Сохранить .
Мальчик из будущего Владимир Геннадьевич Поселягин
        Мальчик из будущего #1 Наши там
        Мог ли предполагать мальчик из самого обычного московского детдома перенестись из России 2016 года в Советский Союз 1969 года? Причина: поскользнулся, упал, очнулся… Следствие: сотрясение, гипс… Ой, нет… удивление и прошлое вокруг. И, между прочим, знание всей последующей жизни государства…
        Владимир Геннадиевич Поселягин
        Мальчик из будущего
        Пролог
        - Мальчик, передай на билет, - услышал я за спиной грубый прокуренный женский голос.
        Обернувшись, я молча взял протянутую банкноту в пятьдесят рублей и, привстав на цыпочки, дотянулся до кондуктора, пришлось протискивать руку между двумя слипшимися телами. Получив сдачу и билетик, я протянул всё это женщине, которая стала всё тщательно подсчитывать.
        Смысла в этом я особо не видел: пока я одной рукой передавал плату на проезд, другой давно вытащил из её кошелька сто рублей. Мог и больше, однако не стоит, бедная она. А деньги взял потому, что эта женщина уже три минуты тычет мне мокрой рыбьей головой в поясницу, испачкав футболку, да и мокро теперь там и пахнет. Неприятно. Так что будет компенсацией.
        Так-то в троллейбусах я не работаю, да и вообще на маршрутном транспорте стараюсь не мелькать, а то и вломить могут, что на чужой точке орудую и не башляю. Моя стихия - рынки или другие толкучки. Причём вот уже пять лет работаю один, скрывая свой способ заработка. Сам я детдомовский, нужно же как-то существовать, тем более интересов у меня множество, а возможностей нет. На рынке около нашего детдома я не тусуюсь, там две команды работают. Мало ли, увидят. И так, когда попал в детдом, столько предложений получил влиться в команды… Но я всегда был одиночкой, так и продолжал жить. Зубрила - так меня обзывали в детдоме. Это одно из самых ласковых прозвищ. Наш вундеркинд - так называли преподаватели и воспитатели. Я у них гордость, на все олимпиады и соревнования езжу. Вот такой я незаменимый человечек. На математическую олимпиаду кого пошлём? Конечно, Ларина. Соревнования по боксу среди юниоров? Естественно, Макса Ларина, у него же первый разряд. В физике, химии, литературе или истории? Я везде впереди.
        Правда, среди детдомовцев уважением я всё же пользуюсь. Дерусь очень хорошо, но не это главное. Наверное, не только в детдоме, но и во всей Москве нет более шкодливого ребёнка, чем я. При айкью в сто пятьдесят единиц, тринадцатилетнем возрасте и ничем не примечательной внешности, разве что я рыжий, я был самым хулиганистым из нашего детдома. Мои проделки начали обсуждать с семи лет, как у меня погибла мама, и я оказался в детдоме. Кто мой отец, я не знаю до сих пор, в свидетельстве о рождении был прочерк.
        Что-то я отвлёкся. О себе я могу рассказывать долго, и поверьте, вам будет и весело и грустно. Сейчас же я возвращался с самого крупного рынка на окраине Москвы, сегодня хорошо подогрел одного растяпу на «лексусе»: в кармане пятнадцать штук деревянных плюс триста евро. Теперь я смогу на неделю вперёд оплатить услуги Жаклин. По уму я давно перерос своих сверстников, но, как оказалось, и тело торопилось повзрослеть. Особо в смущении или неуверенности я замечен не был, так что решил сам поискать партнёршу. Этот вид взаимоотношений мужчины и женщины интересовал меня с одиннадцати лет, так что я перелопатил горы литературы, как в библиотеках, так и в Интернете, так что многое знал. После прочтения книги по акушерству, могу сказать, что роды я теперь приму без проблем, память идеальная. Каждую букву на страницах помню, или тот же рисунок. Ну а когда настало время, это случилось полгода назад, сразу решил окунуться в новые ощущения.
        Партнёрша мне повстречалась в тот же день. Она была проституткой, но элитной, работающей на квартире, клиенты сами приезжали к ней. Я набрал гору рекламы на эту тему, позвонил по первому же номеру и наткнулся на Жаклин, или Женю, как значилось по паспорту. Та с малолеткой поначалу не хотела иметь дела, но из любопытства назначила встречу. Там уж я не оплошал. С тех пор я пропал. Всё, что не «заработаю», несу ей, потому что меня реально подсадили на крючок. Я не наркоман, хотя и знаю, что это такое, есть у нас, кто колется в детдоме, но, похоже, у меня обошлось и без уколов. Девчата в детдоме сказали, что, похоже, я влюбился. Отрицать не буду, хотя и пытался по привычке проанализировать, что такое любовь. После долгих анализов вывод был один - это просто болезнь, и её надо лечить.
        Лечиться я пока не хотел, меня всё устраивало. В детдоме я вёл себя как прежде, ездил на соревнования, если такие случались, старался не привлекать к себе внимание. Забросил шкоды, это-то и привлекло ко мне больше всего внимания. На шкоды у меня просто времени не хватало.
        Покинув переполненный салон автобуса, проверив, на месте ли сегодняшняя выручка, я вприпрыжку побежал к Жаклин. У неё сегодня никого, я уже звонил, уточнял, так что сегодня она моя. Так-то этим не совсем законным заработком я занялся с девяти лет. Намучившись от безденежья, решил начать именно с работы щипача. Как и всё до этого, несмотря на то что меня никто не учил, у меня всё получалось идеально, ни разу не был схвачен за руку. Ещё бы, я предварительно три месяца изучал работу таких щипачей, составлял графики, рисовал схемы, тренировался на манекенах, пока впервые не вышел в поле. В общем, стал вполне неплохим щипачом за эти четыре с половиной года. Теперь я мог использовать Интернет, у меня был ноутбук, который тщательно оберегал, заказывал разные реактивы, которых не было в школьной химлаборатории. В общем, тратил деньги на своё развитие и на мелкие радости. На одежду не тратил, я особо притязательным не был, а в детдоме нас кормили и одевали. Даже один раз помог нашей воспитательнице, втайне ото всех сунул ей пятьдесят тысяч рублей в сумочку. Мои накопления за полгода. У неё муж умер, у нас
плотником работал. Хороший мужик. Деньги передал тайно, не афишировал, хотя Надежда Игоревна и пыталась вернуть деньги, но не нашла кому. По-моему, я единственный в нашей группе кто не кричал, что деньги мои. Та что-то стала подозревать, задумчиво на меня поглядывала. Однако поминки справила хорошо, это главное. Я не особо жадный был, хотя хапать под себя любил, но это общая черта всех детдомовских. Все мы тут жуткие собственники.
        Поднявшись на лифте на нужный этаж, я скользнул в открывшуюся после звонка дверь и был послан моей нимфой в душ. Быстро раздевшись, нырнул в ванную комнату, где встал под плотные струи горячей воды. Видимо, от шума воды я пропустил дверной звонок, потому что, выключив воду и растираясь, вздрогнул, когда вдруг дверь распахнулась, я её не запирал, и ко мне ворвался здоровый бык в кожаной куртке. Тот, наверное, ожидал увидеть здесь взрослого мужика, а обнаружил лишь испуганно сжавшегося от неожиданности мальчишку. Правда, отреагировал он сразу. Ухватил меня за загривок и вышвырнул наружу, пинком придав ускорение в сторону зала. Кувыркнувшись через голову, я быстро обмотал торс полотенцем и отполз к Жаклин, которая, всхлипывая, лежала в своём полупрозрачном пеньюаре у дивана, вытирая разбитые, окровавленные губы.
        - Ещё раз спрашиваю, - хмуро сказал холёный мужчина в дорогом костюме, сидевший на стуле, два его быка закончив осмотр квартиры, встали рядом. - Где флешка? Она пропала сегодня днём после моего посещения твоей квартиры.
        - Не знаю я ни о какой флешке, - простонала Жаклин.
        - Она не хочет говорить, - повернулся неизвестный мужчина к одному из быков.
        - Вам же русским языком сказали, что не видела она никакой флешки, - вскочив и перегородив дорогу быку, сказал я, выставив руки ладонями вперёд.
        Это не особо помогло, мало того что по голове прилетело, отчего долго стоял звон, так мне ещё по рёбрам прошлись, когда я упал. Кажется, одно хрустнуло. Когда я перестал трясти головой, то замер. Бык щупал пульс у Жаклин, а по её остановившемуся взгляду я понял, что она мертва. Перестарались.
        - Суки-и! - Мой крик, наверное, слышало полдома.
        Откуда взялись силы, уже не скажу. Схватив со столика длинную заколку Жаклин, я воткнул её в глаз холёному и отлетел от удара второго быка.
        - Избавься от него! - взвизгнул холёный, похоже, заколка до мозга не дошла или промахнулась, но глаз я повредил точно.
        Я ещё чувствовал, как меня подняли. Чувствовал, как по коже скользнул тюль, дуновенье ветерка на балконе, а после свободный полёт. Семнадцатый этаж. Без шансов. Лишь одно огорчало: полотенце в комнате осталось, разобьюсь голышом. Я же умру от стыда. После этого наступила темнота.

* * *
        - Смотри, веки дрогнули, сейчас глаза откроет, - услышал я совсем рядом звонкий мальчишеский голос.
        Судя по пыхтению, детворы рядом немало. Где я? Купидоны? Не знаю, я как-то религией не интересовался, и из всех детей, кто входил в эту святую когорту, помнил только купидонов. Это такие перекормленные кудрявые розовые младенцы-нудисты, что с луком сеют радость. Хм, влюбляют вроде, но при чём тут я? С Жаклин у меня была чисто платоническая дружба. Она учительница - я прилежный ученик, любовью там и не пахло, что бы ни говорили девчата из детдома. На секс я подсел, есть такое, но любовь? Так откуда эти детишки и жив ли я? Вроде под окнами Жаклин газон был, это что, я не умер, разбился и теперь на всю жизнь останусь инвалидом? Не хочу, лучше смерть.
        Я бы так долго лежал, слушая гомон, но вдруг услышал уже другой голос. Вполне взрослый, мужской, с лёгкой хрипотцой.
        - А ну, пионеры, в сторону. Евгеньев, что произошло? - Не знаю, товарищ инструктор. Я на вышку поднялся, оттолкнулся, и когда сальто делал, этот парень мимо пролетел. Молча, мне кажется, он был без сознания, руками не махал. О воду почти плашмя ударился. Выше меня только одна площадка была, взрослая, но я, когда поднимался, там никого не видел. Этот спрятался, наверное. Я в воду следом вошёл, выплыл, а он лицом вниз, вероятно, от удара сознание потерял. Наша группа в воду попрыгала, и мы его вытащили. Почему-то голого. Наверное, как Сашка три дня назад в воду прыгал и от удара о воду трусы потерял. Женька с Сашкой поискали, но трусы его не нашли. Он не дышал, я сделал искусственное дыхание, как вы учили. Вода из лёгких полилась, кашлял, но в сознание не приходил.
        В это время я почувствовал, как меня ощупывают и приподнимают веко, отчего я рассмотрел широкоплечего загорелого мускулистого мужика со свистком на длинной бечёвке, болтающейся на шее. Ниже его не видел, весь он голый или нет. Пояснение неизвестного паренька, который, видимо, меня и спас, чуть-чуть прояснило обстановку. Почему-то я упал не на газон, а в бассейн или ещё куда. Не знаю, где эти вышки стоят. Я полгода греблей занимался, а не прыжками в воду. Дальше проанализировать не успел, разговор продолжился, и я навострил уши, стараясь не показывать, что пришёл в себя. А так я действительно плохо себя чувствовал, было тяжело дышать, живот, грудь и лицо буквально горели, похоже, ими я плашмя и ударился о воду. В общем, боль в теле намекала, как мне сейчас нехорошо, но это ничто по сравнению с тем, что я снова владел своим телом и, главное, чувствовал ноги и руки. Даже незаметно пошевелил ими.
        - В неотложку позвонили?
        - Анька убежала звонить к телефону-автомату.
        То, что мы находимся под открытым небом, мне было известно, когда веко поднимали, за спиной инструктора я увидел голубое небо с барашками облачков. Чуть в стороне стояло что-то массивное и деревянное, но я видел это нечто не полностью. Наверное, пресловутая вышка.
        - Это хорошо. Сейчас давайте его поднимем и перенесём на скамейку. Не стоит ему на краю причала лежать.
        Я почувствовал, как меня приподняло несколько рук, с десяток точно, и после недолгого переноса положили на полукруглые валики скамейки. На причале мне удобнее было лежать, там доски прямые, а эти прямо в тело впились полосками.
        - Ой, у него полотенце сползло, - услышал я, как неподалёку ойкнула девочка, и послышалось сразу несколько девичьих хихиканий.
        Решив, что больше ничего узнать не удастся, инструктор послал одного из мальчишек за аптечкой, а я решил очнуться, показать, что в сознании. Да и, судя по ощущениям, кто-то вернул мне полотенце на место.
        - Ой, смотрите, глаза открыл, - снова ойкнула та же девчонка.
        Инструктор сразу же стал меня осматривать и задавать вопросы.
        - Ты можешь говорить?
        Я на миг замер с широко открытыми глазами, разглядывая плакат на вышке. До этого я его не видел. Там была нарисована молодая девица, прыгающая с вышки, и написан лозунг: «Всесоюзная спартакиада студенчества». Чуть ниже ещё один на эту же тему.
        Читать о попаданцах я любил, любой из мальчишек, кто у нас знал эту тему, мечтал о переносе, я исключением не был. Неужели?..
        - Так как? Ты меня понимаешь, можешь говорить?
        Я перевёл взгляд на инструктора, задержавшись на его плавках, никогда не видел такого древнего фасона, и сказал немного глубоким, потусторонним голосом:
        - Мир вам, земляне. Мы, жители Венеры, прибыли к вам на планету, неся предложение дружбы и сотрудничества. Наш звездолёт был сбит американцами, и пришлось прыгать. - Глядя на ошарашенные лица инструктора и мальчишек (девчат скрывала спинка скамейки), я не выдержал и заржал.
        - М-да, удивил, - усмехнулся инструктор. - Ну раз с чувством юмора у тебя всё в порядке, значит, и разум не потерял. Это хорошо. Как на вышке оказался?
        - На спор, - вздохнув, ответил я.
        Пока я собирался свести общение до минимума, пусть медики приедут и заберут меня в больницу, там уж, накачавшись информации, можно спланировать, как жить дальше. Пока постараемся отвечать кратко, выдавая как можно меньше информации.
        - Как тебя зовут?
        - Максим. Макс Ларин.
        - Где твои родители?
        - Отца я не знал никогда, мама умерла в начале этого лета. Я решил, что детдом не для меня, и поехал путешествовать. Море хочу видеть, в Сочи ехал.
        - Откуда ехал?
        - Из Сибири, мы с мамой жили в небольшой деревне.
        - Ехал в Сочи, а приехал в Москву?
        - Хотел посмотреть, какая она, - снова вздохнул я. - Мне город понравился, две недели уже тут живу. С мальчишками познакомился, вроде хорошие парни, а столкнули. Я прыгать не хотел, высоко.
        Инструктор посмотрел на конопатого парнишку, стоявшего рядом и облокотившегося руками о колени, но тот пожал плечами, выдуманных мной городских мальчишек он не видел.
        - Плавки у тебя были?
        - Трусы чёрные семейные были, - коротко ответил я.
        Задать ещё какой-либо вопрос инструктор не успел, три девчонки, галдя, объясняя дорогу, привели врача. Это был мужчина в белом халате и с кожаным саквояжем, с бородкой, в круглых очках, на шее - старинный фонендоскоп. М-да, я действительно был в прошлом, глаза меня не обманывали, но всё равно мало информации, я даже не знаю, какой сейчас год.
        Узнав, что произошло, с подробностями, огорчённо покачав головой, тот занялся мной, простукивал, проверял. Когда он щупал бок, я даже закричал от боли, но дальше всё прошло нормально.
        - Что с ним? - с тревогой спросил инструктор.
        - Похоже, ребро сломано. Вы когда его несли, он не стонал?
        - Он без сознания был…
        Пока инструктор и врач общались, я припомнил, что действительно, когда меня несли, была тянущая боль в боку. Но это место у меня не трогали, так что я как-то не обратил на него внимания. А врач именно на больное место нажал.
        «Так-так-так, похоже, перенёсся я вместе с переломом, которым меня наградил тот бык с поломанными по-боксёрски ушами. Значит, и синяки должны выплыть как на теле, так и на лице. На лице точно есть, вон как врач его осматривал, да и бок в некоторых местах долго ощупывал и простукивал. Хм, интересная информация для размышления», - мысленно прикидывал я, но проанализировать новую информацию не успел, врач договорился о помощи на случай переноса. Меня забирали.
        - Сам сможешь идти? - спросил врач.
        - Пока не попробую, не скажу.
        - Сейчас я тебе наложу тугую повязку на грудь, чтобы зафиксировать повреждённое ребро, потом и попробуем.
        Пришлось, морщась, принять сидячее положение, приподняв руки дожидаться, когда мне туго прибинтуют грудь. Это действо нисколько не мешало мне с интересом осмотреться, разглядывая парк, где мы находились. Было видно аккуратно подстриженные кусты. Везде чисто и прибрано, на каждом углу - урны. Высокие плакаты на тему спорта. Всё времён Советского Союза. Но какие-то наивные, что ли. Даже не определюсь сказать, какой сейчас год. По ним не определишь. Рядом плескалась вода озера, именно озера, а не бассейна. С одной стороны было огорожено, был пирс и вышка. С другой - песчаный берег. Я сидел на скамейке той территории, где готовились к прыжкам или плаванью спортсмены. Дальше - высокие трибуны для зрителей. Сейчас пустые. Кроме семи парнишек в плавках и инструктора было двенадцать девчат в закрытых однотипных купальниках и смешных шапочках, которые группкой стояли неподалёку. По тропинкам прогуливались отдыхающие, но к нам они не сворачивали.
        Инструктор, пока меня перевязывали и я осматривался, с вопросами не отставал, пришлось отвечать. На первый вопрос, где моя одежда, я ответил, что на верхней площадке вышки. Двое мальчишек наперегонки сломя голову побежали к ней. Быстро вернувшись, отрицательно покачали головой, одежды, естественно, найдено не было. Когда с перевязкой было закончено, один из мальчишек принёс мне шорты, похоже, свои.
        - Бери, у меня в сумке другие есть, запасные, - требовательно сунул их он, когда я попытался отнекиваться.
        Врач помог мне их надеть, а то мне неудобно было. Шорты были слегка тесноваты, всё же их хозяин был младше меня на пару лет, но налезли. Они были немного стрёмные, тёмно-синие с одним карманом спереди. Страшноватые. Но дарёному коню, как говорится, в зубы не смотрят.
        Попытавшись встать, я тут же плюхнулся обратно, застонав от боли в боку. Врач подхватить меня не успел.
        - Ну как же ты так, голубчик? - возмущался тот. - Голова кружится?
        - Да, сразу в бок повело. Похоже, сотрясение.
        Всё же нести меня не пришлось, переждав головокружение, я с помощью врача встал, и мы с ним немного прошли, до следующей скамейки.
        - Ну что ж, думаю, дойдём до машины, - резюмировал тот и, подхватив свой саквояж, стал ожидать, пока я попрощаюсь с ребятами и девчатами.
        Скотиной, что добро забывает, я не был, всё же спасли меня. Так что сердечно попрощался со всеми, кто был из молодёжной школьной группы по прыжкам в воду. И, не выдержав, поинтересовался, почему на плакате - о студентах, а они - школьники. Выяснилось, студенты тренируются вечерами, от обеда, а сейчас одиннадцать дня, время школьных команд. Развеяли моё недоумение.
        Всё же нас без сопровождения не отпустили. Инструктор строго-настрого велел детям не лезть в воду, подхватил меня на руки и понёс к выходу из парка, а врач заспешил следом. Пока меня несли, я с интересом осматривал фасоны прогуливающихся отдыхающих, дивясь одеждой, в чём дети бегали, плакаты изучал. Вытянув голову, попытался рассмотреть стенд с газетами, но меня пронесли далеко от него. Вот проезжая часть, шум которой всё приближался, пока мы на неё не вышли. Белая машина с красными крестами дала мне больше информации. Все машины - старинного вида, круглые, с выступающими крыльями, фары не внутри корпуса, а снаружи на неких ножках. Не у всех, но и такие были. Машины - как в фильмах о гангстерах тридцатых годов. Шучу, конечно, но старинных для меня «Волг» и «Побед» хватало. Грузовиков много. Из современных пролетела Газ-24 новенькая, будто только с завода. Видимо, служебная, чёрная. Информацию по советским и российским машинам я изучал и знал, когда стали выпускать эти «Волги». Ориентировочно сейчас тысяча девятьсот семидесятый год, плюс-минус пара лет. Точнее позже узнаю. Уже легче. Это не съёмки
фильма о советском периоде, и уж тем более не розыгрыш, да и кто меня будет разыгрывать? Нет, это реальность.
        Водитель при нашем приближении выскочил и открыл дверь, боковую. Машина была универсал, тоже, кажется, «Волга», сзади широкая дверца, но меня решили посадить на заднее сиденье. Кстати, его внутри не оказалось, были бортовые, по бокам. Ничего, устроился и поблагодарил неизвестного для меня инструктора. Даже познакомиться не успели. В принципе, вряд ли когда больше встретимся, так что прощай, незнакомец, и спасибо тебе.
        Врач сел тоже сзади, напротив, с другого борта. Водитель вернулся на своё место и, запустив двигатель, спросил:
        - Куда? В детскую?
        - Нет, давай к нам в Склиф, тут ближе, - ответил врач.
        Водитель кивнул и, посмотрев в боковое зеркало заднего вида, повёз нас в неизвестном направлении. В одну из больниц Москвы. Склиф, я так подозреваю, - это Склифосовского. Жадно разглядывал город. Что ж, если вспомнить современную мне столицу, не сразу и улицы-то распознаешь, до того изменения коснулись всего.
        До больницы доехали быстро, уже через десять минут въехали на территорию к дверям приёмного отделения скорой. Выйти мне тоже помогли и завели внутрь, где меня принял дежурный врач. Или фельдшер, я не понял. Пока врач, что меня привёз, заполнял карточку, меня быстро опросили, записав данные, только откуда я сказать не смог, поставили прочерк, из Сибири, и всё, пусть ищут. Повели в палату хирургического отделения. Вела пожилая санитарка. Она же всё объясняла, охая надо мной, и показывала. Разместила, помогла расстелить выданное бельё, лёг я уже сам, стараясь лежать на спине, чтобы не тревожить ребро.
        Всего в палате было шесть кроватей, на двух лежали двое больных мужского пола, я с ними поздоровался, когда вошёл, назвался. Один представился дядей Лёшей, второй Саньком, на вид которому было лет семнадцать. Он со сломанной ногой лежал, сложный перелом. Ещё две кровати тоже были заняты, мятое постельное бельё лежало, а вот шестая кровать пустая, только панцирная сетка и свёрнутый матрас.
        Как только баба Зина, как звали санитарку, вышла, я тут же пошевелился и, скрипнув пружинами кровати, с трудом встал.
        - Ты чего, Максим, ходишь, баба Зина прямо же сказала, чтобы лежал не вставая. В туалет захотел?
        - Газету, - кивнул я на газету, что лежала на тумбочке одного из отсутствующих соседей. - Сегодняшняя?
        - Нет, три дня ей уже.
        Подойдя, я перевернул газету и всмотрелся в дату. 6 июня 1969 года. Теперь я знаю, какое сегодня число, девятое, понедельник. Меня что-то в пот бросило, поэтому, мелкими шажками передвигаясь, пошатываясь, я вернулся к кровати, оба моих соседа были не ходящими, у дяди Лёши перелом таза, я снова лёг и с облегчением вытянул ноги. Босиком шлёпал, да и состояние так себе, отлежусь, надеюсь, пройдёт. Я даже проанализировать свежую информацию не успел, вырубило сразу, как свет в комнате выключили.
        Разбудили меня к вечеру, ужин был. Мне принесли его в палату, как и другим соседям. Двое отсутствующих уже появились, сразу познакомился с ними. Один токарь, получивший удар током, отчего у него отнялась одна рука. Лечили. Второй - живчик, как выяснилось, таксист. После автоаварии лечил сломанные рёбра. Он себе грудную клетку повредил о рулевое колесо.
        После ужина за мной пришла медсестра и отвела в рентгенкабинет, где мне сделали снимок, после чего я вернулся обратно и лёг на кровать. Это недолгое путешествие забрало у меня все силы, едва дошёл. Зря от сопровождения отказался. Хоть ненароком пощупал бы медсестру. Она ничего, фигуристая.
        Уснуть не успел, слушал радио, интересно было. Но пришла баба Зина. Она принесла больничную пижаму моего размера. Кстати, да, все в пижамах ходят, а я в одних шортах. С учётом синяков, покрывающих тело, вид фееричный. А тут выдали наконец, забрав шорты. Дальше я продолжал лежать ещё около часа, пока меня не вызвали в процедурную. Как выяснилось, сегодня дежурил как раз мой врач, и, когда принесли снимок, он решил мной заняться. У меня действительно был перелом одного ребра и трещина в соседнем. Ребро немного сместилось, нужно вправлять и накладывать новую повязку. Дождаться окончания процедуры у меня не получилось, вставляли ребро по живому. Вырубило.
        Очнулся ночью на своей кровати с новой фиксирующей повязкой из-за острого желания сходить в туалет. Мочевой пузырь был готов вот-вот лопнуть. Стараясь не разбудить соседей, я встал, света из окна хватало, чтобы рассмотреть, куда ступаю. Только половицы скрипели да дверь, когда я её открыл. Медсестра сонно подняла голову, когда я вышел в коридор и направился в туалет.
        - Как ты? - негромко спросила она.
        - В туалет хочу. Грудь ноет, но терпимо.
        - Хорошо, иди.
        Шагать я и так не прекращал, так что быстро оказался в туалете. Свет горел, поэтому, зайдя, сразу устремился к унитазу и, сделав свои дела, испытывая немалое облегчение, подошёл к раковине, разглядывая себя в зеркало. М-да, видок ещё тот. В одних синих полосатых больничных штанах, которые приходилось придерживать, чтобы они не спали, рубаха, видимо, в процедурной осталась или у кровати висела, в потёмках я её не рассмотрел. Грудь стягивала тугая белоснежная повязка. По всему телу синяки, из-под повязки показывалась огромная гематома. На челюсти слева лелеет синяк, на скуле ещё один. Трещина на губе. Под глазами ничего не было, а так - я это я. Та же рыжая шевелюра, наглые зелёные глаза и обаятельная улыбка. Норма всё.
        Потрогав синяки, определяя, насколько они болят, я умылся и попил воды из-под крана. Наклоняться было больно, пришлось всё проделывать, сложив ладони пилоткой, наполняя их водой. Нормально, и напился, и умылся. Закрыв кран, подволакивая ноги, сил поднимать их не было, я вышел в коридор. Оказалось, медсестра разбудила врача, который спал в ординаторской, и он меня ждал. Пришлось снова идти в пыточную - процедурную. В этот раз осмотр врача удовлетворил, и он меня отпустил. Кстати, в помещении рубахи я не нашёл, значит, в палате. Добравшись до кровати, я лёг и, завернувшись в колкое шерстяное одеяло, почти сразу уснул.
        Проснулся, когда громко взревело радио - играла музыка, это был гимн СССР. Видимо, вчера кто-то забыл убавить громкость, вот неожиданно радио и взревело. Почти сразу послышался скрип чьей-то койки, и звук притих. Открыв глаза, я определил, что сна ни в одном глазу, выспался наконец, а то вчера как сонная муха был. Осторожно, стараясь не потревожить рёбра, потянулся, скрипнув кроватью, и спросил у бодрствующих соседей:
        - Сколько времени?
        - Спи, шесть утра, сейчас новости по «Маяку» будут.
        Сашка дрых без задних ног, только локоть торчал из непонятно как вывернутого одеяла, но я спать уже не хотел, о чём и сообщил соседям, мол, выспался. Спросив газету, я лёг на место и стал с интересом её читать, стараясь побыстрее влиться в местную жизнь. Вон, соседи помогут, научат, подскажут. Главное, поменьше косячить в незнаниях и речи, чтобы внимания не привлекать. Прочитав газету, я заскучал, больше литературы не было, а что было, я читал, это о художественных книгах. Вот у Сашки на тумбочке лежала пачка учебников, он на мехмате в МГУ учился. На первом курсе, и, чтобы не отстать, продолжал учиться, приятели ему приносили задания и забирали готовое.
        Он спал, и спрашивать я не стал, взял верхний учебник, в который была в виде закладки вложена тетрадь, и стал изучать, что нарешал Сашок. Высшей математикой тут и не пахло, такие программы в старших школьных классах проходят. В моё время. Я их прошёл и темой владел. Изучив решение задачи, что вчера выполнял Санёк, я нашёл три ошибки и карандашом дяди Лёши указал на них, на полях внеся правку. Вернув тетрадь на место, я с интересом пролистал учебник, ох и древность, решения задач на уровне каменного века. С учётом того, что я по собственной инициативе для саморазвития самостоятельно учил весь учебный объём университета, то для меня эти задания были тьфу. Я уже на последних курсах задачки решал, даже мысленно писал лабораторные и курсовые, поэтому знакомая тема. Я положил учебник обратно на тумбочку, забрал всю остальную стопку и за полтора часа, до самого завтрака, успел изучить все учебники. Что ж, я теперь знал всю учебную программу факультета мехмата за первый курс. Вообще ничего сложного. Вот взрывчатку сделать в химлаборатории было сложно, чтобы не поймали, а тут так, больше на логику        Я разбудил Сашку - принесли завтрак, а сам направился в столовую. Утром, когда проснулся и бегал в туалет по маленькому, то предупредил медсестру, что в состоянии дойти до столовой. Так что мне теперь обеды не будут носить. Не хотел санитарку напрягать, ей и так двух лбов кормить в одной только нашей палате.
        Таксист и токарь пошли со мной, мы сидели за одним столиком. Таксист ел осторожно, токарь - одной рукой, вторая как бездействовала, так бездействовала, он её не чувствовал. Когда я пил подслащенный чай, то, поглядывая на соседа, решил рассказать ему одну историю. Кстати, реальный случай.
        - Дядь Толь, я сам из Сибири, у нас там тоже много всего происходит. Был такой случай, мне мама рассказывала. Одного лесника ударило током. Серьёзно ударило, даже след остался, и у него отнялись ноги. Ничего сделать не могли, даже не чувствовал. Всё испробовали. Он вернулся домой, пытался жить. За ним жена ухаживала. Так его сын решил воспользоваться последней надеждой. Рядом в поселении шаман жил, он к нему и обратился. Тот согласился посмотреть. Пощупал, опросил и сказал: «Клин клином вышибают. Лечить нужно тем же». Сын пробросил провод и, не колеблясь, с согласия отца, ткнул оголённые подключённые к бытовой сети провода к спине лесника. Ничего не случилось, того подёргало, на спине новый след-ожёг остался, но ног он не чувствовал. Они прогнали шамана, хотя тот и говорил, что нужно подождать. А потом, на второй день лесник вдруг почувствовал, что что-то колет в ногах, он стал их чувствовать. На третий день смог встать на ноги, а через неделю, набрав подарков, поехал к тому шаману и просил у него извинений. Вот такая история. У меня мама медсестрой была, она именно в той больнице и работала, где
лесника пытались лечить. История почти из первых рук.
        - Как интересно, - услышал я за спиной. - А где именно это произошло?
        Обернувшись, обнаружил, что сзади стоит наш лечащий врач, который явно всё прекрасно слышал. Чего это он тут делает, дежурство-то закончиться должно, домой уже должен был уйти отсыпаться.
        - В одном небольшом городе в центральной части Сибири, - честно глядя в его глаза ответил я.
        - Прохвост, - улыбнулся тот и, посмотрев на моего соседа, строго помахал ему пальцем, чтобы он не занимался самолечением, после чего махнул мне рукой: - Идём, там к тебе пришли. В ординаторской пообщаетесь.
        - А кто пришёл? У меня родственников нет. В Москве знакомых тем более. Я никого не жду, - насторожился я.
        В действительности понять, кто мог прийти, было не сложно, наверняка работник социальной службы и сотрудник поли… э-э-э, милиции. Будут в детдом оформлять, ну и родителей искать. Вряд ли ошибся, я такую возможность предполагал. Просто не думал, что они так скоро придут, надеялся, день-другой у меня будет.
        Встав, я проследовал за врачом, всё равно деваться некуда. После завтрака меня разморило, да и каждый шаг в бок стал болью отдаваться. Так что, когда вошёл в процедурную, рубаху у меня можно было выжимать. Доктор моё состояние заметил. Осмотрел, спросил о самочувствии и сказал гостям, чтобы долго меня не задерживали, но сам не вышел, сел у окна.
        Посетителей действительно было двое, только сотрудника милиции я не обнаружил. Женщины оказались из газеты, отчего я с некоторым облегчением вздохнул. То, что дети школьной спортивной группы спасли мальчика, стало известно в определённых кругах. Того пионера решили наградить, всё к этому шло, вот и меня опросить решили. Я всё честно рассказал из того, что помню. Добавив, что очень благодарен пионерам за своё спасание. Так же выложил свою краткую отредактированную биографию. Сирота, решил увидеть море, но пока задержался в Москве. Эта версия мне нравилась, и я её придерживался. Я в самом деле никогда не видел море. У меня над кроватью висел постер с заходящим в волны океана большим и красивым солнцем. Я как это фото увидел, сразу понял, буду жить на берегу моря. Вышло очень трогательно, тем более я говорил от чистого сердца, и мне верили.
        Закончив с моим опросом, обе дамы покинули ординаторскую, и я, посмотрев на закрывающуюся дверь, растерянно спросил:
        - А они из какой газеты?
        - «Пионерская правда», - улыбнулся врач.
        - Надо будет почитать заметку. Интересно же.
        - Как себя чувствуешь?
        - Сил набрался, до палаты дойду.
        - Хорошо. Иди.
        В это время в ординаторскую влетела медсестра с криком:
        - Василий Васильевич, Сомин пальцы в розетку сунул!..
        Когда я зашёл в палату, Сашка затряс тетрадью со своей кровати.
        - Это правда ты решил?
        - Мама в институт поступала, я ей помогал. Задачки-то плёвые, - немного устало вздохнул я и лёг на кровать, разглядывая белёный потолок и лампочку без абажура.
        - Помоги мне с задачами, а то я что-то подзапустил себя.
        - За тебя решать? - искоса посмотрел я на него.
        - Нет, помочь разобраться. Решу я всё сам.
        - Это можно. Скучно тут, а так хоть чем-то займусь. Скажешь когда, помогу.
        - Давай сейчас, к обеду Фёдор придёт. Заберёт тетради с готовыми решениями, отнесёт учителям на проверку. Нужно успеть.
        - Сейчас так сейчас, - легко согласился я.
        Не зря, Сашка оказался интересным собеседником и много что рассказал о своей школьной жизни. Он, как и другие соседи по палате, помогал мне освоиться в мире.
        С нашим соседом всё было нормально, от удара током он даже сознания не потерял. До вечера в ординаторской просидел, о чём-то с врачом разговаривал. Вернулся, лёг на кровать к нам спиной и долго щупал руку. Наутро мы проснулись от крика:
        - Чувствую!
        Сотрудник милиции всё же пришёл, в тот же день, но после пяти часов, как раз перед ужином, из-за чего я чуть не остался голодным, ладно мужики в палате договорились и мне оставили еду на тумбочке. Старший лейтенант, что вёл мой опрос, не играл в верю - не верю, просто спрашивал и записывал ответы. Перед уходом он сказал, что если не найдут моих родственников, то определят в детдом. Заявку он оформит, как и требуемые бумаги. Против этого я не возражал, имею в виду оформление в детдом. Мне нужно легализоваться, и это наилучший способ. Тем более что такое детдом, я знаю. А вот насчёт поиска родителей - вряд ли у милиции что получится, но пусть пытаются, в результатах я был уверен.
        В действительности я решил этим летом рвануть на море, а что, в той жизни сколько собирался, но так и не сподобился, а тут мало ли что со мной случится, я уже после своего полёта на воду дую. Нет, побываю на море, и как надоест - обратно в Москву. Думаю, примут беглеца, тем более я планирую записку оставить, так, мол, и так, решил, как Том Сойер, отправиться в путешествие, ждите обратно к осени. Сейчас начало июня, к июлю восстановлюсь, вылечусь, меня заберут в детдом. Неделю пущу на освоение - и всё, можно сваливать. За это время и средства добуду. Пальцы-то такие же ловкие. Несмотря на занятие боксом, я продолжал их разрабатывать и тренировать навык.
        Работал я всегда по одной клиентуре. Они редко появлялись на рынках, но в карманах у них всегда что-то было. Простых людей я не грабил, последнее не отбирал, так же и тут собираюсь сделать, но хапуг, тех, кто живёт за чужой счёт, опустить на денежки - это для меня зов долга. Вон, к одному больному в соседней палате ходит жена. В дорогой заграничной одежде, вся в золоте. Мол, смотрите, плебеи, как надо жить. Так вот это - мой клиент. Здесь я её не трогал, ещё чего, это может привести ко мне, а я всегда осторожен, но кто меня интересует, думаю, вы поняли. За последнее время я привык, что у меня в кармане всегда есть наличность, жить очень помогает, а сейчас - ни копейки. Да у меня даже карманов нет, шорты, подаренные, и те забрали, моё единственное и первое имущество.
        - Не крутись, - строго сказала воспитательница, приехавшая забирать меня из больницы.
        С Ниной Андреевной я познакомился неделю назад, она приезжала к моему лечащему врачу предъявить документы, что я направляюсь в их детдом, и узнать, как у меня дела. В больнице я провёл три недели, рёбра зажили, так что я спокойной походкой здорового человека с лёгкостью на душе покинул её. Нина Андреевна привезла мне комплект одежды. Ещё неделю назад я стал щеголять в чёрных трусах и белой майке, а сегодня уже появилась верхняя одежда, почему-то снова шорты. Серые с карманом на правой ягодице, потом жёлтая майка, белая кепка, чёрные носки и, главное, серые плетёнки - детская летняя обувь, сандалии. Забавная обувь, но, как ни странно, довольно удобная. Я к ней быстро привык. Как надел всё, осмотрел себя в зеркало в коридоре, так и привык. Вот вид - попугай бледнее выглядит, специально подобрала разнотипную одежду, чтобы она не сочеталась?
        Я попрощался с соседями, забрал свои шорты, подаренные, мне их вернули, и направился следом за воспитательницей. Машина нас не ждала, много чести, к трамвайной остановке пошли. Естественно, я постоянно крутил головой, отчего меня изредка одёргивали. Изучал местную жизнь. В трамвае, а мы проехали четыре остановки, засёк щипача. Он к какой-то сварливой бабе подошёл и залез в сумочку. Я покачал головой в огорчение. Такие крикливые как раз самые наблюдательные и, схватив за руку, милицию не позовут, сами бить будут, да ещё народ в поддержку призовут. Самые неудобные клиенты. Этот ловок был, вытащил кошелёк и наткнулся на мой насмешливый взгляд. Я показал большой палец и махнул рукой, чтобы проваливал. Сорокалетний мелкий мужичок удивлённо моргнул, но испарился быстро, сойдя на ближайшей остановке. Кстати, крикливая тоже на ней сошла.
        Воспитательница ничего не заметила, она стояла в проходе и задумчиво смотрела в окно. Мне она показалась недалёкой, умной не назовёшь. Да и не красавица, склонна к полноте, не замужем, поэтому голодная и злая на мужиков. Теперь что это такое и как определяется, я знал. Когда она неделю назад пришла знакомиться, бельё принесла, а то у меня под больничной пижамой ничего не было, то стала проверять уровень моих школьных знаний. В детдоме умным я прослыть не хотел, поэтому пришлось тупить. Опрос проводился в палате, и Нина Андреевна не могла понять, почему мои соседи хихикают, насмешливо хмыкают или откровенно ржут. Последнее - это Сашка. Она краснела, бледнела, думала, над ней издеваются, но всё же закончила и ушла, определив уровень моих знаний как соответствующий возрасту, и, значит, всё хорошо, можно записывать меня в возрастную группу к ровесникам. Короче, осенью я буду поступать в восьмой класс. Опять. В прошлой жизни я экстерном прошёл два класса и учился в девятом. Тут идти этим же путём мне не хотелось, снова мной все дыры будут затыкать, лишая личной жизни. Вон у директора сколько дипломов и
кубков, выигранных с моей помощью. Я не говорю, что там всё моё, но десятая часть точно.
        Всё же я не удержался, подвернулся случай, и я в плотной толкучке достал из кармана костюма одного мужчины бумажник, позаимствовал три рубля одной купюрой и вернул тот на место. Будет моим НЗ. Кто его знает, когда я смогу выбраться с территории детдома. А наличка всегда пригодится.
        Как оказалось, детдом был совершенно пуст. Мы прошли внутрь, где меня познакомили с директором и ещё раз опросили. Тут же я и узнал, что все дети в пионерлагерях, ну и в трудовые лагеря некоторых отправили. Воспитатели разъехались в отпуска. Сегодня я должен переночевать здесь, а завтра меня отправят в один из лагерей. Сопровождать меня поручили той же Нине Андреевне, я числился в её группе.
        - Идём за мной, я покажу спальную комнату твоей группы, - сказал Нина Андреевна, и я из кабинета директора направился за ней.
        Что ж, большое помещение на сорок кроватей. По свёрнутым на кроватях матрасам и отсутствию белья становилось понятно, что помещение пока не жилое. У воспитателя же я получил бельё, расстелил на своей кровати, третья во втором ряду, после чего она мне показала строения детдома и территорию. Покормить обещали кашей, бутербродами и чаем, кухня не работала, а завтра отвезут в пионерлагерь, где находится часть воспитанников теперь уже моего детского дома.
        Воспитательница ушла, она жила неподалёку в общежитии, а за мной оставили приглядывать местную сторожиху. Она же и должна была покормить меня. Кстати, я всё же смог выудить, почему меня сегодня забрали из больницы, а не завтра. Можно же было сразу оттуда оправиться на автовокзал. Оказалось, директор детдома уезжала в трёхнедельную командировку и хотела со мной познакомиться.
        Гуляя по огороженному парку, я осматривал территорию. Изредка по моим губам скользила кривая усмешка. Вот уж не ожидал оказаться в детдоме наших противников. Да-да, и в моё время он существовал, выжил и в девяностые, и позже. С парнями из этого детдома мы были на ножах, в основном из-за делёжки территорий для прокорма, так что более-менее наружный фасад я знал, за это время только цвет покраски здания изменился, а так всё так же. Вот внутри я никогда не был и об изменениях ничего не скажу. Изучал внутреннюю планировку с интересом. Хватило запомнить схему спасения по пожарной безопасности на всех трёх этажах, чтобы запомнить, что где находится.
        Время было послеполуденное, три часа. На территории, кроме меня и сторожихи, никого не осталось, заберут меня только завтра, поэтому, решив, что до вечера можно погулять, я сказал сторожихе, бабе Вале, что пойду спать, соорудил куклу, чтобы она долго меня не хватилась, и выскользнул в парк. Там протиснулся между прутьев решётки, судя по блеску, я не первый, кто проходит этим путём, и оказался на улице. Вздохнув пьянящий воздух свободы, счастливо улыбаясь и щурясь, как довольный кот, я направился навстречу своим приключениям. Завтра отбытие, нужно подготовиться, чтобы не ехать с пустыми руками. Время есть, успею. Баба Валя сказала, что к шести меня разбудит, ужинать будем, так что к этому времени нужно вернуться.
        Когда Нина Андреевна к девяти часам пришла за мной, я уже был готов.
        - Откуда это? - резко спросила она, указав пальцем на тот предмет, что привёл её в такое возбуждённое состояние.
        - Что? - проверив на всякий случай, не расстёгнута ли ширинка - всё в порядке, у меня её вообще не было, - сделал я непонимающий вид и крутанулся на пятках, осматриваясь.
        - Это то, что ты держишь в обеих руках над головой, рассматривая пол.
        - Ах, вы о гитаре? - с облегчением уточнил я. - Это подарок. Соседи по палате скинулись и вот подарили. Таксист час назад привёз.
        Нина Андреевна сразу поскучнела. В прошлый её приход, это когда она мои знания проверяла, те её взбесили, так что я был уверен, проверять она не пойдёт. А для её спокойствия, что гитара не краденная, я показал ей чек из магазина. Мол, передали вместе с подарком как раз на такой случай. Тут возразить воспитательнице было нечего, и, уточнив у сторожихи, как я себя вёл, махнула рукой в сторону автобусной остановки.
        Что ж, музыка - это ещё одна моя страсть. В прошлой жизни я по Интернету заказал и оплатил настоящую «испанку», но хранил её у Жаклин, в детдоме простая гитара была, и этой пару раз чуть ноги не приделали, об «испанке» что уж говорить. Гитара пропала в том мире, а тут мне попался магазин музыкальных инструментов, зашёл, увидел чёрную лакированную кубинскую шестиструнку и пропал. Быстро пробежался, собрал денег и вернулся. Облом, продавать ребёнку не захотели. Фигня. Договорился с алкашом за рубль и купил гитару. Шестьдесят семь рублей. Смешные деньги за такое сокровище. Естественно, чехол и запасные струны я не забыл. Ну и по магазинам прошвырнулся, так что в чехле с гитарой кое-что было, по карманам тоже, воспитательница проверять не стала. В общем, ехал не пустой. Вернулся вчера вовремя, сторожиха не засекла, а утром разыграл представление, радость, как будто мне её только что вручили, в общем, зрительница была довольна. Даже сыграл ей романс, вызвав слезу. Хорошая песня, жалостливая.
        В этот раз нам повезло, троллейбус был полупустой. Пройдя в салон и купив билеты, мы сели на свободные места. Положив чехол с гитарой на колени, я стал изучать других пассажиров. Мне была интересна модель поведения каждого, привычки и манера одеваться.
        Куда мы едем, я не знал, воспитательница не посчитала нужным мне об этом сообщить, кроме того, что путь наш лежал в пионерлагерь «Петушок». Мне он уже по названию не понравился. Я и не знал, что у пионерлагерей могут быть названия, как у детских садиков. В принципе, сразу сбегать я не планировал, хотел познакомиться с детдомовскими, немного узнать о своём нынешнем детдоме, но сейчас даже не знаю. Что я буду потом говорить, что был в «Петушках»? Да у нас в будущем за одно слово зачморить могут. Тут пока этого нет, не понимают, но всё равно некомфортно. Ладно, посмотрим на месте.
        Достав из кармашка чехла жестяную коробочку леденцов «Монпансье», я открыл её и бросил в рот один кругляш. Во рту как будто произошёл фейерверк, взрыв вкуса. Хорошо быть ребёнком, зрение, слух, а главное, вкусовые рецепторы очень чувствительны. Нужно радоваться и пробовать всё, пока ребёнок, вот я всё и пробовал. Протянув коробочку воспитательнице, дождался, когда она, вздохнув, возьмёт одну ледяшку, и убрал баночку обратно в кармашек.
        - Подарок, - отрезал я, когда Нина Андреевна хотела спросить, откуда у меня леденцы.
        Мы ехали молча. Я смотрел на улицу, разглядывал прохожих и машины. Радость перемещения за эти три недели немного притупилась, но я всё равно был счастлив. Мелькали улицы, проспекты, мы сменили троллейбус на одной из остановок, оказалось, маршрут у нас был с пересадкой, и поехали дальше. И пока ехали, я размышлял о своей дальнейшей жизни. Насчёт занижения своих знаний во время проверки, похоже, я был не прав. Сейчас, когда я середнячок, за шалости меня быстро поставят на учёт в школе милиции, а вот отличника, занимающего первые места на всяких спартакиадах или конкурсах, - это совсем другое дело. Репутацию будут беречь. Сейчас мне тринадцать с половиной, но ощущал я себе более взрослым, примерно шестнадцати - семнадцати лет. Конечно, и такие недоросли не думают о будущем и портят его. Я же такого не хотел, чтобы биография у меня была чистая, как белый снег, это откроет для меня многие дороги в будущем. Да, значит, снова будем становиться отличником. Насчёт дальнейшего существования тоже стоит подумать. Что будет после детдома? Инженерная, преподавательская и другая работа не по мне. Вот творчество
- ещё ничего, делай, что хочешь, лежи и поплёвывай в потолок. С моими знаниями будущего какие направления музыки будут более востребованы населением, я легко проложу дорогу на местный Олимп. Значит, первый шаг - музыкальная школа, чтобы было нужное законченное для этого образование.
        Вот примерно такие планы и были. Нужно только кое-что уточнить у сопровождающей. Мы как раз вышли на остановке и направились к большому двухэтажному зданию с большой вывеской «Автовокзал». Перед ним была стоянка автобусов, занята она была не вся, их с десяток стояло. Хм, ЗИЛ. Не знал, что этот завод кроме грузовиков ещё и автобусы выпускает. Хотя на маршрутах в Москве как раз такие автобусы и ходили, я просто внимания на эмблему не обращал. Вот рядом стоял другой автобус. Уже ЛИАЗ. Новенький на вид, жёлтого цвета. Всего было девять таких ЛИАЗов.
        По привычке крутя головой, я заспешил за воспитательницей, та быстро шла к кассам.
        - Нина Андреевна, разрешите вопрос? - Я всегда с воспитательницей говорил предельно вежливо, что ей нравилось.
        - Спрашивай, - замедлив шаг, величаво кивнула она.
        - Я бы хотел поступить в музыкальную школу, получить музыкальное образование. Это реально сделать в нашем детдоме?
        - Не совсем поняла, при чём здесь реальность, но радует, что ты детдом уже считаешь своим. У нас есть уроки музыки, но рядом на соседней улице имеется и школа. Мы можем тебя записать туда, это достаточно просто.
        - Я бы хотел, чтобы записали. Это поможет мне получить музыкальное образование. Я хочу писать слова и музыку для песен, а чтобы это делать, нужно хоть какое-то образование.
        - А ты, я смотрю, уверенно смотришь в будущее, - улыбнулась Нина Андреевна, даже остановившись от неожиданности.
        - А что делать, папы нет, мамы нет, кто-то должен заботиться обо мне. Кто, если не я? Тем более опыт в написании стихов и мелодии, чтобы создать из них песню, хорошую песню, у меня есть.
        - Хочешь сказать, у тебя есть готовая песня, которую ты сам написал? - вытаращилась она на меня.
        - Могу исполнить.
        - Сейчас билеты возьмём, и пока ожидаем автобус, покажешь, что умеешь, мне самой интересно.
        - Без проблем.
        Показав какие-то документы, воспитательница получила билеты, причём я не заметил, чтобы она их оплачивала. Повернувшись ко мне, она сказала:
        - Отправление через тридцать минут, идём в зал ожидания, там продемонстрируешь своё творение.
        Мы прошли в здание вокзала, надо сказать не пустое, где я неторопливо снял чехол, немного поиграл, проверяя звучание. За это время рядом стал собираться народ, и я, ударив по струнам, спел весёленькую детскую песенку:
        В каждом маленьком ребёнке,
        И мальчишке, и девчонке,
        Есть по двести грамм взрывчатки
        Или даже полкило!
        Должен он бежать и прыгать,
        Всё хватать, ногами дрыгать,
        А иначе он взорвётся, трах-бабах!
        И нет его!
        Каждый новенький ребёнок
        Вылезает из пелёнок
        И теряется повсюду
        И находится везде!
        Он всегда куда-то мчится,
        Он ужасно огорчится,
        Если что-нибудь на свете
        Вдруг случится без него![1 - Г. Остер.]
        Играя, я смотрел на маленькую девочку лет трёх, которая действительно была очень суетливой. Многие, это замечая, улыбались, потому что песня была в тему. Девчушка же, засмущавшись, спряталась в складках материнского платья под смех зрителей. Закончив играть, я покосился на задумчивую воспитательницу и взял чехол, собираясь убрать гитару, но она вдруг спросила:
        - Это единственная песня, которую ты написал, или ещё есть?
        Слушатели, которые стояли рядом и не спешили расходиться, насторожились: оп-па, мало того что тут поёт молодой певец, так ещё и сам пишет. Интере-е-есно.
        - Есть хулиганская. Тоже детская, и ещё одна более взрослая.
        - Давай хулиганскую.
        - Без проблем.
        Сделав гитарный перебор, слушая звучание, я начал наигрывать, весело улыбаясь, и запел:
        А я маленькая мерзость, а я маленькая гнусь!
        Я поганками наелась и на пакости стремлюсь,
        Я людей пугаю ночью, обожаю крик и брань,
        А я маленькая сволочь, а я маленькая дрянь…
        У меня четыре зуба - восемь шей.
        У меня большие губы - до ушей.
        Я диету соблюдаю много лет,
        Тараканов поедаю на обед…[2 - С. Маслов.]
        Когда я закончил, слушатели стали рукоплескать, молодёжь непривычная, бодрая и весёлая песенка привела в восторг, но более взрослые слушатели восприняли её спокойно. Вот воспитательница, надо сказать, всё же дослушав песню до конца, быстро сказала с некоторой угрозой в голосе:
        - Только попробуй её в пионерлагере исполнить.
        - Я постараюсь, - улыбнулся я так, что можно было понять: ещё как спою!
        - Давай третью, она, надеюсь, более спокойная?
        - Конечно. Мечты и желания семнадцатилетнего мальчишки.
        Мудрые книжки
        Брошены в стол, джинсы - под мышку,
        Встал и пошёл.
        В школу сегодня - явно не в кайф,
        Значит, зажигаем драйв!
        Славный денёчек, птички поют,
        Сяду в тенёчке, пива попью.
        Пачка «Пегаса» вроде цела,
        Значит, мамка не нашла.
        Ветер в голове, а я влюбленный
        Во всех девчонок своего двора,
        В мире столько мест, где я ещё ни разу не был.
        Ветер в голове, портвейн креплёный
        И песни под гитару до утра,
        А над головой распахнутое настежь небо…[3 - Трофим.]
        В этот раз как народу, так и аплодисментов было больше. Песня немного была мной переделана, сейчас не то время петь про Совков или Каплан, но даже с монтажом она прошла на ура. Встав, я раскланялся и громко сказал:
        - Исполнял автор слов и музыки воспитанник детдома Максим Ларин.
        Я как тот хомяк, моё - значит моё. А маэстро, которые создали эти шедевры, ещё напишут. Никакими душевными терзаниями за воровство песен я не страдал. Глупость какая. Кто успел, того и тапки. Они своё в моём будущем получили.
        - Время. У нас автобус, - напомнил я задумчивой воспитательнице.
        - Последняя песня для тебя слишком взрослая. Это точно ты её написал?
        - Да, надо будет авторство оформить. Вы поможете мне с этим?
        - Поможем. Думаю, директор обрадуется. У нас одна девочка, она уже повзрослела и покинула детдом, тоже песню написала, но спела её другая певица, даже по радио выпускали и на пластинках. Если ещё и твои песни знаменитыми станут, это хорошо для детдома.
        - Конечно, - согласился я. - Если надо, я ещё песни напишу. Даже политически правильные.
        - А вот это ты молодец.
        Убирая гитару в чехол, я кивал и улыбался подходившим слушателям, пожал пару рук, после чего, повесив гитару на плечо, у меня там длинный ремень был, и поблагодарив слушателей за их поддержку, заспешил за воспитательницей, действительно автобус уходил через десять минут, нужно поторопиться. К моему удивлению, кондуктора, который проверял у нас билеты, прежде чем пропустить в салон автобуса, и водителя я узнал - они стояли среди слушателей во время моего выступления. Водитель даже воскликнул:
        - О, молодое дарование, с нами, значит, едешь?!
        - Я еду с сопровождающим, а она уже с вами, - уточнил я.
        Жизнерадостно заржав, тот подтолкнул меня в салон. Я сел рядом с Ниной Андреевной, которая пребывала в тяжких раздумьях, и, положив гитару на колени, грифом на плечо, спросил у неё:
        - Нам долго ехать?
        - Почти пять часов, Максим.
        - Ого, это в какие же дали мы едем?
        - Ржев, знаешь такой город?
        - Ого, до него же километров двести пятьдесят?!
        - Столько примерно и есть. Пионерлагерь находится именно там.
        - А что, поближе ничего не было?
        - Сейчас я понимаю, что нужно было оформлять тебя куда-нибудь поближе. Но свободное место было только там, вот и приняла путёвку. Там больше шестидесяти пионерлагерей, отличная природа, водоёмы. Наши воспитанники там часто бывают, жалоб не было. Хорошие места.
        - А для армии гибельные, - вздохнул я. - Ладно, посмотрим… Хм, даже интересно будет.
        Автобус ещё стоял, и я попросил отлучиться по маленькой.
        - Если водитель отпустит.
        - Отпустит, - уверенно ответил я и передал гитару: - Посторожите.
        С водителем проблем не возникло, он махнул рукой, сказав, что я могу очень не торопиться. Время и в пути наверстаем. Меня действительно немного припёрло, тут я не играл, поэтому, быстро сбегав в отхожее место, на обратном пути завернул в буфет, где купил две бутылки воды, в дороге могут пригодиться, и вернулся обратно.
        Автобус вышел в рейс практически вовремя, так что, не особо нарушая скоростной режим, мы выехали на Ржевскую дорогу. Я иногда начинал дремать, цепко держа гитару в объятиях, а воспитательница, достав небольшой блокнотик, что-то писала, изредка прерываясь и задумываясь. Заглянув, я увидел планы, графики и какие-то схемы. Пару раз мелькало моё имя. Смотреть было не очень удобно, но, похоже, воспитательница, пока свежа память, составляла список дел по моему возвращению, что будем делать и куда бегать. Регистрация песен, запись в школе и всё такое.
        Как оказалось, водой можно было не запасаться. Автобус заезжал во все населённые пункты по пути, так что купить воду было не проблемой. В одном городке, в половине пути от Ржева, была получасовая остановка, и мы пообедали в придорожном кафе. Я съел харчо, впервые попробовав это блюдо, поэтому остаток пути обпивался водой - почему суп такой острый? И ещё, пока Нина Андреевна сидела в салоне и охраняла гитару, я успел сбегать к киоску Союзпечати, в котором купил с десяток тетрадей, пачку конвертов, баночку с тушью, перья, карандаши и другие письменные принадлежности. Всё это мне упаковали в плотную бумагу и перевязали бечёвкой, я оплатил шесть рублей семнадцать копеек. М-да. Бумага и писчие принадлежности нужны мне были для тренировок, такими я ещё не пользовался, руку надо набить.
        Естественно, Нина Андреевна поинтересовалась, что у меня за свёрток. Честно пояснив, что это, я был немного удивлён последующим вопросом: откуда у меня деньги? Ответил, что мне сунули их после сыгранного репертуара в зале ожидания автовокзала. Крыть воспитательнице было нечем, лишь спросила, почему я взял?
        - Дают - бери, бьют - беги, - пожал я плечами, на что она только махнула рукой.
        До Ржева мы не доехали, сошли чуть раньше. Даже не у населённого пункта, а на перекрёстке дорог.
        - Далеко идти? - спросил я, когда автобус отъехал, вешая за спину гитару и беря свёрток с писчими принадлежностями в левую руку, а бутылку с водой - в правую.
        - Нет, километра четыре. Там дальше деревня небольшая, Петухово. Рядом с ней и находится пионерлагерь.
        - Ага, с названиями разобрался. Тогда идём, посмотрим какое там житьё-бытьё.
        - Может, не понравится? - улыбнулась воспитательница.
        - Не понравится, сбегу, - пожал я плечами. - Не вижу в этом проблем.
        - Куда сбежишь? - даже остановилась Нина Андреевна.
        Обернувшись, я спокойно пояснил:
        - Не волнуйтесь, к началу сентября я вернусь, я же помню нашу договорённость. Нужно учиться, да и музыкой заниматься.
        - А почему сразу в детдом не хочешь вернуться? - спросила воспитательница, догнав меня, и дальше мы шли неспешным шагом.
        - У вас есть мечта, Нина Андреевна?
        - У всех она есть.
        - У меня, как вы понимаете, тоже. Я мечтаю увидеть море. Поживу дикарём на берегу всё лето и вернусь загорелый, с белоснежной улыбкой на лице и счастливый. К концу лета буду, обещаю. Да и куда мне идти?
        - Ты это всё-таки брось, на море он собрался, - немного возмутилась Нина Андреевна. - Веди себя как все. Кстати, ты пионер?
        - Конечно. Только галстук так и не научился завязывать, мама это всегда делала.
        - Хм, извини, что напомнила.
        - Ничего, я сильный. Да и привыкаю уже, - вздохнул я. - Когда вырасту, я буду жить на берегу моря. Из окон моего дома будет вид на красивейшие закаты. В Адлер поеду, точно, в Адлер.
        - Мечтатель.
        Никаких попуток нам не попалось, пока шли, дорога оставалась пустой, лишь ветер гонял пыль. Впереди действительно виднелась деревня, но мы раньше свернули на укатанную полевую дорогу, дошли до брода. Но перешли речку через пешеходный мостик, находившийся рядом с бродом. От речки до лагеря было всего метров триста. Пройдя ворота, сквозь многочисленную детвору - были и более взрослые ребята и девчата, чем я, - мы направились в сторону административного домика. Нас провожали взглядами. Некоторые ребята здоровались с воспитательницей, она им отвечала, вот этих детей я рассматривал более внимательно, встречая такие же изучающие взгляды. Точно из детдома детвора.
        Директор пионерлагеря оказался на месте, появление нового воспитанника он воспринял равнодушно: прибыл и прибыл. Получив на меня документы, он попросил воспитательницу остаться, а мне выйти. Мнение о лагере у меня ещё составлялось, но в одном я был уверен: мне здесь уже не нравится.
        Усевшись на ступеньки крыльца, положив рядом гитару, я достал из кармашка чехла монпансье и, открыв коробочку, бросил один леденец, липнувший к пальцам, в рот. Убрать не успел, маленькие набежали, второклашки вроде. Конфет мне было не жалко, раздал все, после чего сунул пустую баночку обратно, пригодится для мелочи. Для тех же, например, иголок и ниток. Малышня засыпала меня вопросами, так что сидеть было не скучно. Пока я отвечал на один, мне успевали задать ещё с десяток, пока отвечал на другой, насыпали ещё с три десятка. Ох и тарахтелки… Пацаны ещё ничего, а вот девчата ну очень любопытные. Узнав, что я из детдома, многие понимающе покивали, тут такие, как я, были. О гитаре спросили, ну и остальное.
        Спасли меня вышедшие на крыльцо директор и Нина Андреевна. О чём они вели беседу, подслушать не удалось из-за пионеров и октябрят, что стояли у крыльца, но, судя по красному лицу Нины Андреевны, дошло до споров.
        - Постройте отряды, - велел кому-то директор.
        Пока вожатые командовали, я последовал за директором и встал рядом. Наконец ровными линейками встретились отряды. Хм, а детей тут хватало. То-то мне показалось, лагерь большой.
        - Вниманию отдыхающим, - громким поставленным голосом обратился директор, и вокруг тут же наступила тишина, дети стали слушать, что скажет местное начальство. - У нас появился новый мальчик. Это Максим Ларин из московского детдома. Из какого, вы знаете, у нас многие отдыхают из него. Прошу отнестись к новичку с пониманием, выказать расположение, показать, что и где у нас находится. Максима мы записали в шестой отряд. Вожатая, займитесь мальчиком. На этом всё.
        - А мне что, слово не дадут?! - возмутился я.
        - А есть что сказать? - Во взгляде директора появился какой-то интерес.
        - А то как же! - Сделав шаг вперёд, я осмотрел выстроенные в квадрат отряды и громко стал рекламировать себя: - Максим Ларин, тринадцать с половиной лет от роду. Без меры обаятелен - девчата, держитесь…
        - Ларин! - громким шёпотом, под хихиканье детей зашипела Нина Андреевна.
        - Так я и не о школьницах, это же дети, ничего интересного. Я о вожатых… Так вот, без меры шалун, но черту не перехожу. Умею играть во все игры. На гитаре тоже пою и играю. Хорошо дерусь, второй разряд по боксу…
        - Ларин, почему я не знаю?! - снова влезла Нина Андреевна.
        - А вы не спрашивали, - мгновенно отрезал я. - Могли и понять по сбитым костяшкам на пальцах.
        - Что ещё я не знаю?
        - Полгода греблей занимался, довольно успешно. Потом год восточными боевыми искусствами, в частности джиу-джицу и карате. Тайский бокс не особо понравился. Хотя два месяца изучал его. Год занимался спортивной стендовой стрельбой, но разряд не получил, раньше надоело, и ушёл. Вот в лёгкой атлетике мой любимый - бег на дальние дистанции. Не раз первые места занимал. Этот спорт мне очень интересен. Не раз помогал в жизни. Бывает такая ситуация, где спасают только быстрые ноги.
        - Хорошо сказал, молодец, - усмехнулся директор. - Ты закончил?
        - Да вы что, я ещё и не начинал себя расхваливать…
        - Считай, закончил. Отряды, разойдись! Евгения, займись новичком. Больно он шустрый, - напомнил вожатой директор и, подхватив за локоть немного растерянную Нину Андреевну, повёл её обратно в свой домик.
        Меня почти сразу окружили дети, как из моего теперь отряда, так и из других. Вопросы сыпались с разных сторон, но меня спасла девушка в пионерском галстуке, по виду ей было лет шестнадцать. По мне, она уже вполне сформировавшаяся, личико чистое, а не как у её соседки, в сплошных прыщах, можно и закрутить. Посмотрим, как сложится и не свалю ли я отсюда раньше.
        Меня повели по лагерю к корпусу, где жил мой отряд. Пока шли, у меня была возможность осмотреть сам лагерь. Кстати, вполне на уровне: новенькие «казармы» и другие строения, дорожки заасфальтированы, везде разметки. Чисто и аккуратно, всё как в сказке. То есть видимость счастья здесь вполне на уровне, а как в реальности, посмотрим.
        Толпой - вот им делать что ли нечего, кроме как меня сопровождать, - мы прошли к нужному строению и вошли внутрь. Мне указали на свободную кровать и выделили бельё. Кровать стояла спинкой к стенке, тут всего было два ряда кроватей, с коридором между ними, подушки везде лежали со стороны стен. Я сложил вещи в тумбочку и повесил над кроватью гитару. Тут повезло, был вбит крепкий гвоздь. Несмотря на то что одноотрядники явно желали со мной пообщаться, вожатая отвела меня в отдельную комнату в нашей «казарме», оказавшейся читальным залом, или нечто подобным, и заперла дверь.
        - Мне уже раздеваться? - завлекающим голосом спросил я.
        Та густо покраснела и немного резко ответила, явно пытаясь меня осадить:
        - Не думай тут о себе, наглый мальчишка. Я тебя для другого позвала, хочу знать, что за фрукт оказался в подчинённом мне отряде.
        - Очень сладкий фрукт. Поверь, сорвёшь - не пожалеешь.
        - Может, хватит? - устало спросила она.
        - Ну ладно, - уже спокойным голосом ответил я. - Что хотели? Только давайте быстрее, а то мне сейчас там гитару поломают. Вон, уже кто-то тренькать пытается.
        - Мне нужно знать, что ты умеешь? В чём я на тебя, как на пионера, могу положиться?
        - Хороший пловец, так что, если за кем на пляже нужно присмотреть, например, за малышнёй, обращаетесь спокойно. Разнять драчунов - тоже без проблем. Люблю боксировать. Если нужно отбить соперницу от любимого мужчины - тоже без проблем. Это так, мало ли такая услуга пригодится вам лично. Вожу машину, но не очень хорошо, показали, дали покататься, однако практики не хватает. Бегаю хорошо, но это вы уже слышали. Рисую так себе, не дано мне это, но писать умею красивым почерком. Вроде всё. Если что не упомянул, скажите.
        - Гитара?
        - Владею неплохо, голос есть, как мне говорили. Тоже можно использовать, репертуар большой.
        - Хорошо. Теперь давай я тебе расскажу распорядок в отряде. Что можно и что нельзя.
        Выслушав, иногда кивая, я, когда вожатая закончила, поднял руку:
        - Хотелось бы сразу сообщить. Скорее всего, ночевать в отряде я буду редко.
        - Почему?
        Встав, я подошёл к девице и, ткнув ей пальцем в ложбинку между грудей, достаточно серьёзно и жёстко сказал:
        - Видите ли, э-э-э… А как вас зовут? Так вот, Евгения Павловна, я уже состоялся как мужчина, и женщина у меня была. Мне понравилось, и останавливаться я не хочу. Дрочить под одеялом - это не моё, поэтому, если не найду партнёршу в лагере, поищу в деревне. Там, я уверен, сговорюсь, поэтому и сообщаю: меня ночами может не быть. Не смотрите на меня так и не краснейте, поймите, это всего лишь физиологический процесс, такой же естественный, как справлять нужду, и даже полезный для здоровья. Хотя в СССР секса нет, у меня он есть, и бросать я это дело не собираюсь. Ни-ког-да. Надеюсь, понятно расставил акценты?
        - Более чем, - оттолкнув мою руку, пыхтя, ответила красная, как варёный рак, вожатая. Не зная, что мне сказать, она буркнула первое, что пришло на ум: - Узнаю, что не ночевал в отряде, сообщу Евгению Олеговичу, нашему директору.
        - Да мне без разницы.
        Девушка выпустила меня в общую комнату. Судя по хихиканью вокруг, её вид никого не обманул. Заметив, что моей гитары на стене нет, я грозно взглядом обвёл всех присутствующих и прямо спросил:
        - Кто взял мою гитару без спроса?
        - Старшие мальца прислали за ней, - ответил один из парней.
        Ему было по виду, как мне, да и большинству столько же. Соседнее помещение было уже комнатой девчат, тоже моих сверстниц, но почти все они в настоящий момент были здесь.
        - Кто такие? - напрягся я, похоже, сейчас будут разборки.
        - Десятого отряда, там десятый класс. Взрослые уж, курят.
        - Показывай, где они, - требовательно велел я ему.
        - Ты куда это собрался? - заступила мне дорогу вожатая.
        Прижавшись к ней, я взасос поцеловал её, так же как меня целовала Жаклин, и у меня крышу срывало. Оставив ошеломлённую девушку стоять, похоже, репутацию я ей изрядно подмочил, я вышел из нашего корпуса и быстрым шагом направился по дорожке к другому, через три от нас. Бежавший рядом сверстник быстро пояснял, кто там главенствует и верховодит.
        - Не волнуйся. Не впервой с такими шакалами общаться. Сейчас зайду и вежливо попрошу его вернуть мою гитару.
        Мою вежливость в детдоме все знают.
        Паренёк не побоялся зайти за мной следом в комнату парней.
        Не останавливаясь, я направился к лохматому крепкому парню, который лежал в трусах и майке и тренькал на моей гитаре. На соседей кровати сидел другой и осматривал кармашки на чехле. Он повернулся, когда я подходил, кто-то из присутствующих в комнате возгласом предупредил его. Быстро сделав два шага, я оттолкнулся от пола, немного взлетев, и, вложив в удар кроме притяжения ещё и свой вес, нанёс ему в лицо правым кулаком удар. Мой коронный, как тренер по боксу говорил. Всё, этот не соперник, в ауте, сполз на пол без сознания. Так же молча, ногой, причём стопой, тоже приложив свой вес, влепил в лицо второму, начавшему вставать с перекошенным от ярости лицом. Мотнув головой, так что отчётливо был слышен хруст челюсти, он откинулся на подушку. Я аккуратно забрал из его рук гитару, положил её на соседнюю койку и, запрыгнув на кровать «музыканта», стал с силой опускать стопу правой ноги на его лицо. До того, как меня оттащили от него другие хозяева комнаты, я успел превратить его физию в кашу. Раздав несколько ударов, я освободил пространство вокруг себя. Мне тоже пару раз прилетело, ухо правое начало
ныть. Я зло осмотрел, кто меня окружает, и угрюмо сказал:
        - Если хоть одна падла протянет к моим вещам свои грабли, я приду и, как сейчас это сделал, вежливо попрошу вернуть, а труп в речке притоплю. Надеюсь, я понятно сказал? Вопросы будут?
        - Ты, дурной, ты чего с Пашкой сделал?! - возмущённо спросил один из парней с татуировками на руках. - Вернёмся в детдом, мы тебе там покажем!
        - Белые тапочки заказывайте, топота приблатнённая, - сплюнув, ответил я.
        Подняв с пола чехол, я вернул всё на место. Прошёлся по карманам вырубленного под возмущённый ропот зрителей, мало ли что пропустил, нашёл пачку денег и тоже прибрал, будет арендной платой за гитару. Убрав в чехол свою драгоценность, застегнул его и, закинув гитару на плечо, направился к выходу. На меня смотрели угрюмо, но не тронули. В комнате было с десяток крепких парней, ну и пара дрищей, но мне никто не заступил дорогу, и я, ухватив за локоть своего проводника, вышел наружу.
        - Ну ты дал… - изумлённо пробормотал тот, тряхнув головой, после чего неожиданно протянул мне руку: - Юра.
        - Макс, - пожал я ему ладонь.
        - Ты действительно боксёр?
        - В действительности у меня первый разряд, но я всем говорю, что второй. Это помогает в драке, все думают, что я не очень хорошо наношу удары, а в драке им неприятный сюрприз.
        - Жестоко ты с Пашкой.
        - Нужно сразу показать, что ко мне лучше не подходить. Сейчас я это продемонстрировал. Детдомовские только силу понимают. Эти поняли. Кстати, где тут обувь можно помыть, а то она в крови? Да ещё и на ногах брызги.
        - Идём покажу. У столовой кран наружу вывели и бочку поставили, там можно незаметно помыться. К умывальникам не пойдём, увидят ещё.
        Сходив к бочке, где я отмылся, мы вернулись в свой корпус, где нас нетерпеливо ждали. Юра, как и я, отвечал уклончиво, я попросил его не описывать того, что он видел, а старшие молчать будут. Слух, конечно, пойдёт, вон у медпункта нездоровое шевеление началось, но это только слух. Естественно, за мной тут же прибежала вожатая, а почти следом вошёл директор и Нина Андреевна, она ещё не уехала. Выгнав всех из комнаты, кроме меня, директор подошёл ближе и зло спросил:
        - Ларин, ты что сделал с Сорокиным и Хлыновым?
        - Вообще ничего не делал. А кто это? - искренне удивился я.
        - Ты их избил и изувечил.
        - Вот вы о чём! - обрадовался я. - Но я тут ни при чём. Действительно, когда я проходил мимо их корпуса, там дрались двое взрослых парней, я в окно видел. У одного лицо в крови было. В комнату я не заходил и что было дальше, не видел.
        - Но избил их ты.
        - Свидетели есть? - коротко спросил я. - Что они сами говорят?
        - Говорить они пока ещё не могут, но другие указывают на тебя.
        - Вы покажите, где они, эти другие, будьте уверены, скоро они скажут, что обманули вас.
        - Угрожаешь, маленький наглец? - прошипел директор.
        - Предупреждаю. Кто меня тронет, тот ответ и получит. Втройне. Это жизненный принцип.
        Евгений Олегович обернулся к Нине Андреевне:
        - Забирайте это чудовище, ему в моём лагере не место.
        По моим губам скользнула довольная усмешка. Правда, воспитательница всё испортила.
        - Это ваша работа, перевоспитывать таких подростков. Я его не заберу. Раз он уже оформлен в вашем лагере, занимайтесь им. Мальчик, конечно, не простой, но с ним вполне можно договориться, как я успела убедиться. Просто найдите компромисс, и все будут довольны.
        «Блин, зря я её дурой считал. Вполне умная баба», - подумал я.
        - Значит, не заберёте?
        - Нет. Сами подумайте, как это отразится на вас, если вы, приняв ребёнка, в тот же день выгнали его. Причём ни за что. Ведь, действительно, никто не тычет пальцем в Максима и не говорит, что это он, а до вас дошли лишь слухи. Соседи пострадавших молчат. Предъявить мальчику нечего, он прав.
        - Ладно, но контроль теперь за ним будет усиленным. Я уже вызывал скорую, сейчас должны подъехать и забрать пострадавших. Это же ЧП, самое натуральное ЧП! - Взмахнув руками, директор вышел из комнаты и покинул домик.
        Вздохнув, Нина Андреевна, не обращая внимания на присутствующую вожатую, устало спросила:
        - Как тебе тут, нравится?
        - Да не особо. Дыра-дырой.
        - Только попробуй сбежать, - тут же зашипела воспитательница.
        И что они все на меня шипят?
        - Посмотрим, но ничего не обещаю, - туманно ответил я.
        Нина Андреевна заторопилась к дороге, скоро должен подъехать рейсовый автобус до Москвы, а я вздохнул и почесал затылок. В лагере я, можно сказать, прописался, дальше посмотрим. На ужине я уже побывал, так что сейчас было личное время отдыхающих. То, что оно у меня будет, я об этом заранее подумал, почему и купил писчие принадлежности. Главная проблема - писать пером, используя жидкие чернила. Нужно нарабатывать навык. Это планы на ближайшее время.
        Лопата аккуратно подковырнула интересный предмет, на который я натолкнулся щупом, и на белый свет появилась расползающаяся кобура, причём явно не пустая. Я встал на колени и аккуратно извлёк находку из земли. Осмотрев со всех сторон, стряхивая землю, вытащил из кобуры ТТ, на вид вполне нормальный, даже пятен ржавчины особо не было. Вот магазин выщелкнуть не получилось, отмывать и чистить нужно. Наклонившись, я поднял обрывки кобуры и вытащил из кармашка запасной магазин. Полный. Это хорошо. Рабочие патроны к пистолету у меня были, нашёл в сейфе разрушенного артобстрелом блиндажа, а теперь и средство инициации появилось, то бишь оружие. Не зря я тут ковыряюсь уже две недели.
        Да, именно так. Из интереса начав поиски, я настолько увлёкся, что обо всём забыл. Чтобы не привлекать внимания, я заделался завзятым рыболовом. Нужно же было чем-то замаскировать своё увлечение и причины отсутствия в лагере. В первый день, одолжив у деревенских удочки, я после завтрака оставил записку, что ушёл на рыбалку, и пропал до вечера. На самом деле, попросив у тех же деревенских лопату якобы для копания червей и сделав из толстой проволоки щуп с загнутым концом под рукоятку, занялся поиском. Около деревни не искал, тут всё деревенские сами вымели, спрятал удочки на опушке и ушёл в глубь леса. Леса здесь обширные, но заблудиться я не опасался, у меня всегда была высокая оценка по спортивному ориентированию. За две недели вот ни разу не заблудился и всегда находил места своих прошлых раскопок. Я там оставлял лопату и щуп, не с собой же носить.
        На поиски я тратил дня три-четыре в неделю, не более. Да и в лагере я стал вести себя тише воды ниже травы. Популярность была, это так, на пионерских кострах весь лагерь вокруг меня собирался, когда я пел песни. О гитаре теперь не беспокоился, её никто не смел тронуть, более того, ещё и охраняли. Пропадёт - кто играть-петь будет что-то новое и неизвестное? Так что за свою красавицу я был спокоен.
        Хлынов вернулся из больницы на следующий день, второй остался. Ему лицо восстанавливали хирургически. О деньгах Хлынов не напоминал, что меня удивило, сорок рублей однорублёвыми купюрами - сумма большая даже для работающего человека, не то что для подростка, но парень вообще меня игнорировал, будто ничего не случилось. Я тоже не напоминал, оно мне надо? С директором у меня теперь нормальные отношения, хотя он и знал, что это я поработал над обоими пацанами, но свидетели в один голос утверждали, что те сами упали и неудачно ударились. Это не я, Хлынов с ними поговорил после возвращения. Оба пострадавших всё подтверждали, так что обвинения с меня были сняты. Для директора тоже было наилучшим раскладом, что всё свели на бытовую травму.
        Второй конфликт с директором возник, когда я впервые вечером вернулся с раскопок под видом усталого рыбака с удочками в одной руке и двумя мальками на верёвочке в другой. Не понравилось ему, что я без спросу ушёл. Поспорили немного, но договориться не смогли, и я продолжал уходить, ни у кого не отпрашиваясь.
        В принципе в лагере меня приняли за своего. С вожатой я больше не заигрывал, чем заметно её успокоил, да и не хотелось как-то. Уставал на раскопках так, что фактически приползал обратно, поэтому даже на стороне не искал развлечений. Нет, точно нам бром в чай и компот добавляют. Про кисель не скажу. Я его не пил. Не по причине неприязни именно к этому напитку, вообще-то кисель я любил, а из-за того, что его всегда из чёрной смородины варили, а её я как раз на дух не переносил. В лагере я себя вёл как агитатор и активный пионер. На всех утренниках и работах был, своим видом и делом подначивая других отдыхающих. Игры судил, да и вообще становился незаменимым человеком. Это всё когда я не бегал «на рыбалку».
        К счастью, к моим постоянным отлучкам стали привыкать. Я прямо так и сказал директору: дело любимое, не брошу. Утром буду уходить, вечером возвращаться. Директор был вынужден смириться. Хотя и поставил мне это на вид, лишь вытребовав информацию, где я рыбачу, чтобы, если что, на случай проверки, например, можно было срочно вернуть меня в лагерь. Я сказал, что в низовьях речушки у запруды. Естественно, меня там не было, да я в тех окрестностях вообще ни разу не появлялся. А о запруде от деревенских узнал. Познакомился во время совместного купания на речке. Единственный песчаный пляж, куда водили отряды, был у деревни, так что общение было не только у меня, хотя вожатые и присматривали, чтобы пионеры не бегали в деревню. Но они ещё как бегали, единственный магазин в округе был там.
        Вот так я и жил. Когда было желание, а оно было всегда, пока не пропадало, я брал удочки и бежал километр вниз по течению, забрасывал их, жёстко крепил, чтобы не унесло, и мчался на раскопки. Вечером, если везло, пару плотвичек было на крючках, насаживал их на срезанную ветку и нёс в лагерь как доказательство своей страсти. Ха, директор говорил, что деревенские, рыбача прямо с огородов, больше ловили. Отрицать не буду, но я-то не рыбачу, а маскируюсь под это дело. До этого я рыбалкой никогда не занимался, из Москвы не выезжал. Еде рыбачить-то было?
        А как-то, устало возвращаясь с раскопок, но с удовлетворением в душе - откопал «мосинский» карабин в неплохом состоянии, - начал вытаскивать плотвичек, насаживать их на ветку и решил немного посидеть отдохнуть. Вдруг у меня как клёв пошёл, почти на ничего, жучков ловил и использовал как наживку. Вот тогда я и понял, что такое настоящая рыбалка. Сорок штук наловил, еле до лагеря допёр. В этот день никто не ехидничал насчёт моего умения ловить. После этого я всегда с полчасика перед возвращением в лагерь сидел с удочкой, у меня поддельная страсть стала настоящей. Но раскопки всё же затмевали рыбалку.
        За эти две недели, кроме сегодняшнего пистолета, я много интересного нашёл. В этих местах действительно шли страшные бои. Нашёл немецкий мотоцикл, в лесу стоял, заваленный ветвями и листвой. Я его осмотрел не трогая. Энтузиасты могли привести его в порядок, тут руки приложить нужно. Пару танков было, один на краю болота по башню в торф ушёл. Я его опознал как «тридцатьчетвёрку» ранних сороковых годов выпуска, второй - что-то иностранное, что по ленд-лизу получали. Артсистемы были, в основном приведённые в негодность, в окружении старых воронок. Нашёл шесть винтовок Мосина (у одной «мосинки» ствол был погнут, но механизм в порядке, и я, найдя ножовку, сделал из винтовки обрез), два немецких карабина, один МП в отличном состоянии, вроде «сороковой», но тут я не сильный специалист. Потом карабин откопал, в очень приличном состоянии. Цинки с патронами у меня уже были, три штуки, так я, когда привёл карабин в порядок, в лесу полцинка расстрелял. Ох и звон тогда в ушах стоял!.. После пришлось одежду отмачивать, да и самому купаться, чтобы запах пороха отбить. Умение стрелять пригодилось, всё же
стендовой стрельбой занимался, только карабин больнее пинался, на плече огромный синячище, но пули в мишень со ста метров в одну точку укладывал, когда пристрелял оружие.
        Но по первости я оружие к дереву привязывал бечёвкой и, спрятавшись за дерево, за спусковой крючок тянул, - я так всё незнакомое оружие проверял, а потом уже стрелял сам, с рук. Вполне нормально бахает, там, куда целил, здоровенные дырки появляются.
        Дней пять назад я случайно наткнулся на яму, из которой торчали брёвна. Понял, что это блиндаж, начал раскопки и не прогадал. Кроме уже описанных цинков с патронами, нашёл ящик с гранатами, испробовал в озере, бахнуло хорошо, значит, «лимонки» рабочие. Потом на ППШ наткнулся, в неплохом состоянии. Ещё два карабина было, но состояние ужасное, повреждены взрывом. Следом сейф откопал. Гранатой и вскрыл его. Внутри из интересного кроме пачек патронов к ТТ оказался парабеллум. Кобура стала немного жёсткой, но вполне ничего, использовать можно. Кармашка для запасного магазина на кобуре я не нашёл, но два запасных магазина было, тут же лежали, в сейфе. Ещё был эсэсовский кинжал, так же как и пистолет, в отличном состоянии. В сейфе обнаружил и бумаги, документы штурмшарфюрера Клауса Шнитке, а также рапорт командира стрелкового батальона, штаб которого, видимо, занимал этот блиндаж, о захвате разведчиками языка. Не знаю, успели ли отправить немца дальше, в штаб полка, а потом и дивизии, но рапорт, документы и оружие пленного остались в сейфе. Дата была размыта, но вроде сорок второй год.
        Ещё в сейфе оказалась невскрытая банка оружейного масла. Именно она позволила мне привести оружие в порядок. С разборкой и чисткой проблем не было, мне было интересно, и я достаточно быстро освоил всё оружие.
        Естественно, при раскопках мне много мусора попадалось, касок было множество, что зачастую отбивало охоту копать дальше, но, как я уже описывал, и интересное было. Один раз на артсклад наткнулся, мгновенно унёс ноги, когда понял, что это.
        Все находки копа я прятал в схроне на противоположном от лагеря берегу речки, чтоб поисковики не нашли. Потом заберу. Замаскировал всё хорошо. Оружие действующее, с боезапасом и даже с гранатами лет пять может пролежать без каких-либо последствий для себя, масла оружейного я для консервации использовал много. Это, конечно, не то, что нужно, но, пропитав старые тряпки, выменянные в деревне, пойдёт.
        Последние два дня я стал замечать, что интерес к раскопкам у меня стал пропадать, наигрался. Много безымянных могил было, я все останки сносил в одну общую. А вчера съездил в Ржев и для очистки совести подкинул все найденные медальоны с координатами находок и документы в музей, пусть сами дальше работают, и тех, кого я нашёл и перезахоронил, выведут из списков пропавших без вести. Точные координаты братской могилы я оставил. Естественно, тут могут появиться официальные поисковики, поэтому решил, что пора прекращать раскопки, всё, что надо, у меня уже есть.
        Сегодня так, в последний раз копнул. И - раз и такая интересная находка. Постреляв и почистив ТТ, я прихватил часть откопанного оружия и направился к месту рыбалки - нужно искупаться и постираться.
        Кстати, во Ржеве я не только подкинул пакет со своими находками, но и решал другие вопросы. Покатавшись на маршрутах и побывав на рынке, собрал энную сумму денег. Брал понемногу, где рубль, где трёшку, чтобы не лишать людей последних средств к существованию. Набралась приличная сумма, тем более о трофеях с Хлынова забывать не стоит. И стал делать закупки. Во-первых, наконец приоделся, а то у других детей есть сменка, а у меня не было. Купил два комплекта одежды. Летнюю походную с крепкими туристическими ботинками и курткой с капюшоном, «аляска» называлась. Дорогая собака. Сейчас всё это на мне, разнашиваю. А также выходную, пионерскую - белоснежную рубашку, пилотку, два пионерских галстука (один запасной), шорты и брюки, три пары былых гольф, полуботинки и сандалии. Если где надо будет официально выступать, то не придётся занимать всё у соседей, как уже бывало, теперь своё было.
        Во-вторых, естественно, заскочил в магазин «Охотник и рыболов», где купил большой рюкзак, что сейчас висел у меня за спиной, именно в нём на данный момент находились оба пистолета с запасом патронов, обрез и кинжал СС. Классный у него клинок. Приобрёл котелок, кружку, глубокую тарелку, ложку и вилку, складной нож, два тонких шерстяных одеяла и кусок лёгкого брезента для навеса, моток тонкой витой верёвки - не синтетика, но похоже. В аптеке взял перевязочный материал и всё то, что пригодится в походе. Я стараюсь ко всему подготовиться, в жизни это помогает. В магазине купил консервы, сухари, крупу, соль, чай и сахар.
        Рюкзак забил так, что еле допёр его из города, но, естественно, спрятал в лесу, я же не идиот всё приобретённое в наш домик нести, палево, сразу поймут, что я к побегу готовлюсь. Кстати, завтра ухожу, рано утром, все уже привыкли, что я в шесть утра совершаю пробежки и занимаюсь на территории спортгородка, так что не обратят внимания, что я ушёл. У меня уже всё было готово: вещи для путешествия, продовольствие и всё остальное.
        Накупавшись, я постирал свою вчера купленную одежду и, подождав, пока она высохнет, с уловом в левой руке направился к одному из схронов. Он был в дупле. Достав всё из него и сложив в рюкзак, набив его под завязку (парабеллум и обрез были на дне, а ТТ положил сверху, мало ли какая ситуация сложится), переоделся. Походную одежду убрал в дупло, рюкзак на верёвке поднял на вершину дерева и привязал к ветке. После этого, придав себе привычный вид, направился в лагерь, в руках у меня были удочки и, естественно, сегодняшний улов. Отдаю его на кухню, бывает, уху варят, но обычно я мало рыбы приносил, и поварихи для себя её жарили или начальству, мне было откровенно пофиг, я им так и говорил.
        Когда вышел к деревне и лагерю, то обнаружил там нездоровую суету. Свернув сперва в деревню, удочки вернуть надо, я ведь навсегда уезжал, поторопился в лагерь. Там у ворот у первого же малька я спросил, что происходит.
        - «Зарница», в «Зарницу» играть будем, - на бегу ответил тот. - Сейчас автобусы приедут.
        - «Зарница»?.. - задумчиво протянул я, и в моём голосе явно был слышен интерес.
        Об этой игре мне уши прожужжали, так что я понял, что мой побег откладывается на неопределённое время. Такое веселье я точно не пропущу. Подскочив на месте, я сломя голову побежал к столовой - нужно от рыбы избавиться. Потом я быстро ополоснулся под умывальником и побежал к своему отрядному домику. Нужно торопиться, ручейками отдыхающие школьники уже стекались на главную площадь, где обычно проводилась линейка. Причём почему-то все в праздничной одежде. Не понимаю, если на игры едем, надо ведь что похуже надевать, всё же испачкаться можно. Странно. Да и парни с девчатами старших отрядов тоже были заметно возбуждены, хотя их заставить что-то делать - ещё постараться нужно. Это я о некоторых парнях, из тунеядцев, как их в лагере называют. А тут впереди всех идут. Чудеса.
        В лагере было непривычно: пустая волейбольная площадка, хотя там всегда до темноты раздавались крики команд, свистки судей и удары по мячу, другие площадки тоже опустели. Такое бывает только во время линейки. Добежав до своего корпуса, оттуда выходили последние, я забрал гитару, переодеваться мне не во что было, и, догнав нашу группу, занял своё место. Между Пашкой Соломиным и Серёгой Красновым.
        - Вовремя ты, - шепнул Сергей. - Вон, уже автобусы подъезжают. Семь штук всего. Половина лагеря едет. Сейчас объявят кто.
        Естественно, меня в списке участников игр не было. Директор лично зачитал фамилии участников. Наш отряд отправлялся весь, кроме меня. Старшие отряды тоже ехали полностью, оставались самые малые, все. Дальше последовала погрузка в автобусы. Кстати, старшие отряды отправили раньше. Как мне пояснили малые, у них своя игра, «Орлёнок». Не слышал о ней, не рассказывали. Ну да ладно. Наконец после получасовой неразберихи пионерлагерь опустел, в смысле участники игр уехали, директор тоже, и заместитель директора пионервожатый Толик велел всем расходиться. Он, как и я, был недоволен, не взяли. Всего в лагере осталось два вожатых, все остальные уехали.
        В принципе, таким обломом я не расстроился. Не поехал, так не поехал, тем более в подобных играх я никогда не участвовал и не знаю, что пролетело мимо, а рассказы других участников - это только рассказы. Зато был железобетонный повод свалить из лагеря, мол, не понравилось отношение и всё такое, обиделся и уехал на море. Во директор на сковороде попрыгает, когда узнает, что свалил я по его вине. Нина Андреевна в это вряд ли поверит, она была в курсе, что я так и так собирался покинуть лагерь, но хоть что-то.
        Вернувшись в здание своего отряда, непривычно пустое, я повесил гитару на стену и стал готовиться к эвакуации, то есть собрал свои вещи в узелок. Потом в рюкзак уберу. Делать было нечего, до ужина ещё полтора часа, с малышнёй играть неохота, поэтому я решил оставить директору подарочек на память. Как мне пояснили, вернутся участники игр только через три дня, в палаточном городке жить будут, поэтому директор увидит мой прощальный привет только по возвращении.
        Незаметно я пробрался к его домику. Хотя с отъездом половины лагеря тот и опустел, но шуму и гаму даже, кажется, прибавилось, малышня на игровых площадках старалась. Внутрь я проник через окно, отжал штапики, вытащил стекло и открыл окно. Дальше я работал не отвлекаясь, шутка моя должна быть издевательской, но не материальной, чтобы привлечь и доказать не смогли.
        Пришлось поломать голову, но я всё же нашёл выход. Теперь, при попытке включить свет, все лампочки вспыхнут и полопаются. Задачка плёвая. Ящики стола не открывал, это уже подсудное дело, мало ли что там, просто оставил в комнате кота, хорошенько взбесив его, так что дальнейший разгром уже учинил кот, демонстративно сделав большую лужу посередине стола. М-да, перестарался я, пытаясь взбесить его. Этот кот из деревни был, бегал через мостик к кухне, вкусняшки у поваров выпрашивал, так что его все знали.
        Когда я вернул стекло на место и, забив штапик, стерев свои отпечатки, направился обратно, на полпути меня перехватила пара девчат. Оказалось, Толик разрешил их отряду купаться, а отправить не с кем, почти все вожатые уехали. Пришлось до ужина приглядывать за бесившимися в воде детьми. Потом был ужин, и наконец наступила ночь. Толик решил устроить пионерский костёр, естественно, попросив меня прийти с гитарой. Понимая, что это мой последний концерт в лагере, я задал жару. Так что до полуночи досидели, многие, зная уже песни, подпевали. Хорошо время провели, мне тоже понравилось, как-то полюбились эти посиделки у костра.
        Ждать утра я не стал. Свидетелей нет, я один ночевал, поэтому, вернувшись к себе, я оставил записку в пустой тумбочке, чтобы сразу меня не хватились и тем самым выиграть дополнительное время, забрал узел с вещами и гитару и выскользнул в окно. Снаружи Толик прогуливался с одной из вожатых, смотрели, тихо ли в лагере, никто ли не бегает между отрядными домиками. Ушёл я тихо.
        Добежав до схрона, взлетел по ветвям, отвязал рюкзак и спустил его, перехватывая верёвку, чтобы не заскользила в руках. Слез следом, переоделся в походную одежду, убрав ту, в которой ходил в лагере, в рюкзак, сунул пистолет за пояс, гитару прицепил к рюкзаку и, подсвечивая фонариком, пошёл через лес к автотрассе. Что нужно делать, я уже продумал. Мне нужно перебраться во Ржев, там был прямой маршрут в Адлер. Там лучше всего пристать к таким же путешественникам, сыграть пару раз для сотрудников правоохранительных органов, и я для них стану невидимкой. Скажу, что еду в Сочи к тётке, она меня встретит на перроне, а на месте уже сориентируюсь. Тут главное до железной дороги добраться. Всё же до неё тридцать км с хвостиком. Даже чуть больше, с условием, что нужно обходить город.
        В своё время я слышал рассказы ребят, которые отдыхали на море. Так вот, им поведали о таком способе путешествия более старшие воспитанники детдома, потом выпустившиеся, те от своих старших, а те от своих. В общем, раньше, значит, при Советском Союзе, можно было добраться до юга на электричке, сел на неё до конечного маршрута, сошёл, купил билет на электричку дальше, и так можно добраться до самого моря. Иногда и покупать не приходилось, к крупным группам молодёжи контролёры не подходили. Реально, так и было. Правда, отправлялись они из Москвы. Но не думаю, что во Ржеве по-другому. Если смотреть в оба, то доберусь без проблем, тут главное ушами не хлопать.
        Шагал я осторожно, мало ли в ямину какую провалюсь, ноги поломаю. Сейчас ночь, тем более лес, помощи не докричишься, вот и приходилось смотреть, на что и куда ступаю. У меня, конечно, в одном из боковых кармашков есть сигнал охотника, то есть сигнальная ракета, но это пятьдесят на пятьдесят, увидит кто или нет. Прошёл я лес и нашу речушку вброд, пришлось до колен брюки закатывать, повесив ботинки на шею, потом вышел на полевую дорогу. Дальше уже побежал. Мне ещё поспать хотелось. Дальше дело немного сложное: я пробрался на территорию машинотракторного двора и, найдя нужный «газон», забрался в кузов, где, устроившись на лавке, положив голову на рюкзак и укрывшись одним из одеял, спокойно уснул. Водитель этой машины каждое утро привозил молоко в лагерь, от него я и узнал, подслушав разговор с директором, что завтра будет другая машина, мол, его завтра направляют во Ржев за новым двигателем. Раз такая возможность, я разве её упущу? Конечно нет. Тем более один раз с автобусом прокатило добраться до города, это не значит, что повезёт и во второй. Выкручиваться пришлось бы, чтобы в автобус попасть и
выйти в нужном месте.
        Кузов у машины чистый, не пыльный, помытый на мойке. Лавка достаточно широкая, чтобы лежать, хотя за ночь я во сне пару раз с неё и падал. Но возвращался на место.
        Шофёра Сергеем зовут, машина полукрытая. То есть кузов наполовину закрыт, наполовину открыт, полуфургон, как я понял, называется, вряд ли он меня заметит, а дальше видно будет.
        Утром меня разбудило тарахтение двигателя и дрожание корпуса машины. Проснувшись, я протёр глаза и осмотрелся. Ещё темно было, но машина развернулась, проехала ворота, вроде голоса были, и, покачиваясь на неровной грунтовке, запылила к шоссе. Через пару минут мы выехали на трассу Москва - Ржев и неторопливо покатили во Ржев. Пока всё нормально, и это не могло не радовать. Попив воды из фляги, я подкрутил завод новеньких часов и, достав сухпай, сел завтракать. Уже почти рассвело, так что можно. Когда припёрло по маленькой, я сначала убедился, что сзади никого нет, редкие попутные машины нас обгоняли, после чего прямо из кузова помочился на дорогу. Нормально, хоть так, но еду. Хм, а если по большому захочу?
        Где-то минут через пять машина начала притормаживать, удивлённо выглянув, я обнаружил автостопщиков, трёх парней с сумками. Ага, водитель решил подкинуть народ. Те забрались в кузов, обнаружили меня, сидевшего на лавке со стороны кабины, поздоровались и тоже расселись. Дальше мы ехали, болтая. Они сошли раньше, а я потрюхал на шестидесяти километрах в час дальше, пока наконец не показались окраины Ржева. Теперь нужно прикинуть, как незаметно для водителя покинуть машину. Он, сажая пассажиров, так и не узнал, что в кузове был заяц. Думал, кузов пуст, а пассажиры - что тот в курсе, и все промолчали.
        Покинуть машину удалось по случаю. Грузовичок ехал через весь город, видимо, склады с нужным двигателем находились с другой стороны, а Сергей решил не объезжать город и поехал через него. Это мне и помогло. Где-то в центре мы встали на железнодорожном переезде. Подойдя к заднему борту, я перевалил рюкзак через борт и на верёвке спустил на проезжую часть, так как с гитарой и им самим за спиной я, прыгая, скорее всего, ноги переломал бы. А так гитара висит за спиной, я перелез через борт и спрыгнул рядом с рюкзаком. Дальше не сложно: отвязал верёвку, закинул рюкзак за спину, повесил на плечо гитару и, придерживая её одной рукой, направился к тротуару. Всё это я делал не торопясь, позади заднего борта грузовика. Водитель ничего не мог видеть, и поезда, из-за которого закрыли переезд, пока не было. Правда, за нашей машиной начинала скапливаться автоочередь. Первой была чёрная правительственная Газ-24, новенькая, с антеннами рации и радиоприёмника. Водитель с интересом наблюдал за всеми моими движениями, а вот женщина, что сидела сзади, брезгливо поджав губы, смотрела куда-то в боковое окно, видимо,
поезд высматривала. Но прошла дрезина с рабочими, и проезд открыли. Но я уже успел отойти от грузовика метров на двести и встал в тени ивы, ожидая, пока он уедет подальше, так как мне нужно было в ту же сторону, а я не хотел, чтобы Сергей увидел меня и опознал. К сожалению, он меня знал, я помогал разгружать бидоны с молоком, когда в составе своего отряда был дежурным по столовой. Мы ему тогда ногу придавили. Точно запомнил.
        Наконец переезд начал очищаться, и я, пройдя следом по деревянным плашкам тротуара, пересёк два железнодорожных полотна, свернул в одну из улиц, направляясь к железнодорожному вокзалу. Я уже здесь бывал и, когда проезжал переезд, запомнил, что вокзал был справа. Так и оказалось. Добрался я быстро, уже через полчаса был на месте. Сейчас мне нужно в кассу, купить билет на электричку, что я и сделал.
        Хотелось пить, до отправления ещё три часа, так что я вышел на улицу и, помыв стакан, с удовольствием выпил газированной воды с сиропом. Впервые это чудо я попробовал ещё в Москве, когда меня забрали из больницы, и я отправился смотреть город. Как попробовал, так и влюбился в эти газированные автоматы, так что, когда видел, обязательно покупал стаканчик-другой, а мелочь для этого я всегда держал в кармане.
        Допив второй стакан, я с беспокойством осмотрелся и побежал искать туалет. Нашёл, к счастью, быстро, так же быстро отлил. Да, второй стакан точно лишний был. Помыв руки, я вышел наружу и сел в сторонке на лавку. Через часок в буфет вокзальный схожу, позавтракаю. Или в какую-нибудь городскую точку общепита.
        От моего внимания не уходили группы молодёжи. Я приметил три, которые более-менее мне подходили. Однако мне нужна та, что двигалась в Адлер, чтобы не мучиться с поиском новых сопровождающих-прикрытия. Идеально сразу бы таких найти.
        Делать пока нечего, так что я, как тот энтомолог, стал изучать поведение жителей этого городка. Вот рядом остановилась и припарковалась бежевая «победа», из которой выскочили два молодых парня в пиджаках и девушка в светлом платье и туфлях-лодочках. Несмотря на то что парни явно спешили к кассам, девушка их задержала у стоявших неподалёку от скамейки, где я сидел, автоматов с газировкой. Пока они пили, я вслушался в их разговор и насторожился. Парни почему-то хотели сдать билеты на поезд «Мурманск - Адлер», причём им нужно было поторапливаться, поезд будет на вокзале через час. Быстро прикинув все варианты, я обратился к ним:
        - Извините, что вмешиваюсь в вашу беседу. Но я услышал, что вы хотите сдать билеты. Я бы не прочь приобрести один. Надеюсь, вы мне продадите по той же цене, что и купили в кассе?
        - Да он над нами издевается, - протянула девушка, с интересом разглядывая меня и делая мелкие глотки из стакана.
        - У нас два билета в вагон СВ, так что тебе, парень, не потянуть их покупку.
        - Два билета в СВ? - насторожился я.
        Что это за зверь такой СВ, я знал. Путешествовать одному, когда всё двухместное купе принадлежит только тебе, не это ли предел мечтаний? Зачем мне нервничать, сидя на лавках электричек, когда я могу добраться до Адлера с максимальным комфортом?
        - Я мог бы приобрети оба билета. Цена вопроса?
        - Пятьдесят.
        - Наценку делаете, - огорчённо покачал я головой.
        - А ты найди свободный билет на юг в разгар сезона отдыха, - предложил тот парень, что пониже. - Сам увидишь, как будут штурмовать плацкартные и купейные вагоны.
        - Хорошо, устраивает, но с условием, что вы мне кое с чем поможете. Сейчас вырву листок из тетради, и девушка своим девичьим почерком напишет от имени якобы моей мамы, чтобы проводница присмотрела за мной до Адлера, а там, мол, встретит тётка.
        - А ты прохвост, - протянула девица и насторожилась. - Кстати, а почему ты один?
        - Не нашёл такую же красавицу в спутницы жизни, - улыбнулся я. - Не волнуйтесь, записка с подстраховкой, я со старшим братом еду, он ушёл пирожков купить. Есть охота.
        - Тогда ладно.
        Купля-продажа была произведена: я получил два билета, вроде настоящие, и уплатил за них озвученную цену. Мне в ответ красивым округлым почерком написали всё, что я продиктовал. Молодая компания уехала, а я, покрутив в руках билеты, решил проверить их, мало ли, на мошенников нарвался. Надорвал один из билетов и сходил в кассу, с просьбой узнать, нужно ли менять надорванный билет или нет. Кассирша его осмотрела и сказала, что такой действителен. Это меня порадовало, подмену она не обнаружила, билеты были подлинные, на сегодняшний поезд в Адлер, так что всё в порядке. А то я уже жалею, что не увёл у парней свои деньги, решив отпустить их с заработком. Кстати, я сразу сдал свой билет на электричку.
        Ходить туда-сюда с тяжёлым рюкзаком и гитарой было не совсем удобно, но ничего, оставить не с кем, а в камеру хранения я сдавать не хотел: не доверял. Опыта поездок на поездах у меня не было никакого, но то, что лучше запастись едой с собой, знал, в фильмах видел. Что на поездах дальнего следования есть вагоны-рестораны, тоже был в курсе. Однако своё - это своё.
        Насчёт еды я и озаботился. Осмотревшись, отошёл от здания вокзала и направился к небольшой пельменной. Там купил чебуреков, пирожков с разной начинкой и пару бутылок газированной воды. Остальное для долгих поездок не годилось. Нужно ещё на перроне посмотреть, может, там что продают. Продавщица по моей просьбе завернула покупки в бумагу и перевязала бечёвкой. Пришлось доплатить пятьдесят копеек, но не жалко. Потом я немного поработал на перроне, но несильно борзел, вытаскивал понемногу. У меня после покупок билетов осталось всего тринадцать рублей. А так мелкими доходами, что уж говорить, кражами довёл наличку до шестидесяти рублей. Пока хватит.
        Поезд подошёл даже немного раньше, чем я ожидал, пришлось поторопиться на перрон и искать свой вагон. Поезд стоял здесь пятнадцать минут. Через два вагона от тепловоза я обнаружил свой и подошёл к проводнице.
        - Здравствуйте, шестое СВ, - протянул я проводнице два билета, готовясь отвечать на вопросы, которые не могут не последовать.
        - Ты один, мальчик?
        - С мамой должен ехать, видите два билета, но её сегодня срочно вызвали на работу, проверка в магазине, где она работает. Она у меня директор. Проинструктировала, что делать и как себя вести, и отправила на вокзал. Отец в командировке, поэтому и не мог привезти. Мама записку написала, вот, в Адлере меня тётя Аня встретит.
        Проводница быстро пробежала глазами текст записки и убрала её к себе в карман, поинтересовавшись:
        - А билет второй почему не сдал, мать ведь наверняка велела?
        - Велела, - согласился я. - Но я тут подумал, а зачем мне с кем-то неизвестным ехать, когда всё СВ моё будет? Не стал сдавать, один хочу путешествовать.
        - Ну смотри. Если захочешь, подсажу попутчика, вместе же веселее, - забросила она удочку.
        - Одному лучше, - отрицательно мотнул я головой.
        - Идём, устрою тебя. Бельё выдам, когда город покинем, туалетом пока не пользуйся, да и закрыт он.
        - Ага, - кивнул я, шагая за проводницей и с интересом крутя головой.
        Как и ожидалось, купе было двухместным. Диваны с высокими спинками, занавески на окне, всё сделано хорошо и радовало глаз. Над окном были ручка радиоприёмника и сетка динамика - тут и радио слушать можно было, прибавляя или убавляя громкость. Убедившись, что я вполне освоился, веду себя нормально, не ношусь, всё разрушая, а пытаюсь положить на багажную полку рюкзак, проводница мне помогла и покинула купе, направившись к входу в вагон ожидать других возможных пассажиров. А я, положив на столик у окна пакет с едой и водой, более детально осмотрел купе и, вздохнув, взглянул на рюкзак, который я только с помощью проводницы засунул на багажную полку, а нужно бы переодеться в более лёгкую одежду.
        Дотянувшись до рюкзака, я повис на нём и, дёргаясь всем телом, всё же заставил покинуть его багажную полку. Умостив рюкзак на пустое сиденье рядом с гитарой, всё равно попутчика у меня нет, я достал праздничную одежду и переоделся, убрав походную. Ну вот, молодой пионер едет покорять юга.
        Мо-оре, мо-оре, мир бездо-онный
        Пе-енный шелест волн прибре-эжных…
        Над тобой встают, как зори,
        Над тобой встают, как зори,
        Нашей юности-и надежды…[4 - Ю. Антонов.]
        Гитара звенела у меня в руках, а я негромко напевал одну из лучших песен Антонова. О море, значит, лучшая. Вскоре состав дёрнулся и поехал. Отложив гитару, чехол от неё я сунул под диван, на котором сидел, там, оказалось, можно много чего хранить. Жаль, мой пузатый рюкзак туда не уберёшь. Ну и ладно, на втором диване полежит, ничего с ним не будет.
        Когда мы покинули Ржев и, набирая скорость, застучали колёса по стыкам рельс, я вскрыл пакет с едой и, достав немного скользкую от жира бутылку, налил в свою новенькую кружку воды, пить хотелось. Организм у меня молодой, растущий, его подкармливать нужно.
        Тут ко мне, постучавшись, заглянула проводница. Поначалу она меня не признала: одно дело мальчишка-путешественник в соответствующей одежде, а тут - пионер будто только-только с торжественной линейки. Чистенький, аккуратненький, весь такой прилизанный-причёсанный. Глаз не оторвать.
        - Извините, - хотела было она закрыть дверь, но тут её взгляд упёрся в рюкзак. Стрельнув глазами с него на меня и обратно, проводница наконец опознала меня.
        - Что-то случилось? - поинтересовался я.
        - Я думала, обозналась. Идём, бельё выдам. Кстати, как насчёт чая?
        - Был бы не против, причём не один стакан, а два, есть очень хочется.
        - Сейчас бельё выдам и принесу.
        - Я один на вокзале был? Не устали?
        - Нет, трое село.
        Из другого купе выглянула женщина лет тридцати:
        - Можно чаю, пожалуйста? Два стакана.
        - Сейчас молодому человеку бельё выдам и принесу.
        Пока мы разбирались с бельём, я уточнил насчёт вагона-ресторана, как туда дойти, и узнал, какие в поезде правила: как себя можно вести, а как нет. Было видно, что проводнице нравилось моё любопытство, отвечала она с охоткой и достаточно подробно. Кстати, почему-то вагон-ресторан находился сразу за нами, дальше остальной состав. Ну вот, а я продукты покупал. Кто же знал?! Кстати, проводница легко смогла пояснить, почему вагон-ресторан находится не в середине состава, как должно быть. Тут всё оказалось просто: этих вагонов было ДВА. Один, как и полагается, в середине, другой рядом с нами. Причина, почему их было два, банальна донельзя: его с нами перегоняли на юг. Вот и всё.
        Отнеся бельё в своё купе, я расстелил его и остался доволен, получилось. Это не могло не радовать. Но пока свернул его и отложил на второй диван, когда понадобится, тогда и расстелю. Только сел, как проводница принесла два стакана чаю, как и договаривались. Хм, а мне тут всё больше и больше нравится… Когда я покупал пирожки, мне казалось, что я взял их много, но когда допил чай из второго стакана, выяснилось, что половину я уже схомячил. Вкусные, паразиты. Остальные завернул и убрал. Стаканы сам отнёс проводнице, заодно размялся.
        У себя в купе я включил радио - пела Пьеха, потом Магомаев, - и стал снова чистить ТТ, всё равно заняться нечем. В лесу я это делал трижды, разбирая полностью. Вот так, под стук вагонных колёс, привычно натирая детали тряпочкой, пропитанной оружейным маслом, я и слушал песни одного из самых популярных певцов этого времени, подпевая ему в такт. Того, что ко мне может внезапно заглянуть проводница, я не опасался, дверь запер изнутри, поэтому и работал совершенно спокойно…
        До вечера я трижды заказывал чай, проводница уже привыкла, что я заказываю всегда два стакана, и со скуки перебрал и почистил всё своё оружие, в смысле ещё парабеллум и обрез, доведя их состояние практически до идеала. Ну, немного приукрасил, но теперь я был уверен, что оружие не подведёт, больше сомнения вызывали боеприпасы.
        Обедал я теми же пирожками с чаем, съесть нужно, а то испортятся, а вот ужинать собирался в вагоне-ресторане, тем более он до одиннадцати ночи работал, я уточнял у проводницы. Прикинув, что делать до вечера, я даже хлопнул себя по лбу. Как я сразу не начал этим заниматься, а ведь планировал же?! А планировал я заняться записыванием своих песен и нот для последующей их регистрации, уже на отдыхе, чтобы по прибытии в Москву сразу остальные записать на себя, и раз сейчас есть свободное время, почему не заняться? Я достал перо, тетради, все принадлежности, включая баночку с растворителем, чтобы кляксы убирать, и начал творить.
        Кстати, чуть позже выяснилось, что растворитель не особо помогает, я больше промокашками пользовался. Однако с каждым часом число клякс, случайно оставленных на листах, сокращалось, так что я был вполне доволен. Даже покачивание вагона не особо мешало. Написал шесть песен и нот к ним. Прилично за такое время. Сейчас семь вечера, поэтому я не стал убирать писчие принадлежности, но тетрадь спрятал в рюкзак.
        Подумав, сходил к проводнице и попросил её запереть моё купе, за вещичками ведь некому присмотреть. Она это сделала, и я со спокойной душой направился ужинать в вагон-ресторан. Он был если не переполнен, то близко к этому. Показатель, между прочим: народ откровенной отравой питаться не стал бы. Здесь были люди из разных слоёв общества. Один столик заняли четверо офицеров, сверкая золотом новеньких погон. За другими - обычные семейные люди, представители чиновничьего аппарата, этих сразу можно узнать по внешнему виду, я уже научился различать. О, даже за двумя столиками расположилась братва из уголовной среды.
        «Хм, а этого я знаю. На моих глазах кошелёк у бабы одной подрезал в троллейбусе», - подумал я, узнав щипача.
        Что интересно, он тоже меня узнал. Сперва безразлично мазнул взглядом, потом внимательно посмотрел и удивлённо моргнул. Показав ему большой палец - теперь он точно убедился, что я - это я, - прошёл дальше и обратился к немолодому мужчине, сидящему за столиком в одиночестве и читающему газету:
        - Разрешите?
        - Пожалуйста, - не глядя на меня, кивнул он и зашелестел газетой, переворачивая лист.
        Официантку пришлось ждать долго, она металась между другими столиками, и это дало мне возможность изучить меню, то есть я поспрашивал у сидящих за соседним столиком, что есть в наличии и что бы они посоветовали взять, чтобы не быть утром вынесенным из вагона синим вперёд ногами. Так что я взял щи, они чем старше, тем вкуснее, но тут, к сожалению, свежие подавали, с каплей сметаны, макароны с котлетой и подливой, чай с ватрушкой. Порции были не сказать что большие, но поел я хорошо. Правда, на ватрушку сил уже не хватило, и я завернул её в лист газеты, который мне любезно предоставил уже ушедший попутчик, и направился было к выходу, но не тут-то было.
        Дорогу мне заступил один шкет, на вид лет четырнадцати, именно шкет, тощий, как Кощей, и вежливо, что странно, пригласил за свой столик. Посмотрев на мужчин, вальяжно развалившихся за столом, я пожал плечами и согласился. Среди них сидел и тот щипач. Причём вёл себя не как подчинённый, а будто на первых ролях, я подумал бы, что он тут если не главный, то очень близко. Положив свёрток с ватрушкой на с трудом освобождённый край столика, я сел на то место, где раньше сидел шкет, и вопросительно посмотрел на хозяев столика.
        - Сом, - протянул щипач мне руку через столик.
        - Макс, - пожал я ему руку и, покрутив стальной браслет с часами, протянул обратно хозяину: - Часы хорошие, но у меня свои есть.
        - Не-е, вы видели?! - восхищённо хлопнул тот себя по ляжке, обращаясь к коллегам по ремеслу. - Мало того что я ничего не почувствовал, так ещё часы-то я на левой руке ношу, а она под столом была.
        - Да, зря вы ту толстуху отработали. Я таких знаю, очень крикливые, бьют больно и гнаться могут, пока не загонят, при этом воплями привлекая внимание. Неудобный клиент.
        - Это точно, только она кошелёк засветила, хороший куш был.
        - Возможно, - согласился я. - Но я бы не рискнул. Я мажоров беру, когда деньги нужны.
        - Это кто?
        - Золотая молодёжь и их родители.
        - Хм, мажоры?.. - как будто пробуя слово на вкус, повторил вор. - Хорошее слово, надо запомнить. Ты сам кто по жизни, а то я всё разобраться не могу?
        - Как и вы, чалюсь у хозяина. Детдом. Сейчас в бегах, из пионерлагеря дал дёру, на «Зарницу» не взяли. Наверняка всех на уши поставили. Все дороги перекрыли, всё же особо опасный пионер сбежал. Отдыхать на море еду. Планирую к концу лета вернуться. Уроки начинаются, а я свою биографию портить не хочу. На будущее планы большие.
        - Это какие же, если не секрет? - закуривая, спросил Сом. - Если что, я тебя всегда устроить могу, нам такие, как ты, нужны.
        - Я на себя работаю, только на себя, запомни это, Сом. Повторять не буду. А насчёт чем заняться, я собираюсь стать композитором и поэтом. Буду писать стихи и класть их на мои же мелодии. Магомаеву, например. Слышал сейчас по радио, как он о королеве красоты пел. Хорошо исполнял.
        - Ты песни пишешь? - удивился Сом, невольно опуская руку с папироской.
        - А то.
        - Может, исполнишь что, у нас и гитара в купе есть. Как? Шкет сейчас сбегает.
        Невольно посмотрев на парня, севшего рядом - как это я случайно угадал с кличкой? - задумался и согласно кивнул, уточнив:
        - Бегать не надо, у меня своя гитара. Сейчас принесу.
        Подхватив свёрток с ватрушкой, на завтрак пойдёт, я покинул вагон-ресторан. Народу, мне кажется, прибавилось, гулял народ хорошо, как и пил. Заглянув к проводнице и попросив открыть дверь, я даже не дал ей уйти. Оставил ватрушку, подхватил гитару и отправился обратно, так что она снова заперла за мной дверь и, сонно зевая, пошла к себе. Моё возвращение воры встретили возгласами одобрения, гитара тоже произвела впечатление своей новизной и блеском лакировочного покрытия. Мне тут же освободили место, достаточно, чтобы не мешать при исполнении, поэтому, устроившись поудобнее, я сделал привычный проверочный перебор, слушая, как звучит гитара, кстати, красиво получилось, и посмотрел на Сома:
        - Что бы хотели услышать? Грустную лирическую, боевую, злую или весёлую?
        - Грустная есть?
        - Грустная? Есть одна.
        Тронув струны, я настроился петь - у меня всегда при исполнении этой песни спазм перехватывает горло и в глазах стоят слёзы, зато голос при этом звучит как надо, выбивая у слушателей такие же слёзы.
        В Казахстане под Карагайлы,
        На курганах из Солнца костры.
        Там, в степях есть свобода всегда долгожданн-а-я.
        Среди стаи матёрых волков,
        Где нет слов, человеческих слов,
        Рос мальчонка.
        И жизнь та была очень странная.
        Стая сном и охотой жила,
        И мальчишку всегда берегла.
        Был он просто волчонок для них, только слабенький.
        Молоко у волчицы сосал
        И забавно, так странно играл,
        Очень умный, смышлёный такой, хоть и маленький.
        Вот однажды, где солнце встаёт,
        Появился большой вертолёт.
        И как птица над стаей повис, серо-чёрная.
        А вокруг непроглядная степь,
        В дальний лес ещё можно успеть,
        Стая молча рванула к нему, обречённая.
        Солнце в песок или в зенит,
        В полдень жара злей.
        Ведь человек плохо бежит -
        Волк добегает быстрей.
        В тишине автомат затрещал…
        «Мальчик, стой!» - кто-то дико кричал.
        Стали падать один за другим волки серые.
        Волки быстро бежать не могли,
        Человека спасали они,
        И старались, толкая его, озверелые.
        У волков, ведь не как у людей,
        В одиночку спасаться не смей,
        И мальчонку они одного не оставили.
        Умирали от огненных ран,
        А заря опалила курган,
        Алой кровью омыла песок, чуть разбавила…[5 - А. Маршал.]
        Когда я, замерев, положил правую руку на струны, в вагоне звенела оглушительная тишина. Я так ушёл в песню, что не следил за окружающими, лишь перестук вагонных колёс слышался в отдалении. Сом сидел у окна, склонив к стене голову, и по его щекам текли слёзы. Он молчал, но другие молчать не стали, как волной пошли вскрики, голоса и просьбы исполнить ещё что-то. Меня хлопали по плечам, теребили за макушку, а я смущённо улыбался, а спазм после песни никак не проходил. Всегда так.
        - Ещё что-нибудь? - спросил я, когда шум потихоньку стал стихать. - А что хотите?
        - Ещё про волков что есть? - спросил Сом, причём его голос звучал так, что слышно было хорошо, хотя вроде и не громко спросил.
        - Есть. «Охота на волков» называется. Одна из моих любимых. Песню написал не я, её написал Владимир Высоцкий.
        Снова сделал привычный перебор. Тут же наступила тишина, все устроились так, чтобы видеть меня и слышать. Офицеры тоже сидели и внимательно смотрели, приготовившись слушать.
        Рвусь из сил, и из всех сухожилий,
        Но сегодня опять, как вчера,
        Обложили меня, обложили,
        Гонят весело на номера.
        Из-за елей хлопочут двустволки,
        Там охотники прячутся в тень.
        На снегу кувыркаются волки,
        Превратившись в живую мишень.
        Идёт охота на волков, идёт охота!
        На серых хищников - матёрых и щенков.
        Кричат загонщики, и лают псы до рвоты,
        Кровь на снегу и пятна красные флажков.
        Не на равных играют с волками
        Егеря, но не дрогнет рука!
        Оградив нам свободу флажками
        Бьют уверенно, наверняка!
        Волк не может нарушить традиций,
        Видно, в детстве, слепые щенки,
        Мы, волчата, сосали волчицу
        И всосали: «Нельзя за флажки!»
        Идёт охота на волков, идёт охота
        На серых хищников - матёрых и щенков.
        Кричат загонщики, и лают псы до рвоты,
        Кровь на снегу и пятна красные флажков…
        Когда я замолчал, то более спокойно осмотрелся. Народ уже более-менее освоился, так что стал требовать ещё песни, тут же слышались заказы. Кому весёлых подавай, алкогольная душа требовала праздника, кому лирических, кому матерных. Последний сразу заткнулся, видимо сообразив, что попросил у пионера спьяну.
        Все, кто находился в вагоне ресторана, за малым исключением, ехали на юга. Вот я и решил поднять им настроение, подать немного праздника. Сом вон, всё то время, что я пел и даже когда закончил, сидел и смотрел в окно.
        На недельку, до второго,
        Я уеду в Комарово
        Поглядеть отвыкшим глазом
        На балтийскую волну.
        И на море буду разом
        Кораблём и водолазом:
        Сам себя найду в пучине,
        Если, часом, затону.
        На недельку, до второго,
        Я уеду в Комарово.
        Сам себя найду в пучине,
        Если, часом, затону…[6 - М. Танич.]
        Песня была воспринята на ура, меня уговорили исполнить её на бис и даже пытались помогать спеть пьяными голосами. Исполнив ещё пару, «Не волнуйся, тётя» и «Гранитный камешек в груди», я сказал, что баста, хватит. Переубедить меня не смогли, но перед уходом Сом снова попросил меня сесть к нему за столик, поговорить, мол, надо. Мне не жалко было задержаться.
        - Растравил ты мне душу, Макс. Про волков - это ведь как про нас, представил себя на их месте, аж сердце защемило, как с первой песней. Песни Высоцкого я знаю, но эту не слышал, не довелось. Проси что хочешь, всё сделаю.
        - Да мне ничего не надо. Всё есть.
        - Насчёт того, что ты знаешь, какое будет твоё будущее, ты прав, это твоё. Не бросай, я хочу, чтобы эти песни на пластинках и по радио звучали. Ты талант, запомни это. Скажи, из какого детдома? Парни время от времени будут забегать к тебе, проверять, всё ли в порядке. Гостинцы подбрасывать, смотреть, чтобы не забижали. Знаю я, какие там порядки.
        - Меня сложно обидеть, - скупо улыбнулся я. - Первый разряд по боксу, и против старших парней выйти могу. Да что могу, выходил уже пару недель назад. Один в нокауте, другому лицо заново сшивают.
        - Сурово.
        - Не люблю, когда мои вещи без спросу берут, особенно гитару.
        - Да. За такую вещь и прирезать можно, не то что рожи набить. Молодец… Сам в Адлер?
        - Угу, дикарём хочу на берегу пожить. Комнату снимать накладно, в плане не денег, а вопросов. Ещё сдадут и обратно отправят, а я до конца лета на море планирую пробыть.
        - Хорошие планы. Держи адрес, мы, если что, там будем отдыхать. Кстати, ты не сказал, из какого детдома.
        - Энский детдом, - всё же назвал я, изучая каракули на вырванном из блокнота листе бумаги.
        - Это на Маховой?
        - Рядом, на соседней улице. Там ещё театр через три здания.
        - Ага, знаю, где это.
        - Кстати, - уже собираясь встать, вспомнил я о мучающем меня вопросе, - а почему - Сом?
        - В молодости усы у меня были роскошные, от них пошло. У самого-то погоняло есть?
        - Было.
        - И какое?
        - Рыжий, какое оно у меня ещё может быть?
        - Ах, ну да. Бывай, Рыжий, может, свидимся ещё. Хотя, почему «может», буду в Москве, обязательно загляну.
        - Я буду в детдоме или в музыкальной школе. Она там рядом. Если нет, то я занимаюсь своими делами.
        - Найдём, не волнуйся.
        Попрощавшись со всеми, кто находился в вагоне-ресторане, я покинул его. Уф, тяжело это - устраивать такие концерты, все плечи поздравлениями отбили, лучше бы больше в ладони хлопали, себе руки отбивали. Вернувшись в купе, я повесил гитару на свободную вешалку, привёл себя в порядок и, прихватив зубную щётку, зубную пасту в тюбике, редкая тогда вещь, а также полотенце, зашёл в туалет, он был общим с соседним купе. Хм, хорошо меня в вагоне-ресторане привечали. Ушёл туда в восьмом часу, а вернулся почти в десять.
        С Сомом я ещё не раз встречался в вагоне-ресторане, точнее, дважды. Во время обеда и ужина, он со своей компанией там был. В обед меня лишь поприветствовали, я их тоже, тем более меня познакомили с их погонялами, а вот вечером всё же уговорили дать ещё один концерт. Особо репертуар я свой старался не раскрывать, как уже говорил, как тот хомяк, вдруг украдут. Нет, зарегистрирую, а потом уже можно. Так что спел то же самое, что вчера, ну и только парочку новых, детских, про злюку и про маленьких детей. Всё было воспринято с тем же восторгом, что и вчера. Хорошо, значит, эти песни будут иметь успех, что не могло не радовать.
        Всё свободное время я проводил у себя, и постепенно толстая офицерская тетрадь пополнялась записями. Я хранил её как зеницу ока, старался не покидать купе, а когда уходил, просил запирать. Песни были не младше семьдесят пятого, чтобы в плагиате не обвинили, специально уточню это. Наконец к вечеру второго дня - я специально пораньше поужинал, чтобы не голодать, пока себе место для отдыха подыщу, - поезд прибыл в Адлер. Я попрощался с проводницей, хорошая тётка, я ей чаевые оставил, а вот попытку сдать меня с рук на руки несуществующей тётке пресёк, ещё чего! И, поправив лямки рюкзака, тяжёлый, зараза, и придерживая одной рукой гитару, направился к выходу с вокзала. Одет я был в походную одежду. Не хотел портить свою праздничную, почти повседневную. Кстати, Сома я так и не заметил, как и его людей, а именно он всё же верховодил в шайке. Знакомые по вагону-ресторану были, но немного, один приветливо кивнул мне, узнав.
        Оказавшись на площади, я проскочил тот бедлам, что там царил - ох, зазывал хватало!.. Кстати, судя по плакатам, у города юбилей, сто лет со дня основания. Ни машину брать, ни пользоваться общественным транспортом я не стал, а пошёл вниз по улице. Море, я хотел увидеть море! То, что я видел из окна поезда, не то, хотелось подойти и, вдыхая солёный запах, любоваться его волнами. Сам не заметил, как ноги всё быстрее несли меня к тому, о чём я мечтал половину своей сознательной жизни.
        Надо сказать, вид мне понравился. Сев на лавку у какого-то забора, с которой открывался просто восхитительный вид, и поставив рюкзак рядом, я не отрываясь стал смотреть на закат. Ничто не смогло бы меня оторвать от этого зрелища, и не отрывало, пока солнце не скрылось за горизонтом. Проведя рукой по щеке, она была мокрой, я вздохнул. То, о чём я мечтал уже больше пяти лет, исполнилось. Я увидел морской закат, самое красивое зрелище, когда-либо виденное мной в той и этой жизни.
        - Я уже час за тобой наблюдаю, - вдруг услышал я со стороны старческий голос. - Никогда не видел, чтобы так жадно смотрели на закат.
        Немного смущённо улыбнувшись, я посмотрел в сторону говорившего, заодно и осмотрелся, пытаясь понять, куда принесли меня ноги, а то столько раз сворачивал на улицах, что странно вообще, что к морю вышел, а не к горам. В проёме открытой калитки, за которой виднелась территория двухэтажной усадьбы, стоял старик, на вид ближе к восьмидесяти, и с любопытством смотрел на меня. Света ещё хватало, так что мы различали друг друга. Я находился в частном секторе, вокруг только и были такие постройки. Вырасту, куплю себе такую же дачу и буду тут жить, на берегу моря.
        - Мечты сбываются, - немного дрогнувшим голосом сказал я.
        - Ты один тут? Как звать?
        - Я к тётке приехал, она там дальше живёт, сейчас пойду, а то потеряла, наверное. А зовут меня просто - Максим Ларин.
        - Ларин, Ларин, - задумчиво попробовал тот на языке. - Не припомню из соседей, чтобы кто-то носил такую фамилию.
        - У неё другая фамилия, это я Ларин. Извините, я пойду, пора на постой вставать.
        - Ну-ну. Если дикарём приехал, спустись к пляжу, влево поверни и иди вдоль него около километра. Выйдешь на другой пляж. Там дикари и останавливаются, палатки разбивают. Вместе всё же безопаснее, если что, помогут.
        - Спасибо, но я лучше у тётки поживу, - весело ответил я.
        Старик закрыл калитку и, судя по хрусту гравия, направился к дому, а я, взяв рюкзак и гитару, помедлив секунду, стал спускаться к пляжу. Старик не обманул, я издалека рассмотрел лагерь дикарей, а когда подошёл ближе, расслышал и музыку. Причём это оказался лагерь автолюбителей. Машин там хватало. Что ж, будем устраиваться, только где-нибудь в сторонке. Обособленно. Главное - подальше от отхожего места, которое явно должно быть где-то рядом с лагерем.
        Длинно и протяжно зевнув, я лениво высунул голову из палатки и осмотрелся, пытаясь определить, какая же это падла меня разбудила своим звонким голосом аж в девять часов утра. Все знают, что я до одиннадцати сплю, а потом на пробежку выползаю. В Адлере я уже три недели, и, надо сказать, они были самыми счастливыми в моей жизни. Купался с утра до вечера, я даже не догадывался, что могу проводить в воде столько времени, на морские прогулки ездил, на лодках гонял, рыбачил. Ох, эта рыбалка… Вечерами у костра пел песни, автолюбители сразу сообразили, какой им ценный приз достался. Кстати, через несколько дней один парень лет двадцати пяти и предложил подкинуть меня до города и купить палатку. Я и сам собирался, да всё никак из воды вылезти не мог. Правда, ехать никуда не пришлось, одна группа отдыхающих уезжала и продала мне четырёхместную палатку с навесом у входа, производства Польши. Почти новая. Женя, тоже из отдыхающих, предлагал подкинуть денег, если у меня не хватит, но у меня деньги были, поэтому я приобрёл её. Люблю просторы. Так что я теперь спал в палатке, а не под навесом, как первые четыре
дня. Особо меня не беспокоили. Конечно, были приставучие. Почему ты один, где родители, но я отбрехался. Уже привык, как-то само собой происходит. В общем, сказал, что в Адлере у меня тётка, и даже заплатил одной женщине, торгующей пирожками собственного приготовления, чтобы она мне пару раз их в лагерь принесла. Отдыхающие её видели, приняли за тётку, то, что я деньги ей за пирожки и доставку заплатил, этого они не видели, и с тех пор вопросы отпали. Если кто из новеньких удивлялся, старожилы поясняли, мол, тётка сдаёт все квадраты у себя на участке, а пацану хочется дикарём пожить. Но она приходит, смотрит, как он, пирожки носит. Легенда классная. Вот я и отдыхал и радовался жизни.
        Только сегодня я решил выспаться, пропустив тренировки. Была причина. По странному стечению обстоятельств в Сочи, по гастрольному туру, приехал Муслим Магомаев, и у нас с ним была назначена встреча. Правда, он пока об этом не подозревал. Причина моего желания встретиться с ним - это подарить пару песен. Должен же я с чего-то начать, продвигать свои песни, а такой певец - это мечта любого композитора. У меня были ещё планы на него, и как раз те две песни, что я ему подарю, пойдут как бы в плату. Я уже узнавал, филиал организации, которая занимается регистрацией авторского права, находится в Краснодаре, пять часов на автобусе по разбитой дороге и примерно столько же на машине. Вот я и подумывал, не попросить ли его сопроводить меня до нужной организации и не помочь ли с регистрацией. Думаю, в присутствии такого человека, который может поручиться за меня, препонов не будет, да и документы не спросят, всё равно их у меня нет. Запишусь под настоящими данными, дав адрес детдома. Дальше разберёмся. Сегодня в обед он прибывает, до завтрашнего дня у него время на отдых и акклиматизацию, а уже завтра -
первый вечерний концерт. А вот мне нужно с ним встретиться уже сегодня, вот и отдыхал я, набираясь сил. А тут спать не дают. Убью. Затащу в палатку и запытаю. Голос девичий, значит, нормально запытаю. Полагаю, понравится. Тут я наткнулся взглядом на источник голоса и поморщился. Это-то чудо откуда здесь взялось? То-то, думаю, голос знакомый. Как бормашина мозг сверлит.
        - Вот он, я его нашла! - тут же воскликнула та.
        - Изыди! - воскликнул я и попытался спрятаться в палатке, но меня с хохотом вытащили четыре девичьих руки. Тут же с визгом отпрянув.
        Ну да, сплю я нагишом. Что тут такого? Как будто они меня голым не видели. Видели, именно с ними у меня пьяненькими и было, под утро я свалил. По крикам и стонам было видно, что им очень понравилась наша групповушка, где я один был трезвым, но, блин, не воспользоваться случаем после стольких дней воздержания?.. У меня нет такой силы воли. Да и вообще. Первые ко мне со слюнявыми поцелуями полезли, какие ко мне вопросы? Я же сказал им, что мне шестнадцать лет, просто хиленький и тщедушный, вроде поверили. Вот только как они меня нашли? Я же не говорил, где остановился, только представился, хоть и настоящим именем. Три дня ведь прошло после той ночи, но отыскали всё-таки.
        - Лезь давай. - Меня подтолкнули в палатку и, когда я натянул бельё, влезли обе, испытывающе разглядывая: - Так шестнадцать или нет?
        - Ну, четырнадцать, - нехотя ответил я, - почти. По закону не подсуден. Не за что.
        - Молчи уж. Нашим родителям наплевать, подсудный ты или нет. Воспользовался моментом и изнасиловал двух семнадцатилетних комсомолок, не знавших ещё мужчину, - пустила одна слезу.
        - Как там тебя, Лара, да? - поморщившись, спросил я. - Какое изнасилование? Если бы я не сбежал, вы бы там меня досуха выжали. Нетронутые, как же. Очередь передо мной длиной от Москвы… до Серпухова.
        Последнее я добавил быстро, так как у моего носа появились два девичьих кулачка. Однако я сказал правду, девушки знали, что такое секс, опытными их, конечно, не назовёшь, но старались от души. Ладно хоть, кусок пляжа мы пустынный выбрали, лишь луна нам подсвечивала. А так мне та ночь понравилась, я бы не прочь повторить.
        - Так чего надо? Только не говорите, что повторить хотите, в жизнь не поверю.
        - Ты вроде говорил, что боксёр?
        - Ух ты, ну ты, - хмыкнул я. - И кто же обидел таких раскрасавиц? Да и то, что я боксом занимаюсь, что-то не припомню, чтобы сболтнул. Не было такого.
        - Я ему сейчас точно в лицо ногтями вцеплюсь, - повернулась одна из девиц ко второй.
        - Успеешь ещё, - осадила её та. - Не говорил, но по кулакам понятно, у брата такие же, а он боксом занимается. Так что?
        - Хотелось бы озвучивания, что вы хотите и какую плату я получу.
        - А та ночь после танцев - разве это не плата?
        - Аванс скорее, да и то не полный.
        - Ты права, я тоже хочу расцарапать ему всё лицо, - сказала Лара, и обе девицы кровожадно посмотрели на меня.
        Но я лишь с улыбкой разглядывал их, особенно крепкие грудки, торчащие вперёд, и открытые красивые коленки. Сидели те так, что невольно показывали волнующие формы. В общем, тело у меня отреагировало, и, судя по красноте лиц и шей, те это заметили.
        - Нахал, - всхлипнула Ира, но, поняв, что на меня её слёзы не действуют, знаю я такие способы, вздохнула: - Так что, поможешь нам отбиться от ухажёров?
        - Где они, сколько и как выглядят? - деловито спросил я и сделал вид, что закатываю рукава несуществующей рубашки.
        - Объясним, - синхронно кивнули те.
        - Хорошо, когда будет первая выплата? Можно не здесь, людей много. Предлагаю прогуляться. Я тут уже присмотрел рядом пару тихих уголков, которые никто не посещает, все на море бегут купаться.
        - Ты первая, - толкнула Дару Ира, и та кивнула:
        - Я здесь вас подожду.
        Аванс я получил от обеих, когда они трезвые, тоже вполне ничего, хотя и пришлось постараться, чтобы довести их до кондиции, с брёвнами спать мне не хотелось, а тут вынужден был рты зажимать, чтобы не стонали и не кричали. Так вот, получив часть оплаты - а я их собирался до окончания отпуска на оплату пробивать, - мы направились к автобусной остановке. Те подлецы, что не давали девчатам проходу, а одну чуть не изнасиловали вечером, случайный прохожий их вспугнул, похоже, окончательно довели девчат. Кстати, одна - дочка директора санатория под Сочи, вторая - дочка начальника торга. Связи у обеих - о-го-го, но отцов они привлекать категорически не хотели, как и милицию. Что ж, время есть, пообщаюсь с наглецами, и можно в Сочи ехать. Сами девчата жили в Адлере, у тётки, а наглецы через три дома от них, сняв всю фазенду.
        - Подожди, - остановилась Лара, что-то усиленно обдумывая, когда до остановки осталось метров двадцать. - Это что получается? Чтобы отвадить уродов, которые нам не нравятся и которые пытались нас изнасиловать, мы нанимаем мальчишку, оплачивая постелью?!. Да ещё и должны ему остались?!. Ну ты и!..
        - Я хороший, - засмеялся я и, обойдя обеих разгневанных фурий, подошёл к остановке и стал терпеливо ждать автобуса.
        Он тут каждый час проезжает, я-то знаю. Моё настроение стремительно поползло вверх. Надеюсь, Сом и Ко ещё здесь, самому лезть в разборки мне как-то не хотелось. Я лучше посредником поработаю, получая плату. Ну рыжий я, ну нахал, но ведь и хитрый немного. Только пусть не говорят, что им со мной не понравилось, как будто я не помню, как у них глаза блестели.
        Да тут сам воздух и атмосфера к разврату подталкивают, тем более сколько уж у меня женщины не было? Сам не помню, в прошлом мире только с Жаклин, и всё. Ладно хоть, дело с мёртвой точки сдвинулось, а то я реально стал думать, что нас в пионерлагере бромом пичкали. Кстати, Ира - москвичка, надо будет потом пробить её адрес. Зимой к ней можно будет бегать отовариваться, мне она понравилась.
        Осмотревшись, я предложил:
        - Идём пешком, чую, нам здесь долго на солнцепёке стоять ждать. Тут всего километра полтора до окраины.
        Возражать мне не стали, вот и потопали мы потихоньку в сторону Адлера. Пока шли, я без умолку болтал. Со стороны казалось, что я просто несу, что в голову придёт, перескакивая с одной темы на другую, но на самом деле я вёл допрос обеих девушек. Мне в них было многое непонятно, вот я и прояснял для себя некоторые моменты, скрывая свой интерес за шквалом других вопросов. Например, отец директор санатория в Сочи, а дочка здесь, ну и остальные вопросы. По отдыху выяснить удалось, что обе подружки в санатории у отца Лары уже прожили две недели, о чём вспоминать не любили. Тотальный контроль работников по приказу отца, постоянно нужно вести себя как примерные девочки, и так далее, никаких мальчиков. В общем, потерпев, те и смылись к тётке Иры. Вот где раздолье. Как я понял, на передок обе слабоваты, и тут развернулись. Странно, чего же от парней гоняют, неужели такие отвратные и прыщавые?
        Так, болтая, мы достигли окраины и направились по улочкам в сторону дома тётки Иры. Пройдя мимо, мне показали со стороны, в каком домике они живут, вполне мило, и мы наконец дошли до фазенды, где жили те, кто серьёзно оскорбил девушек. Я решил сначала посмотреть на них, прикинуть, что ждать, после чего можно и к Сому идти. Парни были на территории участка, несмотря на утро и возможность искупаться, кто-то из них загорал, а один на циновке вообще сидя медитировал.
        - Вот они, бей их, бей, - подталкивая в спину, шептала Лара.
        - Вот эти?! - В моём тоне было ясно слышно сомнение.
        - Они, они. Аванс получил? Получил. Иди бей.
        - Ага, только я сначала с ними поговорю, потому как чем больше я на них смотрю, тем более понимаю, что наврали вы мне в три короба, а я уши развесил. Стойте тут, я на участок к ним зайду, познакомлюсь. Если наврали, неделю сидеть не сможете, выпорю.
        Такой вывод я сделал на основе наблюдения за тройкой молодых парней старше меня года на три-четыре. Все трое имели отличную спортивную форму, развитую рельефную мускулатуру, и я готов поклясться, что они являлись профессиональными спортсменами. Спьяна девчат кадрили? Три раза ха, сто процентов с ними инструктор, значит, постоянный режим и контроль. Но всё же нужно пообщаться.
        Отойдя от девчат, я пару раз стукнул в калитку, привлекая к себе внимание, и, приоткрыв её, зашёл на территорию участка, громко спросил:
        - Можно?
        - Проходи, коли не шутишь, - услышал я ответ от открытой двери белённого извёсткой дома.
        Там стоял мужчина лет тридцати пяти, в шортах и майке, в переднике и с поварёшкой в руке. Похоже, он занимался приготовлением обеда, завтрак вроде уже прошёл. Хм, а я даже не завтракал. Ладно, ещё успею. Судя по мускулатуре, мужчина тоже был профессиональным спортсменом. Сто процентов - боксёр.
        - Доброго утра. Познакомиться с вами зашёл. Я тут с девчатами-соседками любофф кручу, а они пожаловались, что вы им проходу не даёте, пьяные пристаёте, чуть до изнасилования не дошло. Решил с вами поговорить, так сказать, по-мужски, - ударил я кулаком о раскрытую ладонь. - А подошёл, увидел спортсменов, причём явно соблюдающих режим. Наврали?
        Спортсмены слушали меня, всё шире улыбаясь, некоторые с трудом подавляли смешки. Инструктор, едва заметно улыбаясь, уточнил:
        - Говоря о девчатах, вы, молодой человек, имели в виду двух девушек, что проживают через три дома от нас? Одна светленькая повыше, другая тёмненькая пониже. Так?
        - Они самые.
        - Молодой человек, поговорите с ними. Их навязчивое внимание к моим воспитанникам изрядно мешает нам отдыхать и заниматься своими делами. Изнасилование действительно чуть не произошло, но Михаил чудом смог вырваться и убежать. Бить девушек у него рука не поднялась. Тем более у всех моих воспитанников есть девушки, которые ждут их дома.
        Мельком обернувшись, врушки уже успели убежать, я кивнул, вздохнув:
        - Похоже, они хотели отомстить не только вам… Хорошо, я поговорю. Если что, займу их так, что им будет не до вас.
        - Благодарю, - кивнул тот.
        Осмотревшись, я прикинул кое-что и спросил:
        - Секция бокса?
        - Именно так.
        - Я так и понял, меня только смутил один из ваших учеников, что медитирует, но я не пойму, в каком направлении йоги. Карма-йога или бхакти-йога?
        - Вы разбираетесь в этом? - искренне удивился тот. - Я-то прожил год в Индии, получил бесценный опыт, а у тебя он откуда?
        - Мне часто встречаются хорошие люди, - уклончиво ответил я. - Да и занимался я физическим развитием, а не аспектом душевного и духовного развития, мокши. Кстати, вы ведь учите своего ученика мокши? Плохо контролирует себя на ринге?
        - Да, так. - Брови инструктора ещё больше поднялись. - Молодой человек, у меня появилось острое желание с вами побеседовать на разные темы. Никогда ещё не встречал юношу, столь искушённого в разных темах.
        - Боюсь, сейчас не могу, - мельком взглянув на часы, ответил я. - У меня через несколько часов назначена встреча с Муслимом Магомаевым в Сочи. Если только вечером, после возвращения, конечно если не задержусь в городе. Если что, я остановился в лагере дикарей-автолюбителей. Он тут в километре. Спросите Макса-гитариста, там все меня знают.
        - Что ж, хорошо, буду иметь в виду, - ошарашенно пробормотал инструктор. - Меня Олегом Игоревичем зовут. Братский.
        - Максим Ларин. Воспитанник энского детдома города Москвы. Будете в наших краях, заходите. - Всё же оставив за собой последнее слово, я покинул территорию участка.
        Погрозив кулаком явно разочарованным девчатам, они выглядывали из-за соседского забора, я направился в сторону лагеря. Уже договорился с одним автолюбителем, что тот подбросит меня до Сочи. Я ему карбюратор подкрутил, ещё немного доделал, отчего машина должна была летать. Вот заодно и посмотрим, испытаем. Я этот способ вычитал в журнале «Юный техник» за 1988 год. Нашёл стопку этих журналов в нашей библиотеке и прочитал все. Запомнил этот номер, особенно о кустарной доработке двигателя, и вот решил применить на практике. Интересно же. После доработки запчасти собирали всем лагерем, всем было интересно, нужно было испытать машину. Закончили мы вчера вечером, мотор запускали, работал нормально, хотя Сергей, хозяин «москвича», говорил, что тот работать стал немного по-другому. Сыто урчать стал, как он выразился.
        Добравшись до лагеря, я подошёл к палатке, у которой стоял тёмно-зелёный «четыреста восьмой», но хозяев не обнаружил.
        - Максим. Они купаться час назад ушли, - сообщила соседка, готовившая на костре обед.
        Сбежав где по каменистому, а где песчаному косогору на пляж, я осмотрелся и, обнаружив две курчавые головы, покачивавшиеся на волнах, громко свистнул. Все повернулись в мою сторону, а этим хоть бы хны. Пришлось три раза повторить, пока не досвистелся. Одна голова осталась на месте, а вторая широким брассом поплыла к берегу.
        - Что, время? - улыбаясь, спросил Сергей, осторожно ступая по гальке, выходя на берег.
        - Ага. Время-время ай-лю-лю.
        - С нами Антон Павлович едет. Хочет посмотреть, что получилось. Сам знаешь, он в СТО работает, понимает. Поглядим, что ты навертел.
        - Да он и так во время работы крутился, под руку лез, - возмутился я, не желая слушать ворчание этого сорокалетнего мужика. - Будет ворчать, я ему снова ключом по лбу заеду, для симметрии, будет две шишки как два рога.
        Пока Сергей обтирался полотенцем, одевался и поднимался на кручу к лагерю, я сбегал к себе, чтобы взять всё необходимое, и уже ждал у машины. Антон Павлович был тут же. Задерживаться мы не стали, сели в раскалённую под жарким августовским солнцем машину - у Сергея не было тента, чтобы накрыть её, да и у многих не было, у половины, считай, - и с открытыми окнами, покинув лагерь, поехали через Адлер на дорогу к Сочи. Я, как шейх, устроился со всеми удобствами на заднем сиденье.
        Пока ехали, Сергей всё слушал мотор, восхищаясь:
        - Как звучит! Ах, как звучит!
        - Всё, дорога, давай, втопи педаль, - велел сидевший рядом с водителем Антон Павлович.
        Мотор действительно работал немного по-другому, но машина всё рвалась и рвалась вперёд. Когда стрелка дошла до ста километров в час, я немного забеспокоился. Не за машину, дорога здесь не сказать что ровная, а лететь с обрыва вниз мне как-то совсем не хотелось. Однако эти гонщики умудрились разогнаться до ста тридцати и, уверен, смогли бы и больше, только вот дорога не позволяла - не было прямого участка.
        Показались окраины Сочи. Меня довезли до центра, высадили и погнали обратно. Ожидать я не просил, на автобусе вернусь. Надеюсь, движок мы не загубили, я говорил, что нагрузку он не выдержит, но водитель всё жал и жал на газ, Шумахер недоделанный. Всё же пятой скорости на трассе не хватает, я так и сказал. В принципе, при максимальной скорости в сто двадцать километров в час разогнаться в сто тридцать, да ещё на не прямой трассе, - это постараться надо. Я думал, мощность двигателя процентов на пять скакнёт, а тут явно больше. Интересно, какой стал расход?
        Как только машина отъехала, порыкивая мотором, я осмотрелся и спросил у пацана, на пару лет младше меня, ожидавшего свой маршрутный автобус, или троллейбус, судя по проводам на столбах:
        - Не знаешь, где Магомаев остановился?
        - Я его видел, - тут же похвастался тот. - Он из машины вышел и в гостиницу зашёл. Волосы у него чёрные и белая рубашка…
        Ответ меня не удивил, весь город знал, когда тот прибудет, так что мальчишки точно должны были пасти его. Посмотрев на здание, на которое тот указывал, поинтересовался:
        - Не выходил ещё?
        - Нет, я бы видел. Отсюда хорошо видно, а у меня с собой бинокль. У отца незаметно взял, он у меня военный моряк.
        - Понятно, - кивнул я и направился к входу в гостиницу.
        За мной наблюдал не один десяток любопытных глаз, с интересом провожая взглядами. Я был одет вполне нарядно, не забыл повязать пионерский галстук. В общем, в чистенькой и свежей одежде, как с картинки. Локтём к боку прижимал тетрадь, больше при мне, на первый взгляд, ничего не было.
        - Куды? - заступил дорогу привратник у дверей.
        - Не понял. - Я с искренним удивлением посмотрел на него. - Это что, вы меня в отель не пускаете? Да вы знаете, кто мой отец?!. Первый секретарь горкома. Или вы не знаете в лицо своих постояльцев?
        - Проходите, - уступив дорогу, открыл тот дверь.
        Вот не думал, что получится через парадные двери пройти. Я планировал попробовать таким наскоком, а потом через чёрный вход проникнуть, а тут - раз и пропустили. Все планы мне поломали, я даже немного растерялся. Как-то не рассчитывал, что удастся пройти через парадный вход. На миг замерев за дверями, осматривая роскошный, но, что немаловажно, прохладный холл, прикидывая свои дальнейшие шаги и мысленно махнув рукой на лопнувший основной план, решил импровизировать.
        С ленцой подойдя к стойке портье, я положил на столешницу тетрадь и сказал администратору:
        - Здравствуйте. У меня назначена встреча с товарищем Магомаевым.
        - Простите. Мне об этом ничего не известно.
        - Странно. Мы договаривались встретиться в гостинице сегодня в обед. Может, позабыл? Напомните Муслиму Магометовичу, что пришёл Максим Ларин, воспитанник детского дома из Москвы, тут нахожусь в детском санатории. Я ему свои песни привёз, он их хотел посмотреть, изучить. Хочу подарить ему парочку. Очень хорошие, хитами станут.
        Меня всегда поражала наивность людей, проживающих в этом времени. Вот если обычного советского обывателя закинуть к нам в будущее, он не выживет, никаких шансов. Доверчивые очень. Понимаю, что пользоваться этой доверчивостью не очень хорошо, но иногда, когда это необходимо, как сейчас, я пользовался без сомнений.
        Позвонив в номер певца, администратор, извинившись за беспокойство, сообщил обо мне и несколько секунд слушал, что говорят на той стороне линии, неуверенно добавив, что я, мол, принёс рукописи с песнями. После этого ещё немного послушал и, снова извинившись за беспокойство, положил трубку на аппарат, посмотрел на меня. Сам я, имея беспечный вид, был сжат, что тугая пружина.
        - Ну что, вспомнил? - спросил я.
        - Нет, не вспомнил, но пожелал пообщаться. Андрей, проводи юношу.
        Последнее было настолько неожиданно, что я немного растерялся. Конечно, была надежда, что всемирно известного певца заинтересует никому не известный мальчишка, якобы пишущий песни. Местный работник сопроводил меня на четвёртый этаж и, постучав и узнав, можно ли войти, приоткрыл дверь, чтобы я прошёл в номер. Кстати, хороший номер, дорогой. Я такой отделки в Союзе ещё не видел, стандарт будущего. Хотя хрустальная люстра явно лишняя.
        Заметив, что меня с интересом разглядывает черноволосый мужчина восточной внешности, в халате и с каким-то темным напитком в стакане, я осторожно поинтересовался, с подозрением осмотрев его:
        - Простите, это вы Муслим Магометович?
        - Ну ты и нахал, - удивлённо посмотрев на меня, тряхнул тот головой. - Обманом проник ко мне в номер, так ещё даже не знаешь, с кем разговариваешь.
        - А как опознать? Я вас только на обложке пластинки видел, а там вы моложе, да и сейчас тени неправильно падают на лицо, меняя облик. А обманом, так ведь по делу. У меня действительно есть что вам предложить. Гитару свою не прихватил. У вас есть? А то могу напеть?
        - Гитары нет, а музыканты мои сбежали на пляж. Если действительно есть что предложить, так напой.
        - Кхм, песни больше под ваш голос, да и аранжировка поможет понять, но слушайте так.
        Прочистив горло, я спел «Родительский дом», а потом «День Победы». Причём меня не останавливали, пел от начала до конца, и слушали действительно очень внимательно. Закончив, пока певец, задумавшись о чём-то, размышлял, я пояснил, какая музыка должна звучать при второй песне. Добавив, что она выстрелит, как бомба.
        - Первая мне действительно понравилась, Максим, хорошая. Мелодия для неё есть?
        - Есть, и для второй тоже. Но один я там не сыграю. Ноты приготовил.
        Передав листы с от руки написанными нотами и подождав, пока он их просмотрит, я хотел было задать вопрос, но тот опередил:
        - Ты действительно из детдома?
        - Да, скрывать не буду, врать почему-то не хочется, скажу правду. Сбежал в середине июля из пионерлагеря. Хотел дикарём на море пожить, давно мечтал на море побывать, три недели живу в лагере автолюбителей. Никогда не был таким счастливым, в следующем году летом снова сюда сбегу. А тут услышал, что вы будете в Сочи, и подумал - а вдруг? У меня тетрадь с записями моих песен и нот. Хочу композитором стать, слова для песен писать. Уже с десяток сам исполняю.
        - То есть у тебя в тетради плод твоей работы? - осторожно спросил Магомаев. - Разреши посмотреть?
        - Конечно. Тут сорок песен и нот к ним.
        - Присаживайся пока, в графине вишнёвый сок.
        Осторожно, будто вместо тетради взял хрустальную вазу, Муслим Магометович углубился в неё и почти на полчаса выпал из жизни. Налив сок, я попил, действительно очень хотелось, и второй стакан больше смаковал, таская печенье из вазочки, позавтракать-то так и не успел, а время обеда уже. Наконец певец оторвался от моей тетради и задумчиво посмотрел на меня:
        - С десяток песен очень даже ничего, особенно «Волчонок» хорош, но остальные-то детские.
        - А я кто? Кем являюсь, той аудитории и пишу. Пока. Потом и взрослые начну писать.
        - «Ветер в голове» скорее не для тебя, подростковая песня, но в народ легко уйдёт, будут исполнять с гитарами во дворах. А вот «Сироту»… Верю, ты написал… Кхм…
        Я начал жизнь в трущобах городских,
        И добрых слов я не слыхал.
        Когда ласкали вы детей своих,
        Я есть просил, я замерзал.
        Вы, увидав меня, не прячьте взгляд,
        Ведь я ни в чём, ни в чём не виноват[7 - «Генералы песчаных карьеров».].
        Продекларировав куплет из песни, Магомаев посмотрел мне в глаза и спросил:
        - Это действительно твои песни?
        - В плагиате никто не обвинит, - встретив его взгляд, честно ответил я.
        - Я бы взял пять песен, действительно хиты.
        - Я обещал вам две песни подарить, - разведя руками, виновато улыбнулся я.
        - Денег хочешь? - с прищуром кинул тот на меня взгляд, и я понял, что, если соглашусь, моментом потеряю его уважение.
        - Нет, не в этом дело. Я их ещё не зарегистрировал, а ближайшее место, где можно это сделать…
        - Краснодар. Я в курсе.
        - Детдомовского и выгнать смогут, но если вы мне поможете их зарегистрировать и споёте мои песни, то есть дав трамплин моим песням в жизнь, то эти пять понравившихся - ваши. Дарю. Кроме вас, их никто исполнять не будет. Разве что «День Победы», тут для другого голоса писалось, всё же вы немного, но до него не дотягиваете. У вас свой стиль.
        - А ты умеешь убеждать, Максим. «Волчонка» наиграть можешь?
        - Конечно, руку уже набил, пел её. Слушатели были в восторге, многие плакали.
        - Подожди меня здесь, сейчас гитару принесу.
        «Ха, инструментов нет. Так бы и сказал, лень идти было, а сейчас заинтересовался», - мысленно хмыкнул я, оставаясь сидеть в кресле.
        Певец вернулся минут через пять, причём не один, а в сопровождении трёх мужчин, двоим лет по двадцать пять, а третьему явно за сорок. Познакомив меня со своим администратором и двумя музыкантами, остальные действительно отдыхали, купаясь в море, протянул гитару и попросил спеть «Волчонка». Настроив себя на нужный лад, я спел. Опытные музыканты сразу уловили ритм, один, закрыв глаза, явно пребывал там, в песне.
        - Сильная, - с явным уважением и интересом протянул администратор, дядя Адик.
        - Давай остальные четыре.
        Кроме тех четырёх, хуже всех у меня получился «День Победы», тут нужны другая аранжировка и голос, а так я ещё и пару детских песен спел. Они тоже пришлись по душе музыкантам.
        - Хорошо поёшь, талант, - сказал Гоша, музыкант, кстати, гитарист.
        - Так что, Муслим Магометович, договорились? - спросил я.
        - Беру, - решительно рубанул тот рукой, а его администратор кивнул, он был согласен.
        - Регистрация, - напомнил я. - Если поторопиться, можно успеть сегодня. Но в принципе и до завтра подождёт.
        - Завтра мы заняты, дядя Адик с тобой прокатится и поможет всё сделать. Тебя это устроит?
        - Конечно, - довольно кивнул я.
        Мне даже не пришлось просить лично певца съездить со мной, не та фигура, а вот его люди - это вполне реально, на такой результат я и рассчитывал. Дядя Адик, которого назначили моим сопровождающим, уже было встал, но у певца это было не всё ко мне.
        - Максим, обещай, что после регистрации сразу вернёшься в детдом.
        - Ну-у-у… - заныл я, так как до конца лета никак не желал возвращаться.
        - Обещай, - уже твёрже попросил тот.
        - Да я только попробовал, губы смочил, а вы меня обратно гоните, - весь сгорбился я от расстройства, но жалость ни у кого из присутствующих ко мне так и не проснулась, после чего махнул рукой. - Ладно, вернусь.
        - Сразу после регистрации.
        - Умеете вы с детьми обращаться. Ладно, сразу после регистрации вернусь.
        - Ну и хорошо, - неожиданно широко улыбнулся тот. - Где твой дом, я запомнил, найду. А дядя Адик тебя на поезд потом посадит и сообщит в детдом, что ты найден, чтобы встретили… Ты что-то сказать хочешь?
        - Матерное пойдёт? Больше ничего другого на языке не вертится, а вслух сказать не могу, не так воспитан.
        Мой пассаж вызвал смех присутствующих, а певец только улыбнулся:
        - Максим, ты сам должен понимать, что находишься в том возрасте, когда за тобой глаз да глаз нужен.
        - Понимаю, - вздохнул я.
        Вернув гитару и прихватив тетрадь, я последовал за администратором музыкальной группы, то есть музыкального сопровождения певца. Задерживаться мы не стали. Сразу спустившись, прошли к стоянке машин. У администратора оказалась люфтовая, явно сделанная на заказ красно-белая «двадцать первая» «Волга». До Краснодара мы даже не заметили, как доехали, болтали всю дорогу. Очень живым в общении оказался дядя Адик, а в номере сидел букой. На дорогу ушло почти четыре часа, да и то потому, что сильно торопились. Дорога наполовину грунтовой была, убитой, где чуть не шагом плелись, но всё равно скорость поразила. Быстро доехали.
        - Надо бы спросить, куда ехать, - осмотревшись, предложил я на въезде в город.
        - Обижаешь, мне по работе положено знать адрес такой организации. Тем более я тут уже несколько раз был.
        Это действительно оказалось так. Не плутая, мы доехали до нужного здания и, оставив машину, прошли в него. Время было пятый час. На регистрацию у меня ушёл почти час. Когда мы отъехали, я попросил найти какую-нибудь закусочную, пояснив, что не обедал сегодня, да что уж говорить, и не завтракал.
        Заехали в общепитовскую столовую и спокойно поели, плотно так. Мне даже очень понравилось, особенно гуляш из говядины. Уф, наконец-то наелся. Поехали обратно, и на выезде из города я спросил:
        - Дядь Адик. Скажите, а разрешение на исполнение песен Муслиму Магометовичу лучше через нотариуса оформлять или так можно написать?
        - Хочешь бумагой подтвердить?
        - Ну, знаете, слова это слова, а вдруг какой певец начнёт их исполнять не спросив моего разрешения или Муслима Магометовича? А у вас будет бумага, только вы можете это исполнять, мол, ша с нашего поля, это не твоё.
        - Насколько я в курсе, с тобой должен быть опекун, в данном случае представитель детского дома. Юридически, только так можно подписывать у нотариуса такие соглашения, а вот обычную расписку можно написать и так. Хотя юридической силы иметь она не будет.
        - Жаль, с нотариусом надёжнее.
        - Это точно. Кстати, завтра же и отправим тебя в Москву из Адлера. Вещи у тебя есть?
        - А как же, даже палатка имеется. Польская четырёхместная с тентом в комплекте. Дикарём живу в лагере автолюбителей.
        - Надо бы прямо сейчас, пока не стемнело, съездить и забрать. А переночевать и у нас сможешь, номеров хватает, поселим с кем-нибудь.
        - О, с дивчиной какой-нибудь, - тут же оживился я. - Тогда я согласен.
        - Мал ещё с дивчинами общаться.
        - Я в самом рассвете сил.
        - Ну-ну, юморист. Дорогу до лагеря покажешь?
        - Покажу. Вот только я хотел с одним интересным человеком пообщаться, сегодня встретились, да, видно, не судьба. Да и вечер уже, не успеем.
        - Хороший?
        - Похоже, да. Негатива от него я не заметил.
        - Какое интересное выражение, надо запомнить. А кто он?
        - Братский, боксёр.
        - Да ладно?! Сам Олег Братский? - удивлённо посмотрел тот на меня. - А я ведь все его бои видел… Заедем обязательно.
        - Если успеем, то я только за, сами знаете.
        - В гостиницу заезжать не будем, сразу к Олегу Игоревичу поедем.
        - И в лагерь.
        - Ну и в лагерь тоже, - отмахнулся тот. Было видно, что мои вещи его стали волновать меньше всего.
        - А что этот боксёр так известен? Что-то я о нём не слышал.
        - Мастер спорта, золотая олимпийская медаль. Его необычная техника боя привлекла многих. Жаль, он ещё молодым на преподавательскую работу ушёл…
        Дядя Адик до самых окраин Сочи описывал, как бывал на боях Братского и видел его живьём, он из-за него и боксом в тридцать лет занялся, два года в секцию ходил. Но я думал не об этом. Когда я сам ходил в секцию, мы обсуждали многих известных боксёров, но Братского там точно не было. Это меня и насторожило. Я тут уже два месяца, ну почти, но ни одного сигнала о том, что нахожусь не в своём прошлом, не было. Да и не так и хорошо я знал советские времена, но о Братском ничего не слышал. Параллельный мир? Или всё же его методика не включена в учебную программу. Не знаю. Сто миллионов хотя бы за Интернет.
        Когда мы въехали на окраину раскинувшегося на побережье города, водитель вдруг упомянул, что Братский сейчас не в фаворе в Спорткомитете, его задвигают на последние роли, хотя учеников набрать дали. Это немного прояснило обстановку, правда, всё равно вычёркивать спортсмена из списков олимпийских чемпионов слишком даже для наших. Может, действительно, просто убрали из учебной программы и нам о нём не сообщалось? Блин, вот теперь и гадай, моё прошлое или нет.
        Добравшись до Адлера, мы сначала всё же проехали в лагерь автодикарей. Успели до темноты, хотя был поздний вечер и солнце скоро коснётся горизонта. В лагере я собрал вещи и удачно толкнул свою палатку новичкам, и по приличной цене, хотя её и не задирал. Закинув рюкзак на заднее сиденье «Волги», попрощался со старожилами, с которыми знаком с первого дня, и мы поехали к Братскому. Вот тут не повезло, на фазенде было пусто, пребывая в разочаровании, мы поехали в Сочи.
        Именно в Сочи меня и ждала неприятная новость в серой юбке. Именно так. Оказалось, помощник дяди Адика, пока мы ездили в Краснодар, через гостиничного администратора успел найти номер нашего детдома, созвониться, прояснить ситуацию насчёт меня и дал адрес, где меня найти. Те, пока мы были в Краснодаре, связались с местными службами, и когда мы вернулись в гостиницу, меня взяли под тёплые рученьки. Причём, особо не слушая возражений, сразу увели. Причина такой торопливости стала понятна: когда мы на автобусе доехали до железнодорожного вокзала, у нас были билеты на поезд, который отходил в полночь. Едва успели. Билеты были на плацкарт, сопровождающая - сорокалетняя неопрятная женщина - мне не особо понравилась, слишком грубо себя вела, постоянно меня одёргивая. Поэтому я больше молчал и смотрел в окно, наблюдая уплывающий пейзаж. И чёрт меня дёрнул связаться с певцом? Сейчас бы проблем не знал. Я реально сожалел о своей идее и клял свою удачу за то, что удалось с ним встретиться и подарить пять песен. Кстати, никаких расписок я так и не получил, отдал текст и ноты - и всё. Интересно, как он без
моей помощи будет осваивать эти песни? Это сколько нужно тренировок и репетиций провести, чтобы добиться нормального звучания, а я помог бы, проиграв мелодию раз пять, добиться отличного звучания. В общем, сэкономил бы время музыкантам. Но тут они сами поторопились от меня избавиться. Даже немного было обидно.
        В общем, повздыхав, на следующее утро, мы всю ночь удалялись от Адлера, я мысленно махнул рукой, решил жить дальше. Ведь жизнь не заканчивается на том, что меня увезли от моря, но то, что частичка моей души там осталась, это было ясно.
        Сопровождающая мне действительно не нравилась, не знаю, откуда она взялась, но я даже привстать со своего места не мог, чтобы не получать грозный окрик. А вот когда она потянулась за моим рюкзаком, небрежно отодвинув гитару, решив порыться внутри, вот тогда я не стерпел и сказал, что, если она полезет в мой рюкзак, я всем сообщу, что она полезла ко мне в штаны и пыталась целовать. После этого она отпрянула и смотрела на меня несколько удивлённо и злобно. Похоже, таких способов, применяемых детьми в будущем, здесь ещё не использовали, даже в голову не приходило обвинить в домогательстве. Хм, надо запомнить. Дружбы у нас явно не возникнет. Кто же додумался таких вот аутсайдеров ставить на работу с детьми, даже с сиротами?
        До обеда мы приглядывали друг за другом, не доверяя. Ну мне-то она правильно не доверяла, я же планировал, как от неё избавиться, а что та думала, я без понятия. Поездка в плацкарте ярко показала разницу по сравнению с вагоном СВ. Я бы, честно говоря, предпочёл обратно ехать также в СВ, но нам таких билетов не выделили. Искренне жаль.
        Пару раз я в туалет бегал, попросив моряка на соседней полке приглядывать за моим рюкзаком. Мол, та злая тётка в серой юбке явно на него настроилась, точно своровать что-то хочет. Так что, пока ходил, был спокоен за свои вещи. Я подумывал избавиться от сопровождения, банально оставив её на перроне очередного городка, но там много случайностей, нужно что-то понадёжнее. Довольно быстро мне надоело строить козни насчёт сопровождающей, в принципе, она пока мне ничего не сделала, поэтому я продолжил лежать на своей верхней полке и наигрывать на гитаре, разминая пальцы. Места нам достались хоть и не боковые, но рядом с туалетом, запах идёт, не самое приятное соседство. Тем более из-за жары я постоянно потный, окошко открывают не сильно, продуть может, одним словом, царила духовка, и я старался побольше пить воды и поменьше двигаться.
        В принципе, Анна Егоровна, моя мучительница-сопровождающая, делала то же самое. Она, по-моему, с утра всего один раз выходила. С продовольствием проблем не было, при ней была сумка с сухпаем, консервы, сырокопчёная колбаса, сырки и хлеб. За кипятком к титану бегали. До конца маршрута должно было хватить, тем более я тоже не пустой ехал.
        Честно говоря, было скучно, и эта поездка мне очень не понравилась. Радио в плацкарте не было, я не нашёл на нашем месте никаких переключателей. Может, они где и есть, но не у нас точно. У меня был небольшой переносной приёмник, как в фильме «Три плюс два», я только на шее не носил. Не знаю, что за модель была у героев фильма, но мне удалось купить с рук пятилетнюю «Спидолу-10». Не прогадал, за всё время отдыха ни разу не подводила, приём чёткий и чистый, лишь батарейки разок поменял и всё, купил с одним запасным комплектом. Так вот он реально спасал по вечерам в лагере, но пару дней назад сели последние батарейки, а запас я не мог купить, так что приёмник тоже был бесполезен. Скукота, от этого я всё больше ненавидел сопровождающую. Понимаю, что её вины в этом не было, но на кого-то же мне нужно было злиться. Блин, ну зачем я к Магомаеву пошёл?..
        Когда поезд остановился на Курском вокзале Москвы, я одним из первых выскочил из поезда, от души проорав: - Чтоб я ещё раз поехал в плацкарте!..
        Отведя душеньку, я угрюмо дождался, когда наконец выйдет сопровождающая, под смешки тех, кто слышал мой возглас, и направился за ней к выходу.
        Понимая, что в детдоме меня всего обшмонают, от оружия нужно было избавляться. Не в смысле навсегда, просто на время спрятать. Ничего в голову не пришло, кроме камер хранения на вокзале, тем более оружие было чуть сбоку, завёрнуто в материю, легко достать и убрать в ячейку. На пути к исполнению этого плана было только одно препятствие, и звали его Анна Егоровна. Правда, все те схемы, что я придумал ещё в поезде, здесь не пригодились, я поступил проще. Она шла чуть впереди, я стал замедлять шаг и, шмыгнув в боковой проход, устремился к багажным ячейкам. Ушёл туда, где поменьше людей. Нашёл пустую ячейку, закинул монет, быстро из рюкзака убрал всё лишнее. Помимо оружия, боеприпасов, двух гранат и ножа СС, ещё и приёмник убрал, с небольшой пачкой наличности. Мало ли. Оставил в рюкзаке одежду и мелочёвку. Закрыв дверцу, запомнив код, я бегом рванул обратно. Анна Егоровна обнаружилась у дверей, где активно крутила головой. Пресекая её вопросы, спокойно подойдя, пояснил:
        - В туалет ходил, невмоготу было.
        - Идём. - Ухватив меня за руку, она повела к остановке.
        Больше из поля зрения она меня не теряла.
        Доехав с одной пересадкой до нужной остановки, тут пару минут идти до нашего детдома, я поправил лямки рюкзака и пошёл впереди. Гитара висела сбоку. У меня уже рефлекс выработался - всегда её придерживать левой рукой. Даже когда без неё хожу. Рука шарит, где она.
        На территории детдома на игровой площадке носились во все стороны малые дети. Кстати, я, впервые появившись здесь, удивлялся, что детдом совершенно пуст, ведь есть ясли, малые возрастные группы, их-то в лагеря не отправишь, но выяснилось, что их всех с трёх детдомов на лето отправили в один, давая воспитателям и персоналу отдохнуть, а к концу лета возвращали обратно. Вот и всё, а я голову ломал, в моё время такой практики не было.
        Открыв калитку, я прошёл на территорию, помахав рукой сторожихе, которая подметала у крыльца.
        - Здравствуйте, баб Валь.
        - Ой, - всплеснула та руками, - Максимка вернулся.
        - Отдохнул и вернулся полным сил, - скалился я, показывая белоснежные зубы.
        - Идите в административный корпус, директор ещё не ушла. Вовремя успели.
        Сопровождающая, постучавшись, прошла в кабинет, а я остался в коридоре, сев на подоконник и дожидаясь, когда меня вызовет директриса. Осталось объясниться, покаяться, хотя и не виноват, но обязательно, директрисы это любят, и можно вживаться.
        Вызвали меня через пару минут, я даже заскучать не успел. Постучав и заглянув в кабинет, получил от директрисы разрешение, прошёл и встал у стола, глядя на неё невинными глазами.
        - О твоём побеге на море мы после поговорим, - достаточно холодно сказала она и, мельком посмотрев на сопровождающую, спросила: - Почему ты нам не сказал, что владеешь иностранными языками? Анна Егоровна сама слышала, как ты что-то объяснял немцам в троллейбусе, показывая на карте города. Настоящим немцам. Причём на их языке.
        - Когда меня опрашивали, вопросов на эту тему не задавали, - пожал я плечами.
        - Как не задавали? Должны были.
        - У меня спросили, владею ли я французским языком, я честно ответил, что нет.
        - У нас только учительница французского, поэтому вопрос был закономерен, - поморщилась директриса просчёту своей сотрудницы, проводившей опрос. - Какими языками ты владеешь, кроме русского конечно?
        - Английским почти в совершенстве, практиковался два месяца в разговоре…
        - Где?!
        - Радио слушал и повторял. Это не сложно. Когда в Ленинграде жил, там работали финские станции. У меня там мама два месяца на курсах была. Я пользовался возможностью. Ещё в совершенстве испанским владею. Этот язык я учил самостоятельно, в школе у нас его не было, но было два специалиста из этой страны, поэтому говорю очень хорошо, четыре года мы с ними общались только на испанском, практика языковая имеется. Вот немецкий я плохо знаю. Всё понимаю, а объяснить - сложности возникают. У нас «немка» в школе всего год преподавала, усвоить сложно было. Читаю на всех. На немецком хуже, пишу так же. Это всё.
        - Хорошо, оставь вещи и подожди пока в коридоре.
        Поставив рюкзак, я прихватил гитару, никогда её не оставлял, и вышел. Снова усевшись на подоконнике, стал смотреть, как внизу носятся малыши. Воспитательница, которая должна была за ними присматривать, сидела на скамейке и сонно клевала носом. Лишь изредка встряхиваясь от очередного громкого вопля или девчачьего визга. Тогда бывало, кому-то попадало. Малыши действительно расшалились.
        Ждать пришлось минут сорок, пока моя сопровождающая не вышла и, даже не посмотрев на меня, с пачкой документов пошла в сторону лестницы. Кстати, пачка с моими сопроводительными документами заметно похудела. Директриса вышла, чтобы меня позвать, секретарь, пока оформляли документ по моему возвращению, постоянно куда-то бегала.
        - Проходи, присаживайся, - указала директриса на стул и, заняв своё место, несколько секунд пристально разглядывала меня, но, сообразив, что смутить меня не получается, прямо спросила, явно показав этим свой интерес: - Это правда, что сказала Нина Андреевна, ты пишешь песни и сам их поёшь?
        - В некотором роде да, - осторожно ответил я. - В пионерлагере всем нравилось, просили ещё петь.
        - Не вовремя ты сбежал, было несколько музыкальных детских конкурсов, куда тебя можно было бы записать.
        - Я не желаю светить своё лицо. Популярности на этом не делаю, - откровенно ответил я, вспомнив, как в будущем детей-актёров преследовали фанаты.
        Нет уж, мне такого счастья не надо. План в плагиате песен какой был? Безбедное существование и спокойная сытая старость, а сейчас что? Нет, на такое я никогда не пойду и петь сам не буду. Интервью в газете ещё, может, дам, да и то если мои песни пойдут, но без фото. Хоть как на меня пусть давят, но без этого. У меня вся душа переворачивалась, как представлю, что меня на улице будут узнавать. Бр-р-р. Против того, чтобы моё имя и фамилия стали известными, я ничего не имел, а вот личико засвечивать - увольте.
        - Почему? - удивилась та.
        - Евгения Антоновна, я не могу выступать при народе. В компании ещё получается, а вот, как показало несколько неудачных опытов, в зале я теряюсь, бекаю и мекаю. Я не буду против, если мои песни исполнят более талантливые воспитанники нашего детдома. И фотографироваться я не люблю, я не фотогеничный.
        - Да, есть такая беда у некоторых обладающих голосом людей - боятся петь при публике. Это что-то с психологией связано, - сделав умное лицо, покивала та. - Сейчас хотелось бы решить вопрос об авторстве…
        - Евгения Антоновна, этого не требуется. Я подарил пять своих песен Муслиму Магомаеву, и тот помог оформить все мои песни и музыку в соответствующей организации. Мы с его администратором, дядей Адиком, в Краснодар ездили. Потом он попросил меня вернуться в детдом, и вот я здесь.
        Сказать, что директриса была ошарашена, - значит ничего не сказать. Магомаев был личностью, его песни знали и пели все от мала до велика, то есть натуральная звезда, как сказали бы в будущем. В общем, меня почти час пытали, как всё происходило, особо скрывать я не стал, но, судя по виду директрисы, она на мои уловки из тех, что я использовал, чтобы проникнуть в номер к певцу, внимания не обратила. Потом стала винить меня в побеге. Видимо, чтобы осмыслить полученную информацию, и сменила тему. Тут я играл по-настоящему. Склонил буйную голову и, жалобно вздыхая, во всём соглашался. Плохой я и поступил неправильно, это так, но вот обещания «больше так не буду» добиться директрисе от меня не удалось. Я прямо так и сказал: следующим летом дикарём снова уеду на море. Никакие кандалы меня не остановят. Та повздыхала, задумалась и спросила:
        - «Артек» знаешь?
        - Детская зона, где все ходят строем и почти не видят моря? Нет уж, спасибо. Дикарём лучше, удачный опыт у меня имеется.
        - Максим, прекрати, - поморщилась та. - Все, кто был в этом лагере, отзываются о нём с восторгом. Давай договоримся, если твои песни станет петь сам Магомаев и они станут известными, я всё сделаю, но отправляю тебя в «Артек». Договорились?
        - Ну хорошо, - на несколько секунд задумавшись, нехотя кивнул я. До следующего лета далеко, всё может измениться.
        - Вот и отлично. А сейчас спой что-нибудь, а то ведь я даже не слышала ни твой голос, ни репертуар.
        Мне было не трудно, и я исполнил несколько песен. Судя по блестевшим глазам директрисы и её задумчивому виду, она уже прикидывала, как меня использовать, пришлось вывести её из этого состояния.
        - Евгения Антоновна?
        - Да? - вздрогнула та и непонимающе посмотрела на меня. - Что случилось, Максим?
        - Я насчёт музыкальной школы.
        - Всё будет, дорогой, всё будет. Сегодня уже не успеем, завтра выходной. Значит, в понедельник мы тебя устроим в школу.
        - Я бы ещё хотел дополнительно брать уроки немецкого языка, подтянул бы его. Французский тоже буду учить.
        - Решим и этот вопрос. На сегодня достаточно, до завтра отдыхай. А в понедельник пообщаемся. У меня к тебе много вопросов.
        - Не проблема, я пока буду здесь.
        - Вот и хорошо. Да, ещё прошу тебя о помощи. Детдом уже начал работать, часть воспитателей из отпусков вышли, но не все, малышей у нас хватает. Хотелось бы, чтобы ты помог воспитателям и освободил им часть времени. Через две недели начнут прибывать остальные дети, включая и твою группу, там станет легче.
        - Нянькой малышам побыть?
        В принципе, я и в прошлой жизни с удовольствием возился с детьми малой возрастной группы, у меня там и любимчики были, так что ничего сложного в просьбе я не видел.
        - Именно. Ты меня, Максим, правильно понял.
        - Я не против.
        - Вот и отлично. А пока иди поужинай, время уже подошло.
        - До свидания, - вставая и подхватывая явно осмотренный рюкзак, сказал я.
        - До свидания, - кивнула директриса.
        Покинув кабинет, я с некоторым облегчением вздохнул и направился к себе. Нужно вещи убрать. Под директрису я не прогнулся, не показал себя мямлей, но и дал понять, что договориться со мной вполне можно и наше сотрудничество будет на пользу обоих. Надеюсь, директриса поняла, что я хотел сказать, по виду вроде поняла. Ладно, поживём - увидим.
        Девять месяцев спустя
        Москва. 7 мая 1970 г. Четверг. Приготовленный к сносу дом на улице Советской. 15 часов 11 минут
        Быстро осмотревшись, я оттолкнулся и, перелетев через пропасть рухнувшего лестничного пролёта с арматурами внизу, оказался на противоположной площадке. Двинулся дальше. Через два дня сюда прибудет команда строителей для ликвидации ветхого строения, будут сносить его большим экскаватором с многотонной блямбой вместо ковша, пара ударов - и дом рухнет, подняв огромное количество пыли. Я был в курсе, что строители, разбирая обломки, в остатках печи найдут клад. Золотые монеты, самодельные слитки, немного наличности в банкнотах царских времён, ювелирку и револьвер. Строители всё это сдадут, получат премию, и об их находке напишут газеты. Вот такая заметка и попала мне на глаза. Да-да, именно этим я и живу, воровство осталось в прошлом, хотя, чтобы не терять навык, я тренируюсь, полезное умение. Кладами я интересовался только так, пара парней из моего детдома, того, что в будущем, были профессиональными искателями. Они были братья-нелюдимы, никого в компанию к себе не брали и работали только парой. Один раз я случайно видел, как они ехали на новеньких скутерах - значит, их бизнес даёт прибыль. Где они
держат технику, не знаю, но и у меня был левый гараж, снятый на подставное имя. Почему и им такой не иметь? В общем, я серьёзно заинтересовался этой темой. Поднял весь архив по находкам, прочитал заметку и об этом случае. Да и много чего другого. В одной Москве было найдено более сотни кладов, и главное - я знал где. Треть уже были найдены, но остальные ждали, ждали меня. Всю зиму я был занят, но весной стал работать. Это уже третий мой поход, и надеюсь, он тоже будет не пустышкой.
        Кстати, кому интересно, поясню, почему я в прошлой своей жизни не занялся этой профессией, хотя, как я уже понял, интерес к копу у меня был. Всё очень просто: когда я уже набрал информации и присматривал себе небольшой переносной металлодетектор, обоих братьев убили. Забили арматурой. Это как-то резко охладило моё желание заняться поиском сокровищ. Воровство как-то безопасней. Максимум побить могут, сделав калекой, да в полицию сдать, вот и всё. А тут совсем жесть. Однако, оказавшись здесь, я вдруг понял, что то моё увлечение может принести пользу. Это я ещё когда в больнице лежал сообразил. Всё равно делать нечего было, вот и прикидывал, как разбогатеть и ни от кого не зависеть. Море было моей мечтой, а чтобы там жить, нужно иметь средства. А при попадании сюда то, что я скрупулёзно всё изучал о найденных кладах, чтобы составить схему тайников, где их прячут, как и с помощью чего обнаруживают, всё это мне пригодилось. Я помнил, где клады находятся и когда их найдут. В этом году найти должны были три клада из известных мне, те, что попали в прессу. Два я уже вскрыл, это третий. Потом четвёртый
клад будет, найти его, по моим воспоминаниям, должны в январе следующего года, случайно. Обвалится крыша, и при ремонте найдут выдолбленный в стропиле тайник. Чуть позже я и им займусь. Остальное подождёт год, мне бы уже найденное переварить. Хотя чего переваривать? Так же сделаю запасы на будущее.
        Простучав фомкой по кирпичной трубе дымохода, я прислушался, есть ли где звук пустоты? Пока глухо, то есть сплошной кирпич, и я продолжил простукивать. Наконец у пола последующий удар вызвал совсем другой звук. Я присел на корточки и, двумя ударами сбив часть штукатурки, стал ковырять раствор между кирпичами. Тот поддавался легко. Угу, песка много, а цемента почти нет. Это явно заделывал тот, кто убрал клад в тайник. От следующего удара жало фомки соскочило, и я проехался костяшками пальцев по шершавой стене, зашипев от боли и неожиданности.
        - Вот чёрт! - громко ругнулся я и, посмотрев на поцарапанные пальцы, стал слизывать кровь. - Акакий будет сердиться, - вздохнув, констатировал я.
        Учитель игры на аккордеоне, у которого я занимался, был достаточно вспыльчивым и эмоциональным человеком, но музыкант от бога. За эти восемь с половиной месяцев он из меня сделал вполне неплохого аккордеониста, даже я это заметил. Чтобы стать лучше, мне не хватало только практики, но это не страшно, я нарабатывал её стремительными темпами. Стану ещё профессиональным музыкантом. Вон, Степан Игоревич, что учил играть меня на гитаре, был мной доволен и говорил, что я вполне неплохо играю. Говорил, что консерватория - это моё. Ха, я два года в будущем посещал музыкальную школу. Правда, мне там ещё пытались привить пианино, но по неизвестным мне самому причинам это пианино я на дух не переносил, это же неприятие пришло со мной и в новую жизнь. Нет, не смогу я преодолеть её.
        Прислушавшись, кажется, на первом этаже что-то зашуршало, осторожно, стараясь не издать ни звука, я вышел из комнаты и, подойдя к лестничной площадке, замер. Точно, голоса, мальчишеские. Надо подождать, когда они уйдут. Продолжая слизывать кровь, я вернулся в когда-то роскошный зал, испоганенный несколькими слоями разнотипной краски, и, усевшись на остатки дивана, достал из кармана куртки небольшую аптечку, я всегда готовился к самому худшему. Обработав ранки, залепил их лейкопластырем. Пока сойдёт, потом переделаю. Главное, чтобы грязь в ранки не попала. Работа ещё не закончена.
        Мальчишки внизу ещё возились, видимо, нравилось им ползать по полуразрушенному зданию, несмотря на ограждение и предупреждающие таблички. Что ж, я их понимаю, самому нравится работа поисковика. Вздохнув, я осмотрелся, размышляя, чем бы заняться, пока невольные свидетели шумели внизу. Мыслей особо не было, поэтому я задумался, как-то незаметно возвращаясь к тем временам, когда я, вернувшись в детдом, остался в нём. Кто-то спросит, ну как жить известному человеку? В принципе, неплохо, если не вспоминать, что меня классически кинули на деньги. Что ж, поделом вору за плагиат.
        Что-что, а моя фамилия действительно стала известной, так как Магомаев исполнял четыре моих песни. До «Дня Победы» пока так и не дошло, хотя в последний месяц мы с ним репетируем. Остальные мои песни, после того как Муслим Магометович спел первую из подаренных, тоже постепенно начали стрелять с не меньшим успехом. Они были детскими, и их начали исполнять воспитанники детдома. Потом были записи, пластинки и всё остальное. Лишь в одном я держался крепче скалы, не давал себя фотографировать, несмотря ни на какие уговоры, ну и то, что не исполнял сам. Вот богатым человеком я не стал. Поиск и находки кладов не считаются. Отчисления тонкой струйкой шли, однако не мне, что бесило меня в первый месяц просто нещадно, пока не плюнул на всё это и не махнул рукой. Я уже всё спланировал, думал, заведу сберкнижку, и пусть копятся средства до моего совершеннолетия. Как же! Директор сделала финт ушами и, не спрашивая моего разрешения, как мой фактический опекун, перевела отчисления всех средств на счёт детдома, они и сейчас идут. Как-то она договорилась с чиновниками, что вели наш детдом, может, поделилась, но с
их стороны возражений не было. Чтоб они все подавились! Я не получил ни копейки. Причём когда я заявил о воровстве, на меня смотрели как на больного. Мол, ты не хочешь помочь родному детдому? В принципе я был бы не против, о чём заявил тогда директрисе, но меня никто даже не спросил, и это натуральное воровство. Я опытный, я знаю, что это такое. Если бы у меня брали с моего разрешения половину, я не возражал бы, но не так, как со мной поступили. Я тогда разругался с директором, в сердцах сказав, что у меня ещё более сотен песен, ещё лучше, чем сейчас исполняет Магомаев, но я их никому не отдам. А все записи сожгу. Зарегистрирую, когда стану взрослым, и буду сам распространять без прилипчивых воров. В общем, гормоны форевер, видимо, серьёзный удар по нервам и заставил меня тогда поступать не логично. Я бы лучше затаился, а тут сам не понимаю, что на меня нашло. Единственный ответ - гормоны.
        Покинув тогда кабинет директора, я кинулся к себе, схватил пару пустых тетрадей, естественно, никаких записей у меня не было, всё в голове, и, выбежав во двор, где как раз начали падать первые снежинки, сжёг. Когда прибежали директриса со своими помощниками и затоптали костёр, от тетрадей фактически ничего не осталось. Вот так я громко хлопнул дверью. Директриса даже не подумала извиняться, хотя вроде наши отношения и не испортились. Первое время она настороженно на меня поглядывала, но так как я спокойно и даже с охоткой выполнял поручения, посещал линейки, пионерские собрания, не раз выступал с речью, то постепенно жизнь моя вошла в прежнее русло.
        Второй конфликт с директрисой возник на ту же тему: мои песни. То, что я твёрдо ей обещал, что ничего не буду писать до своего совершеннолетия, она, видимо, пропустила мимо ушей или посчитала пустой угрозой и в интервью одному из журналистов сказала, что скоро у меня будет две новые песни. Ха-ха. Ей надо, пусть пишет. Я примерно так и сказал: сама обещала - сама и… В общем, меня посадили под «домашний» арест, выпуская изредка лишь к Муслиму Магометовичу на репетиции. Гитару отобрали. Вот так я и жил последний месяц, не покидая стен детдома, перед тем как сбежать из него. Это произошло неделю назад. Я заранее подготовился и спокойно свалил, как раз за час до того, как за мной должна была зайти воспитательница, чтобы сопроводить на очередную репетицию. Тут недалеко ехать, три остановки на троллейбусе. Без сопровождения меня не отпускали. Сбежал я, естественно, оставив предварительно записку. Писал, что прошу прощения за сорванные репетиции, дальше Магометович пусть сам справляется, что из-за невыносимой жизни в детдоме я сюда больше не вернусь, прощайте. На целую страницу текста было, тут я кратко
описал. Подгадил директрисе за всё перед побегом. Более чем уверен, что света эта записка не увидит и о ней никто не узнает, сожгут - и все дела. Так я и писал её именно директрисе, умный поймёт, а она дурой не была, жадной - это есть, но не дурой. Я уже разобрался, что записку не скроют, боятся нашу директрису. Это она с виду миленькая тётушка, а по сути та ещё чёрная вдова. Кстати, реально дважды вдова. Всё, думаю поискать другой детдом или попросить перевода, к наступлению заморозков планирую вернуться в руки родного государства. С директрисой мы уже друзьями не станем. Она слишком глубоко запустила свои руки в мои дела, считая их своими, с грацией паровоза всё разрушая и ломая. Столько планов было, а эта…
        Конечно, отчисления шли в не таком количестве, как членам Союза композиторов, но всё же за официальные концерты, а главное, за пластинки оплата шла. За левые, естественно, нет. Не скажу много или мало, мне данных не давали, но раз весной директрису её новый муж привёз на новеньком «москвиче», становится понятно, что всё же деньги есть, и та как-то смогла провести часть мимо кассы. Может, я и напраслину на неё возвожу, может, честная она, но сама виновата, первый раз попалась на воровстве, так что последствия видны невооружённым глазом, я ей не доверял. А новые песни, которые сама пообещала электорату, она в последние дни не просто просила, а уже требовала. Похоже, её слова запомнили и стали звонить, я сам слышал разговор двух воспитательниц на эту тему. Звонки сверху шли. Где новые песни?
        У меня характер такой. Если пытаются что-то сделать помимо моей воли, упрусь и не сдвинуть, а тут мне совсем не хотелось потворствовать директрисе. Сама обещала.
        А так в принципе детдом мне нравился, там было спокойно, тепло и, главное, безопасно. Не надо осторожничать, опасаться, что тебе в лицо ту же кислоту плеснут, или похожих моментов. У нас это не часто, но всё же бывало. В общем, советские детдома мне нравились, не было там беспредела, и я постепенно оттаивал, с удовольствием возясь с малышами. Разве что стоит помянуть, что я экстерном сдал восьмой класс и в середине учебного года перешёл в девятый. Экзаменовали серьёзно, но перешёл. Кстати, об этом в газете тоже написали, вроде как уникум, а так, благодаря директрисе, заметок обо мне выходило всё меньше и меньше. Что меня откровенно радовало, зато директриса блистала. Даже в одной передаче на телевидении снялась. Пыталась меня туда затащить, но я не дался. Спрятался на чердаке и спустился, когда она уехала на телестудию.
        В принципе на директрису я сейчас не злился, всё же все свои обещания она выполнила. Был репетитор немецкого, который за эти месяцы серьёзно подтянул меня в разговорной практике и правописании, французский подучил, интересный язык. В музыкальной школе учился, причём сразу в двух классах. Вроде всё делал, перепрыгнул экстерном в следующий класс, но всё же некомфортно мне стало в детдоме, а домашний арест, который поломал некоторые планы, вообще подтолкнул меня к побегу. Вот я неделю назад и сбежал.
        Больше рассказывать вроде и нечего. Жил да учился, развивая себя. Именитый певец в мой детдом не приезжал, всегда своего администратора присылал. Вот Сом со своими подручными был, посылку с вкусностями заносил, говорил, что слышал мои песни по радио, хвалил. Потом его кореша ещё посылки забрасывали. Хотя я и так был в порядке. С малышнёй делился. Вот у них я был в полном и непререкаемом авторитете.
        Сбежать из детдома знающему человеку не трудно, несмотря на то что директриса, предполагая у меня такое желание, позаботилась, чтобы мне не удалось этого сделать. Однако усиленная охрана не помогла, даже соглядатаи её из воспитанников проворонили мой уход. И всего-то - чердак и верёвка с узлами. Так и ушёл без ничего, в одной только верхней одежде, да и то не моей, не по плечу. Дальше, быстро меняя троллейбусы, добрался до окраины Москвы, где были обширные гаражные кооперативы, некоторые ещё строились, и, открыв спрятанным ключом один из боксов, проник внутрь.
        О том, что нужно делать запасную нычку, я ещё зимой подумал, когда меня кинули на отчисления, и стал искать такую возможность. Гаражный бокс - идеальное место для этого. Тем более наши советские граждане делали из своих гаражей произведения искусства. Ведь для хозяев авто это не просто гаражный бокс, бетонная, кирпичная или деревянная коробка, но и место релаксации, отдыха, веселья и остального. Ремонт машины в конце списка. А какое здесь общение с соседями - владелицами других авто и соседних боксов! Все обо всех знают. На пустырях моментально появляются кварталы гаражей, некоторые ставят гаражи с жилыми комнатами на чердаке, чтобы, если уж сильно пообщается с соседями и невозможно доползти до дому, можно было выспаться в комнате отдыха. У многих там стоят печки вроде буржуек, чтобы не околеть зимой, кровати с одеялами. Хорошо так устроились. Это было и в моё время, есть это и сейчас. Вот такой гараж, обязательно с жилой комнатой, я и искал.
        Искал почти месяц, раза три казалось, что вот-вот найду, однако всё срывалось в основном из-за моего молодого возраста. Но в четвёртый раз я не стал мудрствовать и просто нанял алкаша за десять бутылок водки, по таксе. Муж старушки умер и оставил ей квартиру и вот этот бокс. Машину она уже продала. А гараж продавала. Причём у неё на него документов не было, незаконная застройка фактически, но там у всех так было, хотя тот же свет там был проведён, а скворечник-туалет был недалеко, через три бокса. Да и за водой бегать не далеко, колонка метров через сто на соседней гаражной улице. Это меня всё устроило, я с алкашом изучил качественное строение, деревянное, но обшитое рейкой. После этого алкаш заплатил вдове, и та написала записку, что продала гараж такому-то лицу. Писала карандашом, подслеповато щурясь. Я потом, когда расплатился с алкашом, стёр фамилию нового владельца и вписал свои данные. Гараж я теперь считал своим. А по факту - чей замок, тому и принадлежит. Купил я новый замок, вроде надёжный. Для спеца, конечно, работа на секунды, зато у других владельцев растяжки на двери нет. Вот ей воры
ничего противопоставить не смогут. Я всегда растяжку ставил в гараже на случай проникновения, по той причине и ценного внутри ничего не держал. А если держал, то найти очень сложно.
        Гараж был одноэтажным, но с чердаком со слуховым окном. Тут несколько схожих гаражей было, видимо, один мастер ладил. Удлинённый бокс, за воротами - место для машины, на стенах полки, практически полупустые, машина войдёт крупная. Та же Газ-24 или «победа». Пол стелен досками, пока не гнилыми и толстыми, раз они держат вес машины. Дальше была стенка, на которой висели кое-какие инструменты, был верстак, даже мотор с круглым наждаком. Электричество от соседнего бокса шло. Так вот за стенкой и была жилая комната, четыре на пять метров. Именно пять метров была ширина гаража. Длина - все двенадцать. Кирпичная печка, с плитой для готовки, широкие нары с тюфяком, но без белья. На деревянном полу старый линялый ковёр. Два окна забраны решёткой, и занавески на них. Из комнаты же был люк на чердак, на стене вбитые скобы. Кстати, потолок утеплённый был, слой земли имелся. Да и стены комнаты тоже были утеплены. Когда я сбежал и затопил печку, комната быстро прогрелась, да и чай я уже через час распивал в тепле.
        После покупки своего первого недвижимого имущества я перевёз сюда оружие из тайника и всё самое ценное, что не мог держать в детдоме. Здесь сделал пару тайников и убрал всё, что считалось незаконным, это я об оружии и боеприпасах. В чём мне повезло - этот гараж стоял немного обособленно, на окраине. Окна чердака выходили на Москву-реку. Зимой я часто бывал здесь, чистил тропинку к воротам. Познакомился с некоторыми соседями, поясняя, что я племянник нового хозяина и слежу за имуществом, пока тот в загранкомандировке. Моряк он. Это простенькое объяснение работало, вопросов особо не задавали, даже в чём-то помогали. Я за часть зимы и первый месяц весны обставил комнату как надо, постельное бельё купил, матрас и подушки, несколько комплектов одежды, завёз инструменты и продовольствие. Тем более погреб в гараже был, люк под машиной должен был находиться, чтобы его открыть, требовалось машину выгнать. Хорошо, её у меня не было. Запасся и, как стало позже видно, не зря. Сбежал и, обустроившись, со скуки решил заняться поиском кладов. С тех, которые вот-вот обнаружат. Ну а дальше понятно, два нашёл и
перетащил в свой гараж. Пока временно. Хранить там опасно, нужно другие тайники сделать. Тем более если раньше на меня особо не обращали внимания, ну бегает парнишка, снег чистит, за гаражом присматривает, то сейчас могут обратить внимание: печка часто дымит, свет в окне по вечерам бывает. Уж не живёт ли, часом? Мне бы до лета продержаться, а там на юга. Здравствуй, Адлер.
        Вот так, пока было время, первый клад откопал, второй вырубил из бревна сруба и о третьем вспомнил. За ним пока только пришёл, но вот дети… Хм, тишина. Неужели ушли? Выглянув в окно, я заметил стайку парнишек, перелезавших через ограждение. Отлично, можно вернуться к работе.
        Подойдя к печке, рядом с которой лежала фомка, я продолжил ковырять раствор, надев рабочие перчатки. Ну забыл я раньше о них, прощёлкал. Несколькими ударами выбив раствор, я подцепил кирпич и, расшатав его, вытащил. Сунув руку, определил - ага, он самый. Только одного кирпича мало, нужно соседние вытаскивать, тайник объёмным оказался.
        Портфель у меня был модный, кожаный с наплечным ремнём, надеюсь, в него всё войдёт. Определив, где из соседних кирпичей имеется такой же слабый раствор, вычистил его и вытащил кирпич. Вот теперь порядок. Из тайника достал большой свёрток, обмотанный несколькими слоями ткани. Перерезав ножом шпагат и порвав бархат, буквально рассыпавшийся в руках, стал раскладывать содержимое. Описание сходилось, всё как и было написано в прессе. Вот револьвер меня удивил. Не наган, но точно российский. Изучив клеймо, понял, что это офицерский «смит-вессен», четыре линии. Патронов было штук сорок, сорок два, если точно. Большое оружие, и немного нескладное, если его и в руках-то держать не удобно, то как стрелять?
        Отложив оружие в сторону, его ещё почистить нужно, а так на вид оно было в порядке, я стал осматривать остальное. Банкноты. Царских червонцев аж сто две штуки, а в описании, помнится, было девяносто ровно. Значит, кто-то тиснул энное количество. Слитков указано правильно, восемь килограммовых, только почему самодельные, клейма же были? Ну да ладно, экспертам виднее. Ювелирка - тридцать шесть предметов, перебирать я их не стал, валить отсюда нужно, у себя в гараже осмотрю, но осыпанное брильянтами колье буквально приковало взгляд. Да, оно точно дорогое.
        Бросив банкноты обратно в тайник - бумажки меня не интересовали, вернул кирпичи на место. Остальные находки завернул в газету и убрал в портфель. Потом, снова перепрыгнув провал, спустился на первый этаж и, пробравшись через пролом из одной квартиры в другую, вышел из соседнего подъезда. Осмотрел окрестности. Пока тихо. Я снял мешковатый комбинезон, не портить же во время поиска выходную одежду, свернул его и убрал в небольшую сумку, которую достал из портфеля. Теперь я превратился в респектабельного молодого человека… Ну ладно, как был школьником, так и остался. Только не в школьной форме. Мне сейчас четырнадцать с половиной лет. Так что выгляжу пацаном. Я только-только в рост пошёл, вытягиваться начал, а так малолетка и есть малолетка.
        Проверив, как я выгляжу, щёткой прошёлся по ботинкам и, подойдя к забору, отогнул доску и выбрался наружу. Это пацаны перелезали через забор, я же выдрал фомкой гвоздь, загнул его - а со стороны доска будто на месте. И ходи туда-сюда. Я вышел на соседнюю улицу и встал на остановке, ёжась от свежего ветерка. В моей курточке было прохладно, вроде и свитер под неё надел с высоким воротником, однако продувало. Ха, а вчера в одной рубашке ходил, вот погода меняется… Подошёл переполненный автобус, и я втиснулся в него. Передал на билет, без сдачи. Ничего, шесть остановок, пересадка и едем дальше. Тридцать минут - и я на месте.
        Добравшись до своей остановки, направился по тропинке к оврагу. Пришлось даже ускорить шаг, чтобы немного согреться. Судя по тучам, непогода идёт, солнце давно скрылось, потому и холодно. Вроде уже и деревья со свежими листочками, и трава ярко-зелёная, а похолодало.
        - Эй, залётный, а ну, стой! - услышал я грубый окрик.
        Удивлённо осмотревшись, я увидел, что ко мне бегут трое парней моего возраста, причём движения и особенно выражение лиц было заметно угрожающим. Мне ничего не стали говорить, да и я молчал, к чему лишние слова. С ходу заехал кулаком в солнечное сплетение первому, и пока тот полусогнутый хватал ртом воздух, я провёл серию ударов в корпус второму и отправил в нокаут первым же ударом третьего. После этого подошёл к тому, что бегал быстрее всех, и последним ударом вырубил его. Он попытался встать в стойку, но видно, что, кроме уличных драк, он ничего не умеет. Драться все трое не умели. Не противники.
        Я задумчиво осмотрел их и, пожав плечами, сам у себя спросил:
        - Интересно, а что им было нужно?
        Пожав плечами, я, подхватив портфель и сумку с комбезом, сброшенные, чтобы не мешали драться, пошёл дальше. Заметив, что из-под пластыря на руках показалась кровь, поморщился и прибавил ходу. Разбередил всё-таки ранки.
        Убедившись, что у гаражей никого нет, рабочий день как-никак, я открыл замок, сомкнув потом дужки, будто он заперт, прошёл в гараж и захлопнул дверь. Со стороны и не видно, что замок на одной петле, кажется, что гараж заперт. По памяти в темноте прошёл в комнатушку. Бросил тяжёлый портфель и сумку у кровати, подбросил пару поленьев в печку, а то одни угли остались, и, достав большую аптечку, занялся ранками. Почистил, промыл, пыль всё же попала, и наконец нормально перевязал.
        Насчёт того, что соседи могли увидеть свет в окне, я не беспокоился, заделал их так, что не видно, специально в потёмках выходил проверял, а вот дым из трубы выдавал, но его никак не спрячешь. Приходилось всю ночь топить, прогревая комнату, но днём я печкой не пользовался, чтобы не засекли, зато был обогреватель, подключённый к сети, он и спасал, май - не лето, бывает тепло, но всё же без обогревателя никак. Сейчас печку я не опасался затапливать, непогода. Снаружи уже шквальный ветер начался, кажется, и дождь забарабанил. Что ж, это уважительная причина не идти в музыкальную школу. Да-да, несмотря на побег из детдома, в школу я ходить не прекратил, а в детдоме это так никто и не понял. Да и из детдома я сбежал только после того, как сдал все экзамены за девятый класс и меня перевели в десятый, а вот в музыкальной школе экзамены и зачёты были позже, и я хотел их сдать. И после рвануть на юга. Эх, юга…
        Я сварил макароны по-флотски и стал ужинать, размышляя о своих планах на сегодня. Раз музыкалка отменяется, погода откровенно не радует, можно попробовать провернуть один финт. У меня с наличкой туго, всего тридцать семь рублей девяносто две копейки, можно и набрать, однако решил толкнуть разом несколько золотых монет. О нескольких скупщиках, из надёжных, мне сообщил Сом. Берут всё. Включая ювелирку. Монеты точно возьмут. Выбрав десять, я поправил пистолет за поясом, сегодня, когда ходил за кладом, он был со мной, подстраховался, да и привыкать постепенно стал за эту неделю, что он постоянно со мной, даже сшил из жёсткой кожи кобуру открытого типа. Выпасть пистолет из неё сможет, только если меня перевернуть. Накинув прорезиненный плащ, застегнулся на все пуговицы, в этот раз оделся потеплее, и покинул гараж, не забыв подкинуть в печку ещё пару поленьев. Не хочу в остывшую комнату возвращаться, приятно думать, что в убежище тебя ждёт тепло. Ветер. Когда я открыл створку, чуть не вырвало её из рук. Запер гараж и, чавкая резиновыми сапогами по грязи, дождь стоял стеной, побежал к остановке. Пару раз
оскальзывался, но не упал, удержал равновесие. Сел в первый подошедший автобус, не посмотрев на номер, мне главное до центра добраться, а там перепрыгну в другой. Нет, всё же нужно обзаводиться своим транспортом, типа того же мопеда. Конечно, в такую погоду он не поможет, но я сокращу с ним время в обычные дни.
        Ехал я не к барыгам, а к обычному зубному врачу, протезисту. Это был личный контакт Сома, он ему золото носит, снабжает, так сказать, ценным материалом. Вот я им и решил воспользоваться. Адрес мне был известен, где тот работал, не в курсе, а вот квартира - да. Хозяин, усатый громила - описание совпадало, был дома.
        - От Сома, - коротко обозначился я, и тот сразу открыл дверь, позволяя мне пройти.
        Оставив плащ и куртку на вешалке, я прошёл на кухню, где стоматолог, как оказалось, ужинал. Он не был женат и проживал в однокомнатной квартире один.
        - Товар, - коротко сказал врач.
        Высыпав на столик все десять монет, я стал с интересом наблюдать, как тот их осматривает.
        - Добрый товар. Хм, от Сома, значит? - задумчиво посмотрел на меня здоровяк. - Если от Сома - триста.
        Я кивнул, подтверждая, что цена меня устраивает, это было процентов на пятнадцать больше, чем я ожидал, цена золота на чёрном рынке мне была известна. Врач забрал монеты и ушёл в комнату, вернувшись через минуту со стопкой купюр. Получив плату, я остался сидеть на месте. Хозяин квартиры внимательно посмотрел на меня и спросил:
        - Ещё что?
        Положив перед ним килограммовый слиток, который я прихватил в последний момент, я посмотрел на него. Тот удивился, впервые, а то всё невозмутимым был, и снова последовала проверка.
        - Пять тысяч. Больше тебе никто не даст.
        - За этот договорились, - кивнул я. - Если ещё будут, чуть дороже выйдет.
        - Посмотрим.
        Снова последовало хождение за деньгами. В этот раз я тщательно их пересчитал, и мы расстались. Действительно, хороший клиент. Молчание - золото, и, похоже, врач об этом прекрасно знал.
        Покинув его квартиру, я проверился, но, ничего не обнаружив, всё же дважды сменив автобус, направился к себе. Завтра, если будет нормальная погода - вон дождь уже закончился, да и порывы ветра становились всё слабее, - продолжу ходить в музыкальную школу, а в выходные, то есть послезавтра, когда работает авторынок, смотаюсь на него и обзаведусь наконец транспортным средством. Мопеды не такая и редкость на улицах Москвы, так что я не буду привлекать внимание, и это радовало. То, что техника за время моего отсутствия будет стоять, меня тоже особо не волновало. В принципе, можно и на нём рвануть на юга. Интересно, так кто делал? Это будет интересное путешествие. Кстати, как раз в понедельник последний экзамен в музыкалке - и всё, можно будет спокойно готовиться к поездке к морю. Как же я этого жду! Море-е!!!
        Вернувшись в гараж, я похватал остывшие макароны, заправленные тушёнкой, разогревать было лень, подтопил и, раздевшись, умывшись в ведре, завалился спать, укрывшись двумя одеялами. Что будет завтра, это завтра, а сейчас спать. Эх, надо будет утром наконец прибрать все находки со всех трёх тайников, чтобы никто их не нашёл, но это завтра, сейчас я слишком устал.
        Прислонившись плечом к каменному столбику забора, я посмотрел, как директриса музыкальной школы явно в расстроенных чувствах выходит из дверей и направляется в сторону детдома. Поня-атно, похоже, о моих посещениях стало известно. Что ж, придётся, как второгоднику, осенью всё сдавать, сейчас зайди в здание - и повяжут, демоны. Хотя предупредить надо. Пройдя к телефону-автомату, я набрал номер школы, в учительской была Ольга Петровна, та самая по пианино, или фортепьяно, как мне пытались втолковать. Я с ней не очень хорошо был знаком, но она меня узнала и согласилась позвать к телефону одного из учителей. Это оказался Степан Игоревич, спец по гитарам. Он внимательно выслушал, что я не смогу прийти на последние экзамены, и дал согласие перенести их на осень. Я даже удивился, как спокойно он отреагировал. Правда, чуть позже я понял, что учитель о моём побеге в курсе, директриса сообщила. Убеждать он меня ни в чём не стал, успел узнать упёртый характер, просто посоветовал подумать и принять ПРАВИЛЬНОЕ решение.
        - Я всегда принимаю правильные решения, Степан Игоревич. Встретимся осенью. До свидания.
        - Всего хорошего, - ответил тот.
        Повесив трубку, я вышел из будки и направился к ближайшей остановке. Тут мне ловить нечего, значит, осталось последнее - море и… заграница? Заметив, что мне наперерез идёт молодой парень, причём не глядя на меня, но явно отслеживая всё боковым зрением, мельком обернувшись и всё поняв, я рванул к забору. Уйти мне удастся только через него. Это явно не менты работают, на контору похоже. Это когда же я успел в поле их зрения попасть?
        - Стой! - почти сразу последовал крик. - А ну, стоять!
        Ага, вот прям щас-с, только шнурки у тапок завяжу. Я уже успел определить, что охотников не так и много: двое в машине, бежевая «победа», двое пешком и пятый, обогнав меня по противоположной стороне улицы, пересекал проезжую часть, перерезая мне дорогу. Именно его я первым и засёк. Машина прибавила скорости, чтобы подстраховать, ну и двое догоняли меня со спины. Метров десять осталось. Шли быстрым шагом, а я неторопливо, размышляя. Правда, на мой бросок они отреагировали вполне оперативно, едва только я успел перемахнуть через стальные прутья ограды, а их пальцы уже сомкнулись впустую, хватая воздух. Медлить я не стал, первый парень имел спортивное телосложение и вполне мог повторить мой финт, следовало бежать так, чтобы только ветер в ушах свистел. Когда я успел отбежать метров на тридцать, лавируя между деревьев парка, то, обернувшись, подтвердил свои подозрения: тот уже перепрыгнул через забор и, мягко приземлившись на ноги и, в отличие от меня, не гася скорость перекатом через правое плечо, рванул следом.
        Ух, как я летел через парк, пересекая дорожки и пугая гуляющих! Один раз чуть с двумя старушками не столкнулся, когда выскочил из кустов. Только ругань услышал за спиной и обещание оторвать уши. Ага, догоните только, спринтерши древние.
        - Привет, ребята! - крикнул я школьникам у вышки, это было то самое место, где я попал в новый для себя мир прошлого.
        Те тоже помахали в ответ, отвечая вразнобой. В этой группе были новые лица, но в основном те же самые ребята. Естественно, сейчас они не плавали, слишком холодно, а под руководством инструктора делали гимнастику. Они удивлённо посмотрели, как я пронёсся мимо, перепрыгнув через две скамейки. И как за мной, как носорог, промчался взрослый парень. Он явно спортсмен, но не бегун. Дышит, как загнанный. Точно уйду. Заметив впереди забор, я с ходу подпрыгнул, чтобы перемахнуть через него.
        Преследователь остановился, опёрся обеими руками о колени, восстанавливая дыхание, и когда немного перевёл дух, посмеиваясь, неторопливо направился к забору. Вернее, ко мне, зацепившемуся за поясной ремень и дёргающемуся, чтобы расстегнуть его. Когда я это сделал, то мягко упал на ноги с другой стороны ограды. Однако почему парень не спешит, было видно невооружённым взглядом. Тут же стояла и «победа». Преследователи просто объехали парк и ждали меня уже с этой стороны. Они как раз подъехали, когда я зацепился. Быстро осмотревшись - все пути перерезаны, а сзади ещё этот стоит, - я выдернул ремень из забора и стал продевать его в петли брюк, сердито сказав:
        - Ладно, ваша взяла. Что надо?
        Ну да, поймали меня действительно забавно, если бы я не зацепился, ушёл бы, как есть ушёл, и машина им не помогла бы. Старший из преследователей, мужчина лет тридцати, спросил:
        - Почему из детдома убежал?
        - Ага, значит, всё же меня ловили, - сделал я логичный вывод. - У музыкальной школы срисовали?
        - Догадливый. Если ты по телефону дольше поговорил бы, вышел бы из будки прямо к нам руки. А так едва успели у остановки тебя перехватить. Так зачем сбежал?
        - На море хочу.
        - А разве этому поспособствовало не то, что тебя обманули с отчислениями? Не из-за конфликта с директрисой?
        - При чём тут директриса? У меня с ней всё ровно. Претензий не имею.
        - Мог бы пожаловаться, администратор Муслима Магометовича очень живо интересовался твоей пропажей, помог бы.
        - Так в-о-он откуда ветер дует, - протянул я, сообразив, что с продажей золота этот захват не имеет никакого отношения. - Поня-атно. Нет, с директрисой у нас отношения нормальные, разве что она меня отказалась на море дикарём отпускать, вот я и сбежал.
        - А музыкальная школа как же?
        - Ну надо же хвосты сдать. Я в этом деле человек ответственный, не люблю за спиной оставлять недоделанные дела.
        - А записка?
        - А что записка? - пожал я плечами. - Там всего пять слов. «Уехал на море, вернусь осенью». Что не так с запиской?
        - А нам известно, что в записке написано совсем другое.
        - Значит, не моя.
        - Садись в машину, там пообщаемся, а то мы здесь слишком много внимания привлекаем, - кивнул тот на «победу», пока один из помощников, цепко держа меня за руку, сопровождая к открытой дверце, велел спортсмену: - Андрей, встретимся в управлении.
        - Понял.
        Устроившись на заднем сиденье, где меня с боков стиснули двое, старший сел спереди, я поинтересовался причиной интереса конторы ко мне. Оказалось всё куда проще: Муслим Магометович удивился, что я не прибыл на репетицию, хотя отличался пунктуальностью, и напряг дядю Адика. Тому не составило труда выяснить, что я ушёл в бега, вот он и напряг все связи. Как раз в конторе они у него были, и меня стали искать. Эта группа занималась мной уже пять дней. Им удалось выяснить многое из того, что происходило в детдоме, какие у нас были отношения в последние дни с директрисой, ну и о записке узнали, хотя саму на руки и не получили. Я же говорю, её быстро уничтожат. Кстати, кражи средств из моих отчислений выявлено не было, по-всякому смотрели. Но все траты подтверждаются бухгалтерией. В общем, насчёт директрисы я возводил напраслину, обокрасть меня обокрала, но себе ничего не взяла. Купила фортепьяно, решив организовать расширенный музыкальный класс в детдоме, и заказала ещё некоторые инструменты, скоро подвезти должны. Да и профессиональный музыкант будет. Конечно, директриса поступила не совсем этично в
отношении меня, но музыкальный класс она бы формировала долго, всё же бюрократия в Союзе имелась, а так, всё в порядке.
        - И что? - заинтересованно спросил я, когда Евгений Макарович закончил рассказ, как они меня искали и что им удалось выяснить.
        - Что происходит в детдоме, конечно, не наше дело, у нас приказ тебя найти. Твоя песня будет исполняться завтра на Красной площади, а тут нам сообщают, что автор, как последний хулиган, бежит из детдома на море. Детство в одном месте заиграло? Правда, когда мы начали работать, стало ясно, что нам явно скармливают дезу… Ты понимаешь, о чём я говорю?
        - Дезинформацию, - кивнул я.
        - Ну да. Мы сразу поняли: что-то не так. А когда выяснили, что ты продолжаешь ходить в музыкальную школу, подозрения перешли в уверенность. Стали рыть дальше и многое нарыли.
        - Да это всё понятно. Давайте меня обратно в детдом, пройдёт Девятое мая, и я снова уйду в рывок.
        - Так любишь море?
        - Да, в любом виде. Во все времена года в море есть своя красота. Я для того и писал песни и музыку, чтобы к совершеннолетию на сберкнижке лежала нужная сумма для моего переезда на море на постоянное место жительства. А тут такой удар судьбы. Теперь я умнее стал, пока не вырасту, ни одну новую песню не напишу и не дам ей жизни. Это принципиально.
        - А если хорошо попросить? - заинтересовался тот.
        - Я самому себе слово дал: пока восемнадцать не исполнится и я не смогу распоряжаться самим собой, никаких песен. Я сам себя уважать перестану, если не буду данное себе слово держать. Не будет новых песен ещё три с половиной года.
        Насчёт клятвы я нагло врал, не давал я её, так просто рубил себе хвосты. Из-за кражи директрисой моих денег я принципиально не буду ничего нового выдавать до определённого времени.
        - Я смотрю, подкузьмила директриса своим решением.
        - Я повторю, что её не виню. Она преподала мне урок, я ей за это благодарен. Нужно доверять только самому себе, вокруг одни недруги. Тем более требовать возврат средств я не буду, они пошли на создание детдомовского музыкального класса, и я таким решением директрисы доволен, даже благодарен ей. Вот и всё. А так я бы в музыкалке хвосты бы сдал, и на Девятое мая сходил, а потом рванул бы к морю.
        - И ищи тебя свищи.
        - Осенью вернулся бы. Зимой я предпочитаю учиться и находиться в тепле. Ну так что, так и будем стоять или всё же поедем?
        - Поедем-поедем, - кивнул тот и, сняв трубку телефона, набрал какой-то номер. - Мы его взяли… Да, у музыкальной школы, как и предполагали. Шустрый, бегает быстро… Ясно, товарищ майор, сейчас отвезём.
        Положив трубку на место и защёлкнув её на аппарате, Евгений Макарович обернулся:
        - В детдом тебя везём. К нам не требуется.
        - Вот и отлично.
        Машина тронулась с места, и мы, выехав на проезжую часть, покатили к детдому. Сидя между двумя бугаями, я размышлял. Всё же хорошо, что я и пистолет и деньги в своей норке оставил. При себе едва три рубля мелочью было. Сегодня утром как раз закончил прятать все находки с трёх кладов, лишь с десяток червонцев оставил как НЗ. Особо мудрствовать я не стал, поднял две доски в гараже, в стороне от входа в погреб, вырыл на метр глубиной ямку и, хорошенько упаковав драгоценности, золото и монеты в один свёрток, закопал всё. Утрамбовал землю и закрыл досками, замаскировав. Вот и тайник. Конечно, если будет проводиться серьёзный обыск, копы могут обнаружить по мелким деталям, но я об этом подумал. Когда до краёв ямы оставалось сантиметров тридцать, я похоронил над кладом принесённый со стихийной свалки немного пованивающий труп кошки. Маскировка туфтовая, но если обнаружат кошку и решат, что это могила, то, может, не станут рыть дальше. На это вся надежда.
        Когда машина подъехала к детдому, я чуть вытянул голову, разглядывая, кто на крыльце на лавочке дремлет. Баба Валя, это хорошо, добрая тётка. Меня вывели, и старший, лично сопровождая, отвёл меня к директрисе, где передал с рук на руки.
        Директриса, честно говоря, меня удивила: извинилась за всё, признав, что во многом была не права. Как уже говорил, я зла на неё не держал, о чём честно и сказал. И тут как удар топора: вопрос о новых песнях. М-да, совсем берегов не видит. Стараясь говорить как больному, ничего не понимающему человеку, я пояснил, что сам себе дал слово: до совершеннолетия никаких песен. Слово, тем более данное себе, я всегда держал и держу. В общем, попросил не возвращаться к этому вопросу. Новых песен не будет, и это окончательный ответ.
        И насчёт побега я молчал, не собираясь отвечать на глупые вопросы. И о дальнейших планах тоже рта не открывал. Да, есть у меня такая небольшая черта - могу немного болтливым быть, хотя всегда помню, что молчание - золото, и сейчас я крепился - молчал. Директриса сообщила, что договорённость об «Артеке» в силе и меня, возможно, отправят туда. В общем, поговорили, надавали друг другу туманных обещаний, и меня отпустили. Оказалось, снаружи меня уже ждала машина - последняя генеральная репетиция, я обязан быть. Просто можно посидеть в сторонке, но быть обязан.
        Дядя Адик аж из машины выскочил и облапал меня, когда я со своим воспитателем вышел с территории детдома. Ворча о моей дурной голове, в которую пришла такая глупая мысль, как сбежать из детдома, он усадил меня на переднее сиденье «Волги», холодно кивнул воспитательнице, которая села сзади, и мы поехали к зданию оперетты. Почему-то именно там нам выделили зал для репетиций. Муслим Магометович встретил меня тепло, он приехал чуть раньше, отругал за глупость с побегом и после дружеского чаепития отправил в зал. Шла последняя шлифовка песни, и я надеялся, что она зазвучит как надо. Честно говоря, «День Победы» Магомаев всё же исполнял не так, как я слышал в исполнении Лещенко. Вот его бы сюда…
        Когда отзвучали последние аккорды, я очнулся от размышлений вопросом певца со сцены:
        - Максим, что-то не так?
        - Муслим Магометович, я вижу, что вы выкладываетесь полностью, дошли до предела, песня слышна, идеально ложится под музыку, но всё же не то, не то. Не под ваш она голос. Нет, не под ваш.
        - Эта песня утверждена на завтрашнем выступлении, - достаточно холодно сказал какой-то мужчина в костюме, который, как и я, сидел в зале у меня за спиной. - По-моему, звучит очень красиво. Мне песня понравилась, всё ей подходит.
        - Я возражать не буду, но всё же Муслим Магометович не может раскрыть саму суть этой песни, в его голосе нет силы духа тех тысяч фронтовиков, что через всё прошли. Мы провели уже множество репетиций, но всё не то.
        - Честно говорю, мы все не понимаем, что вам не нравится, молодой человек, - с лёгкой усмешкой произнёс местный худрук. - Песня вам удалась, певец отличный.
        - Хм, тут можно только на примере сравнить, - покачал я головой. - Когда мы проходили в фойе, я видел там Лещенко. Он здесь?
        - Должен быть, он записан на репетицию после вас, только приехал раньше, со временем ошибся, - пожал плечами тот же работник оперетты.
        - Отлично. Попросите его пройти к нам в зал.
        - Это не требуется, я уже полчаса как в зале, - услышал я за спиной знакомый баритон и, обернувшись, обнаружил, что нужный мне певец сидел в заднем ряду под балконами. - Очень неплохая песня, юноша, честно говорю, я впечатлён.
        - Лев Валерьянович, извините за бестактность, и вы, Муслим Магометович, тоже извините, но я хочу для сравнения попросить, чтобы вы оба по очереди спели эту песню, вкладывая в неё душу. Вы не возражаете?
        - Я - нет, - покачал головой Магомаев.
        Лещенко тоже был не против.
        Сначала спел Муслим Магометович, и он действительно выкладывался, потом на сцену поднялся Лев Валерьянович и, посматривая в выданный ему листок с текстом, всё же песню он слышал лишь только что, хотя многое запомнил, начал. То, что поёт он совершенно по-другому, было заметно, и контролёры от ЦК, а именно оттуда был мужчина в костюме, и местные работники аж подались вперёд. Голос певца пробирал до дрожи. Когда песня стихла, несколько секунд стояла тишина и послышались хлопки - аплодировал Муслим Магометович, стоя, и на его лице ясно было видно ошеломление. Вот дальше ударил уже шквал аплодисментов: хлопали все, и музыканты, и рабочие сцены, и немногие слушатели. Реально песня ЗАЗВУЧАЛА.
        Когда шум немного утих, Муслим Магометович обернулся ко мне:
        - Максим, теперь я понимаю, что было не так. Эта песня действительно не под мой голос. Спасибо.
        Я кивнул.
        Однако время Магомаева ещё не вышло, поэтому он снова вышел на сцену и продолжил репетицию. Зазвучали не только мои песни. Единственно, что я запомнил, - это стон представителя от ЦК, он огорчался, что «День Победы» записан на Магомаева, а переделать её на Лещенко нет никакой возможности. Честно говоря, зная, как тяжело эта песня пошла в моём будущем, я очень удивился, как легко удалось её протолкнуть сейчас. Явно не обошлось без вмешательства заинтересованных лиц в высших эшелонах власти. Правда, я тут ни при чём. Моё вмешательство было единственное - попросил Лещенко сегодня исполнить эту песню, вот и всё.
        Когда наше время вышло и мы стали собираться, вдруг случился небольшой переполох, и в зал прошла группа мужчин и женщин. Как я подслушал шепоток местных работников, это были представители минкульта с замом министра. Именно он отвечал за концерты и песни на завтрашний день в Москве. Я уже понял, кто его вызвал, тот, что от ЦК был приставлен. Шустро отреагировал. Но это и понятно, завтра всё же Девятое мая, где тут резину тянуть.
        Тому, что было дальше, я тоже не удивился. Лев Валерьянович снова спел «День Победы», естественно, гораздо лучше, так что снова сорвал искренние аплодисменты. А потом я следом за дядей Адиком покинул концертный зал.
        - Отберут эту песню у Муслима. Точно отберут, - вздыхал тот.
        - Это плохо? - уточнил я.
        У певца было не спросить, он остался в зале.
        - Да не сказать что плохо, слышно же, что Валерьянович действительно поёт её лучше, раскрывает шире, аж мурашки по коже.
        - А-а-а, собственник вы, - усмехнулся я. - Понимаю, сам такой.
        Едва мы дошли до машины, обсуждая некоторые сегодняшние моменты, как нас догнал один из работников оперетты и попросил вернуться. Делать нечего, пошли обратно. Как выяснилось, пообщаться хотели с одним мной.
        - Здравствуй, Максим, ты не расстроишься, что песня уйдёт другому певцу? - спросил заместитель министра культуры РСФСР.
        - Пусть поёт тот, кто делает это лучше, - вздохнув, согласился я. - Однако я обещал Муслиму Магометовичу пять песен, а на выходе получается четыре, пятую забирают. Значит, я должен ему ещё одну, причём не хуже.
        - На этот великий праздник нашей страны ты уже никак не успеешь, будем ждать к следующему.
        - Боюсь, три с половиной года придётся ждать, - отрицательно покачал я головой. - Слово себе дал, что до восемнадцатилетия не напишу больше ни одной песни, а я слово держу.
        - Почему же ты себе это пообещал? - нахмурился тот.
        - Причин объяснять не буду, просто пообещал. Виновных искать не нужно.
        - А может, просто уже не можешь? - немного хитро улыбнувшись, спросил замминистра.
        - Обвинять меня в плагиате или краже песен и музыки не стоит. Я их написал, да и сейчас у меня в памяти крутятся сотни новых песен и мелодий. Только я уже сказал. Восемнадцать будет, тогда и займусь ими. На слабо тоже не берите, я сам в этом дока.
        - Ясно. А Муслиму Магометовичу что хочешь подарить, ты сказал, что должен теперь ему одну песню? - всё допытывался замминистра.
        Певец стоял тут же, чуть сбоку, мы были окружены людьми, которые ловили каждое слово. Лещенко тоже был в этой толпе.
        - Действительно, Муслим Магометович, тут есть часть моей вины, всё же пятая песня от вас ушла, как я понял. Что вы хотели бы видеть в репертуаре пятой песнью? Какая тема?
        - Хотелось бы о войне.
        - О войне? - задумался я. - Если есть гитара, напою. Посмотрим, понравится или нет. Я её в девять лет написал.
        Мне достаточно быстро принесли гитару, и я попробовал её, немного поиграв несколько разных композиций, после чего, настроив под себя, ударил по струнам и запел:
        Мы так давно, мы так давно не отдыхали.
        Нам было просто не до отдыха с тобой.
        Мы пол-Европы по-пластунски пропахали,
        И завтра, завтра, наконец последний бой.
        Ещё немного, ещё чуть-чуть,
        Последний бой - он трудный самый.
        А я в Россию, домой хочу,
        Я так давно не видел маму!
        А я в Россию, домой хочу,
        Я так давно не видел маму…[8 - М. Ножкин.]
        Допев песню до конца, я на секунду замер, положив пальцы на струны, и поморщился.
        - Чёрт, до конца всё же спел, а ведь хотел до средины… Увлекла.
        - Не надо расстраиваться, - похлопав меня по спине, сказал замминистра, которого я так и не узнал, как зовут, нас друг другу не представили. - А вот песню тебе всё же записать нужно, не то забудешь, да и ноты тоже. А так я вижу, ты действительно полон талантов и песни у тебя есть.
        Отвечать на это я не стал, лишь пожал плечами и вернул гитару музыканту, который мне её дал. Замминистра ещё немного поговорил, политики коснулся, долга к Родине и всего такого, после чего поблагодарил меня за отличные песни, и мы расстались. Обратно шли с Муслимом Магометовичем и его ансамблем, обсуждая новую песню, которую я напел. Певцу она понравилась и в принципе для его голоса подходила, поэтому он раскручивал меня на то, чтобы я выдал ему её сейчас. Однако тут я проявил принципиальность, но с тяжёлым вооружением в виде дяди Адика стал уступать им позиции. Нет, раньше я им песню не выдам. Через три с половиной года, как и обещал, но не одну, а две, обе лучшие из всего, что у меня есть. Еле отделался.
        Мы попрощались с Муслимом Магометовичем до завтра, увидимся на концерте, и меня повезли в детдом. Дядя Адик попросил меня не опаздывать. Я лишь пожал плечами: не от меня зависит, я снова не принадлежал себе. А как я жил неделю после побега, до сих пор воспоминать приятно, сам себе хозяин, делай что хочешь. Нет контроля, и это нравилось больше всего.
        Я улёгся на своей кровати, заложив руки за голову, размышляя. На концерт я завтра всё же пойду, на салют тем более, а вот в воскресенье дам дёру. Не стоит ломать планы из-за капризов правовой и воспитательной системы государства. Это в будущем воспитатели держали нас в ежовых рукавицах, находя подход к каждому, отчего не рыпнешься, а тут, почувствовав свободу, терять её не хотел ни в коем разе.
        Парад и концерт прошли просто замечательно. Парад я смотрел, стоя рядом с директрисой в первых рядах, рядом с приглашёнными гостями. Сегодня она меня сопровождала. Потом мы направились в Кремлёвский дворец съездов на праздничный концерт. Всё серьёзно, монолитно. Дядя Адик проводил нас на наше место, согласно приглашениям, и убежал за кулисы. Ему ещё работать. Поначалу выступали разные политические деятели, Брежнев закатил длинную речь, после чего и начался в принципе сам концерт. Судя по нескольким массивным камерам, его и по телевизору покажут. Правда, у нас в детдоме телевизора не было, не посмотришь. Под конец исполнили и «День Победы».
        Вернулись мы к трём часам дня. Директриса тут же убежала - у её ансамбля ещё несколько выездных выступлений, один прошёл без неё, остальные будет вести она сама. Арендованный автобус уже ждал. Я в этом и раньше не участвовал и сейчас не буду. Отмазка та же - не могу, заикаюсь, дар речи теряю на людях. Пока проходит.
        Я сдал в гардероб праздничный костюм, который на сегодня выдали, и получил свою одежду. Пройдя в спальную комнату, я увидел на своей постели мою гитару. Хм, значит, решили вернуть незаконно отобранный инструмент? Похоже, наши отношения потеплели. Доверие показывают, мол, мы тебе доверяем, и ты нас не подведи? К чему? Я всегда честно говорил: лето буду проводить на море, как меня ни уговаривай. По-другому не будет.
        - Здорово, вернулись уже? - спросил вихрастый паренёк моих лет, Толя Баянов, он зашёл за мной следом.
        - Минут пять назад.
        - А я на Красной площади был. Видел, какая боевая техника шла? Мощь. Нет, я точно в военное училище поступать буду.
        - Каждый может разрушать себя как хочет, вот и у тебя свой жизненный путь, - пробормотал я.
        - Ты постоянно что-то говоришь, а что, непонятно. По нормальному скажи, - ответил он, усаживаясь на свою кровать и снимая уличную обувь: баба Валя, похоже, проморгала его, я вот свою снял у входа.
        - Если по-простому, что делать - это твоё решение. Захочешь - станешь военным. Не захочешь - не станешь.
        - Ну так бы и говорил, - кивнул тот довольно. - А то вечно загнёшь такое, хоть убегай. Кстати, ты чего вернулся-то? Вроде на море хотел?
        - Не вернулся, а вернули. Поймали.
        - А-а-а, ну теперь держись. Я когда полку у секретаря прибивал, она попросила помочь, то видел списки наших троечников, которых отправляют в трудовые лагеря на перевоспитание. Ты в списке, первого июня отправляешься. Я, правда, не понял куда, название не выговоришь.
        - Да ладно? - удивился я, привставая с кровати.
        - Я сам глазам не поверил, чуть по пальцу молотком не попал. Точно говорю. В трудовой лагерь, а не в лагерь отдыха. Перевоспитывать тебя будут.
        - Что за глупость, ясно же, что я сбегу.
        - Глупость не глупость, а тот список на её столе. Вчера его видел.
        - Я-асно, - протянул я и, резко встав и подхватив гитару, под любопытным взглядом Толика направился из комнаты.
        Где остальные пацаны, не знаю, видимо, гуляют, но хорошо, что пока тихо. Я зашёл в спальную комнату другой группы, где жили ребята на три года младше меня.
        - Антона нет? - спросил я у тройки пацанов, игравших в карты на кровати.
        Они было дёрнулись, когда я входил, от воспитательницы шифровались, но, увидев меня, успокоились и продолжили играть.
        - Он выступает, уехал куда-то.
        - Ясно. Передайте, что я ему гитару оставлю в подарок. Пусть бережёт её.
        Я положил гитару на кровать Антона. Он был отличным гитаристом, но своего инструмента не имел, мы с ним часто выступали, так что подарок был сделан тому, кому нужно. Антон давно в мою красавицу был влюблён. Поправив складку на чехле, я вздохнул и вышел из комнаты. Пацаны большими глазами смотрели на меня, они знали, как я берёг инструмент, поэтому не могли понять, как я с ним расстался. Думал записку Антону накидать, но решил, что не стоит, тот и так оценит подарок.
        Я перебрался в соседний корпус и оказался на административном этаже. Тут же было несколько учебных классов. Дождавшись, когда секретарь выйдет по делам, я проник в её кабинет и быстро просмотрел записи на её столе. Толя не солгал, и глаза его не подвели, был список, и я в нём тоже был. Меня отправляли в степи Узбекистана. Да-а, оттуда не сбежишь, наверняка на десятки километров вокруг пустыня.
        Быстро убрав бумагу на место, я покинул кабинет, как раз вовремя - по лестнице поднималась секретарь с двумя папками в руке, и, вежливо с ней поздоровавшись, стал спускаться. В детдоме стало заметно шумно, возвращались классы с парада и концертов. Рядом в парках, на танцплощадках играли военные оркестры или разные группы, которые пели песни военных лет. В общем, вокруг царила аура праздника, радости и веселья.
        - Привет. - Ко мне подскочила пятилетняя кроха из младшей возрастной группы. - Я тебя нашла.
        - Здравствуй, Сашенька. Хорошо отдохнули? - поинтересовался я у девчушки, протягивая ей конфетку, купил немного в буфете в Кремлёвском дворце.
        - Ага, - сразу засунув всю конфету в рот, прошамкала она. - Фак инфефефно фыло…
        - Не говори с полным ртом, - улыбаясь, попросил я её.
        Когда я возился с младшими детьми, вот такими маленькими, Александра постоянно вертелась рядом со мной, незаменимая помощница, так что приходилось уделять ей больше внимания, и со временем относиться я к ней стал как к младшей сестрице.
        Прожевав, она быстро затараторила:
        - Я говорю, там интересно было, песни красивые, танцы. Нам очень понравилось.
        - Это хорошо.
        - А ещё конфетка есть?
        - Держи, - протянул я ей ещё одну шоколадную конфету, которую есть она не стала, домовито в карман спрятала.
        Пообщавшись с дошкольницей, но недолго, их на ужин позвали, и та убежала, я энергично направился к выходу. Брать из комнаты, вернее, из тумбочки ничего не нужно, там моего не было, всё детдомовское, а себе я сам всё добуду. Спокойно выйдя в парк, я поймал взгляд бабы Вали, нашей бессменной сторожихи, она тут же, в подсобке жила, и, подмигнув ей, отправился прогуляться по огороженной территории детдома.
        То, что меня не оставят без пригляда, было понятно, трое наблюдали из дошкольной группы, наверное, им велели, если я попытаюсь перелезть через забор, поднимать крик. То место, где я в прошлом году покинул территорию, уже заварили, не пролезешь, да и стал я покрупнее, теперь не протиснусь.
        - Максим! - услышал я оклик.
        Обернувшись, удивлённо посмотрел на мужчину, которого сразу узнал. Ну ещё бы, с моей-то памятью! Это был Братский. Тот самый боксёр. До этого он здесь не появлялся, и наша последняя и единственная встреча была в Адлере.
        - Олег Игоревич? Какими судьбами? - поинтересовался я, подходя ближе к решётке ограждения и поручковавшись с ним.
        - Да вот в командировке нахожусь, в кои-то веки Москву посетил и решил с тобой встретиться.
        - На параде были?
        - Конечно, кто же пропустит такой праздник. Сам-то был?
        - Да, и в Кремлёвском дворце, в концертном зале по именному приглашению. Я ведь песни пишу.
        - Подожди, сегодня по радио Лев Лещенко пел «День Победы», автора песни объявляли, я ещё удивился, какое совпадение, так это твоя?
        - Моя, - вздохнул я.
        Честно говоря, этот плагиат меня уже начал утомлять. Неужели совесть проснулась? Ну, совесть не совесть, а стыд точно был. Мне действительно в последнее время становилось зазорно, что я обворовываю настоящих авторов, которые эти песни ещё не написали. Видимо, расту. Когда я был чуть моложе, мне на это было откровенно наплевать.
        - Думаю, нам стоит побеседовать не через решётку, а в более комфортной обстановке, - коснувшись одного из прутьев, предложил я.
        - Согласен. Ты сможешь выйти?
        - Вот это сложно. Я на прошлой неделе ушёл из детдома, решил снова на море поехать до конца лета, но меня поймали и вернули. Теперь следят, вон мелких приставили приглядывать. Попытаюсь выйти - такой крик поднимут, полрайона прибежит.
        - Ты поэтому такой расстроенный?
        - Нет, это я план прорабатывал, как снова сбежать. Меня, видите ли, решили в трудовой лагерь сплавить для перевоспитания, трудным ребёнком посчитали. Я лучше на море пробуду, чем фигнёй заниматься.
        - И что, план созрел?
        - Это же не тюрьма. Хотя мне и пытаются внушить, что похоже. Покинуть территорию детдома можно сотней способов. Я как раз шёл испробовать один, да вот вы меня остановили. Хотя, может, и вовремя - не успей вы на пару минут, мы бы с вами больше никогда не увиделись.
        - Возможно-возможно. А на самом деле ты не слишком мал отдыхать на море в одиночку?
        - Вообще проблем не вижу, я себя считаю достаточно взрослым. Вы не смотрите на мою внешность, а обращайтесь ко мне как к шестнадцати - или семнадцатилетнему парню. А то я смотрю, моя речь и внешность вас смущают. Диссонанс замечаете?
        - Есть такое, ты говоришь действительно как более взрослый парень.
        - Что есть, то есть.
        Общаясь, мы шли каждый со своей стороны ограды в сторону ворот. Малыши уже сообщили дежурной воспитательнице, что я разговариваю с неизвестным мужчиной, причём уже достаточно долго, и та, показавшись из дверей столовой, заторопилась к нам.
        - Добрый вечер, - поздоровалась она. - Вы по какому вопросу, товарищ?
        - Я в гости к Максиму пришёл, - спокойно ответил боксёр. - Мы с ним на юге познакомились. Хорошего парня вы вырастили, разностороннего.
        - Это да, развит он не по годам, - согласилась та. - Был бы поменьше самостоятельным, совсем бы чудо был, а не ребёнок.
        - Я, между прочим, тут стою. Это некрасиво говорить о ком-либо в третьем лице в его присутствии.
        - Вот видите, - вздохнула воспитательница. - Золото, а не ребёнок.
        - Разрешите представиться. Олег Игоревич Братский.
        - Ольга Петровна, - немного смущённо присела та.
        - Разрешите ли вы мне, Ольга Петровна, поговорить с Максимом? Честно говоря, он меня заинтересовал, а я всегда старюсь свести знакомство с необычными личностями.
        - Это возможно только на территории детдома, - ответила та и виновато развела руками: - Распоряжение начальства.
        В это время Толик с сумкой, из которой торчал край футбольной формы, пробежал в калитку в сторону ближайшего стадиона. Он играл в одной из дворовых команд, будучи лучшим вратарём. Воспитательница в его сторону даже голову не повернула. Вот почему за ним нет такого контроля?
        - Ну, на вашей территории, так на вашей.
        Братский прошёл в ворота, и мы прошли в гостевое крыло, где был спортзал, и воспитательница оставила нас. Что ж, я получил от общения с Олегом Игоревичем просто неземное удовольствие. Ни с кем я ещё так себя свободно не чувствовал, как с ним. Мы говорили на разные темы, я легко поддерживал беседу, на что бы мы ни переключались. С интересом слушал путешествие моего гостя по Индии и Египту. Потом около часа мы боксировали, я показывал множество связок и ударов, которые пока ещё не были разработаны. Дважды к нам заходила воспитательница, заставая нас в горячем споре или в шутках. Пыталась говорить, что уже поздно, но мы всё отмахивались. Очнулись, когда она громко сказала:
        - Через минуту начнётся салют.
        - Ого, до десяти проболтали, - удивился я, глянув на свои часы. - Идём салют смотреть.
        - Да, хорошо поговорили, как время незаметно пролетело, - тоже посмотрев на свои наручные часы, вздохнул боксёр.
        Мы вышли из спортзала и застали во дворе некоторых ребят и девчат из старших и средних возрастных групп, тех, кто не пошёл ближе к месту проведения салюта. Почти все работники детдома тоже были здесь.
        Салют был прекрасен. Не отрываясь, мы смотрели, как в ночном небе вспыхивают яркие звёзды. Красиво, но мало. Вздохнув, я стал прощаться с боксёром.
        - Кстати, Макс. Если ты на море поедешь, где остановишься? Там же, в Адлере?
        - Скорее всего, - кивнул я и широко зевнул.
        - Ну, значит, может, встретимся, я собираюсь снять тот же домик.
        - Будет возможность, обязательно загляну, - пожал я его крепкую руку.
        Мы с воспитательницей проводили Братского до калитки, и когда тот скрылся в ночи, направляясь к ближайшей остановке, она спросила меня:
        - А кто он?
        - Олимпийский чемпион, золотая медаль. Боксёр, - рассеянно ответил я.
        - О-о-о. Хороший человек. Ладно, идём спать, поздно уже.
        Воспитательница свернула к себе в дежурную комнату, а я направился наверх, в спальню. В коридоре, прижавшись лбом к стеклу, я всмотрелся в тёмную, плохо освещённую улицу, по которой ушёл боксёр, и с сарказмом сказал:
        - Проведать меня пришёл, как же. Как только ты мне сказал о Египте, я сразу всё понял, а Индия дополнила картинку. Хм, ГРУ или КГБ? Один хрен, я слишком поздно сообразил, откуда ты. Так что засветился я по полной. Не своими знаниями будущего, нет, а тем, что слишком много знаю для простого детдомовца, большую часть информации в Союзе точно не получить. Теперь понятно, почему я об этом боксёре не слышал, всё логично, всё сходится. Да и вообще, настоящий ли это Братский?
        Вздохнув, я прошёл в туалет, открыл окно и, взобравшись на подоконник, оттолкнулся, уцепился за ветку дерева и, быстро перебирая руками и ногами, спустился по стволу. Прокравшись к забору, перебрался через железные пики и оказался на улице. Вот она, свобода. Правда, радости почему-то не было. Блин, спасибо Братскому. Ничего, к завтрашнему дню отойду.
        Как и думал, на следующее утро я проснулся бодрый, радостный и полный сил. Ну, выставят мне претензии, что я слишком много знаю, чего простой школьник знать просто не может, да я отвечу, что память идеальная и анализирую хорошо. Отбрешусь, язык-то подвешен.
        Потянувшись, я встал и, почёсываясь, побрёл к помойному ведру, стоявшему в боксе под рукомойником. Туалета в гараже не было. Потом умылся и поставил чайник на электроплитку. День солнечный, хоть и прохладно в комнате, но печку зажигать не буду, палево. Сейчас выпью чайку с бутербродами и продолжу реализовывать свои планы. Авторынок должен работать, значит, нам туда дорога. Средство передвижения мне уже стало необходимо. Если я прав, то общественный транспорт не для меня, похоже, до моря действительно придётся добираться своим ходом.
        Обычно я этого не делал, но в свете открывшихся обстоятельств решил, что предосторожность не помешает. Поднявшись на чердак, я через мутное слуховое окно осмотрел видимые гаражи, часть реки и многочисленных соседей. Воскресенье всё же, выходной. Все знакомые, чужаков не разглядел. Проехала пара машин, протарахтел старенький мотоцикл с люлькой. Им управлял дед Макар, его гараж на соседней улице. Я понаблюдал минут десять. Всё спокойно. Это хорошо, значит, вчера я ушёл чисто, путая следы. Мельком глянув, как через два бокса от моего группа соседей помогает хозяину машины поднять из моторного отсека «победы» мотор, я спустился.
        Собирался я серьёзно: хорошая чистая одежда, две тысячи рублей в карман, мало ли что заинтересует, за ремень брюк ТТ, запасной магазин в карман. Повесив растяжку на дверь и заперев замок, я пошёл к остановке, здороваясь на ходу с соседями и размышляя о своих планах. Меняться они не будут. Разве что я заграницу хотел посетить, помотаться автостопом по Франции, Испании и другим странам, на Средиземноморье хочу побывать, но решил оставить это на следующий год, сейчас я ещё выглядел ребёнком, а это здорово мешало. Ну а то, что перейду границу, я в этом нисколько не сомневался. Вон, морем можно до Турции добраться, а там, свободно используя транспортные средства, перебраться уже в Европу. Я надеялся на такой результат.
        Хм, что-то я увлёкся. Сейчас надо думать о предстоящей покупке, двухколёсном друге с моторчиком. Цену мопедам я примерную знал, но там всё зависело от года агрегата, пробега и состояния. Тут не угадаешь. Какую продавец цену назовёт, от той и придётся отталкиваться, торгуясь. Я ни разу не ездил на мопедах, скутерах и тем более мотоциклах. Ладно, на машине, ещё как-нибудь справлюсь, учили, но мопед? Да я даже на велосипеде ни разу не катался, что уж о скутерах говорить. Насчёт обучения договориться не сложно, соседей-мотоциклистов у меня хватает, чуть не треть их. В общем, с этим всё в норме. Беспокоило меня другое. Как я покупку, не засветив свой гараж, пригоню к нему? Светить перед продавцом и алкашом, которого я собираюсь нанять для покупки мопеда, мне совершенно не хотелось. Ладно, что-нибудь придумаю. Может, меня там, на рынке научат управлять, сделаю пару кругов под присмотром продавца и сам к гаражу покачу. Там разберёмся.
        Дойти до остановки я не успел. Сбежав в овраг, чтобы по тропинке подняться на противоположный склон, я обнаружил, что мне навстречу идет уже знакомая троица, с которой я несколько дней назад встречался как раз на этом самом месте. Правда, после нашей встречи они остались лежать в глубоком нокауте. Остановившись и подумав, я стал снимать крутку. Не хотел её запачкать.
        - Эй, рыжий, не торопись, мы поговорить только, - тут же отреагировал старший из тройки.
        Меня это не сильно остановило, повесив куртку на ветку кустарника, отчего та сильно наклонилась, я выпустил футболку, скрыв ею рукоятку пистолета сзади за поясом, и стал разрабатывать руки.
        - Боксёр? - с интересом спросил тот же пацан.
        Остальные молча, немного угрюмо поглядывали на меня.
        Я тоже не без интереса окинул их взглядом. У всех на лицах отметины встречи с моими кулаками, у одного так под обоими глазами темнели синяки. Это тот, которого я первым и единственным ударом вырубил. Похоже, сотрясение у него, взгляд всё ещё мутный.
        - Ну, боксёр, - буркнул я. - Что надо?
        - Ты это… того… Извини, в общем. Перепутали мы. К моей девчонке рыжий музыкант начал клинья подбивать, а тут смотрим, ты от нашей высотки идёшь, с инструментом. Вот и побежали объяснить, чтобы к нам больше не ходил и от Аньки подальше держался. Мы же не знали, что рыжий - скрипач. Уже встречались с ним. Без обид?
        - Претензий не имею, - спокойно ответил я и, посмотрев на протянутую руку, хлопнул по ладони, ну его к чёрту, пожимать, мало ли в захват попаду. Знаю я таких ловкачей.
        Надев куртку, я обернулся к пацанам.
        - Гаражи - моя территория.
        - Ты это Гоге скажи, он тут командует, - ухмыльнулся тот.
        - Встретимся, скажу. Бывайте.
        Пацаны меня не останавливали, так что, поднявшись наверх, я пересёк проезжую часть. Встав на остановке, я стал ожидать автобуса. Посмотрев на проезжающий мотоцикл, за рулём которого сидела дородная женщина, а в коляске старушка с ящиком рассады в руках, я задумался. А с чего это мне сдался именно мопед? Почему не мотоцикл? Да, на него документы нужны и права, но коляска убирает все эти минусы, давая один жирный плюс. Мне и управлять будет легче, не буду падать, и груза можно взять больше, чтобы не светиться покупками в южных городах. Запас, как говорится, карман не тянет. Надо серьёзно обдумать такую идею. А для пробы и набирания опыта смотаться под Ржев и забрать свою закладку с находками копа.
        Именно об этом я думал, пока с двумя пересадками добирался до авторынка. И, проходя ворота, я уже твёрдо решил, что буду брать именно мотоцикл. Причём не какую-нибудь рухлядь, а «Яву», вроде той, что в «Бриллиантовой руке» показывали, Миронов на ней катался. Красная такая, с коляской. Я их уже не один раз видел, рассекающих по городу, так что буду искать «Яву». Интересно, а зелёная модель есть? Мне не встречалась, один раз жёлтую видел, остальные все были красные.
        Народу на рынке хватало. Я бы сказал, меня людским потоком внесло на территорию, но не скажу, хотя по смыслу было близко. Пришлось постараться, работая локтями, чтобы отойти в сторону, где поспокойнее, и направиться в ряды. И чего такой ажиотаж? Проверив, на месте ли деньги и оружие, карманников тут должно хватать, я не торопясь двинул между рядами, разглядывая машины. Тут было представлено в основном советское авто, мото пока не было. Да и оглядевшись, я его не обнаружил. Уточнение у одного из продавцов прояснило обстановку. Они были дальше, так что, продолжая неспешно рассматривать машины, я направился в сторону участка, где продавалась именно мототехника. Дошёл за час, уж больно интересно было бродить между рядами и наблюдать за торгами и осмотром машин. Новенькие «Волги» были, что только в прошлом году с конвейера сходить стали, «двадцать четвёртые». Причём много, чёрных ни одной не нашёл, этот цвет считался правительственных машин. Были коричневые, бежевые, пара зелёных и белые. «Москвичи» были всяких моделей, «запорожцы», несколько старых иностранцев, чуть ли не времён Великой Отечественной
войны, вроде того кабриолета, на котором ездили Трус, Бывалый и Балбес в «Кавказской пленнице». Поновее тоже были.
        Наконец я оказался в рядах мототехники. Мопедов стояло много, но и мотоциклов хватало. Всего, по моим прикидкам, мототехники сегодня продавалось около двухсот единиц. Вполне прилично, если учесть, что вчера из-за праздника рынок наверняка был закрыт. Тогда ажиотаж становился понятным. Покупателей тут так же хватало, даже, кажется, было чуть больше, чем у автомашин. Ну это и понятно, мотоциклы стоили гораздо дешевле, чем легковушки, о мопедах, рядом с которыми крутилась в основном молодёжь вроде меня, и говорить не стоит.
        Приметив три ближайшие «Явы» нужной мне модели и с колясками, я стал обходить ряды, интересуясь ценами, состоянием и пробегом. Изучал, так сказать, рынок продаж этого товара, чтобы с продавцом впросак не попасть. Почти час блужданий вокруг мотоциклов дал мне примерную картинку цены и качества. Я присмотрел себе аж два экземпляра «Явы», обе этого, семидесятого года выпуска, одна февральская, другая апрельская. Новьё, фактически без пробега. У одной едва пятьсот километров, у другой и трёхсот не было. Да и внешне видно, что муха не сидела - ни царапинки, будто только с конвейера. Правда, и цена была ого-го какая! За одну тысячу шестьсот просили, это при заводской цене в тысячу сто рубликов, за вторую - тысячу пятьсот пятьдесят.
        В общем, покрутившись у этих мотоциклов, они как раз и собрали вокруг себя большую часть покупателей, я прошёл к мопедам. Осмотрел несколько «Риг», посидел. После демонстративного показа продавцом сам запустил мотор, пробуя поворачивать рукоятку газа и слушая, как работает мотор, после чего заглушил его и задумался. В принципе, брать надо две единицы. Мотоцикл с коляской для дальних путешествий или когда что-то нужно привезти, что не поместится на мопеде, но особо мотоцикл не светить. А вот на мопеде можно везде кататься. Это ещё не всё, велосипед тоже пригодится. Бесшумное и достаточно скоростное транспортное средство, на случай работы ночью, например, когда транспорты не ходят, идеальное средство передвижения. Да и пора нарабатывать опыт езды на этих колёсах. Тут во мне не было Плюшкина, который заимел деньги и всё гребёт под себя, как могло показаться. Мне реально нужны все три транспортных средства, под свои задачи, да и почему я должен отказывать себе? Не вижу в этом смысла.
        В общем, приняв решение, я на пару минут задумался и, кивнув сам себе, направился к выходу. Мотоцикл и мопед я себе уже подобрал, велосипед куплю в магазине, осталось найти того, кто поможет мне купить первые два средства передвижения. С ребёнком продавцы дела иметь не будут, даже если я докажу, что деньги у меня есть. Не та страна, не то воспитание. Хотя, конечно, смотря на кого нарвёшься. Пройдя к воротам, народу там хватало, я стал наблюдать, выискивая карманников. Искать алкаша, чтобы с помощью его купить такую технику, палево, один раз уже обжёгся. Тот алкаш, с помощью которого я купил гараж, уже приходил за добавкой. Два раза он меня не застал, соседи сообщили, что он ломился внутрь, а вот в третий на его беду я как раз был. Как только он зашёл в мой бокс и стал требовать бутылку на опохмел, я, уже заведённый рассказами соседей, заехал ему с левой и провёл троечку ударов в корпус. После чего ещё с полчаса лениво пинал, намекая, что, если я его ещё увижу, прикопаю на свалке. Внял, два месяца прошло, больше не появлялся. Вот я и подумал, а почему как раз воров за небольшую мзду не напрячь? Эти
промолчат. Главное, знакомых запрячь, я имею в виду Сома.
        Работников этой профессии я приметил, двое парней моих лет работали, но никого из знакомых. Пришлось припоминать номер телефона Сома, он мне его дал, и идти к телефону-автомату звонить. Самого Сома на хазе не оказалось, за городом отдыхал. Сходка там какая-то была. Но на месте был его зам, Жмых. Тот мою проблему понял сразу и обещал прислать человечка, через него можно и решить этот вопрос. Оплата стандартная. Пятёрка за работу. В данном случае десятку придётся заплатить. Я легко согласился, алкаша нанимать дороже встанет. Обговорив, где встречусь с нужным человеком и как опознаемся, я положил трубку и направился обратно к торговым рядам. Время ещё есть, нужный мне помощник приедет минут через сорок, никак не раньше, так что ещё поглядим на мотоциклы. Смотрелись они, конечно, великолепно, как конфетки, но я не сорока, на яркое не бросаюсь, поэтому изучал технику как потребитель, а не как коллекционер. Ну и не стеснялся задавать даже самые глупые вопросы, если что-то недопонимал.
        Заметив, что время уже подходит, я заторопился на место встречи. Это был пятачок у пивной бочки. Она тут одна, не перепутаешь. Прибыл первым и минут пять ждал чуть в стороне. Нужного парня я заметил сразу. Описание полностью сходилось, но что мне очень не понравилось, его явно сопровождали. Засёк сначала одного, грамотно шёл, а потом и второй засветился излишним интересом к моему теперь уж не состоявшемуся помощнику. С таким хвостом он мне не нужен. Сбегав к телефону-автомату, я позвонил Жмыху.
        - Твой кент хвост привёл. На ментов похожи. Твой телефон или прослушивают, или наружку держат. Всё, отбой.
        Повесив трубку, я вышел из кабинки и направился к пивной. Придётся перейти к старому способу покупки. И почему детям нельзя технику продавать, что за стереотипы? Сложнее всего найти человека без особых моральных качеств. Как я уже убедился, тут даже самый затрапезный алкаш может отвести и сдать в милицию, а мне нужен тот, для которого деньги важнее жизненных принципов. В первой пивнушке облом, не нашёл подходящего. Мне нужно, чтобы он и выглядел прилично, и говорить мог хорошо. Вот во второй, понаблюдав за одним типчиком, чем-то похожим на актёра Вицина, я подошёл к нему и, показав краешек рублёвой купюры, попросил отойти. Тот заинтересовался, и, когда мы вышли, я в лоб спросил:
        - Дядя, вы заработать хотите?
        - Заработать? - разочарованно протянул он.
        - Ничего делать не надо, и десять рублей ваши.
        - А что я не должен делать, чтобы получить десять рублей? - Он явно был заинтригован.
        - Мой отец решил подарить мне мотоцикл, однако он крайне занят сегодня, а авторынок завтра не работает. Изобразите моего отца, купим мотоцикл, и вы получаете десять рублей.
        - Он тебе что, деньги доверил? - искренне удивился мужик.
        - Именно так. Кстати, я передам их вам перед покупкой, и вы оплатите.
        - И твой отец не боится ребёнку деньги доверять? Вдруг отберут?
        - Вообще-то я боксёр, призёр соревнований, так что отобрать у меня что-то - это немало сил приложить потребуется. И - да, доверяет. Так как?
        - Пятнадцать рублей.
        - Одиннадцать…
        Ударив по рукам на тринадцати рублях и семи копейках, мы направились к мотоциклам. Дядя Саша, так звали этого алкаша, стал торговаться, он считал, за него просят слишком большую цену, и ведь сбил на тридцать рублей. Это был тот, что имел пробег в триста километров, апрельский. Силён. Сам мотоцикл был снят с учёта, мы получили на руки документы и расписку на моё имя, что продавец получил энную сумму. А вот потом возникла проблема: ни я, ни дядя Саша не умели управлять мотоциклом, а продавец быстро свинтил.
        В общем, дядя Саша помог мне дотолкать мотоцикл до ворот и встал, отказавшись дальше помогать. Аванс я ему уже выплатил в количестве трёх рублей. А он вдруг вспомнил торговлю и стал требовать, чтобы я выделил ему процент. Прожжённым торговцем оказался, паразит. В общем, пришлось сверху десятку накидывать. Однако ничего, выкатили мотоцикл и дотолкали до соседней улицы. Там я честно расплатился, и, когда довольный мужичок ушёл, я сел на мягкое сиденье и растерянно огляделся. И как мне теперь мотоцикл в гараж перегнать? Надо думать. Самому - не факт, тем более шлема у меня всё равно не было. О, кстати, не забыть озаботиться.
        Рядом с авторынком был стихийный рынок запчастей и инструментов. Я вытащил ключи из замка зажигания, закрыл чехлом коляску, или, как продавец называл её, боковой прицеп, и направился обратно к рынку. Улица тут неплохая, не угонят. Людей много. Купил я две десятилитровые канистры под бензин, портфель с инструментами, причём отдельно взял автонасос для накачивания шин, приспособления для заклеивания резины, канистру с машинным маслом, не нашу, гэдээровскую, и два шлема, красных, под цвет мотоцикла. Один запасной. Мотоциклетные шлемы были уморительны, мячик детский разрезать пополам - один в один. По совету продавца взял ещё и мотоциклетные очки, если куда далеко ехать, они жизненно необходимы.
        Вернувшись, я довольно улыбнулся, глядя на своего красавца. Убрал все покупки в коляску и стал осматривать мотоцикл. Проверил топливный бак, там бензина было где-то полбачка, потом щупом - бачок с маслом. Тоже норма. То есть я проделал те же процедуры, что другие, более опытные покупатели. После этого сел на сиденье и стал с интересом осматривать прохожих. Я придумал, как перегнать мотоцикл в гараж: тормознуть одного, умеющего на них ездить, и попросить помочь, мол, хозяин мотоцикла, мой дядя, сломал ногу и его увезла скорая, а что мне тут делать, я водить мотоцикл не умею, да и не имею права, удостоверения водителя-то у меня нет.
        Повезло с третьим, на вид инженером, в костюме и с портфелем. Когда он подтвердил, что умеет водить мотоциклы, я и сказал ему свою сказочку. Тот послушал и кивнул:
        - Давно хотел прокатиться на таком мотоцикле. Хвалят все этого чеха. Да и себе тоже купить, но жена машину хочет, на неё копим. Ключи у тебя?
        - Да, вот они. Вот шлемы.
        Мы надели шлемы, инженер, а он действительно оказался инженером, положил портфель на сиденье коляски и одним слитным движением завёл мотоцикл. Я запомнил, что он делает, как подсасывает бензин, другие процедуры, вроде толкания ножки ножного стартера. Мотоцикл затарахтел на холостом ходу. На мой взгляд, излишне громко. Инженер сел за руль, я за ним, и мы поехали. Вёл он на удивление ловко, без всяких дёрганий. Когда мы подъехали к воротам гаража, я спрыгнул со своего сиденья, открыл замок, незаметно снял растяжку и, распахнув обе створки, застопорил их специальными штырями. Дал возможность загнать мотоцикл внутрь. Как только мотор заглох, инженер стал расхваливать:
        - Ах, какой аппарат, ах, как летает! Нет, надо «Яву» брать. Ах, как летает!
        Мы вышли, и я запер ворота, не поставив растяжку. При инженере это мне было не сделать. Я повёл инженера к остановке. Там мы сели на автобус, чтобы вернуться к авторынку. Инженер рядом работал, а я сказал, что к дяде нужно заехать, узнать, что ему привезти в больницу.
        Сошли на разных остановках. Я сразу двинул обратно к авторынку. Присмотренную мной «Ригу» уже купили, но тут я услышал разговор двух парней на пару лет старше меня. Один говорил другому, что нужно брать «Яву»-одиночку, с виду она как мопед, хотя является мотоциклом. Немного поработать над внешним видом - и спокойно катайся, никаких прав не надо. Так многие делают, никто не возражает. Это меня заинтересовало, поэтому я прошёл следом за обоими к рядам с мотоциклами. Ребята около часа крутились около них, обсуждая достоинства. За этот час я стал экспертом в одиночках не меньше их. Они, конечно, заметили, что за ними по пятам ходит рыжий пацанёнок, но не гоняли, занимались отбором. Наконец нужный мотоцикл был выбран, и пошёл торг с продавцом. Десять минут - и машина поменяла своего хозяина.
        Всё же я купил мопед. Как раз пока я ходил за двумя спецами по мотоциклам, прикатили новенький. Тоже семидесятый год, пробег сто двадцать километров. Кстати, вот умора, я хотел иметь и мопед, и велосипед, но оказалось, здесь были мутанты, сделанные на базе обоих транспортных средств. Мне такого счастья не надо, бензин кончится, я лучше потолкаю, чем педали буду крутить. Нет, мне нужны чисто мопед и чисто велосипед.
        Это тоже была «Рига», причём той же модели, что ушла от меня. И цвет симпатичный, зелёный. Осталось решить вопрос с покупкой. В этот раз я задействовал не алкаша, а тех двух парней. Когда пошёл искать себе человека, который купит мне мопед, я снова наткнулся на них. На рынке запчастей они искали какие-то нужные им детали, куда мотоцикл дели, не знаю, рядом его не было. Я подумал и, просто подойдя, попросил помочь, сообщив, что отец занят, покупка может сорваться. Ну и попросил научить ездить на нём, я не умел.
        - Ты на велосипеде-то ездить умеешь? - спросил один с хитрым прищуром и после моего ответа искренне удивился. - Не-ет?! Ну ты даёшь! В общем, пока не научишься твёрдо держаться в седле велосипеда, мопед не для тебя. Угробишься сам и технику угробишь.
        - Так я и не собираюсь сразу на него садиться, - немного слукавил я. - Мне купить надо, а ездить отец научит. Без велосипеда обойдёмся. Так что?
        - Дело твоё, поможем.
        Парни действительно помогли мне купить мопед, поторговавшись с продавцом, внимательно его осмотрели, протестировали, подсказали, что докупить нужно. Я расплатился, получил на руки документы и расписку о продаже, триста семьдесят шесть рублей он мне стоил, и парни, когда мы выкатили технику на улицу, сперва научили меня, как его заводить и как глушить, а потом продемонстрировали езду, и как переключаются скорости. В отличие от «Явы» переключались они на руле. Я-то принял за сцепление, как на мотоцикле, а это и была рукоятка переключения. Ничего сложного в управлении не было. Я посмотрел, как оба парня, переключая скорости, сноровисто катались вокруг меня. Выше второй не включали, разгоняться сложно было. После этого заглушив мотор, я под их присмотром, стоя на месте, делал вид, что еду, переключая скорости, практику нарабатывал. После десятой попытки парни сообщили, что я действую правильно. Расплатился я с ними двумя бутылками лимонада, что обоих удовлетворило, и мы расстались. Я покатил мопед прочь. Честно говоря, заводить вот так вот его на глазах многих зрителей было боязно, куда-нибудь бы уйти
на тихую улочку - и там можно тренироваться сколько угодно.
        Заметив стайку мальчишек, катавшихся на велосипедах, я свистнул, подзывая их к себе. Те подъехали, вопросительно глядя на меня и с небольшой завистью на мопед.
        - Здорово, пацаны. Мне тут родичи мопед подогнали, да вот беда, я на нём ездить не умею. Показать показали как, но я даже на велосипеде ни разу не ездил. Кто-нибудь не одолжит свой велик и не научит кататься? За это может пока посидеть на мопеде.
        - Давай, - охотно согласился один.
        Велосипед у него был взрослый, но длины ног мне вполне хватало, чтобы сесть в низко опущенное седло. Пока владелец сидел на сиденье поставленного на подножку мопеда, остальные хором, перебивая друг друга, больше мне мешая, чем помогая, учили меня кататься на велосипеде. Честно говоря, я, бывало, заваливался на бок, но всегда успевал поставить ногу, и до падения дело не доходило. Вот с ездой хуже. Правильно мне те парни сказали, пока на велике не научусь кататься, с мопедом будет сложно освоиться. Однако ничего, через час я уже вполне уверенно нарезал круги вокруг своего мопеда и пацанов.
        - Нормально, ничего сложного, нужно лишь педали крутить и равновесие держать. Спасибо, - вернул я велосипед хозяину.
        Ребята пронаблюдали, как я подготовил и завёл «Ригу», сел в седло и, осторожно включив первую скорость, стал спускать сцепление. Пришлось дать немного газу, а то мотор глохнуть начал. Не успел. Дёрнувшись, мопед заглох. Ладно, немного не правильно сделал. Снова завёл и проделал те же процедуры, разве что сначала погазовал рукояткой, привыкая к звучанию мотора. После этого дал чуть больше газа и аккуратно отпустил сцепление, не резко, как прошлый раз. Мопед стронулся с места и неторопливо покатил вперёд. Ноги на всякий случай я держал у земли, чтобы, если что, не упасть, подстраховывал себя. Нормально, едем, прокатившись до конца улицы в сопровождении стайки пацанов и девчат, я аккуратно развернулся и покатил обратно. Причём на обратно пути у меня хватило духу, немного разогнавшись, включить вторую скорость. Ох, сразу ветер в ушах. Нормально, попробуем третью. Чем быстрее двигался мопед, тем легче мне было держать равновесие, я это сразу отметил.
        Остановив «Ригу» на том месте, где я учился кататься на велосипеде, помахал местным детишкам рукой, благодаря за учёбу, и покатил к гаражу. По пути я всё приноравливался к езде. Учился пользоваться зеркалом заднего вида, переключателем поворота и поглядывал по сторонам, высматривая, что делают другие водители. Ошибки были, как без этого? Сам краснею, когда на красный свет проехал под возмущённые сигналы других водителей. Но тогда я был больше сосредоточен на управлении, так что вокруг слабо поглядывал. Кто же знал, что ещё наверх надо смотреть, на светофоры. Ладно гаишников не было, точно тормознули бы, а мне с ними встречаться никак нельзя. Тогда только бежать. Вернее, на мопеде гонки устраивать. С учётом моего опыта будет весело. Думаю, гаишник пешком, изредка останавливаясь, чтобы отсмеяться, минут за пять догонит.
        После нескольких фиаско я припарковал мопед у небольшой пельменной и, оставив его на виду, изнутри точно видно, прошёл внутрь. Позавтракать я успел, но сейчас четвёртый час дня, есть хотелось, обед-то я пропустил. Взял двойную порцию пельменей, у меня растущий организм, пару сладких булочек и чай к ним. Пообедал отлично, никто не мешал, помещение полупустым было, и покинул забегаловку. Кстати, вкусно, мне понравилось. Пока обедал, немного пришёл в себя. Дрожь волнения прошла, поэтому, сев на сиденье мопеда, запустил движок и, ногами отталкиваясь, откатившись назад, включил поворотник и отъехал от тротуара, вклинившись в движение и двигаясь следом за стареньким синим «москвичом», но ближе к тротуару. Теперь я не спешил сразу к гаражу, а стал крутиться по улочкам, старательно выполняя все правила дорожного движения. Вот только одна беда: я их не знал и больше следовал логике и примеру других авто - и мотолюбителей.
        С правилами дорожного движения я решил быстро, остановившись у киоска Союзпечати. В нём не было того, что мне нужно, но буквально рядом находился книжный магазин, минута пешком. Я не пошёл, а как белый человек на мопеде доехал. На первом этаже пятиэтажного дома действительно был книжный магазин, и там я купил брошюру с правилами дорожного движения. Усевшись на сиденье, прямо у входа в магазин, я быстро пролистал её, запоминая правила. В принципе, ничего сложного, и в большинстве случаев моя логика меня не подвела. Особо правил я не нарушал. Теперь уже я поехал прямо к гаражу. Как оказалось, немного запоздал. Нет, с гаражом всё было в порядке, бензин в баке закончился. К счастью, крайние боксы я уже видел, так что дотолкаю.
        Через сорок минут я устало подтолкнул мопед в последний раз и поставил его на подножку у ворот своего гаража. Вытерев пот, усмехнулся: кататься на мопеде мне понравилось куда больше, чем толкать его. Надеюсь, в будущем такого уже не будет, да и я теперь учёный, почаще в бак буду заглядывать.
        Когда ключ щёлкнул в замке и я стал вынимать душку из замочных петель, меня окликнул один из соседей:
        - Максим, здравствуй!
        - Здравствуй, дядь Лёшь, - откликнулся я и закрыл замок обратно.
        Нужно сразу пояснить любопытному соседу, что происходит, чтобы потом не донимал, да и легенду я уже проработал. Так что направился к его боксу, там ворота были открыты, но машина, новенький «москвич», стояла снаружи, а на её месте на полу лежала картошка. Хм, а зачем интересно?
        - Я смотрю, новое приобретение у тебя?
        - Дядя подарил, - нарочито расплылся я.
        - А что катил? Ездить не умеешь?
        - Я уже накатался, бензин кончился.
        - Эх, молодость, - улыбнулся тот. - У меня такое тоже бывало, когда учился ездить. Кстати, в обед видел, как ты с кем-то на мотоцикле приезжал. На красном, блестит, как новенький.
        - Это дядин друг, дядя Олег, он инженер. Дядя попросил ему мотоцикл купить, вот мы на рынок и ходили. Купили. Новый. В магазине не стали брать, там очередь, а у этого всего триста километров пробега.
        - Наверное, доплачивать пришлось, на рынке всё дороже, - вытирая руки тряпкой, хмыкнул тот.
        - Наверное, - безразлично пожал я плечами.
        - Когда дядька-то твой появится, а то я его в глаза не видел.
        - Летом точно будет, но без меня. Я к бабушке на море уеду.
        - Понятно. Покажешь технику-то?
        - Идём, интересно ваше мнение.
        Сосед раньше, до покупки машины, владел как раз мотоциклом и вполне в них разбирался. Сначала он осмотрел мопед, пока я створки открывал, а потом и «Яву». Всё одобрил, сказал, качественная техника.
        - Дядь Лёшь, мопед у меня теперь есть, ездить немного научился, но вот ремонтировать… Даже при пустяковой поломке я ничего не смогу сделать. Не подскажете, кто из наших может меня научить?
        - Подскажу, почему не подсказать. Сейчас Савелий Игнатич, ты его знаешь, с усами как у Будённого, на соседней улице большой бокс у него, мопед своего внука собирается разбирать, тот сцепление угробил. В общем, будут разбирать до последнего винтика и ремонтом займутся. Если поспешишь, успеешь к началу.
        - Спасибо, дядь Лёшь, - заторопился я.
        - Да не за что.
        Сосед пошёл к себе, а я, закатив мопед внутрь, запер гараж и побежал на соседнюю улицу. О ком мне говорил дядя Лёша, я понял, знал его. Мне повезло, Савелий Игнатич со своим внуком только брезент расстелили и как раз выкатывали мопед. Такая же «Рига», как у меня, но более старой модели. Против моего присутствия они не были, и до самой темноты я пропадал у них. Помогал, чем мог, подавал, убирал, чистил и не стеснялся спрашивать. Мне кажется, сосед даже пожалел, что согласился на моё присутствие. Но зато о мопеде я знал теперь всё. Его внук Адик описал мне множество случаев поломок, случавшихся с ним, и способов ремонта на коленке. Всё же машина у него старая, узлы изношены. Одним словом, этот вечер дал мне много интересного и познавательного. Я даже поучаствовал в клейке старой камеры, по моей просьбе именно меня заставили разбортировать мотоциклетное колесо, вытащить камеру, найти прокол, заклеить и, вернув всё на место, накачать её. Если бы не помощь хозяев гаража, не знаю, как бы справился. Больше часа провозился, навыка нет. В общем, дядя Лёша своей подсказкой здорово помог, и я этому был рад.
        Мотоциклы и мопеды схожи, но всё же я рассчитывал найти ещё владельца мотоцикла, проводящего ремонт, и напроситься к нему в помощники. Опыт бесценен.
        Вернувшись к себе, я заперся и сначала разобрал покупки из коляски по полкам гаража. Пустые канистры отнёс к выходу. Завтра нужно сбегать на заправку и залить бензин, АЗС была недалеко, за остановкой. Хорошо, талоны на бензин отменили, иначе пришлось бы покупать его у соседей, что не очень-то хотелось. Во-о, воронку забыл купить, надо найти, иначе оболью бачки да и саму технику, когда буду заправлять.
        Прибравшись в гараже, я провёл осмотр мопеда, чуть-чуть долил масла, был небольшой расход, и, умывшись под умывальником, почистив зубы, пошёл спать. Зубная паста заканчивается, тоже нужно докупить, да и запас для путешествия необходим…
        Утром я сбегал на заправку. Пришлось две ходки делать. Когда возвращался второй раз, у одного бокса шёл ремонт мотоцикла, я подошёл и попросил посмотреть. Тот согласился поучить несмышлёныша. Хозяин вполне приличного «Ижа» разбирал сломанное сцепление, только вторая скорость включается. Быстро отнеся полную канистру в свой гараж, я вернулся и стал помогать соседу. Ну и что, что он за сорок гаражей от меня, все мы тут соседи. Кстати, рабочий день, а тот отдыхает. Выяснилось, что он в отпуске. Не тунеядец.
        Провозились мы до обеда, но справились с поломкой. Сцепление хозяин купил новенькое, его поставил, а старое разобрал, показав мне сломанные детали. В общем, день прошёл не зря, я стал лучше разбираться в мотоциклах и мопедах, разница действительно между ними была не такой и значительной.
        Возвратившись в свой гараж, я стал готовиться к завтрашнему дню, у меня большие планы. Когда стемнело, затопил печку, нужно прогреть комнату, а то вчера ночью замёрз, и, с некоторым трудом выкатив наружу «Яву», запустил мотор. Дав немного ему прогреться, включив фару, стал учиться ездить на мотоцикле. Да, с коляской куда проще, на своём опыте убедился. Как и с мопедом, сначала были огрехи, глох мотор, но постепенно научился и стал кататься по улочкам опустевших гаражей. Сейчас, кроме меня, здесь никого не было. Хотя нет, у пары гаражей были приоткрыты створки ворот, откуда шёл свет. Видимо, хозяева задержались. Правда, они не выходили, так что я помотался на первой и второй скоростях по улочкам. В основном полотно дороги здесь было разбитое, но на одной - укатанный песок, там на второй скорости вполне можно было разогнаться. В общем, и мотоцикл мне дался.
        Накатавшись и загнав технику в гараж, я заперся, повесив снаружи замок, будто гараж закрыт и пуст. Заправил мотоцикл через самодельную воронку, подготовив его к завтрашнему дню. Обе канистры поставил в коляску, туда же убрал сумку с запасом харчей. Повесил на руль шлем. Подумав, слил через шланг из бака мопеда бензин в полупустую канистру. Точный расход не знаю, лучше иметь запас, чтобы, не заезжая на заправки, добраться до Ржева и вернуться…
        Проснулся я по звонку будильника, что стоял на столе в трёх метрах от меня. Пришлось вставать, чтобы вырубить его, отчего я окончательно проснулся. Пока чайник вскипал, умылся. Потом позавтракал, почистил зубы и ещё до того, как рассвело, выкатил мотоцикл, поставил растяжку, запер гараж и отправился в путь. Сегодня я решил съездить во Ржев. Чтобы моя худосочная фигура не привлекала внимания, я надел излишек одежды, отчего корпус стал массивнее, да и на трассе я его оценил, когда почувствовал ветер при движении, а то бы всего продуло. Надо будет обязательно кожанку купить с высоким воротником.
        Сперва я боялся, ехал со скоростью не больше тридцати-сорока километров, но, пообвыкнув, стал пробовать разные режимы, переключая их. Один раз почти три километра под семьдесят шёл. Недолго, всё же струхнул, непривычно, это не на машине. Нужно постепенно привыкать.
        Я так упивался всякими ощущениями при езде, что даже показалось, слишком быстро доехал. Естественно, без остановок не обошлось: пообедал, дозаправил свою технику, прикинув расход по километражу, и остался доволен. Одна канистра опустела, но другая была под пробку, на обратный путь точно хватит.
        К пионерлагерю я приближаться не стал, объехал его и деревню стороной. Кстати, похоже, в лагере велись какие-то работы. Наверное, после зимовки готовились принимать на каникулы школьников. Нашёл под деревьями за кустами укромное место для стоянки мотоцикла и заглушил мотор. Проехать на нём к схрону можно, но после того, как продерусь через кустарник, о новеньком и красивом виде можно будет забыть. Стянув шлем и бросив его в коляску, я с удовольствием вдохнул свежий лесной воздух.
        Спустившись на землю, размял затёкшие ноги и стал раздеваться, как с капусты снимая с себя одежду за одеждой, снова принимая стройный вид. Надев рабочий комбинезон, я вытащил из коляски пехотную лопатку, которую нашёл в гараже, и заторопился к схрону. Отсюда примерно километр будет, так что придётся побегать и потаскать.
        Добравшись до своего зарытого схрона, убедился, что его не обнаружили, вроде по виду зиму он нормально пережил, и стал копать, вытаскивая замотанные в промасленную материю свёртки, цинки с патронами и остальные ящики. Когда всё было компактной кучей сложено, я закидал яму землёй, подхватил в обе руки свёртки с винтовками и автоматами и направился к мотоциклу. Двумя следующими рейсами принёс цинки с патронами, ох и тяжелы… А потом и ящик с гранатами. Кстати, его пришлось выкинуть и гранаты ссыпать на дно коляски к цинкам. Свёртки с оружием я уложил также в коляску, но они всё равно торчали. Вот тут-то и пригодились удочки, которые я взял с собой и вёз в коляске. Примотал к свёрткам, и всё - внимания они не привлекают, вроде как я на рыбалку еду. Загрузил коляску на столько, что она заметно просела, но два рейса сюда делать не хотелось, доеду как-нибудь. Прикрыл всё чехлом. Запустив мотор, с некоторым трудом выехал из леса на дорогу. Коляска перетяжелённая подводила. Похоже, расход горючего скакнёт если не в три раза, то в два точно. Посмотрим. Но ведь и на юга я собираюсь ехать не менее
нагруженным. Так что и этот опыт пригодится.
        Выехав на трассу, я неторопливо, где на сорока, а где и на пятидесяти километрах в час поехал обратно в Москву. Въехать в город я собирался с наступлением темноты и никак иначе. В светлое время палево полное, точно тормознут. Я опять в тройном комплекте одежды, но мало ли. С таким грузом попадаться на глаза гаишникам не хотелось ни в коем разе.
        Из-за небольшой скорости и от палящего солнца меня начало морить, да и потел я от жары. Ветер уже не обдувал, как раньше, не охлаждал. Но ничего, я терпел, лишь воду пил из бутылки. Пока ехал, обдумывал, что надо подкупать для отдыха дикарём на берегу Чёрного моря.
        Пару раз я останавливался по малой нужде, частое питьё подводило. Приметив бензоколонку, проехал дальше и свернул к лесопосадке, укрыв за ней мотоцикл. Расход бензина действительно увеличился, хотя и не так сильно, как я думал, однако всё же нужно иметь запас, тем более на колонке был буфет и можно было пополнить запас воды. Солнце жарило, и пить хотелось постоянно. Хоть бы одна тучка появилась!
        Раздевшись, оставшись в одной футболке и брюках, я подхватил пустую канистру и по обочине направился к бензоколонке. Оплатив, я залил десять литров бензина нужной марки и, скособочившись - тяжело нести, подошёл к буфету. Купил две бутылки столовой воды, нарзана не было. Кассир колонки меня ни о чём не спрашивал, а вот буфетчица, ну очень любопытная была, так и забросала вопросами. Кто да откуда. Пришлось насочинять, что из соседней деревни, приехал на лето к бабушке. Да у мопеда бензин закончился, вот пешком и пришёл. Эту наспех сбитую легенду буфетчица проглотила не моргнув глазом, а я вернулся к своей «Яве». Убрав канистру и достав узелок с остатками еды, сел на свежую зелёную травку под берёзой отужинать. Шесть часов вечера, как-никак. Я уже проехал половину пути до Москвы.
        Всё же я подъехал к столице ещё засветло, но это не помешало мне нагло въехать в город и двинуть к гаражу. Причиной такой беспечности всё же стал ливень, сплошным потоком обрушившийся на землю. Я скорее угадывал, куда еду, чем действительно видел, очки и шлем голову спасали, но одежда промокла насквозь, и сразу стало холодно. Нет, точно надо кожанку покупать. Сцепив зубы, я упорно ехал через Москву к своему гаражному кварталу. Гаишников можно не опасаться, наверняка они в такую погоду на улицу и носа не кажут.
        Наконец показался нужный поворот, и, стараясь по возможности объезжать лужи, я двинул между боксами к своему. Тут тоже было пусто. Вот и он, моё спасение. Гараж. Открыв ворота и сняв растяжку, я загнал мотоцикл внутрь и заглушил хорошо потрудившийся мотор, только пар поднимался от него, раскалённого. Заперевшись, не забыв, как обычно, повесить снаружи замок, я первым делом сбросил насквозь мокрую одежду и переоделся в сухое. Ох, как же хорошо! Затопил печку и включил обогреватель, поставил разогреваться чайник. Нужно попить горячего чая, ещё не хватало мне заболеть. Только после всего этого я занялся делами. Прошёл к мотоциклу и стал осторожно разгружать коляску. Канистры - под верстак, свёртки с оружием - на чердак. Цинки и гранаты, которые я сложил в старый армейский дырявый сидор, - туда же. Только запалы убрал в другое место.
        Подоспел чай. Напившись вприкуску с позавчерашним печеньем, я довольно вздохнул. Дома - это хорошо. Тепло и сыто. Нужно чуть позже, через часок, супчик сварить. Чтобы на два дня хватило.
        Планы на завтра у меня были большими. Заиметь велосипед и проехаться по магазинам, закупая палатку, рюкзак, котелок, чайник, кусок брезента для навеса, как я успел убедиться, это нужная вещь, столовые приборы, консервы и продовольствие. Все мои запасы остались в детдоме, запертые в кладовой, поэтому и требовалось покупать всё с нуля. Но главное, не забыть заскочить в магазин музыкальных инструментов. Мне нужен аккордеон, чтобы не терять навык, ну и, естественно, гитара. Посмотрим, что будет из представленного выбора…
        Насчёт планов на среду я поспешил. Ливень перешёл в затяжной дождь. Так что я устроил уборочный день. Прибрался в гараже и жилой комнате, благо простуду всё же не подхватил, ну и то, что привёз, разобрал, почистил и попрятал по разным тайникам. Приготовил мопед для поездок. Закутавшись в плащ, сбегал в магазин, далеко, а надо, у меня свежие продукты закончились, да и хлеба нужно купить. К вечеру дождь стал стихать и прекратился перед самым наступлением темноты, а в четверг, когда я выглянул в окно, вокруг царил яркий солнечный день, и о прошедшей непогоде намекала только сырая земля, многочисленные лужи и заметная влажность.
        Позавтракав бутербродами с сыром и колбасой, запивая всё чаем, выкатил мопед и, заперев гараж, не забыв пристроить растяжку, покатил по делам. Сначала нужно закупить вещи для поездки на море, а потом и остальным заняться. В принципе, в ближайшие две недели можно остаться в Москве, купальный сезон ещё не начался, так что время для неспешной подготовки было.
        После поездки на мотоцикле к Ржеву, мопед как-то не впечатлял. И мощность меньше, и тарахтит не так, и управление немного другое, пришлось снова привыкать. Однако, сделав пару кругов между гаражами, освоился и, выехав на улицу, уверенно покатил в центр. Сначала заехал в магазин «Рыболов и турист» на Ленинградке. Купил сорокалитровый рюкзак, повезло, только завезли, а то это редкость. Потом трёхлитровый котелок с крышкой, сковороду, тоже с крышкой, и полуторалитровый чайник. Две глубокие миски, две - для второго, пару ложек, пару вилок, два складных ножа. Фляжку, складное брезентовое ведро и трёхлитровый термос. Резать кусок брезента не потребовалось, здесь были специальные навесы с верёвками и клинышками для натягивания, причём разных размеров. Взял три на три метра. Палаток вот не было, разобрали, следующий завоз обещали только через две недели. Но зато случайно углядел надувную подушку и купил.
        Перед уходом я всё же соблазнился, продавец очень велеречивый был, и купил походную плитку для приготовления пищи. Это я так говорю - плитку, на самом деле это была подставка: сверху ставишь котелок, под неё - большую химическую таблетку. Поджигаешь её - и готово, огонь должен быть хороший. Этих таблеток я взял сотню штук, плюс туристические спички. Когда всё упаковал в рюкзак, тот почти полный был, но я вспомнил ещё об одеялах. В прошлом году, отправляясь отдыхать, купил два тонких шерстяных и ни разу не пожалел о своём приобретении. Бывало, налетал холодный ветерок, тогда только они и спасали. Здесь такие были, только расцветка другая, красно-зелёные квадраты. Взяв два, свернул в рулоны и убрал в рюкзак. Вот теперь точно едва застегнул.
        - Парень, у нас ещё есть лодки надувные. Остались двух - и четырёхместные. Интересует? - спросил продавец.
        - Ещё как интересует, но в следующий раз, я ещё за рыболовными принадлежностями приеду.
        Я действительно подумывал купить лодку. Двухместная подойдёт. В прошлый мой отдых у троих автолюбителей на нашей стоянке дикарей были такие лодки, и, надо сказать, я ими пользовался, рыбачил подальше от берега. За те три недели я стал докой по приготовлению блюд из рыбы. Шесть рецептов, между прочим, и всё на костре. А сейчас отдыхать я собирался в одиночку, и лодка нужна. Да и продавцу я не соврал. Покупки отвезу, рюкзак освобожу и вернусь.
        Тяжёлой походкой, с трудом протиснувшись с рюкзаком через тесный дверной проём, я вышел на улицу. То, что веса стало больше, мопед чувствовал, мотор ревел чуть громче, но ничего, добрался до гаражей нормально. Оставив «Ригу» у открытой створки, я снял гранату и прошёл в жилое помещение. Там аккуратно сложил все покупки на стол и, забрав рюкзак, покинул гараж. Уже через сорок минут я снова проходил в магазин, но в другой отдел. Купил лодку в чехле с ручками, вёсла в комплекте. К ней автонасос мне не требовался, мой мотоциклетный подходил. Потом взял две небольшие складные немецкие удочки, три комплекта снастей, ловушку для пойманной рыбы и складной стул. Нормально.
        Место в рюкзаке ещё было, поэтому, прихватив лодку, тяжёлая, поехал к другому магазину за снаряжением. Там приобрёл палатку. Взял точно такую же, как у меня была в прошлом году, четырёхместную, с навесом у входа, польскую. Отвёз все вещи в гараж и поехал к продовольственному магазину. Взял кило гречки, кило гороху и кило риса, пять пачек макарон, консервы - кильки в томатном соусе пять банок, они мне понравились, и три свиной тушёнки. Подумав, взял ещё четыре «Завтрака туриста». На юге я её пробовал, у меня не пошло, но пусть будет запас, тем более и стоит не дорого, да и было её больше. Купил пакет сухариков с изюмом, для чая, и две кирпичного вида упаковки печенья. Этого пока хватит. Не забыл лавровый лист, соль и перец. У меня в жилой комнате, в специальном навесном ящике для продовольственных запасов такие специи были, но уже на исходе.
        Сделав третий рейс к гаражу, я разгрузился. Заправил мопед, проверил масло и, заперев гараж, теперь покатил к магазину музыкальных инструментов. По плану у меня после покупки инструментов - приобретение велосипеда. Нового.
        Когда до спортивного магазина осталось метров триста, я остановился у уличной продавщицы мороженого. Солнце опять пекло, и хотелось охладиться. Купив два пломбира на палочке, я стал не спеша один есть, пока другой подтаивал. Люблю вот такое мягкое, тающее мороженое. А уж вкусное-то какое… Когда со второго закапали белые капли, я как раз закончил с первым и принялся за него. Непередаваемое удовольствие. Да, надо приобрести холодильник и поставить его в жилой комнате гаража. Это решит многие мои проблемы с хранением продуктов. А то приходится постоянно в подвал спускаться, это единственное прохладное место в гараже.
        Доев второй пломбир, я осмотрелся. Руки липкие были, ладно, хоть на себя не накапал, да и пить хотелось. С питьём проблем не было, неподалёку продавали с бочки-прицепа свежий квас, но где руки помыть? Осмотревшись, я не нашёл никакого заведения, где можно зайти в туалет. А, ладно… Облизав пальцы, я подошёл к бочке и, отстояв небольшую очередь, купил квас. Сперва плеснул на руки, потом и напился. Руки платком вытер. Мытьё нисколько не помогло, руки всё равно немного липкие остались. Пришлось сходить в продовольственный магазин, купить минералку и уже нормально на улице помыть руки. Не пойду же я с грязными руками в магазин музыкальных инструментов.
        Заводить мопед я не стал, по тротуару дотолкал его до входа в магазин и поставил на подножку. Взбежав на невысокое крыльцо, я потянул на себя тяжёлую дверь и прошёл в прохладный холл магазина. Тут прямо так и пахло дороговизной, лаковым покрытием некоторых инструментов, деревом, в общем, кто был, тот поймёт. Осмотревшись, я направился в нужный мне отдел струнных инструментов. Нужно сперва гитару подобрать, потом и аккордеоном займёмся.
        Продавец поначалу на меня как-то странно поглядывал, я это списал на свой возраст. Хотя как раз внимание к гитарам не удивляло, но я задавал слишком правильные вопросы, и простенькие гитары для ора дворовых песен меня не интересовали. Было несколько неплохих инструментов, продавец давал мне их пробовать, но всё не то, не подошло. Не было здесь испанки, а я привык именно к их звучанию. Была, вот удивительно, пара электрогитар, видимо, пробные продажи, но я на них никогда не играл, у меня были всегда обычные гитары без наворотов. Но посмотрел, интересно же. Гитары были без усилителей, то есть бесполезные. Так что я быстро разочаровался и пошёл в другой отдел. Клавишников, где продавались аккордеоны. Вот там я особо не выбирал и не обдумывал. Как зашёл, сразу увидел аккордеон одной известной советской фабрики по производству музыкальных инструментов и стал пробовать. Звучание, песня. Наиграв несколько мелодий, я скинул ремни с плеч и стал убирать инструмент в жёсткий чехол.
        - Беру, - сказал я продавщице.
        - Простите, молодой человек, вы один совершаете столь дорогую покупку?
        - Мои родители считают меня вполне взрослым и полностью доверяют. Какие-то проблемы?
        - М-м-м… - Она, задумчиво окинув меня взглядом, покачала головой: - Нет. Оплатите в кассе, с чеком подойдёте сюда.
        - Без проблем.
        Отстояв очередь в кассу - как много музыкантов у нас в стране! - я оплатил требуемую сумму, вернулся в отдел и, забрав аккордеон, направился было к выходу, но замер. В дверях стоял Братский и, улыбаясь, разглядывал меня.
        - О, доброго дня, Олег Игоревич. Какими судьбами? Только не говорите, что вы здесь случайно оказались, ни в жизнь не поверю.
        - Здравствуй, Макс. Ты прав, не случайно.
        - Развейте моё любопытство. ГРУ или КГБ?
        - Хм, быстро ты меня вычислил. А как сам думаешь?
        - Не так и быстро, честно говоря. К концу нашей встречи, там, в детдоме. Иначе я себе не позволил бы лишнего в нашей беседе. Я так понимаю, именно это обусловлено нашей сегодняшней встречей?
        - Да, хотелось бы поговорить. Тебе придётся пройти в нашу машину.
        Почувствовав движение сзади, я обернулся и посмотрел на двух крепких парней, которые вышли из разных залов, отрезая мне дорогу назад, но не подходя.
        - По музыкальным магазинам вычислили?
        - Ты очень умный парнишка, - улыбнулся Братский. - Когда я вышел из детдома, то отдал приказ установить за тобой наблюдение. Но ты ушёл до того, почти сразу после меня. Зная о твоём подарке - кстати, действительно гениальный мальчишка, ты знал, кому дарить, - я и решил, что прежде, чем отправишься на море, захочешь купить себе новый инструмент. Деньги у тебя всегда откуда-то появляются, что тоже наводит на подозрение. Дальше дело техники, и, как видишь, мы с тобой встретились.
        - Вы так и не сказали, откуда вы.
        - А это так важно? - спросил боксёр и повёл подбородком, явно отдавая какой-то приказ.
        - Да в принципе нет, - быстро выхватывая из-за пояса пистолет и взводя оружие, сказал я. - Все замерли. Вы двое, к этой стене… Руки выше! Олег Игоревич, пройдите туда же.
        Кроме нас, в холле было шесть человек, из них один продавец из струнного отдела и пятеро явно покупателей. Ладно, хоть детей не было. Одна из женщин было взвизгнула, но тут же испуганно замолчала, и я их отогнал к той же стене, но велел встать немного в стороне.
        - Откуда у тебя оружие? - выполняя мой приказ, спросил Братский, неторопливо подходя к стене.
        Я сделал два шага назад, чтобы между нами было больше расстояния.
        - Олег Игоревич, вы как ребёнок. Любой, кто умеет копать и научится работать щупом, может накопать себе сколько угодно оружия. Мне в пионерском лагере делать было нечего, заскучал, покопал и нашёл такой вот перспективный экземпляр. Под Ржевом действительно шли страшные бои, теперь я это точно знаю. Даже два танка в лесу нашёл.
        - И стреляет после лежания в земле? - восхитился тот, не теряя самообладания.
        Пистолет, находившийся на высоте живота, грохнул выстрелом в моей руке. Продавец, который меня явно сдал, со стоном ухватился за плечо и осел на пол. Задумчиво осмотрев пистолет, я перевёл взгляд на Братского.
        - А вы знаете, стреляет. Может, ещё раз проверить?
        - Одной демонстрации вполне достаточно, - поспешно сказал тот.
        Весёлость слетела с него, и на меня смотрел натуральный волчара, аж холод по спине.
        - Теперь вы все трое достаёте табельное оружие, аккуратно за рукоятки кладёте его на пол и толкаете ко мне. Не волнуйтесь, забирать не буду. Проблем по службе вам не устрою.
        Как только те выполнили приказ, я велел поднять полы пиджаков и по очереди покрутиться под моим взглядом.
        - Ну что же вы, Олег Игоревич, второй пистолет не выложили? Давайте его тоже сюда.
        Как только у меня под ногами очутились четыре огнестрельных оружия, я затолкал их ногами в угол к урне и, присев на корточки, положив свой ТТ на колени, достаточно быстро разобрал. Три «Макаровых» и одна «беретта». Все детали и вылущенные из магазинов патроны я побросал в урну и встал в шести метрах от строя заложников.
        - Скажите, Олег Игоревич, на меня теперь начнётся настоящая охота?
        - Я же говорю, что ты умён, хотя и нашёл способ заставить нас засомневаться в этом, - демонстративно посмотрел тот на раненого продавца.
        Две женщины с моего разрешения уже наложили тампоны из платков и почти остановили кровь.
        - Я так понимаю, теперь при попытке моего захвата, а я точно буду сопротивляться, может и до стрельбы дойти? Не хотелось бы. И полагаю, ваш интерес ко мне строится на том принципе, что я слишком много знаю, что простой ребёнок, да ещё детдомовец, знать не должен. Я прав?
        - Да.
        - И забрав меня, уверен, обратно в детдом, вы меня не отпустите, даже узнав правду. Так вот, для того, чтобы вы даже не думали стрелять в меня и пылинки сдували, я скажу, откуда у меня такие знания. Вероятно, прояснит ситуацию мой год рождения. Я родился в две тысячи втором году в городе Москве в государстве Российская Федерация, а в две тысячи шестнадцатом меня убили, выкинув из окна квартиры на семнадцатом этаже. Как я попал в этот мир, вы наверняка знаете.
        - Озеро с вышкой, - настороженно меня разглядывая, медленно сказал Братский.
        - Именно. Намекаю: с любым человеком можно договориться, я не исключение, силой от меня сложно что-либо добиться. Кстати, мне здесь нравится, добрые и спокойные люди, светлые, я таких в той жизни не встречал. Детские дома очень хорошие. Правда, само государство мне не очень нравится, в основном из-за дерьмовой политики, а вот улучшение жизни граждан, это да, тут вы молодцы. Хотя можно было бы и лучше.
        - И что, в будущем по-другому? - криво усмехнулся Братский.
        - Для примера: в будущем, это был реальный случай, новенький воспитатель изнасиловал одну из наших девчат. Каков был ответ, как думаете?
        - Вызов милиции, арест и суд?
        - Мы его не сдали полиции, милиции у нас уже нет, преобразовали. Облили бензином и подожгли. Он так и носился по двору, пока заживо не сгорел. Никто его не тушил. Поджигали мы, ребята не старше двенадцати лет, чтобы уголовного наказания не было. Дело развалилось, менты нас не тронули, хотя об этом случае долго писали газеты. Называли зверёнышами. Ну и как вам сравнение?
        - Мне такое будущее не нравится.
        - Знаете, после попадания в шестьдесят девятый год мне тоже оно разонравилось. Я уже обвыкся здесь, мечты исполняются, не так ли, Олег Игоревич? Кстати, не смотрите в окно, здесь отличная звукоизоляция, и выстрела никто не слышал. Это, кстати, ваш стукач, который меня сдал, сказал, прямо так и сообщил, когда я гитару пробовал. Мол, играй, как хочу, здесь отличная звукоизоляция, хоть стрельбу устраивай. Я его за язык не тянул. Ладно, время терять не будем, у меня слишком большие планы, а день идёт к концу. Попрощаемся.
        - Подожди, - сделал полшага вперёд Братский. - Что значит Российская Федерация?
        - То и означает, что развалился Союз в девяносто первом на множество государств, а Россия осталась демократическим образованием. В народе даже анекдот ходил, мол, американцы разработали десятилетнюю программу развала Советского Союза, потратив на это несколько миллиардов долларов, а коммунисты сами развалили его за полгода. Вот такие пироги. Я вам больше скажу, в Союзе коммунистов не осталось, только приспособленцы, все настоящие коммунисты полегли на фронтах Отечественной войны, первыми поднимаясь в атаку, а те, кто в тылу отсиживались, выжили. Нет у нас генофонда, мразь одна в верхах.
        - Кто?
        - Развалил? Горбачёв Михаил Сергеевич. Ваш Брежнев сам его ввёл в члены политбюро ЦК КПСС в конце семидесятых, самым молодым считался, а когда он после смерти Черненко занял пост генсека, то и начал творить. За несколько лет люди так оголодали, продукты ведь пропали с полок магазинов, что развал Союза был встречен с радостью. Устал народ. Танки расстреливали правительственные здания, где засели последние коммунисты. Те из окон прыгали с партбилетами в руках, погибали, но не сдавались. Демократия победила. Потом, когда народ понял, что такое демократия, дёрнулись, да поздно было. Кавказ в гражданской войне, везде националисты режут русских. Сотнями тысяч русские гибли или бежали в Россию из этих отделившихся республик. Потом власть взял Борис Ельцин, из правления Москвы. Сжёг партбилет и повёл народ дальше в пропасть. В народе получил кличку Борька-алкаш. В общем, безвластие, молодёжь поменяла приоритеты, все пацаны хотели стать бандитами, девчата - проститутками. И становились, что примечательно. Профессора закрытых институтов и университетов просили милостыню в переходах, те, кого выкинули из
квартир, жили на вокзалах, в подъездах и подвалах. Чтобы прокормиться, рабочие заводов ездили в Турцию или другие страны, закупали дешёвые товары и продавали на рынке. Железный занавес рухнул, можно ездить куда хочешь, однако денег у народа уже не было. Но лучше всех устроились именно те коммунисты-приспособленцы, что и устроили развал, да их детки… Интересно, да? Не буду больше рассказывать, и так при свидетелях много наболтал. Когда состоится ещё одна встреча, продолжим.
        Причина, почему я прервался, была в том, что в магазин входил очередной покупатель, который удивлённо дёрнулся, обнаружив стоявших у стенки людей с поднятыми руками, лежавшего в крови мужчину и меня с пистолетом в руке.
        - Пройдите к стенке. Волноваться не надо, я сейчас уйду, а у вас - возраст, да ещё, похоже, вы сердечник.
        Старичок, постукивая тростью и держась за сердце, прошёл к стенке, где я разрешил ему присесть на край бетонного горшка с фикусом.
        - Песни, получается, не твои?
        - Даром создания не обладаю. Благодаря совершенной памяти, я занимался натуральным плагиатом. Эти песни будут написаны позже. Кстати, песня «День Победы» в семьдесят пятом заняла первое место на конкурсе. Ещё, пока не ушёл… Я ведь что угодно наболтать мог, а проверить сложно. Даю такую возможность. Предатели, работающие на иностранную разведку. Их больше двух десятков, из них два генерала. Сообщу имя одного. Генерал-майор Поляков, сейчас полковник ГРУ. По собственной инициативе в шестьдесят первом году пошёл на сотрудничество с ФБР, получил псевдоним Топхет. По имеющимся сведениям, за период с тысяча девятьсот шестьдесят первого по восемьдесят шестой год передал ЦРУ информацию о девятнадцати советских разведчиках-нелегалах, действовавших в западных странах, о ста пятидесяти иностранцах, сотрудничавших с разведслужбами СССР, и о примерно полутора тысячах действующих сотрудников разведслужб СССР. Это не считая двадцати пяти ящиков секретных документов. В восемьдесят шестом был арестован, в восемьдесят восьмом по приговору суда расстрелян за измену родине. Работайте, товарищи… Ах да. Оставьте мне
почту для связи, возможно, я на неё буду присылать некоторую информацию.
        Положив блокнот на пол, я подтолкнул его к Братскому. Тот пребывал в изрядно задумчивом состоянии, но блокнот поднял, вытащил из держателя карандаш и быстро начеркал несколько строк. После чего таким же манером отправил блокнот обратно. Проверив запись на разборчивость, я убрал блокнот обратно в карман.
        - Помните, Олег Игоревич, со мной можно договориться. А теперь прощайте.
        Пятясь, я отошёл к двери, по пути прихватил, закинув за лямки за спину, сиротливо стоявший аккордеон и убрал оружие впереди за пояс. Заложники не дёргались, офицеры же понимали, что я успею достать оружие и открыть стрельбу, расстояние для броска великовато. Быстро проскочив в двери, я вылетел на улицу, с первого же удара запустил мотор мопеда и, снявшись с подножки, выехал между двумя припаркованными машинами на проезжую полупустую часть. Но рванул не сразу куда подальше, а, достав из-за пояса пистолет и боковым зрением наблюдая, как из магазина выбегают Братский с одним из своих, открыл огонь. Машину, на которой приехали оперативники, вычислить было несложно. Её здесь не было до того, как я приехал, да и водитель имел то же телосложение, что и напарники боксёра. Я сразу убедился, что он тоже оперативник: заметив у меня направленный на него пистолет, мгновенно нырнул вниз. Выпустив четыре пули, прострелив радиатор и левое переднее колесо, я убрал оружие, достал гранату и, выдернув чеку, бросил её в сторону входа в магазин, после чего уже, дав газу, рванул с места, свернув на ближайшем
перекрёстке. Чуть не упал. По прямой я ещё нормально езжу, уже быстро, но повороты прохожу на троечку с минусом. Опыта не хватает.
        Думаю, Братский и один из оперативников, к ногам которых подкатилась граната, мою шутку оценят. Нет, выглядит она нормально, даже замедлитель шипит у запала, потом будет хлопок сработавшего детонатора. Только взрываться там нечему, всю взрывчатку я выковырял. Умаялся, но сделал. Вот насчёт того, что наша встреча в будущем состоится, я был уверен на все сто, и, смотря в какой ситуации мы встретимся, у меня были готовы темы для общения. Даже когда припрут, как это было сейчас, когда вырваться из магазина без оружия у меня шансов не было. Вот и использовал одну из заготовок. Даже если бы ушёл, загоняли бы, как дикого зверя, пытаясь подстрелить. Вот сейчас нет, усилия по поиску утроят, но брать будут мягко. Мне моя шкура дорога. А дальше посмотрим, договориться несложно. Именно поэтому я выдал строго дозированную информацию, чтобы поняли, что я не брехло. Братский, когда меня слушал, явно был ошеломлён, хотя и держал маску невозмутимости на лице. Но правду говорят, глаза - зеркало души. В общем, я подстраховался. А вот из Москвы надо немедленно валить, но сначала заеду в одно место.
        Добравшись до другого магазина музыкальных инструментов, мне гитара нужна, я припарковал мопед у проезжей части, проверил свою одежду, не видно ли оружие, и прошёл в магазин. Здесь мне повезло, были испаночки. Причём по качеству лучше моей первой. Тут я тоже заметил настороженные переглядывания, но тратить время не стал, узнав цену, сбегав в кассу и уплатив, вернулся в отдел. Но у меня чек принимать не стали, мол, слишком мал, чтобы продавать такой ценный инструмент ребёнку. Будто у меня не менее ценный аккордеон за спиной не висит. Ясно, что время тянут.
        Достав пистолет, я направил его на одного из продавцов, негромко сказав:
        - Не забудьте чехол и запасные струны. Те, что вместе с испанками привезли. Быстро!
        Я уже сталкивался с грубостью и ленью продавцов и продавщиц, а тут оба, как электровеники, за несколько секунд собрали мне всё, что нужно, за чехол и запасные струны, кстати, я тоже заплатил. Но одно в этой покупке я уловил очень хорошо. Могу и вам давать совет. Когда идёте что-то покупать, берите с собой оружие, продавцы сразу становятся необычайно скоры, угодливы и крайне вежливы. Я на своём опыте убедился.
        Выскочив на улицу, гитару пришлось повесить на правое плечо, я сел на мопед и, запустив движок, стал крутиться по улицам. К сожалению, молодой рыжий парень с аккордеоном и гитарой слишком привлекает внимание, и так могут выйти на моё убежище, пришлось импровизировать. Уехав на одну улицу, где дома приготовлены к сносу, я спрятал инструменты, потом снял и оставил тут же куртку, а вот что с волосами делать? Они горят, что языки пламени вечного огня. Головного убора при себе у меня не было, платок слишком мал для банданы, да и не носят их тут, наоборот, только привлекать внимание буду.
        Найдя в печке уголь, я вернулся к мопеду и, используя зеркальце, стал углём пачкать волосы. Никакой другой идеи мне не пришло в голову. Бровями тоже пришлось заняться. Они у меня, как и все волосы на теле, рыжие. Не зря же меня девчата называют наглой рыжей мордой. Немного пыли попало на шею и испачкало её. Пришлось платком вытирать. Однако ничего, мне понравилось, я стал жгучим брюнетом с кустистыми брежневскими бровями. Помотав головой, стряхивая остатки угольной пыли, я сел на мопед и покатил к выезду с улицы. Потом помотался по другим улицам и, заехав в гаражи и внимательно оглядываясь, подъехал к своему боксу. Быстро открыл его, сняв растяжку, закатил мопед и, помывшись под рукомойником, с трудом мылом возвращая себе прежний цвет волос, занялся делом. Все покупки были просмотрены, упакованы и грузились в коляску мотоцикла. Запасную канистру возьму только одну, закрепил её между мотоциклом и коляской, все равно пассажира у меня не будет. Рюкзак планировался на спину. Закончив с приготовлениями, я пополдничал макаронами с тушёнкой, много наварил, ещё на ужин хватит, и, заперев бокс и не забыв
своё охранное средство в виде гранаты поставить на место, поспешил покинуть гаражи. В этот раз кроме новенькой куртки у меня на голове была низко надвинутая кепка.
        Я уже стригся в не так далеко расположенной парикмахерской, и там кроме других услуг была ещё и покраска волос. Правда, сейчас я прошёл мимо неё, слишком близко к гаражам, выйти на меня могут. Ушёл в другой район. Вот там, зайдя в помещение мужского зала, я и занял очередь к мастеру-мужчине. Мужикам всё пофиг, а вот женщины обладают цепкой памятью к мелким деталям. Запомнить могут, а мне этого не надо. Час пришлось ждать, пока не подошла моя очередь.
        - Как вас постричь, молодой человек?
        - Я бы хотел сменить цвет. Это возможно?
        - Нет ничего невозможного. Какой цвет предпочитаете?
        - Рыжий мне немного поднадоел. Как вы думаете, к моим чертам лица какой цвет больше подойдёт?
        - У вас узкое лицо, блондина делать не советую. Вполне подойдёт пшеничный или брюнета.
        - Пожалуй, брюнета. Брови тоже красятся?
        - Сделаем.
        - Тогда ещё подровнять немного. А то волосы на уши наползают.
        Мастер стал размешивать краску, я попросил подобрать её ближе к натуральному. Вымазал мои волосы. Полчаса я посидел в сторонке. Потом мне дважды помыли голову и наконец сказали, что готово. Осмотрев себя, я остался довольным. Конечно, если присмотреться, становится понятным, что цвет не натуральный, но это вблизи, издалека не поймёшь. После этого меня постригли, тут работой я тоже был вполне доволен. Уплатив за работу и поблагодарив мастера, я покинул парикмахерскую и направился к себе. По пути проверялся, поглядывая по сторонам, но вроде всё было нормально. К счастью, знакомых соседей не встретил.
        Следующий час я приводил гараж к долгому ожиданию. Поработал с мопедом, проводя консервацию, потом накрыл его куском материи. Ещё раз проверил мотоцикл, как всё закреплено. И лёг спать, поставив будильник на десять часов вечера…
        Как только он прозвенел, я дёрнулся и проснулся, вытирая щеку, кажется, слюну пустил. Бывает такое. Быстро съев остатки макарон, я вымыл кастрюлю и посуду, убрал в навесной шкафчик, отключил всё. Выкатил мотоцикл, к растяжке прикрепил вторую канистру, которую оставлял в гараже, взрыв, может, и ранит или убьёт вора, но хотелось бы уничтожить следы и улики, так что канистра с бензином - самое то. Запер гараж.
        Запустив мотор, я аккуратно тронулся с места и покинул территорию гаражей. Добирался до тайника почти час. Улицу перепутал, пока разобрался, пока нашёл нужную, вот время и потерял. Наконец дом с тайником найден. Я принёс инструменты и свою куртку, закрепил всё и поехал из города. Меня только одно расстраивало: кожанку так и не купил. Очень необходимая вещь. Надеюсь, в пути будет возможность, и я её найду. Города по пути не раз будут встречаться, а там рынки и магазины.
        Меня немного трясло, всё же я прекрасно понимал, какой сейчас шухер поднялся. Думаю, откуда я попал в Союз, знают единицы, но это не мешает им направить на мои поиски всех, кого можно. Покинул город я по второстепенным дорогам, на главную пока не выезжал, там посты ГАИ. Потом вывернув на трассу, уже прибавил ход, держа крейсерскую скорость в шестьдесят пять, редко семьдесят километров в час. Страшновато, конечно, на такой скорости ехать по ночной дороге, но я хотел как можно быстрее отъехать от столицы. Я пошёл на принцип: никто не должен встать на пути к моему отдыху на море, остальное - трава не расти. Нет, я не отморозок какой, вполне понимаю, что делаю. Тот выстрел в магазине был осознанным. Мне нужна была демонстрация, а единственно, на кого я злился, это на продавца, так что в его ранении виноват исключительно он сам. Как я уже говорил, не люблю стукачей.
        Москва осталась позади, и я счастливо вздохнул. Конечно, у меня будет долгое путешествие до моря, дня четыре, если не очень торопиться, а то и пять, но это меня нисколько не волновало. Я снова был один в нескольких одёжках, что увеличивало мою фигуру до торса взрослого мужчины, ну и спасало от холодного ночного ветра. На голове шлем, под ногами бьётся сердце новенького мотоцикла. Море, я еду к тебе.
        Трасса на Тулу не сказать что пустая, проскакивали редкие грузовики, однако гаишники не встретились. Проехав железнодорожный переезд, я объехал Серпухов и стал искать место для ночёвки. Время уже третий час, поспать надо, а то клюну носом - и всё, авария. С другой стороны, когда как не ночью мне пересекать страну, добираясь до Чёрного моря. Спалиться днём проще многократно, ночью ехать куда безопаснее в плане обнаружения и опознания, а днём спать. Так? Так-то оно так, отрицать не буду, но у меня не так и много опыта езды на мотоцикле днём, что уж о ночи говорить. Отъехав от окраины Москвы километров на тридцать, я вообще до сорока сбросил скорость, а то и меньше, опасаясь навернуться. Правда, фара у мотоцикла неплохо освещала дорогу, что позволяло мне держать стабильную скорость, но опаска всё же была.
        После Серпухова я встал на обочине. Размял ноги, заправил мотоцикл, проверил масло, с ним ещё нормально, доливать не надо, и двинул дальше. Всё же ночь буду ехать, а как рассветёт, найду место для лагеря и высплюсь. Решено.
        Дорога стала хуже. Не доезжая Тулы, я снова остановился и, дозаправившись, немного поел - пару печенек с лимонадом. Сладкое надо есть, чтобы глаза в темноте лучше видели. Объехал Тулу. Бензин ещё был, полный бак и в канистре пара литров плескалось, но всё равно нужно найти стоянку рядом с бензоколонкой. Пользуясь картой автодорог Союза, я ехал к Ростову-на-Дону, а оттуда уже уйду в сторону Сочи и Адлера. Судя по редким дорожным указателям, с дороги я не сбился.
        Стало светать, когда я, непрестанно зевая и ёжась от прохлады, одежда уже не спасала, на окраине села, которое проезжал, приметил бензоколонку. Заехав за село километра на два, я, съехав с дороги, направился к роще. Найдя удобное место, загнал мотоцикл на опушку. Вроде не виден. Оббегал всё вокруг в поиске источников воды, но не нашёл. Ну и не надо, со мной полный трёхлитровый термос. Разбил лагерь: поставил палатку, больше для тренировки, чем по необходимости, над мотоциклом натянул навес, тоже, чтобы набраться опыта организации походного лагеря - хорошо, палатка и навес зелёные. С едой особо не стал мудрствовать, сварил на костерке примитивный суп: налил в котелок воду, когда она закипела, бросил очищенную и нарезанную картошку, пару лавровых листов, луковицу целиком. Не люблю варёный лук. Ем, но не люблю. Он давал вкус, что мне и было надо. Бросил горсть пшена и вывалил банку бычков в томате. Нормально.
        Поев, я выпил чая с сухариками, забрался в палатку, разделся до трусов и майки, завернулся в одно из одеял, подложил под голову надувную подушку и почти сразу уснул…
        Проснулся от шороха, отчётливо слышимого где-то рядом за стенкой палатки. Достав из-под подушки вычищенный, смазанный и перезаряженный ТТ, привёл его к бою. Осторожно откинув полу палатки, выглянул наружу. И тут же махнул рукой, негромко сказав:
        - Пошёл отсюда.
        Сперва я подумал, что это волк. Окрас похож, но, заметив ошейник, сообразил, что пёс из села, вышел на запах съестного. Ага, будто я идиот, оставлять всё на земле. Часть съестного в рюкзаке в коляске. Котелок и чайник подвешены в двух метрах от земли на ветке, не достать.
        Пёс отпрыгнул от неожиданности, но послушно отбежал и потрусил куда-то на опушку. Подумав, что вряд ли он тут бродит без хозяина, я босиком последовал за ним, держа оружие за спиной, мало ли. Оказалось, по тропинке у опушки катили трое парней чуть младше меня с удочками, привязанными к рамам велосипедов. Пёс, догнав их, побежал рядом. Понятно. Видимо, с вечерней рыбалки домой едут.
        Зевнув, я вернулся в свой лагерь. Часов на руке не было, только незагорелый след от них. Забравшись в палатку, нашёл часы и, подзаводя их, посмотрел, сколько время. Хм, четыре часа дня. В принципе я уже выспался, собака меня фактически вовремя разбудила, так что, снова разведя костерок, я разогрел суп и подогрел воду в чайнике.
        После еды оделся и, убрав все вещи в коляску мотоцикла, только навес и палатку снимать не стал, подхватил пустой термос и канистру и направился к селу.
        Сразу покупать топливо я не стал, сделаю это на обратном пути, а, зайдя в сельмаг, купил хлеб. Ещё взял пару бутылок лимонада и пачку сахара. Сложив покупки в авоську, дошёл до колонки и налил воды в термос. Только после этого наполнил на бензоколонке канистру и пошёл обратно в лагерь. Свернув палатку и навес, я убрал их в чехол и упаковал в коляску. А пока было время до темноты, достал аккордеон и стал разучивать две музыкальные композиции, слышимые мной ранее в будущем. Хорошо время провёл, душевно, аккордеон так и пел у меня в руках, затрагивая разные душевные струны.
        Котелок отмыть мне было нечем, будет где вода, отскребу. А вот перед тем, как отправиться дальше в дорогу, вскипятил чай, сделал себе крупный бутерброд и с удовольствием поужинал.
        Снова надев на себя несколько одёжек, застегнул под подбородком ремень шлема и, выехав из леса на опушку, а оттуда поднявшись на шоссе, покатил дальше в сторону Воронежа. Где отмыть посуду, котелок и миску, я нашёл буквально через час, переезжая по мосту серебристую гладь реки. Поэтому, затормозив сразу за ним и оставив «Яву» на обочине, съезда к реке я не нашёл, я подхватил посуду и направился к воде. Пару минут поскрёб песком, ополоснул, снова поскрёб - и готово. Ложка, котелок и миска были чисты, как новенькие. В принципе, они и были новенькими. Я впервые ими попользовался. Вернувшись к мотоциклу, убрал посуду в рюкзак и поехал дальше.
        Объехав Воронеж, стал искать место для лагеря. Несмотря на то что время ещё было, можно километров пятьдесят проехать до наступления рассвета, я решил побывать в городе. Мне, чёрт возьми, нужна кожанка, уже многократно оценил её полезность, и без неё очень худо. Ну и заодно прикуплю, что нужно. Например, писчих принадлежностей у меня не было, хотя я и обещал Братскому, что буду писать ему.
        Найти в темноте место для лагеря не так-то и просто, рощу для своей первой ночёвки я уже в светлое время искал. Пришлось постараться, но всё же я обнаружил вполне неплохое место в трёх километрах от города на берегу реки. Леса там не было, только ивы на заросшем камышом берегу. Подъехав к берегу и осветив возможное место лагеря мотоциклетной фарой, я остановился. Однако ещё и с фонариком в руках на всякий случай прошёлся. Мало ли. Было видно, что здесь на берегу любят отдыхать, есть мусор от туристов и кострища. Останавливаться здесь не хотелось. Конечно, для купального сезона холодно, но мало ли на пикник кто приедет, тем более кострища свежие.
        Дальше вела тропка, поэтому, подсвечивая фонариком, я решил прогуляться по ней пешком. Нет, тоже не то. Пришлось покинуть берег и отъехать дальше, где я обнаружил у дороги посадку. Вот за ней и встал лагерем. Развернул палатку, натянул тент над мотоциклом, всё как положено, поел всухомятку - «Завтрак туриста» с ржаным хлебом - и лёг спать.
        Выспался я отлично. Потянувшись и перевернувшись с живота на бок, перестав обнимать надувную подушку, взял лежавшие рядом часы и посмотрел время. Хм, два часа дня. Нормально. Помимо наручных, которые я сейчас завёл и надел на руку, у меня ещё и будильник был. Специально для моря приготовил. Мало ли когда встать потребуется, а без будильника меня из пушки не поднимешь, всё на свете просплю.
        Выбравшись из палатки и морщась от солнечного света, хорошо, я палатку в тени поставил, я проделал бег на месте и стал делать лёгкую разминку. Потом сбегал в кустики, умылся и напился воды. С едой напрягаться не стал, так как собирался в город. Там и поем. Одевшись - синие брюки, лёгкие полуботинки и футболка с кепкой, - я стал сворачивать лагерь. Вокруг было тихо, с двух сторон открытое поле, и вдали виднелся одинокий трактор. Заправил мотоцикл, чуть-чуть долил масла, проверил, как уложен багаж, надел на спину тяжёлый рюкзак и выехал из-за посадки на дорогу, возвращаясь к Воронежу. Когда искал место для днёвки, то удалился от него километров на восемь.
        Нашёл где оставить мотоцикл, пока буду в городе - на парковке у придорожной гостиницы рядом с заправкой на въезде в город. Положил сверху на коляску рюкзак, убрал шлем и, забрав ключи, направился к дороге на автобусную остановку. Если хочешь что-то спрятать, оставь это на видном месте. Никто не подойдёт к мотоциклу, который хорошо видно со всех сторон. Я местное население уже хорошо изучил, воровство здесь - редкость. Дети могут баловаться, но чужое не возьмут, поэтому за мотоцикл и вещи я был спокоен.
        Автобус пришлось ждать с полчаса. Оплатил проезд и прошёл на заднюю площадку. Свободных сидячих мест не было. К счастью, автобус шёл через местный рынок, там я и сошёл. Это был Колхозный, но и вещами там тоже торговали. Но, к сожалению, посетил его безрезультатно. Покинув рынок, попил сладкой газировки из автомата и двинул дальше. Я уже поинтересовался, где здесь магазин туристического снаряжения. Их было три в городе - для охоты, рыбалки и туризма. До ближайшего добрался быстро. В нём купил бинокль, очень нужная вещь, очки для подводного плавания и ласты. Скучающий за прилавком продавец при моём появлении оживился, рекламируя товар.
        - Какой-какой душ? - заинтересовался я.
        - Польский товар. Ножной душ. Вот смотрите. Подводите этот шланг и кладёте его в воду, после этого встаёте на подставку и ногой нажимаете на эту шишку, из сифона идёт вода, и вы можете вполне качественно помыться.
        - Упакуйте, - заинтриговал он меня. - Ещё что есть?
        - Материя, чтобы сделать что-то вроде кабинки, не будете же вы мыться на глазах у всех.
        - В принципе можно взять… - не совсем уверенно протянул я, но потом твёрдо сказал: - Беру, запас карман не тянет.
        Из магазина направился в другой, в книжный, где купил бумагу, десять тетрадей, и писчие принадлежности. Лишь конвертов там почему-то не было. Я их взял в киоске Союзпечати. Рядом было что-то типа рюмочной, там я и плотно пообедал.
        Потом посетил ещё три магазина, где продавали одежду, но кожаных курток не нашёл. Совсем плохо. В последнем ко мне подошла продавщица:
        - Молодой человек, вы кожанку ищете?
        - Мотоциклетную, - кивнул я, с надеждой посмотрев на неё.
        - У меня от сына осталась. Новенькая, как раз ваш размер. Посмотрите?
        - Почему бы и нет.
        То, что куртка новая и её ещё никто не носил, было видно невооружённым глазом. Понятно, что продавщица делает гешефт, пользуясь дефицитом товара. Правда, продать её не так и просто: мне ещё нормально, даже свитер под неё можно надеть, но более крупным мужчинам будет катастрофически мала.
        - Как видите, прямо на вас сшита. Будете брать?
        - И сколько стоит?
        Куртка мне действительно понравилась. Чёрная, из натуральной кожи с высоким стоячим застёгивающимся воротником, что позволяло предохранить шею от сильного ветра. Достаточно длинная, фактически до низа ягодиц. Самое то, что нужно. Про пять карманов, включая один внутренний, и говорить не стоит.
        - Сорок пять рублей, - чуть запнувшись, сказала женщина.
        Цена меня удивила, не намного выше государственной, похоже, мне просто скидывают лежалый товар. Но мне же лучше. Вручив продавщице четыре червонца и пятёрку, я дождался, когда она упакует куртку, и со всеми покупками вышел из магазина. Вот так всё и происходит.
        Вернулся на том же автобусе, в смысле номере. С «Явой» и вещами всё было в порядке, как стояли сиротливо на парковке, так и стоят. Вот только приближаться к мотоциклу я не спешил. У кафе стоял гаишный «Урал». Надо подождать, пока менты не уберутся. А то у кафе окна большие, обзорные, увидят, что к мотоциклу подросток подходит и уезжает. Пусть свалят сначала. И оставаться на остановке я не стал, нагло с вещами прошёл как раз в то самое кафе. Гаишник был один, в форме с погонами капитана. Он сидел и ужинал. Время вечернее уже, шестой час.
        Устроившись за свободным столиком, посетителей очень мало было, всего шестеро, я оставил вещи и прошёл к раздаче. Изучил меню и сделал заказ. Если капитан здесь ужинает, значит, вполне съедобно. Подносов почему-то не было, пришлось несколько раз с тарелками побегать и стаканом. Взял суп-лапшу, на второе макароны с котлеткой и подливой, чай, ну и сладкий пирожок к нему. Два кусочка хлеба ещё. Вот и всё. В принципе, я был не особо голоден, всего два часа назад в городе поел, но всё же.
        Пока ужинал, капитан закончил и, поблагодарив раздатчицу, вышел. Снаружи взревев, затарахтел мощный мотоциклетный мотор, и после включения передачи тот стал удаляться. Я боком к окну сидел, что позволяло мне видеть «Яву», так что отъезд гаишника видел. Кстати, он от города поехал, как бы не встретиться. Закончив с ужином, я стал медленно цедить чай, вприкуску с пирожком, и увидел, как к кафе свернул автобус, а из него крупной стайкой в кафе прошла группа пассажиров. Тогда я заторопился. Дело в том, что я собирался подождать в кафе, пока стемнеет, и потом уехать, а тут автобус загородил мотоцикл, так что из окон кафе и гостиницы он теперь не виден. Жаль, конечно, я думал письма Братскому написать, пользуясь возможностью, но, похоже, придётся это отложить.
        Выскользнув наружу, я прошёл к мотоциклу, быстро вскрыл пакет с курткой, запихал обёрточную бумагу в коляску, пойдёт на растопку, и, надев кожанку, стал застёгивать ремешок шлема. Повесил рюкзак за спину, запустил мотор и, покинув парковку, поехал по дороге в сторону Ростова. Гаишника я действительно увидел через три километра на развилке, только он занят был, салон у водителя «победы» проверял и на меня не обратил внимания, поэтому и ехал я дальше спокойно. Километров семьдесят держал, пользуясь днём, но как стемнело, сбросил до пятидесяти. Потом остановка на дозаправку, и так всю ночь в седле.
        До Ростова-на-Дону я не доехал, не успел, километров сто пятьдесят осталось. Встал на днёвку в роще в полукилометре от дороги, там и выспался. Когда проснулся, то, поев, занялся письмами, всё равно делать нечего. Сидя на своём складном стульчике, используя как столешницу жёсткий чехол аккордеона, я заполнял один листок ученической тетради за другим. Всё, что помню по предателям, ну и как будет развиваться Союз с тысяча девятьсот семидесятого до тысяча девятьсот семьдесят пятого года. Кадровые перестановки и остальное. Многим политическим деятелям давал краткую биографию с датами смерти. Брежнева и всего его окружения. Что от Европы и США ждать. Сверяясь с записью Братского, написал на конверте адрес и почтовый индекс. На тетради и на конверте поставил единицу, причём на тетради жирно написал, ещё и в кружок поместил.
        Как стемнело, я поехал дальше. Проезжая небольшой посёлок, подъехал к закрытому зданию почты и бросил конверт в ящик, сразу же покинув населённый пункт. Первая птичка с информацией ушла.
        На въезде в Ростов, пользуясь тем, что ночь, нагло заехал на заправку, залил топливо в бак и заполнил пустую канистру, уплатив за горючее. Полусонный кассир мне и слова не сказал, тем более я даже шлем не снимал. Объехав город, я направился к Краснодару. Вот в его окрестностях и встал лагерем на склоне небольшой сопки. Тут кустарник был, что меня скрывал, и ручей тёк, значит, свежая вода имелась.
        Днём я отсыпался, а под вечер написал Братскому от тысяча девятьсот семьдесят пятого до тысяча девятьсот восьмидесятого года. Это информация по Союзу и кратко по миру. Указав всё, что в стране творилось, а также за рубежом. Этот конверт я бросил в почтовый ящик какой-то деревушки. На конверте была цифра два, как и на тетради.
        Проехав Сочи, я направился к Адлеру, его тоже пересёк и уже на рассвете пятого дня путешествия наконец оказался на берегу моря. Отъехал от Адлера километров на десять, похоже, попав в Грузию, и стал искать место для лагеря. Мне нужно пустое и красивое. В лагерь автодикарей заезжать не хотел, вопросов много будет. К сожалению, как я ни искал нормальный чистый и, главное, пустой пляж, так и не смог найти. Пришлось вставать на днёвку в невысоком хвойном леске в километре от побережья. Всё же устал после дороги, да и спать очень хотелось, вот и поставил палатку, натянул навес и, поужинав консервами, завалился спать. Душновато здесь, солнце так и жарит. То, что я с ходу не нашёл пляж, ничего страшного, ещё будет возможность, как проснусь, так и займусь, главное, что я на море!..
        Проснулся почти в шесть вечера, хорошо я щёку придавил, обычно встаю куда раньше, а тут, видимо, расслабился. Вот и отоспался. Собрав сухих веточек, развёл костерок и повесил над ним чайник. Пока вода вскипала, приготовил немудрёный завтрак и после него, сложив вещи, надел рюкзак и выехал на трассу. Я помню фильм «Три плюс два», и мне хотелось бы найти такой же пляж, главное, с источником воды, и чтобы никого рядом. Честно говоря, не нашёл бы, но в одной грузинской деревушке, покупая хлеб, я спросил насчёт таких пляжей. Мне с ходу назвали три, и песок белый-белый, и вода рядом. Родники. Правда, к двум на машине не подъедешь, тропки узкие, только пешком, поэтому там редко кто отдыхает.
        Я заторопился проверить, всё же местные тут каждую тропку знают. Тот пляж, куда можно проехать на машине, был занят, три авто и палатки стояли, дети бегали, и это те, что я видел не приближаясь. Развернувшись, поехал осматривать другие. Если на машине не проедешь, это не значит, что на мотоцикле нельзя. К сожалению, действительно, ко второму пляжу и на мотоцикле не проехать, я даже не узнал, пуст он или нет. А вот к третьему, как раз когда темнеть начало, с трудом, чуть не сполз в расселину вместе с кучей стронувшихся камней, но, дав газу, проехал. Проскочил, можно сказать. Пляж был отличным, и никого вокруг.
        На высоком берегу с песчаной почвой росло шесть деревьев, здесь и устраивали лагерь отдыхающие. Вот родник был далековато, подниматься выше нужно было, метров триста от лагеря. Вниз от лагеря вели четыре оборудованные для спуска тропинки. Пляж был галечный, только правее в ста метрах виднелись из воды камни, там волны разбивались о них, образуя пену.
        Я загнал мотоцикл под деревья и осмотрелся. Место для палатки подобрал сразу. Поэтому, сняв рюкзак и достав чехол с палаткой, занялся её установкой. Тут и тень постоянная, и ветерок обдувает, хорошо. Вбив клинышки, я натянул распорки, ну и часть к стволам деревьев привязал. Всё, моя четырёхместная палатка стояла как влитая, над входом навес, входящий в её комплект. Ей теперь и шквального ветра можно не опасаться.
        Уже окончательно стемнело, спать особо не хотелось, искать дрова тоже, поэтому решил испробовать походную плиту. Отошёл за палатку, чтобы ветер не мешал, разжёг таблетку сухого горючего - а ничего так, пламя приличное - и поставил чайник. Бутерброды получились - просто объедение! После ужина я разделся, бросив одежду на сиденье мотоцикла, и залез в палатку. Завтра закончу с лагерем, а сейчас спа-ать…
        Утром меня разбудил будильник, сам бы не проснулся. Специально его завёл, чтобы снова сменить время сна день на ночь. Время семь утра, заметно прохладненько, хотя народ в море и купался, поэтому, быстро одевшись, я взял своё эксклюзивное брезентовое складное ведро и побежал наверх к роднику. Пробежка вверх по склону помогла, я и взбодрился, и зарядка какая-никакая. Попробовал воду на вкус - ничего, пить можно, хотя, конечно, привкус необычный, но со временем привыкну. Умывшись, ополоснул новенькое ведро и, наполнив его, направился вниз к лагерю. Возникала одна проблема: я не мог поставить ведро, оно сложится, и вода выльется. Пришлось вешать его на ветку. Ветки высокие, я едва дотянулся. Подумав, отрезал от мотка кусок верёвки, привязал один конец к ветке, к другому самодельный крючок, из ложки согнул, больше ничего под руку не попалось, на него и повесил ведро. На уровне груди получилось.
        Пока чайник закипал на плитке, я вырыл в песке пехотной лопаткой чуть в стороне большую яму для мусора. Закончив, попив чаю с бутербродами, стал обустраивать лагерь, пока не довёл его до идеала. В стороне сделал туалет, не хочу загаживать всё вокруг. От отдыхавших здесь туристов осталось несколько небольших досок. Так что вырыл ямку, положил две доски покрепче - и готово, открытый со всех сторон туалет готов. Сиди в позе мыслителя и любуйся на закаты. Вот обеденный стол был сделан до меня, монолит. Камень в виде яйца с вполне ровной и вымытой дождём поверхностью. Я лишь принёс к нему раскладной стул. С оборудованием кухни провозился намного больше. Единственно удобное место - это за палаткой, там ветра не было. С трудом прикатил небольшой валун, с мой торс. Ту поверхность, что поровнее, отмыл водой из ведра. Будет разделочным столом. Рядом вырыл ямку. Обложив её более мелкими камнями. Это очаг. Потом прошёл до деревьев, росших на склоне, в лагере веток не было, отдыхающие до меня всё собрали. Мелочь была, которая попадала за зиму, но мне это на один раз. Так что туристический топорик - на сгиб
локтя, и потопал к деревьям. Ходил я в одних трусах, даже майку снял, жарко. Обгореть не боялся, всё же больше в тени работал, да и загорать начинать надо, чтобы быстрее облезть и приобрести нормальный южный загар. А то я среди местных своим бледным видом очень выделяюсь. Кстати, что мне нравилось: в отличие от других рыжеволосых, которые нормально загореть не могут, все в пятнах каких-то получаются, у меня он всегда ложился ровно и красиво.
        С лагерем я почти закончил, сейчас запас сухого валежника нарублю, а ещё нужны ветки для треноги и палки, на которую можно вешать котелок, и фактически можно начинать отдыхать. Инструменты надо убрать в палатку, нечего их в коляске держать, провизию прикопать в тенёчке, погребок вырыть, так для сохранности лучше. Лодку испробовать, ну и порыбачить. Может, даже сегодня успею. Хм, кстати, а не окунуться ли мне?
        Размышляя так, с трудом удерживаясь на крутом склоне, я собирал сухие ветки, были даже толщиной с мою руку. Эти я рубил по нескольку штук, приготавливал дрова. Почувствовав, что спину начало припекать, как бы не обгореть, при очередным переносе дров к очагу накинул рубаху, майка тут уже не спасёт. За полтора часа я натаскал веток, нарубленных в дрова дня на три-четыре. Воткнул в песок две покрепче, предварительно заострив их с одной стороны и сделав «ласточку» с другой. Потом ещё одну ветку положил в эти «ласточки» - и тренога готова. Сразу повесил отмытый котелок. Рядом положил посуду, сковороду и чайник. На этом всё, мотоцикл разгружен, часть вещей в палатке, места там для меня ещё вдоволь, так что осталось только отдыхать.
        Пообедал я супом, сварил, использовав те же консервы с бычками в томате. Братская могила, как о них говорили. Суп получился объедение, съел всё. Помыв посуду, поставил её сохнуть и, раздевшись, в одних трусах поспешил к воде. Хм, а тут осколки от битых бутылок на гальке. Нужно будет собрать, это я проглядел.
        Вода оказалась холоднющая. Да и я, распарившись на солнце, полез в воду. Нужно было постепенно, охлаждаясь, а я, с ходу разбежавшись, ухнул в волны. Вынырнув, чуть орать не стал. Но ничего, поплавал, охладился, стуча зубами, и дальше купался с огромным удовольствием. Не меньше часа из воды не вылезал. Когда вышел на берег, собрал все осколки, которые нашёл, и отнёс их к яме для мусора.
        Мотоциклетный насос отлично подошёл к лодке, и я достаточно быстро, минут за пятнадцать, её накачал. Проверил наполненность бортов и направился обратно к воде, чувствуя, как лодка при каждом шаге бьёт меня под коленями. Оба весла я держал в правой руке.
        Немного поплавав метрах в двухстах от берега, покачиваясь на волнах, я вернулся и, сбегав наверх, спустился обратно с небольшой удочкой и ловушкой. Снова отплыв от берега, я собрал удочку, проверил, как привязана леска, прицепил к крючку кусочек колбасы и бросил приманку в воду. Ничего другого у меня не было: что попалось под руку, то и прицепил. Хлеб ещё был, но я пока разминал его пальцами, делая шарики и наблюдая за поплавком, изредка подтягивая уплывающую снасть. Хм, есть подёргивание. О, и рывок вниз. Подсёк и вытащил в лодку вполне приличную кефаль. Килограмма не было, но грамм восемьсот имелось. Уже хорошо. Мне такие экземпляры в прошлом году попадались, но не часто. Привязав ловушку к ноге, я убрал в неё пойманную рыбку и перекинул за борт. Всё, пусть живёт, я предпочитаю свежую рыбку.
        Я не успевал забрасывать снасть, как шла поклёвка, и кефали одна за другой оказывались в ловушке. Причём на хлеб поклёвка так себе шла, рыба часто срывалась, а вот на сырокопчёную колбасу даже очень. Я уже пожалел, что отрезал небольшой кружочек. К сожалению, он закончился и пришлось перейти на хлеб, пока поклёвка не закончилась. Поймал я шестнадцать рыбин, из которых одна имела максимальный вес килограмма три, не меньше, самая маленькая - грамм триста. Похоже, подо мной был косяк, это удачно у меня первая рыбалка первого дня отдыха прошла. Надеюсь, в следующие дни будет не менее удачной.
        После такой восхитительной рыбалки, оставив ловушку за бортом, я поплыл к берегу. Ловушка, как и моё брезентовое ведро, складывалась кольцами, разве что со всех сторон была обтянута сеткой, а сверху на пружинах дверца, через которую рыбку можно опустить в ловушку. Естественно, вся рыба мне не нужна, отобрал себе две, ох и намаялся ловить руками. Шустрые они в воде. Выбросил подальше на пляж, а ловушку, отплыв к скалам, привязал к камню, тут вода тихая, лёгкое покачивание, волны с другой стороны разбиваются. К тому же больно уж клык удобен привязывать. Так что рыба осталась в воде, а я, на лодке вернувшись к пляжу, вытащил её на берег подальше от кромки воды.
        Сегодня на ужин я желал жаренную с луком кефаль. Лук был, как и сушёный укроп для ухи, купил в местной деревне вместе с хлебом. Там же в магазине взял небольшую стеклянную поллитровую бутылку с подсолнечным маслом, заранее рассчитывая на рыбку. Так что побаловать себя можно. Конечно, уху варить я не буду, а вот пожарить обе рыбёшки не прочь.
        Почистил рыбины у воды, промыл их и, поднявшись наверх, начал творить. Разжёг костёр, ополоснул рыбу в пресной воде, нарезал её на куски и обвалял в муке. Одна рыбка с икрой оказалась. Плеснул на сковородку масла и стал резать лук. Три луковицы пустил. Когда он стал золотистым, положил рыбу. И по лагерю пополз умопомрачительный запах жареной кефали. Я приготовил стол, нарезал хлеб. Повесил кипятиться чайник. Потом перевернул рыбу и в стороне приготовил душ. Скинув с себя всё, стал мыться прогревшейся тёплой пресной водой, спустив ведро чуть ниже и перевязав верёвку на ветке. Остатки воды на себя использовал. Нужно будет чуть позже за свежей сбегать. Душ не впечатлил, рывками лилось, не совсем удобно, однако за неимением лучшего и это хорошо. Обтеревшись полотенцем, надел чистые трусы и, отнеся скворчащую сковороду к столу, приступил к приёму божественной, собственноручно приготовленной пищи. Отдельно в тарелке горкой лежал пожаренный лук. Ох и слюна набегает… Сам себя не похвалишь, никто не похвалит. Лука было достаточно, я его ложкой ел, и ещё как бутерброд на хлеб клал. Рыба исчезала достаточно
быстро, особенно мне икра поджаренная понравилась. Вкусно.
        Честно говоря, я собрался часть рыбы на потом оставить, однако, накупавшись и проголодавшись, не заметил даже, как схомячил всю. Сковорода, а я ел прямо с неё, сияла девственной чистотой. Ну не совсем девственной, масло было, но сияла. Отдельно лежала горстка косточек, надо будет в мусорную яму выкинуть.
        Встав, я потянулся, живот был натянут, как барабан, поэтому решил пока полежать, подождать, чтобы всё провалилось. В сторонке вроде лежанки у меня было расстелено одеяло, так что, улёгшись на нём, я стал подрёмывать. Немного саднило спину, всё же сгорел, как ни уберегался, а так очень даже нормально. Долго лежать мне быстро надоело, да и чувство пересыщения прошло, поэтому я занялся делами. Рыба пока есть, так что, спустившись к лодке за снастями, убрал их в коляску мотоцикла, закрыв чехол. Потом отскоблил сковороду, крышку, котелок, миску и ложку с вилкой. Сходил за водой к роднику, пополнил запасы воды. Спустившись, повесил ведро на тот же крючок на верёвке, теперь ведро висело у меня на уровне колен, убрал посуду и, задумавшись - под солнце выходить не хотелось, ещё больше сгорю, время надо дать для передышки, - решил написать следующее письмо Братскому.
        Устроившись за столом, стал заполнять третью тетрадь, выведя на титульном листе большую цифру четыре. Пусть теперь третье письмо поищут. В этой тетради я не стал писать ничего, что будет происходить в мире в промежуток между тысяча девятьсот восьмидесятым и тысяча девятьсот восемьдесят пятым. Нет, в этот раз я стал расписывать о тех, о ком нужно было написать сразу, чтобы давили эту мразь. Вся тетрадь у меня была расписана данными по маньякам и серийным убийцам с биографией каждого, где совершал тот преступления, имена жертв, известные места захоронения, будущие жертвы с их захоронениями. Когда арестованы и расстреляны по приговору суда, кто был задержан за грешки и расстрелян. Кто из следователей виноват в убийстве невиновных, выбив из них признания. Одной тетради не хватило, начал во второй писать, да стемнело. Убрал их в рюкзак и пошёл спать…
        Утром я встал после привычного трезвона будильника, позавтракал, закончил вторую тетрадь и проверил, как там моё оружие. Пистолет я старался держать при себе. А вот МП спрятал за лагерем вместе с боеприпасами и гранатами. В лагере был один только ТТ с запасным магазином. Закончив с делами, я прихватил авоську и направился в деревню. Тут если напрямки километра четыре будет. Нужно свежих овощей купить, ту же картошку, а то у меня пять клубней осталось, ну и хлеба.
        Тетради о маньяках я планировал отправить, когда сменю местоположение лагеря, прискучит мне отдыхать постоянно в одном месте. Месяц точно не надоест, об остальном времени не скажу. Так это что, чтобы маньяки ходили этот месяц на свободе? Нет уж. Вернусь из деревни и вечерком прокачусь до Сочи, опущу конверт в почтовый ящик. Пусть занимаются ими компетентные органы. О, заодно газеты накуплю. Туалетной бумаги фиг купишь, хоть газетой воспользуюсь, а то уже заканчивается.
        Вот так, весело насвистывая и крутя пропеллером авоську в руке, я шагал, изредка прыгая с камня на камень, по гористой малохоженой тропинке к деревне. На ногах сандалии, чёрные шорты до колен. Сверху распахнутая незаправленная белая рубаха с короткими рукавами, ну и широкополая панама на голове. С виду отдыхающий в своём законном отпуске, что в принципе и было.
        Пляж - просто красота, всё, что нужно, у меня с собой есть, отдыхай не хочу, однако чего-то не хватало, и это чего-то - женщина. За проведённое в детдоме время, несмотря на сильную занятость, у меня всё же были интрижки. Для подростка, да ещё в такое время, переспать с женщиной - это из разряда фантастики, тут стараются соблюсти приличия не только для вида, но и на деле. В детдоме по своему принципу прошлой жизни амуры я не заводил, не имел такой привычки, старался это делать на стороне. С Ирой, той самой хохотушкой, что чуть не подставила меня под Братского, я так и не смог найти время встретиться, хотя она москвичка и безотказная. Все четыре дамы, что у меня были, являлись музыкантами или певицами по линии Магомаева. С ними проще всего было договориться, особенно с пьяненькими. Сами целоваться лезли, а дальше дело техники. Но это были именно интрижки, и надо сказать, они меня не совсем радовали, что там подразнить ребёнка одной конфеткой. Я ими не наелся. Постоянная женщина нужна, чтобы под боком была за всё время отдыха. Где бы найти такую?
        Вот такие мысли и бродили у меня в голове, пока я бегал в деревню за покупками. В лагере, проверив секретки, был ли тут кто, они остались не тронутыми, убрал продукты частично в погребок, частично в рюкзак. Время - уже обед, первый час, на прогулку в цивилизацию много ушло, поэтому, налив в котелок воды, разжёг костёр, последняя обёрточная бумага ушла, оставленная после куртки на растопку, я повесил котелок и, пока вода нагревалась, начал чистить картошку. Сегодня у меня будет уха, поверьте, ум отъешь, как будет вкусно. Спустившись к лодке, столкнул её на воду и в одних трусах и рубахе сплавал к рифу-клыку, забрал две рыбины. Вернувшись, снова оттащил лодку подальше от берега и стал чистить рыбу. В этот раз обе с икрой оказались. Нарезав, ополоснул их, всё как и в прошлый раз, и, вернувшись наверх, снова ополоснул рыбу, но уже в пресной воде и бросил вместе с картошкой в бурлившую в котелке воду. Добавил нарезанный лук, так вкуснее, посолил и чуть-чуть поперчил. Закрыл крышкой, пусть томится.
        Пока уха доходила, я накрыл стол. Нарезал свежего хлеба, купил полкаравая ржаного и три лепёшки. Последние пока отложил, уху лучше со ржаным есть. Меня в прошлый отдых на море в лагере автодикарей научили правильно готовить уху и как её есть. Действительно, испробовав всякие способы, я теперь знал, как лучше.
        Налив половником полную миску ухи, отнёс её на стол, посыпал сверху свежим укропом и, взяв в одну руку хлеб, вдохнул аромат обжигающей ухи. М-м-м, объедение. Осторожно дуя на ложку, я приступил к обеду. Думаете, не съел всю уху в миске? Ага, щаз-з, ещё и за добавкой сходил. Причём саму рыбу я выловил, она у меня на отдельной тарелке лежала, её тоже поел. Но не всю. И ухи полкотелка осталось.
        После чая с сухарями я совсем разомлел. Если так дальше пойдёт, я явно прибавлю в весе, но меня это не особо беспокоило, у меня растущий организм, тем более на природе нахожусь. Не удержатся калории. Котелок я убрал в тень, туда же чайник, делать особо нечего, да и лень, самая сиеста, поэтому, забравшись в палатку, достал из рюкзака радиоприёмник. Тот самый, что привёз из прошлой поездки на море, и стал крутить его в руках, рассматривая. Те вещи, что после приезда спрятал в камере хранения на железнодорожном вокзале, я чуть позже перевёз в гараж. Так вот, батарейки я для него свежие купил, несколько комплектов, да вот беда - уронил я приёмник, и тот отказывался работать. Вскрыть бы его да посмотреть, но постоянно не было времени, а когда было, тупо лень заниматься было. Сейчас же почему нет?
        Сходив к мотоциклу, там под сиденьем в бардачке был в кожаном чехле набор инструментов, и вернувшись в палатку, развязал завязки и раскатал рулон. В каждом кожаном кармашке лежал какой-то свой инструмент. Мне нужна была отвёртка. Тут их было три - большая и маленькая простые и одна крестообразная. Достав маленькую простую, я стал отвинчивать шурупы. Вскрыв заднюю крышку, сдвинул её в сторону, отложить подальше не получалось, провода от батарей на крышке не давали. Найти повреждение оказалось не проблема, один из тех самых проводов и отошёл. Правда, припаять оторванный проводок было нечем. Но я вставил батарейки, прижал проводок пальцем и включил приёмник, крутя ручку настройки. После шипения поймал «Маяк» и довольно улыбнулся. Работает. В принципе, повреждение пустяковое, сейчас придумаем, как припаять.
        Сперва я подумал нагреть на костре кончик отвёртки, чтобы прижать проводок к остаткам припоя, и тот бы остался на месте, но потом решил поступить по-другому. Достал из рюкзака одну из свечей, спичкой зажёг её и начал накаливать кончик провода. Когда остатки припоя на нём, пованивая, задрожали, готовые вот-вот скатиться вниз, аккуратно прижал провод к месту отрыва. Кончик впаялся, и после того, как я подул на него, остужая, остался на месте. Вот и все дела. Конечно, это не совсем надёжно, но - главное, работает.
        Завинтив шурупы на задней крышке, я стал подкручивать ручку настройки. Из Турции доносились свои передачи, надо же, в прошлый раз я так чисто их не ловил, но, послушав заунывную музыку и новости на неизвестном мне языке, вернулся на наши каналы. Как раз пела Пьеха. Так что, оставаясь на этой волне, слушая музыку, я стал собирать инструменты и другие вещи. В этом я жуткий педант. При видимой расхлябанности я не любил, когда мои вещи лежат не на месте. Бесило это. Все мои вещи всегда должны лежать там, где я их оставил, чтобы не мучаться с поисками.
        Прибравшись, заглянул на кухню. Уха остыла, бок у котелка стал теплым, и я убрал его в мой погребок, где была прохлада. Не стоит оставлять блюдо на жаре, хоть и в тени. После этого я почти полтора часа купался, а потом ловил рыбку. В этот раз косяка не было, как и колбасы для приманки. Поймал четыре кефали и камбалу. Убрал всё в ловушку. Кстати, интересная история там со мной случилась. Когда подплыл к рифу, то, побросав свежевыловленную рыбу в ловушку, обнаружил, что одна кефаль не самого большого размера плавает вверх брюхом. Это уже не свежачок. Я её взял, безвольную, и выкинул. Так она махнула хвостом и ушла на глубину под мою ругань. Больше я на такую хитрость не попадусь. Вполне возможно, она от удара о воду пришла в себя, но всё равно проверять теперь буду.
        На ужин я доел уху вместе с рыбой и стал собираться, проверил мотоцикл. Приготовил, что с собой брать: пузатый конверт с обеими тетрадями, на котором написал адрес Братского. Прибравшись в лагере и оставив охранки, ещё засветло поехал к тропинке, которая вела к трассе. По ней только днём можно пытаться проехать, ночью смертельно опасно. Подъехав к тому месту, где был оползень, что чуть не увлёк меня в расселину, я заглушил мотор и, скинув куртку со шлемом, достав лопатку, пошёл скидывать излишек камней, подготавливая себе вполне проходимую тропинку. Почти сорок минут с шумом обрушивал камни и гравий, пока не расчистил проезд. В принципе, серьёзных валунов тут не было, справился. До наступления темноты успел перегнать через это место свою «Яву». А вот на трассу выехал, когда уже стемнело, и, следуя за световым пятном фары, покатил в сторону Сочи. Проехал Адлер, чуть не заплутав в улочках в потёмках, и выбрался на трассу к Сочи. Покрутившись по освещённым улочкам и избежав встречи с гаишниками, хотя и видел их на посту на трассе и на улице города, добрался до уже закрытого какого-то почтового
отделения.
        Проехав мимо него, свернул за угол и, припарковавшись, заглушил мотор. Быстро скинул куртку и шлем, убрал их в коляску, накинул чехол, забрал ключи и лёгким прогулочным шагом отдыхающего подростка направился к почте. Уже подходя к ящику, держа плотный конверт в руке, покосился на двух прогуливающихся милиционеров, только что вывернувших из-за угла, видимо, патруль, и бросил конверт в ящик. В тот, что справа от дверей почты. С каждой стороны по ящику висело. Оба сотрудника милиции прошли мимо, а я отошёл на угол к телефонной будке и, закрывшись в ней, снял трубку. Бросив монетку, дождался, когда ответит телефонистка коммутатора.
        - Сообщите номер телефона, куда хотите позвонить, - сообщила та.
        - Город Москва, позвонить хочу дежурному Центрального управления КГБ СССР по Москве и Московской области.
        - Мальчик, ты действительно хочешь туда позвонить? - удивилась та. - Ты в курсе, что это телефон для звонков по городу? Если хочешь позвонить межгород, или иди на телеграф, или ищи будку с телефоном для междугородней связи. Минута - пятнадцать копеек.
        - Я в курсе. Однако техническая возможность для связи по межгороду у вас имеется. Так что без разговоров связывайте. Если не сделаете, скажу, что именно по вашей вине правоохранительные органы не получили стратегически важную информацию. Вы же не хотите лопатой снег в Сибири разгребать? Связывайте, я жду.
        - Я не могу взять на себя такую ответственность… Вы знаете номер для связи? - после секундного промедления вдруг спросила она.
        Ага, понятно, видимо, сейчас начальство у неё за спиной стоит, оно и дало разрешение, ну или та связалась с ним, пока мы общались, и получила разрешение. Ну а то, что возможность с простых телефонов связаться с межгородом вполне реальна, я точно не знал, нет, скорее догадывался. Должна же быть резервная линия для экстренных случаев.
        - Нет, я не знаю номер. Вы должны его знать.
        - Но я не знаю номер.
        - Не смешите меня, у вас должен быть журнал с номерами таких организаций. Если нет, звоните в Московскую справочную и не тяните время. Вопрос жизни и смерти. Всё зависит от вас.
        - А оплата? - слабым, неуверенным голосом спросила телефонистка.
        - Москвичи заплатят, - отрезал я.
        - Ожидайте.
        Ждать пришлось не долго, буквально через полминуты пошли гудки. На третьем трубку сняли. Так и надо, а то не могу, не хочу, мне нельзя. Всё можно, если убедить.
        - Дежурный Центрального управления КГБ СССР по Москве и Московской области капитан Жуков. Слушаю вас.
        - Чем докажете?
        - В смысле? - явно растерялись с той стороны.
        - Чем докажете, что вы действительно дежурный, а не мошенник какой?
        - Юноша, это вы нам звоните, а не мы вам.
        - Ладно, проверку на честность вы, считай, прошли. У меня есть сообщение для офицера Братского Олега Игоревича. Только не знаю, какое у него звание и где служит, у вас или в ГРУ, предполагаю последнее. Я Максим Ларин. Думаю, вы обо мне слышали. Если нет, то это я стрелял в магазине музыкальных инструментов семь дней назад в Москве.
        - Слышал по сводкам, - медленно проговорил дежурный. - Действительно, такая информация проходила. Да и некто Максим Ларин, воспитанник детского дома, сейчас разыскивается как пропавший без вести.
        - Это я. Значит, вот что: Братский наверняка инициировал мои поиски, подняв всех. Как мы с ним там, в магазине и договаривались, я на его почту отправил четыре письма. Последнее положил в правый почтовый ящик отделения почты города Сочи на улице Восстания. Пришлите своих людей забрать. Конечно, письмо предназначается не вам, но я разрешаю вашим сотрудникам его вскрыть. То, что я сейчас скажу, это информация по вашей линии, особо секретная, но я не хотел бы, чтобы ею владела только одна группа человек. Меня, как источник информации, могут ликвидировать, это одна из версий. Проще выдать сведения другим людям, подстраховавшись таким образом. Я поэтому и решил позвонить вам. В магазине, при свидетелях, покупателях и одном продавце, именно в него я и стрелял, проверяя рабочий пистолет или нет, не люблю стукачей, я сообщил Братскому, что пришёл в шестьдесят девятый год из будущего, из две тысячи шестнадцатого года, причём достаточно убедительно подтвердил это. Братский мне поверил, это по глазам было видно. Потом я сбежал, и он, как видно, организовал мои поиски. Я плохо знаю этого человека и, сказав
ему, что в девяносто первом году Советский Союз развалится и преобразуется в Российскую Федерацию, демократическое образование, в которой я как раз и родился, явно допустил ошибку. Вполне возможно, этот сотрудник состоит во фракции тех, кто и развалил Союз. Хотя, может, и нет. Повторю, я хочу подстраховаться. В трёх письмах, отправленных по адресу, который он мне дал, запишите… я отправил три письма, где четвёртое я вам уже сообщил. В этом письме ваши сотрудники найдут информацию по серийный маньякам и убийцам, действующим сейчас и ещё не задержанным и которые будут действовать потом, хотя они сейчас ещё дети, а некоторые и не родились. Там их биография, информация по их жертвам. Где захоронены, как убиты, во сколько и почему. Места встреч тоже. В списке, а там почти три десятка фамилий, два прочерка, даже в будущем неизвестно, кто убивал людей, их не нашли. Или умерли, или прекратили свою деятельность. Оба убийцы сейчас уже действуют, кто их следующие жертвы, я написал, можете поймать на живца. Мне самому интересно, кто это… Я вас не заговорил?
        - Нет-нет, что вы, очень интересно.
        - Ага. Это вы время тянете, давая возможность своим людям задержать меня. Вы уже наверняка выяснили, откуда я звоню. Древность у вас оборудование, в моё время сотрудники Федеральной службы безопасности уже минут десять стояли бы рядом, дожидаясь, когда я договорю. Ну или не дали бы этого сделать. Спутники на орбите контролируют каждого человека, шагу ступить нельзя, чтобы об этом не стало известно… Ладно, заговорился я. В общем, через две недели, с первого по второе июня, я снова позвоню на этот номер дежурного ровно в полночь. Надеюсь, к этому моменту Братского вы найдёте. Говорить буду только с ним. Кстати, во втором письме описаны все предатели, которые работают в ГРУ и в вашей конторе, один из них генерал, другой, тот что из ГРУ, через восемь лет это звание должен получить. Всего хорошего.
        Повесив трубку на рычаг, я вышел из будки. Укрывшись в дубовой аллее, я смог пронаблюдать, что почти сразу после моего ухода к зданию почты подъехала машина, из которой, к моему удивлению, выскочил всего один человек, он-то и осмотрел будку. Потом направился к почтовому ящику. Его тоже осмотрел, но какие-либо манипуляции проделывать не стал. Наоборот, вернулся в кабинку и стал кому-то звонить. С шипением выпустив воздух, я в сомнении покачал головой и, встав с корточек, направился к мотоциклу. Там быстро надел куртку, застегнул её, следом шлем и, запустив мотор, поехал к Адлеру и по пустой ночной трассе дальше. Прибыв на место, я с некоторым трудом проехал по тропинке к пляжу, проверил секретки, в лагере никого не было, умылся и, почистив зубы, стал готовиться к отходу ко сну…
        Утром, когда зазвенел будильник, я с поскуливанием потянулся и выбрался наружу, ёжась от прохладного ветерка, дувшего с моря. Посмотрев на тучи, видневшиеся над морем, я невольно залюбовался видом. Пришлось даже встряхнуться. Умывшись, поставил на костёр кипятиться чайник и, пока он закипал, сделал лёгкую разминку и оделся. Бег на месте взбодрил меня. На завтрак поел лепёшки с «Завтраком туриста», потом собрался и с сумкой направился по тропинке в сторону трассы. Всего от лагеря уходило три тропинки. Одна шла к трассе, по которой я проезжал к берегу, вторая вдоль берега вела к деревне, наверняка местные протоптали, третья - к роднику.
        На дороге прождал почти сорок минут рейсового автобуса. Без особых сомнений водитель, явно грузин, тормознул и посадил меня, благо места были. По дороге в Сухуми водитель останавливался во всех придорожных населённых пунктах, высаживал и брал пассажиров. Причина, почему я поехал в этот город, была в том, что мне был нужен магазин радиотоваров. В Сочи после вчерашнего звонка ехать не хотелось. Тем более, когда я писал информацию по маньякам, достаточно едко прошёлся по умственным способностям следователей и всех, кто ловил маньяков и убийц.
        То, что в Сухуми есть радиомагазин, я не был уверен, просто предположил, что должен быть, и, к счастью, оказалось, что он был. Там я заказал всё необходимое - разные припои, паяльник, который нагревается не от электричества, а от открытого огня, детали и, главное, телефон. Обычный дисковый телефон. Мне нужно было сделать из него трубку монтёра. Пока ни разу не делал, но будет интересно попробовать. К сожалению, не вышло, осмотрев, что я накупил, продавец спросил, уж не трубку ли монтёра я собрался делать, в некотором сомнении я подтвердил. Оказалось, не зря, тот достал из-под прилавка такую трубку заводской сборки. Блин.
        Вернув всё, что назаказывал, купил монтёрскую трубку и несколько инструментов, вроде бокорезов, пассатижи, индикатор и пару отвёрток. Покинув магазин, с сомнением посмотрел в сторону туч, они уже приблизились к берегу, и я заторопился к автовокзалу, где купил билет и стал ждать свой автобус. Через тридцать минут я выехал к Сочи. Однако начал накрапывать сначала мелкий дождь, а потом ударил сплошной ливень. Да такой, что водитель встал на обочине, и мы стали пережидать, пока тот не перейдёт в моросящий дождик. Только потом поехали дальше. У моей деревни была остановка, там я сошёл и, прикрывая покупки, которые были упакованы в хоть и вощёный, но бумажный пакет, побежал к своему пляжу.
        Добежав, забросил покупки в палатку и осмотрелся. М-да, наделал дождь делов. Палатка ещё ничего, один бок просел, и я его быстро натянул. Вот тент над мотоциклом, несмотря на наклон, держал лужицей воду, и из него текло прямо на мотоцикл. Ничего, слил и перетянул его. Бегал я в мокрой одежде, поглядывая на непогоду. Громыхало серьёзно, в небе были вспышки молний. Спустившись на пляж, осмотрел лодку. Нормально. Как лежала перевёрнутая, прикрывая собой вёсла, так и лежит. Волны до неё не достают, далеко. Только я всё равно поднял её наверх.
        В такую непогоду я оценил все прелести владения плиткой с сухим горючим, все дрова промокли. Под навесом палатки, куда не доставал дождь, спокойно отварил макароны, слил воду и заправил их тушёнкой. Потом, пока доходил чайник, спокойно и пообедал, и пополдничал. Поездка моя, конечно, увенчалась успехом, но не совсем так, как я рассчитывал, не в обед, а аж в четыре часа вернулся. Подвела погодка-то.
        Делать было нечего, я лежал в палатке, слушая, как барабанят капли дождя по материи. Сначала поиграл на гитаре. Потом перешёл на аккордеон, а задремал вообще под музыку из приёмника. К вечеру дождь закончился, и я, скинув с себя одежду, в одних трусах побежал к воде. Она оказалась на удивление тёплой, после дождя всегда так бывает. Накупавшись, я на лодке сплавал к рифу, решил камбалу завялить, соль была. Да вот сюрприз: на клыке висела только оборванная верёвка, похоже, перетёрло, по разлохмаченному концу было видно. Думаете, я сильно расстроился? Ага, сейчас.
        Сразу спустил со лба на глаза подводные очки и, перевалившись через борт, стал искать ловушку. Здесь она должна быть. Не могло её снести. Не рыбы же утащили. Так и оказалось, нашёл чуть дальше в море. Видимо, прибоем начало сносить. Ухватив за конец верёвки, всплыл и неторопливо погрёб к лодке, которую начало относить к берегу. Ничего, догнал и забрался в неё. Вернулся к клыку и заново привязал ловушку. Эту ночь верёвка выдержит, но завтра надо будет другую использовать, ту, что воды не боится. Был у меня такой моток из туристического набора.
        Отобрав самые мелкие рыбёшки и камбалу, я поплыл обратно. Дальше сделал просто: на одном из валунов, что стоял на краю берега, была глубокая выемка. Я как-то не обращал на неё внимания, а тут после дождя увидел. Как небольшая кастрюлька, полная воды, почему бы её не использовать? Вот тогда я и подумал о засолке. Я читал о четырёх способах засолки, хотя лично этим и не занимался никогда, но сам любил малосолёную сушёную рыбку. В общем, я сложил рыбку в эту выемку. Вода сразу забурлила, кефаль и камбала исследовали новое место содержания. Высыпал соль, полпачки бухнул и, подтащив валун, накрыл им рыбу. Часть воды, конечно, вытекла. Главное - груз, это во всех четырёх способах описано, а ничего лучше этого валуна я не нашёл. И так еле поднял его.
        Уже темнеет, завтра нужно будет повесить мешок с песком на ветку одного из деревьев для отработки ударов, не хотел навык терять, я десять таких мешков купил в Сухуми, ну и будем дальше отдыхать. Муравейник я в Москве точно расшевелил, у меня аж волнующая изморозь проходила по телу, никогда в игры со спецслужбами не играл, но привлекало, мне нравилось ходить по кончику лезвия. Новые чувства будоражили.
        Поужинав макаронами с тушёнкой, там и ещё оставалось, на завтра хватит, убрал котелок в погребок, он у меня погоду с трудом пережил, пришлось открыть, чтобы просох, и достать продукты и овощи, я воспользовался душем, смыл с себя соль, а то подсохшую кожу тянуло, и после чистки зубов завалился спать.
        Подняв бинокль, я посмотрел на пограничный катер, который медленно шёл мимо берега. Слишком близко, на мой взгляд, да и матросов на борту, повёрнутому к берегу, хватало, причём у четверых были бинокли. Подозрительно.
        Этот катер я ещё девять дней назад засёк, когда был в деревне, зашёл за свежим хлебом. Она была дальше за мысом, отсюда не видно. И тогда катер шёл неподалёку от берега, и команда рассматривала его. Подозреваю, кого-то искали, и было подозрение, что меня. Вертолёты я видел, но вдоль берега они не курсировали, как этот катер.
        Погулял по деревушке, пока там были пограничники, узнал, что они ни о чём не спрашивали, просто тоже взяли свежего хлеба и молока. Видимо, вести расспросы им не поручали, просто осмотреть берег, зафиксировав все места отдыха. Думаю, потом по ним вышлют местных участковых для проверки. Верная схема. Однако предупреждён - значит вооружён. Быстро вернувшись обратно, я перенёс лагерь в сторону, за скалу, что за ней творится, с моря не видно. Как раз тут и пробегала тропка, по которой я на мотоцикле и попадаю на пляж. Не совсем удобно, конечно, но зато пляж и берег чистый, никакого следа присутствия окружающих.
        И вот утром следующего дня я лежал в кустарнике на песке и в бинокль рассматривал катер. Красавец. Он прошёл мимо и ушёл за мыс. Однако я не идиот возвращать лагерь и оставил его, как есть, за скалой. Как оказалось, не напрасно, катер, возвращаясь, снова прошёл в пределах видимости. Причём снова наблюдатели были на своих местах.
        Честно говоря, вовремя прошёл. Сегодня истекала дата моего звонка в Москву. Сегодня в полночь нужно позвонить на номер дежурного. В принципе, у меня уже всё было собрано, когда я, купаясь, заметил, как этот катер выходит из-за мыса, ну и свалил в укрытие, наблюдая за пограничниками. Похоже, не заметили. Это хорошо.
        Эти две недели отдыхал я от души, всего дважды покидая лагерь по делам. Походы в деревню за хлебом не считаются. Оба раза я искал место, откуда удобно позвонить, и обдумывал, как это лучше сделать. Естественно, я решил звонить со столба. В первый свой поиск ничего подходящего не нашёл, а вот во второй нашёл столб, причём со вбитыми в него скобами и не запертой распределительной телефонной коробкой наверху между проводами. Подключайся к любому номеру и звони. Удобно. Конечно, обычные обыватели, набирая межгород, сообщали свой номер телефона, откуда звонили, и сообщали, кто оплачивает звонок - звонящий или тот, кому звонят. Мне же это делать не требовалось, уверен, на телефонном узле телефонистка предупреждена и свяжет, с кем нужно, без этой лабуды. Думаю, накрутили её серьёзно, очень серьёзно. И когда стемнело, я поднялся и так и сделал, быстро разобравшись, как отключать хозяина телефона, чтобы не мешал разговору, и возвращать всё на место после звонка.
        Отдыхал я знатно, купался, рыбачил, излишки рыбы относил в деревню двум бедным одиноким старушкам, они им очень радовались. Так же и по хозяйству им помогал. Время пролетело, как один день. Как и прошлая поездка в Адлер, от отдыха у меня остались одни приятные воспоминания. Разве что меня сильно напугала молния. После того ливня, когда я ездил в Сухуми, через четыре дня снова был дождь. С грозой и молниями. Вот одна молния и ударила в верхушку дерева над палаткой, где как раз лежал я и слушал песню в исполнении Анны Герман. А тут шум, треск и свечение сверху. Я выскочил и пронаблюдал, как дождь потушил огонь. Вокруг озоном пахло, но в принципе на этом всё. Вернулся в палатку и переключился на турецкое радио. Я уже привык к их заунывным мотивам. Даже свою прелесть стал в них находить. А на следующее утро пошёл в деревню и как раз увидел пограничников. Дальше вы знаете: укрыл лагерь и отдыхал дальше спокойно, каждый вечер любуясь очень красивыми закатами. А вот женщину себе так и не нашёл, правда, и не искал, очень они ненадёжные в плане секретности. Первым делом меня сдадут, так что пришлось
терпеть.
        Наконец катер ушёл за другой мыс, находящийся со стороны деревни, и я с некоторым облегчением вздохнул. Вещи, как я уже говорил, собраны, лагерь свёрнут, всё находится в мотоцикле, так что, убрав бинокль в чехол, я направился к роднику. После купания нужно ополоснуться. Оттуда, посвежевшим, спустился и ушёл за скалу, где у меня в последние несколько дней находился лагерь. Сейчас даже следов от него не осталось. Один мотоцикл сиротливо стоит. Всё же хорошо, что за эти две недели мне никто не помешал отдыхать, ни одного туриста не было. Вчера я был в деревне, попрощался со старушками, отдал им все запасы рыбы, так что больше я к ним не вернусь. Забрал припрятанный автомат. Всё.
        Подойдя к мотоциклу, я открыл клапан рюкзака и убрал бинокль. Надел куртку, шлем и, закинув рюкзак за спину, сел на мотоцикл. Самый опасный участок на тропинке проехал благополучно, выехал на трассу и покатил в Сочи. Уже был вечер, так что я подкатил затемно, однако до назначенного срока было ещё далеко. Ничего страшного, недалеко от почты попросил мальчишку бросить письмо в почтовый ящик, чую, следят за почтой, и потихоньку проехал в частный сектор, где и был примеченный мной нужный телефонный столб. Кстати, за эти две недели волосы у меня отросли и появилась рыжина у корней. Если кепку или панамку надеть - не заметно, а вот без них… Без головного убора в люди я теперь не выходил. Мало ли.
        Недалеко от столба я зарулил в старые кирпичные, явно купеческие, развалины, заросшие кустарником, и затаился. До нужного столба метров триста. Не далеко. Ждать было тягостно, но ждал. Когда до нужного срока осталось десять минут, я взял верёвку, пояса телеграфиста у меня не было, и, тишком добравшись до столба, стал подниматься по вбитым на манер скоб болтам. Фонарь, горевший рядом, я разбил ещё в прошлый свой приезд, и его так и не починили, хотя прошло три дня. У меня был фонарик с синим стеклом, свет которого трудно рассмотреть со стороны, а вот мне вполне удобный, повесил его на шею и, привязавшись к столбу, открыв коробку, отключил одного из абонентов, после чего проверил телефон. Гудок был. Отключившись, я стал посматривать на часы. Наконец минута до назначенного срока, пока соединят, она и пройдёт. Часы у меня точные, каждый день по «Маяку» проверяю.
        Снова подсоединившись, я вызвал коммутатор, только через них проходили междугородние звонки.
        - Коммутатор, - услышал я знакомый голос.
        - Оба-на. Это у вас дежурство так попало или специально в этот день подсадили? - заинтересовался я.
        - Простите?
        - Москва. Центральное управление КГБ, - коротко велел я. - Вас должны были предупредить.
        - Минуточку.
        После второго гудка сняли трубку, и снова зазвучал знакомый голос:
        - Дежурный Центрального управления КГБ СССР по Москве и Московской области капитан Жуков. Слушаю.
        - Это случайность или вы подготовились? То телефонистка на коммутаторе та же, то вы сейчас.
        - Кхм, подготовились, Макс, - услышал я в трубке голос не дежурного, а моего хорошего знакомого боксёра.
        - Ага, значит, вы всё-таки из этой конторы. Или всё же нет?
        - Скажем так - коллеги.
        - Значит, ГРУ. Как там Поляков?
        - Информация проверена. Спасибо тебе за неё. Всё подтвердилось. Сейчас другая проблема. Писем пришло только три, первое, второе и четвёртое. Третье ищут, но пока информации по нему не было. Шесть работников почты подтвердили, что держали его в руках, но потеряли. Их проверяют.
        - Знаете, как-то обиженные на учителей школьники одного американского колледжа решили зло подшутить над учителями. Они привезли в школу три свиньи, нарисовали на боках цифры один, два и четыре и выпустили. Надо ли говорить, что, когда учителя поймали трёх свиней, они до утра искали под номером три?
        - Когда мы с тобой встретимся, - после недолгой заминки сказал Братский, - я лично выпорю тебя.
        - Это насилие над ребёнком. Я своды законов Советского Союза прочитал. С моей совершенной памятью это не трудно. Это была просто шутка. Самая обычная шутка. Что-то вы больно серьёзные, расслабьтесь, получайте удовольствие, пока мир не исчезнет. Кстати, как там уроды поживают, о которых я в четвёртом письме написал?
        - Четверо уже задержаны, информация полностью подтвердилась, как ты и описывал, обнаружены вещи жертв, ведётся следственная работа. Идут поиски захоронений. По остальным также ведётся работа. Тот неизвестный, который прекратил свои действия, взят на живца. Твоя идея сработала. Кто он, информация засекречена. По второму пока ожидаем результатов.
        - Ага, значит, партиец, - сделал я правильный вывод. - Помнишь, что я говорил? Не осталось в Союзе коммунистов в верхах, только приспособленцы. Именно сейчас они уже на пороге власти, малейший толчок - и всё. Эти уроды сидят в таких верхах, что узнай они обо мне, и вас сомнут, и генсека без проблем задавят.
        - Почему этой информации нет в твоих письмах?
        - Не созрели вы пока, Олег Игоревич, не созрели.
        - Ты понимаешь, как необходимо нам с тобой встретиться? Что это нужно сделать как можно скорее?
        - Ага, чтобы вы мне отпуск испортили? Премного благодарен. Общаться так же будем, письмами. Кстати, только что я положил пятое письмо в тот же ящик у почты в Сочи. Там информация с восемьдесят второго по восемьдесят пятый год, смерть Брежнева, Андропова, Черненко. Все они за этот промежуток генсеками побывали, да здоровье подвело. Старенькие уже… Время заканчивается. Ваши сотрудники уже наверняка выехали по адресу дома, из которого я звоню. Пора уходить. Прежде чем попрощаемся, давайте обговорим новые способы переговоров. Вы мне сообщаете, что хотите знать, я всё же усреднённые даю данные, и я пишу письмо и отправляю. Как вам?
        - Устраивает. Запиши номер, на нём всегда буду я или мои сотрудники. Можно звонить в любое время. Всё же я прошу тебя встретиться с нами, если твоя информация правдива, это просто необходимо.
        - Олег Игоревич, ну вы как ребёнок. Пока я не работаю напрямую с вами - я жив. Как только произойдёт наша встреча, не знаю, может, вы меня отправите куда-нибудь в закрытый город, то я просто не доеду до него. Дело куда серьёзнее, чем вы думаете, я ведь не шутил, что те самые предатели сидят в верхах и даже… руководят вами. Их дети свободно ездят по заграницам и видят разницу между жизнью в Союзе и разгульной Запада. Они хотят, чтобы и в Союзе было так же. А кто после стариков, что сидят в политбюро, займёт их места? Конечно же дети шишек. А дальше - коллапс. Хрущёв отменил наблюдение за высшими партийными чиновниками - и пошёл разгул. Прикрытый, но всё же. Власть якобы народа потеряла страх и творит что хочет. Пока товарищ Брежнев не вернёт этот контроль и не возьмёт реальную власть, я к вам не выйду, потому что боюсь за свою жизнь. Только вот эту самую настоящую власть ему никто не даст. А если он попытается её взять, будет новая гражданская война, пострашнее прошлой, не отдадут власть предатели, никогда не отдадут. По-тихому их резать надо, как ослабнут, тогда и… Через три дня я позвоню на этот
номер, подготовьте вопросы, на которые хотите услышать ответы… И да, я знаю, кто стоит за развалом Союза, не Андропов, он просто не дожил, хотя руку приложил к тому, чтобы следующим генсеком вышел Горбачёв, его креатура. Он просто не знал, что это за человек, использовали его втёмную… А сейчас - до следующей встречи.
        Отключившись, я не стал подсоединять хозяина этого номера обратно, подставлять так не хотел. А тут разберутся, откуда был сделан звонок. Быстро спустившись, я побежал к мотоциклу. Дом, к которому я подключался, вообще на другой стороне улицы был. Не знаю, почему так далеко находилась эта распределительная коробка, но мне же лучше. Проще уйти было. Вернувшись к мотоциклу, снова надел куртку и шлем, закинул рюкзак за спину и покатил к выезду из города. Не успел, военные патрули перекрыли выезд. Быстро отреагировали. Тут или москвичи знали, что я, снова нагло поправ режим секретности и просто здравого смысла, буду из Сочи звонить, или параллельно с моим общением подняли ближайшие части, чтобы перекрыть город. Хм, раз коммутаторша та же, значит, предполагали. Вот ловкачи, а я ещё сомневался в их умственных способностях. Умеют работать на местах.
        Развернувшись, я поехал обратно, выключив фару и габариты. Потом свернул на другую улицу и, подъехав к забору, на котором была нацарапана гвоздём метка, снял секцию штакетника и прямо по посадкам картошки проехал к другой стороне. Там тоже снял секцию и под лай разбуженной собаки и загорающихся окон в частных домах покинул огород, а заодно и Сочи и поехал в сторону трассы Сочи - Краснодар. Ха, будто я не продумал, что выезды могут перекрыть, и не подготовился в свои прошлые приезды!
        Выехав на трассу, дальше я уже погнал по ней, пристроившись позади двух армейских грузовиков, набитых солдатами. Они остановились на ближайшем перекрёстке, где стали высаживаться, а я поехал дальше. Затемно добрался до Геленджика, проигнорировав поворот на Краснодар. Перед рассветом свернул к морю. Тут были места, где можно спокойно подъехать к нему и встать лагерем, хотя до этого были одни скалы с бушующим морем внизу. Соседей в обозримом пространстве не было, так что, заехав под деревья, я заглушил хорошо потрудившийся мотор. Разбил лагерь, а тут уже и совсем рассвело. Спать хотелось, но я не торопился ложиться. Провёл обслуживание «Явы», заправил. Приготовил ужин на конфорке с сухим горючим и поел. Только после этого лёг спать, поставив будильник на двенадцать дня, пять часов сна мне вполне хватит…
        Проснулся по будильнику. После лёгкого перекуса, воду использовал из термоса, потому как источников воды здесь не было, занялся делами. Достал тетрадку, чехол от аккордеона как столик, и начал писать. Первая тетрадь - системы коммуникаций, развитие связи, что такое Интернет, персональный компьютер, мобильные и спутниковые телефоны. Сам я информацию имел поверхностную, хотя знал и больше обычного пользователя. Но тут главное направление, толчок в нужную сторону. Делал зарисовки внешнего вида всех приборов, плат и другого оборудования. Плат - это я уж от себя, по памяти рисовал. Тем более давал некоторую техническую информацию. Надеюсь, пригодится. Исписал по этой теме две тетради. Особенно много ушло на персональные компьютеры, их польза в быту и у военных.
        Закончив с этой темой, немного размялся, убрал тетради и пошёл купаться. Почти час плавал в достаточно прохладной воде. Не-е, не сезон ещё, поэтому и народу здесь так мало, только второе число июня. Вода только-только начала прогреваться. После обеда открыл следующую тетрадь и продолжил писать. Новая тема: развал Союза и кто за это отвечает. Ушли все три оставшиеся тетради, но всё равно не хватило. Подробно писал. Почему-то, не знаю, то ли чуйка, то ли ещё что, заставляло меня вот так сразу выложить свои воспоминания на бумагу. Вдруг что со мной случится, информация пропадёт? Нет уж, надо писать, подготовиться.
        Вот так день провёл в работе, аж рука устала писать, мало ли пять тетрадей исписал мелким почерком, чтоб побольше вместилось, да ещё старался разборчиво писать.
        На следующее утро, встав по будильнику, я припрятал часть ценных вещей, тетради прикопал в песок, туда же автомат с боезапасом, остальные вещи тоже спрятал что где и пешком отправился в Геленджик, грязный неухоженный городок тысяч на тридцать жителей. Одежда простая, курортная. Денег с собой взял побольше, мало ли что приглянется, пистолет с запасным магазином и, в принципе, всё. С виду оставался лагерь отдыхающего - палатка и рядом под тентом мотоцикл.
        Прогулялся нормально. Купил и тетради, и чернила для моей самописки. Но когда возвращался, замер и спрятался среди скал. По лагерю ходили шестеро военных с автоматами, рядом стояло два армейских Газ-69, прародители уазиков. Когда из палатки вылез мужчина в гражданке с моей гитарой и аккордеоном в руках, я понял, что ловить мне тут нечего, контора-таки обнаружила мой лагерь. Бегом вернувшись в Геленджик, я на ближайшей почте заказал номер, который мне оставил Братский, в этот раз телефонистка была незнакомая, и дождался, когда снимут трубку.
        - Алло, - сказали на том конце провода.
        - И тебе алло, добрый человек. От кого поставлен?
        - От Олега Игоревича.
        - Лады, проверка пройдена. Похоже, ваши люди обнаружили мой лагерь рядом с Геленджиком, там было шесть военных, два армейских козлика и кто-то в гражданке. В общем, наши договорённости до наступления осени расторгаются. Это последний звонок, сами виноваты, отдохнуть не даёте. В общем, в лагере у меня тайник с записями. От дерева рядом с мотоциклом десять шагов строго на север и пять на восток. Копайте и найдёте. Пять тетрадей. Всё, что успел. И ещё, за все мои вещи в случае пропажи спрошу. За каждую мелочь отписываться будете. Я жуткий и обидчивый собственник… Ах да, я там кефаль засушил, на верёвке висит, сам попробовать не успел, сегодня хотел, потом скажите, вкусно или нет, в первый раз солил.
        Повесив трубку на рычаг, я чуть помедлил и, покинув кабинку, заторопился в сторону причала, откуда скоро должен отойти катер в Сочи.
        Я показал билет матросу и прошёл на корму, откуда открывался отличный вид на берег и город. Полупустой катер благополучно покинул бухту и неторопливо направился в Сочи. Правда, я до него не доплыл, незаметно снял пассажирский круг, разделся, сложив вещи в узел, чтобы деньги и оружие не намочить, и скользнул в воду где-то между городами, с правого борта, то есть с противоположной стороны от берега. Пассажиров, к счастью, рядом не было, поэтому я смог вполне благополучно выполнить свой замысел.
        Катер медленно удалялся. Пришлось с головой уйти под воду, чтобы не заметили с мостика. Как я уже успел убедиться, капитан, который вёл судно, очень редко оглядывал горизонт и воды за кормой, так что повезло и в этом, не заметил. Наконец, когда тот удалился на достаточно большое расстояние, я забрался на круг, положив на него и немного намокший узел, и погрёб к берегу. Час выгребал, но смог пристать к пустынному берегу. Спрятал в скалах круг и подсушил одежду, деньги намокли, но оружие и боезапас - нет.
        Покинув берег, я направился к трассе, по которой изредка проносились машины, и тормознул попутку с туристами. Та и так была забита, «Волга», «двадцать первая», с багажником на крыше и прицепом сзади, но освободили одно место, и дальше мы поехали с ветерком. Ребята, а их было в машине четверо, ехали в Геленджик. Там рядом стоянка современных автодикарей была. Что это такое, я знал, но всё равно слушал с интересом. Парни из Ленинграда были, друзья, таким способом третий год отдыхают, в общем, всё им нравилось. Они меня высадили на остановке, там я дождался автобуса и поехал в Новороссийск. Кстати, у съезда к моему лагерю, который мы проехали, я увидел армейский грузовик и несколько солдат. То, что я воспользовался морским путём ухода, думаю, местные комитетчики уже выяснили, но, так как я спрыгнул, мой след они потеряли.
        Приехав в город, я направился в порт. Меня интересовали заграничные суда. Да-да, я решил продолжить свой отдых где-нибудь за границей. Здесь меня точно не оставят в покое, это уже не предположение, уверенность. А в других государствах меня никто не знает, выберусь, там видно будет. Хоть попутешествую, на жизнь в других странах посмотрю, сделаю сравнения. На курортах Средиземноморья побываю. Сейчас самое сложное - пробраться на борт судна и на время свалить из этой страны.
        Но сперва я прошёл в туристический магазин и купил небольшой, пятнадцатилитровый рюкзак, две фляги, один термос на три литра, ложку, котелок, одно одеяло, гамак, фонарик с запасом батареек, бинокль и компас. Ведь всё, что у меня было, осталось в лагере, а так я восполнял потери. К сожалению, плиток с сухим горючим, так полюбившимся мне, не было, раскупили. В продовольственном магазине купил несколько бутылок лимонада и минеральной воды, запасы консервов, сухариков и, естественно, печенья. Две пачки макарон тоже взял, но сомневаюсь, что мне удастся приготовить их на борту судна, они, скорее, на будущее. Ещё спичек купил. Все покупки убрал в рюкзак. В принципе, уместилось всё.
        И я стал изучать, кто из иностранцев сейчас в порту. Советские грузовые суда, которые ходят за границу, меня не интересовали, поймают и сдадут. А с иностранцами договориться можно. Я уже часа четыре наблюдал за портом, лишь раз отлучившись пополдничать и посетить туалет, поэтому, приметив толпу иностранных матросов, подошёл и ввинтился в неё, проходя насквозь и двигаясь дальше. Я был без рюкзака, оставил его в тайнике, проще говоря, просто оставил его в парке в густом кустарнике, так что на меня не обратили внимания, что было просто отлично. Теперь за поясом у меня были засунуты два портмоне, которые я дёрнул у двух растяп, отойду сейчас в укромное место и посмотрю, что там.
        В небольшом парке, спрятавшись в кустарнике, я достал трофеи и стал их по очереди открывать и осматривать. Команда моряков была многонациональной, поэтому я не знал, с какого они судна, что за порт приписки, да и деньги это не прояснили. Мной были обнаружены сорок два французских франка и семнадцать английских фунтов. Это не считая мелочи. Помимо валюты были и наши рубли. В портмоне были документы моряков и их пропуски, но они меня не интересовали, воспользоваться пропусками я не собирался.
        Протерев кожаные портмоне, чтобы не осталось отпечатков, мои отпечатки уже наверняка имеются в картотеке конторы, я бросил их на месте, покинул кустарник и поспешил к порту. Дальше я собирал информацию. В порту было одиннадцать иностранных судов, из которых четыре скоро уходили. Один сегодня ночью, другие в течение завтрашнего дня. Меня заинтересовал ночной английский сухогруз, который шёл в Ливерпуль с заходом в несколько иностранных портов, один из них в Испании, порт Малага. Я только о них слышал, какие ещё порты будут, при мне не говорили, больше подслушать не удалось, моряки ушли. Не знаю, продержусь я до него, может, раньше удастся соскочить, но посмотрим.
        Когда стемнело, я забрал из тайника свой рюкзак и, обойдя порт, столкнул в воду заранее подготовленную корягу. Одежду на рюкзак, его самого закрепил на одном высоко торчащем корне, чтобы не намок, и, голышом войдя в воду, толкая корягу, поплыл к порту. Обошёл бакены и направился к месту, где был пришвартован сухогруз. Там уже бегали матросы. Всё было довольно хорошо освещено. Порт работал и ночью. Плохо, заметят. Пришлось подплывать не к тому борту, что был со стороны открытой воды, а как раз к противоположному, у пирса. В принципе, я тоже подготовился. Носовой якорь висел ниже пирса, поэтому, подплыв к нему, рюкзак пришлось опустить ниже, накинул петлю на одну из лап и, разматывая веревку, спрятался под пирсом. Дальше дело техники, но пока ждать. Через час я успел немного замёрзнуть, пришлось подвигать руками и ногами, чтобы согреться, но, когда стали отдавать швартовы, оживился. Сняв рюкзак, я надел его на спину и примотал верёвку к поясу. Когда судно стало отходить от пирса, оно потянуло и меня. Тонкую верёвку было почти не видно, а вот меня могли заметить, но, к счастью, не заметили. Судно,
волоча меня, как на буксире, пошло к выходу из порта. Волна так и журчала у борта, прижимая меня к нему. Однако я терпел. Рюкзак заметно намок, но тут ничего не поделаешь, форс-мажор, хотя и предусмотренный. Как только стемнело, я стал подтягиваться, помогая себе ногами. С трудом, на последних остатках сил, ухватился за лапу и, взобравшись, уселся на якоре. Ох и тяжела же доля зайца. Посмотрев на пальцы, всё же немного изрезал, я вылизал их. Мера временная, но действенная.
        Быстро смотав верёвку, обмотал её вокруг пояса, потом уберу в рюкзак, продохнул и стал подниматься по якорной цепи на нос судна. К счастью, людей там не было, светилась неярко рубка с дежурной вахтой в центре сухогруза, было отчётливо видно рулевого и вахтенного офицера, всё было тихо. Через узкое отверстие в борту, откуда выбегала цепь, с рюкзаком я не пролезу. Пришлось переваливаться через борт, после чего я прошмыгнул за контейнеры, стоящие на палубе.
        Лабиринт из контейнеров привёл меня к рубке. Тут был свой кран, но я вдоль борта прошёл и чуть не спалился: там, облокотившись о борт, курил моряк из экипажа. Пришлось подождать, пока он уйдёт. Хорошо, что сейчас ночь, осталась одна вахта, остальные ушли спать, поэтому мне никто не помешал пройти через незапертую дверь вниз. Какая прелесть, у лестницы на стене висела схема судна! Корабль оказался грузопассажирским. Запомнив схему, я направился к каютам. А что? Вряд ли из Союза так много пассажиров отплыло. Если имеются не занятые, займём одну. Всё лучше, чем прятаться по углам, опасаясь, что вот-вот тебя обнаружат.
        К сожалению, идея с каютами не получилась, они были все заперты, кроме одной, и в той был отчётливо слышен храп. Пришлось уходить в сторону трюма и укрываться там, так сказать, прятаться по тем самым углам. Подсвечивая фонариком, я нашёл действительно глухое место и, несмотря на духоту, прицепил гамак, на котором и устроился, надев трусы и шорты. Спал без рубахи, завернувшись в одеяло…
        Проснулся резко, рывком. Кто-то рядом уронил железку, зазвеневшую, и сочно выругался на английском. Пока этот неизвестный английский моряк бранился, я собрал в кучу свои вещи и спрятался. Сидя на корточках, убирал свёрнутый гамак в рюкзак и достал сандалии - ходить босиком по железному судну не очень приятно. Всё, что я выложил перед тем, как лечь спать, уже подсохло, поэтому аккуратно сложил вещи обратно. А вот что с макаронами делать и сухариками? Намокли всё же. Ладно, пусть пока в рюкзаке полежат, дальше видно будет. Я лишь пистолет протёр, но он сверху лежал, фактически не намок.
        Моряк возился в трюме с полчаса, производя какой-то мелкий ремонт в щитке. Когда он ушёл, я внимательно осмотрелся, не используя фонарик, так как наверху были открыты створки грузового люка и света вполне хватало. Напившись, я открыл одну консерву и поел с хлебом. У меня была с собой буханка ржаного хлеба, и её нужно было как можно быстрее съесть, пока не зачерствела. Тем более, в отличие от макарон и сухариков, она как раз не пострадала.
        Потом я спрятался уже в другом месте, пережидая день. В трюме становилось жарко, солнце нагревало палубу, но делать нечего, пришлось терпеть, изредка делая глотки из фляги. Ночью я поднялся на палубу, выбросил весь мусор за борт и в туалет сходил, свесившись через борт. Нормально.
        Дальше плавание так и проходило, я совершал чудеса маскировки и ловкости, научился незаметно по ночам пользоваться общим гальюном и пополнять воду из питьевого бачка в столовой. В общем, освоился. А когда мы подошли к берегам Италии, приготовился, скоро нужно будет покинуть гостеприимный борт сухогруза. Как я ни экономил, но ещё вчера запасы продовольствия подошли к концу, даже макароны с сухариками съел. А лазить в камбуз не хотелось, больно уж повар там был подозрительный. Макароны не варил, отмочил в воде и так съел, получилось сырое тесто, но хоть такая пища. Надеюсь, сухогруз зайдёт в один из местных портов. Мне проще путешествовать всё же по земле, автостопом, чем играть здесь в прятки.
        Повезло, судно действительно направилось к одному из портов. По береговой линии и самому порту я опознал Неаполь. Не сразу, пришлось поломать голову, где я это видел, но, сравнив то, что помнил, и то, что увидел, смог определить, что это за порт. Хорошо иметь фотографическую память. Правда, открытки с достопримечательностями этого города я по случаю изучал в прошлой своей жизни, сейчас город имел немного другую архитектуру. Но береговую линию не изменишь, точно он. Подходили в два часа дня, то есть в световое время суток, так что пришлось прятаться. Ночью слиняю.
        Моё решение свалить из Советского Союза и посмотреть мир было вполне осознанным. Я это ещё в детдоме планировал, правда, на более позднее время, а тут раз дали такой толчок, то почему бы нет? Если бы контора так сильно не искала меня, не испортила мне отдых обнаружением лагеря, я не рискнул бы, но тут уже выбора не было, или так, или никак. Ведь как: я отлично понимал, что как только попаду в руки профессионалов конторы и разведки, то больше никакой свободы не будет, закончится она, и, возможно, навсегда. Я, конечно, постараюсь потрепыхаться, выбивая себе льготы, ну и хотя бы видимость свободы, но вот дадут ли? Так что этот шаг у меня был вполне осознанным. Поэтому отдых и драйв - вот что я желал получить перед возвращением в Союз. А с возвращением я как раз особо мудрить не собирался. Стоит в любом посольстве или консульстве сообщить, кто я, сами вывезут. Это самый простой план, но особо использовать его не хотелось, проще самому вернуться и сказать, что не покидал границ Союза. Доверия больше будет.
        Честно говоря, несмотря на всю свою бесшабашность и знания, по характеру я был больше расистом. Да какой расист, я вообще считал себя натуральным патриотом, что было близко к националистам. В своём понимании, но всё же. Я могу сколько угодно ругать правительство за глупость и недальновидность и свою страну, но, когда наступит беда, я без сомнения встану на её защиту, потому что она - Родина. Другого не дано. Зная, как в будущем вели себя все страны по отношению к России, я, как патриот, люто их всех ненавидел и готов был уничтожить. Дали бы мне ту мифическую красную кнопку, я мозоль на пальце натёр бы, каждый раз нажимая и уничтожая очередную страну, причём без колебаний или сомнений. Понимаю, что молодой, эмоции так и бурлят, но что есть, то есть. Я патриот, и этим всё сказано. Правда, могу свободно путешествовать по странам, любоваться и отдыхать, общаясь с жителями тех стран, где буду находиться. Никаких проблем я в этом не видел. Да и интересно было посмотреть, как в эти времена жили за границей, но мою Родину пусть не трогают.
        Наблюдал я за берегом через один из бортовых иллюминаторов, но долго здесь лучше не находиться, обнаружат, поэтому я снова ушёл в трюм, в одно из пяти своих укрытий, и стал спокойно ожидать наступления темноты. К счастью, сухогруз не покинул бухту до ночи, шла погрузка, и я, скользнув в воду по якорной цепи и отплыв, направился к берегу. Рюкзак на спине, где была сверху узлом сложена одежда, мешал плыть, приходилось активнее работать руками и ногами. Понятно, что на берегу от одежды и остального нужно избавляться как можно быстрее, слишком разным был стиль, это привлечёт внимание, но это я оставил на завтра. Куплю одежду, всё необходимое и двинусь отдыхать дальше. Кстати, Неаполь я не собираюсь покидать в ближайшие сутки-двое, город красивый, хочу посмотреть достопримечательности.
        Я выбрался на ночной пляж, кстати, не пустой, тут любили купаться ночью, надел трусы, мои чёрные боксёрские, с потерей лагеря я потерял и сменку, в одной одежде всё хожу, ну да ладно, майку, рубаху, шорты и сандалии, на голову - помятую панаму. Вот от неё я избавлюсь в ближайшее время. Главное, местного цирюльника посетить. Волосы у меня отросли, конечно, не сильно, но если коротко постричь, то вся краска отрежется, и я снова стану рыжим. А то без шляпы засмеют, да и видно будет, что я крашеный. Вот только что с бровями делать? Надеюсь, в парикмахерской будет растворитель, смыть краску.
        Обнюхав себя, я поморщился: пока находился на сухогрузе, успел попотеть и провонять, купание и заплыв до берега, конечно, частично смыл с меня грязь, но одежда та же. Вот она пованивала.
        Одевшись, я закинул мокрый рюкзак на правое плечо и пошёл с пляжа, поглядывая по сторонам. Оружие у меня было по привычке заткнуто сзади за пояс, я уже привык к нему и без пистолета чувствовал себя как голым. В карманах - фунты и франки, от рублей я заранее избавился, потратив их в магазине, не было их при мне, можно вживаться в местную жизнь и, сменив имидж и облик, автостопом рвануть в Рим и потом во Францию. Я в Париже хотел побывать, на Эйфелеву башню подняться. В общем, раз отдыхаю, то отдыхать нужно как следует. Конечно, большое желание было поваляться на пляже какого-нибудь курорта, но экскурсии тоже никто не отменял, они меня интересовали не меньше.
        Выйдя на набережную, я осмотрелся, вдыхая незнакомый мне воздух. Пока всё непривычно, но освоимся. Несмотря на ночь, тут всё так и дышало жаром, камни и песок отдавали накопленное за день тепло. Градусов двадцать пять было, не меньше. Похоже, днём здесь явно за тридцать. Вполне нормально. Как я успел убедиться, пляж тут отличный, оборудованный, можно и покупаться завтра днём. Закончив с осмотром, гуляющих на берегу хватало, я задумался. Зачем мне идти в ночной город, где я ничего не знаю, и искать удобное место для ночёвки, когда вот он, пляж. Тут и пляжные кабинки были, и зонтики, вот на скамейке вполне можно и выспаться. Так я и поступил. Нашёл скамейку в тени, где фонарь не работал, рюкзак под голову, оделяло на доски, и, устроившись, прикрыл глаза.
        Честно говоря, что за эмоции меня переполняли, я всё никак не мог разобрать. Однако определил несколько главных. Это лёгкая тревога и боязнь нового, радость, что наконец путешествие на сухогрузе закончилось, желание увидеть много нового, ну и немного сожаления. Всё же прекращать давать информацию конторе я не хотел, вынудили. Надо подумать, может, удастся возобновить контакт, как бы ни хотелось сообщать, что я за границей. Я ещё сомневаюсь, продолжать контакт отсюда или, вернувшись в Союз, выложить всё, что знаю. Всё же, наверное, выберу последнее. За такими размышлениями я незаметно уснул…
        Поднимающееся солнце своими лучами попало прямо в глаза, так что волей-неволей я проснулся. Привстав на локтях, осмотрелся.
        - Хм, вовремя проснулся, - пробормотал я, обнаружив уборщиков на пляже.
        Пляж был городской, соответственно, находился на балансе города. Отдыхающих и купающихся всегда много, поэтому и мусор после них оставался. Купающиеся до самой темноты не покидали его, и когда тогда убирать? Да, на рассвете, когда пляж пуст. И вот сейчас с десяток уборщиков, двигаясь цепью от кромки воды до каменистой набережной, чистили территорию. Им до меня метров триста, так что, свернув «лагерь», я по тесным улочкам поспешил в город.
        Город только-только просыпался. В основном шастали разносчики и прислуга, закупающая для хозяев свежие овощи и продукты. Соответственно, и нужные лавки и магазины были уже открыты. Вот другое, кафе там и остальное, пока нет. А я хочу попробовать местной пиццы, как-никак, родина их именно Италия. Я перевёл свои часы на местное время по большим часам на площади, шесть утра.
        Попытка купить фруктов поначалу не увенчалась успехом. Никто не хотел брать мои франки и фунты, всё требовали какие-то лиры. Где я их возьму? Третий лоточник, у которого я пытался купить груши, показал мне монеты и банкноты. Банкнотов у меня не было, а вот такие монетки, кажется, были. Достав горсть мелочи, я действительно обнаружил две итальянские монетки, на которые и купил шесть груш, два яблока и половину дыньки. Ну, дыньку-то я сразу уговорил, отрезая ножом куски, а вот остальные фрукты помыл в фонтанчике и убрал в рюкзак. Голод немного притупился, но я ожидал открытия кафе, чтобы заказать горячую, только что приготовленную пиццу.
        Общение с итальянцами было сложным. Я знал четыре языка - немецкий, английский, испанский и французский, но не все итальянцы владели ими. Ладно, хоть меня за иностранца принимали, я англичанином представлялся, английский у меня как раз был очень неплох, за родной влёт можно принять. Третий лоточник, как и я, с грехом пополам говорил на французском. Так и договорились. А насчёт местных денег он прав был. Сейчас мало народу, но, как будет чуть больше, я решу этот способ проверенными средствами.
        Конечно, всех итальянцев описывают как сильно эмоциональных людей, но я за всё время осмотра таких видел всего дважды. Да и то они ругались между собой, остальные - люди как люди, смуглые да кучерявые. Хотя блондины тоже встречались. Вот так, устроившись на скамейке центральной площади у местного дворца, монументальное здание, надо сказать, я наблюдал, как просыпается город. К восьми часам уже все кафе были открыты, и я направился к ближайшему. По пути ввинтился в толпу местных жителей. В это время произошла авария. Развозной фургон столкнулся с рейсовым автобусом, что собрало целую толпу зевак и зрителей. Гвалт стоял ещё тот, чуть не оглох. Нет, с итальянцами сложно работать. Они все возбуждены, на месте не стояли, постоянно двигались, я едва смог, практически чудом, вытащить два кошелька у двух мужчин.
        В кафе заказал по два куска «Маринары» и «Маргериты». Пока пиццы готовились, я, устроившись в тёмном углу, незаметно достал оба портмоне и под столом стал изучать содержимое. Один был почти пуст, мелочи много, с пару тысяч лир, а банкнот всего на три с половиной тысячи, видимо, у хозяина сейчас проблемы с деньгами. Вот во втором было порядка двухсот тысяч лир, ещё мелочью на пятнадцать тысяч. Все эти деньги, кстати, большие, как носовые платки, я распихал по карманам, а портмоне, протерев, убрал в рюкзак. Потом от них избавлюсь.
        Принесли заказ, так что, сразу расплатившись, я с жадностью накинулся на еду. М-да, что-то я поскромничал, поэтому заказал ещё «Маргериту», она мне больше понравилась, и два стакана чаю.
        Насытившись, я покинул кафе и направился по магазинам. Мне нужно переодеться, а то вон многие косятся на меня, с любопытством разглядывая одежду. Всё же сильно она отличалась от цветастой местной, да и пошив…
        Кстати, местные мопеды продавались свободно, даже сдавались в аренду. У меня мелькнула мысль купить один, всё же свои колёса - это свои колёса, но я решил погодить. Да и деньги накопить нужно.
        Мой поход по магазинам удался: купил два комплекта лёгкой летней одежды для отдыха, походную, бельё и обувь. Приобрёл большую спортивную сумку с замком-молнией. Все покупки ушли в неё. После этого я зашёл к цирюльнику. Тот посмеялся, разглядывая, как мне наложили краску, сказал, что подмастерье делал, и вместо того, чтобы постричь предельно коротко, предложил покрасить волосы в мой натуральный цвет. Цирюльник неплохо говорил по-французски, так что мы понимали друг друга. Он пояснил, что узкий тип лица не позволяет мне носить коротких причёсок, уродство какое-то получается, у меня должна быть буйная причёска с лохмами, торчащими во все стороны. Ага, будто я не знаю, это и есть мой стиль. Так и ходил, лишь подравнивал время от времени. В общем, предложение парикмахера меня заинтересовало, и я дал разрешение на покраску. Действительно, зачем чуть не наголо стричься, когда есть такой отличный выход? Почти час в парикмахерской провёл, меня не только покрасили, но и подровняли, так что я сам был доволен, когда себя разглядывал в зеркало. Брови так же вернули свой натуральный цвет. Мастер, натурально
мастер этот парикмахер. Цену, названную мне, я проглотил не моргнув глазом, кстати, тут любую валюту принимали, но я лирами расплатился.
        Покинув город, я на окраине на пустыре развёл костёр и сжёг всё, что было со мной на судне, одежду, в которой прибыл, рюкзак, портмоне бросил, но они кожаные, скукожились, но почти не горели. В общем, от всего избавился, даже нож и флягу прикопал, лишь бинокль и одеяло оставил, вещи нужные и не такие приметные. Дожечь мне не дали, смотритель прибежал. Он владел английским и смог пояснить, что этот пустырь оказался памятником архитектуры, здесь какие-то развилины дворца, экскурсии водят. Хоть бы табличку повесили.
        Вернувшись, я прямиком направился к магазинчику туристического снаряжения, который заранее приметил. Когда открыл дверь, надо мной звякнул колокольчик, отчего продавец на миг отвлёкся от посетителей, мельком глянув на меня.
        Пока продавец был занят, судя по говору, он обслуживал двух янки-туристов, причём говорил на неплохом английском, я стал изучать ассортимент. Очень даже достойно. Я не редкий посетитель магазинов разного охотничьего и туристического снаряжения, поэтому было с чем сравнивать. В принципе, занюханный неаполитанский небольшой магазинчик во многом выигрывал у разных магазинных монстров Союза. Как раз в мелочах.
        Американцы наконец убрались, купив рыболовные снасти - на акулу, что ли, рыбачить собрались? - и продавец подошёл ко мне. Поначалу он что-то сказал на своём наречии, видимо приняв меня за аборигена, на местного я по загару не походил, скорее, за жителя Италии.
        - Не понимаю, - покачал я головой, ответив на английском.
        - О, молодой человек англичанин? - поинтересовался тот.
        - Есть немного, - согласился я.
        - Посмотреть зашли или что-то вас интересует?
        - Да, к сожалению, я потерял часть своего снаряжения, на плоту уплыло, наверное, сейчас где-то в Средиземном море бултыхается. Хотелось бы обновить. Мне нужен спальный мешок, пенка, я смотрю, у вас есть. Надувная подушка, двухместная палатка. У вас какие модели есть? Мне главное качество и лёгкость.
        - Советую брать французские, и качество, и лёгкость на высоте. Все их хвалят. Германские потяжелее, хотя по качеству и превосходят французские.
        - Полог над входом есть?
        - Это только у четырёхместных. Кстати, как раз у французских четырёхместные палатки чуть тяжелее двухместных. Совсем ненамного, на полтора килограмма.
        - Солидно, но согласен, беру четырёхместную. Люблю простор. Ещё моток верёвки. Вещь в путешествии нужная.
        - Это точно, - согласился продавец, давая мне изучить заказанные мной товары и откладывая их. Пока всё устраивало.
        - Рюкзаки есть?
        - Любых размеров, даже для гор столитровые.
        - Анатомические? - заинтересовался я.
        - Анатомические - редкость, новинка, но пара есть. Тоже для походов в горы или зимой во льды. Есть возможность катить их на салазках, они в комплекте идут.
        - Нет, не надо. Мне обычный двадцатилитровый.
        - Есть отличные двадцатипятилитровые.
        Осмотрев рюкзак, я согласился, он мне больше понравился. Боковых внешних карманов больше было. После этого я занялся посудой. По своей давней привычке беря по два комплекта ложек, мисок, вилок и тарелок для второго. Потом взял котелок, сковородку и чайник. Причём чайник с затычкой в носик на цепочке. Я такие ещё не встречал, но новшество мне понравилось. Складной нож взял и один двух с половиной литровый термос, а также две литровые фляги. Нужные вещи в путешествии. Кстати, котелок тоже на два с половиной литра, с крышкой.
        Ещё я соблазнился складным вертелом. На него чайник и котелок можно вешать. Это такие трубки с резьбой. Собираются две стойки, которые втыкаются в землю, третья трубка - перекладина, на которую вешается посуда. Она покрепче, в инструкции написано, как мне перевёл продавец, семь кило свободно выдерживает. Зная, как на новой стоянке сложно найти такие палки для приготовления еды, я этот вертел вполне оценил. На нём можно и зайца жарить, или ещё что небольшое.
        Походные плиты тут тоже были, правда, ничего похожего на сухое горючее не нашёл, но то, что предлагали, такое тяжёлое было, что я бы рюкзак с места не сдвинул.
        Кстати, как и американцы, я тоже прикупил рыболовных принадлежностей. Только на обычную рыбу, мне акулы ни к чему.
        Я стал укладывать покупки в рюкзак, осторожно и предусмотрительно, знал, как загружать рюкзаки. Чуть не так положишь, и в пути можно спину натереть выступающим предметом. Переложил из сумки и одеяло с биноклем. Рюкзак получился почти полный. Сверху ещё палатку закрепил.
        Расплатившись, я покинул магазинчик и через пару домов нашёл продовольственный, купил макароны, в банках масла и томатной пасты, несколько банок с консервами. Причём и сладкие были, с южными фруктами. Их тоже взял. Специи и чай обязательно. Часть ушло в рюкзак, а часть я убрал в сумку. Не всё в рюкзак поместилось. Тяжеловато, конечно, но терпимо, главное, для путешествия я подготовился, остальное будет видно.
        Ах да, продавец в магазине туристического снаряжения сообщил мне, что в окрестностях города есть пара кемпингов. Это такие лагеря для любителей отдыхать на природе в палатках. Красивые места, и цивилизация имеется. Там есть всякие ларьки, туалеты, души. В общем, всё есть. Такой цивилизованный отдых, дикарями туристов не назовёшь. Меня, естественно, заинтересовал такой кемпинг, поэтому я направился к ближайшему. Ну как направился, взял такси и поехал. Я ещё не до такой степени настроился на путешествие, чтобы пешком все покупки переть.
        Там, пообщавшись с администратором, тот тоже неплохо по-английски говорил, узнал внутренние правила, что есть и что можно. Оказалось, здесь можно арендовать всё, что нужно, или ночевать со своими вещами и снаряжением. Если нужно куда уйти, в домике администратора есть сейфовые ячейки, в которых можно за небольшую плату оставить ценные вещи. В принципе меня всё устраивало, и я выкупил одно место на две ночи, мне в квитанцию поставили отметку, что всё снаряжение - своё, после чего показали на выбор несколько мест. Естественно, те, где тень и отличный вид на бухту, почти все были заняты, ничего, я поставил палатку чуть в стороне, тоже в тенёчке. Обустроившись, оставил часть вещей в палатке, в основном то, что нужно для сна, закрыл её и отнёс рюкзак к администратору. Тот мне выдал квитанцию на ячейку. Оружие и деньги остались в рюкзаке, рисковать не хотелось. Время уже было полуденное, фактически весь кемпинг пуст, все на пляже. Вот и я заторопился туда же. Правда, заглянул ещё в одно кафе, подкрепился пиццей, что-то это блюдо так начало мне нравиться, но вечером закажу что-нибудь другое, нужно
перепробовать все блюда итальянской кухни. Успею, я в Италии, похоже, надолго задержусь.
        На набережной я обнаружил лотки, где продавалась всякая всячина, и купил небольшую шляпку с лентами, в таких гондольеры ходят в Венеции, и две пары солнцезащитных очков разного стиля. О, кстати, после Рима рвану в Венецию. Ну очень интересно!..
        За следующие два дня я полностью изучил как сам Неаполь, так и окрестности. Это было нетрудно: арендовал мопед и катался, где захочу. Вечерами, пропадая на море, постепенно приобретал местный загар. С мопедом вообще никаких проблем не было, правда, у меня потребовали хоть какие-то документы, но так как их не оказалось, взяли триста тысяч лир залога. Ну да, я тут немного пробежался по богатеньким туристам и набрал почти миллион этих самых лир. Хватает пока. Во время экспроприации я ещё и другую валюту заимел, но это на будущее. Да и было там пятьсот шестнадцать североамериканских долларов, ещё около сотни фунтов, почти две тысячи франков и не больше сорока западногерманских марок, которые нормально принимались на размен.
        Как бы то ни было, но здесь отдых пора заканчивать. Нет, мне в Неаполе очень нравилось, душевный народ, и я уже научился себя так же экспансивно вести, за своего принимают, если бы не незнание языка, за жителя города точно принимали бы. Чувствуя, что ритм жизни начал переходить в привычную колею, я решил ограничиться теми двумя ночами проживания в городе. У меня ещё так много планов, но так мало времени!
        Вот так и получилось, что после второй ночёвки я сдал мопед, мне вернули залог, я собрал все вещи и покинул кемпинг. Что меня приводило в восторг, на меня почти совсем не обращали внимания, не интересовались, а что это за подросток один тут делает. Лишь один раз матрона из итальянской глубинки начала меня расспрашивать, но я отшутился. Правда, своим фирменным блюдом накормить та меня всё же смогла. Убедила. Скажу, что её спагетти с пастой - просто чудо, ел и не мог остановиться. Будет возможность, повторю, я запомнил, как она готовила, тем более происходило это при мне, человеке с абсолютной памятью. Эта матрона, в прошлом француженка, и начала меня учить итальянскому языку, указывала на предмет и говорила, как он называется. Я больше ста слов запомнил.
        Жаль только, что за эти два дня у меня просто не было времени на женщин. В кемпинге был интернационал, какие только языки не звучали с разных концов лагеря, женщин и девчат столько, что дух захватывает! Я вот случайно забрёл на пляж нудистов, ох и шок! Еле выбрался, прикрываясь. Но это пляж. Однако и на кемпинге прелестниц хватало, уверен, будь я понастойчивее, что-то да было бы. Тут естественно относились к свободному сексу. Так что сговорить можно было бы легко. Это не Союз, морали другие.
        С другой стороны, в кемпинге мне многое и не нравилось, например, геи. Да-да, они семьями жили среди нас, две палатки отдельно и около трёх среди других стояло. И особо не стесняются, сволочи такие. Я как увидел вечерком в темноте сосущуюся пару, так чуть не блеванул. Уроды. Весь отдых испортили. Это была одна из главных причин, почему я не задержался в Неаполе. Кстати, многие отдыхающие на них неодобрительно смотрели, а некоторые так и презрительно. Правда, на мой призыв отметелить их никто не отреагировал, каждый может саморазрушаться, как ему вздумается. Пока ещё только расползающаяся толерантность, мать её, та ещё зараза.
        Вот так я и оказался на трассе, ведущей в Рим, с поднятой рукой, голосуя на шоссе. Можно было бы попробовать и на автобусе, но я решил впервые нормальный автостоп использовать.
        Первыми остановились четыре девчонки года на три-четыре старше меня. Машина «рено» с открытым верхом. Я охотно загрузился, мы проехали метров сто, и меня высадили, рванув дальше одни. Подумаешь, цацы, пока садился, всех четверых успел облапать, так не надо было призывно улыбаться. Не понравилось им, видишь ли. Потирая обе щеки, мне аж две пощёчины влетело, я поднял руку.
        В этот раз тормознула семейная пара на небольшом жёлтом автомобильчике. Определить марку я не смог. Тоже кабриолет, между прочим. Мужику лет тридцать было, типичный итальянец, вполне симпатичен, вот жена его - секс-бомба. Вроде ничего нет, а каждое движение завораживало, чуть с ума не сводило своей пластичностью и эротичностью. Хм, то-то мужик так недобро на меня смотрит, видимо, тот ещё ревнивец, даже к подросткам ревнует. Но есть за что, я уже готов был на его жёнушку наброситься, реально - дива. Мне такие уже встречались, если взять оба мира, то эта третья. Одна в моём мире, другая была уже здесь, в Союзе, но мне она не дала, мужик у певицы свой был, и эта третья. Нет, нужно хотя бы раз с такой бомбой переспать, чтобы просто сравнить, для собственного опыта. Стоит оно того или нет.
        За время поездки, а до Рима было чуть больше двухсот километров, почти четыре часа езды, я понял, кто именно брал пассажиров. Муж просто не мог ослушаться жену, поэтому и остановился на следующее её требование. Так что до Рима я ехал с двумя белобрысыми шведками на заднем сиденье. Пока ехали, я с ними обо всём договорился, благо хозяева транспортного средства немецкого языка не знали. А мы решили, что переночуем в кемпинге на окраине столицы Италии, они там должны быть. Обе девицы действительно вполне охотно согласились разделить мою палатку на троих, совершенно не стесняясь, а на мои более толстые намёки лишь многообещающе улыбались. А ничего девчата, плечи немного широковаты, но они оказались профессиональными пловчихами. Обеим семнадцать лет, никаких комплексов.
        Жена водителя лишь влажно улыбнулась, с некоторым блеском в глазах посмотрев на меня, когда мы благодарили за то, что подвезли. Девчата хотели на автобусе доехать до ближайшего кемпинга, однако я взял такси, дороговато, но пошикуем. Так же я и на ресторанчик не поскупился. После этого мы оформились в кемпинге, там я отдельно ото всех поставил палатку, и мы заселились…
        О ночи я рассказывать не буду, мы были молоды, и башни нам явно снесло. Вот только утром нас выгнали, соседи пожаловались. Так ладно был бы один-два. Коллективную жалобу написали, падлы. Фигня, переехали в другой кемпинг и устроились там. Оставили вещи и поехали изучать город. У меня был путеводитель, так что я выступал гидом перед восторженными девчонками. Они мне нравились, даже очень, вот только настораживала их большая опытность постельных игр. Такое за год или два не натренируешь, нимфетки малолетние. С другой стороны, пофиг, не жёны же они мне, помогли сбросить одну проблему, остались продолжать её купировать, честь им и хвала. А так девчата реально заводные, нормально всё…
        С девчатами мы провели четыре незабываемые ночи и пять дней в Риме, излазив его вдоль и поперёк, и сейчас они уезжали в Палермо с парнями из Германии на их машине. Помахав им рукой, я вздохнул. Эх, даже расставаться грустно, но я не хотел в Палермо, как меня ни уговаривали, я собирался посетить Венецию. Сегодня и поеду.
        Приключения, конечно, интересные, но я в Риме задержался бы всего дня на два, максимум на три. Из-за девчонок получилось дольше. А те вдруг с парнями из Гамбурга познакомились, пока я ужин готовил, то, сё, и загорелись в Палермо с ними ехать. Вот так мы и расстались. Было у меня в душе некоторое облегчение, я предпочитал недолговременные связи с таким типом представителей противоположного пола. Если я захочу долговременных связей, чёрта с два она от меня куда денется, уж своего я точно не упущу.
        Я свернул лагерь, покинул город и, на окраине столицы выйдя на дорогу, поднял руку. Поток машин здесь был приличный. Поездом я ехать не хотел. Там могут пристать, почему один, почему спутников нет. Даже на автобусе решил не ездить, тем более рейсы в Венецию были с пересадками. Нет, проще автостопом. Конечно, тут должно повезти, если водитель едет, куда тебе надо, а обычно автостоп предусматривает точно такие же пересадки. Сходишь с одного и ждёшь следующего попутчика. Принцип один во всех странах. Как уже говорил, я не опытный автостопщик. Однако средства защиты имел, а опыт наработаю. Это не сложно, было бы время. Ха, а я не один тут голосую с вещами, визуально ещё семерых видел, из них две симпатичные девчонки. Я уже собрался к ним подойти познакомиться, да не успел.
        К моему удивлению, рядом со мной остановился уже знакомый жёлтый кабриолет, только мужа в этот раз не было. Да и его жена, в данный момент сидящая за рулём, на мой взгляд, в излишне откровенном платье, имела какой-то расстроенный вид, и её слегка припухшие веки намекали, что она недавно плакала, хотя макияж был на месте.
        - Сильвия, - представилась она с лёгким акцентом. - Куда направляешься?
        Вопрос заставил меня покраснеть. Получается, дамочка всё же владела немецким, а я в обществе шведок на заднем сиденье позволял себе изрядные вольности в словах. И я уверенно и нагло посмотрел в её глаза:
        - В Венецию, хочу посмотреть на город на воде.
        - Я немного не доеду. Но большую часть пути тебя подвезу. К маме еду.
        - А муж? - спросил я, закидывая сумку и рюкзак на заднее сиденье.
        - Поссорились. Он мне изменил, - коротко ответила та.
        От неожиданности я закашлялся. Такой женщине и изменить?
        - Это же каким ослом надо быть! - Последнее я, оказывается, сказал вслух, невольно вырвалось.
        Дамочка развернулась, явив отнюдь не скромное декольте.
        - Знаешь, я за всё время нашего замужества ни разу ему не изменяла, у меня свои принципы. Но то, что он сделал, это выше моего понимания, - поглядывая на дорогу, сказала она. - И я хочу отомстить ему таким же способом. Как тебя на обочине увидела, так и решила. Как ты там шведкам говорил, ноги на плечи и вперёд?
        Это послужило спусковым крючком: да чтобы я отказался от такой женщины?! Да ни в жизнь! В общем, одна рука у меня нырнула под край платья, задирая его до верха бёдер, добравшись до самого сокровенного, отчего Сильвия охнула, а другой я уже мял восхитительную на ощупь грудь, правда, взасос поцеловать её не получилось, хотя сорвать чувственный поцелуй успел. А почему не удалось, понятно, мы были в пути, и Сильвия управляла машиной, так что она вырвалась и, зашипев, стала смотреть на дорогу. Но убрать руки не требовала, по-моему, ещё и млела.
        Мы свернули с дороги на просёлок, заехали в лес, и там уже я узнал, что такое секс-бомба. Это просто атас. Крышу напрочь сносит. И дело не в умениях, всё в эмоциональной совместимости.
        - Откуда он взялся? - удивлённо спросила Сильвия.
        Я первый заметил её мужа, который стоял у кабриолета, и утянул её за угол, из-за которого мы только что вышли. Благо муж стоял к нам спиной и ничего не видел. Её вопрос чуть не сорвался и с моего языка. С того дня, как Сильвия встретила меня на своей машине в окрестностях Рима, прошло три недели. Мы за это восхитительное время исколесили всю Италию, в Венеции провели шесть незабываемых дней, а как нас катали гондольеры в своих гондолах! М-м-м… Я реально влюбился, страстно желая эту женщину, которая была старше меня в два раза. Сильвии недавно исполнилось двадцать семь лет.
        Вопрос не был праздный. Три дня назад мы пересекли границу и отправились в Париж, где на данный момент и находились. Уже второй день здесь, а к Триумфальной арке только сейчас смогли вырваться. К сожалению, Эйфелева башня оказалась закрыта. Каких-то высоких гостей там ждали. Погуляли, возвращаемся, а тут он, её муж.
        - Наверное, один из его друзей, который работает в таможне, смог узнать, что я пересекла границу. Меня же оформили, - немного растерянно сказала Сильвия, что-то усиленно обдумывая. - А то, что я уже четыре года с момента нашей свадьбы мечтаю побывать в Париже, он и так знает. Нашёл.
        - Ну да, Елисейские Поля не такие и большие, парковок не так и много. Можно объезжать их время от времени и увидеть твою машину, тем более она приметная.
        - Майкл, послушай, - что-то решив для себя, обратилась Сильвия и, выглянув из-за угла и глянув на мужа, как на духу выпалила: - Ты ещё молод и встретишь свою принцессу, а я сейчас вернусь к мужу.
        - Но ты же сама сказала, что он изменил!
        - Люблю я его, с тобой хорошо, а его, дурака, люблю. Да и наверняка он всё сделал так, чтобы я увидела его с другой, чтобы почувствовала ту же ревность, что и он. Я это только недавно поняла.
        - Не уходи, прошу, - схватил я её за руки. Сердце действительно защемило.
        - Прости меня, мой мальчик, но я останусь с мужем. - Взяв мои ладони, она их нежно поцеловала. - Сейчас я его уведу, багажник ты и без ключа открывать уже умеешь, заберёшь вещи. Не нужно ему знать о нас, скажу, что путешествовала одна, заняв деньги у мамы. Она подтвердит.
        - Прощай, принцесса, - грустно сказал я.
        Мне вдруг стало себя жалко, наблюдая, как уходила от меня та, которую я по-настоящему полюбил. Действительно, по-настоящему, все женщины до этого были лишь способами развлечься и получить опыт, что уж там. А эта - королева, настоящая королева, которой так и хочется обладать. Вздохнув, я тряхнул головой и снова печально вздохнул. С моей памятью забыть мою принцессу будет невозможно. С другой стороны, это даже хорошо, буду, как в кинофильме, прокручивать эпизоды. А некоторые по нескольку раз. Сколько мы интересного узнали друг о друге за эти три недели! Сильвия ведь не хотела после того нашего безудержного секса в её машине ехать, и мы прямо там, в лесочке поставили палатку и остались на ночь. А когда немного насытились друг другом, поговорили. Я безудержно желал иметь при себе такую спутницу, поэтому уговаривал, не жалея сил и дара убеждения. Сильвия отнекивалась, не сразу сказав, что она на мели. Тут я посмеялся, сообщив, что достаточно богатый наследник. Сейчас в моей элитной школе каникулы, и я вместо того, чтобы ехать домой, рванул отдыхать. Деньги есть. В общем, уломал, ну а дальше мы только
предавались отдыху, веселью и самому путешествию. Всё же на своей машине это делать куда проще и легче. А палатка и открытая местность спасали нас от неудобных вопросов прислуги отелей и гостиниц. Мы даже на кемпинги ни разу за это время не заезжали, всегда отдельно, всегда особняком. Наверное, поэтому и смогли так долго протянуть.
        Сильвия подошла к машине, муж её уже заметил, и они начали говорить на повышенных тонах. Я не понял о чём, нет, язык теперь я знал, Сильвия активно меня учила, уже всё понимал и немного говорил, но было далеко, чтобы слышать. Вдруг Сандр, её муж, ударил её раз и второй, отчего я чуть не рванул к ним, крепко сжимая кулаки. Голова моей любимой дёрнулась от пощёчин, но не тут-то было, теперь она отвешивала мужу оплеухи. Причём тот даже не думал защищаться, и мне кажется, специально подставлял щёки. Потом они обнялись и стали целоваться.
        - Так это они так мирятся… - задумчиво протянул я. - Нет, это не мой способ. У меня уже на рефлексе бить кулаком, открытой ладонью не смогу. Нокаутируемая любимая - это сильно.
        Сильвия, как и обещала, увела мужа, они направились в сторону парка, и когда парочка скрылась, я прошёл к машине и забрал свои вещи. В бардачке я оставил стопку купюр, местные франки. Пусть отдохнут здесь, им это поможет восстановить отношения. Я же не скотина какая разрушать семью. Для детдомовца, что бы о них ни говорили, семейные узы - очень серьёзно. Ну да, тут воспользовался моментом, но в этой ситуации ни один нормальный мужчина бы не устоял.
        Проверив багаж, я в последний раз посмотрел в ту сторону, где скрылась Сильвия, и, понурив голову, направился в сторону одной из улиц. В небе громыхнул гром, и в тон моему настроению начал накрапывать дождик. Сейчас я ничего не хотел, кроме тихого угла, где можно прийти в себя, привести свои чувства в порядок. Я был опустошён.
        Сколько шёл, не знаю. Дождик моросит, мне хреново, так что я потерял счёт времени.
        - Куда идёшь, парень? - услышал я старческий голос.
        Немного заторможенно посмотрев в сторону голоса, я обнаружил под небольшим навесом плетёный стул, на котором сидел старик с седыми усами и такой же шевелюрой. На вид лет семидесяти. В его руке дымилась явно старая трубка, но прикладывался он к ней с немалым удовольствием.
        - В никуда, - просто ответил я.
        - Женщина? - проницательно поинтересовался тот.
        Кивнув, я посмотрел на него:
        - Они всегда такие безжалостные?
        - Она когда-нибудь говорила, что любит тебя?
        Озадаченно потерев затылок, я с некоторым удивлением ответил:
        - Никогда. Нам было хорошо вместе, я думал, это естественно.
        - А ты ей о любви говорил?
        - Да, - вздохнул я.
        Я осмотрелся: пустынная улочка была скрыта мелким дождём, я смаргивал воду, что попадала на лицо, однако вывеску у здания, где сидел старик, всё же рассмотрел - «Оружейная мастерская Кетнера».
        - Так вы оружейник?
        - Старый мастер, - пыхнув трубкой, кивнул тот.
        Вздохнув, я потянул из-за пояса сзади пистолет и, взвесив его в руке, подкинув и поймав за ствол, подошёл и протянул старику.
        - Подарок, мне без надобности.
        Тот его взял, с интересом осмотрел, после чего легко сделал неполную разборку, видимо, такое оружие мастер уже держал. Хотя если он действительно мастер, то и с незнакомым оружием будет обращаться как со своим собственным. Следом я отдал запасной магазин. Старик подтвердил мои догадки.
        - Видел я несколько лет назад такой пистолет, приносили мне на починку. Наградной. Лётчик из эскадрильи «Нормандия-Неман». Да и раньше я их видел, даже свой был. Трофей… Ты русский?
        - Русский.
        - Приходилось мне с ними встречаться. Я был оружейным мастером в армии Манштейна. Едва смог выжить. Повезло, что во Францию удалось уйти. Сейчас живу здесь.
        - Бывает, - согласился я на немецком.
        - Смотрю, и наш язык знаешь?
        - Способности имеются. Ладно, старик, прощай. Мастер молча смотрел, как я ухожу вниз по улице, но не успел я отойти и на десять метров, как он крикнул:
        - Погоди! Проходи ко мне, у меня тепло, очаг, попьёшь горячего чая.
        Остановившись, я задумчиво обернулся. Чай? В принципе, почему бы нет?
        Одиннадцать месяцев спустя
        Девятое июня. 1971 год. 14 часов 07 минут. Париж. Лавка «Оружейная мастерская Кетнера»
        - Что скажешь? Есть шанс восстановить? - спросил жандарм.
        - Приварить если только, - ответил я, внимательно осматривая старинную шпагу. - Следа не будет видно, но сварка - это не кузнечный молот. Как коллекционный экспонат можно будет использовать, но не как оружие.
        - Это семейная реликвия. Сын младший учудил: снял со стены и давай играть, вот и доигрался.
        - Это сколько же ему лет, что он шпагу сломал? - удивлённо приподнял я бровь.
        - Пять лет.
        - Шустрый малый.
        - Как старик? - тихо спросил жандарм, кивнув на одну из дверей.
        Вопрос заставил меня помрачнеть. Старик за этот год стал мне отцом и дедом, и я тяжело переживал его болезнь. Денег не хватало, хотя я тайком и подзарабатывал на вокзалах, поэтому, для видимости, приходилось пахать в две смены. Как ещё объяснить, откуда у меня деньги? С другой стороны, и опыт рос семимильными шагами. Сейчас я фактически сравнялся в умениях со стариком, а тот о-го-го какой мастер! Его не только во Франции знают, но и в других странах. Да и то, что он впервые за несколько десятков лет взял себе ученика, долго обсуждалось в оружейных кругах. Этих оружейников я знал, они часто бывали у нас в мастерской, порой по нескольку часов беседуя со стариком.
        - Плохо, больше месяца уже не встаёт. Сиделка при нём постоянно. Врач каждый вечер заходит. Сказал, он просто старый, его время пришло. Восемьдесят семь лет всё же.
        - Сколько дают?
        - Не больше недели.
        - Наследник, получается, ты?
        - Нет, мы с дедом уже говорили об этом. Он мне оставляет в наследство свой опыт и умения, что передавал за этот год. Я, бывало, по пять часов спал в сутки, он безжалостно поднимал меня и заставлял работать. Даже удивлялся, пятилетнюю программу обучения я проглотил за полгода. Смог, успел всё передать, но мне от этого не легче. Не хочу его терять.
        - Понятно, - вздохнул жандарм. - А кто тогда наследник? Ты не думай, всё же это моя улица, я должен знать.
        - Наследник - его сын.
        Вот тут жандарм искренне удивился:
        - У старика есть сын?
        - Было двое. Младший ещё во Вторую мировую сгинул на фронте под Ржевом, считается пропавшим без вести. Остался один. Вот о нём я ничего не знаю, кроме имени - Клаус. Они не поддерживают связь друг с другом. Не знаю почему. Адвокат в курсе, и в случае смерти свяжется или с сыном, или с его родственниками. У того вроде дети есть.
        - Поня-атно, - протянул жандарм. - Так, когда шпага будет готова?
        - Вы торопитесь?
        - Честно говоря, да, через несколько дней у отца именины, нужно, чтобы шпага висела на месте. Целая. Родственники, которые приезжают к нам из разных городов, снимают её со стены и любуются. Говорю же, семейная реликвия.
        - Через пару дней приходите. В субботу. Двенадцатого. Сделаю. Только рапира укоротится.
        - Это ещё почему?
        - Придётся спиливать места разломов. Тут имеются микротрещины.
        - Я ничего не вижу.
        - Я тоже, но они есть. В микроскоп можно увидеть, он есть в мастерской, но это ни к чему, я и так знаю, что они есть. Такие сломанные клинки нам на ремонт приносят не в первый раз.
        - Насколько укоротится?
        - Примерно на два сантиметра, но я постараюсь сделать так, чтобы не больше чем на полтора. От трещин всё зависит. Не думаю, что кто-то заметит, что рапира стала чуть короче.
        - Хорошо, делайте. - Убрав в карман квитанцию на ремонт клинка, жандарм посмотрел на наручные часы и заторопился, видимо, куда-то спешил.
        Я прошёл в мастерскую и, зажав оба обломка в тисках, стал в лупу осматривать место разлома. Жандарм солгал, шпага была сломана точно таким же клинком. Странно. Он же должен был понимать, что я увижу след чужого клинка. Более того, были и щербины от него же. Щербины я при приёме отметил, шесть штук, они были внесены в наряд по осмотру оружия. Не знаю, что там за пятилетний ребёнок, но он по серьёзному рубился с кем-то, причём используя силу взрослого человека. Даже я такие удары вряд ли нанесу. Нет, жандарм явно что-то утаил. Ну да ладно, это его дело.
        Приготовив инструменты, я занялся работой. У меня ещё был старый браунинг, но его я отложил, это не к спеху. Хозяин только через две недели вернётся во Францию, успею почистить ударно-спусковой механизм. Кто-то вдавил в него целый тюбик клея, вот мне и принесли на чистку, затейники.
        Занимаясь шпагой, я продолжал размышлять о старике. Он уходил, это было видно. Тяжело наблюдать, как уходит дорогой для тебя человек. Я даже предложил сына его вызвать, но он впервые на меня накричал. Не знаю, чем тот провинился, но старик не желал его видеть. До сих пор не простил.
        Жизнь и учёба в мастерской пролетела для меня, как калейдоскоп. Как только я согласился стать учеником старика, тот на меня насел. Да ещё как насел, даже мой трудоголизм пасовал перед энергией старика! Я реально ложился спать за полночь, а вставал до рассвета. И работал, работал, работал… Сейчас я понимаю, почему старик торопился. И ведь успел передать свои знания, и я видел, что он это тоже понимает и уходит с умиротворением в душе.
        Как только места у разлома были спилены, я соединил части клинка, проверяя разрезы на микроразрывы. Идеально, всё, как и учил старик, нам сломанные клинки часто приносят, как в единственную мастерскую, где берутся за такую работу. Сварка достаточно сложное дело. После неё я отложил шпагу. Сегодня не успею заполировать, убирая следы сварки, завтра сделаю. После такой работы даже следа не найти на клинке.
        Уже совсем стемнело. Убрав рабочее место, я направился на второй, жилой этаж мастерской, где было три комнаты. Там в гостиной застал медсестру, она звонила нашему врачу. Только взглянув в её грустные глаза, я понял: старика больше нет. Сгорбившись, я развернулся и направился к себе - я жил в коморке в мастерской на первом этаже. Мне стало очень нехорошо.
        Чтобы стряхнуть с себя уныние и отвлечься, я использовал способ, которому научил меня старик. На самом деле таких способа было два: это усиленная работа, по себе знаю, помогает, а также стрельба в тире в подвальном помещении здания. Тир был оборудован для стрельбы из короткоствола и для фехтования, а чтобы пострелять из винтовок, мы ездили за город, на стрельбище. Старик всегда говорил, что мастер никогда не станет мастером, если не владеет тем, что чинит. Сам он был универсалом, умел ремонтировать всё холодное оружие, огнестрельное, охотничье и даже индивидуальное. Индивидуальным мы называли прототипы, модели которых в мире изготовлены по одному, максимум два образца. То есть оружие разведки, шпионов и так далее, ну или просто что не пошло в серию. Стреляющие ботинки Бонда помните? Мы, конечно, в ремонт такое не принимали, но вполне могли бы. С полгода назад нам даже пулемёт приносили, «мадсен» 1903 года выпуска, один из первых в этой серии. Ничего, несмотря на отсутствие подходящих деталей, выточили их, у нас в мастерской было всё необходимое, и пулемёт снова застучал очередями. Его ремонтом
занимался я.
        Старик после того, как взял меня в ученики, только первые три месяца работал, показывал, что делать, а потом я сам, и только сам, он лишь на словах объяснял. Основы за эти три месяца он мне дал, дальше я просто опыт нарабатывал, приходя со сложными вопросами к нему. К концу года такие вопросы практически сошли на нет, я действительно теперь мог ремонтировать любое оружие. Какой только хлам к нам не несли, даже дуэльные дульнозарядные пистолеты были! Именно ремонтировать меня учили, однако я знал, что при необходимости старик из кучи хлама легко может собрать фактически какое угодно оружие, включая пушку. Думаю, я тоже. Просто ещё не пробовал, а он меня этому не учил, на мой вопрос он ответил, что это само придёт с опытом. Дар творчества у меня есть, возможно, создам своё оружие и нареку своим именем.
        Так вот, помимо обучения ремонту, старик с первых же дней занимался мной в применении этого самого оружия. Оружейник оказался ещё и в этом настоящим мастером. Рапира? Теперь я могу взять первый разряд по фехтованию, но в боевом. Меня учили не спортивному фехтованию, а как быстро и изящно умертвить соперника, объясняя все уязвимые места. Меч был, сабли, ножики разных видов, включая метательные, кортики, кинжалы. Бой с щитом, бой с копьём, секирой. Разве что с палицей не было, нам их чинить ни разу не приносили. Огнестрельное оружие почти всё, включая мой подарок старику, тот его берёг. Патронов для ТТ, конечно, не было, но в мастерской можно было сделать всё, что угодно, включая боезапас. Так что патроны я сам делал, и мы расстреливали их время от времени. Но это только ТТ, а коллекция оружия у старика была вполне приличной. Он мне объяснил, что начал её собирать ещё до начала войны с Советским Союзом, однако в сорок четвёртом он получил ранение на Восточном фронте и был отправлен в госпиталь, а коллекция осталась в ремонтном фургоне. Потом была Франция, схватки с американцами, плен, освобождение и
уже мирная жизнь в Париже. Даже как-то не верилось, что старик был самым старым солдатом в германской армии, на момент ранения ему давно перевалил за шестой десяток лет. Во Франции он начал снова собирать коллекцию, поэтому становится понятным, что, кроме нагана 1937 года выпуска, он другого русского оружия не имел. Ничего, и из этого настрелялись будь здоров. Правда, по-моему, и как чуть позже подтвердил старик, обучение тут было немного однобоким, скорее спортивным. Стрельбу он преподавал лёжа, стоя, на бегу и в движении, но фактически в тишине, без взрывов и боя. Военной тактики применения этого оружия мне дано не было. Старик сказал: личный опыт - это личный опыт, а теорию он мне дал. Разве что в практической стрельбе из длинноствола он особо не наседал, всё же год обучения спортивной стрельбе из винтовок многое мне дал, поэтому я только опыт нарабатывал, стрелять и так умел.
        Вот одним из способов релаксации я и занял себя. То есть спустился в тир и, взяв со стола разные клинки, стал их метать, пока в руке не осталась секира. Хекнув, я метнул её в щит к остальным. После чего раздался глухой удар, и щит задрожал. Сбросив таким образом своё горе, я быстро поднялся наверх, подготовившись, убрав часть эмоций и боль утраты.
        Врач уже был здесь и констатировал смерть. Пока он писал заключение о смерти, я позвонил адвокату старика. Дальше его работа, включая похороны. В это дело я не вмешиваюсь, старик просил. Адвокат приехал быстро и действительно взял всё в свои руки. Пока тело хозяина мастерской оставили в спальне, но адвокат опечатал все комнаты, кроме мастерской, магазинчика и моей коморки. Мне ведь работать надо, закрыть семь договоров на ремонт.
        Я думал, не усну, но, как лёг, почти сразу провалился в тяжёлый сон с кошмарами и разными сновидениями, выплыв из них уже утром. Тяжело было вставать, но надо.
        Утром я продолжил ремонт разных орудий для убийства себе подобных, пока оборудование для полировки шпаги прогревалось. Отремонтировал три из семи принесённых предметов. При этом дважды отвлекался на полировку шпаги. Последние штрихи - и она будет готова. Время от времени я отвлекался на звонок колокольчика входной двери магазинчика. У старика был даже не магазин, а скорее лавка по продаже холодного оружия и боезапаса. Боезапас мы покупали у патронных заводов, а вот часть клинков старик делал сам по заказу. В основном, конечно, охотничья сталь была заводского производства, но и ручной ковки имелись.
        Этим же днём после обеда были похороны старика. Это тоже была его воля, с похоронами не задержались. Он не хотел, чтобы его хоронили в земле, просил кремировать. По его же просьбе урну с прахом адвокат должен был передать родственникам усопшего, чтобы его развеяли над Одером. Старик родился на его берегу и прожил там свою молодость.
        Вернувшись вечером в мастерскую, продолжил работать. Именно работа сейчас помогла мне прийти в себя. Правильно старик говорил. Да и время тоже лечит, тут он снова прав оказался.
        Лишь на следующий день я закончил со шпагой жандарма и занялся другим принесённым в ремонт оружием. Днём, перед тем как я собирался идти в кафе обедать, а после смерти старика я перестал готовить, предпочитая ходить в кафе, где мне была скидка на комплексные обеды, прозвенел дверной звоночек, подвешенный над входной дверью. Кто-то пришёл. Пройдя через открытую дверь из мастерской в помещение лавки, зашуршав бамбуковой занавеской, я поздоровался с жандармом.
        - Ну как, готово? - первым делом спросил он.
        - Всё сделал.
        Я сходил за рапирой, принеся её на вытянутых руках, причём держа не голыми руками, а свернутыми тряпицами. Не стоит голыми руками касаться чужого оружия, это старик учил, многие клиенты не любили видеть своё оружие в чужих руках, даже ремонтника. Почти сразу за жандармом зашёл новый посетитель, которого я видел в первый раз, но что-то в этом пятидесятилетием мужчине мне было смутно знакомо. Он отошёл к витрине с охотничьим боезапасом и, наклонившись, стал изучать выставленные образцы товара. Жандарм в это время, попросив у меня лупу, стал изучать лезвие рапиры и сколы, которые я удалять не стал, да меня и не просили об этом, подравнял их только, чтобы в глаза не бросались.
        - Великолепно, просто великолепно… - бормотал он, елозя лупой по клинку. - Я не вижу место сварки. Жан, ты просто чудо.
        Жан, это моё новое имя. Почему я так легко помогал этому жандарму, не задавая ему ни одного вопроса насчёт странной рапиры? Да потому, что именно он по просьбе старика сделал мне документы на шестнадцатилетнего Жан Жака Кетнера. Старик не постеснялся дать мне свою фамилию, прописав в своём доме. Эти документы я получил аккурат месяц назад. Поэтому и старался отработать долг. Как было видно, отработал. Ни по каким документам эта работа не проводилась, я делал её бесплатно, да и квитанция на ремонт, которую я дал, была скорее липой.
        Пока жандарм восхищался, я подошёл к мужчине, продолжавшему изучать боезапас и перешедшему уже к другой витрине, с боевыми патронами для пистолетов и револьверов.
        - Месье, я могу вам чем-то помочь? - спросил я почти на чистом французском. Старик за этот год изрядно подтянул меня как в немецком, так и французском языках.
        - Нет-нет, я пока смотрю, - на немецком ответил посетитель.
        - Если я буду нужен, позовите, - кивнул я, ответив на нём же, и вернулся к жандарму.
        - Вы были правы, немного укоротилась, - убирая метр, сказал страж порядка. - На глаз почти не видно, да и, думаю, действительно не увидят.
        - Главное, не давать им метр, - пошутил я, и мы оба рассмеялись.
        Убрав рапиру в ножны, жандарм завернул её в сверток из ткани и спросил:
        - Я что-то должен?
        - О нет, месье Тайфер, герру Кетнеру было бы приятно оказать вам такую пустяковую услугу.
        Кивнув, жандарм поблагодарил меня и вышел. Не успел я снова перейти к странному посетителю, он меня уже начал беспокоить, как опять прозвенел звонок, и в лавку вошла мадам Нуари, страстная любительница огнестрельного оружия. В её коллекции было больше ста единиц, и она наша наистарейшая клиентка. Причём коллекция её не лежала впустую на полке, мадам была совладелицей одного из самых крупных тиров Парижа, где с азартом палила из своего же оружия. Часть патронов для него уже не производилась, она его заказывала у нас. В этот раз мадам пришла с коробкой для хранения оружия.
        - Ах, Жан, я уже слышала о случившейся трагедии, - сначала аккуратно положив коробку с кольтом на прилавок, заломила она руки. - Какая беда, какое горе нас всех постигло! Жан, мальчик мой, что же теперь будет?
        - Боюсь, мадам Нуари, что мастерская закрывается. Скоро приедет новый хозяин, или хозяйка, не знаю, и он примет лавку. Я закрываю последние заказы и уезжаю.
        При этих моих словах странный посетитель явственно дёрнулся, и тут я понял, кто он. Сын старика, вот на кого он походил, было заметно внешнее сходство. Моя догадка тут же подтвердилась: посетитель немного резко развернулся и подошёл к нам.
        - Разрешите представиться, герр Кетнер. Сын покойного хозяина мастерской, - на немецком представился он.
        Я перевёл мадам. Видимо, французским он владел плохо, раз не стал на нём говорить.
        - Мадам Нуари, вдовствующая полковница, - как и требовал этикет, представил я нашу постоянную клиентку.
        - Мадам Нуари, будьте уверены, ваш заказ будет исполнен в срок, - сообщил тот, слегка поклонившись полковничихе.
        Он принял коробку с «Кольтом-Уолкером» образца 1847 года и даже смог вполне правильно выписать талон, я в этом участие не принимал, оставшись сторонним наблюдателем и переводчиком, мадам немецким не владела. Как я понял, тот списал всё с талона, оставленного жандармом, изменив только данные клиента и самое оружие. Мадам кивнула и спокойно ушла, даже дату готовности не спросила, хотя раньше всегда это делала. Её даже не смутило, что талон был заполнен на незнакомом ей языке.
        - Жан, я так понимаю? - обратился ко мне новый хозяин лавки, причём таким тоном, как хозяин к подчинённому. Хорошо поставленный голос.
        - Он и есть, - согласился я, с интересом осматривая Клауса.
        - Это оружие нужно починить в срок.
        - Вы принимали, вы и чините. Вы теперь новый хозяин, значит, отвечаете за ремонт. А сейчас извините, у меня там два заказа, нужно закончить перед уходом.
        - Погоди, - остановил он меня. - А как же трудовой кодекс?
        - Какой трудовой кодекс? - даже хохотнул я. - У нас со стариком не было никаких договоров, я за еду работал. Так что не прокатит.
        - А жандарм, с которого ты не взял денег, присвоил их? Пока не отработаешь, не уйдёшь.
        - Да пошёл ты. Жандарм - клиент старика, с него и спрашивай долг. Кстати, а где адвокат?
        - Я не извещал его о своём приезде, хотел своими глазами посмотреть на наследство. Впечатляет. Жаль, что ты не наёмный работник, но я что-нибудь придумаю.
        - Думай побыстрее, у тебя не больше суток, - презрительно хмыкнул я, переходя на ты.
        Правда, сын старика особо на это не отреагировал, а я стал понимать, почему старик с ним не общался. Сынок оказался ещё той мразью. Интересно, что он сделал отцу?
        В мастерскую я его не пустил, пусть докажет, что наследник. Когда он силой попытался ворваться в мастерскую, я под дых выбил из его лёгких воздух и выкинул его за шкирку за дверь. Пока он там кипел злобой, я обзвонил часть клиентов, заказы которых были готовы, и принялся за ремонт оставшихся. Почистил от клея браунинг, смазал и проверил. Самого заказчика в Париже сейчас не было, но за оружием приедет его жена, она имела на руках квитанцию. Новый хозяин не сразу догадался позвонить адвокату, а я не стал этого делать, чтобы выиграть время. Конечно, я мог не заниматься заказами, повесив эти долги на нового владельца, только ведь их принимал я, я и должен закончить то, что начал. Долг на мне такой висел, скорее моральный, но всё же.
        Адвокат приехал не сразу, занят был. За это время приехали два заказчика, забрали своё оружие и уплатили за ремонт и обслуживание, деньги я убрал в кассовый автомат и заполнил бухгалтерию, тут у меня всё было чисто, не подкопаешься. Я уже почти год веду бухгалтерию старика. Насколько он был прекрасным мастером и ремонтником, настолько плох в бухгалтерии, так что он с немалым облегчением перекинул на меня эту тяжкую ношу, что заметно подняло доход мастерской. Пока адвокат водил нового хозяина по двухэтажному зданию, а оно всё принадлежало старику, я закончил с последним ремонтом и вскоре передал отремонтированный карманный револьвер хозяину. Всё, долги закрыты. Адвокат с Клаусом Кетнером осмотрели и проверили, что могли, но ничего не нашли. А искали явно то, чем можно меня зацепить, чтобы я остался в мастерской, в долги хотели загнать, то есть хотел меня загнать новый владелец мастерской. Знаю я таких ухарей. Естественно, я подстраховался, вынеся свои вещи ещё до смерти старика. Так что, подхватив свой рюкзак, по требованию нового владельца его тоже осмотрели, но опять же, кроме запасной одежды,
ничего не нашли, я без потерь покинул мастерскую. Было видно, что Клаус никак не хотел меня отпускать, но, несмотря на все его попытки, кстати, частично отбитые адвокатом, который мне симпатизировал, я ушёл.
        Пройдя на соседнюю улицу, я бросил рюкзак на скамейку и сел рядом, задумавшись. Вот очередная не самая плохая страничка моей жизни перевёрнута. За спиной осталась грусть об утрате, немалые знания в разных областях и, конечно, возросший жизненный опыт. Рад ли я, что передо мной снова открыты все пути? Да, ещё как, но сначала…
        Встав, я осмотрелся и энергично зашагал вниз по улице. Пойманное такси увезло меня почти на другой конец города, конспирация заставила меня вот уже полгода снимать квартиру именно в этом районе, тут мало знакомых старика, так что я мог скрытно встречаться с девушками. Почему-то это невинное увлечение нервировало старика. Правда, он, похоже, догадывался, что в редкие часы отдыха я бегаю по бабам. Вот только этого свободного времени у меня почти не было. Смешно сказать, но на эту квартирку женщин я приводил всего восемь раз. Не то чтобы я совсем не хотел, но из-за сильной усталости и постоянного недосыпания как-то и интерес пропадал. Вот когда появлялся, тогда и всевозможными способами выкраивал нужное время. Ну да ладно, это всё прошлые времена. Главное, уплачено за аренду ещё на семь месяцев вперёд, я за год заплатил, и было где переночевать.
        Квартирка была двухкомнатной, спальня и гостиная, совмещённая с кухней-столовой, ну и санузел. Два окна с видом на узкую улочку. Она называлась мансардной. Подбирал я жилище такое, чтобы можно было заходить и выходить в него незаметно, остальное несущественно. Квартиру брал со всей мебелью, что чуть увеличивало цену, но для меня опять-таки это несущественно. Поднявшись на лифте на седьмой, последний этаж, я уже по лестнице поднялся на свою площадку и открыл дверь квартиры, скинул обувку. Первым делом открыл окна, чтобы проветрить квартиру, и занялся уборкой. В последний раз я здесь был почти месяц назад, пыли хватало. После уборки - душ и спать. Время семь часов вечера, но я слишком устал. Да и хроническое недосыпание давало о себе знать. Несмотря на болезнь старика, я продолжал ложиться по распорядку и подниматься по звонку будильника, поэтому на сон у меня уходило очень мало времени. Сейчас это было уже не нужно, можно позволить себе разные вольности, включая вполне здоровый сон.
        К моему удивлению, вскочил я ровно в полшестого, в то время, когда обычно звенел будильник. Это уже привычка, и, надеюсь, я быстро от неё избавлюсь. Подумав, я не стал досыпать, а встав, умывшись и почистив зубы, направился в магазин. В квартире было хоть шаром покати, а есть хотелось. В принципе, денег хватало на походы в кафе, на год активного отдыха хватит, я хорошо поработал на вокзале, когда стриг богатеньких пассажиров, но можно и самому что-то сготовить. По пельменям я очень соскучился. И после магазина сбегав на местный рынок, он тут недалеко был, я закупил свежих овощей и мяса у фермеров и вернулся с двумя большими пакетами в руках.
        Небольшой холодильник в квартирке с морозилкой имелся. Необходимая посуда была, кроме, пожалуй, мясорубки. Однако я знал об этой проблеме, но решил купить этот нужный кухонный инструмент чуть позже. Ближайший хозяйственный магазин открывался в девять утра, как откроется, схожу куплю. Я с немалой охоткой замесил тесто, нарезал мясо и лук. Время уже было десятый час, поэтому, сняв передник, всё же мукой маленько измарался, переоделся из домашней одежды в выходную. Старик учил меня многому, включая некоторые нормы поведения. Как бы тебе плохо ни было или как бы ни ленился, но даже в походе в магазины ты должен выглядеть как приглашённый на бал. То есть идеально. Это теперь тоже вошло в привычку. Мне нравилось, что старик учил меня вести себя с разными людьми по-разному. С дворянами, а были и такие клиенты, я говорил как дворянин, с простыми рабочими как рабочий. К каждому находил свой подход. Старик учил меня этикету за столом, мы всегда ели только теми столовыми приборами, которые были к определённой еде. Мне приходилось изображать и ловкого официанта, прислуги у нас не было, всё делали сами, и
изнеженного аристократа, требовавшего следующее блюдо. Старик так развлекался, но сделал всё же из меня человека.
        Купив мясорубку, я вернулся в квартиру. Достал её из коробки, отмыл под краном и, установив, стал прокручивать мясо с луком, добавляя в фарш немного мякиша хлеба, это придаст начинке сочности. Так в рецепте было написано. Книгу рецептов я ещё в своё время прочитал, со скуки. Мне тогда лет восемь было, но до сих пор помню каждую страницу.
        Когда фарш был готов, я стал лепить пельмени. Первые получились кособокими, но уже после десяти пошли ровненькие, как из-под машинного пресса. За сорок минут я налепил сто семнадцать пельменей. Последние делал уже машинально, на максимальной скорости - четыре пельмешка в минуту. Руку набил. Самому было интересно узнать возможную скорость лепки. Часть пельменей убрал в морозильник, а часть стал кидать в кастрюлю, где уже закипала подсоленная вода и плавала пара лавровых листочков.
        Через полчаса я с немалым удовольствием ел, сидя за столом с прямой спиной - тоже привычка, старик розгу использовал, стоя рядом и наблюдая, как я правильно ем: чуть согнёшься - и хлёсткий удар. В первое время было тяжело, а потом ничего, привык. Сейчас даже начал гордиться своей прямой спиной. Обед проходил для меня в полной тишине и, что уж там, в ностальгии. На столе, кроме тарелки пельменей, была миска свежей домашней сметаны, ну и хлеб конечно же.
        Пельменей оказалось чуть больше, чем нужно, и, судя по состоянию живота, я немного переел, но тут моей вины не было, ну очень вкусно. Кстати, некоторые повара для сочности начинки предлагают класть с фаршем кусочек сливочного масла. Я его тоже купил и в десяток пельменей для пробы положил. Три штуки таких пельмешек в общей куче было. Действительно, чуть сочнее. Однако я помнил, что клал именно три пельмешка, по вкусу во время принятия пищи прочувствовал только два, а третий так и затерялся в общей массе. Вывод, можно и без масла, разница слабо ощутима. С другой стороны, возможно, я мало его клал. Но пельмени получились что надо, натуральные, русские.
        После обеда я ещё попил чаю и завалился отдыхать, строя планы на будущее. Время подумать у меня и до этого было, но сейчас я строил уже конкретные планы, со временем и датами. Пока есть время и я отдыхаю, поясню насчёт моего некоторого сотрудничества с конторой Союза. Да, на этот год я прервал все контакты. Тут не только была невозможность этих контактов, но и просто времени не было. Однако это не значит, что я забывал о своих корнях. Первые два месяца были самыми тяжёлыми у старика, времени даже подумать не было, не то что просто поспать, но когда учёба и работа начала входить в привычный ритм, я втягивался, то вспомнил о своих. Так что в следующем походе за продуктами я прикупил тетрадей и писчих принадлежностей. Писать практически не было времени, но каждый день, что в будний, что в выходной, последних у меня за этот год ни разу не было, кроме походов по бабам, я перед сном, выкраивая из него по десять минут, писал в письмах всё то, что нужно было дать нашим, а что, я прикидывал за время работы. Так что не замирал, тратил с пользой каждую секунду этих десяти минут. Как вы думаете, сколько
тетрадей я успел исписать мелким, убористым почерком? Тридцать восемь. И все они вместе с остальными вещами находятся здесь, в моей квартирке. Унёс, когда старик слёг.
        Вот обо всём этом я и думал. Фактически основы всех направлений в тетрадях я перекрыл, толчок свежей информации для советской науки будет немалый, особенно в медицине, я ведь помню, что было написано в инструкциях тех лекарств, которые я держал в руках, вот и записывал состав. Я так понимаю, всю ту информацию, что я давал до этого, они давно должны были переварить, требовалась свежая. В результате что? А то, что нужно было её передать, причём как можно быстрее. Сейчас у меня было время этим заняться. Передам просто: вызову Братского в Париж через сотрудников посольства. Сейчас, находясь за границей, я ничуть не опасался за свою биографию. Мне откровенно наплевать на это было. Вот возвращаться я пока не собирался, может, осенью, а может, и никогда. Пока не знаю. Эти летние месяцы я хочу провести на морском побережье. Прошлый отпуск у меня резко закончился, фактически так и не начавшись, но теперь, уж поверьте, я его догуляю. Благодаря старику я забыл о Сильвии. Вернее, не забыл, а вспоминал о ней, как о далёкой, но прекрасной подружке, что у меня была. Была да сплыла, ну и ладно.
        Тяжесть из живота уже ушла, так что, немного походив по квартире, подготавливаясь к делу, время терять не хотелось, я сложил три перевязанные шпагатом стопки тетрадей в опустошённый рюкзак и покинул квартиру.
        Было одно, что старик не выбивал из меня, более того, только усилил привычку, полностью одобряя её. Это носить при себе оружие. На ноге под брючиной в скрытом чехольчике был стилет, хороший стилет, ранки - как укус комара, а длина клинка позволяет легко достать до сердца. За поясом в специальной скрытой кобуре итальянская «беретта» с самодельным глушителем. Я хорошо пострелял из него, чуть позже заменив мембраны. Звук тихий, на уровне профессиональных моделей. Старику глушитель тоже понравился, это уже моя разработка. Он получился миниатюрный, чтобы не мешать скрытому ношению оружия. Правда, мембран хватало только на двадцать выстрелов, но у любого оружия или гаджета к нему были мелкие недостатки. Однако с этим глушителем я малое количество выстрелов недостатком не считаю, тут успеть бы сделать хотя бы пару.
        Ещё в паху был спрятан бельгийский «бульдог». Несмотря на почтенный возраст, всё же пятый десяток к концу подходит, тот был в полном порядке. Нам ведь оружие несли не только на ремонт, но и на продажу. Вот так я и заимел себе небольшой, но достаточно мощный шестизарядный револьвер с укороченным стволом. Да и другое оружие тоже. Старик всегда говорил, с одним оружием ходят только аристократы и дегенераты. Это я уже от себя добавил, а он просто говорил: лентяи и непредусмотрительные люди. Оружие последнего шанса, то есть из которого делают последний выстрел, умирая, всегда должно быть при тебе. Тем более я шёл на дело, подстраховка не помешает.
        Спустившись, я пошёл в магазин сумок, подобрал три одинаковых, спортивного вида и небольшого размера. Потом поймал такси и поехал на железнодорожный вокзал, где все сумки поместил в разные камеры хранения, уплатив за пять дней хранения. Максимально возможный срок. В каждую сумку ещё в такси убрал по комплекту тетрадей, так что теперь можно работать. И поехал к посольству. Там пришлось понаблюдать за его работой. Кстати, наблюдал я не один. Особо не скрываясь, это делали неизвестные из дома напротив, кажется, там и фотоаппаратура была, я видел отблески оптики. Ещё парочка в машине сидела.
        Я пристроился неподалёку на скамейке, наблюдая за всеми, кто входил в здание, и выходил, но меня интересовали последние. Приметив вышедшего мужчину, я задумчиво стал рассматривать его, стараясь делать это не явно, а не то засечёт. В пиджаке, несмотря на жару, и, судя по едва заметной выпуклости, вооружён. Мой клиент. Конечно, был шанс позвонить по тому номеру, что мне дал Братский, однако я решил этого не делать. Кто его знает, прослушивает местная разведка все звонки в Союз или нет. Проще напрячь сотрудника посольства, это как-то надёжнее. Встав, я сунул руки в карманы и направился следом за сотрудником посольства. Для местных я был одет достаточно неприметно, хотя и очень прилично. Конечно, сейчас в моде облегающая одежда, чтобы продемонстрировать фигуру, а она у меня была вполне спортивной и красивой, однако на мне всё же были свободные одежды. Брюки, лёгкая навыпуск белая рубашка. Нормально. Лакированные туфли так же особо не бросались в глаза. Композиция удачная, стильная, плюс на руках золотые часы с золотым же браслетом. Даже на первый взгляд они не казались дешёвкой и, в принципе, ими и не
были. Это я сам себе сделал подарок на моё шестнадцатилетие. Не настоящее, конечно, мне было пятнадцать с половиной лет, но по документам именно шестнадцать, а смотрят на них.
        Сотрудник посольства шёл пешком, и я, отстав, двигался в отдалении. Кстати, шёл я за ним не один, засёк ещё одного топтуна. Тот на меня не обратил внимания. Пронаблюдав, как сотрудник посольства прошёл в кафе и стал полдничать, я изучил топтуна. Это был парень лет двадцати двух. Одежда не приметная, глазу не за что уцепиться. Типичный топтун. Что делать нашему в кафе, я не понимал, в посольстве должна быть столовая. Единственный ответ: это место встречи с агентом или каким-то другим своим человеком. Однако сотрудник посольства ни с кем не встречался, лишь официант подходил принять заказ, да второй раз счёт приносил. Странно, что-то далековато он ходил, чтобы просто поесть, таких закусочных в Париже, да ещё ближе к посольству во множестве. Поев, сотрудник посольства пошёл обратно тем же маршрутом, а я отработал топтуна, чтобы тот нашу встречу не засёк, и, оставив его лежать на мостовой, обогнал по параллельной улочке нашего посольского и встал у него на дороге. Позаимствовав у топтуна куртку, я накинул её на руку так, чтобы предмету наблюдения был виден ствол глушителя, и ждал его, стоя к нему
спиной и наблюдая, как тот подходит, с помощью отражения в витрине ближайшего магазинчика. А когда посольский подошёл почти вплотную, готовый меня обойти, я развернулся, незаметно направив на него ствол.
        - Доброго дня, - слегка улыбнулся я. Поздоровался, естественно, на русском.
        Посольский, мельком глянув на ствол глушителя, молча посмотрел на меня, слегка приподняв левую бровь. Хорошо держится, это явно разведчик или боевик, обычные сотрудники посольства и дипломаты вполне могли и заволноваться.
        - У меня контакт потерян. Вернёшься в посольство, передашь на родину, что я ищу контакт с Братским Олегом Игоревичем. Меня зовут Максим Ларин.
        - Я знаю, кто ты, сразу узнал.
        - Хорошо. Значит, вернёшься и передашь. Говорить буду только с Братским, место встречи кафе «Фанфан-Тюльпан» у Елисейских Полей. Жду его там в среду шестнадцатого числа этого месяца. Наблюдать буду со стороны, не будет Братского, не будет контакта.
        - Мало времени. Сегодня уже воскресенье.
        - Хватит, - отрезал я. - Дату назначил, времени достаточно.
        - Можно узнать о причинах вашей пропажи? - коротко спросил тот.
        - Они были веские, и там не всё от меня зависело, однако я теперь снова на свободе и в работе. Этого хватит. Расходимся.
        Мы разошлись и направились каждый по своему пути, но я заметил, советский разведчик заторопился к посольству, хотя внешне это не бросалось в глаза. Он изображал гуляющего туриста, но целенаправленно шёл к посольству, срезая углы для сокращения времени. Несколько раз проверившись, дилетантство, конечно, я трижды сменил такси, сообщая разные адреса, и, выйдя из последней машины в своём квартале, но подальше от своего дома, пешком вернулся на квартиру. Дело сделано, осталось только ждать. В планах у меня встреча с Братским, наведение мостов, ну и передача тетрадей, как же без этого. Номера ячеек и кодов я помнил, на месте напишу на салфетке и передам Олегу Игоревичу, дальше пусть сам забирает закладки.
        Поужинав, что-то мне снова захотелось пельменей, я снова вышел на улицу и на общественном транспорте поехал в центр. Одежду я сменил, но комплект оружия остался прежний, разве что клинок стилета переместился с ноги на пояс, так как надел шорты. Направлялся я в магазин музыкальных инструментов. Хотелось их аж до дрожи. Как это ни странно, хотя чего тут странного с тем ритмом жизни, что я вёл у старика, я уже год не брал в руки гитару или тем более аккордеон. Вот эту проблему я и решил устранить. За лето восстановлю свои навыки, и можно будет возвращаться. Да, я решил всё же вернуться в Союз, мне нужно продолжать учиться, чтобы закончить образование. Старик привил мне любовь к учёбе, хотя и пользовался не совсем популярными методами. Было и жёстко себя вёл, но к тому моменту я и полюбил то, чему он меня учил, да и его тоже. Он реально был мне как отец и дед. Самый близкий мне человек на этом свете.
        Я выбрал самый крупный магазин для покупки инструментов, шорты, конечно, не совсем то, чтобы посещать такие магазины, но мне хотелось быть немного оригиналом. Да и жарко очень, сегодня явно аномальная жара, я просто таял на улице, и хотелось с разбега нырнуть в морскую, на крайний случай речную воду. Кстати, чуть дальше были городские пляжи, нужно будет обязательно посетить. Обязательно. В лёгкой одежде было ещё ничего, так что я не пожалел, что оделся именно так.
        Магазин музыкальных инструментов занимал достаточно большое здание. Сперва я просто прогуливался, с некоторой ностальгией вдыхая такие знакомые запахи, после чего в отделе струнных инструментов присмотрел свою любимую «испаночку». Поначалу перебор не пошёл, но потом я взял себя в руки, закрыл глаза, и всё вернулось, будто не было годового простоя, гитара в руках просто пела.
        - Я восхищён, месье, - слегка поклонился продавец. - У вас безусловно талант. Завернуть покупку?
        - Шустрый, - хмыкнул я. - Гитару беру. К ней непромокаемый чехол, я видел, у вас такие есть, а также двойной комплект струн.
        - Испанские?
        - Конечно.
        Уплатив, убрав чек в карман, я с гитарой на плече, пришлось подравнять ремень чехла, чтобы та удобно висела, пошёл гулять дальше. В отделе клавишных инструментов я с изумлением обнаружил знакомые аккордеоны, произведённые на фабрике в Союзе. У меня точно такой же был, но сгинул вместе с мотоциклом. Проверив три экземпляра, я отобрал себе один по нраву. Он продавался в комплекте с чехлом. Вот так я и вышел из магазина с двумя инструментами на плечах и с широкой довольной улыбкой на лице. Не ожидал такого успеха в покупках, ох не ожидал.
        Мотнувшись на квартиру, я оставил инструменты и направился к Эйфелевой башне, надо хотя раз на неё взглянуть. Вход ещё был открыт, поэтому, купив билет в восточной кассе, я поднялся на лифте на обзорную площадку. И чего ею так восхищаются? Башня как башня, монументальная только. Работал ресторан, но я туда не пошёл, а спустился и, купив мороженого, стал прогуливаться по ночным улочкам. А тут ничего, и девушек много молодых да заводных…
        Утром, приняв душ, я остался голышом: одежда была, но чистая - только выходная, остальная требовала стирки. Самому мне было элементарно лень ею заниматься, у меня отпуск, не трогайте меня, но я всё же оделся и спустился на улицу. Тут через три дома была прачечная. За час отстирал всё и почти высохшую одежду принёс домой. Погладил и убрал в шкаф. Вот и все дела.
        Вдруг, в тот момент, когда я ставил на плиту чайник, раздался резкий стук в дверь. Сам не заметил, как у меня в руке оказался пистолет. Тихим шагом, крадучись подойдя к двери, я негромко спросил:
        - Кто?
        - Это я, Жермен, - услышал я знакомый голос.
        Хмыкнув, я убрал пистолет в комод, стоявший слева от двери, туда же отправил и всё остальное оружие, так как был уверен, что при пальпации его обнаружат. Как только я открыл дверь, в квартиру ворвался брюнетистый короткостриженый вихрь тридцати одного года с великолепной стройной фигуркой, налитой грудью, пухлыми губками и милым личиком. Жермен примерно два месяца назад принесла карманный пистолет на починку. Это было оружие кустарного производства, которое могло при выстреле разорваться и нанести повреждения владельцу. В данном случае у него при выстреле в выбрасывателе застряла гильза, заклинив затвор. Я не сразу узнал в этой игрушке отголосок карманного браунинга. М-да, совсем плохой. Старик был у себя наверху, а я тут же выбил гильзу и даже почистил пистолет. Болтая при этом, мы с Жермен так возбудились, что я взял её прямо в мастерской, на рабочем столе. Такое у меня было в первый и последний раз. Да и та с охоткой пошла на контакт. Как она мне позже пояснила, её заводили рыжие. Кстати, муж у неё был тоже рыжим, до того, как облысел. Он был старше её на двадцать три года и, естественно, не
мог её удовлетворять в постели. Результат налицо, она начала отовариваться на стороне. Связь с Жермен была непостоянной, в этой квартире, после того первого раза в мастерской она была три раза, и после этих трёх раз я с трудом возвращался к старику, будучи опустошённым как морально, так и физически. Жермен являлась женщиной в прямом смысле этого слова и в постели была неутомима. Всегда она меня укладывала на лопатки. Я вот её никогда, раньше выдыхался. Ну сейчас-то я отдохнул, посмотрим, кто кого.
        Открыв дверь, я приготовился, что она снова бросится на меня, срывая одежду, но Жермен проскользнула в комнату и, заламывая руки, с надрывом воскликнула:
        - Жан, я звонила в твою мастерскую, и там мне сказали, что твой учитель умер!
        - А тебе какая разница, ты же его не знала? - удивился я.
        Она замерла и удивлённо посмотрела на меня:
        - Ты не скорбишь о нём?
        - Скорблю, но на людях этого не показываю, память о моём учителе при мне останется навсегда. Но при чём тут ты?
        - Тогда ладно, - с облегчением вздохнула она и, посмотрев на меня, плотоядно улыбнулась.
        Мы тут же рванули друг к другу, и Жермен шепнула, когда я стягивал с неё юбку:
        - Синяки и засосы не оставляй, мой муженёк, кажется, начал о чём-то подозревать.
        Мы начали на ковре гостиной, потом перебрались на стол и уж с него в спальню. Наконец, благодаря неимоверному усилию, я всё же положил Жермен на лопатки. Она выдохлась первой. Сейчас лежала рядом, тяжело дыша, но всё же с перерывами смогла проговорить:
        - Надо… сказать… впечатлил… Послезавтра повторим?
        - Послезавтра я буду занят.
        - Жаль, завтра у нас концерт. Он заканчивается в десять вечера, а до него - сплошные репетиции. Ну да ладно, после десяти я буду у тебя.
        - А муж?
        - А муж собрался после концерта к брату. Хотел, чтобы и я поехала, но я сделаю вид, что у меня голова болит.
        - Обычно мужья так делают, чтобы проверить своих жён, - подумав, сказал я. - Ты ко мне поедешь, а он за тобой будет следить, чтобы на горячем поймать.
        - Думаешь?
        - Предполагаю. Сама же говорила, что он начал что-то подозревать.
        - Чёрт. - Она села, отчего простыня сползла с груди. - Это что такое?!
        Посмотрев, куда Жермен показывала пальчиком, а именно на свою восхитительную грудь, честно ответил:
        - Засос. Извини, сама виновата, так завела меня, что я потерял голову.
        - Ладно, придётся дома прикрываться пеньюаром. Всё равно муж на меня как на женщину в ближайшую пару недель не посмотрит. А насчёт завтра ты, думаю, прав, я проверю, будет он следить или нет. Сначала домой заеду.
        Жермен, как и её муж, были музыкантами, играли они в симфоническом оркестре. Она играла на контрабасе, он скрипач. Заметив инструменты, Жермен сильно удивилась, она не знала, что я играю. Пришлось сыграть на обоих. Тонкий слух опытного музыканта сразу уловил ошибки.
        - Давно в руки не брал? - спросила она.
        - Год почти.
        - Это заметно. Навык быстро восстановится. Ты только играй, через пару недель будешь чувствовать, что техника к тебе вернулась.
        - Я знаю.
        Через час нас хватило и на второй круг. Потом Жермен отправилась по своим делам, а я занялся своими. Уже был полдень, время с утра моментом пролетело, поэтому я направился по магазинам. Буквально на днях, а именно сразу после встречи с Братским, я собирался покинуть Париж, к этому и готовился. Закупил всё, что нужно. Транспортное средство решил не брать, до Марселя доберусь автостопом.
        - Ты повзрослел, плечи, смотрю, раздались. - Привстав, Братский пожал мне руку и указал на стул напротив. - И я почти не ждал.
        - Я наблюдал со стороны, как вы прошли в кафе. Три человека вас сопровождало. Но наших я сразу узнаю, есть в них что-то, что отличает от иностранца. Раньше не замечал, а сейчас в глаза бросается.
        - Ты и сам, я смотрю, изменился, если бы мы не говорили по-русски, я тебя принял бы за иностранного паренька. Смотрю, вжился в местную жизнь. Нравится?
        - Везде есть свои плюсы и минусы, - уклончиво ответил я.
        - Ты всегда ставишь растяжки в местах хранения добра? - неожиданно спросил он.
        - Гараж нашли всё-таки? - хмыкнул я, после чего с тревогой спросил: - Пострадал кто?
        - Двое раненых, осколками посекло, одного серьёзно, ожоги были, но уже выкарабкался. Скоро покинут больницу. Участковые прошли с твоими фотографиями. Так твой гараж и нашли. Кстати, он сгорел со всем добром, патроны потом долго стреляли, пришлось оцепить район, но закладку в земле мы нашли. Оригинально, под скелетом кошки золото.
        - Вот вы свиньи. Что взяли, то и вернёте. Не ваше, - разозлился я. - Что моё - то моё.
        - Обойдёшься, ещё найдёшь. Это ведь клады, не так ли?
        - Так, - нехотя ответил я.
        - Аналитики нашли ответ происхождения золота. Раз ты из будущего, то наверняка знаешь расположение кладов, что были найдены позднее.
        - Умные у вас аналитики, - криво усмехнулся я. - Головы им пооткручивать.
        - Почему же, отличные парни.
        - Я за своё добро любому горло перегрызу.
        - Даже мне?
        - Без исключения, - жёстко сказал я. - Крыс не люблю. Это намёк на возврат мотоцикла, всё, что было при нём, и закладки в гараже. Верните моё добро, ворьё!
        - Насчёт золота ничем помочь не могу, его уже отправили в Гохран.
        - Ну ладно, ещё накопаю, а вот остальное верните.
        - Это без проблем, кроме автомата, конечно, и гранат.
        - Ладно, ешьте на здоровье, - насупился я. - Вот не стыдно вам ребёнка грабить, детдомовца, совсем не стыдно?
        - Нет, тебя только и надо что раскулачивать.
        Мы посмеялись и перешли уже к более конструкционному диалогу.
        - Ты почему на контакт не шёл? Что случилось, Макс?
        - Нашёлся хороший человек, который взял меня в ученики. Сами знаете, что я тянусь к новым знаниям, а тут особенно понравилось, да и человек хороший.
        - Почему же ты от него ушёл?
        - Он ушёл от меня. Умер. Старенький был… Давайте сменим тему, не хочу говорить об этом. Я тут новости слушаю, газеты читаю, о Союзе мало пишут, но то, что пишут, я считаю сплошным враньём. Что там сейчас происходит?
        - Информация о тебе дошла и до генсека, давно, ещё в прошлом году. Он на контроле всё держит, лично прочитал все твои тетради, не копии. Так как треть поданной тобой информации подтвердилась, ни у кого уже нет сомнения, откуда ты, так что тебя ждут.
        - А Брежнев что?
        - Некоторые реформы начали вводить, поговаривают, злой был, как чёрт. Меня вызывал. Долго мы вели беседу, но я не заметил, чтобы он проявлял эмоции, спокоен был, как удав. Твоя информация дала толчок к действию. Сильно сокращены вливания средств в Африку и Азию. Хватит им. Скоро их совсем прекратят финансировать. Тут ты прав, на улучшение жизни советских граждан деньги надо тратить. По остальному изменения тоже есть, но пока глазу они не заметны.
        - А как же шишки, которые наверху, что хотят, то и творят, князьки местечковые?
        - Пока с этим сложно, работают. Сопротивление большое. Что хуже всего, произошла утечка, о тебе знают те, кто не должен был знать.
        - За границу информация ушла? - насторожился я. Это было хуже всего.
        Братский поморщился и нехотя ответил:
        - Достоверного подтверждения у нас пока нет.
        - Фигово, я смотрю, у вас там дела обстоят. Такая сильная группировка у противника?
        - Мы её обезглавили, но пока цела. Продолжаем работать, несколько видных членов политбюро внезапно скоропостижно скончались. Всё чисто, две естественные смерти по старости, один несчастный случай. Это те, кто поддерживал оппозицию. Осенью будет собран внеочередной съезд, там будут введены новые решения.
        - Усиление наблюдения конторой за высшими чиновниками? - заинтересовался я.
        - Брежнев на это не пойдёт, - покачал головой Братский. - Времена уже не те, ты был прав, ему не дадут это сделать.
        - Фигово.
        - С нами уйдёшь?
        - А вот это нет. Сперва порядок у себя наведите. Осенью я с вами свяжусь. А сейчас снова тетради вам передам. Там много чего, по технике, по перспективным людям и по миру, включая все природные и человеческие катастрофы. Всё, что знал, выдал. Сейчас. - Я быстро написал ручкой на салфетке, где закладки, и передал её Братскому. - До конца лета я проведу на побережье разных стран, отдохну, буду вживаться в местную жизнь, а осенью, возможно, обратно в Союз. Олег Игоревич, вы там посодействуйте по возвращении, чтобы я вернулся в десятый класс, ну и музыкальной школы тоже. Ученье - свет, правильная поговорка.
        - Посодействуем. Контакты для связи оставишь?
        - Нет. Возвращаться через ваше посольство буду. Сообщу о себе. Дальше сами вывезете.
        - Это приемлемый вариант, - согласился он. - Сам понимаешь, при возвращении мы гарантируем твою безопасность.
        - На это только и уповаю.
        Больше мы сидеть не стали, чтобы не привлекать внимание, и разошлись. Основное сказано, всё, что нужно, передано, контакт возобновлён, ну а дальше видно будет. Намёк на дальнейшее сотрудничество я тоже дал, если в конторе не дураки, то, вполне возможно, я получу в Союзе некоторую свободу. Хотя сомневаюсь, с моей известной свободолюбивостью точно закроют в каком-нибудь закрытом секретном городе. Да и оппозиция пугала. Может, пересидеть пару лет за границей, Брежнев с ней разберётся, и тогда вернуться? Посмотрим. Я снова в сомнениях, ещё сам не решил, возвращаться или нет. Понравилась мне кажущаяся свобода во Франции, делай что хочешь и никто не пристаёт: мальчик, ты что, заблудился? Хотя какой я уже мальчик, юноша практически. По документам - точно.
        Хвост был, но сбросить его удалось легко, метро помогло, там и ушёл. Кажется, наши были, но не уверен, разглядеть не успел. Проверился несколько раз, такси сменил и оказался на своей квартире, а там Жермен меня уже ждала. Чего это она, мы же не договаривались, да и сказал я ей уже, что не сегодня завтра уезжаю на курорт отдыхать. В последний раз решила со мной покувыркаться? Да я не против, Жермен ого-онь, натуральный ого-о-онь.
        Та подтвердила моё предположение, сразу набросившись на меня. Ну и нимфетка, однако, заводная.
        Утром Жермен убежала по своим делам, несколько раз жадно меня поцеловав. Впервые она осталась на ночь, но прощался я с ней навсегда. Жермен не знала, что сюда я уже не вернусь, а я знал.
        После того как моя любовница ушла, я провозился до полудня в квартире, комплектуя вещи, прибираясь и слушая музыку - купил приёмник с хорошей антенной, больше для того, чтобы слушать новости, и запас батареек к нему. Сбегал пообедать в кафе внизу, пельмени варить не хотелось, ленился. А к полудню забрал отдельной кучей сложенные вещи и покинул эту квартиру навсегда.
        Такси вывезло меня за черту города и высадило на шоссе, которое вело на юг Франции. Чтобы добраться до побережья Средиземного моря, мне нужно пересечь большую часть страны. Путь далёкий, но справимся. Да и то, что скоро вечер, тоже несильно пугало.
        Машины проскакивали, даже не притормаживая. Видимо, водителей пугало количество моих вещей: большой рюкзак, сумка и инструменты - с виду багаж большой, а так, на мой взгляд, не особо. Было скучно, я уже сорок минут не мог остановить машину, хотя мне и махали из некоторых, сигналя клаксонами. Сев на чехол аккордеона, я достал гитару и стал наигрывать. Почти сразу рядом остановилась машина, на передних сиденьях сидели два парня ненамного старше меня.
        - Куда? - спросил один, тот, что сидел на месте пассажира, положив руки сверху двери, благо стекло было опущено, и с интересом меня рассматривая.
        - В Марсель.
        - Да ладно?! - обрадованно удивился тот. - Мы тоже туда. Давай грузись, хоть не так скучно будет. Машину водишь?
        Всё это он произносил и спрашивал, выбравшись из машины и помогая мне загрузить вещи на заднее сиденье машины - багажник на крыше и сзади были заняты их вещами. Я подсел к своим вещам, и мы познакомились.
        - Жан, - пожал я по очереди руку обоим.
        - Оливье, - представился пассажир. - А этот немного угрюмый парень - Анри. С нами ещё один парень должен был поехать, но его родители тормознули, так что сорвалось, а водить может только он. Машина моих родителей, но сам я не водитель. Так что, водишь?
        - В городе - не совсем уверенно, но на трассе - вполне. Только прав нет.
        Это было правдой: когда я три недели катался с Сильвией по Италии и Франции, за рулём был больше я, Сильвия занимала место водителя только в редкие моменты поездок по городам или когда мы пересекали границу. Так что на трассе я действительно мог управлять уверенно. Правда, почти год практики не было, но это не так и важно.
        - Отлично, значит, можно ехать и ночью. Насчёт прав не волнуйся, у нас их тоже нет. Ты ночью водил?
        - Было и такое. Три поездки, насколько я помню.
        - Отлично, Анри ночью ни разу машиной не управлял, значит, будем меняться, покажешь ему, что и как.
        - А не проще ночь провести во сне, а утром дальше ехать?
        - Тут понимаешь какая проблема, нам, кровь из носу, завтра утром нужно быть в Марселе. Торопимся, чтобы резерв времени был на случай поломки или ещё чего.
        - Девушки ждут? - с некоторой ехидцей спросил я.
        - Нет, мы учиться едем. Я договорился. - Последнее Оливер сказал с немалой гордостью.
        Ответ меня удивил, поэтому у меня вырвалось:
        - В курортный город на учёбу? Что же это за учёба такая?
        - А-а-а, все спрашивают, - обрадовался Оливер вопросу. - Есть причина. Мой дядя служит на флоте, и в Марселе есть их база. Так вот, там на базе военно-морской академии на случай мобилизации решили организовать курсы подготовки гражданских специалистов.
        - А в каком направлении? - заинтересовался я.
        Эта сфера, морская, меня всегда интересовала, и узнать о море что-то новенькое я был очень даже не против. Деньги у меня есть, заплачу.
        - Да разные, но в основном те, что пересекаются с гражданским флотом. Выдать-то документы должны по стандартам гражданского флота, но с отметкой о прохождении обучения на военного специалиста. Это нововведение, только входит в работу. Если учёба пойдёт, то оставят. Будут смотреть, в общем. Направление новое, вот дядя и позвонил моему отцу, а тот передал мне. Я подумал, а почему бы и нет? Двоих приятелей уговорил, было бы больше, но время поджимало. Нужно сегодня выезжать. Дядя немного запоздал со звонком.
        - Сколько длится учёба?
        - Два месяца. Но есть свободный выход в город, личное время. В общем, на девочек и на пляж времени хватит. Обучают не одной специальности, а сразу двум.
        - А трём?
        - Вот этого не знаю, - немного растерялся тот. - Наверное, узнать нужно… А что это у тебя глаза заблестели, Жан, тоже хочешь учиться?
        - Думаю вот.
        - А что тут думать?! - неожиданно воскликнул Оливер. - Когда ещё такой шанс будет?!
        - Полагаю, не будет. Ладно, уговорил, но как ты сможешь меня провести по кадровому отделу?
        - Документы есть?
        - Есть.
        - Тогда не проблема. Сделаем. Мой дядя - главный кадровик на базе.
        - О-о-о, Оливер, да с тобой дружить надо… - радостно протянул я и хлопнул его по плечу.
        - Понимает человек, - указал он на меня пальцем, сообщив очевидную вещь нашему водителю.
        - Главное, чтобы твой дядя согласился помочь, - буркнул тот.
        - Да куда он денется? Этот проект на него повесили, абитуриентов не хватает, вот он всех и обзванивает. Для количества кого угодно возьмёт. Премия ему крупная за удачное исполнение идеи светит, вот он и суетится. Нормально всё, Жан, не беспокойся. Лучше сыграй что-нибудь, интересно послушать.
        Достав из чехла гитару и тронув струны, спел несколько простых песен. Я их здесь по радио слышал, оно у меня в мастерской почти беспрерывно фоном работало. Оба парня довольно, в ритм музыки кивали.
        Вечером мы заправились и поехали дальше, тут уже я сел за руль. На ходу мы поели, у парней был запас бутербродов и термос с чаем. Останавливались мы трижды, для справления естественных надобностей, но ритм старались не терять. Анри, убедившись, что веду я вполне уверенно, держа восемьдесят километров в час, спокойно на заднем сиденье уснул, а мы с Оливером всё болтали о том о сём.
        Когда он тоже уснул, я стал размышлять. Вроде всё хорошо, такая удача действительно могла подвернуться случайно, но причина моей тревоги была немного в другом. Система обучения в Советском Союзе всё же заметно отличалась от системы обучения во Франции. Спалюсь. Тут нужно держать ухо востро, из-за отсутствия документов об окончании школы меня наверняка будут тестировать, вот в этот момент и нужно себя контролировать, чтобы ничем не выдать. Однако я и в этом случае надеялся на помощь Оливера. Хороший парень, балбес, но хороший.
        Когда стрелки часов остановились на часе ночи, я припарковался на обочине и растормошил Анри, его очередь вести.
        - Где мы? - спросил он.
        - В ста километрах от Марселя, указатель полчаса назад был. Бак полный, я только что заправился, так что дерзай и смотри на знаки.
        Поменявшись с ним местами, я быстро уснул в покачивающейся машине, мне не мешал ни двигатель, ни ветер, гулявший по кабине через открытые окна…
        Подъехали мы к воротам базы в полчетвёртого ночи, где и встали, отсыпаясь до утра. В семь Оливер забрал наши документы и прошёл на территорию базы. Отсутствовал сорок минут, я по часам засёк, а когда вернулся, поздравил, что на два месяца мы стали курсантами военно-морских курсов при военной базе ВМФ Франции (к моему удивлению, меня зачислили без проблем), и сейчас нужно пройти на её территорию. Сначала в отдел кадров, заполнить бумаги по специальностям, которые мы будем проходить. Нам давали возможность выбора, что хотелось бы изучить. После регистрации - заселение в казарму, и можно приступать к учёбе. Курсы начинались сегодня, именно поэтому мы и торопились, нужно было до десяти утра всё оформить, заселиться и к десяти выйти на плац, где будет торжественное построение.
        Я записался на три специализации. Кадровик меня уговаривал не брать столько, но дядя Оливера разрешил, я обещал ему, что вытяну все три предмета. Наука преподавания старика ещё не выветрилась из меня, освою. Более того, я был уверен, что и четыре освою, но мне вряд ли поверят, да и высовываться особо не хотелось. Кстати, я не один был такой, что пытается прыгнуть выше головы, до меня ещё пятеро записались на три курса. Анри с Оливером не рискнули. А специализации я выбрал после долгого раздумья - это штурманское дело, моторист и торпедное дело. Именно так. Курсы всё же флотские, поэтому обычно давали два направления - по военной и по гражданской специальности. У меня гражданских было два - штурман и моторист, а из всего представленного по военному направлению я решил остановиться именно на торпедах. Колебался между ними и артиллерией, но выбрал всё же торпеды. Нравились они мне. Оливер сказал, а он от дяди узнал, что, скорее всего, практику я буду отрабатывать на торпедных катерах или на патрульном корабле. Практика после обучения две недели. Нормально, вытянем.
        Встав у борта, я наблюдал, как наш катер подходит к однотипному торпедному катеру, засевшему на камнях. Боцман с командой уже готовили буксирные концы, чтобы подать неудачному соседу. Сам я в этом деле не участвовал, народу и без меня хватало. Вспомнив слова Оливера о моей двухнедельной практике, я только усмехнулся. Месяц прошёл, не хотите? Тут успокаивало только то, что все выпускники школы так же влетели. Кто же знал, что как раз к нашему выпуску вдруг начнутся военно-морские учения? Но лично я считал, что мне повезло, мало того что попал на катер, который только-только из ремонта, так ещё и с неполной командой, так что мне пришлось совмещать две должности. Ещё повезло в том, что вместо четырёх выпускников, как просил лейтенант Тайфер, командир катера, ему дали всего двух, меня и Камбера, парня с параллельного потока, остальных распределили по другим кораблям. Из-за нехватки экипажа члены команды занимали сразу несколько должностей.
        Лейтенант, узнав, что я штурман, сразу приставил меня к этому делу, дав богатую практику по проведению расчётов. Чёрт возьми, самое сложное было в тумане, вообще ничего не видно. Ладно, ночь, начал привыкать делать расчёты по звёздам, а в туман как? Естественно, кроме штурманского дела, я был ещё и мотористом. Механик на судёнышке был один, и я помогал, как мог. К счастью, он был старым и опытным моряком и многое мне дал, так что я был этому рад. Вот по военной специальности вышел облом, расчёты торпедных аппаратов были заполнены полностью. Нет, теорию мне дали, но когда начались практические стрельбы, то стреляли сами. Ещё бы! Как часто устраивают такие учения, где можно запустить по макетам настоящие торпеды? То-то и оно, так что я только наблюдал. Может, у командира катера лейтенанта Тайфера и не хватало команды, но минёры были все, полный комплект, причём хорошие, опытные, сработавшаяся команда. Если в первое время я их специфических шуток не понимал, то к концу практики уже они стонали от моих.
        Сейчас во всех флотах начали властвовать ракетно-торпедные катера, сам такие видел, но у нас была старая немецкая машинка, полученная, как и та, что засела на камнях, после окончания войны. По немецкой классификации - «С-100». Звеном из четырёх этих машин командовал старший лейтенант Фрей. Считаю, мне повезло, да и не было наших выпускников на современных кораблях, их всех направили на такие, отслуживавшие свой срок боевые корабли и катера. По-моему, правильное решение, так и надо поступать. Жаль, что эти катера продавали в какую-то отсталую страну, лейтенант как-то заикнулся об этом. Намекнув, что скоро получит ракетный катер. Добрые машинки.
        Учёба действительно заняла два месяца, даже чуть больше. Слова Оливера о том, что будет время, чтобы прогуляться по городу и сходить на море, я запомнил, хотя так ни разу и не был. Нет, парни-то ходили, что уж тут говорить, у них-то как раз свободное время было, но у меня - нет. Все, кто учился по двум специальностям, в свободное от занятий время без проблем покидали территорию учебного центра, но тем, кто выбрал три специальности, приходилось выкраивать время так, чтобы посещать занятия всех трёх предметов. Какой тут отдых? Ладно, ещё нам пошли навстречу - давали дополнительные лекции, иначе мы не смогли бы сдать всё. Поэтому я и говорю, времени совсем мало было. То в корпусе изучали торпеды в разрезе, там же взрыватели разбирали и собирали, то старый штурман учил нас навигации, ну и в учебном корпусе по двигателям изучали три типа дизелей и моторов. К счастью, я усваивал знания с лёгкостью, так что выпускные экзамены, думаю, сдам без проблем. Они нас ожидали после практики.
        В первый день, после заселения в казармы, когда закончился торжественный приём абитуриентов, нам выдали матросские робы и всё, что надо, и в этот же день прошли ознакомительные встречи с преподавателями. Так как наши курсы были образованы при военно-морской академии, мы пользовались её учебными корпусами. У меня сразу как-то всё легко пошло. А вот Анри затосковал уже через неделю и свалил с курсов, но Оливер доучился. Он на артиллериста пошёл и, как и я, на штурмана.
        Естественно, никто нам серьёзные знания не давал, времени слишком мало, только основы, чтобы понимать, что от нас требуют. Вот с этим я был не согласен и скорешился со старым штурманом, который вёл у нас это дело, пара бутылок испанского вина умаслили его, и он стал давать мне полный курс, очень удивляясь, как легко я всё усваиваю. А уж когда я секстант освоил и с лёгкостью стал рассчитывать координаты, он даже подумал, что я всё это знаю, просто разыгрываю его. Пришлось признаться в своём феноменальном умении всё быстро запоминать. Также и с мотористами. Вот с преподавателем по минному делу так договориться не удалось, больно уж офицер оказался строгим, но и теории мне вполне хватало, насчёт вооружения тут не мудрили, учили хорошо. Всё вооружение, конечно, устаревшее, но ничего, изучали и осваивали. Потом сдачи зачётов, у меня были самые высокие баллы, и вот она, практика.
        С ней военно-морское ведомство подкузьмило, до последнего момента никто не знал, что будут учения, и буквально на следующий день началось… Вообще-то катера предусматривались как прибрежные суда, они атаковали подходившего противника, но в этих учениях, согласно разработанным планам, все катера, включая наш дивизион, вышли в море на месяц. Блин, я за этот месяц в Средиземном море, где и шли учения, берег видел лишь трижды. Сегодня как раз третий раз, мы атаковали макет, стоявший на якоре в бухте. Весь этот месяц мы осуществляли разведку и охрану маневрирующих эскадр, даже один раз подлодку сопровождали. Не знаю, как в этой луже удалось так маневрировать, что мы долго берега не видели, но смогли. Заправлялись с борта танкера, нам шланги спускали, воду и продовольствие получали, и вот так участвовали в играх. К счастью, морской болезнью я не страдал, как второй выпускник, находившийся на борту. До того на морском судне я был лишь однажды, но тот английский сухогруз был слишком большим, чтобы что-то понять, а вот на катере совсем другое дело, болтало так, что небо и земля местами менялись. Но у меня
вестибулярный аппарат оказался хорошим, я всё переносил легко. Даже некоторых старых моряков укачивало, а мне ничего.
        Неделю назад была непогода, не штормило, но волны были приличные, так в рубке я один остался, остальных укачало. Из всей команды при деле всего пятеро действовали. Остальные в лёжку. Я же только похохатывал, когда катер в очередной раз нырял, зарываясь носом в следующую волну. Приказа возвращаться в укрытую бухту не было, так что норма, всё ненастье выдержали. Когда уже совсем тяжело стало, я подвёл катер к подветренному борту крейсера, и там, в тиши команда хоть немного пришла в себя. До конца непогоды мы так и прятались у борта крейсера. Другие катера поступали схоже. Причём учения не прекращались, а так и шли.
        Мы получили богатую практику применения тех знаний, что нам дали на курсах. Я был доволен тем, что встретил Оливера и Анри, без них я был бы в пролёте. А тут такие возможности! Такое на дороге валяется. Сегодня заканчивались учения, на последнем этапе прошла массовая атака торпедных катеров на деревянный макет. Естественно, никто мне выпустить боевую торпеду не дал, тут команда сама развлекалась, но наблюдать за этим было интересно, как и поднимающиеся столбы воды у борта макета. Одному из наших катеров не повезло, когда он маневрировал под «огнём противника», у него заклинило рули, и из-за близости берега увернуться он не сумел, хотя мог бы моторами отыграть, вот и налетел на камни. Течь была, но не сильная, катер быстро не потонет. К берегу уже подошло ремонтное судно, однако подойти ближе не могло, осадка великовата, вот нас и отправили завести буксирные концы. Сейчас команда боцмана это и делала. Наконец мы отошли в сторону, трос натянулся, и катер снялся с камней. Его медленно потянуло к ремонтному судну, где уже готовили кран, чтобы поднять его на палубу. Кстати, этот катер записали как
уничтоженный артиллерией крейсера, который мы якобы атаковали.
        Так как учения были закончены, то наш дивизион потянулся к месту стоянки. Оттуда мы на автобусе добрались до Марселя, и вот наши учебные корпуса. Выпускные экзамены прошли как по маслу, я сдал всё с высшими баллами, и на торжественной линейке мне вручили документы моряка. Был я в гражданском, в лучшей своей одежде. Потом был банкет и прощание с преподавателями. Кстати, проект курсов посчитали удачным. Решили пока оставить, дядя Оливера получил-таки свой гешефт на этом.
        Время шесть часов вечера, я со всеми своими вещами стою у проходной, и позади снова потерянное время, но приобретённые знания. Осмотревшись, я криво усмехнулся - опять на море не отдохнул. Конечно, под конец учёбы я начал выкраивать по полчаса, чтобы с полотенцем сбегать на пляж искупаться, потом душ и сон, однако назвать это полноценным отдыхом не повернётся язык. Но несмотря на окончание бархатного сезона, время для отдыха ещё было, вот и воспользуемся им.
        Махнув рукой, я подозвал припаркованное такси. То стронулось с места и подкатило ко мне. Пока остальная орда не выскочила, нужно пользоваться тем, что ещё есть свободные машины.
        - Куда, месье? - спросил водитель.
        - В небольшую гостиницу на берегу. Любую. Главное, чтобы хорошая была.
        - Есть такие на примете.
        Я сам покидал вещи в салон, убирать в багажник не хотелось, не так и много у меня вещей, и мы поехали в сторону набережной. Кстати, насчёт оружия в багаже. При заселении в казарму нас не осматривали и не обыскивали, так что удалось сохранить свои железки, но на катер я их не брал, и правильно сделал. Вахтенные обыскивали всех, кто проходил на борт. Командир катера не хотел, чтобы отпускники принесли спиртное или ещё что запрещённое. Поэтому после окончания курсов как лежало всё моё оружие в багаже, так и лежит.
        Таксист высадил меня у одной из гостиниц, я расплатился и прошёл в крохотный холл. Мест не было, но одну коморку под крышей мне нашли. Цены, конечно, велики, однако я уплатил за неделю вперёд. Отнёс вещи наверх, снова под крышей живу, номер - мансарда, и, прихватив полотенце, пошёл на пляж. Не стоит тратить время. У меня теперь только отдых впереди, и всё на этом.
        От гостиницы до ближайшего приличного пляжа было идти меньше трёх минут, тут всего-то метров четыреста, вот я и шагал в одних шортах, играя мускулатурой при виде девчат, да с полотенцем на шее, как вдруг замер как вкопанный. У жёлтого невысокого автомобиля стояла Сильвия. Её большой живот ясно показывал, что она в положении. Быстро подсчитав, я уверенно определил: ребёнок точно не мой. Сильвия меня не видела, однако я её рассмотрел хорошо. Сомневаюсь, что муж отпустил её одну, значит, он тоже здесь. Отойдя в сторону, я сел за один из столиков летнего кафе и заказал мороженое и фреш.
        Потягивая через соломинку сок, я смотрел на Сильвию. Она заметно похорошела, живот нисколько не портил её ауру сексуальности, вон сколько мужчин на неё восхищённо поглядывают. Сильвия к таким взглядам привыкла и не обращала на них внимания. Наконец показался муж, тут я не ошибся, вместе они были. В руках он держал пляжные принадлежности. Пара села в машину и укатила. Посмотрев, откуда тот вышел, я определил, что они жили в гостинце через пять домов от моей. Почти рядом. Надеюсь, мы больше не столкнёмся. Насчёт Сильвии я уже перегорел, смотрел на неё как просто на красивую женщину, но попадаться ей на глаза всё же не хотелось.
        Доев мороженое, я прошёл мимо гостиницы, где жила Сильвия с мужем, и направился к пляжу. Не знаю, почему они отдыхают здесь, в Италии тоже отличные курорты, но пусть.
        Встреча с Сильвией всё же всколыхнула во мне воспоминания, что привело к тому, что я захотел женщину, очень захотел. Тем более больше трёх месяцев не держал в руках что-нибудь приятно-округлое. То учёба, то практика. В общем, я вышел на охоту.
        Охота удалась, на пляже я закадрил девчонку, но та оказалась с подружкой. Сама закадрённая пыталась узнать, есть ли у меня друг, чтобы на пары разбиться, но я честно спросил, зачем им друг, если и я сгожусь для обеих. И ведь сгодился. К себе в гостиницу я их не повёл, комната уж больно маленькая, да и койка узкая, но девчата, обе из Бордо, снимали вот уже как неделю квартирку в городе. Туда мы и пошли. Таким образом меня отпустило напряжение, и я стал смотреть на мир вокруг уже более спокойно и радостно. Отличные девчата, после шведок двух сразу у меня больше не было, так что эти подружки пришлись как раз к месту.
        Девчат звали Жанной и Мишель. Обе, как я узнал только на третий день, были страстными воздухоплавательницами. Они летали на воздушных шарах. На окраине Марселя был такой клуб, но в первые дни нашего знакомства был ветер, и шары не запускали, вот на четвёртый подружки и утащили меня с собой. Мы поднялись почти на трёхсотметровую высоту, обозревая окрестности. Девчата не сами управляли, они ещё только учились, с нами был инструктор. Мне понравилось, и я забросал того вопросами, осматривая корзину, сам шар и, главное, горелки, через которые подавался тёплый воздух в шар. Меня интересовало всё. Естественно, я не забывал любоваться портом, городом и морем, реально восхитительный вид.
        Так и сложился наш распорядок: то на шаре в небе, то на пляже, то у нас в квартире, так как я переехал к девчатам. Разврат рулит, девчата отличные, без комплексов. Вернее, они их гасили в зародыше, как им, так и мне было хорошо друг с другом, поэтому мы старались быстро не рвать наши отношения. Однако всему приходит конец, отпуск у них закончился, и девчонки уехали. Я помог им погрузить багаж в автобус и долго их целовал, прощаясь. Когда автобус уехал, я вздохнул и направился обратно на квартиру. С хозяйкой мы уже поговорили, я оплатил еще неделю, поживу пока тут, нравилось мне в Марселе, приятный город.
        Как ни странно, но даже после отъезда девчат я время от времени продолжал ходить в клуб воздухоплавания, когда погода позволяла поднимать шары, всё же конец сентября, уже бывает налетает с моря шквальный ветер или всю ночь льёт дождь. Было видно, что всё, лето закончилось, отдыхающие уезжали, гостинцы пустели.
        Через неделю после отъезда девчат уехал и я. Проехался автостопом до Сен-Тропе, он тут недалеко был, мелкий такой городишка, но виды были красивые, хорошее место. Надо будет в следующий раз здесь отдохнуть. Как-то не хотелось покидать Францию, но что поделать, надо. Я уже решил возвращаться в Союз, требовалось закончить своё образование. Наконец я был готов и снова автостопом направился обратно в Париж, выйти на контакт я хотел именно через парижское посольство.
        На первой попутке я проехал треть пути, уже стал искать вторую, как рядом остановился новенький серый «мерседес». За рулём сидел водитель в форме и фуражке, а вот сзади - хозяин машины, и я его отлично знал. Неплохой такой оружейный барон, который не раз пытался купить мастерскую старика. Стекло со стороны владельца авто опустилось, и тот, поздоровавшись, спросил:
        - Доброго дня, Жан. В Париж?
        - С отдыха возвращаюсь, месье Шарлемань.
        - Садись, нам по пути, я сам еду в Париж. И кстати, по поводу мастерской, где ты когда-то работал…
        - Продаёт? - догадался я.
        - Продаёт.
        Водитель вышел из машины и убрал мои вещи частично в багажник, частично на переднее сиденье, сам я сел на заднее к месье Шарлеманю. Мы поехали, и пока была возможность, хозяин машины и многого другого движимого и недвижимого имущества задавал мне вопросы. Они касались мастерской, состояния станков, инструментов и всего того, что осталось в мастерской после моего ухода. Смысла скрывать я не видел и всё рассказал откровенно, честно предупредив о некоторых проблемах одного станка, он фактически на ладан дышал, и его можно купить по цене металлолома. Естественно, оружейник сделал мне предложение пойти работать к нему, на что я корректно отказался, мол, у меня другие планы. Тот особо не расстроился, на него работало несколько специалистов вполне сопоставимых по уровню со стариком. Мне до них пока практического опыта не хватало.
        Господин Шарль Шарлемань рассказал, что было в мастерской после моего ухода. Оказалось, он отправил своего человека наблюдать за новым хозяином, чтобы сразу перехватить попытку продажи. Его мастерская старика, как я уже говорил, давно интересовала. И не инструментарий тому был причиной или мы со стариком, а имя. То самое имя, которое старик зарабатывал многие годы, десятилетия. Его мастерскую знали, и сюда шли со всеми сложными вопросами. Так вот, после моего ухода новый владелец старался держать предприятие на плаву. Он выписал из Германии оружейного мастера, и они продержались несколько месяцев, но люди, узнав о смерти старика, да и то, что его ученик ушёл, ходить перестали, предприятие зависло на грани краха, вот сын старика и выставил мастерскую на продажу, а Шарлемань тут как тут. Сейчас его адвокаты решали вопрос о покупке. Но Кетнер решил устроить аукцион, ведь мастерской интересовался не только один оружейный барон.
        - Идиот. Прогорит. Надо было с вашим предложением соглашаться, - прикинув, сказал я. - На аукционе он получит минимальную цену. Наши оружейники всегда договорятся между собой, сколько лет уже знают друг друга.
        - Согласен, - усмехнулся Шарлемань и, достав трубку, стал набивать её табаком.
        - Ага, - понятливо кивнул я на усмешку оружейника. - Значит, вы уже договорились?
        - Нашим общим знакомым интересно поучаствовать в этом балагане. Хотят посмотреть на тот цирк, что будет происходить под названием аукцион.
        - Да и поделом ему. Конечно, жаль, что дело старика фактически развалилось, однако судьба.
        - Ты бы мог не дать ему развалиться, - выпустив облако густого дыма, сказал Шарлемань. - Я в курсе, что последний месяц вся мастерская и лавка держались практически на тебе.
        - Старик полгода назад отошёл от дел, с тех пор мастерская и была на мне. Он занимался только моим обучением, остальным уже я. А насчёт не дать развалиться делу, тут вы правы, я бы смог мастерскую вытянуть, если бы дали. Сын старика - та ещё сволочь, однако мой возраст не позволит мне вести свои дела. Я несовершеннолетний и буду им ещё пять лет. А с опекуном работать уж увольте.
        - У тебя нет опекуна? - удивился оружейник.
        Было отчего, адвокат старика должен был позаботиться обо мне. К счастью, мы со стариком предусмотрели такой вариант, и мастер сообщил ему, что опекун у меня уже есть. Этого хватило, ложь он проглотил. Кстати, это было в первый и в последний раз, когда старик солгал при мне. Обычно он это себе не позволял, но тут уступил моей просьбе.
        - Нет. Я сирота, моя судьба в моих руках, и надеюсь, всё так и будет, - пожал я плечами, отметив, что мой собеседник глубоко задумался. - Насчёт мастерской. Зачем мне в ней работать, не вылезая всю жизнь из-за верстака, когда в мире столько интересного? Я с моими возможностями смогу стать кем угодно, всё в моих руках. Планы большие, но желания снова вернуться к работе ремонтника среди них нет. Подрабатывать буду, чтобы в форме себя держать, но постоянно этим заниматься - нет, не хочу.
        - Твои желания понятны, - слегка улыбнулся оружейный барон. - У меня к тебе есть вопрос и, скажем так, предложение.
        - Предлагайте, интересно послушать. Ехать нам ещё часов пять, пообщаемся.
        - Как тебе моё предложение, если я стану твоим опекуном?
        - Зачем это вам? - удивился я.
        - Ты всё же ответь на вопрос.
        - Отрицательно. Больше всего в жизни я дорожу свободой, а опекун - это всё равно что воспитатели в детдоме: то не делай, это. Решать, что мне делать и как, я хотел бы самостоятельно, не отдавая это никому. Почувствовавший свободу тяжело её теряет. Помните диких птиц в клетке?
        - Всё же подумай более основательно, время у тебя есть.
        - Месье Шарлемань, поверьте, мой опекун проживёт недолго.
        - Почему же?
        - Он умрёт, - просто сказал я. - Я убью его. Быть свободной птицей и жить в клетке - это две большие разницы, а я давно ощутил, что такое свобода.
        - Ты всё же подумай, вернёмся к этому разговору позже.
        - Не думаю, что вернёмся. Задерживаться в Париже я не собираюсь. Кстати, вы сами сколько там планируете пробыть?..
        Мы продолжили обсуждать покупку мастерской, то есть всего здания вместе с мастерской, и я выдавал все слабые и сильные стороны продавца, так как действительно всё знал о лоте, причём лучше нового владельца. Там на этом можно сыграть, чтобы понизить цену.
        Вечером мы подкатили к предместьям Парижа. Месье Шарлемань предложил мне остановиться в его доме в центре Парижа, но я настоял на своём. Подвезли - спасибо, за это я расплатился информацией, а дальше - прощайте. В общем, с некоторым трудом, но отделался. Дальше я, используя маршрутные автобусы, поскакал по остановкам, проверяясь, после чего взял такси и доехал до своей арендованной квартирки. Не думал, что вернусь сюда, но вернулся.
        Ключи были при мне, поэтому, найдя их в кармане, открыл дверь и прошёл внутрь. Судя по следам, хозяйка была. Прибиралась, пыли почти не было, но сейчас она отсутствовала, не застала меня. Разложив вещи по шкафам и чуланчику, я включил холодильник и в уже сгущающихся сумерках направился вниз, нужно купить продуктов, особенно питьевой воды в бутылках, и поужинать в кафе. Некоторые блюда французской национальной кухни мне нравились, их и заказал. Как дегустатор-гурман-любитель я испробовал все блюда французской кухни, включая лягушатину, улитки и устрицы. Блюда на любителя. Хотя некоторый шарм я в них нашёл. Повторить - желания не было, но и чувство тошноты от них не возникло. Еда - и есть еда. Некоторые вон тараканов и саранчу едят, и ничего, довольны.
        Вернувшись в квартиру, я достал гитару и стал негромко наигрывать мелодии, разрабатывая пальцы. После окончания морской школы, когда закрутил с девчатами, я фактически не выпускал оба музыкальных инструмента из рук, играя на них попеременно, так и на квартире было, и на пляже. Разве что в воздухе не было, когда мы на шаре поднимались. Девчата слушателями были восторженными, поэтому и играл для них и других любителей музыки. Сильвию я в Марселе больше не видел, отдыхал спокойно. Навык игры ко мне действительно вернулся, и играть я снова стал на высоком уровне. Вот такие дела…
        Утром следующего дня я решил отправиться к посольству, пора возвращаться в Союз. Я и так протянул, конец сентября уже, месяц как уроки в школах идут, придётся навёрстывать упущенное. После лёгкого завтрака я собрался и покинул квартиру. Одежда была постирана, выглажена, одет я был с некоторым шиком: лёгкие светлые брюки, белая рубаха, лёгкая же куртка, такие же туфли. Голова только не покрыта.
        Выйдя на улицу, я осмотрелся и двинул к перекрёстку и только у следующего заметил пустую машину - такси. Она ехала мне навстречу. Тут же я поднял руку и громко свистнул. Свистеть я стал мастерски. В школе нашлись учителя и поставили мне свист. Мог такие звуки издавать, что свист в шторм расслышать можно. Это я загнул, конечно, но лучше рядом со мной не стоять. На катере во время практики я в редкие моменты скуки между двумя вахтами такие пёрлы выдувал, моряки смеялись, мол, Нептуна вызываю.
        Такси остановилось рядом, и я сел в него, сообщив улицу и кафе рядом с посольством. Доехал нормально. Прошёл на территорию летнего кафе, сел за один из столиков и стал наблюдать. Я только успел сделать заказ, как ко мне подошли два жандарма, именно ко мне, хотя кафе было отнюдь не пустое.
        - Плановая проверка документов, месье, попрошу вас их предъявить, - велел старший жандарм.
        - Простите, а в чём дело? - немного удивился я, отвлекаясь от наблюдения. - Документы я не брал, они остались дома. Не думал, что пригодятся.
        - Попрошу проследовать с нами в жандармерию для установления личности, - с некоторой скукой терпеливо сказал жандарм.
        - Но у меня тут назначена встреча! - не собираясь куда-либо идти, ответил я.
        - Если потребуется, мы заберём вас силой, не усугубляйте ситуацию.
        Встав, второй жандарм тут же пристроился за спиной, не люблю таких скорых, да и то, что дышат в шею, тоже. Именно так я и сказал, послушались и пошли по бокам от меня. Ситуация мне нравилась всё меньше, я, конечно, имел идеальную память, но и дураком тоже не был. Аналитический склад ума имел, как мне не раз говорили. Надо прикинуть. Могли меня вычислить и ждать здесь? Запросто. Подстава и меня так похищают? Возможно.
        Мои размышления были прерваны самым грубым способом, я даже на рывок не успел уйти, хотя как раз и собирался, прикидывая и ожидая удобного момента, только от кафе отошли метров на тридцать. Однако тут меня резко схватили за шею в две руки и за руки, после чего, наклонив вперёд, буквально зашвырнули в небольшой микроавтобус через задние открытые двери. Дальше был удар чем-то мягким по голове, который меня серьёзно ошеломил.
        - Потише, Патрик, нам его голова нужна целой, а ты так можешь его слюнявым идиотом сделать.
        - Ничего, я аккуратно, - ответил другой, более молодой голос, и последовал второй удар, и меня окончательно вырубили…
        Очнулся я в духоте. Судя по положению, лежал на боку на чём-то мягком вроде матраса. На голове была плотная ткань мешка, дававшая мало воздуха. Судя по шуму, мы… на судне? Я отчётливо слышал гул судового двигателя. Да и килевая качка присутствовала. В левую скулу била волна.
        Стараясь не шевелиться, чтобы не выдать, что очнулся, я задумался. То, что в каюте кроме меня ещё кто-то есть, я слышал отчётливо, этот неизвестный шумно сопел явно перебитым носом. Помню, как меня вырубили, и били, думаю, мешочком с мокрым песком. Англичане, разговор шёл на английском. Я и до этого англичан не любил, а теперь совсем разозлился на них. А классно они меня сделали, видно, что подготовились. Я договорился с Братским, что выйду на одно из посольств, дальше, скорее всего, произошла утечка, остальное - дело техники. Выставили наблюдателей и группы захвата у всех таких посольств во Франции и соседних странах, и птичка залетела в мышеловку. Даже форму жандармов достали, чтобы спокойно меня взять. Сработали - высший шик. Тут по-другому не скажешь. Сейчас мы, наверное, Ла-Манш пересекали, другого ответа на шум двигателя и на качку у меня не было. Ладно, подождём. Посмотрим, что принесёт следующий день.
        Пока было время, я попробовал проверить, как связан. Руки и ноги спутали хорошо, верёвок не жалели. Видимо, я чем-то выдал себя, так как сопение резко прекратилось, похоже, охранник присматривался ко мне, показалось ему или нет. Решив, что дальше тянуть с бессознательным состоянием смысла нет, я немного глухо простонал, будто приходя в сознание, и пошевелился. Почти сразу послышался скрип и шаги явно тяжёлого мужчины, немного по-другому скрипнула дверь, и раздался басовитый голос. Говорил неизвестный на английском:
        - Сержант, отправь человека к мистеру Хиллу, его груз очнулся.
        - Есть, сэр, - едва расслышал я ответ.
        Шум двигателя при открытой двери стал громче. Судя по качке и работе мотора, а также неизвестному солдату, мы на военном корабле. Скорее всего, английском. Но на небольшом. Что-то вроде патрульного судна, вряд ли даже эсминца или корвета, размеры не те. Болтает нас, как на катере, на котором я практику проходил. Может, какое посыльное судно военно-морского флота Британии? Чёрт его знает.
        После того как я сделал вид, что очнулся, поднялась суета, меня перевернули, но не развязывали. Тело затекло, поэтому я не мог точно определить, что со мной, а когда переворачивали, по ветерку понял, что штаны у меня спущены до колен, значит, «бульдог» из тайника исчез. Трусы на месте, но револьвера не было, стало быть, и остальное оружие нашли. Плохо. Ладно, будем играть тем, что есть.
        Меня перевернули, приподняли край мешка - судя по возне, он у меня был завязан на шее, чтобы не спал, - и сунули в рот металлический носик чайника, дав напиться. Вода была немного затхлой, с привкусом металла, но напился я вволю, меня не ограничивали. При этом при мне старались особо не разговаривать, делали всё молча, но охранник не уходил, я слышал его сопение, а мной занимались двое других. Потом под меня ещё и утку подсунули, хм, почему бы и нет, хотелось. Отлил нормально, нисколько не стесняясь. У меня вообще это чувство фактически атрофировано, из-за чего меня и называют наглой рыжей мордой. После этого меня оставили в покое, но охранник всё равно был при мне, видимо, вернулся на стул, на котором ранее сидел, я услышал тот же скрип, что и раньше.
        Через некоторое время качка пошла на спад, похоже, мы вошли в бухту или в порт. Довольно скоро после того, как я почувствовал касание борта к пирсу, за мной пришли. Ноги не развязывали, меня положили на носилки и, похоже, прикрыли простынёй, я почувствовал касание ткани. Когда меня выносили наружу, то приподняли, чтобы носилки прошли над бортом, этим я и воспользовался, перекатился и перевалился через борт носилок. Идиоты не стали меня страховать привязными ремнями. Удар о край борта грудью выбил у меня весь воздух из лёгких, но своего я добился, с шумом обрушился в воду у борта судна. Почти сразу прозвучали крики, команды, и в воду с шумом прыгнуло несколько человек, я это слышал, медленно погружаясь на глубину. Меня грубо схватили за плечо и потянули вверх. Я почти захлебнулся, однако меня вытащили, так что я начал кашлять, но мокрая ткань и так плотного мешка облепила лицо, и я задыхался. Это видели, поэтому прозвучал приказ, и с меня содрали мешок. Именно этого я и добивался своим прыжком. На воде меня держали трое. Один матрос британского флота и двое по гражданке. Судно действительно
оказалось небольшим патрульным. У борта столпились военные моряки и двое мужчин, один здоровый с перебитым носом и в шляпе, тот самый охранник, что сопел в каюте, а рядом невысокий рыжеволосый джентльмен, он-то и командовал людьми. Думаю, это тот самый мистер Хилл. Я запомнил тебя, тварь.
        Потом меня вытащили из воды, погрузили в какой-то фургон, но что было дальше, не помню, мне сунули под нос тряпицу со знакомым запахом эфира, и я вырубился. Реально идиоты, ещё на катере это нужно было сделать, тогда мой фокус не прошёл бы.
        - Какой, однако, вы упорный, мистер Ларин, - вытер уже грязным платком пот на лбу один из моих следователей, которые вели допрос.
        Вопросы были стандартными, всё о будущем. Всё, что помню. Их интересовало всё, что я знал о Британии, все их взлёты и особенно падения. Обломались, за трое суток, что шёл допрос и пытки, я не ответил ни на один вопрос. Если бы меня пытали серьёзно, сломался бы, но, видимо, до крайности доводить приказа не было, пока терпел, хотя и ходил по краю кромки. Пытали электричеством, следователь в ход свои пудовые кулаки не пускал, хотя было видно, что очень хотел. Так что он меня фактически пальцем не тронул, но вот ожоги от электродов…
        - Давай, - кивнул безымянный следователь, и его помощник, подойдя, прижал к моей груди два электрода и включил переключатель, подавая электричество.
        Я снова закричал и затрясся, а эта тварь продолжала поворачивать переключатель, увеличивая разряд тока. Темнота, и далёкие голоса на заднем фоне.
        - Ну вот, ты снова его вырубил, - сказал следователь помощнику.
        - Вся грудь в ожогах от проводов, а молчит. Упорный.
        - Ничего, сломаем, всех ломали. Давай ведро воды.
        Я почувствовал, как на меня вылили ледяную воду, очнулся и затряс головой, отфыркиваясь. Ничего в помещении не изменилось: серая бетонная коробка со сливом в углу пола, куда с шумом устремилась вода, вентиляционная шахта, железная дверь и яркая лампочка под потолком. Кроме привинченного к полу деревянного стула, больше ничего не было. Разве что аппаратура на колесиках, та самая, которой меня пытают. Чёрт, как же грудь болит, вся в пятнах и полосках от ожогов. Оба урода были тут же. Следователь закатал рукава рубахи, в который раз являя моему взору обросшие жёсткими рыжеватыми волосками руки. Палач был в коричневой пиджачной паре, интеллигент хренов, под джентльмена играл.
        В это время дверь скрипнула, и в помещение ворвался сухонький старичок с дорогой эксклюзивной тростью в руке и в не менее дорогой одежде. Увидев, как я мотаю головой, стряхивая воду, всё ещё стекающую с меня, он разорался и стал отвешивать тростью тумаки обоим присутствующим в комнате британцам. Я на это смотрел с откровенной насмешкой. Фокус с плохим и хорошим полицейскими я хорошо знаю, всё ждал, когда «хороший» появится, и вот дождался. Отругав обоих палачей, старик подскочил ко мне:
        - Юноша, вы в порядке? Мы только что узнали о творимом безобразии.
        Руки и ноги у меня были привязаны, однако когда я бился в судорогах от разрядов тока, то верёвки на одной из ножек стула ослабли, и правой ногой я уже мог пользоваться. Поэтому, выдернув её из петли и прижав колено к груди, со всех сил распрямил, нанеся удар босой стопой в лицо старику, отчего тот отлетел к стене и сполз на пол явно без сознания. Оба моих палача на миг застыли в шоке, после чего бросились к старику и засуетились вокруг него, да так, что я понял - он большая шишка. Очень большая шишка. Всё это они проделывали под мой злорадный смех.
        - Мёртв, виском о стену ударился, мгновенная смерть, - вставая, сказал помощник следователя.
        - Быстро доложи, - приказал следователь и занялся моей ногой.
        Я не сопротивлялся, так что он снова её привязал.
        В это время в помещение вошли два стильно и дорого одетых мужчины, старика вынесли, а они, осмотрев меня, поинтересовались у следователя:
        - Молчит?
        - Нам известно, что он знает английский, но за всё время, что мы вели допрос, ни слова не услышали. Очень серьёзный клиент. Я даже полость рта проверял, язык на месте, он может говорить, но не хочет, а у меня нет приказа проводить серьёзный допрос, калечить запретили.
        - Ничего, уже поступил приказ отправить его в нашу лабораторию. Заговорит, правда, после этого навсегда останется слюнявым идиотом, - усмехнулся мужчина и, подойдя ко мне, наклонился ближе, зло сощурился и процедил: - Раз ты с нами не сотрудничаешь, значит, и другим не достанешься.
        Резко мотнув головой вперёд, я лбом боднул его в переносицу. Тот упал, обливаясь кровью. Нос всмятку, перелом гарантированный, а ко мне подскочил следователь, но бить не стал, а прижал к лицу тряпицу со знакомым запахом, через несколько секунд сознание у меня поплыло, глаза закатились, и я снова вырубился…
        Очнулся достаточно быстро, это стало ясно по тому, что меня, крепко удерживая за руки, тащили по коридору, босые ноги волочились по полу, голова упала на грудь. Когда следователь прижимал к моему лицу тряпицу, я незаметно успел набрать воздуха в лёгкие. Рассчитывал, что инсценирую потерю сознания, а там видно будет, но тот, гад, несмотря на мою игру, продолжал её держать, и я натурально вырубился. Но всё же препарата оказалось недостаточно, и я очнулся довольно быстро. Судя по брючинам и туфлям, по их расцветке, несли меня неизвестные люди, одежда и обувь незнакомые, я её не видел на тех, кто был в боксе. Эти три дня меня держали в двух помещениях: бетонная коробка с койкой и парашей и пыточная. Перемещали из одной в другую с мешком на голове, так что не знаю, кто со мной работал. Везде, и в жилой комнате, и в пыточной, мешок надевал следователь, кроме него я видел только помощника, и всё. Знал, что есть ещё люди, слышал их, но на глаза они мне никогда не попадались. Сейчас мешка не было, я не был связан, и теперь всё в моих руках. Видимо, тот, что справа, понял, что я очнулся, вероятно,
почувствовал, как мышцы напряглись. Однако поднять тревогу он не успел, я оттолкнулся от пола и кувыркнулся через голову, вырываясь из их захватов. Слишком неожиданно и быстро я сделал это для носильщиков, вот те меня и упустили.
        Несмотря на то что на лоб и глаза упала прядь волос, я быстро отработал кулаками обоих носильщиков. Правому сделал классическую двоечку, отправив в нокаут, второй вот успел встать в боксёрскую стойку. Пришлось ударом ноги по яйцам заставить убрать руки. Кривясь, тот схватился за пах и упал после первого же удара в голову, вторым в висок я добил его. Вполне возможно, убил, не знаю. Меня всего трясло, адреналин так и бурлил в крови, но медлить я не стал. Быстро осмотрелся, коридор длинный, со множеством дверей, но пустой. Это хорошо. Оба бугая были одеты в гражданскую одежду, поэтому я присел и быстро их обыскал. Оружия, кроме телескопических дубинок и наручников, не было. Бедно. На мне были одни просторные чёрные штаны, поэтому я стянул с одного пиджак, надел на себя, в него же запихал все ценные трофеи. Проверив тела, я определил, что оба живы. Подняв одну дубинку, я прицелился, замахнулся и на миг замер: то, что я сейчас сделаю, это шаг, который потом не изменишь. Я желал, до зубовного скрежета желал убить обоих британцев, однако останавливали возможные последствия. Но, с силой выдохнув,
пробормотал:
        - Плевать, я вас, тварей, теперь всегда давить буду, если живым из этой жопы выберусь.
        Двумя ударами я размозжил голову сперва одному, потом второму охраннику и, покачиваясь, побежал к повороту коридора. На катере в сильную болтанку я чувствовал себя просто отлично, хотя другие травили за борт, сейчас же и у меня были позывы к рвоте, однако я сдерживался, да и нечем, сутки уже не кормили, поили только. Заляпанную кровью и мозгами дубинку я оставил на месте, другую прихватил.
        Коридор имел вид, будто я находился в подвале древнего замка, стены выложены из камней, я бы даже сказал - валунов, несмотря на проведённое электричество, на стенах были держатели для факелов, причём с самими факелами. Похоже, это конспиративный дом британской разведки. Вроде они со мной работали.
        Забежав за поворот, я осмотрел оба коридора, и новый, и тот, что остался за спиной с двумя убитыми. В новом было три двери, а там, где я завалил носильщиков, было их с десяток, да и сам коридор длинный. В это время одна из дверей открылась, и оттуда вышла женщина лет тридцати, с открытой папкой в руке, в которой она что-то рассматривала. Прятаться было некуда, до угла далеко, поэтому я рванул к ней, замахиваясь дубинкой. Я собирался выбраться отсюда любыми путями и способами, и снесу всякие барьеры, носят те юбку или брюки, я всех, кто находится здесь, сделал своими врагами, и сомнений у меня уже не было. «Развязавшись» на носильщиках, я ударил женщину без каких-либо внутренних сомнений или неуверенности. В висках кровь так и стучала, будто нашёптывала: убей, убей…
        Женщина вскрикнула, пытаясь закрыться папкой, но первый удар лишь выбил ту из рук, попав по плечу. Отчётливо послышался хруст ломаемой кости, двумя следующими ударами я уже бил в голову. Убил, тут без сомнений. Без таких же сомнений я ворвался в помещение, откуда вышла женщина. Там застыло в шоке четверо мужчин, с выпученными от ужаса глазами смотрящими на меня. Радиоаппаратура, которой были заставлены стены до самого потолка, ясно показывала, что это за комната.
        Забежав в помещение, я сразу стал наносить удары, целясь по уязвимым местам. Дубинка, конечно, не сабля или меч, которыми меня учили пользоваться, скорее булава, но как раз уроки фехтования на булаве мне не давали. Ничего, и так справился. Один из мужчин успел достать пистолет, но привести его к бою я ему не дал: удар - и хруст костей руки, после чего последовал лязг упавшего на пол пистолета. Ещё один, получив от меня два удара, попытался выскочить в коридор на подкашивающихся ногах, но третий удар по затылку поставил точку в этой попытке.
        Осмотрев разгромленную комнату налитыми кровью глазами, я стал, с шумом дыша, приводить сбитое дыхание в норму. Первым делом я поднял с пола браунинг, все десять парабеллумных патронов были в магазине, и привёл его к бою. Запасной магазин нашёл в кармане пиджака бывшего хозяина. После этого я снова взялся за дубинку и добил всех. Я не просил меня сюда привозить и пытать. Твари. На войне как на войне.
        Быстро пробежав по карманам - меня интересовали деньги и ценные вещи, - нашёл ещё один браунинг и к нему два запасных магазина. С пистолетами в двух руках я двинул в поисках выхода. Ах да, пиджак заменил на другой, который больше был по размеру. Первый я уделал брызгами крови и мозгов.
        Дальше оказалась железная дверь, большая. Судя по порожку, за ней должна быть лестница. Это не уверенность, больше - предположение. Слева - звонок, и я его нажал, услышав едва слышный зуммер с той стороны. В середине двери была смотровая щель, почти сразу после звонка заслонка отошла в сторону, и находившийся с той стороны охранник вдруг обнаружил, что ствол браунинга прошёл в щель и смотрит на него.
        - Открывай, - велел я. - Быстро!
        Заворожённо глядя в дуло, охранник провёл все необходимые манипуляции, и дверь начала открываться. Шуметь не хотелось, но пришлось, охранник, пока открывал дверь, достал свой пистолет из кобуры на поясе. Хорошо, привести к бою его не успел. Грохнул выстрел, и охранник упал с пробитой головой. Я снова запер дверь и, перепрыгнув через мёртвое тело, побежал вверх по лестнице. Поднявшись к двери, я, немного приоткрыв её, осторожно выглянул. К моему удивлению, дом, где я оказался, никак не соответствовал виду подвала, видимо, он был построен на старом фундаменте, точно не скажу. Дверь из подвала вела в обычный коридор жилого частного дома, прямо виднелась кухня, левее - гостиная и дверь на второй этаж. Обычный гражданский дом, обои в цветочек. Ну точно конспиративная квартира. Маскируются, сволочи. Выскользнув в коридор и прикрыв дверь, видимо, выстрел наверху никто не слышал, я осмотрелся и подошёл к двери, ведущей во внутренний дворик. В конце дворика была калитка. Быстро осмотревшись, я выскользнул на улицу и побежал, скрываясь за углом. Улица была какой-то неухоженной, я бы назвал - задворки.
Множество мусорных баков на это намекало, видимо, лицевой частью дом стоял к другой улице.
        Британия оправдывала своё название, Туманный Альбион. Низкие тучи, порывы резкого ветра и достаточно холодная погода. Бежать босиком по ледяным камням брусчатки или асфальту было неудобно. Думаю, градусов десять было на улице, не выше. Я ведь остался в тёмных брюках, с босыми ногами и пиджаком на голое тело. Один пистолет убрал в левый карман пиджака, второй - в правый. Не нужно пока привлекать к себе внимание. Внутренние карманы были заполнены деньгами из бумажников, двумя наручными часами и парой золотых перстней. Говорил же, снимал всё ценное. Один перстенёк так и приковывал взгляд дорогим орнаментом и камешком.
        За перекрёстком начиналась другая улица. На меня, взъерошенного, посмотрела какая-то испуганная парочка, поспешившая смыться. Быстро осмотрев себя, я не нашёл следов крови. Брюки тёмные, на них не видно, пиджак не так и сильно запачкан. Может, лицо? Подойдя к какой-то витрине, я сам отшатнулся от той кровавой маски, что увидел в изображении. Подбежав к луже, на брусчатке их хватало, похоже, дождь был недавно, умылся, смывая корку и дрожа от холода. И как я её не почувствовал? После этого я поспешил уйти как можно дальше.
        Было очень холодно, ноги мёрзли, но тепло - в движении. Народу стало прибавляться, похоже, я выходил с окраины к центру. Пришлось развернуться и уходить в другую сторону, кажется, там был промышленный район. На ходу я запахнулся в пиджак, чтобы люди не видели моего обнажённого торса и грудь с ожогами, однако на меня всё равно обращали внимание. Вдали, приближаясь, свистел свисток, наверное, местных копов позвали, констеблей, кажется. Одним словом, нужно бежать, и бежать как можно быстрее. Но сначала замаскируемся, слившись с горожанами. И для этого мне нужен подросток моей комплекции, вот его я и искал, шаря глазами по улице. Но пока ничего не находилось. Дело в том, что я ушёл от скоплений людей снова на задние дворы домов, но уже других, с британской разведкой мне пока встречаться не хотелось.
        Наконец впереди я увидел того, кто мне нужен. В компании молодёжи находился парень, фигурой схожий с моей, да и ещё двое вполне подходили, всего их было девять. Они сидели на кирпичной площадке у заднего заезда каких-то больших складов из красного кирпича и, громко смеясь, разговаривали, по рукам ходило несколько бутылок с пивом. Машин или другой техники не было, пешком пришли. Для раскулачивания идеальные доноры, хотя техника пригодилась бы.
        - Понимаю, что это уже слышится голым плагиатом, но мне нужна твоя одежда, - подойдя, сказал я невысокому стройному парню лет семнадцати.
        Компания меня издалека засекла. Пока я приближался, изредка замирая на одной ноге, как цапля, чтобы согреть другую, они успели обсудить мою фигуру. Смех так и слышался, зачастую издевательский.
        - Чего ты хочешь? - захохотал тот.
        Тут вдруг я стал мишенью: компания фактически разом стала запускать в меня бутылки с пивом. От некоторых я успел увернуться, пара разбилась у ног, обрызгав меня пивом с вкраплениями осколков, но две прилетели уже и в меня, я не смог увернуться, расстояние маленькое. Одна ударила в живот, чуть не выбив дух, другая прошлась по ноге. Чёрт, больно-то как, похоже, хромать буду, ладно, хоть не сломали. Реакция моя была адекватной: я разом выхватил оба пистолета, тот, что справа, зацепился за подкладку, но я его вырвал и открыл огонь с обеих рук. Никакого интереса, как в тире. Стрелял на поражение, стараясь затратить на каждого по одной пуле, тратить боезапас особо не хотелось. Двое пытались рвануть вниз по улице, но упали, схлопотав по пуле в спину, целился я в сердце, мне подранки не нужны.
        Единственно, в кого я не стрелял, это тот самый блондин с похожей на мою фигурой.
        - Быстро раздевайся, - велел я.
        Тут я заметил, что он как-то странно застыл в ступоре, впереди штаны потемнели от паха и ниже. Сморщившись, будто съел лимон, я зло рявкнул:
        - Ты какого хрена мою одежду испортил, говнюк?!
        Пистолет в правой руке грохнул выстрелом, лязгнув затвором, и во лбу блондинчика образовалась третья глазница. Хоть и без глаза. Гильза ещё звенела по старому грязному асфальту, а тело последнего подростка падало, когда я, убирая пистолеты на место, стал быстро осматривать убитых. Мне нужны были целые детали одежды, но главное - обувь. Подходящий размер я нашёл быстро, неплохая обувь, на высокой подошве, на берцы похожа. Но не они, скорее, горные ботинки с защитой стопы от травм. Стянув их вместе с носками, я надел носки на свои ноги. Раны на них при побеге я получить не успел, хотя и подморозил изрядно, но когда меня тащили, то ступни оцарапал о пол в подвале, сверху. Ходить это не мешало, но всё равно приятного мало.
        Надев носки, я даже застонал от облегчения, тёпленькие, потом всунул ноги в ботинки. Но шнуровать не стал, может, ещё снимать придётся. Потом я подобрал штаны. И сразу надел. Не сильно грязные, отряхнул, после этого и ботинки уже нормально зашнуровал. Джинсы имели большой толстый ремень, это хорошо. Вот рубаху пришлось снимать с блондинчика. Он единственный, кто не получил пулю в грудь или спину. Сначала стянул кожаную куртку, потом свитер грубой вязки с высоким воротником и, наконец, рубаху, вроде чистая, всю осмотрел. Пиджак охранника я скинул и надел всю одежду, проверяя, как она сидит. Один пистолет после перезарядки убрал сзади за пояс, второй - спереди, прикрыв полой куртки, его выхватывать легче. Деньги из пиджака и другие трофеи перекидал в карманы куртки, запоминая, что где лежит. Также пробежался по карманам убитых. Сущую мелочь нашёл. Какая нищая молодёжь пошла!
        Задержался я у этой гоп-стоп компании минут на пять, поэтому быстро побежал прочь, нужно удрать как можно дальше. Уверен, несмотря на глухое место, выстрелы слышали, да и свидетели были, которые после первых выстрелов пропали. Свернув на первом же перекрёстке, я буквально нос к носу столкнулся с двумя констеблями. Тех насторожил вид бегущего паренька, и они чуть ли не синхронно заорали:
        - А ну, стой!
        Выхватив пистолет, я два раза выстрелил. Как и с гоп-стоп компанией, можно было не проверять, точно завалил. Конечно, подранки среди тех, в кого я стрелял, могут быть, но парней я проверил при обыске, только у двоих был слабый пульс. Но с такими ранами не живут, пусть сами кончаются. А вот сейчас мне не до констеблей, поэтому я перепрыгнул через них и побежал дальше. Ушёл, что не могло не радовать.
        Народу становилось всё больше и больше, похоже, промышленный район, куда меня случайно занесло, я покинул, тут уже стал вести себя, скажем так, более спокойно, стараясь не привлекать внимания. Заметив какую-то закусочную, прошёл внутрь и, сделав заказ, зашёл в туалет. Там внимательно осмотрел себя в зеркало и, включив воду, стал мыться. Кровь ещё осталась, кромкой у корней волос, так что я не только руки отмыл, шею и лицо, но и волосы. Холодно было, но терпел. Шампуня не было, обмылком воспользовался. После этого отряхнул влажные волосы и стал бумажными полотенцами сушить их, а то капли холодной воды за шиворот стекали. Я убедился, что теперь не привлекаю внимания и выгляжу не так подозрительно, немного, правда, пугали глаза, я такого глубокого и страшного взгляда ещё не видел. Вот уроды британцы, в кого они меня превратили? В монстра? Теперь я понимал изречение: глаза Смерти. У меня глаза были именно такими. Осторожно потрогав грудь, она всё ещё ныла, я покинул туалет, заказ давно был готов, и жадно набросился на еду. Старался не переедать, но я уже больше суток не ел, не кормили меня. Потом
попил чаю и, расплатившись, покинул кафе, направляясь в аптеку.
        - Доброго вечера, что желаете? - обратился ко мне немного усталый аптекарь. - Через десять минут аптека закрывается, так что поторопитесь, молодой человек.
        - Аптека закрывается раньше. Руки поднимать не нужно, ведите себя естественно.
        Достав пистолет, я направил оружие на аптекаря и, стараясь держать его в поле зрения, перевесил табличку на стеклянной двери, теперь там висело «Закрыто». Оружие я старался держать так, чтобы с улицы его не видели и не поняли, что происходит. К сожалению, аптека имела не только стеклянную дверь, вся стена была стеклянной.
        - Вы нас будете грабить? Нужны наркотики? - вздохнув, печально спросил аптекарь.
        - Рот закрой и слушай. Мне нужны препараты и мази от ожогов, сейчас под моим присмотром всё соберёшь, не забудь пластырь и бинты, и идёшь в заднюю комнату. Работай.
        Тот выполнил моё поручение, хотя, на мой взгляд, набрал даже больше препаратов, чем нужно, ну да ладно. Мы ушли из освещённого помещения в подсобное, там нас с улицы уже рассмотреть невозможно, и я, поставив аптекаря лицом к стене и отойдя от него, положил пистолет на стеллаж и стал снимать с себя всю одежду, пока не остался обнажённым. Обувь тоже снял, пусть царапины на пальцах обработает. Когда разделся, велел аптекарю:
        - Обернись. Нужно, чтобы ты осмотрел все ожоги и смазал их мазью. На ногах нужно обработать царапины. Не жалей бинтов и мази. В общем, знаешь, что делать.
        - Простите, но я не врач, а лишь аптекарь.
        - Уровня твоих знаний достаточно, какие препараты нужны, тоже знаешь. Работай, не беси меня.
        Тот подошёл и стал цепким взглядом осматривать мои ожоги на груди, как старые, так и свежие. Потом стал работать, причём достаточно качественно, как я заметил, чистя и обрабатывая ранки. Наконец, устало вытерев пот со лба, аптекарь отошёл в сторону и сказал:
        - Что мог, я сделал.
        Я кивнул и, проверив препараты по вкладышам, где описывались свойства, выпил противостолбнячные и противовоспалительные лекарства. Снотворного или яду он мне не подсунул.
        - Благодарю. Не знаю, какой вы аптекарь, но как медик вполне неплох.
        Вскинув пистолет, я выстрелил. Пуля вошла в переносицу мужчине, и тот, завалив на себя стеллаж с препаратами, под грохот металла и звон стекла, упал на спину.
        - Без обид, но ты британец, а британцев я собираюсь и дальше давить. Под корень изведу это поганое племя.
        Быстро одевшись, я убрал оружие и покинул аптеку. На улице уже давно стемнело, однако благодаря освещению я осмотрелся и поспешил отсюда, мало ли, выстрел услышали. Сомнения или другого чувства во время зачистки аптекаря я не испытывал, как и в стрельбе по подросткам или во всех других убийствах, что совершил за этот день. Удовлетворение от сделанного - сколько угодно, но не более. Мне нравилось убивать британцев, я стал вестником смерти. Ах, как я жалею, что у меня нет ядерного заряда! А лучше несколько, вот бы их рвануть во всех городах, нагличан! Я даже остановился, мысленно представляя ядерные грибки над их городами и как люди заживо сгорают на улицах в эпицентре взрыва, приятное зрелище. М-да, сам себе удивляюсь, это как надо было довести меня за эти три дня издевательств, допросов и пыток, что я теперь люто ненавидел всех англичан, несмотря на возраст и пол?
        Тут меня повело. Сперва я подумал, что это аптекарь что-то всё-таки подсунул, несмотря на мою подозрительность и проверку препаратов, но потом понял, что своими эмоциями просто сжигаю себя изнутри, выжигаю, можно сказать. Пришлось отойти к стене дома и, прикрыв глаза, сделать лёгочную гимнастику, по системе вдыхая-выдыхая воздух. Действенный способ, он помог мне прийти в себя. Ещё немного постояв, отрезая эмоции, которые мне только мешали, я оторвался от стены и пошёл искать такси. Кстати, полицейских машин на улице прибавилось, как и самих полицейских в патрулях. Похоже, убитых констеблей нашли, да и разведка британская вмешалась, тоже уверен, уже ищет меня. Рыжих вокруг хватало, кстати, некоторых останавливали, но я успевал свернуть или уйти в сторону, до меня пока никто не добрался.
        Приметив приближающийся огонёк такси, я вышел на дорогу, поднимая руку.
        - Куда вам? - спросил таксист, когда я садился на заднее сиденье.
        Ткнув ему холодным стволом в шею, я велел:
        - Езжай прямо, и без глупостей.
        - Мистер, - зачастил тот. - У меня большая семья, дети.
        - Надеюсь, они будут получать пособие по потере кормильца, - безразлично сказал я. - Вперёд.
        Тот поехал и свернул на ближайшем перекрёстке. Заметив, что таксист что-то делает одной рукой, вроде полез во внутренний карман, я сильно надавил стволом на затылок, зло рявкнув:
        - Я же говорил, без глупостей!
        - Мистер, посмотрите, это моя семья.
        Взяв раскрытый бумажник, я посмотрел на достаточно стройную женщину и семь детей вокруг, рядом с женщиной стоял мой таксист.
        - Это все твои дети?
        - Да, сэр, и только я зарабатываю на пропитание, приходится работать в три смены, сэр.
        - Ну ты и кролик… Ладно, дальше посмотрим на твоё поведение. О, сверни тут и припаркуйся.
        Как только машина встала, я выгнал таксиста из-за руля и задумчиво его осмотрел, после чего, скривившись, ну вот не хотелось мне его живым оставлять, всё же англичанин, я открыл багажник и, осмотрев, что есть внутри, достал моток верёвки.
        - Руки за спину, обернись ко мне спиной.
        Тот с некоторой тревогой, испугом и надеждой повернулся и получил рукояткой пистолета по затылку, отчего со стоном осел. Быстро связав его, весь моток ушёл, но спеленал его, как куколку бабочки, я затащил таксиста в багажник, еле поднял. Поместился тот с трудом. И прежде чем захлопнуть крышку, я сказал:
        - Детей своих благодари.
        Закрыв багажник, я занял место водителя. Отключив колпак на крыше, я уже разобрался, как тут всё работает, покатил по улице. Увидев телефонную будку с адресной книгой, я припарковался, зашёл в будку и, открыв книгу на букве «X», стал искать всех, кто имел фамилию Хилл. Уж очень хотелось пообщаться с этим джентльменом, что привёз меня в Англию. С паяльником в руке пообщаться. Око за око, как говорится.
        - Чёрт, почти две сотни фамилий, - пробормотал я. - Может, его тут вообще нет, в пригороде живёт или в другом городе?.. О, Бенджамин Хилл, не Бенни ли Хилл? Хотя тот вроде Альфред… Ладно, будем работать.
        Ёжась от холодного ветерка и с некоторой завистью поглядывая на машину, где работал мотор и печка, я стал по списку обзванивать всех Хиллов. Рядом лежали блокнот и ручка, найденная у таксиста в бардачке, туда я записывал адреса тех Хиллов, голоса в трубке которых мне казались знакомыми. Представлялся я сотрудником курьерской фирмы, заводил разговор, если брал кто другой, просил позвать хозяина, мол, посылка ему, и дальше уже общался с ними. Не со всеми. Были вдовы, некоторые Хиллы отсутствовали. Тему для всех я выбрал одну, особо не заморачиваясь, да и играл до конца, мало ли, с настоящим Хиллом говорю, чтобы не заподозрил что. Голос я делал хриплым, немного грубоватым, чтобы не распознал меня. Наконец обзвон был закончен, и я посмотрел на три записанных адреса, там хозяева имели тот же говор, что я запомнил тогда на катере и на пирсе.
        Выйдя из будки, я на долю секунды замер и прыжком нырнул за машину. Почти сразу раздалась автоматная очередь, длинная, на весь магазин. Пули глухо били по корпусу машины, звенело разбитое стекло, и визгливо жужжали рикошеты. Когда я выходил из будки, то видел, как вывернула из-за угла машина. Ну вывернула и вывернула, тут с три десятка таких мимо проехало, включая две полицейские машины, но эта внезапно ускорилась и рванула ко мне, вот и пришлось реагировать. Одно удивило, похоже, работали боевики разведки, и работали на поражение. Даже намёка на попытку взять живым не было. Чего это они?
        Как только очередь смолкла, я тут же выкатился из-за машины и, лёжа, открыл огонь с двух рук, нашинковав водителя и седоков машины свинцом. Их трое в машине было, автоматчик на заднем сиденье перезаряжался, а двое других как раз выходили с оружием в руках, проконтролировать решили. Так что сначала стрелял в них, а потом и третьему досталось. Вскочив и перезаряжаясь последними запасными магазинами, причём один был не полный, хорошо сегодня пострелял, я подбежал к машине. Добить пришлось одного, но я торопился и особо обыск не проводил. Наверняка сейчас в этот район все силы стягивают, организовывая посты на дороге. Первым делом схватил автомат у убитого на заднем сиденье стрелка, это он изрешетил мою машину. Автомат оказался немецким, пистолет-пулемёт «МП-5», причём шустрый стрелок даже успел его перезарядить. Бросив автомат в лежащую рядом на сиденье сумку с десятком полных магазинов к нему и пачками патронов к пистолетам, повесил её на плечо. Осмотрел двух других нападавших. У одного револьвер был, я его брать не стал, не самое удобное оружие, «уэбли», причём с наградной пластиной, у второго
браунинг.
        Сбор трофеев вряд ли занял больше минуты, так что, подскочив к своей машине-такси, я сел за руль. Все окна были выбиты, но мне не мешало это тронуться с места, мотор всё ещё работал, несмотря на обстрел. Управление хромало, да и температура двигателя росла, но я заехал на соседнюю улицу и припарковался. Тачка разведки, а меня точно обстреляли сотрудники британской разведки, кто ещё мог так действовать, мне не годилась - я, когда стрелял, в движок умудрился попасть, видел, как масло потекло.
        Прихватив сумку с трофеями, я выскочил из машины… и чуть не хлопнул себя по лбу, замерев на миг.
        - Блин! Таксист!
        Подскочив к багажнику, я с некоторым трудом открыл его и осмотрел убитого таксиста, пуль пять-шесть в него попало точно.
        - Извини мужик, но тут я ни при чём, своих благодари.
        Оставив багажник открытым, я быстро направился вдоль домов. Мимо проносились машины, некоторые с мигалками, даже неотложки были, но я старался не выделяться. Народ на улице был, праздношатающихся хватало, так что я уходил всё дальше, придерживая сумку. Приметив свободное такси, я поднял руку, свистнув. То свернуло к обочине, и я спокойно забрался на заднее сиденье.
        - Куда, мистер? - спросил, не оглядываясь, таксист, видимо приняв меня в темноте за взрослого мужчину.
        - Пока вперёд, - ткнул я ему холодным стволом в затылок, повторяя предыдущий вариант. - Надеюсь, ты меня историей о своих детях доставать не будешь?
        Нажатый на затылок ствол пистолета ясно намекал, что делать этого не стоило.
        - Нет, сэр, я вообще не женат.
        - Молодец… Тут поверни.
        Этого таксиста я не стал отдавать на поругание британской разведке, сам пристрелил, а тело бросил на обочине, заняв его место за баранкой. Покрутившись по улицам, уйдя на другую сторону города, я приметил то, что искал - огонёк автомастерской, которая работала круглые сутки, там так и было написано. Подъехав, я с сумкой направился к дверям. В мастерской был лишь один мастер, он возился с какой-то деталью, а на яме стоял «ситроен». Обернувшись на скрип двери, он вопросительно посмотрел на меня, но тут же побледнел, когда я достал пистолет. Связав ремонтника, только кляп не вставлял, должен же он объяснить, где какие инструменты лежат, чтобы я не искал, занялся делом. Скинув куртку, я запер входную дверь и, разложив на железном столе пистолеты, принялся за работу. А дело в том, что излишне громкое оружие меня немного нервировало, поэтому я собирался приглушить эту громкость. Да-да, сделать в кустарных условиях самопальные глушители. Трубки под три глушителя нашлись, а я и для автомата сделать собирался. А дальше только и делал нарезы на стволы, ну и, найдя подходящую резину, мембраны. Почти сорок
минут убил. Проверил тут же, на ремонтнике. Выстрел был заметно приглушённым, но в замкнутом помещении всё равно прозвучал несколько громко. Да и мембраны будут глушить выстрелы недолго, не более тридцати, однако я нарезал запасных мембран, будет чем заменить.
        Покинув мастерскую, я воспользовался машиной ремонтника, ключи у него забрал, а такси оставил на месте. Машина была классическим «жуком» немецкой сборки, так что, развернувшись, я поехал дальше, несмотря на сильную усталость и желание поспать часиков десять. Дела не ждали, нужно торопиться.
        По первому адресу - глухо, как в танке, но неожиданно сработал второй. Сам не думал, что объезд так быстро закончится попаданием в цель, больше наудачу работал, и та не подвела. Припарковав машину за поворотом, я дошёл до нужного двухэтажного дома из красного кирпича, стиснутого по бокам коробками из таких же домов, и позвонил в дверь. Не сразу, был поздний вечер, уже все спали, но мне открыли. Сперва включился свет на втором этаже, потом я отметил, что свет включили на лестнице и потом в прихожей. Кто-то ко мне спустился. Это была женщина лет тридцати пяти, возраст для моего Хилла вроде подходил, ему было примерно столько же на вид.
        - Извините, молодой человек, но мужа сейчас нет дома, его срочно вызвали на работу. Я могу принять посылку, - предложила та, кутаясь в халат.
        - Конечно. - Я выхватил из-за пояса пистолет и направил его на мадам. - Быстро в дом.
        Моя импровизация помогла, и когда завёл испуганную женщину в гостиную, включив свет и взяв со столика фотографию семьи, я довольно кивнул. Я в доме того, кто мне нужен. Просто отлично.
        Женщину я держал на прицеле браунинга без глушителя, так легче носить его за поясом, автомат и второй пистолет лежали в сумке. Прежде чем приступить к делу, я решил задать несколько вопросов.
        - Когда вернётся муж?
        - Я не знаю, он не говорил… Не убивайте меня, пожалуйста.
        С безразличием посмотрев на то, как она рыдает, полусидя на полу и облокотившись о край дивана, я задал следующий вопрос:
        - Ещё кто есть в доме?
        - Наши дети, они наверху в своих спальнях. Не трогайте детей, умоляю вас.
        - Вам, значит, меня трогать можно, а я ваших детей не тронь, уроды?! - приподняв верхнюю губу, зло прошипел я. - Ещё как трону. Отвечай на вопросы!
        - Спрашивайте.
        - Когда вернётся муж?
        - Я не зна-а-аю-у-у, он не говорил, - проныла та.
        - Оружие в доме есть?
        - Нет, мы мирная семья, у нас не бывает оружия.
        - Угу, отойди от дивана.
        Женщина отползла в сторону, а я, подойдя к мебели, убрал диванную подушку и вытащил из щели между сидушкой и подлокотником беретту. Точно такую же, как у меня была, но эта поновее.
        - Значит, мирная семья? - с угрозой спросил я, обернувшись, и хозяйка, взвизгнув, закрыла голову руками. Видимо, решив, что я буду её сейчас убивать. Правильно решила, но чуть позже.
        Устроившись на диване, я продолжил задавать вопросы. На некоторые она отвечала, на другие ответов у неё не было.
        - На и на черта ты мне тогда сдалась? - спросил я и, достав браунинг с глушителем, застрелил хозяйку дома. Две пули в неё пустил.
        На мой взгляд, хлопки были немного громкие, поэтому я решил проверить в спальнях, заодно и свет выключу, чтобы не насторожить возвращающегося хозяина. В одной комнате спали двое мальчишек, в другой, разметавшись по кровати, - девчонка моих лет. Света из коридора вполне хватало, чтобы осветить изгибы её тела. Неплохого, надо сказать, однако желания у меня не возникло, как женщину я её не воспринимал, мишень - да, но не девушка. Я несколько раз поднимал и опускал оружие, но палец никак не мог нажать на спуск, какой-то барьер был.
        - Нет, детей я убить не смогу, - вздохнув, опечалился я, и мне это не понравилось.
        Спустившись обратно, я занялся поисками нужных вещей, кипятильник нашёлся там, где и сказала хозяйка дома, а вот утюг пришлось поискать, но ничего, нашел. Паяльника не было, хотя я всё обыскал. Хреновый тут хозяин, необходимой для пыток вещи не держит. Потушив свет, я устроился в прихожей на тумбочке в ожидании возвращения хозяина дома и незаметно для себя прикорнул…
        Разбудило меня металлическое клацанье ключа в замочной скважине, и я быстро согнал сонную одурь. Судя по виду из окна, вот-вот рассветёт. Поспал я, судя по стрелкам на часах на руке, четыре с половиной часа. Хоть столько, тоже неплохо. Хозяин прошёл в прихожую, и я расслышал, как он с шумом втянул носом воздух.
        «Вонь сгоревшего пороха почувствовал», - понял я и тут же щёлкнул выключателем ночника, направив ствол пистолета, увенчанный набалдашником глушителя, на хозяина дома, негромко напев при этом:
        - «А самолёт летит, колёса стёрлися, а вы не ждали нас, а мы припёрлися…» Руки держать на виду. Закрой дверь. Теперь медленно снимай пиджак. Хорошо-о, аккуратно вынимай пистолет из кобуры и бросай на пол… Теперь толкни ко мне. Повернись вокруг своей оси. Второго пистолета нет? Что-то я сомневаюсь… Двигай в гостиную.
        Проходя в гостиную, хозяин дома чуть споткнулся, когда я включил свет и он увидел мёртвую жену. Хрипло выдохнул:
        - Зачем?
        - За надом. Чем меньше вас останется, тварей, тем воздух чище будет. Руки за спину!
        Говорили мы негромко, я всё ещё не хотел разбудить детей. Верёвочная петля у меня уже была заготовлена, поэтому, накинув её на руки Хилла, резко дёрнул, затягивая. После этого связал руки уже покрепче. Ударил под коленки, отчего тот упал, и связал ноги. Сунул кляп. Выглянув в окно, я отметил, что у входа припаркована машина и светится огонёк папиросы, кто-то сидит на месте водителя. Значит, заехал Хилл домой ненадолго, раз его водитель ожидает. Выскользнув на улицу через окно кухни, я подкрался к машине и, распахнув заднюю дверцу, дважды выстрелил. При неярких вспышках я рассмотрел за рулём того громилу с перебитым носом, что охранял меня в каюте катера. Одна пуля вошла ему в шею, другая в висок. Нормально. Одной проблемой меньше. Я обыскал его, забрав табельное оружие с боезапасом, и вернулся в дом.
        Хилл, пока меня не было, сместился, видимо, пытался развязаться, но не получилось, я связал крепко. Дальше просто: приготовив инструменты, я кухонным ножом срезал с хозяина дома одежду, оголив нужные участки тела. Не обращая внимания на кривляние Хилла и мимику, мычал он вполне музыкально, я положил ему на живот утюг, надел на член кипятильник, и только с паяльником вышла промашка, в задницу сунуть нечего. Но ничего, и так неплохо. Подсоединив вилки к тройнику, я воткнул тройник в розетку. Шевелиться и биться, как в припадке, Хилл начал быстро, и мычал так, что мог поднять весь дом. Да и вонь горелого мяса начала распространяться. Пришлось навалиться на него, удерживая, чтобы он не сбросил с себя всё, что я ему заготовил. Они меня пытали, и я их буду. Никаких моральных терзаний я от этого не испытывал, одно наслаждение. Ах как долго я об этом мечтал, три дня, с той самой минуты, как меня впервые привели на допрос и прижали к груди электроды! Наконец-то желания начали исполняться.
        Тут застучали босые ноги по лестнице на второй этаж и послышался девичий голос:
        - Мама, это у нас пахнет?
        Выдернув тройник из розетки, я вскочил и, выбежав из гостиной, жутко напугав дочь хозяев, провёл апперкот. Вырубив и связав её, отнёс в подвал, бросив там. После этого сбегал за мальчишками, связывая и спуская к сестре. Они мне только мешали. В подвале всех детей я привязал в разных местах, чтобы они не могли подползти друг к другу и развязать. Ну и кляпы были. Когда я вернулся, Хилл уже пришёл в себя и смотрел на меня полными боли и страдания глазами.
        Выдернув кляп, я присел рядом:
        - Я задаю вопросы, и ты на них отвечаешь. Мне нужны все фамилии и адреса проживания тех, кто со мной работал и курировал всю эту операцию по моему похищению.
        - Что с моими детьми?
        Снова воткнув кляп, я вернул тройник на место и навалился на него. Опять вонь и судороги британца по полу, но я смог удержать этого взбесившегося нагличанина. Ишь, нежный какой, я вот пытки выдерживал. В следующий раз он отвечал мне сразу и на все вопросы. Допрос продлился минут пять, после чего я вернул тройник на место и удерживал британца до тех пор, пока он не перестал шевелиться, густой дым горевшего человеческого мяса заполнял комнату, было тяжело дышать, першило в горле, но я был доволен - месть совершил и узнал всё, что нужно. Проверив пульс, он отсутствовал, видимо, сердце не выдержало, или болевой шок наступил, выдернул тройник во избежание пожара и покинул дом. Уже был рассвет, уличное освещение отключалось, и было хорошо видно вокруг. Добравшись до своей машины, я завёл её и покатил дальше. Насчёт возможного нахождения «жука» я не боялся, в пути, после того, как отъехал от автомастерской, я притормозил у одной машины и поменялся с ней номерами. Маскировка плёвая, но пока работала.
        От Хилла мне удалось узнать, кто курировал операцию, их было трое. Одного старика я уже кокнул, он вообще из парламента, осталось двое, те самые, что вошли в пыточную, когда я старика вальнул. Один от разведки, другой - помощник военного министра. По словам Хилла, а ему я верил, он хотел быстрее умереть, поэтому говорил правду, после моего побега был создан координационный центр и, взаимодействуя с местной полицией, началась моя ловля. Сейчас все находились там. Пока меня не поймают, тревогу не отменят, только помощник министра уехал к себе, вторые сутки не спал, и ему дали время для отдыха.
        Именно к нему я и ехал. Адрес был известен, так что, припарковавшись у дома, выстрелом выбил замок двери и побежал наверх, заглядывая во все комнаты. Выстрел был приглушён глушителем, однако шум попадания пули всё же был. Но никто не проснулся. В доме было двое слуг, именно было, пистолет продолжал хлопать, а также семья чиновника. Он спал со своей женой. Выстрелив в неё, я подошел к кровати и двумя ударами кулака превратил лицо зашевелившегося от шума чиновника в кровавое месиво. Ну и рукояткой пистолета ещё добавил, так вернее будет, теперь точно месиво. Кстати, похоже, лбом я заехал разведчику, этот был второй. Тот после такого не совсем ласкового пробуждения был в нужной мне форме и мог отвечать на вопросы. Да, координационный центр на месте. Да, все должны быть там. Кроме рядовых боевиков, что искали меня на улицах, всего было семь групп, но после встречи со мной осталось шесть.
        Меня интересовал источник информации обо мне в Союзе. Тот нужными сведениями владел и выдал аж три разных источника. Может, и дезу гнал, чтобы очернить хороших людей, но не думаю. Добив его, я быстро покинул дом и поехал к конспиративной квартире. Да-да, центр по моей ловле находился в том же здании, откуда я и бежал. Машину оставил за поворотом и прокрался к нужному дому через задние дворы соседей.
        Оп-па, на задворках чёрного входа стояло три машины, две пустые, а одна - с двумя охранниками внутри. По рожам службу видно.
        Осторожно обойдя их с тыла, я прицелился и сделал с обеих рук по одному выстрелу. В заднем стекле машины появились две аккуратные дырочки, а сидельцы в машине, синхронно дёрнув головой, замерли навсегда. Начало положено, что не могло не радовать.
        Дозарядив пистолеты, один я убрал в сумку, другой - за пояс, взял автомат на изготовку, но баланс из-за глушителя изменился, неудобно было, вперёд ствол постоянно кивал, перевешивая, однако ничего. Подошёл к двери и, аккуратно открыв её, прошёл внутрь, стараясь не скрипеть паркетом. Пробежался по дому и никого не обнаружил, все комнаты пустые. Остался подвал, координационный центр там. Начав спускаться, охранника нового на месте не было, я замер, снизу повеяло таким могильным холодом, что я понял - спущусь и никогда больше не поднимусь наверх. У меня от этого чувства аж мороз по коже прошёл. Поэтому, на миг замерев, я стал осторожно, спиной назад, держа на прицеле дверь, подниматься обратно. Заперев дверь, ещё и сунув в дверную ручку стул, на всякий случай, чтобы её не сразу открыли, я сбегал к машинам. Канистр не нашёл, но набрал кастрюль на кухне и, слив топливо со всех машин, обошёл все комнаты в доме и около тридцати литров вылил под дверь в подвал. Бензин так и зажурчал по ступенькам вниз. Сделав бензиновую дорожку во дворик, поджёг её и, отшатнувшись от вставшего стеной огня, выбежал со
двора на улицу и отбежал в сторону, к соседнему гаражу, ожидая результатов. Пока никого не было, я спрятался в клумбе у соседей, положив ствол глушителя на нижнюю перекладину штакетника забора.
        Дом полыхал, народу прибавлялось, стояли крики и рёв сирен пожарных машин, а я, спрятавшись у забора в кустах роз, ох и колючи, держал гараж на прицеле автомата. Естественно, мне сказали под пытками о потайном входе-выходе из подвала, кроме дома ещё один выход вёл в отдельный гараж. Он стоял особняком и был записан на хозяев конспиративной квартиры.
        Приметив, что из щелей гаража начал тонкой струйкой валить дым, значит, ход открыли и со сквозняком он стал идти по подземному ходу в гараж, я также услышал натужное кашляние нескольких человек. Выкурил-таки голубчиков. Когда створки ворот открылись и, кашляя, из гаража стали выходить люди, некоторые падали на землю без сил, продолжая откашливаться, я открывать огонь стал не сразу, ожидая, когда выйдут все. Из семи сотрудников британской разведки, которые уже появились, двое были в противогазах, остальные нет. И когда один стянул противогаз, я по сизому носу и тёмным синякам под глазами узнал того второго куратора, получившего от меня по носу.
        В это время рядом с гаражом остановилась машина, не сильно закрыв мне сектор стрельбы, и из неё выскочило трое. Видимо, одна из групп боевиков, которые искали меня. Вот теперь я открыл огонь, тем более из гаража появились ещё двое, и больше никто не выходил. Ещё одна причина, почему я не стал медлить. Пока я ожидал, когда выйдут все, пострадавших заметили и криками стали созывать медиков, да и добровольцы поспешили к ним на помощь.
        Двумя короткими очередями я срезал трех боевиков, именно они были самыми опасными для меня. Люди вокруг не понимали, что это за непонятный треск, да и не все его слышали, шум работы пожарников заглушал, однако, выпустив остатки магазина по двум стоявшим сотрудникам британской разведки, я быстро перезарядился, вставив полный магазин, он лежал тут же, под рукой, и добил его по остальным. Пули сбивали противников с ног, когда они вскакивали, однако шансов не было, третьим магазином я прошёлся, уже добивая. Жаль, контроль нормальный сделать нельзя, народу слишком много, но и то, что успел, только радовало. Меня не остановило даже то, что среди сотрудников были две женщины, сами пошли туда работать, вот и получите.
        Убрав расстрелянные магазины в сумку, где был запас патронов, потом доснаряжу, я выскочил из сада соседей, перемахнув через забор, и дал очередь по двум констеблям, бежавшим к гаражу, свалив обоих. Потом прыгнул за руль машины, на которой приехали боевики, мотор работал, и, развернув её, пугая зевак, помчался куда подале. Дело сделано, пора подумать, как отсюда свалить. Не думаю, что, когда я приду в посольство СССР в Лондоне, а я всё же находился в Лондоне, меня оттуда смогут вывезти. Британцы соблюдают законы, когда им это выгодно, а когда нет, меняют их по своему разумению. Всю дипломатическую почту будут досматривать, всех, кого вывозят. Нет, из Англии надо валить, и валить быстро, однако всё же стоит оставить им память о себе. Эти мелкие волнения на улицах города не в счёт, быстро забудут, нужно такую оплеуху отвесить, чтобы запомнили.
        Ещё когда меня взяли, у меня внутри начала взводиться тугая пружина, однако даже после побега и расстрела всех, кто меня взял и пытал, а тот следователь и его помощник были среди тех, кого я расстреливал из пистолета-пулемёта, внутренняя пружина спускаться и не думала, держа меня в напряжении. Надеюсь, я смогу её разрядить, потому что просто не выдержу долго, или свалюсь, или сломаюсь, тогда бери меня голыми руками. Чуть-чуть пружина расслабилась после того, как я уничтожил сотрудников британской разведки, но именно что чуть-чуть. Кстати, когда я петлял по дороге, объезжая группы зевак, по мне стреляли, слышал два глухих удара по корпусу машины.
        Весело насвистывая в такт мелодии из радиоприёмника, я поглядывал на дорогу и свободной рукой шарил в сумке, лежавшей рядом. Не в первой моей, эту здесь, в машине нашёл. Там был тот же аксессуар: автомат, боезапасы к нему и патроны к пистолетам. Вот я и перекладывал всё в одну, места хватало. Подхватив ремень своей потяжелевшей сумки, я перекинул его через голову, чтобы можно было на ходу выскочить из машины и не потерять вооружение. Место, где так можно выскочить, я приметил быстро. Бак у машины стремительно пустел, судя по датчику, видимо, в него целились и попали. Поэтому, приметив кафе с большими обзорными окнами и с небольшим порожком, я дал газу и, застопорив педаль, на ходу вывалился из машины. В кафе были люди, к тому же они заметили, как, стартанув, к ним рванула легковушка, так что, похоже, к сожалению, никто не пострадал, но кафе разгромлено. Пробив стекло и подскочив на порожке, машина влетела в зал и разнесла стойку, заглохнув. Ну а я, придерживая сумку, уже бежал по улице, уходя подальше. Нужно машину найти и уйти в глухие места, пережидая до ночи. А там Ла-Манш, Италия или Испания,
посмотрим. Во Францию не поеду. Второй раз в одну и ту же западню попадать не хочу.
        Снова таксист, и снова у меня приметная машина, труп его я оставил на месте захвата. Уйти всё же удалось, хотя, похоже, к полиции и армию нагнали, видел тяжёлые грузовики и солдат. Похоже, серьёзно я разворошил этот гнусный муравейник. Немного покатавшись по промышленному району, я приметил вывеску «Инженерные работы братьев Эванс». Наверное, какая-то мелкая фирмочка, производящая инженерные работы, но раз инженерные, значит, и взрывные, соответственно, и взрывчатка тут должна быть. Осмотрелся: на улице несколько грузовиков, с десяток человек, кто в робах, кто в обычной одежде, все занимались делами. Вдали шла погрузка двух грузовиков, в общем, тишь и благодать. Припарковав машину у ворот, рядом со сторожкой, я прошёл через калитку во двор. Чуть дальше виднелось административное здание, справа - склады, а с левой стороны, окружая двор, большие боксы явно для строительной техники. Почему я так решил? Так она и во дворике в ряд стояла. С десяток, разная специализированная.
        Пока я осматривался, скрипнув дверью, из сторожки вышел старый охранник, видимо, на пенсии подрабатывал.
        - Кого-то ищете, молодой человек? - спросил старик.
        - Да, мне начальство нужно. На крайний случай, заведующий складами.
        - Так нет никого, выходной день сегодня, воскресенье. Один я тут.
        - Понятно… - протянул я и, откинув полу куртки, достал пистолет. - Значит, с вами пообщаемся. На складах есть взрывчатка?
        - Я не знаю, - спокойно подняв руки и с некоторым напряжением следя за всеми движениями пистолета в моей руке, ответил охранник. - Надо в бухгалтерии посмотреть. Я простой охранник.
        - Это да.
        Связав ему руки, я открыл ворота и загнал такси во внутренний дворик, чтобы снаружи оно внимание не привлекало. А тут высокий забор, не видно. Закрыв ворота, я повёл старика к административному зданию. Сигнализация там была, но охранник отключил её под моим присмотром. Норма. Я осмотрел кабинет завсклада и, действительно, по документам нашёл в спецхранилище динамит и шашки, в общем, взрывчатку, да много так, похоже, свежий завоз был. Вот с сигнализацией пришлось повозиться, охранник не знал, как её отключать. Однако, осмотрев датчики, я определил, что они работают только на открытие, ничто не мешало мне проломить бок хранилища ковшом экскаватора, так что доступ куда надо я получил, хотя и не через дверь.
        Потом, осмотрев всю технику, я выбрал один из трёх небольших фургонов, завёл его и задом подогнал к пролому склада, где хранился динамит и шашки. Там старик под моим присмотром загрузил машину доверху. Ящики с динамитом, с тротиловыми шашками, бикфордов шнур и остальное, что нужно для инициации подрывов. Я бы и так свидетеля не оставил, но злоба на англичан не прошла, поэтому судьба в моём лице отмерила старику короткую линию жизни. Добив его вторым выстрелом, я перегнал фургон к сторожке и, подхватив прислонённый к стене велосипед, видимо, охранника, убрал его в кузов, еле поместился. На велике в случае проблем я собирался уходить, если фургон подведёт. Для бега нога болела, так что велик пригодится. После этого я проверил территорию, сигнализация снова работала, и, устроившись в сторожке, спокойно уснул, отсыпаясь перед делом. Охранник явно сам любил поспать, так как на столе стоял будильник, вот и я поставил завод на десять вечера. Нормально, бутерброды старика и кофе в термосе пошли в дело, так что уснул почти сразу, вполне сытым и довольным.
        Мучила ли меня совесть за бессмысленные убийства? Нет, не мучила, так как бессмысленными я их как раз не считал. Передо мной теперь стояла миссия вывести это племя под корень, этим и занимался. Жаль, нельзя выскочить на улицу и стрелять по всем, кого увижу, быстро заметут, а по-тихому я навредить им смогу куда сильнее и больнее, чего и добивался. Шучу, конечно, насчёт миссии. Как покину Англию, мне наплевать на англичан будет, месть закончится, но прежде, чем покинуть поганый остров, хотелось ну очень много их извести. Пружина не ослабла. Наоборот, снова начала взводиться, и мне её нужно было разрядить. Я уже придумал как и к этому готовился, добыв взрывчатку.
        - Ты зачем дворец в Лондоне взорвал?! - был первый вопрос, когда Братский ворвался в комнату, где я отдыхал.
        Лениво оторвав голову от подушки, я потянулся, отчего короткая пижама поднялась, обнажив живот, и, зевая, со стоном сказал:
        - Ну взорвал и взорвал, откуда я знал, сколько взрывчатки надо, чтобы Биг-Бен на воздух поднять? Сколько было, столько и заложил. Грохнуло, когда я уже в порту был. Только потом в Испании из газет узнал, что верхние этажи у дворца тоже рухнули.
        Скрывать своё участие в подрыве я и не собирался, более того, я гордился своей работой. Честно говоря, даже не думал, что так всё легко получится: раз - и всё.
        Братский подошёл ближе, заглянул мне в глаза и хмыкнул:
        - Меня местные сотрудники посольства пугали, что у тебя не взгляд, а чёрные провалы, страшно, аж жуть. Сейчас я ничего такого не вижу. Обычный рыжий мальчишка с любопытством и задором во взоре.
        - Пружина разжалась, - улыбнулся я. - Я в порядке.
        - Знаю, что означают такие взгляды, судя по тебе, ты себя переборол и снова стал самим собой. Не все так умеют. Я двоих парней именно так потерял. Списали, как психически неуравновешенных.
        - Ну да, мне повезло. Как раз тем взрывом и смог взять себя в руки, а тут уже в посольстве окончательно пришёл в себя.
        - Рассказывай.
        Братский прошёл к столу и дождался, когда я устроюсь напротив. Этот номер во внутренней гостинице посольства СССР в Мадриде был одноместный, хотя и приличных размеров. В общем, как вчера днём я прибыл в Испанию и добрался до посольства, так и провёл всё время в этом помещении, а сегодня утром уже и Братский заявился.
        На миг я задумался, с чего начать, поэтому Братский решил меня поторопить:
        - Где ты провёл год, мы уже знаем. У оружейного мастера учился. Хвалят тебя, упорный ученик, всё на лету схватываешь. Давай дальше, что было после нашей встречи?
        - Отправился отдыхать в Марсель и случайно познакомился с двумя парнями. Они помогли устроиться в школу при военно-морской академии флота Франции, за два месяца обучили основам морской тактики и трём специальностям. Спецов для мобилизации готовили на случай войны. Потом практика, я там на месяц в море на учения загремел. На торпедном катере ходил практикантом, командир катера меня своим замом сделал, многое дал, хороший парень.
        Тут вдруг Братский заржал натуральным образом. Отсмеявшись, а смеялся он долго, вытер слёзы платком и пояснил причину своей, скажем так, истерики:
        - Информация о твоём местонахождении уже через пару дней была известна почти всем разведкам. Мы много утечек перекрыли, однако о тебе знают. Я тебя об этом предупреждал во время нашей встречи в Париже.
        - Было такое.
        - В общем, с той минуты тебя искали все. Абсолютно все. Всё побережье Франции, Италии и Испании прошерстили, в других странах искали. А он под боком устроился, у французских моряков. Мы такие силы прилагали, чтобы не дать тебя схватить, а он учился, ни о чём не подозревая, да ещё в учениях поучаствовал… Ладно, что дальше было?
        Я описал, как отдыхал после окончания школы, как вернулся в Париж, как меня взяли и доставили в Лондон. Вот там я не стал всё открывать, не хочу, чтобы меня считали полным отморозком, это может повредить. Выдал отредактированную версию, лишь о подрыве Бит-Бена описал чистую правду.
        - …Я эту чёртову башню чуть не полночи искал. Город не знаю, спросить не у кого, улицы пустые, одни полицейские да солдаты на перекрёстках. Еле ушёл. Пришлось на крышу одного из домов подниматься, чтобы определиться. Ладно, дворец подсвечивался. Повезло, я находился на том же берегу, что и дворец с башней, все мосты перекрыты. Приехал, там взял охрану на прицел. Четверо было, ха, даже оружия не имели. Пристрелил одного, чтобы трёх других запугать, вот они и перенесли всё незаметно в башню. Потом я их застрелил, свидетели тревогу могли поднять, поджёг бикфордов шнур, у меня полчаса времени должно было быть, ну и рванул в порт. Подобрал скоростной морской катер, глиссер, с помощью охранника стоянки поднял на борт бочку с топливом, а когда покидал порт, и увидел вспышку и гриб взрыва. Думал, ядерный заряд рванул, а это мои шашки, оказывается. Покинул порт, еле ушёл от патрульного судна, скорость у меня выше была, и, пользуясь покровом ночи, свалил, тот меня потерял. Я ушёл за зону действия его радара, меня этому не учили на курсах военных навигаторов, но зато командир катера на практике многое дал.
Потом путал следы. Ушёл подальше от берега и, сделав полукруг, выбросился на испанском побережье. Я же штурман, рассчитать не трудно было. Всё топливо ушло, но добрался. Дальше на попутке до Мадрида, и вот я здесь. Только осторожничал при контакте, повторения захвата, как в Париже, не хотел. В принципе всё.
        - М-да, дать тебе основы - и готовый диверсант… - задумчиво протянул Братский.
        - Так всё же в каком вы звании? А то на прямые вопросы вертитесь отвечать, как целка перед членом десантника.
        - Фу, как грубо. Полковник я теперь, а когда мы впервые встретились, подполковника недавно получил, - ответил Братский, пребывая в задумчивости.
        - Когда в Союз уходим, что-то мне здесь разонравилось?
        - Оценил прелести социализма? - усмехнулся Олег Игоревич.
        - Скорее хорошие границы государства и неплохую службу безопасности. Кстати, имена тех, кто меня сдал, хотите знать?
        - Выкладывай.
        - Лисицын, Жирев и Павлухин.
        - Лисицына и Павлухина мы взяли, перекрыли канал утечек, а что за Жирев?
        - В МИДе работает, курирует совместную работу с разведкой и конторой.
        - Понятно, прибудем обратно в Союз, разберёмся.
        - Лучше сейчас, мало ли что натворить может. Отправить сообщение - и его возьмут под контроль.
        - Не учи отца яйца высиживать. Ладно, собираемся, машина уже готова, самолёт на аэродроме тоже.
        Мне принесли одежду. В Испании было жарковато, но одежда была осенне-весенняя, для Союза приготовили. Я быстро оделся, и мы покинули номер и само здание посольства. Кстати, арендуемое. Везли меня на машине посла. Пришлось на пол сползти, чтобы снаружи не видели, посол был тут же. Обеспечивал прикрытие. Также незаметно меня подняли на борт, и уже через полчаса мы были в воздухе. Я попросил у стюардессы тетради и писчие принадлежности, а получив их, стал делать записи. Отвлёкся лишь раз, когда медсестра осмотрела повязки, меня уже осматривал врач в посольстве, наложил новые, но ещё тут проверили. Кстати, пока Братский разрешающе не кивнул, стюардесса за бумагой не пошла. Да и сам самолёт хотя и был реактивный, но не такой и большой, представительского класса, между прочим. «Як-40», это мне Братский пояснил, сидевший неподалёку. Я сидел за столиком и не отрываясь писал, Олег Игоревич уже заглядывал через плечо и констатировал, что писал я песни и ноты для них. Между прочим, в салоне мы были не одни, естественно, полковник прибыл с сопровождением, но нас так сопровождали, что я узнал о нём только в
самолёте. Была боевая группа из одиннадцати человек, так что после того, как мы оказались в самолёте, они тоже поднялись на борт.
        - Песни? - спросил Братский.
        - Да, самые лучшие, разных жанров. Хорошие песни. Почему-то у меня появилось острое желание выложить их на бумагу.
        - Понятно. Ну, пиши, дело хорошее, - вернувшись на своё место, сказал Братский. - Кстати, главы многих государств уже обратились к нашему генсеку насчёт тебя, требуют представить тебя публике.
        - Хрен им. Пусть отвечают, что это были слухи и утка, мол, не существует попаданцев из будущего. Бред сивой кобылы.
        - К сожалению, убедительные доказательства те успели получить, не пройдёт.
        - Всё равно хрен им. Меня не уговорите. Сотрудничать буду только с Союзом.
        - Тебе же он не нравится.
        - Мне не нравится манера правления. В Союзе жить нравится, после России, где я родился, рай.
        - Кстати, когда я был в последний раз у товарища Брежнева, он зачитал мне цитату из твоей тетради, сейчас вспомню: «Пока вы, идиоты, не наведёте социализм у себя в стране, какого… э-э-э… вы в других странах его проталкиваете? Социализма в Союзе нет». Как тебе?
        - А где я не правильно написал? Всё верно, всё в тему. Сперва нужно, чтобы советские люди получили все блага, что им наобещали, пример показать другим странам, что социализм и коммунизм - это хорошо. А вы что делаете? Нет, Россия - родина моя, а Союз - государство. Терплю, но не сказать, что люблю.
        - Антигосударственные речи ведёшь, - покачал Братский головой.
        - А вы арестуйте меня. Пока я вижу тот бардак, что по глупости в правительстве наделали, уважения вы моего не получите. Сотрудничать буду, но не более.
        Следующие восемь часов мы почти не разговаривали, а у меня одна за другой из-под руки исчезали исписанные тетради. Восемь тетрадей исписал, больше не было, дальше на бумаге писал, один из подчинённых Братского всё это архивировал и складывал в портфель. Вот и работал, пока не добрались до Москвы и не совершили посадку.
        В Москве был вечер, часа полтора до наступления темноты, поэтому наш кортеж сразу помчался в Кремль, меня глава государства видеть желал. Мне так пояснили. Устав с писаниной в самолёте, я задремал в «Волге», в которой меня везли. Впереди и позади было по такой же машине, все чёрные.
        Вдруг машину повело, и водитель заорал:
        - Засада-а!
        Подскочив, я успел только заметить, как сносит с дороги передовую машину ЗиЛ-самосвал, гружённый щебнем, он после столкновения полетел из кузова, и как к нашему борту несётся другой грузовик. Наш водитель почти увернулся, удар пришёлся в заднее левое крыло, отчего машину развернуло и опрокинуло. Ладно, хоть кувыркаться не стали, метров сорок проскользили на крыше, высекая искры из асфальта.
        - Беги, - прохрипел Братский, сидевший на переднем сиденье, поворачивая ко мне окровавленное лицо.
        - Безопасность гарантируем, да?! - зло спросил я, ворочаясь в осколках стекла и искривлённого металла, пытаясь перевернуться на живот. Да и нога разболелась, снова по больному месту удар пришёлся.
        Послышался щелчок открытия ремня безопасности, и полковник грузно упал на крышу, после чего, подволакивая ноги, похоже у него был повреждён позвоночник, стал выбираться из машины на локтях с пистолетом в руке. Странно, удар, конечно, приличный был, но не до такой степени, чтобы вырубить водителя и нанести такие травмы Братскому. Тут я заметил, что у водителя расползается кровавое пятно на спине, и сообразил, что оба впередисидящих были обстреляны снайперами. Тогда всё сходилось. Дотянувшись до пояса водилы, я достал «Макаров» из кобуры и выбрался следом за полковником. Это было тяжело сделать, во время столкновения и аварии я не был пристёгнут, помотало меня по салону. В общем, как я уже говорил, нога жутко болела и плохо гнулась.
        Братский сидел, привалившись к борту машины, редко и прицельно стрелял куда-то в сторону третьей машины, где палили несколько автоматов. Какофонию автоматных очередей со множеством хлопков пистолетных выстрелов заглушил хлопок гранаты, и третья машина запылала. Гранатомётом шарахнули.
        - Беги, - хрипло повторил Братский и закашлялся. На губах у него показалась кровь.
        Почти сразу, пятная грудь дырами и рвя одежду, по полковнику кто-то дал очередь из автомата. Очень точную, меня не задели. Стало ясно, что брали меня живым, и только живым. Быстро вскочив и застонав от боли, я, хромая, нырнул в дым горевшей машины охраны и добежал до смутно знакомого забора. Чёрт, да я же тут повис на ремне, когда убегал от парней из конторы! Точно, тот самый парк. С некоторым трудом и неловкостью перемахнув через забор, я похромал дальше. Преследователи были, трое, один в офицерской милицейской форме и с автоматом бежал впереди, почти нагнав меня, двое ещё только через забор перелезали, один вроде ранен. Не знаю, сколько человек участвовало в засаде, но эти три точно из недругов.
        Навскидку выстрелив и свалив лейтенанта, я попытался было подскочить к нему, чтобы поднять автомат, но не дали, выстрелами отогнали от тела, пули так и свистели мимо или впивались в землю между мной и убитым, отчего приходилось метаться из стороны в сторону. Вдруг я вывалился на опушку в парке и увидел перед собой озеро с той самой вышкой для прыжков. Это меня подстегнуло, появилась безумная идея. Собрав последние силы, ногу уже почти не чувствовал, я рванул к ней, криками и маханием руками разгоняя прохожих, чтобы убегали. А то застыли, понимаешь, с удивлением прислушиваясь к уже стихающему шуму боя.
        Ни фига не реагируют, а вот как я выстрелил несколько раз в преследователей, чтобы притормозить их и заставить залечь, то сразу разбегаться начали. Из-за осени вышка была закрыта, хотя здесь гораздо теплее, чем в Лондоне, но это не помешало мне, припадая на одну ногу, добежать до неё. По мне не стреляли, однако оба преследователя двигались следом, поэтому я удивился, когда хлопнул выстрел, и неповреждённую ногу обожгло огнём, будто кипятком плеснули. Касательное ранение, но оно ещё больше замедляло меня. Перевалив через цепь ограждения, с шумом обрушившись на деревянный пол, я пополз к лестнице, оставляя за собой окровавленный след. Схватившись за первую ступеньку, я подтянулся к ней. Снова выстрел, и боль в правой руке, тоже лёгкое ранение, но пистолет я не выронил, там ещё оставалось два патрона. На площадке, встав на ноги и хватаясь за перила, сил стоять не было, я стал подниматься выше.
        Забравшись на пятую из шести площадок, я осторожно подполз к краю и выстрелил, дважды. Первый промах, после второго один из преследователей схватился за плечо и упал за скамейкой, за которой прятался. А вот второй рванул ко мне, опытный, сволочь, и считать умеет, понял, что я без патронов остался, а запасной магазин я не брал. Правда, не так резво рванул, держась за окровавленный бок, это его подстрелили мои охранники. Снова с трудом встав на ноги, я продолжил подниматься, прикладывая к этому все силы. При этом на ходу я стал сдирать рубашку, оставляя на ступеньках лежать лёгкую куртку, потом тёплую рубашку, майку, брюки, еле слезли, намокли от крови. Трусы и носки тоже скинул. Один ботинок я ещё у озера потерял, как раз когда меня ранили, а второй тут скинул. Наконец вот она, самая верхняя площадка, та, что для профессионалов. Внизу раздавался топот и шумное дыхание быстро поднимающегося преследователя, но он не успел - оттолкнувшись от края, я стал солдатиком падать вниз.
        Тот уже был на площадке подо мной и, заметив мой прыжок, в отчаянной попытке оттолкнувшись, попытался схватить, но промахнулся, обнял воздух и, матерясь, начал падать рядом головой вниз. Вошли в воду мы почти одновременно. Удар ошеломил меня, но сознание я не потерял, ледяная вода взбодрила, поэтому, заработав руками и ногами, я выплыл на поверхность, диким взглядом оглядываясь и откашливаясь. Неужели получилось? Последняя надежда выбраться из этой передряги и сработало? Однако это было так, я вынырнул в озере, вроде том же самом. Хотя вид вокруг сильно изменился, никакой площадки, и башни на берегу не было, да и деревья имели совершенно другой вид, хотя и золотились осенней листвой. Загребая, я поплыл к берегу, морщась от боли в ранах. Кстати, вынырнул я один, больше никто не выплыл. Ещё я отметил, что наручные часы на руке остались, я их пропустил, как и очень дорогой перстень на среднем пальце правой руки, трофей из Британии. Получается, мне можно было не раздеваться, раз эти вещи остались при мне. Ну ладно, тоже опыт. Тампоны, закрывающие ранки на груди, частично отклеились, от удара о воду
часть концов лейкопластыря отошла. Подумав, я на плаву одной рукой стал срывать их. Лучше убрать, мало ли.
        Когда я уже подгребал к берегу, туда выскочили двое молодых мужчин, лет по двадцать пять. Скинув плащи, оставив их на берегу и не боясь намокнуть, войдя в воду по бёдра, подхватили меня под руки и вынесли на берег. Меня ошеломил их вид, вернее, одежда. Усы - ладно, но бакенбарды, кто их сейчас носит? Однако с той одеждой, в которой они были, смотрелось это вполне нормально. Чёрные сюртуки, плащи до пят и высокие котелки, а также сапоги до колен. Ёп, куда я попал?
        - Сударь, с вами всё в порядке?
        - Олег, у него кровь, он ранен! - воскликнул второй и тут же закричал: - Врача, врача сюда! Алексей Павлович, прошу срочно подойти к озеру!
        - Извините, молодой человек, я правильно называю вас сударем? - спросил тот, которого звали Олегом.
        Вопрос был, похоже, с подковыркой, но, к счастью, я знал ответ, обращение «сударь» или «сударыня» было возможно только к лицам, имеющим дворянское происхождение, видимо, мужчина отметил мой перстень и наручные часы и сделал свои выводы.
        - К сожалению, нет. Я сын промышленников Лариных из Франции русского происхождения. Максим Ларин, к вашим услугам. Мы не дворяне, - отстукивая зубами, сообщил я.
        - О боже, Олег, смотри, его пытали, - воскликнул тот мужчина, что звал врача, указывая на мою грудь.
        Тут на меня такая дрожь напала, такой озноб, что я даже говорить дальше не мог, но всё же попытался.
        - И-идея-а? - стуча зубами, спросил я у своих спасителей, пока один закутывал меня в плащ с подбоем.
        - Что, простите? - не понял тот, что Олег.
        - И хде я?
        - В Москве, вестимо.
        - Х-ход какой?
        - Да обычный, конец сентября тысяча девятьсот третьего года от рождества Христова, - ответил он и посмотрел в сторону шума множества голосов, приближавшихся к нам. - Вы можете пояснить, что с вами случилось?
        - Ограбили, - только и смог пробормотать я непослушными губами. - Утопить хотели.
        А приближалась к нам толпа господ и их слуг, причитали женщины, грозно поглядывая вокруг, подкручивал усы пожилой военный, а надо мной суетился врач. Всё это я воспринимал отстранённо, так как думы мои были далеко, очень далеко.
        Мать их, через полгода начнётся война с Японией. Буду ли я участвовать? Конечно, буду, и разрешения не спрошу. Макаров, где ты там, я уже здесь? Не смотрите на меня так, это у меня, похоже, истерика. Я чувствовал радость и надежду, да и море других чувств. Сейчас было то время, что как раз для таких, как я, и это попадание мне нравилось куда больше. Похоже, первое было лишь подготовкой для этого, для второго. Ойё.
        Чёрт, как же больно, это не врач, это коновал. Да куда ты со своими железками лезешь?!. А-а-а!..
        notes
        Примечания
        1
        Г. Остер.
        2
        С. Маслов.
        3
        Трофим.
        4
        Ю. Антонов.
        5
        А. Маршал.
        6
        М. Танич.
        7
        «Генералы песчаных карьеров».
        8
        М. Ножкин.

 
Книги из этой электронной библиотеки, лучше всего читать через программы-читалки: ICE Book Reader, Book Reader, BookZ Reader. Для андроида Alreader, CoolReader. Библиотека построена на некоммерческой основе (без рекламы), благодаря энтузиазму библиотекаря. В случае технических проблем обращаться к