Никаикх принцев Мария Николаевна Сакрытина
        Сердце Тёмного Властелина #1 Поцелуй принца снимет заклятие с заколдованной девы? Прекрасно, когда ты красавица днем, а чудовище ночью. Но если наоборот? И где тогда найти принца, который полюбит тебя даже чудовищем? Виола и не ищет - в благородных принцев она давно не верит. И так бы и жила себе тихо-спокойно, если бы не сестра-принцесса из другого мира, которой ну очень не хочется замуж. И почему бы не совместить приятное с полезным: если подсунуть жениху Виолу-чудовище, он сам от свадьбы откажется, правильно? Виола тоже так думала, но принц попался настырный.
        Мария Сакрытина
        НИКАКИХ ПРИНЦЕВ!
        Глава 1,
        где мне делают предложение, от которого я могу, но не хочу отказываться
        Наверняка все знают историю про заколдованную девушку, которая двенадцать часов в сутки похожа на тролля. Да, там в конце принц целует бедняжку - вуаля, проклятье снято, и «жили они долго и счастливо»… Да нет же, вы не поняли - бедняга не принц, а девушка! Она же страдала от заклятия каждый день, а принц - только те пару секунд, пока ее целовал. Ну ладно, берем по максимуму: пять минут страдал, хорошо? Сколько времени нужно, чтобы влюбиться? Что, пяти минут мало? Ха! А если полкоролевства в придачу?
        Значит, история знакома. Постойте, какой огр? А, вы про Шрека. Да, наше современное общество ведь против стереотипов, и принц у нас превращается в огра. Прекрасно - то, о чем мечтает каждая принцесса. Ага, конечно, - всю жизнь быть… э-э-э… огрихой? Огром? Огроледи?
        В любом случае есть разница между «красавица - днем, чудовище - ночью» и… Ну, наоборот. Днем - чудовище, ночью - красавица. Уж поверьте мне, разница огромная. Хотите знать какая? Днем другие люди (не заколдованные неудачники вроде меня) бодрствуют, и от них не спрячешься. А еще - встаешь утром, плетешься к умывальнику, смотришь в зеркало… А у тебя рожа зеленая. Да-да, в прямом смысле. Нет, не полностью. Частично. Местами… пятнами.
        Бородавки это великолепие только органично дополняют. И если бы только на лице… Зато глаза яркие, красные. Нет, не как у вампира. У вампира, если вы внимательно смотрели «Сумерки», они бордовые (когда не желтые, да?). А тут - алые. Ярко-алые. Не заметить невозможно. Пройти мимо - нереально.
        Что еще? Губы. Ну, не совсем они у меня прозрачные. И не то чтобы как ниточки… Но почти. Ой, да ладно, кого я обманываю - на лицо самая настоящая квакша. Читали «Царевну-лягушку»? Так вот, лично я понимаю, почему царевич лягушачью шкуру сжег. Если его суженая в такую же страхолюдину превращалась, какую я каждое утро в зеркале вижу… То да, любой наказ забудешь. Не для слабонервных зрелище. А мужчины такие впечатлительные, когда дело доходит до женской внешности!
        Ну что еще? Хм, пожалуй, вот, в дополнение: я… м-м-м… пухленькая. Не толстушка, но мой силуэт напоминает… шар. Да. Определенно шар. И ноги у меня короткие. И волосы тоже. Короткие, черные и жесткие. И ногти зеленые - всегда, и вовсе не от лака. А между пальцами перепонки. Думаете, это удобно? Плаваю хорошо? Да, плаваю я хорошо. Зато знаете, как я в начальной школе с прописью сражалась? Представляете, каково это - держать ручку перепончатыми пальцами? Ну вот.
        Это днем. Каждым днем. А ночью, стоит солнцу сесть… Увы, не там, где я живу, а в другом мире, откуда родом моя мать, так вот, стоит там солнцу сесть, как я - красавица. Писаная красавица, не на что жаловаться: девяносто - шестьдесят - девяносто, длинные волосы натуральной блондинки, синие глаза, пухлые губы. Барби.
        Все это не особенно мне помогает, ибо солнце в том мире заходит всегда в одно и то же время - когда в Москве полночь. Согласитесь, если ты лягушка в дневное время, найти принца, который соблазнится твоей благородной душой и золотым сердцем, мягко говоря, сложно. А да, плюс твой отец не король.
        Нет, у моего папы частный бизнес, преуспевающая фирма, но современные «принцы» хотят что-то еще, кроме контрольного пакета акций, чтобы без памяти влюбиться в заколдованную «принцессу». А без поцелуя любви мое проклятие не снять.
        Все началось еще до моего рождения: папа был толкинистом и на очередной ролевке замутил с ведьмой. Он же не знал, что она окажется настоящей черной колдуньей из другого мира! Я это к тому, что толкинисты хоть в плане параллельных миров и продвинутые ребята, но как-то не догадываются, что в их тусовку могут влиться настоящие маги.
        Так что, когда месяц спустя на следующей ролевке папу закадрила на этот раз фея (да, папа у меня видный даже сейчас, а уж в молодости и подавно), он легко попал в розовые сети любви, последствия которой оказались неожиданными для всех. Папа испытал магию на собственной шкуре: отвергнутая колдунья превратила его в осла. А фея неожиданно для себя влюбилась (нет, не в осла, а в папу-человека). Сильно, аж на год (а это серьезный срок для феи). За это время она нашла папу, расколдовала, вышла за него замуж и родила меня. Увы, они забыли пригласить на свадьбу ту самую колдунью, и она обиделась. Колдуньи вообще близко к сердцу принимают каждый раз, когда их забывают куда-то пригласить. Отсюда правило: никогда не забывайте про колдуний, а то они о себе напомнят. Папина колдунья напомнила проклятьем дочери, то есть меня. Мама уверена, что это было проклятье лягушки. То есть я должна была полностью стать лягушкой. Но что-то пошло не так, и я стала… Вот тем, что вижу в зеркале каждое утро.
        Самое забавное: когда мама с той колдуньей разобрались (читай, поцарапали друг-другу лица и повырывали волосы), то обе пришли к выводу, что все мужики - козлы. Мама ушла от папы, оставила ему меня, а сама вышла замуж за какого-то принца у себя там… Ну, там, в другом мире. Принц потом стал королем, ветреная фея - его королевой… На три месяца. Ну, знаете этих фей, у них в голове одни цветы. А колдунья вроде бы живет у себя в башне старой девой и уже завела сотню кошек. Или превращает кого-то в кошек, не знаю. Меня она расколдовать не может, как, впрочем, и мама: только поцелуй настоящей любви справится с проклятьем (и если вы подумали про Эльзу с сестрой или Малефисенту, то нет, со мной не прокатит - это должен быть именно влюбленный в меня юноша). С тех пор я полулягушка. Днем. Комаров ем, когда папа не видит. Квакаю перед дождем, когда никто не слышит. В общем, ничего так, живу себе потихоньку. И если бы не папа, все было бы просто замечательно.
        С ролевками он после феи с колдуньей, конечно, завязал. Ударился в работу. Не женился. Вкусил жизнь отца-одиночки. Говорит, интересный опыт. У нас прекрасная семья, мне не на что жаловаться - папа у меня замечательный. Но почему-то считает, что за шестнадцать лет я еще не привыкла к «лягушка - днем, принцесса - ночью», оттого страдаю, и меня нужно кровь из носу расколдовать. «Жабенок мой, ты столько теряешь!» М-да… Иные мамаши так над своими дочерьми не трясутся, пытаясь устроить их личную жизнь! Папе совершенно невдомек: за шестнадцать лет я привыкла к тому, что люди воротят от меня нос, и даже в метро в час пик вокруг меня пусто. Он еще не понимает, что меня это совершенно не волнует: странно завидовать одноклассницам-красоткам, когда ты краше их в сотню раз. Правда, только ночью. Но все же. И они бегают на свидание с парнями, которые на такую, как я днем, смотрят, точно я… ну, лягушка, а ночью (реши я показаться им на глаза) уложатся к моим ногам штабелями. Это же очевидно: их не волнует, что у меня доброе сердце или золотая душа. Или на литературе я круче всех. Главное, что у меня с лицом. Да
сдались мне такие! Пустышки.
        А других нет - папа это никак не поймет.
        Поэтому практически каждую пятницу я оказываюсь в каком-нибудь крутом ресторане, где, если явишься в джинсах, даже официанты начнут странно коситься и где меню листаешь, как учебник по иностранному языку. Там я, говоря словами папы, социализируюсь. Процесс социализации проходит так: папа вместе с кем-то из партнеров или друзей (что часто одно и то же) обсуждает какую-нибудь политическую занудность или экономику, а я с моей, хм, социализацией сидим рядышком и пытаемся смотреть куда угодно, но только не друг на друга. Как-то так получается, что у партнеров-друзей папы полно сыновей примерно моего возраста. И большинство из них хоть сейчас на обложку журнала.
        - Ну улыбнись же, жабенок! - тихо бросает мне на ухо папа спустя полчаса.
        Я поднимаю голову от тарелки, ловлю взгляд моего визави и растягиваю губы в исключительно дружелюбной улыбке.
        Визави отшатывается вместе с креслом.
        Спустя десять минут отец бедняги тоже что-то шепчет ему на ухо, после чего следует приглашение на танец, сказанное так напряженно и отстраненно, будто нас уже повенчали, близится первая брачная ночь и несчастный жених пытается объяснить, почему он не хочет со мной спать.
        С новой, не менее дружелюбной улыбкой я принимаю приглашение, и меня выводят (аккуратно, стараясь не касаться перепончатых пальцев) на паркет.
        Танец это напоминает только при взгляде со стороны. А так - попытка меня не трогать, не смотреть и при этом вести под музыку.
        - Не бойся, это не заразно, - снова улыбаюсь я.
        - Это?
        Киваю.
        - Зеленым ты станешь потом, когда напьешься, - подмигиваю. - Да, и вот еще: не удивляйся, в конце этой… пытки тебя попросят меня поцеловать. В губы. У моего отца на поцелуях пунктик. Так вот, если не хочешь меня еще раз увидеть… Не делай вид, что тебе о-о-очень неприятно, ладно?
        Тяжелый вздох. И неразборчивое:
        - А я так хорошо мог провести этот вечер!
        - Да, я тоже.
        Эта реплика зарабатывает еще один вздох. И неожиданное:
        - А ты неплохо танцуешь.
        - Спасибо, - для разнообразия не улыбаюсь. Все-таки мне сделали комплимент, незачем пугать лишний раз. - У меня большая практика.
        - Практика?
        - Парень до тебя, когда пригласил, повис на мне как будто без сознания, и я тащила его весь танец, как мешок с картошкой, - я подмигиваю. - Так что да, практика.
        Это заявление вызывает смешок, впрочем, сдержанный. Не пойму только, нервный или человеку действительно весело?
        В конце - после танца и поцелуя - мы оставляем «предков» за их акциями, парламентскими выборами вместе с курсом доллара и расходимся каждый в своем направлении.
        - Тебя подвезти?
        Да, так тоже иногда бывает. Папины акции или мое обаяние?
        Широко улыбаюсь - обычно это действительно производит неизгладимый эффект - и в упор интересуюсь:
        - Тебе мало было моего общества? - На этом месте главное, круто разворачиваясь на каблуках, не свалиться.
        - Вика, послушай. Мы можем, по крайней мере, сделать вид, что встречаемся… - да, и это иногда предлагают.
        Разворот обратно.
        - Я Виола, а не Вика. Можем. Зачем это тебе?
        - Ну… - чаще всего не отвечают. Хотя, бывает, признаются: новая машина, месяц отдыха без контроля родителей и неограниченный кредит карманных денег. Один раз была даже лошадь.
        Круто, когда с тобой встречаются из-за лошади.
        - Давай поставим вопрос иначе, - улыбаясь безотказной лягушачьей улыбкой, говорю я. - Зачем это мне?
        На этом месте следует удивление. Как? Такая уродина - и не хочет похвастаться парнем с внешностью голливудского актера?
        Порой мне описывают прелести «свиданий». Кино или «я отведу тебя туда, где ты никогда не была», танцы… Редко, но бывает клинический случай: «Ты хорошо целуешься». Тогда я отвечаю, не переставая улыбаться:
        - Аккуратнее, а то я явлюсь к тебе во сне, - или что-нибудь в этом роде. Практика.
        А если, как сегодня, в ответ тишина, то я вежливо желаю:
        - Спокойной ночи.
        Если повезет, мы больше никогда не увидимся.
        Не понимаю, почему девчонки в моем классе в школе - да всюду! - так озабочены этими свиданиями? Скука смертная, парни - такие же озабоченные идиоты. Действительно, стоит быть лягушкой днем, чтобы открылась эта простая истина.
        Домой я приезжаю в одиннадцать: папа вернется еще позже - пока все акции обсудит… А то и в офис заедет - это вообще надолго. Магия вроде Кольца Всевластия в этих офисах, не иначе.
        Первое, что мечтаешь сделать дома: выкинуть к чертовой матери туфли на каблуках, можно вообще все - отомстить той паре, что натерла тебе ноги. Конечно, по закону подлости туфли не согласны - они желают остаться на мне навечно. Язычок застежки цепляется за ноготь на руке, пока я, сидя на корточках, на последнем издыхании пытаюсь ее расстегнуть. Потом наконец поддается - и я с чувством отпинываю туфли, они летят через холл, ударяются о дверь гардеробной, заглушая на мгновение рыдание откуда-то из моей комнаты.
        Что делает человек, если слышит, как в его предполагаемо пустой квартире рыдают?
        Я наведываюсь на кухню - о, это блаженство босых ног по паркету! - заглядываю поочередно в холодильник и в буфет. Щедро насыпаю в вазочку конфеты и ставлю чайник. Чайник уютно пыхтит, тикают часы, что-то шепчет забытое папой с утра включенное радио. Я забираю вазочку и иду, ориентируясь на рыдания.
        Красивая, как картинка, как видение романтичного поэта, как муза, скрещенная с моделью, - блондинка в розовом полупрозрачном платье лежит на моей кровати и, уткнувшись в подушку, тянет на одной ноте: «И-и-и-и!»
        - Привет, Роз, - вставляю я, когда она затихает на мгновение, чтобы перевести дыхание. - Шоколад?
        Блондинка немедленно переворачивается - поверьте мне, даже зареванная она безумно красива - и смотрит на меня полными слез, большими синими глазами (от которых мужчины в прямом смысле теряют голову). Всхлипывает, умоляюще протягивает руку.
        - Ви-и-и-и!

«Ви» - это сокращенно мое имя. От Виолы.
        Я сую ей в руку вазочку и минуту наблюдаю, как Роз набивает рот шоколадом. Ненадолго, но это помогает.
        Роз - моя сестра. Розалинда. Помните короля, за которого моя мама вышла замуж после папы? Вот, ему она тоже умудрилась родить дочку. На этот раз никакая колдунья не протестовала, так что Роз выглядит так, как и должна выглядеть помесь цветочной феи с человеком. То есть как очень, очень, очень красивый человек.
        В отличие от меня, проклятой и дурнушки, Роз умеет колдовать. Не сильно, ну… Горы не двигает, день с ночью местами не меняет, зато вполне может щелчком пальцев вытащить из воздуха алмазную тиару («Ой, Ви, да какая разница, откуда я ее взяла?»), или заставить цветы разговаривать (никогда не общайтесь с розами. Серьезно - никогда!), или открыть портал к родной сестрёнке - правда, ненадолго и, как показали эксперименты, сама Роз дальше квартиры не пойдет. Говорит, она не принадлежит этому миру (согласна, это эфемерное создание совершенно не принадлежит нашему миру). Еще она в состоянии забрать в свой мир меня - и я-то их миру как раз очень даже принадлежу, а значит, в свободе передвижений не ограничена. И, так как по ночам я практически копия Роз, мы частенько разыгрываем там надоевших принцессе придворных. Обычно эти приключения начинаются именно со слез в подушку.
        - Ви, моя жизнь кончена-а-а-а!
        - Чайку?
        - Нет, ты не понимаешь, она совсем, вообще кончена-а-а-а!
        - Тогда чайку с ликером.
        Чай я приношу в комнату. И не дай бог предложить Роз кофе. Последний раз ее тошнило всю ночь, и она уверяла, что это я ее отравила. Так что кофе - ни-ни. Зато ликер Роз может хлебать бутылками, и ей хоть бы хны. Иномиряне.
        Когда вазочка пустеет - параллельно с ликером, - Роз наконец со всхлипом вздыхает и выразительно смотрит на меня. Это значит, пора выпытывать, что же случилось.
        - Ну?
        Согласна, у меня никогда не получалось делать это как следует, со страстью в глазах, словами утешения и чистым платком наготове.
        Роз опять всхлипывает - прекрасные глаза снова наполняются слезами.
        - Меня з-з-замуж в-в-выдают!
        Да, это, конечно, большая трагедия. Особенно для прекрасной принцессы, в которую все обязательно влюбляются с первого взгляда. Ну, максимум со второго.
        Не найдя в моем лице сочувствия, Роз надувает губки и снова тянется за конфетами. Я подливаю ей в чашку ликер.
        - За кого?
        - Я не зна-а-аю!
        - А в чем тогда проблема?
        - Ви, ну ты как всегда! - всхлипывает Роз. - Как ты не понимаешь: моя жизнь кончена!
        - Не понимаю.
        Роз вздыхает. И разражается объяснениями. Оказывается, ее отец организовал дочери брак по расчету с заграничным принцем. Нет, не прямо сейчас, а через три года, когда Роз закончит учебу - к слову сказать, в самой крутой школе их мира. Принц учится там же - венценосные родители с обеих сторон решили, что молодые как раз успеют познакомиться и, по возможности, влюбиться. В общем, узнают друг друга поближе.
        - Так в чем проблема?
        - Ви! - патетично восклицает сестра и допивает остатки ликера прямо из бутылки. Никогда не видели красавицу блондинку в розовых рюшках, хлещущую малиновый ликер из горла? И хорошо - не для слабонервных зрелище. Начинаешь думать: что-то в мире идет не так. - Ну представь: я - и школа? Меня - в школу?!
        Я действительно представляю Роз за учебниками. И да, мне становится смешно. Честно говоря, не совсем уверена, что моя сестрица умеет читать… Хотя рецепты по зельям для красоты она же как-то разбирает… Впрочем, там полно картинок. Я еще раньше думала: зачем?
        - Но тебе же не нужно становиться ученым, Роз. Отец у тебя дневник проверять не станет, верно? Тебя же отправляют, просто чтобы ты с женихом познакомилась, приятно время провела. Может, он тебе понравится? Представь, он же принц и…
        - Ви, ты рассуждаешь, как начитавшаяся романтических книжек крестьянка, - обрывает сестра. - Хочешь, я открою тебе большой секрет: что делает принцесса после замужества?
        - Не хочу.
        - Так вот, - не обращая на меня внимания, продолжает сестра, - принцы, Ви, делятся на две категории: те, что будут править, и те, что будут бить драконов, троллей и прочих несчастных ранимых личностей. Следовательно, первые сажают принцессу в башню, чтобы не мешалась, пока они зарываются в пыльные свитки законов. А вторые уезжают на подвиги. И как ты думаешь, что делает в их отсутствие жена?
        - Развлекается на полную катушку, пока мужа невесть где носит?
        - Сидит в башне и машет вслед платочком!
        Пауза. Роз с грустным лицом шарит рукой по дну пустой вазы. Шоколад закончился. И в вазе, и в холодильнике, и вообще дома.
        - Ну ладно, я поняла масштаб трагедии, - прерываю тишину я. - И что теперь делать мне?
        - Конечно, жалеть меня!.. Ви, будь другом, сходи за шоколадом.
        Я ставлю пустую вазочку на стол.
        - Роз. Мне тебя. Очень. Жалко.
        Снова пауза. Мы сверлим друг друга взглядами. Забавная, наверное, картина: человеколягушка и сказочная блондинка на кровати, усеянной фантиками, наклонив головы, исподлобья таращатся друг на друга.
        Снова я не выдерживаю первая:
        - Рассказывай. Теперь правду, Роз. Если бы ты хотела, чтобы тебя пожалели, ты бы выбрала в утешители не меня. Вместе с тобой сейчас рыдала бы вся ваша столица, если не вся страна, а принцу бы уже слали вызовы на дуэль. Так в чем дело?
        Роз вздыхает. Опускает голову. Опять смотрит на меня - умоляюще. Если бы Роз жила в нашем мире и этот взгляд сфотографировали, кот из «Шрека» никогда бы не получил столько лайков - не выдержал бы сравнения.
        - Я хочу… - дальше неразборчиво. И Роз мгновенно отчего-то краснеет.
        Удивленная - впервые вижу, чтобы она смущалась, - я наклоняюсь ближе.
        - Еще раз.
        - Я хочу… стать… акс… й! - и смотрит на меня своими громадными синими глазами.
        Гляжу в ответ. Мимо пролетает комар. Очень хочется его съесть.
        - Кем-кем ты хочешь стать?
        - Актрисой! - тоненько выкрикивает Роз, красная как рак. - Я хочу стать актрисой!
        - Зачем?
        Сестрица взмахивает длинными ресницами.
        - Мм, Ви… Я думала, ты будешь смеяться.
        - Погоди, я просто еще не осознала. Так зачем тебе быть актрисой? Ты же, черт возьми, принцесса!
        Роз отводит взгляд и рассказывает, постепенно увлекаясь, как ей хочется повидать мир, стать свободной и «вообще, Ви, это же так приятно - перевоплощаться в других людей». Она распаляется, а меня и впрямь тянет смеяться… Но знаете, она ведь моя сестра. И если хочет стать, хм, актрисой - ну пусть станет. Что я ей и говорю.
        - Понимаешь, Ви, - отвечает Роз, - папа как раз рассмеялся.
        Киваю. Вытаскиваю заначку шоколадки из прикроватной тумбочки - черный день для Роз все-таки наступил. Съедаем вместе.
        - В общем, - сообщает после паузы Роз, - я решила сбежать. - И снова предвкушающе смотрит на меня.
        Я опять не оправдываю ее ожиданий.
        - Сбегай.
        - Сбегу, - кивает Роз. - Только, Ви, знаешь, папу подводить тоже не хочется. У него на этот брак какой-то договор завязан. Я не поняла какой, хотя папа весь день мне объяснял. Но вроде как отказываться нельзя, иначе мы этот договор не получим…
        - Не сбегай.
        - Но я же хочу стать актрисой!
        - Выйди замуж и стань актрисой. В чем проблема-то?
        - Хочу сейчас! - капризно хмурится Роз.
        - Ну тогда сбегай, и к черту папу.
        - Да-а-а, к черту! Я его тоже люблю. У меня папа хороший, - Роз надувается, как блондинка над шоколадной фольгой. - Нет, Ви, у меня к тебе предложение. Понимаешь, мне от свадьбы отказываться нельзя. Но я тут подумала… А что, если жених откажется?
        - От тебя? Только если он слепой. Да и то вряд ли, - усмехаюсь я.
        Роз в ответ несмело улыбается.
        - Ну так вот, я тут и подумала… Давай вместо меня ты с ним познакомишься, а?
        Не могу сказать, что предложение получилось уж совсем неожиданное. На самом деле несколько раз мы такое уже проворачивали: я являлась вместо Роз на свидания к ее ухажерам, которые сестре не нравились, но встречаться было надо, ибо «папенька очень просил». После общения со мной ухажеры немедленно делали то, чего от них хотел папенька Роз, - только бы больше меня не видеть. Впрочем, пару заезжих принцев я все-таки отправила искать спасения от проклятья, которое якобы наслали на Роз с их прошлой встречи. Сестра всегда говорила потом отцу, что эти принцы «даже целоваться не умеют». Наверное.
        - Хм. А школа, Роз? Я вообще-то колдовать не могу.
        - Вот, я тут еще подумала… Ви, а может, ты заодно и из школы за меня вылетишь? Папе будет все равно, если помолвку расторгнут, а мне там три года не мучиться…
        Я отворачиваюсь. На самом деле сейчас лето, скучно, и если остаться торчать в Москве, то придется по папиной просьбе ходить на эти идиотские встречи в ресторанах или готовиться к выпускным экзаменам, что, конечно, чуть-чуть веселее, но не сильно. А вот посмеяться над незнакомым принцем… И безнаказанно устроить Роз красивое исключение из школы? И мне за это ничего не будет… Что я теряю?
        Остался один момент.
        - Желание, Роз. Без ограничений. Я помогаю, а ты потом исполняешь любое мое желание. Согласна?
        Сестра усмехается. Так мы с ней тоже уже играли. Последний раз с ее помощью я отомстила однокласснику, который решил, что цель его жизни - сообщить всему свету, какая я уродина. Умник даже в гости ко мне, хм, пробрался… Ничего, он на фотографиях в Интернете тоже забавно смотрелся. Особенно когда Роз его поцеловала… Да, здесь нужно сделать маленькое отступление: Роз - дочь цветочной феи, и после поцелуя она натурально может делать с мужчиной что угодно. Тот будет только улыбаться и исполнять все, лишь бы она целовала его еще. Поэтому умные люди с цветочными феями никогда не целуются.
        - Хорошо. Желание. Только завтра будь готова, Ви.
        Я киваю, и довольная сестра растворяется в воздухе, оставляя после себя стойкий цветочный запах.
        Проветриваю комнату. Убираю с кровати фантики. Долго рассматриваю «шоколадные пальчики» на белом покрывале - аккурат на морде снежного тигра. Тигра очень жаль. Иду в ванную, отправляю покрывало в стиральную машинку. Слышу, как поворачивается ключ в замке входной двери, выпрямляюсь - и тут меня застигает превращение.
        - Виола, ты еще не спишь? - заглядывает в ванную папа, и я вижу, как расплывается на его лице улыбка…
        - Па-а-ап! - Из зеркала на меня в ответ глядит, пожалуй, даже улучшенная копия Роз. Впрочем, мне каждый раз так кажется - на контрасте с «лягушкой».
        - И почему ты никогда не ходишь на свидания после полуночи? - качает головой папа, выгоняя меня из ванной.
        - Даже не знаю, пап. Может, я просто хочу, чтобы они полюбили меня, а не куклу Барби? Между прочим, ты в курсе, что то, что ты сейчас спросил, не скажет ни один вменяемый отец шестнадцатилетней дочери?
        - Жабенок мой, ты же копия своей мамы, - смеется мне вслед папа. - А уж я знаю, на что способны феи. Между прочим, если еще не легла, подожди меня. У меня к тебе серьезный разговор, - и хлопает дверью.
        - Да-а-а, пап, у меня тоже…
        - Виола, пойми меня правильно, - теперь уже папа сидит на моей кровати, застеленной пледом с кошками. Идиотским пледом со смешными кошками. У той, что смотрит сейчас на меня, явственно косит левый глаз. - Пожалуйста. Я не хочу на тебя давить, или настаивать, или, не дай бог, заставлять… Но тебе шестнадцать лет, и уже пора подумать о будущем.
        В двенадцать ночи самое время думать о будущем.
        - Папа, я уже все решила. - Теперь надо выдержать театральную паузу… - Я хочу стать моделью!
        - Ви, я не уверен, что ты найдешь модельное агентство, которое будет работать только по ночам… А, понял. Ты так смеешься.
        Я и правда смеюсь.
        - Да, пап. Прости, но я сейчас не хочу думать о будущем. Давай как-нибудь потом? В будущем.
        Папа вздыхает. Внимательно смотрит на меня. Снова вздыхает.
        - Ладно. Но я напоминаю: тебе шестнадцать, и если ты в ближайшее время не определишься с университетом, я отправлю тебя в Бауманку.
        - Почему в Бауманну? - изумляюсь я. - Пап, у меня трояк по математике! Какая Бауманка?
        - Потому что там на девяносто процентов мальчиков по статистике десять девчат, - отзывается папа. - И эти десять в лучшем случае выглядят как… В общем, неважно.
        - Ничего, по сравнению со мной, дневной, они будут королевами, - усмехаюсь я. - Пап, я не хочу замуж.
        Папа снова вздыхает.
        - Виола, скажи мне честно… тебе нравятся девушки?
        Пару мгновений до меня доходит смысл вопроса. Точнее… э-э-э… все… смыслы.
        - Что?! Па-а-ап! - Он невинно глядит на меня. - А, понятно. Ты так шутишь. Не смешно!
        - Тогда в чем проблема с парнями вокруг?
        - Проблема? Может, то, что они все озабоченные ничтожества со стереотипами в голове вместо мозгов?
        - Виола, ты понимаешь, что ты сейчас говоришь с одним из таких же озабоченных, только слегка повзрослевшим?
        Слегка.
        - Пап, мне не нужны отношения. Правда. Мне хорошо одной, серьезно! Посмотри на меня - кто мне еще нужен?
        Папа смотрит.
        - Да уж. Ладно, жабенок, я узнаю, есть ли в Москве ночные агентства, которые не снимают моделей в стиле «ню». Но насчет Бауманки я не шутил!.. Так о чем ты хотела поговорить?
        - Пап, Роз заглядывала…
        - Нет.
        - Что «нет»? Я ведь еще ничего не сказала!
        - Я знаю твою сестру, Ви, - улыбается папа. - Хочешь угадаю? Она предложила тебе навестить ее в мире твоей матери, а попутно разыграть какого-нибудь уродца, или недотепу, или неуклюжего толстосума, посватавшегося к юной прекрасной принцессе. Ну как? Я угадал?
        - Э-э-э… Да.
        - Отлично. Нет. Ты остаешься дома и думаешь о будущем.
        - Но, па-а-ап!
        - Виола. Пора. Хватит, ты достаточно развлекалась. У тебя трояк по математике! И ты еще ни разу ни с кем не встречалась! В шестнадцать-то лет.
        - Пап, Роз хочет стать актрисой…
        - Порно?
        - Па-а-ап! Но серьезно, вот посмотри, она уже подумала и решила…
        - Виола, последний раз, когда твоя сестра подумала и решила, ты явилась домой под какой-то дурью…
        - Это была розовая пыльца!
        - От которой потом весело хихикало все отделение наркологии…
        - Куда ты зачем-то меня потащил! Пап, кто старое помянет…
        - Виола, нет.
        Вздыхаю. Ладно, и впрямь последний раз… Потерплю.
        - Пап, а давай, когда я вернусь, поеду с тобой на охоту? На дачу к этому… как его… Ну, ты понял. У которого сын рыжий такой идиот с… Постой, он же в Бауманке учится?
        Папа задумчиво смотрит на меня и медленно качает головой.
        - Обещаешь? И? Как долго займет эта ваша с сестрой… шалость?
        - Два месяца.
        - То есть все твои каникулы, которые ты могла бы потратить с пользой на исправление трояка по математике.
        - Пап, да исправлю я этот несчастный трояк! Дай мне нормально отдохнуть хоть это лето, а?
        Пауза. Довольно долгая, задумчивая тишина…
        - Хорошо. Но никакой пыльцы, никаких танцев на столе в стиле «а мне не слабо» и никаких вин, коньяка, ликера и вообще спиртного. Ясно?
        - Ясно…
        Папа кивает. Тянется ко мне - я подставляю щеку.
        - Спокойной ночи, моя фея.
        - Спокойной ночи, пап…
        Моя очередь закрываться в ванной. Под шум прохладной воды думается всегда хорошо - и я думаю. Представляю, какой должна быть лучшая школа сказочного мира. И как там воспримут лягушку… Конечно же, как везде.
        Куда веселее представлять физиономию принца, когда вместо феи он увидит заколдованную меня…
        Я выхожу из душевой кабинки, вытираюсь и замираю перед зеркалом. Золотоволосая красавица глядит на меня в ответ - само отражение словно шепчет: «Ты прекрасна».
        Красавица ночью, чудовище днем… Я куда сильнее привыкла к «лягушке», но эта… Эта фея - она ведь тоже я.
        А еще если долго смотреть в зеркало и представлять рядом такого же прекрасного принца… Он обнимает красавицу, целует и нежно шепчет ей на ушко: «Люблю», а глаза его говорят: «Брошу мир к твоим ногам», - в такие моменты сердце сжимается, и мне становится очень грустно. Это же сказка, такие мечты. Только даже в сказочном мире ее не найти, я знаю. Когда-то я искала.
        Красавица в зеркале грустно улыбается одновременно со мной.
        Ну что ж. Я же говорила, что люблю одиночество. Это правда. Да.
        Просто в такие моменты, после полуночи, глядя в зеркало, понимая, как легко я могла бы не быть одна, как легко получала бы восхищенные взгляды и признания, как легко мне бы говорили комплименты и предлагали сорвать звезду с неба… В такие моменты мне хочется…
        А, глупости все это!
        Глава 2,
        в которой я знакомлюсь с принцем и глокая куздра… курдячит бокренка
        Ваше высочество, вам пора вставать. - Занавески балдахина с тихим шелестом отодвигаются, а мне кажется, что это по стеклу чем-то противно скрипят. Да уж, проводила вчера сестру на актерское поприще…
        Обнимаю подушку и со стоном прижимаю ее к лицу. Не помогает. Подушку отнимают через пару секунд, когда я успеваю снова заснуть.
        - Вам пора вставать, принцесса, - повторяет тот же бесстрастный голос. - Вы в школу опоздаете.
        - Да и… эту школу! - бормочу я, переворачиваясь на живот и отчаянно зевая.
        - Принцесса, - невозмутимо отвечают мне, - ваш отец расстроится, если вы опоздаете в первый же день.
        - Папа привык, - бурчу я. - Отвали. - Потом на всякий случай вежливо добавляю: - Пожалуйста.
        В ответ слышится тяжелый вздох.
        - Принцесса, вас жених ждет.
        - Где?! - вскидываюсь я и тут же утыкаюсь взглядом в светлокожего брюнета с глазами, про которые принято петь баллады. Ну, знаете, «и утонула я в них с концами…» Или как-то так. - Ты кто?
        А в голове молнией проносится: «Жених!» Я рывком прижимаю к груди одеяло и в панике пытаюсь придумать приветственную речь. После вчерашнего получается плохо.
        Брюнет позволяет себе еще один вздох. Выпрямляется. Серьезно смотрит на меня, и по глазам непонятно: то ли всего лишь осуждает, то ли желает, чтобы я и впрямь, хм, утонула, в смысле утопилась в его глазах. С концами.
        - Габриэль, принцесса. Я ваш рыцарь.
        - А-а-а, Га-а-а-би, - я зеваю и падаю обратно на подушки. - Ты как-то… м-м-м… изменился.
        Рыцарь - впрочем, без доспехов и даже без забрала, что для сказочного мира непорядок, - изящно поднимает левую бровь.
        - Если мне память не изменяет, - продолжаю я, - у тебя было, по крайней мере, четыре лапы и очень пушистый хвост. И… вообще, вчера ты был котом. Рыжим. В белую полосочку. С кисточками на ушах. Нет?
        - Я был мадрулктом, - не моргнув глазом, откликается рыцарь. - Я дух, ваше высочество. Если вы забыли. Я могу принимать какое угодно живое обличье. Но в столице Сиерны запрещено появляться духам в любом облике, кроме человеческого, - он встречается со мной взглядом. Я пытаюсь вспомнить: точно, мы в столице этой самой Сиерны, королевства принца - жениха Роз… - А сейчас, ваше высочество, если вы закончили с обсуждением моей внешности, может быть, вы вспомните, что вам пора в школу, а вы до сих пор не встали?
        - Я принцесса и могу валяться в кровати хоть до полудня! - восклицаю я в ответ, элегантным движением ноги отшвыривая одеяло.
        Габи ловит его и вздыхает еще тяжелее.
        - Ваше высочество…
        - Слушай, я же не Роз, почему ты так меня называешь?
        Он складывает одеяло, очень аккуратно, как-то механически даже, и отвечает:
        - Меня призвали служить принцессе Кремании. Вы сейчас занимаете ее место.
        - И тебе абсолютно все равно, что я не Роз? - догадываюсь я.
        - Да, госпожа. А теперь соблаговолите, пожалуйста, встать, вы уже на десять минут опоздали.
        Ха! Я раскидываюсь на кровати в позе звезды.
        - Всего на де-е-е-есять?
        Невозмутимый Габриэль откладывает одеяло и колокольчиком вызывает камеристку. Та, словно ждала под дверью, тут же влетает в спальню, точно балерина из «Лебединого озера» на сцену. Видит на кровати меня, уже усевшуюся на подушках… Резко тормозит и изящным движением закрывает рот ладошкой.
        - Ваше высочество!.. Что с вами?!
        Падаю обратно на подушки.
        - Ой, плохо мне!
        - П-принцесса! - лепечет бедная красавица камеристка, не забывая стрелять в Габриэля глазками.
        - Ваше высочество, пятнадцать минут, - напоминает тот и разворачивается к двери.
        - Скажи, когда будет полчаса! - кричу я ему вслед.
        Габриэль оборачивается, невозмутимо кивает и уходит.
        Насколько я помню, он и вчера таким был. Даже котом. Погладить не дался - Роз при мне не пробовала, а я только один раз попыталась. Пришлось бегать за ним по комнате кругами, пока веселящаяся сестрица хохотала, наблюдая за нами. К слову, Габриэль и правда дух, а значит, по сути, бесплотен. Это основание, а еще то, что духи никогда и ни при каких обстоятельствах не способны влюбиться, убедило отца Роз (который вообще-то «самых честных правил») пригласить любимой дочери из Астрала «надсмотрщика». Основным занятием Габриэля (имя придумала, естественно, сестра) является охрана, а на деле - вытаскивание Роз из разных неприятностей вроде, хм, танцев на столе и злоупотребления розовой пыльцой в злачных местах сказочного мира. Злачных мест тут, кстати, много - одни эльфийские рощи чего стоят! - но о них как-нибудь в другой раз, а то я правда в школу опаздываю.
        Камеристка тем временем отмирает и начинает суетливо помогать мне с утренним королевским ритуалом. В него входят ванна, маникюр с педикюром, маска и скраб, выбор платья, выбор обуви, выбор сумочки, выбор прически, выбор заколочек-тиары-диадемы, выбор духов… и-и-и… легкий завтрак. Очень легкий.
        Ванну я принимаю с удовольствием: моей постоянно сохнущей «дневной» коже нужна вода, и часто. К тому же кто в здравом уме откажется поплавать в бассейне среди лепестков роз и айсбергов пены?
        - В следующий раз пусть будут фиалки! - капризничаю я, подражая Роз. Камеристка не в курсе нашей с сестрицей подмены, и кто ее знает, может, она тайная шпионка короля? - Хочу фиалки! Видишь, от роз у меня зеленеет кожа.
        Камеристка удивленно хлопает ресницами.
        - Конечно, ваше высочество. Все непременно будет, как вы хотите, ваше высочество!
        Не понимаю, зачем Роз решила сбежать от этого и стать актрисой?
        С маникюром и педикюром случается конфуз, потому что камеристка пытается подпилить мои перепонки между пальцами, я визжу, и в спальню вбегает Габриэль. Он смотрит на белую как простыня служанку, на зеленую сердитую меня, вздыхает и уходит. Кажется, я ему не очень нравлюсь. Может, даже совсем не нравлюсь.
        Да какое мне дело?
        Завтрак я решаю передвинуть в сестрином расписании и поставить сразу после маникюра. Все-таки мне нанесли травму, пусть и только душевную (потому как перепонки в порядке), и мне надо как-то ее пережить.
        Так что я уплетаю рыбу за обе щеки, а шоколад скармливаю камеристке. Та не против. Прекратив извиняться, она восторженно рассказывает мне, какая я счастливица: выйду замуж за самого принца. Такая мечта, такая удача! Уточняю, что там за принц. То есть какой он, мой жених? «Он та-а-а-акой!» - восклицает камеристка и закатывает глаза. Ясно. Такой…
        Немного обсуждаем и школу. Болтливая служанка щебечет, что и она, ах, и она тоже ходит в школу (правда, в другую, но, по словам камеристки, ее школа - лучшая). И ей там очень нравится! Там столько всего интересного! Столько полезных вещей рассказывают!
        Прерываю поток восхищения вопросом, что за школа? Камеристка называет: оказывается, там готовят - внимание! - золушек. Как я понимаю, красивых и миленьких девочек из бедных семей учат ткать-прясть-убирать-прислуживать, а потом за хорошее поведение и отличные оценки отпускают раз в сезон на бал. Есть ма-а-аленькая вероятность, что, когда такая принцесса-на-ночь будет убегать после двенадцати, принц (или граф, ну, или барон на худой конец) соблазнится ею, поднимет со ступенек ее туфельку и пойдет искать в школу золушек свою «любовь», чтобы жить потом с ней долго и счастливо. «Но большинство почему-то туфельку не поднимает, - грустно вздыхает эта горе-золушка. Потом, подумав, добавляет: - Или вот, в прошлом сезоне заграничный принц за Кайлой погнался, она уже обрадовалась, туфельку скинула, к карете бежит… А принц наклонился, туфельку взял, да как грохнет об пол! Кайла говорит, ее сердце тогда на тысячу осколков вместе с туфелькой и разбилось…»
        Мораль: не влюбляйтесь в принца. Особенно с первого взгляда. Особенно за одну ночь. Я так моей камеристке и посоветовала, но она не вняла - глянула на меня с таким убеждением («будет и на нашей улице праздник!»), что я сразу замолчала. Не надо разрушать людям мечты. Что я, принц какой, чтобы хрустальные туфельки об пол грохать? Фигурально выражаясь.
        С нарядом совсем нехорошо получается, потому как выбирать оказывается ровным счетом не из чего. Нет, у Роз громадный гардероб, он занимает не просто отдельную комнату, а целую галерею. Беда только в том, что я не вижу разницы во всех этих вычурных платьях, туфлях на высоких каблуках и драгоценных побрякушках… Поэтому в ответ на вопрос: «Ваше высочество, что вы хотите сегодня надеть?» - тыкаю пальцем в первое попавшееся платье. Розовое, воздушное, с кружевами. Выгляжу я в нем… ну, как лягушка в пышном розовом платье. В довершение образа камеристка, фальшиво улыбаясь, убирает мои волосы в конский хвост и скрепляет их кружевным бантом, украшенным жемчугом. Мои черные, непослушные, короткие волосы - в хвост. И громадный бант венчает это уродство. Честное слово, когда я смотрюсь в зеркало и вижу в нем это… В общем, бедный принц. Даже Габриэль, когда заходит за мной, на мгновение теряет всю свою невозмутимость. А уж когда я надеваю туфли на таком каблуке, что впору обзывать их ходулями… Представьте лягушку в розовом платье, с розовым бантом да на розовых каблуках, на которых эта лягушка ковыляет, как
будто ноги ей в гипс закатали… Без сомнения, титул «Невеста года» достанется мне, потому что все судьи просто умрут от смеха, когда меня увидят.
        Господи, что я несу? Какой титул? Это все каблуки. Точно вам говорю, их высота как-то влияет на мозговую деятельность. Причем обратно пропорционально.
        - Габи, скажи, что мне недолго на них ковылять!
        Габриэль, презрев этикет, поддерживает меня под руку - иначе я просто не в состоянии идти.
        - У крыльца нас ждет карета, ваше высочество.
        Я облегченно выдыхаю. Но потом меня посещает страшная мысль, и я уточняю: а эта самая крутая школа для золотой молодежи - она большая?
        Габриэль невозмутимо перечисляет все, что он видел на плане школы: все корпуса, общежития (зачем принцам общежития?!), сады, пруды и бассейны… По его описанию, там не школа, а целый город размером с Москву. Так что идти от подъездной аллеи до учебного корпуса мне придется долго…
        Всю дорогу в карете я строю планы, как оторвать каблуки и не остаться без туфель.
        А вот всю дорогу от кареты до главного учебного корпуса я уже никакие планы не строю - потому что очень сложно строить планы на ходулях, с гипсом на ногах, да еще и, как оказывается, этот гипс натирает везде, где только может!
        Возле какой-то рощицы, кажется, даже с фонтаном и павлинами, я не выдерживаю, хватаюсь рукой за березу, представляю вместо нее сестру и начинаю высказывать ей все, что я думаю про эту идиотскую выходку со школой. Нет, я согласна поиздеваться над принцем… Но пока что издеваются только надо мной! Причем издевается Роз. Заочно. Чем я ей так насолила?!
        Габриэля хватает минут на пять. Потом он довольно робко (кажется, я произвела на него нужное впечатление) интересуется, чем он может мне помочь.
        Я пинаю со злости ствол (чуть не сломав попутно ногу) и на выдохе восклицаю:
        - Или ты меня сейчас понесешь, или я разуваюсь, раздеваюсь и иду знакомиться с новым коллективом в одной лягушачьей коже!
        Габриэль, вернув всю свою невозмутимость, спокойно подхватывает меня на руки - как раз в тот момент, когда я тянусь к застежке левой туфли.
        - Принцесса не может выглядеть неподобающе.
        Мне есть что сказать в ответ - и о принцессе, и о «подобающе», и о том, что меня бесцеремонно хватают и куда-то несут (ну и что, что я сама предложила - это же еще не значит, что можно сразу хватать!)
        Но говорю только:
        - Господи, за что?! - А потом какая-то деталь шлейфа порывом ветра затыкает мне рот, да так эффективно, что всю оставшуюся дорогу я занята только тем, что пытаюсь ее выплюнуть и попутно не свалиться с рук рыцаря.
        Оглядываться по сторонам, я конечно, не успеваю. И очень удивляюсь, когда вместо классной комнаты (как бы она ни выглядела в сказочном мире - я уже ко всему готова) меня сгружают в кресло перед громадным дубовым столом, очень напоминающим тот, что стоит у папы в кабинете.
        - Принцесса… Розалинда? - с сомнением интересуется требовательный женский голос, мгновенно навеявший неприятные воспоминания о моей школьной директрисе.
        - Зовите меня просто: Виола, - машинально откликаюсь я и поднимаю взгляд.
        С учетом сказочности… А впрочем, директрисы, наверное, во всех мирах одинаковые. Эта отличается только тем, что очки у нее не круглые, а вытянутые и вместо блузки ярко-алое платье в золотистую блестку. Но декольте такое же. И взгляд. Впрочем, нет, во взгляде сейчас изрядная доля удивления. Мадам смотрит на меня, на лист с портретом Роз на столе. Снова на меня. На портрет. Опять на меня. Плененная в лифе платья грудь при этом так колышется - ну прямо как у порноактрисы в фильмах «18+», которые папа у себя на диске С в папке «Совершенно секретно» прячет и думает, что простенький пароль кого-то остановит. А вообще-то я считала, что у тех актрис это монтаж да спецэффекты, и грудь должна подчиняться законам физики. А вот ведь…
        - Виола? - наконец поднимает бровь директриса. И смотрит на меня с таким омерзением, как будто перед ней сидит не лягушка, а по меньшей мере тутовый шелкопряд в розовых кружавчиках.
        - Да-да, - киваю я. - Жабенком меня папа зовет, а друзья - Виолой. Ну а так я, конечно, Розалинда.
        Вообще-то друзей у меня нет, если не считать Роз. Она зовет меня Ви, но что-то мне говорит, если я предложу это мадам директрисе, она грохнется в обморок от изумления.
        - Итак, Розалинда, - выдыхает директриса. И тут же, совсем не в образе тоненько вскрикивает: - Но когда вас успели проклясть?!
        Я ловлю взгляд Габриэля, стоящего у книжного шкафа с таким невозмутимым видом «я - мебель», что настоящему шкафу должно быть стыдно. И понимаю, что если что-нибудь не придумаю, а скажу правду или заставлю директрису (она же маг, да?) залезть мне в голову, то, хм в, шкаф закатают меня.
        - Понимаете, папа, в смысле, мой отец-король, - начинаю я, - меня очень любит. И так как проверку драконом или турниром мой суженый уже не пройдет, папа… в смысле, его величество… Но он же боится отдавать меня абы кому…
        - Абы кому?! - еще тоньше восклицает директриса.
        Я бросаю взгляд на Габриэля и сглатываю.
        - Ну… в смысле, мой отец хочет убедиться, что принц в меня влюбится… Чистосердечно. В смысле искренно. А вы же знаете, такие проклятия снимет только поцелуй настоящей любви!
        В наступившей после этого тишине кот мадам директрисы, здоровенный черный манул, тяжело приземляется на стол с полки шкафа, ложится в позу сфинкса и, глядя на меня, высовывает язык. Розовый, яркий, очень выразительной на черной бархатной морде.
        Я моргаю, но кот так и лежит с высунутым языком - и чтобы не засмеяться, я перевожу взгляд на директрису. Та вздыхает:
        - На что только не пойдут современные девушки, чтобы заполучить любовь принца!
        - Да! - вставляю я, и кот на столе начинает тарахтеть. То ли мурлычет, то ли смеется.
        Директриса не обращает на него внимания.
        - Хорошо, Розалинда, - тяжело вздыхает она, снова просматривая лист с моим «делом». - Как я понимаю, раньше вы никогда учебные заведения не посещали?
        - Только в качестве наглядного пособия, - киваю я и снова ловлю недоуменный взгляд мадам. Даже кот затыкается. - Мм, простите. Нет. Не посещала. Никогда. Вообще.
        Ну, есть такая хохма у нашей учительницы биологии. Лягушек в школу нынче не поставляют, резать некого, а она скучает по славному советскому прошлому. Так и не нашла ничего лучше, как вызвать к доске меня, когда мы раздел с земноводными проходили. Сказала, никто не заметит разницы. Хорошо хоть не резала.
        Я ей потом комаров в кофе накидала. И крышкой стакан закрыла. Думала, она тоже не заметит разницы - а она почему-то заметила. Кричала громко, жаловалась. А комары ведь хорошие были, аппетитные - для родной учительницы мне ничего не жалко.
        - То есть не посещали? - с нажимом повторяет директриса.
        Я киваю. Кот убирает язык и принимается гипнотизировать меня большими, как блюдца, желтыми глазами.
        Директриса тоже кивает. И протягивает мне стопку листов.
        - Поэтому, чтобы убедиться, что учебная программа вам по силам, вы сейчас при мне решите этот легонький тест, и после этого я отведу вас в класс, - она ставит передо мной песочные часы. - Прошу.
        С легким недоумением я гляжу на перо, которым полагается писать. Потом с легким недоумением за мной наблюдает уже мадам - как я пытаюсь это перо взять. Кот, то ли помогая, то ли играя, включается в забаву и мягко трогает перо лапкой.
        Потом я обращаю внимание на то, что написано на первом листе, и мне становится нехорошо.
        - Вы умеете читать? - напряженно интересуется директриса.
        - Иероглифы? - уточняю я, глядя на лист. - Не-а.

«Господи, с какими идиотами приходится иметь дело!» - написано в глазах директрисы, когда она ловит мой взгляд.
        - А теперь?
        Я смотрю на лист, моргаю и быстро киваю. Иероглифы волшебным образом превратились в кириллицу. А песок тем временем пересыпался уже наполовину. И Габриэль смотрит на меня теперь с намеком. М-да… Роз, конечно, просила вылететь из школы, но после встречи с женихом, а не до - так что надо поторопиться… Что там у нас?
        Первый вопрос. Продолжите высказывание, выбрав из трех возможных ответов один (1).
        ГлОкая кУздра штЕко будланУла бОкра и курдЯчит…
        А) бокренка.
        Б) вороненка.
        В) котенка.
        Я решаю, что так издеваться над бедным вороненком, а тем более над котенком просто жестоко, поэтому выбираю ответ «А». Бокренка я хотя бы никогда не видела.
        Как после оказывается, правильно. Там весь тест такой, и когда директриса его проверяет, то смотрит на меня уже с куда большим уважением. И с удивлением тоже.
        - Отлично, - с сомнением говорит она. И добавляет, после третьей по счету проверки: - Сто баллов… У вас были прекрасные учителя.
        Я на всякий случай киваю. Учителя у меня и впрямь прекрасные, одна биологичка чего стоит. Я тогда хорошо усвоила внутреннее строение лягушки. Со всеми подробностями.
        - Ну что ж, ты принята, - с достоинством изрекает директриса, откладывая мой тест (и резко переходя на ты).
        - А что, раньше я была не?.. - я натыкаюсь на ее взгляд и пристыженно замолкаю. Да ну к черту, а то вдруг у нее еще один тест завалялся. Такой же… на сообразительность.
        - И раз ты принята, - с нажимом повторяет директриса, - тебе необходимо ознакомиться с правилами нашей школы. Основные и главные озвучу я, остальные посмотришь в библиотеке…
        - А это у вас столько правил придумано, или просто вы не все помните? - да, когда я волнуюсь, то начинаю хамить. Ну и что?
        - Правило первое, - опуская меня взглядом ниже плинтуса, озвучивает директриса. - Молчать, когда с тобой разговаривают!
        - Но это же очень скучно…
        - Молчать! - взвизгивает директриса, и кот на столе подпрыгивает. А потом укоризненно смотрит на меня. Мне становится стыдно, и я молчу. - Правило второе: никакой магии вне учебного процесса. Никакой. Магии. Это понятно?
        Я киваю. Мне хочется сказать, что колдовать даже во время учебного процесса мне будет очень затруднительно, но кот так смотрит, что я продолжаю молчать.
        - Далее: никаких прогулок на территории школы после полуночи.
        Да пожалуйста! После полуночи я слишком красива, чтобы позволять их школе меня лицезреть.
        - Никаких опозданий.
        - А…
        - Никаких. Опозданий.
        Киваю. Кот меня гипнотизирует. Никаких опозданий, никаких опозданий, никаких опозданий…
        - И никакого флирта.
        Я снова кидаю взгляд на ее декольте. Интересно, она сама это требование выполняет?
        - Твоя мать - фея, - продолжает директриса, - и я не хочу здесь никаких…
        - А что вы против моей мамы имеете?! - выпаливаю я. - Вы что, фей не любите? Тут что, расизм?!
        Директриса холодно ждет, когда я успокоюсь, потом заводит речь про какой-то карцер, где я буду проводить много времени и где мне точно не понравится.
        - Тогда я не буду проводить там много времени, - категорично заявляю я, и директриса улыбается:
        - Придется, милочка. Придется. Ты провела бы там сегодня час за одно только опоздание, но в честь того, что это твой первый учебный день, я закрою глаза. Но только сегодня. А теперь идем, тебе пора на урок.
        Кажется, я начинаю понимать Роз. Я тоже не хочу тут учиться, даже месяц или, не дай бог, полтора. А уж три года!
        В класс мы идем быстро, и все мои силы уходят только на то, чтобы собственно идти. По сторонам удается посмотреть лишь изредка, и то я замечаю лишь удивленные взгляды горничных и лакеев. Стражников или нет, или они успешно притворяются мебелью. Странно, во дворце Роз стражи много, все напоказ…
        Габриэль идет за нами с самым невозмутимым видом и пару раз успевает меня подхватить, когда я спотыкаюсь.
        А потом мы все-таки приходим, и я даже не успеваю спросить директрису, куда мне рыцаря девать или это совсем даже не моя проблема?
        Класс оказывается вполне себе обычным классом, с партами-одиночками, разве что они даже на вид удобнее тех, что у меня в школе, и кресла к ним прилагаются мягкие. Впрочем, все это я отмечаю чисто машинально, потому что когда на тебя смотрят около двадцати пар глаз, включая учительницу, становится очень неловко. Настолько, что я чувствую, что сейчас буду страстно хамить и вылечу сразу, а не через месяц, как мы с Роз договорились. В итоге все силы уходят на то, чтобы выглядеть невозмутимо и не краснеть. Я копирую выражение лица Габриэля, а краснеть - ну, я уже зеленая.
        Меня тем временем представляют: директриса что-то говорит, параллельно изумление во взглядах класса и учительницы растет. Я делаю шаг назад, к двери, но натыкаюсь спиной на Габриэля. Даже если решу сейчас все бросить (и пусть Роз сама отдувается - вот же удружила сестренка!), понимаю: ее рыцарь меня в момент догонит. А значит, выхода нет, и… Ну где, где там мой жених?
        Принца я нахожу взглядом сразу. Это несложно, особенно если принц предназначается Роз. Он ведь просто обязан быть статным, красивым и всем из себя совершенным. В классе такой один, и от него этим совершенством прямо-таки веет. Он буквально светится, и одним из его лучей пронзает меня в самое сердце, как купидоновой стрелой. Я злюсь: такой красивый парень - и его придется отшить! Даже нет, не из-за красоты его злюсь, просто он… Я бы в такого влюбилась. Вот вижу его сейчас и понимаю: влюбилась бы. И если бы он меня жабенком назвал, я бы растаяла. Все-таки несправедливо - ну зачем он такой… А? Такой… И смотрит без обычного: «А это твое зеленое точно не заразно?» Нормально смотрит, удивленно, и я ну вот чувствую в нем родственную душу! Чего, конечно, не может быть, потому что он красавец и принц.
        Потом я замечаю странную вещь: принц сидит на «галерке», в последнем ряду. И вокруг него - пустое пространство. Или все здесь не выдерживают его совершенства… Или он отверженный. Что, согласитесь, странно, если он принц.
        Мои мысли тем временем прерывает голос директрисы, которая царственным жестом указывает на класс и объявляет, что я могу сесть поближе к жениху, чтобы мы поскорее познакомились. «Но не болтать!» Как будто мы дети малые…
        Я совершенно искренне улыбаюсь. И, забыв про чертовы каблуки, спешу к жениху, благо вокруг него пустых мест много. Прости, Роз, я потом его отошью. Сначала познакомлюсь.
        По классу проносится слаженный изумленный вздох. А потом смех. Я останавливаюсь, мой принц краснеет, утыкается взглядом в пол и сжимает кулаки (намекая, что совершенство совершенством, но ничто человеческое ему не чуждо). М-м-м, он даже злится мило!
        - Принцесса Розалинда, - окликает меня тем временем директриса. - Принц Ромион…

«Ромчик», - тут же переделываю я. Имя победителя. Нет, Роз, ты уж извини, но я за него, может, даже замуж выйду. Все равно я иномирянка, и это не считается.
        - Принц Ромион, - повторяет директриса.
        Отодвигается кресло - в противоположной части класса.
        Я оборачиваюсь - и меня начинает разбирать совершенно идиотский смех. Причем смеюсь я куда громче, чем весь класс, - но да, они-то рты ладонями закрывают. А я смотрю на настоящего Розалиндиного суженого… И, в общем, когда дар речи ко мне возвращается, я говорю только:
        - Тебя что, тоже прокляли?
        В классе наступает тишина. Абсолютная. Даже директриса не шевелится. Только тот, кого я до этого приняла за принца, осторожно поднимает голову от книги, смотрит на настоящего принца в первом ряду и странно улыбается. Кажется, эти двое друг друга не любят. Мягко говоря.
        А настоящий принц… Да нет, не прокляли его, конечно. Просто по сравнению с совершенством в конце класса он смотрится бледно. Но теперь я замечаю, как глядят на него и учительница, и директриса. И мест рядом с ним пустых нет, все заняты девицами вроде Роз, разве что побледнее - крови феи им не досталось, но они заменили ее косметикой. М-да, что я в самом деле, нормальный же парень. Просто… Но не видела я раньше худеньких низкорослых принцев! Интересно, он на скрипке не играет? Так и вижу его во фраке на сцене. А вот в битве с драконом не вижу. Или на троне. Да он на троне в подушках утонет! Его же не заметят!
        Зато взгляд, каким он смотрит на меня, - тот самый. «Зелень уродливая». И я по привычке широко улыбаюсь в ответ, одариваю его таким же взглядом и подмигиваю:
        - Ничего, говорят, поцелуем любви это лечится.
        Принц не удостаивает меня и словом. Он обращается к директрисе - голос у него приятный. Может, плюс к скрипке еще и поет?
        - Я могу сесть?
        - Конечно, Ромион, - улыбается директриса. Потом поворачивается ко мне, и выражение вселенской боли появляется у нее на лице. - Ты тоже… сядь. Куда-нибудь. Розалинда.
        Я оглядываюсь на Габриэля - тот снова занял пост рядом со шкафом. Ну что ж…
        Девицы вокруг принца Ромиона дружно смотрят на меня так, что ясно - они костьми лягут, но место ни одна из них не уступит. Да больно надо!
        Иду к последнему ряду, к парте у окна. Да, солнце будет печь, и к концу дня я стану жареной лягушкой. Но в тени сидит господин Совершенство, которого я сдуру перепутала с женихом, и он теперь точно ничего хорошего обо мне не думает. Вон, даже и не смотрит.
        Зато все остальные смотрят. Да ну их к черту! Я знала, что меня тут хорошо не встретят. Все как везде. Пусть - я им еще устрою.
        В довершение, уже в полной тишине - директриса успевает выйти и закрыть за собой дверь, а учительница тоже смотрит - у меня подламывается один каблук, и я падаю у самой парты.
        Класс взрывается смехом, уже не сдерживаемым. И учительница, естественно, не делает ничего, чтобы это безобразие прекратить.
        Стискивая зубы, я поднимаюсь. И языком (в такие моменты (а еще когда комары) он у меня волшебным образом удлиняется) вытаскиваю из рук одного из смеющихся перо. Тоже улыбаюсь.
        - Спасибо. А то я свое дома забыла.
        И сажусь. Хочется сломать несчастное перо на маленькие-маленькие кусочки. Хочется сесть перед этим Ромионом и улыбаться ему до посинения. Хочется сказать какую-нибудь гадость учительнице, которая как ни в чем не бывало поворачивается к доске-зеркалу.
        Но я просто достаю из сумки, которую ставит передо мной Габриэль, книги и письменные принадлежности.
        Ничего. Я вам всем еще устрою глокую куздру!
        Глава 3,
        в которой я узнаю о сестре много нового
        Припекает.
        В который раз пытаюсь отсесть подальше от окна - вместе с креслом и столом, но дальше просто некуда - проход закончился, сбоку свободная парта. А дальше, через узкий проход (Уже того, по которому я вот уже полчаса перемещаюсь), сидит то самое Совершенство, на которого я стараюсь не смотреть. Всеми силами я очень-очень стараюсь. Не. Смотреть!
        Собрав волю в кулак, отворачиваюсь и пробую слушать учительницу. Она что-то рассказывает, шагая туда-сюда, а за ней мигает, меняя отражения-картинки, громадное, на всю стену зеркало в золоченой раме. Парты здесь довольно далеко друг от друга, а я сижу в самом конце класса, так что изображение в зеркале мне видно еле-еле. Да и учительницу через все эти спины никак не рассмотреть - впрочем, я не слишком и стараюсь. Мне скучно, жарко и плохо. Я даже не могу сказать, какой предмет тут изучается. Вроде бы что-то про политику. Какие-то внешние и внутренние факторы. Причины. Следствия. Бред какой-то, я хочу отсюда уйти!
        Поворачиваюсь к Габриэлю. Он замер, скрестив руки, у книжного шкафа - конечно же. Отворачиваюсь - бесполезно, этот мне не поможет. И снова взглядом задеваю Совершенство, который через парту и проход. Виола, у тебя совесть есть? А достоинство? Отвернись сейчас же!
        И ведь ничего такого безумно необычного в нем нет: просто очень красивый мальчик. Юноша. Парень. Если верить Роз, в этом классе должны быть только мои сверстники. Ну, может, на год старше. Значит, ему или шестнадцать, как мне, или семнадцать. Хм. Когда налево голову повернет и на него солнечный луч падает, выглядит на шестнадцать. А когда, прищурившись, на учительницу с ее зеркалом смотрит, то на семнадцать. Может, даже восемнадцать. Ну очень серьезный парень… Я его внешность за эти полчаса уже до последней веснушки изучила. Они у него светлые такие, на скулах, очень милые. Маленькие - вот что значит «солнечные поцелуи». А еще у него нос очень правильный. Прямо благородный профиль получается… Он точно не принц? Наверное, какой-нибудь герцог или граф? Ну конечно, кто еще будет учиться в этой школе… Ой, он перо кусает!.. Боже, я даже не знала, что так бывает: замираешь, и взгляда не отвести, и дрожь в коленках какая-то… странная… Папа всегда говорил: встретишь того, кто тебе до бабочек в животе понравится, тогда пожалеешь, что никогда нормально не целовалась. Я… я уже целую… в смысле жалею. Можно, я
поцелую его прямо сейчас? Я согласна жить с ним долго и счастливо!
        Господи, он оборачивается… Он смотрит на меня? Он в ответ на меня смотрит?
        А я - жаба…
        Утыкаюсь взглядом в какой-то из учебников на столе, а перед глазами все плывет. Может, у меня тепловой удар?
        Ха, удар? Поцелуи? Я же зелень уродливая, на меня такой, как он, в жизни без отвращения не посмотрит. Что, Виола, не веришь? Брось-ка на него еще один взгляд. Ну? Убедилась? Да его тошнит от тебя - как и всех вокруг. Вот, даже кресло подвинул - подальше от тебя. А ведь между вами и так целая парта и проход. А ты размечталась - поцелуй, при-и-инц. Губу раскатала. Такие красавцы встречаются с девушками вроде Роз, такими же совершенными и… настоящими принцессами. А потом живут с ними долго и счастливо. А в заколдованных непринцесс они не влюбляются. Ты все это уже проходила. Хочешь на нем лишний раз обжечься? Все ведь уже было - с таким же милым с виду и совершенным. Ну, почти с таким - тот все-таки был не так совершенен… Но все равно. Красота равна тщеславию, а тщеславные люди легко делают больно маленьким бедным лягушечкам вроде тебя, Виола. Так что не будь дурой, отвлекись уже окончательно и сосредоточься…
        Очередным волевым усилием я все-таки отворачиваюсь - и встречаюсь глазами, кажется, со всем классом сказочной золотой молодежи. Включая учительницу. И все они очень выжидательно на меня смотрят.
        - Что? - квакаю я, от волнения зеленея, наверное, сильнее обычного.
        Кто-то немедленно начинает хихикать. Учительница изящно взмахивает рукой с чем-то вроде волшебной палочки - набалдашник в виде звезды мерцает синим.
        - Розалинда, может быть, вы все-таки почтите нас своим рассказом о Сиерно-Креманском конфликте?
        О чем, о чем?
        Я ерзаю в кресле, потому что весь класс с прямо-таки садистским удовольствием меня рассматривает. Надо же было им меня подловить в минуту душевных метаний! Какой там конфликт? Вот у меня в душе - это конфликт! Но я о нем никому не расскажу.
        - Нет. Не почту.
        - Простите?
        - Не. Почту! - повышаю голос я и стискиваю зубы.
        В классе наступает мрачная тишина. Улыбка учительницы гаснет, но потом загорается снова, только уже насквозь фальшивая. И с издевательской ноткой.
        - Жаль. Что ж, Розалинда, принимая во внимание, что вы еще не до конца освоились и не знаете, что на заданный вам на уроке вопрос полагается отвечать…
        - Слушайте, отстаньте от меня, а?! Ставьте двойку, если вам так хочется. Не буду я ничего рассказывать, - совершенно невежливо перебиваю я. Больше всего мне не нравится, что весь класс с удовольствием наблюдает это бесплатное представление. Уже чувствую себя препарированной лягушкой.
        - Что, простите, ставить? - в полной тишине спокойно интересуется учительница.
        Кажется, я уже знаю, в чей кофе подброшу комаров в этой школе…
        - Двойку. Кол. Что у вас тут ставят, когда урок не выучил? - из последних сил сохраняя самообладание, отзываюсь я. Сколько у них тут урок длится? Когда звонок?!
        - Урок я вам, Розалинда, еще не задавала, - холодно замечает учительница. - Идите к зеркалу.
        Я недоуменно хмурюсь, но потом понимаю, что она имеет в виду то громадное зеркало, на котором, как на экране, сейчас показывается карта. Ясно. «Идите к доске».
        - Мадам Мелинда, она же не дойдет, - раздается голос кого-то из девочек в первых рядах.
        - Если только допрыгает!
        - Или скажите ее духу, пусть понесет. Она же так сюда прибыла.
        - Или…
        - Тишина! - прерывает учительница. И смотрит на меня. - Розалинда, прошу вас.
        Да идите вы все… к чертовой бабушке!
        Я улыбаюсь. Напоказ. Эффектно, полагаю, потому что ближайшие ко мне парни тут же морщатся - все как один. Что ж, отлично. Этап первый пройден. Этап второй - я выбрасываю ноги в проход, нагибаюсь, не заботясь о том, что платье скособочилось и подол неприлично задрался. В полной тишине треск сломанного каблука слышится, как звонок с урока, которого все нет и нет. Причем каблук до конца не отрывается - я минуту дергаю его туда-сюда, но он держится, гад! Вспомнив, наверное, все нецензурные выражения (а половину из них прошептав), срываю туфли к чертовой матери и с удовольствием швыряю их в окно. Тихий плеск - внизу, наверное, фонтан или пруд. И снова тишина.
        Все, я готова. Не переставая улыбаться, иду к зеркалу, стараясь не обращать внимания на устремленные на меня любопытные, издевательские взгляды.
        Мадам Мелинда - высокая красивая женщина неопределенного возраста (папа про таких говорит, что после тридцати у них возраст заканчивается) - цепко на меня смотрит и холодно улыбается. У нее высокие скулы и тонкие алые губы, поэтому улыбка получается хищной. И зеленые глаза при этом так сверкают, что мне становится совсем не по себе. По-моему, эта мадам куда сильнее напоминает злую ведьму, чем даже та настоящая ведьма, которая меня прокляла.
        - Отлично, Розалинда, - мадам кивает на карту в зеркале и передает мне «волшебную палочку». - Покажите нам Креманию.
        Я беру палочку - и набалдашник на ней гаснет. Одновременно же гаснет зеркало.
        Как дура, я в полной тишине стою с палочкой в руках, косясь на учительницу. В классе раздается несмелый смешок, впрочем, быстро утихший. Мадам Мелинда поднимает брови.
        - Полагаю, проклятье мешает вам колдовать, Розалинда? Или, - помедлив, интересуется она, - это у вас с рождения?
        Я стискиваю в руках палочку и начинаю страдать от сильного желания огреть ею вышеупомянутую мадам.
        - Простите, - мой голос звучит тихо, но достаточно твердо, чтобы заполнить тишину класса, - вы думаете, что я родилась лягушкой? А раз моя мама фея, то лягушкой, в которую я пошла, полагаю, вы считаете моего папу?
        Тишина в классе теперь такая, что если бы здесь пролетел комар, мы бы все без труда его услышали.
        Мадам Мелинда моргает и протягивает руку, чтобы забрать у меня палочку.
        - Я ничего не считаю, Розалинда. Просто мне сложно понять, зачем кому-то проклинать такую принцессу, как вы.
        Теория «папа решил жениха испытать» тут вряд ли прокатит да и звучать будет нелепо, поэтому я, отдавая палочку, бросаю:
        - А мне сложно понять, почему моя внешность вас настолько сильно занимает.
        Мадам Мелинда с интересом глядит на меня - тоже в полной тишине - и наконец изящно делает пасс палочкой. Зеркало снова загорается.
        - Покажите Креманию, Розалинда.
        Я смотрю на россыпь цветных «лоскутов» на карте, пожимаю плечами и наугад тыкаю в фиолетовый. На фоне светящегося зеркала мои перепонки теперь не заметить просто невозможно.
        По классу прокатывается слаженный смех.
        - Это не Кремания, Розалинда, - улыбаясь, говорит мадам Мелинда.
        Я снова пожимаю плечами и с самым невозмутимым видом тычу теперь в зеленый. Тут этих «лоскутков» больше десятка - мы долго так будем Креманию искать?..
        - И это не Кремания. Розалинда, вы не знаете, где находится ваше же королевство?
        Сомневаюсь, что даже настоящая Розалинда знает, где оно находится. Но не она сейчас мнется у зеркала.
        Я напряженно смотрю на карту. Увы, «лоскуты» не подписаны.
        Мадам Мелинда улыбается.
        - Попробуйте еще раз, Розалинда. Третий раз обычно счастливый.
        Я ненавижу ее. Я ненавижу весь этот класс, эту школу, Розалинду, за которую отдуваюсь. Но больше всего я ненавижу чувствовать себя дурой. Уродиной - я привыкла, и с этим ничего не поделаешь. Но вот уже пять лет в моей собственной школе я не мялась у доски, не зная, как ответить на вопрос.
        Вдыхаю поглубже, поднимая руку, понимая, что еще пять минут, и класс, включая учительницу, попадает под парты от смеха, потому что лягушка-принцесса не в состоянии показать на карте даже собственную страну…
        Отодвигается кресло, и уже знакомый звучный голос у меня за спиной произносит:
        - Мадам Мелинда, позвольте мне озвучить причины Сиерно-Креманского конфликта? Меня это, так же, как и принцессу Розалинду, напрямую касается.
        Я сцепляю трясущиеся руки за спиной и торопливо отшагиваю-отпрыгиваю от зеркала. Мое место занимает принц Ромион с «волшебной палочкой» в руках. Теперь она не гаснет, а разгорается ярче.
        - Кремания, - уверенно говорит принц, показывая в самый центр «лоскутного одеяла», на розовый (ну кто бы сомневался) кусок, - заключила договор с Эльфляндией, - тот самый зеленый лоскуток, который я недавно выбрала, - против Подземной империи, - коричневый лоскут, - потому что правитель гоблинов попросил руки принцессы Розалинды, но получил твердый отказ.
        Я стою у двери и хлопаю ресницами, как блондинка, точнее, очень глупая лягушка. Вот Роз, змея, могла хотя бы предысторию рассказать!
        Хм, а не тот ли это гоблин, в которого мы на спор горшки с геранью кидали? С балкона, пока он серенады пел?..
        - Тогда его величество Майяр Третий украл принцессу Розалинду, - Ромион поворачивается к ошеломленной мне, - в седьмой день весеннего фестиваля. И прислал королю Кремании официальный ультиматум «Будущему тестю», в котором недвусмысленно намекнул, что если король не даст свое благословение, принцессу обвенчают против воли ее отца. Или же отправят в гарем императора старшей наложницей.

«Ви, я хочу стать актрисой…» Актрисой? Да она уже… Большой театр по ней плачет!
        - Это послужило официальным поводом для конфликта, - заключает принц. - Причинами же были, конечно, розовая пыльца, нелегально поставляемая Креманией из Зачарованных Садов, а также поднятие гоблинами пошлины на ввозимые товары, что король Кремании назвал грабежом, а самого императора гоблинов - подземным пиратом.
        Ну-ну, зная отца Роз, он выразился покрепче. Но масштаб трагедии мне уже понятен. Папочку тебе, Роз, расстраивать не хотелось, да? Договор нельзя расторгать?
        Я смотрю на принца Ромиона и сквозь гнев на сестру пополам с замешательством и жалостью - догадываюсь, чем эта история закончилась, - не могу не обратить внимания, что хоть ростом он с меня (а в лягушачьей коже я низенькая) и к тому же худенький, как тростинка (половина меня, а то и четверть), да еще и черты лица у него слишком мягкие и мелкие для юноши (честно, больше двенадцати лет я бы ему не дала). Но как-то при всем этом ему удается не выглядеть ребенком-пусечкой, вышедшим к доске отвечать урок, ах, ты моя радость, ми-ми-ми. Он держит себя и говорит так, что, во-первых, невольно слушаешь, а во-вторых, проникаешься уважением. Даже я проникаюсь, хотя я сторона субъективная, заинтересованная. Уверенный в себе мальчик - сразу видно. И пальцы у него тонкие и длинные, наверняка на чем-нибудь действительно играет, кроме моих нервов…
        Но и да, на меня смотрит с плохо скрываемым презрением. Таким, что понятно: в глаза уродиной и жабой не назовет. Но подумает.

…Конец истории Сиерно-Креманского конфликта действительно оказывается предсказуемым. Отец Роз засуетился, стал готовиться к войне и искать союзников. Эльфы его кинули, гномы «отмазались» подачкой в виде пары сундуков с оружием. Согласилась Сиерна, которая тоже имела на гоблинов зуб, а еще хотела под шумок отчекрыжить кусок у Кремании. Кремания хотела, естественно, того же - но у Сиерны. В итоге, подписав мирный договор с гоблинами, эти двое набросились друг на друга, но ситуация получилась патовая (причем еще бы чуть-чуть - и не в пользу Кремании), и отец Роз предложил сделку с брачным контрактом.
        Во всей этой истории меня действительно удивила только пара вещей. Первое - как подчеркнуто вежливо Ромион говорил о королеве-правительнице Сиерны. Я ведь правильно понимаю, раз он принц, то королева - его мать? Но то ли так принято, то ли я все-таки ничего не понимаю, но когда Ромион говорил «ее величество королева Изабелла», звучало это слишком официально и не к месту на обычном уроке.
        И второе. Гоблины в этом мире имеют репутацию примерно такую же, как сатиры в моем мире. Уродливые, но похотливые. О них даже феи говорят с улыбками, и в этих улыбках - толстый намек. Так что Розалинда, побывав «в гостях» гоблинского императора вряд ли ушла от него невинной и непорочной. Мне-то все равно, но после рассказа Ромиона… Да и до этого, впрочем, тоже… В обществе «честных правил» репутация Розалинды наверняка упала ниже плинтуса. Роз, конечно, посчитала этот незначительный факт не стоящим моего внимания. Зато понятно, что меня тут видят как уродину, дуру и шлюху в одном лице. Вот я влипла!..
        Ромион тем временем заканчивает, отдает палочку мадам Мелинде. Учительница благосклонно кивает, осматривает класс.
        - Вопросы? Нет? Прекрасно, Ромион, садитесь. Как всегда, отлично…
        - А можно мне вопрос? - поднимаю руку я.
        Все взгляды снова устремляются на меня, а Ромион замирает у своего кресла. Потом поворачивается и тоже смотрит - так, что нормальная лягушка давно бы упрыгала в свое болото и не смела бы даже квакнуть.
        Я сжимаю руки за спиной в кулаки.
        - Зачем это тебе? Я понимаю, что не могу отказаться: эта, как… его… гоблинская империя нас растерзает, а наши соседи и не почешутся. Но зачем этот брак Сиерне?
        Ромион дергает уголком рта - раздраженно, хотя жест вообще-то нервный.
        - Как я уже объяснял, Кремания пообещала уступки…
        - Что мой отец пообещал, я поняла, - перебиваю я. - Тебе это зачем? Скажи королеве, что не хочешь жениться на лягушке легкого поведения. Неужели она не найдет тебе другую невесту, посимпатичнее и тоже с хорошим договором под мышкой? - я киваю на девиц в первых рядах. - Так зачем это тебе?
        В мертвой тишине мы с Ромионом смотрим друг на друга, и взгляд принца на этот раз какой-то… странный. Кажется, я чего-то еще не знаю. Потому что если до этого он на меня смотрел просто как на дуру-лягушку, то теперь - как если бы эта дура-лягушка попыталась сожрать его вместо комара.
        Но проходит пара мгновений, и принц снова возвращается в свою скорлупу уверенного-умного-взрослого мальчика.
        - Вам, ваше высочество. Зачем это нужно вам.
        - Мне? Как ты хорошо объяснил…
        - Вы, - спокойно поправляет принц. - Вы объяснили.
        Я сжимаю руки за спиной так, что ногти больно впиваются в кожу. Вы? Правила вежливости здесь насчет «вы» и «ты» такие же, как в моем мире, насколько я знаю. И этот малютка-принц только что очень изящно провел черту между ним и мной. И, судя по всему, между мной и всем классом.
        - А может, мне еще на колени каждый раз перед тобой падать? Или ниц сойдет? - выплевываю я. И тоже смотрю на него, как на комара. Невкусного, худого комара. Я тоже умею опускать взглядом ниже плинтуса.
        Но тут за окном оглушительно звенит колокол. И сразу после него мадам Мелинда как ни в чем не бывало говорит:
        - Конец урока. Домашнее задание вы получили - все свободны. Хорошего вам дня. Розалинда, задержитесь, пожалуйста, на минутку.
        - Я хотела бы извиниться, - говорит она мне, когда все уходят. - Я никак не думала, что на этот вопрос вы не сможете ответить. Он ведь, - она запинается, - напрямую вас касается.
        Я смотрю в окно. Там действительно большой, идеально круглый пруд с маленьким фонтанчиком посредине: лягушка в короне, подняв голову, изрыгает струи воды. Лягушка очень похожа на меня.
        - Мне бы не хотелось, - продолжает мадам Мелинда, - чтобы вы начинали ваше знакомство с классом с такого неприятного эпизода. И раз это моя вина…
        - Да ладно вам, - снова невежливо перебиваю я, не глядя на нее. - Как будто это что-то значит. Как будто есть хоть малюсенький шанс, что они меня полюбят.
        - Простите, Розалинда, я вас не понимаю. То, как к вам относятся другие, в ваших руках…
        - В моих руках? - я все-таки поворачиваюсь к ней. - Вы хотели сказать, лапах? Перепончатых, - я поднимаю руки. - Таких, как я, не любят никогда. Что бы я ни делала.
        Какое-то время мадам Мелинда молча смотрит на меня. Потом качает головой.
        - Вы не правы, Розалинда. И мне бы хотелось вам помочь.
        - О, вы найдете влюбленного в меня принца? - сладенько спрашиваю я. И уже нормальным голосом: - Не нужно. Его не существует. Мадам Мелинда, я могу идти?
        Она качает головой, потом достает из воздуха небольшой свиток.
        - Возьмите это в библиотеке. У вас были удивительно нерадивые наставники, что грустно, потому что мне кажется, вы можете больше, чем мяться у доски с глупым видом, отвечая на простой вопрос.
        Я молча беру свиток и, не прощаясь, иду прочь из класса. Я устала, а еще только полдень…
        Габриэль, про которого я уже успела забыть, идет позади - тоже молча. Шлепая босыми ногами по коридору, я бросаю через плечо:
        - Отведи меня домой.
        - Принцесса, у вас еще один урок.
        - Плевать. Я хочу домой.
        Мы выходим из коридора во двор, под солнце, и я морщусь - кожу моментально обжигает, и тонкое розовое платье не спасает совсем. Стиснув зубы, я направляюсь к пруду, попутно отшвыривая свиток. Кажется, Габриэль его ловит. Не уверена.
        Под любопытными взглядами одноклассников - цветные платья, сверкающие драгоценности и издевательские лица - я шлепаю к мраморному бортику, без труда его перепрыгиваю и, не заботясь о платье, плюхаюсь в воду. Неожиданно с головой - пруд оказывается глубоким. А еще в нем плавают пятнистые рыбки (и мои сломанные туфли).
        Делаю пару кругов под водой - настроение немного поднимается. Надо срочно придумать, как показать им всем, что может лягушка… И что я не дура. Серьезно, Роз хотела, чтобы я отсюда вылетела с треском. Но вот я не хочу, чтобы меня запомнили как идиотку. Особенно если все остальные действительно знают больше меня. Нет, это надо исправить…
        Выныриваю - платье облепляет грудь. Ну и ладно, днем у меня там все равно мало что есть. Вытираю лицо, отжимаю волосы. И слышу ленивое:
        - А я думал, она в воде в настоящую лягушку превращается.
        Оборачиваюсь: святая троица (такие, наверное, есть всегда в каждом классе) парней сидит на бортике, глядя на меня с веселым, презрительным любопытством. Один, конечно, главный, два на подхвате. Это ясно видно, те двое ведут себя почти как Габриэль (кстати, где он?): сидят по бокам главного с невозмутимым видом и выглядят помощнее, чем парень посредине - темнокожий брюнет с таким лицом, что на нем явно читается: «Хулиган», хотя букв, конечно, никаких нет. Симпатичный - почему-то мне кажется, в его крови побывали эльфы. Южные - они тоже темноволосые и темнокожие. И глаза у них такие же жгучие.
        - Что, Вейл, ее еще в твоей коллекции не было? - бросает одна из проходящих мимо пруда девушек. Кажется, я видела ее около Ромиона.
        Вейл с улыбкой поворачивается ко мне.
        - Кстати, да, я и не подумал. Слушай, новенькая, что ты делаешь сегодня вечером? Пойдем слушать соловьев в лунную рощу? - он оглядывает меня долгим взглядом, мокрую и изумленную. - Я, конечно, не большой любитель экзотики… Но сама понимаешь, у меня репутация. Ничего личного, ты мне нужна для количества.
        Один из его «телохранителей» улыбается, второй тоже глядит на меня так, как иногда смотрят сыновья папиных друзей. Вроде как не хочется, но надо, а раз надо, можно же получить удовольствие?
        Я подхожу к бортику, прислоняюсь грудью, тоже смотрю на Вейла изучающе и качаю головой:
        - Не-а. Ты не в моем вкусе. К тому же я вроде как невеста. Не твоя.
        - А, Ромион не будет против, - спокойно бросает Вейл. - Ты мне только скажи: у тебя бородавок нет? И эта твоя… сыпь не заразная?
        Мне хочется сказать, что заразная я вся. И что я, такая вот зараза, сейчас искупаю его в этом милом прудике с пятнистыми рыбками, и пусть он у них тоже спросит, вдруг и они заразные?..
        Но я не успеваю. Другой голос твердо произносит:
        - Вейл, оставь ее в покое.
        И я машинально отступаю от бортика, а Вейл, даже не оборачиваясь, лениво отзывается:
        - Не мешайся, бастард. Нам сегодня не до тебя.
        Я же смотрю на веснушчатое Совершенство, от которого не могла отвести глаз еще в классе. И ничего не понимаю. Бастард?
        Совершенство подходит к бортику и протягивает руку. Мне. Он мне руку протягивает! Что, что делать? А вдруг он тоже считает, что я заразная? Нет, тогда бы он руку не протянул. А вдруг…
        В общем, я стою, как… не очень умная лягушка, в воде (почему я резко глупею рядом с ним?!), а Вейл тем временем со смешком заявляет:
        - Да брось, Дамиан, не смущай девушку. Она принцесса, хоть и лягушка. А какая принцесса хотя бы глянет в твою сторону?
        Дамиан? Его зовут Дамиан?.. А… Что? Глянет? Я, я гляну!
        Дамиан тем временем заливается краской, смотрит на Вейла - тот уже снова повернулся ко мне - и резко выбрасывает вперед кулак. Вейл, покачнувшись, падает в воду - совсем не изящно, подняв тучу брызг. Я отшатываюсь к каменной лягушке-фонтану, а у пруда тем временем завязывается драка, потому что оба «телохранителя» набрасываются на одного Дамиана без всякого зазрения совести, и проходящие мимо девицы (кажется, уже другие) не делают ровным счетом ничего, чтобы их остановить (хоть бы позвали кого-нибудь!), а только одна лениво бросает другой: «Похоже, Дами опять не дал этим троллям списать исследование по магспецу», а Габриэля где-то носит, и всплывший Вейл, естественно, напрочь забыв про меня, спешит поучаствовать…
        И тут буквально на ультразвуке раздается:
        - Прекратить! Немедленно! Прекратить!
        К пруду со стороны учебного корпуса несется, подпрыгивая на тонких ножках, и жужжа, как здоровенная муха… Хм, здесь снова нужно небольшое отступление. Дело в том, что все знают про фей-женщин. Но мужчины у них тоже есть. И если феи-женщины прекрасны, сластолюбивы и легкомысленны, то мужчины играют примерно ту же роль, что и трутни в пчелином улье. Хотя нет, трутни вроде не работают. Мужчины-феи работают. Много. За двоих - себя и жену. И, о боже, они уродливы.
        Несущийся к нам фей нелеп, нескладен, кричит на ультразвуке, потрясает какой-то тростью в одной из четырех рук… Драка заканчивается моментально. И Вейл, и его телохранители встают по стойке «смирно». Дамиан тоже поднимается, рукавом вытирая кровь. И я на всякий случай залезаю на бортик. Феи-мужчины шутить не умеют.
        - Дамиан! - вопит фей. - Снова?!
        - Он меня в пруд сбросил, - ябедничает Вейл и напоказ отряхивает руку.
        Фей отшатывается от брызг и в немом гневе смотрит на бледного Дамиана.
        - Неправда! - разбиваю паузу я. - Это я сбросила, - между прочим, правда хотела. Но не успела. - А он мне гадости всякие говорил, - указываю я на Вейла.
        Тот изумляется.
        - Кто? Я?!
        Фей поворачивается ко мне - словно только сейчас заметил. И всплескивает руками. Всеми четырьмя.
        - Принцесса! В каком вы виде?
        - А в каком я виде? - повторяю я. - В нормальном я виде. Вам что-то не нравится?
        - На территории школы нельзя купаться! - две руки фей прижимает к щекам. Двум из четырех. Они у него еще и висят, как у бульдога.
        - Да ладно? - Я наклоняюсь и выжимаю подол платья - прямо на сапоги кому-то из Вейловых телохранителей. - Спасибо, что сказали. А то я бы не догадалась.
        Фей краснеет, потом бледнеет - я начинаю бояться, что у него сейчас случится удар.
        - Два часа в карцере! И больше никаких… никаких…
        - Заплывов? - улыбаюсь я.
        - Никаких!
        - Хорошо-хорошо. Вы, главное, не волнуйтесь.
        Фей закатывает глаза - два из четырех. Потом одной из рук указывает на Дамиана.
        - Вы тоже! Тоже два часа в карцере. А вы, - он поворачивается к Вейлу с телохранителями. - На урок! Сейчас же!
        Это или волшебство, или всю святую троицу действительно сдувает ветром.
        - За мной! - командует фей. И, жужжа да пыхтя, огибает пруд по дорожке к роще.
        - Господин хороший! Вы мой поводок забыли! - кричу я вслед и смеюсь, когда фей подпрыгивает и разражается визгливыми криками. Феи-мужчины правда забавные.
        Дамиан прижимает руку к носу, и вся моя веселость тут же испаряется. А когда он проходит мимо, я тихо бросаю:
        - Спасибо.
        Он смотрит на меня всего мгновение. Одно. Зато как - я отшатываюсь и понимаю, что даже если бы повстречалась ему после полуночи, мне бы ничего не светило. Кажется, он меня за что-то ненавидит. За что? Что я ему сделала?
        Спросить (и получить новый такой взгляд) как-то не тянет. Поэтому мы идем следом за феем и дружно делаем вид, что одного из нас не существует. У нас обоих это хорошо получается.
        В карцер я попадаю чисто случайно: меня, как даму (фей ввернул), пропускают первой, и я просто не успеваю рассмотреть, куда именно захожу. А если бы первым шел Дамиан, я бы затащила фея за собой - и пусть бы он только попробовал оставить меня в этом жутком месте! Я бы ему всех маминых родственников вспомнила! И всех бы пригласила к нему в гости! Вот бы он тогда попрыгал…
        Больше всего это напоминает темницу из фильма ужасов: каменный мешок, в котором где-то далеко вверху в сетчатый люк светит солнце, а внизу сумрачно, прохладно, и на полу - солома. А на стене - плесень. И сороконожка, от которой я отпрыгиваю, тут же стукаясь о противоположную стену, и что-то острое впивается мне в спину. Я поворачиваю голову…
        Фей визжал тоньше, пока нас сюда вел. Зато у меня получается громче. Сильно. Особенно с учетом эха.
        - Он н-неживой? Он же п-правда н-неживой? - всхлипываю я, отшатываясь. А скелет на стене, в который я спиной и уткнулась, поскрипывает в ответ, качаясь в цепях. Череп катится по полу, и мне чудится, что у него в глазницах что-то светится…
        Дамиан молча встает с соломы в другом углу. Подходит, подбирает череп и ловко прикрепляет его обратно к позвоночнику.
        - А… А м-можно его г-глазами обратно п-повернуть? - Меня колотит от страха. Я вижу, что свет в глазницах мне померещился… Но все равно не имею никакого желания торчать здесь и смотреть, как скелет смотрит на меня!
        Дамиан бросает на меня удивленный взгляд, тихо вздыхает и все так же молча поворачивает череп глазницами к стене.
        - Сп-пасибо. А он не встанет… ну… в смысле, не оживет?
        Дамиан хмурится, но только качает в ответ головой и возвращается в свой угол.
        Следующие два часа мы сидим каждый в своем углу. Молча. Дамиан, кажется, спит.
        В карцере душно и санитарией, полагаю, не пахнет. Сороконожка, во всяком случае, тут не одна. Ненавижу их и гусениц. Остальных насекомых еще терплю, но этих… Откуда-то тянет сыростью. Я коротаю время, сочиняя жалобу на имя кого-нибудь, в которой объясняю, что людей нельзя держать в таких жутких условиях. Даже в качестве наказания.
        Когда два часа спустя дверь открывается, я тоже дико хочу спать. Вся решимость сделать из фея набивного трутня пропадает - я еле ковыляю «на выход». Мне нужна ванна… Мне очень нужно искупаться…
        - Запомните, юная принцесса, что за каждую вашу провинность… - наставительно начинает фей.
        - Вы сами-то там сидели? - бросаю я вместо того, чтобы дисциплинированно слушать, что со мной сделают за каждую мою провинность.
        Дамиан бросает на меня странный взгляд, отряхивает брюки от соломы и уходит. Я грустно смотрю ему вслед. Не понимаю…
        - Я? Конечно нет! Юная леди, как вы разговариваете…
        Оборачиваюсь.
        - Так вот, сядете. Это я вам обещаю. Я вас туда посажу, а ключ выброшу. - Я замечаю в отдалении Габриэля и иду прочь. Фей еще что-то кричит, но они же всегда кричат, эти трутни…
        - Где тебя носило?!
        - Я два часа ждал вас здесь, - невозмутимо отзывается рыцарь.
        - Правда? Меня чуть не побили, меня посадили в какую-то тюрьму, а ты ждал здесь?!
        - В карцер с вами мне нельзя, да это и не нужно, ничего дурного там с вами произойти не может, - спокойно отзывается Габриэль.
        - Не может? Я там чуть со страха не окочурилась!
        - Я слышал, - кивает Габриэль. - А бить вас никто не собирался. Если бы били вас, я бы вмешался.
        - Отлично. Значит, когда бьют того, кто за меня действительно вступился, тебя где-то носит. Прекрасно. Я тебя ненавижу! - с этими словами я разворачиваюсь и иду куда глаза глядят. Глаза очень быстро заволакивают слезы, но это ладно, это все равно. После слез всегда легче (я и так не знала, куда идти).
        - Вас бы не тронули, ваше высочество, - пристраивается позади Габриэль. И неожиданно тихо добавляет: - Кроме того, какое вам дело до других?
        Я оборачиваюсь. Мне не хочется спорить. У меня просто нет сил сейчас спорить.
        - Отвези меня домой. Пожалуйста.
        - Идемте, ваше высочество.
        В карете я отворачиваюсь к окну и старательно жалею себя. Сама себя не пожалеешь - никто не пожалеет. А после слез и правда легче.
        Габриэль молчит. Но он всегда молчит.
        Дома - в столичном особняке принцессы Розалинды - я долго стою перед зеркалом в спальне. Я очень старательно вспоминаю, кто мне что сегодня сказал, любую мелочь, любую гадость, утрирую ее - чтобы выбросить из головы навсегда. Иначе так и будет возвращаться в мыслях по кругу.
        За спиной приоткрывается дверь, и я вижу в зеркале отражение Габриэля. Он привычно встает у стены. Какое-то время мы молчим, потом я не выдерживаю:
        - Все это правда, что сегодня на уроке рассказывали про Розалинду и гоблинов?
        - Да, ваше высочество.
        - Ты был вместе с ней тогда?
        - Да, ваше высочество.
        - Ей было плохо у гоблинов?
        Габриэль медлит с ответом, и это заметно.
        - Я не думаю, что вашей сестре может быть где-то плохо.
        Киваю.
        - Ты прав. Зачем плохо ей, если есть я? Она же меня подставила. С гоблинами фее разобраться несложно. А сидеть в карцере - вот это действительно была бы проблема для бедной Роз. Там ведь даже конфет нет.
        - Ваше высочество, я не думаю, что вы правы.
        - Неужели?
        - Принцессе Розалинде действительно пришлась бы не по душе школьная жизнь. Но вы сильнее ее, и вы справитесь куда лучше вашей сестры. Полагаю, она думала, что вам будет весело.
        - Мне весело. Ты видишь, как мне весело? - хмуро говорю я. - Да ладно, Габи. Давай сойдемся в одном: меня все ненавидят. Или презирают. И я действительно вылечу отсюда, как пробка, и Ромион рано или поздно от меня откажется. От меня, а не от Роз. Что? - я ловлю его взгляд в зеркале. - Ты и здесь не согласен?
        - Нет, принцесса. Я думаю, что вы справитесь, - он протягивает мне свиток. Тот, что дала мне мадам Мелинда. - Я взял вам книги в библиотеке. И узнал домашнее задание. И уточнил программу. Все лежит в вашей учебной комнате.
        Я смотрю на свиток и усмехаюсь. Все, лечебная терапия «пожалей себя, любимую» закончилась. Пора действовать. Что я, правда, разнылась? Не любят? Презирают? Можно подумать, я их люблю! А вот что мне действительно не нравится - так это перспектива выглядеть дурой. Это я могу изменить. Внешность - нет, с репутацией Роз уже поработала… Буду менять что можно. Они еще плакать станут, когда я от них уйду.
        - Спасибо, Габриэль.
        Солнце гаснет за горизонтом, и спустя мгновение из зеркала на меня смотрит красавица. Я - красавица. И если днем другие этого не видят - значит, они слепые.
        На мгновение, когда я оборачиваюсь, мне кажется, что Габриэль улыбается. Не знаю, потому что стоит мне моргнуть, и его лицо уже снова невозмутимо. Но я на всякий случай улыбаюсь в ответ.
        - А где здесь учебная комната?
        Ночью мне снится Дамиан - в той фантазии, где принц целует меня и говорит, что бросит мир к моим ногам. Я целую его в ответ, и мне хорошо. И когда я просыпаюсь, отдохнувшая, мне тоже хорошо. Пусть это только сон. Все равно - хорошо.
        Потому что все будет только хорошо. Я так сделаю.
        Глава 4,
        в которой меня чуть не съедает демон и я знакомлюсь с настоящим демонологом
        Итак, какой план придумал Фейхтр Хмурый, чтобы привести гоблинов к победе у Синих гор? Слышится шелест страниц. Все пятнадцать человек в классе дружно листают учебники истории, пытаясь найти описание битвы у Синих гор. Ладно, почти все пятнадцать человек: двое продолжают смотреть на зеркало (которое здесь вместо доски) и карту на нем. Ромион (ботанит принц, кажется, по-черному). И Дамиан. На последнего я старательно не гляжу - зато сверлю затылок Ромиону. У меня от этого всякие мысли кровожадные в голову лезут. Может, как-нибудь принести в школу ножницы и под шумок обрезать принцу кудри? Скажу, что в качестве талисмана понадобились… Или ингредиента. Приворотное зелье варить собираюсь… Вдруг он тогда ночь спать не будет, кошмарами мучаясь? А что, я вчера такое хорошее зелье вычитала в учебнике алхимии… Правда, вряд ли оно у меня получится - пометка «третий уровень сложности» стоит на нем, полагаю, не зря. Но помечтать?..
        Учитель истории с кровожадной улыбкой обводит взглядом класс. С такой же миной, наверное, облезлый кот кружит вокруг замершей мыши, придавливая ей лапой хвост.
        - А расскажет нам об этом…
        Сейчас будет долгая пауза. Точно будет. Театральная. Такие, как этот мастер Хэвишем, любят почувствовать себя значимыми за счет других. Наверняка я угадаю, если скажу, что мастер Хэвишем не женат, точнее, разведен, и в комплект к мастеру Хэвишему прилагается очень пробивная мамочка, в смысле будущая свекровь. Оттого на мастере Хэвишеме отглаженная рубашка (или сорочка? Они здесь свободные, легкие и иссиня-белые, кроя как в «Ромео и Джульетте») и вычищенная, прилизанная мантия с воротником из шкурки какого-то бедного зверька, Гринписа на них нет! А вот то, чего материнская рука не коснулась, у мастера топорщится и торчит. Например, волосы. Это надо уметь - соорудить такой беспорядок из прически. И обзавестись такой фигурной лысиной.
        - Итак, нам расскажет…
        Я вздыхаю, закатываю глаза - долгая театральная пауза-а-а - и откидываюсь на спинку кресла.
        Мастер Хэвишем последний раз окидывает взглядом класс - больше десятка склоненных спин. Натыкается взглядом на меня. И его улыбка становится еще шире.
        - Принцесса Розалинда. К зеркалу.
        Шарик - ко мне! Я старательно прячу улыбку и иду к зеркалу. По классу проносится вздох облегчения и предвкушающий смешок. Смейтесь-смейтесь!
        Заботливый Габриэль ночью отправил слуг, включая мою камеристку, к портному, а утром Розалиндиным платьям пришлось потесниться: я обзавелась удобными и простыми брюками, больше похожими на шаровары, и туниками с рукавами из легкой, но непрозрачной ткани. Все это довольно изящно украшают вышивки с какими-то цветочными мотивами, но так, чтобы в глаза сразу не бросались. А да, и еще утром же доставили шесть пар туфель без каблуков, удобных настолько, словно их специально по моей ноге делали.
        В карете я не выдержала и поинтересовалась у Габриэля, что это на него нашло? Учебники, смена гардероба? Отчего такая забота? Габриэль невозмутимо сообщил, что все это входит в обязанности рыцаря. Потом отвернулся к окну и многозначительно замолчал. Сдается мне, он лгал.
        Зато в новом наряде я уже не похожа на неуклюжую лягушку в розовом бальном платье.
        - Итак, принцесса, - улыбается мастер Хэвишем. - Говорят, вчера вы не могли найти на карте вашу страну. Надеюсь, с Синими горами вам повезет больше?
        Серебряной палочкой-указкой (тоже спасибо Габриэлю) я молча провожу по зеркалу в районе этих самых гор.
        Разочарованный вздох в классе. Мастер Хэвишем хмыкает.
        - Повезло. Начертите теперь план битвы.
        С нуля? Вот… жук! Я замираю перед зеркалом, где карта приблизилась, сами горы, точнее их пики, исчезли, осталось только поле, вернее, сильно пересеченная местность, на которой две армии когда-то дрались (полагаю, они тоже были в шоке от такой диспозиции, потому что очень она для обеих была неудачной).
        - Ну же, Розалинда. Или снова ждете, что жених вас спасет? Что ж, прекрасных дам, - это он выделяет, давая понять, что в данном случае дама совсем не прекрасна, - надо спасать. Принц Ромион!
        Кресло в первом ряду с готовностью отодвигается…
        - Не нужно, - я быстро-быстро начинаю водить палочкой по стеклу. - Я сама.
        Черчу схему - я на всякий случай вчера ее запомнила. Рассказываю практически наизусть весь параграф. Даже залезаю немного назад, чтобы напомнить, какого черта эльфам с гоблинами было воевать. Даю полную характеристику самого Фейхтра, а также его клана до седьмого колена включительно. Потом прохожусь по эльфам. От меня достается даже младшей сестре эльфийского короля Фиолинель Изумрудной, которая в это время еще под стол пешком ходила. Наконец я выдыхаюсь и свирепо смотрю на учителя.
        Он тоже на меня смотрит. Так, словно… хм, лягушка заговорила. И сказала что-то умное. По-моему, его тянет перекреститься. Свят-свят!
        Тихо скрипит кресло в первом ряду - это Ромион садится на место. Он так весь мой ответ и простоял. Мне очень хочется бросить на него победный взгляд - тоже мне, нашел даму в беде. Сама справлюсь. Сейчас только мой дракон разродится уже какой-нибудь речью. Эй, мастер Хэвишем, челюсть с пола поднимайте да отпускайте меня на место с отличной оценкой. Или вы хотите еще про какие-нибудь славные деяния Фейхтра Хмурого услышать?
        - Удовлетворительно, Розалинда, - наконец сообщает мастер, и я вздрагиваю. Тройка? Что?! - Вы можете вернуться на место.
        Конечно, я остаюсь стоять.
        - Удовлетворительно? За что?
        Мастер Хэвишем поднимает брови.
        - За ваш ответ. Розалинда, садитесь.
        - То есть я где-то ошиблась?
        - Розалинда…
        - Где?
        - Розалинда, немедленно сядьте! Или я отправлю вас в карцер!
        Сейчас я прожгу его взглядом без всякой магии. Есть в жизни справедливость или нет?!
        - А я не уйду, пока не узнаю, где я ошиблась.
        - Час в карцере, Розалинда, - и тише добавляет: - Вы нигде не ошиблись.
        - За что тогда вы снизили мне оценку?
        - Снизил? - начинает улыбаться этот облезлый кот. - А вы полагаете, вы ответили… как?
        - Отлично, - выплевываю я. - Я полагаю, я ответила отлично. Вы сами сказали, что ошибок в моем ответе не было.
        Мастер Хэвишем улыбается.
        - Что ж… Принц Ромион!
        Тот снова встает. Я перевожу взгляд на него.
        - Что бы вы поставили Розалинде за ее ответ?
        Я стискиваю зубы. Сейчас этот малыш мне неуд влепит, и чего я тогда тут комедию ломаю? Но пусть только влепит, я придушу его потом голыми руками! После мастера Хэвишема, разумеется.
        Ромион смотрит на меня и какое-то время молчит. Я с яростью гляжу в ответ. Ну давай, давай! За это время я успеваю придумать ему тридцать три несчастья, большая часть которых неосуществима, но помечтать о них все равно очень приятно.
        - Отлично, мастер Хэвишем, - наконец твердо говорит Ромион. - Я бы тоже поставил Розалинде отлично.
        Мастер Хэвишем потрясенно смотрит на него. На одно долгое мгновение я представляю, что карцер мы на этот раз будем делить с Ромионом. Хм, может, за час мне удастся убедить его отказаться от свадьбы?
        - О вашем благородстве когда-нибудь сложат легенды, Ромион, - улыбаясь, говорит наконец мастер Хэвишем. - Что ж, неудивительно, она ведь ваша невеста. Я об этом не подумал.
        Ромион морщится, но садится. А учитель оглядывает класс.
        - Кто-нибудь поставил бы принцессе удовлетворительно? Кто-нибудь, кого она еще не очаровала?
        В воздух сразу поднимается с десяток рук. И с середины класса Вейл выкрикивает:
        - Да ставьте хоть неуд, я за, только мне тогда отлично за полугодие!
        - Неуд? - улыбается мастер Хэвишем. - Прекрасная идея! - и склоняется над журналом.
        - Да скажите уже правду: я вам не нравлюсь, а не мой ответ, за это и неуд, - горько говорю я, стискивая серебряную палочку. Треснуть бы ею учителя по голове. Или сразу в глаз? - Не беспокойтесь. Вы мне тоже не нравитесь.
        - Два часа в карцере, - отзывается мастер Хэвишем.
        Я молча разворачиваюсь и направляюсь к двери.
        - Розалинда, вы будете отбывать наказание после урока. Вернитесь на место!
        - Зачем? Сомневаюсь, что вы хоть чему-то путному меня научите, - бросаю через плечо я. И эффектно хлопаю дверью. Эффектно хлопнуть дверью я умею. И, если хоть что-нибудь понимаю, сегодня мне предстоит снова побывать в кабинете директрисы. Наш физик, например, после похожей сцены именно так и поступил: настучал на меня директору. Ну и… Ну и пожалуйста.
        Фей сажает меня под замок с видимым удовольствием - а я же с удовольствием ему улыбаюсь. Потом устраиваюсь на соломе, достаю из-под туники бестиарий - отлично, вчера не успела прочитать. И начинаю знакомиться с местным разнообразным внешним миром. Как раз к третьему уроку снова буду самая умная. Так что карцер мне сейчас к месту - где еще можно совершенно спокойно поучиться? На уроке тот же мастер Хэвишем только рад будет подловить меня за чтением «посторонней литературы».
        Через час ко мне в карцере присоединяется Дамиан. Я поднимаю голову от учебника, когда он заходит, и небрежно бросаю:
        - Что, место встречи изменить нельзя?
        Он удивленно смотрит на учебник у меня в руках, шмыгает разбитым носом и запрокидывает голову.
        Я протягиваю ему платок.
        Дамиан отворачивается.
        - Слушай, что я тебе сделала? - не выдерживаю я. - За что ты меня так не любишь?
        Спина Дамиана на мгновение выпрямляется, и я даже решаю, что сейчас меня удостоят ответом. Но нет, он просто смотрит на скелет в цепях. Внимательно. Со значением.
        Вздыхая, перелистываю страницу. Ну и ладно. Может, и я скоро пойму, почему его так все сторонятся?
        Еще через час я успеваю прочитать бестиарий целиком и повторить отличия синих драконов от серебристых, а также низших демонов от высших. И от анимальных. И от этих… как их… подвидов духов.
        Выходим мы с Дамианом вместе. А потом Габриэль ведет меня к директрисе - говорю же, мастер Хэвишем предсказуем, как и наш физик.
        Черный манул снова показывает мне язык со стола.
        - Я знала, что с тобой будут проблемы, - говорит директриса, сверля меня недовольным взглядом.
        Тянусь погладить кота. Тот с любопытством наблюдает за моей рукой, потом в последний момент подставляет под нее голову. Точнее, левое ухо, потому как вся голова в мою ладонь не помещается.
        - О твоих выходках будет сообщено родителям.
        Кот бодает мою руку и начинает тарахтеть.
        - Маме не забудьте рассказать, - подмигиваю я. - Ей очень понравится, что здесь так весело. Может быть, она меня даже навестит.
        Директриса замирает с открытым ртом. Еще бы, моя мама - наследница королевы фей. Просто так ее не выгонишь, но и терпеть ее выходки невозможно, потому что меры мама не знает. Папа всегда говорил, что упрямством и умением находить неприятности на свою голову я вся в нее.
        - Отцу я точно напишу, - наконец бросает директриса.
        Киваю.
        - И добавьте, пожалуйста, что сено в вашем карцере не меняют уже два дня. А насекомых вообще никогда не травили.
        - Вон отсюда, - устало выдыхает директриса. - Наказание я тебе потом придумаю.
        Я переступаю через порог и слышу, как она жалуется коту:
        - Вот видишь, Кортни, вот видишь - поэтому я и хочу работать трактирщицей. В трактире надоедливых клиентов хотя бы без проблем заколдовать можно…
        Кот согласно тарахтит.
        - Габриэль, мы пообедать уже не успеваем? - вздыхаю я, выходя на солнцепек и бросая взгляд на башенные часы. Почти полдень.
        - Вы не успеваете, - поправляет Габриэль. Потом неожиданно добавляет: - Но я знаю короткий путь на кухню.
        Я с улыбкой оборачиваюсь.
        - Габриэль, я тебя обожаю!
        Лицо рыцаря на мгновение озаряет предательская улыбка, но Габриэль тут же возвращает свою маску вселенской невозмутимости.
        - Как скажете, принцесса. Идемте.
        Мы не идем, мы бежим - урчащий желудок отлично меня подгоняет. Проходим (пробегаем) какие-то коридоры, галереи, лестницы… За одним из поворотов я мельком замечаю Ромиона, быстро удивляюсь: он же тоже опоздает! Разве не должен наш отличник сидеть на уроке с учебником в зубах вместо розы?
        - Принцесса, поторопитесь! - зовет Габриэль, и я, ускоряя шаг, пролетаю мимо Ромиона: он топчется у какой-то закрытой двери, рядом с которой…
        Стоп, я этот пиджак, в смысле камзол (или как там эта деталь одежды правильно называется?) уже видела. И сумка с какой-то странной висюлькой, которыми парни обычно брезгуют, потому я и заметила: Дамиан такую же висюльку в карцере в пальцах, забывшись, вертел… И вчера, и сегодня…
        Торможу и возвращаюсь к закрытой двери. Странно бледный Ромион как раз склоняется над пиджаком-камзолом Дамиана, когда я, встав у него за спиной, радостно интересуюсь:
        - А что тут происходит?
        Ромион подпрыгивает - не хуже меня, хоть и не лягушка. Оборачивается и мгновение испуганно смотрит на меня.
        Улыбаюсь в ответ и киваю на дверь.
        - Что там?
        - Ничего, - Ромион с очевидным трудом пытается сделать вид, что все в порядке, он только мимо проходил, а я здесь вообще лишняя.
        Я бросаю взгляд на сумку с висюлькой: капельки камней странно поблескивают. Перевожу взгляд на Ромиона и замечаю в его руке ключ. Ясно же, что он от этой закрытой двери.
        - Принцесса! - встревает вернувшийся Габриэль. - Если вы еще хотите пообедать и не опоздать на урок, то, пожалуйста, поспешите!
        Ромион переводит взгляд на Габриэля и почему-то отступает к стене. Рыцарь же бросает взгляд на дверь и на глазах бледнеет.
        - Кто-нибудь скажет мне, что тут происходит?! - не выдерживаю я.
        - Ничего! - хором восклицают Ромион с Габриэлем.
        Словно в ответ за дверью раздается такой рев, что вздрагивает пол у нас под ногами.
        - Принцесса, идемте, здесь опасно, - говорит в наступившей после этого тишине Габриэль и быстро хватает меня за руку.
        Новый рев эхом проносится по коридору - я вырываюсь, подскакиваю к Ромиону и кричу:
        - Дамиан там? Да? Да?!
        А когда принц не отвечает, вырываю у него из руки ключ и бросаюсь к двери.
        - Принцесса, нет! - Габриэль пытается забрать ключ, но я отталкиваю рыцаря.
        - Не мешай мне! Это приказ! - И Габриэль тут же замирает.
        Сую ключ в замочную скважину - когда опомнившийся Ромион бросается ко мне:
        - Розалинда, он прав, уходи!
        Я рывком распахиваю дверь, и его слова «Там демон!» заглушает новый рев.
        Да. Там - демон. Я видела сегодня эту страхолюдину в бестиарии на картинке. Это… подвид анималий. Крупнее обычных животных, но форму принимают исключительно звериную. Питаются живой плотью. Любой, включая человеческую. Призывать необходимо жертвой или волей дара, если таковой имеется. Но уже призванного демона-анималия остановит только защитный контур, через который демонологу переступать ни в коем случае нельзя, иначе демон его с удовольствием сожрет за компанию с жертвой.
        Контур начерчен у порога, через который я, естественно, тут же и переступаю. А стоящий на двух лапах здоровенный - под потолок - тигр оставляет в покое связанного и какого-то квелого Дамиана, тянет носом и в два прыжка оказывается передо мной.

«И что теперь?» - мелькает у меня в голове уже в полете, точнее, в прыжке к потолочной балке - за какую-то долю секунды до того, как зубы тигра смыкаются на том месте, где я до этого стояла.
        Никогда не думала, что я настолько акробатка… Наверное, стоило по папиному совету пойти в кружок гимнастики. С такими данными я могла бы даже стать чемпионкой…
        Чемпионкой или нет, а вот убегать от огромного тигра на самом деле не очень сложно. Только очень страшно. А так - балок тут оказывается много, полок - неожиданно тоже. Правда, на этих полках что-то стоит… Точнее, стояло… Раньше…
        А потом тигр додумывается уменьшиться - и в два счета загоняет меня в угол комнаты. В этот-то момент я и понимаю, что папа имел в виду под «когда все действительно хреново, ты познаешь дзен». Правда, папа обычно так говорит про налоговых инспекторов, которые нежданно-негаданно могут нагрянуть на голову несчастного гендиректора. Но, глядя в распахнутую и очень зубастую пасть тигра-демона, дзен я тоже познала. Это изумительное спокойствие - когда ты смотришь в глаза (простите, в пасть) смерти и смиряешься с неизбежным.
        От большого смирения, за мгновение до того, как пасть тигра захлопнулась, я оглушительно квакаю:
        - Сидеть!
        Тигр садится. По-моему, больше от изумления, чем действительно команда срабатывает - потому что он тут же снова увеличивается до потолка и недовольно рычит.
        - Кис-кис-кис, - лепечу я, не понимая, я еще живая или уже мертвая.
        Тигр снова припадает к полу, а потом оглушительно воет под громкий заунывный речитатив, причем на два голоса. Как потом оказывается, начинает его очнувшийся Дамиан, а заканчивает, удивительно слаженно, Ромион, которому все-таки духу и совести хватило переступить защитный контур.
        Под заклинание демон исчезает в облаке дыма - хотя его рев мне еще долго потом чудится, и я каждый раз вздрагиваю. А злой, как тысяча чертей, Ромион поворачивается ко мне и шипит:
        - Зачем ты полезла? Тебе что, больше всех надо?!
        Еще минуту назад я задавалась тем же вопросом. Но сейчас я смотрю на Дамиана, который медленно, с трудом пытается освободить руки - их привязали к креплению одной из полок. Выглядит он словно хорошо выпил или что-то мощное выкурил. Или его чем-то опоили. Например, за обедом, который я пропустила.
        Потом я перевожу взгляд на руки Ромиона, испачканные в чернилах. Точно такими же чернилами выведены линии схемы на полу…
        - Зашибись у вас тут шуточки! - вырывается у меня. - А если бы его съели?
        Ромион бросает короткий взгляд на Дамиана и снова дергает уголком рта.
        - Его бы - не съели. А вот тебя!..
        - Ты в этом так уверен? - Я смотрю на его испачканные руки. - Тебя бы привязать - и на его место!
        - Ты ничего не понимаешь!
        Я наконец-то встаю - и наконец-то возвышаюсь над Ромионом.
        - Тебя самого от себя не тошнит?
        Если ответить он и собирается, то не успевает, потому что в комнату вваливается сразу с десяток человек (подозреваю, по крайней мере, половина до этого была зрителями). Сразу поднимается дикий гам: кажется, все говорят разом, а вездесущий фей (которому как раз больше всех надо) визжит на ультразвуке.
        Конец этому хаосу приходит с появлением директрисы. Точнее, ее кота. Манул оглушительно рявкает, потом прыгает ко мне и начинает тереться о мои колени.
        - Кажется, на последнем учительском собрании я особенно подчеркивала, что демонология у нас в программу не входит, - задумчиво говорит директриса, склоняясь над линией схемы.
        - Не входит! - пищит какая-то учительница, которую я до этого приняла за студентку младшего класса. - Я вам месяц назад новый план на подпись подала. А вы так и не…
        - Тогда кто додумался вызвать демона в школе? - сладким голосом перебивает ее директриса и поворачивается почему-то к Дамиану.
        Тот прекращает дергать руками и устало смотрит в ответ. Открывает рот… и молчит.
        - Дамиан, я же тебя предупреждала, - вздыхает директриса. - Еще одна такая выходка - и ты вылетишь из школы.
        Дамиан пытается что-то сказать, но у него не выходит. Зато выходит у меня. Я хватаю Ромиона за руку и толкаю к директрисе.
        - Вот. Он вызвал! Он нас двоих чуть не убил!
        Принц вырывает у меня руку и отступает.
        - Ромион? - Директриса удивленно смотрит на меня. - Конечно нет, он не мог.
        - Не мог?! - ахаю я.
        Директриса тем временем отчитывает Дамиана, которого никто даже не додумался развязать.
        - Мне придется занести этот неприятный эпизод в твое личное дело…
        - А вас не смущает, что он связан? - вырывается у меня.
        Директриса на мгновение замолкает. Потом удивленно выдыхает:
        - Дамиан, скажи мне, что ты вызывал не суккуба!
        Про суккубов в бестиарии ничего не было, так что я не знаю, почему присутствующие вдруг начинают понимающе улыбаться, а кто-то из учителей говорит:
        - Нет, это был анималий.
        - О звезды! - восклицает директриса.
        И Дамиан заливается краской.
        - Да признайся же ты! - кричу я Ромиону, который, в отличие от остальных, не улыбается. - У тебя совесть есть?!
        Ромион отступает от меня, как от сумасшедшей, а директриса немедленно просит кого-то из учителей увести принцессу, а то ей, кажется, плохо.
        - А в следующий раз он его убьет, - я тычу пальцем в Ромиона, - и вы тоже скажете, что он не мог? Потому что он принц?!
        Меня быстро уводят, но я успеваю поймать изумленный, не верящий взгляд Дамиана - и снова ничего не понять. Но подумать над этим не удается, потому что за дверью меня ждет Габриэль, и он в бешенстве. Этого даже маска невозмутимости не скрывает.
        - Ну и где ты на этот раз был? - бросаю я, когда мы остаемся одни у пруда с лягушкой-фонтаном.
        - Исполнял ваш приказ: не мешал! - злится Габриэль. И тут же: - Вы знаете, как легко вас могли убить?
        Я смотрю вдаль - там фей почти на руках тащит Дамиана… понятно куда. Учителя расходятся. Директриса в сопровождении кота идет по дорожке и тихо жалуется на жизнь: «Почему я имею дело с идиотами?»
        - Я не мог переступить защитный контур и защитить вас, - продолжает Габриэль. - А вы знаете, что бывает с духом, который не исполнил приказ призвавшего его мага?
        Я поднимаю на него недоуменный взгляд.
        - Что?
        Габриэль глубоко вдыхает… и в подробностях рассказывает, как тяжело бедному духу в таких случаях приходится. И подытоживает это заявлением:
        - С юношей все равно бы ничего не случилось.
        - Это почему это? - фыркаю я, наклоняясь над фонтаном.
        - Принцесса, вы помните, что купаться на территории школы…
        - Почему ты уверен, что с Дамианом ничего бы не случилось? Когда я заходила, демон готовился его сожрать.
        - Потому что он сильный демонолог, - отвечает наконец Габриэль. - В отличие от вас.
        - Угу. Связанный и опоенный. Очень сильный демонолог. Без руки бы влегкую остался. Если демоны с головы не начинают. Что? Я права?
        - Вам-то какое дело? - интересуется в ответ Габриэль.
        - А я за добро и справедливость, - отзываюсь я и делаю заметку на будущее: перед важным разговором о свадьбе опоить-таки Ромиона тоже какой-нибудь гадостью. Ха, правильный мальчик-ботаник. Дети - цветы жизни. Ага, убил бы брата, ребенок великовозрастный…
        Следующие полчаса я провожу в библиотеке - узнаю побольше о чудище, которое меня чуть не съело, а также о всяких зельях, от которых демонологи становятся вялыми и квелыми, как после похмелья. Библиотекарь, милая старушка-одуванчик, правда, интересуется, почему я не на уроке, но потом быстро ударяется в объяснения. Заметка вторая: я знаю, где буду проводить перерывы между занятиями. В библиотеке очень мило: не солнечно, не темно и не жарко. И книжной пылью приятно пахнет.
        Узнав все в подробностях, я заглядываю-таки на кухню - Габриэль показывает дорогу без лишних слов. Потом нахожу фея - он же тут главный по дисциплине?
        - Что? - взвизгивает он, когда оборачивается и видит меня.
        - В карцер хочу, - улыбаюсь я. - Посадите.
        - Что?!
        - В карцер. Посадите. Пожалуйста. Меня, - раздельно (на всякий случай) повторяю я.
        Фей смотрит на меня, как на чокнутую.
        - Принцесса Розалинда, почему вы не на уроке?
        - Вот, за это и посадите.
        - Возвращайтесь в класс, - неожиданно мирно говорит фей. И снова склоняется над грядкой с цветами.
        Я оглядываюсь. В фонтан прыгать нельзя - у меня еда и книги по карманам рассованы. Ну не устраивать же драку с Габриэлем! За что тут еще можно в карцер сесть?
        О! Идея.
        Бегу к учебному корпусу.
        - А, Розалинда… - прерывает свой рассказ мастер Хэвишем, и карта в зеркале сменяется портретом кого-то из правителей гномов. - Вы опоздали.
        Я замираю у порога. Ну!
        - Садитесь, - бросает учитель и поворачивается к зеркалу.
        Да что такое!
        - Мастер Хэвишем, отправьте меня в карцер, пожалуйста! - вежливо прошу я, а он оборачивается и изумленно смотрит на меня. Как и весь класс. Девицы рядом с Ромионом начинают шушукаться. Я слышу: «Совсем спятила…» - ноне придаю этому значения.
        - Зачем?
        - Какая разница зачем, просто отправьте! Вам же это нравится, - улыбаюсь. - И не нравлюсь я. Ну хотите, я назову вас занудным неудачником, который любит издеваться над студентами…
        Через десять минут дверь карцера за мной закрывается. На два часа.
        - Привет еще раз! - улыбаюсь я Дамиану, который бросает на меня усталый взгляд и отворачивается. - Держи.
        Дамиан пытается сосредоточиться на серебряной фляжке.
        - Ч-что… это?
        - Концентрированный овощной сок! - радостно сообщаю я. - Лично следила, как на кухне готовили. Я же правильно понимаю, тебе от него должно стать легче?
        Дамиан странно на меня смотрит.
        - Слушай, я в курсе, что ты меня не любишь, и так и не понимаю почему. Но глупо отказываться от бокала овощного сока, если он тебе нужен. На!
        Фляжка выпадает из рук Дамиана, он пытается ее поднять, промахивается…
        - Почему карцер, а не лазарет? Здесь что, нет лазарета? Тебе же нужно в лазарет, - бормочу я, поднимая и открывая фляжку, а потом и держа дрожащие руки Дамиана так, чтобы он мог пить.
        Проходит две минуты. С любознательностью естествоиспытателя я смотрю на Дамиана. Его взгляд наконец фокусируется на мне.
        - Тебе лучше?
        Он медленно кивает.
        - Круто, - я оставляю ему фляжку, отхожу в другой угол и устраиваюсь на соломе (кстати, свежей) с учебником истории в руках. Завтра мастер Хэвишем меня на незнании материала не поймает…
        - Зачем вы это сделали? - вдруг нарушает тишину Дамиан.
        Я вздыхаю. «Вы»… Учебник не отпускаю - с него на меня глядит озверевшая морда Квентра Обалдевшего (классные клички гоблины своим императорам дают, да?). Что-то мне подсказывает, что лицо у меня сейчас похоже на этого Квентра. Тоже обалдевшее (ух ты, меня удостоили вопросом!) и злое (но выкают).
        - Что сделала?
        - Зачем эта забота? - уточняет Дамиан. - Вам списать что-то нужно? Или чтобы я что-то из уроков объяснил? Тогда просто скажите что.
        Однако портрет Квентра уже не передает всех моих эмоций.
        Я убираю учебник и поворачиваюсь к Дамиану. Он ждет.
        - Я не понимаю…
        Дамиан напряженно смотрит на меня.
        - Что? Историю? Если вы о правителе гоблинов…
        - Я не понимаю, почему самый красивый парень класса сидит на отшибе, как проклятый. - Ой, кажется, я только что призналась, что считаю его самым красивым! М-да… - Я не понимаю, почему в ответ на дружеское предложение выпить овощного сока, он начинает нести какую-то чушь. Я не понимаю, почему все вокруг от него шарахаются, и он большую часть времени проводит в карцере… В смысле, тут, конечно, уютно и никто читать не мешает… Но платить за это синяками и разбитым носом? И да, я не понимаю, почему принц-«я-у-мамы-правильный-мальчик» вызывает для него демона, хотя это совершенно точно запрещено правилами, а Ромион не из тех, кто будет их нарушать. Как мне кажется. В общем, вот, я не понимаю - я смотрю на Дамиана. Теперь он тоже напоминает Обалдевшего Квентра. - Объясняй. И кстати, почему мы на «вы»?
        Дамиан в упор смотрит на меня. И усталым, преисполненным вселенской скорби голосом вдруг говорит:
        - Потому что я бастард, - и замолкает, как будто это должно все объяснить.
        Я непонимающе смотрю в ответ.
        - И?
        Дамиан хмурится, и я спешу добавить (потому что он, кажется, меня сейчас в идиотки запишет, если еще не успел):
        - В смысле бастард - это побочный ребенок? Или это название какой-то заразной болезни, о которой я ничего не знаю?
        Дамиан моргает и вдруг начинает хохотать. Да так заразительно, что мгновение спустя я присоединяюсь к нему, а еще через минуту дверь открывается и внутрь заглядывает изумленный фей. Я машу на него рукой, и он исчезает.
        - Я не понимаю, - говорит, успокоившись, Дамиан. - Вам правда все равно? Я думал, вам со мной и в карцере будет невозможно сидеть.
        - С тобой отлично сидеть в карцере, - усмехаюсь я. - Ты тихий. И давай на «ты»?
        Дамиан грустно улыбается.
        - Вы же принцесса.
        - И прошу звать меня на «ты». Это странно - мы ровесники и выкаем. Между прочим, мы ведь даже нормально не познакомились, - я сажусь прямо и протягиваю ему руку. - Виола.
        - Виола?
        - Для друзей, - подмигиваю я. - Можно сократить до Ви.
        - Друзей?
        - Ты не хочешь со мной дружить? - Я все еще настойчиво протягиваю ему руку.
        - Это ты не захочешь со мной дружить, принцесса, - качает головой Дамиан.
        - Ну, тебе, конечно, виднее, - я убираю руку. - Может, расскажешь, почему тебя весь класс сторонится? Просто чтобы мне знать, к чему быть готовой.
        - Потому что я бастард!
        - Это я уже поняла, но ты мне скажи… И что? - выдыхаю я. - Только из-за этого?! - Дамиан кивает, и у меня вырывается: - Господи, я учусь со снобами и идиотами!
        - Вот-вот, и я так думаю, - выпаливает Дамиан и, открыв рот, смотрит на меня.
        Мы смеемся. Снова вместе.
        - Ладно, - говорю я потом. - Расскажи тогда, что у тебя с Ромионом. Я поняла, он тоже сноб, но думаю, этого недостаточно для нарушения правил.
        Дамиан садится ко мне поближе. А потом и я - тоже к нему поближе. И как-то так получается, что мы лежим рядышком на соломе, глядя на солнце в решетчатом люке над головой. Идиллия!
        - Он мой брат, - отвечает Дамиан.
        - В смысле? Он же принц.
        - У нас общий отец, - объясняет Дамиан. - Покойный король Сиерны. А матери разные. Мать Ромиона была королевой. А моя, - он усмехается, - пастушкой. Но отец любил ее больше, чем жену, и держал во дворце. Она была его официальной любовницей. Нас с принцем даже растили вместе. Знаешь, одинаковые учителя, комнаты рядом, одинаковое оружие… Потом мать Ромиона смертельно заболела, и король попытался жениться на моей. Ее убили… - Он выдерживает паузу. - Все говорят, что это была естественная смерть, но они лгут. Я знаю, что ее убили, потому что она была неблагородной… Отец потом женился снова, на юной королеве. И вскоре после этого умер тоже. Королева стала правительницей… Поэтому, - Дамиан усмехается, - забавно было, когда ты предложила Роми объявить королеве, что он отказывается от невесты. Послушал бы я, что ее величество сказала бы на этот счет.
        - А что бы она сказала?
        - Думаю, ничего: она бы попыталась Роми отравить. В тринадцатый раз, - усмехается Дамиан.
        - Отравить? Зачем?
        - Потому, Розалинда…
        - Виола.
        - Потому, Виола, что у нас есть еще один братик: королева успела его родить до того, как король умер. И если я на трон никак не претендую, то Ромион - официальный наследник. Королева, естественно, мечтает от него избавиться.
        - Бедняга, - вырывается у меня.
        - Да, все Ромиона жалеют, - зло говорит Дамиан и отворачивается.
        - Бедняги, - поправляюсь я. - Слушай, извини. Я не знала. Правда. А если вы вместе росли, то почему тогда так друг друга не любите?
        - Потому что отец всегда любил меня больше, - вздыхает Дамиан. - По крайней мере, Ромиону так казалось.
        М-да. Вот какая, оказывается, жестокая правда скрывается за песней «Все могут короли»…
        - Значит, не судьба мне убедить Ромиона от меня отказаться…
        - Зачем тебе это делать? - Дамиан приподнимается на локте. - Он принц, ты принцесса. К тому же, поверь, он на самом деле очень… достойный принц.
        - Угу, демонов вызывает.
        - Демонов я вызываю, - улыбается Дамиан. - А Ромион владеет музыкальной магией. В совершенстве.
        - Угу. - Значит, все-таки на чем-то он играет, я была права. - Круто. Только я все равно сейчас не чувствую себя готовой к замужеству. И потом… ты правда хочешь, чтобы такому, как он, досталась такая милая лягушечка, как я?
        Дамиан смеется. У него красивый смех.
        - Ты забавная, - наконец говорит он. - Жаль, что, когда мы отсюда выйдем, ты перестанешь так свободно со мной общаться.
        - Почему перестану?
        - Все перестают, - пожимает плечами Дамиан.
        - А я не перестану!
        - Ну-ну.
        Чтобы прекратить этот бессмысленный спор, я прошу его рассказать мне о демонах. Ну интересно же! Тем более раз демонологию тут преподавать не будут, а Дамиан в этом дока…
        Дамиан рассказывает. Кучу подробностей, которые точно не найдешь в учебнике. Ему нравится, он распаляется, начинает сыпать шуточками… В итоге, когда за нами приходит фей, а Дамиан еще не успел дорассказать, что случилось с анимальным попугаем, которого он вызвал в семь лет, я машу рукой, но второй раз это не срабатывает.
        - На урок! Оба! Живо! - вопит фей.
        Дамиан меняется как по волшебству. Он даже исчезает, когда я, выходя, направляюсь к Габриэлю забрать сумку.
        Вслед мне фей швыряет учебник по истории.
        - Еще раз застукаю в карцере за чтением!..
        - Так что там еще делать? - удивляюсь я, улыбаясь. Мне хорошо. Мне очень хорошо, особенно когда я вспоминаю улыбку Дамиана. Ну и пусть он сейчас куда-то делся: мальчик еще просто не понял, что счастье в моем лице от него уже не отстанет.
        - Сидеть и размышлять о своем поведении, юная леди!
        - Какой же он зануда! - бросаю я Габриэлю.
        - Как скажете, принцесса.
        В классе я демонстративно игнорирую последнюю парту в ряду у окна и занимаю ту, что рядом с Дамианом. Он перестает что-то увлеченно выискивать в своей сумке, поднимает голову и пораженно смотрит на меня. Ровно так же, как и весь остальной класс.
        - Эй, новенькая, ты в курсе, что он бастард? - кричит мне на весь класс Вейл.
        - А ты в курсе, что ты идиот? - парирую я и загораживаюсь от него сумкой. Потом поворачиваюсь, ловлю взгляд Дамиана. - Ты не против?
        Да, улыбка у него тоже очень-очень красивая.
        - Ну еще бы, так пялиться на него будет удобнее, - замечает кто-то из девочек, и все они заливаются смехом.
        - Не обращай внимания, - говорит Дамиан, ловя мой взгляд.
        Я усмехаюсь.
        - Без проблем.
        Мне хочется помахать рукой Ромиону: бедняга аж вывернулся весь, глядя на нас, сейчас шею сломает, а зачем мне бесхребетный жених? Но в класс заходит учительница, и все быстро возвращаются на свои места, а мой нареченный отворачивается.
        Что-то колет меня в живот. Провожу рукой - и меня пробирает смех.
        Дамиан ловит мой взгляд, а я, как фокусник, вытаскиваю из-под туники вторую серебряную флягу. И шепчу:
        - Хочешь еще сока?
        Глава 5,
        в которой принц просит помощи, а я чуть не раскрываю свой секрет
        Смотреть, как Вейл отвечает у доски, простите, у зеркала, - одно удовольствие. Не знаю как, но он вдруг становится похожим на хорька, который готов улизнуть в любую дыру, лишь бы спастись. Дыры нет, но Вейл все равно шныряет взглядом по всему классу. Может, ждет подсказки?
        Но подсказывать здесь, кажется, не принято.
        - Горгульи… э-э-э… это младшие демоны… э-э-э…
        Самое смешное: зеркало за спиной Вейла настроено так, чтобы отражать визуально все, что он говорит. И по мере ответа там появляется такая страхолюдина, что кто-то из девочек на первом ряду отодвигается подальше, а те, что сидят около Ромиона, приникают к нему.
        Это действительно забавно - особенно когда сидишь на последнем ряду.
        Дамиан рядом со мной что-то пишет. Или рисует. А когда поднимает голову и ловит мой взгляд, то зачем-то машинально закрывает написанное (нарисованное?) рукой. Я поднимаю брови: мол, что? Дамиан улыбается, но руку не убирает.
        Надеюсь, он не мой портрет пишет.
        Вейл продолжает мучительно вспоминать то, что наверняка не читал. Под его «э-э-э» страхолюдина обзаводится громадными зубами, длинными заячьими ушами и львиным хвостом. Крылья отсутствуют. Крылья, как объясняет Вейл, горгулье ни к чему, ибо живет горгулья под землей. Чудовище в зеркале тут же становится похожим на гигантского крота.
        Мадам Венга, та самая, которую я после вызова демона приняла за ученицу, мученически вздыхает, закатывает глаза, потом достает из-под стола книгу в розовой обложке с ярким сердечком и вся погружается в хитросплетения романтического сюжета.
        Под землей, уверен Вейл, горгулья охотится на зайцев. Зеркало удивленно моргает, но выдает зайца. Вместо того чтобы бежать, тот быстро-быстро передними лапами, похожими на кротовьи, роет нору, а потом ввинчивается в нее ушами вперед.
        - Звезды! - шепчет кто-то из девочек в переднем ряду и отъезжает от зеркала вместе с партой.
        Дамиан продолжает увлеченно рисовать. Я тяну шею, но за его рукой ничего не вижу. Хм, может, обидеться? Что еще за секреты?
        Но тут Вейл переходит к сакраментальному: пожравшая земляного зайца горгулья собирается спариваться с другой горгульей. Вейл воодушевляется, и я понимаю, что градус бреда сейчас достигнет критической отметки.
        На поднятый вверх открытый на нужной картинке учебник Вейл реагирует не сразу. Он щурится, вглядывается… Потом отмахивается и продолжает нести чушь.
        - Что ты делаешь? - удивленно шепчет, отвлекшись от художественной самодеятельности, Дамиан.
        Перелистываю учебник на картинку покрупнее.
        - Пытаюсь подсказать. Я уже не могу это слушать!
        Дамиан глядит на зеркало у Вейла за спиной и хмыкает:
        - Бесполезно.
        Учительница тем временем дочитывает свой роман до какой-то неприятной сцены, морщится - и я быстро убираю учебник. Наверное, ее любимые герои поссорились.
        Закрыв роман, мадам Венга поворачивается к зеркалу, ахает и снова открывает книгу. Правильно, даже поссорившиеся герои лучше брачного периода горгулий.
        Вейл, явно севший музе на хвост, продолжает нести такой бред, что даже зеркало за его спиной не всегда справляется с визуализацией.
        - Забавно, - шепчет Дамиан, возвращаясь к своему рисунку. - Он почти точно описал, как выглядит и ведет себя мариинская землекопка.
        Я знаю только Мариинский театр, поэтому удивленно поднимаю бровь. Дамиан тянется к моему учебнику.
        - Вот.
        - Убери. - Землекопка действительно похожа на горгулью в исполнении Вейла. - А что ты рисуешь?
        - Ничего, - тут же отзывается Дамиан, но я успеваю заметить, что рисунок напоминает его подвеску, с которой Дамиан, кажется, никогда не расстается.
        Песок в часах, отмеряющий длительность ответа, наконец пересыпается весь, и Вейл получает свою заслуженную двойку. А потом кто-то из девочек - никак их всех не запомню - выходит к зеркалу и быстро исправляет Вейловы художества. Вейл вздыхает («Так же хорошо все было!») и тем временем делает девушке знаки: кажется, приглашает ее в лунную рощу к соловьям. Девушка хмыкает, но соглашается.
        А потом у Ромиона начинают расти уши. Ослиные - на большее у меня фантазии, к сожалению, не хватило. Эх, вот я не знала - надо было к Вейлу обратиться! Он бы помог, оригинальнее бы вышло. Но ослиные уши - тоже ничего, особенно если учесть, что принц их, кажется, не замечает. А они себе потихоньку растут. Девушка, отвечающая у зеркала, запинается и смотрит на него, прижав ладонь ко рту. Косится на учительницу, но та увлечена романом - приходится рассказывать про горгулий дальше, но это сложно, когда тут уши… Она заикается, и, встрепенувшись, на нее (а потом и на Ромиона) смотрят уже практически все. Даже Дамиан поднимает взгляд, недоуменно моргает, потом хмурится. И, повернувшись ко мне, указывает на Ромиона, жестом спрашивая: «Ты?» Я улыбаюсь.
        Вчера после занятий Дамиан показал мне алхимический кабинет - я очень просила. Проснулся у меня внезапный интерес к зельям. Дело в том, что правильно сваренное зелье может применить кто угодно, даже не колдун. А я не колдун. И, честно говоря, немного боязно было в первый раз, но я состроила сиротинушку, и Дамиан с удовольствием мне все нужное сварил - в чисто научных целях.
        Подлить эту бурду Ромиону в бокал за обедом было проще простого. Наверное, Дамиан преувеличивал, когда говорил, что мачеха пыталась его отравить. Если бы действительно пыталась, Ромион был бы уже мертв: когда я подливала ему зелье, его бокал стоял на подоконнике, а сам принц, сидя в кресле рядом, увлеченно что-то читал и ничего не заметил.
        Дамиан делает большие глаза, дергает уголком рта - прямо как Ромион - и на новом листке быстро пишет: «Ты знаешь, что у этого зелья срок действия неделя?»
        Я пожимаю плечами. Нет, как-то не интересовалась этим вопросом. К тому же… расколдуется. Какой-нибудь придворный маг приедет и расколдует, подумаешь! А если и нет - я от своего проклятия страдаю всю жизнь. Пусть тоже вкусит эту прелесть.
        Дамиан смотрит на меня и быстро пишет: «С тобой опасно иметь дело». Я польщенно улыбаюсь. Да-а-а, опасно. Я, хм, буду мстить, и мстя моя будет ужасна. Вот.
        Ромион тем временем все-таки замечает уши. Эх, жаль, он сидит ко мне спиной и я не вижу его лица… В любом случае учительница быстро и без шума отправляет его в алхимический кабинет. Ромион уходит, держась за уши. Они все еще растут. Качественное зелье.
        Дамиан быстро остужает мою радость: «Он вычислит, кто это сделал».
        Пожимаю плечами. Насколько я знаю, на меня не действуют никакие проклятия или зелья, ибо я уже и так крепко проклята. Так что пусть вычисляет. Что он мне сделает?
        Я только быстро пишу на клочке бумаги: «Боишься, что и тебе попадет?»
        Дамиан с усмешкой качает головой.

«Тогда, может, еще что-нибудь мне сваришь?»
        Дамиан задумывается, но потом, улыбаясь, пишет: «Рад служить вам, принцесса».
        Мысленно я добавляю «моя принцесса» и с усмешкой закатываю глаза. Остаток урока мы выбираем следующее зелье для сугубо научных целей. Еще не знаю, кому дам его выпить, но что такого? Тут слишком скучно. И слишком много людей, которые меня не любят. Мастер Хэвишем на очереди первый…
        На нас недоуменно оглядываются, неодобрительно смотрят. Но мне плевать. Дамиану, кажется, тоже. Хотя иногда, особенно во время перерыва, я ловлю его изучающий взгляд: Дамиан словно все время ждет от меня подвоха. Как будто он обязательно должен быть. Как будто я его разыгрываю.
        Стараюсь не придавать этому значения. Все хорошо, я наконец-то нашла человека, которому вроде бы плевать, как я выгляжу. Которого - с ума сойти - больше заботит, что он может оказаться меня недостоин. Как же это… мило, разве нет?
        Последним уроком у нас что-то вроде физкультуры. Отдельной для девочек и мальчиков. Жаль, потому что мальчиков повели на плац и, как я поняла, у них там сейчас что-то наподобие турнира. Девочкам там делать нечего. Девочек ведут в красивый садик, сажают в милую беседку на расставленные по кругу диванчики. Перед каждой стоит изящный столик с корзинкой. А в корзинке, как орудие пыток, на самом видном месте лежит утыканный иголками плюшевый еж. Рядом ленты, шелковые нити, обрезки материи, бисер и бусины в маленьких футлярчиках… И пяльцы.
        - Свободная тема, - говорит кукольная блондинка, которая даже не удосужилась мне представиться. Наверное, и не стоило - мои одноклассницы к ней так и льнут, будь у нас с ними хорошие отношения, они бы сами рассказали, кто она такая. А так я только слышу, как к ней обращаются. Леди что-то там. Физподготовкой у девочек заведует. А в качестве физподготовки для прекрасного пола здесь вышивание. Очевидно, ничего тяжелее корзинки с рукоделием принцесса в руки никогда не возьмет.
        - Придумайте что-нибудь занимательное, в честь праздника, - мечтательным голосом добавляет леди-учительница.
        - Какого праздника? - шепотом интересуюсь я, и на меня все смотрят, как на идиотку.
        - Самые красивые работы будут выставлены в королевском дворце во время бала…
        - Какого бала? - машинально выдыхаю я, и на меня уже даже не смотрят.
        - К тому же вы сможете сделать подарки вашим… - Леди блондинка многозначительно улыбается, накручивая на палец длинный пушистый локон, - конечно же, братьям. - И половина девчонок тут же мило краснеют, а остальные начинают возбужденно перешептываться.
        - У меня нет брата, можно я отсюда уйду? - тихонько говорю я, и впервые за всю мою учебу здесь никто не обращает на меня внимания.
        - И последнее: помните, в моде нынче фениксы, - улыбается блондинка.
        - И алые розы! - хором отзываются девушки, восторженно глядя на нее.
        Ми-ми-ми…
        Я оглядываюсь на Габриэля: как ни в чем не бывало тот стоит у увитой виноградом колонны. Почему он всегда такой невозмутимый и отстраненный, когда мне нужна помощь?!
        - Розалинда, тебе требуется особое приглашение? - Зато учительница здесь начеку.
        - Мне вообще никакого приглашения не нужно, ставьте мне сразу два, - вздыхаю я. - Я не умею шить.
        Отвлекшиеся от рукоделия девушки слаженно вздыхают. Мне хочется закатить в ответ глаза. Да что же вы такие все одинаковые?!
        - Неужели? - изгибает бровь учительница. - Впервые вижу принцессу, которая не умеет шить.
        - Загадывайте желание, - я протягиваю ей руку. - А лучше посмотрите на мои пальцы. Я с пером-то мучаюсь, а на иголки меня можно только нанизать. Вы же не будете нанизывать меня на иголки, правда?
        Леди так задумчиво смотрит в ответ, что я на всякий случай вжимаюсь в кресло и снова бросаю панический взгляд на Габриэля. Спасай!
        - Но что-то же ты умеешь? - говорит наконец леди-учительница.
        - Квакать, - вставляет девочка на диванчике по соседству с моим.
        - Вивиан, что за манеры! - тут же отзывается учительница. Потом, снова обращаясь ко мне, интересуется: - Розалинда, полагаю, про вязание и плетение кружев можно и не спрашивать? - на мои лягушачьи пальцы она смотрит с сочувственным презрением. - Скажи, а как же кружевная лента, которую ты должна будешь подарить своему принцу перед началом турнира?
        Лента? Турнир?
        - Принц обойдется, - я убираю руку. - Мои пальцы мне дороже. Простите, но может, я уйду? А то мне кажется, я тут слегка не к месту.
        - Как лягушка среди приличных леди, - вставляет девушка с диванчика справа.
        - Манеры, Лиана! - тут же отзывается учительница, а я встаю и по кругу обхожу и ее, и корзинку на столике.
        Леди смотрит мне вслед - кажется, с грустью.
        - Идите, Розалинда, - и с тихим вздохом добавляет: - Вам будет сложно найти жениха.
        Да, исключительно из-за неумения шить.
        Я с усмешкой оборачиваюсь.
        - Не беспокойтесь, папа мне его уже нашел. Оказывается, сложно не найти, сложно от него избавиться.
        Леди-учительница недоуменно поднимает брови, девушки тут же принимаются шушукаться, а я чуть не вприпрыжку сбегаю из беседки. Свобода!
        Надо отдать должное леди-блондинке, в свое время от нашей школьной трудовички избавиться было намного сложнее…
        - Габриэль, а где мальчики тренируются? - невинно интересуюсь я, подстраивая шаг так, чтобы мы шли с рыцарем рядом, а не я одна впереди. - Отведешь?
        - Как скажете, принцесса.
        Мы идем по тихой, пустой роще, впереди вьется дорожка, и никого, кроме ветра, шелестящего в листве, и поющих птиц не слышно - так что я поворачиваюсь к Габриэлю и открываю было рот сказать, что хватит с меня этой невозмутимости и «как скажете», можно же и нормально, без «ваше высочество». А еще добавить, что я ему очень благодарна за портного и за то, что он сумку мою таскает и дорогу показывает… Но тут меня совершенно невежливо хватают за руку и тянут в сторону от дорожки.
        - По-твоему, это было смешно? - шипит на меня Ромион, уже избавившийся от ушей. Жаль, я бы еще полюбовалась своими достижениями в области магии…
        - Да. Очень, - улыбаюсь в ответ я. - Тебе не было?
        Он зло смотрит на меня и открывает рот для ответа, но я быстро вставляю:
        - Ах, простите, ваше высочество. Вам не было смешно?
        Он бросает на меня уже не просто злой, а бешеный взгляд (мне даже страшно немного становится) и толкает на скамейку, которая чудесным образом оказывается у меня за спиной. Я падаю - теперь принц возвышается надо мной. Полагаю, ему так легче на меня шипеть…
        - Зачем ты это делаешь? - вдруг совершенно спокойно говорит Ромион.
        Я недоуменно гляжу на него.
        - Что, ваше высочество?
        Он отвечает мне таким же прямым взглядом.
        - Наша свадьба через три года, - он вздыхает. - Допустим, у тебя уже предсвадебная горячка… Давай я просто расскажу, как это будет, и ты успокоишься. Хорошо?
        Хм, за все годы моего общения с противоположным полом еще никто из парней не вел себя так, будто задабривает бешеную псину в моем лице. Особенно после того, как я сделала гадость. Ромиону разве не полагается сейчас кричать на меня и сыпать угрозами?
        Вместо этого принц садится на скамейку рядом. Все это время он не отпускает моего взгляда.
        - Послушай, Розалинда. Мне очень нужен этот брак. И желательно как можно скорее. Я собирался просить тебя, чтобы ты предложила отцу ускорить подготовку к свадьбе. Но к тебе же не подступиться!
        - Не очень-то ты и пытался, - бормочу я, пытаясь найти ответ сразу на десяток вопросов. Ускорить? Свадьбу? Зачем? Свадьбу с лягушкой? Ясно же, что его поцелуй меня не расколдует.
        - Розалинда, - Ромион тянется ко мне и берет мои руки в свои. Я замираю. Все вопросы от удивления тут же исчезают. - Послушай, пожалуйста. По законам Сиерны я не могу стать совершеннолетним, пока не женюсь. А значит, я не могу стать королем. Три года мне ждать нельзя: за это время мачеха что-нибудь придумает и все-таки от меня избавится. Поэтому, пожалуйста, попроси отца перенести срок свадьбы. Взамен я обещаю тебе полную свободу после брака. Делай что хочешь, как хочешь и с кем хочешь, - он заглядывает мне в глаза. - Просто помоги мне сейчас, хорошо?
        - Ты так мечтаешь стать королем? - вырывается у меня. И все это время он держит меня за руки. Это не то же самое, как если бы Дамиан меня коснулся (чего, конечно, не будет, потому что Дамиану от меня ничего не нужно), но все равно очень волнующе. И почему я уже минуту пялюсь на его губы?!
        - Нет, - Ромион улыбается, совсем невесело. - Я жить хочу. Так ты мне поможешь?
        Интересно, Роз обо всем этом знала?
        Я отворачиваюсь. И почему-то начинаю заикаться. Ромион говорит так, что поневоле веришь: помощь ему нужна, и куда сильнее, чем сестре, которая всего лишь хочет стать актрисой. Но она моя сестра, и ей я обещала первой.
        - Н-нет. Я не могу, - и пытаюсь освободить руки, но Ромион не дает.
        - Почему?

«Потому что я не Розалинда», - хочется воскликнуть мне. И сбежать. Но я закрываю глаза, мгновение трусливо жду, что Ромион сам меня отпустит и уйдет. Но он этого, конечно, не делает.
        Тогда я зло улыбаюсь.
        - Ромион, тебе нравится мое лицо? Скажи, я красивая?
        Он хмурится и молчит, но ответа я и не жду.
        - Мне тоже не нравится. А знаешь, я могла бы быть красивой и желанной, если бы одна вредная колдунья меня не заколдовала. И если я сделаю так, как ты хочешь, я буду лягушкой всю жизнь. Как ты думаешь, я хочу быть лягушкой всю жизнь?
        Он в ответ смотрит на меня, но уже не так уверенно.
        - Я найду способ тебя расколдовать.
        - Не найдешь. Его не существует. Только поцелуй влюбленного в меня принца. Настоящая любовь, - улыбаюсь я. - Ты влюбишься в меня, Ромион?
        Он долго молчит. Потом, тоже отведя взгляд, начинает:
        - Розалинда…
        - Хватит, - перебиваю я. - Твоя мачеха - сам с ней и разбирайся. У меня еще жизнь впереди, и я не хочу видеть в этой жизни тебя. Отпусти меня, пожалуйста.
        Он убирает руки и, когда я встаю, чтобы уйти, говорит мне вслед:
        - Я так и думал.
        Всю дорогу до плаца, где тренируются мальчики, я иду за Габриэлем и пытаюсь выкинуть этот разговор из головы. Что Роз меня хорошо подставила, я уже поняла. Странно одно: Роз не злая, а очень даже жалостливая. И я уверена, поговори Ромион с ней, она бы согласилась помочь. Если отношения сиернской королевы с наследником здесь ни для кого не секрет… Поведение Роз вызывает у меня большие вопросы. Ее у этих гоблинов случайно не заколдовали? Может, побочное действие какого-нибудь приворотного зелья, которое гоблинский король под шумок дал ей выпить?
        - Габриэль?
        - Да, принцесса.
        - Скажи, Роз не вела себя… странно последнее время?
        - Нет, ваше высочество, - Габриэль даже не оборачивается.
        - Хм, а скажи, она давно хотела стать актрисой?
        - Не знаю, ваше высочество. Принцесса со мной своими мечтами никогда не делилась.
        Я ускоряю шаг и снова иду с рыцарем рядом.
        - Знаешь, я тут пытаюсь вспомнить, когда моя сестра полюбила театр… И у меня не выходит. Ей всегда больше нравились балы.
        Габриэль молчит - сама невозмутимость.
        - И тут это желание играть на подмостках… Тебе не кажется это странным?
        - Не понимаю, о чем вы, ваше высочество, - его голос звучит так, что становится ясно: отстань, дорогая принцесса. Пожалуйста. Просто отстань. Перестань задавать неудобные вопросы.
        - Габриэль, а ты не знаешь, с Роз можно как-то связаться? В какой театр она отправилась? - Мне тут же кажется странным, что сестра об этом не сказала. Это совершенно на нее не похоже… И я ведь не спросила. Впрочем, после той последней вечеринки…
        Рыцарь резко останавливается.
        - Ваше высочество, что вы хотите сказать?
        Я смотрю на него и понимаю, что этот сказочный мир отчего-то уже не кажется мне таким безопасным.
        - Мою сестру заколдовали?
        Габриэль молчит. Достаточно долго, чтобы я успела испугаться. Но потом он коротко улыбается - и меня отпускает.
        - Конечно нет, ваше высочество. Я бы знал. С вашей сестрой все в порядке. И уверен, она скоро о себе напомнит. Сама.
        - Да, - задумчиво киваю я. - Да, ты прав. Это было бы на Роз похоже…
        - Идемте, ваше высочество?
        Я снова киваю. А пару минут спустя, когда выходим к плацу, все сомнения вылетают из головы. Им просто не остается места: мальчики фехтуют, и это настолько лучше того, что показывают в исторических или приключенческих фильмах, что я довольно долго просто смотрю, улыбаясь, и представляю, что кто-нибудь из них сражается за меня. Не насмерть, а, например, на турнире. Ах да, мне же тогда нужно будет сплести кружевную ленту…
        Ищу глазами Дамиана. В первом ряду нет - зато Вейл салютует мне мечом. Позер! Во втором ряду тоже нет…
        - Заблудилась, принцесса?
        Я оборачиваюсь и ошеломленно смотрю на… Пожалуй, если скрестить гнома с минотавром, что-то такое как раз должно получиться…
        - Девочкам здесь не место, - мычит оно и угрюмо отодвигает меня в сторону, идя к плацу.
        - Где Дамиан? - кричу я ему вслед, и минотавр-полукровка оборачивается. Какое-то время он бессмысленно смотрит на меня. Потом его глаза наливаются кровью, и я успокаиваю себя тем, что быки вроде дальтоники, потому что туника на мне сегодня красная.
        - Простите, я сейчас уйду, просто скажите, где мне искать…
        Минотавр говорит. Между ревом и нецензурной лексикой на повышенных тонах я ничего не понимаю и, когда полубык наконец выдыхается и отворачивается, беспомощно поворачиваюсь к Габриэлю.
        - В карцере, - спокойно отзывается тот. - Мастер Муол сказал, что Дамиан в карцере.
        - Это был учитель?! - изумляюсь я, но мои слова заглушает еще один дикий рев, и я на всякий случай отпрыгиваю Габриэлю за спину. Но ничего страшного не происходит: просто Минотавр носится по плацу, распугивая фехтующих. Кажется, здесь намечается турнир: все против Минотавра, и я даже знаю, кто выиграет. Здесь все-таки должен быть лазарет и хорошие лекари, иначе вся мужская половина моего класса отправится на какой-то там праздник на костылях.
        - Мы идем в карцер, принцесса? - спрашивает Габриэль, когда я направляюсь к дорожке в рощу.
        - Вообще-то я собиралась поговорить с Дамианом, и мне он нужен в алхимическом кабинете…
        - Прикажете вытащить его из карцера?
        Я останавливаюсь.
        - Габриэль? Ты можешь это сделать?
        Его невозмутимая мина в такие моменты здорово раздражает.
        - Если прикажете, принцесса.
        Я смотрю на него и думаю, как это воспримет Дамиан.
        - Пойдем, расскажешь мне, как ты собираешься это делать. И, Габриэль, что за праздник здесь собираются отмечать в ближайшие дни? Бал?
        Оказывается, грядет фестиваль середины лета. Длится он десять дней, и во время него - кто бы мог подумать? - ритуально ищут цветущий папоротник. «Только искать его, ваше высочество, не нужно, потому что он цветет в это время на каждом шагу, - добавляет Габриэль. - И продается везде, где можно и нельзя». Еще принято дарить цветы, устраивать вечеринки и балы, есть много сладкого и признаваться в любви, а также чествовать женскую красоту.
        В общем, я так понимаю, этот фестиваль - что-то вроде праздника влюбленных и Женского дня - два в одном.
        - О господи, Габриэль, а мне можно будет на это время где-нибудь спрятаться? - По понятным причинам День влюбленных и Восьмое марта - самые ненавидимые мною дни в году.
        - Как скажете, ваше высочество. Завтра начало фестиваля, и этот, а также следующий день вам не нужно будет ходить в школу…
        Я слушаю и представляю, что закроюсь дома в полном одиночестве, потому что немногочисленные слуги тоже будут отмечать, а Габриэль - изображать предмет интерьера. Можно, конечно, подумать о будущем (как папа просил), почитать учебники и попытаться найти Роз… Хм, а еще можно совместить приятное с полезным!
        Дамиан лежит на соломе, когда я склоняюсь над люком в потолке карцера. Не так уж тут и высоко… Совсем даже не высоко…
        У Дамиана на скуле расцветает синяк. И левая рука вся в порезах. Опять с кем-то подрался… Ладно, с этим потом разберемся.
        Я приникаю к решетке и зову:
        - Дамиан!
        Он открывает глаза.
        - Розалинда? Что ты там делаешь?
        - Я же просила звать меня Виолой. Слушай, мне нужна помощь…
        - В алхимический кабинет я еще два часа не попаду.
        - Да нет, - улыбаюсь я. - Не эта. Я так понимаю, завтра и послезавтра мы не учимся, а у меня целая гора учебников… Ждет изучения. Если к горе приложишься ты, думаю, я справлюсь быстрее.
        Дамиан хмурится.
        - Если хочешь, мы можем… Можем встретиться где-нибудь в городе завтра или послезавтра, - мне кажется, или он краснеет? - и я объясню все, что ты хочешь…
        - Спасибо, - улыбка просится сама, хотя я и знаю, что она у меня уродливая и улыбаться на самом деле не стоит, если я не хочу его отпугнуть. - Но у меня есть идея получше. Как насчет погостить эти два дня у меня? А то мне бегать за тобой по городу, искать и ждать…
        - Я не заставлю тебя ждать. - Он точно краснеет. Неужели его никогда раньше на свидание не приглашали?
        - Верю. Но если ты будешь под рукой, поможешь мне еще лучше. Ну как?
        Пауза. Приятно-розовый Дамиан отводит взгляд, потом садится и опускает голову.
        - Розалинда, это честь…
        - Ты не хочешь? - Если он сейчас опять заведется про бастарда, я его стукну. Сначала вытащу, потом стукну.
        - Я хочу, - признается Дамиан, - но ты… э-э-э… невеста… А я у тебя дома…
        - Ромион не будет против, - хихикаю я. - Если ты боишься этого, то лично мне все равно. К тому же… кому в здравом уме, глядя на тебя и меня, придет в голову, что между нами что-то есть, кроме дружбы?
        - Мне бы пришло, - вдруг говорит сидящий рядом Габриэль (которому вообще-то было поручено стоять на стреме).
        - Молчи уже, дуэнья, - фыркаю я. - Дамиан, соглашайся! Я не хочу умирать от скуки эти два дня.
        Дамиан вздыхает.
        - Ромион на этот раз меня действительно убьет… Впрочем, ты права, мне тоже все равно. - Он снова запрокидывает голову. - Через два часа, принцесса, я весь ваш.
        Я смеюсь:
        - Хочу тебя сейчас!
        По моему знаку Габриэль спокойно вынимает тяжелую железную решетку люка, и я спускаю Дамиану веревку.
        - Вылезай. Не бойся, выдержит, я сама на ней только что висела.
        Через пару минут Габриэль прилаживает решетку на место, а довольный Дамиан очищает брюки и пиджак-камзол от сена и земли.
        - Так из карцера я еще не выбирался…
        - У тебя, кажется, очень ненаходчивые друзья, - говорю я и улыбаюсь Габриэлю. - Спасибо.
        - Счастлив служить, принцесса, - отзывается тот.
        Но вот этого можно было и не добавлять.
        - Вообще-то у меня раньше не было друзей, - говорит Дамиан.
        И этого тоже…
        - Пойдем, - вздыхаю я. - Меня ждет гора учебников. А, погоди, тебе в лазарет не надо?
        Дамиан касается пальцем скулы и невесело усмехается.
        - После того как я случайно вызвал там низшего демона, меня скорее отравят, чем вылечат. К тому же, - он улыбается и достает из кармана брюк флакон с зельем, - я уже сам себе помог.
        - Ясно… А что, клятва Гиппократа здесь уже не действует?
        - Какая клятва?
        - Э-э-э… никакая. Между прочим, я же просила звать меня Виолой, а ты - Розалинда, Розалинда…
        Конечно, Дамиан сначала смущается - я даже начинаю бояться, а не слишком ли далеко зашла и чего он от меня ждет. Местные нравы плюс репутация сестры после гоблинского плена… В карете Дамиан старательно держит дистанцию и еще скованней ведет себя, когда я показываю ему дом (сама, кстати, узнаю о нем много нового: например, здесь есть бассейн и большой романтичный сад).
        Потом Габриэль наконец-то куда-то исчезает (дома он, слава богу, не ходит за мной по пятам), мы садимся ужинать, и я увожу разговор от неприятных тем «а-где-живешь-ты» и «не-нужно-ли-послать-за-твоими-вещами», от которых Дамиан начинает краснеть и мямлить. За едой я спрашиваю его о демонологии, и спустя пару скучных, неуклюжих ответов он чудесным образом оживляется. О демонологии Дамиан может говорить часами, а я, кажется, часами могу на него смотреть и слушать его голос. Главное, когда Дамиан замечает мой мечтательный взгляд, не смущаться и быстро придумать какой-нибудь не очень глупый вопрос. А то бедняга тут же тушуется. Какой-то он дикий. Верю, что с друзьями у него тоже напряженка… Просто если сравнить его с теми мальчиками, с которыми я знакомлюсь с папиной подачи… Хотя на их фоне тот же Вейл покажется святошей.
        Из столовой мы перебираемся на балкон над садом. Уже почти совсем освоившийся Дамиан садится на перила рядом со мной и уже сам пытается задавать вопросы. Обо мне. Это что-то новенькое: еще никто и никогда не интересовался моей жизнью (папа и Роз не в счет).
        Все становится еще сложнее, когда я вспоминаю, что отвечать полагается о Роз и не абы кому, а красивому мальчику, который тоже еще смущается (что очень мило), и его рука лежит рядом с моей на мраморных перилах. Стоит это понять, как мне тут же хочется ее коснуться, но я терплю.
        И все становится только хуже, когда в процессе очередной байки про кого-то из моих школьных учителей, которых я представляю как наставников Роз, Дамиан - конечно, забывшись, - берет меня за руку, а я запинаюсь и смотрю на мою руку в его…
        После долгой паузы Дамиан, вспыхнув, отпускает меня.
        - Прости. Прости, пожалуйста. Я не… - он запинается и мучительно подыскивает слова. - Не…
        Кажется, я тоже краснею. Горю так уж точно.
        - Дамиан, погоди. - И тут золотой солнечный отсвет, лежавший до этого между нами на мраморных перилах, становится ярко-розовым. Я поднимаю голову и вижу…
        Солнце садится!
        Быстро спрыгиваю с перил.
        - Дамиан, мне пора!
        - Розалинда, постой, послушай, я не хотел тебя оби…
        Да блин! Сейчас солнце сядет, я превращусь, и, во-первых, ложь про проклятие Розалинды пойдет прахом (потому что проклятье «днем-такая-ночью-другая» накладывают с рождения, а не после случайной встречи со стервозной колдуньей), а во-вторых, Дамиан поймет, что я ему врала, и, наконец, в-третьих, чары феи на нем мне на фиг не нужны! Пусть буду при нем лягушкой, это честнее! К тому же бедняга тогда вообще сгорит от смущения и, кто его знает, наверняка перестанет воспринимать меня как меня, и днем будет искать эту красавицу во мне, а не будет… Короче, срочно бежать!
        - Дамиан, все нормально, я не обиделась, можешь брать меня за руку когда хочешь, - выпаливаю я ему в лицо. А за его спиной гаснет солнце… - Мне пора спать!
        Я еле-еле успеваю выскочить в коридор, добежать до спальни и захлопнуть дверь, кажется, перед самым носом Дамиана. Ч-черт, говорила же Роз, вечно с мальчиками одни проблемы!
        - Розалинда! - раздается из-за двери, и я на всякий случай прислоняюсь к ней спиной.
        Солнце гаснет окончательно, золотая вспышка озаряет комнату… Кажется, Дамиан ее отсвет тоже замечает, потому что его голос теперь дрожит от волнения:
        - Принцесса, с вами все в порядке?
        Я зажимаю руками рот - отвечать нельзя, у меня даже голос после превращения меняется. Достаточно сильно, чтобы Дамиан понял, насколько я «в порядке».
        Слава богу, меня спасает Габриэль. Он сначала о чем-то тихо говорит с Дамианом в коридоре, потом стучит и тут же открывает дверь. И закрывает, не давая больше никому войти. А то там, кажется, еще и моя камеристка подключилась.
        - Все в порядке, принцесса?
        Я делаю страшное лицо и жестом показываю: спаси меня, пожалуйста!
        Габриэль не может сдержать улыбку.
        - Ложитесь спать, ваше высочество. Спокойных вам снов. - И уходит.
        Наверное, он как-то объясняет всем взволнованным в коридоре, что со мной все хорошо и я никого не хочу видеть, потому что больше никто не стучится и скоро за дверью наступает тишина.
        Я падаю на кровать и облегченно вздыхаю. Перед Дамианом завтра надо извиниться. Что-нибудь совру. Ох, а как было приятно, когда он держал меня за руку. Никогда не думала… Ой, он же не решил, что я сбежала из-за него? Он, наверное, решил… Завтра нужно что-нибудь придумать. Срочно. И еще Ромион с этой его королевой… Надо и с ним что-то делать, он же просил помощи. Роз найти, срочно найти Роз…
        Прав был папа, от сестры у меня одни неприятности.
        Зато как жить интереснее становится!
        Глава 6,
        в которой мне приносят клятву и я спасаю принца от смертельного заклинания
        Следующим утром на рассвете я тихонечко, на цыпочках, пробираюсь по коридору в гостевые покои. Останавливаюсь перед комнатой Дамиана… Минут десять переминаюсь перед ней с ноги на ногу, то решаясь постучать, то в последний момент опуская руку. Дамиан, конечно, еще спит… И ему, конечно, не понравится, если я его разбужу… К тому же я не представляю, что ему сказать.
        Мне просто страшно неловко и почему-то кажется, что если я не потороплюсь, Дамиан накрутит себя, вспомнит, что я принцесса, а он бастард, потом еще что-нибудь вспомнит, доведет это до абсолюта… И сбежит.
        После этого нашу куцую дружбу можно будет считать законченной: он станет шарахаться от меня в школе, а я вряд ли найду в себе достаточно смелости, чтобы подойти, извиниться и рассказать ему правду.
        Честно говоря, у меня и сейчас нет уверенности, что я стою не перед дверью в пустые комнаты. Он уже мог уехать. И я бы его даже поняла. Обиделась на него и себя, но поняла бы. Мальчик впечатлительный, самооценка в минусе, может, даже на свидания никогда не ходил, первый раз девушку за руку взял… И не от большой любви, нет, просто на безрыбье и лягушка красавица, я же все понимаю. Но мне-то что было делать? Превращаться при нем? Здравствуй, моя большая и чистая любовь, быстренько воспылай ко мне неземной страстью, целуй крепко, и тогда я, такая вот красавица, с тобой навеки останусь. Дескать, глянь на демоверсию своего «долго и счастливо».
        За окнами коридора, в саду, просыпаются птицы. Из-за горизонта робко выглядывает первый солнечный луч. Сумрак тут же бледнеет, а небо окрашивается в сине-золотой. Какое-то время я завороженно наблюдаю (а ведь когда-то, в детстве, я ненавидела рассветы), потом последний раз делаю неубедительную попытку постучать… И иду в сад. Если Дамиан еще не сбежал, значит, он спит, а раз он спит, то до завтрака не проснется. Какой нормальный парень сбегает, не позавтракав?
        Вот тогда-то я его и поймаю.
        В саду приятно прохладно и сыро от росы. Иду куда глаза глядят, пытаюсь сочинить извинительную речь - получается какой-то бред. А варианта ведь всего два: подставить сестру (которая уже подставила меня) и рассказать правду или вспомнить, что семья - «наше все», и держать рот на замке. Оба варианта меня не устраивают, а других, кажется, нет.
        Свернув к ручью и незаметно для себя сойдя с дорожки, я проваливаюсь по колено в высокую траву. Роса вокруг сияет, как волшебные самоцветы - на синих колокольчиках, на белой кашке и желтой лимоннице. Мои штаны-шаровары тут же становятся по колено мокрыми - с травы вокруг себя я росу уже смахнула. Ну и ладно. Не холодно, а когда в дом вернусь, переоденусь.
        Пробираюсь к ручью, старательно обходя крапиву. Колокольчики сменяют белые малютки-цветы с вязким запахом, напоминающим ваниль. Где-то среди деревьев заливается жаворонок, да так красиво, что я заслушиваюсь и поздно замечаю у ручья, среди цветов, Дамиана.
        Кажется, он спит - по крайней мере, глаза у него закрыты, и он лежит на спине расслабленно, а лицо у него такое мирное и спокойное… Как и в первый раз, я не могу отвести от него глаз. Сначала от лица, а потом от правой руки. Воспоминание, как мне было хорошо, щекуче-нежно (бабочки в животе?) и спокойно, когда он держал меня за руку, настойчиво лезет в голову и не дает поддаться первому порыву - незаметно развернуться и уйти.
        Вместо этого я тихонечко подхожу к нему и ложусь рядом. Он спит и ничего не узнает. И неизвестно, вдруг это последний раз, когда я могу быть с ним рядом? Но даже если нет, когда-нибудь этот последний раз наступит - так хоть будет что вспомнить.
        Закрыв глаза, я нахожу его руку. Почему это так приятно? Всего лишь держать его за руку…
        И слушаю переливы жаворонка в унисон ручью. Так мирно и хорошо… Главное, не заснуть самой и уйти до того, как Дамиан проснется. Но эти пару минут можно же представить, что все отлично. Что я красива, что я лежу рядом с парнем, который сам предложил мне встречаться (а не папа постарался или я попросила). Что мы любим друг друга… Что в сказке (ведь мы же в сказке!) для лягушки, которая наконец-то встретила своего принца, может быть «долго и счастливо»…
        Мечтай, лягушка, мечтай. Ты же прекрасно знаешь, что даже в сказках принцы клянутся в вечной любви принцессам, а не… Не.
        В общем, хватит, пойду лучше в беседке посижу. А то еще расплачусь, потом с Дамианом объясниться не смогу. Он, конечно, все равно уедет - и сделает мне больно. Нельзя, никому нельзя позволять делать мне больно!
        Зачем я вообще все это допустила? Раньше была одна и особо не жаловалась! От парней одни проблемы, говорила же мне сестра, а у нее опыта в этом больше…
        Я открываю глаза и собираюсь убрать руку, но в этот момент Дамиан сам крепко сжимает мои пальцы. Я замираю, потом поворачиваю голову. Он проснулся?
        Дамиан улыбается.
        - Ты снишься мне?
        - В кошмаре? - квакаю я в ответ, но, вместо того чтобы отшатнуться (можно с криком, подойдет для ситуации), Дамиан только шире улыбается.
        - Точно, снишься.
        Я со вздохом расслабляюсь. Еще пять минут передышки. Дамиан еще как следует не проснулся, ему наверняка привиделась кто-то вроде Роз, и если представить, что он на самом деле сжимает мою руку, а не воображаемой красавицы…
        - Почему ты вчера убежала?
        - Прости, это ты меня спрашиваешь? - осторожно уточняю я. - Или…
        Он открывает глаза, переворачивается на бок, опираясь на локоть, но при этом все еще держит меня за руку.
        - Тут есть кто-то еще?
        Я моргаю и, наверное, краснею. Какой оттенок, интересно, дает бледно-зеленый с бледно-красным? Наверняка уродливый.
        - Нет, я просто решила, что ты разговариваешь с… кто там тебе снится? Наверное, какая-нибудь красавица вроде моей сестры… - Ой!
        - У тебя есть сестра? - хмурится Дамиан.
        - Да-а-а, - мямлю я, - ты же знаешь, моя мама фея, а феи, они, ну…
        Слава богу, эту тему дальше мы не развиваем. А то даже не знаю, как бы я объясняла на этот раз, почему друзья и конкретно Дамиан должны звать меня Виолой, а для остальных я Розалинда…
        Дамиан коротко улыбается.
        - Ясно. Так почему ты сбежала?
        Я кусаю губу и молчу, пытаясь собраться с мыслями. Мысли кричат, что экспромт и импровизация спасут мир, включая меня. И что лучше сказать правду, потому что тайное все равно станет явным.
        Станет, не спорю. Но как-нибудь потом.
        Дамиан тем временем вздыхает, и его улыбка становится грустной.
        - На самом деле я знаю, принцесса. - «Принцессу» он так выделяет голосом, что я отвлекаюсь от душевных метаний и понимаю: Дамиан снова подумал что-то не то. - Можешь не объяснять. Он бросает на меня быстрый взгляд и отпускает руку. - Я тебя смущаю. Конечно, смущаю… Не знаю, какой ты хотела дружбы, но все это получается слишком… двусмысленно… Я-то думал, что смогу держать себя в руках.
        Боже мой, да что он несет?!
        - А я не могу, - заключает Дамиан. - Поэтому мне лучше уехать. - И пытается встать.
        Теперь уже я хватаю его за руку и заставляю сесть обратно.
        - Я тебе уеду!
        - Принцесса…
        - Виола! Да выучи ты мое имя, наконец! Как, ну как в тебя влезает вся эта дребедень про брачные игры гоблинов с эльфами и классификация демонов по десятку категорий, но ты не можешь запомнить мое имя? Оно же простое. Как фиалка. Знаешь, такой фиолетовый цветок? Душистый. Маленький, - что-то я заговариваюсь. Это от злости. У меня тут душевные метания, а этот идиот уезжать собрался! - Ты все сказал?
        Дамиан ошеломленно смотрит в ответ. Ладно, молчание - знак согласия, да?
        - Короче, я ничего не поняла, но теперь ты слушаешь меня. В общем… - Я тоже сажусь и собираюсь с духом. Собираюсь с духом, собираюсь с духом, собираюсь… уф! - В общем, я дико комплексую по поводу того, что ты такой красивый, а я такая уродина. Понял?
        Судя по его взгляду - не очень…
        Ладно. Берем быка за рога, в смысле объясняем просто и доступно, чтобы даже до иномирных принцев дошло.
        - Дамиан. - Я ловлю его взгляд. - Ты мне нравишься. Ты мне очень-очень нравишься.
        - Я? - тихо повторяет он.
        Дикий он и тупеет в моменты, когда я хочу, чтобы читал мои мысли и не пришлось бы все это говорить. И за что он мне нравится, а?
        Меня так и подмывает сказать: «Уже нет», но я продолжаю. Волевое усилие…
        - Да. Ты. Очень. Но я все-таки смотрю иногда в зеркало и понимаю, что с такой, - я указываю на свое лицо, - такой мне ловить нечего. И это грустно. Но ты не думай, я переживу. И еще не думай, что… Я научилась смотреть на тебя и не засматриваться. Я даже разговаривать с тобой и не глупеть научилась. Так что, как видишь, я обучаема. Но когда наши отношения переходят на новый уровень, мне нужно время, чтобы освоиться и привыкнуть… В общем, подводя итог: я очень хочу остаться твоим другом, но если ты уедешь, моя гордость будет задета и я за тобой не побегу. Так что ты подумай: уезжать или нет. Вот.
        М-да, какой-то куцый экспромт у меня получился. Импровизация… никогда не была моей сильной стороной. Очевидно, и сейчас не стала. Ну, зато я ему не солгала. И это… лучше же не лгать в отношениях? Папа всегда так говорит. Он моей маме тоже сказал: «Не можешь хранить мне верность - катись в свой мир на все четыре стороны». Правда? Правда. Мама сказала: «Отлично». И больше папа ее не видел. Тоже правда. А какая была любовь, какие страсти кипели…
        - Ладно, - я встаю, смахиваю с туники росу. Бесполезно, я уже вся мокрая. - Ты пока думай, а я пошла завтракать.
        Потому что даже душевные метания не должны перебивать аппетит. Сон и правильная еда - залог хорошего здоровья. Я давно решила, что если уж меня прокляли, то никаким болезням я шанса не дам - потому что это несправедливо, быть еще и больной вдобавок к проклятью. Правильно? Так что питаюсь я хорошо и сплю по возможности много. Вот.
        Я успеваю повернуться и взглядом найти тропинку, которую протоптала, пока шла сюда, когда Дамиан тихо и как-то напряженно зовет:
        - Виола.
        Оборачиваюсь, а сама молюсь про себя: только не до завтрака, давай ты уйдешь после, а не до завтрака, иначе у меня кусок в горло не полезет! Лучше я пропущу сегодня обед (потому что буду в расстроенных чувствах). Но если еще и завтрак - то здоровому образу жизни можно только помахать на прощание. Так что давай ты сейчас просто помолчишь и… Просто молчи!
        Но все это я говорю про себя, а вслух не получается - от волнения и… удивления. Дамиан ведет себя странно: он не встает, он как-то плавно, изящно становится на одно колено, преклоняет передо мной голову и так же напряженно начинает:
        - Принцесса, я вручаю вам мою жизнь, мое волшебство и мой меч, - он на мгновение сбивается, наверное, понимает, что меча у него с собой сейчас нет. - Я клянусь защищать вас, оберегать вас и исполнять любой ваш приказ. Я клянусь быть с вами, пока вы не скажете мне уйти…
        Угу. И в горе, и в радости… Что он делает?!
        - Примете ли вы мою клятву? - Поднимает голову и смотрит на меня так, что я понимаю: если сейчас скажу «нет» или задам хоть один из сотни крутящихся в голове вопросов, он… очень обидится, в общем.
        - Д-Да.
        Дамиан с серьезным видом кивает, потом берет мою руку, целует. И встает, тоже отряхивая росу и травинки с коленей.
        Я терпеливо (и правда терпеливо, потому что мне очень любопытно и даже немного страшно, а еще очень и очень приятно, и я не знаю, как все это во мне сочетается) дожидаюсь, пока он выпрямится.
        - А теперь объясняй, что это было. Доступно, пожалуйста. - Чтобы даже иномирянка поняла.
        - Я поклялся вам в верности, - хмурится Дамиан, не глядя на меня.
        - Еще доступней.
        Дамиан поднимает на меня удивленный взгляд.
        - Вы…
        - Ты.
        - Принцесса, я не могу, я вам поклялся, я должен обращаться к вам почтительно…
        Сейчас я его убью!
        - Ты это специально?! Что, мне без этого с тобой общаться было легко? Ты еще и… поклялся, теперь давай скажи, что будешь вести себя, как… как Габриэль? За что ты меня так не любишь?!
        Дамиан потрясенно смотрит на меня. Моргает. Снова смотрит. И внезапно начинает смеяться:
        - Виола… Ну… Ну какая разница, как ты выглядишь! - говорит он вдруг. - Главное же не это, главное - какая ты.
        - А какая я?
        - Ты самая потрясающая девушка на свете, - просто отвечает он, и, хоть комплимент получается, мягко говоря, банальный, я почему-то верю, что он имел в виду именно то, что сказал. Каждое слово. - Пусть ты ведешь себя… очень странно, - продолжает Дамиан. Ха, да кто бы говорил! Это он ведет себя странно. Постоянно. - Пусть ты отчего-то не знаешь и не понимаешь то, что для остальных очевидно… Я уверен, что такой, как ты, я никогда больше не встречу. Поэтому спасибо, что приняла мою клятву.
        - И… что она означала? - осторожно интересуюсь я. Видимо, я должна это знать - Роз бы знала. Может, любая, которая родилась и выросла в этом мире, знала бы?
        Дамиан улыбается.
        - Она означает, что, когда ты выйдешь замуж за Ромиона, братцу придется терпеть меня рядом с тобой… Пока ты меня не отошлешь. А если вдруг случится чудо, и ваша помолвка будет расторгнута, и ты уедешь, я отправлюсь за тобой.
        За мной - в мой мир? М-да, это я поспешила согласиться. Надо было ему сначала все рассказать! А теперь, я полагаю, уже поздно? Или нет?
        А-а-а, мне срочно нужна Роз! Она бы объяснила все, что касается бастардов, их клятв, принцев и помолвок.
        - Не бойся, принцесса, - Дамиан замечает мое замешательство. - Ты всегда можешь меня прогнать. И я пойму. Я и сейчас понимаю, что…
        - Ох, да какая разница, какой у тебя титул и кто твои родители! - не выдерживаю я. - Дамиан, это такая глупость!
        - Только для тебя, - спокойно замечает он.
        Я машу рукой. Все, с меня хватит признаний.
        - Пойдем завтракать. - И выбираюсь из зарослей. Полагаю, так же грациозно, как слон. Дамиан дурачок, хоть и милый, но я бы на его месте уже бежала от меня подальше. Что он будет делать, если я в него по-настоящему влюблюсь? В смысле и правда навсегда? Бедняге вряд ли понравится, если у него под боком постоянно будет лягушка, которая еще и ведет себя странно (он сам сказал только что). Хм, а получается, теперь он должен быть у меня под боком, он же поклялся… Интересно, нормально будет, если я спрошу о подробностях этой клятвы у Габриэля? Пока Роз где-то актерствует. Актриса, чтоб ее! Тут я играю - Большой театр отдыхает!
        Что теперь делать-то?
        - Виола? - подливает масла в огонь Дамиан. - Скажи, ты мне не лжешь?
        Оборачиваюсь.
        - Что?
        - Просто… - Он прямо смотрит на меня. - Ты знай, что даже если… Даже если ты мне лжешь, ты все равно…
        - Самая потрясающая девушка на свете? - улыбаюсь я.
        Дамиан немного скованно кивает.
        - Да.
        - Ну тогда какая разница? - преувеличенно воодушевленно восклицаю я. - Пойдем, наконец, завтракать, я голодная как волк. Сейчас тебя съем.
        Конечно же, мне приходится снова приложить массу усилий, чтобы Дамиан перестал вести себя как на светском рауте. Пусть ради этого он рассказывает мне массу всего бесполезного про праздник цветущего папоротника. Я даже про демонов готова повторно слушать. Просто мне действительно хорошо, когда он рядом. Может быть, я уже влюбилась? По-настоящему? Навсегда? Мне же становится горько, когда моя камеристка, красавица хоть куда, вбегая в столовую, восклицает, глядя на меня: «Ах, какой ужас! Сейчас, госпожа, я вас причешу!» - а сама строит Дамиану глазки.
        А Дамиан смотрит на меня - да-а-а, только на меня-а-а-а - и смеется. Потом говорит, что я забавные рожицы корчу. Специально для него я корчу еще. И тоже что-то рассказываю, что-то смешное, пусть только смотрит на меня, меня одну…
        И такой прекрасный выходной совершенно невежливым образом разбивает сначала письмо из дворца, а затем и посланник от Ромиона.
        Из дворца пишет будущая свекровь. «Зови меня мамой, дорогая!» Письмо задушевное во всех смыслах (потому что надушено оно тоже очень сильно, у меня даже в носу свербит) и написано в довольно неформальном стиле. Королева Изабелла приглашает меня на маленький семейный обед в честь праздника. Судя по тому, что похожее письмо получает и Дамиан, королева собирает всех близких родственников. И она тоже против предрассудков. Чему Дамиан почему-то совершенно не рад.
        И если я мгновенно озадачиваюсь одним вопросом: что надеть? И, чуть позже, вторым: как себя вести? То Дамиан только кривится, будто проглотил лимон, вздыхает, смотрит на меня и кривится еще сильнее.
        Неужели он тоже представил меня в праздничном платье Розалинды?
        Кажется, нет: Дамиан просит подать воды, потом из кармана выгребает целую аптечку флакончиков и бутыльков, быстренько что-то смешивает (вода вскипает) и протягивает мне.
        Я задумчиво смотрю на газированную, исходящую паром, фиолетовую воду.
        - Это такой изящный повод остаться дома?
        - Дома мы точно не останемся, - уныло сообщает Дамиан. - Королева прикажет привезти нас, даже если мы будем лежать при смерти. Нет, Виола, это комплексное противоядие.
        Как у них все серьезно.
        - Да? А может, я его потом выпью, когда отравлюсь? - Мне очень не хочется это глотать. Оно даже пахнет отвратительно!
        - Потом будет поздно, - Дамиан берет бокал и, не моргнув глазом, выпивает половину.
        - И часто вы его пьете? - фыркаю я, пытаясь оттянуть момент дегустации.
        - Каждый раз, когда едем во дворец, - обнадеживает Дамиан. - И это только комплексное противоядие. Например, Ромион уже наверняка выпил не только комплексное, но и с десяток дополнительных - на всякий случай.
        Или у них паранойя, или мачеха-королева нереально злая. Меня-то ей зачем травить?
        Пью зелье. Со второго раза мне даже удается его проглотить. Если козленочком не стану, то это будет большим чудом!
        Ромион с посланником передает сообщение, что через полчаса он подъедет к моему дому и мы вместе прибудем во дворец. По-семейному.
        - У твоего брата странное чувство юмора, - читая это «по-семейному», говорю я.
        - Это не чувство юмора, это банальная необходимость, - объясняет Дамиан. - При нас, а особенно при тебе, королева его убить не посмеет, один же он рискует случайно заблудиться во дворце, набрести на маленькую комнатку с большой корзиной яблок и одним из этих яблок отравиться. По крайней мере, в прошлом году, когда ее величество устраивала похожий обед, так почти и случилось. К сожалению, в ту же комнатку - тоже совершенно случайно - забрел и я. И у меня совершенно случайно оказалось противоядие.
        - У вас… очень странная семья, - только и могу сказать я в ответ.
        Дамиан усмехается.
        - Не то слово.
        Ровно через полчаса к парадному входу подъезжает карета. Ромион меня поприветствовать не выходит (хотя должен - по правилам этикета). А когда Дамиан галантно подает мне руку и помогает забраться внутрь, принц смотрит на нас так красноречиво неодобряюще, что хочется показать ему язык. Но я замечаю, какой он, бедняга, бледный (после десяти-то дополнительных противоядий), и просто молча сажусь напротив. Рядом, тоже молча, устраивается Дамиан.
        Потом карета трогается, и братья очень старательно начинают не смотреть друг на друга. Это забавно, потому что если Дамиан еще может бросить взгляд в моем направлении, то есть в окно, то Ромион пытается не смотреть и на меня. Так что глаза ему, бедняге, деть некуда.
        - Может, мне кто-нибудь подробнее расскажет про эту вашу сумасшедшую мачеху? - не выдерживаю я. - Что от нее ждать-то?
        Дамиан молчит - наверное, соблюдает субординацию, - поэтому после короткой паузы отвечает мне Ромион.
        - Она не сумасшедшая. Она опасно помешанная. А ждать, - он делает мрачную паузу, - смерти. Надеюсь, ты додумался дать ей противоядие? - ядовито интересуется он у Дамиана.
        - Конечно, - так же ядовито отзывается тот.
        - Замечательно.
        И снова убийственная тишина.
        - Мальчики, ну объясните мне, глупой, что она может сделать? - уже не надеясь на нормальный ответ, все-таки прошу я. - Это же обычный семейный обед.
        - Угу, - тут же отзывается Ромион, у которого сегодня меланхоличное настроение. - А мы совершенно обычная семья. Ты, радость моя, только не удивляйся, если королева тебе своего сына посватает.
        - Радость? - выдыхаю я. - Сына?
        - Это я тренируюсь, - с видом мученика перед смертью объясняет Ромион. - Я же должен показать, что безумно хочу стать твоим мужем. А насчет моего второго брата - не волнуйся, он замечательный мальчик… трех лет. Но ты его сразу же полюбишь, страстно и надолго. Королева удивительно хорошо готовит приворотные зелья.
        Я выглядываю из окна, машинально продумывая: если выпрыгну из кареты, сильно ли расшибусь, и оно того стоит?
        - Прекрати, Ромион, - подает наконец голос Дамиан. - Ты ее пугаешь. Виола, не бойся, тебе совершенно ничего не угрожает. В моем комплексном противоядии было средство от приворотного зелья.
        - Виола? - переспрашивает Ромион, впервые выказывая хоть какое-то чувство кроме презрения и недовольства.
        - Для тебя - Розалинда, - тут же отзываюсь я, и разговор замирает - как раз до дворца.
        Дворец, кстати, как дворец - ничего особенного. У Розалинды такой же. Тоже лебеди с павлинами, мраморные лестницы, стража навытяжку и флаги реют на ветру. Правда, здесь они синие, а не розовые.
        Ромион преображается, стоит ему выйти из кареты. Роз, у тебя большая конкуренция на актерском поприще. Во-первых, я. Но я и в подметки не гожусь сиернскому принцу. Он мне так искренне улыбается, что я начинаю верить в его громадные ко мне любовь и уважение.
        Мы идем под руку мимо строя слуг и придворных… Помните, есть во втором «Шреке» такая сцена, где молодые приезжают знакомиться с родителями? Они выходят из кареты, тоже под руку, а двор видит двух огров (в моем случае - одну лягушку и худенького, тоненького принца), и наступает смертельная, изумленная тишина. По законам жанра где-то в этой тишине плачет ребенок (у нас это кот; он застрял среди ветвей подъездной аллеи и орет на одной ноге).
        Ромион радостно улыбается. Дамиан с Габриэлем идут позади, а я озираюсь, ловлю недоуменные и даже возмущенные взгляды и ищу среди всего этого разнообразия шелков, бархата и драгоценностей королеву. Она должна быть в короне, да?
        - Улыбайся, - сквозь зубы шипит мне Ромион.
        - Милый, - спокойно отвечаю я, - если я улыбнусь, здесь половина дам упадет в обморок. Так что давай ты будешь улыбаться за двоих?
        И Ромион улыбается. Мы медленно взбираемся по мраморной лестнице, застеленной красным ковром. Попутно я слышу, как кто-то из дам обсуждает мой наряд. Штаны?! В ромашку? О, бедный принц!
        Бедный принц напряженно улыбается и заводит меня в холл, блещущий доспехами у каждой из шести дверей. Мы идем к третьей слева, и мне безумно хочется поднять забрало у ближайшего рыцаря. Интересно, доспехи пустые?
        - Розалинда, умоляю! Сделай вид, что ты счастлива! - шепотом просит Ромион, когда мы оказываемся на красивой веранде, увитой гирляндами цветов и с круглым столом посредине. На столе сверкает стеклянным бочком кувшин с пурпурным соком и поблескивают четыре фарфоровые чашечки.
        - А я уже. В смысле счастлива, - откликаюсь я, подмигивая правому доспеху у входа.
        На мгновение у Ромиона становится такой вид, будто он уже взошел на эшафот. Но потом принц снова принимается усиленно улыбаться, а я слышу:
        - О, вы уже приехали? Прекрасно, я как раз приготовила мой фирменный яблочный пирог. Твой любимый, Ромион, дорогой!
        Дорогой Ромион нервно сглатывает.
        А я смотрю на королеву… Нормальная. В смысле, если послушать Ромиона с Дамианом, это должно быть что-то вроде Малефисенты и королевы из «Белоснежки» в одном лице (хотя лица у них и так, кажется, одинаковые). То есть высокая, надменная и злая каждой черточкой ведьма. Королева Изабелла совсем не такая. Она маленькая, то есть миниатюрная - ростом с меня, если не ниже. И очень красивая. Не как Роз, не слащаво. А как… море на рассвете. Море же свободное и тоже опасное. И королева Изабелла такая же: в ней ни надменности, ни высокомерия. И нет презрения, когда она смотрит на меня. Только любопытство. Да, она красива: черные (не темные, а именно черные) волосы до пола, зеленые глаза, длинные ресницы и изящные, точеные черты лица. Тоненькая фигурка девочки - а она ведь старше меня? А кажется ровесницей. И да, взгляд… Любопытство, помноженное на сочувствие. Потаенное сочувствие - она тоже знает, что я не люблю показной жалости («Ах, девочка, как же тебя угораздило такой родиться?»). Она словно читает меня - легко и непринужденно, и это нормально. Это совершенно нормально - я в недоумении, почему Ромион
улыбается ей фальшиво, а руку мою сжимает так крепко. А когда мы садимся и я первая тянусь за пирогом, шепчет: «Не ешь!»
        Ромион - дурак, он ничего не понимает. Но Дамиан, он-то почему убирает мое блюдце? И почему оба брата смотрят на королеву, как на опасное насекомое? Она же такая милая, такая красивая и очаровательная, такая… родная.
        Мне представляют маленького Томми. Малыш похож на мать, тоже безумно милый и красивый. Когда вырастет, будет ярким сердцеедом. Я смеюсь вместе с ним и уже начинаю тосковать, когда он уходит… А тоску надо запивать, так папа говорит. Королева смеется и подливает мне сока, от которого хочется спать и голова становится пустой, как после третьей рюмки ликера. Я обмякаю в кресле - был бы салат, наверное, упала бы в него лицом. И пытаюсь заснуть. Все хорошо. Все так хорошо, как и должно быть.
        И смех прекрасной королевы…
        Тем временем семейный обед продолжается. Смеющаяся королева интересуется у Ромиона, нравится ли ему невеста. Ромион заверяет мачеху: нравится, он влюблен, буквально с первого взгляда. «Что же ты ее не поцелуешь?» - смеется королева. Ромион бледнеет и говорит, что не смеет: до свадьбы - ни-ни.
        У Дамиана спрашивают, как там демоны? Тут же выясняется, что королева знает про анималия, который Дамиана чуть не съел. Ах, какой кошмар, какой ужас…
        Я пьяно улыбаюсь. Жалостливая королева…
        Потом ее величество изволит поделиться своими мыслями по поводу летнего фестиваля. Ну, разумеется, бал. Что еще? Турнир? Да, пожалуй. Розалинда, ты любишь турниры?
        Я хочу сказать, что не люблю и не умею прясть и у меня нет ленты для Дамиана, то есть Ромиона, то есть… Но я могу только, улыбаясь, кивнуть. Да, все-все, лишь бы королева смеялась.
        Она и смеется.
        Потом вслух думает, что еще можно было бы провести во время праздника? Может быть…
        Ромион довольно тихо вспоминает, что раньше во время цветочного фестиваля проводили конкурсы красоты. Восхищались женщинами, а особенно самой красивой из них, которую сами же и выбирали…
        После этого за столом наступает затишье - только я смеюсь. Какой смешной обычай, какой смешной праздник, какое все смешное!
        - Зачем выбирать первую красавицу? - изгибает бровь королева, глядя на Ромиона. - Разве не очевидно, что нет никого краше меня?
        И снова тишина. Только я хихикаю. Ой, ну это же так смешно! Особенно когда Дамиан вдруг бросает на Ромиона предостерегающий взгляд, а принц витиевато рассказывает, что королева, конечно, красива, но обычай…
        На какое-то малюсенькое мгновение черты королевы так искажаются от злости, что теряют всю красоту. Я вздрагиваю, но мгновение проходит, и все снова мило, смешно и замечательно.
        Улыбаясь, королева щелкает пальцами, и перед ней возникает зеркало, наверное, волшебное, потому что не может же оно просто так висеть… И светиться… И говорить…
        Королева, поглядывая на Ромиона, интересуется, она ли всех краше на этой земле?

«Ой, пародия на „Белоснежку“!» - улыбаюсь я, но ничего не говорю. Я не могу говорить, только улыбаться и тихо посмеиваться…
        Зеркало мигает. И тут же сообщает, что да, королева хороша собой, но другая затмила ее красой. Королева меняется в лице - паника и ужас. И с паникой и ужасом в голосе она спрашивает, кто эта другая?
        И зеркало показывает. Меня.
        Причем меня днем - что намного смешнее, чем покажи оно меня ночью. Безумно «прекрасная» лягушка вращается вместе с зеркалом и улыбается - тоже безумно «прекрасно».
        Я смеюсь. И не понимаю, почему не смеются остальные? Почему Ромион так вцепился в подлокотники. Почему Дамиан стоит рядом с таким видом, будто меня надо защищать? Кстати, а где Габриэль?
        - Сломалось, - спустя паузу говорит королева. И ловит падающее зеркало. - Точно, сломалось.
        И в доказательство грохает его об пол.
        Я пытаюсь сказать ей, что бить зеркала - к неудаче, но получается один только смех.
        - Ну никто же не назовет ее красивой! - беспомощно восклицает королева, глядя на меня.
        Я киваю. Нет, никто. Я, дневная, красива? Да это же смешно!
        Ромион делает попытку уйти. Дескать, спасибо вам за обед, пирог очень вкусный (вкусный? Он же ни кусочка не попробовал - а зря!), но что-то мы засиделись, не пора ли нам…
        Королева поворачивается к нему, и всю ее напускную беззаботность будто рукой снимает. Особенно когда Ромион серьезно говорит, что раз мы с ним (мы с ним?) так любим друг друга (любим?!), то почему бы не сыграть свадьбу пораньше? Например, завтра.
        Королева снова улыбается, но совсем не радостно.
        - Завтра? Не успеешь! - и вдруг бросает на стол какую-то не то подвеску, не то склянку. Не знаю, да и неважно - оно тут же разбивается, и в комнате наступает не просто гнетущая тишина… Это мрак, только почему-то невидимый. Как будто бывает невидимый мрак! Но, очевидно, бывает, потому что он крадется к бледному, сжавшемуся Ромиону - не тень, не туман. Просто ощущение. Зато очень яркое: опасность, зло.
        А королева вдруг встает, разводит руки и торжественно объявляет, что когда Ромиону минет семнадцать, он уколет руку веретеном и навсегда заснет мертвым сном.
        Проклятие окутывает принца, Ромион в отчаянии закрывает глаза, тут же открывает и пусто, как смертник, смотрит на счастливую королеву, которая смеется: не бывать тебе королем!
        Мне тоже смешно: не так же в «Спящей красавице» все было! И заснуть должна принцесса, а не принц. И не навсегда, а…
        - Пока не разбудит тебя поцелуй настоящей любви! - вырывается у меня, и королева замирает с улыбкой на губах, а нити проклятья гнутся и окрашиваются в розовый - под цвет любви. И уже нет гнетущего ощущения смерти, потому что сон - это же совсем не смерть…
        - Фея! - выдыхает вдруг королева, и ее руки дрожат. - Звезды, фея!
        А Ромион поднимает голову, и на мгновение в его глазах такая благодарность, как будто я его от смерти спасла, как минимум.
        - Я не фея, - улыбаюсь я королеве. - Это моя мама - фея, а я человек…
        Но королева безутешна.
        - Я так долго готовила это проклятие! Как ты могла все испортить?! - обиженно кричит она, ломая руки.
        - Простите, - покаянно говорю я.
        А потом как-то вдруг оказываюсь на руках у Дамиана и вовсе не на веранде, а в коридоре. И Ромион шагает рядом… Где Габриэль?
        Потом стучат колеса… Мы в карете, и недовольный - вечно чем-то недовольный! - Ромион кого-то отчитывает:
        - …Наелась отравленного пирога, напилась мачехиного сока! Ты что, не рассказал ей про знаменитые королевины яблочки, которыми она уже отравила всех красавиц в королевстве?
        - Прекрати на нее кричать! - тоже зло отзывается Дамиан. - Она тебе жизнь только что спасла!
        Да? Когда?
        - Какая ей разница, ты только посмотри на нее, - но голос принца смягчается. - Что ты смешал в своем противоядии? Сонницу?
        Дамиан что-то бурчит в ответ. Ромион хмыкает.
        - А объясни-ка мне, братец, почему вся столица в курсе, что ты с моей невестой провел ночь?
        Чего?!
        - У тебя всегда были странные вкусы, - продолжает Ромион. - Но, допустим, ты разглядел в ней золотое сердце. Но почему в ее доме? Не мог тихо и незаметно, чтобы без разговоров и грязных слухов?
        Возня, вспышка - я с трудом поворачиваю голову. Дамиан сидит рядом, сжимая кулаки.
        - Если ты и дальше будешь говорить о ней в таком тоне, я выкину тебя из кареты, братец, и твои амулеты меня не остановят!
        Какое-то время братья сверлят друг друга взглядами. Потом Ромион почти миролюбиво говорит:
        - Ты всегда у меня все забирал, но в этот раз, Дами, ты замахнулся. У тебя сердце есть? Вскружил девочке голову - что ты ей наплел? Что жить без нее не можешь? Что она прекрасна? А что потом? Она же все равно станет моей королевой.
        - Это если ты не заснешь навсегда. Мертвым сном, - добавляет Дамиан таким тоном, что ясно: он очень надеется, что Ромион заснет. Навсегда. Мертвым сном.
        Ромион в ответ смотрит на меня.
        - Тебе ее не жаль? Хотя бы чуть-чуть?
        - Ты идиот, Роми, - дрожащим от злости голосом сообщает ему Дамиан. - Я всегда у тебя все забираю? Это ты заберешь единственную девушку, которая во мне человека увидела!
        Ромион громко фыркает.
        - Ну-ну, братец, при мне-то представление зачем устраивать? А она, - он бросает на меня короткий взгляд, - все равно все забудет.
        Дамиан аккуратно обнимает меня и усаживает удобнее. Я кладу голову ему на плечо и пытаюсь играть его золотистыми кудрями. Дамиан позволяет. Ромион смотрит на все это с такой иронией, что мне тоже снова делается смешно.
        - Ну ты скажи еще, что любишь ее.
        - Да, люблю! - и с такой неподдельной искренностью это звучит, что я не выдерживаю и покатываюсь со смеху. Он? Меня? Какая смешная шутка!
        И мне невдомек, почему Дамиан, обнимая меня, прячет взгляд, и в этом взгляде - боль. И почему Ромион неожиданно смотрит на нас с таким удивлением. И грустью.
        Глава 7,
        в которой я сбегаю с бала и узнаю своего жениха с неожиданной стороны
        Следующим утром я долго и не очень успешно пытаюсь сначала проснуться, потом встать и при этом не выглядеть как лягушка с похмелья. Моя камеристка, которая должна помогать, все только усложняет. Она крутится вокруг меня, как пропеллер, и то и дело восклицает что-то о каких-то принцах. Какие принцы - мне плохо!
        - Выпейте, ваше высочество, - когда я в очередной раз спотыкаюсь на ровном месте в попытке дойти до ванной, говорит Габриэль и протягивает мне бокал с чем-то зеленым и дурно пахнущим. Меня чудом не выворачивает от одного только вида этого зелья, но пить хочется безумно, и я пью.
        - Габи… что вчера было? - Я помню красивую королеву. И безумно вкусный яблочный пирог. Все.
        - Вы отравились, ваше высочество, - невозмутимо отвечает Габриэль, глядя, как я залезаю в ванну прямо в сорочке. Вода! М-м-м! - И, кажется, умерли. Но я не уверен.
        - Серьезно? - Я вытягиваю руку и внимательно осматриваю каждую перепонку. - То есть я уже зомби?
        - Ваше высочество?
        - Габриэль, я не чувствую себя восставшим мертвецом. Скажи, это ты так пошутил?
        Рыцарь пару мгновений молчит. Все это время я пытаюсь утопиться в ванне, но когда ты лягушка, это сложно.
        - Да, ваше высочество. Но с вашей стороны было неосмотрительно есть столько яблочного пирога. Видите ли, все яблоки королевства поставляет на рынок ее величество…
        Через пять минут я узнаю, что крупнейший яблочный монополист Сиерны - королева Изабелла помешана на своей красоте и, когда взошла на престол, на всякий случай радушно накормила своими яблоками всех красавиц королевства, которые могли составить ей конкуренцию. А когда красавицы кончились, а яблоки еще нет, королева стала угощать ими всех, кто ей хоть чем-то не угодил - от нерадивых слуг до отставных фаворитов. В Сиерне даже выражение появилось: «Получи яблочко на обед». Синоним скоропостижной смерти.
        - Поэтому яблоки здесь никто уже три года старается не есть, - заключает Габриэль. - И я не шучу, ваше высочество. Вчера принц, ваш жених, когда привез вас без сознания, до самого вечера колдовал над вами, чтобы вы не заснули навсегда.

«Мертвым сном»… Что-то мне это напоминает. Не вспомню только что…
        - Габриэль, надеюсь, он не увидел меня после… заката, - говорю я, а у самой внутри все переворачивается. Потому что наверняка увидел - и мне что, опять мучительно импровизировать? А Дамиан…
        - Нет, ваше высочество, - прерывает мои мучения Габриэль. - До заката он успел закончить. И оставил вас, чтобы вы могли спокойно выспаться и восстановить силы.
        Какой у меня жених благородный, прямо настоящий принц!
        - То есть он не видел, как я превращаюсь? - на всякий случай уточняю я.
        - Нет, ваше высочество.
        Я медленно выдыхаю. Габриэль смотрит на меня с обычной невозмутимостью, но сквозь нее проглядывает нечто…
        - Что?
        - Ничего, принцесса. Ваш жених и его брат ждут вас внизу через полчаса, за завтраком.
        На завтрак - так будет правильнее. Представляю, как между этими двумя - Ромионом и Дамианом - сейчас искрит. Наверняка они вдвоем меня привезли и спасали, а если еще и вынуждены были провести ночь в моем доме - под одной крышей, - странно, что дом еще цел…
        - И вам лучше поторопиться, ваше высочество, - как будто читает мои мысли Габриэль, - потому что если ночью, пока вы спали, я еще смог убедить Дамиана не рисовать магическую схему у комнаты, где отдыхал его брат, то, насколько я знаю, его высочество все равно проснулся сегодня утром в центре пентаграммы в окружении свечей. Хорошо, что Дамиан не успел вызвать демона…
        - Так это они тут все утро так шумели? - Я вспоминаю странный гул, под который пару раз проснулась на рассвете, и мне становится смешно.
        - Да, ваше высочество, - серьезно кивает Габриэль. - Поэтому, если вы не поторопитесь, ваш новый друг принесет от скуки за завтраком в жертву, например, гуся вместо принца. А его высочество уже приказал привезти из его дома скрипку, - звучит это как «его высочество уже вызвал из дома свою атомную бомбу».
        - Ясно. Спасибо, Габриэль. За все. Я поспешу.
        Рыцарь уходит, его сменяет камеристка, а я думаю, что да, конечно, утром после неудачной попытки умереть я только и мечтаю о том, чтобы разводить по разным углам дома двух ненавидящих друг друга братьев.
        Ну хоть спасли и дом еще цел - надо отдать им должное…
        Что же вчера было? Что-то, что важно вспомнить: я пытаюсь, но в голове как будто вязкая каша из мыслей. Ни на чем сосредоточиться не получается. Хотя уже не ломит виски и туман перед глазами исчез - спасибо зелью Габриэля.
        В столовой действительно разворачивается камерная холодная война. Дамиан и Ромион сидят друг напротив друга, старательно смотрят в разные стороны - при этом оба как бы невзначай сжимают ручки столовых ножей. Подвеска-капелька на Дамиане мерцает, кажется, в такт его дыханию. Точно так же мерцает камень в перстне на левой руке Ромиона.
        Я начинаю понимать королеву, которая мудро обзавелась отравленными яблоками, потому что красивой маленькой женщине с ребенком наверняка было непросто после смерти мужа, если даже братья в этой семье готовы друг друга убить.
        Ну что ж, меня же они не убьют? Да?
        - Доброе утро! - преувеличенно радостно восклицаю я, подходя к столу.
        Дамиан с Ромионом на мгновение встречаются взглядами, намекая, что утро для них совершенно не доброе, потом поворачиваются ко мне, встают и улыбаются так остервенело, что мне хочется спрятаться за спину идущего позади Габриэля.
        Дамиан галантно отодвигает для меня стул - рядом с собой. Но не успеваю я сесть, как Ромион подхватывает меня под руку и ведет к своей стороне стола.
        - Розалинда, радость моя, ты прелестно выглядишь! Как ты себя чувствуешь? Надеюсь, хорошо выспалась? - И тоже отодвигает стул, а потом и задвигает - мне под ноги, так, что я непроизвольно падаю на бархатное сиденье.
        Дамиан бешено смотрит на нас, и стоит мне потянуться к бокалу, как скатерть на этом месте начинает дымиться. Ахнув, я быстро убираю руку, а Ромион поводит рукой - дым тут же исчезает, и принц укоризненно говорит:
        - Дамиан, где твои манеры? Ты пугаешь мою невесту.
        - Ну так вызови меня на дуэль, братец! - шипит в ответ Дамиан.
        - Не могу, - притворно вздыхает Ромион. - Розалинда расстроится, если я тебя ненароком убью. Радость моя, ты же не хочешь терять своего рыцаря?
        - Что?!
        - Любовь моя, - торопливо продолжает Ромион словно ни в чем не бывало, - какой десерт ты предпочитаешь в это время суток? И ты до сих пор не ответила, как ты себя чувствуешь? Я так волновался, всю ночь, - он выразительно смотрит на Дамиана, - не спал.
        Дамиан смотрит в ответ - да, искрит между ними будь здоров! Я вжимаюсь в спинку стула и, как воришка, осторожно подтягиваю к себе фруктовый рулет - испуг срочно надо зажевать. По крайней мере, пока эти двое не подрались и я не осталась без завтрака.
        В полной тишине блюдо с рулетом ползет по столу - и Дамиан с Ромионом одновременно переводят взгляды на него… И бросаются к нему тоже одновременно.
        - Виола…
        - Радость моя…
        - … Позволь за тобой…
        - …Поухаживать!
        Я вовремя отшатываюсь вместе со стулом, потому что рулет взрывается. Ярко вспыхивает, а потом от него остается только горстка пепла на обугленном блюде.
        Мгновение тишины после этого Дамиан с Ромионом опять пытаются испепелить друг друга взглядами, а я смотрю на остатки, точнее, останки рулета и понимаю, что если кого они сейчас и испепелят, то этим «кем-то» точно буду я.
        - Виола…
        - Любовь моя…
        - Бздынь! - Это я с силой хлопаю рукой по столу, и посуда на нем подпрыгивает.
        Тут же наступает блаженная тишина, а оба брата наконец-то сосредоточивают все свое внимание на мне.
        - Или вы сейчас же прекращаете, - я перевожу взгляд с одного на другого, надеюсь, достаточно красноречиво, - или я выгоню вас обоих вон из моего дома. Взрывайте потом что хотите - только без меня.
        - Виола…
        - Розалинда…
        - Габриэль!
        - Да, ваше высочество?
        - Еще одно слово - и я прошу тебя, проводи моих одноклассников к выходу. Желательно по очереди, а то они все-таки успеют взорвать мне дом.
        - Как скажете, ваше высочество.
        Теперь оба брата краснеют. Дамиан покаянно ловит мой взгляд, Ромион, наоборот, отворачивается и принимается преувеличенно усердно ковырять ножом в своей тарелке. Потом спохватывается, кладет нож и берется за десертную ложечку.
        - Не хочу показаться невежливой, - пару минут спустя прерываю сконфуженную тишину я, - но, Ромион, чему я обязана твоим присутствием? Не помню, чтобы я тебя приглашала.
        Дамиан бросает на брата победный взгляд.
        - Действительно, Ромион, мне кажется, ты уже достаточно злоупотребил гостеприимством принцессы…
        - И между прочим, Дамиан, - светским тоном перебиваю я, - может, ты тоже пока подумаешь, что будешь говорить мне, когда я - ну вдруг? - спрошу тебя, что за симпатичная пентаграмма нарисована на пороге моей гостиной? Я чуть ногу не сломала о ее свечи. Хорошо хоть, они не горели…
        Дамиан краснеет. Ромион фыркает, пытаясь скрыть смех, и я поворачиваюсь к нему:
        - Так какова цель вашего визита, дорогой жених?
        - Розалинда, - смеется он, - ты очень забавна, когда пытаешься говорить официально!
        - Я стану еще забавней, когда в ответ на твое «любовь моя», вылью тебе на голову этот прекрасный морковный сок.
        Ромион изгибает бровь: мол, да ладно тебе, невестушка, знаем мы твои угрозы.
        - Мне будет жаль сока, - добавляю я. - Но я переживу.
        - Я вижу, ты действительно в порядке, лю… Розалинда, - отвечает Ромион, и мы улыбаемся друг другу очень нежно и с намеком. - Но я же должен был убедиться, что с тобой все хорошо.
        - Убедился? - сквозь зубы интересуюсь я. - Что-нибудь еще?
        - Королева устраивает бал сегодня вечером.
        - Сегодня? - насколько я знаю, на подготовку к балу обычно нужно время, и куда больше одного дня. - Почему сегодня?
        Принц пожимает плечами.
        - Ее величество так пожелала. И, - он смотрит на меня, - я решил убедиться, что у тебя есть подходящее платье, потому что Дамиан обмолвился, что ты даже не знала о фестивале. Неужели у вас его не празднуют?
        У «нас» не празднуют, но я не хочу вдаваться в подробности.
        - Платья нет - можно я никуда не пойду?
        - Я так и думал, - кивает Ромион. - Поэтому после завтрака я повезу тебя к моему портному. Никто не успеет быстрее приготовить тебе наряд, а на балу ты быть должна: наш танец его открывает. Ты все-таки моя невеста, Розалинда, хочешь ты этого или нет.
        - Ясно. - Чудесно, вечер испорчен. Постойте, бал - он же за полночь? То есть солнце гарантированно успеет сесть… Что мне делать? Сбежать? Как Золушке, роняя обувь?
        Дамиан пытается поймать мой взгляд и ободряюще улыбается.
        - Ты танцевать-то хоть умеешь? - неожиданно интересуется Ромион.
        - А как ты думаешь? - Кажется, эти двое решили окончательно испортить мне утро.
        - Я научу! - тут же вызывается Дамиан, а Ромион, не обращая на него внимания, вздыхает:
        - Я так и думал. Один танец ты как-нибудь переживешь, но после портного я отвезу тебя к маэстро…
        - Умею, - ледяным тоном прерываю я. - Я умею танцевать.
        Ромион отводит взгляд.
        - Извини, - и тут же добавляет: - Просто по тебе не скажешь.
        - Да?
        - Да. Ты пирожное ешь ложкой.
        Я смотрю в свою тарелку и целую минуту борюсь с сильным желанием запустить несчастным пирожным в жениха. К сожалению, это только докажет, что манеры у меня отсутствуют.
        Остаток завтрака проходит в тягостном молчании. Дамиан снова замыкается в себе, Ромион продолжает вести себя как высокомерный принц, вынужденный жениться на простушке без манер и приличий. Габриэль, как обычно, сливается с мебелью.
        День, конечно, тоже испорчен.
        Ромион действительно отвозит меня к своему портному, который совершенно случайно оказывается лучшим и самым дорогим портным королевства. А еще он паук. То есть настоящий громадный - с меня ростом - паук. И почему-то все вокруг удивляются, зачем я визжу и пытаюсь залезть на стенку, когда это чудовище подползает снимать с меня мерки.
        - Розалинда, ты ведешь себя невежливо! - вздыхает Ромион. - Мэтр, прошу простить мою невесту.
        Я прячусь за спиной Дамиана - ну хоть кто-то пришел мне на помощь! Впрочем, Дамиан тоже недоумевает:
        - Виола, тебе действительно нечего бояться…
        А я и не боюсь, мне просто противно, но как объяснить двум братьям (а заодно и десятку подмастерьев), что в моем мире пауки не вымахивают ростом в полтора метра и уж тем более не лезут своими мохнатыми лапами меня трогать.
        Измеряет меня в итоге целая армия подмастерьев, а потом они долго спорят насчет фасона, ткани и украшений. Не знаю, чего они хотят: мне, дневной, не идут платья. Совершенно, независимо от фасона. И ткани с украшениями не помогут.
        Все это время Ромион с Дамианом сидят в зале на диванчиках у камина - подальше друг от друга. Но, конечно, все равно успевают поцапаться.
        - Ты тоже получил приглашение? - холодно интересуется Ромион. Мне из-за ширмы не видно, но, наверное, Дамиан кивает, потому что принц говорит: - Сделай милость, брат, избавь нас от своего общества хотя бы на этот вечер.
        Дамиан что-то отвечает, но слишком тихо, чтобы я услышала. Да и незачем: наверняка угрозы.
        Но почему-то Ромион только вздыхает и серьезно просит:
        - Дамиан, если она тебе действительно так дорога, ты вспомнишь, что на ее репутации и так пробы ставить негде. В Сиерне интрижку с бастардом ей не простят. Ты хочешь ей этого? Розалинде здесь жить - не со мной, так невестой юного Томми. Королева выгодный договор так просто не упустит. Ты хочешь, чтобы она стала изгоем, как и ты?
        - Ваше высочество, пожалуйста, стойте спокойнее, - просит кто-то из хлопочущих вокруг меня подмастерьев, когда я пытаюсь выглянуть из-за ширмы. Эти двое сейчас договорятся!
        - Пожалуйста, ваше высочество, - повторяет подмастерье и в качестве убеждения колет меня иголкой.
        - Если не хочешь, - говорит между тем Ромион, - тогда уйди прямо сейчас. Ты поклялся ее защищать - хорошо, ей понадобится защита, особенно после моего семнадцатилетия. Но тебе необязательно для этого всегда быть рядом. Соблюдай приличия, брат. Она принцесса. А ты…
        Если Дамиан что-то и отвечает, то я не слышу. Но Ромион говорит:
        - Конечно, не прощаясь. Сама она тебя не отпустит, ты же знаешь. Не заставляй девушку решать за тебя.
        Я запутываюсь в юбках, нитках и кружевах. Увы, слишком сильно, так что когда Ромион добавляет: «Уходи» - и дверь за Дамианом закрывается, я только это и успеваю увидеть, выглянув из-за ширмы, - закрытую дверь.
        - Вы уже закончили? - встает мне навстречу Ромион.
        Подмастерья ему что-то отвечают, но я ловлю взгляд принца и перебиваю их:
        - Что ты наделал?!
        - То, что должен был, - спокойно отвечает он и жестом просит подмастерьев заменить ткань верхней юбки с атласа на шелк. А стражники, приехавшие вместе с нами, словно невзначай придвигаются к закрытой двери, когда я бросаю на нее отчаянный взгляд.
        - Не беспокойся, Розалинда. - Ромион невозмутимо наблюдает, как меня снова обвешивают лентами и кружевами, - ты увидишь моего брата сегодня вечером. Только, прошу тебя, будь осмотрительней. Не для меня - для себя. В Сиерне фаворитов и любовников не выставляют напоказ.
        Я перевожу взгляд на него… И не будь я опутана тканью и нитями да окружена подмастерьями, я бы придушила его, наверное, измерительной лентой.
        - Дамиан - мой друг, а не любовник. И если ты еще раз вмешаешься - я найду, как отравить тебе жизнь.
        Ромион смотрит на меня - пустым, скучным взглядом.
        - Не успеешь, Розалинда. Через десять дней мой день рождения - и если я правильно понял, мне предстоит уколоть палец веретеном и заснуть мертвым сном, - он улыбается в ответ на мое изумление. - Между прочим, спасибо, что смягчила проклятье. Теперь мне всего-то нужно дождаться поцелуя настоящей любви.
        Воспоминание приходит вспышкой и тут же исчезает. Да, вчера после яблочного пирога… Безутешная королева… «Как ты могла?!»
        - Жаль, - говорю я, глядя принцу в глаза. - Надо было мне промолчать. Не стоишь ты поцелуя. Не стоишь настоящей любви.
        Ромион улыбается мне, как маленькой глупой девочке.
        - Розалинда… Уж кому-кому, а тебе пора понять, что настоящей любви не существует. Или ты еще веришь в прекрасного принца, который влюбится в жабу? Нет? Вот и я не верю, что за десять дней мне удастся найти настоящую любовь. Я умру, когда мне наступит семнадцать.
        - Какая. Жалость, - ядовито, почти как некогда Дамиан, отзываюсь я, а сама вспоминаю всех девочек, что сидят вокруг Ромиона в школе. Что, ни одна?..
        Ромион усмехается и уходит ждать на диванчик за ширмой. А я пытаюсь выкинуть из головы его улыбку и обреченный взгляд… И вообще - это не мои проблемы. Я буду только рада, если этот несносный принц вдруг исчезнет. Или заснет, неважно. Зачем он так с Дамианом, я же только-только установила с ним хрупкий мир, он же только-только стал вести себя нормально, без закидонов вроде «я тебя недостоин»!

«Ни одна принцесса на тебя не посмотрит…» Да? Допустим, взгляд лягушки-принцессы ценится действительно не слишком высоко. Но что, если…
        Что, если красавица-фея будет танцевать с Дамианом (и ни в коем случае не с Ромионом!) весь вечер? Хорошо, не весь, но после заката. Дамиан узнает, поймет, конечно, что я его обманывала… Иначе я просто утону в этой лжи, а лгать ему… Лгать ему я не хочу. Может, тогда Дамиан перестанет так дергаться по поводу своего статуса в этом глупом сказочном королевстве? И я убью сразу двух зайцев: раскрою ему свой секрет (Дамиан мне поможет потом, как и Габриэль, - иначе и быть не может). И никакой Ромион, никакой Вейл - вообще никто больше не скажет ему, что он… В общем, не посмотрит на него свысока. Потому что прекрасная принцесса признается ему в любви. Это же будет замечательно?
        Определенно. Хороший план - сердцем чувствую. У меня даже настроение улучшается, и я терплю Ромиона (который тоже, кажется, только терпит меня) все оставшееся до бала время. А сама незаметно прошу Габриэля привезти мне праздничное платье из гардероба Розалинды.
        Бал… Как много в этом слове для сердца девичьего, хм, слилось: красивое платье, красивые туфли, красивая прическа, красивый партнер по танцу, цветы и украшения, дорогой аромат и восхищенные взгляды… Возможно, для Золушки бал таков. Не зря же она на него так стремилась. Я же ненавижу балы еще с того жуткого вечера, когда мне было десять… или одиннадцать? И Роз тогда потащила меня, ночную, на свой первый бал. Восхищенных взглядов мне досталось с лихвой, а еще кавалеры оттопали мне все ноги, а уж как я потом мучилась животом от конфет, которыми каждый мечтал меня угостить! И аллергией, потому что цветов на балу тоже много…
        В общем, кому как, а я бы нашла занятие поинтересней, чем танцевать ночь напролет и получать восхищенные улыбки только потому, что всем этим… гостям… понравилась моя красивая мордашка. Поверьте, я знаю, что чувствует кукла, выставленная на витрине, - ровно то же, что и я на балу.
        Впрочем, на этот раз на меня смотрят иначе - на дневную меня. Ромион говорил, что первый танец наш - он наш, точнее, мой. И это почти как танцевать с очередным папиным протеже в ресторане под сладкое пение приглашенной дивы. Только зрителей больше. И эти зрители открыто надо мной потешаются. Лягушка в красивом платье. Платье и правда красиво: паук постарался. Но пусть и окутанная переливчатым шелком, который имитирует цвет неба (даже с облаками), я все равно лягушка в красивом платье.
        - Улыбнись, - шипит принц, кружа меня под стоны скрипки. - Улыбнись, Розалинда. Пожалуйста.
        Я нахожу взглядом Дамиана: он среди гостей, но вокруг него маленькое пустое пространство, «портативный вакуум», как говорит мой папа, когда такое же пустое пространство образуется вокруг меня во всех компаниях. Дамиан смотрит на нас с Ромионом с такой тоской, что я только сжимаю губы. Улыбаться? Улыбаться я стану, когда буду счастлива. А пока пусть гости видят: Ромион не делает меня счастливой. Ни капельки. Пусть он хоть тысячу раз принц. Я, кажется… Кажется, я люблю его брата.
        Тем более кому нужна моя улыбка? Гости все равно аплодируют, когда танец заканчивается. И миниатюрная прекрасная королева увлекает меня к трону - «посплетничать». А Ромиона обступают девушки. Кажется, его просят спеть. Он отказывается - королева, разговаривая со мной, прислушивается, хмурится и делает музыкантам знак. Снова стонет скрипка - и мой жених кружит в танце другую…
        - Все мужчины - ничтожества, моя дорогая, - заговорщически понизив голос, говорит королева. - Все их обещания - ничто. Не позволяй ему сделать тебе больно, он того не стоит.
        Я слушаю вполуха, а сама смотрю на Дамиана, которого никто не зовет танцевать, а сам он стоит одиноко у двери в сад. И уже не смотрит на меня.
        Королева с понимающей улыбкой ловит мой взгляд.
        - Этот? Дорогая моя, зачем?
        - Простите, ваше величество? - хмурюсь я.
        - Позволь дать тебе совет, милая: выбирай фаворитов с умом. Дамиан здесь только потому, что в завещании покойный король его не забыл. Но кроме этого - что у него есть? Меч да дар демонолога. Дар не редкий, а меч… - она усмехается. - Помани рукой, и к тебе прибегут такие же даровитые и с целыми армиями, моя милая. Мужчин нужно использовать. Они же используют нас.
        Я киваю, хоть и слушаю ее вполуха, и, протянув руку, вытаскиваю из чаши с фруктами яблоко. Хоть чем-то себя занять.
        Королева ловит мою руку.
        - Не ешь, оно отравлено.
        Я роняю яблоко.
        - Да?
        - Да, милая моя. - Королева снова ловит мой взгляд и вздыхает: - Хочешь, я дам тебе рецепт этого яда? Мертвый сон. Гуманно. Мы же цивилизованные люди, правда, дорогая? Мужчины делают нам больно, но мы - мы им не уподобимся. Мы убьем их мягко, во сне. Впрочем, признаю, некоторых можно и помучить. Для этого у меня тоже есть отличный яд - прекрасная вещь, отменная…
        - Ваше величество? Благодарю вас за заботу, но зачем вы мне это говорите?
        Королева выпивает второй бокал вина - до дна. Кажется, она уже слегка навеселе (еще одна причина, из-за которой я не люблю балы - потом они всегда превращаются в лишь слегка облагороженную пьянку).
        - А я знаю, каково это, - она наклоняется ко мне, - каково это - чувствовать себя дурнушкой. Каково это - быть дурнушкой. - Королева смеется над моим изумлением и подмигивает. - Да. Я красива, правда? Я открою тебе секрет, моя милая. Я не всегда такой была. Но знаешь, я помню это и знаю, что все мужчины любят красавиц. Все мужчины пусты и глупы. Если они не видят настоящую красоту, есть средство, чтобы показать им ее. Оно стоит… дорого стоит, но оно есть. Ах, да что эта цена? Настоящая любовь, - королева смеется, - ее все равно не существует!
        Я ежусь от ее слов и перевожу взгляд с королевы на окно: там солнце клонится к горизонту. Мне пора.
        - Простите, ваше величество, я сейчас вернусь.
        - Конечно, моя дорогая. И запомни, если захочешь кого-нибудь отравить - обращайся. Я же знаю, как это сложно… В первый раз…
        Опасно помешанная, да, Ромион?
        Габриэль идет следом за мной, он же помогает мне зашнуровать корсет и - совсем немножко - уложить прическу. Платья Розалинды, к сожалению, невозможно надеть самой. Еще в них очень сложно двигаться, особенно в праздничных. И хоть Габриэль и привез мне самое, так сказать, легкое, без каркаса для юбки и тысячи кружевных оборок, все равно это целое испытание. Плюс туфли. Серебристое платье со стеклянными туфлями. Или хрустальными? В тон, но неудобно, а еще алмазная диадема и колье, да такое, что самый крупный алмаз лежит между грудей, как будто глубокое декольте недостаточно привлекает к ним внимание. Я не привыкла так выглядеть, я не привыкла такое носить. Но когда я поворачиваюсь к зеркалу… Я прекрасна. Даже Габриэль замирает, видя мою улыбку.
        Дамиан оценит.
        Габриэль выводит меня к лестнице в бальную залу и отступает в тень, где он, конечно, снова будет следить за мной неусыпным взором. Действительно, а вдруг меня украдут? Спутают с королевской сокровищницей - в этих-то алмазах.
        Словно по приказу затихают скрипки. Я придерживаю двумя пальчиками подол, поднимаю голову и улыбаюсь. Да, смотрите на меня. Смотрите и вспоминайте лягушку. Вы не увидите ее в прекрасной принцессе, но это тоже я. Вы помните, как вы надо мной смеялись? Сейчас, улыбаясь, над вами - про себя, как воспитанная принцесса, - смеюсь я. Смотрите на меня и восхищайтесь.
        Они и смотрят. Завороженно, восхищенно, влюбленно. Кавалеры подаются вперед, спешат к первой ступеньке лестницы, по которой я спускаюсь. Спешат подать мне руку. Спешат сказать то, что я и так знаю, - как я красива. Спешат мне услужить.
        Я ищу взглядом, но среди них почему-то нет Ромиона. А жаль, я бы посмотрела в его восхищенные глаза. Посмотрела и сказала: «А помнишь лягушку, радость моя?»
        Но что ж… Я отказываюсь от десятка приглашений на танец и иду мимо, мимо, мимо - к Дамиану. Весь этот спектакль для него - а он единственный на меня не смотрит. Он единственный ищет взглядом среди гостей кого-то другого. Меня, дневную, понимаю я. И, улыбаясь, с «хвостом» из разочарованных поклонников подхожу ближе.
        - Милорд. - Я ловлю его изумленный взгляд. И музыканты, как по заказу, начинают играть что-то медленное, романтичное. - Не откажетесь от танца?
        Дамиан смотрит на меня непонимающе, оглядывается, и я - чтобы он точно все понял - беру его за руки.
        - Идем? - И уже поворачиваюсь к танцующим, когда он убирает руки и отступает.
        - Госпожа, прошу меня простить, но я не могу.
        Ну начинается…
        - Дамиан, - с укоризненным вздохом говорю я. - Если ты опять насчет бастарда, то мне казалось, мы уже решили этот вопрос.
        - Мы? - В его взгляде искреннее непонимание. А еще - презрение, которое я никогда не получала, когда была при нем лягушкой.
        - Ну конечно. Дамиан, ты меня не узнаешь?
        Он смотрит на меня, потрясенно и раздосадованно.
        - Госпожа, найдите себе другого партнера для танца.
        - Что? Дамиан, что ты, это же я. - Все очарование красоты, бала и, в общем, момента проходит. Мой голос дрожит. - Я, Виола. Ты меня не узнаешь?
        Хмурясь, он долго смотрит мне в глаза, потом отворачивается.
        - Простите, госпожа.
        Кто-то из еще оставшихся подле меня кавалеров не выдерживает и довольно бесцеремонно ловит меня за руку. А потом так же бесцеремонно - ошеломленная, я не сопротивляюсь - ведет в центр зала.
        - Леди первый раз в Сиерне? Этот юноша, Дамиан, неотесан так же, как его матушка. Может быть, вы слышали эту скандальную историю…
        Я не слушаю. Я смотрю на Дамиана и пытаюсь осознать, принять: он меня не узнал. Даже когда я сказала, кто я. Он меня не узнал. Он окатил меня таким презрением, что я до сих пор не могу унять дрожь. Неужели с лягушкой ему удобнее? Неужели все его слова про то, что важно лишь, какая я, - только слова? Ведь красавица - это тоже я. Почему он не принимает меня такой?!
        Еще два танца - взгляды, комплименты, чьи-то лица, блеск и цветы… Я понемногу прихожу в себя, отказываю следующему кавалеру и пытаюсь пройти к двери в сад, куда только что ушел Дамиан, когда королева вдруг делает знак музыкантам, и те перестают играть.
        - А теперь сюрприз этого вечера! - объявляет ее величество, и половина гостей тут же бледнеют. Другие краснеют. - Полагаю, все вы пили наше прекрасное сиернское вино сегодня?
        Слышится кашель, кто-то судорожно что-то ищет в декольте или в карманах сюртука. И почти все в панике смотрят на пустые бокалы на подносах.
        - Прекрасно, - улыбается королева. - Итак, сюрприз вечера: в вине было легкое приворотное зелье. Только на этот вечер. Но осторожнее, оно начинает действовать лишь после поцелуя. Все просто: целуйте вашего партнера, и вечер - ваш. В честь лета, цветов и, - она лукаво улыбается, - любви!
        В наступившей тишине, кажется, все мужчины в зале поворачиваются ко мне. А я вспоминаю, что выпила полбокала вина, когда говорила с королевой… И что голова у меня кружится сейчас не от него и даже не от приворотного зелья (меня еще никто не целовал!), а от хищных взглядов.
        В общем, помните, я жаловалась, что знаю, как чувствует себя кукла на витрине? Это были цветочки. Теперь я в курсе, как чувствует себя герой зомби-ужастика, окруженный восставшими мертвецами. И это намного хуже куклы.

«Бежать!» - мелькает мысль, когда вся эта… толпа… монстров начинает медленно, покачиваясь, двигаться ко мне. «Бежать сейчас же!»
        Где-то за стенами танцевального павильона часы начинают громко отбивать полночь…
        Итак, Золушка убегала от принца - тоже в полночь - и забыла туфельку на ступеньке. Одна туфелька - один принц.
        Меня не преследует принц, меня преследует около сотни сиернских ловеласов. И здесь я сама скидываю туфли (ясно же, что далеко в них не уйти) и босиком бегу в сад. Слава богу, до объявления королевы я успела пробиться к двери.
        Наверное, это забавная картина. Со стороны: красавица-принцесса, высоко подняв юбки, босиком несется по гравию садовой дорожки (камни колются!), а за ней бодрым кроссом - толпа мужиков… Черт бы побрал мою красоту, королевино чувство юмора и Дамиана! Мы бы так хорошо могли провести вечер!
        А да, еще помните, я говорила, что Розалиндовы платья невозможно самой надеть? Так вот, их вполне возможно самой снять! Если очень приспичило, полагаю, вообще можно все. Во всяком случае, из платья на очередном повороте я буквально выпрыгиваю (оставаясь в нижней сорочке) и сигаю в кусты. А оттуда бодрым сапом в сторону рощи - и лезу на дерево. К черту сорочку, порву - не страшно. Я не хочу целоваться с незнакомыми мужиками, а потом млеть в их объятьях! Ну и королева! Что за шуточки?!
        С дерева я слезаю, когда руки немеют и держаться за ветку больше нет сил. Все равно уже все стихло… Если, конечно, кто-нибудь особо предприимчивый не лежит сейчас в засаде. Нет, точно тихо.
        Слезаю, оглядываюсь. Понятия не имею, куда идти. А может, лучше здесь подождать? Сколько длится действие зелья?
        Да, наверное, лучше подождать и… Что-то шуршит в кустах. Я вздрагиваю, но это всего лишь ветер. И лунный свет играет с тенью, так что мне немедленно начинают мерещиться разные ужасы вроде настоящих зомби.
        Нет, так я ждать не смогу. Надо (снова что-то шуршит в кустах, но уже с другой стороны) идти!
        Иду - почти бегу - куда глаза глядят. И под конец выбираюсь к озеру, по которому плавают лебеди, а над самой водой танцуют светлячки. Я замираю, восхищенная красотой: синие, зеленые огоньки в танце без музыки - и их отражение в черной воде. И еще лебеди, которые сами по себе грациозны и красивы… Именно сейчас я верю, что действительно нахожусь в сказке: волшебной сказке, где добро всегда побеждает. Да и нет здесь никакого зла, не может быть - слишком все чудесно.
        Лебеди плывут ко мне, когда подхожу, но в руке у меня ничего нет, и они, разочарованно глянув черными блестящими глазами, уплывают.
        А я оборачиваюсь - посмотреть, может, их все-таки можно чем-то угостить?
        И встречаюсь взглядом с Ромионом.
        На мгновение екает сердце, я отступаю к озеру, но принц по-прежнему стоит, точно прирос к земле, не двигается, только смотрит. О, это такой красноречивый взгляд! Я моментально замечаю, что у меня порван подол сорочки - до бедра. И декольте очень глубокое. А левая бретелька и вовсе съехала к локтю, так что грудь… Ой-ой!
        Быстро повожу рукой, бретелька возвращается на место, зато декольте делается еще глубже. Ч-черт! Ромион, конечно же, утыкается туда взглядом, его скулы розовеют - он стоит в лунном свете, так что я это хорошо вижу. Открывает рот, закрывает… И торопливо сдирает с себя украшенный мехом и изумрудами плащ.
        - П-прошу, - его голос, обычно такой уверенный и твердый, сейчас почему-то звучит так слабо и робко. - В-возь… - и снова взгляд на мою грудь.
        Рывком выхватываю у него плащ и быстро закутываюсь. Сейчас принц опомнится и начнет меня отчитывать. Уж он-то меня, конечно, узнал. Мы с Розалиндой похожи, а он наверняка видел портрет невесты…
        - Спасибо.
        - Не стоит… То есть… Что вы здесь делаете? Я хотел сказать… - мямлит Ромион, и я понимаю, что почему-то он меня все еще не узнал. - Я хотел… Позвольте представиться…
        Это настолько странно и не вяжется с его обычным поведением, что даже жутко. Поэтому я торопливо перебиваю:
        - Я знаю, кто ты, Ромион, хватит.
        - Правда? - удивляется принц. Отводит взгляд, краснеет, потом смотрит снова. Это мило… Но это Ромион. - Откуда? - Он ловит мой взгляд, прищуривается… Ну, сейчас узнает. И начнется…
        Ромион пару мгновений молчит, потом осторожно спрашивает:
        - Вы… Вы, наверное, сестра моей невесты?

«Он все знает!» - мелькает в голове, и я вздыхаю.
        - Да, я Виола. Я давно… - Что сказать, что сказать, что сказать?!
        - Может быть, вы видели здесь Розалинду? Вашу сестру? - спрашивает вдруг принц, и я замираю. То есть? А Ромион беспомощно улыбается: - Я ее потерял.
        - Ну конечно, ты же был так занят другими дамами! - раздраженно (от волнения) бросаю я, и Ромион отводит взгляд.
        - Это она вам рассказала? - И так грустно да с таким тихим восхищением смотрит на меня…
        Ясно. Очевидно, он уверен, что я - сестра Розалинды. То есть я сестра Розалинды, которую он знает. То есть…
        - Ага. - Я медленно отступаю по берегу озера. - А… вы… ваше высочество… не проводите меня к дворцу? Я… э-э-э… заблудилась.
        Ромион расплывается в улыбке и сообщает, как он рад мне услужить. Хм…
        - А знаете… Ромион?
        - Да, ваше высочество. - Какие мы любезные, просто прелесть!
        - Может, вы лучше проводите меня куда-нибудь… где можно с удобством дождаться конца бала?
        - Вы тоже не любите балы? - восхищенно восклицает Ромион.
        Тоже? Что-то я не заметила у принца особой нелюбви к балам. Танцевал он точно с удовольствием! Со всеми, кроме меня.
        - Ненавижу…
        Ромион улыбается, аккуратно берет меня под руку и куда-то ведет, попутно объясняя, как он тоже не любит балы. Неожиданно он сильно напоминает Дамиана. Даже смущается похоже. Я слушаю, а потом, когда Ромион приводит меня в беседку на берегу все того же озера и ухаживает - донельзя галантно, - угощая меня пирожными (наверняка же припасенными для себя) и лимонадом, я непроизвольно начинаю к нему присматриваться. Такой Ромион мне не знаком. С ним до странности легко, так, как не было мне легко с Дамианом. Дамиан робкий, милый, но как будто не знает об этом, что делает его еще милее. Но, боже, когда он начинает смущаться, я тоже смущаюсь, и выходить из этого смущения приходится мне одной… Это сложно.
        С Ромионом все по-другому. Да, он тоже смущается, но все равно намного уверенней Дамиана. И, оказывается, хороший рассказчик. Я сама не замечаю, как смеюсь сначала над какой-то довольно бородатой шуткой, потом над школьной историей, потом над чем-то из жизни двора…
        А Ромион смотрит, как я смеюсь, и тоже улыбается. А потом осторожно касается кончиками пальцев моей руки - и я ему позволяю. Мне этого хочется.
        С ним на удивление тепло. Только сейчас, только этим волшебным вечером, то есть ночью, но - тепло.
        Мы немного обсуждаем бал, и я вспоминаю стоны скрипки. Как у меня болела от них голова! Ужас, ненавижу скрипку. И раньше не любила, а теперь и вовсе…
        - Что ты, госпожа, - улыбается Ромион. - Скрипка прекрасна. Не веришь? Хочешь, я тебе сыграю?
        Я киваю, и Ромион, как волшебник, вытаскивает из-под дивана, где мы сидим, футляр со скрипкой.
        - Я часто играю здесь… Играл, - поправляется он. - Пока отец был жив.
        - Мне жаль, - тихо говорю я, пока он открывает футляр и вынимает скрипку.
        Ромион усмехается, но как-то грустно.
        - Не стоит. Мы с ним не понимали друг друга. Знаешь, Виола, так бывает, когда отец тебя не любит.
        - Да?
        - Да. - Ромион смотрит на озеро, но видит, кажется, совсем не лебедей и светлячков. - Маму ему сосватали. Так же, как мне - твою сестру. Он был принц, а принцы редко женятся по любви. Отец не любил маму… И не любил меня. У него была другая семья, там, где он был счастлив. Я видел. - Он запинается и часто-часто моргает, - видел, как это бывает, когда в семье все счастливы.
        - Твой… брат? - тихо спрашиваю я. Он про Дамиана?
        - Да, - Ромион усмехается. - Дамиан. Его отец любил. Никогда не забывал поздравить с днем рождения и взять с собой на охоту. Для него всегда находилось время. А для меня… Его величество находил неотложные дела. Я его и видел-то редко, пока мне не исполнилось одиннадцать и король не решил, что я вырос достаточно, чтобы посещать Малый совет. Я думал, он хоть там меня заметит… - Ромион качает головой. Ловит мой взгляд… - Прости, моя леди. Я тебя утомил. Мне не следовало…
        В ответ я только сама сжимаю его пальцы и ободряюще улыбаюсь. Ромион ловит мою улыбку - и светится.
        - Я никому это раньше не рассказывал…
        Знакомое чувство, думаю я, когда некому рассказать. Не поймут. Начнут жалеть…
        - Что тебе сыграть? - словно спохватившись, спрашивает Ромион.
        Я улыбаюсь в ответ.
        - То, что сам хочешь.
        Он задумывается на мгновение, потом касается смычком струн…
        Я никогда всерьез не интересовалась музыкой. Скрипка и скрипка. Стон и скрип. Подумаешь! Но сейчас музыка плывет, говорит со мной, рассказывает мне чудесную сказку…
        Сказку о волшебной стране, где одинокий грустный принц ждет настоящую любовь. Ждет так долго, что уже перестал верить. Но все равно ждет. В стеклянном дворце, где нет никого - только роза, отсчитывающая время до его семнадцатилетия. Она теряет лепесток за лепестком, и принц знает: хоть за дворцом и живут люди, сейчас, когда ему действительно нужна помощь, никто не придет. Последний лепесток упадет через десять дней. Времени почти не осталось…
        Ромион опускает смычок, и я выдыхаю.
        - Прости, моя леди. Я лучше сыграю что-нибудь веселое.
        На этот раз сказка действительно волшебна - о другой стране, где цветочные феи танцуют на поляне из роз и фиалок, и прекрасная королева - моя мама - с улыбкой протягивает мне руки. «Виола, я жду тебя. Возвращайся…»

«Он в совершенстве владеет музыкальной магией…»
        Я не могу произнести ни слова, когда музыка смолкает. Только глупо улыбаюсь и думаю: «Поцелуй меня!» Ромион этого хочет, а мне тоже хочется сделать ему приятное. Сейчас. Только сейчас, когда он так не похож на себя. И когда я, Виола, для него настоящая…
        Габриэль находит меня уже утром, когда горизонт светлеет.
        - Моя госпожа, вам пора.
        - Мне пора, - грустно повторяю я.
        Ромион тоже грустно улыбается и целует мне на прощание руку.
        - Моя леди, я увижу тебя снова?
        - Ну конечно, - с усмешкой говорю я, глядя, как светлеет небо. Увидишь - лягушкой.
        - Приходи, - Ромион тщетно пытается поймать мой взгляд. - Приходи еще, Виола. Я сыграю для тебя.
        Я только улыбаюсь в ответ. Вряд ли. Днем он тоже превратится в себя… дневного. И днем мы будем друг друга всего лишь терпеть.
        Нет, слишком много лжи. Не смогу. Не приду.
        - Я буду ждать, Виола.