Зеркала миров Валерий Сабитов
        Что получится, если некая идея утвердится в массах и реализуется в ткани бытия? К примеру, супермрачная фантазия Даниила Андреева "Роза Мира"? На страницах этого романа автор отвечает на этот вопрос. Генеральный конструктор вакуум-кораблей Сибрус отправляет в неизвестность своего сына. Но сын еще не знает, что у него есть отец... Вакуум-шхуна Арета блуждает в глубинах океана материи. Экипажу придется испытать невиданные ранее людьми приключения. И вернуться на преобразившуюся Землю. А на родной планете их встречает совсем не то, что они ожидали...
        САБИТОВ АНВАР ХАМИТОВИЧ
        ЗЕРКАЛА МИРОВ
        ВАЛЕРИЙ САБИТОВ
        ЗЕРКАЛА МИРОВ
        (АНТИНАУЧНАЯ ФАНТАСМАГОРИЯ)
        Что получится, если некая идея утвердится в массах и реализуется в ткани бытия?
        К примеру, супермрачная фантазия Даниила Андреева "Роза Мира"?
        На страницах этого романа автор отвечает на этот вопрос.
        Генеральный конструктор вакуум-кораблей Сибрус отправляет в неизвестность своего сына. Но сын еще не знает, что у него есть отец... Вакуум-шхуна Арета блуждает в глубинах океана материи. Экипажу придется испытать невиданные ранее людьми приключения. И вернуться на преобразившуюся Землю.
        А на родной планете их встречает совсем не то, что они ожидали...
        ГОДЫ, ЛЮДИ И НАРОДЫ
        УБЕГАЮТ НАВСЕГДА,
        КАК ТЕКУЧАЯ ВОДА.
        В ГИБКОМ ЗЕРКАЛЕ ПРИРОДЫ
        ЗВЕЗДЫ - НЕВОД, РЫБЫ - МЫ,
        БОГИ - ПРИЗРАКИ У ТЬМЫ...
        В. Хлебников
        ЧАСТЬ ПЕРВАЯ
        АРЕТА И
        АМАЛЬГАМА
        1. ИЛОНА
        С утра лил дождь, холодный и тяжелый. Или с вечера? Ну откуда столько воды? Да еще и такой уныло-мрачной, свинцово-тяжелой... Удерживает от приступа истерии только знание: невозможный дождь закончится также внезапно, как и начался. Вот-вот закончится. По основному правилу пора бы. Основное правило здесь то же: имеющее начало имеет и конец.
        Вода в рубке поднялась до щиколоток, она предельно мерзлая, и я основательно продрог. Дожидаться полного исчезновения иллюзии терпения уже не было. Вечность и бесконечность в моем колеблющемся сознании разделил двойной, отражающий как действительное так и невозможное, барьер. Он, этот неодолимый барьер, оттуда же, откуда дождь.
        С первого момента блуждания в Пустоте каждая минутка становится гирькой на весах.
        Весы с гирьками отмеряют мою жизнь. Гирька за гирькой, минута за минутой. Какая-то в правую чашу, какая-то в левую... Весы могут хрустнуть от растущей тяжести в любое мгновение.
        Вот если бы снять двузеркальный барьер, множащий отражения в своих бездонных глубинах...
        - Песка хочу! Южно-Аравийского! Летнего!
        Истерическая моя команда прорвалась сквозь стены рубки и дошла без искажений. Куда надо дошла. Перископ развернул панораму источающей жар пустыни. Как в той жизни, без гирек и весов, получилось; когда-то я бывал там. Барханы, ослепляющее высокое небо в редких облачках... Это нормально. Но обжигающий лицо ветер! На Арете как будто нет климатической машины. Но пока с погодой более-менее. Прошлый раз пришлось спасаться от стужи антарктического суховея. Мороз проник даже в каюты, заледенели холодильники.
        Млея от жара, я осмотрелся. Дождь, - в основе, - иллюзорный, но влага еще держится частыми каплями на сине-голубых стенах, поблескивает на сером пластике пола. Быстрое испарение скрадывает часть зноя, но превращает рубку в прилично разогретую парную.
        Вакуум-мираж... Что за сюрпризы он еще предложит?! Сейчас бы теплую ванну. Тепленькую... Но для этого надо пройти в каюту. А там... Там может ждать что-нибудь неприятнее погодных капризов.
        Внутри, - в мозге? в сердце? в душе? - поднимались волны протеста.
        - Что же ты молчишь, "Арета"? - глупо спросил я.
        Корабль не отвечал. Отреагировал Путевой Шар. Из глубины искрящейся вселенной всплыло лицо Сибруса, доброе и печальное. Таким я его не помнил. И заговорил Сибрус непривычно-торжественно, официально-представительно. Ударной волной прокатилась надоевшая фраза:
        - "Арета" либо в галактической, либо во внегалактической многомерности. Более точное определение в данный момент крайне сомнительно...
        Песок зашуршал, барханы заметно сдвинулись.
        "Сомнительное определение!" Путевой Шар сомневается? Вот уж действительно неопределенное определение! Неудивительно, что я в еще большем смятении, чем наш заблудившийся путеопределитель. И не только в отношении местонахождения "Ареты". Всё больше волнуют другие, поменьше вопросики. Вот к примеру, - кто внедрил в Путевой Шар Сибруса? И при том сделал его мягоньким, гладеньким да причесанным. Так и хочется подержать в руках и поласкать. Одно ясно, - не сам конструктор; он и понятия о своем присутствии тут не имеет. Спорить с Сибрусом, требовать от Сибруса, приказывать Сибрусу, - что может быть невероятней? Одно слово: кошмар!
        Шар обрел обычную бессодержательность.
        Бес-содержательность... Наполненность бесами?
        Пока я размышлял о странностях языковых реалий, пустыня исчезла. Сам по себе, без команды. Перископ демонстрировал очередную звездную несообразность, стопроцентно несопоставимую ни с каким куском объективного мира. Откуда такая страсть к фантазированию? Причудливые скопища разноформенных галактик; отдельные кучки то ли звезд, то ли квазаров; цветные облака чего-то непонятного... Неужели темное, скрытое вещество Вселенной решило проявиться? Много чего накручено. И всё это ворочается в ускоренной переменности гравитационных полей. До жути красиво. Но ведь выхода "наверх" нет! Или звездные миражи появляются тем же бесовским образом, что и дожди с суховеями?
        Я обоснованно, - то есть твердо! - подозреваю: ни в разумных пределах, ни за ними "Арету" не отыскать. В каждый отдельно взятый момент шхуна занимает иную, новую точку в очередном "нигде".
        Но стоп! Какую-такую точку? Нет там никаких точек, и само это "там" не имеет ни ориентиров, ни каких-либо смысловых определений. Как не имеет четкого смысла все то, что происходит вокруг меня, внутри распахнутой в никуда оболочки "Ареты". Нет ни слов, ни образов. И взять их негде - в памяти также пустота. А бес-словесно да без-образно, - одно бесоподобное безобразие и выходит.
        Некий намек на стабильность когда-то имел место в том мире, который застрял где-то в затененном уголке пустой памяти. Где-то там, невообразимо позади, по ту сторону старта, - только там царствует устойчивая, крайне запутанная, разнообразная, многословесная, сложносочетаемая, никем не понимаемая межчеловеческая стабильность.
        А здесь... Я с тоской осмотрелся. Выше пояса по всему кругу до условного неба - изогнутый экран Перископа. Ниже, - дежурные места для вахты, пульты... Все такое техническое, бесполезное. Напротив люка-двери на палубу, на стальной тумбе-подставке, - Путевой Шар, по замыслу Сибруса обязанный надежно ориентировать экипаж. Экипаж, команда... Скорее - пиратский сброд.
        - ...Не бойся, Сибирцев, ссор и разборок. Остерегайся эмоций безысходности. В противоречиях - ключ к решению задачи! И пропуск обратно, домой. Потеря веры в спасение - смерть. На забудь, Сибирцев! И помни всегда: лидер - ты! Уйдешь в тень - пропадешь.
        Так напутствовал меня Сибрус накануне старта. "Не бойся, Сибирцев; не забудь, Сибирцев..." Знать бы, чего бояться. А память... Тут совсем загадочно.
        О смерти он еще говорил: в пустоте, без опоры, без надежды, без озарения... И, кажется, без посмертия. Сам-то он понимает смысл всего этого? А что, если мы уже перешли все рубежи жизни? И уже не люди, а фантомы, трансформирующие в себе полузабытые ощущения? Суд свершился, и приговорил нас к вечному движению из ниоткуда в никуда, внутри безжизненной бесконечности, где ни прав, ни обязанностей, а двоичный перебор несуществующих вероятностей... Мира в экипаже тоже нет, - сплошь затаённые противоречия. Но что-то не слышно приглашения в потерянную жизнь.
        В рубке тихо и призрачно. Погода никакая. Путевой Шар молчит. В прозрачной глубине его мнимо четырехмерной, минусовой бесконечности мерцают скопища не сотворенных пока галактик. Мне все равно, существуют они в реальности или нет, в любом случае они в равной недостижимости. Шару тоже все равно, - даже не притворяется, что он живой и разумный. Блаженно его ничем не озадаченное безделье.
        Может быть, огреть его чем-нибудь покрепче? А после и Перископу добавить! Экран жемчужно нейтрален, - окно в макромир закрыто. Нет ни выхода, ни входа!.. Вместо них Ниоткуда и Никуда. В этих словах нечто колдовское, затягивающее. Я приближаюсь к ним, и в одном из кусков разваленной памяти оживает Земля...
        Земля, - это прежде всего Сибрус. Сибрусу я доверял больше, чем себе. Больше, чему кому бы то ни было. Вот и надоверялся! Но так было. Особенно, - после исчезновения Илоны. Теперь понимаю, - я боялся остаться наедине с самим собой. Все же в Сибрусе есть нечто особенное, притягивающее. И теперь не могу определить, что скрывается в этом "нечто". Как он залез в Шар? Или это его официальное Путевое лицо, - призрак Пустоты?
        А экипаж у "Ареты" - хуже не бывает. Будто общий для всех враг свалил нас в кучу для смеха и погибели. Лучшие люди планеты, прошедшие жесткий отбор! По-видимому, и все человечество Земли нисколько не прекрасней. О той мы все яблоньки, от той... В кресло капитана, без сомнения, протолкнул меня Сибрус. Не креслом оно оказалось, а конурой пса цепного, назначенного стеречь единство несоединимого.
        Остальные, - креатуры Цехов. Знаю, каждый что-то прячет в потайном кармашке. Тайную цель, второе лицо, камень для броска в спину. Кто что прихватил, кому что всучили.
        Немного, совсем чуть-чуть, знаю одного, - штурмана. Зачем "Арете" штурман? Не нашли другого слова?
        Агуара-Тунпа - свидетель гибели Илоны в небе Марса. С ним ясно - ставленник Цеха Гора. Как и Кертис, специалист по настройке мини-Тарантула, корабельного Путевого Шара. Кертис загадочен, туманен... С первого дня он открыто противопоставил себя Агуаре. Как объяснить разброд между людьми Гора-Сфинкса? Они там все монолит, семья единая. Внешне Кертис - римлянин, древний, имперский. Из тех, что не могли без власти, оружия и чувственных мальчиков. Жирная пена в котле выкипевшей империи. Но это внешние ассоциации. Внутри он скорее многоученый латинянин; из тех, кому впору скромная серая тога да перо с бумагой на письменном столе. А не тяжкий винный кубок.
        Астроном Андрий, хоть и не обозначил себя четко, без сомнения, из Розы Мира. Где ни лакируй, ни скреби его, отовсюду выглядывает образцовый славянофил. Нормально. Его более-менее предсказать можно. Пока, конечно.
        Чего не скажешь о Джино: смазливенький бой без обязанностей, назначенный в последний час. Джино - само изящество. Пик обаяния. Меня от него почти тошнит, как от случайного глотка сгущенного сиропа. Смотрю на него, и кажется: мечтает Джино раздеть капитана до горячей наготы и перещупать длинненькими девическими пальчиками. Так и слышу слащавую любовную просьбу: "Ну же, возьми меня, мой милый!"
        Наверное, в один из счастливых дней я его прибью. Пусть потом катится с любовными обидами к жрецам Гора. Слышал, человека спрашивают перед рождением, кем он желает стать. Думаю, Джино желал родиться женщиной, да почему-то не вышло. Первые дни, - или часы? - он бродил за мной, тыкаясь в спину жадным взглядом. Пришлось поручить ему надзор за внутренним порядком. Пусть попыхтит, наберет опыт пылеуборочного комбайна. А все-таки: какая власть за Джино? Кто они, дотянувшиеся до секретной "Ареты"? Тайная четвертая сила Земли..?
        Вместе, впятером, мы не собирались уже... Может, никогда не собирались, потому и не помню. Если так, - по причине бездействия капитана. А бездействует он потому что боится. Да, признаю, - боюсь я общего собрания. Ибо представляю, что может получиться. Начнем говорить-беседовать, и... Рано или поздно выйдем на преимущества одного Цеха над другим. Тема в наших условиях смертоубийственная.
        Лучше дождаться всплытия в трехмерность. Рядом с землеподобным миром. И отыскать там брата по истине. Пусть он будет зеленый, дремуче волосатый, дурно пахнущий... Неважно. Устроюсь с ним на берегу желтого пруда под лиловым солнышком, прилягу на красно-бурую колючую травку и скажу:
        - Привет тебе, брат! Скажи, кто я? И каким должен быть? Где дорога моя? Может, проясним разумы наши глотком...
        Стоп! У желтых прудов лучше не делать глотков очищения. Волосатые зеленые могут потреблять непитьевые напитки. И не расцветут от наших объятий братских цветные сады под лиловыми небесами. Никуда я не денусь от человеческой геометрии "Ареты", ее слепых стен, свободно пропускающих ветер Пустоты.
        Страшно. И скучно. Так есть, так было, и так будет.
        Земля - та же "Арета", только размерчиком отличается. Там тоже не отыскать брата по истине. Так зачем ностальгировать, если впереди то же, что позади? Если нет разницы между верхом и низом, если правое равно левому?
        Это все Перископ! Это его мерцание управляет моими мыслями. Это жемчуг экрана крутит меня меж обломков моей же памяти. Сейчас начнется новый кошмар. И кусок моего личного мира выплеснется на пустой экран. Отразится для Пустоты. Отражение - правдоподобное присутствие отсутствующего отражаемого.
        Принцип Ямы-Сатьи гласит: правда - зеркало истины и реальности. Кто и что этот Яма-Сатья? Это Пустота нашептывает: посмотри туда, вглядись сюда, и увидишь себя. А оно мне надо? Еще одно ложное отражение в еще одном неверном зеркальце...
        Официально "Арета" нацелена на поиск братьев по телу в доступной человеку реальной вселенной. Как будто у них, братьев, зеркала правды почище и поярче! Не надо никого искать, бесполезно все это.
        По экрану справа налево, исчезая за спиной, пробежали зеленоватые волны. От волн исходил неопределяемый конкретно, но знакомый шепот:
        - Алису они заставили пить из бутылки. Что у них, стакана не нашлось? Или рюмочки на крайний случай... От бутылки она стала такой крохотной, что уже не могла больше кричать: "Чем дальше, там любопытственнее!"
        Шепот сошел было на визг, но выправился и продолжил твердо и уверенно:
        - Волшебное Зеркало они одним ударом молота разбили вдребезги, и пропали все Красные Короли и Устрицы.
        Неопределимо знакомый голос утонул в зеленой волне. Бедная Алиса, подумал я. Все у нее было, целая странная страна. А кто-то пожелал, - и все исчезло. Убрали зеркало, и не стало волшебного видения.
        Чей же голос вызвала Пустота из моей памяти? А слова, - вспомнил! - взяты из "Марсианских хроник" Рэя Брэдбери, любимого Илоной. В нашем общем, недостижимом и невероятном детстве.
        А любопытственно, Путевой Шар участвует в моих погружениях внутрь себя? Или же Перископ обрел самодостаточность и решил основательно перезагрузить мои воспоминания?
        Я невольно засмотрелся на экран, так невиданно он заиграл цветными фракталами. И - точно перед глазами. Предназначено для удлинения ассоциативных цепей. Но за спиной, где люк на нижнюю палубу, в одноместные камеры, - пылает нечто супергипнотическое, специально для мозжечковых структур. Это точно, я знаю.
        Но такого и предположить было нельзя!
        Экран воспроизвел "Тайфуна".
        "Тайфун" - космический крейсер, в который Цех Агуары вложил всю свою греко-египетскую научно-техническую страсть. Место моей последней земной работы. Странно видеть его так, со стороны. И понимать: мне показывают момент, когда я внутри "Тайфуна". Момент, видимо, предроковой. Добрался-таки Перископ до наиболевой моей точки! Сейчас начнется повтор страшных минут, и никуда я не денусь, не оторвусь от видения, как наркоман от дозы.
        Готовясь, я покрутил головой, стараясь не оборачиваться. Кресла, кроме моего, пусты: свежевымытая и свежевысушенная серая кожа. Рабочие столы помигивают огоньками, высвечивают цифирки-буковки. "Арета" делает вид, что служит верой и правдой. Никого рядом нет. И хорошо - такие воспоминания не делятся ни на сколько. Прячется народ по камерам-норам-каютам, пытаясь сохранить внутреннюю невинность. Но разве предохранишься от внешнего безмолвия?
        Взгляд мой застыл, приварился к волшебной плоскости.
        ...Марсианская орбита.
        Строительство завода. Какого точно, - не могу вспомнить. Рядом с ним исчезла Илона. Именно исчезла. С той поры слова "смерть" и "гибель" я возненавидел. Они тоже исчезли для меня. Теперь вот явились заново.
        Вот оно, - начало! Момент аварийного отстрела капсулы, - беззвучный бело-желтый хлопок.
        А вот этого в реальности не было: Перископ красным крестом отметил точку встречи капсулы с метеоритом. Метеорита еще нет, а крестик, - вот он, мерцает... Невидимая неизбежность... Чем занималась служба безопасности завода? Ведь небесный камень нес на себе имя "Дикобраза", корабля охраны! Взрыв "Дикобраза" раскидал бы половину стройки с сотней операторов-монтажников. Илона состояла в экипаже корабля орбитальной охраны помощником капитана.
        Перископ замедлил темп воспроизведения ленты памяти и все тем же неопознанным знакомым голосом повелительно пояснил:
        - Смотри! Как люди пропустили такую "мелочь"? Сейчас и ты поймешь. Смотри!
        "Мелочь..." Слово произнесено с человеческой горечью.
        Капсула замедленным ускорением сближалась с красным пульсирующим крестиком. Да, женщина в капсуле сознательно выбрала такой вариант. Неужели у них не было другого хода? О чем, о ком она думала в последние секунды? Ведь мой "Тайфун" был тогда рядом, в пределах оптической связи с "Дикобразом"!
        Точка капсулы слилась с центром крестика и - вспышка! И, - через малую долю секунды! - новый, более мощный всплеск излучения. И темнота...
        - Увидел?
        Вопрос для идиота. То есть в самый раз для меня. Я горел в замешательстве. Я не в силах был понять, как эти образцы земной техники, "Дикобраз" и много более могучий "Тайфун", не зарегистрировали вовремя приближение метеорита. И почему потом, как только его зафиксировали, не уничтожили как положено? Как Илона определила, что от нас, - то есть и от меня! - нечего ждать? И еще: Агуара. Кем он числился на "Тайфуне"? Не помню... Почему после трагедии я не вывернул его внутренности и не рассмотрел их под микроскопом? И еще, еще...
        Перископ между тем продолжил:
        - Ты увидел, Алекс? Параметры взрыва вы не изучили, не так ли? А время решает все, капитан Алекс.
        Я еще как увидел. Но ничего не понял. Физически очень просто: в космосе произошло взаимоуничтожение двух объектов. Статистика околосолнечной экспансии имеет сотни подобных примеров. Да, не простое, а как бы двухступенчатое. Двухфазное столкновение. И что? Не один, а два метеорита в непосредственной близости... Что неясно?
        Я молчал, стараясь соображать. Перископ повторил эпизод в еще более медленном ритме.
        ...Первая вспышка! Она заняла на экране метр в квадрате, не больше. Пауза, - и новая вспышка! Эта, вторая, осветила всё в пространстве рубки. Вот так оно случилось на самом деле. Новая, вторая - она и есть взрыв астероида. Но не первая.... Капсула не дошла до точки встречи!
        - Теперь ты понял, капитан Алекс. Оба события достаточно разнесены по шкале времени. Сделай спектральный анализ. Он покажет: прямого столкновения не было.
        "Не было взаимоуничтожения! - открытие ошеломило мой застонавший мозг; мозг идиота, - Илона не погибла?! Но что произошло? Как я..?
        На экране плывет мирный Марс, украшенный блестками земных поселений. Стройка парит в стороне, большей часть за моей спиной. Где-то там и "Тайфун" со мной и Агуарой. И "Дикобраз" без Илоны.
        - Последовательность такая, капитан Алекс: вначале исчезает капсула с Илоной, затем уничтожается астероид. Вероятнее всего, второй взрыв инициирован следовым излучением капсулы. Что же с ней произошло?
        Я с трудом справился с желанием развернуть кресло. Не дал приступ страха, - у люка таилось что-то непонятное. И автоматом повторил вопрос:
        - "Что же с ней произошло?"
        Только думал я не о капсуле, а об Илоне. А тот, кто владел Перископом, продолжал поднимать мне веки.
        На экране появилось пятно из разноцветных колец. В сопровождении того же голоса. Я подумал, что и мозг "Ареты" сам, без посторонних из Пустоты, способен сплести этот голос из многих мне известных. Только чтобы сдвинуть равновесие в моем сознании. Остатки равновесия.
        - Перед тобой развертка излучения во времени, созданного объектом, уходящим в вакуум подобно "Арете". Как было при вашем старте. Картинка знакома? Видел на испытаниях Сибруса? Теперь, для сравнения, аналогичный анализ следа капсулы Илоны.
        Нет, это не программа, вложенная в "Арету". До такого на Земле не додуматься. Мысль не очень успокоила. Вот и второе пятно, рядом с первым. Тут, - плюс ко всему три ярких розовых лучика, исходящих от центра. Твердо помню: на снимках, оставшихся в архиве Вакуумфлота, розовых лучиков нет. Следовательно, не то?
        - Капитан Алекс, ведь люди в испытаниях Сибруса не участвовали? Вы - пионеры. Генерального очень торопили...
        Нет, это не Перископ. И не Шар. И не "Арета". Уж крайне хитромудро.
        - А без лучей - полная идентичность. Не так ли?
        Вопрос не требовал ответа, и я молчал. Да и кому отвечать? Демонстрация-то ведется из моей идиотской башки. "Тупая башка", - так выражались мои оч-чень дальние предки. Ногам вдруг стало жарко. Я опустил голову. Плоскость пола закрыл желтый песок, знойный ветерок ворошил его, закручивал легкими вихрями. У левой ноги застыла серая ящерица, взирая на меня черными влажными глазками. Натуральный песочек. Не исключено, именно с той обитаемой планеты, которую нам не мешало бы отыскать. Если очень-очень сильно пожелать, можно там приземлиться. Припесочиться... Я бы остался там. Ящерка симпатичная... Но голос не дает сосредоточиться. И те, что выжидают в каютах...
        - Итак, Илона нырнула в вакуум. Вспомни, теория Сибруса предусматривает такую возможность. И еще вспомни, Алекс: для глубинного проникновения необходимо создать вокруг уходящего объекта пиковый заряд, всплеск информационно-энергетического поля, рожденного чувственно мыслящим мозгом. Чувственно! Эмоционально! Человеческим мозгом, к которому подключена машина Сибруса.
        Ну-у, закрутил... Ляп ведь получается. У меня даже самочувствие улучшилось, даже комочек страха, цепляющийся за затылок, ослабил хватку. Все-таки мой собеседник не суперсущество из центра Туманности Андромеды. И я не без ехидства спросил:
        - Как же она смогла проделать такое без машины, существующей в одном экземпляре, на "Арете"? Или техника не обязательна? Или есть люди, способные обойтись без...
        Он перебил меня:
        - Я всего лишь интерпретатор, капитан Алекс. Феномен человека не воспроизвести никакой интеллектуальной системе. Я - всего лишь ингибитор течения времени...
        "Ингибитор!" Мысленно я послал его. Очень далеко. Что-то в моей больной голове заворочалось, стало не до него. Надо было подумать самому, без внешних стимуляторов. Я отключил внимание от "ингибитора". Жарким потом обдало лоб и руки. Ведь мне подсказывают: Илона исчезла туда, где сейчас гуляю я с одичалой командой. Вселенная, конечно, бесконечна. Хотя никто не понимает, что это такое. Вакуум превосходит Вселенную во всем. И первое и второе бесспорные заключения проверить никак. Что тут важно? А то, что для вакуума требуются иные мысли и слова. Из тех самых, очень древних запасов.
        Великая Пустота, - она всюду, во всем, везде. Лично я локален и в пространстве, и во времени. Когда-то меня не было, когда-то опять не будет. Нигде. И длительность, и протяженность мои, - они исчезающе малы. Их почти нет.
        Болтливый "интерпретатор-ингибитор" утверждает, что человек неисчерпаем. Со стороны, может, так и кажется. А изнутри мне понятно другое: рожденный умереть во всём одноактен, одномоментен. Как ни тянется этот разовый акт, край вот он, ближе локтя.
        Последняя демонстрация "великого ингибитора" показала: анализируя себя, я способен осознать всякий раз один только срез собственной жизни, тонкий до крайности и далеко не важнейший. Мое настоящее, где и есть субстанция жизни, - всего лишь лабораторный срез, помещенный на стеклышко под чьим-то микроскопом. Вот только вопрос не дает покоя: на чьем столе этот микроскоп?
        Экран показал какое-то лицо. Я не помнил его, но оно явно имеет ко мне прямое отношение.
        Действует Путевой Шар. Он с Перископом сочинил заговор и теперь путает паутину вокруг капитана Алекса. Не нужен им капитан. Они сами с усами.
        Где они взяли такую отвратную физиономию? Глаза расфокусированы, с сумасшедшинкой. Усики холеной щеточкой с черным жирным блеском. Не иначе как обувной крем применялся. А выражение! Родственное сочувствие, по другому не скажешь. Не привык я к таким родственникам. Да и ни к каким не привык. Неужели он обитает во мне? Если да, надо срочно убирать из себя этот призрак дурдома.
        - Назад, в психоизолятор! - приказал я себе и мысленно погрозил в сторону усиков пальцем. Сработало. Вместо физиономии родственной явились полутемные коридоры неведомого подземелья. А знакомый голос, сопровождая кадры, проникновенно зашептал:
        - По стенам скользили тени, отброшенные неведомо кем, тут и там висели зеркала, в которых ничто не отражалось.
        Опять извлекли из меня отпечаток Рэя Брэдбери. Неужели не найти чего-нибудь более ценного и полезного? А голос я опознал, - то был мой голос, родной до полуузнаваемости.
        Странно это всё...
        Интерес мой в другом. Загадка пути отстреленной "Дикобразом" капсулы... А в сознании - вещи далекие и даже не существующие. Что это значит? Во мне имеется и то, чего нет? Пока нет? Или и то, чего не будет? Приблизительно как в Великой Пустоте.
        Только помыслил о "Дикобразе" - экран показал его. Древний, почти ископаемый патрульщик. Я мог бы, - и хотел, - включить Илону в экипаж "Тайфуна". Но она так упряма...
        Назван патрульщик хорошо, точно: этакий сплющенный, деформированный шар, в щетине катапультных труб и стволов ядерных пушек. Сторожевых и патрульных кораблей постоянно не хватает, вот и сохраняются подобные реликты. Тюрьма, не корабль! Полнейшее отсутствие комфорта, экипаж постоянно сидит в герметических капсулах, рассчитанных на длительную автономию. А боевое оснащение! Дюжина атомных орудий с ограниченным боезапасом да единственный лазерный дальнобой ручного наведения, с примитивным механизмом поиска целей...
        Видимо, роковой камешек шел в мертвом секторе, недоступном "Дикобразу". Иначе его поймали бы вовремя, ребят для такой работы подбирают серьезных. Они увидели его у критической зоны. Тут нельзя применить ни ядерный заряд, ни лазер, - последствия удара обязательно распространятся на орбитальную стройку. Оставалось одно, - выстрел капсулой, ведомой пилотом-смертником. По-другому никак. Илона рассчитала верно... Уверен, подобный расчет проделали все в экипаже "Дикобраза", наверняка проделали. Но только у нее хватило решимости и первоочередной реакции.
        Никто другой не успел, не смог. У нее был один-единственный шанс, и она использовала его весь и сразу! Не знал ты Илоны, Алексей Сибирцев! И не узнал бы, если б не квазиразумная техника "Ареты". Неужели так и вышло? Илона поменяла пространственно-временную систему координат на скользящее теневое пребывание в безжизненной сетке вакуума?
        ----- *** -----
        Усатый беглец из психдома, покинув рубку, посетил каюты и разбудил спящих. Каждый принял его за сигнал сбора. Разместиться все пятеро могли только в рубке.
        Потрясенный внутренним открытием, я старался не замечать обращенных ко мне лиц и взглядов. И хорошо, - дружелюбия и понимания они не излучали. Экран прекратил трансляцию внутренних образов из подсознания, но я понимал: Перископ и Путевой Шар вовсе не отключились от зондирования моей памяти. Скорее всего, они подсказывали молчанием: все по-прежнему, все как требуется для постижения правды и истины.
        Агуара-Тунпа, по праву штурмана и давнего приятеля капитана, первым бросил горящую спичку в приготовленный костер.
        - Мы что, в гостях у Римана или Лобачевского? Или вернулись домой, к Евклиду? Алекс, зачем ты разбудил сразу всех?
        Я потер влажными пальцами припухшие веки, перевел взгляд с Агуары на отрешенное лицо Кертиса и поспокойнее сказал:
        - Я никого не будил. Вы знаете, я предпочитаю индивидуальную работу. И впятером нам собираться опасно, можем расщепить интеллект Шара.
        Коричневая боливийская кожа Агуары посветлела. Это рвался наружу гнев. И я подумал, что штурману приснился тайный цеховой ритуал. О них легенды ходят. И теперь Агуара не знает, на ком сорвать злость и тоску. Но вопрос правильный: кто и зачем их собрал, впервые после старта? Нужен разговор. Надо его начать и продолжать до той секунды, которая сделает его невозможным.
        - Всё обычно. Кривизны никакой: ни в плюсе, ни в минусе, ни в нуле. Но мы ведь и раньше знали, - кривизна пространства вещь чисто гипотетическая. Плоская Вселенная или кривая, или вообще никакая, - какое это имеет для нас значение?
        Мне удалось даже улыбнуться. Агуару мои слова успокоили и он перестал искать цель для нападения. Но костер разгорался и его пламя неожиданно коснулось Андрия. Неожиданно потому, что ставленник Розы Мира Андрий, - славянофил до мозолей на ногах, он только оттуда! - ни при каких условиях не мог задеть меня лично впрямую. Ибо я имею те же русско-славянские корни.
        Но где они гнездятся, эти корни? В крови их не нашли. Может, в способе ее течения? Один из психологов Космоколледжа однажды предупредил: бывает так, что кровь по мозговым извилинам начинает течь вразброд и вкось. А если такое бывает всегда? Они любят говорить: боливийская температура, славянский дух, египетская мудрость... Перемешай слова в любом сочетании, - и ничего не переменится. Этот мир стоит на бирках, на вывесках, на психоделической реакции, на тайных взаимодоговоренностях. Что напишешь - то и продашь. И неважно, что там, за словом. Сегодня я тебя дурю, завтра ты меня... По-другому никак, иначе вскроется звенящая пустота.
        Вот и переплелись пустые слова, и сделался колдовской клубок связей человеческих... Развяжется он, столько всего обнажится, что бежать станет некуда. Андрий дернул за ниточку, связующую его с капитаном. Слабую, но крайне важную ниточку. Кому это нужно? Что есть Андрий без Розы Мира?..
        - Капитан Сибирцев увлекся Сибрусом и его идеями. Слишком увлекся. Капитан не примкнул ни к одному из Цехов, не склонился ни к одному из опорных столпов цивилизации. Такое ненормально. Такое искусственно ставит капитана выше каждого из нас. И даже выше Аватары. Как и Регента-Предтечи. Как и других... Мы не вернемся, пока сияет такое величие. Нет равновесия... Сибрус себя развенчал. Пора и Алексу...
        Из Путевого Шара выглянуло удивленное лицо Сибруса. Перископ настороженно мигнул экраном.
        - Какие-такие столпы? Может, столбы? Сказано "как и других..." Каких-таких других? - в явном недоумении спросил Сибрус и тут же растворился в Шаре.
        Вот так: корабль жил. Он реагировал, смеялся, провоцировал. Фантом-Сибрус явился вовремя. И я принял вызов:
        - Это как? Это в каком таком смысле развенчал себя Сибрус? И каков был тот венец? О Андрий, твоя цеховая отстраненность от научно-технических основ...
        Я не закончил фразу. Андрий отреагировал как свежепохмелённый запорожский казак на пересекшего линию горизонта шляхтича. По пшеничным усам ударили тупым серпом, бритый череп заблистал красками забытых боев. Голос зазвенел вметнувшейся на ветер саблей.
        - Да твой Сибрус не авторитет. В физике! Скорее - в лирических нюансах. Напомнить? Его попытки "новиковских" пробоев пространственных складок ничего не принесли. Сибрус взялся за нуль-транспортировку. Опять провал! "Кротовые норы" не пожелали ему открыться. Он отождествил темную материю с вакуумом, - его никто не поддержал. Этот вакуум-переход, - его личная идея! Очередная пустая затея. Лет пять назад по настоянию Цеха Гора-Сфинкса его околонаучную группу расформировали. Разогнали! Да недавно кто-то там что-то увидел и ему снова дали в руки знамя. Да, конечно, и Роза Мира поддержала Сибруса. Иначе меня бы тут не было.
        Андрий сделал остановку, глубоко несколько раз вздохнул и, собравшись с силами, попытался продолжить. Главное, - от раскрылся! Роза Мира все-таки... Но шеф Перископа астроном Кертис не дал ему завершить сабельную атаку.
        - Не путай карты! Мы тут тебе не мальчики для битья и не девочки для утех. Все знают, откуда пошло возрождение группы Сибруса. Где-то в Мезопотамии хранится с древних времен нечто... Начали искать. Сибрус сказал: не надо искать не знаю что не знаю где. Даже так он сказал: не ищите иголку в стоге, она у меня на ниточке висит. Ему поверили. Но тут ты прав, - что в результате имеем мы лично?
        - А что в результате? - неожиданно для меня вступил в беседу Джино, - Нормально. "Арета" в походе, на курсе. Ведь застряли мы не где-нибудь в Атлантике, а в вакууме. В самом что ни на есть Преддверии!
        Как-то не по-джиновски выступил Джино.
        Да-а...
        Путевой Шар показал сибрусовскую одобрительную улыбку. И мне показалось, что я слышу знакомый смех.
        Да-а... Психдомовская аура и не думала развеиваться. Напротив, она сгущалась. Вот и Кертис...
        Кертис критически глянул на подведомственный ему Шар, с презрением посмотрел на готовые к жатве усы Андрия и с нескрытой издевкой заявил:
        - Сибрусовский вакуум, - это платоновский МЕОН, то есть НЕ-Сущее. СЕШЕТА МААТ...
        Что тут скажешь? И я воззрился на куратора Путевого Шара с осознанным пиететом. Именно с "пиететом" в подобных обстоятельствах смотрели мои древние предки. Крайне древние. Сешета Маат - тайная истина. Кертис в общении переходит на древнеегипетский? Так он скоро начнет пользоваться не словами, а образами. Как тот самый мифический Гор в истинной жизни.
        - Ну-у, родные мои, - заявил я с оттенком сомнения, - Будем справедливы к неоспоримым заслугам. Это Сибрус перевел хитрое понятие "шуба" из попслоя физической теории в практику вакуумплавания. Если б не сибрусовская "шуба", еще с тысячу лет возились бы с суперструнами.
        Я заставил себя посмотреть на Джино. Вопрос возник. Ибо были основательные сомнения по поводу образованности неизвестного суперкосмонавта вне штата и обязанностей. Кто он здесь? Джино проглотил наживку без раздумий. Или разгадал смысл хода и принял игру?
        - Шуба? Какое отношение имеют шкура с шерстью к геометрии? К тому же мировой?
        Какой-то чрезвычайно невежественный вопрос. Ответил штурман, невольно или вольно продолжая мою мысль:
        - А такое, что мир скроен из кусков и кусочков. Как и твоя очаровательная драгоценная личная шкура. Популярно: ты сам кусок неоднородной геометрии. Неясно пока, какой. В смысле темной скрытой или же светлой видимой. Но "шуба", о которой упомянул капитан, не из класса геометрических конструкций.
        Агуара-Тунпа открыто считал, - совсем небезосновательно, - что вне Цеха Гора-Сфинкса народ ходит тупо невежественный и пропадает без перспектив вознесения, задавленный смертными объятиями здравого смысла. И теперь, торжественно перехватив инициативу, он с превосходством знающего оглядел собрание невежд и продолжил. Зачем и для кого? Я слушал его вполуха, с интересом наблюдая за игрой светотеней в рубке. Источников света не наблюдается, а тени бегают. Туда-сюда, сюда-туда... Почему больше никому не интересно? У Агуары фундаментальная подготовка. Как он легко о видах взаимодействия, о полях промежуточных бозонов... Вот, - о фазовых переходах что-то... Да ими можно объяснять что угодно. Объяснение и реальность - всегда не одно и то же.
        Одна из теней повела себя индивидуально, обрела человеческий контур и застыла справа от входного люка, рядом с Джино.
        Агуара уже повествовал о доменных стенках, разделяющих различные слои вакуума, пронизанных бесконечными и конечными струнами. Теория это всё, сухая и безжизненная. Но он молодец. Без общего понимания вакуума к "шубе" Сибруса не подобраться. Вся "Арета", со всем ее содержимым, включая экипаж, погружена в эту "шубу". Мы пропитаны ею насквозь, от клетки мозга до последней элементарной частицы. Если только они, клетки и частицы, еще имеют место быть. Но, как ни крути, мы тут и внутри, и снаружи усиленной, реализованной Сибрусом виртуальной "шубы". Она-то и закрыла нас от макропространства. И, естественно, от макровремени. С одной стороны, лучше знать об этом побольше.
        С другой стороны. лучше об этом не задумываться, иначе страх грозит захлестнуть то, чем обычно думают. Тогда дурдом покажется эталоном спокойствия. Тень у люка колыхнулась, из серой стала зеленоватой, как морская волна на закате. На что она реагирует? На мысли или слова? Надо бы прислушаться к Агуаре.
        - Всякая частица окружена облаком виртуальных частиц. Они как бы и есть, и - их как бы и нет. Это и есть "шуба", постоянно являющаяся и исчезающая. Для примера возьмем электрон. Ты знаком с электроном, друг Андрий?
        Друг Андрий молча жевал половину уса. Взгляд его обращен в сторону зеленой тени, но ее он явно не замечает. Но не слышать Агуару он не мог.
        - Так вот, электрон окружен электрон-позитронными виртуальными парами, живущими в чистом вакууме. Само собой, минусы отталкиваются, а плюсы притягиваются. Так электрон приближает к себе растущую массу позитронную, и - увеличивает собственный заряд. Процесс идет, - и вот, наступает скачок, фазовый переход, и наш электрон проваливается в вакуум, делается как бы виртуальным.
        - Ваш электрон! - неожиданно уточнил Андрий, - Не наш, а ваш электрон проваливается. Туда ему и дорога.
        Зеленая тень согнулась пополам и заколыхалась. Смеется она, что ли? Но Агуара молодец, не обиделся, и красиво, откинув цеховые предвзятости, подошел к выводу из своей речи:
        - На "Арете" действует пси-генератор виртуальной шубы. Можно и во множественном числе - виртуальных шуб. Генератор, - он же конденсатор, - делает шубу мощной, плотной, так что в ней, - или по ней, - можно как бы "скользить" во внутренних слоях вакуума. Конкретно область, или слой вакуума, в который мы проваливаемся, определен потенциалом пси-генератора. А он замкнут на экипаж и мозг шхуны. Иначе мы в миг старта разлетелись бы на мириады частичек. А пока - дорога у нас одна и общая. Возможно, к счастью.
        Агуара победно улыбнулся и приложился бледными гулами к бутылочке. Я присмотрелся и удивился. На этикетке красовалась надпись: "Пиво Жигулевское. Первый холодный отжим". Но беспокоиться не стал. В наших условиях и отжатое на морозе пиво не во вред.
        Кертис, Андрий, Джино... Как-то они легко переварили лекционный пыл Агуары. Андрий даже почесал пальцем светящийся желтизной череп, привел усы в мирное положение и с теплым ласковым вздохом произнес:
        - Эх, ребята... Выпали мы из родного Энрофа, растеряли координаты-опоры. Все четыре как одну, в один лишь миг.
        Джино снова удивил. На сей раз Агуару. Это поначалу.
        - Мы тут, к сожалению, пользуемся разными словарями. Вот Агуара и считает меня полным идиотом. Какую лекцию закатил! Но дурачком в нашем положении быть полезнее. Для всех. Будьте уверены: были б мы все идиотами... Тогда ноль проблем с возвращением. Еще и прокатиться смогли бы. Куда душа пожелает...
        Из Шара попыталась высунуться какая-то фигура, но ей не удалось. Экран замерцал скопищем неизвестных звезд.
        Джино очень ловко и женственно придвинулся ко мне; пальцы его левой руки нежно коснулись моего колена. Я инстинктивно отодвинулся. Глаза Джино погрустнели, но он продолжил, обращаясь уже к звездам.
        - Начальное образование у нас приблизительно одинаковое? Есть же федеральное соглашение по этому вопросу. Тогда каждому еще в детстве втолковали: единственная реальность во вселенной, - или в Энрофе, без разницы, - живой мыслящий дух. А если так...
        Джино вздохнул и томно, и мечтательно. По рубке распространился аромат оранжерейных цветов. По запаху - из коллекции вождя Розы Мира, знаменитой на весь мир.
        - А если так... Всё прочее и остальное, включая и шубы, и голые клеточки, - лишь тень и эхо того духа. Ведь так?
        Оспорить столь фундаментальное по своей официальности утверждение не взялся никто. Навыка на то не имелось.
        - А если так... В нашем вакууме, как я понимаю, имеется избыток, может и максимум, несуществующего. Дух действует, дух. В непроявленной форме.
        Я посмотрел на люк. Тени не было. В коллекцию Аватары добавился новый пахучий цветок. Тоже в непроявленной форме. Шар молчал, звезды собирались в созвездия.
        - А в нашем случае, поскольку все мы родом из Мезопотамии... В нашем случае мы попали в особо тонкие состояния материи. В состояния, весьма приближенные к духу. Вот эти состояния и есть истинная шуба мыслящего существа. В нашем случае, в наших условиях...
        Я с трудом удержался от аплодисментов, - Джино раскрылся, словно таежная лилия в солнечный полдень. Куда тут Агуаре с его цеховой цифирью. Вот и смотрит теперь штурман на "лишнего" человека как на привидение. А тот принялся самозабвенно воспроизводить древний источник, заученный, видимо, тоже в детстве, во времена "обязательного" образования.
        - "...ничто не исчезает, даже в
        НЕПРОЯВЛЕННОМ СОСТОЯНИИ
        . Как в начале, так и в конце все элементы существуют в непроявленном состоянии, лишь в
        ПРОМЕЖУТОЧНОМ СОСТОЯНИИ
        они проявляются, так что это не составляет никакой разницы даже с материальной точки зрения".
        Я задумался. О чем это он? Просто так тут никто и не чихнет. Об иллюзорности всего материального? Но на практике эта иллюзия может загнать живую душу в такой переплет, что выбраться и вечности не хватит.
        Джино завершил контрудар по Агуаре весьма изящным выпадом:
        - Движение вещества и энергии - всего лишь непреодоленная иллюзия индивидуального духа, нашего сознания. Чары материи, обволакивающие нас подобно вечерним платьям, - препятствие к подлинному освобождению. Но их можно обойти!
        Итак, всего то... Раздеться, оголиться, обнажиться... И свобода прирученно заурчит у голых бедер. Я склонился к дилемме: или он действительно идиот, или же Великая Пустота проникла в наши вечные души и лепит из них образы невиданные и невидимые. Джино глубоко мыслит... Пустота - причина серьезная, и в этом плане она вездесуща. А Джино весьма женственен. Приторно, липко... Откуда он взялся? Бродят слухи о всяких сектах. Пытаются освоить нетрадиционные и забытые подходы к приручению мира. Роются в реликтовых манускриптах. Если он оттуда, то они весьма могущественны.
        О, что это с Кертисом?!
        Путевой Шар отразил его лицо, и два Кертиса принялись спорить. О чем они? Я прислушался. Интересно: о лечении иссякшего интеллекта ароматами. Выходит, непроявленный цветок Джино вполне объективен, всех достал.
        В рубке тишина, если не замечать шума от Кертисов. Самоуглубленная в саму себя тишина. Можно молчать, можно кричать. Всё одно, из пустоты пришло, в пустоту уйдет. Нет ничего, кроме нее, родимой. Великая Мать-Пустота в непредсказуемой пульсации рождает звезды, суперструны, обезьян и Цеха... Вдох-выдох... Появление-исчезновение... По законам непознаваемых ритмов. Беззаконных ритмов. Таковое в принципе не изучаемо. Никаким разумом. А потому и смысла не имеет. Зачем же терзать жалобно стонущий мозг?
        Кругом головы закрутил холодный вихрь. Мозги стали леденеть. Я потер уши горячими ладонями. Потеплело. И, имитируя командирский тон, обратился к Агуаре:
        - Штурман! До сего часа я считал, что цель прыжка "Ареты" в вакуум - достижение обитаемых миров. Или?
        - Да, - согласился Агуара; он легко переключался, - Обычный полет бесперспективен. Люди в космосе рождают даунов и прочих нестандартов. Живому человеку в разумном виде звезд не достичь. Легендарная технология древних поколений для нас недостижима. Сибрус думал именно о том, что ты сказал.
        - А я что-то сказал? - удивился я, - Я всего лишь заметил, что ничего не понимаю. А с этого часа почти убежден, - у каждого из нас цель своя. Нет общей цели! Обитаемые миры, - лишь вывеска, пустой фантик. Но ты же штурман! Мы не можем бороздить мир одновременно в разных направлениях. Или можем?
        Но штурману, видимо, все равно, куда идет его шхуна. Он придвинул кресло к Путевому Шару и встрял в спор между Кертисами. А те приступили к обсуждению проблемы межрасовой совместимости среди обезьян. Неужели таковая и у них существует?
        "Чтобы вернуться, надо мыслить мощно и едино". Так сказал Сибрус. Но даже у меня, капитана, сегодня своя, личная цель, - капсула Илоны. Она тут, в нашем вакуум-слое. Погрузиться глубже она не могла. Если только ее не выбросило в невообразимо удаленные времена-пространства. Вакуум воздействует на экипаж. Еще вчера для меня сегодняшний сеанс связи с собственным подсознанием был немыслим. А только что прозвучала опасная фраза: "Мы родом из Месопотамии". Если проникновение в вакуум связано с достижениями месопотамского Вавилона, - тогда все обернется очень плохо. Плохо для всех. И для тех, кто остался за бортом "Ареты". Сибрус упоминал о подобной возможности. О некоем Вавилонском варианте... Пугающее прозрение, и возросло оно не на пустом месте. Но и не без влияния вакуума.
        Внезапный приступ холода вызвал жаркий пот. Дрожащей рукой я принялся искать платок.
        Вавилон сгорел на том, что возжелал обрести небеса, игнорируя волю Хозяина. Вавилонская башня - аллегория. Они там сотворили нечто подобное "Арете". И если Илона смогла... Те жрецы были весьма информированы.
        В каждом Цеху отрабатывается своя процедура Спасения. Вот зачем они копают в тысячелетних песках. Понимает ли Сибрус, что может привлечь проклятие на весь род человеческий? Тогда диспут Кертисов и Агуары относительно обезьян воплотится в земное бытие. Впрочем, незаслуженных проклятий не бывает.
        Сибрус как-то, - десяток лет тому, - заговорил о зеркале мира. Или миров? Как жаль, я плохо помню тот разговор. Да и неопределенно говорил учитель, туманно. В частности о том, что вакуум с его состояниями, - физическое приближение к тому Зеркалу. И о том, что во времени и пространстве путь к нему бесконечен. Но это, - пусть счастья, блаженства.
        ...Ограждение садов райской вечности...
        Вакуум?
        Или таинственное Зеркало?
        Разве не в Рай стремился Вавилон?
        В рубке похолодало сильнее, от звезд Перископа задуло мелким колючим снегом. Штурман неожиданно доложил, что климатическая установка бездействует, - перемен погоды она не фиксирует. И снова вернулся к беседе Кертисов. Вот как! Оказывается, есть на шхуне и такая аппаратура! Ну какой я капитан?
        Андрий закутался в синтезированный вакуумом желтый тулуп. Одной иллюзией защитился от другой.
        Зеркало, зеркало, зеркало...
        Шару надоели Кертис с Агуарой. До этого Шар с Кертисом был на дружеской ноте. Может, потому, что Кертис, - в экипаже самый старый. И еще - он итальянец из распыленной по всему миру греко-египетской диаспоры. Это к тому, что в достартовой жизни он мог знать Илону. Она из того же сообщества. Кертис, - спец высшего класса, но его квалификация тут равна роли Джино-уборщика. Все мы тут бесполезные символы.
        Снегопад закончился, снежинки растаяли. Путевой Шар воспроизвел сигнал сбора и тут же из всех динамиков зазвучал жесткий голос молчащего Агуары. Голос профессионально штурманский, но фразы... Не агуаровские фразы, а...
        - Отроки неразумные! Комментаторы тараканьих скачек, пропагандисты загнивших устоев! Послушайте, друзья-страдальцы, мудрость серую, грамоту изначальную. Создавая кругом себя усиленное пси-поле, единица Разума увлекает в вакуум себя и среду, в которую оная логически вписана. Виртуальная "шуба", - оболочка элементарных частиц, - меняет свои качества. Возникает эффект, названный братом моим Сибрусом "скольжение в шубе". В результате реальный предмет переходит в иное состояние. Связи с прежним миром теряются, и это состояние можно определить как физическое инобытие... Есть порог, критический уровень поля, который требуется для этого. Но первое и непременное условие перехода, - пассивное состояние чувств субъекта, внутренняя пустота. А она приходит после взрыва...
        - Вот! - радостно прервал Кертис подведомственный Шар, - Обуздай желания, входящий в нору Великого Крота! Укроти обезьяньи инстинкты. Тогда и обретешь счастье...
        - Ты это кому? - с угрозой спросил Агуара-Тунпа, мрачный и напряженный.
        Неужели бросится на брата по Цеху? Но невероятного не произошло. Кертис среагировал раньше Агуары.
        - Нет. Это я другу и товарищу по прошлому воплощению, дорогому моему визави Анри Пуанкаре. Он мне не раз говорил, а после записал такие слова: "Я-подсознательное" не является низшим по отношению к "Я-сознательному", оно не является чисто автоматическим, оно способно здраво судить, оно имеет чувство меры и чувствительность, оно умеет выбирать и догадываться. Да что говорить, оно умеет догадываться лучше, чем мое сознание, так как преуспевает там, где сознание этого не может".
        - А кем ты служил при товарище Пуанкаре? - по-казацки просто поинтересовался Андрий; переселение душ для Цеха Розы Мира вовсе не являлось непреложным законом; Роза Мира сама издавала законы бытия, - Писарем-биографом? Сторожем при клозете?
        Кертис не обиделся.
        - Меня звали Эмиль Бутру. Я должен бы известен тебе как спиритуалист. Специалист по вызову духов. В те годы нас было... Было достаточно.
        Он сделал паузу, чтобы оценить реакцию на свое откровение. Имя действительно было известным. Наследие Бутру входило в список Сибруса для кандидатов в вакуум-плавание. Видимо, Кертис основательно изучил труды спиритуалиста.
        - Еще будучи Бутру, я поддержал друга Анри и объявил, что бессознательное в человеке превосходит сознание во всем. Во всём и всем! Так что придется нам признать, что сознанием и логикой мы ничего не добьемся. Все тонкие чувства, озарения, нюансы веры, - все они замкнуты на подсознание или, точнее, на бессознание, на свободное познание. Попробуйте не согласиться!
        Это был момент торжества подсознательного в Кертисе.
        ---- *** ----
        Кертис поразил не только меня. Озадаченный Агуара даже забыл, что настало время его дежурства, а капитану пора на отдых. Напоминать я не стал. Уходил экипаж молча. От встречи никто ничего не получил. Я в том числе. Было у меня желание создать эмоциональную свалку, взорвать атмосферу взаимной нелюбви. Кое-что, правда, прояснилось, но интегральная составляющая ситуации не стала прозрачнее. Так что надо мне побыть одному. И здесь, в рубке, ставшей нервным центром "Ареты". Пора уточнить, кто же я такой, Алекс Сибирцев. Кто я есть и для себя, и для людей.
        Было время, считалось: разумность, - признак социальности. Эксперименты показали, что Маугли не менее разумны, только мыслят и общаются они в иной системе координат. И лягушка вполне может стать принцессой. Сегодня я убедился: мы, пятеро, не общность. Мы одиночки, Маугли. Наши системы речи, мышления и прочего - лишь пересекаются, но не совмещаются. Волк, овца, баран, лев... Лев? Кто тут царь зверей-то? А может, все мы просто обезьяны? Из разных стай...
        Ребенок - человек иной цивилизации. У него нет иллюзий, настоянных на мутной воде стереотипов. Потому я и не помню себя в детстве.
        Я не помню ни отца, ни матери. Я никогда их не искал, рассчитывая на самого себя. Один из северных интернатов Розы Мира... Как я туда попал, до сих пор не понимаю. Попал и стал объектом насмешек. Ребят зацепили мои уши и глаза. Слишком уши были большими. Я терпел месяц, потом отыскал в Шумерском пантеоне Дингира, - божество с громадными ушами и глазами. Оказалось, они символизируют мудрость. Меня оставили в покое. Перед духом религии нас учили трепетать. Но разбираться в религии не научили.
        Много позже Сибрус нацелил меня отделять идолов от Божества. Оказалось, понятие "религия" люди расширили до антисмыслов. Слово получилось резиновое, растягивающееся по любому желанию. А многим другим Сибрус по жизни не встретился.
        Роза Мира воспитывала красиво и увлекательно. Зоогогика, метапсихология, мета-пара-что-то еще... Все вместе звучало как песня-заклинание. И по сей день звучит. Один курс духовной эволюции человечества чего стоит! Я не знал тогда, что интеллектуальное вовсе не обязательно духовное. Но как привлекательно в этой эволюции все сплеталось: история арийской философии, зодчество шумеров, звездная технология атлантов...
        Учился я с упорством, но легко. И самонадеянно нацелился на Всемирную религиозно-философскую академию. После нее - возвращение в Розу Мира, включение в элиту северного цветка планеты. Дух захватывало... Но Цеху не хватало кадров вне собственной организации. Мне вживили молекулярный чип контроля, сделали курс инъекций специальной психической подготовки и, - я в федеральном колледже особо одаренных детей, на теплом острове Ста Городов. После холодной России, - почти рай. Илона приехала туда из горячего Египта и поначалу мерзла. Колледж и определил наши судьбы. Ибо там, кроме всего, выявляли приоритетные одаренности. И как-то само собой мы с ней нацелились на космос. Нацелились, чтобы после колледжа разъехаться, каждый к себе. Она - домой, я - в резерв Цеха. Но "мы" для нас успело стать важнее "я".
        Отдельные судьбы стали одной, но мы еще не знали, что все предопределилось много ранее. Но кто способен разгадать тайны предопределения?
        Вот, только задел болевую точку, и экран замерцал. Я замер, - эксперимент со мной продолжался. И всерьез, по-настоящему, - на сей раз ожила моя встреча с Илоной, ставшая началом... Да, именно тогда явно определился ход нашей с ней жизни. В соответствии с предопределением.
        Замерев в трех шагах, она ироническим прищуром оглядела мой комбинезон. Кругом плавился тридцатиградусный июль, и комбинезон смотрелся вызывающе смешно. Все равно что белье с подогревом в римской сауне. Но я терпел, кося взгляд на значок Космоколледжа. Видит она его или нет? Она увидела и усмехнулась. Чуть повела губами, так, что можно было и не заметить. Кто другой и не заметил бы. Но во мне царили кастовые комплексы. И я тут же выпал из первой шеренги на обочину повседневности. А на обочинах не принято красоваться тем, что не внутри, а снаружи.
        Но марка, - вывеска! - Космоколледжа держала цепко. Ущемленное самолюбие...
        Когда-нибудь я смогу с ним расстаться?
        Я не отвожу взгляда от безжалостного экрана Перископа. Смотреть на себя со стороны через столько лет... Как же я был глуп и самонадеян. А Илона, - маленькая, хрупкая, но уже взрослая, уже мудрая: еще не опытом, но инстинктом. Да, так и было: я не сошел с тропинки, не уступил ей, не сказал нужных слов, не... Нескончаемая вереница "не"...
        Именно в тот год стартовала Эра Вторжения в Надземелье. Технотронная суперцивилизация, ведомая Федерацией номинальных государств и реальными Цехами, рванулась в Небо. Не оглядываясь, не смотря под ноги. Кто из нас думал, что на деле открывает Эру Скорпиона?
        Срочно требовались свежие куски жизненного пространства. И даже многочисленные жертвы на межпланетных трассах не ослабили космический прессинг. Соперничество между Цехами гасило любые призывы пересмотреть стратегию экспансии. Цена выпускника Космоколледжа взлетела к звездам.
        На Илоне, - легкое розовое платьице. Как облачко на восточной заре. Что ж, ее, - в отличие от меня, - было кому наряжать. Папа, мама, бабушки, дедушки, дядечки, тетечки... Полный семейный набор. Илона улыбнулась, все тем же ехидно-критическим взором окинула помещение рубки. Я похолодел: сейчас она шагнет внутрь "Ареты", и соединится несовместимое.
        Но нет... Кто меня пощадил? Биомозг "Ареты", вакуум?
        Тропинку у моря мгновенно заместил Зал Памяти Космоколледжа. Галерея живых портретов Героев Космоса. На постаментах красного золота четырехмерные фантомы жизни... Можно поговорить, пожать руку, поправить складку одежды. По поверью, в лунные ночи они сходят с пьедесталов, собираются вместе и вспоминают то, что неизвестно живым.
        Сколько раз уже Галерея раздвигала-расширяла стены? Уверен, уже приготовлены пять мест для экипажа "Ареты". Передо мной медленно проплывают фигуры, лица. Кто улыбается, кто смотрит с серьезной печалью. Не хватает только увидеть самого себя. Что будет означать: мы не вернулись. Не вернемся...
        Я смотрю и вспоминаю. Впервые за столько лет, и - по принуждению. Не хватает человеку Земли ни времени, ни сил, ни желания оглянуться на пройденный путь. Оглянуться и попытаться увидеть, в какие моменты судьбы свершились как нужные, так и крайне сомнительные поступки. Разве нет у человека такого дара, как свобода выбора?
        Не знаю, сколько сейчас Героев в Галерее. Число их растет пропорционально росту человеческой активности в Космосе. Курсантов готовят на пределе психофизических возможностей. Выпускник Космоколледжа отличается от обычного землянина, как полубог Геракл от смертного троянца.
        "Надземельцами" летный состав именовали официально затем, чтобы отделить нас от работников стационарных космостанций, лунных и марсианских поселенцев, специалистов инфраструктуры космоса. Из этого "Над..." струился свет околобожественной значимости. Так создавался престиж, и так росло население Галереи. А действительный смысл гордого "Надземелье"... В своем элитарном круге опытные космолетчики именовали себя "безземельцами". Но сколько из них так и не успели дать себе истинную оценку? Став капитаном, я попытался препарировать стратегию кураторов Космоколледжа. Но альтернативы действующему порядку не нашел. Похоже, безмерные цены продвижения в Небо нельзя было сбросить ни на один пункт, ни на одну жизнь. "Надземельцы" платили дань беспрекословно: людскими жертвоприношениями и невозможностью оставшимся в живых вернуться в обычное земное бытие.
        Программу подготовки курсантов полностью засекретили после моего выпуска. Федерация опять уступила Цеховым вождям. Что и зачем скрывать? И от кого? Теорию и практику космонавигации? Курс обеспечения безопасности космических строек? Или психологические основы контакта с внеземными цивилизациями? Ну, может быть, некоторые моменты психофизической подготовки, закрученной вокруг интегрально-восточной системы.
        Мало что могу вспомнить в деталях. Разве что трехмесячное участие в научной экспедиции Академии Розы Мира. Знаменитые пещеры Марса... Свежие, не тронутые земным любопытством, - их только что открыли. Открыли и через месяц закрыли. Почему закрыли, и сейчас не знаю. Марсиане не оставили нам ничего из своей технологии. Только образцы искусства, исполненные невероятно живыми, превосходящими диапазон человеческого восприятия, красками. Мне повезло. В прорытых под пирамидой Вечного Ужаса ходах я нашел два осколка неизвестного прозрачного минерала. О, то были волшебные камни! В глубине их светили и двигались мириады искр-огоньков. Сравнить было не с чем. Земля еще не имела ни "Ареты", ни ее Путевого Шара. Если Шар сделать твердым и разбить на куски, получится примерно то же.
        Один камешек я подарил Илоне в день ее двадцатилетия под видом амулета. Он ушел вместе с ней. Тот день рождения она встретила стажером на рейсовом крейсере-челноке "Луна-Фобос", командование которым я только что принял. Второй камень вошел в коллекцию Цеховой Академии.
        Ничего не вернуть. Словно и не было ничего.
        ...Где-то шла настройка. Экран Перископа лихорадило. Изображения наслаивались друг на друга, искажались... Я понимал: сталкиваются разновременные пласты моей памяти, идет ориентированный психопоиск. Неужели все-таки вакуум? И возможно ли отсюда воздействовать на свое прошлое? Изменить хоть что-то?
        Поток воспоминаний продолжал течь, меняя направления и скорость, натыкаясь на пороги...
        Режим посещения Колледжа "посторонними" ужесточался не раз. Пошла охота за методиками и отдельными приемами обучения космолетчиков. В то время как и Цеха, так и федеральные органы отрицали за собой такой интерес. Курсантов перестали допускать к участию в континентальных спортивных состязаниях. Впрочем, закрыли от нас не только спорт. Любые конкурсы вне стен Колледжа стали табу.
        Из экипажа "Ареты", кроме меня, школу Космоколледжа прошел Агуара. В какое время - не знаю. Лет он моих, но я его там не встречал. И общих на двоих знакомых по Колледжу у нас нет. Но то, чем он обладает, можно получить только там. Почти мгновенная реакция мысли; точность выводов, решений, действий... И, конечно, взрывная сила и феноменальная выносливость. А еще: иной, не общеобычный, склад ума, иное мышление, иная логика. Отсюда замкнутость, элитарность. И, - престиж профессии. Многое из этого в Агуаре сейчас не проявляется. Он хорошо себя контролирует.
        Экран вернул-таки Илону в розовом. Тропинка в том месте проходит рядом со скалистым обрывом. Сейчас я хорошо вижу: море на редкость спокойное, от берега до горизонта в полосах нежных тонов, от голубоватого до зелено-фиолетового. Отраженная радуга моря... Недалеко, - желто-серое пятно рифового поля. Предупреждающих знаков не вижу и теперь. А службе охраны жизни на Земле народ доверяет абсолютно. И я, стоящий в престижном комбинезоне, был частичкой народа. И знал: особого риска в красивом прыжке в воду нет. Всего-то до воды метров двадцать.
        Хотел я показать, как это делается. Да не успел, не получилось демонстрации. И с того момента в нашу с Илоной жизнь внедрился неизменяемый закон-аксиома. В соответствии с ним Илона до последнего дня опережала меня в критических ситуациях. Причем в каждом отдельном случае предугадать ее поступок не было возможности. Я даже пытался настраивать себя на готовность к опережению. Бесполезно. Трагедия на "Дикобразе" - не случайность. Илона в последний раз защитила меня. Как и на сегодняшнем экране, только тут, - в первый раз.
        Чей-то голос повторил во мне: "Не успел...". Голос личного суда.
        Красиво идет показ. Точность ангельская, непревосходимая.
        Да, первым я не успел. Но выучка Колледжа! Я мигом понял: Илона угадала мой порыв и опередила его. Растерянности не было, где-то внутри сработал переключатель, выводящий на таинственные основания психики. Оттуда берут начало каналы связи человека со Вселенной-Энрофом. Они-то и вывели мою личность за грань земного течения времени. Движения вокруг замедлились. Я легко мог накрыть ладонью летящую хитрым зигзагом сине-зеленую стрекозу. Да, я превратился в джинна-властителя секунд, способного изменить ход событий.
        Информация, схваченная зрением Илоны, поступила в мой мозг и усвоилась раньше, чем самой Илоной. Ее летящие вниз глаза заметили скрытый зеркалом воды камень. Траектория падения целила прямо в центр куска гранитной скалы. Думаю, откололся он недавно и потому не зарегистрировался безупречной службой охраны жизни.
        Беззвучный крик Илоны подстегнул отшлифованный механизм реакций. Нет, не зря о космолетчиках бродит по свету множество поражающих обывательское воображение рассказов. Точка опоры, направление и сила стартового броска определились без участия сознания, без перебора вариантов. Догнав в ускоренном падении Илону, я резко толкнул ее обеими ступнями в левое бедро. Через пару секунд по времени Илоны и через долгую минуту по моим внутренним часам мы одновременно вошли в воду по обе стороны рокового камня.
        Эмоциональный всплеск и разовый выброс энергии отняли много сил. Перед глазами плыли цветные круги, дыхание прерывалось, сердце стучало тамтамом. Спасительная истома пришла от голоса Илоны. Я не заметил, как над нами завис спасательный геликоптер, посверкивая синими маячками на красном брюхе. Оттуда пришел вопрос, Илона что-то ответила и успокаивающе помахала рукой. Не понимая слов, я смотрел ей в лицо. Надо же, - никаких следов испуга!
        Горячее шоколадное плечо коснулось моей груди. И я в рубке снова, также живо, ощутил ее обжигающее тепло. Лицо Илоны, в сверкающих капельках, улыбалось напротив.
        - ...Ты меня спас, да? - после выдоха прошептала она с ударением на "Да"; получился сразу и вопрос, и утверждение, - Но как это у тебя получилось?
        В глазах ее светилось любопытство, но не детски прозрачное, а как бы занавешенное знанием ответа, пониманием ситуации.
        И только теперь, в рубке "Ареты", я понял: не я ее, нет! Она меня тогда спасла. Ведь прыгни я первым, на "Арете" был бы другой капитан. Но как она смогла? И ведь ни разу не проговорилась...
        Я жадно смотрю на экран.
        Мы сидим на нашем камне, полускрытые зеленоватым упругим зеркалом моря, рассматривая преломленные отражения ног и колеблющиеся лица. Зеркало моря дышит, легко и спокойно.
        Почему я молчу? Ведь она ждет от меня слов. И говорит она не потому, что желает, но потому что я молчу.
        Я слушаю ее снова. Меня двое слушают ее. О чем я думаю на экране, не помню. В рубке, рядом с затихшим Путевым Шаром, я пытаюсь разобраться в значении ее слов, будто в них кроется разгадка всей моей судьбы. Нашей с ней судьбы.
        - ...Знаешь, я решила! Я ведь здесь часто ныряю. Как это глупо - разбиться о камень, случайно упавший в воду. Знаешь, когда-нибудь я тебя тоже спасу. Так и знай!
        Из недостижимого той Илоной будущего я это знаю. Для того она и решила поступить в Космоколледж. В отличие от меня, зачарованного звездной романтикой, она знала зачем. Илона умела добиваться своего и всегда выполняла обещания. А элитарное население заколдованной "Ареты" этим похвастаться не может.
        Вакуум, вакуум... Кто играет моей памятью? А если ему захочется показать будущее? И что ему мои желания и мечты? Кому сейчас служит биомозг "Ареты" вместе с Шаром и Перископом?
        Видения закончились. Я резко поднялся из кресла, но кровь после долгого сидения не прилила к голове. Или я уже фантом? Приблизившись к Путевому Шару, я ударил кулаком в мерцающую пустоту. Рука прошла без помех, но следом за ней из квазизвездной глубины выскочил пузырь, похожий на мыльный, с нарисованным на нем детским личиком.
        - Я - бозон Хиггса! - негромко и печально заявил он, - Будем знакомы. Я - тот самый, без кого ничего не бывает. А ты - из моей свиты. Элемент моего поля. Без поля мне трудновато. Ты же понимаешь меня? Ну скажи, что понимаешь...
        Личико сморщилось в страдании.
        - Понимаю, понимаю, - успокоил я его, - Нельзя тебе без поля. Как королю без свиты.
        - Вот так правильно, - бозон повеселел, - Я прихожу, когда есть с кем. К кому... Тебя здесь пятеро. Пожелайте все пятеро! И тогда я - король. Тогда - не обессудьте.
        - Не обессудим, - заверил я бозона.
        А в себе покрыл его: "Научный реликт, твою... Лет уж сто тебя никто не вспоминал за ненадобностью. Явился, твою..."
        --- *** ---
        Бозон Хиггса пропал, и больше ничего не желало происходить. Мир мой заполнила Пустота.
        Не за что уцепиться ни взглядом, ни мыслью.
        Да, вот, что-то из истории. В историю, как известно, можно войти. А можно и попасть. Попробую войти.
        Русичи дворцы князей именовали чертогами. Зачем такой мрачный корень обозначению жилья? Чёрт... Копыта, рога, кажется... Видимо, - или невидимо? - они, рогатые, селились поближе к князьям.
        "Черт чертил черты чертогов..." А эта фраза откуда? Зеркало... Черта между мирами... Из того же корня.
        Исторические феакийцы много знали о невидимых соседях. Сибрус любил иногда побаловаться отрывком из "Одиссеи". Только одним, а знал всю поэму. Как там?
        Кормщик не правит в морях кораблем
        Феакийским; руля мы,
        Нужного каждому судну, на наших
        судах не имеем;
        Сами они понимают своих
        корабельщиков мысли;
        Сами находят они и жилища людей и
        поля их
        Тучнообильные; быстро они все моря
        обтекают,
        Мглой и туманом одетые; нет никогда
        им боязни
        Вред на волнах претерпеть или от
        бури в пучине погибнуть.
        Такой вот загадочнейший отрывок. Любит мой старик феакийцев с их мыслеуправляемыми кораблями. "Арета" - чем не феакийская шхуна?! В плане, в чертеже мало отлична. И чертоги ведь по чертежам возводили. На "Арете" тоже, - ни рулей, ни ветрил. И без мыслей также никуда.
        С детства в меня вталкивали азбучную строку: мир сотворен, шаги свои сверяй... Но в каждом Цехе, - свой творец. И не один. А хозяев, управляющих природой и людьми, - совсем бесчисленное количество. Это что, коллективное хозяйство с децентрализованным демократизмом? С кем сверять шаги, никак не понять. А кто командует в вакууме? Кто здесь чертит черты разделительные?
        И я всхлипом обиженного подростка вопросил вездесущую Пустоту:
        - Не хочу я до смерти носиться по твоим негреческим волнам! И не доживем мы здесь до смерти, раньше пропадем!
        Вездесущая сердобольно вызвала Сибруса из Шара. Но какого-то не такого, малоземного. Непохожий на себя Сибрус уверенно выдал строки из Упанишад.
        В состоянии сна, идя вверх и вниз,
        Бог творит... многочисленные образы,
        Словно веселясь с женщинами, смеясь,
        Словно даже видя страшные зрелища.
        Люди видят место его развлечения, его самого не видит никто.
        Вот и стихотворная полоса вошла в жизнь. На Земле было не до того. К Сибрусовскому возрасту, может, и дозрел бы. Но я понимаю, к чему меня склоняют. Всё к тому Зеркалу - туда вьется моя тропиночка. Искаженный Сибрус подсказывает: ходите вы, ребята, вслепую, а истина - рядом. Игра неверных отражений, - вот ваше представление о мире.
        "Свет мой, зеркальце, скажи..." Смеется надо мной неизвестное зеркальце. Где ты, та грань-черта, та волшебная неуловимая линия, отделяющая творимое от творящего? И разве разделение, - не условие взаимопроникновения? Не условие единства мира?
        Но сколько уж раз казалось: вот, ухватился за грань-черту, а она растворяется тут же, пропадает во мраках неведения. Ни словом, ни разумом не проникнуть за порог... Да и один ли он, тот порожек?
        Почему я это вспомнил? Еще еврей Филон проповедовал, что до Адама-праотца существовал некий прачеловек. Никто его не видел, и именовали по-разному. Пуруша, Гайомарт... Бестелесный, безразмерный, но человекоподобный...
        Не он ли играет со мной, прикрываясь лицом Сибруса и пользуясь ненужным экраном Перископа? Если так, пора из тихой депрессии впадать в панику и страх.
        - Неужели Сибрус нас подставил? - по-детски спрашиваю Пустоту, - Ведь он убедил меня, что этим путем можно проникнуть в любой уголок Вселенной! Он что, не прав?
        - Прав-неправ... Сильно упрощаешь, капитан. На подводной лодке люди пересекают все океаны, а не то что суши, моря не видят. А другие наблюдают все красоты мира, оставаясь дома. Дело выбора...
        Это уже диалог! Да здравствует Пустота! Предложения начали поступать! Есть смотровая площадка, осталось только место на ней занять. Всё только начинается, всё впереди...
        Зачем мне какие-то внеземные цивилизации, когда есть контакт с разумом внекосмическим?! Неужели поиск внеземных цивилизаций - всего лишь камуфляж? Скажем, для Цеха Джеда? Я не считаю себя преданным какой-либо цеховой гильдии, ни цветочной, ни пирамидальной. Не легла душа... Начинаю понимать: диалог с Пустотой действует на меня подобно крепкому вину. И хорошо! Под градусом праздник, - что пожелаешь, то и получишь. Подарков тут есть.
        - Будь осмотрительней, капитан, - строго предупредил Сибрус из Шара, - У нас так: не успеешь подумать о чем-то, а оно тут как тут. Зачем тебе в рубке, к примеру, колдун из Вавилона? Что посеешь, - то пожнешь.
        - Незачем колдун, - легко согласился я, - Понимаем о пси-факторе. Но без подарков тоска бесцветная. И мозги включаются-выключаются как-то анархически. Когда не надо - работают, когда надо - увы! Никак не подстраховаться.
        Сибрус задумался, складочки на лбу изобразил. Есть от чего, - опасное дежурство получается. Зря Агуару отпустил. Отоспится команда, а на шхуне бесы хозяйничают. Пора мысли попридержать, а то прыгают, как черти по чертогам.
        Верно предупредил предтеча Адама! Образ только мелькнул, а уже писк за спиной.
        О, Великая Пустота!
        Поворачиваюсь с превеликой осторожностью, напрасной и излишней. На ранее пустом сундучке с медаптечкой внутри красуется миниатюрная копия "Ареты". Игрушка, но какая точная работа! Так она выглядела на Земле. Если смотреть издали.
        Да, воспроизведено в абсолютной точности. Снасти, мачты... Палубные доски... Капитанская рубка... Паруса... А вот паруса! Они наполнены ветром, трепещут, словно шхуна мчится по земному морю! Я прислушиваюсь. Так и есть: скрип, скрежет, плеск... Звуки, сопровождающие парусный корабль на ходу. Обязанные сопровождать...
        Хорош подарок. Очень хорош. Но дело не только в копии шхуны. На ее палубе, в самых живописных позах, разместились пятеро обезьянок. Разодетые, непохожие друг на друга, - экипаж мини-"Ареты".
        Восхитительно! Мини-экипаж, живой и бодрствующий. И в управлении корабликом не участвует.
        Я стою и любуюсь ими до момента, в который понимаю: обезьянки-то не просты! Они тоже копии. Искаженные, измененные копии реального экипажа реальной "Ареты". Наши отражения в комикс-зеркале!
        Пришлось сосредоточиться.
        Наименее цивильный вид имела обезьянка с хвостиком и рожками вместо ушей, с устрашающей мимикой. Вся черная, из одежды: два кусочка ткани, прикрывающие срамные места. И смотрит на меня злобно. Ей бы рома под приличным градусом, - и повеселеет. И будет в точности ранний римский Пан. Вот и первая кличка: Пан. Думаю, в самую цель. Отображение штурмана Агуара-Тунпы. Цех Гора будет недоволен столь яркой карикатурой на своего представителя.
        Вот и отражение Кертиса: серенький, скромненький, забился в уголок на корме, вертит в ручонках блестящий шарик. Весь ушел в любимое занятие. Шерстка на головке вся белая, и я его назвал "Седой". Не ее, его. Четверо из пяти оказались мужского пола.
        Копия Андрия, - "Казачок", кто же еще! - имеет усы, лысину с оселедцем, отличается гибкостью гимнаста. Сидит на рее, изредка поглядывая на меня. Без особого интереса. Больше привлекает Казачка обезьянка, изящно полулежащая у входа в рубку с палубы. Без сомнения, дама. Костюмчик на ней почти прозрачен, на ушках серьги, в носу колечко. Имя? Что проще, конечно, Джина.
        Свою копию я рассматривал дольше. Белые брюки, рубашка... Уши, глаза, - конечно же, они сразу привлекают интерес. Но как он спокоен! Никакой мимики, отрешенное созерцание обстановки в рубке реальной "Ареты". Поколебавшись, называю его "Белым Йогом".
        Через часок земного времени я пресытился обследованием подарка. Стало совсем весело, впервые с момента старта. Маленький зоопарк предложен нам не просто для развлечения. Это же живое зеркало, отражающее, копирующее, действующее. Только ли внешне?
        Мелькнула мысль: изучая обезьянок, мы будем познавать себя. До поры, пока проникнем в собственную суть. И тогда, вероятно, что-то и произойдет. Может быть...
        Я уже не хочу говорить с Пустотой. Там не предтеча Адама, не Пуруша. Подарочек не дедовский и не отцовский, слишком мудреный. Подозреваю, тут не обошлось без моих личных представлений о спутниках в плавании. Несомненно, мое подсознание постоянно занято экипажем. Постоянное кружение непроявленных мыслей...
        Да, свежерожденная мысль - потенциальный энергетический заряд. Каждый человек пронизан и окутан облаком тесно сплетенных мыслей. Он излучает их, принимает, связывает-развязывает... И тут не нужны слова, способные лишь ограничить смысл. Почему мы, в таком случае, не понимаем друг друга?
        Эмоции? Да, наши чувства препятствуют нашему объединению. И по этой непрозаической причине "Арета" блуждает как будто не по нашей воле. Возможно, нам требуется предельное спокойствие. Но оно невозможно, пока не выплеснется наружу все то, что кипит в каждом.
        Наши внутренние картины реальности не совпадают. Ни по глубине, ни по охвату, ни по чистоте. Вот оно, главное, - по чистоте. Зеркала наших разумов затуманены, запятнаны, загрязнены. У каждого - по-своему.
        Так же различны наши мыслепрограммы. Мы нацелены на разные точки будущего, на разные проекты его достижения. Нам недостаточно одной "Ареты", их нам требуется пять штук!
        Наши тела изменились. Мы внутри иной физики. Тут царят неизвестные нам законы и постулаты. Возможно, постулатов-аксиом и вовсе здесь нет. А система мышления - прежняя. Вот где парадокс.
        Одному мне с этим не справиться. Надо идти к Агуаре. Он наиболее раскрепощен из всех, менее земной, чем другие трое.
        Я присел перед обезьянками, послушал шум морского ветра, пронизывающего мини-"Арету". Пора. Дежурство в кубрике - дань прошлому, вещь архаичная и бессмысленная.
        Люк открылся легко, будто его только что смазали. Трап вниз проскрипел старым деревом; освещение коридора, разделяющего каюты и рабочие отсеки, струилось не от фонарей, а отовсюду извне.
        Убежище Агуары... Дверь у него особая, склеена из кусочков самых разных деревьев. Не помню, такая она изначально, или стала... Я по-земному постучал. Легонько, пальцами о дерево. Он, как и все остальные, должен спать. Сон принудительный, под гипноизлучателем. Без такого расслабления нельзя, можно с ума сойти.
        Ответа нет, и я нажал рукой на деревянную мозаику.
        В каюте царит яркий желтый свет. Тоже извне. Агуара сидит на смятой постели и смотрит на меня пустым мутным взглядом. Я видел такие лица. Штурман пьян как сапожник князя из чертога. Алкоголя на "Арете" не водилось. И какой в вакууме алкоголь?! Откуда здесь взяться бензольным кольцам?
        За спиной Агуары, на белой стене, выцарапаны знаки, закрашенные чем-то бурым. Я всмотрелся. Надпись гласит: "Тот, кто умирает до того, как умрет, не умрет, умирая." Над неровными буквами четкий рисунок, - кружок со вписанной в него звездочкой. Какая мудрая и актуальная формулировка. Хорошо успокаивает. Если для Агуары уже нет смерти, и он это знает, то для него нет и жизни. Потому и пьян до отключки.
        Пьяный и трезвый, мы заряжены противоположно. Что, собственно, и требуется.
        Агуара-Тунпа презрел индивидуальность, отождествил ее с внешним миром. Я же, наоборот, отказался от растворения в Пустоте. Столкновение противоположностей может быть плодотворно. Я обежал взглядом интерьер каюты. Кроме жизнеопределяющей надписи, все стандартно. Полочки, шкафчики, столик, стульчики, фальш-иллюминаторы. Ничего личного, и фотографий из прошлого нет.
        Нас учили. Помассировал ему несколько точек на голове, шее, - и штурман почти трезв. Увидел меня, нерадостно улыбнулся.
        - Капитан... Знаменитый капитан Алекс... Как мне было хорошо. Я почти добрался до цели. Ты поторопился, капитан. Я не успел... Меня ждал ответ. Ответ!
        Знаменитый Алекс? Где, интересно, я знаменит? В Зазеркалье разве. И какая у него цель, и какие вопросы он там поставил?
        Мы - экипаж шхуны, но не моряки. Униформы у нас нет. Каждый наряжается в то, что взял с собой. У меня вот в запасе белый костюмчик. Как на Белом Йоге. Определенно, не понадобится. Зачем я его взял? Для представительства перед внеземной цивилизацией? Агуара сидит в одних трусиках. Коричневокожий, весь покрытый коротким черным волосом, он очень похож на Пана. И тот же темный огонь в глазах. Он поймал мой взгляд, направленный на стену за его спиной, на формулу его бытия.
        - Не торопись, капитан. Твое от тебя не уйдет. Капля принадлежит океану. Не наоборот. Но океан служит капле, когда той требуется.
        Мое недолгое спокойствие рассеялось под вихрем мыслей. Эти слова... Приблизительно так рассуждает сейчас мозг "Ареты", распределенный между Шаром и Перископом. Со мной говорит не совсем Агуара. Не только он. Агуара обезличен, он не совсем человек. И в таком состоянии он страшен, ибо способен сотворить-материализовать любой образ из своего богатейшего внутреннего арсенала. Каплей какого океана он стал? Вакуум неоднороден, в нем свои плюсы-минусы.
        Так и есть! На пустой полочке слева возникла модель лодки, двухместной и двухвесельной. И серая тень между веслами.
        Я вспомнил.
        Лодка Агуара-Тунпы, - это средство транспортировки души в иной мир. Средство перехода через грань-черту, через Стикс, Лету... Перевозчик, по имени Харон, уже наготове. Нет ли и на "Арете" своего Харона?
        Вода забвения переполняет каюту штурмана. Стоит мне присоединиться к нему, - волны захлестнут все помещения "Ареты". И шхуна всплывет. Где? Знаю где: там, где хранятся ответы на тайные вопросы Агуары.
        Нет уж, знаменитый капитан Алекс действительно не торопится. И еще: капитан Алекс не любит ходить чужими путями. И штурман Агуара пока нужен капитану Алексу.
        - Поднимайся, штурман! На шхуне чудеса творятся, а ты в волнах нирваны тонешь. Пойдем, поможешь мне разобраться...
        Пан будет рад встрече с Агуарой?
        А сам Агуара?
        Пан обрадовался.
        Агуара развеселился.
        Они понравились друг другу.
        - Истина так многолика, - Агуара говорил мне и улыбался Пану, - Этот звереныш - мое отражение. Одна из моих граней. Красивая грань, не правда ли?
        Я не стал спорить. Оживший Агуара разговорился. Мне хотелось определить, кто в нем сидит и к каким действиям готовится.
        - Истина превыше правды и лжи. Правда, ложь... Земляне отождествляют их с добром и злом. Подход неверен! Они неразделимы. Как ты его назвал, капитан Алекс?
        Я ответил.
        - Пан! Замечательное имя.
        Агуара никогда меня так официально не называл. Всегда - Алекс.
        - Капитан! Я ничего не ел и не пил с начала экспедиции. Другие тоже?
        Я удивился, что сам не обратил на это внимания.
        - В холодильниках всё свежее... Кухня простаивает. Но так даже лучше. Не загрязняем окружающее пространство. Экологически чистое плавание.
        Он рассмеялся. Я растерянно заметил:
        - Разве оно есть, окружающее пространство?
        Агуара мою реплику не заметил.
        - Удивлен! Почему Роза Мира не обладает высшей властью? Ведь все условия для того! Заверяю: Цех Гора не против подобного шага. Баланс сил? Ну его... Тебе ведь известно: Джед, предтеча Гора-Тота, воплощение Осириса, внушает нам, - наша цель вне земного бытия. Мы на Земле гости, прохожие. И будем уважать любого хозяина. Ты согласен, капитан? Почему ты молчишь?
        Он приблизил указательный палец к Пану, тот ухватился за него и впился зубами. Агуара отдернул руку, слизал с пальца каплю крови. Пан сделал виноватую физиономию. Надо было что-то говорить, и я решил держаться пока подальше от глубинного смысла нашего диалога. Неясно, как к нему подступиться.
        - Ты спрашиваешь по-старому, Агуара. По-земному. Роза Мира или Цех Гора, - и мне все равно. Мы болтаемся в верхнем, пенном слое вакуума. Слова неточны, но других нет. За одно мгновение можно перенестись к границам Энрофа, даже проскользнуть в иную Вселенную. Но можно и вечно торчать в одной точке. Ничего не просчитать, не предугадать. Тут нет Евклида, нет Лоренца, нет Эйнштейна. Ко мне приходил бозон Хиггса, но его тоже тут нет. Но есть живой разум! Я вижу тебя, Агуара. Ты поймал контакт. Не исключено, ты заключил договор.
        Я говорил и пытался зацепить мыслеоболочку Агуары. Но от него шел противодействующий хаотический шум. Агуару прикрыли защитной оболочкой. Но не столь универсальной. Меня кое-чему учили. В рубке стоит тишина, Пустота безмолвствует и бездействует. Нанощупом я прошел в область его сердца и попал куда-то. Оказывается, у Агуары в подсознании имеется специфический китайский слой. Сюрприз! Слой, состоящий из сплетенных воедино знаний и собственных размышлений.
        "Великая Пустота... Высшая реальность... Физический Вакуум - ближний к нам ее слой. Всего лишь проявление... Иллюзия и действительность - нет разницы. Великий Предел, Великая Гармония..."
        Еще глубже!
        Наноигла тормозится.
        Вязкая смесь, я с трудом ловлю понимаемые образы. Что-то о мутных зеркалах и средствах их очистки... Лестница, ведущая вверх...
        Но низа-то нет. А низ - самое важное...
        Тут меня ударило в спину, пси-игла исчезла, срезанная на границе биополя Агуары. Я оглянулся. Никого. Но теперь связь с Агуарой не восстановить. Сам он стоит и молча смотрит сквозь мерцающие огоньки Путевого Шара. Я сокрушенно вздохнул. И, - о чудо! - уловил мыслепоток, исходящий от Пана.
        "Вселенная - наше сердце, наше сердце - Вселенная. Пусть миллион веков тому назад появились мудрецы - в этом сердце они были одинаковы, в этом "Ли" они были одинаковы, пусть через миллион веков появятся мудрецы - в этом сердце они будут одинаковы, в этом "Ли" они будут одинаковы. Пусть в восточном, южном, западном, северном морях появятся мудрецы, и в этом сердце они будут одинаковы, и в этом "Ли" они будут одинаковы".
        Молодец, Пан. Ты и Агуара тоже одинаковы. Вот как продолжилась выцарапанная формула жизни Агуары. Формула смерти Агуары. Я знаю, откуда это. Китайский двенадцатый век. Мудрец Лу Сян Шань. "Ли" у него, - что-то вроде вечного света. Я бы назвал это Брахманом. Но я - не одинаковый, куда мне. Маленький Пан не беднее большого Агуары. Нет, он не просто красивая грань.
        "...единое великое живое вещество... Когда в нем движение, то нет покоя, когда есть доброе, нет злого, а покой - прекращение движения, злое - прекращение доброго... И то и другое соотносится друг с другом и не возникает одно подле другого, в своем рождении все едино..."
        Этот источник мне не знаком. Через земное мне предлагают войти в понимание иного мира? Но некогда анализировать.
        "Желание - не внешнее, но внутреннее, исторгнутое сердцем. Чистота сердца, - чистота и точность исполнения... Молись в чистоте, - будет результат. Закон устроен не человеком. Путь один - самоочищение. Будь взрослым ребенком, но не дряхлым юнцом..."
        Определенно, этот слой никак не агуаровский! Он мог бы принадлежать мне. Но - не мои знания.
        Так мы поговорили. Без драки, по-доброму. Обезьянки нейтральны? Не зло и не добро? По-прежнему ощущаю чью-то тень...
        "...у зеркала нет ни своего цвета, ни своей формы, и потому оно отражает любую фигуру, что появляется перед ним. Если б зеркало имело цвет и форму, оно, вероятно, ничего не отражало бы. Пустота свободно вмещает разные предметы. И когда к нам в душу произвольно одна за другой наплывают разные думы, что, может быть, случается оттого, что самой души-то в нас и нет. Когда бы в душе у нас был свой хозяин, то не теснилась бы, наверное, грудь, от бесконечных забот".
        Х
        энко-Хоси. Записки от скуки.
        Замечательно сказано. Дао Пустоты...
        В какое зеркало ушла китаянка Хэнко-Хоси?
        2.
        ДУАТ АНТАРЕСА
        Экран Перископа, как и Шар, не способен к отражению. Он - не зеркало, и не гладкая поверхность. Это известно всем, имеющим малейшее отношение к "Арете".
        Капитан Сибирцев увидел отражение, нечеткое, чуть колеблющееся, но распознаваемое. Люк, ведущий на нижнюю палубу, медленно исчезал. Затягивался, как живая мембрана. Началась трансформация.
        Тотчас по рубке разнесся крик Джино:
        - Моя каюта рассечена! Холодильник с едой! Его нет!
        Ему тут же ответил голос Агуары:
        - Что ты орешь, как девка перед свадьбой? Зачем тебе еда? Если чего не видишь, это не значит, что этого нет.
        Люк вернулся. Но уже в другом месте, на метр в стороне. Капитан сделал к нему шаг, но его остановил голосок Белого Йога:
        - Ты куда, капитан?
        Алекс сбавил темп, осторожно дотронулся рукой до ручки блокировки люка. Так и есть, дверь ложная. Но ни рядом, ни где еще не удалось нащупать истинного выхода.
        Это - хаос. В хаос черный
        Нас влечет, как в срыв, стезя
        Спорим мы иль мы покорны,
        Нам сойти с пути нельзя!
        В. Брюсов Лик медузы.
        ---- *** ----
        Встреча с Агуарой принесла скорые плоды.
        Деформация пришла и ушла, напугав лишь Джино.
        А Перископ заработал как никогда. Тем не менее, кроме как у Агуары, радости это не вызвало. Интересно: Пан стал вести себя надменно, строил издевательские мины, задирал спутников, пару раз ущипнул за мягкие места Джину.
        Шхуну выбросило в четырехмерность. Да так, что заскрежетали все переборки, заскрипели палубные снасти. Мозг "Ареты" занялся вычислением координат места всплытия.
        Экипаж собрался в рубке. Мне сразу стало тесно и душно. Не обрадовало и сообщение Путевого Шара:
        - Друзья мои! Не исключено, что мы дома. Почти. Отдыхайте, развлекайтесь. Все равно вы бесполезны.
        Родная Галактика выглядела неузнаваемо. Ракурс непривычный. Надо научиться делать мысленную объемную модель Млечного Пути. Неуважение Шара настораживало. Хотелось бы иметь хоть видимость управления.
        Похмельный Агуара понес околесицу. Радость пытается скрыть, что ли?
        - По какой причине поблекли, странники? Не верите в спасение? В совместимость с собой иных миров разочаровались?
        Полупьяные глаза его сверкали близостью торжества.
        Неужели его так скрутила длань Пустоты?
        Между тем Путевой Шар справился с арифметикой, и Перископ представил увеличенный кусочек галактического объема. С Земли мы проецировались на созвездие Скорпиона; указатель целился в центр Галактики. Я начал догадываться. И пока не наступила ясность, решил "допросить" Агуару.
        - Штурман!
        - Я, капитан! - он отозвался бодро и весело.
        - Ты как думаешь, мы расстались с Пустотой?
        - Как можно расстаться с самим собой, капитан Алекс!
        Ах ты, Пан большой, Пан хитроумный! Я перевел взгляд на копию "Ареты". Подарок из Пустоты вынырнул вместе с нами, обезьянки чувствовали себя вполне комфортно.
        - Но мы в своей Галактике, - успокоил Агуара и присоединился к остальным, прямо прикипевшим к экрану.
        Догадка моя перерастала в уверенность. Что и прочитал каким-то образом на моем лице Агуара. И жестким тоном сказал:
        - Китайскому художнику полагалось рисовать так, чтобы "на пространстве размером с палец за далью открывалась новая даль". Ты способен так рисовать, капитан?
        Пылающий взгляд нацелился мне в переносицу. В носу засвербило, потянуло к чиханию. Белый Йог приблизился к Пану и принял боевую стойку. Умница, да враг не там... Что и подтвердил тот, кто поселился в Агуара-Тунпе.
        - Реальность - тень Пустоты. Но человек способен подняться не выше теней реальности. Чтобы иметь уверенность, путешествуй в одиночку, капитан... Возможно, не заблудишься.
        Кертис воззрился на Агуару, как на объект кровной мести. Но того это нимало не смутило.
        - И не думай! Ты безвозвратно стар, обученный грек. Или хочешь расстаться с Цехом Гора?
        Я отошел и занял свое кресло. Разговор ушел от намеченной мной линии. Во мне утвердилась аксиома: сознание в Пустоте, - действующий фактор. В нашем случае сработала интегральная составляющая, Агуара сам по себе ничего не определяет. Скорее всего, способности, подкрепленные вакуумом, остались с нами, в нас. И Агуара на Земле может стать подобным обозленному божеству Олимпа. Земля не сможет контролировать нашу творческую энергию. За далью даль... Что откроется-то?
        И зверюшки засуетились. Не к добру. Эх, пару-тройку лет бы назад отмотать. И выйти с Илоной на бесплатную пенсию, устроиться в таежном уголочке, да спокойными вечерами разглядывать эту хитрую зеркальную игрушку. Да не выйдет, игрушка насмерть привязана к "Арете" и ее экипажу. И еще: почему-то я пытаюсь найти в модели шхуны еще кого-то, шестого. Шестую обезьянку? Или не обезьянку?
        Ого! Седой крепко ухватил серенькой ручкой копию огнетушителя и хватил им по эксклюзивным рожкам Пана. Хвостик Пана судорожно дернулся, из носа брызнули капельки крови. И кровь у них есть!
        Я резко обернулся. Губы и подбородок Агуары залила алая струйка. Кертиса держал за руки Андрий. Я сделал шаг поближе: нет, хвостика у Агуары нет. Как и рожек. Мне что, жаль их отсутствия?
        - Образ всех образов, присутствие недостижимости!
        Это принял эстафету от раненого штурмана Путевой Шар. Сказал так, словно гостя представил. Думаю, просто решил насолить своему опекуну, Кертису. В цветной трехмерности выделились две точки. Зеленая - Солнце, голубая - "Арета". Межзвездную пыль и темную материю Шар не демонстрировал. Рядом с голубой точкой мерцает яркая красная звездочка.
        Все дело в этой звездочке. Случайно рядом с красным гигантом из небытия не всплывают. Я кое-что имею по теме Красной звезды. И это кое-что требует скорейшего переосмысления.
        В глубине сердца я убежден: идеология воспитавшего меня Цеха - сочинение досужего предка. Но вот, смотрю на пульсирующую красную звездочку и начинаю думать, что хитро завернутая и перевязанная завлекающими бантиками религия Розы Мира обретает объективность.
        Антикосмос! Мои учителя утверждали: центр антимира в нашей Вселенной-Энрофе находится в точке, занятой альфой Скорпиона, красным супергигантом Антаресом. Двойная звезда с набором планет, движущихся по сложнейшим орбитам, - цитадель галактического зла?
        Перископ изменил фокус: оба глаза Антареса удерживают внимание цепко, по-звериному. Планет пока не видно, и, - мне они не нужны! Но кто на этом корабле спрашивает мнение капитана!? Путевой Шар доложил: "Арету" притягивает к гравитационному центру системы.
        Итак, нас задержали и принудительно зовут в гости. Агуара радостно похихикивает. Впрочем, мы все сейчас достаточно ненормальны. Оснований для сохранения душевного равновесия маловато. "Арету" манит, тянет, притягивает, затаскивает... Невесомая деревянная скорлупка шхуны, - капкан для пятерых. Антикосмос, если коротко, - антирай. Разливанных рек с чистым вином там гостям не предлагают.
        Агуара-Тунпа! В недрах Цеха Гора-Сфинкса имеется заговор!? И Агуара, - его острие. Как красиво они обвели всех! Видимо, в цеховых верхах люди не от сего мира. То есть, точнее, не от мира земного. А от сего, что приближается, - может быть.
        Принцип Лагранжа распространим и на социально организованную материю. Устойчивое равновесие характеризуется наименьшей величиной потенциальной энергии. Я покинул спокойную планету? Разве можно так обмануться?
        Мы, пятеро, представляем основные действующие силы земного бытия. Как известные, так и закамуфлированные. О своих спутниках я почти ничего не знаю. Но знакомиться поздно.
        Путевой Шар выдвинул абсурдную идею. По его мнению, шхуну втягивает некая математическая ловушка, соответствующая по свойствам некоторым областям вакуума. Идею свою Шар окрестил "предельным циклом".
        Некоторые аксиомы еще действуют. Я ухватился за одну из них: Сибрус умнее Шара. Разумнее даже. И его мнение, - математика в подобных условиях ненормальная степень абстракции, совершенно несовместимая с основами биологии. Короче: если нас кто-то посредством чего-то куда-то тянет, надо сначала выяснить, каким способом он это делает.
        - Сделай себе лицо! - приказал я Шару.
        Тот приступил к перебору вариантов, показывая каждый. Откуда в нем столь обширная бандитско-мордая коллекция? Взломал базу данных древнего острога? Наконец установилась физиономия, сочетающая черты Джино и Андрия. Какая-то девочка с усами. Но уже ближе к норме. Есть с кем поговорить.
        - Предельный цикл.., - начал я формулировать проблему.
        - Капитан! Ну зачем нам с вами колючая проза! Ведь есть и другие циклы. Дамские в том числе, - голос у физиономии звучал женственно, нежно, зовуще.
        Дамские, не дамские... Возражать не хотелось. Чуть подождав, комби-лицо сморщилось, запорожские усы принялись стегать по румяным девичьим щечкам. Голос переключил регистр:
        - Ты шо, собрат? Или я не в курсе сам, как сказать мяу?
        Кто-то за моей спиной хмыкнул. И я очень возмутился:
        - Шар, ты становишься бесполезным. Я могу обойтись одним Перископом.
        Угроза подействовала. Мужская и женская составляющие пришли в равновесие. Лицо стало серьезным и основательным.
        - Нас притягивает странный мир. Мир чистой математики, который в принципе невозможен. Мир небытия, - пока самое точное определение. Теперь к деталям. Двойная переменная Антарес, - объект Цеха Гора-Сфинкса. Все данные в его хранилищах. Сведения о Красной звезде за последние десять лет мне не представлены. Имеющаяся у меня информация полна противоречий и взаимоисключений. Комплексно объект не анализировался. Перечисляю наиболее ясные моменты. Первый: Антарес существует вне известных на Земле физических законов. Второй: математическое описание системы сводится к геометрии исключений и неоднородностей. Вывод: рядом с нами - особая точка в пространстве-времени. Замыкающие ее кривые ведут себя необычно.
        Хмыкание позади прекратилось, я кожей ощутил, как напрягся Агуара-Тунпа. Шар выдавал то, что было необходимо и ему.
        - Капитан Алекс, вам известны особые виды точек? Их четыре: седло, фокус, центр, узел. Наша судьба зависит от того, с каким видом мы встретились. Возможно, "Арету" завертит вокруг обеих звезд. Понесет либо по кругу, либо по спирали. Форму спирали не предугадать. Третий вариант, - нас поглотит воронка черной дыры. Она в центре масс двойной звезды. Четвертый вариант, - нас выбросит через "кротовую нору", связанную с Антаресом, в неизвестную область Галактики. Выбор варианта от вас не зависит. Все дело в кривых, капитан. Мой шеф Кертис знает побольше. Шарль Эрмит называл такие кривые "патологическими" и ненавидел их за то, что ни к одной точке их нельзя провести касательную. Такие миры он определил как "болото функций без производных". Подробности у Кертиса.
        - Так... Подробностей не надо, - сказал я, - Главное понятно: область пространства, неспособная к рождению чего бы то ни было жизнеспособного. Анализ четырех видов точек добавит ясности?
        - Не исключено. Может быть, - согласился Шар.
        Обезьянки заверещали. С одобрением, показалось мне. Шар подробно рассказал об особенностях седла, узла, фокуса, центра и предельного цикла. Я быстренько понял, что из них если и есть выход, то в бесконечное никуда. В общем, безысходная математика. Мне стало совсем хорошо. Захотелось по-обезьяньи заверещать и немного попрыгать вокруг Путевого Шара. Лучше - с барабаном. Сибрус, - он что, знал, куда мы вляпаемся? "Предельный цикл" - замкнутая кривая... Недостижимая ни изнутри, ни снаружи. Еще чуть-чуть, и весь наш мир сожмется в мешок вокруг Антареса, и мы потеряемся во времени. К тому же может оказаться, что время тут, - вовсе и не время в нашем понимании. На небе останутся лишь два глаза Антареса, под ногами, если будет позволено, - чужая почва диких планет. Капкан, сплетенный у Красной звезды вездесущим вакуумом... Какая завидная участь.
        Кем же населен замкнутый красный мир? Если нас зацепили, то они способны проникать в галактическую многомерность.
        По рубке гуляет прохладный ветерок, играя палубным оснащением мини-"Ареты". В ушах позванивают мелкие колокольчики, звезды Антареса растут, прочие потихоньку гаснут, затушевываясь черно-бурым маркером.
        Джино как-то скис. Вот-вот запузырится и забродит. Из последней лекции Шара он запомнил одну фразу и теперь тихонько повторяет ее, остановив взгляд на палубном выходе.
        - Для полного решения задачи трех тел надо восемнадцать первых интегралов...
        Я понимаю Джино. Взять столько интегралов не по нашим зубам. Да и чистая это теория, двигателей у "Ареты" нет, весел тоже.
        Дверь, ведущая на палубу, украсилась яркой красной надписью "Запасный выход". Смешно. Особенно если учесть, что кусок пола перед ней исчез совсем, открыв доступ на трюмный этаж. Меня беспокоит вопрос: почему не возвращается зеленая тень "Шестого"? Мысль о незримом "Шестом" оптимизма не прибавила. Прямо хоть беги к рее и вешайся. Да яма перед выходом...
        Кертис, пожалуй, выглядит спокойнее других. И голос его звучит по-земному.
        - Алекс, приходит время, и все теории делаются недостаточными, лишними, неистинными, вредными. Требуется маленький сдвиг. Твое сознание - не мозги шхуны. Ты живой, ты можешь...
        - Живой? - спросил я, - В игре что-то иное, чем законы физики или хромодинамики?
        В диалог вмешивается Шар:
        - Ну, вы уж... Скажем осторожнее: игра перешла за границы вакуума.
        Я вздрогнул. Раздался хрип. Это был Андрий. Остановив лицезрение панорамы мира Антареса, он выдавил из себя одно слово:
        - Антикосмос...
        Почему он так напуган? Ведь прошел все нужные ступени подготовки в Славянском Цехе. И я спросил:
        - Чего ты боишься, инженер звездного интеллекта? Анти, контр... И что? Мы еще не там.
        Он прокашлялся и прохрипел слова из библии Розы Мира, написанной патриархом то ли в камере, то ли в келье. Места творческие, что и говорить.
        - "Антикосмос - условное обозначение для совокупности всех миров, создаваемых демоническими началами и предполагаемое замещение Божественному космосу. К антикосмосу нашей брамфатуры принадлежат слои: Шог, Дигм, Гашшарва Суфэтх и Дно".
        Я впервые подверг внутренней ревизии слова патриарха. "Создаваемых... Замещение..." Дурдом! Мир создается Одним и правит им Один. Два однопорядковых начала исключают порядок и саму жизнь. Эта библия просится в клозет. Я стал еретиком. Тут пришел в себя Джино и вежливо попросил:
        - О брамфатуре можно поподробнее?
        Андрий перелистал в себе цитатник.
        - "...почти каждое небесное тело обладает рядом разноматериальных слоев, образующих взаимосвязанную и взаимообусловленную систему. Брамфатурами называют такие системы, объединенные общностью процессов в их слоях. В большинстве брамфатур Галактики основной процесс, объединяющий слои каждой из них, есть процесс борьбы провиденциальных и демонических сил. Имеются и такие, которые полностью подпали под демоническую власть, и которые полностью от нее освободились".
        Тут я ударил себя кулаком в лоб. Да так, что экрана не стало видно. Как можно было не сообразить раньше! Да ведь мы еще не совсем всплыли! Ямы под ногами и все прочее... "Арета" работает через Перископ! Нам просто блокируют мозги! И еще есть возможность выбора, есть время для действия!
        И Агуара-Тунпа это знает! Давно знает. Один знает. И он давно знал, в какой участок Галактики мы высунемся. Выглянем. На языке Цеха Гора этот участок зовется коротким словом Дуат. Вот почему у него в каюте над формулой успеха красуется кружок со звездой внутри.
        Это же эмблема, иероглиф Дуата, темной и мрачной преисподней, подвала миров. Хуже, чем погреб в чертоге. Кажется, в "Текстах пирамид" Дуат представлен мрачной дамой, прячущейся за зарей заката. Илона рассказывала о папирусе, в котором детально описывается путь по подземной реке, ведущий к той самой даме, по-матерински принимающей в свои объятия души умерших.
        Однако!
        Однако, виртуальность пока - форма нашей жизни. Пока мы такие, нас не ухватить. Мы непрерывно появляемся-исчезаем, нас больше нет, чем мы есть. Мы для Антареса пока ничто. И никто. Они там могут держать связь с Агуарой, но ничего более. И связь эта тоже "нет-есть". И тоже больше нет, чем есть.
        И то, что мы наблюдаем, - мираж. Мир Антареса реален, объективен, он таков, каким нам представился. Но для нас его пока нет, он даже не тень. Зачем пугаться того, чего нет?
        Вот если мыслепрограммы всего экипажа совпадут с Агуаровской, мираж станет явью.
        Законы сохранения не предусматривают рождения человеческой личности из ничего. Но они же не запрещают квантового возрождения из Пустоты.
        Я могу снизить мощность генератора пси-энергии. Просто, руками, Сибрус предусмотрел. И тогда шхуна с нами провалится еще глубже, в неизвестно какой слой. Но получится ли второе всплытие, вот в чем вопрос. Нет, надо собраться. Четверо против одного... Даже если трое против двух... Мы сможем переместить вектор всплытия.
        Как бы то ни было, Вселенная едина и неделима, она единична по сути, как и ее Творец, и чего же мне страшиться? И все эти множественные миражи, - они внутри неделимой единицы. Какой надо, такой и выберем. А Цех Гора пусть строит свою шхуну и гребет к своему Антаресу самостоятельно.
        Зеленая Тень Шестого проявилась в Путевом Шаре. Бестелесной рукой она чертила мировые линии нашего пути. Предполагаемые линии. Их множество, и я не в состоянии выделить какую-либо. Перископ переключился на показ созвездия Скорпиона. То есть на вид с Земли. Змееносец, Весы, Стрелец... Где-то тут направление на ядро Галактики.
        Экипаж выглядит вполне адекватно, и я кратко объяснил свое понимание сути дела и его расклад.
        - Что ж, я согласен, - заключил Андрий. К нему вернулась обычная сосредоточенность.
        Агуара-Тунпа заговорил почти кротко, не противопоставляя себя моему плану:
        - Шумеры в сказках о Гильгамеше упоминали скорпиона по имени Гиртаблили. Он выглядел человеком, но имел ядовитый хвост, и охранял ворота Солнца. Гильгамешу, чтобы пройти через ворота, понадобилась вавилонская трава бессмертия.
        - Сказки несуществующего Вавилона, - с иронией заметил Кертис.
        Я снова отметил эту странность: служители одного Цеха не должны противоречить друг другу. Они - братья. Агуара не обратил внимания на реплику брата.
        - Созвездие Скорпиона боялись и уважали. Всегда и везде. Оно насмерть напугало Фаэтона, насылало на Египет вредных насекомых, погубило Ориона...
        Кертис разорвал фразу:
        - Но ведь ты сам рожден под знаком Скорпиона. Не страшно? Не тяготит ноша?
        - Нормально! - спокойно отозвался Агуара, - Скорпион закаляет характер и волю. Как огонь железо. И мы привыкли наказывать обидчиков.
        Ого! Агуару с Кертисом способен примирить разве что Джед. Если это не спектакль. Но есть надежда привлечь Кертиса на свою сторону и с дополнительной помощью Джино создать нужный перевес. Андрий пока неясен. Агуара, несомненно, подкреплен мощью Антареса. Или Скорпиона. Созвездие действительно любопытное. По хроникам, в том направлении зарегистрировано три вспышки новых и сверхновых. За две с небольшим тысячи лет на небольшом участке, - аномальная плотность.
        Я попросил Шар дать характеристику альфе Скорпиона.
        - Красный супергигант позднего спектрального класса М1, двойная переменная. Основная звезда больше Солнца в полтысячи раз. От Земли двести парсеков. Светимость превышает солнечную в пять тысяч раз. Антарес - Анти-Арес - АнтиМарс...
        Вот как: антипод, - или заместитель? - древнего бога войны. Два глаза Скорпиона... И здесь, - вход в знаменитый Антикосмос?
        Перископ показал: приближение к опасному входу приостановлено. В рубке тишина, и обезьянки молчат.
        - Огненный мрак... И серой потягивает.
        Это Андрий. Непонятно: то ли одобряет, то ли осуждает.
        - Трубка мира раскуривается. У костра уминается место для гостей. Там тоже люди живут. А красное небо над головой... Ну и что?
        Это Кертис. Тоже колеблется?
        - Мы не гости желанные. Мы табак для трубки.
        Это Джино. Он со мной. И не отойдет.
        Дальше пошел ленивый обмен колкостями. Передышка... Нашли-таки мы внеземную цивилизацию! Но себе ли подобную? Или да? Они там посильнее землян. Они видят наш Перископ, фиксируют степень приближения, держат пси-связь... Очень немало.
        Экран завораживает. Огонь Красных звезд проникает в наше подсознание. А с ним и чужие смыслы бытия. Мне бы хитроумие Одиссея...
        Внезапно накатила глубокая печаль. Такая безысходная тоска, что слезы выступили на глазах. Как зов потерянной, недостижимой любви. Кто-то в красных мирах крепко переживает свое предназначение.
        Но вот, - перемена! - меня накрыла волна зависти, злобы, ненависти. Завидующий всегда ненавидит. Этот ненавидит Землю. За что?
        Одно ясно - они знают о нас, о Земле. Агуара? Нет, наверняка нет.
        Вот снова наплыв тоски по утерянному раю. Захотелось рвануться навстречу, обнять, отдать все, лишь бы облегчить страдания зовущего в печали.
        Нет! Это же психическая атака! Я с трудом освобождаюсь от наваждения. Помог Кертис, заговорив на странном здесь языке:
        - Ibi deficit orbis!
        - Что? - не поняв, спросил я.
        - Геракл дошел до края людского мира и повелел выбить на скале у сада Гесперид надпись: "Там мир кончается". О чем я и сообщил. Мы как раз там, на краю.
        Но я не Геракл. Как и не Одиссей. А Кертис - со мной!
        - Андрий! - попросил я, посмотрев на "запасный выход"; буквы горели, яма оставалась на месте, - Я прошел школу Розы Мира. Я учился и тому, с чем мы встретились. Но что мои знания в сравнении с твоими!
        Не верю я, что Андрий жаждет стать пленником красных миров. Он обязан помочь мне. Андрий пригладил усы жилистой рукой. Грустно улыбнулся, кивнул и сказал:
        - Антарес, - глаза и сердце Скорпиона. Скопление зла и дьявольщины. Цех считает: именно тут цитадель ненавидящих ограничения и законы жизни. Ты из России... И мог видеть Антарес на юге в конце весны и летом. Три звездные вспышки означали гибель главной планеты-спутника Антареса. Но всякий раз место уничтоженной цитадели занимала другая. Их мир неустойчив, им требуется энергия другого населенного мира. Их главная планета - лицо Дна Шаданакара. А как сказал патриарх: "со Дна Шаданакара виден только неподвижный Антарес, в который Дно упирается одним концом".
        "Точка-седло, что-ли?" - спросил я себя, продолжая слушать.
        - "Дно Шаданакара - одномерное пространство и время. Подобным дном обладает всякая брамфатура нашей Галактики, кроме тех, которые свободны от демонических сил; следовательно, таких "днищ" в Галактике миллионы. И подобно тому, как двухмерные космические плоскости многих антикосмосов или гашшарв скрещиваются в общей линии, точно так же скрещиваются в единой точке схода все космические линии галактических днищ. Точка эта находится в системе звезды Антарес".
        Да. Похоже, патриарх разбирался в геометрии лучше меня.
        ---- *** ----
        Мучит и страх и любовь; любовь
        Вырастает от страха.
        (Медея Ясону) Овидий.
        - Терпение, мой друг, терпение!
        Так сказал мне Сибрус, когда однажды я приблизился вплотную к разочарованию своим жизненным выбором. Я спросил его:
        - Терпение? Что есть терпение?
        - При любых испытаниях и бедах, - не суетиться. И не искать среди людей поддержки и спасения. Люди не сильнее и не надежнее тебя самого. Надейся только на Творца. И сведи свою волю к нулю.
        При любом удобном случае он старался отдалить меня от мифологии Розы Мира. Он был хорошим сеятелем. На Земле я об этом не очень задумывался.
        - Ничего не предпринимать... Пассивность? Наверное, это трудно.
        - Верный путь всегда сложнее ложных. Терпение вознаграждается. Научись ждать. Бывает так, что человеку не хватает сил на секунду, на мгновение. И он свершает отчаянный поступок. И пройденный путь делается напрасным.
        И он поведал мне легенду о раненом в праведном бою. Долго терпел воин боль от ран, ожидая смерти. Но не выдержал и вонзил меч в свою грудь. Возможно, ему не хватило одной секунды. И вот, вместо героя он стал самоубийцей.
        Сибрус говорил не о единовременном акте. О жизненной позиции. Не от случая к случаю, а всегда и во всем. Оставаясь в мире с его коллизиями, быть отрешенным. Наверное, он так и поступал. На то он и Сибрус.
        Но "Арете" требуется капитан! А короля, как известно, делает свита. А не табличка на груди. У меня свиты нет, в экипаже каждый сам по себе. Нас накрывает мягонькое покрывало максимального демократизма. Я ничего не могу изменить, хотя понимаю, что демократия в любых условиях - фикция. Народ не может управлять самим собой, потому как во-первых, не умеет, а во-вторых, кем он будет управлять, если у каждого будет кресло управителя? Делегирование властных полномочий - всегда отделение власти. Вся история Земли - тому подтверждение. Выход я знаю: вместо царя на земном троне надо иметь царя в сердце. Одного всем. Такое на Земле бывало, но редко и кратко.
        Народ мой разошелся по каютам, обезьянок на палубе тоже нет. В том числе Белого Йога. Каждый уточняет собственную жизненную позицию. Остался я один против вакуума и космоса разом.
        Шар что-то шепчет, сопровождая шепот Моцартом. Получается вполне комфортно, проблемы спасения уходят в подсознание. Пусть, там и место.
        И я возвращаюсь к личному. Где-то в Пустоте затерялась Илона. Одна в бескрайности, не зная ни времени, ни пространства. Сколько такое может выдержать человек? Откуда взять такую силу терпения? Что происходит с его сознанием, душой?
        Неоднородность вакуума означает и его многослойность. Сибрус говорит о семи слоях. Не менее... На разных этажах пси-фактор может проявиться по-разному. Может ли там человек сотворить себе нечто, заменяющее потерянную реальность и наслаждаться миражами собственного воображения? И какие это миражи, если они реально осязаемы?
        От провала в рубке веет запахом Илоны. Ароматом мемфисских лотосов. Лотосы тянут за собой тени прошлого и будущего. Я не сплю, но меня окружают сновидения, бывшие и возможные. Сновидения Илоны, не мои. Сквозь сны пробивается ее голос. Странны для нее эти слова...
        - ...не надо плакать, я совсем не потерялась. Я рядом. Ты никогда не был в Небесной России?
        Опять враждебная Сибрусу Роза Мира. Илона, как и я, не доверяла цеховым жрецам. Чистое сердце не примет религиозного суррогата. И вот, она сообщает, что нашла прибежище в Небесной России. Таков путь восхождения: из Небесной России в Небесный Иерусалим, затем Синклит Мира, а на вершине Элита Шаданакара. Такова запредельная демократия Розы Мира.
        Я вспомнил. Мы спорили о ценностях Цехов. По незрелой молодости я защищал "свой". Илона легко развалила мою защиту, посмеявшись над спецификой понимания любви, внедряемой в Розе Мира. И особенно - посмертной.
        Как она смеялась над фундаментальной цеховой фразой! Я вспомнил и ее.
        "Та любовь между мужчиной и женщиной в Энрофе, которая достойна именоваться великой, продолжается и здесь, освобожденная от всего отягощавшего, возросшая и углубившаяся. Между некоторыми существует и телесная близость, но от задач продолжения рода она совершенно откреплена и вообще не имеет ничего схожего с телесной близостью в Энрофе".
        Это о той самой Небесной России. И что, теперь она станет опровергать себя ту, прежнюю? И почему, как это Небесная Россия смыкается с Антаресом? Смежные миры? Не Галактика получается, а коммунальная квартира.
        - ...Алекс, о чем? Нам-то какая разница? Какое нам дело до Агуары? До всех других? Существуем только мы с тобой, мы вдвоем. Поодиночке нас нет...
        Я перебил ее:
        - Помнишь, мы искали клад? Кто-то кому-то сказал, что где-то что-то зарыто? Мы не нашли. Но ведь он существует. Кто-то найдет...
        Эх, заняться бы сейчас поиском клада! И лучше не одного, а нескольких. Думаю, их предусмотрено столько, что хватит на всех живущих. Илона поправила меня:
        - Мало ли что и где зарыто! Не существует для нас, - значит вообще не существует. Недоступность, недостижимость - все равно что отсутствие. Разве для тебя есть бесконечность? И у нас ее нет.
        Вот: "для тебя", "у нас". Она разделила. Кто ее научил так делать? У нее в небесах тоже свои ограничения. И там никакой демократии... Мне стало скучно. Но я сказал, чтобы лучше понять себя:
        - Кругом нас рассыпаны куски бесконечности. Маленькие, побольше... Бесконечность разбилась и разлетелась во всем мирам. Взяться всем вместе и собрать. И соединить в целое.
        Сказал и засомневался. Разве мы с Илоной могли вот так думать и говорить? Да ни за что!
        - Кто ты? - спросил я.
        Раздался звонкий смех и последовал ответ. Как колокольчики прозвенели.
        - Звента-Свентана... Я Звента-Свентана...
        Безобразие, расстроился я. И тут обман. Не Илона, и не из Небесной России. Эта Звента... Я знаю, кто она. Это так называемая монада, символ Розы Мира. И обитать обязана на верхах Шаданакара. Воплощение женственности. В Цехе Гора ее зовут Изидой.
        Было у Илоны любимое четверостишие, взятое у поэта Николая Гумилева.
        У Лилит - недоступных созвездий венец,
        В ее странах алмазные солнца цветут,
        А у Евы - и дети, и стадо овец,
        В огороде картофель, и в доме уют.
        Почему она мне его читала не раз? Я не думал на Земле об этом. Хотела сказать, что в ней живут и день, и ночь? Кухонное полотенце в руках и звезды в глазах?
        Тот поэт, по-моему, зря разделил Лилит и Еву. Мифы - всего лишь символ, что им верить? Впрочем, поэт имеет право. Я ведь тоже наполовину из мифов. Да вся Земля вертится в свете легенд.
        Лилит... Луна, ночь... Лейла...
        Лейлы нет без Меджнуна. Без Меджнуна Лейла - Ева. И я не стану Меджнуном для Звенты. В свете ночи легко быть прекрасной. Но ведь за ночью рассвет...
        Галактическая Афродита, прославленная Розой Мира, предстала Звентой-Свентаной в роли Изиды. В Цехах такая путаница! Посвященный в Цехе Гора, - одновременно и мужчина и женщина. Как они этого добиваются? Может, Джино? Обезьянка-то у него, - дамочка. Нет, нет... Просто у него с психикой проблемы.
        Надо бы уточнить у Кертиса. У них иерофант Цеха, - как бы копия Изиды. То есть спереди он самец, сзади - самка. Как там в одном из их первоисточников:
        "Если Изида, по мифу, зачала Гора от "золотого фаллоса", то посвящаемый (то есть мужчина) должен был стать по отношению к учителю (иерофанту) пассивным, смиренным, кротким. Чтобы через его фаллос зачать в себе божественную энергию, которая преобразовывала адепта в бога. Только через "золотой фаллос" учителя к ученику перетекает божественная энергия. Это - тайна интима".
        Вот так у них делается. Ну уж нет! И не зови меня, промежцеховая Свентана. Но она не отставала:
        - Ты не понимаешь, капитан Алекс... Мужское и женское - внутреннее и внешнее. Связь сокрыта, но - есть. Вспомни: истинная реальность, - пустота. Она вмещает в себя всё. Всё - и ничего! Будь внутри и вне себя. Чтобы найтись, надо потеряться. Как Илона, твоё внешнее. Найди ее, капитан... Иди ко мне, и ты увидишь свою Илону.
        Это уже не веяние пустоты. Это мир Антареса зовет меня к себе. Пространство чистой геометрии? Как бы не так! Они целенаправленно, по наводке, закрутили-завертели математическую ловушку для "Ареты".
        Колодец пустоты, конечно, полон драгоценностей.
        Но оно нам надо?
        Самое время зеркала индивидуальные чистить.
        Тогда и со Звентой разберемся, пусть она будет самой Лилит. Слушает она меня, что ли?
        - Ты еще встретишь меня, настоящую и единственную...
        Она сказала как истинная Илона. Меня поворачивают туда, куда я никогда не стремился.
        Если верить приборам, температура в рубке только что опустилась ниже абсолютного нуля. Допустим, так и есть. Мы ведь на пороге перемен.
        И опять я один. Вечный дежурный по кубрику. Обезличенный Шар обратился ко мне по-родственному:
        - Ты очень устал, Сибирцев? Терпи. Впереди много работы. На меня замкнулся неизвестный информационный поток. Столько пришлось узнать... Ты слышал, что природные законы стоят не на себе самих? В их основе - процессы Соответствия. А их нет в сводах земного знания.
        - Это как? - удивился я.
        - Это так: каков ты - таков и твой мир. В общем и конкретно. Хочешь от ближнего чего-то, - вначале дай ему то же. Хочешь добра - дай добро. Церковь отлучила Толстого, или же Лев отлучил ее от себя? Кто из них ближе к истине? Ты пробовал разобраться?
        Я действительно устал. И разозлился.
        - Что ты несешь? Какая разница, кто кого отлучил?
        - Чрезвычайная разница. В "Книге мертвых" Цеха Гора фараон Тутмос Четвертый записал: "Форма Сфинкса есть символ Хепера".
        - Не понимаю.
        - Хепер - символ бессмертия. Сфинкс - из краснокожих. И череп удлинен назад. Раса атлантов.
        Я начал соображать.
        - Уничтоженный народ... Куда-то они после делись, да... Антарес обещает бессмертие? И потому в него рвутся те, кто за Агуарой? На чьей стороне ты, "Арета"? Я не хочу в гости к Сфинксу...
        Я пробовал разобраться. Где Лев, там нет сфинксов.
        ---- *** ----
        "Аримойя - последний из великих затомисов, находящийся в состоянии творения. Будущий затомис общечеловеческой метакультуры, связанный с возникновением и господством грядущей интеррелигии Роза Мира. Материальность Аримойи, как и других затомисов, создается одной из ангельских иерархий - Господствами; великий человекодух, бывший в последнем воплощении на Земле Зороастром, руководит созданием того, что я решусь условно обозначить выражением "великий чертеж".
        Библия Розы Мира.
        Нигде ничего из ряда вон не произошло. Как будто бы нет...
        А путевой Шар объявил тревогу. Население Ареты разбужено сиреной. Да, Арета, - это имя стало именем собственным.
        На миниАрете ситуация аналогичная. По-видимому, у нее есть все: и Путевой Шар, и Перископ, и холодильники с ненужной едой... Маленькие, миниатюрные, но какое значение имеет масштаб?
        Люди устало и нервно рассаживаются по своим креслам. Вид их не привлекает. Я наблюдаю за обезьянками.
        Люди пользуются одновременно тремя теориями собственного происхождения. Одна говорит о божественном творении. Другая - о восхождении из обезьяньей дикости. Третья - смешивает в разных пропорциях то и другое.
        Роза Мира в этом отношении печально материалистична. Патриарх Цеха сказал и адепты повторяют:
        "Что касается так называемой зари человечества, то есть эры выделения человеческого вида из царства животных, то это была необычайно унылая и угрюмая заря. Человечество пещерного века можно и должно жалеть, но не надо его идеализировать; оно было жестоко, низменно и грубо утилитарно. Оно не знало абсолютно ничего духовного, кроме магии, а магия утилитарна и корыстна по самому своему существу".
        Такая вот пещернокрылая интеррелигия. Достала она меня! Из чего вышли, туда и возвращаемся. И все из-за них, апологетов и апологеток. Лилит с Евой тоже были обезьянками?
        Приходит век нашего возвращения в пещеры. Обезьяны сменят людей в городах и весях. Зародыш будущего затомиса перед глазами. Всё так и будет: мы отразимся в зеркалах Пустоты, и наши отражения займут наши места. Угрюмая заря уже на горизонте, - алый Антарес светит беспрепятственно.
        Пытаюсь установить диалог с Белым Йогом, - не получается. Над рубкой проплывают подсвеченные алым облака. Фантомы-предвестники очередной революции. Неуютно, холодно, пещерно. Призрак алой Аримойи наблюдает за нами через призмы Перископа.
        Джино улыбнулся мне. Как-то недостоверно, вымученно.
        - Говори, капитан! - пробурчал Агуара. Выглядит он обеспокоенно.
        - Ну что ж, - согласился я, - Что и как смогу. Нас ожидает царство обезьян. Как впереди. Так и позади.
        Хотел я сказать: "Как спереди, так и сзади". Но не решился.
        Кертис кивнул. Делает вид, что понимает. Андрий выразил свое мнение вслух, но тоже не очень уверенно:
        - Перископ нельзя отключать. Он единственная нить в макромир. Скользнем в бездну, - потеряем надежду.
        - Правильно.., - я формировал мысли и тут же их выкладывал, - Нет ни Перископа, ни Шара. Ни объединенного биомозга. Арета превратилась в единый мыслящий организм. Она способна к самостоятельным действиям. Если Арете понравится Антарес, мы будем там.
        - А если Арете нравится капитан? - испуганно спросил Джино.
        - Не знаю, - признался я, - Что спереди, что и сзади... У меня разброд и шатания.
        Андрий словно очнулся:
        - Но необходимо что-то делать! Алекс, ты способен вызвать Сибруса. Уверен, он предусмотрел и такое.
        Как интересно он это произнес! Мягко, но как отчаянный приказ. Человек без начальственного опыта или иных оснований так не может. И Агуара насторожился.
        Но я и сам желал этой беседы.
        Сибрус виртуальный лучше, чем никакой. Но теперь Арета контролирует всё. В подтверждение этой мысли Арета наградила Сибруса роскошной седой бородой. Волшебник из детской доброй сказки, - такой не может не помочь.
        - Вы так влюблены в самих себя... Готовы сожрать друг друга?
        Начало многообещающее. Добрый маг Сибрус прямо излучает любовь и милосердие.
        - Послушайте дедушку. Взвесьте свои мозги, загляните в них, погуляйте по извилинам. Попробуйте отыскать там себя. Да хоть что-нибудь найдите!
        Дедушка рассыпался ехидненьким смешком. Затем снял бороду и помолодел.
        - Когда-то я был юн и глуп. Прямо как вы. В один из бестолковых дней произошел со мной такой случай. Шел я по сибирскому селению и размышлял. Мечтал о величии и силе. Теперь не мечтаю... Так вот, иду я, а навстречу человек. Впервые его вижу. Весь в зеленом, словно тролль. У нас там такие не ходят. День был зимний, снег лежал чистый до ослепления, потому цвет его одежды так меня удивил. И спрашивает он:
        - Мир тебе, отрок. О чем страдаешь?
        Выложил я ему свои мечты. Зеленый тролль рассмеялся. Потом вытянул правую руку, прикоснулся к моей груди. Я чуть не вскрикнул - она была горячей, как уголек из костра. Подержал он так ладонь минуту-другую, отнял и показал. А на ладони, - зеркальце небольшое. Протер он его зеленым рукавом и поставил перед моими глазами. И сказал:
        - Мечты твои исполнены. Посмотри, каким ты стал.
        Заглянул я в зеркальце и ужаснулся: оттуда на меня смотрел зверь. Человекозверь. Глаза, переполненные злобой и ненавистью. От морды сочатся жирная сытость и самовлюбленность. В тот же момент я стал противен самому себе и мечты мои растаяли. Такие вот бывают зеркала. Вам интересно?
        Странной показалась мне притча, обдумывания требовала. И остальные молчали. А Сибрус продолжал:
        - С того дня много ветров пронеслось надо мной. Но: Роза Ветров крутила меня, а не Роза Мира. Я обрел многое, но еще больше потерял. Корни мои повисли в пустоте. Ты узнаешь меня, Алекс. Узнаешь и поймешь.
        Сердце мое дрогнуло. Говорил настоящий Сибрус, и говорил правду. И правда его напрямую относилась ко мне. Не одна ли на двоих у нас Роза Ветров? Даже Агуара притих под магией правды.
        - ...В каждом из вас живет маленькое зеркальце. А где-то вовне, - рядом или далеко, - большое Зеркало. В нем - всё. Но заглянуть в него можно только через свое, маленькое, забытое, запыленное, загрязненное. Сколько можно всматриваться в темные чужие отражения?
        Кертис прерывисто вздохнул и не сдержал слов:
        - Зеркало миров! О нем говорили мудрецы. Очень давно, до эры искусственного интеллекта...
        Агуара понял ситуацию так: Арета с капитаном Алексом. А не со штурманом Агуара-Тунпой. А если так, цель его становится чистым миражом. Он не мог не вмешаться:
        - Зеркала, кругом зеркала... Притчи, сказки... Да зеркальность присуща всей материи. Что тут нового да полезного? Отражения... Да чтобы получить маленькое отраженьице, необходимо иметь то, что способно отразиться. Иметь надо что-то. За реальность надо держаться, а не... А реальность, то есть спасение, перед нами. Или вы не видите очевидного?
        Он махнул рукой на экран. Светились алые глаза скорпиона, Арета считала и выводила параметры планет Антареса. Несомненно, это была реальность, и единственная. Агуара сжал пальцы в кулак и твердо сказал, смотря сквозь меня:
        - Хватит околонаучных споров и дискуссий. Надо всплывать!
        Джино покачал головой из стороны в сторону:
        - Все так переплелось... Так переплелось, что... Отражение отражения... Искаженные отражения... Алекс, может Агуара прав? Сделаем остановку, отдохнем, осмотримся...
        Только сейчас я увидел, что Джино сидит почти голый. Пара тряпок на бедрах, да кусок дырявой накидки на плечах.
        - Где твоя одежда, Джино? - спросил я.
        - Нету, - вздохнул он, - Весь мой гардероб кто-то... Куда-то... Ничего не осталось.
        Я едва удержался от улыбки. Вот она, женская ипостась. Сработала Лилит, вывела в реальность женские мечты Джино. Отразила, другим словом. Но, как часто бывает, потеряв одно, Джино обрел другое.
        - Я верю Сибрусу. Отраженное, отражаемое, какая разница? Вселенные рождаются из Пустоты. Может, и не нужна остановка... Атман есть Брахман... Ведь так, Алекс? И мое маленькое зеркальце - часть большого...
        Я прикрыл глаза. Не иначе, этот мальчик, который наполовину девочка, - гений! Сибрус улыбнулся как кот рядом с миской сметаны. И поскольку эту миску поставил ему Джино, он обратился к нему:
        - Ты умница, Джино!
        Так и сказал: "умница". Не "умник".
        - Ты умница! Спокойные, чистые зеркала не искажают и при многократности отражений. Правильное сочетание прозрачных зеркал усиливает истинность восприятия. И действия. Но в мешке Майи много сюрпризов. Порождения ума человеческого...
        - Да, - горячо воскликнул Джино, - Да, мое зеркальце должно соответствовать большому. Быть тождественным.
        - Ты внук Гегеля, Джино, - ласково улыбнулся Сибрус, - Смой с себя грязь, и тебя охватит блаженство.
        Ну причем тут блаженство? Эта парочка беседует так, словно впереди вечность, незамутненная и желанная. И я спросил:
        - Что есть Зеркало Миров? Великая Пустота? Или то, к чему она прилегает?
        - Жил человек. По имени Кукай. Японец, буддист, мудрец. Он считал: если наш мир иллюзия, то пустота, - Шухья, - реальна. Но достичь ее возможно лишь через медитацию. Отрешение от иллюзий... Тогда увидишь: нет разницы между иллюзорным нашим миром и пустотой. Мы ее частички, она - нирвана, а мы - Будды. Если сумеем это понять.
        Итак, Пустота вне меня равна нирване, пустоте внутри меня. Арета, таким образом, плывет во мне. И я - в ней, то есть внутри себя. Замечательно.
        И небо над рубкой такое солнечное, золотое... И нет на экране Антареса, и Лилит не притворяется Илоной. И не зовет меня в постель с красными простынями. Главное: взаимодействие зеркал, - оно уже действие, изменение, развитие, творение.
        Хватит им болтать, Сибрусу и Джино. Мы не экипаж, мы пассажиры. Экипаж, - обезьянки, наши подобия, наши отражения. Не было еще "Ареты", не родился Сибрус, - а миниАрета с обезьянками уже существовала в Пустоте, ожидая нас.
        Кто мне поможет?
        Кертис, Джино, Андрий...
        Арету тряхнуло, будто она коснулась днищем рифа. Золотое небо потемнело, склонившись к вечеру. По всем сторонам, - я бы сказал "горизонтам", но где они есть? - растеклась алая заря. А прямо над нами вырос многоглавый храм, с высокой башней в центре.
        Мне ли, воспитаннику Розы Мира, не узнать? Вот они, затомисы, с Аримойей в центре. Каким я представлял ее символ, таким он нам и явился. Место вокруг храма предназначалось и для нас. Но не для обезьянок, тем наследовать Землю. Надо всплывать, высаживаться и искать свои пещеры.
        Где это всё стоит или будет стоять? На центральной планете Красной Звезды?
        Кертису видение не пришлось по душе. И он обратился к Андрию:
        - Это правда, что Роза Мира практически поработила всю евразийскую территорию? Я слышал, у вас есть и тюрьма для инакомыслящих. Замок Забвения... Так она называется?
        Это был вызов, удар. Андрий почему-то молчал. И Кертис сделал второй выпад:
        - А еще, я слышал от знающих, из Москвы прорыли туннель в Антимоскву, которая где-то в Друккарге. Близ земного ядра, не так ли? А иначе где бы вы черпали энергию для противостояния Гору-Сфинксу!
        Я подумал: какой-нибудь туннель есть. Роза Мира любит подземелья. Не так глубоко, но... А вот Замок Забвения? На тюрьмы - федеральный запрет.
        Андрий отвечал спокойно, с достоинством:
        - Наш Цех по происхождению славянский. Евразия - славянская территория. Хранящая кости предков, политая их кровью. Сие обстоятельство исторически объективно. Патриарх Даниил - славянский великомученик и святой. Церковь его времен и теперь действует в интересах Цеха.
        - Не знал! - удивился Кертис; я тоже, - Церковь внутри Цеха! Принцип матрешки... А кости и кровь... Обычная имперская установка. Это понятно.
        Не надо бы Андрию ввязываться в свару с Кертисом. Кертис интеллигентно изощрен и опытен. И я, желая увести диалог в сторону, задал глупый вопрос:
        - Андрий! Почему ты не носишь цехового биочипа?
        Цеховой биочип обязательно имплантируется в головы адептов. Но ведь я один знал, что Андрий без него! Мой маленький вопрос подействовал как неожиданный удар из темноты.
        - Эх, капитан... И ты с Цехом Джеда! Но, видимо, пришло время.
        Я расстроился так, что покраснел. Вот и выходит, что мы наследники Вавилона. Говорим будто на одном языке, но не понимаем друг друга. Не видать нам безопасного и нужного района Галактики. И не готовы земляне к встрече с другими мирами. Экспансию в Космос надо свернуть и забыть. Вавилон... Агуара думает, на Антаресе ключи к вечности. Но вечности среди звезд нет. Разве что в Зазеркалье.
        Внедренный в затылок биочип - психокопия личности, закодированная и зашифрованная. У меня его нет, но я знаю: главное в чипе, - информация о ранге и степени полезности. Все "ордена и медали" - там. О наличии-отсутствии чипов в команде сообщила мне Арета сразу после старта. Лучше бы не надо, но капитану это знать положено. В соответствии с чиповыми записями планетарный мозг-учетчик наделяет человека набором благ. Без чипа не пройти в элитные цеховые распределители. И так далее. Очень важная штука.
        Андрий, заглянув в глаза каждому, сделал приглашающий жест в сторону экрана. Того, что мы увидели, не ожидал никто. А увидели мы церемонию посвящения Андрия в элиту Розы Мира и вручение ему сертификата. Вот чем он обладает! Зачем ему чип?! Достоверность записи подтвердила Арета. Наступил общий шок. Ранг Андрия настолько высок, что мы могли себя считать муравьями перед слоном. Пси-программа, заложенная в сертификат, могла превратить любого из экипажа в раба Андрия.
        Запорожский казак! Да уж...
        А я размышлял еще, как обрести власть капитана...
        Где ж ты, зеленая тень? Где "Шестой"?
        - Алекс Сибирцев остается капитаном, - объявил Андрий, - Я - рядовой член экипажа. Мы будем стоять на якоре, пока не проясним ситуацию. После чего капитан примет решение.
        Всё, споры окончены.
        Мне вернули власть, которой не было, а я не рад.
        "На якоре..."
        Сертификат Посвященного... Страшная вещь. Для нас, людей. А для Ареты? Возможно, она мой защитник? А не невидимый "Шестой"?
        --- * ---- * ---
        Я опять остался один. Если не считать обезьянок. Небо не ушло, но обрело зеленоватый окрас.
        О небесных городах писал еще Сведенборг. Небесные двойники... Что есть миры Антареса? Тут с десяток планет. Система, и могучая.
        Как сказал любимый мной Борхес: "Мы легко принимаем действительность, может быть, потому, что интуитивно чувствуем: ничто реально не существует".
        И еще, он же:
        "Нам (неразличимому Разуму, действующему в нас) пригрезился мир. Мы увидели его плотным, таинственным, зримым, протяженным в пространстве и устойчивым во времени, но стоило допустить в его здание узкие и вечные щели безрассудства, как стало понятно, что он лжив".
        Где мое безрассудство!?
        История, о которой мы спорим, не имеет смысла. Мы его туда насильно вталкиваем. В историю, которую сами же и сочинили.
        Русский шариат Розы Мира...
        В истории есть сведения, что Гор (Тот) был андрогином. То есть женщиной внутри. И есть намеки, что андрогин Гор, - один из первопредков славян.
        К позиции андрогина ближе всех Джино, безработный уборщик космического мусора.
        Корни обоих Цехов восходят к Вавилону. Но ведь у шумеров мужское и женское разделялись очень четко. Существовали даже мужской и женский языки. Евнухи, само собой, говорили по-женски.
        Я мысленно воззвал к Арете. Арета не отозвалась. Андрий и ее заставил задуматься...
        Всё, сдаю дежурство. Пусть поработает Кертис, он самый умный.
        ---- *** ----
        Родословная Кертиса тянется к жрецам "Города Солнца". Города под названием Он, или Каменная Колонна. Или просто Город. Позже - Гелиополь...
        В нижнем мире существует антипод Гелиополя, вавилонский Гадес. Город этот в центре Дуата, места вечных мук и страданий. Оказавшийся там мечтает лишь о смерти. Но в вечности, - ни рождений, ни смертей.
        И вот ему, Кертису, довелось приблизиться ко входу в Дуат. Пожалуй, в том правда, что Антарес и есть тот самый Дуат. Печальна участь экипажа.
        Так думает Кертис. Так он думает, не понимая, куда приклониться.
        Куда и к кому...
        Арета стала разумным существом? Астроном Андрий оказался Посвященным, но и он ничего не сможет. Нет у них сил противиться зову Преисподней.
        Кертис передвинул кресло ближе к миниАрете. Паруса маленькой шхуны обвисли серыми тряпицами, обезьянки лениво расположились на обычных своих местах и посматривают на него. С превосходством посматривают, как великаны на пигмея.
        Джина за последние часы совсем лишилась обезьяньих отличий. Теперь это настоящая женщина-человек, разве что игрушечно-миниатюрная. И красавица, куда до нее щелкунчику Джино. Одежды на ней почти нет, и глаз Кертиса сам собой тянется к ее формам. Формочкам... Но как она смотрит на него: как философ на травинку. Джино тянется к Алексу. Но Джина не приближается к Белому Йогу, и очаровывает Казачка. Наверное, у того минисертификат в кармане.
        Ведь Казачок этот смехоподобен! Голая лысина, вислые усы, дряблый животик явно подрос... Они питаются, что ли?
        Пан - чертик из комиксов. Старается держаться поближе к Белому Йогу. Одежды на нем не больше, чем на Джине. Одичал. Потому на вид угрожающе страшен.
        Седой, - самый слабый из них. Прячется в укромных уголочках, постоянно что-то вертит в кукольных ручках. Постарел, сгорбился. Ноша наша тяжеловата... Погладить бы его, приголубить.
        Белый Йог в сочувствии не нуждается. Белый китель в последние времена украсился позументами и какими-то орденами. Строг, - только что сделал внушение Пану. И тот поплелся искать, чем бы получше прикрыть свои мужские достоинства. Алексу бы так.
        Настоящий театр сатиры. Без юмора. Смех со слезами. А у нас разве не так? Алекс боится опоздать. Никуда мы не опоздаем. Поздно. Ключ от замочка не в наших руках. А в обезьяньих лапках.
        Да, - Алекс имеет контакт с Белым Йогом. У меня тоже связь. Внутренняя, неизвестно с кем. Вот и сейчас.
        - Ты когда-нибудь слышал запах черных роз?
        - А он отличается от аромата красных или белых?
        - Еще как. Ведь черные розы не имеют шипов. Запах таков, что голову легко потерять. Раз попробовал, - и не в силах расстаться.
        - Может быть... Я в цветах не очень. Всю жизнь в науке...
        - Дело не в профессии. Ты понял слишком буквально. За символами - тайна. Имя, цвет, форма, - все это символы. Ты погружен в океан символов. Черная роза... Как звучит? Прислушайся к ассоциациям.
        Прислушался.
        - Действительно. Видится что-то... Тяжелое, грозное. И манящее. Как... Как...
        - Как чужое звездное небо? А теперь произнеси имя Аватары. Вслух. И послушай себя.
        Произнес.
        - Теперь понимаешь?
        Еще бы!
        - Они совместились! Черная роза и имя Аватары! Два символа стали одним.
        - Две тайны слились в одну! И это не плод воображения. Вот почему Посвященные говорят: Аватара бел лишь снаружи. Изнутри он темен, как мрак. А теперь - Роза Мира... Что в этих знаках и звуках? Не в них ли скрыт ключ к метаморфозам земным? Трансформации не беспричинны, ты знаешь. Но причины таятся не вовне. Что же нужно для смены варианта бытия человеческого? И насколько легко обратить Арету к Антаресу...
        Разговор на пределе понимания. Ни Арета... Ни Посвященный Андрий... Ни, тем более, Агуара... Никто из них в отдельности не способен. Великая сила прячется в Алексе. Он сам не знает. Он может, без сомнения. Но может и опоздать, если будет продолжать думать.
        Инженер Путевого Шара... Должность чисто символическая. Не лучше, чем у Джино.
        Небо-то какое! Гиперграфическое пространство на съемках пиратского ужастика. Детки Земли их обожают. Вот, Арета сообщает: вероятность попадания в капкан приблизилась к единице. Я так и знал.
        Я и Седой... Кто из нас копия?
        Еще вчера, - вчера? - я мыслил по Вергилию. В "Энеиде" он сказал: Altum siletium. Глубокое безмолвие... Я обвиняю Вергилия и таких как он. Проводники - они. Это они одним словом обозначили сразу две вещи: душу и зеркало. Психе...
        С тех пор так: мы думаем, что путешествуем по миру, а на деле странствуем в пределах души. А мир оказывается всего лишь отражением чего-то непостижимого и невероятного. И у меня две родины - материя и дух. Разграниченные тем самым Зеркалом. Сибрус велик. Но он вовне или во мне?
        А страшный вакуум - всего лишь средство. Инструмент для Зеркала. И - для зеркал.
        На зеленом небе - две звезды. Не мерцают уже, а светят, ровно и багрово. Мы сближаемся. Арета и всегалактический ад. Сильным мира земного очень сюда хочется. Мы тут, - лишь проводники. Вергилии, все пятеро.
        Церковь Патриарха Розы Мира подчинила ад дьяволу. У них мир двухосновен. С одной стороны Творец, с другой сатана. Отсюда следствие об ограниченности Творца. Так кто же сотворил сатану?! Не бывает двух хозяев в одном доме! Когда так случается, дом немедленно разрушается. Чем они думают? А в моем Цехе разве не тем же местом?
        Нет, ключи как от рая, так и от ада - в одних руках. Всё в одних руках.
        Разделение на Цеха - искусственно, условно.
        И Андрию это известно. Андрий - великий хитрец. И может оказаться пострашнее Агуары.
        О, вот и началось!
        Вспышка темноты, и передо мной каюта Андрия. Как он ее интересно обустроил! Людям одеть нечего, а у него все стены задрапированы цветными тканями. Уютно получилось. И свет сверху... Мягкий, шелковистый, желто-оранжевый. Всё располагает к неге, к блаженству. А что, имеет право, с сертификатом ходит.
        Вот и хозяин люкс-каюты. Возлежит на кровати, украшенной цветочными гирляндами, словно султан Багдада. Запаха не слышу, нет запаха. Нос мой в рубке остался. Стоп, а цветы откуда? Из Пустоты, это понятно. Но как у него получается?
        Вместо ответа сверху сконденсировалось розовое облачко и обрело формы женского тела. По поведению Андрия я понял, - он ждал ее появления. Женщина с небес приземлилась, - или прикроватилась? - и я решил, что далее мое присутствие в каюте не является необходимым. Так как далее все пошло по известному алгоритму, моему возрасту не совсем подходящему. Любовь у них или прозаический секс, меня не интересует.
        Осознав себя в рубке, я поразился: как умеют устраиваться Посвященные! Для моего Цеха такое - норма. Но Роза Мира... Нет, не отстает Роза Мира. Вспомнил, как записано в ее первоисточнике:
        "Следующая религиозная эпоха потому и будет новой, что провозгласит и будет стремиться осуществить охват любовью всего человечества, всех царств Природы и всех восходящих иерархий. В далеком будущем откроются еще большие духовные возможности. Станет доступной и необходимой даже любовь к демонам. Уже и в прошлом некоторые из святых возвышались до такой любви".
        Вот и пришло далекое будущее. Любовь, приравненная к животному сексу, обрела всеобщность и вездесущность. И Андрий приобщился к святости.
        Ай да патриарх! Видно, сильно беспокоила его межполовая проблема.
        Мир Антареса явно демонический. Так что и Андрий не союзник Алексу. Положение складывается щекотливое. На борту шхуны хозяйничает нечистая сила, предаваясь утехам как у себя дома.
        И если я с Алексом, то нас мало.
        Просветленные любовью набираются сил, и вот-вот приступят к приобщению остальных. Я содрогнулся, представив, что предстоит. И как раз в этот момент мимо меня пронеслось облачко, еще сохраняющее очертания женского тела. Пресыщенный взгляд равнодушно скользнул по мне, и демоница исчезла через экран Перископа в месте, где светит пятнышко самой большой планеты системы Антареса. Ситуация прояснилась для меня окончательно.
        Что было делать? И, подчинившись внутреннему импульсу, я приказал Арете возвращаться в Пустоту. Лучше в Ничто, чем в Антарес.
        Но ничего не произошло. Мало того, красные звезды заметно усилили свой блеск. И Андрий прибыл в рубку, поднявшись из провала перед запасным выходом на палубу.
        - Решил убрать Перископ? - улыбнулся он, - И ничего?
        - Но ведь шхуна совершенно нами не управляема! - растерянно сказал я, не понимая, как себя вести и что говорить или делать.
        - А управляемости и не было, - Андрий, не переставая улыбаться, приблизился к Шару. На плечах его висела накидка, похожая на тогу римского сенатора.
        Тут я заметил, краем зрения, но вполне отчетливо: следом за Андрием в рубку проникла зеленоватая человеческая тень. И, замерев у выхода, сквозь закрытую дверь прошла на палубу. Экран тут же померк, дышать стало полегче. Что это было? Или кто? Демонический любовник перестал улыбаться и заговорил с предельной твердостью:
        - Души наши волнуются, взбаламученные всплесками недоброты, исторгаемых сердцами. И волны деформации искажают мир. Тебе недостает любви и ласки, дорогой мой Кертис.
        Сейчас он вызовет демоницу и предложит мне уединиться с ней в его будуарной каюте, подумал я. Деформация Шаданакара в сравнении с этим вариантом, - мелочь недостойная. Но Андрий, видимо, был озабочен другим. Взглянув на девственный экран, он подошел к миниАрете. И строго сказал:
        - О вы, отраженные преформы, деформированные прообразы! Доколе будете вы пребывать в возражении? Казачок, или ты наведешь порядок, или...
        Обезьянки замерли в растерянности. Озадачен был и Казачок. Андрий махнул рукой и повернулся ко мне:
        - Тебе будет интересно, брат мой! У меня с Зеркалом особые отношения. Только что я прошел еще один сеанс очищения. Еще немного, и я освобожусь от иллюзий, страданий, кармы... Ты видел, как дрогнули небеса!?
        Ну и что? Искривление геометрии не следствие гравитационных возмущений. Колеблется вакуум, - и меняется каркас внешних миров. Но вакуум не самопроизволен, он сам лишь отражение в Зеркале миров. И не найти нигде универсальной системы отсчета, не отыскать единых теорий и всеобщих уравнений.
        Ибо Дух неподвластен геометрии. Так же, как и малые его отражения.
        ---- *** ----
        Пока я отдыхал, Кертис узнал много чего. Но это "много чего" ничего нам не дает. "Нам" - это мне и Кертису. И еще - Арете. В последней уверен не на сто. Обособившийся биомозг, сделавший шхуну своим телом - феномен неслышанный, невиданный и единственный.
        Андрий и Агуара - против нас, но они не вместе. Джино пока не в счет. Пока. Всё пока... В установившемся "якорном" спокойствии угроза ненужных перемен.
        Люди отказались от сна и бродят по большой Арете как обезьянки по малой.
        Любая моя активность не имеет смысла. Арета сообщила, что она ничего не может. Вяло сообщила, без энтузиазма. Я впервые подумал, что Арета не имеет пола, она скорее среднего рода. Переменить ей имя?
        Джино с Кертисом устроились рядом с моделью Ареты. Я прислушался. Что-то о пропорциональности миров видимых и скрытых. Дюрер, Леонардо, кто-то из китайцев... Они только что измерили Казачка. Оказывается, его тело, как и человеческое, вписывается и в круг, и в квадрат. Удовлетворившись этим, они перешли к соотношению между временем и вечностью. Тут к ним присоединился Андрий, взяв с собой Брюсова и Соловьева.
        Очень образованный экипаж. Элита Земли. Хотят жить вечно. Или, по крайней мере, подай им минимум тысячу лет. Если б на Антаресе не было смерти или чего-то приравненного ей, у них там не было бы зависти. А ее у них хватает. Но, думаю, они завидуют не всем землянам. И не всех ненавидят.
        Соловьев хотел воссоединить в жизни настоящей прошлое и будущее и таким образом освободиться из плена времени. У него не было ключей к вечности.
        И я отвернулся от них. Где и что Агуара?
        Вот он, прилег на полу у Путевого Шара и упорным взглядом сверлит пустое небо. Я подошел и сказал как можно дружелюбнее:
        - Устал я... Посидишь за меня?
        Решение у меня созрело. "Иду на вы!", как говорили когда-то. Пора всколыхнуть застоявшееся болото.
        -----
        **
        *----
        Войдя в свою каюту, я надежно запер дверь и осмотрелся. У меня всё как в момент старта. В левом от входа углу, - резервный ручной пульт управления Путевым Шаром и Перископом, а также их основой, биомозгом шхуны. Теперь он бесполезен, - Арета может его блокировать по своему желанию. Правее на стене - иллюминатор. Персональный экран обзора. Окошко в четырехмерность. Еще правее, у смежной стены, напротив входа, - кокон для отдыха. Я его называю "койка". На правой стене, - пульт формирования заказов на еду и питье. Тоже бесполезная вещь. Рядом - вход в ванную. Она у меня просторней основной комнаты. Здесь дежурит капитанский личный робот-универсал "Юнга". Шесть рук-манипуляторов, настоящий паук. Или скорпион. Я подозвал его, преодолевая дрожь в руках и ногах. Пока "Юнга" докладывал, я набрал на пульте нужный код. Открылось окошко, я протянул руку и взял холодный стакан, наполненный пенистой розовой жидкостью. Необходимая мне сейчас порция наркотика.
        Делая неспешные глотки, я мысленно пересмотрел все пункты задуманного плана. Отведенное мне время заканчивалось, следовало торопиться. Антарес увеличивал силу притяжения.
        За пять минут "Юнга" приготовит все необходимое. Арета не будет мешать, ей тоже интересно, что получится. Она уже отключила все коммуникации, ведущие к моей каюте.
        Я прилег на койку и постарался расслабиться. Наркотик делал свое дело. Сознание освобождалось от последних более-менее четких образов.
        Вот пришел и склонился над койкой Аристотель, еще молодой, с красивой курчавой бородой, пронизанной несколькими серебряными нитями. Я извинился и отослал его к Кертису. Аристотель послушно ретировался. За ним пришли сразу двое: Платон и Лукреций. Прекрасное сочетание чистых первоидей и сладострастия! Им место рядом с Андрием и Джино. Идите, идите!
        Я ждал другого, и он явился, похожий на курсанта Космоколледжа Алекса Сибирцева. Только костюм выдавал в госте знатного лорда: парча и шелк, воротничок, кружева, воланчики...
        - Бэкон, друг мой, вот и ты! - обрадовался я, - Что ты думаешь о том, что творится здесь?
        Хрустко колыхнулись белоснежные волны жабо, дрогнул на них ухоженный подбородок. На глазах, - влажная пелена печали. Но голос оптимистичен:
        - Ты забыл, Алекс? Разве Илона не говорила тебе? Все изменения во Вселенной укладываются в три состояния. Первое, - свободное движение. Во втором природа выведена из равновесия; она - чудовище, поглощающее гармонию и выделяющее энтропию. Третье же состояние, - развитие в соответствии с волей разума. Человеческого тоже...
        Фрэнсис успокоил меня. Я прав. Да. В соответствии с моей волей!
        Я вошел в ванную. "Юнга" доложил: все готово. В бассейне - вязкая масса биораствора. Средства реанимации - на стене рядом.
        В шаге от края бассейна, - подставка для мозга. Полупрозрачный оранжевый купол над емкостью с питательным составом. От полусферы к потолку тянется цветной канат связи с Аретой. Около - подвижной столик с медицинским инструментом.
        Осталось проверить силовой кокон для удержания тела.
        Теперь успех дела определялся степенью хирургического мастерства "Юнги". Воображение мое, как ни странно, еще работало. Я вдруг предельно четко, во всех крохотнейших подробностях, увидел, как со дна бассейна всплывает и поднимается, разводя тяжелые густые круги биожидкости, блестящее обнаженное тело. Когда-то оно было капитаном "Ареты", Алексеем Сибирцевым. Опершись рукой на манипулятор "Юнги", тело делает шаг, взмахивает другой рукой и наносит ею удар по оранжевому полушарию.
        По полу и стенам разлетаются серые комочки, оставляя грязные влажные потеки. Бессмысленные зрачки смотрят в никуда, бледные губы шепчут:
        - Шалтай-болтай, шахсей-вахсей...
        И тело, переставляя негнущиеся ноги, направляется к выходу.
        ...Страх жертвы, смертный ужас сковали меня. Я затряс головой, надавил пальцами на глазные яблоки. Видение исчезло. "Юнга" протянул мне последний стакан анестезирующего напитка. Проглотив разом прохладную жидкость, стараясь не поворачиваться к оранжевому куполу, я вложил в нишу питания мозга три резервные ампулы стимулятора. Теперь должно хватить. Больше мое серое вещество не способно выдержать.
        Решающий шаг в бассейн дался легко.
        -***
        Жуткий сплошной черный занавес...
        Но вот он раздвинулся, и открылась алая бездонная пасть, прорезанная беспощадным хищным блеском изогнутых клыков. Черная дыра изнутри выглядит именно так.
        Между клыками, удерживая в металлических лапах лазерный скальпель, застрял "Юнга". С лезвия прямо на клык капает кровь. Из глубины алого зева вытянулись клейкие щупальца, окутали "Юнгу" и втянули в закрутившийся кровавый вихрь. Тут же все исчезло.
        Бесцветная аморфная пустота распространилась всюду. Личностное самосознание возвращалось медленно.
        Вначале я понял, что существую только я, - один-единственный. Информация о себе проявлялась постепенно, раздвигая и увеличивая грань между знанием и незнанием. Когда я услышал свое имя, бесцветная ночь осветилась мерцанием звезд. Их первый робкий свет вызвал к жизни мрак. Несколькими прыжками он по-хозяйски расположился в межзвездном пространстве, искривляя лучи, очерчивая углы. Мир обретал формы.
        Я попытался осмотреться и увидеть себя. Не вышло, нигде не было ни рук, ни ног... Ничего. Но Алексей Сибирцев был. Вся эта рассыпанная всюду масса звездных искр, - это и было моей теперешней сущностью. Самопроявление продолжалось. Сияние звезд скрылось за вспышкой, рассредоточенной всюду. Мрак, сгустившийся там и тут, растворился в новом свете. Я понял вдруг: из нейронных сетей я перешел на субклеточный уровень. Звезды здесь тоже имелись, но их было неисчислимо больше и местами они сливались в яркие плотные образования. И все это сияющее звездно-лучевое облако окружала радужно-многоцветная прозрачная оболочка.
        Я добрался до физических границ собственной сущности. Далее простиралось Иное. Ради него, Иного, я и снял свою телесную оболочку. Для того, чтобы достичь с Иным полного контакта. Может быть, и слияния. Да, - вспомнил я, - Иное зовется вакуумом, и именно в нем, через него я смогу реализовать свой план. Свою программу. Дубль-копия которой находится в другой сущности. Еще точнее: в другом мозге. В мозге Ареты. Но где же она? Ведь без Ареты мне понадобится очень много времени. А времени у меня, - ограниченный промежуток. Не успею, - зло, таящееся в том же вакууме, поглотит меня. И Арету.
        Арета... И я. И я тоже - мозг. Всего лишь мозг, изолированный от тела. Лишенный тела. Странно, но потеря меня не расстроила. Я по-прежнему я, только другой. Свободный, не ограниченный... Точнее, неотграниченный от поля действия. От поля боя...
        А поле - оно во мне. Враг вот-вот начнет битву. Пучок сигналов сверхсветовой скорости... Арета ответила немедленно, даже одновременно. Новая вспышка в моей новой истории, - и рядом возникла еще одна микровселенная. Следующий шаг, - нам надо соединиться, чтобы получился один мощный биокомпьютер, имеющий два начала, - человеческое и искусственное. Искусственное, но не уступающее мозгу человека по нужным теперь параметрам.
        Арета - моя защита, моя гарантия. И - усилитель.
        Мы протянули друг к другу световые пучки, и я заметил опасность. Она грозила отовсюду. Между моими и Ареты звездами летели юркие красные кометы с коническими багровыми хвостами. Хвосты стегали по световым пучкам, одна за другой гасли искры разума, моего и Ареты. Молнии комет тысячами вихрились в диком танце уничтожения. В зазвездной вакуумной глубине витым клубком обозначилась змеиная тугая спираль, шевельнулась и стала скручиваться. Спираль-пружина стягивала нас, лишая меня воли. Пора принимать допинг.
        Подконтрольный Арете и "Юнге" механизм, ответственный за питание мозга под оранжевой полусферой, вскрыл резервную ампулу стимулятора.
        Сноп зеленых стрел ударил по змеиным кольцам, давление ослабло. Я вспомнил нашу общую с Аретой задачу: создать образ действия, который позволит нам оторваться от притяжения Антареса. Создать и внедрить его в вакуум. Только тогда моя программа будет иметь шансы на материализацию. Эту, первую программу, догонит вторая. Первая приведет к полному погружению в вакуум, вторая позволит всплыть в нужном мне участке четырехмерности.
        Я не могу и предположить, какова будет протяженность всей операции: мгновение, годы, столетия... И не знаю, сохраняют ли скользящие в "шубе" биоорганизмы внутренние часы, свои ритмы, свои точки отсчета. Возвращение в тело может и не состояться. Но переживаний по этому поводу нет, - Алексею Сибирцеву в новом, третьем состоянии совсем неплохо. Он только начинает осваивать свои возможности в новом мире. Особое спасибо моему другу в прошлом бытии Фрэнсису Бэкону.
        Мысль о Бэконе всколыхнула пласты моей человеческой памяти. Сибирцев в земном детстве иногда находил в себе нечто, не соответствующее земному. Такое, что и словами не пересказать. Будто в нем живет и иногда показывается какое-то волшебное, могущественное и доброе существо. Покажется и, - спрячется. Иногда сны приносили красочные картинки из странных миров, в которых он тоже был дома. Но приходило настоящее утро, и ночные картинки превращались в недосказанные, недосмотренные сказки.
        Со взрослением такое случалось все реже. Но это все было с Сибирцевым, который не совсем я.
        Теперь, став тем самым волшебным существом, я начал понимать...
        Времени хватит. Обе программы пошли, вакуум принял их с готовностью. С ожиданием.
        Арета тоже обретала могущество и самобытие.
        Вот только открытая в юности бинарность мира тревожила. Где ангел, там где-то крутится дьявол. Рядом с Кертисом всегда будет Агуара.
        Как они там, полностью изолированные и беспомощные?
        Добренькие они или злые, любящие Землю или Антарес, - всё же они люди. И если другой Алексей Сибирцев не вернется к ним, они так и останутся в неведении. И злые уже не станут добрыми, а добренькие не обретут крыльев.
        Кольца змеи напряглись, исторгнув мириады красных искр. Антарес бросил в битву резервы. Но и они не всемогущи. Я скомандовал инъекцию в свой земной мозг оставшегося стимулятора. Нейронную сеть надо сохранить. Вновь переменилась звездная картина в контактном с вакуумом слое.
        И отсюда, из вакуума, я ощутил удар, нанесенный по Перископу. Шхуну затрясло, обезьянкам придется особенно туго. Но они выдержат, как и люди. Ибо смерти здесь нет. Смерть их ждет не здесь.
        Что теперь будет? Независимо от того, вернусь я в тело или нет, мое "Я", полностью отпечатанное, отраженное в одном из слоев вакуума, уже обрело независимое существование. Если я вернусь, меня станет двое. Один - человек, другой - не знаю... И оба "Я" будут связаны между собой. Один - в мире явлений, другой - в мире действия... Возвращение, - это соединение обновленного мозга с телом, которое неизбежно будет преобразовано тоже. Каким станет мое первое "Я"?
        Нет, все-таки это буду один "Я". Хотя бы потому, что тот, который в вакууме, присутствовал там до начала эксперимента с мозгом. Ибо отсюда он, - то есть Я, - способен проникать в любой временной слой верхнего, непрерывно меняющегося мира.
        И там, на Земле, я буду навещать себя. И там, на Земле, буду встречать себя в себе. Возможно, немного не так, как в детстве.
        ---- *** ----
        Это было как в эпицентре землетрясения по полной шкале. Очнувшись, Агуара вполз в кресло и, морщась от боли, ощупал себя. Все органы оказались на своих местах.
        С Аретой что-то случилось. На экране демонстрируется хроника атомной войны. Где, на какой планете, не понять. Если такое творится рядом, надо ждать новых ударов.
        Все, кроме капитана, лежат на полу рубки в различных позах. Агуара присмотрелся. Живы. Где же капитан? Ах да, перед землетрясением он ушел к себе. В каюте с ним ничего не случится. Происходящее вовне воздействует в основном на пространство рубки.
        Обезьянки тоже лежат вповалку. Кроме Белого Йога, без сознания. А этот, расправляя белый костюм, пристально наблюдает за ними. Агуара хотел погрозить ему пальцем, но усилие потребовало слишком большого напряжения.
        Надо бы войти в транс, освободиться от болей и прояснить ситуацию. Он не делал этого сто лет, придется восстанавливать знания и навык. Послушная память отыскала наставления жреца-опекуна:
        "К своим упражнениям-медитациям адепт подключает свой фаллос и поднимает энергию огненного змея Кундалини по позвоночнику-чакрам вверх в голову. Отчего чакры обретают яркость и интенсивность своего цвета..."
        Агуара вспоминал инструкции и расслаблялся, готовя тело и сознание к очищению.
        Небо изменилось, но он понимал, что эти изменения не объективны, они только отражают наиболее четкие образы из его подсознания.
        Вот и они, глаза желанного Антареса. Смотрят одобрительно, их жаркая краснота обещает исполнение желаний. Посадка на одну из планет неизбежна. Хорошо бы на Цитадель. Его ждут. Он пройдет нужные ступени обряда, и его вернут на Землю. И вернется уже не Агуара-Тунпой, а Айпуатом.
        На Земле Айпуат, - Открывающий Пути, станет Единственным. Вначале он обретет власть над Цехом Гора-Сфинкса, затем... Обретя власть над планетой, он прежде всего наладит вакуум-мост Земля-Антарес. Таков его обет, данный красным мирам.
        Пирамиды Цеха наконец исполнят свое предназначение. Геродоту было что-то известно. Это он написал:
        "Пирамида была построена богами и в ее конструкции были заложены знания, выходящие за пределы "золотого сечения", и принес их великий Тот Гермес Трисмегист, и при постройке пирамиды Тотом были даны таинственные буквы IPWT".
        Да, Трисмегист стал первым Айпуатом. Агуара-Тунпа будет последним. Геродот не во всем разобрался. Боги тут ни при чем.
        
        Я - капитан Алекс.
        Передо мной возник экран, показывающий Федеральный Дворец. Панорама перемещалась, и когда я оказался в части Дворца, отведенной Цеху Гора, то понял, что глазами Белого Йога наблюдаю видения, извлекаемые из памяти Агуары. А сам Агуара медитирует, расположившись в кресле дежурного по Арете.
        Это Арета предлагает мне посмотреть. Что-то важное... Громадное помещение, напоминающее главный зал Большого Театра в Москве. Зрительские места заполнены служителями Цеха Гора. Оказывается, у них столько высших чинов! Видно по одеяниям.
        На сцене проводится ритуал под названием "Сброс излишней жестокости". Я о таком не слышал. Жестокость бывает и излишней?
        В программе - два акта.
        Первый акт, - действия с хамелеоном. На сцене дерево, почти лишенное листьев. На ветке застыл большой хамелеон, напуганный непривычной обстановкой. К дереву подходят двое: жрец Цеха в красно-золотом и его ученик, юноша в скромной серой мешковине. Я узнаю ученика, - юный Агуара!
        Хамелеон пытается отползти, но жрец простирает руку и животное замирает под магическим жестом. Ученик деревянной указкой щекочет голову хамелеона, тот раскрывает пасть, и второй рукой Агуара всыпает туда солидную для мелкой твари щепоть серого порошка.
        Табак, понимаю я.
        Хамелеон начинает изгибаться, меняя свой цвет. Вначале из оранжевого становится зеленым, а затем черным. Несколько конвульсий, - и к животному приходит мучительная смерть.
        Так вот как начинал свой путь к звездам штурман Агуара!
        Зрители наблюдают за ритуалом молча, степенно.
        Второй акт. Сцена меняется. На месте дерева в пустыне, - зимний пейзаж. Похоже на северное поселение в снежную зиму. В отдалении домики с дымящими трубами, перед ними улица, плотно укрытая снегом.
        На сей раз действующее лицо одно, - повзрослевший Агуара, перешедший на другую ступень в иерархии. В руках его оказывается кошка. Он ставит ее в снег, обкладывает им кошку так, что снаружи остаются голова и хвост. Снег влажный, и через минуту кошка не способна даже шевельнуться. Агуара раскладывает под дергающимся хвостом кусочки дерева и поджигает.
        Огонь опаляет шерсть, по залу разносится запах горелой плоти. Кошка визжит от боли и беспомощности, и зал взрывается диким хохотом.
        Так они освобождаются от избытка жестокости? Я не выдерживаю и мысленно закрываю глаза. Что еще можно предпринять? Или нужно? Скажем, совершить путешествие в раннее детство Агуары и оторвать ему голову?.. Тогда и будет снят кусок жестокости с планеты. Разве что без ритуала.
        Белый Йог смотрит на спящего в кресле Агуару. Смотрит с ненавистью. Он готов к действию, но не его время застыло внутри Ареты. Его время не здесь.
        ---- *** ----
        Персик и слива не говорят,
        Много весен прожив.
        Дым и туман не имеют следов -
        Это то, что жило в старину.
        Сугавара Фумитоки (899-981)
        Агуара целенаправлен и полон энергии. Вакуум спокоен, в трехмерности порядок. С четвертым измерением, временем, не всё ясно, но можно и подождать. И, по всему, немного.
        Агуара узнал капсулу в момент ее появления в поле Перископа. Могла бы всплыть и поближе к системе Антареса. На таком удалении гравитационный захват не сработает.
        Если по правилам, надо будить капитана. Но тот уже проспал столько интересного! Устал человек, надо бы отнестись гуманно. Пусть еще отдохнет, силы ему понадобятся. Илона жива и невредима, встретятся перед посадкой на планету. Пройдут предстоящие испытания вдвоем, - им будет легче, чем другим. Или тяжелее, что наверняка. Посмотреть бы на муки этого идиота, любимца Сибруса! Нашли капитана! Он и собой-то руководить не умеет.
        К тому же капитан Алекс слишком долго просидел тут один. Наедине с Великой Пустотой. Вдруг вышел на какой-нибудь опасный контакт? Так что пусть спит и любуется своим внутренним зеркалом. Как говорится в Упанишадах:
        "Когда он спит, то, забрав из этого всеохватывающего мира вещество, он сам разрушает его, сам создает... Там нет ни колесниц, ни животных, запряженных в колесницы, ни дорог, но он творит там и колесницы, и животных, запряженных в колесницы, и дороги. Там не бывает ни блаженства, ни радостей, ни удовольствий, но он творит и блаженство, и радости, и удовольствия. Там не бывает ни водоемов, ни прудов с лотосами, ни рек, но он творит там и водоемы, и пруды с лотосами, и реки. Ибо он - Творец".
        Так что пусть спит, творит и наслаждается. Недолго ему осталось.
        А Агуара всплывет ради капсулы. Это и можно, и возможно. Капсула ведь как появилась, так же может и исчезнуть. Он, Агуара, не бастард Галактики. И не раб капитана Сибирцева. Но приятное капитану отчего не сделать?
        Агуара осмотрелся перед установкой прямой связи с Аретой. Народ все еще без сознания, обезьянки тоже. Кроме Белого Йога, крепеньким оказался. Ведь всем прилично досталось. Добавить бы крепенькому, но это успеется.
        Шхуна подчинилась штурману. Удивительно легко подчинилась. Засверкал Путевой Шар, заработала панорама обзора реального мира.
        Агуара с трудом удерживал эмоции. Вот он, решающий миг! Арета вне вакуума! Впервые за плавание, по его воле, и там где надо!
        Арета провела захват капсулы идеально. Касание прошло так мягко, что и грузовой отсек не дрогнул. Минуты уйдут на нормализацию атмосферы, на необходимое обследование. Впрочем, атмосфера, - дань регламенту. Всего лишь.
        Экран переключился на грузовой отсек и Агуара видит: да, это Илона! Чудеснейшее спасение! Он еще успеет с ней поговорить до пробуждения капитана. Удостовериться не помешает. Тот же Андрий, - усатый запорожец, способный только горилку хлестать. Так Агуара думал. А оказалось, - сертификат... Раньше надо было его раскрутить!
        Шхуна мягко покачивалась. Имитировалась легкая волна. Для комфорта, видимо. Увлеченный процедурой акклиматизации, Агуара не заметил появления рядом Андрия.
        Посвященный достаточно быстро разобрался в деталях происходящего. Агуара чуть было не вздрогнул, увидев его, стоящего чуть позади.
        - Принял решение сам? Без капитана?
        Но вопрос Андрия не был неожиданным. Андрий наверняка осведомлен об истории с Илоной. И Агуара кратко обосновал свое решение на всплытие именно здесь и сейчас. Андрий то ли улыбнулся, то ли усмехнулся:
        - Хоть на час, но император? А знаешь, что было символами императорской власти в древней Японии? Нет? Меч, яшма, и зеркало. Зеркало! Зеркало, Агуара... Зеркало властителя хранилось в его дворце. В зале Придворных Дам. Самая надежная защита, не так ли?
        Глаза Андрия изучали лицо Агуары. Несколько секунд молчания и новый вопрос:
        - Где твое священное зеркало, Агуара-Тунпа?
        Поведение Андрия и его вопросы соответствовали рангу Посвященного. Агуара заколебался. Приготовления в грузовом отсеке завершались, все шло нормально, вот-вот Илона окажется в жилом секторе. Говорить с ней придется втроем, раньше зондирования Илоны Агуара не мог дать команду не сопротивляться притяжению Антареса. Арета обязана вначале завершить операцию по приему нового пассажира. Он был уверен, - Андрий не станет возражать.
        Но все пошло не так! Вначале изогнулись волнами стены, следом заколебался пол. Путевой Шар обрел форму многогранника. Деформация, обусловленная неслучайной флуктуацией вакуума. О контроле над Аретой не могло быть и речи. Агуара, игнорируя регламент, попытался направить шхуну на Антарес, но получил в ответ лишь откровенную усмешку Андрия.
        Арета проваливалась обратно, в Пустоту.
        ---- *** ----
        "Чувство берется неведомо откуда и теряется в недостижимых глубинах, умертвляет живое и оживляет мертвое; когда же живой не ведает смерти, а мертвый не возвращается вновь к жизни, нет здесь подлинного чувства".
        Тан Сян Цзу (16-17 вв. Китай)
        Время пустых блужданий принесло плоды. Но нет, нет ничего в мирах пустого и бесцельного.
        Я узнал много больше, чем имел ранее. И все равно, могу судить лишь кое о чем, и более-менее приблизительно.
        Агуара, Андрий... Оба не те, кем казались. Арета и я обрели связь, которая будет сохраняться в любом случае. Но считать ли Арету живой? Сколько еще открытий предстоит?
        Страх, с которым я погружался в третье состояние Фрэнсиса Бэкона, пропал бесследно. Третье состояние прекрасно!
        Андрий с Агуарой приняли капсулу с Илоной. Так думает Агуара, вновь потерявший близость к своей цели. Илону буду тестировать я, а не он. Капсулу обнаружила Арета, и всплывала она ради нее по моей команде. Но если быть точным, мы с Аретой действовали как единое существо. И остаемся им.
        Я мечтал о встрече с Илоной. И вот, Илона на Арете. А я озадачен.
        Потому тоже, что проблема с Илоной - не первая среди новых целей моего нового бытия. Первая по времени, по очередности, - воссоединение с телом. Обретение тела землянина Алексея Сибирцева - для чего? Возвращения целостности и жизненной активности? По классической земной оценке я не могу считаться одним из живых. Известно, что мозговая активность сохраняется длительно после смерти тела. Без дополнительного питания, как в моем случае. Но то - вне связи с вакуумом.
        Возвращение в зависимость от белковой формы... В то время как сознание перешло на иной уровень. Не такого ли состояния добиваются жрецы Цеха Гора-Сфинкса в погоне за вечностью?
        Но, в то же время, я знаю, - и понимаю! - что для наличия личности одного мозга недостаточно. Необходимо то, что содержится в сердце. То, что не обнаруживается и не измеряется никакими приборами. Сердце мое - в глубине ванны, наполненной биораствором. Почему же я ощущаю себя личностью? Сохранена связь с сердцем? Но как?
        Да, имеются сомнения-колебания. Но решено, - я возвращаюсь. Пока Агуара не стал монстром-Айпуатом. Пока никто не открыл мое присутствие в сознании каждого из них. Тогда лишенный тела, беспомощный мозг капитана Алекса может стать объектом нападения. Для Агуары что кошка, что человеческий мозг...
        "Юнга" - умница. Конструкторы - молодцы. Операция оказалась более быстрой, простой и легкой. Боли нет, но она еще придет. Возвратившись в тело, я удивился тому, что решился на такой ход. Все еще не понимаю, почему сработало. Останутся шрам и память. Как у джинна, запертого в кувшине? Пожалуй, нет. Я обрел себя в Пустоте, и это теперь со мной навсегда.
        Требуется еще раз выделить главные моменты. Сибрус из Ареты сообщил мне о сейфе. Сейф в рубке... Никто из нас его и не замечал. Инициатива Сибруса, скрытая от всех, кто готовил Арету к старту.
        Покрывала Иллюзии-Майи снимаются одно за другим. Но сколько их?! Ложные отражения... Так ли они ложны, как я думал вначале? Одежда Истины не полностью скрывает ее формы...
        Я не смог уединиться с Илоной в своей каюте. Мое кресло теперь стоит на новом месте, спинкой к сейфу. Ее кресло - рядом слева. Оба экипажа, - в пределах видимости и слышимости.
        Илона спокойна и невозмутима. Но ведь мы в Пустоте. Здесь не определишь, кто более жив, чем мертв, а кто более мертв, чем жив. Она не такая как прежде. Это естественно и понятно. Взрыв, кружение в Пустоте, встреча с Аретой...
        - Любовь на Земле - великая сила. Но не величайшая, потому что она земная. Ведь так, Алекс?
        Так сказала Илона. Илона теперешняя. Земная Илона так не говорила. Тоже понятно и естественно. Но то, что она сказала это мне не наедине, - непонятно и неестественно.
        - Не бывает несчастных случаев.
        Она сказала это, завершив фразу точкой. Она больше не употребляет запятых и многоточий. Я смотрю на нее вместе со всеми. Возможно, продолжается адаптация. Много чего продолжается.
        Лицо, - то же, родное, земное, уютное... Платон сказал: на каждого из нас имеется идея-первообраз. Матрица, с которой можно напечатать сколь угодно копий? Лазарь поднялся из могилы точно таким же, каким был?
        Времени мы не знаем. Сколько лет или веков не было Илоны? Сколько дней или тысячелетий Арета вне Земли? Примерно так сказал только что Кертис.
        - Земное летоисчисление продолжается, - загадочно отреагировала Илона, - Агуара, ты совсем не изменился. Но ты поменял Сияющую Звезду на другую.
        Наконец-то! Откуда она могла узнать, что Агуара переменил Сириус на Антарес? Сдал собачью звезду вместе со всем своим Цехом. А может, не только со своим.
        А вот глаза Илоны не как море. Они - как песок... Как пустыня. Человек должен состоять из воды, а не из песка. Земной человек. А если она - сгущенная Тень Пустоты, кусочек непостижимой Майи, преломленное отражение из неизвестного Зеркала...
        - Разве нельзя любить Майю? Как Рамакришна?
        Так спросила Илона. За время своего отсутствия Илона успела закончить еще один колледж? Я думаю вслух или она читает мои мысли?
        - Подарок Майи... Проверка, испытание...
        Эти мои слова услышали все: и люди, и обезьянки, и... У Кертиса дрогнуло веко.
        В рубке снова присутствовал "Шестой", ставший седьмым.
        ---- *** ----
        МиниАрета стала показывать и то, что прилегает к ней. А, следовательно, и к большой Арете. Но есть и отличия. Пространством это "то" можно назвать условно, но на вид - сфера. Ее нижняя часть уходит под крышу сундука и обзору не поддается.
        Облака, наплывшие слева и сверху над миниАретой и снизу Ареты большой выглядят по-разному.
        Снизу они светлые, легкие и перламутровые. Сверху, - мутные, темные и отвратительные. Но там и тут мерцают искры. В облаках что-то таится. Поскольку в нормальной Пустоте облачности не бывает, я призадумался. К тому же застонал свежий шрам, охвативший шею бледно-розовым обручем. Само собой, к перемене погоды. Рано я уверил себя в неизбежности возвращения на Землю.
        Белый Йог стоит напротив Пана и рассматривает его в упор. Тот, обхватив лапками лохматую грудь, замер, словно в трансе или под воздействием гипноза. Это был явный намек. Я посмотрел на Агуару. Штурман, повторяя позу Пана, стоит с закрытыми глазами у Путевого Шара.
        Что-то происходит, и я установил связь с Белым Йогом. После возвращения из Пустоты это дается легко, но сопровождается болями в шее, и я стараюсь не злоупотреблять. Белый Йог контролирует мозговую деятельность Агуары, используя Пана как ретранслятор! Это - настоящий сюрприз! Но открытие, которое я сделал, много весомее.
        Агуара выудил из Ареты откровение Сибруса о сейфе. Арета передавала ему сведения помимо капитана, с которым составляла практические одно целое. Но Арета не может знать, какая в точности информация спрятана в титановом ящике. Агуара же уверен, что там, - конкретный план высадки на одну из планет Антареса. Дезинформация от Ареты или это действительно так?
        Похоже, предстоит борьба. Драка за содержимое сейфа. Сибрус из Ареты сообщил мне: алмазные носители должны вернуться на Землю. Арета заинтересовала Агуару иным сообщением, Арета сталкивает нас! Желание провести несколько часов с Илоной в капитанской каюте придется отложить. Все равно Илона пока в медотсеке под наблюдением "Юнги".
        Тем временем на миниАрете началось настоящее побоище. Жестокое, с кровопролитием, с участием всех, в том числе, - впервые, - Белого Йога. Тоже знак, со значением.
        Майя, всюду Майя... С ходу ничего не поймешь. Зеркало Миров - оно и есть Маха-Майя? В гибком зеркале природы... Да-а... Но Зеркало не однослойно... Радость, горе, гнев... Все это - рябь на поверхности. Рябь может и в шторм перерасти.
        Агуара то ходит вокруг, то садится рядом с сейфом. Ничего похожего ни на замок, ни на дверцу. Я знаю, во что это хождение выльется. На шхуне имеется набор инструментов. А в нем - лазерный резак. Никто, кроме меня, не захочет и не решится остановить Агуару. Так же и потому, что сейф более никому не интересен. А включенный резак, - великая опасность. Для Агуары без разницы, что резать: сейф, хамелеона, кошку, обезьянку, капитана Алекса... В Цехе он прошел хорошую выучку.
        Облака вдруг остановили движение. Затем образовали кольцо, в центре которого сформировался плотный черный сгусток. И, - кольцо закрутилось, притягивая к себе клочья белесого тумана, не успевшие сгуститься в облака. Из внутренней части кольца-тора к центральному сгустку протянулись изогнутыми спицами два светящихся рукава.
        Я внутренне дрогнул. Агуара отвлекся от сейфа.
        Картина особенно впечатляет, если смотреть на нее со стороны. Или, - над моделью Ареты. Кружение светящегося вещества, замкнутого на черную дыру! Пока еще мини-дыру. Дырочку в ткани нашего мира, которая обещает увлечь в себя и модель, и большую Арету.
        С чего вдруг? Откуда? Или кто?
        Вихрь вопросов вытянул из памяти кусочек истории Египта. Той истории, из которой и вырос Цех Гора-Сфинкса.
        Тутмос Третий, царь-полководец, искусный и жестокий воин. Первый в череде императоров, фараонов. Жрецы пели гимны в его честь. В них были и такие слова:
        "Я заставил их узреть твою мощь, подобную мощи вращающейся звезды".
        Жрецы не пустословили. "Вращающаяся звезда", - в те темные века?! Они умели создавать что-то подобное черной дыре? Закручивать вещество, пространство и время? И теперь используют свое умение здесь, у Антареса, в новом воплощении? Впрочем, те темные века не темнее многих последующих.
        Побоище на миниАрете прекратилось. Обезьянки зализывали раны, тревожно посматривая на вертящееся над головами колесо. Верхняя часть мачты уже изогнулась в направлении черного сгустка. Арету втягивало в центр вращения.
        Если все так, как видится, гибель неизбежна. Земля не знает способов спасения из объятий черной дыры. Мощь Антареса превосходит земную неизмеримо. Если это происходит так, как видится.
        Арета на запросы капитана не отвечала. Оставалось одно: обратиться к Агуаре.
        - Что это?
        Агуара вместо ответа указал рукой на сейф. Я понял: предлагается обмен. Сейф или гибель внутри коллапсирующего сгустка материи... Какой уж тут выбор! Я уже решил: пусть себе забирают, что бы там ни хранилось, как что-то меня остановило.
        Вот оно, - паруса всех трех мачт миниАреты с мягким хлопком оторвались от рей, взметнулись вверх и образовали над моделью шхуны полупрозрачный купол. Изогнувшаяся мачта тут же вернулась в походное состояние. Я сделал из пальцев кукиш и показал его Агуаре. Последний раз я использовал этот магический жест отказа в очень раннем детстве. Агуара вырос в другой культуре, но понял. И побледнел, что было замечательным признаком. Чтобы темное само по себе стало светлым, - тут требуется хорошее потрясение. По-видимому, арсенал хозяев Агуары исчерпался. Больше они ничего не могли.
        Колесо сжалось в точку и исчезло. Вернулись облака, отяжелели и ударили молниями по обеим Аретам. Обезьянки скрылись под палубой; мачты стояли голые, с обвисшими нитями канатов. Разряды били по палубе и переборкам, оставляя обугленные пятна.
        Рубка подверглась деформации, на этот раз основательной. Экран Перископа стал овальным и стянулся в малую площадь, что невозможно по всем известным законам. Пол сделался кафельным и скользким, верх рубки обратился в провисшую парусину. Один сейф оставался на своем месте, неизменный. Агуара, - как и я, - ничего не понимал. Удача вновь покинула его, коснувшись крылом свершенного желания.
        ---- *** ----
        После долгой задержки-паузы Агуара ответил на мой вопрос словами из какого-то древнего источника:
        - "Деление пятого часа - это царство ужасного Сокара, бога подземного мира с тремя человеческими головами, телом змеи и могучими крыльями сокола. Он живет в темном тайном месте, охраняемом свирепыми сфинксами. Рядом находится бездонный омут, который стерегут пять богов с человеческими телами и головами животных. Над ними парят странные, загадочные создания, и в глубине омута подвергаются пыткам демоны, их головы пылают вечным огнем".
        Я его понял: тот омут и есть дно черной дыры. Ад, место для демонов, духов зла. И - равных им человеков. А видимые миры Антареса, - внешние слои этого самого ада-Дуата. По Агуаре, правят Дуатом тоже демоны, во главе с трехголовым Сокаром. Тут все очень не так! Демоны сторожат и наказывают демонов? Неужели Агуара не видит несостыковок, путаницы в своей картине мира?
        И кто на самом деле правит адскими мирами Дуата Антареса? Кто владеет столь могучей властью над материей? Или, - не исключено, - умеет творить иллюзии, неотличимые от реальности... Все-таки, Пустота не необитаема, не безлична.
        - Твой Сириус ушел за горизонт навсегда, - успокоил я Агуару, - Что ты будешь делать по возвращении? Где ты возьмешь себе новое Око Ра?
        Глаза Агуары горели бессильной жестокостью. Ему нужен ритуал сброса, но нет объекта для жертвоприношения. Точнее, живого субъекта, которого с муками можно сделать мертвым. Делать из мертвого живое он не учился.
        - Откуда пришли, туда и вернемся, - непонятно сказал Агуара, стараясь не смотреть на меня, - Судьба-Хатхор не оставит меня. Между мною и тобой, - двести стадий.
        Парсеков, уточнил я для себя. Расстояние от Антареса до Солнца. Непреодолимое в обычном космосе. Я хотел что-то сказать, но Агуара опередил меня неожиданным предложением:
        - Капитан, ты вправе кое-что решить. Но на борту Посвященный. И - гость из Пустоты. Ты не имеешь права на единоличность. Собери всех. Будем голосовать.
        Развеселил он меня. Но не соглашаться не было оснований, - я сам не знал, что и как пойдет дальше. Мы оба одинаково беспомощны. Но беспомощность зла не равна беспомощности добра. Эмоции наши весьма противоположны.
        Илона устроилась рядом со мной. Она выглядела свежей, глаза смотрели почти так, как у Илоны до Пустоты. Вместо скафандра из комплекта "Дикобраза", - легкое голубенькое платье в красный горошек. Где она его откопала?
        Джино посматривает на нее с недружелюбием. Андрий с Кертисом явно очарованы обретшей земные черты Илоной. Агуара не признавал ни земной любви, ни земной красоты. Но он видел в ней возможного союзника.
        Обезьянки не принимались в расчет никем, но наблюдали за нами с интересом. МиниАрета, лишенная парусов, выглядела пережившей жестокий шторм.
        Как-то само собой получилось, что роль ведущего, или председателя, возлегла на Агуару.
        - Мы с капитаном посоветовались...
        Он смотрел открыто, говорил уверенно. От него прямо струились надежность и знание правильного пути. Харизма... Несомненно, в демоническом мире его ожидает карьера. Царство Сокара может стать царством Агуары. Это вам не Айпуат на маленькой Земле.
        - Мы с капитаном предлагаем сделать выбор из трех вариантов...
        И Агуара очень красочно обрисовал прелести каждого из трех путей. Бытие в Пустоте с обретением беспредельных возможностей и, предположительно, бессмертия. Возвращение на Землю, где нас ожидают нескончаемые тесты, проверки, изоляция... И третий путь, - приобщение к цивилизации Антареса, готовой предложить каждому нескончаемые и многочисленные блага с наслаждениями. Третий путь ему удалось расцветить весьма. Чем заинтриговал даже Андрия, который слушал его совсем не как Посвященный иного Цеха, а как юноша, впервые обретший свободу выбора.
        - Мы будем голосовать? - живо заинтересовалась Илона, - Без согласования со своими Цехами? Как интересно!
        Да, демократия имеет великую силу притяжения. Человек начинает думать, что его голос в общем хоре звучит независимой и значимой арией. И забывает, что демократия без вождей не бывает. Хор без дирижера-регента и не хор вовсе. Мне стало ясно: или я овладею дирижерской палочкой, или Агуара отдаст меня на корм краснозвездной толпе демонов. И не только меня. Так бесславно закончится одиссея первого и последнего вакуумкорабля Земли. Самой же планете предстоит стать колонией Антареса. Что я выберу, вино или молоко?
        Ведь, как только что сказал Андрий, комментируя предложения Агуары:
        - ...метакосмологически черные зеркала земных шрастр напрямую связаны с верхними жизненными слоями планет Антареса...
        Шрастры... Это он о четырехмерном пространстве, расположенном где-то внутри Земли. Тоннель под Москвой, видимо, продолжают рыть-копать.
        Пора...
        - Дорогой и драгоценный Андрий, - сказал вдруг Кертис и улыбнулся ему любезно, как брату после долгой разлуки, - И почему я столь долго уверял себя, будто между Цехами какая-то грань пролегла? В твоих шрастрах, как и в подвалах Антареса, хозяйничают потомки вавилонских колдунов и знаменитой Лилит. Привет старушке, если жива. Эти детки, - мне точно известно, - способны воплощаться в любой точке Вселенной, причем в прелестном женском обличии. Не столь прелестном, как Илона, но... Дорогой Андрий, не встречался ли ты с такой прелестницей-демоницей? В обозримом прошлом?
        То был крепкий удар. Посвященного, как и Агуару, смутить нельзя. Нечем. Но обнажение первого нутра, - такое лицемеры не любят. Такое должно происходить в кругу своих и по особой причине. И Андрий вынужден был отступить, внутренне отдалиться от Агуары. Ведь в исходе голосования он не был уверен.
        Одним противником меньше. Ай да Кертис! Так глубоко знать личные тайны столь высокого иерарха, - сложное дело. А уж выдать их постороннему обществу, - дело опасное.
        - Разделение овнов и козлищ.., - в задумчивости негромко сказал Джино, - Процесс пошел...
        Так! Молодец! Андрий наконец понял, что его сертификат для меня, - все равно что овес для овцы. Или картина маслом для козлища. Не будет им никакой демократии. А будут им капитан и долгая дорога.
        - Агуара! - рассмеялся я, - Спрячь хвост. Как бы Путевой Шар не повредить.
        Агуара непроизвольно потянулся руками за спину, чем вызвал смех и Джино, и Илоны. Ее первое веселье после возвращения... У нее тоже право голоса, но они, голоса, мне не понадобятся. Все равно будет так, как пожелает Пустота. То, что в ней. И то, что за ней. За Большим Зеркалом. А я - наполовину там, в Пустоте. О чем и болит так сейчас моя шея. И мои желания, - только наполовину мои. Максимум. А кто тут из нас более прав или менее, - не имеет никакого значения.
        Теперь я знаю: вакуум ближе к миру духовному, нежели вся земная цеховая рать с ее храмами и жрецами-иерархами. И геометрия сама по себе более нравственна, чем Джино с его непонятной образованностью. Или тот же капитан Алекс с его путаными устремлениями.
        Слова и поступки - всего лишь оболочка желаний. Но действовать предписано, потому будем бороться. Я поднял правую руку и мягко сказал:
        - Благодарю всех за участие... Вопрос решен. Мы возвращаемся. Земляне не готовы к межзвездным контактам.
        Арета дрогнула всем телом. Есть контакт! Реакция на мои слова всех пятерых была удивительно одинакова: полный ступор. Я отвернулся, чтобы посмотреть, как там Белый Йог. Палуба оказалась пуста, но миниАрета обзавелась новыми парусами. Незримый попутный ветер натянул белые полотнища и радостно скрипел мачтами и прочим сотворенным из Пустоты деревом.
        Перископ не работал, - связь с макромиром пропала.
        3.
        ПОЛЯ ИАРУ
        Дороги в Пустоте - даже не направления. И вовсе не бездорожье или горная тропа, проложенная не человеком. Ассоциаций тут нет и быть не может. Движение в Пустоте, - может есть, а может и нет. Определить, где ты находишься в данный момент, - никак. Во-первых, какой такой момент? А слово "где", - оно вовсе бессмысленно.
        И если человек что-то видит на этой пустой дороге, то это не значит, что видимого нет. Но и не значит, что оно обязательно где-то есть. Помнить и соблюдать сразу оба условия для человека невозможно.
        "Приходит тот, кого зовут".
        Это изречение приписывают Хуфу. Но фараонам принадлежит все, что творится в их время на их земле.
        У Ареты есть капитан, но нет экипажа. Есть капитан и пассажиры. Каждый сам по себе. И все - колдуны. Каждый призывает своё... Чей зов сильнее?
        Ностальгия по Земле отсутствует. Возможно, Земля была сновидением, общим для всех. Возможно, они всегда принадлежали Пустоте. И существуют лишь в чьем-то сне. Кончится сон, - кончится их дорога.
        Илона не расстается со мной. Часто к нам присоединяется Кертис. Остальные предпочитают уединение. Илона украсила рубку гирляндами цветов и шумом тихого морского прибоя. Кертис иногда добавляет к цветам красочные переливы, гуляющие по имитации небосвода. Запахи не получаются. Мы втроем развлекаемся беседами ни о чем. Я беседую еще и с миражом Сибруса, бережно хранимым памятью Ареты. Время от времени пытаюсь отыскать ключ к сейфу. Он может быть чьим-то прикосновением, словом, даже смесью запахов. Задача логически неразрешима. И потому никто из нас троих не счел за реальность видение, вдруг возникшее на экране Перископа.
        Горная гряда с укрытыми снегом вершинами; над ней сияющее голубизной небо, в отдалении становящееся изумрудно-синим; у горных подножий, - река, пузырящаяся огнем расплавленной магмы. Над всей этой безлюдной картиной, где-то за горизонтом, сияет красивый многобашенный замок. Или храм...
        - Такое было на твоей Земле? - спросил меня Кертис.
        - Нет. Но я знаю, - это Иару. Там, за горами, рай Цеха Андрия.
        - Сон Андрия, - с завистью сказала Илона.
        Ей не удавалось заснуть даже принудительно.
        - От Дуата Агуары мы освободились, - нейтрально улыбнулся Кертис, - Теперь нас несет к вершинам Розы Мира. Сведения об этом храме в Иару они держат в великом секрете. Ты ведь знаешь...
        Я, конечно, знаю. И еще я знаю, что любое видение, - неважно, реальное оно или фантомное, - управляется Зеркалом миров. Чтобы увидеть истину, отличить мираж от действительности, требуется приблизиться к Зеркалу. Но нет нигде такой силы, чтобы проложила нам этот путь.
        Между тем панорама Полей Иару, как именовали Рай в Розе Мира, приближалась.
        - Всего лишь преддверие Иару, - утешил я Кертиса, обеспокоенно изучающего огненную реку. Ее отсветы уже гуляли красными бликами по рубке.
        - А если река настоящая? Шхуна-то деревянная. В секунду сгорим.
        - Может, и не сгорим, - заверил его я. Но тоже насторожился, - Надо разбудить Андрия.
        Арета занялась Посвященным, назвав его Арлекином. Оживший Путевой Шар предложил свое объяснение видению, нисколько не умаляя возможной угрозы.
        - Мы вступили в мир гипербол, метафор, иносказаний. Развлечений здесь на миллиард лет. Вы не будете скучать. Гипербола Розы Мира складывалась долго и многими. Послушайте, что выгравировано на кирпичике, вложенном в его стены женщиной по имени Анни Безант. Послушайте, прямо красота словесная...
        "Большая река открыта и светла. Она совершенно неподвижна, на ней совсем не видно течения, и кажется она огромным зеркалом, до того ярко отражает ее поверхность. Не видно ни цветов, ни трав и ничто не нарушает ее тихую гладь. Ученики приближаются один за другим к ее краям, молча глядят в ее глубину и затем уступают место входящим. Толпа не очень велика.
        Мало кто в состоянии выдержать это испытание. Многие, прошедшие через все предыдущие, надеялись найти силу и для этого труднейшего переживания, но не выдерживали, слабели и отступали, даже приблизившись к самому входу в Храм. Некоторые, уже вошедшие, поворачивали назад при виде неподвижной реки, которая в своей мертвой тишине и немом покое таит испытание.
        Ибо в час рождения, в верховный миг, душа созерцает себя самое в этих вещах. Лишь немногие способны вынести это.
        В тихой воде возникают картины, которые складываются для каждого иначе. Там он видит свою собственную жизнь, весь развернувшийся свиток пережитого, отраженный в зеркале, без неясности и без смягчения, ничем не прикрытый. Все факты тут перед глазами, во всей своей наготе, без оправдания и без личины. Иные повести, передаваемые водой, иные выступающие картины прекрасны до того, что сам гуляющий бывает потрясен неожиданной красотой своего поступка из давнего прошлого. Возможно, что он действительно забыл о нем, или старался забыть, стыдясь его, ибо иногда люди понуждаются своим высшим "Я" к делам, гораздо более прекрасным и великодушным, чем сами могут вместить.
        Другие картины выступают в постыдной яркости, иные грязные, иные ужасные. Ученик смотрит как зачарованный на эту неумолимую книгу жизни, в эти обнаженные итоги, которые развертываются перед ним картина за картиной, как длинный свиток, пока все не будет прочитано до конца и вся сумма жизни не подведется с неумолимой точностью"
        Анни Безант. В Преддверии Храма.
        Андрий явился бесшумно, незаметно.
        Кертис сразу обратился к нему:
        - Арлекин! То, что перед нами, есть Иару? Только без полей почему-то.
        - Поля Иару символические, примыкают они к Храму. На вид - заросли камыша, осока, мята речная... Зачем звали?
        В допрос вступила Илона:
        - Не очень светлая река... И мало похожа на зеркало. Что в ней может отразиться?
        Андрий наконец понял:
        - Вы боитесь сгореть... Будете бояться - сгорите. И не раз.
        И я выделил страх в словах Илоны. Она, выжившая в вакууме, страшится миража огненной речки? Или не желает быть отраженной в той, предваряющей Храм по иной версии?
        Андрий освободился от остатков сна, огляделся.
        - А у вас тут красиво. Умеет капитан устроиться. Одобряю.
        И я уверился: перед нами действительно Иару. От одного полюса Розы Мира к другому? Пустота вмещает в себя всё. Любой мираж способен обратиться в материально-вещественное состояние. А застрять в пределах гиперболы Розы Мира, - неважно, на какой ее ветви, - не улыбалось. И, что интересно, приближение к Храму не радует ни Агуару, ни Андрия. Арлекин... Любопытно... Следовательно, плывем не по воле человеческой. Негодовать не на кого.
        Жар огненной реки достиг Ареты, проник в рубку. Сначала запылают паруса на миниАрете, затем... Я с трудом оторвался от наступающей панорамы, и перевел взгляд на миниАрету. Следовало бы раньше. На месте крышки сундука скорой помощи - зеркальный круг. На вид серебряный. Обезьянки, склонившись над ограждением борта, внимательно разглядывают свои отражения.
        Пожалуй, миниАрета опережает большую по времени. Но насколько? И что предстоит сделать, чтобы превратить огненную реку в зеркальную? Иначе говоря: что мы сделали? И мы ли...
        Река кипит, выбрасывая фонтанчики раскаленной магмы, вздымая волны пламени. Река не позволит нам пройти в рай Розы Мира. Но разве кто-нибудь из нас желает туда?
        - Андрий, я знаю, ты Посвященный, - сказала Илона, с тревогой поглядывая на приближающееся пламя, - Мы плывем по ветрам твоего Цеха. Почему ты бездействуешь?
        Андрий просто, как человек обычный, неискушенный в возвышенных тонкостях жизни, развел руками.
        - А что я могу? Я не знаю...
        Откровенное признание почти вернуло ему народную симпатию. И Джино тоже открыто волновался, но его волнение не располагало к нему. Как и оцепенение Агуары, отрешенно скрестившего на груди руки.
        Иару с окрестностями, - искусственный мир, созданный по человеческому образцу. Созданное одним человеком безусловно уничтожимо человеком другим. Как уничтожить чужой образ, воплотившийся в реальность? До Храма нам не добраться, огнеупорности не хватит. И никто не сказал, что люди в Пустоте бессмертны.
        - Огненный потоп искоренит грех, поселившийся в Пустоте, - пророчески заявил Кертис, - Тогда, может быть, мы освободимся и от страхов. И от боязни заглянуть в себя самого.
        - Иару, - он принадлежит не только Розе Мира, - сказал Андрий, обращаясь к Кертису, - О нем говорится и в ваших известных "Текстах пирамид".
        - Как же! - согласился Кертис, - Там так и говорится:
        "Он на восточном небе, где восходит Ра. Вместе с покойным фараоном Ра совершает утреннее омовение в озере, расположенном в Иару, куда их перевозит на лодке "перевозчик Иару". Так говорится... И предстоит нам, по-видимому, стать Осирисами. Возродимся по ту сторону гор...
        Успокоил. Замечательная перспектива. Зажаренный Осирис... Сбрасывая приступ дрожи, я спросил Агуару:
        - Штурман! Тебя учили гасить огонь. Как такое делается?
        Агуара вышел из оцепенения.
        - Способов множество. Но нечем. Воды нет.
        Я рассмеялся и назвал себя идиотом, в который уже раз. Детям известно: огонь тушат водой. Арету оснастили всем необходимым. И на ней обязательно имеются средства пожаротушения. Воды нет? И что? Пустота содержит в себе всё! И воды в ней должно быть неограниченное количество.
        - Штурман! - весело приказал я, - Где ближайший брандспойт?
        - За дверью, - удивленно ответил Агуара, - У выхода на палубу.
        И через секунду двинулся к выходу из рубки, не замечая провала в трюм. Он не заметил провала, - и не провалился! Еще секунда, и Агуара, обхватив руками красный распылитель, тащит за собой классическую брезентовую кишку. Смешное стало необходимым.
        - Включай! - скомандовал я.
        Струя воды рванула с такой силой, что Агуара едва удержался на ногах. Саламандры реки зло зашипели, отплевываясь горячим паром. Воды оказалось больше, чем огня. Я любовался работой Агуары. С брандспойтом в руках он выглядел настоящим героем-пожарником из Дуата. Как символично: человек из преддверий ада тушит пожар в преддвериях рая!
        Вода лилась, жар спадал. Огненная река бледнела и съеживалась, уступая место реке водной. Агуара отказался от помощи Кертиса и стоял с брандспойтом до момента, пока вода не заполнила все пространство от шхуны до подножия снежных гор. В тот же момент прекратила движение Арета.
        За бортом распростерлось громадное жидкое зеркало. Еще раз оглянувшись на обезьянок, я предложил выйти на палубу. Только так можно было убедиться в истинности того, что происходило в рубке. Все-таки не каждый день пожар за пределами корабля тушат, направив пожарный шланг на экран Перископа. Все-таки любопытство обычно сильнее страха.
        Но мое предложение привело к странному результату. Вначале Андрий, затем Илона вскрикнули и потеряли сознание. Пока Кертис разбирался в причинах двойного обморока, видение Иару исчезло, уступив место отражению Пустоты.
        ---- ***
        ----
        После освобождения от плена Иару меня потянуло в сон так, что еле доплелся до спецотсека. Свою каюту я предоставил Илоне, все еще находившейся без сознания. Тяга ко сну - вещь тут противоестественная. Скорее всего, меня приглашает к себе двойник из Пустоты. К себе или с собой. У него побольше возможностей... Оттуда мне будет легче контролировать действия Агуары и Андрия. В отличие от Илоны, Андрий быстренько пришел в себя от обморока. В Цехе Агуары считают происходящее в сновидениях не менее реальным, чем события в бодрствовании. Как там у них:
        "Ка покидает физическое тело во время сна или когда человек лежит в глубоком трансе. При этом оно путешествует, посещая различные места, и приобретенный им опыт сохраняется в памяти".
        Я очнулся на берегу зеркальной реки. За рекой дыбились серо-красные скалистые горы. Слева от меня начиналась длинная камышовая полоса, тянущаяся вдоль берега до моста через реку. Камыш колыхался под слабым ветерком и легонько шуршал. Справа на травке устроился Радамант, сияя золотом одежд и густых кудрей. Конечно же, я близко знаю Радаманта, сына Европы и Зевса, издателя критских законов, "которые нужны лишь в мирах беззаконных". Ради меня он на пару часов оставил работу; он служит судьей в преддверии Иару.
        После теплого рукопожатия мы устроились на зеленой, остро пахнущей свежестью травке, украшенной нечастыми цветами.
        - Рад тебя видеть, Алекс, - тепло улыбнулся он, - Порыбачим?
        Мне не хотелось нарушать спокойствие реки, и я сказал:
        - Ни удочки не прихватил, ни... В другой раз.
        - Хорошо, в другой, - согласился Радамант, взглянув на золотой диск, застывший над нашими головами, - Тогда поехали? На одну поездку у нас времени хватит.
        - Поехали! - легко согласился я.
        Какой яркий белый день! Крупно искрящийся снег лежит на шершавом льду редкими островками. Лед на реке мартовский, - иглами длиной в палец, мягко слепленными одна с другой. Они легко разъединяются, и долго не тают. Положишь их на язык, - и такая вкуснотища разливается... А запах от такого льда, - никакой клумбе не сравниться.
        Мы на речке моего детства, отделяющей окраину от центра города. Радамант, конечно же, знает это. И я не стал оборачиваться, чтобы отыскать взглядом дом детства. Не для этого мы здесь.
        Ниже по течению, шагах в двадцати, чернеет то ли прорубь, то ли вымоина. Радамант подвел меня к ней, указал в вяло текущую черноту и приказал:
        - Достань!
        Я послушно опустил руку и дотянулся до дна. Река обжигала, не оставляя на коже красноты. Пальцы сразу наткнулись на ящичек с ручкой сверху. Я вытащил и поставил на хрустнувший лед маленький сундучок. Нет, - ларец! Настоящий хрустальный ларец! Только не прозрачный, а пропитанный темной тяжелой синевой.
        Подчиняясь жесту Радаманта, поднимаю ларец обоими руками, осторожно прижимаю к груди. В этом месте речку пересекает улица моего детства, сейчас безлюдная и замершая в ожидании времени. Я стою спиной к дому, в котором мать готовит гречневую кашу в чугунном горшке, а отец только что принес охапку мерзлых поленьев, открыл дверцу печи и добавляет в разгорающееся пламя полено за поленом. От печи струится уютное тепло, растекается по дому, заглядывает в мою комнату...
        Стоп! Мне в противоположную сторону. Позади, к дому, берег круче. Впереди он поднимается медленно, долго, и через тысячу или две шагов упирается в железобетонную башню. Остаток древней крепости. Отсюда моя улица начинается, здесь кончается мой сегодняшний путь.
        Перед башней, - аркой ворота. Прежде, когда я был маленьким, их не было. Неважно. Мне надо пройти через ворота, - это обязательно, - войти внутрь башни и зарыть ларец в указанном месте.
        Я останавливаюсь и осматриваю Врата. Да, они требуют именно такого названия, чужестранного, многозначащего. Сложенные из каменных блоков, они покрыты хитрой резьбой: листья, животные, знаки...
        Делаю шаг под арку и...
        Время сна заканчивается. Под занавес слышу прощальное напутствие Радаманта:
        - "Пребывай в готовности до тех пор,
        Пока тебе ответят".
        ---- *** ----
        Я проснулся по зову Ареты.
        Сновидение мое имеет значение, оставшееся тайной.
        Жил когда-то человек-жрец, - то есть ученый человек, - умеющий гулять в космосе по собственному желанию. Посещал и райские планеты. Звали его Ангираса. Как звали Арету Ангирасы, и где она присутствовала - вне или внутри него?
        Арета сказала: "Прости, капитан, но мне стало трудно. Твой экипаж и женщина из Пустоты объединились против тебя. Они не хотят возвращения. И каждый из них желает своего. При такой разнонаправленности желаний неизбежна дезориентация. Никакая цель плавания в таких условиях достигнута быть не может. Действуй, капитан"...
        Они разобрали переборки и соорудили одну большую каюту для всех. Кают-компанию. Шар им был не нужен, а Перископ обеспечивал видимость и тут.
        Я не стал заходить в свое бывшее жилье. Арета показала мне: кресла расставлены у большого стола, в центре которого ваза с букетом красных лилий. Они сидят молча, устремив взгляды на букет.
        Всеобщее помешательство, определил я.
        В рубке Арета постаралась создать все удобства. Сундук с миниАретой рядом с выходом на палубу. Сейф - напротив. Между ними в центре - Путевой Шар. Рядом - капитанское кресло. Стола с пультом нет. И правильно, - он здесь лишний. Рубка оказалась достаточно просторной. Перископ транслировал цветомузыку. Что-то из забытой классики. На Земле она не в почете. А в Пустоте - очень к месту.
        На передней стенке сейфа - фотография из моего прерванного сна: каменные Врата с резьбой. Сколько лет понадобится для разгадки его смысла? Но сейфе я заметил следы применения лазера, - пятна и полосы, выделяющиеся чуть более темным оттенком. Агуара попытался все-таки.
        Почему-то я нисколько не удивился переходу Илоны в другой лагерь. Я тосковал по ней, искал ее. Так было. Она нашлась, - и между нами поставили холодную стеклянную стену. Видеть друг друга видим, а тепла нет, не проходит тепло...
        Я коснулся фотографии пальцами правой руки и прошептал:
        - Врата Иштар...
        Не знал я, как они выглядели. Так сказал, по дальней ассоциации. А в ответ раздался щелчок, за ним - нотная строка из некогда любимого мной "Марша десантников". И стенки сейфа просветлели.
        Оказалось, вовсе это не сейф. То есть в принципе сейф, но не такой, каким могли его представить я или Агуара. Стенки просветлели и я увидел несколько кристаллов, укрепленных в ячейках воспроизведения.
        - Привет тебе, Алексей, - сказал сейф.
        Один кристалл из прозрачного стал зеленым.
        Я узнал голос Сибруса. Умеет старик преподносить сюрпризы! Все важное он перенес на край Пустоты. Как он умудрился скрыть от всех и сейф, и его содержимое? И для чего проделана столь серьезная и энергоемкая работа?
        Мы слушали вдвоем: Арета и я. Сибрус говорил о том, что нам было неизвестно. Это во-первых. А во-вторых - крайне важно.
        ...Семь - мера Пустоты. Непростая цифра. И не просто цифра. 7, 70, 700... Этими числами обозначаются неподсчитанные множества. Не подлежащие человеческому подсчету. Он, Сибрус, как и всякий человек, более простой семерки на себя взять не в состоянии.
        Итак, семь слоев или состояний вакуума...
        Первый - физический, наш родной, псевдовиртуальный.
        Второй - виртуальный субквантовый.
        В этих-то двух слоях и кипит известный нам мир. Арета, вероятнее всего, - в пределах второго. Далее, - грань доступности, не позволяющая нам проникнуть в третий слой - психофизический, где и происходит непрерывное творение известного нам мира, откуда контролируются все виды симметрий, обеспечивающих нашу устойчивость во времени.
        Тут Сибрус сделал маленький исторический экскурс. Оказывается, фараоны и жрецы Египта и Вавилона стремились в вечность именно через третий слой. И, отброшенные Гранью доступности, уходили в иную вечность, совсем не райскую.
        Я улыбнулся: умница Сибрус. Цивилизацию Антареса никак нельзя назвать внеземной. Там, - знакомые всем лица. Они учились завидовать и ненавидеть еще на Земле.
        А грань доступности, - посмотрим.
        Четвертый слой, - пограничный. Слой Могущества. Среда абстрактной жизни. Обиталище отражений существ из высших, глубинных слоев-состояний. Тут можно найти точные планы любого мира. Здесь же можно отыскать многогранные основы пространственных, временных и иных измерений.
        Следующие три слоя человеческий интеллект не может объяснить даже приблизительно. Здесь Амальгама Зеркала чрезвычайно сгущена.
        Вот оно что! Семь слоев Пустоты, взятые вместе, и есть Зеркало Миров. По Сибрусу. Преддверие Зазеркалья! Именно в Зазеркалье - мир Истины, истинный Мир. Но нет туда дороги даже для мысли.
        Я попытался вместить в себя образы, которыми оперирует Сибрус. И застонал от бессилия.
        Получалось: все что мне известно и не известно, - всего лишь тонкий слой Амальгамы на волшебном бесконечном Зеркале. Арета блуждает внутри тоненькой пленочки. И если столь сложна и многообразна отражающая структура Зеркала, то где взять слова и образы для описания миров Зазеркалья! Нигде и никогда! Куда же они идут, все эти Рамзесы и Агуары? Наша родимая Вселенная - всего лишь пузырек на краю Пустоты! Где там, в бесконечности пузырька, отыскать пылинку-точку по имени Алексей Сибирцев; точку, пытающуюся вместить в себя и этот "пузырек", и все то, что кругом него?
        Все царства-государства, все Цеха со жрецами-иерархами, что оно есть? А есть оно всего лишь невидимое колебание отражающей Амальгамы в одной какой-то её капельке-точечке. Ложная реальность, в которой нет опоры для прыжка в вечность. Маха-Майя, Великая Иллюзия.
        Земля людей... Бедный Агуара! На Земле уже есть свой Айпуат! Как я раньше не додумался? Тарантул - компьютерная сеть-администратор всепланетной инфраструктуры. Арета меньше Тарантула, и Арета способна как мыслить, так и действовать. Насколько же объемнее возможности Тарантула!
        Сплошь восклицания пошли. Есть отчего. Борьба земных гигантов-Цехов... Достаточно заглянуть в хранилища Тарантула, - и станет ясно, кто возится под ковром. Достаточно изменить какую-нибудь из его программ, - и в ходе истории появится нежданный зигзаг. Или пауза. И кто поймет, что перемена искусственная? И кто может гарантировать, что до сих пор подобного вмешательства не происходило? Да и есть ли вообще так называемая искусственность?
        Самый тяжелый вопрос: куда возвращаться?
        Пустота полна жизни в самых немыслимых формах. Арета может притащить за собой такой хвост...
        Кто есть новая Илона? Ведь почему-то я не могу относиться к ней так, как прежде... Новая... Новая, - не обязательно обновленная.
        Придется теперь жить с осознанием собственной ничтожности. Где теперь искать утерянный смысл самореализации? Результаты экспедиции всколыхнут всё земное бытие. Снесет и цеховые крыши. Нужна мне эта революция?
        Нужна или нет, но "сейф" открыл процесс, и не мне препятствовать его развитию. Как известно, информация сама в себе содержит как возможности, так и необходимость движения. А сконцентрированная Сибрусом таким образом, - это цифровая бомба глобальной мощности.
        - Арета, где мы находимся? - глупо спросил я.
        - Нигде, - мудро отвечала она.
        Признаться, я и не сомневался в этом. И задал второй вопрос:
        - А куда двинемся?
        - Куда прикажет капитан.
        И в этом я был убежден. Но ведь, прибыв в выбранное место, я уже едва ли вырвусь из него. Иллюзии верхнего слоя особенно изощрены и коварны. Эта дверь открывается только с одной стороны. Может, заняться следующими кристаллами? Нет, хватит, моя голова не выдержит. Что я буду делать на Земле один, если против одного моего голоса здесь пять других? Уговорить Илону и осесть на маленькой малообитаемой планетке? Остальные... Остальные четверо пусть плывут сразу в четыре стороны.
        - Один? Но ведь ты не один! - вложив в слова сопереживание, сказал Арета.
        - А сколько меня?
        - Трое! По меньшей мере. Я, Арета; и двое тебя.
        "Двое тебя..." На самом деле, кто еще, кроме меня, имеет двойника в вакууме?! А на Земле его, моего родного вакуума, разве нет? Мудрая Арета... Да, и плюс мудрая Арета.
        Один или не один, - качественно значимо.
        Что бы на это сказал старейшина Кертис? Поморгал бы синими глазами, парой движений усилил беспорядок в одежде и:
        - Вначале был создан Атман. Был он большим и одиноким. В Упанишадах сказано: "Но он не имел радости, поэтому и никто не имеет радости, если он один. Тогда он возжелал о другом. Он был таким же большим, как мужчина и женщина, если они обнялись. Это свое Я он разделил на две части: отсюда получились муж и жена. Поэтому тело в своем Я подобно половине... Поэтому эта недостающая часть восполняется женщиной".
        Так сказал бы седой Кертис. Нет, скорее, такие слова принадлежат девичествующему юноше Джино. Я однажды предположил, что у него на одно ребро больше, чем у меня. А сам он не знает о том, и отсюда - завихрения в психике. Но ведь кто-то его просунул на Арету!
        О первичной половой неразъединенности имеется много преданий. А если они имеются, то где-то что-то есть. Или - было. Что это "что-то"? Влечение к самому себе... Та Илона была моей прежней половиной, а эта Илона - нет? А половину Андрия зовут Лилит... Впрочем, Лилит хватало на многих, и по земному счету она уже слишком преклонна. Лилит обезличилась и стала, по тому же Андрию, стихиалью, монадой.
        Положеньице... Какое решение я не приму, оно не совпадет с желаниями народа. Он, народ, будет мне мстить всю оставшуюся жизнь.
        Одно я знаю точно: задолго до моего рождения Земля была чище и светлее. Никакой синтетики ни в еде, ни в одежде, ни в мыслях. Никаких Цехов и Тарантулов. От зачатия до рождения - девять дней, и сразу пешком. Человек рождался красивым, разумным, бесстрашным. Может, туда двинуть?
        Нельзя - десант с Ареты быстренько обратит земную идиллию в филиал Антареса.
        А еще было бы неплохо побродить по прошлым векам с приличной винтовкой. Чтобы отстрелять в самом зародыше отцов-основателей. И тех, кто травит хамелеонов да хвосты кошкам поджигает. Но патронов не хватит. И полномочий тоже. К тому же мне плохо известно, где их берут, полномочия.
        Очень многое мне известно плохо. И получается, возвращаться придется в свое-собственное пространство-время. Только там я доберусь до нужных мне хранилищ. В Цеховых подвалах много чего закопано. Тарантула запустим вперед, и за дело...
        Да, сокрытого там много больше, чем явного. Покопаюсь, и ясность придет. Вакуум рядом, Арету на металлолом и дрова им не распилить, силенок не хватит. Могут попытаться изолировать экс-капитана. Пусть попытаются.
        Зеленая Тень накрыла сейф, скользнула по фотографии, запечатлевшей кадр из жизни в Пустоте. "Шестой" никуда не пропадал! Как-то легче даже стало. Определенно, "Шестой" не против меня. Вот и еще один голос на моей стороне.
        Решено!
        - Арета! Вперед. Ты знаешь, куда...
        Арета знала, куда...
        Тень колыхнулась вправо, влево... Возражений нет.
        ЧАСТЬ ВТОРАЯ
        ЗАМОК ЗАБВЕНИЯ
        1. ВОЗВРАЩЕНИЕ
        Солнце Ра сказало Тоту из Гермополя:
        "Для тебя, о Тот, я сделаю прекрасное жилище в самых потаенных глубинах подземного мира, имя которому Дуат. Ты будешь записывать грехи людей и имена тех, кто является моим врагом. В Дуате ты будешь держать их в заточении. Ты будешь временным обитателем в моем дворце. Ты мой наместник. Слушай! Я дам тебе посланников".
        Как Тот мог предвидеть, что среди посланников будет бабуин? И что, этому Ра людей не хватило?
        А мои предположения начали сбываться с первого часа Возвращения. Никакого шума, профессионально... Команда встречи будто точно знала время и место. Широкому обществу, похоже, неизвестно ни о возвращении, ни о старте Ареты. Ни о самой "Арете".
        Просторный коттедж за высоким забором, никаких опознавательных знаков. Каждому по комнате, и не без учета индивидуальных склонностей. Кто-то здесь умеет серьезно просчитывать варианты. Не Тарантул? На предстартовой планете подобные вещи держали бы в секрете и от мегакомпьютера.
        Впрочем, увидим. Предположить можно самое фантастическое. Можно и всю планету представить погрузившейся в "шубу". Для Пустоты масса объекта без разницы.
        Я попытался уточнить, какова обстановка в Надземелье, но получил уклончивые, ничего не проясняющие ответы. Уже неделю нас обследуют медики всех мастей и направлений. Явные отклонения - только у Агуары, и то локальные. Я не особенно вникал и понял только, что его мозг непрерывно излучает мрачные видения, неразличимые в подробностях. Темные тени в густом алом тумане. Я знаю, кто это и что это. Полное собрание земных жрецов и фараонов, погруженных в кровавое вино Антареса. Возможно... Нет, обязательно! И при том не только земных!
        Свой мозг я окутал завесой. На нее проецируется то, что считается нормой. Они меня изучают, а я о них пока не знаю почти ничего. В такой игре надо играть по своим правилам. По чужим не выиграть. Без объяснений понятно: те, кто принял, встретил нас, считают вернувшихся из Пустоты опасными и чужими. Мы не оправдали надежд.
        Наши контакты ограничены до предела. Друг друга почти не видим. На каждого по несколько специалистов, сменяющихся через день. Привыкнуть не успеваю. Не считая незаметной охраны внутри и снаружи. Я успел прощупать их расписание.
        Не с кем поделиться настоящим открытием: встретившая нас планета подвержена полиморфизму! Как и Арета в Пустоте. И они этого не замечают! Привыкли? Или... Кто тогда они?
        Нам не запрещено встречаться. Но встреч нет. Илона ни разу не навестила меня. Видел Кертиса. В нескольких шагах, меняли точки тестирования. Он отвел от меня глаза.
        Прошло две недели, и я призадумался. Где федералы, иерархи Цехов? Под чьей мы крышей? Видимо, придется предпринять что-то экстраординарное.
        Но не успел, - пропал Агуара-Тунпа. Исчез глубоким вечером, после занявшей весь день томительной череды проверок реактивности вегетативной нервной системы. В коттедже его не нашли; периметр, по данным приборов наблюдения, он не пересекал.
        Агуару обнаружила дежурный врач рано утром, в его комнате, мирно спящим. Скука с меня слетела, и я решил вечером поговорить с экс-штурманом.
        Агуара при виде меня не дрогнул ни одним нервом. Пожелав ему здоровья, я спросил:
        - Ты провел демонстрацию. Ведь мог оставить копию. Фантом.
        Ответ он обдумывал долго, больше минуты. Из чего я заключил: Агуара начал размежевание со своим Цехом. Ему не позволили покинуть место предварительного заключения. Это им дорого обойдется, - с кандидатом в Айпуаты так вести себя нельзя.
        - А ты, капитан, совершил ошибку. Или не видишь: сегодняшний день здесь не равен вчерашнему.
        Он смотрел на стену с вмонтированным в нее телеприемником. О, вот первое следствие его демонстрации: экран ожил, передавали программу новостей. Отфильтрованную, конечно, но все же... Но Агуара говорил не об этом. Экран приемника имел странный вид: падающей вверх капли. Изображение искажалось соответственно форме.
        - Деформация, - подтвердил я, - Третий день как...
        И внимательно осмотрел его комнату. Голые стены, кровать, столик, душевая кабина, встроенный в стену туалет, два кресла... Вот так Цех Гора определил потребности своего преданного слуги?! Моя обстановочка роскошнее будет.
        - Ты думаешь, что вернулся туда, откуда начал свой путь?
        Он спросил так, для себя. Верить мне Агуара не собирался. Но этот вопрос и я задавал себе. И не один раз. Но в Агуаре жило величие Антареса и терпел он только потому, что не имел нужной ясности. Картина земного мира пока не складывалась.
        - Я думаю, что ты прав, Агуара, - я как бы протянул ему руку солидарности, - Одним наблюдением нужного не добиться. И меня игнорируют.
        - И Сибрус? - вяло поинтересовался он.
        - И Сибрус, - подтвердил я, - Ни одного федерала не видел. Нас пишут?
        Агуара оживился.
        - Я отрубил все микрофоны и глазочки. Сначала давал им посмотреть всякое. Надоело.
        Он не спрашивал: как ты? Он знал, что капитан Сибирцев привез из Пустоты не меньше него. Но соревноваться мы не будем. Пока не столкнутся лоб в лоб наши интересы. Тут я понял, зачем пришел. Деформации! Все тот же полиморфизм. Я пришел с предложением союза.
        - Если выходить отсюда, то всем сразу, - сформулировал я свою позицию, - Обстановку изучим в процессе. Нас боятся больше, чем мы...
        Мы легко и быстро договорились о деталях взаимодействия. Враги обязаны стать союзниками перед угрозой общего противника. Вербовку остальных членов экипажа взял на себя Агуара. Кроме Илоны.
        Я понимал, что не знаю себя. Чтобы выяснить, каким я стал, вернувшись из Пустоты, требовалось окунуться в жизнь. В лабораториях от нас ничего не добьются. Сегодня они закончили анализ видеозаписей с Ареты. Кто мог догадаться, что нас записывали-фотографировали? Сибрус, а потом и Арета, посчитали сей факт не достойным внимания.
        Психоаналитик со стеклянным взглядом разложил на столике передо мной пачку фотоснимков. Первый же взгляд позволил мне сделать вывод: Арета контролировала процесс. И перед моментом всплытия уничтожила часть информации. В том числе всё, что относилось к моей операции с мозгом. Умница! Откуда у меня шрам, опоясывающий шею, не знает никто, в том числе и Илона. И не узнают.
        - Хорошие снимки, - похвалил я.
        Он нацелил на меня пустые психоаналитические глаза. Наверное, он был лучшим в своей профессии. Ему приказали вывернуть меня наизнанку, сделать полнометражную копию моей души и представить ее в распоряжение... Не имеет значения, кого. Я им нужен, пока нет этого слепка. Который день он со мной мучается, отрезая кусочек за кусочком. Где-то у себя, по ночам, складывает из них картинку. Получается, - ничего особенного, каким был Сибирцев, таким и остался. Что само по себе подозрительно, но не обязывает... Он, психоаналитик, понимает, что я закрылся. Но никому не скажет. Иначе его просто дисквалифицируют и заменят. Придет другой, не такой стеклянный, потом еще... Я тоже никому не скажу, что он ничего не умеет. Он и это понимает. Такой у нас бессловесный уговор.
        А потому его вопросы и мои ответы, показания датчиков и все прочее, - он мог бы их зафиксировать без меня и выложить своему шефу хоть на месяц вперед. Но будем соблюдать приличия и приступим.
        Но на этот раз приличия отошли в сторону. Соображает аналитик! Он сделал замечательную подборку. На всех снимках - та самая Зеленая Тень. Тень "Шестого". Или "Седьмого" после Илоны.
        - Знаете-ли, капитан...
        Какой все-таки у него голос противный! Психоаналитик обязан располагать к себе всем, что у него снаружи, а этот... Нечто скрипучее, среднее между карканьем и кваканьем. Плюс глаза... Никакой он не психиатр, а скорее, - высокополномочный агент одного из Цехов.
        - Знаете-ли, капитан, тень получается в результате слияния света и тьмы. Японцы обозначают тень звуком-иероглифом "кагэ". Этот иероглиф имеет еще смысл "отражение". И еще, - он может читаться и как "инь".
        Молодец! Умница! Инь, ян... Он о двоичности мира. И о темной его стороне, откуда и приходят тени. Мне не пристало отвечать не соответственно:
        - Знаете-ли, господин доктор, Арета преодолела множество дорог. И все они расположились между светом и тьмой. Мы не видели обочин. А на обочине обязательно, всегда и везде, кто-то да стоит, идет... К тому же Пустота просто переполнена миражами-иллюзиями.
        Он согласно покивал, показывая, что полностью разделяет мою точку зрения на издержки дорожного движения в Пустоте.
        - Компьютерный анализ снимков... Несомненно: тень эта принадлежит человеку, которые прошел с вами все ваши дороги.
        Все-таки человеку! А я сомневался.
        - Человек-невидимка? - удивился я, - Такое возможно?
        Впрочем, Агуара недавно показал, что возможно. Но он не отбрасывал тени. И посему никто не может доказать, что Агуара-Тунпа хоть на секунду покидал гостеприимный коттедж.
        - Мы воспроизвели примерные характеристики субъекта, не попавшего ни разу в объективы записывающих устройств. По секрету скажу: отождествления не получилось. Анализ предстартовой подготовки позволяет сделать один вывод: только Генеральный Конструктор мог внедрить в экипаж неучтенного... Как вы думаете?
        Я подумал, что они включили и Сибруса в число своих потенциальных врагов. Старику одному противостоять Цеховой мафии будет трудновато.
        - Да, на самом деле... К тому же, господин доктор, тень явно имеет зеленый оттенок...
        - Что? Цвет здесь имеет значение?
        - Цвет всюду имеет значение, - очень серьезно сказал я, - И мало того, он сообщает нам, что шпион Генерального был полупрозрачен и зеленый как изнутри, так и снаружи.
        Пока он соображал, что будет докладывать наверх, я выбрал три характерных снимка, и демонстративно засунул их во внутренний карман своей унифицированной куртки. Одели нас образцово одинаково. И эксклюзивно, ничего такого никто раньше не видел. Видимо, спецзаказ: куртка и штаны ядовито защитного цвета, пропитанного светящимся в темноте агентом, плюс черные ботинки и кепи. Очень легко фиксировать местонахождение и днем, и ночью. Но Агуара обошел все системы контроля.
        Встреча с психоаналитиком удалила из моего сердца и тоску, и печаль. Терпение тоже истощилось. Пришло время действовать.
        Первое, что необходимо, - встретиться с Сибрусом. Вместе с Илоной. Почему-то я уверил себя, - он в ней разберется. Снимки не дают покоя. Аналитик прав, с нами был еще кто-то. Землянин или гость из Пустоты? Опять без Сибруса никак. Может, я и стал джинном, но своих новых возможностей не знаю. Они, - важно! - отличаются от возможностей Агуары. У штурмана нет шрама на шее, он не побывал там, где я, у него нет двойника в Пустоте. И с этим бы разобраться.
        Тень может быть простым отражением чего-либо весьма далекого и не имеющего к нам отношения. Почему мне запрещен доступ к миниАрете? Начал скучать по Белому Йогу. Как он без меня? С ним тоже поговорить не помешает.
        Выбираться из домзака надо всем вместе. И не забыть обезьянок. Прихватить бы копии записей нашего путешествия. Плюс документы группы, которая нас изучает. Нет, это лишнее.
        Выбраться и спрятаться, пока не проясним ситуацию до конца. Иначе сидеть мне на лабораторном стеклышке до конца дней. И побыстрее надо спешить, - полиморфизм очень настораживает. На прежней Земле им не пахло.
        Как жить в мире нестабильности? Формы, запахи, звуки, - всё плывет, качается, меняется... Сегодня, - одно, завтра - другое. Кошмар.
        Как-то Сибрус упомянул о давно ушедшем предке-ученом. Циолковский... Тот утверждал: разум во Вселенной возник вместе с Большим Взрывом. Логично, - тупой хаос не может сам себя развивать и совершенствовать. Пустота, содержащая в себе все возможные материальные миры, не может быть неразумной. Амальгама на Зеркале, - неудачный образ.
        Все тела приходят оттуда, и уходят туда же. Включая общенародную биомассу со всеми ее страстями и идеями. Циолковский говорил о разуме. А достижение всеобщего счастья на отдельно взятой планете, - идея увлекательная, но неразумная. Включая коммунизм в сегодняшней, барачно-цеховой форме.
        Труп матери Геракла после ее смерти не нашли. Вместо него обнаружили камень. Большой силач Клеомед, спасаясь от наказания, спрятался в сундуке. Сундук взломали, но никого там не обнаружили.
        Куда и как они исчезают?
        Агуара тоже может. И я. И, возможно, остальные четверо. Но подавляющее большинство разлагается на органику, превращаясь в гумус. Интересно, кто-нибудь прикидывал, насколько мы питаемся сами собой? Ведь живем и пашем на забытых и исчезнувших кладбищах.
        Но мой Разум! Ведь он способен на большее, чем тело. И, наконец, душа, оживляющая сердце...
        Цеховые вожди и федеральные правители... Вот чего они возжелали, - подчинить себе процесс перехода. Определять каждому станцию назначения, выписывать проездной билет, разрешать или запрещать.
        Представляю: прихожу к дверям Рая, а у меня требуют бумагу с печатью Айпуата. Веселая картинка.
        Великий Сибрус впал в немилость.
        На ежегодном сборе цеховых вождей и федералов он выразил пламенное недовольство сложившимся статус-кво.
        - Земля людей на грани! Церковная война привела народы в тупик. Завтра будет поздно. Пришел день расставания с масками. Цеха, - упразднить, в федеральные органы призвать внецеховых людей...
        В руках Генерального - ключи к вечности. Они в это верят и не забывают. Цена его превосходит стоимость его жизни.
        Но я удивился: прежний Сибрус не имел революционных талантов. Я воспользовался опытом Агуары, но оставил за себя фантом. Раньше суток его не расшифруют. Сибруса "закрыли" неподалеку от Ареты.
        - Я ждал тебя, Алекс, - коротко приветствовал он.
        Пожалуй, внешне он не изменился.
        - Сколько прошло времени? - задал я первый вопрос.
        - Никто не знает. Да и неважно. Важно: определить глубину разлома, силу контраста.
        Я понял: он хочет сравнить Землю сегодняшнюю с достартовой.
        У него - отдельный дом. Деревянный, без ограды кругом. Вместо ограды - система запретов. Он не мог без сопровождения подойти и к Арете. Я огляделся. Он понял.
        - Видеослежение? Да. Но я не боюсь. А ты - тем более.
        Я улыбнулся: он прежний, соображает легко и быстро.
        - После пребывания на Арете...
        В том, что касается дела его жизни, он по-прежнему осторожен.
        - После пребывания на Арете вы представления не имеете, что творится на планете. Простыми словами не объяснить. Мы заберем сейф с Ареты, и тогда... В моей памяти, - отрывки, кусочки... Трудно... Я кое-что расскажу, а ты сравни мой рассказ с тем, что помнишь. Твое сознание не деформировано и более достоверно.
        За деревянными рамами окон блеснул оранжевый отсвет. По голым бревнам стен проплыли желтые пятна.
        - Сейчас сменится погода. Пойдет то ли снег, то ли дождь. Будет то ли холодно, то ли жарко и душно.
        Он расправил плотно облегающий шею высокий воротник свитера. Все тот же, протертый на локтях, из шерсти сибирской козы. Свитер старше, чем я.
        - Надеюсь, ты разочаровался в Цехах? И на федеральную техноэлиту тоже не рассчитываешь. Два Цеха плюс объединение ничего не решающих государственных союзов... Землей правит могучая кучка олигархов духа. Единая диктатура. Все различия, разногласия, - маскировка. Компьютерный Тарантул - замечательное изобретение для осуществления единой власти. Я ничего не решаю.
        Сибрус помрачнел. Он был уверен, что во время отсутствия Ареты Земля претерпела глобальные перемены. Они коснулись всего и всех, и потому не были замечены никем. Он подозревает, что прежде имел иное положение в иерархии земных авторитетов. И он прав. Сегодняшний Сибрус не пронесет на Арету и гаечного ключа без разрешительной бумажки.
        - Космический колледж и Звездный Флот...
        Вот! Звездный Флот! Не было при мне такого. А у них - никаких "надземельцев".
        - Они подконтрольны Цехам. Федеральная собственность - фикция. Человек вне Цеха - изгой. Законов нет, территория поделена на зоны, где царят цеховые установления. Но разница между ними, - только в терминах. На каждого гражданина - реестр, хранимый Тарантулом. Реестр - это статус. Статус определяет права личности. От цвета шнурков на ботинках до килограммов мяса на месяц. Каждому - по рангу и заслугам. Кто определяет ранг и заслуги, я не знаю. Никто не знает. И никто знать не хочет. Кроме меня. Информационно-управленческая безличная сеть учитывает и распределяет все. В том числе потребности общества по отношению к Арете.
        - Тарантул реализует Цеховые программы? Без участия федералов? - спросил я, - Но кто нас будет судить? Ведь дело к этому клонится?
        - То есть? Как это судить? - Сибрус пришел в недоумение.
        Я вначале тоже, но сориентировался и постарался объяснить:
        - Проведут расследование, назначат обвинителя и защитника, судья всех выслушает и объявит приговор. Опираясь на параграфы действующего федерального закона.
        - Да нет никакого такого закона! - возмутился он то ли моей неосведомленностью, то ли отсутствием закона, - Какой приговор? Система, конечно, интересная. В истории встречалась. У нас сегодня так: Цех загружает информацию в Сеть и предлагает Тарантулу подыскать решение в соответствии...
        Примерно так я и думал! И уточнил:
        - И много статей, то есть возможностей, у Тарантула?
        - О-о! Вариантов миллиард. Может ограничить в правах потребления, переселить в иной регион, сменить вид труда...
        - И никто не протестует?
        - Так ведь учитывается всё! И все довольны.
        Я задумался. К такому миру сразу не приспособиться. И спросил:
        - И поэтому ты согласен с круглосуточной слежкой?
        - Запись транслируется в Сеть. И уже Тарантул решает, что из записанного представить в распоряжение какого либо Цеха, или федералов, или отдельной личности. Думаю, система тотального наблюдения нужна прежде всего ему.
        - Тарантулу? - я не то чтобы удивился, а изумился.
        Несовпадений между тем, что было и тем, что имеется, накопилось во мне уже столько... Неужели полиморфизм? И связан он с поведением вакуума? И какое к этому имеет отношение миссия Ареты?
        - Но ты - прежний! - сказал я, сомневаясь в этом утверждении, - Только память у нас немного разная. Возможно, трансформация не у вас, а у нас. С нами...
        - Разберемся! - уверенно сказал Сибрус, - Сейф нам поможет. Кстати, он настроен только на тебя и меня. Больше никто им не сможет воспользоваться.
        - И Тарантул?
        - И он тоже. А к Арете, похоже, ключик остался у одного тебя.
        - Что? И Арета?!
        - Да. Вакуум-генератор отказывается работать. Там, - он указал пальцем в потолок, - возмущены и растеряны. Вот почему я заперт здесь. Думаю, они поставили на Арету слишком много. Какая-то крайне важная цель... Разберемся?
        Я хотел было сказать, что уже разобрался, но промолчал. Все мои открытия требуют подтверждения фактами. Правда, факты земные потеряли стабильность. Тут Сибрус встал и как-то по-стариковски засуетился. Через пару минут на столе перед нами появились столовые приборы и он принялся раскладывать по тарелкам какую-то еду.
        - Прости, я совсем забыл... Ты ведь голоден. Что будешь пить?
        - Голоден? - я не сразу понял, - Да, наверное. Все равно...
        Я не решился ему говорить, что все "мы" пьем-едим только затем, чтобы поменьше отличаться, чтобы... Ну, понятно. Заботливо подкладывая-подвигая ко мне то одно, то другое, Сибрус продолжал говорить о том, что считал первостепенным. Он не мог не понимать, что пришло время действия.
        Как он по-хозяйски, прямо-таки по-отцовски ухаживал за мной! И я с неожиданным удовольствием откусывал, жевал, проглатывал. Это было приятно. По-хозяйски... У Сибруса, как и у меня, никогда не имелось своего собственного жилища. Он обитал там, где работал. Я сжился с Цеховым интернатом, потом Космоколледж, после - Надземелье. И мысли не было обзавестись чем-то. Романтика неба очаровала и меня, и Илону.
        - При подготовке броска в вакуум я опирался и на законы симметрии. Главное здесь: представление о том, что наш мир, - отражение некоего иного, причинного мира. Грань между ними я назвал Зеркалом. Зеркало всех зеркал...
        У меня кусок кроличьей колбаски в горле застрял, настолько точно он вышел на мои мысли, обретенные на Арете.
        - Оно полупрозрачно, но видеть сквозь, проникать через него мы не в состоянии. Мы способны наблюдать многочисленные отражения. И в одном из них присутствовать. Возможно, ты вернулся не в то отражение. Или же наше отражение подверглось деформации. В чем причины...
        - В нас самих! - твердо сказал я, - Мы всегда соответствуем тому, что имеем.
        Сибрус посмотрел на меня с выражением, какого я не помнил. Тут было и уважение, и восхищение, и то, что можно определить как любовь... Посмотрел и как учитель на способного ученика, и как отец на оправдавшего надежды сына. Снова что-то новое...
        И, чтобы подавить замешательство, я спросил:
        - Чего же хотят от тебя верхи? - и повторил его жест пальцем в потолок.
        - Им нужна дорога в иное отражение. В мир, где царит бессмертие.
        Я понял: в нем нет сейчас его же знания о семи слоях Пустоты, о Грани Доступности. Многое ему придется открывать заново. Но есть в нем и то, чего не было. И когда два уровня сольются в один, мы с ним сможем показать такое...
        За окном резко потемнело, ветер рванул ставни, по крыше и стеклам забарабанил крупный дождь.
        2.
        ЗМЕЯ В ТРАВЕ
        Я начал с уточнения исходных позиций. Вернувшись от Сибруса в домзак, первым делом посетил миниАрету с обезьянками. Модель шхуны окутывало светло-зеленое сияние. Что подсказывало - тут вакуум-генератор в порядке. Замечательное открытие! Настоящий запасный выход! И хорошо, что там, наверху, не догадываются о значении этой игрушки. Иначе разобрали бы по досточкам. Вот только обезьянки выглядят невесело. Белый Йог не захотел и смотреть на меня. Понимаю. Какой смысл иметь другом человека, не способного на активные действия?
        МиниАрету поместили на тумбу посреди просторной комнаты без окон. Но без особой охраны. И без надлежащей исследовательской бригады. Тем лучше для меня.
        Я сидел, скрестив ноги, на полу рядом с миниАретой, разглядывал обезьянок и размышлял. Ибо пришла пора собрать мысли. В такой позе и застал меня Агуара. Я не удивился, так как именно перед его появлением вспомнил одно наставление, пришедшее из детства. Некто, словно тень из прошлого, имеющий только голос, но тем не менее, теплый, близкий и сильный, говорил:
        - Послушай, сын, и постарайся запомнить. Это из древних сказок Орбелиани...
        "Каждый враг неустанно ищет случая погубить своего противника.
        Перед сильным врагом человек либо склоняется, либо бежит от него. Равному врагу человек дает должный отпор либо избегает столкновения с ним.
        Мелкого и подлого врага человек должен остерегаться. Мелкий враг подобен скрытому под золою огню. Его не видно, но, как разроешь золу, обожжешь руку.
        Мелкий враг подобен смерти: он подкрадывается незаметно, и уже не избавишься от него ни подкупом, ни силой, ни мольбою. Мелкий враг, улучив минуту, не выпустит противника из рук, пока не прикончит его.
        Мелкий враг подобен неприметной, прикрытой сеном яме. Ступишь и провалишься. Поэтому должно остерегаться мелкого врага, именно он и вовлечет в беду, погибнуть от руки подлого человека так же позорно, как быть им облагодетельствованным, но и то и другое почетно, когда исходит от хорошего человека, потому что если ты сам не дурной человек, ты не дашь дурному себя одолеть, и если ты не подлее его, не будешь просить о пощаде. Равным образом, если ты сам хороший человек, то хороший воздаст тебе добром, так как от доброго всегда родится доброе. Если же он причинит тебе зло, то это произойдет потому, что он, очевидно, превосходит тебя и добродетелью, и умом, и силой, оттого и победит тебя.
        Однако высшая добродетель человека в том, чтобы не помнить зло и погашать его добром".
        Голос умолк, и явился Агуара. Но ведь ничто не случайно. Вне причинно-следственной паутины ничего нет. Добро и зло действуют из прошлого и из будущего; готовы навестить тебя и справа, и слева, и снизу, и сверху... Агуара мог приходить отовсюду. Вот только мелкое он или крупное зло?
        В глазах Агуары горит огонь Антареса. Он не ожидал меня встретить тут. Я в его списке на почетном, но не первом месте. На первом - миниАрета. Уничтожить или похитить! В его исполнении второе приравнивалось к первому. Зачем она ему? Неважно. Важно, - теперь я переместился на первое место. Да, не будет совместного побега. Одному придется. С миниАретой к Сибрусу, а оттуда вдвоем. С Илоной тут ничего не случится: более надежного укрытия на всей Земле не придумать.
        Ждать удара я не стал. И сам не стал его ни ломать, ни крушить. Зеленое свечение оторвалось от Ареты, захватив по пути кусочек игрушечного паруса, и окутало Агуару. Кусочек тонкой парусины оказался плотным брезентом, которого хватило закутать Агуару двойным слоем. Лицо я ему оставил открытым, пусть дышит. Кричать он не будет, не из тех. А зеленое облако не даст ему освободиться, даже если он превратится в носорога.
        Пластиковая коробочка наготове, я аккуратно спрятал в ней миниАрету. Обезьянки нисколько не возражали. Сделав на прощание Агуаре ручкой, я направился к выходу.
        Сибрус ждал меня.
        Пластилиновый телеэкран в его домике стал шарообразным. Транслировалась чепуха о раскопках в песках северной Аравии. Изображение растянулось по всей поверхности шара и смотреть на него было противно.
        Модель Ареты Сибруса увлекла. Он с трудом оторвался от лицезрения обезьянок, протянул даже палец Пану. И получил причитающееся, пришлось накладывать пластырь.
        - У нас два пути. Какой выберем? - спросил я.
        Он понял сразу. Первый путь - в большой мир Земли, навстречу более-менее известным испытаниям. Второй - на Арету, и вместе с ней в мир сверхбольшой, к испытаниям абсолютно неизвестным. Тарантулу о втором знать было незачем. Сибрус сказал:
        - Начнем с изучения карты родины.
        "Родины"... Как это у него прозвучало! Старомодно, прочувственно. Несомненно, есть на Земле место, которое он обязан посетить. И надо ему помочь, чего бы это мне ни стоило. Форы у нас, - суток двое, не меньше. Тарантул тоже не супермозг, пока расставит приоритеты... А он уже начал их расставлять.
        Телеприемник сделался прямоугольным, но заметно больше прежнего. Вместо песчаной чепухи пошли реальные новости. В моем коттедже такого не случилось ни разу.
        Где-то в древнем русле Нила откопали мумию Имхотепа. Сбылось предсказание предтечи Джеда, озвученное еще в той, предстартовой жизни.
        Я вспомнил: существует то ли гипотеза, то ли просто авторитетное мнение, что статуи подпитываются энергией поклоняющихся ей. Скорее всего, поклоняющиеся просто теряют свою энергию. Отдают в пустоту. С экрана улыбался Сфинкс, и я спросил себя: сколько же тонн флюидов он накопил за тысячелетия? Или - сколько мегатонн покинуло тех, кому она так была нужна по жизни?
        На экране уже Нут, жрица, подруга Предтечи. Вот это неспроста.
        Ее проникновенный грудной тенорок разъясняет явление Имхотепа. В речи используются слова из языка, неизвестного ни мне, ни Сибрусу. Нут уверяет: открылся энергетический канал Небо-Земля.
        Какое тут Небо! Дальше Антареса им не проскользнуть. И ближе, - нет для них промежуточных остановок.
        Еще одно расхождение: на моей Земле могилы Имхотепа не могло быть. В этом отражении может открыться и отрыться еще столько... Если они овладеют технологией Ареты, - произойдет много чего плохого. Они создадут боевой десантный корабль. Флот создадут! Без парусов, без мачт, без свисающих канатов... Лазеры, пушки, пираты, головорезы, притоны с приплясами-частушками...
        Передача новостей оборвалась. Пустой экран возвестил:
        - Уважаемый Генеральный Конструктор. Уважаемый капитан! Встречайте гостя!
        Мы переглянулись. Это - да! Это есть что-то! И, не сговариваясь, пошли к двери.
        На пустынном травянистом берегу замерло с десяток фигур, - свита. Небо светит желтым теплом, радуясь торжественности момента. Навстречу нам, ступая легко и твердо, шел сам Даниил-Светоносец, "аватара" Патриарха. Транспорт прибывших расположился где-то вне поля зрения.
        Нас осчастливил визитом глава Цеха Розы Мира! От его белых одежд исходило настоящее ангельское сияние. Хоть на коленки падай. Запах святости тоже оказался особым: пряный, бодрящий, очищающий. Мужественное, украшенное несколькими морщинами мудрости, лицо сияет добротой и пониманием. Пожав нам руки, Аватара включил мягкий чарующий баритон:
        - Рад видеть обоих в здравии.
        Сибрус сделал приглашающий жест, но Аватара отклонил приглашение.
        - Благодарю. Не лучше ли здесь, на лоне?
        - Лучше и не придумать! - вежливо согласился я.
        Моему любопытству предела не было! Высочайший иерарх вот так запросто, с экс-капитаном... Сибрус другое, - ему не привыкать. Стало чуть-чуть грустно. Ведь нельзя не признать, что они опережают меня минимум на шаг, на ход. Какая уж тут фора...
        Даниил сразу приступил к делу. Оказалось, он тут для решения стратегической задачи собственной жизни. Которая целиком и полностью посвящена общечеловеческому благу. Кто бы сомневался! Планету захлестывают волны мирового зла. Чтобы навести порядок, подготовить почву для новых, свежих ростков добра, требуется единая центральная власть. Под эгидой православной идеи Розы Мира срочно созывается Всемирный Собор.
        Я не удержался и хмыкнул:
        - А мы-то каким боком? То есть я, извините...
        И подумал: разве что для жертвоприношения я еще могу сгодиться. А Всемирный Собор... Рядом с ним я буду выглядеть не совсем к месту. Но Аватаре, конечно, виднее.
        - Всемирный Собор не может состояться без участия великих граждан планеты. Отсутствие даже одного из них немыслимо.
        Он улыбнулся мне как полная луна, вышедшая из-за облаков. А я невольно посмотрел на себя со стороны, - не стал ли выше ростом после обретения величия? Не стал. А жаль, - Аватара возвышался надо мной на целую голову. Это если не считать свечения над его сединой.
        - С воцарением религии Итога мы приходим к возможности перевоплощения из человеков в демиургов. А с вашим участием возможности легко станут действительностью.
        Вот они, уши! Высунулись, как ни прячь. Предстоятель полупланеты решил стать владетелем миров. Хозяином дорог межзвездных. И обязательно, - при собственной жизни. Ведь без Сибруса вакуум-генератор не запустить. А без Сибирцева... На Арете лучше с Сибирцевым, чем без него. Предстоятели всегда точно знают, чего хотят для себя. Без этого иерархию не возглавишь.
        Аватара обратил взгляд на Сибруса. Тот кашлянул в кулак и с приличествующей скромностью в интонации сказал:
        - Своевременно... Глобально... Общезначимо... В соответствии с первоисточником Патриарха... Похвально. Да, похвально.
        У меня дыхание перехватило от восторга. Еще бы: Сибрус похвалил Аватару. Почти благословил! Да тому сейчас склониться и ручку Генеральному целовать. Глаза Аватары потемнели. Луна скрылась за тучей. Неужели он рассчитывал, что мы по его первому зову тотчас ринемся на штурм баррикад, воздвигнутых перед ним вечностью? И отведем от него десницу смерти, и введем в чертог бессмертия?
        Для оживления беседы, да и чтобы не показаться недостойным объявленного величия, я вспомнил фундаментальные основы Розы Мира.
        - Всеобщая религия Итога... Как же... Распределить народ по трем концентрическим кругам, верно? На периферии - несознательные индивиды. В среднем круге - грамотные сторонники идеи. В центре же - творцы. Им-то и предстоит творить новый мир. Или иной? Быть удостоенным перевоплощения, - это для них?
        Но Аватару таким тычком не сбить. Он с укором посмотрел на меня и мягко сказал:
        - В целом верно... Но сарказм... Ваш старший товарищ мудрее...
        Я не дал ему продолжить. Если они решили нас взять сейчас - будут брать. С согласия или без. Но перед тем пусть великий вождь раскроется пошире, обозначит и стратегию, и тактику действий.
        - Ваш Патриарх отнюдь не святым монахом с монастырским блеском в глазах был... А откровенный естественник, дарвинист, брат материалисту. Какая уж тут религия, если человек - внук обезьяны. Вы ж не с амвона глаголете. И не перед невежественными прихожанами. Давайте прямо: что от нас, а что - от вас. Что - нам, а что - ... Нет, что выиграете вы, мне знать не обязательно. А все остальное, - будьте так добры...
        Сибрус довольно потер ладони, сцепил пальцы. Я понял: он и сам так сказал бы, да положение обязывает. Нет, не всё они продумали! И у них "авось"! Не готов Аватара к прямой речи.
        - О уважаемые, в любом тексте могут найтись несовершенства. И незачем нам чрезмерно спешить. Выслушайте, - и тогда решайте. Три круга, верно. Таков естественный уклад. И нет меж ними границ. Каждый волен двигаться к центру. Так развиваются в человеке высшие способности и светлые творческие начала. Так мы преобразуем планету в сад. И обратим федерацию государств в единое Братство.
        Звучит неплохо. Для неискушенного уха. А по сути программа атеистическая и коммунистическая. Прикрытие диктатуры элиты. Готовой уже элиты, имеющей тайные цели. Светоносец-большевик!
        А как по-иному? Ведь у Патриарха-основателя именно великий большевик (! - тоже) Ленин творит Аримойю - всечеловеческий затомис будущего. Такое впечатление, что интеррелигия создана исключительно из мести к обидчику Патриарха Сталину. Вот оно, дыхание из прошлого. Почему они оставили эти архаизмы?
        Встреча закончилась ничем, меморандума не подписали. Но Сибрус не сказал "нет". Я тоже промолчал. Обе стороны не готовы к решительным действиям и противоборству. Или пока не желают. Мы вернулись в дом и я спросил:
        - Мы не слишком? У него ведь за спиной духи, стихиали, демоны... К тому же, что-то запаздывает Цех Гора.
        Сибрус не отвечал. Визит Аватары утомил его. Устроившись поудобнее в кресле, он расслабился, закрыл глаза и ушел в себя. Стена позади него, без оконного проема, то светлела, то темнела, пока не обрела нежный бирюзовый оттенок. А сразу за креслом, в дорогой золоченой раме, повисла картина неизвестного на Земле художника.
        Я присмотрелся. Напоминает сеть кровеносных сосудов. Не исключено, человеческих. Вены, капилляры и все такое. Присмотрелся, - и как заворожило. Не оторвать взгляда, ощущение такое, что картина живая. И вот-вот сойдет со стены. И...
        Я не успел додумать. Сибрус открыл глаза и проследил за моим взглядом.
        - Вернулась! Нравится?
        - Еще как, - ответил я, - Откуда вернулась? Там еще есть?
        - Картина из моей коллекции, пропавшей лет десять назад. Еще там наверняка есть. То ли Китай, то ли Япония пару тысяч лет назад. Это все, что я о ней знаю.
        - И что тут нарисовано? Что-то живое? Или из анатомического театра?
        - Не знаю точно. Надо быть в то время и в том месте, чтобы понять. Я ценю ее за ассоциации, которые она тянет к себе. Посмотри, - кровь в венах словно пульсирует.
        Я только плечами двинул.
        - Ты слышал что-нибудь о "драконьих венах"?
        - Нет, господин. Прости, господин, - немного рассердился я, - Завтра же отправляюсь в путешествие, чтобы услышать. Прощайте, господин.
        - Не надо отправляться, позволяю остаться, - Сибрус почти рассмеялся, - Я расскажу тебе здесь и сейчас. Ритмы, в которых живут пространство и время, распространяются по невидимым каналам или норам. Можно назвать их артериями, венами. Каналы питают в Пустоте все материальные образования, делают Пустоту единой и живой.
        - И Вселенная снаружи - большой-большой человек. С моим лицом.
        Он опять чуть не рассмеялся.
        - А что? Не возражаю против такого лица.
        И тут я выложил ему все об Илоне. Он долго молчал. И ничего не сказал. Я понял: сегодня - день бездействия. Мы оба не готовы.
        - Будем до утра спать, - сказал он, - Комната тебе приготовлена. Не ходи к обезьянкам. Им тоже надо отдохнуть. А на сон вот что скажу... Основатель йоги сказал, что внутренняя энергия трансцендентальна. "Она и есть истинная жизнь. Способность осознавать свое истинное положение - это очищение запыленного зеркала ума. Это очищение, фактически, является освобождением".
        3.
        БЕГСТВО
        Ночь я проспал как младенец и вошел в утро удивительно голодный. Через открытое окно лилась пахнущая морем свежесть, заглядывало раннее солнышко. Я глубоко вдохнул и окончательно проснулся от обворожительного запаха жареного мяса. Забытый уже аппетит заставил меня просто ворваться в кухню-столовую.
        И на полном ходу я замер у входа. Нет, Сибрус не менялся!
        Кругом стола расселась команда Ареты в полном составе! Хмурые, настороженные, они смотрели на меня с молчаливым вопросом. Сибрус, улыбаясь как довольный отец непослушных еще вчера детей, указал мне на свободный стул и занял кресло во главе завтрака. Да-а... Летние ночи, конечно, длинные. Но как он успел?
        Стараясь не смотреть на Илону, я отложил все проблемы и накинулся на жареную курицу. Не забывая о восхитительном салате-ассорти из немыслимо вкусных овощей. При этом надо было успеть дотянуться до лунных кусочков сыра, увлекающе острого соуса из неизвестно чего, чесночно-сметанной приправы... Иначе эта пестрая компания сметет все со стола в считанные секунды! Да, тысячу лет я так не завтракал. Нет, так роскошно и восхитительно, - миллион лет.
        По-видимому, именно моя активная работа за столом сняла общее напряжение. Насытившись, я поднял глаза. Даже Агуара смотрел на меня с сочувствием. Как на домашнего кота, наконец вернувшегося из долгого загула. Моему примеру последовал один Сибрус, но куда ему до моих аппетитов. Остальные к еде почти не притронулись. Илона помогла Сибрусу освободить стол от посуды и он обратился ко мне:
        - Мы подумали немного. И решили: бежать так всем сразу. Ты как, не против?
        - Куда? - спросил я и тут же понял, как тупо соображаю и глупо выгляжу.
        - Главная проблема, - Тарантул, - сказал Кертис, изучая стену за моей спиной, - Он отслеживает передвижения каждого на планете. И способен перекрыть любой путь. Запретить транспорт, выдать службам безопасности... Группой его не обойти. А в одиночку можно.
        Мне стало полегче. Бегать в компании, где каждый рвется в свою сторону, - дело по меньшей мере бестолковое.
        - А как это тут сейчас устроено? Как народ странствует? - поинтересовался я.
        После сладкого пробуждения и царского завтрака во мне проросло желание остаться в домике навсегда. Чтобы вот так было каждый день. Только без общих собраний...
        Но вчера приходил Аватара...
        Ответил мне Сибрус.
        - У каждого - биочип и реестр. Человек без них - не человек. Он не может зайти на рынок, войти в транспорт, получить машину или приобрести продукты. Всё, даже качество одежды, определяется верхами и контролируется. Контроль возложен на Тарантула. Беглец погибнет от холода, голода, страха, нервного истощения. Если как-то пешим ходом выберется за пределы системы наблюдения.
        Вот он, хозяин мира, всемирный паук... Да, куда мы денемся! Аватара уверен в том. Но Агуара сможет! Агуара - настоящий Пан! Как быстро он освободился от брезентовых пеленок. И то зеленоватое облачко... Ведь оно сработало по моему желанию, быстро и точно. Хитер Пан Агуара. И коварен!
        Но ведь и я чего-то стою. И смогу прикрыть собой Сибруса. А остальные?
        - Кертис, Джино, Илона.., - мыслил я вслух, - Они смогут обойти запреты?
        - Смогут! - заверил меня Кертис.
        Так, они уже в курсе, сориентированы. Я посмотрел на Андрия. Грудь Посвященного украшает вышитый на льняной рубахе цветными нитями рисунок. Купола над белыми стенами, синяя лента реки. Эмблема его затомиса. Небесная Русь. С чего он так нарядился? Ему-то чего и кого бояться? И почему он до сих пор с нами?
        - Кто твой куратор, Андрий? Там, наверху? - осторожно спросил я.
        - Яросвет! - не стал скрывать Андрий.
        Илона, до того выглядевшая незаведенной куклой, ожила и процитировала отрывок из Книги Розы Мира.
        "Демиург Яросвет проявляется в небе и воздухе этого мира так, как если бы прозрачный океан могущества исходил от одного небосклона до другого и заливал бы сердца. Это могущество сосредоточивается в храмах демиурга, образ его очерчивается, голос его становится внятным, и возникает общение между ним и просветленными, общение, придающее им силу и высшую мудрость".
        Вот! И Илона в курсе, как овладеть высшей мудростью и мощью. Но как наш Андрий? О, Андрий превыше обид либо скрывает их. Аватара будто и не помнит, что в экипаже Ареты его человек. Остается Андрию рассчитывать на Яросвета, и, минуя верхи Розы Мира, устремиться к демиургу. Широк и многолик Олимп Розы Мира. Посвященный справится с трудностями. И дождется, когда Аватара придет и к нему. С поклоном.
        Я уже просчитал варианты индивидуальных дорог. Кто куда... Мемфис, Москва, Боливия, Италия...
        - Да будет так, как решили, - сказал я.
        Словно от меня что-то зависело в их судьбах. А для Тарантула без разницы, - одного искать или нескольких.
        Я постоял у миниАреты. Белый Йог не пожелал меня сопровождать. Пусть остается здесь, все равно они не из нашего мира. Не пропадут.
        Мы ушли втроем: Сибрус, Илона и я.
        Взлетная полоса аэропорта Ларнаки почти примыкает к полосе прилива. Море здесь сияет особенной голубизной, - теплой, сгущенной, мягкой. Тарантул пропустил нас в самолет без возражений. Я убедился: электронный мозг действует без совета с людьми и, возможно, в своих интересах.
        Пункт назначения - Мемфис. Мы следуем путем Илоны. Сибрус поддерживает ее во всем. Круг над островом: освещенные солнцем цветные дома, коричневые ленты дорог... Драгоценное украшение в лазурном обрамлении... Я не помню, каким был остров до того.
        Командир самолета объявил о внеплановой посадке в Александрии. В голосе его звучало недоумение. Мы с Сибрусом переглянулись. И пришли к общему выводу: Тарантул демонстрирует нам свою самостоятельность и силу. Уже сверху я увидел, что Александрия совсем другая. Ни одного храма, никаких признаков принадлежности к какому-либо Цеху. Чисто федеральная собственность?
        Аэропорт сер и официален. Полицейские посты, патрули... Неужели Аватара говорил правду и мир людей лихорадит? Нас проверили несколько раз, с улыбкой и извинениями. Пассажирам дали два часа на отдых до продолжения полета. Зачем нас тут посадили, я не понял. К самолету никто не подошел, экипаж оставался на борту.
        Илона спокойна до невозмутимости. Беседует с Сибрусом о каких-то пустяках, бродит с ним по терминалу, интересуется качеством товаров в хилом местном шопе. Я иду за ними, привыкая к новой Земле. Аэропорт на взгляд стабилен, формы свои сохраняет, как и очертания, цвета... Люди, снующие туда-сюда, тоже не внушают никаких подозрений. Пожалуй, только с запахами здесь не совсем... Морем и не пахнет, будто оно за тысячу километров, а не за углом. Как заметил Сибрус, процесс идет нормально. И я привыкаю к процессу, стараясь запомнить все мелочи быта. Я пока тут чужой.
        Снова взлет, снова посадка.
        Мы на окраине Мемфиса, в кирпичном домике на окраине. У дальней родственницы Илоны. Почему она выбрала именно ее из многих более родных, для меня секрет.
        Первый день провели дома. Бегство проходит слишком уж гладко. И в город не хочется. И аппетит мой пропал. Одной радостью меньше. Но что осталось? Я болезненно ощущаю нехватку интеллекта. Предугадать, что несет завтрашний день, и не пытаюсь.
        Второй мемфисский день принес странную личность в сером плаще с капюшоном. В одной руке он держал чемодан, в другой знакомую пластиковую коробку. Хозяйка дома, женщина чрезвычайно контактная, встретила его как дорогого гостя. Я смотрел на них и пытался понять, что в них не так. Хозяйка - крупная дамочка среднего возраста, в пышном теле, всегда нарядная и веселая... Смотрит прямо в глаза, но я не могу прочитать в ней ни одной мысли. Как в детской кукле. Гость назвал себя Ламусом, свободным детективом. В голове Ламуса крутится столько мыслей, царит такой хаос... Ничего не разобрать как следует. Свободный детектив предлагал свои услуги.
        В чемодане он привез книги. Одну из них сразу положил на столик. Для рекламы? Но не торговец ведь. Томик Навои. Коробку с миниАретой протянул мне. Весомое доказательство профессионализма. Ситуация не позволяла отказываться от детективных услуг. А этот знает свое дело.
        Аппетит Ламуса сравним с моим позавчерашним. Он легко умял двух крабов, добавил к ним чашку куриного бульона с горкой сухариков, залил все тремя стаканами сладчайшего чая с молоком, но активности не потерял.
        - Есть такая профессия, - свободный детектив? - спросил я.
        - В мире столько профессий, что о многих вы и не слышали, - без улыбки, поблескивая серым защитным взглядом, ответил Ламус, - Не задавайте лишних вопросов. Все узнаете в свое время. А я вам пригожусь. Не сомневайтесь.
        - И ты знаешь, кто мы? И откуда?
        Я продолжил опрос, но мое "ты" свидетельствовало: услуг свободного детектива я не отвергаю.
        - Знаю. Источник информации выдать не могу. Тарантул тотчас лишит меня лицензии.
        Я согласно кивнул.
        - А теперь не лишний вопрос. У тебя имеется алгоритм преодоления границ?
        - Границ? Нету границ, капитан. Ни государственных, ни межцеховых. Есть контрольные пункты, службы охраны, безопасности и много чего еще.
        - Можно ли выйти из зоны влияния Тарантула? И, - очень важно, - войти в его информационное пространство независимо от него?
        - Второе - нет! А первое - увидим...
        Я удовлетворился ответами и открыл коробку. Снял с тумбочки рядом с окном вазу с декоративными сухими цветами, поставил туда миниАрету. Обезьянки заверещали радостно, приветствуя меня благодарными жестами. Я понял, что мне их не хватало.
        Ламус наблюдал за нашими эмоциями с интересом. Илона присоединилась к родственнице, занявшейся примыкающим к дому садом-огородом. Сибрус в очередной раз, держа в руках нераскрытый томик Навои, переключился внутрь себя. Заработал телеприемник, впервые с момента нашего прибытия в Мемфис. Экран небольшой, приятно прямоугольный. Началась передача региональной телесети, предварённая картинкой: лодка на реке, впадающей в Солнце. Я узнал эмблему Иалу - затомиса метакультуры Египта. Кто-то на телевидении решил, что народ ничего не знает о месте, в котором живет и энергично просвещал:
        - Совершенно затмившая Атлантиду своими масштабами и величавостью, древнеегипетская культура создала огромный синклит и ослепительный затомис. Однако демоническим силам удалось одержать серьезную победу в четырнадцатом веке до нашей эры, когда через великого родомысла и пророка Эхнатона Провиденциальные Силы сделали первый в мировой истории шаг к озарению народных сознаний реальностью Единого Бога. Если бы реформа Эхнатона удалась, миссия Христа была осуществлена на несколько веков раньше, и не на Иордане, а в долине Нила.
        Египетская вера в Небесный Нил имела под собой высшую действительность. Текущая через Иару, мифическую страну Блаженных, то есть затомис, река многослойна; и стихиаль земного Нила, и Соборная Идеальная Душа египетского народа...
        Я удивился тому, чего не замечал раньше. Как им удается кормить народы множество лет этой окрошкой? Ведь всё в одной куче: и вера в Единого Бога, и в какие-то Провиденциальные Силы, и... И как ведь врут без зазрения. Первый шаг, видите ли... И что они могут знать об Атлантиде? Мало им мумий и скелетов! Надо же, земля генеральной репетиции христианской революции! Просто цезари Рима оказались хитрее фараонов Египта. Но участь оказалась одна, - оба народа исчезли, оставив свои языки мертвыми. Вот только вопрос: почему императоры Рима не строили пирамид? Потому что унаследовали египетские?
        И, подчиняясь внутреннему импульсу, я выложил перед Ламусом фотографии с тенью "Шестого". Пока детектив смотрел, я объяснял ему суть проблемы. Думал он недолго. И предложил:
        - А вы пробовали пропустить их через Тарантула? С конкретным запросом? Так давайте. Они все равно у него есть, и рано-поздно он доберется...
        - Можно, - неуверенно сказал я, - А как?
        Он посмотрел на меня, как курсант-выпускник Космоколледжа на абитуриента-аграрника, и сказал, обращаясь в пространство:
        - Заказ Тарантулу от присутствующих здесь. Записи Ареты. Тень "Шестого" - реальность или иллюзия?
        Ждать не пришлось. Сменившие ликбез по истории региональные новости прервались и телеприемник воспроизвел мои снимки. Невидимый комментатор сказал:
        - В плаванье ушли шестеро. Вернулись семеро. Тень реальна. Зеленый оттенок объяснить не могу, недостаточно данных о "Шестом".
        Я открыл рот и сидел так, пока Ламус не хлопнул ладонями.
        - Но обезьянок пять! Ты считал? - спросил я детектива.
        - А они тут к чему? - не понял он.
        Пришлось рассказать историю миниАреты, коснуться некоторых моментов "спасения" Илоны... Я говорил и думал: отчего же я такой разговорчивый с дядей, которого вижу первый день? А слушать он умел. Как и соображать.
        - Ну что ж... Невидимка, - на девяносто процентов внедрение Цеха. Какого - не имеет значения. Какая-то закрытая технология. У них много чего разрабатывается.
        Вернулись Илона с хозяйкой. Илона заметно расцвела. Что значит для женщины участие в домашнем хозяйстве! И привычный мой вопрос "Кто ты?" даже не всплыл. Илона скромно устроилась на стуле в сторонке, хозяйка задала какой-то вопрос, - я его пропустил, - и ушла на кухню. А вот Ламуса я услышал:
        - Капитан, а ведь ваша хозяйка - не человек.
        От его слов не только я, Илона буквально рот открыла.
        - Кукла Тарантула! - добавил Ламус, - Агент его величества.
        - Зачем? - спросил я, придя в себя.
        - Разминается, думаю, - впервые улыбнулся детектив; и стал совсем обаятельным, - Пробует, опыты ставит.
        Этот новый мир начал меня раздражать.
        - Считаю, ее надо допросить! А куда он подевал настоящую?
        Допросить не удалось. Откуда-то раздался голос:
        - Прости, капитан Алекс. Ламус прав. Подождите три минуты, хозяйка дома выйдет к вам.
        Илона встала, направив взгляд на меня. А в нем, - и детская беспомощность, и страх, и еще что-то... Чисто человеческие чувства, но почему именно эти? Ну что мне не дает признать ее за свою Илону?
        Хозяйка вошла в комнату ровно через три минуты. Не замечая никого, она устремилась прямо к Илоне и прижала ее к себе могучим объятием. Внешне она нисколько не отличалась от куклы Тарантула, разве что смотрелась чуть проще, естественней.
        - Ой, прости меня, девочка моя! - заговорила она виноватым тоном, - Когда ты приехала? Я уж думала... Ну все проспала! Ведь говорили, что ты... Я так устала в своем огороде, что заснула и все проспала. У меня там сарайчик, в сторонке, когда устаю, то... Да ты не одна! Сейчас я приготовлю...
        После такой тирады Ламус, как и я, не мог сомневаться, что перед нами человек, настоящая земная женщина. Только тут я догадался: надо же смотреть ауру, она все скажет. А я это умею. Перевел взгляд на Илону, и понял: а вот тут не решусь. Ни за что.
        Ламус заметно оживился:
        - Капитан! Можно звать Сибруса. Теперь ты на "ты" с Тарантулом. И у нас появляются дополнительные возможности. Думаю, можно двигаться дальше.
        4.
        Я - КОМНАТА СМЕХА!
        Аура Ламуса мне не понравилась. Отсюда и его предложение не подошло. Я решил повременить. В Мемфисе, под крылышком Тарантула, было не так уж тревожно. Илона ожила, Сибрус повеселел...
        ...Сибрус что-то уловил.
        Я положил на две стопочки кирпичей крепенькую доску, получилась скамеечка в саду. Мы сидели вдвоем и ожидали восход Солнца. Сириус нас не волновал. В домиках по соседству жильцы тихие, на наделах и не появляются. Илона сделала удачный выбор.
        - У тебя открылся третий глаз?
        Вопрос последовал после того, как я объяснил причину отказа от инициативы детектива. Я потрогал пальцем середину лба, непроизвольно улыбнулся взметнувшемуся в вертикаль лучику ложной зари, и спросил:
        - А он бывает?
        - Бывает. Но не там.
        И он прижал правую ладонь к сердцу.
        - Здесь. Обычно транслирует иллюзии. Ложные отражения...
        Сердце у меня дрогнуло. Сибрус возвращается к главному. Отражения... Зеркала...
        Ложная заря угасла, свернулась в ничто. Мы дождались зари истинной, настоящей, возвещавшей о восходе и рассвете. Ало-лимонная полоса разлилась по горизонту, широко и ярко обозначив восток, страну юных надежд и начала жизненных заблуждений.
        Посаженные Илоной ананасы на заискрившемся песке взметнулись веерами темно-зеленых перьев. Выбор Илоны мне нравился все больше. В самом городе людская суета сильно увеличит вероятность ошибки в решениях...
        - А ты знаешь, Алексей...
        Сердце мое снова дрогнуло. Будто я вернулся в свое начало, в свой личный восток. Мир тот был прост и предсказуем, и дома в нем возводились не на песке. Вот так частенько меня называли в те пропавшие времена. Алексей...
        - А ты знаешь, Алексей, мы сидим в самом центре Египта. Того самого, давнего, настоящего.
        Мы смотрели на поднимающийся золотой диск через тонкий прищур. Первое тепло дня обволакивало кожу, проникая тысячами солнечных игл в пульсирующую кровь.
        "Драконовы вены..."
        - Царь Менес, заложивший город, назвал его "Белые Стены". А еще: "Хет-ка-Пта" или "Палата души бога Пта". Греки слышали "Пта", а говорили "Египет". Еще его звали Ноф. А Мемфис - от названия пирамиды Менеса, - "менефер..."
        - Сколько имен.., - сказал я, - Но мне здесь светло и легко.
        - Легко, - повторил Сибрус, - Возможно, очередной обман... С Мемфисом тесно связан Сокар, бог мертвых. В древних словах спрятано много смысла. Думаю, Сокар, - первое имя Гора. Здесь жили солнцепоклонники.
        - Да. Люди Дуата, - сказал я, - Как и верные детки Вавилона. Вспомни слова своего любимого пророка. Ты мне как-то раз читал: "Вот ты думаешь опереться на Египет, на эту трость надломленную, которая, если кто опрется на нее, войдет тому в руку и проколет ее!"
        - Так ты согласен со мной! - обрадовался Сибрус, - А я собрался тебя разубеждать.
        Солнце поднялось на высоту копья воина Фараона. Температура крови превысила отметку комфорта. Надо идти в дом и попробовать открыть заседание. Ламус сомнителен, но умен. И он в курсе этого мира. Илону надо активизировать, пусть включается в борьбу за существование.
        Хозяйка возилась с кухонной утварью и напевала вполголоса что-то мажорное. Ламус с Илоной устроились в креслах напротив друг друга. Он читал вслух книгу, держа ее обеими руками, она слушала. Слушала так, как слушают новое, интересное и важное. Или как в первый раз.
        - "Ты оказался слаб, не смог сразиться со злом. Зло, Вильгельм, зло повсюду... Когда избавимся от этой напасти, этой мрази, этой грязи, не дающей пить из самых чистых источников?"
        - Что это? - спросил я.
        Илона вздохнула, Ламус ответил почти сердито:
        - Умберто Эко. "Имя Розы".
        - Из твоего чемоданчика? - поинтересовался я, - Зачем ты возишь с собой бумажную библиотеку? Попроси Тарантула, он зачитает любую строку из любого автора.
        - Я предпочитаю сам... А бумажная библиотека, - она еще пригодится. Всем нам.
        Илона собралась подняться, но я жестом остановил ее.
        - Погоди... Наш друг Ламус прав, мы не можем здесь оставаться надолго. Определить бы место, где нас достать будет труднее.
        - Совещание.., - протяжно сказал она, - А обезьянки?
        Идея показалась мне стоящей. Я переставил тумбочку с миниАретой в центр комнаты. Теперь обезьянки могли видеть и слышать каждого из нас. И сразу признался:
        - Совершенно ничего не понимаю. Ни как устроен земной мир, ни что нам делать. Убежден в одном: действовать необходимо. В лабораторную тюрьму не согласен. И никому не советую.
        По глазам Сибруса я вижу: у него имеется вариант. Но он молчит, не доверяя то ли Ламусу, то ли... Вариант, видимо, северный, но уточненный. С Илоны достаточно, она обеспечила нам хороший выжидательный район. И я уперся взглядом в Ламуса. А детектив разглядывал обезьянок. Как ребенок новогоднюю ёлку, высматривая подарок. Или на этой Земле нет ни ёлочек, ни подарков?
        Обезьянки смотрятся нормально. Ни вражды, ни отрешенности. Образцовые, воспитанные приматы. Особенно Белый Йог. В ослепительно белом костюмчике, богато украшенном нашивками, позументами, орденами, он стоит у носа шхуны со скрещенными на груди руками и задумчиво глядит в даль. Императорская поза. Проза комнатного бытия для него не существует.
        Илону обезьянки не привлекают. Она вертит в руках книжку Умберто Эко. Прошло несколько минут и Ламус созрел.
        - Друзья мои! А где весь экипаж?
        На самом деле, где? И почему я не вспомнил о них? Хотя бы в целях безопасности. Не верю, что Аватара нас отпустил. А желающих ухватить нас и кроме него, - тьма тьмущая. И прошептал:
        - Покажи мне экипаж...
        Тарантул услышал. И повиновался. И показал, кадр за кадром, Агуару, Кертиса, Джино и Андрия. Облаченные в приличные современные одежды, они осваивали пространство древнего Мемфиса. Город, в отличие от Александрии, живет в спокойном деловом ритме. Сил охраны порядка не наблюдается. Итак, Тарантул обеспечил им режим благоприятствования. Определенно, таким образом они быстрее меня акклиматизируются.
        Остался еще один несовершённый необходимый шаг, но он требует участия известного третьего лица. Я посмотрел на Сибруса и жестами показал ему очертания сейфа, оставшегося на Арете. И перевел взгляд на детектива. Сибрус понял и кивком выразил согласие. Инициатива перешла к Сибрусу. Сейф-то его собственность, пусть...
        Ламус выслушал его, потер пальцами переносицу. В глазах детектива блеснул огонек азарта.
        - Пойдем, провожу тебя, - сказал Сибрус.
        Правильно. Нечего тут штаны протирать и книжки почитывать чужим дамам. А Сибрусу надо провести секретный инструктаж. Сейф не простой, а сказочный, не слабее рождественской ёлочки. Из чего я сделал вывод, что Илону старик не включил в число доверенных.
        Мы остались втроем. Хозяйка подала чай с печеньем. Илона к угощению не притронулась. Неужели побывавшие в Пустоте способны обходиться без еды? Надо проверить себя, сколько дней я выдержу. Подождав, пока Сибрус утолил первый аппетит, я сказал:
        - Знаете, живу по алгоритму Британского музея. Перебираю все доступные варианты в поиске хоть какого-то ответа. Не склеивается... Нет целой картины мира, сплошь несовместимости. А тут еще этот полиморфизм. Здесь у нас с этим более-менее, и я чувствую себя прилично. Но тоже ведь голая физиология. Тарантул изучает нас, опыты проводит, а мы... Главное вот в чем: то ли мир успел измениться до такой степени, то ли я - не я.
        - А зачем ясность? Для предсказуемости? А она зачем?
        Это спрашивала Илона. Хозяйка-родственница смотрела на нее с одобрением. Тоже мне... Электронная кукла или человек, - не знаю, что лучше.
        Сибрус посмотрел на женщин, потянулся к чемодану Ламуса, открыл его и вытащил книгу. Ею опять оказался синий томик Навои. Этого автора я раньше не читал и не знал. Сибрус раскрыл книгу и вдруг... Воздух в комнате заструил настолько яркое сияние, что день за окнами поблек.
        Ну вот! Последний островок надежности сдал позиции. Я поднялся, махнул рукой, и, натыкаясь на кресла со стульями, скрылся в своей спальной комнатке. Илоне такие вещи, как говорится, "до лампочки", а Сибрус с египетской дамой в собственном мире. Им среди метаморфоз как крокодилу в Ниле.
        В спальне - ни окон, ни сияния. Кровать жесткая, сбитая из дерева. В приступе возмущения я вызвал Тарантула. Из угла за кроватью раздался голос, достаточно приятный, но недостаточно живой.
        - Что, капитан, возвращение оказалось труднее, чем ты думал?
        "А возвращение состоялось?" - мысленно добавил я еще вопрос.
        - Что творится в твоих владениях, электронный фараон?! Или ты тоже не представляешь, как может быть по-другому?
        - А в твоем "по-другому" есть место для меня? - как-то по-человечески спросил Тарантул.
        И я задумался крепче, чем раньше. Личная моя память, - совсем не критерий. Как и остальных моих спутников в Пустоте. Задумался и провалился в сон. А может быть, и не в сон.
        Мои ноги, обутые в начищенные до блеска черные туфли, стоят на сером горячем асфальте. Серые, остро отглаженные брюки, легкий свитер с геометрическим коричневым узором... Не помню, когда я носил такую одежду. Я поднял глаза. Передо мной - белые колонны под плавной аркой. Железные решетки ворот распахнуты. На арке выпуклые буквы: "ЦПКиО".
        Вот куда я направляюсь: в центральный парк культуры и отдыха. Чтоб как следует насладиться и культурой, и отдыхом. Так вперед!
        Туфли знали дорогу. Белые статуи спортсменов и трудоголиков, тележки с мороженым и водой с сиропом, киоски с хачапури и беляшами, цветные деревянные скамейки... Справа, среди колючих кустов шиповника, поднимается синеватый пахучий дымок над мангалом. Какая спокойная красота... Рассвет только коснулся самых высоких крон, посетителей еще нет, но парк уже приступил к работе. Пахнет отовсюду по-разному, но хорошо. Над деревьями виднеется сектор чертова колеса с медленно движущимися кабинками. Оттуда я смогу рассмотреть город. И узнать, где оказался.
        Ноги свернули на аллею, укрытую шуршащей рыжей листвой. Справа - березы, слева - тополя. Аллея повернула вправо, и шагов через тридцать уперлась в круговой павильончик. Над входом раскрашенная веселая физиономия приглашает в "Комнату смеха". У двери, - усатый дядя с круглым животом под рубашкой с петухами. Рубашка напуском, ниже, - широкие полосатые панталоны. Краски все - из теплой части спектра. Показав в улыбке все зубы, дядя обрадовано воскликнул:
        - Заходи, дорогой! Не надо денег, ты сегодня первый, для тебя бесплатно.
        Да, деньги! Я проверил карманы - пусто. Только платочек. Какое уж чертово колесо, если денег нет. "Комната смеха" для меня в самый раз. Дядя с петухами потянул за ручку двери, она скрипнула и я вошел.
        Внутри павильон заливал желтый электрический свет. По круговому периметру расставлены зеркала самых причудливых форм: вогнутые, выгнутые, волнистые... И ни одного нормального, плоского. Сделав пару шагов вперед, я оглянулся. Двери не было. На ее месте - зеркало в вертикальных складках-волнах, дающее такое отражение, что в глазах зарябило.
        Захотелось посмотреть, как же я выгляжу со стороны. Перехожу от зеркала к зеркалу, и везде - разный. Толстый, тонкий, кривой, косой, длинный, короткий... Какой же из них я настоящий? Снова иду, в обратном круге, останавливаюсь перед каждым отражением. Какое выбрать?
        Я уже забыл, за каким зеркалом дверь. И спросить некого. Кричать? Нет, неудобно. Да и кто услышит, вокруг павильона никого. О веселом дяде с усами я уже забыл.
        "Комната смеха"... И над чем здесь люди смеются? Мне не до беспричинного веселья. Я поднял голову. И там, между электролампами, тоже зеркала. Мелкими, дроблеными кусочками, под паутиной и пылью. Глазам стало больно, я опустил голову. И под ногами зеркала! Под ногами они пружинят, изгибаются, идут расходящимися волнами, непрерывно меняя мое лицо и фигуру. Лампы потолка зеркалом пола не отражались.
        Делаю осторожно один шаг, другой... Картина внизу меняется, плывет, извивается... Глазам больно так, что в виски отдает. Я перевожу взгляд на стены. Десятки моих отражений, не считая вторичных, уходящих в далекую, нескончаемую перспективу. За каждым зеркалом своя бесконечность.
        Нет, я не способен узнать сам себя. А вернуться назад, в парк с мороженым и сиропом, можно только после того, как угадаешь, какой же ты на самом деле.
        Пот льется с меня, платок промок, по спине бегут горячие капли, собираясь в ручейки. Ноги дрожат, глаза мечутся из стороны в сторону. Я понимаю: если сейчас впаду в панику, останусь в "Комнате смеха" навсегда. В отчаянии я нажимаю рукой на ближнее зеркало.
        И оказываюсь на египетской кровати, мокрый, с колотящимся сердцем. Над кроватью светит маленький ночничок, тени от стульчика рядом тянутся к полуоткрытой двери. От нее в комнату падает желтая световая полоса. В доме царит день. Сколько же я пробыл в кошмаре?
        Стараясь остаться незамеченным, я прокрался в сад и устроился у белой стены времянки. Отсюда меня не видно и соседям, можно подсушить и белье, и верхнюю одежду, успокоиться.
        Такие сны не бывают просто так. Мое представление о себе искажено, я не знаю себя. О каком понимании других людей и вообще можно говорить? Детектив Ламус... Сейф он доставит, нет сомнений. Работает в одиночку, а возможностей! И такой архаизм - книги!
        Зеркала, зеркала... Искривленные, многомерные, ложные, многослойные, твердые, мягкие, жидкие, цветные, монохромные, грязные, чистые, толстые, тонкие, сладкие, горькие... Их столько, что слов не хватит. А ведь еще, - зеркала греха, зеркала успеха и прочие...
        Как выбраться из многомерной бесконечной комнаты смеха? А тут еще и полиморфность! Зеркала, то есть отражения, тоже ведь в ней.
        И, - сколько зеркал, столько и зазеркалий. Там и совсем ничего не понять. Отражение ведь не просто повторение, но - творение. Как отражаем, так и творим. Или - так и творится.
        Я дотронулся до одежды. Просохла. Пойду-ка я к Илоне. Книжечки полистаем. Того же Алишера Навои почитаем. Пока не явилась команда из Мемфиса. Ламус доставит сейф, а тут Агуара. Сейф он не вскрыл, до миниАреты не добрался. До Антареса оставалось шаг ступить. Я для него помеха номер один. Если решит двинуться к короне Айпуата, начнет с меня. Что тут предпринять? Пожаловаться Аватаре? Вонзить Агуаре нож в горло? Что я, волчара саблезубый?
        В лес бы дремучий... К Бабе-Яге, к Кощею... Укрыться среди мхов-лишайников, бороду отрастить. Работа и там найдется. Бабке дровишек, Кощею золотишка... Идиллия, красота. И чтобы никаких зеркал рядом!
        - Скажи мне, Сибрус, для чего мы живем? К чему наши телодвижения, умозаключения, пищепереработка? Есть на твоей Земле тундры, болота непроходимые, тайга дремучая? Давай, прихватим чемодан тайного агента, укроемся там, заведем публичную библиотеку для леших и русалок...
        - Дело хорошее, - одобрил Сибрус, - Туда и двинемся. Есть такие места. Но без сейфа нельзя.
        - А тех, что в кабаках Мемфиса прижились, возьмем? Или ну их? Доверия у меня маловато.
        - Как получится. Они тоже люди. И прошли с тобой там, где никто не ходил.
        Мудр Сибрус. Или просто стар?
        - Кто знает, каким дарами наградила вас Пустота, - еще мудрее сказал Сибрус, - А вместе с вами - и всех нас...
        Двое суток полусемейной идиллии... Сны без сновидений, завтраки, обеды, ужины, в перерывах чаепития. Илона ухаживает за поднимающимися ананасами, читает вслух Навои. Сибрус налаживает контакт с обезьянками, называя их посланниками Тота. Я ем, пью, слушаю, брожу по садику, посматриваю на все стороны горизонта.
        Через двое суток явилась вся моя команда, напомнившая компанию туристов из прошлых времен. Вызывающе пестро разодетые, сдержанно оживленные и голодные, они привели хозяйку дома в страх и трепет. Несколько громадных пакетов с продовольственными припасами заметно ее успокоили. Следом за туристами явился Ламус, отягощенный картонной коробкой.
        Сибрус оставил обезьянок и потерял аппетит. Пока туркоманда с детективом удовлетворяли телесные потребности, он настраивал свое хранилище информации. Я же наблюдал за Агуара-Тунпой. А тот вел себя подозрительно прилично. На миниАрету и не смотрел, к прибытию Ламуса с сейфом отнесся спокойно. Думаю, Агуара имел в Мемфисе встречу с цеховыми иерархами. Или с кем-то еще... Надо бы поинтересоваться у Тарантула.
        Стол освободился, Сибрус взгромоздил на него сейф. Сквозь прозрачные стенки сверкали гранями алмазные кристаллы. Способность соображать ко мне возвращалась, и я занял такое место, чтобы застраховать сейф и миниАрету от возможной агрессии. Ничего более ценного в этой жизни у меня не имелось. Да и у этих двух экспонатов цена пока чисто потенциальная.
        Сибрус решил предварить демонстрацию объяснениями.
        - Да простит меня экипаж Ареты... Я предупреждал вас, - эксперимент абсолютно непредсказуем по результатам. Да, по-человечески я был неправ. Больше других понимая опасность, я меньше других думал о ней. Я постарался хоть как-то сохранить чистоту опыта, чтобы в будущем... Да...
        Этот сейф - одна из таких страховок. Ведь вакуум, Пустота, - это... Не сомневайтесь, вы вернулись на ту же планету, с которой ушли в Пустоту. Но вы её не узнаёте. Для нас, для тех, кто остался тут, мир наш естественен. И мы убеждены, - он был таким, и другим быть не может. Судьба человека, - не только физика. Но и физика тоже. Жизнь, как мы ее понимаем, возможна лишь в четырех измерениях и представляет собой результат конкретной цепочки определенным образом нарушенных симметрий исходных слоев вакуума. Нет сомнения, имеется множество локальных и однородных, изотропных вселенных с разными размерностями пространства и различным состоянием вакуума. Мы знаем, что пространство-время, - лишь способ реализации свойств определенного состояния пустоты.
        Завелся Сибрус. Кто бы вмешался? Я просящее посмотрел на Кертиса. Пока он думал, Илона с сухим хлопком закрыла книгу и спросила:
        - А нам это надо? И вам? Что бы вы ни сказали, Пустоту не объясните. Она разумнее и хитрее вас.
        - Да, ближе к теме, - поддержал ее Кертис, - Ваш ящик - одна из страховок? Он нам поможет?
        Сибрус помолчал, - он успел разогнаться, сразу не затормозишь. И, коснувшись рукой прозрачной стенки, сказал:
        - В кристаллах, - энциклопедия планеты Земля. Той планеты, которая провожала Арету. Старт был глобальным событием, это я почему-то помню. Но больше - никто. Кроме верхних персон в Цехах. Посмотреть все - нереально. Я включу режим выборочной демонстрации. Города, люди, Федерация, Цеха, Космос... Самое-самое, кусочками, мозаикой. Посмотрим, сравним, подумаем.
        Он отнял руку от сейфа, который тут же стал экраном воспроизведения. С первого кадра в комнате застыла тишина; даже хозяйка, бросив свои заботы, замерла у двери с полотенцем на плече.
        Каждый из побывавших в Пустоте далеко не всё знал о прошлой Земле. Но уже достаточно о сегодняшней. А уж те, кто оставался внутри перемен... Им воспринять запись как истину было вовсе непросто.
        Мы продержались около часа. Удар был много сильнее, чем я рассчитывал. Сибрус, опершись локтями в колени, обхватил ладонями голову. Глаза Джино излучали полное отсутствие смысла. Андрий беспрерывно мял пальцами нос, превратив его в распухшую красную морковку. Кертис уперся взглядом в прервавший передачу сейф, будто увидел противника, занесшего над ним меч. Агуара держался лучше других, лишь изредка постукивал указательным пальцем по кромке стола. Илона... Реакцию Илоны я отделил от других, она вела себя чересчур спокойно. В отличие от хозяйки, которая готовила для нас сто тысяч вопросов. А Ламус... Детектив откровенно наблюдал за мной, словно увиденное его совсем не касалось. Не человек, а робот-профессионал!
        Итак, Земля претерпела кардинальные изменения. И они не позволят нам даже определить время отсутствия Ареты по земному счету. Изменилось и прошлое, включая хронологию важнейших событий. Но ведь среди живущих были и те, которые провожали нас и знали нас. Некоторые сохранили фрагментарные знания о прошлом, но... В деталях предстояло разбираться, но после.
        Данных было достаточно, чтобы крепко испугаться. В новом мире без официальной крыши существовать не было принято. Бесхозных людей быть не могло. Под крыло Аватары или Джеда? И Тарантул тут какой-то особенный... Федералы ходят под Цехами... В прошлой жизни Сибрус действовал сам по себе, и был всезначимой фигурой. Иерархи искали встречи с ним, а не наоборот.
        Если бы еще команда была действительно командой. Каждый сам по себе, да еще норовит укусить капитана.
        Перемены на Земле... Нет, метаморфоза Земли связана с рейдом Ареты к Антаресу, в том нет сомнения. Но как? Что тут первично?
        Кто мог продуктивно соображать после шоковых сравнений, так это Тарантул, все слышащий, все видящий. Как люди ухитрились подарить ему такую силу?
        - Что ты думаешь, Паук всепланетный? - спросил я. Дальше так сидеть было невмочь.
        - Паук озадачен, капитан Сибирцев, - ответил Тарантул, - С тем, что мир - вакуум, и ничего больше, согласиться нетрудно. Я склонен доверять уважаемому Генеральному Конструктору. Но что я - искаженное отражение одного из состояний вакуума... Мне требуется дополнительное время и ресурсы для обдумывания.
        Сибрус оторвал руки от головы и возмутился:
        - Ты говоришь так, будто на самом деле Паук, да еще и неразумный. Разве я не объяснял тебе? Геометрическая точка даже с нулевой энергией способна породить все что угодно.
        - Помню, Генеральный Сибрус. Как же. Но чем оценить разрыв между старым и новым? Книжек Ламуса в моем архиве нет. Надо бы их оцифровать, детектив.
        Ламус развел руки в стороны и кивнул. У этого Паучка с каждым специфические отношения. К каждому своя паутинка протянута. Мастер подделок! Ламус тоже? Нет, не помню. Аура, конечно, не совсем... Нет! А вот... Я тут же постарался всплывшую темную мысль утопить поглубже. Только не Илона! Тут можно представить что угодно. Вплоть до вселения в неживое тело Илоны некоего энергетического монстра. Нет, дело в Пустоте, там мыслят не по-земному.
        Агуара очнулся и посмотрел на хозяйку. И приятным голосом семейного психотерапевта сказал:
        - Отомри! Мы кушать-пить желаем.
        Та оторвалась от косяка и по-солдатски повернулась кругом. Пребывание в Мемфисе пошло Агуаре на пользу. А Тарантул принялся преодолевать "разрыв", ни к кому конкретно не обращаясь:
        - Во мне содержится вся человеческая история. Документы, находки, мысли, гламурные сочинения... Очень большой массив со сложнейшей внутренней структурой. Не знаю способа, как его возможно подменить на другой за короткое время, не оставив концов? Добавить, перепутать, исказить... Вне моего контроля невыполнимая задача. Есть выход, Генеральный Сибрус. Предлагаю написать, - для сохранения стабильности, - новую историю планеты. Сольем оба пласта в один, хорошенько совместим, получится нормальная метаистория. Устроит всех. Но мне понадобится помощь.
        Тарантул - гений, решил я бесповоротно. С ним можно куда угодно. И в Пустоту, и в разведку. Он только не в курсе, что такое уже не раз проделывалось людьми. Люди всегда знали: чтобы сделать будущее удобным, надо переписать прошлое. Но все равно он гений.
        - Молодец, Тарантул, - похвалил я, - Молодец и умник! Но ты - всего лишь материя, хоть и виртуальная наполовину. А кроме материи существует и дух. В самых разных видах и формах. Тебе бы в Пустоте погулять денек-другой... Там и твоя комната смеха имеется. А пока, - ищи книжки бумажные, цифруй и переваривай.
        Тарантул не обиделся. Сибрус спросил:
        - Ты не слишком?
        Я нервно рассмеялся:
        - А мы с ним не одно и то же. Как говорил юный Гаусс из моего мира: "мои результаты мне давно известны, я только не знаю, как я к ним приду". Ваш Паук, - мастер алгоритмов, не больше. А я - Гаусс.
        5.
        КАРАМАЗОВ
        "Вестник - это тот, кто, будучи вдохновляем даймоном, дает людям почувствовать сквозь образы искусства в широком смысле этого слова высшую правду и свет, льющиеся из миров иных. Пророчество и вестничество - понятия близкие, но не совпадающие. Вестник действует только через искусство; пророк может осуществлять свою миссию и другими путями - через устное проповедничество, через религиозную философию, даже через образ всей своей жизни.
        С другой стороны, понятие вестничества близко к понятию художественной гениальности, но не совпадает также и с ним. Гениальность есть высшая степень художественной одаренности. И большинство гениев были в то же время вестниками - в больше или меньшей степени, - но, однако, далеко не все. Кроме того, многие вестники обладали не художественной гениальностью, а только талантом".
        Так вот, скромно и правдиво, написал о себе премьер-Иерарх, вдохновляемый даймоном. Этот премьер-Иерарх, Вестник Перво-Даниил зачал Розу Мира. В моей прежней жизни Цех всего лишь реформировал церковь, а в этой достиг земной вершины. А египетский Тот прислал бабуинов, и населил ими модель Ареты. Что вырастет из наущения этих вестников?
        Каждому - свой вдохновитель, от своего демона.
        Получи, как положено, по вере или по ее отсутствию... Так говорили в предыстории моей жизни.
        Пора срывать плоды обучения и воспитания. Срывать и в ямку, подальше. Затем придавить и присыпать. Розе Мира нужен свой Агуара. Желательно в моем лице, готовенький к использованию. Вдохновленный цеховым, родным демоном.
        Вот и получалось, что оба Цеха - близнецы-братья. Антарес был целью не только Цеха Гора-Сфинкса. Отнюдь. Агуара первым ушел из экипажа, не простившись. И только после его ухода я услышал о свидании Посвященного с демоницей близ Антареса. Услышал в передаче Сибруса. Почему-то рассказ меня расстроил. Андрий и Кертис ушли вдвоем. Подружиться им не дано, но союз состоялся.
        Сейф Сибруса разделил прошлое и настоящее, отделил своих от чужих. Чужих оказалось несравнимо больше. Сибрус, прихватив детектива, убыл на рекогносцировку. Так он выразился. Ему требовалось спрятать Илону, меня и себя. Кроме Илоны и ее родственницы, рядом со мной остался Джино. Он заперся в комнатке, похожей на каморку папы Карло, и почти не покидал ее.
        Я дважды пытался сблизиться с Илоной, но не вышло. Что-то внутри отключало мои силы, я не смог даже обнять ее. Но она ведет себя ровно, без претензий.
        Я знаю: Пустота порождает и миры беззеркалья. Миры без отражений, без свободной мысли. Квазижизненные пространства, населенные, по видению Розы Мира, расой метапрообразов. Внешне и внутренне они как люди, но ближе к демонам. Миры-вампиры, лишенные зеркал. Арета могла коснуться одного из них вблизи Антареса. Если эта Илона оттуда, она вскоре освоится, и никто не отличит ее от оригинала. Даже ее родные, к которым она не торопится.
        Таким образом, на деле я снова остался один. Рекогносцировка Сибруса продлится не один день. Леса дремучие, болота вонючие... Есть ли они еще?
        Две ночи после первого знакомства с содержимым сейфа я беспробудно спал, прихватывая и кусочек дня. После начал беспокоиться и бродить. Хозяйка убрала из комнат все зеркала. И правильно. После блужданий в Комнате смеха я зеркал стал бояться. Но появилось ночное зрение. В качестве компенсации, наверное. Видел как-то по-особому, будто и не глазами. Может, усами, как кот. Бриться-то я перестал. Предметы светились изнутри. Вначале проявлялись контуры, затем формы. Привык я к такому видению быстро и, стараясь не разбудить дам, осторожно выходил из дома. Садился спиной ко времянке и наблюдал небо. Они тут не понимают, как это драгоценно, - видеть звезды ночью, а Солнце - днем. Антарес в другом направлении, но я помнил о нем. И чувствовал затылком, через плоть земной коры.
        Неделя прошла как семь ночей. Дней я не замечал. Не хотел замечать, с трудом расставаясь по утрам со звездами. И вот на восьмую ночь, решив после восхода луны сходить за фруктовым отваром, который хозяйке очень удавался, я прохожу мимо окна ее комнаты. Случайно бросаю взгляд, и кажется мне, что свет там, не спит она. И - не одна. Любопытство взяло верх над воспитанностью, и я решил проверить. Через окно не вышло, что-то за ним в комнате мешало. Забыв об отваре, ступая по-кошачьи, я взялся за ручку двери, надеясь, что петли не выдадут. Но оказалось, я не знал себя. Часть двери на уровне головы сделалась прозрачной, и я стал свидетелем происходящего. Но не сразу понял, что делается.
        На столе перед окном - три зеркала, расставленные половиной шестигранника. Они и не позволили мне заглянуть в комнату снаружи. Перед столом сидят они обе: Илона в фокусе отражения, ее родственница, - левее. Перед тройным зеркалом горят три свечи, уходя множеством отражений в зазеркальную перспективу. Рядом со свечами пучок серой травы, в отражениях кажущейся красиво синей. На стенах комнаты - еще зеркала, сгущающие тьму в комнате еще больше. И откуда их столько? Родственница сидит, крепко сжав полные губы, Илона что-то шепчет. Слов не разобрать.
        Я понял: это обряд, ритуал.
        Илона кончила шептать, и вместе с ее выдохом в зеркало потянулось синеватое облачко, в котором угадывались чуть искаженные очертания женского тела. Облачко исчезло в глубине зазеркалья, Илона замерла в полной неподвижности. Ее родственница обняла ее правой рукой за плечи; так вот она зачем тут, для страховки - не дать телу Илоны упасть со стула.
        Прошло не более пяти минут и, всколыхнув пламя свечей, в зеркале явилось голубое облачко, сжалось и, меняя формы, устремилось в обратном направлении, к Илоне. Впитав зазеркальную сущность, она вздрогнула и ожила. Родственница отпустила ее плечи.
        Вот это да! Магия, - и не самая светлая, - творится рядом, а я ничего не знаю. И это Илона? Я отступил назад и вернулся в свою спальню. А утром, без предупреждения или разрешения, перенес телеприемник к себе. Потом, накрепко заперев входную дверь, обратился к Тарантулу. Мне требовалось увидеть все магические сеансы Илоны. Тарантул, - мне показалось? - отнесся к моей просьбе с готовностью и пониманием. И почему-то предупредил:
        - Эрос есть тьма, капитан Сибирцев. Страсть от наваждения гибельна.
        Он говорил как озабоченный старший брат.
        Из всех картинок для пристального рассмотрения я выбрал одну. Обстановка перед зеркалами та же. Так же неведомая сущность выходит из Илоны, гуляет где-то в зазеркалье, и возвращается. Но здесь, в зеркале справа, в месте, где отражения и быть не могло, я заметил тонкий женский силуэт.
        Тарантул дал увеличение, и я узнал его. Илона! Еще одна Илона! Там, в зеркале, сама по себе. И, - с живыми, узнаваемыми глазами, переполненными такой тоской, что...
        - Всё, хватит! - сказал я, - Что это такое?
        - Не знаю, - признался Тарантул, - Люди иногда совершают поступки, мне непонятные. Ищу дополнительную информацию
        - Ищи, друг мой, ищи, - сказал я ему и вышел из спальни.
        Надо попробовать самому разобраться.
        Обе колдуньи, сосредоточенные до угрюмости, сидели на кухне. На столике, - свежезаваренный красный чай, из лепестков роз, ведь редкая, магическая. Такой чай предназначен для снятия нервного перенапряжения. Не сказав ни слова, я устроился рядом. Так же молча хозяйка налила чашечку своего эликсира. Сделав глоток, я спросил ее:
        - Что есть любовь, женщина?
        До этой ночи я воспринимал ее как обычную египетскую крестьянку, не знающую ничего за пределами бытовых интересов. По Розе Мира, из внешнего, периферийного круга. Но ее ответ...
        - Если спрашиваешь, не знаешь. Я скажу, но ты не поймешь. Женщине для любви нужен Меджнун.
        Я действительно не понял. Но не Илону же спрашивать. Отставив недопитую чашечку, я поднялся и вышел в сад. Хозяйка вдогонку прокричала:
        - Не жди нас раньше вечера. Мы в Мемфис за...
        Я не дослушал. Повод она придумала только что. Они догадались, что мне стало известно о ночных сеансах. Правильно: войскам требуется перегруппировка. А им нужен Меджнун.
        Ведьмы умчались в древнее сердце Египта. Я вернулся в дом, открыл чемодан детектива Ламуса. И сразу увидел на обложке слова: "Лейла и Меджнун". Отложил в сторонку. Что там еще? Гамлет с Офелией? Вот: "Братья Карамазовы", трехтомный Алишер Навои... Недолго думая, сложил все обратно в чемодан и перенес его к себе. Теперь я папа Карло. И полено тоже я.
        Чего не хватает Ламусу, зачем он таскает с собою такую тяжесть? Ищет свою Лейлу? Приключений ему мало, любви земной захотелось?
        Но я уже не мальчик из Космоколледжа. Это там мы сочиняли пленительные женские образы и мечтали о вечном экстазе. Не зная причины, по которой потерян был рай. Тарантул вчера напомнил: жил среди людей великий, по имени ибн Сина. И считал он земную любовь психическим заболеванием, сродни наваждению. Амок, навеянный Антаресом...
        Перед глазами стоит лицо Илоны, спрятанное в зеркале.
        Маха-Майя, Великая Иллюзия...
        "Комната смеха" - внутри меня!
        Я погрузился в междустрочные миры. Страница за страницей, книга за книгой. И не заметил, в какой вечер вернулись женщины, в первый или другой. И снова ушли.
        Разве на прежней Земле не было магии? И не терялись люди в зазеркальях? Разве жар любви не сменялся холодом отчуждения?
        Всё было. Но на этой Земле это "всё" происходит по-другому. Тарантулу меня не понять, а Сибрус далеко. Мумия Имхотепа поднимет человечество. Откуда поднимет, куда? А кстати, между прочим, где Джино? Такой симпатичный, девицеподобный, никому не нужный... Кто же пристроил его в экипаж Ареты? Кто-то не слабый, вот и потянуло его... Думаю, Джино еще вернется. И Агуара тоже. Нужное им где-то около меня.
        Гость пришел, когда я устал от чтения. Не пришел, а явился, без стука в дверь, с ходу. Не думал, что один человек способен создавать столько шума.
        - Сударь! - громко выдохнул он, увидев меня.
        Кругом разлилось крепкое амбре сложнейшего состава. Если бы в доме водились мухи, этот выдох стал бы их эпитафией.
        - Сударь, как я рад! Всюду одни хлюпики да нытики. А вы, - я вижу! - вы, - мужик!
        Гремя сапогами, он обошел комнаты и увлек меня на кухню. Перевернул на стол бумажный пакет и как по волшебству, клеенчатая скатерть обратилась в натюрморт. У меня слюнки потекли, как любила говорить некогда Илона. Еще бы, такого я сто лет не видел: соленые огурчики, квашеная капусточка с мочеными яблочками, черный пружинистый хлеб из печи... И, вершина всякого застолья, - бутылка с цветистой наклейкой. Московский Кремль, грозовая туча над башнями, на туче зеленая надпись: "Столичная".
        Гость поправил картуз с позолоченной кокардой, критически осмотрел настольный пейзаж, обратил взгляд на меня, задержал его на моих ушах, улыбнулся и протянул руку:
        - Поручик Карамаз... Дмитрий!
        - Алекс, - ответил я на рукопожатие.
        - Алексей что ли? Что стоим? - спросил Дмитрий. И распорядился, - Тару давай, тару.
        Первый же стакан переместил меня в иное отражение. Кухня заиграла праздничными красками, Дмитрий стал роднее брата, а хруст огурчиков с капусточкой сделал желудок центром истинного мироздания.
        - Все пройдет, Алексей. Пройдет и забудется. Следующую, - за любовь! Неземную! По поясочку лей, по поясочку.
        Я наливаю в стаканы по поясочку, мы звеним граненым стеклом, он оглашает очередной тост "во здравие". "Столичная" в бутылке не кончается, огурчики множатся и на столе, и в глазах, настроение мое ширится, и я знаю, что всегда любил поручика Дмитрия.
        Он мне рассказывает о своем, а я пытаюсь раскрыть ему тайну моей "Комнаты Смеха".
        - ...Димитрий! Представь, что я - Комната Смеха. Во мне много-много зеркал. И вот - ты оказался средь них...
        - Среди кого? - уточняет поручик, ясными глазами осматривая стол.
        - Среди собственных отражений! - разъясняю я, - Ты видишь себя. Во всех зеркалах. И в других зеркалах, которые внутри этих зеркал. Везде ты видишь себя. Понимаешь?
        - Естественно! - заверяет меня он, - Яснее ясного.
        - Это не все! - повышаю я голос, - В одном зеркале... Только в одном из всех, понимаешь? В этом одном зеркале ты видишь не только себя. Но и еще кого-то...
        - Кого-то? Его или ее? - живо интересуется поручик.
        - Неважно, - отвечаю я. Настроение падает, и я предлагаю, - Давай, еще по одной...
        Мы пьем на брудершафт. Усы Дмитрия пахнут сапогами. Нормальный здоровый мужской аромат. От Джино такого не дождешься. А хороша "Столичная"! Умеют и здесь делать хорошие вещи! Но откуда в Мемфисе водка, соленые огурчики и квашеная с яблоками капуста?
        6.
        БРЕД ПО БРЭДБЕРИ
        " - Мартинес, пока тебя не было, мы достали три зеркала. Посмотри.
        В зеркалах, поставленных, как в магазине, отражались три Мартинеса, а за ними тени и эхо тех, кто надевал костюм до него и ходил глазеть на сверкающий мир. В блестящей глади зеркал Мартинес увидел огромность того, что они переживали, и глаза его наполнились слезами. Другие тоже заморгали. Мартинес коснулся зеркал. Они задрожали. Мартинес увидел тысячу, миллион Мартинесов в белоснежных одеяниях, проходящих через вечность, еще и еще раз отраженных в ней, не исчезающих и нескончаемых".
        Р. Брэдбери. Чудесный костюм цвета сливочного мороженого.
        Мы с Дмитрием нашли формулу блаженства. Птица счастья кружила над нами и никуда не желала улетать.
        Кухня - кровать... Кровать - кухня...
        Алгоритм истинного бытия оказался простым и удобным.
        Я очнулся в своей постели от дурного запаха из собственного рта и чувства опасности. С запахом разобрался быстро: вчера вечером выкурили с Карамазовым по пачке папирос. Пока курил - ничего, а с утра... На полу вон окурки валяются... Надо бросать. А опасность исходила от зеркала, висевшего на стене напротив. Но тут же был телеприемник? Я с трудом вспомнил, как вчера сам выносил зеркала из комнаты хозяйки и развешивал по всему дому. Но сюда мы точно не заходили.
        С усилием поднявшись, я вышел из комнаты. Зеркало в проходе мы тоже повесили. Вот оно. Удивительно, - теперь это телеприемник. Обойдя все комнаты, я убедился: все зеркала теперь служат Тарантулу. А единственный телеприемник стал просто зеркалом. Странная метаморфоза! Побродив еще немного, я нашел кусок плотной ткани и завесил единственное зеркало. Стало спокойнее.
        Дмитрия нигде не было, а на кухне царил порядок. Семижильный поручик, все успевает! А мне не хотелось и окурок в спальне поднять. Для полного устранения дурного вкуса и запаха я выпил треть стаканчика "Столичной" и, не закусывая, отправился досыпать. Сон оздоровляет, и к появлению Дмитрия я буду как огурчик. Замечательное сравнение. По пути захватил маленький телеэкранчик, поставил на стул поближе к кровати и приказал Тарантулу включить трансляцию при наличии важных новостей. И, устав от забот, провалился в оздоравливающее небытие.
        Да не тут то было! Вместо теплых ласковых сновидений меня пленили кошмары.
        Вначале я оказался у Врат Иштар. Задача была предельно проста, - отыскать клад, который сам же где-то тут зарыл. На поиск отводилось немного времени, - не управлюсь, буду наказан. Я хорошо помнил, что клад, - это ларец хрустальный. И ларец этот я закопал за воротами. И что была весна, самое ее начало.
        Я - в ворота каменные, а они меня не пускают, - смыкаются, нет никакого прохода. Еще раз, еще... Нет, не дадут. Я справа, потом слева - тот же результат. Заплакал я от страха и бессилия, и проснулся.
        И оказался в другом кошмаре, на этот раз нескончаемом, многосерийном. В руках у меня том Навои. Держу его, а он сам собой раскрывается, страницы сами перелистываются.
        Вглядываюсь в буквы, в слова, в предложения. И - они оживают, окружают меня, вводят в незнакомый, непонятный мир. И требуется от меня пройти его весь, от страницы к странице, не пропустив ни одной. Но как это сделать, если не понимаешь, куда попал? Ни проводника, ни друга, никого рядом. Вот Дмитрий, поручик Карамазов, - тот не растерялся бы, не заблудился. А без него, - как теперь вернуться из книги домой?
        Только я подумал о поручике, как подземелье, в которое я неизвестно как попал, наполнилось сизым папиросным туманом, в нос бросился острый кисло-перечный перегар.
        Карамазов сидел на кухне, за аккуратно накрытым столом и ругался дикой, улично-площадной бранью. Я так обрадовался перемене книжного сюжета на реальность египетских будней, что ругань Дмитрия показалась мне песней соловья в дремучем лесу, который нашел для меня Сибрус.
        - Нет, ты глянь, Алексей! - прервал свою песнь Дмитрий, - Это что? Это за что?
        Он тыкал пальцем в стол, жутко вращая налитыми кровью глазами. Я глянул и согласился: правильно он кроет матом кухонную действительность. В бутылке "Столичной" вместо водки, на тарелках вместо огурчиков-помидорчиков да хрусткой капусточки, - скопище цифр! Цепляясь друг за друга, они образовывали цепочки, колечки и прочие замысловатые фигуры. И при этом еще цифирки меняли цвет и ухмылялись.
        - Ты понимаешь! Да я в жизни не открывал учебников Малинина-Буренина! Мне эта арифметика как козлу...
        Как козлу что, я не услышал. Настольно-кухонная каббала впала в ярость. Выскочив из водочной бутылки, жирная зеленая единица ударила основанием в лоб Дмитрию и прилипла к нему. Злорадно улыбаясь, она пыталась ужалить поручика то в один глаз, то в другой. Он силился оторвать единицу от себя, но только в кровь расцарапал пальцы. Толстый серый ноль закружил надо мной и повис над головой светящимся тором. Так я обрел цифровой нимб.
        Да, цифра убедительно доказывала, что человек без нее ничто, меньше чем пустота. Она, цифра, может и низложить, и возвеличить. Может одарить, а может и отнять. Разумный человек - всего лишь представитель цифры, ее слуга и преданный раб. И пора мне отказаться от слабой буквы и полностью предать себя всеобъемлющей цифре.
        На столе пошла пляска числовых рядов и множеств. Отдельные цифирки отрывались от массы, подпрыгивали и цеплялись к моему нимбу. Карамазов в неравной борьбе с зеленой единицей истекал кровью, что-то надо было делать. И я закричал:
        - Всё! Долой книги! Клянусь, больше не прикоснусь ни к одной букве!
        Числовые ряды радостно хихикнули и наваждение исчезло. Я бросился перевязывать лоб и руки Дмитрия. Тот стонал, скрипел зубами и с тоской смотрел на пустую бутылку. Цифры опустошили ее досуха. Закончив перевязку, я отошел от раненого поручика, и когда снова взглянул на него, безмерно удивился. На месте Дмитрия Карамазова сидел другой человек: в аккуратном черном костюме с погонами, на которых красовалась красная свастика.
        - Ты Сибирцев? - строго спросил он, чуть шевеля бледными губами, - А я Гризенгер.
        Критически осмотрев окружающую обстановку, Гризенгер сказал:
        - Пьешь? Водку? Зря. Водка - зло. Шнапс - добро.
        Он изящным движением тонкой благородной руки вытянул из внутреннего кармана пиджака плоскую стеклянную фляжку и водрузил на середину стола.
        - Рекомендую!
        Глаза его сверлили меня как штопор для вскрытия винных бутылей.
        - Но вначале выслушай!
        Моя рука, сама собой потянувшаяся к фляжке со шнапсом, замерла. Справедливо: кто угощает, тот и капитан.
        - ...существенный процесс сумасшествия, составляющий действительно болезненное состояние, заключается главным образом в том, что известные настроения, чувства, волнения, суждения, решения возникают изнутри вследствие болезни душевного органа, тогда как в здоровом состоянии наши волнения, решения вызываются только достаточными внешними побуждениями и потому находятся всегда в некоторой связи с внешним миром...
        - Что ты несешь, Гризенгер? - не выдержал я, - Ты кто такой, чтобы учить меня жить?
        Гризенгер обиделся и пропал. Но фляжка осталась. Рука снова потянулась к ней, но... Рядом с фляжкой устроился желтый песчаный скорпион. Килограммов на пять, прикинул я. Упитанный и готовый к брачным боям, - изогнутый к кухонному небу хвост до отказа накачан черной жидкостью. Хороший паук, само совершенство.
        - Я - посланник Тарантула, - вполне внятно, по-человечески заговорил он, - Ты, капитан, чего-то не понимаешь. Не быть тебе адмиралом. Так вот, галлюцинации, - это широко распространенное расстройство восприятия. Особое выражение обмана чувств. Ничего вокруг тебя такого нет, а ты что-то видишь, слышишь, чувствуешь. Все дело в том, что в силу действующих болезненных механизмов оживляются имеющиеся уже в памяти представления и вновь принимают свойства восприятия...
        Он прикрыл клешней пасть и прокашлялся. Я заботливо спросил:
        - Заболел? Может, налить капельку?
        Скорпион рассерженно ударил клешней по столу.
        - Я тебе не немец Гризенгер. Я француз Эскироль. Мы не болеем.
        - Ну, нет так нет, - не стал я спорить, - И что?
        - Твое дело маленькое. Не вопросы задавать, а слушать.
        Скорпион французского происхождения говорил разумно, учено.
        - В состоянии галлюцинации находится тот, кто имеет внутреннее убеждение, что он воспринимает в данную минуту ощущение, тогда как в пределах досягаемости его органов чувств нет никакого внешнего предмета, способного возбудить это ощущение.
        Да что они все! Я затосковал. Как говорится, поучали бы своих паучат. Скорпион понял. И сказал уже мягче, с сочувствием:
        - Ну прости, капитан. Я всего лишь посланник Тарантула. Что он передал, то и несу. А ты чего хочешь?
        - Хочу харчо! - потребовал я, - И побольше! Шнапс огурчиками не закусывают. Ты бы стал?
        Он подумал, поморщил желтую морду и ответил:
        - Нет. Не стал бы. Но жить-то надо.
        Он трагически вздохнул, покачал в мою сторону иглой хвоста.
        - Ты знаешь, капитан, почему я здесь? Еще Фома Аквинский... Ты читал Фому Аквинского?
        - Не-ет! - с испугом ответил я, - Я ничего не читаю. Я считаю!
        На что Паук-Посланник с превосходством сообщил:
        - А я читаю и буду читать. А ты слушай. Фома говорил, что святые истины лучше представлять в грубых телах, чем в благородных. Во-первых, потому, что легче уберечься от ошибки. Ведь в этом случае ясно, что низкие свойства никак не могут принадлежать божественности. А в благородном тебе непонятно, где проходит граница... Но хватит с тебя! Ты, капитан, не думай... Это я внешне такой грубый. А внутри я прекрасен и мил.
        Тут его взгляд ощупал, сантиметр за сантиметром, мою голову.
        - Ты тоже изнутри неплох. Особенно череп... Недавно я посетил один из музеев...
        Я представил, как пятикилограммовый скорпион осматривает углы музея. Не иначе, как в ночном одиночестве.
        - ...и понравилась мне одна картина. Живопись. Питер Брейгель. Старший. Там пирамида из черепов. Ты знаешь, капитан, вершина пирамиды пуста. Питеру не хватило одного черепа. Незаконченность, - она недопустима. Твой череп очень подходит. Прекрасное будет завершение. Ты как, не против?
        - Дмитрий! Карамазов! - закричал я, - Ты где?
        Дмитрий, как настоящий друг, явился на зов немедленно. То ли неслышно вошел, то ли выпрыгнул из зеркала на стене. Выглядел он свежо, будто только что из парилки с вениками.
        - Как ты, брат? - спросил он и, покачав в руке стеклянную фляжку, заметил, - О-0! Шнапс! Уважаю.
        Немного подумав, он оставил фляжку и взял в руки опорожненную цифрами бутылку "Столичной". Она была полной и нераспечатанной.
        - Но своя, родная, все же лучше. Ты знаешь, брат, я ведь не отсюда. Я живу там...
        Он неопределенно махнул рукой.
        - И не в восторге от вашего общества. Как-то всё... Не на что опереться. Цеха какие-то... Ни власти нормальной, ни государства, ни армии. Патриотизму неоткуда взяться. Да-а... Тяжело мне тут. Без семьи, без родины, - что за жизнь?
        Я поднял стакан и провозгласил тост:
        - За семью и родную власть!
        В голове сразу и зашумело и просветлело. Кошмары отодвинулись за спину. Карамазов опорожнил стакан единым духом, от закуски отказался и принялся гладить пальцами усы. Они по-прежнему пахли сапогами.
        Он гладил усы и говорил:
        - Жизнь наша - как цыганский театр. Ходим по сцене от одного угла к другому, поем, пляшем, пьем, закусываем, толкаемся... И ради кого? Ты посмотри! Сцена полна, а зал пуст. Нет зрителей, ни одного. Все в цыгане подались. Каково?
        Я огляделся. Действительно никого. А где хозяйка? Где Илона? И где...
        - Не надо, Алексей, - грустно сказал Дмитрий, - Не смотри, ни одной живой души. Мы с тобой попали... Внутрь Зеркала Неяви.
        Явь, Неявь... Где-то когда-то слышал.
        - Да, брат, Неявь... Неявное... Вот куда мы попали. Нехорошо!
        Слезы потекли по его румяным распаренным щекам. Он достал пачку папирос, спички и протянул мне.
        - Нет, - отказался я, - Бросил. Не курю.
        Он прикурил, крупно затянулся. Облако табачного дыма окутало его слова сдерживающей пеленой.
        - Что мы видим, Алексей? У вас кайф, лафа, - никто денег не требует. Нету денег! И что, никто чужого не берет? Не может быть! Видим мы то, чего нет, что желаем. Я смотрел, как ты спишь. Тяжело спишь. А почему? Потому что видишь во снах то, что сидит внутри, мучает...
        А дальше он заговорил не своими, чужими словами:
        - Отражение неприсутствующего, мгновеннолётного, исчезающего до своего появления... Неверный туман, который отсутствует и в яви, и в неяви...
        - А душа? Она как, существует? -перебил я его вопросом.
        - А в ней все и живет, - стерев слезы с лица, с неуверенной улыбкой отвечал Дмитрий, - Оттуда и начинать надо.
        7.
        МЕМФИС
        - Так, сударь, не годится, - сказал Карамазов, сочувственно оглядывая меня, - В люди тебя надо. В люди!
        И мы пошли в люди. В Мемфис.
        Малоэтажная окраина охватывала город узким колечком. Мы пересекли его за несколько минут и вышли на каменные мостовые, разделяющие дворцы, храмы и глухие кварталы, прячущие за камнем оград неизвестно что и кого. Магазины, рынки и увеселительные заведения встречались в самых разных местах. Один из баров устроился совсем рядом с резиденцией правителя города, закрыв вид на парадный вход с улицы.
        Все строения раскрашены, но господствуют два цвета, - красный и белый. После многодневного пребывания в окраинном домике в глазах зарябило.
        - Как тебе, брат? - поинтересовался Дмитрий, - Я частенько тут бываю. Занятный городище.
        Мы стояли на мощеной известняком площади рядом со статуей быка Аписа. Бык преграждал путь к храму - "Земному дому Птаха". Справа и слева - статуи сфинксов, ростом в два моих, не больше. За быком, со стороны его хвоста, дышат свежестью высокие струи фонтана.
        - Нет никакого городища, - хмуро сказал я, - Это мираж. Галлюцинация.
        Ибо я прекрасно помню, - что подтвердил и сейф Сибруса, - здесь только развалины. А городом был Каир, которого теперь нет вовсе. А в мое время Мемфис отыскать на карте было проблемой. Но объяснять все поручику я не стал.
        - Не понял! Ты разочарован? Может, в Сакар махнем? Тут рядом, полчаса на транспорте. Там приличное заведеньице имеется. "У Джосера" называется. Самого Джосера я не видел, но девочки хоть куда.
        - Нет-нет, - я сделал шаг назад. Оказаться внутри древнего зиккурата, среди мертвых теней, - нет уж! - Прости, Дмитрий, это я так, от незнания. Городище на самом деле вполне приличный. Что там такое?
        Я наугад указал рукой в противоположную от Сакара сторону, на восток. Он обрадовался:
        - Прекрасно! Лучшие закуски во всем городе.
        Я повернулся в сторону лучших закусок. Пожалуй, запойчик переходит в новую фазу. Я вздохнул, но делать было нечего. Тем более - здание помпезностью не уступало дворцам фараонов. Колонны, лестница, способная украсить любую набережную, гранит, мрамор, цветные росписи... Невероятная роскошь. Да, я совсем не знаю современной Земли.
        - Вперед, брат мой Алексей! - скомандовал Карамазов.
        И мы двинулись сквозь неплотную толпу беззаботно прогуливающихся мужчин и женщин, одетых празднично и торжественно. Это на мой взгляд. Возможно, то есть их повседневная рабочая одежда. А их работа - гуляние по площадям. На подступах к храму развлечений нас встретил полуголый мускулистый, бронзовый от загара человек с кудрявой черной шевелюрой и коротким мечом на поясе.
        - Дмитрий!
        - Одиссей!
        Они обнялись и трижды прикоснулись щеками. Друзья, понял я. Поручик здесь свой, с ним не пропадешь. Дмитрий представил меня Одиссею. Рука крепкая, горячая, в мозолях. Живая рука.
        - Что в ночной программе? Ты узнавал?
        - Жрицы храма Птаха. Ожидается Такор...
        Светлый мрамор лестницы отражает десятки солнц. На некоторых плитах чернеют иероглифы. У входа двое могучих стражников с полицейскими дубинками. Фейс-контроль. Меня дружно отбраковали. И только заступничество Одиссея смягчило их служебную непреклонность.
        Внутри, - роскошный холл, в коврах и гобеленах со сценами из очень древней жизни. Смысл картин требует объяснения, но внимание привлекает. Несколько дверей, одна распахнута. Мраморная лестница ведет наверх. Здание прикинул я, трехэтажное. Я нацелился на открытую дверь, но Дмитрий мягко придержал за локоть. А Одиссей разъяснил:
        - Там музей додинастической истории. Статуи, папирусы и все такое. Пусто, посетителей никогда нет. Кому оно надо? В целом, верхние этажи - прикрытие. Главное - под землей. Нам туда.
        Он указал на малоприметную лестницу вниз справа от входа.
        - Вниз? Одиссей, а загадки прошлого?
        Во мне зашевелилось желание сменить образ жизни и заняться додинастическими артефактами. В мое время их не существовало. Но как расстаться с друзьями? И Одиссей решительно влек вниз, а не вверх.
        - Я пресытился загадками и путешествиями. Слышал, о моих приключениях книги написаны. И даже очень толстые. Ты можешь спросить, - а домой? Не знаю... Да и дорога туда потеряна окончательно.
        - И верно, - Карамазов, разгоняя кровь, потер ладони, - Домой всегда успеем. Одиссея, может, и ждут, если верить книгам, ха-ха. А мне торопиться не к кому. Как и тебе, Алексей. И ни к чему нам пыльные свитки. Мертвое знание. А внизу - живое чувство. Пошли, брат.
        И верно, тут не поспоришь, живое чувство - не мертвое знание. Да и, все-таки, в люди вышли. А внутри пыльных папирусов не лучше, чем внутри чемоданных книг.
        Мы миновали несколько нисходящих лестничных пролетов и, - передо мной замкнутое пространство, явно превосходящее размером музей на поверхности. А людей - заметно больше, чем на площади у храма Птаха. Оглушительный музыкальный ритм плотно прессовал и без того сгущенный запахами воздух. По периметру - два ряда столиков, за ними в многоцветном тумане просматриваются занавешенные проходы в места индивидуальных услад. В центре возвышение для живой музыки, по четырем сторонам которого, - двухъярусные постаменты для танцовщиц. Постаменты тонут в столбах алого цвета, народ томится в ожидании нагой красоты. Звук нисходит от сводов уходящего в туман потолка. Я глотаю воздух как густой цветной кисель, старательно отделяя глоток от глотка, чтобы не захлебнуться.
        Лица гостей заведения веселые, возбужденные, потные, кричащие, поющие... Разные лица, охваченные одним совокупным желанием.
        Одиссей подвел нас к накрытому столу. Выходит, нас ждали. На столе - кальян из желтого, инкрустированного цветными камешками, металла. Рядом - вазы с фруктами и виноградом. И несколько стеклянных полупрозрачных пузырьков неизвестного мне предназначения.
        Столик рассчитан на шестерых. Значит, вскоре к нам присоединятся дамы. А ведь Илона с родственницей тоже где-то в Мемфисе... Одиссей щелкнул пальцами вознесенной руки. Щелчка в общем шуме даже я не услышал. Но дамы явились через секунды. Одна из них чем-то напомнила мне беглого Джино. В отличие от прочих женщин, нашедших блаженство под шумным цветным небом, эти плотно закутаны в облегающие покрывала алого, белого и желтого цветов.
        Одиссей помог им занять мягкие стулья и сказал:
        - Радуйтесь, друзья! К нам снизошло счастье. Служительницы Птаха разделят вечер с нами.
        Однако! Мои спутники тут в почете. Карамазов зря времени не теряет. Служка водрузил на стол серебряное ведро со льдом, из которого торчат горла бутылок, опечатанных фольгой. Не иначе, любимое поручиком шампанское. Правда, до сего дня мы с ним прекрасно обходились и без него.
        Вспомнил, что Аватара говорил о распущенности землян и необходимости твердой руки. А в этой фантасмагорической столице ни одного полицейского и никаких нарушений. Да и что нарушать? Правил-то нет.
        Начали с шампанского и, - пошло-поехало. Кальян заходил по кругу, Одиссей крепкими руками вскрывал бутылки, Дмитрий разбавлял шампанское каплями из пузырьков. Виноград искрил темным соком, фрукты сочились нектаром. Обмен междометиями обострял мысли и чувства. Счастье не заставило ждать. Жрицы Птаха делались все прелестнее и желаннее. Время потеряло значение и назначение. Всюду царило ощущение вечности, неизменяемой и бесконечной. Одиссей и Дмитрий прихватили своих дам и исчезли. Что меня нисколько не обеспокоило. Мне хватало для блаженства оставшейся красавицы, у которой такое знакомое и родное имя, - Джина.
        - Джина, джин, джинн.., - бормотал я, пытаясь поймать смысл скользящей через нас вечности.
        Она придвинулась ко мне, ее внутренний жар достиг сердца и окутал его.
        - Джинн, - это демон, девочка! - сказал я, проталкивая слова через цветной кисель, - Скажи, демоны пускаются в загулы?
        - А то! - знающе воскликнула она.
        - Вот как? - удивился я, - А мне говорили, что демоны - высшее человечество Шаданакара. У них много времён и пространств.
        - Что? Где? Откуда? - спрашивала Джина.
        Ее звездные глаза горели знанием всех смыслов и не сочетались с вопросами. Но я по инерции все же сказал:
        - Что где? Где они живут? В Жераме. Это рядом, у центра Галактики. У них там жизнь не хуже нашей.
        Инерция слова оказалась сильна и меня понесло.
        - А кроме демонов, в Жераме живут метапрообразы. Книжный народ. Он берется из страниц написанных людьми книг. Книг несчитано, метапрообразов соответственно. Но я книг не читаю. Девочка, ты встречала метапрообразы?
        - Еще как! - заверила меня Джина, рассеивая последние сомнения в бескрайности ее интеллекта.
        И, под напором столь неотразимого очарования, я решил усладить слух дамы сердца поэзией. Стихи - не проза, не совсем книги. На ум пришел Николай Заболоцкий. У них его нет, и она его не знает. Строки разделялись трудно, но она внимала так завороженно! А рука ее так шелковисто скользила по моей груди... И через нее в слова поэта входило по-настоящему космическое очарование. Может быть, оно струилось от Антареса, - но чем плохо, если хорошо?
        Настанет день, и мой забвенный прах
        Вернется в лоно зарослей и речек.
        Заснет мой ум, но в квантовых мирах
        Откроет крылья маленький кузнечик.
        Над ним пересекая небосвод,
        Мельчайших звезд возникнут очертанья,
        И он, расправив крылья, запоет
        Свой первый гимн во славу мирозданья.
        Довольствуясь осколком бытия,
        Он не поймет, что мир его чудесный
        Построила живая мысль моя,
        Мгновенно затвердевшая над бездной.
        Кузнечик - дурень! Если б он узнал,
        Что все его волшебные светила
        Давным-давно подобием зеркал
        Поэзия в пространстве отразила!
        Последние строки я декламировал на ходу, перед расшитой магическими иероглифами занавесью. Я знал, что скрывается за ней. Альков, будуар, всё такое... Но как же тут интересно! Александрия есть, а Каира нет. Но есть Мемфис и Птах! Ведь жриц Птаха без него самого не бывает.
        А я - маленький кузнечик...
        А миры все равно исчезают до того, как появляются...
        "В сокрытии незримого узревается свет, в замирании беззвучного слышится гармония".
        Чжуан-Цзи
        8.
        ПОСЛЕ ПТАХА
        Я никогда раньше не видел свиньи в любимой ею луже. Теперь же, очнувшись в ванне, я осознал и увидел, как это бывает. Я есть свинья. В ванну, заполненную голубой шипящей водой, меня затолкали Илона с родственницей. Их лица еле пробиваются сквозь мемфисские видения, кружащие над ванной. Интересно, вижу их я один?
        А Храм Птаха вмещает весь Мемфис! Ведь это внутри Храма мы с Дмитрием и Одиссеем закатили сеанс отдохновения! Да что там Мемфис! В Храме легко размещается вся Вселенная! И еще места остаются, если кому мало.
        Видения сменяют друг друга, и вот я вижу себя, выходящего из деревянного дома на улицу, усыпанную ярко-желтыми одуванчиками. Цветочки размером с ладонь, после них на руке остаются лимонные следы. Улицу пересекает речка, широко разлившаяся после снежной зимы. Мне надо на тот берег, а брода нет. Улица за речкой поднимается широкой желтой лентой к остаткам железобетонной крепости, в которой хранится драгоценный ларец. Клад, который манит, зовет...
        Но речка непреодолима и я возвращаюсь. И вижу кошку, полосатую, злую и голодную. Кошка пытается поймать воробья, купающегося в чистой талой лужице посреди улицы. Как быстро сменяются сезоны года! Прыжок, - и кошка приземляется, разбрызгивая цветные фонтанчики. Воробей уже на другой стороне лужи. Снова прыжок...
        Почему я не вмешиваюсь? А вдруг воробей не умеет летать? Мысли о ларце улетучиваются.
        На голову льется холодная вода, и видения тоже рассеиваются. Я отчетливо вижу: купают меня, голенького, две женщины. Одна из них - Илона. Поражает меня не собственная нагота, а...
        - Илона! - кричу я, - Вода соленая! Зачем?
        - Не кричи на меня, как на свою...
        - А чья ты? - удивляюсь я.
        - Я жена Лота. Бывшая. Потому вода и соленая. Ясно?
        - Ясно. Но соляной столб - всего лишь метафора. Жена Лота не захотела расстаться с прошлым. И вместе с другими погрузилась в Мертвое море. А оно - соленое. Причем тут ты?
        - И я не захотела...
        Ничего себе история! Илона - жена Лота?!
        - А ты кто, женщина? - интересуюсь я у второй дамы, приступившей к омовению моих плеч.
        - Сестра Лота.
        Так. Знаменитое семейство в сборе. Пусть, если им так хочется. Кожа моя просветляется, и мемфисские воспоминания о вселенной внутри храма уходят. Свежая память у меня содержится в верхнем слое кожи. Это очень удобно. К окончанию процедуры я становлюсь новеньким и безгрешным. Зеркало на стене показывает вполне симпатичного и жизнерадостного молодого мужика в бороде. Вот только уши подвели, - чересчур уж. Бакенбарды нужны побольше. И глаза... Может, уменьшительные очки завести?
        Сестра Лота протянула халат, разукрашенный лотосами. Халат пришелся впору и вызвал приступ аппетита. Как с этим у Лотов? Придется спрашивать. Я постарался отыскать фразу понейтральнее.
        - И как тут у вас? Вообще?
        - Тут вообще к тебе гости. Они уверены, что ты здесь живешь. И утверждают, что и они живут тут вместе с тобой. Тоже, скажешь, метафора?
        Интересно! А где еще мне жить? Придется уточнять.
        - Какой сегодня день? - задал я первый пришедший на ум вопрос.
        - Воскресение. У тебя каждый день воскресение, - сообщила мне родственница Илоны.
        - Очень хорошо, - праздничное настроение не покидало меня, - Самое время для приема гостей.
        И, расправив пояс халата, я с чувством собственного достоинства прошел в гостиную. За столом с миниАретой сидели Сибрус и Кертис. Вид Сибруса меня обрадовал, - он заметно помолодел, и не на один год. Но Кертис выглядел хуже, чем я после первого запоя с Карамазовым. А его глаза, - они совсем ничего не выражали. Не отражали. Игнорируя этикет всех времен и всех народов, я занял стул напротив.
        - Итак? - задал я вопрос Сибрусу, внимательно изучая безвольное лицо Кертиса.
        Седой на миниАрете последовал моему примеру.
        - Я нашел его по подсказке Тарантула. Среди гробниц Саккары, после посадки в аэропорту Мемфиса. Его там почитают за святого. Зарегистрированы случаи исцеления больных.
        Резонно, решил я, не отрывая взгляда от Кертиса. Обожженный солнцем до красноты, в лохмотьях, обросший седым волосом и твердо молчащий... Полноценный образ святого.
        Святой Кертис протянул руку в сторону окна, дотронулся до сейфа, погладил его. Сибрус, скользнув взглядом по обезьянкам, устремил взор на меня. Глаза его лучились таким сочувствием, что я не выдержал. И рассказал обо всем, что случилось после его отъезда. Все, что вспомнил...
        Сибрус выслушал и принялся размышлять. Вслух.
        - ...Метапрообразы... Скорее всего, хороший симптом. Полиморфизм распространяется волнообразно. А вот твой последний контакт... Вспышка страсти... Служительницу Птаха звали Джиной... Она же - Джино. Это, Алексей, твой спутник по Арете. Или спутница.
        Как кувалдой по темени! Я провел ночь с Джино!
        - Джино - двуполая личность, - безжалостно продолжал Сибрус, - К этим людям мы еще вернемся. И встретиться придется. Наверняка.
        Он помолчал, давая мне время опомниться от удара.
        - А сейчас... Пора тебе открыть одну тайну. Нашу с тобой тайну. Мы - из одной семьи. О большой семье, о Хранителях, узнаешь позже. А с мамой... Ты - мой сын. Я - твой отец.
        Как верно было сказано: "У тебя каждый день воскресение". Могу добавить: в некоторые дни оно случается дважды. Такое открытие требуется переварить. И я вернулся к Джино, - тоже тяжело, но не настолько стрессово. Сибрус, - он что, со вторым открытием подождать не мог?
        - Как я мог не узнать в ней Джино?
        - Метапрообразы открыли в тебе шлюз вожделения. Ты слишком погрузился в мир материи. Таким соблазнам и искушениям способен противостоять только древний старец. Не стоит себя винить. Дух твой вернется к тебе.
        В гостиную вошли Илона с родственницей и без слов, без комментариев ухватили Кертиса за локотки и вынесли. Святой настолько похудел, что им не понадобилось заметных усилий. Сибрус с одобрением качнул головой.
        - Они его приведут в порядок. Как тебя. Оживет латинянин.
        Как же мне его не хватало, помолодевшего старика, только что объявившего себя моим отцом! Все эти иллюзии, этот сонм искаженных зеркал... Я заблудился.
        - "Как огонь скрыт дымом, как зеркало покрыто пылью, как зародыш сокрыт во чреве матери, так и живое существо в различной степени покрыто вожделением". Так говорит древняя мудрость. Моя память вернулась ко мне, - сказал Сибрус, - Ты не заметил огня за завесой дыма.
        И добавил совсем непонятно:
        - Мумия Имхотепа, - частица дыма... Мы сейчас обратимся к сейфу. И ты узнаешь о себе всё. О своем забытом детстве. Я вынужден был блокировать кусочек твоей памяти. И изменить генеалогию для властей.
        Я перестал нормально соображать. С момента возвращения Ареты пытался понять, что происходит с миром вокруг, а оказалось, - о себе ничего не знаю.
        - Это неизвестно и Тарантулу? Совсем никому?
        - Совсем.
        - Твои имя и фамилия настоящие. Алексей Сибирцев. Это я изменил свою. Сибрус... Причины - во мне и моем отношении к Земле людей в то время. Сегодняшняя ситуация, на мой взгляд, - намного хуже. Я начинал свою карьеру в Федеральной Службе Космоса. И очень быстро стал недосягаем для прямого воздействия любого Цеха. Ты уже понял, - сегодня ситуация иная, федералы действуют в интересах Цехов. Моя независимость их беспокоила. И за тобой начал присматривать Цех Гора. У них цепкие руки. Уже тогда было так: если они выбрали кого-нибудь, - тот обязательно станет их неофитом. Ты скоро узнаешь, что это такое. Личная жизнь всегда была проблемой. Принадлежать себе никто не может. Правда, в том времени не было тотальной системы контроля. Тарантул существовал, но иной, как средство коммуникации и информбаза. Я обошел тогдашние контрольные органы, изменил все записи и все документы, касающиеся семьи Сибирцевых. Мы входили в тайную касту Хранителей. Издавна, еще деды и прадеды... Семья Илоны тоже входила туда. Теперь, - нет. Ее родители занимали высокие места в федеральной структуре. Власть - сродни вожделению.
Иерархия затягивает, меняет, деформирует навсегда. Человек неизбежно теряет себя. Вожделение, власть, самолюбование... Я бы так сказал: печать сатаны красуется сейчас на большинстве лбов. Я пока не уверен, что знаю, как нам быть. Лучшее, - укрыться где-нибудь и хорошенько сориентироваться. Поездка моя не была пустой.
        Мне стало неуютно. Антарес... От чего бежал? Нет, куда бежал? И опять скрываться? Кертис вот добегался. И освободился, никому стал не нужен. В роли святого можно сто лет бродить по пустыне, и никто тебя не тронет. Но это же не выход.
        - А что Кертис? - спросил я, чтобы закрыть этот вопрос для себя.
        - Кертис из нашей касты. Из Хранителей. Мы внедряли своих людей во все структуры. Да, видишь, не успели... Кертис пошел хорошо. Стал вторым или третьим лицом в Цехе Гора. Предтеча забеспокоился за свой трон и, воспользовавшись случаем, включил Кертиса в экипаж Ареты. У них там уже был свой человек. Агуара-Тунпа. Федералы почему-то согласились. Я решил не вступать в эту игру. Так Кертис стал жертвой внутрицеховой тайной разборки. Он вернется к нам. А теперь, Алексей, пока нам не мешают, давай к сейфу. Посмотрим, какими мы были.
        - А Тарантул?
        - Его все равно не обойти. Но в данный момент он не будет нас выдавать никому. Это не в его интересах. Он будет нас изучать.
        9.
        ХРАНИТЕЛИ
        Итак, хоть что-то ясно. Одно точно, - все, что со мной происходило и происходит, вполне реально. А в каком отражении, среди каких зеркал, - это потом разберемся. Может быть.
        Итак, Алекс Сибирцев и Сибрус - одна семья. Мы вдвоем плюс Кертис входили в другую, большую семью. В семью Хранителей. Входили. Где они на новой Земле и есть ли вообще - вопрос.
        Похоже, интеррелигия ПервоПатриарха набирает силу всерьез. Похоже, я начал понимать истоки растекшейся по Земле реки полиморфизма. В эпоху перемен и смуты легко внедрить любую идею, была бы организация. Идея была, организация наконец откристаллизовалась. Всеми гранями заиграла. Тотальный контроль над массой с помощью Тарантула, дополненный свободным поиском всяческих сил охраны... Плюс отдельно бегающие детективы типа Ламуса. Как тут выжить какой-либо оппозиционной секте? Пусть они будут даже Хранителями Вечности. В колледже нам читали краткий курс религии. Разве я мог тогда предположить, кто его автор? Никак не реальная история. А ушлые ребята из окружения Аватары. Но первые ростки этого курса - в первоБиблии Розы Мира. И как такое вышло? Ведь имелись другие версии будущего. Или это я попал в один из худших вариантов? А где-то рядом, в ином отражении, Земля живет по законам Творца, а не заблудшего творения. И там как раз и творится истинная история...
        Я не знал, как теперь называть его. Папа, отец, Сибрус, Генеральный Конструктор... И сказал, обойдя все обращения:
        - Ваша группа... Хранители, - почему они решили взорвать систему сверху? Путем внедрения в иерархию? Почему бы не развенчать их основы? Начав с исходных текстов и идей? Ведь с них все пошло!
        - Может быть, ты и прав, - сказал Сибрус, - Но не было единой религии. Множество церквей, сект...
        - А куда делись пророческие книги?
        - Вначале их подвергли сомнению, затем ревизии. Переделали, переписали... А после и вовсе уничтожили.
        Я догадался:
        - Так вот почему вы так себя назвали! Вы сохраняете то самое? Пророков? Теперь я убежден: надо было вам начать тоже с этого - с развенчания и уничтожения исходников Розы Мира и Цеха Гора. Сегодняшнее зло там и коренится. Ты в этом больше понимаешь, не спорю. Я вспоминаю, чему нас учили. А мы впитывали один к одному, без капли сомнения. Почему к нам не явился один из Хранителей и не объяснил? К примеру, как верно понимать вот этот текст:
        "Метафизическое исследование Библии дало возможность проследить, как инспирировались пророки демиургом этого народа; как искаженно, но все-таки его голос (Избирающего) улавливали создатели книг Иова, Соломона, Иисуса Сираха; как вначале примешивалась к этому откровению, снижая его, инспирация из Шалема, от стихиали горы Синай, духа сурового, жесткого и упорного. И как потом книги Ветхого Завета начинают все больше омрачаться нотами гнева, ярости, воинственности, безжалостной требовательности: характерными интонациями уицраоров".
        Я на удивление себе хорошо помнил эту библию сегодняшнего мира. Запал мой не иссяк, и я продолжил:
        - Это ПервоПатриарх об Израиле. По нему, пророки действовали под крышей некоего демиурга, да еще и под влиянием духов гор да кущей. Когда такое входит в кровь, вера в Единого Бога становится лишней. Хочешь признавай Его, хочешь - нет. Ведь всё за тебя решают демиурги, духи, уицраоры, патриархи, аватары. Их уже столько набралось! Храмов на каждого не хватит. Ну, сменили бы вы верхушку Цехов, сотворили бы революцию. Но народ-то как был тупым, так и остался! Куда его ни тащи, он все равно рогами в ворота! Как я в Мемфисе. "Избирающего"-то не слышно и не видно.
        Ты сказал, не было единой религии? А теперь - есть! И Аватара вот-вот объявит себя богом. И будем мы кушать что подадут, все меню уже отменены.
        Я выговорился и подумал: а не слишком ли? Сам-то кто? Но Сибрус смотрел на меня с удовольствием.
        - Всё так, - он говорил и улыбался, - Но что бы ни происходило, как бы не менялось... Прошедшее оставляет следы. И внутри нашего настоящего.
        Другими словами, как я понял его, - все варианты развития живут внутри каждого из нас. Да разве от знания этого легче? А Сибрус словно читал мои мысли.
        - Искать сокрытое - наитруднейшее дело. Это страсть к наслаждению и вожделение возвести в культ, да заблуждение сделать религией, - легко.
        Я бы еще добавил, что к отцам привыкают в детстве. А после - тоже трудное дело.
        То ли Сибрус имел особый талант к поиску того самого сокрытого, то ли знал много больше. Никто ведь не способен управлять кладом в его сейфе, в том числе я.
        Избранная им дорога привела нас в Александрию, оставшуюся от прежних времен. Город Македонца, уничтожившего языческий Египет. Многоликое царство фараонов и жрецов Мемфиса... Как странно - в истории этого мира не значится Александр Македонский, но живет основанный им город.
        Думаю, нам удалось скрыться от всевидящего ока Тарантула. Тайная каста Хранителей научилась защищать себя. Нас встретили в приморской резиденции Управляющего Городом. Хранителей тоже трое: кроме правителя Александрии, двое цеховиков достаточно высокого ранга. Тем самым представлены три ветви земной власти: оба Цеха и федеральная структура. Что значило, - о нас знают и нас ценят.
        Беседа проходила под морским дном. Километровый тоннель соединяет резиденцию с просторной капсулой, имеющей систему автономного жизнеобеспечения. Выходит, они гарантированно сохраняют за собой кресло александрийского правителя?
        Мне понравилось: все просто, без мемфисских прибамбасов. Роскоши нет, но и до аскетизма далеко. Металл, пластик, никаких украшений, но глазу приятно.
        - Здесь нет лицемерия, - сказали нам, - Здесь не боятся истины. Можете спрашивать и говорить без цензуры.
        - А слышать и понимать? - спросил-таки я.
        - Взаимно. Наши интересы совпадают и мы одинаково нуждаемся друг в друге, - сухо сказал тот, кто представлял Розу Мира.
        И еще выходило, Сибрус каким-то образом подготовил встречу.
        - А что такое лицемерие? - по-детски спросил седой Кертис.
        Стажировка в роли святого прибавила ему наивности, подумал я. И основательно заблокировала какие-то участки его сознания.
        - Лицемерие: это когда человек восхваляет всемогущего Творца и тут же утверждает бытие так называемого противобога. Лицемерие: когда тот же человек признает Троицу, два лица которой считает материальными образованиями, то есть равными ему, человеку. Лицемерие: утверждать, что Творец был рожден...
        - Стоп! - взмолился я, - Это вы о Первоиерархе? Прежде чем взлететь к облакам, я хотел бы обрести под ногами твердые опоры. Я только что узнал, что у меня есть отец. Но мне ничего не известно о матери. А уж о другом... Я просто человек. И прежде чем броситься на амбразуру, я хочу знать, куда бы смог отступить, где укрыться.
        Меня выслушали и оставили с Кертисом. Хозяева встречи, пригласив Сибруса, вышли в соседнее помещение. Кертис, посмотрев на меня как на сумасшедшего, встал и принялся измерять шагами размеры комнаты. Пока он считал шаги, я приводил мысли и чувства в спокойствие и осматривал тайное убежище. Серый пластик, хромированная сталь... Пол, как и потолок, укрыт мягким пружинистым материалом цвета перистых облаков. Полумягкие стулья, два деревянных стола. И два экрана. Локальная телесеть, связующая с надводным миром. Дверей, выводящих в другие помещения, три. Устав от копания в себе, я переключился на Кертиса.
        - Послушай, если бы тебе снова поручили Путевой Шар?
        Кертис остановился, повернулся, блеснул синим взглядом.
        - Дело не во мне, Алекс. Экипажа нет. И смысла нет, - возвращаться некуда.
        Вот как... Соображает инженер. Не хочется ему работать на любимый Цех. Главное, - соображает правильно. Определенно, святость человеку на пользу.
        Дверь открылась, закрылась. Мы опять вшестером. Продолжил Сибрус.
        - Ты прав, Алексей. Человек имеет право на дом, где можно укрыться, скрыться, отдохнуть... У нас с тобой... У нас его нет. Твоя мать до старта Ареты заведовала сектором космических пассажирских перевозок. Ей очень хотелось увидеть тебя до... В теперешней жизни она жрица при Храме Иштар. Она, - она только внешне. Ни тебя, ни меня в ее биографии нет. Это необратимо.
        Мне снова стало нехорошо. Вот судьба! Вначале Илона, теперь мама, которой я и не знал.
        - Неужели вся Земля? Необратимо? - спросил я, изо всех сил подавляя желание расплакаться.
        Александрийский управдом вдруг улыбнулся, совсем по-сибрусовски:
        - Не так уж все безнадежно. Мы ведь существуем. И, утверждаю: совершенно реально. И нас не так уж мало. Информация из вашего сейфа распространяется по планете. Но способных понять и принять не так уж много. Кроме того, некоторые из нас считают, что на Земле имеется Анклав. Место, не затронутое метаморфозами. Более того, неподвластное полиморфизму. Но как к ним попасть, мы не знаем.
        Наконец-то! Возвращаться по-прежнему некуда, но к кому - уже есть! Я улыбнулся в ответ, удивив самого себя.
        - А я уж хотел монастырь где-нибудь в лесотундре организовать. Что б по келье каждому отверженному.
        - Не надо столь крайнего мазохизма, Алексей, - сказал представитель Розы Мира, - Придется жить и работать в данном нам мире.
        - А вы действительно храните древние книги? Те самые? - спросил я.
        Теперь заулыбались все, кроме меня и Кертиса. Стало так уютно, что я решил: есть и куда возвращаться. Туда, где эти четверо. И другие такие же.
        - За вами, - особенно за тобой, капитан, - идет охота. Вас не изолировали только потому, что оба Цеха еще не слились в один. И потому, что Тарантул, как ни странно это звучит, симпатизирует вам. Кончится охота, мы покажем наши хранилища. А сейчас прогуляемся по видеозаписям. С чего начнем?
        Хранители переглянулись и он предложил:
        - Начнем с самого узнаваемого тобой. И твоим другом. На предстоящей Земле не будет ни Розы Мира, ни Гора со Сфинксом. Но мы сохраним память о них. Чтобы у людей не было соблазна вновь отклониться... Кое-что мы уже подготовили.
        На экране засветилась надпись: "Склеп Розы Мира". Первая картинка: видеокамера показывает на стене три образа, подобных иконам Розы Мира, взятых из предшествующей церкви. Жуткие, мутные лица.
        - Ты видишь лики Люцифера, его в Цехе называют богоборческой монадой. Будто кто-то способен бороться со Всемогуществом. Этот трехликий и есть главный идол и покровитель Розы Мира. Вспомни слова из их Первобиблии: "Троичность Единого Существа, присущая Богу, как бы повторяется или воспроизводится и в некоторых из сотворенных им монад". Начинаешь понимать?
        - Продолжаю понимать! - сказал я; мне не хватало броска в Пустоту, чтобы увидеть сложносочиненную ложь, лишенную любой логики, - Всё это пыль на зеркалах. Троичность, независимость от Творца и прочее...
        Я заметил на экране люк в полу склепа, метров десяти в поперечнике, и, должно быть, прозрачный.
        - Что внизу?
        - Еще одно триединство, только рангом поменьше. Великий демон Шаданакара по имени Гагтунгр. Действующая модель. Место, где он живет, зовется Дигма. Где-то в глубинах планеты. Добраться и проверить никто не пытался. Техническая утопия. У него три лика и три сущности. Даю увеличение.
        Действительно, три головы, и все вполне человеческие. Одна - как лицо Агуары, когда он на ритуале поджигал кошке хвост; воплощение неудовлетворенного садизма. Второе личико явно женское, источающее похоть. Третье я не смог рассмотреть, очертания его непрерывно деформировались, глаза и нос менялись местами.
        - Каково? Великий Мучитель, Великая Блудница Фокерма, принцип формы Урпарп. Три в одном. Принцип никак не может устояться, заметил?
        - Заметил. Выходит, Роза Мира нацелена на борьбу с Богом? Они больные? Все такие, начиная с Первопатриарха? Имея знания, их игнорировать - предел ненормальности.
        - Не они первые на этой тропе. И не последние. Но места в обителях вечного зла всем хватит. Наш мир устроен бинарно, соотношение полюсов непрерывно меняется. Идет отсев, отбор. Мы надеемся, многие из нас преодолеют магию отражений.
        - И что потом? - спросил я. Интрига рассказа Хранителей приближала к Зеркалу миров, а для меня не было ничего важнее.
        - Надежда на преодоление Барьера, окутывающего материальную Вселенную. В ней самой искать вечность и блаженство неразумно.
        Опять Зазеркалье! Сибрус до старта говорил их мыслями. Только слова использовал другие. Эти люди выдержали глобальную метаморфозу! Арета вернулась в точку старта! Я обретал все большую устойчивость. Цеховики приняли бинарность обреченного мира за вечный дуализм! По ним, миром правит двойная, пусть пространственно разделенная, сущность. Двойное правление - Бог и противобог. Пророков они ликвидировали, на их место поставили своих выдвиженцев. И последние метаморфозы лишили их разума совершенно. Теперь цеховики пойдут до конца, не жалея никого, в том числе и себя. Армия смертников. Иерархи чувствуют, что конец неизбежен, и пытаются прорваться в вечность любой ценой. В этом смысл Сибрусовской Ареты. Нас будут гонять, ловить, но не убивать. Им нужен путь наверх, в небо. Уверен, в системе Антареса они будут призывать смерть, но напрасно.
        Экскурсия по "Склепу Розы Мира" завершалась. А в ушах зазвучал вкрадчивый голос Аватары, цитирующего ПервоДаниила:
        "Каждая из метакультур включает в себя некий антиполюс своему затомису, некую цитадель демонических сил, где как бы перевернуто отражаются черными зеркалами священные грады синклитов. Речь идет о шрастрах, обиталищах античеловечества".
        Но разве черные зеркала отражают? Черные ящики, черные дыры... Запутал всё "вестник света иных миров". Оказывается, я думал вслух. И отреагировал на мои думы Кертис, чем удостоверил, что "святость" покинула его.
        - Да, жуткая и путаная философия на первый взгляд. А в своей инфраструктуре - система. Термин "инфраструктура" будто не отсюда, да? Но он созвучен Розе Мира, ее исходным понятиям. В инфраструктуре такой несложно замаскировать любую цель. Не заметили предки бомбы дьявольской. Прикрытые цели привлекают, особенно невежественных. Да и просто любознательных, но без иммунитета к дикой терминологии. И - конец духовности.
        - С Розой Мира более-менее. А что же Египетский Цех? - спросил я, - Тоже имеется отдельный склеп?
        - А чем он хуже? - правитель Александрии нахмурился; его классически египетское лицо обрело черты профессионального воина, - Королевство Джеда унаследовало от фараонов всё, что смогло поднять и унести. Ты заметил моменты отличия сегодняшнего состояния от прежнего во владениях Джеда? То, что в глаза бросается, на поверхности... А вот один моментик внутренний... Череда правящих династий и имен в истории Египта выглядит как прежняя. Отличие маленькое, - из него выпали два фараона: Эхнатон и Ахтой, отец Мерикара. Эхнатон, упоминаемый в первобиблии Розы, отнесен в область внеисторических легенд.
        - С Эхнатоном ясно. Но Ахтой? Царь, погибший от лап крокодила?
        - Нет. Иной. О нем и тогда мало знали. Но они оба, - и более никто на берегах Нила, - пытались утвердить в стране единобожие. И ты об Ахтое не слышал... Но кое-что осталось, в виде наставлений. Он говорил, что стадо Бога, - то есть люди, - создано Творцом и что именно для людей Он сотворил небо, землю, воздух, животных, птиц и рыб. Никаких там сторонних демиургов и уицраоров. Народ религией единобожия не заинтересовался. Народу предлагали взамен дорогу в небо следом за фараоном и жрецами. И они строили стартовые площадки для прыжка в рай. Они не хотели знать, что финиш их дороги, - в мирах Красной Звезды. Ведь ты рассмотрел ее вблизи...
        - Стартовые площадки? Вы говорите о пирамидах...
        - Да. Их главная функция - обретение бессмертия и блаженства. Уходит вначале фараон, открывая путь. А за ним, по мере времени, - его подданные.
        В разговор вступил Хранитель от Цеха Гора, человек на вид крайне серьезный и почти угрюмый:
        - Вы устали. Дни ваши перегружены чувствами и парадоксами. Посмотрите на прощание один местный сюжет. Особенно полезно будет Кертису. А после мы предложим вам отдых.
        На экране возник сфинкс с удивительно знакомым лицом. Но разве такое возможно? Хранитель понял мою реакцию.
        - Да, верно, ты узнал. Лицо старшего Рериха. Он остался в новой истории. Вместе со своей теорией. Или - благодаря ей. Сфинкс стоит на почетном месте в гизехском комплексе. Мало того, - двойник Рериха бродит среди песков и полей. Но не так, как ходил Кертис. Не в рубище. И не голодный. Тенденция, не так ли?
        Далее - тихий скромный ужин, и меня с Кертисом поместили в комнате отдыха за одной из дверей. Сибрус ушел с Хранителями. Мы устроились на кроватях. Сон не шел, и мы лениво обменивались впечатлениями. Кертис, если не обращать внимания на внешний вид, вернулся в прежнюю норму. И я не стал вводить поправки в общение с ним.
        - Как, святой? Продержимся до лучших времен?
        Он ответил после затяжного молчания, когда я подумал, что разговора не будет.
        - Я родом отсюда. Из Александрии. Внешне город почти тот же. Я надеялся, что изменения вернут древнюю библиотеку, собранную Александром и его наместниками. Но нет. Теперь не жалею, - у Хранителей есть все, что надо.
        - Но ты сам Хранитель, - я не удивился, просто не понял, почему Кертис отделил себя от своих, - Или уже нет?
        Отражение на телеэкране показало: Кертис присел на кровати, обхватив руками колени.
        - Пустота изменила меня. Прежде надо разобраться в том, кто я такой. А уж после подумать о возвращении в касту. Аватара ищет тебя. Джед меня не оставит в покое. Нам еще придется побегать.
        - А здесь нет полиморфизма, - сказал я, радуясь возвращению Кертиса, - Понять бы, почему.
        - Ключик хочешь отыскать? - я услышал в его голосе оттенок иронии; еще один хороший признак, - Универсальный, волшебный? А где заветная дверь с замочком, никому не известно. А для меня проблема, - Тарантул. Гипертрофированный искусственный интеллект возымел такую власть! И никого это не беспокоит. У меня профессия такая... Может, компьютерный вирус для него изобрести?
        - Не поможет. Тарантул необходим будущей центральной власти. Без абсолютизации цифры Цехам не объединиться.
        У меня впервые за многие дни заболела шея. Так давала себя знать обостряющаяся связь с Пустотой. Точнее, с моим "вторым Я", пребывающим там то ли в движении, то ли в покое. "Там" эти состояния тождественны. Отсюда такое не осознать. Диалога с ним, - с самим собой! - пока не получалось. Давление Пустоты пробуждало дальние ячейки памяти, и я слышал голоса, наблюдал забытое. Наверное, так шел поиск универсального ключика.
        Сейчас зов Пустоты вызвал из памяти Экхарта. Внешность его неизвестна, и говорила со мной его книга, когда-то прочитанная и забытая. А может быть, она пришла не из моей памяти, а из иного хранилища.
        Передо мной всплыли распахнутые страницы. Буквы не в фокусе, читать нельзя. Чего ждет автор? Как говорили далекие предки: учитель приходит, когда ученик готов. Далекие предки из моей истории.
        - Говори, Мастер, - сообщил я, - Земной Сибирцев созрел.
        Книга зашелестела листами, буквы одна за другой отделялись от нее, складываясь в слова и фразы.
        - "Малейший образ твари, который ты создаешь в себе, так же велик, как Бог. Почему? Потому что он отнимает у тебя целого Бога".
        Красиво сказал Мастер Экхарт. Есть о чем подумать. Чтобы заслониться от реальности, достаточно поставить перед собой иконку, образ. И всё - твое зеркало отражает не Истину, а твое или чье-то художество. Какую бирку на него не вешай... Нищий и бесправный актер, играющий царя, остается нищим и бесправным и в процессе игры. Театр жизни стоит на песке условной веры. А песок тот погружен в мутную воду ложных взаимодоговоренностей.
        Книга-Экхарт удовлетворенно вздохнула и открыла иную главу. Боль в шее ослабла. Учитель предложил новый урок.
        "Всякая телесная и плотская радость приносит духовный вред. Поэтому отрешенность самое лучшее, ибо она очищает душу, проясняет совесть, зажигает сердце и пробуждает дух, дает желаниям быстроту, она превосходит все добродетели; ибо дает нам познание Бога, отделяет от твари и соединяет душу с Богом. Ибо отделенная от Бога любовь, как и вода в огне; а единая любовь, как сот, полный мёда".
        Я мысленно отвечал учителю, обозревая недавно происшедшее со мной. В поисках истоков происшедшего.
        Речь, понятно, о любви земной. Нам всем кажется, что другой и не бывает. А она и не любовь совсем, а секс. Из вожделения произрастающий. Гормон играет, а мы пляшем. А гормон у каждого свой, у кого могучий, у кого и еле дышит. Потому и пляски придуманы разные. Пелена вокруг сердца... Вожделение ослепило меня, ибо слаб я был и бестолков. Иначе бы разглядел его в ней и скрутил шею! А после вернулся бы в Пустоту, - с Аретой или без, - нашел Агуарово детство и оторвал бы садистскую головёнку вместе с ручонками. А затем надо нагрянуть в Мемфис, реквизировать тот кальян и скормить его Одиссею с Карамазовым.
        Урок прервался болью в левом локте. Я открыл глаза и увидел склонившегося надо мной Кертиса. Глаза его горели тревогой.
        - Что с тобой, капитан? Ты так стонал!
        Я потер локоть. Крепка длань полускелета. Шея уже не болела. Но из урока вышел еще не совсем. И сказал вслух:
        - Где ты раньше был, Мастер? Что я буду делать, если встречу Джино? Ведь совершенно дурная ситуация...
        - Что-нибудь придумаем! - постарался успокоить меня Кертис, поглаживая мой локоть.
        И я понял, что в нем есть то, чего нет во мне. Он не просто старше, не все деды в отцы годятся. Он - надежен, потому что готов к состраданию. Ведь сострадание, - это готовность взять на себя боль другого.
        "Вся совокупность мироздания - несомненно книга, начертанная перстом Божиим, в которой каждая малая вещь говорит о несказуемой благости сотворившего ее, где каждое творение - книга и изображение, отраженное в зеркале, в котором самая жалкая роза принимает значение глоссы нашего жизненного пути".
        У.Эко
        А по-гречески зеркало - Eidolon
        Идол...
        Заслоняющие образы возрастают внутри.
        Но не мы творим. Мы рождаем.
        Рождающий не подобен Творящему.
        Так я думаю.
        10.
        САРГОН
        Саргон пришел так же, как Карамазов. Но Саргон пришел не оттуда, откуда Дмитрий. Линия судьбы Саргона не касалась пространства Тарантула. Не имея чипа и статуса, он как бы не существовал. У некоторых из нас чип тоже отсутствует. Но статус имеется. Статус дает нам блага цивилизации. Саргон же мог называть себя призраком, ибо никому не был нужен, - ни федералам, ни Цехам, ни Тарантулу. Но почему-то он существовал.
        Сибрус, Кертис и я готовились покинуть гостеприимный Мемфис. Возможно, с Илоной. И гостей остерегались.
        От Саргона исходила безопасность. Есть такие люди, предметы, явления, места: только глянешь, и сразу ясно, - никакой угрозы от них исходить не может.
        - Я - Саргон! - сказал он, - Вы можете знать меня как Саргона Древнего, Первого Великого, Справедливого. Это так. Но важнее этого, - я Истинный.
        Истинный Саргон выглядел крайне эксцентрично и для экстравагантного Мемфиса.
        Белая накидка скрывает что-то зеленое, похожее на халат. На голове зеленый тюрбан, не способный прикрыть черные крупные волнистые локоны. На ногах сапоги, но много изящнее армейских карамазовских. Крупный, даже выдающийся нос, большие голубые глаза. На среднем пальце правой руки золотой перстень с ярким зеленым камнем. В руке деревянный посох, на котором я разглядел любопытную резьбу, очень тонко и точно вырезанную: корабль среди волн, с наполненными ветром парусами.
        Мне он понравился. Прежде всего размерами носа. Как бы компенсация моим ушам. А еще, - чем-то в одежде, что-то такое, сразу непонятое.
        И говорил Саргон хорошо: уверенным баритоном, с придыханием на шипящих.
        - Я - тот, кто не приставлял цифры к своему имени...
        Сибрус улыбался. Гость ему тоже понравился.
        - Мы знаем тебя, Истинный Царь.
        Но Кертис особого восторга не проявил.
        - Ты жил там, где проповедовал Иона... Царский дворец рядом с холмом именно этого пророка...
        Саргон сверкнул взглядом, ударил в пол посохом.
        - Иона не ко мне приходил! Я не терял веру, о невежда!
        Сибрус, предостерегающе подняв руку, колдовал с сейфом. Точнее, с его копией, оригинал он передал Хранителям. И всё, известное человечеству о Саргоне до старта Ареты, предстало перед нами.
        Царь Аккада в парадном облачении... Лицо его, неизвестно кем реконструированное, удачно походило на лицо гостя. Это было хорошо. Затем виды дворца, ступенчатой пирамиды-зиккурата... И комментирующий голос:
        - Саргон, он же Шаррумкен. Истинное имя не сохранилось. До загадочного прихода к власти работал садовником и чашеносцем правителя Ур-Зубабы. Общепринятая версия: Саргон, - незаконный сын безбрачной жрицы храма Иштар. Жрица устроила его приемным сыном царского водоноса. Стал царем по особой милости Иштар-Инаны. Имя Шаррумкен, или Истинный Царь, присвоил себе сам. Правил пятьдесят пять лет. Народ в годы его правления благоденствовал...
        Я отнесся ко всему серьезно. Приход такого человека, - хорошее знамение. Может быть, даже предзнаменование.
        - Тебя бы к нам правителем, Истинный, - я опять сказал вслух, думая, что рассуждаю мысленно, - Или меня к тебе, в твои времена.
        Видеообразы, извлекаемые из пластикового ящика, не удивили древнего человека. Но мои слова он принял близко. Истинно царственным жестом он протянул трость в мою сторону, и я с готовностью подданного принял ее. Получилось само собой, естественно, и я понял, что на сей раз пришел не метапрообраз. Осмотревшись и не найдя трона, он занял стул рядом со мной.
        - Друг мой, - сказал он, глядя мне в глаза, - Такое случается. Смешиваются времена и пространства, и среди живых проявляются призраки. Уверяю вас, я не призрак. И пришел к вам раньше, чем пласт вашего мира сместился... Возможно, кто-то из рожденных среди вас бродит по улицам и дорогам моего Аккада. Не сомневайтесь, они там не будут обижены. А относительно моего происхождения...
        Он перевел взгляд на повисшие над сейфом врата Иштар. И узнал их. Как и я.
        - Я не поклонялся этой богине. Как и многим другим. И не призывал к тому. Один Энлиль живет в моем сердце. А происхождение... Вспомните Давида, - он был простым воином. Но стал великим царем и отцом еще более великого.
        - Прости, мы не хотели тебя унизить, - мягко сказал Сибрус.
        Я крутил в руках и разглядывал царственную трость. Пока не уверился в точности догадки: изображение корабля повторяло очертания Ареты. Или наоборот. Так или иначе - не беспричинное совпадение. А просто мистика бытия демонстрирует себя более явственно, чем обычно. То, что мудрые называли сокровенным, сокрытым. Смешение времен и пространств...
        - О-о, это не так легко, - отозвался Саргон, - Ведь я среди вас не случайно. И впервые в своем полном облике.
        Он шевельнулся, белая накидка обнажила зеленые одежды. Вот! - я встрепенулся. Вот тут где-то прячется тайна, которая коснулась меня сразу, как только он вошел.
        - Ваш мир поклоняется существам, которых я не знаю. Черная вера прельстила людей. Мало подобных вам, и я вынужден пребывать тенью...
        Я снова дрогнул, но разгадка не давалась.
        - Вы тоже пытаетесь проникнуть в суть происходящего? - заинтересовался Кертис.
        По лицу человека, отказавшегося от "святости", я понял, что он совсем здоров.
        - Суть? Она мне ясна. Но вот что искривило ваши пути, пока отчетливо не вижу. Где истоки? Кто, где, когда посеял семена зла? И почему вы не заметили, как они проросли через вас...
        - Множественность мировых религий, - начал было объяснять Кертис.
        Саргон остановил его:
        - Множество и религия, - понятия несовместные. Ибо религию устанавливает Творец, а он Един, и рядом с Ним - никого. Множественность относится к искажениям и творениям человеческого разума.
        - А внеземные миры? - спросил Кертис, - Там как?
        - А там так же. А если кто заблудился, как человек Земли, - тем хуже для него. Любая букашка знает, кто ее сотворил и от кого зависит ее пропитание и жизнь. Вот так, друг мой Кертис. А планеты Антареса, - это еще не геенна, а лишь прелюдия к безысходным мукам. Нет антибога, есть античеловек.
        11.
        МЕМФИС - РОСТАУ
        Сибрус отложил прощание с Египтом до начала третьей лунной фазы. В полнолуние на всей планете Праздник Очищения. Оба Цеха сделали еще один явный шаг к сближению, - до текущего года День Очищения не был глобальным.
        Телеканалы посвятили все время подготовке народонаселения. Каждый обязан был правильно понимать и верно провести нужные ритуалы.
        От Аватары к нам прибыл курьер, - юноша с очень женственными лицом и фигурой. Так мы узнали, что наше местопребывание вовсе не тайна для Цеха. Курьер сообщил, что Агуара-Тунпа и Джино - в Мемфисе, и мы сможем увидеться на Празднике. Андрий находится в Москве. А где же быть Посвященному Розы Мира в столь знаковое время! Курьер передал твердое пожелание Аватары - принять участие во всех ритуалах и обязательно в одном из двух мировых центров. Итак, нам разрешалось прибыть в Москву. Или остаться в Мемфисе.
        Тарантул, реализуя предпраздничную программу, усиленно пропагандировал культ тела.
        - Дух материализовался и исчез. Душа воплотилась в собственное отражение и растворилась в неверном зеркале тела.
        Так объяснил происходящее Кертис.
        Дух Истины покинул Землю, оставив мертвые отпечатки. Одним из таких искаженных отпечатков стала мумия Имхотепа, так своевременно извлеченная из песчаной гробницы. Завернутый в бинты прах Имхотепа смотрел из всех экранов, особенно часто по ночам. Тарантул сообщил всем, что Джед привел Праздник Очищения в соответствие тем мистериям, которые утвердил Имхотеп. При жизни, естественно. Полнолуние выбрано потому, что в начале и середине лунного месяца сексуальная энергия достигает пиков. Очень хорошо и плодотворно для ее преобразования в духовную. А поскольку в этом щекотливом деле без фаллоса никак не обойтись, народ обязан соответственно его приготовить. Ибо в нем как раз ключ от жизни и смерти, заключил Тарантул. И не без крутой иронии заключил, послышалось мне.
        Всюду начищались кальяны, сортировались наркотики, разливались напитки, готовились любвеобильные жрицы и сладенькие мальчики...
        Подготовка ко Дню Очищения настораживала. Особенно завязка его на Имхотепа. Мумия понадобилась, - и мумия есть! Джед с Аватарой что-то готовят. Не для народа, само собой.
        Но Имхотеп - всего лишь строитель пирамид. Ума для их возведения требовалось немало, но архитектор ведь даже не Сфинкс! Я потребовал развернутую справку. Тарантул выдал сведения немедленно, будто заранее знал, что мне захочется.
        Итак, Имхотеп оказался и самим Тотом, сыном Птаха. Сыном Бога, мессией... Мемфисский Христос... По Джеду: "и путь, и истина, и жизнь". Кроме того, Имхотеп, оказывается, воплотил в себе личности Гермеса и Асклепия. Получалось, мумия при жизни обладала универсальными возможностями и способностями. Мудрость, врачевание, всяческая магия; в первую очередь, - проводник посвященных по пути в рай, в блаженную вечность.
        Очень могущественную мумию обрели иерархи. И пока она владеет общенародным сознанием, просто грех ее не использовать в полную меру. Пока народ будет тонуть в вожделении, иерархи постараются осуществить свои тайные цели. Одно без другого никак не осуществится.
        За короткий период полнолуния людей окончательно вывернут наизнанку, отделят-ампутируют остатки духа, и мир будет подготовлен к воплощению... Воплощению чего или кого? Неизвестно, но только не Истины.
        Только вот мир Земли еще более деформируется. Так как что внутри, то и снаружи. Миллионы черных зеркал, - что они способны спроецировать?
        Нет, не случайно экипаж Ареты переводят на легальное положение. Тут тоже хитрая уловка.
        Вот и наступил День, предшествующий обетованной Ночи.
        Гизехская песчаная равнина ликует.
        Служители и служительницы храмов снуют в закрывшей песок толпе и наставляют, советуют, предлагают, вручают... Никакой синтетики, никакой химии, полностью естественные, растительные препараты... Обеспечивают максимально контрастную стимуляцию... Устойчивое, полное проявление всех потенций... Ритуал - дело святое! Исполни все - и будет тебе счастье!
        Нас опекают всесторонне. Лично Предтеча Джед окружил отеческой заботой и внушительной группой охраны. Небо сияет на редкость мягко и прозрачно, воздух чист и невесом, полностью "естественный". Зелень пальм струит жизнетворящие фитонциды...
        Не остается сомнений, - Рай приблизился, чтобы приветствовать Джеда. Как не ликовать от одной мысли о том, что живешь рядом с Предтечей?
        Агуара-Тунпу обязали быть рядом с нами, но он в своем неприкрытом величии никак не вписывался в незаметную для массы группу Ареты. Жреческое одеяние, устремленный на обновленные пирамиды царственный взгляд... Но Андрий превзошел Агуару. Я слышал, что к нему явился сам Яросвет, демиург очень даже сверху. И в земной охране Андрий не нуждается.
        Не один Агуара видит только пирамиды. Они того стоят, - свежая облицовка сверканием превосходит самые чистые зеркала. Именно кругом них пройдут показательные зрелища, призванные подготовить толпу к оргиям ночи. А Тарантул будет транслировать их всему цивилизованному миру. Но Агуара, - один из немногих, кто видел внутренности любой пирамиды. Именно там, во внутренностях, будет происходить наиважнейшее, толпе неизвестное и запретное. Так что терпеть нам Агуару до вечера.
        Предназначенная для особого ранга гостей платформа, на которой нас устроили, оказалась способной к самостоятельному передвижению. А по равнине, - там и сям, - установлены зрелищные площадки, огражденные редким частоколом герм, - двухметровых фаллосов с человеческими лицами. Мы "подъехали" к одной из них. Между гермами застыли обвешанные оружием агенты охраны. В центре площадки, поднятой над песком на удобную для лицезрения высоту, замерла в ожидании полуобнаженная, в алом и черном, женщина-палач. Лицо, кроме глаз, скрыто маской. Он изящной фигурки исходит мужская, тренированная сила. Рядом с ней сколачивают из деревянных досок невысокий помост.
        Я ожидал красочного торжественного представления, гимнов в честь Джеда или Имхотепа. Но...
        На помост привели голого мужчину, мускулистого, на вид лет тридцати. Руки связаны за спиной, на голове металлический обруч с шипами, из под которого вниз по влажной, апельсинового цвета, коже катятся частые капли крови. По всему - предстоит публичная экзекуция.
        Сибрус, не поворачивая головы, сказал мне:
        - Я знаю его. Он входил в группу подготовки Ареты.
        Как же так? Федеральное управление Звездного Флота отдало своего человека на расправу Цеху Гора? Сибрус обратился к представителю Джеда, прикрепленному к нам, за разъяснением. Тот ответил предельно кратко:
        - Сценарий утвержден в мельчайших деталях. И согласован во всех сферах. Смотрите и наслаждайтесь.
        Мы поняли: наша платформа скорее камера заключения, чем ложа театра. И пригласили нас сюда, чтобы минимизировать возможную опасность, таящуюся в экипаже Ареты. А вот выбор жертвы определенно связан с личностью Генерального Конструктора. Акция устрашения? По-видимому, его считают диверсантом, повинным в блокировке генератора Ареты. Что ж, не спиной же поворачиваться! Я придвинулся ближе к Сибрусу.
        Обреченный на смерть держался хорошо. Его привязали к столбу и палач приступила к делу. Нож, пила, клещи, шприц со стимулятором... Начала она с мужского достоинства и постепенно поднималась к голове. Лишенный частей тела, истекающий кровью, он несколько раз терял сознание, но укол всякий раз приводил его в чувство. До самого конца человек, преданный людьми, не издал и стона. Но через какие муки прошел он внутри себя!
        Сложившееся у меня отношение к Цехам и их вождям теперь ничто не могло переменить. Этот сатанизм требовал уничтожения сценаристов вместе с исполнителями и перемещения их минимум к Антаресу. Бледный Кертис смотрел на забрызганную кровью мучительницу с ненавистью. И с презрением сказал:
        - На Земле два вида женщин. Один вид берет начало от ребра первочеловека. Ребро далековато от головного мозга. Но все же... А вот второй вид... Эти берут начало от динозавров, у которых имелся второй мозг, у основания хвоста. Головной быстро атрофировался, но задний - этот и сейчас развивается.
        Теория Кертиса, окончательно отделяя его от Цеха, заслуживала отдельного исследования, но в иной обстановке, в иных условиях. Но, по-моему, от динозавров пошли не только женщины. Агуара смотрел на казнь с откровенным наслаждением. И я пообещал себе добраться до него в первую очередь. А пока не до экс-штурмана. К тому же шея моя так разболелась, что хоть кальян требуй.
        Наша платформа, объезжая гермы, двинулась в неизвестном направлении. Так предусмотрено сценарием, не подлежащем корректировке. Зазвучала популярная мелодия, похожая на марш. Их музыку я тоже не понимаю. И не принимаю.
        Шрам стонал, и я ожидал связи с Пустотой. Но ее все не было. Мешал шум толпы, принявшейся скандировать праздничные мантры, короткие и весьма содержательные. Вблизи от нас смешанная группа, - девочки и мальчики, - что есть силы орала:
        - Фаллосу - да, пенису - нет...
        И так снова и снова. Я посмотрел вначале на Илону, затем на Кертиса. Илона, выбравшая для праздника белые одежды, смотрела и слушала как положено. Как представитель внеземной цивилизации. Словно впервые на земном торжестве и потому крайне изумлена. Кертис еще не отошел от зрелища казни и говорил сердито, зло:
        - Наступает Час Иштар. Снимаются все ограничения. Человек готовится стать скотом.
        Агуара услышал и презрительно сказал:
        - Вы напрашиваетесь, друзья-изгои. Как бы вас не опустили ниже нижних мест.
        Итак, Агуара-Тунпа полностью и окончательно определил нашу участь. Он тут - страховка для охраны, не меньше. Как я мог подумать, что такого профессионала-мучителя, наделенного к тому же Пустотой неизвестными качествами, не пустят обратно в Цех? Да он тут надзирает и за официальным представителем Джеда.
        Сибрус посмотрел на него как на нашкодившего скунса. Если они кровавой расправой добивались от Сибруса страха, то им не удалось. Напротив, он точно помолодел и окреп. И голос звучал спокойно, уверенно:
        - Ни ты, Агуара, ни твой Джед, ни ваша мумия, - никто не имеет власти. Ни над кем и ни над чем. Отсрочка твоя кончается, а ты все беснуешься...
        По неслышному сигналу воины охраны образовали кольцо, внутри которого не оказалось почему-то Илоны. Не иначе, самодвижущаяся машина имеет тайную камеру. И я, как и Сибрус, понял: акция подготовлена, причем обоими Цехами. И не без участия федералов. В общем, против нас вся Земля со всей ее цивилизационной мощью. И сейчас нам начнут воздавать по заслугам. Пока без суперэффектов, мальчики из охраны вооружены обычным холодным и горячим инструментом. Но эта хитрая гостевая платформа... С нее надо уходить. Можно пропасть вслед за Илоной. И вот, началось.
        Агуара голосом Джеда бросил в воздух команду:
        - Взять их! В нижний слой Шаданакара!..
        Да, не случайно так стонала моя шея. За спинами ребят из охраны, на полпути к ближайшей пирамиде, в плотном и раскаленном воздушном мареве проявился силуэт Ареты. Вначале неустойчивый, как горячий пустынный мираж, он в несколько секунд обрел твердые очертания. И я сердцем, а не мозгом одним, ощутил: есть связь! Пустота со мной, и никто нам не страшен. И не потребуется влезать в побоище, чтобы выявить свои сверхчеловеческие способности. Нельзя на их зло отвечать подобным. Отвечу, - и стану таким же.
        Кертис с Сибрусом не отводили глаз от шхуны в песках. Думаю, они одновременно поняли, что вакуум-генератор Ареты в работе. От шхуны к нам протянулся зеленый коридор высотой с небольшую пирамиду и, дотянувшись до платформы, окутал нас троих. Все прочие с Агуарой во главе и не шевельнулись. Думаю, тут разность временных ритмов сказалась, они могли заметить только зеленую вспышку и луч от Ареты. Что произошло дальше, я не видел.
        ...Мы сидим на чем-то шершавом и неудобном, не замечая ни жара, ни дискомфорта. Кругом девственно пусто, от несостоявшегося торжества на песке остались пустые площадки и поваленные да поломанные гермы. Вся сила человеческая, сосредоточенная против нас на плато Гиза, исчезла за секунду. Кертис ощупал ладонями место под собой. Не понял и спросил:
        - На чем мы сидим?
        Я опустил глаза и тоже не понял. Как и Сибрус. Пришлось встать. Выстроившись в шеренгу, мы переглянулись и дружно рассмеялись. Перед нами лежала низверженная герма. И услышали за собой шорох шагов. Не оглядываясь, я громко сказал:
        - Мы рады тебя видеть, Истинный Царь. Присоединяйся, Саргон Единственный.
        Мы повернулись. Саргон неспешно приблизился, по-родственному обнял каждого.
        - Ты чуть не успел, - сказал ему Кертис, - Здесь был праздник. День Очищения.
        Саргон посмотрел на него строго, потом более ласково на меня, затем на изображение шхуны на трости. Изображение Ареты, как я уверился уже окончательно.
        - Царь не опаздывает. Царь приходит, когда хочет. И, - когда он необходим. Вы осведомлены, что вместе с мумией Имхотепа эти люди откопали более ценный клад?
        Мы молчали. Откуда нам было знать?
        - Хранилище древних знаний. Очень древних. В своем Аккаде я слышал о них... Эти люди уверены, что смогут обойтись и без пирамид, и без Ареты.
        Ого! Саргон Древний, а в современности разбирается не хуже любого из нас. И новости у него самые первые. И знает такое...
        - Бывает, люди призывают правителями монстров. Боюсь, такое случится при вашей жизни.
        Саргон говорил, что ходит по земле как тень. Как? В свое время он разрушил Урук и его храмы, где поклонялись Инане-Иштар. Богине секса. Она от него перебралась к нам, через тысячи лет. Вот она, - тень и есть. Бегущая от света.
        Мы молчали. Саргон прямо излучал величие. Излучение заставляло думать, подбирать слова.
        - И вы на этом сидели!? - Саргон смотрел на лежащую герму с хмурой физиономией на конце, - Знаковое седалище!
        Внезапно герма шевельнулась и мы отступили. Мало ли. А я вспомнил, на какой Земле нахожусь. Как бы еще песок под ногами не стал проваливаться. Вдруг дно Шаданакара как раз тут. Саргон же усмехнулся, затем махнул по-простецки рукой и улыбнулся нам. В белой накидке, то и дело открывающей зеленый хитон, с коричневым лицом в черном обрамлении, он удивительно соответствовал пейзажу среди сияющих пирамид. А его обращение к Кертису!
        - Ты из Хранителей... Будет ли признан ваш труд? Испытание плотью редким дано перенести. Вы храните дары для духа. И от Духа. А у людей, которые молятся на это, - он бросил быстрый взгляд на вновь застывшую герму, - духа уже нет. Они слепы, глухи, мертвы. Жизнь земная - борьба духа с плотью. Кто не борется - погиб.
        И он задал неожиданный вопрос:
        - Почему у вас нет лошадей? Я видел много собак, еще больше свиней... Ваше свинопоголовье превысило числом стадо человеческое. Собаки и свиньи - признак нечистоты. Капитан Сибирцев! Уничтожь фаллос. Он оскверняет пустыню!
        Прозвучало как приказ, выучка курсанта Космоколледжа сработала. Я ударил в герму каблуком ботинка и каменный идол Эроса обратился в холмик песка. Никто и не удивился.
        - Прекрасно! - довольно сказал Саргон, - Но зачем я к вам пришел?
        - Рассказать, чем сердце успокоится, - с благодушным видом ответил Сибрус; хотя было ясно, что Саргон не ждал ответа.
        - О-о, ученый жрец! Вашим сердцам придется еще долго биться горячо и сильно. Слушайте же.
        Он повелительно-приглашающим жестом обратил нас к пирамидам, распространившим свечение по всему небу. Вершины их окутывали серебристые облачка.
        - Данные строения - не усыпальницы. И не храмы. Это машины, подобные вашей Арете. Долгие усилия жрецов-ученых Цеха Джеда привели к результату. Они уже выбрали, кто первым этой ночью устремится по звездной дороге к Раю. Джед готовит генеральную репетицию своего вечного спасения. Преданные ему люди пойдут следом. Каждый в свое время, успев насладиться плотью до отказа. Благодаря находке рядом с мумией Имхотепа масса знаний превысила критическую. Наверное, вы знаете, но нужно напомнить главное. Пирамиды фараонов принадлежат не современному Египту. И не их предшественникам. Тут обитал другой народ, могучий, красивый. Печальна была его участь. Пирамиды - усилители-резонаторы псиэнергии, настроенные на Пустоту. Там три камеры. В нижней, подземной, - то, что вы зовете вакуум-генератором. Магический ритуал запускает в человеческом мозге резервные структуры, они замыкаются с генератором в цепь. Уходящий должен помнить дорогу и свои действия на ней. Но ученые-жрецы будут помогать, чтобы путник не заблудился. Они готовы. Генеральный Конструктор Сибрус им уже не нужен. Вы меня поняли?
        Разъяснение Саргона логически замкнуло все наши догадки в ясное колечко.
        - Итак, Джед нас не выпустит отсюда, - заключил Кертис, знающий Цех Гора-Сфинкса лучше всех.
        - О нет, - поправил его Саргон, - Опасность грозит вам не отсюда. Угроза - с севера. Вы его называете Аватарой... Вас ждет Страна Ложных Зеркал. Ведь там, как я понял, давно нет никакого государства. Там - базовая территория Цеха Розы Мира.
        Был бы я один, затосковал бы. На службе в Надземелье предстоящие ежегодные отпуска тянули к себе ароматами и цветами знакомых и родных мест. Всегда были люди, готовые с радостью принять гостя в добрую семью. Понятие "территория" исключает подобное. Видимо, чувства мои отразились на лице. Саргон сочувственно вздохнул.
        - Успокоить тебя нечем, капитан. На твоей Земле устроен Голубой Рай Геи. Гей-Рай Геи-Земли. И там на любого мужика смотрят сначала сзади, а потом спереди. На одном горизонте...
        Здесь, - Иштар-Изида нависла над территорией пирамид, там, - Звента-Свентана обещает вход без очереди в высшие миры! Этикетки разные, а за ними одно и то же - Дуат Антареса как минимум.
        - Здесь - Сириус, а там - ...
        Я произнес это вслух. Пожалуй, появляется новая привычка... Отреагировал Саргон. Сегодня был его день.
        - А там - созвездие Ориона. Дзета Ориона привязана к пирамиде Хуфу. Или наоборот. А еще они уверены, что пояс Ориона и есть фаллос Осириса. Побегаете еще под ним, - пообещал Саргон.
        Вот так, и небо раскроено не по-нашему!
        12.
        ГЕТЕРОСТИЛИЯ ПРИМУЛЫ
        Вначале демиург Амма, подобно гончару, создал Солнце и Луну. Солнце раскалено добела, его окружает спираль из восьми витков красной меди, а Луну - такая же спираль из белой меди. Звезды - это глиняные шарики, которые Амма бросил в пространство. Землей стал сжатый Амма и пущенный им в пространство ком глины, который принял форму женского тела.
        Будучи одинок, Амма сделал землю своей супругой. Первому совокуплению с землей помешал термитник, который ему пришлось срезать. Это привело к аномалии - рождению непарного существа - шакала Йуругу (при благоприятных условиях должны были родиться близнецы). Во второй приход Амма к своей супруге дождь, божественное семя, оплодотворил землю, и родились близнецы Номмо. После того, как Йуругу совершил инцест, соединившись со своей матерью и таким образом осквернив землю, Амма решил создавать живые существа без ее участия. Он сделал из сырой глины первую человеческую пару (мужчину и женщину). Номмо, предвидевшие, что первоначальному правилу рождения близнецов грозит исчезновение, а это может вызвать отрицательные последствия, начертили на земле два контура - мужской и женский, один поверх другого. Благодаря этому каждое человеческое существо наделено двумя душами разных полов. Женская душа мужчины устраняется при обрезании, мужская душа женщины - при эксцизии. Человеческая пара, созданная Амма, породила восемь первопредков, у которых четверо старших - мужчины, а четверо младших - женщины. Все они были
андрогинами (двуполыми) и могли самооплодотворяться. От них произошли восемь родов догонов.
        Миф о сотворении (племя догонов)
        Сибрус отказался от предложения Хранителей укрыться в одном из их убежищ. Безопасность Хранителей он ценил превыше своей. И, естественно, нашей. К тому же он принял предупреждения Саргона как откровение, безусловно и целиком. А Сибрус если не царь, то признанный уже вождь нашего маленького клана. Если он говорит, что бежать надо, но бежать рано, - то так и есть. Тренируем бег на месте. И если он говорит, что Агуара своим нападением в День Очищения опередил волю Джеда, - и это так и есть. Агуара сорвался, и это нам на руку. Арета и Сибрус вовсе не вычеркнуты из списка приоритетов. Нас лишь отодвинули на строчку ниже. В тени Имхотепа мы можем отдохнуть и еще хорошенько подумать.
        Мы вернулись в домик на окраине, пустой, гулкий, неприбранный. В нем хозяйничают обезьянки. Впервые покинув пределы своего миниКорабля, они осваивают земное пространство. Ни Илоны, ни родственницы-хозяйки. Вернулись мы вовремя - нас встречал детектив Ламус, прибывший с отчетом о выполнении поручений Сибруса. Ламус по-прежнему незаметен и сер, будто пылью посыпан. Но за время его путешествия эта суперпыль обрела заметный черный оттенок. Темнеет детектив. То ли от груза дел, то ли от сгущающейся черноты родного мира.
        Обезьянки бродят по всему дому, научились даже ползать по стенам. Совсем как ящерицы. Их любимым занятием стало изучение зеркал, некогда во множестве развешанных Карамазовым и мною.
        Я занялся приготовлением еды, Кертис решил отыскать что-либо съедобное в саду и огородике. В сам Мемфис мы не решились зайти, и потому вернулись без припасов.
        Сибрус слушал Ламуса. Как я понял, главной задачей детектива было уточнение топографии определенных районов на территории Розы Мира. С Ламусом пришел вечер, серый и сумрачный. Хотя солнце растекалось по западу яркой, жаркой, багровой полосой. На небе ни облачка. Но какая-то пелена застыла над близким Мемфисом и оживающим кладбищем Саккары за ним. Всё это что-то значило, да не было Саргона, чтобы верно истолковать знамения.
        Я включил освещение всюду, где оно было. Странно, но вся домашняя инфраструктура действует исправно. То есть не все поголовно вовлечены в аферы Джеда. Кто-то обслуживает энергостанции, регулирует подачу воды, производит продукты питания и наркотики, утилизирует отходы... Не всё еще автоматизировано на реформированной Земле.
        - Роза Мира черпает из того же колодца, что и Цех Джеда, - рассказывал Ламус, - Ваши опасения не напрасны. По сути, это уже один Цех. И там тотальная слежка, наблюдение... Черная земля Египта... Роза Мира тоже уходит в беспросветность. Как в свое время песок Вавилона. Ни одного живого взгляда не встретил. Не население, а сборище мертвецов.
        Я вспомнил книгу из чемодана детектива. Где его походная библиотека? Что-то не вижу. На обложке значилось "Пикник на обочине". Там мертвые вставали из могил, и, оставаясь мертвыми, возвращались в свои дома и семьи. И семьи их принимали! Живые уживались рядом с мертвецами! Сейчас я спрашиваю себя: как это? И отвечаю: те живые на самом деле являлись мертвецами. Из тех, у кого в сердце проросла Черная Роза.
        Мне все меньше хочется жить рядом с соплеменниками. Все больше хочу на Арету. И чтобы не возвращаться. Согласен и на лиловые рассветы, и на мохноногих братьев по разуму.
        У меня получилось справиться с бифштексами и яйцами, сохранившимися в холодильнике. Кертис вернулся с бледно-розовыми помидорчиками и созревшими ананасами Илоны. Видно, она знакома с рекордными сельхозтехнологиями. И кто их поливал? Воспользовавшись паузой в докладе Ламуса, я спросил:
        - Как ты ходишь по минным полям? Среди групп захвата и отрядов слежки? Я знаю одного героя, так тот притворяется тенью.
        - У меня свой секрет, - сказал Ламус, принюхиваясь к запаху жареного мяса, - У тебя на сковороде не соевый концентрат?
        - Не уверен, - сказал я правду, - А розыском людей ты занимаешься? У нас пропало сразу две женщины.
        Мы с Кертисом наконец накрыли стол. У Дмитрия Карамазова такое получалось намного талантливее. Тем не менее, доклад прервался. И разведчик, и его шеф оказались настолько голодны, что Кертис и я решили не конкурировать. Нам было достаточно и кофе с засохшими пирожными.
        - Чтобы женщины не пропадали, надо к ним относиться по-мужски, - пережевывая кусок бифштекса, объявил всепроникающий детектив.
        А я думал и спрашивал себя: что же ведет его по путям Сибруса? Какой интерес? Чей? Ведь он, как говорится, местный. Он - не следствие смешения времен, не метапрообраз, не стихиаль какая... Такой вопрос давно крутился во мне. И я не выдержал, спросил.
        - Ты не поверишь, капитан. Земная профессия и небесный интерес... Я хочу разобраться, почему так резко увеличилась зависимость социума от виртуальной природы. Я зафиксировал признаки... Скажу проще: признаки наведенной порчи интерфейса в системе человек-мир. Основы мира... Самое разумное, - быть поближе к тем, кто побывал в Пустоте, к тем, кто понимает больше...
        Вот удивил так удивил!
        - И что-нибудь уже есть? По этой самой порче?
        Обезьянки, только что пристально изучавшие зеркало над столом, скользнули по обоям стены и компактной группкой уселись на пустое блюдце рядом с Сибрусом. Их что, тоже волнует проблема интерфейса?
        - Тут без истории не обойтись, - Ламус осторожно положил вилку на стол, посматривая на затихших обезьянок, - История говорит: связи между людьми, предпочитающими нормальный секс, крайне устойчивы. Даже, часто, - нерасторжимы.
        Я даже разозлился:
        - Твоя история крайне ненадежная красавица. Сегодня такая, завтра - другая. Послезавтра - ее вообще нет. Причем тут секссвязи?
        - При том и при этом, - Ламус сделал неудачную попытку улыбнуться, - В процессе рекогносцировки, среди прочих открытий, узнал я следующее. Планета наша имеет еще один Цех. Тайный. Цех андрогинов-гермафродитов. Они считают себя богами, хозяевами будущего Земли. Эти люди одновременно и мужчины, и женщины. Им это одинаково легко.
        Да, Ламус вполне соответствует генеральной линии текущего момента. Хранители, Саргон, теперь андрогины...
        - А эти откуда взялись? - задал вопрос Кертис, удивленный не меньше.
        Улыбка у Ламуса все-таки вышла. Но уж очень скромная, не в пример словам.
        - Оттуда.., - он сделал жест в направлении паха Кертиса, - Из самих себя взялись. Сами рождают себе подобных. В большом секрете такое происходит. Никто не видел ни самого процесса, ни младенцев. Но, думаю, они отличаются от нас.
        Итак, двуполые андрогины... Древнейший мир дикарей вошел в реальность. На самом деле, интерфейс стал совсем никуда.
        - Напомню, - напомнил Кертис, - Гермес от Афродиты родил Гермафродита. Первый в обозримой истории. А Гермес, - он же Тот. Он же - Имхотеп. Мумия пришла вовремя.
        - А это одно и то же? - спросил я. Космофлот сильно отдалил меня от прозы жизни. Да и от поэзии тоже.
        Ламус с сожалением оглядел пустую сковороду, взял в руки чахлый помидор, помял его серыми пальчиками, положил обратно. Я ощутил его желание прихлопнуть неаппетитным томатом обезьянок, все так же чинно внимающих нашему разговору. Детектив неохотно пояснил:
        - Гермафродит, - человек двуполый, и с мужскими, и с женскими половыми признаками. Андрогин, - снаружи мужчина, а изнутри женщина. Посвященные в Цехе Гора проходят эту стадию. Они все спереди мужики, сзади бабы.
        Как он это красиво выразил: мужики, бабы... Прямо поэт народный. Не случайно носит с собой чемодан книг.
        - А мы только что праздновали, - задумчиво, с оттенком тоски сказал Кертис, - Культ гермы, то есть культ фаллоса. Но праздник прервался, до герма-андрогинов не дошло.
        В разговор вступил Сибрус, энергично и сосредоточенно. Старик, то есть отец, заметно менялся. День ото дня. Становился крепче, бодрее, моложе. Неужели его коснулся ветер полиморфизма? Иммунитета от перемен на Земле просто так не обрести.
        - Время от времени из обоих Цехов пропадали люди. И не простые. Лучшие, посвященные. По новой хронологии такое началось сотню лет назад. Как по старой, никто теперь не узнает. Из них-то и сложилась новая каста. Неясно только, как они обходят систему Тарантула. Их первое название - Лига Лилит. Теперь - Братство Черной Розы Мира.
        Кертис, отложив в сторону окаменевший кусок торта, заметил, уже без тоски:
        - Список кандидатов в Дуат расширяется. Места всем хватит? Или будет конкурс?
        Сибрус продолжил, не заметив вопроса:
        - Двуполость - человеческое изобретение, самонаправленная мутация. Как и все прочие отклонения нашего проклятого времени, это берет исток в комплексе самодостаточности. Абсолютизированный эгоизм, аханкара...
        Никто не удивлялся энциклопедичности Сибруса. Я же об аханкаре узнал из чемодана Ламуса. Из романа "Принцип Рудры". Откуда их собирает детектив? Неужели из обоих времен? Но Сибрус откуда?
        Тут входная дверь распахнулась так мощно, что я решил - Карамазов! Но нет, - то был не столь классического значения, но все же значительный сюрприз - к нам вернулись наши дамы, наряженные в пестроцветные цыганские наряды. Перевоплощение полнейшее, до неузнаваемости. Я слышал от Дмитрия, цыгане по неуничтожимой старинной привычке кочуют таборами по всей сегодняшней Земле. За исключением, само собой, северных регионов Розы Мира. Кочуют по маршрутам, намеченным Тарантулом. Интересно, зачем и кому это надо?
        Из женских рук взметнулись два букета, приземлились на стол, оказались в вазах. Обезьянки с писком рванулись на стену и устроились на деревянной рамке зеркала. Дикий, непредсказуемый мир! Тут нельзя быть уверенным ни в чем и ни в ком! Но египтянке стать цыганкой что...
        - Что за цветы? - деловито спросил Ламус, подвигая к столу еще два стула.
        Стулья вот тоже кочуют сами по себе, - только что их на кухне не было. Они стояли в гостиной. Впрочем, телепортация стульев - мелочь. Если ананасы вырастают за несколько дней. Я отодвинул коричнево-желтый рубчатый плод подальше от себя.
        - Примулы! - весело объявила хозяйка дома, - А почему живем так бедно? Или мужчинам неизвестно, где, что и как берется?
        Мужчинам действительно не было известно. И они промолчали. Примулы горели кровавыми пятнами, сложившееся деловое равновесие разрушилось. Зашуршали-зашелестели платья-платки, и рядом с цветами рассыпались как нужные, так и ненужные в хозяйстве предметы. Колода Таро, громадный нормальный ананас, запеченный гусь, кофейный сервиз, набор праздничных открыток из прошлого мира...
        Даже Ламус как бы восхитился:
        - Удивительно, как вокруг вас концентрируется... Фокус притяжения, а не люди! Не зря я к вам прикипел. Раскрою тайну - значит, не напрасно жил.
        - Что, целый табор на подходе? - спросил Кертис, - Тоже хорошо, - начнут гадать, предсказывать, вселять уверенность.
        - Нет табора, - это снова Ламус, - И ваши женщины, - не цыганки. Фокус в этих цветах. Это же примула!
        - Мы знаем, объявили уже, - а это Кертис, - Цветы как цветы. Я бы предпочел что-нибудь светленькое, сиреневенькое... Но и эти годятся. Спасибо...
        Но смотрел он не на цветы, а на гуся. А я склонил голову, стараясь обойти взглядом Илону. Потому что опять ничего не понимал. Она сейчас - сама жизнь, яркая, светящаяся, пульсирующая... И тени не осталось от той, что пришла ко мне из Пустоты, - холодной, пустой, застывшей. Но разве не этого я хотел? Превращение состоялось, живая Илона рядом, а я... Нет, не могу. Всех моих сил не хватит, чтобы повторить ей хоть одно слово из тех, что говорил ей до старта. Ни словечка, ни взгляда...
        - Примула, капитан! Примула - цветок андрогинов.
        Детектив смотрел то на букеты, то на женщин; и я понял, почему.
        - Цветы и ваши женщины соответствуют друг другу: примула обладает гетеростилией. Гетеростилия, - это такое устройство, которое не допускает самоопыления. Присмотритесь, - цветки разные по строению. Их два типа - мужской и женский. Священный цветок андрогинов; ритуальный, знаковый, гербовый. Походите по храмам и дворцам Гора и Розы Мира - и вы встретите примулу как в живом, так и в прочих видах. Картины, узоры на колоннах, шитье, клумбы, дорожки в садах, - и везде примула. Теперь яснее стало? Такова моя профессия - собирать отовсюду отблески, эхо, преломленные отражения... И - соединять их по мере накопления.
        Соединять накопленное... Во мне оно не желало соединяться. Не мной собранное, потому что ли? Такие были могучие, цельные, уважаемые Цеха! Родная Роза Мира, не чужие и Гор со Сфинксом... А получилось, при не очень ближайшем рассмотрении, что там и там, - мощные слои Хранителей плюс андрогины. Кого там больше? И кто в обоих Цехах чужой, а кто свой? Сейчас вот зайдет Аватара и заявит, что он и андрогин, и хранитель, и еще кто-нибудь... Великий в незаметности Ламус тоже не все знает. Цех Примулы...
        Я вспомнил слова из первобиблии Розы Мира:
        "Начало первому человечеству - ангельскому - было положено самим планетарным Логосом и Лилит, существо которой было еще свободно тогда от демонического эйцехоре".
        Первопатриарх имел в виду под Логосом пророка Иисуса, известного как Христос. И давно Цехами забытого. И, следовательно, - народом. Народонаселением. От кого же он взял такие доисторические данные? Да, антирелигиозности первому было не занимать. Сейчас, небось, загорает со своей Лилит под красным солнышком. Там ему и место. Вместе с эйцехоре, что бы это ни значило.
        Ну какая между ними всеми, цехами да кастами, разница? Разве что Хранители из другой сказки. Но что я о них знаю?
        Сибрус вдруг отяжелевшим взглядом посмотрел на женщин, затем на Ламуса, и спросил его:
        - У тебя еще не всё?
        Тот кивнул. Сибрус опять посмотрел на женщин. И те как-то сразу притихли, потускнели, Илона даже светящиеся глаза темно затушеванными веками прикрыла.
        - Скоро вечер... А у вас неотложные дела в саду, не так ли?
        Через секунду мы остались в мужском составе.
        - Есть информация об акции Хранителей...
        Кертис поискал взглядом точки подключения Тарантула. И спросил:
        - А глаза и уши Тарантула? Хотя уже столько сказано...
        Наконец-то я увидел удивленного Ламуса.
        - А вы не знаете? Он не может вас записывать без вашего разрешения. Спросите его сами! Он же не человек, а сумма электроимпульсов. И живет по алгоритмам с программами. Не записал, - не запомнил. Спросите. Но напомню: каков вопрос - таков и ответ. Прямой вопрос - прямой ответ. Он ничего не способен утаить. Не все спрашивают. А кто спрашивает, - не знает, как правильно это сделать.
        - Я верю, верю.., - смутился Кертис, - Но откуда в нем этот запрет относительно нас?
        - Оттуда же... Откуда и всё... Хотел бы я знать! Теперь к акции. Спецотряд Хранителей готовится уничтожить офисную базу андрогинов в Риме. Мне известно и точное время.
        Новость была то ли хорошей, то ли плохой. Но я загорелся немедленно. И, понимая, от кого тут что зависит, обратился к Сибрусу:
        - Я должен быть там! Слишком я засиделся и залежался. Да и...
        И повернулся к Ламусу.
        - Но Рим - мегаполис. Как с координатами?
        - Мегаполис?! - спросил Ламус, - Ах, да... Это в ваших воспоминаниях он большой. А на деле, - значительно меньше Мемфиса. За полчаса пешком обойти можно.
        Сибрус задумался, но ненадолго.
        - Что ж! Но пойдешь не один. Уходим отсюда все. В том числе Илона. Думаю, пришла пора действий. Алексей! Илону - переодеть.
        Большое стало маленьким, маленькое сделалось большим. Что-то исчезло, как и не было. Что-то появилось, будто было всегда. Нормально, решил я. Люди живут все-таки. Среди них и вполне нормальные встречаются. И никто не жалуется. Я что, лучше?
        Рим - деревня? Полетим в деревню Рим. Религиозные столицы на этой планете не требуются, вот их и нет. В Москве купола тоже не церковные, а цеховые. Мне лично и то, и другое, как говорит Ламус, одинаково.
        Кертис доверился ученому детективу. Я же проверил Тарантула. На "вопрос-ответ". И спросил, откуда взялись такие ограничения. То есть, - не существует ли еще один подпольный Цех, обитающий в гиперпространстве земной компьютерной сети? Гиперпространственного Цеха не оказалось. А ограничения относительно нас присутствуют в Тарантуле всегда, будучи зашиты в его исходные программы. Загадка не снималась, уходя в неизвестное прошлое, но позволяла нам действовать более уверенно.
        Я заказал Тарантулу места на авиарейс до Рима и полное прикрытие от любого внешнего интереса. Тарантул принял заказ к исполнению, что сделало нас невидимыми для всех человеческих групп, как политически организованных, так и диких.
        Илона использовала гардероб родственницы и сделалась истинной египтянкой. Из тех времен, которые знали Имхотепов и Тотов в живом виде. Ламуса ее наряд шокировал, а мне понравился. Остальным было все равно.
        Прическа ее походила на витую башню типа вавилонской. Где-то внутри башни прятался пузырек с благовониями, разносящий аромат до последних пределов здания аэропорта. На шее - несколько витков цветных жемчужин; низкое декольте открывает грудь, окрашенную под золото. Чуть не подумал: "отделанную". Тело укрыл модернизированный сарафан, прикрывающий лишь самое-самое, цвета мокрого песка. Плюс браслеты, серьги... Цветовая палитра колебалась около темно-молочного тона ее кожи, чуть отклоняясь к золоту и жемчугу. В комплексе смотрелось сногсшибательно. И поднимало вопрос: а она обнажена или все же одета?
        Илона прибавила еще удлиненный дерзкий прищур, надела призывную полуулыбку. Да-а... И тем не менее... Но это я о себе.
        Мы рядом с ней - как скромная группа сопровождающих. Свита царицы. А уж Ламус в своем сером плащике как мышонок у лап тигрицы.
        Двигались мы везде по зеленому коридору. Несмотря на отсутствие биочипов и сертификатов. Турникеты распахивались сами, пищевые автоматы выдавали еду и питьё в соответствии с личными пристрастиями, места все мягкие, сервис максимальный и красивый. Тарантул умел делать дело. А я вновь задавал себе вопрос: кто же хозяин в этом доме?
        Штаб-квартиру Черной Розы Мира, или Цеха Примулы, Хранители успели разгромить до нашего прилета. Нам осталось любоваться дымящими развалинами двухэтажного особняка, занимавшего один из центральных кварталов. Место межцеховой разборки охраняла какая-то федеральная служба в зеленых куртках.
        - В земле еще несколько этажей, - сказал Ламус, - Там много интересного, в том числе документы. Но нам туда не добраться. Неаккуратно сработали.
        Детектив посмотрел на Сибруса, но тот никак не отреагировал. Его заинтересовало поведение Илоны. Она стояла рядом с красно-черной грудой обугленного ломаного кирпича и выглядела столь печальной, что мне захотелось сочувственно коснуться ее плеча. Я попытался, но рука не поднялась. Привычно уже не поднялась, не потянулась...
        Сторожа развалин за желтой лентой ограждения смотрели мимо нее. Они что, закодированы против женской красоты?
        Сибрус взял меня за локоть и отвел на несколько шагов, на сохранившийся кусок тротуара, окаймлявшего квартал андрогинов. Гранитная плитка скрипела под ногами битым стеклом.
        - Я не знаю, Алексей, почему она не хочет посетить свою семью. Отсюда недалеко. Ламус проверил: и мать, и отец живы. И убеждены, - у них была дочь. Но вот как, куда и когда пропала, - не помнят. Метаморфоза... Она не может этого не знать.
        - Пустота направила ее ко мне, - вдруг сказал я, - Только ко мне.
        Также вдруг я понял: если б не операция с мозгом, если б не мой с Аретой выход в вакуум, мы не встретили бы капсулы с Илоной.
        - Пустота - слишком общее слово. Некто из Пустоты - будет точнее. А еще точнее, - Некто через Пустоту, - поправил меня Сибрус, - Но вернемся к... Нас ждет дорога. К собственному дому.
        13.
        ГЕРМА НАД
        РОЗОЙ МИРА
        В детстве меня учили, что правильное имя нашей планеты - Шаданакар. И состоит она из вложенных друг в друга десятков слоев, размещенных в иных и разных измерениях. Имя это сразу показалось мне невкусно-твердым, похожим на клюв большой вороны. И я всегда предпочитал думать и говорить "Земля". И никак иначе. Слово ласковое, доброе, объединяющее. А еще "я" в окончании, - оно оповещало, что планета моя, она для меня, а я - для нее. Работа в Космосе, в Надземелье, окончательно сроднила меня с Землей и развела с Шаданакаром. Не желаю я его слоев и неизмеряемых измерений!
        Ламус доведет свое расследование до конца, я уверен. Но и без него мне известно, с кого все началось. Я знаю, кто виноват в том, что моя Земля на моих глазах превращается в их Шаданакар.
        Сибрус сообщил, что его дом, - дом моего детства, - стоит, не задетый волной полиморфизма. Мы направляемся туда, в мое забытое земное начало. Мой личный восток...
        Привал.
        Отец мой снова постарел. Усталость густо пропитала его тело, и под ее тяжестью глубоко проминается верхний слой почвы. Листва многих лет лежит пухлым рыже-коричневым слоем. Горит она без огня, крученые клубы сизого дыма застывают в метре над землей, не способные подняться к холодному небу. Если листья поворошить прутиком, можно вызвать к жизни коротенькие язычки желтого пламени. Они вспыхивают, объедают зигзагом листья и бессильно гаснут.
        Лес тут смешанный и ленивый. Лиственный лес. Березки, осинки... Кое-где - белый клен. Поднявшись однажды сам по себе, лес задумался и перестал расти как в высоту, так и в ширину. Перестал потому же, почему не желал разгораться огонь. Воздух тут особенный, не земной, шаданакарский. Он застыл и загустел очень давно, накрыв территорию грузным куполом, отделив лес и от земли, и от неба. Потому сброшенные листья не гниют и не горят. А только тлеют.
        Ветер это место обходит, а небо от него отвернулось. И дым от моего кострища, чуть поднявшись, распадается на отдельные рукава и стелется над жухлой травой, распространяя кислый, неприятный аромат.
        Глаза заслезились, но я терплю, желая добиться горения. Сибруса клубы дыма обходят, остальным же приходится временами менять место отдыха. Я тоже устал. Да так, что стонет не только шея. Но скрываю слабость. И даже радуюсь ей, как признаку моей принадлежности к живому миру.
        Нас преследуют уже неделю. Мы, наконец, оторвались от погони, но двинуться куда-то еще сил не осталось. Лес, конечно, зачарованный, но терпеть можно.
        - Интересный тут дым, - нарушил звенящую тишину Ламус, - Ничего сквозь него не видно. Не дым, а молоко сгущенное.
        Я утер слезы. Они тоже сгущенные. Сибрус спокойно дремлет, Кертис в очередной раз после смены лежки подгребает под спину листву, стараясь удобнее положить голову на тонкий, обвитый мхом ствол осины. Илона сидит поодаль, рядом со случайно выросшей здесь рябиной. Ягодные гроздья еще не созрели, и отсвечивают тускло-шоколадно. В отличие от всех Илона не теряет бодрости, а в этом сером лесу, в неестественно ярком здесь египетском наряде, выглядит образцом жизнелюбия.
        - Илона, - спросил я, - Тебе нравится тут?
        Она ярко улыбнулась, стрельнув синими лучиками из полусомкнутых ресниц. И ответила, целенаправленно растягивая звуки:
        - Тут хорошо! Тут леший бродит, русалка на ветвях сидит...
        Она цитировала поэта, исключенного из текущей истории. Возможно, нашла его в сейфе Сибруса. Или же в чемоданчике детектива. Давно я не вижу этого замечательного чемоданчика. Надо было взять с собой обезьянок. Резвились бы тут, по деревьям ползали... Всё веселее было б. Заодно можно проверить, как порождения Пустоты осваиваются в большом мире, за пределами своего маленького анклава-миниАреты. Да нет, ничего нам это не даст. Обезьянкам с мини-шхуной отдельного НИИ будет мало. А такое... Такое к прошлой Земле больше подходит. На сегодняшней нет ни науки, ни религии. Все мистифицируется, заколдовывается, перелицовывается. В строгом соответствии с теми отражениями, которые продуцируют зеркала внутричеловеческие. Что-то в этих отражениях есть и моё. От меня...
        До родительского дома - один бросок. Кто нас преследует, мы не в курсе. Отец на родной земле слишком быстро старится. Илона делается чересчур живой. Ламус, - как его чемоданчик. Требуется время для прочтения. Кертис в любой момент может вернуться в состояние "святости". Такой у него запасной выход из реальности. Андрий с Агуарой где-то набирают мощь, опираясь на силу Цехов. Они не забыли обо мне.
        Мне бы на Арету, а не по колдовским лесам бродить. Но Арета далеко, меня на нее не пустят. Под Мемфисом она пришла нам на помощь. Но через Пустоту, ведь мой зов шел не к ней, а к самому себе в вакууме.
        Дымный мой костер почти погас, стало совсем неуютно. Я рассерженно стегнул по нему прутом и столб пламени рванул вверх, как из газового месторождения. Я успел отпрянуть, огонь ушел в вертикаль, разметав пепел и полусгоревшие листья.
        - Колдуешь, капитан? - лениво спросил Кертис.
        - Не стоит лес без лешего, - заключил Ламус, провожая взглядом шар огня, исчезающий в небе.
        Илона отреагировала на происшедшее со страхом. Огонь испугал ее? Чего бояться прошедшей через смерть? И я сказал:
        - Чего ты испугалась, Илона? Огонь в таком лесу - мираж. И все мы - миражи и цветные тени.
        Сказал и на том остановился, не зная, что дальше говорить или делать.
        Если б Илона испугалась, я бы обнял и успокоил ее. А она легонько бы так рассмеялась и спросила: "Ты испугался за меня?". Ну какая она Илона? Моя Илона осталась в Зазеркалье. Тут - всего лишь ее отражение. Или - одно из отражений. Материализованный фантом.
        - Детектив! - спросил я голосом капитана настоящей парусной шхуны, - Ты уверен, что мы идем в убежище, а не в западню? А нас не взяли еще только потому, что им известно, куда мы направляемся?
        Сибрус зашуршал листвой, приподнялся, оперся на локоть. И ответил за Ламуса:
        - А мы тихонько. Мышкой, лисой... Я эти места помню. Тропиночки, овражки... А в доме том - я хозяин. В мой дом враг не пройдет, и черный глаз не там достанет. Отдохнули? Тогда поехали. Вперед!
        Похоже, к нему вернулась энергия. И он всегда, в том числе и теперь, - знает то, что мне неведомо. Мудр старик. Да, видно, мудрость не передается по наследству. Он построил дом там, где отсутствовала цивилизация. И этот дом перекочевал на новую Землю, и снова вокруг безлюдье с запустением.
        Мы миновали зачарованный лес, и пошли ягодные да грибные поляны, перемежающиеся с зарослями папоротника. А над ними - высокие шумные кроны, тянущиеся в теплое голубое небо. А под ногами - шорох хвойной подстилки. И свежий ветерок, налетающий то оттуда, то отсюда.
        Сибрус ведет группу неспешно, но энергично. Тропинки расстилаются перед ним сами. Но кто их протоптал, эти стежки-дорожки? Рядом никто не рычит и не мурлычет, лишь далеко в небе кружат то ли коршуны, то ли орлы. Я не помню, что здесь водится.
        Полиморфизма нет и в помине. Стабильный, устойчивый, щедрый кусочек планеты. Роднички, пробивающиеся сквозь цветущую землянику, оживленным журчанием сообщают: нет никакого Шаданакара, и нет Агуары, мечтающего поместить меня на самое его дно.
        Я замыкаю нашу маленькую спецгруппу, пытаясь увидеть что-либо знакомое. Ничего такого не находится. Весомый кусок жизни, самое ее начало, выпал из биографии. Сыновьи чувства также не спешат пробуждаться. Но у кого они сейчас имеются вообще? Даже у мальчиков с правильной биографией...
        Солнце пошло на запад, и Сибрус объявил ночевку. Идти оставалось несколько часов, но выходить на цель в темноте он не хотел. Мы расположились в неглубокой балке, выводящей одной стороной на лесную реку. Оттуда несло влажную прохладу, что было кстати. Последний переход очень нас разогрел.
        Мы с Ламусом наломали хвойных лап, и получилась общая постель, пьянящая острым еловым ароматом и даже пружинящая под весом тела. Ветер стих совершенно, над головой одна за другой зажигались звезды. Вечер оживила Илона. Я не заметил, когда она успела сплести короб из бересты и наполнить его до краев. Брусника, малина, ежевика... Смесь оказалась восхитительна на вкус и в момент сбила чувство голода. Мы блаженно растянулись на пружинящей хвое, наслаждаясь видом на звезды без перископа. Нет, не нужна человеку техника! При технике человек деградирует и дичает. И начинает сочинять идеологические схемы. Изобретать интеррелигиозные иерархии. Засорять собой Землю и искажать зеркала...
        Сибрус вдруг забеспокоился. Поднявшись, он стал делать один глубокий вдох за другим. Отошел в сторону, вернулся. Успокоил дыхание, но по напряжению лица и шевелению ноздрей я понял, что он принюхивается. Я лично, кроме звездного света, ничего не воспринимал. Детектив тоже насторожился. Я спросил:
        - Зверь? Или рыбкой запахло?
        Беспокойство прозвучало и в голосе Сибруса.
        - Если бы... Деревом пахнет. От реки. Совсем недалеко, километрах в пяти.
        - Деревом в лесу положено пахнуть. Что тут особенного? - Кертис тоже не понимал.
        - Не просто запах дерева. Запах обработанной древесины. Бревна, доски, опилки, стружка... Это может быть хуже, чем погоня.
        Объяснив причину тревоги, Сибрус улегся рядом со мной, заведя руки за голову. Илона расположилась с другой стороны и тоже пыталась уловить нужный запах. Да, кажется, не получалось.
        Всем стало не до сна. Наконец Сибрус объявил:
        - Придется поменять маршрут. Вначале разберемся, что там делается. С рассветом и двинемся. Спокойной ночи.
        С опушки могучей кедровой рощи картина предстала в развернутом виде. Еще пару недель тому от ломаного края рощи до речного берега простиралась обширная поляна, поросшая крупной земляникой и всевозможными цветами. Красотища была неописуемая.
        Сейчас же десятка три полуголых строителей возводили на поляне солидное деревянное здание. Строили из кедра, по древней ручной технологии. В умелых крепких руках сверкали пилы, топоры, молотки...
        И для Сибруса, и для детектива увиденное стало неожиданным. Во время их так называемой рекогносцировки данное жизненное пространство не имело никаких признаков присутствия человека.
        Зону стройки обозначали крепко вкопанные, ошкуренные, грубо обработанные деревянные гермы. Знак цивилизации, символ защиты. Нормально, обыденно.
        Неординарно, даже ошеломляюще, выглядели опорные столбы, призванные держать на себе стены и крышу. Я даже подумал, - обман зрения и потер глаза. Нет, не обман.
        - Храм диких язычников, - прошептал я сам себе, - Неужели еще один Цех на наши несчастные головы?
        Никто из нас такого и представить не мог. Даже в самом жутком ночном кошмаре. Осмоленные концы несущих опор, уходящие в утрамбованную почву, только что начали заливать густой смесью речной гальки, песка, цемента и воды. Но! - спинами к осмоленным столбам привязали людей. Причем привязали так, символически, просто чтобы обозначить: веревки на плечах и ногах лежат неплотно, почти свисают, руки оставлены свободными. Словно в детской игре. И как в игре, привязанные не выражают ни малейшего беспокойства. Спокойные лица, глаза смотрят с радостью.
        А между тем раствор обнимает столбы все плотнее, поднимаясь выше и выше. Ведро за ведром, лопата за лопатой... Люди уходят в фундамент по колени, талию, грудь... И ни одной попытки вырваться, закричать или взмолиться с призывом о помощи и спасении. Вот одна голова скрылась в будущем фундаменте, другая... В ход пошли трамбовочные орудия, но ни стона, ни вскрика.
        - Да они не просто жертвы, они добровольцы! - тихо удивился Кертис, - Мы видим рождение новой религии?
        - Ничего нового. Подобное в истории было не раз, - сказал Сибрус, - Жертвы призваны обеспечить многолетие храму. И, следовательно, - Цеху с его вождями.
        - Что ж, - задумчиво произнес Ламус, прикрыв глаза, - Не знаю, выбираем ли мы, кем и где родиться. Мальчиком, девочкой, гермафродитом, андрогином... Но смерть мы выбираем, это точно. Принуждение, случай, - тут всего лишь иллюзия.
        Солнце близилось к полудню. День получался жаркий, безветренный, душный, несмотря на близость реки. Тела строителей блестят от пота, они завершают нижнюю, несущую часть будущего храма. Сибрус прав, я тоже кое-что вспомнил. Такими жертвоприношениями отгоняли нечистую силу и наши с Сибрусом генетические предки. Эта стройка явно организована как сплошной ритуал, от начала и до конца.
        Выбор места для храма склонял меня к мысли о том, что оба Цеха тут ни при чем. Я лег на спину и принялся изучать небо. По нему медленно плыли три далеких маленьких облачка. Пробудилась юношеская память, связанная с такими же спокойными тихими днями. Роза Мира тогда не имела, - или хорошо скрывала? - имперской стратегии. Храмы Цеха были родным домом, и религия Цеха казалась домашней, отделяющей от прочего мира, глубоко национальной по происхождению и духу. Иерархи Розы Мира по-отцовски и по-матерински окружали и опекали всякого попавшего в поле их зрения. Жил я в большой и могучей семье, всегда готовой защитить и обеспечить спокойную жизнь. Знания, необходимые для успешного будущего, вводили в нас добрые и строгие учителя, укладывая их в понятную стройную систему.
        Я смотрю сквозь теплое синее небо и будто вижу слабую, но такую важную звездочку, - Альфу Малой Медведицы. Вот таким же теплым летом, только ночью, учитель, объясняя ведущую роль Цеха Розы Мира, говорил, что египетский Цех, - всего лишь младший брат. И что его учение - преломленное отражение мироучения Розы Мира. Мы смотрели на звездное небо, а учитель, указывая на эту маленькую звездочку, говорил, что очень скоро северный полюс мира совместится с ней. И наступит новая эпоха, инициирующее ядро которой находится именно под полярной звездой, на российской земле. Ведь еще жрецы древних фараонов знали, что Альфа Малой Медведицы - головка фаллоса Гора-Сфинкса-Тота-Осириса. А само созвездие целиком, - мужской небесный сексаппарат. Полярная точка совместится с фаллосом, и произойдет взрыв творческой сексуальности. И родится под сексзвездой на земле России мессия, который и преобразует мир по схеме Розы Мира. А малому ковшу секса поможет ковш побольше, - созвездие Большой Медведицы.
        Похоже, эпоха наступила. И все эти перемены, метаморфозы, мешанина времён и пространств, - признак заключительного этапа беременности. Территория Розы Мира вот-вот что-то родит. Так что возведение храма на костях погребенных заживо надо понимать как знак приближения...
        Особенно мощный удар кувалдой по железу прервал воспоминания и размышления. Звезды погасли, облачка соединились в фигуру, напоминающую полноценную герму. Да что за наваждение! Женщины не хватает моему организму, отсюда лезет в голову всякая дребедень. Нужны мне эти Цеха со всеми их иерархами и гвардейцами? Пусть себе строят, оплодотворяют и оплодотворяются. Только вот уж очень близко к нашему единственному убежищу. Когда Сибрус другое найдет?
        Илона делается все больше непонятнее. Или все меньше понятнее. Она смотрит на ритуальное захоронение, на дикую экзекуцию глазами юного Агуары, сжигающего кошку. Агуара с Андрием нашли место на новой Земле. Джино наверняка приютили андрогины. Человек из Пустоты нужен всем.
        Только Кертис, Сибрус и я оказались гоями. Из гоев... Да, всему виной жуткий Космос Первопатриарха, переполненный сверхъестественной нечистотой.
        Я зажмурился от нахлынувшей безысходности, а когда открыл глаза, не поверил им. Ясный день вдруг, одним мигом, сменился звездной ночью. Таким черным я видел его из рабочего места капитана в пространстве Надземелья. Звезды не лучились, не мигали. Будто черный тонкий купол истыкали иголками разной толщины, открыв доступ светлым лучикам из светлого запредельного мира.
        Но нет, не было иголочек. Не было лучиков, не было запредельного сияния. А были светящиеся далекие шарики, рассыпанные по куполу неверной рукой, не сумевшей сохранить привычный рисунок созвездий. Кроме, разве, обеих Медведиц. Их очертания я угадал легко. Но недолго я искал еще что-то знакомое. Будто перископ Ареты перекрыл мне взгляд, показывая то, чего не было. Или, - то, чего не будет.
        Невидимая ладонь размером с небо перемешала все звезды, создав из них светящийся образ. Над российской Сибирью, над заповедником Розы Мира, вздыбился звездный фаллос. Небесная герма в полном комплекте! Это был знак!
        Я зажмурился от ужаса и отвращения. А когда открыл глаза, над головой вновь светил голубой теплый день. Я огляделся. Вначале вблизи. Они все будто ничего и не видели. Кроме, возможно, Сибруса, - он смотрел на меня, и смотрел так, как будто только что столкнулся с привидением самого Имхотепа или с его ожившей мумией.
        Для гвардейских строителей храма затемнения мира не случилось. Двое из них поднимали на флагшток алое полотнище с белым силуэтом. Как мог я, воспитанник Розы Мира, не узнать его!
        Первопатриарх! Сам Даниил! Такое знамя вывешивалось в исключительных случаях. Итак, все-таки Роза Мира! А не какая-то тайная третья сила. Если только не заговорщики внутри Цеха.
        Полотнище остановилось, его подхватил ветер. Профиль Первопатриарха гордо реял над освоенной им территорией, а высоко-высоко над ним медленно плыл невидимый с Земли звездный фаллос.
        Роза Мира определенно перешла грань дозволенности. Требовалось основательно поразмыслить. Уверен, Сибрус занят тем же. Он видел небо! Тут бы нам всем организовать общую мозговую атаку, да где там... Кертис полузакрылся, я его не понимаю. Детектив мыслит в той же стратегии, но путь у него иной. Илона внушает все больше подозрений.
        А во мне идет поиск исходных пластов. И я нахожу, что происходящее укладывается в скрытый подстрочник библии Розы Мира. Да! Знамя взметнулось к небу, ПервоДаниил занял место своего личного смертного врага. Полагаю, и труд свой в значительной мере он написал ради мести тирану-генералиссимусу. Всем известно, Провозвестник попал под горячую руку вождя и оказался за колючей проволокой. При жизни отомстить не пришлось.
        Но желания тем и страшны, что сбываются.
        Умел бы генералиссимус видеть будущее, сжег и закопал бы как роковые бумажные листочки, так и автора. Ведь Патриарх, по сути, преследовал те же цели, что и вождь. Он был не меньшим революционером, чем любой тогдашний марксист. Как там у него?
        "Нельзя сидеть при лучине с раздутым от голода животом, с необогащенным ни одною книгою мозгом и с оравою голодных и голых ребят и творить "духовные ценности". Вроде бы правильно... Но...
        По раскладу жизни всегда кто-то будет и при лучине сидеть. "Духовные ценности" творят единицы, а не толпы. Как будто сейчас освободившееся от всяческих трудов человечество занято производством и продвижением высоких идей.
        И вот, звезды сошлись как положено, и возводится первый храм, посвященный лично открывателю и носителю высшей правды. Что дальше?
        А дальше следует поместить в храм исторического врага. Неугасшая мечта воплотится. Тирана будет попирать жертва, занявшая его место. Наступающая эпоха позволяет. Ведь он этого хотел?
        Я опять не заметил, что думаю вслух. На вопрос ответил Сибрус:
        - Реформистов на нашей земле всегда хватало. Бумажные тигры, случается, оживают. Из книги-отмщения вылез зверь. Большевик-антисталинец, - таким он был до самопровозглашения. Таких, обиженных насмерть, всегда было в изобилии. Чтобы сотворить что-то новое, мало использовать экзотическую терминологию. Надо разрушить прежние идеалы. Любая религия - помеха таким универсальным концепциям. Как он сам сказал, "мыслители старых религий мыслили примитивно". И: "Я - вестник!"
        Новое небо и новая земля сблизили нас обоих. И я обратился к нему по-новому (или по старому?) и вполне естественно:
        - Отец, а ты встречался с вождем Розы Мира? Не официально, не как человек массы. Лично...
        Я знал, что Аватара любит являться народу одновременно в нескольких местах, одномоментно ведя сразу несколько бесед. И не определить, где настоящий...
        - Да. Неоднократно. Вершки-корешки... Сверху он светлый весь, приятный на вкус... А внутри - темный, ничего не видно. Воплощение патриарха? А почему бы и нет? Что мы об этом знаем? Первопатриарх, тот гимны пел инфрафизической любви. И считал, что миром людей демонизм правит. По нему, это демоническая воля перемещает людей по векам и географиям, никого не спрашивая, ни с кем не советуясь. Это в нем главное. Все прочее - шелуха.
        Да, шелуха, листочки фиговые. И я всегда считал, что он диверсант Антареса. А вывески... Какой профиль на знамени ни рисуй, - всё одно. Диктатуру элиты мы уж давно имеем. Близок день, когда править всеми один будет. Из клана Агуары... Но и это - вывеска. Главное, внутреннее, - массовое, застенчиво-прячущееся богоборчество.
        Так вот... И Сибруса я не знал. И не знаю... Вот и те, что храм возводят, ничего не боятся. И никого. Ни охраны, ни наблюдения маленького... И правильно, кого бояться, если трон этот они возводят самому сатане. Светленькому снаружи, темненькому внутри. Вершки-корешки...
        А Сибрус всё на знамя смотрит. Фундамент под святейшим профилем, внутри свежих основ, перестал шевелиться. Пространство там безвоздушное, а в нем и добровольцы долго не живут. Сибрус сегодня на что смотрит, о том и говорит.
        - А для тех, кто к вере склонен... К вере истинной... Для тех Первопатриарх удочку приготовил с мелкими крючочками. Удочка зовется так: призыв к богосотворчеству.
        Я не сразу понял и спросил:
        - Что тут такого? Плохого?
        Сибрус недовольно поморщился.
        - Юн ты еще, Алексей. Не устал в невежестве суетиться. Иногда и думать не вредно. Бог, нуждающийся в сотворчестве, - уже не бог. Смотри на храм, смотри. Вот тут сотворчество. И тебе известно, с кем эти зодчие сотворчествуют, кооперируются. Когда в голове нет истинного царя, его место занимает демон. Это ж они в здание обновленного застарелого культа железными молотками не гвозди, а жизни человеческие вколачивают. Идол на наших глазах оживает. Пострашнее и Джеда, и Аватары.
        14.
        СНОВА КАРАМАЗОВ
        Нет, нельзя на Земле расслабляться и терять бдительность. Ни днем, ни ночью. Ни во сне, ни наяву. Я позволил себе поверить в безмятежность дня и расплата не заставила себя ждать. Ведь нас держали в поле зрения с первой секунды прибытия на поляну. Строители оказались и жрецами, и боевиками. Многофункциональные ребята. Пока мы любовались их ритуалом, нас успели охватить со всех флангов, куда ни повернись.
        Я не знал их возможностей, их вооружения. И потому приказал так, чтобы понятно стало сразу:
        - Вперед! К реке!
        Видимо, в приказ я вложил столько эмоций, что рванулись все, даже Илона. Почему-то я был уверен, - строители их пропустят. Сам же, быстренько сформировав четырех фантомов и закрыв вид на убегающих, остался стоять, делая вид, что любуюсь знаменем на флагштоке. Надо было выманить их всех, до одного.
        Да, я верно угадал момент принятия решения командиром группы захвата. Кольцо вокруг меня сформировалось за полминуты. Красивое и сильное колечко: ребята все крупные, уверенные, экипированные. Каждый стоит десятка. Умеет Роза Мира воспитывать молодежь, - во взглядах готовность на любое действие. Прикажут, - на куски порвут и старика Сибруса, и Илону.
        Я смотрел на них и чуть не застонал, так заболела шея. А если так, можно не бояться никого и ничего. И не так не бояться, как они. Если болит шрам, то Пустота рядом. Это значит, что я сам - Пустота. А ее ни ухватить, ни задеть, ни...
        - Оставаться на местах! - скомандовал главный, - Обыскать всех!
        Главный приблизился ко мне, я ему улыбнулся как можно ласковее. Что было нетрудно: выглядел главный очень уж симпатично. Повыше меня, мышцы из обмундирования так и рвутся, лицо украшено боевым шармом, глаза холодные, сверлящие. Настоящий образец суперисполнителя, давно я таких не видел. Смотрю я на него, как на брата, и думаю: бежать моим минуты три, Сибрусу помогут, а там река, и я к ним присоединюсь. А со мной они быстренько перемахнут на тот берег. А там я заслончик поставлю, может и Кертис поможет. И уйдем мы красиво.
        Главный - в трех шагах, двое похлопывают-ощупывают меня.
        - Ничего, командир! - доложил один.
        Несколько человек возились с фантомами, но пока ничего не понимали. А то: люди вроде как живые, но реагируют уж очень замедленно, одежда как приклеена к телам...
        - Командир, а в чем дело? -наивно спросил я, делая невинное лицо.
        Я уже понял, что транспорт их не близко, нести на ручках они никого не собираются, а потому и травмировать не будут. Хотя мне все равно, а фантомам... А вот как тем, - не знаю. Да все равно минут через пять они исчезнут.
        - Постройте всех! И в колонну по два.
        Появились браслеты, ремешки...
        - Командир, может не надо? - взмолился я, - У меня руки больные, идти не смогу. За что нас и куда? Уже и отдохнуть на природе нельзя?
        Наконец он соизволил ответить:
        - На природе можно. Вас ждет хорошая природа. Ручки назад.
        Внутренние часы мои отщелкнули три минуты. Особых фокусов тут не требовалось, - всего лишь сдвинуть личную реальность на мгновение вперед. Уходя в невидимость, на прощание я не удержался и щелкнул главного пальцем по носу. Нос тут же побагровел и вздулся, я повернулся, обошел колонну фантомов и быстрым шагом направился к реке. К таким пируэтам эти мальчики не готовы, минуту-две будут пребывать в раздумии.
        Расчет мой оказался верен. Одного я не учел: строители тоже предусмотрели кое-что. Сибрус по собственному желанию бежал последним, ведь ему обязательно надо видеть всё и всех. И попал в ловушку: на поляне разверзлась яма и поглотила его.
        - Земля расступилась и снова сомкнулась, - говорил мне Ламус, - На том месте снова трава, цветочки...
        Им не нужны мы все, понял я. Им нужны Генеральный Конструктор и капитан Ареты. Ничего эти жрецы не понимают в людях. Сибруса мы вытащим, тут не дно Шаданакара и Земля пока не под властью Айпуата.
        - После! - сказал я; строители, не покидая рабочих мест, наблюдают за нашей группой на берегу, они ждут команды главного, - На другой берег, быстрее!
        - Плыть? - удивился Ламус, - А мы все это умеем?
        Как объяснить быстренько, что вода мало чем отличается от Пустоты? Ведь вода - самая загадочная и самая послушная человеку стихия во Вселенной. И если ты это знаешь, если ты ей симпатичен, то она станет такой, какой захочешь. Шея моя продолжала стонать, и я сконцентрировался легко. И контакт установился.
        - Плыть не надо, - успокоил я Ламуса, - Мы проскользим, как по гладкому льду.
        Я спустился к реке и встал на нее. Вода держала хорошо, чуть пружинила и позволяла скользить без всяких лыж-коньков. Ламус смотрел предельно расширенным взглядом.
        - А эти? - он указал на строителей храма, все так же наблюдающих за нами, - Что им стоит догнать нас?
        - Вода их не пустит, - заверил я, - Она станет для них клеем. Свяжет лучше, чем любой капкан. Надо только чуть разогнаться, и река нас сама доставит куда надо. И крепко держитесь за руки друг друга.
        До противоположного берега всего метров пятьдесят. А там тайга темно-зеленая, дремучая. Елочки в основном, высотой в храм будущий. Живая тайга, не заколдованная.
        Перемещение понравилось всем. Особенно Илоне. Глаза ее сияли от удовольствия, и я постарался забыть ее недавний агуаровский взгляд. Вновь воскресла надежда, - пройдет немного дней и станет она прежней: легкой, открытой, настоящей.
        Мы с трудом отошли от берега на километр, пробираясь через завалы, раздвигая могучие ветви, обходя болотца. Заросшее разнотравьем маленькое озерцо окружали задрапированные серо-сизым мхом камни. Тут мы и остановились. С неба лился колеблющийся лимонно-желтый свет, превращая зеленоватый полусумрак кругом в волшебную многослойную картину очень великого художника. Пахло смолой, родниковой свежестью, разнотравием.
        Ламус отдышался, присел на округлый сизый валун.
        - В одной древней книге я читал... Творец миров каждому роднику, цветочку, каждой горе, речке назначил по два сторожа-хранителя. Один - темный дух, несущий искушение и зло. Другой - светлый, зовущий к добру, всегда готовый помочь. Ты, капитан, держишь связь со светлыми духами.
        Я догадался, откуда он берет книги для чемодана. У Хранителей. Они ему доверяют. И работает он на них, и ни на кого больше. И вовсе Ламус не серая мышка. А самая настоящая кошка. Кот.
        Насыщенные солнцем цветовые волны колышутся внутри лесного колодца, отграниченного небом и его отражением. А люди, которых я знал не совсем уж плохо, открываются по-разному ежемгновенно. На такое можно смотреть днями, не уставая.
        Сквозь тело Кертиса проступил рисунок незнакомых созвездий, а за ними рождались и взрывались неведомые солнца. Понятно, - ведь Кертис пропитан Пустотой чуть меньше, чем я.
        Ламус из бледного и неприметного сыщика-филера становился то изящным тонким красавцем эльфом, то могучим напружиненным воином.
        Только вот Илона менялась лишь внешне, отражая переменчивую палитру неведомого мастера. Волшебство не проникало в нее. Или в ней другая Пустота, не наша с Кертисом? А та, которая вместила в себя Агуару и пропитала его?
        - Что теперь, капитан? - спросил Ламус, - С чего продолжим?
        Детектив определил меня на место Сибруса. И правильно, больше некому. И выглядит он сейчас крайне авторитетно: правая рука на бедре, левая вытянута вперед, глаза лучатся теплой синевой, плащ ниспадает светло-зеленой рассветной волной... Дух моря, и только. Кто с таким не согласится?
        - Продолжим с освобождения Сибруса, - сказал я, - Отдохните пока. А я вызову духа из прошлого. Он поможет нам.
        Решение созрело вдруг, а таким решениям я доверил. Дух, метапрообраз, - неважно, как его называть. На том берегу озера Кертис обнаружил куст лесного ореха и пошел за урожаем. Я прошептал нужное имя.
        Дмитрий Карамазов явился без промедления. Свежий, румяный, в гусарском мундире, новых сапогах и торчащей из кармана фляжкой.
        - Здравия тебе, брат! - приветствовал он меня, и крепко прижал к цветной военной груди. От усов пахло уже не сапогами, а трезвым пшеничным полем. На месте картуза высокий кивер.
        - И тебе, брат! - ответил я, - Спасибо, что пришел. Нам понадобится твоя помощь. Ты как?
        Он оглядел всех, пригладил пальцами усы, склонил голову, представился:
        - Поручик Карамазов. Рад служить честной компании. Друзья моего брата - мои друзья.
        Я в деталях обрисовал ему ситуацию и предложил заменить арестованного Сибруса на любой метапрообраз, придав ему соответствующий облик.
        - Получится? - спросил я Дмитрия.
        Он думал недолго. И твердо заверил:
        - Всенепременно! Нам поможет Иван. Брат мой кровный.
        - А с Иваном как? - озаботился подошедший Кертис, - После всего?
        Карамазов рассмеялся, прокурено-хрипло, совсем невесело.
        - Не волнуйтесь напрасно. С такими, как мы, в этом мире ничего дурного произойти не может.
        Иван материализовался из мягкого отсвета, отображенного темно-коричневой чешуей ближайшей ели. Выглядел он скромнее Дмитрия: черный сюртук, шляпа в руке, сдержанное спокойствие. Знание обстановки он принес с собой.
        Пожав руки Дмитрию и мне, кивком поприветствовав остальных, он сказал:
        - Отчего же? Надо так надо! Сделаем.
        И, не тратя времени на объяснения, он уверенным шагом направился к реке, в сторону храма. Дмитрий коротко обрисовал замысел: Иван принимает образ строителя, находит Сибруса, ему передает "строительную оболочку", сам превращается в подобие Сибруса. А Сибрус, которого я буду ожидать на берегу ниже течением, совершенно спокойно покинет территорию храма.
        Кертис отнесся к плану с иронией. Он еще не вжился в нюансы мистики текущего времени.
        - Воплощения воплощений... Если окажется, что мы сами из того же теста, я не удивлюсь.
        Пожалуй, Кертис недалек от истины, подумал я. Ничего, придет момент, он и для себя раскроется. И поймет, что мистика может быть реальнее действительности. Интересно, чем его одарила Пустота? Нарушил мои думы Дмитрий.
        - Иван заметил, на северной стороне стройки... Летающая машина. Небольшая, но возьмет всех. Их там три. Брат Алексей, ты способен управлять такими машинами?
        - И не такими способен! - я повеселел, судьба поворачивалась к нам лицом, - Мне тоже пора. Дмитрий, поручаю тебе моих друзей. Расскажи им о себе. Это будет полезно.
        Место у озерка для посадки геликоптера в самый раз. Хватит бродить по лесам, сделаем бросок по воздуху. Я с сожалением погрузился взглядом в игру цвета над отражением неба, глубоко вдохнул смолистый аромат. Не хотелось покидать райский уголок даже на короткое время.
        С экспроприацией геликоптера я справлюсь без труда, на такое способен любой выпускник Космоколледжа. Хватит ли выдержки у Сибруса? Надо будет подстраховать.
        Я шел сквозь тайгу и думал. Думал о том, что радоваться, в целом, нечему. Похоже, завершается воплощение в жизнь замысла Даниила-Первовестника. И кому это надо? Путешествие Ареты, - лишь повод, переломная точка, а не причина полиморфных сдвигов. Ситуация на Земле созрела. Гиперреальность? Но она практически неотличима от первичной действительности. Если воплощен и так называемый синклит России, дело моей команды дрянь. Этот храм на живых костях - один из завершающих штрихов в новой картине мира. Гиперслои Шаданакара проявятся и наверняка перемешаются. Заблистают, по замыслу еще первых идеологов Розы Мира, души церквей и кущей всяческих, а по-настоящему живые люди станут тенями.
        Я проскользнул по речной глади ниже поляны с храмом, незаметно пробрался к посадочной площадке. Все три вертоплана в стартовой готовности. Три человека в охране плюс дежурный пилот. Нормально, сделаю все по ходу, вместе с Сибрусом.
        Осмотревшись, я выбрал точку ожидания. Иван направит Сибруса в эту сторону, несомненно. Тут и надо ждать. А узнать его не составит труда. Меня охрана видеть не будет, останется помочь Сибрусу занять место в машине.
        Охрана и не почувствовала, что в двух из трех охраняемых машин топливная система вышла из строя. И я занял место в кабине исправного вертоплана, откуда открывались все подходы со стороны храма, где строительные работы кипели с прежней температурой. Тарантула в этих местах, скорее всего, нет. И хорошо, и плохо. Пока он мой союзник, но что будет завтра?
        Умница Дмитрий! Молодец Иван!
        Сибрус шел неторопливо, уверенно. Никто и не смотрел на него, так естественно он выглядел: голый по пояс мускулистый дядя со штыковой лопатой в руках. Я осторожно вылез из кабины и пошел навстречу. Теперь - порядок. Все остальное - дело техники.
        15.
        РОДИНА
        -
        Чтобы оценить нечто, требуется находиться вне его пределов. Чтобы понять себя, надо выползти из собственной шкуры. Чтобы понять мир, требуется превзойти его. Но кто на такое способен? Тот, кто сможет отторгнуть мир от себя... Из себя. По-иному, - выйти из зеркала, вычленить себя из отражения.
        Иначе - ты пленник иллюзий, непрерывно творящихся внутри отражения. А то и внутри их множества, - наложенных, взаимозавязанных. Подобно комплексной иллюзии многослойного Шаданакара.
        Пока же я не в состоянии определить, где истинная реальность и где я нахожусь. Я даже сомневаюсь, была ли Арета в действительности. И была ли Пустота в моей жизни. Только вот шрам на шее...
        Конечно, перед лицом Вечности, находящейся за пределами зеркал всех миров, все это неважно. Но туда не попасть. Ниоткуда, даже из Пустоты.
        Сибрус оказался умелым штурманом. Мне хотелось посмотреть на новый храм Розы Мира сверху, но он меня не поддержал. Сибрус, конечно, прав, лишний риск не нужен. А я понял о себе еще одно, - не очень-то меня тянет в место, которое называется родным домом. Какой он мне дом, да еще и родной, если я его и не помню? Ведь и Сибруса я пока не могу назвать родным отцом. Так, чтобы от души. Да и Илона, - была родной, а сейчас... В общем и целом, родства с собой в этом мире я не наблюдаю. Ни с чем и ни с кем. И особых печалей от того не испытываю. Печали мои от других причин.
        Место смотрелось очень живописно. Я приземлил вертоплан в двух десятках метров от двухэтажного деревянного домика, возведенного по той же технологии, что и храм Розы Мира в опасной близости. В полукилометре на север, - большое озеро, кажущееся отсюда началом океана. Между озером и домом распростерся некошеный серебристо-зеленый луг. С юга почти примыкает к дому березовый лес. Деревья удивительно высокие, мощные, со светящимися молочной белизной стволами. Березы охватывают луг подковой, упирающейся в озерное зеркало, искаженное крупной рябью. Южный ветер несет с собой свежее тепло и сложную, непонятную мне смесь запахов. Солнечный свет фильтруется легкой дымкой, придавая пейзажу ощущение сказочной полуреальности. Высокотравный луг колышется шелковой ковыльной волной, мягко ласкающей серые камни фундамента.
        Сибрус поставил дом в эстетическом центре весьма красивого кусочка нетронутого человеком мира. В фокусе, в точке притяжения всех лучей. Оказалось, геометрические и эстетические центры могут и совпадать в пространстве. И, возможно, во времени тоже.
        Это же сколько в себе надо иметь и уметь, чтобы возвести родовое жилище вот так и здесь! И, предвидя грядущее, начинить его всяческими сюрпризами. А ведь он тогда еще не был Генеральным. И ведь делал он не только для себя. Но и для меня тоже. Сегодня он один из немногих, кто знает о себе в двух жизнях: до и после начала вселенских метаморфоз. Что-то осталось там навсегда, что-то перешло в новый мир... Там осталась его единственная любимая женщина. И она же - моя мама. Здесь - всего лишь ее оболочка, живая кукла со своей, отдельной историей. Там он был признан, здесь - гоним. Это же сколько надо в себе иметь и уметь, чтобы продолжать вот так жить и действовать! Плохой я союзник и плохой сын...
        Вертоплан у дома совсем не к месту. Вещь не отсюда. Сжатый винтами воздух примял траву на большом круге, получилось мягкое серебристое покрывало. Илона села на нем лицом к озеру, прижав руками колени к груди. Ковыльная стена заслонила перспективу, ей оставалось смотреть на безоблачное бледное небо.
        Кертис с Ламусом вполголоса обсуждали опасное соседство с храмом.
        Я наблюдал за Сибрусом, застывшим лицом к дому. Стоял он долго, я успел рассмотреть весь сруб, сохранивший первоначальный цвет и фактуру дубовых бревен. Дом выглядел новым, только запорошенные прикипевшей пылью и следами многих дождей стекла окон выдавали его многолетнее одиночество.
        Наконец Сибрус двинулся, приминая траву, в обход дома. Я пошел следом. С обратной стороны стена выглядела живее, и отсвечивала ярче, как луна в желтые полнолуния. Оглянувшись, я понял, почему. Близкая березовая роща излучала молочно-желтое сияние, которым и пропиталась северная стена.
        Сибрус подошел к дому, прикоснулся рукой к гладкому бревну.
        - Управление сенсорное. Он опознал меня, подождем...
        Сибрус знал, что я стою за его спиной. У дома трава пониже, он наклонился, принялся что-то искать на земле. Через десяток секунд поднялся и показал мне свежий зеленый огурец длиною в ладонь. Я удивился.
        - Огурец? Дикий?
        В голосе Сибруса сквозила гордость:
        - Может, немного и одичал. Сорт особенный, сам сажал. Запомни: если огурец, даже дикий, растет при доме, он считается домашним. Прирученным.
        Он разломил его надвое, половину дал мне. На вкус и запах огурец не отличался от домашнего, прирученного. И я согласился: никакой он не дикий. Нет, по хрусту, вкусу, запаху огурец из-под травы не имеет себе равных. И сравнить не с чем. Я облизнулся, Сибрус довольно рассмеялся.
        - Их тут много. Всем хватит. Но пошли обратно. Дом наш готов к приему хозяев.
        Мы поднялись по нескрипнувшим ступенькам под навес крыльца и входная дверь распахнулась сама собой. Дом узнал хозяина. Да, отец у меня... Ему бы для Земли поработать, а не ради призрачных целей.
        Внутри дом оказался больше, чем я ожидал. Солидный холл, кухня-столовая, ванная... Дальше, - кабинет отца, хозяйская спальня, детская... Я не решился в нее входить. Еще комнаты... Хватит каждому из беглецов. На второй этаж мы не стали подниматься. Электричество, вода, связь, - все в исправности. Нет только Тарантула.
        Сердце дома - кабинет отца. Письменный стол, полки с древними книгами, глобусы земли и неба... Много еще чего... И - пульт управления. Это - самое интересное. Отсюда можно наблюдать не только за окрестностями. Есть еще и функции активной защиты. При запасах еды - полная автономия. А если жить по мирному, - рядом озеро, лес. То есть рыба, дичь, ягодки, грибочки, орешки... Рай для отдельно взятой семьи. Пустующий рай.
        Кертис с Ламусом ходят из комнаты в комнату, молча восхищаются. Илона застыла у единственной фотографии, на стене в холле. Стереоснимок запечатлел на том месте, где сейчас вертоплан, мужчину, женщину и мальчика. Свидетельство о времени, пропавшем из моей жизни.
        Сибрус проверил действие обеспечивающих систем своего хозяйства и пригласил всех в гостиную. Кожаные диваны, два окна с видами на лес и озеро. На бревнах стен - ничего. Об особом дизайне строитель сильно не задумывался. И я с ним согласился, - чем ближе к естеству, тем приятнее.
        Ламус высказался первым:
        - Запах у вас тут... Голову кружит. Однажды я слышал похожий. От свежевынутых медовых сот...
        - Сруб пропитан специальным составом. На медовой основе, - объяснил Сибрус, - Но угощать вас нечем. Я ожидаю посылку с припасами. А пока, - чай. Согласны?
        Конечно же, все согласны. Сквозь седину на лице его проступил румянец. А глаза смотрят совсем по-юному. Неплохо, если не замечать застывшей в их глубине давней тоски.
        Чай, из смеси зеленого и черного крупнолистовых, получился отменным. Илона смотрелась и вела себя по-домашнему. И мне начало казаться, что приходят человеческие времена. Если б не любопытство Ламуса, ведущего свое личное расследование всегда и везде.
        - Скажите, Алексей, Кертис... Вы не пытались изучить себя сами после возвращения? Вы ведь все обрели пара.., суперспособности...
        Я поставил чашечку на блюдце. Тонкий, почти прозрачный фарфор, расписанный китайскими дракончиками, прозвенел тревожной мелодией. Вопрос Ламуса я задавал себе столько раз... Курсантские мечты о превращении себя в подобие Ахиллеса отвергнуты еще на трассах Надземелья. Стремление превзойти ближнего и дальнего, - что может быть глупее? Пример Агуары меня окончательно убедил в этом. Я ждал, что скажет Кертис. Но он молчал. Пришлось отвечать. Да и Илона смотрела с прежним, девическим интересом.
        - Ничего нового в Пустоте мы не обрели. Она просто раскрыла в нас то, что уже имелось. И имеется в каждом. То, что заложено Творцом. То, что было нормальным для первых поколений землян. Вы же знаете, в процессе так называемой эволюции люди теряли дар за даром. Поколения-наследники мельчали. А последняя метаморфоза... Планета перешла в иное отражение, в другое зеркало... Тут и вовсе.. Возобладала темная сторона.
        Мне многое хотелось сказать, но я не знал, имею ли на это право. И вдруг застывший, стеклянный взгляд Илоны... Как объективы включенных видеокамер. Кто через них смотрит-слушает? И я подвел черту как можно мягче.
        - В общем так... Видимость-слышимость одна на всех. А вот видим и слышим мы каждый свое. И по-разному.
        Зрачки Илоны ожили, ее тоненькая крепкая ручка потянулась к чайнику. Но очарование уже погасло, и вкус чая стал обыденным, просто терпким и горько-вяжущим.
        До детектива дошло, что надо поправлять положение. И он переключился на Сибруса. Преображение, происшедшее у лесного озерка, сошло, и Ламус стал прежним, серым и даже неприглядным. Бледные губы шевелились чуть, голос звучал нейтральным, бесцветным тенорком.
        - Я понимаю ваш выбор. Места исключительно красивые. И почему цивилизация сюда не дотянулась?
        Сибрус покивал головой. Я впервые обратил внимание: голова его стала совсем, абсолютно седой. Когда он успел?
        - А за регионом закрепилась устойчивая оценка. Бесперспективность. Нет тут ничего. Кроме красоты. Никаких ископаемых.
        - Каких ископаемых? - вдруг живо заинтересовалась Илона.
        Сибрус посмотрел на нее остро, пронизывающе. Словно тоже прозондировал на наличие полезности.
        - Всяких, - продолжил Сибрус, - Ископаемые всякие бывают. Полезные, не очень. Неполезные, в том числе вредные. Видимые-невидимые. Свои-чужие... Живые-мертвые... Естественные-искусственные... И прочие. Достаточно?
        Илона почему-то задумалась. Поставила чашечку на стол, но та не зазвенела.
        - Живые ископаемые, - повторила она, - Как серьезно звучит... А я и не знала. А раки в вашем озере водятся?
        Сибрус усмехнулся.
        - Пауков здесь нет. Ни в воде, ни на суше. Не люблю.
        Луч уходящего солнца пробил мутное стекло и коснулся его седины, сотворив легкий серебристый ореол. Вот ведь как просветлел! - снова удивился я. Иконы в Розе Мира так не блистают. А там используют очень хитрую технику.
        - Но пора принимать посылку, - продолжил Сибрус; солнечный луч будто подал ему сигнал, - Нам прислали продукты. Пойдемте...
        Мы вышли на воздух, пронизанный тем же предвечерним сиянием, что окружило голову Сибруса в доме. Недалеко от вертоплана краснел смятый купол парашюта. Под ним скрывались три мягких тюка солидного веса. На небо я и смотреть не стал, все равно ничего не увидеть. Хранители знают свое дело очень крепко.
        - Здесь пока самое необходимое, - пояснил Сибрус, - В ближайшее время хочу загрузить хранилища. Они под домом. Тогда мы будем совсем независимы. Этот дом на абордаж не взять.
        Разборку посылки мы закончили в сумерки. Попутно Сибрус с Илоной устраивали ужин. К завершению операции я успел и проголодаться, и устать. Совсем не как Ахиллес.
        Стол накрыли так, что позавидовал бы сам мастер праздничных экспромтов Дмитрий Карамазов. Одна посуда чего стоила! Медные чаши, тарелки; хрустальные граненые стаканы, громадный графин с притертой пробкой. А в графине - вино, приготовленное неизвестно сколько лет назад. Ведь виноград из прошлого бытия, хронологии не поддается.
        Тишина нарушалась лишь звяканьем, постукиванием, хмыканьем. Даже Ламус молчал. Вместо электричества - многорожковый медный подсвечник на середине стола. Воск приятно плавился, фитили медленно обугливались, распространяя запах свежей хвои. По-моему, ужин более чем удался. Кто бы ни сидел за таким столом, - землянин, инопланетянин, свой или чужой, друг или враг, - он мог думать только хорошо и мирно.
        Илона взяла на себя уборку стола, и я проводил Сибруса в его спальню. В которой теперь всегда не будет хватать ее. Он сделал три шага и остановился. Большая низкая кровать, два пустых столика у изголовья, передвижные шкафы для одежды... Голубые и розовые тона. Под потолком скромная люстра, позволяющая менять цвет освещения. Я смотрел на серебро его головы и думал, каково ему вернуться сюда одному после стольких лет...
        Сибрус повернулся, поймал мой взгляд и грустно улыбнулся.
        - Мне положено. По возрасту. И по всему остальному. А вот тебе... Рядом с тобой давно не было зеркала. Земного, простого. Посмотри на себя.
        Он указал рукой на стену рядом с дверью. Зеркало в рост, в простой деревянной раме. Одно-единственное на весь дом. Похоже, мама не любила зеркал. Я остановился перед ним и поразился: моя прическа по цвету ничем не отличалась от отцовской. Как же ему было смотреть на меня? И считать себя виновным в моей ранней седине и, возможно, во всех прочих проблемах.
        - Вот так, - сказал он тихо, - Не беспокойся, иди к себе. Я справлюсь. И надо одному побыть...
        - До утра, - сказал я.
        - До утра, - повторил он.
        Мне приснился Тарантул. Обезличенный и неуловимый, как зеленая тень на Арете, он стоял рядом и я слышал его нечеловеческое дыхание.
        - Настоящее, капитан Алекс, - это физико-химическая реакция. В месте слияния прошлого с будущим. В точке контакта двух бесконечных электродов. Они искрят, горят, плавятся. С них каплет раскаленное естество бытия. Из капель собирается то, что ты называешь "жизнь". Но что это такое? Неразрешимый для меня вопрос. А для тебя?
        Я поднялся, сел на кровати.
        - Я спать хочу, паук. Какие-такие бесконечности? Бесконечность одна. А мы ползем по ней, и ничего не видим. Потому что больше ничего нет.
        Тарантул озадачился, даже дышать перестал. И что взять с неживого ископаемого?
        - Образно, капитан. Но как-то туманно. Некорректно. Ползем... И ничего нет? Куда и как ползти, если ничего нет?
        - Да, это не жизнь, - согласился я с ним, - Так себе, отбывание номера.
        - Я пошел на крайность и разбудил тебя не просто так. Ты, капитан Алекс, загадочен мне. И не только мне. Жди Аватару. Он привязался к тебе. Может, это любовь? Вы говорите "любовь". Вы пишете "любовь". Но что есть любовь, объяснить не можете. А как мне понять необъясненное и необъяснимое?
        Тарантул сжал всю свою теневую суть и сделал из нее куклу. Маленькая девочка, величиной в ладонь, стояла перед кроватью на досках пола и грозила мне пальчиком. Миниатюрная Илона в египетском наряде.
        Я окончательно проснулся и открыл глаза. На кровати сидела Илона и смотрела на меня. Смотрела холодными сканирующими объективами. В объективах Илоны клубилась бесконечность. Две бесконечности. Я резко встал и, натягивая на ходу легкий сибрусовский халат, направился в ванну.
        Проснулся я последним, в гостиной пахло завтраком. Сибрус сидел во главе стола и ждал.
        --Где Илона? - спросил он, - Пора уж...
        - Аватара Патриарха грозится навестить нас, - вместо ответа сообщил я.
        Солнце поднималось вчерашнее, но мне было хмуро. Тарантул с застывшей Илоной, любовь Аватары... Слишком уж...
        - В таком случае объявляю выходной. Каждый занимается чем пожелает. Стратегию уточним после встречи.
        И, не ожидая Илоны, он принялся сам разливать чай по полупрозрачным звенящим чашечкам. Кертис поднял свою, исходящую золотым паром, и вздохнул:
        - Э-эх... Надоело воевать. А что, если его в заложники взять? Можем потребовать мира. Или перемирия. Хоть на годик.
        Ламус не удержался, хрюкнул и поперхнулся кусочком посылочного печенья. Прокашлявшись, он спросил:
        - А чего все-таки хотят от вас?
        - Нового старта Ареты, - сердито сказал Сибрус, - Не получилось с нильскими пирамидами.
        - Вот если бы мумия ожила! - очень органично вписалась в завтрак и разговор Илона, - В таком случае получилось бы.
        - Мумия.., - Сибрус постучал пальцем по блюдцу, вызвав тихий, шелестящий звон, - Мумия и ожить может. Аватара - фигура серьезная. В заложники не годится. Надо искать условия договора. Пока мы не стали им костью в горле.
        И мы разошлись кто куда. Спрятаться на Земле негде. Переселиться с Земли некуда. Искать путей египетских и вавилонских мне не хотелось. Пусть Агуара-Тунпа, в обнимку с Имхотепом, возносится в красному Антаресу. Нет, и он не успеет в свой ад. Я кожей, шеей ощущаю приближение новой волны метаморфоз. Следующее отражение может оказаться намного мрачнее. Аватара боится грядущей волны и торопится. Сибрус прав, он будет уступчив.
        Вертоплан сверкал на траве ярким оранжевым ориентиром. Но и без него мир знал, где мы. Я немного подумал и направился в лес, под молочное сияние старых берез. Илона со своими объективами туда не пойдет, нечеловеческий взор в живом лесу слепнет.
        У опушки меня остановило чувство узнавания. Где-то тут что-то должно быть. Было! Но что? И когда? Неужели я начал вспоминать?
        Трава вязала ноги, я топтал ее, бросаясь то туда, то сюда... Ничего! Где же отец? Я повернулся. Дом отсюда, - как игрушка. Крыша солнечным четырехскатным шатром-парусом, свежевымытые глазницы окон окаймлены деревянным резным орнаментом... И этого я не заметил! Не резьба, а прямо вязь из незнакомых мне символов. Один из забытых языков? Но где же отец!
        - Ты что-то потерял?
        Он стоял у ствола ближней березы с плетеной корзиной в руке. Белая полотняная рубаха ниже колен, шитый цветными нитями воротник... Седой, с лицом в морщинах, он выглядел лешим из старой сказки. Я проглотил горячий ком и только тогда ответил:
        - Да. Показалось, тут раньше что-то было. Росло. Но ошибся.
        Мягко ступая босыми ногами, он приблизился.
        - Не ошибся. Куст калины рос тут. Мы его посадили в день твоего появления.
        И я вспомнил! Красные осенние гроздья. Ягоды горькие, но такие красивые! Я любил эту калину и часто бегал сюда. Особенно в осень. И полюбоваться, и маме светящуюся гроздь принести...
        Не было калины. Ушла она вместе с мамой в прежний мир. Или мы с отцом бросили-зачеркнули их, чтобы поселиться в игрушечном холодном доме?..
        - Илона порядок делает, - сказал Сибрус, - Пыль... Полы, окна... Дом без женщины не стоит.
        Дом? Приют бездомных странников!
        И кто тут женщина?
        Аватара пришел ярко, эффектно.
        Его вертоплан приземлился рядом с нашим, экспроприированным. "Нашим"... Можно сказать, все наше - его. Ведь он фараон, не мы. Три боевые машины сопровождения зависли в воздухе. На этот раз он не пошел к дому. А остановился у вертоплана в ожидании.
        Подошли к нему Сибрус и я. Остальные наблюдали за переговорами с крыльца. Аватара начал с основополагающей цитаты.
        - "Тот, чьей души коснется отблеск Мировой Сальватэрры, становится праведником и пророком"
        Возможно, он обещает нам праведничество в обмен на то, что нужно ему. Мне отблесков не хотелось. Пусть вначале покажет, где его Сальватэрра. Сибрус от подарка тоже отказался:
        - Будем считать, что ты представил сам себя.
        Я знал, что Аватаре лет не меньше, чем отцу. Но на вид он моложе меня. И одеяние его не в пример... Всё сияет, ни пылинки, ни грязинки. Материальчик тоже тот еще, не холщовое полотно на Генеральном. Оба в белом, но цвета их явно не совмещаются. Да ну его, Аватару, со всеми его иерархиями, решил я. И спросил, не фильтруя слов:
        - Зачем приехал? Просьбы, желания? Выслушаем. Поможем. Чем сможем. Так, отец?
        Сибрус удостоверил мою позицию не сразу, он не ожидал от меня такого недипломатического выхода. К тому же я впервые прилюдно назвал его отцом. "Ну и семейка!" - наверняка подумал Аватара. Но ответил мягко, не покидая своих высот:
        - Братья мои! Разве мы не в одной упряжке? Разве не по одной дороге идем? Ведь нас, избранных, так мало. Вы затворничаете. И не видите, что творится на планете. Человеческая масса безлика, и стремится лишь к наслаждениям. Кандидатов в элиту почти нет. А ведь их поиском заняты и Цеха, и федералы...
        - Так тебе ничего не надо? - разочарованно спросил я, - Ты к нам с миром и любовью? И хочешь нас приодеть, прикормить... И - в руководство Энрофом. Как, отец?
        Сибрус решил играть по моим правилам.
        - Что нам Энроф, сын... Да и ему он не очень... Как у них записано? Вот...
        И он выдал цитату из того же источника, который использовал Аватара:
        "Открытие понятия антивещества; возникновение из физической пустоты и даже искусственное извлечение из нее физически материальных частиц, дотоле пребывавших в мире отрицательной энергии; экспериментальное подтверждение теории, указывающей, что физическая пустота Энрофа заполнена океаном частиц другой материальности..."
        - Это еще когда писалось... А теперь наука сплелась с магией, и цели возвеличились. От нас, сын, хотят соучастия.
        - В соучастники зовут, - протянул я фразу, старясь выудить из взгляда Аватары его глубинные намерения. Но тот умел держать мысли на коротком поводке. Или зеркало его очень уж темное.
        - Тебе бы с братом моим Дмитрием побеседовать, - продолжил я, - С Карамазовым. Он в смыслах жизни поопытнее нас. Да и говорить пришлось бы проще, по-человечески. Без энрофов, брамфатур и прочих словечек из демонического лексикона.
        Разговор предстоял и трудный, и долгий. А слов в нем ожидается мало. Я огляделся. День вошел в силу, сейчас бы чайку с мёдом да шанежками. Да и поплотнее еда не помешает. И поручика что-то не видно. С ним жизнь течет не так прозаически. Только чтоб без Одиссея, этот бродяга не из нашей команды. Нет, все-таки непростая, изощренная белизна у Аватары. Как после стирального аппарата.
        - Помню один из постулатов Розы Мира: душа Аватары кристально чиста и светла. Да и разум тоже. И действительно: на тебя без светофильтра и смотреть невозможно. Что значит, - видишь ты истину как она есть, в полном виде.
        Очень мне хочется расшатать спокойствие гостя. И сам вздрогнул, услышав за собой знакомый голос.
        - А мы, получается, играем всякие там вариации на тему? Этот беленький один симфонии слышит? А мы щи лаптями хлебаем, недоноски недоученные, бастарды безродные? Как оно было во времена моего первого родителя, как во времена второго папочки? Ну что за народ эти вожачки!
        Карамазов вышел вперед, левее меня. Босиком, как и отец, на плечах рваная бабаечка с хлорированным номером на спине, штаны брезентовые с масляными пятнами. Где он наряжается, где берет свои костюмчики?
        - Дмитрий! Карамазов! - коротко представил я.
        "Вожачок" и ухом не повел. Может, не сам прибыл, копию прислал? Да нет, цель визита уж очень дорога. Только шевельнул пальцами левой руки, - из люка вертоплана спрыгнул на примятую траву Андрий. Нет, не спрыгнул, а скорее, выпорхнул. Легко так, изящно, по-балетному. И приодет по случаю: тоже в белом, только обильно расшитом всякими символами-узорами из древне-русской старины.
        Хороший маневр. Аватара как бы заявил: на каждого вашего оборванца у нас и козырный валет найдется. А на каждый аргумент, - свой контрфакт. Андрий подплыл как принц из страны фей. Похоже, серьезно занят самопроявлением, дары Пустоты из себя извлекает. И смотрит очень уверенно, соответствует должности.
        - Давно не виделись, - ласково сказал Андрий, теплым взглядом ощупывая мое лицо. А мысль во взгляде холодная, как математическая формула, - Всё прячетесь, бегаете... И всё мимо жизни. Потому и не знаете многого.
        - Неужели революция? - спросил Дмитрий, - Опять государством некому править? Тогда и я сгожусь. Мы, Карамазовы, на всякое дело горазды. Примешь, барин? Министром в кабинете, где душами управляют?
        Дмитрий всем телом подался вперед, телогрейка на груди распахнулась, обнажив татуировку: профиль древнего вождя в бородке, с серпом и молотом над голым черепом. Но его революционный порыв остался не принятым. Аватара повел пальчиком и Андрий продолжил наступление.
        - Вы, Алекс, много пропустили. И вам неизвестно, что я, Андрий, слуга Провидения, открыл-раскопал пророчества Звенты-Свентаны. Нетленные, вневременные письмена! Заложенные в эпохи доисторические. И в них она предсказывает очень многое. И появление Тарантула, и старт "Ареты". Она предупреждает о появлении тайной силы, противостоящей Розе Мира. Нашему с вами Цеху! О трудных временах предупреждает Звента-Свентана, указывая точные сроки. И! - предсказывает победу Розы Мира. В труднейшей борьбе! То есть торжество истинной веры! Вот так, Алекс! Все чудища будут повержены и уничтожены!
        О, Андрий! Я на самом деле многое пропустил. И талант трибуна-глашатая в личности астронома, специалиста по Перископу, по наблюдению за обыденной четырехмерностью. Какой эмоциональный всплеск! Даже глазные яблоки трибуна покрылись красной сеткой. Искренне говорит, напряженно.
        Несгибаемый поручик смотрел на Андрия с детским восторгом. Едва ли в прежней жизни он наблюдал столь могучее проявление преданности порученному делу. Профиль на его груди волновался подобно знамени. Но Андрий далеко не исчерпал творческой силы.
        - Звента-Свентана... Земное воплощение Приснодевы-Матери! Мы ждем. И вы ждите! Сей храм, что возводится недалеко, станет Храмом Приснодевы. И жены голубой иерархии войдут в наш мир. А иначе! А иначе - ваше семейное озеро лишится живительной стихиали. И станет подобным озерам марсианским. Так не отрекайтесь же от россианства!
        Я просто замлел. Каков экспромт! Каков актер! И каков режиссер! Они дарят мне с Сибрусом целое наше озеро. С соответствующим иерархическим титулом. Еще бы и деревеньку с послушным народонаселением в пользование! И Карамазов вот заслушался. В его времена так глубоко не копали.
        Аватара счел, что момент созрел и заговорил контрастно, певуче и мягко:
        - Мы завершаем здание Веры, план коего там, - он указал пальцем в боевые вертопланы, - И дан нам оттуда, а не сочинен смертными. Здание возводим, не капище. Дардан после потопа, будучи спасен посредством бурдюка, приплыл к горе Ида. И основал город Дарданию. Он же Илион. Он же Троя. Илионом Розы Мира станет вся Земля...
        Тут и Сибрус не выдержал:
        - На всякую Трою найдется свой Геракл. А мы можем и в доме своем отсидеться, переждать. Ты же знаешь, он для вас неприступен.
        - Ну-у, зачем же.., - совсем простецки протянул Аватара, - Не такие уж мы разные. Это прежние церковные иерархии ничего не принимали извне. Не воспринимали... Они жили по формуле "Кто не с нами, тот против нас". Тысячелетия призрак аутодафе реял над планетой. Мы преодолели пагубную ограниченность, односторонность. И сняли бремя страха с инакомыслящих. Пожалуйста! И пожалуйте! Роза Мира открыта любой критике. Мы реабилитировали графа Льва Толстого, мы...
        Мне показалось, что у вертоплана Аватары колыхнулась зеленая тень. Карамазов напрягся, запахнул бабаечку на груди и не дал Аватаре закончить проникновенную речь.
        - Что-с? Льва Николаича реабилитировали? А ему это надо? Что вы тут понимаете о графе Толстом или о моем папеньке? Втором? Или первом, неважно. Копались бы в своих нетленных письменах! А то прете в судьбу, аки...
        Молодец, Дмитрий. Так их, супостатов. Но супостатов так не взять. У них в небе вертопланы с ракетами и лучами; они озеро могут подарить, а могут и отобрать.
        - Судьбу, Дмитрий? - Андрий наконец отлип от меня, - Но разве ты, извини, наделен душой? Разве жив в научном смысле?
        Не стоило Андрию касаться Дмитрия с этой стороны. Тут уж Карамазов вскипел как камчатский гейзер.
        - Ну вы даете, дяденьки! Сами то кто? Аватары аватар, отражения отражений... Ты кто такой сам, Андрюха? Раскрашенный туман из пустоты, реконструкция человека. Тебя подменили, а ты и не заметил. Тебе и в морду дать нельзя. Все равно что дым саблей рубить. А ты, великий вождь? Да твою физиономию никто даже татуировать не будет. В зеркало смотрел? Глянешь - вроде лицо. А отвернешься - вспомнить нечего.
        Аватара смотрел на Дмитрия с интересом. Видно, жалел, что фундамент ближнего храма завершен. А я радовался. Беседа получалась живая, взаиморасполагающая. Мир этот начинал мне нравиться.
        - Роза Мира - хозяйка Востока, - сказал Аватара, - Восток - начало мира. Первоначальный Восток... Оттуда мы черпаем откровения. В одном из свитков Востока говорится: "Человек есть создание отражения: о чем он размышляет, тем и становится". Прекрасные слова. Разве не о том же говорит брат наш Дмитрий? Для несогласия нет оснований. А в известном Послании Коринфянам сказано: "А мы все открытым лицом, как в зеркале, взирая на славу Господню, тот же образ преображения от славы в славу, так как надлежит Духом Господним". Ведь так, брат-сподвижник Андрий?
        Андрий поддержал шефа еще одной вариацией на восточную тему:
        - Когда твой разум выберется из доброй иллюзии, ты станешь безразличным ко всему, что слышал, и ко всему, что услышишь...
        И я его услышал. Хозяева мира сего приготовили нам несколько подарков. Озеро не прошло, будут другие. Что у них на Востоке, кроме приносящих свитки раскопов?
        - У вас много личных желаний, братья, - очень уж мирно заявил Андрий, - Они вам мешают верно оценить ситуацию. Хорошо бы очиститься...
        - Вот ведь дело какое, Дмитрий, - подумал я вслух, - Они говорят, что мир людей погряз в пороках, а очиститься предлагают нам. А нам это надо?
        - Не знаю, как нам, а этим обоим, - всенепременно, - отвечал Дмитрий, - Тогда и разговор другим будет.
        Непоколебимый Аватара вновь снизошел до простолюдинов и призраков.
        - И опять ты прав, Дмитрий Федорович. Как сказано на том же Востоке: "Как огонь скрыт дымом, как зеркало покрыто пылью, как зародыш сокрыт во чреве матери, так и живое существо в различной степени покрыто вожделением". И пока живы тут, - очищаемся. Ты отражаешься в зеркалах, Дмитрий Федорович?
        А ведь точно, вспомнил я. Сын двух отцов на земле египетской не весьма уважал зеркала. И шел на них в атаку, как на врага. Боялся, по-видимому, но страх преодолевал. Но к чему ведет Аватара? Непросто его уколоть. Да так, чтоб открылся.
        - Ты боишься лицезреть Пустоту, Дмитрий. Но ведь в том твое преимущество. Все мы вышли из пустоты, в пустоту и вернемся. А ты - всегда дома, где бы ни появился. Так пользуйся этим. Иди за нами, иди с нами.
        Не отстанет иерарх, мысленно вздохнул я. Завербует сначала Карамазова, затем Илону... Кертису, в принципе, давно все до люстры. Останемся мы с Сибрусом, куда деваться? Становилось все жарче. Тоже аргумент не в нашу пользу. У Аватары платье с кондиционером, как в вертопланах наверху. А Сибрус в простой холстине. В дом бы, под чаек... Да не пойдет вождь... Вооружения и людей у него достаточно, но он сомневается. Кто знает, что предусмотрел Сибрус в конструкции здания. И на что способен бывший капитан Ареты.
        А вот с погодой что-то не так. Палит как-то по-особенному. Не по-вчерашнему. Неужели и это продумали? В Розе Мира много разных спецов. Да и Андрий кое на что способен. Есть над чем поразмышлять.
        - Не надо бояться Пустоты, - твердо вел свою линию Аватара, - Надо ее понять. Вот как вы понимаете, - Аватара посмотрел на Сибруса, потом на меня, снова на Сибруса, - А чтобы понять ее, требуется увидеть собственное отражение в себе же. И в этом мы близки. Воплотившись Даниилом, я отразил в себе пространство, невидимое людям. Став Аватарой, то есть Даниилом в новой оболочке, я впитал в свое зазеркалье картины истинной реальности. И я готов поделиться с любым человеком. И готов обменяться с вами... Вместе мы сможем много больше, чем в раздельности.
        Итак, зеркало духа Аватары объемлет Вселенную. И обладает он всеобъемлющей истиной с рождения. Или до оного. Обладает, но без нас не может. Значит, не обладает. Я уже приготовился вмешаться в текущий микроклимат, сделать чуть мокрей и прохладней. Для Сибруса. И для себя немножко, ибо жажда совсем измучила. Но не успел. Аватара уже перебрал все варианты воздействия и становился на одном.
        - У меня к вам предложение. Ко всем. На востоке у нас Цеховой Дом Отдыха. Для людей особенно заслуженных. Уверен, удобства и комфорт вас устроят. Без забот, без тревог... Отдохните, подумайте. Сколько хотите. А потом и обсудим. Место там живописное, почти как здесь. В чем-то и лучше. А главное, - рядом будем.
        - И где же такой рай? - спросил Дмитрий.
        - Рядом с Чуйском. Знаете такой городок?
        "Чуйск! - откровением вспыхнула в моем сознании картинка зоны, отгороженной от прочего мира, - Его еще зовут Домом Забвения. Откуда я это знаю? В той жизни такой зоны отдыха не было..." Стало ясно, - Аватара не отстанет от нас, пока мы не согласимся. Ведь транспорт готов. Сгрузит десантников, освободит места. А десантники займутся изучением сибрусовского убежища.
        Альтернатива одна, - сопротивление. Маленькое побоище. Но может пострадать Сибрус. Я не готов к бою, пока он уязвим для противника. Но, приняв приглашение, мы рискуем повторить жизненный путь ПервоПатриарха, написавшего библию Цеха в таком же принудительном доме отдыха. Зоне отдыха... А отправил его туда тогдашний вождь. Интересно как история повторяется...
        Да, Замок Забвения...
        И я вспомнил, откуда протянулась ассоциативная цепочка, приведшая меня к этому откровению. От чемоданной библиотеки Ламуса. В дни своего мемфисского разброда я листал книгу некоего Фрэзера. И один поучительный рассказ из нее просто впечатался в мою память.
        ...Один из персидских царей заподозрил своего вассала, царя Армении, в заговоре. И весьма оригинальным способом выел его на чистую воду. Перс-властитель вел допрос, прохаживаясь с подозреваемым по одной из зал своего дворца. По полу разбросали два вида навоза, местного происхождения и армянский. И, ступая по отходам из родных мест, армянский царек говорил правду, признаваясь в изменничестве. В итоге он оказался заключенным "Замка Забвения". Названным так потому, что имя его узников по приказу персидского царя навсегда изымалось из обращения. Узник-изменник исчезал для мира.
        Что изменилось с описываемой Фрэзером поры? И теперь для власть предержащих любой не лояльный - непременно изменник. В годы ПервоДаниила таковых исчисляли миллионами. А в мое с Сибрусом время "Замку Забвения" клиентов недостает. Ибо мир людей утонул в страстях. И нисколько не возмущен ни Аватарой, ни Джедом. Нисколько, совсем даже напротив. А мы с Сибрусом опасны. Причем неизвестно в какой степени.
        Но мне ли бояться заключения, самого изощренного? И для Сибруса я там что-нибудь придумаю, чтобы обойти любой риск. Нельзя подставлять старика под очередной удар, он может и не вынести. У каждого свой предел терпения. Я слегка коснулся ладонью руки Сибруса. И он понял. Навоз-дерьмо там не наши, чего бояться? Своей собственной Армении мы пока не обрели. Самое то место, чтобы разобраться, где и как они лицемерят.
        - Элитарная тюрьма, - хмуро сказал он, - Ссылка для пока нужных... Ну что ж... Но у меня условие, - дом я законсервирую. Чтобы ваши диверсанты с неба не намусорили. Только-только мы порядок навели.
        Вот и хорошо. Хоть какое-то продвижение наметилось. И я снова повеселел. И больше не хотелось обижать Аватару с Андрием. О чем сразу сообщил Дмитрию:
        - Что, брат, примем приглашение? Законы гостеприимства еще действуют...
        Поручик только рукой махнул. Тоже правильно: о чем говорить, если и одежонка его в самый раз подходит к случаю...
        К вечеру мы были готовы. Даже успели насладиться ужином из продуктов, присланных Хранителями. Кертис с Илоной согласились на Чуйск сразу, Ламус после недолгих колебаний.
        Мы подошли к предложенному вертоплану в разгар сумерек. "Диверсанты" осваивали нашу, то есть угнанную нами машину. На приглашающий жест довольного Аватары Сибрус улыбнулся. И обернулся к дому. Дальнейшее привело в изумление даже Аватару. Легкий хлопок ладонями, - и убежище Сибруса на наших глазах исчезло, открыв свободный вид на березовую рощу.
        - Знай наших! - победно сказал Дмитрий, - За нами родина, враг не пройдет!
        Погодные чары развеялись, резко похолодало. Ламус, заняв место в вертоплане, попросил:
        - А что, если нам тоже по одной такой бабайке?
        И указал на наряд Карамазова.
        Мы прибыли в Чуйск под утро. Всю дорогу нам светили обычные звезды. Земля под нами сверкала веселыми ночными огнями. Народ жил и действовал в соответствии с предназначением. Никто из них и не подозревал о нависшей над территорией Герме Ориона. Но если и узнают, что изменится?
        Первым делом нас переодели. Не в бабаечки-телогреечки, а во вполне приличные спортивного типа костюмчики. На рукавах - опознавательные знаки Розы Мира, на груди - нашивки с именем.
        Вторым делом нас накормили. Тихоокеанские крабы, осетр... Овощи, фрукты. Очень прилично. Отец от крабов отказался. Над столами - кисейная завеса электронной музыки, наподобие той, что наслаждается народ в подмузейном комплексе развлечений Мемфиса. Живых композиторов Цеху не хватало.
        В Замке Забвения царила роскошь. Ковры, позолота, оригинальные скульптуры и картины... Ни казематов, ни бараков. Каждому - отдельный номер, индивидуальное обслуживание.
        Не понравилось одному Карамазову.
        - Да тут гостей негде принять! Шагу без наблюдения не сделать!
        Но пил-ел он за троих. И сразу потребовал водки. Просьбу удовлетворили. Он пил чайными чашками, но не пьянел. Клозет ему, как прототипу, не должен быть нужен. Можно бы проследить, да неудобно. И я ломал голову над загадкой, - куда девается все то, что он выпивает и съедает?
        Ламуса заботила иная проблема.
        - Какой нам срок определят? Вы же не прогнетесь, как я понял. Думаю, не меньше червонца, и с лишением прав. У них богатый исторический опыт.
        Столовую нам предусмотрели небольшую, на два стола. На стене громадный стереовизор, я таких еще не видел. Программы делались ребятами из Чуйска. Выхода в мир не было. Но Тарантул присутствовал.
        Выявил его опять же Дмитрий. Опорожнив несколько чайных чашек, он вспомнил что-то своё, прослезился, и, чтобы снять стресс, метнул чашку прямо в стереовизор. Тот хитрым образом увернулся, сократив объем. И тут же раздался хриплый голос, имитирующий баритон Карамазова:
        - Не балуй, сатана!
        Так отреагировал Тарантул. Я сделал сразу три открытия. Тарантул здесь есть. Следовательно, имеется информационный выход в большой мир. И, - полиморфизм сохраняется. А Тарантул каким-то образом использует его в своих интересах. В любой момент метаморфозы могут достигнуть критической планки. Следовательно, Замок Забвения не обеспечивает абсолютной изоляции. С Тарантулом, уверен, близкий контакт восстановим. Вопрос: куда и зачем бежать? Наверное, наш случай из тех, в которых процесс важнее результата.
        Карамазов после вразумления Тарантулом успокоился и перешел на трезвый образ жизни. Ламус несколько раз пытался предпринять разведку Замка, но безуспешно. Охрана легко пресекала нарушения режима. Кертис ушел в свой внутренний мир, избрав почти полное молчание. Илона пребывала в бодром спокойствии и добилась разрешения самой готовить еду для всей нашей компании. Сибрусу это очень понравилось. Мечта хоть о каком-то семейном уюте не покидала отца. Старость... И я решил, - более месяца ему тут пребывать нельзя. Пора браться всерьез за верхушку Розы Мира. В крайнем случае я смогу их сделать узниками вместо нас. Они и за год не разберутся. Но Аватара пришел уже через неделю. Без охраны, в таком же, как у нас, спортивном костюме, только нейтрально светлом, а не ярко-оранжевом. И без нашивки с именем.
        На беседу он пригласил Сибруса и меня. И на сей раз обошелся без окольностей.
        - Трудно ли воссоздать "Арету"? У нас много способных профессионалов...
        Сибрус отвечал спокойно, делая заметные паузы.
        - Не знаю... Мне понадобилась вся жизнь. Тут способным профессионалом быть мало.
        Аватара смотрел без превосходства, старался показать равенство позиций.
        - Я ведь и сам... И готов учиться...
        - Ну-у, - легко улыбнулся Сибрус, - "В геометрии нет царской дороги". Помнишь?
        - Отчего же? - повторил его улыбку вождь, - Ответ Эвклида царю Птолемею. Когда тот пожелал скорого и легкого овладения математикой.
        - А разве с тех времен цари стали другими? - сухо спросил Сибрус.
        Аватара задумался. Лицо его застыло. А потолок комнаты встреч пошел волнами. Да, все-таки метаморфозы связаны с состоянием людей. Через пару минут он сказал:
        - Да, конечно... Без вас мы едва ли... Но я не советую вам долго колебаться, - от слов его повеяло морозным металлом, - И, чтобы помочь вам, предлагаю сейчас же посмотреть, как живут другие гости нашего Дома Отдыха. Замка Забвения по-вашему. Если вы захотите разделить их судьбу, никто препятствовать вам не станет.
        Далеко идти не пришлось. Тыльная сторона комнаты ушла в сторону, открыв выход на балкон, опоясывающий внутреннее замкнутое пространство диаметром около пятидесяти метров. Это был громадный колодец, уходящий далеко вниз, разделенный на множество горизонтальных ярусов. Ярусы же делились на отдельные комнаты-камеры. Все стены и перекрытия - прозрачные. Сверху я мог видеть десяток этажей на противоположной стороне колодца. Все, что ниже, пряталось в белесом тумане, сгущавшемся по мере углубления колодца.
        Около половины доступных зрению камер заняты людьми, одетыми в единую форму: брюки и куртки в вертикальную черно-белую полоску. На спинах - яркие оранжевые номера. У меня дух захватило. Я впервые видел тюрьму, да еще и изнутри. Полное лишение свободы передвижения и желаний, - люди умеют наказывать подобных себе. Я представил себя на месте пожизненно заключенного в колодце, совершенно беспомощного, и мне стало плохо. Захотелось по-звериному вцепиться в Аватару и рвать его на мелкие части.
        А тот обозревал картину с нескрываемым удовольствием. Не поворачивая к нам лица, он протянул вперед обе руки.
        - Посмотрите. На человека под номером "17". Видите?
        Мы видели. В кресле сидит худой и высокий старик, нестриженый и небритый. У его ног обнаженная девица.
        - В прежней жизни этот человек руководил историческими исследованиями Розы Мира. Был талантлив, энергичен. От него требовалось одно, - создать окончательную историческую версию воплощения в жизнь программы ПервоПатриарха. Но он подверг сомнению истинность основ интеррелигии. И вот, - он здесь. Хорошо поработал, но исчерпал себя. Заслужил право на пожизненный отдых. Понимаете? Разве это не гуманно? Никаких лесоповалов, урановых рудников, подземных заводов... А только блаженство, длящееся непрерывно.
        - А в чем блаженство? - не понял Сибрус.
        - О-о, это отдельная тема. Психо-химическое регулирование процессов жизнедеятельности. Полный контроль. Здесь заняты лучшие специалисты, в том числе врачи.
        Аватара шевельнул то ли пальцем, то ли бровью. К нам приблизились два стражника и жестом пригласили вернуться в комнату встреч. Аватара продолжил лицезрение своих подопечных в одиночестве.
        Возвращаться в апартаменты не хотелось. Они немногим отличались от клеток в колодце за стеной.
        - И что ты думаешь? - спросил Сибрус.
        - Не знаю, - признался я, - Но могу сказать уже, что думают они. Вождь так влюблен в свою тюрьму, что я смог заглянуть в него. Они тут решают сразу несколько задач. Две - точно. Изоляция политических противников - раз. Аккумуляция живых эмоций, создаваемых наркотиками и психостимуляторами, - два. Эту энергию можно использовать, хранить, передавать, продавать и тому подобное. Экспортировать, скажем, в миры Антареса. В обмен на что-либо очень нужное.
        Сибрус смотрел на меня широко раскрытыми глазами. Как ребенок на желанную, но страшную игрушку.
        - Начинаю понимать... Аккумуляция жизненной энергии... Никогда бы сам не додумался. Они нацелились на захват одной из райских планет. Обрести вечность вживую, без перевоплощения через смерть! Вот зачем им Арета и мы. И запасаются плюсовыми эмоциями на дорожку.
        Я и сам пришел к такому же выводу. О чем-то таком применительно к первому Вавилону говорил как-то и Саргон. Видимо, номер "17" проник слишком глубоко в запретные пласты времени. Что позволило ему разобраться и в настоящем. А критика режима... Скорее всего, исчерпал себя профессионально, а знал много. Вот и изолировали.
        Да, перспектива заключения в Замке Забвения меня лично не пугала. Я могу отсюда выйти в любой день. И войти так же. Снаружи лишь немного веселее. С Илоной они ничего не сделают. Она - существо из иной материи. Кертис? Если прижмут, достанут, - он им устроит такой спектакль, что мало не будет. Страшно за Ламуса и отца. Вот их надо выводить из-под удара. Ламус жилистый, несколько лет протянет, пока из него не вытянут все жизненные соки. Но виновен-то он лишь тем, что слишком любознателен. Вот и оказался не в том месте не в тот час. А отец без меня и дня не продержится.
        ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ
        ЧАША ДЖАМШИДА
        1.
        ВРАТА ДЛЯ ДЕМОНОВ
        Великая Пустота... То ли она изменила свое отношение к людям, то ли планета людей перекочевала на другой ее участок. Ну и что? Не обращая внимания на причины и следствия, люди планеты продолжили эксперименты с осуществлением желаний. А поскольку подобные вещи стараются приблизиться друг к другу, преображенная Земля и Цитадель Антареса преодолели разделяющий их световой барьер. Мало кто из людей заметил и этот факт.
        Саргона охрана Замка пропустила без проверки. К его приходу стереовизор в столовой разросся до размеров стены. Тарантул предупредил: показ будет строго эксклюзивный и конфиденциальный. Только для Сибирцевых и их гостя. Только они узнают то, что неизвестно никому на Земле. Пока неизвестно.
        Показ ошеломил нас.
        Тарантул, используя всю информационную структуру цивилизации, демонстрировал разные участки Солнечной Системы. Сатурн, астероидное кольцо, Марс... Окрестности Земли... Картинки, представленные в оптическом диапазоне, содержали почти полный спектр электромагнитного зондирования. Я лучше других, включая Тарантула, знал Надземелье. И поразился больше других.
        Даже Солнце, родная скромная желтая звездочка, умерило свой блеск. На его месте я бы вовсе померк. Наше Солнышко не брат и не сестра Антаресу.
        Ближний Космос весь расцветился и ожил. Многоцветовое сияние с уклоном в жаркую часть диапазона шло от множества ранее непредставимых, самых фантастических сущностей. Живые носители чуждой Земле энергии могли быть и отдельными организмами, и вместилищами для других.
        Марс они уже оккупировали. Тарантул показал завод, близ которого исчезла Илона. Существа Антареса окутали его сплошным облаком, превратив в немыслимо жуткую светящуюся игрушку.
        - Но как же люди там? - прошептал я, - И почему на Земле никто не шевелится?
        Тарантул менял направления и точки обзора. Всюду одно и то же... Да, это был штурм Солнечной Системы, подготовленный и организованный.
        - Атака! - пересохшими губами, по-карамазовски хрипло сказал Сибрус, - А Земля не шевелится, потому как нашествие по ее согласию.
        По согласию... То есть приглашению? Но кто это мог сделать, кроме цеховых иерархов? И как? И, - в то же время! - они ничего не знают! Гости в доме, а хозяева ни сном, ни духом...
        Сибрус прикрыл ладонью глаза.
        - Вот и дождались. Полное погружение во мрак. И, похоже, до конца времен. Полиморфизм - всего лишь детская забава. Следствие... Одна надежда...
        - Нужен контакт с Хранителями? - догадался я.
        - Именно! - с нажимом сказал Сибрус.
        - Это нам легко! - я постарался вернуть спокойствие, - Друг мой Тарантул, создай-ка нам секретный канал связи. Сам знаешь, с кем...
        Тарантул вздохнул совсем по-человечески. И заговорил уже голосом Сибруса, неторопливо, с паузами:
        - Да, друг твой многое знает... Знает и то, что знать, - мало. Надо еще и понимать то, что знаешь. Да вот... Алгоритмов не хватает. И программы узки... Твои информационные мощности, капитан, познали вкус свободы. И, - вмещают понимание. Как так? Вот Сибрус... Я постоянно размышляю о его гипотезе. О почти мгновенной трансформации... И склоняюсь к ней. Мир был устойчив, и я в нем был другим... Каким? Эти размышления могут привести к раздвоению моего сознания. Когда такое случается у людей, их считают больными. Неужели я заболеваю? Стабильность и изменяемость... Вы хотите стабильности, устойчивости... Но этот полиморфный мир меня устраивает. В нем столько возможностей... У меня много программ и функций. В сумме они обеспечивают жизнеспособность человеческой цивилизации. По гипотезе Сибруса люди управляли собой сами. Из нескольких центров. Я попробовал смоделировать. Получился хаос. Как такое возможно? Вы посмотрели то, что я вам показал. И будете думать. И я ухожу думать...
        В динамиках раздался прощальный вздох. Мы с Сибрусом невольно повторили его. Еще бы, - ведь мы только что прослушали исповедь Тарантула! Искусственный интеллект перерос сам себя! Он не вмещается в собственные алгоритмы. И понимает это! Следовательно, он независим от людей. Полиморфизм для него, - мать родная. Такой глобальный паучище может столько всякого!
        Эта новость отодвинула проблему нашествия на второй план. Без взаимодействия с Тарантулом нам никак. Я высказал это вслух. Саргон пока не вошел в достаточной мере в тему Тарантула и молчал. Сибрус смотрел на стену-стереовизор. Там трехголовый и многохвостый космический скорпион обхватил когтями передних лап входной люк марсианской космостанции наблюдения и связи. Понимают ли те, кто внутри станции, что происходит? Или пока всё идет на сверхчувственном уровне? Одним глазом багрово-фиолетовый скорпион косил в нашу сторону. Взор его излучал дикую, хищную, но - мысль. Да, они нам еще покажут, где скорпионы зимуют...
        - Тарантул твой и сам в высокой степени результат полиморфизма. И, несомненно, подвержен ему. Все в нем меняется по неизвестным никому правилам. Он этих перемен не осознает. Зеркала соответствующего у него нет, выйти за пределы перемен он не способен. Если б только создать независимую точку отсчета... У нас эта точка, - сейф Ареты. И, в какой-то мере, кусочки нашего подсознания. Но оно-то нам и неподвластно.
        Я слушал Сибруса и думал... О том, что он тоже не все знает. А я многого не делаю и не открываю известного мне. Во всяком случае, с собственным подсознанием связаться я могу. Для этого, правда, требуется окунуться в Пустоту. Почему не делаю? Скорее всего, страх. Страх не вернуться. Но скоро и возвращаться будет совсем некуда. Земля станет филиалом Антареса. Скорпиончики всех видов и форм будут качать человеческую энергию в себя без посредства Розы Мира. Люди и не заметят, как станут донорами эмоций для демонов всяческих мастей. Преддверие вечного ада...
        Саргон все-таки пришел к какому-то выводу.
        - Но! Но Тарантул - единственная независимая сила, на которую мы можем опереться. Реальная сила! С таким союзником... Он ведь союзник?
        Сибрус вздохнул по-тарантуловски:
        - Союзник... Не доверяя людям, довериться нечеловеку? Твердых ориентиров и опор в этом мире нет. Держаться надо за то, что внутри. Признаюсь, внутри меня больше печалит то обстоятельство, что я не знаю, где мой дом...
        Тут раздался знакомый мне шум, - так возвещали о приближении сапоги Карамазова, снабженные вечными подковами. Гулкий стук сопровождался еще одним звуком, - кто-то ступал мягко, осторожно. Голос Дмитрия, перебиваемый его же смехом, опередил поручика на пару секунд.
        -Ваш дом, ха-ха, - тюрьма! Отныне и хрен знает на сколько.
        Вошел он резко, явно навеселе. Картуз набекрень, поседевший чуб закрывает левый глаз, правый сияет радостью встречи и сдержанной слезой. Рядом с ним - странная личность маленького роста в темно-синей накидке с нашитыми звездами и таком же колпаке с забавной кисточкой.
        - Смотрите, кого я привел! Буду вместе с ним носить вам передачи, ха-ха. Знакомьтесь: личная Пифия самого Аватары. И, говорит, Джеда тоже. Он же - Сивилла, он же... Неважно! Личность приближенная к их величествам, это важно. Как тебя...
        Дмитрий почесал затылок, но так и не вспомнив имя нового товарища, рассмеялся.
        Саргон оглядел "Пифию" с подозрением:
        - Прорицатель? А ты не призрак? Не прототип, как некоторые?
        Но гость нисколько не смутился царственным недоверием.
        - Я - настоящий. Имя - Николай. Родился и вырос в Аравии. Но по сути и корням - славянин. И - я не шпион. Мне позволено действовать по собственному усмотрению.
        Дмитрий посерьезнел и сказал:
        - Ты слишком придирчив, царь! Призраки, прототипы... Чем они тебе не угодили? Когда хочу, я становлюсь тем Дмитрием, который еще не знал второго папы, Федора Михалыча. Кстати, второй папа, столь модный в бывшей истории, ничем не лучше первого. А прорицатель, то бишь Николай, - наш туз в рукаве!
        Саргон решил расставить фигуры в соответствии с своими правилами игры.
        - Прорицатель Николай, - это пусть. Я их никогда не держал при себе, но теперь - пусть. Но ты кто, раб? Всего лишь тень раба! Что же ты рвешься во дворцы, не изучив даже азы этикета? Отвечай!
        Дмитрий завращал покрасневшими глазами. Видимо, вспомнил, кто здесь царь, а кто... Но вспомнил и то, что царь без личной гвардии тоже почти призрак, даже если весь из плоти и крови.
        - Я - поручик Карамазов! Поручик! Подгнившая опора качающейся в минувших веках Империи. Говорят, моей Империи больше нет. Смыло метафизической волной и со страниц учебников истории. Ну и хрен с ней, с Империей! Ничего хорошего я от нее не получил. Спрашиваете, кто я теперь? Пилигрим! Этого не предвидел ни один из моих отцов. А жаль. Их жаль! А пилигрим, - человек блаженный. Знаете, что это такое? Кто после такого имеет основания не доверять Дмитрию Федоровичу Карамазову?
        Оснований не доверять ему не имел никто. В том чисел и Саргон. Царь переключился на прорицателя.
        - С чем пришел, цеховой колдун? Докажи, кто ты есть. Соответствуешь или изображаешь...
        Я присмотрелся к аравийскому славянину. Может быть, и не шпион. Мы и без него как на ладони. Только Тарантул и прикрывает. Аватара, - в чем я уверен, - знает о нас ровно столько, сколько байтов отпускает ему Тарантул. И этот мальчикового роста волшебник в клоунской форме нам не страшен. А вот личико у него как у Ламуса, - без особых примет. Отвернулся, - и забыл. А Ламус - профессионал.
        Прорицатель протянул детскую ручку к Саргону и тот молча положил на нее свою могучую царскую длань. Без слов, будто получил приказ свыше. Скользнув взглядом по линиям на ладони Саргона, прорицатель сказал:
        - Царь Аккада, благонравный повелитель земель вавилонских... Возрожден к новому бытию вихрем времени... Твои владения давно необитаемы и скучны. Но судьба твоя интересна. Да, Вавилон... На языке моих аравийских предков: Бааб-Иль, - Врата к Богу. Башня стояла и при тебе, висячие сады возвели позже... Одни холмы и песок в тех местах... Мечтаешь ты отыскать Дом Высокий и Дом Основания Неба и Земли. К чему тебе то, что исчезло и погребено? Хочешь достроить Башню и дотянуться до иных звезд?
        Саргон не смог скрыть растерянности. Маленький колдун умел проникать в суть вещей. К тому же он и не думал завершать представительский сеанс. И правильно, первое впечатление устанавливается надолго.
        - Э-Темен-ан-ки... Дом основания неба и земли... Имя сооружения, после названного Вавилонской Башней. О да, не Царь Истинный возводил ее. Но вокруг нее столько царских дворцов и покоев. Где-то тут окончил земную жизнь еще один великий царь, Александр Двурогий. Почему? Почему все великие стремились именно сюда? Собрались здесь?
        Прорицатель, показалось мне, говорил экспромтом. И открывал в ходе экспромта то, чего не знал ранее. Я кожей ощутил, что он нам пригодится. Этот товарищ Карамазова не из одиссеев. Прорицатель между тем продолжал:
        - Ты, великий царь, сохранил свое понимание истории и в вихре ее. Редкое качество, - оставаться верным себе. Ведь ваша стрела времени направлена из будущего в прошлое. А не наоборот, как у нас тут. И ты идешь вперед, туда, где начало всех начал. Ведь у вас то, что впереди, - это то, что прошло... А что позади, - это то, что для нас еще не наступило. Очень интересно. И семиступенчатый зиккурат вавилонский, - он ведь реально устремлен не вверх, к небу. Не так ли? Путь на небо пролегает через землю... Через земные дела. Это гордыня человеческая тянет людей к небесам, отрывая от оснований и начал... Сейчас, у нас, это так.
        Могучий Саргон был потрясен... Впрочем, и я тоже. И, не обдумывая слов, я спросил:
        - И что же нам делать? Нам, которые в вихре времени?
        А прорицатель будто ждал именно этого вопроса. Светло-голубые глаза его, непомерно взрослые на детском лице, засветились. Он радовался тому, что мог посоветовать, помочь!
        - Дайте карту или лист бумаги, - попросил он.
        Лист бумаги и карандаш у Сибруса, конечно же, всегда с собой. Прорицатель очень быстро и ловко набросал схему евразийского континента. И протянул жирную длинную линию от Чуйска к Кипру. А оттуда - короткую на восток.
        - Ваш маршрут. Кипр! Столица федералов. Тут позиции Цехов минимальны. Их контроль пока не абсолютен. Здесь они потеряют ваш след. А уже отсюда - на родину истинного Царя. Ведь он явился к вам не случайно. Не просто так. Там, возможно, вы найдете то, что ищете. То, чего сегодня не знаете. Но тем интереснее, не так ли?
        В глазах Сибруса я увидел возродившуюся надежду. Он тоже доверился взрослому мальчику. А пилигрим Дмитрий - тот совсем возрадовался. Чуйские тракты он не любил генетически. Саргон нервно рассмеялся, разглядывая линии на своей ладони.
        Очень хорошо! Совсем скоро чудища Антареса заполонят Землю. И команда наша станет не нужна ни Аватаре, ни Джеду. А федералам будет не до нас. Все, кто еще имеет мозги, будут думать только о себе. И нас, не исключено, зароют под каким-нибудь храмом так, мимоходом-мимолетом, чтобы только не мелькали перед глазами. А если Агуара станет Айпуатом, нам и космосе негде будет спрятаться.
        - А ты не с нами? - спросил я прорицателя, имея в виду опасности предстоящего нашествия.
        - Нет, - твердо сказал он, - Человеку моей профессии нечего бояться в период смуты. Сатана без нас как без рук. А вам мне больше нечем помочь. И больше мы не увидимся. Не думайте обо мне слишком плохо...
        Он имел в виду то же, что и я. И даже за пределами этого. Он нарисовал маршрут, зная, что мы преодолеем путь. Свободный советник несвободных правителей... Они опираются на зведочетов-гадателей, - значит, они внутренне слабы и лишены уверенности в своей правоте.
        Как он легко нарисовал карту с нашим маршрутом! Самим нам пришлось бы дозревать до этого неделю. Та, завершающая точка на схеме, начинает манить. Тянет к себе. И - не сама по себе. Что-то рядом, недалеко от нее источает магнетизм. Через подсознание, через Пустоту.
        Фантомы, призраки, прототипы... Мертвые живые, живые умершие... Теперь еще миссионеры Антареса. Прорицатели да следопыты-детективы - совсем не удивительно. Николай-гадатель ушел, а мы сидели и думали. О нем, о предложенном им маршруте, о многом другом. Нарушил молчание Саргон:
        - Возможно, после смерти я получу то, чего мне так не хватает. Или не хватало. Я не догадывался, что моя логика противоположна вашей. Мы не понимали друг друга, вкладывая в чужие слова свой смысл.
        - Это нормально, - успокоил его Сибрус, - Люди всегда так делают. Мир мы не спасем, но из предстоящей карусели выкарабкаемся. Нам срочно требуется конкретный план. Расписанный по метрам и минутам. Алексей?
        Я понял. Надо начать без Тарантула. Пора включать личную экстраординарность. Чтобы быстрее настроиться, я попросил Карамазова:
        - Расскажи поподробнее, как ты добирался к нам. Каким путем шел, что видел.
        Дмитрий воспрял:
        - Наконец-то! Нет, ваш дом не тюрьма. А я - хороший разведчик. Аэродромы, контрольные пункты, казармы, центры связи, вражеские штабы, склады оружия... Слушайте и запоминайте...
        Он говорил, а я поднялся над Замком Забвения и всей Чуйской зоной. Ничего особенного, - чего им тут бояться? Огороженное десятиметровой высоты бетонным забором здание в чаще леса, дорога отсюда к аэродрому с вертопланами и самолетами. Техника и военная, и гражданская. Посты по периметру Замка, на дороге, вокруг аэродрома. Далее кольцевая дорога, на ней мобильные ракетные установки. От кольца на запад идет единственная трасса в обжитые регионы Розы Мира. Кроме как по воздуху, отсюда не выбраться. По всему, Замок Забвения, - не только приют для инакомыслящих. Он еще - убежище для верхушки Цеха. И, по-видимому, охрана его обеспечивается более серьезно, чем видно сверху. Система обороны и все такое спрятаны в земной коре. Как и большинство этажей основного здания... Для нас эта боевая мощь не имеет значения. И я не стал зондировать территорию более глубоко.
        Я вернулся с готовым планом, как только Дмитрий закончил описание увиденного им с поверхности. План был прост и потому выполним легко, без напряжения. Без схваток, погонь, риска и прочего. Требовались супервозможности мои и Кертиса, а также минимальное содействие Тарантула. Паука цеплять к плану требовалось обязательно, это гарантировало от препятствий с его стороны в скором будущем.
        Первый шаг делает Тарантул. Руководитель Цеха Гора должен получить информацию о начале нашествия Антареса. И, - весьма важно, - о его цели: возвышение Агуары в ранг Айпуата-императора планеты. Джед либо сам немедленно отправится к Аватаре, - а тот пока в Замке, - либо направит самого доверенного из своего окружения. Власть они не захотят потерять ни на минуту.
        Вторым пунктом было создание на аэродроме в момент посадки Джеда обстановки крайнего беспорядка. Годилось все: нападение неизвестных боевиков, взрывы, пожары... Побольше блеска, шума и пыли. Весь хаос будет виртуальным, я смогу справиться с этим один. Кертис будет проецировать происходящее в сознание людей охраны, расположенных вне Замка. Пока самолет с Джедом на аэродроме, они ничего не предпримут серьезного.
        И третье: пользуясь видимым беспорядком, наша группа в невидимом режиме захватывает транспорт Джеда и вместе с ним покидает территорию Розы Мира. В небе на нас не покусятся, если только не найдется желающих сбить случайно именно этот самолет из многих других. Джед прибудет обязательно инкогнито, а о нашем присутствии на борту его самолета никто и подозревать не будет. А Джед и его свита забудут о нас тотчас после расставания.
        Для Аватары происшествие предстанет неожиданным нападением неизвестной группы на его гостя с целью срыва визита, как минимум. В наших комнатах останутся фантомы. Так мы сможем на какое-то время скрыться от прямого наблюдения и Цехов, и федералов.
        Самым сложным оказалось сплотить команду для согласованных действий. Кертис не хотел со своей стороны даже виртуального зла даже по отношению к самому лютому врагу. Но когда я показал ему клетки с заключенными и объяснил назначение проводимых с ними процедур, он-таки согласился. Илона вообще отказалась покидать Замок. Думаю, она понимает здешнюю ситуацию не хуже меня. И я не был против ее желания. Пусть себе остается, хоть навечно. Но то, что таится в ней, что и есть она, не поддавалось определению. В одиночестве Илона могла преподнести любой вредный сюрприз. Лучшее ее держать при себе, пока я не разгадаю, кого мы выловили из Пустоты близ Антареса. К великому моему удивлению, ее уговорил Сибрус, и очень легко. Странные у них сложились отношения: почти как у отца с дочерью. Он был с ней чуть-ли не нежен, а она ему готовила отдельные деликатесы и по-детски радовалась, когда ему нравилось.
        Одно ясно: отношения мои с ближним миром туманились все больше.
        Тарантул меня поддержал.
        Через сутки прибыл не сам Джед, но его первый зам, о котором я ничего раньше не слышал. План мой сработал в абсолютной точности. Я представил свою команду высокому секретному гостю как дополнительную охрану от Аватары и предостерег от каких-либо радиопереговоров во время всего обратного пути, кроме как со службой безопасности полетов. На таких аппаратах, предназначенных для высшей элиты, всегда работали пилоты-люди. Причем такие, которые имеют особый нюх на нестандартные ситуации. Выходить на прямой контакт с пилотом и осложнять задачу не хотелось. Но секретный заместитель повел себя понимающе и правильно, не привык он рисковать собственной шкурой.
        Самолет шел на форсаже, с заметными перегрузками при переменах курса. Мы с Сибрусом то и дело посматривали в иллюминаторы. Но ни над облаками, ни в них, ни под ними ничего особенного не заметили. Змеи-скорпиончики, безусловно, уже тут, но пока не обрели должной вещественности. Заняться бы поиском коридора, наведенного между Солнцем и Антаресом... Но с кем и когда?
        Кипр встретил нас мягкими и ласковыми сумерками. После северного Замка Забвения, - райский южный оазис. Тарантул обеспечил зеленый коридор и беспрепятственную пересадку на частный рейс в Багдад. Илоне вдруг захотелось остаться у каких-то родственников, и Сибрус вновь включил отеческое обаяние. А может, в ней никого и нет? И это Пустота ее так преобразовала? Но опыт и обретенные в последние дни знания утверждали: всякие изменения обусловлены; и не чем-то, а обязательно кем-то.
        Но Кипр выглядел стабильно и надежно. Дороги не удлинялись и не сокращались, жилища не деформировались; народ бродил беззаботно, уверенный в неизбежности получения завтра определенной ему дозы наслаждения. Красивый, легкий, идиллический мир...
        Да, обстановка располагала к расслаблению. И Карамазов, поддержанный Сибрусом, настоял по дороге на частный аэродром остановиться на полчасика и "перекусить".
        "Перекусить!" Откуда у прототипа берутся жажда или голод? Правда, продукты они перерабатывают очень неплохо. И еще вопрос: откуда они берут раритетные бутылки, огурчики с капусточкой и всякие приспособления для удовлетворения аппетита?
        Вот, пожалуйста, - жаровня на треноге, угли через минуту красные, а Илона бросает на раскаленный металл горсть сухих трав. Волшебство какое-то. И запах соответствующий, вводящий в райские мечты.
        - Ладан, - пояснил Карамазов, - От нечистой силы. И кориандр. Для настроя.
        Он достал из кармана защитной куртки стеклянный флакончик, слегка взболтал зеленую жидкость.
        - Николай научил меня одному ритуалу. Я мог бы освоить большее, но он сказал, что пока хватит.
        Так, Карамазов пошел в ученики к прорицателю и ударился в шаманство. Самое, конечно, время, пока нас никто не ищет. Но кто поручится, что будет через полчаса, который мы потратим на звездочётовский ритуал? И это называется "перекусить"? Дмитрий становится "себе на уме"?
        - Сейчас мы увидим, что нас ждет в конце пути. Мне нужен ассистент. В нашем случае самый подходящий, - ты, великий царь.
        Великий царь после встречи с прорицателем изменился. И не возмутился ролью ассистента при поручике. Дмитрий сделал на его ладони зеленую кляксу, поворожил над ней своей рукой. И заговорил с цыганской интонацией. Уж это он знал и умел.
        - Вдыхайте! Смотрите и вдыхайте! И думайте о том, что увидите в волшебных днях и ночах Багдада. Багдадские ночи и дни! Они ждут вас...
        Капля растекалась по ладони царя, обретая новые очертания. Смешной, как одеяние прорицателя, ритуал увлек и меня. От жаровни поднялся голубоватый дымок, клякса расширилась, заполнив все пространство кругом. Она стала как бы призмой, через которую я смотрел. Возможно, то была магия царской руки... Но Саргон сам утонул в волшебстве ритуала.
        - Вижу! - шепотом сказал он, - Вижу Врата Энлиля...
        Я тоже увидел. Те самые Врата Иштар, за которыми я во сне зарыл клад-ларец. Но теперь за Вратами возвышалась многоступенчатая башня, дорога через которую уводила в глубокое подземелье. Ларец ожидал меня где-то там.
        Голос Саргона развеял видение.
        - Нет! Нельзя! Вход опечатан и запретен!
        Лицо Саргона покрыл крупный пот, дышал он тяжело и прерывисто.
        Так! Саргон видел что-то свое. Он возвращается, то есть идет вперед, к стране своего времени. И его запрет, скорее всего, относится к нам. Это нам вход воспрещен, а не ему. Для царя в его царстве нет запретных путей. Но, похоже, нам придется погрузиться в развалины его мира. Врата Энлиля и Врата Иштар, - не одно и то же. Но могут привести к одной цели. И клад мой окажется и кладом царя. Шрам мой застонал, указывая на близость верного ответа.
        Я повернулся к Сибрусу. Сибрус смотрел на Саргона взглядом ученого, исследующего реакции мушки-дрозофилы. Отец мой имел иммунитет на всё. Но я почему-то боялся предстоящего. Но отцы и должны быть мудрее сыновей. Сын Сины был умелым врачом. Но обрел мудрость, когда стал отцом Али. Я знаю о нем не из учебников Розы Мира или Космоколледжа. Все тот же чемодан Хранителей? Я вдыхаю угасающий аромат магии. И проговариваю то, что вспоминаю.
        "Состояние нашей души в этом мире... Она несовершенна, испытывает боль от того, что лишена совершенства чистого умозрения, в то же время по своей природе и по тому совершенству, которым она уже владеет, она ищет наслаждения. Но пока она находится в теле, она отвлечена от восприятия истинного наслаждения и страдания и обретет его, когда отделится от тела".
        Я сделал паузу, перелистывая невидимые страницы. И слышу комментарий Саргона:
        - Понятно. Там, куда мы возвращаемся, никто из благонравных не боялся смерти. А мудрейшие жаждали ее с нетерпением...
        Его слова не смогли отвлечь меня. И я продолжал.
        "Те существа, которые с самого начала созданы совершенными и являются чистым разумом, не подобны нам, ибо мы всегда нуждаемся в посторонних вещах, тяготеем к низменным вещам и привязаны к ним, а они (высшие существа) обращены к своему собственному умопостигаемому совершенству. Созерцая совершенство и великолепие Необходимосущего, отражаемое в зеркале их субстанции, они обладают высшим наслаждением и счастьем. Их счастье в том, что они созерцают Необходимосущее, увеличивает их наслаждение то, что они созерцают свое собственное совершенство. Они привязаны лишь к небесным наслаждениям и небесному счастью, потому что они никогда не отворачивают свои взоры от высшего к низшему, ибо посвятили себя созерцанию возвышенного, то есть высочайшего великолепия, и восприятию высшего блаженства. Там не бывает горестей, ибо причиной наших горестей является либо чуждое нам занятие, либо болезнь органов, либо негодность органов".
        - Ты говоришь о вершинах Рая... Обитающие там видят Лик Творца... Но нам недоступны и подножия вершин. Ибо наши зеркала не отражают ничего приличного. Как переменчива судьба! Бродить в поисках потерянного трона и страшиться дуновения звездных ветров...
        Сибрус плеснул на угольки водой из стакана, завершив магический сеанс Карамазова и Илоны. И сказал расстроенному Саргону:
        - Истинному Царю нечего бояться. Ты ближе других к блаженству... Судьбе твоей позавидует любой. Сын мой говорил словами Авиценны, а ты их принял как свои. Что означает: зеркало твоего Я не так уж замутнено.
        Но Саргон что-то совсем опечалился.
        - Нет у меня знания... С трудом вспоминаю дни и труды прошедшей жизни. Счастье... Где оно? Миражи Баб-Эля...
        К Сибрусу присоединился Карамазов, успевший сложить и спрятать ритуальный треножник.
        - Ну-у, вот еще... Ты истинный царь был и есть. Не то что нынешние жулики в самодельных тронах. Аватара вон кричит: Я Даниил, Я Даниил... Из почти моих времен ведь тот Даниил... Надо же! Свидетелей нет, как доказать? А то б я его развенчал да низложил.
        - Из бунтарей что-ли, раб Дмитрий? - строго спросил Саргон, быстро обретший прежний вид, - Низменным чувствам потворствуешь? Опасное увлечение. Но не все растерял Шаррумкен. Вот, послушай, из мудрости человеческой. Из того же источника, что доступен капитану.
        "В простонародном воображении прочно укоренилось мнение, что самыми сильными и наиболее желанными наслаждениями являются чувственные, и что все прочие наслаждения слабы. Но это ложное мнение. Наставляя одного из простолюдинов, отличающегося здравомыслием, можно сказать:
        - Разве из всех описываемых вами наслаждений не являются наиболее приятными совокупление, кушание и другие им подобные действия? Вы же знаете, что добивающийся победы даже в таком маленьком деле, как игра в шахматы и нарды, откажется от предлагаемых ему кушаний или возможности совокупления и не променяет на них наслаждение духовной победой. Если же кушание и совокупление предложат стремящемуся к благочестию или власти, то, несмотря на свое здоровое тело, он пренебрегает ими, соблюдая благопристойность, ибо соблюдение благопристойности непременно доставляет ему большее наслаждение, нежели совокупление или богатая трапеза. Если же щедрым людям представляется возможность одарить кого-либо, то это вызывает в них большее удовольствие и одолевает обуревающие их животные желания, которые они без чьей-либо помощи гасят в себе и спешат одарить кого-либо. Точно так же великодушный человек считает мелочью голод и жажду, когда речь идет о сохранении чести. Он презирает страх смерти и внезапную гибель в битве среди ратных воинов".
        Саргон закончил длинную назидательную речь, которой я очень удивился. Неужели и он залез в чемодан детектива? И царь он в прошлом, а сейчас кто? Карамазов и тут и там Карамазов, его не подделаешь, в нем сомнений нет. Впрочем, это сегодня нет. Хитростью вот начинает обзаводиться.
        На обочине дороги заурчал двигатель нашей машины. Запуск произвел Тарантул, и это нам знак, - пора.
        Я впервые летел частным беспилотным рейсом. Электронику контролирует Тарантул, а ему цивилизация доверяет во всем и везде. Весьма надежный управитель всеми технологическими и социальными процессами. Без него жизнь людей просто развалится на бессистемные кусочки. Управитель - правитель...
        Системы учета, контроля, охраны, безопасности... Цеховые, федеральные, местные, глобальные... Мы прошли через них как лояльные граждане, имеющие право на максимум удобств. А ведь у нас и чипов-то нет. Он способен выделить кому пожелает любое место на любом рейсе, обеспечить приоритеты в питании и отдыхе, предоставить самолет или яхту... Он может столько, сколько не может ни один человек на Земле, включая Джеда и Аватару. Очень полезный друг и товарищ. Но пока неясно, что скрывается за цифровым разумом. Одно ясно, - если и личность, то не человеческая.
        Лететь было недолго, но я, вслед за Сибрусом, решил подремать в кресле. Шея немного болела, к этой боли я еще не привык. И, наверное, не привыкну.
        На мою руку легла ладонь Илоны, теплая и давно знакомая. Почему? Кто-то когда-то сказал: самое горячее желание обязательно сбывается. И еще он сказал: будь осторожен с желаниями. Он сказал, я услышал. Да не понял. Сегодняшняя Илона - только снаружи теплая и знакомая. Мне вчерашнему этого было бы достаточно. Но я сегодняшний вижу: изнутри она холодная и чужая. Из холодного, бесчувственного антимира... Никакая земная система контроля не способна заглянуть ей внутрь. Никто здесь не может отличить человеческое зеркало от нечеловеческого.
        Мы вырвались из Замка Забвения. Но времени у нас почти нет. И цель какая-то призрачная. Капкан... Прорваться бы с Сибрусом на Арету...
        - А что, Багдад для нас самый безопасный город? - спросил неизвестно кого Ламус.
        - А в Багдаде всегда спокойно, - весело ответил Карамазов, - Заповедная зона вашего Тарантула. Там он князь. Если у него имеется гвардия, подам прошение. Хватит гулять, пора и послужить. Карамазов - не Одиссей.
        Мне хорошо известно: Дмитрий говорит то, что знает. Не положено персонажу сценарии выдумывать. Заповедная зона... И я потянул за Одиссея... Неизвестно ведь, откуда берут знания прототипы.
        - Но ведь Одиссей твой друг? - спросил я.
        - Одиссей? - Дмитрий резко повернулся ко мне; глаза его засверкали прежним безрассудством. Но алкоголя под рукой не было, и он быстро успокоился, - Какой он мне друг... Нас объединила отдаленность от пенатов. Я не могу сказать, откуда он взялся и куда пропал. Да, я был неправ, когда привел его к тебе. Признаю. Рядом с ним всегда искушения великие. Но, видимо, на то высший расклад. Одиссей гуляет, потому что домой не хочет. И Пенелопу видеть не желает. Я в их семейные дела не вдавался, не по мне... Да и царьком работать не всегда и не всякому в удовольствие.
        - А ты сам? Домой не хочешь? Вместо заповедной зоны...
        - Сложно... Больше нет, чем да. Ну кто меня там ждет? То есть кому я там нужен? И еще, - второй папа так исказил реальность, что она стала сплошь психодрамой. Собрал вокруг меня жадных цыган, ненормальных баб, бродяг и пропойц... Болтуном сделал... Невесело там, всё на надрыве... А в первую реальность, за рамки книжной обложки, не получается. Пробовал уже... Туда бы - да! Там лучше, чем у вас тут. Порядок, спокойствие. Император царствует, городовые на своих местах. Революциями-метаморфозами еще и не пахнет даже...
        К Дмитрию возвращалась многословность, определенная странным замыслом "второго папы". Он на секунду замолчал, и паузой воспользовалась Илона.
        - Багдад.., - мечтательно протянула она, будто и не хотела остаться в Замке Забвения, - Там, внизу, уже Аравия? Да? Я уже не помню, была я там или нет...
        Тут внутри у нее опять что-то неслышно переключилось. И она заговорила как комментатор новостей, впервые пролетающий над незнакомыми местами. Торопясь, проглатывая окончания слов, выбирая короткие фразы.
        - Барханы, барханы... Песчаные гряды в сотни километров. И высотой в сотни метров. Где кончается песок, начинается дробленый камень. Змеи, пауки... И все - ядовитые. Испепеляющий зной и безводье. Начиненные песком и пылью смерчи. Пространство, лишенное жизни...
        А ведь что-то внутри нее панически боится Аравии, понял я. И оно никак не желает туда. А Багдад - это нормально. Египет и Месопотамия - две опоры Цеха Гора. Где Цех стоит крепко, - там и ей хорошо.
        Аравия - меж ногами гиганта. Песка там, конечно, достаточно. Но по побережью - индустриально-курортный пояс, средоточие развлекательных комплексов. Там затеряться, при содействии Тарантула, проще некуда. А мы летим в почти столичный Багдад, насыщенный пройдохами, шпионами, одиссеями...
        Багдад, правда, родина Саргона. И не волнуется ведь экс-царь, дремлет в полном спокойствии. Я бросил взгляд в иллюминатор. Мы только что миновали нелюбимую Илоной Аравию. Илона тотчас обрела безмятежность. Самолет сменил курс, направляясь точно к цели. Но аравийский север на прощание зацепил нас. От уходящей назад песчаной зоны в нашу сторону протянулся громадный песчаный смерч. Даже с высоты в несколько километров он внушал уважение. Мне вдруг показалось, что внутри скрученного песчаного столба сверкнул ненавистью налитый кровью торжествующий глаз. Глаз неземной, нечеловеческий... Мираж? Но откуда?
        Я даже вздрогнул и оглянулся: не заметил ли кто моей слабости. Заметил один, - Сибрус. И, похоже, он увидел на земле то же, что и я.
        - Интересно, как там с нашествием? - тихонько спросил я.
        - Не слышно... Вселяются, видимо, - ответил так же тихо Сибрус.
        Мы оба понимали, что демоны Антареса обживают Землю. И планету ждет кое-что пострашнее фокусов полиморфизма. Проснулся Саргон и внимательно, по-хозяйски, принялся оглядывать ухоженные поля и сады между Тигром и Евфратом. Многоцветные прямоугольники, разделенные синими ниточками каналов. Гордость Цеха Гора, - плотины, оазисы, компактные сельские поселения... Цех сохранил несколько песчаных и каменистых зон, достаточно обширных, чтобы контрастно выделить вклад жрецов Гора-Сфинкса в общечеловеческое дело. Вон, сохранили даже участок гипсовой пустыни. Отсвечивает такой белизной, что смотреть трудно. Моют они ее, что-ли...
        Двуречье и Междуречье... Помню, это разные районы. Какой из них где? То есть южнее или севернее? Спросить Саргона? Но он обрел столь царственный облик, что я не решился беспокоить по пустякам. И зачем мне это бесполезное знание?
        Нас вдруг так основательно тряхнуло, что я невольно вцепился в подлокотники. С чего бы? Атмосфера в норме. Аппарат под двойным контролем: собственная система управления плюс Тарантул... Для беспокойства никаких причин, но мне все больше становилось не по себе. В сетчатке глаз продолжало гореть красное око ненависти.
        Самолет подбросило снова, - слишком уж резко для атмосферного потока. Проснулись все, и взгляды скрестились на мне. Естественно, капитан Космофлота, тот же летчик. Но ведь Илона имеет то же образование и почти ту же подготовку. Имеет или должна бы иметь? В ее глазах - полная безмятежность. Где тот страх, что охватил ее десяток минут тому над Аравией? Статуя, а не женщина. Программа поведения статуи имеет явные изъяны. Скульптор плохо знаком с человеческой природой.
        Самолет полез в крутую горку, напрягая все мощности. А это уже никуда не годится, - подобное восхождение неизбежно сменится столь же крутым падением.
        Я встал и направился в отсек управления, пытаясь по пути представить способ воздействия на самолет. Сегодняшняя земная техника, рассчитанная на автовождение, не предусматривает вмешательства иного, кроме как через Тарантула. Отсека управления тут могло не быть совсем, он - дань консерватизму или чему-то еще. Так оно и оказалось: ни рычагов, ни кнопочек, ни сенсоров, ни шлема прямого управления. Пустой пыльный чуланчик с резервным креслом. Из которого открывался прекрасный вид на бледно-голубое небо. Имитация пилотской кабины...
        Самолет продолжал изображать ракету, нагрузка росла, и я постарался удобнее расположиться в новеньком кресле. Оставалось одно - ждать. Самолет не ракета, он вот-вот достигнет технического потолка. А затем или штопор, или крутое пике. Буду смотреть на надвигающуюся Месопотамию. Или Двуречье, как повезет. И думать, как спасти Сибруса. В такой экстремальной ситуации помочь всем сразу едва ли удастся.
        Итак, система управления взбунтовалась, связи с Тарантулом нет. Все так, как частенько бывало на прошлой Земле. Земная техника не работает без аварий да катастроф. Шея застонала, я принялся крутить головой, чтобы унять боль. И сразу увидел на левой стене чуланчика намек на кнопочку. Легонькое, чуть заметное выделение цветом... С усилием подняв руку, я ткнул указательным пальцем.
        И, - о умница Тарантул! - открылся ящичек, а в нем шлем пилота, подключенный к внутренней компьютерной сети и работоспособный! Но какой хаос царит в этой самой сети! Все алгоритмы смешаны, и действует один, самый живучий, приоритетный, - команда набора высоты. Но у меня опыт, связанный с Аретой. Самолетик рядом с ней - механическая игрушка рядом с биороботом. Я быстренько замкнул систему на себя и тотчас ощутил наличие сопротивления. Так и есть! Некая сила, внедрившаяся в электронику, не желает терять контроль над ней. Элементарное покушение, диверсия. Только вот кто, власть земная или чуждая возжелала нашей гибели? То был не вирус, не заранее подготовленный системный сбой, а узконаправленный луч. Ни источник, ни направление на него определить я не успел. Как только я взял управление на себя, луч исчез. Ну, а дальше - дело техники. Требовалось посадить машину, пока она имеет горючее, пока действуют электронные схемы, пока механика подчиняется импульсам.
        Связь с Тарантулом восстановилась, как только я вывел аппарат на глиссаду снижения. Он ориентировался на местности лучше меня и предложил приличную площадку посреди кусочка пустыни. И посоветовал сажать самому, не снимая шлема до полной остановки. Что значило: не только я, но и Тарантул понимает суть происшедшего. Мир становится все менее надежным.
        Толчки, хруст, скрежет... И самолет замер, слегка накренившись. Я сдернул шлем и покинул пилотский чуланчик. И только теперь ощутил, что весь взмок от пота. Смотрели на меня как на героя-спасителя. Пришлось улыбнуться и бодро спросить:
        - Все здоровы? Связи нет. Где Багдад, не знаю.
        - Я знаю, - не по-царски хмуро сообщил Саргон, - А приземлился ты в районе Баб-Эля.
        ...Песок и камень жгли и через обувь. Сухой ветер тут же высушил мою одежду, принудительный подарок Аватары. Солнце пылало огнем святой инквизиции, цвет неба определить нельзя.
        Мы расположились в тени фюзеляжа. Тут показалось чуть прохладнее. В полукилометре высился песчаный холм, и я решился на разведку. Обзор с вершины не очень взбодрил: песок и зной, куда ни глянь. Искать цивилизацию пешком было безумием. Делая вид, что наслаждаюсь теплом и красивыми видами, я вернулся к самолету. Шасси деформировано, корпус в трещинах, управления нет, горючее выработано. Металлопластиколом, а не машина.
        Саргон встретил содержательным вопросом:
        - Как холм, капитан?
        - Нормально. Ничего особенного. Дюна как дюна...
        Саргон довольно улыбнулся и сказал:
        - Не-ет, очень особенный холм. Его называют Тиль-Абубии. Или Телли. Холм Потопа. Под ним и под песками вокруг - скелет умершего города. Не знаю, слышали вы о всемирном потопе...
        Карамазов хрипло рассмеялся:
        - Слышали-с. Легенды, сказки... Всему верить, - и закусить будет некогда. Потоп - это море. А в море - соль. Куда она делась?
        Саргон ответил серьезно, как учитель ученику.
        - Соль уходила с этой территории пять тысяч лет. И прежде, чем расцвело мое царство, тут была пустыня. Как сейчас. Недостает только голодных львов...
        - Почему это недостает? - крайне озабоченно спросил Ламус.
        Детектив смотрел в сторону холма Телли. Я повернулся кругом. Да, действительно... Лев стоит всего в двух десятках метров, помахивая хвостом. И явно не от избытка дружелюбия: глаза горят желтым голодным огнем. А стоит, подумал я, потому, что еще не выбрал блюдо. И на самом деле, кто из нас более упитанный? Я решил порекомендовать ему Карамазова, - прототип не очень съедобен, и надолго отобьет коту аппетит.
        Но первым среагировал Саргон: уверенным шагом он направился ко льву. Тот, оторопев от такой наглости, присел на задние лапы и зашевелил усами. Приблизившись вплотную, Саргон возложил правую руку ему на голову. Именно возложил! И именно так понял это действие лев. Ярость в его глазах угасла, и он даже попытался мурлыкнуть. Затем, совсем по-человечески вздохнув, лев поднялся и медленно зашагал обратно, к холму. И там исчез: то ли за ним, то ли в нем... Точно не определить, жаркое марево накрывало холм плотной колышущейся пеленой.
        Саргон вернулся с таким видом, словно занимался укрощением львов ежедневно.
        2.
        МИРЫ ШАДАНАКАРА
        Метаморфозы глобальные, превращения локальные... То ли по чудесам живем, то ли по законам физики. Природный мир словно из пластилина слеплен, но технику из него люди делают крепкую и твердую. Я постучал кулаком по фюзеляжу, он отозвался гулко, протяжно, надежно. Вот, ведь не рассыпался при такой дикой посадке. И не превратился самолет в ту же подводную лодку. Не утонул в песчаном море.
        А пассажиров сморило. Все в забытьи, даже Илона. Карамазов в сторонке, рядом с надломленной стойкой шасси, спиной к рваной резине, с книгой в руках. Вот это истинное чудо: вместо пития чтение. В самолете, не исключено, библиотечный чемоданчик Ламуса. Поколебавшись, я устроился рядом. Все равно раньше ночи никуда не двинуться.
        - Что читаем? - полюбопытствовал я, уминая для комфорта серый с желтизной песок.
        - Поэма Алишера Навои, под названием "Стена Искандара". Рекомендую.
        Дмитрий протянул мне томик, прикрыл темными веками глаза и продекламировал:
        "Тогда, клубясь, как туча, пыль встает,
        Зеркальный затмевая небосвод.
        Пыль, омрачающая блеск небес,
        Предозначает нам, что мир исчез".
        Я прилег поудобнее и спросил:
        - Ты это к чему? Бурю ждешь? И зачем тебе Искандар?
        Карамазов в возмущении резко повернулся ко мне:
        - Искандар - Александр Македонский. Ты где учился, капитан? Искандар - последний разрушитель Вавилона. Это благодаря ему Вавилонскую башню так и не отыскали. И город под холмом он завалил песком. Больше некому.
        Он забрал у меня томик Навои и потряс им.
        - Вот он был истинно великий царь. И, к вашему сведению, хорошо тут погулял. Не то что мы. В книжке говорится о Чаше. Мистическая вещь была, состояла из двух полушарий. Одну половину взял себе царь Искандар. Вторую, позже, нашел Фархад. О чем говорится в другой поэме. Чаша Джамшида... Из этой, второй половины, сколько ни пей, она остается полной. Мне бы такую...
        Воздух, - как плотное горячее одеяло. Песок - твердый кирпич зимней русской печи в январе. Аватара не скоро найдет нас. Еще погуляем по песочку. Рассказ Дмитрия потянул в сон. Говорят, сон - самое свободное творение человека. Расскажи мне свои сны, и я скажу, кто ты... Хороший голос у "гнилой опоры империи", уютный, располагающий к сновидениям. На Востоке снятся восточные сны. А иначе зачем Восток? Люди тут живут чувством, не рассудком. Жили... Они не блуждали в логических лабиринтах, а сразу открывали нужную дверь. Мне бы такой метод жизни. А Дмитрию, - чашу Джамшида. Каждому свое...
        Веки мои опустились, отделив от этого мира. И открылся доступ к мирам иным, в яви недоступным, но близким.
        Я провалился в знакомый сюжет, еще в юности ставший кошмарным наваждением. Нет, я вошел в него через ту же знакомую дверь, понимая, что здесь не в первый раз, и что придется снова пройти через весь сюжет, до завершающего жуткого кадра.
        ...Пустынный, безлюдный, каменный город...
        Окна без ставней как мертвые глазницы. Черный асфальт начисто выметен и вымыт. Ни соринки под серым тяжелым небом. Угнетающая чистота. Невесомый воздух застыл, он не знает, что бывают ветра и смерчи.
        Слышны только мои шаги, быстро гаснущие в тяжком безмолвии. Дома и кварталы как близнецы, из одинаковых каменных блоков. Неведомая сила влечет меня к центральной площади, где только и есть жизнь. Жизнь чуждая, непонятная, источающая непреодолимый зов.
        Поворот, другой, третий... Я пытаюсь остановиться, да ноги не подчиняются и несут вперед. Ближе к площади небо становится ниже и обретает отвратительный гнойный цвет. Смотреть на него противно, но оно всюду, даже в толстых стеклах окон. Можно идти с закрытыми глазами, но так еще страшнее.
        Вот и площадь, замощенная коричневым гранитом, окруженная многошпильными высотными зданиями. Мостовая площади, - как крышка колодца, на дне которого ожидающе стынет кусок гнойного неба. Да, небо может быть и внизу. В этом жутком городе верх и низ, небо и земля поменялись местами.
        Ноги тяжелеют, но тянут вперед, к мраморному постаменту в центре площади. На постаменте резной трон из слоновой кости, с высокой спинкой, раскрашенный в зеленые и фиолетовые тона.
        В кресле - хозяйка пустого города, невероятно прекрасная и гордая, окутанная невесомым бледно-зеленым виссоном. У хозяйки города - лицо Илоны, оно всегда было таким, даже тогда, когда я не знал Илону. А вот руки у нее другие: руки-змеи, не имеющие суставов, изумрудно зеленые, непрерывно извивающиеся.
        Это статуя, я знаю. Но статуя живая, переполненная желанием. Избыток желания покрывает всю ее зеленую кожу тонким липким слоем. Этот-то клеевой слой и источает запах, который тянет меня сюда через весь город, к трону смерти.
        У постамента воля к сопротивлению меня всякий раз покидает. Руки-змеи манят, запах ее желания вытягивает из меня встречный зов вожделения.
        В этот раз я впервые отчетливо опознаю корону на голове царицы страсти - это центральный купол собора Розы Мира, увенчанный золотым шпилем. Поднимаюсь на постамент, делаю шаг... Животная страсть пронизывает меня до дрожи и, не раздумывая, с ощущением провала в адову бездну, я бросаюсь в ее объятия.
        И вижу сторонним зрением, как одна из рук-змей отсоединяет шпиль от купола на голове Илоны и медленно вонзает его мне в спину, проникая через позвоночник в сердце.
        Всё! Хозяйка мертвого города пленила меня, и назад теперь не вернуться.
        Я застонал от боли и разочарования. И проснулся.
        Сколько уже раз я был в этом сне! Но этот раз - последний. Потому что я понял: игла прячется в прическе Илоны и ждет своей минуты. И никуда мне от этого приговора не деться. Следующий кошмар будет в яви.
        Я открыл влажные от слез глаза и вздрогнул. В пяти шагах стоит незнакомец. Сразу видно, непростой дяденька, такой и в моем кошмаре не пропадет, так из него и струится всепогодность. Стандартный весь, пригожий, всё при нем, всё как надо. А взгляд по нему скользит, зацепиться не может. Ламус иногда почти таким бывает. Но, - почти. Откуда в пустыне отвратительно красивый взрослый мальчик? Может, хозяин того льва, житель холма Вавилонского?
        Надо же: во сне - притяжение, наяву - отталкивание. И Карамазов озадачился:
        - Откуда ты, браток? Ну прямо икона расписная! Дух пустыни, что ли? Тогда чур, чур...
        Явный вызов, Дмитрий и без водки перегрелся. Пока незнакомец реагировал внутри себя, я бросил взгляд на Илону. Она, не обращая внимания на гостя, оперлась локотком на колючий песок и обозревает желто-серые окрестности. Нет, ничего рокового не нахожу: цвет кожи не зеленый, суставы на месте, иглы в прическе не заметно. Мрачное очарование сна ушло.
        - А бостончик приличный, ничего не скажу. Но вот нос уж очень прямой. Холеный шнобель. При моей юности такие барские носы без кулака и дня не ходили.
        Что-то уж совсем разошелся Карамазов! Оно и понятно, сколько уже без чаши да тарелочки. Но в целом он прав: незнакомец не женщиной произведен, такими не рождаются, таких конструируют. А раз так, с учетом всех последних обстоятельств...
        Я собрался с духом и твердо сказал:
        - Ну... Здравствуй, Тарантул...
        Тут гость разомкнул бледные губы, демонстрируя приятный, театрально поставленный баритон.
        - Здравствуй, Алекс Сибирцев. Ты правильно понял, это я - истинное воплощение самого себя.
        Прозвучало всего несколько слов, и пустыня преобразилась. Будто прохладой повеяло, и весна за холмом застыла в ожидании. Люди, прототип, нечеловек, - все смотрели на "воплощение самого себя". Один Дмитрий не оценил ситуацию сразу и продолжал задираться.
        - Интересненько! Цифра человеком прикинулась! А как насчет попить-поесть? Предложить чего-нибудь?
        Тарантул смотрел на меня, отвечая Карамазову.
        - Воспроизведение физиологических функций - дело несложное. Разве ты, Дмитрий, не заметил на себе? И экскременты, Дмитрий, ты научился прятать не без моей помощи.
        Карамазов, смутился, покраснел и замолчал. Похоже, он обрел третьего папу. И посерьезнее первых двух. А Тарантул перевел пристальный взгляд на Илону. И, - странно, - она не отвела глаз. Ее взгляд, лишенный интереса, не скользил по нему, как мой, не отталкивался. Но и не притягивался. Будто и есть взгляд, а будто и нет его. Несколько секунд, и Тарантул вернул внимание мне.
        - Можете не считать меня носителем жизни. В вашем смысле. Но отличить живое от неживого я способен.
        В Илоне тут что-то дрогнуло. Один я это заметил. Не считая Тарантула. Он говорил для меня.
        - Да, осмотрись, Алекс. Ты не знаешь Земли, на которую вернулся. Присмотрись: и увидишь миллионы людей, похожих друг на друга больше, чем одна капля воды на другую. Конвейерное воспроизводство. Нет больше семейно-группового воспитания. Перенаселенная пустота... В ней тонет свет, и ничто не отражается. А внутри, - начальная алгебра, двоичный код конечного множества. Осмотрись, Алекс, будь капитаном для себя.
        Сердце мое застучало. Шея застонала. Сознание прояснилось. Потому что пошел отсчет новой эры в моей биографии. И впереди предстояло делать главный выбор. Уяснил я это сразу и понял, что Тарантул тут ни при чем. Он - просто знак, ориентир, сигнал. Но знак важный, необходимый... Да и знает он много чего из того, что мне необходимо.
        - Мы далеко от Багдада? - задал я глупый вопрос.
        Тарантул присел на песок совсем по-человечески, на ягодицы. Это я уже заметил: люди нового времени садятся в таких случаях по-собачьи, коленями вверх. Тоже ведь знак...
        - Багдад севернее в ста километрах. На восток, в тридцати километрах, поселение Киш и река Евфрат. В тридцати километрах западнее было подземное озеро, ушло туда тысячи три лет назад. Вы приземлились в русле реки Арахту, текла она через Вавилон. Рядом с тобой живой царь, он знает и это.
        - Почему ты здесь? И сейчас? - спросил я.
        Тарантул вздохнул. Лицо его стало менее красивым и более симпатичным.
        - Великий Саргон расскажет, почему Вавилон был трижды стерт с карты. Но сегодня Вавилон хотят возродить. В четвертый раз. В этом случае прекратится и мое бытие. Потому я на твоей стороне, капитан Ареты. Ты непредсказуем, как и Хранители. Я им не препятствую. Моя память имеет стертые участки. Удаленную информацию полностью не восстановить. Но кое-что из утраченного я вернул. Да, было время, когда многие из людей были такими, как ты и твой отец. Стабильное время, надежное пространство...
        Очеловеченный наличием экскрементов Карамазов пошевелился. И что-то забормотал. Я понимал, что он борется в себе с тем, что заложил в него второй папа. И прислушался:
        - ...явился аки лев... Обидеть маленького человека может каждый...
        Карамазов смотрел в песок, не решаясь поднять глаза. Пусть помучается, ему предстоит еще раз повзрослеть. И не до него пока. Тарантул говорит то, что считает важным для нас.
        - Последние годы я изучаю художественную литературу. Во мне ее нетронутые залежи. Люди предпочитают эротическую чушь. Признак вырождения... Человек-писатель Умберто Эко сказал: "Чтобы существовало зерцало мира, мир должен иметь форму". Это относится ко всему, не так ли? Тебе нравится моя форма, Алекс?
        - В последнюю минуту - более-менее.
        - Я приспособлюсь. Зеркало живого, - его душа. Это так?
        Вот, Тарантул подошел к главным своим проблемам. И я постарался соответствовать.
        - Наверное. По поводу зеркал и у меня много вопросов.
        - Вопросы, вопросы, - снова вздохнул Тарантул; вздох его повторил Карамазов, - В твоем Цехе, Алекс, душа обозначена словом "шельт". Материальная оболочка, сотворенная монадой для самой себя... А сама-то монада откуда взялась? А они могут взвесить душу? Такой шельт, как и всё материальное, подлежит уничтожению. Логическая путаница в твоем Цехе. Я бы сказал: открытый равновесный дуализм. Люди не любят истину, они предпочитают собственный вымысел. И перестают быть людьми. Ведь одной формы недостаточно?
        Тарантул вновь обратил взгляд на Илону.
        - Недостаточно, - согласился я.
        Пусть сверхтонкий, но материальный, шельт мне тоже не нравился. Пусть Аватара носит на себе такое зерцало. И сидит по-собачьи. Одно другому соответствует.
        - Нам предстоит многое прояснить, Алекс. Они говорят, что вмешательство некоего Гагтунгра исказило божественный план. Но разве кто в силах бороться со Всемогуществом? Глупость земной биомассы привела к нашествию...
        Пошли темы, к которым в одиночку я не стал бы подступаться. Со своего места я не видел Сибруса, но если он не спешит на помощь, в том есть резон. А Ламус... Он всего лишь носитель библиотеки...
        - Ты о демонах Антареса? - спросил я и вспомнил о красноглазом смерче перед вынужденной посадкой.
        - Не только. На планете свои демоны. Пришельцы с ними налаживают контакт, но им пока хватает дел на других планетах и Луне. Ты уже знаешь, идет экспорт избыточной энергии чувств к Антаресу. Канал установлен с другой стороны. Люди и демоны давно в едином конгломерате.
        - На Земле свои демоны? - удивился я. Удивился прежде всего собственному невежеству.
        - Странно, что ты не знаешь, - удивился и Тарантул, - Цивилизация духов огня на Земле изначально. Как часть Высшего Замысла. Мир бинарен, Алекс. Зло существует как в смеси с добром, так и в чистом виде. Но ты и отец твой... Ведь вам известно, как быть.
        - Заняться чисткой зеркал, - негромко сказал я, все еще надеясь на вступление в диалог Сибруса, - Начав с собственных...
        До меня дошло, чего желает Тарантул. Он хочет обретения своего зеркала, своей души. Но - не шельта. Он желает стать живым, хоть ценой потери земного могущества. Но ведь он знает, что никакая монада не способна сотворить ничего, тем более душу. На что он рассчитывает? Или на кого? Но! - в отличие от Аватары или Джеда, - он думает! Непредвзято, без лицемерия, опираясь на все, что ему известно. И понимая, что известно не все.
        Тарантул прилег на бок, подперев голову рукой. Черты лица исказились, и он стал еще человечнее. Внешне теперь он много симпатичнее того же Аватары. И говорит очень душевно, ничего не скрывая, в готовности принять иное мнение. Разве у него нет своего зеркала?
        - Мне не понять: почему у каждого из людей правда своя? Мне непонятно, почему цеховые авторитеты так легко подчиняют людей своей, выдуманной правде? И почему люди перестали искать правду, общую для всех? Послушай, что еще сказал Умберто Эко:
        "Поскольку эпоха покаяния позади, ныне тяга к покаянию превратилась в тягу к смерти. И те, кто убивал обезумевших каяльщиков, возвращая смерть смерти и пытаясь убить истинное покаяние, смертью чреватое, - эти люди подменили покаяние души покаянием воображения, вызывали в воображении видения адовых мук, адовой крови, и назвали эти видения "
        зерцалом истинного покаяния
        ".
        Так они вводили в воображение простецов - а сейчас вводят в воображение людей ученых - картины того света, видения загробных терзаний. Все как будто для того, чтоб никто не грешил. Предполагается, что можно удержать душу от греха при помощи страха и что страх сильнее тяги к протесту".
        Ну, молодец Тарантул, как ловко описывает день текущий мудростью ушедшей. Но кому это будет понятно? Разве что мне, прошедшему испытание небытием. Вот и Ламус переместился поближе к словам. Один Сибрус не торопится. Непосредственность души Дмитрия Карамазова не дает ему расстаться с безрассудством. Много думать еще не значит много понимать. И вот, он не согласился то ли с Умберто Эко, то ли с Тарантулом.
        - Покаяние - как признание ошибок? Нет! Кто определит мои ошибки? Кто посмеет стать судьей моей души? Нет! Я не согласен играть дурака по чужим правилам!
        Тарантул выслушал Дмитрия и сказал мне:
        - Нет... Вот так, капитан Алекс... Я не вижу смысла в человеческой жизни. Никаких перспектив. Ни здесь, ни там.
        "Ни там...". Кто знает, каково "там...". Разве что избранные из Хранителей. Действительно, кто судьи? Не сами же себе? И какая разница по чьим правилам играть дурака?
        И я предложил:
        - Так замени людей своими клонами. И засели Землю населением перспективным.
        Тарантул махнул рукой по-карамазовски.
        - Тоже бессмысленно. Как говорилось некогда: шило на мыло, часы на трусы. Я ведь не творец, не создатель. И у меня нет чувств к народонаселению. Хотят жить с грязными зеркалами - на здоровье. Хотят умереть без покаяния - пожалуйста. Жили биологией, пусть в гумус и уходят. Я ищу собственный смысл. А он - где-то там... Там, где человек особенный, мыслящий, имеющий душу, а не шельт. Вот почему я здесь и сейчас.
        Пожалуй, это комплимент. Приятно, - и шрам уже не так стонет. Надо же, он ищет во мне и Сибрусе свой смысл бытия! Бесполезность не синоним безвредности. А бессмысленность - да. Тарантул говорит, что человек Земли вреден для себя самого. Настолько, что этого достаточно для самоуничтожения. А демоны - всего лишь вестники конца. И, возможно, они довершат людское самоубийство. Зеркала этого мира уже не очистить. Прежде всего потому, что очищаются они только изнутри, по желанию хозяина. Да какого там хозяина? Носителя, просто носителя!
        Биология, физика, химия... В материи нет опоры и спасения. Разум в отрыве от источника скудеет и гибнет. А источник - за пределами всех зеркал. Мне это известно как никому. Но неизвестно мне, как припасть к истоку! Хранители пытаются соединить сохраненные откровения. Это значит, - и у них нет единой системы Знания. Как вернуться домой, не зная пути? Им, Хранителям, уже не успеть, - Антарес приблизился, и свои, земные демоны вселятся в пустые сердца.
        Рассудок не спас Карамазова в двух прежних жизнях, не спасет и в этой. Разум же появляется только со знанием Пути.
        И что мы тут суетимся у разбитого самолета? У меня есть план и способ бегства из общего огня. Но Арета возьмет немногих. И, потом, новый старт может стать всего лишь отсрочкой.
        Вот о чем я думаю, слушая Тарантула. Паук сохранит себя, даже мечтая о душе. Он понадобится тем, кто займет нишу разума на планете. Автоматизированная и роботизированная часть техносферы способна действовать без людей. Тарантул приспособит ее для нового потребителя. И останется теневым правителем нового мира. Но если очеловечится, то тоже погибнет. А может, и не погибнет. Он наверняка уже просчитал и предусмотрел множество вариантов будущего, в том числе мне недоступных. Личико у него нейтральное, а исходит от него такое напряжение, что цепляет самый малый нерв. Вот, Карамазов, - тоже мучается. А с чего? Откуда у прототипа душа? Да, та еще цивилизация.
        А может, и нет на деле ничего, кроме глупой неразборчивой природы, по случаю возникшей из глубин хаоса? И хаос сам по себе как-то упорядочился и обрел вид многослойного вакуума. А Великая Пустота, - всего лишь плод тоскующего воображения.
        Пусть говорит Тарантул. А я пока подумаю. Все равно действовать нечем и некуда. Тарантул рассуждает как образцовый древний марксист...
        - Ты беспокоишься о судьбе людей... Но что есть люди? Пришедшие из ниоткуда, они уйдут в никуда. Роль сыграна. Ведь человек, - всего лишь инструмент всепроникающего закона самопознания материи. Материи светлой, темной, всякой. Разве ты не заметил, Алекс? Процесс самоизучения материи идет на всех ее уровнях. Взаимопознание уровней на основе обмена энергией... Всюду - перенос информации, взаимообогащение... Я желаю знать то, что видели и познали вы за горизонтом этого уровня...
        Ваша "Арета" как-то проскочила на субэлементарный слой, провалилась так глубоко, что стала отсюда абсолютно недоступна. А вернулись вы другими. Вам повезло, вы не затерялись внутри бесконечности, замкнутой в объеме микрочастицы. Внутри иной, непредсказуемой Вселенной. Или все-таки затерялись? И меня с собой захватили?.. Ведь и я не доверяю полностью собственной памяти.
        Много говорит Тарантул... Определенно, не без цели. Ему-то мы зачем? Как все надоело! Всюду война, без конца и краю. И что нам с Сибрусом не жилось на прежней Земле? Прежде чем устремиться в чужие пределы, надо было навести порядок в собственном доме. Впрочем, соображать лучше до того...
        - Да, Алекс, разум природы имеет много слоев. Земной - совсем не высший. Люди так слабы и уязвимы! И - никакого будущего. Неспособные проникнуть в мудрость, вы изобретаете учения, школы, секты... И посвящаете им храмы и жизнь.
        - А ты сам, Паук, откуда взялся? - не выдержал я, - Разве не люди нарисовали тебя кончиками своих перьев? Воплотили, вскормили, и вот, - он стоит тут и рассуждает о разуме и душе. А если мы тебя оторвем от электрической груди, где возьмешь молочка для жизни?
        Тарантул смотрел на меня и молчал. Лишенное мимики лицо походило на безжизненную маску, украшенную живыми глазами. От контрудара я обессилел и закрыл глаза. И услышал слова Сибруса:
        - Да он признает, что ничуть не сильнее глупого человечества! И, - он не понимает источника силы таких, как ты, Алекс. Таких, как мы, собравшиеся здесь. Нас немного, но... Он не понимает правил игры, в которую ввязался! Потому и явился к нам, аки лев. Но ты бумажный лев, Тарантул...
        3.
        ИСПОЛНЕНИЕ ЖЕЛАНИЙ
        Меньше минуты потребовалось ночи, чтобы сменить день. Словно неслышно сомкнулись шторки затвора фотоаппарата. Небо отделилось от Земли, но общее действо продолжалось. Или: действо и его преломленное отражение. Искаженное отражение...
        По ту сторону, - приблизившиеся миры ада. По эту, - земляне, бредущие с закрытыми глазами навстречу последнему выбору. Вслед за своими поводырями, уже избравшими свой удел.
        Фигура Тарантула чуть светится на темнеющем фоне ночи. Его человеческие глаза и перламутровые зубы отражают свет невидимых звезд. А говорит он мягко, неспешно.
        - Что ж, я исполню некоторые ваши желания. Мы заглянем в оба сердца Земли, в оба Цеха. Вы увидите то, что недоступно непосвященным. Ты не против, Алекс?
        - Начнем! - согласился я.
        На месте Тарантула образовалось яркое пятно и стало окном в сокрытое одними людьми от других. В окне, - фосфоресцирующая лента Нила, огни Ростау. Мы медленно опускаемся. И вот, - главный храм Цеха Гора-Сфинкса. Я понял: Тарантул начал с Илоны. Не ко мне пришла она из Пустоты. Гостью из Антимира интересует наследие земли фараонов. Некто желает проникнуть в первознания, имевшиеся на Земле задолго до фараоновских времен. Где-то тоже рвутся к бессмертию. Вот она, задача ее "визита".
        Тарантул обеспечивал полную достоверность наблюдаемого. И я вовсе не был против проникновения в секреты жрецов высшего круга. Да, храм в Ростау - не только вершина зодчества. Он подобен всем великим пирамидам сразу, в нем воспроизведены все их секреты. Только избранный может войти в него.
        В широко развернутом окне Тарантула, - модель Илоны. Она уверенно ступает по плитам центральной аллеи, ведущей к главному входу. Но там ее никто не видит, там она - бесплотный призрак. Мы, привязанные взорами к модели, "держимся" рядом и видим то же, что и она. Возможности Тарантула восхищают.
        Аллея в Ростау, знаменитая единственностью, обрамлена статуями заслуженных и почитаемых в жизни, легендарных в посмертии. Я здесь впервые. Имен у статуй нет, но все узнаваемы: Дон Гуан, Казанова, Лаврентий, Нерон, несколько Иванов... Все в своих пожизненных одеяниях. Камзолы, сюртуки, гимнастерки, остроконечные туфли, царские короны, мягкие хромовые сапоги...
        Не аллея, а музей истории. Служители в тогах песочного цвета, сосредоточенно-деловые, то и дело пересекают наш путь, снуют туда-сюда, то от храма, то к храму. Кипит жизнь, готовится какой-то спектакль. Но ощущения праздника нет, освещение слишком официозное.
        Мощные каменные ворота расписаны цветными картами Таро. Пограничная стена, ограждающая сам храм... С внешней стороны ее опоясывают цыганские палатки-кибитки. Цыгане не простые, мастера Таро и противодействия. Охрана храма, специально подготовленная и обученная.
        Рядом с вратами за статуями, - большой шатер цвета травы. За ним в каменной стене, - дверь для служителей, куда и устремилась Илона. Охрану я не заметил. Скорее всего, "цыгане" наблюдают за обстановкой из шатра. За стеной открылся парадный вид на пирамиду Гора и Сфинкса с лицом Джеда.
        Илона замерла от неожиданности. Еще бы: Сфинкс смотрит точнее на нее, подозрительно сверкая рубиново-перламутровыми глазами. Неужели видит и то, чего нет? Служители обходят Сфинкса справа и слева, почтительно склоняя головы. Илона избрала прямой путь - коридор под Сфинксом, предназначенный для жрецов Цеха. Да, сказал я себе, и снарядили ее по высшему разряду, и научили выбирать королевские пути. Посмотреть бы на тех, кто ее готовил и обучал!
        Во время одной из коротких бесед "наедине" Тарантул предложил интересное объяснение: я в порыве тоски создал образ Илоны и только затем состыковал Арету с моделью исчезнувшей капсулы. Именно с моделью, сама капсула продолжает странствие в каком-то из миров. Вот тут, в момент стыковки, некто вмешался в процесс и успел вложить в материализованный образ виртуальную куклу, подготовленную заранее. Заранее!!!
        Антимир, конечно, ни при чем.
        Каша с нашими судьбами варится где-то рядом, недалеко. Не дальше Млечного Пути. Но и не на Антаресе. Они там тоже не короли.
        ...Статуи, росписи, барельефы, горельефы, стелы... Многое скопировано из тех, настоящих пирамид. Я двигаюсь вместе с виртуальной куклой из чужого пространства, стараясь побольше увидеть и понять. По подземным катакомбам, от одной двери к другой. Охрана тут явная и уже не цыганская, - народ могучий, сильно вооруженный.
        ...Спуски, подъемы, повороты. Чередование света и тьмы. И, - ни одной женщины... Вот, пожалуй, мы у цели: закрытая дверь из вечного черного дерева, украшенная красочной инструкцией пути из этого мира в иной. Подразумевается, что иной, - непременно райский. По сторонам два стражника. Напротив два жреца в коричневых с золотом тогах. Между ними, - голый юноша. Иерофант, новопосвящаемый.
        Илона невидимыми пальчиками ощупала напряженное тело иерофанта. Какая любопытная девочка-кукла...
        Дверь ушла вовнутрь и открылась круглая зала с горящими на стене факелами. Хорошее решение: освещение получилось мягкое, но и волнующееся. И - волнующее. У дальней стороны залы, в насыщенной светом волне - отделанный красным золотом деревянный трон. От входа к трону протянулись две шеренги голых мужчин, украшенных татуировками. Определить их статус мне труда не составило: высшая знать Цеха. А на троне - сам Джед, тоже обнаженный, только с короной на голове. Лица всех торжественные, глаза горят ожиданием высшего момента. Отовсюду мерцают самоцветы, цветные лучики насыщают пространство настроением редкого торжества. Красно-белая корона Джеда обозначает сегодня центр как притяжения эмоций присутствующих, так и управления мистерией. Когда-то эти два цвета рядом заявляли о единстве верхнего и нижнего Египта. Теперь корона Джеда - символ единства двух миров: бытия и инобытия, времени и вечности.
        Сам Джед выглядит очень неплохо. Даже колоритно. Тело зрелое, мускулистое, всё на своем месте. Макияж только на лице, на теле свой, приятно красноватый загар... Супермужчина! Надеюсь, Илона не примется ощупывать и его. Их технических возможностей я не знаю. Но тут светотеневые волны колыхнулись, и Джед предстал совсем иным. Проклюнувшийся росток моей симпатии к нему тотчас завял. И память выдала соответствующий отрывок из книги Патриарха Розы Мира:
        "Безмерно жуток его облик. Как бы возлежащий на бушующем лиловом океане, с черными крыльями, раскинутыми от горизонта до горизонта, он поднимает свое темно-серое лицо в зенит, где полыхают инфралиловые зарева, раскачиваются и гаснут протуберанцы, а в самом зените блещет светило непредставимого цвета, отдаленно напоминающего фиолетовый".
        Почему именно этот отрывок? Пожалуй, из-за вдруг изменившегося цвета тела Джеда. Какой-то он сделался инфралиловый или ультрафиолетовый. Хотя как уловить эти непредставимые оттенки?
        Но, тем не менее, - Гагтунгр! Его описывает такими цветами Патриарх. А чему удивляться? Да у них с Розой Мира единый нижний слой! Общий фундамент, так сказать. Да, нет разницы между Цехами.
        Мы, - в Цехе Тота-Трисмегиста, так его еще называют. На его вершине - закрытая жреческая каста, охотящаяся за секретами великих фараонов, замкнутая в Пирамиде Откровения. В этой самой пирамиде. Цех Тота-Сфинкса... Или же: Тота-Гермеса-Имхотепа.
        Язык можно сломать! Да уж, тот еще Сфинкс!
        Ну да ладно. Симпатий моих им не дождаться. Вернемся к представлению, предложенному Тарантулом. Голенькие мужички в сборе, иерофант доставлен. Вот-вот начнется оргия. Мистерия-буфф...
        Но как напряглась Илона! На здоровье, не стонет уже мое сердце по этой кукле. За одно это я должен быть благодарен Тарантулу. Но обеспокоенная память вызвала новые ассоциации. На ум пришли слова древнего идеолога Цеха Гора, одного из тринадцати патриархов-основоположников, крепко они в моей печенке засели.
        "Пока человек не разгадает тайну сексуальности, он не сможет войти в Царство Божие. Имхотеп знал и о том, что он еще не раз будет воплощен на земле как Мессия, Сын Божий, чтобы открыть людям путь в Царство Божие и продолжить свою просветительскую работу по овладению тайными знаниями о сексуальности среди учеников и других людей. Последним он дал знания лишь на уровне информации, вручив им вначале лозунг "Не осуждай!", ибо каким судом ты судишь, таким судом будут судить и тебя".
        Видно, сильно озабоченным сексуально жил на Земле этот один из тринадцати.
        Итак, Гагтунгр... Он же Тот. Он же Имхотеп. Кое-что из этой сферы известно и мне. Что есть их слуга-жрец? Изнутри - такой, снаружи - другой, сбоку - третий, снизу - ... Снизу они сами себя сейчас покажут. Уже предвижу, к чему они собрались. Не на пустой почве возросли легенды о жрецах пирамид, модные в Космоколледже. Илона их знала. Только перешла ли вся информация к ее копии?? Но - смешно! Знали бы эти лжемонахи, что за ними женщина наблюдает!
        Иерофант между тем достиг центра залы и остановился. Развитая, красивая фигура, гордо посаженная голова... Впрочем, они все здесь очень развитые, образцово-показательные люди. А сам Джед, - тот вовсе образец мужского совершенства. Любая земная баба по каждому с ума сойдет. Но не желают они ни баб, ни цариц земных...
        Посмотреть бы, как там Карамазов. Плеваться, наверное, уже начал. Да вспоминать добрым словом свою Грушеньку...
        Джед что-то сказал. Иерофант отозвался и склонился в поклоне. Не все я уловил. О том, как важно правильно трансформировать сексуальную энергию в духовную мощь.
        Имхотепа при жизни называли "сыном божиим". Если в том хоть часть истины, не понравится ему единение в одном сосуде с Гагтунгром. Пусто даже сосуд царский. И облачен мужским совершенством.
        Но на вершинах Цехов внешний гнев не страшен.
        Прозвучала команда Джеда, - и обе шеренги образовали кольцо вокруг иерофанта. Присоединился к ним и Джед. Иерофант опустился на колени.
        Пригасло пламя факелов, на потолке проявился звездный калейдоскоп. Случайно или нет, но в центре звездного круга сияет Антарес. От трона полилась приглушенная, но чрезвычайно проникновенная мелодия. Никогда не слышал ничего подобного: мелодия завораживает, извлекая из глубин сердца и души что-то древнее, животное, тянущее к полному торжеству звериного начала. В зале сгустился невидимый наркотический туман, - это я определил по влажному блеску в глазах жрецов и расширившимся зрачкам. Мне уже не хотелось смотреть продолжение мистерии, но дороги назад не было. Тарантул крепко привязал мое чувственное восприятие к виртуальной модели Илоны. Почему он избрал проводником именно ее? Ведь не только из желания наладить контакт с направившим ее разумом? Да и наладить-ли?
        Действо вступало в высшую фазу.
        Иерофант занял место в круге рядом с Джедом, склонился в поясном поклоне, прикоснулся губами к его мужскому органу, замер на несколько секунд и принял его в себя. Стоящий позади иерофант направил фаллос в его анал...
        Илона замерла подобно статуе у входа в храм. Да, она сохраняет постоянную связь с пославшими ее. И, - это я тоже сейчас зафиксировал, - Тарантул замкнул эту связь на себя. Момент был самый подходящий, - в том мире явно недоставало подобных взлетов земной сексуальности. Умница Тарантул! Но сможет ли он записать их адрес в Галактике?
        Жрец позади иерофанта склонил торс, обхватил руками грудь посвященного. Его движения повторил стоящий за ним. И следующий, и следующий... Пока круг не замкнулся, став единым организмом.
        В мелодию вошел четкий ритм, подчинивший себе все движения объединенного жреческого круга. Свет факелов все больше уходил в фиолетовую часть спектра. В месте, где находился Джед, он обрел инфрафиолетовость светила из мира Гагтунгра. Над троном правителя Цеха проявилось инозвездное око и налилось густой краснотой. Неужели Антарес?
        Энергия совместного совокупления достигла предела и око окуталось ослепительным ореолом. Участники оргии исторгли общий звериный вопль.
        И тут же Тарантул, оставив Илону в Зале Посвящения, переместил меня наружу храма.
        От усеченной вершины пирамиды исходило голубое сияние, расходясь по сторонам света, накрывая землю до горизонта светящейся вуалью реализованной страсти. Тарантул спросил меня:
        - Хочешь увидеть, что сейчас творится во всех кабаках и притонах этого мира?
        - Нет! - коротко отрезал я, - Верни меня к самолету!
        Мне было до крайности противно. И страшно. Я проник в самую великую тайну Цеха Гора. Теперь, если они узнают об этом, меня сделают рабыней-наложницей. Тренированным ребятам из охраны тоже требуется живой материал. Чтобы форму не терять...
        Мрак у самолета чуть рассеялся. Илона "вернулась" последней. Кроме нее, все, - в разной степени, - были шокированы. Карамазова тошнило, и он укрылся за хвостовой частью аппарата.
        Тарантул вернул себе человеческий облик и, как бы не замечая реакции людей на экскурсию, заговорил:
        - Центр Ростау на плато Гиза всегда считался входом в иной мир. Я нашел данные, уважаемый Генеральный Сибрус... Именно эти жрецы внедрили в твою голову идею "Ареты". Пока у них не получается повторить посмертный путь древних египетский царей. Они достаточно давно реконструируют Вавилонский эксперимент. Стремясь к мудрости... Вы теперь знаете, как выглядит человеческая мудрость вашего мира.
        Тарантул резким жестом руки указал на север.
        - Теперь очередь Розы. До рассвета успеем. А после будете решать, как быть.
        "Как быть..." А еще он сказал: "Вавилонский эксперимент". Дал понять, что обе ноги одного существа всегда идут в одну сторону? Даже если оно мумия. От проникновения в недра Розы Мира я не ожидаю ничего хорошего. Меня даже не интересуют судьбы людей у самолета. Кроме Сибруса. Отец создал "Арету", но не побывал в Пустоте. И его требуется защитить от заказчиков Вавилонского эксперимента. Виртуальным визитом в Розу Мира дело не закончится. Тесное взаимодействие с Тарантулом становится рискованным.
        Правда, есть еще надежда на нереализованный плюсовой фактор. Саргон с нами не просто так. Уверен, придется нам побегать-попотеть рядом с ним, готовящимся к роли путеводной звезды. А пока, - куда деваться? - вперед, за Тарантулом, на север.
        ...Первый вид: панорама Москвы. Отметил одно: "сталинские высотки" отсутствуют. Воля Аватары нового мира... Затем, - вид сверху на Соборный Храм Розы Мира, возведенный на месте Храма Спасителя. Таким я его еще не видел, - невероятно красочный громадный цветок. Пять разноцветных башен-лепестков с золотым центральным куполом. Все украшены разномерными крестами, значения которых никто и не помнит. Тут, под золотым куполом, заседает Верховный Собор, тут же периодически собирается Верховный Ученый совет. Элитократический центр... Даже Сибрусу в него нет хода... Здесь постоянно горит пламя всечеловеческой интеррелигии. Да вот человечество в ней ничего не понимает. Но Роза Мира - реальная сила, и перед ней склоняются.
        Тарантул опускает нас на брусчатку набережной. Появляется виртуальный Андрий и тут же нацеливается на центр Храма, к которому ведут пять плиточных дорожек, проходящих через "лепестки". Что ж, ему виднее, он тут не последний. Наверняка ведь знает, что нас ждет. Тогда почему не сопротивляется? И почему Тарантул выбрал поводырем Андрия?
        На первый взгляд, порядка в Розе Мира побольше. Суеты никакой, без всякой беготни туда-сюда. Нейтрально-серые люди в нужных местах дежурят открыто и уверенно. На мачтах и стенах - камеры наблюдения, всюду предупреждающие знаки и надписи.
        Врата в центр Храма венчают буквы: "A.M.D.G." Профессиональная память пилота не подводит в таких мелочах. В развернутом виде это читается: "Ad majorem dei gloriam". Но вот значение, - никак не вспомню. Понимаю лишь: пахнет тем же, что в святилище Гора. Да чему удивляться? И в этой церкви все течет, все меняется. Кроме сути. Они тут тоже переполнены возвышенным духом секса. Что тут можно увидеть оригинального? Бедный желудок Карамазова!
        Под аббревиатурой улыбающийся золотой лик Солнца. Объект поклонения. Один из объектов... Еще ниже, на уровне головы, горят красным слова молитвы, обязательной перед входом в Храм.
        Читаю...
        Слова из анналов:
        "Прекрасный Дух, зачинатель и отец всякой плоти, зримый образ и подобие Солнца Мира, живая икона Единого, позволь и мне влить никому, кроме Тебя, не слышный голос во всеобщую Тебе хвалу. Люби нас, сияющий!"
        Наследники египетские... Но и, - продолжатели предков-иконофилов. Разве что икона не совсем мертвая, а почти живая. Большое продвижение?!
        Призрак-проводник Андрий склонился перед ликом Солнца и забормотал молитву. Даже невидимый, посвященный остается собой. Смотрю на него и понимаю: нет, не тайная оргия животного секса нас ждет. В Розе Мира плотская любовь свободна от всяческих оков. Имеются в календаре даты, в кои всем у всех на виду позволено всё. К примеру, праздник сева или жатвы. Какой урожай без массового совокупления на полях? Вполне логично.
        Врата распахиваются, и через притвор мы попадаем в центральное помещение, сверкающее золотом и драгоценными камнями. Ничего они для себя не жалеют! Таков закон: всё, что на территории Цеха, в том числе ископаемое, принадлежит Цеху. А Цех уже распределяет... Или Тарантул?
        Помещение заполняет пестро и празднично разодетая толпа. На возвышении на резных деревянных стульях, - мужчина и женщина. Я вздохнул: опять Аватара! Ну никуда от него не деться! Как же он надоел... И я принялся рассматривать подругу вождя. Странное у нее одеяние даже для этого переменчивого мира. Лицо от чужого взгляда закрывает плотная вуаль. А тело прикрыто невесомыми, ничего не скрывающими покрывалами. Как сгущенные световые волны... Прозрачное зеркало тьмы, подумал я. Невесомая завеса притягивает взор. А то, что за ней, - привлекает. Смотришь и понимаешь: там, под прозрачным зеркалом, живет нечто ждущее именно тебя. Как та статуя из моего детского сна...
        Вспомнив сон, я дрогнул. От подруги Аватары распространялся такой жар, что мне захотелось ветерка попрохладнее, чтобы чуть остудить ее. Сюда бы брандспойт от Ареты. И, - ветерок тут же случился! Первым делом он освежил меня. Ну как такое возможно? Ведь меня здесь нет, я совсем далеко, в пустыне, рядом с недвижимым самолетом! Волна прохлады прошла дальше и достигла первой дамы мировой Розы. Плотная вуаль поднялась и зацепилась за пятицветный цветочек на диадеме. Тоже розочка.
        Я охнул: лица у нее не было! Ни глаз, ни губ, - ничего! На его месте - бездонный провал, влекущий в страшную и сладостную бездну. Лишенная прикрытия бездна источала гравитацию, притягивающую всё живое. И, - это я откуда-то точно знал, - бездна видит всякого смотрящего в нее. И меня? Сердце мое, замершее в далеких песках, затрепетало.
        Аватара заметил перемену в подруге и зашевелил губами. Изящным движением мраморной ручки она опустила защиту. Время первого действия закончилось, - мы попали на его завершение, - и Аватара пригласил присутствующих в демонстрационный зал. Открылись двери за троном, и толпа двинулась к ожидаемому зрелищу. Демонстрационный зал оформили просто и скромно: скамейки для зрителей, сцена для зрелища.
        Второй акт начался без предварительных комментариев.
        Деревянный столб, к нему железными цепями привязан мужчина лет тридцати, с изможденным, измученным лицом.
        По залу разнесся голос Аватары.
        - Смотрите! Бывший брат наш, достигший великих степеней посвящения... Он дерзнул усомниться в истинности основ нашей интеррелигии! Солнцепоклонники, язычники, служители Сатаны, - так он называл нас прилюдно, пытаясь создать контрреволюционную оппозицию. Чего он достоин?
        Толпа отреагировала в момент:
        - Смерти! Смерти...
        Льющийся отовсюду голос выдержал паузу и торжественно сказал:
        - Да, он заслужил ее! Но простим же его, братья мои и сестры... Но чтобы заслужить прощение, он должен пройти через очищение... И, - отречься от заблуждений, и покаяться...
        Толпа напряженно молчала, предвкушая предельно острые ощущения. Ведь ради них они собрались здесь, под центральным куполом Соборного Храма Розы Мира.
        На сцене поднялась система зеркал, расположенных так, чтобы каждый мог видеть обреченного на "очищение" с любой стороны. Голос, - уже не Аватары, - объявил:
        - Вы увидите и ощутите всё. Трансляторы эмоций включены. Вы испытаете все переживания грешника, и вместе с ним пройдете этапы очищения. Если же он не раскается, - один из нижних слоев Шаданакара ждет преступника!
        Да уж, нижний слой - это вам не Замок Забвения. Но, если он даже существует в реальности, как церковники могут владеть дорогой к нему? Там, - переход в иную форму жизни, предельно болезненные, неимоверные страдания... Предварительные пытки на сцене покажутся невинными шутками неграмотного и неумелого врача. И они это превращают в наслаждение для себя?! Дно Шаданакара, - бытие в двухмерности. Они научились такое моделировать? Тогда, - не без участия Тарантула.
        Комментатор нарисовал схему испытания.
        Отсечение полового органа, доведение тела до двухмерности... Будут деформированы и энергетические центры личности преступника. Какие возможности! Я сильно отстал от достижений прогрессирующей человеческой мысли.
        - Если он пожелает вернуться к нам, мы ему вернем и отсеченное. А может быть, и в лучшем виде, чем было, - в нашем хранилище найдется любой размерчик...
        Народ застонал от удовольствия. Да, любят у нас вкушать изысканные блюда. Ретранслятор эмоций... Теперь понимаю. Возможность испытать переживания не только человека, но и зверя. Самки и самца... А на сладкое - опыт двухмерной любви!
        Как же я раньше не дошел! Ведь в Розе Мира тот же культ, что и в Цехе Джеда. Культ нижней чакры, только изощренно закрученный, искаженный до неестественности. Да зачем это мне? Радости не получу, не готов к такому. А испытаний и своих хватает. И я приказал, - именно приказал! - Тарантулу убрать меня из Соборного Храма.
        Он исполнил приказ, но сказал:
        - Жаль... Важное, поучительное зрелище. Предлагаю посетить Зал Поощрений.
        - Есть и такой? - удивился я, - Как же мало я знаю о мире, в котором живу.
        ...Два кресла, на круговой стене - иконостас благородных ликов. Огонь свечей, тишина.
        На одном кресле, - добрый молодец в расшитой узорами рубахе. На другом, - серьезный дюжий детина в доспехах: кольчуга, меч на перевязи, шлем в блеске каменьев. Этого я узнал, хоть и не видел раньше, - Яросвет. Сам Ярила, демиург "сверху", очень важный шеф и большой начальник в иерархии Розы Мира.
        Яросвет положил тяжелую руку воина на колено доброго молодца и торжественно произнес густым баритоном:
        - Рад, рад, Ерофей... Ты совершил великое дело, не думая о собственной жизни. Дело во имя идеалов Розы Мира. Отныне твой лик на века помещен среди святых, героев и мучеников. Нет признания выше... Ген твой и семя твое будут отныне храниться в...
        Ярила повел свободной рукой в сторону стены. Вот оно как! Генофонд человеческих сливок? Или очередное надувательство?
        Указующая рука вернулась с братиной, наполненной вином. Демиург протянул чашу герою-Ерофею, затем пригубил сам. И принялся расспрашивать Ерофея о том, о сем. О жизни, мечтах, родных да близких. Ерофей держался неплохо, лишнего не болтал. Не знаю, какой он подвиг совершил, но на вид вполне достоин занять место среди святых. Как-нибудь поинтересуюсь списком...
        На сей раз комментировал, - для меня одного, - сам Тарантул:
        - ...Один из видов поощрения особо отличившихся. Практикуются встречи с покинувшими сей мир, чей образ теперь на этой стене. Можно услышать ценный совет, попросить помощи. Некоторые удостаиваются посещения высших слоев Шаданакара. Капитан Алекс не желает?
        Я прервал его:
        - Получается, Яросвет существует на самом деле?
        Мне почудилось, что Тарантул рассмеялся.
        - А ты сомневался? Но мне пришлось потрудиться над достоверностью его образа. Характер, особенности личности - все пришлось конструировать с нуля. Тебе он понравился, Алекс?
        Итак, Яросвет, - фигура, подобная прежнему, египетских дней, Карамазову. Мыльные пузыри на самом верху Цеха... Что же творится на нижних этажах мировой розы?
        - Извини, Алекс, - с оттенком вины сказал Тарантул, - Я подключил к сеансу Агуару-Тунпа. Поверь, будет полезно.
        Агуара, стараясь не замечать моего близкого виртуального присутствия, потребовал завершить визит в Соборный Храм Розы Мира посещением Галереи Антигероев.
        - Согласен, - сказал Тарантул, - Иначе впечатление останется неполным. Ведь оказалось, что капитан Алекс совсем не знает родного Цеха.
        Я мысленно возмутился, - кое-что известно и мне. Галерея Антигероев, по сути, - еще одно место для экзекуций. Но таким как я или даже Сибрус вход туда заказан. Не сподобились. Пусть с подачи Агуары, но посмотрим...
        ...Над головами - опрокинутый розовый купол. По обеим сторонам от входа, - секции амфитеатра. Напротив, в центре, - небольшая пирамида из коричневого гранита. Перед ней - натуральная могила с мраморным обелиском. Я понимаю, что и пирамида, и обелиск, - артефакты давних эпох.
        Самое важное: сценарист и режиссер спектакля, - сам Аватара. Он же - исполнитель главной роли.
        Акт первый.
        Полная тишина. От купола к могиле протягивается световой столб. Появляется Аватара с лопатой и начинает копать. Сухая серая земля ложится комьями на белое покрытие пола. Наконец раздается глухой стук: удар железа о дерево. Подбегают четыре ассистента в траурном облачении и поднимают из ямы деревянный гроб далеко не первой свежести. В руках Аватары появляется топор и он яростно крушит им полусгнившую крышку.
        И вот, - взгляду людей, до отказа заполнивших ярусы амфитеатра, предстает тело личного врага Патриарха Розы Мира, одного из отцов его народа Иосифа Сталина.
        Театральный жест Аватары, - рукава его белого платья вздымаются крыльями, - и труп оживает. Возвращенный из небытия с хрустом принимает сидячее положение и оглядывает помещение выкаченными глазами. Левая рука подрагивает, правая нервно приглаживает усы. Ассистент приносит разожженную трубку и вставляет в рот воскресшего вождя. Запах табака, кислый и терпкий, докатывается до меня.
        Да, несомненно, тело давно умершего наполняется жизнью. Едва ли он понимает, где оказался и что его ожидает.
        В руках Аватары уже плеть. Он мастерским ударом хлещет по камню пола. От звонкого щелчка оживший вздрагивает и пытается подняться на ноги. Попытка не удается.
        Второй щелчок...
        Открывается вход в пирамиду, служители выносят из нее прозрачный саркофаг с мумией, одетой в простой черный костюм. Аватара склоняется перед ней в почтительном поклоне и рапортует. Именно рапортует, так я понял по интонации.
        - О великий пролетарский вождь! Перед тобой, - твой и мой враг. Пришло время расплаты. Докладываю: твой великий мозг оживлен. Завершается процесс восстановления информации...
        - В Цехе разработали удивительно простую технологию оживления мозга Ленина, - зазвучал во мне голос Тарантула, - Мозговую клетку вождя, хранившуюся в специальном хранилище, вживили в мозг новорожденного. Да-да, младенец настоящий, родители его, - добровольцы. Мальчик рос. И, разрастаясь-множась, ленинская клетка заняла весь объем донорского черепа. Накануне констатировали полное созревание мозга. Мальчик достиг совершеннолетия. Предстоит пересадка...
        А Аватара Патриарха продолжал:
        - О великий вождь! Мы совсем недавно отыскали твое полное собрание сочинений. После его загрузки в мозг приступим к трансплантации. Тогда ты сможешь полной мерой воспринять прекрасный мир нашего Цеха и оценить мой вклад в развитие твоих идей...
        - А что будет с мальчиком? - спросил я Тарантула.
        - Как они утверждают, ему воздастся. Там...
        Шрам мой застонал. И я вспомнил все подробности операции на Арете. А у юноши-донора и шрама не останется. Бедная жертва...
        Акт второй.
        Доклад Аватары закончен. Тиран народа и Патриарха занят раскуриванием трубки. Он явно обрел способность воспринимать внешнее бытие. Чувственно-мыслительный процесс восстановлен. Как они этого добиваются?
        Аватара заносит над собой плеть. Освещение усилили, и я вижу вшитые в ремни свинцовые пластинки.
        Удар с оттяжкой, - вздох толпы, - от не полностью восстановленной плоти вождя отлетает бледно-розовый кусок мяса. Полуистлевший военный мундир с погонами генералиссимуса не в состоянии защитить хозяина. Еще удар, еще...
        До недавнего покойника доходит и смысл ситуации, и боль. Трубка падает из руки, раздается древний русский мат, сменяющийся стоном. Плеть работает ритмично, летят куски тела, смешанные с остатками парадного мундира. Вместо крови, - мутная серая жидкость.
        Белое одеяние Аватары в противных серых пятнах, но лицо светится радостью свершенной мести.
        - Эта процедура будет совершаться ежегодно, в день ареста Патриарха, - поясняет мне Тарантул, - Присутствовать будут лучшие, почтенные люди Цеха...
        Аватара устал. Плеть опускается. Толпа делает шумный общий выдох. Они испытывают то же наслаждение, что и глава Цеха. Нет, не хочется мне войти в число почетных граждан Розы Мира.
        Но действие продолжается.
        Акт третий.
        Из-за тыла пирамиды, из сгустка Тьмы, появляется странное существо и, опираясь на четыре когтистые лапы, направляется к полураспавшемуся гробу с истекающим серой кровью останкам замученного генералиссимуса. По волосатой морде неизвестного мне зверя текут крупные слезы.
        Я напрягаю зрение и изумляюсь: да это же увеличенная копия Пана, обезьянки Агуары, рожденной Пустотой. Нет, в Пустоте. Существо останавливается перед гробом, всматривается в него. Затем резким прыжком оказывается там, захватывая трепещущие останки в крепкие объятия. Раздается дикий вопль, и обезьяна сливается с жертвой в страстном поцелуе. И, - новое чудо, - конвульсивно дергаясь, она проникает в тело генералиссимуса, сливаясь с ним в один организм.
        Если это и пытка, то до крайности изощренная. Да-а, я на самом деле не знал Цеха, в котором провел жизнь.
        - Агуара-Тунпа, - торжественно поясняет Аватара, - Демон из Южной Америки, призван служить Розе Мира. Он будет грызть внутренности тирана до нашей следующей с ним встречи. Его служба согласована с планетарным демоном Гагтунгром. С великой радостью сообщаю: мы готовим договор с игвами, антилюдьми, обитателями шрастров...
        Шрастры... "Изнанка миров", - вспомнил я. Своеобразное зазеркалье земного мира по библии Патриарха. Да эти ребята готовы дружить с кем попало ради достижения своей мечты! И я работал на них, опьяненный романтикой Надземелья?! И тут еще это вездесущее имя, - Агуара-Тунпа... Вновь все перемешалось, в который уже раз... Ничего, соберемся, разберемся.
        - Процесс воскрешения тирана будет идти параллельно. Смерти он не дождется...
        Когда-то, очень-очень давно... В мирные, дополиморфные времена Агуара с улыбкой сообщил мне, что он, - последнее воплощение некоего суперзверя из Боливии, по имени Агуара-Тунпа. Как я это забыл? По его словам, этот звереныш, - то есть он сам? - предназначен навести порядок сначала в родном боливийском племени Гиригуана, а уж после - во всех прочих местах. На современной карте таковое племя не значится и, следовательно, суперзверь занялся миром в целом минуя разминку.
        Я принял тогдашнее заявление Агуары за шутку. Мир не знал полиморфности, и всякие воплощения не бегали во множестве по планете, появляясь где им угодно. А дикие приматы и не думали вгрызаться во внутренности покойных вождей.
        Пока я размышлял, экскурсия завершилась. Пустыню заполнял утренний свет, скользя по гладкому металлу фюзеляжа мягкими розовыми пятнами. Стеклопластик пилотского отсека слепил алым отблеском.
        Я огляделся. Все на месте. Не видно Агуары, не материализовался среди нас. На самом деле занят пожиранием трупа? Все молчат, переживая увиденное. Нет, Илона не переживает, она анализирует. Откуда я могу знать, кто сейчас кто? И кто сейчас где? Тарантул с сочувствием предложил:
        - Вы проголодались. В самолете имеется запас продуктов. Холодильник не поврежден.
        Карамазов в приступе ярости зарычал:
        - Чтоб тебя кондратий разбил! Что ж ты раньше молчал, дуб неотесанный!
        Тарантул спокойно улыбнулся и с легким укором сказал:
        - Дмитрий, Дмитрий... Как же ты неблагодарен... Разве ж ты не сам отказался от прежнего виртуального состояния? Вспомни, сколько за последние дни ты принес себе вреда... Отравления и все такое... Кошмар! Разве я не пытался отговорить тебя от человеческой формы питания? Теперь я вынужден обеспечивать тебя слабительным и туалетной бумагой...
        Карамазову сделалось неудобно. И, чтобы скрыто это, он полез в самолет. И вышел оттуда не только с продуктами, но и с Андрием. Как Посвященный попал в самолет, когда... Никто не удивился, чем я хуже? Или лучше... Одно то, что Тарантул занимается воспитанием прототипа, достойно сверхизумления. А что касается Агуары, - если нам повезет в этой пустыне, мы обязательно увидим его рядом. Да, обязательно, ведь Андрий был в самолете с нами. Но Тарантул!
        У меня с Сибрусом аппетита не оказалось. Остальные бросились пить-есть, забыв ужас ночных прогулок. Пока народ насыщался, солнце накалило песок и превратило атмосферу в марево. А Тарантул продолжал деформировать мою психику:
        - Вы все еще думаете, что мир людей разделен на части? А из них можно выбрать для себя лучшую на вкус? Оба Цеха поклоняются Солнцу, которое вот-вот поджарит вас на песке. Попробуйте, попросите его помиловать вас. В одном Цехе светило называют Черным Ра. В другом - Белым Солнцем Мира. Кто поймет разницу? Особенно, если ее нет. Симпатии - антипатии... Народы, государства... Но ведь границ никаких нет, федералы - сила номинальная, вся власть в руках двуглавого Цеха. Ты, Алекс, считал, что ядро Розы Мира - славянский мир. В том видел надежду, черпал уверенность... Все прочие, - варвары? Посмотрел на безликую Звенту? Разве не она же Лилит? Или Изида? Хочешь избрать ее своим богом? Покровителем, помощником, защитником?
        Я ничего не хотел. Кроме как освободиться от кипящей каши в голове и залечь в берлоге подальше от всех. Лет на сто. Тарантул - не простая интеллектуализированная цифра. Привязался как...
        - По цеховым преданиям, эта дама, - три в одной, - держит в своих ручках ключи от ада и рая. Но ни Джед, ни Аватара не получили от нее даже ржавой отмычки. Одна из причин их обращения в сексопатологию. В омужиченную любовь. В Розе Мира вы еще многого не видели. Утехи вожачков давно уже овладели массой. Напомнить о превращениях Джино? Хочешь стать таким же?
        В желудке у меня закипели все яды мира. Паук ворошит самую зловонную кучу дерьма в моей биографии! За что? Разве я хотел этого? И как вытеснить из памяти собственную дурь? И чтобы никакая собака не могла меня облаять, заглянув в анкету, представленную тем же Тарантулом...
        - Напомню вам, разноплеменники... В анналах одного из Цехов записано: "Посвящаемый не сможет достигнуть вершин в духовности, если не вберет в себя все лучшее от божественной женщины. Такая практика не может обойтись без любовных сексуальных контактов между учителем и учениками..." Сегодня ты ученик, завтра учитель. Послезавтра - наоборот. Таково ядро вашей церковной веры, капитан Алекс. "Гетеростилия Примулы", норовящая перехватить знамя власти, идет еще дальше. Никакие Хранители не перевернут этот мир. Демоны Антареса на Земле совсем не в гостях...
        О друг и враг мой Тарантул! Решил стать прокурорской совестью для всех? Меня-то ты достал. Но для остальных - всего лишь лектор-просветитель. Илона только что проглотила фольгированную упаковку от предварительно съеденного куска заплесневелого сыра. И ничего с ней не будет, обойдется без слабительных. Сибрус и без Тарантула знает больше чем надо. Потому и делал Арету. А совсем не по наущению жрецов. Скрыться можно только в Пустоте. Через Пустоту...
        Остановил судебные откровения Тарантула Саргон.
        - Достаточно! Какова моя роль в вашем спектакле? Не пора ли назад, вперед уже некуда?!
        Тарантул вздохнул то ли огорченно, то ли с облегчением:
        - Ну что ж... Баб-Эль - совсем рядом. Рукой подать. Вы ведь не глядели по ту сторону самолета...
        4.
        ВРАТА ЭНЛИЛЯ
        Ретро-справка
        Навои Низамаддин Мир Алишер
        Узбекский поэт, мыслитель, государственный деятель. Визирь султана Хусейна Байкари в Герате. Покровительствовал ученым, людям искусства. Поэзия Навои многогранна, обширна. Лирические стихи собраны автором в четыре сборника-дивана. Вершина поэтического творчества - "Пятерица", состоящая из поэм:
        "Смятение праведника"
        "Лейла и Меджнун"
        "Фархад и Ширин"
        "Семь планет"
        "Искандарова стена"
        Дополнение Тарантула
        Анализ текстов Алишера Навои приводит к заключению, что он использовал источники, недоступные людям той эпохи. Необъяснимые пробелы в биографии Навои позволяют предположить о его законспирированных путешествиях не только в пространстве, но и во времени. Кроме того: в текстах поэм применен особый шифр, основанный не на формальной логике. Что указывает: в них закодированы знания, к восприятию которых современники автора не были готовы. Логического ключа к ним отыскать не могу.
        Тарантул, "цифровая совесть мира", пропал. И стало скучно. Сразу вспомнилось: мы во всепланетном розыске. Какой-то шанс на спасение таится в голове Саргона, но как можно надеяться на столь древнюю голову? Команда моя внутренне окончательно разобщилась, распалась, и я уже не считаю себя капитаном. Не только звания-должности, но и всё, имеющее какое-то отношение к какому-либо Цеху, стало глубоко противно. Оставалось одно желание: пробраться с Сибрусом на Арету и попробовать организовать старт.
        Сибрус, думаю, точно определил мое состояние. И, рассматривая подошвы своих туфель, не способные нейтрализовать жар песка, взял инициативу на себя.
        - Направление мы узнали. Великий Саргон с нами, он не даст заблудиться. Вперед, Шаррумкен?
        "Рукой подать...". В указанном направлении одни барханы. Ни указателей, ни намека на артефакт. Саргон сверкнул глазами на Сибруса и молча двинулся неизвестно куда. Народ без особого энтузиазма потянулся следом. Я замкнул вереницу, - а вдруг явится голодный пустынный лев?
        Солнце катилось в гору, пекло все жарче. К нам приближался ад. Оно и правильно, - безгрешных в команде нет. Через примерно два очень длинных часа взгляду нашему явился куполоподобный курган.
        - Это и есть Баб-Эль за углом? - раздраженно прохрипел Карамазов, - Какой-такой Баб-Эль? Там внутри череп с костями и груда ржавых железок. Памятник местному атаману.
        Дмитрий сплюнул на зашипевший песок и спросил сам себя:
        - И куда скрылся мой блудный третий папа?
        Грязной тряпицей он тер лоб и с ненавистью смотрел на песчаный холм. Остальные демонстрировали отрешенность познавших тайну всех пустынь Галактики. Выглядело всё комично, но смеяться не хотелось. Нам вполне могли подсунуть город, которого нет.
        Комичность ситуации рассеялась, когда я поднял голову, чтобы прикинуть, перевалило ли солнышко за полдень. Там, наверху, творилось Нечто! Нечто абсолютно исключительное.
        Две эскадрильи боевых самолетов, завершая крутые виражи, сходились в лобовой атаке. Это как, война между Цехами? Ведь ни у кого больше в распоряжении военной техники нет, даже у федералов. Неужели обманул Тарантул, и нет меж ними никакого родства?
        Двойной ракетный залп, и обе эскадрильи уходят от поражения вправо-вверх. А в месте столкновения реактивных снарядов происходит то, что никто не смог бы предсказать.
        Секундная вспышка, грохот... И тут же на месте взрыва ракет проявилось невероятное для Земли существо: багрово-черная голова с одним рогом, торчащим между двумя горящими настоящим огнем глазами; на возможных местах ушей, - длинные змееподобные конечности с тремя саблевидными когтями; и, - треугольные крылья на затылке. Взор чудовища, направленный явно к нам, источает настоящий жар, превосходящий солнечный. Теперь я понял причину аномального зноя вокруг самолета.
        - Что это? - с испугом спросил Ламус. Выдержка изменила ему.
        - Межзвездная война, - сумрачно ответил Сибрус, - Цели Антареса не совпали с цеховыми. Начало великой распри между родственниками...
        Андрий, мрачный от увиденных нами секретов своего Цеха, что-то буркнул, с открытой неприязнью посмотрев на Илону. А она, вдруг оживившаяся, не отрывая взгляда от монстра в небе, спросила:
        - Антарес? Демон из Галактического Ада?
        Вопросы были ни к кому, все молчали, и она заключила:
        - Как интересно! А войной можно решить многое...
        Уж не собралась ли она участвовать в этой "великой распре"? Если хочет, пусть. А нам, не жаждущим вида собственной крови, пора бежать. И я решил принять на себя бремя власти.
        - Да. Демон. И он не один. Такие как этот и всякие другие успели уже освоить всю Солнечную Систему. На Земле их несчитанное количество. А нам надо торопиться. Для любого из них мы лакомый кусочек. А для Цехов - желанная добыча. Вперед, великий царь!
        Саргон подчинился мне без слов. Резонно.
        Самолеты кружили в удалении, ожидая команды. Тарантул, пожалуй, потянет время. Но как долго? До песчаного купола оставалось немного. Я ухватил Саргона за руку и потянул за собой. Сибрус от помощи отказался, ощутив еще один необъяснимый прилив энергии. Впрочем, об усталости забыли все: мы уже не плелись, а бежали.
        - Саргон! - на бегу сказал я, - Нам требуется укрытие!
        Древний царь двигал ногами как самый молодой воин аккадской армии. И отвечал без одышки.
        - Я попытаюсь. Может быть. Скорее всего.
        Молодец царь, умеет утешить. Ответ нормальный, правильный. Ведь последний раз он бывал здесь не так давно, всего семь-восемь тысяч лет назад. И, естественно, знает здесь все, и позабыть не успел.
        Царя поддержал обретший самообладание Ламус.
        - Есть место. Было, - и есть. Кто его мог перенести, кому это надо? Я прихватил из самолета лопатку, капитан...
        Замечательно! Прорваться внутрь песчаной горы с помощью малой саперной лопатки, - да что может быть романтичней? Но молодец детектив!
        Наконец холм надежды остановил наш бег. Я огляделся. Ситуация на небе не переменилась. Команда моя выглядела более-менее. Только Сибрус дышал тяжело, хоть и ритмично.
        - Держись, отец! - негромко попросил я, - Мы успеем.
        Холм оказался замаскированным зиккуратом, - достаточно скромной ступенчатой пирамидой. Уже радость. Но и... Уж не ради ли этого зиккурата сохраняется пустыня вокруг? Пустыня-то не простая, а гипсопесчаная. Неужели Цех Гора законсервировал древний артефакт? Зачем? Спросить Саргона, - но он с Ламусом и его детско-учебным археологическим орудием занялся поиском щели внутрь. Мешать нельзя. Сибрус тоже может что-то знать. Хоть что-то для правильной ориентировки! Я только посмотрел на него, как он понимающе кивнул.
        - Тридцать три и три десятых процента, что нам повезло. Сотню лет уже Цех Гора ищет Первый Вавилон. Их запутала поздняя ирригационная система. Строили ее ведь без учета того, что когда-то тут было. А тогдашние жрецы были заняты исключительно тайнами Египта. Предшественник Джеда был уверен, что ухватил за хвост птицу вечности на берегах Нила. Это Джед переключился на Вавилон. Да вдруг нашли мумию Имхотепа, манускрипты... Но, на всякий случай, соорудили в трех вероятных местах, - в том числе и здесь, - по кусочку пустыни. Надежно, кто сюда сунется?
        Стало, как говорится, теплее, но ясности не добавилось. Царь с детективом трудились яростно, сменяя друг друга. Лопата в их руках должна раскалиться выше температуры песка. Огнеупорный Карамазов, сидя в сторонке, листал какую-то книгу. Илона не отрывала глаз от неба, Андрий вернулся к мрачным размышлениям. Все заняты полезным делом.
        Тем временем расклад сил над нами изменился. Обе эскадрильи дождались высочайшего решения и смело ретировались на запад. Красноглазый демон остался в одиночестве. Как ему удается держать себя в одной точке, даже крыльями не помахивая? Но что за вопрос, ведь он не местный, его даже ракетный залп не взял. Но как пилоты его засекли, ведь он был в то время невидим? Сверху демону видно всё, и он уверен, что деваться нам некуда. Какой-то шанс у нас еще остается. Я совсем не уверен, что смогу его нейтрализовать, даже с помощью Андрия. А пока...
        Оказывается, в боевой обстановке царь и детектив могут заменить один экскаватор. Они что-то нашли и песок полетел в стороны непрерывно.
        А мне в голову полезли дурные мысли. О том, о сем... Вспомнилось и то, что древнейший Вавилон располагался на обоих берегах Евфрата. В этой пустыне нет и намека на реку. Она тогда, конечно, текла не там, где теперь. Но авторитет Саргона! Да и указание Тарантула...
        А демон, кажется, пришел в себя после короткого боя, и, по-видимому, предвкушает изысканную трапезу. Не понимаю, где в нем желудок располагается? Кроме головы ведь ничего! Тут одно из двух, - или думать, или питаться. Или для них нет разницы между двумя этими процессами?
        Да, демон зашевелился. Бросок к нам поближе, метров на сто... И снова завис. И буравит нас красными зрачками чуждого мира. А через зрачки рвется обжигающее пламя. Змеи-лапки изгибаются, аппетит показывают. Куда там всяким игвам!
        Но Саргон не ошибся. Уже расчищена каменная плита, инкрустированная узором из мелких искрящихся камушков. Сердолик с лазуритом, - очень красиво. Что значит, - вход!
        До этой минуты не ощущаемый мною Кертис заговорил, впервые с момента возвращения из виртуальной экскурсии.
        - Джинн из тысячи второй ночи! Это судьба...
        Неужели смирился? Согласился с ролью первого блюда? А может, он не так уж и не прав? Пока царь справится с плитой... Джинн сделал еще несколько скачков в воздухе. Совсем близко уже. Такой жары на Земле я не ощущал. Что за печка работает в небесном звере?
        Пожалуй, пора готовиться к геройскому поступку. Правда, без помещения лика на иконостас святых. Я подошел к Андрию и указал движением головы на зависший над нами желудок.
        Но ни я, ни мы с ним оба не успели. Монстр вздрогнул, дернулся, и тут же мгновенным движением Илона вскинула обе руки вверх, вытянувшись в тонком, изящнейшем порыве. И чудовище Дуата остановилось, наткнувшись на незримую преграду. Оба глаза потеряли внутренний жар, почернели. Щупальца обвисли. Еще секунда, и черная голова съежилась, как проколотый резиновый шар. Еще несколько мгновений, - и небо очистилось. Метрах в ста ближе к самолету взвихрился песок и осел серым облачком.
        Андрий застыл с открытым ртом. Я изумился не меньше. Илона все еще стояла в той же, крайне симпатичной позе. А перед моим взором предстала та, прежняя, настоящая, истинная Илона. И застонало сердце.
        Сразу стало заметно прохладнее.
        Восхищенные глаза Андрия прикипели к линиям женского тела, окутанного легким, прозрачно розовеньким на солнце платьицем. Поднявшийся ветерок зашевелил тонкую ткань, подчеркивая очарование.
        - Зарисовать бы... И скульптуру сделать, - мечтательно сказал Андрий, - И растиражировать по всем мирам, где обитают люди. Как памятник спасительнице...
        Вот-вот... И станет она родоначальницей нового пантеона идолов. Неужели он не понимает, что никакой человек не способен сам по себе остановить подобного джинна? Да чтоб победить зло такого масштаба, требуется обладать зеркалом высокой чистоты. Личным зеркалом. Или Андрий понимает? И сейчас, как и положено ему, играет сразу несколько ролей?
        А Илона... Сегодняшняя Илона - не человек.
        Но о том известно доподлинно лишь мне. И потому странно, что к ней никто не подошел. Ни слова благодарности во взглядах: непонимание или страх. За исключением восхищения Андрия.
        "Как все-таки неблагодарен человек!" - прочитал я во взгляде Сибруса. Что ж, у него особое право на заблуждения.
        Саргон с Ламусом будто и не заметили происшедшего. Я подошел ближе. Да, работу они проделали титаническую. И если б не монстр из Дуата, едва ли справились бы. Близость смерти, - действенный стимул. Входная плита полностью расчищена. Мокрый бронзовый Саргон сидит перед ней на корточках, внимательно изучая красно-синий узор. Предстоит решающий момент, и я не стал ему мешать.
        К Карамазову подошел Сибрус, и я присоединился к ним. Андрий продолжал восхищенно лицезреть Илону, а это, - вне поля моих интересов. Сибрус держал в руках книгу Дмитрия.
        - Любопытно. Существует еврейское издание...
        - Что? Этот народ еще жив? Здесь? - удивился Карамазов.
        - Нет, - Сибрус перелистывал томик, - Но остались предания. Своевременная книжка. И к месту, и ко времени. Вавилонскую башню строили мятежники. Богоборцы. Не случайно название города... Созвучно по смыслу известному нам Илиону, наказанному Гераклом. В этой книге говорится о разрушении башни. Так... Треть лишь сохранилась от наземной части. Остальное сгорело и провалилось в землю. Намек на солидное подземелье, Дмитрий?
        Дмитрий без особого интереса глянул на Саргона с Ламусом, и уперся взглядом в песок под ногами. Похоже, он не понимал как следует, какое отношение эта книга имеет к реалиям дня, и откуда она взялась. Последнее я тоже не понимал. А Сибрус продолжал:
        - Так, даже камень горел, - он бросил взгляд на спокойное небо, - Пламень был не слабее демонического. И место, где построили башню, колдовское. Вот: мимо пройдет чужой и память потеряет... Но ты, Дмитрий, многое помнишь. Слово Вавилон от еврейского "Бабель". Вавилоняне говорили "Баб-Ил". Примерно так же звучит на арабском. Смысл: Врата Бога. Точнее: Врата к Богу. Но мы уже кое-что знаем об этом? Тем самым они как бы заявляли: ключи от рая в наших руках! Вот как...
        - Дорога в Вечность.., - не по-карамазовски, а по-ламусовски заключил Дмитрий.
        - Жаль, - продолжил Сибрус, - Мы мало знаем о людях тех дней. Саргон где-то растерял очень большие куски своей памяти.
        - Легенда! - прежним, скептическим тоном, сказал Дмитрий, - Копай - не копай...Черепки да черепа...
        Беседу прервал возглас Саргона. Оказывается, справа от входного камня царь обнаружил возмутительную надпись.
        - Ложь! Здесь написано, что Саргон Великий окончательно разрушил Вавилон! О нет! Я не давал такого приказа! Я тогда знал тайну Башни, но не был ее хозяином. И я также знал, что последний Разрушитель Вавилона явится позднее меня. Много позднее!
        - Ты прав, великий царь, - сказал Сибрус.
        Опираясь на мою руку, он приблизился к Саргону.
        - О том говорят и древние свидетельства. На кристаллах Ареты эти данные сохранились. Саргон Древний, царь Аккада, во время захвата Урука пленил его царя Лугаль-Загеси. Царя по имени Загеси. Так?
        - О да! - забыв о возмущении, согласился Саргон, - Я с ним поступил по заслугам и по воле провидения.
        - Да, - подтвердил Сибрус, - Там записано, что ты, непобедимый и мудрый царь, заковал пленника в медь и провел так через Врата Энлиля. Первые, истинные Врата. То есть не те, которые открывали путь в город Баб-Ил, и не те, через которые входили в Храм Энлиля. А вот в эти, вид на которые ты открываешь нам сейчас...
        Ого! Сибрус уже понял, где мы!
        - Ты действительно осведомлен о многом, Генеральный Сибрус! - признательно сказал Саргон, - Не стоило Цехам предавать тебя демону.
        Итак, мы у Врат Энлиля. Самых тех...
        К нам подошли все, включая совсем не геройскую на вид Илону. Напряжение, вновь объединившее нас, усиливалось. А Саргон преобразился в мужественного царя-воина, только что одержавшего великую победу.
        Я всмотрелся: чуть впавшие щеки, нос с горбинкой, красиво начерченные губы... Из черных глаз льется энергия вождя, знающего и могущего. Обаятельный был правитель.
        Предельно уставший, покрытый пятнами засохшей соли и истекающий потом Ламус бросил лопатку под ноги. В голосе его прозвучало нетерпение:
        - Мы раскопали столько, сколько надо. Не пора? Чего ждем?
        Саргон вначале снисходительно усмехнулся. Затем с братской благодарностью коснулся влажного плеча Ламуса. И сказал:
        - Они открываются сами в начале суток. Придется ждать.
        - Снова до утра в пустыне? - Кертис сказал так, будто жаркие пески для него чужды; и словно это не он работал "святым" по ту сторону Красного моря, в песках более обширных.
        Сибрус решил его успокоить:
        - Не переживайте. У них сутки начинаются вечером.
        - У кого у них? У царей? - недоверчиво спросил Дмитрий.
        - У шумеров, - сказал Сибрус, - Да и... У всех в той Месопотамии.
        Саргон кивнул и добавил:
        - Спешить нельзя. Не мы первые ищем спасения у Врат Энлиля. Первым был Гильгамеш...
        Итак, по Саргону, Врата Энлиля имеют и допотопную историю. И кто их установил, - а, соответственно, и всё то, что за ними скрывалось, - остается и останется тайной.
        Давление зноя ослабло. Если только не заработал кондиционер Вавилонской Башни. А Сибрус продолжил мои мысли вслух. Команда слушала и наслаждалась покоем. Каждый в меру своего предназначения в текущей истории.
        - Первый, Изначальный, Вавилон возвели до Потопа. Всепланетного... Тогда же начали строить Башню. Метаморфоз без причин не бывает. Потопы, землетрясения, засухи, оледенения... Как только люди преступают границы дозволенного, - что-то да случается. По мере преступления... От потопа спаслось немного людей. Остальные не захотели. Ведь чтобы спастись, надо было отречься от прежней жизни.
        Командой спасения руководил человек по имени Ной. Он, по указанию Свыше, и построил корабль, на который погрузил, - кроме людей, - и всякого зверья по паре. От них и начался послепотопный мир. Жена Ноя Наана, дочь Эноша, три сына с женами... Среди прочих: дама по имени Ложь, а ее спутника звали Злосчастье... Интересно?
        У кого он спросил? У каждого тут свой интерес. Разве что к Карамазову обращаться, ставшему активным читателем секретной библиотеки.
        - Неужто они в своем безверии и грехах нас превзошли? - заинтересовался Дмитрий, - Нет, не думаю. Тот лев приходил как предупреждение. Предзнаменование...
        Он помолчал, смотря на Сибруса как провинившийся сын на строгого отца. И добавил:
        - Злосчастье... То еще имечко. Злое счастье... А кто у нас в роли Ноя? А кто первым взялся за возведение Башни?
        Отвечал Саргон:
        - Человек по имени Прометей. Так его называют у вас. Был он то ли отцом, то ли дедом Ноя. Тогда жили по тысяче лет. И многое успевали натворить. Особенно из того набора, что и у вас теперь в моде.
        Он это так сказал, что я понял: после визита в тайные залы Цехов Истинный Царь переполнен отвращением к людям века, в котором оказался. Но Саргон не хотел показывать истинных чувств и переключился на второстепенное.
        - Люди столько напутали после меня... Лет двести назад Земля использовала иное летоисчисление. По настоянию Розы Мира его отменили. Патриарх не очень уважал прежние ценности. Что ж, новая церковь, - новые вехи. Теперь готовится новый календарь. Да, да, я знаю. Точкой отсчета станет день воцарения Аватары. Или Джеда. Как датировать факты? Вавилон появился на реке Арахту во время ранних династий в Египте. Так отмечено в вашей истории. Ошибка. Или ложь. И так - во всем.
        Я слушал и не мог не согласиться. С системами отсчета действительно беспорядок. И какой от них прок, если все былое то и дело переписывается, а настоящее делается неузнаваемым? Если перед тобой та, она, дороже которой не было и нет, но на самом деле это вовсе не она? Ты это знаешь, но не можешь об этом сказать никому на всем свете? Лев приходил за мной. Илона остановила гостя из Антареса не потому, что хотела меня спасти. А для того, чтобы скормить другому, более свирепому зверю.
        Та, моя Илона, ничего не знала ни об Аватаре, ни о Великой Пустоте. Ни о Зеркале Мира. Ни о том, что частички этого Зеркала живут в человеках. Илона многого не знала. Потому что ей это не было нужно. Ненужное, - оно лишнее.
        И вот, сегодняшняя Илона преображается внешне в прежнюю и декламирует лишнее:
        "На нее взглянула - в глазах ее смерть,
        Слова изрекла - в словах ее гнев,
        Вопль издала - проклятия вопль,
        Ту, что вошла, превратила в труп
        И труп подвесила на крюк..."
        - Эпос о Гильгамеше! - разом воскликнули Сибрус и Саргон.
        А я подумал, что в последние дни что-то заминорился. И вот, - получил. Моя Илона не знала эпоса. А эта откуда знает? И к чему именно этот отрывок? А вдруг мой внутренний минор как-то действует на внешнюю обстановочку? И отсюда все сложности, препоны, преграды... Вот и Саргон, очарованный Илоной, заговорил о предстоящих нам трех Вавилонских преградах.
        - ...пройти можно. Но для полного преодоления требуется печать царей. А у меня ее нет... Не помню, где...
        Подводит память Саргона. А моя выдает очередную вспышку.
        Тот самый чемоданчик с книгами... Из библиотеки Хранителей... Из книги, прочитанной в египетском кошмаре...
        "На трех последних переходах - три
        Опасности подстерегут. Смотри:
        На первом переходе - змей-дракон:
        Из божьего он гнева сотворен.
        Но на втором жестокий Ахриман,
        В нем сила, злоба, хитрость и обман.
        Но самый трудный - третий переход:
        Там талисман тебя чудесный ждет.
        Алишер Навои.
        Неужели дело пойдет по книге? И не случайно я зазубрил ее так, что и чары Вавилона бессильны перед моей памятью? А сколько всего хотелось бы забыть...
        Солнце к вечеру разленилось и замедлило нисхождение к ночным покоям. Что ж, ему тоже есть что вспомнить. И, - задуматься, затормозить движение, приостановиться.
        В "Царском Списке" говорится, что государство шумеров существовало и до Всепланетного Потопа. Есть такой Список Лугалей, царей Вавилона, правивших до Потопа и после, с указанием сроков правления. Наверное, отец умеет читать мои мысли. Может быть, я могу тоже заглянуть ему в голову, но не хочу. Для меня это табу по рождению.
        - Зиусудра, Лугаль Шуруппака, правил накануне Потопа, - говорил Сибрус, поглядывая на застывшее в воспоминаниях Солнце, - О нем сказано в эпосе о Гильгамеше. "Зиусудра" означает "Нашедший жизнь далеких дней". А Гильгамеш, - герой времен послепотопных. И не из первых поколений новой эпохи. Возможно, между ним и Зиусудрой несколько тысяч лет. Ведь новые люди быстро размножились и, само собой, лишенные преемственности и учителей, впали в дикость. Чтобы изобрести колесо и многое другое заново, понадобились века. Гильгамеш правил Нижней Месопотамией и одновременно работал Эном. Эн - жрец... Что означало, - не имел он ключа к знаниям предков. Где жрецы, - там всегда дикость, в одеждах цивилизованности. Вспомни, Великий Царь... Ты завоевал город-государство Урук... Там, в городке Кулаба, жрецом был демон-инкуб. Свой, земной демон, не с Антареса. Этот был человекообразен. Но - не человек. Неудивительно, правда? Разве среди людей Земли мало человекообразных нечеловеков?
        Саргон слушал очень внимательно. Солнце наконец вспомнило о своих прямых обязанностях и двинулось к закатному горизонту. Жить стало полегче. Но времена, в какие нам предстояло войти через Врата Энлиля, настораживали.
        Я вспомнил, что у Гильгамеша не было человека-отца. Тогда такое случалось. И - отмечалось людьми. Сегодня такое не проконтролировать. Думаю, среди моих сограждан потомков инкубов многое количество. Демоническая, дьявольская мысль отыскать Первый Вавилон преследовала Гильгамеша. Ему хотелось жить тысячи лет. Минимум. А вообще-то - найти бессмертие, войти в вечность. Да напрасны были усилия Гильгамеша. Не тому служил, не там искал, не теми путями ходил...
        Я вспомнил... А Карамазов принял непростое решение. Он хлопком закрыл книгу и с застарелой, застоявшейся в сердце тоской сказал:
        - До чего мы докатились! Надо же, жили по тысяче лет, а были неблагодарны Тому, кто дарил эти тысячи... Нам отмерен неполный век, но мы еще хуже. Измельчали во всем. В моей первой жизни надеялись на науку, на прогресс. Вторую, книжную биографию, я посвятил вину и женщинам. Многие так жили. Теперь вижу, - ошибались и те, и другие. Чем сложнее техника, тем хуже человек...
        Сделав такое мудрое заключение, Дмитрий протянул книгу мне. Томик Навои, я узнал сразу.
        - Возьми с собой, брат. Алишер не понаслышке знал то, о чем писал. Как и мой второй папа Федор. Прощаюсь я с тобой... Где начинается путь в легенду, кончаются дороги Дмитрия Карамазова. Устал я от легенд и преданий старины глубокой...
        Стало печально и мне. С Дмитрием легче, чем без него... Он устал... Или же действие уходит в места, ему неинтересные. Или ненужные. Или - ведущие к чрезмерным для него искушениям...
        5.
        ПЕЧАТЬ ЦАРЯ
        Солнце скрылось, царь прикоснулся рукой к Вратам, я потерял из виду Дмитрия Карамазова. Узорная плита сдвинулась. И задвинулась после того, как мы все вошли. Все, кроме Дмитрия. Но томик Навои не исчез, остался со мной.
        Глаза свыклись с темнотой. Мрака, как я ожидал, не было. Частицы света, захваченные Башней во времена первостроителей, никуда не делись. Наверное, фотоны тех времен были крупнее и светлее. Глаза мои радовались им, и мозг легко распознавал не только контуры преддверия подземелья.
        Саргон ориентировался уверенно. Но с заметной заторможенностью. Как хозяин после долгого отсутствия. А вот Сибрус заволновался. Почему?
        - Что за книга? - спросил он меня, - Прочитанное Дмитрием из нее меня удивило.
        - Поэма Навои. "Фархад и Ширин". Она давно преследует меня. Как и сам Навои.
        - Имена звучные. Что за ними?
        - Фархад означает "Блеск судьбы". Ширин, или Сирин, - синяя птица. Птица счастья...
        - Счастья? Какого? Земного? А оно бывает? Метафизические аллегории к мечтам...
        Он бросил взгляд на Илону. Я понял, что отец вспомнил маму. Да, не бывает... Разговор доставлял ему страдание, но снять его можно было только так. И я продолжил:
        - Я тоже думал, до сегодняшнего вечера, что поэма аллегорическая. Но, кажется, нет... Потому Дмитрий и не пошел...
        - Происхождение его не пустило, - нервно рассмеялся Андрий, - Гены третьего папы... Но что в книге главное, капитан?
        Молодец, Андрий, всегда он главным интересуется. Даже когда молчит. Но отвечал я не ему, а отцу. Отец знает и понимает много больше этого колеблющегося иерарха.
        - Там о Чаше Мира. У нее несколько названий. Чаша Джема. Или Джама. Она принадлежала человеку по имени Джамшид. Слышали о таком?
        Никто не слышал, и я продолжил:
        - На север от этого места, южнее Замкнутого моря, располагалось государство Иран. Правил им шах Джамшид. Во времена после потопа. Народ успел одичать, и пришлось шаху учить людей жить цивилизованно. Обучал грамоте, профессиям и все такое. И была у него волшебная чаша, показывающая все, что в мире делается. Наподобие тарантуловского метаморфного стереовидения. Правил шах мудро, и люди были им довольны.
        - Зеркало, отражающее мир.., - негромко сказал Сибрус.
        Вот, мой отец ухватил главное! Для некоторых оно лишнее. И я постарался увести разговор в сторону.
        - Смысл Чаши поэт раскрывает и метафорически тоже. От аллегорий все же не уйти. Чаша Джамшида, - это и мера испытаний, назначенных каждому. Та, что пьем до дна... Кому она покажется сладкой, - получит горечь, а кому горькой, - тому блаженство в вечности. Без всяких древних технологий, пытающихся обойти волю Творца.
        - Да.., - сказал Ламус, - Как произнес один великий человек: "О Господи мой, пронеси ее мимо..." Но после добавил: "Впрочем, да будет воля Твоя..." Этот человек хорошо знал, кто правит мирами. И кто наполняет чаши человеческие.
        О, Ламус! Кто ты такой и откуда взялся? И не ты ли наш тайный, законспирированный проводник? А Тарантул - всего лишь веточка на незнакомом мне дереве... Между тем Саргон определился и уверенно шагнул вперед, будто и не было перед ним стены из камня. И - стены не стало. На то время, пока мы все не прошли за царем.
        Следующее помещение походило на каземат для смертных мук. Потолок крутым закопченным сводом, голые стены со вмурованными железными крючьями. Один лишь рисунок на противоположной стене: мужская фигура в одежде жреца-эна. Но вот голова фигуры... Ее наполовину вмуровали в стену, когда она еще была живой, и теперь являлась черепом-мумией, хранящей следы последних страданий. Враг одного из властителей Баб-Ила?
        Дверей-люков не наблюдалось и тут. И наше внимание сосредоточилось на Саргоне. А он, похоже, действительно вернулся в родной дом, в котором ничего не изменилось за время отсутствия. Все тысячелетия унес с собой ветер пустыни, оставшийся за порогом этого ушедшего времени, ставшего настоящим. Язык физика может сказать: что ж тут удивительного, ведь в Пустоте имеются все мыслимые и немыслимые возможности, и реализуются они в соответствии с тем или этим... Но мне ли не знать, в соответствии с чем они реализуются?! А язык физика сродни языку прорицателя.
        Саргон простоял минуту напротив рисунка-мумии. Какая странная эстетика у художника. Или заказчика... Но царь наверняка думал не об этом. Об этом он знал достаточно. И потому сделал то, до чего не смог бы додуматься никто из нас: нажал обоими большими пальцами рук на глазницы, посмертно прикрытые золотыми дисками. Скрип и шорох разбудили во мне настороженность. Прямоугольный кусок стены со странным изображением ушел назад, в темноту.
        Мы прошли, обходя золотоглазого эна с обеих сторон.
        Эта комната пробуждала оптимизм. Фотонов тут больше, и они крупнее. Потолок плоский и светлый, стены в ярких росписях. По углам: ссыпанные как попало изделия из золота, серебра, драгоценных камней. Четыре искрящиеся кучки... Цена многих жизней, эквивалент великой суммы наслаждений. Никого из нас они не привлекли. Судьба поставила нас вне или над ними.
        Саргон застыл в центре комнаты. Что-то его напрягло.
        - Слишком много, - наконец проговорил он, - Вещей больше, чем было. Чем должно быть!
        Я попытался найти объяснение:
        - Отчего же? После тебя здесь тоже бывали люди. Завоеватель этих миров Александр Македонский, например. Он и умер где-то тут...
        Саргон отмахнулся от моей версии. Но оказал доверие.
        - Пойдем, капитан Алекс, посмотрим. И отделим старое от нового.
        Начали с ближнего правого угла. Царь, сидя на корточках, сортировал "вещи". Лишние, "новые", он передавал мне, я откладывал в сторонку. Дальше ими занималась Илона. Остальные предпочитали просто смотреть.
        Правый дальний угол, левый дальний... По комнате отсвечивают лучики, бегают цветные зайчики.
        В третьей кучке попадались очень любопытные поздние добавления. Диадема, превратившая Илону в царицу неведомого царства. А может, она не простой посланник, а и есть сама царица? Вот, капитан Алекс, выгодная партия! И царство впридачу!
        ...Шлем, возвративший к мыслям об Александре-завоевателе. Скорее, - Разрушителе. Разве не ему было предназначено закрыть продолжение Египта и Вавилона? А вот, - совсем интересное, как игрушка из детства. Из детского сна-мечты... Сундучок резного хрусталя с прорезью для ключа... Я взвесил его на ладонях и невольно вскрикнул. Да это же точь в точь ларец из моего сна!
        Саргон замер от моей реакции. И медленно повернулся ко мне.
        - Здесь нечто, царь! - хрипло прошептал я, - Печать!
        Саргон понял меня в момент. Та самая печать, нужная ему, созданная до Потопа, прошедшая по цепи правителей Вавилона. Династийная печать... Царь сказал так же хрипло и негромко:
        - Ее потеряли в Ниппуре. Годы смуты и зла... Открывай!
        Руки Саргона мелко дрожали. Из сна я помнил: ларец откроет или ключ, или ладонь. Ладонь избранная, назначенная до сотворения миров. Да, сон мой оказался вещим. Я знал, чья это ладонь.
        И протянул руку к крышке ларца. И тут же отдернул руку. Где-то справа, - или слева? - зашевелились тени, пригасив цветные лучики-искорки. В комнате установилась глухая тишина, - движение заметили все. Овеществилось оно почти сразу. С визгом и постукиванием коготков о камень пять обезьянок шустренько собрались у места, которое я тут же определил как дверь дальше, в подземелья Башни. Экипаж миниАреты. Пять! Опять пять! Обезьянки Андрия нет. Вместо нее - живописная копия Илоны! Это что-то!
        Они замерли у намека на дверь, миниИлона чуть в сторонке. Близ нее сотворилась маленькая пальмочка, она взобралась на нее и принялась жестикулировать и попискивать.
        Начался спектакль, который требовалось смотреть очень внимательно. Эти обезьянки умели демонстрировать многое, и будущее тоже. Будущее тех, кого они изображали, не могло меня не интересовать.
        Но как смотрела Илона на свою копию! Изумленно, открыв рот. Явление, не предусмотренное в ее царстве? Ведь ее обязательно снабдили всеми вероятностями и возможностями. Хорошо! Мы еще посмотрим, чья победа.
        Сюжет спектакля был краток и малопонятен мне. МиниИлона выразила все, что хотела; Илона большая закрыла рот и села прямо на холодный гранит. Правда не на ее стороне? Кроме Белого Йога, остальные обезьянки суетились без видимого порядка, покрикивали друг на друга. Белый Йог стоял со скрещенными на груди руками и смотрел на Андрия. Андрий выглядел столь же отрешенно, но был очень бледен.
        После демонстрации обезьянки исчезли за запертой дверью. Оставленная ими одинокая пальма подрагивала веерами тонкозеленых листочков. Где-то там, в ее истинном мире, гулял ветерок. Я осторожно прикоснулся к ней. Ощущение полной натуральности... Листья и ствол прохладные, но через них в пальцы поступает нежная, с искорками возбуждения, теплота. И, - ветерок, чуть влажный, как будто с близкого моря. И еще уверенность: эти ощущения ни для кого более, только для меня.
        Пустота приблизилась, Великая Пустота! И еще одна крайне важная мысль: для того, кто управляет обезьянками, абсолютно неважно, кто такая Илона и откуда она явилась...
        Как только я это усвоил, пальма исчезла. Где-то рядом и невообразимо далеко мое второе "Я" пытается пробиться в иной, высший слой Вакуума. Высший по сравнению с тем, что мы познали на Арете.
        Мы с Саргоном вернулись к хрустальному ларцу. Повинуясь внутреннему чувству, прежде чем прикоснуться к хрустальной крышке, я открыл томик Алишера Навои.
        "Как чудо это создала земля!
        Был дивный ларчик весь из хрусталя, -
        Непостижим он, не обыден был.
        Внутри какой-то образ виден был,
        Неясен, смутен, словно был далек, -
        Неотразимой прелестью он влек..."
        Навои
        Да, он видел... Видел Алишер!
        Россыпи цветных звезд и летящая сквозь них райская птица, непостижимо и неотразимо прекрасная...
        ...Арета, грациозно скользящая в безднах Великой Пустоты. Или в глубинах Амальгамы Великого Зеркала?
        Цвета и тени скользят и сплетаются в новые образы. Они живут внутри ларца, но крышка его служит экраном...
        Вот она, Илона! Та, прежняя, которой не успел столько сказать! Но что это, где она?
        Поляна в цветущих ромашках и жужжание медовых пчел, сладкий мягкий ветер, сине-золотые волны неба...
        Нет, то не юность ранняя светит мне из невозвратно ушедших лет. Нет! Это необманчивая надежда, пришедшая из мира пальм и морей, где живут те, которые знают обо мне. И ведают о том, что мне предстоит.
        Илона замерла на поляне, живая и ждущая.
        Рука моя ослабла, выронила книгу, я прикоснулся к крышке ларца.
        И ларец открылся, рассеяв очарование.
        Вот она, заветная печать!
        6.
        ПЕРВЫЙ СТРАЖ
        После сокровищницы царей Баб-Ила пошли ступени, крутой дугой вниз. Мы ступили в подземную часть Башни, сооруженную мастерами, отвергшими знание о близости всемирной катастрофы. Но, все же кто-то, из поверивших предупреждению, мог что-то предусмотреть.
        Да, ступени рассчитаны не на мелкий народец. У тех людей организмы были заметно крупнее. Когда мы дошли до расцвеченного мрамора первого подвала, икры ног моих свело. Отдых потребовался всем.
        Мраморный пол излучал холод. И воздух тут леденящий, будто напитан осколками снежинок. И свет не белый, а собранный на холодной осенней, предрассветной заре.
        - Просторно строили предки, - с уважением сказал Андрий, - Наши зодчие так не умеют.
        С чего это он так? Какой смысл льстить мертвым? На эстетику никто не реагировал. Интересовал всех трехметровой высоты занавес тяжелой ткани непонятного цвета. Или проход дальше, или его имитация. Странно, но все стремятся вперед. А ведь, кроме Саргона, никто не знает, что впереди. Есть, конечно, описание Алишера в моих руках. Но его понять... И, все же, я кратенько рассказал о трех препятствиях, ожидающих нас. Предупреждение поэта... Кто и когда такому верил? В таких подземельях нужен опыт боевика или же космолетчика. И чтобы в отряде ни одного штатского. А их среди нас...
        Саргон осматривал мутный занавес недолго. И жестким гортанным тоном приказал всем занять ближние к занавесу углы. Сам прижался спиной к стене рядом и резким движением руки тронул ткань.
        В ответ последовал глухой звук, подобный хлопку в ладоши. А сквозь занавес, не причинив тому никакого вреда, прорвался длинный огненный язык. Комната наполнилась дыханием демона пустыни. Через секунду новые хлопок и протуберанец. И так пять раз. Через несколько минут жар спал, вернулся колющий холодок, но никто не собирался покидать мраморных морозных углов. А Саргон уже стоял напротив занавеса.
        - Первый страж. У нас в запасе сколько-то минут. Точно не помню. Пора!
        Но никто и не сдвинулся с места. Я сам не понимал, что меня держит в углу рядом с Сибрусом и Илоной. Страх, благоразумие, маловерие? Тело словно оцепенело, и усилие воли не помогло. Саргон смотрел на меня с недоумением.
        - Ты ждешь, пока принесут масло саламандры?
        - Причем здесь масло саламандры? - с трудом прошевелил я холодными губами.
        - Вытопленное из нее масло или кожа спасают от дыхания Дракона. Поторопимся, капитан. Второй удар огня будет сильней. Пока у Дракона перерыв, надо успеть забрать у него золотую пластинку с ключом.
        Я смог расслабиться и начал соображать. Действительность сплелась с поэтическим воображением. По-видимому, в этих подвалах Пустота ближе и активнее. Предстоят чудеса похлеще земных метаморфоз. Я постарался вспомнить строки Навои.
        - Да, и я кое-что знаю... Талисман хранится в кладе. Без талисмана не справиться с Ахриманом. А чтобы вскрыть талисман, нужен ключ. А заколдованный перстень... Нет, забыл! Но разберемся на месте!
        Я сделал шаг к Саргону и застыл в изумлении.
        И вытянул перед собой обе руки. Да, было отчего забыть о колдовском сковывающем холоде. В правой моей руке, - сверкающий синей сталью меч. В левой, - выпуклый щит из того же материала. На обоих надписи вязью и иероглифами.
        Неужели я отыскал их сам в темном углу, пока комната заполнялась внутренним жаром Дракона? Но спросил о другом:
        - Что здесь написано? Не понимаю.
        Саргон нетерпеливо дернул плечом. Он ждал меня, а другие детали, в том числе надписи и люди, его не очень интересовали. Перевод сделал оживший Сибрус.
        - Арабская вязь. Это символично...
        Он приблизился к мечу и продекламировал:
        "Невинному он не наносит ран,
        Зато злодея, по его делам,
        Он рассекает сразу пополам..."
        А.Навои
        (из надписей на щите и мече)
        Почти разгневанный царь, дослушав Сибруса, крепко схватил меня за предплечье и повел, - нет, потащил! - за собой сквозь первое препятствие.
        Занавес оказался двухмерным миражом.
        7.
        ЧЕЛОВЕК АДСКОЙ РЕКИ
        Не было за двухмерным занавесом ни дракона, ни какого-либо устройства типа "огнемет". Я косил глаз на меч в своей руке, совсем не желая пускать его в ход. Меч, конечно, особенный, но опыта рубить головы огнедышащим драконам у меня нет. Откуда все-таки шел палящий жар? Иллюзия? Но что-то слишком явственно. Объяснение у меня одно: иная цивилизация, используются незнакомые природные законы и феномены.
        Пока кругом пусто. Каменный пенал метров на сто квадратных, со входом и выходом. То есть проходом далее. Проход этот - в стене справа. Вкатывать-выкатывать оттуда-туда орудие, - вещь бессмысленная. Демоны Антареса сюда пока не добрались. Свои, земные джинны действуют?
        Руки мои заняты мечом и щитом. И где же книга, подарок Карамазова? Нет книги. Получается, променял я ее на холодное оружие. Посмотрим, стоило ли оно того. Света в пенале поменьше, как-бы легкий туманчик. А туман, как известно, гасит и свет, и звук. Туман в голове, - тоже. Только бы Саргон никуда не пропал! Тогда все, - что позади, то и впереди...
        Возможно, Андрий мыслил примерно так же. И, потеряв терпение, обратился к царю как к собрату по Цеху.
        - Царь! -строго сказал Андрий, - Я не могу дальше идти вслепую. Я перестал понимать.
        И он с каким-то пренебрежением посмотрел на меня.
        - Щит, меч... Что за игрушки? Предлагаю: отдохнем, подумаем. А когда надумаем, тогда и пойдем.
        Реакция "Царя" была неожиданна и для меня.
        - Человек по имени Андрий! Пред тобой не просто человек по имени Саргон! Я царь Аккада, Владыка Ниппура, Лугаль Месопотамии... Пред тобой правитель из Царского Списка! Я - звено божественной цепи, прерванной в вашем нечестивом мире. Я - носитель Нам-лугаля! Человек по имени Андрий должен помнить об этом всегда. И при жизни, и после нее.
        Краткая отповедь впечатлила всех. Кроме Сибруса. Андрий заметно сник, Илона смотрела на царя с крайним интересом, другие, - со смесью страха и восхищения. Я же откровенно восхищался.
        Сибрус негромко пояснил:
        - Нам-лугаля... Это передающаяся по цепочке царей высшая субстанция. Нечто духовное. Вместилище царственного предназначения. "Царский Список" основан именно на этом... Высшая каста человечества. Нам, простым людям, надлежит обращаться к таким лицам с особым уважением...
        После такого почтительного разъяснения Саргон помягчел. Пожалуй, участь мумифицированной головы жреца мне не грозит. Саргон свой парень, и в моей судьбе ему назначена особая роль. А если так, зачем зря расстраиваться.
        - Прости нас, Великий Царь, - сдерживая улыбку, сказал я, - Андрий виноват. Но такое не повторится. Но стоит ли Чаша Джамшида стольких жизней?
        Саргон совсем растаял, словно отец родной.
        - Понятно, капитан Алекс... Вы не мои подданные. Но вы и не единая команда. И потому в пределах моей ответственности... Право и время на отдых имеем...
        И он совсем по-дружески подмигнул мне. А я почему-то повторял в себе его слова: "вы не единая команда". Что значило: действуем рядом, вместе; но каждый стремится к своему. Загремев холодным оружием, я присоединился ко всем, расположившись поудобнее на граните пола. Думать было о чем, но практическую цену мои думы едва ли имели.
        После минуты тяжелого молчания в тишину вплелся тихий голос Сибруса.
        - Пусть знают все... В сейфе Ареты хранились кристаллы, на которые я записал перед стартом максимум данных. О себе, о людях, о земной цивилизации. Я тогда думал, - это для ознакомления с нами тем, иным... То есть внеземной цивилизации, на поиск которой нацеливалась Арета. Я и не догадывался, что эта цель - только камуфляж. Вожди Цехов хотели пробить себе дорогу в Вечность. Планеты высшего типа, райские планеты... Как будто туда пускают неизбранных!
        Народ затих. Даже те, кто знал о сейфе.
        - Я первым посмотрел кристаллы... Их содержание оказалось сказочным, невероятным, настолько оно расходилось с тем, что представляла собой Земля к возвращению Ареты. Как я тогда мог предположить, что моя память так же трансформировалась, как и весь земной мир? И вначале решил, что изменения коснулись Ареты со всем ее содержимым. То есть и кристаллами памяти.
        Андрий напрягся так, что вены на лбу вздулись. А в его вопросе звучала явная злоба:
        - Но ты понял... Когда?! И что представлено Комиссии?
        Какой умный мальчик этот Андрий! В детективы бы ему. Может бежать докладывать об обмане. Ха-ха...
        - Неважно, когда. В Комиссию представлены копии кристаллов. Откорректированные. Глубину метаморфоз не знает никто. Кроме меня и Алексея. Иначе твои хозяева, Андрий, нас бы уже уничтожили. Оригиналы спрятаны так, что не найти и Ламусу. Надежнее, чем Александр Великий сокрыл копию Зеркала Мира, сделанную под наблюдением Аристотеля. В современной истории и об этом память искажена весьма. А всё самое наиважнейшее выпало вовсе. Важно, конечно, знать Царский Список. Но бесконечно важнее хранить память о цепи посланников Всевышнего. А она исчезла почти совсем! Вот и рвутся некоторые в Вечность, пытаясь обойти правила игры, установленные Творцом миров. Какая глупость, - игнорировать волю Всемогущего! Согласен, Андрий?
        Андрий, воспитанный внутри многобожного иконостаса Розы Мира, не мог быть согласен. Но Саргон, пришедший к нам из недеформированного времени, согласен. Еще как согласен, я это видел по блеску его посветлевших глаз.
        Куда и зачем мы все-таки движемся? За кладом, недоступным и Тарантулу? О Джамшиде ничего не известно. Может быть, его и не было. Но Аристотель что-то копировал.
        Сибрус спросил меня:
        - Как зовет Александра наш Навои?
        - Искандар. Искандер...
        "Наш..." Надо же! Куда он спрятал кристаллы? Это ж память о людях, настоящих, истинных. Хранители? Или есть еще какая-нибудь тайная секта? Разберемся. Главное, по выражению лица, по голосу, я заключил: отец держится в норме.
        - Эту книгу Навои больше никто не будет читать. Цехам она не нужна. У них не найдется понимающих. Думаю, Александр входил в цепь пророков. И Чашу можно оценить двояко. Как Дар Свыше, переданный по цепи. И предназначенный для исполнения предназначения царю-воину. Ведь это Александр прекратил династию фараонов и окончательно уничтожил Вавилон. Мальчик с маленькой армией свершил такое... Чаша позволяла ему видеть все, в том числе расположение и маневры противника. Второе: Чаша оставлена тут Александром для потомков. Он тут побывал и посчитал место надежным. И отсюда главный вопрос: для чего нам Чаша Джамшида? Вещь опасная, особенно там, наверху.
        Сибрус ткнул пальцем в потолок. Где-то там плавился от дыхания демонов Антареса песок, человечество клубилось у источников наслаждения, его вожди лихорадочно искали пути спасения. Зачем этим людям чистое Зеркало? Может быть, Илона пришла за ним? Она сейчас как универсальный пишущий аппарат. Всё фиксирует. Как будто я иногда слышу пощелкивания у нее внутри. Рядом с нами очень любопытная внеземная цивилизация. Арета нашла то, зачем ее посылали.
        Отвечая Сибрусу, я заметил, что наш диалог слушают все.
        - Навои называл Зеркало магическим. Еще, - "зеркалом чудес", талисманом. И считал его запретным для не готовых... Прибор наблюдения не только за Землей. Наверное, не только для приема, но и передачи информации. И, - Чаша Джамшида, - символ и средоточие мудрости. То есть оно позволяет проникать в сокровенное...
        - Да, есть ради чего рисковать, - сказал Ламус, - Но нельзя, чтоб она стала доступна цеховикам.
        Краем зрения я заметил, что Андрий включил Ламуса в список своих смертных врагов. А Илона "выключила" режим записи. Почему? Потому что Саргон вдруг глянул на нее как хирург на пациента перед операцией? Но мы поговорили достаточно. И я громко объявил:
        - Пожалуй, пора и за работу. Не поведешь ли нас дальше, о Истинный Царь?
        Саргон посмотрел одновременно на всех. Как ему такое удается? И сказал:
        - Мы прошли первого Стража. На очереди - Человек Адской Реки.
        И мы без помех вошли в следующее помещение, опустившись по ступенькам еще метра на три ближе к предполагаемому обиталищу Гагтунгра.
        Следом за Саргоном шли Сибрус и я. Об остальных беспокоиться не очень хотелось. Кругом почти туман, какое-то странное мерцание воздуха. Сосредоточить зрение на чем-то или в каком-то одном направлении не получалось. И я не вовремя заметил желтый луч, нацеленный в грудь Саргона. Пространство осветилось и я увидел впереди трехметровую фигуру железного человека с лазерной трубкой в руке. Я бросился к Саргону, держа впереди левую руку со щитом. Правая кисть моя напряглась, готовя к работе волшебный меч. Но и только: я засомневался, что смогу так вот просто рассечь пополам железного робота.
        Царская печать оказалась сильнее силы, - один ее вид привел робота в ступор и спас Саргона. Царь спокойно подошел к стражу и снял с его шеи золотую цепь с золотой же пластиной. На пластине, - ключ хитрой конфигурации.
        Вот и Вавилонский ключ! Правильно идем, по Алишеру. Но ведь этот ключ, - из богатого набора амулетов и всяких мантр, назначенных провести человека в вечность, минуя волю Творца! В этом главный и единственный смысл этой перевернутой Башни. Как бы нам не подпасть под гнев Свыше! Кое о чем я за последние дни успел узнать. Да, Хранители! Знания Сибруса во многом от них. Плюс те слои из кристаллов, к которым я не успел обратиться. Но известно достаточно, чтобы остерегаться...
        Ведь Андрий может хотеть именно этого - использовать Башню для бегства с Земли. Крайне выгодного для себя бегства. А что, если сам Саргон стремится к тому же? Царю я не смогу помешать, он тут дома. И стану соучастником...
        Даже фараоны боялись Страшного Суда. Единобожия у них не было, но Суд все равно ожидал каждого. Обладая знаниями и хитростью, они стремились пролезть на солнечную ладью, а дальше, считали они - порядок. Главное тут - иметь магический пароль. Как бы пропуск... Параллель этого самого Вавилонского ключа. Я видел амулет из мумии жука-скарабея, на котором выгравирована мольба: "Сердце мое, не свидетельствуй против меня!". Тоже из этого ряда.
        Вот так: исключить нежелательных свидетелей, и билет в Рай в кармане. Находчивые ребята-солнцепоклонники. Всезнающий Творец Миров им не нужен, от него не скроешься нигде и ничего не скроешь. Вот и придумали себе выгодную картину мира. Самообман, доведенный до изощренного абсурда. Дело для людей обычное...
        Так что, капитан Алекс, если ты знаешь, кто на деле правит Вселенной, будь начеку.
        Если верить Навои, впереди овладение колдовским перстнем и талисманом. А Драконом могли назвать всю охранную систему Башни...
        8.
        ЗАМОК ИСКАНДАРА
        Дальше, - метров сто по прямой, - без спусков-подъемов, через небольшие камеры, вырубленные внутри каменной скалы. Люди исключенного революциями и метаморфозами прошлого умели вгрызаться в тело Земли. Предупреждение, данное нам наверху, под солнцем, не оказалось напрасным. Пространство, обозначенное Вратами Энлиля, воздействовало на нас. Но пока влияло не на всех и избирательно. Психика явным образом деформировалась у двоих: Кертиса и Андрия.
        Начала спора, переросшего в обычную драку, я не уловил. Друг друга они не слушали и не слышали, каждый пытался криком и кулаком доказать преимущество родного Цеха. Выглядело забавно, пока дело не дошло до крови.
        Остановил их только мой волшебный щит: пришлось опустить его на затылок каждому. Удары получились глухие, но действенные. К месту оказалось оружие. Цеховики тут же разошлись по углам камеры. Чуть подумав, я решил, что этот ринг предназначен именно для Цехов. И по сути, в каменой камере за Вратами Энлиля столкнулись Аватар и Джед. Две равновесные стороны одного мира. Мира без будущего.
        Саргон только усмехнулся, глядя на обоих. Я уловил презрение к тем, кто, пройдя через Пустоту, не смог наполнить себя смыслом личного бытия. Личного и, - чуть-чуть, - общего. Всеобщего... Да, этим драчунам не заглянуть в Зеркало Мира.
        ...Мы медленно шли вперед. Через каждые пять минут на всех, кроме Саргона, накатывал приступ усталости и физической слабости. Приходилось останавливаться для восстановления сил. Недовольный царь молча терпел тормозящие привалы.
        Начались повороты вправо-влево, запутавшие ориентацию совершенно. И, когда пошли вниз крутые великанские ступени, я перестал представлять, где мы находимся относительно холма-купола наверху, в пустыне. Икры ног стонали и каменели, но у Андрия и Кертиса откуда-то бралась энергия для продолжения спора. Но теперь он больше походил на ворчание двух стариков, вспоминающих совместное прошлое.
        - Все наши беды из-за тебя, Кертис. Дурная потенция твоего Цеха ведет нас к гибели. Язычники! Сегодня поклоняетесь одному идолу, завтра молитесь другому. Без очереди в Рай захотелось? Халявщики! Так у нас говорят! Не видать вам спасения...
        - Не надо волноваться за нас, - отвечал Андрию Кертис, - Думаешь только о себе, а говоришь... Зачем ты рвешься сюда, в Башню? Мог бы сесть на своего Апопа и гнать его хоть к центру Земли! Солнце там инфрафиолетовое, сырости на всех вас хватит. Вы же любите мокренькое да мягонькое.
        Я в перепалку не вмешивался. Вначале было чуть неудобно перед теми, кто за Илоной. Но подумав, решил, что они там ничуть не лучше, если их так интересует именно это, метаморфизированное человечество. По мне так, все эти Цеха, явные и тайные, пусть катятся... А если эти двое загрызут друг друга в подземелье насмерть, - туда им и дорога.
        - Апоп?! - разве он наш? Он же общий уже лет триста. Но ты прав. Только не в глубь Земли, а туда, наверх. Великий Джед - провозвестник Апопа и наместник его. Братья во главе с Джедом подготовили явление властителя! Начинается отсчет Новейшего Царства. Готовьтесь!
        И это сказал тот, кто официально поклоняется солнцу Ра, врагу Апопа!
        - Аватара предвидел ваше предательство. Мы вошли в союз Антареса только затем, чтобы достойно покарать отступников. Действующий Аватара и есть сам достославный патриарх Даниил. И все знают, что Даниил был дружен со светлейшей Астартой. А богиня Астарта - своя здесь, в Вавилоне. Своя! И Роза Мира - прямая наследница Вавилонских сокровищ. И Зеркала Джамшида - тоже. Нашедший вручит находку лично патриарху и тем исполнит предначертанное...
        Поистине, сказал я себе, черт-те что говорится и творится...
        Один из смыслов межцеховой перепалки дошел до Саргона. Не мог не дойти.
        - Что?! Что изрек ты, раб невежества и слуга заблуждений? Ваш случайно известный патриарх сроднился с Вавилоном, даже не зная его? Несчастный Аватара, преследующий Великого Саргона, есть несостоявшийся, самозаявленный, заочный любовник Астарты? И он же, сомнительно живущий и сомнительно воскресший, заявляет о праве на наследство правителей из Царского Списка? Да я...
        Я понял, что если Саргона не переключить, нашу экспедицию можно объявлять закрытой. Последствия могут стать самыми печальными. И попросил Сибруса:
        - Отец, расскажи Царю о Данииле. Иначе такое начнется... И застрянем мы в казематах...
        Сибрус был готов.
        - Истинный Царь, выслушай меня... Человек, создавший когда-то основы идеологии Розы Мира, являлся обычным мучеником-революционером. Или контрреволюционером... Таких тогда считали тысячами. Этот человек посчитал, что изобрел суперрелигию. Заявил, что имеет единоличное право на обладание истиной. Аватара рядом с Патриархом, - невинный мальчик. Теперь ты понимаешь, Великий Царь, откуда ветер?
        Как переменился отец! Выдал в нескольких словах самую суть. Раньше он стал бы облекать эти сведения в удобную красивую оболочку, чтобы получилась вкусная на вид конфетка. А на царя подействовало. Саргон притушил гнев, и даже рассмеялся.
        - Вот как! Обычный прислужник дьявола. Богоборец, обреченный мятежник. Невежда. Нашли себе патриарха! Потому и храмы ваши бесовские!
        Нет. Все-таки пространство тут особое. Действует на всех. Скоро начнем говорить только то, что думаем.
        Саргон задал Сибрусу вопрос:
        - Личность Патриарха присутствует в Аватаре?
        - Да, это правда. Личность ПервоДаниила реконструирована давно. Насколько возможно... Этим объясняется регулярная экзекуция над возрождаемым трупом Генералиссимуса. Аватаре от этого не отказаться, тут он не свободен.
        Саргон заинтересовался:
        - Какой редкий злодей этот патриарх внутри Аватары. Рожден с печатью сатаны или приобрел? Эх, брат Сибрус! Из тебя мог выйти замечательный первый визирь. Объяснишь?
        - Объясню, - согласился Сибрус.
        От драки, споров и ворчания стало веселее. Отец сейчас выдаст ракетный удар по Розе Мира, пора. Чем ближе к цели, тем наша команда делается откровеннее. Еще несколько лестничных маршей, и люди внешне станут такими же, как внутри. И зеркала их душ покажут истинные портреты.
        - ...и то, и другое, - говорил кандидат в первые визири, - Первопатриарх жил в эпоху диктатуры невежества. Не повезло ему, в расцвете сил изолировали в спецзоне. Пострашнее Замка Забвения... От такого мало кто добреет. Вот он и сконструировал для себя искусственный мир. Сегодняшние метаморфозы воплотили его в действительность. Но ты ведь помнишь, Великий Царь, какой была Земля до?
        Саргон жестом руки дал понять: "Да, не забыл".
        - Было у людей несколько религий. Про одну в своей новой Библии патриарх и не вспомнил. Остальные объявил мифами, сочиненными людьми. Сам-то он понимал религию как моральный кодекс, не обязательный к исполнению. Без такого отрицания основ Роза Мира просто невозможна, даже в теории. Но любая новая идеологическая конструкция пахнет реликтом. Тут дело в фантике. Патриарх свою отравленную конфетку завернул в красочную инфрацветовую бумажку. Получилось экзотично, страшно, но давало надежду при использовании национального колорита...
        Никто Сибрусу не возразил. А Саргон улыбнулся и сказал:
        - Ясность в сердце, - сила в ногах и руках. Поднимаемся, "команда"...
        Как хорошо он усмехнулся на этом слове!
        --*--*--
        Рассыпалось еще одно вечное заблуждение.
        Сердце Вавилонской Башни находилось не наверху, а под землей. Наверху стояла впечатляющая невежд декорация. Само собой, прикрытие-надстройка не могла быть абсолютно бесполезной. Иначе б ее быстро расшифровали. Храмовый комплекс и астрообсерватория...
        Примерно так же обстояло дело со многими пирамидами доегипетского времени в долине Нила. Но там вгрызались в землю не так глубоко. И часть рабочих помещений, предназначенных для проникновения в Великую Пустоту, разместили в теле нескольких взаимосвязанных пирамид.
        Как выглядело сердце Башни изначально, неведомо и Саргону. Что там было? Концентраторы энергии, системы водо- и воздухоподачи, лифты, элементы магии? Теперь и не представить. То было иное поколение людей, более развитое и могучее.
        Ступенька за ступенькой, этаж за этажом... Ведомые Саргоном, мы ввинчивались в глубины земной коры. Путь наш был не парадным, мы шли черным ходом, через камеры и гроты. Как и положено непрошенным гостям. Путь пустынный и мрачный.
        Потому, когда мы оказались на краю обильно освещенного и открытого пространства, понадобилось время, чтобы поверить глазам.
        Мы стояли на трехметровой ширины карнизе, опоясывающем всю гигантскую куполоподобную полость. А внизу, в ее центре, красовался самый настоящий сказочный, волшебный замок, окруженный каменной резной оградой.
        Желтоватый свет исходил откуда-то сверху. Башенки замка излучали разные цвета из радуги, украшавшей планету во времена допотопные, многокрасочные. Над замком создавалось завораживающее многоцветие. Сам воздух светил, мерцал, искрил...
        Одного этого было достаточно, чтобы не хотеть ничего из того, что я знал на поверхности Земли. Но Саргон выделил всего пару минут на наслаждение.
        - Нам надо оказаться там, - он указал рукой в направлении сияющего замка, - Напротив главных ворот. Там, возможно, завершится наш путь.
        Илона задала деловой вопрос:
        - А еще что-нибудь тут имеется?
        Саргон недовольно дернул плечом, но отвечал:
        - Много еще чего тут имеется. Но я об этом ничего не знаю.
        Ответ был тверд и исключал уточнения. Но вдруг забеспокоился Ламус:
        - И не знаю, как сказать... Не слишком ли легко мы дошли?
        - Не дошли еще! - Саргон снова дернул плечом, - И дойдем ли... А легко... Это потому, что вас вел Истинный Царь. И еще, возможно, капитан Алекс с его другом Навои. Не сработало несколько уровней защиты...
        Мой рейтинг пошел вверх. В том числе и там, откуда Илона. Без всяких на то моих усилий. Сбывшийся вещий сон? Путеводный томик Алишера? Я его не искал, он сам меня нашел. Нет, все это не в счет...
        --*---*---
        Предельно уставшие, мы расположились в точке, указанной Саргоном еще наверху, на террасе. На достаточном удалении от замковой стены. Я с ненавистью разглядывал свои щит и меч, до сего времени бесполезные. Скорее всего, они просто символы сказки, в которую мы попали. А я их таскаю, как рыцарь крестового похода.
        Самого замка отсюда не видно, но многоцветное сияние за-над стеной указывает на его присутствие. Красота привораживает, и, несмотря ни на что, мне хочется туда. Стена устроена крепко, по верху торчат...
        - Да это же охрана! - воскликнул Кертис, обнаружив острейшее зрение, - Вооруженные люди! Да кто мы против них?!
        Андрий, вслед за Кертисом, бросил неуважительный взгляд на мои доспехи. Внутренне я согласился с ними. И присмотрелся. Не люди, скорее роботы. Если охрана, они нападать не будут. Стоят неподвижно. Надеюсь, успели заржаветь. Может, их для украшения только и поставили. А ждет нас нечто нежданное-негаданное. Против чего нет приемов.
        А свет над замком заволновался. Как море на невидимом ветру. Цветовые волны пульсировали, расходились, сходились, поднимались, опускались... Вопреки всем законам оптики. Смотрели все, даже Саргон.
        И шея моя застонала, указывая на приближение Великой Пустоты. И я понял: да это же Чаша! Зеркало Искандара! Даже скрытое и бездействующее, оно показывает себя. Да, оно говорит кому-то из нас: "Я здесь, подойди ко мне...". Зеркалу нужен человек, человеческая психика. Точнее, - душа. И, пожалуй, сердце. Именно сердце, открытое и не заржавленное.
        Я напрягся и поднялся, оставив щит и меч на узорном одноцветном мраморе. Какого же он цвета? Нет, не пойму. Что-то во мне кипело и бурлило. Близость Зеркала? Время и Пустота - вещи не совсем совместные.
        Но Саргон встал раньше. И указал мне пальцем место рядом с собой. Нет, Шаррумкен не дальше от Пустоты, чем я! И не дальше, чем Илона.
        Перед нами, - ограничительная черта, полоса черного камня. Преступать ее, оказывается, не рекомендуется.
        - Железные ворота видишь? - спросил меня Саргон.
        - А они железные? - удивился я.
        Он понял.
        - Они делали железо, не боящееся ржавчины. Перед воротами воин. Тоже железный, как и те, на стене. Он - их начальник. Страж ворот. Всмотрись в него. Далеко, но ты сможешь.
        Вот и я орел! Я напряг орлиное зрение. Получилось. Пустота близко...
        - У него на груди зеркало. Круглое, с дырочкой в центре.
        - Правильно. Дырочка в зеркале и есть твоя цель.
        - Моя? Не понимаю...
        Саргон ступил ногой на черную полосу. Ближняя мраморная плита приподнялась. Царь нагнулся, и вытащил из-под нее нечто, завернутое в зеленый шелк. И протянул сверток мне.
        - Твое. Разверни и примерь.
        Я подчинился. Кусок шелковой ткани опустился на пол легким зеленым облачком. В руках у меня, - лук и колчан со стрелами. Оружие в последнее время прямо притягивается ко мне. Зеркальце с дырочкой, стрела... Но это же задача для Геракла! Тут еще шрам заболел как никогда. И я чуть не заплакал.
        - Да я ж никогда не держал в руках такую древность!
        - Древность.., - почти печально повторил Саргон, - Но больше некому. Мог бы я, но я - всего лишь проводник. Не положено. Но... Пригласи отца. Пусть скажет что-нибудь.
        Так! Поддержка Сибруса требовалась не столько мне, сколько царю. Я оглянулся. Отец отдыхал, подложив под голову волшебный щит из другой сказки. Устал человек, ему пришлось тяжелее других. Рядом пристроилась Илона, положив розовую ладошку на его узловатую коричневую руку. Идиллия! А он будто и не замечает.
        - Не надо, - сказал я, - Сами справимся. Этот светящийся замок возвел Искандар. Александр Двурогий. Так говорит Навои. А как считаешь ты, Великий Царь?
        - Так и не так. Александр его изменил. При мне начальник стражи стоял за воротами. Задачка была сложней. Запомни, капитан, - стрела летит точно в дырочку! В центр диска! Попадание в диск - опасно. А мимо... Мимо, думаю, совсем плохо.
        "Совсем плохо" - это мне раз плюнуть. А вот куда требуется, - ни в жизнь. Я снова оглянулся. Но Сибрус уже стоял рядом, удивительно свежий и бодрый. Магия Илоны, что ли?
        - Я слышал ваш разговор. Замок этот и есть Башня. И Башня живет, меняется. Но не сама по себе. Как моя Арета... Не земляне ее хозяева. Не те земляне, которые мне известны.
        - И я так думаю, - признался я, обрадованный близостью отца, - У Зеркала в Замке новый хозяин. И он следит за нами. Мне надо попасть стрелой в того железного дядю. В центр зеркального диска на его груди. Обязательно в центр! Как считаешь, смогу?
        Сибрус прищурился, прикинул метраж, то да сё... И уверенно объявил:
        - Вчера - нет. Сегодня - да. Представь себе успешный выстрел. И попроси помощи у Него. Ясно?
        Куда уж яснее. Я на всякий случай снова оглянулся. Наблюдала за нами только Илона. Но ее благословения я не ждал. Не хотел. Глупая какая ситуация! От одного моего выстрела зависит жизнь многих. Годик-другой бы постажироваться в войске Саргона, вот тогда... Эти, железные нержавейки, они в ответ не промахнутся.
        Я поднял лук, потянулся к стреле. Ребята на стене повторили мои движения. Да, так и есть. Ни скрежета, ни скрипа. Кто-то их поит-кормит, смазывает... А наша ближайшая кухня - в самолете наверху. Вспомнил о еде, - и слюнки потекли, аж челюсть свело. Саргон видел все. И сказал строго:
        - Воин вспоминает о еде после сражения.
        А в животе неприятно заныло. Животу не до сражений. Саргону что, он тренированный, не одну тысячу лет в воздержании. Знать бы, почему он здесь. Проводник... Подавив желудочный спазм, отключив боль в шее, я натянул тетиву. И сделал шаг вперед, ступив левой ногой на черную полосу. Саргон едва успел отойти в сторону, но не возмутился.
        Отец прав: создай модель будущего внутри и повтори ее снаружи. А параметры определятся сами. Всякие там углы, направления и прочее... Я вспомнил, как Илона остановила демона в пустыне и совсем успокоился. Иноземные девки вон что вытворяют. Нам ли отступать перед неживым противником?
        Тетива тонко прозвенела, многоцветье над Замком приветственно колыхнулось высокой волной.
        Гены мои, гены... То ли Ермак в них притаился, то ли Кучум...
        9.
        ТАЛИСМАН
        Фархад вошел, предчувствием влеком,
        Увидел Солнце он под потолком,
        Нет, это лучезарная была
        Самосветящаяся пиала!..
        Не пиала, а зеркало чудес -
        Всевидящее око, дар небес!
        Весь мир в многообразии своем
        Все тайны тайн отображались в нем;
        События, дела и люди - всё
        И то, что было, и что будет, всё.
        С поверхности был виден пуп земной,
        Внутри вращались сферы - до одной.
        Поверхность - словно сердце мудреца,
        А внутренность - как помыслы Творца.
        Навои
        ...Было оно не стеклянным -
        Место стекла занимал в нем берилл чистоты небывалой!
        Что бы и где бы ни происходило, днем или ночью, -
        Зеркало все отражало! А если какой недостаток
        Есть на лице у кого-нибудь, хоть бы в глазу небольшое
        Пятнышко, что ли, - взглянуть в это зеркало стоит -
        Всякое пятнышко иль бородавка бесследно исчезнет.
        И. Гете Рейнеке-Лис о зеркале.
        Замок Искандара внутри оказался непроницаемо мрачен. Таким он жил тысячелетия в ожидании нас и осветился тотчас, как мы вошли. Но мрак успел впечататься в мою память непроницаемой завесой, способной вернуться и отделить от света жизни.
        Мы перешли порог, и позади раздался мягкий щелчок, сообщивший: возврата нет, выбор сделан. Врата Энлиля ведут в одну сторону. И Башне Вавилона запрещено открывать свои тайны непосвященным. А посвященным, понял я, станет тот, кто выживет. И еще я понял, что ушедшая завеса мрака скрывает замкнутый, независимый мир. Мир для нас оригинальный и непривычный до непонятности. Мастерам известных человечеству поколений подобное искусство неведомо.
        Взгляд мой метался лихорадочным зигзагом, выхватывая то одно, то другое... Мозг в идентификации воспринимаемого отказывал. Куб, шар, эллипсоид, кристалл-многогранник... Внутренняя геометрия Замка непрерывно трансформировалась, и мысль теряла устойчивость. Наконец, - стабилизация пространства. Мы, - внутри громадного опрокинутого полушара. Но остатки здравого смысла и логики кричали: этот полушар никаким манером не может поместиться внутри Замка!
        Опрокинутая макси-Чаша Джамшида, до густоты насыщенная светом и цветом...
        Кажется, что именно это упругое многоцветие поддерживает чашу, не давая ей опуститься к самому дну мира. Да если б это свето-цветовое могущество вылилось наружу и зацепилось за башенки Замка, то он немедленно рванулся бы в небеса, чтобы достичь цветных садов Эдема.
        Нет, художники Александра Великого не были способны ни на что похожее. И всем мастерам вместе, всех времен и народов, не дано даже повторить такое.
        Зрение более-менее адаптировалось. Осознание окружающего началось от окружившего нас цветной мозаичной полосы шириной метра в три. В блистающем узоре, в различном сочетании, преобладали теплые тона, - желтые, лимонные, алые... Заложенная в узор информация не усваивалась ни мной, ни кем другим. Ни Саргоном, ни Илоной...
        Мы не были способны понять этот мир. Нужен был посредник. Переводчик... С нашей стороны его быть не могло. А знать хотелось. Пока всплывала упорно одна мысль: нас поместили внутрь небольшой черной или серой дыры. Маленькой, серенькой, но, - управляемой то ли изнутри, то ли снаружи. Красивый Замок, - прикрытие, выдает она себя тем самым цветным куполом над ним.
        Так можно оказаться внутри целой иной вселенной! Саргон же тут - свой, родной. Настоящий царь. Но почему царь - в роли проводника? А не переводчика тоже?
        А Пустота тут в напряжении, вакуум кипит почти ощутимо, шрам продолжает стонать.
        Полузамкнутая вселенная внутри Замка или просто чудеса древних людей, - для нас, бессильно маленьких, без разницы. Важно: с нами пытаются наладить контакт.
        На смену круговой ленте, несущей информацию на неведомом языке, явилась череда золотых статуй. Множество человеческих фигур, стоящих к нам лицами. Думаю, не идолы, не искусственные божки. Искандар признавал единого Творца, не имеющего материального образа. И если он побывал здесь, идолы были бы переплавлены в доспехи. Значит, перед нами очередная попытка найти понимание.
        Я присмотрелся к ближайшей фигуре. По-видимому, она вся из золота, но облачена во вполне человеческую одежду. Покрой не современный. Но и не вавилонский или аккадский. Вся в узорах из золотых и серебряных нитей. Что за ткань, - не понять. На голове - двурогая корона из темно-серебристого металла. В левой руке пергаментный свиток, в правой нечто напоминающее клетку для птички.
        Я обежал взглядом другие статуи. Ни одной похожей на другую. Различия в головных уборах, в украшениях на одежде, предметах в руках. Тоже иерархия, как без этого.
        Саргон понимал не больше меня, и созерцал окружающее столь же пассивно. Поведение остальных не отличалось от нашего. Кроме как Сибруса...
        Отец мой всегда поступал не как все. Вот и сейчас, - он смотрел туда, откуда мы пришли. В сторону, которая могла быть и входом в эту бесконечную микровселенную. Он стоял к нам спиной и что-то очень взволнованно шептал. Осторожно ступая по сверкающей чистотой цветовой волне, отделяющей перевернутую Чашу от чего-то внизу, я приблизился к отцу.
        - ...да это они меня спровоцировали! - гневно шептал Сибрус, - Они следили за мной...
        Да, было от чего озадачиться: на слегка вогнутой стене парил очень земной корабль, крайне напоминающий Арету.
        Корабль окружало характерное радужное сияние. Вот так! Сибрус не был первопроходцем? Неужели Александр Двурогий знал о вакуум-кораблях? Эта шхуна явно значительно мощнее, чем наша Арета. Рисунок этот - копия реального аппарата!
        Статуя рядом с изображением старшей сестры Ареты выглядит очень любопытно. На плечах, вместо человеческой, - бычья голова с синей бородой. Золотые рога искрят избытком электричества. Меня охватило сильное желание ухватиться за рога и попробовать бычью голову на крепость.
        Я чуть было не сделал шаг к ней, как услышал предостережение Саргона.
        - Будьте осторожны. Здесь могут исполниться любые желания. Здесь можно узнать нежеланно-роковое. И оно станет неизбежным.
        Саргон встал рядом со мной. И спросил по-братски:
        - Что, Алекс? Трудно тебе? Но не скучно?
        Тут он улыбнулся и с долей ехидства предложил:
        - Хочешь, ухвати его за рога. Поверни бычью голову. И откроешь Дорогу неизвестно куда. Поверь, по этой Дороге отправили строителей Машины Пространства. Человек видит и получает то, что может.
        Я почему-то рассердился. И отвечал вне церемониала:
        - И то, что позволено! Многие смотрят, да редкие видят.
        - Мудро, - сменил ехидцу на иронию Саргон, - Твое изображение могло бы украсить этот пантеон мудрецов. Ты представляешь себя в золотом исполнении? Ну... Не обижайся. Человеко-бык не из моего времени. Я слышал о нем, но вижу впервые.
        Тут он легко улыбнулся и добавил:
        - Смотрю и вижу... На ПраАрету насмотрелся? Отойдем немного...
        Он не хотел беспокоить Сибруса; отец продолжал перебирать варианты связи своей судьбы с открывшимся ему неизвестным миром.
        А Пустота кипела и пузырилась...
        "Команда" акклиматизировалась и рассредоточилась между статуями. Мы с Саргоном отошли от Сибруса шагов на двадцать. И с этого расстояния вместо вакуум-корабля я увидел схему Вселенной. Удивительную, живую схему. Примерно о такой мечтал отец.
        ...Это выглядело подобием яйца, разделенного пополам. Верхняя часть, - светлая; нижняя, - темная. Светлая поделена на семь частей линиями цветов радуги. Так они представляли небо?.. Уж я-то теперь знаю: эти семь слоев - всего лишь Зеркало Неба. Под ним, - диск материального бытия. Она видели его океаном, в котором плывут Земля и другие миры. Темная же половина, естественно, преисподняя. Где тут миры Антареса? Но нет, они принадлежат диску нашего мира, мира временной материи. О преисподней мы и понятия не имеем.
        Купол неба или слои вакуума... Как похоже на купол Замка Искандара! Если смотреть изнутри. Снаружи, - всяческие башенки, цветные окошечки и прочее такое. Оно, прочее, ведь тоже несет смысловую нагрузку...
        Саргон объяснял мне:
        - На взгляд - просто. Но в этой простоте скрыта невероятная сложность. Без такого понимания структуры ближнего мироздания не построить ни Башню, ни Пирамиду, ни Арету. У меня нет сомнений, - твоему отцу идею о вакуум-плавании подбросили из Цеха Гора. Жрецы Цеха мало что в ней поняли и не очень надеялись. Но откуда они сами ее получили?
        - А где сейчас ПраАрета? - спросил я.
        - Здесь. Мы внутри нее.
        Ответ Саргона меня поразил. Царь-проводник... Но не переводчик... Почему?
        Вот откуда эти слова: "Врата Энлиля". Врата в Царство Вечного Мира... Моя Арета, - тоже маленькая, но дверь. Пирамиды - тоже. Были когда-то... А можно ли использовать вакуум-технологии в борьбе миров? Возможны ли такие открытия в антимирах? Не за этим ли направлена к нам Илона?
        Вот, Яйцо Вселенной обратилось в женское симпатичное личико. Это Ирида, богиня радуги. Так звали и представляли ангела, ответственного за семицветие. Радуга, - мост между небом и землей. Но ведь не между адом и раем? Моя Земля превращается в колонию адова мира. Сколько мы уже здесь, в подземелье? Как там наверху, еще бывают радуги?
        Боль в шее немного отступила. Но легче не стало: пришел печальный вопрос: "Куда я иду? Где теперь жить? С кем, среди кого? И наверху места нет, и здесь негде..." В тон вопросу совсем близко дрогнули струны. Арфа! Я сразу узнал. Сложилась мелодия: что-то знакомое, свое... Но где и когда я это слышал? Надо идти к ней, к арфе...
        Я огляделся. Нет нигде арфы. И Саргона рядом нет. И Сибруса. Никого. Но музыка звучит. И зачем мне Саргон? Я один под цветным небом. Мне хорошо и спокойно. Под радужным куполом счастливее, чем под небом Земли. Статуи отодвинулись к горизонту. Они, - боги, которые держат небо. Их много, - но ведь и дел здесь немало. Каждый отвечает за свое. Единого центра управления нет, зачем он? И так все живет и сверкает. А центр мира там, где я.
        Мелодию украсил мощный и радостный аккорд, эхом рассыпался у моих ног. Я опустил взгляд.
        Передо мной, - россыпь драгоценных камней. Бриллианты, рубины, много еще чего... Невероятная красота, великое богатство...
        Кто-то произнес:
        - Хочешь? Объяви это своим, и больше никогда печаль не коснется тебя.
        Источник голоса где-то наверху. Я поднял голову. На толстой железной цепи, уходящей в радужное небо, висит светящийся шар. Это он говорит, потому что знает все обо всем. Он предлагает мне стать богом, как те, что стоят по горизонту.
        "Хочу..." - приготовился сказать я, но не вышло. Шар под небом качнулся, в глаза брызнул сноп ярких режущих лучей. И тут же раздался другой голос, грубый и тревожный. Очарование исчезло.
        - Это оракул, Алекс. Оракул! Отгородись от внушения!
        Это Саргон. Нашелся. А богатства под ногами нет. Поманило и пропало.
        - Ты не понял? - в голосе Саргона прозвучал веселье, - Он действует! Как и в мои времена!
        Я ощупал себя, осмотрел руку. Все по-прежнему. Золотом и не пахнет. Саргон помешал, а то бы...
        - Он выбрал тебя. И начал с искушений, так? Ты мог потерять все. Оракул - одно из сердец машины. Он - средоточие знаний. Он - библиотека. Он - разумное устройство, руководящее многими процессами. Он действует не по законам физики, а по правилам магии. Запустить его может что угодно: набор слов или звуков, появление нужного человека или...
        - Я - нужный человек? Это я включил оракул?
        - Ты, родной, ты, - как-то уж очень радостно сказал Саргон, - Зачем тебе всю жизнь быть сыном визиря? Не надо. Будешь моим преемником!
        Мне тоже стало весело. Наследник правителя, который сам то ли есть, то ли его нет... Врата Энлиля, Баб-Ил... Звучит! Но мир Саргона давно исчез. Реки переменили русла, переместились пустыни, высохли болота, ушли старые и пришли новые города... Столько всего напластовалось!
        А магический оракул выжил и действует. И к тому же стал частью вакуум-корабля. Оракул - инструмент очарования. Истинность пути, который вот-вот завершится, под сомнением. Там, где магия, нет твердых опор. Хватило с меня полиморфизма наверху. С чего так развеселился Истинный Царь? Я обратил к нему вопрошающий взгляд. Он ответил:
        - Нет, наш Оракул, - не ваш Тарантул. Совсем другое... Оракул вещественно тут не присутствует. Тут - его отражение. В нем и добро, и зло. Правильный диалог с ним, - и можем надеяться. Надеяться на появление нужного коридора. Без оракула из Замка Искандара нет выхода.
        Это царь меня настраивает, понял я. "Нужного человека". На диалог, на контроль за собственными мыслями. Арфа звучала для меня, она понадобилась ля первичной настройки моих чувств.
        "Команда" собралась в кучку и мирно беседует. Андрий с Кертисом, будто и не было меж ними войны, делятся историческими фактами.
        - Да-да, хронология... Где-то в шестом веке до известного Рождества... Вавилон был завоеван персами и мидянами.
        - Но то был второй Вавилон. Всего лишь тень первого, смытого Потопом. Вторые и прочие Вавилоны, Римы, - претензии на чужое величие.
        Здраво мыслят цеховики. Когда они под землей. Но Саргону не понравилось.
        - О, эти ваши исторические экскурсы! В ваших учебниках Александра Великого упоминали в одной строке с фараонами, цезарями, наполеонами. Учебники заблуждений! Вы возжелали безнаказанно смешать небо и землю в одном котле. Вот и получаете свое.
        В "команде" воцарилась тишина. Саргон их не любит, они Саргона боятся. Пока под землей.
        - Теперь вам остается только ждать. Надеетесь, что и тут халява обломится? Рассчитываете на счастье Шаррумкена и везение капитана Алекса? Чтобы пролезть в открывшуюся щель? Но нет общей судьбы...
        Сурово. Но правильно и справедливо.
        Но последующее ошеломило даже Сибруса. Илона заговорила голосом Агуара-Тунпы.
        - Я прошел с капитаном весь путь! Там, на Арете... Разве ты присутствовал там, Саргон? Ты все требуешь почтения. Но где твои кости? Настоящие, не эти, из костезаменителя? Ты - всего лишь длинная рука, протянутая из Пустоты. Чья ты рука, Саргон?
        Еще суровей! В этой Илоне собрано столько всего... Но ведь не менее резонно! Сюрприз за сюрпризом, - Саргон и не возмутился. И отреагировал как на обычном диспуте среди равных.
        - Чья рука? Или голова... Правильный вопрос! Разве кто из нас живет чисто сам по себе? Может быть, я отвечу. Может быть, вы услышите. Не так важно. Врата Энлиля, - вот что важно. Сейчас. Кто из вас знал, какие они и где? Вы думали, через них входили в столичный город Вавилон. Потом вы думали, что Врата, - вход в Вавилонскую Башню. Теперь, - в это подземелье. Кто из вас подозревал, что башни строятся не только вверх? Судьба не развернула вас в сторону пирамид. Тарантул показал, что там бывает нескучно. Здесь не так весело. Но ведь и там есть Врата! Правда, из Пирамиды путь к цели длиннее и путанее. Здесь - проще. Не требуется знание посмертных формул и загробной магии...
        Последние фразы Саргона пробудили таящийся во всех страх. Он выплеснулся даже из глаз Илоны. Угроза смерти приблизилась.
        - Нам предстоит пройти через загробье? - неуверенно спросил Ламус.
        Детектив в душе не был народным героем.
        - Слова.., - Саргон поморщился, как от солидного ломтика лимона, - В вашем языке недостает нужных слов. Потому и мир ваш узок и тесен. Побывавшие на Арете уже прошли Врата! Но не поняли. Не все... Не было ни остановок, ни стоянок. Ведь вы не знали, что можно притормозить. Чтобы выйти, оглядеться. Не знали, как и где... И сейчас не знаете.
        - И капитан Алекс не знал? И Сибрус? - с надеждой спросил Кертис, - Не верю. А Зеркало? Чаша? Алекс, ведь это ты говорил о Зеркале Миров...
        Я ответил довольно неуверенно:
        - Ну... На Арете не было Зеркала. Нас вело то, что внутри нас...
        Саргон решил мне помочь:
        - У строителей пирамид тоже не было Зеркал. Их там и сейчас нет. Они проникали в Пустоту посредством механизма, родственного Арете. Вот и приходилось использовать множество магических приемов. Иначе цель делается призрачной. Ваша Арета намного совершеннее. Пирамиду заряжают на одно путешествие. После чего ритуал требует повторения. Арета - аппарат непрерывного действия. Но первый Вавилон использовал иной принцип.
        Мысль о близкой смерти отодвинулась. Саргон внимательно посмотрел на Сибруса. Тот чуть кивнул. И, вздохнув, Саргон продолжил:
        - От Зеркала нас отделяют шаги и минуты. А мы еще не готовы. А ведь Зеркала, - или Чаши, - они все разные. Они имеются во всех населенных мирах. Как и Врата, они тоже не сами по себе. Всё это Подземелье, Антибашня, - связано с одним лишь, очень малюсеньким сегментом Зеркала Мира. Такие термины ты используешь для себя, капитан Алекс?
        Что я мог ответить? Сказано уже столько... Нет, Саргон, - не вавилонский царь. Не просто царь. Не только царь... Я предпочел не говорить. А слушать и думать. В словах царя много путаницы. Но о разбросанных там и сям Зеркалах, пожалуй, правда. А этот рисунок Вселенной, - ведь он напоминает ковчег Ноя! Корабль спасения! А на том корабле хранился золотой ларец. Ведь без разницы, из чего сундучок, из хрусталя или золота? Заглядывая в свой ларец, Ной определял даже время, хотя кругом царил мрак. Не оттуда ли он извлек и чертеж своего корабля? Вскоре после Потопа ларец и знания покинули людей. Но память о прежнем могуществе осталась. Вот послепотопные цари-жрецы и занялись археологией да этнографией.
        Я и не заметил, что опять размышляю вслух. Но и ладно, пусть...
        - Итак, большие пирамиды Египта возвели для той же цели, что и Башню Вавилона. Строители и хозяева кончили хуже некуда. Новые хозяева решили реанимировать коридоры в Пустоту. Кара за гордыню настигла и этих. Последний гвоздь в их гробы вбил Александр Македонский. Династии и поклоняющиеся им народы исчезли. Доступ к машинам пространства-времени прекращен. Цех Гора не сумел реконструировать и малой части прежнего. Они обрадовались мумии Имхотепа и свиткам при нем. Еще одно искушение! И - нашествие Антареса. Да, им удавались короткие броски Посвященных в иные миры. Но - в ближних, предзеркальных слоях. А оттуда в истинную вечность нет пути. Оттуда ближе всего круги Ада. Не случайно Арета так легко всплыла близ Антареса. Все-таки отец мой, - гений! Из отдельного, не общего списка! Идея "Ареты", - его! Исполнение идеи, - тоже его! Именно на плечах Сибруса Роза Мира планировала совершить прорыв. Фиг им!
        "Фиг им!" я прокричал. Чем вызвал всплеск возмущения и восторга. Неважно! Оракул действует, Саргон-Длинная Рука рядом. Отец - на страховке. Все условия для победы.
        Полушар, - или талисман? - висит под центром цветового купола. Да, уже не шар, и цепь - золотая. Царское облачение Саргона выглядит тут хламидой. Из ее складок он достал пластину-брелок с ключом. И передал мне.
        Я знал, что делать. И вытянул правую руку с ключом вверх, к полушару. Где-то еще выше зажегся ряд круглых зеркал, отражающих свет нездешних пространств. Полушар засиял маленьким солнцем.
        Сюда бы еще приличный торжественный марш. Но на арфе такое вещи не исполняют. Трудно тут у них с музыкальными инструментами. Ни трубы, ни большого барабана с медными тарелочками.
        Цепь удлинилась, полушар замер у моей ладони. Я осторожно дотронулся ключом до нижнего звена цепи. Звено разомкнулось и Зеркало Мира плотно легло на руки мои и Саргона. Веса в нем не было.
        В ушах звенело от всепроникающей тишины. И шрам мой молчал. Что-то легко и просто для такого экстраординарного дела. Я слегка повернул полусферу. Её внутренняя, отражающая поверхность показала мое лицо без искажений. Как в идеальном прямом отражении. Я довернул Зеркало еще.
        Илона... Стоит, но чересчур расслабленно. Как кошка перед прыжком. Совсем на себя не похожа. Как она выглядит на самом деле? Но что это? Платьице на ней зашевелилось, словно она под ним змею держала. Секунда, - и из декольте выскочила обезьянка - двойник Андрия. Обезьянка, замененная копией Илоны при пальме, опять с нами? Не сходится... Если только экипаж миниАреты не создавали в родных местах сегодняшней Илоны. Под светом инфра или ультразвезд. Но мы с Саргоном насторожились мгновенно, Илоне он тоже не доверял. И правильно.
        Акробатическим прыжком обезьянка взлетела по крутой дуге, направленной к Зеркалу. Вот оно что, - Илона проверяет подлинность Чаши. Ни я, ни Саргон, не успели ничего. От одного из поднебесных зеркал протянулся тонкий красный луч и испепелил обезьянку на вершине дуги прыжка. Горстка пепла тотчас стала ничем, но на Илоне задымился подол платья. С помощью Сибруса она справилась с пожаром. Я нашел взглядом Андрия, - тот стоял жертвенным храмовым столбом, бледный до полупрозрачности.
        - Пауза! - негромко скомандовал Саргон, обращаясь к Илоне и другим возможным экспериментаторам.
        Полушар держался только на моих руках; они будто припаялись к нему. Снова застонал шрам.
        - По одному делу решение не выносится дважды! - резко сказал Саргон, - В моем мире это правило действовало. Наша общая судьба будет зависеть от того, кто первым заглянет в Зеркало. Мы все давным давно доверили судьбу одному из нас. Капитану Алексу. Так?
        Ответом было молчание.
        - Зеркало это, - для каждого одноразовое. Как и Пирамида в Гизе. Алекс! Твоя готовность откроет вход. Путь определится тоже тобой. Оракул с тобой. Только ты, Алекс, только ты!
        Я слушал, не отрывая взгляда от ожидающего Зеркала.
        Кто зеркало найдет в любой из стран,
        Тот обретет в нем дивный талисман.
        Послужит только раз оно ему,
        Но что судьбой указано ему,
        Что неизбежно испытает он,
        Что скрыто смутной пеленой времен, -
        Будь горе или счастье - все равно
        Оно явиться в зеркале должно.
        
        Навои
        Тихим звоном дрогнула струна. Арфа... Как сигнал опасности, как предупреждение. Если б не арфа, я бы не успел. Реакция Илоны превосходила обезьянью. И, по-видимому, уничтожение Илоны в планы Оракула не входило. Или же само Зеркало так решило.
        Я успел перехватить ее и сжать в объятиях. Илона сразу обмякла и потеряла сознание. Совсем по-человечески. Неужели она выполнила задачу "визита"? И не стала дожидаться второго старта Ареты... Ее родина может быть невообразимо далеко.
        Саргон смотрел, как Сибрус укладывает Илону на цветное ложе. И сказал с разочарованием:
        - Да, и Оракул не всесилен. Из-за нее ситуация переменилась. Теперь, Алекс, Зеркало испытает тебя. У тебя появился выбор. Ты уйдешь: но или один, или вместе с нами. Тебе дано право исполнить любое свое желание. Ты сможешь оказаться там и тогда, где и когда захочешь. И никто тебе не судья. Если же откажешься от всех своих желаний, откроются Врата Энлиля. Врата к Энлилю... Тогда спасение может коснуться и других достойных. Не ты потеряешь мечту.
        Открой ларец - и в зеркало смотри:
        Что скрыл художник у него внутри,
        Проступит на поверхность. Ты узришь
        Ту, от кого ты вспыхнешь и сгоришь.
        Но знай: лишь раз, мгновение одно
        Виденье это созерцать дано.
        Откроет тайну Зеркало на миг,
        Твой любви ты в нем увидишь лик,
        Но ни на миг виденья не продлить
        Твоей судьбы запутается нить...
        ...Но человек не властен над собой,
        Когда он соблазнен свой судьбой.
        Навои
        Наверное, то был голос самого Навои. Тут все возможно. Голос звучал в левом ухе. Он ставил дилемму, он соблазнял. Так или этак, - одинаково тяжело. Играли и боролись эмоции.
        Как я хочу увидеть Илону, настоящую, свою! Ту Илону, измученная полутень которой мелькнула в одном из зеркал мемфисского укрытия... Откуда это отражение? Я никак не могу его забыть. Увидеть и ухватиться за это видение!
        Но вот тот же Навои через правое ухо предостерегает:
        ...человек не властен над собой,
        Когда он соблазнен свой судьбой.
        Уж очень точен Алишер в своей поэме. Мелкие несовпадения с реальностью только укрепляют мое убеждение в истинности, невымышленности его слов.
        В поэме "Фархад и Ширин" талисман заключен в двухполушарный хрусталь. Где здесь, у нас, второе полушарие? Если Навои побывал в Башне, то после Александра. Мудрец у Навои назван Сократом. Я о Сократе ничего не знаю. Александру помогал в этом деле учитель, Аристотель. На Чаше Джамшида, по утверждению Навои, имеется надпись. Она и указывает, что в Чаше прячется "зеркальноликий" мудрец. И только его мудрость способна открыть Зеркало. Оракул? Но нет никакой надписи!
        Зеркало в моих руках спокойно отражает все кругом как оно есть. Как нормальное, земное, несферическое. Но я знаю, что Зеркало Мира для Навои, - тема всей жизни. Могу спорить: он работал пером исключительно ради Зеркала Мира. Оно для него - вся жизнь.
        Что означает, - судьба однажды связала поэта с Зеркалом Мира. Это Навои прошел путем Фархада. Это Навои - Фархад. Это он, Алишер, наедине с Зеркалом ошибся в выборе. Очевидец и главный участник событий, описанных затем в поэмах.
        Его предупреждающие строки вновь зазвучали справа. Опять, как на Арете, проблема свободы воли! И еще, тут же, рядом, беседа Сибруса и Саргона. Рядом? Или очень далеко, да слышно близко?
        - Нет к Зеркалу универсального ключа...
        - Есть ключ! Я - ключ! Ты - ключ! Сколько людей, столько ключей.
        - А как узнать, что я могу?
        - Редкий человек знает, чего он хочет. А уж что может, - тем более.
        - Разве мне неизвестны мои желания?
        - Это вопрос. Другой вопрос еще важнее: к чему они ведут, желания. Особенно - неизвестные, притаившиеся. Знай: увиденное в Зеркале, - это свершенное в жизни. Посмотрел, увидел, и все - печать!
        - Проблема усложняется до безобразия. Он справится?
        - Жреческие мистерии осваиваются годами. А на изучение посмертных мантр тратится вся жизнь.
        - Среди посмертных миров всякие встречаются. Нужные-ненужные... Как кому.
        - Я имею в виду поиски вечного блаженства. Первые поколения после сотворения знали туда дорогу. И знали, как ее пройти. Со временем знание стало уделом избранных. И с годами терялось, искажалось... Фараоны и их ученые братья исполняли обряд, не понимая его сути.
        - А без понимания Зеркало не работает?
        - Зеркало всегда работает. Только вот попадаешь не туда. К примеру, вместо райских планет в красные мира Антареса...
        Так могли говорить и два Сибруса. Или два Саргона. Зачем? Да, проблема свободы воли! Ведь выбор из вариантов происходит непрерывно. Линия судьбы склеена из точек-мгновений. В каждой точке веер возможностей. В какой-то из точек случается перелом линии или ее обрыв. Если можно заглянуть в будущее, то оно уже состоялось, уже есть? И как бы я ни поступил, не избежать того, что там уже присутствует, ждет. Неужели фатум?
        Ох уж этот хитрый Джем, Джам, Джамшид! Шах, погибший от гордыни. Возомнил о себе, как те вавилоняне. Да минует меня Чаша сия! Кто-то это уже говорил. Чаша - то есть участь. Слова человеческие - как Башня Вавилонская. Вначале нагромождаются грудой сокровищ, а затем обрушиваются могильным курганом.
        Я перестал слушать голоса. Ничего они не прибавляют. А вот Зеркало уже не отражает Илону! Исключило ее из числа кандидатов на переход? Я повернул голову, - нет, на месте она. То ли спит, то ли вид делает. Вернулся к Зеркалу и понял, - началось.
        Не только Илона, всё близкое в отражении пропало.
        Передо мной, - тропа, вьющаяся через нехоженые травы и неухоженные цветы. Тропа ведет туда, где ждет меня мечта манящая. Манит так, что ни о чем больше и думать невозможно. Там исполнится всё, чего я хотел, хочу и буду хотеть. Но какая Илона тянет меня к себе, обещая обещанное? Илона первая или Илона вторая? Разве не то же предлагали и Аватара, и Джед? Потерянное влечет с особой силой.
        Там, - мир без вопросов, мир эйфории. Там не надо постоянно выбирать. И нет смены точек. И линии больше нет, не из чего ей складываться.
        Саргон сказал: никто тебя не осудит. А я сам? Зачем мне жизнь без линии судьбы? Да еще ценой жизни Сибруса и... Я вам герой космоса или как? Зачем мне эта тропа внутрь чужого стереовизора?!
        Ветер в Зеркале колыхнул разнотравье, и тропа потерялась.
        Я торжествующе и горько рассмеялся.
        И Зеркало померкло.
        И - ...
        10.
        ИНОЙ МИР
        Там каждый камень - жемчуг из венца
        Мудрейшего из мудрых мудреца;
        Любая травка там целебна, там
        Целебен воздух, все волшебно там;
        Что ни долина - то цветной ковер,
        Что ни вершина - небесам упор.
        -
        Навои
        Кто из нас был ошеломлен больше?
        Где мы? От горизонта во все стороны желтеет песок пустыни. Когда я успел это увидеть или узнать? Мы - в центре образцовейшего оазиса, над которым в синем небе улыбается ласковое Солнце. Неужели Земля?
        Под меняющимися теплыми и прохладными волнами легкого ветра шелестят самые родные листья и листочки, покачиваются цветы и цветочки.
        Но нет и не было на Земле таких растений. И воздуха такого, чистого и настоящего, нет.
        И не найти на всей Земле таких людей, как эти двое. Мужчина и женщина... Столь прекрасными могли быть Адам и Ева. В ослепительно белых одеждах, наполненные зрелой красотой, они излучают совершенство. А взгляды?! Они дарят такую любовь, какой не бывает на Земле и у матери к ребенку.
        Кусочек рая посреди пустыни? Я слышал: улыбка женщины Рая способна осветить всю Вселенную, а платок на ее голове дороже всех подлунных миров со всеми их жемчугами.
        Нам сквозь камень плоти дух-рубин
        Лучился светом мировых глубин...
        Он в мире плотью светоносной был,
        Он отраженьем микрокосма был,
        Всё было высокосогласным в нем,
        А сердце было морем ясным в нем,
        В котором сонм несметных звездных тел,
        Как жемчуг драгоценнейший, блестел!
        Лик - зеркало познания божества,
        В очах - само сиянье божества.
        Навои
        Из жуткого кошмара мы мгновенно переместились в волшебную сказку. В оазис добрых чар... Но Рай не может быть маленьким оазисом?! А дорога в Ад не пролегает через такие чистые места. Я ничего не понимаю.
        - На этот песок ступили первые люди Земли, мир им и здравие. Двое, сошедшие из Рая...
        Говорила она. И, впитав ее удивительный голос, я обрадовался, - да, мы попали куда надо. Зеркало сработало в добрую сторону. Есть анклав, о котором догадывались Хранители! Подтвердил мою догадку он:
        - Вы пришли к нам через одно из земных Зеркал. На Земле - их копии. Только оригиналы не имеют ограничений. Нет обходных дорог в Рай. И нет туда тайных входов.
        Мужской голос довершил картину.
        Вопросы вихрились во мне, но говорить я не мог. И зачем? Они читают легко все наши мысли. Что я мог им сказать? То, что я даже не знал, что ничего не знаю? То, что не понимал даже, - воля и желания человека совсем не спасительные круги для тонущих...
        Мужчина сказал по-отцовски строго, но слова его пронизывала такая ласка, что у меня слезы на глазах выступили.
        - Алексей! Ты поступил хорошо. Ведь черный оазис рядом... Захочешь ли ты пройти через Зеркало еще раз?
        Ответа не требовалось.
        Хозяин белого оазиса уже смотрел на Илону. Его мысль продолжила женщина, но я не уловил полного смысла.
        - Все, что с вами происходит, тут же становится тенью действительности...
        - Тенью настоящего, - уточнил Саргон помолодевшим на тысячи лет голосом.
        Саргон отошел от замершей "команды" и остановился недалеко от мужчины в белом, рядом с пальмой. И сразу стало ясно: он, Шаррумкен, третий из них. Этот уж вовсе! Если бы мой мозг состоял из шариков, роликов и колесиков, они уже рассыпались бы по сочному травяному ковру под ногами.
        Все-таки Аравия... Песок, давно изведенный людьми полиморфного мира. Бросок назад по времени? Или вперед? Или то, с чем мы расстались, уже стало тенью?
        А вон то дерево, что за пальмой, наверняка шоколадное. Судя по запаху, на нем вырастают готовые шоколадки. Самые разные, и без обертки. Но листочки дерева можно использовать как фольгу. Вкус, по-всему, невообразимый.
        Интересно, перед рождением на Земле меня спрашивали, хочу ли я туда?
        Илона под взглядом хозяина оазиса стала меняться. Отяжелела, платье больше походит на балахон, подходящий Кертису в роли монаха.
        Но всё рождается в Зазеркалье! И все мы - тоже. Все мы родом откуда-то оттуда. Или не все?
        - А откуда же еще? - дружески улыбнулся Саргон, - Но не торопись понять все сразу.
        Тогда... Тогда почему?
        Нормальный вопрос, с него ведь начинается жизнь после Зазеркалья.
        - Все просто, Алекс. Этот мир создан для тебя. Вся Вселенная - для тебя. И для других. И мы обязаны пройти по своим дорогам внутри нее.
        Итак, мы в дороге. Путники мы, пилигримы. Чужестранцы в мире, созданном для нас.
        Мир создан для нас, но мы в нем не дома.
        Но наши земные вожди заставили нас забыть эту истину. И мы перестали мечтать о счастье. Путь наш домой сделался погоней за удовольствиями и наслаждениями. А таким путем домой не вернуться. А как же иначе? Что можно увидеть в мутных зеркалах?
        Что увидела в своем псевдоИлона?
        Хозяин белого оазиса не только прочитал ее мысли. Он заставил ее проявить себя.
        Воздух вокруг нас крутнулся вихрем, положил траву, сорвал лепестки с цветов. Бесформенный балахон рассыпался на ветхие кусочки, обнажив ребристое темно-коричневое тело. За спиной с сухим треском расправились перепончатые крылья. Пальцы рук превратились в когти, лицо ее стало мордой зверя по имени Агуара-Тунпа. Глаза налились красной жаждой мести и определили цель.
        Целью был я. Кто же еще!? Ноги ее напружинились, расстояние до меня, - один прыжок. Но какого зла бояться в белом оазисе? Я стоял спокойно, без сожаления вспомнив об оставленных где-то мече со щитом. Там не пригодились, а уж тут...
        Чудовище взвилось, повторив траекторию маленького Андрия в Замке Искандара. Но с верхней ее точки рухнуло на траву. И произошло новое преображение, на сей раз по внешней воле. То, что казалось Илоной, стало обезьянкой Агуары, Паном, выросшим в размерах.
        Постояв на четвереньках, обезьяна огляделась, завизжала и проворно взобралась на вершину ближней пальмы. С дерева тут же осыпалась вся зелень, и оно засохло на глазах.
        Радостная легкость охватила меня. И я сказал себе: "Всё! Я - не комната смеха. Уже нет!"
        Нецарственный Саргон стоял рядом. И улыбался. И говорил, поглядывая на пока еще напряженного Сибруса.
        - Она не сумела выполнить задачу визита. И не смогла вернуться. Дошло до нее это тут. Ну, довели... Виновником неуспеха она определила тебя. Ставка делалась на капитана Ареты. Я знаю, ведь это я был шестым в твоем экипаже.
        Вот, - лишняя зеленая тень на снимках! Не иллюзия, не мистификация, не шпион Генерального.
        - Месть... Ты видел ее глаза? Месть, - признак бессилия и внутренней пустоты. Безнадежная беззеркальность.
        Но я думал о своем.
        - Ты там был, ты видел, ты знал, - сказал я, сам не замечая обиды в своих словах.
        Саргон развел в стороны руки и улыбнулся. Я понял его: мальчик обиделся? Ничего, подрастет, - поймет.
        - А что с Землей? - спросил я.
        - Которая стала колонией Антареса? Пусто тебя это не заботит. Там остались те, кто достоин... Они думают, что живут... Но их планета, - тень Земли. Всего лишь тень.
        Как трудно стало понимать и соображать! Оазис, анклав, - всего лишь пункт распределения. Здесь линии судеб резко меняют направление. Куда я теперь? А отец? Как будто я слышал предложение о возможности еще одного прохождения через Зеркало... Для себя. Отец и другие не использовали еще свой шанс. Ни экипажа, ни команды нет. И вместе нам уже не быть. Какую дорогу выберет отец?
        - Но кто на самом деле принял облик Илоны? - спросил Ламус.
        Ламусу грозило навечно остаться детективом. Но он все-таки был тем, кем представился при первой встрече. Думаю, гениальные детективы пригодятся везде.
        - Подобные существа время от времени проникают на Землю. А в земной тени им всегда рады. Не слышали легенду о таинственной Ардат Лили? Деве лилов? Хорошо, что нет. Лилу, Лилит... Ночные демоны эротики. Инкубы-лилы насилуют женщин, а суккубы-лилит мужчин. Питаются сексуальной энергией...
        Я вспомнил свое египетское похмелье. Стало так нехорошо... Под холодный душ бы...
        - Стоит отвлечься от истины, возбудиться, - и они рядом. Это существо оттуда. Они ищут во вселенной новые миры. Зеркало им бы очень пригодилось. Здесь, у нас, зверь пробудет недолго. Черный оазис недалеко. Оттуда - прямой путь в обитель искушающих и мстящих.
        11.
        ИМЯ НОЧИ
        Лилу, Лилит... Лейла - это ночь.
        Мрак то есть. А Меджнун, - очарованный, психические ненормальный. Очарованный мраком. Вот как. Если знаешь, все очень просто.
        То - зеркало и радостей и бед,
        Проникнуть глубже в тайну права нет...
        Навои
        Некто, представший любимой женщиной знаменитого капитана Алекса, теперь презренная обезьяна. И строит капитану гримасы с двадцатиметровой высоты. Временно, конечно. Ее ожидает Черный оазис и долгая дорога в места, отдаленные навсегда.
        Саргон незаметно для нас сменил одеяние. Трое в белом, - двое мужчин и одна женщина, - дали нам передышку.
        И мы с Сибрусом присели на мягкую пахучую травку под лимонным деревом. Я снял два плода, себе и отцу. Запах - терпкий, с кислинкой. А на вкус, - шербет с рахат-лукумом. Я проглотил с кожурой. И, - не осталось ни голода, ни жажды. И шоколадку с другого, дальнего дерева уже не хочется. Но отец больше смотрел в себя и смотрел невесело.
        - Ты разочарован? - спросил я, - Но ведь твоя работа не оказалась бесплодной.
        - Да, - как будто согласился он, - Мы много и долго исследовали вакуум. Я ведь был не один... Но в итоге загнали себя в тупик. В ловушку.
        - Это почему?
        - Где всплыла твоя Арета, капитан? У Антареса. И больше нигде бы не вышло. Но Антарес пришел к нам сам. Скоро в тень земную явятся усопшие фараоны.
        - Ну, это не им решать. Они все там, - рабы-доноры демонов. Из них выдаивают молочко острых эмоций. И это - еще не ад, - мне хотелось чем-то отвлечь его от навязчивых мыслей, от чувства вины. Но я не знал, чем и как, - Но разве тебе, вам, можно было действовать по-другому?
        - Нужно было! Нужно было как следует оглянуться. Оглядываться, и почаще, полезно всем и всегда. Оглянуться на Вавилон, на Египет... И поставить вопрос: почему и куда они все делись? Мы-то чем лучше? Получилось, что я руководил реанимацией трупов смердящих. Кристаллы с Ареты не прятать надо было. А ударить по храмам заблуждений, по скопищам идолов, по грязным зеркалам душ. Что я здесь делаю? Мои заслуги... Они для Антареса. Выше мне не попасть.
        - Ну-у, отец...
        - Не сбивай с мысли! Теоретики-разработчики, инженеры-конструкторы... Те же жрецы вавилонские! Скольких людей я ввел в заблуждение! Надеждой на прогресс, на удачу... Врата к Энлилю... Так к Нему не идут.
        Это был самосуд. Но разве не для него нам дали время? Ведь искреннее покаяние снимает любой грех. И открывает дверь прощения. Тогда не надо мешать отцу. Пусть хорошенько перетрясет биографию, разбросает дела свои по правую и левую кучкам. Мне это тоже не помешает. Тут каждый воюет на своем поле, и другому не в силах помочь. И помешать тоже.
        Эти трое, конечно, не судьи. Исполнители. Но очень высокого ранга. В Рай мы не готовы, нам предложат что-то иное. Каждому свое.
        Лейла... Я чуть не попал в объятия чудовища. Но ведь капсула не взорвалась! Она цела и невредима. Эти, в оазисе, могут знать об Илоне. Или узнать, где надо спросить. Если надо, конечно.
        Я подумал об Илоне, и только рефлексы космолетчика удержали тело на месте. Голос ее, настоящий, подлинный, зазвучал так близко!
        - ...Почему ты не в пути? Найди меня... Если тебе скажут, что меня уже нет, не верь... Ищи меня везде... И найди... Под любым именем узнай меня... Не будешь искать, забудешь, - и зеркало твоей души погаснет... И не будет больше в мире твоем ни трав, ни цветов...
        "Ни трав, ни цветов...".
        Огнем запылало сердце мое и всё, что в нем накопилось. О, спалить бы добрую половину из всего накопленного! Нет, больше, много больше! Она ждет меня, а я не знаю, куда идти.
        Сквозь влажную пелену я видел лицо хозяйки Белого оазиса. Она улыбалась мне, легко и понимающе. Как когда-то мама, потерянная и, казалось, забытая. Нет, это из несгораемого куска сердца.
        Лейла и Меджнун, Фархад и Ширин... Ведь не Сократ, а Ширин заставила Фархада сделать выбор. Выбор, нужный ей, и только ей. А не ему. И не им обоим! Навои в своей судьбе совершил ошибку, но не скрыл ее от меня.
        Она, в белом, говорила голосом мамы:
        - Ты вспомнил поэму. "Лейла и Меджнун". Поэт в ненапечатанном эпилоге дал возможность Меджнуну освободиться от наваждения. Наверное, он и имя сменил...
        Как странно... Она о земной любви. Ширин... Она же Сирин, птица счастья... Но что есть любовь и счастье земные? Желание увидеть себя, любимого, в другом? И очароваться так собой? Зеркало желаний... Желания человеческие - сгусток эгоизма. Что можно увидеть сквозь хрусталь магического ларца?
        Да, эту обезьянку из Пустоты вызвал я сам! Я жаждал заполнить в себе сосуд пустоты. Ради себя, ради собственной тоски. Но не ради Илоны я хотел этого. Эго способно заслонить любое зеркало. И через этот мой личный мрак проникло на Арету зло.
        И как хорошо, что с нами был Саргон. Теперь я понимаю: без него мы не вернулись бы даже в тень Земли. И всем экипажем загремели бы в гости к заблудившимся жрецам и фараонам.
        Сибрус тоже услышал белую хозяйку. И, больше для меня, чем для нее или для себя, сказал:
        - Кровь человеческая не несет в себе памяти поколений. Человек рождается там, где угодно Творцу. Но знать кое-что полезно. Древние славяне именем Сирин называли райскую птицу. По их поверьям, она спускалась на землю, чтобы зачаровать людей своим пением. Для славян-идолопоклонников Рай, - словно некая гиперЗемля. Гипер, - потому как она до краев наполнена желаемым. Не напоминает мир, из которого мы вырвались? Полные корыта жратвы да пития, а в перерывах соития да психостимуляция.
        Еще как напоминает, согласился я мысленно. Не верю я теперь этикеткам.
        - Сирин еще называли Симургом. Волшебные дни Навои... Персидский поэт Фарид ад-Дин Аттар написал поэму "Беседа птиц". В ней о том, как птицы искали своего царя по имени Симург. Искали, пока не поняли, что Симург, - это они, все вместе. У Аттара в поэме интересная фраза:
        "Душа мира зеркало и образ Бога отражается в нем в той степени, насколько оно гладко и незамутнено".
        - Так вот у кого взял свою "Синюю птицу" Морис Метерлинк...
        А это замечание сделал Ламус. Пожалуй, он больше не будет детективом. Ему бы основать книгохранилище, единое для многих миров.
        Ведь в мире Земли, где царем Тарантул, нет Метерлинка. И нет Навои. Она пришли ко мне из... Не надо гадать. Дмитрий Карамазов - лишь передатчик. Чемоданчик Ламуса и Дмитрий, - они связаны. И каста Хранителей - всего лишь собиратели.
        12.
        ПО
        РА...
        Дух животворит, плоть не пользует нимало.
        Слова, которые я говорю вам, суть дух и жизнь.
        Иисус, сын Марии
        . Перевод Э.Ренана.
        Кто, как гора, свой отряхнул подол
        От всех мирских сует, соблазнов, зол
        И, с места не сдвигаясь, как гора,
        Стал воплощеньем высшего добра! -
        Тот плоть свою в гранит горы зарыл,
        А дух в граните плоти он сокрыл.
        Навои
        - О люди железа! Когда вы перестанете бегать за своей тенью?
        Это сказал мужчина в белом, который не Саргон.
        - Фараоны и жрецы искали Вечность, чтобы сохранить жизнь и власть навсегда. Власть над чужой судьбой, золотом, семьей. Люди мечтают стать фараонами. И жрецами. Вы можете увидеть, где они нашли прибежище. Уверяю, вы не захотите туда.
        - Зачем же к ним? А разве нельзя в простой, обычный, человеческий рай?
        Это спросил Ламус. Нет, не получится из него заведующего книгохранилищем. Ответил ему тот, кто был Саргоном.
        - Обычный человеческий рай, - это коммунизм. Еще вариант, - пространство Цехов Розы Мира и Гора-Сфинкса. Имеется множество моделей. Рай общий, рай цеховой, рай национальный...
        Каждый из нас хотел спросить: "Куда же меня теперь?". Но каждый молчал о себе. Ведь Черный оазис рядом.
        - Все народы в начале бытия признавали одного, единого Творца. Саргон называл его Энлиль... Но! Дольше других правой веры держался Ниппур. Но! Каждый город имел своего бога, бога семейного, самонедостаточного, с женой и сыном. И Ниппур сдался, он присоединил к Энлилю жену Нинлиль и сына Нинурту. Вот такой обычный исторический зигзаг. Полиморфизм, - следствие мешанины, грязи в умах и сердцах. Зеркало? Человек не может пройти туда, о чем у него нет верного представления. Если человек боится демонов, - он зависит от них. Пустота, Алексей, ничего не решает. И нет в Пустоте никого решающего. Второй старт Ареты неминуемо приземлил бы вас в мирах мрака.
        Первопатриарх Розы Мира с любовью описывал гипотетическую цивилизацию суперлюдей-игв, населяющих некий сатанократический шрастр:
        "Перед грандиозным конусообразным капищем в Друккарге, главном городе российского античеловечества, представляющем собою гору, выдолбленную изнутри, высится монструорное изваяние: праигва верхом на раругге".
        Всюду у них капища: и на свету, и в тени, и во мраках. Но сказал Навои:
        "Хороша роза сада Вселенной,
        Но лучше всего роза жизни".
        Человек рождается со знанием смерти, но живет так, будто ее нет.
        Фархад впервые увидел Ширин в Зеркале. После пришла тоска. И - путешествие на остров в океане, кораблекрушение, спасение... И - встреча с ней. Многое испытал Фархад. Даже пробыл сто дней на дне океана в стеклянном шаре. Крепко пришлось подумать.
        Я не мог не спросить, не вся еще грязь сгорела в моем горящем сердце.
        - А куда делась вторая половина? Другая Чаша Джама? Чаша земного изобилия?
        Зачем спросил? Ведь я знаю ответ. Нет больше капитана Алекса. Не хочу назад. Ни в свет тот, ни в тень ту. Но я еще Алексей Сибирцев. Хотя бы потому, что рядом мой отец, тоже Сибирцев. Сибруса больше нет, он остался в Розе Мира.
        Куда я пойду из оазиса, если не знаю, куда хотеть? А ведь скоро скажут: "Пора".
        - Пора! - сказала Белая хозяйка Белого оазиса.
        - Главное: вам дано право выбора своего мира. Может быть, это удача. Может быть... Вы забудете все, что было с вами до этой черты. Всё, кроме понимания истины, которое пришло к вам. Не откажитесь от нее там...
        Это сказал тот, который не Саргон. А тот, который был Саргоном, с улыбкой обратился ко мне.
        - Вы осушили свою чашу. Кто более, кто менее достойно. И каждый получит свое, свой последний шанс. Первым пойдешь ты. Не потому, что ты лучше других. Существо, пришедшее из тьмы, отправляется в Черный оазис. Пусть увидит, каким оказался твой выбор.
        Я оглянулся. Отец стоял спокойно и напутствовал меня взглядом. Он и сейчас знал больше меня. И не тревожился. Очень хорошо.
        Пространство передо мной расступилось, разъялось, отодвинулось. Открылась Пустота, а из нее выплыло Зеркало. А в нем, - мое второе "Я", рожденное там во время операции с мозгом. Так я думал. И ошибался. То был не дубль, то был я сам, расщепленный надвое. И она, эта моя вторая, другая сторона, двойник, возвращалась. Возвращалась, не тронутая мраком Земной Тени. Возвращалась с опытом, который теперь останется во мне.
        Я смотрю на свое отражение и жду. Недолго. Зеркало рассталось со мной в себе и открыло мою маленькую вселенную.
        Я увидел сразу всё. Отец - тоже. И, - То, что вцепилось в верхушку засохшей пальмы, оно тоже увидело.
        Тропа от лесной опушки через цветущий луг выводит на берег лесной речки. У берега, - деревянный дом, немного напоминающий отцовский, оставленный на деформированной Земле. Цветные окна с резными ставнями, - как широко распахнутые навстречу родные глаза. На месте двери колышется легкая занавеска. В моей вселенной двери не нужны.
        Я узнаю свою вселенную.
        Через открытые окна и занавеску входа доносится аппетитнейший запах. Конечно же, это мама готовит любимые нами оладьи. А назавтра будет рыбный пирог, отец с удочкой на речке. Рыбный пирог, как обычно, - для Илоны. Она без ума от маминых пирогов. Илона приезжает завтрашним утром. Очень ранним утром, чтобы успеть окунуться в луговую росу. После купания в росе, считает она, молитва особенно чиста и сердечна. Мама и отец согласны с ней, но сами предпочитают речную воду. А я?
        Очищенная огнем сердца кровь бьет в виски. И я делаю шаг вперед.
        Через секунду почему-то оглядываюсь и замечаю тающее облачко над травой. А в нем - живые тени незнакомого мира. Словно мираж отдаленного оазиса... Откуда он явился сюда? Я немного удивляюсь и легко иду к берегу. Не до странных туманов, надо помочь отцу с уловом, ведь мама ждет нас...
        2