Жемчужина дракона Марина Романова
        Ивлин Игнэ - проклятая всеми дочь предателя. По вине ее отца погиб император, а она лишилась магии и памяти.
        Ивлин знает, что ей никогда не стать наследницей рода огненных эвейев. Она также знает, что оказалась в храме Двенадцати Парящих по ошибке. Ей не место в ближнем круге будущего императора Китарэ.
        Почему же тот уверен, что Ивлин замкнет магическую нить, от которой зависит спокойствие империи?
        Марина Романова
        Жемчужина дракона
        Иллюстрация на обложке Иллюстративные элементы в книге использованы по лицензии
        
        Пролог
        - Что это за место, отец? - Маленький мальчик в шелковом темно-зеленом кимоно, расшитом золотыми и серебряными узорами, с интересом взирал на величественную крепость, что, словно каменный гребень великого дракона, затерялась среди густых непролазных лесов.
        Никогда прежде малыш не чувствовал себя таким взрослым и важным. Впервые отец взял его в столь длительное путешествие в сопровождении личной гвардии и приближенных. Впервые он путешествовал, самостоятельно сидя в седле. Юному наследнику нравилось представлять себя взрослым воином, который со своей армией отправился в поход. Пусть это было и совсем не так.
        Крепкая мохнатая лошадь нервно всхрапнула под мальчиком, мигом вернув того в реальность и заставив крепче сжать бока животного ногами. Хотя и тут не все было просто. Вряд ли Бину, а именно так звали лошадку, даже почувствовала его усилия.
        - Это? - чуть улыбнулся император.
        Мальчик с восхищением посмотрел на отца снизу вверх. Отец казался ему таким большим, невероятно сильным. Темная походная одежда, металлические наручи и такой же нагрудник из блестящего металла, на котором кружились в своем вечном танце двенадцать парящих позолоченных драконов. Отец твердо удерживал коня. Тот даже и подумать не мог, чтобы неосторожно двинуться или ослушаться наездника. Да что там конь, никто в империи не посмел бы пойти против его воли.
        - Одна из жемчужин твоей империи, - сказал император, кивнув кому-то, и их процессия начала медленный спуск с горы по направлению к величественной крепости северных земель. - Крепость дома Игнэ, сын. Здесь живут огненные эвейи.
        - Здесь? - Брови мальчика изумленно взлетели вверх. - Что им тут делать? Тут же так холодно!
        - Здесь не так холодно, как могло бы быть, - усмехнулся мужчина. Чуть наклонившись, он поправил меховой плащ сына, поплотнее запахнув его.
        - Да не холодно, - фыркнул мальчик, - лето же!
        - Вечереет, - усмехнулся отец, - а тут даже летом ночи куда холоднее, чем в Мидорэ зимой.
        - А зачем мы приехали? - с любопытством вертя головой, поинтересовался мальчик.
        Вдалеке виднелись горы-великаны. Их снежные шапки упирались в небосвод, не давая бескрайнему небу обрушиться на землю. Юному наследнику все здесь казалось немного чересчур: лес такой, что конца и края не видно, горы столь высоки, что страшно представить, каково это - забраться на самый пик, небо - точно бескрайняя синева выплеснулась на огромный холст.
        - Хм, - вздохнул император, - позволь мне говорить с тобой как с мужчиной, Китарэ-эй, - официально обратился он к мальчику, который, казалось, еще только вчера начал делать первые шаги у него на глазах.
        - Конечно, Ваше Величество. - Принц чуть поклонился, а сам император едва сдержал улыбку.
        - Здесь живет эвей, который очень давно стал частью Жемчужного Ожерелья императора Артакии.
        Он мой друг, моя опора и тот, кого я по праву могу считать братом. И сейчас мне нужны его помощь, сила и совет, Китарэ-эй.
        Голос отца мог ронять молнии на тех, кто посмел разгневать его. Но иногда - вот как сейчас - он становился теплым и тягучим, точно пряный мед под лучами полуденного солнца. Китарэ млел в такие моменты. Ему казалось, что отец необыкновенный, сильный и умный. Ему все по плечу.
        - Отец!
        - Да?
        - А у меня тоже будет… такой друг?
        - Все эвейи, что однажды войдут в твою Нить, станут таковыми, сын.
        Еще у подъезда к крепости маленький принц заметил высокого мужчину, что преградил путь их процессии. Из всех, кого знал Китарэ, его отец был самым высоким и сильным эвейем. Но этот эвей, волосы которого были не просто черными - как у большинства артакийцев, кроме его отца, конечно, - но и отбрасывали алые всполохи, казался исполином. Его волосы были собраны в тугой пучок на макушке. На ярко-алом кимоно в причудливом танце переплелись золотые драконы, к широкому поясу приторочен меч. Вид этот человек имел весьма дерзкий. И Китарэ даже невольно позавидовал ему: с каким достоинством умеет держать себя этот Игнэ!
        Не успел мальчик поразиться тому, как посмел этот посторонний вооруженным предстать перед его отцом, как мужчина улыбнулся, а отец тут же дал команду остановиться. Одним сильным движением император спрыгнул с коня и направился к мужчине. Китарэ едва не открыл рот, когда этот гигант сгреб отца в свои объятия! Никто не смел прикасаться к императору! Никто! Даже мама не позволяла себе ничего подобного, тем более прилюдно! Но, кажется, кроме Китарэ, это больше никого не беспокоило.
        - Сын, подойди, - вдруг позвал отец, продолжая смеяться и кивать чему-то, разговаривая с этим странным мужчиной.
        Мальчик, немного негодуя, все же сумел самостоятельно спуститься с лошади, отвергнув помощь слуги. Если его отец может, то и он сделает все сам! Пусть этот гигант видит, какой сын у его друга!
        - Познакомься, сын, - протянул ему руку отец, - мой названый брат Ниром Игнэ.
        Китарэ никогда раньше не видел, чтобы отец улыбался так открыто и радостно, как сейчас.
        - Весьма рад, - слегка поклонившись, сказал мужчина. Голос его оказался глубоким и рокочущим, он вдруг чуть отошел в сторону, а за его спиной стояла маленькая девочка.
        Китарэ было уже семь весенних оборотов; сколько оборотов той, что с увлечением сейчас ковыряла в носу, он судить не брался. Может быть, пять? Четыре?
        - А это юная Ивлин Игнэ, - вновь пророкотал мужчина.
        - Кажется, скучать тебе не придется, - усмехнулся император. - Что ж, пройдемся, - кивнул он своей свите, давая знак, что отсюда и до крепости пойдет пешком.
        Китарэ никогда не видел, чтобы отец хотя бы раз входил в ворота чужой крепости пешим. Несмотря на юный возраст, он понимал, что это небывалое почтение к хозяину дома!
        Его отец и загадочный огромный Ниром Игнэ уже направились в сторону крепости, когда к самому Китарэ подошла девочка в идеально чистом платье, с туго заплетенными косами, но все еще с упоением исследующая содержимое своего носа.
        - Привет, - сказала девочка и беззубо улыбнулась.
        - Привет, - немного нерешительно ответил принц. Говоря откровенно, дети, конечно, с ним общались и играли, но за все его семь оборотов никто ни разу не позволил себе не то что сказать ему «привет», но и сделать это, ковыряясь в носу.
        - Пойдем? - Наконец достав искомое, угомонилась она и тут же вытерла пальцы о складки своего прекрасного нежно-голубого платья.
        - А? - На самом деле принц пытался выдохнуть так, чтобы показать свое отвращение к произошедшему. Но, похоже, был неверно истолкован.
        - Пойдем. - Решительно схватив за руку, эта малявка потащила его за собой. - Папа сказал, что тебе может быть не по себе, потому что ты тут никого не знаешь и у тебя нет друзей. А еще он сказал, что, возможно, ты будешь скучать. - Она с интересом глянула на него и опять беззубо улыбнулась. - Но ты не переживай, я все придумала, - заверила она. - Ну, не все сама, но Рэби сказал, что тебе понравится. Так что скучно не будет. Ты есть хочешь? Даже если хочешь, пока рано, и Тильда не даст. Но нам надо переодеться! - Она подняла вверх указательный палец. - У меня не так много красивых платьев. Это мне очень нравится, а я могу его заляпать или порвать…
        Китарэ-эй, юный наследник империи эвейев, был настолько шокирован подобным панибратством, общением, прикосновениями, что все, на что нашел в себе силы, - это уныло тащиться за этой девчонкой, которая, судя по всему, своей добычи упускать не привыкла. А самое удивительное, он не испытывал ни гнева, ни раздражения. Ему было интересно.
        Неделю спустя
        - Где мы? - выйдя на берег лесного озера, спросил мальчик у девочки, что, как и он, была в простых брюках и рубашке. Вот только Китарэ не привык к прохладе и потому сверху надел куртку, подбитую мехом.
        - Папа говорит, что здесь эвей и его дракон могут стать единым целым, что тут Полотно тоньше и можно напрямую черпать силу от того, кем ты выбран. Не знаю, но самое интересное тут происходит по ночам. - Она пожала плечами, пригладив грязной ладошкой выбившиеся из косы волосы.
        - По ночам? - поинтересовался мальчик.
        Никогда прежде он не ощущал себя таким исследователем, как после знакомства с этой девчонкой. Никогда прежде ему не было настолько интересно каждую минуту рядом с кем-то. Всего неделя прошла, а его сердце всякий раз с сожалением замирало при мысли о том, что, возможно, уже завтра придется, как раньше, облачиться в шелковое кимоно, заплести волосы в тугой узел, вновь надеть все надлежащие его положению регалии и навсегда покинуть крепость Игнэ.
        - Да, - кивнула она. - Садись. - Бросив на землю замусоленный коврик, Ивлин улыбнулась. - Сейчас уже начнется.
        А Китарэ вдруг подумал, что хоть у нее и нет двух передних зубов, но она очень даже симпатичная.
        Ждать пришлось недолго. Совсем скоро небо потемнело, несмело выглянул полумесяц, и над посеребренной водной гладью вдруг зажглись тысячи крошечных звезд. Каждая такая звездочка кружилась в своем замысловатом танце, выводя странную беззвучную мелодию чуда.
        - Что это, Ив?
        - Звезды, - прошептала она.
        - Неправда, - усмехнулся он.
        - Неправда, - подтвердила она, пожав плечами, и достала из сумки прозрачную склянку. - Я поймаю тебе звезду, принц, - шепнула она и бесшумно двинулась вдоль берега. Но вскоре вернулась. И в склянке теперь кружилось несколько крошечных звездочек. - Это подарок.
        Она протянула ему сосуд, и только сейчас Китарэ разглядел, что там летают вовсе не звезды, а крошечные светящиеся жуки. Когда он взял банку в руки, то вдруг отчетливо понял, что еще никто и никогда не дарил ему таких подарков: не заказанных у лучших мастеров мира, не дорогих и роскошных, не холодных драгоценных побрякушек, а простых и искренних. Таких, что подарила эта маленькая чумазая девочка, сумевшая сделать его искусственную жизнь во дворце Мидорэ настоящей. На самом краю империи, в непролазных северных лесах, она подарила ему воспоминание.
        Сон, которого никогда не было…
        Я знала его еще с тех пор, когда не была знакома с собой. Он остался в моей жизни видением, шлейфом, сотканным из образов и ощущений, сном, который вел меня за руку всю мою сознательную жизнь. Я знала его с тех самых пор, когда меня еще не было в этом мире. Мое тело помнило, как он забрал огненную, жалящую боль. Но мое сознание стерло его образ из памяти, оставив лишь тихую летнюю ночь. Небо, на котором раскинулось великое множество ярчайших звезд. Мой сон - это темные воды лесного озера, что окутывают не просто обожженную кожу, в них тону я сама. VI кажется, что это великое счастье - погрузиться на дно и остаться в его глубинах навсегда. Мой сон - это крепкие руки, что уверенно держат мою голову и грудь на поверхности, даря возможность дышать. Это белое пламя, что то и дело возвращается, слизывая остатки плоти с костей…
        Но я дышу. Я живу… Каким-то непостижимым образом я продолжаю держаться за этот мир, потому что вижу перед собой глаза, так похожие на спасительный лед. Молод его ясно-голубых глаз - это спасение. Там, на самом их дне, кружатся неведомые мне вихри, сотканные из силы, покоя и уверенности, что все непременно будет хорошо.
        В какой-то момент я пытаюсь ухватиться за его промокшую насквозь рубашку, но мои руки дрожат и не слушаются. Я не могу согнуть пальцы. Я не могу произнести ни слова. Звезды кружатся над самой гладью лесного озера, бросая причудливые нежно-голубые блики на его прекрасное лицо.
        Я боюсь даже представить, что осталось от меня, что он продолжает удерживать над гладью воды. Мочется попросить его отпустить… Но из моего горла доносится лишь невнятный хриплый сип.
        - Никогда, - шепчет он тихо, но твердо.
        Я молю об избавлении. Почему-то сквозь боль и ужас я уверена, что ничего уже в моей жизни не будет хорошо. Ничего и никогда. Исчезнет все. Исчезнет он. Исчезну я. Но кто такая я и кто такой он? Я не знаю.
        - Не забывай, Ив, не забывай…
        Просит он, а в его руках вдруг загорается удивительно яркая белоснежная звездочка. Ее сияние ослепляет. Оно пугает меня. Свет, огонь, боль… И эта крошечная звездочка вдруг превращается в каплю или, быть может, кристалл. Он соскальзывает с его пальцев, падая на мою обожженную грудь, и, мне кажется, с тех самых пор я окончательно перестаю существовать. И лишь шепот сквозь тихий шорох волн.
        - Но ты забудешь… А совсем скоро забуду и я…
        Глава 1
        Ничего уже не будет. Осознание этой мысли приходит тяжело. Для того чтобы это понять, недостаточно погрустить у окна, глядя, как плачет дождь, стекая грузными каплями по прозрачной глади стекла. Это совсем не похоже на внезапное чувство одиночества в кругу, казалось бы, близких людей. Для того чтобы это прочувствовать, надо сгореть и возродиться вновь в теле, которое кажется чужим даже спустя годы. Отчаяние - это совсем не то, что описывают в книгах, когда героя разрывает от боли и тоски. Бывает и по-другому. Оно коварно. Незаметно блуждает в толпе незнакомых людей, укрывает тебя плотным одеялом, сотканным из глухой и непонятной тоски, каждую ночь баюкая в своих объятиях. И, засыпая, ты все еще чувствуешь, как кровоточит сердце.
        Оно продолжает болеть, когда ты учишься заново ходить, когда в первый и последний раз смотришь на свое отражение в зеркале, когда незнакомые люди отводят взгляд, стоит тебе попытаться с ними заговорить. В один самый обычный день ты перестаешь это делать. Боль в теле уходит, и остаются лишь тлеющие угли там, где принято указывать на сердце.
        Отчаяние бывает тихим и тягучим, оно осторожно заполняет каждую клеточку твоей души, и однажды ты просыпаешься посреди ночи, понимая, что тебе просто нечем дышать. Странные приступы, от которых невозможно избавиться. Порой кажется, что ты уже очень давно лежишь на дне лесного озера, его темные воды укрывают тебя от солнечных лучей, шума голосов, лепета птиц, шороха ветра. Ты лежишь в этой беспросветной глубине, но почему-то остаешься в сознании.
        Это мой мир. Мир, в котором я уже очень давно существую под толщей темной воды тихого озера, наполненного тоской и болью. Иногда, очень редко, меня касаются лучики скупого солнца. Я чувствую их. Эти мгновения кажутся мне сокровищами, что жизненно необходимо сохранить и спрятать. Чтобы однажды стылой зимней ночью я могла согреться, вспоминая их, или перестать задыхаться и справиться с темными кругами перед глазами, когда кажется, еще немного, и тьма просто раздавит меня. Иногда мне снится странный сон… Возможно, что это действительно обрывки прошлого, о коем я совсем не помню. В этих снах мне так больно, что я не могу осознанно смотреть на мир вокруг. Кажется, что всюду ненасытное пламя, оно слизывает своими языками мясо с моих костей. Я была бы рада закричать, но не могу сделать и вдоха. И все проходит с тихим голосом, что забирает боль, укутывая меня в странный кокон, сотканный из безмятежности и покоя. Он просит, чтобы я помнила, чтобы не смела забывать. Но я слышу в нем грусть и тоску и точно знаю: он не верит, что сохраню эти воспоминания. Мне хочется заверить его, что ни за что не забуду! Но
я уже не помню, кто он… Кто же он? Лишь яркие звезды, что кружатся в небесной темноте… Вот, пожалуй, и все, что мне таки удалось запомнить. Жаль.
        Блок. Удар. Разворот. Удар. Перекат. Очередной блок. Треск ломаемой палки. Ты совершенно не обращаешь на это внимания. Не имеет значения, даже если у тебя теперь вместо одного шеста два коротких.
        Ты продолжаешь бой так, как если бы от этого зависела твоя жизнь. Лучшее лекарство от тоски - это боль, что выбьет из тебя остатки сил, которые нужны на то, чтобы жалеть себя. Каждый раз я дерусь так, как будто еще миг, и я перестану существовать. Неважно, тренировка это или всерьез, я всегда буду гореть. Пусть пламя и оставило мое тело, но не душу. Я никогда не смогу избавиться от этого.
        - Бешеная, - шипит наставник, когда я под немыслимым углом ухожу от его удара, тут же разворачиваюсь и бью, не глядя ни куда, ни как это может ему навредить.
        Я никогда не буду жалеть того, кто решил поднять на меня оружие. Ярость, что беспомощно тлеет в моем сердце, знает лишь единственный способ насытиться и уснуть - отдать всю себя без страха, без сожалений. И пусть он сильнее, а один его точный удар в солнечное сплетение выбивает воздух из моих легких, заставляя харкать кровью на едва выпавший снег, это не имеет значения. В следующий раз я стану лучше. Стану сильнее. Кровь будет не моей.
        - Сумасшедшая девка, - прошипел он, протягивая мне руку, чтобы я могла подняться с колен, прекрасно понимая, что я ее не приму.
        - Заживет. - Сплюнув кровь и проигнорировав его ладонь, заставила себя подняться на ноги. Ноги - моя слабая сторона. И неважно, что они покрыты шрамами. Хуже то, что тогда же были задеты и мышцы. Стоит перетрудить левую ногу, как ее начинает сводить.
        - Будь ты парнем, какой бы эвей получился! - тяжело вздохнул Рэби. - То, что так давно надо дому Игнэ.
        - Какая разница, какого я пола, - хмыкнула я, посмотрев в глаза наставнику. - В моем случае это не имеет значения, сам знаешь. Да и полноценным эвейем мне не стать, - фыркнула я, отбросив черные пряди за спину. - Еще? - изогнув бровь, поинтересовалась я, выразительно подкинув остатки шеста в руках.
        - Нет уж, - отмахнулся Рэби, потирая ушибленную совершенно лысую голову, - и так рог с минуты на минуту вырастет, только второго мне не хватало. Да и госпожа велела, чтобы ты зашла к ней, как только минует час крысы. Так что не сегодня, - покачал он головой.
        - Что, опять? - Тяжело вздохнув, я швырнула сломанную палку к стене и стала разглядывать собственные брюки. Стоит заскочить на кухню и почистить.
        - Не о штанах бы переживала! У тебя губа разбита, - заметил Рэби так, будто это не он совсем недавно мне эту губу рассек.
        Конечно, может показаться странным, что я вообще выдержала напор почти двухметрового мужчины больше и мощнее меня. Но Рэби - человек. А я хоть и бракованный, но эвей. Человек, в чьих венах течет кровь одного из двенадцати богов-драконов. Стало быть, я смогу быть куда сильнее его, особенно когда обрету силу крови и рода. Но не думаю, что в моем случае это возможно. Я не человек и не дракон - так, урод какой-то. Иногда я спрашиваю себя: кто я? Есть ли у меня ответ на этот вопрос? Не знаю. Я не знаю и не хочу знать себя. Моя ярость - вот все, что заставляет чувствовать себя живой, настоящей, полноценной. Больше у меня нет ничего. Наверное, однажды я умру, защищая остатки родовой крепости или в очередной войне империи. Так определенно будет лучше: для такой, как я, в этом хотя бы будет смысл. На остальное я не претендую.
        Опустив ладони в ледяную воду, чтобы смыть кровь и грязь перед встречей с тетушкой Дорэй Игнэ, я невольно поморщилась, только сейчас осознав, что костяшки пальцев тоже разбиты и кровоточат. Вдохнув сквозь сжатые зубы, я подумала, что, будь я полноценным эвейем, таких проблем бы у меня уж точно не было. Но я скорее умру, чем стану такой… Жаль.
        На кухне вкусно пахло сдобой и только что сваренным супом из тех зайцев, что я подстрелила утром. Хорошо бы поесть перед встречей с тетушкой, потом при всем желании кусок в горло не полезет. Но час крысы уже настал, а хуже встречи с теткой может быть только опоздание на нее. Умывшись, я промокнула лицо куском полотна, что заботливо оставила Мэйс. Она знает, что после тренировки я непременно загляну. Оправила куртку и плащ, протерла сапоги и, решив, что лучше уже не будет, направилась к той, чьей племянницей я являюсь по недоразумению природы и Двенадцати Парящих.
        Дорэй Игнэ, скажем так, старшая рода Игнэ с тех самых пор, как мой ненормальный папаша спалил к демонам добрую половину родового замка, ну и меня заодно. Как я выжила? Кто бы знал. От пламени огненного эвейя не защищают ни заклинания, ни стены. К слову сказать, стен от восточного крыла и не осталось. Сейчас эта часть родовой крепости напоминает огарок свечи, что по непонятным причинам притулилась рядом с замком одного из величайших родов империи. Ну ладно, величайшими мы были ровно до того момента, как у моего отца поехала крыша. Хотя бы в мыслях я могу называть вещи своими именами. Дорэй считает, что его околдовали или же он слишком долго не использовал силу и она просто свела его с ума. Так она говорит. Что думает на самом деле? Думаю, это известно лишь Парящим.
        Хотя даже я понимаю, насколько бредово звучит подобная версия.
        Как бы там ни было, пятилетняя дочь Нирома Игнэ, рожденная в браке не пойми с кем или без оного, поскольку имя моей матери под запретом, выжила. Как? Ну, чудеса случаются. Изуродованная, не помнящая ни себя, ни своего отца, ни того, что произошло, она заново училась ходить, дышать, жить. Как у нее, то есть у меня, это вышло? Так себе, если честно.
        Ах да, отец мой заодно спалил и императора. Вот ведь неугомонный! Вопрос о том, почему наш род все еще продолжает влачить свое жалкое существование, как и о том, почему нас всех земля еще носит, стоит задать моей тетке. Она может придумать что-то более-менее внятное. Я правдоподобных причин не нахожу.
        На миг замерев у входа в покои Дорэй, я все же набрала в грудь побольше воздуха и постучала.
        - Войди, - грубое и холодное, как и вся Дорэй, когда ей приходилось иметь дело с кем-то вроде меня.
        Решительно потянув дверь на себя, я переступила порог, ведущий в лучшие покои этого дома, и услышала насыщенный аромат розовой воды и разогретой на солнце травы. Несмотря на царивший за стенами холод, я ощутила сильный жар, как если бы в комнате было сразу несколько открытых очагов пламени, но здесь была лишь Дорэй. Идеальная с головы до пят, она сидела у окна в своем любимом кресле и, казалось, с интересом изучала раскинувшийся за окном пейзаж: темное покрывало лесов, извивающуюся змеей реку, что спускалась в долину с гор, плотной стеной закрывавших наши земли от врагов с севера. Их белоснежные шапки словно держали на себе небеса. Как бы мне хотелось увидеть их чуть ближе…
        - Ты опоздала, - хмыкнула Дорэй, оправив несуществующие складки на верхнем шелковом алом кимоно. На нем были вышиты ветви рябины и странные маленькие птички с розовыми грудками, что, казалось, вот-вот взлетят, стоит этой вечно молодой и прекрасной женщине пошевелиться. - Впрочем, - изогнув идеальную бровь, скривилась она, - чего удивляться, когда речь о тебе. - Пренебрежительно изогнув губы, она покачала головой. - Не могу поверить, - зло прошипела она, решительно поднимаясь со своего трона и направляясь ко мне.
        Как бы я ни относилась к этой женщине, не признать ее совершенства не могла. Высокая, стройная, всегда с идеально убранными волосами и ухоженным лицом. Медовые локоны водопадом спускались по плечам к пояснице. Гребни, которыми она их закалывала, превосходно подходили к платью, заставляя его выглядеть еще дороже и совершеннее. Черты лица мягкие и нежные, будто созданные для того, чтобы услаждать мужской взгляд. В этом была вся Дорэй Игнэ - обманчиво нежная, лживо добродетельная и поверхностно прекрасная.
        - На, - сунула она мне в руки свернутый трубочкой лист бумаги, - собирайся. Завтра выезжаешь.
        - Что? Куда? Зачем? - путаясь в мыслях, попыталась я подобрать правильный вопрос.
        В тот же миг щеку обожгло острой жалящей болью. Одно дело, когда тебя бьет Рэби. Он человек. Его удары - это боль и только. Удар огненного эвейя - это живое пламя, что нападает на тебя, и лишь в его воле решать, укусит оно тебя, слижет плоть с костей или вовсе не причинит вреда, лишь дав почувствовать свою силу.
        - Позор, Парящие, вот это позор! Великий род Игнэ - и ты! - почти прошипела она, в то время как я не могла найти в себе сил даже пошевелиться после прикосновения к ее пламени. - Мой сын - и ты! - Она нервно потерла переносицу. - Бога ради, да отомри ты уже! Или даже читать разучилась?
        Я не могла разжать пальцы. Не могла пошевелиться. «Стоять. Дышать. Стоять. Дышать», - все, о чем я могла думать в этот момент.
        Огонь. Он пожирает меня. Кожа вздыбливается волдырями и лопается. Боль везде. Нет места, где нет боли. Она повсюду. Она - это я. Я слышу запах жареного мяса и паленой шерсти. Это пахнет от меня.
        - Завтра, поняла? И помни, ты Ивлин Игнэ. Если опозоришь свой род… Тебе лучше не знать, что будет! - выплюнула она мне в лицо, указав рукой на дверь. - Пошла вон с глаз моих, - напоследок сказала она, когда я на негнущихся ногах вышла за дверь.
        Кое-как добрела до угла в коридоре, опустилась на колени, зажала голову руками и начала потихоньку вдыхать и выдыхать. Легкие отказывались работать.
        Это, пожалуй, самое смешное во мне: потомок рода огненных эвейев боится огня. Хотя слово «боится» не совсем подходит, по-моему. Огонь забирает способность дышать, двигаться, осознавать. Когда рядом со мной открытое пламя, я просто исчезаю из этой реальности, проваливаясь в неясные пугающие воспоминания, в которых есть место лишь боли и страху. Когда Дорэй прикасается ко мне, это всегда очень больно. Раньше я каждый раз теряла сознание, теперь, став старше, меня всего лишь тошнит в коридоре, где я пытаюсь заставить работать свои легкие. Не возьмусь судить, что лучше. Самое забавное, что Дорэй прекрасно знает, как ее огонь действует на меня, а отсюда следует самый очевидный и простой вывод: она делает это намеренно.
        Наконец придя в себя, я поднялась на дрожащих ногах и нашла в себе силы взглянуть на изрядно помятую бумагу, что с силой сжимала все это время.
        - Не здесь, - прошептала я себе под нос и поковыляла в сторону собственной спальни.
        Да, мое положение в доме Игнэ было неоднозначным. Честно сказать, когда я была ребенком, то не особенно задумывалась, почему все именно так. Дети Дорэй приходились мне двоюродными братом и сестрой, но если посмотреть на семейное древо, то теоретически я дочь старшего эвейя семьи, а стало быть, наследница рода… Но, как вы понимаете, теоретически мой отец убил императора. Ну, практически он его тоже убил, конечно, но, как бы там ни было, он якобы не отдавал себе отчета в том, что творит. Так или иначе, меня почему-то не четвертовали, и стоило бы этому порадоваться. И я вроде бы глава рода… Честно говоря, даже когда я мысленно называю себя - воплощенное недоразумение - наследницей, мне всякий раз кажется, что я слышу лучшую шутку в мире.
        Однако если следовать тому, как должно быть, то я старшая дома, несмотря на то что по возрасту самая младшая. Но в реальности я всего лишь приживалка, которую почему-то не казнили за «заслуги» отца. Говоря откровенно, есть два вопроса, на которые я не могу найти подходящего ответа. Первый: почему Дорэй терпит мое существование? Хорошо, пока я не обрела силу крови, я не опасна для нее. Но стоит мне стать полноценным эвейем, как я в тот же день могу отрезать ее ветвь от дома Игнэ. Возможно, Дорэй не верит, что однажды я смогу пробудить свою силу. Но, на мой взгляд, это не может считаться стопроцентной гарантией ее положения. Последние годы я просто не понимаю, почему до сих пор жива. Что заставляет Дорэй сохранять мне жизнь?
        Ну и второй вопрос касается моей матери. Если слухи верны, то моя мать была прислугой, обычной женщиной, которую захотел и взял Ниром Игнэ, а потом родилась я. Само по себе это маловероятно, поскольку не каждая женщина-человек способна выносить ребенка эвейя. Чаще всего, если беременность все же случается, от нее стараются избавиться. В противном случае женщина умирает еще в первые месяцы беременности. По слухам, которыми полнятся родовые земли Игнэ, моя мать сгорела на последнем месяце… Ну как же без этого, учитывая кровожадность и ненормальность моего отца.
        Но я в это не верю. Я, эвей, и то не могу вынести обычную пощечину Дорэй! Как же обычный человек может выдержать, когда внутри него пламя обретает плоть? Это невозможно! Во всяком случае, ни один житель Турийских лесов не верит, что я не бастард, а стало быть, ни о каком уважении речи не идет. Для всех Ивлин Игнэ - незаконнорожденная дочь Нирома Игнэ, который зачем-то внес ее имя в семейный реестр, сделав наследницей в том случае, если она обретет силу рода. Что сказать, смех да и только!
        Дорэй сейчас формально глава рода Игнэ. На деле же она всего лишь управляющая. У моей тетки нет способности призывать своего дракона в этот мир. Как это ни странно, но и эвейи не все одинаковы. Есть те, кто способен брать силу крови и использовать ее, проводя ритуалы и подчиняя стихию. Они точно проводники меж двух миров, но сами не способны провалиться на другой слой, чтобы стать одним целым со зверем, что, в свою очередь, выберет их. На такое способны лишь сильнейшие. Не знаю, если честно, как это определяется. Возможно, и впрямь по очередности рождения? Но только те, кто может призвать зверя и облечь его в плоть, могут стать главами своих родов и войти в Жемчужную Нить императора.
        Мои двоюродные брат и сестра готовятся к тому, чтобы пройти ритуал обретения и единения. Каждый эвей, достигший возраста восемнадцати оборотов, должен явиться в храм Двенадцати Парящих драконов и пройти подготовку. Мне почти двадцать, и, как вы понимаете, Дорэй даже помыслить не может о том, чтобы я попала в храм. Ну хорошо, я тем более этого не желаю. Меня вполне устраивает то, как я живу сейчас. Большего я просто не вынесу. Однажды я покину земли Игнэ и наконец забуду о том, чья кровь течет в моих венах.
        Открыв дверь в свою комнату, которая более всего напоминала каморку для швабр как своим размером, так и содержимым, я устало опустилась на брошенный в углу матрас. Спать я не собиралась, но надо дать отдых ноге. А еще хотелось узнать, что за безумный всплеск устроила Дорэй, пока не зашло солнце и я могла разобрать, что написано в письме. В моей комнате никогда не было ни свечей, ни ламп. Думаю, понятно, почему я так живу. Расположившись так, чтобы лучи угасающего солнца падали мне со спины, я осторожно развернула письмо. Несколько минут я не могла понять, что за ерунда происходит в этом мире!
        «Измена».
        «Уклонение от долга крови».
        «Угроза императорскому дому».
        «Немедленно предъявить».
        Строчки плясали перед глазами, а я никак не могла осознать, что от меня требовали и в чем обвиняли. Еще раз вдохнув поглубже, я начала читать с самого начала:
        «Уважаемая иса Дорэй Игнэ, Совету Двенадцати Парящих стало известно, что под вашим крылом продолжает находиться наследник безвременно почившего Нирома Игнэ, члена совета Двенадцати, угасшей жемчужины Нити императора. Согласно данным Совета, наследник Ивлин Игнэ уже два оборота как достиг возраста, когда ему положено ступить на путь его Души и Предназначения. Совет не видит ни единой достойной причины тому, что юный Игнэ отказывается прибыть в храм для прохождения положенного ему обучения и подготовки. Вам ли не знать, иса, как и чем может обернуться подобное пренебрежение и уклонение от исполнения долга крови. Вам делалось неоднократное предупреждение! Впредь Совет будет расценивать как измену и угрозу императорскому дому ваше нежелание представить Совету юного Игнэ. Настоятельно советуем вам немедленно предъявить наследника, в противном случае мы посчитаем своим долгом напомнить вам о тех условиях, что поднимались нами ранее».
        - О нет, - только и смогла пробормотать я, понимая, что, пожалуй, с этим письмом наступает закономерный конец моей толком не успевшей начаться жизни.
        Глава 2
        - Стоило заранее предупредить, что ты та-кой красавчик, и я бы не стала так капризничать, договариваясь о встрече. - Губы женщины, что сейчас сидела на расстеленных шкурах перед ним, изогнулись в похотливой усмешке. - Совсем еще юный бог, зачем ты пришел ко мне? - поинтересовалась она, небрежно откинув волосы, на кончиках которых откликнулись перезвоном десятки золотых монет, за спину. - Будущее? Прошлое? Настоящее? - перебирала она, пока ее пальцы тянулись к отложенной на маленькое стеклянное блюдце трубке.
        Нарочито медленно она поднесла ее к губам и сделала вдох, прикрыв глаза. Казалось, она поистине наслаждается дымом, что растекся на языке, а после столь же медленно выпустила его, окутывая свое лицо неясной дымкой.
        Сладковатый запах дурманящих трав заполнил шатер, но мужчину, что сидел сейчас напротив, это совершенно не беспокоило. Он и впрямь казался кем-то нереальным: немного хищное выражение лица, раскосые глаза цвета льда и капели, белоснежные волосы, убранные в высокую косу, делали его особенно непохожим на любого кочевника, что был в этом племени. От его взгляда у женщины замирало сердце. Рядом с таким мужчиной не хотелось смотреть по другую сторону Полотна. Хотелось смотреть на него, прикоснуться к нему. А еще лучше, если бы он прикоснулся к ней. Такой холодный, но такой непостижимо обжигающий.
        - Время.
        - Время, - с улыбкой повторила женщина. - Почему тебя интересует то, чего не существует? Времени всегда нет. Все это знают, и никто не понимает. Неужели нет вопросов поинтереснее? Прошлое? Хочешь, расскажу о прошлом, ведь оно куда интереснее настоящего? А еще от него зависит будущее… твое, ее, наше…
        Женщина засмеялась, а Китарэ впервые подумал, что зря решился на встречу с грезящей, что так славится среди кочевых племен. «Обычная одурманенная девка», - со злостью подумал он, равнодушным взглядом скользя по фривольному наряду женщины, состоящему из кусков легкой ткани, которые совершенно не оставляли пространства для воображения.
        Женщина вдруг резко оборвала смех и остро взглянула на мужчину, что сидел перед ней. Ее ярко-зеленые глаза, казалось, вдруг стали обителью для чего-то иного и чуждого этому миру.
        - В тебе чего-то нет, ты знаешь, да? Знаешь, что если не найдешь, то Дух тебя не примет? Знаешь… Боишься? Нет. Ты не умеешь бояться. Ах, вот оно что, - чуть усмехнулась она, - ну конечно. - Ее улыбка стала такой расслабленной и умиротворенной, что Китарэ едва подавил желание встать и просто уйти отсюда. - Ты знаешь, просто не будь дураком, - захихикала она, - но ты все равно будешь, - уже в голос смеялась женщина.
        - Не могу поверить, - фыркнул Китарэ, резко вставая с расстеленной прямо на земле шкуры и направляясь к выходу из шатра.
        И ради того, чтобы взглянуть на обкурившуюся опиумом человеческую женщину в прозрачных тряпках, он вел переговоры с кочевниками целый месяц? Хоть одно точно сказала: не стоит быть дураком!
        - Постой, мой бог! - Серьезный голос женщины заставил его замереть у самого порога. - Не обижай ее, мой бог, не обижай, - как-то по-особенному жалостливо попросила она.
        - За себя переживай, - чуть повернув голову, сказал Китарэ. - Чтобы на рассвете покинули окрестности Мидорэ.
        Он резко откинул полог шатра и вышел в стылую осеннюю ночь. У самого входа преданной тенью стоял Дилай. Казалось, он точно знал, что Китарэ сейчас появится и захочет немедленно покинуть племя, потому лошади уже были готовы, да и сам парень тоже.
        - Как все прошло? - тихо спросил друг.
        - Еще одна такая идея, - остро взглянул он ему в глаза, - и я не обещаю, что оставлю это без последствий, - бросил Китарэ, одним сильным движением взлетая в седло. - Не задерживай меня. - Из уст Китарэ это было все равно что «пошевеливайся или проваливай».
        Стоило принцу пришпорить коня, как холодный морозный воздух ожег его лицо. Ночь, поле, льдинки звезд на черном бархате неба - что еще нужно, чтобы немного прийти в себя? Ну, например, закончить Нить…
        Не сейчас. Сегодня он не будет думать о том, в какой ужасной ситуации может оказаться его Артакия в ближайшие не то что годы, а, может быть, уже и дни. А вместе с ней и он.
        Он вошел в свои покои, когда на небосводе уже играло багрянцем солнце, готовясь подарить империи новый день. Не чувствуя усталости, он прошел комнату насквозь, распахнул двери, ведущие на широкую террасу, откуда спящий Мидорэ был как на ладони, и опустился в одно из плетеных кресел. Рядом сел Дилай. Китарэ чувствовал, что друг не просто так отправился за ним. Он словно готовился к какому-то признанию, но не знал, с чего начать.
        Некоторое время мужчины молча смотрели, как над великим морем давно уснувшего дракона алым золотом разливается рассвет. Даже глубокой осенью, стоило на горизонте Мидорэ засиять солнцу, ветер тут же становился ласковым и приветливым. Тепло редко покидало эти края надолго и всерьез.
        - Я должен рассказать тебе кое-что, - раздался в умиротворяющей тишине утра голос друга.
        - Я знаю, - усмехнулся Китарэ. - Говори, - разрешил он, чуть улыбнувшись.
        - Я долго думал: почему все так?
        - Поверь мне, я думал об этом не меньше, - хмыкнул Китарэ.
        Сказать честно, он не слишком-то хотел выслушивать размышления друга и предположения о том, что еще они могут сделать. Ничего из того, что они уже пытались предпринять, не помогло. Порой нет ничего хуже очередного призрака надежды, которой не суждено сбыться.
        - Я знаю, тебе будет неприятен этот разговор, но все же… В ночь, когда погиб твой отец, Нить была разорвана.
        Китарэ едва удержался от того, чтобы поблагодарить друга за напоминание. Можно подумать, он сам этого не знал.
        - С каждым оборотом на севере все холоднее, на юге - засуха за засухой, запад заливают бесконечные дожди, восток постоянно трясет, в сезон ветров не утихают бури. Магические меридианы все нестабильнее. Это чувствуют уже даже те, кто так и не смог найти своего отражения за Полотном. Хуже может быть, только если и будущий император станет одним из них, Китарэ.
        - Я знаю, - скупо ответил мужчина, сжав челюсти.
        Он все это знал. И ничего не мог с этим поделать.
        - То, что произошло с тобой и твоим отцом пятнадцать оборотов назад в землях Игнэ, мы не можем больше игнорировать. Двенадцать Парящих драконов не просто те, кому мы поклоняемся и чтим. Я уверен, что это начало нашего мира, Китарэ! То, как мы должны существовать друг с другом. Двенадцать Парящих - это олицетворение Нити Жемчуга императора драконов. Твоя Нить почти готова, но…
        - Не хватает последнего, замыкающего звена… - устало пробормотал принц, откинувшись на спинку кресла. «И еще кое-чего», - подумал Китарэ, не решаясь произнести это вслух.
        - Да, - заметно нервничая, проговорил Ди-лай. - Я знаю, ты пошел на уступки, пригласив в храм племянников Игнэ…
        - И? - Лицо Китарэ вдруг из уставшего стало жестким и волевым. В голосе послышался лед.
        Дилай тяжело сглотнул, понимая, что будет, когда он закончит говорить.
        - Но это не то, Китарэ. Они не наследники. Я знаю, ты не помнишь, что произошло тогда в крепости огненных эвейев…
        - Огненный эвей спалил моего отца, - сквозь зубы прошептал наследник, - из-за огненного эвейя я пересек Полотно в возрасте, когда это может стоить жизни. Из-за огненного эвейя Игнэ все обошлось, я всего лишь потерял кусок собственной души, - горько усмехнулся он. - В семь оборотов меня коснулся мой дракон, его дыхание изменило меня, - небрежно указал мужчина на собственные волосы и глаза. - И я не знаю, смогу ли вновь призвать зверя с тем, что осталось! Так что подумай дважды, прежде чем продолжишь, Дилай!
        Дилай смотрел на своего друга и отчетливо понимал, что надо просто сказать это. Может быть, он был неправ? Может быть, ошибся? Но они не узнают, не проверив! Им просто необходимо пройти это!
        - У Нирома Игнэ есть прямой наследник, и, полагаю, дня через три он уже будет здесь, - на одном дыхании выпалил Дилай, так и не заметив, в какой момент тяжелый кулак опустился на его висок. Дальше была лишь тьма.

* * *
        - Ну, ты как всегда. - Бухтение Рэби за последние дни стало уже чем-то привычным. - Ты хоть знаешь, что такое Мидорэ?
        - Я, может быть, и не столь гениальна, как ты, но о том, что такое столица империи, в курсе, - сквозь зубы ответила я, мерно покачиваясь в седле.
        - Так какого демона ты похожа на воителя, которого потрепала не одна битва? - разразился он руганью, бросая на меня гневные взгляды.
        - Я не знаю, на кого я там похожа, но тебе ли не знать, что это лучшее, что у меня есть? - разозлилась я. - Да, конечно, я должна путешествовать в паланкине, сидя на мягких подушках, с идеально раскрашенным лицом и заплетенными в ритуальные косы волосами! Должна быть одета в ярко-алое кимоно, расшитое двенадцатью парящими драконами, как того требует обычай и мой род. Но, Рэби, зачем ты спрашиваешь меня, почему все так? Тебе ли не знать?!
        Да, женщинам Артакии, тем более наследницам благородных домов, не пристало путешествовать в мужской одежде и верхом. Но Дорэй была столь милостива, собирая меня в храм Двенадцати, что выделила мне аж целый сундук своих шелковых кимоно, которые она носила неизвестно сколько лет назад, учитывая, что все они были мне примерно до середины икры и едва прикрывали локти. Не говоря уже о том, что она и вовсе не собиралась собирать положенную наследнице свиту! Ни о каком паланкине, слугах и прочем речи не шло. Ее кимоно я продала в ближайшем к Турийским лесам крупном городе и получила неплохие деньги, которых нам должно хватить на первое время.
        - Это не я просила о том, чтобы явиться в их храм! Это они вызвали меня! Мой отец проклят Двенадцатью Парящими, так что может быть удивительного, что и наследник такой же.
        - Дура, - шикнул он и надулся, отвернувшись от меня.
        - Пф, - фыркнула я. Кто бы говорил.
        - Неужели ты не понимаешь, как это важно?.. Неужели не понимаешь, что это шанс?..
        - Шанс на что, Рэби? - жестче, чем следовало, спросила я, прямо посмотрев на своего наставника. - Шанс на то, что это сможет что-то изменить для рода Игнэ? Мой отец убил императора, и это ничто не в силах изменить, Рэби. В тот момент, когда это произошло, все изменилось для нас всех раз и навсегда. Ты же понимаешь, почему они не четвертовали весь наш род тогда. Все дело в крови, Рэби. Я много думала над этим, и, как ни крути, все дело именно в том, что это наш огонь не дает северу превратиться в сплошную глыбу льда. Ты знаешь, что я права! Они зовут меня не потому, что я им так сильно нужна или им важна честь нашего рода. Им плевать - приползи я хоть без рук и без ног, если есть хоть малейший шанс, что я найду своего зверя и согрею север, - горько усмехнулась я. - Правда, что-то мне подсказывает, что совсем скоро и этот крошечный шанс нас не спасет…
        - Послушай, - прекрасно поняв, о чем я, сказал Рэби, - постарайся пробыть там хотя бы несколько месяцев. Хотя бы до дня испытаний. А потом…
        - Что потом, Рэби? Что? Ты знаешь, как на меня действует огонь! Знаешь, что будет, если мне придется соединиться со стихией рода? Даже я не знаю, что из этого выйдет, но меня уже не останется к этому моменту, - уже тише сказала я.
        - Мы сбежим, - уверенно сказал наставник.
        Я же грустно усмехнулась.
        - Куда, Рэби? Это страна эвейев, повелителей стихий, детей Двенадцати Парящих драконов. Куда ты собрался бежать, когда мой отец мог видеть целый мир сквозь крошечное пламя свечи? Мне осталось пол-оборота, Рэби, я это понимаю. Постарайся понять и ты. И, пожалуйста, можно хотя бы эти гребаные месяцы я буду носить свое тряпье и хотя бы не буду переживать о том, что не имеет никакого значения.
        На этот раз наставник не нашелся с ответом. Он упрямо поджал губы и отвернулся от меня, делая вид, что изучает окружающий пейзаж.
        Мидорэ. Столица Артакии. Жемчужина нашей империи, которая притаилась у берега Тихого моря. Совершенный венец цивилизации эвейев. Вечно зеленый город, утопающий в ласковых объятиях гор, морского бриза и цветения садов. Я поняла, что мы на месте, стоило нам вывернуть на тракт, ведущий к южным городским воротам. Я впервые видела море.
        Дорога же змеей вилась вдоль побережья. Дыхание против воли сбилось, и я решительно направила лошадь к самому берегу, уходя с тракта.
        Моих волос, которые я заплетала в тонкие косички, а уже после схватывала их на затылке, коснулся прохладный бриз. Я легко соскочила с лошади и направилась к самому берегу. Хоть море и называлось Тихим, волны на этом скалистом берегу были впечатляющими.
        - У нас такого не увидишь, - раздался из-за спины голос Рэби.
        - Ты знаешь, я радуюсь, - улыбнулась я, всматриваясь в горизонт.
        - Чему? - поинтересовался наставник, вставая рядом со мной.
        - Ну хотя бы тому, что у меня есть возможность увидеть нечто удивительное за те пол-оборота, что остались…
        Резкая боль пронзила предплечье, когда пальцы Рэби железной хваткой сомкнулись на моей руке. Он дернул меня на себя, заставляя повернуться к нему лицом.
        - Ты не умрешь, ясно тебе? - зло сказал он, всматриваясь в мои глаза так, словно искал на самом их дне ответ или подтверждение тому, что я ему поверила. - Ничего еще не кончено! Может быть, в храме тебе помогут переступить страх!
        - Ну конечно, - усмехнулась я. - Как? Еще раз сожгут меня?
        - Эй, - встряхнул он меня, - если ничего не получится, то я уведу тебя отсюда, чего бы мне это ни стоило! Слышишь меня?
        Я смотрела в его темно-карие глаза, в лицо, на котором совсем недавно стали появляться первые морщины, выдававшие его возраст, несмотря на крепкое тело воина. В этот момент я действительно почувствовала, как он переживает за меня. Пожалуй, роднее и ближе, чем Рэби, у меня никого не было, а я так эгоистично поступала, заставляя его чувствовать себя беспомощным и переживать за меня. Это было неправильно с моей стороны.
        - Хорошо, - кое-как выдавив улыбку, сказала я. - Так и сделаем, - прекрасно понимая, что говорю это только для того, чтобы успокоить его.

* * *
        Храм Двенадцати Парящих драконов… Впервые он переступил порог этого места в возрасте четырех оборотов. Рядом с ним тогда был тот, воспоминания о ком запечатлелись в сердце на долгие годы. Он помнил отца так, словно тот был единственной опорой его жизни, это он давал ему чувство защищенности и вызывал восхищение. Когда отца не стало, пришлось нелегко. С того дня, как он пришел в себя, Китарэ знал, что как прежде уже никогда не будет. С тех пор, как смог осознать, что произошло не только с отцом, но и с ним самим, он живет так, словно есть четкая отметка до того самого дня, как ему придется пройти за Полотно, чтобы стать одним целым со зверем. Слава Парящим, у него остался Совет Двенадцати… и мать, которые понимали, что наследник нуждается в их защите, пока они не найдут способ все исправить. Способ так и не нашли. Осколок его души был утрачен, и, как это исправить, не знал ни он сам, ни те, кто был верен империи. Проклятый Игнэ своим поступком поставил их мир на грань уничтожения. Нить жемчуга императора - это не просто слова. Это опора, на которой зиждется стабильность в их стране. Двенадцать
эвейев встают в Нить, чтобы возглавить Совет и стать опорой императорской власти. Но самое главное, двенадцать должны «парить» в унисон, их энергии должны иметь особенную гармонию, чтобы дарить песнь жизни целому континенту. Пока Нить не будет выстроена вновь, не будет ни стабильности в их землях, ни процветания. Именно этого от него ждут простой народ, элита и даже враги. Нить распалась пятнадцать оборотов назад из-за одного… Даже в мыслях Китарэ не мог подобрать подходящего слова для этого эвейя. Как мог этот мужчина стать одной из жемчужин Нити отца? Как? Предатель.
        Каждый раз, стоило ему начать думать об этом эвейе, его обуревала ярость. А теперь и еще один сюрприз от лучшего друга! Как только он уговорил Совет пригласить это отродье пройти подготовку вместе с ним и теми, кого он уже отобрал? Ему не хватало двенадцатого эвейя, чтобы замкнуть Нить. Но быть того не может, что этим кем-то станет проклятое дитя Нирома Игнэ!
        - О чем задумался? - Голос Дилая, точно лезвие ножа, прошелся по оголенным нервам.
        Китарэ резко обернулся и презрительно взглянул на друга. Синяк на его утонченном лице до сих пор не сошел, тем забавнее казался этот щеголь в дорогом кимоно и с фингалом под глазом.
        - Думаю о том, как пригрел змею на груди, - зло ответил он.
        Улыбка мигом слетела с губ парня, и он несколько смущенно потупился.
        - Не думаю, что ты прав. Да и сам ты не можешь мыслить так узко! Все это твой гнев, и тебе стоит избавиться от него. Есть дела поважнее.
        - Да? Что, например?
        - Наследник дома Игнэ ожидает у входа в храм, - затаив дыхание, сказал друг.
        - и?
        - Ну, согласно правилам…
        - К демонам правила! Пусть ждет. Я приду туда, когда посчитаю нужным, а не тогда, когда удобно ему.
        - И чем ты собираешься заниматься? Так и будешь торчать на крыше?
        - Чем плохо, если я буду торчать на крыше? - поинтересовался Китарэ из чистого упрямства.
        На самом деле у него были и другие дела. И даже если бы их не было, он нашел бы, чем себя занять, прежде чем дать свое дозволение на вход. Пусть ждет, как принято у крестьян… а может, и дольше.
        - Я не собираюсь пропускать занятия только потому, что тебе пригрезилось, что это отродье может быть полезным. Идем, - решительно сказал он, бросив последний взгляд на город, который хорошо просматривался с крыши кампуса. Он любил проводить время вдали от суеты учебных корпусов. Здесь он, по крайне мере, мог попытаться найти покой внутри себя. Избавиться от неутихающего гнева, что стал верным спутником с того самого момента, как его мир перевернулся, а душа распалась на тысячи осколков.

* * *
        Храм Двенадцати Парящих - это не только сам храм, а скорее комплекс учебных корпусов, библиотек и общежитий. Вот только всякий прибывший должен получить дозволение на вход через главные ворота. Обычно это происходит раз в оборот, когда император дает свое благословение на обучение всем прибывшим эвейям. Для этого есть определенный день. Я прибыла спустя месяц после условленного срока. Наверное, потому пропускать меня никто не спешил. Я глупо стояла возле огромных ворот, которые держались на трехметровых каменных стенах. Увидеть, что скрывалось за ними, не представлялось возможным, как и узнать, правда ли смотритель доложил о моем прибытии. Без одобрения наследника внутрь не попасть.
        - Стоит позаботиться о лошадях, - сказала я, глядя, как заботливо Рэби поглаживает свою Капельку.
        Рыжая кобыла, точно поняв меня, нетерпеливо всхрапнула.
        - Я видел тут недалеко постоялый двор, - кивнул Рэби. - Справишься сама?
        - С чем? - изогнув бровь, поинтересовалась я. - С тем, чтобы постоять у ворот? Конечно, ступай.
        Все равно, начиная с этого момента, наши пути с Рэби в некотором смысле расходятся. Внутрь могут входить лишь эвейи. Для всех остальных вход закрыт.
        - Я сниму комнату и буду там. Как только сможешь выбраться, ты знаешь, где меня найти, - отвязывая мои сумки с вещами, сказал он, ставя их у моих ног.
        - Не волнуйся, все будет хорошо, - заверила я его в том, в чем и сама не была толком уверена.
        Рэби давно скрылся за поворотом, ведущим на центральную улицу. Ворота оставались заперты. Тяжело вдохнув сдавленный горячий воздух, я довольно отчетливо поняла, что ожидание затянется. Будь я действительно воспитанной в лучших традициях благородных домов, это, несомненно, оскорбило бы меня. Но я и не рассчитывала на теплый прием. У меня не было даже права думать о том, что двери вообще предо мной откроются, потому я просто ждала. Сегодня, завтра, может быть, послезавтра кто-то да выйдет…
        Пока мы ехали к храму, теплый ветер помогал справляться с душной осенней жарой. Сейчас в плотно закрывающей изъяны моего тела одежде было тяжело. Уже через несколько часов пот тек градом, щипля глаза. Дыхание сбилось, нога ощутимо дрожала. Впервые я так долго путешествовала, теперь еще и это. Я могла бы опуститься на землю, вот только в ожидании наследника у меня не было такого права. Все, что я могла себе позволить, - это подойти к стене и слегка опереться на нее, распределяя нагрузку так, чтобы хоть немного разгрузить больную ногу.
        Был ли наследник здесь? Приедет ли в ближайшее время? С каждой минутой становилось понятно, что спешить он точно не станет. Да, возможно, все это было лишь чистой формальностью. И это нормально для обычного дня прибытия в храм, но, быть может, формальности не так и важны, когда дело касается наследника проклятого Игнэ? Я очень надеялась на это.
        - Парящие, во что я ввязалась? - пробормотала я, понимая, что не знаю, сколько еще смогу простоять, прежде чем нога окончательно потеряет чувствительность.
        Прикрыв глаза, я позволила своему сознанию отойти на задний план. Ровное глубокое дыхание. Каждый вдох приносит покой. Выдох позволяет мне опускаться глубже. Там тепло и темно. Там нет усталости и грусти. Там я могу отдохнуть и позабыть о том, кто я и где. Там, в этом укромном месте, нет ни времени, ни усталости. Есть только тишина и умиротворение.
        Когда-то очень давно Рэби научил меня находить внутри себя источник, особое место силы, где я могла бы восстановиться и отдохнуть. Эвейи называли эту технику медитацией. Рэби говорил просто: отдых для башки в крутом месте. Не знаю, где отдыхал он, но я могла раствориться лишь в темноте.
        В себя я пришла неожиданно. Должно быть, что-то изменилось вокруг. Отдых отдыхом, но для тех, кто однажды встает на путь меча, полностью отключать инстинкты губительно. Открыв глаза, я далеко не сразу смогла сообразить, где я и что происходит. Во-первых, за время, что я провела, восстанавливая свои душевные силы, в Мидорэ наступила ночь. Во-вторых, с ночью пришел самый настоящий ливень, тяжелые капли стекали по моему лицу, легко проникая сквозь одежду и обувь. За считанные секунды я промокла до нитки! А может быть, я уже давно стою, облокотившись о каменную стену, и мокну под проливным дождем. Как знать?
        Моя двоюродная сестра Расха всегда очень остро переживала тот факт, что наш род оказался в столь бедственном и невыгодном положении. Конечно, это и немудрено. Обидно, когда ты красива, умна, имеешь благородное происхождение, но при этом ни один из великих родов эвейев не пожелает принять тебя в свою семью, если только ты не возьмешь верх над силой крови и не призовешь дракона в этот мир. Что для женщин уже неслыханно! Тогда, пожалуй, шанс есть. Но… это маловероятно. Я всегда знала, что мне нечего ждать. Я не помнила о том, каково это - быть членом всеми почитаемой семьи. Это не тяготило меня, просто потому что, когда ты уже на дне, для тебя это нормально.
        Глаза невольно начали слипаться. Сначала мне было очень холодно, но сейчас уже ничего. Я перестала чувствовать собственное тело. Наверное, слишком устала за прошедшие дни. Нога то и дело подкашивалась, и стоять становилось все тяжелее. Рэби никогда не относился ко мне как к инвалиду. Я и сама не делала себе никаких поблажек. Но тело-то знало. Его не обманешь.
        - Демоны! - Я со злостью ударила кулаком о стену, надеясь, что хотя бы боль поможет мне прийти в себя.
        Из последних сил я пробуждала внутри себя гнев. Сквозь апатию и усталость он с неохотой заворочался внутри. Только благодаря ему я однажды смогла выжить. Благодаря ярости я черпала силы внутри себя. Только когда сердце горит огнем, а душа существует на тлеющих углях, я могу двигаться вперед. Это мой способ выжить.
        Я так надеялась, что никто и никогда не заставит меня даже пытаться пройти сквозь Полотно. Так надеялась, что смогу сохранить… себя. Да, одно из условий пробуждения крови - это единение с родной стихией. Но хуже всего даже не это. Стоит пробудить кровь, пусть даже немного, и не овладеть зверем, как тут же начнешь платить за те крохи могущества, от которых никогда не сможешь отказаться. Моей тетке больше шестидесяти оборотов - на вид не дашь и двадцати. Огонь поет в ее крови, а кровь огненного эвейя дает силу и молодость… ровно до тех самых пор, пока тлеет где-то глубоко ее душа. Я не знаю, каково это - день за днем отдавать часть того, что гораздо больше, чем тело или деньги, просто за то, чтобы время от времени творить заклятия и иметь молодое тело. Как по мне, оно того не стоит. Я не желаю отдавать то единственное, что у меня осталось, за сомнительное удовольствие увидеть ровную кожу на своем теле.
        - К демонам преисподней их всех! - в бессильной ярости прошипела я, когда ворота рядом со мной чуть отворились.
        Глава 3
        В полумраке зала каждое его движение казалось чем-то сродни танцу. Выверенное, отточенное и в то же время пластичное, наполненное необъяснимой силой и грацией. Меч в руке казался продолжением его самого, неотъемлемой частью единого целого. Сейчас, когда ночь накрыла плотным покрывалом из облаков и дождя Мидорэ, единственное, чего хотел Китарэ, - это найти точку опоры, равновесия. Привести в порядок мысли. Дать необходимую нагрузку телу и спокойствие разуму. Порой ему казалось, что он бежит куда-то, не разбирая дороги и не понимая, к чему в итоге придет. Постоянная борьба с гневом и яростью сводила с ума. Увечная душа давала о себе знать. Как бы сильно он ни пытался себя контролировать, с каждым годом становилось только хуже. Он забыл, когда в последний раз смеялся, что значит просто отдыхать, наслаждаться чем-то… Но хуже всего были провалы в памяти, припадки, потеря сознания. Пока это происходило изредка и некритично для обычного человека. Но не для будущего правителя - того, кому предстоит обуздать дракона и собрать Нить из двенадцати драконов.
        Каждый император выбирает двенадцать эвейев, которые замыкают круг жизни, баланса силы, магии и природы. С тех пор как погиб отец, империя замерла в нерешительности. Любой неловкий шаг может стать причиной катастрофы. Разорванная Нить нестабильна. Да, жемчужины его отца все еще удерживают баланс, но насколько их хватит? Он не знал. Никто не знал. Если бы только он мог вспомнить, что с ним произошло пятнадцать оборотов тому назад! Для чего он шагнул за Полотно и искалечил себя, черпнув силы в том возрасте, когда плата за это слишком высока. Возможно, он пытался спасти отца? Себя? Почему он ничего не помнит? Его воспоминания словно обрываются на том самом дне, когда они с отцом отправляются в путешествие на север, и появляются вновь в тот день, когда ничего уже не изменить.
        Тогда он пришел в себя уже с волосами цвета первого снега. Такие же были у его отца, а это могло значить лишь то, что он пересек невидимую грань между их миром и миром духов, черпнул силы у своего отражения и вернулся назад уже иным, отдав часть себя за мнимое могущество. Что могло толкнуть его на тот путь? Вопросы, ответы на которые могли бы ему помочь. Он не знал. Но… Невольно споткнувшись на отработанном движении, он замер. Возможно, есть тот, у кого найдутся ответы. Сама мысль об этом разбила вдребезги гладь мнимого спокойствия. Гнев огненной волной прокатился по его телу, заставляя с силой сжать меч.
        - Ситан, - громче, чем следовало, позвал он пожилого слугу.
        Дверь в зал приоткрылась, и на пороге возник уже немолодой мужчина-эвей. Слишком слабый, чтобы быть кем-то иным в услужении при храме, чем слугой. Его форменное темно-синее кимоно, как и небольшая темная шапочка на макушке, свидетельствовало о его положении. Мужчина тут же низко поклонился и не спешил выпрямиться, ожидая дальнейших указаний.
        - Эвей дома Игнэ, что прибыл сегодня, где он? - холодно поинтересовался молодой мужчина, бережно убирая меч в ножны, что лежали на одном из стеллажей вдоль стены.
        - Всякий пришедший просить дозволения войти в храм более не подвластен ни своим желаниям, ни иной воле до того момента, как двери будут открыты или будет объявлено о том, что они не откроются никогда. Он ждет там, где и следует, ис, - монотонно отозвался слуга, стараясь не допустить в голосе неположенных его статусу эмоций.
        Но Китарэ не был бы наследником рода Аурус, не почувствуй он нотки гнева и отвращения. И, как это ни странно, он был благодарен, что слуга его отца, а теперь и его, разделяет с ним одни и те же эмоции.
        - Помоги мне одеться, Ситан, наш гость достаточно ждал, - сказал Китарэ, надеясь, что, возможно, он не убьет этого эвейя прежде, чем тот успеет хоть чем-то быть ему полезен.

* * *
        За всю свою жизнь я видела лишь трех «воплощенных душ драконов», или, как нас принято называть, эвейев. Считается, что эвей имеет в этом мире тело человека, а в мире за Полотном его душа парит в образе дракона. Когда подходит срок, если тело достаточно сильно и подготовлено, дракон может соединиться с тем, кто является его отражением, чтобы соблюсти баланс в этом и ином мирах. Не знаю, насколько все это правда, но Дорэй в свое время не смогла установить достаточно плотную связь. Мои кузены пока не смогли, и неизвестно, смогут ли. Так что, говоря о том, что я видела трех, я могу смело сказать, что не видела ни одного. Потому, стоило воротам распахнуться, я не знала, чего ожидать. От огня, что пел в крови Дорэй, мне всегда было не по себе. Я побаивалась себе подобных, опасаясь того, как мое тело и разум отреагируют на силу, которой обладали полноценные эвейи.
        А еще в тот момент, когда огромные ворота из темного дерева все же приоткрылись, я поняла, что совершенно неважно, кто оттуда выйдет. Встречать его я буду уже на коленях.
        Все происходящее вдруг показалось мне сном. Мне казалось, что все это я наблюдаю со стороны. Ко мне приближался высокий мужчина в кимоно цвета ночи и серебра. Из-за ливня и усталости я не могла разглядеть вышитый на нем узор. Но мне казалось, что тяжелые капли непрекращающегося дождя не касаются его светлых волос, лица и тела, а словно падают на невидимый мне полог и рассеиваются серебристыми брызгами. Он ступал твердо. Весь вид его говорил о силе и уверенности. Точеные черты лица из-за холодности его взгляда казались высокомерными, темные брови вразлет и светло-голубые глаза, точно два самых настоящих осколка льда…
        На миг мне показалось, что прямо на меня надвигается нечто неотвратимое, против чего мне не выстоять ни за что и никогда; голова слегка закружилась, а сердце по непонятным мне причинам вдруг сковал болезненный обруч. Стало тяжело дышать. С силой сжав кулаки, я приказала себе стоять во что бы то ни стало. Если я упаду, это будет просто позор тысячелетия. Конечно, мне следовало склониться в приветствии, выразить почтение, но я уже не чувствовала ног. Я не могла доверять собственному телу.
        Мужчина остановился прямо напротив. На вид он был немногим старше меня, но я знала, как обманчива природа эвейев: по внешности не определить возраста. Он смерил меня пристальным взглядом. Его темная бровь изогнулась, а губ коснулась презрительная усмешка.
        - Как во сне, - пробормотал он, усмехнувшись. - Жалкий, грязный и неотесанный наследник дома Игнэ. Знал бы, вышел пораньше, чтобы насладиться зрелищем.
        И только в этот момент в моем глупом мозгу промелькнула первая умная, но запоздалая мысль: «Дура, это же будущий правитель! Поклонись! Умри, но преклони колени!»
        На колени я просто упала, чувствуя, как ледяная жижа проникает сквозь плотную ткань брюк, и стараясь не думать о том, как жалко буду выглядеть, когда придет пора подняться. Сложив руки перед собой, я склонилась в поклоне, которым должно любому эвейю, впервые увидевшему наследника, приветствовать его.
        На севере все совсем иначе. Это в Мидорэ царят традиции и правила. Я не знаю, как было до того, как мой отец совершил то, с чем нам всем теперь приходится жить, но в моих краях не принято кланяться, следовать нормам этикета и традициям просто потому, что у всех есть задача поважнее - выжить. Пережить зиму, обеспечить себя и семью едой, найти способ существовать достойно. Все, что я знаю об этикете, - это то, что заставила меня прочитать Дорэй. К слову сказать, о том, что надо низко поклониться, я знала, но что делать дальше - понятия не имела. В голове не укладывалось, что передо мной наследник. То, с каким презрением он говорил, меня не тревожило. Во-первых, я привыкла к косым взглядам и злым словам, а во-вторых, я бы тоже ненавидела себя, если бы оказалась на его месте.
        - Вспомнил свое место? Отрадно. Надеюсь, впредь не забудешь. То, что я дозволяю тебе переступить порог храма Двенадцати Парящих драконов, вовсе не делает тебя равным остальным. Не забывай, где твое место, сын предателя!
        Я бы, наверное, пропустила мимо ушей всю его тираду, поскольку ничего нового или особенно оскорбительного он мне не сказал, но последние слова меня несколько озадачили. Сын?
        С другой стороны, все равно вряд ли мы еще раз пересечемся. Доказывать, что я немного не того пола, не было ни сил, ни желания. Скорее бы уже доползти хоть куда-нибудь, где достаточно сухо и тепло. Я ужасно устала и хотела спать. А самое отвратное, я точно знала: стоит мне уснуть и разуму немного отдохнуть, как тело опять скрутят судороги. Поврежденное тело обязательно отомстит этой ночью.
        На некоторое время воцарилось молчание. Холодные капли дождя продолжали мерно колотить по спине. Но холод вдруг стал превращаться в тепло, а странное онемение охватило все тело. Все же было ошибкой так рьяно кланяться. Голова, почувствовав опору, вдруг стала тяжелой, глаза закрылись сами собой. Я поняла, что задремала, лишь когда услышала резкий голос.
        - Отвратительное зрелище! - Слова прозвучали так, словно наследник совсем не царственно сплюнул. - Можешь войти, - добавил он, а я лишь услышала, как его удаляющиеся шаги тонут в звуках дождя.
        Набрав побольше воздуха в грудь, с силой заставила себя привстать, чтобы увидеть, как широкая спина наследника скрывается в открытых воротах. Я поняла, что должна встать на ноги и войти, пока ворота вновь не закрылись. Подняться я смогла лишь с шестой или седьмой попытки. Кое-как подобрав свои вещи, я попыталась сделать шаг. Ногу тут же свело, и я едва не упала в грязь лицом. Лишь чудом удержав равновесие, я предприняла очередную попытку. Сильно хромая, точно пьяный вдрызг забулдыга, я проковыляла к воротам и, лишь переступив заветный порог, поняла, что совершенно не представляю, куда двигаться дальше. Ночь и ливень укрыли территорию храма непроницаемым покрывалом тьмы.
        - Идите за мной, - раздался неприятный скрипучий голос, и я невольно вздрогнула, совершенно не ожидая, что кто-то меня ждет.
        Это был мужчина преклонных лет. В руке он сжимал странную палку, на которую было насажено полотно. Оно хоть как-то защищало его от дождя. Я не успела толком разглядеть старика, как он тут же пошел вперед. Говорить было не о чем. Спрашивать, куда мы идем, я не собиралась. Не думаю, что ему хотелось находиться на улице дольше необходимого, потому я просто поплелась следом. Когда все страшное из того, чего обычно боятся, с тобой уже произошло, приходит осознание: единственное, чего ты не сможешь пережить, - это смерть. Наверное, это самое полезное знание, которое подарила мне моя странная жизнь.
        Не знаю, сколько и где мы шли. Мне кажется, я уже пребывала где-то на грани беспамятства, когда мы наконец вошли в здание. Единственное, что смогла для себя отметить, - это то, что тут тепло и сухо. Откуда-то сверху лился приглушенный свет, что позволяло различать стены и пол. Мужчина отряхнулся, точно промокший воробей, что-то повернул на рукояти палки, и полотно вдруг сложилось.
        С каждым шагом моргать, осознавать происходящее, переставлять ноги становилось тяжелее. Когда же мы свернули в очередной коридор и стали подниматься по широкой лестнице, я и вовсе прокляла все на свете. Из этого остатка пути я запомнила только подъем по лестнице и путешествие по невероятно длинному коридору, когда старик наконец-то остановился и с гаденькой улыбкой сказал:
        - Покои для вас.
        Он сунул мне в руки ключ и, не дожидаясь ответа, засеменил прочь.
        - Наконец-то, - тяжело вздохнула я и, вставив ключ в скважину, легко открыла дверь.
        Почему этот мужчина так гадко улыбался, я не поняла. На самом деле не хотелось сейчас об этом и думать. Стоило мне войти, комната наполнилась чуть приглушенным сиянием, позволяя различать предметы и обстановку внутри. Мысль о том, что у меня теперь будет магическое освещение, наполнила мое сердце радостью, немного приободрив и отодвинув на второй план все мои невзгоды. О таком я только читала и никогда прежде не видела!
        Комната оказалась выше всех похвал. Больше той, в которой я жила дома. Здесь было несколько чистых одеял и подушка, так что можно было с комфортом спать на полу! Небольшой столик для письма и письменные принадлежности! Большое окно! И даже шкаф! Вся мебель добротная, совсем не похожая на старые сундуки, что прежде выделяла мне Дорэй для хранения вещей и занятий письмом.
        Машинально опустив вещи на пол, я восхищенно осматривала место, в котором мне предстояло прожить следующие пол-оборота. Вот уж не ожидала, что буду жить в такой роскоши! А когда заметила еще одну дверь, за которой оказались моя личная уборная и ванная комната, я решила, что будь что будет, но я должна получить хоть немного удовольствия от проживания тут! У меня даже мысли не возникло, что для наследницы такого рода, как Игнэ, получить в пользование подобную комнату - оскорбление. Для меня она была прекрасной: чистая, теплая, с почти новой мебелью, местом для купания, с возможностью читать даже ночью.
        - Может, я уже сплю? - счастливо улыбнулась я.
        Дрожащими пальцами мне не сразу удалось расстегнуть замочки на своей одежде, чтобы вылезти из нее. Наверное, случись со мной дома такая история, я бы просто упала на свою постель как есть, но рядом с воплощением своей мечты - новыми белоснежными одеялами - я просто не могла так поступить.
        - Буду мыться, - решила я.
        На освоение купальни ушло не много времени. Все же я пользовалась чем-то подобным дома, только в моем распоряжении были общественные купальни, но способы подачи воды в бадью я знала. Я нашла на одной из полочек в ванной камень то джи, который использовался для нагрева воды в основном в богатых семьях. На севере говорили, что эти камни добывают возле пяти великих спящих вулканов и они умеют хранить тепло своих родителей долгие годы. Они не обжигают руки и тело, но нагревают воду. Я знала об их существовании лишь потому, что у Дорэй и ее детей были такие. И когда я была ребенком, старая Тильда показывала мне их. Долго не раздумывая, я опустила камень в уже полную бадью, а следом залезла и сама.
        На самом деле процесс омовения всегда был для меня малоприятной процедурой. В основном потому, что это были общие купальни. Хоть я и привыкла воспринимать себя как просто существо без пола и тела, стараясь не зацикливаться на своем уродстве, мне все равно было неприятно, когда кто-то видел мои шрамы. Повреждена была вся левая сторона: нога, рука, бок, шея. Лицо задело не так сильно, шрамы на шее тянули кожу, из-за чего уголок рта был немного опущен, и создавалось впечатление, что я «всегда замышляю что-то гадостное или насмехаюсь над окружающими» - так однажды обозначил мою гримасу Рэби. Как бы я ни отрицала этого, на самом деле я стеснялась себя. Мне казалось, что, когда люди видят мои несовершенства, я становлюсь жалкой и слабой в их глазах. Это было отвратительное чувство, с которым я пыталась бороться всю свою сознательную жизнь, просто потому что и сама знала, что такая и есть. Если с утраченными воспоминаниями я забыла бы и страх перед стихией, которая должна стать моей судьбой, все было бы гораздо проще! Мне не нужны Турийские леса и земли моего рода, но хотелось установить прочную связь с
отражением своей души и стать полноценным эвейем. Так я смогла бы чувствовать себя полноценной.
        Нежданное тепло расслабило уставшие за этот бесконечный день мышцы. Нога противно ныла, но, если бы не теплая вода, я бы сейчас выла и каталась по полу. Я и не заметила, как мои веки налились свинцовой тяжестью, и провалилась в тяжелый сон, больше всего напоминающий ловушку из тьмы и тишины.
        Должно быть, впервые за всю свою жизнь я спала, не видя кошмаров и не чувствуя боли. Проснулась я в той же бадье. Вода все еще оставалась теплой, но кожа на пальцах сморщилась и напоминала мокрую бумагу. Тело немного затекло от неудобного положения, но в целом я чувствовала себя как нельзя лучше.
        Только оказавшись в комнате и по цвету неба за окном определив, что сейчас раннее утро, я поразилась, насколько хорошо себя чувствую, несмотря на короткий сон и сильную усталость накануне. Открыв мешок с вещами, я невольно поморщилась. Все было мокрым, и уже появился затхлый запах.
        - Прекрасно, - пробормотала я, выкладывая вещи на пол и не представляя, где это стирать и сушить.
        На самом деле гардероб мой был довольно скудным. Вещи, что некогда принадлежали моему старшему кузену, я старалась поддерживать в чистоте и носила аккуратно, просто потому что знала: ничего нового для меня в ближайшие обороты не предвидится. Мне очень нравились красивые кимоно моей тетки и сестры, и я бы с удовольствием носила подобное, если бы… Одним словом, к чему курице красивое платье - от этого она не перестанет быть курицей. Одежда старшего брата мне подходила больше. Когда-то он носил повседневные кимоно из простой ткани непримечательных оттенков. Вот они-то смотрелись на мне так, как я того заслуживала. Мне казалось, что так я меньше привлекаю внимание. Телесные уродства на севере вызывают всего лишь любопытство окружающих, жалость с толикой пренебрежения и отвращения. В Мидорэ уродство - это позор, особенно для женщины. Тело девушки должно быть чистым и прекрасным. Конечно, это я не сама придумала, так однажды сказал Эдор, мой двоюродный брат. Из всех членов своей уцелевшей семьи я обоснованно могла ненавидеть лишь тетку. Она всегда старалась сделать мне больно, унизить, вытащить наружу
мои тщательно скрываемые страхи. Эдор и Расха были не такими. Они просто не замечали меня. Для кого-то такое пренебрежение было бы оскорбительным. Мне же хотелось оставаться в их тени как можно дольше. Мы сохраняли нейтралитет, и, пока они не трогали меня, я не трогала их. Не стоит заблуждаться на мой счет, я могла быть закомплексованной, неуверенной в себе, страдающей от фобий и непонятных мне приступов удушья, но я никогда не была и не буду жертвой. Порой я могла быть жестока и вспыльчива, что, как мне кажется, естественно для огненного эвейя.
        Так или иначе, мне было нечего надеть в мой первый день в храме Двенадцати. Ситуация из разряда нарочно не придумаешь.
        - И что мне делать? - ни к кому конкретно не обращаясь, пробормотала я.
        Да, вопрос «Что мне делать?» относился не только к одежде, но и к моим дальнейшим действиям. Час красного петуха уже наступил, и небо за окном покрылось багрянцем, а стало быть, совсем скоро все эвейи, что находились в стенах храма, отправятся на молитвы и занятия. А куда идти мне?
        В тот самый момент, когда я уже было решила просто остаться в комнате, пока моя одежда не высохнет, в дверь легонько постучали, а под дверь просунули небольшой желтый лист бумаги. При ближайшем рассмотрении оказалось, что это письмо для… «иса Игнэ».
        «Ис Игнэ».
        Первые строчки заставили вновь напрячься. Почему я уже второй раз слышу к себе мужское обращение?
        «Час красного петуха настал, а стало быть, я уже имею дозволение потревожить ваш сон».
        - Конечно, сон, как же, - буркнула я, продолжая разбирать корявый почерк.
        «К часу пестрой сойки вам должно явиться в храм Двенадцати Парящих. Вашу форму, сменную одежду и кимоно для занятий тэй-до я оставлю на пороге. Прошу вас не гневаться, что не передаю вам одежду лично, но прерывать сон до того, как час красного петуха истечет, я не имею права. Кван».
        Пока я читала это письмо, мое сердце радостно забилось в груди. Кем бы ни был этот загадочный Кван, он уже стал моим спасителем! Удивительно, как же удивительно! Кажется, впервые за мои двадцать оборотов удача так широко улыбается мне! Сначала комната, теперь это… Счастье скрывается в мелочах! Конечно, считается невежливым оставлять что бы то ни было под дверью, но лично мне все равно.
        Взяв одну из аккуратно сложенных в углу простыней, я основательно в нее замоталась и приоткрыла дверь. Действительно, на пороге лежал громоздкий сверток, обернутый в ярко-алую ткань, а сверху бережно уложено несколько свитков. Втянув нежданное богатство в комнату, я тут же принялась рассматривать подарки. Уже через полчаса я стала счастливым обладателем трех кимоно, два из которых относились к повседневной одежде, а одно представляло собой упрощенный вариант для занятий рукопашным боем. Стоило развернуть свитки, чтобы осознать всю степень моего везения: тут я нашла расписание и карту храмового комплекса.
        Лишь одно вновь напрягло меня. Вся одежда состояла из брюк, куртки до середины бедра, нательной рубахи, пояса и длинного халата темно-коричневого цвета с широкими рукавами, которые мужчины зачастую использовали вместо карманов. Говоря проще, это была мужская одежда, но моего размера. Что это? Так принято? Меня принимают за мужчину? Как такое возможно…
        - Эдор, не спорь со мной! Пока Ивлин здесь, нам всем не о чем беспокоиться!
        - А если…
        - Даже «если», то ошибки случаются. Они ничего не докажут. Не о чем переживать.
        - Но ты не можешь не осознавать…
        - Замолчи немедленно, - сквозь зубы прошипела Дорэй. - Много ли ценности в женщине? Наша энергия слишком слаба, чтобы совладать с духами драконов за Полотном. Это все знают, тем более это известно Совету. Моя надежда - это ты, сынок. А гарантия того, что у тебя будет шанс, - это она. Пока они верят в то, во что я хочу, у нас есть шанс сберечь род и семью. Ив никогда не решится пройти за Полотно. Я точно знаю.
        Несколько лет назад разговор, свидетелем которого я случайно стала, заинтересовал меня. Тогда я подумала, что может быть масса причин, почему мне лучше оставаться в Турийских лесах. Мне казалось, Дорэй говорит о том, что из-за своей увечно-сти и фобий я не смогу отправиться в Мидорэ. Она, в общем-то, была права. Так и было бы. Но до того момента, как всем стало бы понятно, насколько никудышная наследница была у Нирома Игнэ, Эдор уже смог бы вступить в права рода (возможно) и возглавить семью. Но сейчас сквозь неясную пелену предчувствия мне казалось, что все не так просто. Рэби говорил, что у меня звериное чутье. Я бы сказала, что это происходит со мной периодами. Иногда я просто знаю ответы на вопросы, которые тревожат меня. Чувствую их. Вот и сейчас я ощущала, что это все не просто ошибка. А самое главное, теперь я не знала, как себя вести. Стоит ли мне обратиться к кому-нибудь и сообщить, что возникло недоразумение? Но в то же время, какой бы стервой ни была моя тетка, дурой она не была никогда. И если каким-то непостижимым образом ей удалось сделать из меня мальчика… то это было необходимо.
Вот только кому? Не думаю, что она пеклась о моем благополучии.
        Мысли, сомнения, страхи - вот лишь малая часть того, что теперь тревожило мое сердце. Я ненавидела ложь. Какой бы сладкой, полезной на первый взгляд и умиротворяющей она ни была. Ложь - это притворство, которое не дает ничего, кроме фантазий. Моя тетка была соткана из несбыточных надежд и чаяний. Она жила ими, грезила о них, жертвовала и теряла то малое настоящее, что у нее было, лишь во имя того, что было безвозвратно утрачено и вряд ли станет настоящим вновь. Мой отец уничтожил прошлое рода Игнэ, моя тетка разрушала наше настоящее, пытаясь отсрочить неизбежный финал для нас всех. Почему она не предупредила меня о том, что сделала? Решила, что, если меня раскроют, это будет выглядеть как нелепая ошибка? Решила, что так будет проще подтвердить, что я действительно ни о чем не догадывалась и что это не вина нашей семьи, что меня записали как мальчика? Или решила, что Эдору осталось всего пол-оборота обучения и уже в любом случае ничего не угрожает? В конце концов, кто я была такая, чтобы понимать, как работает мозг Дорэй Игнэ…
        Сделав глубокий вдох, я затянула белоснежный пояс на бежевом кимоно, поправила ворот темно-коричневого халата, убедившись, что шея хорошо прикрыта, собрала в тугой пучок часть волос, позволив длинной челке спадать на левую сторону лица, и вышла из комнаты. Как бы там ни было, мне не о чем переживать. Пол-оборота - вот отведенный мне в стенах храма срок. Я не стану думать ни о бывшем величии рода Игнэ, ни о репутации ненавистных мне родственников. И уж тем более я не стану никому ничего доказывать. Спросят - скажу, а если нет, то плевать. Я не стану разбираться с тем ворохом лжи, что нагородила Дорэй.
        Мне пришлось потратить некоторое время, чтобы сориентироваться и найти выход из общежития, в котором меня поселили. Встреченные мною эвейи были одеты в одинаковые кимоно и, казалось, были похожи друг на друга, как братья-близнецы, со своими косами и тугими пучками. Стоит ли мне заметить, как они косились на мои волосы? Я пробовала прически, что носили они и были традиционны в Арта-кии. К сожалению, когда я забирала волосы в тугой пучок, выражение моего лица становилось просто «зверским», как заметил Рэби, а с челкой я вроде как «печалилась».

* * *
        - Китарэ! Китарэ! - Голос Дилая эхом разносился по спящей еще храмовой площади. - Постой же!
        Подавив глубокий вдох сожаления, что был замечен так не вовремя, Китарэ остановился, ожидая, пока Дилай нагонит его. Час красного петуха только наступил, до начала общих медитаций и молитв еще два часа. Это время Китарэ хотел провести в одиночестве.
        Сейчас пустынное пространство, выстланное розовым камнем возле входа в огромный храм Двенадцати Парящих драконов, отражало шаги приближавшегося друга. Поговаривали, что тут могли одновременно медитировать до тысячи эвейев, не касаясь и не мешая друг другу. Учитывая размеры площади, Китарэ в этом не сомневался. В храм вели ступени. Они лишь указывали на статус святыни, заставляя само сооружение будто парить в небесах. Оскаленные морды огромных драконов, присевших отдохнуть на парапете вдоль всей лестницы, молча наблюдали за каждым, кто изъявлял желание обратиться к богам со своей просьбой. Даже Китарэ, который видел эти статуи с самого детства, до сих пор испытывал непонятный трепет и волнение, приближаясь к храму, словно чувствовал пристальный взгляд каменных чудовищ.
        - Ненавижу, когда ты так делаешь, - усмехнулся Дилай, останавливаясь напротив друга.
        Сейчас они оба были облачены в светло-бежевые форменные кимоно и халаты. Во время учебы ученики не должны были выделяться. Статус, положение, богатство не играли никакой роли.
        - Как? - изогнув бровь, поинтересовался наследник.
        - Делаешь вид, что глухой, - фыркнул Дилай. - Я знаю, что если тебя нет в твоих комнатах, то ты тут, - выпалил он, не дожидаясь, пока Китарэ прервет разговор, развернется и уйдет. - Какой он? Ты видел его?
        - Кого? - холодно поинтересовался Китарэ.
        - Его, - выразительно поиграв бровями, повторил Дилай, но все же добавил: - Игнэ.
        - Видел.
        - И?
        - И ты сам скоро его увидишь.
        - Ты… - несколько замялся парень. - Не почувствовал ничего необычного? Может быть, течение его жизненной энергии как-то по-особенному отозвалось в тебе?
        Некоторое время Китарэ молча смотрел на друга. Со стороны могло показаться, что он и вовсе проигнорировал его вопрос. На самом деле молодой человек пытался совладать с собственными эмоциями, чтобы не позволить им взять верх над разумом.
        - Нет. Все, что я почувствовал, - это сожаление, что вышел к нему. Более жалкого недоразумения я в жизни не видел, - сквозь сжатые зубы сказал Китарэ, вспоминая наглую усмешку, что играла на губах чужака, пока тот не вспомнил, что надо бы встать на колени перед будущим правителем. Никогда прежде на него не смотрели как на ничего не значащее, пустое место, да еще и насмехались при этом.
        Вернувшись в собственные покои, Китарэ долго не мог взять под контроль гнев. Тогда ему, пожалуй, впервые захотелось провалиться в один из своих приступов, что выпьет его силы до дна и даст временное забытье. Чего он ждал от этой встречи? Он и сам не мог понять, что именно его так разозлило, встревожило. Казалось бы, все прошло как нельзя лучше. Говорят, что нет приятнее зрелища, чем враг, что преклонил перед тобой колени. Теперь он знал, что это бред. А быть может, ему всего лишь становилось хуже…
        Перед глазами вновь встал образ наследника дома Игнэ. Совсем невысокого роста, можно сказать, тщедушного телосложения. Черные как смоль волосы, заплетенные в тонкие косички и сложенные в какую-то замысловатую, дикую прическу, когда часть волос прикрывает левую сторону лица. Взгляд столь же черных раскосых глаз показался ему холодным и надменным, как и выражение лица. Он смотрел на него, словно не понимал, кто перед ним. Будто даже не испытывал и толики смущения. Хотел ли сам Китарэ видеть на дне этих глаз покаяние? Признание вины за смерть отца? Мольбу о прощении? Или ждал увидеть в них вызов? Но не было ничего, кроме безразличия, надменности и холодности. Почему это задело его? Он не брался давать ответ на этот вопрос. Он вырос среди придворных дам и мужей и давно не питал иллюзий насчет того, какие эвейи и люди его окружают. Так чего же он ждал от этого мальчишки?
        Много лет назад Совет единогласно принял решение о том, чтобы официально признать смерть Ни-рома Игнэ и его отца случайностью. И дело, конечно же, не в великодушии. Дело в будущем. Любой, кто поднимет руку на члена императорской семьи, должен быть казнен вместе с детьми, женами, ближайшими родственниками по крови, а значит, следовало вырубить весь род Игнэ под корень. Другими словами, прервать сильнейший род огненных эвей-ев и поставить под удар баланс и страну. Говорят, из двух зол выбирают меньшее. Совет выбрал пространную формулировку: «погибли при невыясненных обстоятельствах». Хотя все знали, какими именно были эти обстоятельства, остаткам семьи Игнэ позволили продолжить существование. Возможный вред для империи, если наследник Игнэ последует вслед за отцом, посчитали большей опасностью для баланса сил, чем позволить оставить смерть императора без возмездия. Как бы там ни было, совсем скоро он узнает, был ли смысл в таком решении или следовало и впрямь оборвать проклятую ветвь.
        Пока можно было сделать лишь предварительные выводы о том, кто потенциально сможет занять место в его Совете. Из всех эвейев, что сейчас готовились вместе с ним ступить за Полотно, идеально подходили одиннадцать. Конечно, все зависело и от самих претендентов - не смалодушничают ли они. Но еще ни разу за всю историю их мира не было таких прецедентов, и намеченная Нить из века в век собиралась в единое «ожерелье силы». Ему недоставало последней мелодии, как и важной части его самого. Надежды, что питал Дилай относительно потомка Игнэ, сам Китарэ не разделял. Тем более сейчас, после встречи с этим мальчишкой. Он просто не может быть тем, кто идеально совпадет с его вибрациями.
        - Тогда почему пришел сюда в столь ранний час? Верховный настоятель вот-вот должен подойти, - хитро прищурился друг.
        Дилай принадлежал к роду Пэа, чьей стихией считался воздух. Должно быть, даже в непробужденных эвейях стихия влияла на характер. Именно потому Дилай мог легко находить язык с кем угодно, даже с Китарэ он умудрялся не робеть и выискивал способы для поддержания их дружбы. Китарэ был благодарен другу за то, что тот не сдавался.
        Глубоко вздохнув, он все же решил ответить:
        - Не стоит тянуть. Если он подходит, то я хочу назначить день и час, когда мы сможем узнать, так ли это.
        Глава 4
        Из свитка, доставшегося мне вместе с одеждой, я знала: именно в час пестрой сойки все эвейи, что всерьез намереваются пробудить свою кровь и пройти за Полотно, направляются к храму Двенадцати, чтобы совершить молитву и начать новый день с коллективной медитации. Потому, не задумываясь, я влилась в общий поток и шла, стараясь придерживаться общего ритма. Хотя я и привыкла к бескрайним лесам, высоким горам и широким рекам, для меня было в диковинку, что улицы могут быть такой ширины: будь они рекой, по ним с легкостью параллельно скользило бы несколько лодок. Позже я поняла, что вывернула на центральную улицу, ведущую к храму. Казалось, я где-то в лесу или саду, но в то же время вокруг мощенные розовым камнем дорожки, аккуратные аллеи, стриженые ухоженные деревья и газоны, повсюду места для отдыха, здания, спрятавшиеся в зелени и цветах. Я впервые видела подобное и крутила головой, как неотесанная деревенщина. Даже большое число моих собратьев не интересовало меня так, как это удивительное, впечатляющее место. Да и кем, собственно, интересоваться? Кругом мужчины в одинаковых одеждах, а вскоре к нам
присоединились и девушки, с единственной разницей в том, что их кимоно традиционного пошива для женщин, но в той же цветовой гамме.
        Невольно я задумалась о том, как было бы здорово оказаться здесь, будучи просто Ив без бремени рода и деяний отца. Без страха и шрамов, уродовавших мое тело. Наверное, я не была бы первой красавицей. Возможно, не все были бы готовы со мной дружить. Но у меня был бы шанс почувствовать то, что чувствуют они. Быть простой девушкой, вступающей в большой мир, навстречу первым чувствам, эмоциям, дружбе…
        Когда я подумала о том, что мой единственный друг в этом мире - Рэби и как ему сейчас непросто из-за меня, горло сдавил спазм. И я не возьмусь судить, что стало тому причиной: моя жалость к себе - чувство, которое все пятнадцать оборотов было под строжайшим запретом для меня, или жалость к старому другу, которому тоже нелегко - ни семьи, ни детей, и все потому, что он принял меня как ту, о ком должен заботиться после смерти господина.
        - Паршивое наследство, - буркнула я себе под нос.
        Не могу сказать, что именно я представляла, когда слышала о храме Двенадцати Парящих драконов, но стоило увидеть его в реальности, как меня буквально пригвоздило к земле. Я не могла насмотреться, не могла заставить себя идти дальше. В спину мне кто-то врезался, скупо ругнулся и тут же исчез. Я же продолжала смотреть на место, где каждый эвей рано или поздно обретает свою судьбу и предназначение, открыв рот.
        Огромная площадь, мощенная розовым камнем, а посередине - то, что, наверное, правильнее назвать императорским дворцом, а не храмом. Широкая лестница вела к входу, вдоль нее на высоких каменных колоннах сидели ровно двенадцать драконов. У каждого дракона как отдельного героя истории были свои поза и характер. Первый, вытянув шею, злобно скалился, глядя прямо на того, кто отважился бы ступить на лестницу, ведущую к самому сердцу святыни. Второй дракон смотрел так пристально, точно видел тебя насквозь. Его поза была напряженной, будто в любой момент он готов распахнуть свои крылья и спикировать со своего постамента. Третий дракон уже расправил крылья и обратил свой рык к небу. Все они, словно ожившие воплощения ликов эвейев, восхищали, пугали, завораживали. Не хватало лишь тринадцатого дракона - праотца Акаши, чей лик изображали очень редко. Сам храм, казалось, парил в воздухе на никому не видимых опорах. Его изящная, изогнутая многоярусная крыша, роспись, которая сочетала цвета и символы двенадцати драконов и их стихий, - все это было настолько удивительно для меня. В какой-то момент я
почувствовала, что зрение меня предает, а картинка расплывается, и далеко не сразу я поняла, что это слезы застилают мне глаза. Странная смесь из восхищения и обреченности сплелась в сердце. Я была так счастлива, что оказалась тут. Счастлива, что мне довелось коснуться, пусть и мимолетно, чего-то настолько прекрасного и возвышенного. А еще мне было так жаль, что я не смогу…
        - Да что же это, - пробормотала я, утирая нелепую влагу с глаз.
        Низко опустив голову, я поспешила туда, где уже собирались эвейи, распределяясь по спирали вокруг храма. Я не знаю, сколько нас здесь. Но, судя по уверенным действиям окружающих, новенькой была только я. Все же занятия с Рэби научили приспосабливаться к любой ситуации. Потому я просто смотрела, что делает большинство, и повторяла за ними. Стоило нам занять свои места, как у входа в храм появился первый настоящий эвей в моей жизни! Я смотрела во все глаза, ощущая, как каждая моя клеточка отзывается на ту силу, что жила внутри этого мужчины. Он был в простом белом кимоно, с забранными в тугой пучок волосами цвета воронова крыла, и, только когда на них падали солнечные блики, по ним пробегал едва различимый голубоватый отблеск. Он поднял открытую ладонь вверх и бросил всего одну короткую фразу на древнем наречии, которую частенько говорил Рэби, призывая к вниманию и началу занятия.
        На самом деле Рэби всегда следил, чтобы мы посещали семейную часовню и возносили молитву Парящему Радави, дракону, что покровительствовал огненным эвейям. Даже мои кузены не начинали утро так, как мы. Они посещали часовню лишь в определенные дни и в праздники. В отношении же меня Рэби был непреклонен. Я знала все молитвы и шаги, которые необходимо делать во время их прочтения. Так что, по сути, когда верховный эвей начал монотонно читать молитву, обращаясь к Двенадцати Парящим драконам, а эвейи вокруг меня пришли в движение, точно медленно вздымающееся море, я точно знала, что мне следует делать.
        Медленно руки поднимаются вверх - так зарождается жизнь, руки опускаются вниз, а с ними приходят смерть и покой. Следующее движение - точно дуновение первого ветерка, которое перекликается с движением первой капли дождя, что падает на землю. Первый росток и луч солнца, что согревает его в своих объятиях. Песнь жизни, молитва баланса силы и энергии в нем. Мы все связаны - одна нить и одна судьба для мира и всего живого в нем. Дыхание учащается, ускоряются движения, баланс нарушается, и вместе с тем движения становятся рваными, незаконченными и резкими. Хаос обретает верх над гармонией. Но на помощь миру вновь приходят покой и созидание. Каждая молитва эвейя - это своеобразная связка из движений, которые сочетают в себе то ли танец, то ли сражение, где выверены баланс дыхания и течение энергии в нас. К каждому покровителю из двенадцати есть своя молитва, свой танец, с которым однажды мы уходим за Полотно, а уже позднее прибегаем, чтобы творить магию и сливаться со своим отражением. Эти молитвы обычно учат с ранних лет, в конечном итоге именно они станут основой для тэй-до и нашей магии.
        Впервые я делала это вместе с таким количеством незнакомых эвейев, но при этом, возможно, из-за того, что это происходило в таком месте, я чувствовала, что все так, как и должно быть. Я была уверена, что моя молитва услышана. Это наполняло сердце радостью.
        Когда все закончилось, исполнены все ритуальные поклоны каждому из драконов, эвейи стали расходиться, у каждого было свое расписание. Я невольно замешкалась и не сразу заметила, что толпа передо мной расступается и ко мне движется тот, кого я надеялась больше никогда не встретить. Тем более так скоро.
        Конечно же, он шел первым, его светлые волосы выделялись на фоне остальных темноволосых студентов. И снова это чувство надвигающейся на меня опасности, точно снежная лавина соскальзывает с горы, а я стою, совершенно беспомощная и растерянная, перед ней. Вот именно так я чувствовала себя, глядя, как ко мне приближается наследник, а за ним еще одиннадцать эвейев. Я сосчитала их машинально, как учил меня Рэби, но при этом не запомнила ни одного лица. Сейчас я могла смотреть только в эти холодные светло-голубые глаза, которые точно пригвоздили меня к месту. Казалось, с высоты своего роста и положения он не замечает, что вокруг другие эвейи, а те, руководствуясь какими-то своими внутренними инстинктами, уступают ему путь как можно быстрее. Поравнявшись со мной, он на миг замедлил шаг и скупо бросил:
        - За мной.
        И тут же прошел дальше, словно одного его слова было достаточно, чтобы я сделала так, как он хочет. «Боги, он же наследник! Конечно, достаточно!» - запоздалая мысль пронеслась в мозгу, пока я несколько секунд сверлила взглядом его спину и соображала, чего от меня хотят. Спохватившись, я поспешила нагнать удаляющегося наследника.
        Надо ли говорить, что в этот момент мой организм испытал все температурные изменения из возможных. Сердце обдало холодом, и мне показалось, что оно падает куда-то в пятки, потом по телу прошлась обжигающая волна, а меня против воли затрясло. Все это, конечно, я старалась скрыть, но, похоже, мое лицо все же выдавало меня.
        - Не бойся, - сказал парень, что шел чуть позади наследника и каким-то образом оказался по правую сторону от меня.
        Чего мне стоило не отпрыгнуть от него, я и сама не знаю, но, кое-как сдержавшись, все же просто посмотрела на него, не зная, что должна сказать. Как себя вести: улыбаться? кивать? здороваться?
        - Ничего такого, - вместо меня нашелся со словами парень, - так что не о чем переживать. - И он улыбнулся мне.
        Я, грубая и неотесанная, непривыкшая к общению девушка, была так ошарашена приветливым отношением и улыбкой этого… красивого молодого мужчины, что только осознание того, что наследник велел мне идти за ним, заставило меня двигаться дальше, а не замереть на месте. Голос этого парня оказался мягким и успокаивающим. Вопреки всем доводам разума, увидев его улыбку, мне захотелось стать другом этому мужчине, чтобы я всегда могла попросить его улыбнуться мне.
        - Дилай, - тем временем сказал он, продолжая улыбаться.
        - Ив, - хрипло отозвалась я и, тут же взяв себя в руки, отвернулась, решив, что не стоит поддаваться порывам в том месте, где друзей нет и никогда не будет.
        Чего я никак не могла ожидать, так это того, что мы, сопровождаемые удивленными взглядами собравшихся, направимся прямиком в храм Двенадцати. С одной стороны, я была очень взволнована тем, что совсем скоро смогу увидеть святыню изнутри. Но мне давно не шесть оборотов, чтобы радоваться вещам, которые не случаются просто так. Это я к тому, что вряд ли наследник и его друзья решили показать мне местные красоты. Если он что-то делает для такого человека, как я, то на это должна быть причина, и вряд ли для меня приятная. В любом случае страшно мне не было. Я привыкла к постоянному ожиданию неприятностей: будь то унижение, побои, пренебрежение, жалость, презрение, - кажется, я была готова к любой ситуации из вышеперечисленных. Важно найти точку опоры внутри, а самое главное - правильно понимать и принимать себя. Я знаю и принимаю тот факт, что мой отец - предатель, поэтому, когда мне в лицо или за спиной говорят об этом, я не испытываю ни боли, ни сожаления. Это правда, и с ней надо научиться жить. Это может казаться несправедливостью, я могу думать, что это слишком жестоко и больно, но тогда я буду
уязвима. Этого я не хочу. Тоже касается и моего тела. Да, оно несовершенно и, возможно, даже уродливо, но что я могу с этим поделать? Ничего. У меня нет власти изменить это. Я не могу побороть свой страх, но мне надо как-то жить дальше. Маленькой, когда только пришла в себя после пожара и впервые увидела свое отражение, я много плакала. Мои раны сильно пугали меня, а вместе с ними и обрушившиеся на меня кошмары, боли в ноге…
        Тогда ко мне пришел Рэби и предложил на выбор две сливы: одна кривая и потрескавшаяся, а вторая, напротив, гладкая, блестящая, красивого янтарного оттенка. Конечно, я выбрала ту, что показалась мне красивее и вкуснее. Тогда он надломил ее, и оказалось, что вся ее мякоть изъедена огромным белым червем. А та слива, от которой я отказалась, была на вкус точно пряный мед.
        - Это твой первый урок, - сказал тогда наставник. - От того, насколько хорошо ты его усвоишь, будет зависеть, какой «сливой» в итоге ты станешь.
        Конечно, тогда я мало что поняла, но постепенно пришла к выводу, что если не найду внутри себя опору, то просто сгнию, как переспелый упавший с дерева плод. Смириться не значит сдаться. Это значит жить дальше так, как ты можешь, не витая в облаках и лживых грезах.
        Тем временем мы споро поднимались по высокой лестнице, ведущей в храм. После тяжелой нагрузки моя нога немного подрагивала, я чувствовала неприятную, тянущую боль. На нее легко было не обращать внимания, особенно когда взгляды двенадцати каменных драконов, казалось, направлены прямо на меня. Они были прекрасны. Огромные, хищные, сильные и уверенные в своем бесстрашии и превосходстве. Мне показалось, что мое сердце забилось сильнее, стоило мне столкнуться с рубиновым взглядом Радави. Покровитель огненных эвейев разместился аккурат посередине лестницы. Рубины в его каменных глазницах сияли в лучах солнца, отчего складывалось ощущение, что кто-то древний и могущественный смотрит на тебя, проверяя, достоин ли ты войти под крышу его дома. По спине пробежал холодок - настолько живым казался этот взгляд.
        - Огонь бывает разным, Ив, - вспомнила я слова Рэби во время одной из наших тренировок, - ты видишь в нем лишь боль и страх, но это не так. Твоя тетка не показывает тебе другой стороны пламени огненного эвейя. Но, кроме боли и ярости пламени, огонь может дарить тепло и нежность, быть осторожным. Бесстрашное пламя может уничтожить все на своем пути, но оно точно так же может бесстрашно любить, согревать, защищать до последней искры в сердце.
        На пороге нас уже ждал тот самый эвей, что несколько минут назад молился вместе с нами. Это был высокий крепкий мужчина. Телосложение его говорило о том, что ему не претит брать в руки меч и проводить в тренировках свободное время. Было в нем нечто хищное и в то же самое время легкое, можно сказать, изящное. Он чем-то походил на Дорэй, возможно своей царственной осанкой, но, будем откровенны, Дорэй рядом с таким мужчиной выглядела бы деревенской простушкой, а не благородной дамой. От этого эвейя с синими, точно горные фиалки, глазами веяло такой силой, что я невольно подалась вперед, чуя ее всем телом. Как такое возможно?
        - Ис Тарой, - тем временем заговорил наследник, пока мужчина, словно не замечая нашего присутствия, смотрел на открывающийся с лестницы храма вид с какой-то отсутствующей полуулыбкой, - это тот, о ком я говорил. - Он кивнул в мою сторону, слегка поклонившись, что само по себе выглядело странно.
        Остальные одиннадцать друзей наследника тут же повторили за ним, ну и я заодно, ведь, думается мне, это все не просто так.
        Мужчина, продолжая улыбаться чему-то известному только ему, кивнул принцу и тут же обернулся ко мне. Надо сказать, они уже начинали пугать меня своими улыбками. Сначала этот Дилай улыбается так, точно мы с ним знакомы уже много лет. Теперь вот этот вот тип вдруг улыбается, будто в младенчестве меня потерял, а ноги у него с тех пор не ходят, и найти-то он меня не мог, да добрые люди принесли. Для меня, совершенно непривыкшей к такому радушию, это было не просто подозрительно. Это одновременно выбивало из колеи и заставляло внутренне ощетиниться в ожидании неприятностей. Как оказалось, не зря.
        - Ты хочешь узнать, дополнит ли юный эвей твое Ожерелье силы? - поинтересовался мужчина, явно обращаясь не ко мне.
        И надо сказать, если бы он и спросил меня, я бы вряд ли нашлась с ответом. Сам смысл вопроса никак не желал укладываться у меня в голове! Хотелось во все горло заорать: «Чего?!» Но даже на это не хватило бы дыхания, которое вдруг потерялось где-то в груди. Я мысленно уговаривала себя не паниковать. Убеждала себя, что все нормально и, конечно же, я никак не могу подойти для подобного. Но даже само предположение порождало непостижимую панику в душе.
        - Что ж… - Продолжая улыбаться, этот эвей двинулся ко мне, и только Двенадцати Парящим дано знать, чего мне стоило не упасть в обморок. - Это легко проверить. Тем более что юный Игнэ прибыл, как раз когда огненные знаки готовятся ко сну, вобрав в себя всю энергию, что им должно в пик своей активности.
        Я не поняла ни слова. Может быть, он прорицатель и его стихия - Дух? Хотя о чем я говорю, это же стихия императорской династии! Тогда…
        - Ошибки не будет, Китарэ, - обратился он к наследнику. - Сегодня ночью придет сильный шторм, - прикрыв глаза, точно прислушиваясь к чему-то, продолжил он, - так что время как раз подходящее. В час безмолвия буду ждать вас здесь. - Он кивнул мне, но я-то понимала, что все это время он разговаривал не со мной, а с наследником. - Тогда и смогу дать ответ на твой вопрос. - И, еще раз осветив каждого из нас своей улыбкой, он, не дожидаясь ни от кого конкретно ответа, повернулся спиной и бесшумно удалился вглубь храма.
        - Ты все понял?
        Я продолжала смотреть вслед удалившемуся эвейю, который, как я догадалась, был Верховным настоятелем храма Двенадцати Парящих драконов, и не сразу сообразила, что наследник обращается именно ко мне. Особенно учитывая то, что я в принципе пока не привыкла, когда ко мне обращаются как к мужчине. Я могла, конечно, сказать, что ничего не поняла, но вряд ли хоть кто-то решился бы объяснить мне, что тут происходит. Потому я просто сказала:
        - Да.
        Я знала, что в стенах храма и на его территории не действовали традиционные сословные ограничения между учениками. Тут это считалось оскорбительным по отношению к духам, что живут за Полотном, и к двенадцати богам, чьей святыней был храм. Только Двенадцать Парящих заслуживали почтения здесь, остальные были равны. Это закон. Потому я решила, что больше не хочу тут оставаться. Еще немного, и я могла начать задыхаться прямо на глазах у этих парней и наследника! Я просто развернулась и начала спускаться по лестнице. Сказать мне было нечего, спросить о чем-то я бы не отважилась. Лучшее, что я могла сделать, - это уйти и привести свои чувства в порядок.

* * *
        Китарэ смотрел вслед удаляющейся фигуре и, говоря откровенно, испытывал то самое чувство, когда от изумления теряют дар речи.
        - А он с характером, - усмехнулся Дилай, вставая рядом и провожая взглядом потомка проклятого рода. На губах друга играла привычная легкая улыбка, значение которой наследнику всегда было трудно разгадать: то ли он рад чему-то, то ли скрывает одному ему известную тайну.
        - Нет слов, - пробормотал Китарэ.
        - Ну, не зря говорят, что кровь не водица, - заметил Рэйвон, вставая по другую сторону от него.
        Он еще одна жемчужина в его Нити. Высокий и крепкий, точно скала, он казался гораздо старше своих друзей, но был намного простодушнее. Стихией его рода была земля. Должно быть, как и легкость в характере Дилая, у Рэйвона проскальзывали черты, характерные для эвейев, рожденных под покровительством этой стихии.
        Все они уже давно были вместе. Учились, проводили свободное время, соревновались и старались как можно лучше узнать друг друга. Чем ближе они будут, тем естественнее образуется между ними связь. В каждом из звеньев своей будущей Нити Китарэ в той или иной степени угадывал отражение себя самого. Они одновременно должны быть и похожими, и совершенно отличаться друг от друга - на этом держались баланс и сила их Нити.
        - Да брось, - отмахнулся Дилай, - если он подойдет, мы должны будем принять его, потому не стоит начинать с вражды.
        - Твое миролюбие иногда доходит до абсурда, - покачал головой Рэйвон.
        - Хм, - усмехнулся Дилай, предпочитая умолчать о том, что это скорее дальновидность.
        - Этот парень действительно нечто, - все же не удержался еще один друг Китарэ - Ари. - «Да», - передразнил он чужака, состроил пренебрежительную гримасу и демонстративно отвернулся от присутствующих. - Даже если нам не стоит начинать с вражды, то не от него ли зависит, с чего мы начнем? Мог хотя бы притвориться, что рад знакомству…
        - А я люблю тех, кто не пытается заслужить одобрение окружающих. - Дилай пожал плечами. - Честность в наши дни - все одно что слиток золота, забытый кем-то посреди дороги, - редкое явление.
        - Ты правда примешь его, если он пройдет испытание? - поинтересовался Ари, сделав вид, что не заметил замечания Дилая.
        Некоторое время Китарэ молчал, провожая задумчивым взглядом фигуру сына своего врага. Прошлой ночью он много думал над тем, что делать, если все же потомок Игнэ подойдет ему. Умом он понимал, что тогда не останется ничего, кроме как начать выстраивать с ним связь. Но гнев сжимал сердце тисками, стоило только представить, что подобное может произойти. И вновь он постарался совладать с эмоциями и подступающим приступом. Он не даст себе пропасть в этой темноте. Не из-за ничтожного Игнэ!
        - Приму, - сквозь зубы процедил он. - Нам пора, - бросил он друзьям, направляясь в сторону лестницы.
        До часа безмолвия еще целый день и вечер, а стало быть, есть занятия, пропускать которые он не собирался.

* * *
        Я шла, не разбирая пути. Мимо мелькали одинаковые коричневые пятна в виде фигур эвейев, зеленые шапки кустов и размытые силуэты зданий. Мне казалось, что дорога под моими ногами, точно розовая хищная змея, то набрасывается на меня, то отступает. Голова кружилась, а к горлу подступала желчь. В такие моменты я особенно ненавидела себя! К демонам мое уродливое тело, но панические атаки делали меня по-настоящему безобразной и трусливой! Невозможность им противостоять и справляться с ними, хотя бы сохраняя лицо… Хотя бы не испытывая чувства позора за собственную слабость.
        Сердце продолжало стучать так, что казалось, все вокруг слышали его нестройный рваный ритм. Дыхание стало хриплым. Еще немного, и я потеряю сознание. Я знала, как обычно заканчиваются такие приступы. Но не могла им противостоять! Все, что мне удавалось, - это уйти подальше и спрятаться, пока тело вновь не будет способно слушаться.
        Резко свернув с дороги за первый более-менее большой куст, я рухнула на колени, зажимая голову руками и припадая к земле, стараясь дышать короткими вдохами, чтобы снять спазм с легких. Далеко не сразу, но все же мне это удалось. Опираясь на дрожащие руки, я кое-как перевернулась и села, опершись спиной о чахлый ствол одного из молодых деревьев, что росли рядом. Подтянув к животу ноги, обняла их руками. Я понятия не имела, где нахожусь и надо ли мне куда-то идти. Прямо сейчас мне было решительно все равно, даже если это было и так.
        - Во что ты втянула меня, любезная Дорэй? - пробормотала я, не дожидаясь, разумеется, конкретного ответа.
        Мало того что меня считают сыном проклятого Игнэ, так теперь еще планируют испытать, не подойду ли я для Нити наследника! Разумеется, нет! И что тогда? А если да? Я дважды умолчала о том, что я девушка. Я обманула не только наследника, но теперь и верховного эвейя храма Двенадцати! Мой отец хотя бы не утащил нас всех с собой на тот свет…
        - Поздравляю, Ив, за два дня ты отлично справилась! Осталось поставить финальную подпись на смертном приговоре, и род Игнэ исчезнет, как ему и полагалось пятнадцать оборотов тому назад. Отличная работа. Молодец, - прошептала я, боясь даже представить, к чему может привести мое появление в храме и молчание. - Дорэй, тварь! - Ударив ладонью о землю, я в бессильной ярости прикрыла глаза, не представляя, что мне делать дальше.
        Поднявшись, я только начала поправлять свое кимоно, чтобы выйти из кустов, не привлекая к себе внимания, как железная хватка сомкнулась на моем предплечье. Меня с силой дернули и заставили обернуться. Прямо надо мной нависал тот, кого я никак не ожидала увидеть тут и тем более так скоро. Эдор. Мой двоюродный брат прямо-таки излучал гнев. Его черные глаза с ненавистью смотрели на меня. Губы сжались в тонкую линию. Каждая мышца в его теле была напряжена. Мужчины нашего рода всегда отличались высоким ростом и крепким телосложением, вот и Эдор не был исключением.
        - Все-таки явилась, - сквозь зубы процедил он. - И уже поняла? - выразительно оглядывая мое кимоно, сказал он. - Мать написала мне, чтобы я все объяснил тебе и сделал так, чтобы ты осознала, где твое место! - прошипел он. - Только попробуй что-нибудь выкинуть! Если по твоей милости мы потеряем возможность вернуть наш род на положенное ему место, ты даже представить не можешь, что я с тобой сделаю…
        Представляю, как испугалась бы любая нормальная девушка, встреть она в кустах агрессивного мужчину таких размеров, как мой брат. Вот только… я никогда не была нормальной.
        - Наконец-то, - прошептала я, позволив себе улыбнуться в предвкушении, тут же резко уходя из его захвата и до хруста выворачивая его запястье.
        Удушливая волна живительного гнева растекалась внутри меня, заставляя сердце с предвкушением стучать в груди. Эдор со стоном упал на колени, и теперь уже я была той, кто нависал над ним, а не наоборот.
        - Ну, здравствуй, братик. Вы с твоей мамашкой кое-чего так и не поняли, да? Я не трогаю только ее. Ты же, моя маленькая надежда, был в такой чарующей безопасности, пока она была рядом, и тебе хватало ума не лезть ко мне, - почти в губы прошептала я, с силой сжала кулак и впечатала его в полуоткрытый рот Эдора.
        Из рассеченной губы тут же потекла кровь, а мой брат протяжно застонал. Кажется, он до сих пор не мог осознать, что я ломаю ему запястье.
        - Что? Больно? - почти ласково поинтересовалась я, еще сильнее выкручивая ему руку и слушая характерный хруст. - Это же хорошо, Эдор, это же, демоны тебя разорви, так хорошо! - Я беззвучно засмеялась, отпуская его руку.
        Когда он повалился на землю, я не смогла отказать себе в удовольствии ударить его ногой по лицу. Теперь кровь хлынула из разбитого носа.
        - Не смей угрожать мне, маленький ублюдок, иначе у меня хватит ума отправить нас всех на плаху, понял? Подумай о жизни, дорогой брат, и запомни: если мне нужна будет помощь, чтобы выжить в той лжи, что вы с твоей ненормальной матерью наворотили, будь готов помогать! - Схватив за волосы, я оторвала его голову от земли и заглянула в глаза. - Понял? - с нажимом спросила я и, лишь увидев согласный кивок, отпустила, позволив своему драгоценному брату наслаждаться спокойствием в зарослях кустов.
        Оправив кимоно и вытерев кровь с рук травой, я почувствовала, как ко мне возвращаются душевное спокойствие и уверенность в собственных силах. Хорошо, что кузен так удачно подвернулся, хоть в себя пришла немножко.
        Я не буду сдаваться, а просто попробую выжить с наименьшими потерями. Что бы кто ни говорил, а шанс есть всегда. В конце концов, не стоит спешить, а лучше подумать, как все правильно обыграть. Думается мне, если сегодня во мне закономерно не обнаружат ничего полезного для наследника, то я уже не буду интересна никому. А это шанс просуществовать здесь ближайшие пол-оборота без лишнего внимания. Надо просто приспособиться.
        Я выудила из кармана небольшой свиток с надписью «Расписание до распределения» и решила ознакомиться со своим распорядком дня подробнее.
        Рэби всегда говорил: если хочешь оставаться незаметной, то делай как все, не пытайся быть лучше или хуже. Именно так я планировала жить в стенах храма. А стало быть, следовало вливаться в общий поток. Как оказалось, «Расписание до распределения» было замечательнейшей вещью, и, если бы оно не менялось, я осталась бы в стенах храма с превеликим удовольствием. Все, что от меня требовалось, - это посещать общую молитву с утра и есть три раза в день в общей столовой. Ах да, после часа безмолвия и до часа красного петуха запрещалось покидать стены общежития.
        - Замечательно, - пробормотала я себе под нос, сверяясь с картой и пытаясь понять, где сейчас нахожусь и куда следует отправиться, чтобы не опоздать на завтрак.
        Конечно же, я заблудилась. Нужное здание нашлось, когда трапеза была уже в самом разгаре. Немного огорчало, что столовая стояла особняком от жилых и учебных корпусов, и, чтобы сюда добраться, пришлось изрядно поплутать. Но, судя по доносившимся изнутри запахам, оно того стоило. Это было одноэтажное строение из темного дерева с широкими окнами и изогнутой крышей. Оно утопало в зелени и заботливо высаженных вокруг цветах. Обеденные зоны располагались как внутри, так и снаружи - на веранде, которая опоясывала здание. Здесь стояли столы приблизительно на шесть человек, которые занимали те, кто не хотел есть в духоте обеденного зала. Я бы тоже с радостью обедала тут. Жалко, нет столиков для одного…
        Я поднималась по лестнице в зал, когда до моего слуха долетела фраза, брошенная одной из девушек, что обедала с подругами на улице. И я бы не обратила на их взволнованный щебет ни малейшего внимания, если бы не услышала собственное имя.
        - Смотри, смотри, по-моему, это он, бешеный Игнэ, - тот, кто сегодня может дополнить Нить императора, - достаточно громко, чтобы я могла услышать, прошептала девица, заставляя меня сосредоточенно ловить каждое ее слово, медленно поднимаясь по лестнице.
        - Не может этого быть, - взволнованно отозвалась ее подруга. - Посмотри только, какой надменный у него вид. Неужели это и правда он?
        - Я сама видела! Ты не представляешь, что он сделал с Эдором! На нем живого места нет! Столько крови… Он почти убил его!
        - О нет! Но как же так?! Ты уверена?
        - Спроси у Эль, если мне не веришь, она тоже видела.
        - Но за что?!
        - Говорят…
        Что там говорят, дослушать я так и не смогла, поскольку была уже у дверей, ведущих в столовую. Надо сказать, не встреть я Эдора, наверное, запаниковала бы из-за того обилия домыслов и вранья, что буквально облепили меня за последние дни. Я, Ивлин Игнэ, - девушка, привыкшая к мысли, что ей никогда не ощутить себя полноценной частью этого общества; не стать эвейем, заслуживающим уважения; не смыть клеймо позора с рода даже ценой собственной жизни, - за каких-то неполных двое суток превратилась в бешеного и заносчивого наследника рода, который вот-вот войдет в Нить жемчуга императора и которого уже боятся упоминать вслух, перемывая ему кости за спиной.
        Что ж, стоит меня поздравить, теперь к моим регалиям добавится почетное звание «сумасшедший», поскольку не думаю, что кто-либо еще позволил бы себе так зловеще хохотать в полный голос, стоя у входа в столовую.
        Глава 5
        Первые сумерки я встретила в собственной комнате. Размышлять о ситуации, в которой я оказалась, не было ни сил, ни особого желания. Единственное, чему я не уставала удивляться, - это насколько потрясающим манипулятором была моя тетка. Моя паранойя разыгралась до такой степени, что мне казалось: любой, даже самый незначительный ее поступок имел второе дно. Чего стоят собранные мне в дорогу кимоно! Мне казалось, что она сделала это из жадности и вредности, а что же по факту? Она знала, что я не смогу их носить, стало быть, прибуду в храм в том, что было, - в потасканных вещах Эдо-ра! А значит, ее ложь станет уже моей ответственностью. Да, вот случилась ошибка, меня неправильно записали в реестре, но почему же я с порога не рассказала о возникшем недоразумении? Хорошо, почему не сделала этого на следующий день? Потому что дочь Игнэ такая же гнилая, как и ее отец.
        Я сидела на полу, поджав ноги, и наслаждалась пением цикад за окном, позволяя легкому теплому ветерку гладить мои волосы. На подоконнике сохли мои вещи, а я думала о том, сколько еще я не знаю. Казалось, что меня стремительно затягивает в какой-то причудливый водоворот и только от меня зависит, утащит он меня на самое дно или вынесет в огромный океан, где я наконец-то смогу понять этот мир без лжи и тайн. Должна ли я пустить все на самотек и посмотреть, куда меня в итоге это все приведет? Впервые я стала задумываться, сколько на самом деле знаю о том, что сокрыто от меня? Сколько из того, что я знаю и во что привыкла верить, правда? Я своим звериным чутьем чуяла, что это далеко не последнее мое открытие о собственной семье…
        Я привыкла, что от меня никогда ничего не зависело, но продолжала плыть дальше, как бы ни было тяжело. Впредь я не собиралась изменять себе. Наша судьба найдет нас, как бы мы ни пытались этого избежать. Все, что остается таким, как я, - это до последнего держаться на плаву.
        - Да, - тяжело выдохнула я, поднимаясь с пола, - просто плыви, Ив. В первую очередь надо решить все вопросы с наследником, остальное отпадет само собой. Никому не интересны бесперспективные наследники проклятых родов без гроша в кармане.
        Я пришла к храму за час до назначенного времени. Оставаться в четырех стенах дольше и изводить себя мыслями и задачами, решить которые не могла, я больше не желала. Остановившись у начала лестницы, я подняла голову вверх и стала рассматривать морды величественных драконов. Тут же возникло ощущение, что и они смотрят на меня, точно знают обо мне то, что мне самой не дано знать о себе. Казалось, я могу простоять так всю ночь, чтобы побыть рядом с этими таинственными созданиями и чувствовать, что они также заметили меня. Интересно, кто их создал? Должно быть, это был великий скульптор.
        - Ты рано, юный Игнэ. - Голос, раздавшийся в ночной тишине, был столь неожиданным, что я едва удержалась, чтобы позорно не вскрикнуть, и удивленно обернулась.
        Позади меня все такой же невозмутимый стоял Верховный эвей храма Двенадцати Парящих драконов. Он был в том же простом белоснежном кимоно, к которому теперь добавился такого же цвета халат, и лишь широкий белый пояс был расшит перламутровыми узорами, в которых отчетливо виднелись очертания парящих в замкнутом круге драконов. Как он сумел так бесшумно подойти, я не бралась гадать, - все же он был настоящим эвейем, обретшим свое отражение.
        - Да, - выдохнула я, понятия не имея, как себя вести наедине с этим мужчиной.
        Ис Тарой тем временем легко улыбнулся и уверенно обошел меня, подходя к началу лестницы.
        - Что ж, раз ты уже здесь, то нам стоит подняться вместе, - сказал он, ступая вверх по лестнице.
        Вовремя спохватившись, я тут же догнала его.
        Он шел не спеша, сведя руки за спиной, точно был на прогулке с другом.
        - Я рад, - улыбнулся он, посмотрев куда-то наверх, - что ты все же пришел туда, где должен будешь родиться вновь.
        Ну что я должна была сказать ему в ответ? Что и я рада? Вот уж вряд ли. Сама не знаю почему, но я не смогла солгать этому мужчине. Вопреки всему, он казался мне каким-то невероятно добрым и искренним эвейем… и, как бы глупо это ни прозвучало, мне было стыдно обманывать его.
        - Не могу сказать того же, - тихо ответила я.
        Уж не знаю, что в этом было забавного, но улыбка на его губах стала лишь шире.
        - Конечно, - согласился он. - Ты знал, что наша стихия определяет наш характер? - вдруг поинтересовался он.
        Отрицательно покачав головой, я решила не перебивать его и просто выслушать.
        - Стихия изменчива, проявления ее отличны в тот или иной момент. Вот, например, стихией моего рода является вода, а покровителем - Тувем. - С нескрываемым почтением он склонил голову перед каменным изваянием, олицетворяющим покровителя его стихии. - Какой тебе кажется вода?
        - Непостоянной, - брякнула я, вовремя не успев прикусить свой не в меру длинный язык, в то время как Верховный и вовсе развеселился, захохотав в голос.
        - Ну да, - отсмеявшись, согласился он. - Не могу не признать твоей правоты, - сказал он, продолжая рассматривать своего покровителя.
        Скульптор, создавший эту статую, словно всей своей сутью прочувствовал характер этого существа. Дракон изогнул шею, сложил крылья за спиной и застыл в яростном рыке. Но стоило посмотреть на него под другим углом, и уже казалось, что он всего лишь довольно щурится. С одной стороны, он готовился к атаке, а с другой, напротив, желал увернуться от нее.
        - Посмотри на Радави. Как думаешь, почему они замерли друг против друга? - спросил ис Тарой.
        Если Тувем казался неуловимым, то дракон, покровитель моего рода, напротив, выглядел неустрашимым и мощным. Радави широко расправил крылья, словно вот-вот оторвется от земли и ринется в бой.
        - Они противостоят друг другу. Мне кажется, это вполне логично, что огонь и вода…
        - Они уравновешивают друг друга, - поправил меня Верховный эвей. - В противостоянии кроется баланс. Видишь, рядом с Радави всегда Пхутху? - указал он на дракона, повелителя ветров. - Он его поддержка. Каждый из них, - обвел он рукой статуи, - не враги друг другу, а противовес и поддержка, вместе рождающие баланс и гармонию. Стоит убрать одного, и все рухнет, - тяжело вздохнул мужчина. - Огонь может быть слабым и едва ощутимым, он может быть чуть теплым, прячущимся и задыхающимся без воздуха или едва тлеющим из-за нехватки дров, но такой огонь никогда не сможет встать в противовес остальным. Он просто не разгорится и угаснет окончательно.
        Мужчина стал подниматься дальше, а следом и я.
        - Что вы хотите этим сказать?
        - Всего лишь то, что говорю. - Он пожал плечами. - После смерти Нирома я не могу найти противовес остальным. Китарэ сильный, очень сильный, настолько, что самому ему не совладать с тем, что придет к нему за Полотном. А для того, чтобы он справился, нужна Нить, которая уравновесит его и распределит силу так, что она покорится Двенадцати. Со смерти Нирома Игнэ я еще не видел ни одного огненного эвейя, способного совладать с этим, потому я не стану скрывать от тебя, что надеюсь, что сегодня мои поиски завершатся. Времени почти не осталось.
        - А что, если не подойду и я? - поинтересовалась я, остановившись позади него. - Что, если нет?
        Несколько секунд мужчина молчал, а потом лишь слегка обернулся ко мне - так, что я могла видеть лишь его профиль, и скупо бросил:
        - Лучше бы тебе подойти. - И вновь стал неспешно подниматься.
        Не было в этой фразе ни агрессии, ни вызова, он просто сказал это. Но на краткий миг с него словно слетела вся эта показательно-добродетельная шелуха. Всего секунда, и его взгляд, какая-то едва ощутимая интонация в голосе вернули меня с небес на землю и дали осознать, что не стоит так глупо и безотчетно заблуждаться. Иногда улыбка, мнимое дружелюбие, спокойная интонация в голосе - это всего лишь жесты, которые предназначены для того, чтобы усыпить нашу бдительность. Теперь я смотрела на иса Тарона так, словно передо мной был могучий океан, который лишь кажется миролюбивым и спокойным до первого ветра, до первой вспышки молнии он всего лишь дремлет.
        Словно вторя моим мыслям, стоило нам ступить на последнюю ступеньку лестницы, как небо над головой разрезала яркая вспышка начинающейся грозы. Ис Тарой с удовольствием втянул носом воздух, чуть прикрыв глаза, которые на миг преобразились. Такого я не видела никогда прежде! Темные точки зрачков вдруг вытянулись в продольную ниточку, словно напоминание о том, кто живет за телесной оболочкой, и вновь вернулись в прежнее состояние.
        - Жаль, - выдохнул он, - такой шторм придется пропустить! - Он улыбнулся с радостным предвкушением. - Когда впервые встанешь на крыло, ты поймешь, о чем я. Рассказы ничто! Такое надо пережить… Что ж, мы вовремя оказались под крышей, надеюсь, остальные не заставят себя ждать.
        Все это время Верховный эвей продолжал всматриваться в ночное небо, с которого уже начали падать первые капли дождя, обещая неспокойную ночь. И каждый раз, стоило молнии окрасить небосвод, я отчетливо видела его лицо, которое преображалось, и в нем все больше прослеживались звериные черты. Странным образом это не пугало меня. Напротив, будило внутри что-то древнее, давно забытое и сдерживаемое. Эти инстинкты откликались на зов истинного эвейя, точно чувствуя и слыша родственную душу, сокрытую в человеческой оболочке.
        - Чувствуешь, да? - Он немного безумно посмотрел на меня. - И я слышу тебя, девочка, - почти прошептал он, отчего мое сердце ухнуло куда-то вниз.
        Некоторое время мы продолжали просто смотреть друг на друга. Мое сердце билось так мощно, гулко, заполняя своим ритмом каждую клеточку. Я боялась и в то же самое время испытывала необыкновенное облегчение оттого, что не должна больше лгать! Но я не знала, почему этот эвей выглядит таким спокойным и даже довольным.
        - К сожалению, твои мысли мне все же недоступны, - продолжая удерживать мой взгляд, тихо сказал он.
        - Я не знаю, что должна сказать, - ответила я.
        Я не хотела ему лгать и ясно понимала, что не должна этого делать. Но и оправдываться я не желала. Что бы я ни сказала, это выглядело бы лишь как жалкое оправдание лжи.
        - Ты очень похожа на своего отца, - немного грустно произнес он. - Истинно огненный эвей. Мне не нужны оправдания, я слишком долго живу, чтобы понимать, как стоит поступить, чтобы обезопасить свою семью. Дорэй всегда была ползущим по земле огнем, который найдет, как утолить свой голод, чтобы выжить. Но она никогда не станет стеной, которая сможет своей мощью защитить, не таясь и ничего не боясь, потому она нашла отражения за Полотном. Потому же, я верю, чувствую, это сможешь сделать ты.
        - Я…
        - Не стоит сотрясать воздух. - покачал он головой, разрывая наш зрительный контакт, - я даю свое разрешение.
        - Разрешение? - нахмурилась я, окончательно теряя нить нашего разговора.
        - Если ты подойдешь Китарэ, то твой пол не будет иметь ни малейшего значения. Я улажу это. Ты сможешь пробыть здесь положенные пол-оборота, после того как вернешься с той стороны…
        - Вы так говорите, словно точно знаете, что это произойдет! Рисуете мою жизнь с такой уверенностью и, должно быть, ожидаете благодарности? Думаете, я боюсь того, что со мной могут сделать без вашего покровительства? Думаете, меня волнует, что будет с Дорэй или с ее детьми? Если вы рассчитываете на мою благодарность или хотя бы толику признательности, чтобы манипулировать мной, то я не та игрушка, которая вам нужна. Мне плевать, что все, кто мне до сих пор встретился в храме, слепы и не могут рассмотреть то, что у них под носом. Я такая, какая есть, и неважно, девушка я или юноша. Нарядные платья не изменят сути, не сделают меня кроткой и послушной.
        - Я же говорю, - вновь развеселился этот, без всякого сомнения, древний эвей, - истинно огненный эвей! Слепой и жадный в своей ярости, беспощадный и жестокий под принуждением чужой руки, непреклонный в своей решимости и… такой настоящий и преданный в своей любви к тем, кто ему небезразличен. Не злись, наследник дома Игнэ, ты нужен мне и нужен Китарэ. Не ищи второго дна, однажды ты поймешь, что, даже когда оно есть, это вовсе не плохо. Не старайся искать врагов там, где их нет. Если ты примешь эту ситуацию такой, как она есть, то, возможно, все будет для тебя гораздо легче и проще. Что ж, в любом случае у нас еще будет возможность поговорить об этом. - Он негромко хлопнул в ладоши и прошел мимо меня, направляясь внутрь здания.
        И только сейчас я поняла почему: по лестнице поднимались наследник и его друзья. Отрадно было видеть, что сегодня промок он, а не я. Наши взгляды на мгновение встретились, и уже ставшее привычным оцепенение вновь сковало меня. Сама не знаю почему, я всякий раз забывала дышать, когда встречалась с ним взглядом. Наверное, по правилам следовало поприветствовать их, но мне это показалось не самой лучшей идеей: махать рукой или кричать «привет», стоя наверху и глядя сверху вниз, было бы похоже на издевательство.

* * *
        Как и в любом месте, в той или иной степени изолированном, а стало быть, превратившемся в замкнутую общину, эвейи становились необыкновенно восприимчивы к любым изменениям в их крошечном мире. С появления наследника рода Игнэ, окутанного множеством тайн и недомолвок, прошло без малого полтора дня, а Китарэ уже легко мог написать книгу под названием «Легенды о проклятом наследнике». Чего он только не наслушался за время обеда! О том, что юный Игнэ необыкновенно дерзкий и надменный; не успел явиться в храм, как снискал себе покровителя в лице наследника, и якобы появление его здесь обусловлено лишь желанием отомстить собственному кузену, которого он едва не убил в первый же день! Был в тех рассказах Игнэ и несчастным влюбленным, у которого кузен увел любимую женщину, и злобным огненным эвейем, который всегда и во всем завидовал двоюродному брату. А еще наглый, дерзкий, заносчивый и даже «обалдеть какой крутой» Игнэ фигурировал в самых разных ипостасях. К концу трапезы Китарэ уже готов был отрезать собственные уши, чтобы перестать слышать со всех сторон ненавистное имя. Пожалуй, страдал от этого в
основном только он, потому как уже ступал за Полотно и отчасти претерпел изменения, как и некоторые полноценные эвейи. Большинству же послушников было только в радость обсудить новенького и наградить его тем или иным званием. Все было как всегда. Девочки получили нового несчастного, всеми гонимого и порицаемого героя и борца за единственную любовь. Мальчики нашли новый объект, который срочно необходимо проверить на прочность. Китарэ же заработал мигрень.
        Их взгляды вновь встретились в тот самый момент, когда небо осветил кривой росчерк молнии. Игнэ смотрел прямо на него. Глаза в глаза, и ни тени страха. Обычно на него никто не отваживался смотреть так. Казалось, этому эвейю абсолютно безразлично, кто перед ним. Даже друзья Китарэ - те, что вошли в его будущую Нить, при первом с ним знакомстве робели, отводили взгляды, не знали, как им начать выстраивать связь и общение. Этот Игнэ был не из таких. Он просто смотрел на него так, словно считал себя равным. Взгляд его черных бездонных глаз был пугающим. Иллюзия или наваждение, но ему казалось, что, начни он всматриваться в них, провалится туда, где не готов оказаться. Пугающее чувство. Странный эвей.
        Стоило им подняться на последнюю ступень, как Игнэ нелепо махнул рукой вперед, буркнул что-то вроде: «Туда», и отвел взгляд с таким видом, словно устал от них от всех.
        Китарэ хватило мудрости сдержаться, он, лишь слегка кивнув, направился внутрь храма. Пора было с этим заканчивать.
        Сколько раз за последние несколько лет он бывал в главном зале храма в сопровождении своих уже почти братьев в надежде закончить Нить и хотя бы отчасти уравновесить собственное положение и определить будущее! Сложно сосчитать. Был тут и кузен Игнэ. В день того испытания Китарэ впервые почувствовал на себе отдачу лопнувшей Нити. Связь едва зацепилась на кузене Ива, но не выдержала и первого потока хлынувшей по ней общей энергии. Первая радость, что удалось зацепиться, сменилась почти физической болью и жесточайшей отдачей, которая едва не свалила его с ног на несколько дней. Никто, кроме него, не ощущал последствий провала. Он был связующим звеном, сквозь которое проходили все нити. Кажется, сейчас, вставая в центре святилища и поднимая взгляд к потолку, где над ним в идеальном круге парили двенадцать высеченных из мрамора крылатых чудовищ, он был готов ко всему. Очередной провал? Ерунда. Он привык. Почти привык и почти смирился. Всяко лучше, чем принять тот факт, что ему придется назвать сына убийцы собственного отца братом. Как принять подобное, он не знал.
        Тем временем каждый из его друзей занимал положенное ему в круге место. Рэйвон, крепкий и упрямый, так похожий на Притви, покровителя тверди; Гидео и прародитель его рода Ладору, покровитель всего, что произрастает из земли, - его место по праву рядом с Рэйвоном; дальше Широн и его праотец Аттави, металл, что покоится в недрах земли. Ари встал на место, предназначенное для Тувема, повелителя воды; следом Тео и повелитель молний и штормов Иссури; Раиль, вставший под крылом Ови, дракона, которого не существует, ведь он время, которого нет; следом близнецы Эрон и Норэ, их драконы - это жизнь и смерть, которые всегда ходят рука об руку и есть не что иное, как отражение друг друга. Их имена одни из древнейших в мире. С тех самых времен, как существуют Яла и Ила, существуют они все. Биар под знаком Риво - первобытного хаоса, откуда все они пришли. Иман, как связующая оба мира тень, встает под крылом Capo. Последним был Дилай. Он занял место Пхутху, повелителя ветров. Рядом с ним должен был встать в круг Ра дави… Сегодня это будет Игнэ. А в центре под знаком первого из драконов уже привычно стоял Китарэ.
Его имя не принято называть, просто потому что он был рожден раньше всех и пришел в этот мир, создавая все вокруг. В древних манускриптах его зовут Акаши - дух, эфир, материя, которой не существует, способная принимать любую форму. Вместе им предназначено стать единым целым, тем самым балансом стихий, который способен обеспечить процветание их миру.
        Стоило Иву Игнэ встать лицом к лицу с Китарэ, замкнув тем самым круг, как их взгляды вновь встретились. В полумраке церемониального зала лицо его врага казалось смутно знакомым. Должно быть, из-за игры света наследнику вдруг подумалось, что когда-то очень и очень давно он видел эти необыкновенно черные глаза, на самом дне которых плескались тоска, боль, страх… Словно наваждение! Эмоции, странные обрывки каких-то воспоминаний и ощущений вдруг нахлынули на него. Сквозь неяркие блики ламп он смотрел на сына своего врага, а казалось, видит того, кого давно потерял, по кому долго скучал и только сейчас узнал. В груди вдруг странно защемило и стало больно дышать…
        Тем временем ис Тарой уже начал читать молитву, призванную пробудить в каждом из них ту энергию, что однажды проведет их за Полотно и обратно. Его монотонный голос точно проникал под кожу, заставляя все внутри вибрировать и откликаться на этот зов.
        «Не забывай!» - едва слышный шепот точно ужалил, и Китарэ едва смог устоять спокойно. Только галлюцинаций ему не хватало! «Пожалуйста, только не сейчас!» - взмолился он, надеясь, что сегодня обойдется без приступов. Только не здесь и не при том, перед кем он никогда не должен показывать своих слабостей.
        Голос иса Тарона становился все более низким, слова молитвы наполнялись особой вибрацией и силой. Каждый эвей в круге чувствовал, как эти древние слова касаются их пока не разбуженной крови, обволакивают тело и сознание, пробуждая дремлющую силу и вытягивая ее, чтобы тончайшие нити устремлялись к Китарэ, проходя сквозь него. Наследник Игнэ, казалось, и вовсе окаменел от происходящего. Его взгляд стал пустым, лицо побелело, кулаки с силой сжались, и Китарэ впервые увидел, насколько страшно сейчас этому парню. На самом деле первое прикосновение к силе, ее пробуждение было похоже на первый вдох полной грудью. Краткое знакомство со своей истинной сущностью будоражило кровь, заставляло терять голову от ощущения собственного превосходства. Ты словно рождался заново, но уже тем, кем и должен быть изначально. После первого пробуждения силы каждый из них в предвкушении ожидал того момента, когда сам сможет призвать свою силу и вылупиться из серой скорлупы прежнего тела. Краткий миг знакомства с собой не мог пугать! Он заставлял с нетерпением ждать того дня, когда закончатся будни ученичества. Всякий раз
после испытания на совместимость, чтобы создать Ожерелье, каждый из них испытывал что-то вроде дичайшего похмелья, как после хмельной ночи, полной куража и веселья.
        Пока только ису Тарону было по силам вытащить их нити силы в этот мир. Но даже такие крохи заставляли желать большего. Почему же Игнэ выглядел таким испуганным, точно вот-вот потеряет сознание или сбежит?
        Так или иначе, но теперь настала пора и для Игнэ замкнуть круг Китарэ. Верховный эвей встал за его спиной, и Ив показался особенно маленьким и хрупким рядом с этим мужчиной. Тем временем ис Тарой, так и не позволив себе хотя бы на секунду оборвать призывающую молитву, поднял руку, и в его ладони мелькнул уже хорошо знакомый Китарэ серебристый кинжал. Голосовые вибрации становились глубже, ритм молитвы вновь изменился, ускорился, призывая огонь в этот мир, пробуждая его. Краткий вздох Ива и распахнутые, полные ужаса глаза, когда мимолетное движение руки иса Тарона рассекло запястье молодого эвейя, а на пол быстро закапала алая кровь. Первая жертва Радави принесена. И великий дракон позволит на краткий миг пробудить свою кровь раньше, чем это станет возможным.
        Тончайшая нить силы устремилась к Китарэ от Ива, и, как только она соприкоснулась с ним, его мир перевернулся. Никогда прежде, сколько бы раз перед ним ни стоял один из возможных кандидатов, он не переживал ничего подобного. Его расколотая на части душа, измученный постоянным контролем, приступами гнева и бесконтрольной яростью разум вдруг обрели свою целостность и ясность. Ему стало легко и хорошо. Сила двенадцати эвейев, его Ожерелье императора впервые ощущалось им как нечто завершенное и гармоничное. В сердце не осталось потаенных страхов, ненависти, гнева. Все встало на свои места. Этот краткий миг, что длился не дольше крошечного вдоха, казалось, он запомнит навсегда! Он чувствовал полное умиротворение, словно стоял на залитом летним солнцем лугу, на берегу лесного озера, ощущал дуновение ветра. Мир и покой сплелись вокруг него и потерялись в безвременье. Он не знал, с чем еще мог бы сравнить обрушившиеся на него эмоции. Такого Китарэ не испытывал с тех пор, как умер отец и он пришел в себя. Все стало правильно. Теперь и сейчас он знал это. Он смотрел в черные глаза Ива, наследника проклятого
рода, и не испытывал ни малейшей толики того гнева, что совсем недавно буквально разрывал его на части. Он видел перед собой того, кого так долго искал…
        Все закончилось так стремительно, оборвавшись вместе с хриплым, полным надрыва выдохом огненного эвейя. Ив надсадно захрипел, закинул голову назад, его тело била мелкая дрожь, он вдруг начал как-то медленно оседать. Толком не осознавая, что происходит и что он делает, Китарэ бросился к нему, в последний миг подхватил у самого пола, не дав разбить голову о каменный пол. Связь разорвалась, и тут же вернулись пустота, одиночество, боль и вечный гнев, что не отступал ни на минуту. Он все еще ненавидел эвейя, что сейчас лежал у него на руках, но теперь знал самое главное, с чем ему придется смириться… Тот, один вид которого распаляет в нем настоящий пожар ненависти и презрения, кто будит в нем все, с чем он борется всю свою сознательную жизнь, теперь часть его будущего и настоящего.
        Китарэ быстро поднялся, продолжая удерживать на руках чересчур легкое тело Ива, и направился к выходу, не дожидаясь ни друзей, ни комментариев Верховного.
        - Китарэ… - Дилай дернулся было следом, но был тут же остановлен властным взмахом руки иса Тарона.
        - Надо бы убраться, - бросил мужчина, как всегда с легкой улыбкой глядя на своих воспитанников. - Накровили, натоптали, протереть бы…
        - Но Китарэ… - Ари попытался было сорваться с места, но тут же умолк под взглядом Верховного.
        Все они были взволнованы тем, что теперь их круг замкнут, но радость сменялась тревогой. Никто не знал, как поведет себя наследник, оставшись наедине с Игнэ.
        - Швабры там же. - Нисколько не тревожась, сведя руки за спиной, Верховный эвей медленным шагом направился к выходу из храма. - Долго не возитесь! Утренние молитвы никто не отменял, - бросил он, исчезая во мраке ночи.
        - Может, все же догнать их? - встревоженно поинтересовался Норэ.
        Никто из молодых эвейев не спешил выполнять поручение Верховного. Их куда больше заботило то, чем может закончиться эта ночь.
        - Забыл? Пока не сделаем то, что велел Верховный, храм покинуть не сможем, - пробормотал Рэй-вон, отправляясь в сторону кладовой за шваброй.
        - Хороший момент, наконец-то я его увидел по-настоящему, - чуть слышно прошептал Раиль, улыбнувшись уголками губ и задумчиво глядя на выход из храма.

* * *
        Я стояла в центре зала, в котором когда-то стоял мой отец. На том же самом месте он стал частью Ожерелья императора, поклялся быть его другом, братом и опорой, а в итоге предал его. Я стояла на том же месте, где сотни эвейев до меня с честью и радостью принимали на себя обязательства перед миром, страной и тем, кто с этих самых пор становился для них намного больше, чем просто правитель. Сегодня здесь была я, Ивлин Игнэ, дочь предателя и братоубийцы, и чувствовала себя полной дурой, которая осмелилась осквернить своим присутствием это место. Необходимо было это просто пережить. Больше ничего.
        Я чувствовала вибрации силы, исходившие от Верховного эвейя. Всем своим телом ощущала его зов и то, как из самых глубин моей души поднимает голову давно забытая сила. Я никогда не разговаривала с ней, не взывала к ней. Я поклялась похоронить ее, не дав и малейшего шанса на приход в этот мир. Должно быть, мое отражение за Полотном ненавидело меня так же сильно, как и я презирала себя за слабость и малодушие. Я смотрела прямо перед собой и далеко не сразу осознала, что все это время смотрю в глаза будущему императору. Слова, что произносил настоятель, пробуждали внутри меня пламя, заставляя ощущать его сперва как крошечный огненный пульсирующий шар где-то в самом центре грудной клетки. Но я продолжала смотреть в глаза Китарэ, и мне казалось, что его хрустальные голубые глаза точно остужают пламя внутри меня. Я боюсь не жара огня. Я боюсь самого пламени и ощущений, что исходят от него. Огонь для меня - это страдание, и, когда я чувствую его, ко мне приходят боль и мучительный страх, что мое тело горит заживо и совсем скоро от него не останется ничего, кроме горстки пепла. Но сейчас, несмотря на то
что ощущение пробуждения огненной стихии захватывало клеточку за клеточкой моего тела, я видела перед собой глаза, которые забирали мою боль. Мне кажется, я видела их в своих снах. Что за наваждение?
        Тончайшая нить силы, подвластная воле Верховного эвейя, потянулась в сторону Китарэ, и словно часть моей души последовала за ней, стремясь обрести столь желанное избавление. Стоило моей силе коснуться его, как страх отступил. Все будто бы встало на свои места. Ожила моя мечта, где я тот самый эвей, который не боится самого себя, а любовно лелеет пламя внутри, понимая и принимая его. Но я даже толком не успела вздохнуть, как наследник на миг отвел взгляд, и я тут же начала стремительно проваливаться в бездну, в ловушку, сотканную из разбуженного в моей крови огня. Как если бы кто-то ловкий просто взял мое сознание и с силой бросил куда-то глубоко, где не было ничего, кроме стены пламени, боли и невыносимого жара огня.
        Я падала и падала, наблюдая, как плавится и сползает вниз ярко-алый камень стен восточной башни. А может быть, я уже упала и просто лежу на земле? Почему я вижу это? Почему молча смотрю, как языки пламени пожирают мой дом? Мне кажется, от меня уже ничего не осталось. Мои глаза видят все, но я отказываюсь это понимать. Мое тело… я не чувствую его. Я не слышу… Кажется, кто-то зовет меня совсем рядом. Кричит громко, но я не могу повернуться к нему. Его голос нравится мне. Он держит меня, позволяя чувствовать себя живой. Кто-то поднимает меня на руки, и моя голова невольно поворачивается так, что я уже не вижу исчезающей в огне башни, лишь оранжевые всполохи, пронзающие ночное небо.
        - Ив, не умирай, Ив! - Этот голос принадлежит ребенку.
        Я узнаю его. Ребенок плачет, а мне кажется это неправильным. Он не может плакать. Он мой герой. Правда, он такой глупый, ничего не понимает в простых вещах. Зато он знает много того, о чем я никогда даже не слышала. Он обещал, что однажды покажет мне дворец… Я могла бы увидеть дворец.
        На моих губах расцветает улыбка. Я не очень представляю, что такое дворец, но если он так нравится ему, то и мне он обязательно понравится. Он бежит со мной на руках так быстро и в то же самое время слишком медленно. Все, что я вижу, - это звездное небо в зареве пожара и кусочек его плеча. Вскоре появляются ветви деревьев над моей головой. Он что-то говорит мне, но я совсем не слышу его. Не могу понять. Единственное слово, что цепляется за мой слух, - это «озеро», и я понимаю, куда мы идем. Со всей пугающей ясностью я понимаю, зачем он несет меня туда. Все, что я могу прошептать, - это короткое, но такое всеобъемлющее «нельзя». Ему нельзя туда. Нам обоим было нельзя, но мне так хотелось удивить его. Так хотелось подарить ему звезду, несмотря на запреты отца. Несмотря на то, что маленьким эвейям ни в коем случае нельзя ходить к зеркалу Полотна. Там можно обрести силу, когда ты готов. Там можно многое потерять, когда ты мал или слаб.
        - Потерпи, - шепчет он в ответ, а я цепляюсь обгоревшими пальцами за его куртку в надежде, что он поймет, что нам нельзя туда идти.
        Кажется, время останавливается до того самого момента, как я слышу всплеск воды под его ногами. Мы практически падаем в воду, и я стремительно ухожу на самое дно. Я больше не чувствую его рук, и, кажется, это страшнее всего: остаться одной в темной глубине. Я захлебываюсь, но вместе с первыми глотками ледяной воды мое тело словно оживает. Оно горит в агонии. Я больше не понимаю, кто я, и где, и что происходит. Эта дикая жалящая боль, я чувствую ее всем телом, каждым кусочком обожженной плоти. Чьи-то крепкие руки вдруг с силой вытаскивают меня из воды, но я никак не могу начать дышать. Я задыхаюсь, и мне начинает казаться, что еще немного, и весь мир окончательно погрузится во тьму. Неровные, рваные толчки моего сердца - предвестники того, что осталось совсем немного.
        - Дыши, Ив, ты только дыши. - Его хриплый голос - это все, что я слышу.
        Я вновь теряюсь во тьме. Мне кажется, что меня утягивает водоворот. Мое крошечное растерзанное тело точно кидает из стороны в сторону, пока все вокруг не растворяется в белоснежном сиянии. Мне больно смотреть на этот свет, но я щурюсь, пытаюсь открыть глаза, а когда открываю, то окончательно понимаю, что меня больше нет. Ведь разве возможно то, что происходит: меня сжимает огромной когтистой лапой дракон, словно сотканный из серебряного света луны. Его чешуя сияет всеми оттенками серебра, а огромная морда склонилась надо мной. Он смотрит на меня своими хрустальными голубыми глазами с продольными ниточками зрачков так долго, пристально, точно ищет ответ на мучающий его вопрос, а потом с силой выдыхает мне в лицо, возвращая туда, где я и была, - на поверхность лесного озера. Я все еще вижу его глаза перед собой. Он просит не забывать, но я уже не помню… Я уже забыла его.
        Глава 6
        Пришла в себя я, как ни странно, от собственного стона. Резко распахнув глаза, тут же зажмурилась. Из широкого окна прямо напротив лился яркий солнечный свет. Щурясь, я все же разлепила отекшие веки, кое-как собралась и села. Голова была тяжелой, тело не спешило включаться в работу, а еще… перед глазами, точно наяву, стоял этот странный сон. Такой реальный, живой и настоящий, что мое сердце до сих пор ныло в груди, то ли из-за сопереживания тому странному мальчику, что спас меня, то ли потому, что я сама испытывала в том сне. Я не могла понять, почему очередной кошмар так сильно всколыхнул мои эмоции, словно невероятных размеров волна прошлась по глади души, перевернув все вверх дном. Я была в растерянности. Могло ли это быть реальным воспоминанием? Или мои страхи и переживания наложились на те ощущения, что я испытала в зале Двенадцати, и мне пригрезился дракон?
        - Кошмар какой-то, - растерянно пробормотала я, проводя рукой по лицу и прогоняя остатки сна.
        - Это уж точно, по-другому и не скажешь, - раздалось ворчливое замечание откуда-то со стороны.
        И, только услышав этот уже знакомый мне голос, я наконец поняла, что не так с этим утром! В моей комнатке не было большого окна, и по утрам солнце не проникало внутрь из-за густой зелени дерева, растущего прямо напротив. Обернувшись, я увидела всю картину целиком. И это была катастрофа!
        Я сидела на огромной постели. Нет, не так, я разворошила эту огромную постель, превратив ее в странное подобие гнезда, перевернув и сбив все, до чего смогла дотянуться. Но даже это еще ничего по сравнению с взъерошенным наследником, который сиротливо ютился на крошечной кушетке в углу комнаты. Китарэ выглядел так, словно не спал несколько дней. Под глазами у него залегли темные круги. Да и сам он, как сказал бы Рэби, был не первой свежести. Лохматый, в мятом кимоно, босой, он полулежал на этом маленьком диванчике, поджав ноги и подперев голову рукой.
        - Ты в курсе ведь, что вряд ли когда-нибудь женишься? - буркнул он. - Ни одна женщина не выдержит тебя в постели. - Он устало закатил глаза и широко зевнул.
        - Я в этом даже не сомневаюсь, - согласилась я, нервно сглотнув.
        - Хорошо, иллюзии ни к чему хоро-о-о… - вновь зевнул он, поднимаясь с кушетки, и потянулся. - Демоны, это было лихо. - Он покачал головой, направляясь куда-то в противоположный угол комнаты и скрываясь за дверью. - Жди здесь, я не для того так мучился, чтобы ты по-быстрому убрался с утра, - проворчал он, прежде чем все звуки поглотил шум воды.
        Я, скажу честно, не ушла бы, даже если бы он попросил. Сидя под одеялом, я тупо сверлила взглядом дверь, за которой исчез наследник, и понятия не имела, что мне делать в этой ситуации. А еще мне было интересно, зачем Китарэ поставил таз с водой рядом с постелью? И почему тут валяются разорванные влажные тряпки? Что вообще происходит?
        - Ритуал, - выдохнула я, вспоминая свой позор.
        Мое кимоно оказалось влажным в области шеи, и я боялась даже подумать, чем этот эвей занимался всю ночь… Неужели ухаживал за мной? Сама эта мысль была настолько обескураживающей, что я сидела, боясь пошевелиться.
        Шум воды резко прекратился, а еще через некоторое время из ванной вышел наследник в простых широких штанах, небрежно накинутом на обнаженное тело халате, с распущенными влажными волосами, которые он продолжал вытирать полотенцем. Я вовсе не была благородной девицей, которая не знала, как выглядят мужчины. Все тот же Рэби не стеснялся скинуть при мне рубашку и окатить себя из бочки ледяной водой. Но то был Рэби, а это… было другое. Чувство неловкости и стыда затопило меня с головой. Я не могла стыдливо прикрыть глаза руками или показать свое смущение, но и просто сделать вид, что все нормально, было сложнее, чем я могла себе представить. Я даже себе боялась признаться в том, что этот мужчина приковывает мой взгляд, потому что он…
        - Значит, так, - вывел меня из состояния, близкого к шоку, его высокомерный, холодный голос, - мои самые худшие опасения оправдались. Ты и сам это понимаешь, я надеюсь?
        Я не понимала сейчас ровным счетом ничего, но согласно кивнула.
        - Я надеялся, что мы сможем поговорить, как только ты придешь в себя, но ты не приходил всю ночь и первую половину дня… Я не знал, где ты живешь, поэтому ты здесь сейчас.
        Он бросил мимолетный взгляд туда, где стоял таз с водой, и тут же посмотрел на меня, но, к счастью, я вовремя отвела взгляд. Потому он, сделав вид, что закончил с волосами, швырнул свое полотенце на этот несчастный таз, чтобы я не успела его разглядеть и заподозрить наследника в том, что он ухаживал за мной. Молодец, избавил нас обоих от неловкой благодарности.
        - Так или иначе ты войдешь в мою Нить, - сказал он, а я заметила, с какой силой он сжал челюсть, прежде чем продолжить, - поэтому нам стоит…
        - Для тебя это сложно, - констатировала я очевидное, - я понимаю.
        - Я не нуждаюсь в твоем понимании, - резче, чем, должно быть, хотел, ответил он.
        Я не злилась на него в этот момент. Я действительно понимала. И будь я на его месте, то не уверена, что даже возможная целостность Нити остановила бы меня прежде, чем его кровь на моих руках позволила бы мне отпустить гнев. Но так или иначе я знала и еще кое-что: я просто тот, кто ему нужен. В конечном итоге все может только ухудшиться.
        - Есть несколько вещей, которые я хотел бы обсудить с тобой. И еще у меня есть множество вопросов, ответы на которые я хотел бы получить. Ты подходишь мне. Я не могу не признавать очевидного, как не могу и не имею права противиться этому. - В каждом его слове чувствовалось сожаление и нескрываемая досада. - Но прежде чем нам… - Он сделал глубокий вдох, будто пытался заставить себя говорить. - Двигаться дальше, я хочу знать, что с тобой произошло в храме?
        Я могла ответить на любой вопрос, даже самый интимный и нелепый, но не желала обсуждать с ним свои страхи и проблемы. Он был совершенно посторонним для меня. Единственным, кто знал и мог говорить со мной об этом, был Рэби. Всякий раз, когда о моих слабостях пытался говорить кто-то посторонний, я внутренне ощетинивалась. Это была больная тема. Точно так же, как я не выносила собственного отражения в зеркале, я не выносила, когда кто-то чужой переступал те самые границы, которые даже для меня были под запретом.
        - Есть ли шанс, что тебе может подойти кто-то другой? - вместо ответа спросила я.
        - Я задал вопрос, - точно так же проигнорировал он меня, делая шаг вперед и почти нависая надо мной.
        - Как и я, - вспыхнула я, решительно поднимаясь с постели.
        Сейчас мы смотрели друг другу в глаза, находясь так близко, что я чувствовала его обжигающее дыхание на своих губах. Он был выше меня, потому мне ничего не оставалось, кроме как задрать голову вверх и с такой невыгодной позиции пытаться выглядеть внушительно. И вновь, стоило нашим взглядам пересечься, картинки недавно пережитого сна вспыхнули у меня перед глазами. «Не забывай, Не!» - слова, сказанные во сне неизвестным мальчиком или драконом, звучали так ярко, что у меня невольно подкосились ноги. Я бы упала, если бы в ту же секунду меня уверенно не подхватил за предплечья наследник, удерживая на ногах.
        - Я хочу знать, что с тобой не так, - почти шепотом спросил он.
        Казалось бы, что такого, чтобы прямо ответить на вопрос?
        «Я калека, Китарэ. Я боюсь огня, и мне кажется, что, стоит мне слиться с собственной стихией, я умру, а твоя Нить так и не станет полной. Я стану вторым эвейем, который поставит под угрозу разрушения наш мир».
        Простые и честные слова, которые никак не желали вырываться из моего рта. Я так презирала себя в этот момент за собственное малодушие, что готова была провалиться сквозь землю. Но я должна была это сделать.
        - Я не могу взаимодействовать с огнем, - желая сдохнуть на этом самом месте, сказала я.
        - Что? - Он нахмурился, а его хватка в тот же миг ослабла. И только в этот момент я почувствовала, с какой силой он все это время сжимал мои предплечья.
        - Я не могу взаимодействовать с огнем. - Цедя каждое слово сквозь зубы, я чувствовала, как во мне просыпается злость. Я не просила и не желала такой судьбы, так почему же я должна быть виновата?
        - Я не глухой. Я хочу знать, что это значит? Любой эвей с рождения чувствует течение родной стихии, она как колыбель для каждого из нас. И если вчера твоя кровь откликнулась, то, значит, и ты чувствуешь огонь в этом мире, по-другому не бывает…
        - Я…
        Я отчаянно пыталась собраться с мыслями и прикидывала, как ответить на его вопрос, объясняя такие личные моменты постороннему эвейю. Китарэ уже ненавидит меня, а после услышанного возненавидит с новой силой, если такое вообще возможно. Сжав кулаки, я набрала в грудь побольше воздуха и уже приготовилась ответить так, как следовало, когда в дверь кто-то забарабанил с такой силой, что я невольно дернулась, рухнув на постель.
        Китарэ проводил мое падение суровым взглядом, покачал головой и, буркнув что-то типа «ненормальный», отправился открывать дверь.
        Моим спасителем оказался взлохмаченный и запыхавшийся Дилай. Тот самый эвей, с которым я познакомилась на первой молитве в храме и который показался мне тогда подозрительно дружелюбным. Ну что я говорю, он сразу понравился мне. Возможно, настоятель и впрямь был прав, говоря, что мы чем-то похожи на свои стихии. Может быть, и огонь во мне инстинктивно ждал поддержки от воздуха?
        - Китарэ! - заголосил он с порога, потом увидел меня, поднимающуюся с развороченной постели, нахмурился, тут же что-то решил и широко улыбнулся, помахав мне рукой. - О, привет! - Сказано это было так, словно мы и впрямь были приятелями. - Хорошо, что и ты здесь! Вы не появились на молитве, следом не явились на завтрак, но пропускать тренировки нельзя, потому я пришел. Почему ты в таком виде? - обратился он к Китарэ. - Посмотри на Ив, он уже собрался…
        - Он и не разбирался, - буркнул Китарэ, пропуская друга внутрь. - Дай мне десять минут. - Он хмуро глянул на меня и добавил: - Причесался бы тоже, на дикобраза похож. - Покачал головой и отправился к высокому деревянному шкафу.
        Мы шли по улицам храмового комплекса, а я ловила на себе любопытные взгляды. Не надо иметь особую интуицию, чтобы понять, кто был предметом их заинтересованности. То тут, то там я слышала свое имя и понимала, что, скорее всего, уже всем известно, чем закончилась этой ночью церемония. Китарэ и Дилай всю дорогу обсуждали что-то, и даже под страхом смерти я не взялась бы повторить темы их разговоров. Мне было достаточно собственных мыслей. И сколько бы я ни думала, но приходила к тому, что нам действительно необходимо серьезно поговорить. Я должна собраться, задвинуть свою гордость подальше, как и все неподходящие моему положению эмоции и чувства, и просто сказать, почему именно ему не стоит прекращать свои поиски последней жемчужины. Ложь тяготила меня. А тот панцирь из обмана и недоговорок, которым я обросла за последние несколько дней, уже казался неподъемным.
        Я все еще плохо ориентировалась внутри комплекса, потому понять, как мы оказались на огромной песчаной площадке, огороженной по периметру высоким забором, мне было сложно. Но место напоминало тренировочную зону, и тому подтверждением было то, что одиннадцать эвейев, включая наставника, были облачены в форму для тренировок. Разумеется, то, что Дилай и Китарэ облачились в кимоно для тренировок под своими темно-коричневыми халатами, я смогла заметить только сейчас.
        - Неужели решили почтить нас своим присутствием? - изогнув бровь, поинтересовался невысокого роста эвей, который, судя по всему, был нашим наставником. - О, замкнул свою Нить? - Мужчина прищурился, разглядывая меня.
        Китарэ и Дилай замерли в нескольких шагах от учителя и поклонились, ожидая дозволения встать в строй. Их примеру, пусть и с опозданием, последовала и я.
        - Игнэ? - поинтересовался мужчина, словно речь шла о сорте сливы для его пирога. Ни пренебрежения, ни агрессии я не почувствовала.
        - Да, - отозвалась я.
        - Ниром был выше, - констатировал он. - Чего скривился? - точно так же, без какого-либо пиетета, поинтересовался он у Китарэ. - Бесит тебя? - кивнув в мою сторону, спросил он. - Так не сдерживайся. - Мужчина всего лишь провел стопой по одному из шестов, что лежали у его ног, палка послушно перекатилась, подпрыгнула, оказалась на носке его ноги, а всего через долю секунды - у него в руках. - Набей ему рожу, - немного кровожадно предложил этот, с позволения сказать, наставник, который больше всего напоминал мне маленькую коротконогую хрюшку.
        Мужчина ловко подкинул шест в сторону Китарэ, а наследник в свою очередь сноровисто поймал предложенное оружие. Китарэ криво усмехнулся, снимая свой коричневый халат и откладывая его на одну из скамеек у самого забора. Я решила, что не стоит испытывать судьбу, и последовала его примеру.
        - Будешь работать с ним, - тем временем обратился ко мне наставник по тэй-до. - В нашем искусстве нет места дешевым эмоциям. Когда найдете цену чувствам, поговорим.
        На самом деле мне было все равно, с кем я буду практиковаться. У меня не было проблем с эмоциями. И даже на тренировках с Рэби и личными гвардейцами Дорэй единственным, кто ко мне относился с долей симпатии, был именно он. Так что мне было не впервой тренироваться с тем, кто меня терпеть не может. В этом не было ничего страшного или нового. Разве что моими напарниками прежде были обычные солдаты гарнизона - и уж никак не будущие правители. Ну и это было не страшно, боль я переносила хорошо. Не думаю, что тут дозволяется избивать учеников до смерти. И лучше уж походить с разбитым носом, чем ненароком расквасить его наследнику.
        - Мне без разницы, - обозначила я свое отношение к происходящему, самостоятельно поднимая шест.
        - Смотри, Китарэ, похоже, ты в одиночестве со своей ненавистью, - засмеялся этот странный тип. - Игнэ на тебя наср…
        Говоря откровенно, мне показалось, что я ослышалась. В голове не укладывалось то, что сказал этот эвей.
        - Не переворачивайте мои слова. - Я сама не ожидала, что меня так заденет то, как он использовал сказанное мною. Но мне уже порядком надоело разгребать те кучи вранья, которыми меня обложили.
        Я прямо смотрела в глаза этому смуглому коротконогому эвейю. Теперь он напоминал мне пельмень, который я с удовольствием скормила бы кому-нибудь.
        - А парень-то с огоньком! - Очередной противный смешок, и точно яд разлился по моим венам.
        Рэби рассказывал мне, что бывают разные техники формирования учеников при занятиях тэй-до. Но даже он, человек, считал самым дешевым из приемов тот, который сводился к «провокации».
        «Мы могли бы справиться с твоим страхом, если бы были окружены открытым пламенем. Пускай не за раз, но на тысячу первый раз ты бы привыкла. Однако чего бы стоила нам такая победа? И что бы осталось от тебя в конечном итоге? Да и грош мне цена как учителю, если я смогу достичь цели, лишь причиняя боль своим ученикам». Это были слова человека, который смыслил в боевых искусствах гораздо больше, чем этот эвей.
        В мире эвейев считается, что энергия этого мира и энергия Полотна взаимосвязаны. Они сообщаются между собой, соединяясь в каждом из нас, проходя сквозь наши тела. Когда тело должно будет принять полноценный энергетический поток, что навеки свяжет обе наши сущности, то именно от физической подготовки и того, как мы умеем управлять своим телом, будет зависеть, подчиним ли обретенную силу и могущество, насколько сможем контролировать свою вторую сущность и насколько едиными с ней станем.
        Подбросив шест в руке, для себя я подметила, что он немного толстоват для моих пальцев. Но дерево мне понравилось. Совсем не похоже на то, что мы использовали для тренировок дома.
        - Что ж, - так и не дождавшись от меня реакции на свою глупую подначку, заговорил «наставник», - разбились на пары. Дилай, ты сегодня работаешь со мной. - Гадко улыбнувшись, он посмотрел сперва на меня, а затем на Китарэ.
        Пожалуй, впервые мы с наследником были солидарны, полностью игнорируя его.
        - Ну, новенький, покажи, что тебе досталось от отца.
        Думаю, это прозвучало двусмысленно, чтобы в очередной раз постараться задеть меня. Но, к величайшему сожалению этого мужчины, я не помнила своего отца и ни одно упоминание о нем не вызывало во мне отклика. Я знала, что он сделал. И давно приняла это. На этом все.
        Все ученики заняли позиции в безопасном удалении друг от друга, чтобы тренировка не переросла в банальную потасовку. Китарэ встал напротив меня. Он был выше. То, как он держал шест в руках, его осанка, движения говорили многое для меня о нем как о воине. Он умел управлять собственным телом. Оно было послушно ему, точно годами настраиваемый инструмент в руках мастера. Взгляд его прозрачно-голубых глаз казался невозмутимым и бесстрастным, словно сейчас его разум был где-то далеко отсюда. Я не могла понять его намерений по эмоциям, что отражались на лице. Все, что мне оставалось, - это слушать его тело, наблюдать за малейшими изменениями в его дыхании и следовать за ним. Да, нам говорили, что все ученики в стенах храма равны, но мне не десять лет, чтобы я и впрямь поверила в подобное. Не думаю, что наследник не догадается, если я буду намеренно уступать ему.
        Бой начался стремительно. Дерево ударило о дерево, и вокруг поднялся оглушающий звон. С самого детства я ощущала, как внутри меня рождается волшебство, стоило начаться схватке. В такие моменты моя кровь в венах оживала. Она становилась такой горячей, настоящей. Разум прояснялся, а все в душе затапливала радость. Я словно появлялась на свет из убогой серости собственной жизни в этом лязге метала, ярости и боли. Именно поэтому я мечтала покинуть собственное родовое гнездо и отправиться к границам северных земель. Если есть азарт и гнев, то появляется и безумная красота моего существования.
        К моему удивлению, Китарэ действовал осторожно, словно побаивался ударить меня во всю силу. Его движения были быстрыми, точными, но в то же время такими, будто он выполнял давно заученную связку, стараясь контролировать каждый свой удар и выпад. Я позволила ему наступать, желая посмотреть на него, почувствовать его как противника. Но уже спустя несколько минут поняла, что это совсем не похоже на то, к чему я привыкла с Рэби. Быстро, ловко, красиво, но совершенно не по-настоящему. Мне становилось скучно. Мир, который не успел преобразиться, вновь сжимался до серой обыденности. В этом поединке не было, не было… «Огня?» - подумала я и смутилась от собственной мысли.
        - Ты думаешь, огонь - это только то, что тлеет в камине твоей тетки? - усмехнулся Рэби, утирая снегом перепачканное в крови лицо. - У огня есть душа. - Он улыбнулся, точно вспоминая что-то родное и близкое ему. - Когда почувствуешь ее, тогда он станет понятным тебе. Не раньше.
        Я никогда не понимала, что именно имеет он в виду. Но, мне кажется, именно сегодня я впервые всерьез задумалась о его словах.
        Китарэ нанес очередной удар шестом, который я смогла отразить, но, вместо того чтобы отпрянуть, приблизилась и посмотрела прямо в глаза.
        - Это скучно, - прошептала я так, чтобы услышать мог только он. - Тебе правда нравится так жить?
        Он не стал отступать, а лишь изогнул бровь, явно не понимая, что я имею в виду.
        - Перестань сдерживаться! Есть вещи, которые не нуждаются в контроле. - Я с силой оттолкнула его, позволяя своей ярости ожить, а вместе с тем возвращая себе то, без чего не видела смысла в этих тренировках.
        Теперь уже атаковала я. Быстро и яростно, нанося удар за ударом, я позволяла себе чувствовать ту самую «душу огня», о которой говорил Рэби. Да, моя стихия внушала мне непреодолимый страх. Но в такие моменты, как сейчас, я хотя бы могла почувствовать ее рядом. Свою колыбель. Место моей силы всегда было так близко. Знал ли об этом Рэби, увлекая меня ежедневными сражениями? Я хотела спросить его об этом. Ведь именно это спасало меня все эти годы. Удар, еще удар, уклониться, подпрыгнуть так высоко, словно у меня есть настоящие крылья, и ударить со всей возможной силой. Китарэ ни разу не пропустил удара. Он ускорялся вместе со мной. Дерево в наших руках трещало от той силы, с которой мы наносили удары друг другу. Пальцы онемели, но это такая мелочь по сравнению с осознанием, что, пусть и на краткий миг схватки, я чувствую дух собственной стихии как часть себя.
        Что-то изменилось в нашем сражении. Так, будто все вдруг стало настоящим. Даже эмоции, которые то и дело мелькали в глазах Китарэ. Он и правда ненавидел меня. И своей ненавистью он питал мой огонь, делая его еще сильнее и яростнее. Невозможно укротить пламя, подбрасывая в него пищу. Оно станет лишь более жадным и сильным. Меня всегда угнетало безразличие, но никогда не делала беспомощной ненависть. Впервые мне показалось, что с ним я могу сражаться бесконечно. Ощущение силы его ненависти отражалось во мне, делая меня бесстрашной. Оно раззадоривало и пробуждало скрытую годами сущность. «Да, ненавидь меня, ненавидь, как никого в этом мире, и я с радостью поглощу твою ненависть», - не моя мысль, а точно отражение кого-то древнего и мудрого нашло отклик в сердце откуда-то издалека, наполняя каждую клеточку силой и радостью.
        Это был танец, полный ярости, ненависти, злости и гнева. Столько было этих разных и таких сильных эмоций, что в какой-то момент они все слились воедино, превратившись лишь в яркий поток энергии и силы. У силы нет цвета. Она ни черная, ни белая, ни плохая, ни хорошая - все краски придает ей жизнь. Энергия - это поток, который ждет, когда его направят. И сейчас мы давали шанс нашему гневу на очищение и перевоплощение в этой схватке. Мое сердце радостно стучало в груди, позволяя чувствовать себя кем-то совершенно новым.
        Все закончилось резко и неожиданно просто потому, что Китарэ сломал свой шест, выбив из него целый сноп щепы, обрушившийся на мой. Мы смотрели друг другу в глаза, а наше частое дыхание казалось обжигающе горячим. Я не слышала ни звука и далеко не сразу смогла осознать почему. Оказалось, наш поединок привлек слишком много зрителей, которые, вместо того чтобы заниматься, сейчас молча наблюдали за нами.
        - Да, чувствуется огонек, - проглотив смешок, как-то растерянно пробормотал новый наставник, разбивая повисшую тишину.
        Я пропустила его реплику мимо ушей, продолжая поддерживать зрительный контакт с Китарэ. Его голубые глаза, казалось, изменили оттенок на более темный. По лицу невозможно было понять, о чем он сейчас думает. Да мне и не хотелось особенно в этом разбираться. Наша схватка подошла к концу, и сейчас начиналась самая неприятная часть преображения. Мой мир вновь возвращался, смыкая свои серые безликие оковы. Впервые за многие-многие годы я осознала, что для меня значат эти тренировки. И впервые мне хотелось плакать, потому что все закончилось…
        Не говоря ни слова, он отстранился от меня, а я поймала себя на мысли, что хотела бы ухватиться за рукав его кимоно, чтобы удержать его рядом, хотя бы на долю секунды. Но, конечно же, не сделала этого. Просто смотрела, как он уходит. Пожалуй, следовало последовать его примеру. Потому я просто повернулась, молча прошла мимо так называемого наставника, подхватила свой халат и отправилась прочь. На этот раз язвительной реплики у него почему-то не нашлось, хотя и ненадолго. Вслед мне летело что-то вроде: «Эй, обнаглели! Не оставлю!..»
        - Плевать, - буркнула я себе под нос, понимая, что есть только один человек в этом городе, которого я обязана сегодня увидеть.

* * *
        Оказалось, покинуть стены храма проще, чем проникнуть внутрь. Я уже накидала примерный план побега, в случае если меня откажутся выпустить через главные ворота. Даже дерево присмотрела с достаточно толстыми ветвями, по которым я смогла бы добраться до забора. Но все же решила сперва узнать, возможно ли покинуть храм официально.
        Не тратя время на переодевание и прочее, я прямиком направилась к главным воротам. Ночью во время дождя мне не удалось хорошо разглядеть, есть ли здесь охрана. Но почему-то была уверена, что она должна быть. И не ошиблась, когда рядом с внушительными воротами обнаружилось несколько эвейев, облаченных в легкий доспех, которые явно скучали на своем посту.
        - Простите. - Я постаралась привлечь внимание одного из них.
        Высокий худощавый мужчина в шлеме явно изнывал от жары, но стоило мне приблизиться к нему, как я уловила едва ощутимый прохладный ветерок, который его окружал. Судя по всему, его стихией был воздух, и он умело ею пользовался.
        - Как я могу ненадолго покинуть территорию? - поинтересовалась я.
        На мой безобидный вопрос он сначала непонимающе уставился на меня, а потом просто указал в сторону ворот.
        - Через ворота, - произнес он и без того очевидные вещи.
        - А пропуск или дозволение нужно?
        - Это не тюрьма, - усмехнулся он, - все послушники могут уходить и возвращаться в течение дня, когда им это нужно.
        - Спасибо, - промямлила я, ощущая себя в который раз за день как-то по-дурацки.
        Найти постоялый двор, где обещал остановиться Рэби, оказалось несложно. Хотя пришлось это делать под любопытными взглядами прохожих. Все же стоило привести себя в порядок, прежде чем выходить. Это в Турийских лесах эвейя днем с огнем не сыщешь. Но сейчас, в столице, было довольно опрометчиво выходить на улицу сразу после тренировки в изрядно помятом кимоно.
        - «У порога Парящих», - прочитала я название постоялого двора. - Довольно поэтично. - Я пожала плечами, решительно входя внутрь.
        Как и везде в империи, вход был значительно ниже, чем рост среднего человека, потому каждый вошедшей волей-неволей отдавал дань уважения хозяевам и месту поклоном. Стоило переступить порог, и я оказалась в обеденном зале. Здесь пахло дешевым рисовым вином, уксусом и пряностями, за низкими столиками прямо на полу сидели люди, которые, судя по запахам, совмещали приятное с полезным, ни на что особенно не отвлекаясь. На севере не было традиции сидеть на полу за обедом. Не тот климат.
        Пока я бестолково обводила комнату взглядом в поисках конкретного лысого черепа, ко мне подбежала молоденькая девушка в темно-коричневом кимоно и глубоко поклонилась.
        - Позвольте предложить вам…
        - Не надо, - поспешно отказалась я. - Несколько дней назад у вас остановился лысый пожилой мужчина на голову выше меня. Как я могу его увидеть?
        Девушке потребовалось всего несколько секунд, чтобы понять, о ком я.
        - Да, он взял комнату на третьем этаже с восточной стороны, вот только…
        - Что только? - насторожилась я, заметив, как девушка поджала губы, точно соображая, стоит ли говорить дальше.
        - Он не покидал своей комнаты уже два дня, - промямлила она.
        От ее слов на душе стало тревожно. Рэби был человеком. Его здоровье и выносливость имели свои пределы, учитывая возраст. Вдруг наше путешествие оказалось слишком сложным для пожилого мужчины? Тысячи мыслей, одна ужаснее другой, роились у меня в сознании, пока я, не замечая никого и ничего, неслась по направлению к лестнице, чтобы оказаться на том самом этаже. Я проклинала себя за беспечность! За то, что забыла, насколько люди хрупкие! За то, что полагала, что мой Рэби - самый сильный мужчина из всех, кого я знаю! Что позабыла, насколько он на самом деле стар!
        - Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста! - Кого и о чем просила, я не имела ни малейшего понятия. Но одно я знала совершенно точно: Рэби не из тех, кто в здравом уме откажется от положенного обеда. И уж тем более его не запереть в комнате на несколько дней!
        Я бежала как сумасшедшая, а мне казалось, что я непозволительно медлительна. Однако у нужной двери я застыла в нерешительности. На миг мне стало страшно, что произошло нечто непоправимое, и я боялась сделать этот последний, столь необходимый шаг. Глубоко вздохнув, я все же достала из кармана кимоно запасной ключ и, вставив его, повернула. Рэби предупредил, что его может искать Ивлин Игнэ и, если он будет отсутствовать, мне можно войти в его комнату. Даже тут обо всем позаботился…
        Стоило двери приоткрыться, как мое лицо обдало жаром. На улице стояла жара, но в комнате Рэби было настоящее пекло. Оказывается, старик развел огонь в небольшом камине, передвинул свою постель поближе, и сейчас только его тело заслоняло от меня огонь. Но я чувствовала его. Мои ноги словно приклеились к полу. Внутри все кричало о том, что я должна бежать к нему, что с Рэби что-то не так! Но я стояла, как бесполезная дура, и из-за своих глупых страхов не могла сделать ни шагу.
        С силой сжав кулаки, я закрыла глаза и постаралась успокоиться. Да, я чувствовала огонь, но, так или иначе, я его не видела, а значит, могла представить, что его тут нет. Есть только Рэби, и ему нужна моя помощь! С моим другом случилась беда, и я не имею права на малодушие. Я встала на четвереньки и поползла к нему со скоростью черепахи, не будучи в силах даже произнести его имя.
        Рэби лежал на скомканных одеялах с закрытыми глазами, и казалось, он просто спит. Но дыхание было рваным, а лицо таким белым, точно кто-то неосторожно присыпал его мукой. Рэби - загорелый мужчина, бледность ему вообще несвойственна… За эти жалкие два дня он словно постарел на несколько десятков лет. Против воли у меня из глаз потекли слезы. Я видела его состояние, но, вместо того чтобы броситься к нему, молча ползла, не в состоянии даже позвать на помощь! Казалось, этот путь никогда не закончится. Я напоминала себе, что должна контролировать дыхание, иначе рисковала потерять сознание, так и не дойдя до своего наставника.
        Перед глазами уже плясали черные круги, когда я наконец оказалась рядом с постелью Рэби и буквально упала на колени, хватая его за руку! Ладонь была ледяной, но стоило мне прикоснуться к нему, как произошло то, чего я никак не ожидала. Он вцепился в меня с нечеловеческой силой, дернул на себя и подмял чуть ли не всем телом. Жалкие секунды - и я оказалась зажата в его стальных объятиях. Его тело сотрясала дрожь, но он продолжал сжимать меня все сильнее и сильнее, словно пытался согреться, как если бы я была единственным источником тепла в этой натопленной комнате. Должно быть, это было последней каплей для моего сознания, и, в очередной раз попытавшись сделать глубокий вдох и освободиться от оков его рук, я просто потеряла сознание.
        Глава 7
        В себя я приходила тяжело. На задворках со-знания крутилась мысль о том, что как-то часто я начала отключаться в самый ответственный момент. Во рту пересохло, горло саднило, голова болела; казалось, одно неловкое движение, и она расколется пополам.
        Кажется, я невольно застонала, пытаясь повернуться на другой бок, когда кто-то осторожно приподнял меня, а моих губ коснулся влажный камень. И далеко не сразу я поняла, что мне предлагают попить из глиняной кружки. Не раздумывая с жадностью потянулась за предложенной влагой. Пожалуй, это был самый сладкий глоток воды в моей жизни… И только в этот момент я наконец вспомнила, где я и что, собственно, произошло. Я резко села, отчего содержимое кружки оказалось у меня за шиворотом, но это было совершенно неважно, поскольку у моей постели сидел Рэби - не тот старик, которого я только что пыталась спасти, а Рэби, кого я знала всю жизнь. Да, он все еще выглядел как человек на пороге пятидесяти оборотов или около того, но не как глубокий старец, что недавно лежал почти при смерти!
        Я смотрела на него, понимая лишь то, что не понимаю ровным счетом ничего! Рэби точно так же смотрел на меня, продолжая стоять на коленях у изголовья. Его золотисто-карие глаза излучали давно знакомое мне тепло и странную грусть. Он несмело улыбнулся и глубоко вздохнул:
        - Прости меня…
        - Что?
        Сказали мы одновременно, и вновь повисла неловкая пауза. Окно было распахнуто настежь. Камин он, слава Парящим, погасил, и я наконец начинала мыслить более-менее здраво.
        - Рэби, сын кузнеца из Пхармы… - строго сказала я, называя его тем самым именем, каким он всегда представлялся. И хотя я хотела потребовать от него объяснений, вместо этого вдруг почувствовала ком в горле и то, как по-детски дрожит моя нижняя губа, а взгляд стремительно теряет фокус из-за влаги, которую я не могу контролировать. Я не помню, когда я так плакала последний раз. Но я точно знаю, когда делала это впервые спустя столько лет, потому что кое-кто очень для меня дорогой был жив.
        Все было совсем как в детстве. Есть девушки, которые умеют плакать красиво и достойно. Опытным путем выяснилось, что я не из их числа. У меня текут сопли, я вою и, как оказалось, еще и хрюкаю, а под конец захожусь в икоте. Может быть, если бы Рэби все это время не гладил меня по голове и не приговаривал, какая я у него хорошая и прочие глупости, я успокоилась бы быстрее. Но его слова вгоняли меня в отвратительную пучину жалости к самой себе.
        - Т-ты, - икая и в то же самое время пытаясь сделать глоток воды, заговорила я, - что с т-тобой произошло?
        Рэби глубоко вздохнул, вставая передо мной на колени. Так обычно общались слуги со своими хозяевами, но, несмотря на мой так называемый статус, между нами такого никогда не было.
        - Прости меня, - вновь заговорил он о прощении, - но я думал, что так будет правильно.
        Он вновь задумался о чем-то своем, и я, не выдержав, спросила:
        - Что, Рэби? Парящих ради, просто расскажи мне. Что в этом сложного? Ты ведешь себя так, будто мы с тобой чужие!
        - Ты знаешь, - начал он, отводя взгляд и вперив его в стену, - что означает «сын кузнеца из Пхармы»?
        Вопрос показался мне донельзя глупым и странным.
        - Это означает, что твой отец был кузнецом в Пхарме, городе на юге империи.
        - Нет, - покачал он головой, - это означает, что именно кузнец из Пхармы высек ту самую искру, что спустя годы стала мной.
        - Что? - смысл нашего разговора резко ушел от моего понимания.
        - Много-много оборотов тому назад я родился в пламени кузнеца, - улыбнулся он. - Ив, эвейи ищут своего дракона за Полотном, чтобы стать одним целым со своей стихией в этом мире, но иногда крошечные частички энергии, что парит за Полотном, просачиваются в этот мир - это крупицы живой магии, энергии и силы. У них нет разума, нет плоти. В моем случае это была жалкая искра, которая поселилась в неугасаемом пламени кузни на окраине Пхармы. Я нежился на раскаленных углях, лелеемый заботливыми руками своего отца, который не позволял мне угаснуть. В жаре его печи рождалось лучшее оружие империи, потому как и я отвечал ему своей силой взамен за заботу. Я рос и становился сильнее и в один прекрасный момент почувствовал, что моему пламени тесно в этой крошечной кузне. Я мог сжечь свой дом. Не со зла, а потому что у огня нет чувства меры в его жажде и голоде. Тогда у меня не было мыслей, одни только чувства и порывы. Я всего лишь пламя, пришедшее с той стороны Полотна.
        - И… что было потом?
        - Потом меня услышал твой прадед. Он услышал зов пламени, толком не понимая, кто или что его зовет, но, увидев, решил забрать меня с собой, пока не случилась беда. Я правда мог послужить причиной того, что Пхарма исчезла бы с лица земли, а мой голод так и остался бы неутоленным.
        - Но как тогда?.. - Я все еще не могла поверить, но понимала, что Рэби говорит правду и ждет от меня понимания.
        - Как он смог совладать со мной? Он же был настоящим эвейем, а сердце огненного дракона… - Он перевел дыхание. - В его огромном сердце нашлось место и для меня. Лишь когда он передал меня твоему деду, я обрел свой первый облик. Помнишь, на всех портретах рядом с ним есть один и тот же рыжий пес?
        - Ты был псом? - выпучив глаза, пробормотала я. Не то чтобы мне надо было повторять дважды, но сейчас хотелось повторить, чтобы точно признать этот факт.
        - Псом, кошкой, мышью, - засмеялся он, - какая разница? Тогда я мог быть только животным. Человеческий организм и сознание сложнее, до него я дорос только рядом с твоим отцом.
        На какое-то время в комнате воцарилось молчание. Я пыталась осознать то, что он сказал. Одна мысль о том, что Рэби не человек, выбивала меня из колеи, превращая реальный мир, в котором я привыкла существовать, в нечто, сотканное из иллюзий и моих собственных заблуждений. Непривычное чувство. В то же самое время я думала о том, как могла быть настолько слепой и не замечать того, что творилось рядом. Но Рэби… Я видела его кровь! Это была кровь человека! Он ел, спал, дышал… Да демоны меня побери, он старел!
        - Но как же?.. - снова пробормотала я, проводя рукой по спутанным волосам. - Я не знала! Я ничего не замечала! Столько оборотов… Как же? - Я подняла на него взгляд.
        Рэби немного грустно улыбнулся. Я кожей ощущала его сочувствие, но ненавидела, когда на меня так смотрят. Он обманывал меня! Столько оборотов лгал мне! Вопреки всем доводам разума в глубине моей души поднимали голову вечно голодные гнев и ярость. Они требовали, чтобы я отпустила их. Только так мне будет легче! Только так я смогу вновь мыслить здраво.
        В этот самый момент Рэби осторожно взял мою ладонь и положил себе на щеку. Глубоко вздохнул, лицо его вдруг стало таким расслабленным и умиротворенным; когда я попыталась отпрянуть от него, он продолжал удерживать мою руку. Секунда, две - и я с удивлением поняла, что все прошло. Ни гнева, ни ярости, лишь спокойствие и умиротворение.
        - Ты питаешься мной, - прошептала я.
        Сама мысль была пугающей. Человек, который был мне отцом, братом, другом, ел меня, фигурально выражаясь.
        - Хм, - усмехнулся он, - не так часто и много, как хотелось бы. - Он расплылся в счастливой улыбке, от которой у меня мороз пошел по коже. - Знаешь, - сказал он, - сейчас очень важно, чтобы ты правильно поняла, кто я и как именно это случилось. Когда погиб твой отец - а я уверен, что он погиб и все произошло не по его воле, - неожиданно резко сказал он, - и пострадала ты, меня не было рядом. Я уезжал по его поручению, а когда вернулся, то оказалось, что у меня больше нет…
        - Хозяина? - предположила я.
        - Носителя было бы точнее, - в ответ усмехнулся он. - Ниром не владел мной, скорее я помогал ему, а он мне. Но прежде всего он был мне другом. Именно рядом с ним мое сознание сформировалось, у меня появилась новая форма и я стал более сложным… наверное, так.
        Пятнадцать оборотов назад. Турийские леса.
        Молодая женщина в изысканном белоснежном кимоно, на котором единственным ярким пятном был алый шелковый пояс, стояла у распахнутого окна. Она жадно вдыхала прохладный воздух, который впитал аромат дождя, прелой листвы и гари. Цвет ее волос в лучах заходящего солнца более всего напоминал теплую карамель. Идеальная бледность кожи, изящные черты лица. В руках она держала белый ирис, то и дело поднося его к лицу и вдыхая аромат. На губах женщины играла нежная улыбка. Казалось, она никак не может решить, чего ей хочется больше: вдыхать аромат траурного цветка или продолжать смотреть на остов обгоревшей восточной башни. За нее решил резкий стук в дверь.
        - Кто? - резче, чем следовало, рявкнула она.
        Вместо ответа дверь широко распахнулась, а на пороге возник тот, кто теперь принадлежал ей.
        - Ты? - изумленно изогнув бровь, сказала она, позволив себе улыбнуться. - Наконец-то.
        - Что произошло? - то ли прошептал, то ли просипел молодой загорелый воин, переступая порог.
        - Трагедия, - просто ответила Дорэй. - Сейчас работают императорские следователи, но боюсь…
        Несмотря на то что Дорэй умело изображала любое нужное ей чувство так, что никто не мог устоять перед ней, ее обаяние огненного эвейя никогда не действовало на мужчину, что стоял напротив. Взгляд Рэби оставался твердым и непреклонным.
        - Ты забыла, иса, я вижу истину. Не криви свой рот, я не понимаю смысла, когда слова и гримасы не несут в себе настоящее. Пламя не откликается на пустоту.
        - Демоны, - усмехнулась Дорэй, - должна же я тренироваться на ком-то, чтобы изобразить истинную скорбь. - Она фыркнула, небрежно бросая цветок на стол перед собой. - Я понятия не имею, что тут произошло! Все просто сгорело, - тяжело вздохнула она. - Когда я попыталась совладать с пламенем, то ничего не вышло. Это огонь истинного эвейя. Мне он неподвластен. - Она устало опустилась на стул. - Неважно, с последствиями я разберусь. Они не посмеют уничтожить нас. Я не позволю. Если уж на то пошло, пусть забирают его дочь. Толку от нее все равно ни теперь, ни потом не будет… Что там осталось-то, Парящие, - отмахнулась она. - Ей же лучше, если так. Хоть для рода сможет стать полезной.
        - Что с Ив? - напрягся всем телом мужчина.
        - Без разницы, - отмахнулась женщина. - Лучше бы подумал, что будет с нами со всеми, в том числе и с тобой, если пострадаю я и мои дети!
        Рэби скупо улыбнулся, прямо взглянув женщине в глаза.
        - Вы мне без надобности.
        - Что? - Она нахмурилась. - Искра не существует отдельно от пламени, забыл?
        - Помню, - кивнул он. - Именно поэтому ни ты, ни твои дети мне не нужны. Ты не удержишь север одна, в курсе? Уже совсем скоро от тебя ничего не останется, и так или иначе, но род Игнэ исчезнет. Твои дети… для меня они пустышки. Единственный, кто сможет тебе помочь до совершеннолетия детей, - это я, и ты это знаешь.
        - Ты же говоришь все это не просто так? Чего ты хочешь?
        - Ив.

* * *
        - Люди, эвейи - неважно. Все, кто не обрел своей целостности за Полотном, видят лишь то, что желают. Дорэй не видела смысла в том, почему я пожелал остаться с тобой, растить тебя, защищать, помогать, но она считала, что заключила выгодную сделку. Мое пламя помогало сдерживать холод, а взамен глупый элементаль нянькался с сиротой.
        - Зачем же глупый элементаль выбрал для себя такую судьбу? - пытаясь проглотить тяжелый ком в горле, поинтересовалась я.
        Вопреки всей своей холодности, выдержке, принятию собственной участи, я оказалась не готова к тому, что единственный человек в этом отвратительном мире, которого я по-настоящему любила, мог использовать меня. Все эти годы я думала, что достаточно хорошо защитила себя и свое сердце от лишних невзгод и разочарований, не позволяя себе и мысли о том, что однажды смогу стать кому-нибудь парой, подняться к вершинам северных гор или почувствовать приятие общества. У меня не было ничего, и я привыкла. Только я и Рэби. Но я оказалась совершенно не готова к тому, что, возможно, не было и его…
        - Нет более истинного наследника Игнэ, кроме тебя. Ты пламя, рядом с которым я могу оставаться и продолжать свое существование в этом мире. Не делай этого. - Он с силой сжал мою ладонь. - Не смей отгораживаться от меня. Огонь не может существовать в изоляции. Ты не понимаешь, но я единственный путь, который ты сохранила нетронутым и по которому могла получать те крохи силы, чтобы оставаться в живых. Ты не помнишь, а я никогда не говорил тебе, потому как ты отвергала саму свою суть, но ты не человек, и законы людей не подходят тебе. Эвейю мало просто есть, спать, дышать, он должен постоянно быть в контакте со своей стихией, чувствовать ее и быть рядом. Как я мог сказать тебе, что родился в пламени? Если даже при виде обычной свечи твое сердце переставало биться, а легкие отказывались дышать. Я был для тебя тем, кем должен был быть, глупая ты девчонка! Не смей думать обо мне так, словно я твой враг. Я вижу это в твоих глазах: «Он использовал меня» - вот что ты думаешь. Но ты забыла главный закон, которому я учил тебя: мир - это замкнутый круг, сотканный из сил, которые неустанно взаимодействуют друг
с другом. Я не смог бы без тебя, а ты не прожила бы и оборота без меня. Однажды ты просто угасла бы, точно пламя свечи, что просто гаснет без воздуха… Знаешь ли ты, что означает твое имя? - вдруг спросил он. - «Ив» - это «ветвь», а «лин» - «несгибаемый». Это имя придумала твоя мать, и я верю, что это было не просто так.
        Он говорил и говорил, а гнев и обида уходили, и на их место пришло осознание его правоты. Его уроки, наши схватки, мой последний бой с Китарэ - именно он открыл мне глаза на то, как взаимодействовать с родной стихией.
        - Тебе следовало сказать мне раньше, - все же ответила я. - Ты ведь… сильно истощен, так? Тебе стало лучше лишь потому, что я пришла к тебе сегодня. А что было бы, если бы я не сделала этого еще несколько дней? Что было бы, старый ты пень?! - уже со злостью спросила я, боясь даже представить, что нашла бы его хладный труп или, того хуже, не нашла бы ничего.
        - Я не рассчитал, - промямлил он, потупив взгляд. - Даже мысли не было, что начну так быстро угасать без тебя…
        - Идиот, - буркнула я, в который раз за сегодня начиная закипать ни с того ни с сего. С моей выдержкой происходило что-то неладное, и не признать это было бы просто глупо.
        - Что произошло в храме? - вдруг поинтересовался Рэби. - Ты изменилась… Течение энергии внутри тебя ускорилось…
        - Я понятия не имею, что это значит, а случилось то, что теперь можешь звать меня ис и тренировать вежливую форму обращения как к будущему члену Совета Двенадцати, - поджав губы, ядовито отрапортовала я. - Хотя, вероятнее всего, разговаривать ты будешь уже с урной, в которую сложишь пепел с моего ритуального костра. - Я тяжело вздохнула.
        - Что? - нахмурился он.
        - Неважно, по дороге объясню.
        - По дороге куда?
        - В храм, конечно, - вновь раздраженно ответила я. - Идем. Поздравляю, теперь ты мой личный… не знаю кто, но будешь при мне.
        - Но…
        - Никаких но, Рэби! Ты говорил, что людям нельзя находиться в храме. Полагаю, это не относится к элементалям. А в той ситуации, которую создала Дорэй, одна я просто не справлюсь. Мне нужна твоя помощь! - выпалила я. - Идем, нам надо еще продать лошадей…
        На все необходимые сборы у нас ушло еще полдня. Обратно в храм мы возвращались, когда стемнело. За это время я успела рассказать Рэби о событиях последних дней. О том, как познакомилась с наследником, как стала частью его Ожерелья, как превратилась в парня, которого все считают психом и задавакой. Все это время он лишь задавал уточняющие вопросы, но не пытался высказывать своего мнения. А это значило лишь то, что он обдумывает что-то свое и не расскажет об этом, пока мысли его полностью не будут сформулированы. Так или иначе, но впервые за последние дни я испытывала странное умиротворение и спокойствие, потому как он был рядом со мной. Не знаю, была ли тому причиной его близость или то, что он просто впитывал в себя весь исходящий от меня негатив, мне было все равно. Сейчас, рядом с ним, я чувствовала себя уверенно, точно маленький ребенок, который искал поддержку у своего родителя - я находила ее рядом с Рэби.
        - Как тебе наследник? - вдруг поинтересовался он, когда до храма оставалось всего несколько кварталов.
        - Не знаю, - ответила я. - Он не выглядит плохим, но он ненавидит меня… Думаю, это нормально.
        - Маленький су… - прошептал Рэби, а я так толком и не поняла, что он сказал, хотя, судя по интонации, ничего хорошего.
        - Я не злюсь на него, и тебе не стоит. - Я покачала головой. - Он будущий император.
        Я высказала самый весомый аргумент, почему нам обоим стоит быть терпимее. На самом деле сейчас я чувствовала себя мелкой и ничтожной букашкой, которая замерла в страхе перед несокрушимой мощью движущейся на нее волны. Еще немного, и меня раздавит, я просто исчезну так, словно меня никогда и не было. Ложь Дорэй, моя нерешительность, травма, с которой я не могу справиться, - все это подводило меня к черте, которую совсем скоро я буду вынуждена переступить. Если раньше побег казался эфемерной возможностью избежать момента, когда мне придется ступить за Полотно, то теперь я отчетливо понимала: никто не позволит исчезнуть недостающей жемчужине императора. От одной мысли о том, что все, что мне остается, - это преодолеть страх, мое сердце заходилось в бешеном ритме. Мне было страшно. Так страшно, что схватывало дыхание. Но это был единственный способ выжить и искупить вину отца. Хотя кого я обманываю, его грехи меня совершенно не интересовали. Я не помнила его. Не помнила любви к нему. Он был никем.
        - Знаешь… - Задержав дыхание, я остановилась посреди шага и взяла Рэби за руку.
        - Эй, ты чего? - поинтересовался он, маскируя свою растерянность под шутливым тоном.
        - Помоги мне, - впервые в своей жизни попросила я о том, что этот мужчина делал для меня, не спрашивая дозволения, целых пятнадцать оборотов, - помоги мне принять огонь, Рэби.
        Мужчина слегка улыбнулся, отчего вокруг его глаз расцвели лучики морщин, кивнул и сжал мою руку в ответ:
        - Глупая девчонка, огонь никогда не покидал тебя. Это ты прячешься от него за иллюзией, что пламя живет лишь в свечах и каминах. Я же говорил тебе. Но я понял тебя. Если ты правда готова, я помогу.
        - Не знаю, готова ли, но это уже необходимость.
        Стоило нам приблизиться к воротам храма Двенадцати, как я замерла. Конечно, я была настроена решительно, но как повлиять на то, чтобы Верховный настоятель согласился на размещение Рэби, я не знала. И все же… Не успела я додумать эту мысль, как за меня перешел к действиям Рэби. Он просто открыл дверь и вошел.
        - Ну конечно, вот и решение, - пробормотала я, ступая следом за ним и мысленно готовясь к тому, как буду вести себя с теми, кто все же решит нас притормозить.
        - Ну ничего, мне нравится, - пробормотал Рэби, с интересом вертя головой. - Цветочки, все дела, - сведя руки за спиной, продолжал бормотать он, решительно продвигаясь вперед по тропинкам.
        К моему удивлению, никто не спешил нас остановить или с позором выставить прочь.
        - А кормят как? - Он посмотрел на меня. - Это важно, чтоб ты знала. Я много ем не потому, что не могу совладать с собственной утробой, просто, когда я голодный, это может быть опасно.
        - Ну конечно, - фыркнула я.
        - Да правда! - возмутился он. - Голодный эле-менталь - грустный элементаль, а значит, переходящий на подножный корм в прямом смысле слова. Мне нельзя расстраиваться!
        Не выдержав, я все же засмеялась. Казалось, с нашей последней встречи прошел год. Так хорошо было вот так прогуливаться с ним.
        - Хороший аргумент, Рэби!
        Мы неспешно шли по цветущим аллеям храма Двенадцати Парящих. Время было позднее, нас окутывал свет заходящего солнца, аромат разогретых за день цветов и нежный теплый ветерок угасающего дня. Стрекот цикад казался удивительной мелодией неизвестных музыкантов.
        Мы уже подошли к общежитию, в котором мне выделили комнату, как я невольно сбилась с шага. Спиной к нам стоял тот, к кому, должно быть, нам стоило обратиться в первую очередь, приходя сюда вдвоем. Ис Тарой, облаченный в уже привычное белоснежное кимоно, обернулся, словно почувствовал наше приближение. Верховный эвей слегка улыбнулся и неспешно двинулся к нам навстречу.
        - Рэби, это… - попыталась я предупредить, но он поспешил успокоить меня.
        - Я не слепой, Ив. - Верховный настоятель встал напротив нас. - Юная Игнэ. - Он кивнул мне и тут же обратил свой взор на Рэби. - Духи не частые гости в наших стенах, - вкрадчиво сказал он. - Но желанные…
        - Еще бы, - без всяких формальностей усмехнулся Рэби, что несколько озадачило меня.
        Верховный не казался удивленным или разозленным нашим вторжением, хотя этот водяной дракон в принципе никогда не выглядел злым, разве что немного пугающим. Они, улыбаясь, смотрели друг на друга, а я чувствовала себя полной идиоткой и никак не могла отделаться от ощущения, что они разговаривают между собой на языке, которого я не знала и не слышала.
        - Разумеется, - вдруг вслух сказал ис Тарой. - Нет никакой необходимости переживать об этом. Все уже улажено. Собственно, вместо меня помочь с переездом должен был слуга, но пришел ты, и я решил встретить вас сам.
        - С переездом? - Пожалуй, это было единственным словом, смысл которого я отчетливо уловила.
        - Конечно. - Мужчина кивнул. - Все послушники, что готовятся стать частью Нити Жемчуга императора, живут в отдельном корпусе. Вы были там этой ночью…
        Я продолжала слушать ответ Верховного, ощущая, как мое лицо стремительно краснеет. Хищный прищур глаз Рэби этому лишь способствовал.
        - М-м, - выдавила я из себя, стараясь не замечать хитрых глаз иса Тарона и злобного прищура Рэби, - да, там ничего. Надо бы вещи собрать…
        - Все уже перенесли. Что ж… - Ис Тарой вновь посмотрел на Рэби. - Храм принимает тебя.
        Путь к новому месту не занял много времени. Жизнь моя стремительно менялась, как могло показаться, непременно к лучшему. Ведь сложно поспорить с тем, что теперь я буду жить в корпусе для будущих первых лиц империи, сидеть за одним столом с будущим императором, общаться с сильными мира сего на равных… Вот только меня не покидало ощущение, что все это попало ко мне в руки незаслуженно, по странной воле случая, и не более того. Я не привыкла к чудесам и везению, и любая перемена «к лучшему» в моем случае имела обычно второе дно.
        Корпус Двенадцати стоял особняком от других корпусов и находился на равном удалении от храма и любого из учебных корпусов. Стоя перед входом в здание, которое утопало в зелени лиан и листвы деревьев, я не могла не отметить, что все эти разговоры о равенстве, как выяснялось, на деле не более чем разговоры. Кто-то из учеников все же равнее… И теперь я одна из них. Это было забавно. Здание отличалось еще и тем, что у каждого из тех, кто должен здесь жить, был личный вход, а сам корпус имел форму круга. Найти мою дверь не составило труда: знак Радави, выгравированный на ней, невозможно было пропустить. Стоило мне прикоснуться к ручке двери, как символ приветственно полыхнул, а дверь податливо отворилась.
        Я не сразу поняла, где оказалась. Стоило нам с Рэби переступить порог, как пространство вокруг стало заполняться приятным теплым сиянием, разгоняющим полуночный мрак, и уже через несколько секунд я стояла в центре просторной гостиной. У меня язык не повернулся бы назвать это место комнатой или небольшими апартаментами: это был отдельный дом со всем необходимым и даже лишним. Панорамные окна в пол, шикарная мебель, обитая шелком, множество шкафов с книгами. Одним словом, тут было все, чтобы скоротать вечер, и даже ненавистный камин имелся. Не говоря уже о лестнице, которая, судя по тому, что я видела у наследника, вела на второй этаж в спальню, где с легкостью могли почивать десять человек.
        - Мне не нравится, - буркнула я, чувствуя себя неуютно.
        - Ну прости, похоже, все кладовки заняты, - ответил Рэби, просто шлепнув свои сумки на пол. - Что тебе не так? Столько места, и у каждого своя комната будет…
        - Мне просто не нравится, - повторила я, намереваясь найти в этом месте одеяла и закончить уже этот день.
        Я без труда нашла комнату, в которой могла бы расположиться. В конце концов, сегодня я ночевала в ее зеркальной копии, только на другой стороне этой крепости. Как оказалось, мебель у меня была чуть проще, чем в комнате наследника, но также имелись своя ванная и выход на широкую террасу.
        Напротив входа была приготовлена постель, потому, не раздумывая, я тут же села на нее. Она была мягкой и так и манила в свои объятия. Белоснежные простыни, шелковая вышивка и такие воздушные подушки, точно сотканные из кусочков облаков. Я так радовалась своей первой настоящей комнате, а сейчас мне становилось тошно от одного взгляда на ту роскошь, что меня теперь окружала.
        - Парящие, что же дальше? Что же дальше? - прошептала я, прижимая колени к груди и устало опуская на них голову. Ответов у меня не было.

* * *
        Китарэ вынырнул из потайного хода, очутившись аккурат рядом с покоями своей матери. Он воспользовался им, не желая привлекать к себе внимания слуг или высших сановников, которые могли попасться на его пути в столь поздний час. Он пришел поговорить с единственным родным эвейем, который у него был, а не для показательных визитов. У него не было ни времени, ни желания лишний раз расшаркиваться перед подданными. Единственная причина, по которой ему приходилось это делать, - стремление показать, что именно он лучший выбор для них и всей страны. Случайных встреч с принцем во дворце не происходило даже у слуг. И дело было не столько в том, что он не признавал своего положения, скорее опасался того, что в самый неподходящий момент его безумие и ущербность станут всем очевидны, а стало быть, поставят крест на нем и на его роде в целом. Прямых наследников, кроме него, не было. Дядя, который сейчас возглавлял кабинет министров, был двоюродным братом его отца. Более слабая ветвь, но у них тоже были свои планы на Китарэ. Договорной брак с его дочерью не вызывал ни у кого никаких сомнений. Китарэ же старался
пока об этом не думать. До этого надо было еще дожить.
        Он тихонько постучался в личные покои матери и, не дожидаясь ответа, вошел внутрь. В такой час покои вдовствующей императрицы ожидаемо пустовали. Пятнадцать оборотов назад то, что произошло с его отцом, перевернуло жизнь не только всей империи, но и его небольшой семьи. Алмэй, его всегда такая веселая и добрая мать, словно переродилась тогда, превратившись в жесткую, властную и непреклонную женщину, часто казавшуюся ему чужой. Она не смогла урезонить брата отца или отнять его место в кабинете министров, вместо этого она сосредоточилась на дворце и жизни в нем. Все здесь было в ее, и только ее, власти. Каждый уголок дворца оплетали ее защитные чары и магия, единственной целью которой было защитить ее и его.
        - Не стой там, - послышался властный тихий голос, доносящийся из спальни, - ты заставляешь меня ждать.
        Конечно, она знала, что он здесь. Его мать была искусным магом и щедро платила за ту силу, что черпала столь безрассудно последние годы. Китарэ медленно прошел вперед, открыл еще одну дверь, чтобы тут же оказаться лицом к лицу с женщиной, которая некогда слыла первой красавицей империи. Алмэй стояла посреди комнаты в традиционном траурном белоснежном кимоно. Ее седые волосы были собраны в тугой пучок. Прямая, порой, казалось, несгибаемая спина подчеркивала ее суровый нрав. Тонкое, словно высушенное лицо; угли черных глаз - самое яркое пятно в ее внешности - казалось, видели тебя насквозь.
        - Что привело тебя ко мне в столь поздний час, сын? - предельно холодно и вежливо поинтересовалась она.
        - Здравствуйте, матушка. - Привычно опустившись на одно колено, он поклонился.
        Всякий раз, когда ему приходилось это делать, перед его глазами вставала совсем иная картина. Он помнил, как бежал к ней навстречу с широко распахнутыми объятиями, а она смеялась так громко и открыто, что порой ему казалось, он до сих пор слышит этот смех.
        Китарэ поднялся с колен, глубоко вздохнул и сказал:
        - Я замкнул круг.
        На миг ему показалось, что на лице матери промелькнула тень эмоции, схожей с радостью. Но она растворилась, так и не найдя отклика на дне ее глаз.
        - Хорошо. Чей род призвал Радави?
        - Игнэ.
        Он пришел к ней, зная, что совсем скоро об этом узнают все. Его не интересовала реакция Совета или кабинета министров. Они будут вынуждены это принять. Но он должен был позаботиться о ней. Он знал, на что способна вдовствующая императрица. Пятнадцать оборотов назад именно она настаивала на смертной казни для всего рода Игнэ, даже понимая, чем это впоследствии может обернуться для всего мира. Женщина, потерявшая свой мир, становится безумна и безжалостна в своей ненависти. Не получив желаемого, она сосредоточилась на том, что создала идеальный мир во дворце, где ни ей, ни ее ребенку ничего не угрожает. Китарэ слишком хорошо знал, что такое безумие. Он боялся, что мать, узнав обо всем, захочет разрушить его круг. Он не мог это игнорировать. Теперь Игнэ под его крылом, нравится ему это или нет.
        - Нет, - точно вторя его мыслям, чуть слышно прорычала женщина. Впервые за долгие годы он видел настоящие эмоции на этом испещренном морщинами лице. Жаль, что этот первый раз был отдан ненависти.
        - Так сложилось.
        - Ты не можешь его предать! Не можешь! Слышишь? Не можешь так предать своего отца! - Она кинулась к нему.
        - Так сложилось. - Пожалуй, он и впрямь был не готов к этому разговору, потому как не знал, как вести себя с такой реакцией матери. - Это не предательство - это мой долг. - Он положил руки на ее кулаки, которые сжимали ворот его кимоно. - Я пришел сказать тебе об этом сам…
        - Сказать, что предал отца?!
        - Сказать, что готов принять его наследие. - Он осторожно погладил ее по плечам.
        Безумие и гнев. Он чувствовал этих до боли знакомых демонов, что сейчас овладевали ею. И он знал, как совладать с ними.
        - Ты не можешь…
        - Я никогда не предам его, - вкрадчиво прошептал он. - Никогда, слышишь? И ты не должна. Пообещай мне, слышишь? Пообещай памятью отца. - Он заглянул в глаза матери, стараясь говорить так, чтобы она почувствовала его искренность.
        - Нет.
        - Да. - Он осторожно погладил ее по спине.
        Она продолжала молча смотреть на него, пока Китарэ не почувствовал ту самую нить, на которую осталось немного надавить и надломить, чтобы получить желаемое. Он еще раз погладил ее по спине, потянулся своим сознанием к этой самой ниточке и осторожно потянул. Впервые за пятнадцать оборотов мать рыдала в его объятиях. Впервые это были настоящие эмоции, которые он смог вытолкнуть из нее, вложив то, что было нужно ему, благодаря силе, использовать которую было слишком рано для него. Никогда прежде он сознательно не пользовался силой рода. Он слишком хорошо помнил, какой бывает плата, когда делал это непроизвольно. Но он должен был обезопасить свой круг от той, что не остановилась бы, узнай она о том, кто замкнул его. Он слишком хорошо чувствовал эту женщину, неосознанно пропуская ее через свой дар как самого близкого эвейя, как мать. Сейчас Китарэ заставил ее выплеснуть свой гнев и отпустить, сделав его чем-то незначительным и второстепенным. Теперь она примет необходимость того, чтобы наследник Игнэ замкнул его круг. А это было важнее всего. «Что я творю? - мелькнула мысль на задворках сознания. - Как
пережить эту ночь? И все ради кого?»
        Он устало прикрыл глаза, улыбнувшись уголками губ, вспоминая что-то весьма забавное.
        Глава 8
        - Почему это должна быть ты? Мужчина из нас двоих я! Между прочим, - фыркнул мальчик, изображая вселенскую обиду.
        - И? Какая разница? - поинтересовалась девочка, в очередной раз увлеченно исследуя содержимое своего носа.
        Пожалуй, это было единственным, с чем Китарэ до сих пор не мог смириться. Он твердо решил, что она его судьба. Но разве может его судьба с таким упоением при каждом удобном случае извлекать козявки из носа и вытирать их обо что ни попадя?
        - У! - скривился он. - Ты хоть представляешь, как это отвратительно? Если хочешь быть моей женой, то не должна этого делать!
        - О чем ты?
        - Об этом, - указал он пальцем на ее нос.
        На миг девочка глубоко задумалась, надув крошечные пухлые губки и смешно сморщив лобик.
        - Тогда я не буду…
        - Отлично!
        - …Твоей женой, - закончила она. - Что же, если мне нечем дышать, то я должна всю жизнь страдать ради тебя? Мне это не подходит, - сумным видом подытожила она. - И вообще, сейчас важно другое. Пойду я.
        - Это нечестно! - заупрямился несостоявшийся будущий муж.
        - Ты не пройдешь по этому коридору. Папа почувствует через огонь, - так, словно была вынуждена объяснять самые очевидные вещи, немного раздраженно втолковывала она. - И вообще, это я подслушала о том, что у них с твоим папой важный разговор! Да и охрана не станет со мной разговаривать. Мы же напарники! И должны помогать друг другу. Я Радави, а ты Дкаши, забыл? Для воплощенных богов нет закрытых дверей! - возбужденно лепетала она, представляя, что они и впрямь великие божества-драконы, ступившие на землю в их телах.
        Китарэ тоже нравилась эта их игра в героев-богов, потому-то идея узнать важный секрет родителей была особенно привлекательна! Вопрос заключался в том, кто будет подслушивать. И тут Китарэ вынужден был признать: пламя, которое освещало внутренний коридор башни, не пропустит чужака незамеченным.
        - Хорошо, Рави, - назвал он Ивлин прозвищем, которое они вместе придумали, сократив имя божества. - Я рассчитываю на тебя, - важно кивнул он.
        - А я на тебя, Аши, - вторя ему, сказала Ив. - На тебе стражники, об остальном я позабочусь, - используя фразу, которую явно слышала от кого-то из взрослых, подытожила она.
        Темная лестница, освещаемая лишь неровным отблеском пламени, была немного пугающей. Но Ивлин казалось, что она герой одной из древних сказок и сейчас должна совершить свой самый главный подвиг - подслушать важный секрет и рассказать о нем Китарэ. Так они смогут спасти мир! Так все узнают о том, какой самоотверженный поступок они совершили ради империи! Воображение ребенка рисовало удивительные, восхитительные картины их великих свершений. Оттого крошечное сердечко лишь громче стучало в груди, а ладошки становились влажными от волнения, но она продолжала подниматься. Как они и предполагали, вся охрана сейчас находилась у входа в башню. И именно поэтому девочке удалось беспрепятственно добраться до верхней комнаты, пока Китарэ занимал разговорами стражу.
        - Ты хоть понимаешь, как это звучит? - Голос отца показался непривычно холодным и раздраженным.
        Такой диссонанс между ее папой и тем дядей, который говорил за дверью, неожиданно отозвался страхом внутри. Приключение вдруг перестало казаться забавным.
        - Вполне. - Столь же серьезен был и отец Китарэ. - Потому и прошу тебя о помощи. Я больше никому не могу доверять. У меня есть только мое Ожерелье, только мои братья, в которых я могу быть уверен.
        - Парящие, если они подведут к этому, то для империи, для мира, Полотна это будет катастрофа… - тяжело выдохнул папа. - Конечно, ты же знаешь, я всегда с тобой, что бы ни было, мы справимся…
        Ив собиралась тихонько спуститься, чтобы не выдать своего присутствия, когда спиной уперлась во что-то теплое и мягкое, а на плечи ей легли чьи-то тонкие цепкие пальцы.
        - Что это за мышка-малышка у нас тут, а? - Хриплый шепот отозвался роем мурашек по спине.
        Распахнув глаза, я села на кровати, прекрасно понимая, что больше уже не усну. Сердце в груди колотилось с такой силой, что я едва могла вздохнуть. Казалось, я до сих пор ощущала прикосновение чьих-то костлявых пальцев на своих плечах.
        «Мышка-малышка» - этот шепот до сих пор стоял в ушах. Кто-то назвал меня так… Кто? Да и что все это было? Почему так страшно?
        Впервые мне снилось детство, о котором я не помнила. Кто тот мальчик, по которому сейчас так тянет сердце?
        - Аши? - прошептала я, надеясь найти внутри хоть какой-то отклик на это имя.
        Острое чувство тоски было мне ответом. Это была печаль. Иррациональная, глубокая, болезненная и совершенно непонятная. Я тосковала по тому, кого не знала и не помнила.
        За окном ярко сияла полная луна. Час совы или волка? Я бы не взялась судить. Но спать мне больше не хотелось. Хотелось выйти на улицу, сделать глубокий вдох и наконец-то избавиться от этой непонятной, тянущей боли в груди. Это было первое осознанное и такое яркое чувство к тому, кого я не находила в своих воспоминаниях. Но при одной мысли о нем я чувствовала тяжелый ком в горле, и так сильно хотелось плакать.
        - Я скучаю по тебе, Аши, - едва слышно прошептала я, прикрыв глаза.
        Во сне я четко видела его лицо, а сейчас все вновь скрылось под слоем тумана, который так просто не развеять и не разогнать.
        Поднявшись с постели, я накинула длинный халат и направилась на террасу, которая выходила во внутренний дворик замкнутого кольца корпуса. Теплый ветерок коснулся моих волос. Дышать стало чуть легче, но тягостных дум не стало меньше. Вновь и вновь я возвращалась к своему сну. Это было удивительно ярко, словно действительно случилось в моей жизни не пятнадцать оборотов назад, а лишь вчера. Я видела друга, с которым мне было так хорошо. Странно…
        - Очень странно, - пробормотала я, проводя рукой по волосам, и оперлась локтями на высокие перила балкона.
        И что уж говорить, насколько странным было то, чем закончился этот сон-воспоминание. Я все еще продолжала размышлять над тем, что все это могло значить, и над тем, насколько я вообще могу доверять своему измученному сознанию, когда из-за облаков вновь показалась полная луна, освещая пространство внутреннего дворика.
        Я не сразу сообразила, что происходит внизу. Серебристые лучи ночного светила отразились от чего-то белоснежного, и спустя долю секунды я поняла, что это волосы наследника. Китарэ сидел на земле, привалившись спиной к высокому дереву. Если бы не полная луна, я бы и вовсе не заметила его. Стоило, наверное, развернуться и тихо уйти в свою комнату, но кое-что меня заставило настороженно замереть. В руках наследника был острый, точно тонкая спица, кинжал, по лезвию которого то и дело пробегали лунные блики. Казалось, он любуется им. Настолько блаженным и счастливым было его лицо, что мне стало не по себе. Неестественная улыбка, которая могла бы принадлежать фарфоровой кукле моей сестры, но не живому эвейю, кривила его губы.
        Обычно я игнорирую посторонних мне людей или эвейев. Если у кого-то проблемы, то могу помочь при условии, что никто и никогда меня в этом не заподозрит. Я привыкла держаться в стороне и не интересоваться ничем, будь то неприятности или, наоборот, значимые события. Но сейчас я не могла заставить себя отвернуться. Он смотрел на тонкое лезвие так, что у меня кровь в венах стыла. Для эвейя балкон на втором этаже - это, в принципе, не высота, потому, не раздумывая долго, я легко спрыгнула вниз, лишь на миг споткнувшись из-за слабости в ноге, и тут же спряталась за ближайшими кустами.
        То, что происходило дальше, было похоже на форменное безумие. Этот… наследник, будь он неладен, начал выводить лезвием узоры на своем запястье, и на бледной коже тут же появлялись алые капли крови. Он улыбался и рисовал лезвием на своей коже кровавые узоры, и это было настолько странно и жутко, что только сейчас я начала понимать, что что-то тут не так. Быть может, наследник ходит во сне? Это приступ лунатизма? Просто ненормальный?
        Вариантов была масса, но оставить происходящее без внимания я уже точно не могла.
        Стараясь двигаться как можно тише, я осторожно выбралась из своего укрытия и направилась в его сторону. Мой план был прост и универсален: вырубить его и оставить досыпать ночь под деревом, забрав кинжал. Ничего сверхъестественного, героического или, упаси Парящие, опрометчивого. Никаких следов. Быстрый точный удар по сонной артерии, и мир, полный чудесных снов, откроется императорской особе.
        Я так и не поняла, как он услышал меня. Клянусь всем, что у меня есть, я не издала ни одного лишнего звука. Все так, как учил меня Рэби, но вдруг рука Китарэ, занесенная в очередной раз, замерла, и он, точно коршун, что с высоты своего полета заметил мышь, обернулся ко мне. Между нами было всего несколько шагов. Его лицо освещало бледное лунное сияние, делая его волосы похожими на нити серебра. Глаза Китарэ сияли, особенно напоминая сейчас тающий на солнце лед. Он казался пришедшим с Другой стороны Полотна. Этот «некто» приковывал мой взгляд, овладевая телом и сознанием, но он же пугал меня до дрожи в коленях, заставляя забыть о том, как дышать. Его глаза изменились, зрачки вытянулись в тонкие ниточки, а черты лица заострились. Точно так же на миг изменилось лицо иса Тарона, когда он видел зарождающуюся в небе бурю. Но ис Тарой был уже сформировавшимся эвейем, а вот для Китарэ подобное было пока неподвластно, насколько я знала…
        Его губ коснулась легкая улыбка, и, пожалуй, это было последним, что я смогла отчетливо разглядеть, как в тот же миг оказалась прижата его сильным телом к стволу дерева. Все это случилось с такой скоростью, что я должна была сильно удариться спиной. Но этого не произошло. Он придержал меня в последний момент, хотя я этого и не заметила.
        - Наконец-то, - выдохнул он в мои губы, глядя так, будто я была изысканным угощением, от которого несложно потерять здравый смысл.
        Никто! Ни один мужчина не смотрел на меня так! Это пугало и будоражило одновременно.
        - Китарэ!.. - Даже примерно не представляя, что теперь делать, я попыталась привлечь его внимание.
        Но не тут-то было! Его взгляд скользил по моему лицу, а пальцы касались моих волос, разбирая их на пряди и пропуская сквозь них.
        - М-м? - Он посмотрел на меня.
        Мне показалось, что ничего осмысленного в его взгляде так и не появилось. Я бы определила выражение, что поселилось на дне его глаз, как безумное блаженство. Именно так.
        - Моя, моя, моя, - шептал он, касаясь меня. - Моя…
        «Он знает?» - тяжело сглотнув, подумала я, не понимая, как вести себя со слетевшим с катушек наследником. Нельзя перечить будущему императору. Бить его тоже нельзя. Калечить - тем более. Но самое ужасное - что-то внутри меня откликалось на каждое его прикосновение, близость.
        - …Душа, - в очередной раз выдохнул он мне в губы. - Ты вернулась ко мне. - Он прильнул к моей щеке своей, еще сильнее стискивая в объятиях. - Вернулась, - едва слышно выдохнул он, гладя меня по волосам, точно я была самым драгоценным сокровищем в его жизни.
        Я не сразу поняла, что слышу рокот, исходящий из его груди. Животное урчание, спокойное, вибрирующее, оно исходило от него, в то время как он продолжал поглаживать меня.
        Я стояла неподвижно, будто меня разбил странный паралич. Широко распахнутыми глазами я смотрела прямо перед собой, пытаясь найти хотя бы одну связную мысль. Я будто оказалась в лапах хищника, с которым мне не справиться. От которого не убежать. Никогда я не думала, каким пугающим может быть чужое безумие, которое, вопреки всему, откликается внутри тебя неподвластным логике теплом. Мне было хорошо рядом с ним, и это пугало еще больше.
        Осторожно подняв руки, я положила свои ладони ему на плечи и попыталась оттолкнуть, слегка надавив. Какой там! Легче было сдвинуть с места каменный валун. Он недовольно встрепенулся и вновь прижался ко мне всем телом.
        - О демоны, - пробормотала я. - Китарэ, давай поговорим.
        Даже мне это предложение показалось жалким. Что уж говорить, что и наследник в таком состоянии проигнорировал его. Его ладонь легла на мою шею, заставляя запрокинуть голову так, чтобы наши глаза встретились.
        - Китарэ спит, - сказал он, наклоняясь ко мне ближе. - Пусть спит, он не понимает. Не слышит меня и не видит тебя, душа моя, - уже почти в мои губы прошептал он.
        Его дыхание жгло кожу, и я вдруг поняла, что очень хочу, чтобы миллиметры, разделявшие нас, вдруг исчезли. Что-то тянуло меня к нему. Так сильно, маняще. Но все-таки здравомыслие еще жило во мне, оно не желало пускать ситуацию на самотек. И пусть с сожалением в сердце, но я была ему признательна.
        Из последних сил я собрала всю смелость и отвагу, на которые была способна, резко втянула живот и со всей силы толкнула его, уходя вниз. Я старалась быть быстрой, но ощущение того, что он лишь позволяет мне ускользнуть на миг, не покидало. Я успела сделать лишь несколько шагов в сторону, когда позади послышался хриплый смешок, а на талии вновь сомкнулось кольцо из крепких мужских рук. Он вновь притянул меня к себе, точно я была мышкой, которую довольная игрой кошка подтянула к себе за хвост.
        - Нет, - выдохнул он мне в затылок, - не выйдет.
        Озираясь вокруг в поисках хоть какого-то способа сбежать, я поняла, что так просто у меня это не получится. В этой ситуации проще было стерпеть что угодно, чем позвать на помощь. Опозорить себя, опозорить наследника - это худшее, что я могла бы сотворить!
        - П-почему ты сказал, что Китарэ спит? - выпалила я первое, что смогла придумать и за что могла ухватиться. - Не мог бы ты его разбудить? - осторожно поинтересовалась я.
        - Потому что он спит, - точно объясняя самые очевидные на свете вещи, со смехом ответил он. - И я не хочу его будить.
        - Почему? - Правильно, надо тянуть время.
        - Я не хочу, чтобы он обидел тебя…
        Надо сказать, это было неожиданно. Но я должна была продолжать говорить хоть что-то, чтобы отвлечь его.
        - Почему ты не хочешь этого? - прошептала я, мысленно перебирая все возможные способы, как выйти из этой ситуации.
        Он резко повернул меня к себе лицом, точно я была его личной куклой, с которой он решил поиграть. Заглянул в глаза своими необыкновенными сияющими глазами дракона. Его ладонь легла на мою щеку, а большой палец коснулся верхней губы. Это прикосновение было столь неожиданным, интимным, обжигающе-нежным, что против воли у меня из груди вырвался хриплый вздох.
        - Потому, - словно с глупым ребенком, вкрадчиво заговорил он, - что я не хочу обижать тебя. Я прощаю тебя. - Он улыбнулся. - Ты можешь не помнить, но я не могу простить его. Он не смел забывать тебя! - зло отчеканил он.
        Я продолжала смотреть в его глаза, и картинки… бессвязные картинки из моих снов и видений вставали у меня перед глазами. Мои обгоревшие пальцы цепляются за ворот чьего-то кимоно… Кто-то уговаривает меня дышать… И взгляд… взгляд дракона, его дыхание, которое словно возвращает меня обратно в мое изуродованное тело…
        - Аши? - не веря тому, что осмелилась произнести его имя вслух, сипло сказала я.
        Его улыбка стала мне ответом. Казалось, он хотел вновь притянуть меня к себе, когда глухой удар заставил наследника всем своим весом повалиться на меня.
        При всей моей стойкости, к этому я оказалась не готова. Мои ноги подкосились, а уже через пару секунд я лежала на земле, не видя перед собой ничего и никого из-за копны светлых волос, что теперь закрывала мне обзор. К слову сказать, высвободиться из-под тела мужчины тоже не особо получалось.
        - Ты как? - Голос, который я уже была в состоянии распознать, заставил собраться и приготовиться к длительным объяснениям того, что произошло.
        Но как? Как я могла сейчас говорить с кем-то, пусть даже и с самым миролюбивым эвейем, что я встретила в стенах храма, когда я даже осознать произошедшее не могу?
        - Эй, ты живой?
        Копна светлых волос исчезла, и появилось лицо Дилая.
        - А? Да. - Я сглотнула, пытаясь взять себя в руки. - Конечно.
        - Не обращай внимания. - Взяв Китарэ за подмышки, он стащил наследника с меня. - Ему совсем нельзя пить. Ну, ты понимаешь, как только выпьет, так совсем. - Он закатил глаза. - Не говори никому, ладно? Что бы он там ни наболтал, это все пьяные бредни, понимаешь? - На миг взгляд Дилая стал пристальным и острым, точно от моего ответа будет зависеть мое дальнейшее существование.
        - Да, - усмехнулась я, поднимаясь с земли. - Он ничего такого и не сказал, - отмахнулась я, выдавливая из себя нервный смешок.
        - Ну, вот и ладненько. Поможешь дотащить его? - вновь легко и непринужденно поинтересовался он.
        - Конечно. - И хотя я улыбалась, подхватывая тон Дилая, актриса из меня была никудышная. Кажется, мы оба понимали это.

* * *
        «Как же хочется пить», - первая мысль, а следом боль. Голова… Его голова решила-таки треснуть. Да что же это?
        Вытащив руку из-под одеяла, но так и не решаясь открыть глаза, он стал ощупывать пространство вокруг. Может быть, завалялся где-то неподалеку кувшинчик с водичкой? Когда он все же осознал, что нет, кто-то, угадав его мысли, заботливо сунул в его ладонь прохладную влажную кружку. Не успев открыть глаз, он услышал голос, который позволил немного расслабиться:
        - Плохо?
        - Угу, - невнятно просипел Китарэ, сел на постели и одним глотком выпил всю воду.
        Только когда кружка опустела, он несмело приоткрыл сперва один, а потом второй глаз.
        - Что ты тут делаешь? - пробормотал он, глядя на друга, который уже был одет, причесан и полностью готов к новому дню. Ни следа сна на лице.
        - Присматриваю за тобой, что же еще? - фыркнул тот, подходя к дверям, ведущим на террасу, и распахивая их настежь. - Скажи спасибо, что моя личная жизнь особенно активна по ночам, а женщины считают меня привлекательным, - улыбнулся Дилай, точно объевшийся сметаны кот.
        - Что произошло? - спросил Китарэ, рассматривая свою забинтованную руку, которая немного саднила сейчас. Он потянул за кончики бинтов и стал снимать повязку.
        - Ну, - пожал плечами Дилай, - в общем-то, ничего страшного, - отмахнулся он. - Ты был немного не в себе…
        - Я кому-то навредил?
        - Ну не то чтобы… - Юноша попытался в очередной раз отмахнуться, в то время как Китарэ уже снял повязку и с интересом рассматривал едва различимые розоватые шрамы.
        - Это я сам себя расписал? - Он серьезно посмотрел на друга.
        - Расписал? - Дилай тут же подошел к Китарэ и вместе с ним с интересом уставился на древние иероглифы, которые сейчас использовались лишь в магических книгах и для совершения ритуалов. Но, как любые из эвейев, они оба владели этими знаниями. - Я надеюсь, шрамов не останется, - из последних сил пытаясь сдержать смех, сочувственно произнес Дилай.
        Надпись из тонких порезов гласила: «Идиот».
        - Прекрасно, - пробормотал Китарэ, - теперь я идиот. - Он покачал головой. - Что значит: «Ну не то чтобы»? - Он вновь посмотрел на друга.
        - Ну…
        - Да говори ты уже! - не выдержав, вспылил наследник.
        - Когда я пришел, ты собирался… - замахав руками, вновь замялся Дилай. - Ну, ты вроде как целоваться собирался! - прикрыв глаза, выпалил он.
        - Чего? С кем?! - уже поднимаясь с постели, выпалил Китарэ, буквально нависая над другом.
        - Да что ты орешь на меня! Я-то тут при чем! Не было ничего! Я вовремя появился…
        - С кем? - стиснув зубы, вновь спросил он.
        Некоторое время Дилай смотрел в глаза наследника, словно бы это могло помочь ему сбежать, но потом прикрыл глаза и просто сказал:
        - С Игнэ…
        - Что?! - Он ошарашенно опустился на пол, хватаясь за голову. - Да, я действительно идиот… - пробормотал он.
        - Да брось, все нормально, я поговорил с ним. Он все понял, ничего не было, и, кажется, ты ничего лишнего не сказал. Он думает, ты был пьян. И потом, он часть твоего круга теперь…
        Китарэ посмотрел снизу вверх на друга. Взгляд его говорил о том, что он готов провалиться сквозь землю, а Дилай знал лишь один способ, чтобы вернуть самообладание своему другу. Потому он мило улыбнулся и протянул руку, почесав его за ухом:
        - Ну что за щеночек…
        Следом предметом гнева наследника уже привычно стал он.

* * *
        Ночка выдалась знатной. Все события последних дней были обескураживающими. Но то, что случилось этой ночью, отодвигало на задний план даже мое вхождение в Нить жемчуга и природу Рэби. Кстати, стоило мне более-менее привести себя в порядок и отправиться на традиционную молитву в храм, как по возвращении «дома» меня поджидал разъяренный элементаль. Он сидел у двери, скрестив руки на груди. Почему разъяренный? Ну, когда Рэби злится, он очень сильно сопит. Собственно, именно это его обычно и выдавало, когда он пытался казаться злым. Сопение появлялось только в случае реальной угрозы.
        - Нам необходимо поговорить, юная иса, - отчеканил он, поднимаясь на ноги и проходя в комнату.
        - Ишь ты, - пробормотала я ему вслед, но игнорировать его требования не стала, хотя и было желание. - О чем ты хотел поговорить? - поинтересовалась я, занимая кресло напротив.
        Грозное сопение, показательная пауза и реплика.
        - О твоем безрассудстве, - бросив на меня взгляд сверху вниз, сказал наставник.
        На ум приходило все что угодно, к чему бы это могло относиться, но вместо этого он произнес то, чего я никак не могла ожидать. Казалось, запал холодности и показательной строгости закончился, Рэби заерзал на кресле и затараторил.
        - Ты не думай, пожалуйста… Кто еще тебя поймет так, как я? Да никто, - отмахнулся он от мифических благодетелей. - Я ж сам соткан из огня, - поделился он со мной так, словно это все объясняло. - Став мужчиной, я стал любить женщин. - Теперь в ход пошел многозначительный взгляд и всепонима-ющая улыбка. - Много любить… - Он поиграл бровями. - Мы, огни, такие… безудержные в своих страстях. Но! - Он вдруг вскинул руку вверх, и это заставило меня отшатнуться. - Так нельзя, Иви, - тоном доброго дядюшки сказал он. - Это общество не поймет. Ты станешь изгоем, если это станет всем известно. Потерпи, вот выйдешь замуж, образуешь пару, а потом - гуляй не хочу, - махнул он рукой, нервно похихикивая, - делов-то! Вон тетка твоя та еще ш…
        - Рэби, - вкрадчиво обратилась я к нему, - ты сейчас о чем вообще?
        - Я… - Он как-то потерянно посмотрел на меня, мигом растеряв свой запал. - Ты уходишь куда-то по ночам, я знаю.
        Я смотрела на него, а в голове моей образовалась какая-то звенящая пустота. Честно говоря, я не знала, как реагировать на его предположения и заботу. С одной стороны, следовало бы разозлиться, а с другой - ничего смешнее я в жизни своей не слышала.
        - И ты решил, что у меня роман? - Только произнеся это предположение вслух, я почувствовала всю абсурдность сказанного и, не сумев сдержаться, расхохоталась. - Парящие, спасибо, давно уже не слышала от тебя хороших шуток. - Отсмеявшись, я утирала выступившие слезы и пыталась отдышаться. - Я урод, Рэби, ты забыл? - поинтересовалась я.
        На самом деле если хочешь с чем-то свыкнуться и превратить это из слабости в броню, то тебе не стоит бояться говорить об этом самому. Простая констатация факта уже не выстреливает пульсирующей болью в сердце, а лишь слышится отдаленным эхом.
        - Дура. - Он насупился, зло сплюнул, встал, собираясь уйти, потом передумал и снова сел в кресло. - В зеркало на себя посмотри! - рявкнул он и тут уже вылетел из комнаты, точно боялся, что я в него чем-нибудь кину.
        - Они тут все чокнутые, похоже. - Я покачала головой, глядя ему вслед. - Этот всего сутки тут, а уже туда же… Эй! - крикнула я. - Иди сюда! Разговор есть!
        - Нет! - донеслось мне в ответ. - Не хочу больше с тобой разговаривать! - категорично отозвался он сверху. - Зайди за мной на обед! - поспешил добавить смертельно оскорбленный неизвестно чем наставник.
        - Хорошо!
        Я не злилась на Рэби. В конце концов, он единственный, кому было не все равно, что со мной происходит. Он заботился обо мне как умел, и я была признательна ему за это.
        Выйдя из корпуса, я думала о том, что Рэби, пожалуй, единственный, кто может не только помочь с моими страхами, но и пролить свет на мои воспоминания. После того что произошло сегодня ночью, в моей голове порой проскакивали мысли, что, возможно, я что-то напутала? Может быть, я нафантазировала то, чего не было? Но тут приходил образ Китарэ, и моя абсолютная уверенность в том, что это тот самый мальчик, что когда-то очень давно спас меня… От этой мысли сердце в груди болезненно сжималось, точно согласно откликаясь в ответ.
        «Что же с нами произошло?» Впервые этот вопрос стал по-настоящему важен для меня. Я все еще многого не помнила, во многом сомневалась, но стоило его образу соткаться из моих снов, как я начала тосковать по нему. Сейчас я чувствовала потребность в том, чтобы быть ближе к тому мальчику, которого узнала в наследнике. Это щемящее чувство было чем-то новым для меня. Быть может, я просто схожу с ума? Но игнорировать изменения, которые происходили во мне, я не хотела. Я хотела понять почему.
        Я так увлеклась собственными мыслями, что не заметила, что мы идем друг другу навстречу по опоясывающей корпус аллее, чтобы выйти на дорогу, ведущую в храм. Я едва не врезалась в него, вовремя заметив край его кимоно. Мы одновременно замерли друг напротив друга, отшатнулись, словно между нами упала ядовитая змея. Его светлые глаза впервые излучали целую бурю эмоций. Должно быть, я выглядела не лучше, но начинать первой разговор не спешила. Да и что надо говорить в подобных случаях? Потому решила просто слегка склонить голову, приветствуя его.
        - Можешь не кланяться, - заявил Китарэ, - ты теперь часть моего круга…
        Я вновь посмотрела на него, и на миг мне показалось, что наследник изрядно смущен. Хотя уже спустя секунду к нему вернулись его привычные надменность и холодность.
        - Если я узнаю, что о сегодняшней ночи поползли слухи, то даже то, что ты часть моего круга, тебя не спасет. - Он смерил меня леденящим душу взглядом и прошел мимо, точно меня и вовсе здесь не было.
        Я смотрела вслед удаляющейся фигуре Китарэ и вопреки всему улыбалась. Не знаю, что именно для меня изменилось в это утро, но теперь я видела его иначе.
        - Я позабочусь о тебе, Аши, - прошептала я себе под нос.
        А еще я действительно верила в то, что долги надо возвращать. И свой долг я смогу вернуть только в том случае, если стану той, кто нужен ему, преодолею свой страх и найду своего дракона за Полотном. В моей жизни появлялись цели, и… мне нравилось это.
        - Привет, Ив-вредитель. - Тяжелая мужская рука упала мне на плечо, и я оказалась аккурат под мышкой у Рэйвона, эвейя, который, как и я теперь, входил в Нить Китарэ. Этот парень казался таким коренастым и огромным, что я едва не рухнула на колени под тяжестью его руки. - Как ты смотришь на то, если мы с тобой, ну и, может быть, Норэ и Эрон, как следует оторвемся сегодня? - затараторил он, уводя меня вперед.
        - Почему я? - просипела я под тяжестью его захвата.
        - Ну, ты новенький. - Он пожал плечами. - Теперь мы в одном круге, должны активнее идти на сближение, а что этому лучше всего способствует? Совместная выпивка, знакомства…
        - Так почему я? - поинтересовалась я, скидывая его руку. Мы не были настолько знакомы, чтобы я могла принять такое его поведение.
        - Тебя не проведешь, да? - Он хитро прищурился. - Хотя все, что я сказал, сущая правда.
        - Как насчет первопричины? - фыркнула я.
        Приглашение вместе провести время и подружиться меня, если честно, обрадовало. Это было впервые. И показалось неплохой идеей представить, что я всего лишь юный эвей, беззаботный и безрассудный. Вот только наивность, к сожалению, не была мне свойственна.
        - Хорошо. - Рэйвон серьезно кивнул, беря меня за плечи и разворачивая на сто восемьдесят градусов. - Ты же Игнэ?
        - От того, что теперь ты разглядываешь мой затылок, я не перестану им быть, - пробурчала я, не представляя, к чему он клонит.
        - Вон посмотри, - указал он пальцем куда-то вперед. - Расха Игнэ ведь твоя сестра?
        Он продолжал говорить о том, что был бы признателен, если бы я его с ней познакомила и посодействовала их сближению. А я смотрела вслед кузине, которая, окруженная стайкой весело щебечущих подруг, шла в сторону храма, и понимала сразу две вещи: в храм я сегодня не попаду; жаль, что моя репутация окончательно испортится в то самое утро, когда я решила стать заботливым другом наследнику и вернуть долг. Гнев огненной волной прошел по моему телу, опаляя каждую клеточку. Казалось, что все внутри вспыхивает от одного звука его голоса, неосторожного движения и пренебрежительного прикосновения ко мне. То, что он говорил и предлагал, было крайне оскорбительным. Я ненавидела Дорэй, не любила ее детей, но это были наши проблемы. А сейчас он говорил так, словно моя сестра была доступной дешевкой, и это был неприкрытый плевок мне в лицо как наследнику рода.
        - Да, она моя сестра, - сквозь зубы сказала я. - Но не думаю, что позволю ей сесть с тобой за один стол.
        - Да? - Его огромные ладони сжались на моих плечах, и я почувствовала боль от его хватки. - Брось, - усмехнулся этот огромный эвей, стихией которого была земля, - мне кажется, в тех условиях, что создал твой отец, я лучшее, что с ней может случиться. И не думаю, что, раз тебе удалось пролезть в круг будущего императора, это что-то изменит.
        Больше терпеть я не собиралась. Да и не могла, если уж говорить откровенно.
        - Лучшее, что с ней случилось, - усмехнулась я, чувствуя, как ярость пробуждает неукротимое пламя внутри, - это я! - С этими словами я схватила его за указательный и безымянный пальцы и резко потянула в сторону.
        Болевой прием сработал безошибочно. Хватка на моих плечах тут же ослабла, а я, продолжая выкручивать его пальцы и слушая сладостный треск костей, выскользнула с траектории его захвата, так же с силой выворачивая ему руку. Рэйвон всхлипнул, падая на колени, и заскулил. В это самое время я ощущала такой прилив сил и удовольствия, который мог граничить с безумием и блаженством одновременно.
        - Ты, - прорычала я, - земляной червяк, не суйся ко мне, понял? Не лезь к моей сестре или к брату! Узнаю - вырву руку и скормлю ее псам, - шипела я ему на ухо, даже примерно не представляя, как смогу заставить себя остановиться в этот момент. - Моя семья не твоя забота. Увижу тебя рядом с сестрой, и мы посмотрим, как хорошо ты научишься ползать по земле за неимением ног…
        Все это происходило на центральной улице, ведущей в храм Двенадцати. Мимо нас проходили эвейи, кто-то останавливался и наблюдал, чем все закончится. Кто-то шушукался и охал, спрашивая, что происходит. Все это я отмечала краем сознания, понимая, что, скорее всего, совсем скоро у меня будут огромные неприятности, но не могла остановиться и просто отпустить этого парня. Никогда прежде я так не реагировала, даже когда оскорбляли меня. Что изменилось сейчас? Я впервые осознавала огонь внутри? Или он впервые пробудился во мне, когда я вступила в Нить жемчуга Китарэ?
        Явно собрав все силы в кулак, Рэйвон смог отстраниться от боли и резко подняться на ноги, оттолкнув меня. Я пошатнулась, и ему этого хватило, чтобы повернуться и занести руку для замаха. Все происходило с невероятной скоростью, и я понимала, что вряд ли сумею достойно уклониться от его прямого удара, когда на его предплечье сомкнулась чья-то рука, останавливая его. А спустя мгновение из-за его спины вышел и сам мой спаситель.
        Китарэ выглядел хладнокровным и невозмутимым, как всегда, его маска отчужденности была безупречна. Он бросил на меня мимолетный взгляд и тут же прямо взглянул на Рэйвона. Эвей попытался вырваться из его хватки, но не тут-то было.
        - Я говорил тебе не один раз, рано или поздно твои шутки закончатся весьма плачевно, - сказал Китарэ, нарочито медленно отпуская его руку.
        - Китарэ, я…
        - Мне все равно, - взмахом руки останавливая любые попытки объясниться, сказал наследник. - Проверил? Рад?
        - Проверил, - угрюмо буркнул парень, баюкая сломанную руку и бросая обиженные взгляды уже на меня. - Не очень…
        - Иди и приведи себя в порядок. - Наследник кивнул в противоположную от храма сторону. - Игнэ, за мной. - Не дожидаясь моего согласия, Китарэ прошел мимо меня, судя по всему намереваясь принять участие в ежедневной молитве.
        Мало понимая, что именно произошло и что означали его слова про проверку, я, тем не менее, молча отправилась следом за ним. Мы шли в полной тишине, и даже спешащие на молитву эвейи, казалось, нарочно замолкали, стараясь как можно быстрее пройти мимо нас.
        - Рэйвон подозрительный и упрямый. У него особое чувство юмора, которое в основном понятно только ему одному. Очень своеобразный эвей, - сказал Китарэ, когда мы оказались вдвоем, пропустив вперед основной поток эвейев. - Не знаю, что уж такого он сказал тебе, но, надеюсь, у вас еще будет возможность все прояснить. - Прозвучало это не как надежда, а скорее уж как приказ.
        Умнее было бы слушать, соглашаться и молчать, но в кои-то веки Китарэ говорил со мной, и у нас еще было время на беседу. К тому же эхо недавнего гнева все еще дрожало у меня внутри.
        - И что еще мне следует знать о твоем круге такого, к чему стоит отнестись с пониманием? - поинтересовалась я максимально вежливо, хотя, думаю, нотки сарказма все же слышались в этом вопросе.
        Китарэ глубоко вздохнул, поднял взгляд к небу, о чем-то подумал и все же соизволил дать ответ:
        - В твоем конкретном случае я даже не возьмусь судить. Но в мои планы и не входит проявлять излишнее участие к твоей судьбе, потому просто избавь меня от этой необходимости. - Он бросил на меня один из своих ледяных взглядов. - Это понятно? Мне все равно, что именно ранит и оскорбляет твою гордость, абсолютно безразлично, как сложно огню бороться с собственным темпераментом, я не желаю об этом ничего знать и тем более не желаю сталкиваться с последствиями. Мой тебе совет, просто будь потише. - Последние слова он практически прошептал мне в лицо, нависая надо мной, как угрожающая незыблемая скала.
        Мой взгляд упирался в его шею, и я не решалась взглянуть ему в глаза. Вопреки любым доводам разума, с этого самого дня я почувствовала странную потребность в этом мужчине. Мне хотелось помочь ему, о чем бы он меня ни попросил… Хотелось, чтобы однажды я могла взять его за руку, а он посмотрел бы на меня, пусть не так, как сегодня ночью, а так, как смотрел на меня тот самый Аши из моих снов. Меня тянуло к нему, а от того, что он говорил сейчас, становилось не по себе. Мои нечаянные желания разбивались о каждое его острое слово. Я понимала со всей ясностью: призраки прошлого порой не больше чем призраки. Они просто неосторожно оживают по ночам в наших снах. Но все же…
        - Смею заметить, что в основном шумят вокруг меня, и не могу сказать, что я в восторге, - изогнув бровь, сказала я и позволила себе усмехнуться, придавая этому жесту практически осязаемый намек на то, что произошло этой ночью.
        Это было дерзко, даже чересчур. Но в то же самое время я не сказала ничего обидного или невежливого, а то, почему Китарэ вдруг стал похож на жабу, собирающуюся заквакать, вовсе не моя вина.
        - Думаю, мы опаздываем, - как ни в чем не бывало заметила я, позволяя Китарэ ринуться вперед с такой скоростью, что мне оставалось только догонять его, в то время как идущие впереди эвейи шарахались в разные стороны от летящего на них наследника.
        Глава 9
        С того момента, как я попала в храм Двенадцати, прошел ровно месяц. Вечно солнечный Мидорэ накрыло пеленою дождя, который не покинет эти места еще ближайшие пару месяцев. Влажность убивала меня. Я узнала, что у дождя есть десятки разновидностей, именно в эту осень. На севере их было всего три: ливень, обычный дождь, морось. В Мидорэ было… Чего только не было - разве что снизу вверх не капало. Моя нога непрестанно ныла, и я уже всерьез подумывала от нее избавиться раз и навсегда. Это было выше моих сил.
        Я чувствовала себя мухой, залипшей в меду, хотя больше подходило совершенно другое сравнение. Ощущение того, что я продолжаю бесполезно топтаться на том же месте, не покидало меня. Время шло, но прогресса не было ни в чем. Я стала призраком в круге Китарэ, «бешеным придурком, с которым лучше не связываться» - в храме Двенадцати. Пока я была полна энтузиазма относительно того, что, возможно, мне удастся наладить отношения с Китарэ, я решила поговорить с Рэби о своих воспоминаниях.
        - Да, он приезжал к нам со своим отцом. Вы много играли вместе тогда.
        Все.
        - А что еще?
        - Откуда я знаю? Нашла о чем беспокоиться, раз он все равно не помнит. Что было, то прошло.
        На любые мои попытки узнать хоть что-то о том, что нас связывало с Китарэ, знает ли он что-то о том дне, когда произошел пожар, я получала односложные или бестолковые ответы, которые не проясняли ровным счетом ничего. А самым удивительным было то, что Рэби явно не желал говорить со мной об этом. И именно это казалось подозрительнее всего.
        Я посещала все молитвы и тренировки в храме вместе с кругом Двенадцати. Мы занимались вместе, иногда разговаривали ни о чем и кое-как, ела я за отдельным столом вместе с Рэби. Все мои занятия по преодолению собственного страха перед огнем заканчивались одинаково: паническая атака, нехватка кислорода, обморок. Я, точно дрессированная мышь, исполняла одни и те же трюки изо дня в день без какого-либо движения вперед. И все бы ничего, но бесконечный дождь убивал меня больше всего.
        - Может, погуляем? - Голос Рэби раздался у порога моей комнаты.
        Подтянув колено здоровой ноги к груди, я сидела на подоконнике и рассматривала серый пейзаж в зарождающихся сумерках. За окном монотонно накрапывал дождик под номером девять.
        - Не хочу, - буркнула я, упершись лбом в стекло.
        - Так нельзя, - начал было он привычную уже песню о том, что я как-то не так себя веду.
        - Почему? - Я посмотрела на него. - Я ничего плохого не делаю.
        - Я не понимаю, что с тобой происходит.
        - Ничего… ничего не происходит… - вздохнула я. - И эти дожди, как же они меня достали! И ты, - вдруг разозлилась я, - тоже достал!
        - Я?! - От удивления брови Рэби сами собой поползли вверх.
        - Да! Ты молчишь, хотя прекрасно знаешь, что, кроме тебя, мне больше не у кого спросить… И ты знаешь, самое смешное, у меня такое ощущение, что я впервые в жизни держу траур… - тяжело вздохнула я. - Траур по мечте. - Усмехнувшись, я вновь уставилась в окно.
        - Чего? У тебя, может… ну, это? - замялся Рэби. - Лунные дни, что ли? - поняв, что я никак не реагирую на его намеки, прямо спросил он. В наших с ним отношениях это не было смущающим вопросом. Именно он когда-то очень давно говорил со мной об этом. - Хочешь пирожных или чаю?
        - Ничего не хочу. Пойду прогуляюсь, - все же решила я, поднялась и прошествовала мимо Рэби, захватив свой халат.
        - Я все же заварю чай к твоему возвращению, - донеслось мне вслед.
        Я не знала, чем в эти дни занимался мой круг, который таковым был лишь по недоразумению, но я не могла найти себе места. Тоска и уныние прочно обосновались у меня в сердце. Порой это казалось странным, но я совершенно не могла взять себя в руки. Дождь, бесконечный дождь… Я так отчаялась, что готова была винить именно его в своих бедах.
        Шагая по мокрым каменным дорожкам, стараясь уйти как можно дальше от кого-то невидимого и неосязаемого, я брела, сама не понимая куда. Как я вышла на храмовую площадь, если не планировала это, я не помню. В это время она была совершенно пустой. Занятия и молитвы давно закончились, погода не располагала к прогулкам, потому я оказалась одна перед величественным дворцом Двенадцати Парящих драконов. Мне захотелось подойти ближе, будто что-то влекло меня к ступеням, ведущим в храм. Быть может, статуи хищников, что в сумерках казались особенно зловещими и мрачными, а может быть, просто хотелось занять себя хоть чем-то. Так почему бы не постоять рядом с теми, с кем, судя по всему, мне никогда не встретиться лично?
        Я медленно подошла к лестнице и стала подниматься по скользким ступеням туда, где навеки замер мой дракон-покровитель Радави. В нависающих над Мидорэ сумерках его рубиновые глаза казались багрово-черными. Его хищный оскал не пугал меня, а, наоборот, странным эхом откликался в душе. Огромный, мрачный, яростный, сейчас он казался не просто божеством, а возмездием тому, кто рискнет встать у него на пути. Наши взгляды встретились, и по спине побежали мурашки, словно я и впрямь смотрела в глаза кому-то очень древнему, жестокому, но по непонятным причинам родному. Мне не хотелось отвести взгляда. Напротив, я хотела смотреть не отрываясь в рубиновую мглу его глаз. В какой-то момент холодный камень, из которого были высечены его глаза, вдруг показался мне живым. Он, несомненно, с интересом наблюдал за мной. Не знаю почему, но мне вдруг захотелось прикоснуться к огромной морде зверя. Я протянула ладонь и дотронулась до шершавого камня, и в тот же миг мир вокруг меня вдруг исчез, растворяясь непонятными кляксами, и появился вновь. Вот только я теперь стояла не на мокрой каменной лестнице посреди пустынной
храмовой площади. Мои стопы утопали в раскаленном белоснежном песке. Удушающий зной вдруг накрыл меня плотным покрывалом. Неестественно яркое голубое небо над головой, а прямо передо мной вырос широкий постамент, на котором вместо огромного каменного зверя вальяжно развалился мужчина в черном шелковом кимоно, фривольно распахнутом на груди. Его багряные волосы свободно ниспадали на широкие плечи, а взгляд… пожалуй, он все-таки походил на взгляд того самого дракона, что всего мгновение назад был передо мной.
        - Тебе самой не тошно? - поинтересовался он, одним тягучим движением потянулся и тут же сел, скрестив ноги. Моргнул, и его темно-багряные глаза разрезали ниточки черных зрачков.
        Может быть, мне и было тошно, но от шока я не могла заставить себя даже кивнуть, продолжая таращиться на мужчину передо мной. Некоторое время он молча смотрел на меня, то ли изучая, то ли ожидая ответа. Под его немигающим взглядом становилось не по себе. А еще я и подумать не могла, что когда-нибудь увижу кого-то, хотя бы отдаленно похожего на него! Сказать, что он был красив, все равно что обозвать его образиной.
        - Сколько еще думаешь так жить? - вновь поинтересовался он, изогнув смоляную бровь.
        Слов у меня вновь не нашлось.
        - Ты не была немой, я знаю.
        - Я просто…
        - Нет-нет, это не хочу слушать, - отмахнулся он, опустив плечи и сгорбившись, точно мое невнятное мычание стало для него огромным разочарованием. - Значит, боишься меня? - Ни с того ни с сего его красивый рот исказил хищный оскал. Он вдруг соскочил с каменной плиты и оказался так близко, что мне показалось: я кожей чувствовала невероятный жар, что исходил от его тела. - И между тем не я убил тебя, - прошептал он мне в лицо. - Видишь ли, я не убиваю своих детей, они неплохо с этим справляются и сами.
        - Что… вы знаете… можете рассказать? - пыталась я подобрать слова, чтобы обратиться к ожившему - кем бы он ни был, при этом стараясь не задумываться об этом, как и о том, что, возможно, я просто сошла с ума и разговариваю с плодом своего воображения.
        - Рассказать? Не верь словам, Иви, верь себе. Знаешь… - Его слова стали вдруг такими ласковыми и теплыми. - Я ведь не кусаю своих детей. - Он усмехнулся, словно это было действительно смешно.
        Там, куда я вдруг попала, было неестественно тихо ровно до того самого момента, пока небо над нашими головами не пронзил яростный рев зверя. Он отозвался внутри меня странной вибрацией. Словно этот самый рев одним разом задел каждую струнку моей души, заставляя вибрировать ее в ответном порыве.
        - Почувствовала, - улыбаясь, произнес мужчина, глядя вверх. Я же ничего и никого не увидела. - Рави, - прошептал он, продолжая всматриваться в совершенно чистое ярко-голубое небо, - ждет тебя. - Он вновь взглянул на меня. - Злится, конечно, - сочувственно покивал он мне, - но ты сама виновата. Нельзя заставлять отражение ждать. Как думаешь, долго оно просуществует, если не смотреть на него в ответ? - Он вновь улыбнулся мне, но на этот раз так по-отечески тепло, словно это я была той самой Рави, о которой он с такой нежностью говорил, всматриваясь в чистое небо.
        Я не заметила, как его ладонь накрыла мою щеку, но сразу поняла, что она покрыта открытым пламенем, которое, вопреки всему, совсем не обжигает мою кожу.
        Тьма в этот раз была какой-то странной. Почему-то было тепло и хорошо. Да и совсем не страшно.

* * *
        - Давно не виделись, Китарэ, - стараясь улыбаться как можно более радушно, поприветствовал правящий глава кабинета министров своего двоюродного, но все же племянника.
        Он попытался протянуть руку, чтобы похлопать наследника по плечу в знак приветствия, но Китарэ намеренно остановился чуть дальше, так, чтобы этот маневр его дяде не удался. Он мирился с существованием в кабинете министров двоюродного брата его отца, но это не делало Китарэ личным псом регента, которого можно похлопывать и приветствовать так, точно он безродный.
        Ис Нурак выглядел гораздо старше, чем многие его ровесники эвейи, которые все же смогли найти свое отражение за Полотном. Его темные от рождения волосы давно расчертили седые пряди, которые появились то ли с возрастом, то ли из-за того, что он не смог войти в полную силу, а брал лишь часть от стихии духа, что покровительствовала их роду; вокруг светло-серых глаз залегли лучики морщин, и даже осанка предательски выдавала его возраст и силу, которая не шла ни в какое сравнение с той, что обладал когда-то отец Китарэ.
        «Но даже она его не спасла», - сладко подумал мужчина, рассматривая наследника, что со свойственной императорской породе надменностью смотрел на дядю, точно не замечая его.
        Отголоски мыслей дяди, его чувства, точно дуновения слабого ветерка, доносились до Китарэ. И хотя он старался лишний раз не использовать свою силу, не прикасаться к тому, что еще не предназначено ему, но с этим было сложнее, если дело касалось кровных родственников. Ис Нурак напоминал Китарэ гнилостную кучу помоев, к которым лишний раз не хотелось прикасаться. Ничего хорошего от этого эвейя он не ждал. Общение с ним выносил с трудом, но и поделать пока ничего не мог. Сейчас он был никем, а стало быть, оставался марионеткой в руках главы кабинета министров. Но самое отвратительное во всем этом было то, что дядя знал о слабостях Китарэ и его ущербности. Конечно, не все. Но то, что порой наследник бывает не в себе, ему было известно, и всякий раз при встрече с дядюшкой Китарэ чувствовал, что балансирует на тонком лезвии клинка, ожидая, когда ис Нурак посчитает его бесполезным и решит смахнуть с игрового поля в бездну.
        - Вы пожелали увидеться со мной? Для чего? - поинтересовался Китарэ, стараясь выдавить из себя хотя бы намек на дружелюбие.
        - Ну, во-первых, хотел поздравить тебя с тем, что ты наконец-то замкнул свой круг, - растянув губы в улыбке, сказал ис Нурак, с интересом осматривая центральный зал храма Двенадцати, поворачиваясь из стороны в сторону, пока не нашел место, отведенное в круге преемнику Радави.
        «Не хотел», - холодно отметил про себя Китарэ, считывая эмоции родственника.
        - Хотя, конечно, то, что это Игнэ… - Нурак усмехнулся, точно припоминая нечто забавное. - М-да, малыш вырос, остается только надеяться, что от отца ему досталось лишь фамильное имя и обгоревшее гнездо в Турийских лесах.
        Китарэ молча слушал родственника. Пока ему было нечего сказать. Бравировать с пустыми карманами, не имея за душой ни силы, ни власти, было крайне глупо. Все, на чем ему следовало сосредоточиться сейчас, - это на укреплении связей с бывшим Ожерельем отца, чтобы заручиться его поддержкой, когда придет необходимый момент.
        - Ну как бы там ни было, не пора ли нам решить и вопрос твоей помолвки, раз без пяти минут ты уже правитель?
        - Разумеется, - согласился Китарэ, прекрасно отдавая себе отчет, что ни сегодня, ни завтра, ни в ближайшие месяцев пять он не станет решать этот вопрос, тем более не с этим эвейем. - Мы решим этот вопрос, как только мой статус станет соответствующим статусу невесты. Осталось немного подождать.
        - Но должны же быть гарантии и подписанные с двух сторон заверительные письма…
        - Я не планирую бежать из страны и свою подпись поставлю, как только мое совершеннолетие будет заверено обретением отражения.
        - Хорошо, как скажешь. - Дядя дружелюбно улыбнулся, поднимая руки в шутливом жесте.
        Ис Нурак отступил, но Китарэ чувствовал его злость и негодование. Дяде нужен был этот союз Китарэ с его дочерью. Это укрепило бы его позиции в Совете. Сам Китарэ рисовал для себя далеко не радужные перспективы. Как только он возляжет с дочерью главы Совета и станет известно, что его избранница зачала ребенка, срок его жизни укоротится до нескольких недель или дней. Он был в этом уверен. Его дядя слишком полюбил власть и ни за что не захочет отдать ее обратно в руки нового Совета или императора. Если он решит жениться раньше, то ис Нурак сделает все, чтобы после зачатия ребенка стало известно о безумии наследника. Китарэ был уверен в этом. Был ли его дядя причастен к смерти его отца? Возможно. Он не исключал, что Игнэ действовал не один и что-то пошло не так. Так или иначе, следовало решать проблемы здесь и сейчас, прошлое не поможет ему избежать настоящего. Одно оставалось для него загадкой: как может этот эвей ставить под удар целый континент, лишая его замкнутого Ожерелья? Все и так летит в бездну, хотя его отца нет всего лишь чуть больше пятнадцати оборотов. Что будет с империей еще через
двадцать оборотов без полноценной связи драконов?
        - Что ж, раз у нас есть еще время подождать… - На этот раз улыбка дяди походила больше на оскал. - То стоит подождать, не так ли?
        Он вновь попытался дотянуться до плеча Китарэ, чтобы прикоснуться к нему, но наследник вновь ловко уклонился, делая вид, что пропускает дядю вперед. Он прекрасно знал, что сила, дарованная Нураку, была ограничена. Он не мог читать или чувствовать кого бы то ни было не касаясь его. Китарэ знал об этом и всегда старался держаться подальше от своего родственника, особенно после того, как одно такое прикосновение стоило ему главного секрета. Он давно научился ставить блок на собственные мысли, но его родственнику об этом знать было ни к чему.
        - Нет-нет, я выйду через задний ход, ни к чему показываться лишний раз на глаза. Что ж, я скоро навещу тебя вновь. - Дядя улыбнулся, направляясь вглубь храма.
        Китарэ некоторое время смотрел ему вслед, размышляя о том, что принесет ему их новая встреча и долго ли еще ему удастся балансировать на краю этой бездны. Тяжело вздохнув и дождавшись, пока фигура дяди не исчезнет во тьме храмовых залов, он и сам направился к выходу.
        Месяц прошел с тех пор, как его круг замкнулся, но то, что показалось ему сперва благом и долгожданным спокойствием, таковым не оказалось… Их связь замкнулась, но не стала крепче. Необходимо было срочно что-то менять, но как? Как действительно с легким сердцем закрыть глаза на то, кем являлся тот, кто замкнул их связь? Можно обмануть других, даже повторять самому себе бесчисленное множество раз, что необходимо начать с чистого листа, но сердце этим не обманешь. Хотя было и еще кое-что, что вгоняло его в смятение.
        Он как раз вышел из дверей храма и очутился в объятиях привычно накрапывающего дождя и серых сумерек, чтобы тут же ошеломленно застыть от представшей перед ним картины.
        «Что эта ненормальная делает?!» - пронеслось у него в голове, когда он увидел, как девушка, занимавшая все его мысли с тех самых пор, как потеряла сознание на ритуале объединения, стоит перед статуей Радави, положив ладонь на лоб божеству.
        Он не был дураком, хотя, конечно, был, раз не понял, кто перед ним, в первый же день. Но когда ему пришлось ослабить туго застегнутый ворот кимоно… Одним словом, он мог отличить мужскую шею от женской, как мог понять, что нежная кожа на ее щеках никак не могла принадлежать парню, которому было двадцать оборотов от роду. Полночи он то и дело поглядывал на Игнэ, боясь лишний раз подумать, что перед ним девушка. Он все пытался доказать самому себе обратное. Была мысль заглянуть чуть глубже, чтобы развеять любые сомнения, но в кои-то веки это показалось настоящим бесстыдством. Решив, что смотреть не будет, но хотя бы прикоснется, он все же отважился, и пропади он пропадом, если хоть кто-нибудь однажды узнает, с какой опаской он тыкал пальцем в грудь той, кто теперь была частью его круга.
        Он не спал тогда всю ночь, ухаживая за своим врагом, сбивая жар, помогая прийти в себя, наблюдая, как жалобно она зовет кого-то, плачет и пытается, протягивая руки, удержать того, кто давно ушел, оставил ее. Что заставило его тогда дать ей свою руку? Он не брался копаться в своих порывах так глубоко.
        Это просто произошло. Он держал за руку ту, кого ненавидел; ухаживал за той, чей отец убил его отца, и он нуждался в ее помощи сам. Все это обескураживало, злило, бесило и выводило из себя. Она выдавала себя за мужчину! Это открытие сперва разозлило его, а чуть позже пришла другая мысль… А выдавала ли? Или просто молчала, позволяя идиотам вокруг самим ошибаться? Зачем? Вопросы, подозрения и еще столько всего, что он просто не знал, как вести себя с ней. Доверять? Он бы посмеялся в лицо тому, кто предложил ему это!
        Китарэ осторожно спускался, продолжая наблюдать за ее действиями, когда наконец-то увидел то, чего не должно было произойти. Это было опасно! Уж он-то знал об этом как никто другой. Нельзя уходить за Полотно раньше, чем будешь готов к этому! Иначе рискуешь стать таким, как он. А то, что эта девочка, смотревшая в глаза Радави невидящим взором багрово-черных глаз, рассеченных черными полосками зрачков, была сейчас именно там, не вызывало сомнений. Он подбежал к ней так быстро, как только мог, когда на ее щеке вспыхнуло пламя и она начала оседать. Китарэ подхватил ее на руки, со странной обреченностью подумав, что это уже входит в традицию: ловить предмет своей ненависти незадолго до того, как одно падение могло бы избавить его от нее.
        Он нес ее на руках, толком не понимая, зачем это делает. Где здесь столь любимая им логика? Не следовало ли ему проигнорировать ее? Разве не так должен был поступить на его месте любой нормальный эвей с той, кем была она для него? Дочь убийцы отца - в их мире это не просто слова, это приговор, определяющий судьбу.
        - Не уходи. - Тихий, едва различимый шепот, и ее пальцы с силой сжимают ворот его кимоно.
        Этот жест, по-детски беззащитный, заставил Китарэ замедлить шаг и посмотреть на девушку, что, казалось, уже просто спала на его руках. Ее сны были неспокойны. Он уже понял это. Шрамы на шее и на левом запястье о многом говорили ему. Ожоги были сильными, ему оставалось только гадать насколько. Возможно, ей что-то известно о том, что случилось с его отцом. Возможно, именно тогда пострадала и она. Очевидцы рассказывали, что пожар был такой силы, что плавились каменные стены, стекая, точно алый воск храмовой свечи. Никто не выжил, кто тогда был внутри башни. Но, быть может, кто-то да спасся… Может быть, этим кем-то была Ив?
        Искушение коснуться ее своей силой и посмотреть, что так мучает ее во сне, было почти осязаемым. Заставить себя отринуть эту мысль казалось невозможным, но он смог.
        Пять месяцев, может быть, раньше, если их связь станет крепче, и он сможет наконец-то дышать свободно, не оглядываясь на то, чего опасался до сих пор. Конечно, при условии, что отражение примет его с расколотой душой, часть которой безвозвратно утеряна… Интересно, каково это - чувствовать что-то сродни радости или влюбленности?
        Усмехнувшись собственным мыслям, он продолжил двигаться по аллее, ведущей к их корпусу. Дождь немного утих, превратившись во влажную пыль, что витала в воздухе, впитываясь в одежду и оседая на коже. Вечно торчащие в разные стороны волосы Ив, точно она была диковинным ежом, который прятал свое лицо за длинными иголками, вдруг стали скручиваться в тугие спирали. Эти кудряшки почему-то привлекли его внимание. Среди его друзей не было никого с вьющимися от влаги или просто так волосами. Но именно сейчас это показалось удивительно знакомым.
        Размышлять над этим дольше у него не было ни желания, ни возможности, поскольку он уже стоял перед входом в корпус, на двери которого был высечен иероглиф Радави. Только сейчас Китарэ осознал, что, не будучи хозяином корпуса или тем, кому дано разрешение входить, он не сможет попасть внутрь.
        - Чудесно, - пробормотал он, вновь бросив взгляд на Ив. - Оставить тебя под дверью? - поинтересовался он.
        Дверь неожиданно распахнулась, и на пороге возник пожилой лысый мужчина под два метра ростом. Надо сказать, старик выглядел впечатляюще. Он был ненамного выше Китарэ, но гораздо шире в плечах. Одетый в свободные штаны и рубаху, он напоминал монаха-отшельника, который спустя десятилетия аскетизма разочаровался в вегетарианстве и теперь был готов сожрать первого встречного, коим по недоразумению оказался Китарэ. Во всяком случае, взгляд его говорил именно о подобной перспективе. Китарэ и раньше видел этого мужчину во время обеда, но так близко - никогда прежде.
        - Что сделал с ребенком? - накинулся на него дед, выхватывая из рук Китарэ Ив, точно она не весила ровным счетом ничего. Мужчина внимательно осмотрел девушку, точно пытаясь найти возможные повреждения, вновь взглянул на Китарэ и сказал: - Заходи, разговаривать будем. - Повернулся спиной и умчался с такой скоростью, что многим молодым людям оставалось только позавидовать.
        Некоторое время Китарэ просто глупо стоял перед дверью, даже не представляя, что заставляет его раздумывать над предложением старика, а не развернуться и уйти. Но, решив, что, возможно, этот визит может стать для него полезным, он все же вошел.
        Конечно, все их корпуса были одинаковыми по планировке и обстановке, но многие переделывали свои комнаты под себя, меняя декор и убранство в соответствии со своими предпочтениями. Комнаты, отведенные огненному эвейю, выглядели скучно. Никаких лишних предметов декора. Только то, что выделил храм. Китарэ и сам не понял, почему подметил это. Возможно, он надеялся по личным вещам Игнэ узнать получше, что она собой представляет? Но не тут-то было! Девчонка была не так проста, чтобы ее можно было так запросто считать. Да и, если уж быть совсем откровенным, он никогда не встречал никого, похожего на нее. Расха Игнэ была таким же огненным эвейем. Они были родственники. Но если бы его попросили сравнить девушек, он бы сказал, что Расха - это красивая искорка, оторвавшаяся от ночного костра. Ив же напоминала ему пламя, которое может разгореться от неосторожного дуновения ветра, и упаси Парящие если это произойдет. После не выживет никто. Наверное, именно такими и должны быть истинные огненные эвейи. Жаль, из-за своего темперамента и любви к сражениям их не так много в этом мире. А может быть, все из-за
пресловутого баланса сил, иначе мир мог бы сгореть в их огне.
        На то, чтобы осмотреться, ушло немного времени. Он подошел к одному из кресел, что стояли в гостиной, и присел. Как раз в этот момент в комнату вошел дерзкий слуга Игнэ. К слову сказать, Китарэ показалось, что он немного не в себе или и вовсе с приветом, как и его хозяйка. Люди обычно не вели себя так в его присутствии, особенно когда знали, кто перед ними. Этот же мужчина без лишних сантиментов и приветствий влетел в гостиную и плюхнулся в кресло, что стояло напротив, широко расставил ноги, уперся локтями в колени и начал сверлить наследника взглядом исподлобья.
        - Ну? - немного покачиваясь, заговорил он. - Вырос, как погляжу. - Мужчина прищурился, так и не сменив позы.
        - Мы знакомы? - изогнув бровь, поинтересовался Китарэ, не теряя при этом хладнокровия.
        На его вопрос мужчина что-то сдавленно прошипел. Китарэ подозревал, что это нечто ругательное.
        - Ну как бы да, - кивнул Рэби, откинувшись на спинку кресла, и, довольный собой, растянул губы в широкой улыбке. - Встречались… оборотов пятнадцать назад. Забыл? Хочешь, покажу? - Он протянул свою ладонь Китарэ.
        Китарэ даже бровью не повел на предложение Рэби, хотя все в душе у него оборвалось в этот момент. Откуда этот человек мог знать его тайну? Откуда мог узнать, что соприкосновение с Полотном не прошло для него бесследно и он может тянуть силу с той стороны Полотна, не установив полноценной связи со своим драконом? Конечно, прочитать чьи бы то ни было воспоминания для него пока было очень тяжело, но не сказать что невозможно. Правда, какой была бы цена за такой трюк, он и представлять не хотел.
        - Кто ты такой? - спросил Китарэ.
        От интонации его голоса, казалось, все в комнате должно покрыться инеем, вот только дед напротив никак на это не отреагировал.
        - Прости, - усмехнулся Рэби, - сложно воспринимать всерьез дитя, которое самолично водил в бани и купал. Но ты подрос, конечно, с тех пор… Знаю, что не помнишь, - через какое-то время вновь заговорил он. - И Ив не помнит - и не надо ей, а вот тебе это полезно. - Он пристально посмотрел на Китарэ. - Не спрашиваю, что там у вас сегодня произошло, наверняка ты был неправ, - покивал сам себе мужчина, - иначе и быть не может. Еще раз повторится - не прощу, - заверил он с таким видом, словно это самое «не прощу» приравнивалось к смертному приговору.
        Китарэ слушал этого странного мужчину, и ему все больше казалось, что это какой-то розыгрыш или он по крайней мере не одинок в своем безумии.
        - Вы ненормальный? - поинтересовался наследник, твердо решив поскорее покинуть это место.
        - Как хочешь. - Рэби пожал плечами, убрав предложенную руку. - Надумаешь - приходи, только учти, что я люблю сладкое, жареное и не прочь выпить. - «Ненормальный» поиграл бровями. - Вы, глупые дети, не понимаете, что доверие начинается с шагов друг к другу, а не с хождения по кругу. Можете присматриваться хоть сто оборотов, но так и не разглядеть самого важного. Хочешь знать, кто я? Я тот, кто знает немного больше о том, что произошло пятнадцать оборотов назад, потому что соткан из того огня, в котором сгорел твой отец и который приходит в этот мир вместе с рождением огненных эвейев. Меня зовут Рэби, и нет ничего страшного в том, чтобы начать говорить с тем, кто стал частью круга твоего господина, потому что ваша связь нерушима. Не бывает предателей среди тех, чьи жизни связаны в единую Нить. Не веришь? Спроси у тех, кто остался из Ожерелья твоего отца. Спроси, на что похожа их жизнь после того, как разорвалась их Нить. Или, думаешь, будь все так, Ив оставили бы в живых? Ив многого не помнит, но я не тот, с кем следует искать оставшиеся осколки. Не моя поддержка будет нужна, когда это произойдет.
Подумай, сколько у тебя еще есть времени, чтобы попытаться разглядеть то, что невозможно увидеть издалека? Ладно. - Он ударил себя ладонями по коленкам. - Я все сказал, и, как видишь, меня не пробил столбняк, - фыркнул Рэби. - Вот ведь неожиданный поворот! - расхохотался он. - Дверь закрой за собой, - буркнул он, поворачиваясь к Китарэ спиной и уходя на второй этаж, даже не удосужившись его проводить.
        Китарэ сидел в кресле, ошеломленный последними словами Рэби. Из его уст все звучало действительно просто. Очевидный ответ на сложный вопрос. Порой простые вещи, воплотить которые в жизнь кажется проще некуда, оказываются самыми сложными.
        - Делать шаги навстречу? - прошептал он в пустоту и не смог сдержать усмешки.
        Наследнику предстояла бессонная ночь. Действительно ли все так? И если он хочет достигнуть своей цели, то стоит и впрямь стать немного смелее…

* * *
        Очередной дождливый день. Волосы на моей голове ожили и теперь скручивались в замысловатые спирали. И им абсолютно наплевать, насколько это немужественно выглядит. Меня больше раздражало, что они теперь похожи на мочалку, которую я ношу вместо шапки. Потому первым делом после того, как проснулась, я решила собрать их в тугую косу, оставив только челку, задача которой была хоть немного прикрыть мои шрамы на шее и подбородке.
        - Проснулась? - поинтересовался Рэби, возникнув на пороге моей комнаты, как раз когда я заканчивала со своей косой.
        - Да, - буркнула я, понимая, что плетение кос не то, в чем я хороша. - Ничего? - указала я на свою голову в ожидании вердикта.
        Вместо этого Рэби лишь пожал плечами:
        - Не знаю. Как по мне, лысым сподручнее.
        Не могла не признать его правоту, потому лишь завистливо кивнула. Но волосы для эвейев - это статус. Ими гордятся, их отращивают, а когда принимают свою стихию, еще и показывают свою принадлежность к роду.
        - Как я попала вчера домой? - спросила я, пока он не ушел.
        Воспоминания о вечерней прогулке и той встрече во сне - или не совсем во сне - с Радави заставили меня испуганно дотронуться до щеки. Никаких следов ожога не было, и болезненных ощущений я не испытывала.
        - Не знаю, я спал. - Он неодобрительно глянул на меня. - Что? Уж и не помнишь, как время провела? Не стыдно тебе? - Он покачал головой и был таков.
        Все, что мне оставалось, - это тяжело вздохнуть и отправляться на утреннюю молитву к храму. Оправдываться было бы глупо, хотя, судя по последним событиям, гораздо глупее высовываться из дома без надежного сопровождения. Мои приступы рано или поздно могут закончиться не слишком-то хорошо. И все же я не могу сказать, что жалела о своем вчерашнем опыте. Странное дело, я не знала наверняка, что за зверь ревел в моем сне, но этот зов… Кажется, я до сих пор ощущала его незатихающие вибрации внутри. И самое необыкновенное заключалось в том, что эти воспоминания наполняли мое сердце радостью, словно я случайно встретилась с тем, кого так долго искала. Эти воспоминания согревали мое сердце, мое настроение стремилось куда-то ввысь, а душа жаждала перемен и новых свершений. Необычный настрой для меня!
        Потому корпус я покидала, насвистывая себе под нос какую-то замысловатую песенку, что слышала в исполнении Рэби, и мне даже хотелось немного подвигаться в такт. Хотя это уже, конечно, перебор, особенно для ни в чем не повинных свидетелей.
        Кажется, я так увлеклась, что не услышала шагов за спиной. Тем более неожиданным был голос, который, даже если бы раздался по плану, для меня был бы все равно неожиданным.
        - Хорошее настроение?
        Обернувшись, я увидела Китарэ, который вместо своей привычной холодности неуклюже махнул мне рукой, словно приветствуя, хотя больше походило на жест, которым указывают на пыль на столе, и оскалился, обнажая передние зубы, что, видимо, должно было расцениваться как улыбка. Ну, это я в свете своего хорошего настроения так предположила.
        - Да. - Подозреваю, моя улыбка из-за шрама на шее, что тянул уголок губ вниз, выглядела не менее зловещей. - Привет. - Взмах моей руки походил на попытку отогнать надоедливую муху. Что говорить, к дружеским приветствиям я также не была привычна.
        Некоторое время мы глупо смотрели друг на Друга. Уж не знаю, как Китарэ, но лично я судорожно соображала, как воспользоваться нежданным счастьем и продолжить разговор. Похоже, ни один из нас не был в курсе того, о чем следует разговаривать при попытках завязать дружескую беседу - или о чем там он хотел поговорить, что решил меня окликнуть.
        - О, ты еще не ушел! - Со скоростью юной антилопы по одной из аллей к нам несся Дилай.
        Кажется, мы оба испытали облегчение, когда появился тот, кто умел разговаривать даже за неимением слушателей.
        - О, Игнэ, и ты тут! Пойдемте, поговорить надо, у меня тут парочка идей! Нужен свежий взгляд, хотя… Без обид, но я особо не рассчитываю на дельные предложения. Идемте, идемте, опаздываем же, по дороге сейчас вам все расскажу! Вы пили, что ли, вместе вчера? Чего такие тормозные? Хорошо, что Игнэ наконец-то решил выходить в свет в сопровождении кого-то из нас. - Он шлепнул мне свою ладонь на плечо, увлекая за собой. Подобной штуки с Китарэ он проделать так и не решился. Думаю, это все из-за происхождения. Репутация у меня все же была пострашнее. - Мы же единая Нить, как-никак, а толком даже не общаемся. Так вот, пока в Мидорэ сезон дождей, у меня есть отличная идея: а не наведаться ли нам всем в родовое гнездо воздушных драконов? - счастливо улыбнулся он.
        - Хочешь сорвать смотрины? - как бы между прочим поинтересовался Китарэ.
        - Естественно, - радостно согласился Дилай. - Я не могу так бездарно пропасть в расцвете лет!
        - Смотрины? - не совсем понимая, о чем идет речь, поинтересовалась я.
        - Конечно, - кивнул Дилай, а потом, смутившись, продолжил: - Это обычная практика в высокородных семьях. - Он виновато посмотрел на меня, словно чувствовал себя неловко, объясняя подобные вещи. - Как только у главы рода появляется наследник, молодой отец отправляется с ребенком на руках в храм дракона-покровителя, где получает предсказание о том, в какой именно семье и когда появится та, что составит ему идеальную пару для продолжения рода, чтобы кровь не утратила силы через поколения. Там же называют даты первых трех встреч, после которых можно будет назначить церемонию соединения Нитей и ветви.
        - И ты хочешь испортить столь важное событие? - Я непонимающе посмотрела на этого эвейя, который всегда казался мне очень умным, несмотря на легкий нрав.
        - Ну, - замялся Дилай, - в последний раз я видел ее, когда мне было семь, и не могу сказать, что встреча была… приятной.
        - Она избила его, - коротко заметил Китарэ.
        - Это потому что она была в два раза толще и выше меня! - вспыхнул Дилай, виновато взглянув на меня. - Прости, я не подумал, что в твоей семье этот ритуал если и был проведен, то потерял силу…
        Ему не стоило объяснять. Я вовсе не чувствовала сожалений по этому поводу. С тех самых пор, как пришла в себя, я уже понимала, что брачный союз, тем более несущий выгоду моему роду, - это не моя история.
        - Не стоит, - улыбнулась я, - мне не страшно смотреть на мир, в котором я существую. Страшнее заблуждаться. - Я покачала головой. - Так почему все-таки ты хочешь, чтобы мы отправились с тобой?
        - Ему страшно, что она вновь возьмет верх, - монотонно констатировал Китарэ, даже не взглянув на друга.
        - Эй!
        - Это твой страх, я тут ни при чем. - Китарэ покачал головой. - Детская травма. - Он пожал плечами.
        - Может, и так, - прошипел Дилай, - но тебе не кажется, что я был бы против разговоров об этом?
        - Почему? Ты сказал, что мы как семья, забыл? Кстати, я поеду. - Китарэ царственно кивнул, вновь обращая свой взор вперед, мол, «аудиенция окончена, я все сказал».
        - Спасибо, - не скрывая сарказма, поблагодарил Дилай. - Не вздумай брякнуть что-то подобное при ней, - особенно выделив интонацией местоимение, прошипел Дилай.
        - Я не идиот. - Китарэ вновь покачал головой. - И с ней мы пока не семья, - фыркнул он.
        - Ты видишь теперь, насколько нам тяжело? - вдруг обратился ко мне Дилай. - Всю жизнь, только вдумайся, всю жизнь придется терпеть это, - кивнул он в сторону наследника.
        Я лишь пожала плечами. На самом деле я не видела в наследнике ничего ужасного. Да, он был большей частью холоден и неприступен, надменен и в какой-то степени жесток, но будь я на его месте, то вряд ли вела себя лучше. В Турийских лесах мне приходилось сталкиваться куда как с худшим отношением. Потому я просто принимала его ненависть в надежде, что однажды… когда-нибудь я все-таки смогу назвать его своим другом. Да, конечно, именно другом.
        Боясь признаться себе даже в мыслях, я не могла подумать о том, чего на самом деле жаждало мое сердце. Да и оно не спешило признаваться. Мы умели сдерживать и таить свои самые сокровенные желания. В этом нам не было равных.
        Глава 10
        - Ты уверена, что хочешь поехать? - в очередной раз поинтересовался Рэби, наблюдая, как я утрамбовываю свой небольшой вещевой мешок.
        - Что тебя так смущает? Это всего на неделю.
        - Ну, не то чтобы меня это смущало, но, во-первых, я не смогу отправиться вместе с тобой, и это напрягает, а во-вторых, это все же высший свет, и…
        - И? - Изогнув бровь, я посмотрела на Рэби, который явно был весьма смущен и возбужден одновременно.
        - Начнем с того, что высший свет любит высший к-к… - запнулся он, явно затрудняясь выговорить необычное для себя слово, - континент. - Он выразительно посмотрел на меня, вероятно ожидая какой-то реакции.
        - Я предполагаю, что ты хотел сказать нечто иное? - поинтересовалась я. - Быть может, контингент? Комитет? Конкурент? - перечисляла я, с трудом борясь с неожиданным приступом веселья, совершенно не замечая его попыток повторить вариант под номером один.
        - Да первое, первое я хотел сказать! - наконец-то отбросив попытки выговорить необычное для себя слово, замахал он руками. - И ты прекрасно понимаешь, о чем я!
        - Естественно, - согласилась я. - Так, а почему ты не можешь поехать вместе со мной?
        - В родовое гнездо драконов другой стихии? Огненный элементаль под покровительством несформированного огненного эвейя? Серьезно? - изогнув бровь, поинтересовался он. - Ив, у тебя не хватит сил удержать меня там. Я останусь здесь. На территории храма мне ничто не угрожает, даже если тебя не будет рядом неделю или больше. Но речь не об этом. Наверняка там соберется вся семья, точнее, две семьи и приглашенные со всей страны. Тебе будет непросто…
        - Я не собираюсь высовываться…
        - Милая, тебе и не надо, тебя за версту видно. Посмотри на этих хлыщей. - Он указал пальцем в окно. О каких хлыщах шла речь, было несложно догадаться. Во дворе нашего корпуса собралось в полном составе все Ожерелье Китарэ. - Как леденцы на ярмарке. - Он покачал головой и сплюнул. - Что за мода? - выдохнул Рэби, явно говоря о невероятной красоты и стоимости шелковых кимоно, в которые были одеты мои так называемые друзья. Их волосы были собраны в сложные прически и украшены золотыми и серебряными заколками работы лучших мастеров империи. Лучшие украшения, обувь, вышивка. - И ты. - Он вновь взглянул на меня. - Темнее лишь первозданная тьма, - выдохнул он.
        - Зато у меня свой стиль, - усмехнулась я, затягивая шнуровку на своем мешке.
        Охотничий костюм моего кузена все еще был единственной моей роскошной вещью. В нем Эдор традиционно открывал сезон охоты как мужчина нашей семьи. Но поскольку охотник из него был так себе, то совершенно новый костюм убирали в шкаф, а так как брат рос и его размер изменялся каждый год, то у меня было три замечательных костюма, кожаная куртка, безрукавка и даже доспех.
        - Мы не можем позволить себе такую дурь, как покупка шелкового кимоно ради сомнительной возможности заслужить достойное ко мне отношение. - Я покачала головой.
        Купить хорошее кимоно не было проблемой. Это могли себе позволить даже простые крестьяне время от времени. Но чтобы позволить себе кимоно, которое носили аристократы, денег должно быть столько, что их просто некуда девать.
        - Единственное, что может изменить наше с тобой положение, произойдет примерно через пять месяцев, если Ожерелье Китарэ не будет готово к этому раньше. И это уже задача, над решением которой нам действительно стоит поработать. - Все это я говорила, закинув мешок за спину и направляясь к выходу из комнаты, чтобы присоединиться к остальным. - Я еду не веселиться. Я надеюсь, что это станет шагом, который я так жду.
        - Мечтательница. - Рэби покачал головой, положил ладони мне на плечи, заглянул в глаза и улыбнулся. - Если что-то пойдет не так, просто воспользуйся порталом и ключом для перехода в храм. Не оставайся там.
        - Хм, - усмехнулась я, - в моем случае небеса должны обрушиться, чтобы я почувствовала, что что-то хуже, чем обычно.
        Небеса обрушились, стоило нам ступить из телепорта на земли воздушных драконов рода Пэа. Все начиналось так торжественно, чинно, гладко, что мне уже стало казаться, что я живу в самой настоящей сказке. Наше путешествие оплачивала семья Дилая. Учитывая то, что их сын становился частью Ожерелья будущего императора, был оплачен и телепорт в обе стороны, который первый раз активировал ис Тарой, а обратно мы могли им воспользоваться при помощи ключа, который больше напоминал невзрачную монетку на шнурке. Во внутреннем дворике нашего жилого корпуса находилась небольшая каменная плита, которая, как оказалось, и являлась площадкой для перемещений. Самое интересное, я видела похожую и в Турийских лесах. Должно быть, когда отец был жив и мы могли себе позволить пользоваться подобными энергозатратными артефактами. Дорэй вряд ли хватило бы сил переместить при помощи такой штуки даже саму себя. Ис Тарой же легко открыл портал для тринадцати эвейев туда и обратно. Насколько мощным был его дракон, мне оставалось лишь гадать.
        Ощущение от перемещения порталом напомнило мне состояние, близкое к потере сознания. В такие моменты я пока еще чувствовала тело, но зрение отключалось на долю секунды раньше, желудок совершал переворот, а в голове происходило небольшое землетрясение, отчего ноги подкашивались и я начинала заваливаться в первые попавшиеся кусты. Все это происходило так стремительно, что чаще всего я не успевала выбрать место падения. Вот и тут так же. Я не успела толком испугаться, как все закончилось или, вернее сказать, началось. В Мидорэ сегодня был солнечный осенний денек, привычный дождь сменился легкой влажной взвесью в воздухе. Но стоило нам оказаться в землях Пэа, как кто-то со всего размаху вылил на меня ведро ледяной воды, а затем еще раз и еще… И только тут я поняла, что это просто тут такой дождик.
        - Эй, - позвал меня кто-то сверху, и я машинально подняла голову, чтобы столкнуться взглядом с Китарэ.
        Его светлые глаза, лицо, по которому не переставая струилась влага, сердито поджатые губы - все говорило о крайнем недовольстве наследника.
        - Может, отпустишь меня уже? - чуть слышно прошипел он.
        И только в этот момент я поняла, что все это время мои пальцы судорожно сжимали рукав его кимоно. Сгорая со стыда, я лишь невероятным усилием воли заставила свои пальцы разжаться. И чтобы лишний раз не встречаться с его колючим взглядом, я стала осматриваться вокруг, пытаясь занять себя хоть чем-то. Все мои «леденцы», как назвал их Рэби, сейчас напоминали промокшие бумажные фонарики. От былого лоска не осталось и следа, лишь продрогшие под проливным дождем двенадцать парней в разноцветных тряпках. Надо признать, я была единственной, кто оделся по погоде. Ливень стоял стеной. Из-за него было очень сложно разглядеть, где мы и куда следует идти.
        - Не сходите с платформы! - раздался голос Дилая. - Тут скала. Если не знаешь, куда идти, можно сорваться. За нами скоро придут.
        - Прекрасное начало, прям как я люблю, - пробурчала я себе под нос, даже не пытаясь убрать влагу с лица, чтобы попытаться разглядеть лица своих товарищей.
        Так мы и стояли на продуваемом со всех сторон утесе под проливным дождем, и уж не знаю, в моей ли крови дело, но я была единственной, кому почему-то не было холодно сейчас. Даже Китарэ через несколько минут начала сотрясать крупная дрожь.
        Я видела, как ему холодно, и это странным эхом отзывалось в моем сердце. Точно кто-то невидимый вдруг потянул мою ладонь вверх, и где-то в глубине души я знала, что могу ему сейчас помочь. Хуже: я жаждала это сделать. Это было желанием, которое не поддавалось никакой логике и не требовало объяснений. Я должна, хочу и могу… Моя ладонь легла на его дрожащую спину, а сознание вдруг словно расслоилось. Одна часть меня все еще стояла на каменном плато, а другая вдруг переместилась, сливаясь с течением крови и энергии в теле Китарэ. Эта часть устремилась за токами его жизненной ци, разнося тепло по телу, согревая и делясь огнем, которого я так сильно боялась, но который всегда был частью меня. Китарэ вдруг перестал дрожать и замер. Казалось, он даже дышать перестал. Вместе с тем я наконец-то смогла взять под контроль свои порывы и тут же убрала ладонь. Он так и не обернулся. Не сказал ни единого слова. Просто продолжал стоять впереди меня с идеально прямой спиной, не дрожа более и не пытаясь высказать своего недовольства, что посмела коснуться его. И спасибо вам, Парящие, что хотя бы у него есть        Сказать, что я была в ужасе от своего поступка, - это ничего не сказать. Смущение и стыд - несвойственные мне эмоции - обуревали меня, заставляя сердце биться чаще и подгоняя к лицу кровь. Из тринадцати дрожащих от холода эвейев я была единственной, чье лицо напоминало переспелый помидор.
        - Парящие, ты такой тепленький, - прошептал Норэ, один из близнецов, что стоял позади меня, и почти вплотную прижался ко мне. - Ох! - блаженно выдохнул он. - Хорошо. Надеюсь, ты не против? Эрон, иди сюда.
        Судя по всему, он собирался использовать меня в качестве печки еще и для своего брата. Разумеется, я была против, чтобы ко мне прижималось сразу несколько мужчин, но, кажется, моя реакция была немного заторможенной оттого, что я только что сделала. Я не успела ему ответить, потому что тут же над моей головой распахнулся широкий рукав синего кимоно Китарэ, а уже в следующую секунду он оказался за моей спиной. Все это он провернул с такой ловкостью и скоростью, что, мне кажется, ни один из нас не понял толком, что произошло.
        - Эй!
        - Ну, наглый…
        - Хапуга…
        Послышалось возмущенное перешептывание близняшек. Они еще о чем-то шептались, я же не слышала ничего, кроме собственного сердца, которое билось с такой силой, что вот-вот должно было вырваться из груди. Ни одной связной мысли в голове - и лишь всепоглощающее: «Бум, бум, бум!»
        В какой-то момент сквозь пелену дождя прорвался теплый ветер, окутывая нас всех точно в кокон и открывая перед нами своеобразный тоннель, на другом конце которого стоял высокий эвей. Волосы мужчины были убраны в высокий пучок, но при этом можно было легко различить нежно-голубое сияние, исходившее от них. Он был одет в кимоно цвета слоновой кости, расшитое золотыми и изумрудными нитями. Он легко поклонился в знак почтения к гостям и жестом предложил следовать по коридору, который создал для нас. Мужчина был не один. Его сопровождали две женщины, которых можно было легко принять за мать и дочь или двух сестер, ведь у эвейев очень сложно угадать, кто кем кому приходится, если точно не знаешь.
        - Это мои папа, мама и сестра, - прошептал Дилай так, чтобы услышали только мы.
        На правах хозяина он первым ступил с платформы, следом пришлось идти мне, так как Китарэ не спешил занять положенное ему место в свите друга.
        Стоило нам приблизиться к родителям Дилая, как его отец вновь поклонился, приветствуя уже в первую очередь именно наследника.
        - Дом Пэа - ваш дом, - использовал он ритуальную фразу, которую произнес бы любой верноподданный императора, посети тот его жилище.
        Отец Дилая выглядел как его старший брат. Их черты лица были схожи своим утонченным аристократизмом и привлекательностью. С одной лишь разницей: у главы рода Пэа были темно-серые глаза мудреца, который многое видел и знает. Не было в них того юношеского задора и хитринки, которая все еще жила в карих глазах сына, который еще не нашел своего дракона за Полотном.
        - Отнесусь к нему со всем почтением и заботой, - ответил Китарэ то, что должен был сказать желанный в доме гость. В этот момент его губ коснулась легкая улыбка, что было для него необычно.
        Родители Дилая ответили тем же.
        - Простите, что заставили так долго ждать, - сказал его отец уже таким тоном, как если бы говорил с самым своим близким другом. - Не пойми что с этой погодой. Не представляете, какой шторм ударил по побережью.
        - Догадались уже, - фыркнул Дилай, показывая на свое промокшее до нитки кимоно.
        - А, - отмахнулся его отец, - скажи спасибо, что в океан не унесло… Мне скажи, если не понял, - усмехнулся он.
        - Все так плохо? - поинтересовался Широн, нахмурившись.
        Ис Пэа остро взглянул на парня, который и не думал смущаться под его взглядом.
        - Лучше точно не становится. Идемте, - натянуто улыбнулся он вновь, - продрогли уж, наверное, все. К завтрашнему дню обещаю, что обуздаю этот шторм. - Он глубоко вздохнул.
        Должно быть, не так давно мой родной дом был так же изящен, величественен и красив, как родовое поместье Пэа. Семья Дилая обосновалась на восточном побережье империи. Именно тут жители часто сталкивались с буйством стихии в виде бесконечных штормов и торнадо. Их соседями были водяные драконы, родители Ари, и повелители молний, а стало быть, совсем недалеко располагалось родовое гнездо Тео. По тому, как уверенно эти двое двигались и общались с хозяевами дома, я могла предположить, что они уже давно не чужие друг другу. Резиденция рода Пэа свободно раскинулась на краю отвесной скалы. И пока мы не поднялись по крутой дороге, ведущей к дому, казалось, что дворец парит над океаном. Было сложно все это разглядеть из-за дождя, но даже сейчас силуэты внизу необыкновенно завораживали. Лишь под крышей мне удалось рассмотреть более ясно окружающее меня пространство. Не зря их стихией был воздух. Все тут дышало простором, какой-то ненавязчивой легкостью. Оставалось только диву даваться, как эти эвейи организовали свое жизненное пространство.
        Для нас выделили комнаты в личном крыле Дилая! Вдумайтесь только: «личное крыло»! Невольно я представила, как разместила бы моих друзей Дорэй, пригласи я их к себе. «Твои друзья могут остановиться в твоей личной кладовке», - представила я себе ее чванливое лицо и едва не расхохоталась в голос.
        Но, как бы там ни было, сейчас было не время веселиться, учитывая, какими несчастными и промокшими были эвейи вокруг меня. На мне же… была совершенно сухая одежда. К тому же от меня шел пар и пахло свежевыглаженным бельем. Это меня ужасно смущало, особенно когда я ловила на себе многозначительные взгляды хозяев дома и моих… даже в мыслях я не знала, как их называть. Может быть, ничего, если хотя бы про себя я буду называть их друзьями?
        - Позвольте, я провожу вас, - вдруг сказал отец Дилая, когда мы собрались следовать за самим хозяином апартаментов.
        - Па, я помню, как туда идти. - Сын выразительно посмотрел на отца, мол, не смущай меня.
        - А я и не сомневаюсь, - фыркнул он. - И вообще, тут кое-кто, кого я очень давно не видел, так что идите, - отмахнулся он от сына и посмотрел на меня. - Здравствуй, Ивлин. - Он улыбнулся краешком губ.
        Мои товарищи если и были смущены или заинтересованы подобным обращением, то виду не подали. Жена и дочь хозяина дома уже отправились в свои комнаты, так что Дилай, Китарэ и остальные не заставили себя просить дважды и отправились вперед. Китарэ на мгновение бросил на меня, как мне показалось, несколько встревоженный взгляд, но задерживаться не стал и отправился следом за другом. Я же смотрела в темно-серые наполненные мудростью глаза эвейя и понимала, что он знает обо мне гораздо больше, чем я сама. В притворстве не было причин. Бояться я не любила.
        Я слегка склонилась в поклоне в ответ на приветствие, улыбнулась, хотя в моем случае улыбка была не лучшей идеей для дружелюбного приветствия, и сказала:
        - К сожалению, я совсем не помню нашей встречи, ис Пэа.
        - Конечно, - согласно кивнул он, предлагая нам идти следом за остальными. - Ты была такой маленькой тогда, - сказал он и искоса посмотрел на меня, точно ожидая моей реакции.
        А какой она должна была быть? Если отец Дилая входил в Ожерелье императора, то немудрено, что он знал, кто родился у моего отца. Тут не нужна какая-то особенная логика. Соглашаясь на эту поездку, я понимала, что он будет знать о том, кто я. Рисковала ли я чем-то? Не думаю. Я уже вошла в Ожерелье, и мне следует вырезать деревню неповинных жителей, чтобы меня решили наказать так, что я не смогла бы этого пережить. Но мне хотелось сохранить эту ложь до того момента, как я смогу отправиться за Полотно. Тогда это уже не сможет навредить ни Дорэй, ни моим кузенам. Я должна была думать об остатках чести нашей семьи… Это было важно для меня. С каких вот только пор, я понятия не имею.
        - Что хотите увидеть на моем лице? - поинтересовалась я. - Я никогда и никому не лгала о своем поле, просто никто не спрашивает. - Я пожала плечами.
        Улыбка на лице иса Пэа стала шире и впервые показалась мне такой похожей на улыбку его сына.
        - Что-то мне это напоминает, - довольно вздохнул он. - Ну и правильно, лучше пока помалкивать. Дорэй придумала это, мы же решили тогда смолчать, - тихо сказал он.
        Кажется, все знали мою тетку куда лучше меня, а ведь именно я жила с ней под одной крышей - и ни сном ни духом о таком подарочке.
        - Может быть, я такая же, как она? - Изогнув бровь, я посмотрела на него.
        Некоторое время он молча изучал меня, а потом совершенно по-мальчишески отмахнулся.
        - Нет, - усмехнулся он, - ты не ползущий огонь. В тебе ревет пламя, я его слышу, и это заставляет трепетать даже мое уже старое сердце… Неужели мы увидим, как взойдет дочь Радави? В какое удивительное время живем, просто дух захватывает, как представлю… - И он как-то блаженно прищурился.
        - Вы это о чем? - поинтересовалась я, стараясь, чтобы это прозвучало легко и непринужденно. Но если я хотела, чтобы ис Пэа так подумал, то следовало притворяться лучше.
        - Ох уж все эти запреты… Любишь ли ты чай, Ивлин? - вдруг поинтересовался этот не в меру хитрый эвей.
        - Разумеется, - кивнула я, понимая, что продолжения разговора сейчас не будет, но была вероятность, что я смогу хоть немного продвинуться в своих поисках именно тут.
        - Тогда позволь пригласить тебя выпить со мной чай, о плантациях которого наша семья заботится столетиями, взращивая его в колыбели четырех ветров. Мой слуга зайдет за тобой в час кошки. - Он слегка поклонился, останавливаясь напротив высокой двери из светлого дерева. - Решил выделить тебе эти покои. - И он мне подмигнул. Что бы это значило?
        До часа кошки оставалось еще пять часов, а я чувствовала себя измотанной так, словно уже был час совы или крысы. Оказавшись в предоставленной мне комнате, я вновь почувствовала себя неуютно. Слишком просторная, слишком роскошная для меня. Я понимала, что стихия дракона предопределяет не только его характер, но и предпочтения. Потому высокие сводчатые потолки, обилие легких воздушных тканей в украшении комнаты не стали для меня неожиданными. Но более всего меня впечатлило огромное окно во всю стену: из него открывался вид на бушующий океан. Точно завороженная, я подошла ближе и уже не смогла отвернуться от развернувшейся картины шторма. Высокие, мощные волны вздымались к тучам и опадали, сходясь в схватке с сушей. Тяжелое свинцовое небо то и дело рассекали молнии, дождь лил не переставая. Эта ожившая стихия пугала и манила одновременно.
        Сколько я так простояла, не знаю. Но боль в ноге заставила меня вернуться в реальность. Стоило немного отдохнуть, если я хочу быть в хорошей форме к вечеру. В покоях была и своя купальня с небольшим бассейном, как и многие другие мелочи. Пожалуй, самым неожиданным для меня стал туалетный столик с зеркалом. Я не любила зеркала. Ненавидела их всем своим существом и старалась лишний раз не вглядываться в собственное отражение. Ничего нового в них увидеть не рассчитывала. Но меня привлекли заколки и гребни, которые были аккуратно разложены на поверхности стола. Были там и какие-то розовые бумажки, убранные в маленькую коробочку, пудра и черная краска, кисточки и пуховки. Что-то такое я видела у Дорэй и примерно представляла, для чего это все нужно, но зачем это положили в моей комнате, оставалось загадкой.
        - Ну да, только этого мне и не хватало. - Открыв одну из крошечных золотых коробочек, я решила понюхать содержимое и тут же чихнула. - Гадость какая-то, - сморщилась я, срочно закрывая желтую слизь, назначение которой было для меня тайной столетия, не меньше.
        Побродив еще немного по выделенным покоям, я все же решила снять куртку и сапоги и немного прилечь. В планах было немного полежать, но то ли ветер так успокаивающе пел за окном, то ли я действительно была слишком впечатлена собственной наглостью на плато, но стоило моей голове коснуться воздушной и такой мягкой подушки, как я провалилась в глубокий сон.
        - Звезды правда умеют петь? - спросила я, глядя на огромное звездное полотно ночного неба, что раскинулось надо мной.
        - Угу. - Мягкий грудной мужской голос, такой теплый и родной. - Однажды ты услышишь эту песню. И не только ее.
        Я повернула голову, чтобы увидеть лицо отца, который лежал рядом со мной на земле. На нем отражались блики костра, отчего его волосы и глаза казались ярко-алыми. Он был такой огромный по сравнению со мной, что мне казалось, что он самый большой и сильный в этом мире!
        - А что еще? - завороженно посмотрев на него, спросила я.
        - Ты услышишь, как поет мир, - прошептал он и улыбнулся. - Мелодию всего живого и неживого - это станет песней твоего дракона, которая подарит тебе волшебство, - прошептал он.
        - Правда? - с замиранием сердца, стараясь не забывать дышать от восторга, спросила я.
        - Правда, - передразнил он, хватая меня за подмышки и поднимая над собой так, что я начала громко смеяться от восторга, который наполнил мое детское сердце.
        Он встал на ноги и закружил меня. Его смех, такой глубокий и раскатистый, точно эхо уходящей грозы, совсем не пугал меня. Он вновь опустился на землю со мной на руках и потянулся к огню. Послушный его воле огонь лизнул ему пальцы, точно верный и преданный пес. Несколько искр оторвались от пламени, превращаясь в крошечного восхитительного дракона, который вдруг закружился вокруг нас.
        - Я мечтаю увидеть тебя такой, - прошептал он мне на ухо.
        Во все глаза я смотрела на то, как парит это создание, сотканное из пламени и искр, послушное воле отца. Огненное существо ластилось к моим крошечным рукам, а я гладила его в ответ, смеясь от восторга, потому как его искорки щекотали мои ладони.
        - Я правда смогу стать такой? - спросила я. - Тетя сказала, что драконов-девочек не бывает, - грустно вздохнула я.
        - Бывают, но очень-очень редко, - прошептал папа мне на ухо. - У каждого Парящего есть возлюбленные дочери, которые рождаются очень редко, но тем ценнее и важнее для нас их появление. Твоя мама отдала тебе весь свой огонь, чтобы ты пришла в этот мир. Ее жертва была услышана Бадави, и потому уже сейчас твое пламя так сильно. Совсем скоро его можно будет начать будить. Только сначала тебе надо немного подрасти, хорошо? - В его голосе слышалась неподдельная тоска.
        Я знала, папа скучал по маме, но я совсем не помнила ее. Дорэй сказала, она умерла из-за меня, и мне было страшно спрашивать об этом папу, я боялась услышать от него такой же ответ. Поэтому всегда пугалась, когда он говорил о ней. Вдруг он тоже считает, что я виновата? Вдруг он однажды решит, что мама могла бы быть с ним, если бы не я?
        - Хорошо, - тихо ответила я, боясь лишний раз спросить о той, кого совсем не помнила, но которой мне порой так не хватало.
        - Завтра важный день, - точно уловив мое настроение, сказал папа, и в голосе его послышалось неподдельное веселье. - Приезжает твой будущий муж, - едва сдерживая смех, сказал он.
        - Фу! - скривилась я, завертелась у него на руках, пытаясь выбраться из его объятий, тут же позабыв и о крошечном драконе, и обо всем остальном. - Не хочу, чтобы он приезжал!
        - Почему? - не выдержав, все же засмеялся он.
        - Зачем он мне нужен? Он же мальчишка!
        - Муж и должен быть мальчишкой, - продолжал хохотать он.
        - Они все противные и вредные! И зачем он только нужен?! Мне и с тобой хорошо! Не надо мне мужа!
        - Сейчас не надо, а потом пригодится. - Он начал щекотать меня, чтобы я перестала вырываться, и против воли я расхохоталась.
        - Не пригодится! Не пригодится! - кричала я сквозь смех.
        - Ну, ты хоть попробуй, а? Не понравится, найдем тебе другого.
        - Точно? - Я серьезно взглянула на папу.
        - Обещаю, - улыбнулся он, крепко обнимая меня.
        Эти объятия, такие крепкие, сильные, теплые, - казалось, они сдавили мне грудь. Я проснулась оттого, что мне стало нечем дышать, и тут же резко села на кровати. С трудом сделала первый вдох, а вместе с ним ушли ощущения объятий, и стало так пусто, горько, больно на душе. Тяжело вздохнув, проглотив ком в горле, я обняла себя за плечи. Неужели вот таким он был? Мой папа… Тот, от которого я так запросто отказывалась на протяжении пятнадцати оборотов. Тот, кого считала никчемным предателем, когда-то был целым миром для меня. Воспоминания приходили ко мне во снах, и с каждым таким сном я все острее чувствовала глухую боль и тоску, которая ядовитым пятном разъедала душу, точно там, где-то глубоко внутри, открылась зияющая пустотой дыра.
        Рэби говорил, что с того момента, как я вошла в Нить, мой энергетический баланс пришел в движение, и это может привести к тому, что и мое подсознание постепенно начнет сбрасывать оковы, в которые я заточила его. Я не знаю, что такого ужасного произошло пятнадцать оборотов назад, кроме очевидной физической травмы, но то, что всплывало в моих снах с того самого дня… Каждый раз я чувствовала себя потерянной, разбитой и опустошенной. Мне было так горько. Это все еще были сны. Недостаточно яркие, чтобы стать полноценными воспоминаниями, но они оставляли горький привкус пепла на губах и звенящую болью пустоту в сердце. Всякий раз я думала, что потеряла нечто столь ценное, что, может быть, об этом лучше не вспоминать. Если это было так больно для меня, когда мне было пять, что от меня останется сейчас?
        Стук в дверь вывел меня из оцепенения, заставив накинуть куртку и отправиться к двери.
        - Добрый вечер, ис Игнэ. - На пороге стояла молоденькая миловидная служанка. - Господин велел сопроводить вас. - Она глубоко поклонилась.
        Я лишь коротко кивнула, вернулась в комнату, чтобы обуться, и последовала за ней. Если ты сделал шаг вперед, то не стоит ни о чем жалеть. Ничего уже не вернуть. Да и с каких пор я начала бояться того, что со мной будет? Совсем недавно в моих планах была скорая смерть. Так когда я решила задержаться в этом мире чуть дольше и впустила в свое сердце страх? Нет уж, это вообще не про меня.
        Я невольно усмехнулась собственным мыслям и лишь краем глаза заметила, как вздрогнула служанка, заметив мой оскал.
        Ис Пэа устроился на самой крыше. Честно говоря, когда служанка открыла дверь, я едва не попятилась. Я подумала, что чаепитие будет проходить прямо под дождем! Но спустя пару секунд поняла, что отца Дилая, как и саму крышу, окутывал теплый воздушный купол, и это не позволяло ни ветру, ни дождю проникать внутрь. Над нами раскрылось сердце бури, но это совершенно не мешало ису Пэа заваривать чай, разливая его по крошечным фарфоровым пиалам. Я опустилась на пол напротив него и с невероятным наслаждением наблюдала, как этот эвей готовит чай.
        - Горячий чай, бушующий океан и полное слез небо. - Он довольно прищурился. - Красиво… Лучшее время для полетов.
        - Вы не первый, от кого я слышу подобное, - принимая пиалу из его рук, сказала я.
        - Сама скоро поймешь, что так и есть, - улыбнулся он. - Ну… - Взяв свою пиалу, он слегка отпил содержимое, прикрыв от удовольствия глаза. - Мой идиот тоже считает тебя пареньком? - поинтересовался он так, словно мы были не первый день знакомы.
        - Ну, - несколько смутилась я, - Дилай не выглядит… э-э… но, кажется, ни о чем не догадывается. - Я натянуто улыбнулась, но, тут же вспомнив, что это может выглядеть дерзко, вернула себе прежнее выражение лица.
        - А, - махнул он рукой, - пускай. Уроком будет.
        Он вновь сконцентрировался на чае у себя в руках, а мне вдруг захотелось зажать ему нос и опрокинуть в рот эту пиалу залпом. Помнится, Рэби когда-то пытался мне втолковать что-то о том, как следует вести беседы с гостями, которых ты ценишь, и мне показалось, что это из разряда «врагу не пожелаешь». Если кратко, то изматываешь собеседника отвлеченными темами, чтобы, не дай Парящие, не показать ему, что он тебе неинтересен, а когда у того голова перестанет соображать от твоих россказней, выкладываешь, что тебе от него надо.
        Я предчувствовала, что меня ждет то же самое. Призвав на помощь всю свою выдержку, последовала примеру иса Пэа, пригубив заваренный им чай. Мы с Рэби обычно пили дешевый черный чай, мешая его с разными травами, чтобы придать лучший вкус и аромат. Но этот редкий и баснословно дорогой чай, гордость семьи Пэа, на вкус был таким, словно он залил кипятком половую тряпку, которой вытирал полы в конюшне. Да и бледно-желтый цвет не добавлял наслаждения… Ощутив всю прелесть предложенного напитка, я так и не смогла его проглотить и позорным образом подавилась.
        - О, ну что ты! Не спеши, этим вкусом надо наслаждаться, как бы ни хотелось выпить все разом, - гордо улыбнулся он, пока я продолжала надсадно кашлять.
        Когда я наконец-то смогла откашляться, все же решилась взять инициативу в этой беседе в свои руки.
        - Ис Пэа, - набрав побольше воздуха в грудь, начала я, - вы были другом моего отца. Расскажите мне, каким он был.
        Мужчина напротив меня отставил пиалу с недопитым чаем на краешек стола и посмотрел мне в глаза.
        - Я не был, - сказал он, а я вдруг замерла, боясь услышать то, что он скажет дальше. - Я его друг. Неважно, что они ушли за Полотно. Мы все однажды соберемся там, поэтому я был и есть его друг. - На дне его темно-серых глаз больше не плясали озорные смешинки, а зрачок на долю секунды вдруг вытянулся в тонкую ниточку, точно напоминая мне, кто живет внутри этого эвейя. - В Нити императора не бывает случайных эвейев. Все мы идеальные звенья, которые подходят друг другу, как никто в этом мире. Только когда мы вместе, наша песнь звучит как единая мелодия, помогая миру быть здоровым, если хочешь. Ни один из нас не разорвет эту Нить. Не навредит брату, другу, тому, с кем связан неразрывной Нитью… - Он замолчал, посмотрев куда-то за горизонт. - Никто, я повторю тебе, никто из нас не верит, что это произошло по вине Нирома.
        - Тогда почему? - вдруг вырвалось у меня, прежде чем я смогла себя остановить.
        И столько было в этом «почему», что мне не хватило бы и дня перечислить. Почему вы допустили, чтобы моего отца посчитали предателем? Почему позволили моей семье существовать так, словно мы были стаей волков, заброшенной в ледяное сердце Турийских лесов? Почему вы, те, кто так высокопарно называет себя братьями моего отца, допустили все это?
        Ис Пэа не был глупцом, а я не такая уж талантливая актриса. Он не мог не понять того, что повисло в воздухе между нами сейчас.
        - Ради тебя. - Он прямо взглянул в мои глаза, а мне вдруг почудилось, что я с размаху получила самую обидную, глупую, незаслуженную оплеуху в своей жизни.
        - Что? - севшим голосом переспросила я, борясь с яростью, что огненным цветком распускалась у меня в душе.
        - Парящие, - провел он рукой по волосам, - все довольно сложно… Невозможно было доказать, что твой отец не был причастен к поджогу…
        - Невозможно или так было проще всего? - прошептала я.
        Ис Пэа глубоко вздохнул, вновь отводя взгляд, и замолчал на некоторое время. Мне до ужаса захотелось его встряхнуть. Заставить говорить! Но я понимала, что при всем желании мне это не удастся, если он сам этого не захочет.
        - Ис Тарой сообщил мне, что ты вошла в круг в тот же вечер, как цепь замкнулась, - заговорил он. - На самом деле мы готовились кое к чему Другому… изначально. Но, пожалуй, мне необходимо собраться с мыслями и рассказать тебе все по порядку. Нельзя больше тянуть с этим. По большому счету все и так слишком запуталось. После того что случилось в Турийских лесах, вопрос о самом существовании вашего рода встал очень остро. Императрица и дядя Китарэ, ис Нурак, как и большая часть эвейев, имеющих вес в нашем обществе и причастных к внутренним делам государства, настаивали на немедленном искоренении Игнэ. - Ис Пэа поджал свои тонкие губы, точно раздумывая над тем, как продолжить свой рассказ. - И тут тебе следует знать кое-что, что могло бы многое прояснить по части вопросов относительно «почему». Как ты думаешь, сколько полноценных сформированных драконов получится из тысячи эвейев, что решат отправиться за Полотно?
        Я не знала ответа на этот вопрос, но могла догадаться, что не так уж и много. Не просто так огненные эвейи почти вымерли, а другие полностью сформировавшиеся драконы, имеющие вторую ипостась, такая редкость, что впервые мне довелось их встретить именно в Мидорэ.
        - Сто? - наугад сказала я, желая лишь поскорее услышать продолжение рассказа.
        - Десять, - скупо ответил ис Пэа. - Десять, Ив, а при условии, что сейчас в храме вас не более трех сотен, то можешь сама посчитать. Это в этом году готовится войти за Полотно полноценная Нить, но сама понимаешь, что наследники входят в силу не каждый год. Обычно два, максимум три дракона возвращаются из-за Полотна. Остальные так и не обретают своего отражения, но зато получают доступ к магии и к управлению стихиями - в определенных рамках, конечно. Как ты думаешь, чье право на власть и силу в обществе, роде, в одном конкретном доме не может быть оспорено кем бы то ни было другим в роду?
        - Власть обретшего отражение за Полотном неоспорима. - Ответ на этот вопрос любой эвей знал с детства. Во главе рода может быть лишь тот, у кого есть вторая ипостась.
        - Не для всех твой ответ показался бы справедливым, - тонко улыбнулся мужчина напротив меня. - Император знал, что есть те, кто считает иначе. Он приехал в Туринские леса не только… с дружеским визитом, ему необходимо было заручиться поддержкой своих людей, не вызывая при этом подозрений со стороны…
        - Вы говорите о том, что был заговор против императора?
        - Против наших устоев, так было бы сказать вернее. Ведь если перестанут появляться эвейи с отражением, то проблема исчезнет сама по себе, так ведь?
        - Но это невозможно, - пробормотала я.
        - Способ на самом деле есть. Запечатать места силы, уничтожить храм и просто помогать лишь слегка касаться Полотна, чтобы тянуть силу в том объеме, в котором это возможно для обычного эвейя.
        - Но ведь это убийство для нашего мира, баланса, магии, - перечисляла я то, что объяснял мне Рэби с самого моего рождения.
        - Не совсем, - покачал головой ис Пэа. - Это ухудшит климат, действительно участятся природные катаклизмы, но это не отменит жизнь, а власть получат те, кто считает себя более достойными. И потом, мир не перестанет существовать в одну долю секунды, а будет медленно истощаться…
        - Вы знаете, кто это? Но почему же…
        - Все, что у нас есть, - это только подозрения. У нас нет доказательств. Убить заговорщиков по-тихому? - Ис Пэа изогнул бровь, точно прочитав мои мысли. - Не тогда, когда империя обезглавлена. Гражданская война никому не нужна. Со смертью твоего отца все мы замерли, точно в ожидании, сосредоточившись на поддержании баланса и укреплении собственных позиций. То, что произошло с Китарэ и тобой… Будущее для всех нас оставалось белым листом, и его невозможно было предсказать.
        Кто бы мог подумать, что афера твоей тетки так кстати подвернется! - вдруг захохотал он.
        - Что? Что вы имеете в виду? - В очередной раз за этот вечер у меня неистово зачесались кулаки от желания взгреть его.
        - Прости, - утирая слезы с глаз, сказал он, вдоволь насмеявшись. - Ну, тут все на самом деле вышло так забавно. Дорэй всегда была той еще пронырой. Всегда знала, как выжить и с кем дружить. Вот только была просто прелесть какая дурочка, - вновь захихикал он.
        На мой взгляд, это ис Пэа был «прелесть какой дурачок», если имел неосторожность недооценивать мою тетку.
        - Не знаю, о чем она думала, когда на суде по разбирательству о твоем отце в реестре вашего фамильного древа вместо наследницы возник наследник. Ладно остальные, но мы-то знали, кто родился у Нирома. Хотя, может быть, она и рассчитывала на нашу поддержку в память о друге? Не возьмусь судить. - Он пожал плечами. - Но тут мы решили просто не заметить сей факт взамен на услугу с ее стороны.
        - Услугу?
        - Да, - кивнул он. - Тебя должен был воспитывать Рэби, как он же должен был помогать ей управляться с севером. Ну и, конечно же, она должна была поддерживать тебя, ухаживать за тобой, не допуская твоего появления вне Турийских лесов до совершеннолетия.
        Он говорил и говорил, и вроде бы все в его словах было логично, но меня не покидало ощущение, что в них было больше воздуха, чем чего-то конкретного. Да, ис Пэа рассказывал мне то, о чем я понятия не имела, но делал он это так, словно лишь набрасывал на лист общие штрихи, не давая ни единого конкретного факта.
        - А Китарэ? Знает ли он о том, что вы мне только что рассказали? - спросила я в надежде услышать, что да. Быть может, он тоже сомневается в виновности моего отца?
        Ис Пэа неожиданно положил свою огромную теплую ладонь на мою и взглянул мне в глаза, словно пытаясь докричаться до меня, не говоря при этом ни единого слова. Его глаза все сказали за него. И было в них столько всего недосказанного и невысказанного, что мне стало не по себе.
        - Ив, - вздохнул он, - Китарэ всегда был под опекой матери. Алмэй утонула в своей ненависти, предпочитая упиваться своей болью и горем. Она просто не желает жить, не зная, кого ей стоит ненавидеть. Хочешь не хочешь, но ее воспитание, слова, внушаемые с детства, оставили свой след. Я отправил своего собственного сына во дворец, чтобы он стал частью жизни Китарэ, когда ему было двенадцать, лишь с одной-единственной целью - раскрыть иные горизонты для наследника. Я так надеялся, что Дилай станет настоящим другом ему и поможет увидеть нечто большее вокруг. Мой сын - не думай, что он слишком легкомысленный, он просто ветер, который не желает жить в запертой клетке предрассудков и устоев. Все наши люди во дворце заявляли, что Китарэ - марионетка в руках матери и дяди, что ее давление и влияние на него слишком высоко. Но ты знаешь, каково было наше с сыном удивление, когда мы поняли, что Китарэ в столь юном возрасте подчинил себе Дух. Пусть не в полной степени, но он умело пользовался им для того, чтобы каждый думал о нем то, что желал увидеть. Он один выживал в месте, где никто не желал воспринимать его
самостоятельной личностью, а он просто давал им иллюзии восприятия себя. Порой неосознанно, но это был его способ выжить. Я не знаю, как такое вообще возможно. Но порой мне кажется, что его отражение обрело свой разум и просто защищает того, с кем готовится однажды стать одним целым. С того самого момента, как Китарэ покинул дворец, у нас появилась возможность общаться с ним напрямую. Он многое знает и понимает куда больше, чем кажется на первый взгляд. Вот только…
        - Все равно винит моего отца, - закончила я за него.
        Ис Пэа кивнул и вновь поджал губы, точно борясь с желанием сказать еще что-то.
        - Может быть, - тяжело вздохнул он, сжимая мою ладонь, - так даже лучше. - Он резко отпустил мою руку и слегка хлопнул себя по коленям. А мне показалось, что он все же сболтнул что-то лишнее и теперь пытается перевести мое внимание на что-то другое. - Как бы там ни было, но с того момента, как цепь замкнулась, все охранные заклинания в храме мы усилили. Теперь у меня есть большие опасения относительно безопасности всей Нити, так что, пожалуйста, будьте осторожнее. Ребята знают о сложившейся ситуации, но Дилай сказал мне, что ты держишься обособленно, и просил поговорить с тобой. Не стоит избегать их, Ив. Вы скоро станете больше чем просто друзья. От того, насколько крепко вы будете взаимодействовать, зависит очень многое.
        Глава 11
        Разговор с Исом Пэа долго не выходил у меня из головы. Он помог мне многое понять, но и оставил столько же вопросов. Это беспокоило меня. На самом деле у меня возникло ощущение, что от меня скрывают что-то очень и очень важное. Причем первым в списке тех, кто не желал говорить мне правду, был именно Рэби. Ни разу он не обмолвился о том, что знал, что Дорэй выставила меня для всех мальчиком. Как и о том, что поддерживал связь с бывшей Нитью императора! Что вообще был знаком с кем-то из них. Несложно догадаться, что о происшествии пятнадцать оборотов назад он был обязан знать гораздо больше, чем говорил мне.
        Сейчас я сама не понимала, что чувствую. Мне казалось, что я в комнате, где полным-полно людей, они говорят друг с другом, я пытаюсь говорить с ними в ответ, но меня никто не слышит и не отвечает мне. Даже моя собственная память не желала открывать то, что было в ней сокрыто. А если подумать, то я все знала о произошедшем. Никто не мог мне рассказать, что со мной случилось, кроме меня самой. Никто! Только я сама. Эта мысль так поразила меня. Такая простая и такая очевидная. Все это время она была на поверхности, а я не могла этого понять!
        «Но ты знаешь, каково было наше с сыном удивление, когда мы поняли, что Китарэ в столь юном возрасте подчинил себе Дух». Слова иса Пэа неожиданно всплыли у меня в голове, точно рисуя для меня самый короткий маршрут к желаемому. Не просто так потомки Акаши стоят во главе нашей империи уже не одно столетие. Именно они, так тонко чувствующие мир, способные влиять на целые народы, могли читать мысли тех, кто их окружает. Тем удивительнее было то, что заговор против императора возымел эффект, и тем очевиднее были первые подозреваемые… Ис Пэа не назвал ни одного имени, и сперва это казалось мне несправедливым, и лишь сейчас я поняла, что, как неокрепший эвей, могу быть опасна, обладая лишними знаниями. Но все же если Китарэ может подчинять себе силу рода, то что ему стоит вытащить мое подсознание на поверхность? Это было бы идеальным решением, которое не только оправдало бы моего отца хотя бы в его глазах, но и прояснило наше с ним прошлое.
        Меня так воодушевила эта идея, что я едва не подпрыгивала от нетерпения, пока ждала служанку, которая должна была проводить меня к ужину. Надо сказать, основные гости ожидались завтра. Сегодня был день, когда семья Пэа приветствовала наследника, сына и его друзей. Я думала о том, как зажму где-нибудь в темном углу Китарэ и предложу ему… Едва не подавившись от хода собственных мыслей, я невольно закашлялась.
        - Никаких зажиманий, - строго велела я самой себе. - Ты должна быть вежливой, почтительной и… какой-нибудь милой, что ли? - задумчиво пробормотала я, пытаясь сообразить, что это в принципе значит «быть милой»?
        Воображение упорно подсовывало иллюстрации пухлых девочек, уплетающих рисовые пирожки с огромного подноса, из одной моей детской книжки.
        Они были такие хорошенькие, как мне казалось тогда, - с круглыми румяными щечками, в красивых кимоно…
        - Нет, - отгоняя в сторону глупые ассоциации, покачала я головой, - просто будь сама собой. Он почувствует фальшь, так что не стоит глупить.
        Кто знает, как долго я бы еще увещевала себя, если бы в мою дверь не постучали. За мной пришла та же служанка, что и раньше, только вот в этот раз за ней была и моя Нить. Как оказалось, нам оставалось зайти лишь за последним эвейем в нашей связке. Служанка услужливо обошла нас и постучала в дверь напротив, откуда тут же появился Китарэ. Наследник сменил кимоно с темно-синего на темно-зеленое с простой вышивкой, которое, судя по всему, предназначалось не для официальных визитов, а для личных встреч. Осознание того, что мы с ним соседи, стало неожиданно приятным открытием. В конце концов, я смогу зайти к нему после ужина и спокойно все обсудить. Я была настроена очень решительно и отступать не собиралась.
        Первый ужин в доме рода Пэа перед помолвкой Дилая проходил в малой гостиной и на самом деле напоминал семейную встречу, как она должна была происходить в нормальных семьях. Не таких, как моя. Во главе стола сидел ис Пэа в окружении своих детей и жены, а Китарэ занял место напротив хозяина дома. Мы были вольны сесть, где нам хотелось. Но, замешкавшись, я села уже там, где было свободное место. Моим соседом оказался Рэйвон. С нашей последней стычки мы не общались.
        - Отличный выбор кимоно, - прошептал он, когда я села рядом с ним, намекая, что, в отличие от остальных, на мне был все тот же охотничий костюм, что и утром.
        - Мне тоже нравится, - пробормотала я в ответ. - Шикарный веер. Говорят, под вечер тут особенно душно, можно потерять сознание от жары, - добавила я, указывая взглядом на изящно расписанный веер, который этот детина притащил на ужин и положил рядом с собой, точно деля пространство между нами.
        Отвечать Рэйвон не спешил, вместо этого лишь сдавленно хмыкнул и впервые улыбнулся.
        - Зачет, остряк, - фыркнул он, переключая внимание с меня на предложенный суп.
        Беседу за столом вел в основном ис Пэа, расспрашивая нас об учебе, рассказывая о своих юных годах в храме. Он так виртуозно болтал ни о чем, что я просто диву давалась его умениям рассказчика. Женщины за столом большей частью молчали, но, поскольку мне приходилось часто смотреть на главу семьи, от меня не смогло укрыться то, с каким обожанием во взгляде следила за Китарэ младшая сестра Дилая. Каждый раз, стоило мне заметить ее томный взгляд, внутри меня что-то откликалось на те эмоции, которыми он был наполнен. Я видела эту страстность, точно она лежала прямо передо мной, вместо той скромной девушки, что старалась не привлекать к себе лишнего внимания и лишь украдкой поглядывала на наследника. Странно было то, что я словно чувствовала в ней родную стихию, которая заставляла ее сердце стучать чаще, и мне это нравилось. Но в то же самое время меня это раздражало так сильно, что мне с трудом удавалось справляться со своими палочками, потому что вместо того, чтобы брать ими кусочки с тарелки, хотелось запустить их в нее.
        К концу ужина я едва могла усидеть на месте. Во-первых, мне уже не терпелось поговорить с Китарэ. Он мой сосед и думает, что я мужчина, так что в позднем визите не будет ничего предосудительного. Во-вторых, меня по совершенно непонятным причинам раздражала младшая дочь иса Пэа. Как можно быть такой нахальной? Наивно полагать, что никто не замечает ее взглядов. Хотя, конечно, это не мое дело, но, так или иначе, нельзя ли этим заниматься в одиночестве?
        - Несварение? - поинтересовался Рэйвон, бросая на меня взгляд, полный насмешливых искорок.
        - Палец быстро зажил? - поинтересовалась я, мило улыбнувшись, а по факту просто оскалившись.
        - Псих.
        - Это факт, - шепнула я в ответ, решив все же не портить о себе впечатление перед хозяевами.
        - Отстань от него, Рэйвон, - шепнул Норэ, который сидел рядом с Рэйвоном с другой стороны, но прекрасно слышал нашу грызню на протяжении вечера.
        - Да, отвали, - поддержал брата Эрон, который сидел уже рядом со мной. - Хватит его цеплять. - Он посмотрел на меня с таким видом, мол, не переживай, я разберусь. - И так в комнате уже дышать нечем, прекрати его нагревать! У меня кимоно уже к за… спине прилипло, - вовремя поправил он себя.
        - Зато мой веер оказался все же кстати, - подмигнул мне Рэйвон, откидываясь на спинку стула, и с непередаваемым самодовольством распахнул веер.
        - Простите, - смутилась я и неожиданно получила ободряющее похлопывание по спине от Рэйвона.
        - Да ладно тебе, - усмехнулся он. - Ты только вошел в Нить, твоя кровь начинает просыпаться и готовить тебя к тому, когда ты сможешь обрести отражение.
        - Да, - вдруг захихикал мне на ухо Эрон, - ты просто не представляешь, как было у нас. Яла и Ила, жизнь и смерть, рядом с Норэ мухи дохли, а от меня оживали. Творилось форменное безумие.
        - И только с насекомыми, - мрачно заметил Норэ.
        - Зато у нас даже подработка появилась. Норэ муравьев травил в столовой, а я помогал на пасеке после зимы. Папа тогда нам как раз урезал карманные расходы. Почему он решил, что я специально оживил всю мошкару у нас дома? Разве моя вина в том, что прислуга плохо прибирает…
        - Тео, например, - продолжая обмахивать себя веером, заговорил Рэйвон, - до сих пор током бьется. Его лучше не касаться даже случайно, хотя мне не больно, потому мы и спаррингуем вместе. Хотя хуже всего было Виару. Его пришлось запирать в подвалах храма, пока кровь не обретет стабильность. Когда просыпается хаос, тут уж либо беги… - выдержал он многозначительную паузу, - либо беги. - Он хмыкнул. - Теперь он и Раиль вынуждены постоянно взаимодействовать.
        - Почему? - с небывалым интересом спросила я.
        Неожиданно мне понравилось, что со мной вот так запросто разговаривают. Я почувствовала себя ребенком, которого наконец-то приняли в игру друзья.
        - Потому что один постоянно залипает, а второй, наоборот, все рассеивает, ускоряя и распыляя, - прошептал Норэ, озорно взглянув на обоих парней, сидящих аккурат напротив нас.
        От меня не укрылось, как из-под стола появился внушительный кулак Раиля, а взгляд Биара стал многообещающим.
        - Залипает?
        - Не сам, - вместо Норэ ответил Раиль. - Просто иногда время вокруг меня останавливается. Очень сложно начать движение там, где даже воздух замер. Поэтому я и Виар всегда стараемся быть поближе друг к другу: это уравновешивает нас и помогает избежать мелких неприятностей. Как бы ни была заманчива моя стихия, но играть с ней нельзя никому, даже мне.
        - Как и мне с моей, - согласно кивнул Виар.
        Оба молодых эвейя казались немного грустными, но в то же время они выглядели взрослее, чем их друзья, точно за свою жизнь сумели понять, что не все так просто, как хотелось бы, когда тебе двадцать оборотов.
        - Тень, время и хаос - наши стихии, первозданные, глубокие и очень опасные даже для нас самих, - сказал Иман, беря палочками кусочек рыбы, что лежала на столе. - Но, - вдруг улыбнулся он, отчего на его щеках и подбородке появились озорные ямочки, - главное - не зацикливаться на этом. - Подняв брови, он посмотрел на меня.
        Впервые я на самом деле задумалась, как непросто тем, кто является воплощением первозданных стихий. Они были лишь проводниками баланса в наш мир. Использовать свой дар не могли, просто потому что это могло разрушить весь мир. Тяжелая ноша, с которой надо научиться жить. Этот ужин стал приятным открытием для меня. Словно некая невидимая стена между мной и ими дала трещину и обрушилась, оставляя лишь пыль. Мы смеялись и болтали так, точно знали друг друга всю жизнь. Я почувствовала, что для меня открыли дверь и пригласили войти в место, где однажды я смогу стать частью большой и дружной семьи. Это было так странно. Удивительно. Тепло.
        Уже ближе к часу совы мы возвращались в выделенное нам крыло. Из-за высоких потолков и общего пространства смех и гогот, издаваемые не таким уж большим количеством парней, отражались от стен фамильного замка воздушных эвейев, напоминая стремительно надвигающуюся грозу. Перед сном большинство считали своим долгом напутствовать Дилая в делах сердечных, чтобы тот не опростоволосился перед будущей супругой.
        - Да вы достали меня! - чуть ли не с интервалом в несколько секунд вспыхивал наследник рода Пэа. - У меня женщин побольше вашего было!
        Подобные замечания вызывали новые остроты со стороны окружающих и очередной приступ смеха. Даже мне вдруг стало интересно, что там за невеста такая, о которой столько шуточек из разряда «будь осторожен или умрешь на месте».
        - На самом деле Айлин очень милая девушка, - прошептал мне на ухо Эрон, - но он-то ее не видел с тех самых пор, когда она таковой еще не была. Сегодня последний день, когда у нас есть возможность насладиться его реакцией на упоминание ее имени, - бесшумно захохотал он мне на ухо.
        Не сдержавшись, даже я усмехнулась, хотя и избегала того, чтобы смущать окружающих своей кривой ухмылкой.
        - Ну, наконец-то ты улыбнулся, - вновь прошептал мне Эрон. - До завтра, Ив, - шепнул он и был таков.
        Эрон с братом отправились в выделенную им комнату. Я лишь успела кивнуть им на прощание, так стремительно они исчезли.
        Оказалось, что комнаты выделялись именно одна на двоих. И судя по тому, что я узнала сегодня, делалось это не просто так. Только у меня, Дилая и Китарэ были личные апартаменты. Чем дальше мы двигались по коридору, тем меньше нас становилось. Такой вот негласный отсчет до момента, когда я должна буду собрать все свое мужество и попросить вслух о том, что решила претворить в жизнь. Было ли мне страшно? Ну если честно, то да. Хотя если уж быть до конца откровенной, то я очень переживала из-за того, станет ли он со мной разговаривать. И каков будет итог возможного эксперимента? Вот это-то уже было странно.
        - Вообще-то, - вдруг заговорил Дилай, - нам с тобой следовало бы спать вместе вне стен храма. - Как ни в чем не бывало он обрушил мне на плечи свою руку, так что моя голова оказалась у него подмышкой. - Ты слишком тепленький сегодня. Нервничаешь, что ли? - Он снисходительно посмотрел на меня сверху вниз и тут же начал трепать из стороны в сторону, так что все, что мне оставалось, - это, расставив руки в стороны, успевать за его размашистыми движениями.
        Я не вчера родилась и знала, что мальчишки так играют между собой. Типа «Ты - младший, я - старший, ща тебя потреплю, и мы повеселимся!» Но когда он начал меня еще и тереть по темечку, моему негодованию уже не было предела. Я готовилась к войне и убийству.
        - Хватит, - голос Китарэ ворвался в наши игрища, словно ведро ледяной воды. - Отпусти его и следуй за мной, - холодно бросил он и, не дожидаясь нашего ответа, скрылся за дверью выделенных ему покоев.
        Некоторое время мы продолжали стоять, точно два идиота, глупо пялящихся на захлопнувшуюся дверь, пока я наконец-то не выбралась из захвата.
        - Он такой грубый, - неодобрительно цокнул Дилай. - Эх, - тяжело вздохнул он, отправляясь следом за наследником. - Спокойной ночи, Ив, - сказал он мне на прощание и был таков.
        Я стояла напротив двери Китарэ, кажется позабыв, как дышать. Неужели, когда я наконец-то собралась с душевными силами, все вот так вот бездарно пойдет прахом?
        - Пхутху, - сплюнула я, - одним словом.

* * *
        - Что ты хотел? - Голос Дилая почему-то отозвался гневом в глубине души.
        Что за день такой сегодня? Все наперекосяк. Все не так, как обычно. Его душевное равновесие трещит по швам. А это может иметь весьма неприятные последствия. И все из-за кого? «Игнэ» - одно ее имя обжигает все нервные окончания внутри.
        Это прикосновение на плато… Она словно пустила огонь по его венам, который все никак не может утихнуть. Какой уж там холод, дождь и непогода! Все, о чем он с тех пор может думать, - это прикосновение женских пальцев к его спине, которое, точно меткий удар меча, разрушило спокойствие, над которым он работал годами! Она просто разнесла на мелкие осколки равновесие внутри него. Казалось, он до сих пор чувствует ее руку на своей спине. Это тепло, что медленно растекается по телу, заполняя собой каждую клеточку внутри. Стоит только отвлечься, и его мысли скатываются к этому самому моменту.
        - Прости, что прервал веселье, - едва не прикусив язык, буркнул он.
        Что он несет?
        - Что не так? Ты сам сказал, что нам стоит впустить его в наш круг не просто формально, а по-настоящему. Мы согласились с тобой, а ты опять недоволен.
        - Доволен, - фыркнул он.
        - Недоволен, - не желал униматься Дилай.
        - Доволен! - неожиданно даже для самого себя рявкнул Китарэ, чего в принципе себе никогда не позволял.
        - М-м, - кивнул его друг, - счастье распирает?
        Просто кто бы объяснил, отчего его сегодня так бесит, что ей хорошо рядом с его кругом? Он видел и слышал каждую фразу и ее реакцию на нее. Это раздражало. Вопреки всему это было действительно глупо с его стороны.
        - Я устал, - все же выдавил он более-менее спокойно.
        - Так зачем звал?
        - Пожелать удачи перед завтрашним днем, - сквозь зубы процедил Китарэ, совершенно не представляя, как избавиться от того огня, что пустила по его венам эта девчонка. В нем словно взбунтовалась вся его природа. Вся выдержка и все установки, что он вырабатывал годами! Его самообладание испарилось, словно и не было.
        - Ну, спасибо тогда, - пожал плечами Дилай и был таков.
        Стоило Дилаю уйти, Китарэ тяжело перевел дыхание. Интересно, так ли себя чувствуют огненные эвейи? Как вообще можно жить, когда внутри тебя в любой момент готово вспыхнуть пламя, и неважно, что это будет - ненависть, страсть, ярость, безумие? Все, что тебе остается, - это занять место в первом ряду и нестись со скоростью света на волне собственных чувств. Невольно ему стало жаль Ив. Он слышал, какие слухи ходят по храму и как другие студенты называют ее бешеным Игнэ.
        - Станешь тут бешеным, - вздохнул он, припоминая их первый бой.
        Тогда он очень старался контролировать каждое свое движение. До последнего не верилось, что с ним дерется девчонка. Он бы сам себя перестал уважать, если бы травмировал ее. Под конец той схватки он и сам не понял как, но испытал нечто сродни тому, что произошло с ним сегодня. Только если тогда пламя лишь слегка лизнуло его, то сейчас оно расцвело в каждой клеточке его тела. С тех самых пор каждый их поединок напоминал ему танец у края бездны. Весь мир исчезал, оставляя их кружиться в ее огне, сдерживаемом лишь теми осколками льда, которые он не позволял себе потерять. Это пламя дразнило и звало его. Оно искушало отбросить все лишнее, наносное и признать в себе лишь то, кто он есть изначально - дракон. Дракон - и ничего более. Он хозяин этого мира, и именно он должен создавать те правила, по которым ему жить!
        Очередной тяжелый вздох, и он опустился в широкое кресло, что стояло напротив огромного окна. Сейчас царила ночь, но он знал, что где-то внизу все еще бушует океан, создавая мелодию, под которую он сегодня точно не уснет. Прикрыв глаза, Китарэ медленно задышал, пытаясь применить то, чему его учили с рождения: обуздать свои эмоции через дыхание и потоки ци.
        Неожиданный стук в дверь едва не заставил его с силой швырнуть кресло, на котором он сидел, в окно.
        - Кому там не спится? - прошипел он, беря себя в руки и направляясь к двери, резко открыл ее, и весь воздух, который он набрал в грудь, чтобы послать уже Дилая в бездну, так и остался нерастраченным.
        На пороге стояла она. Именно она. Как он раньше не замечал, что перед ним девушка? Да, у нее не было выдающихся форм и окружностей. Точно ивовый прутик, она была тонкой, гибкой и хлесткой. Да, ее волосы очень удачно прикрывали лицо и шею, закрывая белые следы шрамов на шее и подбородке, но это было лицо девушки с огромными, черными, точно уголь, глазами. Та одежда, что она носила, могла дать иллюзию того, что перед ним нескладный подросток, но все же… Разве можно не заметить того, что это вовсе не парень?
        - Э… - выдохнула она, явно готовясь что-то сказать. - Можно мне войти? - Она посмотрела ему в глаза.
        Китарэ нервно сглотнул. В голове вдруг вновь всплыло воспоминание: утро, плато, прикосновение. Сердце забилось чаще, дышать стало отчего-то тяжелее. И ладно бы он был мальчиком, на пороге которого впервые стояла женщина. Но не ему так реагировать на… нее.
        - Это необходимо именно сейчас? - изогнув бровь, холодно поинтересовался он, отходя немного в сторону и пропуская Ив внутрь.
        - Необходимо, - решительно заявила она и столь же решительно вошла.
        Он молча наблюдал, что будет дальше, даже не пытаясь ей как-то помочь, поинтересовавшись, зачем она пришла к нему. В свою очередь девушка быстро подошла к окну. Постояла там, что-то пытаясь разглядеть во мраке ночи, резко повернулась, и у Китарэ закралось нехорошее подозрение, что она пришла вовсе не с миром. Она выглядела так, будто у нее за спиной меч и она полна решимости использовать его по назначению.
        - Присядь, - велела она, и прозвучало это скорее как приказ, чем предложение.
        - Ладно. - Уже с интересом наблюдая за происходящим, он опустился на кушетку в центре комнаты.
        Девушка быстрым шагом подошла к нему и так же резко сунула в его руку что-то мягкое.
        - На, ешь. - Она махнула рукой.
        Он не сразу сообразил, что в руке у него несколько помятый рисовый пирожок. Впервые в жизни он даже примерно не знал ответа на вопрос, что с ним происходит и что все это значит. Девушка улыбнулась так, что ему стало не по себе. Улыбка выглядела угрожающе. Странный блеск в ее глазах заставил подумать, а не подсыпано ли чего в пирожок?
        - Должен ли я спросить, что все это значит? - кое-как собравшись с мыслями, поинтересовался Китарэ.
        Похоже, его вопрос смутил Ив, и улыбка на ее лице немного померкла. Хотя ощущение того, что она решила идти до конца, так и читалось во взгляде. Он внимательно наблюдал за отражением эмоций, что сменяли одна другую на ее лице. Ему показалось, что все пошло не по плану. Еще раз взглянув на пирожок, зажатый в руке, он глубоко вздохнул и с надеждой, что она не настолько сумасшедшая, чтобы отравить его лично, осторожно надкусил. Есть не хотелось совершенно. Но его не покидало ощущение, что его подкармливают, как дикую зверюшку в императорском зверинце, проверяя, насколько она хищная и можно ли ее потом будет погладить. Взгляд, полный облегчения и затаенной радости, в какой-то мере подтвердил его догадки. Хотя ситуация и была бредовой, он не спешил показывать зубы и выставлять девчонку прочь. Посмотрим, чего она хочет.
        - Ты знаешь, - несмело начала она, - все говорят, что мы, как Ожерелье, должны не просто научиться взаимодействовать с энергиями друг друга, но и доверять друг другу. Мне кажется… - Она перевела дыхание, словно готовясь с головой нырнуть в воду. - В нашем случае это может стать возможным, только если мы узнаем, что на самом деле произошло пятнадцать оборотов назад, - сказала она и, затаив дыхание, взглянула на него.
        Китарэ смотрел на нее не отрываясь, ощущая, как пламя, зажженное внутри него этой девчонкой, угасает, точно под напором льда, что изящными узорами расцветает в его душе. И это столкновение двух стихий его эмоций словно закипает в венах.
        - И? - коротко бросил он, борясь с тем, чтобы просто не взорваться. Не сейчас.
        - Я знаю, что Акаши дает своим детям силу, которая может открывать то, что сокрыто в памяти любого живого существа. - Ив перевела дыхание, нервно перебирая пальцами полы своей куртки. - Есть только один живой свидетель того, что произошло в той башне, когда случился пожар, - это я, - выпалила она. - Но мне не по силам проникнуть в глубины собственной памяти самостоятельно. И, возможно, - закусила она губу, точно собираясь с мыслями, - ты мог бы помочь открыть это. - Она прямо взглянула ему в глаза.
        Китарэ некоторое время молча смотрел ей в глаза, анализируя то, что было ему предложено. Пустить его в свой разум? Серьезно? Если отбросить то, что с ним произойдет после того, как он использует свою силу, то понимает ли она, какое именно предложение делает ему? Пусть они уже не могут быть врагами, но они и не друзья. Какому другу можно просто дать взглянуть в каждый, самый сокровенный уголок своей души? Просто позволить кому-то постороннему надругаться над неприкосновенностью самого заветного, что есть у любого живого существа. И ради чего? Ради его доверия?
        - Ты же понимаешь, - начал он, изогнув темную бровь, - что то, что ты мне предлагаешь, не оставит ни единого потаенного уголка в твоем сознании для меня?
        - Да, - прямо взглянув ему в глаза, ответила она.
        - И? Разве нет ничего, что ты хотел бы оставить только для себя?
        Ив не спешила с ответом. Она перевела свой взгляд куда-то ему за спину и тяжело вздохнула:
        - У меня нет секретов.
        «Да, - подумал Китарэ, - не считая того, например, что ты немножко девочка. Очаровательная наглость».
        - А мне не два года, - фыркнул он. - У всех есть свои тайны и секреты…
        - У меня нет, - жестко ответила она, прямо встретив его взгляд.
        Вот только Китарэ показалось, что, если он еще раз поставит под сомнение ее честность, она запихнет свой подарок ему в глотку, зажмет рот и нос и будет ждать, пока не произойдет одно из двух: либо он его съест, либо отдаст душу на суд Парящим.
        - Секреты есть у тех, кто скрывает то, чего боится сам. Я свои страхи знаю в лицо. У меня нет секретов. И если ты узнаешь что-то новое обо мне, то это не потому, что это было моим секретом, а лишь потому, что ты не знаешь меня достаточно хорошо.
        Ее последние слова заставили Китарэ задуматься. Они упали тяжелым камнем на дно его души. Нашли там отклик, которого он и сам не ожидал.
        - И ты готов вот так запросто к столь интимной близости со мной? - все еще размышляя над ее последними словами, поинтересовался он.
        Девушка напротив слегка покраснела, но он не совсем понял, что было тому причиной. Смущение или гнев? Она улыбнулась уголком рта, отчего ее вид стал привычно дерзким, и прямо взглянула ему в глаза.
        - Главное, чтобы ты был готов, - хмыкнула она. - Не страшно? - Она провела указательным пальцем по своему подбородку и шее, чуть приоткрывая ворот куртки. - Если тебя не вывернет от этих воспоминаний, то, думаю, нам не о чем переживать.
        Китарэ молча смотрел на девушку, что стояла перед ним. Как так вышло, что ни разу в своей жизни до встречи с ней он словно бы и не знал, в чем суть истинного эвейя? Еще никто и никогда так просто не подводил его к краю и не предлагал прыгнуть, не боясь и не думая о том, какие у прыжка могут быть последствия. Это не было безрассудством. Это было отсутствием страха у того, кому нечего бояться. Хотя он вновь неправильно подобрал слова. Это были мужество и смелость, которые способны преодолеть страх, боль, ненависть как нечто несущественное, когда есть цель, ради которой стоит идти вперед, несмотря ни на что. Однажды ис Тарой сказал, что огненные эвейи рождены для войны. Тогда он подумал, что они самые агрессивные из драконов. Поэтому все так считают. Сейчас он вдруг понял, почему ис Тарой так сказал. Просто, когда в бой тебя ведет огонь, тебе кажется, что и ты будешь гореть до самого конца и непременно достигнешь своей цели. Если эта маленькая девочка не боится отдать ему самое дорогое, что у нее есть, лишь бы упрочить их связь, выяснить правду и преодолеть прошлое, каким жалким будет его отказ?
        - Мы не сможем сделать это здесь, - наконец сказал он. - И, кроме нас, понадобятся те, кому нужно будет позаботиться о… - неожиданно запнулся он, взглянув Ив в глаза. Может ли он сказать ей о том, что произойдет с ним после того, как он коснется своей силы?
        - Позаботиться о чем? - спросила она. - Ну, если ты думаешь, что я не смогу после этой, хм… процедуры прийти в себя, то может Рэби помочь. Ему я доверяю безоговорочно.
        - Ты так рассуждаешь, словно собрался в столовую на обед. Даже я не знаю, как все пройдет. Для некоторых понятия «воспоминания» в принципе не существует. Их боль идет с ними руку об руку годами, а мой дар может разбередить старые раны и фактически оживить кошмар. Не относись к этому легкомысленно.
        Она внимательно выслушала его и подошла ближе, садясь рядом в кресло.
        - Мне очень непросто было прийти к тебе, - вкрадчиво сказала Ив, заглядывая ему в глаза, - еще сложнее просить тебя о подобном. Но есть то, что нам следует сделать. Конечно, я понимаю, что не увижу ничего приятного. Но если есть хотя бы малейший шанс, что нам удастся пролить свет на события прошлого, то мы не можем просто отвернуться, пока это самое прошлое определяет наше настоящее. Так ты согласен?
        Он смотрел ей в глаза, понимая, что с этой дороги ему уже не свернуть. Чем бы ни закончилось это путешествие, он уже не сможет его избежать. Так же, как его тяготит то, что произошло с отцом, то же самое, возможно, происходит и с ней. Начать понимать врага? Проникнуться сочувствием к нему - что может быть более странным? Но, так или иначе, у этой девочки хватило смелости прийти к нему и предложить самый ценный из даров. Он уже не сможет отвернуться от этого.
        - Как только вернемся в храм, - сказал он. - А теперь можно я в одиночестве доем свой пирожок и лягу уже спать? - изогнув бровь, поинтересовался он, поднимаясь с кушетки и направляясь к двери, намереваясь запереть ее покрепче. Хватит с него визитеров на сегодня.
        И хотя эта девчонка и была самой напористой из всех, кого он знал, но все же понимала, когда пора уходить. Довольно улыбнувшись, она проследовала к двери, распахнула ее и замерла. Китарэ не сразу понял, в чем причина задержки, и уже хотел было слегка ее подтолкнуть, как из-за плеча Ив возник новый ночной гость.
        - Мирэ?
        «Да что за ночь сегодня такая!» - едва не воскликнул он в голос.
        Только сестры Дилая ночью на пороге не хватало. Девушка, казалось, вся съежилась, увидев не совсем того эвейя, к которому пришла. Но, заметив Китарэ, робко улыбнулась.
        - Китарэ, - выдохнула она. - Я хотела… - Она опустила взгляд на свои руки, в которых был поднос с чаем и чем-то сладким.
        - Поел он уже, - вместо него буркнула Ив, переступила порог и с силой захлопнула дверь прямо перед носом наследника.
        Знать о том, что происходило за дверью, говоря откровенно, у него не возникло ни малейшего желания. Ему было над чем подумать. И хотя Игнэ порой и вела себя как бандит с большой дороги, но сейчас он ей был даже благодарен. В бездну все. Он устал.

* * *
        Впервые за долгое время я так сладко спала. Без снов, переживаний и тревог. Чего уж там, от себя я была в полном восторге. Как говорится, пять вздохов позора - и дело в шляпе. Единственное, что меня еще коробило, - так это сестра Дилая с этим их фамильным чаем, которым только ни в чем неповинных эвейев травить. Хотя убегала она быстро, стоило нам остаться наедине. Все же хорошо, когда тебя побаиваются. Даже делать ничего не надо.
        Новый день проходил изумительно. Все внимание было сосредоточено на женихе, невесте, которая должна была вот-вот прибыть, и на гостях, которые слетались в дом Пэа с интервалом в несколько минут. Китарэ, точно главное украшение праздника, увели рано утром. Его задачей было красоваться на открытой веранде в саду и благосклонно кивать вновь прибывшим эвейям. Буря закончилась, как будто ее и не было, на небосводе появилось ласковое осеннее солнышко. Мое настроение было таким умиротворенным. Наивно казалось, что я сделала что-то по-настоящему значительное и теперь все непременно будет хорошо. Порой я бывала поразительно недальновидна.
        К нашему Ожерелью не было никаких особых требований в этот день. Поэтому каждый развлекался как мог в ожидании часа официального представления невесты, благословения брака в храме Пхутху и последующего торжественного ужина. Сад дома Пэа украсили гирляндами из цветов, играли музыканты, по дорожкам прогуливались нарядно одетые гости. Я сидела на небольшой скамейке, окруженная зарослями камелии. Отсюда мне была видна веранда, где сейчас чаевничал в окружении Дилая и его родственников Китарэ. Но весьма удачно было то, что я была отсюда незаметна.
        - Какой же хороший день. - Я сладко потянулась.
        Честно говоря, я понятия не имела, чем мне заняться. Когда я уже начала откровенно дремать, кто-то плюхнулся на скамейку рядом со мной. Сначала справа, а потом и слева.
        - А ты хитрее, чем кажешься, Игнэ, - сказал Эрон, подозрительно воззрившись на меня.
        - Хорошее местечко нашел, - поддержал его Норэ. - Теперь я точно знаю, каким будет самый скучный день в моей жизни.
        - Это уж точно, - покачал головой Эрон, оглядывая сад вокруг нас, где неспешно прогуливались и общались гости.
        - Не знаю, - пожала я плечами, - я впервые участвую в подобном мероприятии. Мне интересно.
        - Хм, - покачал головой Эрон. - Вот увидишь, на наших с Норэ помолвках будет сперва праздник для нас, где мы будем гулять и пить всю ночь, а потом уже издыхать от похмелья на семейном собрании, - покивал он сам себе.
        - Ну да, мечтай, - фыркнул его брат.
        - А где же мой племянник? - Голос донесся откуда-то со стороны террасы.
        Я не могла не узнать ту, кому он принадлежал. По спине пробежал холодок дурного предчувствия, и я резко обернулась, всматриваясь в толпу, что собралась под крышей террасы, поздравляя наследника рода Пэа и приветствуя Китарэ.
        - Эй, ты чего? - немного напряженно спросил Норэ, заметив мою реакцию.
        Я же пыталась разглядеть ту, кого никак не ожидала увидеть здесь. Хотя стоило ли так всматриваться? Ее ярко-алое родовое кимоно, карамельного цвета волосы, собранные по бокам изысканными гребнями и распущенные по спине, не остались бы незамеченными даже в сумерках. Дорэй стояла прямо напротив Китарэ и иса Пэа, приветствуя их и вручая подарки от нашего рода. Рядом с ней стояли Эдор и Расха. Каждый был одет в кимоно родовых цветов, украшенные изысканной вышивкой и поясами. Я не была охочей до красивой одежды, но даже мне было понятно, в каком нелепом и глупом виде я буду смотреться рядом с ними.
        - Да плевать, - прошипела я себе под нос, явно испугав близнецов.
        - Что? Кто там? - вместе со мной начали всматриваться Эрон и Норэ.
        - Моя семья, - тихо сказала я.
        - Что?
        - Кто?
        Они переспросили это в один голос, в то время как я боролась с подступающей к горлу яростью. Даже я не ожидала, что их появление может вызвать во мне такую бурю эмоций.
        - Эй, эй, успокойся, - положил руку мне на плечо Норэ и тут же отдернул ладонь. - Горячо!
        - Останешься в чем мать родила, так и знай, - прокомментировал Эрон, даже не пытаясь ко мне прикоснуться.
        И, к слову сказать, это немного привело меня в чувство. Запах только что выглаженного белья заставил взять себя в руки и остыть.
        - Простите, - выдохнула я. - Просто… - замялась, пытаясь подобрать слова, чтобы объяснить свою реакцию.
        - Все сложно? - подсказал Эрон, и я благодарно кивнула.
        Все действительно было сложно. Зачем она приехала, притащила Эдора и Расху? Я так старалась, ежедневно подбирая слова, думая, что, кому и как я должна говорить, чтобы ни разу не ошибиться и не выдать себя. Но Дорэй просто сказала: «Где он?» Зачем она это делает и чего хочет от меня? Пятнадцать оборотов она контролировала меня, каждый мой шаг, манипулируя моим страхом, точно я была ее пойманным зверем, которому стоило ежедневно напоминать о боли, чтобы он был послушным и непроблемным. Больше месяца прошло с нашей последней встречи, так чего она хочет? Напомнить, кто глава нашего рода? Или есть желание еще раз как следует мне нагадить?
        - Если ты не хочешь с ними встречаться, то только скажи.
        - Придумаем что-нибудь.
        Близнецы. Совершенно одинаковые на первый взгляд. Порой они говорили, как будто у них был один разум на двоих.
        - Нет, Эрон, - покачала я головой, - не надо ничего придумывать. Спасибо, Норэ.
        Но я ни разу их не перепутала. С того самого дня, как вошла в Ожерелье, они различались для меня, как черное и белое. В глазах Норэ всегда плескалась едва ощутимая грусть, Эрон же, напротив, был гораздо оптимистичнее и радостней. Мы не так часто общались, но я всегда чувствовала это в них. Их ци текли по-разному, я словно видела это.
        - Предложение остается в силе, имей в виду, - подмигнул мне Эрон, когда я неохотно поднялась со скамьи и направилась в сторону террасы.
        Я не собиралась ни бегать, ни тем более прятаться от нее. Также мне нужны были объяснения. Странное дело, но я правда чувствовала себя сейчас гораздо сильнее и увереннее, чем какой-то жалкий месяц назад. Казалось бы, что могло так измениться в моей никчемной жизни? Я знала ответ: всего лишь нашла цель.
        Обойдя террасу по кругу, я поднялась по невысоким деревянным ступеням и решительно направилась туда, где как раз заканчивала свои официальные поздравления Дорэй. Пока я двигалась по направлению к ней, я не могла не замечать взгляды собравшихся. Каждый гость, что был сейчас здесь, в общем-то спокойно реагировал на моих родственников. Не без злорадства во взглядах, конечно, и не без осуждающего блеска в глазах, но я не могла бы назвать это явным пренебрежением.
        - Кто это? - слышала я едва различимый шепот, стоило мне зайти под крышу террасы.
        - Сын проклятого Игнэ.
        - Высоко забрался, далеко пойдет.
        - Такой же, как отец.
        - Говорят, он…
        - Бешеный?
        - Не может быть!
        Все эти ахи и охи, точно шелест крыльев тысячи мотыльков, сопровождали каждый мой шаг. Сколько во всем этом было яда, ехидства, злобы! Они даже не считали нужным подождать с перемыванием моих косточек до того, как я буду на значительном расстоянии и не смогу слышать этого. Наверное, каждый из них рассчитывал, что своим плевком мне в спину они сделают благое дело, наказывая сына предателя, вот только… Ничего нового для себя я так и не услышала. Каждая искра их ненависти и пренебрежения падала на дно моей души, неся вместе с собой странное удовлетворение и возбуждение…
        Уже не в состоянии сдерживаться, я улыбнулась и просто подмигнула паре эвейев, которые лишь только начали что-то шептать друг другу относительно моего происхождения. Ожидаемо парочка отшатнулась, прикрывая лица веерами. Парящие, если бы я знала, что приемы - это так весело, я бы не провела полдня в кустах. Я получила такой заряд бодрости, небывалый прилив сил. Настроение мое улучшалось с каждым шагом; чем больше было порицания, осуждения, гнева и злобы вокруг, тем веселее мне становилось. Я буквально пьянела от этого всего. Демон, кажется, до тетки я доберусь уже изрядно навеселе. Да в бездну, хорошо же…
        Глава 12
        Подойдя к своим родственникам, я встала бок о бок с Дорэй, невзирая на то что, согласно своему положению в роду, должна стоять за ее спиной. Но что-то надоело мне изображать из себя бедную родственницу, чудом прибившуюся к благородному семейству.
        - О, Ивлин, ты как раз вовремя, - радушно улыбнулся ис Пэа.
        Все, на что хватило меня, - это поклониться ему в ответ. Я не могла заставить себя перестать улыбаться. Казалось, стоит мне открыть рот, и я смогу поведать этому миру много чего интересного. Не сейчас. Ис Пэа не заслужил выпадов с моей стороны, так же как Дилай и Китарэ. Для них это праздник. Кажется, все трое эвейев, что сейчас находились передо мной, что-то такое уловили в моем настроении. Дилай и Китарэ обменялись взволнованными взглядами, в то время как ис Пэа поспешил завершить официальную часть приветствия.
        - Должно быть, вы давно не виделись, - несколько натянуто улыбнулся отец Дилая, - и вам не терпится поговорить наедине.
        - Да, - облизнув губы, согласно кивнула я, - очень не терпится… - Я и сама не поняла, как перешла на шипение.
        Дорэй бросила на меня немного нервный, напряженный взгляд, но, вопреки обыкновению, я больше не прятала свой. Еще раз поклонившись ису Пэа и Китарэ, я решительно направилась к выходу с террасы. Дорэй и ее дети поспешили за мной. Клянусь, если бы она этого не сделала сама, я бы вытащила ее за волосы. Моя ярость не думала утихать. Все те эмоции, что были брошены мне в спину, попали в благодатную почву моей души, распускаясь языками пламени внутри. Сейчас мне казалось, что я способна на все, но я пока осознавала, что нельзя так просто взять и испортить чужую помолвку.
        Так или иначе, я стремительно двигалась вперед, в самую глубь сада, слыша спешные шаги за спиной, но даже не думая притормаживать.
        - Эй! - Должно быть, мы были уже достаточно далеко от места общего гуляния, раз Дорэй решилась окликнуть меня.
        - Попробуй только остановись, - прошипела я, даже не думая оборачиваться.
        - Останови ее, Эдор, - услышала я просьбу тетки и мысленно вознесла молитву всем двенадцати Парящим с самой сердечной благодарностью!
        - Ты что, оглохла? - Когда на моем плече сомкнулась рука кузена, мне показалось, что раскаленный поток лавы вдруг пришел в движение по жерлу моей души.
        Эта ярость огнем затопила сознание. В тот же миг я схватила его за предплечье, выставила чуть вперед бедро и просто перекинула Эдора через себя. Отпусти я его руку, он бы улетел на другую сторону поляны, но я не желала так просто заканчивать это. Я смотрела в глаза Дорэй, выкручивая руку ее сына, до того самого момента, пока не услышала характерный треск ломаемой кости.
        Сдавленный вскрик Расхи, полный боли стон Эдора и распахнутые от ужаса глаза Дорэй. Ничто из этого не принесло мне удовлетворения. Их эмоции лишь еще больше раззадоривали меня.
        - Ты счастлива? М-м? - сквозь зубы прошипела я, вставая в полный рост над лежащим на земле кузеном.
        - Что ты творишь? Ты свихнулась?! - закричала Дорэй, решительным шагом направляясь ко мне. Ее ладонь уже привычно взмыла в воздух.
        Я знала, что за этим последует. Мой личный кнут, призванный усмирить огонь внутри меня. Чистые страх и боль. Вот только сегодня мое сердце не замирало в страхе перед ударом. Я ждала его. Ждала, чтобы впитать эту боль, которая сделает меня сильнее.
        Хлесткая пощечина заставила меня запрокинуть голову. Картины недавнего прошлого привычно затопили сознание. Я вновь лежала на сырой земле. Боль, которой не найдется описания, сжирала мое тело, и запах жареного мяса, такой тошнотворный, приторно-сладкий, запах моего тела. Ее пощечина была сильнее, чем обычно. Соприкосновение с ее огнем едва не заставило меня упасть на колени, ртом глотая воздух в попытках сделать вдох. Но вместо этого я улыбнулась ей. Сквозь ту слепящую боль, которая заставляла мое сердце останавливаться в груди, я смотрела ей в глаза и улыбалась.
        - Ты… - ошарашенно выдавила она, отступая на шаг назад.
        - Хм, похоже на то, - усмехнулась я.
        Та боль, что дарили ее прикосновения, судорогой сводила мое искалеченное тело, но вопреки всему я больше не желала стоять на коленях у ее ног.
        - Разочарована?
        Должно быть, этот мой вопрос привел ее в чувство, потому как она вновь замахнулась, и впервые я видела, как концентрируется энергия для удара в ее руке. Впервые я точно знала, что именно она делала со мной все эти годы, и еще один такой удар от нее я не выдержу сейчас. Потому, как раз когда Дорэй стала опускать руку, я схватила ее за предплечье, подтягивая к себе. Наши взгляды встретились, и я подхватила ее под локоть, так что ладонь Дорэй по инерции легла на ее собственную щеку.
        Ее крик, такой звонкий, разрезал тишину, что лишь на миг воцарилась на поляне. Я была готова слушать его вечность, но свидетели наших с ней отношений мне были не нужны. Потому я просто с силой зажала ей рот, опускаясь на землю рядом с ней. Дорэй продолжала кричать и извиваться, ее стоны все никак не желали утихать, вот только мне по большому счету было все равно, насколько ей сейчас больно. То, что эта женщина делала со мной на протяжении пятнадцати оборотов, я простить не могла. Смогла бы я переступить через свой страх к огню, вернуть воспоминания об отце и о том дне, если бы каждый божий день она не касалась меня, заставляя вспоминать всю ту боль?
        - Нравится? - прошептала я ей на ухо. - Еще хочешь?
        Шорох кимоно рядом с нами привлек мое внимание, заставляя отвлечься от Дорэй. Расха, зажимая белоснежными ладошками рот, в ужасе пятилась назад. Похоже, возлюбленная дочь своей матери совершенно не понимала, свидетелем чего стала сейчас. Хотя кого я обманываю, все она понимала и прекрасно знала. Но разве не проще не обращать внимания на насилие, которое происходит прямо у тебя под носом, и жить в заботе и любви родной матери? Безразличие - это тоже преступление. Я была зверем для них, неудобным питомцем, не более того.
        - Стой, где стоишь, только попробуй свалить отсюда! - рявкнула я, и, похоже, это подействовало, так как девушка замерла, переводя взгляд с меня на мать и обратно.
        К этому моменту Дорэй наконец-то перестала вырываться, и я убрала руку с ее рта.
        - Зачем ты это сделала?
        - Что? - попыталась она сделать вид, что ничего не понимает.
        - Зачем ты это сделала? - медленно, выговаривая каждый слог по отдельности, прошептала я.
        - Отпусти ее, - раздался очередной стон Эдора, который пытался подняться, опираясь о ствол дерева, вот только выходило у него пока плохо.
        - Лучше скажи. - Я покачала головой, поймав взгляд Дорэй, которая с тревогой посмотрела на любимого сына.
        - Как еще я должна была поступить? - выпалила она, понимая, что отступать ей попросту некуда. - Нас бы всех убили, если бы не я! Неужели ты настолько тупая, что не понимаешь этого?
        - Хм. - Не выдержав, я усмехнулась, а после и вовсе расхохоталась, едва сдерживая выступившие на глазах слезы. - Парящие, не смеши меня! Это слишком! От твоей благодетельности у меня сейчас живот сведет! Я еще раз спрошу тебя, а потом не обижайся, но я не уверена, что твой возлюбленный сын уйдет на своих ногах отсюда. Ты слышишь меня?
        - Ты свихнулась, как и твой отец! - выпалила она мне в лицо.
        - По крайней мере, у меня есть неплохое оправдание в виде гнилой наследственности. - Я пожала плечами. - Так зачем? А? - в очередной раз спросила я, нависая над ней.
        Дорэй смотрела мне прямо в глаза, точно обдумывая что-то важное для себя, а потом вдруг неожиданно улыбнулась.
        - А почему, собственно, нет? Это спасло тебе жизнь, в конце-то концов. Ты же ведь в курсе, что живешь в долг, да? И этот долг надо отдавать. Если бы не я, у тебя не было бы не то что пятнадцати оборотов, не было бы и дня. А так разве ты имеешь право злиться на меня? Что ты тут устроила? Возомнила себя огненным эвейем? А как думаешь, если нам устроить тут и правда небольшой пожар и просто уйти? Готова поспорить, ты так и будешь любоваться родной стихией, пока она не сожрет твое никчемное тело! Как тебе такая идея? Эдор уже взрослый…
        Ее последняя реплика стала для меня тем самым щелчком, который наконец-то поставил первый кусочек загадки моего существования на положенное ему место.
        - Ты выращивала меня, как свинью на убой, - прошептала я. - Ты не могла не знать, что рано или поздно меня призовут в храм. Ты не могла не знать, что я не смогу слиться с огнем, чтобы уйти за Полотно, а эвейи, которые застревают между мирами в родной стихии…
        - Сгорают, захлебываются, умирают, задыхаются… по-разному бывает. Но причем тут я? - Она пожала плечами и усмехнулась.
        Мне показалось, что я держу в руках кусок самого настоящего дерьма, и я брезгливо отпустила ее.
        - Ты даже не боишься, что об этом кто-то узнает?
        - Узнает? Я спасла жизнь той, кто встал в Ожерелье будущего императора! О чем ты? О чем они должны узнать? Тебе никто не поверит, поняла? Свои фантазии держи при себе и наслаждайся отведенным тебе сроком, моя дорогая Иви, - усмехнулась она. - Место во главе рода займет тот, кто действительно был рожден для этого.
        И тут я поняла еще кое-что. Эту женщину совершенно не интересовал баланс Ожерелья. Насколько это важно для нашего мира! Если каким-то чудом я обрету свою силу и отражение, она найдет способ, как избавиться от меня. И не важно, насколько сильной я смогу стать, она найдет способ… Фактически я уже совсем скоро буду ей не нужна. Возможно, уже сейчас этот момент настал. С силой сжав кулаки, я склонилась над Дорэй и заглянула ей в глаза.
        - Назови мне хотя бы одну причину, почему ты должна уйти отсюда живой.
        Глаза моей тетки широко распахнулись. Она смотрела на меня, словно не могла поверить в то, что это говорю я. Этот взгляд, когда она осознала, что то, к чему шла всю жизнь, может никогда не сбыться, я никогда не забуду.
        - Не сейчас, Ив! - Голос, которого здесь никак не должно было быть, заставил меня резко выпрямиться.
        Китарэ стоял прямо за спиной моей кузины. Кажется, появление наследника стало неожиданностью не только для меня, но и для моих кузенов. Дорэй же, услышав, что больше не одна, вдруг надсадно зарыдала. Я клянусь, если бы не знала этой женщины, то поверила бы каждой ее слезинке.
        - Прошу вас, прошу! - молила она, обращаясь уже к Китарэ. - Он безумен, совершенно безумен, как и его отец!
        Китарэ молча обошел Расху и приблизился к нам. Наследник выглядел таким отстраненным, словно каждый его мускул застыл под налетом льда. Он опустился на колени рядом с Дорэй, которая уже пыталась приподняться и броситься к нему на грудь, и резко положил ладонь ей на лоб. Такого выпада, похоже, никто из присутствующих не ожидал.
        - Как же так? - чуть слышно сказал он. - Эдор так неудачно упал и сломал себе руку. Я даже не успела поговорить с Ив, а тут такое. Бедная Расха так испугалась. И я испугалась. Мой дорогой сынок, - шептал он, прикрыв глаза. - Ну ничего, ничего, мой мальчик такой сильный, все быстро заживет. Сейчас Ив позовет лекарей, и они ему помогут.
        Дорэй невидящим взором смотрела на наследника и одними губами повторяла каждое произнесенное им слово. После Китарэ легко поднялся на ноги и подошел к прижавшимся друг к другу кузенам. В их глазах читался неприкрытый страх, но Китарэ словно не замечал этого. Он без толики сомнений положил свои ладони на их головы, и все повторилось. Я сидела на земле, не в силах толком осознать, от какого шага он только что меня удержал. Мой гнев исчез, точно растворившись в холодности Китарэ. Остались лишь странная пустота и усталость. Все это не заняло дольше нескольких минут, после чего он подошел ко мне и протянул руку. Впервые со дня нашей встречи он сделал первый шаг ко мне, предлагая свою помощь.
        - Пойдем, стоит позвать лекаря. Падение было неприятным. - Он посмотрел мне в глаза.
        Его необыкновенные голубые глаза то и дело менялись. Их то рассекал тонкий, будто ниточка, зрачок, то они возвращались в обычное состояние. И, кажется, я впервые начала понимать, чем платит наследник за свою силу.
        Я осторожно взяла его за руку и поднялась. Ничего не спрашивая, не противясь и не устраивая ненужных сцен. Я знала, что теперь мне необходимо позаботиться о нем.
        Он держал меня за руку так осторожно, бережно, его рука словно застыла в одном положении, будто он боялся сжать ее гораздо сильнее. Но я шла рядом с ним в полной тишине, каким-то образом ощущая, насколько ему сейчас тяжело просто удержать свое сознание, чтобы покинуть этот сад.
        Когда мы уже почти вышли туда, где гуляли и развлекались ничего не подозревающие эвейи, у нас на пути возникли встревоженные Дилай и Ари. Дилай тут же подошел к Китарэ, но трогать его не спешил. Лишь настороженно присматривался к нему.
        - Пошли лекарей к северной стороне, - тихо сказал Китарэ, обращаясь к Ари.
        Наверное, это было нормально, что если Китарэ просил о чем-то, то лишних вопросов обычно не задавали, а может быть, потому что понимали больше моего о состоянии Китарэ. Ари тут же отправился выполнять порученное. Ни одного лишнего вопроса. Быстро и молча.
        - А ты? Нам стоит в первую очередь позаботиться о тебе, - тихо сказал Дилай, заглядывая в глаза Друга.
        - Он позаботится, - кивнул наследник в мою сторону. - У тебя важный день сегодня, прости…
        - Потом, все потом, - оборвал его Дилай и бросил на меня взволнованный взгляд.
        Казалось, он раздумывает над тем, стоит ли мне доверять. Это было естественно. Я понимала.
        - Вам стоит вернуться в храм, - глядя мне в глаза, все же сказал он. - Его не должны видеть таким, понял? Это очень серьезно. Накосячишь - я тебя…
        - Его никто не увидит, - просто сказала я. - Обещаю.
        Мы уходили из сада рода Пэа, держась за руки, и мне все больше начинало казаться, что стоит нам с Китарэ остановиться или разжать руки, как он потеряет остатки своей концентрации. Я знала, кто выйдет тогда из глубин его подсознания, и могла лишь догадываться, знает ли сам Китарэ о существовании Аши. Скорее всего, да. И вероятнее всего, он боится его появления. Раз их сознания существуют раздельно, то наверняка он не помнит того, что происходит, когда выглядывает его отражение. Рэби говорил, что, когда сливаются воедино два сознания, это вовсе не означает, что обе личности - дракон и эвей - начинают жить, деля это самое сознание на двоих. По словам Рэби, это все равно как наложить на реальный портрет человека трафарет, который превратит его одежду и внешность в нечто изысканное и красивое. Порой его сравнения вгоняли меня в ступор. Я долго не могла понять, что он имеет в виду, пока наставник не нарисовал для меня на бумаге простой круг, а потом достал из кармана точно такой же по форме круг, только раскрашенный яркими красками и узорами, и просто положил сверху. «Круг все тот же, но уже
интереснее», - усмехнулся тогда Рэби в ожидании моей реакции.
        Когда мы наконец добрались до плато, на которое прибыли вчера, Китарэ едва переставлял ноги. Он был похож на куклу, которую заставляет двигаться неведомый кукловод. Я могла себе представить, каково ему сейчас. Должно быть, это можно сравнить с моими приступами: когда пытаешься удержать ускользающее сознание, очень важно, чтобы между тобой и твоей целью было как можно меньше препятствий. А сейчас самым главным для нас было как можно скорее покинуть дом Пэа.
        Оказавшись на платформе телепорта, я достала из внутреннего кармана куртки ключ перехода. Бросив последний взгляд на океан, что простирался до самого края горизонта, я поспешила активировать ключ. В тот же самый миг мне показалось, что мир перевернулся и возник вновь, вот только мы с Китарэ были уже во внутреннем дворике нашего общежития.
        У меня возникло чувство, что Китарэ только и ждал этого момента. Будто он приказал своему телу и сознанию во что бы то ни стало добраться туда, где он окажется в безопасности. Стоило нам оказаться на платформе для перемещений, как он начал оседать. Я честно пыталась его удержать, но сумела лишь замедлить падение. Мои недостаточно сильные ноги просто не выдержали такого напора, и я оказалась на коленях, обнимая Китарэ, а его голова легла мне на плечо. Его руки плетьми повисли у меня на спине, и я понятия не имела, как мне встать, не уронив его. Должно быть, я все же была очень сентиментальна, и его последний поступок не позволял мне просто опрокинуть его на землю.
        - Ну, прекрасно, просто прекрасно, - пробормотала я, прикидывая, как мне изловчиться, чтобы не швырнуть лицом в грязь «будущее империи».
        Я попыталась приподняться, но в результате чуть вовсе не завалилась на спину с поджатыми ногами. Если бы это произошло, то вряд ли я уже вообще смогла бы встать самостоятельно. «Ивлин Игнэ придавлена благоденствием нации» - можно было бы смело написать на моем надгробии, и это могло бы реабилитировать наш род.
        Последняя мысль показалась мне очень смешной, да и пережитый стресс нескольких последних часов сказался, и я начала тихо хохотать.
        - Ты смеешься… - Тихий шепот мне на ухо вызвал мурашки на спине, а когда на нее легла широкая мужская ладонь, я невольно позабыла, как дышать. - Я боялся, что никогда не услышу твой смех, - сказал Китарэ. Или правильнее называть его сейчас Аши?
        Я вновь попыталась отстраниться от него, только в этот раз мою спину поддерживала крепкая мужская рука. Он смотрел на меня глазами дракона, что застыл меж двух миров, не в силах слиться с тем, кого выбрал для себя, и не имея возможности вернуться за Полотно. Его глаза… теперь я точно знала, что именно они вернули меня однажды оттуда, откуда нет возврата никому.
        - Аши? - тихо спросила я.
        Его осторожная улыбка стала мне ответом. Я не знала, что должна сказать ему сейчас. Не имела ни малейшего представления, как следует себя правильно вести с ним, но вопреки всему именно с ним мне было так тепло и хорошо, как ни с кем и никогда. Это до ужаса пугало, но я не могла заставить себя отвести взгляда. Я помнила, кто однажды вдохнул жизнь в мое тело, и знала: что бы ни произошло, он никогда не причинит мне вреда. Фантазии ли? Мечты? Но я так чувствовала.
        Его ладонь осторожно легла на мою щеку, а пальцы едва ощутимо провели замысловатую дорожку к шее. На губах Китарэ появилась мягкая и такая теплая улыбка. Он прильнул к моей шее, крепко прижимая к себе, и сделал глубокий вдох.
        - Моя душа, - прошептал Аши. - Я так скучаю по тебе, - сказал он, когда его губы вдруг коснулись шрамов на моей шее.
        Мне показалось, что мое тело вдруг пронзил электрический разряд. Я замерла, совершенно растерявшись. Это было слишком интимным прикосновением, которого я никак не могла ожидать, тем более от мужчины! Никогда! Не ко мне! Не к тому, что привыкла считать самой отвратительной частью себя. Я была не готова к подобному. Но далее последовал еще один едва ощутимый поцелуй, чуть выше. Его ладонь легла мне на затылок, заставляя запрокинуть голову. И еще один поцелуй у линии подбородка отозвался огнем в теле. Он сильнее прижал меня к себе, так что даже сквозь одежду я чувствовала, как бьется его сердце, изгибы мышц на его груди, тепло тела, но при этом я окончательно потеряла возможность отстраниться.
        Аши чуть отступил, чтобы вновь заглянуть мне в глаза. Если я и была готова оттолкнуть его, если мне и хватало небольшого остатка здравого смысла, то стоило взглянуть в эти голубые глаза дракона, и я почувствовала, как меня тянет к нему с такой неистовой силой, что я просто не могу оттолкнуть его. Я тоже скучала. Я тоже нуждалась в нем. И то, что Китарэ не признает эту часть себя, вовсе не делает их разными сущностями. Я знала это. В тот самый момент, когда я наконец-то услышала зов собственного сердца, приняла его, я потянулась ему навстречу. И неважно, что у этой любви будет горький привкус полыни. Неважно, что Китарэ никогда не примет произошедшего. Ему и не нужно. Всего лишь один раз я хотела прислушаться к собственному сердцу и пойти за ним.
        Его губы, такие мягкие, нежные и горячие, коснулись моих, и мой мир перестал существовать. Все сошлось в этом прикосновении. Мы пили друг друга, рассказывая о том, что помнили, и о том, как тосковали друг без друга. Только сейчас, в его объятиях, я чувствовала, как одинока была всю свою жизнь. Как же сильно мне не хватало его! Он вел в этом поцелуе, его ласки были умелыми, но осторожными, словно он боялся причинить мне боль, и я даже поняла почему. Когда он с силой сжал меня в своих объятиях, из моего горла вырвался невольный стон; его руки тут же разжались, вновь позволяя мне дышать. С каждым прикосновением его губ, языка я словно загоралась изнутри. Мне казалось, что я начинаю сиять в его руках и уже ни за что и никогда не смогу быть вдали от него. Немыслимое притяжение, которого я не испытывала прежде, захватило меня.
        Не знаю, чем это могло закончиться. Мне казалось, пока он был рядом, что мне уже никогда не будет страшно. Вот только у неба Мидорэ были совершенно иные планы на наш счет. И когда сверху упали сперва редкие грузные капли предстоящего ливня, Китарэ чуть отстранился от меня, улыбнулся, не разрывая зрительного контакта, и легко поднялся на ноги, продолжая удерживать меня на руках.
        Молча мы шли по извилистым дорожкам внутреннего сада. Он нес меня на руках, а мне начинало казаться, что где-то когда-то очень и очень давно он также нес меня сквозь чащу леса, чтобы найти то самое озеро, где можно пробудить дракона внутри себя. Это я показала ему его. Только вот тогда тысячи светлячков кружили в танце над озером, когда он вошел в воду, чтобы погрузиться вместе со мной. Я понимала тогда, что именно он хочет сделать. Я знала уже тогда, насколько это было опасно. Отец запрещал мне посещать места силы, пока я была слишком мала для этого. Знал об этом и Китарэ. Осознавал ли? Не мог не осознавать. Он всегда был гораздо умнее меня.
        - Прости меня, - тихо прошептала я.
        Я просила прощения за то, как он был вынужден жить все эти годы из-за меня. Он и Китарэ, две части одного целого, естественные отражения друг друга тут и там, они должны были стать единым целым. Когда придет время. А вместо этого живут точно противоположности, заточенные в единую оболочку, вынужденные существовать вместе. И как ни крути, но причиной этого являюсь я.
        И хотя слова, сказанные мной, были едва слышны, но Аши услышал и замер на середине шага. Он странно моргнул, точно смысл этих слов был непонятен ему, а потом взглянул мне в глаза. Глаза дракона, проникающие в самую глубину души.
        - Никогда не проси у меня прощения, Ив, твоей вины в этом нет.
        Я испуганно вздрогнула. Откуда он знает, за что именно я прошу прощения? Аши хитро улыбнулся, покачал головой, точно я глупое дитя у него на руках. И тут я поняла, что и впрямь глупое дитя, которое забыло, каким именно даром обладают эти драконы.
        «Ты слышишь, о чем я думаю?» - мысленно спросила я.
        Ответом мне стала еще одна лукавая улыбка и легкий кивок головы.
        - Ты же говорила, что у тебя нет секретов, так почему теперь ты так смущена? - поинтересовался он.
        «Так ты слышишь и то, о чем мы говорим с Китарэ?» - промелькнула у меня в голове еще одна мысль.
        - Конечно. В отличие от него, я не боюсь самого себя. Я знаю, кто я, это он никак не осознает, что нет никакого «отдельно», есть только одно общее «я». Не хочет, поэтому и существует в этом закутке собственного разума. Возвел темницу и сидит там, думая, что так он в полной безопасности, когда на самом деле уже очень и очень давно он сам создал тюрьму для себя… - Вопреки всему в его словах не было злости. В них так явственно звучали обида и горечь! И, как это ни парадоксально, я могла понять его чувства.
        - Он был слишком юн, когда обрел тебя… - попыталась я заступиться за его отражение.
        Вместо ответа Аши лишь поджал губы, еще крепче прижал меня к груди и решительным шагом направился к входу в корпус, где жил Китарэ. Но перед самым входом он вдруг остановился, с силой втянул воздух и посмотрел на меня. Его брови были нахмурены, губы поджаты, а от одного его взгляда становилось не по себе.
        - Обрести отражение не означает найти беспризорного щеночка за Полотном, - жестко сказал он. - Это означает принять свою энергетическую сущность, которая все время, что эвей растит свое тело в этом мире, растет за Полотном как отражение, как… как… - Он попытался подобрать подходящее сравнение - Как, оборот за оборотом подходя к зеркалу, меняется не только эвей, но и его отражение. Мы одно и то же, только в разных измерениях. Почему никто не может объяснить это так, чтобы этот придурок понял?
        - Хочешь, я передам ему? - против воли улыбнулась я. Почему-то то, как запросто Аши обозвал Китарэ придурком, выглядело презабавно.
        - Передай. - Он кивнул. - Пусть знает, что он придурок, - немного надменно произнес он и тут же решительно вошел внутрь. Столь же быстро пересек гостиную и стал подниматься по ступеням.
        Только сейчас мне стало немного не по себе. Я не боялась его. Мне было очень и очень хорошо рядом с ним, но мы направлялись в спальню… Я давно не ребенок, я много раз бывала на скотном дворе тетушки Дорэй и знала…
        Аши вновь замер посреди лестницы. В темноте его глаза немного светились серебром, отчего было видно выражение лица. И надо сказать, было оно достаточно возмущенным.
        - Серьезно? - изогнув бровь, поинтересовался он. - Скотный двор? Кролики, курицы, утки и свиньи? Даже не смей додумывать то, что начала. - Он усмехнулся, прикрыл глаза и расхохотался.
        Его смех, такой глубокий и искренний, вдруг заставил улыбнуться и меня. А уже совсем скоро хохотали мы оба.
        Когда мы оказались в комнате Китарэ, он бережно положил меня на постель, а сам лег рядом. Мы лежали друг напротив друга, и вопреки обстоятельствам в этом не было ничего предосудительного. Мы просто смотрели друг на друга. Казалось, тот Китарэ, которого знаю я, был действительно другим эвейем. Аши был теплым, он согревал меня одним лишь взглядом, говоря мне такие вещи, которых я никогда прежде не ожидала услышать. Китарэ, он словно скрывался за такими стенами, которые было невозможно преодолеть или разрушить, и, сколько ни пытайся, эта крепость была непреступна. Лишь одно предопределяло, попадешь ли ты внутрь, - его желание.
        - Я знаю, о чем ты попросила его, - вдруг прошептал Аши.
        - Ты против? - спросила я.
        И хотя мой вопрос прозвучал легко и непринужденно, но в глубине души я очень боялась услышать его «да».
        - Нет, - слегка улыбнулся он. - Я устал ждать, когда он приведет меня к тебе. И, - чуть нахмурился он, - ты должна знать, что я приду, несмотря ни на что.
        Я не очень понимала, что он имеет в виду. Мне просто было достаточно того, что эта часть Китарэ на моей стороне. Это была та щедрость, на которую я не смела рассчитывать.
        - Ты такая глупая, - усмехнулся он, и его указательный палец лег на мой лоб, начиная двигаться вниз, очерчивая линию профиля. - Я не могу быть на другой стороне. Ты - это часть меня, которую я отдал тебе добровольно. Я - эфир. Я - дух. Мой отец - Акаши, ткущий души из пустоты. И когда ты едва не исчезла в пламени дракона сразу из двух миров, я отдал тебе часть себя, чтобы сохранить, сберечь. - Его указательный палец оказался аккурат на моих губах. Я невольно вздрогнула от этого прикосновения. Хотя, похоже, самому Аши все сложнее было удерживать сознание в теле Китарэ, он сладко зевнул и прищурился. - Потому что мы были рождены, чтобы пройти этот путь. Однажды ты поймешь, что то, что не имеет ни веса, ни цены, - это пустота. Я заплатил достаточно за свою мечту, чтобы дойти до конца. - Он слегка тряхнул головой, точно отгоняя непрошеный сон. - И, - вдруг прямо взглянул он мне в глаза, - ты тоже должна, потому что я жду. - Он вновь зажмурился и широко распахнул глаза. - Как же меня это достало! - посетовал он. - Я так устал спать… - На его губах расцвела улыбка, и он добавил: - Хотя, когда ты рядом,
я не против.
        Казалось, что он уснул по какому-то невидимому щелчку. Просто раз - и все. Я могла только догадываться, сколько сил у него забирает такое вторжение в наш мир без полноценного слияния с Китарэ. Должно быть, Аши действительно был очень силен. И как же мне было жалко его сейчас! Они оба были узниками прошлого, которое однажды изуродовало наши жизни. И я действительно должна дойти до конца. Должна ради нас!
        Я осторожно положила ладонь на щеку Китарэ и тихо прошептала:
        - Просто подожди еще немного… Я обязательно приду за тобой.
        Я лежала на постели Китарэ и смотрела, как он спит. Впервые я видела его таким спокойным и умиротворенным. Он не хмурился и не бросал на меня свои грозные взгляды. Не казался холодным и отчужденным. Он был просто Китарэ, который очень устал. И хотя я и хотела просто немного побыть рядом с ним, а потом тихонечко уйти, но, кажется, я тоже устала сегодня. Потому не знаю, когда именно, но я все же уснула. Это была еще одна приятная ночь без кошмаров и мучительных воспоминаний. Было очень тепло и хорошо, пока мне не приснилось, что я гуляю по саду Пэа и поднялся сильный ветер. Кроны высоких деревьев непрерывно раскачивались, издавая странный звук, похожий на «хррр-хррр-хррр», и под напором этого ветра одно из деревьев обрушилось на меня, прижав к земле. Как бы я ни старалась, я не могла выбраться. Рукам было не по силам сдвинуть огромный ствол, а мои ноги… я перестала их чувствовать.
        - Я умираю… Кто-нибудь, помогите! Меня придавило, - молила я, но никто не слышал меня…
        Пока у самого уха не раздалось ехидное замечание, которого в этом сне никак не должно было быть:
        - Вы только посмотрите на него: залез в чужую постель, так еще и жалуется.
        «Интересно, зачем Китарэ залез на бревно, которым меня придавило? Решил добить?» - последняя невнятная мысль, пока я не пришла в себя… Пожалуй, это была последняя спокойная мысль на сегодня.
        У меня было всего несколько секунд, чтобы придумать достойное оправдание, не задеть чью бы то ни было честь и гордость и при этом не выставить себя полной дурой. Хотя последнее было и необязательно, в моем случае падать все равно некуда. Не думаю, что Китарэ, который сейчас сверлит мою переносицу тяжелым взглядом, пока я старательно притворяюсь спящей, что-то может заставить изменить отношение ко мне.
        - Ты попал сюда верхом на мне, - пробормотала я, даже не пытаясь представить, как бы это могло выглядеть со стороны и возможно ли вообще. - Имей совесть не стыдить меня, когда твои ноги чуть не раздавили меня, - фыркнула я, не решаясь открыть глаза и взглянуть на него.
        - Про совесть вспомнил? Хоть бы сапоги снял…
        - Просто поверь мне - не стоит.
        Как говаривал Рэби, главное - не давать противнику почувствовать твой страх и смущение. Мне правда было очень стыдно и неловко. Это чувство захлестнуло меня с головы до ног. Но я продолжала лежать на постели Китарэ, нагло делая вид, что еще дремлю, а он меня отвлекает. Радави, какой позор!
        - Вставать не собираешься? - Кажется, Китарэ пребывал в шоке от меня не меньше, поскольку после каждого моего ответа он тяжело дышал и молчал.
        - Конечно, - легко согласилась я и попыталась быстро встать.
        Когда у меня это почти получилось, Китарэ дернул меня за куртку, возвращая на исходную позицию. Я снова оказалась лежащей на спине, вот только на этот раз закрыть глаза и притвориться спящей я уже не могла. Казалось, еще немного, и его взгляд приобретет осязаемую силу и остроту. В такие моменты ты понимаешь выражение «убийственный взгляд» как нельзя лучше. Губы поджаты, брови сошлись на переносице, и такая его близость невольно воскресила воспоминания о прошедшей ночи. Тяжело вздохнув, я все же решила гнуть свою линию до конца.
        - Чего? - немного грубее, чем следовало, все же спросила я.
        - Ничего не хочешь мне рассказать? - изогнув бровь, поинтересовался он.
        - Желания нет, но если есть вопрос, то я отвечу, - быстро сказала я.
        - Что вчера произошло?
        - Что именно тебя интересует?
        Китарэ прищурился, будто примеряясь к тому, как будет сподручнее меня придушить.
        - То, чего я не знаю, - все же сказал он.
        Мне стало ясно, что он вполне в курсе того, о чем мы с теткой говорили в саду. Во всяком случае, некий такой подтекст я уловила… или мне только кажется? И, вероятнее всего, его интересовало то, что происходило после того, как мы вернулись в храм.
        - Ну… - Я невольно заерзала, стараясь немного отодвинуться от него. Было не слишком удобно, когда он вот так нависал надо мной. - Нас выбросило в саду, и ты потерял сознание…
        - И? - с нажимом спросил он.
        - И тебе не о чем переживать, - прямо взглянув ему в глаза, заверила я.
        И вновь у меня возникло ощущение, что мы разговариваем без слов. Просто смотрим друг другу в глаза, задаем свои вопросы, может быть, даже кричим, но никак не можем услышать друг друга, просто потому что я нежеланный гость в его сердце или недостаточно сильно стучусь, чтобы попасть внутрь. Еще вчера мне казалось, что один наш взгляд глаза в глаза заменяет тысячи слов, но не сейчас. Прикрыв глаза на долю секунды, я мысленно затаила дыхание, словно готовясь прыгнуть в ледяную воду, и решила, что раз уж мне предстоит пробить эту стену между нами, то стоит действовать жестче и смелее. Что-то мне подсказывало, что у Китарэ хватит терпения кружить в этом танце недосказанности вечность. У меня такой роскошной черты характера, к счастью, не было, потому я призналась:
        - Аши пришел сюда сам.
        Китарэ резко отстранился, словно я плеснула ему в лицо холодной воды, и посмотрел на меня неверящим взглядом.
        - К-как ты сказал? - прошептал он.
        Казалось, эти простые слова выбили его из равновесия, будто я сказала нечто совершенно невозможное и не вяжущееся с реальностью, в которой он привык существовать.
        Решив, что продолжать лежать перед наследником не самая лучшая идея, я тоже поднялась.
        - Аши пришел сюда сам, - повторила я, толком не понимая, что именно его так шокировало. Ведь он же должен был понимать, что его альтер-эго появится? Не мог же он пойти со мной, зная, в каком состоянии находится, уповая на то, что Аши не появится и ему удастся сохранить свой секрет. Хотя что-то мне подсказывало, что он понимал еще после той ночи, что я знаю его тайну. Тогда в чем дело?
        - У него есть имя? Ты… - Он потер пальцами переносицу. - Как ты узнал это имя? - в крайней степени смятения спросил он.
        - Ты, то есть он, сказал… - пробормотала я, предпочитая умолчать, что была первой, кто назвал его. - Послушай, тебе не стоит так переживать. То есть, конечно, стоит, я могу понять, но Аши…
        Наследник резко поднялся с постели и в несколько шагов оказался у окна. Китарэ стоял ко мне спиной, словно собираясь с мыслями, а потом вдруг повернулся лицом, так и не дав мне закончить мысль.
        - Можешь понять? - холодно усмехнулся он.
        И было в этой холодной усмешке нечто такое, отчего мое сердце болезненно сжалось. В ней жили гнев и отчаяние, ярость и презрение, боль и ненависть, бесконечный холод одиночества. Я знала эти эмоции, потому что они были моими самыми верными друзьями. Моими самыми близкими спутниками в этом мире.
        - Не смей говорить о том, о чем понятия не имеешь, только потому, что тебе что-то там показалось вчера!
        - Но… - вновь попыталась заговорить я, но резкий взмах руки Китарэ оборвал меня на полуслове.
        Некоторое время он смотрел в окно, судя по всему пытаясь успокоиться. Я же не могла понять, что именно могло его так сильно разозлить.
        - Тебе лучше уйти, - наконец сказал Китарэ, и прозвучало это настолько резко и жестко, что было сравнимо с хорошей пощечиной, вот только больно было не щеке, а где-то глубоко в груди.
        Я быстро поднялась с постели, странным образом понимая, что дышать отчего-то больно и тяжело, и так же быстро направилась к выходу из корпуса. Стоило поскорее убраться отсюда, чтобы наконец-то привести мысли и чувства в порядок.
        - Как дура, честное слово, - пытаясь выровнять дыхание, прошептала я, стоя уже во внутреннем саду нашего общежития.
        Прохладный ветер после ночного ливня приятно остужал горящие огнем щеки, а мне казалось, что стоит сейчас зайти в корпус, как я в прямом смысле этого слова вспыхну, точно факел.
        Странное дело, но уже позже, вечером, когда я рассказывала некоторые детали своего путешествия Рэби, опустив истории, где фигурировали поцелуи, он хохотал как ненормальный на том месте, где меня выставили вон.
        - Я тебе больше ничего не расскажу, понял? Так и знай! Больше ни о чем не спрашивай меня!
        - Прости, прости, - выдавливал он из себя и начинал хохотать вновь. И лишь когда я уже почти ушла к себе наверх, он кое-как смог взять себя в руки и сквозь слезы сказал: - Никому не говори, как зовут его дракона, не забудь: это его секрет.
        - Я что, дура, что ли? - огрызнулась я, на что получила очередной приступ хохота, сопровождаемый икотой.
        На этот раз я лишь хлопнула дверью, пожелав ему спасти хотя бы крохи разума и не впасть в старческий маразм, пока у меня не повысится энергетический баланс.
        Глава 13
        «Аши сказал». Слова, брошенные невзначай, точно ничего не значащий мусор, в очередной раз всплыли в его голове, стоило ему плеснуть ледяной водой в лицо и взглянуть на свое отражение в зеркале.
        «Аши сказал». Казалось, на этот раз невидимая Игнэ прошептала их ему на ухо, будто древнее заклинание, которое призвано сбить его с толку, разбить то зеркало спокойствия и собранности, в которое он заковал свои чувства и разум многие годы назад.
        «Аши сказал». Чужие слова прочно засели в голове, руша все, над чем он работал столько времени, чем мог небезосновательно гордиться, - его самообладание!
        «Аши сказал».
        - Да сколько можно-то! - не выдержал Китарэ. Он скинул облачение, отправляясь к небольшому бассейну, который был в его покоях исключительно для случаев, подобных этому. Вода должна вернуть ему самообладание. Он будет плавать столько, сколько понадобится, пока это не произойдет.
        И все равно с каждым взмахом его сильных рук в голове звучали всего два простых слова. Несмотря на ледяную воду, усиленную работу мышц, сосредоточенность на каждом движении, никому не слышимый женский голос продолжал шептать: «Аши сказал».
        У каждого эвейя есть два имени. Первым тебя нарекают родители. Им ты будешь пользоваться на протяжении всей жизни, представляясь друзьям, знакомым, любовницам. Всем, с кем так или иначе столкнешься в этой жизни. А есть имя, которое каждый эвей бережет для одного-единственного эвейя, как свое самое драгоценное сокровище, даря его той или тому, кто станет его естественным продолжением, - это имя души. Имя дракона, которое дарят боги за Полотном. Это главный подарок тому, с кем твоя жизненная нить соединится раз и навсегда. В их мире бывает несколько видов союзов. Есть браки, которые заключаются из чисто политических или финансовых соображений. На такой союз обычно идут те, кому так и не суждено обрести свое отражение за Полотном. Для них брак - это приобретаемая выгода для рода, и никакие эмоциональные привязанности тут не имеют значения. «Эвейи без отражения не умеют любить всю жизнь. Их души несовершенны» - так говорил отец, имея в виду, что только для настоящих драконов понятия времени не существует. Истинный эвей будет любить столько, сколько будет биться его сердце, ту, кого выбрал однажды. Для
самого Китарэ это казалось невообразимым. Его отец умер, когда наследнику было семь оборотов, и он скучал по нему до сих пор так, словно это случилось лишь вчера, а ведь он еще не был тем, кто обрел свое отражение. Как же живут те, кто теряет свою пару? Он не мог себе этого представить. В его понимании лучше было связать себя формальными узами и сохранить спокойствие вопреки всему, чем потерять кого-то… Страх новой потери близкого давно и прочно обосновался в его сердце. Он не знал, откуда это пришло. Может быть, после смерти отца? Но иногда он так отчаянно тосковал по кому-то, кого уже никогда не увидит, толком не понимая, откуда приходит это пронзительное чувство. Оно просто накатывало вечерами, когда он сидел у пруда в императорском саду, наблюдая, как кружатся в замысловатом танце светлячки, рисуя пируэты в ночном небе. В такие моменты ему как никогда хотелось расправить крылья, оторваться от земли и забыть обо всем хотя бы на жалкие секунды полета. Вот только крыльев у него пока не было, и будут ли, неизвестно. Даже себе он не мог объяснить, что с ним происходит в эти моменты. Но он не хотел бы
понять однажды, что такое чувство может быть оправданно и реально.
        Вчера он знал, что покажет девчонке то, что скрывает от всех. Знал с того самого момента, как стал свидетелем ее разговора с теткой. Честно сказать, он сам был не подарок, но Игнэ его немного пугала. Он впервые видел и чувствовал ее огонь так остро. Ни один из огненных эвейев не сиял так завораживающе ярко и пугающе одновременно. Чистое биение стихии, от которой невозможно бежать и которой нельзя противостоять. Именно в этот момент он понял, что так должна сиять - и однажды засияет - каждая жемчужина в его Ожерелье. Впервые Китарэ действительно понял, в чем разница между Эдором, который не смог стать частью его Нити, и Ивлин. Огонь Эдо-ра будто спрашивал, можно ли ему гореть. Точно маленький воришка, который украдкой брал энергию извне. Ему никогда не обрести отражения - это было очевидно. Ивлин же… девушка! Но ее огонь просто вспыхивал, не зная ни страха, ни боли, ни сомнений. Если ей все еще было чем дышать и что забрать, то ее было не остановить.
        И вот когда он, можно сказать, окрылен собственным открытием и решением раздвинуть границы их общения, особенно учитывая ее последние предложение относительно того, что он может погрузиться в глубины ее разума, она заявляет ему: «Аши сказал».
        Решительно подтянувшись на руках, выбираясь из бассейна, Китарэ поднялся на ноги и обреченно прикрыл глаза.
        - Похоже, этот огонь нацелился на остатки моего душевного равновесия, - прошептал он себе под нос. - Отличная работа, Игнэ.
        Накинув на плечи легкий халат, он вышел из купальни, прошел на другой конец комнаты и замер напротив широкого окна, всматриваясь в сереющее небо.
        Ему было семь с половиной оборотов, когда он впервые понял, что не просто изменился внешне после смерти отца. В тот день, когда он узнал, что император мертв, его волосы побелели точно снег, совсем как у отца, а глаза из темно-карих вдруг словно выцвели до светло-голубого цвета. Кожа побелела, а губы, напротив, сделались на тон ярче, что безумно его раздражало. Сам себе он казался чужаком. Хотя в свете произошедшего это было последнее, о чем он тогда переживал. Отец погиб, и это было ударом, который оказалось не так-то просто пережить. В один миг его привычный мир перестал существовать. Из любимого сына он превратился в призрак, который пытался найти утешение рядом с матерью. Вот только она так глубоко опустилась на дно собственного отчаяния, что ему оказалось просто не по силам достучаться до нее. Его внешность каждый день порождала сотни слухов, которые было достаточно легко услышать даже ему. Никто не считал нужным их скрывать, а он все еще умел слушать. Его боялись. Боялись последствий, которые могли необратимо отразиться на его психике из-за столь раннего соприкосновения с Полотном.
Предполагали, что он повредился умом, что может быть опасен и не сможет собрать новую Нить, когда придет время. Они не могли притвориться, что его нет, но могли сделать так, чтобы юный наследник почувствовал себя выцветшей тенью прошлого себя, которую можно не замечать и сторониться. Так он остался совершенно один, будучи окруженным сотнями слуг и придворных. Он не понимал, что с ним может быть не так. Внешность - да, изменилась. Но, насколько он мог судить, все остальное было в порядке. Разве что его эмоциональность приблизилась к нулю…
        Хотя слово «в порядке» не совсем подходит его детству, а точнее, тому периоду, наполненному одиночеством и тоской по отцу, которого, как ему казалось, лишний раз боялись даже вспоминать. Будто со смертью его просто вычеркнули из мира живых.
        Китарэ прикрыл глаза, погружаясь чуть глубже в воспоминания, которые предпочитал лишний раз не тревожить.
        - Принц! Принц! - Пожилой слуга, которого приставила к нему мать, был слишком суетным, и порой Китарэ просто прятался от старика, не желая лишний раз выслушивать его причитания о том, что, по мнению Лидо, было смыслом существования любого наследника.
        «Ваша спина недостаточно прямая, вы же будущий император!»
        «Вы используете диалект западных земель, когда перестаете следить за тем, что говорите. Это недостойно будущего императора! Да, ваша мать родом оттуда, но вас это не оправдывает».
        «Не забывайте о манерах, особенно когда разговариваете со старшими!»
        «Раньше вы не позволяли себе ковыряться в носу! Что за отвратительная привычка!»
        «Вам не следует бегать, когда в этом нет необходимости! Для этого есть тренировки».
        Китарэ ненавидел этого старика. Повзрослев, он смог понять, что причиной его раздражения был вовсе не слуга, а попытки того давить на мальчика, когда тому и так нечем было дышать. Китарэ казалось, что каждый новый день подобен пытке. Он задыхался, его разрывало от желания бросить все и уйти Парящие ведают куда, лишь бы не оставаться в месте, где он всего лишь призрак, бессловесная опасная тень! Он ненавидел все это. Его словно тянуло куда-то далеко-далеко… Лишь там он смог бы вновь ощутить себя прежним, настоящим и умиротворенным.
        В тот день слуга искал его, чтобы сопроводить в сад, где Китарэ уже ждал ис Нурак. Для чего он мог понадобиться дяде сейчас? Он не видел его с того самого момента, как пришел в себя, и вот спустя несколько месяцев он ждет его в саду. Это было странно. Но, с другой стороны, впервые за много дней пришли навестить именно его, а не увидеться с ним на очередном официальном приеме или встрече, чтобы дать почувствовать очередной взгляд «сквозь». Это странным образом воодушевило мальчика тогда.
        Ослушавшись запрета, он почти бежал, петляя по замысловатым дорожкам императорского сада. Дядя сидел на широкой скамье под навесом беседки, которую оплетал дикий виноград. Ис Нурак любил дорогие вещи, вот и в этот день он облачился в безумно дорогое кимоно, расшитое золотыми и жемчужными нитями. На его указательном пальце красовался нефритовый перстень в виде дракона, а в руке он держал небольшой веер, которым неустанно обмахивал себя, отгоняя полуденный зной.
        Увидев Китарэ, он встал и слегка улыбнулся.
        - Малыш Китарэ. - Пожалуй, это было единственным, что успел сказать в тот день ис Нурак. Он подошел к наследнику и положил свою ладонь на плечо Китарэ.
        То, что произошло дальше, оставалось для Китарэ загадкой по сей день. Он не помнил. Лишь обрывки воспоминаний, словно клочья невнятного сна, когда пожилой слуга пытался оторвать его от лежащего на земле родственника. Он кричал тогда. Нет, не так! Он выл и орал, точно раненый зверь, и всего два слова вырывались из его рта, когда пальцы продолжали разрывать кожу на лице родственника:
        - Я Аши! Аши!
        Китарэ вздрогнул, словно сбрасывая непрошеные воспоминания, и провел рукой по влажным волосам.
        Это имя он помнил по сей день, как и клокочущий, полный гнева рев, вырывающийся из его собственного горла. Помнил и ис Нурак, вот только его больше интересовало то, насколько Китарэ в здравом уме. Было и еще кое-что, к чему Китарэ уже долгие обороты не знал как подступиться. Та часть сознания дракона, что дремлет в нем уже долгое время, что-то почувствовала или увидела, когда его дядя коснулся его. Но как узнать «что», если его сознание разбито на осколки и единственный шанс все соединить - это ступить за Полотно?

* * *
        Прошло несколько дней с тех пор, как мы с Китарэ покинули дом Пэа. И поскольку неделя еще не прошла, остальные ребята пока наслаждались отдыхом. Для меня вернуться было невозможным, поскольку свой переход, который оплатила семья Пэа, я уже истратила. Китарэ же не стал возвращаться по неизвестным мне причинам, хотя мог себе это позволить. Каждый день мы посещали утренние и вечерние молитвы, и, пожалуй, это было единственным временем, когда мы пересекались. Занятия для нас двоих не проводились, так как без остальных это не имело смысла. Мы должны были работать в связке, учиться взаимодействовать с энергиями друг друга. Так что, можно сказать, весь день мы были предоставлены сами себе.
        Говоря откровенно, я хотела бы потратить это время на то, чтобы продолжить выстраивать мостик между нами. Все эти дни мое бедное сердце то и дело тревожно замирало в груди, будто спрашивая дозволения биться чуть сильнее, взволнованнее. Противостоять этому я не могла, равно как и запереть собственные воспоминания. На самом деле в моих мыслях был настоящий кавардак, но я и не пыталась привести их в порядок. Стоило мне задуматься над произошедшим, как это непременно расстраивало меня.
        После каждой утренней молитвы Китарэ покидал храм, а возвращался лишь к вечерней. Казалось, он избегает меня, хотя, вероятнее всего, у него были свои дела. Я не приставала к нему, давая пространство и время, хотя и не понимала, чего он тянет? Сейчас был самый подходящий момент, чтобы начать исследовать мою память. Я понимала, чем это обернется. Во-первых, он узнает, что я девушка. Но, думается мне, это не так и страшно. Я никого не обманывала - это будет ему понятно. Пожалуй, самым смущающим в этом был момент поцелуя с Аши… как и то, что стоит мне об этом подумать, как мое сердце болезненно вздрагивает и замирает в груди. Но я эвей, выросший в позоре, без чести и лица. Будь у меня честь, я бы сама исполнила так и не вынесенный моей семье приговор. Так что каплей позора больше, каплей меньше. Одно я знаю точно: жизнь продолжится, даже если твой мир превратится в руины.
        Так или иначе, все эти дни мне было так скучно, что я решила посещать хотя бы одно занятие исключительно для энергетической подпитки. С ужасом я начала осознавать, что превращаюсь в настоящего паразита, которому нужны хоть какие, но эмоции.
        - Сядь ниже, еще ниже. - Удар тонкого прута по больному бедру заставил болезненно сморщиться. - Дерешься ты хорошо, но совершенно не по канонам! Твои стойки неправильные, - резюмировал мой самый «любимый» наставник в храме.
        - Они работают, - сквозь зубы прошипела я, опускаясь ниже, отчаянно боясь, что ногу все же сведет судорогой.
        - Что тут сложного? Стопы на ширине плеч, низкая стойка наездника, спина прямая, дыхание нижней частью живота! Это даже ребенок смог бы! Руки прямо перед собой, локти немного опущены. Вдох-выдох, Игнэ, работаем с землей, ищи энергетическую нить и пропускай сквозь себя.
        Этот наставник-пельмень был идеальным кандидатом для моих потребностей - мы с упоением ненавидели друг друга. Хотя я не могла не заметить, что, помимо неприязни, этот маленький смуглый эвей получал странное удовольствие от занятий со мной. Все это передавалось и мне, заставляя испытывать гремучую смесь из приятного раздражения.
        - Ухмыляешься? Мало тебе? Еще ниже садись, негодник!
        Пельмень был в ударе сегодня.
        - Да не могу я ниже! - не выдержав, разозлилась я, когда он вновь хлестнул меня прутом уже по заднице.
        Правда, то, что он лупил меня своей палкой, было и впрямь уже слишком!
        - Огрызаешься? Как энергия будет циркулировать по твоему телу, если все твои базовые позиции какие-то недоделанные? Ниже, говорю, - сказал он и надавил мне на плечи.
        Нога ожидаемо подкосилась, ее тут же свело, а я закономерно полетела на землю. Боль была столь резкой, что я не смогла удержаться и застонала.
        - Эй, ты чего? Вставай давай, - встревожено забормотал ис Гидо - так на самом деле звали этого мужчину.
        Он сел рядом со мной и начал ощупывать мою ногу, причем делал он это немного странно, практически не прикасаясь, а лишь едва ощутимо водя по ней. Лицо его было при этом весьма сосредоточенным. Его густые брови сошлись на переносице, и он остро взглянул мне в глаза.
        - Бестолковый тупица, - прошипел он, тут же надавил на несколько точек на моем бедре, снимая судорогу и возвращая мне способность дышать.
        Ис Гидо опустился прямо на землю рядом со мной и задумчиво уставился куда-то в сторону. Он не говорил ни слова, как и я. И хотя я сама выбрала его, чтобы не хандрить в ожидании Китарэ, то, что он увидел меня в таком состоянии, было не очень приятно. Осторожно сев рядом с ним, я потерла все еще ноющее бедро.
        - Мой дракон-покровитель Ладору, - вдруг сказал он, - и хотя все, что досталось мне за Полотном, - это способность ускорять рост редьки в моем огороде, я все же неплохо чувствую ход жизненных токов. Тебе стоило сказать мне, что твое тело так травмировано… - тихо сказал он, не спеша повернуться ко мне лицом.
        - Вам следовало бы внимательнее присмотреться к моему лицу, если вас так сильно интересовало мое здоровье, - надеюсь, мы обойдемся без сочувственных вздохов.
        - Мелкий идиот, - фыркнул он и усмехнулся. - Ты такой вредный, потому что калека? - без обиняков поинтересовался он.
        - А вы такой толстый, потому что ленивый? - изогнув бровь, в тон ему поинтересовалась я.
        - Вот же негодник! Вставай и топай отсюда. Завтра в то же время. - Он махнул на меня рукой, поднялся и пошел прочь с тренировочной площадки.
        Я последовала его примеру. Поднялась с земли, кое-как отряхнула пропылившееся за время занятий кимоно и направилась в сторону жилого корпуса.
        Прихрамывая, я шла по отдаленной от основной улицы тропинке, наслаждаясь нежданным теплом и приятным ветерком. Моя нога все еще неприятно ныла, потому время от времени я останавливалась и слегка встряхивала ее, пытаясь снять напряжение. В один из таких моментов мне послышался треск надломившейся ветки позади меня. Я резко обернулась, но там, откуда раздался звук, уже никого не было. Лишь ветки можжевельника раскачивались так, что было понятно: это не ветер. Осторожно приблизившись к кустарнику, я присела и стала внимательно осматривать землю вокруг. Несмотря на то что она успела высохнуть, но здесь, где деревья росли так плотно, почва все еще оставалась влажной. В Турийских лесах мне, Рэби и другим ребятам частенько приходилось устраивать вылазки на охоту, потому читать следы я умела. Еще немного времени понадобилось, чтобы понять, что кто-то шел следом за мной от самого начала тропы, и это не было совпадением. Судя по размеру ноги и ширине шага, это был мужчина. Кто и зачем? На этот вопрос у меня ответа не было.
        - Пора завязывать с безлюдными тропами, - прошептала я себе под нос, решительно направляясь к центральной улице.
        Все время, что я шла, мне было откровенно не по себе. Я не была мнительной, но и не привыкла игнорировать то, что видят мои глаза, а они ясно говорили, что кто-то следовал за мной, пока не оступился. Зачем и кому это могло понадобиться?

* * *
        Дорэй легко скинула капюшон, стоило ей войти в комнату, где единственным источником света было небольшое окошко под самым потолком. Сама комнатка больше всего напоминала кладовку. Какие-то непонятные стулья разного размера и стиля, тюки, расставленные по углам, стеллаж со склянками в самом углу. Она и подумать не могла, что в таком роскошном месте, как дом рода Пэа, может притулиться такая комнатушка.
        - Пришла? - раздался немного сиплый мужской голос из глубины комнаты.
        Она все еще не видела его обладателя, но прекрасно знала того, кому он принадлежал.
        - Почему это удивляет тебя? - Ее алых губ коснулась легкая улыбка. - Хотя не думаю, что нам следовало встречаться здесь…
        - Это именно то место, где нам следовало бы встретиться, - ответил мужчина, выходя из тени.
        Ис Нурак выглядел слегка уставшим, но в его глазах светилась ничем не прикрытая похоть, когда он смотрел на женщину перед ним. Все такая же красивая, сочная, будто едва поспевшая вишенка. Жаль, к нему время было не столь милосердно.
        - Для чего? Помнится, все, что нам следовало решить, мы уладили пятнадцать оборотов назад, хотя я все еще жду, когда ты исполнишь до конца то, что обещал мне.
        - Помнится, - сказал он, когда его пальцы, принадлежащие уже далеко не молодому мужчине, коснулись ее все столь же гладкой, как и некогда, щеки, - ты обещала, что твоя племянница никогда не сможет замкнуть Ожерелье Китарэ. Разве не так мы договаривались?
        - Встать в круг еще не значит замкнуть его, - ответила она, твердо встретив взгляд мужчины, с которым ее связывало слишком много для одной жизни - любовник, союзник, враг.
        - Так или иначе, но она переступила порог храма, а я не стану ждать момента, когда она станет достаточно сильна, чтобы шагнуть за Полотно.
        Ладонь Дорэй накрыла пальцы иса Нурака, и она прижалась к ним, точно домашняя кошка в поисках ласки.
        Много лет назад она настояла на том, чтобы Ив оставили в живых. Она сделала из нее наследника, который гарантировал будущее ей и ее детям. Приложила все свои умения и знания, чтобы эта девочка никогда в жизни в здравом уме не приблизилась к собственной стихии. Она стольким пожертвовала лишь с одной целью - перекроить их мир. В этом, новом, мире ее дети смогли бы стать полноправными наследниками рода без оглядки на то, кому из семьи посчастливится найти свое отражение за Полотном. Она сама смогла бы засиять как никогда прежде. Но в их мире можно поднимать войны и восстания. Сила даже одного полноценного дракона не идет ни в какое сравнение с армией обычных людей и необращенных эвейев. Да и далеко не все разделили бы с ними новый миропорядок. Она выбрала для себя битву длиною в жизнь, просто потому что никогда не могла понять, чем ее брат лучше и достойнее ее. Все должно было подойти к своему логическому завершению уже этой весной. Наследник без Нити всего лишь кукла на троне. Власть просто перешла бы от угасающей ветви в правильные руки. Все, что им оставалось, - это начать опечатывать места силы,
а в завершение пал бы и храм.
        - Ну-ну, - ласково прошептал мужчина, - ты моя мышка-малышка. Я обо всем позабочусь… по-своему, - прошептал он ей уже в губы, целуя со всей страстностью.
        Вот только Дорэй отвечала уже больше потому, что так было нужно. Время, когда она действительно хотела его, ушло вместе с молодостью эвейя, что так крепко прижимал ее к себе. Наверное, ему все еще казалось, что он достаточно хорош для нее. Ну, он и был, пока мог дать ей то, чего она хочет.
        - Когда? - прошептала она, разрывая поцелуй.
        Это было действительно важно сейчас. Она так устала от этой девчонки! Сколько еще она будет чувствовать ее подле себя, как немой упрек о том, что она совершила? Как пощечину судьбы, что она та, кто есть, не потому что девочка, а потому что недостаточно сильна. Ив отыграла свою роль. Дальше она действительно будет только мешать. Если убрать ее, то все будет кончено. Она как одинокая королева на шахматной доске, которая способна уничтожить любого из них, вот только за ее спиной нет ни одного солдата, готового прикрыть ее от удара или дойти до конца, чтобы занять ее место. Идеальный, сильный, но такой слабый кирпичик: стоит выбросить, и рухнет вся стена.
        - До окончания торжеств, - улыбнулся он, вновь притягивая женщину к своей груди. - Я благодарен тебе, ты должна это знать, потому, когда время придет, мы не забудем о том, как ты помогла нам.
        Дорэй вновь улыбнулась так, как это умели делать женщины, знающие, что именно хотят видеть мужчины на их лице. Ис Нурак желал ее, и она это чувствовала. Каждым своим жестом и улыбкой она говорила ему, как сильно скучает по нему, как ждет его прикосновений и близости. Он нашел ее двадцать оборотов назад - молодую вдову с двумя детьми. И именно он дал ей цель в этой жизни, когда она была никем для своей семьи. Жалела ли она хоть раз о том, как поступила? Иногда ей было не по себе от мысли о том, что она указала путь, как можно убрать ее брата и императора. В такие моменты она отвечала самой себе, что не ее рука принесла им смерть, а стало быть, и вина не ее. Она всего лишь сказала, где, как и когда. А слова не могут убивать. Она чиста, кто бы что ни говорил. Дорэй никогда не интересовалась, кто еще замешан в заговоре. Чем меньше она знала об этом, тем в большей безопасности оставалась. Чем меньшее число эвейев знало о ее вовлеченности, тем лучше. Все, что она хотела, - это незыблемое положение в обществе и Турийские леса. Если «они» в лице иса Нурака приняли решение избавиться от Ив, что ж, ее это
полностью устраивало. Для нее это было как нельзя кстати.

* * *
        Китарэ смотрел на город, что раскинулся у подножия храма. Мидорэ был похож на невесту, которая во всем своем великолепии готова предстать перед женихом, смущенно прикрываясь вуалью из садов и парков. Столица Артакии цвела и благоухала даже в это время года. Последние деньки вышли на редкость солнечными и приятными, оттого именно сейчас можно было увидеть, как этот прекрасный город готовится ко сну, растворяясь в розовых красках заката.
        - Сопровождай его повсюду, - тихо сказал он, обращаясь к мужчине, что стоял у него за спиной. - Ни на минуту он не должен оставаться один вне стен корпуса, ясно? - Он чуть обернулся, чтобы взглянуть на юношу в темно-синем кимоно. - То, что произошло сегодня, не должно повториться.
        - Да, господин, - ответил мужчина, так и не подняв головы.
        Если кому-то он и мог доверить заботу об Ив сейчас, когда сам пропадал на встречах с жемчужинами отца, то это были его личные тени.
        - Не знаю, что я могу сказать в свое оправдание…
        - Не думаю, что мне это интересно, - коротко обозначил свое отношение к проступку телохранителя Китарэ. - Я не могу быть в двух местах одновременно, и то, что я дозволил тебе заботиться о том, кто войдет в мою Нить, - это знак моего доверия. Если для тебя это пустой звук…
        - Простите, такое больше не повторится! - Юноша оказался стоящим на коленях перед Китарэ, не успел тот договорить.
        - Не разочаровывай меня, Дэйно, - сухо обронил Китарэ. - Где он сейчас?
        - Я довел его до корпуса, сейчас там дежурит Ланвэй.
        - Хорошо, - кивнул Китарэ и, более не оборачиваясь на тень императора, который так и остался стоять на коленях, проследовал к лестнице, ведущей в его личные покои.
        Ис Пэа предупредил его о том, что заговорщики готовятся убрать одну из жемчужин его Нити. Как ни крути, но Игнэ была самым уязвимым звеном, за которым не стоял род. Что касается остальных, они позаботились об усилении охраны во время торжеств в доме Пэа. Но вот сделать тайно подобное в храме было не так просто, особенно когда не знаешь, насколько и кому можно доверять. Надежнее всего использовать лучших теней, которые с самого детства живут с мыслью о долге защищать императорский род. Маленькими детьми эти мальчики-сироты попадают в храм Capo, чтобы жить и воспитываться под покровительством Тени. Даже те эвейи, что от рождения имеют покровительство другой стихии, со временем принимают тень внутри себя. Как именно мастерам Capo удается вживлять инородную стихию, Китарэ знал: сквозь боль и энергетические разрывы сущности прививалась сила, которая впоследствии делала из воспитанников лучших телохранителей их мира. Сложная, страшная, насильственная и болезненная процедура, которая была честью для тех, кто остался без поддержки рода и семьи. Потому то, как глупо Дэйно выдал себя, не укладывалось у него
в голове. Хотя если уж подумать об этом хорошенько, то, вероятнее всего, он хотел напугать Ив, чтобы та и сама была настороже.
        Казалось бы, сейчас лучшее время, чтобы воспользоваться предложением Ив, вот только именно теперь стоило подумать и защитить настоящее. Он не мог позволить себе стать уязвимым даже на миг. Не проходило и дня, чтобы он не вспоминал ее слов. Почему его дракон назвал свое имя ей? Кроме того случая с исом Нураком, это было впервые.
        Также он думал, была ли Ив столь глупа, что не знала ничего о том, что именно предлагала ему? А может быть, это был расчет? Но он знал ответы на оба своих вопроса, и, как бы ему ни хотелось обратного, они были отрицательными. И именно это поражало его больше всего. Никогда прежде он не встречал эвейя, человека, да кого угодно, кто так легко был готов обнажить свое самое сокровенное кому бы то ни было. Сколько бы он ни встречал живых существ, любому из них было что скрывать, и эта жажда утаить рождала страх. У кого-то больше, у кого-то меньше, и он наверняка знал, что Ив было что скрывать. Но она не боялась. Или просто могла смотреть в глаза своим страхам куда отважнее его самого? Осознание этого в какой-то степени уязвляло, но в то же самое время ему хотелось соответствовать этой девочке…
        - Безумие какое-то, - усмехнулся он, замерев напротив двери в ее корпус.
        Некоторое время он стоял с поднятой для удара в дверь рукой, после глубоко вздохнул и постучал.
        Он устал жить в собственных страхах и предрассудках перед всего одной фамилией - Игнэ. Он понимал, что ее отец не мог сделать то, что сделал, в одиночку. Как знал и то, что его родной дядя был почти наверняка причастен к произошедшему. Это было логично. После случившегося в доме Пэа он был почти уверен и в причастности тетки Ив. Разве это не делало их похожими? А что, если они оба всего лишь жертвы? Два ребенка, осиротевшие в угоду чужой алчности и жадности. Ему стоило повнимательнее изучить разум той женщины, раз уж он начал… Но в тот момент он так разозлился, что едва мог совладать с собственным гневом.
        Дверь приоткрылась, и на пороге возник все тот же мужчина. Рэби осмотрел внимательным взглядом фигуру Китарэ с головы до ног, хмыкнул, но дверь все же распахнул.
        - Ни еды, ни питья, ни сладкого, - монотонно пробурчал он. - Жадность не красит мужчину, чтоб ты знал, - буркнул он как-то обиженно и скрылся в глубине дома. - Заходи, открыто, - крикнул он спустя несколько секунд, и Китарэ, немного придя в себя от шока после общения с элементалем, все же вошел.
        Пройдя по узкому коридору, он вновь оказался в ничем не примечательной гостиной, где, похоже, прочно обосновался этот мужчина, судя по разбросанным то тут, то там предметам мужского гардероба.
        - У нас немного не прибрано, - пробормотал Рэби, суетливо заталкивая под небольшой столик какие-то тряпки. - Но ты ведь не дежурный по общежитию, так что это ведь ничего? - осклабился он.
        - Полагаю, что так. - Привыкнуть к тому, что порождения стихий не видят разницы между императором и простым крестьянином, было сложновато, но в то же время воспитание не позволяло как-то на это реагировать. - Ив дома?
        - Вероятность есть. А что? - изогнув бровь, поинтересовался этот лысый старик.
        - Это я скажу уже лично, - никак не реагируя на провокации Рэби, холодно сказал он.
        - Подумаешь, - пожал элементаль плечами и загорланил так, что у Китарэ едва уши не заложило: - Его Величество наследный принц Артакии Китарэ-эй из рода Аурус пожаловали. - Последнее слово он добавил уже обычным голосом, так что вряд ли это можно было расслышать на втором этаже.
        - Вы меня, похоже, недолюбливаете? - усмехнулся Китарэ, которому, несмотря ни на что, нравился этот элементаль.
        - Я тебе уже говорил, - пристально взглянув в глаза Китарэ, ответил Рэби, когда наверху послышался топот ног, - если хочешь знать, просто приди ко мне, и я отвечу. Но поскольку руки твои пусты, я делаю вывод, что тебе нужен этот растяпа. Эх, никакой деловой жилки у этих Игнэ, - покачал он головой как раз в тот самый момент, когда немного запыхавшаяся и взлохмаченная Ив влетела в гостиную.
        - Китарэ? - выдохнула она, бросила взгляд на беспорядок в гостиной, покраснела, сверкнула гневным взглядом на Рэби и слегка улыбнулась.
        Он заметил, как сильно она стесняется собственной улыбки из-за шрамов на шее, которые несколько искажали ее. Но, странное дело, он уже очень давно забыл об этой вязи белых узоров, что обезобразили тело Ив. И лишь ее смущение напоминало ему об этом.
        - Может, прогуляемся? - предложил он и немного осекся: как-то уж очень просто это прозвучало.
        - Давай, - легко согласилась Ив, прежде чем он успел исправиться, и поспешила к выходу, должно быть надеясь, что он не успел разглядеть явно несвежие носки, торчащие из-под обеденного столика.

* * *
        Мне кажется, впервые он сам пришел ко мне. Почему-то это открытие странным образом откликнулось в сердце, заставило стучать его чуточку сильнее, радостнее, громче. Глупость, конечно, но я бы соврала, если бы сказала, что его приход ничего не значил для меня. И пока он молчал, я могла воображать себе всякие глупости о том, почему именно он оказался у меня на пороге.
        Мы вышли из корпуса, прохладный вечерний ветер коснулся кожи, и только в этот момент я поняла, насколько горячими стали мои щеки. Бросив осторожный взгляд на Китарэ, я тихонько перевела дух. Мои странные реакции на его присутствие немного пугали меня, но все равно я радовалась каждому взволнованному стуку своего сердца. Конечно, я не рассчитывала на взаимность. Я все прекрасно понимала.
        Так или иначе, но, похоже, сам Китарэ не спешил начинать разговор. Он медленно шел по тропинке, уводящей в парк, который окружал храм, размышляя о чем-то своем. И когда я уже готова была ляпнуть какую-нибудь глупость, чтобы разбить эту тишину, он остановился и повернулся ко мне.
        - Ты не передумал? - спросил он, заглянув мне в глаза, словно ища истину в них, а не в словах.
        - Нет, - просто ответила я.
        Я действительно не передумала. Я знала, что этот мой шаг сделает меня совершенно обнаженной и уязвимой перед ним, но я была готова пойти на это. Рэби прав: пока не попробуешь, никогда не узнаешь, что именно перед тобой. Китарэ не тот эвей, который поверит словам или поступкам. Я много думала над этим, даже подошла с точки зрения особенностей его стихии. Единственное, чему поверит дракон под покровительством Акаши, - это материи, которая ему подчиняется.
        Китарэ глубоко вздохнул, вновь посмотрел на меня, точно собираясь что-то сказать. Его взгляд стал более серьезным и глубоким.
        - Что бы я ни увидел, я хочу, чтобы ты знал…
        - Что?
        - Я знаю, насколько это смелый шаг.
        Мне показалось, сказанное несколько смутило его. Не выдержав, я позволила себе улыбнуться.
        - Если я не сделаю этого, ты никогда не сможешь мне доверять, так ведь? Значит, оно того стоит.
        - А ты готов довериться мне просто так? - поинтересовался он, изогнув бровь.
        Конечно, он был прав. С его точки зрения, у меня вообще не было оснований верить ему. Взять хотя бы такую мелочь, как мой пол. Как бы я ни старалась избегать того, чтобы говорить о себе в мужском роде, я все равно позволяла всем заблуждаться, а так ли уж тонка грань между заблуждением и обманом? Как ни крути, но однажды это откроется, и как тогда я смогу объяснить?.. Я не хочу путаться в словах, умолять и бесконечно извиняться. Я хочу рассказать все это так, как было на самом деле для меня. Даже если он не поймет, отвергнет или возненавидит, я это приму, но буду знать, что сделала все, что следовало.
        - Мое доверие не бездумно. Я знаю свою роль для твоей Нити, потому могу полагаться на тебя.
        - Хорошо, - через некоторое время все же ответил он. - Ты знаешь, что со мной происходит, стоит мне соприкоснуться с собственной стихией. Ты уверен, что сможешь справиться с ним?
        Как было бы здорово сказать уверенное «да», но, когда появляется Аши, я не уверена, что и с собой-то могу справиться.
        - Вполне, - тем не менее ответила я.
        Его взгляд стал еще более пристальным, и я поняла, что он не верит моим словам. То, что сам Китарэ находил Аши опасным, я уже поняла, но, вот почему он так считал, не знала.
        - Послушай, Аши вполне разумен, и… если бы только захотел прислушаться к нему… к самому себе, - затараторила я, пока он не успел перебить меня, - ты бы это тоже понял. Ты смотришь на него как на чужака, врага, но он твое отражение! Неужели ты этого не понимаешь? Ты не представляешь, как он ждет тебя! - выпалила я.
        Китарэ глубоко вздохнул, прикрыв глаза, но все же подавил резкий ответ, которым, должно быть, хотел осечь меня, и заговорил так же спокойно:
        - Ты первый эвей, которого он терпит рядом и которому не попытался навредить. Пока я был ребенком, я не мог контролировать то, когда мой дар выходил из-под контроля, потому были случаи, когда Аши появлялся весьма неожиданно. И, - выдохнул он, - это убило многих, кто был тому свидетелем.
        - Что ты имеешь в виду? - Я затаила дыхание.
        - Как ты думаешь, долго проживет тот, кто стал свидетелем безумия наследника? - просто спросил он. Вопрос был риторическим и в ответе не нуждался, тем страшнее от него становилось. - Он никогда не появлялся тихо или незаметно. И каждый раз, когда это происходило, во дворце пропадали слуги… Я не могу знать наверняка, что он делал, но если даже родная мать в какой-то момент стала бояться меня, то, пожалуй, это о чем-то говорит.
        - Но именно твой страх злит его больше всего, - не выдержав, все же сказала я то, что успела понять.
        - Пожалуй, мы все это затеяли, чтобы разобраться именно с твоим прошлым. И все же я хочу быть уверен в том, что никто в храме и за его пределами не увидит меня в таком состоянии. Потому пойдем, мне надо кое-что тебе показать.
        Не дожидаясь моего ответа, он повернулся ко мне спиной и направился вглубь парка. Я смотрела ему в спину и думала о том, насколько же мы с ним похожи. Наше общее прошлое сковало наши сердца в страхе и потаенной боли, и если мы действительно хотим начать двигаться вперед, то нам стоит наконец-то разорвать эти оковы.
        Листва на деревьях в парке потихоньку начинала желтеть, преображая пространство вокруг, раскрашивая его в различные оттенки багряно-красного, золотого, дерзкого оранжевого. Я никогда не видела осень в Мидорэ. Тут она наступала царственно и красиво, вырисовываясь сквозь пелену дождя, расцветая нарядными красками. В Турийских лесах осень вспыхивала и растворялась в оковах льда и снега за считаные дни. Тут же именно зима длилась как краткий вздох перед началом буйного цветения, а осень завораживала своими красками и нежной прохладой.
        Мы немного сошли с центральной аллеи вглубь парка, прежде чем остановиться напротив невысокого холма. Китарэ уверенно обошел его и приблизился, решительно стряхнув с одного из склонов пожухлую листву. В немом изумлении я наблюдала за тем, как появляется каменная плита, испещренная множеством символов.
        - Из нас двоих, - тем временем заговорил Китарэ, - более-менее в своем уме будешь только ты. - Закончив очищать плиту, он повернулся ко мне лицом. - Потому я подготовился, - усмехнулся он.
        Улыбка на его лице до сих пор была нежданным гостем, тем ценнее она была для меня.
        - Подойди, - позвал он меня. - Честно сказать, раньше это был склеп, - кивнул он в сторону холма.
        - Склеп? - переспросила я.
        Эвейев было принято предавать огню или родной стихии в посмертии. В землю закапывали лишь детей Притви. Но делалось это либо в местах силы, либо на территории храма.
        - Да, здесь хоронили тех, кто погибал в храме, готовясь отправиться за Полотно. Такое, как ты понимаешь, тоже возможно, но производилось только с согласия рода. Одним словом, это было давно. - Он вновь немного нервно улыбнулся.
        Что-то я уже начинала побаиваться его улыбок… Не к добру это, целых два раза за такой краткий промежуток времени.
        - Зачем ты привел меня сюда? - Я нахмурилась.
        - Ну, - немного замялся он, - ты не подумай ничего такого, на самом деле я приготовил его для себя…
        - Склеп?
        - Да. То есть нет, - поспешил исправиться он. - Просто иногда мне нужно место, где меня никто не мог бы потревожить…
        - И ты уединяешься в могиле? - поинтересовалась я.
        Да, конечно, я тоже со странностями, но…
        - Да нет тут никого уже! - не выдержав, рявкнул он. - Всех вынесли давно! Комната хорошая, неприметная, уединенная. То что надо, - заверил меня он. - Только перенастроим выход так, чтобы открыть мог только ты, и можно начинать.
        - Сейчас? - Я взглянула на него.
        - А когда? Скоро остальные вернутся, начнутся занятия, там будет не до этого. Сейчас самое подходящее время. И потом, это может занять не один день. Настолько глубоко я еще не касался чужого разума и не могу предсказать, как все будет происходить. Испугался? - поинтересовался он, взглянув на меня с легкой усмешкой.
        Ну, честно говоря, было такое. Одно дело - думать об этом в перспективе, и совсем по-другому ощущается, когда тебя ставят перед фактом.
        - Немного, - не желая врать, сказала я.
        - Ты всегда можешь отказаться. В конце концов, это целиком и полностью твое решение, - серьезно сказал он, пристально посмотрев мне в глаза.
        - Нет, не хочу. - Я действительно не желала отступать. Если поверну назад, то буду жалеть об этом всю оставшуюся жизнь.
        - Хорошо. - Он осторожно взял меня за руку, и от прикосновения его прохладных пальцев по коже побежал рой мурашек.
        Пока я боролась с собственным смущением, в другой его руке появился небольшой блестящий стилет, и он сделал неглубокий надрез на моем указательном пальце.
        - Как ты понимаешь, замок на крови, - прокомментировал он. - Сегодня я дарю тебе… - немного замялся он, должно быть ища замену слову «склеп», - свою берлогу. - Он усмехнулся. - Теперь закрыть и открыть дверь сможешь только ты. Так что, если не уверен, что справишься, просто уйди. Как только я закончу, у тебя будет немного времени, прежде чем появится Аши. Вернешься через пару часов и заберешь меня, понял? Хотя я там кое-что приготовил, так что можешь воспользоваться и кое-чем еще.
        Что он там еще приготовил, я поняла, стоило нам войти внутрь. На самом деле плита легко сдвинулась в сторону, стоило ему капнуть на нее мою кровь, а потом измазать ею же некоторые символы. После он велел мне приложить ладонь к центральному рисунку в виде бутона лотоса, и уже после этого плита отъехала в сторону.
        - Никто не сможет открыть эту дверь, даже завладев твоей кровью. Для этого нужно добровольное согласие, ясно? Так что не бойся, Аши не сможет навредить тебе и покинуть это место.
        Спускаясь вниз по каменным ступеням, ведущим в темный зев каменного склепа, я, если честно, была в смятении.
        - Постой, я зажгу факел, - сказал он.
        Я невольно съежилась от одного слова «зажгу».
        - А что, другого освещения нет? - кое-как совладав с собой, промямлила я.
        - Есть, конечно, но солнечные камни внизу, а до них еще надо добраться, а потом вернуться, чтобы закрыть дверь.
        - Так иди, - выпалила я с несвойственной для меня дерзостью, схватив наследника за рукав, буквально стаскивая его с лестницы и подталкивая вниз впереди себя, - а я тут подожду. Как активируешь их, так я дверь и закрою.
        - Но там темно, - слабо попытался возмутиться он.
        - Да нормально! - уже сильнее толкая его в спину, заверила я.
        Что ж, выхода у него было два: бежать вперед или лететь. Китарэ выбрал бег.
        Я не была уверена, что он понимает, что именно я имела в виду, когда говорила, что не могу взаимодействовать с огнем. Но сейчас совсем не хотелось вдаваться в подробности. Скоро он и так все узнает.
        Китарэ появился внизу, держа в руках небольшого размера сферы, которые распространяли вокруг приятное теплое сияние. Солнечные камни были довольно дорогим артефактом, но доступным для представителя императорской семьи. Дождавшись, пока я закрою входную дверь, он начал раскладывать их по периметру склепа. Что ж, о том, что это место когда-то использовалось для захоронения эвейев, говорило лишь отсутствие окон. Теперь же здесь была просторная, немного мрачная комната, где с одной стороны стояли стеллажи с книгами и свитками, на противоположной стороне располагался низкий столик с письменными принадлежностями, рядом были расстелены пуховые одеяла. А вот у стены напротив стеллажей с книгами было то самое «кое-что».
        - Цепи? Серьезно? - не скрывая собственного изумления, спросила я, разглядывая цепи, вбитые в стену.
        - Я должен гарантировать тебе безопасность даже от самого себя, в противном случае я не соглашусь на участие в этом.
        - Так сильно за меня переживаешь? - поинтересовалась я, не сдержав усмешки.
        - За целостность Нити, - поправил он меня, устраивая последний камень на своем письменном столе.
        - Конечно, - шепнула я себе под нос так, чтобы он не услышал.
        Честно говоря, я не могла удержаться, чтобы не попробовать вырвать цепь из стены, потому, пока Китарэ занимался освещением, я изо всех сил тянула ее на себя, уперев ногу в стену. К чести наследника, постарался он на славу.
        - Что ты делаешь? - раздалось у меня за спиной как раз в тот самый момент, когда я, сделав упор уже двумя ногами, просто болталась в воздухе. Задрав голову, я столкнулась взглядом с Китарэ, который смотрел на меня так, словно всерьез сомневался в моей вменяемости.
        - Провожу испытания, - усмехнулась я.
        - Заканчивай. Металл заговорил отец Широна; даже если разнести весь склеп, эти кандалы не открыть без ключа, а цепь не разорвать. Держи. - Он протянул мне небольших размеров ключ и сунул в руку, стоило мне принять вертикальное положение. - Как только я закончу со своей частью, ты прикуешь меня…
        Я смотрела ему в глаза и понимала, что если начну спорить, то это лишь отнимет время. Потому я молча убрала ключ в карман, буркнув что-то типа «хорошо». Уж с Аши-то гораздо легче вести диалог, чем с этим упрямцем.
        - Располагайся пока на одеялах, я сейчас подойду, - кивнул он в сторону своей расстеленной постели.
        Меня вдруг одолело совершенно неуместное в данной ситуации смущение. На миг закралось сомнение, правильно ли я поступаю. Быть может, нужно найти другой способ, чтобы как-то продолжить эту жизнь? Способ, который сохранит мои тайны, болезненные секреты и мысли только для меня одной? Правда ведь, как я смогу после этого смотреть ему в глаза? Как смогу быть рядом и делать вид, что все это ничего не значит? С каких пор я стала такой трусихой? Зло сжав кулаки, я решительно направилась к расстеленным на полу одеялам, опустилась на них и замерла, не представляя, что делать дальше.
        - Тебе стоит лечь, - сказал Китарэ, направляясь ко мне.
        Я лишь кивнула, молча легла и затаив дыхание начала ждать, пока он не опустился на колени у меня над головой.
        - Я думаю, лежа будет удобнее всего, тем более я не знаю, сколько времени уйдет на это.
        - Хорошо, - тихо прошептала я, прикрыв глаза, когда его пальцы легли на мои виски.
        Обратной дороги уже не было, потому как следом пришла тьма.
        Глава 14
        Проникнуть в разум живого существа, умеющего мыслить, - это не то же самое, что прочитать открытую книгу от лица автора. Порой чужое сознание - это клубок, сотканный из причудливых, на первый взгляд, бессвязных нитей, соединенных совершенно неожиданными переходами. Китарэ никогда не использовал свой дар, чтобы уходить глубоко в слои сознания. Он либо вычленял поверхностные нити мыслей, стремлений, желаний, чувств, либо изменял их же. Он всегда знал, чувствовал, что, касаясь чужого сознания, он ходит по краю глубокого колодца. Один шаг - и он легко проникнет глубже, чем кто-либо в состоянии себе это представить, вот только как среагирует на подобное падение его второе «я»? Этот вопрос оставался без ответа. Но он никогда не боялся чужих душ, точно зная, как и с кем необходимо обходиться, чтобы получить желаемое и не навредить.
        Соскальзывая внутрь сознания Ив, он, будто уносимый легким ветерком лепесток, кружился в свободном падении, погружаясь на самое дно, в ту часть ее сознания, о существовании которой Ив и сама могла не подозревать. Мимо проносились образы ее воспоминаний, но сейчас он не желал концентрироваться на них, потому просто проходил сквозь, уходя все глубже и глубже. Отбрасывая в сторону яркие вихри эмоций, чувств, переживаний. Не сейчас. И даже если ему интересно, он не должен. Не имеет права на чувства, которые ему не принадлежат. С каких пор он стал таким принципиальным? А самое главное, с каких пор ему вдруг стало интересно, о чем она думает? Переживает?
        Тут было так темно. Он и не подозревал, что темнота может быть осязаемой. Странное место: холодное, темное, стылое. И впрямь похоже на дно глубокого колодца. Он стоял в полнейшей, непроницаемой тишине. В реальности такой тишины не бывает. Он о подобном не слышал и не испытывал такого прежде. Она окутывала его, точно глухое, непроницаемое покрывало, словно отгораживая и закрывая от всего мира. Так было ровно до тех самых пор, пока откуда-то сверху до него не донеслись странные приглушенные всхлипы или стоны. Он и сам не понял, что это. Вот только стоило поднять голову, чтобы попытаться понять, откуда исходит звук, как он увидел перед собственным лицом прядь белоснежных волос, будто парящую в невесомости. И только в этот момент осознал, что сейчас он на дне то ли озера, то ли какого-то иного водоема. Одежда, такая же светлая, как и его волосы, парила вокруг его тела, начиная отливать серебром в свете луны, чьи скупые лучи все же проникали сквозь толщу воды. Он решительно оттолкнулся, начиная загребать воду руками, помогая себе подняться к поверхности. Казалось, он плыл и плыл, но в то же самое время
оставался на одном месте, пока его ладони вдруг не ощутили ночную прохладу, а следом не вынырнул и он сам.
        Вокруг царила студеная ночь. Небосвод был усыпан бесчисленными звездами, которые почему-то то и дело передвигались, будто живые, переползая с одного конца неба на другой. Это выглядело жутко, странно, неестественно. Китарэ завертел головой, пытаясь понять, где он сейчас. Но скупое сияние живых звезд подсвечивало лишь водную гладь озера и небольшую кромку суши, которая его окружала. И вновь до его слуха донесся тихий всхлип. Такой жалкий, тонкий, что невозможно было понять, какому существу он принадлежит. Но, по крайней мере, теперь он определился с направлением и тихо поплыл в нужную сторону. Он не сразу сумел разглядеть ее в царившей вокруг мгле. Такая крошечная фигурка не могла принадлежать взрослой Ив. У самой кромки воды сидела маленькая девочка. Она обнимала себя за плечи, уткнувшись лицом в колени, и тихо всхлипывала. На вид этому ребенку было не больше пяти оборотов. Приближаясь к ней, он не знал, как начнет разговор. Даже несмотря на то, что это подсознание взрослой девушки, это глубинное «я» принадлежало совсем еще ребенку. Он развел руки в стороны, помогая себе придвинуться к ней, и
впервые от его действий раздался звук. Всплеск воды услышала и девочка на берегу. Она испуганно встрепенулась и подняла лицо, глядя прямо туда, где сейчас был Китарэ. Ее огромные черные глаза, полные слез, точно стрела, выпущенная рукой искусного лучника, заставили его сердце болезненно сжаться. Она смотрела на него, а потом резко встала, подобрала складки своего голубого платья и уже готова была кинуться бежать.
        - Постой, Ив, - позвал он ее.
        Девочка настороженно замерла, будто не ожидая, что кто-то может знать ее имя.
        - Я не причиню тебе вреда, - тихо сказал он, мысленно возвращая себе осознание того, что место, где он находится, - это его стихия, а значит, он может управлять происходящим.
        В тот же миг он оказался рядом с ней в сухой и чистой одежде, которая почему-то все еще была белого цвета с едва заметными серебристыми узорами. Он осторожно опустился напротив нее так, чтобы их взгляды оказались на одном уровне, и со всей возможной нежностью осторожно вытер слезы с ее щек.
        - Почему ты одна? - тихо спросил он.
        Некоторое время она молча рассматривала его, словно пытаясь увидеть что-то столь нужное ей сейчас.
        - Я всегда одна, - ответила маленькая Ив, взглянув ему прямо в глаза. - Почему ты здесь? Сюда нельзя никому приходить.
        - Почему ты всегда одна?
        - Просто, - замялась она, - это место для меня. Только я должна быть здесь.
        - Должна? - Китарэ зацепился за это слово, понимая, что подсознание может искажать действительность, заменяя ее восприятием, но врать ни эвей, ни человек в таком состоянии не может. - Разве должна такая маленькая девочка жить в темноте?
        Она вновь молча смотрела на него. Ее огромные черные глаза казались темнее даже той необъятной ночи, что царила вокруг. Столько всего плескалось на самом их дне, что невозможно просто разглядеть, понять и воспринять. В эту тьму можно лишь упасть и ощутить.
        Только сейчас он понял, что, пока говорил с ней, она немного отступила назад. Теперь он видел лишь ее лицо и ничего больше. Крошечное тело Ив словно растворилось во тьме. Казалось, еще один шажок, и она полностью скроется от него. Он двигался очень медленно, как если бы дело касалось маленькой бабочки, которую могло спугнуть любое его неосторожное движение. Китарэ аккуратно положил свою ладонь на крошечную ручку Ив и слегка сжал, подтягивая ее к себе. Девочка неохотно, но придвинулась к нему.
        - Если не хочешь рассказывать, то не надо, - заверил он ее. - Но, может быть, ты побудешь немного со мной? Мне так страшно тут.
        - Правда? - Глаза девочки в удивлении распахнулись, а на губах появилось некое подобие улыбки. - Тебе страшно? Но ты такой большой! И в тебе есть свет, разве ты можешь бояться темноты? - Ее тонкие пальчики коснулись его светлых волос, проводя по ним.
        Китарэ ощутил странную тянущую боль в солнечном сплетении, будто заныло где-то глубоко в душе, откликаясь на ее прикосновение.
        - На самом деле я жду здесь кое-кого, - прошептала она ему на ухо так, словно это был самый большой секрет на свете. - Но он не придет, - покачала она головой.
        - Почему? Я бы на его месте обязательно пришел.
        Малышка Ив вновь улыбнулась, но как-то по-осо-бенному горько и печально, тяжело вздохнула и подошла к Китарэ уже сама, беря его за руку. Вот только смотрела она теперь не на него, а куда-то ему за спину. Он и сам обернулся, следуя за ее взглядом, чтобы увидеть, как горизонт окрасило зарево пожара, разрезая тьму вокруг ярко-оранжевыми всполохами.
        - Ты покажешь мне, что там произошло? - тихо спросил он, продолжая удерживать ее ладошку.
        Стоило ему спросить об этом, как ее рука с силой сжала его ладонь, а сама девочка с несвойственной ребенку силой дернула его на себя, заставляя обернуться. Ее глаза больше не были черными. Теперь на него смотрели темно-красные глаза огненного дракона, который ко всему прочему был еще и очень зол.
        - Нет! - закричала она с такой силой, что Китарэ показалось, что мир вокруг задрожал, словно был сделан из стекла.
        Она дернула его на себя и со всей силы толкнула в грудь. Этот крошечный ребенок обрушил на него всю свою ярость и отчаяние так, что Китарэ и сам не понял, как ей удалось его отбросить обратно на дно темного озера. На миг он потерялся, запутавшись, где должно быть дно, а где верх. Он просто стал грести, чтобы в следующую секунду открыть глаза и тут же болезненно сощуриться от слишком яркого света, что не давал ему толком разглядеть, где он и что происходит.
        - Тихо, тихо, - заботливо прошептал кто-то, склоняясь над ним.
        Китарэ не сразу признал мужчину, что сидел рядом с постелью, где он лежал.
        - Тихо, девочка, я знаю, что больно, но надо терпеть. Надо только терпеть.
        Этот огромный мужчина, которого Ив звала Рэби, сейчас держал его ладонь, едва касаясь, поглаживал кисть. Из горла Китарэ вырвался сдавленный стон. Только сейчас он понял, что все это время его сотрясают беззвучные рыдания. Тело горит так, словно его положили прямиком на раскаленную сковородку и без конца переворачивают на ней. Рэби вновь взглянул на него. Он старался улыбаться, но от этого еще больше казалось, что этот огромный мужчина готов вот-вот расплакаться.
        - Давай я почитаю тебе, хочешь? - предложил он.
        - Не уходи, - прошептали губы Китарэ, когда он понял, что Рэби собрался подняться, чтобы взять книгу.
        - Хорошо, хорошо, - тут же закивал он, стараясь как можно тише шмыгать носом, чтобы не испугать ту, с кем разговаривал.
        То, что Китарэ выбросило аккурат в воспоминания Ив, он уже понял. Тут не было образов сознания, потаенных лабиринтов и знаков. Это была просто память. Он видел глазами Ив, чувствовал то, что ощущала она сейчас. Он уже знал, что она не знает, кто этот мужчина, который сидит с ней днем и ночью, когда ей так страшно, больно, одиноко. Но он был единственным, кто был рядом. Приходила женщина. Посмотрела на нее, что-то фыркнула и ушла. Приходили двое детей - мальчик и девочка, они смотрели на нее, пока Рэби ходил за отваром. Девочка сказала, что славный урод получится. Мальчик согласился с ней, и они долго хихикали, думая, что она ничего не слышит и спит. Но этот огромный, на первый взгляд, немного пугающий мужчина не отходил от нее. Он гладил ее руку там, где не болело, разговаривал с ней, кормил, менял бинты, когда она не могла терпеть и плакала в голос. Он был рядом, не отпуская ее руки. «Все пройдет, все пройдет», - без устали шептал он ей, и эти два простых слова убаюкивали и успокаивали ее. Она засыпала под эти слова каждую ночь.
        Китарэ будто в один миг окунулся в чужие воспоминания, понимая их так, как чувствовала Ив. Однажды, когда ей стало гораздо лучше и бинты уже можно было снять, чтобы кожа лучше заживала, дождавшись, когда Рэби уйдет за едой для нее, она поднялась с постели впервые за долгие недели. Ее тело мотало в разные стороны, ноги совсем ослабли и отказывались держать тело. Опираясь о стену, она подошла к зеркалу, что висело в дальнем углу комнаты. Это было ее первое воспоминание о себе. Первый осознанный образ того, как она выглядит. Кто она.
        Китарэ видел глазами Ив отражение маленькой девочки с короткими, едва отросшими волосами. Ее огромные черные глаза на измученном бледном лице холодно и отстраненно смотрели на обезображенное ожогами и едва зажившими шрамами тело. Он ощущал странную пустоту в ее душе, словно в этот самый момент огромный огненный дракон, что был так решительно настроен бороться до самого конца, вдруг уснул на самом дне того темного озера, которое он видел ранее.
        - Зачем ты встала? Тебе еще рано! - Голос Рэби, раздавшийся с порога комнаты, доносился словно сквозь толщу воды. - Какой идиот повесил его тут! - кричал он, беря ее на руки и загораживая собой ее собственное отражение. - Старая сука! - шипел он. - Я тебе устрою, дрянь! - продолжал он ругаться себе под нос, укладывая Ив обратно в постель. - Это все заживет, поняла? Посмотри на меня, Ив, посмотри! Ты слышишь меня? Слышишь?..
        - Ты слышишь меня? Китарэ? Ты как? Эй! - Встревоженное лицо Ив, которая неустанно теребила его за запястье, было первым, что он смог увидеть, придя в себя.
        Кажется, он здорово напугал ее. Как давно он вернулся?
        - Все хорошо, Ив, - наконец сказал он, положив свою ладонь на ту самую руку, которую так осторожно гладил когда-то Рэби, желая успокоить ее, когда не мог ни обнять ее израненное тело, ни забрать ее боль.

* * *
        Я смотрела на его ладонь, которая сейчас осторожно сжимала мою, и только в этот самый момент начала понимать, что он знает, кто именно сидит перед ним. Сколько он успел увидеть? Что думает сейчас? Насколько это его шокировало? Может быть, он не в себе или уже просыпается Аши, раз он все еще держит мою руку?
        - Я не дурак, Ив, - немного печально и устало улыбнулся Китарэ. - Ив девушках я все же кое-что смыслю, - тяжело вздохнул он.
        - Ты знал? - едва слышно прошептала я.
        Уголок его рта изогнулся в усмешке.
        - Почему я должен злиться, если ты стала частью моего Ожерелья? Какая разница, - вновь тяжело вздохнул он, будто с усилием моргая и продолжая фокусироваться на мне, - какого ты пола?
        Конечно, и впрямь разницы нет. Его последние слова больно укололи меня, но я привыкла игнорировать то, что ранит мою женскую суть.
        - Я не хотела обманывать… - вдруг сказала я, хотя зареклась оправдываться. Он и так должен был это знать.
        - Я знаю, я слышал. - Он широко зевнул. - У меня не вышло. - Его фразы становились все более короткими и рублеными, казалось, что сам процесс речи ему в тягость. - Надо поспешить.
        И прежде чем я успела его остановить, этот неугомонный наследник, точно последний забулдыга, сделал несколько шагов по направлению к цепям, но, так и не достигнув цели, ничком рухнул на пол. Даже я болезненно сморщилась, только представив, что там теперь у него вместо лица. Каменный пол все ж таки…
        - Лучше бы подушки подложил, - прошептала я, бросив пренебрежительный взгляд на цепи, что он с такой любовью приделал в центре комнаты.
        Как ни странно, когда он коснулся моего сознания, я не почувствовала никаких изменений внутри.
        Можно сказать, я хорошенько выспалась под его присмотром. Никакой слабости или еще чего-нибудь близко похожего.
        Легко поднявшись с одеял, я подошла к Китарэ, осторожно перевернула его на спину, достала из кармана брюк носовой платок и, скрутив из его уголка жгутик, сунула в его разбитый нос.
        - Хотя бы не сломал. - Я покачала головой, взяла его за ноги и потащила к одеялам.
        Все же хорошо, что здесь были одеяла. Подкатить его на них было гораздо легче, чем затаскивать на кушетку. Я осторожно, насколько это вообще было возможно, уложила его. Разумеется, я не собиралась его приковывать никакими цепями. Тем более Аши знал все, что видел Китарэ, и, думаю, многое из того, что он увидел в моем подсознании, ему было понятнее и ближе. Я хотела поговорить с ним об этом… Ну и еще о том, что именно видел Китарэ. Насколько сильно мне можно начинать краснеть в его присутствии?
        Пока Аши не очнулся, я решила осмотреть «убежище» Китарэ. Интересно, зачем ему вообще понадобилось использовать бывший склеп? Неужели кто-то на территории храма посмел бы потревожить наследника в его покоях без разрешения? Хотя кто их поймет, этих императоров. Я никогда не страдала от повышенного внимания. Скорее уж от его отсутствия. Хотя сейчас это лишь частица моего прошлого, но когда-то, особенно после пожара, когда я не помнила, кто я, это сильно ранило. Я не понимала, что со мной не так, почему все так сторонятся меня, пока не пришла к выводу, что главная причина - это уродство. До сих пор я очень боюсь, что кто-то будет слишком пристально всматриваться в мои шрамы. Этот страх стал частью меня, которую я стараюсь игнорировать, поскольку он такой же бессмысленный, как и все в моей жизни до встречи с Китарэ. И нет, я не имею в виду, что мои чувства к нему что-то сильно изменили. Если поразмыслить, то они такие же жалкие, как попытки скрыть свои недостатки. Просто рядом с ним у меня появилась цель… Это несоизмеримо больше для кого-то вроде меня.
        Задумавшись над странными сценами из прошлого, которые ни с того ни с сего всплыли у меня в памяти, я подошла к одной из стен, где висели крошечные картинки. Можно сказать, это были клочки серой бумаги, на которых углем были нарисованы моменты, которые показались автору особенно памятными и интересными. Хотя мне оставалось только догадываться, что для Китарэ было памятного в стеклянной банке с жуками. Или в том, как двое ребят сидят у кромки воды. Но, должно быть, это было чем-то важным для него. Лица разглядеть невозможно, только два силуэта со спины.
        - Иногда я показываю ему сны, - прошептал мне на ухо Аши, когда его ладони как-то собственнически легли мне на талию, притягивая меня к себе. Он двигался совершенно бесшумно, менялся даже тембр его голоса, так что я сразу узнавала его.
        - Сны?
        - Да, красивые сны, которые надолго заставляют его задумываться о них. Иногда он рисует то, что помнит.
        Он говорил, а я чувствовала, как его губы едва касаются моей шеи, посылая рой мурашек по телу. И несмотря на то что такие его прикосновения опьяняли, я понимала, что должна быть собранна. Как-никак, но нехорошо же крутить роман за спиной Китарэ с его отражением? Парящие, о чем я только думаю?!
        - О чем они? - спросила я, чтобы немного отвлечься.
        - О нас, - просто ответил он, а я невольно забыла, как дышать.
        «О нас» - это о нас из детства? Того самого детства, когда он вернул меня с той стороны Полотна?
        - Это, - прошептала я, проведя пальцами по темным силуэтам детей, нарисованным на берегу лесного озера, - мы? - Я попыталась обернуться так, чтобы увидеть лицо Аши.
        Его хватка чуть ослабла, и мне удалось это сделать, хотя теперь я оказалась в кольце его рук.
        - Да, - хрипло прошептал он.
        Мои ладони лежали на его груди, и я чувствовала даже сквозь кимоно, как гулко стучит его сердце, вторя моему. Сглотнув ком в горле, я все же решила быть стойкой. Как ни крути, меня не покидало ощущение, что это тело принадлежит им двоим, и нельзя вот так вот, без согласия, так сказать…
        - Ты единственный, кто помнит все, так ведь? - спросила я, подняв глаза.
        На меня смотрел дракон: хищно, внимательно и так нежно, что мое сердце замирало, вопреки всему.
        - Да, - просто ответил он.
        - Ты же можешь помочь и мне вспомнить? - прошептала я.
        - Могу, - столь же просто признал он.
        - Тогда, может быть…
        - Нет. - Он чуть улыбнулся, покачав головой. - Ты не готова, он не поймет, если не увидит, а я так и останусь болтаться меж двух миров, - фыркнул он. - Пусть сам попробует подружиться с моей Рави. - Он нежно провел пальцами по моей щеке. - Если, конечно, сможет усмирить ее гнев, - самодовольно усмехнулся он.
        Он говорил обо мне, я понимала это, помнила то самое прозвище, что дали мы с Китарэ друг другу в детстве, а точнее, так мы назвали наши отражения. Но как он мог подружиться с Рави, если мое отражение все еще за Полотном?!
        - Я не понимаю, - растерянно прошептала я. - Как он…
        Он не дал мне договорить, просто накрыв мои губы поцелуем. И вновь мне показалось, что мир вокруг перестал существовать от одного его прикосновения. Только в его объятиях все мигом превращалось во что-то незначительное, растворяясь в том немыслимом притяжении, что царило между нами. Он прижал меня к себе, и я забыла, как дышать.
        Мои губы горели огнем. Казалось, они даже увеличились. Щеки полыхали не хуже, в то время как Китарэ размеренно сопел, лежа на расстеленных одеялах. Два раза за этот вечер мне пришлось таскать его по склепу, вытирая его одеждой полы, и всякий раз он отключался так не вовремя, что это уже походило на какой-то заговор этих двоих.
        Его последние слова не выходили у меня из головы. И хотя он сделал все возможное, чтобы я постаралась переключиться на нечто иное, я продолжала мысленно возвращаться к ним. То, что произошло пятнадцать оборотов назад, заставило Китарэ обратиться к своему отражению. Так появился Аши. Его отражение взяло то имя, что когда-то дала ему я… Но Рави? Она-то тут при чем? Я никогда не была за Полотном, и второго «я» в моей голове не наблюдается…
        - Как же болит голова… - Сиплый голос Китарэ заставил меня вздрогнуть.
        «Еще бы! Как неваляшка - то вперед, то назад со всего маха о бетонный пол», - ехидно подумала я, вспоминая его последний экзерсис.
        - Тебе стоит постелить тут матрасы, - заметила я, - иначе, боюсь, даже повышенная регенерация не спасет твой череп.
        - Ты не приковала меня, - вяло промямлил он, возвращая меня с небес на землю, а именно к моей половой принадлежности.
        Все же надо объясниться, наверное?
        - Нет, ты свалился на излете к цепям. Дотащить тебя до них и поставить в полный рост при всем желании мне было не по силам.
        - Из тебя никудышная лгунья, - фыркнул он, тяжело поднимаясь с постели. - Я тоже эвей, и я знаю, на что способны девочки-эвейи, - пробормотал он и, не выдержав, начал массировать виски в надежде избавиться от боли.
        - Я не боюсь Аши, - сказала я, решив воспользоваться моментом, пока он не в силах психовать и бегать от меня, словно мои слова пропитаны ядом. - И тебе не стоит. Он часть тебя. Неужели ты не понимаешь, что нужен ему? Прими его, и тебе даже не придется искать его за Полотном, только лишь укрепить вашу связь там; слившись в родной стихии, ты родишься заново.
        - Ты многого не знаешь, так что, пожалуйста, давай отложим нравоучения до того момента, как утихнет колокол в моей голове.
        На некоторое время между нами повисла пауза. Он вел себя так, словно ничего неслыханно ужасного, оскорбительного - ня еще не знаю, как назвать то, что порой между нами происходит, - не видел.
        - Что ты видел? - тихо спросила я.
        - Сам не знаю, - ответил он, глядя перед собой, словно пытаясь припомнить детали. - Но, мне кажется, надо попробовать действовать иначе. - Китарэ тяжело вздохнул и посмотрел на меня. - В следующий раз твое осознанное «я» отправится со мной.
        Сказанное было для меня полнейшей бессмыслицей, но, судя по тому, каким усталым и измотанным выглядел сейчас Китарэ, это было не лучшее время для расспросов, потому я решила отложить их на потом.
        - Пойдем, - сказал он, решительно поднимаясь на ноги, - уже довольно поздно, и твоя нянька будет недовольна.
        - Нянька? - переспросила я, поднимаясь и следуя за ним.
        - Элементаль, что поддерживает стабильность твоего огня, - сказал Китарэ, а я чуть не сбилась с шага. Вроде бы ничего важного он и не сказал, но такая особенность Рэби была для меня открытием. - Для сильных эвейев это большая удача - иметь рядом того, кто может впитать излишки силы, когда это необходимо. Хотя, конечно, лучше слуги и пожелать трудно…
        - Рэби не слуга и не нянька, - холодно заметила я.
        Я понимала, что все, что он говорит, - это простая констатация фактов, но, когда дело касалось Рэби, такое отношение меня задевало.
        - Он семья, - зачем-то добавила я, обошла Китарэ по кругу и поспешила отворить дверь в склеп.
        Стоило плите отъехать в сторону, как моего лица коснулся прохладный ночной ветер, обжигая щеки и остужая те ростки обиды и гнева, которые вопреки всем доводам разума я испытала, стоило Китарэ заговорить о самом дорогом мужчине в моей жизни в подобном потребительском ключе. Я поспешила выбраться наружу, чтобы сделать вдох полной грудью и окончательно отпустить нехорошие чувства, когда моих пальцев осторожно коснулся Китарэ. Он не взял меня за руку, скорее просто прикоснулся, привлекая внимание.
        - Прости. - Кажется, слово было для него новым, и он не слишком-то хорошо его выговаривал. - Иногда меня заносит, - выпалил он, тут же отшатнулся, резко повернулся и пошел по тропинке, ведущей к нашему корпусу.
        Я смотрела ему вслед, соображая, что это было. А потом на душе стало тепло и радостно. Копаться в деталях, ища ответ на вопрос «почему?», я не хотела, потому поспешила догнать его, чтобы пойти рядом.
        - Тебе не холодно? - спросила я, заметив, что на улице достаточно прохладно. - Хочешь, помогу согреться? - великодушно предложила я, вспоминая день на плато, когда смогла поделиться с ним своим теплом.
        Как мне показалось, это было замечательное, ничего не значащее, необременительное предложение, одним словом, самое то для завязки приятельских отношений. На миг Китарэ замер, сбившись с шага, как-то по-особенному испуганно взглянул на меня и тут же выпалил:
        - Нет!
        На этот раз его шаг был широким и быстрым, так что мне приходилось чуть ли не бежать за ним. Реакция Китарэ немного расстроила меня. Но все же, должно быть, он не такой эвей, который легко заводит отношения и идет на контакт. И несмотря на то что я сделала первый огромный шаг ему навстречу, а он отреагировал весьма спокойно на мой ненамеренный обман, это еще не делает нас друзьями… Хотя знал бы он, что вытворяет его подсознание!
        Как ни странно, последняя мысль нашла злорадный отклик у меня в душе. Какой недотрога! По моим внутренним часам было уже далеко за полночь, когда я оказалась дома. А судя по тому, на какой стадии рычаще-свистящих тональностей был храп Рэби, время близилось к рассвету. Сейчас был финальный акт его еженощного выступления, а уже с первыми лучами солнца наш дом погрузится в блаженную тишину. Вот интересно все же, как именно его храп связан с движением дневного светила по небу? Этот вопрос не то чтобы сильно интриговал меня, но, по крайней мере, он был самым безопасным из всех, что сейчас блуждали в моей голове.
        Войдя в свою комнату, я не сразу смогла понять, что за тошнотворно-приторный запах коснулся моего обоняния. Хотя благодаря тому, что ночь была ясной, а за окном светила полная луна, я легко смогла найти предмет зловония в виде огромных белоснежных лилий, заботливо поставленных Рэби в вазу. В свете луны цветы, казалось, напитались жемчужным сиянием звезд. Если отбросить тот факт, что они ужасно воняли, то их можно было назвать необыкновенно красивыми. Как и любой эвей благородного происхождения, я знала язык цветов, которым порой пользовались аристократы нашего мира. Правда, учить мне его приходилось под руководством Рэби, потому в основном мы не зацикливались на оттенках значений типа «невольной грусти» или «тайной любви». Но общий смысл понять я могла. Так вот, букет, что сейчас стоял в вазе у окна, говорил, что меня поздравляют с тем, что мои печали остались в прошлом. Странное послание, которое было тем страннее, что среди моего окружения не было тех, кто хотел бы меня поздравить, особенно с тем, что нечто плохое в моей жизни наконец-то закончилось. Я быстро подошла к окну, чтобы рассмотреть
цветы поближе, и наконец-то заметила клочок дорогой тисненой бумаги, что был вставлен между лепестков одного из соцветий. Надпись на нем гласила: «От иса Тарона».
        «С чего бы Верховному слать мне цветочки?» - подумала я, сглотнув подкатившую к горлу горечь. От запаха, что стоял в комнате, кружилась голова, и меня ощутимо тошнило, появилась странная дрожь в теле, как бывает при лихорадке. Меня бил озноб, а по вискам катились капли пота. К ужасу, далеко не с первого раза мне удалось открыть окно. Руки онемели и совсем не слушались, дыхание с хрипом вырывалось из легких. Лишь из чистого упрямства, находясь на грани между ужасом и обмороком, я выпихнула вазу с цветами из окна. Вместе со звоном разбитого стекла тьма укутала меня плотным одеялом.
        Я летала в этой странной мгле, точно брошенное в темный колодец перо, кружилась в воздушных потоках, падая все глубже и глубже. Там не было никого и ничего, лишь мое странное осознание себя в самой глубине бескрайней тьмы. Тишина, которой не бывает в реальности, опутывала каждую клеточку сознания, усмиряя и усыпляя, утягивая все дальше. Тут нет страха, потому что в абсолютном «ничто» не выжить никому и ничему. Там некого бояться, потому нет места страху. Там некого любить, да и любовь там не нужна. Нет боли, просто потому что там нечему болеть. Еще немного, и не останется даже мыслей, потому что тут некому будет думать…
        «Вставай!»
        Рев. Оглушающий, звонкий, глубокий рев зверя, и чувство, что чья-то мощная когтистая лапа ухватила меня поперек тела, выбрасывая на поверхность с такой скоростью, что необходимо сделать вдох. Вот только это не так-то и просто.
        Я пришла в себя, лежа на полу. Первое, что смогла ощутить, так это острую боль на шее. Что-то тонкое, жалящее затягивалось у меня на шее. Я не могла сделать вдох. Лишь глупо дергала ногами, пытаясь вырваться. Осознание того, что меня душат, пришло мгновенно. В полнейшей тишине моей спальни, где был слышен лишь ритмичный приглушенный стук моих собственных ног, кто-то затягивал петлю на моей шее.
        Осознанных, связных мыслей в голове не было. Только паника, страх и ужас от понимания, что я просто-напросто ничего не могу сделать, чтобы хотя бы вздохнуть! Я пыталась оторвать нитку, которая сдавила мне горло, но она была такой тонкой, что мне не удавалось ее подцепить. А тем временем давление на шею лишь усиливалось. Еще немного, и это будет конец. Мысль была такой ясной среди царящего внутри хаоса, что почему-то показалась успокаивающей. А быть может, просто воздух в моих легких подошел к концу? Как знать? Эта борьба не была долгой, увлекательной или стремительной. Жалкие секунды и невнятные попытки сопротивления с моей стороны… Вот, пожалуй, и все. Быстро, нелепо и жалко. Глупые мысли на задворках умирающего сознания прервал грохот, исходящий от окна. И в тот же момент ко мне вернулась возможность дышать. Первый вдох, такой обжигающий, болезненный. Я жадно хватала ртом воздух, пока позади меня разворачивалась настоящая битва.
        Дверь в мою комнату слетела с петель, а на пороге возник Рэби. Его кожа чуть светилась ярко-алым во тьме. Казалось, еще немного, и он вспыхнет с головы до пят. Он бросился ко мне, а я вдруг подумала о том, кто же пришел ко мне на помощь? Кто же там? За моей спиной? Я попыталась осмотреться, но перед глазами все плыло. Рэби поднял меня на руки, точно собираясь укрывать от всего на свете в своих объятиях, и отошел к стене. Именно тогда я смогла увидеть, как из широкого рукава ученического халата возникает небольшой уже знакомый мне стилет, которым совсем недавно Китарэ надрезал мое запястье. Только сейчас я наконец-то смогла осознать в полной мере, кто именно спас меня и дрался с тем, кто еще несколько секунд назад пытался задушить меня! Дрался так холодно и отстраненно, словно это было чем-то привычным. Осторожные четкие удары сменились резкими и быстрыми, как только в его руке появился стилет, а уже через пару моих болезненных вздохов у его ног упало бездыханное тело, укутанное во все черное так, что и лица не разглядеть. Китарэ смотрел на мужчину сверху вниз, словно это был всего лишь мусор у его
ног, и лишь россыпь алых капель на его щеке говорила о том, что он только что убил кого-то.

* * *
        Совсем скоро тьма отступит, а на небо выплеснется безумство красок, из которых родится новый день. Китарэ глубоко вздохнул, стоя на широком балконе, выходящем во внутренний двор общежития, пытаясь насладиться свежестью зарождающегося утра. Ночью было достаточно зябко, но сейчас он не чувствовал холода. Странное дело, вроде бы ничего не произошло. Ну, если не считать его проникновения в сознание Ив, нескольких обмороков и довольно непродолжительной беседы с ней. Но почему-то впервые за много лет ему было спокойно. Побывать в ее сознании, где было много боли, потаенных страхов, секретов, о которых не ведала даже сама Ив, но при этом, вернувшись, ощутить странное умиротворение и…
        Китарэ не мог подобрать точных слов, что могли бы описать его ощущения от единения с ее сознанием. До сих пор он чувствовал гнилостный привкус, вспоминая сознание своего дяди, о котором более ничего и не помнил. Но, прикоснувшись к Ив, к ее боли, он почувствовал искренность. А быть может, то, насколько они на самом деле похожи? Слишком сложные вопросы для одного дня.
        - Что-то подозрительное сегодня? - все же спросил он, казалось обращаясь к ночи, царившей вокруг.
        - Нет, господин. - Тихий ответ не заставил себя ждать, когда за его спиной возник тот, кому было поручено глаз не спускать с Ив.
        - Хорошо. - Китарэ вздохнул и прикрыл глаза, осознавая, что впервые за эти годы он почему-то чувствует себя так спокойно.
        Звон разбитого стекла коснулся его слуха, резко вырывая из состояния обманчивого спокойствия. Как он смог так среагировать? Как его тело начало действовать прежде, чем он смог осознать и понять, откуда именно доносится звук? Никогда он не был так быстр. Прежде чем пришли первые связные мысли, он уже спрыгнул с балкона и бежал в сторону окна Ив. Странным образом подмечая, что двигается он гораздо быстрее даже тени, что приставил охранять ее, которая теперь пыталась нагнать его, точно и впрямь была всего лишь тенью, которой не дано обогнать хозяина. Казалось, он не бежал, а летел! То, как он оказался в окне второго этажа, как быстро смог осознать происходящее и принять решение, что следует делать, граничило с инстинктами зверя, который не сомневался и не раздумывал. Он просто знал, что должен сделать, чтобы отстоять свое.
        Когда Китарэ увидел Ив, на шее которой затянул смертельную петлю чужак, он и вовсе перестал здраво мыслить. Такой обжигающей и одновременно леденящей ярости он никогда прежде не испытывал. Тот, кого прислали за Ив, был настоящим профессионалом. Это чувствовалось в постановке его ударов, движениях и реакции. Но сейчас, казалось, это ровным счетом ничего не значило. Он дракон, и он в своем праве, - откуда взялась эта мысль? Но она словно напитывала силой каждую клеточку его тела. И лишь когда бесчувственное тело упало у его ног, осознание контроля над собственным телом вновь вернулось к нему. Довольно странное ощущение, но по-настоящему потрясающее! То, чего он так долго боялся все эти годы, - это своей неуравновешенной половины, единение с которой, пусть даже на краткий миг, подарило незабываемое чувство превосходства и целостности.
        Казалось, прошла вечность с того момента, как он оказался в комнате. Он смотрел на тело у своих ног, сожалея лишь о том, что убил так легко, как делают это звери, просто вспорол горло…
        - Приберись, - бросил он тени, что молчаливо замерла у самого окна, развернулся и быстрым шагом приблизился к Ив, которая сейчас была на руках своего элементаля.
        Эта девочка впервые выглядела такой беззащитной. В ее широко распахнутых глазах стояли слезы. Он видел на самом их дне крошечного ребенка, что впервые взглянул в зеркало на свое истерзанное тело. Та же невыносимая мука и страх. Он и сам не понял, как именно его ладонь оказалась на ее щеке, убирая тихие слезы. Она смотрела на него, и он уже не знал, что больше шокировало ее - его нечаянная ласка или нападение? Одно он понимал теперь наверняка: она важна для него… Она его.
        - Да что тут происходит, кто-нибудь может мне объяснить? - вдруг завопил Рэби, которому, судя по всему, надоело наблюдать за их молчаливым переглядыванием. - А еще - как я мог проспать такое?! Как?! Я вообще чутко сплю…
        - Цветы, что под окном, - тихо сказал Китарэ, продолжая смотреть лишь на Ив. - Откуда?
        - Что? Цветы? Слуга принес из личного сада Верховного настоятеля. Сказал, что он срезал их еще нераспустившимися, чтобы Ив мог понять весь смысл его послания…
        - Они распустились, - прошептала Ив, болезненно сморщившись и схватившись за горло.
        - Под твоим окном стоит сильный запах не только цветов, - сказал Китарэ, поражаясь самому себе. Когда он только успел принюхаться? Он не помнил, но точно знал, чему именно принадлежит сторонний запах.
        - Вуаль сна дракона отчетливо слышится в воздухе… Как только цветы распустились, этого было достаточно, чтобы ты, - посмотрел он на Рэби, - уснул как младенец, а ты просто потеряла сознание, войдя в комнату.
        Стоило сказать об Ив в женском роде, как Рэби довольно прищурился, но тут же, взяв себя в руки, нахмурился. Эта гримаса не укрылась от взгляда Китарэ.
        - Кто? - одними губами прошептала Ив.
        - Я не гадалка, - коротко отрезал Китарэ, хотя прекрасно знал, кто мог стоять за этим. - Пока не вернутся остальные, поживем вместе…
        - Отлично, будешь спать со мной, - буркнул Рэби, более не обращая внимания на Китарэ и принимаясь за осмотр тонкой борозды на шее Ив. - Дай посмотрю, - попросил он, осторожно убирая ладони девушки, которыми она машинально продолжала прикрывать горло.
        - Шрамы спасли, - болезненно усмехнулась она, пока Рэби осматривал ее шею, - слишком грубая кожа для такой ниточки…
        - Не смешно. - Рэби покачал головой. - Хоть ты и эвей, но обработать надо, - подытожил он, поднимаясь с Ив на руках, точно это была самая главная драгоценность в его жизни.
        Стоило мужчине выйти, Китарэ вновь обратился к тому, чьей задачей сейчас было позаботиться о теле наемника.
        - Узнайте, кто он, к какому роду принадлежит. От тела избавиться тихо, так, чтобы найти было невозможно даже тем, чья стихия смерть, понимаешь? - изогнув бровь, поинтересовался он.
        Мужчина молчаливо кивнул. Хуже смерти в их мире для эвейев было лишиться погребения, что отлучало от родной стихии, попросту уничтожало дух и не давало шанса на перерождение. Полное уничтожение сущности даровал огонь дракона, чьей стихией он был. С некоторых пор большая редкость в империи, потому то, о чем просил Китарэ, непросто, но решаемо.
        - Если они начали действовать, то первая неудача их не остановит. Вас двоих недостаточно.
        Да, конечно, он усилит охрану, примет все необходимые меры, но это лишь вопрос времени, когда те, кто за этим стоит, найдут способ. Им необходимо ускориться. У него нет времени ждать весны, чтобы уйти за Полотно… Каждый из них должен быть готов к середине зимы. Не лучшее время, но другого может и не быть. Только обретя свое отражение, он сможет перетряхнуть то гнилое болото, что образовалось за время отсутствия императора.

* * *
        Рэби молча обработал мою шею, наложил повязку, так же не проронив ни слова. Его руки, принадлежащие уже далеко не молодому мужчине, подрагивали. Иногда он странно моргал, точно жмурясь, пытаясь вернуть четкость зрению.
        - Когда я появился в этом мире, - вдруг заговорил он, - я был таким искренним в своих желаниях. Они были простые. Мне нужно было есть, чтобы дарить жар печи, и мне нужна была забота. Это простые чувства. Мои первые чувства. Когда мое тело обрело форму животного, кроме потребностей, появилось желание защищать того, кто кормит меня, чтобы я мог существовать. Когда я переродился в молодого мужчину… Я никогда не задумывался, почему выбрал быть именно мужчиной. Может быть, потому, что мужчинам легче удовлетворять потребности огня? Его жадность и ненасытность? Я не знаю, - пожал он плечами. - Тогда мои желания тоже не отличались какой-то замысловатостью. Все те же стремления насытиться, быть ближе к тому, за чей счет могу существовать, питаться его силой и служить ему взамен…
        - Что ты… - Я хотела спросить, что он хочет сказать, когда на моих губах оказалась его ладонь, призывая к тишине.
        - Не сбивай меня, я и сам собьюсь, - пробормотал он, явно смущаясь. - За эти пятнадцать оборотов мое тело сильно изменилось. Я состарился и стал слабее физически, быть может, поэтому мои стремления изменились? С тех пор как погиб твой отец, а я нашел тебя, в которой едва теплилась искра огня, и даже ее ты боялась, словно это было главным проклятием этого мира, я понял, что не могу прикоснуться к ней… Не могу поглотить ее, даже если мой голод так силен, что порой это сводит с ума. Впервые я забочусь о ком-то, и это важнее, чем то, что составляло смысл моего существования долгие годы. Если бы ты умерла сегодня, я бы сожрал этот Мидорэ вместе с каждым эвейем этого города, и не знаю, где и когда я смог бы остановиться… Я просто хотел, чтобы ты знала, - немного смущенно закончил он.
        - Я тоже испугалась, - вдруг тихо призналась я. - Очень. - Попав в этот демонов храм, я стала чересчур сентиментальной, и мои дрожащие губы были тому очередным подтверждением. - Да что за гадство, - неловко убирая влагу под глазами, пробормотала я, когда Рэби в очередной раз за эту ночь сгреб меня в объятия и усадил себе на колени, как это бывало в детстве.
        Он слегка покачивал меня из стороны в сторону, напевая колыбельную, что, казалось, заговаривала мои раны, принося сон и покой и хотя бы на время позволяя уснуть. Так бывало в детстве. Так вышло и сейчас.
        Глава 15
        Сквозь дрему, что опустилась на мои плечи, будто теплое одеяло, опутывая разум и утягивая его в сон, я слышала разговор двух мужчин. Хотя, может быть, я его себе всего лишь нафантазировала. В конце концов, этой ночью я была немного не в себе.
        - Что ты видел? Расскажешь? - Рэби старался говорить очень тихо, но его грубый низкий голос совершенно к этому не располагал.
        - Не думал, что тебе по силам сейчас даже самые простые чары, а ты усыпил огонь, - вместо ответа сказал какую-то ерунду Китарэ. Хотя это нормально, он частенько говорил ерунду.
        - Делов-то, - фыркнул Рэби, - я занимаюсь этим с самого ее рождения. Хочешь, и тебя покачаю? Вспомним прошлое. - Похоже, это был все же сон, иначе мой Рэби в серьезной опасности. Как он мог предложить такое будущему императору?
        - Обойдусь, - фыркнул Китарэ.
        На какое-то время в комнате воцарилось молчание. И я провалилась в сон, в котором не было места ни чужим речам, ни видениям.
        - Наверное, было бы нормально, если бы сейчас я кричал и бранился, обвиняя во всем тебя. - Голос Рэби ворвался в мой сон так неожиданно, что я невольно вздрогнула, но тут же расслабилась, когда мне на плечи легла его теплая рука. - Так обычно ведут себя люди, когда отчаяние сильнее доводов разума.
        Но я же не человек. И я не могу им стать, как бы порой ни хотелось иного. Но вместо этого я дам тебе подсказку.
        - Подсказку? - переспросил Китарэ.
        - Я не знаю, кто стоит за смертью ваших отцов. Не знаю, кто именно спланировал все это. Да и не это было моей главной заботой все эти годы. Самой главной всегда была она, - тихо сказал он. - Знаешь почему?
        - Предлагаете мне угадать?
        - Нет, конечно, ты слишком скучный тип, чтобы поддержать эту игру и развлечь старика, - хохотнул Рэби. - Но много ли ты знаешь эвейев-женщин, способных призвать свое отражение в этот мир?
        - Я знаю, что подобное редкость…
        - Много ли ты их знаешь? - с нажимом спросил Рэби.
        - Ни одной.
        - Конечно, ни одной, - усмехнулся Рэби, - потому что больше никого нет и не будет, пока не сменится оборот…
        - Оборот?
        - Да. Посмотри сюда. - Похоже, Рэби достал лист бумаги и начал чертить на нем что-то. - Это Акаши - дух и центр, вокруг которого парят двенадцать божеств-драконов…
        - Божества на пельмени похожи, - буркнул Китарэ, а судя по тому, что он не смог сдержаться, они и впрямь были похожи.
        - Просто есть хочется. Помолчи лучше, а то пойду и впрямь поем - всяко интереснее, чем основы основ рассказывать, которыми никто не посчитал нужным поделиться, - тяжело вздохнул Рэби. - Все в этом мире имеет свои цикл и период существования. Как ни крути, но вся вселенная движется по такому же циклу, если хочешь. Даже драконы стоят в круге, чтобы образовать лучшую связь и взаимодействие. Движение этого круга приравнивается к смене эпохи.
        - Движение?
        - Угу, - согласно промычал Рэби, вновь начав что-то рисовать. - Смена эпохи - это как обновление всего живого. Нет, ты не подумай, это не означает катастрофы и прочего, но, как только круг делает шаг вперед, сменяется эпоха, а вместе с ней обновляются магические линии, которые питают как этот мир, так и его отражение. Каждую тысячу оборотов в этот мир приходит матриарх, на плечах которого лежит ответственность за то, останется ли этот мир прежним. Эпоха воды подошла к концу, пришло время огня, - тихо сказал он.
        Вот бы Рэби и впрямь умел рассказывать такие увлекательные сказки! Жаль, что такое умение к нему приходит лишь в моих снах.
        - Ив?
        - Ив - единственная девочка-первенец верховного эвейя рода за последнюю тысячу оборотов, Китарэ. Об этом некогда знали лишь те, кто был в Ожерелье твоего отца. Ты думаешь, Ниром просто так закрылся на севере среди снегов и холода, точно отшельник? Он легко мог бы поддерживать баланс, просто наведываясь в Турийские леса время от времени. Но он должен был растить дочь вдалеке от всех. Тот, кто сделал это с вашими отцами, наверняка узнал об Ив. У него была одна попытка избавиться от нее, но он упустил этот шанс. Она выжила.
        - У него было много времени, чтобы довести начатое до конца…
        - Не было у него никакого времени в Турийских лесах, - немного грустно усмехнулся Рэби. - Умирая, мать Ив отдала всю свою силу этой земле, чтобы та защищала ее. Единственный способ убить этого ребенка в пределах Турийских лесов - это сжечь огнем эвейя родной стихии. А после того как ребенок выжил, тетка Ив подписала необычный договор, согласно которому должна была сохранить ей жизнь до совершеннолетия. И, конечно же, договор был не просто формальной бумажкой. Девочка Ив стала мальчиком Ив с молчаливого согласия Совета, а тот, кто желал ей смерти, должен был ждать, пока она покинет Турийские леса. До сегодняшнего дня я наивно полагал, что, пока она в стенах храма, пока рядом есть я, нам ничего не угрожает. Но, Китарэ, - вдруг еще тише заговорил он, - помоги нам, прошу тебя! Я был слишком беспечен, и все, что приходит мне на ум, так это скрыть ее от всего мира, спрятав где-то глубоко под землей! У меня не укладывается в голове, как можно поднять руку на дочь Радави! Это немыслимое святотатство - остановить круг жизни наших миров!
        - Вам не следует просить меня об этом, - вдруг заговорил Китарэ. Даже во сне я почувствовала, как от сокрытой в его голосе властности и глубины по моей спине побежали мурашки. - Ив теперь часть моего круга. И я понимаю, насколько она уязвима без поддержки рода. Мы не можем откладывать наше восхождение более. Ис Тарой должен провести церемонию как можно скорее. Я думаю, день зимнего солнцестояния подойдет. Конечно, энергетические потоки еще не столь активны, как в день весеннего равноденствия, но это лучшее, что я могу сейчас. Приготовления будут тайными, как и сама церемония. Но как может Ив обновить магические линии? Что именно она должна сделать? - поинтересовался Китарэ, и, судя по продолжительной паузе и чересчур громкому пыхтению Рэби, он едва сдерживался от грубого словца.
        - Дай водички, а? А то ноги не держат уже, - промямлил этот притворщик, изящно уходя от ответа.
        Стоило звукам шагов Китарэ чуть удалиться, наставник не выдержал.
        - Парящий, отец мой, что за тупица! Еще бы спросил, откуда дети берутся! - прошипел Рэби и с шумом выдохнул. - Так встать в круг, конечно, - чересчур елейным голоском сказал Рэби, стоило Китарэ вернуться.
        Даже в моих снах я знала, что Рэби «заливал» вовсю.
        - За эти годы я ни разу не слышал о том, что сегодня рассказали мне вы. Ни одного упоминания в книгах, учебниках и летописях. Даже Ожерелье моего отца молчало…
        - Старики говорят: где тихо, там и безопасно, - отмахнулся Рэби. - А вот почему тебе не рассказывали об этом, я догадываюсь, конечно, но не думаю, что это важно сейчас. Да ты и сам должен это понимать, не так ли?
        - Вполне, - коротко ответил Китарэ.
        Мне хотелось сказать, что я-то не знаю. Как же я? Но губы оставались безучастны, а веки закрыты. Сон был таким странным и совсем мне не нравился… Картинок-то нет.
        - Хорошо, - вдруг сказал наставник, - середина зимы, значит?
        - Да.
        - Тогда вам следует побыстрее закончить с тем, чем вы там занимаетесь… Полотно не терпит разбитые души.
        Они говорили о чем-то еще, но, кажется, я решила, что сон стал каким-то слишком скучным.
        Утро следующего дня было, пожалуй, самым странным в моей жизни. Даже пробуждение в постели наследника выглядело куда менее абсурдно, чем Рэби, который сидел в проходе, и Китарэ, чья голова покоилась на коленях наставника. Эта парочка была похожа то ли на забулдыг, что не смогли доползти до своих постелей, то ли на забытых в коридоре кукол. Китарэ, как и положено императорской особе, спал согласно этикету, сложив ручки на груди, не храпел и выглядел донельзя приличным. Чего никак нельзя было сказать о Рэби, что практически нависал над головой Китарэ и время от времени хрюкал тому в лицо, явно пугая последнего, то и дело заставляя его вздрагивать.
        Стараясь не тревожить чуткий сон моей охраны, я аккуратно поднялась с постели, которую Рэби расстилал в гостиной на ночь, и, осторожно переступая через распластанные по всей комнате тела, отправилась к себе. Мое горло продолжало неприятно саднить, и, несмотря на повышенную регенерацию, думаю, сегодня вряд ли смогу полностью восстановиться. В принципе, это было нестрашно. Не могу сказать, что неспособность болтать без умолку меня сильно расстраивала. Я осторожно сняла свой костюм, ощущая неприятную ломоту в теле оттого, что приходилось поднимать руки. Попыталась снять бинт с шеи, но за ночь повязка прилипла к коже, а лишний раз тревожить рану не хотелось. Потому я решила, что можно помыться и так. Странное дело, но я поймала себя на мысли, что меня совершенно не пугает то, что я одна в месте, где едва не умерла. Ну, было и было, подумаешь… Вот примерно так я себя ощущала, глядя на окно, у которого вчера все произошло. Кто-то явно постарался, убирая следы: ни капли крови, ни соринки.
        Ледяной душ вернул бодрость телу и ясность уму. Было ли сном то, что я услышала этой ночью? Что-то мне подсказывало, что нет. Возможно, я не все правильно поняла, но раз Рэби рассказывал это в полной уверенности, что я его не слышу, то выпытывать у него подробности пока бесполезно. Я старалась не думать о том, что он говорил о девочках, способных призвать свое отражение. Не хотелось считать себя особенной. Только этого мне не хватало. Я решила сконцентрироваться на том, что к середине зимы я должна быть цела, невредима и способна войти в колыбель своей стихии. Это было самым важным!
        - Турийские леса… - прошептала я, облачаясь в кимоно, что выдал храм. В конце концов, зимний вариант был самой теплой и закрытой вещью, что у меня была. - Место, где меня невозможно убить? - пробормотала я, принимаясь за свои волосы. - Какая ирония.
        Это на самом деле было забавно. Место, где я потеряла все, где едва не умерла, где прошли самые тяжелые годы моей жизни и где я готова была встретить свой исход, по сути, было моей крепостью.
        Стук в дверь заставил меня вынырнуть из собственных размышлений. Не дожидаясь моего ответа, на пороге возник Рэби. Немного помятый после бессонной ночи, но все же донельзя довольный.
        - О, готова, хорошо, - расплылся он в улыбке. - Величество велели подождать его. Сказал, на завтрак тебя проводит, - поиграл бровями этот двухметровый мужик, которого, по всей видимости, это известие радовало.
        - Чему ты радуешься, могу я спросить?
        - Ничему, - продолжая покачиваться в такт одному Рэби известной мелодии, сказал он. - Повязку наложить?
        - Не надо, за воротом не видно, - отмахнулась я. - Так все-таки?
        - Дремучая ты девка все же, - было мне ответом, хотя это и не испортило настроения наставнику.
        Судя по скрипу половицы, он продолжал свои конвульсии, напоминающие дикий танец, пока спускался на первый этаж.
        За эту ночь природа совершила очередной виток, укутавшись в невесомую вуаль, сотканную из хрусталиков льда. Еще не снег, совсем не то пышное одеяло, что в это время укрывает землю в Турийских лесах, но уже и не та яркая необыкновенная осень, что горела пожаром еще вчера. Казалось, деревья - это диковинные леденцы из топленого сахара, которые выдумщик-кондитер обсыпал снежной пудрой. В свете раннего утра они блестели, придавая пейзажу вокруг какой-то зачаровывающий оттенок сказки.
        - Ух ты! - не сдержав восхищения, выдохнула я, и облачко пара сорвалось с моих губ. Было зябко, но я лишь понимала это. С некоторых пор понятие холода вдруг стало чем-то несущественным.
        - Это твоя первая осень в Мидорэ? - Голос Китарэ раздался со спины.
        Как и утро, этот голос казался высеченным изо льда, но сегодня он звучал иначе. Как странно, что некто вроде меня ощущал подобные оттенки. Кажется, я медленно, но верно превращалась в самую настоящую девицу рядом с ним.
        - Да, - ответила я, стараясь передать улыбку сквозь взгляд и не кривя при этом губы.
        - Каждый сезон, - заговорил он, проходя мимо меня, давая понять, что продолжим разговор уже на ходу, - в Мидорэ удивителен. Есть теория, что все из-за того, что через город проходит множество энергетических потоков и здесь самое крупное место силы в стране.
        - Ты не находишь, что это как-то скучно?
        Китарэ задумчиво поджал губы и нахмурился, потом как-то по-детски усмехнулся и посмотрел на меня. Сегодня в его глазах плескались такие искренние смешинки, что мне стало немного не по себе. Может, они с Рэби выпили с утречка пораньше? Один пляшет так, что полы ходуном ходят. Второй смеется, что само по себе уже из ряда вон, так еще и непонятно над чем.
        - Я не знаю, как сделать эту теорию веселой.
        Наверное, я должна была поддержать шутку, но шутник из меня был еще хуже, чем из Рэби танцор. Я не знала, что сказать, и машинально улыбнулась, совершенно забыв, что моя даже самая искренняя улыбка может быть истолкована как насмешка и способна отбить желание говорить даже у последнего болтуна. Парящие, да за что же?!
        Китарэ вдруг замолчал, а я готова была провалиться на месте. Он улыбался?! Демоны его разорви! Впервые он так улыбался, а я просто состроила ему рожу из разряда: «Ха, даже умного придумать ничего не можешь?» Единственной моей сильной стороной, как мне кажется, всегда была прямолинейность. Умение принимать свои недостатки и говорить о них как о том, о чем следует говорить. Так мне казалось. И сейчас я предпочитала все прояснить, пусть даже это только моя мнительность и ничего более.
        - Тебя не должно смущать, когда у меня такое выражение лица, - сказала я, глядя прямо перед собой.
        - О чем ты? - нахмурился он.
        - Это не означает, что я смеюсь над тобой, я просто так смеюсь, - выдохнула я. - Обычно, если меня кто-то бесит, я выбиваю ему зубы… Просто решила, тебе следует это знать и не обижаться.
        Когда ответа не последовало, я решила, что он все же обиделся, и бросила на него взгляд из-под ресниц. Вот только я никак не ожидала увидеть Китарэ с поджатыми губами, который раздувает щеки в попытке проглотить смех, рвущийся наружу. Но стоило мне вопросительно изогнуть бровь, как он тут же расхохотался в голос. Пожалуй, это так шокировало меня, что первой связной мыслью было: «Так и знала, напились».
        - Прости. - Он взмахнул руками. - Просто это прозвучало весьма двусмысленно, - сказал он, отсмеявшись. - Это было похоже на угрозу, - пояснил он. - Я не тупой, - уже серьезно добавил он. - и мне кажется, - уже тихо, как-то по-особенному вкрадчиво заговорил он так, что мне вдруг стало не по себе от хрипотцы, что вдруг появилась в его голосе, - я начинаю понимать тебя гораздо лучше. Я замолчал не потому, что обиделся на тебя, - сказал он, встав прямо напротив меня. - Я просто правда не знаю, как сделать скучную историю интересной. Я зануда, - не скрывая притворства, тяжело вздохнул он, улыбнувшись уголками губ. - Это факт, так что и ты не обижайся.
        Пока я раздумывала над тем, что такое сейчас происходит между нами, его прохладные пальцы вдруг коснулись моей шеи, чуть оттягивая ворот кимоно. Пожалуй, это утро решило стать не просто абсурдным, но и самым шокирующим в моей жизни. Что вообще происходит?
        - Болит? - тихо спросил он, когда его дыхание оставило обжигающий след на моем виске.
        Я лишь отрицательно покачала головой, пытаясь собраться с силами и найти то место, где спрятался мой голос.
        - Ничего не бойся. Повторения не будет, обещаю тебе. - И вновь его голос отозвался волной негодования у меня в душе.
        Даже несмотря на то, что я часть его круга и это всего лишь участие, знак внимания, мое сердце предательски стучало в груди, заставляя на злые секунды, которые еще отомстят часами бессонницы, забыть о том, что возможно нечто большее…
        Я лишь скупо кивнула, продолжая смотреть прямо перед собой, и с силой сжала кулаки, спрятанные в широких рукавах ученического кимоно.

* * *
        Ступая по широким коридорам Совета Двенадцати Парящих, ис Нурак из последних сил боролся с подступающей мигренью. Следовало скорее добраться до места силы, на котором было возведено здание. Он чувствовал себя измотанным. События прошлой ночи, о которых ему доложили с первыми лучами солнца, занимали все его мысли. Он ненавидел, когда что-то выходило из-под его контроля! В такие моменты в нем просыпалась ярость. Он не мог ни есть, ни спать, ни толком настроиться на свои повседневные дела! С рождения он принадлежал к величайшему и древнейшему из родов Артакии. Его предки веками правили империей, равной которой этот мир не знал. С самого детства он слышал одно и то же: во главе рода всегда будет тот, чье отражение сможет обрести плоть в их мире! У сильнейших и рождались сильнейшие. Его отец никогда не строил иллюзий относительно него. «Ты не сможешь стать императором, просто прими это. Твое отражение… ты никогда не сольешься с ним в единое целое. Тут даже не о чем мечтать». Его слова были просты. Но как же они ранили! До самой кости, до глубины души, точно в сердце!
        Если бы отец не продал себя, заключив брачный союз с представительницей не самого сильного, но богатого рода, тогда и у него был бы шанс! Но он предпочел возможной силе материальные блага, а как следствие, недостаточно сильного сына, чтобы отделиться впоследствии от основной ветви рода.
        «Твоя вина!» - в бессильной ярости рычал он на уже пожилого отца после дня весеннего солнцестояния, когда сомнений не осталось: ему никогда не встать на крыло. Родная мать была для него тем, кого он давно не воспринимал как равного себе. Вещь, которая помогла ему появиться на свет. Дешевка без толики магии и силы. Он стыдился называть себя ее сыном. У него были блестящий ум, четкое стратегическое мышление, прекрасные физические данные. За что бы он ни брался, у него всегда все получалось, но… Было одно неоспоримое но: в мире Артакии ему никогда не стать тем, кем он заслуживал быть.
        Когда именно он осознал, что если что-то не меняется под тебя, то всего-навсего надо самому изменить это? Может быть, когда в его руках оказалась священная рукопись, хранившаяся в тайном хранилище императорского дворца? Подумать только, его допустили к этим книгам, потому как он имел отношение к младшей ветви этого древнейшего рода и его надо было к чему-то пристроить при императорской семье! Он так расстраивался, что его не допустили в секретариат, а это, оказывается, была самая большая удача в его жизни! Он всегда знал, что сможет забраться настолько высоко, насколько ему захочется. Это был вопрос времени и ума.
        «Смена эпох Двенадцати» - гласила надпись, выдавленная на толстом кожаном переплете книги, что попала тогда в его руки. Стоило перевернуть страницу, чтобы увидеть еще пару иероглифов, которые смогли привлечь его внимание: «Цикл жизни. Начало начал».
        Почему эта книга не встречалась ему нигде ранее? Почему так тщательно она оберегалась от посторонних глаз? Он понял это, стоило ему начать читать. И ответ был донельзя прост: чтобы она не попала в руки к кому-то вроде него! То, что его отец, эвейи вокруг воспринимали как данность, было лишь следствием механизма, который они же сами перезапускали каждую эпоху. Книга очень витиевато описывала все, придавая всему творимому божественное предназначение, рассуждая о гармонии и мире, о единстве Двенадцати и прочем. Но, по сути, весь их мир - это огромный механизм, а эта книга всего лишь инструкция к тому, как его перезапустить!
        Эпоха - цикл - вздох, всего лишь один шаг для мироздания. Один шаг - одно обновление, когда Дух напитывается силой, соединяясь с дочерью одного из Двенадцати, образуя союз, дарующий обновление всем магическим меридианам их мира. Это была не просто рукопись, она давала четкое понимание, когда закончится одна эпоха и начнется следующая. Все грядущее можно было просчитать…
        Ис Нурак с силой потянул дверь, ведущую в подвалы Совета Двенадцати. Воспоминания о том, когда он впервые осознал то, что каждый в их мире наконец-то сможет сам стать творцом своей судьбы… «Хорошо, - усмехнулся он, - мне никогда не было дела до остальных. Если я смог изменить реальность для себя, заняв место того, кому оно принадлежало по праву, то почему бы мне не присвоить и этот мир?» Конечно, он был не дурак, чтобы раз и навсегда перекрыть ход магии в их мире. Но он собирался превратить ее в ресурс, доступный лишь ему.
        В подвалах Совета его уже ждали. Несколько мужчин и женщина. Их последний поцелуй на многое открыл ему глаза в их отношениях. Через прикосновение пришло осознание, что страсть Дорэй осталась в прошлом. Там, где угасла его молодость. Жаль, конечно, но можно продолжать пользоваться ею, пусть и не касаясь моментов близости, даром. Все же она до сих пор будила в нем желание. То, чего хотела Дорэй, впредь его не интересовало. Глупая женщина всерьез думала, что эвей, переступивший в своей жизни даже через собственную мать, проявит скудость ума при виде ее прелестей и будет делать все, чего она ни пожелает? Ну и ладно. В принципе, как любая дворняжка, она желает лишь объедки с его стола. Ему не жалко.
        - Знаешь… - Ис Нурак встал напротив женщины. - Юная Игнэ поразительно живуча, не в пример своему отцу, - усмехнулся он, опускаясь на разбросанные в центре комнаты подушки.
        От него не укрылось, с какой злостью Дорэй поджала губы. Но ожидаемых резких слов с ее уст так и не сорвалось. Напротив, она вдруг выдохнула и расслабленно улыбнулась.
        - Конечно, Ив не так проста, как кажется. Да и, пока с ней Рэби, избавиться от нее будет не так просто, если, конечно… - Она бросила многообещающий взгляд на иса Нурака.
        Мужчина не спешил вступать с ней в игру. То ли потому, что утратил молодость тела, то ли потому, что на самом деле повзрослел, но эта женщина больше не казалась ему забавной.
        - Если, конечно, что? - все же нехотя задал он вопрос, который она от него ждала.
        - Если, конечно, не знать ее слабостей, - закончила она, сладко улыбнувшись.
        Ис Нурак подавил тяжелый вздох. Интересно, она понимает, что, стоит ему взять ее за руку, отдав в обмен на силу еще часть своей души, эта игра потеряет всякий смысл?
        - И что же ты хочешь за то, чтобы поведать мне о них?
        - Самую малость, - проворковала она, изящно опускаясь на подушечку рядом с ним. - Мне так холодно и скучно в Турийских лесах… - Она надула губки, точно обиженный ребенок. - Да и мой сын уже в том возрасте, когда пора объявлять о помолвке во всеуслышание, собственно, как и твоя дочь…
        Одно упоминание о его Лиар, и в душе иса Нурака разверзлось нешуточное пламя из гнева и презрения. Да что она о себе возомнила? Она всегда была лишь инструментом, и он знал, как его использовать и где применить! А сейчас она всерьез замахнулась на то, чтобы породниться с ним?
        - Ты права, - тем не менее сказал он, - наши дети уже готовы. Хочешь подписать брачный договор прямо сейчас?
        - Почему бы и нет?
        Иса Нурака передернуло от одной мысли об этом.
        - Что ж, давай сделаем это. - Он кивнул одному из мужчин, что стояли сейчас за спиной Дорэй. - Надеюсь, твои сведения действительно столь ценны.
        «Насколько же ты глупа!» - подумал он. Как все же жаль, что она решила подписать себе смертный приговор. Сейчас, когда он так надеялся, что она будет зарабатывать свое признание в его постели, Дорэй решила встать на доску для его игры. Дура.
        - Ты же согласишься оставить официальное объявление о помолвке до момента, когда мои люди разберутся с Ив? - как бы невзначай поинтересовался он, пока его пальцы поглаживали ее запястья.
        - Но ведь тогда нам придется ждать еще сто сорок четыре дня слез Двенадцати, пока будет длиться траур? - прошептала она, старательно делая вид, что его прикосновения лишили ее способности ровно дышать.
        - Всего лишь сезон, пока не утихнут весенние бури, - мягко улыбнулся он, - а потом этот союз станет великим началом для наших детей.
        Он заметил, с какой алчностью загорелись ее глаза в этот момент. Он подпишет с ней брачный договор. Какая, в сущности, разница? После того как будет уничтожена наследница Игнэ, этот род перестанет существовать.

* * *
        Странное утро имело весьма своеобразное и еще более странное продолжение. Как несложно догадаться, я эвей, ведущий весьма скучный и монотонный образ жизни. Конечно, если посмотреть на мое времяпрепровождение глазами кого-то вроде наследника огромной империи. Ну что сказать, в отсутствие круга Китарэ я, как и большинство эвейев, посещаю утреннюю и вечернюю молитвы, а поскольку дневных занятий сейчас для нас не проводят, то хожу на общие дисциплины, куда пускают всех.
        К таковым относятся история, право и основы учения Двенадцати. Все общие дисциплины, далекие от того, что мне приходилось изучать вместе с Китарэ и остальными. Наследника учили по самой сложной программе лучшие преподаватели храма. Но если благодаря Рэби я могла не отставать от остальных в молитвах, управлении энергиями и рунами, физической подготовке, то мне, конечно, было непросто на других занятиях. Мой почерк оставлял желать лучшего. Для Рэби было важно, чтобы я писала грамотно, для преподавателей храма - чтобы это было еще и красиво. Только тут я узнала, что есть особый вид магии, когда эвей записывает иероглифы в определенной последовательности и напитывает их энергией, вкладывая в письмо то заклинание, которое ему нужно. Такие письма могут даже убивать, но при одном условии: написать надо правильно и красиво. Каждый иероглиф, по сути, и есть магическая руна, которая нуждается в энергии, чтобы стать оружием в руках мастера. Хотя, как сказал бы Рэби, это мне лишь бы кого изничтожить, а другие, может, любовные послания строчат. Были и такие дисциплины, как иностранные языки… Это вообще
отдельный разговор. Я наивно полагала, что являюсь образованным эвейем, так как Рэби обучил меня дарнийскому и гаальскому. Два основных языка, которые положено знать в империи членам благородных семей. Лишь придя в храм, я узнала, что говорю на своеобразном наречии Дарнии и Гаалы. Если говорить как есть, то что в первом, что во втором случае это был язык, которым пользовался простой люд - самый простой, в том числе и преступники. Когда впервые меня услышал преподаватель гаальского, по храму пронесся очередной слушок, связанный с именем Игнэ: проклятого наследника воспитывали лучшие воры и убийцы Гаалы. Теперь меня считали еще и заграничным головорезом. Рэби, конечно, оправдывался, мол, молодость у него была бурной и самое главное я смогу объяснить, но от этого мой образ в глазах учащихся лучше не становился. Так вот, пробелы в моем образовании определенно были, потому, пользуясь свободным временем и отсутствием интереса ко мне со стороны Китарэ, я стала вольным слушателем на лекциях по праву, истории и литературе. Хотя на лекции по литературе я ходила из чистого упрямства. Все занятия, что я посетила,
были посвящены стихам великих поэтов прошлого… Я не понимала ни слова из того, что они пытались там выразить.
        Так вот, необычность сегодняшнего дня состояла в том, что меня изволил сопровождать на занятия Китарэ. Мы вместе молились, ели, а теперь собирались идти на лекцию по праву.
        - Ты интересуешься законами? - вдруг спросил Китарэ, когда до здания, где велись общие лекции, оставалось не более сотни шагов.
        Ну, он не первый, кто спрашивал меня о подобном. После слуха, который пустил один из преподавателей иностранного языка, учитель права меня тоже об этом спросил… Хорошо, что после урока.
        - Мне надо поддерживать репутацию, - хмыкнула я. - Ты знал, что меня считают самым опасным из всего Ожерелья? - Я улыбнулась всей абсурдности этих слухов.
        Иногда я думаю, знаем ли мы тех, кто нас окружает, на самом деле? Или мы знаем о них только то, что приписываем им сами?
        - Ну, - кивнул Китарэ, - в чем-то они правы. - Он усмехнулся.
        - Ха, тут ты прав, - не стала отрицать я того, что меня, несомненно, забавляло.
        Натянутость в наших отношениях и улыбках постепенно уходила, точно мы провели вместе не один день, а гораздо больше времени. Я не могла сказать, что чувствует Китарэ, но для меня этот ясный солнечный денек, когда иней на деревьях продолжал искриться мириадами крошечных звезд, превратился в миг, где я обрела странное удовлетворение и спокойствие просто оттого, что могла быть рядом с ним, разговаривая ни о чем, смеясь над какой-то ерундой.
        Всякий раз, как только я переступала порог огромной аудитории и направлялась в сторону мест, окружавших трибуну преподавателя, наступала мертвая тишина. Мне кажется, профессора могли бы выплачивать мне небольшое вознаграждение за поддержание дисциплины на уроках. Неважно, сколько в аудитории студентов и каких, замолкали все. Вот и сегодняшний день не был исключением. Стоило моей фигуре возникнуть в дверном проеме, как повисло почти осязаемое молчание.
        - Ну серьезно, - пробормотала я, - может, в императорском цирке будем выступать? - Я бросила тяжелый взгляд исподлобья на группу эвейев, что стояли сейчас ближе всего ко мне.
        Парни смутились и тут же отвели взгляд. Прекрасно, я альфа-самец! Крутой и беспощадный задохлик в полторы меры ростом.
        Но когда следом за мной вошел Китарэ… аудитория буквально взорвалась слаженным «жжж». Все тихонько перешептывались, поглядывая на нас, и это было настолько неожиданно и одновременно неприятно, что я растерялась. Вот только то, что казалось неловким для меня, для Китарэ, похоже, не стоило вообще ничего. Как ни в чем не бывало, словно не замечая никого из присутствующих, он прошел мимо этой группы студентов и воплощением ледяного императора направился к самым верхним местам. Не раздумывая ни секунды, я направилась за ним. И хотя прилежным студентам следовало сидеть ближе к преподавателю, никто не имел права восседать над будущим императором. Все, кто до этого уже обосновался наверху, спешно собирали свои вещи, перебираясь как можно ниже, так что, когда мы наконец взобрались на самый верх, рядом с нами и перед нами уже никого не было. Все теснились внизу.
        - С тобой можно не думать о том, чтобы занять место, - тихо прошептала я, едва подавив смешок.
        - Зато с тобой всегда тихо, - изогнув бровь и глядя прямо перед собой, заметил он.
        Я боюсь даже представить, какое давление испытывали учащиеся на протяжении всей лекции, зная, что за их спинами наблюдают будущий правитель и лучший наемный убийца Гаалы в моем лице. Мне кажется, даже преподаватель едва не впал в истерику, когда дело дошло до обсуждения наказаний, применяемых по отношению к различного рода преступникам в Артакии. По-моему, ему было неловко передо мной.
        Это была самая странная лекция, которую я посетила за время пребывания в храме. В аудитории, полной эвейев, мне казалось, что нет никого, кроме нас двоих. Я честно пыталась слушать, о чем говорит преподаватель, но все мои попытки скатывались к тому, что я думала сперва о том, как это непередаваемо волнительно вот так проводить время вместе с Китарэ. Затем моя здравомыслящая сторона давала звонкую оплеуху этой не к месту и не ко времени возникшей в моем подсознании романтичной дурехе, напоминая о ночном происшествии и всячески пытаясь запугать эту восторженную идиотку, но стоило рациональному «я» немного отвлечься, и все повторялось вновь. Я то хмурилась, призывая себя к порядку, то мои губы сами собой расплывались в предвкушающей улыбке… Преподаватель время от времени ронял мел и начинал заикаться.
        - Ты готова продолжить наши занятия в склепе сегодня? - вдруг прошептал мне на ухо Китарэ.
        От его шепота по моей шее пробежали мурашки, и я невольно вздрогнула.
        - Конечно, это важнее всего, - кивнула я. - Несмотря ни на что, мы не можем терять время.
        - Точно? - зачем-то уточнил он.
        - Если бы было неточно, я бы сказала. - Нахмурившись, я обернулась к нему так, что наши лица, а самое главное, губы оказались в неловкой близости друг от друга. Тяжело сглотнув, я резко отвернулась, пытаясь унять свое смущение, а в особенности все всплывающие воспоминания об этих губах. - Идем отсюда! - громче, чем следовало, и довольно резко сказала я и тут же стушевалась под взглядами эвейев, которые как по команде вдруг обернулись к нам.
        Я на самом деле не понимала, что со мной происходит. Да, конечно, это могла быть влюбленность, но разве нормально так дуреть из-за этого? Меня бросало то в жар, то в холод. Мое сердце барабанило в груди так, что мне, казалось, вот-вот разорвет грудную клетку. И мои эмоции скакали туда-сюда, как безумные кузнечики. Где мои рассудок, сдержанность, скромность и смирение? Я так легко стала выходить из себя, порой до кровавой пелены перед глазами! И еще сейчас я бы с удовольствием поцеловала Китарэ, но уже сама… А это и вовсе неслыханное бесстыдство.
        - Мне надо выйти, - севшим голосом пробормотала я, задыхаясь.
        Китарэ ничего не ответил, а лишь понимающе кивнул, резко поднялся, взял меня за руку и поспешил вниз.
        Я плохо помнила, как мы оказались на улице. Все, на чем я могла сосредоточиться, - это собственное дыхание. Я натуральным образом задыхалась. Рядом с входом в здание находился неглубокий пруд, в центре которого размещалась композиция из камней и цветов. Китарэ осторожно усадил меня у самого берега, зачерпнул в ладони ледяную воду и плеснул мне в лицо, помогая умыться. Ощущения были такими, словно он ошпарил меня. Но, так или иначе, мне стало легче. Я вновь могла дышать и осознавать мир вокруг. И только сейчас заметила, что обычно такая бледная кожа Китарэ заметно отличается на той самой руке, которой он держал меня. Она явно покраснела.
        - Что это? - пробормотала я, указывая на его ладонь.
        - Тебе лучше?
        Я кивнула, но все же спросила еще раз:
        - Что это?
        - Немного обжегся, - слегка улыбнулся он.
        Так как сейчас все были на занятиях, то рядом с нами не было любопытных ушей, потому я позволила себе спросить, уже самостоятельно зачерпнув воды и умывшись, потерев шею и руки:
        - Об меня?
        Он лишь кивнул, давая понять, что да.
        - Странно, что твой огонь так мощно реагирует на энергетические изменения в храме. Можно подумать, ты впервые сталкиваешься с пробуждением родной стихии.
        Невольно закусив губу, я старалась сообразить, как правильно стоит рассказать о том, о чем давно стоило поговорить. До зимнего солнцестояния оставалось совсем немного времени, а я не приблизилась к победе над своими страхами ни на шаг. И кто бы знал, как стыдно мне было признаться в собственной ущербности.
        - Я… - Мой голос неожиданно дрогнул. - Действительно никогда…
        - Ох, вот вы где! - Неожиданный оклик заставил недовольно поморщиться. Кого там нелегкая принесла так не вовремя?
        По дорожке, огибающей пруд, быстрым шагом шел сам Верховный эвей. Ис Тарой выглядел встревоженным. Глубокая складка залегла между его бровей, губы были слегка поджаты. Стоило привычному выражению его лица чуть измениться, как оно тут же потеряло всю юношескую непосредственность, и появился тот мужчина, что действительно мог по праву называться Верховным эвейем храма Двенадцати Парящих драконов.
        - Позвольте спросить, - чуть строже, чем обычно, начал он, - что вы тут забыли?
        Вопреки строгим ноткам в его голосе, Китарэ усмехнулся:
        - Я же сказал тебе, я не собираюсь прятаться за семью замками, пока идет расследование.
        «Когда они успели поговорить?»
        Не успела я изумиться, как пришел ответ Верховного.
        - Твои тени дали это понять, но я в корне с этим не согласен. Для вас двоих, для любого из учеников храма присутствие твоей охраны незаметно, но для кого-то вроде меня определить их местоположение не составит труда. - Он махнул рукой, указывая куда-то мне за спину. Я машинально обернулась, но не увидела ничего, кроме зарослей жасмина. - Не в вашем положении проявлять беспечность, если в храм смогли проникнуть наемники, у которых хватило наглости прикрываться моим именем. Как ты, дитя? - тут же, неуловимо изменив тональность, спросил он, коснувшись моей щеки кончиками пальцев.
        В его голосе было столько неприкрытой нежности в этот момент, что мне невольно стало не по себе.
        - Я смогу позаботиться о ней, - чуть жестче, чем следовало, ответил Китарэ, поднимаясь с земли и вставая между мной и исом Тароном, словно отгораживая меня от него. - Вам же следует навести порядок во врученном вам заведении.
        Вопреки ледяным ноткам, звучащим в голосе Китарэ, Верховный вовсе не разозлился, а лишь улыбнулся уголками губ:
        - Рад слышать.
        Несколько мгновений они сверлили друг друга взглядами, в то время как я себя чувствовала крайне неловко. Я плохо ориентировалась в отношениях между эвейями. Не знала, кто враг, а кто друг для Китарэ. Но к ису Тарону я испытывала странное безотчетное чувство доверия.
        - Если я понадоблюсь, то ты всегда можешь прийти ко мне, - вдруг тихо сказал ис Тарой, и я не была уверена, к кому конкретно он обратился в этот момент.
        Потом он слегка поклонился Китарэ, как принято среди равных, повернулся к нам спиной и направился в здание, где проходили лекции по общим дисциплинам.
        - Пойдем, - уже мне сказал Китарэ и вдруг взял меня за руку, направляясь в совершенно противоположную сторону.
        Мое глупое сердце тут же застучало быстрее, радуясь простому прикосновению наследника.
        Глава 16
        Разговор с элементалем прочно засел у него в голове. И дело было не только в Ив… Точнее, не так: с самого начала дело было только в ней. Стоило посмотреть на все случившееся с ними, на то, как их миры пали у ног чужой алчности и безумия, и ему становилось не по себе. Этот ребенок был рожден, чтобы не только стать наследницей своего рода; на ее плечи было возложено будущее их мира. С того самого момента, как она предложила раскрыть перед ним свой разум, каждый день рядом с ней заставляет его смотреть на мир под другим углом. Точно сцена, на которой он привык смотреть спектакль под названием «Жизнь», вдруг начала поворачиваться к нему, раскрывая сокрытое от всех закулисье. Когда его сердце стало сжиматься от одного лишь взгляда на нее? Почему так болезненно думать о том, что она пережила, раз на ее шее осталась роспись белесых узоров-шрамов? Воспоминание об отражении в зеркале, увиденном ею пятнадцать оборотов назад, навсегда отпечаталось в его сознании. Когда-то он думал, что Игнэ - порочный род, пошедший против законов бытия, осквернивший их мир. Но даже если отец Ив каким-то образом был причастен
к тому, что случилось тогда, разве тот измученный и изуродованный ребенок мог нести ответственность за это? В тех болезненных, уставших глазах, отразившихся на зеркальной глади, он неожиданно узнал себя. Они оба стали жертвой чужой игры. Им же вместе пора встать на крыло и расставить все по местам.
        Держа ее за руку и неспешно ступая по парковым аллеям храма, он чувствовал жар, исходящий от ее руки. Ее смущало то, что он рядом, и это заставляло реагировать огонь внутри. Что ж, ему нравилась такая ее реакция. Ее огонь будил в нем безрассудство, он чувствовал его энергию, и она текла по его, казалось, давно заиндевевшим венам, заставляя и сердце стучать чаще и решительнее. Рядом с ней, касаясь ее пламени, он чувствовал себя таким живым, как, пожалуй, никогда прежде, и это было удивительнее всего.
        - Если ты хочешь отдохнуть сегодня, мы можем не делать этого…
        - От чего отдохнуть? Все делаешь ты, я даже не помню твоего присутствия, - сказала она. - Может, тебе стоит… - Она вдруг замялась.
        - Что?
        - Ну, отпустить мою руку? - сказала она, хотя сама даже не попыталась разжать пальцы.
        Против воли это заставило улыбнуться Китарэ.
        - Что в этом такого? Мы же мужчины, - изогнув бровь, сказал он, прекрасно осознавая, что дразнит ее.
        - Именно поэтому, - фыркнула она и попыталась освободить свою ладонь.
        Но не тут-то было. Ему нравилось держать ее за руку и чувствовать ее огонь.
        - Ну и что? Мы с Дилаем иногда так гуляем. Что тут такого? - соврал он не моргнув глазом.
        Вообще-то, это было нормальным только для близнецов. Так они уравновешивали свой энергобаланс, особенно когда истребление насекомых и их воскрешение начинало носить катастрофический характер.
        Ну, было бы нормально, если бы Дилай взял Ив за руку, помогая справиться с огнем. Но Китарэ даже думать об этом было неприятно…
        Стоило им оказаться перед склепом, как Китарэ пришлось с сожалением отпустить руку Ив. Его ладонь тут же ощутила контраст между царившим вокруг холодом и теплом, которое исходило от нее. Ив легко открыла дверь и чуть отошла в сторону, пропуская его. Китарэ привык подмечать детали, и ему казалось, что сейчас маленькие штрихи в поведении Ив начинают складываться в пока еще неясную картину. «Постой, я зажгу факел». Она слегка вздрогнула тогда. «А что, другого освещения нет?» - спросила как бы невзначай, но напряженность в голосе чувствовалась очень явно. Он тогда не придал этому значения. Но сегодня она вновь сказала кое-что, на что он не сразу обратил внимание. «Странно, что твой огонь так мощно реагирует на энергетические изменения в храме. Можно подумать, ты впервые сталкиваешься с пробуждением родной стихии». Она закусила губу, прежде чем ответить. Значит, ей было неловко, и она боялась признаться в чем-то… «Я… действительно никогда…» - «Не сталкивалась с пробуждением родной стихии?»
        Мысль настолько его ошарашила, что он невольно замер, не до конца понимая, возможно ли подобное. Его дар впервые хаотично стал проявляться, когда ему было семь оборотов. Рановато, конечно, но целители списали это на шок от пережитой смерти отца. У Дилая первое взаимодействие с родной стихией произошло, когда ему было четырнадцать оборотов. Конечно, и речи не шло о том, чтобы он управлял воздушными потоками без своего отражения, но беспорядочный выброс силы - это нормально для молодых эвейев.
        Его стихией был Дух, и он ощущал это течение эфира в каждом живом существе как нечто само собой разумеющееся. Это было частью его самого. Благодаря ему иногда он видел эмоции тех, кто его окружал. Мир его имел две палитры, что делало его более ярким и понятным. Он не представлял, как это - жить, не взаимодействуя с тем, что создавало его суть. Это была бы такая степень ущербности, с которой даже он вряд ли смог бы справиться. Эвей не может не соприкасаться со своей стихией. Он ее воплощение. Как огненный эвей может не взаимодействовать с огнем и оставаться в здравом уме? «Рэби!» - вспышкой мелькнула в его сознании новая мысль. Элементаль! Конечно, он знал о том, что элементали порой существовали рядом с сильными эвейями, чтобы поддерживать собственную силу и тело. Но раз Рэби так выглядит, то, похоже, «кормящий» в этом тандеме скорее он, чем она. Или он берет и тут же отдает так, чтобы она могла впитать.
        - Ив, постой, я принесу камни, - сказал он, не будучи уверенным, что его голос не расскажет ей о том, в какой растерянности он находится сейчас.
        Китарэ медленно спускался по лестнице. Все его мысли были только о том, как помочь Ив. Она спустилась следом за ним, стоило ему зажечь солнечные камни. Дверь за ее спиной затворилась с глухим стуком, отрезая их от остального мира.
        - Мне лечь? - спросила Ив, оказавшись прямо перед ним.
        - Сегодня не надо, - покачал он головой. - Ты нужна мне в сознании. Ты же знаешь дыхательный комплекс цикла зарождения жизни?
        - Конечно, - кивнула она. - Рэби учил меня.
        - Мне нужно, чтобы ты постаралась дышать в одном ритме со мной. Сможешь? - Дождавшись утвердительного кивка, он вновь взял ее за руку и подвел к расстеленной в углу комнаты постели.
        Жар ее руки, постель, полумрак… Китарэ с силой выдохнул, понимая, что его мысли свернули куда-то не туда уж как-то слишком неожиданно. Что ни говори, рядом с огнем, тем более женщиной, стоит быть осторожным даже такому, как он… «Она не какая-то женщина - она Ив». Тихий шелест где-то на краю сознания заставил резко отпустить руку девушки и предложить ей присесть.
        - Никакой глубокой медитации, постоянный зрительный контакт и полное раскрытие… э-э… В общем, эмоционально надо, чтобы ты расслабилась, - запутавшись, пробормотал он.
        - Я понимаю, - кивнула она. - Так, чтобы ты был ведущим?
        Невольно отерев выступившую на лбу испарину, Китарэ тяжело сглотнул. Демоново пламя огненного эвейя выбивало из колеи. Как они только выживают при таком накале?
        - Да, чтобы проникновение было более глубоким, - ляпнул он, только сейчас сообразив, как это могло прозвучать.
        - Хорошо, как скажешь, - легко согласилась она. Похоже, то, что казалось ему двусмысленным, для нее таковым не являлось. Отлично! Он справится! - Правда, я ни разу не пробовала так. Тебе придется научить меня. - Ив неожиданно мило улыбнулась.
        - Угу, - промычал он, наблюдая за тем, как она отодвигается на противоположный край постели, предлагая сесть напротив нее.
        Странное дело, пожалуй, впервые в своей жизни он испытывал нечто подобное: неловкость вперемешку с предвкушением в момент, который совершенно к этому не располагал. Разумеется, в его жизни были женщины, и, конечно, он умел получать удовольствие от физической близости… Но вряд ли он разволновался так лишь оттого, что сидит в метре от полностью одетой девушки, которая, скажем прямо, даже не старается быть привлекательной в его глазах. Скорее уж похожа на волосатую голову в ворохах кимоно, и он даже лица толком разглядеть порой не может. Ну, может, губы немного… Губы…
        - Что? Что у меня там? - спросила она, вовсе не женственно утерев рот рукавом кимоно. - Все?
        - Ага, - машинально ответил он.
        - Начнем? Можно? - Она протянула ему свою ладошку.
        - Что? - наконец-то собравшись с мыслями, несколько встревоженно посмотрел он на нее.
        - Твой пульс, - немного хрипло засмеялась она, - мы должны синхронизироваться, ты же сам сказал.
        Он покорно протянул ей руку, позволяя тонким маленьким пальчикам осторожно коснуться его запястья. Мимолетное прикосновение, обжигающее кожу, тут же заставило сердце биться чаще.
        - Прости, горячо со мной, да? - смущенно пробормотала Ив, похоже даже не подозревая, насколько двусмысленно это для него сейчас. - Сильно нагреваюсь в последнее время. Рэби говорит, это нормально. Надеюсь, он прав и я не полыхну в один прекрасный момент.
        - И я, - тихо ответил он, имея в виду совсем иное.
        Некоторое время Ив держала его за руку, прислушиваясь к его пульсу. Он знал, что, как только она сможет подхватить и почувствовать его ритм, ее дыхание начнет меняться, перестроится биение сердца, изменится энергетический ток в теле. Он не знал, насколько хорошо обучил ее Рэби, но был готов помочь, если это понадобится. Китарэ ощущал, как ее энергетическое поле осторожно соприкасается с его, подстраиваясь и на тонком плане. Она была искусна и деликатна, стараясь взаимодействовать как можно осторожнее и незаметнее для него. Если бы речь шла о взрослом и опытном эвейе, то это было бы проявлением вежливости, своеобразным видом магического этикета, которому учатся годами и которого от совсем еще юных эвейев не ждут. Но, кажется, Рэби научил ее и этому. Китарэ ждал, пока Ив будет готова. Он понимал, что у неопытной девушки на это может уйти несколько часов. Но совсем скоро ощутил, как перестал чувствовать Ив на энергетическом уровне. Его дар распознавал ее естественным продолжением себя самого. Так, словно перед ним сидело его собственное отражение. Он понял, что она готова и уже у самой черты между
осознанным и бессознательным. Все, что ему оставалось сейчас, - так это подхватить ее и нырнуть вместе с ней на самое дно ее сознания. Туда, где темное озеро без дна; где золотые звезды танцуют странный танец, сияя лишь для себя самих и не освещая ничего вокруг; где маленькая девочка уже очень давно ждет того, кто никогда не придет…
        Он смотрел в ее темные глаза, испытывая чувство невесомости. Не понимая, где верх, а где низ. В этой беспросветной мгле он вновь оказался единственным светлым пятном, точно его белоснежное кимоно было способно освещать пространство вокруг. Постепенно он смог отвести взгляд от ее глаз, чтобы увидеть Ив перед собой. И если в этом месте ее подсознания он сиял, точно его одежды и волосы были сотканы из лунного полотна, то она… Он и представить не мог, что парящая перед ним девушка - это Ив. На ней было кимоно ярко-алого цвета ее рода, широкий черный пояс опоясывал тонкую талию, багряно-черные волосы развевались в потоках воды, в глазах мелькало зарево зарождающегося огня, которое отражалось на белоснежной коже. Ни намека на шрамы на шее. Здесь, в этом иллюзорном мире, он увидел ее такой, какой ей суждено было стать, - истинным эвейем огненной крови. Дракон, что однажды очнется от сна и покажется во всем своем великолепии. Ее стройная фигура точно утопала в алых лепестках кимоно, так походившего на диковинный цветок. Он не мог найти в себе сил, чтобы отвести взгляд. Не мог сказать, как долго они вот
так парят друг напротив друга. Но в один миг Ив осознанно моргнула, нахмурилась и, посмотрев вверх, развела руки в стороны, делая взмах и устремляя свое тело к поверхности. Стараясь не терять ни минуты, он последовал за ней. Вынырнули они уже вместе.
        Все то же место. Та же тьма вокруг и сотни крошечных звезд, хаотично перемещающихся над ними. Ив испуганно смотрела то вверх, то на него. Казалось, она узнала место, куда они оба попали, вот только не спешила говорить об этом.
        - Ты знаешь, где мы? - первым нарушил тишину Китарэ.
        Она коротко кивнула и вновь посмотрела на него:
        - Место силы Турийских лесов…
        Она попыталась грести к берегу, но, судя по всему, это было совсем непросто, учитывая тяжелые складки ее кимоно.
        - Не забывай: это всего лишь воображаемый мир, - осторожно взяв ее за руку, сказал Китарэ. - И он твой, а стало быть, и правила тут только твои, даже если ты этого и не осознаешь. Иди сюда. - Он притянул ее к себе и обнял за талию, хотя прекрасно мог обойтись и без этого. Он знал, но хотел этого прикосновения.
        Уже спустя миг они оба стояли на берегу. Их одежда была сухой, как и они сами. Китарэ нехотя разжал руки, позволяя Ив чуть отступить от себя и с интересом наблюдая за ее смущением, которое вдруг перешло в самый настоящий восторг, как только она заметила свое кимоно. Так смотрят дети на долгожданные подарки. Казалось, на какой-то миг оно переключило все ее внимание на себя. Собственно, как и сам Китарэ вдруг поймал себя на мысли, что он подарит ей такое, как только они вернутся в реальность…
        - Кхм, - попытался он прочистить горло, чтобы вернуть себя с небес на землю, а вместо этого, похоже, заставил Ив вынырнуть из собственных грез.
        - Прости, - пробормотала она и тут же начала осматриваться.

* * *
        Он спросил, узнала ли я это место. Конечно! И хотя все, что я могла видеть, - это озеро и кружащихся над ним светлячков, я не спутала бы его ни с одним другим. Место силы Турийских лесов… Еще недавно я бы не поняла, почему именно тут. В этой глухой тьме с крапинками надежды на ночном небе осталась часть меня. Когда-то я подарила здесь звезду мальчику, который уже тогда был кем-то особенным для меня. Когда-то я умерла в этих темных водах, чтобы вернуться, подчиняясь воле того, кто привел меня сюда сегодня. Я понимала, почему именно это место. Но, пожалуй, впервые с того самого дня, как решила искать ответ в своих воспоминаниях, я испытала страх. Куда ведет эта тропа? Здесь было неестественно тихо, темно, страшно…
        Я оглядывалась, чувствуя чей-то пристальный взгляд, который то и дело скользил по моей спине. Странный холодок касался моей шеи, волос, складок кимоно. Китарэ попытался приблизиться ко мне, взять за руку и успокоить, но я остановила его. Что-то подсказывало, что я должна позволить присмотреться к той части меня, что заточила себя здесь на долгие годы. Одна, во тьме - так я чувствовала себя до того, как попала в храм. Наши миры были так близки всю жизнь, что, хотя я и боялась этой тьмы, она была мне родной. Я могла бы раствориться в ней, не жалея ни о чем, просто перестать существовать и остановить боль… Эта тьма была затмением для меня, она несла покой. Но сейчас, когда у меня появилось то, что вдруг обрело важность и что я должна защищать, она вдруг стала пугающей и нежеланной.
        Прикосновение маленьких холодных пальцев к моей ладони стало столь неожиданным, что я невольно замерла и лишь спустя долю секунды смогла опустить взгляд. Я не помнила себя маленькой и совсем не знала, как выглядела до того дня, как в последний раз в своей жизни взглянула на собственное отражение. К слову сказать, и сейчас слабо представляла, какая я. Я всегда была той, что внутри, и старалась относиться к своей внешности и телу вообще как к инструменту, который позволяет мне существовать. Рядом со мной стояла девочка не старше пяти-шести оборотов: очаровательные, чуть пухлые щечки, кажущиеся огромными черные чуть раскосые глаза в обрамлении пушистых ресниц. У нее были длинные темные волосы и невероятной красоты нежно-голубое шелковое платье.
        «У меня не так много красивых платьев. А это мне очень нравится. Но я могу его заляпать и порвать…» - вдруг так ясно всплыли в моей памяти слова, сказанные когда-то Китарэ. Как и то, откуда я знаю это платье. Мне подарил его отец, как раз когда мы ждали в гости императора. Эта картинка отчетливо всплыла в памяти и едва не выбила воздух из легких.
        Как мне удалось совладать с собой - не знаю, но я осторожно опустилась на колени, чтобы наши глаза были на одном уровне, и чуть улыбнулась.
        - Привет, - севшим голосом прошептала я, совершенно не понимая, как начать разговор с самой собой.
        Похоже, это было не только моей проблемой. Детская ладошка едва ощутимо коснулась моей щеки.
        - Привет, - ответила девочка. - Ты пришла, - выдохнула она. - Я думала, ты ненавидишь меня. - Она часто задышала, словно борясь с подступающими слезами. - Я думала, ты забыла обо мне. - Девочка моргнула, а по щеке ее скатилась первая крупная слезинка.
        - Я скучала по тебе, - как можно ласковее сказала я, осторожно обнимая ее за плечи и привлекая к себе. - Просто не могла найти дорогу…
        - Правда? - шмыгнула она носом.
        - Правда. - Я уже крепче обняла ее и почувствовала, как маленькие ручки обхватили меня за шею.
        - Ты больше не покинешь меня?
        - Никогда, - пообещала я. - А ты поможешь мне?
        - Как?
        - Поможешь мне стать прежней, вспомнить тебя? Нас?
        Некоторое время она молчала, продолжая обнимать меня, точно греясь. Я слышала, как быстро стучит ее маленькое сердечко, как часто и горячо она дышит, и это дыхание обжигало мне шею.
        - Я обещала сохранить это от тебя, - вдруг прошептала она мне на ухо так, что могла услышать только я, - но я больше не могу без тебя. Больше не могу беречь эту тьму от тебя. Я тоже хочу увидеть свет. Я устала… - как-то совсем не по-детски выдохнула она.
        - Покажи, - просто попросила я.
        И в этот самый момент перед моими глазами сверкнула ослепительно-яркая вспышка. Мне показалось, что я падаю в бесконечно глубокую пропасть, но в тот же миг я оказалась во дворе родового гнезда Игнэ. Вот только не было обожженного огарка восточной башни, где погиб мой отец, и все вокруг не казалось таким ветхим, обшарпанным, чужим. В этой реальности, несмотря на снег, светило яркое солнце, а в воздухе витало ничем не прикрытое детское счастье. Я не помнила, когда я чувствовала себя так. Эта реальность была совершенной, теплой и такой красивой.
        - Наши первые шаги. Я помню, - сказала маленькая девочка, указывая куда-то на противоположную сторону двора.
        Огромных размеров мужчина, присев на корточки и широко расставив руки в стороны, смеялся непосредственно и звонко, когда к нему так неуверенно и несмело шагала совсем еще крохотная девочка в серой шубке и меховых ботиночках. В момент, когда она вот-вот должна была упасть, он подхватил ее и закружил. Ребенок смеялся, а радость от этого смеха эхом отзывалась в моем сердце. Это воспоминание точно вырисовывалось и в моей памяти, обретая цвета и ощущения того момента. Оно теперь мое. Я знала. Я помнила.
        Каждое воспоминание, показанное мне этой частичкой моего подсознания, словно расцветало в памяти, обретая свои корни, находя свое место и отклик в сердце. В каждом маленьком кусочке моего прошлого нашлось место человеку, которого я более не могла называть по имени или отцом. Это был папа. Мой папа. Первые шаги, открытия, познание мира были связаны с ним, потому что именно он и Рэби всегда были рядом. Я, без сомнений, могла назвать это время самым счастливым в жизни. Насколько я была бы полноценнее, если бы смогла сохранить эти уголки своего счастья? И почему я спрятала его от самой себя? В воспоминаниях моего раннего детства не было места моей тетке. Она появилась в Турийских лесах, когда мне исполнилось где-то около четырех оборотов. Теперь я помнила и нашу первую встречу.
        В родовом гнезде Игнэ не было места женщинам-аристократкам и тем более женщинам-эвейям. Тетка прибыла к нам в ясный солнечный день, когда я играла во дворе с детьми слуг нашей семьи. Ее повозка казалась мне выкованной из чистейшего золота. Кони, запряженные в нее, были самыми прекрасными белоснежными созданиями, что я когда-либо видела. Тогда я еще не знала, что такое иллюзии и для чего их используют аристократы. Мое сердце радостно трепетало в ожидании чуда. Еще утром Рэби сказал, что сегодня в наш дом прибудет сестра моего отца. Когда дверцы кареты отворились и из нее выбежали двое очаровательных малышей, одетых в такие одежды, о существовании которых я и не подозревала, я почувствовала себя очень счастливой. Эти прекрасные дети - мои брат и сестра. Такие красивые, что я наверняка смогу хвалиться ими перед друзьями. Но когда следом появилась Дорэй…
        Теперь я вспомнила, как искренне восхищалась ими в тот день. Как мой глупый, наивный детский разум, в котором жил образ матери, сотканный лишь из сказок и рассказов отца, вдруг поставил Дорэй на это место. Не знаю, как так вышло, но я действительно почувствовала, что именно такой могла и должна быть она. Что я сделала? Как любой ребенок, не привыкший к этикету, распорядку и не знающий ни в чем отказа, я побежала к ней. Перепрыгивая через лужи, огибая дворовую живность, я бросилась обнимать эту пришлую красавицу. Первые разочарование и сердечная боль пришли ко мне именно от этой женщины, когда она брезгливо оттолкнула меня и я ничком упала в грязь. Выражение ее лица в тот момент… Теперь я знала, что она всегда смотрела на меня так. Это было не из-за моего уродства. В ее глазах такой я была с самого первого дня.
        - Злая, - прошептала девочка рядом со мной.
        Я посмотрела на нее и едва смогла удержаться, чтобы не начать разглядывать ее лицо вместо показываемых ею сцен. Глаза моего детского «я» светились такой искренней ненавистью, что мне невольно стало не по себе. Так не смотрят на тех, кого просто недолюбливают. Так смотрят на тех, кого хотят убить. Тем страшнее был этот взгляд на детском лице.
        - Хватит. - Она вдруг решительно взмахнула рукой, точно перелистывая страницу. - Не хочу дарить ей это время, - серьезно сказала она.
        Реальность вокруг нас покрылась серым туманом, и мы словно замерли в небытии. Вокруг повисла вязкая серая хмарь, и в ней растворились картины прошлого, которые я уже никогда и ни за что не забуду. Только не их.
        - Просто скажу, - продолжила она, - с ее приездом многое изменилось для нас…
        Она сказала это «нас», и ей можно было не продолжать. Словно потянув за ниточку старый клубок, воспоминания пришли ко мне сами. Не такие яркие - смутные. Но я понимала, о чем она говорит.
        Многое и впрямь изменилось с приездом Дорэй. Отец стал покидать замок, оставляя меня с ней, а я совершенно не понимала, почему эта женщина такая странная. Когда папа был дома, она казалась такой нежной, теплой, заботливой. Я и правда порой представляла, что она моя мать. Когда отец уезжал… я словно становилась невидимой для нее и ее детей. Это смущало и задевало меня. Я не понимала, почему она то любит меня, а дети готовы играть со мной днями напролет, то вдруг словно забывает о моем существовании, а мои новые друзья игнорируют меня. Я не помню, чтобы это было слишком драматичным, просто обижало. Но у меня был Рэби, а значит, всегда было чем заняться и с кем поиграть.
        - Уже вспомнила, - скупо улыбнулась девочка рядом со мной, - сама.
        На некоторое время она замолчала, глядя куда-то прямо перед собой. Выражение ее лица вдруг стало совершенно нечитаемым и пустым, словно она о чем-то глубоко задумалась.
        - Ты знаешь, - вдруг сказала она, потерев маленькой ручкой глаза, - я ведь могу сохранить то, зачем ты пришла. - Она посмотрела снизу вверх. - Мне уже легче, правда. - Поджав губы, она натянуто улыбнулась.
        Надо сказать, врали мы обе никудышно, что в детстве, что сейчас.
        - Что бы там ни было, - прошептала я, - я больше не оставлю тебя. - Я чуть крепче сжала ее ладонь.
        Я смотрела в отражение своих собственных глаз на детском лице и знала, что это часть меня. Но я не могла бесстрастно и четко разделять лабиринты разума и части подсознания, как Китарэ. Для меня это был ребенок, который пятнадцать оборотов ждал меня. Один. В темноте. Она защищала меня. И что бы там ни было сокрыто в глубинах этих темных глаз, пришло время разделить этот груз. Казалось, она услышала меня, потому лишь кивнула, вдохнула глубже и вновь взмахнула рукой, преображая реальность.
        Мне следовало догадаться, что эта глава моего детства будет посвящена Китарэ. Наша первая встреча. Видимо, в детстве мне нравились красиво одетые люди. Я впервые видела принца верхом на настоящей лошади, конечно не такой большой, как у других воинов, но он уже сидел в седле! Сложно подобрать слова, чтобы описать мой восторг. Ни один мой знакомый мальчик еще не умел так, либо у него просто не было лошади! А тут такое…
        Папа подарил мне самое удивительное платье на свете. С самого утра меня искупали, туго заплели косы и запретили играть во дворе, пока не прибудет император. И вот я тайком подсматривала из-за ног отца за приближающейся процессией. Мое крошечное сердечко билось сильнее, и я уже не могла найти в себе сил отвести от него взгляд. Между нами сразу протянулась удивительная, ни на что не похожая нить.
        - Это так, - чуть улыбнулась малышка рядом со мной, и столько всего было в этом совсем не детском взгляде: затаенная боль мешалась в нем с такой искренней теплотой…
        Даже я видела, как он был ей дорог. И понимала, что она потеряла его…
        Момент нашей первой встречи сменился воспоминаниями об общих играх, разговорах, проделках.
        Мы так мало времени провели вместе. У меня были друзья и раньше, но уже тогда я понимала, что таких, как он, я никогда прежде не встречала. Он был особенным. Моя маленькая сущность показывала мне сцены нашего общего детства, должно быть неосознанно окрашивая их в более яркие цвета, даря странный привкус этим воспоминаниям, и они оживали в моей памяти вместе с ощущениями, которые крепко связаны с этими моментами.
        Тот день, когда я решила поразить его самым красивым местом Турийских лесов и отвести на место силы севера… До этого я лишь однажды была там ночью. Папа привел меня туда тайком, чтобы показать светлячков. Уже после пожара я так часто бывала там ночью. Всякий раз захлебываясь от непонятной тоски и восторга одновременно. Теперь я знала почему. Все эти годы мне не хватало их обоих, и именно там остались самые душевные и теплые воспоминания о нем. Сейчас они, точно крошечные светлячки в покрытой мглой памяти о моем детстве, сияли на ночном небе.
        Ночь, когда все изменилось, в воспоминаниях моего детского «я» отличалась от всего, что она показала мне прежде. Я почувствовала это сразу. Была ясная летняя ночь. Я слышала стрекот кузнечиков, пение птиц, мы с Китарэ были легко одеты, но мне казалось, стояла лютая стужа, пронизывающая до костей. Каждый вечер я придумывала нам развлечения. Вот и этот вечер не стал исключением. Разве есть что-то более увлекательное, чем подслушивать разговоры взрослых? Мысль о том, что это сам император говорит с отцом и насколько это ужасный поступок - подслушивать за ним, даже не пришла мне в голову. Хотя теперь я знала, кто как бы случайно подбросил мне эту идею…
        Старая Тильда как раз выдала нам вечернюю порцию рисовых пирожков и чая, когда на кухню как бы между делом заглянула Дорэй. Как всегда, безупречно выглядящая, очаровательная, сияющая. Даже Китарэ смотрел на нее с восхищением, что уж говорить обо мне. Она тепло поздоровалась с нами и тут же обратилась к кухарке:
        - Должно быть, мой брат сегодня обсуждает с императором детали предстоящего праздника. Я слышала, это будет нечто невероятное.
        Она мечтательно вздохнула, в то время как Тильда лишь растерянно хлопала глазами, не зная, какой реакции от нее ждет хозяйка. Я видела, что ей было плевать на то, что скажет прислуга. Все это она говорила нам. Дорэй даже не смотрела в сторону Тильды, лишь следила за нами. Потом как бы невзначай коснулась моего плеча, и я заметила, как крошечная искра соскользнула с ее пальцев, падая мне на грудь. И тут же взгляд ребенка наполнился предвкушением и азартом.
        - Я долго искала этот момент… А может быть, я сама его придумала? - прошептала девочка рядом со мной и посмотрела на меня так, словно искала ответа у меня. Будто я была последней ее надеждой на то, что это правда было, а не она нарисовала в своем воображении.
        - Не думаю, что это выдумка, - сказала я, прокручивая в памяти детали прикосновения тетушки ко мне.
        Это и правда было странно. Я, конечно, была той еще заводилой, однако до этого у нас были абсолютно иные планы на этот вечер. Но одно лишь прикосновение этой женщины - и мое сердце стучало точно сумасшедшее в предвкушении совершенно особенного приключения и желании узнать, что же за праздник для нас готовят. Спустя годы, когда твой разум уже понимает, что ребенку пяти оборотов не по силам прошмыгнуть мимо императорской стражи, ты догадываешься, что эту фразу бросили неспроста. Но тогда, поднимаясь по каменным ступеням башни, я думала лишь о том, насколько я ловкая, умелая и проворная. Самым главным казалось узнать, что готовят для нас наши отцы, а потом поделиться этим с Китарэ.
        - Ты хоть понимаешь, как это звучит? - Голос отца, такой непривычно холодный, жесткий.
        Я уже видела это прежде и, хотя все еще не знала, что будет дальше, почувствовала, с какой силой забилось мое сердце. Девочка так сжала мою руку, что я почувствовала, как ее крошечные ноготки впиваются мне в кожу. Но эта боль ничего не стоила по сравнению с тем, что должно было открыться мне вот-вот.
        - Вполне. - Голос отца Китарэ, столь же серьезный и решительный. - Потому и прошу тебя о помощи! Я больше никому не могу доверять. У меня есть только мое Ожерелье, только мои братья, в которых я могу быть уверен.
        - Парящие, если они подведут к этому, то для империи, для мира, Полотна это будет катастрофа… Конечно, ты же знаешь, я всегда с тобой, что бы ни было… - прошептал мой отец, а я уже знала, что последует за этим.
        Я видела, как от стены отделилась высокая сухощавая мужская фигура, а на мои детские плечи легли тонкие ледяные пальцы.
        - Мышка-малышка, - прошептал этот мужчина на ухо ребенку, а у меня по спине побежали мурашки, - любит подслушивать? - Хриплый смешок, прежде чем мне показалось, что пальцы этого мужчины превратились в тончайшие иглы, которые без особого труда вспороли мою детскую грудь, сжимаясь вокруг сердца.
        Он говорил со мной на древнем языке Полотна, обращаясь к отражению, что было еще слишком слабо, чтобы соединиться со мной. Но я чувствовала и понимала каждое его слово, которое падало куда-то на самое дно души, отзываясь звоном разбиваемых так не вовремя оков.
        - Услышь меня, дочь Радави! - Древний язык, наполненный шипящими непонятными звуками, а следом яркая вспышка руны подчинения перед глазами, которую он бросил в меня. Она расцвела где-то внутри разума, набрасывая на него невероятно крепкую сеть. - Очнись. - Вновь шепот - и новая руна пробуждения вспыхивает перед мысленным взором.
        Я видела, как маленькая «я», точно тряпичная кукла, замерла в руках этого мужчины, беспрекословно подчиняясь его воле, и видела каждое заклятие, что бросал этот эвей за Полотно, обращаясь к моему отражению. Маленькая «я» была в ужасе от происходящего. Древний дракон, разбуженный раньше времени, ревел от ярости. Я слышала ее крик с той стороны. Ее ярость оттого, что она так слаба, что позволила набросить первую сеть и теперь вынуждена подчиняться, а мое сердце сжималось от ужаса и беспомощности.
        - Пламени пора очнуться, - прошептал этот мужчина, подталкивая меня вперед и без труда отворяя дверь, за которой разговаривали император и мой отец.
        Дальнейшее не укладывалось у меня в голове. Я наблюдала за происходящим со стороны. Смотрела на это глазами испуганного ребенка. Словно оружие, замершее для удара в миллиметре от цели, я ощущала тепло родной стихии, которая послушно ластилась, принимая меня в свои объятия. Еще миг, одно слово того, чьи пальцы продолжали сжимать мое сердце, - и пламя поглотит этот мир…
        Я уже знала финал и понимала, что произойдет дальше. Не зря под строжайшим запретом детям не разрешается посещать места силы. Маленьких эвейев балуют, холят и лелеют, стараясь отгородить от невзгод этого мира. Нет ничего страшнее пробудившегося дракона, который не готов прийти в этот мир. Его гнев, неконтролируемая сила и мощь не созданы для неокрепшего детского разума. Мы не способны справляться с собственным отражением, пока не пройдем должную подготовку, пока не научимся контролировать эту стихию…
        Отец увидел меня, стоило нам переступить порог комнаты. Он первым вскочил с кресла, а следом и император. Я видела беспомощность и обреченность, что тут же отразились в их глазах. Сегодня я понимала, что ни один из них не поднял бы на меня руку, чтобы отсечь разбуженное пламя. Это означало лишь одно: очнувшийся от сна голодный огонь съест то, до чего сумеет дотянуться, пусть это будет даже он сам. Этот краткий миг глаза в глаза, как немое прощание. Миг, который все еще хранил мгновение моего детства. Он улыбнулся мне…
        - Ты… глупец… - прошептал отец Китарэ, глядя на мужчину за моей спиной.
        Это были последние слова, сказанные отцом Китарэ, и хотя моя память не сохранила их, сейчас, наблюдая за происходящим со стороны, я отчетливо их расслышала. И тогда, и сейчас мое внимание сосредоточилось на отце. Глаза в глаза, ни единой попытки остановить меня, просто потому что они оба верили: я нужна этому миру гораздо больше…
        - Вперед, малышка! - Шепот на древнем наречии заставил изогнуться дугой, принимая энергию, что зарождалась у меня где-то глубоко в груди, выкручивая детское тело. - А мне пора…
        Хватка на моем плече ослабла. Исчез и он сам, и воля, принуждавшая меня. Я попыталась как-то отступить, отринуть пробудившийся поток, когда услышала крик папы.
        - Не смей! Не смей! - кричал он, когда мир вокруг меня залило ревущее пламя.
        Я кричала, не видя перед собой ничего, кроме огня и его глаз, которые рассекли тонкие ниточки зрачков. Я видела, как его тело исчезает в огне! Как мое пламя уничтожает его плоть! Но, вопреки всему, он не кричал, не показывал, как ему больно. Он лишь нашел в себе силы призвать свою стихию и ударить меня ею, словно хлыстом, выбрасывая мое крошечное тело в окно…
        Ниром как никто другой понимал, что после него настанет мой черед. Из этой башни не должен был выйти никто. И хотя я не могла помнить это место, когда отец выкинул меня в окно, я продолжала стоять в этой комнате, среди ревущего пламени родной стихии. Я больше не чувствовала руки ребенка, что привел меня сюда. Она показала мне все. Теперь она снова стала частью меня. Не чувствуя ног, я приблизилась к мужчине, что замер в той самой позе, в которой я видела его в последний раз. Даже сейчас папа был гораздо выше меня. Его темно-алые волосы беспорядочными прядями растрепались на плечах. На шее, груди, ладонях кожа взбугрилась страшными волдырями. Отец все еще удерживал свою оболочку в этом мире. Отец Китарэ растворился сразу же. Его телу было нечего противопоставить пламени. Он даже не попытался обернуться в истинную ипостась, чтобы спастись. Папа немного задержался, чтобы спасти меня. Они оба предпочли умереть, лишь бы не потерять меня.
        Дрожащими ладонями я коснулась его лица. Я знала, что все это ненастоящее, но мне так хотелось хотя бы в своем собственном сне попрощаться с ним. Его лицо расплывалось из-за слез, которые я больше не могла сдержать. Я обняла его так крепко, как только могла, уже рыдая в голос.
        Сколько мы так простояли в этой застывшей иллюзорной реальности? Не знаю. Время перестало существовать. Сперва не было ни единой связной мысли. Я превратилась в оголенный нерв, который не способен ни на что, кроме крика о своей боли. Но мне было уже не пять оборотов, когда все, что смог придумать детский разум, - это внушить самой себе, что ничего подобного никогда не происходило. Маленькая Ив осталась заперта в ночи, у самой кромки лесного озера, где оборот за оборотом она оплакивала свои потери и горе. Больше такого не повторится. Теперь я буду помнить.
        - Я больше никогда не отрекусь от тебя, - прошептала я, обращаясь к памяти о своем отце.
        Пришла бы я к Китарэ еще раз с подобной просьбой, зная, чем это закончится? Да, однозначно. Я не стала счастливее, узнав ответы. Сегодня я стала собой.
        Я не знаю, как смогла найти силы отступить от застывшего воспоминания об отце. Это был последний миг, когда я видела его, и это уже не отпустит меня никогда. Я не могла найти в себе сил остановить слезы, что текли по моим щекам, но сделала шаг к окну, затем еще один и еще… И, казалось, эти шаги к спасенной девочке, разделяющие меня и остающегося в огне отца, были самыми сложными в моей жизни.
        На миг я прикрыла глаза, чтобы в ту же секунду оказаться за пределами объятой огнем башни. Дорэй была права, говоря, что такого буйства стихии она никогда прежде не видела. Казалось, у огня был голос, что ревел, разнося этот жуткий потусторонний гул по округе. Расплавленный камень, точно воск алой свечи, стекал по трескающимся вековым стенам. Но впервые в жизни огонь не казался жутким и пугающим. В нем больше не было той ужасающей тайны. Здесь и сейчас он рыдал и плакал вместе со мной, захлебываясь гневом и безысходностью. Он не виноват… Стихия не может быть виновата в страдании, которое она причиняет.
        - Ив! Очнись, Ив! - Совсем еще тонкий голосок Китарэ сквозь слезы, которые он даже не пытался скрыть. - Не закрывай глаза, слышишь? Смотри на меня, пожалуйста…
        - Больно…
        Шепот… едва слышный, но я скорее вспомнила эти слова, сказанные мной тогда. Я смотрела на свое обезображенное тело и не понимала, как вообще мне удалось выжить. Я так расстраивалась, что нога подводит меня. А по сути, ее вообще не должно было остаться! Сказать, что ребенок, что сейчас лежал на земле, сильно обгорел, - это явно преуменьшить. Быть может, шок спас меня… или заклятия того эвейя, что подчинили мои тело и разум?
        Да, дети эвейев гораздо сильнее людей, но даже это не объясняет того, как Китарэ смог так легко поднять меня. Я стояла рядом, наблюдая за его действиями, и мне становилось не по себе. Он не побоялся прикоснуться ко мне! Казалось, этот мальчик и вовсе не замечает того, как сильно и страшно обезображено мое тело. Слезы на его глазах исчезли резко, быстро, а вместо них на лице отразилась странная решимость. Уверенно и быстро зашагал в сторону леса. Он продолжал уговаривать меня потерпеть, и, как мне кажется, это было единственным, что удерживало меня в сознании. Его голос был связующей нитью, что крепко-накрепко привязала меня к этому миру. Дух - его стихия, и он призвал ее, запретив мне покидать этот мир. Я так ясно видела это теперь.
        Следуя за ним, я поражалась, как безошибочно точно он находил путь к месту силы Турийских лесов, словно идет по давно знакомому пути. Даже оказавшись на берегу, он вовсе не замедлил шаг, а стремительно и быстро вошел в воду со мной на руках.
        Я замерла на берегу, наконец-то в полной мере осознавая, для чего он принес меня сюда! Откуда все эти неясные обрывки снов, приходящие ко мне с самого детства. Почему Аши так страдает все эти годы, а Китарэ боится собственного отражения! Мы оба превратились в осколки в этот день, разбившись, точно хрупкие фарфоровые статуэтки. Казалось, Китарэ просто стоит посреди лесного озера, стараясь удержать мое крошечное тело на плаву. Но я видела глазами ребенка, что место силы, эти врата меж двух миров приоткрылись в этот миг для них двоих. Сияющий мир духов за Полотном впустил их на краткий миг, пробуждая от сна и еще одного неготового прийти в этот мир дракона, что так щедро подарил мне кусочек себя, своей магии и силы, просто чтобы удержать в этом мире и помочь выжить. Стоило этой серебряной капле соскользнуть с пальцев Китарэ мне на грудь, как я почувствовала внутри ее теплый, немного болезненный отклик. Частица Аши и Китарэ, частица эвейя, что привязал меня в тот день к этому миру, она все еще была во мне… Все эвейи с истинными отражениями знают, что можно пользоваться стихией, управлять ею как
угодно, но никогда нельзя уподобляться тем, у кого нет отражения, и пить силу из души. Для них это не так страшно, как для тех, кому предначертано обрести отражение.
        Неосознанно я положила ладонь себе на грудь.
        - Как это возможно? - пробормотала я, наблюдая, как из последних сил, точно что-то внутри него сломалось, Китарэ бредет к берегу со мной на руках.
        Но стоило ему сделать первый шаг, выходя из воды, как его черные волосы, будто по велению невидимой кисти художника, вдруг покрыло белоснежное серебро. Оказавшись на берегу, Китарэ упал, а рядом с ним и маленькая «я».
        Глава 17
        Тихо присев рядом с Китарэ, я осторожно провела ладонью по его волосам. После увиденного в душе было пусто, словно дотлевали алые угли пожарища в восточной башне родового гнезда. Некоторые говорят, что самое страшное - это узнать правду. Я могу сказать, что куда страшнее потом.
        Мне хотелось на коленях просить у него прощения, я проклинала день своего рождения. Но у меня язык не поворачивался даже прошептать такое. Что бы я ни сказала, какие бы слова ни сорвались с моих губ, этого было недостаточно. То, что это была чужая игра, вовсе не уменьшало моей вины.
        - Это не твоя вина. - Тихий голос за моей спиной принадлежал уже взрослому Китарэ, и он сказал то, что я не готова была услышать и принять.
        - И моя тоже, - ответила я, поднимаясь на ноги, и не сразу совладала с собой, чтобы повернуться к нему.
        - Нет, - ответил он, уже глядя мне в глаза.
        Стараясь сохранить последние капли самообладания, я молча стояла напротив него. Мне никогда не отплатить ему за эти слова. Никогда не повернуть время вспять, чтобы что-то изменить и исправить. Но есть реальность, в которой мой долг перед этим мужчиной бесконечен. И пока он пытался достучаться до меня, чтобы я почувствовала себя лучше, я закрывала в своем сердце каждую открытую дверь, в которую могла проникнуть мысль о том, что подобное возможно.
        Китарэ протянул мне руку, выжидательно посмотрев на меня. Столько странных эмоций сейчас отражалось на самом дне его глаз, начиная от какой-то глубинной боли, тоски, страха и заканчивая непонятной мне нежностью. Никто и никогда не смотрел на меня так, и от этого было еще больнее.
        - Иди ко мне, - почти шепотом позвал он, когда я сделала шаг, наглухо затворив самую последнюю дверь. Китарэ печально улыбнулся уголками губ, взяв меня за руку, и почти с силой притянул к себе. - Вот так, - прошептал он в мои волосы, позволяя уткнуться лбом к себе в грудь. Он не пытался обнять меня или как-то сократить оставшиеся миллиметры между нами. Мы просто стояли друг напротив друга, почти вплотную, и его рука не спешила отпускать мою. - Пожалуй, я повторю: это не твоя вина, Ив… А об остальном мы поговорим уже не здесь, хорошо?
        Я молча кивнула, даже не пытаясь взглянуть ему в глаза. Дыхание тут же перехватило. Казалось, с небывалой скоростью кто-то потащил меня наверх, позволяя растаять картинам леса, ночи, озера, превратив их в одно смазанное пятно. И тут же я открыла глаза в уже знакомом склепе. Я все так же сидела на расстеленных одеялах, и было сложно сказать, сколько прошло времени с тех пор, как мы сюда пришли. Для меня это была целая жизнь длиной в несколько оборотов, которая перевернула с ног на голову все, что я привыкла считать данностью своего бытия. Напротив меня в той же позе замер Китарэ. Он еще не пришел в себя, и у меня было несколько секунд, чтобы просто посмотреть на него. Вряд ли я отважусь на это в ближайшем будущем…
        Словно услышав мои мысли, он вздрогнул и тут же открыл слегка прищуренные глаза. Некоторое время он просто смотрел перед собой. Его взгляд казался задумчивым и отстраненным. Потом он глубоко вздохнул.
        - Как ты? - севшим голосом спросил он.
        Я не знала, что должна была ответить на такой вопрос. Вежливое «все хорошо» было бы верхом цинизма и бестактности. «Мне плохо… очень» - вот что на самом деле хотелось закричать, но это было бы еще хуже!
        Какое у меня есть право говорить ему такое? Но когда вместо ответа по моей щеке побежала обжигающая слеза, я готова была провалиться под землю! Я попыталась резко утереть ее, но тут же оказалась в его стальных объятиях.
        - Теперь я знаю все твои мысли, что, точно тысячи ярких вспышек, проносятся в твоей голове. - Он говорил очень тихо, и каждое сказанное им слово вибрацией отзывалось внутри. - Не прячь слезы, Ив, ты имеешь на них право. И нет твоей вины в том, что произошло с нами тогда, когда ни один из нас не мог повлиять на исход. Я обещаю тебе, это не останется безнаказанным, но я прошу тебя… - Он тяжело перевел дыхание, положив ладонь мне на голову и как-то неловко гладя меня по волосам. - Не вини себя. Я не злюсь на тебя, не обвиняю и прошу от тебя того же… Демоны, - вздрогнул он всем телом, - только не сейчас…
        Я почувствовала его дрожь и поняла, что это именно тот момент, когда у меня есть шанс. Осторожно выскользнув из его объятий, пользуясь теми самыми секундами, когда вот-вот должен был появиться Аши, а Китарэ на какое-то время исчезнуть, я обошла его со спины и осторожно обняла. Я потянула его со всей доступной мне силой. Тянула к стене. Туда, где сам Китарэ подготовил для себя то, что я ненавидела всей душой, но была вынуждена использовать, чтобы позаботиться о нем так, как могла бы сделать только я. Цепи показались неожиданно холодными. Некоторое время я просто держала их в руках, раздумывая над тем, правильно ли я поступаю. Но были вещи, в которые я не должна была его впутывать. Должно быть, то, что он проник в мой разум, как-то повлияло на него. Я должна была дать ему время и пространство, чтобы осознать все, что случилось с нами тогда, а не ловить его на слове и жить дальше так, словно ничего не было. Было. Я знала это. Знал и он. И теперь пришло мое время отдавать долги.
        Стоило Китарэ вновь вздрогнуть, что означало, что вот-вот появится Аши, как я поняла, что пришло время действовать. Я осторожно заковала его запястья в серебряные, почти невесомые браслеты. Как раз в тот момент, когда Аши открыл глаза, я была готова подняться с колен.
        - Душа моя. - Он слегка улыбнулся, посмотрев на меня немного затуманенным, как после сна, взглядом. Он попытался потянуться ко мне, но тут же замер, заметив цепи на своих запястьях. На толику секунды он отвлекся на закованные в браслеты запястья, и этого мне хватило, чтобы отступить от него на несколько шагов. - Зачем? - нахмурился он, посмотрел на меня и, точно что-то увидев, тут же отрицательно закачал головой: - Нет, нет! Что ты задумала? Не смей, слышишь?
        - Я должна, - прошептала я. - Должна… сама…
        - Нет!
        - Прости, - уже не сдерживая эмоций, попросила я, - и не смей меня прощать…
        Собрав всю свою волю в кулак, я повернулась к нему спиной. Слыша лязг металла и его отчаянные попытки освободиться, я взбежала по ступеням, затворяя за собой дверь.
        Я неслась по тропинке, ведущей к жилому корпусу, не разбирая дороги. Мое сердце рвалось на части, и, конечно, мне казалось, что меня преследует яростный рев разбуженного дракона.
        Могло показаться, что я помешалась от горя. Или что увиденное лишило меня последних крупиц разума. Но любое из предположений было бы неверным. Мои эмоции вспыхивали и гасли, точно сменяя друг друга в безумной карусели: отчаяние, гнев, ярость, тоска и безысходность. Единственное, что оставалось неизменным и прочно обосновалось внутри, - это боль и решимость. Китарэ сказал, что прощает. Что он не злится на меня… Как я могу принять это? Особенно когда он так уязвим после увиденного и прожитого сквозь призму моих эмоций. Он имеет право на гнев, который обязательно придет к нему, когда он немного отойдет от пережитого. Речь идет не о злонамеренности, виновности или справедливости… здесь гораздо больше.
        Это все не вернет ему отца и не восстановит то, что было когда-то разбито. Не было в моих планах и побега. Конечно же, нет. Теперь осознание того, что моя жизнь должна быть посвящена Ожерелью, окрепло как никогда. Но сперва я должна была сделать кое-что…
        Почему именно сейчас? Потому что, боюсь, в моем сердце не хватит места, чтобы удержать то пламя, что с каждой минутой оживало внутри. В тот самый момент, когда я стала единым целым, когда вернулась память, а все эмоции ожили внутри, точно то, что произошло, случилось несколько мгновений назад, я впервые остро почувствовала стихию, что давно дремала во мне. Это пламя, напитавшись воспоминаниями и эмоциями, съежилось до крошечной точки, не оставив внутри ничего, кроме пустоты, с одной-единственной целью - полыхнуть так, как никогда прежде. Впервые я не боялась стихии, что породила меня. Словно невеста, я с трепетом и толикой безумия предвкушала приход своей любви, которая вот-вот накроет меня с головой. У меня не было времени позаботиться о Китарэ лучше, чем я смогла. Так он точно будет в безопасности.
        Стоило мне оказаться на пороге собственного корпуса и с разбегу влететь в дом, как передо мной оказался Рэби. Выглядел он заспанным, но, конечно же, старательно делал вид, что не спал всю ночь.
        - Смею заметить, уже рассвет… - Он попытался придать своему виду строгости, но тут же осекся. - Что?
        - Идем! - рявкнула я, схватив его за руку и утаскивая к входу во внутренний дворик.
        - Куда? Что ты… Эй! Я в одних штанах! - попытался он вырваться, но стоило моей руке сомкнуться на его ладони, как он тут же осекся, как-то по-особому прикрыв глаза и замерев посреди комнаты. - Как же давно… - невнятно пробормотал он, явно находясь где угодно в своих мыслях, но не здесь. На его губах заиграла блаженная улыбка, взгляд из-под опущенных ресниц стал отсутствующим и немного безумным.
        - Соберись, не до того сейчас! - с силой ударила я его в грудь.
        Рэби был элементалем, и несложно было догадаться, какой эффект на него мог произвести предстоящий всплеск. Все равно что годы голодавшему добраться до заветного стола, уставленного пищей.
        Рэби напрягся всем телом, точно отчаянно пытаясь унять пробудившийся голод. На это у него ушло несколько драгоценных секунд, прежде чем без лишних вопросов он готов был следовать за мной, лишь бы я не отпускала его руки.
        - Идем, идем, - бормотала я, открывая дверь, ведущую во внутренний двор, где находилась теле-портационная площадка. - Тот телепорт в Турий-ских лесах рабочий? Ты должен активировать его! И не смей говорить, что не знаешь как, я знаю, что знаешь! И энергии тебе теперь хватит: я чувствую, как ты пьешь меня.
        Пожалуй, именно рука Рэби была тем самым ступором, который все еще сдерживал меня. Сам наставник выглядел так, словно хорошенько приложился к бутылке. Его смуглые щеки окрасил румянец, который сделал его кожу еще темнее. Взгляд был немного осоловелым и донельзя довольным. Морщинки на коже как-то подозрительно разгладились. Казалось, даже кожа на теле и сами мышцы стали более подтянутыми.
        - Ха, конечно, - довольно захохотал он, - я все могу… Ты даже не представляешь, сколько я всего могу… - Язык у Рэби явно заплетался.
        - Ты только в сознании будь пока, ладно? Не обожрись с голодухи, - посоветовала я, смерив его скептическим взглядом.
        - Да какой там, - отмахнулся он, немного пошатываясь, когда мы оказались возле плиты для перемещений.
        - Настраивай, - скомандовала я и еще несколько минут пыталась вырвать руку из его железной хватки.
        Некогда ухоженная и часто используемая площадка для перемещений рода Игнэ находилась в самом центре нашего давно заброшенного сада. Я не знаю, почему Дорэй не заботилась о том, как выглядит это поместье. Я почти не сомневалась, что у нее были интересы и вложения за пределами поместья брата, в котором она была вынуждена жить по указанию Совета. Но, так или иначе, сейчас, когда зима только начиналась для всей империи, в Турийских лесах она прочно обосновалась, превратив один из некогда прекраснейших садов в зимний лес, где высота снежного покрова доходила мне до пояса. Именно так я оказалась в родовом гнезде, стоило Рэби направить полученную от меня энергию на активацию телепорта.
        - Как приятно попасть домой, а? - пробормотала я, не без удивления ловя себя на мысли, что мне совершенно не холодно в легкой ученической форме, когда все говорило о том, что вокруг царит лютая стужа. Я стояла по пояс в снегу, в то время как ледяные кристаллы от соприкосновения со мной шипели и тут же испарялись. Снег вокруг меня стремительно таял.
        Тот, кто всю жизнь провел на севере или хотя бы по воле судьбы жил там достаточно долго, знает, что по глубоким сугробам невозможно передвигаться без специальной обуви. Пожалуй, это правило было исключением, когда внутри тебя пробуждалось пламя, сминая оковы льда. Я сначала шла легко, а потом и вовсе побежала вперед, разрезая снег, точно остро заточенный клинок - тончайшее шелковое полотно. Рэби молча следовал за мной.
        Мои воспоминания подарили не только боль. Они дали мне шанс, которым я не могла не воспользоваться. Точно несчастный игрок, проигравший все и набравший карты наугад, я вдруг поняла, что могу выиграть. С каждым шагом пламя внутри меня становилось сильнее, я чувствовала, будто огненная волна надвигается на меня, как если бы скованный мнимым спокойствием океан вдруг пробудился. Я почти осязала ее мощь, которой по силам стирать континенты с лица земли. А еще меня не покидало ощущение, что маленькая «я» кое-что подбросила моему взрослому разуму, точно веревку, что поможет мне выбраться, когда привычный мир разрушится и все полетит в бездну. Это было совсем маленькое воспоминание. Сама я бы наверняка забыла, но мое подсознание точно сберегло его преднамеренно.
        - Папа, а что, чтобы стать настоящим драконом, нужно уехать далеко-далеко, в храм? - спросила я, переворачивая страницы какой-то древней книги, в которой, тем не менее, были красочные иллюстрации с разноцветными драконами и непонятными значками.
        Был вечер, и меня вот-вот должны были уложить спать.
        - Нынче так принято, - ответил он, подобрав под себя ноги и сев на постели напротив меня.
        - Почему? Я не хочу уезжать, - пробормотала я. - Мне не хочется… Тут Рэби и ты, а там? Ничего хорошего, точно знаю.
        - Можно и не уезжать, - усмехнулся он. - В конце концов, в Турийских лесах есть и свое место силы. - Он пожал плечами, попытавшись отобрать у меня книгу, но я вцепилась в нее.
        - Правда?
        - Да, - кивнул он. - Храмы были не всегда, а вот эвейи встречали свои отражения с древних времен.
        - Что такое «древних»?
        Конечно, тогда все это казалось неважным. Гораздо важнее было отсрочить момент, когда надо будет ложиться спать, а стало быть, наставало время глупых вопросов. Но именно это воспоминание натолкнуло меня на мысль, которую необходимо было довести до реального воплощения. Оставалось одно но, которое требовало ответа. Что-то мне подсказывало, что и одновременное прохождение за Полотно, чтобы стать единым Ожерельем, было необязательно «в древние времена».
        - Рэби, - позвала я, перейдя на быстрый шаг, стоило нам пересечь незримую нынче границу между садом и лесом.
        - М-м? - Его голос прозвучал так, словно я тащила его в зимнюю чащу спящим в теплой постельке и он понятия не имел, что мы посреди леса.
        Невольно обернувшись, я едва не споткнулась и не рухнула в ближайший сугроб. Это я была невысокого роста, мои ноги были короче, и то, что обычно было для меня быстрым шагом, для Рэби - легкая прогулка. И вот огромный лысый мужик с блаженной улыбкой на лице, пошатываясь и довольно щурясь, топал за мной по ровной тропинке-проталине, то и дело подхватывая с огромных сугробов снежинки и сдувая их с ладони, прежде чем они растают. Потом умильно вздыхал, любуясь тем, как они кружатся в предрассветных сумерках, и снова шагал вперед.
        - Ты в порядке? - насторожилась я.
        - Ах, - вздохнул он и посмотрел на меня так, как смотрел на семейные порции супа, которые обычно заказывали из расчета на четверых. - Я должен, наверное, спросить, что произошло? Но я и так вижу. Хочу ли я знать подробности? Не раньше, чем ты захочешь ими поделиться. Понимаю ли я, к чему приведет твое решение сходить на семейное место силы? Да, я пока соображаю. Против ли? Нет. - На мгновение он задумался. - Ты знала, что в старости люди начинают толстеть, если не начинают есть меньше? А как я могу есть меньше, если я пятнадцать оборотов голодаю? - Он жалостливо посмотрел на меня. - Я не могу стать толстым, старым и голодным, - шмыгнул он носом, - я едва пережил отсутствие волос. - Он тяжело сглотнул.
        - Да ты в стельку! - прищурившись, резюмировала я.
        - И? - поджав задрожавшие губы, с вызовом поинтересовался он.
        - Все в порядке, - заверила я его. - Но не мог бы ты ответить всего на один вопрос?
        - Какой? - через несколько секунд немного обиженно поинтересовался он.
        - Если… одним словом, если все получится, я же смогу… встать в Ожерелье?
        Медленно моргнув, он посмотрел на меня немного осоловелыми глазами.
        - Я не понимаю… вопроса, - выдал он, слегка пошатываясь.
        - Ну, я же смогу занять место силы в Ожерелье Китарэ? А?
        - Я не понимаю, что ты хочешь от меня? Ты уже его заняла… Ваши энергии создали свою уникальную мелодию двенадцати, в то время как Китарэ - ваш резо… резо… - жестикулируя рукой в воздухе, пытался высказаться он. - Резонатор-р-р, - практически прорычал он. - Бездна его разорви, что за слово!
        - Спасибо, - прошептала я, надеясь, что он не настолько пьян, чтобы что-то напутать, и уже со всех ног бросилась вперед сквозь заснеженный лес.
        Когда особенно густые и колючие кусты все же сдались и я едва не вывалилась на заснеженный берег лесного озера, то невольно застыла на месте. Сомнения и страхи на краткий миг вдруг овладели моим сердцем, заставив растерянно замереть, чтобы услышать, как пробуждается вековой зимний лес. Его горделивое, величественное спокойствие, где не было места ни страхам, ни сомнениям. Он всегда знал, кто он, и это то самое чувство гармонии с самим собой, которое следовало бы найти и мне. Не время сомневаться, когда до цели осталось несколько шагов. Когда все внутри горит огнем, а сердце грохочет так, что кажется, еще чуть-чуть, и оно вырвется из груди.
        Мое хриплое дыхание сорвалось с пересохших губ, когда сквозь снег я осторожно двинулась вперед. Я невольно всхлипнула, стоило мне ступить на покрывавший гладь озера лед. Мои ступни тотчас стали погружаться в ледяную воду, так как даже лед не выдерживал того жара, что сейчас источала я. Но я и не думала останавливаться. От соприкосновения с ледяной водой я ощутила, как горит моя кожа. Это было так больно! Казалось, я добровольно погружаюсь в жидкое пламя, что с каждым шагом охватывало каждую клеточку тела, отзываясь в нем. Хотелось закричать, но дыхание перехватило. И вместо этого я лишь с силой сжала челюсти, двигаясь вперед, все ближе к самому центру озера. Постепенно вода покрыла мои бедра, добралась до пояса, потом до груди, и тогда я оттолкнулась от дна и поплыла. Первый гребок, второй - и в этот момент я поняла, что не могу больше сдерживать пламя, что отчаянно рвется наружу.
        Отпустить всю боль, что сжигала меня изнутри вместе с энергией, что пришла так нежданно; все страхи и сомнения; чувства, которые сводили с ума своей безысходностью и предопределенностью. Я ощутила, как эта огненная волна, огромная и самобытная, что столько времени медленно надвигалась на меня, вдруг пришла в движение, обрушивая всю свою мощь и погребая меня под собой. Тело, сознание словно рассеялось на тысячи песчинок, сливаясь с энергией, что вдруг затмила собой все вокруг.
        Я стала частью крошечной искры, что в темной стылой ночи оторвалась от костра, кружась в последнем танце вместе с ветром. Я стала языком пламени, что не может насытиться, поглощая все, до чего в силах дотянуться… Хотя нет, вовсе не голод движет им, он всего лишь забирает, чтобы воссоздать себя же вновь. Я увидела свое отражение и место в каждой жизни и смерти, став частью чего-то несоизмеримо большего, чем отдельно взятая судьба. Кажется, стихия, которую я всегда отвергала, вдруг стала моей колыбелью, приняв, впустив в себя, рассказав о себе и о том, какой она может быть, дав прочувствовать каждый свой изгиб.
        Наверное, я кричала, а быть может, мне это лишь казалось, но, когда я пришла в себя, поняла, что что-то да вышло из этой безумной затеи… Исчез заснеженный лес, растворились озеро и лед, превратившись в бесконечные золотые пески и дюны на фоне пурпурного неба. Все вокруг казалось нереальным, чересчур ярким, четким и в то же время чуждым. Я видела песок, который больше всего напоминал золотую пыль, и понимала, что это вовсе не тот песок, что бывает в реальном мире. Чувствовала прикосновение сухого, теплого ветра к коже и осознавала, что это совсем не ветер, а точно сам мир прикасается ко мне, приветствуя и принимая в свои объятия.
        Невольно обернувшись, я вдруг увидела за своей спиной огромные колонны из серого камня, у одной из которых я как раз и стояла. Мне не хватило бы рук, чтобы обнять ее! Так же, как не могла я оценить ее высоту. Лишь предположить, судя по тому, что одна из них упала, преградив проход в огромных размеров храм… Иначе чем еще могло быть это невероятных размеров здание? Должно быть, внутрь легко прошел бы самый огромный в мире дракон, не испытав ни малейшего стеснения. Но, судя по всему, одна из колонн ему все же помешала.
        - Раз ты пришла, то готова. Так почему стоишь на пороге? - Голос Рэби стал для меня полнейшей неожиданностью, особенно потому, что это был все еще его голос, но в то же время казался гораздо более тонким, детским…
        Испуганно обернувшись, я едва не села там, где стояла. За моей спиной стоял худощавый, немного угловатый подросток от силы четырнадцати оборотов с кажущимися огромными глазами на тонком смуглом лице. На Рэби все еще были его брюки, которые он пытался удержать на себе, зажав подмышками.
        - Я не знаю, ясно тебе? - Он попытался сдуть с лица прядь волос. - Я просто шел за тобой, потом плыл, и вот… - Он попытался взмахнуть рукой, но тут начали падать вниз штаны, и ему вновь пришлось их ловить. - Тебе надо войти туда, - кивнул он в сторону входа в огромный храм. - Это место еще не Полотно, а скорее перевалочный пункт, и задерживаться тут не стоит.
        - А ты?
        - Я буду ждать тут, иначе могу рассеяться там, - кивнул он, имея в виду место, где мне предстояло найти себя. - Что ты видишь вокруг? - вдруг спросил он.
        - В смысле? Песок, храм…
        - Интересно, - улыбнулся он. - А я словно стою посреди тумана, и с каждой секундой он становится все плотнее, Ив. Давай поспешим, если это, конечно, возможно.
        Я не стала отвечать и постаралась не показывать, как меня встревожили его слова, просто молча повернулась и побежала.
        Было непросто подобраться к входу, так как путь преграждала упавшая колонна, но потом вспомнились слова Китарэ, которыми он напутствовал меня, когда мы спускались в мое подсознание: «Это твой мир и твои правила». И почему это правило не может быть справедливо для этого места? В конце концов, разве здесь, где живут духи, должны действовать законы, созданные для материального мира? Что-то мне подсказывало, что вовсе необязательно. Я отошла на пару шагов назад, присела и по привычке разбежалась, прежде чем прыгнуть. В момент прыжка я истово повторяла себе, что это нормально и я смогу это сделать. На удивление, так все и произошло. Просто, легко, словно за моей спиной распахнулись невидимые крылья, я прыгнула ввысь и уже не приземлилась…
        Вернее, я оказалась в совершенно ином месте. В лицо тут же ударил сильный ветер, и я слегка пошатнулась, ведь теперь были скалы, а я стояла на выпирающем над бездной плато. Окружающий пейзаж сильно напоминал те горы, о которых я так часто мечтала, живя на севере. А быть может, просто все горы похожи друг на друга? Серые каменные исполины; казалось, их верхушки подпирают небо, которое тут имело нежно-бирюзовый оттенок. Сильный ветер срывал с каменных стен россыпь снежинок, заставляя их танцевать в причудливом вихре, пока они не надоедали ему и он не бросал их, отпуская в полет прямо над пропастью.
        Почему я оказалась здесь? Я не знала, как происходит первое путешествие в мир духов. Но иногда в книгах мне попадались воспоминания некоторых эвейев, которые описывали острова, что парят прямо в небесах, удивительной красоты дворцы и города, причудливых существ, обретающих в этом мире тот облик, в котором они чувствовали себя самими собой. Я ожидала от этого путешествия чего-то подобного.
        Ну или хотя бы чего-то необычного. Но уж никак не того, что меня забросит куда-то, демоны пойми куда, в гордом одиночестве!
        «Жалко, что в книгах не пишут, что, если думать за Полотном слишком громко, тебя могут услышать и даже обидеться». - Голос, что прозвучал у меня в голове, казалось, принадлежал женщине, но вот саму хозяйку пришлось поискать.
        Я озиралась некоторое время, пока не заметила, что снег на отвесной скале странно мерцает в лучах солнца, которого я, как ни старалась, разглядеть не могла. Но именно его лучи отражались на чешуе этого крошечного - размером с котенка, не больше - дракона. Надо сказать, что в этот момент у меня мелькнула досадная мысль: «Это что, мое отражение? Вот эта крошечка?» Так из-за чего весь сыр-бор-то? Когда твой дракон может поместиться на ладошке и - без обид - достаточно поплотнее скрутить пару листов бумаги и шмякнуть как следует…
        «А вот это обидно было, между прочим», - все же не скрывая смеха в голосе, ответило это чудо, что, казалось, состояло из хрустальных чешуек. Дракончик встрепенулся и как-то легко заскользил ко мне… Его тело походило на змеиное. Крыльев не было, но он легко парил в воздухе, чтобы тут же обернуться вокруг моей шеи и изогнуться так, чтобы взглянуть мне прямо в глаза. «Пришла бы через храм, попала бы в Аш’рил». - Его, а точнее, ее мыслеречь так отчетливо звучала у меня в голове, в то время как я не могла отвести взгляда от почти прозрачных голубых глаз. «Увидела бы и парящие острова, и город духов, и дворцы. Но ты пришла по забытой тропе, потому-то и не смогла правильно выбрать нить и попасть туда, куда мечтала. Хотя, что-то мне подсказывает, тебе нужно быстрее вернуться, не так ли?»
        - Кто ты? - спросила я.
        Эта удивительная крошечная хрустальная драконица обвилась вокруг моей шеи, но я не чувствовала ни опасности, что могла бы исходить от нее, ни тяжести ее тела - лишь странное, нежное тепло… Словно кто-то родной обнял меня. Она ничего не ответила, лишь легко соскользнула с моей шеи, спустилась по руке, оставляя только легкое жжение, и вновь стала парить передо мной. «Идем, - донеслось до меня. - Когда просыпаются древние, лучше не затягивать. Твое отражение достаточно долго спало. За эти бесчисленные обороты оно растворилось в стихии и воскресло вновь, равно как и ты прошла свой жизненный цикл. Две половинки одной души, единое целое, часть которого уходит в другой мир, чуть раньше пробуждаясь, чтобы подготовить тело и сознание, способное вместить себя всю». Пожалуй, никто и никогда прежде не давал мне понять так точно, что такое есть мы.
        Она подплыла к вертикальной скале и, не останавливаясь ни на секунду, просто прошла сквозь нее. Глубоко вздохнув, я последовала за ней.
        - Мои правила, мои правила, - продолжала я шептать слова Китарэ, уговаривая саму себя, что это в принципе возможно - пройти сквозь скалу.
        Я шагнула вперед и, не ощутив ни малейшего сопротивления, прошла внутрь. Там оказалась огромных размеров галерея и узкая тропа, уводящая вглубь. Сияние хрустальной чешуи маленького дракончика разгоняло мрак, и я понимала, куда идти. Вскоре воздух стал более плотным и горячим, стены галереи окрасили ярко-оранжевые блики. Мы несколько раз свернули и наконец вышли в просторную светлую залу…
        Пожалуй, именно так выглядит жерло вулкана. Вокруг широкой каменной площадки плескалась раскаленная ярко-алая лава. В самом ее центре спал исполинских размеров черный дракон, свернувшись, точно кошка. С каждым его… нет, конечно же, ее вздохом черную кожу испещряли сотни ярко-алых трещинок, словно раздвигались чешуйки, под которыми жило пламя.
        Весь мир перестал существовать в этот момент для меня. В недрах этой огромной скалы нашла свой покой моя половинка, которая так долго ждала меня. Ее размеренное дыхание отзывалось в каждой клеточке моего тела; я слышала, как грохочет ее сердце, и мое билось в унисон с ним. Стоило мне положить свою ладонь на ее огромную узкую голову, как чешуйки под моей рукой сперва порозовели, по ним пробежали яркие желтые всполохи, а затем вспыхнули ярко-алыми начали наливаться глубоким рубиновым оттенком.
        Последний размеренный вдох, и дракон напротив распахнул глаза. Сперва расфокусированные, цвета золота с черными прожилками; их тут же пронзила черная ниточка зрачка… Я никогда не видела своего отражения в зеркале… Никогда, с того самого дня… Но впервые смотрела на себя со стороны ее глазами - своими глазами… Я казалась себе такой маленькой, почти игрушечной, но в этот самый миг я почувствовала странное единение с ней, с самой собой. Я осторожно обняла ее за морду, когда ее крылья сомкнулись вокруг меня, точно отгораживая от всего мира. Она глубоко вдохнула и выдохнула, и ее обжигающее дыхание прошло сквозь меня. И тут я поняла, что мое тело стало совсем прозрачным. Когда плато затопило пришедшей в движение лавой, я даже не ощутила жара, исходящего от нее. На мгновение стало страшно, что еще немного, и я исчезну навсегда! Но вдруг я просто оказалась внутри этого огромного существа, глядя, как мое призрачное тело растворяется и исчезает. Никаких разговоров с самой собой, с какой-то отдельной частью себя, я просто была здесь… Уже очень и очень давно была собой. Сколько жизней было прожито, сколько
циклов пройдено! Их не сосчитать. Я знала о них, но не желала помнить. Они окончены. Они растворились в огне лишь для того, чтобы я смогла возродиться вновь. Повторить все, как в первый раз, и прожить эту невероятную жизнь заново. На мгновение я бросила взгляд на совсем теперь крошечного дракончика, что замер у самого края пещеры. «Спасибо, - обратилась я к ней. - Спасибо, что сберегла мой сон. Спасибо, что сберегла мне жизнь… Мама».
        Я ощутила волну тепла, исходящую от нее. Взгляд ее хрустально-голубых глаз, немного печальный, но в то же время радостный. «Надеюсь, однажды ты снова выберешь меня», - прошептала она.
        А я вдруг почувствовала, что мне тесно в этой маленькой пещерке. Я задышала часто-часто, словно в груди зарождалось пламя, и закричала, разбивая свои оковы и устремляясь ввысь.
        Рев разбуженного дракона эхом звенел в ушах, когда я вынырнула на поверхность озера. Лед и снег вокруг растаяли, и сейчас вода была не просто теплой, а практически кипятком. Пар, исходящий от водной глади, заполонил пространство вокруг, разливая густой туман. Я постаралась осмотреться. Самым важным было найти Рэби. Если я вернулась так странно и резко, то и он должен был. Я надеялась на это! Но мне не пришлось даже искать его. Я просто почувствовала, словно кожей или каким-то новым органом чувств, который вдруг проснулся внутри меня. Я ощутила огонь, что жил в нем, словно яркий маячок: он сиял только для меня. Рэби лежал на воде в нескольких метрах от меня, точно всего лишь спал. Хотя на моего Рэби этот тощий парнишка был похож весьма отдаленно, но энергия, что исходила от него, говорила об обратном. Я подплыла к нему и, ухватив за подмышки, поплыла с ним к берегу. Даже примерно не представляя, как именно буду вытаскивать его из воды. С моей ногой мне и самой было непросто ступать по скользкому илистому дну. А что говорить, если необходимо вытащить пусть и не здорового мужчину, но все же довольно
рослого подростка. Честно говоря, я предпочитала думать о чем угодно, лишь бы не концентрироваться на том, почему я очнулась, а он все еще нет! Одна только мысль об этом выбивала из колеи, заставляя мое сердце замирать от ужаса.
        Доплыв до места, где вода доходила мне до пояса, я встала и приготовилась с трудом вытаскивать его, взяв на руки, но вдруг неожиданно легко подняла и пошла к берегу. Это было так странно! Впервые в жизни мое тело не ныло, не стонало о своей несостоятельности! Я легко шла вперед по скользкому дну в мокрой одежде, да еще и с человеком на руках. Мои мышцы работали так, что мне казалось, я готова прямо сейчас выпрыгнуть из воды с Рэби на руках, и это не стоит мне никаких усилий. То ли от прохладного ветерка, то ли от неясного предчувствия, что, возможно, с этой самой минуты все и впрямь станет иначе, по коже побежали мурашки. Я легко выбралась из воды, положила Рэби на влажную землю и склонилась над ним.
        Только сейчас я по-настоящему почувствовала, что меня и впрямь коснулись изменения. Я слышала биение зимнего леса, чувствовала вереницу запахов и могла отличить малейшие оттенки жизни вокруг. Мое зрение стало острее, казалось, я вижу сквозь туман и, если захочу, смогу разглядеть парящие капельки воды. Но самое главное, внутри моего разума будто распахнулся огромный ларец из бережно накопленных знаний и понимания того, как ими пользоваться. Я знала, что это лишь малая часть того, что пришло ко мне из мира, который так близко соседствует с этим, и это пока все, что мое сознание эвейя готово мне вручить. Но и этого было достаточно, чтобы…
        - Сай ше, Рэби, - шепотом выдохнула я призыв на древнем наречии, рисуя влажными пальцами руну на лбу наставника и напитывая ее энергией. - Сай ше су Рави, - призвала я его к себе, используя свое истинное имя.
        Мне не пришлось повторять. Хриплый вдох и надсадный кашель стали мне ответом. Далеко не сразу Рэби смог прочистить легкие от воды, но, когда ему это все же удалось, он тут же сел и посмотрел на меня так, словно видел впервые. Хотя, что уж говорить, мы оба впервые видели друг друга такими.
        - Иногда мне казалось, что я никогда не увижу тебя настоящей. - Похоже, Рэби оказался в том возрасте, когда у мальчиков начинает ломаться голос, и я правда старалась не смущать его, но этот писк из его уст все же вызвал улыбку на моем лице.
        - Больше никогда не ходи за мной за Полотно, если не хочешь остаться там, - сказала я, стараясь придать своему голосу необходимую строгость. - Ты не так силен, чтобы пройти перевал, не вернувшись к своим истокам.
        - Вижу, изменения коснулись и содержимого, - ехидно заметил он, постучав себя указательным пальцем по голове и прищурившись так, что теперь этот мальчик был и впрямь похож на наставника.
        Я лишь пожала плечами. Не знаю, как объяснить свои ощущения… Я казалась себе глупой гусеницей, которую наконец-то засунули в кокон и заставили превратиться в бабочку. Многое встало на свои места, ушли страхи, сожаления. Мое сознание стало… полноценным? Да, наверное, впервые я чувствовала себя цельной, сильной, готовой идти вперед. Мир вокруг меня пел, жил, существовал, и энергия огня одной тонкой нитью опоясывала его, делая и меня частью всего этого. Теперь я понимала, почему взрослые эвейи немного «того», как я бы сказала еще вчера. Кажется, теперь и я стала такой, просто потому, что видела, чувствовала, ощущала немного больше других.
        - Кто бы говорил, - фыркнула я. - Держи штаны крепче, и пойдем. У нас тут еще дела.
        Казалось, это мое замечание несколько ошарашило его, и он опустил голову, разглядывая свои ноги, а потом как-то зачарованно провел по своему впалому животу.
        - Пузика нет, - пропищал он, после чего коснулся головы, - и волосики отросли. - Рэби счастливо улыбнулся, взглянув на меня. - Парящие! Думал, привиделось. Ты понимаешь, что это значит?
        Пожав плечами, я ждала, пока он встанет с земли.
        - Женщины! Теперь у меня будут женщины! - Кажется, возможность получения энергии из особого рода близости будоражила элементаля похлеще всего остального.
        - Не хочу тебя расстраивать, - пробормотала я, - но вряд ли. - Я покачала головой, смерив взглядом Рэби, который болтался в своих прежних штанах, точно палка в ведре.
        Глава 18
        Родовое гнездо Игнэ встретило меня непривычной для раннего утра тишиной. Обычно в это время во внутренний двор выпускали домашнюю птицу, сновала туда-сюда прислуга, заканчивали свои тренировки немногочисленные воины, которые должны были защищать близлежащие деревни и непосредственно наш дом. Сейчас же казалось, что дом стоял покинутым. Но я чувствовала, что по крайне мере один эвей все еще здесь. Я ощущала ее огонь. Так же, как слышала сердцебиение еще пяти человек. Кажется, тетушка готовилась к переезду, распустив всех и собирая последние вещи.
        - Мы чуть не опоздали, - слегка улыбнувшись, сказала я, посмотрев на окна, ведущие в спальню Дорэй. - Хорошо, что все-таки успели, - довольно выдохнула я, решительно проходя к входу, ведущему на кухню.
        С того самого дня, как мое тело было разрушено пожаром, я никогда не ходила через главный вход. Раньше это казалось нормальным, теперь просто привычным. Это были моя земля и мой дом не по праву рождения, а по праву огня, который теперь пел в каждой клеточке моего тела. Теперь я знала, для чего огненные эвейи были нужны именно здесь, не только по прочитанным книгам. Я слышала зов этой земли. Ее мольбу о том, чтобы огонь не уходил и у нее еще был шанс очнуться после долгого зимнего сна. Я нужна была, чтобы ее мелодия жизни продолжала звучать. Замерев у входа на кухню, я подняла взгляд на карниз, с которого падали вниз одна за одной капли нежданной оттепели. Турийские леса почувствовали мой приход. Вряд ли то же можно сказать о Дорэй, раз она все еще здесь.
        - Что ты задумала? - коснулся моего плеча Рэби. - Ты же ведь что-то узнала? Вспомнила? Она что-то сделала? - тараторил он. Судя по всему, опьянение от неожиданно свалившейся на его плечи энергии начинало сходить на нет, а стало быть, и мыслить он начинал более ясно.
        - Конечно, - кивнула я. - Знаешь, почему я не смогла бы стать собой, если бы не вернула эти воспоминания?
        - Понятия не имею, как у вас это все устроено. Знаю только, что это необходимо…
        - Я бы не нашла себя. Это просто на самом деле: только полноценная половинка может найти равнозначную часть себя, понимаешь?
        - Допустим. Но что мы тут забыли сейчас? Не хочу показаться занудой, но не пора ли снять наследника императора с цепи?
        Не выдержав, я все же засмеялась.
        - Им полезно побыть наедине, - хмыкнула я. - Я собираюсь разобраться с этим, как только вернусь… А пока надо навести порядок на моей земле, - хищно прищурилась я. - Меч моего отца ведь у Дорэй?
        - Конечно. Она считает его символом власти и всегда держит при себе… Что? Зачем он тебе? Убьешь ее?
        - Пойдем, Рэби, мы теряем время.
        - Нет, постой! Скажи мне сначала! - ухватив меня за предплечье и едва не потеряв штаны, зашипел элементаль, не желая так просто сдаваться.
        Прямо посмотрев в глаза Рэби, я глубоко вздохнула и все же решила ответить ему. Я не собиралась гоняться за Дорэй по всему замку, если его вопли ее спугнут.
        - Я действительно убью ее, - спокойно и тихо сказала я. - Если мы останемся тут стоять и дальше, то однажды мне придется это сделать, потому что она подняла руку на мой род и мою кровь. Ты знаешь законы, Рэби, это золотое правило Двенадцати. Наказание соразмерно преступлению, и исполнитель всегда старший рода. Но я подумала немножко, и у меня нет никакого желания потрошить ее на Совете Двенадцати. В конце концов, я всего лишь прерву ее жизнь в этом мире и позволю уйти за Полотно. Ты знаешь, что в день, когда погибли мой отец и отец Китарэ, их драконы перестали существовать? Их души исчезли в огне эвейя… в моем огне. Если огненные драконы и убивают друг друга в этом мире, то мы уничтожаем лишь плоть. Мы контролируем наше пламя, позволяя душам уходить за Полотно. Но мой огонь не оставил ничего, просто потому что эту стихию некому было проконтролировать и урезонить. Она поглотила их. И я не собираюсь прощать ее. Она использовала мой огонь! - Я даже сама не заметила, как мое лицо приблизилось к лицу Рэби, а в моем голосе появились шипящие нотки.
        Он казался испуганным, а в его глазах я видела отражение своего лица и сияющие золотом глаза дракона. Это немного остудило меня, и я чуть отодвинулась от него.
        - Мой огонь, понимаешь? Чтобы убить того, кто был мне братом за Полотном и кого я выбрала отцом здесь… Такое не прощают, Рэби, - уже тише добавила я, устремляясь вперед.
        Если еще несколько часов назад моей целью было лишь добраться до места силы и попробовать найти свое отражение, то сейчас, узнав все, что помнила за Полотном, я не собиралась так просто уходить. Как только я почувствовала пламя Дорэй, уйти уже было сверх моих сил. Должно быть, нечто подобное испытывают волки, ступая по окровавленным заячьим следам. Может, им и хотелось бы уйти, но, когда рядом желанная добыча, разве можно просто пройти мимо?
        - Мирсэ! - Голос тетушки доносился и на первый этаж, но сейчас, стоя на лестнице, ведущей в ее крыло, я слышала, даже как она дышит. - Я еще раз повторяю: украшения - сюда, кимоно, которые в дальней части гардеробной, - сюда, остальное сжечь. Я не собираюсь тащить весь этот мусор в Мидорэ. Пошевеливайтесь, не желаю тут оставаться ни единого оборота дольше, - выдохнула она себе под нос.
        Я слышала, как шелестят складки ее шелкового кимоно, когда она вышла из личной спальни, затворив дверь за спиной. Не видя ее, я могла понять и представить, как она двигается; ее жесты, мельчайшие движения тела - все это не было тайной для меня. Дорэй встала напротив окна, тяжело вздохнула и провела рукой по своим длинным волосам. Все эти годы окна ее спальни выходили аккурат на сгоревшую башню, в которой погиб мой отец. Все эти годы она ложилась и просыпалась, видя это.
        - Наконец-то, - фыркнула она тихо. - Подумать только, столько лет потрачено в этой серости… - Она поцокала языком, судя по всему осматривая представший ее глазам вид.
        Продолжая подниматься по лестнице, я поймала себя на мысли, что в душе поселилось странное спокойствие. Боль в сердце, ярость и гнев утихли, словно вошедший в силу ураган вдруг замер на секунду, готовясь к своему решительному удару. В этот миг тишины, когда стихия предстает взгляду во всей своей красоте и мощи, есть лишь несколько секунд, чтобы понять, как она прекрасна, прежде чем все это придет в движение, не оставляя после себя уже ничего.
        Дверь в кабинет оказалась открыта. Сейчас она стояла ко мне спиной, словно не замечая, что кто-то вошел.
        - Почему так долго, Риса? - строго прикрикнула она, тут же оборачиваясь ко мне.
        За время забегов по лесу мои волосы, конечно, растрепались, и челка приняла свое привычное положение, упав на лицо и скрыв глаза и щеку. Сейчас мне было это даже на руку. Она пока не видела моих глаз. Не говоря уже о том, что без моего разрешения моего огня ей тоже было не коснуться.
        - Ты? - Она брезгливо скривила губы. - Парящие, какого ты тут забыла? И что за вид? - Не было в ее голосе ни переживания за племянницу, ни просто обычного интереса. Одна лишь брезгливость и нескрываемая досада, что я тут. - Значит, когда я предлагаю встретиться в доме Пэа, тебя это не интересует. А заявиться ни с того ни с сего в мой дом - это нормально? Чтобы ты знала: Эдор делает большие успехи по управлению стихией, так что уже совсем скоро тебе придется просить дозволения переступить порог родового гнезда рода Игнэ, - не скрывая гордости за успехи сына, усмехнулась она.
        - Не думаю, - коротко ответила я, входя.
        Сейчас все мое внимание было приковано к мечу, что в темных кожаных ножнах висел с правой стороны от стола Дорэй. Клинки глав рода приходят в этот мир, рождаясь за Полотном. Для создания такого клинка нужны двенадцать драконов, которые готовы сомкнуть круг и создать клинок: каждый дракон закаляет меч своей стихией. Это не простые мечи - они предметы богов. Особый дар этому миру. Клинок рода Игнэ, некогда принадлежавший моему отцу, до сих пор сохранил ему верность. Вряд ли Дорэй смогла бы справиться с ним. Слишком большой и тяжелый для женской руки, он все еще хранил ту форму, которую принял в руках отца.
        - Что? - Она нахмурилась. - Что ты делаешь? - В ее голосе послышалось волнение, стоило ей заметить, как я приближаюсь к мечу, что вот уже пятнадцать оборотов не знал прикосновения хозяйской руки.
        Сталь тосковала по огню, которому поклялась служить. Я слышала ее тихую и такую холодную печаль. Она звала.
        - Даже не вздумай прикасаться к нему!
        - Что? Боишься, что он признает меня? - позволив себе легкую улыбку, спросила я, не без удовольствия наблюдая за тем, как в ее глазах зарождается тревога.
        - Не неси чушь! Пришла ни свет ни заря! Грязная, как демон из преисподней! Ведешь себя так, словно помешалась! Что я должна думать?
        - Ну, - вздохнула я, взглянув ей в глаза, позволив челке приоткрыть часть лица, - я бы задумалась. - Я не отказала себе в удовольствии видеть, как меняется ее взгляд с холодного и отстраненно-презрительного на откровенно испуганный.
        Я коснулась кончиками пальцев клинка отца. Это было похоже на обретение какой-то части себя, о которой я никогда прежде и не подозревала. Сперва прохладные ножны из потертой темной кожи вдруг откликнулись теплом, точно приветствуя меня. Я почувствовала настроение клинка, что, казалось, пробудился от одного моего прикосновения, преображаясь, становясь отражением моей внутренней сути. Если бы кто-то спросил меня еще тогда, в прошлой моей жизни, которая сейчас кажется неясным сном, каким я представляю свой идеальный клинок, я бы сказала просто: «Острым».
        Но клинок на стене имел свои представления об этом. Ножны стали тоньше, форма - более изогнутой, а рукоять уменьшилась в размерах. Блеклые потертые ножны таковыми и остались, но теперь их оплела тонкая вязь золотых иероглифов, они будто проступили сквозь изношенный материал. Я могла прочитать каждый символ на них и знала, что это клятва меча его хозяину, что исчезнет и изменится лишь с моим уходом за Полотно.
        - Нет, - выдохнула Дорэй у меня за спиной. - Нет, - как-то отстраненно пробормотала она, когда я легко сняла меч своего отца и достала его из ножен.
        Сталь приветственно блеснула, поймав утренний луч, и я нежно провела пальцами по лезвию, позволяя алым каплям выступить на коже и напитать давно не знавшую руки хозяина сталь.
        - Я никогда не думала, что однажды мне придется обвинять кого-то, - тихо сказала я. - Всю свою жизнь я была виновата и принимала свою вину. Смирилась с тем, что само мое существование - это одолжение. В какой-то степени это помогает мне сейчас. - Я взглянула в глаза Дорэй, которая бестолково пятилась, стараясь найти поддержку у древних стен. - Ведь ты не можешь не знать, зачем я пришла? Ты помнишь ту ночь, и ты знаешь, что именно сделала.
        - О чем ты? Ты спятила? Обрела свое отражение, и твое сознание раскололось от пережитого! Я…
        - Хм, - усмехнулась я. - Это невозможно, Дорэй. У истинных драконов полный порядок с головой. Не то чтобы это было секретом, но тебе стоит об этом знать. Лишь две равнозначные половинки могут стать одним целым - это же так просто. - Я ступала медленно, испытывая странное удовлетворение, ощущая в воздухе запах ее страха.
        - Не подходи ко мне. - Она выставила руку вперед так, словно это могло меня остановить. - Не смей приближаться! - Нервно осматривая пространство кабинета, она явно раздумывала над тем, как сбежать.
        Я видела, как дрожат пальцы на другой ее руке и пытаются сплести руну, которая помогла бы ей отвлечь меня. Но я не собиралась играть с ней - все игры будут после. Потому резко схватила ее за эту руку и дернула в сторону, опрокидывая Дорэй спиной на письменный стол. Принадлежности для письма тут же попадали на пол, когда я одним прыжком оказалась верхом на ней, опираясь коленями на ее руки и лишая ее любой возможности к сопротивлению.
        - Нет! Нет! - завизжала она, истово брыкаясь подо мной.
        Дверь спальни приотворилась, и оттуда появились взволнованные личики служанок. Младшая из них - Мирсэ - уже было приготовилась кричать.
        - Обе вышли отсюда, - прошипела я, указывая взглядом на дверь, ведущую в коридор, где сейчас должен был разбираться с охраной Рэби. И судя по тому, что я слышала, у него это уже неплохо получалось.
        Стоило девочкам скрыться за дверью, как я вновь посмотрела на Дорэй:
        - Нет смысла кричать, я не отпущу тебя, пока не получу то, что хочу.
        - Чего ты хочешь? - Она тут же подобралась, задышав часто-часто. Ее глаза бегали по моему лицу: казалось, она яростно пытается сообразить, что могла бы предложить, чтобы я оставила ее в покое.
        - Глупышка, - усмехнулась я. - Где-то там, - кивнула я в сторону окна, - у тебя больше ничего нет. Теперь это все мое. Ты хочешь дать мне моих же денег или земли? Серьезно? Я эвей, - шепнула я ей в лицо, - а значит, весь мир мой.
        - Тогда что?
        - Я знаю, что ты не станешь ничего говорить. Это не в твоем характере, не так ли? Кто знает, возможно, ты уже настолько прогнила, что и сама веришь, что ни при чем. Это ни капельки не удивит меня. Но ты ведь любишь сделки, не так ли, Дорэй? Хорошие сделки, которые могут дать тебе то, чего нет и никогда не могло быть. Я дам тебе шанс заключить со мной такую сделку. Я позволю тебе мечтать о том, что будет только у меня, и ты будешь готова дать мне все, что я захочу за это.
        Легко собрав ее прекрасные карамельные локоны в кулак, я занесла их над головой Дорэй и поднесла к ним меч.
        - Боюсь тебя разочаровать, но волосы никогда не были моей мечтой, - зло фыркнула Дорэй, а я лишь улыбнулась в ответ.
        - Посмотрим! - Одним движением я отсекла ее пряди, произнося слова на древнем языке Полотна.
        Для Дорэй это был язык крови и силы, она ощущала его, но вряд ли могла понимать, так как не была полноценным эвейем. Язык первых эвейев нашего мира приходил вместе с отражением и впитывался в саму суть как нечто естественное и понятное.
        - Я, Рави, единственная дочь Радави, огонь его ярости и страсти, по праву старшей рода забираю искру своего отца, что вдохнул ее в твою плоть. Огонь не исчезает - он возвращается к истокам с надеждой разгореться вновь. Отсекаю тебя от ветви и потоков, что питают детей огня двух миров!
        С каждым произнесенным мною словом женщина, что сейчас лежала подо мной, менялась. Ушла и растворилась в темноте зелень ее глаз; нежное сияние и румянец юной девы покинули белоснежную кожу, оставив немного желтоватый оттенок; некогда карамельные локоны вдруг потемнели, потеряли свой необыкновенный блеск и лоск, а некоторые и вовсе оказались поцелованы луной. Всегда алые, чуть пухлые губы побледнели и потрескались, в уголках глаз залегли лучики морщин.
        - Что ты сделала? - вмиг охрипшим голосом спросила она.
        Ее глаза сейчас напоминали взгляд Арму, нашего с Рэби пса. Когда старик умирал у нас на руках, он именно так смотрел на нас: с болью, надеждой и отчаянием.
        - Ничего ужасного… пока.
        Дорэй странно моргнула, потом еще раз и тут же прищурилась, словно ей что-то мешало смотреть на меня. Она попыталась глубоко вдохнуть, но надсадно закашлялась, и я легко спрыгнула со стола, позволяя ей откашляться и отдышаться. Но кашель становился все глубже, пока горлом не пошла кровь. Она прикрыла ладонью рот и в тот же миг отняла ее, с ужасом глядя на свою руку.
        - Это зуб, - пробормотала Дорэй, не скрывая паники, и посмотрела на меня. - Зуб! И мои глаза, мои глаза… Я не могу разглядеть тебя! Что ты сделала? Что сделала?! - закричала она, борясь с желанием броситься на меня с кулаками, как привыкла это делать всю мою сознательную жизнь, но понимая, что ничего хорошего из этой затеи теперь не выйдет.
        - Сколько оборотов ты прожила под солнцем этого мира, Дорэй? - Я взглянула ей в глаза, отмечая, как дрожат ее губы, как вокруг них расцветают лучики морщин. - Сколько сил черпнула из источника своей души, заменяя дыры в ней огнем родной стихии? Ты больше не часть рода Игнэ, и огонь не твоя стихия, а у времени не бывает должников. Оно всегда забирает то, что положено ему. Для человека ты прожила неприлично долгую жизнь, и теперь каждый день будет платой за обороты, когда ты не знала, что может быть иначе.
        Странно, мне казалось, в этот момент я буду торжествовать, наблюдая, как мучается мой враг, понимая, что его судьба предрешена. Я шла сюда, охваченная яростью и злостью, каждая клеточка моего естества умоляла свершить возмездие, отомстить так, словно это могло бы что-то изменить в моей растерзанной судьбе. Сейчас я понимала, что все, через что прошла, - ожоги, уродство, боль - я могла бы простить ей… Но то, что два истинных дракона растворились раз и навсегда, покинув оба мира… этого не изменит ни одна месть.
        Грустно улыбнувшись своим мыслям, чтобы в очередной раз сглотнуть ком отчаяния, я развернулась на каблуках, направляясь к двери. Я думала, правда думала, что заберу ее с собой в храм и мы с Китарэ допросим ее, чтобы узнать, кто стоял за всем тем, что произошло, раскроем правду Совету, очистим имя моего отца. Но сейчас… я просто потеряла к ней всякий интерес. Все это я смогу и сама.
        - Постой! Куда ты уходишь?! Ты не можешь так меня оставить! Ты не смеешь так оставлять меня! - Ее крики настигли меня у самой двери и заставили нехотя обернуться.
        Я стояла в дверях ее кабинета, как делала это всего сезон назад. Но сейчас напротив стояла коротко стриженная пожилая женщина, на чьи плечи легли прожитые годы, согнув ее спину и сделав шаткой походку. Ее седые локоны обрамляли морщинистое желтое лицо, на котором ярким пятном выделялся окровавленный рот. От прежней Дорэй не осталось и следа. Радовало ли это меня? Мне это было безразлично, но я была счастлива, что у того пламени, что питало ее все эти годы, появилась возможность освободиться и очиститься.
        - Ты же хотела предложить мне сделку. - Она протянула ко мне дрожащую старческую руку. - Я все расскажу тебе! Все, слышишь? Только не оставляй меня так!
        - Не хочу, - пожала я плечами, повернулась к ней спиной и вышла из кабинета.
        Мне кажется, это был первый раз, когда я просто вздохнула, почувствовав, что отпускаю все, что связывало меня с этой женщиной. Она всего лишь страница прошлого, которой стоит позволить выцвести и исчезнуть раз и навсегда.
        - Нет! Стой! - кричала Дорэй мне вслед. - Это все он! Он виноват! Его дядя, слышишь? Это он! Вернись! Вернись, проклятая девчонка! Я та, кто столько лет хранила тебе жизнь! Я та, из-за кого ты все еще жива!
        Последнее ее признание заставило даже усмехнуться.
        - Ну да, знаю я, для чего ты ее хранила, - пробормотала я себе под нос.
        Уже внизу я встретила Рэби, который, судя по всему, не терял времени даром и мало того что успел справиться с охраной Дорэй, так еще и нашел что-то из моей одежды и переоделся в то, что по крайней мере на нем держалось.
        - Быстро ты. - Изогнув бровь, он посмотрел на меня.
        - В самый раз. - Я пожала плечами, глядя на двух мужчин, что сейчас стояли на коленях посреди обеденной залы дома Игнэ. - Знаете, что это? - показала я им меч в своих руках.
        Конечно, они знали. Будучи представителями младшей ветви рода, в свое время они поступили на службу в этот дом. Я чувствовала в них легкий отголосок огня. Скорее всего, они не могли даже использовать его силу, но этого хватало, чтобы быть сильнее любого человека, сохранять здоровье и долголетие. Чем ближе они были к родовому месту силы, тем для них лучше. Двое воинов передо мной коротко кивнули.
        - Дорэй не покинет этот дом, пока я не скажу, что будет иначе.
        На самом деле мне было все равно, что будет с этой женщиной, но я не желала более встречаться с ней. Переживала ли я, что она сможет предупредить того, кто все это время стоял за ней? Ну, я ждала с ним встречи куда больше, чем боялась. Обретение своего отражения пьянило не хуже лучшего вина. Я не соврала, сказав, что раз я теперь эвей, то весь мир мой. Именно так чувствует себя очнувшийся от долгого сна огненный дракон. Все мои страхи развеялись, словно их и не было никогда. Я знаю каждое свое желание и уверенно заберу то, что хочу.
        - Пойдем, Рэби, у Китарэ, наверное, руки уже затекли. - Я подмигнула наставнику, решительно покидая дом, который больше не был обителью моей боли и отчаяния. Однажды он вновь станет тем, для чего был создан, - крепостью рода Игнэ, хранителей севера.
        Должно быть, Дорэй так до конца и не поняла, что я на самом деле уйду. Возможно, она ждала от меня поступка ребенка, которым я была когда-то, когда тянулась к ней, не замечая ее недостатков, просто желая внимания этой необыкновенно красивой женщины. Та Ив принимала ее любой, пытаясь обрести в ней мать - ту, что никогда не была со мной в этом мире, но пришла к моему отражению даже за Полотном, чтобы сберечь мой сон и дождаться ту, кого оставила однажды… Вот только Дорэй продолжала верить, что это все невсерьез, потому как, когда я ступила ногами в талый снег внутреннего двора, я услышала звук ее нетвердых шагов. Она пыталась бежать за мной, но выходило у нее это плохо.
        - Обождешь ее? - спросил Рэби, а я почувствовала, как в его голосе мелькнули нотки жалости.
        - Это не жестокость, Рэби. - Я взглянула наставнику в глаза. - У нее еще есть время многое осознать; у нее еще есть шанс родиться вновь и начать сначала, уже как человек. Ее душа, а точнее, то, что уцелело после использования магии, осталось при ней, но огонь больше не прикоснется к ней. Кому, как не тебе, знать, что душа, которая не чтит законы Полотна, не должна касаться силы, ведь она не создана для коварства. Баланс рухнет из-за одной капли злобы, а на то, чтобы восстановить его, уйдет бесчисленное множество оборотов, - вздохнула я, поудобнее перехватив меч, который, казалось, стал частью меня. - Идем, нам правда стоит поспешить. Аши вот-вот должен уснуть.
        Юноша напротив меня согласно кивнул, бросил тоскливый взгляд в сторону второго этажа, откуда исходил скрип половиц, и тут же пошел следом за мной. Честно сказать, мне безумно хотелось встать на крыло. Отбросить эту смешную оболочку и принять истинную форму, позволив крыльям распахнуться навстречу ветру… Я чувствовала, что когда-то очень давно умела летать, разрывая небеса своими крыльями. Возможно, я могла бы вспомнить те свои прожитые когда-то жизни, но я не хотела. Было приятно проживать все вновь, учиться чувствовать этот мир заново. И хотя я каким-то внутренним чутьем знала, как взлететь, но если за Полотно я ушла одна, то уж хотя бы в этом я должна подождать свое Ожерелье.
        Мы уже прошли через заброшенный сад к порталу, когда меня настиг крик Дорэй.
        - А дети? - надрывно прокричала она, прекрасно понимая, что не сможет нагнать меня, но я услышу ее. - Пощади моих детей!
        - Дурочка. - Я покачала головой, наблюдая за тем, как Рэби открывает портал. Конечно, сейчас я могла бы сделать это и самостоятельно, но все же не спешила этим пользоваться, когда наставник пылал энтузиазмом. - Причем тут дети? - прошептала я. - Мне ли не знать…
        Эдор и Расха были моими кузенами и детьми Дорэй, и по законам нашего мира они должны быть казнены вместе с матерью. Но также мы трое последние представители рода Игнэ, самой сильной ветви огненной крови на континенте: на мой взгляд, не дать оборваться древней ветви гораздо важнее мести тем, кто под стол ходил, когда все это произошло.
        - Я рад, - закончив с приготовлениями, вдруг изрек наставник, посмотрев на меня непомерно мудрым для юноши взглядом.
        - Чему? - поднимаясь по ступеням к арке, спросила я.
        - Рад, что страстность огня не затмила благоразумия. - Он чуть улыбнулся.
        - Огня боятся те, кто не умеет с ним обращаться, - хмыкнула я. - Твои слова, между прочим. - Изогнув бровь, я улыбнулась, взглянув в глаза Рэби.
        - И то верно, - пробормотал он, позволяя мне первой пройти через портал.
        Нас не было всего несколько часов, а по моим ощущениям, прошла целая жизнь. Сегодня должны были вернуться ребята с помолвки Дилая, и наше обучение вновь продолжится, только уже по ускоренной программе. Как ни крути, но меня несколько волновало, как они отреагируют на то, что я уже обрела свое отражение. Еще больше меня волновала их реакция на мою половую принадлежность. Я понимала, что, как только обретут отражение, они многое поймут и это станет несущественным, но пока они всего лишь несмышленые половинки тех, кем должны стать однажды. Хотя, что уж лукавить, больше всего сейчас я волновалась за Китарэ.
        - Я правильно понимаю: ты хочешь, чтобы я обождал тебя дома? И той тени, что прячется в кустах, будет достаточно для твоей охраны? - Рэби едва заметно кивнул в сторону густого кустарника под окнами Эрона и Норэ, где прятался один из телохранителей Китарэ.
        Сейчас я ясно слышала его сердцебиение и даже улавливала запах. Что ни говори, славно, что у них был приказ лишь наблюдать, но не вмешиваться. Реши он остановить меня прежде, чем я наведалась в Турийские леса, не представляю, чем бы это могло закончиться.
        - Да, я присмотрю за ним, - усмехнулась я, передав родовой клинок Игнэ Рэби. Пожалуй, лишь элементаль, как естественное продолжение моей энергии, мог удержать его в руках. - А ты присмотри за этим, - неохотно попросила я. - Я сильно изменилась? - поинтересовалась я у наставника, когда тот взял из моих рук меч так, словно он был величайшей святыней этого мира.
        - Есть маленько, - уклончиво ответил он, отдав все свое внимание мечу, а уж никак не моей внешности.
        - Волосы темные? - вновь попыталась я привлечь его внимание.
        - Не знаю, они грязные, - пробурчал он. - Глаза поменяли цвет, но за челкой их все равно не видно, - отмахнулся он.
        А ведь правда, на кого я похожа после своего марш-броска по лесу и заплыва в озере? Опустив взгляд на свое ученическое кимоно, я вдруг поняла, что оно безнадежно испорчено и его легче выбросить, чем отстирать. Впервые я так остро сожалела о том, что не могу привести себя в порядок перед встречей с мужчиной, который так много значил для меня, чтобы показать ему, как изменилась. Эта мысль была откровением для меня, и я невольно смутилась.
        - Потерпи еще немного. - Моего запястья коснулись пальцы Рэби. Наставник смотрел на меня так, словно понимал гораздо больше, чем я могла себе предположить. - Никому лишнему в этом месте не стоит знать, что произошло. Эвейи почувствуют, но любому из них можно доверять, а вот тем, у кого отражения нет, пока не стоит. Ты все тот же проклятый Игнэ, об остальном я позабочусь, и мы чуть позже придумаем, как скрыть изменения. Но… - вдруг замялся он. - Ты очень красива, девочка моя.
        От его последних слов у меня по спине пробежал холодок, и вдруг стало неловко. Я думала, что уже позабыла о таких чувствах, но Рэби так запросто считывал меня и так метко говорил о том, о чем я сама все еще не решалась.
        - Тебе всегда было легче драться, чем говорить о том, что на сердце. То, что ты обрела себя, не сделало из тебя кого-то другого, а лишь позволило каждой черте твоего естества сиять ярче и отчетливее. Понимаешь? Ты не только дракон, Ив, ты еще и девушка.
        На некоторое время между нами воцарилась неловкая пауза. Мы молча смотрели друг на друга, совершенно не понимая, как подвести к завершению эту слезливую мелодраму, что столь не к месту разыгралась между нами. Несмотря на то что Рэби растил меня с пеленок, он никогда не знал, как из девочки вырастить девочку. А я все же никогда не умела быть нормальной девочкой. И оба мы в этой теме как два топора на поверхности озера, то есть быстро шли ко дну, толком и не барахтаясь.
        - К демонам!
        - Ну на фиг!
        Мы пробормотали это синхронно.
        - Я пошла, - отмахнулась я.
        - Да, - кивнул он, - я добуду чего-нибудь поесть.
        - Да, давай. - Я неуклюже махнула рукой, направляясь в сторону дорожки, ведущей в склеп, где все еще был заперт Китарэ.
        Глава 19
        Стоило отодвинуть камень, закрывающий вход в склеп, как утренний свет пролился во мрак, и я, невольно затаив дыхание, поспешила спуститься. Мне столько нужно было сказать ему, столько объяснить и за многое попросить прощения, но, пожалуй, как только я ощутила себя такой сильной, я поняла, что рядом с этим мужчиной всегда буду просто Ив. Я больше не сомневалась в себе. Я знала, что выбрала его очень давно, но разве в вопросах, которые решают двое, имеет значение решение, принятое одним? Все, что я могу, - это открыть ему свои чувства, но ему решать, нужны ли они после всего. И, как это обычно бывает с просто Ив, все слова вдруг растворились и исчезли где-то глубоко в сердце, как только я оказалась внутри. Я стояла у самой лестницы, надгробный камень затворил выход, и помещение вновь погрузилось в полумрак, развеиваемый лишь светом солнечных камней. Он стоял спиной ко мне посреди каменных осколков. За ним лежали вырванные из стены цепи. Китарэ не солгал, когда говорил, что этому металлу под силу удержать Аши… Вот только к камню это, похоже, не относилось.
        Как только мы вновь оказались вместе, отгороженные от всего мира, Китарэ вздрогнул, словно все это время он был так глубоко погружен в себя, что не заметил моего прихода. Он обернулся как-то особенно медленно и взглянул на меня, продолжая стоять вполоборота. Взгляд его голубых глаз, точно остро заточенное лезвие клинка, прошелся по моей фигуре. Я кожей почувствовала его гнев, а то, что он был именно зол, не вызывало никаких сомнений. Этот пронзающий взгляд, аура его несомненного превосходства, доставшаяся в наследство от рода, который привык править тысячелетиями. Холодная отстраненность, которая ощущалась моим огнем так болезненно, что я невольно вновь захотела сбежать. Если Акаши хотел сделать больно, дать почувствовать нечто желаемое им, он знал, как это донести.
        - Почему ты ушла? - Должно быть, останься прежней, я даже не расслышала бы этот вопрос. Но мой новый слух позволил сделать это.
        - Разве я не вернулась? - ответила я вопросом, который ему следовало понять как утверждение.
        Китарэ прищурился, словно что-то уловил в моем ответе, и повернулся уже всем корпусом. Это его движение было странно пугающим, немного хищным, словно он только что определился со своей добычей. Должно быть, все мои новообретенные инстинкты растворились вместе с остатками разума, когда он столь быстро приблизился ко мне. Его ладони вдруг оказались на моей шее, а губы обожгли необыкновенным, будоражащим все внутри поцелуем. Он целовал так, что каждая клеточка моего тела отвечала ему. Сперва мои руки несмело сжались на его талии, но еще одно уверенное движение его губ, и то, что тщательно сдерживалось внутри столько лет, вдруг очнулось, пришло в движение, - и я уже цеплялась за его плечи, позволяя себе то, на что, как думала ранее, не была способна. Каждое его прикосновение оставляло огненный болезненный след на коже. Казалось, Китарэ испытывал нечто похожее. Когда я оказалась прижата к каменной стене, мои ноги уже обвивали его бедра, а его руки судорожно пытались разделаться с завязками моего кимоно. И, должно быть, этот краткий миг позволил нам на секунду оторваться друг от друга. Руки Китарэ
сжались в кулаки на вороте моего кимоно, и он с силой втянул воздух, прикусив кожу на моей шее.
        - Не останавливайся! - Рокот, который прокатился глубоко в груди, немного испугал меня, не говоря уже о том, что такое я сейчас сказала.
        Но, пожалуй, мой невольный рык отрезвил Китарэ куда больше, чем меня. Все еще тяжело дыша, он посмотрел мне в глаза. А я увидела, как в полумраке комнаты на его бледной коже отразилось бледно-золотое сияние моих драконьих глаз.
        - Ив, ты…
        - Это все еще я, - прошептала очень тихо.
        Он осторожно провел пальцами по моей щеке и вновь поцеловал меня, но уже гораздо более нежно, осторожно.
        - Не волнуйся, - усмехнулся он мне в губы, - теперь я уже не остановлюсь…
        Что бы ни имел в виду Китарэ, но явно не то, о чем просила я. Потому как он больше не позволил себе того, на чем мы остановились. Его губы нежно касались моего лица, шеи, точно исследуя их, привыкая и пробуя на вкус. Его руки осторожно касались моего тела, пока наши пальцы не переплелись. Отличала ли я его и Аши? Нет, теперь я точно знала, что, даже если Китарэ до сих пор не помнит Аши, они половинки того, чему следует уже стать единым, а мне помочь в этом, чтобы моя пара стала совершенной. Я - Рави, и я знаю, о чем говорю и чего хочу. Эта мысль уже стала привычной.

* * *
        Он пришел в себя, стоя посреди запертого склепа в полном одиночестве. То, что раньше служило убежищем от сторонних глаз, мыслей, энергий, вдруг превратилось в тюрьму. Наверное, ему стоило бы испугаться, увидев, что с ним сделала Ив. Это было бы логичным, учитывая, что ему открылось о ночи, когда их идеальный детский мир перевернулся. Но страха не было. Он устало посмотрел на свои руки, на которых отчетливо проявлялись темно-бордовые борозды от наручников. Перевел взгляд на вырванные из стены цепи и с силой сжал кулаки. Его нестабильное подсознание было куда настойчивее и сильнее его самого.
        Он кипел от злости на собственную слабость, на ситуацию, в которой оказался. Будь он нормальным, ни за что не позволил бы Ив оставить его после того, что они узнали! Он, как никто, ясно понимал, что произошло тогда. Она не могла осознать всей картины целиком. Но он знал. Теперь он был уверен. Он понимал, за что его дядя расплатился молодым телом, в один миг превратившись в развалину по меркам эвейев. Пробудить отражение в ребенке, открыть его энергетический канал и заставить выбросить энергию в этот мир - это было тем, что по силам лишь его роду. Если Дух хочет, он заставит кого угодно. Вот только цена у каждого желания своя. Неужели это того стоило?
        Китарэ с силой сжал челюсти. Казалось, его тело горело от едва сдерживаемой ярости. Он не должен быть сейчас тут! В этой клетке! Когда Ив… Последняя мысль была такой холодной, краткой, отрезвляющей: что она сделает? Все, о чем он мог сейчас думать: как она восприняла открытие? Как себя чувствует? Что может натворить сгоряча и как сильно пострадает?
        И именно мысль о том, что с ней может что-то случиться, терзала больше всего.
        - Идиот, какой же идиот! Идеальное убежище? Склеп, демоны его разорви, и ничего больше!
        Оборот за оборотом живя в окружении масок, фальшивых эмоций, кукольных улыбок и гримас, Китарэ очень давно перестал обращать внимание на тех, кто его окружает. Они все были одинаковыми. Кто-то растягивал улыбки чуть шире, кто-то предпочитал маску сдержанности. Что уж говорить о том, чтобы делиться настоящим! Эвейи без отражения, которые так охотно использовали магию, чтобы сделать свою реальность интереснее и ярче, сами постепенно становились похожими на высушенную на ветру и солнце рыбу - сухие и бесцветные. Его собственная душевная ущербность лишь усугубляла то, что он видел в лицах тех, кто его окружал. Так было… пока в его иссохшем от солнца и ветра мире не появился ненавистный Игнэ.
        Ненависть. Первая краска. Алая, как пламя. Приторно-сладкая и пьянящая. Необыкновенно захватывающая эмоция. Так в его мире появился первый цвет. Игнэ был не только ненавистным, но и отчего-то казался жалким, когда упал прямо в его руки.
        Жалость. Вторая краска. Печальная и нежная, она была цвета дождя, который стекал по лицу его врага в день их первой встречи. Так его мир окрасился уже в два таких противоположных и совершенно неподходящих друг другу оттенка.
        Уважение. Не признать силу врага, которая так отчетливо проступала сквозь исковерканную судьбу, общее презрение и то, как эта хрупкая девушка умела постоять за себя, будучи в положении, которое и любого здорового мужчину могло бы раздавить, было невозможно. Эта краска осветила его мир, придав ему странные проблески надежды своим бледным сиянием. Три цвета уже меняли картину восприятия. Должно быть, они были необходимы, прежде чем он прикоснулся к ее душе.
        Китарэ прикрыл глаза, возвращая себе то ощущение, как он назвал его для себя, переливов. Такое потрясающее многоцветие - яркое, живое, настоящее, со своими оттенками и подтекстами, но совершенно непохожее на его уродливый мир, высушенный солнцем и ветром. Касаясь ее души, он видел все, он чувствовал. И сейчас, стоя в одиночестве посреди запертого склепа, он сходил с ума от беспокойства. А еще он знал кое-что совершенно определенно: он больше ни за что не отпустит ее от себя!
        Стоило двери, ведущей в склеп, прийти в движение, как он тотчас уловил легкие шаги по лестнице. Они немного отличались от шагов Ив. Как это ни парадоксально, но он уже узнавал ее по шагам: одна нога чуть слабее, нет стройного ритма… Но не сейчас. Инстинктивно Китарэ приготовился к нападению. Кем бы ни был пришелец, ему лучше подпустить его чуть ближе, прежде чем использовать единственное оружие, что у него есть, - цепи. А затем в один краткий вдох он уловил запах… Он не мог не узнать его. Это был ее аромат. Чем конкретно она пахла, он не знал, просто не мог сравнить ни с одним известным ему запахом, только ассоциации, что приходили к нему, когда он вдыхал его… Теплая летняя ночь, пряная от разогретых на солнце трав и цветов. Этот запах успокаивал его и возвращал куда-то очень далеко, где жило его давно забытое счастье.
        Он обернулся, чтобы взглянуть на нее. Все внутри переворачивалось в этот момент с ног на голову. Злость смешалась с радостью оттого, что она жива и невредима. Он больше не допустит, чтобы она решала такие вопросы сама. Это их общее дело, общая боль, потеря и проблема, с которыми следует разобраться, и ей надо научиться полагаться на него, как и ему.
        - Почему ты ушла? - чуть слышно спросил он.
        - Разве я не вернулась? - Простая фраза, которая слетела с ее губ, дала ему ответ, о котором он не спрашивал, но который ждал услышать.
        Многое в их мире остается на кончиках жестов, обрывках фраз, взглядах. Если ты захочешь услышать, то услышишь. Захочешь увидеть - увидишь. А предпочтешь не заметить, то сделаешь это, не задев чьих-либо чувств. Он больше не сделает вида. Не даст ей возможности забрать слова обратно. Он никогда бы не подумал, что можно одновременно злиться и радоваться кому-то и что вкупе эти два чувства рождают такой томящий огонь, что легко можешь отбросить все условности и просто поддаться порыву.
        Ее губы оказались такими податливыми, мягкими, дурманящими на вкус. Разве мог он отступить, лишь раз попробовав нечто подобное, когда все внутри него переворачивалось от простого прикосновения к ней? Она всегда так старательно закрывала от окружающих свое тело и лицо. Она стеснялась своих шрамов на теле, а он никогда не замечал их. Он стеснялся увечья своей души, а она просто предложила ему свою… Это была та женщина, близость с которой пробуждала каждую клеточку его тела, заставляя резонировать в ответ. Он чувствовал, как она отвечает на каждое его прикосновение, как ее огонь откликается в нем. Но, пусть даже Ив была огненным эвейем, взять ее здесь казалось неправильным по одной-единственной причине - он хотел большего для них, чем порыв, о котором она может после пожалеть.
        С трудом оторвавшись от ее губ, он уловил ее вздох с просьбой не останавливаться. Вот только он услышал в этой просьбе еще и рычание, не свойственное эвейю без отражения. Китарэ внимательно посмотрел ей в глаза, едва сдержав изумление. На него смотрели уже не черные глаза Ив, на него смотрели глаза, в которых жило золотое пламя. Только сейчас он заметил, как на самом деле она изменилась внешне. Идеально ровная белоснежная кожа, наполненная каким-то внутренним сиянием, как это бывает уже у тех, кто вернулся со своим отражением с той стороны. Так сияет сила сущности, что преображает каждого из них. Даже несмотря на то, что внешность никогда не определяла его стремления быть с ней, он не мог не признать, что сейчас держит на руках самую прекрасную женщину, которую когда-либо встречал. Женщину с отражением огненного дракона. Сколько сотен оборотов прошло с тех самых пор, как менялась эпоха? Это невообразимо, что столько времени их мир не видел дочерей верховных богов!
        - Ив, ты…
        Что он хотел спросить? Быть может, убедиться, что рядом с ним все еще она? Та, которую он так нечаянно принял. Признал. Полюбил…
        - Это все еще я, - прошептала она очень тихо.
        Китарэ осторожно провел пальцами по ее щеке, точно пробуя это прикосновение, впитывая его кончиками пальцев, убеждаясь, что это все еще его Ив. И вновь поцеловал ее, уже гораздо нежнее, трепетно, наслаждаясь этим шелковистым поцелуем и позволяя себе погрузиться в него, пробуя его на вкус.
        - Не волнуйся, - усмехнулся он, чуть отстранившись от нее, - теперь я уже не остановлюсь… - Глупышка, он больше и не остановится. Хорошо бы ей не пришло в голову попросить об обратном. Он не сможет.
        Китарэ осторожно опустился на пол, продолжая удерживать Ив на руках. В этот самый момент он не желал ничего больше, чем просто быть с ней рядом. Он никогда не был романтиком. Но стоило приоткрыть дверь, чтобы попасть в мир Ив, и она попала в его сердце. «Жизнь может удивлять, - вскользь подумал он, наслаждаясь прикосновениями к ее волосам. - Даже может быть интересно, что будет дальше».

* * *
        Стоя посреди ванной комнаты, я смотрела на ворох тряпья, в который превратилась моя ученическая форма. Словно остатки кокона, из которого мне пришлось вылезти, чтобы появиться на свет. Не стоило иметь личного зеркала, чтобы увидеть изменения, что коснулись моего тела. Пока я стояла под горячими струями воды, мои пальцы касались непривычно гладкой и чувствительной кожи. Это было очень странно - так осязать собственное тело. В моем корпусе не было зеркал. Я вообще не была уверена, что Рэби имел этот предмет в личном пользовании, но, наверное, мне впервые было любопытно: какая я? Я не могу сказать, что это было важно. Я искренне недоумевала, почему вообще испытывала какие-то комплексы относительно своей внешности. Я дракон, и этого достаточно.
        Я осторожно взяла расческу, приводя в порядок спутанные влажные пряди. Мои мысли витали где-то совершенно в другой вселенной. Губы приятно пекло. Они все еще помнили прикосновения Китарэ, а сердце то и дело замирало в груди, чтобы вновь пуститься вскачь. Я ловила себя на том, что глупо улыбаюсь.
        Не знаю, как ему удалось заставить меня открыть двери склепа и выпустить его. У меня были совсем другие планы. Сдерживать свои желания и все еще цепляться за неродные мне правила приличия и условности становилось все тяжелее. Как эти драконы, что жили до меня, позволили создать такой ужасный миропорядок! Я еще нигде не была толком, но уже задыхалась от мысли о том, что сидеть я должна так, смотреть этак, говорить согласно положению о равенствах. Я хотела другого! Казалось, у меня кровь закипает в венах от одной мысли, что надо продолжать эту игру… И еще очень хотелось взлететь. Мысли о небе не давали покоя.
        - Ничего, - пробормотала я самой себе под нос, - совсем скоро.
        Сегодня прибывали другие одиннадцать жемчужин Китарэ, и нам следовало встретить их. А мне по-настоящему открыться тем, кто еще даже не представляет, насколько дорог мне. С пробуждением моего отражения пришла не только сила, но и то, о чем могла помнить моя сущность. Не в первый раз мы встанем в круг и замкнем его ради императора. Мои воспоминания о прошлых жизнях все еще скрыты от меня, и я не желаю тревожить их, но мое сердце теперь помнит каждого из тех, с кем мы связаны одной Нитью раз и навсегда. Случайности не случайны, а циклы всегда сменяют друг друга.
        Я приоткрыла дверь ванной комнаты и осторожно замерла на пороге. Напротив окна стояло огромное зеркало в простой деревянной оправе, закрепленное на подставке. Не представляю, где Рэби его раздобыл, зачем поставил именно тут и… А собственно, почему бы и нет?
        На постели лежало кимоно, сочетавшее в себе черные и ярко-красные цвета рода Игнэ, расшитое удивительными изгибающими свои золотые тела драконами. Должно быть, элементаль готовился к этому дню с моего рождения, иначе я не представляю, где он это все раздобыл. Может быть, украл у Дорэй? Даже мягкие черные туфли в тон подобрал…
        За этими мыслями, рассматривая одежду и делая вид, что это гораздо интереснее, я дошла до зеркала и несмело посмотрела на отражение собственных стоп. Решительно выдохнула и тут же взглянула себе в глаза. Мои глаза и впрямь обзавелись неестественным для обычного человека золотым оттенком, в волосах заиграл багрянец, кожа на лице стала гладкой и светлой. Пожалуй, на моем теле остался всего один-единственный шрам, который уже никогда не оставит меня. Едва заметная ровная полоска - будто кто-то оцарапал тончайшим лезвием - виднелась над сердцем. Теперь я знала и кто оставил его, и что я храню под ним.
        Осторожно прикоснувшись к этой белоснежной ниточке, что оставил на моем теле серебряный дракон пятнадцать оборотов назад, поделившись самым сокровенным, что было у него, лишь бы я продолжила жить, я невольно улыбнулась.
        - Я позабочусь о тебе, - прошептала я, проведя пальцами по единственной царапине на моем новом теле, и вновь посмотрела на свое отражение. - А ты ничего, - подмигнула я самой себе, решив, что нечего заниматься глупостями и пора бы уже одеться.
        С Китарэ мы договорились, что он сам встретит их у арки перехода, а затем они придут в наш с Рэби корпус. Как бы уверенно теперь я себя ни чувствовала, но во мне не было силы Китарэ, которая позволяла ему даже неосознанно управлять людьми вокруг себя.
        Осторожно собрав волосы по бокам и скрепив их гребнем на затылке так, чтобы было полностью видно мое лицо, я точно так же не спеша надела кимоно, оставленное Рэби. Оно было женским и состояло из ярко-алого нижнего платья, длинного черного халата с разрезами по бокам и алого широкого пояса. К поясу легко можно было приторочить меч, что я, собственно, и сделала.
        - Где Ив? - послышался голос Дилая, а следом за ним и топот множества ног.
        Дыхания, голоса и сердцебиения. Стоило начать прислушиваться, как они вдруг заполнили все пространство вокруг.
        - Почему ты встретил нас один? Надеюсь, вы тут не переругались в пух и прах, пока нас не было? Хотя зачем бы ты тогда притащил нас сюда?
        - Кто знает. Ив-то, похоже, и не в курсе, что мы здесь? - басовито усмехнулся Рэйвон и, судя по характерным звукам, с размаху уселся на диван в нашей с Рэби гостиной. - Парящие, я надеюсь, что никто из вас не решит проводить помолвку в ближайшее время, - с шумом выдохнул он. - Как же я устал…
        - Ты? От чего? Переел? - Голос Широна был более тонким и звонким, но в нем явно чувствовался смех.
        - Даже если и так, - буркнул Рэйвон, - это все равно было тяжело.
        За их шутливыми перебранками я так ни разу и не уловила голоса Китарэ. Но я слышала, как бьется его сердце. Удивительно, словно между нами пролегла невидимая нить, и из множества эвейев, что сейчас находились внизу, я могла безошибочно найти его всего лишь по биению сердца. А если сконцентрироваться, то можно и понять, где он сейчас стоит… Можно было подумать, что он тоже чувствует меня просто потому, что сейчас он стоял на первом этаже аккурат подо мной.
        - Пора, - шепнула я самой себе, перевела дыхание и отправилась вниз.
        Стоило сделать первый шаг, как послышался голос Китарэ.
        - Ив сейчас спустится, - сказал он, мгновенно завладев вниманием одиннадцати молодых эвейев. Как ему это удавалось? Что-то мне подсказывало, что вряд ли это у него получалось бы так легко без его дара. - Правда, у нас тут кое-что произошло, поэтому прошу вас…
        Я невольно скривилась. Чего это он вдруг заговорил, как преподаватель этики? Похоже, Китарэ тоже почувствовал, что надо немножко изменить тональность. Прежде всего, мы части единого целого и должны относиться друг к другу соответственно.
        - Ладно. - Он словно махнул рукой на официоз. - Просто… я немного нервничаю. Думаю, Ив тоже.
        - С чего бы? - не выдержав такого нелепого представления, поинтересовалась я, стоя на лестнице. Чтобы спуститься, мне оставалось всего несколько ступеней, и я уверенно преодолела их.
        С момента, как я полностью осознала себя как Рави, я не просто изменилась внешне. Самое главное было в другом: моя душа словно обрела глубину, которой не было прежде. Я смотрела на тех, кто однажды станет похожим на меня, и понимала, что пока то, что они видят перед собой, не укладывается в их головах. В их взглядах, что сейчас были прикованы ко мне, читалось удивление и неверие. Сердца одиннадцати эвейев говорили мне о том, что они глубоко шокированы, и лишь одно шептало мне совсем о другом. Я посмотрела в глаза Китарэ и улыбнулась.
        Его легкая улыбка будто говорила мне, что все будет хорошо. Но я в этом даже не сомневалась.
        - Зачем он так нарядился? - чуть слышно пробормотал Эрон, наклонившись к Норэ.
        - Потому что он - это она! - шикнул тот на брата.
        - Нет! - пораженно выдохнул Эрон. - Это же Ив, - простодушно добавил близнец.
        Норэ странно сощурился - так, словно попробовал что-то кислое, и бросил такой недовольный взгляд на брата, что я не знаю, как удержалась от того, чтобы не рассмеяться.
        - Ты точно мой брат? - тем не менее вполне серьезно поинтересовался Норэ.
        Эта гостиная казалась слишком маленькой для двенадцати мужчин и одной меня. Кто-то из ребят уже успел уместиться на диване, но большинство просто замерли вокруг меня. Ни я, ни Китарэ не пытались нарушить воцарившееся в гостиной молчание, давая возможность ребятам немного осознать происходящее.
        Первым, конечно же, пришел в себя Дилай. Он шумно выдохнул, потом вдохнул, поднялся с дивана и встал напротив меня. Некоторое время он словно всматривался в черты моего лица, совершенно бесстыдным образом оценивал очертания фигуры, точно ему было необходимо что-то осознать для себя.
        - Ты была за Полотном, - наконец сказал он, посмотрев мне прямо в глаза.
        - Это очевидно, - согласно кивнула я.
        - И ты девушка, - утвердительно кивнул он сам себе. - Почему раньше не сказала? Ты лгала нам? - Похоже, он сам пожалел, что этот вопрос вырвался из его уст. Но лучше, если он спросит об этом сейчас, чем оставит в сердце.
        - В общем-то, ни разу. - Я покачала головой. - Но ты прав, я не давала вам повода думать иначе. Почему? Это долгая история, которую вам тоже пора узнать.
        - Перестаньте так смотреть на нее, - неожиданно заговорил обычно молчаливый и мрачный Виар. - Если бы вы смотрели не только глазами, то не выглядели бы сейчас так, словно вчера родились. Энергия Ив никогда не была мужской.
        - Ты знал? - воскликнул Эрон.
        Виар легко пожал плечами и изогнул бровь.
        - Это тебя удивляет? Я, Раиль и Иман, - забыл, кто наши покровители? Первозданные стихии всегда чувствуют и знают куда больше, чем вам кажется. И потом, я не понимаю, - причмокнул он губами, - почему она была обязана вам об этом говорить? Ты, Дилай, разве не хочешь нам всем рассказать о том случае три года назад на день летнего солнцестояния?
        - Откуда ты…
        - Иман - сплетник, как только выпьет. Не знал? И видения с вашим участием посещают его частенько, хотя он и не в восторге от этого.
        - Ну, перестань, - заговорил уже тот самый «сплетник». - Мне просто надо иногда выговориться, - усмехнулся он. - И да, иногда я вижу то, что вызывает массу вопросов и негодования, но я же не спрашиваю вас об этом. Это было бы неловко.
        На самом деле Иман, Раиль и Виар - Тень, Время и Хаос - гремучая смесь. Втроем они могут обнулить этот мир. Постоянное скольжение вне времени, пространства и материи слишком сложно понять, что уж говорить, чтобы попытаться осознать, что у них в головах и как они развлекаются, блуждая по граням собственных стихий. Раиль, например, не имеет права остановить время или обернуть его, но однажды начнет спокойно бродить туда и обратно, наблюдая сокрытое в минувших веках и в будущем, но не имея права менять ни то ни другое. Дар или проклятие? Хороший вопрос.
        Словно услышав мои мысли, Раиль чуть улыбнулся и подошел к нам с Дилаем. Иногда этот парень напоминал мне хитрую лисичку - было в его взгляде такое, отчего становилось понятно, что он знает и видит немного больше, чем остальные.
        Его ладонь легла мне на плечо и заскользила вниз по руке так, словно мы были не просто знакомы, а уже давно близки. Я точно кожей почувствовала, как напрягся за его спиной Китарэ, в то время как этот лис улыбнулся чуть шире и подмигнул мне.
        - Я видел это во сне, - сказал он. - И еще мне все труднее отделять то, что было, от того, что будет, и того, что сейчас. Я просто знаю, как это есть. Ты мой друг, как и любой в этой комнате, мой лучший друг, с которым многое пройдено, многое предстоит, и все это я знаю уже здесь и сейчас. Очень сложно делать вид, что это не так, чтобы лишний раз никого не пугать. Ты же сможешь теперь стать ближе ко мне? Сможешь увидеть, что это так?
        Я осторожно сжала кончики его тонких пальцев в ответ. Может быть, и не в полной мере, но я могла понять, о чем он говорит. Они еще не помнили, не знали, но были мне близки.
        - Я понимаю. И это уже так.
        Казалось, все то время, что мы провели в храме, между нами был невидимый барьер. Такая вот своеобразная стена. Кто воздвиг ее между нами? Я сама? Мое прошлое и слухи обо мне или осознание того, что невозможно стать для кого-то близким просто потому, что так надо? Я привыкла не доверять, не подпускать к себе ближе необходимого и думала, что так я буду в безопасности. Именно так никто не посмеет ранить меня, оскорбить или унизить. Страхи ушли, а с ними исчезла и давно проржавевшая броня. Конечно, это вовсе не значит, что я стала глупой, доверчивой дурочкой. Но я готова была открыть сердце тем, кого на самом деле ждала так долго.
        Рассказать о том, что произошло со мной и Китарэ в детстве, для меня было бы очень непросто. Я не умела говорить красиво, расставлять правильные акценты в речи, ясно доносить свои мысли, но, слава Парящим, с этим отлично справлялся Китарэ. Как-то незаметно мы оказались с ним на диване, сидя плечом к плечу. Тепло его тела словно проникало сквозь мое кимоно, успокаивая и утешая, заставляя смириться с произошедшим и позволяя гневу утихнуть ненадолго. Ребята слушали, не перебивая, и лишь в момент, когда Китарэ заговорил о том, как именно умерли наши отцы, я почувствовала, как ко мне обратились одиннадцать пар глаз.
        Должна ли я чувствовать себя виноватой в случившемся? Да, я винила себя. Винила за слабость, за то, что дракон во мне не сумел противостоять чужому внушению. Просто за то, что не смогла ничего сделать тогда.
        - Парящие, - растерянно пробормотал Эрон и тут же прикрыл ладонью рот.
        Конечно, он тут же схлопотал тычок локтем от сидящего рядом брата, но я понимала такую реакцию близнеца.
        - Ничего, - улыбнувшись уголками губ, сказала я. - Это уже ничего.
        Горечь от осознания произошедшего навсегда осядет горьким пеплом на моих губах, меняя эту жизнь на вкус.
        - Но как они посмели? - прогрохотал Тео. - Это же форменное безумие! Как они могли не понимать, что за этим последует? Во что они хотели превратить наш мир?
        Этот же вопрос горел огнем в каждом из нас.
        - Их необходимо судить, нельзя все просто так оставить! - вспыхнул Ари. - Да, конечно, мы не можем доказать, что за всем стоял твой дядя. - Он посмотрел на Китарэ. - Но то, что к этому причастна Дорэй Игнэ, возможно доказать…
        - Лучше подумай над тем, почему это все сошло на нет пятнадцать оборотов назад, - вдруг заговорил Раиль. - Бывшее Ожерелье отца Китарэ могло вмешаться, более того, они не могли не знать…
        - Могли, - заговорил Китарэ. - Эвейи могущественны, но не всесильны. Есть вещи, когда даже наша магия бывает бессильна. Тебе кажется, что твой отец мог узнать обо всем, заглянув в прошлое, и рассказать остальным? - Спокойный, но твердый голос Китарэ, как остужающий бриз, вдруг погасил вспыхнувшее негодование. - Но он не смог, Раиль. Я спрашивал у него. Он не увидел ничего, словно на этот момент расплылось чернильное пятно.
        - Так не бывает, - нахмурился Раиль.
        - Бывает, - не ожидая от самой себя, вдруг заговорила я, точно в моей памяти распахнулась нужная в этот момент книга с ответами на вопросы, которые я знала когда-то очень давно. - У всего есть обратная сторона, Раиль. И никогда не было так, чтобы между всеми эвейями царили доверие, дружба, понимание и любовь. Мы все вышли из хаоса, и наша жизнь точно такая же борьба, которая подразумевает противостояние одной стихии другой. Точно так же, как мы встаем в круг, чтобы удержать баланс, всегда найдутся силы, направленные в противовес. Есть способы отразить и заблокировать любой дар и способность, и не только истинные эвейи могут ими пользоваться. Скорее всего, у них был какой-то мощный артефакт.
        - А что ты скажешь насчет того, почему они бездействовали все это время? - спросил Гидео, взглянув на Китарэ из-под нахмуренных бровей. - Как можно такое оправдать? Они позволили всем думать, что это отец Ив… - Гидео оборвал себя на середине фразы, окончание которой было понятно всем без лишних слов.
        Было бы лучше, если бы все узнали правду? Нет. В то время, как и сейчас, когда я готовилась встать в круг Китарэ, такая новость нанесла бы непоправимый вред императору и власти в целом. Эта тайна навсегда останется внутри нашего круга, и неважно, хотим мы этого или нет.
        - То, что произошло, уже не исправить, - вновь заговорил Китарэ, - в наших силах лишь не дать им завершить начатое. Это единственное, что мы можем и должны сделать. Совсем скоро день зимнего солнцестояния - и день, когда мы встанем в один круг. Мы должны быть готовы.
        На этот раз возражений ни у кого не нашлось…
        - Как все прошло? - Новый голос Рэби все еще был непривычным для моего слуха, поэтому я невольно вздрогнула, стоило ему заговорить.
        Ребята ушли, а я продолжала сидеть в полумраке собственной комнаты. Странным образом я наслаждалась последними часами тишины и покоя, точно ощущая, как совсем скоро все придет в движение и я уже не буду знать, когда все вновь образуется и успокоится. Это было тяжелое затишье перед готовой вот-вот обрушиться грозой. В руках я сжимала кольцо, что перед уходом оставил мне Китарэ.
        - Это поможет скрыть твою суть, - сказал он мне, нежно обняв за талию и прижав к груди.
        Странное ощущение тепла, собственной хрупкости и защищенности приходило ко мне в его руках. Его осторожный поцелуй в висок пробудил рой мурашек по всему телу, и я невольно вздрогнула. - Я буду ждать тебя утром, - прошептал он вновь, и я, кивнув, позволила ему уйти.
        - Мне кажется, этого я набралась от тебя, - вместо ответа пробормотала я.
        - Чего? - поинтересовался Рэби, развалившись прямо на полу.
        Я же берегла единственную нарядную вещь, которая у меня была, поэтому продолжала сидеть точно истукан.
        - Я же девушка. - Я посмотрела на своего наставника.
        - Вроде бы да, - согласно кивнул он.
        - Почему тогда все мои мысли скатываются к… - показала я жестом, пытаясь объяснить, к чему именно они скатываются, - когда рядом он?
        - Ты правда хочешь, чтобы я объяснил? - изогнув бровь, поинтересовался он.
        - Нет. - Я покачала головой. - Пожалуй, лучше не надо.
        - Почему не хочешь ответить на мой вопрос и рассказать? - вернулся он к началу нашего разговора, сменив тему.
        - Зачем? Ты же подслушивал.
        - Ну и что? Я же не видел! - справедливо возмутился он.
        - И то верно. - Я покачала головой, принимая аргумент. - Ну, я просто скажу тебе, что очень жду их. - Я закусила губу. - Ты не представляешь себе, Рэби, как же, оказывается, я жду их всех… - Я вздохнула, прикрыв глаза и все же позволив себе откинуться на спинку дивана.
        Странный серый туман окутывал подол моего кимоно так, что я не могла разобрать, что именно у меня под ногами. Тустая хмурая взвесь точно парила в воздухе. Из-за нее мир казался черно-белым, расплывчатым, мертвым, точно исчезли все цвета и краски. Какой странный туман! Такое ощущение, что я могу потрогать его руками, ухватить кусочек. Протянув руку, я сжала ее в кулак и разжала вновь, чтобы увидеть, как на ладони размазывается сажа.
        - Пепел, - прошептала я.
        Это и впрямь был пепел. Везде. Точно крошечная пыль, которая вдруг затмила собой все вокруг, стирая краски и цвета. Сквозь эту хмарь просвечивали скелеты обожженных деревьев, они продолжали умолять о пощаде, вознося свои обугленные ветви, словно руки, к небесам.
        Я шла вперед, толком не понимая ни куда иду, ни зачем, пока впереди не показались два неясных бледно-зеленых огонька. Сквозь витающую вокруг хмарь они едва светили, но, так или иначе, это были единственные цветные пятнышки в этом черно-белом мире. И лишь подойдя ближе, я смогла увидеть очертания огромного дракона, что лежал на земле, покрытый серым налетом пепла. Казалось, он едва жив, и все, что в нем осталось от прежней мощи, - это его необыкновенно мудрые глаза, что сейчас заглядывали мне в самое сердце.
        «Останови», - раздался тихий шепот у меня в голове.
        - Что? - одними губами прошептала я.
        «Вероятность». - Тихий ответ, как обреченный вдох.
        - Я не понимаю…
        Дракон тяжело вздохнул и устало прикрыл глаза. А от этого пришел в движение и пепел, превращаясь в необыкновенной силы ураган, сносящий все на своем пути. И в этом странном вихре, проносящемся вокруг меня, я видела лица людей, крики, пламя, пожирающее все на своем пути, но не могла разобрать, что именно происходит и где.
        «Останови, - продолжала я слышать обреченный шепот. - Не дай разорвать связь миров. Останови…»
        - Остановись! Какого демона ты делаешь?
        Писклявый окрик Рэби точно вторил сну, который растаял в странном пробуждении.
        - Кто сказал, что тебе можно войти?
        - А ты вообще кто такой?
        Услышав знакомый голос дорогого кузена, я невольно улыбнулась и потянулась на кровати.
        - Да пойми, ты не сможешь войти, пока тебя не пригласят! Не трать силы, дурень, это не сработает.
        - Дурень?! Ты хоть знаешь, с кем разговариваешь, пацан?
        - Утро добрым не бывает, - пробормотала я, отирая лицо ладонью и пытаясь избавиться от последствий странного, тяжелого сна. Мне не привыкать к кошмарам, но этот отличался. От него веяло такой обреченностью, что мне до сих пор было не по себе.
        - Перестань орать и жди! - рявкнула я в надежде, что кузен услышит и прислушается. Я не собиралась встречать его в хлопковых штанах и рубахе, в которых спала, так что ему придется подождать немного.
        - Немедленно впусти нас! - донеслось мне в ответ, пока я доставала из-под подушки кольцо Китарэ.
        На всякий случай встав перед зеркалом, я надела его на большой палец, так как для любого другого оно было слишком велико. Словно повинуясь руке невидимого художника, по моим темно-красным волосам вдруг разлился привычный черный цвет. Глаза вновь потемнели. Кожа приобрела желтоватый оттенок, вот только шрамы на шею так и не вернулись. Зато энергетический фон стал прежним.
        - Неплохо, - пробормотала я, впопыхах натягивая ученическую форму. Собственно, спешила я больше потому, что вот-вот должен прийти Китарэ.
        Не хотелось, чтобы он участвовал в наших семейных распрях.
        Эдор продолжал стоять у самого порога. Напротив него, вполовину меньше ростом, замер Рэби. А чуть дальше красивой каменной статуей стояла Расха.
        - Входите, - милостиво разрешила я, остановившись на лестнице и глядя сверху вниз на нежданных родственников.
        На самом деле мои кузены были последними эвейями, с кем мне хотелось встречаться именно сейчас. Эдор тут же влетел внутрь, небрежно толкнул Рэби, который каким-то чудом удержался от того, чтобы дать сдачи, и лишь умоляюще посмотрел на меня, точно спрашивая разрешения на ведение боевых действий. Слегка качнув головой, я понадеялась, что он согласится и не станет ничего предпринимать. Следом вошла Расха. Утонченная и холодная в своей надменной красоте, она была невероятно похожа на мать. Бросив брезгливый взгляд на нашу скромно обставленную гостиную, она встала возле брата.
        - Чего надо? - достаточно грубо поинтересовалась я.
        В нашем общении уже давно не было ничего приятельского.
        - Что надо? - прищурившись, пробормотал Эдор. - Где наша мать и что ты с ней сделала?
        Надо сказать, это было неожиданно. Заперев Дорэй в родовом гнезде, я надеялась, что у меня будет отсрочка хотя бы в несколько дней, прежде чем ее хватятся.
        - Вчера она должна была вернуться из Гурийских лесов, но так и не вернулась. Зато я получил вот это. - Он вынул из рукава кимоно сложенный лист бумаги. - Это письмо от матери! И знаешь, о чем она просит? Не искать ее! И опасаться тебя! - Он обличающе ткнул в меня пальцем.
        Должно быть, Дорэй использовала парный артефакт для отправки письма. Обычно это были шкатулки. Одна у тебя, другая - у того, кому пишешь. Интересно, достаточно ли был заряжен ее сундучок и сколько еще посланий она успела разослать на остатках заряда? Неприятно, конечно, чувствовать себя в дураках, но, похоже, именно в них я оказалась… Бросив мимолетный взгляд на Рэби, я едва не поперхнулась. Стоя за спинами моих кузенов, он весьма однозначно предлагал их прирезать, указывая характерным жестом на свое горло.
        - Знаешь, Эдор, - добавив голосу глубины, спокойно заговорила я, - если тебя о чем-то просит мама, то стоит прислушиваться. Закрой дверь, Рэби, - попросила я под ошарашенными взглядами кузенов.
        Глава 20
        Он с силой сжал кулаки, а потом так же рез-ко их разжал. Неприятная старческая дрожь в руках все чаще и чаще давала о себе знать. Ис Нурак недовольно поморщился, презирая слабость собственного тела, и в очередной раз напомнил себе, что ждать осталось недолго. Стояло раннее утро, но он уже давно был на ногах. Ис Нурак сидел за низким письменным столиком, рассматривая небольшую деревянную шкатулку перед собой. Осторожно провел рукой по поверхности, точно наслаждаясь полированным деревом, а после открыл крышку. Приглушенный вздох то ли восхищения, то ли предвкушения сам собой сорвался с губ. Внутри на белоснежной шелковой подушечке лежали три жемчужины. Удивительно крупные, гладкие. Не просто перламутровые, а каждая со своим неповторимым отливом - молочно-белым, серебристым и багряным.
        Сухие тонкие губы расползлись в улыбке, стоило бросить взгляд на эти необыкновенные сокровища. Пожалуй, если бы не Китарэ, то можно было бы с уверенностью сказать, что именно здесь осталось все самое ценное от его рода. Ну и еще немного от Игнэ. Хотя вряд ли ему это когда-нибудь пригодится. Не его энергия. Совершенно чуждая ему. Хотя пусть уж лежит, ему не жалко.
        Все еще немного дрожащей рукой он осторожно взял жемчужину, что была самой блеклой на фоне двух других, и поднес к губам, немного судорожно вдохнув. Легкий, молочного цвета дымок тут же покорно отделился от жемчужины, следуя за дыханием иса Нурака. Мужчина вздрогнул, мотнул головой и тут же опустил ее, пытаясь впитать чужеродную силу. Он знал, что неприятно ему будет лишь первые несколько секунд, а потом он уже ощутит привычный прилив сил, магии и наконец сможет забыть, в кого превратила его жизнь.
        Он невольно вспомнил, как именно к нему в руки попали эти три фиала от служителей храма Ила и Яла, два из них тогда еще были пустыми. Что называется, искал одно, а получил гораздо больше, чем желал. Он никогда не был сильным магом, но даже так понимал, что одного ума, хитрости и изворотливости ему будет недостаточно, чтобы увеличить и усилить свой потенциал. Не говоря уже о том, что он просто не сможет, опираясь только на собственные силы, привести в действие «манок для спящего дракона», как называли артефакт, способный раньше срока пробудить отражение. Тогда, пятнадцать оборотов назад, ему необходимо было избавиться от Ожерелья, ослабить баланс и разорвать цикл. Долгих пять оборотов, с самого рождения огненной Игнэ, он готовился к тому, что ему предстоит. Нельзя перестроить мир за один день. Так его можно только разрушить, а он этого совершенно не желал. Все эти разговоры про величие, могущество и важность для мира истинных эвейев… Он ненавидел все это. А остальным что? Крошки с их стола? Всю жизнь на коленях? Даже если ты умнее, сильнее, интереснее во всех отношениях, то все равно никогда ничего
не получишь! Не сядешь за один стол с тем, кто просто получает все это лишь потому, что какой-то дракон выбирает именно его! Он был за Полотном и не увидел там ничего, кроме бесконечного серого тумана вокруг. А потом уже ничего нельзя изменить. Его брат - император, а он кланяется его дружкам, которые еще вчера не смели смотреть в его сторону! Но он все вернет! Вернет себе молодость, вернет силу и проживет эту жизнь так, как ему было суждено с самого начала!
        - Вот увидишь, брат. - Он осторожно погладил жемчужину, что мерцала серебром в лучах зимнего солнца. - Хотя нет, просто вернешь мне то, что я потерял, - усмехнулся он.
        Дрожь в руках утихла, зрение вновь стало четким, сидеть на полу было уже не так тяжело.
        - Господин, господин! - донесся встревоженный голос слуги за дверью его спальни.
        - Войди, - тихо буркнул ис Нурак, тут же прикрывая фиалы, что продолжали хранить в себе посмертный выброс силы его врагов и что однажды станут залогом его благополучия на долгие годы.
        - Господин. - Так и не выпрямив спины, в комнату вошел слуга в простом темно-синем кимоно. - Простите, что беспокою вас так рано…
        - Говори уже, - раздраженно фыркнул он.
        - Церемония перенесена на день зимнего солнцестояния, - прошептал слуга и посмотрел в глаза иса Нурака, тут же осекся и вперил взгляд в пол.
        - М-м, - выдохнул мужчина, чуть прищурился и довольно усмехнулся. - Что ж, раз мальчишке так не терпится, то и я поспешу…
        Ис Нурак уже собрался отпустить слугу, когда заметил, что тот не решается сказать что-то еще.
        - Говори уже и оставь меня, - немного раздраженно бросил он.
        - Ну, дело в том, - забормотал слуга, запустив ладонь в широкий рукав своего кимоно, - вам пришло письмо сегодня утром, вот только…
        - Только что? Говори, не заставляй меня повторять дважды. - На самом деле у него теперь просто не было времени рассиживаться, пора было действовать, и очень решительно.
        - Вот, - выудил слуга клочок мятой бумаги, никак не походивший по своему виду на письма, которые он обычно получал. - Дорэй Игнэ прислала его именно таким.
        - Дай сюда. - Он протянул руку и, получив записку, без особого интереса вгляделся в содержание. - Демоны бы побрали эту старуху, - раздраженно пробормотал он, прочитав всего несколько строк. - Надоела. Разберись с ней уже, хватит с меня, - фыркнул он, небрежно отбросив послание на пол.
        Несколькими часами ранее. Гурийские леса.
        Она не отрываясь смотрела на свое отражение, казалось, уже целый день. Во всяком случае, когда она села перед своим туалетным столиком, солнце еще слепило глаза сквозь небольшое окно в ее спальне. Откуда-то с улицы беспрестанно доносились звуки столь нежданной в это время года капели. Конечно, на север вернулся огонь. Он отогреет эти края, спасет от суровых зим, как это было раньше. Вряд ли она доживет до того времени, чтобы сравнить силу новой хозяйки севера и ее брата. Вряд ли случится что-то столь удивительное. Она всматривалась в собственное отражение, продолжая задаваться вопросом: кто эта незнакомая старуха? Она отыскивала на своей коже все новые и новые лучики морщин. Ее взгляд то и дело падал на те вещи, без которых не обходился ни один ее день: удивительной красоты нефритовые заколки, золотые и серебряные гребни, украшенные россыпями драгоценных камней, серьги и браслеты, белила, которые стоили баснословных денег, румяна, тушь и краска для губ… Сухие духи в изящной маленькой коробочке из слоновой кости. Все это еще несколько часов назад имело такой смысл в ее жизни! Дрожащей рукой Дорэй
взяла баночку белил, которые она использовала лишь по особенным случаям, окунула внутрь пальцы и провела ими по своей щеке. На дряблой желтой коже осталась белоснежная полоса, которая смотрелась так нелепо, что она невольно усмехнулась. Старуха в отражении беззубо оскалилась ей в ответ. Улыбка тут же застыла на лице женщины, а в глазах отразился такой непередаваемый ужас и отчаяние, что у Дорэй защемило где-то в груди.
        - Нет! - заорала она, с силой швырнув белила о зеркальную гладь. - Это не я! Не я! Это не могу быть я! - кричала она, продолжая крушить свой столик и разбрасывая его содержимое, пока обессиленно не рухнула на пол. - Не я… не я… - шептала она сквозь приглушенные рыдания.
        Обреченно прикрыв глаза, она пыталась найти ответ на вопрос, который продолжал терзать ее разум: «За что?» Она никого не убивала! Никого! Каждый борется за свою жизнь. Одни проигрывают, другие нет!
        - Неблагодарная тварь, - прошипела она, с силой сминая листы бумаги, которые лежали на ее столике вместе с косметикой на тот случай, если ей потребуется что-то срочно записать.
        В начинающей слабеть памяти вдруг всплыла картина давно минувшего прошлого. Ее первый шаг, идеальный, выверенный, когда она всего лишь задала направление выпущенной стреле, не более того. Всего лишь рассказала кухарке, пока Ив и Китарэ ели свой ужин на кухне, то, что могло заинтересовать маленьких детей, разожгла искру интереса и незаметно положила Ив в карман два крошечных стеклянных шарика, как просил ее Нурак. Что в этом может быть преступного? Что теперь? Это конец?
        - Зачем нужны эти шарики? - прошептала она, рассматривая на своей ладошке две стеклянные бусины, что отдал ей всего мгновение назад мужчина, на груди которого она сейчас лежала.
        - Эти? - сонно пробормотал ис Нурак, продолжая поглаживать ее обнаженную спину. - Они улавливают энергию, что высвобождается после смерти эвейев.
        - Надо же, - усмехнулась Дорэй.
        Не то чтобы ей было и впрямь интересно, на кой демон брату императора нужна энергия тех, кого они собираются убить… То есть нет, это он собирается убить, конечно же, она всего лишь пешка в его игре, которая ничего не знает! Так, на всякий случай, именно так нужно думать даже про себя. - И зачем тебе это нужно?
        - Мало ли, - ответил он. - Думаешь, так легко пробудить раньше времени дочь Бадави? Я могу пострадать или исчерпать себя так, что мне необходимо будет восстановиться.
        - Восстановиться, - пробормотала Дорэй, - конечно, восстановиться… Ему нужна была сила брата, но ведь там был и мой… Конечно, Ниром же тоже погиб там! - Продолжая сжимать в руке истерзанный лист бумаги, Дорэй судорожно искала то, чем могла бы написать письмо, а под рукой оказалась лишь тушь.
        Ее послание было кратким. Недостаточно умным и совсем непохожим на нее: «Верни фиал моего брата, и мне будет что рассказать тебе в Турийских лесах».
        Она всю жизнь повторяла себе, что все, что она делает, - это ради детей… Но, пожалуй, лишь отправив это письмо, она впервые ясно осознала, что о них-то она до сих пор даже и не вспомнила. И, только сейчас задумавшись об этом, решила набросать несколько строк и им, истратив последний заряд шкатулки для писем.

* * *
        Пока Рэби под ошалелыми взглядами кузенов закрывал дверь, я пыталась сообразить, что мне делать с этой парочкой. Как ни крути, но сейчас они мне были совсем некстати. Я надеялась прервать круг насилия на Дорэй. Это было смешно. Я вовсе не рассчитывала на то, что, когда они узнают о судьбе своей матери, мы сможем стать друзьями. Это просто невозможно. Я все понимала. Но мой род… кровь… Я не могла оставить в живых себя одну и успокоиться на этом. Нельзя было так рисковать. Кто мог дать мне гарантии, когда именно моя жизнь в этом мире прервется? Будут ли у меня достойные наследники?
        - Как ты его назвала? - пробормотала Расха.
        - Рэби. Ты же слышала.
        - Но… - Она нахмурилась.
        - Это Рэби-младший, племянник нашего, - не моргнув глазом соврала я. И хотя обманывать я не любила, но, думаю, оно того стоило. - Так, я попрошу не орать в моем доме и еще раз внятно объяснить, что вам двоим от меня надо ни свет ни заря, - со скучающим видом сказала я.
        - Письмо… - немного усмирив свой пыл, вновь начал Эдор. - Почему моя мать так написала и не вернулась?..
        Подняв ладонь вверх, я посмотрела на него исподлобья так, как обычно смотрела перед тем, как приступала к боевым действиям. Похоже, Эдор это просек, вспомнил нашу последнюю стычку в кустах, свой расквашенный нос и несколько подрастерял запал.
        - То есть вы приперлись ко мне спозаранку, орали под окнами, позорили перед Ожерельем и наследником с одной-единственной целью - оправдать завихрения собственной матери. Так, что ли? - рявкнула я так, словно еще немного, и в ход пущу кулаки.
        - Тогда, - нервно приосанившись, заговорила Расха, то и дело бросая встревоженные взгляды на брата, - почему она не вернулась и так написала? А? Это непохоже на нее…
        - Откуда, - очень медленно заговорила я, начиная спускаться вниз и наблюдая за тем, как пятятся от меня кузены, - мне знать, какая чехарда творится у вашей матери в голове?
        Если бы нас можно было сравнить с животными, то я была в их понимании чокнутым уличным котом, в то время как мои брат и сестра были миниатюрными домашними собачками из тех пород, что заводят, чтобы день и ночь чесать их и тискать.
        Мне оставалась одна ступенька, когда я нарочито медленно сжала кулаки, ниже опустила голову и скривила губы в ухмылке. Расха и Эдор синхронно сделали еще один шаг назад, Рэби споро открыл дверь, а я уже сгруппировалась, чтобы пойти в атаку.
        Как раз в этот момент произошло то, чего в принципе не должно было случиться… не сейчас, по крайней мере! На аллею, ведущую к моему дому, вывернул наследник, а я заорала зычным басом, прибавив драконьего рыка и глубины:
        - Вон отсюда!
        Расха и Эдор припустили прочь, даже не обратив особого внимания, мимо кого бегут, в то время как Китарэ смотрел на меня во все глаза, раскрыв свой красивый рот в удивленном «о». И, пожалуй, один лишь Рэби веселился, как дитя, делая ободряющие жесты и беззвучно хохоча, точно нервнобольной.
        - Доброе утро, - попытавшись мило улыбнуться, кокетливо помахать рукой и хоть как-то исправить ситуацию, поздоровалась я.
        - Утро, да, - пробормотал Китарэ и точно так же нелепо махнул в ответ.
        - Я даже могу представить, что именно в этот момент он впервые задумался, стоит ли ему с тобой связываться для… ну… семейной жизни, - гаденько похихикивая, шептал Рэби одними губами так, чтобы Китарэ точно не услышал.
        - Поздно, - фыркнула я, проходя мимо него и направляясь к все еще пребывающему в легком недоумении наследнику.
        …Мне кажется, впервые за все время в храме наше Ожерелье принимало участие в общей утренней молитве действительно как единое целое. Больше не было этого странного ощущения, что есть я и они. Мы были вместе, чувствовали друг друга. Каждое движение было естественным, и нам не приходилось следить друг за другом, чтобы попасть в единый ритм. Это было просто, как дышать, достаточно лишь услышать друг друга. Как, оказывается, здорово позволить энергии просто течь сквозь тело, разрешая ей, переплетаясь в движениях, созданных специально для нее, выходить в этот мир. Это похоже на танец или песню, при помощи которых я могла бы высвободить нечто ценное и невероятно нужное этому миру - магию, силу, энергию. Пока я пела в одиночестве лишь для огня, но совсем скоро вместе со мной это смогут делать и остальные.
        По завершении молитвы, когда мы уже собрались отправиться на завтрак, подошел ис Тарой и попросил ребят дать нам поговорить наедине. Думаю, конечно, он услышал мою песню и почувствовал те изменения, что коснулись моей сущности. Ребята также поняли его правильно.
        - Стоит ли мне переживать? - спросил вдруг ис Тарой, глядя на меня своими удивительными фиалковыми глазами.
        Конечно же, я поняла, о чем он спрашивал, как и то, почему это его волновало. Раз я ушла за Полотно в одиночестве, значит, произошло что-то настолько серьезное, что нарушило мою устойчивость и привело к спонтанному выбросу силы.
        - Если бы было о чем, разве нам не пришлось бы тушить храм? - изогнув бровь, поинтересовалась я. - Со мной все хорошо, насколько это возможно. Впрочем, вы и так об этом знаете. - Я не испытывала иллюзий насчет осведомленности Верховного эвейя храма Двенадцати.
        - Само собой, - усмехнулся он, - но вежливость требует…
        - Пожалуйста, не будьте со мной таким вежливым, - попросила я, прямо взглянув ему в глаза, - от этого начинает болеть голова.
        Совершенно неподходящая этому древнему эвейю мальчишеская улыбка расцвела на его лице, точно передо мной оказался кто-то совершенно другой. Возможно, мой ровесник, друг, приятель… От тепла его глаз, как будто давно знакомых, улыбки, в которой читалось что-то близкое, мне стало не по себе.
        - Как хочешь. - Он подмигнул, встав спиной к Китарэ и ребятам, чтобы они не могли разглядеть выражения его лица. - Просто будь осторожна… Осталось немного, - выдохнул он. Его пальцы вдруг сжали кончики моих, и он тут же отпустил их. - Думаю, разумно, что сейчас на тебе кольцо из храма Теней, - заговорил он, посмотрев на мой большой палец, на котором красовалось простое обсидиановое кольцо. - Никто из послушников не почувствует тебя, равно как и те, что не смогли найти отражения. Но все же, думаю, нам недолго удастся держать в тайне то, что круг Китарэ готов для ритуала, а стало быть, мне придется усилить охрану храма, а тебе быть особенно осторожной. Ты должна понимать…
        - Конечно, ис Тарой, я понимаю, что я самое уязвимое звено для всех. Не волнуйтесь.
        - Все же позволь мне, - тихо сказал он, а его взгляд стал особенно глубоким, каким-то необычайно интимным.
        Я смотрела ему в глаза и совершенно не понимала, что означают эти перемены в нем. Почему он так ведет себя? Это был вопрос, ответ на который вряд ли я смогла бы отыскать в том, что прожито в этой жизни. Глубже я смотреть не желала.

* * *
        Алмэй аккуратно провела ладонью по идеально собранным в тугой пучок волосам. Привычное белоснежное кимоно, как всегда, безукоризненно: ни складки, ни пылинки, ни пятнышка. Она вдовствующая императрица и должна с достоинством чтить память покойного мужа. Заперев себя пятнадцать оборотов назад во дворце, она превратила этот уголок империи в целый мир, который был ей понятен, безопасен и в котором она могла жить, защищая то единственное самое драгоценное, что у нее осталось.
        - Госпожа, - обратилась к ней в глубоком поклоне ее ближайшая придворная дама, - ис Нурак просит вашей аудиенции.
        Алмэй лишь вздернула бровь, продолжая молча всматриваться в пейзаж за окном. Как только это место стало ее крепостью, напитанной магией и силой, что она щедро тратила, расплачиваясь собственной молодостью и красотой, она поняла одну простую вещь: она заперла себя в этом дворце до конца дней. Жаль, что ей не по силам сделать то же самое с Китарэ. То, что некогда было продиктовано простым желанием уцелеть в дворцовых играх, превратилось в манию. Иногда она понимала, что ведет себя нездорово. Но по большей части это было единственным условием, при котором она чувствовала себя комфортно, - не покидать стен дворца! Ис Нурак был единственным эвейем, который, как казалось Алмэй, понимал и поддерживал ее, взвалив на себя обязанности покойного мужа и позволив ей просто оберегать своего ребенка.
        - Позови, - бросила она, теряясь в догадках, почему двоюродный брат мужа столь неожиданно решил нанести ей визит.
        Придворная дама ушла, а совсем скоро двери в ее личную приемную вновь отворились, и на пороге возник ис Нурак. На этот раз Алмэй, как и было положено в таких случаях, расположилась на высоком постаменте, на котором императрице полагалось принимать подданных, дабы соблюсти все приличия.
        - Моя госпожа. - Ис Нурак склонился в глубоком поклоне, дожидаясь ее дозволения вновь встать ровно и заговорить.
        Всякий раз, приходя во дворец вдовы своего брата, ис Нурак чувствовал себя так, словно приходит в гости к больному ребенку, которого изолировали от общества. Этот ребенок совершенно ничего не смыслил в том, чем и как живет этот мир, предпочитая проводить эту жизнь в выдуманной реальности кукольного дворца, который обладал самой изощренной системой защиты, которую ис Нурак только видел в своей жизни.
        - Подойдите, друг мой, - попросила императрица, разрешая ису Нураку сесть внизу, прямо перед ней. - Что привело вас ко мне?
        Ис Нурак вновь бросил взгляд на изрядно постаревшее за эти годы лицо матери Китарэ. Когда-то ведь он был увлечен ею. Правда, больше потому, что ее выбрал его брат. Сейчас он это понимал. Слишком простая и глупая.
        - Алмэй, - вкрадчиво заговорил он, осторожно напитывая каждое свое слово энергией, что перешла к нему из жемчужины. Он не пытался что-то внушить женщине, иначе сработала бы защита дворца. Но каждое слово он пропитывал дружелюбием, заботой, лаской и доверием. - Прости мой незваный визит. - То, что императрица позволила сесть перед собой, означало, что она расположена к неформальному общению, а стало быть, ис Нурак мог говорить просто.
        - Перестань извиняться, ты член семьи и единственный друг, что остался у меня. - Женщина покачала головой и чуть улыбнулась, отчего лучики морщин тут же испещрили уголки ее глаз.
        - Именно поэтому я здесь, - сказал ис Нурак, доставая из внутреннего кармана кимоно аккуратно сложенные бумаги. - Ты должна знать, что Китарэ перенес церемонию на день зимнего солнцестояния…
        - Что? Но почему? В таком случае у него может ничего не получиться. Зачем ему это? И ис Тарой это одобрил?
        - А какая ему разница? - усмехнулся мужчина так, будто и в самом деле переживал за племянника. - Они считают, что Игнэ может не подойти, и оставляют себе право провести повторный ритуал уже весной. Его можно понять. Но только представь, какими последствиями для него как для будущего императора может завершиться подобная неудача.
        - Игнэ, - тяжело выдохнула Алмэй, - опять Игнэ… Сколько еще моя семья должна стерпеть от этого проклятого рода?
        - Позволь мне помочь, прошу тебя! - выпалил ис Нурак, склоняясь уже на коленях перед Алмэй. - Сделать так, чтобы власть Китарэ оказалась неприкосновенной, - вот все, чего я хочу!
        Некоторое время Алмэй молчала. Она верила каждому слову, что говорил ис Нурак.
        - Что я могу? - пробормотала Алмэй. - Ты же знаешь, Совет не прислушается ко мне. У меня нет голоса за пределами дворца.
        - Так дай мне свой голос здесь и сейчас! - особенно горячо попросил мужчина. - Китарэ все еще несовершеннолетний и не в том возрасте, когда охотно решаются такие вопросы. Ты должна это сделать ради него! Позволь нашим детям встать рука об руку, чтобы идти дальше вместе, бок о бок. А я мог бы наставлять и поддерживать его, прикрывая так же отважно, как все это время делала ты.
        Что уж говорить, ис Нурак знал, какие именно слова ему следует сказать этой глупой курице, чтобы она прониклась собственной значимостью и важностью в жизни страны. Он смотрел ей в глаза, не скрывая восхищения, в то время как мысли его были уже очень далеко отсюда. Если бы не императорская печать, что хранила эта клуша, ноги бы его тут не было. А так то, что заверено печатью императора, должно быть исполнено. Клятва рода как-никак.
        - Хорошо, - тихо ответила Алмэй. - Пора уже то, что оговорено, претворить в жизнь. - Она кивнула, поднимаясь на ноги и направляясь к стене, за которой хранилась императорская печать Акаши. - Я пообещала тебе еще пятнадцать оборотов назад: если поможешь удержать власть и сохранить империю, то твоя дочь однажды займет мое место. Ты славно потрудился. - Алмэй скупо улыбнулась, приложив к каменной, на первый взгляд, стене ладонь. Всего одно ее прикосновение - и камень поддался, превращаясь в податливый песок. Алмэй опустила в него руку и тут же выудила небольшую статуэтку в виде золотого дракона, чья чешуя искрилась в солнечных лучах, переливаясь радужными бликами. Так играли крошечные бриллианты, которыми была инкрустирована печать.
        - Все равно у меня нет выбора, - покачала она головой. - Не осталось никаких сведений о том, кого именно для Китарэ выбрал мой муж. Ты же знаешь, это дело истинных эвейев. - Она закусила губу.
        - Конечно, Алмэй, я понимаю тебя, ведь и я отец. Но в моей семье так и не родилось истинного дракона, потому я не могу сказать, насколько ужасно для кого-то вроде Китарэ потерять свою судьбу. Но, я думаю, нам по силам все исправить, если не ждать чудес, а просто сделать все так, как должно.
        - Ты прав, конечно же. - Она кивнула, вновь опускаясь на свое место и протягивая руку ису Ну-раку, прося тем самым передать ей бумаги. - Я бы хотела, чтобы мы не затягивали с официальным объявлением, и твоей дочери стоит переехать сюда как можно скорее. Пора начинать ее обучение.
        - Разумеется, - согласно прошептал ис Нурак, словно завороженный следя за тем, как Алмэй открывает крышку подставки, на которой стоял дракон, и тут же опускает печать на лист бумаги, позволяя невидимым нитям магического договора сплетаться со словами, превращая их в долговое обещание их родов.
        «Наконец-то», - с удовлетворением подумал он. Сложно представить, как долго он ждал именно этого момента! Ведь начиная с этого дня вся империя совершенно официально открывала для него любые двери. Хорошо бы еще ускорить близость между Китарэ и его дочерью. Чем скорее она понесет от него, тем проще. Хотя, конечно, все по порядку… или одновременно?
        Не сдержавшись, ис Нурак улыбнулся так искренне, что даже вечно хмурая Алмэй разделила с ним радость своей скупой улыбкой.

* * *
        Наступил момент, когда пребывание в храме Двенадцати Парящих стало для меня поистине удивительным временем. На первый взгляд, ничего не изменилось. Все те же косые взгляды окружающих; занятия с преподавателями, которые разрывались между страхом и отвращением к моему роду и обязанностью меня учить. Конечно, это не относилось к тем, кто обрел свое отражение. Истинные эвейи в храме чувствовали изменения. Они точно осязали перемены во мне каким-то внутренним чутьем, затем видели кольцо на большом пальце, и это отбрасывало большую часть вопросов относительно того, почему я все еще так выгляжу. Только теперь я начала чувствовать, какая редкость в нашем мире девушка-дракон. То ли в природе эвейев был заложен какой-то механизм оберегать самок, то ли они понимали это как-то еще, но именно полноценные эвейи вели себя со мной как с персоной императорских кровей. Не меньше. В чем это выражалось? Ну, казалось бы, все оставалось как прежде, но стоило мне приблизиться к кому бы то ни было, как менялись их речь, поведение, само отношение, которое можно было скорее почувствовать, чем увидеть и услышать. Почему
раньше я этого не замечала? Хотя о чем я говорю, раньше я вообще ничего не замечала.
        День выдался по-настоящему погожим, учитывая то, что сейчас середина зимы.
        - Поверить не могу, что ты так растрачиваешь энергию, - продолжал ворчать Китарэ, сидя на траве и позволяя моей голове с комфортом уместиться у него на коленях.
        - Я должна заботиться о тебе, - усмехнулась я, всматриваясь в начинающее хмуриться небо.
        Конечно, со стороны мы выглядели как два дурака, решивших отдохнуть на промозглой поляне посреди зимы. Вот только вряд ли кому-то удастся замерзнуть, когда рядом настоящий огонь.
        Китарэ беззвучно усмехнулся, склонившись надо мной, когда его большой палец лег на мои губы, нежно поглаживая их.
        - Мне кажется, ты путаешь ориентиры, - не скрывая легкой улыбки, сказал он.
        - Ну, не знаю. - Я пожала плечами. - Пожалуй, подогреть что-то для тебя - это единственное, что я могу сделать в знак своей заботы.
        - А как же традиционная вышивка для нареченного? - нахмурившись, серьезно поинтересовался он, имея в виду традиционные подарки невесты жениху.
        - Нет.
        - Обед?
        - Можно, но не стоит.
        - Тогда танец? Песня?
        - Может, тебе следует передумать относительно серьезности своих намерений? Твои ожидания явно не совпадут с реальностью, - фыркнула я. - Хотя ты должен понимать, что в условиях выживания именно я смогу позаботиться о тебе. - Не выдержав, я засмеялась.
        - Это веский аргумент. - Он склонился, без труда находя мои губы для поцелуя.
        Я не боялась, что нас заметят. В конце концов, мои слух и обоняние стали гораздо острее, и, если уж я слышала, как бьются сердца телохранителей Китарэ, что говорить о нежданных гостях. Именно поэтому я первой оборвала наш поцелуй и резко села.
        - Дилай, - шепнула я Китарэ.
        Хотя пояснения, в принципе, были не нужны: совсем скоро мы услышали его уже оба.
        - Китарэ! Китарэ! - донесся его голос, а спустя всего несколько мгновений и сам Дилай показался на тропинке, ведущей к нам.
        Не было ничего удивительного в том, что он нас так просто нашел, хотя мы и старались уйти подальше ото всех. Каждая из жемчужин Ожерелья чувствовала друг друга каким-то внутренним чувством, мы улавливали настроение друг друга, нахождение, как и то, хотим ли мы быть потревожены именно сейчас. Поэтому, раз Дилай был здесь, значит, это действительно важно. Эвей и впрямь выглядел взволнованным. Волны негодования, исходившие от него, точно проходили сквозь наши с Китарэ тела.
        - Что случилось? - спросил Китарэ, так как Дилай, похоже, несколько замялся, не зная, с чего начать разговор.
        Мне почему-то показалось, его смутило именно мое присутствие.
        - Ну… - Он бросил очередной встревоженный взгляд в мою сторону. - Тут такое дело…
        Мы никогда не говорили ребятам, что между нами происходит, но, пожалуй, в нашем случае этого и не требовалось.
        - Из дворца вдовствующей императрицы прибыли посланники с официальным объявлением.
        Похоже, из нас троих только я не до конца понимала, что это может значить, так как выражение лица Китарэ тут же стало холодным и совершенно невыразительным. Точно он в один миг превратился в лед. Такая его отстраненность всегда пугала меня до дрожи в коленях. Только он умел так выражать свой гнев и ярость.
        - Идем. - Он решительно прошел мимо нас, словно это был совсем другой эвей, а не тот, что всего несколько минут назад смеялся и шутил со мной.
        Я могла назвать тысячу рациональных причин, почему он вдруг так изменился, но его отчужденность вдруг больно уколола меня. Я не понимала, что происходит, но, как и любой огонь, я могла вынести все что угодно, кроме безразличия и отстраненности. Это ранило меня… и злило. Я осторожно коснулась рукой едва заметного шрама над своим сердцем и призвала себя к спокойствию. Еще не время.
        Дорога до нашего корпуса не заняла много времени, поэтому совсем скоро я увидела, что происходит что-то совершенно необычное для тихой и размеренной жизни храма. Во-первых, вдоль всей аллеи, ведущей к корпусу, стояли императорские гвардейцы, слуги, паланкины, изящно украшенные хризантемами и жасмином. Во-вторых, это столпотворение не ограничивалось теми, кто прибыл в гости к Китарэ. Тут же были ученики, преподаватели, служители храма, и все эти эвейи словно взяли наш ученический корпус в живое кольцо.
        - Что происходит? - шепнула я Дилаю, правда не понимая, чем может быть вызван такой ажиотаж.
        Дилай тяжело вздохнул и вновь бросил на меня встревоженный взгляд.
        - Ты только не нервничай, - попросил он, даже понятия не имея, насколько обратный эффект обычно оказывают подобные просьбы.
        - С чего бы мне? - изогнув бровь, поинтересовалась я.
        - Это, - кивнул он в сторону толпы, - ну, это… официальное объявление намерений. И так как ни один из нас не имеет права за две недели до ритуала покидать храм и расставаться друг с другом, то родители невесты, вдовствующая императрица, сама невеста и свита… Одним словом, они все прибыли сюда, чтобы заявить о своих намерениях. Потом будет официальная помолвка и свадьба, а пока только подписание соглашения. Это ничего. Не страшно.
        Кажется, это Дилаю стоило воспользоваться собственным советом, так как он так разнервничался, что начал часто моргать и заикаться.
        Я же слушала сбивчивые объяснения Дилая, при этом мой взгляд сам собой падал то на парадное обмундирование гвардейцев, то на изысканные украшения паланкинов, то на послушников, которые, не скрывая своего возбуждения от происходящего, с интересом разглядывали Китарэ, перешептывались и смеялись. Пока так же случайно он не упал на иса Тарона. Эвей казался невозмутимым, но его глаза говорили об обратном. Он смотрел на меня, не отводя глаз, точно спрашивая о чем-то, вот только я не понимала его. Тогда он одними губами шепнул то, что не смог бы услышать никто из присутствующих:
        - Ты в порядке?
        Я лишь кивнула в ответ. Похоже, что Дилай, что ис Тарой уже представляли меня в роли рвущей на голове волосы страдалицы, которая потеряла своего любимого из-за несправедливости жизни. Но если волнения Дилая мне еще были понятны, то как ис Тарой успел прознать о наших отношениях? Так или иначе, это было мне не так интересно. А еще сейчас я не чувствовала никакого волнения, душевных терзаний или сердечной боли. Я была в ярости. Тем временем Китарэ уже поравнялся с исом Тароном, они обменялись приветствиями и прошли внутрь его корпуса.
        - Пойдем, Ив, мы тоже должны быть там, - тихо шепнул Дилай, осторожно сжимая мое предплечье, точно подбадривая и поддерживая.
        Я улыбнулась и подмигнула ему.
        - Не волнуйся, я никого не сожгу сегодня. - Я ободряюще похлопала его по плечу и пошла вперед.
        - Это вот не смешно, между прочим, - пробурчал он мне в спину. - И что значит «сегодня»?
        Апартаменты Китарэ разительно отличались от моих не только размером, но и обстановкой. Хотя сейчас, учитывая количество собравшихся, все убранство скрывалось за телами нарядных эвейев. Ребята уже были здесь и предпочли не мешать свите жениха и невесты, встав на лестнице. Я же неожиданно почувствовала себя огромным драконом, который из любопытства заглянул в этот кукольный домик, обдумывая, кого бы ему сожрать, раз уж он все-таки здесь.
        Первыми на глаза попались двое на вид весьма пожилых эвейев. Женщина, худая настолько, что, казалось, ее иссушили ветер и солнце, хотя я понимала, что просто кто-то очень любит пускать в ход свою магию сверх того, что дано природой. Ее жизненный и духовный источник был истощен. Неизвестно, когда она сможет вернуться в этот мир после смерти, если и дальше будет так расходовать свой дар. Ее белоснежное кимоно и тугой пучок, украшенный золотой шпилькой, которую венчала голова дракона с нефритовой бусиной в зубах, ясно говорили о том, кто она и кем приходится Китарэ - вдовствующая императрица. Рядом с ней стоял мужчина, который хоть внешне и был стар, но его источник находился пока в очень неплохом состоянии. Очень странный дисбаланс. Так не стареют, когда сил еще достаточно… Странно.
        Стоило этому мужчине чуть посторониться, и я увидела девушку, стоящую за ним. Она была немногим старше Китарэ и меня, так как ее источник был уже сформирован, а стало быть, она уже была за Полотном. У моей тетки волосы поменяли свой цвет на карамельный оттенок, после того как она побывала за Полотном. У меня они стали багряно-красными. А у девушки, что стояла напротив, приобрели грязно-серый оттенок. Маленькое личико, чуть вздернутый носик и такие же серые раскосые глаза. Она казалась милой, даже по-своему красивой, но только если присматриваться к ней. Ее кимоно сочетало в себе несколько цветов, от серебристого до нежно-розового, и очень ей шло, подчеркивая ее невинность как невесты. Вопреки собственным ожиданиям, я не обозлилась на нее. Не испытала никакого укола ревности или женской уязвленности, потому как, говоря откровенно, я могла бы найти чему позавидовать. Она была более женственной, нежной, но… Я обрела внутри себя глубину, которая не позволяла больше сомневаться в себе… В нем… В нас.
        Потому осторожно, чтобы быть как можно менее заметной, подошла к лестнице, на которой заняли свои места ребята, и встала на самой первой ступеньке рядом с Дилаем. Тут же на плечи мне легли две ладони - Норэ и Эрон.
        - Серьезно? - одними губами возмущенно прошептала я, посмотрев на них снизу вверх.
        Два негодника смерили меня невозмутимыми взглядами и уставились в центр комнаты. Правда, руки они так и не убрали.
        - Конечно, - вдруг заговорил пожилой мужчина, и мир вокруг перестал существовать.
        «Мышка-малышка».
        Его немного сиплый голос я могла узнать из тысячи, особенно теперь, когда то, что произошло со мной тогда, так ясно ожило в памяти! Одно дело подозревать, и совсем другое - столкнуться с этим лицом к лицу! Увидеть того, кто однажды подчинил меня своей воле! Того, кто сделал из меня убийцу родного отца и раз и навсегда стер его в этой вселенной! Есть вещи, которые нельзя ни забыть, ни простить. Дорэй помогала ему и теперь считает дни и часы, пока ее слабое тело, лишенное силы рода, просто не откажет.
        Я физически ощутила, как меняюсь. Как меняется зрение, становясь более четким, различая не только цвета, но и малейшее движение энергии этого мира. С силой сжав кулаки, я постаралась унять дрожь, которая охватила тело. Казалось, еще немного, еще пара вздохов, и я не смогу себя удержать и стану той, кем являюсь на самом деле, разнеся эту жалкую каменную коробку в мелкое крошево!
        Китарэ стоял напротив этого мужчины, и его невозмутимость просто не укладывалась в голове. Ведь если раньше он мог его только подозревать, то после того, что открыла нам моя память, он знал наверняка: это тот самый человек, который пятнадцать оборотов назад просто велел мне… Так почему же?
        Внутри все ревело и полыхало. Я дрожала. Эрон и Норэ, что все это время держали свои ладони на моих плечах, ощутимо напрягли руки. Казалось, еще немного, и больше ничего не останется, что смогло бы удержать меня, - и тогда на мой живот легли две ладони и кто-то с силой притянул к своей груди. Руки Эрона и Норэ тут же исчезли, зато, словно прохладный, освежающий морской бриз, послышался голос Ари:
        - Я помогу. Просто дыши, Ив. Я буду дышать вместе с тобой. Позволь мне потушить твое пламя.
        Мне хотелось оттолкнуть его. Хотелось послать все в бездну и просто утопить это место в крови того, кого ненавидела всей душой. Но, стоя в объятиях своей противоположности, того, чья стихия должна была быть моим самым яростным врагом, я вдруг позволила себе быть слабой. Откинувшись спиной на его грудь, я ощущала, как волны спокойствия, умиротворяющей прохлады качают меня в своих объятиях. Вода может быть сокрушительной, но еще она умеет забирать боль, вновь позволяя дышать.
        Что они подумали обо мне? Что я ревную? Что я так глупа, что не верю в предназначение наших Душ?
        - Неважно, все неважно, - чуть слышно шептал Ари, и я соглашалась с ним.
        Бессильная ярость иссушает и выматывает. Если огню не на кого обрушить свою силу, он утихает, уничтожая сам себя, а внутри остаются лишь пустота и безразличие ко всему.
        - Вы уже знакомы, - тем временем продолжал говорить тот, чьи дни в этом мире уже начали обратный отсчет.
        Я убью его. Я знаю это. Неважно, как и что будет потом, но я не дам ему дышать дольше, чем позволила Дорэй.
        - Конечно, - с тошнотворной улыбкой на лице говорил этот старик. - И мы давно знали, что так и будет. Но к чему тянуть и откладывать то, что предопределено? Поэтому я и вдовствующая императрица заключили соглашение - брачное обязательство.

* * *
        Китарэ слушал слова своего дяди, но даже не вслушивался в их смысл. Он предполагал, что тот начнет действовать агрессивно, как только почует, что ситуация выходит у него из-под контроля. Единственный способ для иса Нурака удержать власть без Китарэ и его Ожерелья - это стать хозяином ребенка Китарэ, если называть вещи своими именами. То есть от Китарэ ждут скорейшего исполнения супружеского долга, беременности жены, и… на этом все. Судя по темпам, ждать долго никто не собирается. Как же его достала сама эта ситуация! Эта необходимость балансировать на лезвии ножа ради порядка в государстве, стране, во дворце. Просто ради того, чтобы прожить еще хотя бы несколько недель до того самого момента, как они смогут диктовать свои условия игры.
        Он спиной чувствовал ярость Ив. Казалось, сама ее эмоция обжигает и плавит его кожу не хуже открытого огня. Чувствовать ее негодование, гнев, ярость было осязаемо больно. И это злило его не меньше! Его Ив было больно! Для нее казалось невыносимым понимать, кто перед ней, и не иметь возможности просто уничтожить этого эвейя. Это злило как никогда. Только ее чувства, ее эмоции могли найти такой отклик на невозмутимой глади его покалеченной души.
        - .. Брачное соглашение, - самодовольно закончил ис Нурак, протягивая ему бумагу.
        Китарэ уверенно раскрыл свиток и сделал вид, что читает, хотя и так прекрасно знал, что может быть там написано и заверено печатью его матери.
        Полный ярости тихий вдох Ив, словно огненный ветер сквозь сердце, разгоняющий кровь.
        - М-м. - Он кивнул сам себе, принимая, что огонь его женщины, похоже, делает его малость не в себе и без его ненормального второго «я». - Хорошее соглашение, - холодно улыбнулся он, - вот только я уже помолвлен. - Он пожал плечами и взглянул в глаза иса Нурака.
        В комнате воцарилось гробовое молчание. Кажется, ни один из присутствующих не ожидал такого развития событий, в особенности ис Нурак, его мигом покрасневшая дочь и сама вдовствующая императрица, которая, казалось, впервые ожила за последние пятнадцать оборотов.
        - Но… но… этого не может быть, - пробормотала она, беспомощно переводя взгляд с иса Нурака на своего сына.
        - Конечно же, нет! Это же бред! - не выдержав, повысил голос он.
        - Почему нет? Мой отец все проделал должным образом. Обеты были принесены в родовом храме нареченной дважды главами родов, и, как вы понимаете, договорной брак перед обещанием богам не имеет силы. Так что я вынужден сказать, что даже императорская печать этого не изменит.
        - Но, Китарэ, мы не знаем, кто твоя нареченная перед богами, - заговорил ис Нурак так, словно перед ним был умственно отсталый.
        - Вам и не надо, - холодно оборвал его Китарэ. - Я знаю. На этом все, я думаю? Матушка, ты разделишь со мной ужин? - поинтересовался он у матери, которая, похоже, совершенно растерялась от происходящего. Еще бы, это не ее знакомый и такой надежный дворец, где она чувствовала себя комфортно. - Остальным следует покинуть храм.
        Помолвка, конечно, уважительная причина, но не стоит злоупотреблять гостеприимством настоятеля. Ис Нурак, прошу вас более не тревожить меня в ближайшие две недели. Сейчас важный этап моего взросления. Надеюсь, вы понимаете?
        - Но… - Кажется, старый мерзавец был в ярости, так как едва не задыхался от переполняющих его чувств.
        - Не расстраивайтесь, - все же не выдержав, снисходительно улыбнулся Китарэ, - слухи всегда можно изменить, как и причину вашего приезда. Конечно, мне очень приятно, что вы и кузина навестили меня, чтобы благословить перед таким важным днем в моей жизни. Я искренне благодарен и ценю это. Что ж… - Сложив руки за спиной и намеренно держа дистанцию, чтобы дядя не мог коснуться его, Китарэ отошел в сторону, явно намекая на то, что тому пора покинуть его жилище.
        Некоторое время никто не решался сдвинуться с места. Вся свита иса Нурака замерла в ожидании его дальнейших действий. Китарэ с непроницаемым видом продолжал стоять напротив дяди, словно показывая тем самым, что на этом считает разговор оконченным.
        Ис Нурак смотрел на племянника, разрываемый желанием уничтожить последнего не сходя с места. Внутри все кипело от негодования. Только подумать, какое унижение от сопляка он должен стерпеть! Видят Парящие, он хотел сделать все безболезненно! Хотел проявить милосердие! Но раз так… Что ж, он тоже поступит так, как давно следовало сделать. Империя сама откажется от Нити! Они сами закопают это прошлое как нечто, изжившее себя.
        - Я надеюсь, - выдавил он из себя и слегка улыбнулся, - что через две недели смогу назвать тебя императором. - Он поклонился и на негнущихся ногах пошел прочь. Сейчас ему хотелось одного - убить кого-нибудь, и он даже знал кого.
        Ис Нурак бросил мимолетный взгляд на племянницу Дорэй, что сейчас стояла вместе с Нитью Китарэ. Девушка выглядела совершенно невозмутимой. Взгляд казался каким-то затуманенным и отсутствующим. «Молодец, Дорэй, вырастила совершенно тупую овцу. То что надо… Славно», - мысленно усмехнулся ис Нурак, быстрым шагом выходя на улицу.
        Глава 21
        - Не знала, сын, что ты способен на такие сюрпризы, - заметила Алмэй, отпивая ароматный зеленый чай из крошечной пиалы.
        Сейчас, когда они поужинали и отпустили слуг, Китарэ открыл окна, ведущие во внутренний двор его покоев. Они могли немного поговорить, наслаждаясь друг другом и спокойствием зимнего вечера за пиалой чая и неспешным разговором. Сидя друг напротив друга за маленьким низким столиком прямо на полу, будто это обычное для них дело.
        - Разве это был мой сюрприз? - усмехнулся Китарэ. - Скорее твой, хотя ты и знаешь, как я их не люблю.
        - Мне все еще кажется, что я знаю, как будет лучше для моего ребенка, - тихо ответила она.
        - Тебе просто кажется, что я еще ребенок. Это не самая мудрая позиция, мама.
        Некоторое время Алмэй молчала. Характер ее сына изменился пятнадцать оборотов назад, и она приняла это, решив, что смерть отца так отразилась на нем. Но порой его было очень сложно выносить даже ей. Он никогда не грубил, не повышал голоса и не огрызался. Просто после разговора с ним возникало ощущение, что твоим лицом вытирают грязный пол…
        - Не слишком ли ты…
        - В самый раз. - Он прямо взглянул ей в глаза, и у Алмэй побежал мороз по коже от его пронизывающего взгляда. - Ты выбрала для себя путь и жизнь, закрыв двери для внешнего мира и растворившись во дворце. Это твой выбор, так придерживайся его.
        - Ты указываешь мне мое место? Это слишком даже для тебя! - с трудом заставив себя проглотить пряный напиток, воскликнула она.
        Китарэ глубоко вздохнул и пригубил свой чай:
        - Разве? Почему тебя так задевает собственный выбор, озвученный мной? Я всего лишь сказал так, как есть на самом деле. Так почему ты злишься?
        - Потому, что я все еще императрица…
        Китарэ поднял ладонь вверх, обрывая ее на середине фразы:
        - Я всегда жалел тебя. Всегда сомневался в себе, понимая, что ты и так слишком многое потеряла, чтобы я взвалил на тебя груз, с которым ты просто не сможешь справиться. Знаешь, какую бумагу ты подписала и так самодовольно поставила печать? Ты подписала мой смертный приговор со всем положенным достоинством императрицы, ведь это так приятно, когда у тебя спрашивают дозволения. Пятнадцать оборотов назад ты так легко приняла тот факт, что жемчужина моего отца уничтожила его, как и весь мир, потому что так вам было удобнее… Что уж там, даже я принял это. Но вы, те, кто так и не нашел своего отражения, просто не понимаете, насколько абсурдно подобное предположение. Самое интересное, даже не хотите этого понимать, меряя всех эвейев по себе. А ведь тот, кто лишил нас всего, мама, ближе, чем ты думаешь, и ты едва не разрушила, просто поставив печать, не только мою жизнь, но и будущее империи, отдав ее ему. Я понимаю, почему Ожерелье моего отца не пыталось вас разубедить. Теперь понимаю. Но ведь ни один из вас даже не пытался спросить, усомниться. Ты говоришь о своем положении, но ты же даже не пытаешься
усомниться в нем, чтобы проверить, насколько прочен твой трон.
        Китарэ говорил спокойно и хладнокровно, а для Алмэй целый мир падал и переворачивался с каждым его словом.
        - Ты вдовствующая императрица, мама, и этого ничто не изменит, но сегодня я больше не буду беспокоиться о тебе. Своей заботой я превратил тебя в дитя, у которого слишком много власти, и стал беспомощным родителем, которому нечего противопоставить твоей воле. И либо ты выползешь из той раковины, в которую заточила себя, либо тебе не следует даже пытаться. Иначе я просто сделаю так, что ты, даже если захочешь, не сможешь покинуть дворец.
        - Ты угрожаешь мне?
        - Это все, что ты услышала?
        Разумеется, нет. Услышала она гораздо больше, чем ожидала. Но Алмэй хотелось защититься. Хотелось оправдаться. Хотелось сказать, что он несправедлив. И чем больше она об этом думала, тем больше понимала, что он прав. Он не ругал ее. Он повелевал ей, как мог бы сделать лишь один эвей в этом мире - ее император, ее сын. Но неужели все эти годы она так жалко обманывалась? Неужели ис Нурак, эта змея… Алмэй часто задышала, борясь с подступающими слезами и душащей ее ненавистью. Как же так? Как она могла быть так слепа? Она верила каждому слову Китарэ, даже не предполагая, что все это время он воздействует на нее. Не потому, что хотел заставить, а потому, что хотел, чтобы она правильно поняла.
        - Я убью его, - вдруг выпалила Алмэй, а в ее взгляде разгорелся совершенно безумный уголек ненависти.
        - Нет, - просто ответил Китарэ, и она вдруг поняла, что это «нет», которому она не станет противиться. - Не убьешь. Это не твоя война, мама, но тебе решать, чью сторону ты выберешь. Я не желаю жить и оглядываться в ожидании бездумного удара от тебя. Что скажешь?
        Алмэй замолчала, увидев своего сына совершенно иначе, чем всего какой-то час назад. Не ребенок больше, нет. Совсем не малыш, ради которого она однажды воздвигла настоящую крепость, совершенно позабыв о том, кого поместила внутри. Ему следовало ненавидеть ее, презирать за слабость, но чувствует ли он хоть что-то за этой ледяной маской спокойствия? Ей, наверное, никогда не узнать. Как бы она ни пыталась сдержаться, одинокая слеза все же побежала по ее щеке. Одиночество бывает разным, и, обладая всеми благами мира, ты можешь остаться совершенно один, закрывшись в собственном прошлом и боли, а когда вдруг захочешь вернуться, то просто поймешь, что уже некуда.
        - Да, император, - церемонно поклонилась Алмэй, понимая как никогда ясно, что теперь только от нее зависит, будет ли у нее возможность оставаться рядом с сыном.

* * *
        Этому вечеру следовало закончиться побыстрее, чтобы я наконец могла мыслить здраво. Мои эмоции были так сильны, а энергия Ари такой иссушающей, что я чувствовала себя совершенно измотанной. Даже слова Китарэ о том, что он уже помолвлен, не смогли привести меня в чувство. Они лишь осели теплым покрывалом на измученном сердце, укрыли его бережно и нежно, позволив провалиться в сон, как только я переступила порог собственной спальни. Рэби что-то недовольно бурчал, кажется, ворочал меня во сне, стягивая с меня сапоги и куртку. Но я совершенно не обращала на это внимания. Сон - вот единственное, чему я готова была посвятить сейчас все свое внимание.
        Легкое прикосновение к бедру, плавно переходящее на талию, такое невесомое, что удивительно, как я вообще его почувствовала. Словно дуновение теплого ветерка, что неощутимо касался кожи, и горячее дыхание, что вдруг обожгло шею:
        - Моя душа.
        Всего одна фраза на древнем языке эвейев заставила распахнуть глаза. Тьма больше не хранила секретов от меня, и я прекрасно видела, что окно в мою спальню чуть приоткрыто. Да и стоило ли думать о том, кто пробрался ко мне сейчас, если только один эвей в этом мире называл меня так.
        Конечно, Китарэ пришлось использовать сегодня свой дар, иначе ничего бы не получилось. Только ему известно, чего стоило убедить мать… Как бы там ни было, дракон внутри меня скучал по тому, кто пришел сегодня. Это было странно, я воспринимала их одним целым, но я также знала, что эти половинки до сих пор ищут друг друга. Каким станет Китарэ, когда сольются два сознания? Я невольно улыбнулась и ловко перевернулась на другой бок, так, чтобы наши лица оказались напротив друг Друга.
        В глазах Аши плясал немного дикий огонек. На его губах красовалась хищная ухмылка, от которой стало не по себе. Все же эта часть Китарэ была куда как более взбалмошной и непризнающей никаких авторитетов, кроме себя самого.
        - Я зол, между прочим, - продолжая ухмыляться, заявил этот наглец, совершенно бесстыдным образом притягивая меня ближе к себе.
        - С чего бы? - Такое его заявление действительно озадачило.
        На мой вопрос он лишь с силой прижал меня к себе и тут же перевернул на спину, оказавшись сверху. Все, что нас разделяло в этот момент, - это тонкая ткань наших кимоно. Опершись на локти, Аши склонился надо мной так, что между нашими губами оказались жалкие миллиметры. Его горячее дыхание обожгло губы, и я почувствовала, как жар от такой близости с ним стремительно овладевает и мной. Тяжело сглотнув, я инстинктивно облизала вмиг пересохшие губы и только в этот момент заметила, каким взглядом проводил это движение Аши. Он склонился ближе, давая ощутить губами тепло его губ. Сердце бешено застучало в груди, и мне потребовались все остатки здравого смысла, чтобы не податься ему навстречу.
        - Почему ты злишься? - вместо этого спросила я, пытаясь его отвлечь.
        - Почему ты целуешь его, а меня не хочешь? - вопросом на вопрос ответил он.
        Ну, привет, только этого мне и не хватало. Как объяснить им, что пора бы уже завязывать с этой враждой и обидами друг на друга?
        - И его не буду, пока вы не станете одним целым, - убежденно заявила я, только потом подумав, что придется выполнять. Еще не хватало поругаться с подсознанием Китарэ!
        - Хм. - Аши скривил губы в улыбке и тут же оказался рядом со мной, ложась на бок и подперев голову рукой. - Отлично, мне нравится. Может быть, это сделает его умнее. И, кстати, я все еще зол, - точно маленький ребенок, напомнил он о том, о чем, ему показалось, я успела позабыть.
        - Почему? - улыбнулась я, не выдержав его ребячества.
        - Потому что ты связала меня, - прошептал он мне в губы, вновь оказавшись слишком близко. - Хочешь, я свяжу тебя?
        Уж не знаю почему, но от его предложения у меня мурашки побежали по спине, и вовсе не от страха.
        Пока я отчаянно краснела в размышлениях о его предложении, Аши все же приблизился еще немного и сорвал поцелуй с моих губ. Стремительный, острый и полный страсти. Такой быстрый, но от этого не менее головокружительный.
        - Можешь не целовать, я могу и сам! Посмотрим, сможет ли он, - хмыкнул Аши.
        Парящие, две недели надо потерпеть. Надеюсь, Китарэ больше не воспользуется своим даром, иначе я понятия не имею, как выдержу эти дни.
        - Аши, - позвала я, положив ладонь на его щеку, - совсем скоро день зимнего солнцестояния…
        - Я знаю. - Он вдруг очень серьезно посмотрел мне в глаза. - Но…
        - Китарэ придет к тебе, - начала я, но на мои губы тут же лег его указательный палец.
        Аши чуть покачал головой и улыбнулся так, что от его улыбки, наполненной такой невыносимой печалью и усталостью, у меня защемило сердце.
        - Ты приняла Рави, а она приняла тебя потому, что вы открылись друг другу. Вы были готовы, и между вами не было ни страхов, ни боли, ни непонимания. Вы стали одним. Пока он боится меня, он не сможет найти дороги. И лучше не становится, Ив, не становится… - прошептал он и устало прикрыл глаза.
        Его дыхание стало ровным и размеренным, а я смотрела на его лицо, вновь и вновь прокручивая в памяти эти слова, эмоции, что они несли, и мое сердце сжималось от той тоски, что сквозила в них.
        - Я помогу, - прошептала я, поглаживая его щеку, - поверь мне, я обязательно приведу его к тебе.
        Я долго не могла уснуть этой ночью. Лежа рядом с Китарэ, я смотрела на его такое спокойное и расслабленное лицо. Оно казалось умиротворенным и по-настоящему юным. Именно во сне он выглядел тем, кем на самом деле являлся, - просто совсем еще молодой мужчина. Непостижимым образом его облик менялся, стоило ему открыть глаза. Вроде бы все то же самое, вот только взгляд слишком серьезный, вдумчивый для его возраста. Разве это справедливо, что мы стали такими? Ни у одного из нас не было нормальной юности. Хотя о чем это я? Мы те, кто мы есть, и вряд ли нам пришлось бы по душе нечто иное. Но горько отчего-то все равно…
        Я не помнила, как уснула в эту ночь, но зато проснулась от того, что кто-то рядом со мной тяжело вздохнул. Открыв глаза, тут же натолкнулась на серьезный взгляд серебристых глаз Китарэ. Брови нахмурены, взгляд прищурен, губы поджаты. Злится. Это было понятно без лишних слов. Вздохнула в ответ.
        - Что я сделал? - спросил он и тут же затаил дыхание, словно готовясь принять мой ответ. И, судя по его лицу, готовился он к тому, что я сейчас достану свой родовой клинок и как минимум потребую расплаты кровью.
        - Ты спал, - ответила я и слегка улыбнулась.
        - Я серьезно, - тихо сказал он, продолжая сверлить меня взглядом. - Что он сделал? - с нажимом спросил он.
        - Ну, ты…
        - Он, - поправил меня Китарэ.
        - Ты, - уже надавила я.
        Хватит. Как бы там ни было, но осталось две недели до дня зимнего солнцестояния. Пора бы уже не только двигаться навстречу к другим, но и принять себя. Если он этого не поймет, то произойдет настоящая катастрофа, и для этого нам даже не понадобится тот невменяемый старик, его дядька. Китарэ отвечал мне молчанием и взглядом, в котором собралось все возможное упрямство этого мира.
        - Послушай меня очень внимательно, Ки-тарэ-эй, - формально обратилась я к нему. - Ты знаешь, что произошло пятнадцать оборотов назад: когда раньше времени проснулся мой дракон, погибли наши родители. Но тогда же очнулся и твой, вот только сделал это сам, чтобы спасти меня. Пробудившись, он мог лишить разума всех вокруг одним лишь выбросом своей энергии. Стереть сознания всех, кто находился тогда в Турийских лесах. Но он пришел не для этого. - Я глубоко вздохнула. - Он пришел, чтобы спасти меня, и… - тяжело сглотнула я, - этот его поступок, этот твой поступок - жертва, за которую мне никогда не отплатить в полной мере! Огонь огненного эвейя стирает из реальности не только тела, но и души. В тот день я уничтожила не только наших отцов, Китарэ, я жгла и себя. - Едва справляясь с собственными эмоциями, я снова проглотила ком в горле. - Как можно спасти того, кто покалечил свою суть? Кто уничтожил часть себя, своей души? Ты знаешь ответ на этот вопрос, Китарэ. Только тот, чья стихия - Дух, был способен сделать то, что сделал ты. Расколоть свою душу и отдать частичку себя, как заплатку, тому, кто просто
исчез бы из обоих миров, если бы ты этого не сделал. Это я та причина, почему ты так живешь все эти годы. Почему Аши не может уснуть и подождать тебя, пока ты сам не придешь к нему. Почему он так скучает по тебе! Почему злится на непонимание между вами, и почему вы окончательно не можете соединиться. Я пойду с тобой за Полотно, и мы вместе найдем его колыбель. И я пойму, если после всего того, что я сказала, ты решишь, что… - Я собиралась сказать, что пойму, если он решит оставить меня. Как ни крути, но я так виновата перед ним. Сознательно или нет, но во всей этой истории причина страданий всех тех, кто так дорог мне, - я. Но вместо слов почувствовала, как слезы сами побежали по щекам, а мне так сдавило горло, что я не смогла договорить до конца.
        Прикрыв глаза, чтобы перевести дыхание и продолжить, я почувствовала, что на мою шею легла прохладная ладонь Китарэ. Его губы коснулись моих очень трепетно, осторожно, нежно, они ласкали, забирая горькие слова. Я подалась ему навстречу, обнимая за плечи, прижимаясь к его груди и позволяя себе раствориться в этом поцелуе. Пожалуй, впервые я так остро ощутила, насколько сильно люблю его. Это пронзительное, острое чувство, которое горело во мне все это время, но которое я уговаривала не разгораться слишком сильно, боясь, что когда Китарэ узнает все до конца, то правда отвернет его от меня. Я оставляла ему выбор, оставляла возможность обратить свой гнев и боль на меня. Но он решил иначе, и теперь мое сердце с силой билось в груди, говоря о том, что оно больше не готово сдерживаться, и неважно, что потом.
        - Ты думаешь вставать или нет?! - Оклик Рэби заставил вздрогнуть, но, похоже, только меня, поскольку Китарэ его даже не заметил, продолжая поцелуй и не позволяя мне выскользнуть из его объятий. - И ему скажи, что пора! Молодежь, тоже мне. До молитвы полчаса… Чай хоть попить… Ни о чем не думают, поесть нечего, - тоже мне, девушка. Что это? Засох уже пирожок - убить им можно. Рис… Конечно, мечтай! Ничего не осталось. Хоть бы булочка какая завалялась… - Если Рэби завелся с ворчанием, даже так тихо, что, не будь ты эвейем, и не услышишь, то он не остановится, пока не добьется своего. Пусть тело его стало гораздо моложе, но характер совершенно не изменился.
        Китарэ откинулся на спину и беззвучно рассмеялся, прикрыв глаза ладонью. Похоже, я никогда не устану удивляться, видя улыбку на его лице, как и отвечать на нее так же.
        - Парящие, твой элементаль - это нечто, - одними губами сказал он, посмотрев на меня, осознав наконец, что в нашем с Рэби доме секретов нет и обо всем происходящем со мной знает и наставник.
        Словно мое зеркало, Рэби изменился, стоило сделать это и мне. Он стал не просто моложе, но и гораздо сильнее.
        - У нас не такие отношения, - чуть слышно прошептала я. - Он мой друг и наставник, но да, Рэби - нечто. Он не успокоится, так что лучше вставать.

* * *
        Эдор шел по коридорам самого роскошного, изысканно обставленного, ухоженного и помпезного дома из когда-либо виденных им. К слову сказать, само приглашение в этот дом следовало расценивать как счастливый билет в новую жизнь. Он знал, что мать вела переговоры о его браке с одной из дочерей иса Нурака. В сердце он надеялся, что его будущей супругой окажется старшая, но в связи с последними слухами, что наполнили храм, надежда практически угасла.
        Даже брак с младшей дочерью не идет ни в какое сравнение с его отнюдь не радостными перспективами на жизнь из-за репутации семьи. Да, у них все еще есть деньги, но ровно до тех самых пор, пока не станет ясно, кто именно - он или Ив - первым обретет свое отражение. Стоит мыслить здраво, эта выскочка уже крутится рядом с будущим императором. И если займет место в Ожерелье, то ему и вовсе не на что рассчитывать. Ив будут принимать в любой семье, невзирая на прошлое, а вот им никто не простит проступков дядюшки. Да и вряд ли Ив решит устроить его судьбу.
        В любом случае именно сейчас он твердо намеревался ухватить удачу за хвост и воспользоваться любой возможностью, что предоставит ему ис Нурак, лишь бы устроиться в этой жизни не хуже Ив, а может быть, и лучше. Мать не выходила на связь уже больше недели, а у него банально не было возможности отправиться в Турийские леса. Деньги, выделенные ему в этом месяце, подходили к концу, а еще следовало оплатить счета портным и учителям, с которыми он занимался отдельно, лишь бы быть лучшим в своем классе. В конце концов, если бы с ней что-то случилось, то ему бы непременно сообщили слуги.
        - Прошу вас, господин ожидает. - Слуга в невзрачном кимоно серого, какого-то даже мышиного цвета склонился возле светлых раздвижных дверей.
        Эдор и не подумал поблагодарить или как-то выразить признательность за то, что его проводили. Лишь бросил ничего не значащий и немного возмущенный взгляд на слугу, так как тот даже не потрудился открыть ему дверь, прошел мимо него, самостоятельно справляясь с этой задачей, и тут же склонился в глубоком поклоне, приветствуя первое лицо государства.
        Ис Нурак сидел на мягких подушках за небольшим столиком, разливая по пиалам чай. Такой вид приветствия настраивал на неформальный тон общения, ведь так принимали близких друзей или членов семьи. Да и сам мужчина выглядел не так официально, как обычно. В простом кимоно оливкового цвета, без головного убора, лишь тугой пучок на макушке.
        - О, Эдор, проходи, проходи, не стой в дверях, - позвал его ис Нурак тоном заботливого дядюшки. - Как твои дела? - приглашая жестом присесть напротив, поинтересовался мужчина, расплывшись в дружелюбной улыбке.
        «Хороший знак», - подумал Эдор, стараясь как можно быстрее присесть, чтобы не заставлять собеседника ждать.
        - Благодарю вас, что пригласили меня… - смущенно начал юноша.
        - Ну что ты, что ты, - замахал руками ис Нурак. - Мне давно следовало это сделать. Как твоя сестра? Как мама?
        - Все хорошо, - немного смущенно ответил Эдор, понимая, что думать о том, как он будет разговаривать с кем-то вроде иса Нурака, и разговаривать в реальности - немного разные вещи. Он смущался, его сердце колотилось в груди, а мысли скакали одна за другой.
        - Что ж, отрадно слышать. - Мужчина вновь улыбнулся. - Должно быть, вы с мамой уже обсуждали наши договоренности?
        Эдор кивнул, не решаясь взглянуть в глаза этому мужчине. Как себя вести? Как скромному юноше? Или как уверенному в себе мужчине? Что больше понравилось бы такому эвейю, как ис Нурак?
        - Ты прости мое старческое нетерпение, мне правда хотелось бы избежать любых недоразумений. Ты, должно быть, слышал те нелепые слухи о помолвке моей Лиар и Китарэ?
        Эдор в очередной раз кивнул, стараясь не показать своим видом, с какой силой забилось сердце у него в груди при упоминании слова «нелепые» и имени старшей дочери иса Нурака.
        - Чего только не придумают, - покачал головой ис Нурак, - стоит лишь увидеть паланкин незамужней девушки в сопровождении отца и тети. Я просто хотел, чтобы ты знал, что ни тебе, ни маме не о чем переживать. Все это лишь нелепые слухи.
        Не выдержав, Эдор все же улыбнулся и посмотрел в глаза ису Нураку.
        - Вы сняли с моего сердца тяжкий груз, - пробормотал он, вспоминая фразы ритуального общения, что проходил на частных уроках с учителями.
        - Я рад, что смог прояснить это недоразумение лично. - Ис Нурак улыбнулся, беря со столика пиалу и делая небольшой глоток чая. - В ближайшее время я отправлю твоей маме официальное приглашение для представления наших семей друг другу.
        Эдор последовал примеру иса Нурака и точно так же взял пиалу с чаем, вот только дрожь в руках от охватившего его возбуждения скрыть не удалось. Он едва не расплескал содержимое, но, все же совладав с собой, отпил немного.
        - И раз уж мы почти семья, ты простишь мне небольшую вольность?
        - Конечно, говорите, - воодушевленно заверил Эдор.
        - Я тут кое-что взял у иса Тарона, а вернуть в этот раз не получилось. Могу я тебя попросить положить это в главный храм, как только ты вернешься? - смущенно произнес ис Нурак. - Ничего такого, в общем-то, сущая безделица…
        - Конечно, - горячо заверил Эдор. - Это нужно передать ису Тарону?
        - Нет-нет, - покачал головой мужчина, всем своим видом показывая, как ему неловко. - На самом деле я взял, не поставив иса Тарона в известность… Из интереса: хотелось узнать, что это за камень, и заказать для Лиар брачное ожерелье из такого же материала. - Опустив руку в карман кимоно, ис Нурак достал ярко-алую жемчужину. Она показалась Эдору необыкновенно притягательной. Действительно красивая. Никогда прежде он не видел ничего подобного. - Просто оставь ее в главном храме за алтарем, конечно, если это не затруднит тебя. Нехорошо, что вещь из храма покинула его стены, а там они всяко сразу ее найдут. Но я пойму, если…
        - Я сделаю, - быстрее, чем следовало бы, горячо заверил Эдор. - Вы можете положиться на меня. Никто не узнает, что вы ее брали.
        Ис Нурак по-отечески тепло улыбнулся и протянул камень Эдору. Стоило камню оказаться на ладони молодого человека, как он почувствовал приятное тепло, исходившее от нее. «Действительно, удивительный камень», - подумал он. Положить его за алтарем совсем не сложно. И неважно, что ис Нурак взял его без разрешения - мало ли какие причины у него были? Это мелочь для Эдора, но она же его шанс заслужить доверие. Он ни за что не упустит его.
        - Спасибо, - прошептал ис Нурак, - я правда благодарен.
        …В кабинете уже совсем стемнело, но ис Нурак продолжал сидеть за пустым столиком, думая о том, получится ли у сына Дорэй то, что он ему доверил. Да, этот сделает все, лишь бы заручиться его покровительством. Так похож на свою никудышную, но порой полезную мать. Все же не в магии дело, а в умении правильно сажать семена, всходы которых тебе однажды понадобятся. Что нужно таким, как Дорэй? Признание, положение в обществе, богатство. Этому же она научила своих детей - мечтать о блеске. Именно за это они готовы выслуживаться как угодно. И все же какой спектакль им всем предстоит увидеть! Поразительно. Проклятый род станет воистину проклятым, когда никудышный наследник Игнэ уничтожит всю Нить целиком из-за собственного страха перед огнем. Забавно, однако, но ведь все могло сложиться куда менее драматично. Тяжело вздохнув, ис Нурак покачал головой.
        - Думаете, он справится? - Тихий вопрос раздался из угла его комнаты, где молчаливой тенью замер один из его ближайших соратников и такой же «неудачливый сын», которому досталось лишь место под номером два в доме Пэа.
        Дядя Дилая выглядел гораздо моложе иса Нурака, хотя по факту они были ровесниками. Вот только у Сэвона никогда бы духу не хватило убить истинного эвейя ценой собственной молодости. Он признавал свое малодушие, но был бы не прочь оказаться в друзьях иса Нурака, когда все закончится. Сэвон Пэа был подобен перекати-полю. Он никого не любил, никому не был верен, он просто знал, что, если ис Нурак выиграет, это будет выгодно для него. Если проиграет, то никто не свяжет его имени с ним. Так или иначе, они существовали в этом балансе уже достаточно давно, чтобы ис Нурак знал, что Сэвон его не предаст. А Сэвон, в свою очередь, помогал столько, сколько считал возможным и допустимым, чтобы оставаться вне подозрений Совета.
        - Я не должен думать об этом, - покачал он головой. - Если не этот щенок, так я найду, кто сделает. Но на самом деле я не вижу причины, почему он не сможет с этим справиться. - Ис Нурак пожал плечами. - С таким может справиться любой идиот.
        - Но ты выбрал именно его? - изогнув тонкие губы в улыбке, поинтересовался мужчина.
        - Это из-за его матери…
        - Дорэй? Что это значит? - В голосе Сэвона слышался смех. Не дожидаясь приглашения, он отошел от стены и опустился на место, где совсем недавно сидел Эдор. - Только не говори мне, что это что-то личное.
        - Что за глупости, - не выдержав, отмахнулся ис Нурак. - Просто не знаю никого более жадного, чем она. Вот и подумал, может, и сынок у нее такой же. Знаешь, чем хороши такие люди?
        Сэвон лишь пожал плечами.
        - Просто их жадность не дает им шанса отступить и проиграть. Хорошо, когда жадность и дурость идут рука об руку, - усмехнулся ис Нурак.
        Мужчина напротив лишь согласно кивнул.
        - От Дорэй ничего не слышно уже больше недели. Это не похоже на нее, - все же озвучил то, что волновало его, Сэвон.
        - Сейчас эта женщина - меньшее из того, что мне интересно. В конце концов, если она тебя так волнует, можешь ее поискать. Только меня этим не надо беспокоить, идет? - Ис Нурак прямо взглянул в светло-серые глаза собеседника.

* * *
        - Что это? - Рассматривая небольшую коробочку, завернутую в тисненую бумагу нежно-лилового цвета, я совершенно не понимала, чего от меня хотят.
        Когда на одной из тропинок, ведущих в столовую, меня зажала стайка девчонок, которые, казалось, всего лишь шли по своим делам мгновение назад, я оказалась совершенно не готова. Обычно опасность приходит, вооруженная мечом, но никак не веерами и странного вида коробками.
        - Просто передай ему, что тут сложного? - Девушка напротив меня была ученицей храма, конечно же. Невысокая, круглое милое личико, нежно-розовые губки, большие глаза и длинные волосы, убранные в сложную прическу. Даже в ученическом кимоно она выделялась среди своих подруг, которые в происходящем спектакле заняли второй ряд и сейчас смотрели на меня как на настоящего тупицу, который ничего не понимает. Хотя, надо признать, страх во взглядах также присутствовал.
        - Зачем? - Слегка встряхнув коробку, я услышала странный глухой звук, точно внутри было несколько маленьких вещей.
        - Ты ненормальный, что ли? Это же засахаренные фрукты в радужной пудре! Ты все испортишь!
        «Засахаренные фрукты» я поняла. Это я любила, правда, ела всего два раза в жизни. Все остальное было весьма загадочным.
        - Ты же теперь лучший друг Китарэ! Я знаю, что с тобой он проводит теперь гораздо больше времени, чем с Дилаем и остальными, только поэтому я подошла к тебе с такой просьбой. Но ты, похоже, еще тот тугодум, - выпалила девица, уставившись на меня с таким видом, словно я самое большое разочарование в ее жизни.
        - Айли, первая красавица на потоке, между прочим, - высказалась одна из девочек, что стояли сейчас во втором ряду, преграждая мне любые пути к отступлению.
        - Да? - изогнув бровь, поинтересовалась я, смерив девушку уже совсем иным взглядом. Говоря откровенно, мне правда стало интересно, кого нынче принято называть самой красивой, если речь шла о девушках… Да, я изучала ее! Наверное, именно поэтому скепсис в моем взгляде так сильно задел ее.
        - Да как ты смеешь! - рассердилась она. - Дилай никогда мне не отказывал! Всегда передавал, что бы ни попросила! А ты что из себя строишь?
        - Айли, не кричи на него. Я же говорила тебе, что он настоящий бандит, - осторожно потянув девушку за рукав кимоно, прошептала одна из ее подруг. - Не нарывайся.
        - Да что он сделает? - вырвала руку эта самая Айли. - Не хочешь передавать, так отдай. - И девчонка попыталась забрать у меня нежданные вкусняшки.
        - Я передам, - поспешно заверила я. - Передам. И если еще что захочешь передать, то приноси. Не откажу. - Я покивала, стараясь заверить в своей честности.
        Айли улыбнулась и, уж не знаю, что она там решила сделать, начала надвигаться на меня.
        - Спасибо, - проворковала она. - Я знала, что ты не откажешь. - Она прикусила нижнюю губу. - Я признательна за это. - На этой фразе глаза ее расширились до неимоверных размеров и тут же сузились. Наверное, это был какой-то знак, но я не уверена.
        - Обращайся, - заверила я и поспешила ретироваться, пока этим девам не пришло в голову еще чего.
        Позади раздавались странные женские повизгивания. Я же поспешила вперед, думая о том, что сделать с коробочкой, что так нелепо мне досталась… Хочу заметить, что думала я именно о коробочке, так как именно от нее просто так не избавиться, в то время как мои пальцы сами собой рвали красивую обертку, а рот рефлекторно наполнялся слюной.
        - Куда так спешишь? - уже у самого входа окликнул меня Эрон, который, как всегда, был вместе с братом.
        Мельком оглянувшись, я заметила и Китарэ рядом с ними. Кивнула, не спеша отвечать, и тут же отвернулась, быстро заработав челюстями. Следовало поспешить, пока они подходили ко мне.
        - Эй, ты чего? - спросил Эрон, подойдя ко мне, и заглянул в лицо.
        Надо сказать, манеры этому парню были явно чужды.
        Китарэ подозрительно прищурился, Норэ же старался не подавать вида, что ему интересно происходящее. Хотя во взгляде читалось обратное.
        - Что это? - Нахмурившись, Китарэ провел пальцем по моим губам и показал мне перемазанный в сине-зеленой краске палец. - У тебя все губы в этом, - засмеялся он, а я, повинуясь уже привычному рефлексу, последовала его примеру. - О Парящие, и зубы тоже, - продолжал смеяться он.
        Стоит ли говорить, что к хохоту Китарэ прибавился и хохот Эрона, а следом и Норэ.
        На самом деле я не особенно долго думала, что сделать с содержимым коробки. Единственное, о чем переживала, - оставить ли немного Рэби? Но как-то так вышло, что не вышло…
        - Демоновы конфеты, - буркнула я, тут же закрыв рот рукой.
        - Конфеты? - отсмеявшись, поинтересовался Китарэ.
        - Ты во всем виноват, - буркнула я, - за тебя страдаю.
        - Я?
        - Да. Ну… - замялась я. - Тебе на самом деле попросили передать, но времена-то опасные, поэтому я решила проверить, не подсыпали ли туда чего…
        - Проверить? - явно борясь с очередным приступом смеха, поинтересовался он, изогнув бровь. - А за себя тебе не страшно?
        - Нет, - с независимым видом ответила я. - Кровь огненного эвейя невосприимчива к ядам и прочей ерунде. Все перегорает.
        - М-м, - кивнул Китарэ, - буду знать теперь, к кому обращаться с чем-нибудь вкусненьким. - Все же не выдержав, он улыбнулся.
        - A-а, опять девчонки, - махнул рукой Эрон. - Почему-то все время какую-то ерунду передают.
        - Так такое часто бывает? - изумилась я.
        - Конечно. Мы же тут самые завидные женихи, и каждой хочется привлечь к себе внимание. Не переживай, тебе тоже скоро начнут передавать всякую дребедень. Одного только не пойму, почему все время что-то на грани здравого смысла?
        Я непонимающе посмотрела на Эрона.
        - Ну, - начал объяснять он, - на той неделе Норэ передали коробку глазированных в карамели морских червей. Говорят, сейчас это очень модно, но…
        - Это отвратительно, - закончил за него Норэ. - Давайте не будем портить друг другу аппетит. Да, и Ив надо рот прополоскать, иначе все узнают, кто слопал подношение наследнику, - басовито захохотав с совершенно серьезным лицом, подытожил Норэ.
        Ребята ушли вперед, а мы с Китарэ чуть отстали. Мне вдруг стало неловко. Все же нехорошо есть чужое, даже если ты ничего подобного ни разу в жизни не пробовал и тебе очень захотелось. Ну и из вредности тоже нехорошо.
        - Прости, - вдруг сказал Китарэ, разрезая возникшую между нами тишину.
        - Почему ты извиняешься? Это я…
        Я не успела договорить, он перебил меня.
        - Я должен быть внимательнее, - просто сказал он, что бы это ни значило.
        То, что это значило, я узнала уже вечером, застав дома Рэби, лежащего на полу с широко раскинутыми руками, окруженного вазами с засахаренной хурмой… Вернее, с тем, что от нее осталось.
        - Я правда не хотел, - промямлил он, не открывая глаз, - само вышло…
        Тяжело вздохнув, я улыбнулась, сказав, что, пожалуй, понимаю его, как никто другой.
        …За семь дней до зимнего солнцестояния пришло Время Тишины тринадцати спящих драконов. Как бы пафосно это ни звучало, но именно с этого момента нам всем запрещалось не только говорить друг с другом и окружающими, но и начиналась самая настоящая подготовка к дню, когда ис Тарой откроет грань между нашим миром и миром Полотна. Вводились строжайшие ограничения в еде, оставляя нам только рис и воду. Считалось, это должно помочь нам очистить разум от ненужных мыслей и прийти к нужной точке концентрации. Все свободное время следовало проводить в медитациях и тренировках. Другие занятия на это время отменялись. Во-вторых, все мы теперь жили не просто в одном корпусе, а в одной комнате! Прежде всего это должно было еще больше укрепить нашу связь, позволив настроиться друг на друга. Пока же все нововведения будили во мне зверя, но никак не укрепляли связь Ожерелья. Я все время хотела есть и спать. Мне как уже полноценному дракону, который так ни разу еще не обернулся и не принял свою форму в этом мире, голодание давалось особенно тяжело. Спать я не могла из-за соседей. Их запахи, звуки, издаваемые ими,
беспрерывный стук двенадцати сердец, который становился лишь громче из-за недоедания, - все это сводило с ума. Возможности как-то отделиться от них не было. Стоило нам расстелить одеяла, как в комнате не оставалось свободного места. Поэтому единственной преградой между мной и остальными был Китарэ. Казалось, он знает, каково мне. Его взгляд говорил сам за себя. И это вновь заставляло меня злиться. Мне было тесно! Их было слишком много! Если сначала я думала, что буду переживать из-за того, что они мальчики, а я, как ни крути, девочка и как же я буду с ними спать в одной комнате, то уже на третий день мне было абсолютно плевать на это. Хотелось просто сложить их друг на друга и запихать всех в угол, чтобы мне было чем дышать! Они душили меня своим присутствием, тем, что они были так близко! Самое ужасное, что я не могла скрывать своего раздражения, и даже кольцо Китарэ больше не помогало. Оно было неспособно скрыть то утробное рычание, которое обосновалось у меня в груди. Вечером третьего дня дошло до того, что, вернувшись в выделенную нам комнату с тренировки, я бросила свое одеяло у стены, уселась на
него и, глядя на свои руки, осторожно стянула кольцо с пальца. Казалось, даже оно давит на меня. И тут же в ужасе уставилась на кисти рук, которые покрылись черно-красными чешуйками. Мои ногти походили на самые настоящие когти. Зрелище так напугало меня, что я вздрогнула и тут же подняла взгляд в поисках Китарэ.
        Должно быть, эта сцена нуждалась в художнике, который смог бы ее нарисовать и показать одному из учителей иностранного языка. Тогда бы сомнений насчет моего воспитания у него точно не осталось. Я, сидящая на одеяле с горящим, огненным взором с одной стороны, и одиннадцать жмущихся за Китарэ парней - с другой. О чем только думал ис Тарой, когда решил таким образом вывести нас на новый уровень взаимодействия? Я уже дракон, и я не терплю чужаков на своей территории! Их претензия на владение моей территорией заставляет меняться тело, и я не могу это контролировать! Не могу взять себя в руки, выдохнуть и просто приказать себе успокоиться! Если бы я хотя бы раз поднялась в небо, позволив появиться истинному облику, то чувствовала бы себя сейчас иначе. Я знала это.
        Однако сейчас я продолжала смотреть на ребят, сгорая от гнева, что разрастался внутри. Зная, что не права и не в силах побороть себя и успокоиться. Все это грозило обернуться настоящей катастрофой, когда Китарэ решительно подошел ко мне и опустился на колени.
        - Ив, все так плохо? - спросил он, разом нарушив обет молчания.
        - Да. - Я посмотрела на него, закусив губу. - Я не могу так. Вас слишком много, прости… - выдохнула я.
        - Ничего. - Спокойствие в его голосе я чувствовала кожей. Он хотел использовать свой дар, чтобы успокоить меня, но этого не стоило делать хотя бы потому, что это пробудит Аши, а это уже совсем Другая проблема, с которой именно сейчас я была не готова столкнуться.
        - Нет, Китарэ, не надо, не сейчас, - прошептала я, беря его за руку.
        - Тогда… - Он обернулся, посмотрев на Ари.
        Парень кивнул и тут же подошел, сел рядом со мной и протянул свою ладонь. Огонь и вода, два противостоящих друг другу элемента. В это верят лишь те, кто не понимает. Мы равновесие друг для друга и спасение. Я осторожно вложила изменившуюся ладонь в его руки и взглянула в глаза, боясь напугать его своим видом.
        - Все хорошо. - Он сжал мою ладонь и тут же болезненно сморщился. - Рэйвон, - позвал он того, кто поможет уравновесить уже его.
        Как так вышло, что в эту ночь мы замкнули наше Ожерелье? Я была сейчас объективно самым сильным эвейем в комнате, который находился на грани срыва из-за переполнявших его энергии, силы, гнева, что нуждались либо в выходе, либо в равном противовесе. Ари еще не мог пропустить через себя всю эту мощь, но, когда в единую нить выстроились все, а вторую мою ладонь сжал Дилай, я почувствовала, как моя энергия побежала по этому кругу, словно грязная вода, очищаясь сквозь слои земли и возвращаясь ко мне уже совсем другой - чистой, звенящей, прозрачной. Китарэ сидел в центре, глаза его были прикрыты, но я ощущала, как от него расходятся невидимые нити энергии, которые касаются каждого из нас, связывая единой паутиной силы, знания, равновесия, понимания.
        Мое раздражение ушло, а на его место встало совершенно иное чувство. Меня вдруг стало больше, я словно впитала их всех и растворилась в них сама, превратившись в нечто большее. Огромный, единый организм, который дышит, чувствует, воспринимает по-разному, но целостно. Так глубоко не путешествовал прежде ни один из нас, чтобы уже с первыми лучами солнца понять, что больше нам не нужно касаться друг друга, чтобы помогать уравновешивать энергетический баланс. Наша энергия свободно перетекала из одного тела в другое, беспрепятственно переплетаясь в удивительную радужную нить.
        Возвращаться в реальность было сложно. Не хотелось обрывать это удивительное ощущение единения, но, когда в дверь постучали, возвещая тем самым о начале тренировок, я неохотно отпустила руки Ари и Дилая, чтобы надеть свое кольцо, и в этот самый момент поняла, что нет никакой разницы. Я продолжала чувствовать их.
        Эта ночь перевернула наш мир вверх дном, изменив не просто ощущения рядом друг с другом, а само отношение к нашей связи.

* * *
        Она смотрела на свое отражение в словно вдруг потускневшем зеркале. Сколько она так сидит? А самое главное, зачем она продолжает это делать? Порой ей казалось, что она всего лишь застряла в каком-то бесконечном кошмаре, который никак не закончится. Сознание путалось, сплетая неясные образы прошлого, где она все еще молода и прекрасна, ровно до тех самых пор, пока ее глаза не распахивались от ужаса собственного отражения, в котором вдруг возникала старая, иссушенная, словно рыба на солнце, старуха с пергаментной желтой кожей и бесконечными линиями морщин. Эта старуха ярко и не к месту накрашена. На ней почему-то ее украшения и кимоно, но все это так дико и нелепо! В такие моменты ее накрывала бессильная ярость, в которой она пыталась разбить окружающую ее дорогую мебель из драгоценных пород дерева. Порвать вещи, уничтожить хоть что-нибудь, чтобы ей стало немного легче. Такие приступы быстро заканчивались ничем. Ведь теперь она была так слаба, что проще сдаться и уснуть, чем нанести хоть какой-то ощутимый вред.
        Дорэй все время чувствовала себя уставшей, изможденной, ей не хотелось вставать. Каждое лишнее движение несло в себе утомительную беспомощность. Она осторожно поднялась с табурета, что стоял перед ее зеркалом, и подошла к окну. Пожалуй, теперь это было самым насыщенным событием ее дня - смотреть на то, что происходит снаружи. В этот раз обычная картина умиротворенного зимним сном леса была разрушена странной суетой снаружи. Осторожно потянув за щеколду, она отворила окно и чуть высунулась наружу, подавшись навстречу влажному зимнему ветру, что тут же хлестнул ее по лицу.
        - Послушайте! - Высокий мужской голос был достаточно звонким, чтобы она могла разобрать слова. - Я проделал этот путь не для того, чтобы выслушать такой нелепый отказ. Вы хотя бы знаете, кто я? Немедленно доложите о моем прибытии хозяйке!
        Дорэй чуть прикрыла глаза, пытаясь вспомнить, где прежде слышала этот голос. Но последнее время ее память была так слаба. Многие вещи вдруг оказались точно за пеленой густого тумана.
        - Разумеется, мы доложили о вашем прибытии, но госпожа никого не желает видеть. - Сиплый голос ее охранника заставил вынырнуть из омута собственных мыслей, к которым, так или иначе, подобраться она не могла.
        - Я не приму такой ответ! Что за глупости? Переход сюда обошелся мне в кругленькую сумму, а теперь вы заявляете, что меня и не примут!
        «Кто же это?» - вновь устало подумала она. Имя этого гостя точно повисло где-то рядом в воздухе. Казалось, протяни руку - и дотянешься, узнаешь.
        - Вам стоило заранее договориться о встрече. Я не вправе впустить вас, пока у меня не будет такого дозволения, - предельно вежливо отвечал ее тюремщик.
        - Я Сэвон Пэа! Это имя вам о чем-то говорит, если вы так дерзко отказываете мне?!
        - Сэвон, - одними губами прошептала Дорэй, и туман перед ее мысленным взором вдруг ненадолго рассеялся, открывая образ высокого худощавого мужчины с тонкими чертами лица из дома Ветров.
        По телу прошла дрожь и приятное тепло от воспоминаний о том, как когда-то, совсем еще недавно, она наслаждалась его телом и ласками, что он дарил ей. - Сэвон, - вновь прошептала она, тут же затворив окно и осознав одну простую вещь, - вот шанс, который она так долго ждала! Вот тот, кто сможет ей помочь выбраться отсюда и хоть как-то изменить уготованную участь.
        Дрожащими руками подобрав складки своего кимоно, она решительно направилась к двери из своих покоев. Прежде ее так тщательно охраняли, но теперь, когда она стала почти беспомощной, ее навещали всего три раза в день, принося еду и питье. Никто уже не ждал от нее того, что она захочет выйти или попробует сбежать.
        Выбраться из комнаты не составило труда, как и дойти до потайного хода, которым пользовались в основном слуги, чтобы не докучать хозяевам. Она медленно спускалась по узким ступеням, стараясь сохранить равновесие и не упасть. Вряд ли в ее состоянии такое падение закончится благополучно. Стараясь унять сердцебиение и не волноваться лишний раз, она неспешно двигалась вперед. Ей еще надо пройти сквозь сад, чтобы добраться до телепорта, пока Сэвон пререкается со стражей. Переполох, который устроил Сэвон Пэа, сыграл ей на руку, и на протяжении всего пути до арки телепорта ей никто так и не встретился. Любопытная чернь ловила каждое слово из уст знатного и такого красивого господина, пока Дорэй нетвердой походкой шла по талому снегу к своей цели. Совсем скоро послышались его быстрые шаги и приглушенные ругательства. Все это время она, дрожа от пронизывающего насквозь ветра и волнения, пряталась за широким стволом дерева, но, стоило услышать знакомые шаги, тут же вышла ему навстречу.
        - Сэвон, - тихо позвала она, затаив дыхание.
        Казалось, только сейчас она увидела, насколько красив этот эвей. Его искрящаяся магия заворожила ее потерявшие все глаза. То, что раньше она воспринимала как нечто само собой разумеющееся, теперь было тем, от чего она была не в силах оторвать взора.
        - Кто вы? - Он вдруг запнулся на середине шага, подняв на нее совершенно пустой, немного брезгливый взгляд. Раньше он никогда не смотрел на нее так. Прежде на дне его глаз жили желание, страсть, волнение.
        - Это я, Сэвон, это я, - дрожащим голосом произнесла Дорэй, ухватившись рукой за ствол дерева, так как ноги вдруг налились свинцовой тяжестью. - Ты не узнаешь меня? - Она и сама не могла узнать собственный дребезжащий голос.
        Мужчина напротив нее нахмурился и готов был уже отмахнуться от нее, как от какой-то нелепой человеческой старухи.
        - Это я - Дорэй! - в отчаянии закричала она, но вышло какое-то сиплое карканье.
        Казалось, ему потребовалась целая вечность, чтобы осознать сказанное ею. После чего он решительно приблизился, положив свою ладонь на ее щеку. Дорэй почувствовала знакомое покалывание магии на коже и с удовольствием прильнула к нему, принимая его прикосновение, как рука вдруг исчезла.
        - Как такое возможно? - прошептал он.
        Он мог и не спрашивать, она все равно бы рассказала ему, что с ней сделала эта девка. Стоило только начать рассказывать, как она уже не могла остановиться. Дорэй так верила, так надеялась на него в этот момент, что разыгрывать какие-то партии по обмену информацией и услугами просто не было ни сил, ни желания! А самое главное, у нее просто не было на это времени. Жизнь капля за каплей покидала ее теперь такое слабое тело. Она чувствовала это! Если не сейчас, то никогда!
        - Ты хочешь сказать, - в конце концов заговорил он, - что твоя племянница нашла свое отражение? - Казалось, его глаза в этот момент расширились от ужаса, но Дорэй видела в них совсем другое. Она видела, как он что-то прикидывает в уме.
        - Сэвон, прошу тебя, помоги мне выбраться отсюда! - как можно скорее озвучила она то самое важное, что сейчас имело значение.
        Мужчина некоторое время молчал, не спеша с ответом, а потом, словно что-то для себя решив, вздрогнул и посмотрел на нее так, словно впервые видел.
        - Зачем? - непонимающе моргнул он.
        - Что? - прошептала Дорэй, пытаясь удержаться на ногах и полагаясь на поддержку мужчины.
        Вот только его крепкие руки вдруг отпустили ее дрожащие плечи, и она медленно начала сползать на землю. Он не попытался поднять ее, удержать или помочь встать, а лишь брезгливо оправил складки на своем кимоно.
        - Я спросил: «Зачем?» - холодно повторил он. - Ты проиграла - смирись и не впутывай меня в это.
        - Но я…
        - Мне пора, - вдруг бросил он, перешагнув через ее ноги, словно ее там и не было вовсе. Словно она уже стала никем! Просто кусок грязи под его ногами!
        - Ты не можешь так просто уйти! Ты не можешь бросить меня вот так! Ты не смеешь!
        На мгновение он остановился у самой арки телепорта и лишь слегка повернул к ней голову, даже не взглянув на нее.
        - «Не можешь», «не смеешь» - какие смелые слова для кого-то в твоем положении. - Он покачал головой. - Знаешь, что делает меня тем, кто в итоге переживет вас всех? Просто я не признаю таких понятий, как невозможность. Стоит всегда следовать за ветром, тогда ты никогда не проиграешь. Смирись, Дорэй, тебя больше нет. Свой шанс следовать за ветром, который бы тебя спас, ты упустила. Я же свой терять не собираюсь.
        Она пыталась ползти за ним, понимая, что на ноги подняться сама уже не сможет, вот только он исчез прежде, чем она смогла стать к нему хоть немного ближе. Он не обернулся, не попрощался, не сказал хоть чего-то, что смогло бы вселить в нее надежду. Просто исчез, когда она барахталась в талом снегу. Беспомощная, слабая, никому не нужная и бесполезная. Она кричала, пытаясь хоть как-то разорвать эту боль и осознание собственной никчемности. Кричала так сильно, насколько ей хватало воздуха в легких, пока вдруг не поняла, что сидит на своей постели и пора бы уже подниматься, ведь впереди у нее столько дел. Надо причесаться, наложить макияж, подобрать подходящее кимоно, дать распоряжения слугам… Странно только, но вставать из такой теплой постели в это морозное утро совсем не хотелось…
        Глава 22
        Хотя ис Тарой и предусмотрел все возможные способы усиления охраны храма, начиная с подпитывания энергией заклинаний, что, точно куполом, укрывали территорию главной святыни, и заканчивая банальным увеличением количества охраны внутри, так что это место начинало напоминать военную крепость, Китарэ и другие ребята заметно волновались. Пожалуй, самым апатичным персонажем в настоящий момент была я. Чем ближе был день обретения отражения, тем спокойнее и увереннее я себя чувствовала. Для меня было пыткой ждать этот момент. Но в день, когда он настанет, я наконец-то испытаю облегчение просто потому, что смогу больше не бояться и не волноваться, а сделаю все возможное, чтобы защитить то, что вдруг стало мне так дорого.
        Погрузившись в эти приятные расслабляющие мысли, я сидела, забравшись на высокое каменное ограждение арены, где сейчас сошлись в тренировочном бою близнецы. Не знаю, чем наслаждалась больше - на удивление погожим днем или их завораживающей схваткой. Жизнь и смерть сражались так яростно, что за этим можно было наблюдать вечность. Их мечи время от времени ловили солнечные блики, что отражались на блестящей стали. Сумасшедшие в своей страсти атаки Эрона, и не менее холодные и расчетливые - Норэ. Они стоили друг Друга.
        Я с удовольствием улыбнулась и чуть прищурилась, принимая ласковое тепло зимнего солнца.
        - Ты слишком довольна для той, кого уже неделю не кормили, не разрешали говорить и у кого завтра самый важный день в жизни, - вместо приветствия заметил Рэби. - Это просто неприлично, чтоб ты знала, - фыркнул он, усаживаясь рядом со мной скрестив ноги.
        - Где тебя носило? - пробормотала я, стараясь как можно незаметнее шевелить губами. Все же традиции дело такое, лучше их публично не нарушать, а то окажешься виноват во всем, в чем только можно, если что-то пойдет не так.
        Рэби тяжело вздохнул, и я почувствовала, что он хочет что-то рассказать, но не решается.
        - Ты подышать пришел? - чуть слышно заметила я. - Раз пришел, значит, решил, что так надо. Говори уже.
        - Ну… - замялся он. - Вызов пришел… из дома.
        На краткий миг я затаила дыхание. В груди странно запекло. Я не испытывала каких-либо иллюзий о наших взаимоотношениях с Дорэй, тем более что знала, что именно она сделала моей семье. Но, наверное, где-то очень глубоко в сердце еще был жив образ той, кем я когда-то восхищалась, иначе почему стало так неприятно? Почему-то первое, о чем я подумала, что она скончалась.
        - И? - поторопила я его, прерывая не в меру затянувшуюся драматическую паузу.
        - Старая кошелка пробовала сбежать…
        Возможность такого исхода казалась мне совершенно невозможной, учитывая ее состояние. Поэтому я лишь удивленно уставилась на Рэби в ожидании продолжения рассказа.
        - Да не, конечно, никуда она не убежала. Ее нашли у площадки для перемещений, но, судя потому, что я видел…
        - Ты был там?
        - Теперь я могу бывать где захочу, в местах, которые питает сила рода Игнэ. - Он довольно сощурился. - Я элементаль как-никак. Скользить по нитям родной стихии - это тьфу…
        - Ты только что плюнул на меня? - с каменным выражением лица поинтересовалась я.
        - Нет, - нагло заявил этот не в меру распоясавшийся в юном теле старик.
        - Дождь, наверное, - пробормотала я, посмотрев на ясное небо.
        - Конечно, он! Достал, проклятый. - Рэби закивал.
        - Так что же ты видел? - поняв, что наставник либо забыл, либо отвлекся, замолчав на некоторое время, решила напомнить я.
        - Вот ты перебиваешь, а потом спрашиваешь! Я не помню, что хотел сказать!
        - Я думала, ты стал моложе…
        - У молодых свои проблемы, а мысли набекрень не хуже, чем у стариков…
        И только теперь я поняла, куда уставился мой наставник. А именно на стайку тех самых девиц, что совсем недавно начали передавать мне вкусности для Китарэ, которые я без зазрения совести регулярно поедала.
        - Тебе лучше перестать это делать в моем присутствии, - с ледяной интонацией в голосе заметила я.
        - Я не могу, - сказал он, продолжая разглядывать девушек, которые, в свою очередь, разглядывали Китарэ и ребят, что сейчас готовились к своим поединкам на поле.
        - Соберись.
        - Хорошо. - Глубоко вздохнув, он вновь посмотрел на меня. - Она очень плоха, - сказал он.
        Почему-то от известия о том, что она жива, стало легче.
        - В этот день ее пытался навестить Сэвон Пэа…
        - Пэа? - Я нахмурилась, машинально взглянув на Дилая.
        - Да, но его к ней не пустили. Хотя, как ты понимаешь, утверждать, что они не увиделись, мы не можем…
        - Даже если виделись, это уже неважно…
        - Не будь так безрассудна, - прошептал Рэби. - То, что у тебя есть отражение, совсем не значит, что оно есть и у всего Ожерелья. А мы знаем, что вовсе не обязательно быть драконом, чтобы убивать других драконов. - Рэби встревоженно уставился на меня, поняв, что сказал лишнее.
        - Нет, Рэби, - покачала я головой, - это все еще обязательное условие.
        Должно быть, мое сердце никогда не перестанет болеть по ним.
        - Я не то…
        Его слова прервал окрик иса Гидо:
        - Игнэ, засранец, быстро иди сюда! Твоя очередь! Расселся, ленивый коротышка!
        Я лишь улыбнулась в своей излюбленной манере и подмигнула самому вредному наставнику боевых искусств, которого только знала.
        - Не переживай, я знаю, - бросила я Рэби, спрыгивая с ограждения.
        - Возьми меч и докажи, что не зря тратил мое время последние несколько месяцев, - продолжал подначивать меня ис Гидо.
        Все же хорошо, что он не мог видеть мой энергетический уровень, а стало быть, и понять, что я уже сформировавшийся эвей. Хотя не уверена, что это хоть сколько-то изменило бы его привычный стиль общения.
        Китарэ скупо улыбнулся, должно быть, уже прекрасно зная, что я улыбнусь ему в ответ. Вот только я ни за что не позволю опередить меня и нанести удар первым. Если он поведет, то это будет уже не бой, а осторожное скольжение вокруг, чтобы не задеть меня.

* * *
        - Простите.
        Никогда бы не подумала, что простое «простите» может так нервировать.
        - Извините.
        Еще одна форма «простите» нервировала не меньше. Хотя больше всего сейчас хотелось дать по рукам ни в чем не повинной служанке, которой предстояло привести волосы «бешеного Игнэ» в надлежащий вид. День зимнего солнцестояния требовал особых ритуалов. Я понимала и терпела из последних сил. У девушки тряслись руки, она боялась смотреть мне в глаза, тем более что мне все еще нельзя было разговаривать, и я лишь сдавленно шипела. Должно быть, мое раздражение не могло от нее укрыться, потому…
        - Простите, - очередной писк, и острая боль пронзает висок.
        Поджав губы, я постаралась покачать головой, мол, ничего страшного, но, похоже, это испугало ее еще больше.
        Ребята уже приступили к переодеванию в ритуальные кимоно своих родов, когда моя прическа была закончена, увенчана мужской заколкой для пучка и золотой шпилькой, на кончике которой был отлит дракон, держащий в открытой пасти алый рубин. Украшение, которое навсегда останется в храме Двенадцати Парящих драконов. Та самая шпилька, что некогда венчала пучок моего отца, когда он отправлялся за Полотно. Я смотрела на эту вещь, и сердце замирало в странном волнении…
        На другом конце комнаты стоял Китарэ. Я поймала его взгляд в отражении зеркала. Пронзительный взгляд почти прозрачных голубых глаз сказал куда больше, чем любые слова. Ему сложно. Я знала. Он все еще не нашел пути к самому себе. Ему кажется, что между ним и Аши бездна, которую он не в силах преодолеть, хотя на самом деле это всего один шаг. Как только он это поймет, его уже ничто не удержит.
        Наши кимоно были ритуальных цветов стихий, к которым мы принадлежали. Так, у Норэ и Эрона это было смешение белых и черных цветов, и лишь цвет бусин в их шпильках позволял понять, кто есть кто. У Китарэ - хрустально-серебристые оттенки, у Рэй-вона - коричневый и черный, у Имана - темно-серый и черный. Мое же кимоно было алого и черного цветов. Конечно же, оно было мужским. С широким черным поясом, на котором был вышит изгибающийся золотой дракон.
        Хорошо, что никто не требовал нашего совместного облачения, хотя помощь служанки в этом нелегком деле полагалась. Мне свою пришлось чуть ли не выталкивать из отдельной комнаты, где я могла бы надеть его. Невозможность говорить уже изрядно раздражала. Хорошо, что на помощь пришел Китарэ. Он едва коснулся плеча девушки и чуть качнул головой, и ее как ветром сдуло. Вот только сам наследник бесцеремонно вошел и запер за собой дверь.
        Китарэ смотрел мне в глаза, когда его тонкие длинные пальцы легли на ворот моего верхнего кимоно, быстро скользнули вниз, остановившись на широком поясе. Он легко справился со скрытыми завязками на спине. Послышался шелест ткани, когда он начал снимать его с меня. После чего так же аккуратно снял верхнее кимоно. Пальцы Китарэ невесомо коснулись моей шеи, вызывая рой мурашек на коже. Мы продолжали смотреть друг другу в глаза, и я боялась пошевелиться, чтобы не разрушить этот момент тишины между нами. Он чуть наклонился, и его губы легко коснулись моего виска. Горячее дыхание обожгло щеку, и я потянулась к нему, словно домашняя кошка в поисках ласки, прильнув к нему на мгновение и тут же отстранившись. Он легко справился с завязками на внутреннем кимоно, после чего его руки легли мне на плечи и он повернул меня спиной к себе. Китарэ стал осторожно приспускать кимоно, в то время как его губы столь же невесомо касались моей шеи, нежно скользя по линии позвоночника следом за исчезающей с моих плеч одеждой. Это движение отозвалось горячей волной удовольствия, прокатившейся по телу. Нижнее кимоно упало
на пол, и единственной преградой между мной и его руками, что, словно дразня, лишь едва касались меня, осталась повязка на груди. Мимолетное прикосновение его рук к моей коже, их скольжение, словно едва уловимое дуновение ветерка, которое делало тело особенно чувствительным. Сдавленный стон, который не удалось сдержать, стоило ему по-настоящему поцеловать меня в шею и проложить дорожку из поцелуев, двигаясь выше к линии подбородка. Его ладонь легла на мой затылок, заставляя запрокинуть голову и открыться навстречу поцелую, который уже был полон страсти и желания, что эхом отзывалось во мне. В этом поцелуе было все, в чем мы так нуждались сейчас, - наша страсть, любовь и желание, что огненным покрывалом укрывало нас обоих, позволяя не чувствовать себя одинокими. Мы нуждались друг в друге.
        Его губы исчезли быстрее, чем мне бы хотелось. Он надевал на меня кимоно так же медленно. И это больше походило на мучительную пытку, нежели на помощь. Его руки умело справлялись с каждой пуговицей и всеми завязками. Но мне казалось, что он надевает на меня не легкое кимоно, а глухой железный доспех, сквозь который я уже не смогу почувствовать его прикосновения так остро и сладко.
        - Люблю помогать тебе, - прошептал он мне на ухо, стоило ему завязать последние ремешки на поясе.
        Пожалуй, не стоило ему этого делать. Я чувствовала себя раскаленной добела струной, а его шепот и близость действовали на меня как открытое пламя, вынуждая взять инициативу на себя. Я обвила руками его плечи и поцеловала так, как мне хотелось, прильнув к его груди всем телом.
        - Еще немного, и придется все повторить, а заодно перенести церемонию. И плевать на все, - сдавленно прохрипел он мне в губы, с силой прижимая к себе.
        - Не играй с огнем, Китарэ-эй, если боишься последствий, - усмехнулась я, почти с болью в сердце отстраняясь от него.
        - Пойдем. - Взяв за руку, он потянул меня к двери.
        - Да, - кивнула я.
        Кажется, в этот момент мы оба говорили совсем иное друг другу, и каждый из нас мысленно повторял себе: «Еще немного… еще чуть-чуть…»
        Казалось, нашего появления никто и не заметил, а может, просто тактично делали вид, что это так. Что думали служанки о двух мужчинах с припухшими от поцелуев губами, вышедших из раздевалки?
        Судя по активной жестикуляции Дилая, нас уже заждались. Церемония должна была начаться в час совы, но прибыть к храму следовало заранее. Мы вышли из небольшого строения при храме, когда ночь уже накрыла звездным покрывалом небосвод. Прохладный воздух коснулся разгоряченной кожи лица, и я глубоко вдохнула. Все пространство вокруг, каждая аллея, ведущая к храму, была освещена солнечными камнями. Вдоль всего пути к храму стояли охранники, а за их спинами собралась вся знать империи, послушники, слуги. Каждый, кто мог себе это позволить и имел допуск в храм, пришел в эту ночь увидеть ознаменование новой эпохи для всей страны. Китарэ шел первым. И чем ближе мы подходили к главному сооружению комплекса, тем более знатные лица встречали нас, провожая взглядами и едва слышным шепотом. У подножия храма нас встречала семья Китарэ - ис Нурак и императрица, которая выглядела точно каменное изваяние. Ис Нурак же, напротив, казался довольным и умиротворенным. В душе от одного взгляда на его лицо поселилось нехорошее предчувствие. Тут же был ис Пэа, отец Дилая, а также эвейи - родители моих друзей. Я знала их
имена, но никогда не видела никого, кроме иса Тарона, который ждал нас уже у самого входа в храм. Были тут и Эдор с Расхой. Весь их облик говорил о том, что они часть семьи Игнэ и поддерживают меня тут. Вот только вместо того, чтобы хотя бы соблюсти приличия и взглядом встретиться со мной, изобразив родственные чувства, Эдор смотрел только на иса Нурака.
        Нехорошее предчувствие вновь кольнуло сердце, когда ко мне вдруг обратился Раиль.
        - Можно и задержаться, если надо, - сказал он.
        Я недоуменно уставилась на него. Взгляд его казался совершенно пустым и в свете солнечных камней стеклянным.
        - Не знаю, зачем я это сказал, - немного механически усмехнулся он и, обойдя меня, стал подниматься следом за Китарэ.
        Я долго смотрела ему в спину. Нельзя игнорировать детей Ови. Вот только и понять их почти невозможно. В душе ворочалось что-то неприятное, словно крошечный камешек, брошенный на середину пруда, запустил огромные кольца волн. Будь я исом Нура-ком, чему бы радовалась в такой день? По крайней мере все, о чем думала, - это как сохранить лицо. Почему Эдор так подобострастно смотрел на иса Нурака? Что может их связывать? У эвейев без отражения была жесткая иерархия, свои правила взаимоотношений, которые впитывались с молоком матери. Дураков здесь не было. И если что-то позволялось, на это была причина.
        Невольно обернувшись к своему дракону-покровителю, я взглянула в его огромные рубиновые глаза. Казалось, даже каменный Радави был солидарен с моими мыслями. Каменное изваяние словно готовилось принять удар. Глубоко вздохнув, я с силой сжала кулаки, позволяя своей истинной сущности выйти на передний план. Осматривая храм уже не глазами эвейя, а глазами дракона.
        Зал Двенадцати Парящих драконов встретил нас удушливым ароматом благовоний, теплом и приглушенным сиянием солнечных камней. Мы уже привычно встали вокруг Китарэ, занимая каждый свое место: Рэйвон, Гидео, Широн, Ари, Тео, Раиль, Эрон, Норэ, Виар, Иман, Дилай, и замыкала круг я. Следом за нами вошли жемчужины Ожерелья отца Китарэ. Сегодня каждый из них встанет за спиной своего преемника и поможет ему в этом первом шаге за Полотно, разрывая пространство и помогая найти колыбель своей стихии. Лишь Китарэ и я остались в одиночестве. Я посмотрела в его холодные голубые глаза. Его губ коснулась едва различимая улыбка, которая должна была меня заверить, что все хорошо. Но я слышала, как бьется его сердце, и знала, как он волнуется сейчас. Я лишь успокаивающе прикрыла глаза и чуть улыбнулась, стараясь убедить его, что все непременно будет хорошо.
        Одиннадцать старших эвейев в эту ночь, каждый на своей ноте и интонации, начали читать молитву, которая должна была пробудить Полотно, привести энергетические потоки в движение, истончая грань. Огромный зал наполнился вибрацией их голосов так, что, казалось, завибрировали даже стены храма. Но этого было недостаточно, чтобы открыть Полотно. Я слышала, что мелодия неполная. Словно искусный музыкант с абсолютным слухом, я слышала диссонанс, который не давал ей зазвучать в полную силу, чтобы все прошло так, как нужно.
        День зимнего солнцестояния не несет в себе достаточно энергии для такого ритуала, чтобы за Полотно могло уйти сразу тринадцать эвейев. Их молитва должна была срезонировать с энергией Полотна, напитав его. Но их должно было быть двенадцать! Не хватало мелодии моего отца, огненного эвейя, чтобы все прошло как нужно. Китарэ же мог исполнить роль своего. Он резонатор для нас.
        Я часто задышала, понимая, что может ничего не получиться просто потому, что им не хватит сил создать нужную мелодию заклинания, и решительно сняла кольцо с большого пальца, убрав тем самым возможную помеху для чистоты моей энергии. Глубоко вдохнув, я начала петь слова, которые должен был пропеть мой отец для того, чтобы я смогла стать одним целым со своим отражением. Я вплетала свой огонь в их песню, видя, как сосредоточенные в напряжении лица становятся более расслабленными. Ребята глубже погружались в медитацию, тогда как наша с жемчужинами энергия уже беспрепятственно вливалась в их тела, пробуждая их собственную стихию. Затем от каждого из нас потянулись разноцветные нити силы уже к Китарэ, точно насквозь пронзая его грудь и сплетаясь в разноцветный радужный клубок. Для меня все происходящее не было сложным. Я могла петь, позволяя своей силе замкнуть круг. Как только энергии станет достаточно, мир вокруг замрет на долю секунды, чтобы распахнуть окно, ведущее в вечность за Полотном.
        Это должно было вот-вот случиться, когда я почувствовала отголоски родного мне пламени где-то со спины. Там, где его в принципе быть не могло. Стихия была родной мне, но в то же самое время таковой не являлась. Казалось, там, где был расположен алтарь, вот-вот очнется кто-то, похожий на Рэби в своей первородной сути. Только это будет вовсе не искра из пламени кузни, а нечто стократ мощнее. Ощущение было таким сильным, что у меня волоски на шее встали дыбом, а по коже побежали мурашки. Это странное чувство могло быть сравнимо с тем, как если бы за моей спиной вдруг выросла огромная волна, готовая вот-вот прийти в движение и снести все вокруг, не зная пи жалости, ни сомнений.
        Своей молитвой мы разбудили это «нечто», и, быть может, Раиль был прав, что придется задержаться. Вместе со мной отреагировала каждая из жемчужин моего отца. Я поймала встревоженный взгляд иса Тарона, который уже был готов прервать свою песню. Но я лишь покачала головой. Это была моя стихия, и я чувствовала ее, ловя вибрации и прекрасно понимая, когда будет тот самый момент, чтобы я отреагировала. Но сейчас важнее всего было дать уйти за Полотно моим друзьям. Прикрыв глаза, я продолжала читать молитву, отдавая часть энергии Нити, и тут же потянулась сознанием к разбуженной силе.
        Всего одно прикосновение энергии к энергии, единственная краткая секунда.
        - Потрогай, не бойся. - Низкий голос, в котором всегда жили смешинки.
        Голос моего отца - и удивительный, невероятный огненный щенок, что, виляя хвостом, просил погладить его. Щенок, созданный и сотканный из его силы. Я так хотела прикоснуться к нему, но и очень боялась даже протянуть к нему руку. Ведь он же из огня! А огонь кусается! Я знаю, вон как на кухне прихватил мою ручку, когда Тильда доставала из печи свежий хлеб. До сих пор болит.
        - Кусь, - сказала я то, что могла.
        Папа чему-то засмеялся, покачав головой, и встал на колени, обнимая меня.
        - Это папин огонь, он никогда тебя не кусь. - Продолжая смеяться, он взял мою крошечную ладошку и протянул ее к щеночку, что тут же стал доверительно ластиться.
        Теперь я помнила. Я знала, каким был его огонь! И осознание пригвоздило меня к полу. Открыв глаза, я машинально продолжала читать слова молитвы, отдавая свою энергию Ожерелью. Но вместо того, чтобы оставаться на месте, я повернулась к ним спиной. Я должна была увидеть!
        На миг пришла совершенно невероятная мысль, что я действительно увижу отца. Но, конечно же, это было невозможно. За Полотно можно уйти лишь раз и вернуться, лишь переродившись. Исчезнуть из двух миров только навсегда. Но то, что предстало взгляду, не подходило ни под одну из вероятностей. Небольшой, размером со спелую сливу, прозрачный шар ярко-алого цвета завис прямо в воздухе. Он медленно вращался, наливаясь багрянцем с каждым произнесенным мною словом, и я видела, как жадно он тянулся к той энергии, что исходила от меня. Он не желал присвоить ее себе. В нем хранилась своя стихия, которая пробуждалась вместе с истощающейся гранью Полотна. Любая стихия без заботливой руки дракона, что может направить ее, - это всего лишь хаос и мощь. И вот эта самая мощь была заточена в крошечном шарике передо мной. Ей было тесно и больно, и она стремилась туда, где сможет ожить вновь.
        Огонь больше не пугал меня. Чем же он стал в итоге? Моя стихия - это словно вторая кожа, из которой я соткана. Еще одна суть. И то, как я чувствовала эту энергию напротив, было сродни состраданию к чему-то… кому-то любимому. Я понимала ее. Инстинктивно протянув открытую ладонь вверх, я позвала ее, словно неразумное дитя, которое искало того, кто сможет принять его.
        Этот крошечный шар тут же поплыл ко мне и опустился на предложенное ему место.
        Чувствовать на расстоянии, вспоминать то, что сокрыто прожитыми годами, - вовсе не то же самое, что прикоснуться к частичке своего прошлого. Я осторожно поднесла сферу к груди и прижала к самому сердцу. С трудом удалось проглотить тяжелый ком в горле и не дать себе сбиться с ритма молитвы.
        Повернувшись лицом к собравшимся эвейям, я уже видела, как истончились образы Китарэ и других ребят. Совсем скоро их тела перестроятся под материю Полотна и уйдут туда, где им будет суждено обрести свою судьбу. Мимолетно встретилась взглядом с псом Тароном, который во все глаза смотрел на то, что я прижимала к груди. Они все смотрели, и я видела тень узнавания в их взглядах. Я лишь слегка кивнула, подтверждая их догадки и чувствуя, как меняется пульсация, исходящая от сферы, с переходом к финальной части молитвы. С каждым произнесенным словом я кутала энергию, что держала в своих руках, в успокаивающий кокон из энергии родной стихии. Но это было лишь временной мерой. Любая сила, что пришла в движение, будет лишь наращивать мощь, сорвавшись с пика своего баланса.
        Первым исчез Китарэ. Его фигура просто растаяла в тех радужных нитях, что соткались вокруг него. Не знаю, как бы это выглядело в глазах обычного человека. Но для меня происходящее в храме Двенадцати походило на то, что творилось в Ночь огней. Только вместо фейерверков весь зал, своды стен и даже потолок, опутали ярчайшие извивающиеся нити стихий. Невероятное, красочное и такое торжественное действие. Прекрасное в своей гармонии и самой песне жизни, что была спета здесь и сейчас.
        Следом исчезли Рэйвон, Гидео, Широн… точно по порядку, замыкая круг. Я была готова, когда придет моя очередь. Энергия в моей руке была разбужена. Любое промедление здесь приведет к катастрофе, которую мне не остановить. Пламя истинного эвейя, что было сокрыто в сфере, однажды чуть не убило меня. Оно же могло не пощадить никого из присутствующих, если я вовремя не унесу его отсюда как можно дальше. Потому, как только в радужных нитях силы растворился Дилай, я прыгнула, устремляясь вверх, распахивая свои крылья и позволяя им чувствовать желанную свободу. Точно бабочка, что наконец-то вырвалась из тесных оков своего кокона, я уходила за Полотно, разрезая пространство уже как дракон.

* * *
        Мир за Полотном он всегда представлял себе как нечто волшебное. Стыдно признаться даже самому себе, но именно так рисовало его воображение со слов тех эвейев, что бывали в этом царстве духов и стихий. Но Китарэ совершенно не был готов к тому, что окажется стоящим посреди серого тумана, в котором, казалось, утопали его стопы. Сизые языки дымки ластились к его телу, рукам, противно касались лица. Это было совсем не тем местом, где каждый из них впервые становился собой, делая первый вдох и шаг.
        - Где мы? - Голос Дилая, казалось, был совсем рядом, но это не делало его видимым для Китарэ. - Так похоже на утес Семи Ветров, - восторженно пробормотал друг. - Только в сто раз лучше! Парящие, какой ветер! Небо!
        - Спятил? - с усмешкой поинтересовался Ги-део. - Это же самый настоящий священный лес Двенадцати… С ума сойти, как красиво… И храм, только посмотри на этот храм!
        Китарэ оставалось лишь озираться в поисках друзей, чтобы попытаться рассмотреть их и определить местоположение. К горлу подступала удушливая волна паники. Он точно ослеп в этой серой вязкой дымке, которая застилала собой все вокруг. Не было тут ни храма, ни леса, ни утеса и ветра. Тут ничего не было! Кажется, даже воздух, и тот вот-вот должен был исчезнуть!
        - Не знаю, как у вас, но я вижу скалы, - просто констатировал Рэйвон. - И да, в них высечен самый невероятный храм, что я видел…
        - Кажется, каждый из нас видит лишь отражение мира собственной стихии. Или для каждого из нас свой особый вход. Странно, - немного задумчиво пробормотал Дилай. - Отец говорил, что, проходя за Полотно вместе с Духом, ты все равно что проходишь через главные ворота… А то, что видим мы, отличается… И где Ив?
        - Ее до сих пор нет? - наконец-то заговорил Китарэ, поняв, что что-то действительно не так!
        - А ты сам не видишь? - поинтересовался Дилай.
        - Я… вообще ничего не вижу, - тихо ответил Китарэ и только сейчас осознал весь ужас своего положения.
        - Что?
        - Как это?
        Встревоженные голоса друзей окружили его, но прикосновение Дилая к его плечу он почувствовал как легкий ветерок и ничего более. Подавив зарождающуюся панику, он тяжело выдохнул.
        - Вам надо идти, - почти приказал он, хотя хотелось по-детски закричать: «Не бросайте меня!» - Я дождусь Ив, - сказал он, чтобы успокоить друзей.
        Они должны дойти до конца, чего бы это ни стоило! Он знал, что так будет! Знал, что, пока не найдет свой осколок, ему нечего делать за Полотном. Но все равно надеялся, что у них получится! И все же… это его проблема, но не их.
        - Но… - попытался возразить Норэ, когда был вдруг неожиданно прерван обычно молчаливым Раилем.
        - Да, нам пора, - неожиданно легко согласился он. - Я пойду. А тебе… Может, это тебе надо задержаться? - задумчиво пробормотал он. - Не знаю, не могу вспомнить, но нам точно пора.
        - Поверить не могу, - через несколько секунд пробормотал Дилай. - Он ушел…
        - Привыкай и лучше делай, как он говорит, - вздохнул Виар и, судя по всему, последовал примеру Раиля.
        - Не теряйте времени, - повторил Китарэ, даже примерно не представляя, куда ему смотреть, чтобы хотя бы сделать вид, что он видит друзей. - Идите, Полотно не любит тех, кто мешкает…
        - Дождись нас, - пробормотал Дилай, который все никак не мог решиться оставить Китарэ одного, но прекрасно понимал, что это сейчас необходимо.
        Китарэ лишь почувствовал, как его плеч вновь коснулся ветер, который тут же исчез, оставляя его наедине с непроглядным туманом, что, казалось, с каждой секундой становился лишь плотнее. Можно сказать, что сегодня он вернулся туда, где был всю свою осознанную жизнь до появления Ив. Этот туман такой холодный, серый, вязкий и статичный, как зеркало искалеченной души, где ничего и никогда не происходит. Апатия, безразличие ко всему и гнев как единственная нить, связующая тебя с реальностью, чтобы показать, что ты все еще жив. Он больше не хотел так жить.

* * *
        Никогда бы не подумала, что перейти за Полотно получится так же просто и естественно, как сделать вдох. Признаться честно, были подозрения, что своей новой формой я разнесу храм, прежде чем исчезну из той реальности. Но вот, казалось, всего мгновение назад над моей головой был расписной потолок, где кружили Двенадцать драконов, а теперь лишь бескрайнее небо. Мои крылья словно созданы для того, чтобы я могла парить над облаками. Первый полет опьяняет. Хочется подняться выше, почувствовать всю силу крыльев и улететь так далеко, насколько хватит этого мира. Но… крошечная сфера, аккуратно зажатая в огромной лапе, пульсирует все сильнее. Она обжигает даже сквозь кожу дракона, я чувствую ее болезненный жар. Куда я должна отнести ее? Где спрятать? Что сделать с ней, чтобы она не успела уничтожить себя и меня заодно? Чтобы не смогла навредить никому, ведь даже за Полотном можно исчезнуть навсегда. А самое главное, как не дать пропасть тому отблеску родной энергии, что сохранилась внутри? Непостижимо! Как это могло произойти? Кто посмел так поступить? И все же я так благодарна, что посмел… сохранить.
        Стрелой ухожу вниз. Туда, где серебряными искрами сияют острые пики заснеженных гор. Туда, где была моя колыбель. Это место мое, и жерло спящего вулкана, такое теплое и нежное, - там я всегда находила покой. Столько, сколько существую в этом мире. Кажется, я родилась в этой огненной крови земли, возникнув однажды на самом дне вулкана в алых искрах бурлящей лавы.
        Знакомое каменное плато, ведущее к сокрытому от посторонних глаз входу, не пришлось долго искать. Вот только стоявший на нем высокий мужчина с длинными багряными волосами, в которых то и дело вспыхивали алые всполохи пламени, оказался тем, кого я никак не ожидала встретить здесь и сейчас. Его рубиновые глаза казались раскаленными углями на бледном лице. Он выглядел немногим старше меня, но стоило лишь взглянуть в рубиновую мглу его глаз, чтобы понять, насколько обманчиво это ощущение. На этот раз его кимоно было больше похоже на то, что полагалось носить мне как главе рода. Вот только вышивка на нем была на порядок дороже и искуснее, сочетание красного и черного шелка и вышитых золотом рун ясно говорило о статусе его владельца. Хотя, похоже, самого владельца этот статус не особенно волновал. И хотя его кимоно было гораздо более формальным в этот раз, только носил он его по-прежнему нараспашку, как банный халат.
        Я узнала его сразу. Да и как могла не узнать теперь? Всем своим естеством почувствовала того, кто был старше, мощнее и являлся самим воплощением огня. Радави. Он ждал меня. Его имя теплом и благоговением отозвалось в сердце. Моя суть узнавала его, хотя воспоминания о совместном прошлом еще дремали где-то на самом дне души. Я не спешила нырять за ними, просто потому что не хотела вдруг понять, насколько я на самом деле старше.
        На плато я приземлилась уже человеком и тут же опустилась на колени перед тем, кто ждал меня. Это почему-то показалось странным и противоестественным, и я тут же поднялась. Он смотрел на меня так, словно впервые увидел. Его удивленный взгляд вдруг сменился широкой, по-детски открытой улыбкой.
        - Я это запомню, - довольно пробормотал он. - Обязательно! - Подходя ко мне, он продолжал посмеиваться и тут же просто обнял, прижав к своей обнаженной груди. - Только так, - прошептал он, - я приветствую свою дочь. Хотя надо бы разозлиться для порядка… Все же ты одна у меня, могла бы и вспомнить родителя, - с напускной обидой в голосе пробормотал он.
        От его тела исходил такой жар, что волной прошелся по телу, отзываясь принятием родной стихии. В этот момент я впервые всерьез подумала о том, кто я и как много мне предстоит еще вспомнить о себе. Я обязательно к этому приду, но только немного позже.
        Когда он отпустил меня, продолжая удерживать за плечи, я подняла свою ладонь, до сих пор сжимающую сферу. Кисть моей руки дрожала, и наконец-то стало понятно, почему она так болела, словно руку обдали крутым кипятком. Кожа сильно покраснела; казалось, еще немного - и на ней появятся первые волдыри. Я боялась разжать ладонь, так как не знала, что будет, если я перестану удерживать силу, сокрытую в ней.
        - О, - задумчиво произнес Радави. Он плотоядно улыбнулся, и в его взгляде появился хищный блеск. - Не вздумай сжечь того, кто посадил мое дитя в эту клетку. Даже если тебе очень сильно захочется, позволь ему прийти сюда… Я буду ждать его. - И хотя говорил он тихо, от интонаций в его голосе у меня мурашки поползли по спине. - Отдай. - Он протянул мне свою ладонь.
        Я вновь взглянула на дрожащую от боли кисть в нерешительности. Могу ли я отдать ему то, что следовало сохранить любой ценой?
        - Отдай, ты не справишься с ним. Он так зол сейчас. Если бы это была не ты, то давно уже сгорела бы дотла. Лишь ради тебя он все еще сдерживается. Отдай и уходи. - Видя, что я все еще не решаюсь, он вновь заговорил со мной: - Я позабочусь о нем. В конце концов, я тот, кто привел вас в этот мир. Мне ли не знать вашей боли и того, что каждому из вас нужно. И потом, ты в курсе, что принесла его к месту, где родилась сама, и теперь это станет и местом его перерождения?
        Конечно, я и понятия не имела об этом, как и о том, что такое возможно. Я просто хотела, чтобы его энергия нашла покой в недрах великого вулкана, и лишь надеялась, что подобное однажды произойдет.
        С трудом разжав ладонь, я бросила последний взгляд на сферу в своей руке.
        - Мы ведь еще увидимся? - дрожащим голосом спросила я.
        - О, еще драться будете за место, - легко отмахнулся он, кивнув в сторону скалы.
        - Я буду ждать, - прошептала я тому, кто, возможно, еще остался внутри.
        Радави легко забрал сферу. От прикосновения его руки моя уже кровоточащая обожженная ладонь вновь стала такой, как прежде, точно ничего и не было. Он же поднял шар к небу, будто всматриваясь внутрь, улыбнулся каким-то своим мыслям и вновь взглянул на меня.
        - Уходи. И, - нахмурился он, - в следующий раз будь добра зайти домой… Хотя бы вспомни, где он находится. Гоняешь старика почем зря…
        Он повернулся ко мне спиной и направился к скрытому в скале проходу. Но перед тем, как раствориться в глубинах твердыни, вновь обернулся, чтобы напомнить мне то, что казалось ему очень важным.
        - Не жги придурка! Ты обещала!
        На этих словах он исчез, а я подумала, что ничего я не обещала… С чего он взял? Хотя если он сможет сделать то, что сказал, то и я смогу сделать вид, что пообещала.
        Некоторое время я смотрела на серую гладь камня, потом все же не выдержала, подошла чуть ближе и положила ладонь на нее.
        - Позаботься о нем, - попросила я с надеждой в сердце, что меня услышат. Ведь мир за Полотном - это место, где у всего есть душа.
        Я развернулась на пятках и, больше не оглядываясь, разбежалась, чтобы прыгнуть со скалы и встать на крыло. Я не успела улететь достаточно далеко, когда позади послышался оглушительный треск и грохот. От долгого сна пробуждался великий вулкан, а мне следовало поспешить туда, где меня так ждали.
        Я слышала его зов через Нить, связующую нас.

* * *
        - Говоришь, что с ним все в порядке? Серьезно? - Смутно знакомый голос, не вызывающий внутри никакого отклика.
        Он знал, стоит немного сосредоточиться, и вспомнит, кому он принадлежит. Но зачем? Для чего ему знать, кто это?
        - Императрица, поймите, физически наследник абсолютно здоров…
        - Физически здоров? - вскрикнула женщина рядом с ним, заставляя вновь вернуться из той глубины его души, где было так тихо, спокойно и ужасно холодно. - Серьезно? Он не приходит в себя уже который день! Его волосы… Только посмотри, что с волосами! Кожа точно снег! Как смеешь говорить мне подобное?! Здоров… Я поняла, - быстро заговорила она, в то время как Китарэ никак не мог понять, злится эта женщина или радуется. Да и вообще, не могла бы она кричать где-нибудь еще? Она мешает ему. - Ты просто шарлатан! А может быть, тебе заплатили за такие диагнозы? Ты знаешь, что тебя ждет, если с наследником что-то случится? Поверь мне на слово - переживать ты это будешь долго, вот только вряд ли переживешь!
        - Я уверяю вас, совсем скоро вы сможете убедиться в правдивости моих слов, - очень тихо проговорил мужчина.
        - Тебе же лучше, если так!
        Когда послышались удаляющиеся шаги и звук закрываемых дверей, Китарэ открыл глаза.
        Он смотрел прямо перед собой, разглядывая белоснежный потолок. В принципе, было все равно, куда смотреть, но потолок был прямо перед ним. Его не волновало, ни что произошло, ни как он тут оказался. Теперь он вспомнил голос, что совсем недавно звучал рядом с ним, - мать. Немного задумался о том, насколько они близки. Опять звенящая пустота внутри. Ему все равно.
        - Вы очнулись?
        Знакомый эвей. Ис Вей. Лекарь.
        - Да, - констатировал он очевидный факт, неохотно повернув голову в сторону окна.
        Разговаривать не хотелось. Отвечать на глупые вопросы - тем более. Вокруг же, напротив, началась какая-то непонятная суета. Его осматривал лекарь, задавал неимоверное количество вопросов, на которые Китарэ лишь механически отвечал.
        Приходила мать, говорила о том, что погиб его отец. Какая ему разница? Погиб и погиб. Как его это касается? Говорила о том, что теперь он надежда империи. Что значит «надежда»? Ответа на этот вопрос у него также не было. Его спрашивали о том, что он помнит о случившемся. Он не помнил ничего. Его это не волновало. Насчет реакции остальных он не брался судить. Китарэ не мог понять, что они испытывают. Казалось, он ослеп. Мир как-то незаметно погружался в непроглядный серый туман. Одинаковые лица, одинаковые выражения на них, с той лишь разницей, что одни гримасничают активнее, другие меньше. Слуги и вовсе берегут лица от лишних кривляний. День сменялся ночью, а затем снова приходил день. Больше всего он ценил ночь. Тогда его оставляли в покое и переставали дергать своими расспросами и действиями, в которых, как ни старался, он теперь не видел смысла. Все, что осталось, - это голод и сон. Единственные вещи, о которых он смело мог сказать - хочу!
        Однажды все изменилось. В его серый мир, укрытый от всех туманом безразличия и апатии, пришла боль. Огнем горела вся левая сторона тела. Никогда прежде он не испытывал ничего подобного. Эта боль застала его врасплох, просто накрыв с головой однажды ночью, лишив способности дышать и кричать. Она взорвала реальность, внеся в нее первую яркую краску. Ужасающий мазок, на смену которому пришел гнев. Сумасшедший, безжалостный, яркий, словно открытое пламя. Но именно этот гнев вытащил его тогда, когда мир вокруг застыл где-то в безвременье и бессмысленности.
        Глядя на серый туман, в котором растворились все звуки, образы и, кажется, даже мысли, он неожиданно вспомнил те дни. Кажется, его душа тогда затерялась где-то здесь, в этом странном месте между мирами. Быть может, его осколок до сих пор сокрыт под слоем тумана?
        Глубоко вздохнув, он на мгновение прикрыл глаза и вновь посмотрел перед собой. Ему показалось, что туман вдруг пришел в движение. Возникло странное ощущение, что даже температура вокруг вдруг повысилась. Стало теплее. Но разве такое возможно? В месте, где все замерло, превратившись в непроглядную серость? Но с теплым ветром пришло и еще кое-что… Прикосновение. На его шею осторожно легли теплые ладони, принося с собой тепло и радость, разгоняя кровь в венах, заставляя сердце биться чаще, замирая в ожидании лишь одного-единственного эвейя на всем белом свете.
        - Ив, - прошептал он, узнавая ее без лишних слов.
        Только она могла одним своим присутствием раскрасить мир вокруг него.
        Он не успел ничего сказать, когда она легко поцеловала его в губы, обжигая своим дыханием кожу.
        - Прости, я немного задержалась, - тихо сказала она.
        Легкая улыбка сама собой вдруг коснулась его губ.
        - Иногда стоит немного задержаться…
        - Вышло дольше, чем я предполагала, Китарэ. - Он почувствовал, как она вновь перевела дыхание. - Прости, что так долго, - сказала она.
        Когда он хотел было возразить, Ив положила свою ладонь ему на грудь, и Китарэ забыл, как дышать. Легкий укол, странное ощущение парения, головокружение. Он слегка пошатнулся, пытаясь найти точку опоры, когда она сжала его предплечья.
        - Что это? Что ты… - Мысли путались, язык заплетался, точно он хорошенько выпил.
        - Всего лишь вернула самый большой подарок на свете, - прошептала она ему на ухо, пока он не мог обрести равновесия. - Спасибо.
        Она крепко обняла его за талию, пока Китарэ приходил в себя. В какой-то момент он ощутил, будто в его глаза попал песок. Он часто-часто заморгал, тогда как туман вокруг него все больше рассеивался и к нему постепенно возвращалось зрение. Совсем скоро мир вокруг приобрел ясные очертания. Он сделал вдох, затем еще один, почти не веря ни тому, что видит, ни собственным ощущениям.
        Его стопы утопали в мягкой зеленой траве. Воздух был таким теплым и пряным, наполненным ароматами разогретых на солнце цветов. Казалось, это была летняя ночь, но небо над его головой было наполнено тысячами кружащихся звезд, отчего тут было светло как днем. Они стояли на берегу лесного озера.
        Он помнил его из воспоминаний Ив. «Я подарю тебе звезду», - однажды сказала она.
        Похоже, она сделала это на самом деле. Иначе как объяснить то, что он испытывает сейчас? Казалось, что прежде, даже рядом с Ив, он не понимал и половины того, что чувствовал. Сейчас же он не мог подобрать слов, чтобы описать то чувство наполненности и целостности, которое испытывал.
        - Как такое возможно? - продолжая обнимать ее, спросил он.
        - Тебе лучше узнать это у того, кто сделал это таковым.
        Китарэ лишь слегка отстранился от Ив, чтобы заглянуть ей в глаза, в то время как она смотрела на неподвижную зеркальную гладь озера, в которой продолжали отражаться парящие вокруг них светлячки.
        - Он достаточно ждал, - перевела она дыхание и взглянула в глаза Китарэ, - оставшись там, где расколол себя, чтобы спасти меня.
        Ее пальцы вдруг коснулись его щеки.
        - Ты достаточно ждал, - прошептала она, чуть улыбнувшись.
        Глава 23
        Он смотрел на женщину перед собой, словно срисовывая ее образ в своем воображении, стараясь запомнить каждую черточку ее лица. Пытаясь насытиться теми чувствами, что рождаются в его сердце от одного лишь взгляда на нее.
        - Ты же подождешь меня? - поинтересовался он, не сдержав улыбки.
        - Ну… - Она пожала плечами. - Зависит от тебя, - усмехнулась Ив. - Надеюсь, мне не придется вас разнимать?
        - Я тоже, - кивнул он и без лишних слов просто нырнул в воду.
        Время страхов, сомнений, неуверенности и слабости ушло. Он все еще не знал, что ждет его там, но именно в этот момент чувствовал себя готовым. С каждым гребком погружаясь все глубже и глубже, на самое дно, туда, где однажды уснула та часть его, которой Китарэ был обязан всем, что имеет сейчас. Похоже, его отражение гораздо умнее его самого, а вовсе не безумно, как он привык думать.
        «Я никогда не был безумцем». - Тихая мысль, словно шелест волн.
        Такой знакомый голос. Его голос, хотя вовсе не похож на него.
        «Я всегда видел то, на что ты боялся смотреть». - Еще одна мысль, пришедшая к нему откуда-то из глубин.
        «Я никогда не отворачивался от той, кого выбрал раз и навсегда». - Холодная мысль. Такая же холодная, как и тьма, царящая вокруг него.
        «Ты никогда не желал быть со мной одним целым. Сама мысль об этом была противна тебе!» - Гнев. Ясный, яркий, ослепляющий.
        Мир за Полотном живет лишь привычными для сознания образами, которые порой оборачиваются совершенно невероятными картинами. Он плыл до тех пор, пока не понял, что на самом деле летит. А вокруг лишь черный бархат ночи и серебряные звезды, что слепят его. Привычные движения, что помогали плыть вначале, вдруг стали бесполезными, ведь теперь он парил в невесомости. Ориентиры исчезли. Куда ему двигаться, если вокруг пустота? Как ему двигаться, если даже оттолкнуться не от чего?
        На миг стало страшно, что он так и останется в этом странном месте, зависнув между мирами, так и не сумев найти способа добраться до своего отражения. Он постарался осмотреться, но, куда бы ни падал взор, всюду было лишь бескрайнее ночное небо.
        Китарэ прикрыл глаза, призывая себя к спокойствию и позволяя разуму очиститься от любых сомнений.
        «Это не то место, где можно найти путь, подвергая все сомнениям и логике», - подумал он, позволяя своим мыслям раствориться в глубоком дыхании. Всю сознательную жизнь каждый раз, когда речь заходила о его отражении, казалось, где-то в сердце он сам закрывал очередную дверь. Всякий раз он внушал себе, что должен избегать встречи с ним. Что это небезопасно и сулит только неприятности. Что стоит кому-то увидеть его половину, как его заклеймят сумасшедшим. Он так долго отгораживался от той части себя, что теперь не в состоянии видеть ее даже перед собственным носом!
        Китарэ устало прикрыл глаза, но стоило ему их открыть, как он тут же оказался лицом к лицу с зеркалом, что отражало его во весь рост. Как, откуда и зачем оно тут взялось, он так и не понял. Разве не с драконом он должен был встретиться? Именно о такой встрече за Полотном рассказывала Ив. Так или иначе, но сейчас он оказался лицом к лицу с самим собой, парящим в пустоте.
        Какое-то время он просто смотрел на себя, пытаясь понять, что все это значит. Такая же одежда, волосы, черты лица, прическа… Никаких отличий. Это определенно был он.
        - И что все это значит? - пробормотал он, в то время как отражение полностью повторило за ним. - Я не понимаю… - Он нахмурился и протянул руку к зеркальной глади.
        Вот только отражение усмехнулось и как-то очень медленно стало поднимать рукав кимоно, где на левой руке Китарэ красовалась надпись, которую он уже однажды имел честь лицезреть. «Китарэ, ты идиот!» - гласили древние руны.
        Китарэ хотел было отшатнуться, как-то бестолково задергавшись всем телом, но невесомость давала о себе знать. И вместо того, чтобы отодвинуться от зеркала, он стал еще ближе к нему. В момент, когда край рукава его кимоно соприкоснулся с зеркалом, его отражение с какой-то неимоверной скоростью схватило его за руку и потащило на себя.
        - Сколько можно? - яростно говорило оно, но он совсем не слышал голоса. Лишь угадывал смысл, читая по губам. - Как долго еще я должен ждать, терпеть, верить, что не настолько глуп и однажды смогу найти дорогу к самому себе? Должно быть, я где-то ошибся, раз отправил такую дурную часть себя переродиться в этот мир! Говорят, во всех есть что-то хорошее и что-то плохое. В каждом сочетается несочетаемое! Ты та часть идиота, которая была во мне с изначальных времен! Других объяснений я просто не нахожу. Может, стоит просто избавиться от тебя?
        Китарэ слушал эту отповедь, понимая, что и ему есть что сказать:
        - Это я идиот? Да ты на себя посмотри! Сколько лет ты уничтожал мою репутацию! Стоило ослабить контроль, и вот вам, пожалуйста! Погромы, дебоши, пьянки…
        - Ну не надо, заливал в это тело в основном ты. Я приходил, когда надо было доставить тебя в кроватку!
        - В кроватку? Меня? Только просыпался я в основном среди какого-то побоища или где угодно, но не в своей кроватке! Ты специально пугал меня с самого детства, начиная с того случая с исом Нураком, когда ты чуть не перегрыз ему горло!
        - И правильно сделал!
        - А как насчет старой служанки? Не прошло и нескольких недель, как ты покусал и ее!
        - Старуха хотела отравить тебя. Что мне оставалось делать, если ты такой тупой, что из-за нелепых страхов не видел дальше собственного носа? Придумал какую-то ерунду с утратой эмоций, связал это с осколком, что мы вместе решили отдать Рави! Мы вместе, ясно тебе? Мы выбрали ее тогда, и она стоила целой души, а не какой-то жалкой крошки! 11 не прошло и дня, как мы решили это сделать, как ты все напрочь забыл! Вот как удобно устроился! Разбудил меня, вытащил в мир за Полотном, без подготовленного тела, без сформированных сил, и просто забыл, решив, что я твое сумасшедшее второе «я»!
        - Я… - Китарэ растерянно смотрел в глаза своего отражения, неожиданно для себя понимая чувства того, кто стоял напротив.
        - Ты предал меня! Нет, не так, - ты предал себя! - выплюнул Аши ему в лицо. - Неужели ты думал, что то, что мы подарили Ив, могло так искалечить тебя? Неужели ты думаешь, что я так поступил бы с тобой и просто бросил одного? Ты сам закрыл все двери, заперев их на замок из собственных страхов. Сам, - уже спокойно сказало его отражение, глубоко вздохнув. - Если ты так боишься меня, то я отпущу твою руку, - заговорило оно вновь. - Отпущу, и ты просто уйдешь. Это будет только твоя жизнь, где не будет той части тебя, что все еще умеет улыбаться, злиться, радоваться жизни, наслаждаясь каждым прожитым днем и тем, что нам дано. Вот только за Полотно ты ходить ну никак не сможешь… А Ив сможет! И угадай с трех раз, кто ее будет ждать тут? Как думаешь, у кого больше шансов, а? У унылого идиота или у меня? - изогнув бровь, поинтересовался он, ясно расставив акценты, кто тут кто.
        - Есть еще что-то, что ты хотел бы мне высказать?
        - Естественно. Ты даже не представляешь, сколько всего!
        - Можешь сделать это здесь и сейчас?
        Аши удивленно моргнул, чуть прищурился, и дальше его было не остановить. Столько сложносочиненных оборотов, ругательств, изощренных сравнений Китарэ в жизни не слышал в свой адрес. Он понимал, что, пока они все не прояснят, не смогут открыться друг другу. Но против воли закипал с каждым произнесенным словом.
        - О, какой ты нудный… Парящие, спасите и помогите, это же просто невероятно! Как только Дилай тебя терпит? Как Ив это выносит? Это же уму непостижимо! Вот ходит, - скорчил рожу Аши, точно съел что-то кислое, - молчит и молчит, молчит и молчит! Туда посмотрит - опять молчит! Сюда посмотрит - опять молчит!
        Наверное, больше всего в этот момент его задело упоминание Ив. Китарэ с силой сжал кулак, размахнулся и, больше ни о чем не думая, ударил Аши в лицо. Только кулак его неожиданно столкнулся с непроницаемой гладью зеркала. В месте, где это произошло, вдруг образовались трещины, которые стали расползаться во все стороны, точно замысловатая паутина. Аши наконец-то замолчал и открыто улыбнулся. В его взгляде больше не было ни злости, ни надменности. Он смотрел на него, точно старый друг после долгой разлуки.
        «Наконец-то», - услышал Китарэ в своей голове его мысли, полные спокойствия, умиротворения и облегчения.
        И стоило лучикам трещин расползтись до самых краев зеркала, как он услышал оглушающий звон разбивающегося стекла. Тысячи осколков опали, растворяясь в окружавшей его пустоте. Можно было подумать, что осколки - это те самые звезды, что кружат сейчас вокруг него.
        Китарэ прикрыл глаза, чтобы, открыв, тут же столкнуться взглядом с отражением собственных глаз на огромной морде белоснежного дракона. Казалось, на шкуре зверя нашли свое отражение мириады звезд, покрыв его серебряной пылью, сияющей и разгоняющей мрак вокруг. Холодные голубые глаза, расчерченные черными ниточками зрачков, смотрели пристально, но вовсе не зло. Казалось, он понимает то, что они несут, без лишних слов: тоска, такая всеобъемлющая, что сжимается сердце; боль, которую он готов был разделить, и надежда, что нашла свой отклик яркой вспышкой в его собственном сердце.
        «Ты такой дурак». - Казалось, он услышал тяжелый вздох вместе с этой мыслью и, как это ни странно, улыбку.
        Последние слова Аши глухой тоской кольнули сердце и словно заставили потянуться навстречу, отринув любые возможные сомнения. Его сознание устремилось с невероятной скоростью вперед по сияющему туннелю, чтобы в следующий миг открыть глаза и осознать себя чем-то несоизмеримо большим, чем он был прежде. Не было в его сознании отдельно Китарэ и Аши. Его истинное имя сплелось с тем, которым наделили его при рождении за Полотном. Он Аши, рожденный в мире, в этой конкретной жизни как Китарэ. Ни больше и ни меньше. Ведь он - это действительно он, только теперь многограннее и, кажется, немного мудрее…

* * *
        Я сидела на берегу озера, которое, кажется, стало символом нашей общей судьбы в этом мире, связав жизни и сердца. Глядя на то, каким оно отпечаталось для Аши в ту ночь, когда его воля и сила соткали для себя такую колыбель, где он смог найти покой, пока Китарэ не придет к нему, я вспоминала те дни нашего детства, что мы провели здесь. Тогда я пообещала подарить ему звезду. Кто бы мог подумать, что спустя годы возвращение того, что взяла на время, будет так похоже на это? Я не могла вернуть его осколок в мире с другой стороны. Духи не приспособлены к жизни там без телесной оболочки. Частичка его души просто разрушилась бы, стоило мне ее извлечь и попытаться отдать. Но здесь, на берегу уснувшего в летней ночи озера, осколок души Китарэ сиял, словно крошечная звезда, наконец-то нашедшая того, к кому так стремилась.
        Наверное, не обрети я уже отражения, я бы очень переживала за то, как у них там все пройдет. Но теперь… Я, как никто другой, понимала, каково это - бояться самого себя, закрываясь от того, что предначертано, любыми способами. Вот только мы не враги самим себе, а части одного целого, которым всего-то и нужно, что ступить навстречу друг другу! Это только кажется невозможным. На деле так же просто, как дышать.
        Наслаждаясь летней ночью, сотканной из воспоминаний, я старалась не думать о просьбе Радави. Его слова расстраивали меня. Он просил отказаться от мести. Просил усмирить гнев и ярость, позволив уйти этому мерзавцу за Полотно, оставив ему шанс на перерождение. За шутливым тоном Парящего скрывалось именно такое послание - отпустить месть. Как? Разве можно такое простить? Всякий раз, стоило подумать об этом, как мое дыхание сбивалось и меня накрывало огненной волной ярости.
        - Не сейчас, подумаем об этом позже, - пробормотала я, переведя дыхание.
        В этот момент темное зеркало озера всколыхнулось. Так, словно в самый центр кто-то бросил крошечный камешек, от которого стали расходиться круги. Где-то в глубине вдруг вспыхнула крошечная искра, которая стала стремительно увеличиваться, напитывая серебряным сиянием всю поверхность. Наверное, я впервые так искренне улыбнулась и начала смеяться просто потому, что мне было действительно радостно и хорошо без всяких «но». Когда водная гладь взорвалась мириадами капель, а в самое небо устремился огромный белоснежный дракон, разрывая тишину своим приветственным ревом, я прыгнула за ним, желая разделить с ним этот первый полет. Это была мечта, которая недавно могла мне лишь только сниться в совсем уж смелых снах, - что однажды я смогу парить с тем, кого так сильно люблю. Что все страхи, которые, казалось, переломали наши жизни, вдруг станут такими призрачными и покажутся нереальными снами. Мир перевернулся. Все, что для этого было нужно, - это сделать крошечный шаг вперед. Самый отважный маленький шаг.
        Наши крылья были так близко, когда мы поднимались все выше и выше - туда, где рождалась заря. Китарэ ушел чуть выше. Оказавшись прямо надо мной, опустился и положил свою шею на мою, так что теперь мы были в жалких миллиметрах друг от друга. Я прильнула к нему на миг и тут же ушла в сторону. Это была игра, которой можно было наслаждаться бесконечно. Танец двух огромных хищников, которые наконец-то научились быть собой.
        Возвращаться в реальность не хотелось совершенно. Мир за Полотном поражал своими красками и ощущением безоговорочной свободы. Не хотелось возвращаться туда, где есть рамки условностей, непонятные важные дела и проблемы. Здесь все это выглядело таким незначительным, когда рядом был он, небо над головой и бескрайний мир под нами. Но, в конце концов, ведь мы можем теперь существовать и тут и там, приходя, когда нам этого захочется, чтобы набраться сил и просто жить.
        Стоило подумать о возвращении, чтобы просто вернуться. Это было несложно. Словно сделать вдох и нырнуть. Лишь сила желания и мысли имела значение.
        Когда я открыла глаза, мы все так же стояли посреди зала Двенадцати, окруженные членами Совета и нашими братьями. Китарэ смотрел на меня, и этот взгляд изменился столь же неуловимо, как и весь его образ. В нем больше не было холодной отчужденности, за которой скрывались его страхи и волнения. Образы Аши и Китарэ, которых я знала, вдруг стали единым целым, точно наложились друг на друга. Я несмело улыбнулась ему, а вот он вдруг улыбнулся в ответ так по-детски открыто и счастливо, что у меня перехватило дыхание.
        - Фух, - с шумом выдохнул ис Пэа. - Думал, поседею сегодня, - буркнул он, вызвав волну смеха у присутствующих.
        Кажется, этого боялся не он один…

* * *
        Эдор откровенно скучал, стоя в толпе родственников тех счастливчиков, что вошли в Нить императора. Подумать только, чем они лучше него? Та же Ив… Смех да и только! Жалкая неотесанная калека! Чем она заслужила это место? С детства ему говорили, что он лучший, так почему же?.. Еще эта тупая Расха говорит о том, что им надо изменить свое отношение к Ив, если они хотят устроить свою судьбу лучше. Чем она может им помочь, эта недалекая грязнуля? Как только она пролезла к императору, втерлась в доверие? Что предложила, чтобы он выбрал ее? Нет, определенно он правильно выбрал. Ис Нурак - вот его будущее! Как только станет известно о его помолвке, будет неважно, кем там станет Ив. Всего лишь жемчужина, которую сошлют на глухой север. Вот и все. Далось оно ему!
        Неожиданно острая боль пронзила его запястье, и только сейчас он заметил, что ис Нурак стоит прямо напротив него. Его лицо искажено гримасой злобы и ярости, и все это направлено на него! Эдор испуганно покачнулся, непонимающе глядя в серые глаза мужчины.
        - Ты точно сделал так, как я сказал? - прошипел мужчина сквозь сжатые зубы.
        - К-конечно… - не на шутку испугавшись, пролепетал Эдор.
        Ис Нурак лишь смерил его брезгливым взглядом и отпустил, точно до этого момента держал в руках что-то мерзкое и отвратительное.
        - Тупой идиот, - прошипел он и тут же смешался с толпой.
        Иса Нурака обступила его охрана, отчего Эдору не сразу удалось приблизиться к нему.
        Стоило им выйти на аллею, ведущую к выходу с территории храма, где было уже не столь многолюдно, как Эдор поспешил догнать того, в чьих руках была его судьба. Почему он так рассердился на него? В чем дело?
        - Постойте, прошу вас! - кричал Эдор, стараясь приблизиться к мужчине, но его просто не подпускали ближе. - Прошу вас! Я не понимаю! Что я сделал не так?!
        - Еще бы, - злое шипение стало ему ответом.
        Когда он вновь попытался догнать пса Нурака, то его вновь оттолкнул охранник, только уже гораздо сильнее. Так, что он просто упал.
        Эдор так и не решился подняться вновь. От унижения и непонимания на глаза наворачивались злые слезы. Чем он такое заслужил? Чем так плох?
        Вопросы, которые так и остались без ответа в эту ночь.

* * *
        Ис Нурак не просто спешил сейчас. Это была настоящая гонка за жизнь. Он не был дураком и прекрасно понимал, что, раз Эдор отнес жемчужину и та не сработала, это значит лишь одно: Ивлин Игнэ была в состоянии справиться с ней уже сейчас. Как это возможно? Как он проморгал этот момент? Столько сложных вопросов, и лишь злость на собственную самоуверенность! Знают ли они, что за произошедшим стоит он? Вопрос, ответ на который у них вскоре появится, учитывая, что им удалось уйти за Полотно. А стало быть, остались жалкие секунды, когда ему еще есть что предложить, чтобы выторговать свою жизнь подороже. Думать о том, что все кончено, слишком рано! Не для того он так долго шел к своей цели, чтобы так просто сдаться.
        Он ворвался под крышу собственной резиденции точно ветер. На пределе сил пробежал ее почти насквозь, прежде чем добрался до дверей, ведущих в кабинет. Его никто не встретил. Согласно традиции все слуги были отпущены на праздничные гулянья, которыми завершится эта ночь. Его дочь, жена, наложницы и младшие дети - все они сейчас находились за пределами резиденции, встречая рассвет в окружении охраны, как простой народ, что встречал новый оборот в день зимнего солнцестояния. Ис Нурак с силой распахнул двери и замер на пороге, не веря собственным глазам.
        За его столиком прямо на полу сидел наследник. Совершенно невозмутимый и хладнокровный. Все еще в своем торжественном серебряном одеянии, с ритуально собранными в тугой пучок волосами. Китарэ наполнял небольшие пиалы перед собой горячим чаем, и, казалось, это было единственным, что его сейчас волновало.
        - Вы как раз вовремя, - сказал наследник и посмотрел в глаза иса Нурака своими необыкновенными, точно лед, глазами дракона. - Все уже готово. Нельзя оставлять чай ждать, иначе вкус его будет уже совсем другим. - Он чуть улыбнулся, предлагая гостю присесть напротив себя.
        - Я могу поздравить вас, - приправив голос достаточным количеством лести и восхищения, попытался взять инициативу в свои руки ис Нурак.
        Не успел он сделать и шага, как получил в спину грубый пинок, отчего буквально вбежал в свой кабинет и не упал лишь потому, что некто столь же грубо схватил его за шкирку и, точно гадливого котенка, усадил за стол.
        - Можешь. - Женский голос, принадлежавший Ивлин Игнэ, он узнал, лишь обернувшись и посмотрев на нее, возвышающуюся над ним.
        Ис Нурак невольно перевел дыхание, впервые увидев истинного эвейя-женщину. Дорэй Игнэ казалась бледной дурнушкой рядом с ней. Тут сошлось все: энергия, от которой, кажется, все искрится, внешность, сила.
        Китарэ лишь слегка покачал головой, делая вид, что не одобряет такую ее грубость. От присутствия в комнате огненного эвейя стало жарко настолько, что ис Нурак начал задыхаться; раскаленный воздух удушливой петлей сомкнулся вокруг его шеи.
        - Обойдемся без лишних слов, - вновь заговорил Китарэ. В его голосе звенел лед, а на лице не было видно ни единой эмоции. - Сегодня я здесь не потому, что боюсь вас, и не потому, что желаю получить поздравления. Я просто больше не хочу терпеть вас в этом мире ни единого лишнего дня, ожидая очередной вашей выходки. Хватит. - Он прикрыл глаза. - Мое предложение более чем щедрое, учитывая все, что вы сделали. - Китарэ слегка подвинул к нему дымящуюся пиалу. - Просто сон. Один глоток, и не будет ни боли, ни позора, а лишь мир и покой. Ис Нурак уснет в своей постели и не проснется. Он славно постарался, чтобы защитить наследие дома Аурус, но силы его были так истощены, что, разволновавшись и обрадовавшись обретению отражения наследником, он точно выдохнул все свои тревоги в эту ночь, обретя мир и покой за Полотном. Так скажут всем. Не будет ни бесчестия семьи, ни массовой казни детей и жен. Я не стану начинать свое правление с кровопролития.
        - Нет, - покачал головой ис Нурак, отказываясь верить в происходящее. - Нет! Что ты такое говоришь? Ты же был мне сыном!
        Китарэ лишь устало прикрыл глаза.
        - Правда хотите, чтобы я сломал вас перед тем, как сделать то, что уже решено? - Он прямо посмотрел ему в глаза.
        Ис Нурак вдруг отчетливо понял, что это конец. Вот только…
        - Если ты хочешь дать шанс на перерождение своему отцу, ты отпустишь меня! Дашь мне уйти, - как-то по-звериному прошипел он.
        - Боюсь, это не тебе решать, - заговорила Ив, что продолжала стоять за его спиной.
        Если в голосе Китарэ был лед, то каждое произнесенное ею слово точно обжигало его спину, принося с собой неистовую боль. Ему даже показалось, что комната наполнилась запахом обожженной плоти. Его плоти.
        Не выдержав, ис Нурак застонал и оперся руками о столик перед собой. Взгляд сам собой упал на пиалу, стоявшую перед ним.
        - Ты никогда не узнаешь, кто был со мной на одной стороне! Никогда не спасешь то, что осталось от твоего отца!
        - Вы об этом? - Опустив ладонь в рукав кимоно, Китарэ достал молочно-белую сферу. Ту самую жемчужину, что так долго приберегал для важного дня ис Нурак. - Я думал, вы умнее. Хотя необъяснимо жестоки в основном лишь дураки. - Он покачал головой. - Это энергия Акаши. Как вы думаете, возможно ли спрятать ее от меня в жалкой коробке? Не тратьте мое время дольше. Сделайте правильный выбор хотя бы сейчас. Резиденция окружена. Никто не придет, чтобы помочь вам. Да и возможно ли это сейчас? Не волнуйтесь, я заберу ваши воспоминания сегодня без вашего согласия, так что я все равно узнаю, кто был с вами заодно.
        Взгляд иса Нурака вновь упал на крошечную пиалу, стоявшую перед ним.
        Осознание тщетности пройденного пути - вот самый жалкий конец. Сегодня он понял это особенно остро. Дрожащими руками он взял пиалу. Столько хотелось всего именно сейчас! Пожелать смерти врагам, попытаться убежать или выплеснуть содержимое в лицо Китарэ. Но это вдруг показалось таким бессмысленным. Вся его жизнь оказалась путем к нулю. Разве это справедливо? Он поднес к губам яд, понимая, что даже сейчас принимает лучшее предложение для себя. Он не думал о своих детях, женах или наложницах. Ему было плевать, что с ними будет в итоге.
        - Однажды я смогу вернуться, чтобы все изменить, - прошептал он, взглянув в глаза наследнику.
        - Можете попробовать, - кивнул тот, - но не думаю, что позволю вам.
        Чай был чуть сладким. Его вкус лишь немного отличался от того, к которому он привык. И в этой терпкой сладости таился его конец. Засыпая, он слышал голос Ив, что огненной волной проходил по его немеющему телу.
        - Это сложно принять, - сказала она. - Я понимаю, что это правильно, но…
        - Мы приходим в этот мир, чтобы беречь его. - Спокойный голос Китарэ был последним, что ис Нурак услышал сквозь дрему. - Если последуем по пути мести, то мир захлебнется в крови. Самое главное, чему мы должны научиться, - это прощать, отпуская гнев, и принимать те решения, которые позволят сохранить жизни, а не те, которые удовлетворили бы нашу жажду…

* * *
        Мужчина в распахнутом на груди кимоно сидел у самого края пруда, что так аккуратно вписался в вечно зеленый сад. Пение птиц, журчание воды, тепло солнца, что золотыми бликами играло на водной глади, развлекая разноцветных карпов… Умиротворяющая картина мира, спокойствия, красоты.
        - Скукотища, - выдохнул он, зачерпнув пригоршню воды и брызнув ею в сторону одной из рыб, что поедала водоросли на подводных камнях.
        Рыбка вздрогнула, бросила укоризненный взгляд на «вредителя» и, с силой вильнув хвостом, послала ответный веер брызг в сторону обидчика.
        - Вот зараза, - фыркнул Радави, скрестив ноги под собой. - Никакого почтения.
        - Господин скучает? - донеслось со спины.
        Мужчина обернулся на знакомый голос слуги, чей образ, казалось, соткался прямо из воздуха, представ на этот раз в виде угловатого подростка лет четырнадцати. Изогнув бровь, Радави вопросительно уставился на того, кого привык уже видеть в образе рослого мужчины, но никак не юнца.
        - Что это с тобой? Ты… похудел, что ли? - Он нахмурился.
        - Ну, почти. - Мальчик пожал плечами, усаживаясь рядом с божеством, что создало его. - Почему скучаете?
        - Ну… - Мужчина пожал плечами, отчего его распущенные волосы скользнули по ним, отражая кончиками блики огня. - Мне кажется, это хорошо, когда боги скучают.
        Мальчик рядом вопросительно уставился на Радави.
        - Меньше шансов, что сделают какую-нибудь гадость! - расхохотался бог собственной шутке. - Зачем пришел, Рэби? - отсмеявшись, спросил он, остро взглянув в глаза мальчику, что родился не одну сотню оборотов назад из искры огня в мастерской, где старый кузнец ковал мечи, вкладывая душу в каждую свою работу. Стихия и душа мастера - вот, собственно, и все, что нужно, чтобы однажды в самой обыкновенной печи зародился элементаль. - Что? Теперь, когда Рави стала собой, решил воспользоваться возможностью для встречи? Давно не видел тебя… или не очень. - Радави нахмурился, будто пытаясь припомнить наверняка.
        - Когда я только родился, - заговорил Рэби, нервно закусив губу, - вы привели ко мне первого хозяина, сказав заботиться о нем. Служить ему и его преемникам, потому что совсем скоро я буду нужен самому драгоценному, что у вас есть… И только после того, как выполню свой долг, я смогу вернуться…
        - Ты хочешь вернуться? - поинтересовался Радави, с интересом взглянув на элементаля.
        - Я, - глубоко вздохнул Рэби, - хотел спросить: вы уже тогда знали, что все так будет?
        - Ох, - усмехнулся мужчина, покачав головой. - Если бы я знал то, как будут выбирать те, кто создан нами, то в чем тогда смысл? А? - спросил он, положив свою ладонь на плечо мальчика. - Просто, считай, я нанял няню для дочери немного раньше, чем пришло время для ее пробуждения. Знаешь, как говорится, с умом подобранный учитель - зарок здравомыслия ребенка. - Радави вздохнул каким-то своим мыслям. - Мы творцы, но не вершители. Каждый сам выбирает свою судьбу. В этом и есть, наверное, смысл - увидеть тот путь, к которому приведет выбор каждого. Я не могу влиять на жизни по ту сторону Полотна, но разве не имею права немного подстраховаться?
        На некоторое время мужчины замолчали, думая каждый о чем-то своем.
        - А, чуть не забыл, - встрепенулся вдруг Рэби, доставая из внутреннего кармана куртки помятый платок, перевязанный узлом. - Рави просила передать обещанное. - Он протянул сверток мужчине.
        - Я точно не помню, - пробормотал Радави, брезгливо беря платок за кончики узелка, - но, мне кажется, речь шла немного о другом? - подозрительно присматриваясь к тряпочке в своих руках, подытожил он.
        - Это точно оно, - серьезно кивнул Рэби.
        - Да?
        Осторожно развязав сверток, Радави в предвкушении уставился на содержимое - и тут же брезгливо сморщился, увидев перед собой непонятную блеклую серую искру, что сияла едва-едва.
        - Это что? Все, что ли? Пф, - выдохнул он. - Ну и что мне с этим делать? Надо было разрешить ей сжечь его. - Он покачал головой, беря эту искру двумя пальцами, и без лишних раздумий просто кинул ее на середину пруда, аккурат в пасть того самого карпа, что совсем недавно обрызгал его. - Тоже мне подарок, - немного по-детски надулся он. - В этом суть всех детей: сначала ты им говоришь, что любой подарок от них - это радость для отца, а потом они дарят тебе вот это. - Он покачал головой.
        - На самом деле она еще кое-что передала вам, - улыбнулся Рэби. - Сказала, чтобы вы помогли…
        - Начинается… - Радави устало закатил глаза, тем не менее тут же протянул ладонь, чтобы Рэби вложил в нее, на первый взгляд, всего лишь белый стеклянный шар. Радави молча принял его, улыбнулся уголками губ, и в его алых глазах зажглась озорная искорка. - О, зато мне теперь, похоже, есть что подарить папе, - усмехнулся он. - Кажется, совсем скоро и мне удастся развеяться. Как думаешь, мир за Полотном будет впечатлен глобальным потеплением? - прищурившись, поинтересовался он.
        - Э-э…
        - Ну должен же быть и мне ответный подарок от отца? Я вот думаю о путешествии на ту сторону. А? Как считаешь?
        - Переродиться хотите? - пробормотал Рэби, выпучив глаза. - Может, не надо?
        - Не занудствуй, - отмахнулся Радави. - Может, и не буду… Так, это все?
        - Да, - кивнул мальчик.
        - Ну и ладно. Мне пора. А ты возвращайся, когда надумаешь. И не переживай, в изначальный эфир ты не уйдешь. - Он подмигнул и тут же исчез, просто растаяв в воздухе.
        Рэби посидел некоторое время, не решаясь даже пошевелиться, потом с шумом выдохнул, зачерпнул в ладони воды из пруда и умылся.
        «Помылся бы хоть, прежде чем чужую воду поганить».
        Эта нежданная мысль откуда-то из центра пруда была последней каплей, и он поспешил убраться из обители бога, порождением стихии которого он был.

* * *
        Огромный черный дракон, чью кожу испещряли тысячи алых прожилок, отбрасывал свою невероятную тень на покрывало векового леса. Он летел вперед, точно следуя предначертанному пути, уходя все выше и выше, туда, где поддерживали небеса снежные шапки гор, опоясывающие север. И лишь достигнув самого высокого пика, он сноровисто выпустил когти, чтобы позволить себе на миг остановиться и взглянуть на север с высоты. Когда дракон взревел - север вздрогнул лишь на миг, чтобы задышать с новой силой, ведь в Турийские леса вернулся огонь…
        Конечно, это было баловством. Но мне безумно хотелось провернуть это с того самого момента, как у меня появилось право на эти самые безумства. Просто прокричать на самом высоком пике гор о том, что огонь вернулся на земли севера и что они больше не одиноки! Я не позволю им исчезнуть в оковах льда. Ну, собственно, я сделала это! Хотя и вернулась не только ради того, чтобы выкинуть нечто подобное.
        Совсем недавно я получила письмо о том, что Дорэй очень плоха. Следовало готовиться к худшему. Именно так гласили сухие строчки письма. Изменила ли эта новость мое отношение к уготованной ей участи? Нет. И дело вовсе не в злости, мести или в том, что я желала ей смерти. Мне кажется, я могла не кривя душой сказать, что желаю ей нового начала. Пока от ее души остались те крохи, что еще способны возродиться вновь и искупить свои грехи, чтобы продолжить этот непростой жизненный путь, ей следовало это сделать. А мне пришло время разобраться со своими непутевыми родственниками. К слову сказать, не мне одной. Китарэ остался в Мидорэ, чтобы объясниться с вдовствующей императрицей, которой сейчас было также непросто. Многое следовало обдумать, многое принять. Особенно то, что прежде казалось невозможным.
        И хотя теперь в империи официально было объявлено о том, что я девушка, причем представлен этот факт был как давно известный, я не спешила изменять своим привычкам и не собиралась расставаться ни с мечом, ни с тем, кто я есть по своей сути. Потому под своды северной крепости я вошла, облаченная в кожаный доспех и с мечом в руке. Так, как это полагалось защитнику.
        Эдор и Расха уже были здесь, воспользовавшись телепортом. Новость о том, что их мать при смерти, стала для них ударом грома среди ясного неба. И это заставляло чувствовать себя довольно паршиво. Я забрала те последние часы, которые они могли провести вместе, потому что посчитала это небезопасным для того, что нам предстояло. Никто не должен был узнать о том, что я уже полноценный эвей. Сложный выбор… первый и, должно быть, не последний в моей жизни. Это просто нужно принять. Никто не идеален. Нет ни абсолютного добра, ни безусловного зла. Все, что нам по силам, - это стараться выбирать правильно.
        Войдя в столовую, выполняющую сейчас роль кабинета, в котором я собрала своих кузенов, я села во главе стола. Эдор смотрел на меня, не скрывая злобы и гнева. Он с силой сжал кулаки, но говорить первым не решался. Думаю, главной причиной такой сдержанности был мой облик сейчас. Расха же, казалось, погрузилась в собственные переживания и лишь тихонько всхлипывала, уткнувшись взглядом в поверхность стола.
        - Мне следует кое-что рассказать вам, прежде чем мы продолжим этот непростой разговор, - сказала я, положив свой меч перед собой. - Я не стану ничего приукрашивать и заискивать перед вами. А расскажу все так, как знаю сама. - Я перевела дыхание, готовясь к этому непростому разговору. Я твердо решила, что не стану лгать им. Правда делает больно, а ложь убивает. Теперь я знаю это совершенно точно.
        Казалось, я говорила очень долго, хотя на самом деле не более часа. Как страшно, что то, что изуродовало столько жизней, можно было рассказать за жалкий час.
        Когда я закончила, первым заговорил Эдор.
        - И ты хочешь, чтобы мы поверили в этот бред? Я знаю свою мать, она не такая…
        - Прекрати, - вдруг тихо и веско высказалась сестра. - Ради всех Парящих, просто заткнись! - неожиданно зло огрызнулась она, прикрыв лицо руками и тут же взглянув на меня. - Что теперь? - сглатывая ком в горле, спросила она.
        - Зависит от того, что вы выберете.
        - У нас есть выбор? - горько усмехнулась она.
        - Всегда есть выбор. Не всегда простой и приятный, но это не значит, что его нет.
        - Хочешь, чтобы мы покончили с собой у дверей фамильного склепа?
        Ну, признаться честно, я едва не выпалила, что только этого мне и не хватало! Но, придав лицу невозмутимости, все же нашла в себе силы ответить спокойно:
        - Это то, чего ты хочешь?
        - Нет, - через какое-то время ответила Расха, покачав головой.
        - И мне это не нужно.
        - Тогда что? - вновь зло спросил Эдор.
        Я усмехнулась, глядя ему в глаза, и положила ладонь на рукоять меча.
        - Ну, во-первых, тебе стоит осознать одну вещь: я говорю с тобой здесь и сейчас вовсе не потому, что нет другого выхода разобраться в сложившейся ситуации. И если это твой выбор, то так тому и быть.
        Я прямо встретила его взгляд и даже не думала отводить свой. Будучи полноценным эвейем, я не нуждалась в том, чтобы упрашивать его проявить благоразумие. Позволив глазам измениться, я посмотрела на него уже как дракон, а не девушка, которую он привык видеть. Этого было достаточно, чтобы он опустил взгляд.
        - Как только вы закончите свое обучение, я обязуюсь устроить брак каждого из вас с учетом соблюдения ваших интересов и предпочтений. Я прислушаюсь к ним. Разумеется, то приданое, что приготовила каждому из вас ваша мать, останется за вами, если, конечно, это не касается фамильных реликвий дома Игнэ. Но ни один из вас не останется жить в столице. Это не обсуждается. Привыкайте к мысли о том, что север теперь ваш дом. Кроме того, ваши первенцы, начиная с возраста шести оборотов, будут воспитываться в Мидорэ, в императорском дворце, с возможностью встречаться с вами раз в сезон. Как вы будете жить, чем заниматься, кого любить и как тратить деньги, мне не интересно.
        - Мы вообще тебе не интересны, - просто констатировала факт Расха.
        - Это так, - честно признала я. - Ваша мать была одной из тех, кто нарушил баланс. Огненных эвейев осталось слишком мало, чтобы я могла не думать прежде всего об этом.
        - Мы для тебя кто? Скот?
        Усмехнувшись, я покачала головой:
        - Это вам решать, кем вы будете. Не взваливайте это на меня. Если готовы принять мои условия, то вам придется поклясться на родовом мече. Если нет, вы можете выбрать жизнь обычного человека. Я не оставлю вас в своем роду.
        Мои слова были жестоки. Я понимала, что раню их чувства. Но это был мой выбор и моя ответственность. Конечно, их выбор был столь же предсказуем. Решиться покинуть род не каждому дано. Как и отринуть долгую жизнь, магию и силу родной стихии. Уж лучше поплатиться гордостью и мечтами. Но только от них зависит, смогут ли они повернуть свою жизнь так, что однажды такая цена покажется им приемлемой.
        Похороны Дорэй Игнэ были не такими помпезными, какой она сама была всю свою жизнь. Ритуальное сожжение тела происходило спустя два дня после того, как рассеиванию был предан прах иса Нурака. В этом он обогнал Дорэй. Как и в торжественности похорон. Пожалуй, это был не тот финал, о котором каждый из них мечтал. Оживляя пламя погребального костра Дорэй, я отпускала ее, обещая себе, что это станет последней точкой. Страницей, которую пришла пора перевернуть.
        Эпилог
        - Что ты об этом думаешь? - поинтересовался ис Тарой, склонившись надо мной, пока я пыталась вникнуть в ту кучу документов, что лежали сейчас на столе.
        Если до того момента, как мы замкнули круг, я и думала, что это самое сложное, что нам предстоит, то мои мечты обратились в прах уже на следующий день. И теперь жизнь вовсе не стала проще. Начиная с этого дня нас допустили к работе Совета. Вот ведь счастье-то! Теперь Совет работал в количестве не одиннадцати эвейев, как прежде, а двадцати четырех. Передача полномочий будет происходить постепенно и завершится оборотов этак через пять, не раньше. А именно, когда мы докажем свою состоятельность. И если еще до того, как Нить замкнулась, я и питала надежды на то, что мир превратится в сплошной праздник, то теперь все мои мысли занимал бюджет, который стоило утвердить на каждую из провинций.
        - Оборот только начался, а вы уже рассматриваете бюджет на следующий?
        - Это не ответ на вопрос, который я задал, - изогнув бровь, строго сказал он. - Но я все же скажу, что стоит радоваться, что мы его не разрабатываем, а лишь вносим необходимые правки и утверждаем.
        Я бросила взгляд из-под ресниц на друзей, что сейчас находились в таком же положении, что и я, но работая со своими наставниками. Пожалуй, каждый из них принимал происходящее как должное, с упоением слушая учителей. Ну, разве что Эрон и Дилай откровенно скучали, по природе своей уставая от подобного рода деятельности, как и я. Но все же они, как бы то ни было, готовились к этому всю жизнь, в отличие от меня. Большинство членов настоящего Совета были их родственниками, и они знали друг друга с малых лет. Ребята сильно изменились по возвращении с той стороны Полотна. Не то чтобы они стали взрослее, но теперь я видела себя в окружении уже не юношей, а мужчин. Не только во внешности появились характерные для истинных эвейев черты, но и само их отношение ко всему стало более зрелым.
        - Мы не лезем особо в политику, - вновь заговорил ис Тарой. - Для этого есть кабинет министров. Совет вносит свои правки только по некоторым ключевым вопросам. Все же мы живем в мире людей и не должны отнимать у них право решать, как строить этот мир. Наши задачи больше касаются магической составляющей, поддержания энергетического баланса и положения эвейев в обществе. Но это вовсе не значит, что мы не должны разбираться в таких моментах. Можно сказать, Совет - это верховная власть, принимающая решения государственного значения.
        - Мне не хватает знаний для подобного, - просто подытожила я очевидное.
        Если относительно того, что касалось управления магией и энергией, я ощущала этот багаж знаний, доставшийся мне вместе с обретением отражения, то вот это вот все было просто уничтожено за ненадобностью. Мое отражение даже вспоминать не желало о цифрах, законах и прочем.
        - Отрадно слышать, что ты это понимаешь, - многозначительно улыбнулся этот хитрый эвей. - Ребята готовились к этой работе с ранних лет, так что тебе также придется многое наверстать. Вскоре вам предстоит не просто работа с бумагами, но и управление внешней политикой империи. Это все будет в ваших обязанностях.
        Глубоко вздохнув, я посмотрела на кипу разложенных передо мной документов. Сейчас мы с исом Тароном вместе читали каждый, он терпеливо объяснял непонятные моменты и давал свои выводы по каждому из пунктов. Это не мечом махать, скажу я вам! Китарэ все это время занимался сам и, хотя и сидел со мной плечом к плечу за этим круглым столом, казалось, полностью погрузился в чтение.
        - Что, готова сдаться, Игнэ? - не отрываясь от чтения, поинтересовался Китарэ, а его губ коснулась легкая улыбка.
        - Хм, - фыркнула я, - это вряд ли про меня.
        - Посмотрим, - просто ответил он, должно быть прекрасно осознавая, что бросил мне вызов, не принять который я не смогу.
        Вновь уткнувшись в непонятные цифры, я неожиданно вздрогнула, когда за окном здания Совета вспыхнуло ярко-желтым, а затем загремело так, что в унисон завибрировали стекла на окнах.
        - Кажется, гроза, - пробормотала я, взглянув в фиалковые глаза иса Тарона, которые сейчас были отражением его истинной сущности.
        Он улыбался каким-то своим мыслям, отстраненно смотря в окно.
        - Кажется, - задумчиво проговорил он, - я обещал тебе показать, как надо наслаждаться бурей… Думаю, с вас на сегодня хватит, - уже громче сказал он.
        Не скрывая воодушевления, ребята поспешили на улицу. Еще ни разу мы вместе не парили в этом мире, так почему бы не сделать это сейчас?
        Я встала из-за стола, глядя на спины удаляющихся друзей, когда рука Китарэ коснулась моей, а наши пальцы переплелись.
        - Наконец-то. - Он покачал головой. - Это просто невыносимо - сидеть рядом с тобой и не иметь возможности прикасаться к тебе.
        - Зато у тебя все еще есть возможность подначивать меня.
        - От этого я не собираюсь отказываться, можешь не мечтать, - усмехнулся он.
        - Китарэ-эй! - Я попыталась вырвать руку из его железной хватки. - Не стоит недооценивать противника, иначе придется столкнуться с последствиями, - в тон ему сказала я.
        Когда ис Тарой вышел вслед за ребятами, Китарэ резко склонился к моему уху.
        - А что, если я хочу с ними столкнуться? - От его хриплого шепота по моей коже побежали мурашки, а когда его зубы чуть прихватили мочку уха, мне показалось, что по телу пробежала огненная волна. - Идем же, - потянул он меня к выходу, - Другие ждать не будут.
        - Может, пусть подождут? - пролепетала я.
        - Может, но не сейчас, - засмеялся он.
        Когда мы вышли во двор собрания Совета, то в небе кружилось уже одиннадцать огромных хищников. Вопреки всему, Нить моего отца не спешила присоединяться к ним. Казалось, для каждого из них было важно увидеть то, что их надежда на восстановление баланса стала явью. Пока же они могли видеть своих преемников, но сама Нить все еще не была замкнута. Как и прежде, в ней не хватало Духа и Огня…
        Я смотрела на то, как яркие вспышки молний отражаются от чешуек драконов, и мое сердце невольно замирало в предвкушении и желании встать с ними рядом.
        - Они ждут нас, - сказал Китарэ, взглянув мне в глаза.
        Я лишь кивнула, позволяя своей истинной сущности распахнуть крылья навстречу ветру, уходя туда, где было теперь мое место. Рядом с Китарэ, рядом с теми, кто стал мне больше чем друзьями. Туда, где я наконец-то могла быть самой собой.
        2 месяца спустя
        Лежа на мягкой зеленой траве, я с удовольствием прикрыла глаза, подставив лицо теплому весеннему солнцу. Ужасные зимние дожди остались в прошлом, и в Мидорэ наконец-то пришла весна, о которой я столько всего слышала и которую так давно мечтала увидеть. Время цветения, ласкового солнца, нежного ветра и ощущения того, что все непременно будет хорошо.
        - Чему ты улыбаешься? - Голос Китарэ заставил неохотно приоткрыть один глаз.
        Если я наслаждалась теплом, то он, лежа рядом со мной, судя по взгляду, наслаждался мной.
        - Просто хорошо. Жаль только…
        - Что? - нахмурился он.
        - Ну… - протянула я. - Осталось еще пять дней до дня весеннего солнцестояния, и нам придется принять участие в официальной передаче обязанностей Совета. Ходить туда придется уже как на работу… Я не хочу учиться, - застонала я.
        - Это не учеба, а передача опыта. Мы еще оборотов пять будем работать под их руководством. Передача власти - длительная процедура.
        - Это скучная процедура, - подытожила я.
        - Так что нам мешает сделать ее более… м-м… интересной? - хитро прищурившись, поинтересовался он, взяв травинку и проведя ею по моей щеке.
        - Эй! - засмеялась я, смахивая ее со щеки. - Боюсь даже представить, что у тебя на уме.
        Его губы тут же легко коснулись моих, даря нежный поцелуй, так похожий на это солнечное утро.
        - Ну сколько еще мне придется выставлять несколько блокпостов охраны, чтобы никто, не дай Парящие, не увидел, что я целую тебя? - прошептал он мне в губы. - Это вот уже, серьезно, никуда не годится. - Он шутливо нахмурился.
        - Можем слетать куда-нибудь, - изогнув бровь, предложила я, прекрасно понимая, к чему он клонит.
        - Ивлин Игнэ, мой дом отправил твоему официальное предложение о вступлении в брак две недели назад! За это время мы получили подтверждение о получении с благодарностями, но ответ так и не последовал, - стараясь быть серьезным, отчитал он меня. Хотя озорные искорки на дне его глаз говорили об обратном.
        - Мой секретарь вскоре свяжется с вами…
        - У вашего секретаря переходный возраст. Я узнал, что до окончания весны он просил его не беспокоить. Сказал, чтобы я не приставал к нему лишний раз, и если я хочу официальный ответ, то могу сам написать. Даже печать мне дал. - Китарэ поиграл бровями и рассмеялся. - Вот я и воспользовался советом. - И он показал мне аккуратно свернутый свиток.
        - Эй, это нечестно! - возмутилась я, пытаясь выхватить его из рук Китарэ.
        - Ничего не поделаешь, - смеялся он, убегая от меня, продолжая удерживать свиток над головой. - Ты сказала да!
        - Это подделка документов, - все еще не оставляя попыток выхватить документ из его рук, смеялась я.
        - Ну… - Он обнял меня за талию и прижал к себе. - Поскольку главный в этой стране я, то мне по силам заверить его подлинность, - прошептал он мне в губы. - Ты ведь не против?
        Я смотрела в его глаза, искрящиеся от смеха, и мне казалось, что готова отдать все, что у меня есть, лишь бы видеть его таким всегда. Не было никаких сомнений, долгих размышлений или неуверенности в принятом решении. Я знала, чего хочу в этой жизни, так же ясно, как видела его сейчас.
        - Нет, - осторожно целуя его, тихо ответила я.
        Иногда бывают такие дни, которые просто кажутся нам волшебными, без какой бы то ни было особой причины на это. В такие моменты хочется открыться навстречу этому миру, ловя руками солнце, ветер, счастье. Мне радостно, что такие дни появились и у меня. Просто потому, что в моей жизни теперь есть он.