К-55. Обманувшие смерть Лев Н. Пучков
        Вадим Набатов, системный администратор Дома культуры в закрытом городе Красноярск55, только-только прошел очередной уровень любимой компьютерной игрушки, как вдруг… оказался втянутым в загадочную серебристую воронку, перебросившую его в далекое будущее. Основная часть населения Земли погибла в глобальной катастрофе. В подземных многоуровневых городах обитает большая часть уцелевших. Они разделились на фракции, между которыми идет война. Вадиму предстоит найти свое место в этом жестоком мире, хотя сделать это очень непросто…
        Лев Пучков
        К55. Обманувшие смерть
        

* * *
        Всё что написано в этой книге, от первой до последней буквы - фантастика.
        Не ищите здесь какие-то аналогии с Красноярском26, оттуда взята только концепция.
        …Wer mit Ungeheuern kmpft, mag zusehn, dass er nicht dabei zum Ungeheuer wird. Und wenn du lange in einen Abgrund blickst, blickt der Abgrund auch in dich hinein…[1 - Кто сражается с чудовищами, тому следует остерегаться, чтобы самому при этом не стать чудовищем. И если ты долго смотришь в бездну, то бездна тоже смотрит в тебя…Фридрих Вильгельм Ницше]
        Friedrich Wilhelm Nietzsche
        Преамбула
        Красноярск55, наши дни
        В древних руинах, обнаруженных у входа на следующий уровень, Вадим чуть было не погиб. Причём дважды кряду, в одном и том же месте.
        Сначала наступил на ловушку, не подлежащую обнаружению, и тут же, что называется, не отходя от кассы, схлопотал «крит» от выскочившего из саркофага скелета, который казался заурядной дохлятиной и был на пятнадцать уровней младше Вадимова «alter ego»!
        Спасли хорошая реакция и многолетний игровой опыт. Услышав щелчок триггера, успел накатить красную банку и одновременно скастовал «большое лечение».
        - Только попробуй сдохнуть, я тебя потом лично убью… Ну же, давай, ушастый, давай, регенерируй!
        Эта двойная комбинация всё решила: если бы привычно ограничился одной банкой, так на «кулдауне» и помер бы.
        - Да вы там совсем сдурели! - Вадим облегчённо вздохнул, убирая горящего эльфа с почти пустой шкалой жизни из поля зрения странного скелета, и справедливо возмутился: - Что за идиотские сюрпризы?!
        Отогнав чудом выжившего эльфа в безопасное место на исследованной территории, Вадим прокрутил в консоли лог игры и быстро обнаружил «косяки».
        До этого момента с ловушками вообще не было проблем, поскольку «detect trap» (обнаружение ловушек) у эльфа был прокачан на макс. А все «мини-боссы», способные убить персонажа одним ударом, имели явные опознавательные знаки и внешне заметно отличались от рядовых монстров.
        В логе было чёрным по белому прописано, что «скилл» для обнаружения ловушки должен составлять 245 % (что на сто сорок пять единиц больше максимума), а заурядный на вид скелет таки оказался мини-боссом с вероятностью смертельного удара 95 % во всех трёх вариантах!
        В отличие от проходных участков с рандомной генерацией эти руины были явно «ручной работы», поэтому странно было встретить здесь такие грубые ошибки.
        - Ну не удоды ли? - хмыкнул Вадим, делая выписку из лога. - Вроде солидная фирма, а так халтурят…
        Эльф, забившись в угол, трясся в ознобе и пульсировал красными сполохами после «крита».
        - А ты везунчик, - похвалил Вадим. - Уложился в пять процентов. А мог бы ведь запросто сдохнуть… Оклемался? Пошли, посмотрим, где они тут ещё напортачили, в этой «ручной» локации…
        Восстановившийся эльф издали забросал притворявшегося простым скелетом мини-босса огненными бомбами и направился к саркофагу.
        В этот момент призывно заурчал мобильный.
        Это был Никита, друг Вадима и «коллега по цеху».
        Вадим заправил за ухо гарнитуру и ответил на вызов. Локация, как видите, непростая, нужны обе руки. И вообще, надо бы проигнорировать звонок и побыстрее добраться до контрольной точки, а потом уже трепаться о всякой всячине.
        Но вот именно Никиту Вадим проигнорировать не мог.
        Видите ли, у Никиты очень симпатичная младшая сестра, Ирина. Умница, красавица и воображуля.
        У Вадима в отношении Ирины самые серьёзные намерения. Но это такая крепость, которую без «пятой колонны» взять будет либо трудно, либо невозможно.
        Никита имеет большое влияние на сестрёнку, так что игнорировать его нельзя.
        - На связи.
        - Ты мне друг? - без обиняков и без приветствий уточнил Никита.
        - Угу.
        - Слушай… Сделай мне договорчик на обслуживание? Есть просто изумительные корпоративные скидки…
        - Спасибо, не надо. Сам справляюсь.
        - Да как ты там справляешься! У тебя же куча «железа», которое надо постоянно чинить! Куча дрянного софта, который постоянно глючит!
        - Да ну, какая там «куча»… Я справляюсь.
        - Ну тогда сделай хотя бы пару заказов. А ещё лучше пару по паре. Тебе бланки заявок скинуть?
        - У меня всё новое. Всё настроенное. Всё работает как часы.
        - Ну снеси там мимоходом пару «осей», что ли, или шлейфы перекинь… А?
        Никита трудится сисадмином в головном офисе местного провайдера и по совместительству хозяина сервисного центра. Вообще-то есть мнение, что «аутсорсинг», поддержка и вообще любой сервис «на выносе» не являются прерогативой системного администратора. Но хозяин Никиты думает иначе. Поэтому в конце квартала (а порой и в конце месяца) Никита становится занудой и пристаёт ко всем друзьям и знакомым с животрепещущими предложениями.
        - Нет у меня заказов. Сам справляюсь.
        - Да что ты заладил, «справляюсь», «справляюсь»! Ты чем там занят, опять играешь?
        - Угу.
        - Тестишь опять?
        - Угу.
        - Слушай, а за это ведь ещё и деньги платят, нет?
        - Когда как.
        - И «клиент» бесплатно высылают?
        - Угу.
        - «Угу», «угу»! Ты прям как тот филин. Слушай… В следующий раз, когда будут набирать тестеров…
        - Нет.
        - Что - «нет»?
        - Нет смысла. У тебя не будет на это время.
        - Слушай, со своим временем я уж как-нибудь сам разберусь…
        - Нет.
        - Что - «нет»?!
        - У тебя нет «своего времени».
        Никита умолк и обиженно засопел в трубку, соображая, что ответить по существу обвинения.
        Вадим усмехнулся, прибил застрявшего в узком проходе «большого ходячего трупа» и погнал эльфа дальше.
        Никита трудится как пчёлка, по четырнадцать часов в сутки. Хозяин взвалил на него множество несвойственных должностной инструкции обязанностей и строго спрашивает за промахи. Однако платят вполне прилично, есть мотив вкалывать.
        Вадим тоже некоторым образом «сисадмин». Ему 23 года, он имеет диплом бакалавра прикладной информатики и работает системным администратором в ДК «Плутоний», который располагается на центральной площади «закрытого» города Красноярск55.
        Вадим командует «колоссальным» парком из девяти компов, пяти МФУ и видеоконференцией в малом зале.
        ДК ведомственный, ведомство богатое, всё «железо» и «периферия» новое и качественное. Вадим - парень рукастый и смекалистый, если возникают глобальные проблемы в формате «ой, кажется, я забыла сохранить документ!» или «Вадик, у меня завис принтер!!!», всё решает молниеносно и поддерживает вверенное ему хозяйство в идеальном состоянии.
        Заведующая ДК - подруга мамы Вадима.
        Папа Вадима, в числе прочего, решает и вопросы финансирования ДК.
        В общем, вы, наверно, уже поняли: Вадиму на такой работе легко и комфортно.
        Правда, и платят за неё совсем немного, но для Вадима это не проблема. У него небедные и влиятельные, по местным меркам, родители, так что, в принципе, можно совсем не работать, прокормят.
        Но Вадим не такой. Ему нравится быть при деле, нравится статус значимой фигуры в команде.
        «Вадик, какой ты молодец! Что бы мы без тебя делали!»
        А ещё у него есть цель жизни.
        Вадим мечтает собрать команду профессионалов и создать лучшую в мире Игру, которая затмит все прочие игры, вознесёт его на вершину славы и сделает сказочно богатым.
        Нет, это не беспочвенные розовые мечты.
        Вадим упорно работает в этом направлении. У него полно свободного времени, и он целенаправленно тратит это время на изучение наиболее успешных и перспективных игр современности.
        Например, как сейчас, когда в самый разгар рабочего дня тестирует бета-версию новой игры, гоняя эльфа по мрачным уровням сказочного мира.
        У Никиты всё сложнее и непригляднее.
        Родители у него небогатые, и он… счастливый отец троих (!) детей.
        Никита, дорогой! «Безопасность» - это не только «файрволы» и латание системных «дырок». Вот тут знающие люди говорят, что Человечество давным-давно изобрело такие замечательные резиновые штучки…
        Никита старше Вадима всего на четыре года, но выглядит на все сорок. У него нет личного времени, нет мечты всей жизни (если не считать за таковую патологическое желание взорвать «дата-центр» родной компании) и вообще нет никаких перспектив.
        Вадим не злыдень, чисто по-человечески ему жаль Никиту. Просто он знаком с психологией и не любит, когда кто-то пытается манипулировать им на ровном месте.
        Однако по ряду причин сейчас он намерен сыграть в поддавки.
        - А я думал, друзья должны помогать друг другу… - Судя по тону, замечание насчёт отсутствия личного времени почему-то обидело Никиту. - Видимо, ошибся. Правильно говорят: сытый голодного не разумеет…
        - Ладно, я что-нибудь придумаю. Договор не обещаю, но несколько «серьёзных поломок» сделаю.
        - Ооо, ты мой герой! Что с меня?
        - У Ирины день рождения послезавтра…
        - У какой Ирины?
        - У сестры твоей, дубина!
        - Так, минуточку… Да, точно! Спасибо, что напомнил.
        - Ну вот… Ты же пойдёшь её поздравлять? Подарочек купишь… Заодно и с предками повидаешься: они, наверно, забыли, как ты выглядишь.
        - Ну, не знаю, получится или нет. Понимаешь…
        - Ты. Туда. Пойдёшь. Ясно?! Это твоя единственная сестра. Так и скажешь своему рабовладельцу. И пусть только попробует не отпустить тебя в шесть вечера! Если надо, я подключу папу, он на него повлияет.
        - Да нет, не стоит… Я сам решу.
        - Ну вот и молодец. Про подарок забудь, это уже продумано. И разумеется, ты возьмёшь с собой лучшего друга…
        - А-а-а, вон оно что! Ну ты жук…
        - Ты что-то имеешь против?
        - Да нет, ничего. Как говорится, совет да любоффф. Уж лучше ты, чем какой-нибудь гопник с Левого Берега.
        - Хм… Откровенно. Но в целом я рад, что у меня такой внимательный и заботливый друг.
        - А уж как я рад…
        - А теперь, друг, будь добр, спрыгни с линии. Уровень сложный, надо сконцентрироваться.
        - Да-да, конечно. Всё, бывай. Жду от тебя срочную заявку…
        Выбравшись из руин, Вадим погнал эльфа к точке перехода на следующий уровень. По дороге мимоходом пришиб парочку «хищных растений», и тут прозвучал торжественный гонг «левел-ап».
        - О, подрос наш парень! - Вадим довольно прищурился и открыл «дерево скиллов». - Так, что тут у нас…
        - Пьюк! - Монитор вдруг несолидно пискнул, пустив во все стороны каскад голубых разрядов…
        И исчез.
        Вместо стола перед Вадимом образовалась серебристая воронка диаметром немногим более метра и высотой метра два.
        Медленно расширяясь, воронка вращалась с бешеной скоростью и издавала негромкий басовитый звук, похожий на зацикленное на «ми» Большой Октавы мычание недоенной коровы.
        Вадим не успел как следует удивиться: воронка внезапно расширилась и в одно мгновение втянула в себя парня вместе со стулом, на котором он сидел.
        - Вот это неслабо проапгрейдили эльфа… - совершенно невпопад выдало на прощание меркнущее сознание Вадима, растворяясь в чёрном водовороте Небытия.
        Глава 1
        К55
        25 марта 2063 г.
        Уровень № 5, Северо-Западный сектор
        Реконструкции
        Отсек утилизации № 3 в Северо-Западном секторе Пятого Уровня никогда не выделялся ничем особенным и был как две капли воды похож на все служебные помещения подобного типа в К55.
        Бетонная коробка пять на восемь, армированная стальными балками, потолок высотой два с половиной метра.
        Привычная с детства для всех обитателей К55 полукруглая станина конвертера, выпирающая по центру из противоположной от входа стены.
        Забранное в ударопрочное стекло окно приёмника, размером с двухкамерный холодильник.
        Грузовая тележка с оборудованием в правом углу, лопаты, вёдра и метёлки из гибкой стальной проволоки в левом, тут же гидрант с аккуратной бухтой брезентового шланга.
        Тусклые плафоны под потолком, накрытый ржавой решёткой глубокий жёлоб через всё помещение, от дверей к приёмнику.
        Ну и, разумеется, незабываемый, ни с чем не сравнимый и не выветриваемый даже дезинфектами и принудительной вентиляцией фимиам бытовых отходов.
        Как видите, это был самый обычный отсек утилизации.
        Однако сегодня здесь орудовала не привычная парочка мусорщиков, а специальная команда фракции «Профилактика» под управлением доктора Панина.
        Помимо самого доктора, в команде было пятеро: двое его ассистентов и трое бойцов.
        Бойцы, изготовившись с автоматами у раскрытой и зафиксированной на стопоре двери отсека, контролировали коридор на случай внезапного появления врага.
        Издалека доносилась нечастая стрельба.
        Искажённый динамиками хриплый голос транслировал команды военного протокола, обращённые к обитателям захваченного сектора.
        По коридору ощутимо тянуло гарью.
        В трансляции не было ничего нового или необычного, коридор приятно пустовал, так что бойцы вполглаза несли службу и с любопытством косились на учёных.
        Доктор Панин, подключив прибор к пульту конвертера, бойко взламывал систему управления.
        Его ассистенты, вооружённые гравитационными пушками, медленно и натужно волокли к конвертеру вибрирующий кокон портального поля.
        Для солдат это было занятное зрелище. Ранее им не доводилось работать с учёными, и сегодня они впервые в жизни видели все эти интригующие штуковины.
        Старший конвоя, сержант Мусаев, уже принимал участие в подобном мероприятии.
        В прошлый раз всё было не совсем гладко и погибли люди.
        Поэтому сейчас Мусаев наблюдал за действиями ученых с опаской.
        Он знал, что это феерическое «веретено» в полтора человеческих роста и чуть более метра в срединном диаметре, которое так завораживающе отливает всеми оттенками серебра и искрит разбегающимися по упругой поверхности разрядами, может вести себя крайне непредсказуемо и способно на любые пакости.
        Из толстых раструбов гравитационных пушек, обвитых медными жилами, высачивались похожие на струи кварцевого песка инверсионные шлейфы, с мягким шипением ударяли в серебристый кокон и толкали его к топке конвертера.
        Кокон словно бы не хотел двигаться в нужном людям направлении. Он постоянно отклонялся от курса, подолгу замирал на месте, и вообще создавалось такое ощущение, что портальное поле живое и капризничает, словно чем-то недовольный ребёнок.
        - Твою мать… Да что ж ты как дитя малое! - чертыхнулся ассистент № 1, озвучив общую ассоциацию. - Шагай ровно, тут осталось-то всего ничего…
        Из-за этого капризного поля, соскочившего с проекторного стенда и отправившегося погулять в сектор «Реконструкции», пришлось снаряжать целую экспедицию и захватывать территорию соседей.
        Для вождей «Профилактики» серебристый кокон был настолько важен, что они решились на боевую операцию по завоеванию в общем-то ненужного им сектора, не имевшего никаких стратегических перспектив и не сулившего ничего, кроме незапланированной траты ресурсов фракции, как материальных, так и людских.
        Даже если не учитывать расходов на ремонт после боя и реформирование системы администрации и социальной структуры, здесь как минимум на три месяца нужно сажать усиленный гарнизон. Потому что «Реконструкция» обязательно будет предпринимать попытки отбить свою территорию.
        Доктор Панин «доломал» пульт, открыл защитный экран и вхолостую запустил конвертер.
        В чреве топки вспыхнуло нестерпимо яркое голубое свечение, станина конвертера мелко завибрировала, и раздался гул, похожий на рёв ракетных сопел.
        - Отлично, - похвалил себя Панин, отключая конвертер. - Всё, ребята, пихайте его в топку.
        В конвертерной программе есть одно существенное ограничение. Если в топливном контуре будет находиться живая органика объёмом два литра и более, конвертер просто не включится.
        По опыту предыдущих экспериментов, вероятность выдачи полем живой органики очень высока. Но это вовсе не отклонение, а как раз таки профильное направление эксперимента.
        Есть также небольшая вероятность, что эта органика будет агрессивной и… гравитационные пушки и стрелковое оружие не смогут с ней справиться. Вот это уже отклонение, причём опасное не только для команды испытателей, но и для всей популяции К55.
        Поэтому в случаях, когда конечная фаза эксперимента проистекает вне проекторного стенда (это не то чтобы норма, но такое иногда бывает), портальное поле всегда волокут в топку.
        Даже если это происходит на территории противника.
        Правда, такого, чтобы поле загуляло на территорию противника, ранее не бывало, но… В жизни всё когда-то случается в первый раз.
        Пока доктор устанавливал видеокамеру на треноге, ассистенты с грехом пополам затолкали кокон в топку, но при этом не выдержали уровень и утопили поле примерно на треть.
        - Ну нет, ребята, так не пойдёт, - поругал коллег доктор. - Давайте, подвесьте его.
        Коллеги, чертыхаясь и кряхтя, стали ворочать поле тяжёлыми пушками, поднимая его повыше.
        У портального поля нет точки опоры, оно игнорирует оси координат и без проблем «живёт» в твёрдых средах, хотя они существенно замедляют скорость движения. Запас хода отправившегося «на прогулку» поля зависит исключительно от величины стартовой энергии ускорителя. Сколько зарядили, настолько далеко и убежит.
        Ну а когда наддают из гравипушек, сообщая полю колоссальную энергию, почему бы не попрыгать, не поиграть с нерадивыми учёными?
        Ассистенты, наконец, вывели кокон над уровнем пола.
        Панин произвёл замеры небольшим прибором с двумя экранами и множеством кнопок и выдал вердикт:
        - Расчётное время «скачка» - от пятнадцати минут до получаса. Точнее сказать не могу, сильный геомагнитный фон. Давайте-ка, ребята, на всякий случай принарядимся.
        Ассистенты с удовольствием отложили тяжёлые пушки и сняли с тележки зиповский ящик с защитными комплектами.
        - А вам что, особое приглашение нужно? - обратился доктор к солдатам.
        - Нельзя сектор бросать, - угрюмо заметил Мусаев. - И потом - какой смысл?
        - Извини, но во всём, что касается науки, я решаю, есть смысл или нет, - спокойно возразил доктор. - Так что, давай: по одному подходим, экипируемся.
        Мусаев кивнул солдатам. Они оба отправились облачаться в защитные комплекты, а сержант остался держать сектор.
        Нет, сержант не страдал склонностью к вольнодумию и уважал мудрого доктора, хотя тот годился ему в сыновья.
        Как и подобает опытному военному, сержант был практиком и сторонником здорового рационализма.
        Так вот практика показывала, что защитные комплекты надевать нерационально. Потому что они, увы, не защищают от тех фокусов, которые может выкинуть портальное поле.
        По крайней мере, в прошлый раз они никого не спасли.

* * *
        Придя в себя, Вадим обнаружил, что находится в просторной камере с открытым окном приёмника.
        Прямо перед ним расположились в два ряда существа в защитных костюмах и шлемах, похожих на скафандры, с выпуклыми прозрачными щитками во всё лицо.
        Существа вели себя странно. Двое направили на Вадима то ли приборы, то ли ружья, сразу и не разберёшь, в общем, такие длинные штуковины с толстыми раструбами, обмотанными медной проволокой.
        За ними стояли трое с автоматами, пока что не целились, но вели себя насторожённо и следили за каждым жестом Вадима.
        Чуть сбоку от первого ряда располагалась видеокамера на треноге, рядом с которой застыл шестой представитель «комитета по встрече», державший в руках фонарь и нечто, напоминавшее диктофон.
        В гробовом молчании прошло несколько секунд, в течение которых Вадим успел рассмотреть помещение и понять, что существа в защитных костюмах - это всё же люди.
        Люди, по-видимому, тоже что-то поняли, и тот, который с диктофоном, радостно крикнул:
        - Есть контакт!!!
        Голос из-под скафандра звучал глуховато, но вполне отчётливо.
        Итак, это люди, и как минимум один из них говорит по-русски.
        «Это игра, - с абсолютной уверенностью решил Вадим. - Очень, кстати, антуражненько. Клёпки аутентичные, люди как живые… Не понял только, что это за игра такая. Что-то типа «Биошока» с локализацией?»
        И вдруг понял, что это не внутренний диалог, а он на самом деле говорит вслух.
        Ух ты, какая чудная игра!
        - Объект вменяем, ведёт себя несколько неадекватно, - пробубнил товарищ с диктофоном. - И выглядит… Выглядит очень странно. Так - внимание!
        Двое с «ружьями» в первом ряду быстро присели на колено, трое во втором подобрались, расступились и направили на Вадима оружие.
        А товарищ с диктофоном зачем-то подскочил к пульту управления, положил ладонь на большую красную кнопку и тревожно уточнил:
        - Какой Уровень?!
        - Восемьдесят второй, - Вадим гордо подбоченился.
        - Не… Гхм… Не понял, - растерялся товарищ с диктофоном. - Как это «восемьдесят второй»?! Максимум - Тринадцатый, дальше ничего нет!
        - Ну не знаю, может, здесь разрабы «левелкап»[2 - Перевод на русский разговорный: «Разработчики применили ограничение на максимальный уровень».] воткнули? В любом случае у меня реально Восемьдесят второй Уровень, ментал прокачан на «макс», и мне надоело торчать в этой камере, - Вадим тряхнул руками, воспроизводя жест персонажа из игры, готовящегося наложить заклинание, и шагнул было вон из камеры. - А если кто дёрнется, махом кастану безумие…
        Выйти на волю он не успел: товарищ с диктофоном шлёпнул ладонью по красной кнопке.
        Массивный защитный экран моментально закрыл выход из камеры, чуть не отдавив Вадиму ногу.
        Раздался звук, похожий на рёв ракетных сопел, в камере вспыхнуло нестерпимой яркости голубое свечение…
        И Вадима в одно мгновение разложило на атомы.

* * *
        Придя в себя, Вадим обнаружил, что находится в просторной камере, с распахнутым настежь защитным экраном.
        Прямо перед ним расположились в два ряда существа в защитных костюмах и шлемах, похожих на скафандры, с выпуклыми прозрачными щитками во всё лицо.
        Существа вели себя странно. Двое направили на Вадима то ли приборы, то ли ружья, сразу и не разберёшь, в общем, такие длинные штуковины с толстыми раструбами, обмотанными медной проволокой. За ними стояли трое с автоматами, не целились, но вели себя насторожённо, следили за каждым жестом Вадима.
        Чуть сбоку от первого ряда располагалась видеокамера на треноге, рядом с которой застыл шестой представитель «комитета по встрече», державший в руках нечто, напоминавшее диктофон.
        В общем, всё в точности так же, как в первый раз…
        Только ощущения совсем другие.
        Это была сплошная Воплощённая Боль.
        Каждая мышца, каждая косточка, каждая клеточка его организма стонала, рыдала и билась в страшной истерике от нестерпимой боли, которая разрывала на части всё естество Вадима, не давала дышать, двигаться и думать.
        Это было какое-то Парализованное Безвоздушное Безумие: с перекошенным жуткой гримасой лицом Вадим застыл на месте, как монумент всем сгоревшим в аду, невидящим взором глядя прямо перед собой, и мечтал в тот момент только об одном:
        Смерть…
        Смерть.
        Смерть!
        Господи, Смерть, возьми меня обратно! Это неправильно, несправедливо, человек не может, не должен, не имеет права жить после ТАКОГО…
        - Есть контакт!!! - радостно крикнул человек с диктофоном.
        О, боже… Что это?! Что за идиотское светопреставление?!
        - Так… Объект явно в шоке, моторика отсутствует. Вегетативная реакция… Ребята, да он помирает! А ну, взяли…
        Двое в первом ряду бросили «ружья», подскочили и выдернули Вадима из камеры.
        Быстро уложили на тележку, вогнали какой-то препарат и занялись реанимацией: двое принялись грубо и жёстко массировать конечности, а товарищ с диктофоном бил Вадима по щекам и что-то орал ему в ухо.
        Через пару минут экзерциции увенчались успехом.
        Вадим дёрнулся, как ударенный током, с криком хапнул первую порцию воздуха и закашлялся, задышал жадно и глубоко, хрипло рыча и плача, выталкивая из себя эту невероятную, немыслимую, несовместимую с жизнью Боль…

* * *
        Спустя немного времени начал действовать введённый препарат и организм стал постепенно отходить от фантомного болевого шока.
        Панин первым делом зачем-то посветил фонариком Вадиму в глаза. Затем проверил параметры - пульс, температуру, измерил давление и заставил проглотить пару таблеток с горьковатым вяжущим привкусом.
        - Сидеть можете?
        Вадим сел на тележке, осторожно шевельнулся и прислушался к своим ощущениям.
        Внутри всё горело.
        Нет, это как-то тривиально. Бывает, с мороза опрокинешь стопочку, да под острый чили, который шикарно готовит мама, - и тоже внутри всё горит. Хорошо так горит, по телу разливается приятное тепло, и на душе благостно…
        Сейчас всё горело так, словно Вадима бросили в топку крематория, где он был испепелён заживо, а потом выдернули обратно и каким-то чудовищным некромантским заклинанием собрали-слепили заново.
        В общем, ощущения - застрелись.
        Хочется орать в голос, биться в истерике и навзрыд жаловаться кому-нибудь доброму и понимающему, кто правильно оценит всю невозможность того, что с тобой произошло, всё растолкует, и объяснит, и посоветует, как избавиться от этого дикого кошмара…
        - Как самочувствие?
        Вадим осторожно пожал плечами.
        Была абсолютная уверенность, что каждое движение после ТАКОГО должно причинять невыносимую боль.
        На самом деле, эта фантомная боль уничтоженного организма была равномерной и статичной, независимо от движений, но шевелиться всё равно было страшно.
        - Объект не может адекватно оценить своё состояние, - сообщил диктофону Панин. - Однако целый ряд признаков указывает на сильнейший стресс, вызванный ПЕРЕМЕЩЕНИЕМ… Фамилия, имя, отчество?
        - Вадим Николаевич Набатов.
        А голос ничего так, не сгоревший, вполне нормальный, разве что заметно хриплый от переживаний.
        - Возраст?
        - Двадцать три года.
        - Так, уже хорошо! - обрадовался Панин. - Амнезии нет, это отличный признак… Уровень, сектор?
        Вадим машинально втянул голову в плечи и зажмурился.
        Ну и что сказать товарищу в скафандре?
        За неправильный ответ на этот вопрос его убили.
        Вот этот самый товарищ и убил. И ладно бы просто выстрелил в голову, по обыкновению приличных негодяев, а то ведь буквально разложил на атомы!
        И лицо вроде доброе, и в своём странном костюме похож на героя-космонавта…
        Но товарищ явно недобрый.
        Это он ударил по кнопке, Вадим всё помнит.
        - Не можете ответить, с какого вы Уровня? - огорчился Панин. - Что же это получается, избирательная амнезия?
        - Пацан боится, - поделился соображениями сержант Мусаев. - Может, он боец «реконов»?
        - Вы солдат Реконструкции? - живо ухватился за эту мысль Панин. - Если так, не волнуйтесь: вы сейчас идёте по программе Эксперимента как особо важный объект, так что вашей безопасности ничего не угрожает. Кстати, извините, сразу не представился: я Алексей Панин, научный руководитель экспедиционной группы, это мои коллеги, Евгений и Сергей, этот суровый человек - сержант Мусаев, наш начальник конвоя, а эти двое…
        - Солдаты. - Сержант без пиетета оборвал поток приязни учёного. - Просто солдаты. Этого достаточно.
        - Ну… Хорошо, пусть будет так, - кивнул Панин, несколько обескураженный официальным тоном сержанта. - В общем, не волнуйтесь, вам ничего не угрожает.
        - Я не солдат, - тихо сказал Вадим. - Я системный администратор.
        - Системный… администратор?
        Панин в растерянности посмотрел на ассистентов.
        Ассистенты пожали плечами. Нет, это словосочетание им ни о чём не говорило.
        Мусаев едва заметно дёрнул уголком рта и одарил Вадима тяжёлым взглядом.
        «Этот пристрелит не задумываясь, - подумал Вадим. - Он даже не пытается скрывать, что считает меня врагом».
        - То есть, я так понял, вы трудитесь в администрации сектора? - уточнил Панин.
        Вадим опять промолчал, опасаясь, что неудачный ответ может спровоцировать нездоровую реакцию.
        - Объект не может ответить на ряд элементарных вопросов, - пожаловался диктофону Панин. - Таким образом, реальное состояние объекта остаётся под вопросом до полного обследования в лаборатории… Скажите… Эмм… Вадим… Вы странно одеты, и у вас было вот это…
        Панин показал изъятые при реанимации Вадима айфон, Bluetooth-гарнитуру и две клёпки от офисного стула. Сам стул отсутствовал.
        - Это не в порядке обвинения, просто сугубо академический интерес… Скажите, вы ограбили Исторический Музей?
        - Это моё, - затравленно пролепетал Вадим. - Могу чем угодно доказать…
        Интересно, что у них тут полагается за кражу? Если за неправильный ответ убивают без предупреждения, то…
        - Да не волнуйтесь, всё нормально! Я же сказал: чисто академический интерес.
        - Я не волнуюсь, это в самом деле моё! Там забита куча моих данных, могу показать. Телефон куплен четыре месяца назад, у меня дома гарантия на него лежит, могу предъявить. А! Можно маме позвонить, она подтвердит… Разрешите?
        Панин не без колебаний отдал телефон Вадиму.
        Мусаев опять нехорошо дёрнул уголком рта и зачем-то поправил автомат. Как будто проверял, успеет ли быстро вскинуть оружие, если вдруг понадобится.
        - Так, сейчас мы всё подтвердим… - Насторожённо косясь в сторону неприветливого сержанта, Вадим пробежал пальцами по клавишам.
        Айфон без потерь перенёс «перемещение» (или что там подразумевал под этим термином Панин) и функционировал исправно, но «не видел» сеть.
        - Могу я узнать, где мы сейчас находимся?
        - Разумеется, - с готовностью отозвался Панин. - Пятый Уровень, Северо-Запад, сектор Реконструкции.
        - Теперь это наш сектор, - подсказал Мусаев.
        - Ах да, прошу прощения, - сконфузился Панин. - В самом деле, теперь это сектор Профилактики.
        Для Вадима эти подробности были пустым звуком.
        - В смысле, я хотел уточнить - мы сейчас под землёй? Что-то сеть не ловит.
        - Что значит «под землёй» и «сеть не ловит»? - не понял вопроса Панин. - Я же сказал, мы на Пятом Уровне… и здесь нет никаких сетей!
        - Может, он имеет в виду охоту на краулеров? - предположил ассистент № 2. - В Нейтрали, говорят, до сих пор сеткой ловят…
        - При чём здесь краулеры? - отмахнулся Панин. - Вадим, вы так и не вспомнили, где живёте?
        - Я всё помню. Просто мне… ммм… не совсем понятен вопрос про «уровень», - Вадим открыл свои данные и протянул телефон Панину. - Вот, пожалуйста, смотрите. Фото, адрес, телефоны, «мыло», личные данные. Если этого мало, посмотрите все мои контакты и сравните с абонентами в журнале сообщений. А как связь появится, можем позвонить домой, вам всё подтвердят.
        Панин взял телефон и прочёл вслух:
        - «Красноярск55», улица Вавилова, 2, кв. 10… «Кэ-вэ», это что за аббревиатура?
        - Квартира, - Вадим подавил желание громко удивиться и осторожно уточнил: - Это вы так шутите, да?
        - Хм… Да нет, похоже, это вы так шутите… Так…
        Панин дочитал до даты рождения и замер, застыл на месте, как будто его внезапно разбил паралич.
        Ассистенты, заглядывая через плечо вмерзшего в пол босса, ознакомились с информацией, дружно покачали скафандрами и выдали резюме, каждый на свой лад:
        - Бред какой-то, - сказал ассистент № 2.
        - А если не бред… то это просто фантастика какая-то, - сделал вывод ассистент № 1.
        - А что там? - полюбопытствовал Мусаев.
        - Нет, так не бывает, - даже не стал объяснять ассистент № 1. - Если так, то это должен быть седобородый дедушка. Лёша, ты как думаешь?
        И он похлопал Панина по плечу.
        Панин, наконец, отмёрз и зашевелился.
        Резко дёрнув застежку, он стащил с себя шлем со стеклянным «забралом», прерывисто вздохнул и уточнил:
        - Вы… Гхм-кхм… Вадим… Вы родились 7 января… 1991 года?!
        Голос у него почему-то стал хриплым и сел до шёпота.
        - Совершенно верно, - подтвердил Вадим.
        - И сейчас вам двадцать три года?
        - Совершенно верно.
        - Бред, - повторил ассистент № 2. - Такого просто не может быть!
        - Согласен, - высказал солидарность ассистент № 1. - Я же говорю, это был бы седенький такой старичок.
        - А… Гхм-кхм… А что вы делали…
        Панин говорил с паузами, как будто боялся спросить нечто важное (может быть, невероятно важное, критически важное) и старался хоть ненадолго растянуть состояние пребывания в приятном неведении…
        - …на момент… попадания… в… гхм-кхм… в портальное поле?
        - Это вы про воронку, что ли? Сидел за столом. Гонял эльфа… эмм… в общем, играл в компьютерную игру. Тестировал, точнее.
        - А где именно сидели?
        - На рабочем месте, - сокрушённо признался Вадим. - В ДК «Плутоний». Я понимаю, что это «не айс» с точки зрения профессиональной этики, но…
        - К чёрту этику… «Дэ-Ка», это…
        - Дом культуры.
        - И этот дом… Гхм… Он был… ТАМ?!
        Тут Панин очень осторожно, можно сказать, несмело, ткнул пальцем вверх.
        Ткнул так, словно боялся, что его покарают за этот непристойный или даже кощунственный жест.
        - Ну… - Вадим озадаченно почесал затылок. - Это зависит от того, где мы сейчас находимся. В смысле, если под землёй, то…
        - Этот дом был на поверхности земли и над ним было Небо? - неожиданно вмешался сержант Мусаев.
        - Так точно. - Вадим тотчас же вспомнил военную кафедру и не мог не признать очевидный факт: «А этот сержант в некоторых моментах смышлёнее сразу трёх учёных: вон как вопрос сформулировал!» - Этот ДК в самом сердце моего родного города, на центральной площади. И понятно, что над ним небо… Только почему «было»?
        - А год… Какой год был? - мертвецки бледнея в предчувствии великого открытия, спросил Панин.
        - 2014й, естественно! - Вадим бледнеть не стал, но у него вдруг возникло предвкушение чего-то ужасного и непоправимого. - Только почему опять «был»?! Что вы хотите ска…
        - О боже… - Панин судорожно вздохнул, присел на тележку рядом с Вадимом и крепко ухватил его за плечо. - Вадим… Вадим, признайтесь честно: вы всё это выдумали?! Я имею в виду про 2014 год, «поверхность», ДК…
        - Что значит «выдумал»? - Вадим, не спрашивая разрешения, забрал у Панина айфон и трясущимися пальцами открыл список входящих. - Вот… Вот смотрите, это звонок Никиты. Никита, друг, звонил мне минут за пять до… эээ… до Перемещения… Вот, смотрите, дата, время…
        - Невероятно… - свистящим шёпотом пробормотал Панин, вскакивая с тележки и хватаясь за голову. - Неужели мы сделали ЭТО?! Неужели получилось?!!
        - Послушайте, как вас там… - тревожно спросил Вадим. - Послушайте, вы не хотите ничего мне сказать…
        - Невероятно!!! - продолжал блажить Панин, по щекам которого градом катились слёзы счастья. - Ребята, ЭТО случилось только что, на наших глазах!!! Вы все ЭТО видели!!!
        - Что случилось-то? Мне кто-нибудь скажет или нет?!
        - Малыш, сейчас две тысячи шестьдесят третий год, - с неожиданным сочувствием сообщил самый толковый в мире сержант Мусаев. - И люди уже лет сорок не живут «на Поверхности».
        - По… гхх-кхх… почему не живут? - переспросил Вадим, неосознанно фильтруя страшный факт несуразности названной даты и перескакивая на другой аспект, пусть и не менее кошмарный, но хоть как-то поддающийся логическому осмыслению. - Что там не так с этой Поверхностью?!
        - Ну… Это долго объяснять, - начал было ассистент № 1. - Чтобы понять суть процессов, происходящих сейчас на Поверхности, нужно…
        - А если в двух словах? - поторопил его Вадим.
        - Эмм… Ну… - ассистент замялся.
        - Там просто нельзя жить, - вмешался Мусаев. - Поверхность давным-давно сдохла.
        - А люди? - сморозил глупость ошарашенный Вадим. - Там же были люди…
        - Нет там людей, - угрюмо пробурчал Мусаев.
        - Что значит «нет»? Как это «НЕТ»?!
        - Цивилизация погибла, - подтвердил ассистент № 2. - Вся инфраструктура уничтожена. Природы как таковой нет. После Катастрофы выжило не более трёх-пяти процентов населения Планеты…
        Глава 2
        Заботы победителей
        Какие чувства должен испытывать вменяемый человек, которого внезапно выдернули из уютного благоустроенного мира и перетащили в страшное будущее, в котором почти полностью уничтожено население Земли, а Поверхность непригодна для проживания?
        «Как минимум недовольство… и справедливое желание воздать по заслугам виновникам такого неожиданного приключения», - скажет вменяемый читатель и не ошибётся.
        Недовольство Вадима было радикальным и целенаправленным.
        Расстрелять сволочей.
        Решение было вполне серьёзным и чётко оформленным.
        Всех оптом, без права на гуманизм.
        Какой тут может быть гуманизм?! Сначала выпилили человека из родной реальности и поместили в чёрт знает какой кошмар. Потом по какой-то детской мотивации (человек всего лишь неудачно пошутил!) сожгли заживо в этой ужасной топке…
        Такие вещи может творить только явный враг, который не вправе рассчитывать на милосердие.
        Ребята, очень скоро вы все умрёте…
        Вадим неспешно оценил обстановку и объём задач.
        Шесть человек, три автомата, два агрегата невнятной конфигурации.
        Так, вот это исключаем. Непонятно вообще, для чего нужны такие страховидные штуковины.
        Автоматы были похожи на родной «АК», с которым Вадиму довелось возиться на военной кафедре института. Теория, сборка-разборка с завязанными глазами, несколько выездов на стрельбище, так что и с этими наверняка справится.
        Надо только дождаться удобного момента и вырвать оружие у… допустим, у того парня, что слева у двери. Из троих вооружённых он выглядит самым неопытным и бестолковым. Мусаев и второй боец хотя бы держат оружие под рукой, в готовности к действию, а этот повесил автомат на плечо и глядит на Вадима, разинув рот.
        В общем, поймать счастливое мгновенье, вырвать оружие, снять с предохранителя, передёрнуть затвор, и…
        Тут Вадим обратил внимание, что думает обо всём этом с каким-то леденяще-спокойным конструктивизмом, словно речь идёт об обыденных вещах. Например, о приготовлении завтрака.
        «…Поставить сковороду на плиту, растопить масло, разбить три яйца…»
        Между тем у Вадима начисто отсутствует опыт убийства себе подобного. И вообще, самым страшным сражением в его жизни была драка на дискотеке с пьяными шахтёрами с Левого Берега.
        Вернее, даже не драка, а боевая беготня. Увернулся от одного, стукнул по носу второго, а потом полчаса шарахался вокруг родного ДК, скрываясь от разъярённой шахтёрской братии.
        Вот это было приключение так приключение! Вагон драйва и эмоций, куча впечатлений и воспоминания на всю жизнь…
        Озадаченный своей убийственной рациональностью, Вадим прислушался к себе и обнаружил, что какие-либо экспрессии по факту страшного открытия отсутствуют начисто.
        Безотчётная тревога, ярость, пульсирующая фантомная боль уничтоженного организма, смертельная тоска и пугающее чувство одиночества в чужом враждебном мире - всё это чудесным образом куда-то исчезло.
        Что это со мной?
        Осталось какое-то странное благодушие и умиротворение, а также конструктивное восприятие обстановки на фоне тягучих плавающих звуков и медленно покачивающихся стен.
        Да, а ещё люди двоились.
        Только что их было шестеро.
        Потом - дюжина…
        О, а теперь опять шестеро!
        По этому поводу возникла здравая мысль:
        А с дюжиной справиться будет труднее… Разве что попробовать самому раздвоиться и сработать на пару…
        - А что за пилюли вы мне дали? - тягуче озарился Вадим.
        - Транквилизатор Б32, - не стал скрытничать ассистент № 2.
        - Наша внутренняя разработка, - с гордостью добавил ассистент № 1. - Не токсично, не вызывает привыкания, почти безвредно. Полегчало?
        Зачётные пилюли. Надо будет взять на заметку…
        - Да, полегчало.
        - Ну и замечательно…

* * *
        Алексей Панин - воспитанный, интеллигентный и очень уравновешенный человек.
        Несмотря на молодость, коллеги и друзья знают его как опытного учёного и бывалого исследователя, способного даже в минуту смертельной опасности «сохранять лицо» и невозмутимо выполнять свою работу в ситуации любой сложности.
        Почему же появление человека из Прошлого вызвало такую нештатную реакцию: припадок счастливой истерии, слёзы радости и даже временную невменяемость на грани помрачения рассудка?
        Чтобы было понятно, как уважаемый учёный докатился до жизни такой, надо кое-что пояснить.
        Представьте себе, что ваш отец - автор теории Портального Поля.
        А вы его последователь, преемник и ведущий специалист Проекта, который, ни много ни мало, может повернуть историю вспять и спасти Человечество.
        Представьте, что из-за этого Проекта дружная подземная колония разделилась на две противоборствующие фракции и уже несколько лет пребывает в состоянии гражданской войны.
        Враги уверены, что ваш Проект - это вредная фантастика, которая в итоге погубит остатки человечества.
        Друзья, увы, не уверены, что у вас что-то получится, и с каждым месяцем эта неуверенность растёт. Более того, многие друзья всё чаще поговаривают, что это, конечно, не вредная, но… да, в самом деле - фантастика, или утопия, выбирайте, что вам больше по душе. В общем, всё идёт к тому, что очень скоро цементирующая фракцию идея будет признана несостоятельной и ошибочной со всеми вытекающими последствиями идеологического и социального характера.
        Нет, вам-то понятно, что теория, в принципе, всем хороша, но… положа руку на сердце, вы вынуждены признать, что с результатами пока что всё было либо очень скромно, либо никак, либо вообще ни в какие ворота.
        Лучшим результатом до сего момента можно считать перемещение с соседнего Уровня почти не пострадавшего физически человека (был утрачен большой палец ноги и наблюдалось лёгкое помрачение рассудка).
        Менее удачные эксперименты перечислять можно долго, их было много, и, как это ни печально, некоторые из них повлекли гибель людей.
        Объединяло эти попытки одно: до сего момента всё это можно было отнести к категории «Линейное Перемещение в Пространстве».
        Живого-здорового человека из Прошлого затянули впервые.
        Таким образом, сегодня наступил переломный момент в Проекте: это не просто результат, а эпическое событие чрезвычайной важности.
        Понятно, что до полноценного Портала, или «мостика» во Времени, ещё далеко, но тот факт, что здесь и сейчас присутствует юноша из 2014 года, свидетельствует о том, что Проект развивается в правильном направлении.
        Иными словами, это ошеломляющий, потрясающий, невероятный Успех. Да, именно так, Успех с большой буквы.
        Если бы Панин был верующим, он не колеблясь заявил бы, что это Божественное Откровение, ни больше ни меньше…
        - А-а-а, родные мои! Вы не представляете, что мы с вами сделали! Да мы просто боги, мы лучшие во Вселенной!!!

* * *
        Неизвестно, как долго продолжалась бы счастливая истерика и чем бы она закончилась для Панина (между прочим, истории известны случаи, когда совершившие великие открытия учёные на радостях реально сходили с ума), но тут вовремя вмешался сержант Мусаев, головой отвечавший за жизнь и здоровье молодого учёного.
        Сержант поймал хаотично шарахающегося вокруг тележки с ЗИПами Панина за лямку спецкостюма, хлопнул ладонью промеж лопаток, и, грубо встряхнув за плечи, рявкнул в ухо:
        - Лёша, мы в рейде! Очнись, не время пузыри пускать!
        А поскольку Панин не проявил чёткой реакции на увещевания, сержант скинул скафандр, набрал в рот воды из фляжки, и в три сессии, основательно так, спрыснул усеянное счастливыми слезами учёное личико.
        Да так основательно, что Панин поперхнулся и закашлялся.
        Вот эта последняя процедура окончательно победила приступ счастливой истерии, и первооткрыватель наконец-то пришёл в себя.
        - Да-да, я в порядке… Всё нормально… Пффф… Почему я мокрый? Ах да, понял… Так, ребята: переодеваемся, собираемся, уходим.
        Военные послушно принялись снимать спецкостюмы, а учёные потратили минуту на диспут по вопросам вирусологии.
        Ассистент № 2 высказал опасение, что, если всё это не сказки и Вадим в самом деле прибыл из Прошлого, тогда есть вероятность, что он является носителем целой группы вирусов.
        То есть имеются в виду такие вирусы, что безвредны для обитателей Прошлого, но смертельно опасны для популяции К55.
        Ассистент № 1 поддержал эту мысль и предложил сначала упрятать Вадима в спецкостюм, а уже потом всем разоблачаться.
        Панин тут же доказал, что припадок незамутнённого счастья не повлиял на его умственные способности, и в два счёта опроверг доводы коллег:
        - Четверть населения К55 родилась на Поверхности. Все прочие - их дети и внуки. Так что мы без проблем справимся с любым вирусом, занесённым из нашего Прошлого полувековой давности. Вот если бы между нами была разница в десять-пятнадцать веков, стоило бы задуматься… А теперь по части секретности: если с нами будет «Некто в спецкостюме», все обратят на это внимание и сразу начнутся пересуды и сплетни. Так что все бегом разоблачаемся, и давайте переоденем Вадима.
        Все сняли спецкостюмы и уложили в ящики, а Вадима переодели в один из ремонтных комбинезонов из зиповского комплекта.
        Комбезы были засаленные, в маслянистых пятнах и благоухали мазутом, поскольку их держали как раз на случай разных аварийных работ. Однако выбирать не приходилось: родной наряд Вадима слишком бросался в глаза и в самом деле был похож на экспонат Исторического музея.
        - Нормально, - одобрил Мусаев, придирчиво осмотрев переодетого гостя из Прошлого. - Ты у нас будешь техником с Восьмого Уровня. Так пойдёт?
        - Почему так? - уточнил Панин.
        - В рейдовой группе нет никого с Восьмого Уровня, - пояснил Мусаев. - Меньше вопросов будет.
        - Да, пойдёт, - согласился Панин. - Вадим, запомните: Восьмой Уровень, Юго-Восточный сектор, там мастерские.
        - Запомнил.
        - Хорошо. А теперь, дорогие соратники, я вынужден привести вас всех к Присяге.
        «Присяга», это, конечно, громко сказано. Скорее, подписка о неразглашении.
        Панин набросал прямо в лабораторном журнале обязательство о гробовом молчании по факту результатов Эксперимента № 394, проставил ФИО и должности присутствующих и собрал подписи.
        Вадима тоже заставили подписаться, объяснив, что до особого распоряжения вся информация о проведении исследовательских работ является совершенно секретной и за её разглашение полагается ИМН (исключительная мера наказания).
        Вадим послушно начертал автограф, после чего расслабленно уточнил, что у них тут подразумевается под ИМН.
        - Рудники пожизненно, - пояснил Мусаев.
        Вадим пожал плечами, а потом кивнул.
        Он понятия не имел, что происходит в этих рудниках. Однако коль скоро это ИМН, значит, там явно не курорт. Ну и понятно, что не стоит стремиться туда попасть, на этот не курорт.
        Затем ассистенты упаковали гравипушки, а Панин тем временем взял замеры полевого фона с конвертера, прилегающего сектора… и с Вадима.
        - Странно…
        - Что такое? - насторожился сержант Мусаев. - Радиация?
        - Нет, радиация в норме. Но… Даже и не знаю, как это объяснить… В общем, прибор до сих пор фиксирует параметры портального поля. Если бы это не было невозможно в принципе… Я бы сказал, что оно перетекло в «объект». То есть в Вадима.
        - А это на самом деле невозможно?
        - Чтобы объект «всосал» в себя поле?
        - Да.
        - Это примерно то же самое, как если бы человек растворил в себе дверь вот этого отсека, - хмыкнул ассистент № 2.
        Бойцы оценивающе посмотрели на массивную металлическую дверь и тоже хмыкнули.
        - Может, проектор не вырубили? - предположил ассистент № 1.
        - Маловероятно, - покачал головой Панин. - Проектор автоматически выключается в момент гибели поля.
        - Но, в принципе, учитывая чрезвычайные обстоятельства, это возможно?
        - В принципе… Короче, не будем гадать. Главное - результат превзошёл все ожидания, объект у нас, и нужно как можно быстрее доставить его в лабораторию…
        Завершив, таким образом, все формальности, группа покинула отсек утилизации и отправилась в центральную часть Северо-Западного сектора.

* * *
        Архитектура К55 не баловала разнообразием и многогранностью форм и по большей части относилась к дизайну «бункерного формата».
        Повсюду бетон, армированный стальными крепями, стяжками, подпорками, вставками и прочими элементами крепёжных конструкций, выпирающие в помещения короба вентиляционной системы, разнокалиберные трубы и фрагменты устройств жизнеобеспечения, кабель по стенам и на потолках, на основательных кронштейнах, лабиринт магистральных коридоров и боковых ответвлений, двери и заслонки преимущественно овальной и круглой формы, с задвижками, фиксаторами и запорными рычагами, краска везде военная - немногочисленные оттенки серого и зелёного.
        В целом всё выглядело мрачновато и аскетично. Никаких растений в кадках, картинок или фотообоев для радости глаз или даже просто какой-нибудь яркой цветной тряпицы…
        Не удивлюсь, если тут все поголовно страдают от депрессии.
        Группа двигалась по относительно просторной «магистрали», высотой два с половиной и шириной в три метра.
        Боковые ответвления были той же высоты, но поуже, шириной метра в полтора.
        Массированная пальба стихла, временами издалека, с юго-восточной оконечности сектора, раздавались отдельные выстрелы.
        Динамики громкоговорителей продолжали с занудной методичностью транслировать обращение к населению захваченного сектора:
        «Внимание! Сектор перешёл под контроль фракции «Профилактика». Временную администрацию возглавляет лейтенант Говоров. Всем сохранять спокойствие и находиться в своих модулях, перемещение по сектору всё ещё опасно. Внимание солдатам и офицерам «Реконструкции»! В соответствии с требованиями параграфа номер двенадцать Военного Протокола К55 вы обязаны прекратить сопротивление, зачехлить оружие и прибыть для оформления в Администрацию. Всякий, кто не выполнит требование Военного Протокола, будет объявлен военным преступником и уничтожен. Внимание! Сектор перешёл под контроль…»
        И так далее по кругу.
        - Могли бы и вырубить, - прокомментировал ассистент № 2. - Полчаса уже орёт, все давно услышали…
        В помещениях, которые были видны с магистрали, царил живописный беспорядок: вещи разбросаны, мебель свалена в импровизированные баррикады, кое-где взорваны двери. В коридорах из пробитых труб текла вода и бил пар, затуманивая округу, искрила повреждённая проводка и с пугающей частотой мигали плафоны освещения, словно бы намекая, что могут в любой момент погаснуть.
        Не обошлось без крови и трупов, которые валялись как попало, даже не накрытые - людям пока что некогда было заниматься мёртвыми, нужно было решать вопросы с живыми.
        Отовсюду раздавались крики, команды и стоны раненых, по магистрали и ответвлениям, несмотря на рекомендации громкоговорителя, оживлённо перемещались все кому не лень, и оккупанты, и местные жители.
        Тащили раненых на носилках, гнали пленных со связанными руками и мешками на головах, волокли кабель и аппаратуру, скандалили, ругались, выясняли отношения, и уже работали, несмотря на военный бардак, - пытались чинить поломки и устранять разрушительные последствия боевых действий.
        В общем, было шумно и людно.
        Движение в основном стремилось к центру сектора, туда же направлялась и группа.
        Чем ближе к центру, тем ощутимее наносило дымом. Кое-где в плохо проветриваемых местах было заметное задымление и люди кашляли.
        На дым все без исключения реагировали тревожно.
        Из-за тележки с оборудованием группа двигалась неспешно, и их регулярно обгоняли люди, поспешавшие к центру. И все, кто обгонял, и солдаты, и местные жители, озабоченно спрашивали, где горит, насколько серьёзен пожар и почему до сих пор не потушили.
        Даже пленные из-под мешков возмущались:
        - Вы, вообще, контролируете обстановку? Почему до сих пор горит?!
        Наверно, тут полно бывших пожарных… Или, может быть, пожар здесь - большая проблема для всего населения…
        Несмотря на расслабленность, Вадима посетили разом две умные, но противоречивые мысли.
        Первая: возмездие пока что придётся отложить.
        Надо сначала разобраться в обстановке, понять, как тут всё устроено, на что можно надеяться и рассчитывать.
        Можно ли на что-то рассчитывать, если Вадим попробует где-нибудь в укромном уголке напасть на конвой и эта попытка сорвётся?
        (Положа руку на сердце, Вадим чувствовал, что попытка непременно сорвётся - нет у него опыта и особых личных качеств, потребных для такого деяния.)
        Даже если Вадиму дико повезёт и получится тихо и незаметно уложить всех шестерых… И что дальше? Обращаться ко всем подряд встречным и наводить справки в формате «…Я тут это… того… техник с Восьмого Уровня. Не подскажете, как вернуться в Прошлое? Мне недалеко, всего-то на полвека назад…»
        Бред, как сказал бы ассистент № 2.
        Между тем Панин хочет как можно быстрее доставить его в некую «лабораторию». Если немного порассуждать в этом направлении, можно предположить, что именно в этой лаборатории стоит аппарат, который выпилил Вадима из родной реальности и переместил сюда.
        Ну и, как следствие, есть надежда, что из той же лаборатории удастся вернуться обратно в своё уютное прошлое. Маленькая такая, бледненькая, но есть.
        Надежда, какая бы призрачная и зыбкая она ни была, это всегда хорошо. Это внушает оптимизм и наполняет жизнь смыслом.
        Вторая мысль, увы, в корне противоречила первой и была насквозь выкрашена в серое, под стать местному видеоряду.
        Я никогда не вернусь обратно. Я до конца дней своих обречён прозябать в этом жутком подземелье. Господи, как хорошо, что у меня нет клаустрофобии…

* * *
        У одного из боковых ответвлений группа остановилась, чтобы скорректировать ситуацию.
        Это был квадратный закуток три на три, с санитарными каталками-кушетками, обитыми дерматином, и задраенной дверью, на которой красовалась табличка с надписью «ЯСЛИ».
        Из-за двери доносились истошные женские вопли на фоне возбуждённого суетливого бормотания, и стук, гаденький такой стукоток, как если бы кто-то быстро-быстро подпрыгивал на такой вот санитарной каталке, что стоят у двери.
        Ещё были слышны приглушённые удары, словно кто-то вдалеке бил чем-то мягким по вибрирующей металлической поверхности.
        - И чего встали? - спросил Мусаев.
        - Надо вмешаться, - Панин кивнул на дверь.
        - Войска в осаждённом городе, - хмыкнул Мусаев, проявляя недюжинную осведомлённость по части истории погибшего мира. - Три дня и три ночи…
        - Теперь это наш сектор, - напомнил Панин. - И мы в ответе за всё, что здесь творится. Давай, Ильдар, покажи, кто в доме хозяин.
        Досадливо нахмурившись, Мусаев подошёл к двери и забарабанил по ней кулаком.
        Бормотание и гаденький стукоток стихли, а истошные вопли слегка потеряли интенсивность.
        - Открывай! - по-хозяйски рявкнул Мусаев.
        В ответ из-за двери прозвучал недвусмысленный посыл в известное место.
        - Открывай, а то взорвём! Считаю до десяти - и взрываю! - осерчал Мусаев. - Восемь! Девять! Десять!!!
        Дверь распахнулась.
        - А чего сразу с восьми? - В голосе вопрошавшего звучали искреннее недоумение и обида. - Если «до десяти», то надо с «одного» начинать!
        В «яслях» можно было наблюдать древнюю как мир картинку, неизбежно сопутствующую великому множеству отзвучавших военных конфликтов: трое захватчиков, суетливо заправляющих штаны, и девица с задранным подолом на кушетке с колёсиками.
        Тут, однако, сугубо военная ситуация заметно скособочилась в сторону изврата: девица была буквально на сносях.
        Её огромный белый живот вздымался над кушеткой и жил своей отдельной жизнью: он дышал, пульсировал и содрогался, словно бы негодуя по факту учинённого с его хозяйкой безобразия и собираясь выйти вон из организма.
        - Ого… Да у нас тут роды намечаются! - воскликнул Панин. - А ну, отоприте акушерку!
        В противоположной от входа стене была дверь с застеклённым смотровым окном. Дверь вибрировала от ударов, а в окно было видно перекошенное от гнева лицо немолодой женщины.
        Выпущенная на волю женщина первым делом выписала по увесистой оплеухе тем, кто подвернулся под руку - Мусаеву и Панину (которые к содеянному не имели никакого отношения), и вразвалку устремилась к корчившейся на кушетке девице.
        Сюрприз! Это была отнюдь не акушерка, а ещё одна роженица, только в возрасте, хорошо за пятьдесят.
        Панин заглянул в соседнее помещение и озадаченно спросил:
        - А где ваши врачи?
        - Видимо, убежали раненым помогать, - высказал предположение Мусаев, потирая ушибленную щеку. - И за что, спрашивается?
        Между тем у девицы на кушетке стали отходить воды.
        - Чего встали, болваны?! - зло крикнула дама в возрасте. - Катите её в операционную, будем роды принимать!
        - Дельная мысль, - одобрил Мусаев. - Итак, орлы-осеменители, вы все назначены в команду по приёму родов.
        - Но мы… - попробовал было возразить один из осеменителей.
        - Никаких «но»! - рявкнул Мусаев. - Если с дитём что-то случится - все трое пойдёте на рудники.
        - Пожизненно, - добавил Панин. - Я лично проконтролирую.
        - Всё, вопросов нет: за дело, - завершил разговор Мусаев. - Шевелись, пехота!
        Больше команд не потребовалось: осеменители бросились к кушетке и покатили роженицу в соседнее помещение.
        После этого исследовательская группа с чувством исполненного долга покинула «ясли» и продолжила движение к центру сектора.
        - А они сумеют принять роды без врача? - усомнился Вадим.
        - Да куда ж они денутся, - хмыкнул Мусаев. - Не хотят на рудники - примут за милую душу.
        Панин счёл нужным прокомментировать сентенцию сержанта.
        Каждый житель К55 проходит углублённую программу медицинской подготовки, способен оказать квалифицированную помощь себе и ближнему и в числе прочего может в одиночку принять роды.
        - Это не вывих тоталитарного режима, а суровая необходимость. На момент Катастрофы нас было около тридцати тысяч: персонал К55, плюс жители города, которым удалось спастись. Сейчас осталось немногим более пятнадцати тысяч. У нас мало женщин, и, несмотря на все усилия учёных и врачей, мы вымираем. Поэтому высокая личная выживаемость и забота о ближнем своём - в списке основных приоритетов.
        Вадим хотел было расслабленно съязвить, что тут кое-где взорваны двери и валяются трупы, которые плохо вписываются в концепцию тотальной заботы о ближнем…
        Но немного подумал и воздержался.
        Он пока что не настолько хорошо разбирается в местных коллизиях, чтобы делать какие-то выводы, так что разумнее будет промолчать.

* * *
        После «яслей» концентрация дыма заметно усилилась и Мусаев дал команду надеть респираторы и приготовить к использованию САДы (системы автономного дыхания).
        Все натянули респираторы и разобрали с тележки сумки с противогазами и комплектами САД.
        Мусаев по ходу движения объяснил Вадиму, как пользоваться системой.
        - Смотри сюда. Откручиваешь от противогаза «родной» бачок, укладываешь в сумку. Берёшь вот этот плоский бачок с регенеративным патроном, активируешь вот этим тумблером и быстренько продуваешь. Прикручиваешь к противогазу. Противогазом пользоваться умеешь?
        - Да, умею.
        - Значит, детали опускаем. Надеваешь противогаз, и можешь гулять целый час в любом дыму. Или три часа сидеть на месте, не двигаясь. Вопросы?
        - Всё понятно.
        Аббревиатура САД расслабленного Вадима слегка позабавила, и он хотел было пошутить в этом направлении, но, опять же, вовремя передумал.
        Если на Поверхности погибла Природа, то тут наверняка нет никаких садов. Так что шутка будет плоской и печальной или даже вовсе не шуткой, а издевательством.
        По пути регулярно попадались посты связи: допотопные телефонные аппараты на стенке, без номеронабирателей и прочих излишеств, просто снимаешь трубку и говоришь.
        Несколько раз Панин пытался выяснить, где находится командир рейдовой группы лейтенант Говоров, но ничего не вышло. То ли телефонисты с коммутатора разбежались, то ли провода где-то оборвало, в общем, связь отсутствовала.
        И в завершение, как и было обещано мигающими плафонами, вскоре погас нормальный свет и включилось аварийное освещение. В округе воцарился тревожный красный полумрак, усугубленный сгущавшейся с каждым шагом дымовой завесой.
        - Ну, совсем здорово, - пробурчал Мусаев. - Включили фонари, построились по-боевому!
        «По-боевому» в теперешней ситуации было так: двое бойцов в пяти метрах перед тележкой, Панин и Вадим сразу за тележкой, ассистенты чуть позади, и в замыкании сержант Мусаев.
        Вскоре навстречу попалась ремонтная бригада: один солдат Профилактики и трое местных техников.
        - Привет науке!
        До сего момента вся публика стремилась к центру и обгоняла группу с тележкой, а эта бригада, напротив, спешила из центра к вспомогательной подстанции, которую под шумок кто-то злодейски взорвал.
        Солдат сообщил, что в центре вовсю горит кабельник (кабельный тоннель) и Говоров лично руководит пожаротушением.
        Один из техников подсказал, что по магистрали идти не стоит: вентиляция не работает, там дальше дымовая пробка. Лучше сейчас свернуть и двигаться в обход. Если свернуть вот здесь и всё время держаться левой стороны, можно быстро добраться до центра.
        Так и поступили. Группа направилась в указанное ответвление и вскоре вышла к пресловутому кабельнику, который беспощадно задымил весь сектор.
        Здесь вовсю кипела работа. Вход в кабельник был залит пеной, рядом валялись несколько десятков пустых огнетушителей, но в глубине тоннеля продолжало яростно полыхать пламя.
        Магистраль утонула в клубах густого чёрного дыма, едкого и вонючего, респиратор не спасал от удушливой вони жжёной проводки.
        В дыму метались лучи фонарей и сновали люди с инструментом.
        - Тащи сюда! Живее, б…, живее!!!
        Слышались искажённые противогазами крики и деловитые команды, кто-то отчаянно ругался, пара солдат волокла кого-то на выход, в зону минимального задымления.
        Пожар уже никто не тушил, все присутствующие были заняты экстренными ремонтными работами.
        Из дымного моря, как чёрт из преисподней, прямо на группу выскочил лейтенант Говоров - невысокий коренастый мужчинка лет под тридцать, белобрысый, подвижный, хрипато-крикливый, облачённый в противогаз.
        - А-а-а, лабораторные крысы! - радостно заорал Говоров, срывая противогаз. - Вовремя! Мне как раз нужны техники на семь участков! А ну, бегом натянули противогазы, я вам щас делянки нарежу! Бегом!
        - Ты сначала обстановку доведи, - свойски осадил крикуна Панин. - Вы чего это тут устроили? Почему «отсос» не врубили? Почему пожар не тушите?
        Говоров бегло довёл ситуацию.
        Повреждена линия центрального электроснабжения.
        Вспомогательная обесточена: кто-то взорвал подстанцию. Саботаж местных, не иначе, надо будет потом разбираться.
        Поэтому победоносный отсос (герметизация кабельника и прилегающих отсеков и откачивание воздуха) не удался, вот и полыхает.
        Тушить нечем, огнетушители кончились, а заливать кабельник из гидрантов чревато: там кабель высокого напряжения, а пол вровень с магистралью, в которой полно людей.
        Поэтому все, кто хотя бы минимально «шарит» в электрике, сейчас обследуют центральную линию, которую мудрый Говоров условно разбил на равные сегменты.
        В общем, сейчас задача № 1: восстановить линию, герметизировать кабельник и произвести тот самый «отсос». Если не поторопиться, весь сектор задохнётся от дыма - и это вовсе не фигура речи.
        - Всё ясно, пошли работать, - Панин достал противогаз. - Но у тебя семь участков, а у нас только трое спецов.
        - Зато какие спецы! - Тут Говоров обратил внимание на Вадима: - А ты кто?
        - Техник с Восьмого, - заученно доложил Вадим.
        - О! Опять перетащили! - порадовался за учёных Говоров. - Ну вы даёте! Пальцы целы? Яйцы на месте?
        - Да вроде бы всё в порядке.
        - Ну и отлично. Погоди… Ты техник? Как раз то, что надо! Дайте ему инструмент, приспособим парня к делу.
        Панин категорически выступил против привлечения «техника» к какой-либо деятельности, мотивировав тем, что после Перемещения с него надо буквально пылинки сдувать и тщательно исследовать в лаборатории. Вообще надо радоваться, что Объект ходит на своих ногах и способен адекватно воспринимать действительность, и ни в коем случае нельзя подвергать его хотя бы минимальному риску. А работа с центральной линией - это ещё тот риск, так что…
        Говоров стал напористо возражать: парень выглядит нормально, руки-ноги на месте, ну так и пусть немного поработает по профилю, ничего страшного с ним не случится.
        Панин упёрся: нельзя трогать перемещенца, и точка.
        Говоров не унимался, и они с Паниным принялись яростно спорить.
        Почему бы не сказать правду? Пусть даже на ухо, «никакой это не техник, а…». Что за странные секреты от своих?
        - А-а-а, лабораторные крысы! - возмущённо орал Говоров, отчаявшись сломить сопротивление учёного соратника.
        Слова, как видите, были те же, что и при встрече, но теперь уже с другой интонацией.
        - Всё под себя гребёте! Лучшего моего командира забрали!
        …Жест в сторону сержанта Мусаева…
        - Из-за вас целую экспедицию снарядили! Люди погибли! Инструмент не даёте! Теперь ещё и техника зажали!
        - Я готов помочь, - неожиданно вмешался Вадим. - Давайте уже работать, а то там весь кабель выгорит.
        - Молодец, парень! - Говоров мгновенно прекратил вещать и одобрительно хлопнул Вадима по плечу. - Настоящий патриот!
        - Вы уверены? - с сомнением уточнил Панин. - Может, это не совсем по вашему профилю?
        - Я разберусь, - пообещал Вадим.
        - Ильдар, присмотри, - попросил Панин. - Напомню, это особо важный Объект, так что глаз с него не спускай.
        Мусаев молча кивнул.
        - Да ты не бойся, головастик. - Довольный Говоров успокоил учёного соратника. - Ничего с ним не случится. Если хочешь, я вас рядом поставлю, у меня там есть два смежных участка…

* * *
        Помощь исследовательской группы сдвинула процесс с мёртвой точки: минут через десять подача энергии была восстановлена.
        Запитали приводы шлюзовых камер, загерметизировали кабельник и прилегающие отсеки и произвели тот самый несостоявшийся вовремя «отсос».
        Убедившись, что пожар потушен, Говоров поставил задачу по ликвидации задымления в секторе и под давлением озабоченного Панина принял участие в совещании по поводу срочной доставки Вадима в лабораторию на 12м Уровне.
        На совещании присутствовали Говоров, Панин и Мусаев.
        Остальные участники исследовательской группы занимались полезным делом. Коллеги Панина возглавили мероприятия по ликвидации задымления, а своих бойцов Мусаев поставил охранять административный блок.
        Собственно, острой необходимости в дополнительной охране не было: сектор под контролем, все ключевые точки надёжно перекрыты. Просто Мусаев хотел держать бойцов под рукой, дабы ненароком не сболтнули лишнего, обмениваясь впечатлениями с возбуждёнными после боя сослуживцами.
        В административном блоке был относительный порядок и даже уют, за мелким вычетом густой копоти на потолке и стенах в кабинете главы администрации.
        Этот глава, человек рачительный и пунктуальный, пытался в соответствии с должностной инструкцией сжечь документацию. Увы, сейфы, рождённые ещё в СССР, успешно саботировали это важное мероприятие: не сработал ни один из шести пиропатронов, так что пришлось в спешке жечь вручную, и значительная часть документации уцелела.
        - Вот же безрукий болван! - заметил Говоров. - Даже бумаги толком сжечь не сумел.
        По большому счёту, добросовестный глава зря старался. Ну какие, спрашивается, секреты могут быть в бумажной рутине этого захолустного сектора, о которых не знала бы разведка Профилактики?
        Вытяжка ещё не работала, так что включили два вентилятора на аккумуляторе, обновили влажные марлевые повязки и присели посовещаться.
        Первым делом Панин озвучил главную задачу текущего момента:
        - Надо как можно быстрее доставить Вадима на 12й Уровень. Отправляемся через полчаса, прошу усилить группу дополнительным конвоем.
        - Забудь, - небрежно отмахнулся Говоров. - Сейчас не до этого.
        Панин принялся горячо настаивать, но Говоров был непоколебим.
        Работы невпроворот, нужно экстренно привести в порядок системы жизнеобеспечения и одновременно организовать глубоко эшелонированную оборону сектора, ибо очень скоро сюда явятся прежние хозяева, чтобы отвоевать захваченную территорию.
        Так что каждый человек на счету, тем более такие специалисты, как Панин и его ассистенты.
        - Да тут только в одном кабельнике придётся неделю пахать без сна и отдыха! Нет, даже и не проси. Центральная Лаборатория сотню лет прожила без техника с Восьмого, и ещё столько же проживёт. Оборудуемся, отобьёмся, восстановим связь с анклавами, тогда и отправитесь…
        Убедившись, что легенда о «технике с Восьмого» отнюдь не способствует скорейшей отправке Объекта в лабораторию, Панин сменил тактику.
        - Это не «техник с Восьмого».
        - А кто? - Говоров впился в Вадима взглядом, пытаясь понять, что же в этом обычном на вид пареньке такого особенного.
        - Я тебе всё скажу… но сначала приведу к Присяге.
        - Да трижды вбок твою присягу, так говори!
        - Ну уж нет. Сначала Присяга, потом информация…
        Говоров ожидаемо упёрся и стал спорить. Он изнывал от любопытства, но до последнего тянул с подпиской о неразглашении.
        Все, кроме Вадима, прекрасно знали подоплёку этого явления.
        - Чёртов бюрократ! Мышь ты подопытная! Ты с кого подписку требуешь?! С меня, боевого и испытанного командира?
        - Саша, ты прекрасный командир, - согласился с очевидным фактом Панин. - Но ты… балабол. Так что уже к вечеру этот секрет будет известен всему сектору.
        - Это я балабол? Да как ты смеешь ронять мой авторитет перед младшим командиром?! Ты знаешь, что за это в рейде полагается?!
        - Этот «младший» тебя воспитал и вывел в люди, - не моргнув глазом, парировал учёный. - Хм… И он прекрасно знает, что ты балабол. Ну и как я тогда уронил твой авторитет, если он и так в курсе?!
        - Нет, ну эти лабораторные крысы совсем оборзели! «Балабол»… Ильдар, ну скажи уже что-нибудь, чего молчишь-то?
        - Саша, ты и правда самый лучший в мире командир, - подтвердил Мусаев. - Поэтому тебе доверили рейдовую группу.
        - Ну так о чём я и говорю… - приосанился было Говоров.
        - Но ты в самом деле балабол, - без пиетета добавил Мусаев. - И у тебя везде друзья. Так вот - что там сектор - через пару дней этот секрет будут знать на всех уровнях! И у «реконов», кстати, тоже.
        - Ну… Ну, спасибо, Ильдар!!!
        - Всегда пожалуйста. Обращайся, если что. Но ты, Саша, чтишь Закон, поэтому после Присяги будешь молчать. Это, конечно… эмм…
        - Адские муки, - подсказал Панин.
        - Ещё какие муки! - хмыкнул Мусаев. - Знать ТАКОЕ и ни с кем не поделиться…
        - Но это единственный вариант, - резюмировал Панин. - Блеснуть сенсацией - и загреметь в рудники, или молча хранить в себе тайну… Саша, я понимаю, что для тебя это очень непросто, но другого выхода не вижу. Так что бегом решай, хочешь ты это знать или просто поверишь нам с Ильдаром на слово.
        - Я, вообще-то, командир, - сделал последнюю попытку Говоров. - А мы на военном положении. Могу приказать…
        - Все члены исследовательской группы приведены к Присяге, - Панин хлопнул на стол лабораторный журнал. - Прикажешь нарушить Присягу в угоду твоему сугубо личному любопытству, не имеющему абсолютно никакого отношения к служебной необходимости?
        Говоров раздумывал недолго. Любопытство закономерно победило здоровые опасения в перспективе заполучить дополнительный груз ответственности, и лейтенант поставил роспись в лабораторном журнале.
        - Знакомься, - с гордостью первооткрывателя представил Панин. - Вадим Набатов, человек из Прошлого. А именно - из 2014 года…
        С логикой у Говорова был полный порядок, поэтому он не сразу поверил учёному собрату. Более того, лейтенант решил, что это такой дурацкий и несвоевременный розыгрыш, и в свойственной ему манере некоторое время сердито орал про вконец оборзевших лабораторных крыс.
        - Думаете, вы одни умные, а все вокруг идиоты? Народ, он мудрый! Он всё видит! Его не обманешь!
        - Смотри сюда, народ. Как тебе это?
        Панин не стал размениваться на голословные убеждения, а просто показал лейтенанту одежду Вадима, мобильный телефон, продемонстрировал данные, сохранившиеся на мобильном, и в завершение попросил гостя из Прошлого в двух словах рассказать, как он сюда попал.
        Вадим рассказал.
        Говоров выслушал с недоверием, но возмущаться перестал и задал вопрос по существу:
        - А чего это он у вас «плавает»? Бухой, что ли? Не пахнет вроде…
        - Б32 угостили, - пояснил Панин. - Тяжело перенёс Перемещение, чуть не умер.
        Лейтенант примолк и стал бесцеремонно рассматривать Вадима.
        В его взгляде боролись интерес и недоверие.
        Самый главный человек этого сектора был сейчас похож на ребёнка, которому показали необъяснимый фокус. Вроде бы всё здорово, кролик получился вполне аутентичным, в меру пуховым и ушастым, но… верится с трудом и хочется побыстрее обнаружить, в чём же тут подвох.
        - Ильдар, что думаешь? - Долгое молчание для Говорова было противоестественно, потому он привычно обратился к авторитетному человеку.
        - Ну… Я видел и слышал то же самое, что и ты, - Мусаев неопределённо пожал плечами. - Вроде бы похоже на правду, но…
        - Вот то-то, что «но», - проворчал Говоров. - Эти лабораторные крысы на всякое горазды, так что…
        - А у вас же тут солнца нет, верно? - расслабленно встрепенулся Вадим.
        - Это точно, - усмехнулся Мусаев. - Нет и никогда не было. Как-то забыли смонтировать.
        - А солярии есть?
        Аборигены переглянулись и с недоумением пожали плечами.
        - Это с солью связано? - уточнил Говоров. - Всю жизнь на Тринадцатом добывали…
        - Нет, соль здесь ни при чём. Вы где-то загораете, нет? Как-то решаете проблему с витамином Д?
        - «Мультивит55», - с гордостью сообщил Панин. - Комплексный витаминный препарат, в числе прочего полностью компенсирует нехватку в организме витамина «Д». Наша разработка.
        - Да ладно, «наша», - поправил объективный Мусаев. - Витаминки реконы придумали, разве нет?
        - На момент выпуска почти доведённой до ума бета-версии у нас ещё не было войны, - возразил Панин. - Так что это совместный проект, в тот момент мы работали сообща.
        - Тогда вот, гляньте…
        Вадим расстегнул комбинезон и приспустил трусы.
        - Не поймите превратно, эксгибиционизмом никогда не страдал, но это будет наглядно.
        - Это что, болезнь какая-то? - спросил Панин, рассматривая полоску белой кожи.
        - Это загар, - пояснил Вадим. - В сентябре на курорт ездил. Это уже сошло, сразу после приезда вообще был коричневый, как… эмм… ну, скажем, как шоколадка. Единственное местечко, которое белым осталось. Хм… Вообще была мысль на нудистском пляже позагорать, но…
        Панин сбегал за камерой и попросил Вадима продемонстрировать всю незагорелую локацию. Без утайки.
        Учитывая обстоятельства, Вадим не стал возражать, но не удержался от комментария:
        - Ну всё, теперь у вас полный порядок с демократическими ценностями. Теперь, как и в любом правовом государстве, у вас будет своя «порнуха».
        - Да у нас полно мест, где можно попариться, - не понял юмора Мусаев. - Бань тут хватает.
        - Это точно, - подтвердил Говоров. - Доберёшься до Лаборатории, попроси, пусть сводят - у них там классная банька, с бассейном и аж с тремя парилками, «сухой», «мокрой» и вообще такой, что кругом белый пар и ни фига не видно.
        - Это не парилка, а ингаляторий, - поправил Панин. - Обязательно сводим, но сначала надо добраться…
        Экспромт с демонстрацией почему-то стал решающим аргументом для Говорова, да и для Мусаева, который, похоже, всё-таки сомневался в том, что Вадим действительно прибыл из Прошлого. То есть телефон, одежда, рассказ - всё это как-то не зацепило, а вот загар поразил до глубины души.
        Пока Панин возился с камерой, Вадим по просьбе неискушённой публики в двух словах объяснил, как получается вот этот самый «загар».
        Ты валяешься на пляже, пятки лижет ласковый прибой, на тебя светит солнце, и всё очень просто и естественно… Для мира полувековой давности.
        Для нынешнего мира это фантастика или сказки из прошлой жизни.
        - Старики рассказывали, - дрогнувшим голосом подтвердил Мусаев. - Вроде бы так всё и было, когда ещё жили на Поверхности…

* * *
        Расшифровка истинного статуса Вадима сразу всё расставила по своим местам и решила проблему с приоритетами.
        Проект, эта идеология фракции, её жизненная позиция, можно даже сказать - религия. «Всё во имя Проекта, всё во благо проекта» - это не просто лозунг, а руководство к действию и основная концепция выживания.
        И ни одному вменяемому командиру и руководителю Профилактики не нужно объяснять, что значит для Проекта живой-здоровый «человек из Прошлого».
        На фоне многолетней безрезультатной возни и множества линейных Перемещений последнего полугодия, когда курьёзных, а когда и трагических, «человек из Прошлого» - это реальный прорыв и сенсация.
        Поэтому вопрос о целесообразности экстренной доставки Вадима в Лабораторию уже не стоял. Понятно, что нужно всё бросить, расшибиться в лепёшку и доставить как можно быстрее, в целости и сохранности.
        Теперь следовало решить техническую сторону вопроса.
        А именно: как доставить.
        И здесь сразу намечались проблемы.
        Развернули атлас К55 - компактный набор карт, схем и планов уровней с подробной экспликацией, стали рассматривать маршруты.
        - «Железка» отпадает, - Говоров сразу отмёл самый простой и удобный вариант. - Весь Уровень, кроме этого сектора, под реконами, так что перехватят на первой же станции.
        По той же причине забраковали ещё три относительно удобных маршрута. До сегодняшнего дня большая часть Пятого Уровня была под контролем Реконструкции, поэтому, чтобы добраться до любой точки перехода между уровнями - например, до центрального лифта, пришлось бы вести кровопролитные наступательные бои.
        К масштабным наступательным операциям рейдовая группа была не готова: дай бог в глухой обороне отстоять Северо-Запад до подхода основных сил.
        Маршрут по системе коммуникационных тоннелей, по которому рейдовая группа прокралась в Северо-Западный сектор, исключили ввиду прорыва информационной блокады. Несколько вояк Реконструкции успели удрать на дрезине по «железке» - местному аналогу метро, так что теперь враг знает, откуда именно вломились нежданные захватчики.
        Перебрав все варианты, остановились на последнем маршруте.
        Последнем во всех смыслах, по безопасности, удобству и протяжённости: через Старые Рудники.
        - Плохой маршрут, - покачал головой Мусаев.
        - Точно, - подтвердил Говоров. - Лёша, дрянь-маршрут! Оставайтесь, сделаем связь, дождёмся подкрепления, тогда уже будем думать. Может, другие варианты образуются…
        - Ну уж нет, - решительно возразил Панин. - Понятно, что Старые Рудники - не магистраль, но… сами видите, это единственный путь. И надо отправляться как можно быстрее, пока Реконструкция не очухалась и не перекрыла нам этот путь.
        - А что там не так, в этих Старых Рудниках? - заинтересовался Вадим.
        - Там всё «не так», - зловеще прищурился Говоров. - Там «техников с Восьмого» едят живьём!
        Зловещий прищур лейтенанта показался Вадиму театральным, и он вопросительно посмотрел на Мусаева.
        Сержант коротко пояснил, что Старые Рудники в самом деле не магистраль, это правильно Панин сказал, и там может случиться всякое.
        Если промедлить, есть вариант напороться на реконов, либо просто перекрывающих вероятные пути отхода, либо отправленных для создания вспомогательной ударной группы - основная приедет по «железке».
        Кроме того, Старые Рудники - они реально старые, их давным-давно никто не обслуживает, и во многих местах там запросто можно угодить под обвал.
        Ещё там шастают разные мутные типы, ничем не лучше реконов, а порой и хуже, причём как люди, так и не очень, то есть не совсем люди.
        - Ну и в самом деле, если уж совсем не повезёт, могут и съесть…
        - А вот это уже в самую последнюю очередь, - уверенно заявил Панин. - От этого нас надёжно защищает наука.
        Насчёт «не совсем люди» и кто там может кого-то съесть в этих рудниках Вадим ничего не понял, но с ходу уточнить не получилось, поскольку руководство принялось горячо спорить по поводу численного состава экспедиции.
        Панин требовал добавить исследовательской группе дополнительный конвой в составе как минимум пяти бойцов.
        Говоров, проявляя несгибаемую последовательность, сердито орал про жадных загребущих лабораторных крыс, которые всё норовят подмять под себя, и мало того что не собирался никого добавлять, но ещё и хотел сократить группу до критического минимума.
        Пока непримиримые сверстники спорили, практичный Мусаев нашёл несколько чистых листов, заточил карандаш ножом и занялся примитивной картографией.
        Обстоятельно и неспешно, уверенными штрихами сержант чертил схему маршрута, сверяясь с атласом и иногда вздевая очи к закопчённому потолку, словно бы пытаясь освежить в памяти некие картинки.
        - А вам доводилось бывать в этих рудниках? - поймав паузу в споре оппонентов, спросил Вадим.
        Мусаев односложно ответил «доводилось».
        Вадим спросил, по какому поводу доводилось и как часто в этих рудниках случаются трагические события, связанные с гибелью либо пропажей людей… но сержант почему-то нахмурился и отвечать не стал.
        Вадим раскрыл было рот, чтобы повторить вопрос, однако Панин прервал на полуслове умнейшее изречение и предупредительно нахмурился, а Говоров запрещающим жестом показал «остановись, не развивай эту тему».
        Вадим кивнул: «Понял, не буду».
        Очевидно, в этих пресловутых рудниках случилось нечто такое, о чём сержанту не хочется говорить.
        Эта маленькая заминка сбила накал полемики, и стороны наконец-то пришли к соглашению.
        Дополнительного конвоя не будет. Плюс к тому Говоров оставляет ассистентов Панина, поскольку в рудниках они не нужны. Если придётся воевать, толку от них немного, а здесь каждый специалист на вес золота.
        Когда уже обо всём договорились, Говоров вдруг мечтательно заметил, что, в принципе, Мусаев со своими бойцами запросто обошёлся бы без Панина. И если Панин останется здесь, это значительно ускорит ремонтно-восстановительный процесс. Значительно!
        Учёный желчно ответил, что Мусаев для организации обороны пригодится куда как больше, чем он, Панин, для ремонтных работ, да и бойцы его лишними не будут… И почему бы в таком случае не отправить Вадима в рудники одного?
        - Отличная идея! - обрадовался Говоров. - А что? Запросто ведь доберётся! Парень толковый, не робкого десятка, вон как работал…
        - Саша, ты совсем дурак?! - взвился Панин. - Это был такой сарказм, неужели непонятно?
        Тут полемика возобновилась с прежним накалом, и неизвестно, к чему бы привела, но Мусаев закончил чертить схему и прикрикнул на резвящееся начальство:
        - Вам что, заняться больше нечем? Как дети малые… Готовьтесь к выходу, выдвигаемся через десять минут. Сань, выдели нам сухпай на пару дней. Лишним не будет.
        - На пару? Там краулеров полно, с голоду не помрёте…
        - Сань, не жмись. Тут у вас жратвы хватает, а десять сутодач ничего не решают.
        - Ладно, уболтал.
        - Да, и вот ещё что, - Мусаев дорисовал на одной из схем атласа три кружка и в каждом поставил восклицательный знак. - Это люки северного коллектора. На схеме они не обозначены, а коллектор выходит за линию сектора. Их надо заварить.
        - Надо - заварим, - небрежно махнул рукой Говоров. - Как техники освободятся, отправлю.
        Мусаеву такая легковесность не понравилась.
        - Саша, мы сюда влезли через такие же люки, только в другом квадрате. Намёк ясен?
        - Да заварим, заварим, не волнуйся! - Говоров вырвал у Мусаева карандаш, обвёл кружки и размашисто начертал: «Заварить, б…!!!»
        - Вообще, неплохо было бы на все люки «сюрпризы» приспособить, - добавил Мусаев. - На худой конец «сигналку» установить.
        - Сделаем, - кивнул Говоров. - Как техники освободятся, сразу отправлю.
        - Да не «как освободятся», а надо прямо сейчас…
        - Ильдар, что ты со мной, как с маленьким?! Это я тут командую, а не ты! Ты вон на прогулку намылился, так и чеши себе…
        - Саша, в такой ситуации любая помощь лишней не будет, - серьёзно заметил Мусаев. - Мы уйдём, а ты останешься, так что соображай за троих.
        - Я справлюсь, - заверил Говоров. - Да и не один я тут, головастых товарищей хватает.
        - Хорошо. Давай паёк, да пойдём уже…
        Глава 3
        Старые рудники
        Говоров вызвался проводить группу до западного шлюза, хотя в этом не было никакой необходимости.
        Путь к шлюзу пролегал через станцию «железки» с пассажирским перроном и грузовым пакгаузом.
        Станция была небольшая, её протяжённость позволяла вместить всего-то лишь мотовоз с тремя грузовыми платформами. Причём корма мотовоза практически упиралась в отбойник, в то время как край третьей платформы отчасти был в тоннеле.
        Убегавший во тьму тоннель, забранный в чугунные тюбинги, был похож на тоннели метро в Новосибирске и Москве, где Вадиму доводилось неоднократно бывать. Отличие заключалось в том, что здесь отсутствовал контактный рельс и не было ни одного плафона освещения.
        По крайней мере, в той части тоннеля, что была видна со станции, ни контактного рельса, ни светильников не было.
        Да и шпалы были сплошь бетонные - ни одной деревяшки.
        А ещё здесь по-другому пахло, не так, как в обычном метро.
        В метро пахнет множеством людей, дезинфектом, креозотом, горелой тормозухой и ещё парой десятков сложных составляющих, которые и образуют уникальный и неповторимый «метрошный аромат».
        Здесь пахло машинным маслом и соляркой: все прочие оттенки терялись в этом доминирующем амбре.
        За рельсами, напротив пассажирского перрона, располагался грузовой пакгауз со стационарным краном грузоподъёмностью в десять тонн.
        На станции готовили оборонительные позиции.
        Пленные под руководством бойцов Профилактики укладывали на перрон и на грузовую платформу мешки с песком и волокли в тоннель разные штуковины технологического характера.
        Солдаты обеих армий были одеты в одинаковый камуфляж «Бутан» ещё советского производства и различались только по оснащённости амуницией: у бойцов-победителей были автоматы в положении «за спину» и разгрузочные жилеты с экипировкой, а пленные работали налегке.
        Судя по тому, что в уголке на перроне были аккуратно сложены несколько автоматов и экипировка, которую охранял часовой, некоторые солдаты Профилактики работали наравне с пленными.
        Интересно, как они в бою различают, где свой, где чужой? Ну ведь абсолютно всё одинаковое! Надо будет потом спросить сержанта…
        В тоннеле, метрах в десяти от платформы, трое техников прутьями стальной арматуры заваривали наспех сваленную баррикаду из бочек, балок, железнодорожных колёс и разного хлама, который удалось собрать в ближайших окрестностях.
        Искрила сварка, душераздирающе скрежетало ржавое железо, слышался забористый мат и крики.
        Что-то там у них не ладилось.
        На перроне группа ненадолго задержалась.
        Говоров вполне ожидаемо возбудился безалаберным армированием баррикады, пробурчал:
        - Минутку подождите, я щас…
        …и побежал в тоннель, сердито орать на техников.
        Воспользовавшись паузой, Вадим решил переложить свой рюкзак и стал вытряхивать вещи прямо на перрон.
        - Есть желание перекусить? - озаботился Панин.
        - Переложить хочу, - сказал Вадим. - Банки на спину давят.
        Готовились в спешке, каждый сам укомплектовывал свой рюкзак, а в турпоходы Вадим хаживал в незапамятные времена - в классе этак шестом-седьмом, так что навыки подготовки к долгому пешему путешествию были утрачены.
        И вроде бы мелочь, но от грамотной укладки зависит многое, иначе на первом же километре можно набить синяков или в кровь растереть спину.
        В рюкзаке был сухпай, вода, медикаменты и перевязка, комплект ХЗ наподобие «Л1», моток репшнура с метками через метр, ряд полезных мелочей бытового характера, а также боеприпасы и спальник (спальный мешок). Да, «ХЗ» - это вовсе не вульгарный аналог «я не в курсе», как некоторые могут подумать, а просто химзащита.
        Ещё Вадиму выдали монтажную каску с налобником, компас на ремешке, два фонаря, основной и запасной, складной нож в чехле и оставили противогаз, которым наградили ранее.
        По экипировке можно было сделать вывод, что путешествие будет не совсем экскурсией, вполне возможно, придётся гулять в агрессивных средах или по участкам заражения и стукаться головой о низкие своды.
        Компас был небольшой, похожий на часы, и Вадим сразу надел его на руку.
        Когда собирались, Вадим обратил внимание, что ему и Панину дали для переноски патроны - правда, несколько меньше, чем бойцам, - но забыли выдать оружие.
        Собирались в спешке, и было не до лишних разговоров. Сейчас вроде бы уже никто не торопился, так что Вадим задал вполне закономерный вопрос:
        - А у вас что, дефицит стволов?
        - Если дойдёт до боя, толку от вас с Лёхой будет немного, - Мусаев верно интерпретировал иронию гостя. - Мне удобнее, чтобы вас не было в схеме огня. Ну, чтобы не отвлекаться на вас, не переживать, что подстрелите ненароком кого-то из своих или раньше времени пальнёте, обнаружив себя.
        - Кроме того, если рассматривать крайний вариант, у безоружного больше шансов остаться в живых, - добавил Панин. - В смысле, не убьют, а возьмут в плен. А там уже будет обмен или торг, по обстоятельствам.
        - Точно, - подтвердил Мусаев. - В общем, если хотим сохранить вас обоих для науки - стволы вам давать не стоит.
        Такой подход немало удивил Вадима.
        Воспитанный на непростой и трагичной истории своей страны, он полагал, что война - это когда все от мала до велика, невзирая на пол, возраст и сексуальную ориентацию, яростно сражаются с врагом до последней капли крови всеми доступными средствами. И если нет оружия, то используют любые подручные предметы, а при отсутствии таковых грызут супостата зубами и рвут когтями.
        Поэтому «пораженческое» высказывание учёного, спокойно воспринятое опытным воином Мусаевым, вызвало как минимум недоумение.
        Замечание сержанта по «схеме огня» тоже показалось Вадиму странным.
        Пять стволов по-любому лучше, чем три, разве нет?
        И не важно, что Вадим ни разу в жизни не участвовал в реальной схватке: если дойдёт до боя, он наверняка справится! Пусть не на уровне регулярного бойца, но уж вести отвлекающий огонь или прикрывать товарищей сумеет.
        Это ведь нетрудно. Он много раз видел в кино, как это делают разные персонажи, не будучи кадровыми вояками, и ничего, все вполне справлялись.
        Однако в этой реальности Вадим пока что не имел даже права совещательного голоса. Здесь никто не интересовался его мнением, и пора уже было привыкнуть, что всё решают за него.
        - Ясно, - кивнул Вадим и стал укладывать рюкзак. - Это как гостевая виза.
        - Что значит «гостевая виза»? - заинтересовался учёный.
        - Статус такой, - объяснил Вадим. - Ты вроде бы здесь, можешь ходить, смотреть, задавать вопросы… Но на трудоустройство и получение выгоды не имеешь права. Ибо ты чужак.
        - Не просто чужак, - назидательно поднял палец Мусаев. - А объект особой важности, который нужно беречь как зеницу ока.
        Один из бойцов хотел было помочь с укладкой, но Вадим отказался:
        - Спасибо, я сам.
        Когда уже переложил всё по уму и завязал горловину, боец спросил:
        - А ты… ТАМ… раньше, был разведчиком или охотником?
        Вадим поинтересовался, откуда такие выводы.
        Боец объяснил: сразу всё покидал как попало, а теперь уложил правильно. Вывод: значит, когда-то давно умел, но прошло немало времени, вот и забыл, как это делается.
        Лет сорок назад, или пару часов назад - в совместной хронологии двух реальностей это теперь числа одного разряда, - Вадим непременно обыграл бы такую замечательную связку из «когда-то давно умел» и «разведчика-охотника».
        Ага, в первом классе был разведчиком, а во втором охотником…
        Однако сейчас он привычно подавил позыв к иронии и просто ответил:
        - В школе ходили в турпоходы. У нас это частенько практиковалось, так что да, навык есть. Просто это в самом деле было давно, всё уже забыл.
        - Турпоходы?
        Боец переглянулся с товарищем, и они оба вопросительно уставились на сержанта.
        Мусаев изогнул бровь и делегировал немой вопрос Панину.
        Учёный в растерянности пожал плечами.
        - О как… - Вадим озадаченно почесал затылок. - В общем, детишки собираются в кучу, берут с собой сгущёнку, тушёнку, всякие вкусняшки и под управлением классного руководителя и физрука или военрука - кто трезвее будет, дня на три-четыре выходят на природу. Ножками, по горным и таёжным тропам.
        - На ПРИРОДУ?!
        - О, боже…
        Как видите, активный обмен информацией проходил отнюдь не гладко.
        В этой реальности большинство привычных для Вадима понятий были либо безвозвратно утрачены, либо отнесены к категории замшелых архаизмов, не имеющих чёткой смысловой нагрузки.
        - Так… Ладно, дети-то у вас есть?
        - Конечно.
        - Чем они занимаются?
        - Ну, как обычно, учатся, тренируются, работают…
        - «Работают»?!
        - Да, обязательная трудовая повинность. На лёгких работах, понемногу.
        - Ну ладно, пусть работают… Хотя… Хм… А такое понятие, как «выходные», у вас есть?
        - Конечно.
        - Ну вот, уже лучше. Бог с ней, с Природой… Но хоть какие-нибудь рекреационные зоны у вас есть?
        - Рекре… где?!
        - Так, ясно. Хорошо, давайте подумаем, куда можно направить ваших киндеров на реабилитацию - чтобы было наглядно…
        Бойцов звали Витя и Олег, но Вадим пока что не научился их различать.
        Оба молодые, пожалуй, младше Вадима, среднего роста, крепкие, стриженные под машинку, а цвет волос и глаз в специфическом освещении местных интерьеров вот так, с ходу, определить непросто, это надо сидеть рядом и откровенно пялиться на человека. Одеты и экипированы одинаково, как и все прочие местные военные: камуфляж, кепи, ботинки с высокими берцами, снаряжение, оружие. В общем, не сказать, что совсем уж близнецы, но похожи так, что с непривычки не разберёшь, кто Витя, а где Олег.
        - Нет, как-то всё это непонятно. Если учитель в выходной соберёт ребятишек и поведёт… ну куда там… ну, хотя бы в Нейтраль - прогуляться…
        - На этом все турпоходы и кончатся, - поддержал второй боец. - Этого учителя за такие выкрутасы бегом отправят в рудники. И тех, кто через шлюз их пропустил, - тоже. У вас ТАМ что, в самом деле детей водят куда попало? Или у вас их так много… что и не жалко?!
        - Ну, я не знаю, как это вам объяснить… В общем, либо поверьте на слово, либо считайте, что это сказки такие, смешные…
        - Нет, в самом деле, как так можно?
        - Отстаньте от парня, - приструнил любопытных бойцов Мусаев. - Человек с дороги, не освоился ещё - не грузите. Маршрут будет долгий, успеете ещё пообщаться.
        - Да вас расстрелять мало за такую халтуру! - раздался из тоннеля дежурный вопль Говорова. - Вы почему такие криворукие?!
        - Кстати, насчёт долгого маршрута, - Панин озабоченно посмотрел на часы. - Похоже, Саша основательно увяз в проблеме. Сейчас поубивает техников и сам будет варить. Может, под шумок удерём потихоньку?
        - Да ну, не по-людски так, - покачал головой Мусаев. - Сейчас решим…
        Сержант жестами привлёк внимание Говорова.
        Лейтенант подбежал, зло кривя лицо и матерясь сквозь зубы.
        Сержант без лишних слов постучал ногтем по циферблату древних «Командирских» часов.
        Далее последовала красноречивая пантомима.
        Говоров кивнул, дёрнулся было к левой оконечности перрона, затем оглянулся, задержав взгляд на беспутной баррикаде, и замер на месте с выражением тупого отчаяния на лице.
        - Саша, занимайся делами, - подсказал Мусаев. - Мы сами выйдем.
        - Без меня вас не выпустят из шлюза, - неуверенно заметил Говоров.
        - Выпустят, - уверенно заявил Панин. - Скажем, что ты разрешил.
        - Ну, если только так…
        Прощались, словно убывали в долгое путешествие, длиной в годы. Говоров крепко обнял каждого, включая Вадима, и подозрительно надтреснутым голосом напутствовал:
        - Чтоб вас краулеры сожрали.
        - Взаимно! - дружно ответили все, кроме Вадима.
        Вадим с некоторым опозданием понял, что это местный аналог «ни пуха ни пера…».
        Согласитесь, неожиданная формулировка. Не сразу и сообразишь, что ответить.
        Спустились с перрона, обогнули отбойник и пошли по тоннелю влево от станции. Враги приедут справа, поэтому в восточном тоннеле и варят баррикаду, а левое ответвление ведёт к шлюзу, за которым начинается перегон до Старых Рудников.
        Когда заходили в тоннель, Вадим обернулся.
        Говоров стоял на перроне и смотрел вслед уходящей группе.
        В экономном свете крайнего плафона выражение лица разобрать было сложно, но эмоциональный Говоров запросто мог служить в каком-нибудь театральном училище методическим пособием по курсу житейской пантомимы.
        Вытянутая шея, незавершённое движение руки, застывшей в прощальном жесте, наклон корпуса на запад, по вектору движения группы…
        В общем, все совокупно взятые детали жестикуляции лейтенанта, вся его сиюминутная поза отчаянно свидетельствовали о глубокой печали и предвкушении множества грядущих гадостей.
        В западный тоннель сейчас уходили два важных и нужных человека: наставник, старый мудрый воин, а также друг детства, прекрасный технический специалист и опытный учёный.
        Люди, которые здорово пригодились бы и в авральной работе, и в предстоящем тяжёлом бою.
        В общем, они уходили, эти вредные люди, а лейтенант оставался. И на плечах его был весь захваченный сектор: баррикада, коллекторы, оборона, аварийные работы, люди - и так далее и тому подобное, и вообще все глобальные проблемы, связанные с этой сиюминутной диктатурой.
        Странно, но расслабленному Вадиму, который знал этого парня не больше часа, вдруг стало его искренне по-человечески жаль.
        Это же такие заботы и ответственность!
        Не хотел бы он сейчас оказаться на его месте…

* * *
        Перегон от станции до шлюза был коротким и ничем не примечательным.
        Судя по основательному отбойнику и ржавым рельсам, здесь давным-давно не было движения. Воздух затхлый, застоявшийся, пахло окалиной, как будто где-то неподалёку плавили металл.
        Стационарное освещение отсутствовало, один из бойцов светил фонарём, остальные экономили, рассматривать тут особо было нечего, опасаться пока что некого.
        Метрах в двухстах от перрона обнаружили ручей, вытекавший из трещины в тюбинговом кольце и вольготно струившийся по тоннелю до ближайшего водостока.
        - Бардак, - поругал бывших хозяев Мусаев. - Ладно, не пользуетесь, но следить-то надо! Тем более, в двух шагах от станции. Так и до обвала недолго…
        Впереди мерцал свет: перед шлюзом горели три плафона, такие же тусклые, как на перроне.
        Шлюзовая площадка была немногим шире тоннеля. Бетонная коробка, наискосок дополнительный рельс, по которому отъезжает створка шлюзовых ворот, справа забаррикадированный изнутри стальным листом дверной проём.
        Сама дверь, с вмятинами от пуль и неровно обрезанная автогеном, валялась рядом. Вот и всё, больше здесь ничего не было.
        Мусаев принялся стучать по листу кулаком, неспешно, размеренно, словно зная, что откроют не сразу.
        Действительно, открыли не сразу, но без опаски, даже не уточнив, кто это тут ломится. Лист со скрежетом отъехал в сторону, в дверном проёме возник молодой военный и с ходу обрадовался:
        - О, Ильдар! На усиление к нам?
        - Обязательно, - пробурчал Мусаев. - Всё бросили и пошли вас усиливать. Опознаваться не учили? А вдруг это реконы?
        - Ну, если реконы с этой стороны, значит, вас там всех положили, - резонно ответил военный. - Тогда и нам тут недолго осталось, выкурят моментом… Куда собрались?
        - На разведку, - Мусаев не стал откровенничать.
        - А как насчёт…
        - Говоров в курсе.
        - Понял, - и никаких письменных подтверждений, - слова Мусаева было вполне достаточно. - Надо ролики смазать. Сто лет не открывали, приржавели к рельсе.
        - А мотору не пофиг та ржа?
        - Привод не работает. Как пришли сюда, первым делом проверили. Так что придётся ручками.
        - Ну и бардачные же хлопцы! - возмутился Мусаев. - Раньше тут всё работало как часы. Это надо было постараться, чтобы так запустить Уровень…
        В карауле на шлюзе было четверо бойцов. Технические специалисты отсутствовали, они сейчас нужнее в центре, поэтому восстанавливать поломку было некому, да и по большому счёту незачем. До сего момента никто отсюда выходить не намеревался.
        Панин бегло оценил ситуацию. Пульт в лапшу, кабель обрезан по самый щиток, мотор отсутствует. Вердикт: для восстановления потребуется немало времени и ресурсов.
        Сбегали на станцию за солидолом, обслужили ролики, потом всей толпой толкали огромную створку, которая весила, наверное, тонн десять.
        Хорошо хоть мотовоз не надо гнать по рельсам, приоткрыли чуток, протиснулись в шлюз, повторили процедуру с внешними воротами.
        Шлюз был длиной десять метров, и на всём протяжении в правой стене, это если встать по ходу движения от станции, тянулась узкая бойница, прикрытая регулируемыми изнутри бронестворками.
        Если враг придёт со стороны Старых Рудников и сумеет уничтожить внешние ворота (во что верится с трудом), то разбираться с внутренней створкой ему придётся под кинжальным огнём караула и прибежавшего со станции усиления.
        Пока возились, порядком взмокли.
        - В принципе, такие дверки не рассчитаны на ручное управление, - отдуваясь, признал Панин. - Это явный сбой в алгоритме функционирования.
        - Да какой там алгоритм, - усмехнулся Мусаев. - Приспичит, так и на руках эту дуру потащишь, не то что по рельсу толкать.
        - Ну, это уже гипербола, конечно, - усомнился Панин. - Но принцип в общих чертах ясен.
        - А вот ни фига и не гипербола, - возразил Мусаев. - Я помню, как этот шлюз переносили. Раньше-то он был прямо на станции, а после открытия Тринадцатого и Нашествия краулеров решили перенести. Так вот створки-то по «железке» довезли, это факт… Но кантовали их тут, устанавливали, ворочали - уже вручную.
        - Верится с трудом, - покачал головой Панин, оценивающе глядя на створки. - Такая масса…
        - Согласен, - кивнул Мусаев. - Технологию не знаю, не вникал, это надо старых инженеров спросить. Но факт - вручную ставили.

* * *
        Мусаев договорился с начкаром по опознаванию и сигналам взаимодействия, на тот случай, если придётся экстренно возвращаться с полпути.
        Затем помогли караулу закрыть внешние ворота - с внутренними парням придётся надрываться самим.
        Створка с тяжёлым лязгом вошла в раму, глуховато пророкотал циклопический засов, задвигаемый с той стороны, и на площадке перед внешними воротами воцарилась тишина.
        Впереди тёмный тоннель, позади монолитные ворота.
        Если что-то случится в этом тоннеле и придётся во всю прыть мчаться обратно, с ходу в шлюз влететь не удастся. Открытие ворот будет долгим и мучительным, соответственно, шансы на спасение стремятся к нулю.
        Пошли не сразу.
        С минуту молча стояли, Мусаев светил во тьму тоннеля фонарём и слушал, приставив ладонь «раковиной» к уху.
        Наш проводник Зоркое Ухо слушал музыку подземных сфер и вылавливал из неё нотки критически важной информации.
        Интересно, что он там пытается услышать, в этом заброшенном мёртвом тоннеле?
        Минута истекла, Мусаев, судя по всему, ничего опасного из тоннельной тишины не выудил, в один абзац довёл походный порядок и отдал приказ на выдвижение.
        Группа удалилась от шлюза где-то на полсотни метров, и тут с Вадимом случилось Странное.
        Да, именно так, Странное с большой буквы, ибо с ходу трудно дать этому правильное определение.
        Видение, мираж, галлюцинация, причём сразу в четырёх сферах восприятия: картинка, звук, запах, осязание - этакое даже не 3D, а пожалуй, 4D, по всей площади сознания разом, с оттяжкой и зубовным скрежетом.
        Гул ракетных сопел, нестерпимо яркое голубое свечение, концентрированный аромат озона и горелых тряпок, и отголосок адских мук заживо сжигаемой плоти…
        В общем, где-то в двух-трёх километрах от шлюза включили конвертер, и вот же странность, Вадим, находящийся здесь, одновременно словно бы присутствовал при запуске.
        Он видел двоих людей в спецовках, ворочавших тележку, слышал, как они негромко переругиваются, видел даже их лица, правда, смазанно, как в дымке.
        Наваждение было недолгим, всего несколько мгновений, но всё это было так неожиданно и страшно, что Вадим громко вскрикнул, схватился за голову и рухнул на колени.
        - Что случилось? Вам плохо?!
        Панин ворвался в процесс с пол-оборота и устроил ритуальные пляски вокруг «объекта особой важности», с включением разом всех фонарей и направлением их на «объекта», развязыванием рюкзака дрожащими пальцами, лихорадочными поисками медикаментов и лавиной вопросов по сути происшествия.
        - Не стоит, я в норме… - Вадим быстро пришёл в себя и поднялся с колен.
        - Точно? Вы уверены?
        - Точно, точно. Не надо никаких препаратов, я в порядке.
        - Тебе что-то почудилось? - спросил Мусаев, пытливо глядя на Вадима. - Что-то странное?
        - Ну, не знаю… Когда человека сжигают заживо под давлением в несколько тысяч атмосфер - это странное?
        - А ты что, видел, как сжигают человека? - удивился Витя.
        - Это я был тем человеком. Это меня сожгли в той ёмкости, не знаю, как там она у вас называется.
        - Не понимаю, о чём вы, - растерянно пробормотал Панин, упаковывая рюкзак. - Это какая-то метафора?
        - Как называется место, где я появился после Перемещения?
        - В мусорке ты появился, - просветил Олег. - А конкретнее, в конвертере, прямо в топке.
        - Ну так вот, вы меня сожгли в этом самом конвертере, - на Вадима вдруг накатила бесшабашная откровенность, придумывать что-то правдоподобное почему-то было лень. - А теперь этот конвертер включили, и я это увидел, и… гхм-кхм… почувствовал. Причём увидел так, словно опять попал в топку. Не знаю, как такое возможно, но это было так, словно был там и одновременно наблюдал со стороны.
        Спутники Вадима озадаченно переглянулись.
        - Слушай, но ты ведь живой-здоровый, стоишь рядом с нами, - пожал плечами Олег. - А как тогда мы тебя сожгли, я не понял?
        - А почему сожгли? - заинтересовался Витя. - В смысле, понятно, что никто не жёг, но… как вообще такое получилось?
        - Да просто я неловко пошутил, вот и сожгли, - признался Вадим. - Потом была реинкарнация или что-то вроде того. Надо сказать, до жути болезненная реинкарнация. Врагу бы такого не пожелал…
        - Тяжёлый случай, - сочувственно заметил Мусаев. - Похоже, нашего парня при Перемещении где-то там как следует шарахнуло. Лёша, это как происходит, мгновенно или его там тащит через какие-то миры-измерения?
        - На этот вопрос вряд ли кто-то может ответить, - сказал Панин. - Ибо всё это в области высоких теорий, которые очень не скоро будут иметь практическое подтверждение. Но в самом деле похоже на отсроченный постэффект Перемещения. В общем, доберёмся до Лаборатории, там во всём разберутся. Вадим, вы как себя чувствуете? Идти можете?
        - Да в порядке я, - Вадим зевнул и потёр глаза. - Только немного в сон клонит. Может, в самом деле, такой вот странный постэффект. Такой… Аутентичный, что просто жуть.
        - Вы точно в порядке?
        - Точно.
        - Ну и хорошо, - одобрил Мусаев. - Если в порядке, надо двигаться, мы и так на шлюзе кучу времени потеряли…

* * *
        Походное построение сержант указал следующим образом: впереди шёл Олег; за ним, метрах в пяти, Мусаев - Вадим - Панин, с интервалом в полтора метра; и в замыкании, с отставанием в три-четыре метра, двигался Витя.
        Путь освещал Олег, все прочие фонари не включали.
        Поначалу такой режим освещения казался Вадиму неудобным.
        Световое пятно плывёт впереди, прямо под ногами ничего не видно, взгляд прыгает со света во тьму, в результате через два шага на третий спотыкаешься об шпалы. Кое-где между шпалами попадаются вымоины, при малейшей неловкости чреватые травматичными последствиями, так что спотыкания такого рода не просто неудобны, но и опасны.
        - Не следите за световым пятном, оно слепит, - подсказал идущий сзади Панин. - Смотрите чуть вперёд, угол зрения примерно сорок пять градусов. Так легче будет.
        Вадим внял совету, и дело сразу пошло на лад: быстро адаптировался к полумраку, ноги «привыкли» к шпалам, запинаться перестал и даже принялся поглядывать на слабенько светящуюся стрелку компаса, пытаясь вычислить стороны света и направление движения группы.
        Пригодится это или нет, кто знает, но освежить память не помешает. Спортивным ориентированием и туризмом баловался очень давно, всё успел основательно подзабыть.
        Перегон от шлюза до руддвора составлял по протяжённости что-то около двух километров.
        Помнится, Мусаев поругал нерадивых хозяев сектора за запустение на небольшом отрезке между станцией и шлюзом?
        По сравнению с этим перегоном тот отрезок был просто детской площадкой образцового содержания.
        Пока добрались до речки, Вадим насчитал три критических проседания свода, десятка полтора ручейков разной интенсивности, а также множество мелких прорех и откровенных дыр в тюбинговых кольцах, через которые сочилась вода.
        На маршруте было несколько глубоких провалов, через которые вода убегала куда-то на нижние горизонты. Провалы обходили осторожно, для страховки все пропустили через карабины на поясах репшнур: эти зияющие чёрные скважины, жадно поглощавшие потоки воды, были достаточно широки, чтобы засосать человека.
        В некоторых местах потолок проседал так, что приходилось идти пригнувшись. Удивительно, что ржавый тюбинговый панцирь выдерживал такую нагрузку и до сих пор не рассыпался на мелкие фрагменты.
        Неплохо в атомной промышленности Союза делали тоннели, вроде на части рассыпаются, а всё ещё держат.
        Речка - это даже и не преувеличение, она и в самом деле была речкой, ручейком уже не назовёшь.
        В левой стенке зияла неровная брешь высотой немногим более метра и шириной метра три, из которой упруго струился мутный поток, пробегавший по тоннелю три сотни метров с востока на запад и уходивший примерно в такую же брешь в правой стене.
        Поток сильно пенился и благоухал тухлыми яйцами, под сводами плавали клубы вонючего пара и мелкодисперсной взвеси, так что впору было подумать о противогазах.
        Однако обошлись: сержант ничего по этому поводу не сказал, остальные тоже не сочли нужным проявлять инициативу.
        На этом отрезке было заметное понижение уровня тоннеля, вызванное естественным прогибом профиля, и глубина тут была от… ну, скажем так, от гульфика до подмышек, так что ХЗ пришлась очень кстати.
        Местами наблюдались невнятные воронки и бурление, группа шла с черепашьей скоростью, осторожно прощупывая каждый метр перед собой в перспективе возможных провалов.
        - Когда-то тут было сухо и аккуратно, - печально заметил Мусаев. - Даже не капало нигде. От станции до руддвора на мотовозе за пять минут можно было домчаться.
        - Да, такими темпами через год-другой в Старые Рудники с Северо-Запада уже не пройдёшь, - резюмировал Панин. - Всё завалит и затопит…
        Реку преодолели без потерь и вскоре вышли к небольшой станции перед руддвором, сразу за которой виднелись руины шлюзовой камеры.
        Группа встала. Комплекты ХЗ сняли и свернули, но упаковывать не стали, подвесили к рюкзакам на специальные тесёмки: Мусаев сказал, что надо будет сполоснуть, как только попадётся более-менее чистая вода.
        После этого группа осталась на станции, а Мусаев отправился на разведку.
        Шлюзовая площадка была точно такая же, как на выходе из Северо-Западного сектора, только без ворот.
        По аналогии нетрудно было домыслить, что ворота стояли, но давно, в незапамятные времена, а потом их отсюда выдрали с корнем - грубо, в спешке и куда-то уволокли.
        - Так это отсюда створки взяли? - озарился Вадим, рассматривая следы взрывных работ в том месте, где некогда располагались ворота. - Сержант сказал «со станции»… Я думал, с той станции, что в жилом секторе.
        - А смысл? - пожал плечами Олег. - У нас обычно берут подальше, перетаскивают поближе.
        - Да, мы постепенно сокращаем своё жизненное пространство, - констатировал Панин. - В данном случае шлюз перенесли поближе, чтобы не обслуживать перегон, которым никто не пользуется.
        - Почему только в данном? - поправил Витя. - Сколько себя помню, на всех уровнях постоянно что-то переносят. Урезают, сокращают, переезжают. Бывает, целые сектора бросают.
        - Да, это так, - согласился Панин. - Это происходит повсеместно, и это тенденция. Если так пойдёт и дальше, в скором времени на каждом уровне останется по одному жилому сектору в окружении руин и диких территорий…

* * *
        Мусаев провёл разведку и дважды мигнул фонарём, показывая, что можно продолжать движение. Группа покинула станцию и направилась к южной оконечности руддвора.
        В местном исполнении руддвор выглядел следующим образом: просторная выработка, сильно вытянутая с севера на юг, утыканная множеством металлических крепей-подпорок, уставленная проржавевшими шахтными механизмами и вагонетками и изрезанная вдоль и поперёк ржавыми нитями узкоколейки.
        Нити эти убегали… так, раз, два, три… в итоге Вадим насчитал семь тоннелей, выходящих из руддвора в неведомую тьму, и в каждом была узкоколейка.
        В сравнении с закованным в тюбинги тоннелем с «железкой» нормальной ширины, по которому группа пришла сюда, эти тоннели выглядели как недоношенные братцы богатыря-переростка. Проще говоря, были они ниже, уже и страшнее, даже на первый взгляд: какое-то необъяснимое чувство подсказывало, что не стоит в них углубляться.
        И - вот же чудо чудное, диво дивное - весь руддвор и выбегающие из него тоннели густо заросли зелёным с легкой просинью ковром, испещрённым бурыми, а местами и красными подпалинами.
        Группа пересекла руддвор и остановилась на привал в укромном уголке, неподалёку от входа в один из тоннелей с южной стороны.
        Здесь была небольшая бытовка, то ли кладовка, сваренная из толстых листов металла. Несколько стоящих рядком вагонеток образовывали некое подобие баррикады. Между баррикадой и кладовкой был пятачок, на котором примостились две составленные под прямым углом металлические скамейки и очаг с треногой и цепью, на которой сейчас ничего не висело.
        Мелкий уголь в очаге под влиянием сырости и времени превратился в чёрную кашу, и было понятно, что костёр здесь жгли очень-очень давно.
        По поводу Юга тут буквально высекли в камне: рядом с кладовкой возвышался гранитный обелиск, на котором была грубо и глубоко выбита буква «Ю».
        - Зачем обелиск с «Ю», если есть компас? - удивился Вадим.
        - Тут встречаются аномалии, - пояснил Панин. - В некоторых местах компас сильно сбоит или вообще показывает неправильное направление. Поэтому повсеместно стоят ориентиры.
        - Зачем тогда мне выдали компас?! Я тут, значит, иду, как дурак, добросовестно пытаюсь азимуты высчитывать…
        - Всем выдали, - сказал Олег. - Порядок такой: выходишь за пределы сектора, возьми компас. Если знаешь, где нормальные зоны, а где аномалии, ориентироваться нетрудно.
        - А если не знаешь?
        - Мы знаем, - успокоил Мусаев. - Так что не надо ничего высчитывать, иди как умный. Хм… И вообще, пока ты с нами, пусть тебя это не волнует.
        Скинули мешки, сходили по очереди «до ветру» в противоположный угол руддвора, потом присели отдохнуть, попили воды, немного поболтали.
        Говорили вполголоса, почти шёпотом. Мусаев постоянно поглядывал в сторону ближнего тоннеля и прислушивался.
        Здесь было тихо и даже уютно, насколько это возможно в таком месте.
        В какой-то момент Вадиму показалось вдруг, что он в турпоходе. Глупость, конечно, вроде бы нет никаких поводов для таких сравнений, но…
        Тихий уголок и очаг с треногой вызвали лавину ассоциаций из далёкого детства, и возникло чувство, что сейчас происходит нечто, уже пережитое тобой. Ностальгическое такое чувство, приятное, греющее душу. Потому что, когда это происходило много лет назад, было весело, интересно и крайне оптимистично. Беззаботное детство, вся жизнь впереди, мир огромен, прекрасен, и все тебя любят…
        Если бы не благоухающие тухлыми яйцами комплекты ХЗ, напоминавшие о суровой реальности, было бы совсем здорово.
        Да и здесь явно не хватало одного из главных туристических атрибутов.
        - Может, костёр разведём? - мечтательно предложил Вадим.
        - Замучаешься разводить, - усмехнулся Олег. - Надо сначала уголь высушить, а для этого нужен огонь. Горючки у нас нет, сухого угля нет, так что ничего не выйдет.
        - А если дровишек насобирать где-нибудь поблизости?
        - «Дровишек»? - хором переспросили Витя и Олег.
        - Ой, извините. Дровишки - дрова то есть. Дерево, распиленное на чурки, чурки поколоты на поленья, в итоге - дрова. Только не говорите, что у вас нет древесины!
        Фонарь горел, по обычаю, один, луч направлен в тоннель, так что переглядываться особого смысла не было.
        Но аборигены всё же переглянулись, скорее всего, машинально.
        - Увы, древесины у нас нет, - смущённо признался Панин. - Вообще дерево в наших краях - это раритет.
        - Точно, - кивнул Мусаев. - На старых шахтах все деревянные крепи повынимали в своё время. Давно, я ещё пацаном был. Сувениры из них делали. Хм… Обвалов из-за этого было - немерено, половину маршрутов завалило.
        - Жаль, - огорчился Вадим. - Костерок бы сейчас не помешал.
        - «Костерок»… На будущее, если ты в рейде, жечь ничего нельзя, - предупредил Мусаев. - Особенно если тяга по ходу движения: дымом будет вонять за километр.
        - Это вроде сигнала для реконов: «Ребята, мы здесь»! - поддержал Витя. - Ты вообще про маскировку когда-нибудь слышал?
        - Не наезжай, - урезонил подчинённого Мусаев. - У них ТАМ всё тихо-мирно было, какая на фиг маскировка?
        Туристическое наваждение схлынуло так же внезапно, как и возникло.
        Какой, к дьяволу, туризм? Природа уничтожена, Поверхность непригодна для жилья, человечество практически убито, уцелевшие ютятся под землёй, как кроты. К тому же умудряются ещё и воевать друг с другом. Солнца нет, неба нет, повсюду проржавевшие тоннели, готовые в любой момент обрушиться тебе на голову, и шахтный ландшафт, заросший какой-то мохнатой дрянью…
        - Кстати! - вспомнил школьный курс Вадим. - Тут же света нет!
        - Очень ценное наблюдение, коллега, - похвалил Панин. - Здесь действительно нет иного света, кроме того, что мы принесли с собой.
        Военные дружно хмыкнули.
        - Да нет, это я про зелень, - Вадим широким жестом обвёл территорию руддвора. - Как оно тут растёт, без света? Вы что, вывели уникальную флору, которая обходится без фотосинтеза?
        - Увы, это не мы, - в голосе Панина звучало смущение, словно ему пришлось признаться в профессиональной несостоятельности. - Человеку такое не под силу, ибо это противоречит ныне действующим Законам Природы.
        - «Ныне действующим»? То есть это что-то такое совсем древнее, что оно появилось, когда на Земле работали какие-то другие законы?!
        - Возможно и так.
        - Ого… А это вообще что - мох? Вон там, смотрю, чуть ли не кусты растут…
        - Это лес, - компетентно заявил Олег.
        - «Лес»? Ты ничего не путаешь?
        - Лес, лес, - подтвердил Витя. - Основа жизни.
        - Странно…
        - Нет, мы знаем, что у вас ТАМ был другой лес, из дерева. Проходили в детстве по Истории Погибшего Мира. Ну а у нас вот такой лес. И это реально основа жизни.
        - Слушай, а у вас ТАМ правда росло дерево выше тоннельного свода? - живо заинтересовался Олег. - Ильдара спрашивали - он ТАМ ещё родился, но он маленький был, не помнит.
        - Не помню, - с сожалением развёл руками Мусаев. - Знал бы, что такая беда получится, обязательно запомнил бы, и лес, и много чего другого…
        - Не дерево, а деревья, - сказал Вадим. - Да, выше этого самого свода. Гораздо выше. Представьте себе бескрайние просторы сибирской тайги. Миллионы гектаров могучих деревьев… Вы тут про стариков упоминали. Они что, не рассказывали вам про лес?
        - Рассказывали, - кивнул Мусаев. - Но они, эти старики, чудные. Такие сказки рассказывают, что с трудом верится. Особенно когда подопьют немного…
        Вадим попросил в двух словах объяснить, что это за «лес» такой, откуда тут взялся и почему растёт без света.
        Панин при поддержке местной аудитории закатил короткую лекцию.
        «Лес» - выражение просторечное, можно сказать, народное.
        Научного названия ему пока что не придумали, поскольку это сложный симбиоз мхов, лишайников, микроорганизмов и насекомых, родом с Тринадцатого Уровня. Растёт в любом месте, где посадят, хоть вырви клок и брось в голую выработку, через месяц там будет зелёная колония с бурыми подпалинами. Приживается практически на любой поверхности, кроме металла, не любит бетон и гранит, но вполне комфортно чувствует себя на отвалах урановых рудников и в прочих техногенных помойках.
        В местной учёной среде есть две версии происхождения «леса»: реликтовая и внеземная.
        В пользу каждой версии существует масса веских аргументов, но ни одна пока что не вышла на позицию явного доминирования, ввиду незначительного, по учёным меркам, возраста «открытия» и малых сроков и объёмов исследовательской деятельности.
        - То есть либо это очень древний вид флоры, либо… Либо этот лес притащили пришельцы из Космоса?
        - Вполне возможно. Из Космоса или… - Панин слегка замялся, словно ему было неловко за такой ненаучный подход к теме разговора. - Гхм-кхм… Из каких-то иных миров.
        - В смысле, из других измерений?!
        - Вполне возможно.
        - Вот это да… Вы серьёзно?!
        - Совершенно серьёзно.
        - Обалдеть… Типа, мох из Сигила… Прямые поставки с Аллеи Опасных Углов…
        - Откуда, простите?
        - Да нет, это так, вспомнилась игра одна… А почему этот ваш «лес» - «основа жизни»? Типа, «лёгкие подземного мира»?
        - Нет, наши «лёгкие» - это система регенерации воздуха, - усмехнулся Панин. - Это в самом деле наша фирменная разработка, уникальная во всех отношениях, и тут мы вполне обходимся без «леса». Но в просторечной терминологии про «основу жизни» есть немалая доля истины. «Лес», по большому счёту, - это базис нашей пищевой цепочки и богатое лекарственное сырьё.
        - Его кто-то ест, этот «лес»?
        - Краулеры его едят, - заявил Олег.
        - Краулеры жуков едят, - поправил его Витя. - И вообще, любое мясо жрут. Ты что, все занятия по биологии проспал?
        - Сколько раз видел, когда разделывали краулеров, как из кишок у них клочки «леса» вытаскивали!
        - Да это прицепом попало, когда краулер жуков жрал!
        - Не спорьте, - урезонил военных Панин. - Одно другому не помеха. В «лесу» живут и размножаются сотни различных микроорганизмов и десятки видов насекомых. Разумеется, они там не от сырости заводятся: краулеры разносят фрагменты леса с Тринадцатого Уровня, а там множество спор и личинок.
        - Краулеры разносят «лес»? Целенаправленно?
        - Возможно.
        - То есть у них есть интеллект?
        - Возможно. Однако до сих пор неясно, это целенаправленное движение или всё происходит случайно во время кормления.
        - В общем, краулеры питаются насекомыми, а человек питается краулерами.
        - Верно. Так что народное утверждение некоторым образом обосновано.
        - Так… А если этот «лес» - реликт, или пришелец, то козявки в нём…
        - Тоже реликт или пришелец. Совершенно верно.
        - Очень интересно. А вот эти краулеры…
        - Про краулеров - на следующем привале, - прервал лекцию Мусаев. - Пора выдвигаться, мы уже и так отдыхаем больше положенного…

* * *
        По тоннелю с узкоколейкой двигались в том же порядке: впереди Олег с фонарём, за ним с небольшим интервалом Мусаев - Вадим - Панин и в замыкании Витя.
        В тоннеле на удивление хорошо пахло.
        Запах напоминал аромат свежескошенной травы на прогретом июньским солнцем лугу, хотя ясно было, что никто тут сроду ничего не косил. Этот аромат действовал расслабляюще, навевал приятные мысли и некоторым образом даже убаюкивал.
        «Лес» покрывал пол, свод и стены тоннеля густым плотным ковром, который скрадывал шаги и гасил звуки, и получалось, что группа двигалась практически бесшумно, слышно было только постукивание неплотно увязанной скатки ХЗ об рюкзак Вадима.
        Это постукивание Мусаеву не понравилось, хотя такой незначительный шум вряд ли мог быть демаскирующим фактором. Тем не менее сержант остановил группу, и Панин, идущий следом за гостем, закрепил скатку плотнее, чтобы не стучала.
        Двинулись дальше, и теперь было совсем тихо: создавалось такое ощущение, что группа плывёт по напоенному травяным ароматом руслу диковинной зелёной реки.
        Тоннель был низкий, местами Вадим задевал головой мохнатый покров на своде. И хотя во время путешествия за шиворот ни разу ничего не упало, фрагмент лекции насчёт «десятки видов насекомых» возбуждал нездоровые иллюзии. Вадиму казалось, что «лес» кишит зловредными бикарасами и от их активной жизнедеятельности весь покров постоянно шевелится и местами даже вспухает, словно ходит ходуном.
        Разумеется, всё это было не более чем игра воображения, что тихонько подтвердил идущий сзади Панин.
        - Не пугайтесь, если будет что-то мерещиться.
        - Что именно?
        - Иллюзия движения, изменение объёмов и прочие пространственные метаморфозы.
        - Не пугаюсь, но… уже мерещится. Это «лес» так шалит?
        - Да, некоторые симбионты выделяют транквилизаторы и галлюциногены. Эти вещества не являются ядовитыми, но… спать в «лесу» категорически не рекомендуется. Особенно в одиночку.
        - Почему?
        - Можно не проснуться. В истории К55 есть немало печальных примеров, когда люди навсегда засыпали на ароматном ложе. Видите ли, все живые существа, кроме самих симбионтов, являются для «леса» кормом.
        - А краулеры? Они же вроде как питаются «лесной фауной»?
        - У них иммунитет к этим гибельным ароматам.
        - Ясно…
        Через десять минут движения Мусаев остановил группу и тихо скомандовал:
        - Лёша - «ухо».
        Панин достал из кармана прибор, похожий на мобильный телефон, присоединил к нему небольшой щуп на проводке и воткнул этот щуп в устилавший дно тоннеля пружинистый покров.
        Все замерли, перестали шевелиться и даже как будто стали дышать через раз.
        Повинуясь командной реакции, Вадим тоже застыл на месте, с любопытством глядя на маленький экран, на котором была видна монотонная серо-зелёная рябь.
        - Отомри, - скомандовал Мусаев спустя минуту. - Всё чисто, продолжаем движение.
        - Сейсмодатчик? - тихо поинтересовался Вадим.
        - Совершенно верно. Вы имели дело с такими устройствами?
        - Нет, но по логике догадался… Мы боимся землетрясения?
        - Мы боимся людей. С этим прибором у нас больше шансов первыми обнаружить присутствие врага.
        Шли спокойно, без рывков, периодически останавливаясь на развилках и перекрёстках «послушать» тоннель. Затоплений и обвалов по пути не попадалось, и вообще, в сравнении со страшным перегоном между шлюзом и руддвором этот наглухо заросший лаз казался туристическим маршрутом.
        Привыкнув к режиму движения, Вадим стал поглядывать на компас, пытаясь определить, есть тут аномалия или нет.
        Стрелка компаса тускло светились в темноте и на непросвещённый взгляд вела себя вполне пристойно: вяло крутанётся по дуге, немного «погуляет» и останавливается всё время в одном направлении.
        Никто, кроме Вадима, направлениями не интересовался (похоже, у всех прочих компасы вообще лежали в рюкзаках), так что спрашивать, как это выглядит, когда «сбоит» и реагирует на аномалию, было вроде как неловко.
        Наверно, стрелка скачет или бегает по кругу… Надо будет улучить момент и как-нибудь на привале поинтересоваться у Панина.

* * *
        Следующий сеанс прослушивания устроили на перекрёстке, в общих чертах похожем на все те места, где останавливались ранее.
        Следует заметить, что местные шахтные интерьеры не баловали разнообразием: повсюду «лес», монотонные тоннели и, как печальные памятники техническому гению умирающего Человечества, небольшие островки проржавевшего железа, не тронутого всепобеждающей реликтовой (или внеземной?) флорой.
        Здесь был небольшой зал прямоугольной формы, вытянутый по вектору движения. Вправо и влево убегали тоннели, ничем не отличавшиеся от того, по которому пришла группа. Из «памятников» присутствовали четыре вагонетки, низкая эстакада с подъёмником и почти сплошь затянутая «лесом» каморка с двумя распределительными щитами.
        В каре вагонеток, как в почётном карауле, возвышался гранитный обелиск с глубоко высеченной буквой «С». Создавалось такое впечатление, что кто-то специально обложил камень железными тачками, чтобы тот не зарос лесом.
        - О! «Север», - успел вставить словечко Вадим, пока Панин готовил к эксплуатации прибор. - А там был «Юг». Почему так?
        - Там в каждом углу стоит по камню, - просветил Мусаев. - Со всеми сторонами света. Двор большой, мы сидели в южном углу, остальные ты не видел.
        - А…
        - Всё, замерли. Слушаем…
        Пока стояли и слушали, Вадим, уже привыкший к однообразной ряби на экране прибора и не ожидавший увидеть там что-то новое, решил развлечься вычислением азимута.
        И вдруг с удивлением обнаружил, что стрелка показывает не на обелиск с буквой «С», а градусов этак на шестьдесят восточнее.
        Потряс, покрутил компас - результат тот же. Стрелка вела себя респектабельно, как и раньше, не суетилась и не дёргалась, но упорно показывала на восток.
        Так, ну и чему верить? Это аномалия или обелиск неправильно поставили?
        - Отомри, - привычно скомандовал Мусаев по истечении минуты. - Чисто, двигаемся дальше.
        - Есть вопрос по сторонам света… - начал было Вадим.
        В этот момент Олег направил луч фонаря в правый тоннель.
        Световое пятно выхватило из тьмы некую чудовищную тень, которая никак не могла быть деталью однообразного тоннельного ландшафта.
        Скажите, у ландшафта могут быть клешни, шевелящиеся усы-антенны и множество ног?!
        - Там! - хрипло вскрикнул Вадим. - ТАМ!!!
        Страшная тень мгновенно исчезла, как будто её и не было. В освещённой лучом фонаря части тоннеля зияла аккуратно оправленная в зелёную бахрому пустота.
        - У вас опять видение? - всполошился Панин. - Вам плохо?
        - Вы не поверите - я видел чудовище! - Вадим ткнул пальцем в тоннель. - Вон там!
        - Какое, на фиг, чудовище? - Олег пожал плечами. - Это всего лишь краулер.
        - Там был краулер? - уточнил Панин.
        - Был, - подтвердил Олег. - Замер, сволочь, а как попал в свет, сразу удрал.
        - Ну, слава богу, - облегчённо вздохнул Панин. - А то я уже подумал было, что это система.
        - А вас не беспокоит, что тут в двух шагах бегает такое чудище?
        - Да бог с ним, с чудищем! Меня гораздо больше беспокоят эти ваши галлюцинации или видения. Второй раз за четыре часа, это, согласитесь, уже похоже на систему.
        - А это нормально, вообще, что тут шарахается такое огромное… эмм… существо? Оно же может напасть на нас!
        - Огромное, это какое? - заинтересовался Мусаев.
        - Ростом с человека!
        - Там что, реально был такой краулер? - удивился Мусаев.
        - Да нет, нормальный краулер, обычных размеров, - успокоил Олег. - Это ему просто со страху показалось.
        - Вадим, по тоннелям бегают краулеры не более тридцати кило, - просветил Мусаев. - Это «рабочие», или «разведчики». Те, что больше, безвылазно сидят в логове, сторожат матку. Так что встретить в тоннеле краулера выше полметра в холке - нереально.
        - Питбуль вообще килограммов двадцать весит, - парировал Вадим. - А любого человека порвёт бегом, даже сильного и хорошо тренированного. Одними зубами! А у ЭТОГО я видел неслабые такие клешни, да и двигается он очень шустро, так что…
        - Питбуль - это кто?
        - Это собака. Вы в курсе, кто такие собаки?
        - Собаки - звери погибшего мира, - тоном заправского отличника выдал Витя. - Проходили в школе.
        - У питбуля какие поражающие элементы - зубы и когти? - уточнил Олег.
        - Зубы, - сказал Вадим. - Зато какие зубы! Смыкание челюсти - под пятьдесят атмосфер.
        - В смысле, пятьдесят килограммов на квадратный сантиметр? Это впечатляющий результат, - заметил Панин. - Но краулер тоже неплох. Мощность клешней у краулера никто не измерял - в научном плане это не имеет смысла, - но ногу человека в бедре перекусывает одним щелчком.
        - Помимо клешней краулер атакует двумя парами рабочих ног, - добавил Мусаев. - Причём бьёт так быстро, что увернуться почти невозможно. Разве что, если успеешь предугадать атаку. На каждой рабочей ноге выдвижной хитиновый коготь, типа зазубренного копья, да ещё с крючком таким, он и бьёт им и по любым стенкам лазит, цепляется. Вот так примерно это работает…
        Сержант достал из чехла на поясе выкидной нож, щёлкнул кнопкой - выскочило короткое изогнутое лезвие. Щёлкнул ещё разок, лезвие убралось обратно в рукоять.
        - Наглядно, - кивнул Вадим. - То есть когда просто бегают, коготки внутри, а когда надо - выпускают?
        - Точно. Если ломается, бегом отрастает новый. Вообще они очень хитрые, эти краулеры. Они бесшумно двигаются, не засекаются «ухом» и умеют притворяться «лесом».
        - Это как?
        - Это такая форма мимикрии, - разъяснил Панин. - Краулер серый с прозеленью, практически бесцветный, с неяркими пигментными пятнами преимущественно бурого оттенка. Когда неподвижен, на фоне «леса» практически невидим. Обычно обнаруживают, когда светят фонарём и особь отбрасывает тень.
        - В общем, краулер - отличный воин и разведчик, куда там вашему питбулю, - резюмировал Мусаев. - Так что, да, человека может убить почти мгновенно.
        - И после всего этого вы тут спокойно стоите, в то время как эта тварь бегает в соседнем тоннеле?!
        - Краулер не нападает на человека, - успокоил Панин. - Только как исключение, если близко подойти к кладке или загнать его в угол, где нет пути отступления.
        - Так они что, разумные? В смысле, пытаются жить с людьми в мире?
        - Безусловно, по-своему они разумны… - пожал плечами Панин. - Но насчёт «мира с людьми»… гхм-кхм…
        - Да они давно бы сожрали всех, если бы не триммеры, - усмехнулся Мусаев. - Пока не придумали триммеры, все сидели взаперти и боялись нос высунуть за шлюз. Выходили только хорошо подготовленные и экипированные команды охотников.
        - А что такое триммеры? - поинтересовался Вадим.
        Пауза.
        Смятение.
        Цепная реакция:
        - Оп-па, - ошеломлённо пробормотал Олег.
        - «Оп-па» - не то слово, - поддержал Витя.
        - О боже… - Панин изобразил в полумраке классический «фейспалм».
        - Да, маленько недоглядели, - смущённо заметил Мусаев.
        - «Маленько»?! - взвился Панин. - Да за такое «маленько» нас с тобой не то что в рудники, сразу к стенке ставить надо!
        - А в чём дело? - обеспокоился Вадим. - Что такое триммер?
        - Это вещь, которая всегда с тобой, - простецки заявил Олег, похлопав себя по груди.
        - Триммер отпугивает краулеров, - компетентно дополнил Витя. - В учебнике ОБЖ есть примеры, что может случиться с человеком, если он выйдет за шлюз без триммера.
        - «В учебнике», - передразнил Мусаев. - Я такие примеры в своё время десятками видел. Если не сотнями…
        Панин, оправдывая общую ошибку, двинул прочувствованный спич по поводу «роковой обыденности».
        С тех пор, как изобрели триммеры, их носят не снимая ВСЕ зарегистрированные обитатели К55. Это так же естественно и органично, как, допустим, не ходить в обществе голым. Любой вменяемый человек (не нудист в анклаве нудистов) носит одежду, а если не носит по какому-то недоразумению, социум немедля подскажет ему, что это неправильно.
        Но одежду в местах проживания по разным причинам регулярно снимают, хотя бы для гигиенических процедур, а триммер - нет.
        В принципе, триммер носят под одеждой, его отсутствие никто не обнаружит, и никаких официальных директив на этот счёт нет.
        Однако тут директивы и напоминания не нужны: каждый житель К55 с детства знает, что лучше выйти сто раз голым, чем разок без триммера.
        В первом случае над тобой посмеются, тебе будет холодно и некомфортно, но это не смертельно.
        Во втором - сожрут, и глазом моргнуть не успеешь.
        И это отнюдь не страшные сказки.
        Добрая половина населения К55 - люди в возрасте Мусаева и старше - прекрасно помнит Открытие Тринадцатого Уровня, последующее за ним Нашествие краулеров и атмосферу ужаса и безысходности, царящую в подземной колонии, когда вездесущие неуловимые твари заживо жрали людей десятками и сотнями и от них нельзя было ни убежать, ни спрятаться.
        Поэтому триммер носят не снимая, даже те, кто за всю жизнь ни разу не выходил за шлюз.
        Помимо всего прочего в триммер «зашит» ID его владельца, и в ряде случаев он выступает в роли удостоверения личности.
        Короче говоря, по местным критериям, человек без триммера - это нонсенс. Поэтому никто и не додумался проверить, есть он у Вадима или нет.
        - Без триммера нельзя, - заявил Панин и решительно рванул застёжку комбинезона.
        - Не дури, - остановил его Мусаев. - Ты у нас самый ценный кадр. Если с тобой, не дай бог, что-то случится, мы все загремим на рудники. Так что сделаем вот так…
        Они немного поспорили по поводу героизма, идиотизма и сиюминутных приоритетов, в результате Мусаев снял свой триммер и передал Вадиму.
        Прежде чем вступить в права временного владения, Вадим в свете фонаря внимательно рассмотрел жизненно важную вещицу.
        Титановая цепочка, титановый жетон овальной формы, два с половиной на полтора сантиметра, толщиной в четыре миллиметра, на аверсе машинной штамповкой выбит личный номер «707», на реверсе «К55».
        Вот это, пожалуй, было лишнее. Зачем выбивать на жетоне «К55», если обитатели колонии никогда не смогут покинуть её и выйти на поверхность?
        Вадим с трудом надел триммер. Цепочка неразъёмная, без замка, еле налезла.
        - А у вас большеголовые есть?
        - Всякие есть, - хмыкнул Мусаев. - Цепь подгоняют под хозяина в любой мастерской.
        Примечательно, что Витя и Олег даже не заикнулись насчёт того, чтобы принести свою безопасность в жертву непредвиденным обстоятельствам. Тендер разыгрывался строго между Паниным и Мусаевым, и то, похоже, сержант отдал свой оберег только потому, что учёный проявил опасную инициативу.
        - Ильдар, если вдруг воевать придётся… как ты будешь без триммера? - с тревогой уточнил Витя.
        - Да ты за меня не волнуйся, - успокоил Мусаев. - Я на краулеров охотился, когда этих вибраторов ещё и в помине не было. И ничего, как видишь, жив до сих пор. Тем более, идём в группе, если хотя бы у одного есть, этого достаточно.
        - А если придётся удаляться от группы?
        - Постараюсь не удаляться.
        - Но…
        - Всё, хватит болтать. Построились, двигаемся дальше…

* * *
        Насчёт «вибратора» Мусаев был прав. Раз в несколько секунд жетон тихонько вибрировал, напоминая о себе, и поначалу было щекотно и непривычно.
        Через три сотни метров встретилась ещё одна развилка, и группа уверенно свернула направо.
        Вадим обратил внимание, что дорогу знает один Мусаев.
        Перед каждым поворотом Олег односложно уточнял «куда?», и сержант указывал направление. При этом он ни разу не сверился с компасом и не заглянул в свою схему. И зачем, спрашивается, чертил, время тратил?
        Невольно возникла мысль: как бы ему тут пришлось в одиночку, с неадекватно ведущим себя компасом и… без триммера?
        Несмотря на расслабленное состояние, которое, кстати, постепенно сходило на нет, Вадима передёрнуло.
        Брр… Хорошо, что я в надёжной компании и у нас есть такой опытный проводник. Одному тут было бы как минимум некомфортно, даже с триммером и полным спецназовским обвесом…
        Вадим вспомнил, что неплохо было бы уточнить насчёт странного поведения компаса, но по обстоятельствам образовалась более актуальная тема, и он стал допытываться у Панина насчёт принципа работы триммера и особенностей поведения краулеров.
        Учёный охотно удовлетворил любопытство гостя.
        Говорил он негромко, и сержант не стал его одёргивать, хотя, помнится, в руддворе заявил, что лекция про краулеров будет на следующем привале.
        Наверно, посчитал, что это жизненно важная информация, которую Вадим должен усвоить как можно скорее.
        С краулерами обитатели К55 познакомились после открытия Тринадцатого Уровня.
        Так же, как в случае с «лесом» и вообще со всем совокупно взятым Тринадцатым Уровнем, по поводу краулеров существуют две теории: реликт и внеземное происхождение.
        Вне всяких сомнений, на Тринадцатым Уровне в глубоко доисторические времена было огромное подземное море. Потом это море исчезло, оставив после себя бескрайние лабиринты пещер, тоннелей и гротов, колоссальные запасы соли, а также агрессивную и неприхотливую флору, которая сейчас прижилась практически на всей не занятой людьми территории, и крайне жизнеспособную фауну, что едва не сожрала всю популяцию К55.
        Нет, это не гипербола и не метафора. Неизвестно ещё, чем бы всё кончилось, если бы местные кулибины не изобрели триммер.
        - Одну секунду, - перебил Панина Вадим. - А какое отношение инопланетная теория имеет к Тринадцатому Уровню, если там было подземное море? Тут явно выигрывает реликтовая версия, разве нет?
        - Море там было, этот факт никто не оспаривает, - подтвердил Панин.
        - Ну так и при чём здесь инопланетяне?
        - Вам правда это интересно?
        - Разумеется!
        - Эмм… Понимаете, апологеты внеземной теории утверждают, что во времена гораздо более поздние на Тринадцатом похозяйничали гости из Космоса, или… ммм…
        - Из других измерений? - живо подхватил Вадим.
        - Возможно. Из Космоса, из иных миров - не суть важно. Главное, что это были внеземные сущности.
        - «Были»?! То есть реально были, это доказано?
        - Нет-нет, я же говорю, это всего лишь теория. Домыслы, вымыслы, предположения - не более того… Так вот эта теория утверждает, что и «лес» и краулеры вовсе не являются реликтами древних эпох, а доставлены сюда «гостями» в позднейшие времена.
        - Для чего?
        - Ну, например, для эксперимента. Или для создания базы в перспективе дальнейшего освоения и колонизации планеты.
        - Интересно… А как они туда попали - из Космоса, и сразу на Тринадцатый? Почему не на Поверхность?
        - Вопрос несложный, и я переадресую его вам, Вадим. Скажите, как вы попали с «Поверхности2014» - «Глубоко под землю2063», причём мгновенно, преодолев при этом полувековой барьер?
        - Ого… Так вы намекаете, что…
        - Никаких намёков! - Тут Панин решил окончательно соскочить с темы. - Видите ли, я всего лишь физик, причём далеко не теоретик - этим у нас занимается отдельная категория особо умных коллег, а самый что ни на есть практик, специалист по электротехнике.
        - Очень хороший специалист, кстати, - похвалил Мусаев. - Можно сказать, гений.
        - Ну, не гений, конечно, но кое-что умею, - скромно отказался от титула Панин. - Лично я равнодушно отношусь к обеим теориям и кипящим вокруг них страстям, поскольку привык работать с явлениями, имеющими практическое воплощение. Иначе говоря, с текущей реальностью.
        - И какова она, текущая реальность?
        - Реальность такова, что и лес и краулеры - это одно неразъёмное явление, два звена общей цепи, и независимо от происхождения они играют огромную роль в жизни К55, и с ними приходится считаться. Для меня, да и для большинства жителей колонии абсолютно не имеет значения, откуда они взялись, из Космоса или были тут миллионы лет назад. Главное - это их место в системе нашей жизнедеятельности…
        Таким образом, учёный уклонился от обсуждения инопланетной версии и вернулся к краулерам и их повадкам.
        А Вадим намотал на ус: что-то тут не так, с этой внеземной версией, если Панин не хочет обсуждать её принародно.
        - Итак, вернёмся к нашим краулерам. Что такое краулер в формате жизнедеятельности подземной колонии?
        - Краулер - это не только пуд высококачественного мяса, но и пять-семь килограммов ценного лекарственного сырья! - тоном ведущего кулинарного ток-шоу выдал Витя.
        Панин подтвердил: совершенно верно, краулер в чистом виде, без учёта сложностей сосуществования с человеком, практически безотходный продукт. Мясо идёт в пищу, всё прочее на лекарственное сырьё. До эпохи триммеров краулеры сеяли повсюду ужас и смерть, а теперь они стабильно занимают одну из ведущих позиций в пищевой цепочке К55.
        Из особенностей краулеров, пожалуй, следует отметить главное: коллективный разум и возведённая в абсолют доминанта выживания колонии. Имеется в виду не К55, а колония краулеров, в их отношении это вполне уместное определение.
        - Проще говоря, любой краулер до последней капли крови будет защищать кладку, не дрогнет и не побежит, даже если враг будет заведомо сильнее.
        - То есть они совсем бесстрашные?
        Панин возразил, что «бесстрашные» - это нонсенс. Если представители какого-то вида перестанут избегать смерти, этот вид априори обречён на вымирание. Нет, тут речь идёт именно о доминировании выживания социума над личными интересами.
        На практике это доминирование выглядит следующим образом.
        Триммер генерирует сигнал, который дешифруется вегетативной системой краулера как «смертельная опасность». Краулер либо замирает на месте, «прячется», либо, будучи обнаруженным, бежит, стараясь удалиться как можно дальше от источника сигнала.
        Если провести аналогию с системой восприятия человека, с некоторыми натяжками это можно сравнить с состоянием «от страха отнялись ноги» - ступором, либо «мчался сломя голову, вереща от ужаса» - паническим бегством. Характерно, что обе формы реакции не поддаются волевому контролю.
        Но! Если подойди близко к кладке или к логову матки, краулеры мгновенно атакуют, игнорируя триммер. Атакуют, независимо от количества противников и даже при полном отсутствии шансов на победу в сражении.
        Вот такая избирательная реакция на сигнал смертельной опасности.
        - Да уж… Забавные зверушки, - резюмировал Вадим. - Не жалеете, что открыли Тринадцатый Уровень?
        - Если бы не открыли, то с голоду бы умерли, - сказал Витя. - Говорят, у нас к тому моменту на складах НЗ оставалось тушёнки на пару лет всего. Правильно, Ильдар?
        - Да, примерно так. Если бы перевели весь личный состав на голодный паёк, года три продержались бы.
        - Так что съели бы запас - и всё. А теперь у нас нет проблем с мясом.
        - Ага… За это мясо заплатили такую цену, что даже вспоминать страшно, - пробурчал Мусаев.
        - Справедливости ради следует отметить, что это была аннексия со стороны людей, - сказал Панин. - Мы вторглись в царство краулеров, незваные, непрошенные, и с ходу проявили враждебность.
        - Войну, что ли, объявили? - усмехнулся Вадим.
        - Можно сказать и так. Исследовательская группа буквально свалилась в логово матки и с перепугу расстреляла её.
        - Ну, матка у них страшная, так что немудрено, - добавил Мусаев. - Но - беззащитная. Хм…
        - Так вот, матка ещё исходила в конвульсиях, и тут подтянулись стражи гнезда. Такое вот неудачное знакомство получилось. Отсюда всё и началось.
        - Нет, не отсюда, - возразил Мусаев. - Они и раньше нашего брата с шахт таскали.
        - Это досужие слухи, не более того, - небрежно отмахнулся Панин.
        - Это не слухи, - уверенно заявил Мусаев. - Люди регулярно пропадали.
        - И как краулеры могли пробираться на верхние уровни? Скажи ещё, что они порталы ставили!
        - Порталы тут ни при чём. Но кое-где в шахтах есть колодцы…
        - Что за колодцы? - заинтересовался Вадим.
        - Сквозные дыры, до самого Тринадцатого.
        - Это сказки, - неуверенно заметил Панин. - У нас народ много чего рассказывает, нельзя всему верить.
        - Это не сказки, - твёрдо заявил Мусаев. - И мне это никто не рассказывал - сам видел.
        - Да ладно!
        - Вот тебе и ладно. Где-то через полчаса будем проходить мимо 2го Комбината, там рядом есть такое местечко.
        - Что, прямо насквозь до Тринадцатого?!
        - Именно так.
        - Ничего себе! - возбудился Панин. - Покажешь?
        - Нет, не стоит, - отказался Мусаев. - Место там больно нехорошее…
        - Да ладно, Ильдар! Скажи честно: приврал для красного словца, никакого колодца там нет.
        - Колодец есть, но ходить туда не стоит. Во-первых, реально место нехорошее. Во-вторых, получится небольшой крюк, придётся сойти с маршрута ненадолго.
        - Ну так ненадолго же! Ильдар, да я потом никогда в жизни ТАКОГО не увижу! Ты что, не хочешь помочь науке?
        - А что науке до тех колодцев?
        - Как это что?! Да это реальное открытие! Я про те сквозные дыры с детства слышал и всегда считал, что это мифы и небылицы, наподобие Теней и Призраков…
        - А что за Тени? - заинтересовался Вадим.
        - Мифы и небылицы, я же сказал, - нетерпеливо отмахнулся Панин. - Ильдар, ну же! Ты что, мне не друг?
        - Ладно, покажу, - сдался Мусаев. - Только близко подходить не будем. Издалека глянем и сразу назад…

* * *
        Вскоре группа вышла к заброшенному рудному комбинату.
        Комбинат располагался в огромной выработке, от края до края которой не везде добивал луч мощного фонаря, а средняя высота свода достигала семи метров.
        Здесь была многоколенчатая конвейерная линия и несколько цехов с проржавевшими механизмами.
        Вагонетки, узкоколейки, большой тоннель с «железкой» нормальной ширины: всё примерно так же, как и в прочих пунктах брошенного производства, что попадались ранее на маршруте движения группы.
        На Вадима, порядком утомившегося от путешествия и переживаний сегодняшнего дня, эти однообразные картинки уже навевали скуку.
        Выживать не надо, воевать не надо, думать не надо. За тебя всё делают и решают, иди себе да смотри кино… Но кино какое-то депрессивное и монотонное, быстро приедается.
        Помимо профильного тоннеля с «железкой», здесь так же, как и в руддворе, были несколько недоношенных тоннелей с узкоколейками.
        Ну и, разумеется, вся округа густо заросла «лесом».
        - Нам туда, - Мусаев включил свой фонарь и показал лучом на один из тоннелей справа от входа в комбинат.
        - А дыра где? - нетерпеливо спросил Панин.
        - Там, - сержант перевёл луч влево. - Во-он тот ходок…
        «Там», на противоположном конце выработки, виднелся какой-то дикий лаз, к которому даже не вела узкоколейка.
        - Далеко идти? - уточнил Панин.
        - Минут пятнадцать. Но…
        - Что?
        - Я тут давно не был… - Мусаев почему-то смутился, как будто долгое отсутствие в здешних местах можно было поставить ему в вину. - В общем, есть вариант, что там всё обвалилось.
        - Пятнадцать минут ничего не решают, - оптимистично заявил Панин. - А если будет обвал, просто развернёмся и потопаем на маршрут. Верно?
        - Верно… - Голос сержанта звучал неуверенно.
        Вадим с удивлением посмотрел на опытного воина.
        Странно, но сержант, похоже, боялся идти к этой загадочной дыре, которую так жаждал лицезреть воочию молодой учёный.
        - Ну так, чего ждём? Пошли!
        - Привал три минуты, - угрюмо скомандовал Мусаев. - Попьём, лес спрыснем, потом уже пойдём.
        Немного передохнули, попили, спрыснули.
        Вадим хотел подвесить флягу к карабину на поясе, чтобы каждый раз не развязывать рюкзак, но Мусаев не разрешил.
        - Говоришь, ТАМ частенько в походы хаживал?
        - Не так чтобы уж совсем частенько, но доводилось.
        - С водой там проблем не было?
        - Да ну, какие проблемы? Енисей рядом, ручьёв, родников, озёр, речушек разных полно.
        - В общем, здесь с этим проблемы. Чистая вода только в жилых секторах и в особых местах, о которых не каждый знает. Поэтому воду экономим, пьём по команде, мелкими глотками. Это не потому, что жалко, просто впереди долгий путь. Кончится вода, придётся брать местную, обеззараживать, чистить, это целое дело… А вкус у неё будет такой, что в рот не возьмёшь.
        - Понял, - послушно кивнул Вадим и упрятал флягу в мешок.
        И вроде бы всё было сказано правильно и по делу, но нетипичная для Мусаева ворчливая интонация выдавала смятение и нежелание идти к пресловутому колодцу. Сержант словно бы не на Вадима ворчал, а ругал себя: «Вот дурак-то, и зачем сказал про этот колодец, будь он неладен…»
        Собрались, пошли в левый угол.
        - Сюда?
        - Да…
        Это был даже не тоннель, если сравнивать с теми полостями, по которым группа перемещалась ранее, а именно «ходок» по шахтёрской терминологии.
        Сержант так и сказал: «вон тот ходок». Просто узкая нора в человеческий рост, вырубленная в породе, и, что примечательно, совершенно не заросшая лесом. Чистая каменная стенка, без единой проплешины - норма для пещер без света в том мире, откуда изъяли Вадима, и своего рода аномалия среди здешних бесхозных ландшафтов, повсеместно заросших зелёным ковром.
        По контрасту с микроклиматом обжитых лесом тоннелей здесь было непривычно сухо, а уже ставший естественным и обыденным травяной аромат сменился режущим нос запахом, похожим на горелую машинную отработку.
        - Как-то тут… лысо… - растерянно заметил идущий впереди Олег. - Ильдар, это нормально?
        - Не знаю, - пробурчал Мусаев, встревоженно принюхиваясь. - Смотрите в оба, слушайте внимательно…
        Настроение сержанта быстро передалось всем членам команды, кроме Панина. Шли тихонько, чуть ли не на цыпочках, чутко прислушиваясь и зачем-то даже принюхиваясь.
        С Вадима, словно бы по щелчку мастера-гипнотизёра, разом слетела расслабленность и беспечность, и нехорошо заныло под ложечкой, как бывает в предвкушении неведомой опасности, про которую сообщили, что она существует в природе, но забыли уточнить, где именно, как выглядит и в какой момент следует ожидать близкого знакомства.
        Спокойно… Может, просто действие транквилизатора кончилось. А вообще, странный какой-то этот лысый ходок. И запах тут странный…
        Судя по некоторым признакам, Олег и Витя испытывали примерно то же самое.
        Один только Панин излучал всепобеждающий оптимизм и возбуждённо сопел в предвкушении судьбоносного открытия. Он пытался даже тихонько мурлыкать какую-то бравурную мелодию, однако этот приступ восторга Мусаев тут же пресёк - возмущённо кашлянул в формате «Лёша, ты совсем припух, или как?!»
        Минут через десять впереди показалась основательная горка осыпавшейся со свода породы.
        - О! - как будто бы даже обрадовался Мусаев. - Похоже, завал.
        Увы (хотя для кого как!), полноценного завала не получилось. Всего лишь баррикада из крупных кусков породы, высотой метра в полтора.
        В своде над баррикадой была приличная выемка, так что Олег без проблем перелез на ту сторону и сообщил:
        - Чисто!
        Преодолели баррикаду, пошли дальше.
        Через пару сотен метров вышли в невысокую продолговатую пещеру, вытянутую несколько наискосок влево от входа.
        Прямо и направо убегали ещё два узких ходка, а слева, в самом конце пещеры, виднелась воронка.
        Приличная такая воронка, диаметром метра три, от стенки до стенки.
        - Это оно? - затаив дыхание, спросил Панин.
        - Угу… - буркнул Мусаев. - Вот он, колодец…
        От входа к воронке шёл небольшой уклон, и Вадиму почему-то показалось, что ещё несколько шагов, и группа в полном составе покатится, как по скользкому льду, и упадёт в эту зияющую тьмой дыру.
        Нет, никаких оснований для столь странных ощущений не было: дно пещеры каменное, шероховатое, сцепление отличное, да и уклон минимальный, но…
        Но вот возникло такое ощущение, и всё тут.
        И не у одного Вадима.
        - Стоять, - скомандовал Мусаев, ухватив за руку направившегося было к воронке Панина. - Ни шагу дальше.
        - А то что? - удивился Панин.
        - А то булькнешь туда, и всё…
        - И что теперь?
        - Ничего. Смотрите. Слушайте.
        Постояли у входа, направив лучи двух фонарей в конец пещеры, посмотрели, послушали…
        Со стороны воронки чувствовалось заметное движение воздуха, можно даже сказать, что это был лёгкий ветерок, насыщенный тем самым ароматом, похожим на горелую отработку.
        Помимо движения воздуха, из воронки доносился негромкий шумовой фон, состоящий из множества разных звуков неопределённого характера. Порой из этого фона выделялись звуки, до дрожи похожие на мучительный стон.
        - Слышите? - прошептал Мусаев.
        - Стонет кто-то? - предположил Олег.
        - Акустический эффект, - уверенно заявил Панин. - Если отверстие в самом деле насквозь до Тринадцатого, при прохождении воздушного потока через такое расстояние столько всего наберётся, что…
        Из воронки раздался басовитый звериный рёв, низкий, злобный, многообещающий…
        - О! Тоже эффект? - шёпотом спросил Витя.
        - Вне всякого сомнения, - заверил Панин в полный голос. - Ну что, я пойду, гляну…
        - Стоять! - решительно приказал Мусаев.
        - А, понял, понял - надо фалом обвязаться! - Панин торопливо вытряхнул из мешка моток репшнура. - Сейчас, один момент…
        - Ты туда не пойдёшь, - заявил Мусаев, выдёргивая шнур из рук учёного.
        - Не понял?! - по-детски обиделся Панин. - Что за маразм, Ильдар? На старости лет совсем из ума выжил?!
        - Я сказал - нет.
        - За каким чёртом тогда мы сюда топали, время зря тратили? Ильдар, ну не будь же ты таким занудой!
        - Я тебе колодец показал? Показал. Теперь ты знаешь, что это не сказки. А к краю подходить не дам: вдруг засосёт.
        - С чего бы это меня туда засосало?
        - Ну, мало ли… В общем, ты туда не пойдёшь. Кто угодно, только не ты.
        - А-а, вон оно что! - ядовито осклабился Панин. - Я же ведь такой, весь из себя важный и ценный для Человечества экземпляр! Ты за меня отвечаешь и всё такое, да?
        - Да, Лёша, да! И не будь ребёнком, нечего там смотреть. Я тебе и так расскажу, без просмотра: воронка примерно тридцать градусов, с метр, дальше ровный гадкий ствол, и больше - ничего. Ни-че-го. Что там смотреть-то?
        - То есть сам ты к краю подходил и смотрел, да?
        - Ну… Это было давно, и один раз. После этого никогда больше не смотрел, смотреть не буду и тебе не дам.
        - То есть если я, вопреки твоему запрету, туда пойду - ты что, меня силком остановишь?
        - А как ты думал? Остановлю и поджопников выпишу, и свяжу, если потребуется. Но к краю подходить не дам.
        - Господи, да что же ты за человек такой! - в отчаянии воскликнул Панин. - Ты не понимаешь, да? Мне надо ЭТО увидеть, чтобы достоверно описать. Если это на самом деле так опасно, я не имею права никого просить подойти к краю, меня ты не пускаешь, так что…
        - Я пойду, - заявил Олег. - Я не такой ценный кадр, если со мной что-то случится, особой беды не будет.
        - Ну, беда будет, конечно, - сказал Мусаев. - Но, да - Лёша один стоит всех нас вместе взятых, так что…
        - Вот же маразм! - сокрушённо покачал головой Панин. - С каких это пор у нас люди стали делиться на ценных и не особо ценных?
        - Лёша, они всегда так делились, просто ты не обращал на это внимания, - усмехнулся Мусаев. - Ты всё время наукой занят, тебе не до таких мелочей.
        - В общем, я буду твоими глазами, - обнадёжил Олег. - Расскажу всё как есть, скрывать ничего не стану.
        - Нет, это точно какой-то маразм…
        - Хватит капризничать, - одёрнул учёного Мусаев. - Не хочешь - идём обратно. И так кучу времени потеряли, я уже жалею вообще, что заикнулся об этом колодце.
        - Хорошо, пусть Олег идёт…
        Олега обвязали двумя репшнурами, пропустив несколько туров вокруг пояса, и он направился к воронке.
        Каждый фал страховали попарно: один держали Мусаев и Вадим, второй - Панин и Витя.
        От пятачка перед входом до воронки было метров пятнадцать.
        Никто не определял формат перемещения, не было никакого специального инструктажа, но Олег медленно двигался левым боком, приставными шагами, наклонив корпус вправо, как будто уклон был столь значительным, что он боялся поскользнуться и уехать в воронку.
        По мере удаления Олега от входа возрастало состояние общей тревоги.
        Все смотрели в сторону воронки, затаив дыхание, и как будто ждали, что сейчас произойдёт что-то страшное.
        - Ильдар… Вот ты нагнал жути! - не выдержав напряжения, озвучил общее состояние Панин.
        - Это не я, - покачал головой Мусаев. - Это место такое…
        Наконец Олег приблизился к краю воронки, заглянул в неё и посветил фонарём вниз.
        Мусаев и Витя, стоявшие в связках первыми, разом, не сговариваясь, натянули фалы.
        - Эй, хорош назад тянуть, упаду ведь! - возмутился Олег.
        - Рассказывай, - потребовал Панин. - Что видишь?
        - Да в общем-то и рассказывать нечего, - доложил Олег. - Ствол вниз идёт. Гладкий. И всё.
        - Гладкий? В смысле, рукотворный? Следы обработки, машинной проходки?
        - Да чёрт его знает… Просто гладкий, никаких следов. Внизу тьма. Насколько фонарь добивает, вижу гладкий ствол, потом темно. В общем, пусто, нет там ничего. Хотя…
        - Что?! - хором воскликнули Панин и Мусаев.
        - Там… Там что-то движется, - надтреснутым голосом сообщил Олег. - Такое ощущение… В общем, как будто что-то медленно поднимается.
        - Что поднимается? - всполошился Панин. - Кто поднимается? Что именно ты видишь?
        - Да нет, ничего такого не вижу… Но есть ощущение, что там что-то шевелится и… Эмм… Ползёт наверх…
        В этот момент фонарь Олега погас.
        Раздался отчётливый страшный звук, похожий на мягкий объёмный хлопок, примерно так «Чаххх!!!»…
        Воронка выплюнула сгусток затхлого плотного воздуха, который мгновенно трансформировался в тёмную фигуру, и пещеру затопила волна леденящего ужаса.
        - А-а-а!!! - хором заорали страхующие и дружно бросились прочь, волоча на фалах упавшего Олега.

* * *
        Две сотни метров преодолели в одно мгновение, баррикаду перемахнули, как будто её и не было.
        Ломанулись было дальше, но движение застопорили репшнуры, в несколько туров обёрнутые у каждого вокруг запястья: Олег остался с той стороны и надёжным якорем удерживал группу от бегства.
        Тут немного отпустило, схлынула волна ужаса, и к людям постепенно стало возвращаться самообладание.
        Первым пришёл в себя Мусаев.
        - Олежка?!
        - Здесь, - раздался слабый голос из-за баррикады.
        - Ну, слава богу…
        Вернулись, перетащили Олега на эту сторону.
        Он не шибко-то и пострадал при волочении, расшиб колено и ободрал локти, но явно был не в себе: смотрел в стенку выпотрошенным взглядом сомнамбулы и, похоже, не понимал, что с ним происходит.
        На обращение, однако, реагировал адекватно.
        - Ты как?
        - Нормально.
        - Где болит?
        - Нигде. Всё нормально…
        Между тем Витя, едва выломившись из состояния панического ужаса, сразу же перешёл в режим «война»: занял позицию на баррикаде и изготовился для ведения огня в сторону пещеры.
        Убедившись, что Олег более-менее в порядке, сержант спросил у Панина:
        - Ты как?
        - Да вроде нормально, но…
        - Что?
        - Да так… Сумятица в голове, но в целом всё нормально.
        - Злобы нет?
        - А что, должна быть?
        - Просто спросил. Убить никого не хочешь?
        - Что за вопросы, Ильдар? А, понял! Я тебя понял… В порядке, в порядке, можешь не беспокоиться.
        - Хорошо. Вадим?
        - Всё нормально.
        - Злобы нет? Убить никого не хочешь?
        - Теперь нет.
        - «Теперь»? А до этого хотел?
        - Возле конвертера когда были… - неожиданно для себя признался Вадим. - Хотел всех вас замочить.
        - За что? - удивился Панин.
        - За то, что выдернули меня из моего уютного мира и перетащили в этот ад.
        - Ну что ж… Нормальное желание, - поддержал Мусаев. - Если бы со мной так поступили, я бы тоже, наверно, хотел всех убить. Скажу больше, я бы завалил всех без разбора, как только представилась бы такая возможность.
        - В общем-то это не мы вас сюда перетащили, - счёл нужным оправдаться Панин. - Но ваши чувства я понимаю… А сейчас, говорите, такого желания нет?
        - Сейчас нет.
        - Вы трезво оценили обстановку или прониклись к нам симпатией?
        - И оценил, и проникся. Да, чисто по-человечески вы все мне симпатичны. Без вас мне тут не выжить, это факт. Ну и с вашей помощью я надеюсь добраться до Лаборатории и… попасть обратно домой. Надеюсь, это не утопия.
        - Когда доберёмся до Лаборатории, я познакомлю вас с руководителем Проекта, - пообещал Панин. - Это человек, который лично жмёт на кнопки проектора, генерирующего портальное поле. Пообщаетесь, если желание не пропало - можете его убить.
        - Плохая шутка, - не оценил Вадим. - От этого руководителя, как я понял, зависит успех и продвижение Проекта?
        - Разумеется.
        - И как я попаду домой, если убью его? Нет уж, пусть живёт и работает не покладая рук.
        - Вот за это большое вам человеческое спасибо.
        - Да пожалуйста. Я в общем-то не злой парень. Но я, не злой парень, хотел бы знать… Вы, вообще, с какой целью с проектором балуетесь? Или это секрет?
        - Если не вдаваться в детали, то нет, это не секрет. Это идеология фракции, так что всё известно любому рядовому.
        - И что это за идеология?
        - Цель наша проста и понятна любому вменяемому человеку. Мы хотим создать портал в Прошлое, предотвратить Катастрофу и таким образом спасти Человечество.
        - Ну… Звучит хорошо, но, на мой взгляд, несколько идеалистично. Ну и как успехи?
        - Да вы всё знаете. На данный момент самый главный успех - это вы.
        - Ладно, вижу, вы в порядке, посмотрим, что там у нас дальше… - Мусаев забрал у Олега автомат, передал Панину: - Подержи пока…
        …Приблизился к ушедшему в глухую оборону Вите на расстояние вытянутой руки и зачем-то размял запястья.
        - Витёк, ты как?
        - В порядке.
        - Точно?
        - Точно.
        - А с кем воевать собрался?
        - Как это с кем?! От кого мы удирали?
        - От себя, Витя, - подсказал Панин.
        - Да ладно! Ты не видел там… эмм…
        - Кого?
        - Ну, в общем, там кто-то был.
        - Это галлюцинация.
        - Да ладно! Я своими глазами видел, как ОНО выскочило из колодца!
        Мусаев с Паниным стали наперебой ласково убеждать Витю, что никто не выскакивал, и вообще всё это не более чем игра воображения.
        Витя сначала упёрся и стоял на своём, но под давлением двух авторитетов в итоге сдался. Поверил не поверил - дело десятое, но воевать передумал и с баррикады слез.
        Вадим мог поклясться, что тоже видел фигуру и слышал странный хлопок, предшествующий её появлению, но вслух высказываться не стал.
        Он примерно понял, в чём дело.
        - Я фонарь в колодец уронил, - неожиданно «проснулся» Олег. - Ильдар?
        - Да?
        - Спишем или сходим?
        - И нырнём за ним на Тринадцатый? - хмыкнул Мусаев.
        - Спишем?
        - Спишем. У тебя запасной есть, так что обойдёмся.
        - Спасибо.
        - Тебе спасибо.
        - За что?
        - За то, что в здравом уме остался…
        Обработали ссадины Олега, воздали вслух хвалу его удачливости и ловкости - при таком волочении неподготовленный человек мог бы расшибиться насмерть и как минимум потерять оружие и экипировку.
        Панин вернул Олегу автомат, и группа возвратилась на маршрут.

* * *
        По дороге любознательный Панин прозондировал ситуацию.
        - Ильдар… А ЭТО случилось где-то здесь?
        - Ты имеешь в виду с сыном? - Мусаев сразу понял, что имел в виду учёный. - Нет, это было в другом месте. Далеко отсюда.
        - Хорошо. Извини, что спрашиваю. Если тебе неприятно, тогда свернём тему…
        - Да ничего, я всё понимаю.
        - Отлично. Ну тогда признайся честно. В прошлый раз, когда ты в колодец заглядывал… Так же всё получилось?
        - Немного по-другому, но в общих чертах - да, примерно так же.
        - Почему тогда не предупредил? Подшутить, что ли, хотел?
        - Да в конвертере я видел такие шутки!
        - А почему тогда?
        - Ну, вопервых, всё равно не поверили бы. Ты же меня за сказочника держишь, что ни скажу - «сказки», да «слухи», да «у нас народ много чего говорит»…
        - Но ты в самом деле, бывает, такое завернёшь - что ни в какие ворота.
        - Ну вот, видишь… Во-вторых, честно говоря, не ожидал, что опять так будет. Сколько лет прошло, думал, давно уже ЭТО прошло… выветрилось, что ли… нет, не так…
        - В общем, ты полагал, что за давностью лет ЭТО уже не работает.
        - Точно, так и полагал.
        - Ясно… Ну и как ты думаешь, какова природа этого явления?
        - Да бог его знает. Это вас, учёных, надо спросить, что это за колодцы такие и почему возле них такая фигня происходит.
        - В смысле, галлюцинации и паника?
        - Паника - ладно, это ещё полбеды. Но вот я тебе точно говорю, люди в этом районе пропадали регулярно.
        - Почему в таком случае решёткой не закрыли или не завалили совсем?
        - Хм… Потому что все закрыватели и завалисты удирали, вопя от ужаса. Примерно так же, как мы. Поэтому туда просто никто не ходил, и всё. Все знали: нехорошее место.
        - А что насчёт постэффектов?
        - В смысле?
        - У всех бывает агрессия? Почему спрашивал насчёт злобы?
        - А, это… Ну, у кого как, от человека зависит. Бывало, что в своих стреляли. Типа, там враг, а вы предатели, если не понимаете этого. Бывало, потом по нескольку месяцев очухаться не могли. Ходит человек, смотрит в пол, вроде всё понимает, отвечает, но в то же время как бы не в себе. Вроде как кто-то за него думает и решает…
        - Контроль над разумом?
        - Не знаю, контроль не контроль, но человек как будто спит на ходу, и ничем не вылечишь.
        - Понятно…
        - Ну а ты как думаешь, что это такое?
        - Без системного анализа и всестороннего исследования делать выводы - ненаучно. Однако предварительная версия на уровне обывательских догадок у меня есть.
        - Какая?
        - При приближении к колодцу срабатывает некий триггер, который запускает сигнал психогенного характера, вызывающий у представителей нашего вида состояние не поддающегося волевому контролю первобытного страха…
        - Лёша, давай проще.
        - Проще говоря, это паническая атака. Человек, не помня себя от страха, со всех ног бежит прочь от источника сигнала. Какова природа сигнала - это уже другой вопрос, тут возможны варианты.
        - Какие?
        - А вот это уже не моя прерогатива. Доберёмся до Лаборатории, там есть специалисты как раз по таким вопросам.
        - То есть люди бегут от колодца, как краулеры от триммера, - сделал вывод Вадим.
        - О! - оживился Панин. - Интересная аналогия. Знаете, в этом что-то есть. Надо будет на досуге обдумать эту гипотезу.
        - А мистику вы исключаете?
        - Безусловно, - уверенно заявил Панин. - Я учёный, так что не понаслышке знаю, что все явления мистического характера - не более чем плод воображения очевидцев разных необъяснимых событий.
        - То есть вы в принципе не верите в мистику?
        - Разумеется, нет!
        - А я верю, - тихо сказал Мусаев. - Тут порой такие вещи творятся, что хочешь не хочешь, а поверишь…
        Глава 4
        Рабочий посёлок Шипка
        Возле комбината останавливаться не стали.
        Торопливо миновали вход в производственную зону и сразу углубились в тот самый тоннель справа, на который указал Мусаев перед коротким привалом.
        Когда покидали площадку перед комбинатом, Вадима неожиданно посетила мысль.
        Зря ходили к колодцу. И время зря потеряли, и в самом деле место там нехорошее. И вообще - это нам ещё аукнется…
        Это Вадима удивило и озадачило. В пророчествах наш парень до сего момента уличён не был, тем более в злых. А тут вдруг раз - и подумалось, ненавязчиво так, как бы само собой, непроизвольно.
        Не иначе, это влияние панической атаки. Такого лютого ужаса, буквально повергающего в состояние безумия, Вадим, пожалуй, ранее никогда не испытывал.
        Некоторое время шли молча.
        Кроме односложных указаний в формате «направо - налево», которые Мусаев отдавал идущему впереди Олегу, никто не произнёс ни слова.
        Происшествие у колодца произвело на путешественников неизгладимое впечатление, и теперь, судя по всему, каждый был погружён в самосозерцание, пытаясь разобраться в своих ощущениях и произвести диагностику: нет ли намёков на те странные постэффекты, о которых рассказывал сержант.
        Сам Мусаев, опытный разведчик, для которого, собственно говоря, этот колодец вовсе не был открытием, тоже некоторое время находился под впечатлением от всего случившегося и забыл о важном.
        Группа шла уже минут двадцать, миновали несколько развилок и перекрёстков и ни разу не остановились на прослушку.
        Когда вышли к шестой или даже к седьмой после комбината развилке, Мусаев наконец выпал из забвения и вернулся в режим рейда:
        - Стоять! - Сержант досадливо чертыхнулся: - Вот же старый дурак, совсем память отшибло… Лёша - «ухо».
        Панин вогнал щуп в мохнатый покров и включил прибор.
        По экрану побежала привычная рябь. Это маленькое светящееся оконце с мерцающим зелёным «шумом» создавало ощущение уюта и безопасности. Слаженная команда, опытный проводник, техника на уровне - что ещё надо для безопасной прогулки по заброшенным тоннелям…
        А что-то сержант слишком эмоционально воспринял пропуск сеанса прослушки. Подумаешь, сеансом больше, сеансом меньше - разницы никакой…
        Постояли с минуту, послушали, поглазели на экран.
        Мусаев облегчённо констатировал:
        - Чисто…
        «Продолжаем движение», - мысленно продолжил Вадим.
        Однако в этот раз всё получилось несколько иначе.
        Панин уже положил палец на кнопку выключения прибора…
        И в этот момент на экране возникли красные точки.
        - Иль… - тонко, на вдохе, всхлипнул Панин.
        - Чшшш… - Сержант приложил палец к губам и шёпотом скомандовал: - Замерли…
        Точки двигались из двух разных углов к центру экрана, и было их фатально много.
        Вадим насчитал в каждом углу по десятку и сбился - на экране сформировались две сплошные цепочки, целеустремлённо и неумолимо двигавшиеся к центру.
        - Это реконы? - уточнил Витя.
        - Больше некому, - уверенно заявил Мусаев.
        - Мы в центре? - шёпотом спросил Вадим.
        Вопрос был глупым и непредметным. В центре чего? Рудников, комплекса, Уровня, в центре Вселенной?
        Мусаев, однако, всё понял правильно: имелся в виду центр экрана, к которому двигались цепочки, - и односложно ответил:
        - Угу.
        Интонация была прежней, ни тревоги, ни страха, сержант вёл себя на удивление спокойно для критической ситуации.
        Может, он в ступоре? Не командует, ничего не предпринимает… а мы стоим тут, как последние идиоты, а враг потихоньку приближается…
        Панин мыслил в унисон с Вадимом.
        - Ильдар, чего стоим-то?
        - Ждём.
        - Чего?!
        - Когда они встанут на прослушку.
        - О… А я об этом как-то и не подумал.
        - Лёша, тебе сейчас не надо думать, - Мусаев говорил очень тихо и едва ли не ласково, как опытный врач с пациентом, за которым водится склонность к системному буйству. - Ты, главное, слушай внимательно и чётко выполняй все команды. Хорошо?
        - Хорошо.
        - Вадим, тебя тоже касается.
        - Я понял.
        - И все запомните: сейчас мы свернём в одно местечко. Там потребуется максимум осторожности и внимания. Если я скажу «стой» - это значит - надо замереть на месте, ни полшага вперёд, ни даже на сантиметр.
        - Как скажешь, - кивнул Панин. - А они точно встанут?
        - А куда они денутся?
        - Ну, смотри…
        Стояли молча, смотрели на экран прибора, который теперь отнюдь не генерировал ощущение уюта, а с этими двумя ползущими красными цепочками был похож на табло тревожной сигнализации, у которого отключили звук.
        На приближавшуюся опасность каждый реагировал по-своему.
        Военные замерли, как истуканы, издалека их, наверное, можно было принять за статуи.
        Панин нетерпеливо переминался с ноги на ногу и шумно сопел, как обиженный ребёнок, которому злые взрослые пообещали, что всё будет хорошо, и обманули.
        Вадим крутил головой, осматриваясь и пытаясь составить мысленную проекцию тоннельного профиля.
        Вид сверху здесь мог быть такой: пологая дуга - тоннель, по которому шла группа, и в верхней части к этой дуге почти под прямым углом примыкает равнозначное ответвление с такой же узкоколейкой.
        Вот такая развилка.
        Да, в этом перпендикулярном ответвлении, помимо леса, виднелась какая-то паутина, то ли плесень такая странная, похожая на куски бесцветного тюля, натянутые под сводом и в тоннельных изгибах.
        Если верить прибору, вражеские отряды сейчас двигались как раз по дуге. Один с той стороны, откуда пришла группа, другой навстречу.
        Мнения Вадима никто не спрашивал, а между тем ситуация казалась ему простой и однозначной. Враг сзади, враг спереди, единственный вариант - свернуть в примыкающий к дуге тоннель, причём чем скорее, тем лучше. Вдруг в самом деле они не остановятся на прослушку…
        Красная цепочка на экране, приближающаяся по дуге спереди, внезапно исчезла.
        - Встали, - сказал Мусаев.
        - А эти - нет, - Панин ткнул пальцем в цепочку, ползущую сзади. - Ильдар… Может, пора уже…
        - Лёша, там развилка, - подсказал Мусаев. - Поэтому встали. Сейчас и эти дойдут до развилки и тоже встанут.
        Так и вышло: спустя полминуты двигавшаяся сзади цепочка пропала.
        - Ты был прав, - признал Панин. - Если бы мы двигались, они сейчас нас бы засекли.
        - Они нас и так засекли, - с философским спокойствием сообщил Мусаев.
        - Почему так думаешь?!
        - Этот отряд выдвигается к Северо-Западному сектору, - пояснил сержант. - Там, чуть правее, прямой путь, им удобнее идти по параллельному тоннелю. Но они свернули и теперь пытаются взять нас в клещи. Вывод: стояли на прослушке, а мы топали спокойно, как у себя дома. Ну и засекли. Теперь идут разбираться.
        - Ясно… То есть как только они двинутся, мы сейчас же сворачиваем налево и бежим сломя голову? Кстати, куда ведёт этот тоннель?
        - Это тупик, - огорошил Мусаев. - Да, мы сворачиваем, но… не бежим. Идём очень медленно, осторожно. Напомню: как только скажу «стой» - все замирают на месте.
        - Тупик? - неприятно удивился Панин. - В смысле, совсем тупик, дальше хода нет?
        - Ну, это кому как. Там есть провал, то ли на Шестой Уровень, то ли вообще не пойми куда, так краулеры по нему бегают, как мотовозы по железке.
        - То есть мы попробуем по этому провалу…
        - Нет, к провалу мы не пойдём. Не пустят. Зайдём по тоннелю метров на тридцать и встанем.
        - Почему?
        - Потому что там дальше гнездо.
        - Это шутка, что ли? - дрогнувшим голосом уточнил Витя.
        - Нет. Раньше тут был склад ГСМ, а потом краулеры облюбовали это местечко под логово.
        - Ильдар… - В голосе Панина явственно звякнула нотка отчаяния. - Ты после колодца совсем сдурел? Ты ведёшь нас в гнездо?!
        - Других вариантов нет, - Мусаев с сожалением развёл руками. - И всё - пора. Ещё раз: двигаться не спеша, плавно, внимательно слушать команды. Если кто-то хотя бы на сантиметр заступит ту черту, которую я укажу, нас всех в секунду порвут в клочья.
        Верно, пора: на экране прибора вновь возникли две красные цепочки, сначала спереди, затем, с интервалом в несколько секунд, сзади.
        И медленно, но неотвратимо, двинулись к центру.

* * *
        Боковой тоннель был недлинным: через три десятка метров группа вышла к складу ГСМ (горюче-смазочных материалов).
        Бетон, опорные балки, множество стеллажей, бочки, несколько небольших погрузочных платформ, колесные пары под узкоколейку, солидная площадь, потолок - местный стандарт, два с половиной метра.
        Балки, бочки, стеллажи, перегородки - всё металлическое, ни одной дощечки в округе, хотя в таком месте можно было надеяться обнаружить что-то наподобие деревянных поддонов.
        Царство плесени, бетона и металла…
        Да, насчёт «плесени».
        Лес здесь рос не сплошным ковром, как было до этого во многих необжитых местах, - повсеместно виднелись бетонные проплешины.
        Зато все углы, выемки, впадины и даже пространство между близко стоящими стеллажами, всё было затянуто белёсым «тюлем», который Вадим впервые увидел в тоннеле, ведущем к складу.
        Перед тем как войти в склад, Мусаев сказал Олегу:
        - Свети в пол, в пяти метрах перед собой. Выше фонарь не подымай.
        - Чтобы не спугнуть?
        - Чтобы не спровоцировать.
        - Понял…
        Метрах в пятнадцати от входа Мусаев остановил группу и забрал у Олега фонарь.
        Поставив фонарь на одну из бочек так, чтобы луч светил в ближнюю стену под углом сорок пять градусов, сержант предупредил:
        - Стоять смирно. С места не двигаться. Молчать. Если совсем припрёт - высказываться шёпотом. Фонари не включать ни в коем случае! Ждите, я быстро…
        Итак, группа осталась неподалёку от входа, а сержант медленно, шаг за шагом, продвинулся вперёд ещё на десяток метров и приступил к странным манипуляциям.
        Отдельное упоминание насчёт фонарей было весьма уместным.
        Вадима так и подмывало осветить округу и толком осмотреться.
        Сержант пристроил фонарь таким образом, что получились три зоны разной степени освещённости: яркое пятно с радиусом в три метра прямо перед группой, метров семь-восемь - полумрак, и примерно семиметровый буфер между полумраком и кромешной тьмой.
        Таким образом, тьма была достаточно близко, и оставалось только гадать, что там в ней скрывалось.
        Вдобавок ко всему, откуда-то из глубины склада наносило неприятным запахом, похожим на… Нет, не стоит делать поспешных выводов: скажем так, попахивало какой-то гнилью.
        Эта опасная неопределённость здорово нервировала, очень хотелось, вопреки запрету, включить фонарь и обшарить лучом все закоулки.
        Сержант между тем развлекался портняжными работами.
        Медленно и плавно перемещаясь между наиболее заросшими «тюлем» фрагментами интерьера, он делал в плотной пелене особым образом упорядоченные разрезы своим боевым ножом.
        Эти манипуляции сопровождались специфическим неприятным звуком: возникало ощущение, что пара физически крепких хулиганов, стараясь особо не шуметь, тихонько рвёт на части прогнившее брезентовое полотно.
        Привыкнув к условиям освещения, Вадим сумел различить где-то на самом краю буфера между тьмой и полумраком некие странные конструкции.
        Посреди помещения белел затянутый «тюлем» кокон высотой с метр, или чуть поболее, а вправо и влево от него, поперёк всего склада, отходили неровные баррикады с множеством ломаных острых углов, то отчасти видимых, то расплывающихся во мгле.
        Ветер там, что ли, дул, поперёк склада, и шатал верхушку баррикады - в общем, она, верхушка, как будто слегка шевелилась…
        - Кладка, - едва слышно прошептал Олег.
        - Стражи, - добавил Витя.
        В голосе воина звучал благоговейный ужас.
        Панин судорожно вздохнул и издал тихий стон, как будто у него внезапно заныл зуб.
        Вадим присмотрелся как следует и понял, что это вовсе не баррикады.
        Это была шеренга огромных краулеров, и теперь уже совершенно точно не показалось - высотой в человеческий рост.
        Стражи застыли неподвижно, а о том, что «баррикада» живая, свидетельствовали только слегка шевелящиеся усы-антенны.
        И понятно, что во тьме не разобрать, где там у них глаза и прочие органы восприятия, но у Вадима тотчас же возникло пронзительное ощущение, что твари смотрят именно на него, все разом.
        Буквально пожирают взглядами.
        Отчётливо и страшно сформировалась мыслища во всю голову: а ведь от «пожирают взглядами» до просто «пожирают» - дистанция небольшая.
        Всего каких-то два десятка метров.
        И вот в этой двадцатиметровой полосе между тварями и людьми, в этом в общем-то мизерном пространстве «нейтральной территории», спокойно ходил Мусаев и резал ножом «тюль».
        - Если они бросятся… Какие у нас шансы? - на всякий случай уточнил Вадим, хотя примерно догадывался, каков будет ответ.
        - Никаких, - с интонацией выведенного на расстрел невинно осуждённого прошептал Панин.
        - Но у нас есть оружие…
        - Против стражей оно бесполезно.
        - Совсем?!
        - Абсолютно.
        - И что теперь мы будем делать?
        - Ничего. Просто стоим и ждём, когда этот сумасшедший управится…
        У Вадима тотчас же мелькнула мысль: нет, понятно, что высказывание учёного навеяно отчаянием, но…
        Что, если сержант в самом деле сумасшедший? Ну не совсем конченый псих, а просто не в себе, со странностями?
        Вот что он сейчас делает? На первый взгляд, это просто бессмыслица. А учитывая тот факт, что Мусаев развлекается в двух шагах от стражей, это уже не просто бессмыслица, а реальный суицид с невольным вовлечением всей присутствующей массовки…
        - Готово, - Мусаев наконец закончил свои странные экзерциции и вернулся к группе. - Значит, так, слушайте внимательно. Наша задача - притвориться мёртвыми. Сидим тихо, не шевелимся, не сопим, ждём команды. Ясно?
        - Какой команды? - уточнил Панин.
        - Команды «На выход!». По этой команде выламываемся из скрадков и мчимся в тоннель. Это будет, если реконы накосячат и захотят всей толпой умереть. Если у них нормальный проводник, надеюсь, всё пройдёт как надо. Ну всё, по местам…
        Мусаев оборудовал три скрадка, по одному индивидуальному для Олега и Вити, и один коллективный для всех прочих.
        Упаковав воинов, сержант забрал фонарь, вместе с Паниным и Вадимом укрылся между двумя близстоящими стеллажами, укутанными «тюлем», и затянул вход.
        «Тюль» сомкнулся с неприятным чавкающим звуком, образовав плотную полупрозрачную пелену.
        Брр… Вадиму показалось, что пелена живая и она даже как будто обрадовалась и облизнулась, чавкнула так аппетитно, получив в пользование три мясные тушки…
        Мусаев выключил фонарь, и воцарилась кромешная мгла.
        Темно.
        Тихо.
        Слышно лишь хриплое дыхание Панина, стоящего у стены плечом к плечу с Вадимом.
        Где-то дальше, за линией стражей, со свода сочится вода. Хорошо слышно, как тонкая струйка мирно булькает в лужу, возможно, там даже небольшое такое озерцо.
        Мусаев немного впереди, как будто прикрывает собой учёного и гостя.
        И вот что неприятно: воняет в этом жутком закутке отнюдь не лесом. Именно воняет, запах сладковатый, тошнотворный, отчасти даже удушливый…
        - Чем воняет? - прошептал Вадим.
        - В соседнем закутке два кокона видел? - ответил Мусаев.
        - Нет.
        - Ну и ладно. Не обращай внимания. Вонь - она не смертельна.
        - Не понял… Это трупы, что ли?!
        - Да.
        - А как они здесь… Гхм…
        - Как обычно. Краулеры припасы таскают для стражей и матки. Кому-то не повезло.
        Вот чёрт… Да товарищ и в самом деле сумасшедший! Приволок всю группу в логово, тут трупы, а он так спокойно об этом говорит…
        «Припасы»?!
        Бесподобно.
        Тьма, вонь, трупы сбоку, впереди в двух шагах невероятные твари, которые могут убить тебя одним движением, сзади приближается враг.
        Проводник, от которого зависит судьба всей группы, - на всю голову отмороженный вояка…
        Красота!
        Говорят, кто-то тут несколько часов назад сидел в уютном кабинете с чашечкой кофе и гонял эльфа по сказочным руинам?!
        Господи, как это вообще могло со мной случиться? Это же просто какой-то апокалипсдец…

* * *
        Привыкнув к тишине, Вадим стал различать странный звук: негромкое низкое урчание, то ли невнятное монотонное бормотание.
        Звук доносился откуда-то из-за шеренги стражей.
        Если здесь уместны аналогии с явлениями погибшего мира, больше всего это было похоже на храп пожилого африканского слона. Ассоциация, разумеется, далеко не безупречная, но почему-то пришло в голову именно это.
        - Можно вопрос? - не выдержал пытку темнотой и неизвестностью Вадим.
        - Да, пока можно.
        - Что это за звук?
        - Капает? Родничок пробивается. Кстати, хорошая вода, чистая.
        - Нет, туда дальше. Урчание вот это…
        - А, это матка поёт.
        - Поёт?
        - Ну, так говорят. Поёт, урчит, бормочет - недовольна, короче, что чужие рядом.
        - Она чувствует людей?
        - Да. Если отойти подальше, перестанет.
        - Интересно… А наше оружие в самом деле бессильно против стражей?
        - Да.
        - Почему?
        - У нас все пули «бессердечные», сработаны под ОБЖ колонии, чтобы не повредить важных узлов и агрегатов. Хотя в Нейтрали есть умельцы, делают с сердечником. Но если кого с такими «нейтральными» патронами поймают, без разницы, у нас или у реконов - рудники пожизненно.
        - То есть такая пуля для стража не опасна?
        - Не только для стража. В бою краулер держится строго фронтом к объекту атаки. У него спереди такая хитиновая броня, что пуля не пробивает. Есть вариант попасть в глаза, если кучно дать очередь или сбоку садануть, где хитин послабее… Но это уже чудеса ловкости и мастерство высшей пробы. Быстрый он, краулер, движется стремительно. Если один на один, в принципе, есть шанс. А когда они парой или больше - а так обычно и бывает, ты труп, без вариантов.
        - А стражи? Они раз в пять больше! Наверно, они не такие быстрые?
        - У стражей хитин раз в… ну, не соврать, раз в десять толще, чем у «рабочих» и «разведчиков». Раньше на краулеров охотились так: дробовик, саданул в упор, по площади, с гарантией, его контузит, опрокидывается, подскочил, добил ножом.
        - В глаз?!
        - В глаз, под жвала, под хитин, там есть где поковыряться, если умеючи. А стражу - хоть залп из дюжины дробовиков, он на контузию крепкий. Его только жечь или взрывать надо.
        - Понял. На будущее запомню.
        - Не запоминай, не пригодится. Взрывать тут почти везде опасно, в необжитых местах: обвал можно сделать бегом, всё старое, ветхое, так что вместе со стражем похоронишь себя и всю команду.
        - А жечь?
        - Жечь тоже не вариант, открытый огонь во многих местах хуже взрыва, тут повсюду газов полно, только ходи и гляди всё время на анализатор.
        - То есть выходит так, что страж практически неуязвим?
        - Практически да. Один страж за минуту в лёгкую убьёт всех реконов, что сейчас сюда прутся, и нас заодно.
        - Да это просто боги какие-то неуязвимые!
        - Да ну, сразу «боги». Есть против них кое-какая метода…
        - Какая?
        - Так, прекращаем болтать: реконы близко…

* * *
        Как сержанту удалось определить, что враг близко, остаётся загадкой. Лично Вадим ничего такого не заметил: всё та же тьма, умиротворяющее бульканье родника и тихое бормотанье матки.
        Кстати, Панин успокоился, стал дышать потише.
        Спустя минуту у входа в склад возникло световое пятно и послышалась негромкая команда:
        - Дальше ни шагу. Стоим смирно, не делаем резких движений. Фонари не включать…
        Затем световое пятно переползло на стену и приняло статичное положение. И в полумраке медленно и плавно поплыла одинокая тень, двигавшаяся в глубь склада.
        Что характерно, никто не шарил лучом по стенкам и не предпринимал попыток просветить дальние углы склада.
        Интересно… Это брат нашего сержанта или коллега по профильной специальности? Действует точно так же, как Мусаев…
        Тень, двигавшаяся совершенно бесшумно, замерла в нескольких метрах от скрадка, в котором притаились Мусаев, Панин и Вадим…
        Задержалась на несколько секунд и медленно отплыла назад.
        Световое пятно сползло со стены и двинулось ко входу.
        - Гнездо, - раздался тот же голос возле входа.
        - Ух ты… - послышался другой голос. - Кладка?
        - Да. И стражи.
        - Где?!
        - Тише… Вон там, примерно посреди склада.
        - Получается, наше «ухо» показало стражей?
        - Скорее всего так. Сам подумай, какой идиот попрётся в гнездо?
        - Верно. А можно посмотреть…
        - Нет, не стоит. Давайте, потихоньку назад, плавно, без резких движений…
        Пятно исчезло, опять воцарилась кромешная тьма.
        - Молодец, Гена, - похвалил «коллегу» Мусаев. - Умница.
        - Вы его знаете? - удивился Вадим.
        - Да, это Гена Быков. До Раскола охотились вместе.
        - А теперь, значит…
        - Теперь мы враги. В смысле, в разных фракциях. Но если случайно встретимся в Нейтрали… стрелять друг в друга не станем.
        Вот такие непростые отношения.
        Почему ты не стрелял в этого фашиста?!
        Так это же Ганс, мы с ним вместе в автосервисе до ВОВ работали…
        Вот такой странный подземный социум.
        Выждав несколько минут, осторожно выбрались из скрадков и вышли в тоннель. Здесь встали неподалёку от входа, включили «ухо».
        После тошнотворной вони жуткого закутка травяной аромат леса в тоннеле показался Вадиму божественной благодатью. Когда шли сюда, он быстро привык и не обращал внимания. А теперь обратил, по контрасту.
        Хороший такой аромат, просто прелесть, как пахнет…
        От центра экрана равномерно и неспешно ползла длинная красная цепочка.
        Ждать пришлось довольно долго, но в конечном итоге цепочка таки добралась до края экрана.
        Когда последний красный сегмент уполз за край и по экрану побежала умиротворяющая рябь, Мусаев облегчённо вздохнул и вынес резюме:
        - Соскочили.
        - Спасибо тебе, Ильдар, - прочувствованно поблагодарил Панин. - Ты спас нас! Ты - лучший. Я всегда в тебя верил!
        Ну-ну… Это не ты ли обзывал его сумасшедшим?
        - Спасибо гнезду, - Мусаев походя отказался от лавров спасителя. - Всё, ребята, возвращаемся на маршрут.

* * *
        Следующие два часа путешествия прошли без приключений.
        Двигались довольно быстро, на прослушку вставали редко, несколько ровных отрезков маршрута даже пробежали трусцой.
        Причину спешки никто не объяснял, но, по логике, можно было предположить, что Мусаев навёрстывает упущенное время, пытаясь уложиться в какой-то одному ему ведомый график, то ли просто старается увести группу из опасного района, по которому невозбранно гуляют крупные отряды противника.
        Сержант был озабочен и всю дорогу молчал.
        Вадим воспринял это как предзнаменование неких грядущих проблем и уже приготовился к новой порции неприятных ощущений, но оказалось, что Мусаев переживает совсем по другому поводу.
        - Ильдар, у нас какие-то проблемы? - обеспокоенно уточнил Панин после очередной прослушки.
        Вообще Вадим заметил, что учёный иногда мыслит с ним в унисон и озвучивает его чаяния и сомнения.
        - Почему так решил?
        - Ты всю дорогу молчишь, хмуришься, нервничаешь…
        - У нас горит один фонарь, светит вперёд, а ты видишь, как я хмурюсь?
        - Я что, тебя не знаю? Мне свет не нужен, чтобы понять, что ты озабочен. Давай, поделись с коллективом, какие ещё гадости нам следует ожидать.
        - Ну, на этот счёт коллектив может не волноваться. Мы уже считай что в безопасной зоне. А гадости, если и будут, то не у нас.
        - А у кого?
        - Да я вот всё думаю… Успел этот обалдуй люки заварить или нет? Там ведь столько задач навалилось! В текучке мог и забыть…
        - Надеюсь, что успел, - искренне пожелал Панин. - А то ведь может нехорошо получиться.
        - Ещё как нехорошо! Ну вот тебе и забота, и хмурость. Иду тут, вроде бы гуляю в своё удовольствие, а сердце не на месте…
        Так это было просто «гуляю в своё удовольствие»?! Интересно, а что здесь в таком случае подпадает под понятия «реальные трудности», «проблемы», «большие проблемы»?
        - Не думай об этом, - посоветовал Панин. - Лучше сосредоточься на маршруте. Мы всё равно уже ничем не можем им помочь, так что остаётся только надеяться, что там всё успели сделать как надо.
        - Да, сейчас уже помочь не можем… А вот в гнезде могли. Причём так могли помочь, что разом бы решили все проблемы.
        - Это каким же образом?
        - А попробуй сам догадайся.
        - Даже и не знаю… На ум ничего путного не приходит, кроме как спровоцировать стражей, чтобы напали и перебили весь отряд.
        - Ну вот, правильно догадался. Единственный вариант, зато какой! Тогда с этой стороны до Северо-Западного сектора никто бы не дошёл. И Саше было бы куда как легче держать оборону. Считай, станцию оседлал, и никуда больше отвлекаться не надо.
        - Да уж, воистину радикальное решение проблемы… Но, Ильдар, признай, что это стопроцентное самоубийство. При атаке стражей мы все тоже погибли бы.
        - Не обязательно, - возразил Мусаев. - Если грамотно спрятаться, можно спастись.
        - То есть сейчас ты не столько переживаешь, успел ли Говоров разобраться с люками, сколько сожалеешь об упущенной возможности радикально решить проблему?
        - Ну… Считай, что так.
        - Не сожалей.
        - Да легко сказать…
        - Нет, я не душевный аспект имел в виду, а сугубо утилитарный.
        - В смысле?
        - Ничего бы у нас не вышло. Даже если бы «грамотно спрятались». Это я тебе гарантирую на две тысячи процентов.
        - Почему так думаешь?
        - Видишь ли, я, конечно, не такой прославленный охотник, как ты, и практический опыт в этом плане у меня мизерный… Но я имею доступ к огромному массиву полезной информации. Ты помнишь свои ощущения, когда мы бежали от колодца?
        - Как бежали, помню. А ощущения… плохо помню. От страха всё из головы вылетело.
        - Иными словами, разум отключается, работают только инстинкты. Аналогия с краулерами будет не совсем корректной - мы по-разному устроены, но более близкого по значению примера я в обозримой видимости не наблюдаю. В общем, когда страж атакует в зоне действия сигнала триммера, он - страж - невменяем. По факту воздействия сигнала, он должен бежать в панике, спасая свою жизнь. Но! Их социальные доминанты сильнее инстинктов выживания отдельной особи. Поэтому мы наблюдаем уникальное для хищников явление: самопожертвование. Этим краулеры отличаются от людей.
        - Люди тоже могут жертвовать собой, - тихо заметил Олег.
        - Могут, - согласился Панин. - Но не в состоянии панического бегства. Это совершенно бесконтрольное состояние, разум «выключен», организм изо всех сил стремится как можно быстрее и дальше убежать от смертельной опасности. Краулеры, по факту, пребывают в аналогичном состоянии, попадая под воздействие триммера… Но если враг подходит близко к кладке, мгновенно включается социальная доминанта, и краулеры атакуют.
        - Лёша, ты, как всегда, умно выступил, но, извини, всё это лишнее. Всем и так известно, что краулеры атакуют, если подойти слишком близко, и плевать им на триммер.
        - А всем известно, что в невменяемом состоянии все краулеры - стражи, разведчики, рабочие, одним словом, все поголовно - издалека ЧУВСТВУЮТ человека?
        - В смысле - «чувствуют»? Если ты имеешь в виду «чуют» и «слышат», то не угадал: у них носа и ушей нету, они на вибрации реагируют типа как твоё «ухо»!
        - Вот тут самое интересное и начинается: природа этого «чутья» до сих пор не разгадана… Скажи, тебе доводилось прятаться от стражей в новейшей истории, после изобретения триммера?
        - А чего от них прятаться, если есть триммер? Не подходи близко, и всё будет нормально.
        - А в древнейшую эпоху доводилось прятаться, когда ещё не было триммеров?
        - Ну да, было дело. «Разведчики» их - да, людей издалека считывают, куда там твоему «уху». Хотя, если идти медленно и тихо, на цыпочках, и близко не подходить, их «чуйка» резко падает. А стражи в этом плане ребята туповатые, можно совсем близко подойти и спрятаться, если умеючи, не заметят.
        - Так вот с тебя магарыч за новость: ВСЕ краулеры в невменяемом состоянии чувствуют людей на большом расстоянии. И не важно, движется человек или совершенно статичен, и, таким образом, не издаёт никаких вибраций. Повторюсь, природа этого чудесного детектирования не исследована, поскольку открыта сравнительно недавно, но явление подтверждено целым рядом печальных событий.
        - Это где это так недавно подтверждено, что я не знаю? - с явной ревностью поинтересовался Мусаев.
        - На Тринадцатом.
        - А, вон оно что…
        - Да, именно там. Так вот, возвращаемся к нашей ситуации. Гнездо, кладка, стражи, враги… Пока страж находится в зоне действия триммера, он неадекватен. При превышении порогового значения общественной доминанты…
        - Гхм-кхм…
        - Понял, упрощаем… В общем, если подойти с триммером слишком близко к кладке, страж атакует и будет убивать всех, кто окажется не только поблизости, но и на значительном удалении. Будет убивать, пока не уничтожит всех врагов до единого. Причём не поверишь, но стены для этой его, как ты сказал - «чуйки», не помеха. Были случаи, что страж мчался по лабиринту тоннелей и находил человека чуть ли ни в полукилометре от гнезда.
        - Ничего себе… Не сочиняешь?
        - Клянусь твоим здоровьем!
        - Ну ты удивил…
        - Спасибо, это едва ли не высшая похвала. Кого-кого, а тебя насчёт краулеров удивить почти нереально… Так вот «грамотно спрятаться» в гнезде не получится при всём желании. Хоть в породу заройся, но если какой-нибудь недотёпа подойдёт к кладке на критическую дистанцию - стражи убьют всех, кто будет находиться в радиусе как минимум полукилометра от гнезда. Короче, всех, кого достанут. Ну и как, стоит после всего этого переживать об упущенных возможностях?
        - Да нет, я всё понял. Но… Всё равно переживаю. Заварил люки этот балабол или нет?

* * *
        Спустя пару часов после приключения в гнезде группа добралась до рабочего посёлка Шипка.
        Разумеется, речь идёт о посёлке заброшенном - в этой части уровня данный эпитет органично сочетался со всеми без исключения предприятиями, учреждениями и поселениями.
        - Шипка? - удивился Вадим, рассматривая ржавую табличку с еле угадываемыми буквами.
        - Рабочий посёлок, - просветил Мусаев. - Был когда-то.
        - Почему такое название?
        - Не знаю, - пожал плечами Мусаев. - Он тут был ещё до Катастрофы, когда К55 строили. Отсюда, считай, весь Пятый Уровень и начинался.
        Термин «посёлок» вызвал у Вадима древние советские ассоциации: одноэтажные дощатые бараки, колючая проволока и суровые люди. Те, что внутри, - в серых фуфайках, с папиросами «Север» в железных зубах, те, что снаружи, - в серых шинелях и с автоматами. Да, ещё там, помнится, овчарки были, в кино показывали. Местами даже немецкие, откормленные такие, матёрые, натасканные на человека. И разумеется, вся эта благодать располагалась в живописной тайге.
        В местном посёлке дощатых бараков не было, как, впрочем, и тайги, но тюремный антураж присутствовал в полной мере.
        Бетонный коридор, шириной около семи и длиной с полсотни метров, с десятком толстых опорных колонн, по обеим сторонам множество дверных проёмов, ведущих в помещения камерного типа.
        Камеры несколько разнились по площади и оборудованию. В тех, что побольше, виднелись решётки, пополам перекрывающие помещение.
        Двери отсутствовали, как, впрочем, и косяки. Выщерблины и неровные сколы в проёмах свидетельствовали о том, что двери с косяками, скорее всего, выдрали с корнем, неряшливо, спешно, словно бы куда-то торопились.
        В посёлке было сухо, лесистость наблюдалась, но весьма умеренная, с частыми проплешинами. С дальнего конца коридора тянуло ветерком, очевидно, там был тоннель.
        И что сразу бросалось в глаза: на полу ближайших камер виднелась яичная скорлупа.
        Белёсого «тюля» нигде видно не было, а яички, судя по скорлупе, были не меньше страусиных.
        - Опять гнездо?! - всполошился Панин.
        - Было, - подтвердил-опроверг Мусаев. - Теперь нет. Как родничок пересох, ребята перекочевали в другое место.
        Сержант включил фонарь и указал лучом на одну из колонн в центре помещения.
        Да, родничок тут был неслабый.
        В потолке зияла неровная дыра диаметром не меньше метра, а от колонны, добрая половина которой была источена водой, в одну из камер с правой стороны убегала солидная вымоина, больше похожая на рукотворный жёлоб.
        По итогам посещения двух гнёзд, действующего и покинутого, можно было сделать некоторые выводы.
        В гнезде всегда есть чистая вода, тепло, сыро, и… краулерам почему-то нравятся бетонные помещения. Интересно, почему?
        «Ребята перекочевали… Стражи в этом плане ребята туповатые…» А наш сержант, похоже, очеловечивает краулеров, ставит их вровень с собой…
        - И насколько далеко они перекочевали? - с опаской уточнил Панин.
        - Недалеко, - обнадёжил Мусаев. - Они сейчас в ремонтных мастерских, это с полкилометра отсюда.
        - Ну так, может, нам не стоит…
        - Да всё нормально, Лёша, отличная дистанция. Зато никто из местных сюда не попрётся.
        - А неместные?
        - Неместные тут что забыли? Это самый край уровня, всё заброшено, полезного ничего не осталось. Всё, что можно, давным-давно растащили.
        - Хорошо, уговорил, - сдался Панин. - Если нас сожрут краулеры, ты будешь виноват.
        - Буду, буду, - согласился Мусаев. - Пошли, покажу уютное местечко.
        Уютным местечком оказалась камера три на четыре, как и все помещения здесь, без окон, без дверей. Вернее сказать, без дверей и косяков, какие уж тут окна. А весь совокупный уют был представлен двухъярусными деревянными топчанами, 150, 60, 180 сантиметров - соответственно, высота, ширина и длина.
        Интерьерной компоновкой помещение более всего походило на этакое хорошо расточенное купе плацкартного поезда. Только на том месте, где обычно в купе бывает окно, перпендикулярно первым двум стоял третий топчан.
        Таким образом, в камере было шесть вполне годных спальных мест.
        Стол тоже присутствовал, на той же позиции, что и в обычном купе, но, в отличие от топчанов, он был не деревянный, а металлический. Ноги из обычной стали, столешница из нержавейки.
        - Ну как? - горделиво подбоченился Мусаев.
        - Это же дерево! - обрадовался Витя, осматривая и ощупывая стеллажи. - Ильдар, возьмём с собой?
        - Топчан?!
        - А что?
        - А ты попробуй его подыми, - хмыкнул Мусаев.
        - Ну, хотя бы доску оторвать…
        - Витя с топчаном, - домыслил Олег. - В тоннеле…
        - Да, это будет фееричное зрелище, - оценил Панин.
        - Да ладно вам, - засмущался Витя. - Шуток не понимаете…
        - В общем, располагайтесь, я сейчас, - Мусаев снял мешок и поставил на один из топчанов.
        - Куда ты? - встревожился Панин.
        - Всё тебе расскажи… - проворчал Мусаев. - Пойду разведаю местность да заодно лес удобрю.
        - У тебя триммера нет, - напомнил Олег. - Может, я с тобой?
        - Ну ты шутник, - буркнул Мусаев. - Я недалеко, буду в зоне сигнала…

* * *
        Мусаев ушёл, все прочие стали располагаться.
        На стол выложили тушёнку, галеты и фляги с водой. Рюкзаки составили на верхний ярус противоположного от входа топчана. По нижнему Витя хлопнул ладонью и сообщил:
        - Здесь будет Ильдар.
        Место то ли самое удобное, то ли самое почётное, в общем, застолбил. Возражать никто не стал.
        - Лёша, «светлячки» с собой? - спросил Олег.
        - Ой, да, совсем забыл!
        Панин достал из кармашка своего рюкзака небольшой предмет, покрутил его в руках, негромко щёлкнул чем-то и поставил на стол.
        - Гаси.
        Олег потушил фонарь.
        Спустя несколько секунд на столе возник нежно-зелёный шарик, распространяющий вокруг мягкое неяркое свечение.
        Конечно, не сравнить с фонарём, но в радиусе полутора метров получился приятный зеленоватый полумрак, всё вполне сносно видно, и глаза не режет.
        Светящий предмет более всего походил на баночку из-под детского питания, почти такая же по форме стеклянная колба и, предположительно, металлическая крышка.
        В стеклянной колбе, как ленивые гуппи в аквариуме, медленно и хаотично плавали с десяток пульсирующих зелёных… сущностей, частиц, микроламп, чего там ещё? В общем, с десяток крупных светящихся точек.
        - Красиво! - восхитился Вадим. - Нанотехнологии?
        - Светлячки с Тринадцатого Уровня, - пояснил Панин. - «Светлячки» - термин ненаучный, народный, так же, как и «лес». Представляете, там есть огромные пещеры, наполненные мириадами этих удивительных созданий. Это воистину феерическое зрелище.
        - Фееричнее, чем Витя с топчаном в тоннеле? - уточнил Олег.
        - Экспоненциально фееричнее!
        - Почему сразу не светили, что там щёлкнуло? - живо заинтересовался Вадим. - Как долго живут? Чем питаются?
        - Питаются продуктами метаболизма более крупных соседей по ареалу, - охотно пояснил Панин. - Вот тут в крышке сетчатая мембрана, открываем, и как только наша… ммм… как говорит один мой знакомый доктор - «отработка» - доходит до потребителей, они тут же начинают светить.
        - Чудно, - подивился Вадим. - Необычно… А если все в округе, кто крупнее, в одночасье вымрут?
        - Тогда светлячки впадают в спячку. Наши биологи утверждают, что эти создания способны спать тысячелетиями и обладают уникальной способностью к практически вечной самоконсервации.
        - А если их выпустить?
        - Они сдохнут, - со знанием дела констатировал Витя и печально вздохнул. - И они почему-то не размножаются. А то бы у всех были. Хорошая ведь штучка, удобная.
        Панин подтвердил: в самом деле, эти удивительные существа в открытом пространстве живут и размножаются только в пещерах Тринадцатого Уровня. Второй вариант существования: небольшими колониями в ёмкостях с сетчатой мембраной. Здесь они не размножаются, но чувствуют себя вполне комфортно. Однако, если выпустить светлячков на волю где-нибудь в другом месте, кроме Тринадцатого Уровня - допустим, вот в этой камере, - они погибнут в течение нескольких минут.
        - А почему так?
        - Не знаю. Природа этого явления пока что не исследована, да и вряд ли кто-то в ближайшее время будет его изучать. У нас других проблем хватает, более актуальных и критических.
        Витя добавил, что светлячки сейчас входят в список дефицита или даже предметов роскоши. Их приносят либо хорошо оснащённые научно-исследовательские экспедиции, либо команды охотников, рискнувших спуститься на Тринадцатый Уровень. И разумеется, никто за ними специально не охотится, берут по ходу, если есть такая возможность, как сувенир для детишек.
        - Так, может, лучше убрать? - встрепенулся Олег. - Ильдар в своё время бывал на Тринадцатом. Может, он своему сынишке тоже приносил, и теперь это… ммм… как его…
        - Травмирующие воспоминания? - подсказал Панин.
        - Да, вроде того.
        - Нет, на светлячков он реагирует нормально, - успокоил Панин. - Проверено неоднократно, они ему нравятся.
        - А что случилось с сыном сержанта? - Вадим вспомнил неловкий вопрос перед выходом из жилого сектора и странную реакцию Мусаева.
        Панин, воровато выглянув из камеры - нет ли поблизости объекта обсуждения, - в двух словах поведал про семейную трагедию сержанта.
        Мусаев вырос здесь, на Пятом Уровне. Кстати, Саша Говоров на Пятом не только вырос, но и родился, а Мусаев попал сюда мальцом лет пяти, во время Катастрофы.
        До Раскола Ильдар был охотником, он один из лучших специалистов своего профиля в К55. Всё у него было здорово, даже умудрился жениться и произвести на свет двоих сыновей. Это своего рода достижение, поскольку семейная жизнь в К55 доступна далеко не каждому. Здесь удручающая статистика гендерного плана, соотношение «мужчины - женщины» примерно пять к одному.
        - Да, очень плохая статистика, - печально вздохнул Витя. - Проще говоря, на пятерых мужиков одна баба. Многие так до старости доживают и не знают, что оно такое - живая тёплая баба…
        Витин вздох был столь красноречивым, что сразу стало ясно: парень как раз входит в эту категорию, которая доживает до старости, так и не узнав - дальше по тексту.
        Панин усмехнулся чему-то своему, возможно, связанному с этой неравномерной статистикой, и продолжил.
        Так вот Ильдар благополучно женился, завёл детишек и стал их воспитывать по образу и подобию своему… И наверно, лучше бы они сами воспитывались, как все прочие дети в жилом секторе, пока их отцы трудятся на нормальной работе, а не шарахаются где ни попадя по самым гиблым уголкам подземной колонии.
        В общем, когда старшему исполнилось двенадцать лет, Ильдар стал брать его с собой на охоту. Хотел, видишь ли, сделать из него подобного себе великого следопыта, передать опыт, раскрыть все секреты мастерства и так далее.
        Жена, кстати, была против, и они по этому поводу несколько раз серьёзно ссорились.
        В итоге случилось так, что вот в этих самых Старых Рудниках, будь они неладны, сынишка Мусаева потерялся. Пропал без вести, как в воду канул.
        Обстоятельства трагического исчезновения - отдельная история, но после всех поисковых мероприятий, когда стало ясно, что всё, пропал мальчишка, окончательно и бесповоротно, - жена забрала второго сына и ушла от Мусаева.
        Не простила.
        С тех пор Ильдар считает себя виноватым в том, что случилось, всячески казнится по этому поводу и избегает любых разговоров про людей, пропавших или погибших в Старых Рудниках. Поэтому близкие и знакомые стараются не трогать эту тему, знают, что это его больное место. Удивительно вообще, как он согласился сейчас провести группу по этому маршруту. Может быть, потому, что это был единственный вариант, и сержант прекрасно понимал, что без него живым отсюда никто не выберется.
        - А Говоров…
        - Саша - сын друга и коллеги Ильдара, - сообщил Панин. - Тоже охотник был - не из последних. На Тринадцатом едва не погиб, получил тяжёлое увечье и стал инвалидом. Ильдар помогал его семье, пока Сашка не подрос, принимал в нём участие.
        - В общем, можно сказать, что наш важный лейтенант - воспитанник Мусаева?
        - Да что-то, видать, неважно воспитал. - Сержант появился как призрак, бесшумно вплыл из тёмного коридора в подсвеченное зеленоватым муаром пространство камеры. - Вроде мальчишка толковый, но балабол, каких поискать… Интересно, заварил он люки или нет?
        - Ильдар, не переживай по этому поводу, - напомнил Панин. - Ты всё равно уже ни на что не можешь повлиять. И потом, он уже давно не мальчишка - опытный командир, и там у него немало специалистов с головой и руками.
        - Ладно, ладно, - пробурчал Мусаев. - В общем, разведка произведена, всё чисто, можно спокойно удобрять лес.

* * *
        Непростую миссию по удобрению леса отправились выполнять не в индивидуальном разряде, а по парам. Да, вот такая «дискриминация», или даже дедовщина, это уж как кому нравится: главному разведчику можно в одиночку, а всем прочим - строго парами.
        Возмущаться, однако, никто не стал, все восприняли требование как должное. Олег с Витей тотчас же убыли «доразведать местность», быстро, бесшумно, но… недалеко.
        Ветер с прохода вскоре донёс подробный анализ результатов.
        - Неправильные военные, - недовольно поморщился Мусаев. - По ветру присели. Вы это… потом в другую сторону идите, по противоходу. А то нам тут ещё ужинать и спать…
        Пока Олег с Витей доразведывали местность, Мусаев сделал ряд странных движений.
        Нащипал в коридоре горсть леса, выложил на стол и плеснул в неё немного воды из фляги. Затем разделся до пояса, снял ботинки, носки, и, помяв в руках смоченную водой горсть леса, обтер получившейся «мочалкой» лицо, шею и руки, затем ноги.
        Завершив процедуру, сержант оделся и обулся.
        В камере запахло терпким травяным шампунем.
        - А разве в лесу не водится целая толпа всяких бикарасов? - уточнил Вадим.
        - Ни один из них не опасен для человека, - успокоил Панин.
        - А ты надёргай пучок да потряси как следует, вся живность и вывалится, - проконсультировал Мусаев. - Всю жизнь в походе вот так «умывались», ни разу никому не повредило.
        Вернулись Витя с Олегом, тоже каждый с пучком леса. Панин с Вадимом, в свою очередь, отправились на доразведку местности.
        Выполняя наказ мудрого могиканина, парочка лесоудобрителей отошла подальше от «уютного местечка», почти к самому входу в рабочий посёлок.
        Панин осветил большую камеру, разгороженную пополам решёткой, и вежливо съёрничал:
        - Ну вот, вполне пригодная площадка для испытательного полигона. Развлекайтесь на здоровье. Если вдруг что - я буду в камере напротив.
        - Алексей, а у вас пипифакса не будет? - застенчиво спросил Вадим.
        - Пи-пи… чего?
        - Туалетной бумаги, - расшифровал Вадим, уже предвкушая сложности в понимании.
        - «Туалетной бумаги»?! В каком плане «туалетной»?
        - Ну… это… - Мучительно краснея, Вадим пытался подобрать слова. - Чтобы после того, как… Гхм-кхм… В общем, предмет гигиены.
        Хорошо - темно, не видно лица. А вообще, конечно, дурацкая ситуация…
        - А, понял! - догадался Панин. - Не понял… У вас ТАМ что, это делают бумагой?!
        - А у вас чем?
        - В жилом секторе - водой. Во всех прочих местах - лесом.
        - Но там же бикарасы! Одно дело - обтереться, ладно, это можно понять. Но…
        - Встряхнуть хорошенько, как советует бывалый терминатор краулеров Мусаев, и никаких проблем. Хм… Лес для этой процедуры в условиях похода едва ли не идеален. Одновременно и дезинфекция и дезодорация.
        - Понял… - обескураженно протянул Вадим. - В общем, всё - лесом… А потом, значит, нарвать вокруг того же леса и засыпать результаты бомбардировки…
        - Не обязательно, - усмехнулся Панин. - Лес быстро и эффективно усваивает любую органику. Так что через несколько часов здесь будет первозданная зелень в бурую крапинку.
        - Любую органику? - насторожился Вадим.
        - Совершенно верно, любую, - Панин качнул фонарём, обводя камеру по кругу. - Именно поэтому краулеры упаковывают свои «заготовки» в паутину. Без этой меры предосторожности «припасы» пролежат недолго, если рядом будет хотя бы незначительный сегмент леса.
        - Послушайте… А откуда вообще такие «заготовки» берутся, если люди ходят с триммерами? Неужели все эти несчастные подошли близко к кладке?
        - У нас здесь хватает людей без триммеров. Разжалованные, дикие, изгои и так далее. Триммеры только у регулярных граждан.
        - «Разжалованные»?
        - Когда человека приговаривают к рудникам, его лишают статуса гражданина - разжалуют и отнимают триммер. Заключённые иногда бегут с рудников. В Нейтрали рождаются дети, которых нигде не регистрируют. На Тринадцатом у нас есть… Гхм-кхм…
        - Что?
        - Ну, скажем так, несколько сообществ… Наподобие тоталитарных сект… В общем, в К55 хватает людей, которые живут без триммеров. И ничего, справляются. Другой вопрос, что без триммера гулять по нежилым зонам и секторам очень проблемно. Обычно такие прогулки заканчиваются в гнезде, под пеленой паутины. И что страшно: краулеры зачастую не убивают «припасы» длительного хранения сразу. Ранят так, чтобы парализовать жертву, заворачивают в кокон… Дальше по смыслу.
        - Жутковатые подробности!
        - Согласен. Но можете не волноваться, к нашей ситуации это не имеет никакого отношения. Так что располагайтесь спокойно, если что, я буду в камере напротив.
        В целом сеанс лесоудобрительных работ прошёл успешно, если не брать во внимание неприятный эффект, связанный с непривычной методикой гигиенической процедуры. Проще говоря, Вадиму некоторое время казалось, что в потаённых глубинах его организма деловито копошатся всякие мелкие бикарасы, обитатели местного леса.
        И вроде бы тряс как следует, энергично и добросовестно, выбил из «пипифакса» всё что можно, но всё равно казалось, и всё тут. Наверно, это просто с непривычки.
        Когда возвращались обратно, Вадим светил фонарём в камеры по левой стороне и убедился, что действительно, тут нет даже намёка на какие-то следы «органики».
        Это было необычно. Туристический опыт Вадима подсказывал, что в любых заброшенных строениях, расположенных возле оживлённых маршрутов, эти самые следы встречаются в изрядном количестве и при некоторых условиях хранятся годами.
        То ли этот маршрут был не столь оживлённым и в заброшенный посёлок давненько никто не наведывался, то ли в самом деле лес идеально усваивает всё подряд, в общем, везде было чисто, опрятно и нормально пахло.
        В одной из камер луч фонаря напоролся на кучу породы в углу.
        В верхушку этой кучи был воткнут штырь с металлической табличкой, на которой угадывались какие-то едва различимые надписи, судя по всему, нацарапанные в незапамятные времена чем-то острым.
        - А это что тут?
        - Минутку…
        Панин вошёл в камеру, осмотрел породу, табличку и сделал вывод:
        - Братская могила. По-видимому, когда краулеры перекочевали, кто-то собрал в камерах все кости, сложил в этом углу и засыпал породой.
        - То есть, вы хотите сказать…
        - Да, это те самые «заготовки». Видите ли, лес не усваивает кости целиком, берёт только то, что для него полезно.
        - Ясно…
        Жутковатое соседство. Жутковатые подробности. Жутковатое местечко…

* * *
        Вернувшись в «кемпинг», Панин с Вадимом воспроизвели «умывание по Мусаеву».
        И вроде бы мелочь, подумаешь, обтёрся пучком пахучего мха, но сразу стало легче и комфортнее, словно бы и не было длительного тяжёлого перехода.
        Вадим уже вполне освоился, решил ботинки не надевать и уселся на топчане рядом с Олегом, скрестив ноги в йоговской позе. Пусть ноги немного отдохнут, «подышат».
        - Обуйся, - сказал Мусаев.
        Сказал без нажима, спокойно, но в то же время тоном, исключающим противоречия.
        Вадим спорить не стал, обулся и вопросительно посмотрел на сержанта. На самодурстве Мусаев ни разу пойман не был, значит, будет какое-то обоснование.
        - Сам не догадался? - Несмотря на зелёный полумрак, сержант верно истолковал немой вопрос гостя.
        - Эмм… Это как-то с боеготовностью связано?
        - Точно. Мы в рейде. Постоянный режим «вскочил, схватил, побежал». Может случиться так, что на обувку и шнуровку не будет времени. Тем более если ещё и в спальник залезешь. Так что потерпи, дома уже в тапочках походишь.
        «Дома»… Где он теперь, мой дом?

* * *
        Когда в кино или литературе хотят подчеркнуть романтический момент, обычно упоминают ужин при свечах.
        Здесь был ужин при светлячках, романтика пока что не наблюдалась, видимо, время и настроение не пришло, но своеобразный походный уют присутствовал.
        Открыли тушёнку, упаковки галет, Панин достал из рюкзака вложенные друг в друга металлические стаканчики, разлил воду и булькнул каждому по пилюле.
        Вода в стаканчиках зашипела, источая приятный фруктовый аромат.
        - Опять наркотики? - спросил Вадим.
        - Витаминки! - Витя радостно схватил стаканчик и стал нюхать пузырящуюся жидкость с видом ребёнка, которому дали вкусную конфету и обещали ещё. - Тоже основа жизни.
        - «Витаминки»?!
        У Вадима на этот термин были другие ассоциации. Бывал он в клубах ночных и на дискотеках, где предлагали такие «витаминки», вроде бы безобидные на вид, с красивыми буковками, от которых плющило и тащило по эквиваленту минимум с литром хорошей огненной воды.
        - Да, это «Мультивит55», - подтвердил Панин. - Не основа, конечно, но… В общем, пейте смело, это полезно. Особенно в походе, при повышенных энерготратах.
        - Чайку бы сейчас, - мечтательно протянул Вадим. - Крепкого, горячего, ароматного. Вот это точно в походе не помешает.
        - Чайку? - усомнился Мусаев.
        - Напиток такой, - стал объяснять Вадим. - Раньше на Поверхности было такое растение…
        - Мы в курсе, что такое чай, - прервал его Мусаев. - Просто я думаю, стоит, не стоит… Нет, пожалуй, не стоит.
        - Почему?
        - Мы можем подогреть тушёнку, вскипятить воду и заварить чай, - вмешался Витя. - У нас для этого всё есть. Но тут по проходу хорошо тянет, замкнутая система, запах пойдёт чуть ли не до Комбината.
        - Точно, - кивнул сержант. - Так что пей витаминку, ешь холодную тушёнку и галеты. Тоже ведь неплохо, да?
        - Ну, в принципе… Слушайте… А откуда у вас тут чай? Неужели в оранжереях выращиваете?!
        Панин объяснил, что чай в К55 представлен в трёх видах: из леса, из озёрных водорослей с Тринадцатого Уровня и со складов НЗ. Вот этот последний чай - жуткий дефицит и большая ценность, простым смертным достаётся только при выдаче пайков по случаю разного рода чрезвычайных обстоятельств. Как раз сейчас у группы есть десять пакетиков такого дефицитного чая, так что по прибытию в Лабораторию можно будет закатить грандиозное чаепитие.
        Неспешно поужинали: ели тушёнку с галетами, экономно запивали витаминным раствором, болтали о всякой всячине, как досужие бабки на базаре. Панин и Витя жадно расспрашивали Вадима о разных разностях Погибшего Мира, и получилось так, что пришлось отвечать на множество вопросов о незначительных мелочах, на которые наш парень никогда не обращал особого внимания. Типа какого цвета небо, как выглядят солнце и луна, как перемещаться на такие огромные расстояния, пользовался ли он большой железной машиной по имени «Самолёт» и так далее. То есть по факту это был званый ужин с заморским гостем, и на этом ужине Вадим выступал в роли этакого калёного гвоздя программы.
        Было заметно, что после происшествия у колодца Витя и Олег поменялись ролями. Витя стал бойким и словоохотливым, а Олег как будто потух, притих, в основном молча слушал, изредка вставляя словечко. И всё время отстранённо думал о чём-то, «глядя в себя».
        Странно на него повлиял колодец. Верно заметил один мрачный товарищ из ушедшей эпохи: «…и если ты смотришь в Бездну, то Бездна тоже смотрит в тебя…»
        Между делом уделили внимание пище Погибшего Мира - тушёнке и галетам. Местные нахваливали продукты со складов НЗ, говорили о них с придыханием и с непонятным для гостя пиететом.
        Вадим хоть и был голоден, ужинал с опаской, брал по чуть-чуть, долго пережёвывал, пытаясь понять по вкусу, всё ли в порядке, и прислушиваясь к своим ощущениям.
        На вкус вроде нормально, но…
        Если верить информации хозяев, тушёнке и галетам около ста (!) лет.
        Вадим был неважным знатоком в области гастрономии и длительного хранения продуктов. Он понятия не имел, можно ли употреблять мясо и мучные изделия, заготовленные век назад, но поскольку Панин всё это спокойно ел, оставалась надежда, что можно.
        Учёный всё же, не будет ведь есть что попало, верно?
        Хм… Может, и верно. А может, и нет. Лесом он пользуется так же, как и все прочие, и на бикарасов не обращает внимания. Ладно, будем надеяться, что всё это безвредно. В СССР делали, а там понимали толк в НЗ.

* * *
        Всё в этом мире когда-нибудь кончается.
        Закончился и этот «ужин с заморским гостем», не потому, что иссякли вопросы и интерес к деталям быта Погибшего Мира - судя по настроению, Витя с Паниным готовы были болтать целую вечность, - просто Мусаев посмотрел на часы и скомандовал отбой.
        - Отдыхаем три часа. Я первый в карауле. Через полтора часа меня меняет…
        Олег и Витя дружно подняли руки.
        - Витя, - выбрал Мусаев. - Ты, Олежка, отдохни.
        - Я в порядке, - заявил Олег. - Ты не думай…
        - Я понял. Всё равно, отдохни, тебе надо поспасть подольше. Всё, укладываемся.
        Улеглись следующим образом: Олег с Витей на нижних топчанах, справа и слева, Панин с Вадимом на верхних, Мусаев остался на своём месте, напротив входа.
        Военные раскатали спальники и легли поверх. Панин с Вадимом на правах пассажиров забрались внутрь спальников.
        Ну и ничего, получилось вполне комфортно. Ещё бы ботинки снять, вообще было бы здорово.
        Вадим расслабился, в голове всплыли несколько вопросов по новому миру, и он стал шёпотом спрашивать Панина:
        - Кстати, а бумага у вас откуда? Неужто тоже НЗ? Дерева у вас тут нет, как я вижу…
        - Синтетика, - пояснил учёный. - Качественная синтетика. Почти не горит, плохо рвётся, водостойкая, прочная, хорошо держит чернила и графит.
        - Да у нас тут почти всё синтетика, - сонно добавил Витя. - Бумага, горючка, масло, резина… В общем, без Паниных мы бы тут загнулись.
        - Верно, наука у нас имеет генеральный приоритет, без неё К55 давно бы вымерла, - скромно согласился Панин. - Ничего не поделаешь, приходится вертеться, проявлять чудеса изобретательности и сообразительности. По-другому не выжить.
        - А сливочного масла у вас нет? - вспомнил Вадим.
        - Сливочного… В смысле, масла для приготовления пищи или моторного? Его сливают откуда-то?
        - Сливки взбивают, из коровьего молока. У нас его на хлеб мазали. Было вкусно.
        - У нас есть несколько сортов масел для питания, - обнадёжил Панин. - Растительное натуральное, из леса, вытопленный жир краулеров, невкусный, но полезный, рыбий жир с Тринадцатого, синтетический маргарин с разными ароматическим отдушками, синтетический шоколад, ещё целый ряд синтетических продуктов. Синтетическая пища вполне съедобна, отлично сбалансирована и полезна… но почему-то никто её не любит.
        - Ага, спасибо, сами делаете - сами и лопайте, - заявил Витя. - Дрянь этот ваш маргарин, шоколад и какао. Уж лучше масло из леса, приторное, но живое.
        - Отбой, - напомнил Мусаев. - Успеете ещё наговориться. Всем спать.
        Витя и Панин заснули на удивление быстро. Минуты не прошло, как оба начали потихоньку похрапывать, как это в норме бывает с молодыми здоровыми людьми после длительного пешего путешествия и плотного ужина.
        Олег не храпел, спит или нет, не разберёшь, лежал на спине с закрытыми глазами, скрестив руки на груди.
        Вадима одолевало противоречивое состояние.
        Очень хотелось спать, но заснуть никак не удавалось. Как только закрыл глаза и стал отключаться от реальности, сразу навалились эмоции и впечатления сегодняшнего дня, перед мысленным взором мелькали хаотичные фрагменты всего, что случилось за последние несколько часов. Воронка, конвертер, нестерпимо яркое пламя топки, коридоры, тоннели, заросшие лесом, страшные тени с острыми углами…
        Помучился немного, свесил голову посмотреть, что там делает Мусаев.
        Сержант читал книгу.
        Светлячки - это, конечно, прекрасно, но для чтения такого освещения не хватает, поэтому Мусаев водил по строкам нештатным маленьким фонариком и, судя по мимике, с головой погрузился в сюжет. Иногда он хмыкал, дёргал плечом и качал головой. Одним словом, сопереживал, содержание его увлекало.
        Судя по тому, что Вадиму удалось рассмотреть, книга была не синтетическая. Обложка в некоторых местах обуглена, страницы старые, пожелтевшие, и что удивительно…
        Сердечко поскакало быстрее, к горлу подкатил тёплый комок…
        Такая же книга, точно такого же издания, была в библиотеке ДК, и Вадим, будучи мальчишкой, брал её читать.
        - Гашек?
        - Куда? - не сразу понял Мусаев.
        - Книга… «Похождения бравого солдата Швейка»?
        - Точно… - удивился сержант. - Книга Погибшего Мира. Читал, что ли?
        - Да, в детстве. Откуда книга?
        - В Нейтрали выменял, несколько штук зараз.
        - Так, а в Нейтраль она как попала?
        - Без понятия. А ты чего подпрыгнул? Проблемы какие-то?
        - Да нет, просто… Гхм-кхм… Там в самом начале нет ли штампика библиотечного?
        - Есть, - Мусаев аккуратно заложил книгу полоской, похожей на сложенную вчетверо обёртку от шоколада, открыл первую страницу и прочёл вслух: - Библиотека ДК «Плутоний»… Оп-па… Слушай, так ты про этот «Плутоний» тогда говорил?
        - Обалдеть! - прошептал потрясённый Вадим.
        - Погоди-ка… - Самый толковый в мире сержант интерпретировал реакцию гостя в единственно верном аспекте. - Ты хочешь сказать, что ТАМ, в этом своём дэ-ка «Плутоний» ты читал именно эту книгу?
        - Не знаю, - сипло прошептал Вадим, пытаясь сглотнуть колючий комок, непрошено подступающий к горлу. - Но… Эта книга из библиотеки ДК, в котором я работал. И…
        - Что?
        - В общем, да, того «Швейка», что читал в детстве, я брал именно в этой библиотеке. Так что… Всё может быть.
        - Видишь, как получается… - Сержант задумчиво рассматривал книгу, как будто увидел её в первый раз. - Ты её в каком году читал?
        - Ну, мне тогда было двенадцать-тринадцать лет… Получается, где-то в две тысячи третьем-четвёртом.
        - Ага… А сейчас шестьдесят третий. Ты читал её шестьдесят лет назад.
        - Да, получается так.
        - Но сейчас тебе двадцать три.
        - Верно.
        - Странно получается… Ты читал эту книгу шестьдесят лет назад. Но тебе всего двадцать три.
        - Верно.
        - Но если ты читал её в тринадцать… И шестьдесят лет назад… То тебе по факту семьдесят три года!
        - Ну, по факту…
        - Чертовщина какая-то, да?
        - Не забивайте себе голову, - спросонок пробормотал Панин. - В этих искажениях континуума лучшие умы человечества не могли разобраться, куда уж вам. Найдите тему попроще.
        - Спи давай! - шикнул на него сержант. - Будешь потом ныть на марше - «давай привал устроим».
        - Сплю, сплю…
        Сержант немного помолчал, размышляя, очевидно, о странной несопоставимости фактических и условных временных величин, потом тихо уточнил:
        - Тебя расстроила эта книга?
        - Да нет… - Вадим наконец справился с комком и судорожно вздохнул. - Просто… Очень необычно и странно всё получилось. Утром сидел в ДК, играл на компьютере… Пил кофе, с Никитой трещал, планы строил… Гхм… Сестрёнка у него классная, хотел к ней на день варенья попасть… А теперь я здесь. До сих пор поверить не могу, что это со мной случилось…
        - Симпатичная сестрёнка?
        - Не просто симпатичная. Лучшая в мире девушка, - уверенно заявил Вадим. - Но… Где она теперь, эта лучшая в мире?
        - Ровесница?
        - На год младше.
        - Ну, если выжила при Катастрофе… И до сих пор жива… Тогда ей сейчас семьдесят два.
        - Обалдеть… - простонал Вадим, внезапно открыв для себя новые горизонты связи времён. - Просто обалдеть… То есть все, кого я знал… Мои близкие, родственники, знакомые… Или погибли… Или умерли уже здесь… Или глубокие старики… Господи, как такое могло случиться!!!
        - Что случилось? - спросонок пробормотал Витя.
        - Спи! - шикнул на него Мусаев. - Вадим, ты потише, не тревожь народ.
        - Простите, не хотел. Просто…
        - Да я всё понимаю. Шёл тут и думал: интересно, если бы со мной такое случилось… Слушай! А ты помнишь хотя бы, о чём книга?
        - Разумеется. Одна из лучших книг, которые я читал. Некоторые особо забористые фрагменты потом перечитывал, да не по разу.
        - Слушай, вот тут у меня страницы вырваны. Это не я, такую дали. В общем, Швейк с Водичкой пошли письмо любовное относить чужой жене, от поручика, потом налакались, Водичка всю дорогу на мадьяр ротор раскручивал, потом зашли в дом… И тут вырвано, а дальше уже начало следующей главы. Там дальше в общих чертах понятно, что там у них что-то не срослось, но хотелось бы знать подробности.
        - Ну, это запросто, - и Вадим с удовольствием пересказал содержание вырванного фрагмента.
        Хороший момент был, душевный. Нет, это не в вырванном фрагменте книги, а здесь, в жилой некогда камере, в заброшенном рабочем посёлке, на Пятом Уровне подземной колонии.
        Вадим вдохновенным шёпотом рассказывал о бесчинствах сапёра Водички, Мусаев беззвучно смеялся, сгибаясь пополам и зажимая рот, чтобы не разбудить соратников, все заботы и скорбь по Погибшему Миру мимолётно куда-то улетучились, осталось лишь ощущение сиюминутного уюта, чувство сопричастности с дружной крепкой командой и какое-то новое, неведомое ранее чувство притирки к местным форматам:
        А ничего… и здесь можно жить… не пропадём - с такими людьми, как Мусаев, Панин и так далее… Прорвёмся как-нибудь…
        - А фамилия правильно произносится «Водичка», с ударением на первом слоге.
        - Надо же, - удивился Мусаев. - Необычно.
        - Ну так чехи же, у них фамилии такие, заковыристые.
        - Ясно… Ладно, спи давай, пока есть возможность.
        - Хорошо. Кстати, спросить хотел…
        - Ну?
        - Здесь что, в каждой второй камере тюрьма была?
        - С чего взял?!
        - Те камеры, которые побольше, разгорожены решёткой.
        - Это от краулеров.
        - В смысле?
        - Не было тогда триммеров. Двери стальные, вроде нормально. Но как-то бригада свалилась в гнездо, по незнанию, один выжил и удрал в посёлок. А пара стражей за ним увязались. В общем, он заскочил в администрацию - а там, да, типа помещение для задержанных было, решётка поперёк комнаты - и с перепугу заперся в камере. Стражи дверь вынесли бегом, а возле решётки застопорились. Упёрлись, клешни просунули, щёлкают. Видят - вот она, еда, а достать не могут, и понять не могут, как так получается. Они, стражи, ребята здоровые, но туповатые. В общем, после этого в каждой второй камере стали делать решётки.
        - А вы там были в это время?
        - Нет, врать не буду, сам это не видел. Люди рассказывали. Хм… Наверно, смешно, когда два здоровенных стража в решётку упёрлись и стоят, тупят. По идее, они её должны были в момент снести. Дверь-то снесли… Но факт, решётки после того случая стали делать во всех посёлках.
        - Ясно… Ещё вопрос.
        - Ну?
        - Вы перед выходом схему чертили…
        - Ну?
        - А во время движения ни разу её из рюкзака не достали…
        - Да она сто лет мне не упала, эта схема. Я тут без фонаря, с закрытыми глазами везде пройду, каждый уголок с детства знаю.
        - А для чего тогда схему чертили?
        - Для вас.
        - Для нас?
        - Ну, мало ли, что со мной может случиться… А с этой схемой любой из вас спокойно доберётся до Нейтрали.
        - А, вон оно как… Ну, понял.
        - Всё, давай, спи.
        - Хорошо… А! Ещё вспомнил.
        - Ну что опять?
        - В гнезде вы ходили близко от стражей.
        - И что?
        - А до этого сказали, что, если кто-то переступит некую линию… черту… в общем, подойдёт слишком близко к кладке, - стражи бросятся.
        - Точно, так и есть. Не только стражи, вообще все краулеры в округе бросятся. Как по команде «В атаку!!!».
        - Коллективный разум, - перестав храпеть, пробормотал Панин.
        - Ты спишь или как? - заинтересовался Мусаев.
        - Хр-рр… - индифферентно ответил Панин.
        - Странно он спит в походе, - пожаловался Мусаев. - Вроде храпит, а как услышит что-то интересное, вот как сейчас, реагирует. В общем, не поймёшь, спит или нет, а потом сонный ходит, зевает, привалы требует не по графику… Так о чём мы там?
        - Меня интересует, как вы определяете дистанцию безопасного удаления?
        - В смысле, «стой, дальше нельзя»?
        - Да. По каким признакам вы определяете, что всё, дальше нельзя? Меток там на полу я не видел…
        - Меток? Ну ты шутник… Кстати, интересный ты вопрос задал. Сколько охотился, никто ни разу не спрашивал про такое. Я вот теперь думаю: то ли ты такой умный, то ли все остальные того… гхм-кхм…
        - Может, те, кто не задавал вопросов, ни разу не видели, как вы ходите по гнезду в десятке метров перед стражами? Может, они не гуляют каждый день по гнёздам?
        - Хм… Да уж, точно, не гуляют и не видели. Лёша сегодня зашёл в гнездо первый раз в жизни. Витя с Олегом - тоже. Как-то, было дело, я им издалека показывал кладку. Но там было далеко, больше рассказывал. По-моему, в тот раз они толком ничего и не рассмотрели, только кокон из паутины. В общем, можно сказать, что они до этого дня кладку только на фото и рисунках видели. Так же, как и живых стражей.
        - Так что там насчёт «ни шагу дальше»?
        - Матку надо слушать.
        - Вот это её урчание?
        - Песню, малыш, песню. Когда чужой близко, она чувствует, даже через стенку. Начинает петь, недовольна. Ну так она как-то спокойно, что ли, поёт, без истерики, просто недовольство показывает.
        - Монотонно?
        - Да. Типа: «Эй, стражи, вы что, совсем енубатые?! Тут чужие ходят, а вы встали, бур вам во все места, и не гоните гадов! Нет, я понимаю, что вы в ауте от триммера, но совесть-то тоже надо иметь!»
        - Так прямо и говорит?!
        - Ну, типа того. Недовольна, короче. Раньше-то её пения никто не слышал. Стражи близко к гнезду никого не подпускали, рвали на дальних подступах. Разве что кто-то в гнездо случайно через провал упадёт, как тот обалдуй, что в администрации посёлка в камере заперся.
        - А когда пришла эпоха триммеров?
        - А как триммеры появились, охотники стали ходить близко к гнёздам и заметили: поёт! Пока вывели систему, пока поняли, что к чему, много нашего брата порвали. Думали, триммер всегда работает… А нет, получается, не всегда, возле кладки плевать им на триммер…
        - Так что там с песней матки и дистанцией безопасного удаления?
        - В общем, она поёт ровно, без истерики. А когда близко к кладке подходишь, напряжение появляется. Вот как появилось, сразу сдавай назад. Типа, такая невидимая черта.
        - В чём выражается напряжение? Меняется тональность «мелодии»? Это можно определить на слух?
        - На слух… Ну, не знаю, вообще-то чисто на слух так и продолжает петь, никаких там визгов и воплей, всё ровно… Но ты его как-то чувствуешь, это напряжение.
        - Хр-рр… Инфразвук? - предположил во сне Панин.
        - Спи давай, - привычно шикнул Мусаев.
        - То есть матка издаёт инфразвуковой сигнал, который воспринимают не только стражи, но и люди?
        - Насчёт сигнала не скажу, но напряжение появляется, и оно такое… ощутимое, ты его чувствуешь. Оно как-то так: появилось, как будто упёрся во что-то, преграда какая-то, сначала средней силы, шаг дальше - сильнее, ещё шаг - и всё, вся свора бросается и рвёт тебя в клочья. То есть слушай внимательно, и если не дурак, почувствовал напряжение - сразу сдавай назад.
        - Интересно… Наблюдение насчёт «вся свора бросается» - личное или по опыту коллег?
        - Это мне Ваня Говоров рассказал, Сашкин отец. Кстати, вовремя надоумил.
        - Пригодилось?
        - Ещё как пригодилось. Аккурат после этого я попал в гнездо по случаю. Хорошо, уже знал: не растерялся, поймал это напряжение и сделал всё правильно. А если бы не Ваня… Не его опыт… Глядишь, сейчас бы с тобой не разговаривал.
        - Да уж… Как говорят военные, «каждая строчка Устава написана кровью».
        - Это ваши военные так говорят, ТАМ?
        - Это все военные так говорят.
        - Ну, наши военные так вроде бы не говорят. Но мысль правильная. А спать ты сегодня собираешься?
        - Да, конечно.
        - Ну всё, отбой…

* * *
        Поболтал с сержантом, и на душе почему-то стало легче.
        Вереница образов и впечатлений сегодняшнего дня выстроилась в ровный ряд, отодвинулась на дистанцию безопасного удаления - как Мусаев от кладки в гнезде, - так что можно было издалека спокойно взирать на них без опаски поранить психику, и Вадим стал потихоньку засыпать.
        Всё хорошо, всё нормально, жизнь продолжается, надо отдыхать…
        Привычно вспомнилась «вторая полка купе в вагоне на заброшенной станции», и это вызвало невольную улыбку.
        Вот ведь ирония Судьбы…
        В своё время Вадим любил погонять в survival action типа «Fallout - Сталкер - Метро» и частенько засиживался за игрой допоздна.
        И когда ложился спать, психологически уставший и вымотанный, как будто не на экране, а в жизни весь день в экипировке и с тяжёлым рюкзаком за плечами бегал от мутантов, наш парень идиллически, но вполне отчётливо, в деталях, представлял себе крохотный уголок комфорта и безопасности в постапокалиптическом мире.
        Это был спальный вагон на заброшенной станции, в тупике, среди трёх десятков таких же вагонов (чтобы врагам сложно было найти), хорошо сохранившееся купе с усиленной дверью, вместо окна толстый лист рифлёного железа, мешки с припасами наверху, в багажной нише, несколько готовых к бою стволов на соседней полке…
        Почему облюбовал именно вторую полку, вот так сразу и не скажешь. Скорее всего, чтобы какие-нибудь вредные ползучие гады, способные просочиться через щели из соседнего купе, не сразу достали. Полка без матраца, но мягкая, и вообще, в купе всё как в действующем пассажирском вагоне, и разумеется, для вящего комфорта был там добытый невесть где отменный спальник.
        Сгенерированная воображением модель зоны комфорта в опасном мире всегда работала безотказно: стоило Вадиму «зайти в купе, запереть дверь и влезть в спальник» - и он тотчас же засыпал глубоким ровным сном, как реально набегавшийся по опасным аномалиям бродяга.
        Сейчас Вадим улыбнулся не потому, что это показалось ему глупым ребячеством и картонными фантазиями «диванного воина».
        Второй ярус деревянного топчана в камере заброшенного посёлка, где на полу валяется скорлупа яиц краулеров, это, конечно, не совсем вторая полка купе виртуального спального вагона.
        Страшные провалы и водовороты в вонючем потоке - это не сказочные аномалии, а бесконечные лабиринты поросших лесом тоннелей Старых Рудников мало похожи на просторы Зоны.
        И стражи гнезда вроде не выдуманные мутанты, и враг прошёл мимо не благодаря лично твоей смекалке, а потому что кто-то более толковый додумался спрятаться в нише рядом с жуткими «припасами».
        Однако… Улыбка была преисполнена горькой иронии.
        Как там сказал кто-то умный: «Осторожнее с мечтами - вдруг сбудутся…»

* * *
        Вполне резонно было ожидать, что после такой непривычной нагрузки снов либо не будет вовсе, либо приснится что-то аутентичное, соответствующее испытанным накануне переживаниям.
        Например, атака стражей, всех убили, а наш парень чудесным образом спасся.
        Или колодец, из которого выплывает Нечто, и Вадим вдруг постигает суть и смысл этого Нечто…
        Сон был из ТОГО мира, на удивление тривиальный, посвящённый ничего теперь не значащим житейским проблемам.
        Вадим сидел за компьютером, гонял эльфа и пил кофе - без вкуса, без цвета, без запаха - просто постфактум, был там кофе, как для протокола.
        Рядом стоял Никита, ухватив Вадима за какую-то странную лямку на спине (лямки не было, ни постфактум, ни по логике вообще, но Никита за что-то там ухватился, основательно так, цепко) и равномерно, упорядоченными циклами, тряс нашего парня и канючил:
        «Сделай мне договорчик… Ну сде-е-лай, ну что тебе стоит… У тебя тут полно старого железа и дрянного софта… А у меня там дети голодные… Ну сделай…»
        Короче, обалдуй - как говорит Мусаев, прилип, по привычке, и никак не отстанет. И ведь прогнать нельзя мерзавца, в перспективе отношений с лучшей девушкой всей Планеты приходится терпеть.
        В этот раз приставучий собрат по цеху не вызвал чувство досады.
        Как только Вадим понял, что это именно Никита, его захлестнула волна радости.
        Это что же получается, К55 в 2063 году - всего лишь кошмарный сон?!
        Господи, какое счастье!
        Хотелось на радостях обнять Никиту и даже расцеловать, что в общем-то негигиенично и может быть превратно истолковано объектом целования.
        Но всё равно хотелось.
        Хотелось бабуински прыгать, вопить от радости, и в экстатичном припадке благодарности Доброй Судьбе рвать на себе одежду…
        Однако почему-то не получилось вскочить со стула.
        Вадим к нему как будто примёрз, и вообще не мог ни пошевелиться, ни произнести хоть слово - рот не открывался…
        И вот эта немочь напрягала и вызывала страх, скованность движений вскоре перестала всего лишь доставлять неудобство и постепенно стала казаться фатальной.
        Это было уже не просто мимолетное странное обездвиживание ввиду невыясненных причин, а… пожалуй, полноценный паралич.
        Как только Вадим понял, что не может пошевелиться, сразу усилилось сердцебиение, стало трудно дышать и резко подскочило давление.
        Он дёрнулся изо всех сил, стараясь разорвать невидимые путы, сковывающие всё тело…
        И проснулся.
        Увы, увы…
        Это была всё та же камера-комната в заброшенном посёлке на Пятом Уровне подземной колонии.
        Всё тот же трижды проклятый 2063 год.
        - Господи… - чуть не плача от горького разочарования, прошептал Вадим. - А я-то, дурак, обрадовался…
        Да, это был всё тот же многоуровневый подпол Погибшего Мира.
        И этот подпол ощутимо трясло.
        Имела место мелкая монотонная вибрация равномерными циклами, с коротким разгоном, продолжительным туром на верхней ноте, коротким затуханием и паузой в несколько секунд.
        Затем всё повторялось вновь.
        С потолка осыпалась известь и крошки чего-то, то ли песка, то ли бетона, над склянкой, в зеленоватом пятне, образовалось лёгкое облако взвеси.
        У Вадима, не владеющего информацией по сути явления, не нашлось иной ассоциации, кроме как «злой циклоп где-то неподалёку включил гигантский перфоратор, намереваясь проковырять в породе новый тоннель».
        Да, ассоциация ещё та, из разряда «а какие грибы вы предпочитаете в это время суток?», но другой, увы, не было.
        Спутники Вадима уже не спали.
        - Ап-пчхи! - громко чихнул Витя.
        - Опять, - тихо сказал Олег.
        - Это что, землетрясение? - встревожился Вадим.
        - Вибрации, - предвосхищая следующий вопрос, ответил Панин. - Невыясненной этиологии. Причины пока что не исследованы.
        - А это нормально? Давно тут эти… вибрации?
        - С год где-то, - сказал Мусаев. - До этого не было.
        - В последние пару месяцев почаще случаются, - добавил Витя. - Еженедельно, как по расписанию.
        - Не части, - поправил Мусаев.
        - Ну, раз в декаду, или раз в полмесяца точно, - сдал назад Витя. - Раньше, бывало, раз в месяц-два трясло. Когда в первый раз затрясло, думали - всё, конец света…
        - А причины? - продолжал допытываться Вадим.
        - Причины пока что не исследованы, - повторил Панин. - У меня есть версия, но она ненаучна.
        - Что за версия?
        - Эти вибрации - не природного происхождения.
        - То есть вы хотите сказать…
        В этот момент характер вибраций радикально изменился.
        Дрожь стала крупной, топчаны ходили ходуном, людей на них подбрасывало как на «запоре» с отказавшими тормозами, летящем во весь опор по кривым улочкам какого-нибудь захолустного Нижнего Негодяева.
        Всё, что было на столе, разом спрыгнуло на пол - фонарь Мусаев успел поймать, выказав при этом чудеса ловкости и сноровки, - его ведь тоже подкидывало, удивительно, как вообще среагировал.
        Зелёная колба закатилась в угол и обиженно светила оттуда мечущимися внутри светляками, которые, казалось, в одно мгновение сошли с ума.
        Если следовать сомнительной аналогии Вадима, получалось так, что циклопу надоела монотонная работа, он под влиянием каких-то психоделиков местного изготовления (…наша разработка… до Раскола вместе делали!) впал в буйство, швырнул перфоратор в стену и, ухватив посёлок за шкирку, стал трясти его изо всех сил.
        Припадок закончился быстро.
        Наверное, и минуты не прошло, всё стихло, словно бы циклопа убили выстрелом в голову из пушки - и по коридору упругой волной пронёсся странный звук…
        Как будто чуть дальше, с той стороны, откуда дул ветерок, кто-то очень медленно повёл смычком по самой толстой струне гигантского контрабаса.
        От этого звука перехватывало дыхание, а сердце колотилось так неистово, что казалось, в любой момент может выпрыгнуть из груди.
        Кровь кипела и бурлила в венах, Вадиму казалось, что ещё немного, и он взорвётся изнутри от страшного напряжения, внезапно возникшего где-то в подвздошной области.
        И вот ведь странно…
        Почему-то это неожиданное чувство непостижимым образом вызвало в памяти слова сержанта о напряжении, возникающем при «песне» матки, когда к логову приближается кто-то чужой.
        Даже не вызвало, это слабовато сказано, а буквально выбило, высекло тупым зубилом, с болью и надрывом, красными буквами на чёрном фоне «…слушай внимательно, и если не дурак, почувствовал напряжение - сразу сдавай назад…»
        Слава богу, эта странная акустическая атака была недолгой.
        Отзвучал «контрабас», воцарилась тишина, отпустило - все разом задвигались, задышали, стали подавать признаки жизни.
        Витя собрал упавшие фляги, поднял фонарь, включил, выключил - работает.
        - А вот этот звук… пфф… Это состояние… Так всегда? - спросил Вадим.
        - Нет, это в первый раз такое. - Мусаев, болезненно морщась, поднял склянку со светлячками и водрузил её на стол. - Лёша, что скажешь?
        Светлячки вели себя странно.
        Они сбились в один крупный шарик, медленно пульсирующий тусклыми сполохами, и, как показалось Вадиму, то ли хотели завалиться в спячку, то ли вообще собрались умирать.
        - Не знаю… - Панин тёр лицо, как будто только проснулся, похоже, он до сих пор не пришёл в себя. - Я такого раньше не наблюдал. Хотя…
        - Что?
        - Не знаю… Не могу сказать ничего определённого…
        Тут возникло такое чувство, что чего-то не хватает…
        Вадим понял, что это выключился триммер.
        Он уже привык к этому маленькому «вибратору», перестал обращать внимание, и когда в тон глобальным вибрациям, сотрясающим весь уровень, стихли личные мелкие вибрации в районе груди, стало ясно, что триммер не работает.
        Вадим мгновенно сообразил, что остаться без триммера на нежилой территории, да ещё и в полукилометре от гнезда - это как минимум нехорошо и некомфортно. Он хотел уже поставить вопрос на обсуждение, но тут триммер заработал вновь.
        То есть, как тот бессменный часовой на посту, всю жизнь бдительно и бодро нёс службу, никто не обращал на него внимания… Но стоило на десять секунд задремать - и сразу заметили и оценили.
        Вадим облегчённо вздохнул и погладил грудь в том месте, где едва заметно урчало маленькое местное чудо, спасавшее человечество от безжалостных хищников с Тринадцатого Уровня.
        - Триммер мигнул, - тихо сказал Олег.
        - Как мигнул? - заинтересовался Мусаев. - Включился-выключился?
        - Да.
        - Может, батарейки сели? - предположил Вадим. - У меня тоже «мигнул».
        - Это невозможно в принципе, - просветил Панин. - Триммер имеет двухконтурное зарядное устройство: от метаболизма человека и от тепла человеческого тела. То есть пока человек жив, «батарейка» не сядет, по факту она безотказная.
        - А почему тогда «мигнул»?
        - Это бывает, - успокоил Мусаев. - Как раз во время трясучки, уже пару раз замечал. Причём замечал как раз на выходе. Помню, как-то трясло, был в секторе - и ничего, не выключался. Или внимания не обратил. Ничего, сейчас включится.
        - Уже.
        - Ну вот, видишь… Лёша, что наука думает по этому поводу?
        - Почему при вибрациях выключается триммер?
        - Да.
        - Ничего не думает.
        - Не понял… В Лаборатории что, не знают про это?
        - Знают. Просто сейчас… ммм… немного не до этого.
        - А, ну да. Они же там сидят за бункерными воротами, им триммеры вроде как и не нужны совсем.
        - Да нет, не в этом дело. Просто… В самом деле, сейчас немного не до этого.
        - Да вам всегда не до этого, - отмахнулся Мусаев. - Тут творится чёрт знает что, а вы там всё время исследуете не пойми чего.
        - Странное чувство, - не в тему заметил Олег. - Примерно как у колодца…
        - В смысле - страх? - заинтересовался Панин.
        - Нет, не тогда, когда бежали, а до этого.
        - А что там было до этого? По-моему, сразу: хлопок, паника, бегство. До этого всё было в норме.
        - Нет, когда ЭТО поднималось оттуда, снизу… Было такое чувство… - тут Олег призадумался, подбирая слова, и спустя несколько секунд выдал: - Напряжение, что ли… Такое чувство, что распирает изнутри. ОНО оттуда поднимается, снизу, ближе, ближе… И у тебя внутри тоже что-то поднимается, подкатывает от живота, к горлу… Такое ощущение, что ещё чуть-чуть - и взорвёшься изнутри.
        - У колодца не заметил, а сейчас - да, было что-то похожее, - подтвердил Витя.
        - Просто Олег в колодец смотрел, а все остальные - нет, - сделал вывод Мусаев. - Поэтому, наверно, такие ощущения.
        - Ильдар, а у тебя такое было, когда в первый раз смотрел в колодец? - спросил Панин.
        Мусаев не ответил. Он весь подобрался, развернулся к проходу и напряжённо прислушивался.
        - Ильдар? - Панин свесился со второго яруса и тронул сержанта за плечо.
        - Тихо! - шикнул на него Мусаев. - Слышите?
        Все замерли, затаили дыхание и, повернув головы к проходу, стали прислушиваться.
        Витя от усердия свернул ладонь раковиной и приложил к уху.
        Звук был похож на жужжание множества мух, плотным роем вьющихся над произвольной дохлятиной под жаркими лучами июльского солнца.
        Да, аналог для местных реалий не очень подходящий, но это первое, что пришло Вадиму в голову. С аналогами пока что были проблемы, Погибший Мир прочно сидел в Вадиме, не отпускал, заставлял мыслить и сопоставлять по привычным старым стандартам.
        Это странное жужжание доносилось с той стороны, откуда по коридору дул ветерок, и быстро приближалось.
        - Ильдар… - замогильным шёпотом спросил Панин. - Краулеры бегают совершенно бесшумно, так?
        - Это если они в порядке, краулеры, - треснувшим голосом ответил Мусаев. - А вот если они атакуют под триммером, когда у них ротор сорвало… Они выпускают когти из рабочих ног и тогда стучат дай боже…
        Звук приближался.
        Теперь, после рокового уточнения, это уже было больше похоже не на жужжание, а на дробь, которую выбивают несколько десятков пальчиков по столешнице в предвкушении вкусного обеда.
        Ловких и нетерпеливых таких пальчиков, снабжённых остро отточенными коготками…
        - Не понял… Ты хочешь сказать…
        - К бою! - рявкнул Мусаев, вскакивая и хватая автомат. - Баррикада!
        Витя с Олегом отреагировали быстро: похватали оружие и пулей вылетели в коридор.
        Да уж, видимо, слишком быстро… И не совсем в нужном направлении.
        - Назад! - взвыл Мусаев. - Баррикада!!!
        Бойцы влетели обратно.
        Мусаев несколькими рывками выволок стол к дверному проёму, опрокинул на попа, прижимая столешницу к косяку, крикнул:
        - Держать!
        …и метнулся к топчану, на котором лежал Панин.
        - Лёша, быстро!
        Панин не успел выбраться из спальника и до половины, когда стол, удерживаемый Витей и Олегом, прянул назад, как от могучего пинка…
        И в камеру хлынул поток краулеров.
        Дальше всё было быстро, страшно и неразборчиво.
        Беспорядочная стрельба, леденящие душу вопли соратников, заживо разрываемых на части, хаотичные скачки светового пятна по стенам и потолку - Панин пытался отбиваться включённым фонарём…
        Вадим так и не выбрался из мешка.
        Лежал, сжавшись в комок и окаменев от ужаса, и даже не попытался сдвинуться с места.
        Затем был рывок снизу - ноги сдавило в мощных тисках - и множество ударов-уколов в грудь, живот, шею…
        Последнее, что успело зафиксировать бьющееся в агонии сознание, - скопище однообразных теней с торчащими усами-антеннами и клешнями, подсвеченных зелёным нимбом склянки со светлячками и неширокой полосой упавшего на пол фонаря Панина…
        Глава 5
        Один
        Очнулся Вадим в кровавой мгле.
        Он сидел в огромном чане с кипящей кровью, на самом дне, почему-то с широко раскрытыми глазами и разинутым ртом. Как та хрестоматийная жаба, что не рассчитала траекторию и ухнула в крынку с молоком.
        Кровь булькала, пузырилась, из глубины чана выскакивали костяные копья-крючья и пронзали Вадима насквозь, с мерзким чмоканьем и шипением впиваясь в живот, грудь, горло, пробивая навылет сердце и лёгкие.
        Ослеплённый, ошарашенный, истерзанный страшными зазубренными костяшками, Вадим оттолкнулся от дна и, захлёбываясь кипящей кровью, всплыл на поверхность.
        Хлебнув, наконец, воздуха, Вадим с трудом разлепил сведённый судорогой рот и истошно завыл, изнемогая от раздирающей его на части невыносимой боли.
        Что-то не давало двигаться, не пускало, сковывало движение.
        Оглашая своды посёлка леденящими душу воплями, Вадим изо всех сил рванулся и, так и не сумев выпростаться из спальника, рухнул на стол.
        Смёл всё, что было на столе, свалился на пол и стал бешено извиваться пойманной в мешок анакондой, пытаясь вырваться из плена и продолжая истошно орать.
        При падении наш парень пребольно ударился об стол, затем об топчан, об пол… Но это была такая мелочь в сравнении с невыносимой фантомной болью изодранного в клочья организма, что он не обратил на ушибы внимания.
        Да это просто ласковый массаж какой-то, а не боль…
        Припадок Вадима мобилизовал соратников на реанимационные работы: все резво подскочили, в два счёта достали извивающегося гостя из спальника, похлопали по щекам, спрыснули личико водицей, встряхнули как следует, приводя в чувство.
        - Опять видение? - участливо спросил Панин.
        - А-аа!!! А-ахх… А-рр… - Зверовато подвывая, Вадим безумным взором шарил по стенам и пытался вырваться из рук соратников.
        - Вадим! Вади-им! Вы меня слышите?
        - Слы… ыы… шшш… - У Вадима зуб на зуб не попадал, его колотило в крупном ознобе. - О, ббб-оже, как ббб-ольно…
        - У тебя Б32 остались? - спросил Мусаев.
        - Есть, но не дам, - сказал Панин.
        - Зажал, что ли? - удивился Мусаев.
        - В секторе мы ему дали двойную дозу, - пояснил Панин. - Вполне может быть, что такая алертность и галлюцинации при повторном приступе - как раз из-за этого.
        - То есть это у него сейчас такой «отходняк»?
        - Можно сказать и так. В общем, не стоит экспериментировать, последствия могут быть непредсказуемыми.
        - Так, ну и что мы с ним будем делать?
        - А у тебя там заветная фляжка в вещмешке не завалялась, часом?
        - Есть, но… Гхм…
        - Зажал?
        - Да ну, при чём тут это? После Б32 это ему не повредит?
        - Никоим образом.
        - Ну тогда пожалуйста…
        Мусаев нырнул в свой рюкзак, немного покопался и извлёк плоскую пол-литровую фляжку из светлого металла.
        Панин набулькал в стаканчик, ухватил Вадима за нижнюю челюсть, зафиксировал, и, проявив неожиданную сноровку в столь далёком от электротехники аспекте, в три приёма ловко напоил страждущего.
        Огненная вода булькнула в горле и проскочила по адресу, обдав изнутри благодатным теплом, быстро вытеснившим кипящую фантомную кровь.
        Вадим несколько раз глубоко вздохнул, обвёл присутствующим частично осмысленным взором и наконец понял, где находится.
        Это была всё та же камера-комната в заброшенном посёлке на Пятом Уровне подземной колонии.
        Всё тот же трижды благословенный 2063 год.
        - Господи… - чуть не плача от счастья, прошептал Вадим. - Я жив… Я… Слава богу - я здесь…
        Вот уж реально - слава богу, это был отнюдь не чан с кипящей кровью и некими хитрым образом встроенными костями, протыкающими Вадима насквозь.
        Это был всё тот же многоуровневый подпол Погибшего Мира.
        И этот подпол ощутимо трясло.
        Имела место мелкая монотонная вибрация равномерными циклами, с коротким разгоном, продолжительным туром на верхней ноте, коротким затуханием и паузой в несколько секунд.
        Затем всё повторялось вновь.
        С потолка осыпалась известь и крошки чего-то, то ли песка, то ли бетона, над склянкой, в зеленоватом пятне, образовалось лёгкое облако взвеси.
        Только в этот раз пятно было не по центру комнаты, а в углу, куда закатилась упавшая со стола склянка.
        - Надо прятаться! - сипло заорал Вадим, вскакивая с пола и принимаясь шарить вокруг в поисках фонаря. - Сейчас же! Они скоро будут здесь!
        Дальше была сцена в формате «врач запретил санитарам вязать буйно-помешанного: пусть выплеснет избыточную моторику и успокоится сам».
        Вадим лихорадочно искал свой фонарь, потом зачем-то пытался запихнуть спальник в рюкзак, хотя, по логике, прятаться можно и без спальника.
        Панин во время этих манипуляций ласково спрашивал о причинах беспокойства, Вадим отвечал резко, сердито, не понимая, как можно быть таким глупым и не понимать всю глубину надвигающейся опасности.
        Догадавшись наконец, что можно обойтись без рюкзака, Вадим побежал, прихрамывая (зашиб ногу, когда падал с топчана), через коридор, в камере напротив укрылся в зарешеченной половине, закрыл дверь решётки и стал взывать к благоразумию соратников.
        - Давайте все сюда! Бегом! Сейчас начнётся!!!
        Соратники присоединяться к Вадиму не спешили. Все остались возле опочивальни в коридоре, а к камере, в которой укрылся Вадим, подошёл один Панин.
        - Вроде в прошлый раз полегче было, не? - проворчал Мусаев.
        - Тогда Б32 ещё действовал, - сказал Витя. - Мне давали его, помню: всё вокруг плывёт и качается, а тебе на всё наплевать. В общем, его и с однушки конкретно торкает, а уж с двойной дозы вообще должно унести в никуда…
        Панин принялся ласково и вкрадчиво выспрашивать, что беспокоит пациента.
        Пациент, сердясь на непроходимый дебилизм самого умного человека в экспедиции (чего уж тогда от остальных ждать-то!), кричал про циклопа, про хитрый контрабас и атаку краулеров и моторно, как заведённый, требовал, чтобы соратники всё бросали и прятались за решётку.
        Глупо всё вышло.
        Глупо и бездарно.
        Вадим, так и не сумевший толком выломиться из состояния фантомного болевого шока и дичайшего посмертного стресса, вёл себя как сумасшедший.
        Его соратники, люди вполне адекватные и бывалые, не спешили вестись на призывы сумасшедшего, ждали, когда он успокоится и окончательно придёт в себя.
        Между тем мелкая дрожь благополучно завершилась, циклоп закономерно впал в буйство, ухватил посёлок за шкирку и принялся трясти что есть силы.
        - А?! Что я говорил!!! - торжествующе орал Вадим из-за решётки, как тот заточённый инквизицией пророк, предрекающий Чёрную Смерть. - Вот оно!!! Сейчас начнётся! Давайте все сюда!!!
        Циклопье буйство было недолгим.
        Наверное, и минуты не прошло, всё стихло, словно бы циклопа убили выстрелом в голову из пушки - и по коридору упругой волной пронёсся странный звук…
        Как будто чуть дальше, с той стороны, откуда дул ветерок, кто-то очень медленно повёл смычком по самой толстой струне гигантского контрабаса.
        От этого звука замирало сердце и перехватывало дыхание.
        Стоп… Кажется, в прошлый раз сердце не замирало, а пускалось в дикий галоп? Точно, так и было, Вадим прекрасно всё помнит!
        Посветил фонариком: Панин возле камеры и остальные, в коридоре, присели на корточки, зажмурились и крепко обхватили голову руками, словно боялись, что она, голова, сейчас взорвётся изнутри.
        Да-да, было такое распирающее чувство, напряжение, катастрофическое предощущение, что ещё немного, и ты станешь эпицентром своего маленького личного ядерного взрыва…
        А у Вадима сейчас было всё несколько иначе: скачок давления, равномерный стук в висках - и не более того.
        В отличие от своих спутников, он мог видеть, слышать, двигаться, соображать.
        Причём соображать даже несколько продуктивнее, чем пять минут назад.
        Вадим повёл ладонью по двери в решётке, отметив, что тут не хватает какой-то детали, и спустя секунду понял: нет задвижки.
        Сюрприз, однако!
        Остались только массивные круглые петли, а сам штырь, который в своё время запирал камеру, отсутствовал.
        Вадим выскочил из камеры и побежал по коридору, выискивая дверь с живой задвижкой.
        В четвёртой справа камере задвижка присутствовала. Массивный такой штырь, с приваренным поворотным рычагом и фиксатором, чтобы не выскакивал из петель.
        Вадим вбежал за решётку, захлопнул дверь, проверил, как функционирует задвижка.
        - Так, а ну-ка…
        Нормально функционирует, хоть и проржавело всё. Входит с натугой, сидит прочно, решётка выглядит вполне надёжной.
        Тут Вадиму пришло в голову, что неплохо бы примотать рычаг задвижки к решётке. Вроде бы и так славно сидит, но кто их, краулеров, знает, на что они способны?
        Выбежал из камеры, бросился в опочивальню.
        Пока бежал, струнный концерт кончился: контрабас испустил последнюю, особо сочную ноту, и в посёлке воцарилась тишина.
        Когда Вадим доставал моток репшнура из своего мешка, соратники уже частично пришли в себя.
        - Зачем тебе стропа? - болезненно морщась, спросил Мусаев.
        - Щеколду замотать… - пробурчал Вадим и трусцой припустил к камере с задвижкой.
        Закрылся, распустил репшнур, с надеждой уточнил напоследок:
        - Эй, вы прятаться будете, нет? Сейчас они прибегут!
        - Триммер мигнул, - сказал Олег.
        Негромко сказал, но в коридоре была такая тишина, что Вадим услышал.
        - Как мигнул? - заинтересовался Мусаев. - Включился-выключился?
        - Да.
        - Это бывает, - успокоил Мусаев. - Как раз во время трясучки, уже пару раз замечал. Причём замечал как раз на выходе…
        О, господи… В прошлый раз всё было в точности так же…
        - Дебилы! - заорал Вадим. - Вас сейчас сожрут! Ко мне!!! Все ко мне, бегом!!!!
        - Вадим… - В камеру заглянул Панин, он тёр лицо и зевал. - Прошу вас, не надо так кричать. Я прекрасно понимаю…
        - Тихо! - раздался из коридора голос Мусаева. - Слышите?
        С той стороны, откуда дул ветерок, приближался странный звук, похожий на жужжание мух, вьющихся в жаркий июльский полдень над…
        Впрочем, можно не продолжать, звук был именно ТОТ, как в прошлый раз.
        - Господи… Да это просто шизариум какой-то! - в отчаянии простонал Вадим и, геройски выскочив наружу, схватил Панина за руку и поволок в камеру.
        Панин с неожиданной для учёного сноровкой освободился от захвата, оттолкнул Вадима и вежливо, но решительно потребовал:
        - Вадим, прошу вас: прекратите. У нас, похоже, какие-то проблемы намечаются…
        - Тихо, я сказал! - зло прикрикнул Мусаев. - Всем слушать!
        - Господи, ну и дураки же вы! - Вадим метнулся в камеру, закрыл дверь, заперся и стал быстро приматывать засов к решётке, пропуская двойную петлю через рычаг. - Клянусь, больших дураков в жизни не встречал… И не говорите потом, что я вас не предупреждал…
        Вот эта последняя фраза, разумеется, была из рук вон глупой или даже ненамеренно издевательской…
        Но на неё уже никто не обратил внимания.
        - К БОЮ! - рявкнул Мусаев. - Лёша, бросай психа на хрен! Назад!
        - Но…
        - Назад, я сказал!
        Дальше всё было быстро, страшно и до боли знакомо.
        Адский сценарий повторялся с фатальной неизбежностью, изменился только состав труппы. Одному актёру этой трагедии дали шанс, и он им воспользовался: спрыгнул со сцены за секунду до ужасного финала.
        Автоматные очереди и леденящие душу вопли товарищей были недолгими и вскоре захлебнулись в безмолвном потоке серых теней с острыми углами.
        Вадим отпрянул назад, погасил фонарь и, вжавшись в угол, сидел на полу, стараясь не шевелиться и даже не дышать, насколько это было возможно.
        Увы, маскировка не удалась.
        Ужасные твари чуяли его.
        У решётки образовалось столпотворение. Раздавалось щёлканье клешней, глухие удары, душераздирающий скрежет зазубренных хитиновых копий, трущихся о ржавые прутья решётки.
        Твари бились об решётку, то ли тараня, то ли пытаясь протиснуться между прутьями. Бились хаотично и несогласованно, не управлял ими в тот момент какой-то там Коллективный Разум, всё было сугубо на инстинктах.
        Коллективный Разум, будь таковой в наличии, наверняка подсказал бы, что надо перерезать клешнями репшнур и отодвинуть засов. Сделать это снаружи было несложно.
        Трудно сказать, сколько времени продолжалось это адово столпотворение с той стороны решётки.
        Вадим впал в ступор, утратил чувство времени и способность рационально мыслить. Сидел, закрыв глаза, слушал скрежет зазубренных костяшек о ржавое железо, вздрагивал всем телом при особо сильных ударах тварей об решётку и готовился к смерти.
        Он знал, какая она будет, Смерть, в этой инкарнации.
        Он прочувствовал её в полной мере, фантомная боль рваных ран ещё не покинула его, ещё жила в каждой клеточке изодранного страшным крючьями организма…

* * *
        Через какое-то время краулеры убрались восвояси и под сводами посёлка воцарилась тишина.
        Момент, когда твари исчезли, Вадим упустил: он целиком сосредоточился на тишине.
        Прекратились удары об решётку и прочие мерзкие звуки, предрекающие мучительную смерть, стало тихо и хорошо.
        Вадим перестал вздрагивать и некоторое время сидел в своём углу, наслаждаясь тишиной.
        Всё познаётся в сравнении.
        Что человеку нужно для счастья?
        Вопрос непростой, поскольку счастье - понятие относительное.
        Кому-то для полного счастья нужны миллиарды, яхты и острова.
        Кому-то абсолютная власть.
        Кому-то достаточно тишины и покоя.
        Когда никто не стучит, не скребёт, не толпится в двух шагах, пытаясь добраться до тебя и воткнуть в твою беззащитную тушку жуткие копья-крючья - это оно самое, ничем не замутнённое первородное Счастье с большой буквы…
        Посидел немного, привык к тишине, стал отходить от шока.
        В пустой и лёгкой голове возникли вопросы, всплыли сами собой из недр пробуждающегося сознания, успевшего справить поминки по растерзанному в прошлой инкарнации организму.
        Краулеров нет?
        Похоже, что нет. Не слышно ничего, мёртвая тишина стоит в посёлке.
        А почему они удрали? Почему напали? Что стало причиной?
        С ходу возникли версии. Опять «мигнул» триммер, причём хорошо так «мигнул», минут на пять. Или у краулеров кончился припадок, как у того циклопа, трясшего посёлок. Или…
        Зевая и почёсываясь, выполз из-под беспорядочного нагромождения мыслей внутренний аналитик, взявший отпуск в момент последней смерти…
        Господи, звучит-то как: «последняя смерть»…
        Смерть у людей бывает только в одном экземпляре, она единственная и неповторимая. Две и более Смерти - это ведь аномалия, верно?
        - Верно. Это абсолютно ненаучно…
        В общем, проснулся внутренний аналитик и посыпались вопросы, версии, предположения.
        Триммер работал. Выключался ли он во время атаки краулеров, этот момент упущен: не до того было, чтобы прислушиваться к мелким вибрациям на груди. Если выключился - всё ясно, дальше можно не продолжать.
        А если нет? Вот этот звук - контрабас после циклопической тряски… Не может ли быть такого, что это некий сигнал для краулеров, наподобие песни матки в критической фазе, по миновании дистанции безопасного удаления?
        - В принципе, всё может быть. Но в отсутствие результатов исследования категорично утверждать что-либо нельзя, это будет ненаучно.
        Вопросов было много, ответов тоже хватало, толковых и не очень.
        Но вот что настораживало…
        Вадим вдруг поймал себя на том, что ведёт внутренний диалог с Мусаевым и Паниным. И что самое странное, они ему отвечают, как полноправные живые члены команды, в своей манере, своими голосами…
        - Господи, я схожу с ума… - прошептал Вадим, больно ущипнув себя сразу за обе мочки ушей и принимаясь яростно растирать виски. - Они же мертвы… Нельзя разговаривать с мертвыми, добром это не кончится…
        Вадим размотал репшнур, открыл дверь и осторожно выглянул из камеры.
        Постоял немного, прислушиваясь, пытаясь понять, в самом деле твари покинули посёлок или это какая-то хитрая уловка.
        Они очень хитрые, эти краулеры. Они бесшумно двигаются, не засекаются «ухом» и умеют притворяться лесом…
        Вот так, примерно, сказал о краулерах Мусаев. А он понимал в них толк, человек всю жизнь занимался охотой.
        В коридоре было темно.
        Слабое зеленоватое пятно в районе опочивальни и валявшийся на полу фонарь - постановка света очень экономная, практически ничего не видно.
        Вадим забрал из камеры свой фонарь, однако включать его не стал и в полумраке прокрался на цыпочках к выходу из посёлка.
        Постоял, послушал, удостоверился, что никого нет, только после этого подобрал с пола фонарь и толком осмотрелся.
        Кстати, воевали примерно в середине коридора, там же бросили фонарь.
        А теперь он валяется у самого выхода. Плотная была массовка, допинали фонарь до конца коридора.
        Так, что тут у нас… Россыпь гильз, на полу магазины и два автомата, третьего не видно.
        Кто-то из бойцов так и не выпустил оружие из мёртвых рук. Или просто автомат зацепился ремнём, и уволокли вместе с трупом.
        Тел не было. Через весь коридор, справа от опорных колонн, тянулась кровавая дорожка.
        До сих пор пахло порохом, хотя по проходу заметно продувало, и с момента окончания боя прошло порядком времени - сколько там Вадим сидел, наслаждаясь тишиной?
        Хорошо постреляли, патронов не жалели.
        Только без толку всё, никого это не спасло.
        Вадим забрал из опочивальни все вещи и в несколько ходок перетащил в камеру с решёткой, которая сберегла его от краулеров.
        Запер дверь на засов, поставил склянку со светлячками посреди комнаты, выключил фонарь, и, присев на мешки, сваленные в углу, призадумался.
        Тихо, спокойно, вроде бы безопасно здесь, за боевой - испытанной решёткой, пережившей осаду страшных тварей…
        Ну и что теперь делать?
        Светлячки вели себя пристойно. Медленно и величаво парили в склянке, распространяя нежно-зелёный свет, как будто бы и не было никаких катаклизмов в их сиятельной жизни.
        Между тем совсем недавно эти странные создания бешено метались по своей склянке, словно бы в одночасье сошли с ума (интересно, а есть с чего сходить? Панина бы сюда, вопрос задать…). Потом сбились в кучу и, как показалось Вадиму, собрались умирать.
        А теперь, значит, у них всё в порядке. То ли это был такой припадок, то ли Вадиму всё привиделось, пригрезилось - в этом сумасшедшем подполе Погибшего Мира ни за что нельзя ручаться.
        Ведь даже Смерть - константа по сути - здесь многоразовая и многоликая, что уж говорить обо всех прочих странностях, они просто меркнут в сравнении с этим чудовищным и необъяснимым фактом.
        А подпол реально сумасшедший.
        Краулеры впадают в буйство и бегут на триммер, циклоп в приступе дикой ярости трясёт посёлок, какой-то двинутый маэстро пилит психоделическими басами на контрабасе, а люди разделились на фракции и воюют друг с другом. Воюют, скоты этакие, хотя популяция и так успешно вымирает, без каких-либо боевых действий.
        Тут ведь ещё разобраться надо, что это за Катастрофа случилась сорок лет назад, которая уничтожила практически всё Человечество и сделала планету непригодной для жизни. Хотя уже сейчас, без всяких разборов ясно: вменяемые люди вот так поступить со своей планетой не могли ни при каких обстоятельствах.
        Это по силам только сумасшедшим.
        Может, в 2023 году на Земле случилось нечто такое, от чего все разом сошли с ума? Если так, то это многое объясняет…
        Однако все эти умствования - всего лишь разминка для выпавшего из спячки мышления, а насущный вопрос по-прежнему остаётся открытым.
        Итак, что делать?
        В теории Вадим видел это так: сначала следует удостовериться, что товарищи мертвы, затем продолжать движение по маршруту.
        Для чего удостовериться, если это и так ясно?
        А потому что спутники Вадима - люди грамотные и местно осведомлённые, между делом сообщили, что краулеры заготавливают «припасы». Причём не убивают жертву сразу, а парализуют и оставляют страдать, чтобы мясцо подольше сохранилось.
        То есть по этой теории может случиться так, что они там всё ещё живы, а Вадим тут спокойно сидит и рассуждает.
        Ну и что теперь, отправляться в гнездо?!
        Это если они в порядке, краулеры. Если они охотятся. А ЭТО не было похоже на охоту. Они все как будто сдурели разом и просто рвали всё живое, что попадалось на пути. Так что не хрен тебе там делать, в гнезде, - дуй прямиком по маршруту и никуда не сворачивай…
        Вадим вздрогнул и принялся растирать виски.
        Эту фразу произнёс мертвый сержант.
        Странно, страшно, удивительно, но…
        Это был именно его голос, оформленный предельно аутентично, со всеми присущими Мусаеву интонациями и построением фраз - а не просто произвольный мыслеобраз.
        Господи, что это? Это что, какая-то особая форма наказания за…
        За что?!
        Однако с мёртвым сержантом трудно было не согласиться.
        Краулеры вели себя так, словно в самом деле впали в буйство и уничтожали всё живое в радиусе досягаемости. Вадима, например, убили как минимум с пятикратной гарантией. Так что о «заготовках» и «припасах» в данном случае даже и говорить не стоит.
        Значит, гибель товарищей подтверждать не обязательно. Надо собираться и продолжать движение по маршруту.
        - Спасибо, Ильдар, - сказал Вадим. - Не подумай, что это малодушие. Конечно, звучит как минимум странно: спасительная ссылка на мнение… ммм… мёртвого… Но в самом деле: ты, как всегда, прав…
        Вадим стал искать мешок Мусаева. Получилось не сразу, все вещмешки были похожи, как братья-близнецы. Нашёл, достал схему, включил нештатный фонарик сержанта и принялся изучать маршрут.
        Схема была составлена толково, опиралась в основном на понятийные аспекты и была несложной для восприятия даже такого дилетанта, как Вадим. Например, сразу за посёлком было обозначено левое ответвление от основного тоннеля, зачёркнутое жирным крестом.
        Дураку ясно, раз зачёркнуто, значит, идти туда нельзя. А идти надо по стрелкам.
        В общем, ничего сложного.
        Вадим сверил схему с расположением посёлка - по направлению центрального коридора - и проверил компас.
        Компас функционировал нормально, стрелка показывала в том же направлении, куда «смотрел» верхний обрез схемы - на север.
        - Ну, с маршрутом определились, - сказал Вадим. - Спасибо за схему, Ильдар…
        Сказал и вдруг почувствовал, как к горлу подступает колючий комок.
        Несолидно получилось. Да что там несолидно: плаксиво, по-девчоночьи, с каким-то странным, неуместным надрывом. На «Ильдар» так вообще пискнул, как тот обиженный котёнок.
        - Ты вообще кому это говоришь, дубина? Тут нет никого, ты один-одинёшенек. Один! Один!! Один!!!
        Комок в горле застрял и стал расти. Не так, как совсем недавно, при разговоре о книге - медленно и деликатно, а буквально впился в горло, не давая дышать.
        - Кхе… Кхх… Что за… Господи, я умираю, что ли?
        Нет-нет, это было явление иного порядка.
        Комок достиг максимального размера и лопнул, вызвав неудержимую лавину. Сердце сдавило мёртвой хваткой, в душу хлынула волна беспросветной тоски, и Вадим отчаянно разрыдался.
        Это невозможно, несовместимо со здравым смыслом, невероятно, и вообще по всем критериям - запредельно.
        Где-то там, в другой реальности, были родители, мама и отец, родственники, друзья, привычный и уютный мир, в котором Вадиму жилось привольно и комфортно, в котором он был счастлив - теперь-то понятно, хотя раньше он об этом никогда не задумывался…
        А здесь, в этом мрачном подполе Погибшего Мира, плакал навзрыд маленький слабый человечек, по сути мальчишка, не видевший жизни - дважды погибший страшной смертью и по чьей-то больной прихоти реанимированный с ужасными посмертными ощущениями, от которых запросто мог сойти с ума любой подготовленный боец с закалённой психикой.
        Один-одинёшенек, никому не нужный, чужой в этой адской реальности, человечек плакал, размазывая слёзы по щекам, всхлипывал и горестно причитал, как навсегда брошенный матерью ребёнок:
        - Мама… Мамочка… Господи, да как же так вышло… Я тут один… Один!!!
        В общем - накатило.
        Неожиданно как-то, вроде бы уже столько пережил в течение этого ужасающе длинного дня, держался бодрячком, а тут неловко споткнулся на «спасибо, Ильдар» - и понесло…
        Поплакал, попричитал, просморкался, спрыснул личико водичкой, попил…
        Ну и полегчало.
        Успокоился немного, отпустило.
        Как будто выплеснул некоторую часть той смертной боли, которой сегодня его несправедливо наделила злая Судьба, многократно превысив норму.
        А она точно превысила, иному ведь столько лиха и за всю жизнь не выпадет, сколько досталось Вадиму за один день.
        - Ладно, хорош причитать, - сипло пробурчал Вадим. - Жив? Хорошо. Здоров? Совсем хорошо. Схема есть, припас есть… Мотивируй себя по-быстрому - и в дорогу…
        Да, мотивация сейчас - это едва ли не главное.
        Почему бы просто не лечь прямо здесь и не сдохнуть назло Судьбе?
        Оружие имеется, можно с комфортом застрелиться, и всё - на этом все лютые мытарства закончатся. И никаких тебе краулеров и блужданий по бесконечным тоннелям, лес сожрёт твою плоть, а душа улетит куда положено.
        Но…
        Во-первых, есть шанс добраться до Лаборатории.
        А там есть шанс попасть обратно домой.
        Маленький, плохонький, но есть. По логике третьего закона Ньютона, «на каждое действие есть противодействие».
        Если эти умники сумели выпилить его из родной реальности, значит, есть вариант, что могут таким же макаром отправить обратно.
        - Положьте где взяли, мерзкие папуасы! А то я вам тут такое устрою, что мало не покажется…
        В общем, есть прямой резон топать в Лабораторию: это главный мотивационный аспект, и он вполне самодостаточен, можно обойтись без каких-либо иных вспомогательных условий.
        Хотя, если разобраться, эти условия присутствуют и достойны осмысления.
        Зря, что ли, команда полегла в этом гадском посёлке?
        Они же не со скуки погулять вышли по Старым Рудникам (это ведь ещё то удовольствие, только мазохисты оценят), у них была чётко определённая задача: доставить Вадима в Лабораторию.
        То есть если назло всем сдохнуть прямо сейчас - значит предать память павших в бою товарищей.
        - Из-за тебя павших, скотина ты никчёмная, - зло процедил Вадим. - Не будь тебя, сидели бы спокойно в жилом секторе и горя бы не знали… Ничего, ребята, я не подведу. Я это… Я доберусь. Выполню задачу… В память о… гхм-кхм…
        Так, стоп, не надо в эту сторону, а то опять на слезу пробивает.
        Сказал «доберусь» - и ладно, собирайся, добирайся, работай, в общем, без всяких сантиментов.
        А есть ведь ещё один аспект.
        Специфический, но очень весомый.
        Вадим не был уверен, что у него получится спокойно застрелиться.
        Абсурд, дикость, нонсенс - в общем, как хочешь назови, но…
        Есть вариант, что, пустив пулю в лоб, он вскоре воскреснет с новой порцией жутких постэффектов.
        И эта фантомная дыра во лбу будет постоянным напоминанием о собственной непроходимой тупости.
        Мало того что новая реальность пытается угробить тебя самыми изощрёнными и невероятными способами, так ты ещё и сам ей в этом помогаешь.
        - Ну уж дудки, - окончательно определился Вадим. - Не дождётесь! Я выживу. Доберусь. И вернусь домой. Другого не дано…

* * *
        Определившись с мотивацией, Вадим составил простой план на несколько пунктов и тут же приступил к его воплощению в жизнь.
        Первым делом провёл инвентаризацию и распределил вещи на две категории.
        Сначала пытался разделить на «нужное» и «ненужное», но быстро понял, что это неверные определения. Экспедицию готовил мастер-охотник Мусаев, так что ненужных вещей тут не было в принципе, каждый предмет имел функциональное назначение.
        В итоге категории получились такие: «забираем» и «оставляем».
        В «забираем» попало многовато для одного скорохода, поэтому пришлось разделить всё отобранное на две части и укомплектовать два вещмешка, основной и запасной.
        В основной комплект вошли все приборы и записи Панина (свой мобильный Вадим тоже забрал - толку от него немного, но пока не разрядился, можно хотя бы время смотреть), разные полезные мелочи из рюкзака Мусаева, половина имевшихся в наличии патронов, половина медикаментов, вся вода и два суточных пайка.
        Мешок был тяжелее, чем штатная поклажа Вадима, с которой он шёл сегодня весь день, укладка получилась жёсткой и больно давила на спину - спальник, ранее выполнявший роль мягкого буфера, вместе с одним комплектом ХЗ, попал в запасной вещмешок.
        Вообще изначально была мысль оставить спальник и ХЗ на месте. Но кто его знает, что там за речки-вонючки встретятся на маршруте и сколько раз придётся останавливаться на отдых.
        Посидел, подумал, прикинул, что можно оптимизировать.
        Большую часть веса основного мешка составляла аппаратура Панина. Оказывается, вполне изящный на вид учёный тащил на себе самую тяжёлую поклажу, при этом умудрялся идти вровень с остальными и ни разу не пожаловался на усталость.
        Вадим внимательно осмотрел приборы.
        Ничего подобного раньше он не видел, кроме диктофонов и видеокамеры, которая в сравнении с аналогичными девайсами Погибшего Мира выглядела допотопной и громоздкой.
        Тем не менее Вадим без труда определил, что каждый из этих приборов имеет нечто похожее на дисковый накопитель. Это заключение подтверждал небольшой футляр с двумя запасными дисками для одного из устройств.
        Все накопители были съёмными и крепились в приборах посредством специальных фиксаторов.
        - В таком случае эта проблема решатся очень просто…
        Вадим не стал долго раздумывать, снял все накопители и поместил их в тот же самый футляр, переложив мятыми клочками бумаги - извёл для этого пару листов из запасов Панина.
        После этого все громоздкие приборы были переведены в категорию «оставляем». С собой решил взять «ухо», два диктофона и два небольших устройства, похожих на тестеры с мелкими экранами. Всё это весило немного и занимало небольшой объём.
        После этого основной мешок ощутимо похудел и сбавил вес. Вадим добавил туда спальник и переложил комплект в традиционном для похода формате - раскатанный спальник к спине.
        Надел основной мешок как положено, за спину, запасной повесил на грудь и прогулялся по коридору.
        Получалось тяжеловато, учитывая, что он собирался взять с собой оба автомата. Посомневался немного: может, оставить что-нибудь?
        - Да нет… Всё нужное, всё полезное. Всё беру с собой. Торопиться некуда, пойду потише, буду почаще останавливаться на привалы. Да и потом, если не осилю, в любой момент можно будет что-нибудь оставить, припрятать на маршруте.
        Разобравшись с полезной нагрузкой, Вадим обслужил оружие.
        Для этого всё было, у воинов в рюкзаке имелся комплект для чистки и смазки.
        Вспомнил, кстати, что в разгрузках у бойцов было вспомогательное оружие - пистолеты, и тут же отмахнулся от этой мысли.
        Нет, за «разгрузками» в гнездо он не полезет.
        Не та квалификация.
        Мусаев, может быть, и пошёл бы, а все прочие, даже самые бывалые и опытные обитатели местного мира, на такое вряд ли решились бы. А уж Вадиму тем более туда дорога заказана.
        Почистил оба автомата, заодно разобрался в конструктивных особенностях.
        В общем-то ничего нового и необычного, автоматы внешне напоминали «АКС74У», в простонародье именуемый «ксюхой», только вместо кургузого пламегасителя был массивный толстый ствол сантиметров двадцать пять длиной, похожий на глушитель.
        В реале с «ксюхи» Вадим никогда не стрелял, но встречал такое оружие в играх и видел у знакомых милиционеров, когда они несли службу в патруле «на усилении».
        В целом автомат конструктивно повторял «АК74М», из которого Вадиму довелось пострелять на военной кафедре.
        Разобрал, почистил, как учили на кафедре, собрал.
        Всё на месте, ничего лишнего не осталось.
        Попробовал стрельнуть вхолостую, без патронов.
        И не получилось.
        При снятом предохранителе спусковой крючок давал небольшую слабину и дальше не шёл.
        - Ну ни фигасе… - обиделся Вадим. - Сломался, что ли?! Вот некстати-то…
        Со вторым автоматом было то же самое. Снимаем с предохранителя, перезаряжаем, жмём на спусковой крючок - тишина.
        При свете двух фонарей Вадим принялся тщательно осматривать оружие и вскоре обнаружил второй предохранитель на спусковой скобе. Маленький такой аккуратненький шпенёк, приводившийся в действие одним движением указательного пальца.
        - О как! - обрадовался Вадим. - Оказывается, работает. Ну и на фига, спрашивается, здесь второй предохранитель?
        Потренировался «включать-выключать» вот этот второй предохранитель, быстро освоился, привык, понял, что это удобно и безопасно.
        То есть снял с основного, дослал патрон, указательный палец на скобу - и гуляй спокойно, считай, что готов к бою: одно движение, и стреляй.
        Закончив чистку, протёр и снарядил все имевшиеся в наличии магазины.
        Всего на полу Вадим подобрал шесть магазинов, плюс по одному в автоматах, итого восемь.
        Да, на момент обнаружения все магазины были пусты. Бойцы отстреливались до последнего патрона.
        По одному магазину вставил в автоматы, остальные упрятал в карманы вещмешков.
        С точки зрения боеготовности получалось неудобно. Все «разгрузки» уехали в гнездо вместе с павшими товарищами, на себе разместить магазины не получается.
        - Ну да ладно, как-нибудь обойдёмся…
        Вещи, попавшие в категорию «оставляем», Вадим сложил в углу спасительной камеры. Немного подумал и решил взять книгу, склянку со светляками и советский «четвертак». Не потому, что пригодятся, а просто так… В память о товарищах.
        «Четвертак» - советскую двадцатипятирублёвую купюру - Вадим нашёл в вещмешке Мусаева, в самом маленьком кармашке. Купюра была герметично запаяна в целлофан. Целлофан был изрядно траченный, но купюра в нём выглядела как новенькая.
        Занимался ли сержант нумизматикой, был ли это некий тайный знак, шпионский пароль, пропуск, или купюра была дорога ему по каким-то личным мотивам - сейчас уже не спросишь. Ильдар был человеком практичным, так что вряд ли взял бы в поход ненужную вещь. Может случиться так, что когда-нибудь эта купюра пригодится Вадиму.
        Склянка принадлежала Панину, книга - Мусаеву, ни то ни другое не несло какой-то функциональной нагрузки, но парни таскали эти вещи с собой, значит, они что-то для них значили…
        Закрыл решётку, задвинул засов.
        Зачем - сам не понял, люди спокойно откроют, а краулерам эти вещи без надобности. Но закрыл, как рачительный хозяин, надолго оставляющий свой дом.
        Собрался, экипировался, постоял немного в коридоре, склонив голову…
        Нет, этому его никто не учил, не заставлял, не было в его прошлой жизни ТАКОГО…
        А вот захотелось, посчитал, что так надо сделать.
        Здесь пали в неравном бою его товарищи. Люди, которые за одни день стали его семьёй, наставниками и ангелами-хранителями.
        Просто решил почтить их память минутой молчания. Без пафоса, без рисовки, не перед кем тут было позировать - а для себя.
        Постоял, помолчал, опять чуть было не расплакался.
        Сердито дёрнув ртом, обозвал себя слюнтяем и направился к выходу.
        Всё, больше его в этом богом забытом посёлке ничто не удерживало.
        Привал получился неожиданно долгим и трагичным, но теперь он окончен.
        - Ну что… Как сказал бы сержант: «продолжаем движение»…

* * *
        Вскоре Вадим добрался до указанного на схеме ответвления.
        Влево от основного тоннеля убегал довольно широкий бетонный коридор прямоугольного сечения. Леса в нём практически не было, зато кое-где виднелись занавески и перетяжки белёсого «тюля».
        Замер, прислушался…
        Ага… Показалось, что в глубине коридора тихонько журчит ручеёк.
        - Гнездо, - прошептал Вадим.
        По бетонному полу тянулась слабенькая кровавая полоса. Вадим не стал светить далеко - как учил Мусаев, осторожно прощупал лучом ближайшие два десятка метров.
        Да, это именно кровь, свежая, полоска убегает во тьму коридора…
        Кстати, «гнездо» прошептал без страха и содрогания, просто констатировал факт.
        Сердце забилось чуть быстрее, кровь прилила к лицу, потихоньку застучало в висках…
        И не более того.
        Не было парализующего волю ужаса, всепоглощающего желания бежать отсюда во весь опор, никаких намёков на панику.
        Он вполне мог двигаться, соображать, адекватно действовать.
        - Привыкаю, что ли? Хм… Наверно, не стоит. Это плохая привычка…
        Ещё было странное чувство знания: краулеры рядом.
        Никогда ранее не испытываемое чувство, оно проявилось только сейчас и было для Вадима новым, необычным, неизведанным.
        Да, именно так: он чувствовал, что краулеры рядом.
        Нет, не видел, не обонял, не слышал ничего такого, указующего на присутствие хищников… Да и как их услышишь - как сказал сержант, будучи вменяемыми, они совершенно бесшумны.
        …Все краулеры в невменяемом состоянии чувствуют людей на большом расстоянии. И не важно, движется человек или совершенно статичен, и, таким образом, не издаёт никаких вибраций…
        - Да, Лёша, именно так. Это похоже на мистику, но… Теперь я их чую точно так же, как они чуют нас, когда у них сносит башню… Только у меня не сносит, я вроде как вменяем, но… Чую.
        Если не вдаваться в нюансы, в общих чертах это выглядело примерно так же, как рассказывал Мусаев про ощущения в гнезде, при приближении к кладке.
        …Насчёт сигнала не скажу, но напряжение появляется, и оно такое… ощутимое, ты его чувствуешь. Оно как-то так: появилось, как будто упёрся во что-то, преграда какая-то, сначала средней силы, шаг дальше - сильнее, ещё шаг - и всё, вся свора бросается и рвёт тебя в клочья. То есть слушай внимательно, и если не дурак, почувствовал напряжение - сразу сдавай назад…
        Только теперь это напряжение возникало не собственно в гнезде, а на значительном удалении.
        - Ну, вроде бы не дурак, так что сдаю назад…
        Вадим не стал задерживаться, ускоренным шагом прошёл три сотни метров, потом уже остановился и развернул схему.
        На схеме вход в это ответвление был зачёркнут жирным крестом.
        Спасибо за предупреждение, но, в принципе, и так всё понятно. Ни один вменяемый человек по своей воле в гнездо не полезет.
        Вадим достал карандаш и поставил возле ответвления крестик с подножием (косой поперечиной).
        - А Мусаев, наверное, мусульманин? В смысле - был…
        Никак не мог приучить себя думать и говорить о товарищах в прошедшем времени. Каждая минута пребывания в К55 для Вадима была неразрывно связана с ними, отвыкание пока что давалось тяжело.
        Интересно, у них тут сохранились религии? Или все конфессии заменяют Профилактика и Реконструкция?
        Спросить бы у кого…
        Подумал немного, решил не ломать голову и на всякий случай пририсовал рядом с крестиком маленький полумесяц.
        - Надеюсь, каббалистов и сайентологов среди вас нет. В смысле, не было…
        Кстати, в тоннеле кровь отсутствовала. Ни полосы, ни потёков, вообще ни единой капли.
        Лес в самом деле очень активно усваивает органику.

* * *
        Следующие два часа путешествия прошли без особых приключений.
        Вадим шёл по заросшему лесом тоннелю, временами останавливаясь, чтобы похлопать себя по щекам, растереть виски или ущипнуть за ухо. В общем, чтобы выгрузить организм из состояния полудрёмы и напомнить себе, что это не сон, не иллюзии, а самая что ни на есть паскудная явь.
        То ли здесь слабенько продувало и лес действовал как галлюциноген, то ли навалилась благодатная расслабуха после жёсткого стресса…
        А может, это последствия передозировки пресловутого БЗ2…
        В общем, у Вадима было такое ощущение, что он грезит наяву и находится одновременно в разных местах. В этом страшном мире образца 2063 года, после Катастрофы, и в своём недавнем прошлом, в уютненьком 2014м.
        Играла знакомая мелодия («Бесконечное одиночество» - «25/17»), маячили впереди лица друзей и подруг, всплывали картинки интерьеров Погибшего Мира: помещения родного ДК, бар «Нейтрино», квартира, комната Вадима со всеми аксессуарами.
        О-о… Дом, милый дом…
        Рука тянулась взять шипастый оранжевый шарик, дремавший на круглой дубовой подставке справа от монитора…
        Тянулась и проваливалась в пустоту.
        Шарик был иллюзией, как, впрочем, и всё остальное.
        Вадим тряс головой, останавливался, хлопал себя по щекам или щипал за уши и шёл дальше.
        - Что-то меня колбасит не по-детски… Может, я потихоньку схожу с ума?
        Актуальный вопрос для этого мира.
        Кто бы ещё ответил на него…

* * *
        Вадим шёл не спеша, часто останавливался на прослушку и отдых.
        С «ухом» разобрался без проблем: видел, как всё делает Панин, повторить было несложно.
        Единственно, там был верньер тонкой настройки чувствительности, так вот Вадим как-то упустил, крутил его Панин или нет.
        В связи с этим возник насущный вопрос: реально ли «слушает» прибор или работает вхолостую. Если реально, то как далеко слушает?
        Сигнал при включении-выключении был, рябь присутствовала. Топнул ногой в порядке тестирования, точно по центру экрана возникла точка. Ну так это ведь нельзя брать за объективный результат, считай, что по прибору стукнул.
        Погуляв по тоннелям со схемой Мусаева, Вадим пришел к неожиданному выводу.
        Никогда ранее не путешествовал в одиночку, весь детско-юношеский туризм прошел под эгидой «вместе весело шагать…» - далее по тексту.
        В команде идти легче.
        В общем зачёте движешься быстрее, меньше устаёшь, команда задаёт темп, особенно если ты новичок или просто рядовой ведомый, остаётся только подстраиваться под единый ритм.
        Ну и, если оперировать ненаучными понятиями (как сказал бы Лёша Панин), команда, по-видимому, генерирует коллективную ауру, которая подпитывает тебя и заряжает энергией.
        В одиночку Вадим не шёл, а буквально плёлся.
        Всё время хотелось спать, после остановок приходилось волевым усилием брать себя в руки, поднимать за шкирку и заставлять двигаться дальше.
        Плохо гулять тут без командира, без поддержки команды.
        А особенно плохо, что многие тоннели обильно заросли лесом и слабо проветриваются.
        К концу второго часа пути Вадим так устал и вымотался, что решил бросить запасной мешок.
        Сил больше не было тащить такую тяжесть.
        На старте вроде бы всё было нормально, а с каждым километром груз, словно по прихоти какого-то местного злого духа, становился всё тяжелее и тяжелее.
        Всё-таки это было не совсем обдуманное решение, взять два мешка и два автомата.
        Первоначально, кстати, запасной мешок был задуман как… бронежилет.
        Допустим, выскочит навстречу сорвавшийся с резьбы краулер, ударит своими страшными копьями-крючьями и застрянет в мешке. Комплект ХЗ для этого дела вполне плотный, спальник не вполне, но тоже ничего, хороший буфер.
        А Вадим, значит, тем временем успеет выпустить в гада пару очередей.
        Да-да, разумеется, практика показала, что оружие тут очень слабое утешение. Уж если Мусаев вкупе с двумя опытными бойцами извели кучу патронов и ничего не могли сделать при массированной атаке тварей, то у неопытного Вадима шансов, можно сказать, ноль целых, три десятитысячных.
        Но всё равно, висел он на груди, этот запасной мешок, и создавал некую иллюзию защищённости.
        И эта иллюзия грела душу и немного успокаивала…
        Дилемма «что бросить - мешок или оружие» всплыла буквально на секунду и тут же разрешилась в пользу оружия.
        - Прости, запасной мешок, но на первом же перекрёстке я тебя брошу. Ты прекрасен и полезен, я тебе дико благодарен за всё, но… Боливару не вынести двоих… Нет, даже четверых - если стволы считать за самостоятельную единицу.
        Прошёл немного, усмехнулся:
        - Сам с собой разговариваешь, шизик? Симптоматично. Хотя, если разобраться, тоже вариант. Всё лучше, чем говорить с мёртвыми.
        До перекрёстка ждать не пришлось.
        Вскоре попалось основательное расширение с разъездной дугой узкоколейки (для тех, кто совсем не в курсе - это чтобы могли разъехаться две встречные вагонетки).
        У вершины дуги, в стене, Вадим обнаружил небольшой грот.
        Очевидно, когда-то это было подсобное помещение. То ли кладовка, то ли щитовая, не важно, теперь это был именно грот, дикий, наполовину обвалившийся, густо заросший лесом.
        Вадим обследовал грот, жутких «припасов» и каких-либо признаков, указующих на интересы краулеров, не обнаружил.
        - Интересы краулеров? Ну ты сказанул, бродяга… Помнится, кого-то покоробило, что Ильдар очеловечивал этих тварей и ставил их вровень с нами? Хмм…
        Достал складной нож из «ЗИПа» - он оказался на удивление острым, аккуратно вспорол толстый ковёр в углу, уложил мешок, прикрыл.
        Отошел, оценил: неплохо получилось, если специально не присматриваться, вот эта лёгкая угловая вспученность в глаза не бросается.
        Схоронив запасной мешок, Вадим развернул схему и поставил отметку, «Н» в кружочке, что со всей очевидностью означало «нычка».
        Обозначение условное, поскольку именно это местечко на схеме никак не зафиксировано, есть только стрелки, указывающие направление на данном участке маршрута. Но место приметное - разъезд, так что найти будет несложно.
        Убрав схему, Вадим сладко зевнул и… прилёг, положив голову на основной мешок.
        В принципе, привал планировал устроить попозже, но…
        Здесь так хорошо, тихо, уютно…
        Духмяный аромат леса приятно щекочет ноздри и наполняет лёгкие целебным фимиамом живого луга…
        Все страхи и тревоги уплывают в Небытие…
        На полу толстый мягкий ковёр, и спальника не надо…
        Всё просто чудесно.
        Спать…
        Спать…
        Спать…
        И уже совсем было отбыл в мир грёз, но на грани между сном и явью раздался вдруг в голове сердитый голос Панина, хриплый и искажённый динамиками, примерно так же, как было при трансляции команд военного протокола в захваченном жилом секторе.
        …некоторые симбионты выделяют транквилизаторы и галлюциногены. Эти вещества не являются ядовитыми, но спать «в лесу» категорически не рекомендуется. Особенно в одиночку…
        …можно не проснуться. В истории К55 есть немало печальных примеров, когда люди навсегда засыпали на ароматном ложе…
        …все живые существа, кроме самих симбионтов, являются для «леса» кормом…
        Вадим с трудом разлепил свинцовые веки.
        Чудовищным волевым усилием взял себя в руки и выполз из грота, волоча за собой мешок и стволы.
        Встал, пошатываясь, и рваной трусцой припустил по тоннелю, оступаясь и спотыкаясь, но продолжая упорно двигаться вперёд.
        Так и трусил в ломаном темпе, без остановок, пока не выбрался на перекрёсток, где хорошо продувало.
        Вылил полфляги, умываясь, вволю напился, отдышался, пришёл в себя.
        Зло ругнулся по факту бездарной траты воды: запас тает быстро, надо поберечь.
        - Тут скоро пить нечего будет, а ты умываешься, школота… Следи за собой! Будь осторожен!
        Следи за собой… Будь осторожен…
        А лес тут коварный… Вроде бы такой приятный на вид и на ощупь, пахнет хорошо.
        Но ведёт себя как заправский хищник.
        И кстати, выше прозвучало мнение, что разговаривать с мёртвыми - вроде бы нехорошо и чревато для психики?
        В принципе, по общим понятиям цивилизованного мира, наверное, так и есть.
        Но в некоторых частных случаях, как показывает практика, это может реально спасти тебе жизнь.

* * *
        При сверке со схемой на этом перекрёстке возникли проблемы.
        Вадим расположил схему как обычно, верхним обрезом на север, ориентируясь по каменному обелиску с буквой «С».
        А вот стрелка компаса почему-то упорно показывала на запад.
        Это если плясать от обелиска - тогда на запад, да.
        Если игнорировать обелиск и довериться стрелке, получалось, что идти нужно в правый тоннель.
        Если не доверять, нужно идти прямо.
        - Так, теперь надо по-быстрому определиться с вариантами, - Вадим озадаченно поскрёб затылок.
        Если это аномалия, тогда всё понятно.
        А если какой-то пьяный шутник перетащил «север» в другое место?
        Есть тут какая-то страховка от пьяных шуток?
        Вопрос риторический.
        - А вот такой расклад ты не предусмотрел, - попенял мёртвому сержанту Вадим. - Мог бы сюда какой-нибудь значок влепить. Типа «А» - аномалия или «ТТХ» - тупая туземная хохма…
        Посидел, подумал, ничего толкового в голову не приходило.
        Полистал схему (она была выполнена на трёх листах), на последней страничке обнаружил некое подобие «легенды»: несколько цифр в кружочках, напротив которых стояли разные значки.
        Ещё там было предупреждение: большими буквами, с тремя восклицательными знаками «С маршрута не сходить!!!».
        Вот это точно было лишнее. Любому дураку понятно, что надо следовать заботливо проложенному для тебя маршруту, особенно если ты не знаешь местности.
        Вадим присмотрелся к схеме и понял, что каждый перекрёсток имеет свой индивидуальный номер.
        А он как-то даже и не обратил на это внимания, подумаешь, стоит какая-то бледненькая мелкая цифирка на перекрёстке, ну и ладно.
        Вот этот спорный перекрёсток, на котором Вадим сейчас застрял, был пронумерован цифрой «42».
        На последней странице, напротив цифры «42» стоял значок - «А» в кружочке.
        - А на пятый день самый зоркий из нас - Волосатое Ухо заметил, что у тюрьмы нет одной стены. И тогда мы убежали… Прости, Ильдар, плохо о тебе подумал…

* * *
        Часа через три после несостоявшегося вечного сна в коварном гроте Вадим вышел к транспортному узлу, расположенному в южной оконечности Пятого Уровня.
        Здесь была небольшая станция, наподобие той, что Вадим видел в Северо-Западном секторе и возле руддвора. В комплекте к станции прилагалась лифтовая площадка с двумя вместительными грузовыми клетями.
        Наскоро обследовав станцию и не обнаружив ничего, вызывающего тревогу, Вадим остановился у лифтовой площадки.
        Лифт на схеме присутствовал, но был перечёркнут жирным крестом. Точно так же, как был перечёркнут вход в гнездо за рабочим посёлком.
        Рядом с крестом красовалась стрелка, указующая вниз.
        То есть надо спускаться.
        - Не понял… Спускаться надо, а лифтом пользоваться нельзя? - возмутился Вадим. - Сержант, это ты так пошутил, что ли?
        Левый лифт был на месте, а правый отсутствовал. За двойной сетчатой рамой зияла чёрная пустота шахты.
        Вадим потыкал кнопки на пульте, расположенном на панели между двумя клетями - никакой реакции.
        Очевидно, отсутствует питание.
        Оставив мешок и один автомат возле лифта, Вадим приступил к вторичному осмотру станции.
        Спустя несколько минут стало ясно, что зря потратил время. Да, щитовая здесь была, и распределительные щиты присутствовали, на удивление целые и хорошо сохранившиеся, но манипуляции с переключателями успехом не увенчались.
        Кабель тоже был на месте, однако питание отсутствовало.
        О причинах можно было только догадываться.
        Если в шлюзе Северо-Западного сектора всё было варварски выдрано с корнем, то здесь оборудование выглядело целым и рабочим, но тем не менее не функционировало.
        - Придётся идти в тоннель, - решил Вадим. - Далеко забираться не будем, сотню метров в одну сторону, сотню в другую…
        Прежде чем идти в железнодорожный тоннель, Вадим традиционно устроил прослушку. Воткнул датчик в зазор между шпалой и грунтом, включил «ухо». Экран привычно порадовал монотонной рябью и отсутствием красных точек.
        - Опять у тебя всё нормально? - пробурчал Вадим. - Знать бы наверняка, ты работаешь или саботажем занимаешься… А то у тебя тут «чисто», а в это время, может быть, где-нибудь за поворотом несётся толпа всякой нечисти…
        В железнодорожном тоннеле стояла тишина.
        Что справа, что слева, никаких звуков, даже фона не было.
        Дул лёгкий ветерок, с обеих сторон разом, поток воздуха двигался в направлении пешеходного тоннеля, по которому Вадим вышел к станции, образуя на платформе некое подобие турбулентности.
        В общем, было здесь свежо, хорошо продувало с двух сторон.
        - Свежо - это отлично, - одобрил Вадим. - И леса нет… Это вообще замечательно. Может, мне тут с полчасика… Хотя нет, надо двигаться.
        Посмотрел направо, налево, не определился сразу, скороговоркой протараторил считалочку «Вышел немец из тумана…».
        Интересно, а национальности у них сохранились? Или тут две нации: Профилактика и Реконструкция, а также ряд примыкающих к ним народностей?
        …в итоге выпало идти направо.
        Это если стоять на рельсах лицом к лифтовой площадке, тогда направо.
        Далеко идти не пришлось.
        В трёх десятках метров от платформы Вадим обнаружил в левой стенке тоннеля металлическую дверь.
        Замка не было, очевидные признаки сигнализации или минирования отсутствовали.
        Вадим немного постоял, приложив ухо к металлическому листу…
        Ну и не услышал ничего, кроме своего пульса.
        Осторожно, в три приёма, приоткрыл дверь примерно на треть и заглянул внутрь.
        Здесь был узкий бетонный коридор чуть выше человеческого роста.
        Без плафонов, проводов, и вообще без всего, только лысая бетонная коробка, убегающая, судя по направлению, с небольшой дугой в сторону лифтовой площадки.
        Кстати, нюанс: дверь при открывании ни разу не скрипнула.
        Что это значит?
        Вадим понятия не имел, что это значит. Была лишь «ненаучная версия» (примерно так в подобных случаях говорил Лёша Панин): наверно, кто-то здесь всё это дело обслуживает.
        Щитки целые, кабель на месте, дверь не скрипит, сетка на рамах лифтовой площадки, кстати, даже не ржавая. Кнопки на пульте как новые.
        Да и чисто тут, нет обычного бардака, характерного для проходной ничейной зоны.
        А вот кто именно и для чего обслуживает, это уже другой вопрос.
        Тут гадать можно до посинения, но без знания местной специфики на правильный вариант особо надеяться не стоит.
        Был бы жив сержант, он бы подсказал…
        - Так, хорош уже… - недовольно одёрнул себя Вадим. - Нет никого, ты один. Сам давай, сам…
        Лес в коридоре отсутствовал.
        Бетон без леса - это уже по определению нехорошо.
        Такой вывод Вадим вынес из личного опыта без всяких сторонних подсказок. Это своего рода такая местная дрянная примета.
        Однако «тюлевых» перетяжек и занавесок нигде видно не было, журчание родничка ниоткуда не доносилось, и было тут сухо.
        Вадим интенсивно, в несколько приёмов, понюхал сухой стоялый воздух - ни дать ни взять, что твоя гончая на охоте, намёков на прель или тлен не уловил и, оставив дверь на всякий случай открытой, неспешно двинулся по коридору, ступая на цыпочках.
        В коридоре были два одинаковых ответвления, оба справа, на равном удалении друг от друга.
        И оба вели в никуда. В каждом была основательная такая бетонная забутовка во весь проём.
        Вадим обстучал забутовки рукоятью ножа: они были монолитными, тут отсутствовали начисто какие-либо даже намёки на вибрации, указующие на тонкостенный шанс для ленивой кирки.
        Если в конце коридора будет то же самое, придётся поискать лом с киркой или топать в никуда по железнодорожному тоннелю. Хотя лом с киркой для такого куска бетона - что слону дробина, это даже системному администратору понятно. Так что можно сразу топать.
        Слава богу, топать никуда не пришлось: в конце коридора была точно такая же дверь, как в тоннеле.
        Дверь выходила в шахту лифта.
        Приоткрыв её, Вадим увидел справа лестницу.
        Нет, это была не полноценная лестница, как в жилых домах и учреждениях, с наклонными маршами и перилами, а вертикальная аварийная лесенка, две железные направляюще и приваренные к ним перекладины, и никаких тебе поручней и страховочных креплений.
        Зато через каждые десять метров на этой лестнице располагались небольшие промежуточные площадки. Кругляш рифлёной стали диаметром немногим более полуметра, грубо приваренный к направляющим и снабжённый кольчатым бордюром на трёх штангах, высотой сантиметров семьдесят.
        В общем, такая стальная корзинка с рифлёным дном и пятью прутьями, два из которых являлись по совместительству направляющими.
        Вадим высунулся в шахту, держась за лестницу, посветил вверх, вниз…
        Чернота.
        Дна не видать.
        Наверху был механизм подъёмника и виднелся бетонный потолок. То есть наверх хода нет, оба лифта предназначены только для спуска.
        В общем, в активе была тёмная пропасть с сиротливо болтающейся между небом и землёй одинокой клетью, пучком кабелей и точно такой же лестницей на противоположной стороне.
        - Так… Ильдар, я не понял: это что, прикол такой? Да мне даже смотреть туда страшно, не то что лезть! Нет, я помню, что не хотел беспокоить, и всё такое… И вообще - сам, всё сам, но… Ты извини, но закрадывается такое подозрение, что в детстве тебя краулер за мозг укусил!!! Причём, похоже, хорошо так укусил, да не один раз…
        Вадим вернулся на станцию и для вящего исследовательского паритета прогулялся в левый тоннель. Да, это если стоять на рельсах лицом к лифтовой площадке, то в левый.
        Здесь наблюдалась трогательная симметрия.
        Точно такая же дверь, такой же коридор, даже два ответвления с забутовками - только теперь влево.
        Интересно… Куда ведут эти коридоры? Почему их намертво замуровали, что там такого, от чего надо муроваться…
        Вадим прогулялся до двери, заглянул в шахту лифта, осмотрел лестницу.
        Полная симметрия. Направляющие, перекладины, «корзинки».
        Вернулся на лифтовую площадку, посидел немного, собираясь с силами для спуска и между делом рассматривая схему.
        Проштудировал все три листа, ещё разок изучил легенду в конце…
        Да нет, не было тут никаких дополнительных указаний по методике спуска, никаких намёков на приоритеты: по какой лестнице спускаться, за что держаться, как страховаться. Может, крест касается не только лифта, но и самих лестниц, и есть ещё какой-то альтернативный способ?
        Увы, увы… Подсказки отсутствовали. Грубый жирный крест на значке лифта, стрелка вниз, и на этом всё: пожалуйте брать урок промышленного альпинизма.
        Некоторое время Вадим пытался насильственно включить эвристическое мышление на предмет додуматься до этого самого спасительного альтернативного спуска.
        Ну и не додумался. По исходному набору данных напрашивался только один очевидный вывод.
        Лестница справа, лестница слева, питания нет, высокие умствования ни к чему не привели…
        Значит, в соответствии с принципом «бритвы оккама»[3 - Бритва оккама - «Не умножай сущностей без веских на то причин» - принцип, согласно которому более простым теориям следует отдавать предпочтение перед сложными, если и те, и другие в равной степени согласуются с эмпирическими данными.] в любом случае придётся спускаться по лестнице!
        Забрав мешок и второй автомат, Вадим вернулся на аварийную лестницу № 1. То есть ту, что справа.
        Это если стоять лицом к лифтовой площадке, то справа.
        Почему-то эта лестница понравилась ему больше, чем та, что слева. Вразумительно объяснить предпочтение он не мог, да и не собирался, просто поступил по зову сердца.
        - Не отказывайте себе ни в чём, херр альпенмейстер. Нравится лестница справа, идите направо. Без всяких объяснений. Хм… А если никакая не нравится? Да всё равно идите. Сказано - вниз, значит, вниз…
        Вадим распустил стропу, привязал оба автомата к мешку и потихоньку приступил к спуску.
        Светил налобником на каске. Не зря, оказывается, всё время тащил этот кусок пластмассы, который всего лишь несколько раз пригодился, предохранил череп от удара в местах низкого проседания свода.
        Методику выбрал, как ему показалось, единственно верную в данной ситуации: стравливал мешок на стропе в «корзинку», затем спускался сам. Немного передохнув в корзинке, опять стравливал мешок, затем лез сам, отдыхал, и далее по циклу.
        По-хорошему, надо бы подстраховаться: привязывать стропу к верхней площадке, спускаться, потом снизу сдёргивать. Но Вадим не умел вязать хитрые узлы, поэтому пришлось от этой идеи отказаться. Если выпадет случай, надо непременно освоить полезную науку узловязания, в этом мрачном подполе такое умение всегда пригодится.
        В общем, спускался, отдыхал, стравливал мешок…
        Звучит просто, но на деле всё было очень драматично и надрывно.
        С непривычки поначалу дрожали руки, ноги и ныла спина - не от напряжения, а от страха, боялся, что оступится, сорвётся и полетит в пропасть.
        Потом немного освоился, вроде пошло полегче… но тут навалилась новая напасть.
        На отдыхе в очередной «корзинке» мазнул лучом налобника по противоположной стороне и увидел, что на симметричной лестнице отсутствуют целых два пролёта!
        То есть направляющие на месте, а перекладин нет. Сами отвалились, то ли срезал кто, по какому-то непонятному злому умыслу…
        Ага, и в конце второго пролёта без перекладин была дверь.
        Очевидно, кто-то не хотел, чтобы всякие посторонние праздно лазающие попали в эту дверь.
        Насчёт двери Вадим сделал мысленную зарубку и призадумался над перспективами.
        Что он будет делать, если где-нибудь ниже встретится с аналогичной ситуацией? То есть раз - и нету пары пролетов.
        Или крайний вариант: лестница снизу обвалилась, и придётся подниматься обратно.
        А какова вообще длина спуска?
        Тут ведь вот какая опасность была… Ладно если спуститься надо на полторы-две сотни метров.
        Но ведь про глубину залегания Уровней никто не сказал ни слова.
        А если случится так, что эта лестница длиной в километр и более?!
        Страшно подумать, что будет, когда он, смертельно уставший, ослабевший, зависнет между небом и землёй: на спуск сил нет, на подъём тем более…
        И вот эти мрачные прогнозы-размышления здорово давили на психику, выматывали и жрали силы.
        В итоге Вадим страшно устал и под конец спуска буквально полз, зависая на каждой перекладине.
        Однако в этот раз своенравная Судьба сжалилась над ним.
        Когда уже казалось, что сейчас отвалятся руки и он рухнет в пропасть, Вадим в отчаянии посмотрел вниз…
        И увидел дно. Буквально в паре десятков метров под собой.
        - Ар-рр! - хрипло зарычал наш путешественник, чуть не плача от счастья. - Земля, б…! Хватай штурвал и завали… ло! А то сейчас нас выбросит на скалы…
        И сразу полегчало, настроение поднялось, сил прибавилось.
        Добравшись до дна, Вадим не стал ломиться в дверь - точно такую же, что была вверху, а немного посидел, отдышался и пришёл в себя.
        Попил водички, размял одеревеневшие руки, отвязал оружие, смотал стропу и упрятал в мешок.
        Затем достал «ухо» и устроил прослушку.
        Рябь, точек нет.
        - Нет, ты точно саботажник…
        Приоткрыл дверь, послушал…
        Тишина.
        И только после этого вошёл в бетонный коридор.
        - Я мастер, - осипшим от усталости голосом похвалил себя Вадим. - Я матёрый! Я круче, чем Конюхов, Хейердал и Пастере вместе взятые! Я смог, сумел, справился…

* * *
        Здесь была точно такая же станция, как и наверху.
        Можно сказать, что они были похожи, как братья-близнецы.
        Только верхний близнец воспитывался в приличной семье и потому был чисто вымыт, пострижен и хорошо одет, в то время как нижний, похоже, вырос в разухабистой компании отмороженных бичей[4 - Бич - сибирский аналог великорусского бомжа. В отличие от своих собратьев из центральных районов России, порой трудится на сезонных работах, потом всё до копейки пропивает.].
        Повсюду ржавчина, прорехи, обвалы и проломы, кучи технического и иного мусора и заметно разит вот этим самым, что в тоннелях рудников активно усваивает лес.
        Иными словами, здесь царили хаос и запустение. Станция, по сути, была проходным двором, и проходящие, судя по всему, в основной массе были отнюдь не интеллигентными и воспитанными людьми.
        - Что это за куча такая… О, боже…
        Да, а местами совсем невоспитанными. Ни на грамм.
        Леса здесь не было. По крайней мере, на самой станции и в железнодорожном тоннеле его не было видно.
        «Тюлевых» перетяжек и занавесей тоже не было.
        Кроме того, Вадим чувствовал, что краулеров поблизости нет.
        Нет, категорично заявлять об этом он бы не стал, но, по крайней мере, вот это новое чувство - возникшее возле гнезда напряжение, сейчас отсутствовало.
        И вообще, на этой бардачной станции наш путешественник почему-то чувствовал себя спокойно. Не было предвкушения опасности, невнятной тревоги, каких-то интуитивных уколов в формате «не расслабляйся, будь начеку!».
        Поэтому, когда Вадим услышал, что где-то в тоннеле негромко журчит вода, он воспринял это оптимистично, без привычной корреляции с гнездом.
        - Да, ручеёк сейчас был бы кстати. Если вода нормальная, надо пополнить запасы.
        Из трёх помещений на станции два были разгромлены и загажены, а третье выглядело вполне жилым.
        Даже дверь сохранилась.
        Здесь были пять столов, десятка полтора стульев, стойка, покрытая нержавейкой, огромная плита с мощными нагревательными элементами, но без электрики и проводов, и два стеллажа с кучей старой железной посуды: кружки, чайники, тарелки, поварёшки, кастрюли, ложки, вилки и тупые столовые ножи.
        Большая часть посуды была закопчённой и грязной. Из мёртвой плиты местные умельцы соорудили очаг с вытяжкой, уходящей в вентиляционный короб.
        В двух кастрюлях была вода, на верхней полке стеллажа лежала пачка пересохших галет, а возле плиты стояли две канистры с соляркой и два примуса.
        Примусы были разные. Большой, на котором можно быстро вскипятить ведро воды, и поменьше, рассчитанный, по-видимому, на кружку с чаем или банку тушёнки.
        В одном углу лежали три рулона брезентового полотна, во втором стояли торчком шесть санитарных носилок.
        Стена, противоположная от входа, была отделана потемневшим от времени голубеньким кафелем, на котором виднелись многочисленные трещины и округлые выщерблины.
        Вполне возможно, это были следы от пуль.
        Очевидно, в незапамятные времена здесь размещалась столовая или кафе.
        Слева, на бетоне, свободном от кафеля, сохранились свидетельства полной драматизма дипломатической переписки.
        Переписка была выполнена отчасти углём, отчасти чем-то тёмно-коричневым… хочется надеяться, не тем, о чём Вадим сразу же подумал.
        Верхний пост писали углём, хорошим ровным почерком:
        Если кто-то ещё раз здесь нахезает, я его поймаю и убью. Док.
        Ниже было коряво выведено коричневым:
        Нахезал. Лови меня.
        Ниже, углём, ровным почерком:
        Ну всё, питздесь тебе, гумос. Считай дни до смерти. Док.
        Ниже, коричневым, коряво:
        А как ты меня поймаешь? Ты же не знаешь, кто я.
        Ниже, углём, ровным почерком:
        Я сделал ДНК твоей отработки. Сличу со всеми подозреваемыми. С теми, кто здесь ходит. Кто совпадёт - убью. Считай часы до смерти. Док.
        Ниже, коричневым, коряво:
        А я тут не хожу.
        Ниже, углём, ровно:
        А как тогда нахезал? Док.
        Ниже, коричневым, коряво:
        Обычно не хожу. Ребята сказали, что ты написал. Нарочно пришёл и нахезал.
        Ниже, углём, не совсем ровно (очевидно, писавший испытывал в этот момент душевное смятение):
        Зачем?! Док.
        Ниже, коряво, коричневым:
        Назло тебе. Чтоб не писал всякую хрень.
        Ниже, углём, ровным почерком:
        Понял. Диагноз подтверждён. Высылаю эвтаназию полуденным мотовозом. Док.
        Ниже, сторонним почерком, жёлтой краской:
        Не поверите, он его нашёл и шлёпнул! Не хезайте здесь, а то он так всю Нейтраль перебьёт. Он реальный маньяк…
        - Страсти-то какие, - удивился Вадим. - Из-за какого-то… Гхм-кхм… Хотя, с другой стороны…
        Вадим проинспектировал воду в кастрюлях. Выглядит нормально, пахнет нормально, но после прочтения переписки почему-то возникли некоторые опасения по поводу всего местного на этой станции.
        Вспомнил, что слышал журчание воды где-то дальше в тоннеле, пошёл прогуляться.
        В полусотне метров от станции из трещины в тюбинге сочился ручеёк, убегавший в решётку ближайшего слива.
        Вода была прозрачная, немного пахла ржавчиной, и не более того, никаких других запахов не было. Впрочем, запах ржавчины мог исходить от мокрого железа.
        Вадим сходил за посудой, взял два чайника, кружку, тарелку и ложку. Помыл посуду, набрал воды, вернулся на станцию. Сырую воду пить не рискнул, надо будет вскипятить.
        Дверь выглядела надёжной, сидела на прочной стальной раме и была снабжена толстой задвижкой, закрывающейся изнутри, что не могло не радовать.
        Вадим осмотрел и подозрительно обнюхал брезент и носилки. Пахнет плесенью, пятна есть, но «благородные», от машинного или оружейного масла.
        В общем, всё сводилось к тому, что если делать привал, то именно здесь. Это было, пожалуй, самое удобное и безопасное место для кемпинга за всё время путешествия.
        Оставалось определиться, стоит ли вообще устраивать привал.
        По схеме получалась такая картинка: три стрелки, одна за другой, с незначительным изменением направления и в конце латинская «N» в кружочке, затем «Ю-В люз».
        Какие-либо пояснения отсутствовали, в легенде по поводу последнего участка ничего сказано не было.
        Логично предположить, что речь идёт о трёх перегонах железнодорожного тоннеля.
        Но тут возникал закономерный вопрос: а какие это перегоны?
        Если небольшие, сухие и ровные, можно по-быстрому прогуляться и выйти к этой самой Нейтрали. Тогда приваливаться нет смысла.
        А если такие, как на Пятом Уровне, от шлюза в Северо-Западном секторе до руддвора - по паре километров каждый, с водоворотами и жуткими провалами?
        Тогда обязательно надо как следует отдохнуть, набраться сил и подготовиться.
        В общем, Вадим даже считалочку читать не стал.
        Решил так:
        - Какая разница, здесь или в Нейтрали? Мне торопиться некуда, так что всё - привал.

* * *
        Методом проб и ошибок разобрался с примусами.
        Там всё было несложно: открыть крышку бачка, залить солярки, завинтить крышку, подкачать поршнем, чтобы появилось давление, поджечь, отрегулировать пламя.
        Поставил на примус чайник, запер дверь, стал обустраиваться.
        Справа от входа, между носилками и брезентом, было свободное место, как будто специально оставленное для лежбища. Положил на пол носилки, постелил брезент - всё, ложе готово.
        Протёр один из столов, разложил провиант, расставил посуду. Достал склянку, крутанул мембрану, водрузил посреди стола.
        Через несколько секунд на столе возникло приятное зеленоватое пятно. Крохотные обитатели Тринадцатого Уровня не умерли, хорошо перенесли путешествие и продолжали прилежно функционировать.
        - Молодцы, - похвалил Вадим. - Не зря я вас с собой взял.
        Немного напрягала закрытая дверь.
        Всё время прислушивался, не крадётся ли кто снаружи, ежеминутно косился на дверь, словно бы ожидая, что она в любой момент может содрогнуться от страшного удара…
        Качественно прислушиваться мешал шумевший на примусе чайник, кроме его урчания, Вадим ничего не слышал.
        Странно. Запертая дверь - априори повышенная безопасность, но когда она была открыта, Вадим чувствовал себя как-то спокойнее. Может, из-за того, что сектор визуального и слухового контроля был побольше.
        Отпер дверь, распахнул, поставил прямо на порог стул. На стул положил фонарь, направив луч на перрон - и сразу стало легче.
        - Спасть лягу, закрою, а пока пусть так будет… Так… А может, у меня клаустрофобия начинается? Вот это будет совсем некстати, по местным закрытым форматам…
        Вскипела вода, заварил в кружке чай, открыл тушёнку, поставил на примус.
        Вскоре под сводами бывшей столовой разливался ни с чем не сравнимый аромат разогретой гостовской тушёнки.
        - Мясо погибшего мира! - ностальгически взвыл Вадим. - Мм-мууу! Этой коровке восемьдесят или даже сто лет… Но она по-прежнему… Ммм-ням-ням… Да, она по-прежнему съедобна, питательна и чертовски вкусна! В сто раз вкуснее, чем та же коровка, но холодная… То есть галетами тыкать в холодную бесполезно, они не пропитываются… Ммм-ням-ням… Нет, это определённо шиза. Если я ещё пару суток проведу в одиночестве, у меня наверняка наступят необратимые изменения в психике! Вообще, не понял… Я что, экстраверт?! Обалдеть, такие открытия…
        И вот так, с шутками-прибаутками, балагуря с самим собой, Вадим с аппетитом позавтракал.
        Да, судя по времени, сейчас был такой поздний завтрак.
        И кстати, можно было отметить маленький юбилей.
        Минули сутки с того момента, как наш парень попал в К55.
        Вадим достал плоскую фляжку Мусаева, открутил крышку, с сомнением понюхал…
        Спиртом пахнет. Хорошим, чистым, без какой-либо сивушной примеси.
        - Нет, не буду. - Решительно закрутил крышку и упрятал фляжку обратно. - Нельзя расслабляться, пока не доберусь до места. У меня сейчас дозорных и часовых нет, всё восприятие на мне.
        Закончив завтракать, Вадим запер дверь, устроился на приготовленном ложе и погасил фонарь.
        Полежал, прислушиваясь к своим ощущениям…
        Да нет, это не клаустрофобия. Просто тогда чайник шумел на примусе, мешал вдумчиво впитывать обстановку, отсюда и тревога.
        Сейчас нормально, тишина, можно сказать, мёртвая, несмотря на закрытую дверь, слышно, как в тоннеле журчит ручеёк.
        Так что, если кто-то будет топать по тоннелю, Вадим наверняка услышит.
        И слава богу, что не клаустрофобия. С таким недугом в местных пенатах не выжить.
        Засыпая, Вадим сыто и отвлечённо размышлял о перипетиях Судьбы.
        Всего лишь сутки назад он сидел в родном ДК, пил кофе, гонял эльфа по сказочным руинам и трепался с Никитой. Всё там было славно и мило, в его благословенной реальности, беззаботно, беспроблемно, безоблачно…
        И скажи ему тогда кто-нибудь: «Через сутки ты будешь лежать на промасленном брезенте, в бывшем кафе на заброшенной станции, в подполе Погибшего Мира, прижимая к груди автомат павшего товарища… И да - это будет в 2063 году…» - Вадим обязательно уточнил бы, где сказатель берёт такие забористые грибы…
        Размышлял без надрыва и рефлексий, а именно сыто и отстранённо. Как о сюжете какого-то проходного кино, которое спустя сутки после просмотра вспоминается в виде набора наиболее ярких образов и ситуаций, а имя главного героя не вспоминается вовсе.
        Попробовал представить себя в ДК за компьютером, ощутить аромат кофе и вспомнить свои чувства в тот момент…
        И не смог.
        То ли мощная лавина впечатлений прошедших суток напрочь вышибла из личного пространства прежний привычный образ, то ли просто слишком устал и воображение отказывалось работать сверхурочно…
        В общем, Вадим видел и ощущал себя именно таким, каков он сейчас есть: насквозь пропотевшим, грязным, в засаленном комбезе, с автоматом и лежащим на пахнувшем плесенью брезенте.
        Да, ещё напоминала о себе запредельная моторика: порой казалось, что он топает с тяжеленным мешком по заросшему лесом тоннелю, порой - будто бы из последних сил цепляется за перекладины аварийной лестницы в шахте лифта…
        То есть полный гештальт: здесь и сейчас. С мелкими всплесками-фрагментами мышечной памяти.
        Никаких сожалений по поводу утраты личной аутентификации суточной давности Вадим не испытывал.
        Жив?
        Хорошо.
        Здоров?
        Отлично.
        Сыт и спишь в запертом помещении?
        Великолепно.
        Спи, дружище, ты заслужил пару часов хорошего отдыха. Набирайся сил, у тебя впереди долгий путь.
        А для рефлексий по факту утраченного Другого Мира, наверно, найдётся время попозже, когда доберёшься до конечного пункта.
        Если вообще найдётся…
        Глава 6
        Рыжики с гвоздями
        Разбудил Вадима громкий стук в дверь.
        Стучали требовательно, по-хозяйски, как к себе домой.
        Вадим подскочил со своего ложа, сняв автомат с предохранителя, занял позицию возле двери, укрывшись за косяком слева.
        Нет, никто его этому не учил, но логика подсказывала, что если стрельнут через дверь, лучше в этот момент находиться за стенкой.
        - Эй, ты там помер, что ли? - уточнил кто-то снаружи.
        - Хм… А он тебе ответит, если помер? - хмыкнул кто-то другой.
        Ага, их как минимум двое.
        - Открывай! - потребовал первый вопрошавший.
        - Э, хорош стучать, а то через дверь пальну, - пригрозил Вадим.
        - Ну и мы пальнём, - пообещали с той стороны.
        - У меня автомат!
        - А у нас дробовики. Давай посмотрим, у кого лучше получится.
        Голос был не злой и даже весёлый. То ли человек слегка подшофе, то ли просто в хорошем настроении.
        В общем, не похоже это было на голос кровожадного убийцы, которому не терпится кого-нибудь отправить на тот свет. Понятно, что убийцы бывают разные, но вот эта весёлость с той стороны Вадима немного успокоила.
        Кроме того, он вспомнил: Мусаев что-то говорил про дробовики. Так что, вполне возможно, это вовсе не какие-то перехожие лиходеи, а мирные охотники.
        - Это… А вы не краулеры, случайно?
        За дверью послышался дружный смешок.
        - Наш парень, - оценил второй голос.
        - Ага, это мы, краулеры, - пошутил первый голос. - Пришли с тобой познакомиться. Открывай!
        - Я тут не один…
        - Мы тоже!
        - Вы Профилактика или Реконструкция?
        - А ты чей будешь?
        - Я первый спросил.
        - А я второй! Ты кто?
        - Я техник с Восьмого.
        - О… Техник, «профи»… Каким ветром его с этой стороны задуло? - негромко сказал второй.
        - Теперь ваша очередь. Вы чьи?
        - Ну, мы ни те ни другие, - сообщил первый. - Мы с Гранита.
        С гранита, базальта, мрамора - без разницы, в общем, это Вадиму совершенно ни о чём не говорило.
        - То есть вы не Профилактика?
        - Нет.
        - И не Реконструкция?
        - Слышь, брат, ты бухой, что ли? Тебе русским языком сказали: мы с Гранита. Скажи ещё, что ты про Гранит не слышал!
        - Не слышал.
        - Это ты сейчас так прикололся?
        - Нет, правда, не слышал. И я не бухой.
        - Аххренеть… - ужаснулся второй. - Ты слышал, нет?
        - Ты чё там, на Восьмом, всю жизнь безвылазно в мастерской просидел? - спросил первый. - Тебе сколько лет?
        - Двадцать три. И да, я первый раз за шлюз вышел…
        - И у вас в мастерской никогда не говорили о Граните?!
        - Никогда.
        - Аххренеть… Ну, короче, открывай, расскажем про Гранит. И не бойся, мы гостей не обижаем.
        - Ладно, открываю. Только смотрите, без резких движений. Я на вас направлю оружие, так что…
        - Ну, мы на тебя тоже направим, так что… Открывай, будем знакомиться.
        - Кстати, а Гранит вообще за кого?
        - Гранит ни за кого, это же Нейтраль! - потерял терпение первый. - И вообще, техник, ты надоел! Ты в курсе вообще, что эта дверь бегом снимается вместе с рамой?
        - Это как?
        - Да вот так, запросто. Вдвоём мы её вывалим наружу зараз, а вот ставить будешь сам, в наказание за то, что бычку включил. А мы посмотрим, как ты будешь пыхтеть, она с рамой как раз полтора центнера весит. Открывай!
        - Ладно, ладно…
        Вадим включил фонарь, положил его слева, на стол и направил на дверь. Затем отпер засов и поспешно отступил за стойку, взяв автомат на изготовку.
        Двое вошли быстро, можно сказать, вбежали, прянули вправо-влево, рассредоточившись от проёма по разным углам, и направили фонари в лицо Вадима.
        Не было ни испуга, ни предвкушения какого-то подвоха. И разумеется, Вадим даже не подумал о том, что придётся в кого-то стрелять.
        Уже на стадии переговоров через дверь сложилось впечатление, что люди нормальные, вменяемые и проблем с ними не будет. А то, что разбежались от проёма в разные стороны и светят в лицо, - ну так бывалые, наверно, поэтому держатся с незнакомцем настороже.
        Вадим, вон, тоже изобразил какое-то подобие предосторожности: фонарь на пол положил в одно место, сам встал в другое да прикрылся стойкой. Нет, никто его этому не учил, опять же, в кино видел, что так делают ловкие бойцы спецподразделений.
        - Э, хорош в лицо светить!
        - Спокойно, техник, так надо, - сказал один из вошедших. - Дай нам рассмотреть тебя как следует.
        Ну вот, простые парни: без обиняков заявили, что хотят рассмотреть незнакомца.
        Что ж, вполне здоровое желание.
        Одним из неудобств в новых условиях, с которыми Вадим пока что так и не освоился, было отсутствие нормального освещения. С непривычки это вызывало ряд сопряжённых проблем, как по части прикладных аспектов исследовательского и оперативного характера, так и в плане личных отношений.
        Например, здорово напрягала невозможность быстро оценить внешность человека, с которым имеешь дело.
        Если знакомишься с кем-то при свете дня (более сорока лет назад, на ещё живой Поверхности… Нет, это не шутка, уточнение вполне уместное, ибо «света дня» здесь и сейчас не существует в принципе), достаточно минуты, чтобы почерпнуть более-менее внятный набор впечатлений и составить о человеке определённое мнение.
        Лицо, мимика, выражение глаз, множество неочевидных проявлений мелкой моторики, едва заметных даже при хорошем освещении и воспринимаемых, скорее, на интуитивном плане - здесь и сейчас всё это было выключено из системы распознавания.
        Вадиму понадобился целый день, чтобы из отрывочных фокусов и мимолётных эпизодов составить примерное, неполное, неточное представление о внешности своих товарищей. Он так и не узнал, какого цвета глаза, например, у Лёши Панина. И вряд ли уже узнает. Ему показалось, что у Мусаева нервный тик - иногда дёргается уголок рта, но так ли это на самом деле или просто сложилось такое обманчивое впечатление, сейчас уже не скажешь.
        В общем - неудобно. Получается, что человек здесь всё время пребывает в тени, и для того, чтобы составить для себя исчерпывающий портрет личности, нужно потратить немало времени.
        - Так… Слышь, техник, не жмурься, смотри прямо на свет, - попросил-потребовал первый. - Не ослепнешь, это недолго.
        - Всё ништяк, - спустя несколько секунд резюмировал второй. - Пацан в порядке.
        - А зачем смотреть на свет?
        - Ну, мало ли… Вдруг ты Тень или Призрак… Или ещё какая тварь с Тринадцатого…
        Вадим вспомнил, что при первой реинкарнации Панин тоже светил ему в глаза фонариком. Тогда он не обратил на это внимания - немного недосуг было, после того как тебя разложили на атомы, - а сейчас вспомнилось. Про Теней и Призраков вроде бы ненароком кто-то упоминал ранее. Да, и кстати, по прибытии в К55 товарищи тоже интересовались, с какого он Уровня, и неправильный ответ на этот вопрос повлёк ужасные последствия.
        Хотел было спросить про Теней и Призраков, но вовремя спохватился. Он и так проявил странную неосведомлённость для «техника с Восьмого». Если Тени и Призраки - это местные легенды, специалисты в мастерских наверняка должны были об этом судачить. Хотя, по логике, и о Граните он должен был знать: вон как эти удивились, когда Вадим заявил, что впервые об этом слышит.
        Надо подумать, что сказать в своё оправдание, если вопрос встанет принципиально. Может, он вырос в сверхсекретном КБ, с утра до вечера вкалывал на особо важном проекте и находился в полной изоляции? Звучит глупо, как-то по-киношному, но…
        Ничего более толкового пока что в голову не приходит.
        - Так… Ну что, теперь моя очередь светить.
        - Да свети на здоровье, если не доверяешь.
        - Доверяй, но проверяй.
        - Ага, это правильно.
        Посветил, рассмотрел, составил первое впечатление.
        Один высокий, худощавый, с тонкими чертами лица, экзотической эспаньолкой, растрепанной шевелюрой и золотой серьгой в левом ухе.
        Второй среднего роста, среднего сложения, коротко стриженный, с лицом, ничем не примечательным, без особых примет, как принято говорить в определённых кругах.
        Оба одеты в защитного цвета комбинезоны, с тощими мешками за плечами, вооружены чем-то похожим на штурмовые помповики Погибшего Мира. Кстати, фонари у них на оружии, под стволами, так что, когда светили, получается, одновременно целились прямо в лицо Вадима.
        Интересно, а если бы у меня по каким-то причинам в этот момент не сузились зрачки? Нет, понятно, что рефлекс и всё такое, но - вдруг? Даже представить страшно, какой был бы постэффект следующей реинкарнации после заряда… чего там… допустим, рубленой картечи разом из двух стволов - в лицо…
        - Вроде бы всё в норме.
        - «Вроде бы»? - усмехнулся средний. - Слышь, техник, я правильно понял: ты так и не допёр, зачем в глаза светить?
        - Ну… В общем…
        - Да ладно, кочумай! «…зачем смотреть на свет?» А? Кто сказал?
        - Слушай, ты вообще, где живёшь, если не знаешь про такие вещи? - подхватил высокий. - Или тебя контузило, память отшибло?
        - Нет, с памятью порядок… Живу в своём блоке, - поделился Вадим. - Работаю в одной интересной мастерской… В общем, у нас там изоляция и особый режим…
        - В смысле секретность? - заинтересовался высокий. - И что вы там мастерите?!
        - Не могу сказать. Понимаете, это не моя тайна.
        - Ну, это твои дела, нам без разницы, - сказал средний. - Секретно так секретно.
        - Так зачем в глаза светить? - уточнил Вадим.
        - У человека зрачки сужаются, когда в глаза светишь, - поделился высокий. - А у… ну, в общем, у ВСЯКИХ там - не сужаются. Большие они, круглые такие, зрачки-то. Если заметил такое, сразу стреляй.
        - Прямо-таки сразу?
        - Сразу, - подтвердил средний. - Если ЭТО поймёт, что ты его высветил, сразу бросится. А если ЭТО бросится, у тебя шансов нет. Не успеешь. Понятно?
        Нет, ни фига не понятно. ЭТО, ВСЯКИЕ… Что за бред? А если не бред, почему Мусаев и Панин ничего не рассказали об этом?
        - Понял, - кивнул Вадим. - Светим, если нет реакции зрачков, - стреляем. Есть сужение, значит, «здравствуй, брат, мы с тобой одной крови».
        - Наш парень, - одобрил высокий. - Бегом всё прошаривает.
        Гости погасили подствольные фонари, Вадим поднял свой с пола и положил на стол, чтобы светил в стену.
        - И светляки у него есть! - оценил высокий. - Ну, совсем богатый пацан…
        Познакомились. Высокий назвался Корсаром, средний - Гвоздём.
        - А имена у вас есть? - удивился Вадим.
        - Будут, - обнадёжил Гвоздь. - Если подружимся. Тебя как кличут?
        - Надеюсь, подружимся. Я Вадим.
        - Я знаю штук десять Вадимов, - пожал плечами Корсар. - Или даже штук двадцать. Как тебя погонять, чтоб не путать?
        - Зачем «погонять»? У меня фамилия есть. Вадим Набатов.
        - То есть Набат? - предположил Корсар. - Звучная погремуха!
        - Не по масти ему «Набат», - отверг вариант Гвоздь. - Баклан ещё, зелёный. Когда заслужит, тогда будет Набат. А пока… Тебя как-то дразнят в мастерских?
        - Никак не дразнят. Вадим, Вадюха, Вадик - как обычно, короче.
        - Вадюха-техник с Восьмого? - предложил Корсар.
        - Длинно, - отверг Гвоздь.
        - Нуб, - предложил Вадим.
        - О… Это что за бур такой?
        - Это сленг. Буквально - новичок, новобранец, чайник в новой для себя сфере.
        - Ну, лады, пусть будет Нуб. Вадик Нуб - нормально звучит…

* * *
        Познакомились, подтвердили принадлежность всех присутствующих к виду «хомо вульгарис», поделились планами.
        Оказывается, Гвоздь и Корсар не собирались делать привал: им до дома осталось немного, прогулочным шагом можно добраться за три часа, а если поторопиться, то и за два. Так что хотели пройти мимо, да больно запах аппетитный стоит на станции, вот и заглянули на огонёк, не удержались.
        - А тут вроде как вытяжка, - обескураженно заметил Вадим.
        - А короб на станцию выходит, - подсказал Корсар. - Так что по тоннелям на пару километров сносит.
        Надо было слушать старших. Говорил ведь сержант: не разогревай ничего в походе… Расслабился, дурачок, галетки ему, видишь ли, в холодной тушёнке не пропитываются…
        - У тебя тушняка не осталось? - с надеждой спросил Гвоздь. - Уже забыл, когда в последний раз пробовал…
        - Есть, есть! - Вадим с готовностью развязал свой мешок. - И чай есть. Сейчас мы быстро всё организуем.
        - Чай из леса? - уточнил Корсар.
        - Чай со склада НЗ. Натурал.
        - Ну, ты вообще правильный пацан! - одобрил Гвоздь. - У нас в ответку ничего нет, в командировке поиздержались. Но, как говорится, за добро - добром. Так что за нами не заржавеет.
        - Да не надо ничего, - отмахнулся Вадим, разжигая примус. - У меня всего хватает. Это даже хорошо, мешок легче, меньше тащить придётся.
        - Если вопрос именно так стоит, ты только намекни, - хмыкнул Корсар. - Если тяжело, сделаем так, что вообще тащить ничего не придётся.
        - Ага, это мы бегом, - подтвердил Гвоздь.
        - Ребята, вы не поняли… - живо сдал назад Вадим. - Это была такая ирония!
        - Да ты не стремайся, это тоже была ирония, - успокоил Гвоздь. - Мы всё поняли. Но на будущее: следи за словами, когда говоришь с первыми встречными. У нас тут такие черти есть, «за язык» поймают бегом, потом замучаешься отмазываться.
        - Понял. Спасибо за науку…

* * *
        Новые знакомые в самом деле оказались людьми бывалыми и толковыми.
        За трапезой они этак ненавязчиво, между делом, вытянули из Вадима массу информации о нём, умудрившись при этом не сказать о себе практически ничего.
        «Гвоздь и Корсар с Гранита» - вот и всё, что он знал о них к концу беседы. Да ещё разбавленные полумраком антропометрические данные. То есть ровно то же, что и в самом начале знакомства.
        Беседой, как, впрочем, и всей ситуацией в целом, управлял Гвоздь. Корсар был на подхвате. Между ними прослеживалось чёткое взаимопонимание и слаженность, как это бывает у членов дружной команды, которые всё время проводят вместе и выполняют опасные задачи, связанные с риском для жизни.
        Впрочем, Вадим тоже не ударил в грязь лицом и поведал только то, что считал нужным. В принципе, рассказал правду, чтобы потом не путаться, мучительно припоминая наспех придуманные детали, но… кое-что сознательно упустил.
        - «Профи» захватили Северо-Запад Пятого?! Да ты гонишь, брателло!
        - В смысле соврал? Ни грамма. Как есть, так и сказал.
        - Побожись!
        - Побо… что?
        - Ну, это точно не гон? За слова отвечаешь?
        - Можете подняться на Пятый, прогуляться до Северо-Запада и убедиться сами. И кстати, зачем мне что-то для вас сочинять? От этого есть какая-то выгода? Если да, я весь внимание: предлагайте, воображение у меня в порядке, я вам такого насочиняю, что волосья встанут дыбом сразу во всех местах…
        - То есть профи, в натуре, захватили сектор реконов?!
        - Совершенно верно.
        - Ахх-ренеть! Вот это, бур мне в дупу, новости! - остро отреагировал Корсар.
        - Надо бегом домой, нашим рассказать, - заметил практичный Гвоздь. - Это же сколько раскладов сразу меняется, просто мама не горюй…
        Пакет умышленных недоговорённостей был вполне правдоподобным и легко усвояемым.
        О причинах нападения Профилактики на Северо-Запад Вадим понятия не имеет. Он занимается ремонтом оборудования в составе отделения технического обеспечения, мнения его никто не спрашивает, дали команду собрать инструмент, поставили в строй за боевыми порядками - и в путь. Есть команда работать - работаем. Есть команда отдыхать - отдыхаем. Наше дело маленькое.
        Причину своего появления на этой станции Вадим объяснил так: отправили команду - двое техников, трое бойцов, чтобы сообщить своим об удачном проведении операции и подготовить комплект дополнительного оборудования для ремонта системы жизнеобеспечения, повреждённой во время боя.
        Про нападение бешеных краулеров и гибель товарищей Вадим сообщил коротко, сухо, без эмоций: землетрясение, атака, смерть, чудесное спасение за решёткой.
        - Потом собрал самое необходимое - и в путь. Так и добрался сюда.
        Новые знакомые приняли рассказ Вадима как должное.
        Никто не усомнился в правдивости и не стал задавать каверзных вопросов. В принципе, Вадим был готов к таким вопросам и даже подобрал несколько вариантов ответов на них, но благосклонное отношение гостей заметно упрощало ситуацию.
        Врать бывалым и толковым всегда непросто, это Вадим знал по личному опыту. Доводилось несколько раз по юности попадать в похожие ситуации, когда припрут со всех сторон, а ты вертишься, как шустрый змей на горячей сковородке, и чётко ощущаешь каждой чешуйкой: одно неверное движение - и спалят к чёртовой матери.
        Единственно, Гвоздь мимоходом уточнил:
        - А ты же вроде никогда за шлюз не выходил? Как сюда добрался в одно лицо?
        - Почти до конца дошел с группой. Всё случилось буквально на краю уровня. Кроме того, хороший проводник был, схему толковую начертил.
        - Схему покажешь? - возбудился Корсар.
        - Да там одни стрелки, от шлюза на Северо-Западе до края уровня. Не думаю, что она вам пригодится.
        - Не хочешь, как хочешь, - согласился Гвоздь. - Нам твоя схема без надобности…
        Почему не доверился чужакам, не открылся, хотя те на первый взгляд вроде бы нормальные ребята?
        Нет, не потому, что помнил о присяге.
        Запись в журнале Панина Вадим не воспринимал всерьёз, считал, что это не более чем протокольная формальность, лично его, гостя из прошлого, ни к чему не обязывающая.
        Вадим просто последовал совету Гвоздя.
        «Следи за словами, когда говоришь с первыми встречными».
        Хороший совет, правильный.
        Мусаев советовал не греть пищу во время рейда. Вадим этот совет проигнорировал, и к нему на огонёк заскочили двое. Хорошие, плохие, будет ли от них вред или польза - это ещё предстоит выяснить.
        А выводы Вадим сделал: когда бывалые люди что-то советуют, прислушивайся. Это если даже и не спасёт тебе жизнь, то как минимум сэкономит массу времени и нервов.
        На информацию о гибели товарищей гости отреагировали по-разному.
        Гвоздь потрепал Вадима по плечу и тихо сказал:
        - Скорбим вместе с тобой.
        Вроде бы совсем чужой, и нет ему дела до товарищей Вадима, а прозвучало искренне, сердечно.
        Вадим едва сдержал слёзы. Опять подкатил комок к горлу, стало трудно дышать, захотелось вскочить и выбежать на перрон.
        Еле сдержался, взял себя в руки, отхлебнул остывшего чаю из своей кружки - свежего себе не заваривал, только гостям.
        А Корсар спросил про вещи:
        - Там же у вас много чего было, так?
        - Много, не много… в общем, на пятерых поклажа.
        - А ты, говоришь, взял самое нужное?
        - Ну да, взял.
        - То есть собрал у всех, что надо, и сложил в свой мешок?
        - Совершенно верно.
        - То есть это не твои шмотки?
        Тут Корсар ткнул пальцем в мешок Вадима. Как показалось, с неким подтекстом ткнул, с подвохом.
        - Это МОИ вещи, - с напором произнёс Вадим. - Товарищи - мои. И вещи - мои.
        - Кочумай, - пробурчал Гвоздь в сторону Корсара. - Не цепляйся за метлу, мы с ним сейчас в одной хате.
        - Да я чё? Я ничё! - Корсар вскинул ладони в примирительном жесте. - Нам до твоего шмотья дела нет. Чего спросил-то: ты место запомнил, где остальной шмот приныкал?
        - Естественно.
        - Это ништяк. Потом можно будет сходить забрать.
        - Сам не пойду, - покачал головой Вадим. - А вам могу рассказать, как добраться. Забирайте на здоровье, не жалко. Только там такое дело…
        - Что?
        - Идти туда - через гнездо. Ну, не совсем через гнездо, но близко.
        - Как близко? - заинтересовался Гвоздь.
        - Очень близко. Идёшь по тоннелю, справа ответвление - это если с этой стороны, то справа, и вот оно, гнездо, считай, что кладку видать.
        - А по-другому никак? - с надеждой уточнил Корсар.
        - По-другому - только через Старые Рудники, со стороны Северо-Западного сектора.
        - Ну уж нет, спасибо, - обескураженно протянул Корсар. - Дураков нет…

* * *
        Поели, попили чайку, Гвоздь ещё раз поблагодарил Вадима за угощение и ненавязчиво поинтересовался насчёт дальнейших планов.
        - Мне надо добраться до Нейтрали, - подпустил туману Вадим.
        - Ну всё, считай, что добрался.
        - Не понял?
        - Шестой, Седьмой и половина Восьмого уровня - это Нейтраль. Ты на месте.
        - Понял… Тогда уточню: мне надо на Восьмой.
        - Да это понятно, что тебе надо домой. Как будешь добираться?
        - Через юго-восточный шлюз.
        - О как… Не повезло маленько.
        - Что так?
        - В той стороне обвал. Отсюда пройти не получится.
        - Это проверенная информация?
        - Конечно. Сами видели.
        - Это вы, что ли, обвал устроили?
        - Не, мы мимо проходили, - сказал Гвоздь.
        - Ты, Нуб, так не шути больше, - добавил Корсар. - Ты чё, не в курсях, что за такое бывает?
        - За обвал или за прикол?
        - Это ни разу не прикол, - поправил Вадима Гвоздь. - Кто спецом сделает обвал, жить будет недолго, а помирать, наоборот, долго и страшно.
        - Понял, записываю. То есть там теперь вообще не пройти?
        - Там бригаде проходчиков работы на неделю. Так что тебе придётся идти с нами.
        - Так… К вам - это налево?
        - Если отсюда на лифт смотреть, да, налево.
        - А мне надо было направо… А там поблизости никак нельзя обойти, чтобы опять попасть в этот тоннель?
        - Обойти всегда можно, - рассудительно заметил Корсар. - Но не поблизости и не в одиночку, тем более если Уровень не знаешь. У тебя на схеме других вариантов нет?
        - Нет, только через этот тоннель. И что самое обидное: осталось всего ничего, судя по схеме, три перегона.
        - Да, там близко… если бы не обвал, - гнул своё Гвоздь. - В общем, пошли с нами. По-другому не получается.
        Вадим призадумался.
        «С маршрута не сходить!!!» С тремя восклицательными знаками…
        Сержант, ты это просто так написал, в порядке дежурного императива… Или как раз вот на такой случай?
        - В общем, решай, как пойдёшь, - Гвоздь верно истолковал сомнения Вадима. - Мы сейчас приляжем, покемарим маленько. Если не веришь нам, можешь за это время сгонять к обвалу, посмотреть. Только поторопись. Туда-обратно за полчаса можешь не успеть, а мы долго ждать не будем. Мы и так тут задержались, нас люди ждут.
        - А без нас ты до Гранита не доберёшься, - добавил Корсар. - Там несколько развилок есть, можешь заплутать.
        - Ну а и доберёшься, тебя наши не впустят, - продолжил Гвоздь. - У нас сейчас, типа, карантин, военное положение, чужих никого не пускают. Как бы ещё с ходу стрелять не стали…
        - А с вами пустят?
        - Конечно. Мы за тебя подпишемся.
        - Мне надо подумать.
        - Думай. Если к обвалу не пойдёшь, посиди на фишке, пока мы кемарить будем. Если пойдёшь, предупреди, чтоб мы заперлись. Всё, падаем.
        Гости разложили вторые носилки и прилегли отдохнуть.
        Вадим немного поразмышлял и никуда не пошёл.
        Пойдёшь проверять, а там в самом деле обвал. Неловко получится. Люди вроде бы не давали повода усомниться в своей искренности, ведут себя доброжелательно, помощь предлагают.
        Кроме того, если проследить мотивации, тащить Вадима с собой для злодейства - неконструктивно.
        Хотели бы убить или ограбить, давно бы это сделали. Их двое, оба бывалые, опытные, даже по поверхностной оценке каждый в одиночку легко справится с «техником с Восьмого», а уж на пару тем более.
        То есть в соответствии с тем же пресловутым принципом «бритвы оккамма»: если люди предлагают тебе помощь и ты не видишь в этом добровольном жесте подвоха, не ломай голову в поисках подспудных мотивов. Очень может быть, что это в самом деле всего лишь помощь. Например, в благодарность за гостеприимство. Тем более что им это ничего не стоит: тащить тебя не надо, оберегать не надо, что вдвоём идти по тоннелям, что втроём - разницы никакой.
        Гости спали безмятежно, мирно похрапывая, и никто из них ни разу не повернулся в сторону Вадима, чтобы посмотреть, чем он там дышит.
        Какое трогательное доверие.
        Сейчас Вадим мог бы спокойно перерезать обоим глотки. Или прострочить обоих одной очередью из автомата. Резать - это всё-таки душевнозатратное деяние, не каждый сможет, да и определённая сноровка нужна. С автомата куда как проще: нажал на спусковой крючок, и привет.
        Глупыми или безалаберными эту парочку назвать нельзя. Значит, они тоже прокачали мотивы нового знакомого, всесторонне оценили его как личность и пришли к выводу, что парень вменяем, не опасен и ему можно доверять.
        Ну и славно. Взаимное доверие, это хорошо. Это первый шаг если не к дружбе, то к конструктивному сотрудничеству.
        Гости отдыхали ровно двадцать минут. Встали, как по звонку, одновременно, быстро собрались, вышли на перрон.
        - Ну ты решил, нет? - спросил снаружи Гвоздь.
        Интонация была нейтральная, без нажима, в формате «идёшь - хорошо, не идёшь - ещё лучше».
        - Да, я иду с вами. Если не возражаете.
        - Не возражаем. Собирайся бегом, да потопали.
        - Собрался, - Вадим взял со стола флягу с водой и склянку со светлячками, сунул в мешок, затянул горловину и подхватил автоматы. - Вы сказали, что когда на Гранит придём, подпишетесь за меня?
        - Без проблем. Ты пацан вроде правильный, так что подпишемся.
        - Понял, спасибо. С меня за это что-то будет?
        - Обязательно, - хмыкнул Корсар. - Ты техник. Нужный и полезный человек. Ну, там, починить что-нибудь…
        - Вот это всегда пожалуйста.
        А забавно будет, если прямо там попросят починить что-нибудь сложное, а я - ни в зуб ногой… С общей электрикой, ладно, как-нибудь разберусь методом тыка, а вот по любому специфическому агрегату придётся лихорадочно искать схему…
        - Ну и, помимо всего, у нас на Восьмом нет ни одного кореша, - добавил Гвоздь. - Ты будешь первым. В смысле, если как-нибудь придём к вам вопросы порешать, туда-сюда, уже не чужой, скажешь слово за нас.
        - И это всегда пожалуйста, - легко пообещал Вадим. - За хороших людей почему не замолвить словечко?
        - Ну всё, пошли помаленьку…

* * *
        Когда покидали станцию, Вадим поймал себя на том, что пытается подавить… недовольство, раздражение, противоречие… В общем, чувство, что всё идёт не так, как хотелось бы. Что можно было поступить как-то иначе.
        Сержант сказал «направо» и запретил отклоняться от маршрута.
        «Сказал» - это, конечно, образно, но суть понятна, речь идёт о посмертном предписании человека, которому можно безоговорочно доверять. Кроме того, практика показывает, что пренебрежение его советами если и не фатально, то как минимум чревато предсказуемыми осложнениями.
        Увы, не всё в этой жизни можно предусмотреть.
        Обстановка меняется не по дням, а по часам, и ЕВС (Его Величество Случай) бесцеремонно вмешивается в планы людей, походя перечёркивая самые безукоризненные расчёты.
        - Человек предполагает… А обвал располагает… - задумавшись, пробормотал Вадим.
        - Это ты о чём? - поинтересовался Гвоздь.
        - Да так… О своём. Хотел идти направо, а пришлось налево.
        - Ну, по жизни так оно частенько и бывает, - согласился Корсар. - Всегда хочется двадцать одно, а выдаёт или к одиннадцати туз, или вровень со сдатчиком.
        - Да ты не мешкуйся, - ободрил Гвоздь. - Что так, что этак, на Восьмой попадёшь по-любому. Только времени побольше уйдёт.
        - Надеюсь, что всё так и будет…
        В тоннеле было сыро и свежо, навстречу дул мягкий ветерок, насыщенный ароматами ржавчины и тухлых яиц.
        Знакомый запах. Возможно, где-то впереди притаился поток с коварными провалами и водоворотами, по которому без комплекта ХЗ и жёсткой страховки не пройдёшь.
        Вадим спросил, стоит ли морально готовиться к форсированию водных преград.
        Вопрос был с подтекстом.
        Судя по конфигурации мешков новых знакомых Вадима, комплектов ХЗ у них не было. Спальников, кстати, тоже не было, в связи с чем возникал закономерный вопрос.
        Это что за командировка такая?
        Парни выглядят уставшими. Бодрые и полные сил не встали бы на привал за пару часов до финиша и вряд ли бы опустились до того, чтобы просить первого встречного поделиться провиантом. Судя по ряду признаков, в дороге они давно, да и термин «командировка» как бы намекает, что это была отнюдь не послеобеденная прогулка до соседнего посёлка.
        В общем, вопрос интересный, но задавать его пока что преждевременно. Они не настолько хорошо знакомы, чтобы рассчитывать на откровения такого рода. Могут с равным успехом ответить, соврать или просто послать подальше. Ну и, естественно, сделают зарубку: что-то подозрительный «техник», суёт нос куда не надо…
        Гвоздь успокоил Вадима: купаться не придётся. Сейчас будет перекрёсток, направо - в депо, налево - в тоннель с речкой, оттуда и несёт.
        - А нам всё время прямо. Там везде можно пройти посуху.
        - Или проехать, - добавил Корсар.
        - Проехать? - заинтересовался Вадим.
        - Кстати, надо бы решить, заглянем в депо или пешком пойдём. Ты как думаешь?
        - Да я вот думаю… Стоит, не стоит? - с сомнением сказал Гвоздь.
        - Тут рядом депо? - спросил Вадим.
        - Угу.
        - И там есть транспортные средства?
        - Могут быть, - с надеждой сказал Корсар. - Дрезина, а то и две.
        - А могут и не быть, - заметил Гвоздь. - Обязаловки нет. Мало ли, кто-то взял, обратно ещё не пригнал, или на Граните скопилось несколько штук…
        - В смысле ручная дрезина?
        - Ага. На этой дрезине за полчаса доедем, а пешком топать в пять раз дольше.
        - Это далеко от маршрута?
        - Метров через двести будет перекрёсток. Депо направо, сотня метров.
        - Ну так и за чем дело стало? Заглянем да посмотрим. Или там какие-то проблемы, в этом депо?
        - Место там стрёмное, - поделился сомнениями Гвоздь. - В последнее время там всякое непонятное творится.
        - Что именно - «непонятное»?
        - Ну… Там провал есть… Здоровый такой, и не пойми куда…
        - А туда дальше по магистрали есть сервисный тоннель, тоже обрушенный, с провалом, - добавил Корсар.
        - Точно, есть, - согласился Гвоздь. - Но там в сервисе провал далеко, до него ещё добираться надо. А в депо… Гхм… Короче, там частенько видят что-то странное… Мерещится, чудится, в общем, всякое такое непонятное…
        - А ещё там люди пропадают, - добавил Корсар. - Не сказать, чтобы прям толпами, но… Бывает, в общем. Случается.
        - В общем, нехорошее местечко, - резюмировал Гвоздь.
        Вадим живо вспомнил колодец возле 2го Комбината, странные ощущения и паническое бегство.
        - Там колодец?
        - Какой колодец? - не понял Гвоздь.
        - Сквозной, до Тринадцатого.
        - А, вон ты о чём… Это у вас в мастерских болтают? Ты не слушай, это всё сказочный гон. Постоянно травят байки про эти колодцы, и никто их живьём ни разу не видел… Нет, там провал такой, пологий. Спуск идёт, где-то под углом градусов в тридцать, что в конце депо, что в сервисном тоннеле. Можно спокойно ходить по этим спускам.
        - И что, никто не спускался, не разведывал?
        - Ага, спускались, - подтвердил Корсар. - И пропали. Пошли за ними, искать - и тоже сгинули. В третий раз дураков не нашлось, с тех пор в эти провалы никто не лазит. Потом бригада ремонтников пропала. Путь поехали чинить и, видать, зачем-то попёрлись в сервисный тоннель. А там провал… Потом с Фиксой и Вахой Младшим беда случилась: поехали на мотовозе дрезины отгонять и не вернулись. Пропали, короче. Ну и после этого вообще в депо стали пореже заглядывать. Так, по необходимости. Дрезину взять или поставить, других дел там нет.
        - Ну, по Фиксе у меня есть пара мыслей насчёт другого расклада, - поделился Гвоздь. - Но сейчас речь не об этом. Вот я думаю теперь, ноги бить по шпалам или всё же заглянуть в депо?
        - А зачем вообще в депо дрезины отгонять? - спросил Вадим. - У вас там, наверное, станция есть - почему бы возле посёлка эти дрезины не оставить?
        - У нас там всё есть, и мотовоз, и дрезины, - ответил Корсар. - А на перекрёстке, сейчас увидишь, тоннель направо, непроездной, с речкой. Так направо - это если от Гранита сюда ехать, а если как сейчас идём - это налево. Ну вот, доехали мы до перекрёстка, поставили дрезину в депо, сами свернули в тоннель. Порешали вопросы, возвращаемся кружным путём, через вот эту станцию, где отдыхали, - взяли в депо дрезину, поехали домой. Потом, когда собрались у Гранита четыре-пять дрезин, дежурный садится на мотовоз и парочку гонит в депо. Вдруг кто-то будет возвращаться издалека, со стороны речки, или как мы сейчас, со станции. Ну, мало ли, усталые или с ранеными… Понятно?
        - Понятно. Это своего рода эвакуационной резерв. На случай непредвиденных обстоятельств.
        - Умный ты, Нуб, - то ли похвалил, то ли подшутил Корсар. - Красиво говоришь.
        Вадиму схема с дрезинами и депо показалась громоздкой и избыточной, но высказываться он не стал. Не стоит с ходу критиковать систему, не располагая исчерпывающей информацией о деталях. Люди тут живут давно, подстраиваются под обстоятельства: если гоняют дрезины в депо и никто не считает это неконструктивным, значит, в этом есть какой-то смысл.
        Перекрёсток был просторным, с двойным оборотным тоннелем, ведущим в депо. В прежние времена, когда всё здесь функционировало в штатном режиме, любому, кто хотел повернуть на перекрёстке, приходилось заезжать в депо. Сейчас налево никто не ездил - там прописалась речка, - ходили исключительно пешком, так что оборотный тоннель свою основную функцию утратил, а депо использовали в качестве парковки «дежурных» дрезин.
        До всего этого Вадим додумался самостоятельно, без сторонних разъяснений. Хотел было выдать на-гора рацпредложение: оставлять дрезины прямо на перекрёстке, но вовремя сообразил, что однопутка исключает этот вариант, и промолчал. В общем, ясно, что без депо не обойтись.
        Перед тем как свернуть направо, Гвоздь провёл боевой расчёт.
        - Вадюха, ты как стреляешь?
        - Ну… В общем… Гхм…
        - Короче, сумеешь безопасно прикрыть товарища в движении?
        - Так… В движении? - Вадим сделал умное лицо - хотя и не видно ничего, по привычке сделал, повадки Погибшего Мира ещё не скоро сменятся навыками сумеречного подземелья. - Можно попробовать, но… Гарантировать не могу.
        - Пробовать будешь на тренировке. Не уверен, так и скажи.
        - Не уверен.
        - Ясно. Тогда ты идёшь впереди, мы будем прикрывать.
        - С дробовиками?!
        - Хм… Сообразил, молодец. Нет, конечно. Ты нам дашь автоматы, мы тебе выделим дробан.
        Вадим взял паузу.
        - Ты чё, не доверяешь нам? - верно истолковал Гвоздь замешательство спутника.
        - Да нет… Просто… Эмм…
        - Мы с детства возимся с оружием. Если до дела дойдёт, я тебе жизнь в залог даю, ни одна пуля тебя не ужалит, всё в цель улетит.
        Если до дела дойдёт, пули против СТРАННОГО вряд ли помогут. Меня больше напрягает, что я пойду впереди, а вы сзади, причём с моими автоматами…
        - Я с дробовика никогда не стрелял. Есть какие-то нюансы, которые мне нужно знать?
        - Да какие тут нюансы? Вот смотри: фонарик, предохранитель, спуск, цевьё. Включил фонарик, «выключил» предохранитель, идёшь, светишь. Появился враг - жмёшь на спуск, передёргиваешь цевьё, опять жмёшь. Шесть патронов в «трубе», один в стволе. Главное, назад не стреляй, там мы будем. Короче, ничего сложного.
        - Хорошо, давайте сделаем так.
        Провал находился в противоположном от входа конце депо, и если бы Вадима не предупредили, он бы не сразу обратил на него внимание.
        На последней четверти депо пол уходил вниз, обнажая неровные края разрыва с торчащими во все стороны усами арматуры.
        Больше всего это было похоже на… Так, вот эта категория одинаково подходит к обоим мирам, канувшему и нынешнему: на плоскую консервную банку, допустим, из-под шпрот, в которой крышку с одного конца продавили, но передумали открывать до конца и бросили.
        Самое начало спуска было в бетоне, а дальше-глубже всё обильно заросло лесом.
        Подствольный фонарь на дробовике бил на добрую сотню метров, так что Вадим быстро увидел всё что надо и пожал плечами.
        Спуск, бетон, лес. Ничего особенного. В смысле ничего такого, что заставляло бы «кровь стыть в жилах».
        Однако у попутчиков были другие ощущения.
        - Э, Нуб, хорош туда светить! - свистящим шёпотом потребовал Корсар. - Свети в пол, не привлекай внимания…
        Хм… Внимания - кого? Или чего?
        - Здесь никого нет, - заявил Вадим, но в провал светить перестал и направил луч в пол в пяти метрах перед собой.
        - И слава богу, - нервно шепотнул Гвоздь. - И ты это… Потише. Не надо - в голос…
        - Как скажете, - послушно прошептал Вадим.
        Не было здесь ничего ТАКОГО. По крайней мере, в настоящий момент не было. Трудно объяснить, почему Вадим был уверен в этом, но он чувствовал: сейчас здесь пусто.
        У колодца и перед атакой краулеров был целый букет специфических ощущений, казалось, организм кричит: эй, парень, тут всё очень плохо, надо уносить ноги!
        Сейчас организм сладко посапывал в полудрёме, как то саботажное «ухо», на всех подряд перекрёстках источавшее благостную рябь без красных точек.
        Будучи товарищем начитанным и насмотренным, Вадим прекрасно знал, что организм гораздо старше сознания. Это древняя, плохо изученная и неразгаданная до конца сущность, обладающая множеством «анализаторов», с переменным успехом оповещающих владельца - носителя сознания об изменениях обстановки и всяческих опасностях.
        Другой вопрос, что человек, особенно городской житель, за последние столетия напрочь разучился понимать и различать эти сигналы и сплошь и рядом их игнорирует.
        Так вот после первой «реинкарнации» Вадим стал лучше понимать сигналы своего разложенного на атомы и вновь собранного воедино организма. Ну, по крайней мере, так ему показалось…
        Дрезины были неподалёку от входа, числом две единицы.
        В полном безмолвии забрали крайнюю и потихоньку покатили в тоннель, двигаясь крадучись, на цыпочках.
        - Тише! - шёпотом вызверился Корсар, когда колёса легонько громыхнули на стыке.
        Было желание уточнить: это кому «тише», дрезине, что ли? Ага, железяка вне очереди примет ваши замечания и рассмотрит их в кратчайшие сроки…
        Однако Вадим не стал шутить. Спутники на взводе, есть вариант, что реакция может быть неадекватной.
        Так и толкали дрезину до основного тоннеля, молча, двигаясь на цыпочках. И только выбравшись на магистраль, спутники Вадима разом облегчённо вздохнули - ну всё, гора с плеч!
        Гвоздь, утирая пот со лба, расслабленно резюмировал:
        - Хорошо зашли. Везучий ты, Вадюха…

* * *
        Дрезина была комбинированная, с небольшим мотором и бачком для топлива, рычагом ручной тяги и тормозом.
        По каким-то причинам компания проигнорировала мотор и покатила на ручной тяге. Доискиваться до сути Вадим не стал, в этом Подполе Погибшего Мира его научили: если люди делают нечто, что кажется тебе нерациональным, не спеши умничать, подожди немного. Со временем проявятся все поводы и резоны, причём без лишних вопросов с твоей стороны.
        Распределение обязанностей внутри экипажа было вполне ожидаемым: Вадим с Корсаром попеременно качали рычаг, а Гвоздь светил фонарём по ходу движения и мудро «рулил» под мерный перестук колёс.
        Двигались неравномерно, в некоторых местах катили быстро, а кое-где, повинуясь указаниям рулевого, сбавляли скорость до минимума. Иногда даже приходилось притормаживать.
        Вскоре Вадим вывел закономерность в изменениях скоростного режима.
        На участке пути между депо и Гранитом тоннель был не сплошь из тюбингов, регулярно попадались отрезки каменной и кирпичной кладки, с арочным сводом. Так вот в этих старых тоннелях рельсовое полотно хорошо сохранилось, чего не скажешь о некоторых путевых зонах, затянутых в тюбинги.
        Здесь частенько встречались вымоины и фрагменты пути без двух-трёх шпал кряду, а кое-где были такие места, где «пол» (нижняя часть тюбингового кольца) проржавел и рассыпался в труху на несколько десятков метров.
        На одном из таких участков рельсы настолько сильно шатались, что Вадиму показалось: сейчас дрезина соскочит с полотна и дальше придётся идти пешком. Она тяжёлая, дрезина, втроём надорвёшься тянуть.
        Здесь было небольшое расширение, пакгауз, подъёмник, перрон и вход в сервисный тоннель.
        На перроне виднелась прислонённая к стенке дрезина без колёс, рядом лежал на промасленном брезенте инструмент: ломы, кирки, кувалда, большие гаечные ключи.
        Когда миновали опасный участок, Вадим поинтересовался:
        - А ремонтировать не пробовали?
        - Ага, пробовали, - желчно ответил Корсар. - Этот тот самый сервис, где бригада пропала. Вон, одни инструменты остались.
        - А починить надо, - заметил Гвоздь. - Этот участок совсем плохой: пни по рельсе как следует, и завалится. Ладно, дрезина на грунт сядет, а если мотовоз?
        - То есть в этом сервисном тоннеле тоже провал?
        - Да, там дальше такая же беда, как в депо, - подтвердил Корсар. - Такое ощущение, что их специально кто-то смастерил, эти провалы.
        - Да ладно, кому они нужны - «специально», - скептически хмыкнул Гвоздь.
        - Ну, мало ли… Призракам, Теням, Изгоям, каким-то ещё тварям с Тринадцатого…
        - Нет, это вряд ли, - не согласился Гвоздь. - Вон как трясёт в последнее время. От этой тряски провалы и получаются.
        - Может, и от тряски, - не стал спорить Корсар. - По-хорошему, надо бы в сервис забутовку бахнуть. А то что-то стремновато мимо кататься. В депо, понятно, никакого бетона не хватит залить такую дырень. А здесь вполне можно устроить.
        - Да, дельная мысль, - одобрил Гвоздь. - Надо будет на Совете вопрос поднять…
        Тут Вадим очень кстати вспомнил про симметричные забутовки на южной станции Пятого Уровня и поинтересовался, что бы это такое могло быть.
        - Скорее всего, это входы в Резерв, - немного подумав, ответил Гвоздь. - Их везде закупорили, где только можно.
        - Резерв, значит…
        - Слышь, Нуб, ты и про Резерв ничего не знаешь? - удивился Корсар.
        Вадим с сожалением вынужден был признать, что про Резерв он слышит впервые.
        Сожаление было двояковыпуклым, отчасти на публику, отчасти в глубь себя.
        Что-то многовато пробелов в знаниях о естественной среде обитания. Даже для оторванного от мира «техника с Восьмого», из «закрытой мастерской» - многовато. Недалёк тот момент, когда спутники суммируют все эти пробелы, возьмут «техника» за грудки и начнут трясти, как тот сказочный циклоп тряс посёлок Шипка: кто ты вообще такой и откуда взялся, весь из себя неосведомлённый?
        Надо будет продумать какую-нибудь запасную легенду поправдоподобнее. Какую-нибудь классическую, с избирательной амнезией, в формате «здесь помню, а здесь - не помню».
        Однако до допроса с пристрастием спутники Вадима пока что не дозрели и на пару просветили гостя, что такое Резерв.
        Резерв - это секрет в секрете, или, если хотите, закрытый объект в закрытом объекте. Иными словами, это система коммуникаций особого доступа, по которой можно быстро и комфортно добраться до множества стратегически важных зон и ключевых точек К55.
        Резерв, помимо транспортной функции, это ещё и Убежище для руководящего состава и элиты К55. Со своими секретными бункерами, складами, мастерскими и лабораториями.
        То есть, если верить Гвоздю и Корсару, К55 строили реальные маньяки. Мало того что создали уникальный погреб для грядущего Апокалипсиса, так ещё и приняли меры, чтобы надёжно спрятаться, если этот погреб захватит враг.
        - Забавно… И название такое, подходящее… А почему его замуровали, этот Резерв?
        - А попробуй сам угадай.
        - В последнее время там творится что-то странное и непонятное? Люди пропадают?
        - Угадал. Причём всё началось не так давно. Ну, примерно, где-то с год назад…
        Мусаев сказал, что землетрясения начались тоже где-то с год назад… Интересные совпадения…
        - А вы сами в этом Резерве бывали?
        - Не бывали, - признался Гвоздь. - Да там вообще мало кто бывал из простых смертных, разве что обслуга да вояки. Так что мы об этом Резерве знаем только то, что он есть. Ну и всякие сплетни, слухи, гон всякий левый…
        Вадим вдруг понял, что у него с К55 дела обстоят точно так же.
        Смешно, досадно, трагично, но он практически ничего не знает о главном предприятии своего родного города. Только в общих чертах, на уровне общедоступной информации в Интернете и по протоколу ОБС (одна бабка сказала).
        Объект К55 создавался в годы «холодной войны» в качестве последнего оплота СССР на случай Третьей мировой или, если следовать терминологии игр и фильмов последних десятилетий, на случай Ядерного Апокалипсиса.
        Он был размещён под землёй, в горном массиве, на глубине от 200 метров на первом уровне до пяти километров на последнем и проектировался таким образом, чтобы выдерживать ядерные удары любой мощности.
        Система производственных и транспортных тоннелей К55 как минимум в три раза превышала протяжённость линий Московского метрополитена, а объём общей выработки был таков, что если всю изъятую породу насыпать ровным слоем на открытой местности, можно было бы завалить по пятый этаж как минимум три «закрытых» городка типа Красноярск55 (по принципу - кто откопал, тому и добро) или обычный город площадью до сорока квадратных километров, например, такой, как Серпухов.
        Серпухов, разумеется, ни в чём не виноват, чтобы его заваливать, это просто для наглядности, ибо многие проезжали мимо и представляют, как выглядит этот город.
        К55 был полностью автономен, имел несколько реакторов и множество производственных и испытательных площадок как для изготовления ядерного оружия, так и для всестороннего обеспечения жизнедеятельности персонала, а также мощную научно-техническую базу с перспективой независимого от Поверхности развития.
        По сути, это было не просто самое больше в мире Убежище, а Последний Бастион СССР, способный даже после Апокалипсиса производить ядерное оружие и непрерывно вести войну до полного уничтожения противника.
        Для создания К55 была задействована вся мощь Союза. Если корректно такое сравнение, это была своего рода советская Пирамида Хеопса, одно из самых значительных сооружений ушедшей эпохи, занимающее первое место в списке немыслимых по своим масштабам и трудозатратам заводов-гигантов, каналов, плотин и прочих колоссов, поражающих воображение.
        Эх, если бы знать, что всё так получится…
        При жизни в прежнем мире у Вадима была возможность устроиться на работу в К55. Причём, вполне вероятно, в какое-нибудь секретное подразделение, КБ, и так далее - со связями отца это было бы нетрудно.
        Можно было выучиться на физика, освоить какой-нибудь профиль, полезный для К55, или пойти в военные, в охрану режимных зон и объектов…
        Сейчас бы знал всё, что надо, и не было бы никаких проблем с информацией.
        Но в этом-то и состоит, наверное, вся прелесть Жизни, даденной человеку один раз.
        Ты не знаешь, что с тобой случится даже через десять минут. Что тебе выпадет: Бой, Смерть, Удача, Поражение, Победа, Месть, Любовь - или тысяча вариантов комбинаций из этих основных составляющих Бытия.
        И вот эта непредсказуемая лотерея делает Жизнь яркой, неповторимой и очень индивидуальной.
        Так что не стоит сетовать по поводу упущенных возможностей.
        Как получилось, так получилось.
        Хм… В следующей Реинкарнации, возможно, выпадет более удачный расклад…

* * *
        Долго ли, коротко ли, в итоге доехали до Гранита.
        Станция здесь была небольшая, с разъездной петлёй, пакгаузом, подъёмником, перроном и отдельной короткой веткой для стоянки мотовоза и дрезин.
        Лифтовой площадки Вадим не увидел, и это его слегка огорчило. Слегка, потому что Гвоздь предупредил: придётся заходить, подписываться за тебя и так далее.
        Просто думал, что, может быть, лифт сразу на станции, под контролем людей с Гранита, и достаточно будет рекомендации спутников, чтобы сразу спуститься куда надо.
        Что ж, заходить так заходить.
        Подъехали, пристроили свою дрезину в колонну, четвёртой с краю.
        Уже состав. Теперь, по-видимому, дежурному придётся гнать этот состав в нехорошее депо.
        Перед тем как входить, Гвоздь проинструктировал Вадима:
        - В общем, Вадюха, слушай меня внимательно. У нас сейчас карантин…
        - Да, ты говорил.
        - Поэтому чужих к нам не пускают.
        - И это говорил. Но вы вроде как обещали подписаться за меня… Или передумали?
        - Нет, не передумали. Но тут, короче, есть одна закавыка…
        - Так я и знал… Надо будет совершить ритуал кровавого жертвоприношения?
        - Да ну, какой там ритуал… В общем, тебе придётся записаться в рыжики.
        - Ага… В рыжики, значит…
        - Ты в курсе насчёт рыжика?
        - Ну, в общих чертах… Эмм…
        - Короче, рыжик - это новобранец, салага, ученик.
        - Да не вопрос: рыжик так рыжик.
        Корсар вдруг усмехнулся и покачал головой.
        Перед КПП горел плафон. Тусклый, как принято по здешним стандартам, но уже можно было различать некоторые проявления эмоций.
        - И на кого ты его запишешь рыжиком? Неужто на себя?
        - На Герца.
        - На Герца?! - Лицо Корсара вытянулось от удивления. - Ты шутишь, что ли?
        - Ни грамма. Вот это на раз прокатит как полрасчёта за косяк. Остальное как-нибудь потихоньку доберём. Иначе сразу шлёпнет и разговаривать не станет.
        Из последней реплики Вадим не понял ровным счётом ничего, но сделал вывод, что Корсар не одобряет инициативу Гвоздя.
        - Какие-то проблемы со статусом рыжика? Почему меня надо на кого-то записывать?
        - Ага, давай, расскажи ему про рыжика, - пробурчал Корсар.
        - Спокойно, не кипешуй, - одёрнул его Гвоздь. - Видишь ли, Вадюха, рыжик - это никто. Пока никто, пока рыжик. Но в то же время это уже член братства.
        - Типа, низшая ступень иерархии?
        - Типа да. Ну и, короче, за рыжика кто-то должен отвечать. Кто-то в авторитете. Мы с Корсаром не можем, нам это не по рангу. А Герц - наш старший, он может. Но это большая ответственность. Если ты накосячишь, по мелочи, по-крупному, не важно, по-любому, короче, спрос будет не с тебя, а с Герца. Причём очень жёсткий спрос.
        - Я постараюсь, - горячо заверил Вадим. - Я оправдаю! Да и недолго я тут буду, мне бы только до своих добраться. Только вот…
        - Что?
        - Согласится ли Герц? Как вы собираетесь мотивировать его, чтобы он добровольно взвалил на себя такой головняк-нежданчик?
        Корсар нехорошо хмыкнул и опять покачал головой. Нет, ему определённо не нравился план Гвоздя.
        - Вы чего там сходку устроили? - лениво поинтересовался динамик над шлюзом. - Заходить будем, или как?
        - Сейчас зайдём, - ответил Гвоздь, нажав кнопку на переговорном устройстве у двери КПП.
        - Короче, мне не нравится такой расклад, - заявил Корсар. - Гнилое дело. Даже рядом вписываться не хочется.
        - Не вписывайся, - пожал плечами Гвоздь. - Это уже будут проблемы Герца, мы вроде как в стороне.
        - «Вроде как»? Хм…
        Честно говоря, Вадим не ожидал, что в последний момент Корсар так резко отстранится и даст задний ход. За недолгое время совместного путешествия у него сложилось впечатление, что Гвоздь более практичный и жёсткий, а Корсар несколько сентиментальнее, мягче и добрее.
        Оказывается, первое впечатление было обманчивым.
        Гвоздь, может, и жёсткий, а местами просто злой, но слово держит. А Корсар считает, что это «гнилое дело». Даже обидно как-то…
        - Я не подведу, - заверил Вадим. - И это… Я Герцу автомат подарю. А вам - «ухо» и светлячков. Так пойдёт?
        Корсар снова криво ухмыльнулся.
        Ну и вредный же тип…
        - Пойдёт, - махнул рукой Гвоздь; про «ухо» даже спрашивать не стал, видимо, знает, что такое. - Ну всё, решили все вопросы, заходим…

* * *
        Помимо привычного шлюза, здесь был оборудован отдельный людской КПП.
        Тоже своего рода шлюз, две стальные двери с запорными рычагами и электромеханическими замками, между ними неширокий проходной коридор пять метров длиной, слева «аквариум» - застеклённая стенка дежурки, в которой сидела пара пожилых дядек поперёк себя шире, и лоток приёмника для документов.
        Вадим - типичный представитель своего поколения - знал про Гранит из… Википедии.
        Гранит - это ИТК особого режима, заключённые которого строили К55 и трудились здесь на урановых рудниках.
        Собственно, К55 строила огромная толпа народа, и «вольняшки» и военные, но зэков, как следовало из Википедии, использовали на самых тяжёлых и опасных работах.
        Да, разумеется, в городе говорили про этот пресловутый Гранит, но всё было на уровне досужих слухов, что там, дескать, конченые отморозки и рецидивисты, которым ИМН в советском варианте заменили пожизненными рудниками.
        Например, Вадим, родившийся и выросший в Красноярске55, ни разу не встречал человека, который непосредственно общался с этими несчастными зэками или кем-то из их администрации.
        Так что, ирония судьбы, нонсенс, как хотите назовите, но Интернет в данном случае был самым доступным источником информации по этой теме.
        - Кто такой? - спросил дядька, который сидел напротив окна приёмника. - Куда? К кому? Цель визита?
        - Объявляйся, - подсказал Гвоздь.
        - Я рыжик Герца, - заявил Вадим.
        Дядьки в аквариуме переглянулись, у обоих вытянулись лица, как давеча у Корсара перед КПП.
        По всей видимости, этот Герц - жёсткий и крутой перец, если у всех такая однородная реакция на заявление о рыжике.
        - Хренассе, новости… - протянул тот, что сидел напротив лотка. - Это ты сам додумался или подсказал кто?
        - Я… эмм… В общем…
        - Иваныч, а тебе не похер? - вмешался Гвоздь. - Человек объявился, запиши в журнал, доложи по команде.
        - Ты добровольно в рыжики пишешься? - Иваныч оставил реплику Гвоздя без внимания. - Ты в курсе насчёт рыжика?
        - Разумеется! - верноподданнически кивнул Вадим. - В курсе. Добровольно. И да, можно сказать, что это моя инициатива.
        Тут он покосился на Гвоздя, не переборщил ли с инициативой?
        Гвоздь не заметил взгляд Вадима. Он исподлобья, пристально смотрел на Иваныча, как будто ожидал от него какого-то подвоха.
        - Ну смотри, дело твоё.
        Иваныч спросил у Вадима ФИО и занёс в журнал, написав в последнем столбце «Рыжик Герца».
        Ну, слава богу. Кажется, всё решилось.
        - Проходим, - скомандовал Иваныч и нажал кнопку на пульте перед собой.
        Зажужжал электромеханический замок, Корсар толкнул внутреннюю дверь и вышел из коридора.
        Вадим последовал за ним, а Гвоздь задержался в коридоре - отреагировал на реплику Иваныча:
        - Мутный ты, Гвоздяра. И как это ты засрал мозги парню, что он добровольно в рыжики записался?
        - Ты, Иваныч, не лезь в чужие дела. Службой занимайся. Кстати, у тебя там четыре дрезины скопились. Так что придётся тебе прогуляться в депо. Хе-хе…

* * *
        Экскурсия по тюремным блокам Вадима не впечатлила.
        Когда заходили, настроился на мрачную готику: каменные мешки, ошейники с шипами, жаровни, настенные факелы, невольники в цепях, тяжко влачащие чугунные шары, закованные в колодки провинившиеся, каты с плётками-шестихвостками и так далее.
        Откуда, спрашивается, такие запросы?
        Да так, по совокупности, отчасти из тех же сплетен, гулявших в городе, отчасти из исторической справки, почерпнутой в этих ваших интернетах.
        Строить К55 начали очень давно, в 60х годах XX столетия. А до этого, если верить слухам, на месте будущего Ядерного Погреба СССР была дореволюционная каторжная тюрьма.
        Увы, из того, что себе навыдумывал Вадим, здесь ничего не было.
        Напротив, всё было цивильно, аккуратно, по-современному.
        Широкий коридор с колоннами по средней линии, по обеим сторонам зарешеченные камеры. Почти так же, как в рабочем посёлке Шипка, только здесь решётки были не внутри камер, а снаружи.
        Откидные койки, столики, шкафчики, пластик, аккуратные плафоны, тусклые, по местному обыкновению.
        Здесь повсюду тусклые плафоны, очевидно, в целях экономии электроэнергии.
        Пахло слабым раствором дезинфекта, хозяйственным мылом и сырым постельным бельём, стиранным в общей прачечной и плохо высушенным.
        В некоторых камерах были люди.
        Люди ели, спали, играли в карты, читали, общались, занимались какими-то делами, в общем, жили они тут, по факту, на виду у всех, как в ток-шоу, лишь кое-где решётки были занавешены одеялами.
        На прохождение троицы с неофитом реагировали все без исключения, но по-разному.
        Некоторые молча и пристально смотрели вслед, кто-то здоровался с Гвоздём и Корсаром, кто-то спрашивал, где они взяли такого «аппетитного малыша» и не поделятся ли с ближними.
        Последнее, надо полагать, было этакой местной скабрезой, шуткой в тюремном формате. Ни Гвоздь, ни Корсар на шутку не реагировали, отвечали на приветствие и проходили мимо.
        Интересно, а где у них женщины? Даже если предположить, что все эти люди - потомки рецидивистов и воспитаны по тюремным законам, их в любом случае рожала женщина, по-другому просто быть не может. Почему так воспитали, это уже другой вопрос. Женщины-зэчки? Надо при случае поинтересоваться, не было ли тут до Катастрофы женского блока…
        Когда уже подходили к административному блоку, Вадим додумался насчёт несбывшихся ожиданий.
        Это же Шестой Уровень!
        На момент начала разработки К55 ИТК Гранит располагалась на Поверхности, возможно, как раз на месте бывшей каторжной тюрьмы.
        До Шестого докопались значительно позже, и тогда уже здесь оборудовали ИТК, в соответствии с требованиями пенитенциарной системы конца XX столетия.
        Герц с пристяжью, или челядью - выбирайте, что больше нравится, - обосновался в административном блоке.
        Камер здесь не было, интерьер мало чем отличался от того, что Вадим видел в Северо-Западном секторе на Пятом Уровне.
        Блок был небольшой и уютный.
        Маленький тамбур с двумя бронированными дверьми (и разумеется, с электромеханическими замками), квадратная прихожая с постом консьержа, два дерматиновых дивана углом, на полу зелёный ковёр, похоже, из натуральной шерсти, на стенах картины, преимущественно зелёные пейзажи Погибшего Мира, и множество глиняных горшков в фигурных подставках из витого стального прута.
        В горшках пышно колосился лес.
        Да, именно так - колосился.
        Очевидно, лесу было очень хорошо в горшках, он блаженно растопыривался во все стороны пушистыми побегами - куда там дикорастущему тоннельному собрату, и вовсю благоухал… нет, вовсе не привычным ароматом свежескошенного луга, а хорошим дезодорантом с выраженной цветочной отдушкой.
        А ещё он цвёл!
        Мелкими такими розовыми цветочками, с округлыми лепестками в несколько слоёв.
        Не знай Вадим, что это лес, наверняка принял бы его за какое-нибудь декоративное комнатное растение, типа герани.
        Консьерж - тщательно выбритый и обритый, атлетического сложения мужчина лет тридцати, облачённый в отутюженную чёрную униформу и начищенные до блеска высокие берцы, забрал у посетителей оружие и мешки и «прозвонил» каждого четырьмя разными приборами.
        Металлообнаружитель, радиометр… А другие два про что? Надо на досуге спросить у Гвоздя.
        - Присядь, - скомандовал Гвоздь. - Зайдёшь, когда позовут.
        Вадим присел на краешек дивана.
        Гвоздь с Корсаром пошли по одному из двух коридоров, выбегающих из арок прихожей.
        Консьерж тем временем упрятал оружие и вещи посетителей в небольшой комнате с решёткой вместо двери.
        - Лес цветёт? - Вадим с опаской покосился на ближайший горшок - да, аромат источали цветочки, что-то наподобие розы с заметным оттенком фиалки.
        - Ни разу не видел? - Консьерж широким жестом указал на горшки. - Нюхай на здоровье. Когда цветёт, с него не прёт, так что не бойся, не утащит…

* * *
        Общаться с консьержем Вадим не стал, хотя, судя по цветочному месседжу, тот был настроен вполне благожелательно.
        Не хотелось лишний раз показывать свою неосведомлённость перед посторонним. Правильнее будет помолчать и заодно продумать примерный план беседы с Герцем. Разумеется, все каверзные вопросы предугадать невозможно, но составить генеральную линию глухой защиты «техника из очень закрытой мастерской» можно и нужно.
        Вадим принялся продумывать ключевые пункты стратегии и между делом рассеянно осмотрелся, оценивая обстановку.
        Картины советские, в формате «Шишкин лес», понятное дело, репродукции, но нормального качества и хорошо сохранившиеся. Им, должно быть, лет 80 - 90, а то и побольше. Каждая картина оторочена ультрамариновыми атласными занавесочками и подсвечена слабым неоновым фонариком, что вызывало ассоциации с видом из окна охотничьей избушки на опушке леса. В смысле того леса, Погибшего Мира…
        Ковёр тоже смотрелся свежо и добротно, такое впечатление, что за ним бережно ухаживали.
        Лес в горшках, розовые цветочки, занавесочки…
        Герц любит аккуратность, уют и комфорт.
        Как это вяжется с обликом крутого и своенравного вождя банды конченых отморозков?
        Нет, понятно, что через пару поколений они тут все поменялись, но если брать за основу исходник, то всё та же банда, как ни крути.
        А любовь к комфорту вполне сочетается с обликом тирана. Если верить истории, многие известные деспоты любили уют и комфорт, разводили рыбок и разных крокодильчиков и вполне могли пустить на «вискас» для любимого котёнка какую-нибудь лишнюю центурию ненужных людишек.
        Коридоры были неравнозначными.
        В том, по которому ушли Гвоздь и Корсар, дверей не было, только одна большая двустворчатая в самом конце. Вадим для себя окрестил его «правительственным».
        В другом было несколько дверей по обеим сторонам, а в конце, наоборот, не было ничего.
        И в обоих коридорах лежали длинные ковровые дорожки в тон основному ковру в прихожей.
        Гвоздь и Корсар задерживались.
        Вадим успел как следует осмотреться, выстроить линию защиты, поупражняться в психэтюдах «корреляция характера с интерьером и антуражем», заскучать… а спутников всё не было.
        - Что-то долго, - не выдержал Вадим. - Может, он их там уже расстрелял, а мы и не знаем.
        - И не узнаем. - Консьерж с серьёзным видом кивнул в сторону коридора, по которому ушли Гвоздь и Корсар. - Там приёмная, потом кабинет. Две герметичные бронедвери. Глухая звукоизоляция. Если в кабинете будут стрелять, мы тут ничего не услышим.
        Такая трогательная откровенность повергла Вадима в уныние.
        О звукоизоляции и выстрелах консьерж говорил как о чём-то обыденном, не выходящем за рамки.
        То есть в самом деле случается такое, в кабинете постреливают?!
        Интересный товарищ этот Герц…
        Наконец створки двери в конце «правительственного» коридора с тихим шипением разъехались в стороны и выпустили на волю Гвоздя с Корсаром.
        Живых, здоровых, но морально траченных, притихших и съёжившихся.
        Да, выглядели они сейчас как сильно набедокурившие первоклассники после вдумчивой взбучки в кабинете злого директора.
        Директор, судя по всему, имел своё, особое мнение по поводу воспитательной методики: левая щека Гвоздя покраснела и припухла, левое ухо вздулось и отчасти посинело, отчасти даже почернело, а под левым глазом наливался добротный желвак.
        - Что такое… - вскинулся было Вадим.
        - Нормуль, всё нормуль… - нервным жестом осадил его Гвоздь. - Всё в ажуре.
        - Пусть заходит, - сказал динамик на посту консьержа.
        - Вперёд, - скомандовал консьерж, кивнув в сторону «правительственного» коридора, и, взяв с поста ключи, стал отпирать решётку «оружейки».
        - Давай, не подведи, - напутствовал Вадима Гвоздь. - Не мешкуйся, всё решили, всё развели. С тобой он будет поласковее…
        Вадим проследовал по коридору, и, перед тем, как войти в гостеприимно распахнутую дверь, оглянулся.
        Гвоздь в этот момент получал у консьержа оружие, а Корсар смотрел вслед Вадиму.
        Взгляд у него был виноватый.
        Не то чтобы лёгкое сожаление: «Прости, обмишулился маленько, с кем не бывает…», а стопроцентно виноватый: «Да, вот это я косяка упорол… разгребаться придётся до конца жизни».
        Вадим истолковал это однозначно.
        Гвоздь принял на себя всю тяжесть негодования Герца по поводу невесть откуда свалившегося рыжика, но в итоге всё решилось положительно.
        А Корсар тихонько отмолчался в сторонке, вроде как не при делах, и теперь стыдится своего малодушия.
        Никаких ободряющих месседжей или приязненных жестов Вадим генерировать не стал.
        Он был зол на Корсара, обида ещё не схлынула. Так что пусть маленько потерзается, поскрипит душой - впредь будет наука…

* * *
        Дверь за Вадимом с шипением закрылась, и он с ходу угодил в объятия парочки здоровенных мужланов, облачённых в такую же униформу, что и консьерж, и так же повсеместно бритых налысо.
        Мужланы тщательно обыскали Вадима и ещё разок прозвонили его четырьмя разными детекторами.
        - Так меня уже…
        - А ничего, нам не трудно, - оборвал гостя один из мужланов. - Стой смирно, это недолго.
        Приёмная походила на прихожую и была чуть больше по площади.
        Ковёр, картины, занавесочки, неоновая подсветка, цветущий и пахнущий лес в горшках, только диваны были из натуральной кожи.
        Неужто такие диваны поставляли для администрации ИТК? Нет, это вряд ли. Скорее, ограбили какой-то ВИП-бункер, возможно, в том же Резерве…
        Здесь был примерно такой же пост, как у консьержа, - небольшой стол с тумблерами и телефонами и такая же оружейка, что и в прихожей: небольшая комната-ниша с решётчатой дверью, за которой виднелась пирамида.
        В пирамиде стояло несколько стволов. Каких именно, Вадим не разобрал, но там точно было что-то подлиннее автоматов и дробовиков.
        По завершении процедуры досмотра один из мужланов нажал клавишу переговорного устройства у двери в кабинет и доложил:
        - Чисто.
        Створки двери с шипением разъехались.
        - Заходи. Веди себя смирно. Доложи. Молчи. Если спросят, отвечай на вопросы. Тебе всё понятно?
        - Да.
        - Заходи.
        Кабинет был раза в три больше приёмной. И всё здесь было большое.
        Справа и слева, если смотреть от входа, на противоположных стенах, зияли два огромных полотна - живописный вид на водопад и морской пейзаж с пляжем под полуденным солнцем.
        Здесь тоже были занавески, но большие, тяжёлые атласные портьеры на массивных гардинах, перехваченные шнурами из золочёной тесьмы. Подсветка была оборудована снизу и сверху белыми неоновыми софитами.
        В общем, два этаких здоровенных окна в Погибший Мир.
        Огромный стол красного дерева, громоздкий гардероб под потолок, строго по центру, позади кресла босса; по бокам, симметрично, два большущих буфета - вся мебель из того же материала, что и хозяйский стол.
        Точно, ВИП-бункер обнесли…
        Возле буфета, соответственно, справа и слева, находились вмонтированные в стену и обрамлённые стальной рамой овальные двери из бронелиста, с сейфовскими номерными замками и Т-образными ручками.
        Вадим так и не понял, что это - сейфы или двери в соседние помещения.
        Ближе ко входу, до картин, расположились кожаные диваны, такие же, как в приёмной.
        Стульев в кабинете не было. Кресло босса, массивное, кожаное, с высоченной «судейской» спинкой, больше походило на трон, нежели на офисный стул с продуманной эргономикой.
        В кабинете находились двое.
        Вадим не сразу понял, кто хозяин, и взял паузу, пытаясь решить, к кому обратиться.
        Опираясь на явно прослеживающуюся в обстановке кабинета тенденцию к гигантизму, камрад Фрейд наверняка сказал бы, что хозяин - невзрачный старикашка, который сидел на диване и сосредоточенно листал толстую амбарную книгу, испещрённую рукописными каракулями, исполненными разным почерком.
        Но Фрейд и сам был известный баловник, если не сказать жёстче, поэтому его шкалу критериев нельзя считать объективной.
        Будь старикашка хозяином, он наверняка сидел бы в кресле босса, а книгу положил бы на стол. Так гораздо удобнее, нежели держать её на коленях, примостившись на краешке дивана.
        - Здравствуйте! - Вадим повернулся к хозяину и чётко, по-военному доложил: - Вадим Набатов, Восьмой Уровень, ваш новый рыжик!
        Хозяин разгуливал перед картиной с водопадом, слегка сгорбившись и заложив руки за спину, в манере бывалых людей, которые много лет провели в казённых учреждениях не по своей воле.
        Это тоже был старик, лет, пожалуй, семидесяти, но крепкий и бодрый на вид.
        Высокого роста, худощавый, с гладко выбритым правильным черепом, длинным вислым носом и острыми «эльфийскими» ушами.
        Правильный череп глянцево бликовал в лучах картинных софитов и отражал свет не хуже прожекторного рефлектора.
        - Подойди, - разрешил хозяин. - Дай тебя рассмотреть.
        Голос у него был звучный и глубокий. Нестарый такой голос, добрый и жизнерадостный. Если общаться по телефону и не видеть собеседника, можно ошибиться лет этак на 30 - 40.
        Да и алертен был хозяин не по-стариковски, вышагивал перед картиной упруго и легко, можно сказать - нетерпеливо, словно бы в предвкушении какого-то долгожданного события.
        Вадим послушно приблизился к картине.
        Герц велел ему дважды повернуться кругом, осмотрел со всех сторон, потом попросил открыть рот и показать зубы. Посветил маленьким фонариком в глаза - ну, это уже знакомый и понятный жест - и в итоге констатировал:
        - По-моему, всё нормально…
        Так… Товарищ активно интересуется моей физикой. Не получится ли так, что меня в качестве тренировки-стажировки с ходу выставят на какие-нибудь местные гладиаторские бои? Вот этого не хотелось бы. Практика - это, конечно, здорово, но боец из меня пока что никудышный, надо бы для начала опыта набраться…
        После осмотра наступила самая ответственная и опасная фаза аудиенции: Герц стал задавать вопросы.
        - Итак, рыжик… Смотри на меня, взгляд не опускай. Отвечай быстро, первое, что придёт в голову. Если промедлишь хотя бы секунду, будем считать, что соврал. Тебе всё понятно?
        - Да.
        - Хорошо. Откуда ты?
        - Восьмой Уровень, Юго-Восточный сектор.
        - Чем занимаешься?
        - Техник, работаю в мастерских.
        - Гвоздь сказал, у вас там какие-то секреты?
        - Да ну, какие от вас секреты… Конкретно моя мастерская монтирует электрооборудование для Резерва.
        - Для Резерва?
        - Да.
        - Очень интересно… Ты входишь в элиту Профилактики?
        - Нет, не вхожу.
        - Являешься ли ты родственником кого-то из элиты Профилактики?
        - Нет.
        - Не является ли твоя должность ключевой?
        - Да нет, я обычный рядовой техник.
        - То есть, если ты пропадёшь, тебя не хватятся и не будут искать?
        - Нет, естественно. Кому я на фиг… Нет-нет, конечно, будут! У нас в мастерских каждый работник на вес золота, так что…
        - Остановись, не мельтеши. Я тебя понял. Есть ли у тебя какие-то серьёзные заболевания?
        - Нет. Здоров как бык.
        - Как бык? Откуда знаешь про быка?
        - Я это… Книги читаю. Книги Погибшего Мира. У нас там есть хорошая библиотека…
        - Библиотека на Восьмом?! Это что-то новое. Ты ничего не путаешь?
        Так… Похоже, это перебор…
        - «Библиотека» - в смысле, охотники натаскали книжек, сделали для ребят такую маленькую свою библиотеку…
        - Понял, понял… Ну что, прекрасно. Начитанный рыжик - это очень мило, будет о чём поговорить… Ну всё, мы закончили. Что-то ещё сказать хочешь?
        - Мне бы побыстрее к своим добраться. Гвоздь сказал, что рыжик - это своего рода синекура, непременное условие для прохода…
        - Он так и сказал, «синекура»?!
        - Нет, не именно так, но… подразумевал именно это.
        - Да, ты очень грамотный и толковый рыжик. Это хорошо, я не люблю глупых кукол.
        - Спасибо. Так как насчёт…
        - Не волнуйся, всё будет нормально. Сейчас по-быстрому примем тебя в рыжики, потом решим всё остальное.
        - А, это будет что-то типа инициации?
        - Инициация? Хм… Да, именно так. Очень хорошее определение. Это будет инициация. Не волнуйся, много времени это не займёт.
        - Хорошо, как скажете. Заранее благодарю за всё. В будущем постараюсь быть полезным. Обещаю: вы не пожалеете, что помогли мне.
        - Уверен, что не пожалею. Я в людях редко ошибаюсь. Ну всё, сейчас иди с доктором, он тебе всё расскажет.

* * *
        Невзрачный старикашка, оказавшийся доктором, отвёл Вадима в баню.
        Прогулялись по «правительственному» коридору, миновали прихожую, третья дверь справа в другом коридоре - пожалуйте мыться-бриться.
        Доктор выдал Вадиму мыльные принадлежности и опасную бритву.
        Это был раритет, древнее лезвие с золингеновским клеймом (C.HOPPE SOLINGEN), ручкой из натурального рога и острое, как… Как бритва? Да, лучше всё равно не скажешь, именно как бритва.
        - Надо как следует побриться, - сказал доктор. - Управишься? Если нет, я принесу «козью ножку».
        С бритвой Вадим обращаться умел.
        Отец его, не чуравшийся некоторых вывихов мачизма, пользовался исключительно опасной бритвой, причём у него тоже был золингеновский клинок, только с перламутровой ручкой.
        Так что первые опыты борьбы с юношеским пухом Вадим проводил именно с опасной бритвой, пару раз слегка порезался, но быстро наловчился и потом, будучи уже взрослым, частенько втихаря брал отцовскую сталь, когда хотел особо тщательно выбриться, например, перед свиданием.
        - Да, я умею пользоваться такой бритвой.
        - Хорошо. Вот здесь помазок, пена, три вида лосьонов после бритья… Теперь такое дело. Гвоздь сказал, что ты впервые в жизни вышел за шлюз?
        - Совершенно верно.
        - Так… Тогда надо обсудить один интимный вопрос…
        Вопрос, скорее, был медико-гигиенического характера, нежели интимного.
        Доктор спросил, не довелось ли Вадиму во время похода удобрять местные почвы. И если довелось, не пользовался ли он при этом лесом в качестве гигиенического средства.
        Вадим честно признался, что довелось. Причём хорошо так довелось, увесисто и плотно. И разумеется, после этого хорошенько погигиенил лесом. По совету бывалых людей.
        Доктор пришёл в ужас и возмутился: эти бывалые люди - дремучие дикари, если насоветовали такое.
        Дело в том, что в лесу водится великое множество зловредных бикарасов, которые могут нанести непоправимый вред человеческому организму.
        Не ощущал ли после ЭТОГО Вадим жжение, зуд, не казалось ли, что в укромных уголках организма что-то ползает?
        Вадим живо вспомнил: ага, всё так и было. И тут же почувствовал: и сейчас есть! Не думал про это, забыл, и не было. А как доктор напомнил, сразу всё зачесалось и стало зудеть.
        - Господи… - всполошился Вадим. - Я что, инфицирован? И что теперь делать?!
        Доктор успокоил: пока что ничего страшного не произошло. Если с момента контакта минуло не более трёх суток, процесс вполне обратим, нужно только выполнять ряд несложных процедур.
        Процедуры в самом деле оказались несложными: поставить большую клизму со специальным раствором, приготовленным доктором, отдать дань уважения местному толчку, затем поставить особую свечку и обильно смазать потаённые глубины организма специальной мазью.
        Поскольку всё было специальное и особое, Вадим сделал вывод, что такая проблема здесь случается нечасто и в основном у тех, кто впервые покидает жилой сектор и путешествует в компании малограмотных товарищей.
        Панина малограмотным назвать нельзя, учёный, как-никак, хоть и не биолог, но…
        Может быть, он упустил какой-то важный момент? Какое-то ключевое звено, очевидное для всех местных и совершенно недоступное для чужого?
        С триммером, например, получилось именно так. Местные привыкли, что это «штука, которая всегда с собой», поэтому никому и в голову не пришло, что у гостя из прошлого может не быть триммера.
        Вадим принял душ, побрился, выполнил все процедуры, предписанные доктором, и почувствовал себя посвежевшим, помолодевшим (лет этак на сорок, как раз на срок до Катастрофы) и хорошо отдохнувшим.
        Правда, «специальная» мазь, которую он употребил с двойным запасом, чтобы не оставлять зловредным лесным бикарасам никаких шансов, была очень похожа на обыкновенный душистый вазелин.
        Но Вадим не стал задавать вопросов по этому поводу.
        Он уже привык, что у них тут всё своё, специальное, «наша разработка!», так что не стоит ничему удивляться.
        После праздника тотальной гигиены Вадиму не хотелось облачаться в пропотевшую насквозь одежду, и он спросил доктора, нет ли тут какой-нибудь «подменки» на время.
        - Я потом верну. Постираю всё своё, высушу и верну.
        - В этом нет необходимости. Разумеется, тебе дадут новую одежду. Но сейчас одеваться не надо, накинь простынку и пойдём на освидетельствование.
        - На освидетельствование без одежды? Так это будет что-то типа медосмотра?
        - Нет, не медосмотр. Это гораздо глубже. Гораздо. Это проверка, готов ли ты стать рыжиком.
        - Вон оно как… Я-то полагал, всё будет проще. Раз Герц сказал… Гхм-кхм… А вы как думаете, я готов стать рыжиком?
        - Я не заметил у тебя каких-либо изъянов или уродства. Ты вполне нормальный молодой человек без видимых физических заболеваний. Ты не страдаешь никакими психическими недугами?
        Вадим чуть было не признался, что после «реинкарнации» его порой тянет поболтать с мёртвыми…
        Но вовремя сообразил, что это не тот доктор, которому можно доверять такие тайны.
        - Да нет, вроде до сих пор не замечал.
        - Ну и отлично. Да, я думаю, ты готов стать рыжиком. Накинь простынку и пойдём. Нас там уже заждались…

* * *
        Мужланы в приёмной смотрели на Вадима с сочувствием.
        Обычно в кинофильмах так смотрят бойцы, остающиеся в безопасном тылу, на своих товарищей, которым выпал жребий отправляться на передовую, в самое пекло кровопролитного сражения.
        Вадима это насторожило.
        Выходит, первый звоночек интуиции насчёт гладиаторских боёв был верным?
        Наверно, придётся с кем-то биться, чтобы доказать: новый рыжик не рохля, не слабак, а настоящий мужик, достойный стать членом братства.
        Вопрос только, кого Герц определит ему в спарринг-партнёры. Если одного из мужланов в приёмной, это будет нехорошо. Уж больно здоровы эти ребята, любой из них может убить Вадима одним ударом.
        - Заходим? - спросил один из мужланов.
        - Да, заходим, - ответил доктор.
        - Акушер с рыжиком, - доложил мужлан, нажав на клавишу переговорного устройства у двери кабинета.
        Дверь с шипением разъехалась.
        Теперь это шипение показалось Вадиму зловещим.
        Эмоции, эмоции… Спокойнее! Если предстоит битва, то лучше делать это с холодной головой и полным спокойствием. Ну-ка, быстренько, накачай в себя боевой дух, тебе это пригодится…
        Кроме Герца, в кабинете никого не было.
        То есть теперь тут были сам хозяин, Вадим с доктором и двое охранников…
        И - никакого ареопага, как можно было бы ожидать от процедуры инициации.
        А что, если придётся биться сразу с обоими мужланами? Зачем они вошли вдвоём?!
        Герц сидел за столом и рассматривал диктофон.
        На столе были разложены вещи, в которых Вадим с удивлением узнал содержимое своего вещмешка.
        Это неприятно резануло: вроде солидный такой вождь, а копается в чужих вещах.
        Хотя, если разобраться, это некоторым образом оправдано обстоятельствами: вождь имеет право знать, нет ли в вещах неофита каких-то шпионских приспособлений или опасных предметов, которые могут нанести вред местному сообществу.
        Герц был облачён в простыню, так же, как и Вадим, только повязал её на манер греческой туники.
        Тут Вадима пронзила догадка: неужто придётся биться с самим Герцем?!
        В кино такой сюжет обыгрывался много раз, когда командир самолично проверяет, на что годен будущий боец, тестирует его крепость духа, ловкость, стойкость и так далее.
        Вадим слегка приободрился.
        В общем-то ладно, ничего. Получше, конечно, чем любой из мужланов, но тоже задача непростая. Старик высокий, жилистый, двигается легко, вполне возможно, он искусный боец.
        Герц вышел из-за стола и указал на картину с водопадом:
        - Встань туда.
        Вадим подошёл к картине.
        - Обнажись.
        Вадим не без колебаний снял простыню.
        Как-то неудобно, голышом перед посторонними. Это всё же кабинет, а не баня.
        - Повернись кругом.
        Вадим выполнил команду.
        - Ещё раз. Медленнее. Спасибо, достаточно… Акушер?
        - Без изъянов, - доложил доктор. - Всё в порядке, он полностью подготовлен.
        - Отлично. Что ж, приступим…
        Герц вдруг сорвал с себя простыню и стал разминать шею, плечи и кисти, похрустывая суставами, как это делают боксёры перед поединком.
        О как… Мы будем биться обнажёнными, как древние олимпионики античного мира…
        - Готов?
        - А правила какие-нибудь есть? - от волнения Вадим не спросил, а пискнул, как тот испуганный мышонок при внезапной встрече с котом.
        Несолидно получилось, не по-бойцовски как-то.
        - Никаких! - заверил Герц и двинулся вперёд.
        Вадим принял боксёрскую стойку и, пытаясь унять дрожь в коленях, сделал глубокий вдох.
        И тут он увидел нечто такое, от чего разрозненные остатки его бойцовского духа стремительно съёжились и самовольно оставили поле битвы.
        В общем, Герц грозно приближался, и с каждым мгновением его уд вырастал и поднимался, как ствол танка, решившего бахнуть прямой наводкой по близлежащей цели на соседнем пригорке.
        И был этот уд такой огромный, что Вадим не удержался и в ужасе вскрикнул.
        - Не бойся, мой сладкий рррыжик! - страстно прорычал Герц, стремительно сокращая дистанцию и заключая Вадима в крепкие объятия. - Иди ко мне!
        Всё произошло так быстро и неожиданно, что Вадим на несколько мгновений впал в оторопь и не оказывал сопротивления.
        Герц подхватил его на руки, как распалённый похотью жених, влачащий невесту на брачное ложе, уложил на диван и, взгромоздившись сверху, впился в губы Вадима жадным поцелуем.
        Это слюнявое проявление страсти неожиданным образом вернуло нашего парня к жизни.
        Он изо всех сил напрягся, отталкивая Герца, ударил его головой в лицо, затем, вывернувшись из ослабевшего захвата, вскочил и бросился к двери.
        - Взять! - гнусаво крикнул Герц, зажимая ушибленный нос. - Тащите сюда эту сучку!!!
        Мужланы бросились к Вадиму, схватили его у самой двери и поволокли к дивану.
        Отчаянно извиваясь, Вадим изловчился лягнуть одного в пах, второго укусил за ухо.
        Хорошо так укусил, клыком просадил хрящ насквозь и оторвал мочку.
        Укушенный бешено взвыл, перехватил Вадима сзади и, не рассчитав сил, мощным рывком свернул ему шею.
        - Хрясть… - отчетливо и страшно треснули позвонки.
        - Всем привет… - тихонько прошептало уплывающее во мглу Небытия сознание.
        - Ты что сделал, тварь?! - На прощанье угасающее восприятие подарило фрагмент завершающейся драмы. - Ты же убил его, скот!!!
        - Я нечаянно…
        - Нечаянно?! Да я тебя, падла, сейчас самого бурить буду! А ну - раком!
        - Герц, ты чё, в натуре…
        - Раком, я сказал!!!
        - Герц, я не…
        Ну вот, собственно, и всё.
        А дальше была сплошная мгла…

* * *
        На этот раз реинкарнация происходила в душевой.
        Мгла постепенно рассеивалась, перед расплывающимся взором проступали чьи-то незнакомые черты, контуры чужого лица, обезображенного злобной гримасой.
        Противно ныли сломанные шейные позвонки.
        Нет, не больно, а именно противно. Эти несчастные позвонки непрерывно генерировали отвратительный хруст, и казалось, что процесс свёртывания шеи зациклен на четырёхсекундной нескончаемой фазе: захват, мощный рывок, хруст, подступающая тьма, захват… и так далее.
        В какой-то момент сознание стало проясняться, и Вадим понял, что перед ним зеркало, отражающее его лицо.
        Господи, почему у меня такая ЗЛОБНАЯ рожа?!
        Слово было сказано, осмыслено, естественно, единственно верно, и оно стало ключом для последующей цепи событий.
        Злоба.
        Нет, не так.
        Злоба ведь в разные моменты жизни снисходит на каждого из нас, верно?
        ЗЛОБА!!!!!!!!!!!!!!!!!!
        Это была квинтэссенция всей совокупной злобы Вселенной.
        ЗЛОБА в… ну, для лёгкости восприятия, скажем так, в восемнадцатой степени.
        Вадим был так зол - на всех вместе взятых местных прендергастов, на тех, кто его сюда перетащил, на Погибший Мир, современный мир, на похотливых глупых инопланетян, со скуки развлекавшихся скотоложеством с какими-то особо тупыми макаками и давших, таким образом, начало роду человеческому, и на себя в первую очередь - что как только осознал эту злобу, немедля завыл низким дурным голосом и пожелал как можно быстрее себя убить.
        Тут выяснилось, что он держит в руке раскрытую бритву.
        Тот самый древний золингеновский клинок.
        О, вот это очень кстати! И искать ничего не нужно.
        Сейчас мы…
        Вадим уже собрался было полоснуть себя по горлу, но помешал какой-то посторонний звук. На фоне теряющего силу и постепенно отдаляющегося хруста ломаемых позвонков проступал чей-то тревожный зов.
        - …случилось? Тебе плохо? Может, помощь нужна?
        Это был старый доктор, заглядывавший из предбанника в душевую.
        Минуточку… А зачем резать себя, если под рукой есть такой лакомый объектик?!
        - Да, мне плохо… - еле выдавил Вадим сквозь стиснутые зубы. - Мне очень плохо…
        И, шагнув к двери, наотмашь полоснул старика по горлу.
        Доктор явно не ждал нападения и даже не попробовал защититься. Ударил тугой фонтанчик крови, мгновенно залившей пол душевой, старик схватился за горло и с угасающим взором осел на пол.
        - Хорр-ррошо… - прорычал Вадим, включая душ и смывая с себя кровь. - Оччень хорр-ррошо… Прр-рростынку, говорр-рришь, накинуть?
        Простынка тут же нашлась, в предбаннике, да не одна, а целая стопка.
        Одну Вадим тотчас же повязал на себя так, как это сделал Герц, наподобие греческой туники.
        Сполоснул бритву, взял в правую руку, сверху накинул вторую простыню, предварительно развернув её в четверть.
        Выйдя из бани, Вадим деревянной походкой направился к посту консьержа.
        С нормальной человечьей пластикой пока что были проблемы: фантомное посмертное одеревенение сковывало всё тело, движения получались дёргаными и рваными.
        Зря, наверно, побежал сразу, надо было посидеть немного, прийти в себя.
        - Ты чё забыл, рыжик? - Консьерж смотрел с сочувствием, во взгляде - ни подозрения, ни насторожённости.
        - Хотел… вещи… взять… - в три приёма выдавил Вадим. - Кое… какие…
        Получилось вроде ничего, хоть и раздельно.
        - Вещи твои у Герца, - пожал плечами консьерж. - Да ты не стесняйся, Акушера напряги - он тебе всё махом добудет.
        - У него… этого… нет… А это что?
        Вот этот последний вопрос уже получился слитно.
        В этот момент Вадим приблизился к посту консьержа и ткнул пальцем в сторону оружейки.
        Древний затасканный приём.
        В тысячу раз древнее золингеновского клинка.
        - Где?
        Консьерж, повинуясь извечному человечьему тугодумству, повернул голову к оружейке и на мгновение выпустил Вадима из поля зрения.
        - Шшша…
        Бритва перехватила горло с хищным шипением.
        Она как будто бы радовалась.
        Плеснуло кровью; громко булькнув, консьерж схватился за шею и с безразмерным изумлением во взоре сполз к ногам Вадима.
        Взяв с поста ключи, Вадим отпер решётку, забрал оба своих автомата и завернул в окровавленную простыню запасные магазины. Кто-то заботливо выложил их из карманов вещмешка, прежде чем тащить его к Герцу.
        Спасибо, это очень кстати.
        - Это тоже мои вещи, - почти нормальным голосом сообщил Вадим умирающему консьержу и, бестрепетно наступив в расплывающуюся лужу крови, пошёл обратно в баню.
        Здесь он быстро подготовился: опять смыл с себя кровь, сполоснул верную бритву, попробовал на запястье, не надо ли подправить.
        Нет, отменная сталь прекрасно перенесла две перерезанные глотки, волоски с запястья облетели от одного мимолётного прикосновения.
        Зарядив оба автомата, Вадим повесил один на грудь, второй за спину и накинул сверху две расправленные простыни в виде плаща.
        Бритву взял в правую руку, упрятав её за отворотом простыни.
        Затем он покинул баню и направился в «правительственный» коридор.
        Так, уже полегче. Уже можно свободно дышать и конструктивно соображать.
        Пластика постепенно возвращается, злоба уже не мешает двигаться и говорить, градус несколько упал, теперь это больше похоже на боевую злость, что как минимум не мешает работать, а порой и помогает, нивелируя моральные дилеммы, свойственные обычному человеку, который не является прирождённым убийцей или опытным воином…
        - Рыжик с Акушером! - чуть ли не радостным голосом доложил Вадим, нажал клавишу переговорного устройства у двери в приёмную.
        Дверь с шипением распахнулась.
        Вадим шагнул в приёмную, мгновенно оценив обстановку…
        Один сидит на диване, второй стоит подальше, у стола, едва успел убрать руку от пульта.
        Обоим до оружейки как минимум четыре шага.
        - А где Акушер? - спросил тот, что на диване.
        - В Мортуарии[5 - Отсылка к одной из любимых игр Вадима «Planescape: Torment»: другими словами - «Акушер умер».], - Вадим спокойным шагом двинулся к дивану и левой рукой ткнул в направлении оружейки. - А почему у вас дверь открыта?
        Древний избитый приём.
        Древнее золингеновского клинка в тысячу раз.
        Оба мужлана уставились на дверь, за малым временем так и не успев оценить странную угловатость «плаща» рыжика-неофита.
        - Шшша!
        Бритва с шипением атакующей кобры перехватила глотку того, что сидел на диване.
        Вадим откинул плащ и направил автомат на того, что застыл у стола.
        - Молчи и будешь жить. Иди к двери, - и показал стволом, к какой именно.
        Мужлан на автомат не реагировал: он, не отрываясь, смотрел на агонизирующего напарника.
        В глазах атлета застыл ужас. Похоже, его буквально заморозило от неожиданности и страха.
        - Что за телячьи нежности? - тихо возмутился Вадим. - Ты только что сломал мне шею. Мне, лично, ты понял? И, как видишь, я не шибко переживаю по этому поводу. Ну и какое тебе дело до чужой перерезанной глотки?
        - Ты… - стал оттаивать мужлан. - Ты не ры…
        - Да, я не рыжик. И ты мне на хрен не нужен, я пришёл за Герцем, - оборвал его Вадим. - Пошёл к двери. Третий раз повторять не буду.
        Взгляд мужлана с тоской метнулся к оружейке.
        - Далеко, - оценил Вадим. - Пока добежишь. Пока откроешь… Чего ждём?
        Мужлан нервно сглотнул и медленно, на негнущихся ногах приблизился к двери в кабинет.
        - На колени.
        - Что?
        - На колени встал.
        По-киношному, конечно, но других вариантов обезопасить себя от могучего атлета Вадим просто не знал. Что видел в фильмах, то и делал сейчас.
        Мужлан опустился на колени.
        - Ноги скрести.
        - Что… ноги?
        - Не тупи, тормоз, пристрелю!
        - Как скрестить?!
        - Правую ногу положи на левую, чтобы носок ботинка с другой стороны был. Ага, вот так. Левую руку на пол. Дальше. Ещё дальше… Хорошо, замри.
        Вадим подошёл к мужлану и приставил ствол к его голове.
        Тот всё время косился назад, туда, где оплывал кровью его товарищ.
        - Не смотри туда. Смотри прямо перед собой. Да, вот так… Сейчас нажмёшь на клавишу и скажешь «Акушер с рыжиком». Повтори.
        - Рыжик… с Акушером… - дрожащим голосом повторил мужлан.
        - Слушай, ты же такой крутой перец, шеи ломаешь, как спички… - зловеще прошептал Вадим. - Прекрати трястись. Если ты не возьмёшь себя в руки, я пристрелю тебя прямо сейчас и сам скажу всё, что надо. Давай, ещё разок. Только не «рыжик с Акушером», а «Акушер с рыжиком». Запутаешься - убью.
        Мужлан повторил «пароль» трижды, прежде чем получилось более-менее приемлемо.
        - Пойдёт, - одобрил Вадим. - Жми клавишу. Говори.
        - Акушер с рыжиком, - доложил мужлан, нажав клавишу пульта у двери в кабинет.
        Дверь с шипением разъехалась.
        - Тя-тя-тяв! - радостно тявкнул автомат в руках Вадима, разнося на куски череп мужлана.
        Перешагнув через заваливающийся труп, Вадим вошёл в кабинет и уверенно, по-свойски, направился к столу.
        Герц сидел за столом и с любопытством рассматривал вещи из мешка Вадима.
        - Не понял… - сладострастный старикашка, надо отдать ему должное, отличался умом и сообразительностью. - Ты не рыжик?!
        - Нет, уже нет, - Вадим с наслаждением выпустил в успевшего вскочить хозяина кабинета весь магазин. - Я передумал. Надо было сразу предупредить, что это за рыжик такой. И все были бы живы…

* * *
        Пробежался с автоматом на изготовку в левой руке и бритвой в правой по всем помещениям блока.
        Хотелось убить кого-нибудь ещё.
        Злоба, переполнявшая естество Вадима, уходила недостаточно быстро, она клокотала в нём, рвалась наружу и требовала жертв.
        Да, убить кого-нибудь, не важно кого, хотелось именно бритвой. Автомат как-то не впечатлил. Слишком просто: нажал на спусковой крючок, пуля вылетела - и привет. Не тот эффект, нет обратной связи, которая возникает в момент, когда клинок, зажатый в твоей руке, вспарывает шею врага.
        Увы, живых в блоке не было.
        Только мёртвые, в разных интерпретациях.
        Нет, это не иллюзии воспалённого сознания, и призраки умерших тут ни при чём.
        В одной из комнат Вадим нашёл кубки.
        Древние советские кубки, которые в незапамятные времена без счёта выдавали предприятиям и спорткомитетам для награждения дворовых команд, спортивных секций и прочих самодеятельных ячеек здорового общества.
        Кубки в несколько рядов стояли на полках стеллажа красного дерева, и было их, навскидку, десятка три. На всех были выгравированы надписи.
        Вадим прочёл первое, на что упал взгляд:
        «Покойся с миром, мой милый рыжик. Ты был прекрасен».
        А снизу добавлено мелкой вязью: «Упопидорен насмерть» - и дата.
        Надпись на соседнем кубке гласила:
        «Я любил тебя больше жизни. Увы, любовь моя оказалась слишком огромной для тебя, мой сладкий рыжик».
        В общем, словоблудие, и не лень же было такую несмешную дрянь выбивать, время тратить.
        Да, ниже мелкой вязью было добавлено: «Запопидорен вусмерть» - и дата.
        - Ага, ещё и с вариациями, - хмыкнул Вадим. - Всё, хватит эту мерзость читать. Покойтесь всем стадом, с миром, с войной, без разницы, мне надо торопиться.
        Увы, никакого сочувствия, никаких сожалений по факту гибели трёх десятков юношей Вадим не испытывал.
        Злоба всё ещё клокотала в нём, и рядом с ней не было места сантиментам.
        Вадим вернулся в кабинет и стал собирать свой мешок.
        Укладывал вещи быстро, но без нервозности, которая, по логике, должна бы присутствовать под стать обстоятельствам.
        Он решил не оставлять в этом гнусном вертепе ничего из своих вещей.
        Нет, не для того, чтобы замести следы: снаружи остались четверо, которые знают, кто он такой. И все, кто был в последнем жилом блоке, видели, что он вошёл в апартаменты Герца. Так что, заметай не заметай…
        Просто так захотелось, решил, и всё, вроде как из принципа.
        - Ни цента в кассу ЛГБТ…
        Бритву тоже решил забрать. Этот славный клинок теперь даже не трофей, а соратник, от троих кровушки испил. В мешок пихать не стал, надо будет помыть.
        Среди своих вещей на столе Вадим обнаружил кое-что, ему не принадлежавшее.
        Это была схема, запаянная в плотный прозрачный пластик, типа канцелярского «файла».
        Пластик выглядел так, словно только что прибыл из похода. Мятый, в испарине, весь пропитанный запахами пота и дыма и измазанный в саже.
        И хотя никаких подписей и обозначений не было, Вадим почему-то решил, что схему притащил Гвоздь, и без колебаний сунул её в свой мешок.
        - Всё твоё - теперь моё, труп ты ходячий. И ты тоже мой, вафля стоеросовая. Я тебя за недорого в рыжики пристрою…
        У сейфовских дверей Вадим задерживаться не стал - мёртвые код уже не подскажут. Собрал мешок и трусцой припустил в баню.
        В очередной раз смыл кровь и сполоснул бритву. Наскоро проверил шкафчики, нашёл бритвин футляр и принадлежности для заточки и правки.
        - Ну вот, с паршивой оффцы хоть шерсти клок. Так… Каждый приличный клинок должен иметь имя. Ты у нас будешь зваться… эмм… «Прендергастова Погибель». Длинно, но ёмко. А для внутреннего пользования пусть будет сокращённо «ПП». Да, пусть будет так.
        Облачившись в свои грязные пропотевшие вещи, Вадим забрал оружие, мешок и покинул административный блок.

* * *
        Как только вышел «на улицу», будто бы некую границу переступил: злоба сразу иссякла, словно её и не было.
        Шёл на ватных ногах по жилому блоку, обмирая от страха и ежесекундно ждал, что сейчас сзади заорут: «Держи татя!!!»
        Да, и не просто шёл, обмирая от страха, но при этом ещё еле сдерживался, чтобы не упасть на колени, заползти куда-нибудь в угол и биться башкой об решётку, причитать-плакать.
        Я убийца…
        Я убил людей…
        Господи, что я наделал…
        Я убийца…
        Вот такой рефрен звучал в голове, помимо воли, навязчиво, непрерывно, как бывает, когда какая-нибудь прилипчивая мелодия забредёт под своды пустующего черепа и крутится, крутится, пока не вытеснишь её чем-нибудь другим.
        - Уймись, истеричка… - сквозь зубы шипел на себя Вадим. - Ты ведь только что такой крутой был… Бегал, как кровавый вурдалак, всех подряд резать хотел… Уймись! Они заслужили это. Возьми себя в руки, тебе ведь ещё выйти отсюда надо…
        Какие-то люди окликали Вадима и предлагали зайти «на огонёк».
        Он игнорировал эти призывы и любопытные взгляды, двигался как сомнамбула, - хорошо, хоть как-то умудрился маршрут запомнить и ни на кого не реагировал.
        Повезло, что ему не встретились Гвоздь с Корсаром. Не в том он сейчас был состоянии, чтобы сказать им что-то вразумительное и объяснить своё скоропостижное возвращение.
        До КПП Вадим добрался, можно сказать, на автопилоте. Последнюю четверть пути весь с головой ушёл в подготовку финального диалога с дежурным. От этого зависело, выйдет он отсюда или нет.
        Добрался, нажал на клавишу переговорного устройства, уже вполне вменяемым голосом пробурчал:
        - Отворяй.
        - О, рыжик! - послышался в динамике знакомый голос. - А ты куда это намылился в одно лицо?
        - Уже не рыжик.
        - Не понял?
        - Открой, я всё объясню.
        Зажужжал электромеханический замок, дверь распахнулась, пропуская Вадима в проходной коридор.
        Так, уже неплохо. Осталась ещё одна дверь, и…
        - Герц объяснил мне, что такое рыжик. А Гвоздь, скотина, обманул меня. Не сказал всей правды.
        - И что дальше? - живо заинтересовался Иваныч.
        - Герц сказал, чтобы я двигал домой. И чтобы больше не связывался со всякими левыми гвоздями.
        У Иваныча с напарником лица вытянулись от удивления. Ага, примерно так же, как в тот раз, когда Вадим обозвался рыжиком Герца.
        - Я не понял… Это что же такое творится? Герц добровольно отказался от рыжика?! - потрясённо воскликнул Иваныч.
        - Мало того что отказался, он ещё Гвоздя побил за то, что тот меня обманул. Как он сказал… «беспредельщик», что ли…
        - Ну вообще… Я даже не знаю, что это на него нашло…
        - Кстати, он сказал, чтобы меня вымарали из списка, - Вадим показал на журнал, лежавший перед Иванычем. - А то нехорошо получается, там-то я рыжиком прохожу.
        - Ну, это запросто, - Иваныч в несколько слоёв зачеркнул последнюю запись.
        Похоже, он сделал это с удовольствием.
        - Ещё что?
        - Ещё он мне поручение дал: кое-кому кое-что передать. Но что именно, я вам сказать не могу, это секрет.
        - Секрет так секрет, - важно кивнул Иваныч. - Тебе дрезина нужна?
        - Ну, если можно…
        - А то нельзя! С поручением Герца… Обратно когда будешь?
        - Завтра, примерно в это же время. Может, чуть позже.
        - Вот такой расклад мне нравится! - обрадовался Иваныч. - Три дрезины останется. Если до ночи никто не прикатит, завтра уже сменщики в депо погонят.
        Что ж, у каждого свои радости.
        И на этой оптимистичной ноте Вадим покинул КПП и направился к стоянке дрезин.

* * *
        Возникла было мысль сломать что-нибудь на мотовозе, но вспомнил, что Иваныч окликнул их, когда стояли у КПП. Значит, в дежурке есть какие-то средства наблюдения, позволяющие следить за станцией.
        Так что не стоит тратить время на опасное баловство, лучше побыстрее забрать дрезину - и ходу отсюда.
        Положил мешок на дрезину, вставил в держатель фонарь, включил. Снял с тормоза, разогнал дрезину, запрыгнул и поехал, качая рычаг и потихоньку разгоняясь.
        Хорошо, заблаговременно потренировался, спасибо Гвоздю с Корсаром за науку.
        Ага, за всякую науку, и ТАКУЮ тоже, впредь урок будет…
        Едва успел доехать до поворота, сзади хрипатым придурком заорал динамик:
        - Стоять! Стоять!! Стой, я сказал!!!
        - Ох ты… бур мне во все места! - Вадим втянул голову в плечи и быстрее задвигал рычагом. - Что ж так быстро подхватились-то? Там ведь рядом не было никого…
        Заезжая по пологой кривой за поворот, Вадим оглянулся.
        На станции наблюдалась активность: суетились у мотовоза, кто-то бестолково метался по перрону, кто-то встал на колено на краю платформы.
        Потом раздалось несколько очередей, свистнули пули, рикошетя от стенок тоннеля.
        - Врёшь, не возьмёшь! - азартно крикнул Вадим, оказавшись в безопасной зоне. - Посмотрим теперь, кто быстрее…

* * *
        Движение Вадим организовал по обкатанной методике Гвоздя.
        На участках со старой кладкой ускорялся, в тюбинговых тоннелях сбавлял ход. Ничего сложного. Быстро освоился, вошёл в режим, даже настроение поднялось. Хотя, казалось бы, какое уж тут настроение, когда на хвосте висит погоня.
        Увы, экскурсионное благодушие было недолгим.
        Вскоре где-то позади послышался звук работающего двигателя.
        Вадим прислушался, открыв от усердия рот… Да, это был звук двигателя, и он медленно, но неотвратимо приближался.
        А поскольку другие варианты отсутствовали, даже вопросов не возникало, что это за двигатель.
        - Мотовоз! - огорчённо воскликнул Вадим и заработал рычагом с удвоенной энергией.
        Немного времени спустя рёв мотовоза выровнялся и приближаться перестал.
        Но и не отдалялся. Проклятая железяка двигалась за Вадимом как привязанная.
        На повороте в тюбинговом тоннеле чуть было не вылетел с пути - со страху разогнался сверх меры и забыл про режим.
        С трудом выровнял вздыбившуюся дрезину, сбавил скорость и стал внимательнее следить по ходу движения.
        Одно утешает: мотовозу также приходится держать режим и сбавлять скорость на опасных участках. Да и тяжелее он, мотовоз, во много раз.
        Вскоре впереди показалась микростанция со входом в сервисный тоннель.
        Вадим сбавил скорость, и тут очень кстати вспомнил, что за сервисным тоннелем начинается довольно протяжённый участок с нормальным полотном.
        Вот на этом-то участке мотовоз его точно догонит.
        - Ёёё… И что же теперь делать?
        «…пни по рельсе как следует, и завалится…»
        Да-да, звучало такое, звучало…
        Идея была бесхитростной, но уникальной. Не в том плане, что очень хорошей, а просто ничего более путного в голову не приходило. Вариант насчёт «забежать в сервисный тоннель и спуститься в Неведомое» Вадим сразу отринул как самоубийственный.
        Оставалось только пинать.
        Замедлив дрезину до пешеходной скорости, Вадим не стал останавливать её окончательно, спрыгнул и принялся бить ботинком по рельсу.
        - Ага, вот так он всё бросил и завалился…
        Только время зря потратил да чуть ногу не отшиб. Спасибо, толстые подошвы спасли.
        Вадим метнулся на перрон, схватил кувалду.
        Вернувшись на пути, сталь бить по рельсу кувалдой.
        Рельс вибрировал, шатался, но заваливаться не желал!
        Дрезина медленно уезжала в тоннель, рёв мотовоза становился всё громче…
        Матерясь, как заправский докер, Вадим метнулся на перрон за ломом.
        Вернулся, вставил лом под стык, накладки на котором казались безнадёжно проржавевшими.
        Поднатужился, стал давить рывками, раскачивая лом.
        Напряжение было титаническим, чувствовал - ещё чуть-чуть, и лопнут мышцы.
        А рельс всё не поддавался, и надежда на спасение таяла с каждой секундой.
        Ещё несколько рывков, и он свалится без сил…
        Глупо, несвоевременно, ненужно, но почему-то в сузившемся тоннельном восприятии вдруг всплыл хрестоматийный пример, когда слабая женщина подняла машину, чтобы спасти своего ребёнка.
        Нет, не отстранённый пример про какую-то там гипотетическую женщину.
        Всё было в цвете, объёмно и очень конкретно.
        Той женщиной была мать Вадима, и она слабыми руками держала огромный «ЗИЛ», наехавший на коляску своего ребенка.
        И откуда что взялось? Никогда в жизни ничего подобного не было…
        - Арр-ррр… - рыча, как раненый лев, Вадим рванул лом что было сил…
        Стыковые накладки с ржавым чавканьем разломились, и рельс наконец-то завалился набок.
        - Ай, б…!!! Да я просто бог… - обессиленно хрипя от счастья, Вадим бросился за дрезиной.
        Бежал не быстро, сил не было, всё потратил на проклятый рельс.
        Бежал и молил всех вместе взятых тоннельных богов - если они есть тут, эти боги: «Только бы не упасть… только бы догнать…»
        Догнал, свалился на дрезину, ухватился за рычаг и принялся качать, с трудом переводя дыхание.
        Рёв мотовоза неотвратимо приближался.
        - Если весь этот напряг был напрасным - застрелюсь… Да-да, и буду потом с фантомной дыркой гулять всю оставшуюся жизнь…
        Вадим не успел отъехать от сервиса и на сотню метров - сзади послышался скрежет, грохот…
        И - тишина.
        Только скрипит рычаг дрезины да легонько постукивают на стыках колёса.
        - Да неужто ты «сел на мель», родной мой…
        Так, а это что за звуки?
        Сзади, рассеянный тоннельным эхом, доносился отборный мат, причём в хоровом исполнении.
        - О, как это прекрасно!
        Люди недовольны и громко выражают эмоции.
        - Извиняйте, люди. Я вообще-то по жизни вовсе не пакостник. Просто обстоятельства так сложились…
        Глава 7
        Нейтраль
        На перекрёстке возле депо и речки Вадим на минуту остановился.
        Надо было определиться с маршрутом.
        Про депо он знал, что там тупик и провал в Неведомое.
        Про речку не знал вообще ничего. Если там такая же обстановка, как на перегоне от шлюза до руддвора, с провалами и водоворотами, в одиночку будет пройти либо очень непросто, либо не пройти вовсе.
        Раздумывал Вадим недолго и в итоге решил вернуться на маршрут Мусаева.
        Правда, Гвоздь сказал, что там обвал… Но стоит ли теперь верить этому заочно дохлому ублюдку?
        - Вот забавно будет, если ты не соврал, хрюндель вафельный, - пробурчал Вадим, разгоняя дрезину. - Тогда точно придётся в одно лицо форсировать речку…
        Проезжая станцию, Вадим даже не притормозил. Только помахал открытой двери кафе, как старой знакомой.
        - Эй, там - я до сих пор жив и даже не в рыжиках! Привет от Гвоздя с Корсаром…
        Гвоздь таки соврал. Не было там обвала.
        Перегон был всего один, километра в полтора. Три стрелки на схеме Мусаева указывали только направление, а не разбивку на фрагменты маршрута.
        На перегоне было три равнозначных перекрёстка, все их Вадим проскочил без остановки, выполняя посмертную директиву старшего товарища: двигаться по прямой, никуда не сворачивая.
        Двигался по прямой, ругал себя последними словами и приносил страшные клятвы, веря в тот момент, что исполнит их неукоснительно.
        - Никогда не греть тушёнку в походе! Никогда! Она воняет за километр, и на огонёк заглядывают всякие дрянные гвозди… Никогда не доверять посторонним! Никогда не отклоняться от маршрута! Сказано - прямо, значит, прямо, всё остальное суть ересь и рыжики…
        Добравшись до юго-восточной станции, Вадим при помощи ручной «стрелки» загнал дрезину в отстойник и поднялся на платформу.
        В трёхпутном отстойнике, похожем на небольшое депо, стояли три дрезины и мотовоз. Никто это дело не охранял, людей видно не было.
        Наружная дверь шлюза была гостеприимно распахнута настежь. Плафоны присутствовали, но не горели. Очевидно, здесь электроэнергию экономили с особым пылом. На всех остальных станциях жилых секторов, где довелось побывать, хоть что-то, да светило.
        Вадим вошёл в шлюз и постучал кулаком по бронестворкам, прикрывающим бойницу.
        Створки нехотя, с недовольным скрипом, приподнялись, в бойнице возникли два лица. К каждому лицу в комплекте прилагался ствол. Судя по калибру, это были дробовики.
        - Фонарь опустил, - скомандовал правый.
        Вадим опустил луч в пол.
        - Лицо освети, - потребовал правый.
        Вадим послушно осветил лицо, отдельно посветил в глаза, потом зачем-то высунул язык и, как на приёме у отоларинголога, протянул:
        - И-и-и…
        - Бухой, что ли? - уточнил правый. - Что-то я тебя раньше не видел. Кто такой, откуда?
        - Обязательно проверяйте у всех языки, - серьёзно сообщил Вадим. - Попёрла новая болячка «шахтная буза». Если отказывается показать язык и сказать «и» на три счёта - сразу вали, без разговоров, а то бросится.
        - Ну ни фигасе! - удивился левый. - Первый раз такое слышу…
        - Ты не пошутил насчёт «шахтной бузы»? - озаботился правый.
        - Не-а. На Четвёртом и Пятом уже несколько случаев. Люди выходят из провалов, как чумные, доходят до поселения, а там… Ну, короче, страшное дело…
        Зачем, спрашивается, наврал с три короба?
        А просто прикололся по причине хорошего настроения. От всех убежал, всего избежал, добрался до конца маршрута - причём сам, всё сам, без помощи мудрых опытных товарищей… Ну, или почти без помощи…
        В общем, чувствовал себя на седьмом небе, хотелось радоваться и куролесить.
        - Ты кто и откуда? - напомнил правый.
        - Вадим Набатов, техник с Восьмого.
        - Эка тебя занесло, брат, - присвистнул левый. - А ты как оказался по эту сторону?
        - Долгая история, - махнул рукой Вадим. - Если калёным железом пытать не будете, сам рассказывать не стану, ибо не куй и некогда. Мне, ребята, побыстрее домой надо. Впускаете, или как?
        - Да без проблем, проходи, - разрешил правый. - Мы всех нормальных пускаем… за умеренную плату. Деньги есть?
        - А вот с деньгами туган, забыли выдать.
        - Что есть на расчёт?
        - Могу сплясать краковяк или песню спеть. Так пойдёт?
        - Хм… Петь мы и сами горазды, особенно как подвыпьем и пыхнем как следует, - хмыкнул левый. - Было бы на что выпивку взять… Патроны к автоматам есть?
        - Нет, я их для красоты таскаю… Конечно, есть!
        - Давай тридцать патронов и заходи.
        - Тридцать за вход? Да это же грабёж!
        - А ты знаешь, сколько сейчас энергия стоит?
        - Да ни фига она не стоит, у вас реактор! Десять, и ни грамма больше.
        Насчёт реактора была полная угадайка. Есть ли в Нейтрали рабочий реактор, Вадим точно не знал.
        - Ну и что - реактор? Реактор под реконами, мы все им платим. Так что и тебе платить придётся… Двадцать.
        - Пятнадцать, или пойду обратно. Тогда вообще ничего не получите.
        - Ладно, уболтал. Давай пятнадцать.
        Вадим отщёлкал пятнадцать патронов и намотал на ус: «реактор под реконами». Реактор под контролем Реконструкции? Надо будет прояснить этот вопрос, а то как бы не угодить по незнанию в лапы врага.
        Правый принял через бойницу патроны, левый ненадолго пропал.
        Внутренняя дверь шлюза загудела и немного отъехала по рельсу.
        - Спасибо, - сказал Вадим, протискиваясь сквозь узкую щель на ту сторону. - Хорошо вы тут окопались. Кому надо пройти, хочешь не хочешь - плати…
        Площадка перед шлюзом была погружена во мрак.
        Вадим осветил магистральный коридор, убегавший в глубь сектора, и озадаченно присвистнул.
        Темно, пусто, нет никого. Первое впечатление: нежилой сектор. Может, здесь опасно и надо передвигаться с оружием на изготовку?
        Постучал в стальную дверь возле шлюза. По аналогии с Северо-Западным сектором Пятого Уровня, дверь должна вести в караульное помещение.
        В двери открылся небольшой смотровой иллюминатор:
        - Хм… Ты уже обратно? Пятнадцать патронов.
        Ага, это левый.
        - Нет, спросить хотел…
        - Справка - пять патронов.
        - Ну, ё… Спасибо, сам всё найду.
        - Ладно, три патрона. За всю полезную информацию.
        - Вот вы даёте… - Вадим отщёлкал три патрона. - Такое ощущение, что здесь поселилась банда вымогателей!
        - Ну, ты понимаешь, это же Нейтраль…
        - И что?
        - Здесь, в Нейтрали, жизнь такая… сложная. Не то что у вас на Восьмом, где вы на всём готовом и за вас начальство всё думает. Спрашивай, что хотел?
        - В общем, мне надо на Восьмой спуститься.
        - Ну, это очень просто, если знаешь, как добраться, и есть чем заплатить за два спуска и проход в четырёх местах.
        - То есть платить придётся шесть раз? Точно, банда вымогателей! Так, а конкретнее?
        - Тебе надо добраться до лифта на Седьмой. Спуститься. Добраться до лифта на Восьмой. Спуститься. Ну и всё, ты на Восьмом.
        - Спасибо, очень конкретно… Ладно, для начала подскажи, как добраться до лифта.
        - Ну-у, это будет непросто… Тебе два раза придётся заплатить за проход. Сколько платить, ты не знаешь. С тобой будут говорить, поймут, что ты не в курсе, и такую цену заломят…
        - И сколько надо платить?
        - Ну-у… Это уже совсем другой вопрос, да? Слушай, у меня есть предложение.
        - Я весь внимание.
        - Я так понял, что ты в Нейтрали первый раз, да?
        - Это всего лишь твои домыслы… Но продолжай, я слушаю.
        - Да ладно, не ломайся, ясно, что в первый раз. Ты же вообще ничего не знаешь! Сидел у себя на Восьмом, мастерил что-то, никуда не ходил, да? Слушай, я даже не спрашиваю, как ты попал на эту сторону - с Восьмого… Хмм… А там дальше найдутся люди, которых это сильно заинтересует. Понимаешь, о чём я?
        - Ты лучше сразу переходи к предложению.
        - Ага… Предложение такое: я спущу тебя на Восьмой. Без всяких проблем. Вот ты говоришь «да» - и всё, к утру ты будешь у себя на Восьмом. Все проблемы беру на себя, тебя больше ничего не волнует.
        - Заманчивое предложение… Ты бросишь службу и пойдёшь меня сопровождать?
        - Да нет, у меня брат этим занимается. Я тебя направлю к нему, он всё сделает в лучшем виде. Ну как, ты согласен?
        - И во что это мне обойдётся?
        - Два автомата и двести патронов.
        - Что?! Два автомата и двести патронов?!
        - У тебя нету двести патронов?
        - Да при чём тут патроны? А если бы на мне сейчас было четыре автомата, плата была бы «четыре автомата и двести патронов»?!
        - Не, ну смотри сам, решай. Я гарантирую: до утра ты будешь дома. И никаких проблем.
        - Ну уж нет, спасибо. Я как-нибудь сам попробую.
        - Пробуй. Но попомни моё слово: обдерут тебя до нитки. Это Нейтраль, ты понял? Если ты тут в первый раз, лучше никуда не соваться, а то голым уйдёшь. Или вообще не уйдёшь. Лучше сразу заводить друзей и слушаться их.
        - Ага, спасибо за совет. Сейчас всё брошу и пойду заводить друзей. Подскажи-ка лучше, как мне найти старого охотника.
        - Старого охотника?
        - Да, человека, который всю жизнь занимался охотой. Лет пятидесяти или около того. Профессионала, короче.
        - А зачем тебе нужен старый охотник?
        - Да так, есть у меня послание к нему от коллеги по цеху.
        - Так… У нас тут хватает охотников, но вот старых… Так, наверно, тебе надо найти Серёгу Стасюка.
        - Значит, Сергей Стасюк… Запомнил… И где я его найду?
        - Ты лучше устройся сегодня, передохни, погуляй пару дней, а потом уже к Стасюку иди.
        - С чего бы это вдруг?
        - Ну, понимаешь… Он только сегодня с рейда вернулся…
        - Да мне без разницы, откуда он вернулся. Где его найти?!
        - В «Карапузе». Сейчас он там с командой зависает.
        - Что такое «Карапуз» и как до него добраться?
        - Ну-у, техник… Ты даже про «Карапуз» не в курсе? Жалко мне тебя. Соглашайся ты на мои условия, а то пропадёшь тут. Я, конечно, цену заломил, но могу жизнью своей гарантировать, что ты без проблем попадёшь домой.
        - Спасибо, я уже определился. Итак, как добраться до «Карапуза»?
        - Топай по центральному коридору. Дойдёшь до света, поворачивай налево. Иди до базара, а там всё увидишь сам.
        - Спасибо. Это всё, что я хотел узнать.
        - В общем, ты не передумал?
        - Нет, я попробую всё решить сам.
        - Хм… Ну давай, техник, удачи. Она тебе очень пригодится…

* * *
        Переговорив с охранником шлюза, Вадим снарядил магазин и пошёл по коридору.
        Здесь всё было примерно так же, как в Северо-Западном секторе Пятого Уровня: магистраль, ответвления, овальные двери, перекрёстки, многочисленные сегменты системы жизнеобеспечения, выпирающие в коридор…
        Только тут не горела ни одна лампочка, поэтому создавалось ощущение, что этот район нежилой.
        Забыл спросить, опасно ли здесь перемещаться, но возвращаться из-за этого не стал. Сдвинул автомат под руку, снял с предохранителя, на всякий случай приготовился к неожиданностям.
        Да уж… Не думал, что, попав в жилой сектор, будет разгуливать со снятым предохранителем.
        Старого охотника решил искать по алгоритму «знаешь одного охотника - знаешь всех охотников». Верный алгоритм или нет, будет ясно при встрече со Стасюком, а неожиданное решение Вадима было продиктовано личными впечатлениями от общения с Мусаевым.
        Если судить по Мусаеву, местные охотники - это особая каста: смелые, порядочные, надёжные люди, которые как минимум хорошо относятся к коллегам по цеху. Мусаев помогал своему другу, получившему инвалидность, и хорошо отозвался о другом охотнике, несмотря на то что этот человек сейчас находился во вражьем стане.
        В общем, Вадим рассчитывал, что Стасюк хорошо знал Мусаева, у них были нормальные отношения. И если ему рассказать о трагедии в рабочем посёлке Шипка, он тут же проникнется, всплакнёт о погибшем и по-братски поможет. Причём совсем бесплатно.
        А на уговоры охранника шлюза не поддался потому, что дал себе слово не доверять посторонним. Он его в первый раз видит, и хоть от парня вроде бы не разит за версту гвоздями и рыжиками, но вот так с ходу доверять ему не стоит.
        В принципе, у Вадима в этом мрачном ППМ (Подполе Погибшего Мира) вообще нет знакомых, кроме Говорова и двоих ассистентов Панина, оставшихся в оккупированном секторе на Пятом Уровне… Но если человек много лет знал Мусаева или Панина и был их коллегой, такому можно доверять безоговорочно. Погибшие товарищи Вадима настолько высоко подняли планку, что доверие к ним заочно распространялось на всех их коллег, друзей и приятелей.
        Район всё же был жилой. Иногда раскрывались двери, входили-выходили люди, кое-где в помещениях горел электрический свет, а где-то что-то наподобие тусклых фонариков или даже керосинки.
        На магистрали было более-менее чисто и ничем особенным не пахло. Однако из ответвлений несло помойкой, что вкупе с отсутствием освещения наводило на мысли о «трущобах», «неблагополучном районе» или просто о «городской окраине». Уместны ли здесь такие ассоциации, пока что установить не удалось, но наводило.
        Трижды Вадим разминулся с выпивохами, неспешно шествовавшими из центра к периферии.
        Выпивохи вели себя по-хозяйски.
        Они издалека светили фонариком в лицо, а когда Вадим закрывал глаза ладонью, настырно спрашивали:
        - Кто такой? А ну, покажись!
        Не желая плодить конфликты, Вадим послушно представлялся.
        Реакция была разной.
        Один сказал, что не знает такого, и прошёл мимо.
        Второй буквально в грудки вцепился и стал требовать, чтобы ему немедля починили дверь. Бесплатно причём! Ибо он достойный член… достойный член…
        Чего именно он член, выпивоха вспомнить так и не смог, ибо был сильно пьян. Вадим сказал, что у него другая специализация, в дверях он ни бум-бум, и это почему-то вызвало бурный приступ рыданий.
        Отцепившись от рыдающего бедолаги, наш парень пошёл дальше.
        Третий встречный-пьяный оказался «земляком».
        - С Восьмого?! Откуда конкретно?
        - Юго-восточные мастерские.
        - Брата-а-ан!!! Да я же там полжизни отработал…
        Упс… Сюрприз, однако.
        Земляк стал удивляться, почему он впервые видит «техника», но Вадим вовремя сообразил ответить, что его перевели на Восьмой всего лишь год назад.
        Повезло, угадал.
        - Вот невезуха… - От земляка разило сивухой и какой-то сладковатой травкой, наподобие анаши. - А меня два года как разжаловали! Разминулись маленько! Как там Дмитрич? Иван Петрович, Нугзар, Витя Длинный?
        Вадим заверил, что у перечисленных товарищей всё в полном ажуре, а у него не очень - ему надо торопиться, а то не успеет кое-куда. Но если товарищ оставит адресок, они потом непременно пересекутся и вволю поболтают о «родине».
        - Я живу в модуле З67. - Земляк тут же скинул адресок. - Днём нету, но к вечеру обычно возвращаюсь. Заходи в любое время! Меня зовут Женя Завалеев, или Завал.
        - Ты киллер, что ли?
        - Ки… икх… ой… Кто такое киллер? Это по механике, нет? Я техник! А конкретнее, механик! Механик от бога. Так что, если сам где не справишься, зови, всегда помогу брату по мастерским…
        - Легенда начинает давать сбои, - глубокомысленно заметил Вадим, когда земляк свернул в ответвление. - А вот если бы он был трезвым, как бы я выкрутился? Аж самому интересно… Надо думать что-то запасное… Такое нейтральное, чтобы исключить хоть какие-то пересечения…

* * *
        Вскоре Вадим добрался до освещённого перекрёстка и, следуя указаниям охранника шлюза, повернул налево.
        Местный базар был адаптирован под бункерные интерьеры и представлял собой множество магазинов и магазинчиков, ютящихся в отдельных помещениях, компактно расположенных в районе трёх близлежащих перекрёстков.
        Рядом с каждым помещением была соответствующая вывеска, где-то вполне приличная неоновая роспись, где-то просто табличка, но так или иначе, везде сообщалось, что именно здесь продаётся и каковы условия торга.
        Почему вывески не на двери или не над входом, было ясно. Многие двери открыты настежь, а под потолком маловато места. Кроме того, почти что ко всем вывескам были прицеплены многостраничные списки, очевидно, с имеющимся в наличии ассортиментом.
        Особой толпы не было, но народу хватало. Люди гуляли от магазина к магазину, приценивались, рассматривали товар, торговались, болтали, носильщики таскали груз, кто-то спорил, кто-то ругался, но не злобно, а скорее, деловито, по необходимости.
        Вадиму здесь понравилось.
        В коридорах витал сложный комплект запахов, особенно приятных после затхлых тоннелей. Пахло чем-то печёным, копчёным, жареным, перчёным, ружейной смазкой, моющими средствами, новой тканью, какой-то парфюмерией и ещё множеством житейски необходимых вещей.
        Да и как-то спокойно здесь было, можно сказать, по-домашнему, возникало такое ностальгическое ощущение… будто находишься в провинциальном супермаркете, где ленивые арендаторы крохотных закутков торгуют всякой всячиной, от гвоздей и солидола до творога и домашней грудинки.
        Вадим поставил автомат на предохранитель, опустил ствол и с облегчением вздохнул.
        Похоже, все опасности позади.
        Особого ажиотажа появление Вадима не вызвало. Покупатели мимоходом оборачивались и пожимали плечами «что за парень… в первый раз вижу», но назойливых вопросов никто не задавал, а продавцы, если и окликали, то строго по делу, вне связи с установлением личности:
        - Эй, пацан, что в мешке? Заходи, посмотрим…
        - Слышь, парень, торговать пришёл? Заходи, обсудим…
        - А чего два автомата, один на продажу? Заходи, у меня лучшие цены! Дальше тебе и половины моей цены не дадут!
        В самом начале торговых рядов за Вадимом увязался мальчонка лет десяти, белобрысый, чумазый, растрёпанный.
        - Эй, чужак, дай пятачок, я тебе всё про здесь расскажу!
        Пятачок, это - надо полагать, пять патронов? Да уж, науку вымогательства в Нейтрали постигают с детства.
        - Отвяжись, малой. Сам всё найду.
        Пацан не отставал. Бежал, как привязанный, и канючил:
        - Дай пятачок - всё про здесь расскажу…
        - Иди, вон, учись лучше.
        - Я уже учёный! Читать-писать умею! Дай пятачок!
        - Отвяжись!
        - Смотри, заблудишься, потеряешься, не найдёшь что надо. Да-ай пятачок, всё про здесь расскажу…
        - Дай уехал в Китай и сказал «никому не давай»!
        Ну вот, уже и досуг, и поболтать есть с кем.
        - Да-ай пята… Слушай, в Китай на каком Уровне?
        Так… Надо осторожнее с каламбурами. Нельзя расслабляться.
        - На Тринадцатом.
        - Так и думал… Да-ай пятачок, я тебе всё…
        В конце торгового квартала Вадим напоролся на патруль.
        Средних лет мужчина, полноватый, но крепкий, с ним двое парней помоложе, все облачены в оливковые комбинезоны, на поясах пистолетные кобуры, резиновые дубинки с поперечной перекладиной, фонари и наручники.
        На груди старшего красовался серебряный жетон в форме пятиконечной звезды. Не совсем шерифский значок, но похоже.
        Мальчишку при виде патруля словно ветром сдуло.
        - Воришка, что ли? - Вадим охлопал карманы. - Да вроде бы всё на месте…
        «Шериф» хозяйским жестом остановил Вадима и поинтересовался:
        - Кто такой? Почему не знаю?
        Вадим представился.
        - Понял, - кивнул «шериф». - Игорь Саблин, участковый. В первый раз в Нейтрали?
        - Ну, в общем… Гхм-кхм…
        - Ясно. Слушай, а как ты сюда попал мимо нас?
        - А вот это секрет фирмы, - бодро ответил Вадим и заметно напрягся.
        Наверно, именно это имел в виду охранник шлюза, когда сказал, что обязательно найдутся люди, которых заинтересует, почему обитатель Восьмого Уровня зашёл в Нейтраль сверху, а не снизу, как полагается. Вот сейчас схватят под белы рученьки и потащат куда-нибудь в пенаты, разборки наводить…
        - Ну, секрет так секрет, - Саблин кивнул на мешок Вадима. - Торговать пришёл? Если вопросы порешать: где встать или кому по-быстрому сдать всё оптом, найди Самвела. Это вот так пойдёшь, до конца, там спросишь.
        И показал, куда именно надо пройти.
        Вадим украдкой выдохнул. Всё-таки Нейтраль - прекрасное место. Здесь с уважением относятся к чужим секретам и не пытаются с ходу вырвать их калёными клещами.
        - Да нет, спасибо, торговать пока не буду… Я вообще-то по делу, ищу одного человека.
        - Кого, если не секрет?
        - Не секрет. Я ищу Сергея Стасюка.
        - Ты его друг?
        - Нет, но у меня важное послание от его друга.
        - Он сейчас в «Карапузе», - Саблин кивнул, показывая направление. - Но если не друг… лучше бы тебе немного обождать.
        - Почему?
        - Понимаешь, он только сегодня с рейда пришёл.
        - Я в курсе.
        - А, ну раз в курсе, смотри, дело твоё. Если в «Карапузе» не понравится, не теряйся, у нас тут хватает точек, где можно хорошо отдохнуть. И самое лучшее, конечно, это «Гнездо». Запомнил?
        - Ага. Название вполне такое… зловещее… А почему оно лучшее?
        - Там моя тёща заправляет, - Саблин заговорщицки подмигнул. - Скажешь, что от меня, получишь скидку пять процентов.
        - А вот за это огромное вам человеческое спасибо.
        - На здоровье. «Гнездо», запомни. А название - это так, тесть был шахтёром, в память о чём-то там… страшном… не в названии дело, верно? Перед спуском в «Карапуз» - налево. Не заблудишься.
        - Да-да.
        - Лучше «Карапуза» в сто раз! Решай со Стасюком и не задерживайся там, дуй сразу в «Гнездо».
        - Да-да, разумеется!
        - Ну давай, удачи…

* * *
        Поболтав с Саблиным, Вадим пошёл в указанном направлении и вскоре оказался в полукруглом тупике.
        Прямо по курсу - лестница вниз, похоже на спуск в подвальное помещение.
        Справа и слева тёмные коридоры-ответвления.
        Из подвала доносится музыка, приглушённый людской гвалт, наносит сладковато-приторным дымком и крепким перегаром.
        Над спуском огромная вывеска.
        Большими буквами - КАРА-ПУЗЪ.
        Ниже чуть поменьше, рядком:
        Кара-БУХ
        Кара-БАБ
        Кара-КУР
        Кара-Глюк
        Внизу ещё меньше, курсивом:
        Мало? Спрашивай, всё сделаем!
        Вадим задумался было над значением слова «Кара-КУР», но тут его окликнули.
        - Эй, мешочек! - послышался женский голос из правого коридора. - Мешочек, подойти на минутку, помоги девушке в беде!
        Над вывеской яркий фонарь, слегка даже слепит, а оба боковых коридора не освещены.
        - Что за беда? - Вадим не без опаски зашёл в коридор и на всякий случай предупредил: - Если ловушка - стреляю без предупреждения. Одной очередью всех положу!
        - Какая ловушка, дорогой ты мой?! Я тут одна!
        Вадим посветил на голос: пригожая девица лет двадцати, в короткой плюшевой юбчонке, тупоносых туфельках, полосатых гольфах и старомодном вязаном жакете.
        - Не свети! - Девица прикрыла лицо рукой. - А то оттуда выскочат, меня увидят… Убери фонарь!
        Вадим убрал фонарь, и девица за несколько секунд протараторила-выпалила: беда не у неё, а у Вадима, потому что он собирается идти в «Карапуз». Там всё плохо-дорого, обманут-оберут, деффки старые-страшные, там собираются буяны-задиры, шулеры-картёжники, так что, помимо всего прочего, под занавес обязательно обыграют-побьют.
        В общем, любому дураку понятно, что нечего там делать, в этом гадском «Карапузе», надо сразу поворачивать в «Лапочку». Там хорошо-дёшево, отличные девки, еда-выпивка, танцы-музыка и приличная публика. Это как раз вот по этому коридору и через три перекрёстка налево.
        - А, так ты рекрутёрша из «Лапочки»? В смысле, хм… зазывала-перебивала?
        - Да как хочешь называй, но тебе надо в «Лапочку». А я Лиля. Лиляша. Люлюшечка.
        - Очень приятно. А я Вадим.
        - В общем, я тебя туда отведу, если боишься заблудиться. Я тебя раньше не видела, значит, ты в Нейтрали в первый раз. Не ходи в «Карапуз»! Хорошие мальчики туда не ходят. Там обязательно обманут-побьют. Пошли со мной, я отведу тебя в «Лапочку».
        - А там не обманут?
        - Нет-нет, ты что! «Лапочка» - лучшее заведение во всей Нейтрали! О, а хочешь, не пойдём в «Лапочку», а по дороге кое-куда заглянем и развлечёмся как следует. Десятка у тебя есть?
        Знать бы ещё, что такое «десятка». Пятачок за информацию - вроде понятно, по аналогии с ценами на шлюзе можно на патроны перевести. Но десять патронов за сеанс с девицей? С учётом местного гендерного перекоса и тотального женского дефицита что-то больно дёшево получается…
        - Извини, денег нет.
        - Да ничего, я товаром возьму. Что есть на расчёт?
        - Спасибо, Лиля, но у меня дела в «Карапузе». Ты прекрасна, как все вместе взятые драгоценности подземного мира, и я отдал бы всё, чтобы хоть ненадолго завладеть твоим благорасположением, но… Извини, дела в первую очередь.
        - Ух ты, как сказанул… - Девица довольно хихикнула. - Ну, не проблема! Закончишь дела, бегом назад, выходи, я тебя отведу куда надо. Ты симпатичный, так что, может, я тебе и скидочку сделаю.
        - Хорошо, я подумаю.
        - Только не говори в «Карапузе», что я тут… Ну, ты понял, да?
        - Понял, понял. Не волнуйся, я никогда не выдаю таких прекрасных дам.
        - Ух ты… какой! Ну давай, я тебя жду.
        - Ага, давай. Удачной охоты.

* * *
        Спустившись по лестнице, Вадим оказался в предбаннике с двумя здоровяками и зарешеченной кладовкой со стеллажами и вешалками.
        В кладовке можно было рассмотреть оружие и вещи. Судя по отсутствию системы и разносортице, это были сданные при входе вещи посетителей. Там даже номерки кое-где виднелись на свободных местах.
        - Гулять? - коротко уточнил один из охранников.
        - По делу, - так же коротко ответил Вадим.
        - К кому?
        - К Сергею Стасюку.
        - Погоди-ка…
        Один охранник ушёл и вскоре вернулся с… так, совсем уж гномом этого типа не назовёшь, но судите сами: низенький, коренастый, огненно-рыжий, веснушчатый, лохматый, с окладистой бородой, золотыми фиксами и хитрющей физиономией. Возраст определить сложно, что-то в диапазоне от тридцати до пятидесяти.
        В общем, можно даже не спрашивать, почему именно таким образом обозвали заведение. Наглядный пример вот он, во всей красе, можно сказать, в 3Dисполнении.
        Карапуз задал несколько вопросов.
        Выслушав ответы, он, как и Саблин, посоветовал отложить встречу со Стасюком.
        Вадим был непреклонен. Надоело ждать, хотелось решить всё как можно скорее.
        Настаивать Карапуз не стал, только сказал, что нужно сдать оружие и мешок.
        - Сдать так сдать…
        Нейтраль Вадиму нравилась всё больше. Тут с пиететом относились к волеизъявлению ближнего и никто не совался в чужие дела. Например, ни охранники, ни Карапуз не стали выяснять, что именно за дела у Вадима к Стасюку и откуда взялся этот парень, которого они видели впервые в жизни.
        Вадим достал из мешка книгу и фляжку Мусаева. Книгу сунул за пазуху, фляжку положил в нагрудный карман, всё прочее сдал охране и получил алюминиевый номерок на стальном колечке с цифиркой «17».
        Карапуз самолично вызвался проводить гостя.
        Они прошли через длинный неширокий зал, интерьер которого напоминал вагон-ресторан, за вычетом окон.
        В зале было с полсотни гуляк: в основном мужчины разных возрастов, с небольшим вкраплением раскрепощённых девиц. На столах горели тусклые разноцветные светильники, под сводами зала плавали клубы сладкого дыма, стоял весёлый гвалт, приправленный разухабистой древней песенкой Юрия Лозы «Новый год» из кинаповских динамиков на барной стойке.
        Вадиму здесь понравилось. Лиля, наверно, наврала с три короба, чтобы переманить клиента. На самом деле в «Карапузе» уютно, весело, и сидящие за столами совершенно не похожи на сказочных разбойников, жаждущих пустить кровушку какому-нибудь растеряхе-новичку. Нормальные лица, местами даже приветливые и симпатичные.
        И что характерно, девицы в полном порядке. Ни одной страшилы Вадим не заметил, все вполне пригожие.
        Стасюк с командой заседал в отдельном кабинете, в который можно было войти из небольшого тамбура, расположенного в конце зала. Тамбур был круглый, Вадим насчитал в нём пять дверей, так что есть резон предполагать, что кабинет тут не один.
        Кабинет тоже был круглый, с одним большим круглым столом посередине и несколькими дерматиновыми диванчиками вокруг. Такой же, как и в зале, светильник посреди стола, выпивка, закуска, стеклянные курительные трубки с водяными колбами и, разумеется, - вездесущий сладкий дым.
        Здесь концентрация дыма была пожёстче, чем в зале, а все присутствующие - четверо мужчин и две девицы - уже были пьяны в дрова.
        Да, музыка здесь была своя, отдельная, из динамика на стенке задумчиво лилась «Баллада о любви» Высоцкого.
        - Я пффоля-яаа влюпффлённым пасстилю! - прочувствованно подвывала одна из девиц, рассматривая на свет стеклянную трубку.
        - Давай, говори, - Карапуз с порога указал на сидящего за столом с противоположной стороны от входа человека. - Если что, я подстрахую.
        Хм… К чему бы это столько предосторожностей и советов отложить дела на потом?
        Стасюк старым не был и тем самым немного разочаровал. Лет, пожалуй, пятидесяти или около того. Выглядел он вполне мирно, лицо круглое, выражение вполне доброе, благодушное, заметно было, что ему сейчас хорошо, он отдыхает душой и телом и скандалить вроде бы не собирается.
        Вадим подошёл к нему, наклонился и негромко сообщил на ухо (чтобы не слышал Карапуз, а то как-то нехорошо получится):
        - Я от Ильдара Мусаева. Вы его знаете?
        - О-о-о! - обрадовался Стасюк. - Ильдарка! А где он?
        Так, уже хорошо. Первый пункт оправдался по всем статьям.
        - Я от него. От Ильдара, с важным поручением.
        - А ты кто?
        - Я его друг. Можно сказать… приёмный сын. Меня Вадимом зовут. Вадим, Вадик, Вадюха.
        - О-о-о! - Стасюк крепко хлопнул по диванчику рядом с собой и расплывающимся взором уставился куда-то поверх Карапуза - такое ощущение, что он его не видел. - Садись… Карапуз! Давай всё моему другу! Сыну Ильдара! Лучшего охх… икх… ой… Лучшего охотника всех времён! Давай всё что надо - посуду, бухло, курку, девок - давай!
        - Так, вижу, у вас всё на мази, - успокоился Карапуз. - Располагайся, тут у них всего хватает, посуда вон тоже есть. Если деваху надо, скажи, пришлю.
        - Нет, спасибо, - отказался Вадим. - Я строго по делу. Я быстро.
        - Ну смотри. Если будет что-то странное, не стесняйся: бегом на выход, найди меня.
        - Вадюха! - ревниво прикрикнул Стасюк. - Хорош трещать с Карапузом, поплыли!
        - Ну всё, я пошёл, - и Карапуз покинул кабинет, оставив Вадима в компании с новыми друзьями.

* * *
        Вадим не стал ничего пить и с ходу попытался объяснить Стасюку, что за миссию выполнял Мусаев и как это важно для всего человечества, чтобы он, Вадим, в кратчайшие сроки добрался до Лаборатории.
        Увы, то ли наш парень быстро излагал, то ли, напротив, Стасюк слишком медленно думал, но с первой попытки достичь консенсуса не удалось.
        - Нич-чё не понял, - с сожалением развёл руками Стасюк, пытаясь сфокусировать на собеседнике расплывающийся взгляд. - Тут, видать, такое дело… Икх… Мы уже уплыли, а ты - нет.
        - Так… И что теперь?
        - Ну, надо это дело уравнять!
        Тут он набулькал в стакан на три четверти, подвинул к Вадиму и кивнул:
        - Давай!
        Вадим снова стал было отказываться, но Стасюк был неумолим.
        Видя, что с такой разницей в состояниях консенсуса всё равно не достичь, Вадим сдался и молодецки махнул стаканчик.
        Этот жест доброй воли был воспринят обществом с большим энтузиазмом, а близлежащая… нет, пока что близсидящая дама с чувством обняла Вадима и запечатлела не его щеке влажный поцелуй признательности.
        Новые друзья тотчас же подсунули Вадиму «курку» - вот эту самую стеклянную трубку с ароматным белым дымком.
        Вадим сделал три затяжки и удивился…
        Всё вокруг поплыло в блаженном тумане, звуки обрели объём, стали тягучими и вязкими, мир ощутимо замедлился…
        - О как… интересно…
        …и стало ясно, что спешить никуда не надо, потому что здесь, в «Карапузе», хорошо и люди вокруг просто замечательные.
        - Вот такая «курка», - расслабленно оценил Вадим. - Наверно, какая-то вытяжка из леса…
        - Ну как, поплыл? - усмехнулся Стасюк, булькая в стакан гостю ещё на треть.
        - А мне, наверно, уже не…
        - Надо, надо! - решительно заявил Стасюк, наливая себе тоже на треть. - Давай, бульк - и совсем хорошо будет. А то ты крепко отстал от нас…
        Вадим храбро булькнул, на пару со Стасюком. И тут же на пару по местной традиции пыхнул «куркой».
        Стало ли совсем хорошо - не понял, но теперь почувствовал себя рыбкой в аквариуме, где плотность воды под действием какого-то хитрого эксперимента увеличилась в пять раз.
        Во столько же раз примерно замедлился окружающий мир, а звуки упали сразу на несколько тонов.
        - Кара-БУХХХ… - констатировал Вадим, с удивлением слушая величавые басы своего голоса. - И Кара-КУРРР… Ага, теперь понял…
        - Точно, - подтвердил Стасюк. - Вижу - плывёшь. Ну вот, теперь давай, рассказывай.
        Вадим начал излагать.
        У нового состояния, сгенерированного совокуплением алкоголя и «курки», был особый, можно сказать, фирменный, эффект: «атрофия лукавства», или «упадок художественного вымысла». Словесные конструкции составлялись с трудом, придумывать ничего не хотелось, в результате оставалась только голая суть, грубо состыкованная по периодам.
        На изложение сути ушло совсем немного времени, и вскоре Вадим добрался до событий в посёлке Шипка.
        - Вот книга Ильдара… - Потрёпанный Гашек перекочевал из-за пазухи на стол.
        - О-о-о! - обрадовался Стасюк, беря книгу и рассматривая её. - Да, он любит читать! У него много книг.
        - Вот фляжка Ильдара. - Фляжка тоже перекочевала из кармана на стол.
        - О-о-о! - Стасюк схватил фляжку, открутил крышку и сделал основательный глоток. - Спирт! А я знаю эту фляжку! Сто раз у него видел!
        - А вот триммер Ильдара, - Вадим вытянул из-под одежды цепочку и продемонстрировал триммер.
        - Не понял… - покачал головой Стасюк. - Триммер Ильдара?
        - Да, это его триммер.
        Стасюк встряхнул за плечо уснувшего за столом товарища и скомандовал:
        - Карапуз. Картотека. Быстро.
        Товарищ, как будто и не спал, и не пьян был, вскочил и двинулся на выход. Ноги, правда, у него заплетались, но двигался этак живенько, целеустремлённо. И что важно, ничего не переспросил, сразу всё понял.
        - Ну, в общем, в этом посёлке у нас… - продолжил было Вадим, но Стасюк внезапно его остановил:
        - Притормози маленько. Отдохни.
        С минуту сидели молча, потом пришёл посланный товарищ с Карапузом. В комплекте к Карапузу зачем-то явились трое крепких парней.
        Парни остались в тамбуре, товарищ с Карапузом вошли в кабинет.
        - Картотека? - уточнил Стасюк.
        Карапуз молча показал прибор, похожий на сканер шрих-кода.
        - Проверь, - Стасюк кивнул на Вадима.
        Карапуз сунул прибор под подбородок Вадима и нажал кнопку.
        Раздался слабый писк, на экране прибора загорелись красные буквы и цифры.
        Повернув прибор к себе, Карапуз прочёл результат и доложил:
        - 707й. Это триммер Мусаева. Погоди-ка… Он что, погиб?!
        Повисла тяжкая пауза.
        Страшный вопрос сиротливо плавал среди клубов сладкого дыма и не находил ответа.
        Вадим сортировал заплетающиеся мысли и пытался подобрать правильные слова. Из-за фирменного эффекта получалось это из рук вон.
        - Отвечай, - потребовал Стасюк, крепко сжав плечо Вадима. - Он погиб?
        Вадим несколько раз кивнул, подтверждая: увы, так и есть…
        - Что случилось? - севшим голосом спросил Карапуз.
        - Крр… Кр-раулеры, - хрипло выдавил Вадим.
        - Та-а-ак… - зловеще протянул Стасюк.
        - Погоди, погоди, сейчас разберёмся… - Карапуз торопливо взял на себя роль дознавателя. - А как к тебе попал его триммер?
        - Он сам мне его отдал. Незадолго до…
        - Сам отдал триммер? - нехорошо прищурился Стасюк. - Сам отдал?! То есть там - краулеры… А он без триммера?!
        - Погоди, погоди, не спеши… - опять вмешался Карапуз. - А твой где?
        - У меня нет триммера. И не было никогда…
        - Не понял… - удивился Карапуз. - Ты что, изгой?
        - Ну… Эмм… В общем… Я, это…
        - Мочи!!! - страшно крикнул Стасюк, бросаясь на Вадима. - Изгой убил Мусаева!!!
        Карапуз метнулся к двери, щёлкнул клавишей и крикнул:
        - Все ко мне!
        Затем бросился к Стасюку и стал оттаскивать его от Вадима.
        Да, пока хозяин бегал к двери и обратно, Стасюк проявил недюжинное проворство: сшиб Вадима на пол, взгромоздился сверху, трижды ударил кулаками по лицу - основательно так, с оттяжкой, до хруста и кровавых брызг во все стороны, и принялся душить его.
        Влетели люди Карапуза, принялись помогать хозяину.
        Очнулись товарищи Стасюка, принялись помогать командиру.
        - Все сюда! - ревел раненым буйволом Стасюк. - Изгой убил Мусаева! Карапузы с ним заодно! Мочи карапузов!!!
        - Помогайте! - истошно верещал Карапуз. - Стасюк глюка словил! Хочет пацана ухайдакать!!!
        Очевидно, оба персонажа пользовались немалым авторитетом в этом достославном заведении: не прошло и полминуты, а в кабинете, в тамбуре и на ближних подступах бушевало основательное побоище с жуткими воплями, хрястом, звонкими и глухими ударами и тяжким матом.
        Ловкий Карапуз, по-видимому, имевший немалый опыт в таких мероприятиях, под шумок выволок Вадима из зала и выпихнул из заведения:
        - Бегом отсюда!
        - А вещи?
        - Потом, потом заберёшь! А сейчас потеряйся бегом, а то убьют! Спрячься где-нибудь! Да хорошо спрячься, ЭТИ умеют искать…

* * *
        Прихрамывая, Вадим поднялся по ступенькам и встал, пытаясь собраться с мыслями.
        Всё вокруг плавало, один глаз почти не видел, в левом ухе звенело от удара Стасюка. Вдобавок на полу перед Вадимом стали появляться капли крови. Даже наверх посмотрел - нет, это не кровавый апокалипсис, капало именно с него.
        - В общем, досталось мне неслабо… Врачу бы показаться…
        Ну и куда тут «потеряться»? ЭТИ умеют искать, а он здесь совершенно ничего не знает…
        - Эй, мешочек! - послышался женский голос из правого коридора. - Ты закончил? Давай сюда, я тебя отведу!
        Прихрамывая и кренясь на один бок, Вадим двинулся на голос. Похоже, по рёбрам тоже прилетело как следует. Когда отойдёт «анестезия», будет очень больно и обидно.
        Надо слушать советы бывалых людей. Сказали же: не стоит сейчас к нему соваться. К Стасюку, в смысле. Совсем сумасшедший товарищ, даже разобраться не попробовал…
        - А где мешочек? - удивилась Лиля.
        - Там…
        - Ну-ка, ну-ка… - Лиля включила фонарик и осветила Вадима. - Твою же мать! Я тебе что говорила?! Побили?
        - Ммм…
        - Ограбили?
        - Ну… нет, Карапуз сказал - вещи потом…
        - Потом, ага, потом - в другой жизни! У тебя хоть что-нибудь осталось на расчёт?
        - Ничего.
        - Дурак ты дурачок, мешочек! Слушать надо умных людей! Пошли, я тебя к доктору отведу. Будешь мне должен до конца жизни…
        Глава 8
        Резервный Док
        Миновали несколько поворотов, прошли насквозь через какое-то помещение с четырьмя раздвижными дверьми и вскоре оказались в очередном тупике.
        Это был освещённый тусклым плафоном квадратный закуток три на три, с парой санитарных каталок и овальной дверью, на которой красовалась табличка с надписью «МСЧ6».
        Под табличкой был приклеен запаянный в пластик листок с суровым предупреждением:
        «Бесплатно не лечим. Спиртом и дунькой не торгуем. Алкаши, торчки, курцы - строем идут на бур».
        Лиля нажала на кнопку звонка.
        - Дунькой? - удивился Вадим.
        - Пххх… - удивилась Лиля. - Не знаешь, что такое дунька?!
        - Ну… Эмм…
        - Наркота такая. «Дуют» её. Порошок. Если подружимся, я тебе дам попробовать…
        Дверь приотворилась, пахнуло медикаментами, показался ствол, потом лицо в очках, заросшее недельной щетиной.
        - Лиляша?
        - Док, тут мальчика побили. Помогай.
        Дверь распахнулась, вышел мужчина лет сорока, чуть выше среднего, коротко стриженный, худощавый, жилистый, в тапочках, в трико с пузырями на коленях и старой застиранной тельняшке с длинными рукавами. В руках у него был дробовик с подствольным фонарём, а на носу - очки в тонкой оправе.
        - Фууу… - брезгливо протянул мужчина, принюхавшись к Вадиму. - Опять ты всякую отработку ко мне тащишь! Читать умеешь? Тут про алкашей и курцов всё написано.
        - Это чужак, хороший мальчик, первый раз в Нейтрали, - скороговоркой протараторила Лиля. - Его напоили-обкурили, обыграли-раздели, ограбили-побили и выкинули вон. Сильно побили, посмотри. И там, в «Карапузе», какой-то гвалт стоит, наверно, из-за него.
        - Если ограбили, чем он заплатит за лечение?
        - Ну, Док, ну перестань! Ты же хороший! И мальчик хороший, в беду попал!
        «Отработка», как говорит один мой знакомый доктор… - сказал Панин.
        Я сделал ДНК твоей отработки. Сличу со всеми подозреваемыми… - было написано на стене станционного кафе.
        Тут у Вадима сложился пазл.
        - Док, вы знали Лёшу Панина?
        - «Знал»?! - Док сдвинул очки и уставился на Вадима острым, пронзительным взглядом. - Что вы хотите сказать, юноша?!
        - Он… Он погиб. Мы были вместе… В одной группе… Если вы знаете, чем он занимался…
        - Лиля, спасибо, уходи, - Док втолкнул Вадима в дверь, вошёл сам и на прощанье предупредил: - Смотри не болтай о том, что слышала.
        - Да чтоб меня насквозь пробурили! - торжественно поклялась Лиля. - А расскажешь потом, что это за…
        - Всё, давай, - Док захлопнул дверь, скрипнул запорными рычагами и требовательно обратился к Вадиму: - Рассказывай…

* * *
        Доктор обработал ссадины и зашил Вадиму бровь. Наживо, без анестезии. А и не надо было, боль почти не ощущалась.
        Пока Док занимался своей работой, Вадим коротко, без эмоций, рассказал о своих приключениях.
        Получилось так: перетащили из Прошлого, реанимировали, повели в Лабораторию, напали краулеры, всех убили, он остался жив, добрался до Нейтрали, накосячил на Граните, добрался до Юго-Востока, обратился к Стасюку, напоили-обкурили, побили, еле ноги унёс.
        Всё сказание уложилось в пару минут. Любой вменяемый человек наверняка не поверил бы ни единому слову, особенно насчёт «перетащили из Прошлого» и учитывая тот факт, что сказитель в дым пьян и обкурен.
        Док поверил.
        Слеза катилась по небритой щеке, жалко было Лёшу Панина.
        - Он ведь вырос на моих глазах… - сырым голосом сообщил Док. - Я в Лаборатории работал, пока не ушёл в Нейтраль…
        Поболтали ещё немного: Док задал ряд вопросов по миссии Панина и обстоятельствам, сопутствующим появлению Вадима в Нейтрали.
        В разгар беседы раздался звонок.
        - Прячься…
        Док упаковал Вадима в небольшую кладовку, прикрыл сверху простынями и предупредил:
        - Ни звука, что бы ни происходило…
        Спустя несколько мгновений раздался скрежет отворяемых запоров и Вадим имел возможность послушать разговор, приглушённый стальной дверью и тряпками:
        - Здорово, Док!
        - Здоровей видали. Подстрелили кого?
        - Не, ищем одного доходягу. У тебя лишних нету?
        - Нет.
        - А не приходил ли кто чужой?
        - Был один, буквально только что.
        - И чё?
        - Полечил, обработал раны, ушёл.
        - Куда, не сказал?
        - Нет, не сказал.
        - Ясно… Док, ты не будешь возражать, если мы тут у тебя аккуратно так посмотрим… Ну, может, кто лишний затерялся ненароком…
        - Виталик, ты не будешь возражать, если я тебе аккуратно так шарахну картечью в эпигастральную область?
        - Док, ну ты чё… Ты чё, хочешь с Гранитом раздружиться?
        - Виталик, я тебе верну вопрос: Гранит что, хочет со мной раздружиться? Тебе мало моего слова?
        - Да нет, я тебе верю. Просто тут такое дело…
        - Он ушёл, - отрезал Док. - Если у вас нет раненых, тоже уматывайте, не мешайте отдыхать.
        - Ладно, Док, бывай…
        Лязгнули засовы, доктор с минуту выждал и выпустил Вадима.
        - Слушай, ты сказал «накосячил на Граните»… А как именно накосячил?
        - Убил Герца и с ним ещё четверых. В общем, убил всех, кто был в административном блоке.
        - Вот так новости! - Док оценивающе посмотрел на Вадима и с удивлением покачал головой. - Знаешь, ты не похож на мастера-воина. Ты кем там был, в своём Прошлом?
        Вадим в двух словах объяснил, чем занимается… то есть занимался, системный администратор.
        - И как же так вышло, что ты, не обладая никакими навыками, уложил Герца и его головорезов?
        - Можно сказать, что это был не я… - Вадим попробовал подобрать слова - увы, в таком состоянии это было непросто. - В общем, это было после реинкарнации… постэффект такой получился - «Вселенская Злоба»… угу, с большой буквы…
        - Интересно… Так, а ты курки много пыхнул? - озабоченно уточнил Док.
        Вадим сообщил пропорции приёма курки и огненной воды.
        - Понятно… Это тебя с непривычки так плющит. Практики нет, вот и…
        - Нет, не в этом дело! Просто, понимаете…
        - Понимаю, понимаю. В этом я определённо понимаю лучше всех вместе взятых курцов и алкашей. Так, что у нас со здоровьем? Сердечко не шалит?
        - Здоров как бык!
        - Как бык… Хм… Хорошо, давай так: я тебе сейчас сделаю инъекцию, а когда придёшь в норму, обо всём поговорим. После инъекции похмелье будет быстрым и жёстким, но если всё оставить как есть, ты будешь в таком состоянии очень долго. А нам нужна ясная голова.
        - Для чего?
        - Я собираюсь доставить тебя в Лабораторию. По дороге может случиться всякое, так что… Надо будет соображать чётко и быстро.
        - Спасибо! Вы сделаете это в память о Лёше Панине?
        - Да, считай, что так. Кроме того, я поддерживаю Проект, несмотря на то что живу в Нейтрали…
        Док поставил Вадиму укол, показал местечко, где можно прилечь, и сказал, что ему надо ненадолго отлучиться.
        - Если будет холодно, надо попить чайку и закутаться в одеяло. Одеяла здесь, смотри. Насчёт чая - на кухне всё есть, хозяйничай. Единственно: постарайся всё делать тихо, не греми. Тебя же здесь вроде как нет.
        - А вы куда?
        - На разведку. Посмотрю, чем дышит сектор и можно ли будет пройти обычными путями…

* * *
        Через некоторое время после ухода доктора Вадима стало трясти. Не сказать, чтобы уж совсем как в посёлке Шипка, когда топчаны подкидывало, но основательно так, мелкой дрожью, пробирающей до костей, до судороги в груди.
        И сразу навалился невыносимый озноб, стало так холодно, что аж кричать захотелось.
        Закутавшись в одеяло, Вадим пробрался на кухню и потратил полминуты, чтобы включить чайник - долго не мог попасть вилкой в розетку.
        - Пррримус бы завёл, что ли… - поругал недогадливого доктора Вадим. - А если электр-р-ричества не будет - тогда как?
        На кухне был чай и сахар из НЗ, причём в изрядном количестве. Тушёнки и прочих консервов тоже хватало, так что Вадим сделал вывод, что доктор живёт неплохо.
        Попил сладкого чаю, полегчало. Однако после того, как согрелся, с минуту сердечко скакало галопом, как отвязавшийся жеребец во время гона. Потом скачки прекратились, накатила волна умиротворения, и Вадим, едва успев добраться до постели, сразу уснул.

* * *
        Разбудил его доктор. Сколько времени прошло, Вадим не понял, но опьянение сошло на нет. В целом состояние было вполне удовлетворительное, разве что вялость чувствовалась «во всех членах» да клонило в сон.
        А ещё лень навалилась. Категорически не хотелось вылезать из-под одеяла и вставать с постели.
        Док довёл обстановку.
        Парни с Гранита ищут Вадима по всему сектору. Все переходы перекрыты, лифт и два «левых» спуска - тоже. Поэтому обычные маршруты, доступные всем простым смертным, в ближайшие несколько суток исключаются.
        Кроме того, Вадима ищут охотники Стасюка, и это уже проблема посерьёзнее. Существует высокая вероятность, что найдут быстро. К доктору, кстати, не заглянули до сих пор только потому, что знают: он ненавидит алкашей и курцов, неохотно помогает чужим и крепко держит интересы сообщества. Поэтому оставаться в секторе Вадиму нельзя, нужно как можно быстрее отправляться в путь.
        - То есть, если бы к вам обратился чужак, реально убивший Мусаева…
        - Я бы оказал ему помощь… и немедля сдал бы тем же охотникам. И они прекрасно это знают. Но очень скоро они отработают все ключевые зоны и доберутся до Лиляши. А она не факт, что будет молчать.
        - А как мы покинем сектор, если всё перекрыто?
        - Через Резерв.
        - Через Резерв? Я слышал, там в последнее время…
        - …творится всякая чертовщина? Да, есть такое дело. Но Резерв большой. Видишь ли, Резерв - это своего рода тень К55, дублирующая система на случай разных фатальных катаклизмов. И в разных уголках этой системы действительно в последнее время творится нечто странное. Порой настолько странное, что в таких местах приходится заливать все входы бетоном. Так вот, на нашем небольшом участке Резерва, между юго-востоком Шестого Уровня и Лабораторией, вроде бы пока всё нормально.
        - Вроде бы?
        - Почему не говорю уверенно «всё нормально»… Я нечасто пользуюсь Резервом. Когда это было в последний раз, там было всё штатно. Никаких странностей. Человек, который непосредственно работает с Резервом, тоже ничего не говорил по этому поводу. А если бы там было что-то такое… Необычное… Он бы сообщил.
        - Что ж, если вы считаете…
        - Я не то чтобы узурпирую право решать, но у нас просто нет другого выбора. Тебя в самом деле надо как можно быстрее доставить в Лабораторию. С поправкой на охотников Стасюка мы не можем ждать, пока всё уляжется. А ты лучше вот что скажи… Ты за что рассчитал Герца с компанией?
        - Они хотели меня рыжиком сделать, - признался Вадим.
        - Ну, за это стоило, - одобрил Док. - Теперь получается интересная ситуация. После поисковых мероприятий на Граните будет гражданская война. Если победит обескровленная группировка Герца, путь в Нейтраль для тебя заказан. Если победит группировка Паши-Ротора, ты будешь там желанным гостем. Хм… Но до той поры, разумеется, тебе лучше не пересекаться с этой публикой.
        - А что с охотниками?
        - С охотниками всё просто. Надо дождаться, когда Стасюк выйдет из запоя. Тогда с ним можно будет общаться по-человечьи и всё встанет на свои места. Но до той поры общаться с ним бесполезно… Гхм-кхм… Ты вообще совершил одну большую стратегическую ошибку.
        - Не надо было беспокоить Стасюка сразу после возвращения из рейда?
        - Точно. Не надо было. Вот это ты сильно промахнулся.
        - Да, меня предупреждали люди. Но…
        - А иногда надо прислушиваться к советам местных. Тут все друг друга знают как облупленных, в курсе, какие и почём тараканы у каждого, и все заинтересованы, чтобы в секторе были мир и согласие.
        - Да, это я уже понял… Впредь буду слушать… А у вас тут тараканы есть?
        - Полно. И крысы есть. Но! Только в жилых секторах. В тоннелях у этой мелкой живности нет никаких шансов.
        - Краулеры?
        - Точно. Ладно, поскучай ещё немного, я схожу за одним человечком, да отправимся на «прогулку».

* * *
        После ухода доктора Вадим почти мгновенно уснул.
        Увы, сон был недолгим: минут через пятнадцать где-то неподалёку включили конвертер.
        Посмотрев спросонок чудесное кино, Вадим выдал длинную тираду, состоящую преимущественно из вульгаризмов и нецензурщины, и проснулся окончательно.
        Встав с постели, подошёл к оправленному в металлический ободок круглому зеркалу, висевшему на стене, критически изучил своё отражение и высказался:
        - Ты, Вадик, какой-то страшный стал. Морда лица опухла, глаз заплыл, бровь зашита… Взгляд злой, чужой какой-то… Пьёшь что попало, куришь всякую дрянь, людей убиваешь… Хм… Бритвой… И что самое страшное, стал часто ругаться матом! Ты, это… Давай, завязывай с этими реинкарнациями и прочими экзерцициями. Добром это не кончится…
        Собственно, ничего там не было чудесного, в этом конвертерном кино, кроме, разве что, самого факта, что это случилось вновь.
        Яркая синяя вспышка, рёв ракетных сопел, две небритые хмурые физиономии да тележка с мусором. Вот и всё кино.
        Боль, кстати, отсутствовала, не ощущалась, просто было неприятно, как… Скажем, так, будто бы тебе напомнили о случившемся недавно жестоком избиении, после которого долго и мучительно болело всё тело.
        Ага, и тут было такое маленькое, но весьма существенное отличие: тебя не просто избили, а буквально разложили на атомы.
        Так что напоминание было очень-очень неприятным, а реакция получилась вполне адекватной и где-то даже сдержанной, без истерики, как это случилось в первый раз, при выходе из жилого сектора Пятого Уровня.
        - Теперь, получается, при выборе места жительства надо будет подыскивать местечко подальше от конвертера. Хм… А заодно подальше от всяких гнёзд, краулеров и разных прендергастов…

* * *
        Вскоре пришёл доктор и привёл… Женю Завалеева.
        - О-о! Здорово, земеля! Ох ты, какой припухший… Вижу, времени зря не терял?
        Завалеев был почти что трезв. От былого состояния остался шалый взгляд да лёгкая расслабленность.
        - «Земеля»? - удивился доктор. - Вы что, знакомы?
        - Встретились на входе в сектор, - сказал Вадим. - Это спец по Резерву?
        - Да.
        - Ему нужно всё рассказывать?
        - В общем… нет, можно не рассказывать. Но он так и так всё узнает, когда я буду докладывать.
        - В таком случае, может, приведём его к присяге?
        - Ага, приведите меня, приведите, - безропотно согласился Завалеев.
        - Это техник-смотритель Резерва, - пояснил Док. - Он дал семь подписок о неразглашении. И за нарушение любой из них…
        - В рудники?
        - Ага, вижу, ты уже освоился с местной спецификой. Нет, тут особый случай. Их просто убивают.
        - Убивают?!
        - Угу. Таких информированных типов нельзя отправлять в рудники. Там живёт и трудится толпа конченых негодяев… И эти негодяи иногда умудряются бежать. Дальше надо объяснять?
        - Не надо, - Вадим вздохнул. - Хорошо, в двух словах это будет так…
        Выслушав сильно усечённую версию приключений Вадима, Завалеев пожал плечами:
        - Это легенда?
        - Это правда, - подтвердил Док.
        - Ну… Правда так правда, - Завалеев скептически поджал губы, в стиле «и не лень вам сочинять такие неправдоподобные сказки?» - Мне без разницы…
        - Ну вот и славно, - кивнул доктор. - Тогда давайте собираться.
        - То есть ты не техник с Восьмого? - скорее утвердительно, чем вопросительно уточнил Завалеев.
        - Нет, - ответил за Вадима доктор. - Но считай, что техник с Восьмого.
        - Понял, - кивнул Завалеев. - А жаль. Было бы о чём поболтать…
        Собрались за пять минут. В одном из помещений медблока был целый арсенал: оружие, снаряжение, боеприпасы. Что характерно, никаких потайных дверей в форме комодов и шифоньеров, как обычно показывают в фильмах про секретных агентов, тут не было и в помине. Просто небольшое помещение со стеллажами в несколько ярусов и пирамидой для оружия.
        Док уточнил у Вадима:
        - Ты на Граните чем орудовал?
        Вадим молча указал на один из автоматов в пирамиде. Про бритву решил не упоминать: опять могут возникнуть вопросы по навыкам, придётся углубляться в особенности состояния и так далее.
        Док вооружился дробовиком, Завалееву и Вадиму выдал автоматы. Помимо этого взяли пистолеты, боевые ножи, и… гранаты.
        - А тут вроде как нигде нельзя рвать, - усомнился Вадим.
        - Разумеется, нельзя, - кивнул док. - Это так, на всякий случай. Мало ли что там будет, в Резерве…
        Помимо этого взяли мешки с боеприпасами, водой, перевязкой и медикаментами. Никаких посиделок перед стартом делать не стали, вооружились, надели мешки и покинули медблок.

* * *
        До точки входа шли недолго, но сторожко. Впереди в качестве головного дозора двигался Завалеев, Док с Вадимом следовали на некотором удалении.
        Точка входа оказалась на конвертерной площадке.
        - Хм… - оценил Вадим, наблюдая, как Завалеев проводит ключом-картой по шву между панелями. - Вещее кино оказалось…
        - Это ты про что? - рассеянно уточнил Док, дежуривший у входа в отсек утилизации и наблюдавший за подступами.
        - Да так, про своё…
        Вот здесь была реальная потайная дверь, причём с двойным перекрытием.
        Одна панель отъехала в сторону, открыв нишу глубиной метра в полтора. Вошли, закрылись, включили фонарь. Завалеев открыл ключом-картой вторую панель. Получается, своего рода шлюз.
        - А на Пятый отсюда можно уехать? - Вадим вспомнил тёплую (очень-очень тёплую, в несколько тысяч градусов) встречу в отсеке утилизации на Пятом Уровне.
        - С этого терминала только на Седьмой, - сообщил Завалеев. - Оттуда уже «сквозняк» до Двенадцатого. На Пятый хода нет, отрезали станцию. Неладно там, на Пятом, через них давно никто не катается.
        Шли по невысокому тоннелю, тихонько ступая по стальному настилу из мелкоячеистой решётки, под которым тянулись трубы и кабель. Старались не шуметь, но всё равно иногда получалось гулко и громко.
        Тоннельная тишина чутко фиксировала каждый шаг, напольная решётка состояла из блоков на каркасе, кое-где эти блоки лежали неплотно, так что порой раздавался далеко разносившийся стук и лязг.
        Вадиму показалось, что при каждом таком лязге Док болезненно вздрагивает.
        Интересно… Док знает про Резерв больше и не рассказывает? Не хочет пугать Вадима?
        А может, в самом деле показалось. Света тут не было, Завалеев, шедший впереди, светил фонарём, так что мимическая составляющая из оценки поведения выпадала напрочь.
        Завернув несколько раз, вскоре вышли из монотонного тоннеля с решётчатым полом на небольшую станцию.
        На путях у перрона мирно дремало транспортное средство, похожее на вагон метро с кабиной машиниста. Такие же диванчики у стенок, окна с резиновым уплотнителем, не было только поручней и стоек, очевидно, езда стоя тут не предусмотрена, и по длине салон короче примерно на треть, чем у реального вагона метро.
        Зашли в вагон, Док с Вадимом присели, Завалеев прошёл в кабину.
        Вспыхнули фары, освещая тоннель, раздвижные двери бесшумно закрылись.
        - Поехали? - спросил Завалеев.
        - Поехали помаленьку, - подтвердил Док.
        Вагон плавно тронулся, разогнался и полетел по рельсам со скоростью приличного пассажирского экспресса, ритмично отстукивая на стыках привычное с детства каждому обитателю огромной страны «ту-дум, ту-дум».
        Вадим чуть не прослезился от накатившей ностальгии.
        Уже и не думал, что в этом гадком Подполе Погибшего Мира, с его убитыми тоннелями и заброшенными территориями, можно прокатиться с ветерком в комфортабельном вагоне.
        Жалко, что свет внутри не включили, а так бы был полный аналог нормального метро сорокалетней давности. Или двухсуточной давности, это уж для кого как…
        Хотя, возможно, так и надо. Очевидно, свет в салоне не включили, чтобы не мешал Завалееву наблюдать по ходу движения.
        Тоннель был сухой и хорошо сохранившийся. За всё время, пока ехали, Вадим не заметил ни одной течи.
        - Чем питается? - спросил у Дока.
        - Ядерные аккумуляторы.
        - Ух ты… Прямо как в Фоллауте…
        - Прямо как где?
        - Да это у нас игра была такая… Гхм-кхм… Лет этак с полсотни назад…
        Проскочили две станции, на третьей остановились.
        Здесь был лифт на Седьмой Уровень.
        Кабина из гладкой стали грузоподъёмностью до трёх тонн, о чём предупреждала табличка, а объём сравнительно небольшой, едва ли войдёт с десяток людей средней комплекции.
        Интересно, что можно возить в этой кабине такое… до трёх тонн?!
        Завалеев активировал панель ключом-картой, набрал код и уступил Доку место у переговорного устройства:
        - Общайся на здоровье.
        Док дождался, когда с той стороны выйдут на связь, и коротко сообщил:
        - Информация по Проекту, группа «Экстра». Срочно на связь Второго или Третьего.
        - Минуточку, - пообещал из динамика заспанный голос с хрипотцой.
        Спустя полминуты на связь пожаловал Второй, и доктор коротко доложил о результатах работы группы Панина… и об Объекте, который сейчас стоит здесь, рядом с ним, и ждёт, когда его доставят в Лабораторию.
        Второй не сразу поверил докладу и попросил уточнить про результаты… Про гибель группы… Про Объект.
        Доктор терпеливо и ласково уточнил - как пациенту, не верящему в страшный диагноз.
        - Так это правда… - прошептал скучавший рядом с Вадимом Завалеев. - Ну ты дал, земляк… Вот это инфо так инфо! Теперь спокойно в баре не посидишь, надо всё время думать, как бы не сболтнуть лишнего… У нас ведь про Проект столько сплетен ходит! И твоя версия, кстати, частенько мелькает.
        - Что перетащили кого-то из Прошлого?
        - Ага, и из Прошлого тоже. И из других миров. И инопланетян перетащили… В общем, хватает всякого…
        - …внизу мы обеспечим вам встречу, - пообещал в итоге Второй. - Но по Резерву придётся перемещаться на свой страх и риск. Может, вернётесь в Нейтраль, подождёте, а мы вышлем усиленный конвой?
        - Боюсь, там мы можем не дождаться вашего конвоя, - отказался Док. - Обстановка там… Немного не располагает… Так что попробуем по Резерву. Да ты не переживай, мы справимся. Главное, сделайте нам на «сквозняке» зелёный коридор, чтобы заскочили в лифт - и поехали сразу.
        - Разумеется, сделаем. Держи пароль: Агат234.
        - Принял.
        - Ну всё, ждём вас. Удачи…

* * *
        На панели загорелся зелёный кружок.
        Док нажал на кнопку, и лифт плавно ухнул в пропасть.
        Пол кабины наддал по подошвам, парой запасных мешков навалилась перегрузка, слегка заложило уши.
        - Ух ты… - отреагировал Вадим.
        - Никогда не катался на скоростных лифтах? - спросил Завалеев.
        - Знаешь, полагал, что катался. Наверно, те лифты были условно-скоростными…
        Ехали недолго, вскоре лифт остановился…
        Но двери не открылись.
        Завалеев приник к смотровому иллюминатору и некоторое время светил фонарём наружу, оценивая обстановку.
        - Чисто, - наконец доложил он и нажал клавишу открытия дверей. - Выходим…
        Здесь была такая же станция, как и наверху, и такой же вагон у перрона.
        Сели, поехали.
        Вадим, уже вполне уверовавший в безопасность пути, расслабился и стал приставать к доктору с расспросами.
        - Скажите, Док… Там, на станции, между Юго-Востоком и Гранитом, кафе есть… Или столовая.
        - Гостевая, - поправил Док. - Тебя интересуют наскальные письмена?
        - Наскальные?
        - Ну, та идиотская переписка не стене?
        - Да-да, именно! Я вот хотел спросить… Гхм… Вы в самом деле того засранца… Гхм…
        - Ты в курсе, что такое гостевая?
        - Ну… Помещение для гостей, по-видимому.
        - Точно. Помещение для гостей. К этой станции выходит Дорога Жизни, пешеходный тоннель, по которому перемещается масса народа. Ну и представь себе, идёт группа, изнемогая от усталости, тащит раненого, приходит в гостевую… А там куча отработки. Нормально?
        - Да, наверно, это неприятно…
        - Неприятно?! Да в некоторых случаях это просто фатально.
        - То есть вы в самом деле того типа… Ага?
        - Понимаешь… Он жестоко мучился и мучил всех окружающих. Я не мог пройти мимо такого случая. Я просто выполнил свой врачебный долг и облегчил его страдания.
        - Он что, был неизлечимо болен?
        - Совершенно верно. Болезнь называется «хамство». А это был особо сложный, запущенный случай. Так что считай, что это была эвтаназия.
        - Понял…
        Правильно там было написано, в конце. Маньяк, не маньяк, но… надо держать с ним ухо востро…

* * *
        Миновали две станции.
        Только оставили позади перрон - Вадим истошно крикнул:
        - Дальше нельзя!
        Док метнулся в кабину, скомандовал Завалееву:
        - Стой!
        Вагон резко затормозил.
        - Что случилось?!
        Вадим не мог толком объяснить, что случилось.
        Ехали спокойно, болтали себе… Вдруг остро, всем естеством, каждой клеточкой, почувствовал: впереди, в тоннеле - Смерть. В каком виде, как выглядит, что собой представляет - совершенно без понятия. Характер «озарения» или «предвидения» анализу не поддавался, это могло быть с равным успехом как проявление очередного постэффекта, так и просто истерический припадок.
        - Там впереди что-то есть… Что-то очень опасное. Нельзя туда ехать.
        - Интересно… - В голосе Дока слышалась озабоченность. - И давно это у тебя?
        - Что именно?
        - Предвидение опасности?
        - Да нет никакого предвидения… Просто вдруг почувствовал: нельзя, и всё. Нет, раньше такого не бывало. По крайней мере, так остро. Ну, бывало, как со всяким: чувствуешь, что не стоит куда-то идти, там всё будет нехорошо… Приходишь - и в самом деле, вместо танцев оплеухи и беготня… Но это же у всех так бывает…
        - Ясно… Женя, сдавай назад, - скомандовал доктор.
        - Сдаю, - Завалеев включил реверс, и вагон тихонько поехал обратно.
        Остановились у перрона, сошли.
        - Лифт на следующей станции, - предупредил Завалеев. - Что собираемся делать?
        - Туда можно добраться другим путём? - уточнил Док.
        - Запросто, через сервисный тоннель, - Завалеев направил луч фонаря на одну из дверей в конце перрона. - Минут пятнадцать пешком.
        - Хорошо, пошли, - решил Док. - Прогулка в четверть часа ещё никого не убила…
        Двигались в том же порядке, что и в Нейтрали: впереди Завалеев с фонарём, на некотором удалении сзади - Вадим, в замыкании Док.
        Шли молча, стараясь ступать неслышно, часто останавливались, вслушиваясь в тишину узкого коридора.
        Тихо, пусто, нет никаких признаков опасности… «Чуйка», включившаяся ни с того ни с сего в вагоне, так же внезапно впала в спячку и упорно не желала выходить на связь.
        Когда добрались до станции, Вадим успокоился и окончательно определился:
        Скорее всего, это была тривиальная истерика. Неудобно получилось… Теперь, наверно, ребята думают, что я неврастеник…

* * *
        На этой станции был тот самый вожделенный «сквозняк» - лифт до Двенадцатого Уровня.
        Такая же кабинка, как в предыдущем лифте, пульт управления, переговорное устройство, табличка, предупреждающая об ограничении по весу.
        Завалеев активировал пульт и уступил место Доку.
        - Агат234, - сообщил Док в переговорное устройство.
        - Минутку, - ответил заспанный голос из динамика.
        - Какую минутку! - возмутился Док. - У нас должен быть вечный «зелёный коридор»!
        - Минутку, - повторил заспанный голос. - Не волнуйтесь, всё в порядке…
        - Тихо… - зловещим шёпотом выдал Завалеев. - Там что-то есть…
        Они стояли втроём в кабине лифта, двери нараспашку…
        А по железнодорожному тоннелю, с той стороны, откуда должны были приехать наши парни в комфортабельном вагоне, кто-то бежал.
        Бежали несколько… человек, сущностей, пока не ясно - стремительно, лёгкой поступью, быстро приближаясь к станции.
        - Мы можем закрыть двери? - нервно уточнил Док.
        - Пока «зелёный» не дали, не можем… - Завалеев сосредоточенно светил фонарём в тоннель. - Может, на всякий случай попробуем…
        Тут в динамике приятно «блымкнуло», и на панели загорелся зелёный кружок.
        Завалеев ударил по клавише, двери стали закрываться, как показалось Вадиму - страшно медленно, нехотя, они буквально ползли, эти чёртовы двери!
        В этот момент в световом пятне от фонаря Завалеева, у самого края перрона, возникли разом несколько теней.
        Дверь закрылась окончательно, и лифт ухнул в пропасть.

* * *
        - Что это было? - морщась от перегрузки и отходя от накатившего приступа страха, спросил Вадим.
        - Тени, - коротко ответил Завалеев.
        - Да, тени я видел. А кто это был? Чьи тени?
        - Это Тени, - подтвердил Док. - С большой буквы. До сих пор думал, что это не более чем слухи и сказки. Видишь ли, пока что нет ни одного человека, который выжил после контакта с Тенями, вернулся и рассказал другим, что это такое.
        - То есть, может, это и не люди вовсе?
        - Может быть и так.
        - А кто тогда?
        - Понятия не имею. В К55 существует множество странных и необъяснимых явлений. И в последний год их стало значительно больше…
        Внизу путешественников встречал целый взвод с тяжёлым вооружением. Бойцы были облачены в титановую броню на экзоскелетной основе, у некоторых Вадим заметил не обычное оружие, а что-то наподобие плазменных пушек, похожих на те, что были у ассистентов Панина.
        - Живее, ребята, не задерживаемся, - поторопил командир взвода. - Соберитесь, придётся немного пробежаться…
        Бежали по монотонному тоннелю с решёткой вместо пола, потом по высоким бетонным коридорам, часто поворачивая, где-то трусцой, где-то чуть ли не галопом.
        Добрались без приключений, но Вадим основательно взмок - в отличие от Нейтрали, здесь был длинный перегон от станции до точки входа.
        Вывалились из тоннеля, запечатали за собой двери, и все дружно вздохнули с облегчением.
        Да уж, по всей видимости, с Резервом тут реальные проблемы на всех уровнях.

* * *
        Комитет по встрече был внушительный, но в целом однородный.
        Два десятка людей разного возраста - в том числе и три дамы - были одеты в одинаковые лабораторные халаты с бейджиками на груди, один в белый халат, а ещё один - в строгий чёрный костюм, белую рубашку и чёрный галстук.
        Товарищу в костюме было лет семьдесят или около того. Он сидел на инвалидной коляске, не отрываясь и не мигая смотрел на Вадима, и на его аскетическом лице застыла печать Великого Ожидания. Ни дать ни взять, истинно верующий в ожидании пришествия мессии.
        Верующий был в некомплекте. Остались у него тело, голова и левая рука. Всё прочее отсутствовало. До того отсутствовало, что у костюма не было брюк, а только один пиджак.
        За коляской стоял человек в белом халате - по всей видимости, врач, и с тревогой поглядывал то на Вадима, то на калеку. Как будто боялся, что Вадим нанесёт какой-то вред его пациенту.
        - Замер, - распорядился калека. - Быстро!
        Тотчас же трое из свиты подскочили к Вадиму и направили на него какие-то приборы.
        - Есть поле! - радостно крикнул один из троицы.
        - Есть, - подтвердил второй.
        - Аналогично, - кивнул третий.
        - А?! - торжествующе воскликнул калека. - Я вам говорил?! Это симбиоз! И кто считал, что Паша Панин - сумасшедший? Это симбиоз!!!
        - Панина же Лёшей зовут, - тихонько сказал Вадим. - Звали…
        - Он имеет в виду Лёшиного отца, - подсказал Док. - Павел Панин - автор теории Портального Поля.
        Калека между тем, не обращая внимания на новоприбывших, совсем распоясался и впал в состояние экстатического восторга.
        - Это прорыв! - хрипел он. - Мы в шаге от финиша!!! Мы сделали это!!! Чего стоим - на стенд его, на стенд, бегом всем работать! Ура, товарищи!!!
        Где-то я уже слышал нечто подобное. Причём совсем недавно…
        Кончилось всё это тем, что у калеки пошла ртом пена и человек в белом халате, ругаясь сквозь зубы, развернул коляску и быстро покатил её по коридору.
        К прибывшим подошёл высокий дородный мужчина лет пятидесяти, пожал всем руки, отпустил военных и сердечно поблагодарил Дока за помощь.
        - Олег Мансуров, первый заместитель руководителя Проекта, - представил Док. - Или попросту - Второй. А это - Вадим Набатов… гость из Прошлого.
        - Не то чтобы приятно… - Мансуров ещё разок пожал Вадиму руку. - А просто как-то… Невероятно, что ли… До сих пор не могу поверить, что это случилось. Вы уж простите Первого за припадок… Это, можно сказать, дело всей жизни, многие ведь не верили… Ну, вы понимаете, наверно…
        - Понимаю, - кивнул Вадим. - У меня есть один вопрос…
        - Ладно, ты теперь в надёжных руках, а нам надо возвращаться, - вмешался Док. - Это ведь через Резерв - быстро, а обычным путём будет довольно долго. В общем, будешь в Нейтрали - не проходи мимо.
        Завалеев с Доком распрощались с Вадимом и ушли.
        - Ну что, Олег Львович, - на стенд? - с энтузиазмом уточнил один из группы с бейджиками.
        - Остынь, Гена, какой стенд? - хмыкнул Мансуров. - Дайте парню прийти в себя и освоиться. Так, все - по рабочим местам, трудимся в штатном режиме. Вадим, пойдёмте, я вас размещу и по дороге отвечу на все вопросы…

* * *
        Вадим шёл с Мансуровым по длинному закруглённому коридору.
        Правая стена была стеклянная, и через неё можно было рассмотреть огромный круглый зал в несколько ярусов, в котором размещалось великое множество разной аппаратуры, мониторы и колоссальное количество серверных «башен».
        - …симбиоз - это Поле в человеке. Или человек в Поле. Не знаю, как правильнее, вещь настолько невероятная, что до сих пор никто, кроме Первого и самого создателя Теории - Панина то есть, - никто в это не верил.
        - Почему?
        - Понимаете, сразу после Перемещения Поле всегда гибнет. Всегда, это просто закон такой. А в этот раз всё пошло иначе. Всё это время, с момента Перемещения, мы мониторили полтора миллиона параметров, которые Поле отправляло на стенд… И ничего не могли предпринять.
        - Это вроде как в кино? Хочешь - смотри, хочешь - не смотри, но от тебя ничего не зависит.
        - Да, наверное, как в кино. Только вместо картинки - непрерывная распечатка параметров. Мы зафиксировали три обнуления… И после каждого «ноля» Поле само по себе, можно сказать, своевольно, производило «откат» до оптимальных параметров. Скажите, Вадим… Вот эти обнуления…
        - Это была смерть.
        - Невероятно… И вы три раза… Гхм-кхм… Ну и как ощущения?
        - Это было… Скажем так, очень неприятно. А вы мне лучше вот что скажите. Скажите… Есть у меня шанс попасть обратно домой? В смысле вернуться в своё время, в свою Реальность?
        - Теоретически есть. Но для этого как минимум надо будет достать из вас Поля… Или Поле из вас… Чёрт, такая путаница с этими понятиями… В общем, как-то разделить вас и это выжившее Поле, стабилизировать его и поставить «мостик» между Настоящим и Прошлым. Собственно, это и есть генеральная цель Проекта: создать мост в Прошлое и предотвратить Катастрофу.
        - Ну так… За чем дело стало?! «На стенд, на стенд» - как там кричал Первый, давайте займёмся этим как можно быстрее!
        - Хм… Это не так просто, как кажется. Скажу больше, нам с вами предстоит колоссальная исследовательская работа, воистину титанический труд на грани сил и возможностей. Так что для начала вам нужно отдохнуть с дороги, восстановиться и пройти медкомиссию для определения лимитов нагрузки.
        - Хорошо, как скажете. Куда мы сейчас?
        - Да всё, мы на месте.
        Мансуров и Вадим добрались до конца безразмерного коридора и вошли в жилой блок.
        Здесь Мансуров взял у дежурного ключ-карту и открыл один из свободных модулей.
        - Располагайтесь, здесь есть всё необходимое. Принимайте душ, переодевайтесь, потом я отведу вас в столовую. В общем, чувствуйте себя как дома.
        - «Как дома»? - Лицо Вадима исказила горькая гримаса.
        - Вадим… Я глубоко сочувствую, что это случилось именно с вами… Но вы должны на всякий случай привыкать к мысли, что это теперь в самом деле ваш дом. Да, есть вероятность, что всё пройдёт удачно и вы вернётесь в свой мир. Но, повторюсь, на всякий случай следует быть готовым…
        - Да-да, я понял. Я готов. Давайте уже по-быстрому сделаем всё, что надо, да начнём работать…
        notes
        Сноски
        1
        Кто сражается с чудовищами, тому следует остерегаться, чтобы самому при этом не стать чудовищем. И если ты долго смотришь в бездну, то бездна тоже смотрит в тебя…Фридрих Вильгельм Ницше
        2
        Перевод на русский разговорный: «Разработчики применили ограничение на максимальный уровень».
        3
        Бритва оккама - «Не умножай сущностей без веских на то причин» - принцип, согласно которому более простым теориям следует отдавать предпочтение перед сложными, если и те, и другие в равной степени согласуются с эмпирическими данными.
        4
        Бич - сибирский аналог великорусского бомжа. В отличие от своих собратьев из центральных районов России, порой трудится на сезонных работах, потом всё до копейки пропивает.
        5
        Отсылка к одной из любимых игр Вадима «Planescape: Torment»: другими словами - «Акушер умер».