Амфора. Тайна древнего могильника Сергей Юрьевич Саканский
        # Говорят, что археологи погружаются в глубь времен… Думал ли молодой ученый Глеб Славин, что ему на самом деле предстоит далекое и опасное путешествие - туда, откуда не возвращаются ни живые, ни мертвые?
        Сергей Саканский
        Амфора
        Тайна древнего могильника
        Мини-роман
        Для вас - века для нас - единый час…
        Александр Блок, «СКИФЫ»
        На обложке: скифская баба где-то в Северном Причерноморье.
        ДРЕВНИЙ ИДОЛ И СТРАННАЯ ГОСТЬЯ
        Скифская баба внутри греческого склепа - явление уникальное, и нет ему никакого разумного объяснения. В шестом веке до нашей эры эта местность была колонизирована выходцами из Эллады, они построили здесь довольно крупный город, именуемый Гермонасса. Так его назвали в честь Гермона, строителя колонии и первого архонта - лидера ее людей. У Глеба были все основания полагать, что найденный склеп принадлежит именно роду Гермона и где-то на дне камеры покоятся кости человека-легенды. Желание найти эти останки было настолько сильным, что Глеб так и назвал этот незапланированный раскоп: «склеп Гермона».
        Но как объяснить такое смешение культур? Зачем колониальным грекам потребовалось спустить в свой семейный могильник святыню чуждого, дикого народа, населявшего враждебные степи?
        Вот уже три дня, как жуткая серая голова появилась из толщи грунта в раскопе и Глеб почти смирился с самим фактом ее существования, ему даже казалось, что он на грани какого-то потрясающего открытия, которое перевернет современную историческую науку… И вот сегодня древний идол преподнес ему новый сюрприз - нечто совершенно невообразимое, никакого отношения не имеющее ни к науке, ни к реальности вообще.

* * *
        Глеб Славин служил начальником археологической экспедиции, что стояла на краю Таманского полуострова, раскинув свои палатки у самого берега залива. Море здесь было не для развлечения: уставшие землекопы попросту мылись в его невысоких волнах, горстью водорослей счищая с загорелых ног вещество тысячелетий.
        Две недели назад Глеб проводил плановую проверку стройплощадки под будущую школу: по закону, прежде, чем что-то строить, полагалось запустить археологов.
        Угол камня, явно обработанного, торчал из грунта, Глеб распорядился копнуть… В результате строительство школы было приостановлено, поскольку блок песчаника лежал в кладке свода богатого греческого захоронения. Такую основательную постройку мог позволить себе только сильный, процветающий род. А чей род в те времена мог быть таким? Да только Гермона, основателя города. Значит, Глебу именно и предстояла
«встреча» с самим Гермоном, то есть - бережная расчистка его костяка.
        Пока же раскопки дошли примерно на три четверти глубины, для чего начальнику экспедиции пришлось в срочном порядке организовать бригаду из пяти наиболее опытных копателей и самому возглавить ее.
        Законы Российской Федерации были на стороне археологов: огороженный участок считался неприкосновенным до конца раскопок, которые можно было вести по обыкновению медленно и верно, но Глеб не хотел портить отношения ни со строителями, ни с администрацией станицы, поэтому и устроил три рабочих смены, на весь световой день, причем, из-за нехватки людей, в последней, вечерней смене он сам становился простым землекопом.
        В этой смене его напарником был Сед - вечный студент, профессиональный пьяница и наркоман-любитель: пьян он был всегда, а вот всяческие драги - таблетки или траву употреблял при случае. Его полный ник был Седуксен, а имя-фамилию уже давно никто не помнил.
        - Что за… - послышалось кряхтенье из первой камеры, где работал Сед.- Глеб, это глюк какой-то. Подойди, пшласта, псмотри. Статуя просто летает в склепе!
        Сед глотал слова от волнения: казалось, он чего-то сильно боится.
        Глеб отвлекся от изящного флакончика, который расчищал в нише. Археологический нож Седа (обыкновенный, конечно: просто широкий нож, каким режут хлеб, но здесь и теперь любой инвентарь можно называть археологическим) ковырял под основанием скифской бабы, уже зайдя за его край. Сед прорыл довольно длинную нору. Глеб совершенно естественно полагал, что баба опирается на какой-то камень - ведь в первой камере, где работал студент, до пола склепа оставалось предположительно сантиметров пятьдесят, о чем можно было судить по уровню дна второй камеры, которая уже была освобождена от грунта. Но никакого камня под статуей не было.
        - Сед,- терпеливо сказал Глеб,- не паникуй. Наверное, она просто стоит на двух блоках, справа и слева от твоей дыры. Возьми щуп и проколи грунт.
        Сед нашарил длинный стальной прут с буковой ручкой, позаимствованной у напильника, и осторожно ввел его в пространство под статуей. Щуп прошел сквозь песок легко, с тихим хрустом, будто врезаясь в мякоть плода. Никакой опоры под изваянием не было.
        - Должно быть какое-то объяснение,- пробормотал Глеб.- Ты не трогай ее пока, расчищай, например, западный угол,- он двинул ладонью на запад, будто отмахиваясь от мухи.
        Глеб уже смирился с тем, что греки использовали идола чуждой культуры, например - просто как глыбу камня, как колонну для поддержки свода, скорее всего, намереваясь ее обтесать, чтобы стереть все признаки изображения, но что-то помешало, и баба так и осталась бабой.
        Правда, голова изваяния не касалась потолка. Ну и что? Можно допустить, что ее только собирались сделать колонной, однако позже, когда строительство камеры подошло к завершению, передумали, подняли потолок повыше, а саму скульптуру уже было поздно вытаскивать, поскольку строители уже уложили камни, ограничивающие вход.
        Это было единственное объяснение. Возможно даже, что какое-то время варварская святыня и вправду служила колонной: на ее голову водрузили дополнительный блок, но затем, от вековых подвижек земли, он свалился и лежит теперь где-то на полу, под нераскопанным слоем земли…
        И вот теперь - новый сюрприз: статуя, как выразился Сед, просто летает в склепе!
        Ну, не летает конечно, в реальном смысле. Дело в том, что искусственные подземные пустоты постепенно заполняются грунтовыми наносами, и пол сооружений с веками поднимается - до тех пор, пока могила полностью не зарастет песком или лессом, в зависимости от того, каковы в данной местности грунты. Это только в кино отважные археологи проваливаются в какие-то подземелья и бродят там среди умопомрачительных артефактов.
        Получается, что скифскую бабу поставили в склеп уже спустя лет полтораста после того, как он был закрыт, и пол занесло на полметра.
        - Но это невозможно!- воскликнул Глеб, вперившись в плоское серое лицо бабы, в сущности, к ней и обращаясь.- Ведь плиты на входе не смогли бы тебя пропустить, такую толстую. Получается, будто ты сама по себе появилась внутри готового склепа, будто родилась здесь.
        - Родилась, выросла и умерла,- угрюмо отозвался Сед, не разгибаясь в своем углу.
        Скифская статуя возникла в склепе не раньше первого века до нашей эры, иначе она стояла бы ниже.
        Спустя минуту Глебу уже было не до раздумий на тему исторического детектива. Он присел на корточки и осторожно поддел сантиметровую корочку грунта под нишей для жертвоприношений. Он специально оставил этот кусок нетронутым, чтобы не топтать узорную ступеньку во время работы в нише, и теперь решил, наконец, дочистить его. Утоптанный его ногами пласт отслоился от каменной плиты, явив темно-бурый тюльпан, мозаикой выложенный на ступеньке. И не только… На каменном венчике цветка лежала золотая монета.
        О большей удачи Глеб даже и не мечтал. Золото уже блеснуло в этом склепе: позавчера, едва начав расчищать нишу для жертвоприношений, он вытащил небольшой канфар, относящийся к шестому веку до нашей эры. Была в нише и медь - маленький половник, с помощью которого греки размешивали в пеликах свое густое вино. Но монета - особый случай. Это была первая монета в его жизни. Глеб низко наклонился, почти распластавшись по полу, достал лупу и рассмотрел находку. Что-то с этой монеткой было не так, но он не сразу понял, какой невероятный сюрприз преподнес ему древний могильник…

* * *
        Глеб служил археологом уже пятый год. Поначалу он думал поступить в аспирантуру, написать диссертацию, может быть, перебраться в Москву, на чем постоянно настаивал отец, мечтая, чтобы сын стал большим ученым. Именно на деньги отца Глеб и закончил Краснодарский университет.
        Сразу поступить в аспирантуру не удалось. Неожиданно открылась вакансия руководителя экспедиции в кубанской станице. Глеб ехал сюда с искренней уверенностью, что будет целый год готовиться, понемногу каждый день, и следующей весной сдаст экзамены, явившись в альма-матер прямо с раскопок, загорелый и жилистый, словно Индиана Джонс.
        У Индианы кнут, а у Глеба - солдатский ремень от его дембельской формы. Индиана носит лихую ковбойскую шляпу, а Глеб - не менее значительную хулиганскую кепку, какие крутили с особым заломом короли астраханских дворов в пятидесятые, в эпоху юности отца, отчего осталось множество фотографий в старых альбомах: отец и его молодые друзья, теперь уже умершие - с папиросками в уголках рта, в белых футболках, которые действительно имели смысл, поскольку ребята и вправду постоянно играли в футбол… Отец скончался от сердечного приступа той осенью, когда Глеб сидел в казачьей хате над книгами и учебниками. Съездив домой на похороны, вернувшись в станицу, он вдруг понял, что не надо ему никакой аспирантуры и ученым он быть не собирается, ибо уже нет отца, некому доказывать…
        Впрочем, и доказывать ничего не хочется. За осенью естественным образом последовала зима, коллектив археологической экспедиции сузился до одного человека - ее руководителя Глеба Славина, станицу на две недели занесло снегом, Азовское море замерзло, из окна было видно, как над серым льдом ветер гонит голодных, ничего не понимающих чаек, но даже в бесконечные вечера, когда отключали свет и так было бы весело посидеть над мудрой книгой с керосиновой лампой, Глеб и вовсе не открыл ни одной своей книги…
        Зачем ему, собственно, быть ученым в каком-то, пусть даже и столичном кабинете, входить, блистая лбом, в лекционные аудитории, когда ему и так хорошо?
        Наступила весна, в экспедицию понаехали архаровцы со всей страны, Глеб опять ходил в своей кепке, подпоясывался ремнем. Стал действительно археологом, достаточно знал этот предмет, чувствовал маленькие археологические радости, вроде вот этой монеты с профилем Митридата-Евпатора.
        Во оно! Митридат-шестой Евпатор правил на рубеже тысячелетий. Этот склеп запечатали задолго до его рождения. Как же сюда попала монета с его чеканным лицом?
        Хорошо: ее обронил человек, который побывал в склепе спустя полтораста лет после того, как тут перестали хоронить людей. Значит - это обычный грабитель, расхититель гробниц. Но если это так, то почему же он ничего не взял - ведь тогда еще не была занесена песком ниша, из которой Глеб своими руками на той неделе извлек медный половник, несколько чудесных керамических тарелочек и главное - золотой канфар, то есть, довольно крупный двуручный сосуд.
        Как мог этот древний грабитель не взять меди и золота? Да и вообще - склеп-то был нетронут, а значит, человек, побывавший внутри, вообще ничего не взял.
        Или, может быть, он все же что-то взял? Что-то такое, что было для него ценнее, чем золото? Но что может быть ценнее золота для жителя рубежа тысячелетий?
        Нет, это неразрешимый вопрос: тот человек давным-давно умер, его плоть разложилась, вернулась в землю углеродом, азотом, кремнием, уже много раз послужила пищей для новых растений и животных, которые, в свою очередь, также перешли в гумус, и за две тысячи лет жизненный круг провернулся несколько раз…
        Глеб осмотрел оба помещения склепа, провел мысленную линию от основания скифской бабы до ступеньки, которая была сооружена перед жертвенной нишей, чтобы было удобнее размещать в ней всяческие предметы. Так и есть: монета и статуя располагались на одном уровне. Получается, что ее обронил один из тех людей, которые зачем-то впихнули в склеп эту ужасную бабу. Разобрали перекрытия, поставили ее в яму, затем вновь запечатали склеп. Будто спрятали в нем свою святыню. Нигде, ни в какой литературе Глеб не читал ничего подобного. Чувство открытия вновь отдалось в груди легким покалыванием.

* * *
        Что-то негромко стукнуло наверху. Глеб поднял голову и вздрогнул от неожиданности. Прямо на него, с расстояния метра, на фоне вечернего неба неразборчивое, смотрело лицо.
        Секунд пять Глеб молча расставлял по местам его черты, будто собирая пазл, некую цветную мозаику, поскольку ему казалось, что он уже где-то видел эту девушку.
        Впрочем, ничего удивительного: многие лица в станице давно ему примелькались - почта и пристань, керченский катер или просто улица - где только он не мог встретить ее раньше… Девушка сидела на корточках у края раскопа, сцепив руки в замок под подбородком. Короткая толстая косичка свисала с ее плеча.
        - И что же вы тут делаете, мужчины?- спросила она низким голосом, и по одной-единственной фразе, по ее интонации Глебу стало ясно, что перед ним вульгарное, низкоорганизованное существо.
        Чаще всего красота - и есть единственное достоинство красавицы. Глеб ответил поговоркой из детства:
        - Много будешь знать - скоро состаришься.
        - Я никогда не состарюсь,- угрюмо пошутила девушка.
        - Лара!- воскликнул из своего угла Сед, оторвавшись от работы.
        Глеб удивленно воззрился на него: и когда успел познакомится с такой классной девчонкой этот шустрый драгмэн? Сед будто бы тотчас ответил на мысленный вопрос начальника:
        - Это Лара. Она - черный археолог.
        - Правда?- спросил Глеб у девушки.
        - Просто любитель,- сказала она.- Вот, буду поступать в этот… Как его? В Краснодарский университет. Это ж надо: такие слова выговорить!
        - Да уж,- сказал Глеб,- примут тебя с таким выговором. А самодеятельные раскопки запрещены. Да и я не позволю, лично.
        - А я и не копаю ничего! Так, собираю всякую мелочь на берегу.
        - Всякую собранную мелочь,- проговорил Глеб, ударяя на слове,- положено сдавать в экспедицию, то есть - мне, лично в руки.
        Глеб сразу пожалел, что выглядит таким занудой, повторяя одни и те же речи.
        - Как это - положено?- спросила девушка.- Положено кем? Положено куда?
        Лара смотрела на него синими, круглыми от удивления глазами, будто не понимая, что он хочет сказать, а Глеб, уже не в силах остановиться, продолжал свою педантичную нотацию:
        - Российскими законами. А вас я попрошу покинуть территорию раскопок.
        Вот так всегда: зациклился и не можешь сойти с тропы. Да с такой простушкой шутить надо, комплименты ей говорить, а не в бутылку тут лезть.
        - А я и не желаю никаких территорий захватывать!- Лара дернула плечами, сверкнув на солнце гладкой золотой косичкой.- А что это там у вас блестит, любезнейший?- она выбросила руку вперед и вниз.
        - Монета,- смягчился Глеб, думая, что давно уже пора перестать выглядеть ученым дураком, но последующие слова Лары повергли его в изумление:
        - Какая-то она неправильная, правда?
        Это было немыслимо! Мало того, что эта девчонка разглядела с такого расстояния профиль Евпатора, она еще и сделала выводы… Это значило, что она лишь притворяется дурочкой и понимает в древностях гораздо больше, нежели полагается ее возрасту и образованию. Реальный черный археолог. Вот они, оказывается, какие. Глеб никогда раньше не встречался с людьми этой запретной профессии.
        - О чем это вы говорите, хотел бы я знать?- спросил Глеб.
        Лара будто бы смутилась, что показалось трогательным.
        - Ну, это… - сказала она.- Почему на полу валяется?
        - Кто-то уронил, вот и валяется,- сердито ответил Глеб.
        Интерес, возникший было у него к этой Ларе, быстро угас. Ничего она не понимает - просто монетка «неправильно» валяется.
        - Уронил - кто? Уронил - когда?- не унималась девушка.
        - Одному Зевсу известно,- сказал Глеб.
        - Нет никакого Зевса. Выдумали его.
        - Мудрое замечание. Однако, нам работать надо, а вы мешаете разговорами.
        - Таки не говорите со мной!
        Бесполезно. Глеб отвернулся и осторожно ковырнул пласт рядом с монеткой. Трогать ее нельзя, надо сначала нанести на план и сфотографировать. Глеб быстро дочистил кусок до стены, обнажив весь мозаичный тюльпан. Больше никаких предметов в этом слое не было.
        Глеб работал, не подымая головы, но краем уха слышал, как девушка поднялась на ноги, прошлась по краю раскопа туда-сюда и, наконец, удалилась, что-то напевая себе под нос. Песенка эта, мелодичная и грустная, была какое-то время слышна, затихая, сливаясь с шорохом степной травы.
        Вряд ли когда-нибудь еще увижу эту Лару,- с грустью подумал Глеб, и потом, когда последующие события, фантастические и страшные, закрутили его, словно щепку на воде, он не раз вспоминал эту мысль и дивился своей проницательности, которая сработала на сей раз с точностью наоборот.

* * *
        Глеб вылез из ямы по шаткой деревянной лесенке. Надо сфотографировать монету в том положении, в каком она была найдена. Он запустил руку в седельную сумку своего мотоцикла, шаря в поисках фотоаппарата, но в ладонь попадали бумаги, рукавицы, шариковые ручки, еще какие-то мелочи… Так-с! Меньше надо пить черного тмутараканского по ночам. В наказание - гнать сейчас в лагерь. Пусть, в принципе, фото монеты на ее родном месте и не обязательно: по инструкции достаточно чертежа, а фото - по возможности, но Глебу так хотелось запечатлеть ее, первую свою монету, к тому же - что самое важное - нужно будет продемонстрировать сотрудникам археологического музея точное место, где лежала эта странная монета.
        - Сед!- позвал Глеб, подойдя к обрезу ямы.- Я сгоняю в лагерь за фотоаппаратом.
        Студент замер с археологическим ножом в руке, будто повар на рабочем месте.
        - Темнеет… - неопределенно протянул он, и в голосе его звучала тревога.
        - Ну и что?
        - Ничего… А если я с вами? Мне тоже в лагере нужно… Это…
        - Ты соображаешь, что говоришь? Тут всякие черные археологи бродят, а ты хочешь раскоп бросить?
        - Ну, пленкой накроем…
        - Ты что - ее боишься?- кивнул Глеб на скифскую бабу, сделав ударение на слове ее, так что им обоим вдруг стало не по себе, будто между ними пронеслась летучая мышь.
        - Да не очень,- честно признался Сед.- Тут другое. Лара говорила, что в этом склепе живет древний дух.
        - И ты веришь?
        - Мало ли, чего на свете не бывает? Призраки могут объясняться вполне реально, просто еще не открытое физическое явление. Вот и в научных журналах пишут…
        - В каких еще журналах?
        - Ну, в этом, как его? И в другом… Глеб Сергеич! А может быть, просто позвонить кому-нибудь? Пусть принесут фотик, а?
        Глеб и сам уже думал об этом, но позволить кому-то из ребят запросто копаться с его вещах…
        - Ты мне вот что лучше скажи, Седуксен!- Глеб также обратился к нему «полным именем»,- Скажи-ка лучше: эта Лара, значит, тут уже давно ходит, вынюхивает что-то, так?
        - Вчера была,- ответил Сед.- При мне - один раз.
        - С чего ты взял, что она черный археолог? Сама она, что ли, об этом растрепала?
        - Да нет. Просто шаталась тут, высматривала, просилась спуститься вниз, посмотреть, но мы не пустили. Я спросил: ты что - черный археолог? Она стала гнать пургу, что нет, не черный, да и вообще не знает, что это такое, что приехала недавно, остановилась в станице Виноградной, просто интересуется древностями… Ну, я и понял все про нее.
        - Интуиция, что ли?
        - Вроде того,- ответил Сед с гордостью.- К тому же, у нее сумка была, лопатка складная на ремне, а из сумки кисть торчала.
        - С этого и надо было начинать, про лопатку и кисть, а не про интуицию. Ладно, я скоро обернусь. Если появится снова, гони ее в шею.
        - Темнеет… - пролепетал Сед.
        - Вруби генератор,- сурово заметил Глеб.

* * *
        Темнело и вправду - по-южному быстро и глубоко. Старенький «Урал» стрекотал, часто чихая, под своим седоком. Глеб включил фару, шаря мутным световым пятном по степному бездорожью, затем выехал на станичную улицу, озаренную фонарями, хоть и редкими, и выключил свет.
        На улицах не было ни души. Глеб подумал, что Сед лукавит, говоря о своих мистических страхах, о каком-то там призраке… Лучше выглядеть суеверным, чем обыкновенным трусом. Дело в том, что несколько дней назад по местному радио прошла информация о том, что где-то в пределах Краснодарского края объявилась террористическая группировка Доцоева. Жителей призывали к особой бдительности, рекомендовали не выходить без особой нужды и так далее. Каждый день поступали сообщения, одно другого загадочней. Оказывается, никто толком не знал, кто такой этот Доцоев, зачем покинул Кавказ и привел свою банду в Россию, да и с Кавказа ли он явился? В Ичкерии вообще никто не слышал о таком человеке. Скорее всего, Сед боялся, что его пристукнут террористы, позарившись на археологические ценности, а призрак склепа Гермона - лишь отговорка. Хотя, ничто не мешает Седу, с его расшатанной всякими веществами психикой, бояться и того, и другого.
        Глеб перевернул все в своем «кабинете», обыскал также и камералку - помещение для камеральных работ. Кабинетом он считал маленький чулан в казачьей хате, которую ему выделили как служебную площадь. Камералка была в пристройке к этой хате, где, вероятно, в прежние времена располагался хлев. Еще в этой хате была спаленка и кухонька - комнаты одна другой меньше. Дом стоял на самом краю высокого обрыва над морем, через узкое окошко был виден туманный Крымский берег днем и цепочки керченских огней ночью. Никакого фотоаппарата Глеб не нашел, обыскав свое жилище до последнего темного уголка.
        Он сел на табуретку, задумался. Теперь ему казалось, что он хорошо помнит, что укладывал камеру в седельную сумку сегодня утром. Выпасть по пути она не могла. Вывод напрашивался только один: кто-то умудрился стащить камеру. Вряд ли это был какой-нибудь местный воришка, который незаметно и неслышно подкрался к мотоциклу. Фотоаппарат могла взять только Лара, черный археолог.
        Аппарат был хороший, с немецким стеклянным объективом. Глеб делал этим цифровиком макросъемку даже самых мелких объектов.
        И что же? Девушка Лара позарилась на саму технику или, может быть, дело не в фотоаппарате, а в том, что запечатлено на его карте памяти? Черные археологи хотят знать, что именно найдено в этом склепе. Зачем? Ответ один: готовится ограбление. Все найденные вещи хранятся на камералке, проникнуть в этот бывший хлев не стоит никакого труда. Выставить охрану? Назначить дежурства из числа самых крепких копателей?
        Обо всем это Глеб думал, уже стрекоча своим «Уралом» по пути к раскопу. Над головой проносились летучие мыши. С моря дул ночной ветер, пирамидальные тополя волновались в вышине, словно пляшущие великаны. Свернув с проселка в чистую степь, Глеб заметил долговязую фигуру, бегущую навстречу: она резво размахивала руками, как профессиональный бегун, как Терминатор-2. Свет фар выхватил бледное, искаженное страхом лицо Седа. Глеб затормозил, круто развернув мотоцикл.
        - Привидение!- сказал Сед громким шепотом.
        - Ты что - опять наширялся?
        - Нет, гражданин начальник, вот те крест!- Сед и вправду широко, размашисто перекрестился.- Ужасное. Белое. Косматое, словно из соломы.
        Глеб стукнул ладонью по заднему сидению.
        - Садись!
        - Я не хочу опять туда.
        - Ладно. Быстро дуй в лагерь и вызови кого-нибудь, кто потрезвее. Двоих. Пусть сторожат раскоп. Не от привидений - от людей!- закончил Глеб, уже сдвигая передачу с нейтралки носком сапога.
        ПРИВИДЕНИЕ С КРЕПКИМИ КОСТЯМИ
        Заглушив двигатель перед самым отвалом раскопа, Глеб услышал негромкий шипящий звук: это работал генератор. Прямоугольная яма светилась, проецируя свет, медленно сходящий на нет в тумане. Глеб хотел было спуститься в раскоп, но вдруг приметил в отдалении какое-то светлое пятно, вроде кучки песка. Он хорошо помнил, что ничего подобного здесь раньше не было. Быстро подошел к этому месту. У его ног лежала груда тряпья. Преодолев брезгливость, он переворошил ее. Все ясно: какие-то наволочки, пододеяльник, старый треснутый горшок и пучки соломы.
        Тоже мне, как сказал дрожащий Сед - словно из соломы. Оно и есть из соломы. Только вот зачем?
        Ему было вполне ясно, что Лара (он ничуть не сомневался, что это была именно она) сбегала в станицу, сорвала у кого-то во дворе с веревки белье, прихватила горшок, по пути распотрошила скирду… Вот и явилась Седу в качестве привидения.
        Для чего? Только одна цель возможна: чтобы удалить его из раскопа. Спускаясь туда, Глеб уже знал, что он там увидит, вернее - чего он там не увидит.
        Монетка пропала. Теперь ясно, зачем Лара стянула фотоаппарат - это был отвлекающий маневр, чтобы утащить монету. Глеб поедет за аппаратом, с Седом она справится сама. Только вот каким образом ей удалось просчитать все шаги Глеба - непонятно. Откуда эта девушка знала, что Глеб непременно помчится в лагерь, что Сед боится привидений и прочее? Разве что, только протопала демонстративно по степи, а затем вернулась на цыпочках и слушала их разговор?
        Нет, не годится. Во время разговора о привидениях Глеб был наверху, возле мотоцикла, а камера уже исчезла из седельной сумки. А что если черные установили в районе раскопа какого-то жучка? Подслушивают или даже подсматривают…
        Сказал бы еще: поднюхивают!- Глеб улыбнулся, но тут же нахмурился, потер лоб, как он всегда делал, когда мозг, живший под этой костью, наотрез отказывался соображать.
        Так-с! Монетку взяла, а узорный флакон для благовоний или, как их почтительно именуют в каталогах - арибаллический лекиф, который прямо смотрел на нее из ниши, оставила. Что сие может значить?
        Глеб, в нарушение всех правил, выковырял из ниши лекиф, завернул в платок и сунул в карман. Сед говорил, что Лара остановилась в станице Виноградной, что было в трех километрах отсюда. Седа он встретил с четверть часа назад. Еще столько же тот бежал ему навстречу. Наверняка он успеет перехватить девчонку на дороге. Глеб прыгнул в седло и рванул с места, выжимая из старого «Урала» все, на что тот был способен. Вылетев на хорошо утрамбованный проселок, Глеб включил четвертую передачу и стрекот сменился на глубокое бульканье. Так и вышло: быстро шагающую Лару он нагнал у самой околицы Виноградной. Услышав мотоцикл, девушка обернулась, затем остановилась, уперев руки в бока. Бежать ей было некуда.
        Никаких сомнений: фотокамера Глеба просто болталась у нее на шее. Он тормознул с разворотом, встав в полуметре от девушки. Та чихнула, помахав ладонью, разгоняя облако выхлопных газов. Ярко блестели, ловя свет непогашенной фары, ее синие глаза.
        - Отдай!- коротко приказал Глеб.
        Лара молча сняла камеру и сунула ему в руки. Глеб устроил камеру в седельную сумку и застегнул ремешок.
        - А теперь еще кое-что,- протянул Глеб руку ладонью вверх.
        Лара вдруг повернулась и быстро пошла по дороге. Глеб соскочил с мотоцикла и нагнал ее. Схватил за локоть.
        - Не валяй дурочку. Отдай, что взяла.
        Ответ был самым неожиданным: Лара ударила Глеба ладонью в лоб, да так крепко, что он едва удержался на ногах.
        Глеб никогда в жизни не бил женщину и сейчас не собирался дебютировать. Он схватил Лару за локоть и заломил руку ей за спину. Шепнул прямо в ухо:
        - А ну, быстро! Верни монету, и я отпущу тебя.
        Не тут-то было. Глеб почувствовал острую боль в колене: мерзкая девчонка ударила его ногой. Глеб уже изрядно забыл приемы уличных драк, а инстинкт не сработал. Он выпустил руку девушки и схватился за колено, рвущееся нестерпимой болью.
        Этого делать не следовало. Лара быстро повернулась на месте и лягнула его, угодив подошвой в висок. Этот мощный, грамотный удар сшиб массивного мужчину с ног.
        - Ах, ты, с… Змея!- воскликнул Глеб, успев вскочить на ноги, пока девушка, и вправду гибкая, стремительная, словно гадюка, не добила его до потери сознания.
        Вторая молния ее удара пала на землю, в то место, где долю секунды назад была его голова. Да она не женщина!- мелькнула в этой уцелевшей голове спасительная мысль.
        Глеб ударил ее в челюсть, как на боксерском ринге. Не женщина. Лара была в нокдауне. Ее глаза закатились, мышцы лица поехали, и красавица превратилась в настоящее чудовище. Глеб принял боксерскую стойку, чуть припрыгивая на месте. Со стороны это, наверное, выглядело довольно смешно.
        Похоже, Лара поняла, что ей не одолеть этого крупного мужчину, несмотря на явную свою подготовку по части рукопашного боя. Она нащупала на груди кармашек, широко размахнулась и бросила что-то в степь.
        - На, держи, шмок чиканутый!- крикнула черная археологиня, топнула ногой, повернулась и быстро пошла в сторону станицы.
        Глеб не совсем понял, что означают эти жаргонные словечки, но ясно, что это не было комплиментом. Он больше не преследовал прыткую гадину. Успел заметить золотой промельк в свете мотоциклетной фары и быстро сообразил, что вряд ли она бросила что-либо другое, фальшивое.
        Тоже мне, сама Лара Крофт в наших скудных краях объявилась! Найти маленький желтый кругляш в полной темноте - достаточно долгий процесс. Глеб таскал мотоцикл и устраивал его так и сяк, освещая рефлектором жухлую траву. Раз оглянулся и увидел на гребне холма, за которым скрывалась Виноградная, едва различимую в отблеске заката, микроскопическую фигурку Лары. Ему показалось, хотя и трудно разобрать с такого расстояния, что девушка, прежде чем спуститься в станицу, остановилась на самом горбе проселка и посмотрела сверху, как он шарит световым пятном по земле. Он вспомнил ее глаза. Что-то в них было особенное, и никак не вязался этот синий взгляд со всем, что она делала и говорила. Он вдруг переставил себе, что это и есть очередная игра про Лару Крофт, расхитительницу гробниц, и вот, надо лишь дернуть мышью, чтобы эта фигурка побежала туда, куда ему нужно…
        Монета нашлась. Все потери были возращены. Но что-то все равно не давало Глебу покоя.

* * *
        Когда он доехал до раскопа, двое крепких парней были уже на месте - ребята, которые должны были выйти на склеп завтра утром. Они спокойно работали при свете софитов от генератора. Оказалось, что такое мудрое решение принял Сед: чем назначать каких-то сторожей, которые сидели бы тут с банкой домашнего вина, лучше в пожарном порядке организовать ночную смену.
        Глеб вернулся в лагерь, прошелся среди палаток, постоял у костра на майдане - вытоптанной площадке, по краям которой палаточная улица расширялась, именно для того, чтобы и образовать майдан. Вокруг костра сидели, как всегда, попивая вино, бесконечно кадрясь и передавая из рук в руки гитару. Молдаванка с глубокими черными глазами - Глеб забыл ее мудреное имя - хитро смотрела на него исподлобья. Вчера он присел с нею рядом, она заигрывала, перекидывая пучок волос с плеча на плечо. Наверное, думает, что он и сегодня продолжит то же самое. Нет. Проверив лагерь, он побрел домой. Перед глазами стоял облик этой несносной Лары. Красавица молдаванка казалась ему уже серенькой, неинтересной.
        Нарочито звонкий ее смех и бренчанье двух гитар то затихали то выплескивались из-за углов палаточного городка, причудливо изгибающего звуковые волны меж брезентовых стен. Глеб отказался пить вино у костра, но ничто не мешало ему сделать это дома, в одиночестве. Есть у него заначка черной «изабеллы», но не стоит этого делать, а надо спать, спать, потому что завтра трудный день, впрочем, как и каждый летний день экспедиции.
        Но сон не шел: перед глазами сгустился, наливаясь каменной массой, плоский круг неприятного, отталкивающего лица. Скифская баба.
        Вот что на самом деле мучило его как ученого: сегодня выяснилось, что скульптура попала в склеп… Неизвестно, как.
        Глеб рывком сорвал одеяло с лица. Сел на кровати, нашарил ногами тапочки, включил фонарик. Вот она, банка… Он налил темной жидкости в стакан и залпом выпил. Подумал и выпил еще. Закурил. Есть еще фляжка со спиртом, можно бы махнуть граммов пятьдесят… Или не стоит?
        Голова прояснилась, и тайна скифской бабы щелкнула, как орех. Допустим, кто-то вскрыл склеп на рубеже нашей эры. Например, рядом шло строительство, и те, кто проник в подземелье, загорелись идеей вытащить каменную скульптуру наверх, чтобы использовать ее для фундамента своей постройки. Тогда подземный могильник мог находиться прямо на территории какой-нибудь усадьбы - чего только не менялось на полуострове за тысячелетия!
        В то время уровень пола как раз пролегал пятью дециметрами выше основания склепа. Строители вытащили каменную бабу, поставили на этот уровень, но, убедившись, что наверх они ее поднять все равно не смогут (входное отверстие слишком мало), бросили свою затею. А баба так и осталась стоять на новом уровне, засыпаемая отложениями грунтовых вод, пока камера не заполнилась доверху. Вот и получилось, что она как будто летает внутри склепа.
        Кстати, и монету обронил кто-то из строителей, на современном ему уровне, вровень с бабой, и все встает на свои места, и никакого открытия тут нет, и можно спокойно уснуть…
        Успокоившись, Глеб завернулся в одеяло. Он стал всего лишь свидетелем извечного круговорота строительного камня. Тысячелетиями люди использовали одни и те же материалы: из гранита великих пирамид был построен мусульманский Каир, блоки Россы до сих пор стоят в фундаментах казачьих хат современной Тамани, даже Тмутараканский камень с бесценными барельефами и картой полуострова, лежащий сейчас в Эрмитаже, был когда-то крыльцом саманной хижины деревенского жителя…
        Спать, спать, все в порядке, все объяснимо, естественно… Но…
        Глеб вновь откинул одеяло и уставился в потолок.
        Пусть все так, но почему строители все же не уворовали из склепа более ценные и мелкие предметы, чем скифская баба? Ну, ерунда… Там было темно. Часть предметов было уже занесено песком, это сейчас они как на ладони, например, лекиф…
        Глеб вздрогнул: сон как рукой сняло. Арибаллический лекиф! Хорошо, чисто дамский предмет, древние строители просто могли не обратить на него внимания: кому тогда был нужен старый сосуд для благовоний, бабская игрушка?
        Но Лара! Почему она унесла из раскопа только монету и больше ничего. Ведь такой лекиф стоит на черном рынке немногим меньше золотой монеты.
        Почему Лара не взяла в склепе ничего, кроме этой монетки? Ведь она - черный археолог, а в раскопе были гораздо более ценные для нее вещи.
        Глеб стал думать об этой девушке, уже и впрямь засыпая. По выговору и словечкам явная одесситка. Дерется, как профессионал. Неужто черные археологи столь серьезно подходят к своей профессии, что занимаются спортом и изучают боевые искусства?
        Уже в полубреду-полусне он вдруг соединил образ того, кто потерял монету, с тем, вернее - с той, кто ее нашел. Оба были черными археологами, один современный, другой - древний. Оба не взяли в склепе ценности, которые буквально смотрели на них. Лара взяла только монету. Тот, давно переваренный матушкой землей, не взял ничего. Возможно, они оба искали что-то одно - искали, но не нашли.

* * *
        Утром Глеб пошел в станицу пешком. Одно дело проехать краем поселения на незарегистрированном мотоцикле, не имея водительских прав, на раскоп и обратно, другое - показаться на центральной площади, перед зданием администрации, где всегда торчит дорожная служба, снимая скорость с транзитных грузовиков, чтобы получить с них своеобразную дань за проезд.
        Всех этих татаро-монголов Глеб знал, и они знали его. Старенький «Урал», между прочим, был из списанных милицейских, он стоял в саманном сарае экспедиционной хаты, прежняя экспедиция пользовалась им нелегально, пока не убила коробку передач, а Глеб починил мотоцикл, приняв его в наследство. Обо всем этом прекрасно знали в милиции, и археологу ясно дали понять, что в любой момент могут схватить его за шкирку и вытащить из седла. Все это мелкие, ничтожные, никчемные игры провинции. Мотоцикл был якобы одним из рычагов, которым администрация воздействовала на пришлого молодого специалиста… Ну вас. Хожу пешком.
        Он убеждал себя в том, что ищет Лару именно из деловых соображений: ему-де необходимо знать, быть точно уверенным, что в окрестностях не орудует какая-нибудь шайка нелегальных копателей, бесбашенный шалман из Одессы-мамы, чтобы его орлы могли работать спокойно и так далее. На самом деле, Глеб просто хотел еще раз увидеть эту девушку. Говорила она весьма примитивно и могла сойти за посредственность, которых на свете немало. Уж лучше - молдаванка. Но Глеб хорошо помнил ее глаза. Это были глубокие, внимательные, полные ума и печали глаза. И песня, что она распевала в степи, крепко взяла его за душу. И что-то еще исходило от нее, Глеб не мог объяснить этого словами. Сияние, да и только.
        Он зашел на станичный базар и быстро отыскал нужного человека. Это был Щерба, хорошо известный на Тамани казак, который, как Глеб неоднократно убеждался, знал все и даже более того. Щерба покрутил черный ус, подумал, сплюнул и сказал:
        - Деваха живет на улице Лебедева, у тети Дуси. Третий дом от угла по левой стороне. Деваха приехала с недельку назад. Одна.
        - С меня причитается,- сказал на прощанье Глеб, подумав, что пить со Щербой, считающим себя потомственным казаком и хранящим под стрехой дедовскую саблю, будет весело и даже весьма познавательно.
        - Калитка у тети Дуси скрипит сильно,- добавил казак.- Как войдешь, хозяйка сразу и выбежит. А вино у нее - самое лучшее на той улице.
        Тетя Дуся оказалась женщиной под шестьдесят, тучной и круглой, в цветистом ситцевом платье, многажды штопанном. Сразу стало ясно: она уже приняла с утра толику своего прекрасного вина. Пройдя под навесом, увитым виноградной лозой, где зрели гроздья недалекого будущего, Глеб вошел в хату. По словам тети Дуси, девушка съехала где-то час назад. Глеб пожелал осмотреть комнату, где она жила. Хозяйка не стала спрашивать, зачем, а просто распахнула перед ним дверь, ведущую в маленькую светелку с белеными стенами.
        Крошечное окно, как всегда в этих хатах - в одно стекло, без форточки, старый письменный стол у окна, добытый, видимо, в местной школе, казачья печка под уголь, теперь, летом, используемая как комод, узкая кровать, на которой мог уместиться только один спящий,- все это было каким-то трогательно-девичьим, особенно - узкая железная кровать. Конечно, обстановка принадлежит хозяйке, но она как-то все равно связывается с личностью Лары. Глеб впервые отдал себе отчет в том, что питает к ней нежность. Жаль, что они с девушкой занимают разные стороны баррикад и движутся в разных жизненных потоках.
        Тетя Дуся присела на единственный стул, сложив руки на животе.
        - Моя квартирантка была ведьмой,- вдруг сказала она.
        - Реально?- удивился Глеб.
        - Колдовала. По ночам не спала, жгла вонючую свечу,- хозяйка показала пальцем на печь, где возвышалась маленькая горка воска.- Я думаю, она появилась в станице неспроста.
        - И чего же ей было надо?
        - Она охотилась,- с таинственным видом заявила тетя Дуся.
        - На кого? На домашнюю птицу и баранов?
        - На привидений.
        - Как в кино?
        - Ага! Она и приехала сюда после того, как появилось привидение.
        - Когда же оно появилось?
        - Привидение появилось тогда,- проговорила тетя Дуся с терпением в голосе,- когда вы раскопали могилу на стройке.
        Еще при ознакомительной беседе, по пути от калитки, она успела сообщить ему, что всю жизнь проработала учительницей начальных классов. Вот откуда происходила эта педагогическая интонация.
        - Пьяные бабки видели грека,- добавила тетя Дуся.
        - Какого грека? Почему пьяные бабки решили, что он грек?
        - Он выглядел, как грек. Вот что я тебе скажу: это и был грек. На нем была эта, как ее? Хламида-монада… Такая складчатая тряпка,- тетя Дуся пошевелила пальцами над своей бесформенной грудью.
        - Это называется хитон.
        - И еще у него была борода, курчавая борода… Я думаю, что и бандиты Доцоева не просто так появились в наших местах именно сейчас. Все это как-то связано…
        - А что пьяные бабки говорят о Доцове?- Глеб решил сменить тему.
        Он слушал рассеяно, разглядывая комнату. Тетя Дуся поведала, что в народном представлении Доцоев мыслится героем, вроде Дубровского или Робин Гуда…
        - Главное, что Доцоев - никакой не чеченец, а русский. Первый в истории русский террорист!
        - Первыми были Нечаев, Желябов, Кибальчич,- возразил Глеб.- Кроме того, Доцоев - это все же чеченская фамилия.
        - Те, кто его видел, говорят, что он русский. Говорят, что он неуловим, что всегда уходит, как сквозь землю проваливается. Наконец-то и русские за ум взялись,- с мечтой в голосе закончила тетя Дуся.
        Помолчали.
        - Кто-то идет,- вдруг встрепенулась она.- Калитка мне напела. Пойду-ка я встречу.
        Вот она, мысль народная. Придет герой со стороны и все сделает за нас…
        ПОКИНУТОЕ ЖИЛИЩЕ ЛАРЫ КРОФТ
        Воспользовавшись тем, что хозяйка ушла, мелькнув в дверном проеме штопаной ситцевой спиной, Глеб стал тщательно осматривать комнату. Он не знал, что именно ищет, да и не было ничего особенного: ни на печи, ни в ящике стола. Он заглянул под кровать. Какой-то предмет лежал в глубине, короткая трубочка, похожая на дудку. Глеб выкатил ее на свет.
        Это и была дудка - керамика из обожженной глины. Глеб раньше никогда не видел подобного предмета, но почуял, едва прикоснувшись, что предмет древний. Это и есть пресловутое археологическое чутье, о котором он рассуждал вчера.
        Вдоль корпуса дудки шла вереница отверстий. Глеб насчитал их десять. Скорее всего, ноты. Он вытер кончик дудки платком и дунул в нее, перебирая пальцами по отверстиям. Звук был чистый. В детстве Глеба сдали в музыкальную школу, по настоянию отца, конечно. Он недоумевал, зачем будущему историку теория музыкальных элементов. Знания, полученные тогда, ни разу не пригодились ему в жизни, вплоть до сегодняшнего дня. Это были и вправду ноты, выбранные почему-то от «ре» первой октавы до «фа» второй. Глеб сыграл «Чижика», благо что эта мелодия вписывается в странный диапазон дудки и не имеет полутонов.
        Палец нащупал на глади изделия какую-то шероховатость. Глеб посмотрел: на цилиндрической поверхности отпечатан маленький знак. Где-то он уже видел его…
        Шаги, которые приблизились к двери с другой стороны, явно не принадлежали тучной хозяйке - легкие, торопливые шаги. Глеб узнал их и поспешно спрятал дудку за пазуху, не успев толком разглядеть странный символ.
        Лара вошла в комнату, притворив за собой дверь. Не сразу вскинула на Глеба глаза. Казалось, она вовсе не была удивлена тем, что видит его здесь. Не сказав ни слова, прошлась по комнате, выдвинула ящик стола, осмотрела печку-комод, повторив недавние действия Глеба. В этой крошечной комнате было не так уж много мест, где могла быть забытая ею вещь. Например, керамическая дудка. Лара присела на корточки, изогнулась, показав под топиком острые лопатки. Косичка чиркнула по коричневой доске пола.
        Убедившись, что и под кроватью пусто, она, так же, как и Глеб вчера в степи, протянула руку ладонью вверх:
        - Отдай, что взял.
        Глеб пожал плечами и вытащил дудку. Воровство не входило в число его жизненных правил.
        И вдруг, только теперь, когда проворные пальцы завладели инструментом, Глеб еще раз увидел на его боку символ и понял, почему он ему знаком. Точно такой же отпечаток - кувшин, перечеркнутый косым крестом - он видел на стене склепа Гермона. Это значило, что Лара все же нашла в раскопе предмет, который интересовал ее больше других археологических ценностей, а монетку просто стащила для отвода глаз. И этим предметом была дудка!
        - Один ноль в твою пользу,- устало вздохнул Глеб, присев на пол рядом с девушкой. - Скажи мне, наконец, что сие такое и зачем оно тебе?
        Лара вскочила на ноги, двумя шлепками отряхнув бриджи.
        - Будешь много знать и скоро станешь старым. Очень и очень старым,- весело ответила она, коверкая поговорку.
        И тут со двора донесся протяжный вопль. В этом крике был такой отчаянный ужас, что Глеб непроизвольно вздрогнул. Кричала, конечно же, тетя Дуся. Она ворвалась в комнату, споткнулась на пороге и шлепнулась на пол. Казалось, что женщина вот-вот потеряет сознание. Одной рукой она держалась за сердце, другой - указывала на дверь.
        - Там… Оно… Стоит… Смотрит…
        Лара мигом совалась с места, Глеб ринулся за ней.
        Привидение из склепа,- подумал он.- Колониальный грек в хитоне. Возможно, не только Лара любит переодеваться, а это вообще - привычка черных археологов…
        Но увидел он совсем другое. Глебу поначалу показалось, что в гости к тете Дусе зашла соседка, не менее упитанная, чем она сама. Нет. Посреди двора стояла статуя. Самая обыкновенная скифская баба.

* * *
        Выходит, пока они препирались в хате, за эти считанные минуты, кто-то потихоньку привез сюда на тележке музейный экспонат. Значит, исполнял заказ Лары - не для пенсионерки же ее доставили! Черная археологиня уговорилась с кем-то из местных, кто владел реликвией, дала ему адрес, вот он и приволок идола.
        Эта догадка была подтверждена немедленно: Лара подскочила к изваянию и принялась шарить по нему глазами.
        А вот и он - тот, кто доставил статую. Высокий худой человек лет сорока - длинноволосый, с клиновидной бородкой - стоял, похоже, прячась, за столбом виноградной веранды.
        - Я тебя вижу, дружище!- миролюбиво обратился к нему Глеб.
        Клинобородый отошел от столба и остановился, разведя руки.
        - Я без оружия,- сказал он низким глубоким голосом.
        - Еще бы!- прокомментировал Глеб.- Ты б только пояснил мне, поскольку я являюсь главным хранителем древностей на этой земле и отвечаю за каждую мелочь, откуда ты взял этот замысловатый камень?
        Говоря, Глеб рассматривал статую. Плоские груди, руки, сжатые в замок под животом, остроконечный головной убор. Нет, не пахла эта баба древностью.
        - Отставить!- по-армейски сам себе приказал Глеб.- Ниоткуда ты ее не взял. Сам и вырубил для девушки. Явный новодел.
        - Ну да, ну да,- радостно закивал клинобородый, подходя, и вдруг, ни с того, ни с сего ударил Глеба ногой в живот.
        За долю секунды Глеб успел увернутся, и носок кроссовки этого странного драчуна скользнул по кости. Дворовая юность и армия научили Глеба не размышлять в таких случаях. Он двинул противника в ухо с левой, тот пошатнулся, замотал головой и ответил увесистым тычком в лоб. Бил он почему-то ладонью, сделав из кисти культяпку. От этого неожиданного трюка у Глеба потемнело в глазах. Едва удержавшись на ногах, он применил свой коронный хук левой, но противник ускользнул, вернее, подпрыгнул на месте и хук угодил ему в грудь. Не успел Глеб удивиться таким приемам боя, как этот странный мастер скрестил руки наподобие ножниц. Глеб успел подумать, что это блок защиты, но оказалось другое: клинобородый резанул «ножницами» ему по шее и Глеб понял, что вырубается.
        Сознание вернулось, похоже, через несколько секунд. Глеб лежал на цементном полу двора. То, что он увидел, приподняв голову, повергло его в изумление. Теперь странный гость дрался с Ларой. Вытворяли они такое, что не было ни одним из знакомых Глебу способов рукопашного боя. «Ножницы» оба противника создавали не только из рук, но и из ног, порой замирали на долю секунды, изогнувшись в причудливой позе, порой сжимались, как ежи и внезапно разворачивались, словно змеи. «Матрица» да и только.
        Лара явно проигрывала. Глеб понял, что голыми руками с этим монстром не справиться, вскочил на ноги, сорвал с пояса солдатский ремень и захлестнул ленту о ладонь.
        Клинобородый с удивлением оглянулся, пытаясь оценить опасность нового оружия. В этот момент, весьма кстати, Лара сделала ему очередные «ножницы». Глеб резанул ремнем. Этот удар означал конец схватки. Худое тело сломалось, и противник свалился наземь, свернувшись в жучка.
        - Уходим,- сказала Лара.- Он очнется, и мы с ним уже не сможем справиться.
        - Ты его знаешь?
        - Да-да. Уходим.
        Уже под скрип калитки Глеб оглянулся. К поверженному гостю вразвалку ковыляла тетя Дуся. С опаской глянув на скифскую бабу, она склонилась над бесчувственным телом, явно намереваясь оказать скорую медицинскую помощь.

* * *
        Они быстро и молча шли, миновали околицу станицы, Глеб едва поспевал за длинноногой девушкой. Ножницы, значит. Ну-ну. Оказывается, черные археологи владеют какой-то особой системой борьбы. Значит, человек, доставивший подделку, был из той же породы, что и Лара, но из другой команды - иначе зачем им было драться?
        Но если эта баба фальшивая, то, может быть и та, в склепе - тоже? Просто чутье подвело Глеба. Ему вдруг пришла в голову дикая, фантастическая мысль. Он даже воскликнул вслух, глядя на узкие бедра девушки, шагающей чуть впереди.
        - Послушай-ка, подружка… - начал было он, но Лара вдруг резко остановилась и перебила его:
        - Ты играл на дудке!
        - С чего ты взяла?- удивился Глеб.
        - Ты играл на дудке,- повторила она.
        - Играл, ну и что?
        Лара достала из сумки дудку и сунула Глебу под нос, крепко держа артефакт в руках.
        - Какие ты взял ноты?- строго спросила она.
        Глеб пожал плечами и указал на отверстия: ре-до-ре-до- ми… «Чижик», он «Чижик» и есть.
        Лара облегченно вздохнула и спрятала дудку обратно в свою заплечную холщовую сумку с бахромой.
        - Ты и представить себе не можешь, что ты мог натворить!
        - Да?- удивился Глеб.- Тем, что играл «Чижика»? Ну-ну… Между прочим, эту дудку вообще неплохо было бы сдать мне в руки.
        - Это моя вещь.
        - Ты стащила ее в раскопе.
        - Нет, я привезла ее с собой.
        - Почему же на ней этот знак? Тот же, что и на стене склепа?
        - Этот знак… - Лара запнулась.- А ты точно уверен, что на стене склепа есть такой знак?
        - Я не слепой,- сказал Глеб.
        - Знаю я, что ты не слепой. Есть там этот знак или нет?
        - Есть. Да я его и раньше видел,- вдруг вспомнил Глеб.- На какой-то амфоре. Она есть у меня в каталоге.
        - Где каталог?- спросила Лара деловым тоном.
        - У меня на камералке.
        - Тогда пойдем на камералку,- дурным эхом отозвалась девушка.
        - Послушай,- сказал Глеб.- Эти знаки на сосудах - всего лишь клейма мастеров, которые их изготовили.
        - Это твое мнение.
        - Это научные знания.
        - Они ничего не стоят.
        - Что же такое, по-твоему означают эти символы?
        - Ну… Часто это и вправду печатки мастеров. Часто, но не всегда… Короче! Веди меня в свой каталог. Меня о-о-очень интересует эта амфора,- Лара так растянула слово, что Глебу удалось вдоволь налюбоваться ее крупным ртом и полными губами, вытянувшимися в поцелуйную трубочку.
        Девушка нравилась ему все больше. Глебу уже было вполне ясно, что она просто имитирует какой-то молодежный стиль с одесским прононсом, причем, не очень-то и умело. То, что скрывалось в этой изящной маленькой голове, под гладкой челкой и тугой косичкой, было значительно больше, чем выдавалось на поверхность. Айсберг, да и только!
        Глеб подумал, что именно сейчас может нырнуть, пусть на самую малую глубину. Если она говорит правду, и дудку на самом деле взяла не из раскопа, а где-то еще, а монетку стащила для отвода глаз. Вернула и все. Что же на самом деле интересовало ее в склепе?
        - Послушай, Лара,- сказал он, впервые назвав девушку по имени.- Что ты ищешь? Скажи, наконец, что тебе нужно? Ты вертишься вокруг раскопа. Ценные вещи не взяла, монетку вернула. Статую тебе привезли, но почему-то фальшивую. Головы нам морочила, переоделась приведением и напугала моего сотрудника. Тебе еще повезло, что Сед верит в приведения. Был бы там в тот момент я, то показал бы тебе привидение!
        - Привидение на самом деле есть,- сказала Лара.- Это не совсем обычный могильник. В этом склепе хранился… Хранилась - амфора!
        - Какая амфора?
        - Небольшая амфора для вина, только и всего. В склепе я искала именно ее.
        - Но в склепе я не видел никакой амфоры!
        - Она там была,- сказала Лара.- Та самая, со знаком. И амфору прячут не в любом могильнике, а в том, где есть привидение.
        - Какое привидение?- терпеливо спросил Глеб.- Почему в одном месте привидение есть, а в другом - нет?
        - Все дело в том, как умер человек. Как это по-вашему? Душа, которая не успокоилась, что ли?
        - Что значит - «по нашему»?- с раздражением спросил Глеб.- А как -
«по-ненашему»?
        - Я хотела сказать: по-крестьянски.
        - По христиански,- поправил Глеб.
        - Вот-вот. По-кхристиански. А по-гречески - это тот, кто не переплыл Стикс.
        - А что, бывали и такие?
        - Конечно. Самоубийцы, например. Страшный грех. Все живут, наслаждаются жизнью. Пьют, едят, женятся. А эти… Мерзавцы просто. Короче! Ты покажешь мне амфору или нет?
        - Да покажу, конечно! Я же сказал: она есть в моем каталоге. Только нам придется сначала завернуть в лагерь и проверить главный раскоп. Тебе же ведь это должно быть интересно?
        - Да нет,- сказала Лара.- Вовсе мне не интересны твои раскопы.
        - Ни за что не поверю, что археолог, пусть и любитель, равнодушен к фундаментам Гермонассы, до которых мы не так давно добрались.
        - Да никакой я не археолог.
        - Ну, а кто же ты?
        - Я Лара. И я хочу взглянуть на амфору. Просто посмотреть и ничего более. Даже трогать ее не буду. Веди меня скорее в свой каталог.
        - В камералку,- уточнил Глеб.- Но сначала,- он с искренней горечью вздохнул,- я должен проверить работу моих людей. И жизнь их - тоже.

* * *
        Жизнь лагере била ключом или шла своим чередом, если для посвященного. Приехавшая вчера новая группа из Омска, люди, еще не оформившиеся, не получившие почетного права на лопаты или носилки, шумно и страстно пьянствовали на майдане. Глеб обычно давал на это дело один день, прекрасно понимая, что вновь прибывшим необходимо расслабиться, иначе вся их дальнейшая работа пойдет вкривь и вкось. А вот почему среди них мельтешила белобрысая голова Седа, было не ясно. Вернее - ясно вполне, но не совсем правильно.
        Глеб подозвал его. Сед сделал круглые глаза и ответил, что он свободен до самой вечерней смены, а норму свою превосходно держит.
        - К вечерней смене ты будешь валяться вон там,- Глеб показал ладонью, где именно, - в луже собственной… - он покосился на Лару,- поэтической вольности.
        - Клянусь!- воскликнул студент,- больше никакой вольности из меня не выльется. Ни грамма. А вас, гражданин начальник,- он поспешил резко сменить тему,- с полчаса назад искал какой-то странного вида мужик.
        Глеб сразу подумал о том психе, что привез статую. Он посмотрел на Лару. Та наклонила голову и смотрела на Седа, ожидая продолжения рассказа. Ясно, что она думала о том же.
        - Высокий, худой?- спросил Глеб.- Седые волосы собраны в пучок?
        - Точно - он!
        - Зонгар!- вырвалось у Лары.
        Глеб с изумлением на нее оглянулся:
        - Ну и ники у вашего брата. А имя-фамилия у него есть?
        - У него их множество.
        - Ясно. Блогер в инете. С кучей разных клонов. Вот, доберусь до компа, прогуглю Зонгара.
        Лара смотрела на него, хлопая глазами. Гораздо позже Глеб узнал, что в его реплике девушка не поняла, по крайней мере, четыре слова, а пятое поняла неверно. Он повернулся к Седу:
        - И что же этому З… Как его? Было надо?
        - Не знаю,- ответил Сед.- Просто спрашивал, кто у нас старший и где его можно найти.
        Глеб провел Лару мимо главного раскопа - прямоугольной ямы семьдесят на сорок метров, где древний город был расчищен до самого основания. Сохранились, конечно, только фундаменты и первые два-три ряда каменной кладки. Предшественники Глеба, теперь пенсионеры - муж с женой, живущие на заслуженном отдыхе в крайцентре - и представить себе не могли, начав раскоп лет тридцать назад, что попадут в столь интересное место Гермонассы. Пять узких улиц сходились здесь, образуя пять углов, как на знаменитом тусовочном месте Питера. Трое питерцев и работали, по своему личному желанию, на этом участке. Лара остановилась у края раскопа и с улыбкой оглядела камни и людей. Завидев Глеба и Лару, все рабочие, человек двадцать, разом подняли головы, а три пары, идущие с носилками к отвалу, и вовсе остановились. Молдаванка задумчиво смотрела снизу вверх, пожевывая, по дурной привычке, прядь собственных волос. Глеб раздраженно махнул рукой, и стоп-кадр ожил.
        - Не так я себе все это представляла,- заметила Лара, покачав головой.
        - Разве ты прежде не видела раскопок?
        - Видела. Но только не эти.
        - Думаю, ты на своем недолгом веку много раскопок повидала?
        - Достаточно.
        - Например?
        - Ну, сейчас я из Ольвии.
        - Разумеется. Это совсем рядом с твоей Одессой.
        - Почему это - моей?
        - Ты ведь одесситка, да?
        - Таки нет.
        - Врешь. Даже это твое «таки-нет» - тоже по-одесски.
        - Я никогда не вру. Если не хочу говорить о чем-то, то просто молчу.
        - Так где же ты родилась, выросла?
        - На одном из островов.
        - В каком это море-океане?
        - Тихом. В Тихом океане был этот остров.
        - Ты меня в гроб вгонишь, мама моя!- сказал Глеб, подражая одесскому выговору.- Почему на этом острове живут одесситы?
        - С какого балдана ты взял, что они там живут?
        - Да кто-то же научил тебя так говорить!
        - Я научилась сама.
        - Да где же?
        - Да в Одессе и научилась, не приставай. Лучше вон… Посмотри на свой раскоп.
        - Смотрю, ну и что?
        Глеб повернул голову и увидел… Нет, ничего необычного не увидел.
        - Не там они копают, вот что. Вон та девушка… - она указала на молдаванку.- Пусть возьмет чуть левее в стене. Найдет кое-что интересное.
        - Что именно?
        - Не скажу.
        - Ладно, подожди минутку. Проверю, какая ты ясновидящая.
        Глеб быстро спустился по деревянной лесенке на пять метров глубины раскопа и подошел к молдаванке. Та разогнулась и молча смотрела на него, опершись на лопату. Глеб дал ей указания взять немного левее. Выбравшись, он тремя хлопками отряхнул руки и взял Лару под локоть.

* * *
        Едва войдя в камералку, он понял, что гость здесь уже побывал, причем, не церемонился с древностями, покоящимися на полках: все, казалось, потрогал, осмотрел - слава Богу, что не разбил ничего. Глеб давно собирался врезать замок в дверь, но все руки не доходили. Лара бегло осмотрела помещение.
        - Где же амфора?- спросила она.
        - Сейчас-сейчас,- говорил Глеб, беспокойно осматриваясь вокруг.
        На первый взгляд, ничего не пропало. Как и в склепе… Возможно, пропало что-то незначительное, ненужное.
        Каталога на столе не было. Значит, его и забрал… Нет. Альбом просто был сброшен на пол.
        Лара нетерпеливо ерзала на табурете, куда он ее усадил. Глеб развернул каталог, полистал, нашел нужное место.
        - Вот она. Тот же самый знак на горловине. Найдена в скифском кургане близ станицы Тамань.
        Лара мельком глянула на рисунки и фото.
        - Где амфора?- спросила она.
        - Вот же, в каталоге.
        Лара подняла на Глеба удивленное лицо.
        - Это и есть каталог?
        - Да.
        - А где сама амфора?
        - Сейчас скажу.
        Глеб прочитал примечание внизу страницы и сообщил.
        - В фондах краснодарского музея.
        - А это далеко?
        - Всего лишь пять часов автобусом. Только тебя не пустят в хранилище.
        Глеб покосился на девушку, которая хмурилась, что-то соображая.
        - Не пустят без меня,- добавил он, подумав, что ему и самому надо съездить в археологический музей, да и Светку, бессменную хранительницу, давно не видел, и вообще…
        Нет, он конечно, понимал, что просто-напросто ищет повод, чтобы не расставаться с этой девушкой. Все под контролем. Черная археологиня ничего не сумеет стянуть музее под его присмотром. Глеб ощутил знакомое, но давно забытое замирание в груди, то самое чувство, которое так и не посетило его в присутствии черноглазой молдаванки. Автобус на Краснодар отходит в час. Пока они доберутся до музея, рабочий день будет окончен. Останется только заночевать в гостинице. Что день грядущий мне готовит?
        Глеб собирался на автопилоте. Свернул и запихнул в тубус чертежи последнего горизонта всех раскопов. Это будет повод наведаться в музей. Чистые носки - туда же, в тубус. Хорошо, что не усугубил вчера фляжку: крепкое спиртное может пригодиться для храбрости. Где же однако она?
        Каталог он тоже взял с собой: уложил в свою сумку-планшет. Фонарик? Может быть, пригодится. Фляжка точно лежала на полке, Глеб сам ее прятал за маленьким ритуальным горшком, склеенным из нескольких кусков.
        Горшок на месте. Вот он - с треугольной дырой недостающего фрагмента. Фляжки нет. Этот гнусный Зонгар утащил отсюда именно спирт.
        - Твой приятель, случайно, не алкоголик?- спросил Глеб у Лары.
        - Зонгар-то? Во-первых, он мне не приятель. Во-вторых, он пьет не больше, чем все нормальные люди. За обедом там вина и так далее.
        - Ты можешь предположить, зачем он утащил у меня спирт?
        - Вылил он в землю твой спирт, я думаю. Не спирт ему нужен, а фляжка.
        - Да что такое в этой простой алюминиевой фляжке? Армейской зеленой фляжке?
        Лара молчала, глядя в сторону.
        - Зачем ему нужна пустая фляжка?- с раздражением повторил Глеб.
        Лара молчала.
        ПРОГУЛКА В СТОЛИЦУ КРАЯ
        Эта игра в молчанку продолжалась и всю дорогу до Краснодара. Девушка, похоже, решила извести его. На одни вопросы она отвечала охотно, даже пространно, а иные, какие-то совсем незначительные, обходила молчанием, будто и вовсе не слышала Глеба.
        В конце концов, он вообще перестал с нею говорить. Смотрел якобы мимо ее профиля в окно, на бесконечные столбы виноградников, вертевшиеся вокруг междугороднего автобуса, словно спицы в колесе. Затем и вовсе закрыл глаза, притворившись спящим, ибо глупо и неловко смотреть на этот удивительно красивый, гармоничный профиль и молчать.
        Глеб вновь стал думать о склепе Гермона. Он вспомнил недавнюю дискуссию, в которую ввязался на конференции в Краснодарском университете. Он много раз давал себе слово не спорить с верующими людьми на тему Божьего бытия, но один христианствующий доцент выглядел настолько просветленным своей правотой, так победоносно блестел очками, что Глеб не удержался:
        - Если вы принимаете гипотезу, что Земля была создана семь тысяч лет назад, то как вы объясните тот факт, что мы находим в земле артефакты более древнего происхождения? Я не говорю уже о костях динозавров, которым десятки миллионов лет.
        Аргумент непрошибаемый, но у очкастого ортодокса нашелся свой, симметрично крепкий:
        - А вам не приходило в голову, коллега, что семь тысяч лет назад всемогущий Творец создал и все эти артефакты, включая кости динозавров с их древней датировкой?
        На вопрос, зачем это было нужно Творцу, коллега ответил, что это могла быть своеобразная шутка Творца, порожденная милосердием: ведь надо было позаботиться о психологическом комфорте всех своих детей, в том числе и тех, кто бродит во тьме безверия и искренне убежден в существовании динозавров.
        Глеб был далек от мысли, что некто создал внутри склепа скифскую бабу, но подозрение в какой-то мистификации все же не на шутку встревожило его.
        Ведь бывают же случаи подделки древностей, и довольно часто. Не так давно какие-то люди зачем-то построили изваяние, похожее на фигуры с острова Пасхи, и не где-нибудь, а на берегу Гренландии. Есть так же версия, что одна из самых знаменитых находок в истории археологии - гробница Тутанхамона - всего лишь искусная подделка, а череда смертей участников раскопок - убийства с намерением ее скрыть.
        Тогда все встает на свои места - и скифская баба, и монета. Если кто-то лет несколько назад соорудил здесь этот склеп, то ошибка с монетой вполне закономерна.
        Зачем подделывать древнее захоронение? Наверное, цель может быть лишь одна: чтобы потом раскопать его. Кому это нужно? Ученым, работавшим на полуострове до того, как Глеб Славин возглавил экспедицию - нет, нет, и еще раз нет! Это были достойные, уважаемые люди. Да и не имели они технических средств на подобное сооружение.
        Это могли сделать только черные археологи. Вот почему Лара утащила из склепа монету: она сама причастна к этой афере и вспомнила, что монета не соответствует захоронению.
        На что же рассчитывали аферисты? Выкопали яму, набили ее всякими подделками, оставили на срок, чтобы отлежалось, утрамбовалось за три-четыре года… Затем должны были якобы найти, продать все эти предметы, которым реально-то грош цена, на черном рынке. Но настоящие археологи опередили их, поскольку здесь стали строить школу и так далее.
        Глеб отрыл глаза, покосился на Лару. Та спала, прислонившись виском к стеклу. Глеб вытащил из кармана и освободил от платка арибаллический лекиф, принялся рассматривать его, уже с этой точки зрения. Работа искусная, ничего не скажешь. Ничем не отличается от настоящего. Более того, датировать предмет, и то довольно примерно, может только радиоуглеродный анализ. Но подвергнуть такому анализу можно лишь углерод, который содержится в органических остатках. Так и поступают, например, определяя возраст костных останков, скажем, бараньих ребер, которые древние строители часто замуровывали в саманные стены, приступая к работе после обеденного перерыва. Какого возраста выброшенная кость, такого и артефакт, лежащий в земле рядом с нею. Но определить возраст самого керамического предмета таким способом невозможно. Этот лекиф вполне мог быть изготовлен и две с половиной тысячи, и пять лет назад.
        Строили эту подделку дилетанты, поэтому и допустили ошибку. Кому-то пришло в голову запихнуть туда еще и скифскую бабу. В самом деле - какая разница для черных археологов, где что лежало по слоям. Им был важен лишь факт несанкционированных раскопок, они хотели просто показать яму покупателям, чтобы замотивировать продажу всего своего барахла.
        Это открытие успокоило научную мысль Глеба, но уж никак не его научную гордость.
        Самое смешное, что таким образом возможно провести не только вчерашнего аспиранта, но и профессионала. Сооружение, наспех сделанное вчера, он, конечно, вычислит, а вот даже двух-трехлетней давности яму трудно отличить от самой древней.
        Все это легко сработает для заказчиков черных археологов, но не для Глеба Славина. У древности особый запах. От древних вещей будто бы исходит некое излучение…
        Глеб повертел в руках лекиф, приблизил его к глазам, зачем-то понюхал. Теперь ему уже казалось, что не испускает этот флакончик никаких лучей.
        Лара проснулась и с любопытством смотрела на своего спутника, как он вертит в руках лекиф. Глеб резко обернулся к ней:
        - Хочешь, подарю?
        Лара покачала головой, улыбнулась.
        - Это мне не нужно. Меня интересует предмет схожий по форме, но несколько больших размеров.
        - Оценивается, межпрочим, не меньше, чем монета, которую ты стащила.
        - Стащила и вернула.
        - Зачем же стащила, если вернула?
        Лара молчала. Это становилось невыносимым. Глеб с тоской подумал, что зря затеял путешествие. Девушка не давала ему никакого повода. Она просто-напросто использовала его. И кто знает, во что он ввязался, в какой криминал? Нет, молдаванка была бы проще и надежнее.
        Думая обо всем этом, насупившись, скрестив на груди руки, Глеб краем сознания ощущал, что «криминал» - это слишком мягко сказано. То, во что он ввязался, было похлеще. Он вдруг понял, что беспокоило его с первой минуты, как он увидел эту девушку. Излучение. Точно такие же волны. То же самое, что исходило от скифской бабы, от любой древности. Любовь. Глеб любил эту Лару, только и всего. Как любил саму древность и волшебный запах ее.

* * *
        Его размышления прервал вызов по мобильному. Звонила как раз молдаванка, да не со своего телефона, а позаимствовав у кого-то из новичков - омичей. С мобильной связью в экспедиции было вообще трудно: телефоны, конечно, имелись у всех, но вот счета были исчерпаны также почти у всех. Другой роуминг, в виде местного вина, накручивал расходы архаровцев.
        То, что Глеб услышал, ошеломило его. Едва начав разрабатывать новый участок, который указала Лара, молдаванка наткнулась на каменную стену круглого колодца. Это была большая удача - городской колодец общего пользования. Глеб давно мечтал его найти, зная, что он где-то есть, но если бы не Лара, то к этой части раскопа они бы приблизились, как это планировалось, не раньше следующего сезона.
        Голос молдаванки звучал ровно, подчеркнуто деловито. Роман так и не состоялся, и она это прекрасно поняла сегодня. Глеб защелкнул мобильник и обернулся к Ларе. Та слышала здешнюю половину разговора и догадалась, в чем был его смысл.
        - Нашли?- поинтересовалась она.
        Насколько Глеб ни был изумлен, он все же решил проверить свою необычную спутницу. Спросил с хитрецой:
        - Нашли - что?
        - Колодец,- ответила Лара с невозмутимой полуулыбкой.
        - Нашли, нашли,- сказал Глеб.- Только вот что…
        - Знаю, знаю,- в тон ему произнесла Лара.- Знаю, о чем хочешь спросить.
        - Ну и?
        - Ты же сам назвал меня ясновидящей!
        - Я в ясновидение не верю. Откуда, черт возьми, черные археологи наперед знают, где искать объекты?
        Лара отвернулась к окну. Ладно.
        - Один ноль в твою пользу,- сказал Глеб.
        Девушка покосилась на него. Произнесла без тени улыбки:
        - Я давно хочу тебя спросить. Что означает один ноль в мою пользу? Какая мне от этого польза?
        Глеб решил не реагировать на ее шутку, произнесенную с серьезным лицом. Новое открытие не давало ему покоя. Он повернул голову направо и, мимо двух дремлющих профилей соседей принялся смотреть в восточное окно.
        - Реально?- невпопад проговорила Лара, будто повторяя словечко Глеба, но не услышав ответа, отстала.
        Пусть подумает. Надо все же как-то воспитывать эту девушку… Но что же все-таки произошло? Возможно, они пользуются супер-аппаратурой, с которой, например, работали японцы, когда нашли потайную камеру под Сфинкском. Какое-то сканирование подземных пластов - то ли ультразвук, то ли рентгеновские лучи. Видимо, их криминальный доход столь серьезен, что они могут позволить себе что-то подобное.

* * *
        Так или иначе, Глебу ничего не оставалось делать, как продолжать свою миссию коварного соблазнителя. От автовокзала он не стал брать такси, а затолкал девушку в маршрутку. Когда они приехали к музею, «выяснилось», что он закрыт.
        - Что такое?- вскинула голову Лара.
        Глеб развел руками:
        - Не успели. Просто я неправильно рассчитал время.
        - Ты никогда этого не умел делать.
        - Что? Почему ты так говоришь? Будто бы знаешь обо мне что-то?
        - Нет,- вздохнула Лара.- Ничего я о тебе не знаю. Просто я знаю людей, а люди никогда не ценили времени. Ясно одно: надо снимать какую-то хату на ночь.
        - Здесь рядом гостиница.
        - Не пойдет. Меня не пустят в гостиницу.
        - Это еще почему?
        - У меня нет паспорта.
        Глеб с изумлением воззрился на девушку.
        - Я его потеряла,- пояснила она.
        Девушка явно лгала. Скорее, паспорт у нее был, только она не хотела, чтобы на рецепшене отеля Глеб его увидел. Возможно, она просто скрывает свое настоящее имя.
        - Ну что ж!- сказал он,- едем обратно на автовокзал и впишемся в частный сектор.
        На сей раз он все же взял такси. У автобусного терминала дежурила небольшая толпа хозяек, предлагавших ночлег. Глеб не отпустил машину, мигом договорился и через несколько минут они уже вошли в старый каменный дом на Береговой улице с мрачным видом на два старых моста и адыгейский консервный комбинат на той стороне реки, но с обширным садом, уютным навесом о шести столбах, маскирующимся под беседку, поскольку три его стены были заставлены мебелью.
        - Две комнаты,- уточнила Лара,- когда моложавая быстроглазая хозяйка проводила их в прекрасную спальню с широкой деревянной кроватью, увенчанной горкой подушек наподобие египетской пирамиды.
        Хозяйка пожала плечами и открыла еще одну дверь: за ней была очень маленькая светелка с узкой кроватью.
        - Вот эта как раз по мне!- обрадовалась Лара.
        Была также продемонстрирована ванная с газовой колонкой, микрокухня для гостей, чтобы они могли чаевничать, не тревожа владельцев дома, и туалет.
        Лара скрылась в ванной, Глеб опустился на свою шикарную кровать, утонув в нежной перине. Хлопнул ладонью по пирамиде Микерина. Верхняя подушка отличалась по цвету от всех остальных, чем напоминала именно эту усыпальницу эпохи Древнего Царства.
        Сколько фальшивок бродит в мире с тех пор как люди возвели в материальную ценность всякое старье! Эти имитации вводят в заблуждение не только дилетантов, но и настоящих ученых. Масса подделок хранится в самых серьезных музеях мира… Тутанхамон - и тот спорный.
        А вот еще одна странная мысль: что, если некие силы в регионе хотят помешать строительству школы?
        Зачем? Причин может быть множество - от идеологических до самых меркантильных. Например, строительство надо было во что бы то ни стало затормозить, хотя бы при участии невинных археологов, а затем… Допустим, в краевой администрации со дня на день ожидается некое решение насчет этих земель… Скажем, устроить здесь какой-нибудь вип-пансионат.
        Глеб фантазировал дальше и улыбался собственным фантазиям. Ночью пригоняют экскаватор и наспех мастерят древнегреческий склеп. Пихают туда что попало, в том числе - скифскую бабу. Монету бросают не ту… Подозрительный камень нарочито выводят на поверхность, чтобы Глеб наверняка наткнулся на него…
        Его бесплодные фантазии прервал вполне реальный девичий крик, смешанный с громом тазов в ванной: похоже, что с Ларой случилось нечто ужасное…
        В три прыжка Глеб очутился перед дверью и окликнул девушку. Та высунула мокрую голову - в мутном облаке пара сияли ее глаза.
        - Уже ничего,- сказала она.- Не смогла справиться с этими кранами. Ты мне показывал, но я забыла…
        Глеб с изумлением уставился на нее:
        - Что? Когда это я тебе показывал?
        Лара закусила губу - так делает ребенок, когда проговорится о чем-то. Глеб не мог не увидеть того, что туманилось в дверной щели, окутанное паром, как прозрачной фатой: он вдруг с отчетливой грустью подумал, что ни сегодня, ни когда-либо в будущем не прикоснется к этому складному, гладкому, словно античная статуя, телу.
        - Да о чем ты?- настаивал он, чувствуя, что за ее словами кроется нечто очень серьезное.
        - Что-то вроде сна,- сказала Лара.- Это называется «дежавю». Мне как бы уже снилось все это: ванная, газовая колонка. Ты показывал, как крутить эти мудреные краны, но я все равно не сообразила и обварилась кипятком.
        - Кто ты?- вдруг резко спросил Глеб.
        Лара опустила голову, буравя его взглядом из-под мокрой челки.
        - Скажу, ты все равно не поверишь.
        - По крайней мере, у меня будет версия.
        - Ладно. Только не прямо сейчас. Мы ведь будем ужинать, как обещала хозяйка?
        Может быть, она просто безумна?- думал Глеб, когда спустя полчаса они сидели под навесом, глядя, как ночные бабочки вьются вокруг лампы у потолка.- Нормальная сумасшедшая девушка. Паспорта нету, поскольку сбежала из психушки. Вообразила себя невесть чем.
        - Вот так мы и бегаем друг за другом, уже десять тысяч лет по вашему исчислению,- закончила она свой рассказ, прожевывая кусок домашнего пирога с курагой.
        - М-да… - протянул Глеб, также отщипывая от этого пирога.
        - Ты мне что же, не веришь?- спросила Лара, взмахнув ладонями.
        - Нет,- спокойно ответил Глеб.- Увы, ничуть не верю. Но в амфоре действительно спрятано что-то такое… Нечто очень ценное для тебя. С этим я могу согласиться. И все это так интересно, что я не отступлюсь и помогу тебе.

* * *
        Глеб утопал в мягкой перине, слегка пьяный от хозяйского прошлогоднего вина. Август. Новое вино ждать еще более месяца. Пока мы довольствуемся варехой.
        Лара спала за тонкой дощатой дверью, в своей светелке, теперь погруженной в темноту. Нечего было и думать войти туда, на что он еще недавно так рассчитывал. Дело было вовсе не в том, что она ему рассказала - сущий вздор, похожий на пересказ какой-то компьютерной игры в стиле фэнтези - а в том, что связываться с больной девушкой недостойно мужчины.
        Лара - воин из племени амазонок, бесстрашных и сильных женщин, которые жили на древнем, давно ушедшем под воду континенте, в своем давнем времени, они боролись с силами зла - могильщиками. Ее цель - амфора. Предводитель могильщиков - не кто иной как Зонгар, и ему тоже позарез нужна амфора. Ларе и Зонгару было даровано бессмертие плюс возможность путешествий во времени, и они оба вынуждены скитаться в тысячелетиях, бесконечно пряча друг от друга амфору. М-да. Тяжелый случай.
        Глеб давно избегал людей, которые несут о себе всяческую чушь, вроде того, что они способны прорицать, лечить, предсказывать судьбу по звездам и так далее. Тут одно из двух: либо какой-нибудь астролог-любитель на самом деле верит, то есть, просто болен психички, либо морочит тебе голову. В первом случае, можно ему и поддакнуть из милосердия, а вот во втором возникает проблема: сделаешь вид, что веришь, и он сам первым будет считать тебя дураком и смеяться в кулачок.
        Самое изощренное, что рассказала Лара, была теория происхождения скифских баб. Оказывается, что скифские бабы - это не символы и не надгробья. Они выглядят как творения человеческих рук, но не имеют никакого отношения к человечеству. Скифская баба - это репер времени. Он появляется в той точке пространства, где происходит перемещение во времени. После события репер остается на том же самом месте, уже на века.
        Ну-ну, интересно. Репером в геодезии называется точка, обычно металлическая плитка, с известными координатами и высотой относительно Кронштадтского футштока. По реперам производят измерения на местности. Если бы немыслимые слова Лары были правдой - и откуда она только знает это слово, не путая его с музыкальным термином?- то теоретически могут существовать и работать реперы времени, как существуют и работают реперы пространства. Началом отчета, футштоком должна была бы служить какая-нибудь общеизвестная точка, например - первый год новой эры.
        - То, что скифская баба, как ты ее называешь, стоит в склепе,- деловито заметила хронопутешественница,- значит лишь то, что могильщики уже побывали там. Я сразу это поняла, как только увидела ее. Только вот в чем вопрос: когда? Это могло произойти и сто лет назад, и пятьсот и две тысячи…
        - Две тысячи,- не без иронии уточнил Глеб.
        - Откуда ты знаешь?
        - Да очень просто: изваяние было поставлено в склеп именно на рубеже нашей эры. Я вижу это по слоям как профессионал.
        Лара задумалась, шевеля пальцами, будто ощупывая собственные мысли, которые кружились тут же, параллельно с ночными мотыльками. Резюмировала:
        - Это значит, что они вытащили оттуда амфору где-то на рубеже тысячелетий и перепрятали в скифский курган, где ее и нашли археологи, как это значится в твоем каталоге.
        Глеб вдруг подумал: а ведь ничто из произошедшего не противоречит этой теории. Действительно, скифская баба во дворе тети Дуси появилась слишком уж бесшумно и быстро. Зонгар, конечно же, каким-то образом привез ее и сгрузил. Но если бы она просто возникла посреди двора, то и тогда не было бы никакого шума. Глеб спросил, откуда взялась эта чертова баба во дворе пьяной хозяйки?
        - Как же ты не понимаешь!- вскричала девушка.- Зонгар как раз и явился из глубины времени. Вот и возник на этом месте репер.
        - Этот Зонгар, что же - ясновидящий?- спросил Глеб самым, что ни на есть серьезным тоном.- Как он нашел тебя?
        - Он не меня нашел, а тебя.
        - Это еще что за диво?
        - Ты сам виноват. Ты пригубил дудку, а этого делать не стоило. Зонгар всегда слышит мою дудку, где бы он ни был.
        - А для чего нужна дудка?
        - Да для многих дел. Чуть ли не каждый день нужна. Мы и чуем друг дружку через дудку. Каждый всегда знает, где сейчас другой. И когда.
        - Все-таки «друг дружку»,- передразнил Глеб.- Все-таки вы друзья.
        - Нет,- серьезно ответила Лара.- Мы враги. Трудно это объяснить. Когда ты воюешь с человеком несколько тысячелетий, то он становится чем-то похожим на твоего лучшего друга. Только у меня вообще нет никаких друзей.
        Лара вдруг встрепенулась:
        - Я поняла. Вот что произошло. Когда ты задудел своего чижика, Зонгар услышал. Но что он услышал? Какую-то нелепую мелодию, которой нет в реестре дудки.
        - В репертуаре,- поправил Глеб, вдруг отчетливо осознав, что все прошлые оговорки и якобы шутки Лары имеют некую законченную внутреннюю систему.
        - Все равно, какое слово! Просто мелодия была не та, и Зонгар понял, что флейта захвачена. И, я думаю… Это дико звучит, но… Он просто бросился мне на выручку!
        - С чего же вы потом дрались?
        - Сама не знаю. Наверное, я бросилась на выручку тебе.
        Глеб только сейчас сообразил, что Лара опасна. Разгуливает на свободе, владея при этом какими-то специфическими приемами кулачного боя.
        - Что у вас с Зонгаром за школа борьбы? Не сталкивался раньше с такой.
        - Где ж тебе сталкиваться? Эта школа родилась двенадцать тысяч лет назад и давно закончила свое существование на затонувшем континенте.
        - Подожди-ка,- сказал Глеб.- Затонувший континент, это, конечно же - Атлантида?
        - Конечно же - нет! Никакой Атлантиды не было,- сказала Лара, нахмурившись.- Ее выдумал Платон.
        - Так что же за континент?
        - Ваши ученые называют его Лемурией. Проще говоря: континент Му. Там мы говорили для краткости - Му!
        С этим забавным «Му!» Глеб и заснул в ту ночь, утопая в чудесной пуховой перине.

* * *
        - Му! Му! Му-му!- повторял он, когда чистил зубы с утра.
        Вспомнил о том, что Лара говорила о кранах газовой колонки и дежавю… Что она имела в виду? Может быть, они уже встречались где-то в другой жизни… Забавно.
        Вчерашняя мысль опять беспокоила его. А что если сказанное Ларой все же частично правда? Дело, конечно, не в реальных перемещениях во времени. А вот касательно генной памяти ученые пока не пришли к стройной теории. Случается, что человек вдруг начинает видеть какие-то свои прежние реинкарнации. Вспоминает места, где никогда не был, болтает на незнакомых языках… По-крестьянски, по-кхристиански,- так оговорилась она. Глеб запомнил, но не придал этому значения, как и многим другим словечкам и странностям.

«Веди меня в свой каталог»,- сказала она, и Глеб подумал, что она намеренно коверкает речепостроение. А если Лара просто не знала этого слова и думала, что каталог - это какое-то помещение, где стоит настоящая амфора?
        Вот, например, вчера за ужином, когда в числе прочего хозяйка принесла им вяленого леща, Лара взяла его за хребет и провела над столом туда-сюда, изображая, как лещ плывет. Пошутила:
        - Мумия рыбы!
        Может нормальная девушка так шутить?
        Допустим, генная память частично занимает у некоторых людей основную. Они помнят события, которые произошли с их далекими предками. Личность расщепляется, и больной думает, что реальность предка и есть его реальность. Он может вспомнить наречие, на котором говорил предок и напротив - частично забыть свой родной язык… Отсюда и все эти ее оговорки, ее непонимание самых обычных слов - вот и получается эта странная, в самой себе полная, законченная система ее языка. Но если Лара не фантазирует, а помнит, то события, о которых она рассказывала вчера за ужином, на самом деле происходили!
        Значит, был и континент Му, и могильщики, и зачем-то надо было прятать какую-то амфору… Путешествия во времени, конечно, фантазия. Чувствуя в себе другую личность, переходя обратно в свою, эта девушка и представляет себе это, как переход из одной эпохи в другую.
        Сердце вдруг радостно забилось: Глеб вновь ощутил близость открытия. О континенте Му - Лемурии, якобы затонувшей обширной земле на месте современного Тихого океана, написано немало, главным образом, в популярной околонаучной литературе для массового читателя, в журнальчиках, которые обожает Сед. Идолы с острова Пасхи, таинственные дороги, уходящие в глубины вод, какие-то титанические сооружения на дне, странные артефакты, добываемые в слоях известняка и даже каменного угля… Частично журнальные утки, частично подделки самих предметов,- так раньше считал Глеб. Он, скорее, поверил бы в Атлантиду, бывшую, скажем, на месте эллинского вулкана Санторин, чем в какой-то туманный континент.
        Но если генная память больной девушки выдает Лемурию за реальность, то она на самом деле существовала! Это и есть то, о чем Глеб мечтал всю жизнь - открытие.
        ОГРАБЛЕНИЕ НАОБОРОТ
        Когда машина затормозила на Гимназической улице, он увидел перед зданием Краснодарского историко-археологического музея милицейскую «Волгу». Парадная дверь была заперта изнутри, безо всякой таблички: похоже, стряслось нечто неординарное.
        Глеб увлек Лару к служебному входу. Охранник узнал таманского археолога и пропустил, не интересуясь, что с ним за девушка.
        - Ограбили нас,- сообщил он.- Ночью кто-то залез. Очень так хитро. Сигнализация не сработала.
        - Разве такое бывает?
        - Через чердак шел. Спустился по каминной трубе. Надо быть чертом, чтобы пролезть.
        Едва они завернули за угол коридора, как Лара остановила Глеба, упершись ему руками в грудь:
        - Это он, Зонгар!
        - Почему именно он?
        - Парень же сказал: надо быть этим… Чертом. Зонгара во все временя так и называют.
        - Ну хорошо. Что ему нужно, твоему черту?
        - То же, что и мне, конечно! Амфора. Он был на твоей камералке. Увидел амфору в каталоге. Узнал, где она находится. И немедленно отправился в музей, прихватив фляжку.
        - Зачем ему нужна эта фляжка, черт возьми?
        - Чтобы перенести туда то, что хранится в амфоре.
        На последних словах Лара вскинула глаза. Глеб понял, что если он задаст следующий вопрос, то не получит ответа…
        Глупо вообще расспрашивать ее. Допустим, она скажет, что в амфоре прячется джинн или что-то в этом роде. Что бы она ни ответила - это просто ее безумие. Но амфора реально существует. Глеб видел и человека, которого Лара называет Зонгаром. Скорее всего, действительно - не кто иной, как Зонгар залез сегодня ночью в музей.
        В конце коридора послышались голоса, Глеб сразу узнал высокий сопрано третьей октавы - очень хорошо знакомый ему тембр. Светка шла между бравыми парнями в милицейской форме. Ее лицо было хмурым, озабоченным, а блюстители порядка сияли, радуясь общению с культурной женщиной, а не с бомжичками и шлюхами, с которыми им приходилась валандаться по долгу службы. Завидев Глеба, Светка рассеянно кивнула.
        Это была его сокурсница. Конечно, теперь у нее строгая юбка и изящные очки, и она имеет ученую степень, и называют ее не иначе как по имени-отчеству, но для Глеба она так и осталась Светкой - девчонкой, с которой он чуть было не расписался на третьем курсе.
        Формальности были закончены, протокол составлен, воины плаща и кинжала ушли.
        - Если этот придурок ничего не взял, и даже наоборот, то вам и беспокоиться нечего,- сказал напоследок один из них.
        - Что значит - наоборот?- спросил Глеб.
        - Этот человек проник в музей не для того, чтобы украсть. Он принес с собой ценные предметы,- ответила Светка, недоуменно пожимая плечами.
        Они спустились в хранилище. Глеб сразу заметил эти предметы: они просто валялись на полу. Пахло почему-то, как в шашлычной поутру - остывшим бараньим жиром.
        - Ты уверена, что он это принес, а не взял откуда-то с полки?- спросил потрясенный Глеб.
        - Уверена. В музее не пропало ни одной вещи.
        - Кое-что, я думаю, пропало,- пробормотал Глеб разглядывая следы пиршества.
        Краем глаза он заметил, что Лара хитро улыбнулась эти словам.
        На полу лежало большое овальное блюдо, медный кувшин и два кубка. Все это было довольно искусно сделано. И завалено грудой обглоданных костей. Отсюда и исходил неуместный запах.
        - Это подделка!- воскликнул Глеб.
        - Вовсе нет,- возразила Светка, взяв в руки один из кубков, тот, что был чистым, меж тем как из второго, который валялся на блюде, явно пили.
        Глеб поболтал кувшин: внутри что-то плескалось. Он понюхал: вино - хорошая красная Изабелла.
        - Я бы отнесла эти предметы к третьему веку до нашей эры,- авторитетно заявила Светка, будто вела речь на симпозиуме.- Колониальная культура. Гермонасса, Фанагория или Пантикапей. И они в очень хорошем состоянии, просто как новые. Да им же цены нет!- воскликнула сотрудница музея.
        Лара тронула Глеба за рукав, потянула в сторону.
        - Он тут жрал,- тихо сказала она.- Причем, с большим аппетитом, за двоих! И бросил посуду. Не брать же ее с собой?
        - Откуда же она взялась?
        - Ты ж все равно не поверишь. Есть такая скатерть. Ее надо расстелить на ровном месте, сыграть кое-что на дудке. Тут и появится скромная еда.
        - Скатерть-самобранка?- улыбнулся Глеб, покосившись на Светку, которая издали прислушивалась к их разговору.
        - Называй, как хочешь,- сказала Лара, повысив голос.- Но эта тряпка как раз и приносит именно подобную ерунду: такие вот кувшины и кубки, две горячих бараньих ноги, две крупных луковицы, всякую зелень. Ну, и - хлеб, конечно.
        Светка с любопытством смотрела, как ее бывший возлюбленный шепчется с юной красавицей. Глеб только покачал головой. Не хватало еще, чтобы серьезный ученый, которым сейчас является его сокурсница, заподозрила, что он влюблен в сумасшедшую.
        Глеб достал из сумки-планшета каталог и показал разворот работнице музея.
        - Я бы хотел взглянуть на эту вещь. Если, конечно, грабитель не похитил ее.
        В этот момент на лице Лары опять возникла странная улыбка, будто она знала что-то, не известное ему.
        - Да нет, вряд ли,- заметила Светка.- Зачем человеку, который тайком приносит в музей ценности, еще и похищать какую-то рядовую амфору?
        Они прошли в соседнее помещение, где на стеллажах от пола до потолка высились керамические изделия. Крупные пифосы, почти в человеческий рост, стояли на особых подставках в нижнем ряду. Далее шли амфоры и горшки.
        - Я помню эту амфору,- сказала Светка,- ее добыли твои коллеги на Тамани. В скифском кургане.
        Она делала ударение на втором слоге слова - амф(ра, а не (мфора - так говорят профессиональные археологи, вроде мореманов, которые непременно щегольнут жирным А в слове «компас».
        - Честно говоря, странно… - продолжала Светка, разглядывая стеллажи.- Греческое изделие в скифском могильнике - не припомню такого.
        Как и скифское в греческом,- подумал Глеб, вспоминая «репер времени».
        - Вот она… Гм! Ее действительно трогали недавно. Это видно по слою пыли на полке. Но аккуратно поставили на место.
        Глеб осторожно взял амфору. Обыкновенный, литра на три-четыре домашний сосуд, в хорошем состоянии. Знак гончара на месте. Он заглянул в черное горлышко.
        - Тогда они взяли что-то оттуда!- настаивал он.
        - Да нет же!- ответила Светка.- Амфора всегда была пустой.
        - Кое-что все же там было,- шепнула Лара, все с тем же хитрым выражением лица.
        Задерживаться она не собиралась ни на минуту: когда Глеб завел разговор со Светкой об археологических делах, Лара принялась теребить его за рукав, почесывать тайком по спине… В конце концов Глеб отдал Светке тубус с чертежами, предварительно вытащив оттуда носки и скороговоркой уведомив удивленную подругу юности, что заглянет позже. Как-нибудь… На днях.

* * *
        - То, что было в амфоре, не обязательно запечатывать,- пояснила Лара, когда они вышли из музея, вновь оказавшись на тенистой Гимназической улице, над которой буквально смыкался свод из каштановых крон.
        - Объяснишь на сей раз?- вялым голосом, безо всякой надежды спросил Глеб.
        Лара посмотрела на него с той же усталой грустью. Глеб ей не верил, и она это знала. Зачем попусту тратить слова?- вот о чем говорил ее взгляд.
        - Это может находиться внутри любого сосуда, даже открытого,- сказала Лара.- Сосуд запечатывает не пробка, а заклинание. Зонгар просто не пожелал тащить тяжелую амфору, а воспользовался чем-то поменьше. Армейской фляжкой из-под спирта, например.
        - Да что там такое может быть?- засмеялся Глеб.- Уж не джинн ли?
        - Джинн,- серьезно ответила Лара.
        Глеб молча смотрел на нее. Лара говорила, глядя на свои шагающие ноги, бесцветным голосом, просто, казалось, размышляя вслух.
        Теперь она точно сможет найти джинна. Потому что у нее есть волшебная дудка. Самого джинна дудка не определяет, но определяет Зонгара. А джинн сейчас в руках Зонгара. Пока Зонгар его снова не спрятал, она может найти и перехватить джинна.
        Внезапно девушка остановилась, выхватила из сумочки глиняную дудку и бегло взяла несколько нот. Затем положила дудку на камень тротуара.
        То, что произошло далее, могло быть какой-то иллюзией, фокусом, что навело Глеба на странную мысль, которая до сих пор ни разу не пришла ему в голову, несмотря на свою очевидность. Дудка медленно повернулась, рыскнула туда-сюда и замерла, чуть покачиваясь на точке равновесия. Лара не касалась дудки, не дергала ни за какую веревочку, даже не дула на инструмент.
        Она распрямилась и поглядела вдоль улицы, в ту сторону, куда, как это выглядело, указывал рожок.
        - Что там может быть?- деловито спросила девушка.
        - Ничего, кроме автовокзала,- не думая, ответил Глеб, поскольку хорошо знал город.
        Дудка показывала не точно по улице, а косила немного вправо: именно там и располагался городской автовокзал. Будь угол чуть круче, то это было бы направление на железнодорожную станцию Краснодар-1. Вполне логично было предположить, что Зонгар собирался покинуть город и в данный момент ожидал какого-то определенного автобуса.
        - Тогда пойдем на автовокзал, покажи мне дорогу,- сказала Лара и тотчас двинулась по тротуару.
        Глебу ничего не оставалось делать, как проследовать за нею.
        Итак. Только что он был свидетелем некоего странного явления: предмет, к которому не прикасалась ничья рука, принялся вращаться на месте, будто внутри был скрыт специальный механизм.
        Именно так, думал Глеб, вышагивая рядом с Ларой. Ничего другого и быть не может. Это просто-напросто реквизит фокусника. Дудка, которая может поворачиваться. Коль скоро это так, то речь идет не о безумной красавице, а о каком-то определенном плане. И он, Глеб является центральной фигурой этого плана. Иначе зачем использовать какое-то особенное устройство?
        Но все это более чем странно. Неужели некие люди всерьез полагают, что выпускник университета, солидный человек, убежденный атеист, поверит во всю эту чушь? На основании того, что на тротуаре повернулась дудка.
        Другой вопрос: зачем? Зачем кому-то надо, чтобы Глеб поверил в существование Лемурии, перемещений во времени и даже самого джинна? Что должно произойти, если он поверит?
        Глеб вдруг понял, что выяснить это можно только одним способом: надо изменить мотивировку, сделать вид, что он принял реальность, которую навязывает ему эта девушка. Только в том случае он сможет узнать, что за сила использует его и какова ее цель.
        - Здесь направо,- сказал Глеб, когда они дошли до улицы Седина.- Быстрее пройти дворами.
        Лара послушно свернула, ее коса метнулась в прежнем направлении, не успевая за хозяйкой, но тотчас покорно улеглась на плече. Не потому ты решил изменить свою мотивировку, дружище,- подумал Глеб.- Просто ты хочешь быть рядом с нею, несмотря ни на что.
        - Как далеко дудка видит Зонгара?- спросил он будничным голосом, будто говорил о самом обычном.
        Лара недоверчиво покосилась на него, но все же ответила:
        - Любое расстояние. Будь Зонгар в Австралии, дудка бы показала на юг.
        - На юго-восток,- поправил Глеб.- Тогда не обольщайся. Возможно, Зонгар давно покинул город и просто едет где-то в автобусе, километрах в двухстах отсюда.
        - Это легко проверить,- сказала Лара, остановившись и вновь достав из сумочки дудку.- В каком направлении автовокзал сейчас?
        Глеб тотчас показал, удовлетворенно отметив, что до сих пор чувствует город, где прожил пять студенческих лет, словно свое собственное тело. Лара повторила мелодию и бережно уложила дудку на землю, смахнув ладонью пыльные листья да спугнув маленькую змею, что грелась на солнце. Дудка развернулась точно туда, куда надо. Глеб запоздало сообразил: ведь он мог указать и другое направление, и что было бы тогда? Лара каким-то образом могла управлять устройством.
        - Значит, он все еще там,- сказала она.- Так ты что же - теперь уже веришь мне?
        - Безусловно. Я вижу, как крутится твоя чудесная дудка. Вот если бы ты еще и вызвала скатерть-самобранку, то я бы оставил самые последние сомнения.
        - Не время сейчас жрать,- отрезала Лара, пряча дудку в сумочку.

* * *
        Автовокзал, как всегда, был полон всякого разномастного народа, смиренно ожидавшего на жаре, когда покой сменится движением. Автобусы отходили нечасто. Только что развернулся, жирно чадя выхлопом, Ростовский. Лара догадалась выложить дудку. Рожок указал ему вслед. Когда автобус повернул направо, чтобы выбраться из города, дудка нервически дернулась за ним. Глеб недоверчиво перевел взгляд с рожка на улицу. Автобус уже двигался за домами, Глеб ясно представлял его невидимый путь. Дудка неумолимо и медленно, словно стрелка часов, точно указывала на него.
        - Зонгар в этом автобусе!- вскрикнула Лара.
        Глеб недоумевал. Теория фокуса рушилась на глазах. Вряд ли Лара была в курсе, что Ростовский автобус свернет с улицы Гоголя направо, а потом - круто - налево, на Садовую. Вряд она сама управляла этой дудкой. Выходит, что дудка каким-то образом действительно находит положение Зонгара, который как раз и сидит в этом самом автобусе, сквозь жару и пробки пробивающемся на север.
        - Мы можем его догнать… Впрочем, этого и не нужно… Пока… - Лара размышляла вслух, пытаясь принять решение, а Глеб все ломал голову над загадкой дудки.
        Допустим, какое-то устройство определяет мобильный телефон Зонгара по GPS - спутниковой навигации. Но это должно быть весьма дорогое устройство. Здесь уже не фокус, а что-то гораздо серьезнее. И вовсе это все не какая-то мистификация, призванная ввести в заблуждение Глеба, а что-то другое, более важное. Что-то совсем огромное…
        - Я поняла,- сказала Лара.- Нам надо поехать туда же, куда направился Зонгар. Надо как-то завладеть фляжкой. Просто так отнять ее мы не сможем.
        Глеб усмехнулся, вспоминая приемы «борьбы континента Му».
        - Думаешь, мы не справимся с ним, даже вдвоем?
        - Может быть и справимся. Но он в любом случае не один.
        - Как это - в любом случае? Он может быть либо один, либо не один.
        - С ним может быть кто-то из друзей.
        - Тоже эти, как их… Могильщики?
        - Нет. Никто, кроме меня и Зонгара не может преодолеть время. Но он мог найти кого-то здесь. Как я нашла… Тебя.
        В другой обстановке слова вроде «нашла тебя» могли бы согреть душу, порадовать и обнадежить…
        - Но дело не в этом,- продолжала Лара.- Даже если с Зонгаром и нет друзей, то он все равно не один: с ним джинн. А джинн служит тому, кто им владеет. Уж не думаешь ли ты справиться с джинном?
        - Нет, не думаю,- ответил Глеб, дивясь своему собственному серьезному тону, поскольку в этот момент ему вдруг показалось, что джинн и в самом деле есть.
        Только на один момент. Но если это не джинн (поскольку никаких джиннов нет), то что? Какую вещь, весьма малого размера можно было переместить из амфоры во фляжку? Некую жидкость? Но амфора, как заявила Светка, всегда была пустой. Может быть, это какой-то газ? Или сгусток энергии? Но в таком случае, джинн на самом деле существует. Не важно как назвать эту энергию, которая может храниться в сосуде и которую можно носить с собой и прятать. Ее можно назвать даже Джинном. Именно так - Джинном с большой буквы.

* * *
        Следующий автобус в том направлении был нескоро. Глеб уже принял решение: что бы ни было в амфоре, что бы ни было перемещено из амфоры во фляжку, он не бросит их общую затею на полпути. И дело уже не только в его влюбленности.
        - Идем на железнодорожный вокзал,- сказал он, невзначай беря Лару за руку и увлекая сквозь толпу.
        Девушка не отнимала руки, она думала, что мужчина просто ведет ее среди чьих-то сумок и коленей, а он, тот самый мужчина, впервые столь долго владея этой прохладной рукой, чувствовал необыкновенное единение с Ларой, готовность помочь ей - в чем бы эта помощь ни состояла, каких бы приключений ни сулила. Влюблен, да, влюблен… Хоть есть уже и другая, более важная причина.
        Электричка до Тимашевской отошла через полчаса. Лара сидела у окна, время от времени выкладывала дудку подле своего бедра, и та исправно указывала вправо-вперед. С каждым новым замером рожок все больше отклонялся вправо, затем вывернулся немного назад. Электричка обогнала автобус. Лара повернула к Глебу счастливое лицо.
        - Мы приедем раньше него!
        Глеб нахмурился. Что-то слишком медленно двигался автобус, в котором сидел Зонгар.
        Электричка остановилась на каком-то полустанке. Следующий перегон дудка поворачивалась с видимой скоростью, словно секундная стрелка часов.
        - Мы выходим,- сказал Глеб, когда состав снова затормозил.
        Лара медлила. Глеб тряхнул ладонью:
        - Ну же! твой Зонгар просто уже сошел с автобуса.
        Лара вскочила, выдернутая Глебом за руку, и они побежали вдоль вагона, потому что электричка уже зашипела дверьми. Еле успели выпрыгнуть на платформу.
        Маленький низкий полустанок, меж бетонных плит пробивается трава. Вместе с Глебом и Ларой сошел всего один человек, он с любопытством посмотрел на них.
        От железнодорожного переезда на восток вела узкая дорога. Вдали виднелась покосившаяся железная крыша автобусной остановки. Глеб повел Лару туда. Девушка, казалось, окончательно приняла новый стиль: держаться все время за руки.
        Карты у Глеба не было, но он неплохо представлял себе район, в котором они находились. Человек, сошедший с электрички вместе с ними, направился по тропинке к остановке. Это был местный житель пенсионного возраста, с коричневым испитым лицом, в мятой серой шляпе. Глеб окликнул его и спросил, скоро ли будет автобус на Кореновск? Именно этим маршрутом они могли бы выехать на ростовскую трасу, а там уже искать Зонгара.
        Автобус будет через полтора часа. Не годится. Глеб отвел Лару чуть дальше от остановки. Затормозил первый же грузовик: голосовать с девушкой - всегда беспроигрышный вариант.
        Лара не могла поставить свой «компас» в трясущемся ЗИЛе, да еще на глазах у водителя. Она попросила остановить, скромно опустив глаза, уже километров через десять пути. Вернувшись из зарослей акации, девушка молча рубанула ладонью перед глазами Глеба, цокнув языком. Глеб задумался, глядя по указанному направлению. Похоже, что Зонгар сошел с автобуса несколько дальше Кореновска и двигался теперь на запад.
        Внезапно за поворотом показались машины, стоящие поперек трассы. Защитный цвет, люди в камуфляжной форме. Глеб не сразу понял, что им вовсе не стоит проходить через блокпост, но было уже поздно бежать.
        - Это из-за террористов,- процедил сквозь зубы водитель.- Ловят Доцоева. Только не поймать им его… Готовьте паспорта, ребята!
        Глеб-то свой приготовил… Лара закусила губу и беспомощно глянула на Глеба. Все трое должны были выйти из машины. Водитель открыл створки своей фуры. Солдат даже заглянул под колеса: не прилип Доцоев ли где-нибудь снизу.
        - Ну, и откуда вы будете?
        - С Тамани,- сказал Глеб.
        - А здесь по каким делам?
        - По археологическим.
        Глеб развернул планшет и показал атлас. Лейтенанта убедил, скорее, вид кожаного планшета, нежели книжки с картинками.
        - В этом районе есть древние могильники,- добавил Глеб.- Мы проводим необходимые изыскания.
        - Бумаги надо иметь в должном порядке,- пробурчал лейтенант.- Лично я здесь как раз для того, чтобы современных могильников в районе вдруг больше не стало. Откуда мне знать, что она - не человек Доцоева?- кивнул он на Лару, возвращая Глебу его паспорт.
        - Я могу поручиться,- сказал Глеб.- Это именно мой человек.
        - Под вашу ответственность,- сказал лейтенант и отвернулся, потеряв к ним всякий интерес.
        Они вернулись в машину. У Глеба не выходила из головы последняя фраза сержанта. Лара - человек Доцоева… Может такое быть?
        У нее в руках некий странный прибор, который способен через спутники связи указывать направление на что-то, возможно - на точно такой же прибор. Да, Лара говорила, что у и Зонгара есть дудка.
        Кто мог сделать такой прибор, вернее, заказать его специалистам, и сколько это может стоить? Кто в нашем мире располагает такими средствами? И главное - зачем маскировать прибор под глиняную дудку?
        ЗИЛ ехал теперь вдоль Левого Бейсужека, по всему течению перепруженного, берега этих невеликих водохранилищ сплошь обросли станицами, незаметно переходившими одна в другую. Лара, которая опять часто просилась в туалет, вызвала у водителя вполне разумное подозрение.
        - Пивка попили?- весело спросил он.
        - Ага,- сказал Глеб.- И еще винца.
        - Вареха здесь, а не винцо,- пробурчал водитель.
        Когда Лара вернулась и вновь отметила направление, Глеб понял, что пора выходить. Попросил остановиться у ближайшей запруды.
        Они перешли реку по ветхому деревянному настилу, под нагретыми за день перилами вились темно-зеленые нити водорослей. Солнце уже слепило, завершая этот жаркий день. Они быстро выбрались из станицы в степь. Дудка, уложенная на плоский камень, указала на северо-восток.
        - Расстояние никак нельзя определить?- спросил Глеб.
        Лара мотнула головой. Глебу нравился этот ее жест: косичка описывала коричневый полукруг между ее лопаток.
        - Ты правду сказал солдату, что здесь есть древние могильники?- спросила она.
        - Разумеется. Потому что они тут повсюду, от Черного моря до Каспия.
        - Чтобы спрятать Джинна, Зонгару нужен не простой могильник, а могильник с призраком. На самом деле, его можно спрятать где угодно, но только в захоронении, да еще под охраной призрака Джинн чувствует себя наиболее комфортно. И это - очень древняя традиция.
        - Нам бы подумать о ночлеге,- сказал Глеб.
        НАСТОЯЩЕЕ ПОТРЯСЕНИЕ ЧРЕВА И РАЗУМА
        В студенческие годы, не столь уж далекие, он много ездил по стране автостопом, да и в армейских забавах случалось ночевать на голой земле, и летняя ночь на природе не представляла для него проблемы. Другое дело, надо бы раздобыть где-нибудь еду. Глеб оглянулся: станица была еще недалеко, но возвращаться не хотелось. Впереди, может быть, будет другая. Вдруг он заметил высокую соломенную скирду. В августе спать на траве довольно-таки холодно… Внезапно ему пришла в голову забавная мысль.
        - Остановимся здесь,- сказал он.- Только вот есть нам совсем нечего.
        Он хитро посмотрел на свою спутницу. Та пожала плечам, хлопнула ладонью по холщовой сумке:
        - А дудка нам на что?
        Глеб вдруг отчетливо понял, что обман, вернее истина, раскроется прямо сейчас. Дудка, конечно, может пеленговать направление, с этим он смирился, но вот вызвать скатерть-самобранку - это уже чересчур. Скорее, Лара скажет, что дудка не сработала, сломалась или что-то в этом роде. Тогда дело плохо, очень плохо,- вдруг подумал Глеб, испытав чувство, которое редко посещало его - настоящий страх.
        Реальный блок-пост, вооруженные солдаты. Доцоев где-то поблизости. Лара - человек Доцоева. И она ведет Глеба к нему… А что может быть нужно террористу от археолога, знает один Аллах. Впрочем, этот Доцоев, как уверяла тетя Дуся - «русский террорист», и Аллах тут совсем не при чем.
        Глеб отвалил от скирды порядочный пласт, получилось приличное ложе. Лара, понаблюдав за его действиями, сделала то же самое, несколько дальше по скосу скирды. Так. Спать с ним в обнимку она не собирается. Конец голливудскому стандарту семидесятых: в тех боевиках он и она всегда проводили первую ночь вместе, где-нибудь в мотеле, на одной кровати, но оставались целомудренными до самого конца фильма. Между прочим, в тех же семидесятых, герой мог и погибнуть…
        Присев на свою соломенную постель, Лара извлекла на свет дудку. Передвинулась, перебирая ногами, в сторону Глеба и сыграла короткую мелодию, которая была совершенно чудной, но чуть подпорченной из-за одной какой-то ноты, выпавшей из общего строя.
        Лара опустила голову, глядя на траву перед собой. Ничего не произошло. Ясно. Все идет нормально. Теперь будет недоуменная реплика и реальность восстановится. Но Лара сказала вовсе не то, чего ожидал Глеб:
        - Ну, какая же я тяпа… То есть, эта, как ее?
        - Растяпа,- уточнил Глеб, ухмыляясь.
        - Точно, она. Растяпа. Просто соскользнул палец.
        Лара повторила мелодию, теперь она прозвучала отчетливо. Глеб едва успел подумать о том, что такая совершенная гармоника почему-то вовсе не известна ему, человеку с музыкальным образованием, человеку, который любит и знает музыку… Почему? Как это может быть… Как вдруг…
        Немыслимо. Трава перед сидящей по-турецки Ларой заколыхалась, как-то замутилась, будто подернутая дымом, и довольно быстро, но все же заметно для глаз, приняла форму кувшина. Затем этот травяной кувшин налился глиняным цветом, на его брюшке проявились детали узора, рядом, сперва такие же травяные, выросли кубки, миски, что-то еще… Скромно вышитое полотно белело на траве квадратом, дымка не исчезла, все еще вилась над совершенно реальными предметами… Да это просто пар! Самый обыкновенный пар от горячих бараньих ножек с румяной корочкой, которые преспокойно лежали на блюде и источали запах пряностей. Глеб придвинулся ближе, взял одну ногу и оторвал от нее зубами кусок.
        Главное, не терять самообладания,- думал он, прожевывая мясо. Барашек был явно молодой, нежный, и питался он при жизни весьма изысканно, а незадолго до решающего события его от пуза накормили сладкой курагой. Далее: повар был знатоком своего дела, изжаренная на виноградных угольях нога отливала смуглым золотом тончайшей корочки. Такое блюдо в современном ресторане стоило не более ста долларов, но и ненамного менее…
        Да, будто бы все так и есть, так и надо. Глеб протянул руку, задев рукавом рубашки медный кубок, ловко подхватив его и тотчас наполнив из кувшина. Лара тем временем быстро очистила луковицу костяным ножом, который был в комплекте скатерти. Так. Целоваться, значит, она с ним не собирается. Тогда и мы попробуем этот древний лук. Вот интересно, что бы показал радиоуглеродный анализ данных биологических материалов? Надо заначить косточку, фрагмент шелухи. Этот баран, возможно, жил, и этот лук, вероятно, рос несколько тысяч лет назад…
        - А у Зонгара, в музее, не было костяного ножа, да и вино было не такое,- сказал Глеб, пригубив из кубка высококачественный мускат.
        - Другая мелодия,- пояснила Лара с полным ртом.- Я предпочитаю белое и сервировку побогаче.
        Ничего такого, вроде: ну, а теперь-то ты мне веришь?- она не сказала. Это и понятно, ведь Глеб уже несколько часов делал вид, что принял предложенную ему реальность.
        Допустим, он сам был бы сейчас где-нибудь в Америке и говорил бы тамошней девушке, что он из России, а она бы ему почему-то не верила. И вот, он предъявил бы какое-нибудь доказательство… Для Лары, значит, все было именно так. Она знала, кто она и откуда. Тот факт, что и Глеб не сомневается в этом, не должен вызвать у нее каких-то особых эмоций. Облегчением была мыль о том, что теперь-то, по крайней мере, ясно, что вовсе она не «человек Доцоева».
        Когда с едой было покончено, Лара сытно рыгнула и принялась ковырять в зубах, для чего в этом комплекте, в отличие от музейного, предполагалась маленькая вазочка с зубочистками. Глеб улыбнулся, подумав, что это финальное торжествующее рыгание ставит последнюю точку во всех сомнениях: девушка из Лемурии вполне может иметь такую привычку, отнюдь не шокируя своих сотрапезников. М-да. Вино все же ударило по мозгам.
        Лара свернула скатерть в узелок и отбросила в сторону. Внутри узелка звякнуло: это разбилось что-то из бесценной керамики, выволоченной какой-то непонятной и чудовищной силой из глубины времен.

* * *
        Ночь, звезды, пахнет прелой соломой, где-то в глубине скирды шуршит мышь. Так и мысль моя сейчас шуршит, мечется, где-то внутри черепа, пытаясь понять то, что не может объяснить разум,- думал Глеб, лежа с Ларой с странной какой-то позе, которую и представить не мог, сколько ни скитался по дорогам страны.
        Эта походная поза для двух спящих не предполагала никакой надобности в подушках. Лара не зря постелила себе соломы вплотную с его ложем, последовательно, голова к голове. Лежа на одной линии, навзничь, втянув ноги вдоль скирды примерно по оси земного меридиана, они положили головы друг другу на плечи. Еще одно лемурийское изобретение… Их волосы путались, а уши соприкасались, что неимоверно возбуждало мужчину. Он будто раскачивался на волнах, обращенный ногами на север, чувствуя плечи Лары, обращенной ногами на юг. В центре зрения дрожала Полярная звезда. Над головой обреталась Кассиопея неправильной буквой «М», а за ней длинношеим гусем, он же искаженная «У», покачивался Персей.
        - Лара,- спросил Глеб.- Почему Джинн чувствует себя комфортно именно под охраной призрака?
        - Это очень просто,- отвечала она.- Дело в том, что Джинн и Смерть неразрывно связаны друг с другом. Скорее всего, то, что люди называют Смертью, этот мрачный образ с косой - и есть Джинн. Переход умершего человека из живого состояния в мертвое, отделение и переселение его души в другой мир происходит только при участии Джинна.
        Она явно считала Смерть именем собственным, так показалось Глебу. Интересно, что-нибудь шевелится в этой молодой… То есть - страшно подумать, насколько немолодой - женщине, оттого, что от разговора трутся их скулы?
        Спать не хотелось обоим. Лара медленно, с долгими паузами рассказала историю, с чего все началось. Глеб слушал, переводя взгляд со звезды на звезду…
        Могильщики - это именитый род жрецов, которые занимались погребением знатных людей в самом древнем государстве на Земле - Лемурии. Им были известны секреты мумифицирования, которые затем слепо скопировали египтяне. Но мумифицирование лемурийцев отличалось тем, что действительно даровало бессмертие их богоподобным правителям, а не просто производило на свет высохшие, как вобла, человеческие тела.
        Джинн - это один из главнейших инструментов мумифицирования, потому что он управляет самим временем. Что такое Джинн - не знает никто - это некая данная сущность, которая была на Земле задолго до того, как возникло человечество и жизнь вообще. Но, именно поместив умершего в скорлупу времени, и можно сделать его жизнь вечной. И только отбросив во времени какую-то земную область и столкнув ее в пространстве с собственной копией, можно ее уничтожить. В этом и есть разрушительная сила Джинна.
        Могущество Джинна заключается в том, что он может доставать из глубин времени различные предметы, как бы творя их заново. Он может выполнять многие человеческие желания - именно тем, что меняет ход времени.
        Зонгар, предводитель племени могильщиков Лемурии, выпросил у Джинна бессмертие. Царица амазонок поняла, насколько это опасно: Зонгар, безраздельно владеющий Джинном. Она приказала Ларе, одной из своих самых лучших воительниц, найти Зонгара и отобрать у него Джинна. Лара и ее амазонки настигли Зонгара, но он был готов провалиться во времени, уйдя от погони. В последний момент Ларе удалось завладеть Джинном, она тоже испросила у него бессмертие. С тех пор продолжается вечная битва Зонгара и Лары во времени.
        - Все ясно,- сказал Глеб.- Ты не знаешь, кто такой Зонгар. Более того: ты не знаешь, что такое Джинн.
        - Зонгар,- сказала Лара терпеливым тоном училки,- это главарь могильщиков.
        - Насколько он старше тебя?
        - Я не знаю. Царица говорила, что и при ее бабушке он был таким же, как и сейчас.
        - Почему изначально Джин был заодно с Зонгаром?
        - Не знаю.
        - Ты прячешь Джинна, а он его рано или поздно находит?
        - Находит и снова прячет, но уже от меня.
        - И Зонгар не может тебя просто убить?
        - Равно как и я - Зонгара. Потому что мы оба под защитой Джинна и самого времени.
        - А меня Зонгар, конечно, может убить,- с грустью констатировал Глеб.
        - Разумеется.
        - Послушай, а разве ты не можешь спрятать Джинна раз и навсегда. Так надежно, что Зонгар его никогда не найдет?
        - Это невозможно, потому что в распоряжении Зонгара вечность. И рано или поздно он все равно найдет Джинна.
        - Здесь есть какая-то ошибка,- сказал, подумав, Глеб.- Мне кажется, я знаю, как решить твою проблему. И помочь в этом тебе может именно само время.
        В ответ Глеб услышал легкое посапывание. Лара уснула внезапно, как и в автобусе. Словно космонавт какой-то. Такой способности можно только позавидовать.
        Высоко в небе гудел самолет, дальний, идущий, например, с Москвы на Дели. Его огни двигались от созвездия к созвездию, мгновеньями замещая звезды.
        Глеб продолжал думать. Ему казалось, что время действительно можно как-то использовать. Ведь если время можно искривлять, то реально и замкнуть петлю времени… Мысль извивалась, словно дракон, а Глеб как раз и следил за этим созвездием - Драконом, вьющимся меду двумя Медведицами, пока не пошли перед глазами туманные видения сна.
        Вот они лежат рядом, не как мужчина и женщина, а как боевые товарищи, посреди степи, словно тысячи лет назад - кочевники. Глядя на звезды, Глеб вдруг ясно, до самой глубины сознания ощутил, что все, что говорит ему Лара - не обман, не следствие ее безумия, а истинное устройство мира. Его вдруг охватил ужас под безмолвным небесным куполом. Рядом с ним, во сне уткнувшись ему в плечо, лежало неведомое, чуждое, бессмертное существо…

* * *
        Глеб проснулся бодрым и полным сил: вчерашний баран будет еще долго поддерживать энергию этого тела. Лара сидела на корточках у небольшого костра, протянув руки к огню. Глеб раньше не видел поблизости никаких дров. Он понял, что и древесина, и пламя родились здесь также по мановению дудки, но спрашивать не стал. Лара уже и промер направления сделала. Похоже, Зонгар со вчерашнего вечера не сдвинулся с места, также расположившись на ночлег в степи.
        Глеб достал мобильник и тут же снова спрятал в карман. Старенький аккумулятор окончательно разрядился. Теперь единственным действующим устройством была дудка, устройством не электронным, а черти-каким, работающим как некий компас.
        Глеб и Лара пошли по грунтовому проселку, ведущему на северо-восток. Первая машина появилась почти через час: это был самосвал. Он провез их километров двадцать, затем пришлось сойти, так как водиле нужно было круто свернуть.
        Дальнейшая дорога была заброшенной, мимо старого рисового поля, где давно уже не росло никакого риса. Здесь мог проехать разве что мотоцикл, только откуда ему взяться? Вдали белели длинные стены полуразрушенного хозяйства, скорее - свинарника. Лара положила дудку на сухую, растрескавшуюся глину. Рожок указал на свинарник.
        - Зонгар может быть там, внутри,- сказала она.
        - Не факт,- ответил Глеб.- Надо отойти немного в сторону и повторить.
        Они сошли с дороги, прошагали по кочкам бывшего рисового поля метров сто. Лара увидела плоский камень в траве и возложила на него дудку. Точно. Рожок указывал именно на свинарник, а не в каком-то параллельном направлении в его сторону.
        - Я хочу с ним поговорить,- решительно заявила Лара.
        - Думаешь, он просто отдаст тебе Джинна?
        - Не до шуток. Я поговорю о Доцоеве. Думаю, что Зонгар неспроста появился именно в этих местах.
        - Какая может быть связь между Доцоевым и Зонгаром?
        - Могильщики всегда заключали сделки с людьми, которые творили зло. И Джинн работал на них.
        - Джинн - это зло?
        - Нет. Джинн есть Джинн. Он просто служит своему господину. В разные времена Джинн служил сильным мира сего, стремившимся сей мир захватить. Македонскому, Наполеону, Гитлеру… Но мне всегда удавалось опередить Зонгара и спрятать Джинна.
        Глеб вытаращил глаза:
        - И ты, что же - общалась со всеми этими людьми? С Наполеоном, с Александром Великим?
        - Ну да,- пожала плечами Лара.- Что ты так на меня смотришь - ревнуешь? Просто обыкновенные мужчины… Александр Филиппович, как вы бы его назвали… Сын царя Филиппа.
        Глеб смотрел на девушку, чуть наклонив голову. По какому праву она вообще заговорила о ревности? Они ведь еще не дошли до выяснения отношений. Ах, да! Пресловутое дежавю. И значит, объяснение между ними все же случилось, где-то в другой реальности, и она помнит об этом, как помнят сон…
        - Межпрочим,- сказала Лара, повторяя словцо Глеба,- если тебе интересно, конечно… - она опустила глаза и вдруг краска залила ее щеки, осветив изнутри бронзовую кожу.- Нам, амазонкам, строго было предписано хранить невинность. А я никогда не нарушаю клятвы.
        - Я где-то читал, что амазонкам отрезали одну грудь… - невпопад вставил он, пытаясь преодолеть смущение.
        Впрочем, он уже виде ее груди в облаке пара ванной. Так себе, ляпнул… Лара нахмурилась:
        - Это еще зачем?
        - Чтобы легче пользоваться луком в бою.
        - Что? В бою кидаться луком? То есть… - Лара усмехнулась.- То есть, ты о луке, который со стрелами… Ну, это в далеком прошлом. У нас было огнестрельное оружие. Кроме того, это я просто так сказала, чтобы ты понял: амазонки. Это на вашем языке. Никакого отношения к легенде… Что ты так смотришь? Мои груди в полном порядке, обе на месте,- и, еще не закончив фразу, она расстегнула рубашку, показав ее разворот.
        От такого зрелища Глеб непроизвольно сглотнул, а Лара повернулась и решительно зашагала в сторону заброшенного хозяйства, перепрыгивая через поломанные водовыпуски рисового поля. Глеб пошел за ней. Как он и предполагал, встреча с Доцоевым все же состоится.
        Ворота свинарника были заперты на ржавый замок, но маленькая дверь в середине створки распахнута настежь, словно приглашая войти. Чуть позже Глеб весьма сожалел, что не придал значения этой метафоре.
        Внутри было жарко и сухо. Пряный сладковатый дух - смесь из запаха животных, их пищи и навоза - до сих пор заливал помещение, правда, не был столь густым, как на действующих фермах. Плоские, словно лезвия ножей, лучи солнечного света наискось разрезали пространство, печатая на полу проекции узких горизонтальных окон.
        Главное отделение свинарника было пустым, лишь два полосатых матраса лежали у стены, прямо напротив ворот. Что за диво? Новые, чистые матрасы - похоже, на них еще не спали, но только собирались спать…
        В торце чернела дверь подсобки, также распахнутая, как и наружная. Они вошли, миновали три комнаты, одну за другой. Лара вдруг увидела что-то на полу, нагнулась.
        - Он перехитрил нас!- воскликнула она и подняла точно такую же дудку, какая была у нее.
        И в этот момент Глеб услышал скрежет со стороны наружной двери. Он кинулся обратно, но было поздно: лента света, тянувшаяся от ворот по полу, схлопнулась в тонкую нить. Коротко лязгнул засов.
        - Мы в западне!- воскликнула Лара, ударив пальцами в ладонь.- Он поймал нас, словно безмозглых мышей.
        ЗИНДАН СО ВСЕМИ УДОБСТВАМИ
        Длинная полоска света, лежащая на земляном полу, время от времени гасла: кто-то ходил взад-вперед мимо дверей. Глеб решительно стукнул кулаком о доску:
        - Эй, кто там? Открой, поговорим, что ли?
        Человек остановился, его тень закрыла дверную щель.
        - Чего молчишь? Ты Зонгар?
        - Какой еще Зон… - человек запнулся и выругался сквозь зубы.- Сейчас командир придет, поговорите.
        - Командир - кто? Доцоев?
        У Глеба все же мелькнула слабая надежда, что человек снаружи - просто солдат российской армии, и поймали их наши, приняв за террористов.
        - В этих краях один командир,- послышался туманный ответ, который впрочем, не вызывал особых сомнений.
        Да, именно. Так ответить мог только бандит, преданный своему «полевому командиру».
        - А вот вы положите-ка свои мобильники на пол у дверей и отойдите подальше,- продолжал голос.
        - А если не положим?- спросил Глеб.
        - Войдем и отнимем.
        - А если у меня нет мобильника?- подала голос Лара.
        - Так не бывает. Придется тебя все же полапать чуть-чуть.
        - Я тебе полапаю!- воскликнул Глеб.
        - Да нет у нее мобильника,- послышался вдруг новый голос, который был вполне узнаваем.- А у парня он разрядился давно.
        Тень Зонгара перекрыла вторую дверную щель. Лара вдруг произнесла несколько слов на незнакомом Глебу языке и тотчас получила симметричный ответ.
        Она поманила Глеба ладонью и быстро прижала ладонь к губам: молчи!- лемурийский, стало быть, жест.
        Глеб подошел. Лара взяла его руку и потянула за собой. Глеб повиновался. Он слышал, как Зонгар отошел от ворот, продолжая вполголоса говорить с кем-то. Уж не сам ли Доцоев незримо присутствовал сейчас за дверью?
        - Слушай, Лара!- сказал он.- Откуда Зонгару известно, что у меня разрядился телефон?
        Девушка колебалась: было ясно, что она хорошо знает ответ, но думает, говорить или нет? Наконец, решила:
        - Это очень просто, Глеб. Дело в дежавю.
        - Объясни мне, наконец, что значит это самое дежавю?
        Впервые назвала меня по имени,- подумал Глеб.- Но это ровным счетом ничего не значит.
        - Дежавю случается,- проговорила Лара.- Я это не сразу открыла. Человек, который движется во времени, как бы раздваивается. Его знания передаются и его двойнику, то есть - ему же самому, но действующему в другой датировке.
        - Ну и что?- спросил Глеб.- Почему же Зонгар знает обо мне то, чего он никак не мог знать?
        Лара опустила голову. Носком сапожка она прочертила идеальную дугу на земляном полу.
        - Дело в том, что и Зонгар, и я проходим этот круг во второй раз. Я не помню событий полностью, а лишь урывками, будто бы это был сон. Явное дежавю. То есть - все это уже было.
        - Как во второй раз?- удивился Глеб.- Получается, что и я тоже?
        - И ты. Поэтому Зонгар знает, помнит о том, что было. Какие-то детали. Вот и я, например. Ты мне объяснял, как работает газовая колонка…
        - Но я ничего тебе не объяснял, ты меня озадачила тогда!
        - Конечно. Я смутно помнила, что ты мне говорил про вентили.
        - Постой-ка! Вот ты как, оказывается, нас провела в раскопе. Ты утащила фотоаппарат, потому что точно знала, что я поеду за ним в лагерь. И точно знала, что Сед убежит, как увидит привидение.
        - Ну да!
        - А зачем тебе, кстати была нужна эта монета?- ввернул Глеб вопрос, который давно мучил его, но лицо Лары сделалось отстраненным: не ответит.
        Он решил сменить тему:
        - Ладно. Так ты, значит, помнишь все эти события и даже можешь сказать, что с нами будет дальше?
        - Что-то помню, что-то - нет. Отрывочно, как во сне. А ты разве не чувствуешь ничего такого?
        Глеб вдруг понял, что да, чувствует. И то, что ему казалось, будто он видел Лару раньше, и случай с распахнутой рубашкой, и спящий профиль у окна автобуса, и многое другое…
        - Но почему? Разве я тоже перемещаюсь во времени?
        - Еще нет. Но это значит, что будешь.
        - Интересно, каким образом? Джин даст мне эту способность?
        - Не знаю. Не думаю пока об этом. Меня вот что волнует. Теперь уже точно ясно, что Зонгар заодно с Доцоевым. Ты представляешь, какой чудовищной силой владеет теперь кучка этих людей!
        - Не представляю. Но если Джинн - Джинн, то он, как известно из сказок, может и построить, и разрушить что угодно. Можно лишь догадываться, что произойдет, если он будет служить злу.
        Глеб даже содрогнулся, подумав о том, что может натворить в мире какой-то безумный полевой командир, но Лара не дала в совершенстве разгуляться его фантазии:
        - Джинн - это такая могущественная сила, что она вообще не должна служить людям - ни добрым, ни злым. Это стало ясно, когда Джинн уничтожил Лемурию, и позже, когда он попал в руки праведнику по имени Лот. Старик, используя Джинна якобы во имя добра, разрушил два крупных города, погубив сотни тысяч людей, которых он сам считал грешниками.
        - Содом и Гоморру уничтожил Джинн?
        - А кто же еще, по твоему мог это сделать?
        - Есть версия, что это был вулкан, землетрясение.
        - А кто устроил землетрясение? Джин просто двинул эту местность во времени туда-сюда, из-за чего все на ней - и холмы, и здания, и люди, и скот - оказалось одновременно в одном и том же месте.
        - Аннигиляция.
        - Возможно, если вы это так называете.
        - А что же произошло с Лемурией?
        - То же самое.
        - Но почему? С огромным континентом, занимавшим территория в половину Тихого океана!
        Лара поведала и эту историю. В какой-то момент Глеб увидел, что по ее щеке ползет слеза. Он с удивлением смотрел на блестящую ленточку на смуглой коже: Глебу почему-то казалось, что Лара вообще не способна плакать.
        По ее словам, в Лемурии враждовали два могущественных клана, условно добрый и условно злой. Лара была юной, неопытной. Главе «белого» клана удалось уговорить ее открыть ему тайну заклинания. Преисполненный самых благих намерений, этот человек вызвал Джинна и развязал войну с «черным» кланом. В результате Лемурия была стерта с лица земли вся - как «черная», так и «белая».
        Глеб задался вопросом: а что конкретно связывает Доцоева и Зонгара? Что именно собирается сделать Доцоев при помощи могущественного Джинна?
        Смутная догадка пришла не сразу, но все же пришла, как только Глеб подумал: а почему Зонгар и Доцоев обосновались именно здесь, в этой самой точке степи?
        Глеб знал географию своего края. Километрах в десяти на севере располагалась атомная электростанция. Ничего, кроме нее, не отличало данную местность от любой другой в этой голодной степи. Что и как собирался сделать Доцоев, было не вполне ясно, но то, что в центре его внимания был именно ядерный реактор, не вызывало у Глеба никаких сомнений.
        Он подошел к стене и выглянул через окно наружу. Окно выходило на север, открывая живописнейший вид на окружающие холмы. Далеко, едва различимый в розовой вечерней дымке, таял, будто летая среди легких облачков - призрачный силуэт атомной электростанции. Из трех толстых башен-градирен поднимался пар, будто и формируя эти дальние облачка.
        - Отойдите от двери!- раздался голос снаружи.
        - Да мы и так достаточно далеко,- крикнул Глеб.
        Лязгнул засов и дверь отворилась. В солнечном луче возникла половина корпуса человека, который протянул руку и что-то поставил на пол. Когда Глеб и Лара подошли, то увидели под дверью, вновь уже запертой, серенький пакет с ужином. Хлеб, колбаса, сыр и пластиковые бутылки с холодным чаем.
        Где-то высоко в небе гудел самолет. Не видя его, Глеб не мог понять, откуда и куда он летит. Он подумал о ребятах в кабине и о пассажирах. Может быть, кто-то из них сейчас смотрит вниз и видит в сине-зеленой глубине этот свинарник, который выглядит крошечной полоской с высоты десяти километров. И территория АЭС тоже ему видна. Все так буднично, мирно, ничто не говорит о том, что скоро в этой местности произойдет трагедия, в сравнении с которой Чернобыль - лишь маленькая сценка в репетиции грядущего спектакля.

* * *
        Они осмотрели свинарник до последнего угла: выхода отсюда не было никакого. Окна узкие, вторая дверь, ведущая из подсобки наружу, заперта. В юго-восточном углу стена обвалилась от ветхости, но пролом был тщательно заколочен досками. Ясно, что их тюремщики позаботились обо всем заранее. И матрасы эти - вовсе они не бомжовые, а также приготовлены для них. Вполне комфортабельный зиндан. Тьфу, не годится слово,- Глеб вспомнил в который раз, что Доцоев - какой-то русский террорист.
        Странное дело: что это за русский терроризм, каковы его корни? Конечно, хозяева за последние двадцать лет довели страну до полного разрушения. В Москве, где Глеб иногда бывал, жизнь выглядела цивилизованной, но Москва - это всего лишь потемкинская деревня. Краснодарский край, некогда богатая житница Союза, теперь снова превратился в дикую степь, какая была здесь во времена Тмутаракани. Немудрено, что появился, наконец, русский террорист, который собирается вырастить ядерный гриб в этой голодной степи, чтобы заявить таким образом о себе. Какими бы ни были его цели - заступиться за обездоленный народ, вернуть награбленное и прочее - метод он выбрал, мягко говоря, чудовищный. Чем виноваты сотрудники АЭС и жители ближайших селений? Кто поверит такому «русскому террористу», кто пойдет за ним?
        Лара тем временем сидела на матрасе и рассматривала обе дудки, свою и Зонгара. Она приложила их к ушам, изображая рога, и покачала головой:
        - М-му!
        Вдруг помрачнела, бросила руки на бедра, крепко сжимая дудки в кулачках. Глеб понял, что это дурашливое «М-му!» заставило ее подумать о погибшей своей родине. Лемурия. Континент Му. Получалось, что в его гибели сыграла далеко не последнюю роль сама Лара. И живет неведомо сколько лет с этой виной…
        - Лара,- позвал ее Глеб.- А что могут делать эти дудки, кроме как приносить еду? Может быть, мы сумеем с их помощью выбраться отсюда?
        Девушка покачала головой:
        - Дудки - это просто походные игрушки, подарки Джинна. Могут принести еду и табак, смену белья, развести огонь.
        - Электричество для моего мобильника?
        - Нет, разумеется.
        - Топор, кирку и лопату?
        - Реально! Копье, лук со стрелами… Все это можно. Только вот стражник бродит вокруг строения. Да и пока мы будем делать подкоп, думаю, все разрешится. Самое большее - продержат нас тут до утра.
        - А разве во времени ты бродишь не с помощью дудки?
        - Нет. Путешествие - это усилие мысли.
        - Можешь ли ты переместиться на несколько часов назад и предупредить себя саму, что свинарник - это ловушка?
        - Нет. В одном и том же времени не может существовать сразу две меня.
        - Хорошо. А оставить самой себе записку? Например, возле той скирды?
        - Могу, только зачем?
        - Чтобы выбраться отсюда!
        - А оно нам нужно? Ведь мы же сами шли к Зонгару, сами искали его. Вот и нашли.
        - Да не от Зонгара я хочу уйти, и не от Доцоева даже! Я думаю, что этот человек хочет испытать разрушительную силу Джинна прямо здесь. Надо срочно связаться с людьми. Эвакуировать что ли, всех из этой местности…
        Нет, бредовая идея,- тут же подумал Глеб.- Допустим, они доберутся до ближайшей воинской части, милиции, блокпоста… Что он скажет каким-то людям, вполне вменяемым? Что знает место, где окопался Доцоев? Хорошо. Но Зонгар может выпустить Джинна в любую минуту. Тем более, если сюда заявятся солдаты. Но убедить кого-то в реальности Джинна - далеко не лучшая мысль.
        - Ладно,- сказал Глеб,- утро вечера мудренее. Я, между прочим, уже голоден.
        Лара достала продукты из серенького пакета и разложила их на краю матраса. Пакет был самый обыкновенный, с рекламой детского питания. И эта узнаваемость, как и далекий гул пролетающих самолетов, наводила на Глеба чувство уныния.
        - Неспроста сей скудный ужин,- проговорила Лара, прожевывая бутерброд от террористов.
        - Что же в нем странного?- удивился Глеб.
        - Ведь Зонгар знает, что у меня есть дудка. Да и свою тут оставил как приманку. Получается, что люди, которые нас заперли, понятия не имеют о том, что никакой ужин нам ни к чему.

* * *
        Уснули рядом, на двух матрасах, любезно представленных террористами. Глеб принялся расспрашивать Лару о Лемурии. Оказалось, что континент был затоплен почти полностью, остались лишь только вершины его многочисленных гор, которые люди знают как острова архипелагов Океании. Жители погибли все, кроме горных племен, но в горах жили в основном неграмотные крестьяне и пастухи. Они не сумели возродить былую цивилизацию и просто одичали в борьбе за существование… Остров Пасхи? Да, это часть Лемурии. Его жители тупо копировали произведения предков, создавая свои статуи. Подобные изваяния были на родине Лары в большом количестве, сейчас оригиналы покоятся на океанском дне, занесенные илом. В чем смысл изваяний? Да ничего особенного. Первобытная культура: стояли в музеях, в мемориальных местах. Эхо доисторической Лемурии. Лара отвечала неохотно, заснула, как всегда, внезапно, но Глебу показалось, что она лишь притворяется спящей.
        Скорее всего, так и было, поскольку наутро он не обнаружил ее рядом. Сразу почувствовал, что это неспроста: Лары и вовсе нет в здании. Или это было не ощущение вовсе, а просто-напросто дежавю?
        Глеб встал, чтобы осмотреть свинарник, но тут раскрылась наружная дверь, и в помещение вошли трое. Вместе с ними вошел запах свежей степной травы, выросшей за ночь. Силуэты на фоне ворот были темны, но Глеб увидел, что все эти люди держат наготове оружие.
        - Где подруга?- спросил один.
        Надежда, что Лару забрали на допрос, пока он спал, не оправдалась. Бежала? Нашла подходящую щель и вылезла?
        - Сейчас он все мне скажет,- произнес тот же голос, но тут же другой, того человека, что сторожил свинарник, возразил:
        - Приказано их не трогать. Пойду посмотрю в подсобках.
        Он скрылся за внутренней дверью. Глеб оценил возможность справиться с двум оставшимися и понял, что шансов с его солдатским ремнем против коротких автоматов Калашникова нет никаких.
        - Что за хрень!- раздался из подсобки недоуменный возглас, и часовой выскочил из двери, как ошпаренный.
        Он быстро подошел к своим товарищам.
        - Я плана перекурил, наверное,- сказал он.- Поди-ка туда, посмотри.
        Тот также зашел в подсобку и Глеб услышал возглас изумления. Выйдя, бандит обратился к часовому:
        - Ты хочешь сказать, что не отлучался с поста?
        Тут и третий сходил и вернулся тем же маршрутом.
        - Тебя вздрючат,- сказал он.- Мало того, что подруга свалила, она еще и это суда приволокла. Чем бы оно ни было, надо доложить командиру.
        Бандиты вышли, даже не посмотрев на Глеба. Он тотчас заглянул в подсобку. То, что он там увидел, не слишком его удивило: посередине помещения, как-то зрительно умаляя его, стояла скифская баба. Лара ушла во времени. Ничего не сказала ему. Просто бросила его здесь, расхлебывать все это с людьми Доцоева.
        А что если она больше не вернется? По ее собственному предположению, Зонгар раскрыл перед Доцоевым не все свои карты. Возможно, Доцоеву известно, что у Зонгара есть некий способ взорвать АЭС. «Командир» ничего не знает о перемещениях во времени, о том, кто такая Лара и сам Зонгар. Именно поэтому они и приволокли
«ужин», ничего не зная о свой свойствах волшебных дудок.
        Тогда террористы просто обвинят Глеба в том, что он помог Ларе бежать. Еще и дураком посчитают, что ей помог, а сам остался. Да просто клиническим сумасшедшим: приволок еще зачем-то скифскую бабу и сидит с нею тут, ухмыляясь лицом идиота.
        Впрочем, Глеб понимал, что Лара вернется, поскольку ей и Зонгар нужен, и Джинн, только вот вопрос: когда? Успеют ли его за это время застрелить или повесить? Ведь если он начнет рассказывать правду… Или даже попросит самого Зонгара подтвердить… Не встанет на его сторону Зонгар - вместе со всеми будет смеяться.
        Глеб припомнил кадры из фильма, как чеченские боевики режут кому-то спереди горло, словно барану. Интересно, а какой способ предпочитают русские боевики?
        Глеб вдруг подумал, что все эти люди, включая их вожака, народного мстителя, не могут быть интеллектуально сильнее историка с высшим образованием. Просто не стал бы умный человек пускаться в подобную авантюру. Значит, есть еще выход, значит, он может придумать что-то, найти какие-то правильные слова, чтобы хотя бы оттянуть время до возвращения Лары…
        НЕБОЛЬШАЯ КОМАНДИРОВКА В ПРОСТРАНСТВЕ И ВРЕМЕНИ
        Глеб не успел обдумать все это, поскольку ее смуглое лицо вдруг выглянуло из-за плеча скифской бабы: Лара вернулась из времени.
        - Я хотела перепрятать его,- хмуро сказала она.
        - И что?
        - Его уже там не было.
        - Не было - где?
        - В склепе Гермона. Я думала вытащить оттуда амфору. Или его из амфоры… Но амфоры уже там не было! А репер стоит на месте.
        Глеб призадумался. Что-то не сходилось.
        - Постой. Но амфоры там никогда не было! Я своими руками раскопал склеп архонта Гермона… И откуда ты… Почему ты назвала склеп именно так, ведь это я придумал.
        - Да он и есть склеп рода архонта: правильно ты придумал. Только не в этом дело. Амфора там была, я сама ее туда поставила. Но в какой-то момент времени Зонгар нашел ее и перепрятал. И теперь получается, что он опередил меня дважды.
        - Почему же амфору нашли в скифском могильнике?
        - Именно там и захоронил ее Зонгар где-то в начале новой эры. Теперь же оказывается, что он стащил ее и в четвертом веке до!
        - Зачем?
        - Чтобы я ее не перепрятала.
        - Откуда он узнал о том, что ты ее перепрячешь?
        - Люди Доцоева рассказали ему, что в свинарник кто-то приволок каменную статую. Он сразу понял, что произошло, отправился обратно и перешел мне дорогу. Думаю, всего на несколько часов опередил. Нам остается только ждать,- вздохнула Лара и присела на матрас. Глеб опустился на свой.
        - Я не могу понять одного: как возможны вообще эти путешествия во времени?
        - Возможны, как видишь.
        - Да вижу… На как вы обходите парадокс дедушки, я в толк не возьму!
        - Какого еще дедушки?
        Глеб придвинулся поближе. Он давно хотел выяснить с этой путешественницей некий краеугольный вопрос. Парадокс еще требовал формулировки. Глеб мысленно повторил его и озвучил с максимальной точностью:
        - Допустим, я перемещаюсь во времени назад и убиваю своего собственного дедушку, когда он еще был молодым и неженатым. Получается, что дедушка не оставил потомства, и я никогда не рождался. Кто же тогда переместился во времени и убил дедушку?
        - Ты говоришь глупость,- немедленно отозвалась Лара.
        - Это придумал известный ученый, человек, который во сто крат умнее тебя.
        - Может быть. Великий теоретик, я понимаю. Но на практике все выглядит по-другому. На самом деле - ты просто не сможешь убить своего дедушку.
        - Как это не смогу? Я возьму пистолет и выстрелю дедушке прямо в лоб.
        - Пистолет даст осечку.
        - Я подойду к дедушке вплотную и буду нажимать на курок, пока затвор не сработает.
        - В этот момент окажется, что ты потерял все свои патроны.
        - Я задушу своего дедушку!- вскричал Глеб.
        - Что-нибудь да тебе помешает. В том-то и загадка путешествий. Ты сможешь сделать в прошлом только то, что не помешало бы тебе попасть в это прошлое. И, действуя в прошлом, ты сможешь изменить только будущее, которое начинается с того момента, как ты отправился в путешествие, сечешь?
        - Не совсем.
        - Попробую объяснить,- Лара достала из кармана монетку.- Что у меня в руке?
        - Старинная золотая монета. Профиль царя Митридата Евпатора. Первый век нашей эры… Постой! Это же та самая. Ты вытащила ее у меня...
        - Нет. Слушай сюда,- Лара сжала кулак.- Монета зажата в моей руке, мы ее не видим. Допустим, ты перелетишь во времени на минуту назад, возьмешь монету с моей ладони, где она только что лежала, спрячешь себе в карман и вернешься обратно. Где будет монета?
        - У меня в кармане.
        - Ответ верный. А что будет у меня в руке?
        - Монета. Вторая монета!
        - Ответ неверный. В моей руке будет ничего.
        Лара разжала пальцы, и Глеб увидел ее пустую ладонь.
        - Это что - фокус?
        - Кончено.
        Лара перевернула руку, и Глеб увидел, что монетка зажата между средним и безымянным пальцами.
        - Отдай мне ее обратно - это все-таки артефакт. И когда ты успела ее стырить?
        - Я ее не тырила.
        - Стоп. Монета была у меня в кармане, древняя монета из склепа. Потом ты достала ее из кармана, но уже своего. Значит, ты ее незаметно взяла у меня.
        - Не значит. Монетку я подобрала в склепе. Там же, где и обронила. В том же самом времени. Я отправилась туда прямо отсюда. И вернулась - прямо сюда. Перемещение во времени всегда связано с перемещением в пространстве, и можно этим управлять. Монетка исчезла из твоего кармана в тот самый момент, когда в четвертом веке до нашей эры, по вашему исчислению, я подобрала ее с пола в склепе. Доволен?
        - Ага!- воскликнул Глеб.- Ты проясняешь самое начало. Вот для чего ты утащила из склепа монету, когда прикинулась привидением - чтобы ни я, и никто другой не заподозрил, что с этим склепом что-то не так. Ведь тебе вовсе не нужно, чтобы кто-то узнал о ваших походах во времени.
        - Да. Мне часто приходится подчищать время. И за собой, и за Зонгаром.
        Глеба вдруг осенила внезапная догадка.
        - Кое-что ты все же не успела, да?- язвительно спросил он.
        - Вероятно.
        - Например некие странные артефакты, которые находят невообразимо где? Следы ботинок рядом с лапами динозавров, катушки всякие в кусках угля, какие-то гальванические элементы в горшках?
        - Ты о багдадской батарейке? Хоть представляешь, что это такое?
        - Как же! Горшок для хранения древних свитков, приспособленный, чтобы получать электрический ток.
        - То-то и оно, что для свитков. Только вот никто не обратил внимания на то, что таких горшков на руинах Парфянского царства было найдено сотни. И только один из них похож на батарейку.
        - Я бы и сам мог сделать такой элемент.
        - Вот и ответ.
        - Ты хочешь сказать, что это твое произведение?
        - Нет. Но любой знающий человек мог взять горшок, который в те времена служил вроде суперобложки для какой-то книги, выбросить оттуда книгу и вставить два куска металла. Залил немного винного уксуса - вот тебе и багдадская батарея.
        Глеб улыбнулся.
        - Но если ее сделала не ты, то кто же?
        - Догадайся сам.
        - Зонгар!
        - Больше некому.
        - Но зачем?
        - А я почем знаю? Хотел зарядить мобильник или что-то в этом роде. Устройство надо было уничтожить, но он так и оставил загадку для сторонников палеоконткта. Это еще ерунда, какая-то глиняная батарейка, которую никто не воспринимает всерьез. Я ж вообще растяпа, как ты уже знаешь. Мои познания в реальностях весьма условны, фрагментарны. Все, что мне надо в каком-нибудь тридцать третьем веке - это найти и спрятать Джинна.
        Глеб с любопытством уставился на нее:
        - Ну, и как там погода, в тридцать третьем?
        - Да нормальная погода. Как сейчас. Птички щебечут, змейки на солнышке греются. Только вот людей нету ни одного.
        - Как это?
        - Очень просто. Нет там людей и все.
        Лара опустила глаза. Глеб понял, что она больше не собирается продолжать эту тему.

* * *
        Нет, это уже слишком! Одно дело отвечать молчанием на какие-то частные вопросы, вроде свойств характера ее любимого Зонгара и так далее, другое - ошеломить такой чудовищной вещью. Нифига себе: в будущем больше нет людей!
        Глеб хорошо понимал, что ничего не добьется, потребовав прямого ответа, и пошел на хитрость, решив разговорить девушку.
        - Расскажи мне о Лемурии,- попросил он тихим, проникновенным голосом.
        Лара подняла на него усталые глаза, казавшиеся в полумраке темными.
        - Лемурия… - произнесла она и замолчала надолго, затем все же заговорила, откинувшись навзничь на матрасе и глядя в потолок, где волновалась золотая пыль в солнечных лучах второго дня их заточения.

…Континент немногим уступал Австралии, его окружали многочисленные острова, два из которых были настолько большими, что Лемурию называли страной трех островов.
        История уходила в прошлое очень далекое, в те времена, когда не существовало ни Египта, ни Шумера. Первые города возникли где-то пятьдесят тысяч лет назад по нашему исчислению. После многих войн три островных государства объединились в одно, и в стране наступил покой. Лемурия процветала в тени своих садов, за гранью океанских волн. Именно так, вроде как стихами, продекламировала эту фразу Лара.
        Отрезанные от остального мира, лемурийцы долгое время считали, что вся Земля - это и есть их острова, омываемые безбрежным океаном. Много раз правители отправляли флот во все четыре стороны света, но корабли исчезали бесследно. Если какие-то моряки все же возвращались, то они рассказывали, что повсюду простирается лишь водная пустыня без малейших признаков земли.
        Были среди лемурийцев и своеобразные колумбы, которые горели желанием обогнуть земной шар и возвратиться на родину с противоположной стороны, но если наш Колумб имел конкретную цель, то религия и наука Лемурии уже не допускали существования каких-то иных земель, считали этот вопрос проверенным и закрытым, а финансировать увлекательные морские прогулки никто не желал. Впрочем, как-то само собой были открыты и Австралия, и Азия, и Америка. К тому времени территория была перенаселена, и строить отдаленные колонии уже стало просто жизненной необходимостью. Так возникли государства вне пределов Лемурии - по всему побережью Тихого океана. Все они были тесно связаны с митрополией, и когда митрополия исчезла с лица земли, их жителям пришлось начинать все сначала. Катастрофа принесла с собой и огромные разрушения: серия цунами уничтожила прибрежные города, тысячелетиями накопленный опыт был утрачен, одичавшее человечество расселялось по оставшимся материкам, где со временем развились новые цивилизации - от древнего Китая и Египта до американских империй.
        - Все погибло,- с горечью проговорила Лара.- Правда, многое со временем было выстроено заново, чуть ли не в точности повторяя то, что уже было.
        - Например?- удивился Глеб.- Ну, пирамиды - это понятно: каждый дурак додумается до такой формы…
        - Пирамиды были везде,- Лара улыбнулась, что было для нее довольно редким явлением,- кроме Лемурии. Мы ухитрились миновать эту стадию. Я говорю о другом. Сооружения, очень похожие на Тадж-Махал, Парфенон и многие другие, существовали и у нас. Я думаю, что это то же самое, что и дежавю времени. Более того: вы повторили самые лучшие наши книги.
        - Не может быть!
        - И тем не менее! Приключения грека Одиссея, история с Троянским конем, месть Гамлета… Помню еще, что один роман вашего русского Достоевского существовал на лемурийском языке.
        Глеб даже присвистнул от удивления, хотел было спросить, какой именно роман, но передумал.
        Голос Лары звучал глухо, она вспоминала какие-то подробности, перескакивала с одного на другое: говорила то о музыке и книгах, безвозвратно утраченных, то о летательных аппаратах…
        - У вас были даже самолеты?
        - Нет. Что-то вроде дирижаблей. Неуклюжие тихоходные машины, не способные перелететь океан.
        - А я уж было подумал, что Наска - один из ваших захудалых аэропортов.
        - Наска? Пустыня в горах, где на земле начертаны гигантские рисунки?
        - Которые можно увидеть только с большой высоты. Явные знаки для аэропланов или космических кораблей.
        - Чушь это все. Просто дикари, что жили в тех местах, рисовали свою реальность для своих же вымышленных богов. Твоя голова забита совершенно банальными мифами. Вам очень хочется, чтобы древняя цивилизация была какой-то супер. А на самом деле мы были, что называется, в бронзовом веке.
        - Лара,- сказал Глеб.- А почему ты не попыталась предотвратить катастрофу? Ведь причина ее ясна, а ты можешь перемещаться во времени…
        - Нет,- прервала девушка.- Я пробовала много раз. Моя Лемурия гибнет в любом из вариантов будущего. Джинн уничтожил ее.
        - А человечество? Ты говорила, что в будущем нет людей…
        - Увы.
        - Что случилось с людьми?
        - Не знаю. Все просто исчезли. Города остались. Все это зарастает травой, деревьями. Время от времени рушится какой-нибудь небоскреб. Это, конечно, потрясающее зрелище.
        - Когда это произошло?
        - Точно не знаю. Через десять лет все еще на месте. Через двадцать лет - тоже, но люди какие-то странные… Я пробыла там недолго, не разобралась, в чем дело. Да и не нужно мне оно.
        - В каких местах ты была через двадцать лет, в каких городах?
        - Так уж я и помню! В Лондоне и в Москве - точно.
        - Что же странного в тогдашних лондонцах и москвичах?
        Лара нахмурилась:
        - Не соображу. Вроде бы, самые обыкновенные люди. Но в лицах какая-то хмурость, печаль. Будто все озабочены чем-то одним, особым.
        - Ну, а дальше? Лет на пятьдесят ты продвигалась?
        - Лучше не вспоминать. На пятьдесят не приходилось, а вот на семьдесят - да. Стены домов, что уцелели, там полностью заросли деревьями, в этих домах живут… - Лара сморщилась.- Какие-то волосатые существа, похожие на людей, коричневые и белые, иные какие-то вообще пятнистые. Раз я видела, как двое напали на одного и сожрали его.
        - Морлоки… - пробормотал Глеб.- Морлоки без эолов.
        - Они, родимые. Только еще через сотню лет и их не стало. Кругом лишь заросшие руины. Много всяких птиц, зверья. Через три тысячи - вместо городов едва заметные холмы. Все труднее найти могильник. Да и призраки из них исчезли. Все это не имеет значения, поскольку прятать Джинна уже совершенно негде.
        - Гибель человечества не имеет для тебя значения?
        - Имеет значение гибель моей родины. Все, что было потом, я воспринимаю, как сон. Или кино.
        Так вот оно что! Значит и его, Глеба Славина, эта девушка, которая сама, как Лара Крофт, воспринимает не иначе, как некоего киногероя, эдакого и в самом деле Индиану Джонса…
        Внезапно он услышал за воротами признаки активности. Какие-то люди подошли к охраннику, заговорили с ним. Тот отвечал с почтением, Глеб явно расслышал слово
«командир». Похоже, настал час исторической встречи с самим Доцоевым. Зонгар тоже был за дверью: Глеб узнал его низкий голос. Лязгнул засов. Дверь пропустила только Зонгара.
        - Командир не желает с нами увидеться?- спросил Глеб.
        - Почему же?- дружелюбно проговорил Зонгар.- Очень даже желает.
        Он подошел к Ларе и приветствовал ее, вероятно, на языке лемурийских жестов: ладони, раскрытые вверх и чуть вознесенные над плечами. Лара ответила тем же жестом. Затем Зонгар протянул руку, и Лара молча вложила в нее дудку, которая послужила вчера приманкой.
        - Собственно, Доцоев,- сказал он,- это и есть я.

* * *
        - Это значит,- сказала Лара после долгого молчания,- что ты решил наконец взять мировое зло в свои собственные грязные руки?
        - Почему бы не попробовать?- ответил Зонгар.- Решил вот, так сказать, вочеловечиться. С чистыми, межпрочим, руками.
        - Но ведь ты, как и я, дал клятву не желать ничего для себя!
        - Я дал, я и забрал. Клятва была дана во имя безопасности людей. Теперь я так не считаю. Думаю, что пора заняться проблемой человечества в целом. Думаю, что в этом-то и была ошибка.
        - Много же тебе потребовалось времени, чтобы понять это,- сказала Лара.
        - Да не во времени дело, а в самом человечестве!- воскликнул Зонгар.- Все шло нормально, тысячелетиями ничего не менялось. Но буквально в последние годы что-то с ними произошло. Люди стали портиться буквально на глазах.
        - Это твои личные наблюдения?- грубо спросил Глеб.
        - Безусловно. Я многажды бывал на рубеже последних двух веков. Еще тридцать лет назад эта цивилизация была вполне сносной. Патриархат и прочее. Как и три тысячи лет назад. Но вот в нынешнее время все стремительно покатилось, словно с горы.
        - Что покатилось?- настаивал Глеб.- Почему я ничего такого не вижу?
        - Да ты сам живешь только в этом времени и не замечаешь ничего изнутри. Человечество можно сравнить с неким сложным механизмом. И вот, в этом механизме сломалась какая-то важная деталь. Ты думаешь, что создатель всемогущ и совершенен? Но он просто конструктор. Сделал, создал. Какое-то время это работало, теперь работать перестало.
        - Но ведь он создал людей по своему образу и подобию, как говорится в религиях.
        Лара хихикнула, Зонгар посмотрел на нее и ответил улыбкой. Вновь обернулся к Глебу, уже строгим лицом:
        - Ты соображаешь, как нелепа эта фраза? Если бы это было действительно так, то и каждый из вас был бы таким же, как он. То есть, жил бы вечно, мог бы небрежно творить миры за шесть-семь дней… Да и вы все выглядели бы точно так же, как он.
        Лара опять улыбнулась:
        - Трудно представить такое человечество, полностью состоящее из богов. В том-то и дело, что он один. Мы - это всего лишь его произведения, скульптуры.
        - А как же «по образу и подобию»?- протянул Глеб.
        - Что ты все повторяешь, как попугай из Карленского леса?- сказала Лара.
        - Он никогда не был в Карленском лесу,- вставил Зонгар.
        - Не важно. Из какого-нибудь местного леса.
        - В здешних лесах не водятся попугаи,- теперь уточнил уже Глеб.
        Беседа приняла вполне дружелюбный характер, и Глеба это радовало.
        - Ты же атеист,- продолжала Лара,- и хорошо понимаешь, что религии - это всего лишь книги, написанные людьми. На основе событий, которые имели место, но интерпретация их была ложной.
        - Интерпретация,- вполголоса проговорил Зонгар.- Запомню и это слово.
        Глеб вдруг понял, что лемуриец обучается русскому языку на ходу. Как и Лара. Он давно заметил за нею, что с каждым днем ее речь становится все более сложной и правильной. То же самое происходило и с Зонгаром, только тот учился в среде своих боевиков, а Лара - в обществе Глеба.
        - При чем тут атомная электростанция?- резко спросил Глеб.
        - А ты разве и сам не догадался? Кое-кто возжаждал сотворить в степи маленький пионерский костер.
        - Глеб никогда не был пионером и не знает, что это такое,- напомнила Лара.
        - Мне рассказывал отец… - начал Глеб, но осекся.
        Меньше всего ему хотелось в этот момент думать об отце. Он сказал, не скрывая своего грубого ехидства:
        - Ну, взорвете вы с Джином эту расхлябанную станцию, ну, заявишь ты о себе как о новоявленном властелине мира - ну и что? Думаешь, на это купятся? Думаешь, сразу поверят, что если Доцоев голодными степями подобрался к одному объекту, то сможет проделать то же самое и с другим? Или же ты собрался колесить по свету, возжигая свои пионерские костры, а затем чего-то от людей потребовать? Чего? Золота? Власти? Чего ты добиваешься-то в конце концов?
        - Может быть золота… - неопределенно протянул Зонгар.- Может - и власти. И лучших девчонок, разумеется!
        - Все это мы уже проходили. Господи! Да ты сам и проходил! Македонский захватил полмира, Гитлер то же самое. С твоей кривой помощью.
        Зонгар тускло посмотрел на Глеба.
        - Ошибка обоих была в том, что они не учли человеческий фактор. Но теперь будущее в моих руках.
        И он хлопнул себя по карману. Только сейчас Глеб понял, что именно в этом кармане и лежит старая армейская фляжка.

* * *
        Запор свинарника лязгнул, в помещении снова установились дымные солнечные лучи. Шаги Зонгара какое-то время были слышны по мягкости земли, затем растворились в ней.
        - Он снял охрану,- задумчиво проговорил Глеб.- Я думаю, что взрыв готовится с минуты на минуту.
        - Я все поняла!- вдруг вскричала Лара.- Взорвать станцию - не главная цель Зонгара. Все, что ему нужно - это немного вещества, которое хранится в одном из этих зданий.
        - Урана из реактора? Плутония?
        - Что-то в этом роде. Он хочет, чтобы Джинн сварил ему зелье… Вспомнила!- вдруг вскричала Лара.- Вот что мне показалось странным в тех людях будущего. Там не было детей. Ни нянюшек с колясками, ни карапузов, ни школьников. Только люди средних лет и старики. А те чудища в развалинах… Да это как раз и были одичавшие, заросшие с головы до ног старики и старухи.
        - Постой-ка! Так значит, что в какой-то момент люди перестали рожать. Все просто состарились и умерли естественной смертью. Вот почему лет через двадцать Лондон и Москва показались тебе такими странными. Города без детей. Человечество было поражено бесплодием и знало об этом.
        Глеб задумался: все сходится! Если некая катастрофа произойдет в этом году, то через двадцать лет на Земле и вправду не будет детей, а через сто человечество просто-напросто вымрет.
        - Это и нужно Зонгару. Для этого он и оказался в здешнем времени.
        - Верно гутарите!- раздался вдруг совсем близко низкий голос.
        Никуда он не уходил, просто протопал по тропе громко, а затем на цыпочках вернулся, как хитрый ребенок.
        - Мои люди, террористы, как вы их называете,- продолжал Зонгар,- уже отъехали на десяток километров и ждут взрыва. Возбуждены все, радостны. Действительно, веселый план: враз получить полное господство над миром. И все девчонки твои. Но у нас с Джинном другие планы…
        Глеб услышал, как Зонгар похлопал себя по карману с фляжкой.
        - Не путай сюда Джинна!- крикнула Лара солнечной щели в пылинках.- Ему давно ничего не известно ни о каких планах,- это она сказала уже Глебу.
        - Слушай, не болтай лишнего, а?- строго сказал Зонгар и добавил несколько слов по-лемурийски.
        Лара также ответила на этом певучем языке, и какое-то время Глеб искренно наслаждался музыкой их препирательства. Ему даже показалось, что он кое-что понял из диалога, поскольку все же сдавал в универе древние языки, а в лемурийском явно звучали их корни.
        Так, например, он был уверен в том, что самую важную тайну Джинна Лара ему поведать вовсе не собирается, и пусть Зонгар будет спокоен на этот счет…
        - Джинн не может ничего сделать сам,- сказала Лара, обернувшись к Глебу,- по той простой причине, что заклинание, созданное жрецами Зонгара, запечатывает не только сосуд, но и саму волю Джинна. Черная, неблагодарная свинья!- что-то в этом вроде вскричала она через дверь уже по-лемурийски, но Глеб понял общий смысл тирады.
        - Да остынь ты, девушка,- миролюбиво отозвался Зонгар.- Не он ли угробил Лемурию? Не он ли хотел изничтожить человечество вообще?
        Лара молча прикусила губу.
        - Я просто решил закончить его дело. Причем, самым безболезненным способом. Безо всяких цунами и выдергивания заснеженных скал из коры планеты. Я все-таки не дантист, а большей частью педиатр. Все будет тихо и мирно. Над станцией вырастет скромный грибочек, а атмосфера планеты наполнится неким чудесным снадобьем, от которого люди больше не смогут творить кое-какие делишки.
        - Ты это серьезно?- спросил Глеб.- Радиация, конечно, может обесплодить, но сколько ты рассчитываешь добыть ее на одной-единственной АЭС?
        В ответ послышался скрипучий смешок.
        - Эта одна-единственная АЭС лишь продемонстрирует Джинну свое устройство. Он поймет, что и как надо делать. И через несколько минут я распотрошу все ядерные реакторы планеты.
        ЭКСПЕРИМЕНТЫ С ПЛУТОНИЕМ
        - Ты с ума сошел!- вскричал Глеб.
        - Я не могу сойти с ума, даже если сам захочу,- ответил Зонгар и принялся насвистывать какую-то грустную мелодию.
        - Так попроси Джинна, чтобы он снес тебе мозги! Только не смей делать этого!
        Зонгар продолжал свою песнь, не обращая внимания на Глеба.
        - Послушал он тебя, как же!- сказала Лара.
        Глеб пододвинул к стене ящик, они выглянули наружу. Взгляд автоматически отыскал градирни АЭС, едва различимые в сиреневой дымке. Затем, будто панорамируя камерой, Глеб сфокусировался на действиях Зонгара. Тот извлек из кармана фляжку, свернул крышку, крышка брякнула об алюминий, зависнув на цепочке. Раздвинул ладонью траву и воткнул фляжку в землю. Опустился на колени и сложил руки под реденькой бородой. Губы его часто зашевелились.
        - Нельзя допустить этого!- вскричал Глеб.
        - Это уже произошло,- спокойно ответила Лара.- Я видела будущее Земли.
        - Ты видела всего лишь один из его вариантов. Надо немедленно отобрать Джинна у Зонгара. Послушай,- Глеб схватил Лару за плечи и развернул к себе.- Только теперь я понял, куда и когда надо переместить его.
        - Он все равно его найдет! Везде и всегда.
        - Только не в этом!- вскричал Глеб и выхватил из кармана арибаллический лекиф.- Ты понимаешь, что произойдет? Если Джинна поселить в лекиф, то его не будет ни в амфоре, ни во фляжке, ни у Зонгара теперь. Ты должна немедленно оправиться в склеп Гермона, именно с этим лекифом в руках, с лекифом из нашего времени!
        - Поздно,- тихо сказала Лара.
        Глеб посмотрел за ее глазами и увидел, что над фляжкой, стоящей в траве подле Зонгара, уже колышется и гнется пространство.
        Фигура, похожая на человеческую, возросла рядом с Зонгаром и коротко глянула на него. Зонгар заговорил, жестикулируя, Джинн молча слушал, опустив глаза.
        Это была фигура в странной одежде, больше всего на свете напоминающей дамское вечернее платье с глубоким вырезом на спине. Но не одежда Джинна повергла Глеба в изумление, даже ни сама его материализация из ничего, а нечто совершенно другое, настолько неожиданное, что Глеб даже на время потерял интерес ко всему происходящему…
        Внезапно фигура потянулась ввысь, достигла высоты пирамидального тополя. Джин будто осветился пламенем изнутри и простер руки на север, в сторону АЭС. В тот же момент Зонгар исчез, и на его месте встала скифская баба, будто бы тысячелетия покоилась здесь. А на месте градирен возгорелось второе солнце.
        Нет, не это феерическое зрелище заворожило Глеба. Другое впечатление он никак не мог переварить. В какой-то момент, когда возрастающий из фляжки Джинн сравнялся размерами с Зонгаром, который стоял рядом и нервно, словно Хоттабыч, теребил свою бородку, Глеб с ужасом увидел, что у обоих - Джинна в причудливой лемурийской одежде и Зонгара в рваных джинсах - одно и то же лицо.

* * *
        Они сидели в полной темноте, пока Глеб не отыскал в кармане фонарик. Вот, оказывается, для чего он ему был нужен: чтобы осветить полость склепа Гермона, причем, за тысячи лет перед тем, как открыли электричество.
        Лара тяжело дышала и странно смотрела на Глеба. Он не сразу понял этот взгляд. Дело в том, что за несколько мгновений до того, как ядерная волна смела несчастный свинарник, они крепко обнялись, дабы Хронос принял их за одно тело и слепо перенес от репера к реперу. Именно это соприкосновение и привело обоих в трепет.
        Только вот с репером было все не так: баба стояла не на слое песка, как раньше, а просто на полу, а пол был совершенно чист. Да и баба была несколько другой: больше размером, грубее в обработке. Это была, если можно так сказать «их» баба - репер, который образовался от перемещения Глеба и Лары. Все это значило, что они перенеслись в гораздо более раннее время, чем надо. Может быть, дело в массе - ведь перенестись должна была только лишь одна Лара?
        С тех пор, как Глеб пришел в себя, один чудовищный вопрос вертелся в его голове: перед его глазами стояло лицо Джинна, идентичное лицу Зонгара, и он прокручивал версии одну за другой, но ситуация была выше любой теории: они были погребены в запечатанном склепе, и кто-кто, а Глеб уж очень хорошо представлял размеры и тяжесть лежащих над ними камней.
        Он медленно осветил окружающее пространство. Вот ступень с темно-бурым мозаичным тюльпаном, над ступенью - ниша.
        - Амфоры тут нет,- сказала Лара.
        - Догадываюсь.
        Глеб хлопнул себя по карману: так и есть - карман пуст. Арибаллический лекиф стоял в глубине ниши. Что-то звякнуло внизу, но Глеб был так поглощен своими размышлениями, что не обратил на это внимания.
        Глеб взял лекиф. Поверхность была гладкой, едва подернутой пылью. Значит, его поставили здесь совсем недавно. Глеб принялся рассматривать остальные предметы.
        Маленький золотой канфар шестого века до нашей эры был на месте, а вот медного половника еще не было. Половник был младше канфара лет на сто. Подняв одну, другую керамическую тарелочку, Глеб уже точно понял в каком времени они очутились - это был самый конец пятого века до нашей эры.
        - Вот что мы должны сделать, Лара. Я возьму лекиф и мы перейдем в то время, когда Джинн уже был в амфоре, за несколько часов до того, как Зонгар вытащил ее. Он сделает это, будучи уверенным, что Джинн в амфоре. Но ты переселишь его в лекиф. Когда, уже в двадцать первом веке я расчищу нишу, то лекиф с Джинном окажется в наших руках. Зонгар же, проникнув в музей, обнаружит пустую амфору.
        - Согласна,- сказала Лара.- Это как раз то, что предотвратит все эти катастрофы с атомными станциями. Хватайся-ка за меня покрепче… Ай! Что это?- Глеб увидел, как расширились от ужаса ее зрачки: Лара смотрела на что-то, находившееся прямо за спиной Глеба.
        Он оглянулся. Догадаться не стоило никакого труда.
        - Все в порядке, Лара,- сказал он.- Это просто старина Гермон.
        - Первый архонт Гермонассы, родом из Митиллены, остров Лесбос,- сказала по-гречески высокая худая фигура в довольно-таки новом чистом хитоне, поднявшаяся из углубления в полу.
        - Я до смерти боюсь привидений!- взвизгнула Лара.
        - Да?- удивился Глеб.- Вот уж не думал…
        - А также мышей, лягушек… - прогудело привидение.- Как всякая человеческая жена, - Глеб понял тираду Гермона, удивившись, что курсовой зачет, который он спихнул когда-то левой ногой, оказывается, пошел ему на пользу.
        - Еще я боюсь улиток,- добавила Лара по-гречески.- Но больше всего на свете я боюсь тебя и таких как ты. Я просто вся дрожу, когда спускаюсь во все эти колодцы, где обязательно должен быть призрак, чтобы Джинн чувствовал себя в безопасности.
        - Ты о Зевсе, которого прячешь в кувшинах?
        - Да как ты его ни назови: Зевс, Юпитер, Джинн - ничего от этого не изменится.
        - Я предпочитаю говорить «Зевс». Так уважительнее.
        - А вот моему другу,- Лара кивнула на Глеба,- больше понятно слово «Джинн». Кстати, я вот о чем хочу тебя спросить, Гермон… Видел ли ты в своем почтенном могильнике других людей?
        - Сколько угодно! Здесь постоянно хоронят людей моего клана. Лет через полтораста склеп заполнится и тогда его замуруют насовсем.
        - Я не об этом. Видел ли ты тут таких, как я? Или вот - как он? Которые приходили и уходили.
        - Грабителей, что ли?
        - Мы не грабители!- воскликнул Глеб по-русски и Гермон покачал головой, показывая, что не понимает его реплики. Затем указал средним пальцем на Глеба:
        - Его видел только один раз, кроме нынешнего, а тебя,- он перевел руку, сменив из приличия указующий перст на мизинец,- вижу уже в четвертый раз.
        - Как это может быть? Ни он, ни я никогда не были здесь раньше.
        - Что значит раньше? Я говорю о позже. Для мертвых, каковым являюсь я, не существует времени.
        - Вот как? Признаться, я удивлена. Ну да ладно. А человека с длинной, но редкой бородой ты сколько раз видел?
        - Один раз. Он украл амфору, которую поставила сюда ты.
        - Гермон!- встрял Глеб, и призрак обернулся, тускло блестя большими белыми газами.- Ты живешь вне времени. Но ты можешь его считать?
        - Безусловно.
        - Когда же это случилось? Когда человек с бородой взял амфору?
        Гермон быстро произнес несколько слов, но в древнегреческих числительных Глеб был уж точно не силен. Он вопрошающе глянул на Лару.
        - Я поняла,- кивнула она.- Это было восьмого сентября триста восемьдесят… В общем, не важно. Мы немедленно отправляемся туда.

* * *
        Переход во времени похож на долгий упоительный танец. На этот раз, когда Лара шагнула к Глебу, чтобы слиться с ним в объятии, он прочитал в ее глазах многое: и желание, и знание того, что сейчас с ними произойдет, и радостное предвкушение этого. Объятие, которое длилось пусть и столетие с гаком, заняло все же минут пять. За это время любой нормальный мужчина сойдет с ума. Чтобы Хронос счел их за одно тело, им надо было слиться как можно крепче… Или не надо? Или это просто была такая игра, повод?
        Они сцепились ладонями и ступнями, соединились коленями и бедрами, грудь девушки, увенчанная двумя твердыми точками, слилась с его грудью. Наконец, Глеб нашарил ее губы и овладел ее языком. Будто бы и это необходимо для Хроноса.
        Она знала, что он знает, что она знает… Оба прекрасно понимают, что делают совершенно лишнее. Все вокруг было погружено в колышущую мглу. Когда она успокоилась, приняв форму стен склепа, Глеб и Лара отскочили друг от друга, как ошпаренные. Лара быстро вытерла губы ладонью.
        - Я, кажется, поняла, почему ошиблась с переходом в первый раз,- сказала она деловым тоном, но тяжело и хрипло дыша.
        - Я тоже,- сказал Глеб, также тяжело дыша.
        Все было очень просто, и масса переносимого во времени объекта была тут не при чем. В объятиях мужчины Ларе не удалось сконцентрировать волю. На сей раз она учла этот фактор, и они попали туда, куда надо, с точностью до минуты.
        Амфора стояла на месте. Правда, чтобы до нее добраться, да и вообще, начать движение, им пришлось вытащить ноги из песка, который теперь покрывал пол склепа сантиметров на сорок.
        Кости Гермона теперь лежали где-то внизу, под этим песком, скифская баба стояла в песке по пояс. Торопиться было уже некуда, и Глеб вернулся к вопросу, который мучил его уже около часа, если считать по абсолютному времени, и сколько-то там тысячелетий - по мировому. Он резко дернул фонарем и плеснул свет прямо в лицо девушке.
        - Почему ты не сказала мне раньше правду о Джинне и Зонгаре?
        - Правду - о чем?
        - О том, что Джинн - это и есть Зонгар?
        Лара покрутила пальцем у лба.
        - Ты хоть соображаешь, о чем говоришь? Зонгар - это Зонгар, а Джинн - это Джинн.
        - Да они же похожи как две капли воды, как два брата-близнеца… Гм!
        Удивительная мысль пришла Глебу в голову:
        - Послушай, Лара! Только ответь на сей раз честно. Зонгар и Джинн - братья?
        Лара молчала.
        - Один из них - сын другого?
        Девушка рассмеялась:
        - А вот сам догадайся, кто из них чей сын!
        - Тут и догадаться нечего!- в свою очередь рассмеялся Глеб.- Джинн - отец Зонгара. Зонгар держит отца в разных кувшинах, постоянно прячет от тебя… Что-то в этом не то, а? Не пора ли сказать правду: в чем смысл всей этой тысячелетней игры?
        - Да потому что мы прячем Джинна вовсе не друг от друга!
        - Да от кого же? Я давно подозревал присутствие некой третьей силы…
        - Нет никакой третьей силы.
        - От кого вы с Зонгаром прячете Джинна?- прошептал Глеб со зловещим терпением.- Только вот не молчи мне больше, не молчи!- вскричал он, потрясая пальцем.
        - Да я и не молчу,- устало произнесла Лара.- Мы прячем Джинна от него же самого. Вот и весь ответ. Джинну нельзя выходить на волю. Зонгар всегда использует его, когда находит, но это очень рискованно. Поэтому я и хочу, чтобы Зонгар как можно реже выпускал Джинна. Поэтому я и прячу Джинна от Зонгара.
        - Но ты же только что сказала, что прячешь Джинна от Джинна!
        - Так оно и есть. Когда-то давно Джинн и Зонгар вместе правили Лемурией. Но с Джинном что-то стряслось, он стал сходить с ума. Сначала ему хотелось уничтожить человечество. Потом Лемурию. Потом и вселенную в целом.
        - Разве Джинн может уничтожить вселенную?
        - Джинн может сделать все, что угодно. И уничтожить и создать. В общем, он заразился вирусом суицида, и ему хочется покончить с собой. Когда Зонгар выпускает его на короткую сессию, Джинн не успевает все это осознать, он просто делает свое дело и все. А вот если он задумается, да вспомнит кое-что о себе самом…
        - Да что именно он может вспомнить? Что он отец Зонгара?
        - Джин вовсе не отец Зонгара,- устало вздохнула Лара.
        - Но если Джинн не отец Зонгара, то кто? И не брат…
        - Ладно,- тихо сказала Лара.- Только не паникуй. Не впадай в эйфорию очередного научного открытия. Выслушай мои последние слова. Это будут действительно последние слова, больше я ничего не скажу. Потому что мне больше нечего от тебя скрывать. Но тебе придется довольно долго размышлять об этих словах.
        Лара перевела дух.
        - Итак,- сказала она.- Зонгар не сын Джинна. Джинн не отец Зонгара. Джинн создал Зонгара по своему образу и подобию.
        Глеб так и замер на месте, будто в кино остановился кадр. А ведь эта немыслимая, ужасная правда, неожиданно открывшаяся ему, все время была на поверхности. Ему не хватало лишь одного малого усилия, чтобы понять, кто такой Джинн и кто такой Зонгар.
        ПО ОБРАЗУ И ПОДОБИЮ
        Тем временем Лара вытащила из кармана Глеба арибаллический лекиф, обтерла его платком, продула и поставила на ступень под нишей. Рядом, предварительно вывалив из нее нанос песка, водрузила амфору.
        - Хоть бы помог, мужчина!- пробурчала она, но Глеб был настолько растерян, что забыл о подобной мелочи.
        - Джин сейчас в амфоре,- сказала Лара.- Как я понимаю, наша задача - перепрятать его в этот симпатичный флакончик. Зонгар об этом не узнает. Через несколько часов Зонгар перепрячет амфору в скифский могильник, а еще через несколько столетий амфору вытащат и поставят на хранение в музей. Зонгар придет туда, но никакого Джинна в амфоре не найдет. Лекиф же будет стоять где-нибудь на стеклянной полочке, и никому в голову не придет, что Джинн живет именно там. Даже я не буду помнить об этом, поскольку сработает дежавю. И больше никто, никогда не потревожит Джинна.
        Лара скрестила ладони под подбородком и громко зашептала слова заклинания. Над горлышком амфоры потянулся легкий дымок, он уплотнялся, превращаясь в крошечную фигуру в лемурийских одеждах, которая совсем буднично, по-домашнему потекла в сторону лекифа.
        - Стой!- неожиданно для себя вскричал Глеб.
        Джин обернулся, зависнув на лету. Лара раздраженно двинула рукой: дескать, не мешай процессу, но было уже поздно:
        - Да?- ответил Джинн странно высоким голоском.
        - Ты ведь и по-русски можешь говорить?- спросил Глеб.
        - Да на любом языке, если хочешь. Только вопрос: хочу ли я с тобой говорить, смертный?
        - Хочешь!- сказал Глеб, быстрым жестом закрыв обе горловины. Лара усмехнулась:
        - Если надо, он прожжет дыры в твоих ладонях.
        - Не надо,- миролюбиво сказал Джинн.- Спрашивай, что угодно, если, конечно, запомнишь, пройдя через дежавю.
        - Я знаю, кто ты такой! Но откуда ты взялся?
        Реакция была неожиданной: Джин расхохотался запрокинув маленькую голову.
        - Я всего лишь Джинн из Лемурии, но не Сфинкс из Египта. Ты задал единственный вопрос, на который у меня нет ответа. Вот ты сам, например, можешь дать точный ответ на подобный вопрос?
        - Но это же очевидно! У меня есть родители, я их знал…
        - А если бы не знал? Был бы, например, подкидышем?
        - Тогда все равно я был бы уверен, что у меня были какие-то родители.
        - А если нет? У некоторых подкидышей развивается даже своеобразные психоз: они начинают думать, что вообще не имели никаких родителей. Считай, что у меня тот же самый психоз.
        - Но существуют научные знания, и окружающие люди непременно скажут им, что у них должны быть родители.
        - А если нет никаких окружающих? Если я появился и все? И ни одного существа, подобному мне, никогда не видел? Откуда же я буду знать, кто мои родители, да и были ли они вообще? Да и возможны ли вообще существа, подобные мне?
        Маленький Джин сидел теперь на краю узкой горловины лекифа и, подоткнув полы халата, похожего на вечернее платье светской львицы, приготовился к обстоятельной беседе.
        - Я могу приказать ему, чтобы он замолчал и схоронился в лекифе,- проговорила Лара.- Почему я этого не делаю?
        - Тем более, что и почтенная леди достойна услышать эту недолгую, но поучительную историю,- обернулся к ней Джинн, подняв палец.- Впрочем, историю-то нелепую, как сама вселенная.

…Когда-то давно во Вселенной, как вы ее называете, с большой буквы, не было ничего. Был только один я, кого вы упорно именуете Джинном. Он летел в черном пустом пространстве, в абсолютном, чудовищном одиночестве. Он ничего не видел, потому что у него не было глаз. Тогда он создал себе глаза, и в этот момент появились звезды. То есть, звезды - это и есть глаза Джинна - мои глаза. Миллионы лет он летел от звезды к звезде, любуясь каждой, и это ему также наскучило. Тогда он создал себе тело, и это тело встало на ноги, на некую твердь. То есть, создав себе осязание, Джинн отделил твердь от хляби. Так появилась Земля. Джин населил ее великим множеством тварей, с которыми было приятно играть, ездить и плавать на них верхом.
        Но одиночество и от этого не исчезло, и тогда Джинн создал Зонгара, который был врагом его. Долгие годы Джинн и Зонгар враждовали друг с другом. Так и планета, и сама вселенная приобрела хоть какой-то смысл.
        От нечего делать Джинн слепил человечка. Это была такая игрушка, вроде плюшевого зайчика. Человечку было скучно, хотя он и жил в очень красивом месте. Джин сотворил еще одного человечка, затем - еще и еще. Они жили на острове, строили жилища. Джинн и Зонгар даже подружились на эту тему: им нравилось играть с человечками, обучать их всяким премудростям, тем более, что человечки оказались на редкость понятливые: они научились добывать и хранить огонь, шить одежды и строить дома.
        Один был у них недостаток: человечки довольно быстро портились. Поначалу они были крепкими и ловкими, легко лазали по деревьям, палками сшибая плоды, резво гонялись за различным зверьем, охотились и жарили добычу на кострах. Однако спустя какое-то время кожа их морщилась, они слабели, передвигались при помощи жердочек, которые выламывали в Карленском лесу. В конце концов человечки умирали.
        Тогда Зонгар предложил Джинну разделить человечков, подобно тому, как разделены все животные - на самцов и самок. Проблема была бы мгновенно решена: человечки бы производили себе подобных, больше не надо было их лепить и лепить.
        Джинну бы стоило наотрез отказаться, просчитав истинный замысел Зонгара, но ему настолько надоело лепить человечков, а играть с ними все же так хотелось… Недолго думая, Джинн понаделал человечков-женщин и человечков-мужчин.
        Теперь Джинн и Зонгар получали в свое распоряжение армаду постоянно размножающихся людей, цивилизацию, истинная суть которой была в бесконечной войне. Именно все это и просчитал Зонгар, обратившись к Джинну со своим невинным предложением.
        Жизнь в Лемурии закипела сама собой, бурная, полная неожиданностей. В отличие от безмозглых животных, человечки начали на Земле свою особую деятельность, но главное было вот в чем: на чьей стороне окажется тот или иной человек - Джинна, который их создал, или Зонгара, который был их учителем? Это и была суть новой игры.
        В какой-то момент Зонгару даже удалось убедить человечков в том, что никакого Джинна нет, а всех их создал он сам, Зонгар, хотя он не то что бы мыслящее существо - буратину бы не смог из чурбана выстрогать. Да что там буратину: он даже еду толком приготовить не может. Вот и пришлось сделать ему скатерть, чтобы готовила сама.
        Джинн создал Зонгара по своему образу и подобию, практически точно, как брата-близнеца, с одной лишь разницей: Зонгар не умел творить.
        Иначе бессмысленна была бы сама идея существования Зонгара как вечного врага и оппонента, а в мире воцарился бы хаос.
        Но хаос все же воцарился, хоть и Зонгар был лишен способности творения. Творить умели сами человечки.

* * *
        Рассказ Джинна мало что добавил к тому, о чем Глеб уже размышлял раньше. Его забавляло лишь то, что сам Создатель сидит перед ним, карикатурно маленький, и сучит ногами по керамическому ободку сосуда для дамских благовоний.
        В какой, интересно, момент за три последних дня своей жизни Глеб понял, что готов увидеть и пережить что угодно? Когда сама по себе повернулась дудка? Когда Лара исчезла и появилась, выглянув из-за лика скифской бабы? Или когда сухая степь, пока еще беззвучно, вдруг принялась сворачиваться в пышущий молниями ядерный гриб?
        - В общем и целом,- закончил Джинн,- все идет правильно. Я уединюсь в своем маленьком убежище,- он стукнул ладошкой по краю лекифа,- теперь уж навсегда. А вам, дети мои, я бы пожелал совета да любви, да много-много отпрысков, дабы населяли и радовали эту землю.
        Сказав так, Джин скукожился и мигом исчез в горловине лекифа. Глеб взял сосуд в руки. Керамика казалась теплее, чем это должно быть. Глеб посветил фонариком внутрь. Арибаллический лекиф был пуст.
        - Поставь его на место,- тихо сказала Лара.
        Глеб исполнил ее указание.
        - Подойди ко мне,- продолжала девушка тем же ровным голосом.- Сделай то же самое еще раз.
        Глеб обнял ее и поцеловал. Стены склепа исчезли и возникли вновь, освещенные полуденным солнцем. Где-то совсем близко стучала и резала лопата.
        Впрочем, звук этот вскоре прекратился. Сед, опершись локтем о черенок, с удивлением взирал на вновь прибывших.
        - Так, гражданин начальник, и шею можно сломать,- если прыгать в яму с самого верха,- заметил он.
        Глеб и Лара переглянулись и вдруг стали громко, заливисто хохотать. К их веселью присоединились и Сед, и другой копатель, который сидел на корточках в северо-западном углу и чистил что-то ножом.
        - Вот что, ребята!- сказал Глеб.- Вижу, что у вас все нормально. Мы же чертовски устали, мотаясь в Краснодар и обратно. Сед остается за старшего.
        Глеб и Лара пошли по грунтовой дороге в станицу.
        - Понятия не имею, чем я буду теперь заниматься в жизни!- сказала девушка.
        - Чему-нибудь тебя определенно научу,- ответил Глеб, обнимая ее.- Главное, это как-то вочеловечить тебя в мире, а для этого надо, прежде всего, выписать тебе полноценный российский паспорт.