилетом. Туго зашнуровал ботинки, притопнул, проверяя, не жмёт ли обувь. Постоял несколько мгновений, размышляя: надевать броник и разгрузку поверх него или нет. Потом решил, что не стоит: «Всё-таки не на войну иду, а так, просто по лагерю прогуляться. На людей посмотреть, себя показать. Вот когда до дела дойдёт - за хабаром кто пригласит сбегать или сталкеры на сафари позовут, - тогда и облачусь как следует».
        А вот оружие я всё-таки взял. Правда, ограничился пистолетом да ножны с армейским клинком приторочил к ремню. Автомат оставил дома, надеясь, что в лагере обойдётся без мародёрства. К тому же я на первом привале нацарапал инициалы на прикладе, цевье ствола и кожухе ствольной коробки. С таким клеймом я свой «калаш» из тысячи подобных без проблем нашёл бы.
        Стоя на крыльце, я несколько минут созерцал место, куда меня забросила судьба. Благоустроенный с виду лагерь утопал в зелени. Возле каждого дома росли раскидистые кустарники и барбарисовые изгороди. Шелковицы чернели ягодами, а фруктовые деревья были усыпаны плодами различной степени зрелости. Переспелые фрукты лежали на земле. В просветах между кудрявых шапок растительности виднелись участки высокого забора со спиралями «колючки» поверх плотно сколоченных досок. Единственный проход на сталкерскую базу охраняла группа хорошо вооружённых парней. Они прохаживались вдоль запертых на засов железных полотнищ. Листы металла разного цвета, формы, толщины и степени ржавости были сварены внахлёст, отчего ставни ворот смахивали на лоскутное одеяло.
        За подходами к лагерю с двух сколоченных из тонких брёвен вышек следили дозорные, которые не только сообщали привратникам о приближении к охраняемой зоне желанных - или не очень - гостей, но и освещали по ночам подступы старыми армейскими прожекторами. Кроме того, на каждой вышке, опираясь на разлапистые треноги, стояли крупнокалиберные «корды». Так что часовые при случае могли нафаршировать свинцом всех, кто шёл сюда с недобрыми намерениями.
        Внутреннее убранство лагеря тоже было на высоте. Узкие деревянные тротуары вели к вполне крепким одноэтажным домам с застеклёнными окнами и добротными дверьми. Крытые железом и шифером крыши носили следы ремонта. Чаще всего дыры в кровле были заделаны досками, но встречались и заплатки из кожи убитых мутантов.
        В самом конце поселения, рядом с одичавшим яблоневым садом, находилось длинное строение без окон с покатой крышей. Судя по валившему из трубы дыму и долетающему из распахнутых дверей металлическому грохоту, это была местная кузня или мастерская.
        Центр деревеньки занимала маленькая площадь. С одной стороны к ней примыкало несколько торговых палаток и навесов, возле которых шла оживлённая торговля. У прилавков толклись новички или сталкеры-горемыки, неспособные найти в Зоне стоящий хабар. Они отоваривались у барыг, покупая неликвид по бросовым ценам.
        С другой стороны площади высилось двухэтажное здание с вывеской над входом - «Каста». На самом деле когда-то заведение называлось «кафе-столовая», но лишние буквы отпали, или их оторвали специально (на фанерном щите до сих пор виднелись дырки от гвоздей, некогда крепивших литеры), а хозяин не захотел раскошеливаться на новый баннер. Возможно, он сам и сделал это, решив, что новое название больше подходит его заведению, ведь он наверняка работал как перекупщиком, так и снабженцем профессионального сталкерского люда нужными в ходках вещами: от патронов и оружия до медикаментов и всяческих прибамбасов вроде уникальных детекторов и прочей лабуды.
        В трёх расположенных с краю окнах второго этажа здания белели буквы - «Администрация». Туда я решил заглянуть в последнюю очередь, а пока мне хотелось просто побродить по территории.
        В лагере было многолюдно. Матёрые сталкеры и салабоны вроде меня неспешно сновали по единственной улочке. Большинство слонялось без дела, но были и люди с серьёзными, сосредоточенными лицами. Эти парни в походной одежде, с рюкзаками за спинами и оружием в руках, по-видимому, собирались идти в рейд. Все они направлялись к одному и тому же дому, где у них, судя по всему, было назначено место встречи перед походом.
        Когда я приблизился к воротам, то услышал, как дозорный на вышке крикнул: «Открывай!» Привратники кинулись вынимать стальной брус из проушин, и вскоре широкие створки со скрипом приоткрылись, впуская внутрь группу запылённых людей с небритыми, усталыми лицами.
        За моей спиной стоял дом с небольшим огородом на приусадебном участке. Я прижался к ветхому ограждению палисадника и стал украдкой рассматривать бредущих к поселковой площади сталкеров. Несмотря на некоторую изнурённость (поход в Зону - это вам не за пирожками в булочную сходить), их глаза сияли радостью. Видимо, ходка оказалась удачной: Тёмный Сталкер никого не забрал в свои владения, а мачеха-Зона сменила гнев на милость, щедро наградив каждого артефактами.
        Сталкеры направлялись прямиком к трактиру, игнорируя жилые дома посёлка. Либо моё предположение насчёт промышляющего скупкой хабара торговца оказалось верным, либо эти парни были не местные и просто желали промочить пересохшее от дальней дороги горло парой-другой стаканчиков универсального антирада.
        - Привет! - услышал я тихий голос слева от себя.
        Пока я глазел на бродяг Зоны, ко мне подошёл высокий, средних лет, человек с умными пронзительными глазами на узком лице. Длинные, забранные на затылке в хвост волосы, аккуратные усики и бородка; зелёная, чиненная в нескольких местах штормовка и плотные штаны из похожей на джинсу ткани, тоже со следами штопки, - всё это характеризовало незнакомца с лучшей стороны: раз он так тщательно ухаживает за собой, значит, и в остальном любит порядок.
        - Меня Байкер к тебе прислал, - громко прошептал мужчина. - Сказал, ты перспективный новичок. Попросил поднатаскать тебя немного, пока он сам на трёх ногах ковыляет.
        - Прости, не расслышал, как тебя зовут, - пробормотал я, переваривая полученную информацию. «Вот уж чего-чего, а такого от Байкера я не ожидал, - подумал я, закипая от обиды. - Няньку он решил ко мне приставить. Ну-ну! Посмотрим, что из этого выйдет. Как бы ему самому потом сиделка не потребовалась».
        - Арамис, - представился мой визави, театрально сорвал с головы воображаемую мушкетёрскую шляпу и махнул ею на старинный манер перед собой.
        Я расплылся в широкой улыбке, глядя на чудаковатого парня. Но когда тот поднял голову, я заметил некоторое сходство с актёром, сыгравшим литературного героя Дюма в старом советском фильме про мушкетёров.
        «Так вот откуда ноги у погонял растут. Жаль, я не похож на Марлона Брандо. Был бы тогда Доном, или Отцом, или Крёстным, наконец, а не этим непонятным Парей».
        К тому времени, как мы закончили обмениваться любезностями, группа сталкеров почти добралась до местного бара. Я шагнул на дорогу, раздумывая, куда бы сейчас пойти.
        - Делами завтра займёмся, а пока предлагаю свои услуги в качестве гида. Заодно и с ребятами познакомлю. Новичкам в лагере сложно освоиться без провожатого.
        - Ладно, Гермес, - сказал я, намекая на роль древнего божества в качестве проводника душ в царство Аида. - Вводи меня в курс дела.
        - Я Арамис, - флегматично поправил меня проводник - то ли не разобрался в моём сарказме, то ли просто сделал вид, что не понял. Он просто махнул рукой, мол, следуй за мной, и направился в противоположную от ворот сторону.
        Я помедлил пару секунд, а потом кинулся догонять незваного экскурсовода.
        Вкусно запахло жареным мясом. Рот сразу наполнился слюной, а желудок громко оповестил, что пора бы и ему делом заняться. Немногим позже я услышал гитарный перебор и тихое многоголосье. До поры невидимые с дороги люди жарили шашлык и вели спокойную беседу под ненавязчивый аккомпанемент доморощенного музыканта.
        Проводник привёл меня к дому, с заднего двора которого доносились звуки и будоражащие аппетит запахи, толкнул скрипнувшую калитку.
        - Сюда.
        Я проскользнул мимо Арамиса, потопал по зелёной щетине растрескавшейся бетонной дорожки к амбару за домом. Густой дым от костра растекался по тёмным от времени брёвнам, ненадолго окрашивая их в серый цвет.
        За спиной громко стукнула доска о доску, зашаркали подошвы армейских ботинок. Арамис в два счёта нагнал меня, обошёл по траве и первым свернул за угол дома.
        Звонко тренькнула гитарная струна, и чей-то сочный бас произнёс:
        - Здорово, братишка! Давно к нам не заглядывал.
        Я сразу представил колоритного мужчину в возрасте, с сединой в голове и обвислыми усами, как у одного из «Песняров».
        - Как дела, мушкетёр? - проскрипел надтреснутый голос.
        Воображение быстро сформировало образ бывшего уголовника: мятая кепка на бритой макушке сдвинута набок, лицо - жёсткое, худое, с синевой пробивающейся щетины, в углу рта висит самокрутка из газеты; уркаган крутит в татуированных пальцах ножик и щурится от едкого дыма дешёвого табака.
        - Прахади, дарагой, садись, гостем будешь! - А это уже знойный кавказец: шапка чёрных как смоль волос, густые брови почти срослись над крупным носом; сверкая жгучими глазами, он улыбается во все тридцать два золотых зуба, держа в волосатых руках шампуры с сочными шашлыками.
        - Здорово, бродяги! Я не один, - сказал Арамис и махнул мне рукой.
        Я подошёл к нему. Встал рядом с врытым в землю столбом, на который опирался покатый навес, где когда-то хранили дрова, о чём говорили втоптанные в грунт щепки, куски коры и белые клочки берёсты. Я опёрся плечом о бревно, окинул взглядом компанию: все в лёгких комбезах «Восход», сумки с противогазами на правом боку, за спиной у каждого автоматный ствол. Оказывается, я почти не ошибся, когда по голосам нарисовал в уме образы этих сталкеров.
        - Знакомьтесь. Паря. - Арамис сделал короткий жест в мою сторону. - Паря, это Бульбаш. - Повёрнутой к небу ладонью мой провожатый показал на рослого белоруса, крупного, как медведь, с соломенными усами до самого подбородка и ясными, словно майское небо, глазами.
        - Приятно, - пробасил здоровяк, кивая мне, словно мы были старыми знакомыми.
        - Это Копчёный. - Рука Арамиса сдвинулась вправо на четверть воображаемого круга и остановилась напротив следующего сталкера. Этот кадр и в самом деле походил на уголовника жилистой фигурой и тёмным костистым лицом. Только вот татуировок на нём не было, хотя, может быть, они прятались под одеждой.
        - Привет, малой, - проскрипел Копчёный, чиркнув слюной сквозь зубы в костёр.
        - А я Гиви, брат, - широко раскинул руки высокий грузин, внешне похожий на парня из польского кино про танкистов и собаку. Он и в самом деле улыбался во весь рот, вот только зубы у него были свои, а не золотые.
        - Ещё пару дней назад этот хлопец работал отмычкой у Байкера, а теперь почти стал настоящим охотником за артефактами. Осталось пройти завершающую стадию КМС, и можно в одиночку отправляться хоть к ЧАЭС, хоть к нюхачу на кулички, - сказал Арамис, присаживаясь на приставленную к стене амбара кряжистую тюльку.
        - Чего стоишь, Паря? В ногах правды нет, - проскрипел Копчёный. - Сядь, не мозоль глаза. - Он кивнул в сторону поставленного на попа деревянного ящика из-под пива.
        Я последовал его совету. Ящик жалобно скрипнул под моим весом, чуть наклонился вбок, но всё-таки выдержал.
        Пока я усаживался, бродяги Зоны занимались своими делами. Копчёный наблюдал за танцами пламени, Бульбаш перебирал струны, наигрывая незнакомую мне, но очень приятную мелодию, а Гиви вернулся к жарившейся на костре половине кабаньей туши. Он медленно крутил вертел, следя за тем, чтобы скворчащее над огнём мясо не обугливалось, а равномерно покрывалось румяной корочкой. Арамис флегматично покусывал сорванную травинку, задумчиво глядя на плывущие по небу облака.
        День стоял на удивление прекрасный: тёплый, солнечный, без намёка на скорый дождь или унылую хмарь. Я не так много времени провёл в Зоне, но уже успел познакомиться с характером местной погоды. Она больше смахивала на осень в средней полосе, а здесь, в лагере, - такой подарок. Даже неожиданно как-то. Хотя и у нас в это время года у природы случаются просветления: бабье лето, например.
        Пауза затянулась. Я решил нарушить общее молчание и спросил, ни к кому специально не обращаясь:
        - А что такое КМС?
        - Курс молодого сталкера, - пояснил Арамис. Вытянув длинные ноги, он закрыл глаза, прислонился затылком к стене, подставляя лицо ласковым лучам солнца.
        - А что он, этот курс, из себя представляет?
        - Завтра узнаешь, - проскрежетал Копчёный, подобрал сучок с земли и пошурудил им в багряных углях. Сноп искр взметнулся в небо роем испуганных мотыльков.
        - Эй, ты что дэлаешь, а? Пэпел будет на зубах хрустеть. Нехарашо, - запричитал грузин, отмахиваясь от искр, словно от налетевших мух.
        - Нормально всё, Гиви, не переживай. Твоё мясо ничто не испортит. Хоть в песке его вываляй, хоть на землю брось, всё равно это будет лучшее жаркое в мире, - успокоил его Копчёный и снова повозил кривой палкой в костре. Потом достал из нагрудного кармана сигарету, прикурил от тлеющего кончика ветки. Выпустил в небо струю дыма, бросил хворостину в огонь.
        Гиви что-то пробормотал на родном языке и снова принялся крутить вертел.
        - Бульбаш, спой нам что-нибудь, - попросил Арамис. Он уже открыл глаза и теперь вместе со мной наблюдал за тем, как корчится в огне ветка, меняя цвет с тёмно-жёлтого на серый.
        - А что вам сбацать, ребята?
        Со всех сторон посыпались заказы. Я нисколько не удивился, услышав хриплый голос Копчёного: «Мурку давай! Мурку!» Странно было бы, закажи он какую-нибудь легкомысленную хрень вроде «Я его любила-ла-ла-ла». А вот Гиви меня поразил. Я думал, он попросит сыграть что-то из репертуара Кикабидзе (родная кровь всё-таки), а он захотел послушать песню Цоя «Звезда по имени Солнце».
        Хотя удивляться мне надо было совсем другому. Реальность-то - параллельная, отделившаяся от нашей в восемьдесят шестом, а Цой выпустил эту песню в мир на три года позже. Вопрос знатокам: каким образом произведение из одной реальности стало известно слушателям другой? Минута пошла.
        «Впрочем, если предположить, что этот мир - слепок с нашего, то тут как раз ничего странного нет, - подумалось вдруг мне. - Двойник Цоя написал культовую песню одновременно с оригиналом или чуть позже, а может, раньше - это уж кому как нравится, - и выпустил в свет, будоража умы молодёжи. Вполне возможно, он даже не погиб в роковом для него году и до сих пор выдаёт на-гора новые альбомы - один лучше другого. Или ведёт где-нибудь у себя в имении размеренную жизнь, почивая на заслуженных лаврах, и время от времени даёт интервью с наставлениями молодым рокерам».
        - А тебе чего хочется? - прервал мои размышления Бульбаш.
        Я вылупился на него, как филин, - оставалось только покрутить головой и гукнуть пару раз для убедительности.
        - Эй, Паря, уснул, что ли? - ткнул меня в плечо Арамис. - Маэстро не любит, когда тормозят с заказами.
        Я посмотрел на новоиспечённых друзей. Те не сводили с меня глаз, ожидая, что попросит салабон. Даже Гиви перестал поскрипывать вертелом, навострил уши и чуть подался в мою сторону.
        «А почему бы и нет, - промелькнула метеором озорная мысль. - Заодно проверю ход своих рассуждений».
        - «Беловежскую пущу», - попросил я хриплым голосом, откашлялся и сказал уже более твёрдо: - если можно, маэстро.
        - Давно бы так! - расплылся в довольной улыбке Бульбаш, провёл рукой по усам, погладил гитару, как любимую женщину, и выдал такой нежный перебор, что у меня в груди защемило. А потом запел проникновенным голосом, да так, что в дополнение к занывшему сердцу по рукам и спине табунами побежали мурашки. «Умеют петь белорусы, ничего не скажешь», - подумал я.
        К нашему костру на звуки прекрасной музыки подтянулись и другие бродяги Зоны. Концерт по заявкам плавно перетёк в затянувшиеся до позднего вечера посиделки. Благодарные слушатели притащили с собой несколько стеклянных ёмкостей жидкого антирада и закуску - взамен быстро закончившегося мутохряка. Естественно, пока всё не прикончили под аккомпанемент без устали играющего маэстро, по домам не разошлись.

        Глава 10
        Утро добрым не бывает

        Арамис разбудил меня, когда только начало светать. Дал фляжку с зубодробительным пойлом, от которого, правда, прояснилась голова и несколько утихло ощущение кошачьего туалета во рту, подождал, пока я одевался, и вместе со мной вышел на крыльцо.
        - Чего морщишься? - спросил он, заметив, как скривилась моя физиономия.
        - Ботинки жмут, - соврал я и немного похромал для убедительности. На самом деле меня перекосило из-за неожиданно подкатившей к горлу тошноты, серой промозглой хмари на улице и нежелания тащиться куда-то в такую рань. Но ведь не мог же я сказать об этом опытному бродяге: он не понял бы. «Ещё решит, что салага выпендривается, - мелькнула мысль, - махнёт рукой и отправится по своим делам».
        О том, что Арамис - не простой сталкер, я узнал из вчерашних разговоров у костра. Мой новый знакомый относился к малочисленной группе охотников. Эти сталкеры не занимались промыслом артефактов, а пачками отстреливали мутантов, как трапперы - пушных зверей на просторах дикой Америки.
        Естественно, делали они это не из благородных побуждений, а за очень хорошее вознаграждение: десять процентов с выручки за хабар. Простых собирателей артефактов часто подводили глаза и руки, когда дело доходило до стычек с порождениями Зоны (не каждому дано хладнокровно застрелить матёрого мутохряка, цербера или того же сушильщика), поэтому они предпочитали собирать урожай на зачищенных от тварей местах. Вот и платили охотникам.
        Конечно, были среди сталкеров и те, кто не хотел платить. Эти ребята лезли на рожон ради того, чтобы урвать кусок посолиднее да потолще. Что и говорить, каждый выбирает для себя сам: или срубить бабла за редчайший артефакт, рискуя в любую минуту стать обедом мутанта, или довольствоваться скромными гонорарами, находясь в относительной безопасности. Чаще всего в глубокие рейды уходила молодёжь - в надежде быстро разбогатеть. В основном такие «прогулки» заканчивались печально: естественный отбор работал в Зоне как часы. Зато те, кто сумел вернуться, автоматически переходили в разряд легендарных личностей Зоны и пополняли ряды охотников или элитных проводников.
        Арамис привёл меня к дорожной развилке, когда с неба уже вовсю лил дождь, встал у столба с прибитыми к нему одна над другой старыми досками. «Воен. хранилища» - с трудом разобрал я чёрные корявые буквы на тёмном от небесной влаги верхнем указателе, заострённый конец которого смотрел в сторону размытых очертаний автобусной остановки, находящейся в сотне метров от перекрёстка. Куда вела другая дорога, я так и не понял, хоть и потратил несколько секунд на расшифровку полустёртых букв.
        Арамис велел мне топать к бетонному кубу остановочной платформы и ждать его там, а сам растворился в шелестящей завесе осадков. Я пошлёпал по лужам под монотонный шум дождя и через пару минут добрался до павильона из железобетонных панелей с пятнами красной краски на мокрой стене. Судя по их расположению, здесь когда-то красовалась буква «А» размером в полтора человеческих роста. Атмосферные явления слизали краску с бетона, но так и не смогли добраться до скопившегося в кавернах пигмента.
        Внутри остановки царил полумрак, громко хлюпала капающая с потолка вода, и кто-то негромко перешёптывался. Я сразу отступил вбок. Быстро уйти с возможной линии огня - это первое, чему научил меня Байкер за короткий период нашего знакомства. Да и не надо быть гением тактики и стратегии, чтобы понять: человек на фоне дневного света - прекрасная мишень для тех, кто прячется в тени.
        - Хорош дурковать, Паря! - услышал я хриплый голос Копчёного. - Мы тут не в прятки играем. Тебя одного ждём. Что так долго? - недовольно спросил он, когда я проковылял внутрь бетонного куба.
        Вместо ответа я пожал плечами, не заморачиваясь, видел это Копчёный или нет. Мне сейчас было не до него. Хотелось сесть, хотя бы на землю, привалиться к чему-нибудь и отдохнуть несколько минут, что я и сделал незамедлительно.
        Чувствовал я себя архипрескверно. Непривычный к таким нагрузкам организм требовал передышки, причём не на минуту-другую, а желательно на пару недель, и не где-нибудь, а обязательно на тропическом острове и в компании сексапильных мулаток в экономичных на расход ткани купальниках.
        Долго помечтать не удалось. Рядом со мной присел Бульбаш, развязал тесёмки потёртого рюкзака, пошарил, заглядывая внутрь прищуренным глазом.
        - Вот ты где, родимый! - Он вытащил на божий свет помятый и обшарпанный термос. В два оборота свернул алюминиевую крышку, набулькал в неё пахнущее травами горячее варево. - На-ка, Паря, хлебни. Сил сразу прибавится, да и чувствовать себя лучше будешь после вчерашнего. Небось, плохо с непривычки-то?
        Я пробурчал что-то невнятное, схватил дрожащими руками походную кружку и чуть не выронил: горячий металл обжёг кожу. Шипя, как потревоженная змея, я переместил пальцы на ободок крышки. Там было уже не так горячо, и я мог держать тару, не опасаясь пролить её содержимое себе на штаны. Вытянув губы трубочкой, я подул на чёрный, как безлунная ночь, напиток и стал прихлебывать его маленькими глотками.
        Не знаю, что за отвар таскал с собой Бульбаш, но уже после нескольких глотков я почувствовал необычайный прилив энергии и сил. Я наполнялся ими, как пересохшая губка водой, и был готов хоть сейчас идти в подступившую вплотную к дороге серую мглу, невзирая на громыхающие в низком небе раскаты грома и пузырящиеся от проливного дождя лужи.
        Пока я потягивал чудодейственную жидкость, сталкеры не теряли времени даром. Гиви ещё раз проверил оружие: отстегнул магазин «калаша», глянул на поблёскивающие жёлтым патроны, с щелчком вернул рожок на место и поставил автомат на предохранитель. Бульбаш копался в рюкзаке: видимо, раскладывал скарб так, чтобы тот не мешался при ходьбе. И лишь Копчёный недовольно зыркал в мою сторону. Сидя на корточках, он кривил губы, что-то бормотал под нос и время от времени скрёб грязными пальцами щетинистую щёку.
        Мне же на его недовольство было глубоко фиолетово. Я наслаждался заслуженным покоем.
        Копчёный ещё раз скосил взгляд в мою сторону, сплюнул сквозь зубы себе под ноги, встал во весь рост и, закинув автомат на плечо, шагнул в угол бетонной остановки. В этот момент на улице ярко сверкнула молния, а спустя секунду громыхнуло так, что у меня в ушах зазвенело, будто от близкого выстрела из гаубицы.
        В голове ещё гудело, когда из белесой мглы по ту сторону дороги выскочила стая «слепышей» и с воем, больше похожим на скулёж, бросилась к нашему убежищу. Псы действовали так, словно заранее обсудили свои действия. Они не накинулись скопом на одного, как обычно, а разделились на пары и атаковали каждого из нас одновременно.
        Узкое пространство бетонной коробки сразу наполнилось сухим треском «калашей» и едкой гарью пороховых газов.
        - Альфа-пёс! - донёсся до меня сквозь грохот выстрелов вопль Копчёного. Бывалый бродяга озвучил забредшую и ко мне в голову мысль: невидимый в тумане пси-мутант пытался загрести жар чужими руками, вернее, лапами. Понимая, что ему не удастся совладать с таким количеством вооружённых людей в одиночку, пёс взял под ментальный контроль бродившую неподалёку свору собак и натравил их на нас в надежде отведать парной человечинки.
        Я повернулся на крик, увидел, как Копчёный, отступив немного в сторону, снёс короткой очередью полголовы прыгнувшей на него суке. Псина пролетела по инерции метр и врезалась в стену, расплескав смешанные с кровью мозги по шершавому бетону. Тварь ещё сползала по окровавленной стене на пол, а её напарница уже впилась жёлтыми клыками в рукав куртки Копчёного. Сталкер зычно рыкнул, повернулся боком к стене и со всей дури впечатал в неё четвероногую зомби.
        Собака пронзительно взвизгнула, заскребла когтистыми лапами по холодной поверхности, выбивая из глубоких царапин облачка серой пыли, но уже в следующее мгновение глухо зарычала и ещё сильнее сжала челюсти на руке человека. Теперь пришла пора Копчёного заголосить.
        Пока он бился с повисшей на нём животиной, а Бульбаш с Гиви отстреливались от стаи, я пытался разжиться оружием. Как-то так само собой получилось, что я вышел из дома без автомата и не удосужился даже взять пистолет. Будь у меня в руках ПМ, я бы выписал пару свинцовых пилюль шелудивой псине, что скалила в этот момент зубы в метре от меня. За пару секунд до этого она рычала на Гиви, но потом, как по команде, повернула ко мне слепую башку с пятнами лишая на пегой шкуре, готовясь броситься в атаку. А у меня, как назло, - только кружка в руках и ничего больше.
        «Ладно, главное, не паниковать раньше времени. В старину, говорят, мужики с голыми руками на медведя ходили, и ничего. В смысле, косолапый у них потом в избе вместо ковра на полу лежал, а у меня всё-таки есть крышка от термоса! Если постараться, её можно твари на пасть нацепить, будет вместо намордника, а там, глядишь, я этой суке башку сверну. Ну или схвачу за лапы и тресну об угол так, чтоб голова лопнула».
        Только я всё мысленно распланировал и приготовился биться с клыкастой бестией, как воздух позади неё задрожал, раздался оглушительный рык, и псина, веером разбрызгивая багряные капли, с пронзительным воем отлетела в сторону, глухо шлёпнулась недалеко от Копчёного (тот лупцевал автоматным прикладом плешивого пса) и засучила лапами по земляному полу остановки.
        Я инстинктивно бросил походную кружку в мерцающий передо мной воздух. Алюминиевая посудина со звонким стуком отлетела от возникшего в метре от меня сушильщика, упала под ноги Бульбашу и заскрипела, сминаясь под рифлёной подошвой берца.
        Тем временем мутант растопырил уродливые щупальца, раскинул руки в стороны и прорычал что-то вроде: «Паря!» Волна омерзительного зловония ударила мне в лицо. Я закашлялся, словно хватанул приличную порцию угарного газа, попятился, надеясь увернуться от монстра. При этом я судорожно шарил руками за спиной в попытках найти хоть что-то, чем смог бы отбиться от двуногой пиявки. Сейчас я был бы рад даже обыкновенной палке, но, разумеется, мои потуги ни к чему не привели. Монстр добрался до меня, схватил за плечи и стал трясти, рыча и пытаясь присосаться щупальцами к моему лицу.
        Я оттолкнул мутанта, сжал кулак до хруста в суставах и резко, без замаха, двинул монстру по щупальцам. Тварь откинулась назад с криком: «Ты чо, мля?!», а потом блеванула мне в лицо потоком ледяной жидкости, да так сильно, что я не устоял на ногах. Едва я хлопнулся на пятую точку, сушильщик склонился надо мной, ещё шире растопырил свои уродливые щупала и снова излил на меня содержимое своих внутренностей.
        Я затряс головой, проморгался, смахнул рукой с лица стекающую с волос жидкость. И - о чудо! - мутняк задрожал, постепенно превращаясь в Арамиса. Сталкер стоял с пустым ведром в руках, по оцинкованным стенкам которого катились крупные капли воды.
        Я поводил глазами по сторонам, пытаясь сообразить, где нахожусь. Бревенчатые стены, низкий деревянный потолок, маленькое, занавешенное шторами окно. Это место совсем не походило на заброшенную остановку, где я недавно отбивался от мутняков.
        - Ты, это, заканчивай драться, когда тебя будят. Чуть глаз мне не высадил, - проговорил обиженным тоном Арамис и сдунул упавшую со лба прядь длинных волос. - Иначе сразу буду водой поливать. - Он отбросил ведро в сторону. То, громыхая, откатилось к стене, звякнуло, ударившись о покатый бок бревна. - Вставай, а то опоздаешь.
        - Куда? - спросил я, глупо хлопая глазами.
        - Куда-куда? На Кудыкину гору! - буркнул Арамис. - Забыл, что ли? Курс молодого сталкера. Эх ты, салага! Рано тебе ещё жидким антирадом лечиться. Мозги твои неокрепшие. Хех! - он криво усмехнулся. - Одевайся! Я тебя снаружи подожду.
        Арамис широкими шагами вышел за порог, громко хлопнув покосившейся дверью. С той стороны тонко заскрипели подгнившие доски крыльца. Я встал с кровати. Холодный пол неприятно студил ноги. На цыпочках добрался до раскиданной всюду одежды, собрал всё в кучу и поочерёдно надел на себя предметы походного гардероба. Потом натянул ботинки, притопнул ногами, накинул на плечи броник с разгрузкой и выскочил за дверь.
        На крыльце меня ждало несколько приятных открытий. Во-первых, Арамис был не один, а со всей вчерашней гвардией. Во-вторых, он сунул мне в руки «калаш» с моими инициалами на прикладе. «Знал, чертяка, что я о нём и не вспомню!» - улыбнулся я мысленно. А в-третьих, на небе не было и намёка на ту хмарь, что царила на улице в моём сне. «Хороший знак, - обрадовался я. - Значит, всё, что мне привиделось, - всего лишь плод возбуждённого воображения. И на том тебе спасибо, Тёмный Сталкер».
        Чувствуя необычайный прилив бодрости и сил, даже несмотря на оставшиеся после вчерашнего загула лёгкое головокружение и сухость во рту, я топал вместе с новыми приятелями к выходу из лагеря. Единственная улочка посёлка гудела от басовитого многоголосья и топота десятков ног по деревянным настилам и грунтовой мостовой. Жизнь здесь бурлила во всём своём великолепии.
        Со стороны местного базара доносился оживлённый гул. Там шёл нешуточный торг. Насколько я понял по вырванным из общего шума обрывкам фраз, какой-то Барсук торговался с каким-то Фрязей за уникальную единицу стрелкового оружия, некогда принадлежавшего легендарному Полкану. Кто этот Полкан, я, естественно, не знал, а спрашивать не посчитал нужным. Скорее всего, местный барыга просто разводил пришлого лоха на бабки, пытаясь втюхать ему хлам по заоблачной цене. Проявлять интерес в таком случае означало занять одну с лузером ступень, а это не входило в мои планы.
        Я подтянулся к Арамису, улучил момент и тихо спросил:
        - Когда пойдём на охоту?
        - Какую охоту? - округлил глаза сталкер.
        Я подмигнул ему - мол, не надо меня за дурачка держать - и заговорщически прошептал:
        - На мутантов. Ты же на них не в одиночку охотишься, верно? Тебе ведь напарник нужен. Я готов им стать. На время. Ну или насовсем, это уж как получится. Будем вдвоём для других сталкеров территории расчищать.
        Арамис остановился и посмотрел на меня, словно на сбежавшего из психушки больного. Хотел что-то сказать, но, видимо, передумал, отмахнулся от меня, как от назойливой мухи, и бросился догонять приятелей. Те уже почти добрались до закрытых на стальной брус железных ворот.
        Копчёный - он шёл впереди нашей группы - крикнул старшему из охранников, чтобы его хлопцы не задерживали нас. Усатый дядька - с висящим поперек круглого пуза «сорок седьмым» - дьяконским басом посоветовал Копчёному научиться хорошим манерам, покуда он сам не взялся за это неблагодарное дело. Пока они препирались, Арамис догнал команду. Я же какое-то время постоял, соображая, чего лишнего ляпнул, и бросился за ним вдогонку.
        Когда я поравнялся с группой, Копчёный уже закончил препираться с охранниками. Те раскрыли ужасно скрипящие полотнища ворот.
        Гуляющий снаружи ветерок будто ждал этого момента. Он вихрем ворвался в лагерь, шурша палыми листьями, дохнул пылью в лицо пузану с автоматом, швырнул в него лиственной трухой и помчался вглубь поселения, гоня перед собой ворох мусора.
        Не успели мы пройти и десяти метров по круто уходящей влево дороге, как за нами с грохотом захлопнулись ворота и заскрежетал засов. Сталкеры надёжно оберегали поселение от незваных гостей, держа центральный вход закрытым, и давно уже пристреляли все подступы к нему. Всё время, пока мы шли к растущим вдоль заброшенного шоссе кипарисам, я ощущал на себе сверлящий спину взгляд часового на вышке. Тот ещё адреналин! Я представил, как он следит за нами сквозь снайперский прицел СВД, лаская пальцем спусковой крючок. «Упаси Тёмный Сталкер от того, чтобы стать мишенью», - подумал я и изобразил нечто вроде крестного знамения и символа радиационной опасности одновременно.
        Пройдя с пяток километров по растрескавшемуся шоссе, Копчёный свернул с дороги в заросшее жёсткой травой поле и ещё минут двадцать вёл нас к холмам с торчащими на них опорами ЛЭП. У основания повреждённой мачты одной из них радужно переливался в лучах солнца огромный пузырь аномалии: судя по тому, как скрючило железную вышку, - гравитационной. Никакая другая сила, кроме разве что сказочного великана, не смогла бы так покорёжить железо.
        Пока мы топали к холмам, я всё искал подходящий момент поговорить с Арамисом, но тот избегал меня, а когда мне удавалось перехватить его взгляд, отводил глаза в сторону. «Неужели я опять облажался и он вовсе никакой не охотник на мутантов? - размышлял я. - Может, мне это тоже приснилось, и теперь Арамис считает меня чудиком, если не сказать ещё жёстче. Ладно, при случае объяснюсь, а пока надо заняться делом».

        Глава 11
        Тяжело в ученье…

        Курс молодого сталкера состоял из нудных занятий, направленных на доведение до автоматизма основных навыков выживания в Зоне. Что должен уметь сталкер? Правильно: искать тропу среди аномалий с помощью подручного материала, вытаскивать артефакты из разряженных ловушек и истреблять попадающихся на пути мутантов.
        Этому и принялись учить меня мои новые товарищи, сосредоточившись пока на поиске тропинок и сборе артефактов, благо на «поле чудес» (так за обилие всяческих аномалий сталкеры прозвали это место) для этих упражнений была масса возможностей. Здесь находился целый испытательный полигон с огромным количеством различных ловушек: от малюсеньких, способных разве что слегка поджарить подошву ботинка или ужалить, словно пчела, до сверхбольших, вроде той, что покорёжила опору магистральной ЛЭП.
        Поначалу я пытался объяснить, что Байкер меня уже поднатаскал и я могу не только нащупывать камушками дорогу, но и видеть аномалии невооруженным глазом, - при определённых условиях, конечно. Мои учителя оставили эти заявления без внимания и взялись муштровать меня по полной.
        К обеду с меня уже сошло семь потов, а мучители и не собирались останавливаться, поэтому я был безумно рад, когда «выход на природу» закончился и мы вернулись в лагерь. Я так устал, что отказался от радушного приглашения Арамиса провести вечер в приятной компании. Он лишь усмехнулся в ответ и чуть заметно покачал головой. Наверное, подумал, что я не хочу больше просыпаться с больной головой. Мне же было на его мнение глубоко по барабану. Я хотел лишь одного: поскорее лечь в кровать.
        Следующие два дня прошли в тех же однообразных занятиях. Правда, из всего отряда со мной теперь нянчился только Копчёный, остальные же ушли по своим делам - по каким, я уточнять не стал, не принято это было в сталкерской среде. За это время количество собранных мной в аномалиях мелких артефактов перевалило за сотню. Кучки разноцветных и бесформенных безделиц высились возле каждой ловушки. Пользы от них не было никакой. Они не способствовали проявлению каких-то особенных сил организма и не могли воздействовать на окружающее пространство и предметы, меняя их свойства. Чаще всего из них изготавливали различные поделки и украшения, пользующиеся хорошим спросом в большом мире.
        Как объяснил наставник, за пределами Зоны этим бизнесом занимались несколько крупных предприятий и множество мелких фирмочек, давно поделивших между собой рынок бижутерии. Неиссякаемый источник сырья им обеспечивали скупщики хабара. Эти скользкие типы в изобилии крутились возле периметра, за копейки брали у новичков и сталкеров-неудачников неликвид и продавали его на сторону с большой выгодой для себя.
        Охраняющие карантинную зону вояки из армии Незалежной (в этой реальности, как оказалось, «союз нерушимый республик свободных» тоже приказал долго жить) и миротворцы ООН тоже не теряли времени даром. Они брали с перекупов мзду за право торговать «запрещёнными к выносу с охраняемой территории объектами непонятного происхождения».
        - А ещё в стоимость этой «лицензии» входит гарантированная охрана от бандитов, коих тут тоже водится в изобилии. Такая вот пищевая цепочка, - констатировал Копчёный и заскрёб ложкой по дну саморазогревающейся консервной банки.
        Тушёнкой из армейских сухпайков приторговывали те же миротворцы, вернее, самостийные хлопцы из украинского отряда ООН. Сами же англосаксы пока ни в чём таком замечены не были, но вода, как известно, камень точит, а ребята из-за бугра на весь мир славятся предприимчивостью и способностью делать «мани» даже из воздуха.
        Мы помолчали. Каждый думал о чём-то своём, глядя на пляшущие языки огня. Костёр в здании трансформаторной подстанции Копчёный развёл по моей просьбе, хотя сильно противился поначалу, говоря, что нам это ни к чему. Но как он ни старался нацепить на себя маску сурового сталкера, я видел, что он и сам не прочь посидеть у огонька.
        А реклаксация нам требовалась вот по какому поводу. После того, как я в очередной раз прочесал «поле чудес» вдоль и поперёк, Копчёный решил, что пора мне переходить на новый уровень.
        - Слышь, Паря, не надоело тебе в бирюльки играть? - спросил он, когда я метким броском разрядил сыпанувшую фиолетовыми искрами электрическую аномалию. - Не хочешь настоящим делом заняться?
        - Спрашиваешь?! Конечно, хочу! Мне уже осточертело тут дурью маяться, - ответил я и собрался сделать шаг назад.
        - Куда?! - рявкнул Копчёный. - В Зоне одной и той же дорогой не ходят! Забыл?!
        Я сокрушённо кивнул: дескать, да, запамятовал малость.
        - Вот влипнешь в какую-нибудь историю из-за своей забывчивости, вспомнишь тогда, чему я тебя учил, да только поздно будет, - так же грубо сказал он, резко выдохнул и добавил уже спокойным голосом: - Иди вот к тому кусточку, я там тебя подожду.
        Нащупывая камушками безопасную дорогу, я через пару минут добрался до Копчёного. Он ещё раз прополоскал мне мозги, убедился, что воспитательный процесс не прошёл даром, и повёл меня к темнеющим на горизонте развалинам трансформаторной подстанции. Там, по его словам, я мог потренироваться в поисках более ценных и, следовательно, более дорогих артефактов.
        В Зоне нет прямых путей. Эту истину я освоил с первых дней знакомства с параллельной реальностью. Вот и сейчас мы пошли окольной дорогой, сильно забирая вправо. Путь к ржавым коробам трансформаторов лежал через «плешивый» холм. Своё название эта особенность местного рельефа получила за полное отсутствие растительности на плоской, будто срезанной ножом, вершине. Контраст с лысой верхушкой составляли заросшие кустарником и кривыми деревцами пологие склоны возвышенности.
        Нам предстояло обогнуть эту странную выпуклость на поросшей травой равнине, пересечь неглубокий овраг, за которым начиналось идеально круглое озерцо, и, обойдя его по краю, добраться до покосившихся бетонных столбов давно сгнившего забора.
        Мы не прошли и половины пути, как сзади, чуть справа, раздался сдавленный рык. Я оглянулся. Из травы появилась лысая голова с круглыми глазами и длинным хоботом. Не успела она спрятаться в шелестящем на лёгком ветру травянистом море, как в десяти метрах от неё показалось ещё несколько неприятных рыл.
        Когда я окликнул Копчёного, уродливые морды мгновенно спрятались в пахнущей полынью траве. А потом нюхачи выпрыгнули все разом, словно им кто-то отдал команду, и двинулись к нам большими скачками. В обрывках военной формы, с разбитыми в хлам сапогами на ногах и с противогазами на изъеденных язвами лицах, монстры напоминали огромных мерзких лягушек с хоботами.
        Глухо рыча, мутанты быстро приближались к нам. Копчёный сорвал с плеча автомат, щёлкнул затвором и срезал короткой очередью верхушки трав в том месте, где долю секунды назад находился один из нюхачей. Немного взяв на упреждение, сталкер сжёг ещё несколько патронов. На этот раз ему удалось выбить горсть рубиновых капель из взвизгнувшего мутанта.
        Я тоже приготовил «калаш» для стрельбы и, когда ближайшая ко мне тварь взвилась в небо, всадил в неё с десяток свинцовых маслин. На прилипших к её телу обрывках солдатской униформы расплылись багряные пятна. Монстр заревел, тряся башкой. От ударов гофрированного шланга по телу кровь брызнула из ран гранатовыми зёрнами. Как и Копчёный за миг до этого, я добил своего подранка метким выстрелом в голову и кинулся вдогонку за проводником.
        Не дожидаясь, когда твари возьмут нас в кольцо, мы бросились к «плешивому» холму. В густой траве у нас почти не было шансов противостоять нюхачам, а вот на лишённой растительности вершине мы могли побороться за жизнь.
        Внезапно я почувствовал приступ дурноты - как тогда, возле драги. Голова пошла кругом, перед глазами всё поплыло, а потом в мозг как будто вонзилась раскалённая игла. Я закричал, сжав руками виски, упал на колени и уткнулся головой в землю.
        Грязно ругаясь, Копчёный выпустил длинную очередь по приближающимся нюхачам, отстегнул опустевший рожок, перевернул и с щелчком примкнул к автомату примотанный синей изолентой запасной магазин. «Калаш» клацнул затвором и опять сухо затрещал, добавляя в воздух новую порцию пороховой гари.
        Я корчился в судорогах и одновременно пытался наблюдать за происходящим. Дела наши обстояли худо. Уцелевшие мутанты сжимали кольцо вокруг нас. До окончательной точки в этой битве оставалось не так и много. Минута. Не больше.
        Копчёный опорожнил запасной рожок, сократив количество противников на две единицы. Пока он доставал из разгрузки новый магазин, произошло нечто неожиданное: из-за «плешивого» холма выскочил цербер. Напрягая мускулистое тело, грациозный хищник в несколько мощных прыжков преодолел разделяющее нас расстояние, прыгнул перед Копчёным, повернул к нему обе головы, оскалил зубастые пасти, топорща короткую шерсть на загривке.
        Сталкер замер с зажатым в руке магазином. Ему не хватило всего лишь пары секунд, чтобы перезарядиться и снова быть готовым к бою.
        Направив на человека немигающий взгляд жёлтых с вертикальными зрачками глаз, зверь глухо зарычал. Верхняя губа основной головы нервно подрагивала, вязкая слюна тягучими каплями стекала с острых клыков, смачными шлепками падала на землю перед когтистыми лапами. А потом цербер внезапно повернулся к Копчёному спиной и прыгнул на близко подобравшихся нюхачей.
        Между монстрами завязалась нешуточная драка. Хватая зубами обрубки противогазных шлангов, цербер отвешивал когтистые оплеухи давно потерявшим человеческий облик мутантам. Едва уворачиваясь от мощных ударов, рычащие создания наскакивали на противника со всех сторон, царапая его скрюченными пальцами с твёрдыми и острыми, как хирургическая сталь, ногтями. По жёсткой коричневой шерсти чудовища кое-где расплылись багровые пятна, но церберу это, похоже, не доставляло особых хлопот: покрытая уродливыми шрамами грубая кожа защищала его от подобных неурядиц не хуже армейской брони.
        Копчёный правильно сделал, когда, перезарядившись, полоснул косой очередью по нюхачам, а не по временному двухголовому союзнику. Даже «калашников» с его убойной силой вряд ли мог пробить такую толстую и прочную шкуру. Здесь нужен был более серьёзный калибр. К тому же старое правило «враг моего врага - мой друг» никто не отменял, даже если этот друг ходит на четырёх лапах, имеет две головы и вряд ли намерен долго сохранять нейтралитет.
        Тем временем я поднялся немного выше и заметил странную долговязую фигуру возле ржавого трансформатора. Этот человек с непомерно большой головой показался мне смутно знакомым.
        Я сделал мысленное усилие в попытке его рассмотреть. Картинка сразу увеличилась в размерах, приближая незнакомца ко мне, словно я включил зум на видеокамере. Это был тот же фрукт, что отирался возле драги, когда на меня пёрла свора зомби во главе с сушильщиком. «Совпадение? - удивился я. - Вряд ли. Скорее всего, этот урод преследует меня с какой-то одному ему известной целью».
        Словно заметив, что за ним наблюдают, голован повернулся ко мне. Я увидел его чёрные бездонные глаза, ощутил сильный ментальный удар и почувствовал, как проваливаюсь в багровую бездну.
        Когда я пришёл в себя, то не сразу понял, где нахожусь. Сквозь серые от пыли стёкла в заброшенное помещение рассеянными полосами просачивался дневной свет и падал широкими квадратами на заваленный мусором цементный пол. Тусклого освещения вполне хватало, чтобы разглядеть голые стены со следами синей масляной краски, облицованные белым кафелем квадратные колонны, чёрный от плесени потолок с кружевными гирляндами отслоившейся побелки. В углах белела густая паутина. Стены зияли дырками от креплений. Прямоугольники сохранившейся краски выдавали места, где когда-то стояли шкафы или, если судить по торчащим из пола толстым обрубкам кабелей, силовые агрегаты.
        - Очнулся! Слава Зоне! - Копчёный схватил меня за руку, помог сесть.
        Я привалился спиной к шершавой стене, посмотрел по сторонам, соображая, куда нас забросила нелёгкая. Ответ пришёл сам собой: в пыльном окне угадывались силуэты бетонных треножников с установленными на них плоскими опорами трансформаторов. «Значит, мы всё-таки добрались до подстанции, - отметил я про себя. - Но как Копчёному удалось справиться с мутантами?»
        - Никак, - ответил сталкер на мой незаданный вслух вопрос. - Цербер передушил нюхачей, как хорёк куриц, а потом ушёл, скаля зубы и не сводя с меня глаз. Я держал его на прицеле, пока он не скрылся за холмом, а потом взвалил тебя на спину и потащил к подстанции. Сейчас передохнём немного, перекусим, я тебя ещё кое-каким премудростям поучу, и двинем в обратный путь.
        После таких приключений сам Тёмный Сталкер велел посидеть у костра и порелаксировать, глядя на огонь. Ну а как только эта идея пришла мне в голову, я и завёл свою песню, вынуждая Копчёного встать на мою сторону, что, не без гордости это скажу, довольно быстро мне удалось. К тому же следы кострища в дальнем углу говорили о том, что сталкеры периодически сидели здесь у огонька, благо с топливом тут проблем не было: за сгнившим забором и на территории заброшенной подстанции в изобилии росли стройные сосенки.
        - А почему мы эти безделушки бросили? - спросил я об оставленных на тренировочном полигоне артефактах, щурясь от попавшего в глаза дыма. - Пусть они дешёвые, но их ведь много, на патроны по-любому хватит.
        - Не стоит размениваться по мелочам, - резко, как отрубил, сказал Копчёный. - Завтра пойдем вглубь Зоны, там на патроны и заработаешь. - Он убрал пустую жестянку в мешок, подобрал с пола палку, поворошил уголья. Сноп искр вылетел из костра и гаснущими светлячками растворился под потолком. - Подобные «поля чудес» могут прельстить только дураков, настоящие же сталкеры используют их только для натаскивания себе подобных.
        Я несколько опешил от такой отповеди, но, поразмыслив, понял: Копчёный прав. Я бы на его месте ещё не так отбрил салагу, сунься он ко мне с таким предложением. Из-за такого пустяка легко потерять заработанный годами авторитет. И доказывай потом, что ты не верблюд.
        Мы просидели ещё с полчаса. Копчёный делился своими соображениями о происхождении аномальной территории, а я внимательно слушал и мотал на ус. С его слов выходило, что Зона возникла не сама по себе, а в наказание человечеству за гордыню и чрезмерную любовь к технике.
        - И когда люди окончательно отреклись от природы и променяли живое тепло человеческих душ на мертвый разум искусственного интеллекта, тогда и грянул гром, и появилась Зона с её аномалиями, артефактами и мутантами.
        - Кстати, о мутантах. - Я решил окончательно разобраться в вопросе, касающемся профессии Арамиса. - Давно Арамис занимается охотой на мутняков?
        - Так, почитай, с тех пор, как обосновался в Зоне. Здесь каждый этим промышляет. Да что тебе говорить, сам всё сегодня видел. - Сталкер внимательно посмотрел на меня. - Ты как себя чувствуешь? Голова в порядке? Не тошнит?
        - Та не, - лениво протянул я. - Всё нормально.
        - А чего тогда в поле заголосил и за голову схватился? Припадочный, что ли?
        - Сам ты припадочный, - огрызнулся я и поёрзал, меняя положение. Сидеть на голом цементном полу - то ещё удовольствие. Тюфячок там какой-нибудь или старенький матрас здесь явно не помешали бы. - Просто я ощутил чужое присутствие в моих мозгах, будто там кто-то копался.
        - Дирижёр! - Копчёный резко помрачнел, взял походный мешок и принялся укладывать вещи. - Собирайся! Уходим!
        Он и раньше цедил слова, будто взвешивал их, а теперь и вовсе заговорил рублеными фразами. Глядя на сталкера, я тоже внутренне подобрался и принялся собирать манатки. Хотя у меня и так всё было под рукой.
        - Эти мутанты, пожалуй, самые опасные порождения Зоны. - Копчёный рывком затянул горловину мешка, завязал тесёмки рифовым узлом. - Из любого создания зомби делают. Теперь мне понятно поведение цербера: его Дирижёр себе подчинил и натравил на нюхачей. Скучно ему стало, наверное, вот и захотел поразвлечься, а может, планы какие на нас имеет. В любом случае надо валить отсюда.
        В подвале что-то заскрежетало, будто огромный зверь провёл по стене когтистой лапой. Копчёный поднёс палец к губам, замолк, прислушиваясь. Я тоже затаил дыхание и навострил уши. С минуту царила тишина, разбавленная лишь слабым треском костра и завыванием ветра, что проникал в здание через разбитое стекло фрамуги и приоткрытые ворота. Потом под полом что-то громко всхлипнуло, и раздался всплеск.
        - Уходим, - одними губами прошептал Копчёный. Он осторожно подхватил за лямки рюкзак, так же тихо подобрал прислонённый к стене автомат и покрался к выходу.
        Костёр тушить было нечем и некогда. Я оставил его догорать, пошёл следом за проводником, стараясь ступать осторожно, но под ногами всё равно скрипели мелкие камушки и песчинки.
        В подвале больше ничего не хлюпало. «Наверное, там отвалилась от стены какая-нибудь проржавевшая железяка (хотелось бы верить!), - пытался я себя успокоить, - и хлопнулась в скопившуюся за годы запустения лужу на полу. Хотя, судя по всплеску, под полом за это время образовался уже целый бассейн».
        Крадучись, мы прошли половину пути до ворот. Уже хорошо различались рыжие струпья ржавчины на железных полотнищах и толстых цилиндрах петель. Вдруг я почувствовал какой-то зуд в носу, на глазах выступили слёзы, а тыльная сторона ладоней зачесалась. Я поднял ногу, собираясь сделать очередной шаг, но посмотрел вниз - и чуть не заорал. В полу зияла огромная дыра, сквозь которую проглядывала часть заполненного зеленоватой субстанцией подвала. Жидкость мерно побулькивала, надувая и лопая различные по размеру пузыри, а над ней парила светящаяся фиговина изумрудного цвета, похожая на связку маленьких воздушных шариков.
        Я отшатнулся, хотел отступить, но вспомнил наставления Копчёного и шагнул в сторону по диагонали: вроде как вернулся, но уже другим маршрутом. Зуд и пощипывание в носу стихли, глаза перестали слезиться, а дыра в полу исчезла, как будто её и не было. Для проверки я снова шагнул вперёд. Неприятные ощущения мгновенно дали о себе знать, галлюцинация проявилась во всей красе, и я незамедлительно вернулся за незримую черту.
        - Копчёный! - позвал я наставника театральным шёпотом.
        - Чего тебе? - ответил он тем же образом, повернув ко мне голову.
        - Стой на месте, я не могу дальше идти, - сказал я и поведал о своих мучениях. Правда, умолчал о видении.
        - Вот навязался ты на мою голову, - прошипел Копчёный и сделал небольшой крюк, возвращаясь ко мне.
        - Может, попробуешь? - предложил он и поглазел по сторонам, высматривая другой путь. - Тут идти-то - всего ничего.
        Я помотал головой.
        - Не могу. Да и мерещится мне что-то.
        Я думал, сталкер поднимет меня на смех, но он потребовал рассказать ему всё.
        - Похоже на «ведьмин студень», - прошептал он, - а эта фиговина, как ты её называешь, довольно редкий и дорогой артефакт «фуфырь». Надо попробовать достать его оттуда.
        Копчёный принялся кружить по машинному залу, отыскивая вход в подвал. Возле окна он случайно наступил на кучку мусора и громко хрустнул осколками выбитого стекла. В тот же миг в подвале кто-то зарычал, а потом что-то тяжёлое ударилось в стену, да так сильно, что задрожал пол под ногами. Чуть позже в дальнем от нас углу загромыхало, как будто кто-то со всей дури лупил железом о железо, а потом оттуда в клубах пыли с грохотом вылетела неприметная с виду дверь. Серое облако ещё витало над полом, а выбитая дверь уже взмыла в воздух, покружила немного на месте и полетела в Копчёного.
        Сталкер едва успел перекатиться в сторону. На то место, где он только что стоял, громыхнулся кусок железа с торчащими растопыренными пальцами ржавыми анкерами.
        - Что за хрень? - крикнул я и едва увернулся от просвистевшего над головой глиняного кирпича. Тот врезался в стену, брызнул обломками, оставив после себя красноватое пятно.
        - Призрак! - рявкнул Копчёный, выстрелил в повисший в воздухе старый огнетушитель и спрятался за колонну. В следующий миг красный цилиндр с бешеной скоростью врезался в квадратный пилон, отколов от него куски кафельной плитки. - Бежим! - Копчёный зайцем прыгнул к воротам, выпустил очередь в выплывший из подвала огненный шар и нырнул за прикрытие очередной архитектурной подпорки.
        Оба ряда колонн шли ближе к стенам, а я стоял почти в центре зала и не мог повторить манёвр наставника. Не думая о неприятных последствиях в виде слёз, щекотки в носу и чесотки, я бросился к воротам, благо до них было не больше пяти метров, но не успел проскочить и четверть пути, как передо мной хлопнулся чудовищных размеров древний электромотор. Ребристая штуковина с оглушительным грохотом пробила бетонное перекрытие и бултыхнулась в «студень».
        С громким всплеском зелёная мерзость сфонтанировала из подвала на пол подстанции. Лужи недолго блестели на покрытом трещинами цементе. Уже через несколько секунд агрессивная жидкость задымила, «проедая» дыры в полу, и тягучими каплями, словно кисель, стекла обратно в родной резервуар.
        Дороги к воротам больше не было, а призрак и не думал останавливаться. Огненный шар сыпал искрами, метался под потолком и швырял в нас различные предметы, уворачиваясь от жужжащих в рикошете свинцовых пилюль.
        Когда «калаш» Копчёного захлебнулся, выплюнув последний патрон, я высадил полмагазина в окно, вдребезги разнося стёкла и расщепляя рамы. Сжёг остатки боезапаса в мутанта, помешав ему швырнуть в меня ржавый ящик с хлопающими дверцами, и, словно тигр в цирке, прыгнул в ощетинившийся осколками оконный проём. Приземлился кувырком, присел на колено, быстро перезарядил автомат и выпустил несколько очередей наугад, прикрывая отход Копчёного.
        Сталкер вылетел из подстанции головой вперёд, когда я дырявил потолок в надежде подстрелить мутанта. Вёрткий шар ни разу не попал под мой огонь, зато Копчёный, едва встал на ноги, всадил несколько пуль в искрящееся образование. Брызнув кровью, призрак сразу убрался с линии огня и, пока мы бежали мимо трансформаторов к растущим вдоль остатков забора сосенкам, вымещал злость на стенах здания, швыряя в них всё, что попадалось.
        Обратная дорога оказалась гораздо спокойнее. Никто из мутантов нам не попался навстречу, и мы за короткий промежуток времени одолели большую часть пути до лагеря. Не доходя километра до «поля чудес», Копчёный скомандовал привал. Надо было ему что-то поправить в мешке: какая-то ерундовина давила в спину, мешая держать нормальный темп.
        Пользуясь возможностью, я продолжил неоконченный на подстанции разговор. Копчёный даже рюкзак выронил из рук, когда я спросил его о профессии Арамиса. - Это кто тебе такую ересь сказал? - поинтересовался он, возвращаясь к прерванному занятию.
        - Никто. Сам понял из ваших разговоров у костра в день нашего знакомства.
        Копчёный ещё какое-то время сидел, внимательно глядя на меня. Потом вдруг его лицо сморщилось, словно высохшее яблоко, он прыснул и громко захохотал, спугнув какого-то зверька в траве. Тот зашуршал жёсткими стеблями, убегая прочь. Извилистую траекторию побега выдавали качающиеся метёлки и медленно тающие над ними облачка розовой пыльцы.
        - Так ты что, получается, сталкерские байки за чистую монету принял? Ах-хах! - Он хлопнул себя по колену. - Это ж надо было до такого додуматься, а?! Ну ты, Паря, и гусь! Ох, и фантазия у тебя!
        Сталкер ещё долго хохотал, хлопал себя по ляжкам и приговаривал, какой я выдумщик.
        - Всё! Хорош! Кончай ржать, говорю! - прикрикнул я, теряя терпение. А кому понравится, когда над ним хохочут? И ладно бы по делу, так ведь ситуёвина-то выеденного яйца не стоила. Впрочем, наставнику мой окрик был что слону дробина. Он не успокоился, пока вдоволь не просмеялся. И даже когда мы шли в лагерь, я нет-нет да и слышал его тихое бормотание, в котором он поминал мои творческие способности перебирать всякую ерунду.

        Глава 12
        Лучший способ заработать на обед

        Хочешь рассмешить Зону - расскажи ей о своих планах. Вот надумал Копчёный вернуться домой пораньше, с Байкером потрындеть, вещички для завтрашнего похода со мной вглубь Зоны собрать да салабону, то есть мне, помочь к новому испытанию подготовиться, а не получилось. Ещё на подходе к лагерю всё пошло наперекосяк. Часового на вышке не оказалось, что само по себе уже нонсенс, и мы несколько минут проторчали у ворот, барабаня руками и ногами по гулкому железу. Наконец доблестный охранник соизволил появиться и довольно грубо поинтересовался, кто мы такие и что нам, собственно, нужно.
        Если до этого Копчёный ещё хоть как-то сдерживал себя - мало ли какие причины могут быть у человека, может, его по нужде припёрло, вот он и покинул пост, наплевав на все правила и нормы, - то теперь он как с цепи сорвался. Незадачливый охранник многое узнал о себе и своей родословной, причём в таких выражениях, что я, некогда профессиональный журналист, позавидовал его экспрессии и специфическому словарному запасу.
        Ошалевший часовой в два счёта вытащил стальной брус из проушин, с ужасным скрипом распахнул ворота и юркнул за ржавую створку - от греха подальше. Копчёный с видом победителя проследовал мимо затаившегося охранника, на ходу отбрил торопливо ковыляющего к нам начальника караула, не дав тому и рта открыть, и направился к дому Байкера. Я тенью следовал за ним, чувствуя между лопаток прожигающий взгляд усатого пузана и улавливая краем уха злобное шипение, с которым он бранил подчинённого.
        Тем временем Копчёный, не отвлекаясь на мелочи вроде приветственных возгласов знакомых сталкеров, продолжал мерить шагами территорию лагеря. Минуя собственную берлогу, он и меня потащил к Байкеру, не дав и минутки на то, чтобы смыть пыль с лица и переодеться. А ведь после битвы с нюхачами и встречи с призраком на нас живого места не осталось: одежда во многих местах была порвана и испачкана цементной пылью и грязью. Я никогда не отличался щепетильностью в отношении внешнего вида, но сегодня даже для меня был перебор. Мне казалось, от меня смердит, как от давно не мытого бомжа. Я хотел было заикнуться, что, мол, неплохо бы было привести себя в порядок, но перехватил сатанеющий взгляд Копчёного и решил промолчать. Как-то не улыбалось мне сполна ощутить на себе поток его матерного красноречия.
        Байкера на месте не оказалось. Уже будучи на взводе, Копчёный быстро вскипел. Сыпля молниями из глаз и поигрывая желваками, он многоэтажной языковой конструкцией охарактеризовал весь сегодняшний день и подробно прошёлся по физическому недугу отсутствующего сталкера. Сплюнув на крыльцо сквозь зубы, Копчёный хотел запендулить каблуком по двери, но тут до нас донёсся сочный бас хозяина дома, щедро сдобренный гоготом шумной компании. Звук шёл со стороны площади. По случаю тёплой погоды окна бара были распахнуты настежь. Оттуда, вместе с запахом жареной картошки и ароматами готового шашлыка, накатывалось волнами весёлое ржание.
        Не говоря ни слова, Копчёный широким шагом направился в «Касту». Я же, заметив развязавшийся шнурок, присел возле торчащего из земли камня. Всего-то несколько секунд прошло, но даже этого времени Копчёному хватило, чтобы вляпаться в неприятности.
        У входа в увеселительное заведение стояли четверо сталкеров. Троица в грязных кроссовках, спортивных штанах и поношенных штормовках больше смахивала на участников турслёта. Зато четвёртый ростом, статью, кожаной косухой и тёртыми джинсами напоминал рок-музыканта. Похожие на паклю волосы под чёрной банданой с белым черепом дополняли образ колоритного незнакомца.
        «Туристы» о чём-то перешёптывались с «рокером» и временами зыркали по сторонам. Наверное, ребята недавно занялись сталкерским промыслом. Вернулись в лагерь после результативной ходки, а у крыльца задержались, чтобы расспросить бывалого, кому лучше сбыть хабар. Или они работали вместе и сейчас решали, чем и как отпраздновать хорошую добычу. Да мало ли какие ещё могли быть варианты. Может, они просто о погоде беседовали и местные сплетни обсуждали.
        Копчёный атомным ледоколом вклинился в группу вольных бродяг, толкнув плечом рослого парня.
        - Полегче, папаша, - злобно рыкнул потревоженный сталкер. - Или так трубы горят, что уже и дороги не видишь?
        «Туристы» гыгыкнули, а один из них что-то негромко сказал: видимо, комментируя внешний вид Копчёного. Тот резко повернулся. У него уже давно кулаки чесались, а от накопившегося раздражения разве что пар не валил из ушей.
        - А если и так, то что? - грубо спросил он, делая шаг к «рокеру». Чужак был сантиметров на тридцать выше него, Копчёному пришлось поднять голову, чтобы смотреть сопернику в глаза. - Научишь меня хорошим манерам, сопляк?
        - Может, и научу, - набычился верзила. Видно было, что он не привык к подобному тону и манере разговора.
        - Воздух не испорти с натуги, - пожелал, усмехнувшись, Копчёный и сплюнул сквозь зубы.
        Пузырчатая клякса слюны угодила в окованный железом носок ботинка «рокера». Ошалев от подобной наглости, бугай в кожане вскипел и резко ткнул кулаком перед собой. Но Копчёного уже там не было: плавным, волнообразным движением он сместился чуть в сторону, как уходящий из-под удара боксёр. В следующий миг его тесно сжатая пятерня с хрустом впечаталась в челюсть «сопляка», да так сильно, что тот громко клацнул зубами и покачнулся.
        «Туристы» загомонили, разом придя в движение. В руках у одного неожиданно щёлкнул нож, двое других вытащили из карманов самодельные кастеты.
        В лагере пользоваться огнестрельным оружием было запрещено. Самое меньшее из наказаний за нарушение этого правила - пожизненный запрет на посещение данного сталкерского стойбища. Но у меня другого выбора не было. Я сорвал «калаш» с плеча, резко передёрнул затвор и выпустил очередь поверх горячих голов. Пули с гулким стуком ударили по стене заведения, оставив в ней косой ряд ощетинившихся острыми щепками отверстий.
        В трактире сразу загромыхали стулья, затрещала мебель, зазвенела упавшая на пол жестяная посуда. Спустя секунду дверь с грохотом отлетела в сторону, и на пороге возникли сталкеры, вооруженные чем попало. Одни сжимали в руках ножки от стульев, другие - выломанные с мясом опоры столешниц, были и те, кто поигрывал тяжёлыми сковородками, постукивая закопчёнными днищами по раскрытым ладоням. За первой волной защитников порядка маячили хлопцы с нормальным оружием. Эти парни успели взять у охранника свои автоматы.
        Разгорячённый хмелем сталкерский люд быстро окружил смутьянов. «Туристы» сразу изменились в лице, попытались спрятать нож и кастеты, но им не дали этого сделать, окриками заставив поднять руки над головой. Трое вооружённых парней подскочили ко мне, взяли на мушку. Я медленно положил автомат на землю, сцепил пальцы на затылке.
        Среди толпы сталкеров я заметил бородатое лицо Байкера. Тот спокойно стоял, наблюдал и производил впечатление довольного жизнью человека. Его увидел не только я. «Рокер» даже рот открыл от удивления, когда встретился взглядом с моим напарником.
        - Байкер, ты? - спросил он, делая шаг к сталкеру, за что немедленно получил тычок автоматным стволом в грудь.
        - Стой на месте, - посоветовал ему парень с багровым пятном от носа до уха. - А то я нервный сегодня, могу и застрелить ненароком. - И, словно демонстрируя серьёзность намерений, он сдвинул планку предохранителя, затем чуть согнул палец, выбирая слабину спускового крючка.
        - Кто стрелял? - раздался зычный голос. Сталкеры зашевелились, расступаясь в стороны. Вскоре с крыльца спустился коротко стриженный седой человек в перетянутом ремнями портупеи камуфляже. Позади него шли четверо в военной форме натовского образца с штурмовыми винтовками «энфилд» наперевес.
        Седой сделал несколько шагов в направлении окружённых сталкерами чужаков. Его грубое, будто вырубленное из камня, лицо оставалось неподвижным, и только синие глаза сверкали холодным блеском из-под сдвинутых к переносице густых бровей.
        - Я ещё раз спрашиваю: кто стрелял? - повторил он, обводя толпу леденящим взором.
        Я расцепил пальцы на затылке. Медленно, чтобы не нервировать целившихся в меня парней, поднял руку над головой и чуть пошевелил ладонью.
        - Подойди сюда! - приказал старший.
        Я посмотрел на сталкеров, что стояли передо мной полукругом. Парень с МП-5 в руках кивнул и чуть сдвинулся в сторону, освобождая дорогу. Всё ещё держа руки за головой, я протиснулся в узкую брешь в живом заграждении и приблизился к начальнику лагеря.
        - Ты знаешь закон? - спросил седой, пронзая меня взглядом.
        Я кивнул, глядя ему в глаза. Наша молчаливая дуэль продолжалась почти минуту. Мы смотрели друг на друга, дожидаясь, кто первым отведёт взгляд. Без ложной скромности скажу, что мне досталась победа в этой борьбе. Правда, с большим трудом. Когда седой, кашлянув, хозяйским взором окинул притихших сталкеров, у меня кончики пальцев подрагивали от напряжения, а в глазах стояла такая резь, будто в них сыпанули горсть песка.
        - А если знаешь, почему нарушил? - продолжил допрашивать меня седой.
        - Они хотели убить Копчёного, - глухо сказал я. - Вы посмотрите на их руки.
        По знаку начальника один из охранников подошёл к «туристам», забрал у них нож, кастеты и принёс командиру. Тот мельком глянул на трофеи и медленно приблизился к пленникам.
        - Кто такие? - спросил он, вглядываясь в каждого из них. Со стороны казалось, что он сканировал их, пытаясь добраться до тайников души.
        - Сталкеры мы, - ответил за всех «рокер». - Пришли в лагерь отдохнуть, в баре пивка попить, а вот, вишь, как оно всё вышло. Недоразумение у нас с корешем случилось, недопоняли, видно, друг друга.
        Седой смерил говорившего презрительным взглядом.
        - Ну, допустим, охрана тех троих бы пропустила, а вот тебе, клоун, без моего ведома никто бы ворота не открыл. Говори правду или… - Он вяло шевельнул пальцами. Парни из его окружения лязгнули штурмовыми винтовками, беря на мушку «рокера» и его спутников.
        Видя, что дело принимает такой оборот, Копчёный благоразумно отступил в сторону и затерялся в окружении Байкера.
        - Власть свою хочешь показать, падла? - злобно ощерился «рокер». - Ты сначала порядок здесь наведи, а потом уже будешь из себя генерала корчить. У тебя в заборе такие дыры, что «КамАЗ» без проблем проедет, не то что человек пройдёт…
        Седой лишь слегка повёл бровью. Один из охранников шагнул к «рокеру» и от души засветил ему прикладом в лицо. «Туристы» трусливо попятились, но, наткнувшись на автоматные стволы, замерли, словно попали под взгляд Горгоны. Верзила упал на колено, вытер рукавом кожанки разбитый рот, сплюнул вместе с кровью выбитые зубы и прошепелявил:
        - Са содатиков пяцесся, ссука?
        - Обыскать! - приказал седой, не обращая внимания на окровавленное мурло «рокера».
        Парни с «энфилдами» быстро выполнили приказ, но кроме «макарычей» и запасных обойм к пистолетам ничего не нашли.
        - Гоните этих уродов в шею и передайте часовым, чтобы их на пушечный выстрел сюда не подпускали. А если сунутся - огонь на поражение.
        Трое из его караула бросились выполнять распоряжение. Четвёртый, по властному жесту, приблизился к начальнику.
        - Возьми с собой людей. Внимательно проверьте периметр и, если надо, отремонтируйте. С этого дня головой отвечаешь за целостность ограждения. Чтоб никаких лазеек не было. Понял?
        Охранник кивнул, повесил штурмвинтовку на плечо, показал пальцем на группу сталкеров с «калашами» в руках и вместе с ними отправился на осмотр забора.
        - Байкел, мля, я са тобой ессё плиду, ссука! Ты мне са всё ответис! - выкрикнул верзила, за что сразу огрёб прикладом по спине. «Рокер» дёрнулся было к обидчику, но предупредительные выстрелы и цепочка почвенных всплесков у его ног быстро погасили гнев. Он лишь метнул злобный взгляд в охранника и сплюнул красным в чахлый кустик травы.
        - А вы чего тут столпились? - седой строго посмотрел на старожилов лагеря. - Мебель опять поломали. Ну что за Дикий Запад?! Леший! - крикнул он в сторону бара. - Сдери с виновных штраф и заставь всё отремонтировать, а если таковых не найдётся - торгуй выпивкой по двойной цене.
        - Понял, Михалыч, - донесся из «Касты» каркающий голос. - Я запомнил каждого, кто играл в ковбоев. Проблем не будет.
        - Ну и хорошо, - кивнул начальник лагеря, посмотрел на приблудных «туристов» и шагающих позади них цепочкой конвоиров. Те уже добрались до ворот, возле которых суетились хлопцы из караула. Седой подождал, пока непрошеных гостей выпроводят за пределы охраняемой территории, и лишь после этого повернулся ко мне:
        - Ну-ка, загляни в мой кабинет. - Его палец нацелился на Байкера. - И ты тоже.
        Мы поднялись по скрипучей лестнице на второй этаж. Когда Михалыч взялся за ручку фанерной двери, со стороны ворот вдруг донёсся басовитый лай крупнокалиберного пулемёта. Похоже, охрана дала очередь, чтобы поторопить «туристов», а может, таким способом намекнула на то, какой горячий приём будет ждать их в следующий раз.
        Кабинетом Михалыча оказалась обитая лакированной вагонкой просторная комната, больше похожая на контору директора зажиточного совхоза. Сходства добавляла карта окрестностей, растянувшаяся цветным прямоугольником вдоль всей стены, только вместо полей, лугов и сенокосов на ней были изображены зоны влияния сталкерских группировок. Карта была разделена на две неравные части. На одной, большей, зелёные кляксы «Воли» чередовались с коричневыми «осьминогами» бандитских территорий и желтыми островами нейтралов. Остальную площадь карты занимала раскормленная «амёба» с надписью на чёрно-красном теле - «Борг». В нижнем левом углу схемы, в пяти сантиметрах от покрытой морилкой деревянной рамы, два похожих на сосиски выроста «борговской» корненожки образовывали клешню. В этом «котле», ближе к аморфному телу «простейшего», неровный круг из жирного пунктира обозначал лагерь. С трёх сторон к стойбищу сталкеров жались веснушки коричневых пятен, в каждом из которых торчал булавочный флажок с оскаленной мордой какого-нибудь хищника.
        Помимо карты в кабинете находился длинный стол с приставленными к нему по бокам деревянными стульями, заваленный бумагами шкаф и тумбочка в углу. Из окон открывался вид на площадь, но разглядеть, что там происходит, мешали приклеенные скотчем вырезанные из бумаги жирные буквы - «Администрация». Снизу, даже сквозь прикрытую дверь, долетал рокот голосов, слышался дробный перестук молотков и позвякивание бутылок. Хозяин «Касты» знал своё дело, а может, озвученная Михалычем двойная цена за выпивку сыграла решающую роль.
        Стуча подошвами по певучим половицам, начальник лагеря прошёл к столу, громыхнул стулом, сел. Поигрывая большими пальцами сцепленных ладоней, изучающе смотрел на нас примерно с минуту, потом взглядом указал на стулья слева от стола.
        Мы сели, причём получилось так, что я оказался ближе к Михалычу. Байкер по-свойски облокотился о стол, а я, как школьник, сложил руки перед собой и приготовился получить целую порцию люлей.
        - Ну, кто ты такой, почему я тебя не знаю? - спросил Михалыч, вдоволь наигравшись в молчанку.
        - Я - Паря. Мы сюда вместе с Байкером пришли, - прохрипел я, кивнув в сторону напарника. - Вернее, меня сюда принесли. Я потерял сознание на болоте, как здесь очутился - не помню.
        - Допустим, ты говоришь правду, но почему не зарегистрировался сразу, как пришёл в себя? - Седой посмотрел на Байкера. - Ты ему об этом говорил?
        - Ну конечно, говорил, Михалыч! Ты ж меня знаешь, я дисциплину уважаю и сам строю всех, кто её нарушает.
        - А этого чего не построил? - показал на меня начальник лагеря. - Или ты только чужим мозги моешь, а своим всё спускаешь на тормозах? - громыхнул он, потемнев лицом. - Так здесь такие шуточки не пройдут, закрою тебе доступ - будешь знать.
        - Ну чего ты разошёлся-то? - примирительно пророкотал Байкер. - Ну, виноват парень, так ведь он молодой, исправится. Он же здесь ни разу не был, правил не знает. Я тебе сколько раз говорил: сделай на входе доску объявлений, чтобы, значит, каждый, как КПП пересёк, ознакомился с требованиями администрации и внутренним распорядком. Так всем лучше будет, и тебе проще станет за дисциплиной следить.
        - Говорил он, - буркнул Михалыч, встал из-за стола, подошёл к карте, сцепил руки за спиной. - А эти, пришлые, кто такие будут и почему этот клоун говорил с тобой? Ты что, знаешь его? - спросил он, всё ещё демонстрируя нам свой стриженый затылок.
        Байкер потупился.
        - Не слышу ответа! - прорычал комендант.
        - Это Жиган. Он раньше был главарём «росомах», но после военсталовских зачисток потерял всех из своей банды. Говорят, он сам их и сдал, чтобы живым выйти из окружения…
        - Кто говорит? - Седой повернулся.
        - Люди, кто же ещё? - огрызнулся Байкер. Михалыч в ответ только хмыкнул и покачал головой. Тем временем сталкер продолжил: - После этого Жиган перешёл в отряд к Бурому. Сначала был рядовым бойцом, но быстро поднялся до его заместителя. А когда Бурый подорвался на растяжке, стал во главе «медведей». Но и эта банда долго не просуществовала: «борговцы» покрошили её в капусту, когда мародёры ночью наткнулись на их дозор. И опять Жиган уцелел в переделке, не получив ни одной царапины. С кем он сейчас дела ведёт - не знаю и знать не хочу.
        - А откуда у тебя эти сведения? - поинтересовался Михалыч, подходя к закопченному чайнику, стоявшему на походной печке. Пока он разжигал керогаз, Байкер сосредоточенно колупал ногтем исцарапанную столешницу со следами подпалин от сигаретных окурков. - Ну, чего молчишь?
        - При нём говорить не буду, - буркнул Байкер, избегая моего взгляда.
        «Фигасе, заявочки, а казачок-то засланным оказался. Каких скелетов ты прячешь у себя в шкафу, товарищ Байкер?» - удивился я про себя такому раскладу. Михалыч внимательно посмотрел на него, потом на меня.
        - Вот что, Паря, ты вроде как провинился и должен быть оштрафован на один «багрянец» или три «горгоны», но, учитывая твою помощь в разоблачении преступников, я снимаю наказание и даже премирую бесплатным обедом и парой пива.
        Я криво усмехнулся:
        - Во как! Не ожидал…
        - Не паясничай! - резко осадил меня Байкер. - Поблагодари коменданта за доброту и жди меня в баре.
        Я так опешил, что не сразу выдавил из себя:
        - Спасибо.
        - Не за что. - Начальник лагеря взял со стола блокнот, черкнул в нём что-то, вырвал листок, согнул его пополам и протянул мне: - Спустись вниз и передай это Лешему.
        Я взял записку. Не глядя на Байкера, вышел за дверь. Меня так и подмывало подслушать разговор, но я посчитал за благо не делать этого: ещё застукают за подлым занятием, выгонят из лагеря, а здесь, судя по карте в кабинете Михалыча, бандитов, как собак нерезаных. «Байкер и так мне всё расскажет, уж я-то вытяну из него правду, - решил я. - И пусть не думает, что ему удастся от меня отделаться. Не выйдет, голубчик! Не люблю я, когда меня водят за нос и держат за дурачка».

        Глава 13
        Зона атакует?

        Внутреннее пространство «Касты» делилось на пивную и столовую. Понять, что где находится, можно было по надписям, выведенным кем-то красным фломастером на оторванных от старых коробок кусках картона. Табличка «Пивная» крепилась засиженной мухами верёвочкой к древнему потолочному вентилятору. Всего этих «мельниц» в баре было две, и крутились они над расставленными в центре заведения высокими и круглыми одноногими столиками. Указатель «Столовая» висел на дальней от входа стене, где стояли сколоченные из толстых досок столы, вперемешку укомплектованные деревянными скамьями и стульями. Точно такие же гарнитуры шли вдоль других стен, ещё парочка вплотную примыкала к барной стойке.
        Близился вечер. Сталкеры возвращались из Зоны. Народу в пивной с каждой минутой становилось всё больше. Посетители громко подзывали к себе юнца в замызганном халате. Парень фурией метался по залу, приносил влажные пузатые кружки с шапками белой пены, жестяные тарелочки с косичками солёного сыра и пережжёнными сухариками, со звоном сгребал со столов опустевшую тару, бежал в подсобку, откуда снова мчался к горлопанящим сталкерам с переменами пива и нехитрыми закусками.
        Зато столовая почти пустовала. Только за столом в дальнем углу, рядом с заложенным кирпичами окном, ужинали угрюмые парни в брезентовых плащах с капюшонами, да слева от стойки трое мужиков в полувоенных комбезах уминали шашлык.
        Сам Леший - краснорожий мордоворот в сером переднике поверх бордовой косоворотки в горошек - принимал хабар у тех, кто недавно пришёл. Большинство независимых бродяг сдавали улов за харчи, выпивку и патроны, но встречались и такие, кто просил за добычу деньги. В основном это были профессионалы, спецы по рейдам в глубинные уровни заражённых земель, где нередко встречались ценные и, следовательно, очень дорогие артефакты.
        Поскольку мастера не часто заглядывали к Лешему, его бизнес процветал: стоимость потраченных продуктов, спиртного и боеприпасов редко превышала половину барыша за вырученные приблуды. Все более-менее опытные сталкеры знали о скупости местного торговца и предпочитали не иметь с ним дел. Седович с Рубежа (тот ещё скряга!) и то давал в разы больше за самый захудалый артефакт, чего уж говорить о бармене из «Реактора» или учёных с «Яхонта». Вот уж к кому не зарастала народная тропа.
        Этой и многой другой информацией со мной делился Копчёный во время кратких перерывов между занятиями. Серьёзно учил меня сталкер. Видать, хотел достойную смену вырастить.
        - Эй, молодой, чего застыл на пороге?
        Я оглянулся. В дверях стоял Копчёный и улыбался во весь рот. За его спиной лыбился Арамис.
        - Ты куда пропал, Паря? - Копчёный потащил меня к столу возле открытого окна. Он и Арамис заняли места с одной стороны стола, я хотел сесть рядом с ними, но друзья указали на противоположную скамью.
        - Так ты расскажешь, где пропадал, или нам слова из тебя клещами вытягивать? - продолжил Арамис начатую другом тему.
        - Михалыч к себе пригласил, - ответил я и замолчал: к нам подскочил подручный Лешего.
        - Вам чего? - спросил он, хлопая белёсыми глазками. Сквозь бледную кожу худого лица проглядывали крапинки веснушек, заострённый нос смахивал на клюв хищной птицы, а над покатым лбом нависала беспорядочная копна рыжих волос.
        - Большую порцию картофеля фри, отбивную из мраморной говядины, графинчик водки, - заказал Копчёный.
        - Двойную яичницу с беконом, греческий салат и бутылку «Пино Нуар» года этак две тыщи шестого, - попросил Арамис.
        - Не смешно, - скорчил рыжий унылую мину, - хоть бы новое чего-нибудь придумали, каждый раз одно и то же просите. Кроме пива, закусок к нему, водки и шашлыков ничего нет.
        - Раз нет, чего спрашиваешь? - возмутился Копчёный. - Неси всё, что есть, и не забудь снять лишнюю пену, а то опять воздух притащишь вместо пива, - проворчал он.
        - А денег возьмёшь за целую кружку. Да, Леший? - крикнул Арамис.
        - А то ж! - отозвался торговец. К нему недавно подошла ещё одна группа сталкеров с хабаром, он увлечённо торговался с ними и, видимо, не понял, о чём его спрашивают.
        Парнишка собрался уже уходить, когда я сунул ему в руки записку.
        - Передай хозяину. Скажи: это от начальника лагеря. Пусть не медлит.
        Помощник Лешего схватил бумажку тонкими пальцами, буркнул что-то и убежал к прилавку.
        - Ну и о чем он с тобой говорил? - вернулся к прерванному разговору Копчёный.
        - А-а, - отмахнулся я, - ругал за отсутствие регистрации и за стрельбу…
        - Ты так и не отметился в администрации? - Брови Арамиса изумлённо взлетели до середины лба. - Я ведь тебя предупреждал: не тяни с этим. Михалычу порядок во всём нужен. Если кто поперёк его воли пойдёт, тому не поздоровится. В лучшем случае штраф впаяет…
        - А в худшем выгонит на фиг из лагеря и прикажет больше не впускать, - перебил его Копчёный.
        - Во-во, - кивнул Арамис, - выгонит. Михалыч, он такой: суровый, но справедливый. Знаешь, как до него это место называли? - Я помотал головой. - Лузервиль.
        - А знаешь почему?
        Я снова мотнул кочаном.
        - Потому что здесь было обычное сборище бродяг - этакое гуляй-поле с постоянными драками, руганью и перестрелками: никому ничего не нужно, на улице всегда грязь, дома загажены. - Арамис скорчил брезгливую гримасу. - Фу, гадость! Как вспомню, так плохо становится. Да ещё Леший кислятину всякую втридорога продавал.
        - Он и сейчас то же самое делает, - усмехнулся Копчёный.
        Разговор неожиданно прервал помощник бармена. Он подскочил к нам с полным подносом и стал ловко разгружать его.
        - Молодец! - Копчёный повертел в руках пузатую кружку с янтарной жидкостью. Узкая полоска белой пены тихо шипела лопающимися пузырьками, на глазах распадаясь на отдельные островки. - Всегда бы так, а то приносишь одну пену… Эй, а это что такое?
        - Шашлык, - невозмутимо ответил пацан, снимая с подноса картонные тарелки с большой красной лужицей, жёлтым холмиком и маленькой зелёной кучкой сбоку от нанизанных на деревянные палочки кусочков скворчащего мяса.
        - Я понял, что это шашлык, - не дурак. Я спрашиваю: это что за хрень? - Копчёный ткнул пальцем в зелёную кучку на краю своей тарелки.
        - Васаби. Хозяин где-то раздобыл, вот и предлагает всем на пробу. Надеется, приправа придётся гостям по вкусу и он на ней неплохо подзаработает.
        - Васаби, говоришь.
        Копчёный пальцем смахнул с тарелки почти всю кучку и сунул в рот. Мы неотрывно наблюдали за ним. Сначала ничего не происходило, но вдруг вены на шее сталкера вздулись, он покраснел как рак, выпучил глаза и заревел, будто лось во время гона. Шум в трактире мгновенно стих. Посетители перестали судачить о своём и все как один повернулись в нашу сторону.
        - Ну и гадость! Как жжётся! - выдавил из себя сталкер, схватил кружку, запрокинул голову и стал пить большими глотками. Кадык шумно ходил под небритой кожей, пиво ручейками стекало по шее, расплывалось пятнами по одежде, а Копчёный всё пил, пока полностью не осушил посудину. Потом громко отрыгнул, треснул толстым дном кружки по столу, схватил пиво Арамиса и в два счёта уговорил и эту порцию. Лишь после этого он вытер влажные губы рукавом, поманил рыжего пальцем. Когда парень наклонился, Копёный схватил его за грудки, встряхнул и выдохнул пивными парами в лицо:
        - Скажи Лешему, чтоб больше не предлагал эту дрянь. Если он хоть раз заикнётся о ней, клянусь, я прострелю ему обе ноги, и мне плевать, что будет со мной после этого.
        - Я всё сделаю, - проблеял рыжий.
        - Неси ещё пива и передай своему скряге, что я не заплачу за эту кружку! - крикнул Копчёный, треснув кулаком по столу. - И где обед для моего друга? Почему здесь только две тарелки?
        На разбушевавшегося сталкера страшно было смотреть. И без того смуглое лицо ещё больше потемнело, глаза метали молнии, а из ушей, казалось, вот-вот повалит пар. Он так сильно тряс несчастного парнишку, что у того рубаха трещала по швам.
        - Обед ещё не готов, там спецзаказ от начальника лагеря! - взвизгнул паренёк и съёжился в ожидании удара.
        Копчёный разжал ладонь.
        - Иди отсюда, рыжий, я салабонов не бью. - Пацан шмыгнул носом, отступил на безопасное расстояние. Разгневанный сталкер опёрся кулаком в бедро, качнулся в его сторону. - Но если через пять минут на столе не будет обеда для моего друга, то я изменю своим правилам и отвешу тебе такого леща, что треск услышат фанатики на ЧАЭС. Так что сбрызни с глаз моих и без еды не появляйся!
        Мальчишке не надо было повторять дважды. Он ужом извернулся на месте и рванул к бармену за стойку.
        - И пиво для меня захвати! - крикнул ему вдогонку Копчёный. - Бесплатное! Ты понял меня, Леший?
        - Да понял я, понял, - отозвался бармен, буквально светясь масляной рожей. Он выгодно обменял дорогостоящий хабар на патроны и еду и теперь пребывал в благодушном настроении. Что ему какая-то кружка разбавленного пойла? К тому же он не понаслышке знал о крутом нраве Копчёного и его страсти махать кулаками по поводу и без.
        - О чём, бишь, мы говорили? - повернулся ко мне Копчёный. Голос его хоть и звучал с хрипотцой, но уже без той ярости и злобы, что совсем недавно клокотала в нём кипятком.
        - О Михалыче и его порядках, - опередил меня Арамис и добавил: - Слышь, Копчёный, ты бы заканчивал тут концерты устраивать. Сеньку напугал, чуть рубаху мальцу не испортил. Доиграешься, прогонит тебя Михалыч. Куда тогда пойдёшь? «Воля» на тебя давно уже зуб точит, да и бандитам ты в своё время хвост прищемил. Эти парни ждут не дождутся, когда смогут тебя на ремни порезать.
        - Отстань, - отмахнулся Копчёный. - Чего опять лезешь со своими нотациями? Сам знаю, как мне жить и что делать.
        - Ну-ну, - усмехнулся Арамис. - Только, когда тебя в следующий раз прижмёт, на помощь меня не зови.
        - Ребят, - вклинился я в их дружескую перепалку, - а что за дела у Байкера с бандитами?
        - Ты о чём? - в один голос спросили приятели.
        - Да там, у Михалыча в кабинете, - начал я, но осёкся: Байкер собственной персоной приближался к столу. Он шёл сутулясь, твёрдо печатая шаг, словно и не был недавно ранен в ногу. «Это какой такой чудо-доктор его лечил? - замелькали мысли в моей голове. - Ещё пару дней назад он еле ходил, а теперь вышагивает, будто солдат на плацу. Ох ты, нюхач меня забери! Как же я это из виду выпустил? Ведь он на второй этаж поднялся без проблем и уже тогда был без палки! Вот уж воистину чудны дела твои, Тёмный Сталкер».
        Байкер подошёл к столу, шумно обменялся приветствиями с приятелями и жестом велел мне подвинуться. Я мысленно возмутился, но всё же приблизился к окну. У меня никак не выходил из головы разговор у Михалыча в кабинете.
        Байкер сел на освободившееся место, хотел было позвать Сеньку, но тот уже и сам появился - с неизменным подносом в руках. Он поставил перед Копчёным полную кружку, причём постарался сделать это так, чтобы не расплескать зазря содержимое. Сгрузил на стол передо мной тарелку с исходящей паром рассыпчатой картошечкой, щедро сдобренной растительным маслом и густо посыпанной мелконарезанной свежей зеленью, рядом поставил селёдочницу с очищенной от костей разделанной рыбой. Добавил к этому глиняную миску с борщом, в центре которой плавала толстая шайба из сметаны. Затем появились две литровые бутыли с этикеткой «Чернiгiвське», доска с румяным окороком и плетёная тарелка с толстыми ломтями ржаного хлеба.
        - Ого! Это что за пир духа, Сеня? - опешил Байкер. Лица Копчёного и Арамиса тоже вытянулись, а челюсти их отвисли почти до стола. Думаю, моя физиономия выглядела ничуть не лучше.
        - Откуда такое изобилие? - выдавил наконец из себя Копчёный, тогда как Арамис смог только кивнуть.
        - Приказ коменданта, - ответил Сеня, - его этот сталкер передал. - Он кивнул на меня, сунул поднос под мышку и засеменил на кухню, сгребая по дороге пустые кружки со столиков и принимая заказы посетителей.
        - Охренеть можно, - протянул Копчёный. - А чего тогда нам салага постоянно втирает, что у них ничего нет, кроме шашлыков и закусок к пиву? Леший! - заорал он во всю глотку. - Какого хрена ты нам всякую дрянь даёшь, когда у тебя закрома от продуктов ломятся?
        - Это по спецзаказу для важных персон, а не для тебя, мурло ты бродячее, - отозвался бармен, грязным полотенцем протирая недавно ополоснутые в бочке под прилавком пивные кружки.
        - Да я тя щас на британский флаг порву! - взревел Копчёный и вскочил с места. Арамис сразу повис на его руке, а Байкер перегнулся через стол и вцепился в рукав куртки друга, не давая наделать глупостей. Я хотел было им помочь, но потом подумал, что буду уже лишним, поэтому благоразумно оставил свою задницу прижатой к лавке.
        - Тихо ты! - зашипел на приятеля Арамис. - Тебе еды не хватит, что ли? Да у Пари брюхо лопнет, если он всё это один съест. Верно, Паря? Лопнет?
        - Ага, - кивнул я и подвинул Копчёному доску с окороком, из румяного бока которого торчали вилка и нож.
        - Да при чём тут это? - Копчёный стряхнул с себя руки товарищей. - Обидно мне, понимаете? Для одних у Лешего есть всё, а для других - хрен с маслом.
        - Японский, - добавил я.
        - Чего - японский? - захлопал глазами Копчёный.
        - Хрен, говорю, японский. Васаби называется.
        - Не смей произносить при мне это слово! - громыхнул Копчёный под весёлый хохот Арамиса.
        - Я чего-то пропустил? - удивился Байкер, переводя взгляд с одного приятеля на другого.
        - О да! - продолжая хохотать, сказал Арамис. - Наш друг устроил тут такое шоу…
        Его перебили хлопки сигнальных ракет. Мы и те сталкеры, что сидели недалеко от нас, прильнули к окну. В наливающемся тёмной синевой небе со свистом летели несколько красных, белых и зелёных сияющих шаров. Они по крутой дуге тащили за собой дымные хвосты, трескуче сыпали искрами и освещали пространство на добрую сотню метров вокруг. На земле корчились длинные дрожащие тени домов и деревьев.
        По склону примыкающего к лагерю холма к обмотанному «колючкой» периметру неслась лавина разномастных мутантов: от «слепышей» до церберов и двуногих пиявок. Даже парочка большеногов затесалась в это сонмище порождений Зоны.
        Почти сразу загрохотали установленные на вышках пулемёты. Чуть позже к ним присоединилась лающая трескотня «калашей». Воздух наполнился дикими воплями, грозным рычанием и воем, к которым вскоре присоединились визги и стоны раненых тварей.
        Первым сориентировался Байкер.
        - Леший, раздай парням оружие! - гаркнул он присевшему за прилавком бармену, потом запрыгнул на скамейку, чтобы каждый его видел. - Всем рассредоточиться по домам, занять огневые позиции! Мутантов бить на поражение, пленных не брать!
        Несколько сопляков в первом ряду негромко прыснули, видимо, посчитав последнюю фразу очень смешной. Остальные сталкеры сохранили каменные выражения лиц. Байкер не шутил. Ходили устойчивые слухи, что где-то на окраинах Мёртвого города кому-то из сталкеров удалось приручить детёнышей альфа-дога и цербера, воспитать и вырастить из них верных и послушных хозяину машин смерти. Говорили, что эта троица контролировала приличных размеров территорию, грабя и бандитов, и обычных бродяг.
        - По местам! К бою!
        Сталкеры гурьбой кинулись к выходу из «Касты». За дверью, в предбаннике размером с небольшую комнату, на отгороженных стальной решёткой деревянных стеллажах, хранилось заимствованное на время оружие. Подручный Лешего, хромой и окривевший на один глаз бывший сталкер Лихо, проворно обменивал самодельные жетоны - стальные пластинки с выбитой тупым гвоздём цифрой - на пистолеты и автоматы.
        Раньше такого порядка не было. Любой, кто хотел пропустить в «Касте» кружечку другую пивка или хлопнуть с дорожки стаканчик горячительного, входил сюда со своим оружием. Но после того как несколько одиночек поцапались с «вольными», а те посадили их на ножи, предварительно вдребезги разнеся из «калашей» половину бара, Леший отгородил от общего зала закуток, разделил его пополам решёткой из арматуры и сколотил стеллажи из толстых плохо оструганных досок. Михалыч одобрил инициативу бармена. С тех пор разборки заканчивались обыкновенным мордобоем, а если не удавалось прийти к общему знаменателю, то враждующие стороны устраивали дуэль, но, разумеется, уже за пределами лагеря. Дисциплины сие нововведение добавило, но оно же создало в нашей ситуации дополнительные трудности: в закутке образовалась давка. Сталкеры мешали друг другу: каждый хотел поскорее схватить своё оружие и пускал в ход не только локти, но и кулаки.
        Байкер спрыгнул на пол.
        - Живо в окно! - скомандовал он и подтолкнул меня к распахнутому настежь проёму.
        - Эй, а как же мой автомат? - возмутился Копчёный под одобрительные возгласы Арамиса.
        А я промолчал: мой «калаш» остался на площади, и о его дальнейшей судьбе не было никаких известий. Возможно, оружие взял кто-то из моих друзей, но пока никто из них даже словом не обмолвился об этом.
        - Потом заберёшь, - рявкнул Байкер Копчёному. - Сейчас всё равно туда не пробиться.
        Словно в подтверждение его слов, у дверей в закуток завязалась драка. Сталкеры сцепились между собой, лупцуя друг друга почём зря и поливая соперников отборным матом.
        - У меня дома запасные стволы. На всех хватит. Пошёл!
        Я качнулся от резкого толчка в спину, выпрыгнул через окно и, приземлившись перекатом, встал на одно колено. Следом за мной таким же способом выскочили Копчёный с Арамисом. Последним из «Касты» вышел Байкер. Не выпрыгнул, не выскочил, а вышел, шагнув с подоконника на приставленный к стене ящик. Знал он о нём, что ли? Наверное, сам когда-то приставил, а теперь воспользовался.
        Триста метров до берлоги Байкера мы промчались наперегонки со смертью. Открытое пространство простреливалось неизвестными снайперами, так что версия о взбесившихся мутантах отпала сама собой. Кто-то очень хотел захватить лагерь и вырезать всех его постояльцев, причём намеревался сделать это по возможности чужими руками. Вернее, клыками, когтями, лапами… да и щупальцами тоже.
        Опасные гостинцы жужжали у меня над ухом, яркими линиями трассеров расчерчивали воздух, с визгом рикошетили от стен. Фонтанчики выбитой пулями земли то и дело взметались над дорогой в опасной близости от наших ног. Мы прятались за домами, и тогда над головой звонко лопались стёкла, поливая нас хрустальным дождём, а исклёванные свинцом двери и разбитые рамы щетинились щепками, длинными и острыми, как иглы дикобраза.
        В Зоне темнеет рано. Когда мы, прячась за зелёными изгородями, плетнями и кирпичными стенами, наконец-то достигли цели, луна уже поднималась над горизонтом. Байкер ударом ноги вышиб дверь, первым влетел в своё жилище и, на ходу опрокинув небольшой стол, рыбкой нырнул в щель между продавленным диваном и обклеенной старыми газетами стеной. Арамис и Копчёный залегли под узкими подоконниками, а я метнулся к простенку между окнами.
        Неизвестные стрелки тут же прошлись по дому. С обеих сторон от меня захлопали, взрываясь, цветочные горшки. Черепки с комьями земли разлетелись по комнате, на пол посыпались раскромсанные части растений. Створки платяного шкафа затрещали под градом свинцовых ударов, брызгая щепой и плюясь перьями и кусочками ткани. Диван и кресло зазвенели лопнувшими пружинами, стальные спиральки выскочили из растерзанной в клочья обивки и покачивались, тихонько поскрипывая.
        Обстрел неожиданно прекратился. Видимо, нападавшие решили, что с нами покончено, и перенесли огонь на другие дома. Я осторожно пошевелился, глубоко вдохнул и сразу закашлялся: в воздухе плавала пылевая взвесь, кружились клочки ткани, пушинки, сильно пахло геранью и ещё чем-то похожим на мускус.
        - Паря! - позвал из-за дивана Байкер.
        - Чего? - отозвался я.
        - Отвлеки стрелков на себя.
        - А почему я?
        - Потому что тебе это будет удобнее сделать.
        - Нашёл отмычку, - буркнул я, шаря по полу взглядом. Сантиметрах в тридцати от моей ноги лежал истерзанный кустик комнатного растения: развилка из трёх одревесневших стеблей с размочаленным чёрным комком на конце - издалека вполне можно принять за чью-то голову. Арамис тоже мог дотянуться до приманки, но Байкер почему-то решил поручить это дело мне. Вскоре мне стала понятна его логика.
        - Арамис, - сказал он, когда я, присев, дотянулся до растения и медленно потянул его к себе. - Проползи три метра вдоль стены. Как только Паря высунет кочан в окно, тяни ковёр на себя. Под ним будет люк. Открывай его и прыгай в подвал. Копчёный, двигай следом за ним. Всё понятно?
        Мы промычали что-то невнятное.
        - Тогда начали.
        Я осторожно выпрямился, поднял приманку на уровень головы, кивнул Арамису и выставил край мохнатого кома в окно. Сталкер, постукивая коленями и локтями по доскам пола, быстро прополз по-пластунски заданное расстояние.
        Копчёный следил за нами напряжённым взглядом. Я слышал его хриплое, свистящее дыхание и даже улавливал отзвуки громкого сердцебиения. Правда, потом до меня дошло, что это стучит мой насос, бешено гоняя по телу накачанную адреналином кровь. Байкер всё это время возился за диваном, пытаясь повернуться ногами к окну, и хотел сделать это как можно незаметнее для гипотетического наблюдателя.
        Арамис ухватился за бахромчатый край тонкого, похожего на гобеленовую накидку ковра. Дёрнул. Ковёр цветной молнией вырвался из-под свалившегося набок стола, оголив чёрные прорези по периметру лаза в полу и железную ручку-кольцо в крышке люка. Сталкер скомкал ткань в бесформенную кучу и замер, глядя на меня. Я понял, чего он хочет, и немного поводил приманкой вверх-вниз - так, чтобы со стороны было похоже на голову выглядывающего человека. Выстрела не последовало. Видно, и в самом деле снайперы поставили на нас крест, а может, нашли себе цели поинтереснее, чем горшки и старая мебель.
        Арамис подполз к люку, схватился за кольцо, рванул крышку на себя. Ржавые петли пронзительно заскрипели. Сталкер замер на мгновение, ожидая выстрела, затем резко толкнул дощатый щит к полу и буквально нырнул в чёрный, дохнувший холодом проём. Из подполья донёсся лёгкий перестук (это Арамис спускался по деревянной лестнице), сменившийся громыханием и сдавленной руганью.
        - Осторожно, там, рядом с лестницей, пустые фляги стоят, - запоздало предупредил Байкер, показавшись с другой стороны дивана. Всё-таки ему это удалось: он смог перевернуться в узком пространстве, не высовывая головы или другой части тела.
        - Да я уж понял, - прошипел Арамис и снова за что-то зацепился. На этот раз не такое большое и гремучее, потому что звякнуло гораздо тише, чем за минуту до этого. - Да чтоб тебя! Байкер, какого хрена ты понавешал тут всякой дряни?
        - Там слева есть выступ небольшой. Нащупал? - ответил хозяин дома, перебираясь на четвереньках к шкафу, к боковой стенке которого примыкала узкая лесенка, ведущая на чердак.
        - Ну.
        - Пошарь под потолком, найдёшь керосинку. Спички рядом, на полочке.
        Какое-то время из подвала доносились шорохи и невнятное бормотание, но вот там чиркнули спичкой, и в погребе затеплился слабый огонёк керосиновой лампы. Жёлтый дрожащий свет вырвал из тьмы часть наклонной лестницы и неровные швы кирпичной кладки.
        Согнувшись в три погибели, Копчёный добрался до люка. Он ещё не успел скрыться в подполе, как Байкер окликнул меня, ткнул указательным пальцем в потолок и первым полез на чердак.
        Я тоже пригнулся к полу, добрался до шкафа (чуть не воткнулся в угол головой) и следом за Байкером взобрался по лестнице. На чердаке пахло сухими травами, глиной и пылью. Сквозь слуховое окно падал рассеянный лунный свет, которого вполне хватало, чтобы не наткнуться на расставленные повсюду ящики и свисающие сверху пучки сушёных растений. Поначалу мне показалось, что этот хлам здесь беспорядочно свален в кучу, а сухие веники висят как попало, но потом, когда глаза привыкли к полутьме, я заметил определённый порядок: большие ящики покоились внизу, те, что поменьше, располагались сверху, причём верхние ящики не примыкали друг к другу, а образовывали что-то вроде коридоров, занятых подвешенными к натянутым между стропилами верёвкам вязанками трав.
        Байкер подвёл меня к самому крупному ящику, открыл боковые замки и плавно опустил на глиняный пол дощатую стенку. Пошарил ладонью внутри, щёлкнул переключателем. Маленькая лампочка на двенадцать свечей затеплилась в глубине ящика, оказавшегося на деле оружейным сейфом. Энергию ей давала скромных размеров «батарейка» - артефакт, примотанный алюминиевой проволокой к боковой стенке ящика. Тонкие проводки от его полюсов шли к выключателю, а уже оттуда - к закреплённому на потолке источнику света. По обеим сторонам самодельного сейфа на боковых полках хранились снаряженные магазины к «винторезу» и автомату «ВАЛ», что покоились в специальных мягких держателях задней стенки.
        Байкер вытащил из зажимов винтовку, протянул мне.
        - Держи. Прикроешь сверху, я к парням пойду. - Он двинулся к выходу, но вдруг остановился. - Чуть не забыл. Вот здесь, - его указующий перст нацелился на ящик сбоку от чердачного окна, - хранится полностью заряженный «гном». Запасных гранат нет, но они тебе не понадобятся. Если очередь дойдёт до «малыша», времени на перезарядку уже не будет, поверь мне. Ну всё, дуй на позицию.
        Сталкер развернулся и потопал к выходу с чердака, а я рассовал по карманам запасные магазины и, сжимая в руках «винторез», тенью скользнул к кругляшу слухового окна. Толстые перекладины лестницы ещё скрипели под ногами Байкера, когда я разбил прикладом стекло и припал глазом к резиновой гофре прицела. Мир сразу сузился до размеров прицельного сектора, зато обрёл глубину и чёткость видимого изображения (всё-таки оптика с ноктовизором - классная вещь!): дома, деревья, прорвавшиеся за периметр мутанты и отбивающиеся от них сталкеры оказались словно на расстоянии вытянутой руки.
        В перекрестье прицельной сетки попалась сутулая фигура сушильщика: ноги чуть согнуты в коленях, руки распахнуты, щупальца растопырены. Тварь бежала наперерез какому-то сталкеру. Тот, видно, хотел поменять дислокацию, но не вовремя выскочил из служившего укрытием дома. А может, его выгнала оттуда стая «слепышей», которые гнались за ним по пятам. Я набрал воздуха в грудь, задержал дыхание, немного сместил прицел вправо, учитывая упреждение. Согнутый палец почувствовал упругое сопротивление спускового крючка.
        Тых! Винтовка чуть дёрнулась в моих руках. Прямо посреди лба вытянутой, как дыня, головы сушильщика появилась аккуратная дырочка, а из затылка брызнул багровый фонтан. Мутант споткнулся, нелепо дёрнул лысой башкой и грохнулся наземь, раскинув руки в стороны.
        Я перенёс огонь на шелудивых псов, давая возможность сталкеру заскочить за угол кирпичного дома с крытой железными листами покатой крышей. Парень не зря мчался к этому зданию. Эту постройку будто специально приспособили к обороне от сил превосходящего по численности противника (окна больше чем наполовину были заложены кирпичом). Теперь узкие полуметровые щели, находившиеся высоко над землёй, позволяли вести огонь на дальние дистанции или сверху поливать свинцом подобравшихся близко к стенам противников.
        Внизу сухо затрещали «абаканы», а чуть позже громко загрохотал пулемёт. Ребята с азартом включились в работу и принялись крошить скулящих и воющих тварей.
        Вскоре одно из похожих на бойницы окон здания напротив с треском и грохотом вылетело тучей стеклянных брызг. Длинная очередь из «калаша» с хрустом перебила передние лапы и хребты паре «слепышей». Уцелевшие псы не бросились врассыпную, как обычно они это делают, получив достойный отпор, а попытались заскочить в дом через окна. Они лаяли, скребли когтями стены, но крепость не поддавалась натиску. Пегой псине с мокнущими проплешинами на шкуре удалось зацепиться передними лапами за подоконный выступ. Царапая стену когтями задних лап, клыкастая бестия подтянулась, просунула голову в оконный проём. Я сшиб её метким выстрелом, а остатки магазина расстрелял по беснующимся над телами сородичей собакам.
        После секундной перезарядки я переключился на нюхачей. Эти уродцы скакали по крышам. Их целью были трое смелых парней, что соорудили баррикаду между стен близко расположенных домов. Так сталкеры пытались защитить один из проходов вглубь лагеря и, судя по дохлым мутантам перед заграждением, это им пока удавалось.
        Нюхачи с флангов приближались к огрызающимся огнём смельчакам. Те как раз отстреливали большущую стаю прущих напролом во главе с матёрым мутохряком пучеглазок и не замечали надвигающейся угрозы. Обычно трусливые, мутосвиньи в этот раз как с цепи сорвались. Выпучив обезумевшие глаза, они с пронзительными воплями неслись прямо на кинжальный огонь, топча острыми копытами подстреленных соплеменниц.
        Визг, вой, рёв, трескотня выстрелов смешались в ужасную какофонию. Акустическая атака била по ушам, мешая сосредоточиться на деле. Я закусил губу, поймал в прицел скакавшего в авангарде мутанта и выстрелом в голову сбил его с конька крыши. Тело нюхача ещё не грохнулось на землю, а за ним вдогонку уже отправился второй уродец с гофрированным шлангом вместо хобота.
        Оба мутанта свалились перед баррикадой. Парни заметили новую опасность. Двое сразу взяли на прицел крыши, а третий продолжил фаршировать свинцом несущихся на засаду мутосвинов.
        Я расстрелял половину магазина, помогая смельчакам справиться с атакой сверху. Сжёг бы и все патроны, но в поле моего зрения вдруг попали Арамис и Копчёный: они перебежками двигались от дома к дому, отстреливая попадающихся на пути мутантов. В этом им помогал Байкер. Он остался в доме и прикрывал их огнём из ПКМ, пока не потерял из виду. Потом, видимо, нашёл другую цель, поскольку грохот пулемёта не смолкал ни на миг.
        Сталкеры направлялись к проделанной большеногом пробоине в заборе. Развороченная взрывами туша валялась в нескольких метрах от протараненного им периметра, рядом с тремя карликами и одним цербером. Тела уродцев в чёрных балахонах и двухголового мутанта тоже были изрядно посечены гранатными осколками. У цербера так вообще одну голову почти оторвало, и она висела теперь на лоскутах кожи, почти касаясь земли.
        Я бы не отвлёкся на отчаянный рывок приятелей, если б не возникшая в виде сушильщиков проблема: хитрые твари в стелс-режиме приближались к парням, готовясь напасть на них с тыла. Монстров выдала шелковица, мимо которой они крались. Я заметил движение листвы, так не похожее на игру ветерка, а когда пригляделся, различил абрисы долговязых фигур. Выглядело это как голографический рисунок на фоне повторяющихся узоров.
        Я припал глазом к прицелу. В размеченном на деления круге отчётливо различалась крадущаяся тварь. Второй кровопийца остался вне поля зрения, им я планировал заняться чуть позже, а пока полностью сосредоточился на одной цели. Мир перестал для меня существовать. Куда-то исчезли все звуки, как будто кто-то убавил громкость до минимума. Я слился воедино с «винторезом».
        Тых! Тых! Тых! Винтовка трижды коротко отстучала, и в уши снова ворвался яростный вой мутантов, грохот выстрелов и голоса перекрикивающихся друг с другом сталкеров. Смертельно раненный мутант сбросил маскировку, коротко рыкнул и замертво рухнул.
        Его сородич тотчас вышел из режима невидимки и бросился на Копчёного. Тот как раз отбивался от крыс, что серым шевелящимся ковром надвигались на сталкеров, и не заметил опасности. Не понимаю, почему Копчёный так глупо подставился. Стрелять по этим мерзким тварям - всё равно что палить из пушки по воробьям: только попусту боеприпасы сожжёшь. Единственный способ остановить такое нашествие - убить крысиного короля. Без него крысы теряются и начинают жрать друг друга. Копчёный сам меня этому учил, а теперь, поди ж ты, повторял ошибки зелёного новичка: короля-то как раз и не было среди острозубой пищащей массы четвероногих убийц.
        Впрочем, это была не единственная странность в этой атаке мутантов. Разнородные твари собрались в кучу не просто так. Их целенаправленно гнали на убой. Но кто? Где тот дирижёр, что заправлял всем этим процессом? За всё время боя я не заметил ни одного пси-мутанта, если не считать убитых карликов. Так и те обычно воздействуют силой мысли на предметы, а не на живность. «Может, парни о чём-то догадались и решили отправиться на разведку? Тогда тем более я обязан им помочь!» - решил я.
        Это словами долго описывать мыслительный процесс. На самом деле на осознание и осмысление ситуации ушли доли секунды. Я взял второго мутанта на мушку, плавно нажал на спусковой крючок, но вместо привычного «чиха» услышал характерный щелчок. «Тоже мне снайпер хренов! - мысленно отругал я себя. - Как я мог забыть о подсчёте выстрелов?»
        К счастью, Копчёный был не один. Арамис быстро среагировал на неожиданно возникшую угрозу, развернулся и выпустил очередь из «абакана». Тут расстояние-то было всего ничего, а он всё-таки умудрился промазать. Большая часть пуль ушла в «молоко», но несколько свинцовых пилюль всё же достигли цели. Ранения лишь разозлили монстра. Он оглушительно зарычал, раскинув щупальца веером, попытался снова стать невидимым, но теперь уже Арамис бил наверняка. Все посланные им пули угодили в тело сушильщика. Да и Копчёный наконец-то перестал маяться дурью и пришёл другу на помощь. А тут и я подоспел. В общем, добили мы гада.
        С крысами тоже всё ладно получилось. Когда кровопийца отправился во владения Тёмного Сталкера, Копчёный вдруг вспомнил, как надо бороться с этими тварями. Подствольник его «абакана» глухо ухнул. Граната прочертила в воздухе красивую дугу и с громким хлопком взорвалась в центре пищащего моря. Фрагменты разорванных тушек вместе с осколками брызнули в стороны. Парни едва успели повалиться на землю, чтобы не превратиться в подобие дуршлага. Кусочки металла защёлкали по стенам, а один даже умудрился дотянуть до моего убежища, но поскольку он был на излёте, то всего лишь чиркнул по уцелевшему стеклу и застрял в раме.
        Почти идеально круглая брешь в копошащемся ковре затянулась спустя несколько секунд. В другое время крысы стали бы пожирать растерзанные тела товарок, воюя друг с другом за лакомые куски, но сейчас эта кишащая масса просто накрыла собой трупики и продолжила движение. Причём твари оказались настолько умны (или им это кто-то внушил), что разделились на две большие группы и стали обходить сталкеров с флангов, намереваясь взять противников в кольцо.
        Я понял: пора мне выходить на сцену. Закинув «винторез» за спину, я вскрыл хранилище Байкера. Как он и обещал, внутри ящика на вкрученных в стенку кронштейнах покоился револьверный гранатомёт. Я осторожно извлёк оружие из «сейфа», выдвинул складной приклад и высунулся в окно.
        - Эй, парни! - заорал я. - Бегом к забору!
        Дважды повторять не пришлось. Они сразу поняли, что я задумал: «гном» в моих руках был красноречивее всех слов.
        Я же поднял планку прицела, вдавил затыльник приклада в плечо и только хотел спустить курок, как вражеские пули звонко защёлкали по фронтону. Рухнув на глиняный пол чердака, я свернулся в комок, прижался спиной к стене и лежал так, пока невидимые стрелки крошили кирпич, с треском дробили раму на острые щепки и со звоном били стекло.
        Красноватая пыль ещё кружила в воздухе, когда я встал на четвереньки, отполз немного вглубь мансарды, крепко сжал ладонь на передней рукоятке, вдавил приклад в плечо и резко выпрямился.
        Парни уже находились недалеко от забора. Похожая на огромную клешню армия крыс завершала манёвр. Фланги ещё не сомкнулись, но до этого оставалось не так и много. «Если сейчас не выстрелить, потом будет поздно!» - понял я.
        «Гном» защёлкал, проворачивая каморы барабана. Несколько мгновений спустя раздалась серия громких хлопков, и, вместе с кусками вывороченной взрывами земли, в небо взлетели сотни крысиных тел. В рядах наступающих грызунов образовались крупные бреши. Впрочем, они быстро затянулись, изрядно прореженная клешня сомкнулась, да только жертвы уже успели выскочить за пределы лагеря.
        Почти сразу с той стороны периметра через забор перелетели гранаты. Своими взрывами они добавили беспорядка в устроенный мной хаос. Я хотел ещё немного проредить крысиную армаду, до конца опорожнив барабан «гнома», но вновь активизировавшиеся стрелки опять прижали меня к полу. Лежа на спине и чуть согнувшись в поясе, я выпустил оставшиеся боеприпасы в окно. Громкие хлопки слились воедино с полным боли и ярости крысиным пищанием. С мыслью о зачётной стрельбе я отбросил пустой гранатомёт в сторону, перекатился на живот и пополз к выходу с чердака под градом сыплющихся сверху щепок и кусочков разбитого шифера.

        Глава 14
        Вторая волна

        Обстрел прекратился, когда я добрался до лестницы. Внизу что-то дважды громко бабахнуло, заставив дом вздрогнуть от фундамента до крыши. Пулемёт Байкера замолчал. Думать о плохом не хотелось, поэтому я решил, что сталкер просто израсходовал боезапас и теперь перезаряжается.
        У края люка я повернулся, коснулся ногами деревянной перекладины и посмотрел перед собой. Шифер просто пестрел дырками, сквозь которые просачивались лучики лунного света. Разбитые ящики и коробки валялись на полу вместе со срезанными пулями вениками из трав. Более крупная тара уцелела, но тоже сильно пострадала при обстреле и напоминала теперь гигантские кубики сыра. Только с оружейными ящиками ничего не случилось. Видимо, Байкер предполагал возможность атаки с улицы и разместил их в слепой зоне. Пули могли повредить тайники только рикошетом, а это практически невозможно, когда вокруг одно дерево. Шифер не в счёт. Да и какой он может дать рикошет, когда кусочки свинца дырявят его, как шило бумагу?
        Я спустился до середины лестницы, спрыгнул на пол и замер в изумлении. Дом представлял собой ужасное зрелище. Половины одной стены не было, вместо окон зияла большая дыра, сквозь которую были видны трупы мутантов: от мелочи вроде нюхачей и крыс до изуродованной крупнокалиберными пулями туши большенога. На полу повсюду валялись кирпичные обломки, куски выбитой двери и разгромленной мебели.
        Байкер нашёлся возле поставленного на сошки ПКМ. Пулемёт стоял на крыльце за бруствером из мешков с песком. Похоже, они тоже хранились в подвале дома вместе с солидным арсеналом, и, когда пришёл час икс, Байкер вместе с товарищами поднял их на поверхность и соорудил заграждение. Почти все мешки были порваны пулями и осколками. Под каждой прорехой скопились небольшие горки песка, а из одной прорези он ещё сыпался с тихим шуршанием.
        Байкер лежал на спине в большой луже крови. Рядом валялся «калашников» с обмотанными синей изолентой магазинами. Опасаясь попасть под вражеский огонь, я ползком добрался до напарника и с огромным облегчением увидел, что кровь - не его. Прямо перед баррикадой застыли в причудливых позах несколько мутохряков. У двоих тела были в полной сохранности, если не считать множества дырок от пуль, а вот у третьего взрывом оторвало половину туши. Куда её забросило, я так и не понял. Отсюда её было не видать, а заниматься поисками окороков у меня не было никакого желания. Да и не до того сейчас было.
        Я приложил пальцы к шее Байкера. Слава Зоне - живой! Осторожно, стараясь не привлекать ненужного внимания, я оттащил напарника под прикрытие уцелевших стен. Более детальный осмотр дал утешительные результаты: Байкер оказался везунчиком, каких не так много на этом свете. Сами посудите - ни одной царапины, только контузило от близкого взрыва. А ведь с ним могла приключиться та же история, как и с тем несчастным мутохряком. Вот и не верь после этого в чудеса.
        Несколько энергичных шлепков по щекам, хорошая встряска за плечи - и вот он, огурчик, сидит уже, головой ворочает и глазами стреляет по сторонам.
        - Что с парнями? Ты их видел? - Байкер попытался встать, но его тут же повело. Он вцепился в меня как клещ, да так сильно, что я чуть не заорал от боли. Ощущение было такое, словно в плечо вонзили несколько тупых шильев одновременно. Я оторвал от себя скрюченные пальцы приятеля, помог ему сесть и вкратце рассказал о войне с крысами, а также о своём посильном вкладе в разгром армии хвостатых.
        - Так что у Арамиса с Копчёным всё в порядке, ты за них не переживай, - сказал я, всматриваясь в дыру в стене. Плывущие по небу облака то и дело закрывали луну, меняя очертания теней на улице. Со стороны казалось, что с той стороны дома кто-то был, и этот кто-то бесшумно приближался к нашему убежищу с одной целью - с какой, думаю, и так было понятно, поэтому произносить вслух этого я не стал, чтобы не накликать беду. - Ты лучше подумай, чем будем обороняться. Вряд ли это затишье надолго. У меня два полных магазина осталось, ещё наполовину пустой - в «винторезе». Итого - двадцать пять патронов. Даже на штатный боекомплект для «калаша» не тянет.
        - В подвале есть «гроза» с пятью магазинами к ней и десятком зарядов для подствольника, - сказал Байкер и снова попытался встать. На этот раз ему это удалось, хоть и пришлось опереться рукой о стену. - Там же два полных короба для «печенега» и снаряженный пулемёт. Их тоже с собой захвати. Этому, - он кивнул в сторону открытой двери, сквозь которую виднелось стоящее на сошках оружие, - скоро хана придёт. Как бы ствол не повело от перегрева. И поторопись, Паря, предчувствие у меня нехорошее.
        Байкер поковылял к крыльцу, с хрустом давя подошвами кирпичную крошку и стекло. Я тоже встал, подождал немного - вдруг ему понадобится помощь, - а потом спустился в подвал.
        Зажжённая Арамисом керосинка всё ещё чадила под потолком, освещая царивший всюду беспорядок. Землетрясение от сдвоенного взрыва свернуло несколько сколоченных из досок стеллажей. Они не упали, а всего лишь наклонились к центру, но и этого хватило, чтобы запасы тушёнки и банки с «энергетиком» раскатились по полу. И того и другого у Байкера оказалось с избытком (армейский склад он ограбил, что ли?), так что пришлось идти прямо по ним. Если с консервами ничего не происходило, то «энергетические» жестянки с треском лопались под ногами, напиток с шипением выливался на бетонный пол и растекался по нему тёмными, пузырящимися лужицами.
        Кроме продовольственного склада Байкер в подвале устроил ещё и аптечный. Видимо, серьёзно готовился к третьей мировой, не иначе, - другого объяснения такому количеству индивидуальных аптечек и пластиковых боксов с бинтами и перевязочными пакетами у меня не было.
        А ещё вдоль стен под нижними ярусами стеллажей стояли длинные кофры, с виду очень похожие на старинные сундуки. У них даже крышки запирались тем же способом, как и у бабушкиных хранилищ: проушина проходила сквозь накидную петлю, и всю эту конструкцию венчал массивный навесной замок. Амбарный. Вроде бы так их раньше называли, если мне память не изменяет. Что лежало в этих коробах, я, конечно, не знал. Любопытство меня так и распирало, но я взял себя в руки и двинулся к противоположной стене, где в специальных металлических ящиках хранилось оружие.
        Восемь вертикально расположенных зелёных боксов стояли в ряд. У пяти из них дверцы были распахнуты. Внутри, на боковых стенках, находились кармашки под запасные магазины. Вверху - полочка, куда вполне мог поместиться целый цинк патронов. В глубине шкафчиков виднелись лапки-держатели, в которые обычно вставляют оружие. Но сейчас там ничего не было. Похоже, в каждом шкафчике находилось по одной единице стрелкового оружия. Если учесть, что Арамис вместе с «абаканом» тащил с собой РПГ, а у Байкера на руках, помимо пулемёта Калашникова, находился одноимённый автомат, то как раз и выйдем на заданное количество.
        Из трёх оставшихся ящиков только два оказались без замков. Их я и открыл. Забрал из одного «грозу» с боеприпасами, брезентовый подсумок с выстрелами для гранатомёта и шагнул к соседнему боксу, где разжился «печенегом» с одним примкнутым и двумя запасными коробчатыми магазинами увеличенной ёмкости.
        «Если Байкер ошибся и его ПКМ ещё поработает (лишь бы патронов хватило), то с такой убойной мощью мы много мутантов в капусту покрошим», - обрадовался я.
        Последний ящик так и манил к себе - хотелось посмотреть, что в нём лежит. «Байкер не стал бы запирать его без веской причины, - подумал я. - А раз так, значит, там, должно быть, хранится уникальная вещь». Возбужденное воображение сразу нарисовало образ хвалёной гаусс-пушки.
        Я посмотрел вверх, прислушался. Тёмный квадрат люка явственно выделялся на сером фоне потолка. Снаружи в подвал доносились шорохи и тихий хруст. Тяжёлых шагов Байкера слышно не было. Видимо, он возился на крыльце, поправляя мешки заграждения, а может, пытался хотя бы снизу заделать дыру в стене - на случай новой атаки мутантов.
        «Другого раза узнать, что там хранится, у меня не будет», - подумал я, поднял с пола банку тушёнки и с размаху ударил по висячему замку - маленький и хилый на вид, он оказался довольно крепким. На боку консервной банки образовалась глубокая вмятина, а замок так и остался висеть на месте, со скрипом покачиваясь в проушине. Я ударил ещё несколько раз - и снова безрезультатно.
        - Паря, ёксель-моксель, ты что там творишь? - донёсся сверху громкий шёпот Байкера. Я вздрогнул и воровато оглянулся. Сталкер, свесившись головой в проём, смотрел на меня внимательно и строго. - Грохот стоит на всю округу! Быстро хватай оружие и тащи сюда! Кажется, передышка кончилась.
        Чувствуя себя нашкодившим школьником, которого поймали и прилюдно оттаскали за уши, я нагрузился железом по самое не хочу и кое-как выбрался из подвала. Байкер протянул руку, когда я только показался из подпола, забрал «печенег» с коробами и шустро потащил это богатство к пролому в стене.
        Как я и предполагал, он времени зря не тратил: наскоро навалил камней снизу и по бокам и умудрился ещё сделать сверху перемычку. Получилось нечто вроде пулемётного гнезда.
        - Так, ты дуй на крыльцо. Я там заграждение подправил, будешь отвлекать на себя мутантов, - сказал он, ставя «печенег» на сошки и размещая запасные короба под рукой. - Основное оружие - ПКМ. «Грозу» используй, когда совсем припрёт. Выстрелы для гранатомёта впустую не трать, они нам ещё пригодятся при прорыве за периметр.
        - Думаешь, всё так плохо? - спросил я, устраиваясь за пулемётом. Байкер и в самом деле подправил заграждение. Мешки опять лежали ровно, а лужу крови впитал в себя песок. Его Байкер набрал из кучек перед баррикадой и заблаговременно рассыпал по крыльцу - обо мне заботился, наверное. Шутка.
        - А ты разве не понял? Это не просто атака мутантов на сталкерский лагерь. Они, конечно, твари бестолковые, но не настолько, чтобы нападать на хорошо укреплённое поселение, где находится куча вооружённых людей. Подстеречь где-нибудь в поле - это да. Там они могут и на многочисленную группу напасть. Но чтобы вот так, с нахрапу, да ещё такой разношёрстной толпой. - Он скептически покачал головой. - Не-е-т, Паря, эта атака чётко спланирована, и нужной цели она не достигла. А раз так - надо ждать второй волны. Надо будет - они и третью пошлют. Мутантов в Зоне много.
        Он как в воду глядел. В ночи раздался пронзительный вой, от которого у меня похолодело в крови, а по спине побежали мурашки. Почти сразу к нему присоединилось низкое утробное рычание, а потом темнота разразилась противными воплями, какими-то ухающими криками, хрипами и дребезжащими, надтреснутыми голосами. Они несли полную чушь, повторяя одни и те же бессмысленные фразы. Воздух наполнился шелестящим треском и клацаньем, очень похожим на то, с каким ползают по морскому берегу полчища крабов.
        - Пучеглазки! - крикнул Байкер и первым открыл огонь по выбежавшим из проулка тварям.
        Расстояние между домом и мутантами неумолимо сокращалось. Байкер и я уничтожали их, не жалея патронов, щурясь от лезущих в глаза пороховых газов и не слыша ничего, кроме оглушительного грохота пулемётов. Количество убитых тварей стремительно росло, но всё равно их оставалось очень много. Напирающие сзади ряды пучеглазов затаптывали сражённых кинжальным огнём сородичей. Тех, кого мы только ранили, добивали свои же, кромсая тела ужасными копытами. Агонизирующие мутанты верещали так, что их вопли заглушали рёв нашего оружия, трескотню «калашей» и хлопки пистолетов помогающих нам сталкеров.
        Уцелевшее после первой волны население лагеря палило из всего, что было под рукой, по живой лавине. Факелы дульного пламени пылали в окнах соседних домов. Огненные пунктиры трассеров яркими светлячками пронзали ночь во всех направлениях, рикошетили от стен домов, вертикальными свечками уносились в тёмное небо, буравили землю перед копытами нападавших и рвали, рвали, рвали на части омерзительные тела мутняков.
        Мой ПКМ разогрелся до того, что ствол задымился и побагровел. Посланные им пули летели во все стороны, я это прекрасно видел по прошивающим ночь рыжим стежкам. В любом другом месте это означало бы пустую трату боеприпасов, но только не здесь. Плотность рядов противника была настолько велика, что я мог стрелять с закрытыми глазами или вовсе повернуться спиной к пулемёту, но всё равно без проблем попал бы в это пушечное мясо.
        Когда груда растерзанных тел выросла настолько, что атака в лоб стала невозможной, уцелевшие особи сменили тактику. Они разбились на группы и скрылись в проулках, где примкнули к другим мутантам. Осада забаррикадировавшихся в домах сталкеров продолжилась, а у нас выдалась небольшая передышка. Чем мы сразу и воспользовались. У меня как раз опустел патронный короб, и я проворно занялся перезарядкой. В голове всё ещё стоял грохот, но даже сквозь непрерывный звон в ушах до меня доносился лязг, с каким Байкер заправлял в пулемёт новую ленту.
        - Нам бы ещё немного продержаться, а там, глядишь, Арамис с Копчёным своё дело сделают, - громко прокричал сталкер. Наверное, оглох, как и я, вот и орал, чтобы себя слышать.
        - Какое дело? - так же громко спросил я, захлопнул крышку ствольной коробки и передёрнул затвор.
        - Я сообщение от Диода получил. Он, перед тем как пулю от руки Чахлого словить, успел координаты будки с антенной на крыше скинуть. Её бандиты недалеко от лагеря поставили и охраняли так, словно это весь их воровской общак. Сечёшь, Паря, чем дело пахнет?
        - Угу. Так ты поэтому Арамиса гранатомётом снабдил?
        - А то ж! Как-то надо ублюдкам за смерть Диода отомстить, да и самим бы шкуру спасти не мешало. Чахлый теперь у меня в кровниках ходит: Диод мне как брат был, а сколько вещиц полезных…
        Договорить Байкер не успел. Стена соседнего дома с грохотом разлетелась по кирпичикам, и на улицу высунулся уродливый гигантский червь. Розовая живая кишка импульсивно содрогалась. Под склизкой кожей виднелись белые утолщения нервных узлов, по которым пробегали цепочки фосфоресцирующих бледно-зелёных огоньков, как будто светились гнилушки на болоте. Верхняя треть кольчатого тела была сплошь покрыта короткими жёсткими волосками и возле клиновидной головы венчалась широким «воротником» из шевелящихся гибких отростков.
        - Пескожил! - заорал Байкер и всадил длинную очередь в колышущееся тело червя. - Держись, Паря, эти твари по одному не ползают!
        Я тоже припал к пулемёту, но нажать на спусковой крючок не успел. Сзади раздался оглушительный грохот и, снеся угол и часть стены, ещё одно подземное чудовище оказалось на поверхности. Изогнувшись вопросительным знаком, червь навис в двух метрах надо мной и распахнул лепестки клюва. Из отвратительно воняющей глотки твари вырвался длинный язык с покрытыми присосками шаровыми утолщениями на конце. Красная липкая лента мгновенно обмоталась вокруг моей ноги. Роговые коготки присосок пронзили ткань и впились в кожу тысячами тонких игл.
        Я заорал от страха и боли, а в следующее мгновение уже болтался в воздухе, быстро приближаясь ко рту из трёх роговых пластин. Внутреннюю поверхность этих лепестков сплошь покрывали мелкие и острые зубы.
        К счастью, пулемёт не выпал из моих рук. Едва червь подтянул меня вплотную к пасти, я отстрелил ему мерзкий язык, разнеся в хлам один из трёх лепестков. Второй удалось лишь перебить наполовину, но в том не было моей вины: трудно прицельно стрелять, когда хлопаешься спиной на крыльцо и выхаркиваешь потом воздух из лёгких.
        Монстр издал вопль - микс из львиного рыка и поросячьего визга - и, мотая раненой башкой, захлопал надломленным лепестком клюва. Брызги зеленоватой жижи и комки слизи полетели в стороны, смачно шлёпаясь на землю и об стену полуразрушенной хибары Байкера. Сам сталкер фаршировал свинцом ещё одного подземного урода. Первого он уже добил. Тот лежал головой на земле, перевесившись через край огромной дыры в стене соседнего дома.
        Всё это я заметил, когда полз за оставленной возле баррикады «грозой». ПКМ не выдержал столь интенсивной нагрузки и, когда я в очередной раз нажал на спусковой крючок, подавился заклинившим патроном. Бесполезная железяка ещё шипела в луже зеленоватой слизи, а я уже схватил автомат, перевёл флажок переключателя в режим гранатомёта и, перевернувшись на спину, выстрелил. «Гроза» звонко выплюнула гранату. Через доли секунды та с оглушительным хлопком взорвалась в пасти червя, разбросав куски розовой плоти на несколько метров вокруг. Обрубок кольчатого тела шумно рухнул на землю, толчками выплёскивая зеленоватую кровь из разорванных сосудов.
        Я не успел перевести дух, как пол в разгромленной халупе Байкера затрещал. Половицы переломились пополам, и в дом из пролома полезли бледные лысоголовые уроды. Они громко шипели и издавали щёлкающие звуки. Широкая полоса лунного света упала на морду одного из них. Я увидел мутные бельма глаз, прикрытые кожистыми складками косые щели ноздрей, затянутые полупрозрачной перепонкой, и прижатые к скошенной назад голове маленькие уши. Тварь раскрыла круглый безгубый рот, словно хотела продемонстрировать вытянутые челюсти с двумя рядами острых зубов на каждой, и с пронзительным криком кинулась на меня. За ней рванулось ещё несколько мутантов. Остальные бросились на Байкера. Судя по грохоту пулемётной очереди, разлетевшейся в щепки мебели и брызнувшим во все стороны кирпичным осколкам, напарник вовремя среагировал на новую опасность.
        «Гроза» ожила в моих руках. Голова первого урода лопнула с оглушительным треском. Второму короткая очередь перебила когтистую руку, а третьему раскурочила грудь. Ещё двое мутантов выбыли из игры до того, как опустел магазин.
        На перезарядку времени не хватило. Бледномордые твари набросились на меня и поволокли к себе в нору. Я орал, отбивался ногами и цеплялся за всё, что попадалось под руки. Бесполезно. Они уже наполовину утянули меня под землю, но тут Байкер подбежал к дыре, сунул в неё «калаш» (пустой пулемёт он отбросил за секунду до этого) и нажал на спусковой крючок. Автомат сухо затрещал, а нора гулко заухала, отвечая на каждый выстрел каскадом охающих звуков.
        - Ты мне так ноги прострелишь! - заорал я ему на ухо.
        - Не дрейфь! - рявкнул он в ответ, ещё раз прошёлся огнём по лазу, потом подхватил меня под руки и вытащил из пролома. Сорвал с поводка на разгрузке гранату, выдернул кольцо и бросил её в дыру. Через несколько секунд под землёй громко ухнуло, из пробоины в полу вырвалось седое облако сгоревших газов и пыли, а по доскам пола забарабанили комки земли и мелкие камушки.
        Я в это время уже отполз от проклятой норы, прижался спиной к уцелевшему фрагменту стены и закрыл глаза.
        - Вроде как отбились, - Байкер подобрал с пола «грозу», положил у моих ног, сам сел рядом, отщёлкнул магазин от «калаша» и стал набивать его патронами. Он доставал их из кармана куртки, вертел в пальцах, словно разминал сигарету, и медленно вставлял в горловину.
        - Ага! Спасибо тебе, Байкер, век не забуду. - Я похлопал его по руке, подтянул автомат за ремень и тоже занялся перезарядкой. - Слышь, а эти уроды - кто такие?
        - А я почём знаю? - пожал плечами сталкер. - Сам с ними впервые встретился. Не было их раньше здесь - наверное, после выброса новые мутанты появились. Такое здесь периодически случается.
        - Думаешь, они сами по себе появляются? - хмыкнул я и покачал головой.
        - Да, ёксель-моксель! Зона и не таких чудовищ породить может.
        - А мне Копчёный говорил, что Зона появилась как наказание за человеческую гордость и пренебрежение природой.
        - Слушай его больше, - скривился Байкер, - он тебе ещё не такое наговорит. Сталкеры любят всякую ерунду придумывать. Копчёный впитывает их байки как губка, принимает всё за чистую монету, а потом другим людям мозги пудрит. А может, и сам эту пургу сочиняет от нечего делать.
        «Шпала о тебе то же самое говорил, - подумал я. - Уж не родственники ли вы часом с Копчёным-то?»
        Байкер закончил набивать магазин патронами, примкнул его к автомату, передёрнул затвор и поставил оружие на предохранитель.
        - А ты сам-то что о происхождении Зоны думаешь? - спросил я, вставляя гранату в жерло подствольника. - Столько лет ничего здесь не было - и вдруг она появилась. Почему?
        - Я вообще ничего не думаю. Раз появилась, значит, так надо. - Он встал и повесил автомат на плечо. - Пойдём, нужно проверить, что тут и как. Тишина какая-то нехорошая: никто не стреляет, мутантов не слыхать. Да и нас здесь больше ничего не держит: патроны в загашнике кончились, а консервными банками много не навоюешь.
        Я тоже поднялся на ноги, но вдруг вспомнил о запертом шкафчике.
        - Слушай, а что у тебя в том ящике хранится?
        - В каком ящике?
        - Ну, там, в подвале, восемь оружейных шкафчиков. Семь без замков, а восьмой заперт.
        - Не знаю, - пожал плечами Байкер. - Когда я впервые здесь появился, тут всё уже было: и еда, и аптечки, и оружие, и замок.
        - Открыть не пробовал?
        - Зачем? Мне и так тут всего хватало.
        - А вдруг там какое-нибудь секретное супермощное оружие. Гаусс-пушка, например.
        - Какая пушка? - удивился Байкер.
        - Гаусс. Ну, электромагнитная. Названа так по имени изобретателя.
        - Впервые слышу о такой.
        Теперь пришла моя очередь поднять брови и округлить глаза.
        - Как это впервые слышишь? Почему? Это хоть и уникальное, но довольно распространённое ору…
        Меня вдруг осенило: Байкер действительно мог не знать о пушке, ведь в игре она появляется около ЧАЭС, а он в тех местах ещё не бывал, так что если этот мир - слепок с виртуального (а может, наоборот?), то всё здесь развивалось строго по логике игры.
        - Слушай, а давай попробуем открыть замок. - Я уже вообразил себя крутым сталкером - с гаусской на плече и в экзоскелете с активной системой защиты от аномалий и радиации. А что? Вдруг в этом шкафчике нашлось бы и то и другое?
        - Пробовал уже, - отмахнулся Байкер, - ничего не получилось.
        - А если выстрелом замок сбить?
        - Патроны жалко, у нас и так их мало осталось. Надо бы соседние дома обыскать - вдруг чем-то полезным разживёмся.
        Я представил себе, как мы заходим в соседнюю хибару. На стенах следы от пуль, скромная мебель разбита в щепки, повсюду цементная пыль, куски штукатурки и крошево кирпича. Луна заглядывает в расколоченное окно. В широких квадратах молочного цвета сверкают алмазами осколки стекол. Одна оконная рама вырвана с корнем и валяется рядом с кучей тряпья, вторая повисла на уцелевшей петле и тихо поскрипывает на ветру. Корявые тени растущего в саду дерева дрожат на полу и тянутся к сидящему в углу телу. Второй труп скорчился возле железной кровати с вогнутым ложем. Распоротый полосатый матрас накрыл скрюченного мертвеца наполовину, рядом валяются комки ватной набивки. Мы подходим к телам, под ногами противно скрипит стекло, с хрустом ломаются куски штукатурки и крошится кирпич. Байкер наклоняется над трупом в углу, я шарю по карманам прикроватного мертвеца… Бррр! Фильм ужасов какой-то!
        Перспектива шмонать дохляков меня не радовала, и я продолжил гнуть свою линию:
        - А вдруг в том ящике патронов немерено? Может, там склад боеприпасов? Давай проверим. Мы же ничего не теряем. - Я усмехнулся: - Трупы-то никуда не уйдут, они ж не зомби, в самом деле.
        Байкер с сомнением посмотрел на меня, на пробитую стену, на дыру в полу. Потом чуть наклонил голову и приложил ладонь к уху. Прислушивался он долго, с минуту, наверное, но тишина стояла неимоверная: ни тебе воплей мутантов, ни треска выстрелов - мёртвая тишина. Только ветер иногда шуршал листвой, да где-то тихо скребла ветка по чудом уцелевшему стеклу.
        - От Арамиса с Копчёным ничего не слышно, и этот ничего не показывает, - пробормотал Байкер, постучав ногтем по экрану КПК. - Как думаешь, у них получилось?
        Я пожал плечами. В свете последних событий я о парнях и думать забыл, а ведь они должны были взорвать первопричину разыгравшегося намедни кошмара.
        - Раз мутантов не видать - наверное, получилось. Вряд ли их всех перестреляли. Арамис пси-генератор взорвал - вот они и разбежались. Жить-то все хотят.
        - Ладно, Тёмный Сталкер с тобой. Лезь первым, но учти: долго там задерживаться не будем. Быстро открыть не получится - потом вернёмся и закончим начатое. Для меня сейчас главное с Чахлым поквитаться, а всё остальное - пустяки.

        Глава 15
        Нелёгкий выбор

        Лучше бы Байкер настоял на своём и не согласился на мою бредовую идею. Так у нас было бы больше шансов встретить опасность лицом к лицу и не вляпаться в эту дурацкую историю.
        Пока мы хозяйничали в подвале, люди Чахлого методично обыскивали дом за домом, обирая трупы и грабя тайники. Никто им не мешал заниматься мародёрством: уцелевшие во время набега мутантов сталкеры покинули лагерь, а тяжелораненые не могли оказать шакалам достойного сопротивления. Опасаясь привлечь к себе внимание, бандиты добивали выживших ножами, потому и смогли застать нас врасплох. Как я потом узнал, снятый с руки Арамиса ПДА помог им определить наше местоположение - всё остальное было делом техники.
        Не знаю, откуда Чахлый разжился светошумовыми гранатами (наверное, взял там же, где и пси-генератор), но именно с их помощью мерзавцы повязали нас и приволокли к главарю. Рослый бритоголовый бугай в кожаном плаще и заправленных в берцы армейских штанах расположился за столом в кабинете начальника лагеря. Ни самого бывшего хозяина этого помещения, ни его тела нигде не было видно. Судя по разбитому окну, вееру алых брызг на стене, большой луже запёкшейся крови, цепочке тёмных отпечатков лап и широкой полосе красных разводов на полу, Михалыча загрызла тварь вроде цербера или волкособаки, а потом уволокла с собой. Не иначе, намеревалась отобедать где-нибудь в укромном месте, вдали от посторонних глаз.
        Чахлый сидел на стуле, закинув грязные ботинки на стол. Он лениво покуривал сигарету, выпуская сизые кольца дыма в потолок и стряхивая пепел на пол. После недавнего взрыва у меня ещё звенело в ушах, а перед глазами плавала какая-то муть, но я смог рассмотреть его лицо. Типичная физиономия бандита: плоский лоб, боксёрский нос, губы - бледные, плотно сжатые полоски, кончики их опущены к щетинистому подбородку с кровоточащей ссадиной; глаза - чёрные пуговки под широкими бровями, одного уха нет, вместо него - морщинистый нарост; вся левая щека - в ожоговых пятнах, правую пересекает кривой багровый рубец и уходит за воротник чёрной рубашки.
        Чахлый лениво двинул рукой с зажатой между пальцами сигаретой. Я сразу упал на колени от резкого рывка за шиворот и сильного удара в подколенное сухожилие. Рядом со мной тяжело громыхнул костями Байкер.
        Я скосил глаза. Напарник стоял на коленях со связанными за спиной руками, голова его была опущена, борода - пегая от крови, с разбитых губ свисала розовая ниточка слюны. Похоже, его изрядно отмордовали, перед тем как сковать и притащить сюда.
        Сзади громко хлопнула дверь. Кто-то, тяжело ступая, вошёл в кабинет. Половицы громко поскрипывали, шаги приближались, и вскоре я увидел изгвазданные армейские ботинки. Я не сразу понял, что это были за красно-серые точки на берцах, а когда до меня дошло, чуть не сблевал под ноги владельцу грязной обуви.
        Незнакомец наклонился. Окровавленная рука схватила Байкера за бороду. Я хотел посмотреть, кто это, но едва повернул голову, как дёрнулся от сильного удара чем-то тупым промеж лопаток. Тяжёлая ладонь надавила мне на затылок, и я посчитал за лучшее немедля выполнить молчаливый приказ.
        - Ну вот мы и встлетились, - прошепелявил знакомый голос.
        «Жиган», - догадался я и подумал, что иногда спрятанные в шкафах скелеты оживают, да только встречи с ними не приводят к добру.
        - Ты куда мои деньги дел, сволось? - Жиган резко хыкнул и с размаху засветил Байкеру в нос. Я понял это по громкому хрусту и по расплывшимся перед коленями напарника красным кляксам.
        - Спокойно, Жиган, он нужен для дела, - просипел Чахлый. - Не перестарайся, а то вместо него пойдёшь.
        - Ты обесял! - взвился Жиган. - Восьми себе длугого, а этого мне отдай!
        - Ша! Никшни, шепелявый, пока остатками зубов не подавился! - Чахлый сбросил ноги со стола. Я этого, конечно, не видел, поскольку до сих пор пялился в пол, но слышал, как громыхнули подошвы его ботинок.
        Половицы заскрипели, кабинет наполнился звуком тяжёлых шагов. Рядом с запятнанной чужими мозгами обувью Жигана появились извозюканные в рыжей грязи берцы местного криминального авторитета. Судя по тому, как покачнулись ноги шепелявого и затрещала кожа косухи, Чахлый схватил его за грудки.
        Чужая длань больше не давила мне на затылок - видимо, бандит увлечённо наблюдал за разборкой. Я осторожно приподнял голову. Главарь действительно держал Жигана за лацкан куртки одной рукой, а вторую сжал в кулак и вроде как готовился засветить им в глаз оппоненту.
        - Будешь вякать, пристрелю, как «слепыша», а тело в «студень» сброшу, - зашипел пахан, - чтоб даже костей не осталось. Я передумал. Ты понял, говнюк? Передумал! Сначала хотел отдать, а теперь не хочу!
        - Ты зе леальный пасян, Сяхлый, а пасяны всегда слово делзат. Ты мне долзен…
        Чахлый, как в фильмах про Дикий Запад, откинул полу длинного плаща, выхватил «пустынного орла» из кобуры. Грохнул выстрел. Кровь с мозгами брызнула на стену, и Жиган, с огромной дырой в затылке, рухнул на пол. Из-под его головы появилась лужица крови. Сначала небольшая, она быстро увеличивалась в размерах и скоро почти вплотную подобралась к коленям Байкера.
        - Я никому не должен, шепелявый, - просипел бандит, пряча длинноствольную «пушку» в кобуру. Он и в самом деле носил её на бедре - самодельную, сшитую из кожи какого-то мутанта. - Поднимите этих, - кивнул он в нашу сторону и потопал к столу.
        Резкий рывок сзади за плечи - и вот я уже на ногах. Рядом с хрипом втягивал воздух Байкер. Я осторожно скосил взгляд в его сторону. М-да, видок у него был тот ещё: борода в запекшейся крови, левый глаз заплыл, под правым зрел фингал, усы под носом превратились в тёмные сосульки. Меня, в отличие от него, даже пальцем не тронули. Содранная кожа на запястьях не в счёт - это след от грубой верёвки.
        «Как же руки-то затекли, господи! Кисти уже распухли и онемели, ещё пару часов - и они, наверное, сами отвалятся, - застонал я мысленно. - Развяжите нас, сволочи!»
        Последнее, кажется, я крикнул вслух. Судя по тому, как вылупился на меня Чахлый, моя догадка была недалека от истины. Он слегка повёл головой, и чьи-то грубые пальцы схватили меня сзади. Верёвка ещё сильнее врезалась в кожу. Через несколько секунд путы ослабли, и освобождённые руки плетьми упали вдоль тела. Я пошевелил затёкшими конечностями, чувствуя, как под кожей просыпаются мурашки, нарастают покалывание и зуд, помассировал сначала одну руку, потом другую.
        Всё это время я осторожно поглядывал по сторонам, пытаясь просчитать шансы на побег. В комнате, не считая нас с Байкером и Чахлого, находились ещё как минимум трое человек: двое у окна с немецкими пистолет-пулемётами в руках, третий у меня за спиной. Почему минимум? Да потому что обернуться и точно сосчитать, сколько бандитских рож приходилось на одного честного сталкера, было нельзя.
        «О как я о себе заговорил: сталкером стал величать - молодец, однако, ничего не скажешь. А, впрочем, кто я такой, как не сталкер? Бандит, что ли? Нет, конечно! Военный? Чур меня, чур! Учёный? Тогда где мой защитный костюм рыжего цвета и непременный чемоданчик для сбора образцов? Нет ни того и ни другого! Так что я самый настоящий сталкер от кончиков пальцев ног до макушки».
        Я ещё раз зыркнул по сторонам. Те двое стояли у самого окна с буквами «ЦИЯ» на стекле, близко друг к другу и недалеко от меня. «Один мощный рывок - и они с треском вылетят из кабинета, только пятки сверкнут в воздухе, - пытаясь найти выход из ситуации, размышлял я. - Эх, знать бы наверняка, что сзади только один бандит, да с Байкером договориться, тогда можно пробовать изменить расклад в нашу сторону. У Чахлого, кроме пистолета, другой пушки нет. Есть шанс взять его на мушку, если сумею отобрать МП-5 у прыщавого, перед тем как выброшу его с приятелем из окна».
        Пока я просчитывал варианты - а если называть всё своими именами, то просто мечтал, - Чахлый достал из кармана ПДА и подошёл к нам.
        - Узнаёшь? - он сунул гаджет под нос Байкеру.
        Сталкер молча кивнул. Я скосил глаза вбок и почувствовал, как по спине у меня побежали мурашки, а на голове зашевелились волосы. В левом углу узкой рамки прибора чернели две скрещенные шпаги - символ Арамиса. «Раз ПДА у бандитов, значит, у парней ничего не получилось и пси-генератор не уничтожен! Но куда тогда подевались мутанты? Неужели их всех перебили? Наверное, ребята всё-таки выполнили задание, но ценой собственной жизни».
        - С ним был ещё второй, - продолжил Чахлый, пряча наладонник в карман, - мой бывший кореш Копчёный.
        Я чуть не подпрыгнул на месте. Копчёный, конечно, с виду очень на урку смахивал, но чтоб он на самом деле в головорезах ходил?! Как-то в голове это у меня не укладывалось. Хороший такой, правильный сталкер, можно сказать, мой первый учитель (Байкер не в счёт, он меня толком-то так ничему и не научил), - и бандит. «И за что мне такое сегодня, а? Открытие за открытием чуть ли не с неба сыплются!»
        - Признаюсь, я очень удивился, снова увидев его. Я-то думал, Зона уже исправила мою ошибку и этот ублюдок давно превратился в помёт мутантов, но, как оказалось, я ошибался. Правда, разочарование длилось недолго. - Чахлый хищно улыбнулся, отчего его и без того страшное лицо стало похоже на маску монстра из старинного фильма ужасов. - Эта гнида подорвалась на растяжке. Ему оторвало ногу, осколками нашпиговало живот и пробило лёгкое. Видел бы ты, как он пускал кровавые пузыри изо рта, придерживая вывалившиеся кишки. А как он звал тебя, - пахан мечтательно закатил глаза. - Его стоны до сих пор звучат музыкой в моих ушах.
        Главарь резко выбросил руку вперёд и сильно ткнул Байкеру под дых. Тот согнулся, закашлялся, хватая воздух ртом. Стоявший сзади бандит схватил его за волосы, резко рванул голову назад. Байкер выпрямился, глядя с ненавистью на Чахлого. Тот снова засадил ему кулаком в живот, а когда сталкер опять согнулся, врезал коленом по лицу.
        Я дёрнулся было к напарнику, но Чахлый ловко выхватил пистолет из кобуры и направил ствол на меня:
        - Стой, с-сука, пока я твои мозги по стенкам не расплескал!
        Я замер, словно наткнулся на бетонную стену. Чёрный зрачок дула слегка покачивался на уровне моих глаз и гипнотизировал не хуже готовой к атаке кобры. Надсадное, с хрипотцой, дыхание бандита вполне могло сойти за шипение змеи, и на какое-то мгновение мне и в самом деле показалось, что он держит в руке ядовитую гадину и готов швырнуть её в меня.
        Чахлый ещё какое-то время подержал «пустынного орла» у моего лица, а потом с той же проворностью сунул пистолет в кобуру. Я даже невольно восхитился тем, как ловко он это сделал - точно он с детства часами перед зеркалом тренировался. Наверное, он был ярым поклонником всевозможных вестернов и кино про ковбоев и индейцев. «Если они существовали в этой реальности», - тут же поправил я себя и, охнув, упал от сильнейшего удара по почкам, а потом резко выгнулся, получив носком сапога по спине и, как младенец, сжался в комок.
        - Хватит, а то сам вместо него пойдёшь! - прикрикнул Чахлый. - Подними его!
        Меня тут же подхватили сильные руки. Сзади загромыхал стул. Деревянная сидушка ударила мне под коленки, и я, как мешок картошки, плюхнулся на заскрипевшее подо мной седалище. Видимо, чтобы я больше не дурил, мои руки заломили назад и связали их чем-то широким и мягким за узкой и высокой спинкой. Рядом таким же способом обездвижили Байкера.
        Чахлый взял ещё один стул, перевернул и оседлал его. По-школьному сложил руки на спинку, уткнулся в них подбородком. Бандиты у окна немного сдвинулись в сторону, чтобы их пахан не оказался на линии огня, если вдруг мы задумаем сбежать или попытаемся выкинуть ещё какой-нибудь фортель. «Наивные! - горько усмехнулся я про себя. - Как они себе это представляют? Мы же не самоубийцы и здраво оцениваем сложившуюся ситуацию».
        Главарь долго наблюдал за попытками моего напарника сесть прямо. Избитое тело и связанные за спиной руки не позволяли Байкеру это сделать, но он упорно добивался цели, шипя и морщась всякий раз, когда болевые импульсы достигали мозга. Наконец Чахлому это надоело, и он, поёрзав задом по стулу, сказал:
        - Короче, Байкер, слушай сюда. Меня не интересуют общак Жигана и судьба Шпалы. Этот придурок предал своих братков. Если ты где-нибудь пришил его или столкнул в аномалию, так я особо переживать не буду. Собаке - собачья смерть! Меня больше волнует другое: зачем ты отправил своих клоунов уничтожить мой источник дохода?
        - Ты убил хорошего человека, - глухо сказал Байкер, стараясь смотреть бандиту в глаза. У него это плохо получалось, поскольку левый глаз полностью заплыл, а стул, на котором сталкер сидел, был слегка развёрнут к стене.
        - Я много кого убил - как и ты, Байкер. Помнишь те славные времена, когда ты был одним из нас?
        Я уже устал удивляться и просто принял как должное тот факт, что Байкер когда-то промышлял криминалом. Разочарование разливалось во мне, как река в половодье: «А ведь я когда-то верил этому человеку, а он оказался обычным бандитом, хоть и завязал потом с этим. Может, весь этот погром в лагере связан с его прошлым? Бывшие дружки узнали, что он здесь, и решили отомстить, а заодно и простых бродяг Зоны перестрелять, чтобы, значит, без проблем чужим хабаром разжиться. Это же так по-пацански. Зачем самим лезть в аномалии за артефактами, когда их можно у честных трудяг отобрать? Зачем хватать радиацию и подвергаться опасностям, разряжая ловушки и убивая мутантов? Гораздо проще припугнуть сталкера и потребовать у него добычу, а если не отдаст по-хорошему, так пустить ему пулю в голову - и всё. А потом продать награбленное, завалиться к себе в берлогу и бухать по-чёрному, стирая из памяти лица невинно загубленных. Романтики большой дороги, Тёмный Сталкер вас побери!» - злился я.
        - Я убивал подобных тебе, а ты застрелил Диода. Ты этому сталкеру даже в подмётки не годишься, каз-зёл…
        Низкорослый и худосочный бандит с впалыми щеками и заострённым носом подскочил к Байкеру.
        - Ты чё треплешь, фуфел? Берега попутал? - Он с размаху врезал сталкеру по лицу и уже собрался засветить ему ногой в грудь, но пахан вскинул голову.
        - Спокойно, Клоп, не кипишуй.
        Тощий повернулся к Чахлому:
        - А чё он порожняк гонит? Надо втопить ему для профилактики! Пусть за базар отвечает!
        Клоп едва не подскакивал на месте - так ему хотелось отделать Байкера. Или у него просто руки чесались и он искал повод пустить их в дело.
        - Кочерга, уйми Клопёныша, - сказал Чахлый, глядя в мою сторону. - Мне с фраерками перетереть надо, а он своим мельтешением с мысли сбивает.
        - Чахлый, ты чё?! Я же свой! Я ж тебе помочь хотел! - затрещал как пулемёт худощавый, пятясь от шагнувшего из-за моей спины бандита.
        Коренастый Кочерга внешне смахивал на гориллу: большой горб, длинные руки с широченными ладонями - такой кого хочешь в бараний рог скрутит. Он хотел схватить Клопа за воротник куртки, но тот вывернулся из-под его лапищи и вылетел из кабинета, чуть не сорвав дверь с петель.
        - Так-то лучше. Не люблю, когда клопами пахнет. - Чахлый усмехнулся и посмотрел на меня.
        Я спокойно выдержал его взгляд и даже растянул губы в кривой ухмылке. «Пусть знает, козёл, что я его не боюсь и плевать хотел на него и всех его отморозков». Я даже чиркнул слюной сквозь зубы, продолжая смотреть ему в глаза.
        Главарь банды ничего не предпринял в ответ на демарш. Видимо, посчитал ниже собственного достоинства обращать на меня внимание.
        - Ну, и чем этот Удод лучше меня? - спросил он, доставая из кармана мятую пачку сигарет.
        - Диод, придурок! Ты даже имени его запомнить не можешь.
        Губы Чахлого нервно дёрнулись, лицо исказила гримаса ненависти. Он встряхнул пачку, вырвал зубами одну из выскочивших сигарет и злобно оскалился:
        - Кочерга, научи гостя хорошим манерам.
        Кочерга вразвалочку подошёл к Байкеру и коротко двинул тому в бок. Вроде бы не сильно ударил, а Байкер аж подскочил на стуле. Чахлый щёлкнул зажигалкой и, пока бандит охаживал сталкера кулаками, курил глубокими затяжками, сердито выпуская дым из ноздрей.
        - Хватит! - Он бросил окурок, раздавил каблуком и резко встал, оттолкнув от себя стул. Тот громко хлопнулся на пол. Чахлый ногой отодвинул его в сторону, шагнул к Байкеру, схватил за волосы, запрокинул голову и выкрикнул ему в лицо: - Если я буду запоминать имена всех, кого убил, никакой памяти не хватит! Довольно того, что этот урод был сталкером и хотел меня убить - так же, как предатель Копчёный и тот клоун, которого ты с ним послал!
        Чахлый разжал пальцы, оттолкнул голову Байкера (тот сразу уронил её на грудь, изо рта потянулся красный тяж и повис, покачиваясь, как маятник), вытер мокрую от пота и крови ладонь о плащ. Снова достал из кармана пачку, щелчком выбил сигарету, загнал её в уголок рта и заговорил:
        - Твои любимые сталкеры ничего толком сделать не могут, а когда им нож к яйцам приставишь да надавишь слегка, все явки и пароли сдают. И даже то, чего не знали, рассказывают. Чешут языком - как миленькие.
        - Врёшь, собака, - прохрипел Байкер, приподняв голову. Видок у него был, как у зомби из фильмов с Милой Йовович.
        Чахлый прикурил, выпустил дым в потолок и снова извлёк на свет КПК Арамиса.
        - Думаешь, откуда это у меня? - Он бросил прибор на колени Байкеру. - Твой разлюбезный сталкер сам отдал его мне, а потом ещё сказал, где тебя искать.
        - Я тебе не верю, - глухо сказал Байкер. - Арамис на это не способен. Он лучше умрёт, но своих не сдаст.
        - А он и так умер, - Чахлый выдохнул струю дыма в лицо Байкеру. - Но перед этим лишился пальцев на обеих руках и ушей. Я бы и больше его укоротил, да он какой-то слабенький оказался. Кочерга ему правую руку только до локтя отхватил, а он взял, да и ласты склеил, паскуда. Такого удовольствия меня лишил. Верно, Кочерга?
        Горбун что-то невнятно промычал у меня за спиной.
        - Ну и чего ты ждёшь? - дёрнулся на стуле Байкер. - Ты же маньяк, Чахлый, тебе же нравится видеть, как умирают другие. Давай, мразь, убей меня! Это ведь я послал к тебе Арамиса и Копчёного. Давай! - заорал он. - Не тяни!
        - Зачем торопиться? - усмехнулся главарь. - Я приготовил для тебя нечто особенное. Надо признать, твой фраерок с усами хоть и не взорвал генератор, но умудрился всадить гранату вблизи от него. Осколками посекло блок управления и кое-какие детали. К счастью, в Припяти есть ещё один такой генератор. Вот ты и принесёшь его мне.
        Байкер покачал головой.
        - Удивляюсь я тебе, Чахлый. С виду умный, а несёшь полный бред. Неужели ты думаешь, что я пойду на это и добровольно принесу тебе генератор?
        - Почему добровольно? Кочерга!
        Громила схватил меня сзади за волосы, запрокинул голову, кулаком врезал по груди. Я вскрикнул. В тот же миг он запихал мне в рот красную ампулу, а чтобы я не выплюнул её, закрыл губы ладонью и сжал пальцами нос: типа дышать захочешь - проглотишь, никуда не денешься. Я честно боролся, но, когда начал задыхаться, громко сглотнул и замычал: дескать, всё сделал - отпусти. Кочерга на всякий случай подержал меня ещё несколько секунд, а потом, по знаку главаря, отпустил.
        Я громко втянул воздух, а когда отдышался, заорал, дёргаясь на стуле:
        - Ты что себе позволяешь, утырок?! Да я тебя, мразь, где угодно найду, из-под земли, козла, достану и обратно туда вгоню!
        Чахлый всего лишь наклонил голову. Кочерга сразу отвесил мне серию хороших зуботычин. Я сплюнул кровь на пол, хотел добавить ещё парочку блатных фраз, но громила засветил мне такой хук справа, что у меня померкло в глазах, и я чуть не потерял сознание.
        - Ну вот, один стимул у тебя уже есть, второй я введу тебе лично. - Чахлый подошёл к столу, достал из ящика шприц-пистолет (видимо, заранее подготовился, сволочь) и вернулся к Байкеру. - Это такой же яд, как и у твоего кореша. - Он прижал медицинский прибор к плечу Байкера. Шприц тихо пшикнул, и красноватая жидкость плавно перетекла из ампулы в кровь сталкера. - Противоядие можно ввести в течение сорока восьми часов. Если опоздаете, начнётся необратимая реакция, и вы оба превратитесь в мумии. Время пошло. Карту я скинул в память КПК. Поторопись, Байкер, если хочешь ещё потоптать Зону. Развяжи их, - бросил он Кочерге, швырнув сверкающий стеклом и хромом шприц на пол.

        Глава 16
        «Идём дорогой трудной, дорогой непростой…»

        В Зоне светает очень быстро. Когда мы покидали лагерь - под конвоем, естественно, - узкая зеленоватая полоска брезжила на горизонте, а сейчас солнце висело словно в метре над едва приметной гребёнкой далёкого леса, до которого было еще топать и топать: даст Зона, к концу дня удастся добраться, если не встретятся на пути поля аномалий и логовища мутантов (ага, держи карман шире, сталкер!), но нам предстояло идти в другую сторону: к железнодорожному мосту. Его ржавый скелет парил над дымкой тумана в пяти километрах отсюда. Расстояние скрадывало детали, глаз улавливал только трапецию ферм, да и то в виде тонких, почти неразличимых чёрточек.
        С момента, как нас отпустили, прошло уже два часа. Всё это время мы в полном молчании топали по растрескавшемуся асфальту, на автомате обходя ловушки. Даже камушками почти не пользовались, поскольку наизусть знали границы встречавшихся на пути аномалий. Только один раз пришлось метнуть на пробу с десяток камней, чтобы нащупать край блуждающего термоклина.
        Обычную «жаровню» легко обнаружить по колебаниям нагретого воздуха, а с этим термоклином всё было гораздо сложнее. Температурная аномалия пряталась под слоем земли и никак не проявляла себя, пока в зону её действия не попадала жертва. Этакая противопехотная мина, только вместо взрыва - факел высотой в несколько метров. Абсолютно убойное сочетание невидимости и силы воздействия на объект, а если ещё учесть, что на этот термоклин никак не реагировал сканер аномалий - вообще грустная история получается.
        Но не всё так печально, как могло показаться на первый взгляд. Не знаю, как и почему, но Зона исхитрилась связать воедино две разные «блудилки». Наверное, во время очередной ротации аномалий довольно-таки слабенький «гравиконцентрат» притянул к себе дрейфующий термоклин, да так и остался с ним в тандеме. Вот с его-то помощью нам и удалось обнаружить камушками проклятую «невидимку» и обогнуть её на безопасном расстоянии.
        Крюк мы сделали ого-го какой, а всё потому, что термоклин вращался вокруг «гравиконцентрата». Поскольку температурная аномалия была сильно вытянута в длину (за это знание многие бедолаги заплатили своей жизнью, их кости до сих пор белели на выжженных участках земли), приходилось подстраховываться, ведь на самом-то деле неизвестно было, куда эта подземная «жаровня» в этот момент протянула свой смертельный язык.
        Вираж в добрую сотню метров привёл нас к «круговерти». Я даже ощутил на себе дуновение ветерка от вращающейся внутри неё воздушной воронки, когда проходил по краю ловушки. Сопровождавшие нас от самого лагеря вороны хрипло закаркали и громко захлопали крыльями. Наверное, предвкушали сытный обед. И небезосновательно. В самой аномалии что-то стало странно похрустывать, как будто ломались тонкие веточки, что кружили в мини-смерче вместе с высохшими листочками и прочим мусором. Вращение воронки ускорилось: «круговерть» была готова разрядиться в любой момент, реагируя на присутствие раздражителя. Пришлось заметно прибавить шаг, хоть в Зоне и не принято торопиться.
        Уже когда мы вышли за пределы опасного участка, я обернулся. Внутри аномалии кружили затянутые ловушкой птицы. Они продолжали кричать и махать крыльями, пытаясь вырваться из воздушного вихря. Ловушка ускорила вращение, вороны замелькали в небе с немыслимой быстротой, а рёв смерча усилился настолько, что заглушил крики пернатых. Наконец раздался громкий хлопок, тушки птиц мгновенно превратились в большие красные шары, которые разлетелись на тысячи окровавленных комочков. Разрядившаяся аномалия сразу успокоилась. Листочки и ветки опали на землю, а в центре ставшей на время безопасной ловушки появилось какое-то мерцание. Спустя несколько секунд там запрыгал небольшой желтоватый комочек, очень похожий на уродливую картофелину или корень имбиря.
        - Жаль, вернуться нельзя, да и другой дорогой назад не пройти, - Байкер сокрушённо покачал головой и потряс кулаком в сторону невидимого термоклина: - Чтоб тебя! Такой артефакт пропадает. Э-эх!
        Я его понимаю, сам чуть дар речи не потерял, когда «золотушку» увидел. Да за такую находку многие бродяги Зоны готовы душу Тёмному Сталкеру продать. Бульбаш ещё в первый день нашей встречи говорил, что эта приблуда встречается немногим чаще легендарного «созвездия».
        «Кстати, как он там с Гиви на “Яхонте”? Небось, уже столько артефактов и ценных частей мутантов натаскали, что яйцеголовым до второго пришествия хватит, чтобы опыты на образцах ставить».
        Я улыбнулся, вспомнив парней.
        - Чего лыбишься? - буркнул Байкер.
        Я чувствовал, он хочет поговорить со мной. Встреча с Чахлым не прошла бесследно для нас (это я не о синяках сейчас говорю) и оставила много вопросов. По крайней мере у меня. Выяснилось, что я ничего не знаю о напарнике, а все его рассказы о себе - ну или почти все - на поверку оказались ложью. Не очень-то приятно узнавать об этом. Байкеру предстояло многое мне рассказать, и он, по-видимому, был готов сделать это, да только я пока не хотел этого. Вернее, хотел, но в то же время боялся окончательно разувериться в нём, а потому, как мог, старался оттянуть неприятный разговор до последнего. Не очень-то хотелось провести последние дни своей жизни в компании матёрого уголовника и убийцы. «Уж лучше тешить себя иллюзиями, что это верный друг и надёжный сталкер, каким я и знал его всего несколько часов назад. Психология, мать её за ногу!» - подумал я, а в ответ на вопрос Байкера просто пожал плечами.

        - Ну и Зона с тобой, - махнул в сердцах Байкер и потопал к заметно приблизившемуся мосту. Инженерное сооружение уже не воспринималось как отдельные чёрточки, а выглядело добротной конструкцией. Да и туман под ним рассеялся, явив толстые ноги бетонных опор.
        Я пошёл за Байкером, сверля взглядом его потрёпанный «калашников». Старенький автомат висел за спиной сталкера, сбоку от тощего вещмешка, больше похожего на горб верблюда-дистрофика. Я тащил на плече такой же («калаш», разумеется, - мешок у нас был один на двоих).
        Оружие дал Чахлый, правда, без боезапаса - сказал, патроны возьмём сами под валуном на перекрёстке. Боялся, ублюдок, и правильно делал: терять-то нам нечего было - и так без пяти минут покойники. А ещё он дал немного провианта: две банки консервов и булку хлеба.
        - На сутки хватит, - пояснил он, когда Кочерга бросил под ноги Байкеру тощий заплечный мешок.
        Чахлый не обманул: два набитых до отказа спаренных магазина лежали в небольшой выстланной сухими листьями ямке под замшелым валуном. Там же золотистой россыпью валялись патроны. Ровно сто двадцать штук. Итого - по четыре полных рожка на брата. Не густо, конечно, мог бы и больше дать, знал ведь, сволочь, куда идём.
        Патроны тихо позвякивали в карманах, отзываясь на каждый шаг. Под ногами скрипели асфальтная крошка и мелкие камушки. Я шёл за Байкером, привычно сканируя окрестности взглядом и прислушиваясь к шорохам травы и шелесту листьев. Где-то далеко завыл «слепыш». Почти сразу на его протяжный вой откликнулось несколько собак. Они сначала тоже завыли, а потом зашлись в хриплом лае.
        Примерно в сотне метров отсюда на поросшем кустарником пригорке показалась пара мутохряков. Самец и самка - в этом не было сомнений. Она сильно уступала секачу в размерах и была гораздо ниже его в холке. Чуть слышно похрюкивая, животные нюхали друг друга, исполняя что-то вроде ритуального танца: боров кружил вокруг подружки, периодически опуская уродливую голову к земле и взрывая клыками землю.
        От мутантов изрядно несло навозом. Ветер дул в нашу сторону, ещё больше усиливая это амбре. Пахло как на донельзя загаженной свиноферме. У меня даже слёзы из глаз покатились, а Байкер так вообще заткнул нос рукавом и немного прибавил ходу, не забывая внимательно смотреть под ноги.
        Увлечённые друг другом мутохряки не обращали на нас внимания. Мы почти поравнялись с флиртующими мутантами, как вдруг самец решил, что с него хватит прелюдий, и вплотную занялся делом. Он взгромоздился на подругу и принялся проворно строгать новеньких кабанят, чуть ли не повизгивая от удовольствия.
        После этой пикантной встречи до самого моста ничего больше не происходило. Мы спокойно топали по дороге, с каждым шагом приближаясь к железнодорожной переправе. Если верить карте Чахлого, нам предстояло пересечь насыпь, пройти ещё с полкилометра по прямой, а потом резко забрать вправо, огибая высокий холм с ретрансляционной вышкой на вершине. Уже отсюда её было хорошо видно. Она возвышалась над железной дорогой и выглядела, благодаря расположенным по бокам спутниковым антеннам, как скелет известного мультяшного героя.
        За холмом дорога троилась, как в русских сказках (может, и путеводный камень стоит на перекрёстке?), и убегала в разные стороны. Мы должны были потерять и коня, и голову, то есть идти прямо. К вечеру нам по плану предписывалось добраться до Припяти, отвоевать, выкрасть, выкупить (выберите подходящий вариант) блок управления пси-генератором и топать обратно в лагерь. Ночью!
        Я так и не понял, с какой целью Чахлый поручил нам это почти невыполнимое задание. Ведь мы заведомо были обречены на провал: слишком мало людей для такой операции, слишком мало оружия и патронов, слишком мало времени для достижения результата. Короче, со всех сторон цугцванг. Наверное, он просто хотел таким способом поквитаться с бывшим дружком, ну и со мной заодно, а потому отправил нас совершить изощрённое самоубийство.
        Байкер остановился в десяти шагах от заросшей травой насыпи. Если до этого счётчик Гейгера в его наладоннике тихонько потрескивал, изредка меняя интенсивность щелчков, то теперь он трещал беспрестанно, равно как и сканер аномалий. Прибор уже издавал не отдельные писки, а чуть ли не свистел, как старый радиоприёмник.
        По вершине крутого склона проходил забор из колючей проволоки, за которым гнили на рельсах товарные вагоны. Некогда установленные в ряд столбы ограждения частично разрушились и покосились: одни наклонились прочь от заброшенных путей, другие упирались вылезшей из раскрошившегося бетона арматурой в ржавые стенки вагонов, третьи вовсе валялись на земле, оплетённые жёсткой, похожей на проволоку, травой. Привязанные к «колючке» знаки радиационной опасности, таблички «Стоп» и «Опасная зона» поскрипывали, качаясь на ветру. От этого режущего уши звука становилось тоскливо на душе, хотелось выть как собака и скулить, подняв лицо к небу.
        Голова длиннющего состава отсюда не просматривалась, зато хвост навеки застывшего поезда наполовину заползал на мост. С крыши последнего вагона можно было легко запрыгнуть на верхнюю балку фермы и прогуляться до второго раскоса, над которым мерцала едва различимая сфера «переносчика» - редкой аномалии, способной переправить шагнувшего в неё смельчака в любой конец Зоны.
        Всё бы ничего, да только едва ли не в каждом сегменте железной змеи поселились различные ловушки, чья принадлежность к тому или иному типу легко распознавалась по виду воздействия на металл. Гравитационные выдавало деформированное железо, электрические сверкали молниями, а химические говорили о себе похожими на флюоресцирующий лишай наростами и разноцветными сполохами холодного пламени. На этот фонивший металлолом реагировали обезумевшие приборы, на корню зарубая желание шляться по крышам вагонов.
        Добраться до чудесной аномалии с «чёрного хода» не позволяла длинная цепочка «разрядников» и другие аномалии. Потрескивающие над рельсами молнии вплотную примыкали к поезду и убегали за горизонт, а склоны насыпи пестрели тёмными пятнами гравитационных ловушек. Причём края этих пятен зачастую перекрывали друг друга. Как там в народе говорят: близок локоть, да не укусишь? Прекрасное определение для сложившейся ситуации. В самую точку!
        Перейти на ту сторону можно было только под мостом, но и тут дела обстояли не лучшим образом. Как я уже говорил, железнодорожная переправа лежала на двух толстенных опорах. Пройти между склонами насыпи и бетонными кубами не представлялось возможным из-за «ведьминого студня»: лужи химической дряни заполнили всё пространство между широкими пятами быков и каменными плитами откосов. О наличии здесь аномалий предупреждали отсветы зеленоватого огня. Рождённые ими призрачные тени бродили по стенам опор и щербатым квадратам облицовки. Запутавшийся в металлических конструкциях путепровода ветер своими стонами и завываниями дополнял апокалиптическую картину, ещё больше нагоняя безотчётный страх.
        Единственный путь проходил под средним пролётом, но и тут всё было не так гладко. Притаившиеся под мостом «жаровни» ждали любого, кто сойдёт с узкого фарватера, чтобы в два счёта превратить в шашлык. Я нащупал подвешенный к поясу мешочек с камушками. Вот и дождались они своего часа. Что-то мне подсказывало, что одной горстью здесь явно не обойдётся.
        Вопреки моим ожиданиям, Байкер не пошёл к мосту, а шагнул на заросшее кустарником поле с двумя коряжистыми деревьями в центре. Собственно говоря, это было практически одно дерево: два необхватных ствола с тёмной морщинистой корой на высоте десяти метров срастались в один. Немногим выше этого места толстые кривые ветви зелёного исполина склонялись к земле и почти касались длинными сучьями верхушек пожелтевшей травы. Повислая, как у ивы, крона напоминала фантасмагорическую причёску. Сквозь облиственные ветки проглядывали наросты, схожие по форме с лицом старика. Образ дополняло большое дупло под кривым, направленным вперёд суком.
        - Нам туда, - сказал Байкер, показывая на странное дерево. - Дойдём до заставы «Борга» - и, считай, проблемы решены. У меня с теми ребятами хорошие отношения, они избавят нас от яда в крови, а потом и с Чахлым помогут поквитаться. - Его лицо исказила злобная гримаса: - Этот ублюдок сполна мне заплатит за смерть Копчёного и Арамиса.
        Я медленно обалдевал от услышанного: «Сначала бандиты, теперь «Борг», и со всеми у него какие-то дела. Кто же ты, Байкер, Зона тебя побери? Какие тайны ещё ты хранишь?» Я почувствовал приступ «журналистской лихорадки»: тело так и зудело от пяток до кончиков ушей, а в носу свербило и чесалось. Впрочем, это могла быть реакция на «ведьмин студень». Подобные симптомы я уже испытывал в здании заброшенной электроподстанции, когда внезапно обрёл способность видеть сквозь бетонные плиты перекрытия.
        Удовлетворить своё любопытство, а заодно проверить, «лихорадка» это или реакция на близкую аномалию, я не успел. Помешали росшие на поле кусты. В отличие от зеленого дерева они имели довольно-таки чахлый вид. Большая часть коричневых листьев была свёрнута в трубочку и оплетена какими-то похожими на паутину нитями. Остальные листочки выглядели сильно помятыми и были сплошь усеяны похожими на фурункулы красными бугорками сантиметра два в диаметре. Мне показалось, что некоторые из «прыщей» - более крупные - были чуть вытянуты в длину и медленно перемещались. Я наклонился, чтобы рассмотреть поближе эти наросты, как вдруг несколько из них выстрелили мне в лицо тонкими полупрозрачными иглами с заполненными мутноватой жидкостью круглыми головками на конце.
        Я едва успел увернуться. «Булавки» вонзились в рукав, и сразу запирающие головки сфинктеры открылись.
        - Что это? - заорал я, стряхивая с себя стекловидные трубочки, внутри которых по-змеиному изгибались и быстро плыли черви толщиной с человеческий волос.
        Байкер оттащил меня за шиворот от куста, помог освободиться от «булавок», а потом стал топтать их ногами. Остекленевшие стенки хрустели под грубыми подошвами его ботинок. Вытекшая из раздавленных трубочек жидкость быстро впитывалась в почву. Буквально через секунду на месте недавних лужиц темнели крупные кляксы, в которых подпрыгивали, свиваясь в кольца, подыхающие на воздухе паразиты. Какое-то время черви бились в конвульсиях, но уже в следующую минуту они лежали неподвижно, похожие на спутанные пучки волос. Только иногда по их чёрным телам проскальзывали редкие судороги, да и те вскоре прекратились.
        - Что это? - снова спросил я, переведя дух.
        - Здесь не пройти, - проигнорировал мой вопрос Байкер. Покусывая нижнюю губу, он вглядывался вдаль, приставив ладонь козырьком ко лбу. Там, на самой линии горизонта, виднелись едва различимые строения базы «Борга».
        - Что это за хрень? - крикнул я, схватив напарника за плечо.
        - Откуда я знаю! - огрызнулся он, стряхивая мою руку. - Сам впервые эту гадость вижу. Может, новая аномалия, а может, кусты мутировали и так теперь размножаются. Вот попала бы эта мерзость в тебя, и ты бы стал растением.
        - Сам ты растение!
        Я отвернулся и стал рассматривать странные кусты. На безопасном расстоянии, естественно. Они и в самом деле выглядели не так, как обычные кустарники. Ну, то есть листья, ветви - это всё было как у всех, а вот форма… При должном воображении в них можно было разглядеть мутняков. «А что? Вон те три куста очень похожи на нюхачей, а у того, что в метре от них, ветки образовали вырост сбоку от основной массы. Отсюда смотришь - ну точно вторая голова цербера. А вон то растение, справа, внешне смахивает на мутохряка, а за ним кустарник напоминает упавшего на колени человека. От мля! Охренеть! Это что за безумный садовник здесь развлекался?»
        Я смотрел на кусты и что-то мне в них очень не нравилось. Толстые скелетные ветви шли как бы внутри растения и разветвлялись на более тонкие веточки. Те в свою очередь давали отростки ещё тоньше и так до самых тонюсеньких сучков. При этом они густо переплетались, образуя довольно плотную сеть, очень похожую на кро…
        Я так саданул себе по лбу, что у меня глаза чуть не выскочили из орбит.
        - Байкер! А ведь ты прав! Смотри! - Я схватил его за рукав и развернул к похожему на цербера кусту. - Ничего не напоминает?
        Байкер несколько секунд всматривался в растение, потом дёрнул плечом.
        - Вроде на зверя какого-то похож. Говорят, в парках специально так кустики подстригают, чтоб они издали на животных смахивали.
        - Ага! Только мы не в парке, и садовника ты в Зоне вряд ли найдёшь. Разве что зомби какой-нибудь надумает ландшафтным дизайном заняться. Ты лучше на ветки посмотри. Видишь, как они густо переплетены, как будто сосуды какие-то. Это же копия кровеносной системы! А теперь обрати внимание на этот вырост. Да ты сюда встань, здесь вид лучше. Ну, теперь понял, кто это раньше был?
        У Байкера даже челюсть отпала от удивления.
        - Ёксель-моксель! Так то ж цербер, едрить его коромыслом!
        Я смотрел на него с видом победителя.
        - В точку! А вон эти три куста - нюхачи.
        Байкер задумчиво поскрёб бороду.
        - Ну да, наверное, ты прав. А вон этот вроде как на мутохряка похож, а те пять штук на пригорке чем-то на собак смахивают.
        Я посмотрел на холмик возле насыпи. Группа расположенных полукругом кустарников и в самом деле напоминала стаю «слепышей».
        - Выходит, ты меня спас, - сказал я, повернувшись к напарнику. - Значит, эти черви - и не черви вовсе, или кусты - не кусты, а новый вид мутанта, маскирующегося под расте…
        Я не договорил: асфальт вокруг меня вспух, из разлома с треском высунулся толстый корень, змеёй обвился вокруг моей ноги. Я даже понять ничего не успел. Перед глазами мелькнуло небо, и сразу в спину ударил кузнечный молот. Ударом воздух вышибло из лёгких, в глазах потемнело. Похоже, я хорошенько приложился затылком о землю.
        Я ещё находился в прострации, а Байкер уже сорвал с плеча автомат, очередью перебил чёртов корень, потом подхватил меня под мышки и потащил к мосту. Счётчик на его руке заверещал как полоумный, а я физически ощутил присутствие радиации: во рту появился металлический привкус, и заболела голова.
        В глазах ещё немного двоилось, поэтому я не сразу понял, что происходит на поле, и сперва принял это за галлюцинацию. Но пронзительные скрипы, переходящие в скрежещущие вопли, убедили меня в реальности происходящего. Страшное дерево бесновалось. Оно размахивало деревянными руками, круша ближайшие кусты. Когда рядом ничего не осталось, жуткий монстр заскрипел так, словно из него разом вытягивали тысячу ржавых гвоздей. Похожие на питонов корни вспороли землю и, словно щупальца спрута, потянулись к дальним кустарникам, сжались вокруг них в кольца и с треском превратили в пыль.
        Буйство чудовища продолжалось. Правда, я этого уже не видел: желтоватый склон насыпи скрыл от меня поле и поселившегося на нём дендромутанта. Зато для звуков преграды не было, так что я в полной мере представлял себе степень бешенства упустившей добычу твари по долетавшим до меня грохоту, скрипам и стонам.
        Похоже, Зона пока не хотела нашей смерти: Байкер протащил меня под мостом, не пользуясь камешками для определения тропы. «Жаровни» как будто расступились, позволив нам безопасно перебраться на другую сторону от «железки». Только один раз я случайно задел носком ботинка притаившуюся аномалию. К счастью, взметнувшийся к закопчённому потолку гудящий столб пламени лишь слегка опалил кожу обуви да немного расплавил край подошвы. Пустяки, одним словом.
        Ревущее пламя ещё бесновалось в темноте перехода, когда Байкер помог мне встать на ноги, поддерживая за плечи, и повёл прочь от моста. С каждым шагом встроенные в КПК приборы снижали интенсивность сигналов. Примерно через полминуты затих сканер аномалий, а спустя ещё несколько секунд практически перестал трещать счётчик Гейгера. Радиационный фон вернулся в нормальные для этой местности значения.
        - Вот уж не знал, что Зона способна породить такое.

        - Нашёл чему удивляться, - хмыкнул Байкер. - Здесь каждая тварь - порождение ада. Этак ещё немного времени пройдёт, и птицы тоже мутируют в кровожадных монстров.
        Я сразу представил зубастого птеродактиля с перьями. То ещё зрелище. Упаси Тёмный Сталкер от подобных чудовищ.
        Я только что принял пилюлю антирада и теперь, под аккомпанемент воплей чудовища, приводил себя в порядок. За долгие годы грязь толстым слоем скопилась под мостом. Миновать её не было никакой возможности, так что Байкер протащил меня по ней, оставив широкий волнистый след. Ладно хоть погода не подвела, а то бы я не пыль с одежды стряхивал, а соскребал бы ногтями липкую жижу… Или догорал бы в одной из активированных аномалий. «Хорош скулить по пустякам! - мысленно приказал я себе. - Подумаешь, грязный. Главное - живой. Так что заткнись и занимайся делом».
        - Спасибо. - Я закончил отряхиваться и хлопнул напарника по плечу. - Если б не ты…
        - Хорош благодарить, Паря, на моём месте ты также бы поступил. - Байкер посмотрел на застывший навечно состав, вздохнул, морща лоб и пощипывая бороду. - Жаль, вариант с «Боргом» не прокатил. Придётся всё-таки шагать в Припять. Пойдём, что ли, нечего время зря терять, его и так у нас немного осталось.

        Глава 17
        Время снять маски

        Пока шли до леса, Байкер рассказывал мне о себе. Я не противился: события последнего часа на многое мне открыли глаза, и если я раньше, как мог, старался оттянуть этот разговор, то теперь внимательно ловил каждое слово напарника.
        Байкер и в самом деле не помнил, как оказался в Зоне. И когда очнулся и осознал себя здесь, первыми встретил не бандитов, а ребят из «Борга», у которых как раз был тогда очередной рейд по заброшенным деревням - любимым местам сборищ мутантов и всякого сброда.
        Обследуя развалины деревеньки Остапенки, двое бойцов группировки наткнулись на парня. При нём не было ни оружия, ни контейнера с артефактами, ни рюкзака с запасами провианта, воды и патронов. Он не помнил, как здесь оказался, не мог сказать, как его зовут и что с ним произошло. Бойцы «Борга» взяли парня с собой, дали ему прозвище Остап - как сокращение от места находки, привели на базу.
        Два дня он слонялся без дела по территории укрепрайона группировки. С новичком неохотно разговаривали. Не потому, что брезговали поговорить, - просто дел было много. Работы у бойцов клана действительно всегда было полно: то надо подготовить контейнеры с хабаром для учёных, то выгрузить выменянное на артефакты оружие и патроны, то готовиться к предстоящему рейду в Зону. А это ведь не просто «вещички взял и пошёл».
        Боевая ячейка «Борга» - квад - состояла из четырех человек, и все они должны были действовать как один: понимать друг друга без слов, безупречно владеть всеми видами оружия и приёмами рукопашного боя. Бывало, противник попадался настолько ловкий и быстрый, что выстрелом его было не снять, тогда на помощь приходил верный нож, а иногда и кулак использовался - как последний довод. И не только против людей. Ходили слухи, что один из «борговцев» - майор Зимин - голыми руками отбился от матёрого сушильщика. Причём боец этот не только отделал гада до потери пульса, но и скормил ему его же щупальца.
        - Да ну? - не поверил я. - Не может такого быть. Брешут, наверное.
        - Может, и брешут, - легко согласился Байкер, осторожно обходя по обочине большую лужу.
        Я точь-в-точь повторил за ним маневр. Предосторожность в данном случае была не лишней. Лужа могла оказаться простым скоплением дождевой воды, а могла быть и аномалией. Датчик ПДА никак на неё не реагировал, но это ни о чём не говорило. Устаревшая версия бюджетного варианта для новичков срабатывала только на крупные ловушки, да и то не на все. Разве Чахлый разорился бы на что-то дельное для смертников? В надежде разжиться полезной информацией он отобрал у Байкера его КПК, сунув взамен это барахло. Не знал, придурок, что настоящий, донельзя напичканный инфой аппарат остался у Диода. Техник погиб от пули бандитов, а куда делся прибор - одному Тёмному Сталкеру теперь было известно.
        На камешки тоже большой надежды не было. Не все типы ловушек определяются проверенным сталкерским методом, есть и такие, что ни гайки, ни камни не помогут. Например, скрытая под тонким слоем грунта «слизь». Кинешь вот так гаечку, поверишь, что впереди всё чисто и никакой опасности нет, а не тут-то было: провалишься в ямку с кислотной субстанцией, и всё - останешься без ноги.
        Ладно, если в «слизь» угодишь. Она, в отличие от «ведьминого студня», только инвалидом сделает, да и то не всегда. Хорошие ботинки из прочной кожи да на толстой подошве вполне могут ногу защитить, если успеешь кислоту вовремя смыть. А вот «студень» - это другое дело. Одной его капли достаточно, чтобы через неделю, максимум две, сделать из человека бесхребетное создание. Эта дрянь разъедает кости, оставляя мягкие ткани без изменения. Спасти может только своевременная ампутация поражённой части тела. Ну а если площадь контакта велика - гуманнее будет пристрелить пострадавшего, в противном случае ждёт его мучительная и жестокая смерть.
        Тем временем Байкер продолжил рассказ о буднях рядовых бойцов «Борга». Помимо всяких хозяйственных дел и изнурительных тренировок, они ежедневно посещали тир, где настреливали минимум по сотне патронов из разных видов оружия.
        На третий день своего присутствия в лагере Остап-Байкер встретил Алеута и Ламу - тех самых бойцов, что привели его на базу. Парни как раз шли в тир и позвали новичка с собой.
        - Хотели похвастаться передо мной, - хмыкнул Байкер, нащупывая камушками тропинку среди россыпи аномалий. - Да не тут-то было. Я все восемь пуль «макарова» точнёхонько уложил в «десятку», а они только семь раз на двоих попали в «яблочко».
        «Разрядники», «вихри», «круговерти» и парочка «подкидышей» занимали большой участок растрескавшегося асфальта. Обойти это место стороной не представлялось возможным. Справа к дороге примыкал вытянутый в длину холм с оккупировавшим его склон мощным «гравиконцентратом» (разорванные на части трупы животных и останки незадачливых сталкеров работали лучше любого детектора). А слева, в заболоченной низинке, пузырилась «шипучка».
        Пока преодолевали «полосу препятствий» Байкер молчал, но как только вышли на чистую дорогу, снова заговорил. С его слов выходило, что он в тот день до самого вечера просидел в тире. Слухи о его мастерстве разнеслись по базе со скоростью ветра. Набежала тьма-тьмущая народу. Все хотели с ним посоревноваться: кто на спор, а кто и просто так. Особо предприимчивые даже тотализатор устроили.
        - Стреляли мы из любого оружия, сначала с правой, потом и с левой руки, а из пистолетов - так даже дуплетом лупили. Денег в тот раз я неплохо поднял, легко мог купить защитный костюм с отличной бронёй и встроенным воздушным фильтром. - Байкер вздохнул, видимо, заново переживая давний триумф.
        После широкого «минного поля» аномалии больше не встречались. Они как будто со всей дороги собрались в одном месте, чтобы, с одной стороны, усложнить наш путь, а с другой - облегчить его. Мы шли бок о бок, и я видел мечтательное выражение на обветренном лице напарника. Думаю, он даже улыбался, но на все сто не уверен: детали скрывала борода.
        - Купил? - подстегнул я его, сгорая от любопытства.
        - Чего? - Байкер встряхнулся, словно прогонял остатки сна.
        - Костюм, говорю, купил?
        - А-а. Нет. Не успел. Деньги отобрали.
        Я так опешил, что даже остановился.
        - Кто отобрал?
        Байкер махнул рукой: догоняй, мол, - и, когда я с ним поравнялся, сказал:
        - Вечером в тир вошли двое: у одного нашивка «майор» на клапане комбеза, у второго - «капитан». Ребята, как их увидели, сразу разошлись, а эти привели меня в закуток за обшитой резаными покрышками железной стеной стрельбища. Хочешь, говорят, служить в нашем клане? Будешь защищать мир от порождений Зоны, уничтожать бандитов и мародёров. Я всё равно не знал, чем заниматься, ну и согласился. После этого они забрали весь мой выигрыш, сказав, что это вступительный взнос. У них, дескать, это по уставу положено. Взамен, правда, выдали хорошую экипировку и оружие, но всё равно костюм я мог купить и лучше. Пусть совсем на чуть-чуть, но лучше.
        Байкер затих. Я тоже примолк, переваривая информацию.

        В дороге время летело незаметно. Вроде не так давно мы встречали рассвет, а теперь сияющий диск солнца стоял в зените. Было жарко. Пот струился по лицу, тяжёлыми каплями срывался с кончика носа, расплывался тёмными плюхами на груди. Воды оставалось мало. Что такое одна пол-литровая фляга на двоих? Пустяк. Приходилось экономить, поэтому мы просто слизывали солёную влагу с треснувших губ, чтобы не так щипало, и топали дальше.
        Густая пелена, с самого утра теснившаяся над горизонтом, плавно расползалась по небу. Сощурившись, я посмотрел ввысь. Три маленьких чёрных крестика медленно нарезали круги возле косматого края небесной ваты, как будто подтягивая её к солнцу. Я надеялся на то, что как только толстая перина поглотит его, пойдёт дождь. Не зря ведь пухлые животы облаков уже потемнели до черноты, а середина отливала свинцовой серостью, хоть самый верх ещё хранил белизну девичьей фаты.
        Первые отчаянные гонцы уже предприняли попытки закрыть светило. Их рваные тени ползли по земле, прыгая с кочки на кочку и лениво переваливаясь по холмам. Поднявшийся ветер гнал пыль и жухлые листья по старому асфальту, крутил маленькие вихри среди редких кустиков и низкорослых сосенок, почти вплотную примыкающих к дороге. А может, эти мини-смерчи были не его проделками. Возможно, там притаились аномалии и ждали, когда неосторожный мутант или сталкер-новичок попадут в расставленные Зоной западни. Всё могло быть, но нас они не дождались бы. Некогда нам было исследовать окрестности на предмет «плодородных» ловушек, мы хотели одного - к вечеру добраться до Припяти, чтобы ночью двинуться в обратный путь.
        «Чахлый - сволочь, бесчеловечный урод, маньяк, каких здесь немало. Наверное, каждый второй. Стоп! О чём это я? Нас же двое! Если следовать этой логике, кто-то из нас такая же тварь, как и Чахлый. Со мной всё понятно, я не смогу вот так просто послать людей на верную смерть. А Байкер сможет?»
        «Почему нет? - ехидно спросил внутренний голос. - Он же ходил когда-то в бандитах. Ты сам слышал, как Чахлый говорил о загубленных Байкером душах».
        «Но ведь он потом ушёл из банды, иначе как бы ему удалось оказаться в лагере нейтральных бродяг?» - возразил я мысленному собеседнику.
        «Ну и что? Это ничего не меняет. Убийца всегда останется таковым, даже если попробует переодеться в овечью шкуру. Жажду крови ничем не утолить. Рано или поздно она проснётся с новой силой, и он снова пойдёт убивать. Вопрос: когда это произойдет и кто окажется в это время с ним рядом?»
        Я покосился на Байкера. Он шёл, внимательно глядя по сторонам, и держал автомат наготове. Я тоже не выпускал «калаш» из рук. До леса оставалось не так и много: всего-то с полкилометра. Оттуда всё чаще доносился далёкий вой «слепышей», изредка перебиваемый глухим рычанием других мутантов. Собственно, это был и не лес вовсе, а разросшиеся до неприличных размеров лесополосы. Оставшись без должного ухода, лиственные и хвойные деревья быстро заполонили широкие междурядья. Позже молодая поросль стала расползаться по обочинам в стороны, а там и вовсе перегородила шоссе, пробившись сквозь трещины в асфальте. За столько лет тонюсенькие веточки успели вырасти так, что теперь дорога упиралась в живую, шелестящую листвой на ветру стену.
        - А откуда ты знаешь Чахлого? - задал я мучивший меня вопрос. - И что он имел в виду, когда говорил об убитых тобой сталкерах?
        - Это были бандиты, - бросил Байкер и, присев на колено, вскинул автомат к плечу.
        Я сделал то же самое, заметив стаю «слепышей». Худые, с облезлой шкурой, они выбежали из леса и больше походили на обтянутые кожей скелеты. Гнойные язвы покрывали их тела мокнущими струпьями. Ветер дул в нашу сторону, так что я в полной мере ощутил исходящее от собак амбре. Судя по недовольной физиономии Байкера, запашок не доставлял удовольствия ему тоже. А морщиться было от чего: мало того, что от мутантов воняло собачатиной, так от них ещё за километр несло тухлятиной - как от размороженного холодильника, из которого забыли достать мясо.
        Стая несколько секунд стояла на месте, нюхая воздух и недовольно рыча. Внезапно вожак опустил голову и повернулся к нам. Он как будто всматривался в нас пустыми глазницами, из которых текла мутная желтоватая жидкость. Несколько секунд рыжеватый пёс скрёб когтями по дороге, далеко назад выбрасывая асфальтную крошку, а потом злобно залаял и бросился в нашу сторону. Остальные псы хрипло загавкали и кинулись за вожаком.
        Я прицелился в тощего кобеля тигрового окраса. Чуть в стороне от него бежал пятнистый пёс со сломанным хвостом, за ним прихрамывал ещё один. «Длинную очередь веером - и все трое отправятся в собачий рай. Даже если я не смогу их убить, то уж раню наверняка». Я только хотел спустить курок, как вдруг стая разделилась надвое и, трусливо поджимая хвосты, бросилась наутёк.
        Мы инстинктивно оглянулись: вдруг псы испугались какого-то крупного мутанта (слава Зоне, за нами никого не было), - и впились глазами в лес. Ветки передних деревьев шевелились. Там определённо кто-то прятался, и этот кто-то избавил нас от необходимости тратить драгоценные патроны на собак.
        Я всматривался до рези в глазах и вроде бы даже разглядел сутулую фигуру. Судя по мелькнувшим в просветах между листьев пятнам, таинственный незнакомец носил синие штаны и светлую куртку. Я по-прежнему сжимал автомат в руках, Байкер тоже держал «калаш» на боевом взводе.
        Затрещали ветки. Из леса на дорогу вышел тот самый дирижёр, что встретился мне возле драги и около трансформаторной подстанции. Я понял это по той простой причине, что он не атаковал нас. Другой мутант наверняка захотел бы заполучить меня и Байкера в своё стадо, а этот, напротив, отпугнул собак. «Интересно, что ему надо от меня? Чем я так его заинтересовал? Может, он тоже когда-то был журналистом и хочет при случае поговорить со мной по душам, а? Вспомнить былое, так сказать», - недоумевал я.
        Дирижёр посмотрел в нашу сторону. Я почувствовал, как дрогнули мои руки и застучала кровь в ушах. Автомат медленно поплыл вниз. Краем глаза я заметил, что Байкер делает то же самое. Против воли, естественно. У него от неимоверных усилий над собой даже лицо перекосило, набухли вены на лбу, а по вискам заструился пот, рисуя влажные дорожки на пыльной коже.
        Противостояние длилось почти минуту. У меня перед глазами уже плыли кровавые круги, когда мутант вдруг развернулся и с треском скрылся в молодой поросли берёзок и осин. Мы с Байкером шумно осели на дорогу: ноги подкашивались, и стоять больше не было сил.
        - Что это было? Почему он не захватил нас? - спросил Байкер, тяжело дыша. Он опирался рукой об асфальт и смотрел в неглубокую ямку перед собой, где в куче прелой листвы копошились насекомые.
        - Не знаю. Сытый, наверное, - сказал я, решив до поры до времени не говорить напарнику, что для меня это была уже не первая встреча.
        Налившиеся свинцом облака полностью затянули небо. Сразу заметно потемнело. Усилившийся ветер подхватил с земли палую листву и прочий мусор, погнал этот вал перед собой, швыряя нам в спины и запихивая за шиворот. Нудный дождик сыпанул на землю, наполнив мир тихим шелестом и шорохами.
        У наших курток не было капюшонов, так что закрыться мы не могли. И хотя события последних минут изрядно нас вымотали, пришлось все же встать и шагать к лесу. Там ветки создавали хоть какое-то укрытие, тогда как на открытой местности у нас было больше шансов промокнуть до нитки и продрогнуть.
        Мелкий дождик быстро перешёл в проливной. Так что к моменту вторжения в заросли с нас текло в семь ручьев, в ботинках хлюпало, и даже нательное бельё можно было выжимать. Хорошо хоть непогода помогла выявить аномалии. Капли разбивались о незримые купола ловушек, эти полусферы прекрасно просматривались даже сквозь стену ливня, позволив нам чуть ли не бегом добраться до леса.
        Мы углубились в чащу на несколько метров. Мокрые деревья окружали нас со всех сторон, шумели сырыми ветками, хлопали жесткими, как кровельное железо, листьями. Запутавшийся в них ветер пронзительно свистел и выл, нагоняя тоску. Дальше идти было невозможно. Тучи сгустились настолько, что и без того малая видимость сократилась до метра с хвостиком, дальше всё терялось в серых сумерках, как будто на землю опускалась ночь. На самом деле ещё не было и двух часов пополудни.
        Где-то над шоссе ослепительно сверкнула молния, а потом грянул такой гром, что даже земля вздрогнула под ногами. Вспышка небесного огня высветила недалеко от нас естественное укрытие под навесом из корней поваленного дерева.
        В большом углублении, почти пещере, нашёлся значительный запас топлива: высохшие корни густой бахромой свисали с потолка, почти доставая до земли. Через несколько минут мы уже сидели перед маленьким костром, глотая дым и протягивая руки к огню. Рядом на перекрещенных корнях толщиной с руку сушилась наша одежда. Падающие в костёр капли громко шипели, контрастируя с бессильными завываниями ветра и добавляя особые нотки уюта тихому треску пламени.
        - Ты так и не сказал, откуда знаешь Жигана и Чахлого, - сказал я, решив продолжить прерванный накануне разговор. А вернулся я к нему не потому, что хотел скоротать время, а чтобы как можно больше узнать о напарнике. Уж слишком загадочной личностью он оказался.
        - Помнишь, я рассказывал тебе, как получил погоняло?
        Я кивнул, отодвигая палочкой вскрытую консервную банку подальше от огня: раз уж у нас организовался незапланированный привал - грех было не воспользоваться моментом, а то когда ещё выпал бы шанс перекусить?
        - История с мутохряком реальна, как и всё, что ты видишь вокруг, - Байкер очертил ладонью широкий полукруг перед собой. - Я служил в «Борге» уже три месяца, когда майор Шульгин предложил мне стать агентом под прикрытием. Видимо, разглядел во мне что-то такое. Я должен был внедриться к бандитам, стать среди них своим. Просто так ведь к ним не придёшь, вот Алеут и предложил такой экзотический способ. Это был его мутохряк, он его ещё поросёнком на базу притащил с одного из рейдов по деревням. Хороший мут, добрый, Фунтиком его зовут.
        Байкер улыбнулся, в глазах заплясали весёлые искорки. Он приподнялся (выпрямиться в полный рост не позволяла высота укрытия), перевернул подсохшую с одной стороны одежду, снова присел к огню и продолжил:
        - Я выскочил на людей Шпалы, прикинулся потерявшим память парнем… ну, ты в курсе, я тебе рассказывал. Короче, бандюки приняли меня за своего. Шпала в то время ходил под Жиганом, который вроде сотника был у Чахлого, - вот так я их и узнал.
        - А с Копчёным ты как встретился? Он и правда раньше бандитом был?
        - Правда. Копчёный вместе с Чахлым дела крутил. Заметил я как-то, что тяготится он промыслом своим, совесть его мучает, хочет порвать с прошлым, да не знает как. Сошёлся с ним поближе, понаблюдал, ну и завербовал потом. А когда он вдоволь на меня поработал, сдав с потрохами почти половину бандитских главарей, я вывел его из игры. Ребята из «Борга» подстроили так, будто бы его сушильщик в мумию превратил: нашли тело подходящее, переодели в шмотки Копчёного, да и бросили у водонапорки в деревне, где рядом эти твари гнездуются. На следующий день я там с Чахлым проходил - дело у нас было - ну и привёл на место. Чахлый сначала не поверил: мол, мало ли кто это может быть, по лицу всё равно не определить, двуногие пиявки так его щупальцами уродуют, что места живого на нём не остаётся. Но вещи Копчёного: пояс, нож, дробовик и пистолет - личный подарок Чахлого (там на стволе его инициалы под черепом выцарапаны) - убедили главаря в смерти верного кореша.
        Тушёнка уже достаточно разогрелась. Растопившийся жир булькал среди крупных кусков волокнистого мяса, восхитительный аромат поднимался от костра и вместе с дымом растворялся в шелестящей стене дождя. Байкер поплевал на пальцы, схватил банку и оттащил её подальше от огня. Столовых приборов у нас не было: хороший нож - и тот один на двоих (мой-то ржавый и весь в зазубринах). Байкер разделил скромный обед на две равные части, подцепил кончиком лезвия маленький кусочек, сунул в рот и отдал нож мне.
        - А Шпала задолго до моей с ним встречи с бандитами завязал? - спросил я и подул на выуженный из банки дымящийся шмат мяса.
        - Нет. К тому времени ещё недели не прошло. Да он особо и не завязывал. Украл у Жигана общак, хотел свою банду организовать.
        - А ты говорил, он вместе с приятелями хотел обычным сталкерством заняться.
        - По-твоему, я должен был новичку сразу все карты открыть? Это сейчас я могу тебе всё рассказать. - Байкер, криво усмехнувшись, забрал у меня нож, подкрепился новой порцией тушёнки и вернул его мне. - Может, нас завтра уже не будет в живых, а мёртвые, как известно, не говорят.
        - Тогда расскажи мне правду про схрон, где мы выброс пережидали. Его на самом деле Шпала нашёл?
        - Нет, конечно. Это ребята из «Борга» сделали для меня запасной «аэродром» - на случай, если бы меня раскрыли. Да и в лагере арсенал - это их работа.
        - А Михалыч знал, что ты двойной агент? - спросил я, передавая напарнику нож. Банка уже опустела наполовину, а я и на четверть не утолил голод. Думаю, у Байкера дела обстояли так же. «Наверное, - подумал я, - придётся немного хлеба съесть, хоть мы и решили оставить его на крайний случай».
        - Нет, - помотал головой сталкер, - я ему сказал, когда он устроил тебе разнос за позднюю регистрацию.
        - Так ты поэтому не захотел говорить при мне?! - догадался я. - Боялся, что я узнаю твой секрет?
        Байкер кивнул.
        - Наконец-то дошло? - усмехнулся он. - Хреновый ты журналист, ёксель-моксель, раз до тебя доходит как до утки.
        Я отмахнулся:
        - Да иди ты, тоже мне Джеймс Бонд нашёлся. Лучше скажи, как тебе удалось за такой короткий срок поправиться? У тебя ж почти половины бедра не было.
        - А-а, - улыбнулся Байкер. - Это мне Арамис помог. Он тогда как раз от Болотного Лекаря вернулся. Тот с ним за помощь в одном деле «искрой» расплатился, вот Ара и дал его мне. Этот артефакт за считаные дни умирающих на ноги ставит, чего уж говорить обо мне. Всего-то куска мяса лишился. Пф-ф! Ерунда какая-то. Для «искры» это и не задача вовсе, она даже не потускнела… почти.
        Байкер замолчал. Я видел, как он помрачнел, на лбу собрались глубокие морщины, лицо загрубело и стало как будто высеченным из камня. Он стиснул до хруста кулаки.
        - Убью гада! Найду способ избавиться от дряни в крови, вернусь назад и убью! Чахлый за всё мне ответит. За всё! - Он повернулся ко мне: - Хорош сидеть, Паря, дождь уже кончился, да и одежда подсохла. Давай, делай дожирак, одевайся и пошли.
        Снаружи и в самом деле прояснело. Избавившиеся от лишней воды тучи посветлели и, подгоняемые порывами ветра, бодро бежали на восток. Сильно пахло прелью и тяжёлыми испарениями болота. Мы его не видели за густым частоколом деревьев, но, судя по глухим стонам булькающей трясины и плавающему среди замшелых стволов зеленоватому туману, оно находилось буквально на расстоянии вытянутой руки от нашего убежища. Повезло, что и говорить.
        В лесу было сыро. Земля громко чавкала под ногами, глубоко засасывала ботинки. Каждый шаг давался с недюжинными усилиями: пока вызволяли из ловушки одну ногу, вторая проваливалась в жижу по самую щиколотку, а то и глубже. Проблем добавляла бесконечная капель. Прохудившиеся небеса починили, но мокрые деревья щедро стряхивали с себя лишнюю воду, так что, когда мы добрались до лесной опушки, на нас опять сухого места не было.
        Хорошо хоть мутанты куда-то подевались. Похоже, им тоже не нравилась вездесущая сырость. Наверное, разбежались по щелям, как тараканы, забились в норы и дожидались там лучших времён. Из всех населяющих лес тварей нам только один раз встретились крысы. Они, как в истории про гамельнского крысолова, словно зачарованные, шли друг за другом, никак не реагируя на двух застывших в изумлении сталкеров. Почти десять минут мы ждали, когда серая река пронесёт перед нами свои лоснящиеся волны. Крысы двигались молча. Привычный звуковой фон леса лишь иногда нарушал треск сломанного сучка да цоканье коготков по коре выпирающих из земли корней.

        Глава 18
        Переправа

        Всё когда-то кончается, кончился и лес. Деревья расступились, и перед нами открылся залитый солнцем луг. Он превышал по площади с полсотни вместе взятых футбольных полей и упирался в извилистую ленту широкой реки. За ней, насколько хватало глаз, тянулись бескрайние поля с пушистыми кочками лиственных рощиц и зелёными веснушками кустов. В почти неразличимой дали равнина плавно переходила в неровную гряду фиолетовых холмов, над которой рваными полосами плыли полупрозрачные облака.
        Лента заброшенного шоссе темнела левее того места, где мы вышли из леса. Сталкеры избегали ходить по той дороге. Шипастые клубы чёрной колючки гигантскими ежами перекатывались по растрескавшемуся асфальту, поджидая зазевавшихся путников и забредших сюда мутантов. Даже без соприкосновения с телом жертвы коварное растение-паразит выстреливало шипы, что твой дикобраз. Содержащиеся в них споры попадали в мягкие ткани организма хозяина, укоренялись там и прорастали, обрекая того на мучительную смерть. Процесс развития чужеродной субстанции редко шёл больше десяти дней. За это время инфицированные уходили далеко от места заражения, расширяя, таким образом, ареал обитания паразита. Когда же они умирали от множественных травм внутренних органов и обильных кровотечений, то внешне напоминали уродливые чёрные кораллы с корявыми ветками. К тому времени в спорангиях шипов уже вызревали новые споры, а если вдруг жертва погибала раньше срока, то растение питалось тканями трупа, доводя процесс созревания до конца. Такой вот закон джунглей.
        Помимо чёрной колючки проблем неопытным сталкерам и глупым мутантам доставлял «жгучий пух». Аномалия облюбовала растущие вдоль дороги сосны и тополя. Отсюда казалось, что деревья опутаны коконами серой паутины. Кроме того, длинные и спутанные бороды этой гадости в изобилии свисали с ажурных ферм высоковольтных опор и натянутых между ними проводов.
        Нашей следующей целью был ржавый горб железного моста. Едва заметная в густой траве тропинка вела к нему, петляя между хорошо различимыми в дневном свете приземистыми сферами гравитационных аномалий и «пульсирующими» кляксами «разрядников». Малоприметные в другое время «круговерти» сейчас тоже были видны как на ладони. Ловушки выдавал алмазный блеск крутившихся в аномальных вихрях капель.
        Умытая дождём Зона как будто хотела пробудить в нас лучшие чувства, потому и показывала себя во всей красе. Никогда особо не восхищался природой, но тут зрелище и в самом деле было завораживающее. Я даже пожалел, что не умею рисовать, а то бы такую картину намалевал, что Шишкин в гробу от зависти раз десять бы точно перевернулся.
        Особый шарм пейзажу придавали развалины, находящиеся на том берегу. Справа от рыжего моста (на два часа по воображаемому циферблату) высились циклопические башни заброшенного элеватора. Рядом с примкнувшей к цилиндрическим силосам железобетонной коробкой ржавел под сгнившим навесом грузовик. Слева от переправы виднелось множество полуразрушенных зданий разной высоты. Мёртвый город - ещё один ключевой пункт нашего путешествия. В десяти километрах от него, если топать на северо-запад, находилась воинская часть. Будь у меня бинокль, я бы наверняка увидел с фермы моста кубики армейских казарм, полукруглые эллинги автомобильных ангаров и ажурные столбики сторожевых вышек.
        Говорят, промедление смерти подобно. В нашем случае всё вышло с точностью до наоборот. Пока мы наслаждались прекрасными видами (а на самом деле запоминали маршрут, ведь в Зоне погода очень переменчива и подсвеченные солнцем аномалии в любой момент могли стать невидимыми), из-за леса вынырнула пара «двадцать четвёртых». Вертолёты шли на бреющем, едва не касаясь брюхом верхушек деревьев.
        Байкер сразу прижался к завалившемуся набок стволу берёзы, а я спрятался за большим муравейником, заселённым необычайно крупными муравьями. Насекомые проигнорировали моё присутствие, а значит, мутации коснулись только размеров этих членистоногих, минуя их гастрономические пристрастия.
        Винтокрылы возвращались на базу после очередного рейда вглубь Зоны. Половина пилонов пустовала, что говорило об эффективной воздушной операции. Вдруг на мосту что-то громко хлопнуло, небо перечеркнула белая полоса и с грохотом превратилась в огненный шар под днищем одного из вертолётов. Ми-24 вздрогнул, окутался чёрным дымом и, завалившись набок, по спирали устремился к заброшенному элеватору. Спустя несколько секунд там прогремел оглушительный взрыв. Из клубов дымного пламени мгновенно вырос огромный красный гриб, и во все стороны вулканическими бомбами полетели бетонные обломки.
        В это время второй вертолёт уже заканчивал вираж, готовясь зайти на линию атаки. Едва нос «крокодила» оказался напротив цели, ноздреватые цилиндры под короткими крыльями с рёвом плюнули рыжим пламенем. От «вертушки» к мосту протянулись дымные следы. В следующий миг громкое эхо разрывов слилось в один ужасающий звук с пронзительным скрежетом железа, а ещё через мгновение взорванные конструкции рухнули в реку. Тонны жёлтой маслянистой воды стеной взметнулись в небо и чудовищным водопадом обрушились на берега. Активированные «разрядники» с треском и грохотом выстрелили в небо тысячами молний, а разрядившиеся с оглушительными хлопками «круговерти», словно гигантские пращи, с бешеной скоростью швырнули захваченные их вихрями обломки.
        Несколько кусков искорёженного металла просвистели в опасной близи от моего укрытия, срезая ветки и кромсая стволы. Здоровенный обрубок клепаной балки насквозь прошил муравейник, с головой окатив меня его содержимым, с треском перерубил несколько попавшихся на пути деревьев и вонзился в моховую кочку возле старой берёзы.
        Он ещё подрагивал, теряя остатки кинетической энергии, а я уже вскочил, невзирая на опасность быть замеченным с воздуха, и стал прыгать и обхлопывать себя руками. Ко мне присоединился Байкер. Пока мы стряхивали с меня растительный мусор и насекомых, вертолёт сделал ещё один заход, прошёлся пушками по развалинам моста - для очистки совести, наверное, - и отправился на базу.
        «Вертушка» ещё не скрылась из глаз, а ПДА Байкера уже запел. Сталкер поддёрнул рукав, нажал на кнопку приёма сообщения и удивлённо присвистнул.
        - Знаешь, из-за кого нас чуть не пришили? - спросил он, удаляя прочитанное письмо.
        Я помотал головой, щелчками сбивая с куртки муравьёв.
        - Семецкий, ёксель-моксель, опять смерть на свою задницу нашёл. Захотел сталкер вечной жизни, а оно вишь как получилось: каждый день его - то Зона, то люди убивают, и, заметь, пока ещё ни разу не повторились. Способов расстаться с жизнью здесь больше, чем звёзд на небе. Вот, например, возьмём хотя бы тебя…
        - Давай меня трогать не будем. Я и так достаточно страху натерпелся. Лучше подумай, как на ту сторону перебираться будем.
        - А чего тут думать? По мосту перейдём, вернее, по тому, что от него осталось.
        Я скептически посмотрел на дымящиеся развалины. Переправа сложилась как карточный домик и превратилась в груду железа. Отсюда было не видно: ушла середина моста под воду или возвышалась над ней. Мутанты в Зоне водились не только на суше, но и в реках, так что ползти в родную стихию водоплавающих чудищ мне нисколько не улыбалось. Сам-то я «водяных» не видел, не довелось, зато слышал о них предостаточно. Копчёный много об этих тварях рассказывал. Говорил, в Припяти водятся гигантские сомы с зубами, как у акулы, а ещё рассказывал о десятиметровых крокодилах. Ну, это он, как пить дать, насочинял. «Какие крокодилы в Чернобыле? Тут всё-таки, на минуточку, Украина, а не Африка. Здесь этих тварей отродясь не водилось… Разве что ящерицы какие-нибудь мутировали. Американская годзилла тому яркий пример. Она, конечно, тварь киношная, так и здесь реальность параллельная - со своими законами и процессами развития живого мира».
        - Ладно, чего стоять? - прервал Байкер поток моих мыслей. - Пойдём, что ли, посмотрим, что там и как.
        И мы пошли, не пользуясь сканером аномалий и сталкерскими феньками. Солнце по-прежнему ярко светило, выдавая местонахождение ловушек, к тому же некоторые из них разрядились совсем недавно и ещё не набрали полную силу. Поясных контейнеров у нас с собой не было, так что мы прошли мимо нескольких «пушинок», «горгон» и «ледышек». Я предлагал взять их и положить в мешок, но Байкер отказался:
        - У нас не так много антирада: всего две пилюли на брата. Хватать радиацию ради нескольких бесполезных сейчас артефактов - верх дебилизма. Да и без контейнера они просто радиоактивные камни, не более.
        Как ни противился напарник, а взять «пушинку» всё-таки пришлось. Случилось то, чего я так опасался: середина моста ушла под воду, в которой плескались чёрные твари размером со среднего бегемота. Плавники на спине и боках выдавали в них рыб, чего не скажешь об усеянных загнутыми внутрь зубами пастях - такие впору было иметь динозаврам, а не ихтиофауне. Мутанты пожирали себе подобных и смытых водной лавиной сухопутных собратьев. Река буквально бурлила, и лезть туда добровольно стал бы только безмозглый зомби или самоубийца.
        Поскольку мы не относились ни к тем, ни к другим, пришлось пораскинуть мозгами. Взрывами мост раскололо надвое, а верхние балки ферм сильно покорёжило и развернуло почти перпендикулярно основанию. Под водой находилось всего лишь десять метров переправы. Искривлённые балки образовывали что-то вроде опор, на которые можно было бросить настил из досок или бревно.
        С досками, понятно, была напряжёнка, а вот с брёвнами дела обстояли гораздо лучше. Лес находился недалеко от реки, к тому же обломками моста буквально срезало несколько деревьев, которые идеально подходили на роль временного виадука. Но возникала одна проблема: как их доставить на место? Вдвоём нам их было никак не дотащить, а помощников поблизости не наблюдалось. Вот тут-то нам «пушинки» и пригодились.
        Мы потопали обратно в лес (другим путём, разумеется, - в Зоне только кретины той же дорогой возвращаются), по пути подобрали артефакты, сунули их в развилки веток довольно толстого и длинного бревна и активировали выстрелами. Треснувшие от прямых попаданий приблуды вспыхнули желтоватым светом. Вокруг каждого арта образовалась довольно большая сфера с мерцающими внутри искорками.
        Я взялся за сучковатую ветку. Дёрнул. Если до этого мне не удавалось даже просто оторвать комель от земли, то теперь я легко приподнял его на несколько сантиметров. На пару с Байкером мы быстро дотащили бревно до моста и, пока артефакты не потеряли силу, раскачали и бросили на торчащие из воды железяки.
        Байкер, на правах более опытного, пошел первым, держа автомат в вытянутых руках. Балансируя им, как шестом, он довольно-таки быстро перебрался на ту сторону и махнул мне: давай!
        Я тоже взял «калаш» в руки, поставил ногу на бревно и, стараясь не смотреть вниз, сделал первый шаг.
        Чудовища в реке по-прежнему бесновались. Они воевали друг с другом за лакомые куски, били по воде хвостами, крутились, как веретёна, и вообще производили много шума и брызг. Ботинки скользили по мокрой коре. Я в любой момент рисковал оступиться, а эти твари стали ещё и выпрыгивать из воды. Одна из них задела спиной торчащую снизу ветвь. Бревно покачнулось. Я выпустил ствол автомата и замахал свободной рукой, удерживая равновесие.
        Может, я бы и удержался, но тут ещё одно порождение Зоны коснулось ветки спинным плавником, сдвинув бревно в сторону. Я полетел вниз, но успел ухватиться за толстый сук. Правда, чуть не потерял автомат: он выскользнул из руки, зацепился ремнём за мысок ботинка и теперь болтался в метре от воды.
        Обхватив бревно одной рукой (при этом сгиб локтя у меня упирался в ветку, а пальцы держались за бугорчатый выступ коры, как за ручку), я подтянул к себе ногу, изогнулся до боли в боку и вцепился в брезентовый ремень «калаша». «Половина дела сделана. Теперь осталось забросить оружие на бревно, самому взобраться на него и перейти на тот берег. Пустяк по большому счёту», - стараясь не паниковать, подбадривал я себя.
        Мои акробатические этюды не остались без внимания. Хищные твари захотели попробовать меня на зуб и на время даже прекратили враждовать между собой. Байкер нашпиговал свинцом особо ретивую рыбину и прошёлся длинной очередью по её соседкам. Пули шлёпали по воде и с какими-то чавкающими звуками застревали в лоснящихся телах мутантов.
        Я в это время подтянулся и сделал выход силой, причём сотворил это с ловкостью профессионального гимнаста. Пока Байкер перезаряжался, я успел добежать до берега, постреливая в уродливых рыбин. Они прыгали, как дельфины, зубастые пасти щёлкали почти у моих ног, срезая, как бритвой, толстые ветки. Когда я летел в решающем прыжке, самая крупная особь выпрыгнула из воды и тупым носом сшибла бревно. Они плюхнулись в реку с таким шумом и брызгами, словно это был тридцатитонный кит. Нас окатило с ног до головы маслянистой водой. Фонящая жидкость гремящими потоками стекала с обрывистого берега, а мы уже сломя голову бежали к темнеющим вдали развалинам мёртвого города.

        Глава 19
        Мёртвый город

        Путь до городских кварталов, слава Зоне, обошёлся без приключений. Правда, мне показалось, что за нами кто-то пристально наблюдает. Я даже несколько раз останавливался и внимательно смотрел по сторонам, но так ничего и не заметил. Поделился сомнениями с Байкером. Тот поначалу принял определённые меры предосторожности, но тоже никого не увидел, поэтому списал это на нервное переутомление и зонный психоз:
        - Бывает такое, Паря, особенно после сильного стресса. Когда в крови много адреналина, ещё и не такое может померещиться.
        Первоначально мы хотели обойти город стороной, но чем ближе приближались к развалинам, тем отчётливее до нас доносились с востока рёв и рычание. Похоже, там шла отчаянная свара. С нашим скудным запасом патронов сталкиваться с разгорячёнными мутантами означало добровольно сунуть голову в пасть хищнику. С запада город поджимала река: она делала большой крюк по равнине, омывала гранитные берега городской набережной и снова закладывала вираж, убегая на юг. Так что и там нам ходу не было. Оставалось идти через центр или пробираться окраинами.
        Первый вариант мы сразу отбросили, хоть это и был самый быстрый и свободный от аномалий путь. Город строился по радиальному типу: улицы прямыми линиями сходились к разбитому вокруг памятника Ленину скверу и окружающей его огромной площади. Здания по её периметру отличались немалыми размерами, причем не только вширь, но и в высоту. Одна гостиница чего стоила! Выше их были только жилые «панельки» в «спальных» районах. Административные корпуса были заняты снайперами «Воли», контролировавшими все подступы к центру. Получить пулю в лоб не хотелось, поэтому мы предпочли шкериться по окраинам.
        Первые зомби появились на подступах к городским руинам. Больше похожие на мумий, худющие, с клоками волос на голове и пергаментной, покрытой струпьями кожей, эти ходячие мертвецы почти не представляли опасности. Почему почти? Да потому, что при контакте с разлагающейся плотью легко подцепить какую-нибудь заразу. Правда, вероятность такой опасности практически равнялась нулю, но предосторожность никогда не бывает лишней.
        Мы обходили мертвунов стороной, а те еле ковыляли куда-то по своим делам и при этом бормотали совершенную бессмыслицу, состоящую из обрывков не связанных между собой фраз. Чем ближе мы подходили к городу, тем больше встречалось «свежачков». Эти легко определялись по внешнему виду: лица и открытые части тела слегка тронуты процессами разложения, одежда ещё не превратилась в лохмотья, у многих в руках оружие. Зомбари смотрели мимо нас с бессмысленным выражением глаз. Некоторые мертвецы - в основном те, на ком была военная форма, - повторяли одни и те же команды вроде «Вперёд!», «Огонь!», «Мочи их!» и прочую ерунду, совершая при этом разные манипуляции с оружием. Нам попался один такой бывший вояка. Он постоянно передёргивал затвор автомата и жал на курок, при этом ещё и пытался прижать приклад к плечу, но это у него плохо получалось.
        В городе число зомбаков заметно выросло. Они шлялись по улицам, волоча за собой автоматы на ремне или держа их в руках, таскали привязанные к палкам тряпки а-ля знамя. Были и такие, кто катил перед собой тележки из магазина, полные всякого барахла вроде старых кукол и картонных коробок. Частенько зомби ходили друг за другом по кругу или стояли в очередях перед входом в заброшенные магазины. А на перекрёстке широкого проспекта и узкой улочки нам встретилась одна такая толпа. Эти зомбари собрались вокруг старой телефонной будки, в которой стоял один из их товарищей и крутил диск уличного таксофона. Трубки у аппарата не было, но зомби всё равно держал кулак возле уха, как будто сжимал в нём твёрдый пластик телефонной «трубы».
        Мертвуны не проявляли к нам никакой агрессии, занимаясь своими зомбяческими делами. Вскоре мы совсем перестали обращать на них внимание и целиком сосредоточились на поисках пути. Солнце уже давно перевалило через зенит. На открытой местности его лучи ещё могли помочь в обнаружении ловушек, но здесь, в окружении бетонных коробок, изменённые участки пространства опять играли с нами в прятки. Если с «круговертями» и подобными им аномалиями было не всё так плохо (пыль и мелкий строительный мусор отлично демаскировали вихревые воронки), то с «гравиконцентратами» дела обстояли паршиво. «Гравы» располагались вблизи домов и тяготели к различным завалам из кирпича и бетонных обломков, возле которых в основном и пролегал наш маршрут. Хорошо хоть с маркерами здесь не было проблем: камни разнообразных форм и размеров валялись под ногами, поскрипывая и крошась всякий раз, когда на них наступали.
        Перед огороженной железным забором школой возникла заминка. Слева путь преграждал «жгучий пух»: стена соседнего дома, детская площадка и деревья во дворе были сплошь затянуты серой паутиной. Справа заасфальтированный стадион и площадку с гимнастическими снарядами из металлических труб оккупировали многочисленные «разрядники». Трескучие ветви аномальных молний с одной стороны доставали до школьных стен, а с другой лизали фундамент «панельки», на корню зарубая любую попытку воспользоваться этим маршрутом. Пройти прямо мешала запертая на висячий замок калитка. Мелькнула мысль сбить его выстрелом, но тут же стало понятно, что это - не вариант. Во-первых, так мы бы привлекли к себе внимание бойцов «Воли», а во-вторых, зомби могли активизироваться, и настала бы тут «Обитель Зла» энная серия.
        Делать нечего - полезли через забор. По двору прошли без проблем, а вот чтобы выйти с территории школы, нам пришлось попотеть в буквальном смысле слова. С десяток крупных и мелких «жаровен» образовали нечто вроде коридора в том месте, где мы планировали выбраться на волю. Остальные участки высокой ограды из приваренных к уголкам арматурин облюбовала склизкая гадость желтоватого цвета. Она медленно стекала по ребристым прутьям, скапливаясь лужицами в ложбинке под забором. Откуда она бралась, я так и не понял - похоже, её источало само железо - зато там, где полыхали «жаровни», этой дряни на прутьях не было.
        Сбоку что-то затрещало. Пока я рассматривал забор, Байкер скинул с плеч вещмешок, достал из него остатки провизии и, вооружившись ножом, распорол рюкзак на четыре части.
        - Держи! - он протянул мне два куска брезента. - Намотай на ладони, чтоб не обожгло.
        Я обмотал руки и первым сунулся в пекло. В лицо дохнуло жаром доменной печи. Я добежал до ограды, схватился за верхнюю часть прутьев и, помогая себе ногами, взобрался на забор. Остальное было делом техники: спрыгнуть на землю, откатиться в сторону, чтобы не мешать напарнику. Вскоре он грузно приземлился рядом со мной. Я в это время уже рассматривал на просвет неровные дырки с подпаленными краями.
        - Обошлось, - прогудел Байкер. Он тоже избавился от повязок и комментировал результат. Из трёх слоёв прочного брезента два прожгло насквозь, а третий потемнел и приобрёл коричневый оттенок.
        - Да уж, без мешка от нас шашлыками на всю округу бы завоняло. Зомбари налетели бы как мухи на го…
        - Прикуси язык! В Зоне с таким не шутят. - Байкер смерил меня хмурым взглядом, поправил автомат и направился к «колодцу» из развалившихся пятиэтажек.
        Вот там нас и обстреляли. Пули защёлкали по груде бетонных обломков, высекая искры и с визгом уходя в рикошет. Мы спрятались за одну из прислоненных к дому наружных панелей, рядом с которыми лежали сломанные бетонные плиты. Некоторые рухнувшие перекрытия валялись на заросшем бурьяном газоне, остальные под разными углами примыкали к панелям и стене дома. Когда-то эти жэбэ-конструкции были составными частями многоэтажки. Со временем верхние этажи разрушились, из-за чего несколько крупноблочных фрагментов оказались на земле, образовав что-то вроде бетонного тороса.
        Стрельба не прекращалась. Дом гулко отзывался на каждое попадание, стены брызгали фонтанчиками пыли и бетонными крошками. Байкер, присев на колено, пытался высмотреть стрелка в узкую щель между плитой и скосом панели. Ствол прижатого к плечу «калашникова» плавно двигался в такт дыханию сталкера, палец подрагивал на спусковом крючке.
        Я же сместился к краю плиты и оттуда прикрывал подступы к нашему убежищу. В мёртвом городе нас могли обстрелять только зомби и бойцы «Воли». Если столкновение с первыми было бы, по сути, пустяком, то встреча со вторыми грозила серьёзными последствиями.
        Обстрел внезапно прекратился. В наступившей тишине отчётливо слышались стоны запутавшегося в проводах ветра и хлопки уцелевших в подворотнях дверей. Вдруг в этот шумовой фон вклинился посторонний звук. Кто-то осторожно шёл, шурша бетонным крошевом. Я прислушался. Тихий хруст доносился со стороны противоположного дома. Байкер тоже почувствовал опасность. Он жестом велел мне оставаться на месте, а сам осторожно сдвинулся в сторону узкого лаза под завалами бетонных плит. Видимо, планировал атаковать противника с фланга.
        В панели - после падения ее с высоты - образовалась трещина сантиметров десять в высоту и пять в ширину. Вполне себе неплохая бойница. Я плавно перевёл предохранитель на стрельбу одиночными, медленно, стараясь не шуметь, передёрнул затвор и приготовился снять врага метким выстрелом.
        Из-за угла соседней «панельки» показалась фигура в военной форме. Солдат сильно прихрамывал на левую ногу, волоча по земле перпендикулярно повёрнутую к конечности стопу, и безуспешно пытался примкнуть рожок к автомату. Голова бойца почти лежала на плече, кожа на лице местами отсутствовала. Сквозь эти прорехи проглядывали бордовые тяжи мускулатуры и жёлтые бугорки жировой ткани. За этим зомби вышел ещё один - в зелёной штормовке и тёмных штанах из плотной ткани. Шлёпая дешёвыми китайскими кроссовками, мертвун скалил беззубый рот, мыча что-то непонятное, огнестрельная машинка в его руках мелко подрагивала от усилий, с какими он дёргал спусковой крючок.
        Похоже, это они нас обстреляли из окна соседнего дома. Мозги у зомби протухли давно, а вот инстинкты (или что там вместо них?) остались. Тратить патроны на эту мразь было неразумно, так что мы с Байкером не сговариваясь вышли из укрытия и ударами прикладов снесли «тыквины» мертвоходам.

        Глава 20
        Заколдованный лес

        Когда мы покинули город, солнце уже клонилось к закату. До сумерек оставалось часа три, не больше. Будь мы не в Зоне, этого времени с лихвой хватило бы, чтобы добраться до Припяти, но здесь порой скорость передвижения падала до километра в час. Так что пришлось поднажать, не забывая при этом внимательно смотреть на ПДА, сканировать окрестности взглядом и прощупывать дорогу камушками - электроника электроникой, а сталкерскую чуйку ещё никто не отменял.
        Заросшее бурьяном и хилыми деревцами поле мы прошли без проблем. Один раз чуть не наткнулись на мутохряков (те дремали в ложбинке за жиденьким кустиком), но Байкер вовремя заметил опасность, взял гораздо левее и, под прикрытием вросшего в землю серого валуна, провёл нас мимо лёжки мутантов.
        Где-то через километр дорогу перегородил сплошь опутанный повиликой ивняк. На жёлтых, чем-то похожих на спагетти стеблях паразита гроздьями висели пучки блёклых белых и розовых цветов.
        - Ёксель-моксель! - пробормотал Байкер, когда пробился сквозь заросли. Сразу за кустами начинался широкий овраг, за которым шёл полупрозрачный лесок. Сталкер поддёрнул рукав куртки и стал внимательно изучать карту в КПК.
        - В чём дело? - заглянул я через плечо напарника.
        - На, сам посмотри. - Байкер раздвинул пальцами участок карты: за оврагом простиралось поле, даже намёка на лес не было. - Слыхал я, в Зоне появились блуждающие аномалии.
        Я хмыкнул:
        - Тоже мне откровение. Ловушки после каждого выброса мигрируют.
        - Я не об этом, - поморщился Байкер. - Ребята в «Касте» рассказывали, что Зона целые сектора вырывает из реальности. Невидимые они, что ли, становятся. А когда она доступ к ним открывает, то они уже в другом месте находятся, будто мигрируют по ней, находясь в законсервированном состоянии. Я полгода назад здесь проходил - никакого леса не было. Вот скажи мне, Паря, может на ровном месте за несколько месяцев лес вырасти?
        - Здесь может, - буркнул я, сканируя взглядом растительность на той стороне оврага. Деревья выглядели вполне себе ничего, они просто вяло шумели листвой, внешне никакой опасности не наблюдалось. - В Зоне и не такое случается.
        - Шутишь, да? - грустно усмехнулся Байкер и кивнул в сторону леса: - Там тебе будет не до смеха.
        - А тебе? У нас нет времени искать другую дорогу, так что предлагаю взять попу в горстку, форсировать овраг и топать через этот чёртов лес.
        - Так-то оно так, но вдруг, когда мы туда войдём, Зона снова законсервирует этот сектор и нас вместе с ним?
        Байкер скис окончательно, скуксил лицо, будто вот-вот собирался заплакать. Таким я напарника ещё не видел. Дело принимало скверный оборот. Я и сам чувствовал какую-то неосознанную тревогу, червячок сомнений грыз меня изнутри и с каждой секундой делал это всё сильнее и сильнее, лишая последних остатков храбрости и решительности. Не знаю, что меня подвигло посмотреть по сторонам: блеклые цветочки повилики качали головками на ветру, стряхивая облачка розоватой пыльцы. Она была повсюду: на земле, на кустах и даже у нас на одежде. Мы дышали насыщенным пыльцой воздухом, и вот результат: крепкие несгибаемые мужики на глазах превращались в рохлей.
        Собрав остатки воли в кулак, я столкнул Байкера в овраг и сам шагнул за ним. Мы кубарем скатились по красному от глины склону и с шумом и брызгами плюхнулись в журчащий на дне ручей. Холодная ванна быстро привела Байкера в чувство, да и меня хорошенько взбодрила. Наскоро смыв с себя остатки пыльцы, мы безуспешно попробовали выбраться из оврага: склон оказался почти отвесным. Тогда Байкер взял мой нож, вытащил из ножен свой и, поочерёдно вонзая их в глину, выбрался на поверхность.
        - Держи! - он скинул оба клинка.
        Я последовал его примеру и уже через минуту стоял на краю оврага.
        - В лесу смотри в оба, - предупредил напарник, с шелестом вгоняя сталь в ножны. - Мало ли чего может произойти.
        Я кивнул, поправил разгрузку и автомат и уже собрался идти, как вдруг Байкер схватил меня за руку.
        - Ты, это… короче… давай так, Паря, если вдруг со мной что случится, ты меня, как я Шпалу тогда. Хорошо? - Я похлопал его по плечу. - Вот и славно, я тоже в долгу перед тобой не останусь. Ну, ты понял меня.
        Лес обдал нас пахнущей прелью волной. Он словно дышал: втягивал в себя сухой воздух полей и отдавал обратно насыщенный влагой и разными запахами. В лесных глубинах что-то гулко ухало, щёлкало, скрипело и покряхтывало. Солнце уже почти висело над горизонтом, его свет просачивался между тонких стволов осинок и берёз, рассеянными лучами падал на бурую подстилку и растворялся среди деревьев. Мы всё глубже уходили в лес, а он как будто прислушивался к нам и настороженно следил тысячами невидимых глаз. Мы ощущали это физически, а потому даже ступать старались аккуратно, чтобы не хрустнула ненароком опавшая веточка или сучок.
        Это лишь вначале лес казался прозрачным. Такой эффект давали тонкие лиственные деревья, но чем больше они вытеснялись хвойными породами, тем гуще становилась чаща. К моменту, когда рыжая хвоя под ногами окончательно вытеснила лиственный опад, вокруг нас уже высились поросшие мхом и лишайником толстые стволы. Наверное, уже начало смеркаться, а может, это солнечные лучи с трудом проникали сквозь густые еловые лапы. Во всяком случае, видимость довольно-таки сильно упала.
        Мы включили налобные фонарики и двинулись дальше. Размытые пятна света скользили по тёмной морщинистой коре, свисающим с корявых ветвей космам лишайников, падали на рыжий ковёр палой хвои с редкими островками белого мха, прыгали по зелёным кустикам папоротников и кочек травы.
        Лавируя среди елей и сосен, мы старались избегать мест, где из земли торчали корни и заросшие мхом пни. И на тех и на других росли светящиеся зелёным грибы. Нюхач его знает, отчего светились эти поганки. Может, это были люминофоры, а может, в них столько скопилось радиации, что она таким вот образом проявляла себя. Не зря ведь счётчик в наладоннике Байкера начал потрескивать.
        Внезапно мой напарник остановился, жестом показал на развилку из двух сосен и велел мне идти в том направлении. А сам взял автомат наизготовку и, пригнувшись, тихим шагом двинулся вперёд и в сторону, обходя поросшее мхом и лишайником поваленное дерево.
        Я осторожно подкрался к развилке и увидел, что так насторожило Байкера. На заросшей пожухлой травой прогалине топталось чудовище размером с быка. Огромная голова, каплевидное тело, мощные задние конечности и короткие передние лапки выдавали в нём большенога. Мутант хрипло дышал, покряхтывал и сопел. Не заметить такого монстра издали мог только слепой. В наше оправдание скажу, что прогалина находилась в глубокой ложбине. Заранее увидеть мутанта мы не могли, а на производимый им шум не отреагировали по той простой причине, что лес и так был насыщен всякими звуками.
        Без гранат с этим чудовищем было не справиться, а стрельба по нему из «калаша» - пустая трата патронов. Пули толстую шкуру мутанта не пробили бы, а могли лишь разозлить и сделать его более опасным. Поскольку у нас не было карманной артиллерии (Чахлый даже автоматы без подствольников дал), атаковать монстра не было смысла. Байкер задумал неплохой «финт ушами». Используя плохое зрение большенога, он решил обойти монстра стороной, а разделиться предложил на тот случай, если вдруг мутант унюхает нас или услышит. За двумя зайцами, как известно, не больно-то и побегаешь.
        Байкер ещё прятался за стволом огромной сосны, когда я краем глаза засёк какое-то движение справа от укрытия. Взгляд туда ничего не дал: там всё оставалось таким, как и прежде. Я снова сосредоточился на монстре. Движение повторилось, но уже с другой стороны. Я резко повернулся к растущим слева деревьям - чисто, никого и ничего.
        «Когда кажется - креститься надо», - отпустил шпильку внутренний голос.
        В этот миг сзади раздался негромкий треск, и что-то коснулось моего ботинка. Я резко подпрыгнул, извернулся и увидел, как из покрывшейся трещинами земли выползают замшелые твари. Коричневые, с похожей на кору грубой морщинистой кожей, они были сплошь покрыты какими-то наростами. Их уродливые лица напоминали вырезанные из дерева маски, а головы мало чем отличались от пней: такие же плоские и круглые, а у некоторых ещё и с трещинами аж до самой шеи. Лешаки - так я назвал невиданных ранее монстров, - подтягиваясь похожими на корявые ветви руками, ползли ко мне, громко шипя и широко раскрывая усеянные рядами острых зубов пасти. У этих тварей не было ног - тела заканчивались спирально изогнутыми выступами, чем-то похожими на корень, но это не мешало чудищам довольно-таки ловко передвигаться.
        Уже в следующую секунду эти уродливые создания окружили меня. Напрочь забыв о «пасущемся» на прогалине мутанте, я заорал и дёрнул спусковой крючок. «Калаш» сухо отстучал короткую очередь, наполнив воздух запахом сгоревшего пороха. Пули вонзились в бок ближайшего лешака. Брызнула кровь. Монстр противно заверещал и, быстро перебирая ручищами, поспешил убраться в сторону. За ним во мху тянулся глубокий след и оставались бурые пятна.
        У Байкера, видимо, дела обстояли не лучше. Напарник открыл огонь почти одновременно со мной, хотя, возможно, так он пытался отвлечь внимание исполина. Занятый боем с лешаками, я не видел большенога, но слышал, как тот бушует, с треском ломая деревья и с хрустом топча кусты.
        Тем временем безногие твари продолжали наседать. Я уже израсходовал магазин, но перед этим успел отстрелить руку одному, раскроил длинной очередью уродливую башку другому, а третьему наискось всадил несколько пуль в грудь. Пока перезаряжался, засветил каблуком по щёлкнувшей возле ботинка зубастой пасти и едва успел откатиться в сторону от прыгнувшего на меня сверху еще одного лешака. Оказалось, они не только по земле, но и по деревьям отменно ползают!
        Я едва успел встать на ноги и примкнуть магазин к «калашу», как возле меня протопала гора мяса. Большеног пробежал по инерции несколько шагов, развернулся, с треском снеся при этом сосну. Щурясь подслеповатыми глазками, чудовище шумно втягивало широкими ноздрями воздух, стуча коротким хвостом по земле и роясь пальцами опорной ступни в опавшей хвое.
        Лешаки сразу потеряли ко мне интерес, проворно повернулись к мутанту и быстро поползли к нему. Сигнал к атаке подал Байкер, выстрелив в монстра. Разъярённый большеног бросился в драку, круша лешаков ударами мощных лап.
        Мы сразу воспользовались шансом и кинулись наутёк. Ветки цеплялись за одежду и норовили высечь глаза, мелькали деревья, ставили подножки корни. Несколько раз я чуть не свернул себе шею, когда, зацепившись за торчащие из земли коряги, носом летел вперёд. Слава Зоне, обошлось.
        Тем временем чаща становилась гуще. Всё больше встречались буреломы, и нам приходилось буквально продираться через эти завалы. Преодолев очередную преграду, мы вышли к поражённым странными грибами деревьям. Эти грибы по цвету и форме отличались от обычных трутовиков. Очень чёрные, они внешне напоминали граммофонные трубы, только раструб заканчивался не фигурным расширением, а чем-то отдалённо похожим на старушечье лицо.
        - Ведьмин гриб, - сказал Байкер. - Будь осторожен, старайся не вдыхать его споры.
        - А что будет?
        Ответить он не успел. Грибы на ближайшем дереве вдруг повернулись к нам, «губы» на их «лицах» сложились бантиком и дунули в нас белые облака спор.
        От неожиданности я закашлялся и случайно вдохнул эту взвесь. Почти сразу меня с головой накрыл прилив ярости и неконтролируемой злобы, глаза налились кровью, нестерпимо зачесались кулаки. Сзади раздался тихий хруст. Кто-то подкрадывался ко мне с явно недружественными намерениями. «Друзья так не ходят, - распаляясь, подумал я, - они идут не таясь, громко приветствуя на расстоянии, а раз так - надо дать врагу отпор». Я резко развернулся, ткнул кулаком в тёмную фигуру и чуть не упал: кулак прошил тело насквозь. Призрак развеялся дымчатыми протуберанцами. В следующий миг из-за деревьев вышли трое рослых парней.
        - Лузер! - крикнул один из незнакомцев.
        - Даже дряхлый «слепыш» в тысячу раз лучше тебя, - поддакнул второй.
        - Ты скоро сдохнешь, зомби! Ах-ха-ха-ха-ха!
        - Я не зомби! - заорал я и сбил хохотуна с ног.
        Двое других навалились сверху, образовав кучу малу. Сцепившись в клубок, мы стали мутузить друг друга, катаясь по земле и с треском ломая кусты. Я выбил зубы одному, другого отправил в нокаут, а когда выхватил нож, чтобы прирезать третьего, тот оттолкнул меня. В его руках откуда-то появился автомат. Перед глазами мелькнул рубчатый затыльник приклада - и мир погрузился во тьму.
        Я очнулся от того, что кто-то брызгал мне в лицо холодной водой. Открыл глаза, увидел нависшего надо мной Байкера. Он был в свитере. Вся физиономия напарника пестрела синяками и царапинами, в волосах запутались сухие хвоинки и маленькие сучки. Напарник с трогательной заботой поправил ком под моей головой.
        «Сделал из куртки подушку», - догадался я.
        - Очухался, ёксель-моксель! Ну и напугал ты меня. Я уж думал, кранты тебе пришли.
        - Что случилось? - спросил я хриплым голосом и осторожно приподнялся на локте. Смеркалось. На горизонте, подсвеченные лучами заходящего светила, темнели развалины - никакого леса не было и в помине.
        - Ты вдохнул споры «ведьминых грибов», а ведь я тебя предупреждал. - Байкер укоризненно покачал головой. - Ты уж прости, пришлось вырубить тебя, пока ты меня к Тёмному Сталкеру не отправил.
        Я вдруг вспомнил драку в лесу, пощупал руками лицо. «Нос вроде целый, да и ссадин не так много, а вот голова сильно болит». Я дотронулся до лба и зашипел от боли.
        - Осторожно! Я прикладом тебе кожу рассёк. Извини, по-другому не мог: ты уже достал нож и хотел перерезать мне горло.
        Байкер вкратце пересказал недавние события. Оказалось, я и в самом деле чуть не убил его. Грибные споры вызывали приступы гнева и ярости вкупе с галлюцинациями. (Так вот откуда те трое!) Повезло ещё, что Байкер не надышался этой гадости, а то бы мы точно замочили друг друга. Обезвредив меня, он взвалил моё бесчувственное тело на закорки и вытащил из леса.
        - Где мы? - Я повертел головой, пытаясь понять по местности, куда нас занесло.
        - На окраинах Припяти.
        - Как - на окраинах? - Я даже сел от удивления. От столь резкого движения мне сразу поплохело: голова закружилась, тошнота к горлу подкатила и всё такое. Шумно втянул через зубы воздух, выдохнул через рот. Повторил несколько раз. Вроде бы отпустило. - Ты что, меня на себе столько километров тащил?
        - Да какое там, - Байкер вяло махнул рукой. - Всего-то метров триста, может, чуть больше.
        - А как же… - Я показал на темневшую впереди полоску развалин.
        - Говорил я: с этим лесом что-то не чисто. Не знаю как, но он вывел нас прямо к Припяти. Да ты сам посмотри.
        Байкер поддёрнул рукав и показал КПК. Две зелёные точки горели сбоку от извилистой ленты, что выбегала из нижней кромки дисплея и упиралась в большое скопление серых квадратов и прямоугольников в верхнем углу глянцевого экрана.
        - Я так думаю, эта аномалия перемещается в пространстве со всем, что в ней оказалось. Нам ещё повезло, что она выпустила нас у Припяти, а не у Озёрска, например. Могла вообще выбросить где-нибудь на Кладбище техники или в Туманной Долине. Это ж Зона - у неё свои законы. - Байкер поскрёб бороду заскорузлыми пальцами. - Ты вообще как: идти можешь?
        - Не знаю. Наверное.
        Байкер помог мне подняться. Я попробовал немного пройтись - нормально, пошатывало немного и слегка тошнило, ну так это было временно. Таймер обратного отсчёта, пусть и виртуальный, - действенная штука. Когда чуть ли не физически ощущаешь, как с каждой секундой жизнь покидает тебя, на всякую мелочь вроде головокружения и тошноты не обращаешь внимания.

        Глава 21
        Окраины Припяти

        Припять, как огромная раковая опухоль, далеко раскинула свои метастазы. Чаще всего это были постройки из кирпича или бетонных панелей, реже - из дерева. Деревянные хибары и хилые сарайки в основном стояли в полях. Думаю, когда-то это были пригородные деревеньки. В каменных домишках базировался персонал городских автобаз, всевозможных хозяйств и «грязных» производств. В пользу этой версии говорили складские помещения с высокими дебаркадерами, какие-то цехи, за которыми высились кирпичные трубы, гаражи с брошенной внутри техникой.
        Мы старались держаться подальше от них, избегая встречи с мутантами. Не знаю, что этих тварей привлекало в индустриальных развалинах. Может, полузатопленные лабиринты подземных коммуникаций, а может, им нравились запылённые площади с торчащими из стен и полов остовами оборудования. Во всяком случае, порождения Зоны почему-то всегда устраивали лёжки и гнездилища в подобных местах.
        Как ни пытались мы избегать развалин, а в одну из них нам пришлось вломиться очертя голову. Когда небо краснеет от надвигающегося выброса, а на горизонте сверкают молнии и земля уходит из-под ног, забываешь о всякой ерунде вроде мутантов и аномалий.
        Спешка спешкой, но Байкер умудрился бросить в дверной проём горсть камней. Они ещё весело прыгали по бетонному полу, а мы уже с ходу влетели в полумрак одноэтажной хибары. Свет от громыхающих молний проникал в помещение сквозь огромную дыру в крыше и пролом в стене, вспышками стробоскопа вырывал из темноты фрагменты сохранившейся обстановки. Я разглядел громоздкий сейф в углу, опрокинутые столы и стулья, сохранившиеся на стенах графики, Доску почёта с тремя рядами мутных фотографий и выцветшие плакаты, на которых сердитые работяги в синих спецовках призывали экономить время и народное добро. Ещё одна вспышка высветила почерневший от плесени кумачовый транспарант над выбитым окном (намалёванный белым лозунг почти стёрся, осталось только «… зда партии») и груду бетонных обломков на полу вперемешку с глыбами кирпичной кладки.
        Байкер раскидал несколько камушков по углам. И опять они проскакали по полу, не обнаружив признаков аномалий.
        - Помогай! - Он схватился за стол и потащил его к огромной дыре в стене.
        Вдвоём мы быстро соорудили из полусгнившей мебели подобие баррикады - плохая замена кирпичу, но это хоть немного помогло бы снизить воздействие вредного излучения.
        Лучше всего выброс пережидать в подвале, но в этой халабуде его не было, или мы просто не смогли найти в него вход. Если честно, то нам было не до поисков: небо над горизонтом уже полыхало, как при пожаре, так что мы поспешили забиться в дальний от наспех заделанной стены угол, перед этим опрокинув на пол громаду сейфа.
        Выброс начался внезапно. Я едва успел сунуть «калаш» в щель между стеной и сейфом. Сделал я это на случай, если вдруг что-то пойдёт не так. Копчёный рассказывал, что мощные всплески аномальной энергии убивали всех, кого катаклизм заставал врасплох. В лучшем случае - чаще вдали от эпицентра - они просто выжигали мозги, пополняя «счастливчиками» ряды зомби. Наша развалюха обеспечивала определённый уровень безопасности (тройка по пятибалльной шкале), так что смерть нам не грозила, да и в зомбарей мы вряд ли бы превратились. Зато серьёзно рисковали повредиться рассудком, а это, согласитесь, - тоже не «айс». Вот я и спрятал «калаш» от греха подальше.
        Пронзительный, почти на грани восприятия, свист ударил по мозгам не хуже бейсбольной биты. От него разом заныли зубы и заломило суставы. Он длился недолго, сменившись глухим нарастающим рокотом, словно сюда катилась гигантская волна, а потом раздался такой оглушительный грохот, что даже земля закачалась, как при землетрясении. Стены затрещали, грозя разрушиться в любой момент, с потолка посыпалась всякая дрянь. Грохот сопровождала ослепительная вспышка такой интенсивности, будто взорвалась тысяча ядерных бомб. Яркий, выжигающий сетчатку свет проник даже сквозь закрытые веки и прижатые к глазам пальцы. Мне показалось, что я различил косточки в фалангах, словно смотрел на рентгеновский снимок кистей рук.
        Не помню точно: вроде бы я кричал. А может, это вопил Байкер. Он корчился на полу, пиная меня ногами. Я же не мог даже пошевелиться, чтобы отползти от него. Голова раскалывалась, она просто трещала по швам, угрожая взорваться в любой момент. Меня буквально выворачивало наизнанку. Казалось, что внутренности теперь находятся снаружи.
        В какой-то момент я понял, что в руинах кроме нас ещё кто-то есть. Я почувствовал чужое прикосновение к своему мозгу. Боль сразу куда-то исчезла, голова перестала раскалываться, а внутренние органы вернулись туда, где и положено им быть. Тело наполнилось лёгкостью, а душа эйфорией. Ощущения были сродни тем, что каждый испытывал хотя бы раз во время полётов во сне. Тогда я открыл глаза и увидел дирижёра. Мутант стоял в дверях, его руки были вытянуты, а ладони повёрнуты к нам. Монстр что-то шептал с закрытыми глазами, медленно покачиваясь из стороны в сторону. Он как будто почувствовал, что я на него смотрю. Его бледные веки дрогнули. Наши взгляды встретились. В следующий миг я получил такой ментальный удар, что стукнулся головой о стену и потерял сознание.

        - Эй! Что за ерунда? Ну-ка, хватит баловаться! Хорош! Кому говорю?!
        Я проскочил мимо резко затормозившего мальчишки. Пока поворачивался, он снова брызнул в меня струёй холодной воды, противно засмеялся и дал дёру к заснувшим возле подъезда машинам. Бабульки на лавочке неодобрительно качали головами, по-старчески поджав губы и сложив морщинистые ладошки на тросточках. В серых пуховых кофточках и таких же платках, они смахивали на усевшихся рядком нахохлившихся воробьёв.
        - Не догонишь, не догонишь! - Соседский сорванец высунул язык, ужом вывернулся из-под моей руки и снова пальнул из водяного пистолета.
        - Да ты достал уже! - заорал я во всю мощь лужёной глотки. - Ща догоню и уши начисто пообрываю!
        Я бросился вдогонку за нахалом, а тот, хохоча и петляя как заяц, всё брызгал и брызгал мне в лицо. Сопляк настолько меня разозлил, что я буквально взорвался от ярости, издал вопль раненого носорога и захлебнулся от хлынувшего в раззявленный рот потока воды.
        Приступ надрывного кашля согнул меня пополам. Я застучал кулаком по грудине, отфыркался, саданул себя по рёбрам, опять захоркал и почти минуту пытался выплюнуть лёгкие из груди. При этом так старался, что они и в самом деле чуть не выскочили.
        Сидя на пятой точке, я держался одной рукой за грудь, а второй грозил соседскому пацану.
        - Только попадись мне, щенок! Я те так накостыляю, всю жизнь на лекарства работать будешь!
        Мерзавец показал мне средний палец, а потом вдруг задрожал, весь как-то искривился и… растаял, как дым над рекой. Вместе с ним куда-то исчез мой дом, уютный дворик с бабульками на скамейке, выстроившиеся в ряд машины. Я очнулся на грязном полу в заброшенной развалюхе с проломленной крышей и наполовину разрушенной стеной. Серый свет раннего утра проникал в хибару сквозь отсутствующую дверь и выбитые окна. Его вполне хватало, чтобы рассмотреть баррикаду у развалин стены. Основу этого кургана составляли полусгнившие столы, по краям и на вершине усечённой пирамиды валялись обломки стульев и какие-то ящики. Прямо передо мной темнела опрокинутая набок туша допотопного сейфа.
        Из дыры в крыше текла вода и мерно долбила мне по темечку. Я сдвинулся в сторону, закрыл глаза и попытался вспомнить, как здесь оказался. Где-то далеко громыхала гроза. Дождь тихо шелестел за окном, шлёпал по лужам и гремел в чудом уцелевшей трубе водостока, помогая настроиться на соответствующий лад. Пахло мокрой травой и сырым бетоном. Ветер гонял мусор по полу, шуршал краями отклеившихся плакатов, хлопал транспарантом. А потом вдруг что-то произошло - словно тумблер в мозгах переключили. Я вспомнил всё: нападение на лагерь, Чахлого с его хитрозадым планом заставить нас выполнить задание или сдохнуть, выброс, Байкера…
        Я оглянулся. Напарника рядом не было. Он, конечно, мог очнуться раньше меня и отлучиться по нужде («пи-пи» никто не отменял, я и сам сидел как на иголках, едва контролируя переполненный пузырь), но что-то мне не давало покоя. Какая-то ускользающая от моего внимания деталь, очень важная, но неуловимая, как те мстители. С минуту я ждал, что Байкер вернётся. За это время проверил тайник. «Калаш» лежал там, где я его и оставил. Чувствуя, что до конфуза остались считаные секунды, я вытащил автомат и буквально вылетел на улицу. Понятно, что развалины и всё такое, но гадить там, где сам же недавно валялся в отключке, я не мог. Ну, в самом деле, что я - бомж какой-то?
        Пока поливал угол халабуды, на меня снизошло озарение. Да так снизошло, что я чуть штанину себе не офурил: «Дирижёр, нюхач его забери! Он так меня припечатал ментальным ударом, что я забыл почти всё на свете. А если он Байкера себе подчинил и забрал в своё стадо?» Что делать в случае, если Байкер попал под влияние мутанта, я не знал, но и оставить это просто так не позволяла совесть. В лучшем случае я надеялся догнать урода и отбить у него напарника - если тот ещё не превратился в зомби, в худшем - пустить Байкеру пулю в лоб. Дирижёры ведь не ради забавы себе подчиняют: они, как пауки, заранее готовят себе обед, только те своих жертв в паутину запутывают, а эти их за собой, как на ниточке, водят. Такие вот живые консервы получаются - не надо беспокоиться о свежести продукта.
        Я двинулся в обход хибары в надежде найти следы Байкера. Да и дирижёр наверняка не по воздуху летал. Если он забрал напарника, тоже должен был наследить. Осознание, что мир изменился, пришло не сразу. Вернее, не мир, а я. Что с ним, с миром-то, будет? Он какой был, с мутантами да аномалиями, такой и остался, а вот моё восприятие окружающего пространства, оно таки - да, изменилось. Раньше я ловушки видел только в яркий солнечный день, да и то не всегда, а сейчас даже сумерки мне были не помеха: слева от развалин, метрах в пятидесяти отсюда, пульсировала синими огоньками полусфера «гравиконцентрата», а за гаражами крутился красный вихрь «круговерти», от него три сотни метров на восток - и в небо упирался желтоватый столб «подъёмника». Это я лишь малую часть перечислил. На самом деле аномалий тут было гораздо больше, и все они выглядели и светились по-разному. Даже у одного и того же вида ловушек оттенки отличались (думаю, это с размерами связано: чем крупнее, тем ярче светятся).
        Поначалу я принял это за глюк. Проморгался, протёр глаза, похлопал себя по щекам, ущипнул за руку. Ни фига не поменялось! Видимо, хорошо мне дирижёр по мозгам вдарил: шарики за ролики заскочили - вот и результат. Живой детектор, ёлки-палки! Ладно хоть практическая польза от этого была. «Это ж на сколько скорость передвижения-то вырастет, а? Да я, мля, теперь чемпионом Зоны по спортивному ориентированию стану, самым крутым мегасупер-пупер проводником».
        Сомнения всё-таки оставались, поэтому я решил провести маленький эксперимент. Подошёл ближе к «гравиконцентрату», кинул на пробу камешек. «Пробник» отскочил от мерцающей синим полусферы со скоростью пули и звонко щёлкнул по гниющему под навесом грузовику. Я пробежался до следующей аномалии, снова кинул камень. На третий раз я уже не пользовался «маркерами», но и выбрасывать их не стал. «Вдруг это помешательство временное и в скором, или не очень, времени пройдёт без остатка», - подумал я.
        - Байкер! - позвал я громким шёпотом и прислушался. - Байкер! Ты где? Отзовись!
        Я снова напряг слух до предела, но, кроме шороха дождя и шлёпанья капель по лужам, ничего не услышал. Напарник мой как сквозь землю провалился. У нас на двоих был только один КПК. По закону подлости он исчез вместе с Байкером, так что воспользоваться подсказкой датчика жизненных форм у меня не было возможности. «Может, пострелять? Вдруг он на разведку вышел или просто решил прогуляться, артефакты поискать, - растерянно подумал я, но тут же отверг эту мысль. - Ага, так я не только зомби и мутантов, но и парней из «Монумента» к себе привлеку. Этих на окраинах Припяти, да и в самом городе, как грязи».
        Нарастающее отчаяние заставило меня ухватиться за отдающую безумием идею, как за соломинку. Я сосредоточился, закрыл глаза и медленно втянул носом воздух. Потом так же медленно выдохнул. Повторил несколько раз. Стараясь удерживать образ Байкера в голове, открыл глаза и попытался отыскать напарника, глядя на мир новообретённым зрением. Воронки, купола и «мыльные шары» аномалий по-прежнему радужно мерцали, но к ним прибавилось нечто новое: согнувшиеся в полуприседе светящиеся фигуры. Всего их было четыре: одна зелёная и три красных. Зелёное сияние исходило из шуршащих в ста метрах от меня кустов, а красным отсвечивало в развалинах длинного барака. Руины находились под углом к моему укрытию, зато окнами выходили на тот самый заросший кустарником холм.
        Вдруг одна из сияющих красным фигур резко выпрямилась, махнула рукой и снова согнулась в три погибели. Граната пролетела по воздуху. У склона холма раздался громкий хлопок, и комья земли вместе с осколками брызнули в стороны, срезая ветки и срывая листву. Мерцающая зеленью фигура перекатилась, с треском ломая кусты, и огрызнулась огнём. Трассеры вспороли дождливый предрассветный сумрак, пули защёлкали по камням, с визгом уходя в рикошет. В руинах тоже затрещали автоматы. Рыжие пунктиры протянулись к холму, теряясь в дрожащих на ветру ветвях или исчезая во вспаханной пулями земле.
        Байкер нашёлся (у меня не было сомнений, что та светящаяся зелёным фигура - это он), но попал в переплёт. «Трое против одного - серьёзный перевес, и если ему не помочь, то как бы мне не пришлось добывать этот чёртов блок одному».
        Шорох дождя, ржавеющие скелеты машин и руины домов помогли без проблем добраться до развалин, где засели бандиты. О том, что это могли быть такие же бродяги, как и мы с Байкером, я старался не думать. В Зоне правило простое: кто в тебя стреляет, тот и враг.
        Тёмный прямоугольник дверного проёма находился в десятке метров от ржавого трактора. Присев за стальным конём, я осторожно выглянул из-за залепленной грязью кабины. Развалины, где укрылись налётчики, некогда были фермой. Деревянные конструкции прогнили, отчего крыша провалилась внутрь, зато сохранились кирпичные перегородки, отделявшие группы стойл друг от друга. Обилие камня мешало точно определить, где конкретно засели противники.
        Тогда я решил повторить фокус: закрыл глаза и попытался представить, что смотрю на развалины с воздуха. Затея удалась. Два бандита (удлинённые кожаные куртки и спортивные штаны выдали принадлежность налётчиков к определенной сфере деятельности с головой) прятались по центру бывшей фермы, третий находился в последнем отсеке у стены. Они по-прежнему поливали Байкера свинцом, а тот огрызался, но не очень уверенно. Либо его ранили, либо у него заканчивались патроны (их и так-то у нас было - кот наплакал). В любом случае надо было спешить.
        Короткая перебежка едва не закончилась плачевно. Дождь изрядно намочил всё вокруг, ноги скользили по глине, как по льду. У трактора не было одной гусеницы. Когда-то давно она лопнула и раскатилась. Сквозь щели траков проросла жёсткая, похожая на проволоку трава, густо оплела звенья железной змеи и так замаскировала её, что я не заметил и запнулся о высокий бортик грунтозацепа. Полёт оказался недолгим, зато приземление вышло более чем эффектным. Я так громко шлёпнулся в лужу, что всплеск, наверное, был слышен у Саркофага.
        Привлечённый шумом, один из бандитов выглянул. Мой верный «калаш» отстучал короткую очередь, несмотря на то, что секунду назад валялся в грязи. Налётчик, получив три пули в грудь, повалился на землю. Он ещё не рухнул, а я уже вскочил и, как спринтер, рванулся под прикрытие первой перегородки.
        Напарник убитого переключился на меня, тогда как его подельник продолжал стричь свинцом кусты над головой Байкера. Запоздалые пули щёлкнули по камням, когда я прижался спиной к замшелой стене.
        - Сдохни, мразь! - раздался истерический крик, а потом граната глухо стукнулась о кирпичи и отскочила к моим ногам. Я рыбкой прыгнул в коридор, приземлился кувырком и в новом прыжке влетел головой в соседнее, по диагонали, стойло. Почти сразу в покинутом отсеке раздался громкий хлопок, осколки забарабанили по кирпичной кладке, а в светлеющее небо и в проход между загонами выкатилось серое облако пыли.
        Я стёр грязь с лица рукавом, проверил магазин (патронов оставалось не так много, но они были) и снова включил режим «вид сверху». На этот раз даже не зажмуривался. Приятель убитого не сидел на месте. Он медленно крался к моему укрытию, держа МП-5 перед собой. Его кореш валялся посреди прохода между стойлами, «калаш» лежал недалеко от трупа. «Перезаряжаться некогда, так что трофейное оружие пригодится, когда займусь третьим подонком», - отметил про себя я. Тот по-прежнему прятался в углу фермы, огрызаясь короткими очередями на одиночные «приветы» Байкера.
        Я вылетел в коридор, в полёте спустил курок. Пули защёлкали по стенам, выбивая пыль и кирпичную крошку. Несколько свинцовых гостинцев попали в противника. Я понял это по брызнувшей крови и крикам раненого.
        Грузное падение и удар головой о торчащий из земли камень несколько сбили меня с толку. В ушах зазвенело, перед глазами поплыли красные круги. Я не стал ждать, когда полностью приду в себя, перекатился в сторону и выскочил в проход между стойлами. Окровавленный бандит стоял, прислонившись к торцу перегородки. Правая рука его висела плетью, пистолет-пулемёт упал и валялся у ног. Раненый схватился за рукоятку «макара», но я оказался быстрее. «Калаш» предательски щёлкнул. В глазах подранка испуг сменился радостью, негодяй злобно оскалился, поднял ПМ на уровень глаз, но я вновь опередил противника. Автомат с металлическим лязгом ударил бандита в грудь, а следом и я врезался в него со скоростью курьерского поезда.
        Подонок заорал от боли, когда я придавил его простреленную конечность. Я вбил этот вопль вместе с выбитыми зубами ему в глотку, подобрал подвернувшийся под руку камень и со всей дури опустил на голову противника, а потом ещё раз и ещё. Затем я схватил его пистолет и выпустил почти всю обойму в последнего бандюка, выскочившего на крики подельника. Мерзавца отбросило к стене, он выронил автомат из рук и с шорохом съехал по выщербленным кирпичам на землю, рисуя спиной кровавые разводы. Последние патроны я потратил на контрольные выстрелы. Не то чтобы в этом была такая уж необходимость, но и оставлять недобитышей в тылу не хотелось.
        Наскоро обыскав тела, разжившись трофейными оружием, патронами и рюкзаком со снедью, я бросился на помощь напарнику. «Вид сверху» дал неутешительный результат: свечение заметно потускнело, что означало серьёзное ранение.
        - Байкер! Это я, Паря, не стреляй!
        Две минуты ушло на то, чтобы, скользя по размокшей глине, добраться до заросших бурьяном холмов. За ними начиналась сеть узких и извилистых оврагов, больше похожих на окопы.
        Байкер лежал без сознания на дне одной из этих ложбин в луже рыжей грязи. Я безошибочно отыскал его, пользуясь новоприобретёнными способностями, с треском продрался сквозь кусты и спустился к нему. Дырки от пуль явственно указывали на место и характер ранений: две пробили навылет левое плечо, третья продырявила грудь в районе верхушки лёгкого, да ещё и ногу задело осколком гранаты. Судя по тому, как сильно покраснела куртка и глинистая жижа вокруг него и под ним, сталкер потерял много крови.
        Над оврагом нависал раскидистый куст ивняка. Густо сплетённые ветви образовали что-то вроде шатра, почти не пропускающего осадки. Рельеф дна тоже выгодно отличался тем, что там не было луж. Я перетащил раненого туда и взялся за дело.
        У одного из бандитов за пазухой нашлась аптечка. Я, естественно, позаимствовал её и теперь без раздумий вытащил из жёлтой коробки с красным крестом на крышке шприц-тюбик с промедолом, до упора провернул ребристый ободок головки, зубами сорвал колпачок и всадил иглу прямо сквозь одежду чуть выше раны в груди. Затем перевязал сталкера, стараясь герметично заткнуть дырку в груди, чтоб не подсасывало воздух, куда не надо, и раздавил стеклянную головку ампулы с нашатырным спиртом. В нос сразу ударил едкий запах аммиака. Несколько капель на кусочек бинта - и вот Байкер уже пришёл в себя и попытался встать.
        Я с мягкой настойчивостью прижал его к земле:
        - Давай без лишних движений. Тебе лёгкое продырявили, ранили в плечо и ногу. Грудь я уже перемотал, сейчас наложу остальные повязки - и порядок. До завтра точно доживёшь.
        - Прости меня, - с одышкой сказал Байкер, когда я потянулся к аптечке за бинтом.
        - За что?
        - Убить тебя хотел… кхе!.. уже «калаш» к голове приставил, а курок спустить не сумел. Решил тогда бросить тебя одного… кхе-кхе-кхе!..
        - Ты за что сейчас извиняешься? - усмехнулся я, перебинтовывая его плечо. - За постыдные намерения или за свою слабость?
        - Всё шутишь? Кхе!.. А мне вот не до смеха. Я вспомнил, кто я и почему тут оказался.
        - У-у! Ну так просвети меня. Жуть как интересно, за что ты напарника погубить хотел.
        Дождь по-прежнему лил, но уже не так интенсивно. Небо заметно посветлело, появились прорехи в плотной пелене облаков. Всё говорило о скорой смене погоды. Я подумывал сию же минуту отправиться дальше по маршруту, но потом решил подождать, когда лить совсем перестанет, ну или хотя бы начнёт просто моросить. И дело тут было не столько в повязках (намокшие бинты, грязь, инфекция и всё такое), сколько в ослабленном состоянии напарника. Он и сидел-то с трудом: большая потеря крови давала о себе знать. «Ему бы сейчас сока гранатового, да побольше, и поспать бы не мешало, но у нас тут не лазарет».
        Словно прочитав мои мысли, Байкер облизнул пересохшие губы, нашарил здоровой рукой на поясе фляжку, отстегнул. Я подложил ему ладонь под голову, чтобы он мог нормально попить, но он всё равно поперхнулся, закашлялся и застонал от боли.
        - Моя фамилия Драгин. Виктор Драгин, - сказал он, отдышавшись. - Я майор спецназа ГРУ. Сюда попал с заданием ликвидировать журналиста Роднопольского, то есть тебя.
        «Похоже, дирижёр не только мне сдвинул мозги набекрень. Хотя в случае с Байкером, то есть Драгиным, он, наоборот, поставил их на место. Так вот, значит, откуда у него страсть к шпионским играм. И с «борговцами» он стал работать по зову сердца, так сказать. Только всё ли тут правда?»
        Я рассказал Виктору об атаке мутанта.
        - Вдруг он на тебе поэкспериментировал и эту историю внушил?
        - А смысл? Он же мертвечиной не питается.
        - Ради развлечения. Скучно ему тут стало с мутантами да зомби всякими, вот он и решил с тобой позабавиться.
        Драгин скептически помотал головой.
        - Нет, я на самом деле всё вспомнил, даже код для эвакуации, - и он на память назвал несколько цифр. - Выход домой находится в Озёрске. - Майор замолк на несколько секунд, отпил немного из фляжки и продолжил: - Там на окраине центральной площади стоит двухэтажный дом. В подвале оборудована комната перехода из одной реальности в другую, «портал» замаскирован под кирпичную стену. Седьмой кирпич справа в пятом нижнем ряду - обманка. Если на него нажать, откроется кнопочная панель шифрозамка. Пароль: «сфера-двадцать-ноль-шесть». Внутри находится платформа телепорта с пультом управления. Встанешь на красный круг, наберёшь на пульте код эвакуации и вернёшься в Москву.
        - Зачем ты мне это говоришь? - Я помог ему сесть удобнее, порылся в позаимствованном у бандитов рюкзаке, пшикнул банкой с «энергетиком» и протянул её напарнику. Дождь закончился, скоро можно было выдигаться в путь, так что заряд бодрости не помешал бы.
        - Затем, что я уже отбегался. - Драгин отвёл мою руку в сторону. - Оставь меня здесь, а сам иди за блоком генератора. Как раз успеешь вернуться к Чахлому за противоядием.
        - Вместе за ним придём. - Я сделал маленький глоток тоника и снова предложил его майору.
        Он помотал головой:
        - Со мной ты не выполнишь задание, и мы оба умрём, а так у тебя есть шанс спастись.
        - Я всё-таки не понял, почему ты не убил меня? Завершил бы миссию - и прямиком отсюда в Озёрск. Ещё бы время осталось, чтобы в Москве придумали, как яд нейтрализовать.
        - Не знаю, - Драгин пожал плечами и зашипел от боли. - Привык я к тебе, что ли, хоть это и непрофессионально. Какая тебе вообще разница? - Он подтянул к себе автомат. - Иди, пока я не передумал.
        - Вот что, майор, давай-ка пей сейчас тоник до дна и потопали в Припять. У меня есть другой план.
        Драгин в полной экипировке весил килограммов под сто, а если прибавить к этому три автомата (МП-5 я решил оставить при себе) и неплохо пополнившийся боекомплект - центнер с гаком. Поднять такую ношу по скользкому глинистому склону - задачка была не из лёгких. Пришлось соединить вместе автоматные ремни, удлинить их по максимуму и, обвязав майора получившейся вожжой, сначала выбраться из оврага самому, а уж потом вытащить Драгина оттуда. Он, конечно, помогал мне, как мог, но много ли сделаешь с одной рукой и ногой.
        Ранение его ноги оказалось серьёзнее, чем я думал. Нет, в смысле здоровья там всё было в порядке: кости и сухожилия целы, мясо зарастёт. Проблема крылась в другом: Драгин хромал, что твоя утка, и, даже с учётом моей непосредственной помощи (он буквально висел на мне), часто останавливался на отдых.
        Тащить на себе сто с лишним кэгэ - это не с девочками по пруду кататься. Так что поиск удобного средства передвижения стал для меня идеей фикс. Конечно, найти машину было бы идеальным вариантом, но среди кажущегося изобилия брошенной техники не было ничего, что могло бы передвигаться самостоятельно - так, груды ржавого и фонящего металлолома. Даже если бы мне повезло наткнуться на исправный автомобиль - где брать бензин? С горючим в Зоне была ещё большая напряжёнка, чем с самоходным транспортом. Ну и самое главное: мало того, что машина привлекла бы ненужное внимание самых опасных хищников Зоны (да-да, это я о людях говорю), так на ней ещё и в аномалию вляпаться - пара пустяков. И дело тут было не столько в способности вовремя заметить опасность (с моими-то новыми возможностями), сколько в том, что ловушки имеют свойство «гнездиться». Они частенько располагаются близко друг от друга. Люди, к примеру, без проблем проскочили бы между «разрядником» и «круговертью», а вот на машине в полуметровый «коридор» - не вписаться.
        Лошадь - другое дело, так где её тут было взять-то? Не было их здесь, всех вывезли после первой аварии, наверное. Ну а если б они и остались, то свиньи, собаки и кабаны были ярким примером того, что Зона с живыми тварями делает: здесь же все друг друга жрут, и коняшки тоже рацион наверняка поменяли бы. Гонялись бы теперь по лугам да полям за другими мутантами, кося кровавым глазом.

        Глава 22
        Припять

        За час мы едва осилили три километра, и это ещё при том, что дорога не подвела: поле было ровным, как стол, без всяких там буераков и косогоров. Я намеренно выбирал маршрут, на котором не было естественных преград в виде раскинувшегося на склонах холмов лесочка и заболоченного луга. Там и здоровому пришлось бы попотеть, чего уж говорить о майоре. Он и так посерел лицом и заметно сдал.
        Впереди замаячила поросшая бурой травой «железка». Где-то там, на востоке, пряталась за смешанным лесом станция Янов. В нескольких километрах от неё грозила небу железобетонными пальцами труб Чернобыльская АЭС. Если хорошенько приглядеться, то можно было различить кончики указующих перстов над волнами зелёного моря.
        Копчёный как-то рассказывал, что в Припяти между высотками разрослась лиана размером с десятиэтажный дом. Гигантское растение питалось энергией «шипучек», что в изобилии скопились у её корней, и за столько лет само стало аномалией, безо всяких изысков прозванной сталкерами «лианой». Эта архианомалия в избытке генерировала различные артефакты не только в лужах «шипучки» на земле, но и в квартирах облюбованных ею многоэтажек. Чаще всего «лиана» порождала «чёрные слёзы» и «окорока», но, случалось, производила на свет «искры» и «ртутные шары». Любой из артефактов второй пары аномалий мог бы за считаные минуты поставить майора на ноги.
        Мой план состоял в том, чтобы найти эту «лиану», раздобыть «искру» или «ртутный шар» (а ещё лучше штуки по три и того и другого) и уже потом топать в ДК «Энергетик». Именно там, по карте Чахлого, находился второй генератор. В Зоне все, кроме разве что самых зелёных салабонов, знали, что фанатики приспособили дом культуры под свою базу, и штурмовать его в одиночку мог только самоубийца. Страсть к суициду не входила в число моих достоинств, поэтому я и хотел поднять майора на ноги - всё-таки спецура, не хухры-мухры, - вместе с ним добыть этот чёртов блок управления и уносить ноги отсюда.
        - А ты уверен, что эта «лиана» существует? - хмыкнул Драгин, когда я посвятил его в детали своего плана.
        - Уверен. В качестве доказательств могу предложить тебе кинуть камень во-он туда, - я махнул рукой в сторону кривого деревца, росшего на склоне железнодорожной насыпи.
        Майор округлил глаза:
        - Зачем?
        - А ты брось - и узнаешь. Давай, давай, - подбодрил я его, достал из подсумка горсть камушков и вложил ему в здоровую руку.
        Драгин подбросил «пробники» на ладони, словно проверял их на вес, и с сомнением (вдруг разыгрываю) посмотрел на меня. Я изобразил замах, будто бы бросаю камень, и кивнул в сторону деревца. Спецназовец покачал головой, поджал губы, всем видом изображая одновременно недоумение и недовольство, прихрамывая повернулся к дереву и швырнул в него камни.
        - Берегись! - только и успел крикнуть я, схватил майора за руку и вместе с ним повалился наземь. Драгин зашипел сквозь зубы от боли, хотел встать, но я прижал его к земле. И как раз вовремя: «пробники» отскочили от переливающейся мыльным пузырём аномалии и со скоростью пули порскнули в стороны. Одни, звякнув, высекли искры из ржавых рельсов, другие просвистели над нашими головами и вонзились в землю где-то позади нас, остальные разлетелись кто куда.
        - Что это было? - спросил он, схватив меня за руку.
        - «Мясорубка», - ответил я, помогая ему подняться. - А вон там, за «железкой», притаилась «круговерть». Левее нас, метрах в тридцати отсюда, «студень». Правда, его не видно, он скрыт под тонким слоем переплетённых корней: этакая волчья яма, попал в неё - и без ноги остался.
        - Как ты их замечаешь? Пасмурно же, ничего не видать. Я понимаю, если бы солнце светило.
        - Помнишь, я говорил об атаке дирижёра? - Драгин кивнул. - Так вот, не только ты после неё изменился, я тоже кое-чего приобрёл.
        И я рассказал ему о том, что могу видеть ловушки и, при желании, созерцать мир «сверху», вкратце поведал, как отыскал его в лабиринте оврагов, и в двух словах описал внешний вид аномалий, которые мог разглядеть отсюда.
        - Ну и дела! - покачал головой спецназовец. - Вот бы нам такие способности на Большой земле. Никаких тебе инфра-, нокто- и прочих визоров, и беспилотники не нужны. Глянул орлиным взором, определил, где враги засели, а потом, - он прицелился из пальца, - тых, тых - и всех в минус отправил.
        - Мечтать не вредно, майор, - я похлопал его по плечу, - но в одном можешь не сомневаться: «лиана» существует, и нужный тебе артефакт мы обязательно найдём.
        Мы пересекли «железку» и двинулись в сторону Припяти. Заросшее кустиками и молодыми деревцами поле тянулось до первых кварталов города. Идти было и трудно и легко одновременно. Легко потому, что я видел аномалии и загодя прокладывал безопасный маршрут, а трудно - из-за густой поросли ольшаника и прочих «самосевных» деревьев. Ветки так и норовили выхлестать глаза или поцарапать лицо, цеплялись за ноги и одежду, лишая майора остатка сил. Он слабел на глазах, и нам приходилось всё чаще делать привалы.
        Хорошо ещё, что обходилось пока без мутохряков. Эти твари любят подобные места и частенько устраивают лёжки в кустах и валежнике, коего здесь тоже было в избытке. Поскольку майор как боевая единица на время выбыл из нашего отряда (здоровой рукой он опирался на моё плечо), мне приходилось нести вахту за двоих. Я удлинил ремень «калаша», перебросил его через голову, чтобы в случае чего не остаться без оружия. Стараясь держать ствол прямо по курсу и поглаживая пальцем спусковой крючок, я слушал и сканировал взглядом заросли на предмет затаившихся в них мутантов.
        До Заводской улицы оставалось совсем ничего, каких-то сто метров, дома уже без проблем просматривались сквозь ветки орешника и других кустов. В Припяти число мутантов, наёмников, фанатиков и прочего сброда возрастало многократно, соваться туда без отдыха я не хотел, поэтому скомандовал привал. Майор, с трудом сдерживая вздох облегчения, осторожно присел на край частично разрушившегося фундамента трансформаторной будки. Мародёры постарались на славу: они не только выдрали с мясом распределительные щиты, медные шины и толстенные кабели, но сняли даже железные двери, оконные решётки над ними и разобрали одну из стен. Правда, вывезли только цветмет. Металлолом и поросшие мхом горы красного кирпича валялись недалеко от развалин подстанции.
        Меня, с момента признания Драгина, мучил один вопрос, прямо-таки грыз изнутри: кто натравил спецназ ГРУ на меня? Что такого я сделал, чтобы мной заинтересовалась столь серьёзная и уважаемая структура? Тянуть дальше не было смысла: вряд ли в Припяти удастся поговорить по душам, и я решил - либо сейчас, либо никогда.
        - Скажи, спецура, если не секрет, когда и где тебе дали задание убрать меня? - спросил я, вынимая из рюкзака две банки с «энергетиком». Убитый на ферме бандит оказался запасливым, у него этого добра было с избытком, нам хватило на всю дорогу до города, и ещё несколько штук осталось. - О том, кто приказал, я, естественно, спрашивать не буду, можешь не беспокоиться.
        Драгин покосился на меня, коротко хмыкнул и покачал головой:
        - А чего мне беспокоиться? Мы с заказчиками на свидание не ходим, они, чай, не красны девицы. По закрытому каналу связи приказали - и всё, будь добр - исполняй.
        Пшикнувшая жестянка с «нон-стопом» перекочевала в руки Драгина. Я вскрыл вторую банку, сделал несколько глотков и вытер губы рукавом.
        - Здесь приказали?
        - Почему здесь? - Драгин отпил «энергетик» и, крякнув от удовольствия, покрутил в руках жестянку, разглядывая красную надпись на синем фоне: - Хорошая штука, на раз-два силы восстанавливает, хоть сейчас вставай и марш-бросок беги.
        - Ты давай, спецура, от темы не уходи, - сказал я и тоже отхлебнул тёмной пузырящейся жидкости. Майор правду сказал: усталость почти прошла, мышцы с каждой секундой наливались силой, хотелось бежать или идти быстрым шагом с любым весом за спиной.
        - Я заказ на тебя в Москве получил. Как сейчас помню, одиннадцатого июля это было. Я шёл в кафешку на Страстном бульваре - день рожденья приятеля отмечать, как вдруг запищал коммуникатор. В шифрованном сообщении значилось, что некий Сергей Роднопольский, журналист, представляет собой серьёзную угрозу национальной безопасности, что его необходимо найти и устранить. Сделать это желательно на территории соседней страны, и лучше обставить всё как несчастный случай. При невозможности реализовать основной вариант задействовать запасные сценарии: например, профессиональная деятельность или криминальные разборки. Там ещё файл с твоей фотографией был и предписание вылететь в Киев ближайшим рейсом.
        - Ничего не понимаю. Два года назад обо мне никто из ваших слыхом не слыхивал. И сейчас, думаю, не особо интересуются. Да и на Украину я тогда не ездил. - Я побарабанил пальцами свободной руки по выпуклому боку жестянки. - Какого, говоришь, тебе приказали?
        - Одиннадцатого июля.
        - Ага! А я ранним утром двенадцатого в Незалежную приехал. Может, ты и год запомнил? Другу-то сколько лет исполнялось?
        - Чего там запоминать? - пожал плечами Драгин. - Лёхе тридцатник стукнул в две тыщи шес… - у него вдруг глаза стали по пятаку. - Погоди! Сейчас какой год?
        - Здесь - не знаю, а там, - я ткнул большим пальцем за спину, - шестнадцатый третьего тысячелетия.
        Майор так изменился в лице, что я испугался, как бы его удар не хватил. Он несколько раз глубоко вдохнул, долго выдыхая через рот, а когда немного успокоился, сказал чересчур громко для данного времени, места и своей квалификации:
        - Так это ж, получается, я незадолго до тебя должен был в Зону попасть. А как тогда я два года здесь проторчал?
        - Вот и мне интересно, как такая штука приключилась? А ещё интересует: кому я так насолил, что на меня охоту объявили?
        «Тебя хотели убрать. Скрыть правду».
        - Что ты сказал?
        - Я? - удивился Драгин. - Ничего. - Он допил «энергетик», сунул банку в глубокую трещину в стене и привалил «тайник» куском кирпича. - Ну что, пойдём?
        Я кивнул, поискал взглядом, куда бы спрятать пустую жестянку. Не найдя ничего подходящего, бросил её на кучу кирпичного крошева. Банка проскакала по обломкам, закатилась в угол, звякнув донышком о торчащий из стены кронштейн. Спецназовец покосился, но ничего не сказал. Здесь и без меня изрядно намусорили: повсюду валялась мятая тара из-под «нон-стопа», использованные аптечки, бурые от крови бинты, в пыли поблёскивали бутылочные осколки и стреляные гильзы. Большинство латунных цилиндров потемнели от времени, но были и те, что появились недавно.
        Оставшиеся до города метры мы прошли без проблем. Бодрящий напиток действовал, майор шагал, почти не прихрамывая, и лишь слегка опирался на моё плечо. Когда в просветах между кустами замаячил растрескавшийся асфальт Заводской улицы, в голове раздался тот же негромкий голос:
        «Я привёл тебя в Зону».
        Я покосился на Драгина. Тот шёл, тесно сжав губы, и сосредоточенно сканировал взглядом окна ближайших к нам развалин.
        «Ты можешь говорить мыслями».
        «Кто ты? Зачем это сделал?» - спросил я, чувствуя себя полным идиотом. Мысленные беседы с самим собой бывают у каждого, а вот подобное общение с другим собеседником сильно смахивало на шизофрению.
        «Ангел-хранитель. Твой мир в беде. Ты можешь его спасти. Я привёл тебя. Дал верного друга и помощника».
        «О-о, вот и долгожданное бла-бла-бла. Мир в опасности, глобальная катастрофа…» Я скептически усмехнулся и посмотрел по сторонам. Мы уже пересекли Заводскую и, прячась под сенью каштанов, двигались по Курчатова к улице Леси Украинки. Метрах в пятидесяти, во дворе панельного дома, кто-то громко топал и сопел. Встречаться с мутантами не хотелось, а потому мы, не сговариваясь, свернули в просвет между деревьями и, бесшумно ступая по прелой листве, двинулись к трём длинным, параллельно расположенным пятиэтажкам. При этом я не забывал пользоваться новообретёнными способностями, «просвечивая» дома на предмет затаившихся снайперов. Наёмники часто практиковались в Припяти на бродящих по городу сталкерах, оттачивая глаз и тренируя руку. Превратиться в живую мишень не входило в мои планы, вот я и прилагал недюжинные усилия и даже взмок от усердия.
        «Расслабься. Отпусти сознание. Стены - это стекло».
        «Тебе-то откуда знать?!» - мысленно огрызнулся я, но всё же последовал совету и… чуть не выругался вслух. Взгляд пронзил бетонные панели, как разогретый нож масло. Облупившиеся стены, почерневшие от плесени потолки, свернувшиеся в рулоны обои, рассохшаяся мебель, разбитые люстры - скудное убранство покинутых квартир предстало передо мной как на ладони.
        «Я тебя научил. Заставил твой мозг работать».
        «Так ты тот самый дирижёр!» - осенило меня. Я принялся ворочать головой по сторонам. Для устойчивой связи с жертвой мутанту требовался визуальный контакт, а значит, я мог засечь урода и принять меры в виде свинцового фарша в его брюхо. Перспектива стать личной марионеткой пси-мутанта меня не прельщала. «Это сейчас он внушает мне, что я этакий супергерой, а когда ему надоест или он решит по-другому поразвлечься, я как обезьяна по веткам скакать буду? Ну уж нет, фигушки! Меня за просто так не сожрёшь. Подавишься!»
        Драгин принял мои попытки отыскать мутанта на свой счёт:
        - Я хоть хромаю и не могу в полной мере владеть рукой, но не слепой, - обиделся он. - Чего ты, как сыч, головой вертишь? Смотри, отвалится - я тебе на место её приделывать не буду. Чисто здесь, никого нет, кроме вон той собаки, - он кивком указал на выскочившего из подворотни пса.
        Четвероногая тварь села на задние лапы и смотрела на нас, чуть склонив голову набок, высунув язык и неторопливо постукивая по асфальту хвостом. Один в один дворовая Жучка - будь мы не в Припяти, а в каком-нибудь захолустном российском городишке.
        Мы наискосок пересекли заросший акацией и клёнами проспект Ленина и продолжили путь к улице Дружбы Народов, следя за мутантом краем глаза. При этом я будто бы невзначай повернул ствол автомата в сторону зверя и положил палец на спусковой крючок. Пёс ещё какое-то время следил за нами, а потом громко зевнул, отряхнулся и потрусил по своим мутантским делам.
        «Зря стараешься, - раздался в голове насмешливый голос (или мне послышались эти нотки?). - Я не обычный суггестор. Прямой контакт не нужен. Достаточно видеть мысленный образ».
        «Ага! А зачем тогда ты находился в непосредственной близости от меня возле драги на болоте, у трансформаторной подстанции и ночью в развалинах совхозной конторы?»
        «Я воздействовал на тебя. Учил общению с Зоной. Ты извлёк в плавнях энергию артефакта. Ты призвал на помощь цербера. Ты натравил его на нюхачей».
        «Майора тоже ты сюда позвал?»
        «Нет. Но я устроил петлю времени. Блокировал часть его памяти. Он нужен тебе».
        «А почему память вернулась к майору именно сейчас? Почему он не выполнил приказ?»
        «Я закрыл ваше сознание своим. Это грубое вмешательство. Мне пришлось. Иначе - выброс. Зомби. На второй вопрос нет ответа».
        «И всё-таки, зачем я здесь? Вот только не надо парить меня сказками об инопланетной угрозе и прочей муре».
        «Прости, некогда. Хочешь знать правду? Иди к четвёртому энергоблоку».
        И всё. Контакт пропал - как отрубило. В голове сразу появилась какая-то лёгкость, будто там до этого и в самом деле кроме меня присутствовал кто-то ещё. А ещё общение с дирижёром поменяло во мне «минус» на «плюс». Если в начале нашей «беседы» я хотел добраться до него и прострелить ему башку, то теперь желание найти мутанта вспыхнуло с новой силой, правда, цель свидания уже заключалась в другом. То, что он не хотел причинить мне вред, я уже понял. Хотел бы - давно уже превратил бы меня в пускающий слюни «овощ». Дирижёру определённо что-то было от меня нужно, как и мне от него, впрочем. Так что при встрече у нас с ним могла получиться неплохая сделка: он мне - ответы на вопросы, а я ему - то, ради чего здесь оказался.
        К тому же визит на ЧАЭС мог спасти нас с Драгиным от мучительной смерти: как с помощью меткой пули наёмника или фанатика, так и путём научных изысканий учёных из секретной лаборатории. «Стопудово она где-то под четвёртым энергоблоком или в нём самом - не зря ведь об этом во всех книжках про Зону написано. Как там в народе говорят: нет дыма без огня, да? Но для того, чтобы соваться в самое пекло, мне Драгин нужен как полноценная боевая единица, так что прочь все «левые» мысли - вперёд к победе сталкерского труда!»
        Я встряхнулся, как вылезший из воды пёс.
        - Ты чего? - Драгин странно посмотрел на меня.
        - Да так, в окне что-то померещилось.
        - В каком? - сразу напрягся майор и даже попытался пригнуться, но из-за раненой ноги у него это не очень-то получилось. - Не стой столбом, - прошипел он, - надо уйти с линии огня.
        - Да нет там никого, говорю же: померещилось, - сказал я, но за угол развалин бывшего магазинчика всё-таки отошёл.

        Глава 23
        Неожиданное соседство

        На крыше соседней девятиэтажки когда-то красовалась надпись: «Слава труду». Некоторые из этих огромных букв сорвались с креплений и теперь лежали на земле, густо заросшие бурьяном. Сверху их привалило поваленными ветром деревьями, да так, что получилась настоящая баррикада. Обойти её можно было лишь со стороны магазина, тесно прижавшись спиной к облезлой стене, поскольку проход между кучей бурьяна и «панелькой» был наглухо затянут густой паутиной. Аномальной или нет - не знаю, проверять не было никакого желания, а новообретённые чувства молчали все как один. В смысле, я по-прежнему видел ловушки, даже воронку «круговерти» на крыше дальней многоэтажки, но вот насчёт паутины ничего не мог сказать.
        Конечно, мы могли обогнуть Дом книги с тыла и выйти на улицу с другой стороны, но оттуда долетали отзвуки оружейной канонады. Там кто-то выяснял отношения с помощью свинца или отстреливался от мутантов. Разбираться, что там и как, не хотелось, да и запас патронов оставлял желать лучшего, поэтому мы решили протиснуться между завалом и сложенной из бетонных блоков стеной.
        - Эх, - с досадой прошептал Драгин, спиной соскребая со стены облупившуюся краску, - угораздило же меня под пули подставиться. Ни два, ни полтора сейчас, как оно в проруби.
        Он так сильно сжал пальцы на моём плече, что я чуть не зашипел от боли.
        - Не дрейфь, спецура. - Я похлопал его по твёрдой как камень ладони и двинулся дальше по узкому проходу, наступая на торчащие из груды растительного хлама ветки. - Вон уже Дружба Народов видна. Через час ты у меня не то что бегать - танцевать будешь.
        «Лиана» облюбовала две высотки в самом начале улицы Курчатова. Отсюда до них было примерно полкилометра, так что насчёт времени я не преувеличивал. Мы давно уже могли добраться до цели, если б не делали крюк через весь город. Шли бы прямиком по Курчатова почти до самой реки, но тогда нам пришлось бы топать мимо ДК «Энергетик», а это стопроцентная стычка с фанатиками. Идти мимо их форпоста с раненым майором в обнимку - означало раньше времени отправиться в чертоги Тёмного Сталкера. Был ещё вариант с подземным городом, но единственный известный мне вход в «катакомбы» находился в подвале сто двадцать шестой медсанчасти, а это было всего в паре сотен метров от «лианы». Искать другие входы в подземелье нам было не с руки: если заглядывать в подвал каждого дома, то до места и через неделю не добраться, а у нас не то что недели, а даже суток в запасе не было, так что этот способ выйти к аномалии я сразу отмёл, как несостоятельный.
        Почти затихший вдали треск выстрелов стал вдруг быстро приближаться. Похоже, вскоре нам грозила встреча с «аборигенами», а это не входило в наши планы. Я живо посмотрел по сторонам. Ситуация, прямо скажем, складывалась патовая. Спрятаться в развалинах магазина не позволяли «разрядники» и «ведьмин студень». В соседнюю девятиэтажку было не залезть, потому что подъезды находились с другой стороны, а до окон первого этажа мы бы не добрались (не будь Драгин раненым - другое дело: он бы меня подсадил, я его затащил - и порядок). Другая ближайшая к нам «панелька» находилась в сотне метров от нас - далеко. За чахлыми деревьями вдоль дороги тоже нельзя было скрыться. Короче, куда ни кинь, всюду клин.
        Тем временем перестрелка приближалась. Я уже различал отдельные крики и топот ног. Ещё минута - и нас застрелили бы, как бешеных мутантов.
        Рядом с девятиэтажкой, вплотную к стене, вырос раскидистый куст орешника. Густой и высокий, он мог послужить неплохим укрытием. Я потащил Драгина за собой, с треском вломился в кусты и… по каменистому склону скатился в подвал. Майор провалился под землю следом за мной. При этом он сильно приложился головой о торчащую из насыпи трубу и теперь, похоже, лежал без сознания.
        Я вскочил на ноги, осмотрелся. Орешник уходил корнями в насыпь и так сильно разросся, что рассеянного света едва хватало на небольшой пятачок возле пролома в стене. Дальше всё тонуло в непроглядном мраке.
        Шум снаружи достиг апогея: выстрелы прогрохотали в непосредственной близости от нашего убежища. В ответ раздалась отдалённая пальба. Шальные пули тупо задолбили в бетонные стены многоэтажки. Кто-то с треском вломился в орешник. Судя по хриплому, прерывистому дыханию и неровным шагам, незваный гость был ранен. Я взял автомат наизготовку, отошёл в тень, присел на колено и взял вход в подвал на мушку.
        Ветки закачались и сдвинулись в сторону. На какой-то миг стало светлее, а потом в проломе появилась тёмная фигура. Свет падал сзади, толком разглядеть, кто это был, не удалось. Неизвестный обернулся, выставил назад руку с пистолетом, несколько раз выстрелил в преследователей. Краткого мига хватило, чтобы различить пятнистый рукав синей куртки наёмника.
        Незнакомец ещё раз спустил курок, но выстрела не последовало. Наёмник собрался было нырнуть в подвал, как стена дома задрожала от взрыва. У меня голова чуть не лопнула от грохота, я как будто оказался внутри гудящего колокола: в ушах зазвенело, перед глазами поплыла белёсая муть. Прошитый осколками человек с треском упал в орешник. Почти сразу грохнул ещё один взрыв. Этот прогремел в нескольких метрах от дома, так что последствия были не такие катастрофические: в подвал залетело с десяток комков земли, да шальной осколок звякнул по трубам, что рядами шли под потолком.
        Зашуршала пожухлая трава. Чья-то тень накрыла мёртвое тело.
        - Проверь, как он там, - раздался в отдалении грубый голос.
        Грохнул контрольный выстрел. Чьи-то руки схватили труп за ноги и оттащили в сторону. Послышались приглушённые голоса и тихие хлопки - похоже, тело обыскивали.
        В это время слабо застонал Драгин. Голоса сразу стихли, потом раздался едва различимый щелчок, и в пролом залетела граната. Она, подскакивая, укатилась в темноту, где и взорвалась пару секунд спустя. Осколки защёлкали по стенам и потолку, высекая искры и звонко пронзая трубы. Видимо, для профилактики снаружи в подвал пустили длинную очередь. Косая строчка пуль прошила насыпь в сантиметрах от меня, заставляя ещё сильнее вжаться в землю.
        Я только перевёл дух, как проклятый наёмник решил ещё немного пострелять. Плечо пронзила обжигающая боль. По коже потекла липкая, тёплая влага, и куртка стала мгновенно напитываться кровью. Я закусил губу, чтобы не закричать, запустил пальцы здоровой руки в землю и сжал так сильно, что захрустели мелкие камушки.
        Я неподвижно лежал до тех пор, пока невидимые стрелки шмонали труп. Возились они очень долго. Я чувствовал, как с кровью уходят силы, и молил об одном: только бы не потерять сознание. В противном случае я рисковал навсегда остаться в этом подвале.
        Наконец наёмники ушли. Я дождался, когда их шаги затихнут в отдалении, и лишь после этого достал из рюкзака полупустую аптечку. С трудом сел, опираясь спиной о стену, зубами вскрыл упаковку перевязочного пакета и наскоро перебинтовал руку.
        От предпринятых усилий на лбу выступил пот, накатила слабость. Я вялой рукой нашарил в рюкзаке банку с «энергетиком», зубами подцепил кольцо на крышке, открыл. Газы с шипением ударили в нос. Несколько глотков пахнущей химией жидкости немного придали сил. Я отдохнул пару минут, потягивая «нон-стоп», а потом подполз к Драгину. Он дышал, и это было хорошо. Осталось проверить, не зацепило ли его осколками. Я включил налобный фонарик, бегло осмотрел напарника. Вроде всё было путём, новых дырок не появилось.
        В темноте что-то зашуршало. Я схватил автомат. Держа его в одной руке, повернул плавающий ствол в сторону звука. Луч света выхватил из темноты часть бетонной стены и приоткрытую дверь, рядом с которой стояло с десяток карликов. Фигуры в чёрных плащах, с надвинутыми на глаза капюшонами, выставили руки, с земли сами собой поднялись обломки кирпичей. Мутанты по-детски засмеялись и бросили в меня камни. Большая часть их снарядов не долетела, лишь несколько ударили в стену над моей головой и рассыпались в крупную крошку. Один из обломков попал в моё раненое плечо. Я взвыл, отпрыгнул в сторону, вскинул автомат и только хотел спустить курок, как услышал слева девичий голос:
        - Только попробуй!
        - Они хотели убить меня! - крикнул я, сжимая слабеющими пальцами скользкую от пота рукоятку «калаша». Автомат так и норовил клюнуть стволом в земляной пол, требовались недюжинные усилия, чтобы навести его на цель.
        - Это дети, - категорическим тоном заявила девица.
        Я по-прежнему не сводил глаз с мутантов (они снова подняли в воздух кирпичи и как будто жонглировали ими) и не видел, как выглядит их защитница. Судя по голосу, ей было лет двадцать, не больше. «Интересно, что она тут делает и почему называет этих уродов детьми?»
        - Ребята, не шалите, дядя не хочет с вами играть.
        Карлики повиновались, опустили руки, и кирпичи тотчас упали на землю.
        Всё ещё удерживая мутантов на прицеле, я скосил глаза. Девица стояла внутри освещённого пятачка, что позволяло её хорошо рассмотреть. Она была одета в балахонистый комбинезон (явно с чужого плеча), который мешал в деталях разглядеть фигурку, но, судя по смазливой, хоть и чумазой, мордашке, девушка была недурна собой. Роста не очень высокого, на вид и впрямь около двадцати, в руках самодельный арбалет, заряженный заточенным отрезком арматуры. С такого расстояния она могла меня прошить насквозь, словно жука для энтомологической коллекции.
        «Драгин, какого ты там валяешься? Хоть бы на мушку её взял - глядишь, был бы паритет. Это сейчас карлики тихие, а кто знает, что им взбредёт в голову через секунду».
        Будто услышав меня, майор пошевелился. Девица глянула в его сторону, сместилась правее и ушла в тень. Теперь я различал лишь её силуэт. Зато она оказалась в секторе обстрела. «Одна длинная очередь - и я всех уложу. Если смогу удержать «калаш» одной рукой, конечно».
        - Опусти автомат, - потребовала дивчина, - тебе не причинят вреда.
        - Они хотели убить меня.
        - Неправда. Мальчики играли с тобой.
        Я фыркнул:
        - Ничё се игры. Мне кирпичом чуть голову не проломило.
        - Это случайность, Кирилл ещё не умеет контролировать силу. Он это сделал не со зла. Правда, Кирюша?
        Один из карликов скуксился и заплакал, потирая кулачками глаза.
        - Что за детский сад? - рявкнул я больше для себя, чем с целью напугать противников. Потеря крови давала о себе знать слабостью и шумом в ушах, так что резкий окрик был необходим мне как стимулятор.
        Карлики вздрогнули. Двое захныкали, ещё один поджал губешки и готовился вот-вот зарыдать, другие сжались, как воробушки.
        - Не кричи, ты их пугаешь. Да опусти уже автомат, дубина!
        Деваха закинула арбалет за плечо, плавным движением скользнула к мутантам. Присела перед плаксами на колени, достала из кармана платок и стала размазывать слёзы по чумазым лицам.
        - Эй, мать Тереза, тебя как звать-то? - Я поставил «калаш» на предохранитель, по стене сполз на землю: ослабевшие ноги отказывались держать меня. Чуть в стороне снова зашевелился Драгин. Оказывается, он уже пришёл в себя и теперь с интересом слушал наш разговор.
        - Настя. А тебя и твоего приятеля?
        Я хотел было назвать настоящие имена, но потом передумал: в Зоне сталкеры обычно пользуются прозвищами - наверное, пытаются так обмануть беду или костлявую запутать, хотя последней глубоко наплевать, как тебя другие кличут. Она и под чужим именем найдёт, если захочет. Но раз традиция существует, не нам её было нарушать, мы и так с майором долго друг к другу не по-сталкерски обращались.
        - Меня - Паря, его - Байкер. Слышь, а ты чего с мутантами нянчишься? Материнский инстинкт взыграл?
        - Сам ты мутант! - обиделась девушка. - Мы все родом из Припяти. Нас в восемьдесят шестом эвакуировать забыли.
        - Кого - нас? - Драгин даже приподнялся на локте.
        Я тоже навострил уши и повернулся к девушке. Мутанты уже не хныкали, а блаженно улыбались: Настя расчёсывала одному спутанные волосы, а другому что-то ласково нашёптывала на ухо. Остальные карлики сгрудились возле неё, словно цыплята подле наседки.
        - Мы школой в тот день отправились на природу. Вернее, не вся школа, а только часть начальных классов и среднего звена.
        - Одни? - уточнил я.
        - Нет, конечно, с учителями, родителями, друзьями родителей и их детьми. Человек триста нас было, из них примерно с полсотни - взрослые. От школы уехали на автобусах, далеко, километров за двадцать от города. Высадились в поле и уже оттуда пошли в лес.
        - Поход выходного дня? - спросил майор. Он уже сидел, опираясь спиной о стену, и баюкал раненую руку.
        - Не совсем. Мы не на выходные, на неделю поехали.
        - Погоди, погоди, как это на неделю? Это ведь в конце апреля было, так?
        Настя кивнула, надела капюшон на причёсанного карлика и принялась приводить в порядок другого. Остальные мутанты уже разбрелись кто куда и сидели на полу. Одни складывали из кирпичных обломков домики, другие лепили куличики из земли и песка, третьи рисовали палочкой в пыли. В общем, вели себя как дети.
        - Так ведь до конца учебной четверти ещё целый месяц оставался, - проявил эрудицию Драгин.
        - Я же сказала: поехали не все классы, а только лучшие - те, кто победил в областном смотре военно-патриотической песни и конкурсе инсценировок рассказов о Ленине. Нас наградили дополнительными каникулами до первомайских праздников, вот мы и отправились в поход.
        - Поэтому вы и пропустили эвакуацию, - догадался я.
        Настя снова кивнула и шмыгнула носом. Я не видел, поэтому не могу точно утверждать, но, похоже, она плакала.
        - А почему вы не уехали с ликвидаторами аварии? - спросил Драгин. - Они же там до конца года работали.
        - Какими ликвидаторами? - удивилась Настя. - Когда мы вернулись в Припять, тут никого не было, станция пустовала.
        Мы с Драгиным переглянулись. Это не вязалось с общепринятой историей. Кто-то же выстроил Саркофаг над разрушенным реактором. Или ребят после взрыва выбросило в другую, получается, уже третью, реальность и надолго заперло в ней? Тогда как они оказались здесь? М-да, одни вопросы и никаких ответов.
        Настя закончила приводить карликов в порядок, подошла к нам, села рядом, подогнув под себя ноги. Здесь света из пролома было достаточно, и я мог детально её рассмотреть. Носик прямой, губки алые, скулы высокие. Умыть да накрасить - хоть сейчас на подиум «мисс Вселенная». Ростиком, может быть, подкачала, ну так дылды мне никогда и не нравились.
        - Дай посмотрю. - Настя потянулась к моей плохо перебинтованной руке. Я чуть отстранился, но она нежно дотронулась до моего раненого плеча и ободряюще улыбнулась. Не знаю, в чём было дело, но едва её пальчики коснулись меня, ноющая боль отпустила. Настя осторожно развязала бинт, склонилась над раной, что-то негромко зашептала, разглядывая окровавленную ткань куртки и бугорок запёкшейся крови под ней. - Ерунда! Кость не задета, пули внутри нет, скоро заживёт.

        Глава 24
        Тайны Чернобыля

        Она легко поднялась, ушла вглубь подвала и вскоре вернулась с аптечкой в руках. Вколола мне обезболивающее, обработала рану антисептиком, отточенными движениями наложила повязку, достала ещё один шприц-тюбик, на этот раз со стимулятором, ввела лекарство чуть ниже кромки бинта.
        Я вдруг поймал себя на мысли, что не прочь замутить с ней роман. Не просто интрижку на несколько недель, а настоящие, серьёзные отношения. Красивые куклы вроде Золотинской остались в прошлом, пустышки меня более не интересовали. Я понял, что хочу провести всю жизнь не только с красивой, но и умной женщиной. Насчёт последнего у Насти всё было в порядке: дуре просто не выжить было в стрессовой ситуации, особенно когда этот стресс длится не день и не два, а годы.
        Видимо, что-то такое проскользнуло в моих глазах. Настя вдруг вспыхнула, отодвинулась от меня, опустила взгляд. Я глухо кашлянул в кулак и стал смотреть на мутантов (те занимались своими делами, не обращая на нас внимания). Драгин негромко хмыкнул - понял, чертяка, без слов нашу пантомиму, - перенёс центр тяжести на здоровую руку, немного подвинулся в сторону.
        - Спина затекла, - пояснил он маневр.
        - Несколько лет мы тут жили совсем одни, - продолжила Настя рассказ, по-прежнему глядя в пол. - Неоднократно пытались выйти к людям, но всегда попадали в густой туман, блуждали в нём и возвращались обратно. Однажды началась сильная гроза с градом и ураганом. Она затянулась почти на неделю, а когда снова выглянуло солнце, реактор был уже под укрытием, а на улицах появились капканы.
        - Какие капканы?
        - Мы так назвали смертельно опасные участки в домах и на улицах. Одни сверкали молниями, другие разрывали ребят на части, третьи булькали кислотой.
        - Ловушки, - сказали мы с Драгиным в голос и переглянулись.
        Настя пожала плечами.
        - Ловушки, капканы - не всё ли равно? Погибло много наших, прежде чем мы научились определять границы опасных участков. Где-то через месяц к школе приехали вооружённые люди на больших машинах, похватали часть детей и взрослых и куда-то увезли. Я пыталась их выследить, но мне помешала свора слепых собак. Раньше этих тварей здесь не было - жуть какие злющие, еле отбилась от них, почти все стрелы потратила, только одна осталась, вот эта - счастливая. - Она потянулась к пристёгнутому к ноге узкому кожаному футляру, откуда извлекла на свет заострённый кусок ржавой арматуры. - С тех пор так и ношу с собой.
        Я решил показать осведомлённость в средневековом оружии:
        - Это называется арбалетный болт.
        - У болтов квадратное сечение, а этот пруток круглый - значит, стрела, - отрезала Настя, сверкнув глазами.
        Драгин усмехнулся в бороду, протянул руку и требовательно пошевелил пальцами:
        - Дай посмотрю.
        Амазонка немного поколебалась, но потом вложила снаряд в его ладонь. Майор зажал стрелу в кулаке, большим пальцем пощупал заточенный кончик.
        - Острый. Сама точила?
        - Эту и часть других - да, остальные - мальчишки помогли.
        Драгин вернул арбалетный боеприпас владелице.
        - А этих, - он кивнул в сторону карликов, - ты как нашла?
        Настя не спешила отвечать. Сначала спрятала «счастливую» стрелу в чехол, потом убрала локон рыжих волос обратно под не раз чиненный капюшон комбеза и лишь тогда заговорила:
        - С тех пор, как увезли часть наших, в городе стали появляться люди в комбинезонах. Одни - в таких, как у вас, другие - в синих с разводами, были и в военной форме. Они воевали между собой и отстреливали слепых собак и кабанов. А потом откуда-то пришли монстры с щупальцами вместо рта и похожие на людей создания, которые передвигались на четвереньках и носили противогазы без фильтров. Я позже узнала, что это были наши учителя и родители. Те люди, что их похитили, где-то издевались над ними, проводили жестокие опыты, превратили в уродов и отпустили. Вот они и пришли к нам… Видимо, память им не совсем стёрли… А мы испугались, стали стрелять и… всех убили.
        Настя всхлипнула. На ресницах задрожали слезинки, покатились по щекам; в пыли одно за другим появились тёмные пятнышки. Я подвинулся ближе к ней, обнял за плечи. Она вздрогнула, напряглась, но потом вдруг обмякла и прижалась ко мне. Я тихонько гладил её по спине, а она молча плакала. Карлики перестали играть, приковыляли к нам, сели рядом с Настей и, медленно покачиваясь из стороны в сторону, заскулили и захныкали.
        Драгин заскрипел зубами, хрустнул сжатыми в кулак пальцами, откашлялся и прохрипел:
        - Правильно сделали. Ваших родителей в нюхачей да кровопийц превратили. Они не к вам шли, а за вами, и не по душам поговорить, а свежим мясом полакомиться. - Я бросил на него суровый взгляд. - Не зыркай, Паря. Разве не правду сказал?
        У меня во рту от волнения всегда пустыня, так что я ничего не ответил, просто ограничился кивком.
        Майор снова прочистил горло и сказал уже более мягким голосом:
        - Не плачь, Настёна. Понимаю, тяжело, но это был единственно правильный вариант. Ты лучше скажи: как мальцов из лап извергов освободила и почему они к тебе как к мамке льнут?
        Настя шмыгнула, провела ладошкой под носиком, отстранилась от меня. Я не стал настаивать, убрал руку с её плеча и чуть отодвинулся, чтобы не смущать девушку. «Вдруг подумает, что я подкатываю к ней с грязными мыслями. Женщины в Зоне - ба-альшой дефицит. За всё время, что я здесь нахожусь, Настюха первая, кого из их племени встретил. Может, она вообще тут единственная девушка. Тогда я просто обязан её защитить», - думал я. «Ага, если завтра ласты не склеишь», - ввернул с ехидцей внутренний голос. Я сразу помрачнел и ещё дальше отодвинулся от дивчины.
        Настя то ли не заметила, то ли сделала вид, а просто провела кончиками пальцев под глазами, вытирая слёзы, и глубоко вздохнула.
        - После расстрела родителей…
        - Мутантов, - твёрдо сказал Драгин.
        Настя поджала губы, тряхнула головой и выдавила:
        - Хорошо, мутантов. Мы ушли из школы и стали прятаться в подвалах домов. С пропитанием у нас не было проблем: охота на кабанчиков обеспечивала мясом в любом районе города. Правда, мы старались запасаться едой рано утром или вечером - днём в городе бродили чужаки. Как-то раз мы со старшими ребятами ушли далеко от пристанища, а когда вернулись, возле нашего убежища опять хозяйничали чёрные. Они хватали всех подряд, забрасывали в машины, а тех, кто сопротивлялся, били и грузили в бессознательном состоянии. Забрали всех, даже малышей, никого не оставили. Нам удалось выследить, куда их увезли, получилось пробраться на станцию, а вот в лабораторию не попали, заметили нас. Мальчишек всех постреляли - они до последнего на себя внимание отвлекали, спасали меня.
        Настин голос задрожал, она снова всхлипнула, закусила губу. Слёзы текли по щекам, она не вытирала солёную влагу, и капли дрожали на подбородке крохотными бриллиантами.
        - Извините. - Она шмыгнула носом, достала скомканный платок - тот самый, которым приводила в порядок мутантов, - вытерла лицо и негромко высморкалась. - Больше не буду.
        - Ничего, девочка, ты, это, если хочешь - поплачь, хуже не будет, - прогудел Драгин.
        Настя помотала головой:
        - Нет! Я боец, а не кисейная барышня! Вы не смотрите, что я девчонка. Если надо - без сожаления убью.
        - Мы уж поняли, - я кивнул на арбалет (заряженный самопал лежал под рукой у амазонки). - Дальше-то что было?
        - Меня гоняли по станции, стреляя под ноги, и гоготали, когда я прыгала как заяц, потом загнали в какой-то склад. Я забилась в угол за стеллажи, приготовилась дорого продать свою жизнь, но эти сволочи и не думали нападать: бросили гранату со слезоточивым газом, а когда я, кашляя и пуская пузыри из носа, выползла на середину бетонной коробки, всадили мне дротик в шею. Очнулась я за решёткой. Голова болела ужасно, подташнивало и хотелось пить. Возле толстых, в два пальца, прутьев стояла миска с водой, так я к ней на четвереньках приползла и пила, как собака. Потом осмотрелась. Тусклые лампочки в длинном коридоре еле светили под потолком, но мне и этого хватило, чтобы разглядеть ряд одинаковых клеток с той стороны узкого прохода. Многие из них пустовали, в некоторых было по одному человеку, в других - по двое-трое, а в одной я вообще пятерых насчитала. Все из нашей общины. Не знаю, сколько я в этой тюрьме пробыла, недели полторы, наверное, если по кормёжкам считать. За это время за мной никто не приходил. Других пленников брали - и не раз, только обратно никто из них не возвращался.
        Карлики устали сидеть на месте и расшалились. Настя достала из кармана комбинезона скрученную из тряпок маленькую куклу. Малыши схватили игрушку и стали увлечённо строить для неё дом из кирпичных обломков. Настёна несколько секунд смотрела на них с неподдельной любовью, а потом вернулась к рассказу.
        - Однажды охранник дверь открыл и говорит: «Выходи». А у самого глаза стеклянные, и смотрит он куда-то мимо меня. Я бочком-бочком рядом с ним прошмыгнула, стою как дура и не знаю, что делать. А он руку к выходу протянул: туда, мол, иди - и снова замер оловянным солдатиком. Я к дверям. Наши в клетках за прутья схватились. Одни кричат: «Выпусти нас». Другие: «Сама спасайся». Я бы и рада всех освободить, да где ключи возьмёшь и как потом с этой оравой на волю выбираться?
        В общем, выскочила из каземата и по коридору в соседнее помещение попала. А там - стол такой большой, полукругом, весь кнопками и рычажками утыканный, перед ним - вся стена в экранах, и на каждом картинки разные показывают: клетки с пленниками, лаборатории, помещения с машинами и без, узкие коридоры с трубами вдоль стен и под потолком, корпуса энергоблоков, подходы к зданиям.
        Любопытно мне до чёртиков стало. Я к столу подошла, смотрю, а там сбоку несколько рядов кнопок в зелёный цвет выкрашены, и на каждой свой номер стоит. Я на первую нажала, и на экране у клетки под номером один двери открылись. Правда, пустая она была, оттуда трёх мальчишек за день до этого забрали. Хотела узников освободить, да за дверью голоса послышались, только и успела, что в щель между шкафами забиться.
        Кто пришёл - не видела: они где-то в стороне стояли, а я выглянуть побоялась. Судя по голосам, двое их было. Один всё спрашивал, сколько осталось заготовок, как идёт процесс и надо ли чем помочь. Второй ему подробно всё объяснял, обстоятельно, а потом они в тюрьму к пленникам отправились. Я не стала больше судьбу испытывать, подождала немного и выскользнула за дверь.
        - А как ты со станции-то выбралась? Неужели тебя не видели? - в голосе Драгина сквозило неподдельное удивление. Я тоже, мягко сказать, офигевал. Слишком ладно всё у девахи получалось - как в дешёвом кино или бульварной книжке, где у героя дела идут как по маслу: патроны не кончаются, враги - придурки конченые - мажут по-страшному и вообще ведут себя неадекватно.
        - Меня как будто вёл кто-то, - сказала Настя с сомнением. - Предупреждал заранее об опасности, что ли, говорил, куда и когда спрятаться, помогал по территории ЧАЭС пройти. Сама не раз видела, когда за углом или за штабелями ящиков пряталась, как чёрные, словно по команде, от меня отворачивались. Вот только что смотрел в мою сторону или шагал к моему укрытию, а потом - рраз! - она рубанула узкой ладошкой по воздуху - и потопал в другом направлении. Снайперы с крыш тоже не досаждали, да я и старалась передвигаться в тени зданий или пряталась за контейнерами. А выбралась по трубам, вернее, в трубе через забор. Я, когда увидела, как они от здания к зданию идут, а оттуда за ограду уходят, решила: вот он, путь на волю. Забралась по стреле экскаватора на крышу контейнера, с неё на пожарную лестницу корпуса запрыгнула, поднялась немного и соскочила на трубу. Метров двадцать пробежала, вижу: дыра - ну я и залезла в неё.
        - Рисковая, - осуждающе покачал головой Драгин. - А если б ты застряла в этой трубе или в аномалию - капкан, по-вашему, - вляпалась?
        - Не застряла бы и не вляпалась. - Настя надула губы. - Я же знала, что внутри безопасно и разрыв в трубе за территорией станции был.
        - Откуда? - это уже я спросил.
        - От верблюда! - Она высунула язык. - Знала - и всё. Думаете, я всё это выдумала?
        Мы с Драгиным переглянулись.
        Интересная картина маслом получалась: или девчонке устроили побег, или кто-то постарался сделать её невидимкой и подсказал, как выбраться за пределы ЧАЭС. Но кто способен провернуть такую аферу на расстоянии и без проблем? Правильно - дирижёр. Уж не тот ли самый, что вправил мозги майору, а меня научил аномалии невооружённым глазом видеть? Возникал резонный вопрос: зачем ему это? Из благородных побуждений благотворительностью решил заняться?
        Странно всё это было и неправильно. «Не поступают так мутанты, - размышлял я. - Они, насколько я знаю, людей за дичь держат - мы же в их пищевой цепочке находимся. Неужели ему так скучно жить стало, что он решил поразвлечься? Или он из тех, кто был вместе с Настей? Может, это её отец или школьный учитель? А что? Вполне может быть. Во время опытов в нём не всё человеческое уничтожили, он случайно увидел Настю и решил ей помочь».
        Я ещё раз провернул в голове эту мысль, словно пробовал её на вкус. И вдруг живо представил, как спасённая Настя вместе с дирижёром пустилась в народный индусский пляс, а окружившие их карлики и щупальцеротые прижали большие пальцы к безымянным и, двигая конечностями в стиле а-ля Болливуд, запели: «Джимми, Джимми, Ача, Ача!» Хорошо хоть сдержался и не заржал в голос. Правда, прыснул со смеху, но замаскировал это кашлем - типа, от пыли в горле запершило.
        - Нет, что ты, - сказал Драгин. - Мы так не думаем. Верно, Паря?
        Я кивнул со значительным видом и постарался отогнать прочь крепко засевших в голове танцующих мутантов.
        - Ты так и не объяснила, где подобрала гавриков, - Драгин двинул рукой в сторону увлёкшихся куклой мутантов.
        - А-а, - махнула рукой Настя, - я их на окраине Припяти встретила. Хотела стороной обойти, а потом смотрю, один из них прихрамывает, а другой всё время подскакивает. У нас Кирюша всё время скакал и бегал вприпрыжку, а у Ванечки ДЦП с рождения, вот он и ходил, ножку подволакивая. Я и подумала: вдруг это мальчики наши, позвала по именам, так они и прибились ко мне.
        - Ну точно рисковая, - крякнул Драгин. - А если б они тебя сожрали?
        - Не сожрали бы, - улыбнулась Настя. - Так ведь, Кирюша?
        Один из карликов кивнул и снова увлечённо стал играть куклой.
        - Я ведь из лаборатории не с пустыми руками ушла. - Настя расстегнула молнию, сунула руку за отворот комбинезона и вытащила толстую тетрадь. - Вот, сами посмотрите.
        Я взял дневник экспериментов в руки, подвинулся ближе к напарнику и, подсвечивая себе налобным фонариком, бегло пролистал исписанные убористым почерком волнистые листы.
        На страницах значился пол и возраст пленников, даты начала опытов и подробная запись результатов с графиками, длинными многорядными формулами и таблицами. Кроме того, довольно-таки мастерски выполненные наброски изображали различные стадии трансформации людей в мутантов.
        Особо меня заинтересовали страницы с пометками «Брак» на полях. Видимо, экспериментаторам не всегда удавалось получить на выходе в должной степени злобных и агрессивных мутантов, о чём свидетельствовали отчёты с испытаний готовых «изделий» - так в этом лабораторном журнале обозначались трансформированные в уродов люди. Какая горечь и разочарование сквозили в этих записях, как убивались, как расстраивались бесчеловечные ублюдки!
        Не желая впустую возиться с «отработанным материалом», горе-учёные выпускали отбраковку в Зону на прокорм «удачным» экземплярам - наверное, для того, чтобы те вдоволь потренировались на «своих» перед тем, как нападать на людей. Теперь понятно было, откуда Настя узнала, кто были те сушильщики и нюхачи у школы и почему карлики не причинят ей вреда. На страницах «малышни» тоже стояли начертанные красной пастой пометки.
        Я вернул записи Насте:
        - Не страшно было читать?
        Она спрятала тетрадь за пазуху и ненадолго задумалась.
        - Неприятно и больно - это да, но не страшно.
        - Понятно. - Я хлопнул себя по колену. - Ну что ж, хозяюшка, спасибо, что не пришпилила к стене. Пойдём мы, дела у нас, а перед этим надо ещё Байкера на ноги поставить. Ты как, сталкер? Отдохнул? До места дойти сможешь?

        Глава 25
        Выгодная сделка

        Драгин ответить не успел, Настя опередила его быстрой скороговоркой:
        - Как идти? Какие дела? Я думала, вы мне поможете пленников освободить. Я же недавно оттуда сбежала - недели не прошло. Знаете, их там сколь…
        Я выставил растопыренную пятерню. Настя верно поняла жест и замолкла на полуслове.
        - Мы не против тебе помочь, но сейчас, сама видишь, один из нас точно не в форме. Идти на ЧАЭС в таком состоянии - значит, обречь себя на верную смерть. «Монументовцы» не сделают скидку на ранение Байкера.
        - Кто не сделает?
        - Чёрные твои, - пробасил Драгин. Он, как и я, давно понял, что за группировка стояла за этими преступлениями и помогала безумным учёным.
        - Понимаешь, - продолжил я вкрадчивым голосом, - мой друг потерял много крови, мы досюда-то еле дошли, а ты просишь нас лезть в самое пекло. Пойми, мы не боимся, но кроме наших ранений есть ещё одна проблема: мы оба - смертники. В наших жилах течёт яд, нейтрализовать его может один человек, но для этого мы до завтрашнего утра должны принести ему кое-что из Припяти. Давай так: мы выполним задание, избавимся от токсина в крови и вернёмся сюда.
        С каждым моим словом Настя всё ниже опускала голову и громче шмыгала носом. Я схватил её за плечи (левая рука отозвалась болью), встряхнул и с жаром спросил:
        - Ты веришь мне? Веришь? - Она мелко закивала. - Вот и славно. Мы не обманем, обещаю. Сейчас схожу с ним до «лианы»…
        - Какой лианы? - Настя вскинула голову. Слезинки на ресницах сразу высохли, а в глазах засветилась надежда. - Вы о той гигантской лиане, что выросла между высоток на Курчатова? - Теперь пришла моя очередь изображать слона из стихов Барто. - Так нет её.
        - Как нет? - воскликнули мы в голос с Драгиным.
        - А так. Два дня назад у тех домов заварушка серьёзная была. Там одни чёрные с другими чёрными схватились. Только у других чёрных комбинезоны с красными полосами на груди были, а на рукавах эмблемы в виде щита с мишенью внутри.
        - «Борг», что ли? - спросил Драгин.
        - Может, и «Борг», я не знаю, как ваши группировки называются.
        - Ближе к делу! - подстегнул я Настю.
        - Я и так рассказываю, это он меня перебивает. - Дивчина надула губки и отвернулась к карликам. Те по-прежнему увлечённо играли сами с собой, не обращая на нас внимания. Демарш продлился несколько секунд, потом Настя с ещё большей скоростью затараторила, съедая окончания: - Они там долго перестреливались и гранаты кидали, никак не могли друг друга победить. А потом к другим чёрным, к «Боргу» то есть, приехали машины на гусеницах. У них ещё такие коробки железные на крышах были. Очень большие коробки, длинные. Оттуда ка-ак выскочит огонь и облака дыма, ка-ак вылетят ракеты, ка-ак загрохочет потом всё да ка-ак завзрывается. Полдома сразу снесло, ну и лиану вместе с ним тоже. Вот, - выдохнула Настя и съёжилась как-то вся, словно внутри неё шарик сдулся.
        - И что потом?
        - Ничего. «Монументовцы» ваши разбежались кто куда, а эти, из «Борга», постреляли им вдогонку, да и пальнули ещё разок из машин своих, чтоб, значит, совсем лиану добить. Она потом до самого вечера горела, а дымом с пепелища всю ночь тянуло - не иначе тлело там до утра.
        Мы с Драгиным переглянулись. Я поскрёб затылок, а он почесал бороду. Офигенной новостью нас порадовала Настёна. Если и правда «лиана» была уничтожена - нашим планам пришёл кирдык. Шансы найти «искру» возле растительной аномалии и так были невелики, а сейчас они не то что стали близки к нулю, а вообще в минус двести процентов уехали.
        - Ну и дела. Что делать будем, Паря?
        Я пожал плечами и на всякий случай спросил (ну не верилось мне, что Зона так подло нам планы обломала):
        - Слышь, Настёна, а может, ты выдумала всё, а? Решила таким способом на свою сторону переманить?
        - Ничего я не выдумывала, - взъерошилась Настя. - Больно надо мне вам сказки рассказывать. Не верите - сами посмотрите.
        - И посмотрим. Сейчас вот пойдём туда с Байкером и посмотрим.
        - А чего туда ходить? С крыши тоже хорошо видно: весь город как на ладони.
        Когда Настя предложила подняться наверх, я думал, мы по лестницам, как нормальные люди пойдём, а она схватила меня за руку и потащила вглубь подвала - за ту самую дверь, из которой карлики вышли. Я хотел здесь задержаться ненадолго, рассмотреть быт мутантов в деталях, но проводница не дала терять время попусту. Только и успел заметить, что луч фонаря из темноты вырвал: приземистый стол с закопчённой керосинкой посередине, потёртые табуретки; вместо кроватей - полосатые матрасы вдоль стен, огороженный белой тряпкой закуток в углу - наверное, личное пространство девушки. «Храбрая она - с мутантами в одном помещении жить. Бракованные они или нет, а всё равно уже нелюди. Кто знает, что им ночью в мозги их мутантские взбредёт», - подумал я.
        Из бытовки вела ещё одна дверь. Через неё мы вышли в бойлерную (я понял это по хитросплетению ржавых труб с кругляшами манометров перед вентилями и огромным насосам на фундаментах из бетонных плит), откуда через низкий проём попали в соседнее помещение.
        Здесь, в отличие от других мест подвала, света было достаточно. Его излучала светящаяся голубым плесень на стенах и потолке. Особенно много её было вокруг звёздчатой дыры в перекрытии. Через неё мы и проникли в шахту лифта и вскарабкались на самый верх по вбитым в стену металлическим скобам. Раненая рука болела, но присутствие рядом храброй девчонки придавало сил, заставляло крепче сжимать зубы и терпеть.
        На крышу выходить не стали: опасно, можно было под пули снайперов попасть. В стенах лифтовой будки имелись забранные стальными жалюзи вентиляционные отверстия - через них и смотрели, ничем не рискуя.
        Настюха не обманула. Отсюда действительно открывался изумительный вид. Высотки белели скалистыми утёсами в зелёном море разросшихся деревьев. Более низкие, в основном пятиэтажные дома, школы и садики совсем утонули в зелени. Сверху это походило на гигантское поле для «морского боя», словно кто-то приготовился к игре и расставил прямоугольники и геометрически сложные фигурки «кораблей» в ожидании атаки противника.
        Я немного полюбовался тонущей в дымке сизых облаков станцией и повернулся в другую сторону. Начало улицы Курчатова, стадион «Авангард», кинотеатр «Прометей», ДК «Энергетик», парк аттракционов с его колесом обозрения просматривались великолепно. На месте «лианы» на самом деле чернело пепелище. Одна из трёх девятиэтажек на углу Курчатова и Дружбы Народов сильно обгорела и напоминала развалины карточного домика. Панели валялись живописной грудой на холме из битого бетона с торчащими во все стороны перекрученными прутьями ржавой арматуры. Соседний дом, к которому крепилась растительная аномалия, почти не пострадал, разве что портили картину глубокие подтёки на стенах, образованные под воздействием кислоты, что вместо древесного сока циркулировала по капиллярам гигантской лианы. Не зря ведь она корнями в лужу «шипучки» уходила.
        Эти подробности я разглядел с помощью Настиного бинокля. Амазонка хранила его в лифтовой будке в узком зазоре между стеной и огромным маховиком. Там же девушка держала про запас дробовик с сотней патронов и американскую штурмовую винтовку LR-300. Наверное, сняла с тел погибших сталкеров, как и великоватый для неё комбез. «Интересно, сколько у неё ещё таких тайников по дому распихано? Да и домик-то с сюрпризами наверняка не один. Вряд ли она все яйца в одну корзину сложила. Я б на её месте в каждом квартале по нескольку нычек сделал. А что? В Припяти для этого все условия есть: стычки-то между бродягами, небось, каждый день идут, да и те же мутанты поддерживают естественную убыль сталкеров на уровне. Бери - не хочу, называется».
        Обратно вернулись тем же путём, что и на крышу забирались. Как Настя объяснила, в подъездах много ловушек обосновалось, даже кислотные аномалии были. Ну и сталкеры бродили, куда же без них. Хабар искали в подъездах и квартирах, наверное, или, как и Настюха, жили в этом городе.
        Мутанты сидели кружком возле Драгина и, раскрыв рты, слушали сказку о похождениях храброго воина:
        - И тогда драгун выхватил ружьё и говорит чудищу двухголовому: «Уходи-ка ты, зверь проклятущий, отсюда подобру-поздорову, пока я мозги твои не размазал по стеночке». Не послушался цербер ужасный, зашипел головами противными, да и прыгнул на солдатика. Увернулся воин, да как выстрелит… - Драгин поднял руки, будто прижал приклад к плечу, и громко крикнул: - Бах! Бах! И убил тварь поганую.
        Малышня весело завизжала, захихикала и, громко хлопая в ладошки, затребовала вразнобой:
        - Ещё, ещё сказку, дяденька!
        - На сегодня хватит, мальчики, - улыбнулась Настя, присела рядом с карликами и обняла каждого по очереди.
        - Ну как там? - шёпотом спросил Драгин, когда я подошёл к нему.
        - Плохо, - прошептал я. - «Лиану» на самом деле сожгли.
        - Что делать будешь?
        Я пожал плечами, сел рядом с напарником, опёрся спиной о стену и закрыл глаза. Натруженное плечо болело, кровь токала в ране, алым пятном расплылась по повязке.
        - Говорил тебе: оставь меня в деревне. Сейчас бы уже тащил генератор Чахлому и не парился.
        - Отстань, майор, сам-то понял, чё сказал? Как бы я в одиночку стал «Энергетик» штурмовать?
        - А вы зачем к лиане шли, ребята? - Пока мы шушукались, Настя отправила карликов играть и бесшумно приблизилась к нам.
        - Да я хотел там «искру» найти или «ртутный шар». Эти арты Байкеру позарез нужны: за два часа все дырки бы в нём залатали и на ноги поставили.
        - Ой, а я там, ну, когда лиану сожгли, ночью шарики светящиеся нашла. Много. Одни зеленоватые и на ёжиков похожи, другие гладкие совсем и сияют, как жемчужины, третьи жёлтым и голубым светятся. Я их малышам принесла, даю им поиграть, если мне куда-то уйти надо.
        Я не поверил своим ушам.
        - Что ты сказала? Повтори!
        - Шарики нашла, мальчики в них играют, - растерянно повторила Настя и прикрыла рот ладошкой: - Ой, а я, кажется, поняла. Они вам нужны, да?
        Мы с Драгиным закивали, как китайские болванчики.
        - Покажи, пожалуйста, - попросил я. - Вдруг это не то, что мы ищем.
        - А вы мне поможете ребят спасти? Ну, если шарики вам подойдут?
        - Мы ж тебе пообещали, - сказал Драгин.
        - Вы мне обещали через несколько дней помочь, а я прошу сейчас. Знаете, сколько людей там за это время погибнет. Ну, пожалуйста, - она молитвенно сложила ладошки и состроила умилительную мордашку.
        Для себя я давно решил - ещё до того, как на крышу сползал, - с Настёной хоть сегодня отправиться к электростанции. Да и дирижёр тот же к четвёртому энергоблоку звал. «Всё одно к одному сходится. К тому же нет у меня доверия к Чахлому: бандит - он и в Зоне бандит, ему обмануть как два пальца об асфальт. Гнилой человечишка. Скажет: я вам ничего не должен - и отправит на все четыре стороны. Сдыхайте, мол, сталкеры, поделом вам, бродягам, будете знать, как честным фраерам дорогу переходить. С яйцеголовыми из секретной лаборатории ЧАЭС и то будет легче договориться, особенно если дуло автомата к черепушке приставить. Они сразу сговорчивыми станут, любое желание, как золотая рыбка, исполнят, лишь бы на волю отпустил. С Драгиным вот только закавыка. Всё-таки напарники мы с ним, хоть и послал его кто-то меня убрать.
        - Что скажешь, Паря, поможем девахе? - прогудел майор. - Всё равно в срок не успеем вернуться. Так хоть доброе дело сделаем. Может, кто и всплакнёт по нам иной раз, когда к Тёмному Сталкеру отправимся.
        - Поражаюсь я тебе, Байкер, ты прямо мысли мои читаешь. Не дирижёр ли уж ты часом, а? Давай, Настюха, тащи шарики свои, будем смотреть, что ты там нашла.

        Глава 26
        Путь на ЧАЭС

        Карлики взялись провести нас подземной Припятью до самого сердца станции. Откуда они знали об этих многоярусных лабиринтах с их ловушками и завалами - ума не приложу. Ладно бы всю жизнь провели под землёй, так нет - они, если верить Настёне, почти сразу после трансформации попали в её нежные руки. «Неужели эти знания заложили в их мозги в лаборатории? - недоумевал я. - А что? Вполне правдоподобная версия. Раз малорослики предпочитают селиться в подвалах всяких и подземельях, то почему бы им не внедрить в память всю имеющуюся информацию о катакомбах? Или такой вариант: коротышки каким-то образом чувствуют подземные пустоты и ориентируются в них, как летучие мыши, с помощью ультразвука. М-да! Предполагать можно до бесконечности, да только правду вряд ли когда узнаешь».
        Перед тем как отправиться на ЧАЭС, Настя вылечила Драгина. Она действительно набрала возле уничтоженной «лианы» кучу полезных артефактов. Чтобы не терять времени даром, Виктор сжал в ладонях колючую «искру», а «ртутный шар» примотал тряпками к груди. С двумя артефактами процесс выздоровления занял всего тридцать минут.
        За это время я посетил с Настюхой несколько тайников, где разжился почти новыми противогазами для себя и напарника, хорошими комбезами с кевларовыми вставками на спине и груди (судя по отсутствию дырок, их бывшие владельцы словили пули в голову); заменил старый автомат на отличный экземпляр бельгийской штурмовой винтовки FN-F2000 с интегрированным гранатомётом и запасся нехилым количеством боеприпасов к оружию. Для Драгина взял «винторез» с полусотней патронов и несколько промасленных коробок с боекомплектом к его «калашу».
        Настя как настоящая хозяйка тащила в дом всё, что плохо лежит. Действовала по принципу: надо - не надо, пусть лежит; есть не просит, а в хозяйстве всё равно пригодится. Так и собрала отменный арсенал вместе с комплектами индивидуальной защиты. И брала-то не абы что, а выбирала самое лучшее, благо с этим в Припяти не было проблем: главное, добраться первой до трупов, пока их другие сталкеры не обчистили да мутанты когтями и клыками комбинезоны не попортили.
        Сама Настёна вооружилась тем самым «элэром» с крыши (она захватила его, когда мы возвращались с обзорной экскурсии). Оказалось, девчонка умеет неплохо стрелять. На вопрос: зачем арбалет, когда куча хорошего оружия под рукой? - она ответила просто:
        - Патроны надо экономить, и стреляет почти бесшумно.
        Прямо диверсант в юбке. А ещё говорят, что у женщин логики нет. Не с теми общаетесь, братцы!
        К нашему возвращению Драгин изрядно взмок: вместе с потом его покидали слабость и хворь. Я тоже чувствовал себя не лучшим образом: сказывалось ранение и, наверное, проявлялось действие яда в крови. Чахлый хоть и сказал, что антидот можно ввести в течение двух суток, но не уточнил, когда отрава начинает действовать. Так что, когда Драгин предложил мне поправить здоровье, я, не раздумывая, взял «лазурь» из Настиной коллекции. Девушка, оказывается, не только оружие и экипировку собирала, но и артефакты. Правда, не зная, как ими пользоваться, просто коллекционировала их как драгоценности, храня в снятых с погибших сталкеров контейнерах. Любовалась в свободное время необычными формами, сиянием и расцветкой. Девчонка, что с неё возьмёшь. Врождённая тяга к прекрасному. Нам, мужчинам, этого не понять, мы на всё смотрим с практической точки зрения.
        Хватило и десяти минут, чтобы небесно-голубой шар восстановил мои силы и затянул рану. Энергия так и забурлила во мне, словно я только что выпил «нон-стоп» или принял допинг. Драгин тоже рвался в бой. Мы переоделись в новые комбинезоны, сменили потрёпанные респираторы на новые противогазы (часом, не на прогулку собирались, а в самое «грязное» место Зоны), нацепили на пояса контейнеры с артефактами и выбрались из подвала.
        Вход в подземелья находился в бывшей кафешке «Светлячок». Путь к заброшенной «стекляшке» лежал через улицу мимо затерянной в зарослях берёз, рябин и клёнов детской площадки. Низко пригибаясь к разбитому асфальту, стараясь не наступать на зелёные пятна мха и проросшую сквозь трещины траву, мы добежали до странной композиции из труб и железных щитов с гербами союзных республик.
        От стелы «Дружба Народов» свернули направо. Впереди показалась зелёная лужа «слизи». В центре пускающей пузыри аномалии возвышался островок с покосившимся деревянным грибком в центре. Чуть в стороне от бывшей песочницы белела горка из силикатного кирпича; густо оплетённая побегами дикого винограда, она сильно смахивала на затерянный в джунглях сказочный замок. Сквозь сухие плети лиан проглядывали ядовито-оранжевые наросты лишайника, предупреждая об опасности: кирпичи сочились желтоватой слизью, с виду похожей на гной. Эту аномалию так и называли: «гнойник». Она медленно убивала своих жертв, которые буквально гнили - как снаружи, так и изнутри - и внешне напоминали больных проказой.
        - Насчёт мутантов не знаю, - закончил Драгин ликбез. - Видеть не довелось.
        Мы обогнули опасное место стороной и, прячась за деревьями и кустами боярышника, приблизились к ржавому скелету здания. В своё время строители особо не парились: сделали пристройку из стекла и металла к жилому дому - вот тебе и магазин.
        Внутри железной коробки с разбитыми витринами хозяйничала стая «слепышей». Собаки топтались в кустиках папоротника и крапивы, что-то вынюхивая в толстом слое перегноя на полу возле разгромленных прилавков. Почуяв нас, псы слаженно повернули слепые морды. Вожак оскалил зубы, зарычал и медленно пошёл к раскрытым дверям. Остальные твари двинулись за ним, всячески демонстрируя злобные намерения.
        Я хотел было открыть по стае огонь, но Настя опередила меня. Она что-то сказала карликам. Малыши немедленно приподняли руки. С пола кафешки в воздух взмыли стеклянные осколки, обломки витрин-холодильников и прочий хлам. Мусор закружил над собаками и градом обрушился на них, когда они бросились на нас.
        Вожаку отрубило голову куском стекла. Она, подскакивая и брызгая алым, выкатилась к моим ногам. Я пнул её как мяч. Этот снаряд сшиб с ног уцелевшего после мусорного ливня пса, а когда мутант поднялся и, скуля и прихрамывая, снова кинулся на нас, один из карликов метнул в него бетонную мусорницу. Пёс и вякнуть не успел: камень с грохотом впечатал его в железную стену, оставив на ней мокрый отпечаток и огромную вмятину.
        Подскальзываясь в лужах крови, обходя трупы мутантов, мы пересекли кафе, через узкий проход проникли в подсобку (предварительно карлики на всякий случай устроили там погром) и опрокинули шкаф, чтобы добраться до крышки люка.
        В подвале пахло тленом и плесенью, было влажно. Вода капала с потолка, хлюпала под ногами, сочилась по стенам. Рассеянный свет наших фонариков вырывал из тьмы ржавые стеллажи, плясал на пыльных боках трёхлитровых банок с проржавевшими крышками. Разобрать, что за соки хранились в этих ёмкостях, было невозможно не только из-за почерневших этикеток, но и по причине расслоения содержимого: внутри плавала непонятного цвета жидкость с толстым слоем осадка на дне. Кроме банок на полках неопрятными грудами высились истлевшие коробки с продуктами, пластмассовые ящики и полусгнившие жестянки, в каких раньше продавали томатную пасту и консервированные фрукты.
        Карлики привели нас к дальней стене подвала, в которой виднелась овальная, как на военных кораблях, дверь. Драгин навалился на штурвал, попробовал провернуть, но ничего не вышло: штыри ригелей прикипели толстым слоем ржавчины к круглым пазам входных отверстий.
        - Давай, ты сверху. - Он вытащил нож, присел на корточки и принялся соскребать ржу.
        Я последовал его примеру. Дело продвигалось быстро: окалина толстыми чешуйками отваливалась от источенного влагой металла. Вскоре я добрался до изъеденной язвами сердцевины стержня, для верности поковырял кончиком ножа в пазах и постучал рукояткой по ригелю и приёмному гнезду. К тому времени Драгин тоже закончил. Я встал с одной стороны штурвала, он с другой, мы сжали пальцы на шершавом металле, резко дёрнули. С третьей попытки заржавевший механизм со скрипом поддался. Ещё несколько титанических усилий - и стержни вышли из пазов.
        Драгин рванул дверь на себя. Петли пронзительно заскрежетали, стряхивая накопленную за долгие годы рыжую крошку. Карлики, радостно повизгивая, бросились в приоткрытый проход. Следом за ними в темноту подземелья шагнул майор, Настя пошла в середине, а я замыкал процессию.
        Коротыши весело топали в метре от колонны. Они вели себя как дети: не обходили стороной лужи и шлёпали по ним, стараясь, чтобы брызг было как можно больше. При этом карлики умудрялись находить пути без аномалий и врагов (чувствовали они их, что ли?). Только раз нам попались крысы - в тоннеле второго яруса, но малышня расправилась с ними так же, как и с собаками в магазине. Правда, тут не было столько мусора, как наверху, так что телекинез был использован конкретно против мутантов: пищащие твари летали по воздуху, со смачными шлепками разбивались о стены и потолок каменной кишки и мокрыми лепёшками хлопались на пол. Так что после «избиения младенцев» нам пришлось идти по мягкому и склизкому ковру несколько метров. Я, конечно, не видел Настиного лица, но, судя по редким возгласам, «напольное покрытие» ей очень не нравилось.
        Первые проблемы появились незадолго до станции. Ярусы подземного города - с первого по третий - оказались затоплены радиоактивной водой, входы туда перекрывали прочные гермодвери - сродни тем, что отсекают друг от друга секции метро. О близости воды говорили повышенная влажность и, как следствие, наросты всякой губчатой дряни на стенах. Но это была сущая ерунда по сравнению с тем, что нам позже пришлось пережить.
        Карлики вывели нас к переходу на нижние уровни: большому полукруглому бункеру, из которого вверх и вниз вели эскалаторы и лестничные марши. Ярусы соединялись между собой не только простыми и механическими лестницами, но и глубокими шахтами лифтов. Прямо перед нами темнели два высоких прямоугольника - вход в кабины подъёмников. Лампочки внутри кнопок вызова тускло светились, напоминая глаза хищника, что говорило о действующем энергоснабжении подземелий. Мы не стали пользоваться лифтами, опасаясь привлечь ненужное внимание. Наверняка те, кто поддерживал сохранившуюся здесь инфраструктуру в рабочем состоянии, отслеживали перемещение кабин. Может, там и камеры наблюдения имелись, а в наши планы не входило засвечиваться раньше времени.
        Лучи фонариков вырвали из темноты торчащие бивнями мамонта направляющие, скользнули по висящим дохлыми змеями приводным цепям и рваному полотну конвейера. Эскалатор как средство доставки на нужный этаж тоже отпадал по причине разрушения конструкции взрывом. К счастью, обычная лестница во время давнего боя не пострадала, если не принимать во внимание глубокие выбоины от гранатных разрывов. По ней мы и спустились на четвёртый ярус.
        Ярко освещённый люминесцентными лампами тоннель активно использовался бойцами «Монумента» для скрытных перемещений в любую часть города. Составы из приспособленных для перевозки людей вагонеток регулярно сновали по рельсам «припятского метро». В голове и хвосте поезда были установлены крупнокалиберные «корды» - для отстрела забредающих в подземелье мутантов и нежелательных личностей вроде нас. Немудрено, что мы затаились в темноте лестничного марша и терпеливо ждали удобного случая, чтобы добежать до перехода на пятый ярус.
        Ширина тоннеля не позволяла проложить здесь две нитки железной дороги. Самопальные составы фанатиков дожидались, когда путь освободится на специальных разъездах в так называемых транспортных узлах уровня (здесь шли ответвления в разные районы Припяти, а потому штольня заметно расширялась). Интервал между ходом поездов составлял пятнадцать минут - достаточно для того, чтобы нам преодолеть километр до шлюза на пятый ярус.
        Когда сцепка из вагонеток скрылась за поворотом, карлики первыми покинули укрытие и торопливо пошлёпали в противоположную сторону. Мы шли за ними, постоянно оглядываясь и прижимаясь к шершавой стене. Помимо вагонеток в тоннеле сновали пешие патрули, так что предосторожность была не лишней. К счастью, нам никто не попался на пути к переходу на нижний уровень, и гермодверь оказалась не заперта. Так что, когда послышался шум приближающегося поезда, я последним вошёл в тёмный зев наклонного коридора, задраил проход и заблокировал штурвал отрезком ржавой трубы (его я подобрал на входе в «метро» - как чувствовал, что пригодится).
        И вот тут удача отвернулась от нас: полудохлые батарейки окончательно сели, и фонарики (сначала Драгина, потом мой) перестали работать. Тусклый свет Настиного «светлячка» недолго радовал нас и вскоре тоже потух. Липкая, почти осязаемая тьма окружила наш отряд со всех сторон. Прямо по курсу вспыхнули красные огоньки. Я чуть не вдавил спусковой крючок, но вовремя сообразил, что это светятся глаза карликов. Судя по долгому выдоху майора, он тоже чуть сгоряча не покрошил союзников.
        Только Настя сохраняла спокойствие, как будто ей было не впервой оказаться в непроглядной тьме подземелья. Её дыхание нисколько не сбилось, а голос звучал по-прежнему ровно:
        - Эй, парни, идите ко мне. - Впереди что-то зашуршало - похоже, она снимала рюкзак. - Сейчас обвяжемся верёвкой и, как альпинисты, пойдём в связке. На этом уровне много ответвлений, так что легко потеряться, кроме того, в темноте могут начаться галлюцинации: свет там покажется или ещё чего - как бы мы не разбрелись кто куда.
        В темноте раздались шаги - это Драгин приблизился к девушке. Я слышал шорох, с каким Настя опоясывала напарника, вытянул руки, чтобы не натолкнуться на девушку, и шагнул вперёд. Вскоре я ощутил её дыхание на своём лице, нежные руки обхватили меня, я почувствовал, как она вяжет узел у меня за спиной.
        - Порядок, - сказала она, и карлики, как застоявшиеся лошади, побежали вперёд. Им, кажется, отсутствие света нисколько не досаждало, напротив, они восприняли это как игру и резвились, шлёпая маленькими ладошками по стенам. Не знаю, как остальные, а меня несколько напрягала сложившаяся ситуация. Мне постоянно мерещилось, что за нами следят, я то и дело ворочал головой и до рези в глазах всматривался во мрак.
        Пятый уровень встретил нас возникшим в ушах звоном (сказывался перепад давления) и почти наглухо засыпанными проходами. В узкие щели под потолком даже карлики пролезали с трудом, о чём они и сообщили с печальными вздохами. Взрывчатки, чтобы расчистить завал, у нас собой не было; да и рисковое это дело - вести подрывные работы под землёй. Как бы и себя во время «бадабума» не похоронить. О том, чтобы расчистить проход вручную, нечего было и думать. Во-первых, самый ценный ресурс - время - быстро стремился к нулю, а во-вторых, ворочать крупные глыбы без помощи техники - это всё равно что пытаться в одиночку затащить гружёный самосвал в гору.
        Пришлось идти на самый нижний, шестой, ярус подземелий, где, по слухам, водились такие монстры, что по сравнению с ними Чужой и Хищник младенцами кажутся. Оставалось надеяться, что обвал не засыпал весь пятый уровень целиком и путешествие в «преисподнюю» не займет много времени.
        Карлики замолкли задолго до подхода к «вратам ада» и едва слышно поскуливали. Я их не видел, но чувствовал, как они дрожат от страха; эхо усиливало дробное клацанье их зубов - казалось, будто это стены трясутся и лязгают каменными клыками.
        Я тоже чувствовал себя не лучшим образом: сердце бешено колотилось, грозя в любой миг выскочить из груди, оружие выскальзывало из мокрых ладоней, а спина и подмышки так взмокли от пота, что можно было выжимать нательное бельё. Судя по учащённому дыханию спутников, они испытывали схожие чувства. У всех в крови бурлил адреналин, парализуя мышцы и волю. «Лишь бы никто из-за угла не выскочил, а то конфуза не оберёшься. Хорошо хоть в противогазах идём».
        Спуск закончился, и под ногами сразу стало мягко, что-то зачавкало и захлюпало. Отовсюду доносились шорохи, будто кто-то копошился в темноте. Чуть позже я почувствовал, как чьи-то щупальца (или змеи?) обвились вокруг ног. Судя по возгласам Насти и недовольному ворчанию Драгина, у них дела обстояли не лучше. Карлики тоже залопотали, зафыркали, а потом сипло захрипели.
        Впереди, на высоте примерно полутора метров от земли, вдруг появились зеленоватые полоски света. Сияние пробивалось сквозь щели контейнера для артефактов на поясе майора. Он тоже заметил, что с его вещью творится что-то неладное, щёлкнул замком, открыл крышку. Призрачный свет озарил бородатое лицо сталкера и его широкую грудь. Колючий зеленоватый шар взмыл в воздух, освещая руку поднявшего его человека и пространство тоннеля на пару метров вокруг.
        Стены, пол и потолок подземного хода так и кишели чёрными глянцевыми червями. Они исходили тягучей слизью, обвивались вокруг ног, разевали беззубые рты на своих слепых мордах и беспрестанно шевелились. Карликов уже не было видно, на их месте копошились неприятного вида комки, из которых доносилось сдавленное хрипение.
        - Байкер, не двигайся! И подними «маяк» выше, - крикнул я и потопал к малышне, на ходу доставая нож. Настя тоже двинулась вперёд. В её руке блеснула сталь, и чёрная гадость, опутавшая одного из карликов, брызнула дурно пахнущей жижей.
        Осторожно орудуя ножами, за которыми тянулись липкие тягучие нити, мы быстро освободили коротышек из плена. Выглядели они неважно: бледно-зелёные, все в тёмных потёках и шматках слизи.
        Что-то обиженно бормоча, карлики прибились к нам, наотрез отказываясь идти вперёд. Долго стоять на месте было опасно. Слизь отвратительных червей, по-видимому, содержала толику кислоты. По крайней мере, на одежде малоросликов остались следы, будто на неё кого-то стошнило. Покрытая особым полимером ткань комбинезонов пока держала этот химический удар, но если тут задержаться - гарантии, что она выдержит, не было.
        Настя наклонилась к подопечным и что-то им прошептала. Глядя на неё испуганными глазами, карлики дробно закивали, тяжко вздохнули и потопали вперёд. Драгин по-прежнему держал артефакт над головой, а мы с Настей смотрели по сторонам, сжимая в руках оружие.
        Внезапно один из уродцев вскинул руки, и шевелящийся впереди отвратительный комок лопнул, разбрызгивая комки слизи и обрывки глянцевых тел. И сразу стены тоннеля содрогнулись, по ним прокатилась волна, они вдруг начали сжиматься, а черви задвигались ещё интенсивнее. Пол под ногами задрожал, мы едва удержались на месте, отчаянно балансируя и рискуя в любой момент потерять оружие. Драгин выронил артефакт из рук, хотел нагнуться, чтобы подобрать, но черви уже опутали колючий шар. Сияние «маяка» заметно потускнело, а потом вдруг яркие белые лучи пробились сквозь плотный клубок шевелящихся тел.
        - Бежим! - крикнул майор и так припустил, что верёвка сразу натянулась как струна. Задержись Настя на миг, он точно сбил бы её с ног и потащил за собой на буксире. Лишь когда сзади раздался оглушительный взрыв, я понял причины такой спешки. Черви каким-то образом активировали артефакт (кислотой в слизи?), и он сгенерировал породившую его аномалию. «Подкидыш» бушевал позади нас, грохоча и потрескивая, измельчая червей. Отблески беснующейся аномалии освещали тоннель, и мы видели, как его стены быстро сжимаются, перекрывая проход.
        Я нагнал Настю, чуть сдвинулся в сторону, чтобы случайно не задеть напарника, и выпустил из подствольника бельгийской штучки гранату. Грохнул взрыв - и почти сомкнувшиеся стенки раздвинулись. Подземелье наполнилось гулом, больше похожим на утробный рёв. Пол заходил ещё сильнее - как при крупном землетрясении. Карлики попадали с ног, не желая больше оказаться в плену мерзких червей, и вдарили по ним своими способностями.
        Обрывки гладких тел разлетелись отвратительным фейерверком в туче брызг и бесформенных комков. На полу и стенах образовались крупные бреши, из которых потекла чёрная сукровица. Ни у кого уже не осталось сомнений, что мы оказались внутри какого-то гигантского монстра, а эти черви - не что иное, как кишечные ворсинки или что-то вроде того.
        Чудовище бесновалось и содрогалось в конвульсиях, не в силах вытерпеть боль. Чтобы доставить ему ещё больше неприятностей, я выпустил прямо по курсу парочку гранат. Рёв усилился, а впереди появилась белая звёздочка. Она становилась всё больше и больше, и постоянно двигалась то вверх, то вниз, то из стороны в сторону. «Похоже, мы добрались до рта твари и скоро окажемся на свободе!»
        Внезапно из стенок высунулись бугристые щупальца, которые попытались схватить нас за ноги, но Драгин выпустил длинную очередь из «калаша» в то место, где, по его мнению, находился нервный узел твари. Мутант заревел, но это уже был рёв умирающего. Тогда мы объединили усилия и вместе с заметно ослабевшими карликами добили чудовище, полностью разрядив магазины.
        Щупальца сразу обмякли - как и шевелившиеся до этого ворсинки. Конвульсии ещё сотрясали тело монстра, но это были уже предсмертные судороги.
        Впереди нас ждало ещё одно испытание: огромный истекающий слизью бугристый склон - то ли язык, то ли мышечная глотка сдохшей твари. Мы не без труда преодолели его и наконец-то оказались в настоящем тоннеле. Источником света, который мы видели, когда тварь распахнула рот, были десятки сверкающих молниями «разрядников». Аномалии располагались повсюду в подземном коридоре, в том числе на стенах и потолке. От пронзающего воздух электричества кожу щипало даже под комбинезоном, и шевелились волосы под облегающим голову капюшоном.
        - Вот уж не думал, что придётся побывать в заднице глиста, - раздался искажённый противогазом голос Драгина. Майор стоял рядом с дохлой тварью и казался пигмеем: огромный червь занимал почти всё пространство тоннеля, узкие щели отделяли его склизкое тело от потолка и стен шахты. В покрытой ворсинками грубой коже мутанта зияли рваные сочащиеся бурой жидкостью отверстия от пуль.
        Я смотрел на то, как она скапливается в лужицы, и думал: «Какое счастье, что Настя снабдила нас противогазами с почти новыми фильтрами. Наверняка здесь такая вонь, что без «намордников» мы давно бы уже задохнулись». Зато карликам, похоже, было всё до фонаря. Они не проявляли никаких признаков беспокойства, не морщились и не зажимали короткими толстыми пальцами носы. Оно и понятно: мутанты они или кто?
        Настя отвязала нас и бросила на пол верёвку, сплошь вымазанную в слизи: кое-где прочные нити верхнего слоя порвались и торчали неопрятными пучками. Брать с собой испорченную вещь не имело смысла, поэтому девушка без сожалений оставила её здесь и отправилась следом за карликами: те уже двинулись в путь, тщательно выбирая дорогу между аномалиями.
        От мощных электрических разрядов аккумуляторы фонариков зарядились, и мы снова были при свете. Правда, сейчас нам хватало вспышек «разрядников», так что мы фонарики выключили, не желая тратить драгоценную энергию попусту.
        Примерно через триста метров аномальное поле кончилось, а в стене обнаружилась дверь перехода на верхний уровень. Мы решили испытать удачу: вдруг завал остался позади - и не прогадали. Пятый ярус оказался свободен, и наш отряд без проблем добрался до подземных этажей ЧАЭС.

        Глава 27
        Выход силой

        Драгин сразу взял командование на себя. Я не возражал: парень из спецназа, у него опыта в таких делах по-любому больше, чем у меня. Настя тоже не спорила - чувствовала дивчина исходящую от майора силу. А карликам вообще всё было до лампочки.
        Пока нам везло: широкие полутёмные коридоры пустовали, камер слежения не было. Конечно, их могли хорошо замаскировать, но почему тогда никто не пытался нам помешать? Может, мы направлялись прямиком в ловушку? Я озвучил свои мысли.
        - Вряд ли, - развеял Драгин мои опасения. - Камеры наверняка стоят ближе к лаборатории. Мы просто ещё не дошли до неё.
        Коридор закончился бронедверью. Света тусклой лампочки в пыльном плафоне едва хватало, чтобы разглядеть грубо намалёванные на этой массивной преграде буквы и цифры.
        - РБ-14, - прочитал Драгин и поколупал пальцем в перчатке похожую на кровь краску. - Что бы это значило? Радиационная безопасность?
        - Радиоактивные бомбы, четырнадцать штук, - буркнул я, разглядывая кнопочную панель слева от двери. - Какая разница, что это значит. Надо искать другой путь: здесь без кода не пройти. Не зря у меня в носу свербело, я так и знал: какая-нибудь подлянка будет.
        - Погоди раньше времени тоску наводить. Дай попробую. - Драгин оттеснил меня от двери, нацелился пальцем на крайнюю кнопку.
        - А если сигнализация сработает? - предположила Настя.
        - Может, сработает, а может, и нет. Пока не попробуем, не узнаем. Если что - ты, Паря, контролируешь правый фланг, я левый. Настя прикрывает малышей, а вы, ребята, - Драгин повернулся к карликам, - мочите всех к нюхачьей матери своим телекинезом. Готовы? - Он окинул нас внимательным взглядом: малышня заулыбалась, я поднял большой палец, амазонка сосредоточенно кивнула. - Тогда поехали.
        - Подожди!
        - Что опять? - Драгин недовольно глянул на девушку.
        - Попробуй один-четыре-девять-семь-два.
        Майор пожал плечами, ткнул пальцем в кнопки. Тишина. Он повернулся к Насте:
        - Всё? Успокоилась? Как видишь, ничего не…
        Дверь причмокнула и с тихим шипением чуть сдвинулась.
        - Что за хрень? - У Драгина, как и у меня, впрочем, от удивления глаза стали круглыми, как стёкла древнего противогаза. - Как ты догадалась?
        - В той комнате с экранами к столу табличка прикручена - с цифрами, а у меня память на числа хорошая. Один раз увидела - всю жизнь буду помнить. Вот и вспомнила.
        - Понятно. Действуем, как договаривались: я первый, Паря за мной, Настя с ребятами в арьергарде.
        Он потянулся к ручке двери, но я схватил его за руку:
        - Повремени малость, дай попробую заглянуть сквозь стену.
        Драгин знал, что я могу видеть аномалии, так что ничуть не удивился моей просьбе. Он отошёл в сторону, прижался спиной к стене и замер.
        Я расслабился, как учил меня дирижёр, задержал дыхание, прикрыл глаза, но, сколько ни старался, ничего не получалось. Вязкая, густая чернота - и больше ничего. Как будто я оказался в тёмной-тёмной комнате без единого источника света.
        - Ну как? - спросил майор, когда я открыл глаза. Я помотал головой. - Ясно.
        Он потянул тяжёлую дверь на себя, присел, осторожно выглянул в хорошо освещённое помещение и резко отпрянул. Почти сразу в глубине зала загрохотали пулемёты. По стенам и двери забарабанили пули, кроша бетон и высекая из железа искры.
        - Штуцеры, мать их, - хрипло пояснил Драгин, сидя, как урка, на корточках и опираясь спиной о стену. - Два слева, два справа и по одному на каждой площадке лестницы в энергоблок. Итого шесть штук. Без «гнома» не пройти. - Он оттолкнулся от стены и встал на ноги. - Надо искать другой путь.
        - Какой другой путь?! Да у нас боезапаса не хватит пробиться по земле! А если и удастся добраться до Саркофага - как ребят освобождать почти без патронов? «Тра-та-та-та-та! Ты убит!» - кричать, что ли? Может, удастся нейтрализовать эти штуцеры? - спросил я.
        Драгин в ответ лишь хмуро помотал головой.
        - Ничего не выйдет, Паря, с автоматикой не поспоришь. Там сенсоры знаешь какие чувствительные? Реагируют с задержкой в доли секунды. Мигом нас всех в капусту нашинкуют.
        - Ну тебя же не нашинковали, - хмыкнула Настя. - А раз так, значит, есть шанс. Там, где не хватает реакции нормального человека, помогут рефлексы особенных людей. Правда, мальчики?
        Карлики весело закивали. Им происходящее казалось интересной игрой - вроде войнушки для обычного дворового мальчишки, привыкшего с утра до вечера носиться летом на улице. Мы с напарником покосились на мутантов. Как-то не верилось, что эти крохотули могут справиться со смертоносными машинами.
        - Всё нормально, ребята, расслабьтесь. Эти малыши любому профи сто очков форы дадут, а потом без труда размажут по стенке. - Всё ещё видя наше сомнение, Настя усилила натиск: - Да что вы за люди такие, а? Дайте мальчуганам проявить себя. Неужели стычка с собаками вас не убедила? Сами видели, как они в два счёта с мутантами разделались. Что вам ещё надо?
        - Так то ж собаки, - неуверенно протянул спецура, - а здесь скорострельные пулемёты с инфракрасными датчиками и прочими электронными штуками. - Он перехватил взгляд Насти, отмахнулся и сказал как отрезал: - Ладно, дело твоё, но если с ними что-то случится - это будет на твоей совести.
        Настя кивнула - дескать, не маленькая, сама знает, на что толкает ребятню, - присела перед карликами и объяснила задачу. Малыши сразу посерьёзнели, с их морщинистых лиц исчезли улыбки. Коротыши собрались в тесный кружок, положили руки на плечи друг друга, склонили головы к центру и зашептались на своём тарабарском языке. Я ни слова не понимал из того, что они говорили.
        Тем временем Настя подошла к нам:
        - Ребята, я понимаю, что о многом прошу, но малышам надо помочь. Со всеми штуцерами одновременно им не справиться.
        Драгин хмыкнул:
        - А я о чём говорил? Поверху надо идти.
        - Паря прав, - тряхнула головой Настя. - По земле не пробиться. Единственный способ пройти - здесь, но действовать надо всем заодно. У меня есть с собой пара хороших штучек. - Она полезла в подсумок, вытащила оттуда зелёные «лимоны» наступательных гранат, сунула в руки Драгину. - Держи. Сама-то я плохо с ними обращаюсь, а у тебя должно получиться. Паря из подствольника накроет пулемёты справа, ты слева, мальчики займутся штуцерами на площадках, а я буду контролировать лестницу: вдруг из гостей кто заявится.
        Майор усмехнулся.
        - Хорошо придумала - прям не дивчина, а стратег какой-то. Ну что, Паря, попробуем? - Я кивнул, сжимая в руках бельгийскую винтовку с уже заряженным гранатомётом. - Запомни, штуцеры метрах в двадцати от двери. Если смотреть отсюда - примерно на два часа. Комбез у тебя добрый, почти что броник, должен от пуль защитить. Ну а если заденет - «ожерелье» поможет кровь остановить.
        Карлики уже закончили совещаться и ждали, когда мы придём к единому мнению. Драгин махнул им рукой:
        - Эй, малыши, идите сюда.
        Низкорослики подошли, негромко топая подошвами ботинок, окружили Настю, прижались к ней. Она обняла всех сразу одновременно. Я чуть заметно усмехнулся: один в один - наседка с цыплятами.
        - Слушайте внимательно, ребятки. Я сейчас постараюсь вывести из строя пару штуцеров слева, а вы с дядей займётесь остальными пулемётами. Придумали уже, как очистить лестницу? - Малыши энергично закивали. - Ну, тогда Зона с вами. - Он повернулся к Насте: - Ты, это, под пули-то зря не лезь. Мало ли, нас с Парей накроет - кто-то должен о пацанах позаботиться. - И не давая ей рта открыть, сказал уже мне: - Готов? Тогда я пошёл.
        Драгин активировал обе гранаты, боком влетел в открытую дверь и в падении метнул боеприпасы. Он ещё не успел грохнуться на пол, а пулемёты уже застрекотали. Исклеванный пулями бетон щедро наполнил воздух седой пылью, дверь загудела под ударами свинцовых пилюль.
        Я нырнул в эту пыльную завесу, схватил напарника за ноги, что есть силы рванул на себя. Уже когда мы оказались в безопасном пространстве коридора, в зале прогремел сдвоенный взрыв. Чуть позже там что-то бухнуло - и опять затрещали пулемёты. Только теперь бетонная крошка и незначительные обломки сыпались не со стен, а с потолка.
        - Похоже, тебе удалось - вишь, как в потолок лупит. Не иначе со злости бесится.
        - А то! - Драгин криво усмехнулся. - Только я не рассчитал немного, зацепило меня.
        Я потянулся к контейнеру на поясе, но он перехватил мою руку:
        - Оставь «ожерелье» себе! Оно тебе сейчас нужнее, а я повязку наложу. Артами подлечиться всегда успею.
        Я похлопал Драгина по ладони, повернулся к сопящим телекинетикам:
        - Эй, ребятки, айда за мной. Зададим жару.
        И, как напарник за минуту до этого, я влетел в зал. В полёте выстрелил из гранатомёта: аккурат под треногу одного из пулемётов. Штуцер опрокинуло взрывом. Он забился в конвульсиях, поливая свинцом стену и вторя грохоту автоматических стражей на лестничных площадках. Я упал на пол, перекатился, длинной очередью сшиб второй пулемёт и повернулся.
        Дела у карликов обстояли вполне себе ничего. Они уже зачистили два яруса и принялись за последний штуцер. Работали ребята слаженно. Пока большая часть мутантов рассеивала пули телекинезом, трое карликов объединили усилия и нанесли мощный удар по пулемёту. Плюющуюся свинцом железку с такой силой ударило о стену, что во все стороны полетели обломки. Согнутый рогаликом дымящийся ствол звякнул об пол у моих ног, отскочил в сторону, неровно покрутился на месте и наконец-то успокоился.
        В наступившей тишине отчётливо слышался хруст бетонной крошки под ногами малышей. Они шумно дышали и топтались на месте.
        Раздались быстрые шаги. В зал вошёл Драгин. За ним след в след шагала Настя: приклад автомата прижат к плечу, один глаз сощурен, второй зорко выискивает цель. Она быстро повела стволом по местам возможного скопления противника, убедилась, что всё чисто, и лишь после этого опустила оружие - ну точно спецназовец в юбке. Хотя насчёт одежды - это я загнул. В комбинезоне она была, конечно.
        Теперь, когда пулемёты не представляли угрозы, можно было и осмотреться. Зал был достаточно большой: метров сто в длину, около тридцати в ширину и столько же в высоту. С бетонного потолка на чёрных змеях электрических кабелей свисали матовые плафоны из пуленепробиваемого стекла. К такому выводу меня подтолкнули дырки от свинцовых пилюль в потолке и наполовину перебитый кабель одного из светильников. Здесь пули недавно роились пчёлами, а плафоны остались целёхоньки. Ясен пень, будь они из обычных материалов, валялись бы грудой осколков на полу.
        В самом конце зала к потолку широким зигзагом поднималась металлическая лестница. Она трижды меняла направление. На огороженных трубчатыми перилами площадках тускло поблёскивали золотистыми боками стреляные гильзы, суставчатыми пальцами торчали чёрные палки растопыренных треног. Нам предстояло подняться по узким ступенькам, открыть потолочный люк и выбраться на территорию четвёртого энергоблока.
        Малыши первыми потопали к лестнице. Драгин хотел их остановить и отправить в конец колонны, но Настя сказала, что, мол, пусть они идут впереди. Тогда он велел девушке встать за ним, а мне приказал прикрывать тылы: мало ли кто надумает напасть сзади. Конечно, вероятность такого развития событий была ничтожно мала, но пренебрегать мерами безопасности не стоило.
        Драгин как в воду глядел. Карлики только взобрались на вторую площадку, он с Настей ещё стоял на лестничном пролёте, а я топтался на первой платформе, как в глубине зала что-то зашипело. Раздался негромкий хлопок, и в воздухе появился серебристый овал. Несколько секунд он вибрировал, потом по нему поплыли радужные разводы, и вдруг из него выскочил человек в чёрном комбинезоне с «грозой» в руках. За ним в зал вывалилось ещё четверо «монументовцев».
        Я резко присел и сразу открыл по ним огонь. Сверху затрещал «калаш» Драгина, тихо защёлкал автомат Настёны. Как бы ни были хороши комбезы фанатиков, они не смогли сдержать натиск свинцового роя. Пули буквально вспороли защиту двоих чёрных. «Монументовцы» упали замертво. Третий, с перебитыми ногами и простреленным животом, повалился на пол. Этот боец так громко кричал, что его вопли заглушали треск автоматов.
        Уцелевшие бойцы «Монумента» бросились в стороны. Петляя как зайцы, они огрызались огнём. Пули жужжали над моей головой, щёлкали по металлу лестницы, выбивали крошки из бетонной стены.
        Но численный перевес был на нашей стороне. Вскоре один из фанатиков захлебнулся собственной кровью: пуля пробила ему горло. Второго завалили мальцы. Карлики швырнули в него пулемёт. Оружие огромным копьём просвистело в воздухе, с силой ударило сталкера в грудь. Того отбросило, как куклу. Ребристый ствол пронзил человека насквозь и пришпилил к стене. Фанатик ещё несколько секунд дёргался в конвульсиях, пока Драгин не прекратил его мучения метким выстрелом в голову.
        Видя, как мы разобрались с его подельниками, раненый перестал орать - видимо, не горел желанием отправиться следом за ними. Мы с Драгиным переглянулись. За просто так убивать бойца «Монумента» не хотелось, но и оставлять его без присмотра тоже было нельзя: вдруг ему приспичит погеройствовать - они же там, в своей секте, все чокнутые. Сошлись на том, что я буду за ним присматривать, пока малышня и майор с Настюхой выбираются из зала, а когда придёт моя очередь выйти наружу, мне и решать, что с раненым делать: в живых оставить или «загасить» из сострадания - с такими ранами ему долго не протянуть.
        Всё это было сказано без слов, жестами. Как-то нам с Драгиным не улыбалось обсуждать такие вопросы при девушке. «Ещё решит, что мы жадные до крови маньяки, а мы ведь на самом-то деле парни безобидные, - подумал я. - Без повода мухи не обидим, но уж если кто встанет у нас на пути и будет сильно досаждать, тогда уж извиняйте, господа, сами напросились. Вас никто не заставлял идти против нас и, тем более, пакости всякие делать да подлянки устраивать».
        Карлики первыми заметили подвох: лестница упиралась в наглухо заваренный стальной люк. Снизу сварных швов было не видно, вот мы и попались на удочку. Оставалось или воспользоваться порталом «монументовцев», или пробираться по земле к Саркофагу.
        Дробно стуча каблуками по ступенькам, мы быстро спустились по лестнице, но едва подбежали к подрагивающему серебристому «зеркалу», как оно потемнело и стало быстро уменьшаться в размерах. Через мгновение от портала ничего не осталось. Только лёгкий запах озона в воздухе напоминал, что здесь когда-то был выход в другое помещение станции.
        Впрочем, я не уверен, что озоном пахло на самом деле. Лица-то наши прятались под масками противогазов, так что, думаю, это просто был плод моего воображения. Возможно, воздух и не пах ничем вовсе, а может, серой вонял так, что хоть святых выноси. Снимать «намордник» и определять, чем пахло на самом деле, я не собирался.
        Фанатик был ещё жив, хоть и сильно побледнел от потери крови. Он тяжело дышал, сорванный бледной рукой противогаз валялся в сантиметре от края багряной лужи.
        Драгин навёл на него автомат:
        - Как отсюда открыть портал? Говори!
        - Он знает… вам… не уйти, - задыхаясь, прохрипел раненый.
        - Кто он? Монумент?
        - Он тоже… вам… крышка…
        «Монументовец» захрипел, его глаза закатились, он дёрнулся в последний раз и затих, глядя стекленеющими глазами в потолок.
        - Приехали, мля! Что делать-то будем? - Драгин повернулся ко мне. В широком стекле защитной маски спаренными зрачками отсвечивали лампочки. - Говорил же, надо идти по земле.
        За его спиной с хлопком появилось новое «зеркало». На этот раз из портала никто не выскочил. Окно перехода тихо гудело со слабым потрескиванием и легко вибрировало - словно утренняя рябь на воде.
        - Вот те нате, - лицо майора вытянулось от удивления. - Ничего себе заявочки. Это как понимать?
        - Может, его открыли для фанатиков, что за нами приходили? - предположила Настя. Мы с Драгиным переглянулись и посмотрели на девушку. - Вдруг они так энергию экономят. Представляете, сколько её надо, чтобы открыть портал и держать его в таком состоянии? А если настроить генератор, или как там эта штука называется, на работу в пульсирующем режиме, можно добиться сразу нескольких целей: уменьшить расход энергии и не дать противнику воспользоваться переходом.
        - А что? Резонно. - Драгин хотел по привычке пригладить бороду, но рука в перчатке наткнулась на маску противогаза. Майор крякнул с досады, отомкнул полупустой магазин от автомата, вставил полный, передёрнул затвор. - Ладно, действуем по старому плану: я иду первым, за мной Настёна с малышами, а ты, Паря, замыкающий. Ну всё, я пошёл. Долго не тяните, а то фиг её знает, эту хреновину.

        Глава 28
        Штурм

        Драгин чуть согнулся и в прыжке заскочил в переливающийся радужными цветами портал. Настёна одного за другим отправила карликов, потом сама скрылась в овале перехода. Я прыгнул в пространственный тоннель следом за ней - и сразу оказался в гуще боя. Просторный машинный зал гудел от грохота выстрелов и скрежета терзаемого горячим свинцом железа. Я еле успел пригнуться: шальные пули просвистели над головой, с визгом срикошетили от стен. По стеклу противогаза и броне комбинезона забарабанили бетонные крошки, а в воздухе, и без того полном серых клубов пыли, прибавилось мути.
        Я спрятался за массивным фундаментом стальной опоры. Слева от меня, метрах в двадцати, за таким же укрытием сидел Драгин, поливая огнём «монументовцев». Настя и карлики тоже заняли удобные позиции, так что мы могли отстреливаться до тех пор, пока не кончатся патроны. Что будет после, я даже не хотел думать, а вместо этого поймал в прицел голову высунувшегося из укрытия врага и нажал на спусковой крючок. Бельгийская штучка глухо тявкнула, в забрале шлема фанатика образовалась звёздчатая пробоина - и на одного противника стало меньше.
        Перестрелка закончилась довольно-таки быстро - спасибо Настиным приятелям. Если б не они, вряд ли нам удалось бы одержать верх за столь короткое время. Карлики объединили усилия и просто снесли «монументовцев» ударными волнами телекинеза. Нам осталось только добить выживших. Неприятно об этом говорить, но на войне как на войне. Вряд ли эти фанатики пожалели бы нас, улыбнись удача им, а не нам.
        После скоротечного боя мы покинули изуродованный пулями машинный зал, по широкому коридору добрались до небольшого технического помещения, за которым, по словам Насти, находилась нужная нам комната. Карлики снова собрались в могучую кучку и одновременно выбросили руки вперёд. Раздался оглушительный грохот, толстую стальную створку двери вогнуло так, будто по ней со всей дури жахнул чудовищным молотом великан. Ещё один удар - и искорёженная дверь вместе с кусками вырванного из стены бетона грохнулась на пол.
        В облаке сизой пыли мы ворвались в операторскую. За пультом никого не было. Настя сразу бросилась к зелёной клавиатуре и стала без разбору тыкать кнопки. Мы с напарником наблюдали через экраны мониторов, как открываются двери пустых клеток.
        - Настя, угомонись, здесь никого нет, - сказал я, подошёл к девушке и сжал в ладони её тонкие подрагивающие пальцы.
        - Опоздали, - еле слышно прошептал Драгин.
        Настя вздрогнула, повернулась ко мне, уткнулась головой в грудь. Её плечи вдруг мелко-мелко затряслись, и до моего слуха донеслись приглушённые всхлипы.
        - Поплачь, милая, лучше будет. Не держи в себе боль, пусть она со слезами уйдёт, пусть, - погладил я девушку по спине.
        Настя не стала сдерживаться и вскоре зарыдала в голос. Тихо заскулили и захныкали карлики, потирая глаза грязными кулачками. Глядя на их безутешное горе, у меня тоже комок подкатил к горлу, защипало в глазах. Даже Драгин - и тот расчувствовался. Правда, его эмоции выражались сжатыми до хруста костяшек пальцами на «калаше», стиснутыми до зубовного скрежета челюстями и застывшей под стеклом противогаза гримасой ненависти.
        Внезапно выражение его лица переменилось, а в глазах засияла надежда. Он вытянул руку, нацелился указательным пальцем в самый дальний экран.
        - Эй! Хорош потоп разводить. Вон ваши пацаны, ничего с ними не случилось. Пока.
        Мы с Настей посмотрели на монитор с чёрно-белым изображением большого круглого зала, в центре которого находилась странная конструкция. Внешне она походила на гигантскую модель атома с огромным чёрным кубом в роли ядра. Возле этой штуковины, сложив руки на коленях, по-турецки сидела группа подростков. Лицом к ним и спиной к загадочному агрегату стоял пожилой человек в белом лабораторном халате с забавным головным убором из светящихся трубочек на голове. Слева от него сутулился дирижёр в обрывках белой рубахи и заношенных до дыр синих штанах - похоже, тот самый тип, что мысленно беседовал со мной в Припяти.
        Кроме этих двоих и детей, в помещении больше никого не было. Отряд «монументовцев» в стандартных комбинезонах и с обычным оружием в руках дежурил в коридоре за дверью (камера оттуда передавала изображение на соседний монитор): человек десять, может, больше, если предположить, что не все попали в объектив. Фанатики стояли возле дверей и вдоль стены. Отсутствие у них экзоскелетов и гаусс-пушек радовало. Конечно, будь они вооружены, как терминаторы, мы бы всё равно пошли на штурм, тут уж без разговоров. Но ведь куда как приятнее идти в бой, зная, что шансы на победу находятся несколько правее отметки в пятьдесят процентов, а не застыли около нуля на воображаемой шкале успеха.
        - Ты знаешь, где это? - спросил я у Насти. Она растерянно помотала головой. Тогда я повернулся к карликам: - А вы, ребята, в курсе, где находится эта штуковина?
        Малыши ответили так же, а один ещё и руки развёл в стороны.
        «Расслабься. Открой подсознание. Оно приведёт к цели».
        - Нюхач побери! - Я чуть не подпрыгнул на месте, когда в голове раздался голос дирижёра.
        - Ты чего, Паря? На тебе лица нет!
        - С тобой всё в порядке? Ты как будто привидение встретил!
        Настя и Драгин смотрели на меня: она с любовью в глазах и тенью испуга на лице, он с толикой любопытства и лёгкой усмешкой на губах.
        - Всё нормально, просто показалось, что там, на экране, знакомого увидел, - соврал я, внимательно прислушиваясь к своим ощущениям.
        - Креститься надо, когда кажется, - добродушно пробурчал Драгин. - Ладно, в какой стороне пацанят искать будем? Какие есть варианты?
        «Ты знаешь, где эта комната».
        На этот раз я не стал так бурно реагировать - стоял как ни в чём не бывало, с умным видом на лице. Типа, думал, где находится зал со странной хреновиной посередине. В голове тем временем лихорадочно билась птицей в клетке одна и та же мысль: «Это ловушка! Ловушка! Ловушка!»
        «Поверь мне, Сергей!»
        Только Тёмный Сталкер знает, каких трудов мне стоило держать себя в руках, когда дирижёр назвал меня по имени. «Неужели, когда от выброса защищал, считал личную информацию из моего сознания?» - панически думал я. Видимо, совсем скрыть шок мне не удалось. Настя странно покосилась в мою сторону - наверное, что-то заметила, но с расспросами приставать не стала. «Молодец, девочка, понимает: не до пустяков сейчас. Потом я тебе всё-всё объясню, обещаю», - мысленно поблагодарил я девушку.
        «Если жив останешься, - ввернул шпильку внутренний голос. - Мутняк на обед зовёт, где ты будешь в качестве главного блюда. Давай, муха, лети в паутину».
        Умом я понимал, что это вполне возможно. Но, с другой стороны, дирижёр давно мог превратить меня в зомби и сожрать, когда ему заблагорассудится. А раз не сделал этого тогда, зачем ему сейчас было звать меня с гастрономической целью? Нет, у него был другой интерес, и я намеревался понять - какой.
        - Есть один способ узнать, где это. Дайте мне минуту тишины, - сказал я, без лишних объяснений глубоко вдохнул, закрыл глаза и постарался ни о чём не думать. Несколько секунд ничего не происходило, но потом перед глазами развернулся план ЧАЭС, словно мини-карта в компьютерной игре, с зелёными точками команды главного героя и кружочком цели миссии. Если можно было верить этому плану, пленники находились в соседнем здании юго-западнее разрушенного реактора (мы сейчас были в техническом помещении восточнее Саркофага). Всего-то и надо было преодолеть сотню метров открытого пространства, простреливаемого со всех сторон (схема просто пестрела красными точками). Так я и сказал, когда открыл глаза, выпустил скопившуюся в лёгких углекислоту и восстановил дыхание.
        - Очень похоже на самоубийство, - покачал головой Драгин. - Идти непонятно куда по занятой противником территории, подставляться под пули, заведомо зная, что это может стать последним приключением в жизни… Нюхач меня побери, если я откажусь от такого предложения! - воскликнул он, сверкая глазами. - Только вот как с Настей быть? Рискованно это. Барышня всё-таки…
        - Я не барышня, - твёрдо сказала Настя, - а боец. И за ребятами хоть в пекло к самому дьяволу полезу.
        Хотел я поддержать Драгина и попросить Настю спрятаться где-нибудь, но после такой отповеди передумал. Там, где секунду назад рядом со мной стояла милая такая девушка, теперь метала молнии из глаз грозная фурия. Да и не пристало разбрасываться солдатами перед решающей битвой. А в том, что это будет «наш последний и решительный бой», я не сомневался.
        - Ишь ты! - Драгин шутливо отшатнулся от Насти. - Повремени запал тратить на меня, он тебе сейчас в другом месте пригодится. - В следующую секунду улыбка сошла с его лица, он окинул нас серьёзным взглядом. - Ну что, все готовы? Тогда, Паря, ступай вперёд. Ты дорогу знаешь, тебе и флаг в руки.
        Мы вышли из операторской: Настя слева от меня, за нами карлики, замыкающим Драгин. Пересекли изуродованный недавним боем машинный зал, где в лужах крови всё ещё лежали тела «монументовцев» (это ж не компьютерная игра, они сами по себе не исчезнут) и наверняка тошнотворно пахло смертью. Настя держалась молодцом. Я, грешным делом, ожидал, что она побледнеет или свалится в обморок, но девчонка даже бровью не повела. Позднее до меня дошло, что для этой амазонки, выросшей в самом центре покинутого города, где стычки между мутантами, сталкерами, мародёрами и фанатиками являлись обычным делом, подобные картины видеть было не впервой. Но поначалу я за неё сильно переживал и даже хотел завязать ей глаза, чтобы уберечь от нелицеприятных зрелищ. Думаю, это мои чувства к ней проявились таким вот способом. А что? Любой влюблённый мужчина хочет оградить свою даму сердца от лишних тревог и волнений.
        У выхода на территорию ЧАЭС я ещё раз просканировал наружное пространство, сверил внутренний навигатор, так сказать, заодно и скорректировал своё представление о местонахождении огневых точек «монументовцев». Поделился данными с напарником, в подробностях объяснив ему, откуда ждать неприятностей, и попросил карликов применять, не стесняясь, свои таланты.
        Потом хотел поцеловать Настю, но передумал: мешали противогазы. «Лучше я с неё после нашей победы не только поцелуи, но и кое-что другое сорву, - в приватной обстановке, в стороне от лишних глаз, а то вон Драгин как зыркает, словно и не майор, а дуэнья какая-то», - подумал я мечтательно и покосился на напарника.
        Всё-таки я не удержался. Захотелось мне Насте о своих чувствах сказать, взял я её за руку, нежно сжал девичьи пальчики и одними губами прошептал: «Люблю». В её глазах засверкали маленькие солнышки, на щеках проявились ямочки, а на губах заиграла улыбка.
        - К бою! - сказал я, обращаясь ко всем, поправил стекло «намордника» и рифлёной подошвой ботинка ударил по двери.
        Сказать, что нас здесь не ждали, - значит согрешить против истины. Едва мы оказались на улице, воздух наполнился грохотом выстрелов и свистом пуль. Земля вокруг вспухла сотнями маленьких фонтанчиков, а стены оставшегося позади здания задрожали от укусов бешеных свинцовых пчёл.
        Карлики врубили свой телекинез на полную мощность. Пули отражались от невидимого купола, не причиняя нам никакого вреда, зато мы вели огонь на поражение. То и дело с крыш зданий падали подстреленные нами «монументовцы», как подкошенные валились выглянувшие из укрытий фанатики.
        К счастью, пока ни у кого из них не оказалось пушки Гаусса, в противном случае наше победное шествие закончилось бы на полпути. Вряд ли телекинез карликов способен был отклонить заряд, выпущенный из электромагнитного орудия. Лавируя галсами, наш отряд перебегал от одного ржавого экземпляра давным-давно брошенной тут военной и строительной техники к другому, при этом, повторюсь, не забывая регулярно сокращать численность противника, - пока в дверях нужного нам здания не появился закованный в экзоскелет экземпляр с гауссганом в руках.
        Секунд тридцать назад мы выскочили из-под прикрытия вросшего гусеницами в землю ржавого экскаватора и находились в нескольких метрах от обгоревшего корпуса Ми-24. Внешне вертолёт, изуродованный падением с высоты и последующим пожаром, походил на фантастическое чудовище. Перебитые в нескольких местах лопасти опирались на бурую траву, словно ноги гигантского паука, выпуклые обтекатели пылезащиты турбин напоминали выпученные глаза, а влипшие в расплавленный уплотнитель осколки лопнувших от огня стёкол кабины - оскаленную пасть хищника.
        - К вертолёту, быстро! - крикнул я, заметив опасность. Драгин в это время поливал огнём окна одноэтажного технического строения на левом фланге, а Настя отстреливалась от засевших на крыше Саркофага фанатиков.
        Электромагнитное ружьё «монументовца» гулко ухнуло, и кабина обгоревшей «вертушки» загудела от пронзившей её насквозь пули. Рваная дыра появилась в сантиметре над моей головой. Если б я просто пригнулся, а не присел на колено, лежал бы сейчас, уткнувшись разбитой маской в лужу крови и кашу из мозгов.
        Гаусс-пушка тонко засвистела, накапливая энергию для нового выстрела, а мы уже оттолкнулись от всё ещё вибрирующего корпуса винтокрыла и ринулись на «терминатора». Драгин разрядил в фанатика остатки магазина. Настя поддержала майора огнём, но «монументовцу» всё было как слону дробина. Пули словно щадили его, хотя я прекрасно видел, как они высекали искры, ударяясь в каркас экзоскелета.
        Пока мои друзья поливали врага свинцом, я сделал всего лишь один выстрел. Зато какой! Пуля попала в маску противогаза противника, оттуда брызнуло алым, ноги фанатика подкосились, он стал заваливаться набок. В этот момент накопившая энергию гаусска плюнула смертью. Даже в комбинезоне я ощутил давление воздуха от пронёсшегося рядом заряда. Но всё-таки пуля нашла свою жертву. Краем глаза я видел, как бегущего сбоку от меня карлика отшвырнуло назад.
        - Кирюша! - крикнула Настя и хотела рвануться к карлику.
        - Не останавливаться! - рявкнул Драгин. - Мёртвых потом оплакивать будем!
        В дверях появился ещё один «монументовец» с гауссганом в руках. Никто из нас даже выстрелить не успел. Карлики дружно взвыли, выбросили вперёд руки. Фанатика отбросило в коридор, сложив почти пополам. Следом за ним мы ворвались в открытые двери, а Драгин к тому же ухитрился подобрать выпавшую из рук противника пушку.
        Фаршируя свинцом всех, кто попадался нам на пути, мы быстро продвигались по коридору. Карлики уже не защищали нас невидимым щитом, часть из них телекинезом вырывала оружие из рук врагов, остальные наносили чудовищные по силе удары, с хрустом ломая кости и прошибая головы противникам.
        Коридор кончился. Перед нами открылся машинный зал - такой длинный, что его конец терялся в серой мгле. Огромные турбины, похожие на спины ныряющих китов, тянулись по центру в ряд друг за другом. Нам надо было пройти примерно сто метров, за третьим по счёту агрегатом свернуть налево, через широкие ворота перейти в насосную станцию, пересечь её наискосок - и мы у цели.
        Легко сказать, да как сделать, когда за каждой турбиной сидят фанатики и лупцуют по тебе свинцом почём зря. Здесь даже наши карлики не могли нам помочь: мощности их телекинеза не хватало, чтобы достать засевших за машинами «монументовцев».
        Наш отряд с боем добрался до торца первой турбины. Я, Настя и Драгин, присели на корточки и прижались к толстой пластине защитного кожуха, карлики сгрудились в тесную кучку недалеко от нас. Маленький рост позволял телекинетикам стоять не пригибаясь: пули пролетали как минимум на полметра выше островерхих кончиков их чёрных, как ночь, капюшонов.
        - Что делать будем? - спросил я, перезаряжая автомат. С той стороны турбинного зала отстучала короткая очередь. Я инстинктивно втянул голову в плечи, когда несколько шальных пуль высекли пучки искр из железа и с визгом ушли в рикошет. - Это предпоследний магазин. Всех фанатиков порешить никаких патронов не хватит.
        - Зачем всех? - Драгин повертел в руках гаусс-пушку, с интересом изучая трофей. - Достаточно пары прицельных выстрелов - и дело в шляпе.
        Мы с Настей переглянулись и удивлённо уставились на него. Даже карлики что-то пролопотали - видно, высказали сомнение столь оптимистичному заявлению.
        - Нормальная штука, тяжеловата только, да и патронов мало: в обойме всего пять штук осталось, - пробормотал Драгин. Увидел наши вытянувшиеся под стеклянными масками противогазов лица. Теперь пришла его пора удивляться: - Вы что, ничего не заметили?
        - Нет, - ответил я, Настя помотала головой, а карлики промолчали. Они громко сопели, переступая с ноги на ногу и, кажется, думали о чём-то своём. Наверное, мысленно прощались с недавно погибшим товарищем.
        - Гражданские, что с вас взять, - хмыкнул Драгин. - Сейчас я задам этим перца, а вы смотрите на потолок. - Он положил гаусску на пол, взял «калаш». - Ну, поехали, что ли.
        В следующее мгновение майор встал в полный рост, длинной очередью прошёлся по серым корпусам турбин. Мы с Настей, как суслики из древней игры (ну где им по башкам молотком лупят), высунулись из-за укрытия и сразу нырнули обратно. Рядом присел на корточки Драгин. Как оказалось, вовремя: с той стороны прогремели выстрелы - над нами опять как будто рассыпали горох и засверкали искры.
        - Теперь-то увидели? - спросил майор. Отстегнул пустой магазин, вытащил из кармашка разгрузки новый, с щелчком примкнул к автомату и передёрнул затвор.
        - Ага, - кивнул я. - Ты о кран-балках с подвешенными к крюкам платформами? На них ещё бочки какие-то стоят.
        - Не какие-то, а с горючкой. Не видел, что ли, маркировку «Огнеопасно»? Значит, план такой: я стреляю по тросам, а ты, когда бочки покатятся, шмальни по ним из подствольника. Смотри, не промажь, - усмехнулся он.
        - Не дрейфь, не промахнусь, - в тон ему ответил я.
        - А мне что делать? - спросила Настя.
        - Присматривать за малышами и зря под пули не лезть, - строго сказал Драгин.
        Настя нахмурилась: она явно рассчитывала поучаствовать в операции, а её, как несмышлёныша, отодвинули в сторону и велели не мешаться под ногами.
        Я постарался сгладить острые углы:
        - Как только бочки взорвутся, ты с мальчуганами беги к воротам, увидишь их слева от третьей турбины. Мы прикроем, не бойся…
        - А я и не боюсь, - сверкнула глазами Настя и кивнула в сторону засевших за электрогенераторами врагов: - Это они пусть меня боятся.
        - Вот и поговорили. - Драгин посмотрел, как я заряжаю гранатомет бельгийского оружия. - Готов? - Я кивнул. - Тогда начали.
        Он взял трофей в руки, вскочил на ноги и, практически не целясь, спустил курок. Я думал, так только в кино бывает, ан нет, и в жизни подобные фокусы случаются. Гаусска коротко ухнула, пуля прочертила в воздухе голубоватый след и в следующий миг, со сдвоенным звонким хлопком, перебила натянутые как струна, толстые цепи. Всё ещё подвешенный за один конец поддон опрокинулся, гружённые топливом бочки с грохотом полетели на головы «монументовцев».
        - Давай! - рявкнул Драгин, обращаясь не то ко мне, не то к Насте. Во всяком случае, мы оба приняли это за команду к действию. Я выпустил гранату из подствольника, а Настя, махнув рукой карликам, рванула к дверям, как спринтер.
        Малыши нагнали её и взяли в кольцо за мгновение до взрыва. Карлики едва успели накрыть Настю невидимым куполом. Бочки жахнули так, будто неподалёку взорвался вулкан. Гудящий огненный вал покатился во все стороны, машинный зал окрасился в цвета утренней зари, наполнился воплями горящих заживо фанатиков, треском огня и грохотом железа (это падали на пол пылающие обломки тары). Взрывная волна пламенеющим вихрем накрыла поставленную карликами защиту, ударила в стену. Кажется, я закричал от страха за судьбу Насти и чуть не прослезился, увидев девушку и свиту живыми и невредимыми.
        Похожий на объятую пламенем корону остаток бочки хлопнулся у моих ног. Ещё один дымящийся кусок железа упал недалеко от Драгина (мы вовремя спрятались за корпусом турбины, поэтому огненная лавина промчалась над нами, даже не опалив макушки наших капюшонов). Майор верно понял мой взгляд, легко оттолкнулся от станины и огромными прыжками помчался за нашим авангардом, на ходу отстреливаясь от уцелевших после взрыва фанатиков. Я не отставал от него и даже на несколько единиц сократил и без того сильно поредевшее число противников.

        Глава 29
        Карты вскрыты

        Мы ворвались в насосную станцию, наступая на пятки карликам, и на миг замерли, привыкая к полутьме: свет сюда проникал лишь из распахнутых ворот с одной стороны и приоткрытой двустворчатой двери с другой. И правильно сделали, иначе в лучшем случае мы растянулись бы на полу, в худшем - переломали бы ноги, тем самым бесславно завершив спасательную миссию.
        Большое помещение пустовало. От огромных насосов остались только дыры в полу, откуда торчали косые срезы толстых труб с оплавленными автогеном краями, да дохлыми змеями валялись электрические кабели.
        Огибая оставленные после демонтажа «ловушки», мы с Драгиным первыми добрались до приоткрытых дверей, ударом ноги распахнули створки. Я нажал на спусковой крючок, FN-F2000 плюнула длинной очередью. На крашенной синей краской стене появилась косая строчка пулевых отметин, а в воздухе повисла цементная пыль.
        - Пусто. - Майор неодобрительно покосился в мою сторону. Он-то вовремя сообразил, что здесь никого нет, и не стал попусту жечь патроны (они, как и еда, ценятся в Зоне дороже золота), а я, такой-сякой, зря потратил и без того скудный боезапас.
        Залитый холодным светом люминесцентных ламп широкий коридор плавным полукругом тянулся в обе стороны от выхода из насосной и упирался в стальные перегородки. Исследовать, что скрывалось за ними, у нас не было ни сил, ни желания. Да и пришли мы сюда не за этим. Мальчишки находились за похожей на люк в подводной лодке дверью. Нас разделяло сорок метров по диагонали и, судя по количеству заклёпок на выпуклой поверхности, бронированная преграда. Надо было всего лишь взломать замок - и мы у цели.
        С тихим жужжанием камера видеонаблюдения поменяла угол обзора и повернулась в нашу сторону. Драгин вскинул «калаш». Прогремел одиночный выстрел. Сбитый пулей электронный глаз закачался на проводе, с треском рассыпая искры.
        - Не люблю, когда за мной подсматривают, - сказал майор и обратился к карликам: - А ну-ка, ребятки, примените свои таланты ещё разок.
        Малыши потопали к интересующей нас двери. Драгин за ними. Мы с Настей попятились, держа на мушке выход из насосной станции. В машинном зале уже не стреляли. Оттуда доносилось эхо торопливых шагов: первые из преследователей могли появиться здесь в любую секунду.
        Драгин поменял излюбленный автомат на гаусс-пушку. Я этого, естественно, не видел, поскольку стоял к нему спиной, но понял по шороху, с каким он забросил «калаш» за спину, и тонкому свисту готовящегося к выстрелу трофейного оружия.
        Всё, что произошло потом, смешалось для меня в один пёстрый калейдоскоп, да и для других, думаю, тоже. «Монументовцы» появились в коридоре в тот миг, когда мутанты-коротыши применили свои способности. Сухой треск Настиного LR-300 слился воедино с тихими щелчками моего оружия, горловым воплем мутантов и оглушительным грохотом, с каким они ударили пси-энергией по бронедвери. Не уверен, но вроде бы в этой какофонии прозвучал гулкий хлопок пушки. Судя по отсутствию характерного трассера, Драгин решил помочь карликам взломать дверь и пытался выбить пулей замок или сбить петли.
        - Как там у вас? - бросил я через плечо, поймал в электронный прицел очередного фанатика, который выскочил из темноты насосной станции, и спустил курок. «Фенька» негромко щёлкнула. Фигура в чёрном комбинезоне сложилась пополам, упала под ноги бегущих за ним товарищей. На пару с Настей я быстро разобрался с ними и повернулся в пол-оборота к напарнику: - Ну?!
        - Баранки гну! - огрызнулся тот и снова шмальнул из гауссгана по двери.
        Карлики с искажёнными болью лицами (видимо, использование пси-способностей даром не проходит) опять вскинули руки, но сделать ничего не успели: искорёженная их телекинезом дверь открылась сама.
        Помню, в тот миг я изрядно удивился, но уже в следующую секунду мощный ментальный удар сбил меня с ног. Ощущение было такое, будто я на полном ходу врезался в летящую навстречу боксёрскую грушу, отскочил от неё и со всей дури приложился затылком об землю. Я ещё корчился на полу, разглядывая плавающие перед глазами кровавые круги, и пускал сопли пузырями, когда ко мне подскочили двое фанатиков, обезоружили, рывком поставили на колени, заломив руки за спину. Ту же операцию проделали с Настей и Драгиным, а карликов просто связали и натянули им чёрные мешки на головы.
        Потом нас троих подхватили под руки, затащили в раскрытую дверь, бросили на пол. В глазах у меня уже достаточно просветлело, чтобы я мог увидеть большой зал округлой формы с тёмным высоким кубом в центре. От конструкции этой исходил низкий гул, и во все стороны тянулись чёрные змеи ныряющих в стены высоковольтных кабелей. Железные трубы разного диаметра опоясывали странное сооружение во всех направлениях. Внутри трубопроводов что-то булькало и клокотало, встроенные в их стенки клапаны регулярно стравливали избыточное давление, с тонким свистом выбрасывая струи белого пара. По острым граням куба с сухим треском змеились синие молнии. Временами электрические разряды с грохотом ударяли в покрытые чёрными трещинами стены и потолок странной комнаты.
        На полу, вплотную примыкая к одной из граней куба, стоял металлический шкаф. Двери с узкими прорезями жалюзи были открыты, так что я без проблем увидел смонтированный внутри пульт управления этой гудящей и сверкающей молниями хреновиной. Около пульта суетился пожилой человек в лабораторном халате и похожей на шляпку гриба шапочке из тонких светящихся трубочек, разноцветных проводов и мигающих лампочек. За плечами учёного висел металлический короб размерами с полевую армейскую рацию. В зелёном ранце находился аккумулятор. Толстый жгут кабелей соединял источник питания и мерцающий огоньками странный головной убор (скорее всего, какой-нибудь научный прибор). Учёный щёлкал тумблерами и кнопками пульта, следя за показаниями приборов.
        Слева от него безучастно стоял дирижёр. Его чёрные глаза подёрнулись поволокой, грубое лицо обмякло, из приоткрытого рта тянулась тонкая ниточка слюны. Судя по всему, сознание мутанта сейчас находилось далеко отсюда. Справа, подогнув под себя ноги, сидели мальчишки, ради которых мы шли сюда. Их лица были белее мела, глаза закатились. Похоже, они, как и дирижёр, только физически присутствовали здесь, а мыслями находились в другом месте.
        Один из фанатиков сорвал с меня противогаз, бросил на пол и вернулся к своим. («Монументовцы» топтались позади нас, бряцая оружием и хрипло втягивая насыщенный озоном воздух сквозь узкие щели угловатых респираторов). Стеклянная маска моего «намордника» негромко стукнулась о бетон, покачалась из стороны в сторону и замерла прозрачной скорлупой.
        Человек возле пульта оглянулся на стук. На усталом лице учёного появилась улыбка, но стальные глаза веяли холодом. Старик провёл пальцами правой руки по пшеничным усам, заговорил, немного растягивая слова:
        - Наконец-то мы с вами встретились, Сергей.
        У меня глаза стали округлились от удивления:
        - Кто вы? Откуда меня знаете?
        Человек в халате проигнорировал мои вопросы, снова растянул губы в похожей на оскал улыбке:
        - Признаюсь, вы доставили немало хлопот, прежде чем я смог привести вас сюда. Не сам, конечно, с помощью вашего отца.
        - Кого? Моего отца? Он жив? Где он?
        - Тихо, тихо. Не так сразу. - Учёный посмотрел поверх моей головы, насупил брови, наморщил лоб. Лампочки на «шляпке гриба» ярко засветились. Один из фанатиков, словно марионетка, подошёл к гудящему кубу, вытащил из-за него круглый стул с гнутой низкой спинкой из хромированной трубы, принёс его учёному, с грохотом поставил на пол.
        «Монументовец» ещё топал в стиле а-ля Буратино к своим коллегам, а старик уже придвинул стул к себе и сел на него с видом победителя.
        - Меня зовут профессор Журавлёв. Я работал с вашим отцом, пока он не наделал глупостей, пытаясь уничтожить труд всей моей жизни. Пришлось принять меры.
        - Что вы с ним сделали? Где он?
        - Ай-яй-яй, Серёжа, - покачал головой Журавлёв. - Разве мама вам не говорила, что старших перебивать нехорошо? Ах, впрочем, о чём это я? - Он театрально всплеснул руками. - У безотцовщины ведь всегда проблемы с воспитанием.
        Я скрипнул зубами от злости. В душе всколыхнулось желание схватить старикана за грудки, вытряхнуть из него всю правду и воздать по заслугам. Однако я быстро взял себя в руки: «Чего зря распыляться перед этой самодовольной рожей? Всё равно ничего ему не сделать, пока стою на коленях в окружении «монументовцев». Он это прекрасно знает и специально провоцирует, хочет удовольствие получить, глядя на мои потуги дать ему в морду. А вот хрен тебе, вша лабораторная, фиг ты от меня такой реакции дождёшься - сейчас, по крайней мере. Рано или поздно твои шестёрки поставят меня на ноги, вот тогда и посмотрим, «кто есть ху».
        Журавлёв догадался, о чём я подумал. Может, прочитал по лицу, или эта странная шапочка помогла понять ход моих мыслей. Он состроил злобную гримасу, наклонился ко мне, обдав запахом застарелого пота:
        - Что, щенок, решил героя из себя состроить? Ну-ну! Твой папашка тоже геройствовал, пока не превратился вот в это, - Журавлёв пальцем указал на дирижёра. - Не веришь? Так я тебе докажу.
        Он сунул руку за спину, щёлкнул переключателем, огоньки в трубочках шапки побежали быстрее, а лампочки, наоборот, заметно потускнели. Дирижёр как будто ожил, лицо его обрело осмысленное выражение, губы сжались, глаза полыхнули тёмным огнём. Мутант посмотрел на меня, выставил правую руку вперёд, растопырил пальцы, а потом качнулся, словно хотел сделать шаг. И сразу по голове моей будто молотом ударили, в ушах зазвенело, в глазах задвоилось. Липкий ком горячей кислятины подкатил к горлу, обжигая пищевод, стукнулся в зубы, отхлынул обратно и камнем бухнулся на дно желудка.
        Тем временем глаза дирижёра превратились в бездонные колодцы с тлеющими на дне багровыми углями. Я чувствовал, как от этого взгляда что-то меняется у меня в голове. Как будто кора головного мозга вдруг расправилась, стала на миг гладкой, как скатерть, а потом в ней образовались новые извилины, гораздо глубже и круче изогнутые.
        Атака дирижёра внезапно кончилась. Цепкие пальцы охранников разжались, и я рухнул на пол почти без чувств.
        - Ну как? - голос Журавлёва долетал до меня издалека, словно с того берега скрытой за туманом реки. - Понравилось? Судя по твоему мычанию - не очень. Это хорошо. Всё в жизни зависит от нас. Сделай, что я хочу, - и ты свободен. От тебя не потребуется ничего особенного. Просто подойди к пульту, нажми несколько кнопок - и всё. Помоги мне, и я отпущу тебя и твоих друзей.
        - Каких друзей? - заикаясь, промычал я. - Эти двое - случайные попутчики. Я встретил их около станции.
        Журавлёв зацокал, качая головой.
        - А вот это ты зря, Серёженька. Думаешь, я не знаю, кто привёл вас сюда? Ведь это я помог сбежать этой девке из лаборатории. Я подстроил так, чтобы никто её не заметил, и подсказал ей верный путь за пределы ЧАЭС. И карликов к ней привёл тоже я. Пока я занимался этой дурочкой, вот он, - Журавлёв показал на дирижёра (тот снова впал в состояние сна), - вёл тебя, как пастух, оберегал от зомби и мутантов, следил, чтоб ты не вляпался в аномалии по дороге.
        Я уже почти оклемался. Голова не кружилась, тысячи острых иголок перестали колоть мозг. Мышцы, хоть и были ещё ватными, уже не дрожали и могли выдержать вес моего тела. Я осторожно скосил глаза в сторону. Настя и Драгин пребывали в прострации. Видимо, Журавлёв вывел их из игры с помощью своей чудодейственной шляпы.
        - Столько трудов ради одного интервью? - просипел я, медленно поднимаясь с пола. - Да ты зазвездил, папаша. - Я хрипло рассмеялся, выпрямился, пошатываясь, во весь рост.
        - Нет, всё гораздо прозаичнее. Ты просто отмычка, Серёжа, так что не льсти себе. Видишь ли, когда в далёком восемьдесят шестом случилась авария, нас выбросило в иную реальность. Мы долго пытались найти дорогу домой и, наконец, нам удалось установить мост между мирами. Как же мы удивились, когда узнали, что время в наших мирах идёт по-разному. У нас здесь прошло пять лет, а у вас двадцать. Потом мы долго экспериментировали со временем, пробовали повернуть его вспять. Кое-что получалось, особенно у него, - профессор кивнул на дирижёра (никак не могу назвать его отцом). - Вроде бы даже научились синхронизировать временные потоки наших миров, но потом они опять разошлись, правда, не так сильно, как раньше. Сейчас наш год примерно равен двум вашим.
        Мозаика в моей голове начала складываться воедино. Теперь я понял, как Драгин умудрился провалиться во времени и почему Насте всего двадцать лет, а не сорок, если учесть, что на момент аварии ей было не больше десяти, ну или около того. Оставалось разобраться, кто дал задание майору убрать меня.
        И уже в следующую секунду профессор, сам того не подозревая, дал мне ответ и на этот вопрос:
        - Естественно, о нашем существовании сразу узнали в ФСБ и ГРУ. Многое изменилось за эти годы: другая страна, другие структуры, а цели одни и те же. Как думаешь, почему?
        Я не отреагировал на него, а просто молча стоял и даже не пожал плечами.
        - Зря ты так. Я ведь легко могу тебя уничтожить, - нахмурился профессор. Огоньки на его странной шапке замигали. Я почувствовал нарастающую боль внутри черепа, как будто невидимые руки схватили мозг и начали его давить. Поначалу я крепился, но, когда боль стала нестерпимой, закричал. Ноги подкосились, я упал на колени, глядя затуманенным от слёз взглядом на красные кляксы на полу. Они всё появлялись и появлялись. От повышенного внутричерепного давления у меня пошла носом кровь, и эти пятнышки были явным тому подтверждением.
        - На первый раз хватит, - сказал сам себе профессор, и боль сразу отпустила. - Думаю, ты понял, как надо себя вести?
        - Да, - прохрипел я.
        - Вот и славно. Не стоит повторять отцовские ошибки. Со мной лучше дружить, я ведь могу сделать тебя своим наместником здесь. Понимаешь?
        Я кивнул.
        - Хорошо, очень хорошо, - улыбнулся профессор. - Давай начнём сначала. Ты ведь не против?
        Я медленно повёл головой из стороны в сторону. Журавлёв ещё шире растянул губы в улыбке. «Идиот! Думает, я с ним соглашаюсь, а я всего-то посмотрел, как там дела у Насти с майором да чем заняты «монументовцы». Однако на друзей надежды нет: застыли мраморными изваяниями. Даже лица у них белые, как у тех мальчишек, и глаз не видать: закатились, только белки сверкают. Фанатики тоже стоят как куклы. Силён профессор, раз такую ораву людей и мутанта одновременно контролирует. Одна надежда, что у него батарея в коробе за плечами сядет. Тогда, может, расклад сил и поменяется».
        - Ну, так вот, - продолжил Журавлёв. - Как думаешь, Серёжа, почему цели у них не поменялись?
        - Не знаю.
        - Да потому что все и тогда, - он махнул рукой куда-то в сторону, - и сейчас хотят безграничной власти. А что её даёт? - спросил он и тут же ответил на свой вопрос: - Сила! Только она способна подчинять себе не только людей, но и целые страны, да что там - континенты! А в чём она таится?
        - В деньгах?! - процитировал я фразу из известного фильма.
        - Ф-фу, как пошло, - поморщился Журавлёв. - Сила - в оружии, причём в таком, какого нет и никогда не будет у противника.
        - Так вам Погребняк и люди из ГРУ приказали разрабатывать новые виды оружия?
        - Мне никто ничего не приказывал! - сорвался на крик профессор и вскочил со стула (тот опрокинулся, громко стукнув дугой спинки об пол). - Я сам предложил свои услуги! Сам! Надо мной нет начальников, и никогда не было! Я Бог! Я Творец! Я лучший! - Он выдохся и замолчал, тяжело дыша.
        С минуту Журавлёв со мной не разговаривал, ходил перед гудящим и сверкающим молниями кубом, что-то бубня себе под нос. Я использовал это время, чтобы незаметно сделать несколько маленьких шагов вперёд и немного сдвинуться в сторону. Так я сразу убил двух зайцев: приблизился на расстояние пары длинных прыжков к отобранному у нас фанатиками и сваленному в кучу оружию и посмотрел на Настю и Драгина. Они по-прежнему пребывали в странном состоянии, но уже не походили на статуи: лица немного порозовели. Я понял, как надо действовать, и решил немедля применить новую тактику:
        - Так что же вам всё-таки приказали делать, профессор?
        Журавлёв уже успокоился, его дыхание пришло в норму, вернулся нормальный цвет лица.
        - Мне предложили, - он выделил это слово голосом, - сотрудничать, и я согласился, имея на будущее свои планы.
        - Вот как?! - усмехнулся я. - Это называется вербовка. Когда обещают золотые горы, а на деле выходит пшик, если в итоге жив останешься.
        - Много ты понимаешь! - вспылил Журавлёв (у Насти дёрнулась щека, а у Драгина забегали глаза), но тут же взял себя в руки, осклабился и погрозил пальцем: - Зря стараешься, тебе не удастся снова разозлить меня. Я осознал свою ошибку и больше не наступлю на одни и те же грабли. Не дождёшься.
        Он задумчиво посмотрел на меня, словно решая, стоит со мной говорить дальше или превратить в живую статую, как и остальных в этом зале, пожевал губами, теребя пальцами кончик усов. Желание с кем-то поделиться своими гениальными идеями взяло верх, и профессор продолжил:
        - Большие начальнички хотели использовать этот мир как полигон и фабрику по производству новых видов изобретённого здесь оружия. Думаешь, мутанты и аномалии были тут всегда? Как бы не так! И те, и другие вышли из моих лабораторий - как, например, пушки Гаусса и экзоскелеты. Позднее выяснилось, что у аномалий есть побочный эффект, этакий бонус в виде так называемых артефактов. В умелых руках они могли улучшить характеристики как обычного оружия, так и боевых единиц вроде прирученных мутантов или человека. В особых условиях артефакты генерировали породившие их аномалии и могли использоваться в тылу врага как мины замедленного действия. - Журавлёв перехватил мой удивлённый взгляд. - Да-да, я и это сумел сделать: комбинации из отдельных артефактов и определённых сплавов редкоземельных металлов способны создавать так называемые блуждающие аномалии. Для их активации необходим мощный всплеск пси-энергии. Для чего, думаешь, Зону время от времени сотрясают выбросы? Как раз для этого. Испытания до сих пор идут полным ходом. Я должен быть уверен на все сто, что мой план по слиянию обоих миров в одну большую
Зону не провалится из-за какой-нибудь мелочи.
        - Так он уже провалился. В моей реальности нет мощного источника пси-энергии.
        - А вот здесь ты ошибаешься, - улыбнулся Журавлёв и поднял указательный палец к потолку: - Вышки сотовой связи. Ваша Земля усеяна ими. Я уже придумал, как превратить их в ретрансляторы пси-энергии. А там, где высокочастотных излучателей нет, можно использовать спутники. Космос просто кишит ими.
        Я покачал головой:
        - Не понимаю: зачем вам это? Для чего вы хотите уничтожить наш мир?
        - Кто сказал, что я хочу уничтожить? - удивился профессор. - Я хочу сделать его таким же, как этот.
        - Но зачем?
        - Да затем, что вы бросили меня и всю мою команду. - В глазах Журавлёва сверкнули молнии, лицо побагровело. Он яростно сжал кулаки. Лампочки на его чудо-шапке засверкали гораздо ярче.
        На этот раз импульс пришёлся на одного из профессорских сателлитов. «Монументовец» затрясся, на лбу вспухли вены, глаза полезли из орбит, на губах выступила пена. Он рухнул на пол, забился в конвульсиях, а потом так круто выгнулся, опираясь о пол головой и ногами. Пальцы его при этом скребли по бетону, сдирая в кровь ногти. Фанатик выгибался всё круче и круче. Наконец позвоночник громко хрустнул, и тело в чёрном комбинезоне обмякло тряпичной куклой.
        Пока профессор срывал злость на охраннике, я ещё немного приблизился к цели. Теперь меня и кучу оружия разделяло не два, а полтора больших прыжка. Я планировал максимально сократить расстояние, чтобы за секунду добраться до «эфэнки» и высадить всю обойму в сумасшедшего учёного, а ещё лучше пальнуть из гаусс-пушки, чтобы уж наверняка.
        Журавлёв достал из кармана халата платок, промокнул испарину на лбу.
        - Вы даже не думали искать нас, - сказал он, пряча платок в карман. - А ведь мы ждали, мы верили, что вы придёте на помощь.
        В его глазах читался немой укор, в них было столько боли, отравленной надежды и ненависти, что я не выдержал и опустил взгляд.
        - Власти думали, вы все погибли во время взрыва, - тихо сказал я.
        - Тела! Разве нашли наши тела? Почему никто не задумался над тем, где они? Даже во время атомной бомбардировки Хиросимы остались свидетельства в виде тёмных отпечатков на стенах. Тела сгорели, но следы остались! В нашем случае не было ни того, ни другого. Нас просто списали со счетов, бросили, как ненужный балласт, вот и всё. Если б мы на самом деле были вам дороги, о нас бы писали в газетах, показывали бы по телевизору, почитали бы как людей, подаривших стране целый новый мир, богатый невиданными ранее возможностями. А что сделали люди из бывшего КГБ? Они даже спасибо не сказали, приняли это как должное и заставили нас работать на реализацию их безумного плана мести США за разграбленную и опозоренную, по их мнению, родину. - Журавлёв махнул рукой. - Да что там говорить. Мы, впрочем, как и вы, никогда не нужны тем, кто на самом верху. Хочешь жить в своё удовольствие, вершить судьбами мира, создай его сам, чем я, собственно, и занимаюсь в последнее время.
        Он поднял стул, сел на него, сцепил руки на груди. Лампочки на его шапке гипнотизирующе мерцали. Я старался не смотреть на них, чтобы не впасть в ступор.
        - Мои люди давно уже формируют мышление вашей молодёжи, - продолжил Журавлёв. - Ты никогда не задумывался, кто стоял за созданием популярных игр «Сталкер», кто пишет книги по этой тематике, устраивает страйкбольные ристалища по мотивам компьютерных игр трилогии? Левицкий, Бобл, Ночкин, есть и другие… Тебе знакомы эти фамилии?
        Я кивнул, старательно фокусируя взгляд на пуговицах его халата.
        - Думаешь, они обычные писатели? - Я снова кивнул. - Все так думают, - довольно хохотнул Журавлёв, - читают их книги, восхищаются или ругают, стараются подражать героям произведений. И никто не знает, что эти люди - основа группировки «Осмысление». Я послал их в ваш мир сразу, как только установил мост между нашими реальностями. Они вербуют сторонников, внушают молодым людям, как это круто - искать артефакты, охотиться на мутантов, жить полной приключений жизнью, а не прозябать в городских джунглях. А в итоге, - Журавлёв взглядом показал на застывших столбами «монументовцев», - наполняют мою армию ими. Конечно, среди прибывших от вас есть и такие, кто не хочет вливаться в мои ряды. Они создают свои группировки и сообщества или живут как независимые сталкеры. Что ж, и это, как ни странно, мне на руку. Чем больше людей пропитается атмосферой этого мира, чем больше будет тех, кто хочет жить по его правилам, тем легче мне будет управлять объединённой реальностью.

        Глава 30
        Схватка

        Журавлёв настолько увлёкся разглагольствованиями (конечно, такого благодарного слушателя ещё поискать), что ослабил контроль над своими пленниками. Кто-то из Настиных ребят пришёл в себя, застонал и попытался встать. От долгого сидения в неудобной позе ноги затекли, усилия мальчика пошли прахом, и он упал на товарища.
        Профессор отвлёкся на шум. Я немедленно воспользовался моментом, прыгнул в сторону сваленного в кучу оружия и перекатился через плечо. Когда я вновь оказался на ногах, ствол гаусс-пушки смотрел Журавлёву прямо в лоб, а палец мой буквально застыл на спусковом крючке. Да я и сам весь как будто закаменел: профессор вовремя среагировал на новую угрозу и принял меры, так что в зале на одну живую статую стало больше.
        - И что теперь? - насмешливо поинтересовался он. - Выстрелишь? Ну-ну. А я-то думал, что ты не такой, как отец, хотел договориться с тобой, но, видимо, гены взяли своё. Он тоже, когда узнал о моих планах, вздумал мне помешать: изменил код доступа к генератору альтернативной реальности, закрыл все «мосты» между мирами, кроме одного, да и тот оставил функционировать в пульсирующем режиме и перенастроил всё управление на твою ДНК. Представляешь, этот глупец взял с собой ещё в советский Чернобыль локон твоих волос - как талисман. Это благодаря ему твой босс Крейтон поменял правила игры, и ты оказался здесь. Если б не твой папаша, сидел бы ты сейчас в уютном кресле главного редактора Moscow Time, пил кофе или шарил бы потной от вожделения ручонкой под юбкой молодой секретарши.
        Журавлёв противно хохотнул, потёр ладоши. В глазах появился маслянистый блеск, а на губах похотливая улыбка. Видно, представил озвученную картинку, только главным героем там был, разумеется, он, а не я. Секунду спустя его лицо снова стало суровым, глаза наполнились холодом.
        - Ладно, хватит миндальничать, не хочешь по-хорошему, будет по-плохому. Сейчас я велю этим премилым мальчикам разобраться с твоими друзьями, а потом заставлю тебя снять блок и поменять настройки.
        - Оставь моих друзей в покое. Тебе нужен я, ну так и разбирайся со мной, а не с ними.
        Журавлёв покачал головой:
        - Поздно выдвигать условия, Серёжа. Твои акробатические этюды свели на нет всю дипломатию. Думать надо было перед тем, как за пушку хвататься.
        Лампочки на его шляпе быстро замигали. Дети дружно поднялись на ноги, вытянули вперёд руки и, пошатываясь, как зомби, побрели к Насте. Похоже, Журавлёву нравилось наблюдать за мучениями жертвы, иначе зачем бы он вернул девушке способность видеть и чувствовать? Глаза Насти расширились от ужаса, когда она увидела приближающихся к ней белых, как привидения, подростков. Она закричала. Этот полный боли и страха крик резанул меня по ушам.
        - Хватит! Остановись! Я сделаю всё, что ты хочешь! Ты слышишь? Всё!
        Дети замерли в двух шагах от Насти, руки их плетьми повисли по швам. Журавлёв повернулся ко мне: в глазах огоньки безумия, на губах ехидная улыбка.
        - Как же легко вами манипулировать, людишки. Надо всего лишь знать, за какие дёргать ниточки. Одно лишь обещание расправы над любимой - и ты готов отдать за её жизнь целый мир. Но, видишь ли, Серёжа, ситуация изменилась: я уже не хочу, чтобы ты почти добровольно исправил ошибку своего отца. Я хочу, чтобы он принудил тебя это сделать, ведь это так трогательно, так мило и так по-человечески.
        Он обхватил руками головной убор. Лампочки засияли так ярко, будто вот-вот лопнут от перегрузки. Дирижёр встрепенулся, шагнул ко мне, мутные колодцы его глаз вновь наполнились чёрной бездной, в которой вспыхнули багряные угли.
        Я закричал от пронзившей голову боли. Череп затрещал по швам, едва удерживая в себе распухший донельзя мозг. Горячие, как расплавленный металл, слёзы обожгли глаза, покатились по щекам, разъедая кожу, словно концентрированная кислота.
        Когда я уже физически чувствовал, как шипят, поджариваясь, мои мозги, перед внутренним взором явился человек из снов. Он стоял спиной к стремительно приближающейся стене огня. Скрытое под капюшоном лицо белело мутным овалом. Человек поднял руку к голове, сдёрнул капюшон, и я увидел своего отца. Увидел таким, каким он был на фотографии в газете «Правда», в далёком апреле 1986 года: молодого, сильного, с мужественным лицом и вихром светлых непокорных волос. (Журналист сфотографировал первых ликвидаторов аварии перед отправкой героев на ЧАЭС).
        Мама хранила эту вырезку как зеницу ока. Помню, в один дождливый осенний день я долго стоял у плачущего окна, разглядывая пожелтевший газетный лист и жалея о несбывшихся мечтах детства: играх в мяч с добрым и сильным отцом, ночных рыбалках, поездках на дачу или в лес по грибы.
        «Сергей, - услышал я его голос, глубокий, с приятной бархатной хрипотцой. - Я поменял биоритмы твоего мозга, теперь он способен на многое. Журавлёву с его дурацкой шапочкой и не снились такие возможности. Прости меня, сынок, и прощай».
        Лавина огня поглотила отца, а потом из стены бушующего пламени вырвался дымный череп, стремительно приблизился, полыхающая пасть распахнулась, и я исчез в бушующем внутри неё огненном вихре.
        Боль отступила внезапно. Мутант шумно осел на пол, а я вдруг как будто оказался в космосе: повсюду парили галактики и туманности необыкновенных форм и расцветок. Я не сразу сообразил, что так воспринимаю сознание присутствующих здесь людей, а когда разобрался, мне понадобились тысячные доли секунды, чтобы понять, как воздействовать на эту россыпь «космических объектов».
        Первым делом я заставил сиять «галактики» Насти, Драгина и мальчишек. Настя кинулась к подросткам, присела перед ними, обхватила руками, словно хотела защитить. Драгин метнулся к оружию, схватил гаусску и залип: ну не хотел я, чтобы он помешал мне расправиться с Журавлёвым. Это была моя вендетта!
        Профессор почуял неладное, попытался взять ситуацию под контроль, но я перехватил инициативу, пригасив неожиданно вспыхнувшие «туманности» его бойцов. Фанатики сразу обмякли, замерли, как израсходовавшие заряд батареек игрушки. Журавлёв затравленно взвизгнул, сунул руку за спину, защёлкал тумблерами на коробе за плечами. Лампочки шляпы заморгали, трубки засветились неоновым светом.
        Я ощутил прикосновение чужого разума к своему. Раньше это воздействие в лучшем случае повергло бы меня в ступор, в худшем - я корчился бы на полу, как эпилептик. Сейчас же попытка Журавлёва взять реванш принесла мне столько же неудобств, сколько принесла бы присевшая на руку муха: щекотно - и не более того. Вот я и поступил с профессором так, как поступил бы с назойливым насекомым: сформировал мысленно образ огромной мухобойки и с размаху опустил хлопушку на голову старика.
        Мощный энергетический удар смял фантасмагорическую шляпу учёного. Светящиеся трубки лопнули, лампочки взорвались, из паутины проводов повалил белый дым, а потом вся эта конструкция вспыхнула. Журавлёв закричал, неуклюже повернулся, выставил вперёд руки, побежал не разбирая дороги. С ходу налетел на изгиб трубопровода. Звонко загудела сталь, пар с шипением вырвался из сапуна, окутал фигуру в белом халате. Со змеиным шипением и треском откуда-то из-под потолка вырвалась молния, ударила в размахивающего руками и орущего Журавлёва. Воздух наполнился запахом горящей одежды и палёного мяса. Оглушительные вопли перешли в хрип, чуть позже раздались булькающие звуки.

        Эпилог

        Обгоревшее, источающее тошнотворный запах горелой плоти дымящееся тело ещё конвульсивно дёргалось, а я уже орудовал возле пульта управления Монументом. Драгин очумело ворочал головой, глядя то на гаусс-пушку в своих руках, то на дымящийся труп профессора, то на застывших «монументовцев». Я снял с напарника ментальную блокаду, когда Журавлёв вспыхнул бенгальской свечой, и майор уже не мог помешать мне свершить правосудие. Даже выстрел из электромагнитного ружья ничего бы не изменил: я уже сполна рассчитался с безумцем за смерть отца и за себя. Ведь, по сути, это по его милости я стал мутантом.
        - Ты просто колдун, - наконец-то выдавил из себя Драгин. - Я многое в Зоне повидал, но чтоб такое, - он покачал головой. - И что теперь?
        - Ничего. - Я считал показатели с десятидюймового монитора, пробежался пальцами по клавишам, корректируя настройки. - Я остаюсь здесь, с Настей. Ты, если хочешь, можешь домой вернуться. С памятью у тебя вроде как проблем уже нет, так что, думаю, в Москве для тебя занятие найдётся.
        - Да уж, найдётся. Я всё слышал и теперь горю желанием кое с кем поквитаться. Ведь если б все эти монстры и аномалии хлынули в тот мир… - он скрипнул зубами и до хруста сжал пальцы левой руки в кулак. - Никак в свои игры не наиграются, ублюдки! Мало им было одну реальность испоганить, захотели ещё и ту в ад превратить. Там же дети! - Он помолчал, глядя, как я щёлкаю по клавишам. - Слушай, а ты не боишься, что Настя, ну это… того… опасаться тебя станет?
        Я поджал губы, прищурил глаза. Драгин озвучил мой самый большой страх. Да, я боялся, что Настёна начнёт меня сторониться, но в то же время утешал себя мыслью, что, во-первых, у неё не должны сохраниться воспоминания о последних минутах жизни и смерти профессора, а во-вторых, жила же она в подвале с оравой мутантов - и ничего.
        - Нет, - сказал я, вводя последнюю комбинацию команд. - Я заблокировал сознание её и мальчишек и создал фальшивые воспоминания. Для них ты герой: это твой выстрел из гаусс-пушки убил профессора.
        В глазах Драгина явно читалось восхищение. Он уважительно покачал головой:
        - М-да, после всего этого язык не поворачивается тебя Парей называть. Колдун ты - и точка! Вот что, на правах старшего нарекаю тебя новым именем. Обойдёмся без всяких там ритуалов, нечего на глупости время тратить. Считай, Зона сама тебя вон им посвятила, - он кивнул на дымящийся труп.
        Неожиданно обугленное тело дёрнулось, Драгин вскинул гаусс-пушку, не целясь, всадил заряд в голову профессора. Осколки черепа вместе с мозговым веществом брызнули в стороны.
        - Вот ведь какой живучий! Сгорел, а всё туда же, в зомбяки норовит.
        - Вряд ли. Думаю, это остаточные явления - как у куриц, когда те без головы ещё полчаса по двору бегают.
        Драгин пожал плечами, словно говоря: тебе видней.
        - Ну что, пора прощаться. - Я нажал клавишу «ввод». В метре от Драгина с лёгким треском и шорохом появился серебристый овал. - Портал выведет тебя к месту, где мы впервые с тобой встретились. Пойдёшь на запад к железной дороге. Это граница между мирами. Перейдёшь через насыпь и окажешься на нормальной Земле. Коридор односторонний, другими словами, назад вернуться не сможешь. Я настроил таймер «расцепления» реальностей, обратный отсчёт уже начался. Через два часа переход закроется, и ты навсегда останешься здесь, так что поторопись.
        Майор повертел гаусску в руках.
        - Хорошая штука. Жаль, взять с собой нельзя. - Он подошёл ко мне, сунул оружие в руки. - На память. Прощай, Колдун. - Сграбастал меня в объятья и крепко, как медведь, сжал.
        Держа пушку стволом вниз, я похлопал его по спине свободной рукой.
        - Прощай.
        Майор оттолкнул меня, развернулся и, не оборачиваясь, шагнул в портал. Переливающийся радужными разводами овал задрожал и стал стремительно уменьшаться в размерах. Через несколько секунд он сжался до размеров ртутного шарика. Серебристая сфера какое-то время ещё висела в воздухе, а потом лопнула с тихим хлопком.
        - Ну, вот и всё, - еле слышно пробормотал я, - одно дело сделано. Осталось вывести со станции Настю с подростками и карликов. С оружием проблем нет, его здесь хватит на весь отряд, ещё и останется. Думаю, с телекинезом карликов и моими способностями нам не составит большого труда вырваться на волю. Сейчас сниму блок с мальчишек и Насти - и в путь, но сначала…
        Я посмотрел на индикатор заряда. В гаусс-пушке оставался один патрон: как раз хватало, чтобы сделать задуманное. Я прицелился, нажал на спусковой крючок. Оружие протяжно ухнуло. Голубоватая спираль перечеркнула воздух, раздался тупой удар, скрежет рвущегося железа - и пульт управления Монументом превратился в сыплющий оранжевыми искрами развороченный шкаф.

 
Книги из этой электронной библиотеки, лучше всего читать через программы-читалки: ICE Book Reader, Book Reader, BookZ Reader. Для андроида Alreader, CoolReader. Библиотека построена на некоммерческой основе (без рекламы), благодаря энтузиазму библиотекаря. В случае технических проблем обращаться к