Тени древней земли Юрий Борисович Салов
        На протяжении десятилетий в Крыму происходят жестокие ритуальные убийства. Жертвы, молодые женщины, так и не были опознаны. Когда полицейские Мария Райская и Евгений Кротов переходят в группу раскрытия «висяков» полиции Симферополя, тень пропавших женщин проникает в их повседневную жизнь. Вскоре обнаруживается новый труп. Евгений и Мария переходят от одного открытия к другому, а в горах Крыма странная фермерская семья, кажется, хранит ключ к разгадке тайны.
        При создании обложки, использовалось изображение генуэзской крепости в Судаке.
        Юрий Борисович Салов
        Тени древней земли
        Глава первая
        Крымские горы, городской округ Ялта, 1978 г.
        Десятилетний Володя проснулся от рычания собаки. Домашний питомец, «двортерьер», милейший Арлекино, встал на дыбы в нескольких сантиметрах от его кровати, издавая приглушенное рычание. Мальчик проснулся и велел ему спать дальше.
        Однако животное, казалось, даже не услышало его: словно привлеченное странным зовом, оно выскочило из комнаты и стремглав покинуло дом.
        Ночная влажность усиливала благоухание причерноморских кустарников, создавая взрыв разнообразных запахов, но под смесью характерных для этих мест ароматов, доносимых ветром через открытое окно, зверь уловил безошибочно резкий, кислый и железистый запах: человеческой крови.
        Задыхаясь, он бежал к роще за домом, ориентируясь по запахам, которые можно было уловить за земляным подлеском и более влажной, покрытой росой травой. Обонятельные железы вели его, как радар. Он пересек лес с гигантскими вековыми дубами, продираясь сквозь лабиринты диких зарослей. Чем ближе он подходил к источнику, тем более горьким и яростным становился запах, как будто кровь превратилась из простого фонового шума в пронзительный вой. Арлекино замедлил шаг, когда достиг поляны у подножия каменистого склона, усеянной раскидистыми деревьями и почти полностью очищенной от кустарника. Вокруг нее росли кипарисы, вековые дубы и можжевельники, которым было столько же лет, сколько самим горам. Листва деревьев перестала шелестеть. Даже стрекотание насекомых стихло, превратившись в неземную тишину, которая, как заклинание, окутала пространство между холмами. Голубоватая луна заливала плато серебристым сиянием, которое высвечивало силуэт сгрудившегося на земле человека, укутанного в бесформенный балахон и окруженного роем мошек.
        Молодая дворняга испуганно огляделась вокруг. В окружении естественных скальных ступеней, покрытых мхом и лишайником и защищенных лиственными ветвями деревьев, которые, казалось, были возведены для его защиты, стояло древнее каменное сооружение, изъеденное валом спутанных растений. Изнутри храма поднималась пелена голубоватого тумана, и пес различил журчащий звук воды: это был источник, от которого он всегда держался подальше, даже когда жажда настигала его в самое адское время лета. От этого места, окутанного скорбным, могильным спокойствием, словно от сладострастной растительности, исходила зловещая вибрация. Чувства побуждали его уйти, но он не мог пошевелиться. Тогда Арлекино решил пересечь эту невидимую границу и сделал несколько неуверенных шагов навстречу человеку. Это была женщина, обнаженная под какими-то тряпками. Из раны на ее горле капала кровь, пропитывая влажную землю. Ее руки были связаны за спиной. Она находилась в центре мегалитической конструкции, в круге со спиральным узором, перед храмом, охранявшим священный колодец.
        Журчание воды внутри сооружения усилилось. Вокруг еще теплого трупа продолжала плавать смерть; собака почти слышала эхо, зажатое между колоссальными камнями. Более внушительная, чем остальные, стела, на которой рельефно выделялся полумесяц, поблескивала пеленой лучей. Казалось, камень ледяным взглядом наблюдает за безжизненным телом.
        Лапы собаки дрожали, как сучья. Пес чувствовал во рту едкий привкус опасности. Он знал, что ему здесь не место, что само его присутствие нарушает баланс предков. Бока болели, воспаленные от царапин и ссадин, полученных во время бега по кустарнику, но эти физические страдания были ничто по сравнению с парализующим страхом, овладевшим им. Любой другой шум затмевался бешеным стуком сердца.
        - Арлекино!!
        В нескольких метрах от себя он услышал детский голос, зовущий его по имени.
        Животное обернулось. Пес увидел, что его молодой хозяин присоединился к нему и остановился в нескольких шагах от свернувшейся на земле женщины. Арлекино издал приглушенный вой, как бы пытаясь отговорить юношу от приближения к жертве и святилищу.
        Это была одна из тех ледяных нот, от которых трескаются губы и кожа на суставах. Да, ребенок дрожал, но не от холода: вид лежавшего на земле тела заглушил в нем все физические ощущения. Кроме крови, которая, казалось, стекала по каменным каналам, ведущим к колодцу, его поразила еще одна деталь: лицо трупа закрывала пластиковая маска, похожая на человеческую, с длинными острыми рогами; она напомнила ему те, что были на картинках в книжке, которую подарил ему отец и которые несколько недель преследовали его потом во сне. Он готов был поспорить на все свои детские сокровища, что лицо женщины скрыто под маской ведьмы.
        Он вздохнул, разрываясь между удивлением и ужасом, глядя на массу темных волос, выделявшихся на фоне пеленой кожи женщины и ее потрепанного одеяния.
        Собака стояла перед ним, как бы стараясь оградить его от этого зрелища и не допустить к нему.
        Они оба услышали шум, который заставил их подпрыгнуть. Он доносился изнутри постройки, окруженного пеленой тумана, почти полностью скрывавшей его от глаз.
        В тусклом сентябрьском небе было трудно разобрать очертания святилища. Хотя мальчик совсем недавно переехал в эти края вместе с отцом, инженером, он изучил эти горы довольно хорошо, но еще никогда не заходил в настолько примитивное место, что растительность, поглотив его, словно пыталась скрыть его существование.
        Он сделал шаг к колодцу, но собака преградила ему путь.
        Послышались тяжелые шаги, как будто кто-то поднимался по ступеням, чтобы выйти на поверхность. Каждый шаг сопровождался высоким металлическим лязгом.
        Собака и ребенок стояли неподвижно, словно застыв под действием заклинания. С замиранием сердца они смотрели, как завеса тумана сдвигается, разрываясь на части гигантской фигурой, поднимающейся из недр земли, словно древнее лесное божество, проявившее себя после долгой летаргии.
        Звериный бог. Существо с человеческой внешностью, хотя и циклопической, лицо которого также закрывала устрашающая маска с длинными острыми рогами, освещаемая пламенем факела, который он держал в руке. Он был одет в тяжелый кожаный плащ, подпоясанный на талии толстым поясом. На его огромных плечах висела цепочка железных колокольчиков, а левая рука, явно человеческая, сжимала нож с изогнутым лезвием, еще влажным от воды и крови. Голову его покрывал черный платок, а ноги, длинные и толстые, как зеленые стволы дубов, были обуты в высокие черные сапоги, похожие на те, в которых его отец ходил в деревню на ярмарку.
        Гигант заметил их присутствие, но, похоже, не возражал.
        Арлекино и ребенок окаменели. Они наблюдали, как великан подошел к женщине и властно поднял накидку, обнажив окровавленную спину. Человек опустил факел на камни и сняло с пояса бараний рог, которым облил кожу трупа водой, обнажив недавний радиальный разрез, сделанный кончиком острешего ножа. Затем, словно ожидая сигнала, он поднял лицо в маске к звездному своду. Небо, казалось, действительно ответило ему, потому что через несколько секунд ветер снова начал дуть, метаясь в ветвях, как огромный разъяренный зверь.
        Ребенку казалось, что этот ледяной порыв ветра рвет ему душу, что что-то в лесу проснулось после долгого сна.
        Под тяжелой деревянной маской пещерный голос великана произносил своего рода молитву, обращенную к звездам, где мальчик уловил смысл лишь нескольких слов: вода, смерть, луна, кровь. Но интонации существа было достаточно, чтобы вселить в него таинственный страх, ведь этот язык предков обращался не к разуму, а к недрам. К недрам человека и земли.
        Арлекино удалось выйти из оцепенения и зарычать.
        Звериный бог повернулся к собаке, наклонился и протянул огромную руку. На тыльной стороне руки мальчик увидел сверкающий шрам в форме треугольника, увидел сверкающее в лунном свете стальное лезвие и крепко зажмурил глаза, опасаясь самого страшного. Но великан не собирался убивать: он погладил собаку по голове, и та осталась неподвижной, словно загипнотизированная темными глубинами деревянной маски.
        Когда мальчик снова открыл глаза, полные слез, он с удивлением увидел рядом с собой пса в целости и сохранности. Великан возложил на голову женщины что-то вроде короны из листьев и медленно удалялся в сторону леса, пока его не поглотила тьма. Ребенок услышал треск пламени, прежде чем смог различить его отблески. Огонь начал атаковать кустарник, затем пожирать деревья. Не прошло и минуты, как языки пламени уже лизали святилище.
        Арлекино вцепился клыками в штанину ребенка, словно хотел оторвать его от этого места и от того кататонического состояния, в котором он находился.
        Его яростный лай был не более чем фоновым шумом для малыша, который продолжал смотреть на тело женщины, которую вот-вот поглотит пламя. Только укус животного за тщедушное тельце смог вывести его из глубин бессознательного состояния и привести в чувство. Вокруг них огонь охватил большую часть склона. Пламя трещало во всех направлениях. Густой черный дым наполнял воздух, от которого на глаза наворачивались слезы, а волны жара усиливались. Еще несколько секунд - и невозможно будет ни бежать, ни даже дышать.
        Мальчик побежал в сторону прохода, куда огонь еще не добрался, не оглядываясь на труп, который пламя превращало в костер. От женщины осталась лишь горстка пепла.
        Из страха, что великан вернется и нападет на него, ребенок ни за что на свете не расскажет об увиденной им сцене ни одной живой душе.
        Придя домой, он забрался в постель, пахнущую дымом, который принес ветер в открытое окно и Арлекино дрожал у его ног. Он пытался убедить себя, что все это ему приснилось, но женщина в ведьминой маске не собиралась отказываться ни от своих снов, ни от повседневной реальности.
        Она будет мучить его до конца жизни.
        До самого конца в бандитских разборках середины девяностых.
        Как и те странные слова, которые он никогда не забудет: «Чтобы родиться, вода должна питаться кровью…»
        Глава вторая
        Гора Демерджи, южный Крым, сентябрь 2019 г.
        Горный массив Демерджи по праву считается одним из самых живописных в Крыму. Путешествуя по трассе, соединяющей Симферополь и Алушту, вблизи Ангарского перевала можно увидеть гору, вершина которой напоминает крепость. Название горы Демерджи переводится с крымско-татарского языка как «кузнец».
        Горный массив Демерджи делится на две части - Северную и Южную. Высота Северной Демерджи составляет 1359 метров, а Южной - 1239 метров. Их вершины плоские, покрытые густой высокой травой. Склоны Демерджи украшают буки и грабы. Сами скалы состоят из известняков, конгломератов, глины и песка. Возраст некоторых пород, образующих Демерджи, достигает 1 миллиарда лет. Здесь часто проводятся научные исследования. В разное время суток скалы Демерджи окрашиваются в различные цвета. Поэтому эти места часто посещают мастера пейзажей.
        В современный рельеф горы Демерджи внесли свой вклад каменные обвалы. Их было три: в 1894, 1968 и 1982 годах. Самый сильный из них пришёлся на 1894 год. Огромная глыба откололась и обрушилась на деревню, находящуюся внизу. К счастью, пострадали только четыре дома, а остальные остались невредимыми. Тем не менее, жители этой деревни переехали в более безопасное место. Сейчас это место называется село Лучистое. А у подножия горы до сих пор сохранилась огромная каменная насыпь. Ещё обвалы наблюдались во время землетрясения 1927 года.
        На восточной окраине алуштинского природного амфитеатра находится знаменитая Долина привидений и хаос на склоне горы Демерджи - нерукотворный памятник природы. Склоны горы усеяны причудливыми каменными изваяниями, напоминающими не то людей, не то животных, а чаще башни, колонны. В вечернее и ночное время фигуры поражают своими фантастическими очертаниями. На южной оконечности горы одна из фигур выветривания со стороны троллейбусной трассы напоминает женский бюст. Туристы называют ее «профилем Екатерины Второй». Однако вблизи это каменное изваяние никакого сходства с человеческой фигурой не имеет - скорее оно напоминает голову сфинкса.
        Особенно много причудливых пирамид, столбов, грибов, башен на юго-западном склоне горы Демерджи, в Долине привидений. Один из столбов - Великан - представляет собой каменную громаду диаметром в 5 м, вздымающуюся ввысь на 25 м. По сторонам его громоздятся столбы и колонны меньших размеров, высотой до 10 - 20 м. Подобных каменных «привидений» здесь больше сотни. Каменные изваяния напоминают идолов, монаха в капюшоне, диковинную птицу, фантастических животных, крепостные бастионы… Вершина Демерджи поднята на 1240 метров над уровнем моря. Ровная площадка покрыта густой высокой травой, располагающей к отдыху. Кругом поразительное безмолвие, далеко в стороне остались шумные дороги. На западе видна Медведь-гора, еще дальше в голубоватой дымке - зубчатая корона Ай-Петри. На востоке различается плоский и длинный мыс Меганом, перед ним похожая на сахарную голову коническая скала Сокол у Нового света, под Судаком. Временами в результате землетрясений на выветрившихся склонах гор происходят грандиозные обвалы, формирующие огромные каменные хаосы.
        Таков и хаос, возникший по соседству с Долиной привидений в результате обвалов 1894, 1968 и 1982 гг. Обширная территория вдоль крутого склона Демерджи оказалась загроможденной хаотическим навалом остроконечных конгломератовых глыб; некоторые из них - величиной с трехэтажный дом. Общий же объем глыбового хаоса превышает 4 млн. кубометров. Это - целое каменное «море». Большой научный интерес представляют собой галька и валуны здешних конгломератов. Это древнейшие породы, возраст которых определяется в 800 миллионов - 1,1 млрд лет. Они встречаются только здесь - загадки геологической истории и предыстории Крыма. Урочище Демерджи неизменно привлекает своей первозданной красотой и ученых, и туристов, и киносъемочные группы.
        На вершине горы Демерджи Роман Барсуков смотрел вниз на равнину, омываемую спокойствием дикой природы, и ему вспоминались строки из книги по истории родного полуострова, прочитанной им давным-давно.
        Сосредоточившись, он попытался превратить окружающую тишину в гипотезу. Ему сказали, что девушка пропала именно в этом районе. Этот район был известен курганами, могильниками древних скифов, известняковыми стенами, пещерами и гротами. Он был известным местом поклонения и эзотерики, у увлекающихся этими вещами со всей страны. Только в этом случае не было убийства. После объявления об исчезновении мужчина тщательно обследовал местность вместе с местными спасателями, фермерами и добровольцами, но не нашел никаких зацепок.
        Само по себе это ничего не значит, подумал он. Кто бы ни забрал ее, он вполне мог стереть следы.
        Он и сам в это не верил: в других делах тело оставалось на виду. Кроме того, еще не наступил день осеннего равноденствия, тот самый день. Диана была жива, он чувствовал это. Она была где-то спрятана, дожидаясь своего часа.
        Мужчина огляделся вокруг. День был прекрасный, несмотря на то, что сентябрь уже приближался к середине. Облака медленно исчезали в лазурном небе. Воздух был мягким и чистым. Солнце излучало насыщенный желтый свет.
        Он вспомнил, как ему рассказывали о пещерах с узкими, длинными лазами, расположенных неподалеку. Старожилы упоминали о наскальных знаках периода эпохи поздней бронзы и раннего железа, и что эти пещеры использовалась в культовых целях. Может быть, именно поэтому было выбрано это место?
        Его мысли были прерваны внезапным приступом кашля, который разорвал его на две части: как будто в легкие попала наждачная бумага. Это напомнило ему, что у него назначена встреча, которую он не может пропустить. Он уже опаздывал. Он в последний раз окинул взглядом раскинувшееся перед ним пространство, ища любую деталь, которая могла бы раскрыть судьбу девушки. Все тщетно.
        Со зловещим предчувствием мужчина направился вместе с парой волонтеров к тропинке.
        «Может быть, я ошибаюсь. Может быть, она беглянка и не имеет ничего общего с другими девушками», размышлял он.
        На самом деле он прекрасно понимал, что это не так.
        Или еще лучше: он это почувствовал.
        Он присоединился к небольшой группе, которая сопровождала его на вершине, и они отправились обратно в долину.
        Глава третья
        Больница им. Семашко, Симферополь
        У каждого сотрудника полиции есть хотя бы одно: нераскрытое дело, которое не дает спать по ночам, которое продолжает мучить годами, которое будит среди ночи, распирает чувство вины, мучает всплесками воспоминаний и неизгладимых образов. А те, кто еще не успел обзавестись такой книгой, получают ее в наследство от более опытного коллеги. Как эстафетную палочку. Договор о том, что надо усмирить демонов прошлого, успокоить призраков и спокойно умереть, не жалея о том, что мог бы сделать, но не сделал.
        Роман Барсуков, подполковник городской полиции, размышлял над своим случаем, когда онколог из больницы Семашко в Симферополе сообщил ему, выражаясь иносказательно, что химиотерапия не принесла желаемого результата.
        - Сколько? - не стал церемониться Барсуков.
        - Сколько чего? - озадаченно спросил доктор.
        Подполковник встал. В этот момент ему показалось, что от одного только вставания со стула у него разрываются мышцы. Без трости он, наверное, не смог бы стоять. Виной тому был поход в район горы Демерджи, но не только это: он чувствовал, что жить ему осталось совсем недолго. Но ему нужно было знать, сколько именно.
        - Сколько еще мне нужно?
        - В настоящее время необходимы новые тесты для…
        - Доктор, я умираю, мы не будем говорить об этом. Мне просто нужно знать, когда это произойдет, чтобы я мог… спланировать все заранее.
        - Согласно текущему диагнозу, у вас есть от трех до пяти месяцев, максимум - семь. Проблема заключается в вашем общем состоянии. Если мы продолжим терапию…
        - Нет, это не так. Больше никакой терапии. Иногда нужно смириться с поражением. Я слишком устал, чтобы продолжать борьбу.
        - Я это понимаю. В данном случае - тем более.
        Барсуков вздрогнул.
        - Мне очень жаль. - дежурно добавил врач.
        - А там, - сказал Роман, постукивая себя по виску, - сколько времени он будет нормально работать?
        Это было его главной заботой. Болезнь уже начала влиять на его ясность мышления, разрушать его воспоминания. Мыслить становилось все труднее с каждым днем. Иногда он останавливался на середине фразы, не представляя, как ее закончить, вызывая у собеседников тревогу и сострадание.
        Взгляда доктора было достаточно, чтобы ответить на его вопрос. В этот момент он понял, что больше не может ждать. До самого конца он надеялся найти решение самостоятельно, но пришло время обратиться за помощью. Без промедления.
        - Спасибо за все, доктор.

* * *
        Он с трудом вышел из больницы. Он сел в такси, и его высадили перед старым баром, который он часто посещал в свободное от службы время еще в девяностые. Внутри бар был отделан в старомодном стиле: низкий свет, создававший домашнюю обстановку, клетчатая разноцветная плитка на полу, массивная стойка из дуба, оригинальные алюминиевые фонтанчики, поблескивавшие в полумраке, классическая неоновая вывеска, пепельницы - бар был для курящих, музыкальные колонки под потолком и разнообразные пожелтевшие плакаты на стенах, которые делили пространство с афишами прошедших футбольных матчей. Единственное отличие с девяностыми заключалось в том, что бармен за стойкой уже не корпел над газетой, а следил за новостями на планшете.
        Да, кроме этого, ничего не изменилось. «Только ты неузнаваем», сказал себе Барсуков, глядя на свое отражение в зеркале. Этот истощенный человек, изможденный болезнью, с исхудавшими щеками и выражением страха и неверия, не мог быть им. Но зеркало не лгало.
        Он сразу заказал двойную порцию и сел в кабинку, запыхавшийся и измученный. Он потягивал свою водку. Он считал, что заслужил это, хотя доктор, вероятно, не согласился бы с ним.
        «К черту врачей. С меня хватит», думал он, глядя на свою правую руку, которая теперь с трудом удерживала стакан. Он смотрел на нее с дрожью, как будто она ему не принадлежала, как будто немыслимо было быть пленником этого больного тела, которое с каждым днем увядало все больше и больше.
        «Эта ужасная проблема, которую я видел, заразила меня?», спросил он себя. Он выпил и предпочел оставить свой вопрос в подвешенном состоянии. У него сейчас были дела поважнее.
        Барсуков достал из кармана листок бумаги. Он не мог больше откладывать обращение: он слишком долго тянул с этим, думая не о том, что победит опухоль, а о том, что сможет протянуть еще несколько лет, хотя бы один или два. В этот момент он понял, что не может взять правосудие в свои руки. Этот вывод был почти освобождающим.
        Он отпил последний глоток, надел очки и набрал на мобильном номер единственного человека, который еще мог ему помочь.
        - Здравствуйте, Мария. Это Роман Барсуков… Извините, что беспокою вас. Я попросил у полковника Фирсова ваш номер телефона… Да, я еще на работе. Я бы хотел поговорить с вами… Нет, лучше не в Управлении… Да, это Фирсов посоветовал мне позвонить вам. Я знаю, что обо мне говорят, но, пожалуйста, я просто прошу вас довериться мне… Я сейчас в баре… Если можно… Да, это очень срочно… Спасибо. (Он назвал ей точный адрес.) Отлично. Тогда я буду ждать вас здесь. До встречи.
        Он заказал еще водки и достал портрет Дианы, последней пропавшей девушки. Затем он достал еще две: гораздо более старые фотографии, потускневшие со временем. Он смотрел на них и изучал их столько раз, что мог бы закрыть глаза, и они не потеряли бы своей остроты в его сознании.
        По мере того как снимки нахлынули на него привычным вихрем воспоминаний, вины и гнева, подполковник начал мобилизовывать свои воспоминания, чтобы убедить своего коллегу взять на себя давнее нераскрытое дело и предотвратить убийство, которое, как он был уверен, должно было произойти через несколько дней.
        Глава четвертая
        Отдел по борьбе с убийствами УМВД Симферополя
        Старший лейтенант Мария Райская положила трубку и сердито покачала головой.
        «Черт», ворчала она про себя.
        Коллеги подняли глаза от своих папок и бланков и посмотрели на нее с улыбкой на лице. Глядя на них, Мария поняла, что кто-то уже сказал им об этом. Это был очередной удар в спину.
        - Что происходит, Маша? ? поддразнил один из них. ? Что-то не так?
        - Фирсов приплел ко мне этого шута Барсукова с его серийными убийцами.
        Вся команда убойного отдела, вынужденная делить один большой кабинет, разразилась хохотом. Подполковник Роман Барсуков стал посмешищем в отделе убийств: с годами у него появилась настоящая одержимость старыми ритуальными убийствами - по его словам, он донимал своих коллег и начальство просьбами возобновить расследование.
        - Мария, они только что назначили тебя ответственной за «глухари», поэтому кажется очевидным, что они просят тебя объединиться с Барсуковым, не так ли? - спросил молодой шатен.
        - Не сомневайтесь. Я с нетерпением жду этого. И чтобы ты знал, Писарский, нам приходится заниматься и этим, - объявила Мария.
        Она встала и вытащила ящик, в котором хранила свои личные вещи, готовясь к переходу в новое подразделение, которое, по общему мнению, было чистилищем для любого сотрудника отдела.
        - Куда ты отправляешься?
        - Тебя не спросили, - процедила Мария сквозь зубы.
        В боевом настроении она направилась в кабинет их начальника - полковника Якова Фирсова.
        - Мария, я не думаю, что это хорошая идея… - предупредил Илья Дейч, один из коллег, с которым она лучше всего ладила.
        Мария Райская была хорошей полицейской, но вспыльчивой: она была из тех людей, которые всегда считают нужным показать себя, что делало ее особенно непопулярной среди начальства, которое в итоге забывало о ее следственных навыках в пользу ее «большого рта»: любая возможность была достаточно хороша, чтобы запереть ее в кабинете и ограничить ущерб от ее «цветистой диалектики», как определил ее шеф.
        - Не волнуйся, я не намерена всаживать в него пулю. По крайней мере, не здесь, - пошутила Райская.
        Мария постучала в дверь и не стала дожидаться, пока начальник пригласит ее войти.
        - Чувствуй себя как дома, Райская, - с сарказмом сказал полковник Яков Фирсов вспыльчивому бывшему напарнику, с которым он даже успел пару лет вместе проработать в уголовном розыске.
        Женщина закрыла дверь, расширила глаза и в недоумении раскрыла руки.
        - Ладно, послушай, я понимаю ситуацию. Коллеги хотят мне отомстить? Ладно, хорошо. Это сучий ход, но ладно. Они хотят разрушить мою карьеру? Это уже практически сделано. Но Барсуков? Неужели я так низко пала?
        - Он скоро умрет, Маша. Это самое малое, что мы можем сделать. Выслушай его, сделай вид, что воспринимаешь его всерьез. Я не прошу тебя делать ничего другого. Он один из нас, несмотря ни на что.
        - Так что же мне делать? Переспать с ним?
        - Нет. Роман с прежней энергией уже не работает, - с иронией ответил шеф, - Его жизнь подходит к концу, и он вряд ли вернется в строй.
        - Мне действительно жаль его… И что? Мне должны быть интересны его разглагольствования о серийном убийце только потому, что он умирает?
        - Присаживайся.
        - Мне не хочется садиться. Это твоя идея?
        Фирсов не ответил и закрыл папку на столе.
        - Я так и знала. Хочется убрать меня с глаз долой, не так ли?
        Подполковник кивнул, бросил на старлея злобный взгляд и жестом попросил понизить голос.
        - Успокойтесь и сядьте, Мария.
        Она уселась и недовольно скрестила руки.
        - Маша, пожалуйста, - сказал Фирсов, протягивая ей картонную папку.
        Райская взяла его с подозрением. Это было досье полицейского: капитана Евгения Кротова.
        - Что за…?
        - Читай дальше.
        Как выяснилось из текста, капитан Евгений Кротов был следователем, специализировавшимся на сектах и ритуальных убийствах, работавшем в ГУВД Санкт-Петербурга во втором отделе центральной оперативной службы - структуре, занимавшейся расследованием громких нераскрытых дел - «висяков» и консультирующей региональные структуры МВД.
        - Я очень рада за него, но…
        - Читай также сопроводительную записку.
        На второй странице находился служебный ордер, извещавший УВД о переводе его в подразделение нераскрытых преступлений убойного отдела Симферополя.
        - Не говорите мне об этом…
        - Да, он твой новый коллега.
        - Ну да, ну да. Как я об этом не подумала? Напрямую не получается уволить меня из отдела убийств. Теперь вы присылаете мне няньку прямо с Питера. Большое спасибо, Яков, - сказала Райская, резким жестом закрывая папку.
        - Еще раз откроешь, и я отправлю тебя работать охранником на стадион «Таврия», ясно?
        Жесткий тон Фирсова застал Марию врасплох: под его жесткой внешностью скрывалась мягкость, он был одним из немногих ее союзников в Управлении, и он почти никогда не использовал жесткость на службе. А если и использовал, то только потому, что она со своим «большим ртом» переходила черту.
        - Я не знаю, кто такой этот Кротов, но с таким резюме, если его сюда направили, это должно быть санкцией, - продолжал полковник. ? Он последние два месяца находится в профилактическом оплачиваемом отпуске - кто знает, что это значит. Наверное, он сделал какую-то глупость или наступил кому-то на пятки. Но меня это не волнует. Меня интересует то, что вы оба сразу же приступите к работе.
        - И в чем будет заключаться эта работа? Выступать в роли сиделки для этого сумасшедшего Барсукова?
        - Нет, я этого не говорил. Последний раз повторяю: в ближайшее время вам придется делать три вещи: во-первых, вы должны будете прошерстить архивные дела и проверить, нет ли там материалов, которые необходимо изучить, или зацепок, которые были упущены. Второе: определить, необходимо ли где-либо наблюдение или прослушивание. Нам даны точные сроки - не более двух-трех месяцев на каждое дело. Третье: предложить Следственному Комитету план расследования по наиболее интересным делам и, если мы получим согласие, приступить к его реализации. Все понятно?
        - Глупости, - пробормотала она.
        - Я не расслышал вас как следует.
        - Я сказала, что старшие коллеги не очень хорошо воспримут, если я начну по новой расследовать их старые дела…
        - Мы здесь не для того, чтобы исправлять ошибки наших коллег. Совсем наоборот. Вы связываетесь с ними, если они еще живы, потому что мы хотим услышать их предложения. В случае необходимости вам будет помогать в проведении исследований один-два криминалиста.
        - Это пустая трата времени.
        - Нам нужны цифры: необходимо увеличить среднее количество раскрытых дел. Если мы этого не сделаем, то можем попрощаться с увеличением финансирования и нас ждет сокращение штатов. Мы должны повысить процент раскрываемости. Неважно, какие это дела - текущие или тридцатилетней давности, для статистики это не имеет значения.
        - А Барсуков?
        - Нравится вам это или нет, но он - мэтр местного сыска. Он работает как сумасшедший уже сорок лет.
        - Конечно. И что мне с ним делать? - спросила Райская, изображая удивление.
        Фирсов выдохнул.
        - Поработаешь под руководством опытного специалиста. Вы с Кротовым привлечете его в качестве консультанта и будете работать над этими убийствами наряду с другими нераскрытыми делами.
        - Это просто легенды.
        - Нет, дело не закрыто. Я хочу, чтобы вы взглянули на него. Есть по крайней мере две подтвержденные жертвы. Преступления так и не были раскрыты, а это значит, что на свободе может находиться один или несколько убийц.
        - Даже если бы это было так, учитывая временной промежуток, убийца наверняка уже мертв.
        - Возможно, но Барсуков не хочет уходить на пенсию с таким сожалением, да и я, честно говоря, не хочу этого. Вот номер телефона Кротова, - полковник протянул ей небольшой листок бумаги, - Я знаю, что ты предпочитаешь не работать с незнакомыми людьми, но одна ты не справишься.
        - Да уж, - пробормотала Мария, пытаясь взять себя в руки.
        - Тебе придется проводить с ним много времени, поэтому я бы посоветовал подружиться с ним. Выслушай его и узнай, не нужно ли ему что-нибудь. Одним словом, покажи ему гостеприимство.
        - Яков Михайлович… - вздохнула Мария, вставая и бросая папку на стол.
        - Полковник. Для вас на ближайшее время я полковник Фирсов, Мария.
        - Конечно, да. Мне тоже нужно быть с вами формальным?
        - Полегче с сарказмом, Маша. Помните, что вы пока самая молодая из сотрудников, а это предусматривает, - сказал он, похлопывая себя по рубашке, - особое отношение.
        Мария бросила на него презрительный взгляд и сделала вид, что уходит.
        - И помните, - сказал Фирсов. ? Моя мама всегда говорила мне: мало слов - много мудрости.
        - Вы серьезно?
        - Это высказывание подходит вам как перчатка, не так ли? Перчатки, которые меняешь каждую неделю.
        «Старый дуралей», мысленно проклинала его Мария, выходя из кабинета.
        Глава пятая
        Санкт-Петербург
        «Вы слишком близко к сердцу приняли это дело… Оно стало навязчивой идеей… Вы забыли о своей роли, все испортили… Вы испортили расследование… Вы осознаете всю серьезность того, что сделали? Возможно, вам следует глубже задуматься над своими ошибками…»
        Эти слова все еще звучали в его голове, но он не мог их подавить. Он надеялся, что двухмесячный отпуск ослабит напряженность и успокоит людей. Но все это время не принесло никакой пользы, только усугубило недовольство. Начальство ждало его отъезда, желая избавиться от него. По сути, их слова стали прелюдией к факту:
        - Мы решили перевести вас на некоторое время. Это ГУВД оказал давление, но это еще не все. Мы должны послать сигнал.
        - Где? - спросил он.
        - Симферополь. В Крыму. Вы будете направлены в их отдел по расследованию «висяков».
        Капитан Евгений Кротов улыбнулся. Это был не перевод, а обходной путь к тому, чтобы заставить его уйти.
        - Это небольшое экспериментальное подразделение, под юрисдикцией которого будет находиться весь регион. Вы будете помогать им создавать команду. Воспринимайте это как отпуск, перерыв, чтобы перезарядить батарейки, - сказали они, чтобы расставание прошло немного легче.
        Вопреки всем ожиданиям, он согласился без малейшего протеста. Лучше с головой погрузиться в работу. Это было хорошим средством изгнания хандры и оправданием своего существования. Лучше кабинет в Симферополе, чем диван, полный противоречивых раздумий, в пустой питерской квартире.
        - Когда начинать?
        Торопясь избавиться от него, начальство ускорило выполнение административных формальностей. Через пять дней ему позвонили из отдела кадров и предложили ознакомиться с несколькими бланками министерства и подписать их. Он сделал это, не задав ни одного вопроса. В их глазах отъезд из Питера был наказанием, в его - новым вызовом. Он сам не знал, насколько он в этом нуждался.
        В этот полдень солнце затаилось в тучах и ворчало, угрожая дождем. Холодное питерское небо, казалось, было закутано в свинцовый плащ, набрасывая на улицы горькую тень. Воздух источал тошнотворный запах сырости, наполнявший жителей печалью. Промозглый сентябрь, словно искупая вину за слишком щедрое в этом году на солнце лето, уже пару недель бил по городу.
        Он ничего не знал о месте назначения. Он никогда не был в Крыму. Поэтому он поискал информацию о полуострове в Интернете.
        Евгений отправился туда не для того, чтобы погрузиться в историю Крыма или насладиться фотографиями известного курорта, - он мысленно устанавливал первый контакт с городом, который должен был принять его.
        Наконец Кротов инстинктивно улыбнулся. Его больше ничего не держало в Питере.
        Пришло время собирать вещи и уезжать.
        Окрестности Симферополя, срединный Крым
        Иудейская община, существовавшая на протяжении многих веков на территории Крымского полуострова, включала в себя самые разнообразные течения и народности. К ним относились тюрко-язычные раввинисты-крымчаки, кочевники Хазарского каганата, караимы, отрицавшие учение Талмуда, говорящие на идише евреи-ашкеназы, греко-говорящие евреи-романиоты и даже субботники - перешедшие в иудейскую веру православные славянского происхождения. Пожалуй, одной из самых примечательных и значительных этно-конфессиональных иудейских групп, проживавших на территории Крыма, были крымские караимы.
        Караимское движение берет своё начало в городе Багдаде на территории современного Ирака приблизительно в середине VIII века н. э. Его основателем традиционно считается Анан бен Давид, о жизнедеятельности и трудах которого мы знаем очень немного, за исключением поздних и не слишком достоверных легенд. Так или иначе, Анан бен Давид явился основателем альтернативного диссидентского движения в иудаизме, основным содержанием которого было отрицание авторитета Талмуда. Талмудом называется сформировавшийся приблизительно к 500 году н. э. комментарий к книгам еврейской Библии. Именно отрицание Талмуда было столь важной специфической чертой караимского движения. Термин «караимы» появляется несколько позднее, в IX веке, в работах теолога Биньямина (Вениамина) бен Моше Нагавенди. Даже само название «караим» («читающие» или «библеисты, специалисты в толковании Писания») отражает основную характеристику данного движения - почитание священного Писания (т. е. еврейской Библии) как единственного и прямого источника религиозных законов.
        Первое свидетельство о пребывании караимов в Крыму датируется 1278 годом. Самые ранние общины караимов появляются в городе Сулхате (совр. Старый Крым), Каффе (Феодосии), Кырк-Йере (Чуфут-Кале) и Феодоро-Мангупе. После присоединения Крыма к России в 1783 году караимы расселяются практически по всем крупным городам полуострова, да и на материковой части империи.
        Уже самые ранние караимские переселенцы в Крым XIII - XIV веков, по всей видимости, были тюркоязычны, переняв крымскотатарский язык в качестве разговорного от своих соседей-татар. Об этом нам красноречиво свидетельствуют эпитафии XIV - XV веков с тюркскими именами погребенных там караимов. Тем не менее, иврит (древнееврейский) по-прежнему свято и бережно хранился караимами в качестве языка литургии, богослужения, деловой переписки, поэзии, надгробных эпитафий, научных и теософских трудов. Помимо лингвистического влияния, близкое сосуществование с татарами оказало неизбежное воздействие на быт и повседневную жизнь караимов. Действительно, зачастую, лишь зайдя в молитвенный дом и увидев стоящие в алтаре свитки Торы и семисвечник-менору, посетитель караимского квартала мог понять, что перед ним народ совсем иного вероисповедания и этноса - столь по-татарски выглядели их дома, одежды, этническая кухня и обряды. Тем не менее, влияние крымских татар не выходило за пределы чисто культурологических заимствований. Смешанные браки между караимами и их этническими соседями были запрещены, пожалуй, вплоть до
реформ советского времени.
        Революция 1917 года прервала благосостояние и процветание караимов. Им, верноподданным российской короны, зажиточным купцам, промышленникам и белогвардейцам пришлось тяжелее, чем кому ли бы то ни было. Часть из них погибла в ходе бурных событий того времени, часть эмигрировала за рубеж. За годы советской власти караимское население Крыма сократилось от практически 8,5 тысяч в 1912 году до 800 человек по данным переписи 1989 года. Значительное количество караимов эмигрировало в Израиль в 1990-ые по закону о репатриации. Помимо демографического упадка, советская власть нанесла также тяжелейший удар по своеобразной культуре и религии крымских караимов - лишь немногие из них способны ныне общаться на тюркском караимском языке, практически полностью утратив также знание древнееврейского, в каковом были столь искусны их предки.
        По последней переписи населения (2014), в Крыму проживало 535 караима, т. е. 0.02 % населения республики.
        Глава шестая
        В последние годы караимы обычно занимались табачным бизнесом. Некоторые владели ресторанами и барами, работали в торговле. Несколько человек занимались виноделием.
        Всеволоду Латыпову было известно, что другие фермеры сплетничают о его семье, и в глубине души он был доволен. Говорили, что у него телосложение быка, а ум острый, как клыки кабана. Он был единственным в семье, кто получил высшее техническое образование, поскольку большинство его братьев и кузенов не успевали окончить среднюю школу, как их, еще юнцов, привлекали к работе на пастбищах клана. Всеволод стал работать на ферме еще юношей и знал местность как свои пять пальцев. Несмотря на то, что его предки выросли в горах, многие фермеры, охотники, браконьеры и черные археологи обращались к нему за услугами, потому что, в отличие от своей семьи, он имел репутацию человека, с которым можно поговорить. Всегда готовый угодить тем, кто искал его благосклонности, он снискал уважение фермерской общины центрального Крыма, что, в свою очередь, отразилось на его клане; благодаря ему в последние годы репутация Латыпова как удачливого землевладельца повысилась.

* * *
        В тот поздний вечер Всеволод был в мрачном настроении. Его джип пересек грунтовую дорогу, ведущую в деревню, и, как обычно, несколько собак весело бежали за джипом между облаками пыли. Миновав ржавеющую тушу брошенного в поле трактора, он припарковался у въезда в деревню, состоящую примерно из тридцати разбросанных домов. Как только он вышел из машины, ему в ноздри ворвался смолистый аромат кустарников. Группа небольших двухэтажных каменных зданий, прижавшихся к склону холма и почти поглощенных лесом, который подступал все ближе и ближе, имела убогий вид. Низкие крыши, покрытые покатой черепицей, поросшей мхом и лишайником, были затуманены дымом, выходившим из труб. В домах было тихо, их обитатели методично занимались домашним хозяйством. Вдоль узких пыльных улиц тянулись вихри зарослей, все одинаковые и похожие на паутину. Некоторые пожилые «аборигены», сидевшие на добротных деревянных скамьях, приветствовали его рукой.
        Единственное, что нарушало вечернюю тишину - жестокие удары топора по полену. Его двоюродный брат Захар, глухонемой и простодушный, с голым торсом рубил дрова во дворе за домом, мыча, как бык, от напряжения. Всеволод кивнул ему и стал наблюдать за братьями и кузенами, которые возвращались с полей на запряженных лошадьми тележках. Обычно эти сельские пейзажи вызывали в нем какое-то крестьянское спокойствие, но не в этот вечер. Даже не заходя в дом, он пошел в конюшню и вывел одну из самых молодых лошадей. Он сел на нее верхом и галопом помчался к зданию, стоявшему посреди деревни, вдоль склона виноградника.
        Оставив жеребенка без привязи, он вошел в дом. Он был построен из обожженных кирпичей, ветхие стены были изъедены сыростью. Внутри стоял запах дерева и лака, от которого щипало до слез. Комната была погружена в полумрак, но для старого хозяина не имело бы значения, если бы она была полностью освещена, так как последние десять лет он был полностью слеп.
        - Кто это? - спросил старец на караимском языке.
        - Это я, Всеволод.
        С замедленными артритом движениями Бабакай Латыпов отложил резец и повернулся к внуку. Слабый свет снаружи осветил его лицо: маска из иссохших морщин и бесполезные глаза, дезориентированные, как у летучих мышей, которых свет выгнал из пещеры.
        - В твоем голосе есть нехороший оттенок, - сказал старик.
        - Цуриковы нас не слушают. Они продолжают.
        - Кто тебе сказал?
        - Участковый.
        Среди множества услуг, которые Всеволоду приходилось оказывать, были и дача взяток участковым и полицейским в небольших селениях; многие полицейские приезжали с материка, часто сразу после академии, и не понимали обычаев местного населения. Поэтому Всеволод порой выступал в роли посредника, вступая в переговоры с контрабандистами или браконьерами, за что полицейские без крайней необходимости не лезли в дела Латыпова.
        - Я ошибаюсь, или мы подарили этим ублюдкам животных?
        - Две лошади, двадцать коз, баран, два осла и три свиноматки, - перечислял Всеволод. ? Со всем этим они уже должны были разбогатеть.
        Бабакай Латыпов взял горсть крыжовника с тарелки и разжевал их оставшимися зубами.
        Через несколько секунд он произнес одно безапелляционное слово, после чего вернулся к работе:
        - Ликвидация.
        Всеволод вышел из фермерского дома, служившего мастерской его деда, и издал двойной свист, который эхом разнесся по всей долине, призывая своих братьев.
        - Сева, возьми Мишу с собой, - крикнул дед изнутри помещения.
        Всеволод остановился на пороге.
        - Его время пришло, - продолжал старик. ? Убедитесь, что у волка прорезались зубы.
        Всеволод сел на коня, зажав гриву в кулак, и послал скакуна галопом в сторону освещенных окон домов.
        Как пожелаешь, Бабакай, подумал он. Пора.
        Глава седьмая
        Симферополь
        Узы, связывающие следователя и жертву убийства, священны. Она выходит за рамки бюрократии, протоколов следствия, протоколов вскрытия, документов, которые необходимо предоставить в прокуратуру. Это нечто гораздо более интимное. Если дело не раскрыто и убийца остается на свободе, эта священная, нерасторжимая связь может превратиться в изнурительную навязчивую идею, от которой невозможно избавиться. Течение времени усиливает чувство вины, обостряет сомнения в том, что убийца может напасть снова… Жизнь, конечно, продолжается, но страх, что ты совершил ошибку, не справился с задачей, позволил разрушить другие жизни, остается приклеенным к сердцу и душе, и чем больше лет проходит, тем невыносимее для следователя становится этот груз. Нераскрытое дело - самый суровый приговор для него. Иногда это точка невозврата.
        Когда Мария Райская вновь увидела подполковника Романа Барсукова наверное, после более чем годичного перерыва, она совершенно реально осознала, насколько сильно нераскрытое убийство может изменить жизнь и телосложение следователя. Муки, в которые его погрузили эти убийства, стали для него эликсиром жизни, и в тот момент это было, пожалуй, единственное, что помогало ему выжить.
        - Привет, Барсук, - сказала она непосредственно, пожимая подрагивавшую руку своего коллеги. ? Даже рак не смог тебя достать, да? Я говорю, ты нас всех переживешь.
        Барсуков улыбнулся этому замечанию. В отличие от остальных, Мария не была излишне вежливой или сентиментальной, что только усугубляло его страдания, но зато она одарила его острым цинизмом истинной крымчанки, которая не стесняется говорить то, что у нее на уме, даже человеку, которому грозит смерть.
        - Здравствуйте, коллега. Конечно: перед смертью я все равно должен научить вас работе, - ответил он тем же тоном.
        - Боюсь, что ты зря тратишь время, Роман. Знаешь ли ты пословицу? Если ты родился ослом, то не сможешь умереть лошадью.
        - Это правда, Мария, правда. Мне сказали, что в профессиональном плане ты не намного лучше меня. Переходишь из отдела убийств в «архивный отдел»… Смотри, следующим этапом будут обходы парков с целью выслеживания вуайеристов.
        - Не говори мне. Когда-нибудь я расскажу тебе, что произошло на самом деле, а пока дай мне знать, как у тебя дела.
        - Как видишь, сказать особо нечего.
        Барсуков поплыл в своей одежде: со времени их последней встречи он похудел на десять килограммов, а ведь он никогда не страдал избыточным весом. Райская также заметила трость, прислоненную к столу.
        - Мне очень жаль. Мне очень жаль.
        - Я знаю, знаю, знаю. - Закивал головой Роман, - спасибо. Но я позвонил тебе не для того, чтобы пожалеть себя.
        - Конечно, и мне кажется, я даже знаю, почему ты попросил меня о встрече. Я просто хотела сказать с самого начала, что бы ты ни…
        Барсуков заставил ее замолчать, выложив на стол горсть фотографий. Некоторые из них были старыми цветными снимками полароида. Другие - черно-белые фото, поблекшие от времени. Зато объекты съемки были в четком фокусе. На снимках были изображены два трупа с похожими деталями: две женщины лежат, руки связаны за спиной, лица скрыты пластиковой маской с длинными острыми рогами. Причина смерти также была идентичной: многочисленные резаные и колотые ранения. Кто бы их ни убил, трупы были в значительной степени обескровлены. Маски были прибиты к лицу тяжелым предметом, чем-то вроде кувалды. По качеству фотографий Мария Райская поняла, что между двумя убийствами должно пройти достаточно много времени: не менее десяти-двенадцати лет. Общим было и место преступления: в более раннем случае это был могильник скифского некрополя, находившегося на холме; на более поздних фотографиях жертва лежала на дне погребальной камеры, очень похожей на первый объект, но окруженной двумя каменными надгробиями. Оба археологических памятника являлись, по мнению исследователей, местами захоронения жрецов племен древних скифов.
        - Ты наверняка слышала об этом. Первая жертва была убита в семьдесят восьмом году, вторая - одиннадцать лет спустя, в восемьдесят девятом году. Первая - в горах километрах десяти от Ялты, вторая - в Бахчисарайском районе. Примерно сто десять километров друг от друга, два относительно глухих места… Возраст жертв был примерно одинаков: восемнадцать-девятнадцать лет у первой и шестнадцать-семнадцать у второй. Убийства отличаются лишь одной-двумя деталями. Совершенно несущественными деталями. Ни одно из дел не было раскрыто, и ни одно из них не было объединено, чтобы установить связь между ними. Обе девушки были убиты в ночь осеннего равноденствия. Ни свидетелей, ни подозреваемых. Тайна так и осталась неразгаданной.
        Райская снова перевела взгляд на своего коллегу. За несколько лет работы в отделе убийств ее глаза уже привыкли к жестокости и ужасу. Но фотографии этих девушек зацепили ее, возможно, из-за жуткого ритуала, которым они были убиты.
        - На самом деле самый большой знак вопроса лежит в другом месте, - продолжил подполковник. ? Ни в одном из случаев нам не удалось установить личности жертв. Ни имени, ни фамилии. Ни одного заявления о пропаже. Никто их не искал. Ни отец, ни мать, ни даже родственники. Они как будто появились из ниоткуда. Фантомы. Призраки.
        Мария, услышав об окрестностях Бахчисарая, вспомнила, что Барсуков родом с тех мест, но не могла вспомнить, из какой именно деревни.
        - Послушай, Роман…
        - За эти годы я наслушался всякого. Что я, мягко говоря, сошел с ума. Что я исказил факты в угоду своим теориям, потому что имел в этом какой-то личный интерес, и еще тысячу других вещей. Эти фотографии, - порывисто продолжал Барсуков, указывая на них, - несомненно, стали для меня профессиональной катастрофой. Они разрушили мою карьеру. Я никогда не был мазохистом, но я не могу не чувствовать частичку ответственности, которую я не могу игнорировать или отложить в сторону.
        - Я вас понимаю и уважаю вашу точку зрения… - снова попыталась вмешаться Мария, но подполковник ее снова перебил.
        - И теперь я умираю, Маша. В буквальном смысле. Несколько месяцев - и прощай. А там, - говорит он, постукивая себя по виску, - уже начались проблемы. Я не собираюсь тебя ни в чем убеждать, просто мне хотелось бы, чтобы работа, которую я проделал за эти годы, не была забыта. Я бы хотел, чтобы досье оставалось открытым.
        - Ты можешь быть спокоен. Фирсов заверил меня, что с этим делом продолжат заниматься и что оно будет одним из приоритетных в работе группы сотрудников по расследованию «глухарей», так что…
        - Нет, Маша, я, кажется, оговорился, - сказал Барсуков, глаза которого внезапно потемнели. Дело не только в старых нераскрытых делах или странных ритуалах. Вот тебе новый случай. Пропавшую зовут Диана Гурджиева, ей двадцать три года, и она пропала несколько дней назад. Я убежден, что за все эти годы были еще убийства, что они никогда не прекращались. И я боюсь, что Диана станет следующей жертвой.
        Глава восьмая
        Санкт - Петербург
        Пристально глядя в зеркало, он как будто внимательно разглядывал свое лицо. На нем были только черные тренировочные штаны. Евгений Кротов отжимался на кулаках. До боли, сладкой боли в мускулах. Он бросал вызов своему телу.
        Наконец потный, но довольный Кротов потопал в ванную, и мылся едва ли не полчаса. Она тщательно намыливал каждый участок своего тела, наблюдая, как затем мыльная вода стекает в раковину. Евгений промокнул волосы полотенцем и посмотрел на себя в зеркало. Отображение ему понравилось.
        Он с трудом узнавал себя, но это было даже хорошо. Черные волосы, синие глаза, бледное лицо, узкий нос и незаметная голубоватая жилка под правым веком. Он чувствовал себя слегка затуманенным, как будто смотрел на незнакомца.
        Вот в чем нужно убедить себя, подумал он. Стать новым человеком.
        Кротов надел халат и вернулся в свою комнату, чтобы собрать последние вещи.
        Пришло время оставить это место, перевернуть эту страницу, и начать новый этап жизни.
        Это был новый вызов для него.
        Глава девятая
        Район села Скалистое, южный Крым
        Плодородной земли изначально меньше, чем людей. Этот урок крымчане, дети прогресса, давно забыли. Они поддались на обманчивый зов индустриального бога, с энтузиазмом прогнулись под него, отвергнув природу, которая веками принимала и лелеяла их предков. Но после ослепительных обещаний лучшей и благополучной жизни это капризное и переменчивое божество покинуло их, оставив после себя лишь ржавеющие развалины предприятий, безработицу, вырубленные леса, массовую эмиграцию на материк, безвозвратно отравленные территории и отсутствие своей воды.
        После 1991 множество крымчан покинуло землю своих отцов, отдавая предпочтение городам, теряя «память земли». Множество деревень и поселков обезлюдели, особенно в глубине острова, где хутора превратились в чистилища для душ, в деревни-призраки, населенные почти исключительно стариками, ожидающими конца.
        Братья Цуриковы представляли собой обратный случай: они работали на материковой Украине, но когда умер их отец, оставив им лишь несколько участков земли и несколько сотен овец, они решили, что смогут вернуться в деревню и разбогатеть, возделывая землю, хотя всегда презирали деревенскую жизнь.
        Тысячелетиями ритм человека соотносился с темпом природы. Цуриковы, как и большинство неопытных фермеров, пытались навязать свой собственный ритм: поздно вставали, сеяли без малейших знаний, пренебрегали стадами, обильно поливали огороды и виноградники химикатами, меняли семена за одну ночь, и через несколько лет доставшиеся им плодородные поля стали засушливыми и бесплодными, а скот вскоре погиб от болезней и отсутствия нормальных кормов.
        Тупые и жадные, они разыграли последнюю карту: на последние деньги, вырученные от продажи своих квартир на материке, они создали хитрую ирригационную систему на основе артезианской скважины, приобрели генераторы, цистерны и сотни метров труб для полива более двух тысяч растений конопли, уверенные, что густой растительности этих скалистых труднодоступных мест хватит, чтобы скрыть эти запретные плоды от бдительного взгляда закона.
        На протяжении нескольких километров земли Цуриковых примыкали к землям Латыповых, а Латыповы ненавидели больше новой власти только одну вещь - закон. Пастухи и фермеры не хотели иметь никаких проблем с ФСБ и военными, а Цуриковы со своими плантациями подвергали всех опасности, рискуя, что военные придут и сунут нос в их владения. Поэтому делегация местных пастухов и фермеров отправилась к Всеволоду Латыпову, чтобы попросить его вмешаться, пока не случилось самое худшее.
        - Дело принимает плохой оборот, Всеволод, - сказали они. ? Чем быстрее мы разберемся с этим, тем будет лучше для всех.
        Всеволод поговорил со стариком Латыповым и предложил решение, которое бы устроило всех. Это был древний обычай горных караимов: поскольку скот Цуриковых погиб, а братьям предлагалось отказаться от незаконных посевов в пользу легальной деятельности, все пастухи в округе должны были отдать им небольшую часть своего стада, как это веками практиковалось среди крымских караимов для помощи тем, кто пострадал от смерти, наводнения или потери скота в результате пожара или голода.
        Когда Жанна Цурикова оказалась лицом к лицу с Всеволодом, тот не успел и рта раскрыть, приняв цепь солидарности своих «коллег». Животные были доставлены в щедром количестве, к ним прилагались центнеры сыра, несколько гектолитров масла и столько домашнего вина, чтобы напоить всю деревню.
        - Я ваша должница, - поблагодарила Жанна, пообещав поджечь свою плантацию.
        Через несколько дней Латыповы увидели среди ночи клубы дыма, поднимающиеся с земель Цуриковых. Но дым был слишком тонким. Жулики из семейства Цуриковых обманули его, пожертвовав лишь малой частью своих конопляных плантаций, что подтвердил коррумпированный полицейский, сосед Латыпова, посоветовавший Всеволоду решить проблему, пока она не привлекла внимание областного УВД, находящейся вне сферы его влияния и контроля.
        И вот в ту безлунную ночь Латыповы пересекли каменистые земли Цуриковых и, словно призраки, бесшумно подъехали к ферме, где спали Жанна и Иосиф, расположенной рядом с полями марихуаны, более чем в полутора километрах от любого жилья. Луна бросала кровавые отблески на сельскую местность. Пение цикад и хриплый вой ветра облегчали работу непрошеных гостей. Они пришли без огнестрельного оружия: с такими феноменами, как братья Цуриковы, карабины и пистолеты были не нужны.

* * *
        Всеволод наблюдал за младшим братом Нефалимом, глухонемым двоюродным братом Захаром и пятнадцатилетним сыном Мишей, которого дед приказал «приучить». Помимо грубого нрава, Латыповы были известны своим телосложением, как у циклопов: Рост Всеволода, Нефалима и Захара приближался к двум метрам, а Мишин был уже за сто восемьдесят пять. У них были большие мозолистые руки с пальцами, утолщенными от тяжелой работы в поле, широкие плечи и сила, как у быка, - можно было подумать, что они появились из самой толщеи этих скал.
        Кивнув подбородком, Всеволод отдал приказ брату, который направился в овчарню и вернулся, таща за ухо овцу. Глава семьи подошел к животному и нанес ему два удара ножом по бокам. Овца начала отчаянно блеять, привлекая внимание в доме, где примерно через десять секунд зажегся свет.
        Нефалим отпустил животное и показал двоюродному брату, чтобы тот спрятался.
        Дверь открылась, и из нее, позевывая, вышла Жанна с ружьем в руках.
        - Кто там? - спросила она темноту сонным похмельным голосом.
        Следуя указаниям отца, мальчик подошел к дому.
        - Миша, - ответил он.
        - Кто? - спросила Жанна, сделав шаг вперед, как будто она не слышала.
        - Михаил Латыпов, - повторил он.
        Луна освещала ее иссиня-черные волосы - отличительный признак ее рода.
        - Что вам надо?
        - Наказание, - ответил мальчик.
        Жанна рассмеялась ему в лицо.
        - Ты один? - спросила она, не опуская оружия.
        - Нет, - ответил вместо него Всеволод, появляясь из темноты.
        Он схватил ружье одной рукой, чтобы вырвать ее у женщины, а другой схватил ее за шею и бросил на землю, как обычный мешок. Захар в мгновение ока навалился на нее и приставил лезвие ножа к ее горлу.
        Иосиф с проклятиями выскочил на улицу, и Нефалим, быстро накинув ему на шею петлю, повалил его на землю.
        Всеволод потащил их на руках к большому тополю на краю поля. Цуриковы дергались, как животные перед бойней, изо рта у них шла пена, когда они пытались ослабить укус пеньковых веревок. Нефалим и Захар подвесили Иосифа к ветке дерева, заставив его стоять на цыпочках, чтобы не задохнуться; чтобы он замолчал, ему в рот засунули тряпку. Жанну привязали к подножию большого ствола. Веревка была так туго натянута, что у нее перехватило дыхание. Она побледнела, понимая, что их ждет впереди.
        - Просто скажите мне, почему, - глухо спросил их Всеволод.
        - Ты прав, Сева, - пробормотала Жанна. ? Мы собирались сжечь остальные поля, клянусь.
        - Лгуны, - ворчал Нефалим, склонившись над ними, как дуб. ? Не принимайте нас за дураков…
        - Посмотри на себя, ты плачешь и просишь прощения, - шипел Всеволод.
        - Пожалуйста, Сева. Я умоляю тебя…
        - Мы отпоем вас.
        Он сказал ей это по-караимски, как будто их мог услышать кто-то посторонний.
        - Миша, - позвал Всеволод.
        Подросток подошел. Его отец достал зазубренный нож с рукояткой из дерева и сверкающим двадцатисантиметровым лезвием. Он вложил его ему в руку.
        - Ты боишься? - спросил он мальчика на караимском.
        Михаил покачал головой. Его глаза были двумя ледяными осколками. По его позе отец понял, что его сын стремится стать мужчиной. Это вселяло в него уверенность в будущем семьи Латыповых.
        - Тогда убей ее.
        Прежде чем Жанна успела вскрикнуть, Захар заткнул ей рот тряпкой, заглушив крик.
        - Добро пожаловать в ад, - прошептал ей на ухо Нефалим.
        Несколько секунд мальчик смотрел на отражение багровой луны на лезвии, которое, казалось, призывало его к насилию, а затем нанес первый удар. Нож вошел в плоть, как в теплое масло. Опьяненный новым ощущением власти, он крепко держал пленницу, обхватив ее шею левой рукой, а правой, как в безумии, наносил ей множественные удары с нарастающей яростью.
        - Хватит играть! - упрекнул его отец.
        С мастерством мясника мальчик нанес режущий удар по животу Жанны Цуриковой и вздрогнул, когда до его ноздрей донесся едкий запах кишок. Он сделал несколько шагов назад и неподвижно смотрел, как кровь вытекает из распоротого живота и заливает землю, а глаза жертвы догорают, как угли, покрытые пеплом.
        Всеволод протянул руку и взял у подростка из рук оружие, выведя того из состояния убийственного транса.
        - Осторожно, не заразись пороком, мой мальчик, - сказал он, ласково похлопав его по плечу.
        Глаза мальчика преобразились от кровожадного экстаза. Он запыхался, но кивнул с улыбкой на губах: он чувствовал, что стал полноценным горным караимом. Наконец-то.
        Всеволод подошел к Иосифу, беспомощно наблюдавшим за процессом потрошения тела, и вытер кровь с клинка о его лохматые бородатые щеки.
        - Продолжим, - сказал он.
        Он стер с рукоятки ножа отпечатки пальцев сына, раскрыл руку Цурикову своими сильными пальцами-клещами и зажал нож в кулаке, чтобы заставить его отпечатать свои.
        - Твое время пришло.
        Иосиф начал биться, как свинья, услышав свист ножа.
        Нефилим и Захар подняли его на полтора метра от земли. Надежно привязав веревку к корявой ветке, четверо Латыповых бесстрастно наблюдали, как их соперник дергается в конвульсиях, вися, как Иуда. Наконец Иосиф обмочился и, по-звериному взвизгнув, вывернул себе шею и скончался под непрекращающийся хор цикад.
        Нож упал к его ногам.
        Не говоря ни слова, Нефилим и Захар отправились за несколькими канистрами с бензином, чтобы залить посевы, а двое других Латыповых стали подметать землю густыми ветками, чтобы замести следы.
        - Снимай джемпер и штаны, - приказал Всеволод сыну, и тот повиновался, дрожа от холодного ночного воздуха.
        Мужчина снял с себя широкий плотный плащ, которым накрыл мальчика. Его одежду он поджег.
        - Твой дедушка будет доволен, - сказал он, взъерошив ему волосы.
        Отец и сын добирались до дома молча, как будто ничего не произошло.
        Когда позади них начали гореть конопляные поля, они даже не оглянулись.
        Глава десятая
        Черное море
        Проще было бы полететь на полуостров напрямую, но Евгений последние дни своего служебного отпуска использовал, чтобы побывать на черноморском побережье Кавказа. Именно поэтому он сначала отдохнул в ведомственном санатории в Анапе, а затем отправился на утреннем пароме в Керчь. В пути он ни разу не оглянулся назад, в сторону материка. Он смотрел только вперед, в будущее, каким бы туманным и неопределенным оно ни было.
        На палубе запах мазута и ржавчины преобладал над солоноватым запахом моря. Перила трапа были склизкими от соленой воды, но это не мешало ему держаться за них. Волны шептались вокруг него, а над скалистым силуэтом полуострова еще сверкала румяная луна. Крым приближался, затерянный в этой туманной непрозрачности, в осенней темноте.
        Евгений Кротов заметил на нижней палубе других пассажиров. Он еще не мог толком разглядеть их силуэты, только угольки сигарет и клубы дыма, поднимавшиеся в темноте. Несмотря на их присутствие, он чувствовал себя одиноким.
        Крен парома напоминал ему аттракционы в детстве. Дыхание ветра, как вихри «чертового колеса». Тупой гул двигателей парома, напоминал головокружительное учащение пульса. Он улыбнулся своим воспоминаниям.
        Обволакивающая ночь отступала, давая жизнь новому дню. Евгений откинул капюшон куртки и вглядывался в темную глубину моря, ожидая рассвета, который придаст ему новые силы.
        Глава одиннадцатая
        Симферополь
        - В принципе, не так уж важно, что вы видите. Настоящая трудность заключается в том, чтобы научиться жить с этим.
        Это сказал ей судмедэксперт пару лет назад, во время вскрытия проститутки, убитой садистом. Мария Райская отложила эту фразу в забытый ящик своей памяти. И все же в тот вечер слова патологоанатома продолжали звучать в ее памяти, словно только что приобрели реальный смысл в ее глазах.
        Она проснулась около трех часов ночи от кошмаров. Она так двигалась во сне, что разбудила своего нового бойфренда, с которым она делила «Сексодром», как он называл кровать. Через несколько минут мужчине удалось заснуть, а вот Мария потеряла всякую надежду. На ее мысленном экране непрерывно прокручивались образы трупов.
        «Это все Барсуков виноват в этих видениях», - размышляла Райская, вылезая из-под одеяла, стараясь не разбудить бойфренда. Взяв сумку из гостиной, она закрылась на кухне. Ей захотелось чего-нибудь алкогольного, но она предпочла двойную порцию шиповника.
        «Посмотри на себя. Ты стареешь», - усмехнулась она, с отвращением глядя на пакетики.
        Пока она ждала, пока закипит вода, она достала из сумки фотографии, которые подполковник доверил ей, несмотря на ее протесты. Когда он сказал ей: «Пожалуйста, Маша, сделай это для меня», - с щенячьим беспомощным взглядом, Мария не смогла отказать. Она разложила их на столе и стала изучать. Эти жертвы так ее расстроили, что они ей приснились. Навязчивые идеи, сказала бы ее бабушка: роковые кошмары. За прошедшие годы службы она много слышала об этих двух явно ритуальных убийствах, но никогда не придавала им особого значения, особенно после того, как коллеги стали ей рассказывать, что Барсуков зациклился на этой истории, что он в одиночку разрушил этим свою жизнь. Он так мешал своим коллегам и начальству, так донимал их просьбами возобновить эти дела, что, чтобы избавиться от него, его перевели на бумажную работу, заставив преждевременно состариться; его стали ставить в отрицательный пример всем новобранцам отдела по расследованию убийств.
        «Это действительно странно», - сказала она себе, рассматривая фотографии.
        - Ты в порядке?
        Словно ученик, пойманный на списывании, Мария молниеносно заставила фотографии исчезнуть.
        - Паша, чего ты встал? - спросила она, идя навстречу мужчине.
        - Я не чувствовал тебя рядом с собой и удивился. Что ты задумала?
        - Я заварю себе шиповниковый чай и лягу спать. Хочешь?
        - Я думал, ты снова начала курить.
        Мария улыбнулась. Мало того, что я целый день окружена полицейскими в управлении, подумала она, так теперь еще у меня дома есть соглядатай…
        - Нет, Паша. Я обещала тебе бросить, и я это сделала. А теперь иди спать, я скоро приду.
        Через окно Мария наблюдала за силуэтом водонапорной башни и стенами завода. Мария всегда мечтала жить в тихом районе, подальше от городского шума. У ее бывшего мужа была там квартира, и она переехала туда сразу после свадьбы, исполнив это детское желание. Но когда они расстались, она уехала, чтобы не мешать ему - и избежать вполне реального риска выстрелить в него - и сняла эту квартиру в заводском районе, обреченная смотреть из окна на утраченный статус.
        Лучше жить в трущобах, чем с этим ублюдком, говорила она себе, вспоминая студентку, которой едва исполнилось двадцать - последнюю в длинной череде таких, как она потом узнала, - с которой он ей изменил. С того дня она поняла, почему каждый раз, когда ей приходилось давать показания на суде или ходить по коридорам прокуратуры, все смеялись за ее спиной или сочувственно смотрели на нее: очевидно, ее бывший даже не удосужился скрыть свои похождения, выставив их обоих на всеобщее посмешище.
        «Остановись. Нет смысла зацикливаться на этих унижениях», - поучала она себя, проглатывая последний глоток ягодного чая.
        Шиповник не оказал никакого действия. Оказавшись в постели, Мария продолжала ворочаться, как проклятая. Она продолжала видеть эти фетиши, эти демонические маски, задавалась вопросом, почему тела так и не были опознаны, и искала причины такого большого временного разрыва между двумя убийствами.
        Она еще не знала этого, но ей как будто передали эстафету: одержимость подполковника Барсукова заразила ее.
        Глава двенадцатая
        Южный Крым
        В некоторых деревушках крымской глубинки еще иногда использовался колокол для обозначения основных этапов жизни их жителей: рождения, бракосочетания, похорон и религиозных праздников. В некотором роде это был голос общины, и с детства все учились узнавать звон колокола, чтобы ориентироваться в деревне.
        Перед тем как отправиться на работу, Всеволод Латыпов припарковал свой джип у придорожного кафе и вошел внутрь. Бармен, поприветствовав его, приготовил двойной кофе, и налил рюмку горилки.
        В кафе воцарилась тишина. Еще не подняв рюмку, Всеволод услышал звон колокола: он возвещал о событии.
        Посетители уставились друг на друга, и на мгновение бармен встретился взглядом с холодными глазами Всеволода, который потягивал кофе в тихой атмосфере, пронизанной недосказанностью и разбуженной наглым звоном колоколов. Все, даже если они не делали вид, что ничего не знают, слышали о пожаре, который ночью превратил в пепел земли семьи Цуриковых, найденных мертвыми в результате, как казалось, убийства и самоубийства, произошедшего в результате внутрисемейной ссоры.
        Расплатившись, Всеволод пошел к своему джипу, довольный. После разборки в Скалистом слух распространится по окрестностям очень быстро, и если менты придут задавать вопросы о Цуриковых, никто не посмеет говорить, даже под пытками. Операм было бы легче заставить камни петь, чем этих людей, которым Всеволод только что предъявил острые ощущения жертв.
        Глава тринадцатая
        Симферополь
        Приехав на автобусе в Симферополь и прогуливаясь по Гагаринскому парку, Евгений Кротов обнаружил, что это огромная зеленая зона в центре города. По словам прохожих, Гагаринский парк считается главным местом отдыха не только в Симферополе, но и самым большим в Крыму. Евгений не удержался: зайдя на небольшой островок, снял летние туфли и пошел по пляжу, пока его ноги не погрузились в изумрудную воду. Вода была прохладной, но не настолько, как ему показалось, и после почти бессонной ночи и долгого путешествия на автобусе с одного конца полуострова на другой он почувствовал себя бодрым.
        Через несколько минут за его спиной раздался женский голос:
        - Вы, должно быть, Евгений Кротов.
        Капитан повернулся лицом к красивой женщине лет тридцати, элегантно одетой в светлый облегающий костюм, подчеркивавший ее изгибы. Она была блондинкой, среднего роста, с голубыми глазами, что в сочетании с ее внешним видом противоречило всем тем стереотипам, которые Евгений слышал о крымчанах, об их темных волосах и цвете глаз. Он узнал голос коллеги, которая позвонила час назад и попросила встретиться на пляже, на островке посередине пруда. Чтобы понять, что она имела в виду под островком, Евгению пришлось прибегнуть к помощи Гугла.
        - Почему вы так думаете? - ответил он.
        Мария Райская огляделась по сторонам.
        - Ты единственный человек с мокрыми ногами в этот гребаный холод, - говорит она, переводя взгляд на своего коллегу.
        - Холодно? Наверное, градусов восемнадцать, а то и больше.
        - Вот о чем я говорю! Давай, выходи оттуда, у меня от тебя мурашки по коже.
        - Наверное, я выгляжу сумасшедшим, да? - спросил Евгений.
        Он присоединился к ней и протянул руку.
        - Именно, - сказала крымчанка, энергично сжимая ее. ? Как прошло путешествие?
        - Долго, но красиво, - не стал распространяться Евгений.
        - Хорошо. Добро пожаловать в Крым, - сказала Мария, и ее тон нельзя было назвать дружелюбным.
        Глава четырнадцатая
        Симферополь
        Очень скоро Кротов обнаружил, что время на полуострове течет несколько по-другому: оно растянуто, прерывисто - особенно перед морем и этими огромными степями с голубым небом и словно висит в безвременье, когда прошлое неразрывно связано с настоящим. По сравнению с Питером и особенно Москвой люди как будто двигались в замедленном темпе, и этот способ наслаждаться жизнью в тишине, всегда ни о чем не думая, сразу понравился ему.
        Они остановились выпить в одной из небольших закусочных в центре; эти кафешки служили ориентиром для аборигенов при назначении встреч, как объяснила ему Райская. На берегу водоема росли каштаны и ивы, и она была окаймлена длинной велосипедной и пешеходной дорожками. Многие воспользовались теплой погодой после полудня, чтобы пробежаться, прогуляться или покататься на велосипеде в нескольких сотнях метров от моря.
        - Судя по твоему восторженному виду, я делаю вывод, что ты впервые приехал в Крым, - сказала Мария, с подозрением оглядев одежду своего коллеги: черная кофта, рваные джинсы и потертая кожаная куртка. Она обратила внимание на его лихой берет, который делал его больше похожим на рокера, чем на капитана полиции.
        - Первый раз в Крыму за все время, - ответил Кротов, рассматривая наряд своей коллеги, на его взгляд чрезмерно элегантный для полицейского.
        Одетая так, она либо хочет привлечь к себе внимание, либо пытается вызвать у меня комплексы. И в том, и в другом случае ты идешь не с той ноги, моя красавица, сказал себе Евгений. Если ты и дальше будешь так на меня пялиться, ты вызовешь интерес.
        - Ну, могло быть и хуже, верно? - сказала Мария, прежде чем сделать глоток пива.
        - Это ты должна мне сказать.
        - Знаешь, что? Я не хочу портить тебе сюрприз, - возразила Мария с изучающей улыбкой.
        Евгений почувствовал плохо замаскированную обиду: как будто коренная крымчанка была вынуждена приветствовать его. Он надеялся, что это всего лишь пресловутое недоверие крымчан к выходцам с материка.
        - Сначала я приняла тебя за туриста. У тебя гармоничное телосложение, - сказала Райская, разглядывая бледный цвет лица своего коллеги, его синие глаза, тонкие черты профиля.
        - Мои предки из Карелии. Я многое у них перенял, - сказал Евгений с напускной невозмутимостью.
        Мария Райская выгнула бровь в знак удивления.
        - Питерский карел. Звучит как название фильма.
        - Значит, если я правильно понимаю, ты моя партнерша? ? спросил Евгений, внезапно сменив тему, как будто ей было неловко говорить о ней.
        - Точно.
        - Я никогда не объединялся на работе с женщиной.
        - А я с человеком с материка. И я должна тебе сказать, что эта мысль не заставляет меня прыгать до потолка.
        - Нет, без шуток? Ты выглядишь такой счастливой, увидев меня…
        Райская расслабила губы, чтобы изобразить улыбку, на этот раз искреннюю.
        - С каких пор ты занимаешься архивными делами? - спросил капитан.
        - Меня только что перевели. По сути, я еще не начала. Мы начинаем вместе.
        - Я не знаю, как здесь, но в Питере закрытые дела - это кладовая для людей, которые облажались. Место для неудачников, что ли.
        - Здесь то же самое, за исключением того, что группа только что создана, и нам с тобой придется собрать все нераскрытые дела не только в Симферополе, но и по всему полуострову, - объяснила ему Мария.
        - Ты что, шутишь, что ли?
        - Если бы только. Нет, я больше не могу быть серьезной. С одной стороны, это означает, что куда бы мы ни пошли, нас будут ненавидеть и приветствовать как служебных сорвиголов, но, кроме того, при малейшей ошибке это позволит начальству пожертвовать двумя великолепными козлами отпущения. По большому счету, двойная проблема… Ты куришь?
        - Нет.
        - Я тоже, во всяком случае, пока. Тем лучше, так что мои вещи не будут вонять сигаретами. Один вопрос: ты собираешься работать всерьез или ты собираешься отсидеться, пока тебя не переведут в другое место? - провокационно спросила Мария, не оборачиваясь.
        Евгений пожал плечами.
        - Я не такой человек, Маша. Я просто хочу выполнять свою работу, - сказал он примирительно.
        - Если нам позволят это сделать.
        - Почему же?
        - Начальство не любит признавать свои прошлые ошибки. А они могут вскрыться, если мы будем копать всерьез.
        Поднялся теплый ветер, который гнал к берегу морской прибой и заставлял тихо шелестеть деревья. В воздухе чувствовалась капитуляция дня перед вечером.
        - Этот ветерок дует с моря на побережье, а летом приносит нам африканскую жару и поджигает города. Буквально, потому что он разжигает и разжигает пожары и сводит людей с ума.
        - Сколько они тебе дают за то, чтобы ты играла в экскурсовода? - поддразнил ее Евгений.
        Он сказал это с полуулыбкой.
        - Когда ты официально начинаешь? ? спросила Мария.
        - Послезавтра. Я приехал пораньше, чтобы собраться с духом и осмотреть окрестности.
        - Хороший. Слушай, я также должен тебе сказать, что в дополнение к этому архивному дерьмовому делу они подсунули нам еще одну пакость.
        - Какую же?
        - Если хочешь, я отвезу тебя потом прямо к заинтересованному лицу, чтобы он тебе все рассказал.
        Глава пятнадцатая
        УВД Симферополя
        Евгений Кротов имел достаточный служебный опыт, чтобы с первого взгляда оценить профессионализм и преданность своей работе: один взгляд на стол коллеги позволял ему сделать вывод о самоотверженности или слабости следователя. По его наблюдению, лучшие помещения обычно занимали кабинетные чиновники, которые мало общались со своими подчиненными и гораздо больше общались с журналистами и телеканалами. Тесный кабинет полковника был во всех отношениях похож на кабинеты десятков чиновников МВД, с которыми работал Евгений: в нем царил своего рода организованный хаос. Тем не менее, по ряду папок, стоявших на полках с самыми последними служебными заметками и отчетами, по потрепанной доске с указанием ротации и отпусков следователей, по футбольным вымпелам и значкам, используемым в качестве буфера обмена на столе, заваленном бумагами - и не для того, чтобы производить впечатление на посетителей - по разным чашкам, инкрустированным остатками кофе, брошенным в самых неожиданных углах, и по тому факту, что он все еще был на работе, хотя его рабочий день давно закончился, Евгений легко сделал вывод, что Фирсов
не бюрократ, а ему нравится его профессия, что он занимается своим делом, что он всегда готов помочь.
        Райская уже вкратце подтвердила его догадку, что ее шеф страстно посвящал себя работе и показывал себя доступным для своих сотрудников. Как и тот факт, что у полковника было определенное чувство юмора; судя по небольшому плакату, прикрепленному к перегородке позади него, который объявлял, что если ты не придешь сюда с решением, то это значит, что ты являешься частью проблемы.
        - Прежде всего, знай, что Мария позволяет себе фамильярности со мной, о чем ее никто не спрашивает, и учти, потому что мы несколько лет работали в отделе по борьбе с организованной преступностью, и она по-прежнему считает, что мы на одном уровне, - начал полковник после обычных представлений. ? Я не могу вбить ей в голову, что существуют условности, иерархия и формальности, которые необходимо соблюдать.
        - Осторожно, мы просто работали вместе, но это не значит, что мы занимались сексом, - уточнила Мария, развалившись на диване, прислоненном к перегородке.
        - Райская!
        Евгению с большим трудом удалось подавить смешок.
        - Тебе бы это понравилось, не так ли? - продолжала Райская, подмигнув шефу.
        - Ты хочешь, чтобы я выгнал тебя вон? - пригрозил ей Фирсов. ? Прекрати это.
        Полковник повернулся к Евгению.
        - Она пошла за мной, потому что жаждет повышения, - объяснил он. - Надо лучше работать, старушка.
        - Я не думаю, что у тебя есть сейчас необходимость копаться в прошлом, шеф.
        - Надеюсь… Итак, я читал, что у тебя хороший послужной список… Поздравляю. Тот факт, что тебя перевели сюда, не очень хороший знак, но то, что произошло, на причины твоего присутствия здесь, мне наплевать. Считай это новым началом.
        - Спасибо.
        - Не надо меня благодарить. Мне очень нужен квалифицированный и профессиональный персонал, и ты мне очень подходишь. Ты даже немного работал в нескольких подразделениях, специализирующихся на нераскрытых преступлениях, что для нас хорошо. Мария тебе объяснит, что наш отдел сильно отстает по холодным делам. Крым ? это не Питер и не Москва. Это курорт с довольно низким уровнем убийств. Единственная серьезная проблема, с которой мы сталкиваемся на полуострове, - это украинское подполье, боевики. Но это компетенция ФСБ.
        - Хорошо.
        - Я полагаю, это означает, что Москва начала оказывать давление, чтобы увеличить статистику, чтобы иметь возможность оправдать расходы на оперативно-розыскные мероприятия, просмотр электронной почты, прослушку и так далее.
        Кротов кивнул.
        - Поскольку они не смогли сразу извлечь выгоду из операций по борьбе с экстремизмом, они попросили увеличить раскрываемость убийств, - продолжил полковник. ? Но в Крыму, где убийств мало, чтобы раздуть статистику, я предполагаю, что они решили обратиться к незавершенным делам, надеясь раскрыть старые убийства с помощью науки и новых технологий.
        - Вы прекрасно объяснили ситуацию, полковник, - сказал Кротов, переводя взгляд на нового шефа. - И теперь именно мы должны улучшить статистику.
        - Точно. Официально я курирую отдел по расследованию убийств, и в то время как оба начальника душой и телом занимаются набиванием карманов, прежде чем покинуть свой посты, я должен оказать давление на своих подчиненных, чтобы они раскрыли дела об убийствах.
        - Мы сделаем все возможное, - сказал Евгений, также выступая от имени своей коллеги.
        Фирсову это понравилось: он опасался, питерец привык действовать в одиночку. Это «мы» успокоило его.
        - Помимо того, что у твоей партнерши дерьмовый характер….
        - Не начинай с этого, - сказала Мария обиженно.
        - … Райская - очень хороший сотрудник. Я хотел бы, чтобы вам было ясно одно: я играю на вашей стороне. Я не скрываю от вас, что генерал Гречихин…
        - Редкостный мудак, - прошептала Райская.
        - Судя по тону, я делаю вывод, что это не свидетельство уважения, - сказал Кротов.
        - Ты делаешь правильные выводы, - ответил Фирсов. ? Маша, перестань. Итак, я уже говорил, генерал не самый большой поклонник закрытых дел. С другой стороны, на нашей стороне начальник нашего отдела, потому что его судьба частично зависит от нас… От вас, я должен сказать точнее.
        - На территориальном уровне какой юрисдикцией мы располагаем? ? спросил Кротов.
        - Отличный вопрос. Итак, мы будем работать в тандеме с прокуратурой республики Крым, которая предоставит нам юрисдикцию по всем делам на острове. Я уже знаю, что это вызовет у вас определенную антипатию, но вы сможете перемещаться по всему региону с помощью местных райотделов. Это для того, чтобы…
        - Чтобы извлечь выгоду из большей базы данных и больших шансов на раскрытие, - опередил Фирсова Евгений.
        - Вижу, с материка прислали нам хорошего помощника. Грамотно мыслишь, - Райская повернулась к шефу.
        - В этом и заключается идея. На данный момент только в Симферополе создана группа, занимающаяся нераскрытыми преступлениями, - Добавил шеф.
        - Хорошо.
        - Маша, это зависит от судьи. У вас будет куча дел, о которых сообщит Москва, и по согласованию с судебными органами вы решите, какие из них с наибольшей вероятностью будут раскрыты. Если прокуратура решит, что полиция того или иного города на полуострове более компетентна или опытна в каком-либо конкретном деле, не имеет значения, кто проводил расследование: самое главное, чтобы оно было завершено. Конечно, если это будет сделано нами, то так будет лучше.
        - Скажите, вы, по крайней мере, предоставите нам кабинет? ? спросила Райская.
        Губы Фирсова растянулись в жестокой улыбке, как будто он заранее смаковал неприятный удар.
        - Более или менее, - сказал он, открывая ящик, чтобы достать из него связку ключей.
        - Что значит «более или менее»?
        - Я покажу вам ваш новый офис, - ответил полковник, вставая. - Веселее, коллеги.
        Глава шестнадцатая
        Архивная комната УВД Симферополь
        «Холодно, блин». У Марии хватило ума произносить свои восклицания одними губами, подальше от Фирсова, который вел их в старое помещение бумажного архива Управления. Внизу температура как будто упала по меньшей мере на пять-шесть градусов. В воздухе витал железный запах ржавчины и влажный, горьковато-сладкий аромат старой бумаги.
        - Кто-нибудь из вас страдает астмой? - с иронией спросил полковник.
        Его шаги оставляли следы на покрытом пылью черно-бордовом клетчатом полу.
        - Триппером…, - продолжала Райская, сыпля нечленораздельными непристойностями.
        Ряды папок и двухметровые стеллажи тянулись по всей длине подвала, создавая впечатление старой, забытой подземной библиотеки.
        Фирсов остановился перед двумя столами, расположенными друг напротив друга. На столешницах стояли два громоздких, допотопных компьютера, дерево которых, казалось, опасно прогибалось под горой сложенных документов и папок.
        - Держу пари, это тоже была идея генерала, - сказала Мария, с отвращением оглядываясь по сторонам.
        - Мы не можем ничего от вас скрыть, - признал Яков Михайлович.
        - Фирсов, серьезно, скажи, что это шутка, - почти умоляла его Мария.
        - К сожалению, нет. Но если задуматься, то в этом есть определенная логика: ваша группа будет заниматься очень старыми делами, которые относятся к периоду, когда еще не было цифровых архивов. Придется порыться на полках, чтобы найти интересующие вас файлы. Оцифровано только двадцать процентов архивов, и то, начиная с самых последних дел, а не с тех, которые были датированы. По крайней мере, вам не придется целый день подниматься и спускаться по лестнице.
        - Давай не будем обманывать себя, Яков. Неужели это действительно похоже на подходящее место для двух сотрудников уголовного розыска?
        - Мы не можем работать в таких условиях, полковник, - вмешался Кротов.
        - Это приказ свыше. Я ничего не могу сделать, - бросил Фирсов.
        Его слова были прерваны суматохой за одним из металлических стеллажей.
        Райская отшатнулась и осмотрела плитку в поисках источника шума.
        - Этого еще не хватало, - истерично сказала она.
        - Чего? - обернулся Кротов.
        - Крысы! Я так и знала…Вот что, если ко мне подойдет крыса, я всажу в нее пулю, Фирсов. Клянусь.
        Из-за большого шкафчика вышел мужчина лет шестидесяти.
        - Успокойтесь, коллеги. Последняя дератизация была на прошлой неделе, - с улыбкой сказал Роман Барсуков. - И здесь почище, чем там, на верхнем этаже.
        Глава семнадцатая
        Архивная комната УВД Симферополя
        У Романа Барсукова было отполированное, обветренное лицо, словно гранит, сформированный тысячелетиями бушующего морского ветра. Большие глаза цвета морской зелени выделялись на фоне его болезненных черт. Среднего роста, с серо-стальными волосами, подстриженными очень коротко, он передвигался с помощью своеобразного костыля, который помогал ему держать равновесие и идти более уверенно. Его живые, нервные глаза словно восставали против предательства тела, в котором он чувствовал себя неуютно, словно в ловушке.
        - Черт возьми, Барсук! У меня чуть инфаркт не случился, - взорвалась Мария. ? Откуда, черт возьми, ты взялся?
        - Здесь есть запасной выход, который ведет прямо на улицу,? негромко произнес Фирсов, - и это одна из причин, по которой я не стал возражать против приказа направить вас сюда. Роман может приходить и уходить, когда ему заблагорассудится, не проходя через главный вход и не привлекая к себе внимания. Многие коллеги не согласятся с этим, и тогда о его «сотрудничестве» заговорит весь отдел, а я бы предпочел избежать этого. В общем, так…
        - Я уже говорила с ним об этом, - предвосхитила Мария. ? А про то, что это я ему сказала, что мы идем на этакий квест, я забыла. Такого внезапного появления я не ожидала.
        - В любом случае, Роман - это наша историческая память, и он может помочь вам восстановить документацию и элементы из старых файлов, - продолжил Яков Михайлович.
        - Да, я динозавр этого отдела. Когда-то я был помещен сюда на карантин, - сказал подполковник. ? По крайней мере, я знаю, где нахожусь и где искать, так что могу быть вам полезен… Рад познакомиться, Евгений.
        - Пожалуйста, вы можете называть меня по имени. С удовольствием, - удивился Кротов.
        - Так что отбросьте «вы» и зовите меня Роман.
        - Подполковник, передайте ему свои соболезнования: Евгению придется объединиться с Райской, - сказал Фирсов.
        Мария сдержала восклицание.
        - Каждому свое, - ответил Кротов с улыбкой.
        - А моя проблема - это вы и эта чертова помойка… Как вы думаете, не могли бы вы достать нам хотя бы кофеварку и автомат с водой? - спросила Райская у Фирсова.
        - Не хотите ли вы также иметь собственную горничную, слугу и повара, Мария?
        - Ты знаешь, это было бы не плохо, - сказала Райская с коварной улыбкой на лице.
        - Ну хватит, хватит… - махнул рукой полковник. ? Евгений, понимаете, Роман был настоящим проводником, как для меня, так и для многих других коллег. Он научил многих из нас этой работе. Он полицейский старой закалки, и он не хочет нас покидать. Другие на его месте давно бы ушли на пенсию, но ему нужно свести счеты с жизнью, прежде чем он повесит форму, не так ли?
        - Вы это сказали, - подтвердил Барсуков.
        - Я вам скажу, что мы, крымчане, немного прихотливы. И это еще мягко сказано, - вмешался Фирсов. ? Короче говоря, Кротов пока работает здесь неофициально. Он приступит к своим обязанностям после выходных. Роман также будет работать с вами на неофициальной основе. Он будет помогать вам по старым делам, но я бы хотел, чтобы это сотрудничество, назовем его так, оставалось конфиденциальным. Это понятно?
        Евгений Кротов смотрел на него с озадаченным выражением, и шеф почувствовал его беспокойство.
        - Я выкурю последнюю сигарету и уйду, - сказал полковник. ? Кротов, пойдемте со мной, я хотел бы вас посвятить еще в кое-какие детали.
        Он пожал руку Барсукову и пообещал позвонить ему в ближайшее время.
        Прежде чем последовать за своим начальником, Евгений увидел, как Роман Барсуков положил на стол большую папку. На первой странице он прочитал заголовок, который заинтересовал его: РИТУАЛЬНЫЕ УБИЙСТВА, 1978 - 1989.
        Когда он поднял голову, то встретился взглядом с Марией, которая незаметно кивнула ему.
        - Мы будем ждать тебя здесь, Кротов. Я собираюсь посмотреть, работают ли эти развалюхи или нам стоит взять с собой мобильные телефоны.
        - До скорой встречи, - произнес Барсуков.
        Евгений кивнул и последовал за Фирсовым. Однако его сознание по-прежнему было приковано к папке в подвале, как будто на него оказывалось магнетическое воздействие, которое трудно было объяснить рационально.
        Глава восемнадцатая
        Здание суда, Симферополь
        Когда сентябрь перевалил за половину, казалось, что город окутан вечной весной. Теплый ветер доносил сладкий запах южных плодов. На небе ни облачка.
        - Мы здесь уже за пределами заката… Посмотрите: он похож на выжатый апельсин, - отметил Яков Михвйлович.
        - Это действительно так. В свете этого города есть что-то магическое, - пробормотал Кротов, приятно удивленный мягкостью вечера. Южное солнце по-своему необычно, но здесь оно было еще более эффектно.
        - У полуострова много недостатков, но это рай, поверьте мне. Вы не ожидали такой погоды, не так ли? ? спросил Фирсов.
        Они сидели на скамейке в небольшом парке перед зданием суда.
        - Нет, действительно не знаю.
        - Нам так повезло. Это как лето, которое длится здесь, считай, пять месяцев, плюс три месяца весны и пара быстро проходящих месяцев осени и зимы. Сейчас, похоже, лето просто не уходит… Вы не против, если я покурю?
        - Нет, шеф.
        - Ну да. Итак: это суд, а вон там - прокуратура. Как видите, они находятся в двух шагах от нас. Это ускоряет процесс. На следующей неделе мы свяжем вас с судьей, которому прокурор поручает закрытые дела. Он будет вашим контактным лицом по всем вопросам, связанным с ордерами, разрешениями, запросами на образцы ДНК и т. д.
        - Он из тех, кто сотрудничает? - спросил Евгений.
        - Да, он хороший человек, добросовестный и талантливый. Если нам удастся раскрыть какой-нибудь «глухарь», он тоже выиграет, так что будьте уверены, он сделает все возможное, чтобы облегчить нам работу… Ну, а в остальном, надеюсь, общение с Райской вас не травмировало. Она может оказаться крепким орешком, но, поверьте, она действительно хороший человек и знает, как вести расследование. У нее есть небольшая проблема с характером. Она всегда кажется угрюмой, но чаще всего это просто поза.
        - Послушайте, если не считать того, что мне иногда трудно понять, что она говорит, и что у меня создается впечатление, что она думает, как бы посильнее меня помучить, она кажется мне замечательной девушкой, - ответил Евгений, заставив себя улыбнуться. - Почему ее перевели в архив?
        - Из-за разногласий с начальством: у нее были проблемы с генералом. Я предоставлю ей самой рассказать вам подробности, если она пожелает. Что я могу сказать, так это то, что ее хотели уволить, и люди, которые должны были ее защищать, ее коллеги, напротив, воспользовались этой возможностью, чтобы надавить на нее и избавиться от нее. Один из них, в частности, воспользовался ситуацией, чтобы получить повышение.
        - Случается.
        - Можно сказать и так. Зная это, вам не составит труда представить, что она не в восторге от идеи работать в команде с чужаком. Нераскрытые дела для нее, скорее всего, будут настоящим мучением, если только…
        - Если только нам не удастся закрыть некоторые «висяки», - предположил Евгений.
        - Именно так. Мария понимает, что ей придется работать с этими делами неопределенный срок, поэтому я не думаю, что она будет ставить слишком много препятствий на вашем пути. Просто наберитесь терпения на первые несколько недель, а потом вы сработаетесь, я уверен. А как насчет вас?
        - В каком плане?
        - Как я уже говорил, офицер с таким резюме, как у вас, далеко от Москвы, в проблемном, с точки зрения политики, регионе - это неспроста. Я не хочу знать, почему вас направили к нам…
        - Действительно, вы не знаете? Все, что вам нужно, - это телефонный звонок.
        - Я не буду ничего узнавать, если только вы не замышляете какую-нибудь гадость. Единственное, что я хочу знать, это не собираетесь ли вы создавать мне проблемы. Я играю честно. Если ты играешь по правилам и выкладываешься на все сто, чтобы добиться результата, мне все равно, что было в прошлом.
        - Я здесь не для того, чтобы создавать вам проблемы, полковник.
        - Блестящий ответ. А теперь, давайте вернемся к Барсукову.
        Глава девятнадцатая
        Ферма Латыповых, южный Крым
        Латыповы никогда не участвовали в деревенских праздниках, общественных обедах или крестьянских обрядах за пределами своей территории, что не означало, что у них не было своих собственных обрядов и праздников, скорее наоборот. В их, однако, не было ничего религиозного, по крайней мере, не в иудейском смысле этого слова. Скорее, они олицетворяли наследие языческих обрядов, связанных с поклонением земле и жертвоприношениями тех, кто ее обрабатывал: архаичные обычаи, верования и суеверия, которые в их владениях сохранялись в наследство предков.

* * *
        В ту ночь под звездным сводом Латыповы праздновали окончание сбора урожая, или Оракъ Тойу; урожай в том году был особенно поздним из-за сильной засухи, поразившей полуостров. С утра в городской кенассе прошел молебен - благодарственная молитва за своевременный дождь и хороший урожай. Во второй половине дня все семьи селения покинули свои дома, чтобы собраться рядом с виноградниками. На деревянных перекладинах развесили разнообразные фрукты, которые освятил «Газзан», караимский священнослужитель. Сладкий аромат виноградных лоз и винограда, пропитавший прохладный ночной воздух, постепенно уступал место аромату жареного мяса. На ложе из тлеющих углей из высушенных корней дуба и бука была устроена «клетка», образованная рядами вертелов, на которых готовились телята и несколько ягнят, расположенных вертикально. Шипение шкурок, с которых капал жир и потрескивание деревяшек создавали фон за криками детей, которые играли, гоняясь друг за другом по рядам виноградников, усыпанных плодами. Полдюжины надзирателей за углями, с их колючими бородами, придававшими им свирепый вид, и их глаза, затуманенные вином,
поданным в большом количестве, теперь почти пять часов молча следили за мясом, которое постепенно подрумянивалось; время от времени эти терпеливые люди подбрасывали в огонь веток из кизила или можжевельника для придания аромата телятам или протыкали жарившихся ягнят своими ножиками, которые затем клали на ладонь: по температуре лезвия они определяли степень готовности.
        Изнутри фермы, где готовили прочие закуски, доносился интенсивный аромат тушеного мяса барана, которое использовалось для блюд из слоёного теста с бараниной, специями и приправами из трав. Несмотря на холод, они все вместе ели на свежем воздухе, у костров, согретые крепким виноградным самогоном, в ожидании основных блюд поглощая пирожки «кыбын» из хрустящего теста с сочной мясной начинкой. Длинные скамьи и уже накрытые столы были расставлены так, чтобы вместить всех гостей.
        Всеволод вернулся со своего участка с двоюродными братьями и своим старшим сыном Михаилом. По традиции они сожгли чучела завершившегося сезона, прежде чем вместе помочиться на угли. Как только они подошли к ферме, навстречу им вышла женщина в длинной зеленой юбке, закутанная в черную шаль. Это была его тетя Генриетта, которая была для него как мать.
        - Он хочет тебя увидеть, - просто сказала она, прежде чем исчезнуть в сумерках, как призрак.
        Всеволод несколько секунд смотрел на свою большую семью, счастливую, веселую.
        По крайней мере, так оно есть, подумал он. После всех этих усилий они вполне заслужили немного беззаботности и развлечений.
        Урожай в этом году был довольно скудным из-за дождя, и праздновать было особо нечего; и все же именно для того, чтобы сплотить свой клан и заставить их забыть о злоключениях природы, Всеволод решил устроить празднование с большой помпой.
        Он позвонил Михаилу, и они направились к дому патриарха семьи: Бабакаю Латыпову. Старик ел один. Резкий и холодный ночной воздух был бы пыткой для его костей, обглоданных старостью.
        - Хм, пахнет молодой плотью. Это ты, Михаил? - спросил старик, положив вилку и поправляя на плечах накидку из грубой шерсти, в которую он завернулся.
        Мякоть ягненка была такой нежной, что таяла под языком, что позволяло ему есть ее, несмотря на беззубый рот.
        - Да, это я, - ответил подросток.
        - Ты правильно сделал, что взял его с собой, Всеволод. Однажды Миша займет твое место. Это мальчик, у которого есть нервы.
        - Ты хорошо себя чувствуешь? - спросил Всеволод.
        - Да. Я наслаждаюсь вечеринкой отсюда… Даже если праздновать нечего.
        - Я знаю, но я подумал, что…
        - Ты поступил очень хорошо, это не то, что я говорю. Твоя двоюродная сестра вчера родила мертворожденного ребенка.
        - Я слышал.
        - Сообщи тете Эмилии, - сказал старик. ? За один только год это уже второй раз, когда это происходит с нашими женщинами. Для сообщества это предзнаменование смерти. Особенно после такого плохого года, как этот. Такого засушливого года не было со времен конца сороковых. Вот уже несколько недель мне снятся плохие сны. В этих сновидениях я вижу дым и огонь… Дует ужасный ветер, Всеволод. Наступают плохие времена.
        - Что еще ты видел? ? спросил подросток.
        - Я видел пожары, взрывы, разрушения… Ты думаешь, я схожу с ума?
        - Вовсе нет.
        Всеволод очень уважал Бабакая. Тот был практичным хозяином, человеком, у которого было чутье животного, и не только на земные вещи. Наоборот, со старостью и слепотой он утверждал, что чувствует растущую близость с духовным миром и невидимой природой, которая его окружала, как будто он стал медиумом, человеком, способным видеть души умерших.
        - Мы должны усмирить ярость земли, - продолжал старик, - мы должны сделать это на благо нашей семьи.
        - Не волнуйся, Бабакай. Я собираюсь это сделать.
        - Вы собираетесь это сделать. Я хочу, чтобы Михаил поехал с тобой.
        - Но…
        - Если он достаточно взрослый, чтобы убить барана, который будет украшением вашего сегодняшнего ужина, и уж тем более, чтобы выпотрошить христианина, это значит, что он достаточно взрослый, чтобы защитить свою семью.
        - Конечно.
        - А теперь идите и выпейте за меня тоже.
        Оказавшись на улице, уже по дороге к виноградникам, Михаил с любопытством спросил своего отца:
        - Что он хочет, чтобы мы сделали?
        - Дело, - только и смог ответить Всеволод, у которого сразу испортилось настроение.
        Глава двадцатая
        Срединный Крым
        Это было все равно, что оказаться в ловушке кошмара, который, как будто никогда не закончится. Как бы она ни старалась, ее тело не отвечало на ее мысленные запросы, не слушало ее. Это было ощущение полной беспомощности, оцепенения, сковывавшего конечности и мышцы: как чистилище между жизнью и смертью. Чем больше она старалась пробудиться от этого тревожного сна, тем глубже погружалась в него.
        Все ее возможности, умения, навыки покинули ее.
        Осталось только одно: обоняние. Находясь в этой летаргии, когда она находилась во власти сил, не зависевших от ее воли, Диана Гурджиева сумела уловить отчетливый запах сырости и затхлости, едкие запахи земли и мокрых веток, настолько сильные, что они затмили сильный запах свернувшейся на земле крови. Ей пришло в голову, что ее похитили и спрятали где-то в лесу. Несколькими часами ранее она могла ощущать парализующий холод, припухлость и потрескивание губ в результате обезвоживания, шелест листьев на деревьях, колеблемых ветром где-то вдалеке, и крики ночных животных и птиц. Но теперь обоняние покинуло ее, как ранее зрение, слух, вкус и осязание. Сама память была теперь проблемой: она с большим трудом помнила свое имя. И только. Как будто она деградировала, секунда за секундой, к животному состоянию, когда остаются только телесные ощущения и инстинкты.
        Диана почувствовала, что неумолимо погружается в абсолютное бессознательное состояние.
        Последняя мысль пришла ей в голову в этой ночной темноте. Мысль, вызванная шокирующим чувством неизбежности и озаренная последней вспышкой сознания: меня никогда не найдут… У меня нет выхода…
        Сломленная этой мучительной уверенностью, Диана перестала сопротивляться обволакивавшей ее тьме и ее сознание рухнуло в ночную бездну.
        Глава двадцать первая
        Бахчисарай, Крым
        Когда Всеволоду Латыпову нужно было собраться с мыслями, он покидал свою маленькую деревню и ехал на своем джипе на юг. Припарковав авто, он часами гулял в полном одиночестве по тропинкам, сопровождаемый пением и щебетанием птиц, пробивавшихся сквозь путаницу ветвей. Но чем дальше он уходил, тем дальше погружался в прошлое, и даже пейзаж становился более суровым, более архаичным, более испытующим.
        В тот день Всеволод с проворством альпиниста взбирался по естественным скальным ступеням на одну из самых высоких точек хребта Ташлык. Это были гряды скал Кардонын-Каясы, где высота над уровнем моря достигает четырехсот метров.
        Он видел поросшие лесом хребты, за которыми вдалеке просматривалось плато Пычки-Кая-Баш; на юго-западе зеленело водохранилище Эгиз-Оба, а с юго-восточной стороны перед его взором предстала гора Бешик-Тау, название которой переводится как «Колыбель-Гора». Гора считалась священной у крымских караимов.
        Там, наверху, мысли становились реже. Рассуждения превратились в созерцание. Нередко можно было увидеть беркутов, паривших над скалами и необъятным зеленым простором, укрывавшим эти усеянные пещерами горы, или заметить небольшую группу муфлонов, ланей или, если повезет, особь крымского оленя, с которым караимы связывали счастливое предзнаменование.
        Стоя на вершине один в утренний час, Всеволод почти чувствовал, что поддерживает небо, пожимает ему руку и призывает его родить новый день, новое солнце. И делал он это, не произнося ни слова, не шевеля ни единым мускулом, словно красота природы заслуживала физического уважения, почти первобытного почитания. Это был словно ритуал смерти и одновременно возрождения. Временами ветер не только источал бальзамические ароматы, но и свистел в трещинах скал, создавая своеобразную симфонию, и Латыпов мог с закрытыми глазами определить тип дующего ветра, просто по звуку, который издавали камни, ведь каждый поток воздуха вибрировал в такт своей мелодии.
        Однако в то утро воздух был загадочно неподвижен. Всеволоду казалось, что вся земля вибрирует, как живой организм: она издавала тупой рев, как голодный зверь.
        Накануне отъезда Всеволода домой дедушка передал ему сообщение через одну из своих родственниц. Старик был непреклонен:
        - Чрево земли не может больше плодоносить, если его не осеменять. Процветание через жертвенность.
        - Нет, в этом нет никакой необходимости. Я уже все выяснил, кто должен платить, - возразил Всеволод.
        Его тетя, которая, как и его дед, была хранительницей древних знаний и вековых традиций, тоже непреклонно указывала на жертву.
        - Нет, - отрывисто ответил мужчина. ? Ты не можешь просить ее об этом. Только не ее.
        - Жертвоприношение требует боли, оно должно заставлять сердце кровоточить. Земля питается страданиями.
        Эти слова, лаконичные, четкие и острые, как горы, были сказаны безапелляционно.
        - Но…
        - Так и должно быть. Земля голодна и жаждет… Делай то, что должен, Всеволод.
        Эти фразы с того момента постоянно звучали в его голове.
        Латыпов наблюдал за поросшими лесом горами, простиравшимися насколько хватало глаз, и щурился от ласкового света. Но этот покой был иллюзорным. Караимы считали это место культовым, поскольку согласно старой легенде, в свое время правителем этих мест был князь Муса, который одним из первых среди представителей своей народности совершил паломничество на Святую землю, в Иерусалим. Оттуда для своего внука он привез колыбель, сделанную из ливанского кедра, которая обладала божественной силой. Данная колыбель оставалась в княжеской семье на протяжении ряда поколений, передавалась по наследству и однажды её «услугами» воспользовался князь Ильягу. Когда на родной город князя Кырк-Ера напали генуэзцы, то тот встал во главе защитников крепости и сражаясь с неимоверной храбростью, погиб за правое дело. Источник храбрости и воинской доблести князя его соратники видели в той самой колыбели, которая сразу же после смерти своего «хозяина» вознеслась над землей, а потом исчезла в недрах соседней горы. Этой горой и была Бешик-Тау.
        Но какова бы ни была реальность, Всеволод был уверен, что эти горы усеяны пещерами и расщелинами, где жили и хоронили своих близких его предки, убежденные в том, что смерть - это не конец, а лишь необходимый проход в другую духовную жизнь. Его уверенность основывалась на непосредственном опыте: он с детства исследовал эти пещеры, изучал могильники в долине - остатки древней цивилизации.
        Иногда Всеволоду представлялось, что кто-то из его предков сидит, как и он, но многими тысячами лет раньше, на этом выступе и слушает песню скал. Первыми поселенцами в этих местах были аланы - представители одного из самых могущественных в те времена сарматских племен. В конце двенадцатого - начале тринадцатого веков они осели в горах Крыма и основали несколько поселений, самым известным из которых стал Чуфут-Кале, известный в те времена под другим названием - Кырк-Ор. Но в 1299 году эмир Ногай со своим войском почти полностью разорил крепость.
        Возрождение пещерного города началось в четырнадцатом веке, когда с его восточной стороны стали селиться караимы ? потомки древних хазар, которые для своей защиты построили вторую крепостную стену, неподалеку от первой. Город быстро стал крупным торговым и ремесленным центром Крыма. Уже в середине четырнадцатого века Кырк-Ор меняет свое название на Кырк-Йер и становится первой резиденцией крымского хана.
        В 1532 году столица Крымского ханства была перенесена в Бахчисарай. В городе остались караимы, при которых весь город получил название Джуфт-Кале (иудейская крепость). Затем это название трансформировалось в Чуфут-Кале. Караимы исповедовали иудаизм. Ни одному захватчику не удавалось проникнуть в этот пещерный город и установить свое господство над этими скалами. Никому. Казалось, что эти скалистые стены охраняет древнее божество. Божественная сущность, которая насмехалась над врагами, но взамен требовала жертв и абсолютной преданности.
        Всеволод закрыл глаза. Ему казалось, что он слышит вокруг себя неуловимое присутствие духов тысячелетней давности его предков.
        «Кто ты такой, чтобы противостоять этой земле?» - казалось, спрашивали его тени древних жителей этих мест.
        - Никто, - пробормотал он.
        Так, ласкаемый утренним сентябрьским солнцем, Всеволод Латыпов позволил духам предков уговорить себя исполнить первозданную волю природы.
        Глава двадцать вторая
        Поселок Песчаное, Бахчисарайский район, Крым
        Евгений почувствовал зов моря, непреодолимый, словно голос, шепчущий внутри него, мягкий и завораживающий. Незадолго до рассвета Кротов вышел из своего жилья, чтобы уехать из города, желая начать исследование побережья острова. Но уже через пятьдесят километров на прибрежной дороге, которая должна была привести его к морю, с вершины холма его внимание привлек блеск воды; ему ничего не оставалось, как выйти из автобуса и спуститься к пляжу «Радуга», как он понял из поиска на телефоне.
        «Этого не может быть», - пробормотал он, внутренне преисполненный восхищения, и пошел по тропинке, сворачивавшей к пляжу. Покрытая кустарником земля холма, степлилась от солнца, и в воздухе витал аромат кустарника, который становился еще ярче и свежее от резкого запаха моря.
        Перед ним открылся насыщенный кристально-голубой цвет, подобного которому он никогда не видел. Цвет, который, казалось, простирался от моря до неба, как будто они были одним целым, - был наслаждением для глаз и бальзамом для души. Первые несколько метров чистой гранитной гальки сменялись коктейлем из мелкого песка и гальки, на которых отражался солнечный свет, придавая изумрудной воде неземную прозрачность. Парадоксально, но именно обонянием, а не зрением Евгений воспринимал необъятность и чудо природы: в его ноздри ворвался пьянящий аромат бесконечности, и никакие слова не могли передать те ощущения, которые он вызывал.
        Он сел на галечный пляж и погрузился в переливающиеся, успокаивающие краски моря, красоты которого не оставляли равнодушным.
        - Примешь ты меня? - спросил он полуостров, оглядываясь по сторонам с язвительной улыбкой.
        Голос прибоя был неразборчив.
        Евгений, отойдя подальше, достал из сумки папку. Положил ее на колени и открыл. В ней находились копии документов, фотографий и материалов расследования из дела о ритуальных убийствах 1978 и 1989 годов.
        - Что ты думаешь о Барсукове? - спросила его Мария накануне вечером.
        - Я думаю, что он хороший человек, и он может нам помочь, - ответил Евгений. ? Мне он кажется человеком, который долгое время боролся сам с собой и вот-вот сдастся. Ему нужна помощь.
        Мария Райская кивнула и передала ему папку.
        - OK. Не знаю почему, но я с тобой согласна. Только не читай ее на ночь, а то у тебя будет бессонница, - посоветовала она ему. ? Но взгляни на нее. Если ты сталкивался с ритуальными убийствами, то это должно быть тебе по душе. А потом мы спокойно все обсудим.
        Евгений боялся нарушить утренние впечатления от поездки, открыв «ящик Пандоры» в этом райском уголке, но любопытство взяло верх над опасениями. Через полчаса чтения документов он переменился: теперь на песке сидел увлеченный и оживившийся человек.
        Его телефон начал вибрировать.
        - Да? - ответил он.
        - Это я, - сказала Мария. ? Я тебя разбудила?
        - Нет, я уже давно проснулся. Ты, должно быть, читаешь мои мысли, потому что я только что просматривал дело.
        - Неужели? Ты хоть это делал не позавтракав?
        - Нет, на пустой желудок. Слушай, я не знаю, как тебе сказать, но если говорить о том, что я эксперт, то я ничего не понимаю. Что это за штуки? Маски из пластика?
        - Никаких шуток. Напоминают карнавальные маски.
        - А, спасибо большое, теперь все стало гораздо понятнее, - проворчал Евгений.
        - Где ты, Кротов? Я слышу шум воды.
        - На берегу моря. Место под названием Песчаное. Райский уголок.
        - У моря? Хорошо, ты поехал позагорать. Это хорошо, потому что, не обижайся, но от твоего трупного цвета лица мне становится не по себе. Ладно, ты из убойного отдела, но у меня складывается впечатление, что ты слишком сильно отождествляешь себя с этой ролью. Плохо, что ты из Питера, но вдобавок к этому…
        - Я так близок к тому, чтобы вывести тебя из себя, Мария. Пожалуйста, переходи к делу. Или ты просто звонишь, чтобы оскорбить меня?
        - К сожалению для тебя, нет. Барсуков пригласил нас на обед.
        - А что, сегодня?
        - Нет, через два месяца. Шутка, да, сегодня. У тебя были другие планы?
        Евгений не успел быстро придумать оправдание.
        - Я вижу, тебе тоже не очень нравится эта идея. Слушай, если тебе нужен бескорыстный совет, мы сейчас же разберемся с этим, так мы сделаем Фирсова счастливым, а потом вернемся к работе и передадим привет Барсукову.
        - Я не знаю, что сказать. Я не привык к такому…
        - Ты привыкнешь к этому. Жду тебя у него в час. Ничего не бери с собой, я позабочусь о спиртном. Я пришлю тебе местоположение по Вотсапу, кстати, Ромыч живет недалеко от тебя.
        - Отвали.
        - Пошел ты тоже, Кротов. До встречи.
        Евгений покачал головой и вернулся к чтению материалов. Лишь через несколько минут жесткие образы стерли улыбку с его лица.
        Глава двадцать третья
        Симферополь
        Евгений Кротов смущенно сидел за столом, чтобы услышать объяснение символизма и разные истории того, что он определял как чепуху, чтобы понять, насколько этот полуостров пропитан обычаями, суевериями и верованиями тысячелетней давности, которые проникают даже в его кулинарные традиции.
        - Это гастрономическая особенность нашего региона, - произнесла Регина Львовна, жена Барсукова, подавая ему дымящееся блюдо: рагу из баранины, со свежим базиликом, сыром и кукурузой.
        - Легкое блюдо, прекрасно подходит для тех, кто сидит на диете, - иронично прокомментировала Мария Райская.
        Регина Львовна продолжала, как будто не слышала ее:
        - Для гарнира можно использовать картофельное пюре, чеснок, мяту и сыр. Некоторые любят добавить киндзу или петрушку. Я просто добавляю базилик и вареную кукурузу.
        - Этот гарнир имеет забавную форму, очень необычную, похожую на…
        - Да, именно это и делает блюдо особенным. Это называется закрытие пшеничного колоса. Их нужно запечатывать, как драгоценное кружево, стараясь придать им характерную каплевидную форму.
        - Почему именно початок кукурузы? Что он собой представляет?
        - Это форма ритуала: в древности, в старых аграрных общинах, с его помощью вызывали хороший урожай пшеницы и винограда. В основном это было осеннее или зимнее блюдо, праздничное, потому что это было не повседневное блюдо, а роскошь, - объяснила Регина. ? В некоторых регионах их высушивали в открытом виде, чтобы использовать в качестве амулетов против злых духов, как выражается мой муж.
        - Приятного аппетита всем, - произнесла Мария. ? И к черту веганов.
        Все разразились хохотом и принялись за еду.
        - Их также предлагали в качестве знака удачи родным и друзьям, - продолжала Регина Барсукова. ? В деревне, откуда я родом, существует традиция готовить их просто в знак благодарности по окончании сбора урожая пшеницы и в память об умерших за год.
        Трое полицейских обменялись взглядами, в которых было много недосказанности. Евгений и Мария пришли к выводу, что жена Барсукова ничего не знает о расследованиях своего мужа, если только расследования не стали настолько частью их повседневной жизни, что она перестала обращать на них внимание.
        - Моя бабушка делала то же самое, - сказала Мария. ? Она всегда оставляла на накрытом столе тарелку для злых духов.
        Увидев озадаченное выражение лица питерца, Барсуков пришел ему на помощь:
        - В Крыму в сельской местности культ мертвых и уважение к душам умерших, будь они при жизни, хорошими или плохими людьми, так же стары, как и само время. Вы должны знать, что с античных времен на острове существует очень сильное убеждение, что смерть не означает конец жизни, но только той жизни, которую мы знаем.
        - Я не понимаю…
        - Ешьте, а то остынет, - сказала Регина Львовна.
        Она была доброй и заботливой женщиной: из каждой поры источала материнскую нежность, но при этом вела себя так же вызывающе, как и Мария; более того, она сразу же воспользовалась возможностью поворчать на Кротова:
        - Если только вы, питерцы, не можете есть и слушать одновременно?
        - Неплохо, - согласилась Райская, подмигнув Евгению.
        - Двое против одного, да? Какой способ проявить солидарность! Я сдаюсь, хорошо? - сказал Евгений, поднимая руки. ? Пожалуйста, продолжайте.
        - Как я уже говорил, смерть никогда не рассматривалась как нечто окончательное, а лишь как необходимый проход к иной духовной жизни. В этих краях местные жители всегда верили, что души умерших ведут жизнь, во всех отношениях похожую на предыдущую, но в измерении, которое можно назвать параллельным…
        - Немного похоже на карелов, - произнес Евгений.
        - Да, и не только.
        - Ах, я тебе еще не говорила, но Кротов - наполовину карел, - сказала Мария.
        Евгений кивнул.
        - Но я не знаю, что вы имеете в виду, - призналась Мария. ? Простите, но у меня всегда было два по истории.
        - У нас, у карелов, тоже существовал древний языческий праздник, который отмечал окончание лета и начало нового сельскохозяйственного года, - пояснил Евгений.
        - Безусловно, - подтвердил Барсуков. - Это есть у многих народностей.
        Мария продолжала смотреть на него с явным замешательством.
        - И что?
        - Карелы делили солнечный год на два периода: период рождения и расцвета, и период, когда природа впадает в спячку, проходя через время покоя. Они верили, что в ночи, когда наступают эти два периода, правление света и правление тьмы могут сойтись и таким образом освободить души умерших, которые затем могут вернуться на Землю, - уточнил Евгений.
        - Праздники отмечались в день весеннего и осеннего равноденствия, - добавил Барсуков.
        - Ты знаешь, в тебе погиб замечательный этнограф, - поддразнила подполковника Мария. - Каждую неделю бы по телевизору передачу вел.
        Барсуков не отреагировал на провокацию. Все началось с обсуждения кулинарных изысков, но у Кротова возникло ощущение, что подполковник уже вводит его в ритуальный контекст нераскрытых дел.
        - В Крыму этот праздник проходит в деревнях многие сотни лет с очень похожей организацией. Смысл его в том, что во многих деревнях в разных частях полуострова принято оставлять накрытый стол перед сном для духов умерших, которые могут вернуться исключительно этой ночью, чтобы навестить свой прежний дом.
        - Это мракобесие. Но спасибо за объяснение, - сказал Евгений.
        - Пожалуйста. Нравится ли вам это блюдо? - спросила Барсукова.
        - Это божественно. Мои комплименты, Регина Львовна.
        Она улыбнулась. Когда они вошли в дом, жена Барсукова обняла его и чмокнула в обе щеки, словно сына, вернувшегося после долгого пребывания за границей, и Евгений сразу почувствовал себя как дома. Их дом - резиденция с камином в центре гостиной, излучавшим зимой приятное тепло, - находился в окружении рощи диких магнолиевых кустов, посреди холмов, поросших тополями, кленами и олеандрами, с которых открывался вид на плато. Легкий ветер унес немногочисленные облака, которые все еще висели над безупречным небом.
        Роман Игоревич встал, чтобы проверить, как готовится мясо на огне, и Мария воспользовалась случаем, чтобы негромко спросить Регину Львовну:
        - Но ваш муж ничего не ест?
        - Не очень много. В основном вареные овощи. Химиотерапия разрушает его пищеварительную систему, иногда вызывая кровотечение и рвоту. Он потерял аппетит и вкус к еде…
        - Но не к жене, - сказал Барсуков из другого конца комнаты, заставив ее покраснеть.
        - И, судя по всему, еще не слух, - прокомментировала Мария.
        Подполковник обернулся с улыбкой на лице.
        - У смерти нет глаз, к сожалению. Она никому не смотрит в лицо. Что вы можете сделать? Но то, что вы оба здесь… Вы не представляете, как это важно для меня.
        Оба сотрудника обменялись тревожными взглядами: их пугала ответственность, которую возлагал на них подполковник, и они не чувствовали, что смогут оправдать его ожидания.
        Барсуков, напротив, удовлетворенно кивнул. Впервые за многие годы он был уверен, что нашел именно тех людей, которым можно передать профессиональную эстафету.
        Глава двадцать четвертая
        Отдел МВД по городу Алуште, Крым
        Последние дни по просьбе мэра Алушты и начальника городского ОМВД в отделе розыска пропавших людей неустанно работал майор Марат Неделин, все это время координируя поиски двадцатидвухлетней женщины. По его мнению, все это было пустой тратой времени: девушка имела репутацию бунтарки и чувствовала себя стесненной в своей семье; четыре дня - слишком мало времени, чтобы рассматривать что-то более серьезное или драматическое. Он больше склонялся к мысли, что она сбежала по любви или просто добровольно ушла из дома из-за ссоры с родными или друзьями. Но Андрей Маценко, заместитель прокурора, отвечавший за розыск пропавшей, из-за внутренней борьбы в прокуратуре стремился оказаться в центре внимания и получить поддержку прессы, поэтому при каждом удобном случае выступал с заявлениями, требовал проведения масштабных поисков и давал интервью; вероятно, именно от него и произошла утечка информации в СМИ.
        Ну и дела, подумал Неделин. Его только что перевели из Симферополя в Алушту, чтобы он спокойно провел последние два года перед пенсией, а теперь в этом тихом курортном месте, где мало что происходит, пропала девушка, и прокуратура воспользовалась случаем, чтобы нанести ему удар в спину и отправить на передовую.
        - Ты в это веришь? - пробормотал он, возвращаясь в свой кабинет. ? Павел! - громко позвал он.
        Его помощник Павел Эркенов, компетентный и работоспособный мужчина, которому еще не исполнилось сорока лет, вошел в кабинет с планшетом и папкой под мышкой.
        - Ничего? - спросил он у майора.
        - Как вы думаете… Ее ищут по всему побережью, но это просто огромная трата времени и ресурсов. На мой взгляд, это добровольный переезд, перерыв для размышлений или оттягивания. А с ее семьей, в которой она жила, клянусь, меня это не удивит.
        Эркенов нахмурился: он подробно расспросил тех, кто был близок к Диане, и полностью согласился с теорией своего шефа.
        - Есть ли новости?
        - Звонили какие-то идиоты и говорили, что Диану похитили инопланетяне.
        - В этом есть смысл. Почему мы не подумали об этом раньше? Они уже звонили по поводу выкупа?
        Павел улыбнулся.
        - Шутки в сторону, а что вы придумали за это время? - спросил Неделин, прикуривая «Мальборо» вопреки правилам.
        Он попросил своего коллегу изучить прошлое девушки, ее привычки и круг друзей: «Проанализируй ее личную жизнь», - приказал он Эркенову, прекрасно зная о самоотверженности и строгости своего протеже.
        - Итак, - начал Павел. ? Что касается дружеских отношений, то тут мне сообщить нечего. Образование: могу подтвердить, что после окончания школы она несколько лет училась в университете, точнее, на антрополога. Она была очень увлечена этим, но бросила после третьего курса.
        - Эмоциональная ситуация?
        - Нет постоянного парня. Несколько историй то тут, то там. Летом она работала в баре на пляже здесь же, в Алуште, а в остальное время - ничего. Анализ ее социальных сетей показывает типичную провинциальную девушку, злую на все и всех, ссорящуюся и бунтующую.
        - А кроме летней работы, чем она занимается в остальное время?
        - Как вы знаете, она не имеет судимостей и никогда не была замечена в употреблении наркотиков, но я навел справки и выяснилось, что ее друзья регулярно принимают наркотики.
        - Травку и таблетки, или более сильные средства тоже?
        - Если верить моему источнику, то они останавливаются на таблетках.
        - Хорошо. Пожалуйста, продолжайте.
        - Самое интересное, и, несомненно, ключ к ее исчезновению, заключается совсем в другом.
        - Давай, Паша, - подбодрил он полицейского. ? Это не эпизод из мексиканского сериала на тысячу серий. И вообще, мне хочется домой!
        Эркенов улыбнулся и открыл папку.
        - В последние несколько месяцев Диана, похоже, начала общаться с «Неоанастасийцами».
        - Кто такие?
        - Сектанты. Последователи псевдорелигии, которую они называют движением последователей культа Анастасии. Они считают, что древние могильники - это места связи со звездами и другими планетами, и с нетерпением ждут эпохи, когда эти природные «радары» вновь станут активными.
        Губы Неделина растянулись в лукавой улыбке.
        - Ты что, издеваешься?
        - Нет, шеф. Я знаю, что это безумие, но эти люди верят в некую «цикличность времени, где все времена сосуществуют и все начинается сначала», - произнес он, заглянув в свои записи. ? Они верят в энергетическую и целительную силу курганов, дольменов и всех древних захоронений, к которым они ходят группами в терапевтических целях. Их направляет гуру: Дмитрий Бирюков, сорокалетний, похожий на шамана. Он считает некрополи «порталами в мир духов».
        Эркенов достал из папки фотографию и передал ее своему начальнику.
        - Значит, этот крымский вариант Секу Асахары является лидером секты? - спросил Неделин, надев очки для чтения.
        - Именно так. Он один из ведущих выразителей неоанастасийства в национальном масштабе.
        - Его прошлое?
        - Не так много: незначительные судимости за наркотики около пятнадцати лет назад. Различные обвинения в домогательствах и изнасилованиях, но все они были отвергнуты. В связи с этим мне хотелось бы получить более полное представление о том, что произошло… Сейчас у него проблемы с местной администрацией, но и здесь мне необходимо собрать более подробную информацию.
        - Продолжай, - майор хмыкнул.
        - Бирюков утверждает - цитирую - что «во время прошлой цивилизации некрополи были антеннами, обеспечивавшими межзвездную многомерную связь и энергетический обмен с космическими сверхцивилизациями». Через - не смейтесь - длительный транс он предлагает «восстановить наши индивидуальные связи с этим сверхсознанием и цивилизацией, вступив в контакт с духами наших предков».
        - Скажи мне, что это неправда, - с недоверием покачал головой Неделин.
        - Увы, к сожалению. Печально то, что его теории придерживаются многие люди, особенно больные, которые убеждены, что, поспав на могилах скифов, сарматов, тавров или поцеловав дольмены и стелы, они смогут вылечить опухоли, лейкемию и другие серьезные заболевания.
        - Почему он до сих пор на свободе?
        - Официально ? это связано с тем, что секта развивается в соответствии с законом. Неофициально - Бирюков родственник замначальника УФСБ по республике Крым и городу Севастополь.
        - Ничего себе! Неужели некому оспорить этот бред?
        - На самом деле, многие. Но отчаявшиеся люди верят в самые странные вещи. Бирюков утверждает, что он проверил и изучил энергетику курганов Крыма и обнаружил несколько доселе неизвестных. Прежде всего, он утверждает, что обнаружил «энергетическую вибрацию», излучаемую из их глубин.
        - Мама дорогая…
        - Медитация - это шаманский способ установления контакта с этим энергетическим измерением. Как сообщается на сайте, этот процесс облегчается, если…
        - Потому что, конечно, у него есть и сайт…
        - …Если мы будем посещать эти археологические памятники с уважением, которого они заслуживают, понимая, что это живые существа, обладающие сознанием, а не просто неодушевленные камни и руины, какими бы внушительными и соблазнительными они ни были, - процитировал текст Павел.
        - А этот «многомерный транс», который он предлагает, в чем он заключается? - с отвращением спросил майор, в то время как в его сознании драматизм исчезновения все больше размывался в пользу культового сценария.
        - Понятия не имею. Как правило, в таких сектах, это секс, оргии и наркотики.
        Неделин громко вздохнул и побарабанил пальцами по столу, прикидывая, что делать дальше.
        - Какая у него аудитория? О каком количестве людей идет речь?
        В ответ Павел Эркенов показал ему фотографию: около восьмидесяти человек стояли в кругу вокруг раскопанного кургана, взявшись за руки, как в гигантском круге.
        - Черт, - пробормотал Неделин. ? Я бы предпочел инопланетян.
        - Прямо со всей страны прибывают люди, чтобы присоединиться к нему и к неоанастасийцам.
        - Как раз то, что нам нужно… Хорошо. Мы приостановим поиски: свяжемся с остальными и скажем им, что они могут идти домой. Пока держите эту историю с культом при себе. Если пресса узнает, мы окажемся в полном дерьме. Я наведу справки в ФСБ… Этот Бирюков, у него есть дом или он живет в пещере со своими духами древних скифов?
        - Да, у меня есть его домашний адрес, но я сомневаюсь, что он будет там, в тепле и в ожидании нас.
        - Стоит попробовать. Десять минут и мы уходим.
        Глава двадцать пятая
        Симферополь, дом Барсуковых
        Eвгений, Мария и Роман наслаждались солнечным светом, попивая кофе под беседкой с видом на рощу. Регина мыла посуду: когда Мария предложила ей помочь, она чуть не выгнала их, как будто они ее обидели.
        Евгений уже собирался заговорить, когда Мария опередила его:
        - Роман, мы ознакомились с досье. Мы оба. Я показала его Кротову вчера.
        Роман Барсуков посмотрел на питерца, который кивнул.
        Впервые Роман Игоревич почувствовал, что тон его коллеги абсолютно серьезен. Он встал и закрыл дверь во двор, как будто хотел оставить этот разговор за пределами дома.
        - Что вы думаете? - спросил он.
        - Мы будем честны, - ответила Райская. ? Мы понятия не имеем, что делать. Мы оба никогда не видели ничего подобного.
        - Тем лучше. У вас свежий взгляд на проблему, в то время как я слишком много времени провел, зарывшись в нее носом, десятилетиями. Признаю, я потерял объективность.
        - Я думаю, Мария имела в виду, что у нас нет всех специфических навыков, - добавил Евгений. ? Понятно, что оба убийства были совершены по одной и той же ритуальной схеме.
        - Вот почему я здесь. Я занимаюсь расследованием этих смертей уже сорок лет. Я разговаривал с экспертами, профессорами университетов, антропологами и археологами. Я собрал столько материалов, что… Я не думаю, что это дело вне вашей компетенции, наоборот. Я окажу вам всю возможную помощь.
        Оба полицейских обменялись недоуменными взглядами.
        - Хорошо, Роман. Почему бы нам не вернуться к началу? - спросила Мария. Почему бы тебе не рассказать нам, как началась эта история?
        Подполковник встал и положил руку на одну из балок беседки, увитых плющом.
        - Хорошо, - говорит он через несколько секунд, поворачиваясь к ним. ? Но сначала я должен выпить чего-нибудь крепкого. Прошло сорок лет, но эта история до сих пор вызывает у меня неприятные воспоминания.
        Глава двадцать шестая
        Дом Барсуковых, Симферополь
        - Мой первый контакт с этим делом произошел ровно на следующий день после того, как была найдена первая девушка, двадцать шестого сентября тысяча девятьсот семьдесят восьмого года. Мне было двадцать лет. Другими словами, я был юнцом. Я работал в отделении милиции в Ялте. В то время в регионе было не так много местных милиционеров: политика министерства в те годы заключалась в том, чтобы отправлять сотрудников подальше от родины, особенно с южных регионов. Я был одним из немногих счастливчиков, кому удалось остаться на полуострове.
        Роман Игоревич сделал глоток коньяка и протянул бутылку коллегам, которые отказались.
        - Официально дело было возбуждено прокуратурой. Тело обнаружили туристы-дикари. Жертва была найдена у минерального источника, расположенного в двенадцати километрах от Ялты. Рядом с источником находился дольмен, древняя гробница.
        Кротов открыл папку и кивнул, изучая карту острова.
        - Сразу со съездом с трассы шла дорога, которая тогда еще не была полностью асфальтирована. Примерно через десять километров мы подъехали к развалинам старого храма. Он был посвящен культу водной стихии и относился, по мнению археологов, к бронзовому веку. Мои коллеги были все с материка, от первого до последнего. Я ничего не имею против них, но, клянусь, они не блистали своей проницательностью.
        Евгений с Марией улыбнулись.
        - Поначалу я не воспринимал это так, поверьте мне. Это было мое первое убийство и первая мертвая женщина, которую я видел в своей жизни, а судя по тому, как они вели расследование, думаю, это было и первое убийство для коллег за долгие годы. Я сразу понял, с кем имею дело, когда они описали источник как таз для стирки, а дольмен как каменный пенал.
        Кротов снова улыбнулся. Он успел прочитать, что этот храм - уникальный памятник, единственный на всем острове остаток возвышенных сооружений, прикрывавших священные источники; кроме того, это был один из самых крупных и хорошо сохранившихся наследий скифской цивилизации. Священный источник упирался в сланцевую стену, куда древние зодчие отводили бьющую из скалы воду.
        Храм высотой около пяти метров был разрушен и закрыт оползнем и только после второй мировой войны он был раскопан.
        Невероятно, что древние могли создать такое сооружение в такое время и в таком изолированном месте, думал Кротов, рассматривая фотографии археологического памятника.
        - Генерал Кантарский умер около десяти лет назад. В то время он только что был назначен начальником райотдела, - продолжал Барсуков. ? С самого начала он свалил все на спор между местными жителями из-за женщины. Девушку нашли в развалинах храма, на ее спине был сделан надрез кончиком ножа, изображавший рисунок, и маска, очень похожая на карнавальную. Кроме этого, она была обнажена, руки связаны за спиной проволокой. Она лежала лицом вниз, как бы молясь. Неподалеку от храма были обнаружены следы пожара или нескольких возгораний. Земля поблизости была обуглена, и от нее еще пахло пеплом.
        - Что за рисунок? - спросил Евгений.
        - Археологи и антропологи сходятся во мнении, что это круглая матрица с рисунком, которым в местные жители украшали хлеб перед выпечкой: по сути, это была своеобразная печать. На ней отпечатывались геометрические фигуры, в основном в виде звезды или спирали. Считается, что она относится к бронзовому веку.
        Барсуков достал ручку и нарисовал на салфетке рисунок, который показал коллегам.
        - Вот так. Тот, что был найден на жертве, несколько отличался от наиболее распространенных видов. Узор подчеркивал радиальную форму. Это навело меня спустя годы на мысль, что он представляет собой колесо времени, своего рода лунный скифский календарь, возможно, навеянный культом Богини-Матери. По мнению некоторых специалистов, это своеобразный магический альманах.
        Евгений кивнул и спросил:
        - Каково было мнение ваших коллег по этому поводу?
        Барсуков улыбнулся.
        - Они полагали, что предполагаемый убийца или убийцы, возможно, местные деревенские жители, нанесли на жертву клеймо из хулиганских побуждений. Тот же круглый рисунок, что был обнаружен на спине девушки, присутствовал и в центре маски: на лбу лица ведьмы. Антропоморфная маска, была явно изготовлена вручную из пластика.
        - Пытались ли вы убедить их в абсурдности их теорий?
        - Нет, я даже не пытался. Они никогда не видели ничего подобного. Им просто хотелось побыстрее закрыть дело, поймав первого попавшегося подозреваемого. И надо понимать, что я действительно был пятым колесом. Я был тогда только мальчиком на побегушках. - Барсуков усмехнулся.
        - Были ли свидетели? - спросил Евгений.
        - Ноль, - ответил подполковник. ? Никто ничего не видел и не слышал в ночь осеннего равноденствия.
        - Что было дальше? ? спросила Мария.
        - По стандартной колее. Но это было время застоя. Тогда не то, что ритуальных убийств, считалось, что например, серийных убийц в СССР, в стране победившего социализма, не может быть. Так считали и в прокуратуре. По мнению следователя, девушка была похищена, семья отказалась платить выкуп, и похитители убили ее таким варварским способом, чтобы она не опознала похитителей.
        - Хоть кто-то допускал версию похищения, - сказал Евгений.
        - Да уж… через два месяца майор Джубанов был переведен в Нальчик, в свой родной город. Потом его направили в Афганистан для обучения местной кармалевской милиции. Вскоре его машина подорвалась на мине…
        - Однако… Его заменили?
        - Но не сразу. В течение этих двух месяцев должность оставалась вакантной. Местная милиция продолжала действовать самостоятельно. Расследование проводилось по шаблону…
        - Но настоящая проблема, настоящая загадка была в другом, не так ли? - произнесла Мария.
        Роман Игоревич серьезно кивнул.
        - Да, личность жертвы. Личность жертвы. Выяснить, кто она такая, не удалось. Никто не искал ее, никто не заявил о ее пропаже, никто в деревне и соседних деревнях не узнал ее.
        - Как это возможно? - спросил Евгений. - А в Ялте?
        - Тоже не узнали.
        - И никто никогда не видел эту девушку? Как такое может быть? Может она была туристкой?
        - Я не знаю. Я задаю себе этот вопрос уже сорок один год и до сих пор не нашел на него убедительного ответа. Я могу вас заверить, что мы прошлись по всему полуострову за время расследования. Ничего. Журналист из местной газеты написал статью и по нашей просьбе выложил обращение к свидетелям с большим количеством фотографий девочки, предлагая всем, кто ее узнал, откликнуться. Никто не отозвался.
        - Ничего удивительного, - прокомментировала Мария.
        - Да, статья не возымела желаемого эффекта. Напротив, она имела печальные последствия для Кантарского, который чувствовал на своей шее дыхание начальства. Они давили на него, требуя быстрее разобраться с этим делом.
        - Как всегда, - сказала Мария.
        - Не заблуждайтесь на этот счет. Генерал был типичным сукиным сыном. В ответ на это он устроил масштабную проверку ранее судимых жителей региона и взял десяток из них в качестве простых подозреваемых, не имея ни малейших доказательств. Он выбирал самых маргиналов с отсутствием алиби - вот к чему сводился его метод расследования.
        - Типичный случай, - усмехнулся Кротов.
        - Подобные вещи постоянно происходили и тогда, - покачала головой Мария. ? Разве не так?
        - К сожалению, да, - признал Барсуков.
        - И что?
        - Итак: десять человек в СИЗО, неопознанная жертва, ни одного свидетеля, непонятный ритуальный мотив, и стратегия Кантарского заключалась в том, чтобы дождаться, когда кому-то из этих десяти надоест сидеть в тюрьме и он на кого-нибудь настучит, чтобы закрыть дело, получив признание.
        - А как же местные жители? - задумчиво спросил Евгений.
        - Для них это было так, как будто ничего не произошло. Крым это был курорт всесоюзного масштаба с большим количеством туристов, каждый день сменявших друг друга. Люди решили, что это была какая-то туристка с просторов необъятной нашей советской родины.
        - И чем дело закончилось? ? спросил Евгений, просматривая папку.
        - Да, и это еще большая загадка в этой истории… Через три недели после обнаружения тела райотдел милиции загорелся.
        - Невероятно, - произнесла Мария.
        - Комиссия признала причиной неисправность электропроводки.
        - А как отреагировал Кантарский? - спросил питерец.
        - Когда истек срок содержания подозреваемых под стражей и их отпустили под подписку о невыезде, он ушел на больничный и заперся дома, пока через несколько месяцев его не перевели в родной Омск. Он, кстати был убежден, что райотдел подожгли местные уголовники, отомстившие за произвольные аресты их дружков.
        - Правдоподобно, - сказала Райская.
        - В этом есть смысл, да. Самое интересное в том, что архивы РОВД и комната вещдоков сгорели. Из предметов, найденных на месте преступления, осталась лишь горстка пепла.
        - Черт… Так вы думаете, что между убийством и пожаром могла быть связь? - спросила Мария.
        - Я не знаю… Это так и не было установлено. Скажем так, уничтожение вещественных доказательств и невозможность опознания тела способствовали тому, что дело было в конце концов закрыто.
        - А каково ваше мнение по этому поводу? Как вы думаете, местные знали, кто эта девушка?
        - Я могу ошибаться, но моя интуиция всегда подсказывала мне, что нет.
        - Значит, это мог быть кто-то не из этих мест? - спросил Кротов.
        - Я не знаю, Евгений. Я говорю тебе, я не могу быть уверен, но что-то подсказывает мне, что это было именно так. Девушка была вообще не крымчанка.
        - Зачем же так убивать ее?
        - Это вопрос ключевой, - произнес Барсуков. ? Я был двадцатилетним, после армии, без какого-либо служебного опыта. А Кантарский и другие не только были бесполезны, но и усугубляли ситуацию, отталкивая от себя общество, которое и так не было склонно к сотрудничеству. Не говоря уже о том, что ни прокуратура, ни кто-либо другой никогда не беспокоился об этой девушке. У них были другие заботы.
        - Отпечатки пальцев?
        - Те немногие отпечатки пальцев, которые не были связаны с кем-то из нашего региона, ни к чему не привели. Конечно, мы сняли отпечатки и с девушки, но это была пустая трата времени.
        - Что показало вскрытие?
        - Девушке было от восемнадцати до девятнадцати лет. Причина смерти: кровотечение, вызванное глубоким порезом яремной вены. Горло было перерезано лезвием длиной не менее десяти сантиметров. Чистый, профессиональный порез.
        - И я представляю, что это подтвердило версию генерала о том, что это сделал сельский житель, - сказала Райская. ?Тот, кто пускал кровь домашним животным.
        - Именно.
        - Развалины храма у источника были основным местом преступления?
        - Основным. По следам крови на камнях судмедэксперт определил, что девушка была убита там около полуночи.
        - Значит, тело не сдвинули с места… Как вы считаете, это дело рук одного человека или нескольких? ? спросил Евгений.
        - Я всегда считал, что это был одиночка. Место было очень уединенное, поэтому этот человек мог спокойно провести ритуал, не торопясь, как говорят современные криминалисты, инсценировать.
        - Разрез на спине? - произнесла Мария.
        - Посмертный. Как и прибивание маски к лицу.
        - Значит, жертву не пытали и на нее не нападали, - сделал вывод Кротов.
        - Судя по заключению судмедэксперта, это не так. Убийство было явно жестоким, но без элементов садизма.
        - Признаки сексуального насилия?
        - Ноль. Девушка была девственницей… Единственными следами физического воздействия были потёртости на запястьях. Вероятно, ее связали сначала пеньковой веревкой, а затем проволокой. Больше при вскрытии ничего не обнаружилось.
        - Токсикологические тесты? - спросила Мария.
        - Из-за целого ряда бюрократических проблем и задержек со стороны лаборатории на их получение ушло несколько месяцев. Наконец, образцы крови оказались чистыми: ее не накачали наркотиками и не отравили.
        Евгений и Мария обменялись многозначительными взглядами: как правило, работа с «глухарями» делами означала, что их трудно раскрыть из-за отдаленности событий во времени, исчезновения свидетелей и следователей (часто умерших) и разложения вещественных доказательств. В частности, это дело было омрачено весьма небрежным расследованием и рядом загадок, которые сгущались с годами. Поэтому немыслимо было полагаться на криминалистику, чтобы докопаться до истины.
        - Когда дело было закрыто, что вы сделали? - задумался Кротов.
        - Я пытался добиваться дальнейшего расследования.
        - Вам его дали?
        Барсуков горько улыбнулся и покачал головой.
        - Нет, но меня перевели в Симферополь, наказав за то, что я осмелился подсказать начальству, что следует продолжать расследование.
        Наступила тишина.
        - Итак, результаты: расследование закрыли, вас перевели в Симферополь, все умыли руки, а психопат, убивший ее, остался на свободе? - подытожила Мария.
        - Тот, кто убил ее, не был психопатом, - возразил Евгений.
        - Неужели?
        - Подумайте сами: каков клинический портрет психопата? - бросил Евгений в пространство, словно читал лекцию: манипулятор, нарцисс, патологический лжец, тщеславный, увлекающийся, интуитивный субъект, без совести, без эмпатии, ищущий внимания, легко скучающий, вероломный, когда ему противостоят, страдающий импульсивностью и хищническим инстинктом…
        - Эй, ты практически описал моего бывшего, - сказала Райская, чтобы разрядить обстановку.
        - Кроме шуток… Из картины, нарисованной Романом Игоревичем, и материалами дела, которые я успел прочитать, ничто не заставит меня поверить, что это может быть делом рук человека психопатического типа, -продолжал Кротов. ? Здесь мы явно имеем дело с организованным, холодным и расчетливым убийцей, но его личность противоположна психопату. Он следует четкому ритуалу, которого придерживается со скрупулезной строгостью. Мне только непонятен тот факт, что он прибил жертве маску к лицу. Что это?
        - Я в целом согласен с Евгением, - сказал Барсуков. ? Он, конечно, хладнокровный монстр, но я не думаю, что им двигал какой-то хищнический инстинкт или сексуальное влечение.
        - Мы знаем, как он убил, но не знаем, почему, и можем понять его мотивы, только расшифровав тотемический аспект ритуала, который он устроил, - продолжал Евгений.
        - Прочитав тома энциклопедий? - спросила Мария, раздраженная профессорским тоном своего коллеги.
        - Чтобы поймать такого убийцу, недостаточно понять, как он мыслит, нужно еще выяснить, во что он верит… Вы глубоко изучили дело, Роман Игоревич.
        - Благодарю.
        - Каково значение этой ведьминой маски, печати, священной стихии, представленной разрушенным храмом?
        Барсуков ощутил головокружительное чувство неизбежности. Он понимал, что коллеги находятся на переломном этапе; если они сделают еще один шаг, расследование поглотит их, как это произошло с ним; еще было время избежать этого, и эта тяжелая ответственность переполняла его.
        - Вы действительно хотите идти дальше?
        Оба кивнули, снедаемые любопытством.
        - Очень хорошо, - произнес подполковник. Но я не хочу обсуждать это здесь. Регина запретила мне вносить это грязное дело в дом… Мы возьмем такси и уедем на некоторое расстояние отсюда. У меня есть место, где мы сможем поговорить об этом деле более спокойно.
        Мария и Евгений обменялись недоуменными взглядами, но решили последовать за ним.
        Глава двадцать седьмая
        Из города все трое за сорок пять минут добрались на такси до Белогорска.
        - Куда мы приехали… И дом номер тринадцать. Ты не мог найти более подходящего места, подполковник? - иронично сказала Райская, возле нескольких жилых домиков, построенных на скалистом склоне холма, окруженного колючими грушами и засохшим кустарником. Дома, изъеденные солнцем и временем, казались предоставленными сами себе. Даже в светлое время суток это место казалось призрачным.
        - Считайте, это моя дача, - пояснил Барсуков, - прошу.
        - О радость, о счастье, - негромко прокомментировала Мария, вызвав улыбку у Евгения, - наконец-то мы дошли.
        Оказавшись в небольшом доме, коллеги Барсукова оказались в замешательстве. Стены были увешаны репродукциями всевозможных масок, фотографиями и увеличенными изображениями трупов, картами Крыма, изображениями курганов и других археологических памятников, портретами жертв, стоявших на коленях перед священными колодцами и пещерами; в одном углу на большом металлическом шкафчике лежали кипы папок и стопки старых газет. В дальнем конце комнаты стояла репродукция какого-то война в натуральную величину: рост манекена составлял около двух метров, и казалось, что он в любой момент может ожить. Наваленные повсюду документы делали атмосферу в этом замкнутом пространстве еще более гнетущей.
        Когда Барсуков закрыл за ними дверь, Мария вздрогнула.
        - Здесь только эта комната, мини-кухня и ванная. Это было что-то вроде гаража или небольшого сарая, вероятно, использовавшегося для хранения сельскохозяйственных орудий и принадлежностей, учитывая аграрный характер региона. Я купил его лет двадцать назад за гроши. Вам нравится? - спросил подполковник с иронией.
        Кротов и Райская не проронили ни слова, погрузившись в созерцание фотографий трупов, расставленных по стенам, и стола в центре комнаты, заваленного книгами по некромантии, черной магии и криминалистике. Здесь же находились компьютер, принтер и ксерокопии старых документов. Это место отражало степень одержимости Барсукова.
        - Извините за беспорядок, - продолжал подполковник. ? Вы первые, кого я привел сюда.
        - Это не комплимент и не знак уважения, Роман Игоревич, - сказал Евгений, вызывая смех коллеги, - от такого я бы сошел с ума.
        Но он слышал нервный смех человека, неспособного преодолеть воспоминания.
        «Как ему удавалось столько лет держать в себе подобное?», задал себе вопрос Кротов, уверенный, что его коллега задает себе тот же вопрос.
        - Роман, я давно уже догадывалась, что у тебя в голове не все в порядке… Но это… - произнесла Мария, указывая на явно подлинные черепа козлов, висящие на стенах вместе с рогами муфлонов и других животных и венками из сухих веток. Правда? Этого достаточно, чтобы попасть в психушку.
        Барсуков не слушал. Он включил кофеварку и приготовил каждому по чашке, а коллеги оглядывались по сторонам, разрываясь между отвращением и жутким любопытством.
        - Когда меня направили в Симферополь, я продолжил расследование и изучение дела за свой счет, на свои средства, без привлечения начальства, - продолжал Барсуков, как будто и не прерывал свой рассказ. ? Мне было достаточно урока от Джубанова, - подполковник принес кофе и сел за стол, за ним последовали Евгений и Мария, - в отличие от остальных, мне было ясно, что это убийство имело религиозное или сакральное значение. Но кроме маски и места поклонения, символизируемого древним источником, я ничего не знал об истории этих мест, поэтому начал проводить исследования.
        Он достал из папки несколько фотографий и протянул их Евгению и Марии: на них были изображены маски и персонажи древних мифов.
        - Каково ваше первое впечатление от дела, Евгений?
        - Я не имею ни малейшего представления об антропологической и религиозной истории Крыма, но первое знакомство с двумя убийствами наводит меня на мысль, что мы имеем дело с культовыми обрядами явно языческого происхождения… Как будто жертва метафорически воплощает возвращение к созидательной и разрушительной энергии природы. Архаичная, почти анимистическая духовность.
        Барсуков кивнул, довольный начитанностью коллеги.
        - А что ты думаешь, Мария?
        - Понятно, что рисунок, маска и печать на ней - это выражение ритуальной символики, и она очень напоминает мне обряды древней церемонии. Кровь… она как будто призвана оплодотворить землю, не так ли?
        - Именно так. Я также не сразу понял, что убийство у источника связано с ритуалами древних причерноморских цивилизаций. И сегодня эта земля пронизана сильным сакральным измерением, а на протяжении многих веков она считалась одним из важнейших духовных центров древности. На протяжении веков на острове смешивались этнические группы, божества, обряды, обычаи и практики, но чувство сакрального по-прежнему глубоко укоренилось в деревенских общинах, сохранившись в самых отдаленных районах. И все же, несмотря на то, что я вырос в этих краях, контекст был для меня каким-то чужим.
        - Тогда представьте это для меня, - сказал Евгений.
        Барсуков улыбнулся и продолжил свой рассказ:
        - По мнению антрополога, с которым я связался, это убийство представляло собой человеческое жертвоприношение, подобное тем, которые практиковались в древности в честь Диониса, бога растительности, а также бога пьянства и экстаза, который ежегодно возрождался весной и пробуждал землю, и без благосклонности которого не обходились дожди и обильные урожаи.
        - Но разве Дионис не был греческим божеством? Какое отношение это имеет к Крыму? - спросила Мария.
        - Его культ распространился по всему полуострову вместе с развитием торговых отношений причерноморских центров, например, Херсонеса, с Афинами. Но, возможно, лучше сделать шаг назад во времени. В шестом-четвертом веках и начале третьего века до нашей эры в сакральных комплексах северопонтийских городов, как и в Греции, церемонии в честь Диониса переплетались с обрядами, посвященными Деметре, Коре, Афродите, Кибеле, Гераклу - богам, олицетворявшим плодоносные силы природы. С шестого века до нашей эры Дионис, воплощавший мужское плодоносящее начало, был наиболее тесно связан с культами Деметры и Коры. Я читал, что с пятого века до нашей эры церемонии в честь Диониса входили составной частью в ритуалы, посвященные Деметре. Они исходили из элевсинского образца, где Дионис выступал в ипостаси Иакха и почитался в составе божественной триады, где Деметра или Кора была Персефоной, а Дионис - Иакхом. Особенно яркое проявление синтез культов элевсинских богинь и Диониса прослеживается в четвертом - первой половине третьего века до нашей эры, когда элевсинские мистерии играли важную роль в политической,
экономической и духовной жизни. В государствах, наиболее тесно контактировавших со Средиземноморьем: Ольвии, Никонии, Боспоре, - с нормами элевсинских мистерий, возможно, переплетались элементы орфического культа Диониса, где бог выступал в ипостаси покровителя загробного мира. На периферии античного мира в Северном Причерноморье элевсинские сакральные традиции сыграли существенную роль в становлении дионисийского культа, подчеркнув его греческий характер и хтоническую направленность.
        - Имеется в виду Таврская Богиня-Мать? - спросил Кротов.
        - Именно так. В Крыму существовал культ Богини-Матери, уходящий своими корнями в палеолит и сохранявшийся на протяжении всего неолита. Первоначально эта богиня-мать представлялась первобытным божеством, единственным хранителем тайны жизни. Духовное существо, способное, с одной стороны, смягчить травмирующее событие смерти, а с другой - гарантировать жизнь после смерти. Считалось, что она родилась путем партеногенеза, без посредничества мужского начала, которое…
        - Эй, остановитесь на секунду, у меня уже голова пухнет, - зашумела Райская. ? Мы здесь для того, чтобы возобновить дело об убийстве или сдать экзамен по древней истории? Успокойтесь немного, подполковник, и перестаньте читать лекцию.
        - Простите… Скажем так: эта фигура представляла женское божество, охранявшее мертвых, а значит, и потусторонний мир, и воплощала натуралистический религиозный идеал, отсылающий к богиням-матерям Боспорского царства и Крита, с которыми были связаны три очень сильных измерения: жизнь, смерть и возрождение. Так лучше?
        - Пока все хорошо… Но мой вопрос остается прежним: при чем здесь Дионис? - раздраженно взорвалась Мария.
        - Со временем на смену богине-матери пришли мужественные фигуры, которые лучше воплощали мужскую функцию в новых социальных структурах этих народов… Знаете ли вы, что откуда пошло слово «Таврида»?
        - Просветите нас, - ответил Евгений.
        - Греческие поселенцы в Крыму перевели само название соседнего народа, которое могло означать «племя быка».
        Само слово «таврос» восходит к праиндоевропейскому и прасемитскому названию дикого быка - тура. Крым входил в ареал обитания этого животного. О том, что древние жители полуострова охотились на быка, свидетельствует петроглиф на горе Бурун-Кая в Бахчисарайском районе. Рисунок, выполненный красной охрой, относят к третьему тысячелетию до нашей эры. Когда быки были приручены, они стали играть важную роль в сельском хозяйстве полуострова.
        Бычий культ считается одной из форм тотемизма. Если для северных народов Евразии характерны тотемы змея, волка и медведя, то в обширном регионе, примыкающем к Средиземному морю, почитали быка. В пользу «тотемной» версии говорит и фраза римского историка Аммиана Марцеллина о том, что тавры «ревели». Вероятно, они делали это во время битв, чтобы устрашить врага и продемонстрировать своё «родство» с быком.
        - Это все очень интересно, но…
        - Я постараюсь быть кратким, коллега. Соответственно, со временем эта богиня-мать, олицетворяемая в значительной степени луной, согласно таврам, постепенно стала ассоциироваться с другой энергией, которая была очень дорога земледельческим общинам: солнцем; солнце символизировал бык - животное, настолько священное для них, что оно почти представляло собой союз между человеческой и божественной природой.
        - Ах да, а по какому поводу? - нетерпеливо спросила Мария.
        - Бык был символом силы, жизненной энергии и плодородия. Это не мешало приносить их в жертву в честь богини. Наоборот. Обряд имел апотропеическую функцию. Дионис, как я уже говорил, был богом растительности и плодородия, и каждый год он умирал и возрождался в ритме природы. Как вы думаете, каким животным он был представлен?
        - Перестань быть занудой, Роман и рожай, - призвала Мария.
        - Не обольщайся, девочка. Убийца умнее нас вместе взятых, поверь мне… Я говорил о том, что во время празднеств в честь Диониса в Элевсисе в Древней Греции жертву съедали живьем как напоминание о его жертвоприношении - согласно греческой мифологии, Дионис был предан на пиру Титанам - в ритуале, который драматизировал воскрешение божества. Это был жестокий и кровожадный бог, который постепенно превратился в бога опьянения и экстаза. Его поклонники обретали уверенность в жизни после смерти и впадали в безумие, чтобы выйти из себя и оказаться одержимыми им. Через танцы, музыку, секс, вино и…
        - Кровавую жертву, - опередил Романа Игоревича Евгений.
        - Больше всего информации о кровавом культе богини Девы, который описан Геродотом. По его словам, тавры совершали пиратские нападения на греческие суда, захватывали моряков в плен и приносили их в жертву богине, нанося удар дубиной по голове. Та же участь ждала жертв кораблекрушений, которых море выбрасывало на крымский берег. Согласно Геродоту, Дева отождествлялась с Ифигенией. А это, согласно греческим мифам, был либо один из титулов Артемиды Таврополы, либо имя её жрицы.
        Данное свидетельство позволяет реконструировать, каким образом мог эволюционировать культ быка. Известно, что на Крите в минойскую эпоху таврополами именовались девушки, которые участвовали в смертельно опасном ритуальном танце - своеобразном «предке» испанской корриды. Они запрыгивали на спину быка и в конце ритуала, как правило, погибали.
        Сакральное единоборство-жертвоприношение в разных формах могло существовать во всех регионах, охваченных культом быка - в том числе и в Крыму. Для древнего человека кровавое действо, вероятно, означало мистерию сил плодородия. С одной стороны в ней участвовал бык - мощный зверь с хорошо заметным фаллосом, а с другой стороны девственница - «непочатый» резервуар плодородия. Определённую роль в формировании культа Быка-Девы могли сыграть наблюдения за Луной. Фазы ночного светила древние люди связывали с женским менструальным циклом, а её «рога» рождали ассоциацию с быком.
        Евгений Кротов бросил пытливый взгляд на Марию, которая слушала, полузакрыв глаза.
        - В частности, Гераклит утверждал, что Дионис и Аид, царь подземного мира, - это одно и то же божество, разделенное на части. Геродот говорил примерно то же самое о Дионисе и Осирисе. Но для всех них его немая и дикая сила была представлена быком.
        - Зачем доходить до человеческих жертвоприношений? - спросила Мария.
        - Ведь ритуал предполагает принесение жертвы божеству, чтобы вступить с ним в общение. Именно кровь жертвы устанавливает контакт. Если нет крови, то нет и контакта с сакральным, с божественным.
        - Значит, в древности здесь, в Крыму, тоже приносили в жертву людей? ? спросил Евгений.
        Глава двадцать восьмая
        Симферополь
        Регина Барсукова навела порядок на кухне и села под беседкой в саду. На несколько минут она погрузилась в бирюзово-фарфоровое небо, а затем ее мысли вернулись к мужу и его новым коллегам. С тех пор как он рассказал ей о Райской и Кротове, и о новой группе, занимающейся нераскрытыми преступлениями, Регина лелеяла надежду, что Роман наконец-то сможет выплеснуть весь ужас, который он хранил в себе, на кого-то другого. Регина устала: убийства неизбежно изменили и обусловили их жизнь. После тех убийств Роман уже никогда не был прежним. Одержимость, казалось, укоренилась в нем, изменила его, породив навязчивую потребность докопаться до истины, как будто те девушки были частью его семьи. Но это было не так. Регина Львовна пыталась заставить его понять это, но безуспешно. После различных попыток заставить его отказаться от этой миссии, которую, как он считал, на него возложили, она сдалась, поняв, что уже слишком поздно.
        Именно из-за этого дела он заболел, никто не может отнять у меня этого, говорила она себе. В этих смертях есть что-то непонятное, что-то метафизическое. Как будто над этими девушками висит проклятие.
        Ни изоляция в Управлении, ни торпедирование карьеры коллегами и начальством не изменили его убеждений.
        Даже не твоя любовь, подумала Регина, не без нотки горечи.
        Но дилемма, мучившая ее, была иной: с одной стороны, она испытывала облегчение от того, что Роман больше не один терпит этот внутренний ад и что кто-то облегчает его бремя, возобновляя расследование; с другой стороны, она думала, не стоит ли предупредить этих молодых коллег, пока они тоже не отправились к берегам оккультизма и насилия, навсегда отказавшись от своей прежней жизни, которую они знали. Но если она, Регина, расскажет им об их жизни, если покажет, как это дело повлияло на нее, коллеги, конечно, отвернутся от Романа, вернут его к болезненной и одинокой маргинализации, а это, в дополнение к физическому и психологическому ослаблению, вызванному болезнью, нанесет ему смертельный удар.
        ?Так что же делать? - спросила женщина у самой себя, пронзенная лезвием сомнения.
        Глава двадцать девятая
        Белогорск
        - С точки зрения древних, вполне логично было прибегать к человеческим жертвам, чтобы снискать благосклонность божеств и утихомирить гнев земли, - ответил Кротову Барсуков. ? В Причерноморье человеческие жертвоприношения были известны с глубокой древности - по меньшей мере с эпохи бронзового века. Как показывают сюжеты мифов и археологические находки ритуальные убийства людей в религиозной жизни многих древних народов региона играли весьма значимую роль. Отголоски этих обрядов сохранились в «генетической» памяти современных поколений. Не случайно, любые тайные ритуалы, совершаемые под прикрытием религиозных верований, связывались в сознании обывателей с жертвоприношением детей и взрослых, пролитием крови и использованием ее в мистических целях. Следует иметь в виду, что в Крыму почитание Диониса, также существовало и в самой кровавой форме… Приведу пример. Еще в девятнадцатом веке при посадке винограда в некоторых глухих деревнях еще было принято класть между рядами два козьих рога, чтобы виноградник находился под защитой бога грязи, Маймоне, Диониса или как его еще называют. Несомненно, что в еще
более древние времена в жертву приносили не только животное…
        - Но какова цель этого безумия? - спросила Райская. ? Привлечь благосклонность природы, вызвать дождь и хороший урожай - все это прекрасно, но… разве это все?
        - Нет, это не так. Ритуал был также средством преодоления границы, отделявшей человека от божественного. Это была попытка слияния с богом, регрессия к хаосу первобытной жизни.
        Барсуков передал Кротову серию фотографий раскопок на Азовском побережье винодельческой усадьбы эллинистического поселения «Пустынный берег», где было найдено помещение с алтарем по центру, под которым со стороны винодельческого подвала в глухой стене террасы была устроена заложенная камнем символическая арка, вероятно, вход в царство хтонического Диониса. Рядом находилось захоронение ритуально отчлененной головы ребенка, совершенное на окраинной прибрежной части другого эллинистического поселения «Бакланья скала», совсем близко от древней винодельни.
        - Есть одна вещь, которую я не понимаю, - сказал Евгений.
        - Мы слушаем.
        - Почему именно ночь осеннего равноденствия? Наверное, мы празднуем сбор урожая, чтобы закончить сельскохозяйственный год с позитивом?
        - Прежде всего, позвольте мне прояснить один момент, который, несомненно, важен для наших целей. Помимо способности увековечивать ритмы природы, Дионис был еще и психопомпом…
        - А что это он качал? - с озорной улыбкой спросила Мария. - Это то, о чем я думаю?
        - Ни в коем случае, Маша. Это значит, что он направлял души, - вмешался Евгений.
        - Регулировщик… - пробормотала Мария, гримасничая.
        - Именно так, - подтвердил Барсуков. ? Считалось, что на один день он возвращает духов на землю. И в этот день соблюдались определенные обычаи, например, оставляли накрытым стол для них. В разных местах эта традиция отмечалась в январе, в Северной Европе - в конце октября, а в Причерноморских землях она сочетались с днем осеннего равноденствия.
        - Хэллоуин, - кивнул Кротов.
        - Впоследствии эти ритуалы в Европе были осуждены и жестоко пресечены церковью и инквизицией, но тот факт, что они сохранились до сих пор, пусть видоизменившись, дает нам представление о том, насколько глубоко укоренились эти традиции, особенно у малых народов, где представления сохранили свой более варварский и примитивный характер.
        - Хорошо, я начинаю яснее видеть традиционный контекст, - объявил питерец. ? Но у меня возникает другой вопрос: почему местом убийства выбран святой источник?
        - Древние жители Крыма считали, что на острове есть особые места, где легче всего ощутить близость к божественному, духам предков. Эти места считались своего рода местами перехода, промежутками между миром живых и миром мертвых. Поэтому они выбирали их для возведения алтарей, храмов или священных колодцев. Строительная модель священного колодца с лестницей отражала ритуальный акт спуска под землю, в царство подземного мира и духов… Родники и священные колодцы символизировали через воду возвращение в материнское лоно, своего рода завершение жизненного цикла и возвращение к изначальному божеству в лице богини-матери, которую чтили этим жертвоприношением. Вот такая идея возникла у меня.
        Кротов согласно покачал головой.
        - Это означает регрессию от человека к быку, - продолжает Барсуков. ? Подводя итог, я думаю, что в этом и заключается суть обряда.
        - Значит, после убийства в семьдесят восьмом году все было спокойно? ? спросил Евгений.
        Подполковник кивнул.
        - Я говорил себе тогда, что это, скорее всего, единичный случай, хотя что-то внутри меня подсказывало, что такой организованный убийца, с таким точным ритуалом смерти, когда-нибудь снова нанесет удар… Но факты опровергали меня. В течение одиннадцати лет на полуострове ничего подобного не происходило, и я пришел к мысли, что ошибся, что напридумывал себе кучу глупых домыслов.
        - А потом? - спросила Мария.
        - Затем мы нашли еще одну жертву.
        Глава тридцатая
        Алушта
        Марат Неделин слушал зампрокурора по телефону, не отрывая глаз от дома гуру Бирюкова. Еще до того, как Андрей Маценко закончил говорить, майор проклял себя за то, что позвонил ему.
        Я должен был поступить по-своему, а не влезать в его дела, подумал он.
        - … Так что нет, при нынешнем положении дел я не могу подписать ордер на обыск для вас.
        - Но…
        - Есть ли у вас основания полагать, что девочку держат в заложниках в этом доме?
        - Нет, не знаем. На самом деле, мы даже не знаем, действительно ли она…
        - Так что забудьте об этом, - заключил его собеседник, поставив точку в разговоре.
        - Придурок, - раздраженно шипел майор, убирая ноутбук.
        - Нечем заняться? - спросил Павел Эркенов.
        Он покачал головой. Он задумался о том, возможно ли проигнорировать запрет зампрокурора и проникнуть в дом Бирюкова; конечно, это было бы не в первый раз, но с момента последнего раза прошло достаточно времени. Разные случаи…
        - Что нам делать? - спросил Павел.
        - Мы уходим. Его нет дома, и мы не можем войти. Мы должны придумать что-то другое.
        - Что же?
        Майор ничего не ответил. Он продолжал смотреть на дом Бирюкова, возглавлявшего неоанастасийскую секту. Интуиция подсказывала ему, что Бирюков причастен к исчезновению девушки и что ему следовало бы разобраться в его делах.
        - Шеф?
        - Да, да, мы идем, - сказал он, следуя за Эркеновым.
        Прежде чем сесть в машину, он достал телефон и нашел номер в записной книжке. Он позвонил и зажег сигарету «Мальборо».
        - Алло?
        - Это тот старый чудак Барсуков, не так ли, или я ошибся номером? - крикнул Неделин своему коллеге, с которым он работал в убойном отделе Симферополя много лет назад. ? Не помню, чтобы у тебя был такой дерьмовый голос.
        - Неделин… Тебя еще не выгнали?
        - Пока нет, пока нет. Могу я тебя на секунду побеспокоить?
        - В чем дело?
        - У меня на руках дело о пропаже человека, хотя прошло всего несколько дней с момента последней встречи с девушкой…
        - Диана Гурджиева?
        - Я вижу, что ты держишь себя в курсе. То же самое.
        - Я весь внимание.
        - Похоже, что девушка была ученицей этой секты неоанастасийцев.
        - Неоанастасийцы… Итак, речь идет о Дмитрии Бирюкове, - произнес Барсуков.
        - Именно так. Приходилось ли тебе иметь с ним дело?
        - Да, но я бы предпочел не говорить об этом по телефону… Как ты думаешь, он причастен к исчезновению?
        Майор повернулся и посмотрел на дом, как будто от него исходили зловещие вибрации.
        - Да, боюсь, что так. Я хотел бы немного поговорить с Бирюковым, но никак не могу его найти. Не знаешь ли ты, где он может быть, или не знаешь ли ты кого-нибудь, кто мог бы мне помочь?
        Барсуков ничего не ответил.
        - Роман?
        - Да, я уже здесь. Я думаю… Слушай, может, будет лучше, если я приеду к тебе и мы поговорим об этом лично, хорошо? Где ты сейчас находишься?
        - Я возвращаюсь в полицейский участок. Я буду ждать тебя там.
        - Идеально. Я выезжаю.
        Неделин отключил связь и бросил последний взгляд на дом гуру.
        - Все в порядке? - спросил Эркенов.
        - Да, именно так. Я позвонил старому коллеге, который, возможно, знает об этом больше, чем мы. Предупреждаю, он немного странный человек, но на данный момент он единственный, кто может нам помочь.
        - Ну, он не может быть более странным, чем вы, не так ли?
        - Спасибо. Большое спасибо, Паша.
        С улыбкой на лице они отправились в путь и поехали в сторону центра.
        Марат Неделин всю дорогу до здания УМВД хранил странное молчание: он не мог отделаться от ощущения, что совершил огромную ошибку, не зайдя в дом.
        Глава тридцать первая
        УВД Симферополя
        - Почему-то я представлял себе Крым полупустынным островом, - заявил Евгений, смотря в интернете фото острова. ? На самом деле он напоминает мне Крит.
        Роман Игоревич и Мария улыбнулись.
        - Я могу это подтвердить, - сказал Барсуков. - Крым - настоящий природный рай.
        С утра следующего дня, с момента появления в УВД, трое полицейских не говорили об этих двух убийствах: после же телефонного звонка, который Барсуков получил, когда все же собрался рассказать об убийстве 1989 года, в потоке воспоминаний, которым он отдался, словно что-то оборвалось.
        - Я должен ехать в Алушту, - сказал он. ? Давний коллега нуждается в моей помощи. Говорит, что пропала девушка.
        - Та, о которой ты мне недавно рассказывал? - спросила Мария.
        Барсуков кивнул.
        - Именно. Не хотите ли пойти со мной?
        Евгений не знал, почему он сразу же согласился; его реакция была очень эмоциональной - или, может быть, его подталкивала вперед та, наполненная призраками вчерашняя комната в его «студии» в Белогорске. Мария согласилась поехать с ними при условии, что на обратном пути она заедет в винотеку и купит местного вина; Роман Игоревич обещал купить ей вино за свой счет, чтобы компенсировать неудобства дороги, но при условии, что она будет следить за своим языком в присутствии его бывшего коллеги.
        - Так что именно Неделину нужно от тебя? - в упор спросила Райская.
        - Похоже, что девушка посещала секту неоанастасийцев, - ответил Барсуков.
        - Что ты имеешь в виду? Эту группу идиотов, убежденных в том, что курганы - это место связи со звездами, а дольмены обладают магической силой, так что ли?
        - Да, более или менее.
        - Извини, но при чем здесь ты?
        - Я некоторое время внедрялся в эту секту, - признался подполковник, к немалому удивлению Евгения и Марии.
        Глава тридцать вторая
        Отдел МВД по городу Алуште, Крым
        Пока Павел приносил стулья, чтобы все могли сесть в кабинете майора, Евгений Кротов с удвоенным вниманием смотрел на Барсукова. Тот выглядел бледнее обычного, а незадолго до их приезда в полицейский участок он застал его за глотанием целой пачки таблеток, при этом стараясь быть незаметным.
        - Медики прописали, - сказал он ему с улыбкой, заметив его взгляд.
        Это причиняло ему боль, этот человек действительно страдал; боль, от которой напрягались мышцы его лица, как будто он с каждым шагом ощущал рваные раны боли.
        - Вы уверены, что с вами все в порядке, подполковник? Если хотите, можем отложить, - предложил Евгений.
        - Нет, нет, нет, нет, нет. Пойдемте.
        Как будто срочность руководила им. Как будто он знал, что его время почти истекло, и не хотел исчезнуть, не передав приказ, как хороший солдат.
        - Вот так, - произнес Павел Эркенов, расставляя стулья вокруг стола Неделина.
        - Итак, Марат, познакомься с капитаном Евгением Кротовым, только что приехавшим из Санкт-Петербурга, и Марией Райской. Мария еще не была с нами, когда вы уехали в Алушту. Они вместе работают над «глухарями», - пояснил Барсуков.
        В его голосе сквозила усталость, которую он пытался скрыть энергичной жестикуляцией.
        - Разве в Симферополе есть подразделение, занимающееся архивными делами? - удивленно спросил Неделин.
        Евгений заметил, что майор все еще находится в шоковом состоянии: когда он пожимал руку своему старому коллеге, он побледнел; Евгений увидел в его глазах растерянность и недоверие, как будто ему было трудно поверить, что перед ним действительно тот Барсуков, которого он знал. По его растерянному выражению лица он понял, насколько серьезно заболел Роман Игоревич.
        - Группу совсем недавно создали, - ответила Райская.
        - Ну что ж. Спасибо, что сопровождаете коллегу, - добавил он, обращаясь к полицейским.
        Они кивнули и повернулись к парню в форме, который пригласил их присесть.
        - Ах, да. Это Павел Эркенов, моя правая рука, - сказал Марат. ? Пожалуйста, садитесь.
        - Марат, я хотел бы уточнить, что мы здесь не в официальном качестве. Я уже давно не нахожусь на службе. Я формально нахожусь на больничном. Мы не сказали Фирсову, так что…
        - Не волнуйтесь, это просто неформальная беседа, - пояснил майор.
        За несколько минут он объяснил своим гостям ситуацию с исчезновением Дианы и в заключение сообщил, что гуру Дмитрия Бирюкова нигде нет.
        - Значит, вы концентрируетесь на нем? - спросил Барсуков.
        - Ну, на данный момент он - моя единственная зацепка. Он и его секта - единственная диссонирующая нота в общей картине жизни этой девушки… Вы его знаете, не так ли?
        - Да, я имел с ним дело.
        - Могу я спросить, почему? Работа?
        - Не совсем… Был момент, когда я подумал, что весь этот интерес к культовым местам, к древним захоронениям и гробницам древних цивилизаций, может быть как-то связан с преступлениями семьдесят восьмого и восемьдесят девятого годов. Конечно, не напрямую к Бирюкову, потому что он был слишком молод, но… вы поняли.
        Неделин кивнул, зная одержимость своего коллеги этими убийствами.
        - Были ли у тебя какие-либо доказательства его причастности к этим событиям?
        - Ничего подобного. Это было скорее впечатление. Я уже был болен, и это было видно по моему лицу. Поэтому я стал следить за его сайтом, за его блогом и постепенно начал принимать участие в собраниях, изображая из себя отчаявшегося человека, который не знает, куда себя деть, и готов попробовать «альтернативные методы лечения», назовем их так.
        - Собрания? - спросила Райская.
        - Собрания для молитвы или очищения - да.
        - Что ты имеешь в виду? - спросил Неделин.
        Роман Игоревич передал ему объемное досье, содержавшее различные картонные папки. Он также положил на стол USB-накопитель.
        - Здесь вы найдете всю информацию, которую я собрал об этом безумце, включая его проповеди в формате MP3, которые я тайно записал… Что касается собраний, то Бирюков собирал вокруг себя разных людей, приверженцев неоязычества, и водил их на экскурсии по археологическим памятникам, особенно по раскопанным могильникам и древним колодцам. Он утверждал, что камни, выбранные и обработанные нашими предками, обладают такой магнитной силой, что от них исходят благотворные волны. Он говорил о «неолитической радиотерапии».
        - Долбанутые…, - с горечью прокомментировала Райская. ? Извините, но я ненавижу эту сектантскую чушь.
        - А есть ли кто-нибудь, кто в это верит? - спросил Кротов.
        - Кто-нибудь? - с иронией сказал Барсуков. ? Десятки и десятки людей. Я видел десятки женщин, целующих каменные стелы или лежавших на дольменах, призывая беременность, убежденные, что энергия камней им поможет. Я видел, как больные раком спали группами в раскопанных могильниках, как матери приводили детей-инвалидов, уверенные, что дольмены или склепы вылечат их…..
        - Вот козел… - промурлыкал Павел Эркенов. ? Извините за это.
        - Что он за человек? Как вы думаете, может ли этот культ привести к чему-то жестокому? - спросил Неделин у подполковника.
        - Это то, что я хотел понять. Но у меня не было времени.
        - Почему так?
        - Потому что мое прикрытие лопнуло. Один из участников обратился ко мне с жалобой. Он узнал меня и сказал Бирюкову, что я полицейский. На этом мое расследование закончилось: меня выгнали без лишних слов.
        - Это плохая примета… А деньги за этим стояли? - спросила Мария.
        - Конечно, как всегда в таких случаях. Наркотики возможно тоже, я думаю, особенно в узком кругу, наиболее близком к нему, его последователей. В секте были разные уровни. Близкие гуру, вероятно, участвовали в употреблении веществ, оргиях и так далее.
        - О каком количестве людей идет речь? - спросил Марат.
        - Число постоянно колебалось. Скажем, минимум - сорок, максимум - восемьдесят. Если вы имеете в виду меньший круг приближенных, то я бы сказал, что около десяти.
        - Возвращаясь к моему первоначальному вопросу, как ты думаешь, могли ли они, помимо наркотиков, совершить более серьезные преступления? Возможно, сексуального характера?
        - Не знаю, Марат. Бирюков, несомненно, харизматичный парень, обладающий огромной силой убеждения. Я уверен, что он переспал со всеми последовательницами, которые вызывали у него страсть, но когда дело доходит до насилия… Я не знаю.
        - Девочка оказалась в центре всего этого? - вмешался Евгений.
        - Похоже, что так. Последние четыре-пять месяцев.
        - Бедняжка. Когда мы потеряли ее след? - спросила Мария.
        - На самом деле, не так уж и долго. Около четырех дней назад. Дело в том, что этот ублюдок тоже исчез. Эти два события могут быть связаны, не так ли?
        - Конечно, они могут. Если хотите знать мое мнение, то Бирюков, скорее всего, находится где-то на острове, совершая паломничество со своей маленькой группой неоязычников. Вполне вероятно, что с ними находится и Диана, которая по тем или иным причинам не захотела сообщать об этом родителям, - произнес Роман.
        - Действительно, у нее возникла ссора с матерью. Девочка - сложный тип, и она регулярно употребляет наркотики, - заметил Эркенов.
        - Что подтверждает факт ее связи с неоанастасийскими препаратами. Можно быть уверенным, что «медиумический транс», о котором говорит в своих речах Бирюков, не достигается употреблением ромашкового чая.
        Полицейские улыбнулись шутке подполковника.
        - Надеюсь, вы правы, потому что у меня плохое предчувствие по поводу этой истории. Вы работаете над ритуальными убийствами? - спросил Неделин своих коллег, меняя тему разговора.
        - Мы находимся в процессе изучения вопроса о том, достаточно ли у нас доказательств для возобновления расследования, - пояснила Райская. ? Пока еще рано говорить об этом.
        - Я уже работал в Крыму в восемьдесят девятом году. Неприятная история, правда. Она мне до сих пор иногда снится.
        - Значит, нас двое, - сказал Барсуков, помогая себе тростью. Если вам еще что-нибудь понадобится…
        - Я не буду возражать против того, чтобы помочь вам в трудное время, - сказал Марат, протягивая руку. ?В любом случае, я знаю, что от нечего делать вы не сможете стоять на месте.
        Роман Игоревич старался приложить как можно больше силы, но Неделин казалось, что он трясет руку подростка.
        - Держите меня в курсе событий, касающихся Дианы, пожалуйста, - попросил Барсуков.
        - Вы можете на меня рассчитывать. Еще раз спасибо за документы и за визит. До скорой встречи.
        - Кто знает?
        - Прекрати, Ромыч, у тебя конституция кабана!
        - Это точно: этот случай будет висеть над нашими головами, как дамоклов меч, пока мы не раскроем эти дела, - иронично произнесла Райская, махая на прощание рукой майору. ? Извини, Кротов. Дамоклов меч - это предчувствие.
        - Ей все нипочем, - вздохнул Барсуков.
        Когда Роман повернулся, чтобы поприветствовать Павла, Неделин подошел к Кротову.
        - Берегите его, - сказал он почти шепотом, пожимая ему руку.
        - Конечно, - ответил Евгений.
        Перед тем как покинуть офис, подполковник взял одну из фотографий Дианы Гурджиевой, сложил ее и положил в карман; он не мог этого объяснить, но у него было неотвратимое чувство, что его путь снова пересечется с путем этой пропавшей девушки.
        Глава тридцать третья
        Симферополь
        Мария пригласила Евгения выпить в бар «Старая площадь», в центре города. Они пили пиво, заедая чипсами.
        - Мы сегодня проехали много километров, не так ли? - произнес Евгений.
        - Тем не менее, это ерунда. У меня такое чувство, что мы еще как намучаемся, работая со старыми файлами.
        Несколько секунд они пили молча, наблюдая за посетителями зала, не чувствуя необходимости говорить друг с другом. Это было не неловкое молчание, а молчание двух людей, начинающих понимать друг друга с первого взгляда. Этот навык им придется развивать и совершенствовать, если они хотят работать в команде.
        - Значит, ты уже все решил? - наконец спросила Мария.
        - Ты говоришь о Барсукове?
        - Ну а как ты думаешь, - резко ответила она.
        - Знаешь ли ты, что такое «когнитивные предубеждения»?
        - Болезнь?
        - Нет, нет… Это своего рода искажение суждений, вызванное предрассудками.
        - Какой-то туннельный эффект?
        Кротов кивнул, все больше убеждаясь в том, что Райская гораздо умнее, чем кажется на первый взгляд. Ее угрюмый вид, диалект и шутки были лишь позой, маской, призванной скрыть дьявольскую ясность и заставить собеседника ослабить бдительность, чтобы получить стратегическое преимущество.
        - Именно так. Это убеждение - как правило, неточное - основанное на не всегда очень объективной интерпретации имеющихся в вашем распоряжении элементов, что приводит к некоторому искажению реальности, ошибочному суждению, потому что оно испорчено этим туннельным видением… Понимаешь, о чем я?
        - Примерно. Как будто он начал рассматривать механику убийства как ритуал, и это обусловило все его последующие рассуждения… У меня самого было такое же ощущение, и это часто случается со следователями. Но, тем не менее, в его словах есть смысл.
        - Хорошо, но не говори мне, что он не одержим этим делом.
        - В этом нет никаких сомнений, я тоже в этом убеждена… А насчет того, что произошло в машине раньше, что ты скажешь? - спросила Мария.
        По дороге домой Мария спросила Барсукова, почему он сказал ей два дня назад, что считает Диану следующей жертвой. Подполковник был ошеломлен, как будто не помнил, что говорил с ней об этом; он начал заикаться и дрожать, как будто его охватил приступ тревоги, и Евгений попытался успокоить его, сказав, что Мария, должно быть, ошиблась.
        - Ты уверена, что он тебе это сказал? - спросил Евгений.
        - Да. Я решила дать ему шанс именно потому, что он был убежден, что девушка, скорее всего, станет следующей жертвой.
        - Он мог солгать, чтобы попытаться привлечь тебя на свою сторону, - предположил Евгений.
        - Возможно… Но тогда он заслуживает «Оскара», потому что он выглядел чертовски серьезным, когда говорил мне это.
        - И что?
        Мария сделала большой глоток пива, как бы черпая в нем силы.
        - Я думаю, что болезнь начала затуманивать его разум.
        Кротов кивнул: у него было такое же чувство.
        - Не пойми меня неправильно, он хороший человек, и он мне очень нравится. Но если бы мне предложили поставить свою карьеру на карту, защищая его теории… Вы действительно можете представить себя перед судьей, объясняющим ему, что Богиня-мать трахает быка, что маска ведьмы символизирует регресс к первобытному хаосу и возвращение к природе, и что в День мертвых души вернутся на землю, ведомые античным Дионисом?
        Евгений не ответил.
        - Вот и все… Мы оба должны быть преданы делу, - продолжала Райская. ? Сегодня я слушала его и подыгрывала, потому что мне было жаль его, но в глубине души я задавалась вопросом: неужели он действительно верит во всю эту чушь?
        - Факт остается фактом: обе девушки мертвы, и никто не пришел за их телами, - отметил Кротов.
        - Конечно, это до сих пор остается загадкой, и мне их очень жаль. Но, Евгений, мы говорим об убийствах, которые произошли сорок и тридцать лет назад. Даже если мы вложим в это дело всю душу и ничего больше, противопоставив ему все и всех, мы, скорее всего, ничего не добьемся, а убийца будет смеяться в могиле. Знаете, как говорят: математика - наука точная. Либо убийца уже мертв, либо вот-вот отбросит коньки.
        - Значит, ты даже не хочешь дать ему шанс? - спросил Евгений.
        Мария допила пиво и нервно почесала шею.
        - Шеф поместил меня в эту группу из мести. Он только и ждет, чтобы я сделала один неверный шаг и меня навсегда бы выкинули из отдела… Возобновить это расследование - все равно, что преподнести ему мою голову на блюдечке, Кротов.
        - Как я понимаю, твой ответ - нет?
        - Мне очень жаль Игорича, но мне надо думать о будущей карьере… Мой ответ - категорическое «нет», - сказала Райская, не отступая. - Я не хочу возобновлять это дело.
        Глава тридцать четвертая
        Окраины Симферополя
        Регина Барсукова отвлеклась от полива своих любимых розовых кустов и посмотрела на небо, затянутое багровыми облаками. Лихорадочный багровый свет заката угасал с каждой минутой. Регина полузакрыла глаза и, стоя посреди сада, вдыхала аромат цветов, кустарника и растений, овеваемых легким ветерком. Это был ее сумеречный ритуал, ее тихая гавань: отдаться запахам вечера, насытиться и опьянеть от ароматов земли; несколько минут побыть одной в этом параллельном измерении, вдали от боли, засевшей в сердце из-за болезни, которая с каждым днем все больше и больше отнимала у нее мужа.
        Она вошла в дом, убедившись, что Роман все еще лежит в постели: поездка на побережье вымотала его, и он вернулся в странном состоянии растерянности; он не хотел говорить, в чем дело, но Регина была уверена, что это связано с делом. Она была удивлена, увидев его за кухонным столом, рассматривающим фотографию.
        - Алло? Ты в порядке? - спросила она, поглаживая его по плечу.
        Роман обратился к старым черно-белым фотографиям.
        - Я не знаю. Сегодня все вроде бы шло хорошо, но потом… память начала меня подводить. Я выставил себя полным дураком, - стал заикаться он.
        - Перед кем? Перед своими коллегами?
        Роман кивнул, выглядя хрупким и испуганным, как ребенок, попавший в незнакомую реальность.
        - Может быть, ты просто устал, дорогой.
        - Нет, к сожалению, нет. Все как будто исчезает. Иногда мне кажется, что все мои воспоминания возвращаются… Мне страшно, Регина. Я боюсь потерять контроль… Забыть до…
        Она обняла его и попыталась успокоить.
        - Рома, после стольких лет, может, пора оставить это в прошлом, а? Это убивает тебя… Пусть молодые коллеги разбираются с этим. Они кажутся мне отличными. Ты им доверяешь?
        - Я верю… Но боюсь, что это они мне не доверяют. Я думаю, они поняли, что дело не только в опухоли.
        - И я думаю, что ты наконец-то нашел нужных людей. Ты должен рассказать им всю правду, а потом оставить все в их руках. Тебе нужно уже сейчас думать о лечении, ты не можешь позволить себе оставаться в таком состоянии.
        - Я знаю… Прости меня, дорогая. Прости, что заставил тебя жить с этим делом.
        - Я сделала это, потому что люблю тебя, Роман, - сказала Регина, лаская его исхудавшее лицо. ? Но теперь этого достаточно. Я боюсь за тебя. Если ты и дальше будешь так переживать, ты не сделаешь ничего хорошего ни себе, ни мне. Мы одни, ты знаешь.
        Барсуков кивнул, протер влажные глаза и встал. Оказавшись в постели, Регина заснула почти сразу. А вот ему было трудно заснуть. В голове крутились тысячи мыслей.
        «Мне говорили, что у меня когнитивная дегенерация и изменения в концентрации внимания, но я не предполагал, что это произойдет так быстро, подумал он. Если я потеряю всю информацию о расследовании, то как они смогут попытаться его раскрыть?»
        Стараясь не разбудить жену, Роман Игоревич выскользнул из-под одеяла и, словно лунатик, направился к своему столу. Он взял чистый блокнот и, боясь, что болезнь сотрет его воспоминания, стал продираться сквозь рваную память и переписывать все, что мог вспомнить о ритуальных убийствах.
        Глава тридцать пятая
        Крымская глубинка
        Когда ее сознание вынырнуло из коматозного состояния, в которое она погрузилась, Диана заметила, что больше не чувствует своего тела. Как будто кто-то обезболил ее чувства. Она ощущала вокруг себя мощную угрозу, но не могла пошевелить ни единым мускулом, и не только из-за сковывавших ее веревок: ее тело перестало сопротивляться, его затягивало в глубину, отдавая на волю тьмы.
        - Мама… - взмолилась она, цепляясь за последние минуты ясности. Мысль о матери причиняла ей самую сильную боль. Она внезапно отчетливо поняла, что ей не выжить, что она никогда не покинет это место, где ее держат в плену, живой, а это значит, что она больше никогда ее не увидит. Мысль о том, что они расстались не в лучших отношениях, не давала ей покоя. Диана выплеснула в лицо матери ядовитые слова, о которых пожалела через несколько секунд после того, как их вырвала. Из-за стыда и неспособности проглотить их, попросить прощения, она бросила семью и больше никогда о ней не слышала.
        Она как будто слышала голос матери: «Иди домой, глупышка…»
        ?Я не могу… - шипела девушка. ? Прости меня, мамочка.
        Ее мысли и сознание снова стали размываться, угасая, как пламя умирающей свечи, пока не погасли в мимолетном дымке.
        Снова возникла слепая ночь, и, почувствовав ее ледяные объятия, Диана сдалась, не оказав никакого сопротивления.
        Глава тридцать шестая
        Симферополь
        Стоя на балконе и ожидая, пока ее бойфренд почистит зубы и примет душ, Мария Райская курила и думала о своем напарнике. За эти несколько дней, проведенные в тесном контакте, она не сделала все возможное, чтобы расположить его к себе или дать ему почувствовать себя, желанным гостем; не только потому, что она не доверяла ему, но прежде всего потому, что не любила ограничений. Она привыкла работать самостоятельно, не требуя постоянной ответственности, а теперь ей дали чужака, чтобы отучить. Эту «таблетку» было трудно проглотить, особенно после по ее мнению, явного понижения в статусе в отделе.
        Евгений оказался не таким эгоистичным и надменным, как опасалась Мария. Напротив, она всегда первой начинала шутить, стремясь как можно быстрее разрушить эту мембрану жесткости и формализма, навязанную им их работой. Им пришлось быстро научиться полагаться друг на друга, они все же хотели спокойно существовать в этой нестабильной среде для любого человека с долей индивидуальности. Мария поощряла Евгения к открытости, пытаясь узнать больше о его личной жизни, но это было все равно, что пытаться поймать угря голыми руками: он упирался при каждой попытке. По крайней мере, пять или шесть раз Мария видела, как вибрирует мобильный телефон ее коллеги, но Евгений всегда игнорировал звонившего, не перезванивая. Мария не комментировала это, на всякий случай.
        «У тебя есть знакомства в столице. Все, что тебе нужно, - это сообщение или телефонный звонок, чтобы узнать о нем все, - сказала она себе. Кроме того, если вы собираетесь работать вместе, ты должна быть в состоянии доверять ему. А чтобы доверять ему, нужно знать, кто этот человек и зачем его сюда прислали. Внешность может быть обманчивой».
        Прикосновение партнера вывела ее из этого состояния. Мария улыбнулась и ответила, что все в порядке. Мужчина улегся и стал смотреть телевизор.
        Мария попросила переключить на последний выпуск регионального выпуска новостей, чтобы посмотреть, нет ли там известий об исчезновении Дианы, но журналист даже не упомянул об этом; она просмотрела несколько заголовков местных газет в Интернете на смартфоне, но и там ничего не нашла. Она уже собиралась отключиться и лечь спать, как раздался звонок телефона. Это была подруга, с которой она связалась в тот же день, чтобы спросить, свободна ли студия, которую она снимала весной и летом.
        «Конечно! Если хочешь, я покажу тебе его завтра утром», - написала она…
        Мария переслала сообщение Кротову и спросила, не хочет ли он случайно заглянуть к ней.
        Через несколько секунд до нее дошел положительный ответ Евгения, сопровождаемый счастливым смайликом.
        Мария покачала головой и сказала, чтобы он встретился с ней на следующий день.
        «Пара дней - это ничто… Дай ему еще немного времени», сказала она себе, готовясь к ночи, отложив на время поиски информации о своем коллеге.
        Прижимаясь к партнеру, Мария Райская вдруг испугалась, что не сможет заснуть: как бы она ни старалась стереть из памяти образы, показанные Барсуковым, они все время всплывали, неся в себе таинственный груз, заставлявший ее волноваться.
        Она мысленно прокляла своего старого коллегу и закинула ногу на бойфренда. Мария прижалась к нему с улыбкой на лице, отбросив мысли о работе.
        Глава тридцать седьмая
        Шоссе, Симферополь
        Сплоченный коллектив отвергает чужака, и профессиональный уровень не имеет значения. Евгений размышлял об этом, наблюдая за тем, как вибрирует и мигает его мобильный телефон на пассажирском сиденье. Вернувшись к дороге, он прибавил громкость автомобильного радио. Попрощавшись с Марией, он решил исследовать Симферополь на машине. Ночная езда под хорошую музыку расслабляла и помогала думать.
        Археологический музей, пгт Черноморское
        В то утро Всеволод Латыпов появился у постели своего сына элегантно одетый, надушенный, чисто выбритый, настолько, что мальчик удивился.
        - Миша. Пойдем. Нам надо кое-куда съездить, - сказал он, бросая ему новую одежду: джинсы, рубашку и джемпер. Давай быстрее, в дороге доспишь.
        Мальчик привык подчиняться. Через полчаса они уже ехали в черном «Чероки» Всеволода.
        - Куда мы едем? - спросил Михаил, видя, что джип выезжает с их территории в сторону равнины.
        - На северо-запад.
        Мальчик больше не задавал вопросов, и остаток пути они провели в полном молчании.
        Приехав в Черноморское, они остановились в одном из кафе. Пока сын набивал рот двумя пончиками с кремом, Всеволод воспользовался возможностью полистать утреннюю газету; он пропустил страницы с местной информацией и, дойдя до статьи об исчезновении Дианы Гурджиевой с пачкой фотографий девушки, остановился и внимательно вчитался.
        - Вы ведь не местный? - спросил бармен, отвлекая его от чтения.
        Казалось, он был не прочь завязать разговор.
        - К счастью, нет, - ответил Всеволод, пресекая всякую дискуссию в зародыше и заставляя Мишу улыбнуться.
        Он расплатился и пригласил мальчика следовать за ним на улицу. Они направились в историко-археологический музей «Калос Лимен». Михаил заметил плакаты, рекламирующие присутствие в местном музее древней богини-матери Кибелы, обычно выставляемой в национальном археологическом музее в Симферополе.
        - Так вот почему мы здесь? - спросил он, недоумевая.
        Мужчина отрывисто кивнул. Михаил заметил, что у Всеволода было мрачное настроение, и ему было почти не по себе, как будто он собирался встретиться с кем-то важным и не чувствовал себя готовым к этому.
        Когда они оказались в музее, сотрудник лет шестидесяти, сидевший за столом, поднял глаза от своего журнала и уставился на них.
        - Здравствуйте… Вы пришли к Богине-Матери? - спросил он, смутно заинтригованный: должно быть, эти два гостя сильно отличались от обычных посетителей.
        - Да. Два билета, пожалуйста, - произнес Всеволод, стараясь смягчить свой караимский акцент.
        Он протянул мужчине купюру и стал ждать сдачи.
        - Нужен ли вам гид?
        Всеволод покачал головой.
        - Очень хорошо. Сюда, пожалуйста.
        Мужчина и мальчик оказались в комнате, в центре которой стояла единственная скульптура, защищенная стеклянным футляром, - особо древнее изображение греческой богини-матери.
        В комнате воцарилась неземная тишина.
        Всеволода охватило чувство религиозного экстаза, и он стал медленно обходить витрину, приковав взгляд к сорокасантиметровой статуэтке из блестящего белого мрамора, которая спустя более чем пять тысяч лет все еще сияла, словно в собственном свете.
        - Па? - сказал Михаил через несколько минут. - Что мы пришли делать? Может, украдем ее?
        На лице мужчины появилась забавная улыбка.
        - Нет, - ответил он.
        - И что?
        Всеволод молчал, любуясь девственной красотой и святостью Богини, возводящей мост между древностью и современностью. Статуя словно излучала тонкую вибрацию, заставляя его душу резонировать с ней.
        - Папа? - сказал Михаил, тряся его.
        - Ты все поймешь, когда мы вернемся домой, - просто ответил Латыпов.
        Глава тридцать восьмая
        Симферополь
        - Как тебе? Доволен? - спросила Мария. - Она не очень большая, это точно, но…
        - Я сниму ее, - произнес Евгений, к большому удивлению своей подруги и коллеги по команде.
        - Может быть, вы захотите остаться на неделю или две, чтобы понять, подходит ли вам это место? - предложила Роза, хозяйка дома, после нескольких секунд неловкого молчания.
        - Нет, это не так. Она идеальна. Я согласен, - повторил Евгений, окидывая взглядом едва ли двадцать пять квадратных метров. Да, она маленькая, но вид из окна открывается великолепный. Здесь даже есть кофеварка, чего еще желать?
        Роза уставилась на Марию, которая пожала плечами.
        - Он из Питера, - пояснила Райская, как будто это объяснение оправдывало странности ее коллеги.
        - Когда я смогу переехать? - спросил Евгений.
        Роза не была готова к такому нетерпению.
        - По правде говоря, все произошло так неожиданно, что я даже не успела… Не знаю… Квартира свободна, но мне пришлось бы, по крайней мере, сделать уборку и…
        - Я могу сделать это сам, без проблем. Если для вас это не проблема, я сразу же возьмусь за дело.
        - Прямо сейчас? Немедленно, когда?
        - Сразу же, - ответил Евгений, улыбаясь.
        - Черт возьми, Кротов. Апартаменты, в которых ты остановился, должно быть, очень плохи, раз ты так торопишься их покинуть, - произнесла Райская.
        - Нет, это то, что я хочу иметь место, где я чувствую себя как дома.
        - Ну, это, конечно, лучше, чем жилье, которое тебе дали бы в казарме… Роза: что ты хочешь от меня услышать? Она сама этого хочет, ничего не поделаешь.
        - Хорошо, тогда… Давайте я спущусь вниз, распечатаю кое-какие документы и сразу приду к вам.
        - Спасибо, - сказал Евгений.
        - Она тебе действительно нравится? - спросила Мария, когда они остались одни.
        - Это в тихом районе. Никто не будет докучать… А потом эта маленькая терраса… Идем.
        Евгений открыл эркер, и Мария вышла за ним на скромный крытый балкон, выходивший на улицу, с которого открывался вид на необъятную степь, усеянных кустарником и окруженных болотной растительностью.
        - Это невероятно… - пробормотал питерец, любуясь видом, прислонившись к балюстраде.
        Мария покачала головой и вернулась в студию, приготовила два кофе и поставила их на маленький столик на балконе.
        - Спасибо, - произнес Евгений, потягивая кофе.
        Мария указала на степь.
        - Ты будешь на отшибе.
        - Так что можно сказать, что это место стоит своей цены, хотя бы ради спокойствия, не так ли?
        - Ты уверен, что оно тебе нужно? Мне кажется, это больше подходит для пенсионера или студента, при всем уважении.
        - Ну, я исключаю, что я пенсионер, но я же студент, не так ли? Я учусь жить на полуострове, да или нет?
        Мария улыбнулась.
        - Кстати говоря… - сказала она, доставая из сумки скомканную газету. ? Вот ваш следующий урок. Это самая читаемая газета в Симферополе. Она называется «Город двадцать четыре».
        Евгений улыбнулась.
        - Принято к сведению.
        - Знаешь ли ты, какой раздел «Города двадцать четыре» является самым популярным?
        - Я весь внимание.
        - Некрологи.
        - Не может быть…
        - Клянусь. В сельской местности читают ее с карандашом в руке и улыбками на лицах, гордо вырезая женские некрологи, тех, которых они пережили.
        - Однако… Звучит довольно мрачно, Маша.
        - Мы, крымчане, умеем быть очень циничными, Кротов. Мы не на вашем уровне, это ясно, но мы к этому стремимся…
        - Если я тебя не отшиваю, то только потому, что ты нашла мне квартиру… Есть новости о Диане?
        - Ноль. Я купила ее ради этого, но не ради одной строчки.
        - Удалось ли тебе поспать этой ночью?
        - Мне помог близкий человек… А ты? Не снились кошмары?
        - Мне давно ничего не снится.
        - Счастливчик. Но я уверена, что через несколько дней мы забудем обо всем этом. Потому что мы решили выложить это все красивой мраморной плитой, не так ли?
        Мария не заметила, как в глазах ее коллеги появилось убеждение.
        - Кротов? Мы решили оставить это дело закрытым, так понятно?
        - Да, да, конечно… - ответил Евгений, словно внезапно придя в себя.
        - А вот и я, - сказала Роза, снова входя в студию с документами в руках.
        - Давай, - сказала Мария, вставая. ? Раз уж ты так торопишься, подпиши все эти бумаги, чтобы мы могли пойти и пообедать в честь твоего нового жилища… Прости, твоей новой квартиры.
        Глава тридцать девятая
        Алушта
        Майор Неделин курил и размышлял. Диана Гурджиева, если она действительно исчезла против своей воли, могла быть похищена или спрятана где угодно. Горы, леса, настолько густые и непроходимые, что, как говорили, некоторые их части, по сути, никогда не были исследованы; места, сохранившие безупречное изящество палеолита и не видевшие присутствия человека на протяжении тысячелетий. Нетронутые райские уголки. Идеальное место для примирения с духами древних.
        Марат обнаружил, что гуру Бирюков имел привычку брать своих последователей в «паломничество» в отдаленные места, как можно дальше от цивилизации, где никто не мог потревожить их «регрессивный транс».
        Масштабные поиски с участием МВД, МЧС и военных не дали никаких результатов. Начальник отделения подал запрос на разрешение расширенной разведки с использованием беспилотников, но получил отказ; каждый год пропадает множество девушек, а с момента возвращения Дианы домой прошло меньше недели. Того факта, что она вошла в ближний круг неоанастасийцев, по мнению руководства, было недостаточно, чтобы перевести поиск на новый уровень. Поскольку предчувствия Неделина не могли быть воплощены в бюрократические действия или материальные доказательства, они не имели веса.
        Ну и шуточки, подумал он, паркуясь возле дома гуру. Этот сукин сын идеально подходит под профиль психопата, и он ранее подозревался в изнасиловании. Обвинения, которые почему-то оказались в мусорной корзине. Кто-то защищает этого мифомана: чем раньше это осознать, тем лучше. Теперь остается только играть по правилам.
        Он вышел из машины и огляделся. Он ждал темноты, чтобы начать действовать. Дом по-прежнему выглядел нежилым. Утром он провел рекогносцировку, чтобы обнаружить какие-либо системы сигнализации: их не было. Единственным препятствием были замки. Это была детская забава: при небольшом терпении и наличии темноты ни один из них не устоял бы перед его набором для взлома замков.
        Он не имел ни малейшего представления о том, что может скрывать этот дом. Но ему нужна была хоть какая-то, пусть даже самая маленькая зацепка, чтобы направить свои поиски девушки.
        После беглого осмотра он перепрыгнул через каменную стену и направился к двери, ведущей в сад с задней стороны дома. Он принялся за работу над замком, осознавая, на какой риск идет.
        Жизнь этой девушки может быть поставлена на карту. Мне плевать на последствия, подумал он.
        После нескольких минут работы полицейский откинул ручку и вошел.
        Он расстегнул кобуру, освободив пистолет, и включил фонарик.
        Глава сороковая
        Человек выглянул в окно. Там скоропостижно темнело. Кофе уже не хотелось, можно было собираться домой, но там как-то одиноко, тоскливо.
        Он набрал номер:
        - Здравствуйте, Всеволода будьте добры.
        - А кто его спрашивает? - насторожился немолодой женский голос в трубке.
        - Иван Демидов, - назвал человек условное имя.
        - А его нет. Что-нибудь передать?
        Звонивший давно приметил, что людей успокаивает, когда называют какое-нибудь конкретное имя. Все товарищи по работе и одноклассники выглядят как-то на удивление расплывчато, и недостоверно, вызывают ненужное раздражение и подозрение, столь же лишнее. А назвал имя - и вот пожалуйста: все в порядке. Не с каким-то абстрактным голосом дело имеешь, а с вполне конкретным человеком.
        Пользовался он именами свободно и с удовольствием.
        - А когда он будет? - придавая голосу максимум приличных интонаций спросил человек. - Или он все-таки дома? Так вы передайте, что Демидов звонит, он возьмет трубочку…
        «Еще как возьмет», - про себя размышлял человек. - Схватит. Потому что он давно на крючке».
        И действительно, на том конце провода произошла небольшая заминка, трубку явно зажимали рукой. Звонивший успокоился: значит, на самом деле дома. А то звони ему бесконечно, разыскивай. Глядишь, и планы придется на ходу менять…
        Прозвучал голос Всеволода:
        - Иван?
        - Ну, - ответили на том конце провода. - Ты от кого хоронишься-то? Можешь, впрочем не отвечать. Нечего тетю беспокоить. Это Генриетта подходила?
        - Да.
        - Ну вот и хорошо. Слушай меня внимательно и молчи. Ты мне на днях понадобишься. Понимаешь-то хоть для чего?
        - Да уж, - процедил Всеволод, - Понимаю. А без меня не можешь справиться?
        - А вот это не твоего ума дело. Мои проблемы - это твои проблемы.
        - Это я давно понял.
        - Ну, значит, ноги в руки. В полночь встретимся в парке.
        - Ага…
        - В парке, уловил? Где я тебе говорил.
        - Да помню я, помню…
        - Вот и хорошо. И убери из голоса эти недовольные интонации. За тебя же беспокоюсь.
        - Ладно, - Всеволода явно тяготил разговор. - Пока.

* * *
        Лежавший на диване человек посмотрел на светящийся циферблат часов. До встречи оставалось еще минут сорок. В комнату проникал неяркий свет с улицы: кое-где сохранились фонари. Он, потягиваясь, подошел к окну. Теперь главное - не разбудить никого.
        Быстро одевшись, человек тихо прихлопнул дверь и вышел на улицу.
        Улицы в этом районе были разрыты - ремонтировали теплотрассу. Обходя ямы и заграждения, человек потерял немало времени. Взглянув на часы, он прибавил темп - он уже немного опаздывал, а по договору, ждать на явке следовало не больше минуты.
        Но все же, несмотря на все препятствия, задыхаясь, человек довольно быстрым шагом приближался к парку.
        Этот ритм ему даже нравился. Вот так, ближе к полночи, когда ни машин, ни прохожих, когда свежий воздух легко входит в легкие и столь же легко выскальзывает оттуда, вынося весь хлам от неприятной еды, выкуренных за день пары сигарет… Собственно, человек уже успевал, но снижать темп не собирался - помимо всего, играл в жилах азарт.
        У парка он перешел на размеренный, прогулочный шаг, аккуратно восстанавливая дыхание.
        В парке находилось здание бывшего летнего кинотеатра, находившееся в аварийном состоянии, обнесенное строительной сеткой. Место человек подобрал несколько лет назад. Ценность его заключалась как раз в том, что даже если за одним из встречающихся следили, второго увидеть не могли. А кроме этого лабиринт строений с одной стороны и раскидистые деревья с другой позволяли встречающимся быстро скрыться.
        Отодвинув проволочную сетку, человек подошел к павильону. Он взглянул на часы: было ровно то время. Не оборачиваясь, он облокотился спиной на стену и негромко спросил:
        - Ну как?
        - Тут я, - ответил голос изнутри, где раньше располагалось отверстие кассы.
        - К делу. Будь готов двадцать второго.
        - Этот человек согласится?
        - Почти уверен.
        - Хорошо. А это точно, что мне придется только помогать?
        - Как договорились, Сева. Имей в виду, я все знаю про последние события в твоих краях. Поэтому сделаешь все как надо. Иначе хана тебе. Не забудь звякнуть, когда все будет готово. Используй одноразовую левую симку. После двадцать второго отчаливай на некоторое время. Понял?
        - Сделаю.
        - Можешь использовать своего двоюродного братца. Он хоть глухонемой, но не дурак. Все. Расходимся.
        - Пошел! - процедил Всеволод и в тишине зазвучали его быстро удаляющиеся шаги.
        Глава сорок первая
        Алушта
        Когда дрожащий луч фонарика просканировал стены «кабинета» гуру, Марат Неделин про себя выругался, что так долго не мог попасть в этот дом.
        - Твою мать… - пробормотал он, приковав взгляд к рисункам мелом на черных стенах, странно похожих на школьные доски. Полицейский почувствовал, как его затягивает в прошлое, в сентябрь 1989 года, когда он, едва выйдя из подросткового возраста, был командирован на место преступления в горный район на побережье Крыма. На набросках на стенах была изображена жертва, которую нашли стоящей на коленях перед одним из трех священных колодцев, руки связаны за спиной, лицо скрыто пластмассовой маской ведьмы, тело покрыто овечьими шерстинками. У мерзавца был талант к рисованию, но больше всего майора беспокоили следы укусов на открытых участках кожи жертвы: у неопознанной девушки, которую нашли в горах, были такие же повреждения в тех же местах: как будто мерзавец был там, или действительно…
        Черт, это мог быть он, подумал майор, делая быстрый мысленный расчет. В то время Бирюкову было едва ли больше двадцати. Слишком молод, наверное, - снова подумал он.
        Он продолжил, продолжая освещать стены лучом своего фонаря. Еще одно меловое граффити точно изображало место другого ритуального преступления - 1978 года. В то время Неделин видел дело из отдела убийств. Он узнал там развалины древнего храма и место священного источника, а также описанные с мельчайшими подробностями приметы безымянной жертвы.
        Сукин сын… - пробормотал он. Рисунки мелом продолжались: антропоморфные маски, обнаженные женщины перед каменными алтарями и дольменами, звериные фигуры, древние изваяния… Словно Бирюков запечатлел на этих стенах свое извращенное воображение. Все сильнее сжимая желудок, полицейский продолжил свое тайное исследование. На стенах он обнаружил репродукции древнего оружия и караимские карнавальные маски. Когда свет осветил череп козла, Неделин вздрогнул, и лампа выпала у него из рук.
        Стол был завален текстами по оккультизму, набросками и черновиками непонятных обрядов и жертвоприношений, а также фотографиями, на которых Бирюков и его последователи в лесу, скрыв лица за масками, часто обнаженные, проходят своеобразной процессией мимо священных источников, древних колодцев и других археологических объектов, затерянных в лесу.
        Рука, защищенная полиэтиленовой перчаткой, в которой майор рассматривал фотографии, дрожала. Ему стало не хватать воздуха. Он хотел бы включить свет для более тщательного осмотра, но не стал этого делать: из опасения выдать свое присутствие, а также из опасения испортить какие-либо улики. Чем больше времени он проводил там, тем выше был риск оставить следы.
        Неделин вспомнил лицо Дианы Гурджиевой и опешил от мысли, что девушка может оказаться в руках этого психопата.
        «Надо было раньше приехать…», - упрекал он себя.
        Он вернулся, чтобы осветить меловые рисунки ритуальных убийств, и, глядя на них, размышлял: что же я теперь придумаю?
        Глава сорок вторая
        УВД Симферополя
        Кротов и Райская встретились поздно вечером у кабинета начальника отдела по расследованию убийств. Утром Кротов прошел все бюрократические и административные формальности, необходимые для официального начала работы, и воспользовался возможностью ознакомиться с кабинетами и различными отделами. Фирсов вызвал их вместе, чтобы оценить ситуацию и начать добиваться результатов.
        Райская с отвращением заметила, что наряд ее коллеги оставляет желать лучшего: Евгений появился в сером потертом костюме и с мятым перекрученным галстуком поверх несвежей рубашки; стоптанные туфли, в которых проходили, наверное, лет пять, дополняли картину. Чернота вокруг глаз придавала ему зловещий вид. Слишком длинные и темные, на ее вкус, волосы делали его похожим на какого-то фанатичного ученого из лаборатории.
        Через четверть часа пребывания в прихожей Мария, раздосадованная, не удержалась и бросила ему колкость, осмотрев с ног до головы:
        - Скажи, ты изображаешь из себя истинного следопыта?
        Евгений вернул ей презрительный взгляд.
        - Ну, если говорить о человеке, который ведет себя как истеричка…
        Мария одарила его ледяной улыбкой и показала ему средний палец.
        - Пошел ты, - пробормотала она.
        Евгений начал закручивать в колечки свои волосы, чтобы досадить ей.
        - Как дела? Каковы первые впечатления? - сказала Мария через несколько секунд, глядя в сторону.
        - Это всего лишь остановка, Маш. Временное решение.
        - Значит, ты не планируешь оставаться? Тебя переводят?
        - Вообще-то я только что приехал. Неужели я такая заноза в заднице? ? Евгений лукаво улыбнулся.
        - По правде говоря, нет, Кротов. Я начинаю понимать, что мне придется с тобой мириться. Тебя, твою худую фигуру и твой трупный цвет лица.
        - Ты будешь повторять это все время? Я тоже не прыгаю от радости при мысли о том, что останусь здесь, но вот так… Как насчет того, чтобы быть немного более профессиональным и ознакомить меня с делами?
        Райская громко вздохнула.
        - Они дали нам двадцать нераскрытых убийств. Пока вы были на экскурсии в кабинете начальника, я изучила их по одному и разделила на две группы, по десять в каждой, от самых последних до самых старых. В основном это бытовые преступления: люди настолько глупы, что им удалось проскользнуть сквозь сеть. В любом случае, на мой взгляд, с помощью анализа ДНК мы раскроем половину из них за месяц. Это скорее дело экспертов: нам нужно только все скоординировать.
        - И это тоже хорошо.
        - Моя идея, если мы хотим сэкономить время, заключается в том, чтобы работать отдельно и встречаться только тогда, когда нам нужно допросить подозреваемого или произвести арест.
        - Убийства, которыми занимался Барсуков, включены в ваши двадцать дел? - спросил Евгений.
        - Нет, я отдала их в архив.
        - Хорошо. Но это ты скажешь Фирсову.
        - Спасибо большое, Кротов, мне очень приятно с тобой работать.
        - Я отвечаю комплиментом на комплимент.
        - Входите, - громко, чтобы быть услышанным, сказал из своего кабинета полковник.
        Илья Дейч, коллега из убойного отдела, переступил порог и, улыбнувшись, сообщил двум полицейским, что шеф в их распоряжении.
        - В каком он настроении? - спросила Райская.
        - Как обычно, - сформулировал Илья.
        - А это значит, что вчера вечером его жена снова ему не дала.
        - Я услышал тебя, Райская! Давай, поторопись, мне нельзя терять время!
        Мария глубоко вздохнула и вошла в кабинет своего начальника, за ней последовал Евгений.
        Глава сорок третья
        Срединный Крым
        Двое подростков лежали на усеянном цветами лугу и смотрели, как лошадь пьет из реки. Они наслаждались тишиной и покоем сельской местности после того, как занимались любовью в сарае рядом с буковой рощей, в нескольких десятках метров от ручья. Было великолепное позднее утро. Янтарный свет заливал ручей, заросший ивами и олеандрами, и согревал влюбленных, которые лежали, обнявшись, на пальто мальчика, как в весенний день. В воздухе витал аромат леса, а журчание воды успокаивало их.
        - Куда ты ушел вчера утром? Я слышала, что ты ушел с отцом, - произнесла девушка, Эстер Латыпова, старше парня на год.
        Михаил продолжал гладить ее атласные волосы, вспоминая, как всего несколько лет назад, когда они были еще детьми, они вместе ходили к реке, брали из сарая плетеные кастрюли и с удовольствием ловили форель и другую пресноводную рыбу.
        «Когда мы выросли?» - спрашивал себя мальчик. «Когда мы влюбились?»
        - О! - сказала Эстер, с силой встряхивая его. ? Расскажи мне, где ты был: я умираю от любопытства.
        - Где-то, - сказал он.
        Она ударила его локтем по ребрам, заставив его рассмеяться и застонать от боли одновременно.
        - Что случилось?
        - Отец отвез меня в музей в Черноморское.
        Эстер сделала смешное лицо. Она действительно не могла представить, чтобы кто-то вроде Всеволода, ее второго дяди, посещал музей.
        - И что вы увидели?
        - Статую… Они называют ее Богиней-Матерью.
        Он приостановился, чтобы свистнуть породистой лошади, которая продиралась сквозь болотные камыши на повороте реки, вгрызаясь копытами в болотистую землю, рискуя вывихнуть ногу.
        - Была ли она красивой?
        Мальчик пожал плечами.
        - Статуя. Кусок мрамора, ничего особенного. Ты бы сделала это лучше.
        Девушка несколько секунд молчала.
        - Что будет дальше?
        - И что дальше?
        - Что ты сделал? - спросила Эстер, раздражаясь.
        - Ничего. Мы пошли домой.
        - То есть вы проделали весь этот путь только для того, чтобы увидеть эту статую?
        - Вот так. Безумие, не правда ли? Мне тоже казалось, что это пустая трата времени.
        - А твой отец, что он сказал?
        - Это я потом пойму.
        - Так странно…
        - Мой отец и прадед очень странные, как вы знаете.
        - Ты когда-нибудь задумывался о том, как бы это было - уехать отсюда? - спросила Эстер после нескольких минут явного созерцательного молчания. (Судя по напряженности ее тона, она, видимо, долго размышляла над этими словами, почти боясь их произнести). Не надоела ли тебе эта скучная жизнь в окружении полей и животных, без телевизора, без компьютера, отрезанная от всего? Повиноваться старшим, как будто мы животные?
        - Внешний мир - дерьмо. Мы живем так, чтобы защитить себя, ты же знаешь, - сказал Михаил, в его голосе прозвучали жесткие нотки.
        - Это то, во что нас всегда заставляли верить, но что вы знаете? Что вы знаете о том, что значит жить нормальной жизнью?
        - Я доверяю своему отцу.
        - Я хочу уйти. Я больше не могу этого выносить.
        Михаил пристально, серьезно посмотрел на нее, затем улыбнулся.
        - Ты шутишь, да?
        - Вовсе нет… Я сыта по горло. Я не хочу закончить, как мои сестры.
        - Разве ты не хочешь жить со мной?
        - Конечно, я хочу жить с тобой, но не здесь. Не с нашей семьей… Я хочу увидеть мир.
        - Эстер, будь осторожна в своих словах. Если твоя мать услышит тебя, она спустит с тебя шкуру, как со свиньи.
        - Именно в этом и заключается проблема. Какой может быть вред? Мы учились в школе до самого колледжа здесь, в деревне, где все смотрели на нас косо. А после этого? Заперлись здесь, вдали от всего. Твой отец рассказывает нам, как устроен мир, но мы его не видим. Почему не можем?
        - У нас есть все, что нам нужно, прямо здесь. У тебя есть я, я.
        Она погладила его щеку, скрытую первыми тенями бороды.
        - Я знаю, но я хочу жить с тобой где-нибудь в другом месте, а не здесь.
        Лицо Михаила помрачнело.
        - Мне не нравятся эти речи. У вас здесь семья. Неужели вы хотите бросить всех? Вот так просто?
        - Ты когда-нибудь задумывался, почему нас заставляют жить здесь в таком виде?
        Михаил бодро оттолкнул ее и встал, подзывая к себе лошадь.
        - Мне не нравится твой тон, Эстер. Это твоя земля и твоя семья. Кто там, черт возьми, есть? Кто позаботится о тебе там? - сказал он, огрызаясь, указывая подбородком на мир за горой. Я скажу тебе: никто.
        - Я не хотела тебя злить…
        Парень раздраженно покачал головой и оседлал лошадь.
        - Продолжай, - призвал он.
        Он помог ей подняться, а затем пустил лошадь рысью по следам мулов, поднимавшимся к поместью Латыпова, и с излишней силой хлестнул животное.
        За всю дорогу до дома ни один из них не проронил ни слова.
        Сердце Михаила было в смятении. Слова любимой девушки пробудили в нем старые тревоги, горькие вопросы, на которые он так и не нашел ответа.
        Что, если Эстер была права?
        Он еще сильнее хлестал лошадь, огорченный этими вопросами, и тщетно пытался заставить их замолчать.
        - Мы увидимся вечером? - спросила девушка, когда он оставил ее у входа в деревню.
        - Нет. Сегодня вечером я должен пойти с отцом в одно место, - резко ответил Михаил.
        - Где?
        - Иди домой, Эстер, и выбрось из головы то, что ты мне рассказала, - сказал он и, не оглядываясь, пошел в сторону конюшен.
        Глава сорок четвертая
        Проспект победы, Симферополь
        - Это самый известный проспект Симферополя. Здесь люди впервые целуются, встречаются с друзьями, празднуют важные события… Он проходит практически через весь город, - пояснила Мария, кутаясь в плащ.
        - Это великолепно. Это действительно так.
        - Она опаздывает, - сказала Мария, посмотрев на часы. Она уже должна быть здесь.
        Не отрывая взгляда от небесного пейзажа, Евгений спросил коллегу:
        - Ты так и не сказала мне, что ты думаешь о маневре Фирсова?
        Мария пожала плечами.
        - Что и говорить, это пустая трата времени.

* * *
        На встрече с начальником они оба рассказали ему о том, как они провели день с подполковником, не упустив ни одной детали, даже о том, в какое состояние погрузился Барсуков после того, как они покинули Алушту. Фирсов, видя их недоумение по поводу раскрытия дела и предложение не открывать его вновь, не согласился: он хотел хотя бы дать ветерану последний шанс.
        - Жертвы так и не были опознаны, - настаивал он. ? Это неприемлемо. Я хочу хотя бы провести тест ДНК на телах, вернее, на том, что от них осталось.
        - Это означает…
        - Я знаю, что это значит, Райская. Это не предложение… Я уже взял на себя инициативу по отношению к прокуратуре. Позаботьтесь об этом как можно скорее, пусть даже только для проформы, чтобы старик мог уйти со спокойной душой. Если он уже начинает терять ее, то… в общем, вы поняли.
        Поэтому оба инспектора спустились в старое архивное помещение Управления и вместе составили запрос на эксгумацию тел с анализом ДНК-профиля, который направили по электронной почте заместителю прокурора, отвечающему за взаимодействие с группой «закрытых дел». Прокуратуре, видимо, было не до того, поскольку ответ был получен менее чем через два часа, что дело поручено судебному патологоанатому и генетику из Института судебной медицины Симферополя, которым дано шестьдесят дней на представление своих заключений, и приложено разрешение на эксгумацию с вывозом гробов с кладбищ, где были похоронены жертвы.
        - Барсуков, по крайней мере, будет счастлив, - сказала Мария.
        - Вон его жена… Пойдем, посмотрим, что она хочет, - ответил Евгений.
        Они отправились на встречу с Региной Барсуковой, которая попросила Марию о встрече. Поприветствовав друг друга, они сели на скамейку в парке, обратившись лицом к центру города, который все дальше погружался в ночную мглу.
        - Спасибо за доступность, - сказала Регина.
        - С удовольствием. Как Роман Игоревич? - спросил Евгений.
        Женщина просто покачала головой.
        - Я… я не сказала ему, что приду поговорить с вами. Он бы не одобрил.
        Евгений и Мария обменялись тревожными взглядами.
        - Я уверена, что он даже не упоминал вам о своей болезни.
        - Вы говорите об опухоли? Ну, не в деталях, но я бы сказала, что это довольно очевидно, к сожалению… - пробормотала Райская.
        - Нет, Мария. Это не то, о чем я говорю.
        - Тогда нет, - вмешался Евгений. ? Мы больше ничего не знаем.
        - Как я и думала… Роман страдает так называемой деменцией тела Леви. Это нейродегенеративное заболевание, раннее старческое слабоумие, сходное с болезнью Альцгеймера. За относительно короткий промежуток времени оно приводит к тяжелому когнитивному снижению, сопровождающемуся проблемами с памятью, широкими колебаниями внимания, паранойей, тревогой, паническими атаками, галлюцинациями, тремором покоя и целым рядом других ужасных симптомов.
        Евгений и Мария погрузились в тягостное молчание: эта новая информация путала все карты.
        - Связи с опухолью нет, но вполне вероятно, что рак ускоряет развитие деменции… Он скрывал это, чтобы сохранить работу. Он даже не говорил мне, я сама это обнаружила.
        За манерой поведения элегантной женщины, сидевшей рядом с ними, Мария видела страх и муки, которые та испытывает в одиночку. Ей было жаль ее и в то же время она восхищалась ею; она знала, в какую безводную эмоциональную пустыню погружаются те, кто беспомощно наблюдает за тем, как уходит человек.
        - Никто не может сказать, как быстро это произойдет, успеет ли опухоль убить его до того, как он потеряет всякое чувство реальности, но я могу заверить вас, что с каждым днем я теряю частички его. Я вижу это: это происходит на моих глазах. Он как будто медленно атрофируется.
        - Я думаю, что есть соответствующие лекарства… - начал Евгений.
        - Мы можем лишь попытаться контролировать болезнь, временно смягчить ее с помощью лекарств, но остановить ее мы не можем.
        - Признаюсь честно: на днях мы заметили, что что-то не так.
        - И вы даже не представляете, как он себя чувствовал, как унижался, что его разум предает его перед вами. Это самое болезненное: осознавать, что с ним происходит. Он осознает это. И это разрушает его…
        - Черт, вы не представляете, как мне жаль. Он очень умный человек, и, если не считать того дня, он всегда казался нам вполне вменяемым, - сказала Мария. ? Мы… Мы можем что-нибудь сделать?
        - Я не имею ни малейшего понятия. Честно говоря, я даже не знаю, зачем я сюда пришла, но мне показалось, что вам важно это знать. Неврологи, наверное, не согласятся, но я думаю, что именно его одержимость этим делом сделала его больным.
        - Вы говорите о нераскрытых убийствах?
        - Да, это так. Это мучает его с тех пор, как я его встретила. Это дело убивает его. В буквальном смысле.
        Евгений подумала о возвращении в «логово» Барсукова в Саки, где полицейский хранил всю информацию об убийствах: в конце концов, сознательное замыкание в этой реальности должно было сделать его больным, в этом он был уверен.
        - То есть вы предлагаете не возобновлять дело? - напрямую спросил Кротов.
        - Я не знаю, и не думаю, что решение зависит от вас. Я бы хотела, чтобы он остановился, серьезно задумался о лечении и оставил этот ад позади.
        - И как вы убедите его сделать что-то подобное? - спросила Мария.
        - Сказав ему, что вы берете на себя ответственность, что именно вы попытаетесь восстановить справедливость, - произнесла Регина.
        Глава сорок пятая
        Горный массив Демерджи, южный Крым
        Из лесной гущи они услышали, как ветер свистит между трещинами в скалах, создавая странное переплетение жутких шепотов. Окружающая природа словно предупреждала их перед тем, как они войдут на эту территорию предков, в этот невидимый разлом между настоящим и прошлым. За шепотом ветра, гипнотическим жужжанием насекомых и каскадом ночных звуков они различили сухой треск желудей, растоптанных их тяжелыми ботинками на узких гранитных каменных дорожках, по которым ходят только дикие животные и которые никак не приспособлены для передвижения людей.
        Михаил следовал за отцом, проворный, как горный зверек, с глубоким волнением: он мечтал об этом моменте всю свою жизнь. Деревья и кустарники, раскачивавшиеся на ветру, источали сильные ароматы: подросток отчетливо ощущал аромат дикой лаванды и розмарина, которые бодрили воздух, превращая каждый глоток кислорода в укрепляющее средство, помогавшее преодолевать трудности подъема. Они включили электрические фонари, когда темнота постепенно сгустилась, и подросток заметил на коре деревьев насечки: полумесяцы, спирали, треугольники, пентаграммы и другие эзотерические символы, которые, казалось, предвещали инициационное путешествие в нечто неизведанное.
        Через несколько десятков метров лампа Михаила осветила первые жертвенные столбы: это были заостренные палки, воткнутые в землю, с которых свисали гнойные тушки животных и птиц, кишевшие червями; несколько лет назад он и его двоюродные братья взяли на себя труд окружить место смерти этим ограждением, которое, по словам старших, создавало защитную силу, своего рода барьер, призванный предотвратить доступ непосвященных к священному месту; Для них это было сродни игре, когда они закалывали мелких диких животных, заботясь о том, чтобы заменить их, когда время и стихия лишат их плоти, но никто из них так и не понял, в чем именно заключался этот макабрический обряд, которому взрослые придавали такое значение.
        Когда мальчик переступил порог этих столбов, под прической у него пробежали мурашки. Он никогда не заходил так глубоко в горы. Даже когда он приезжал в Алушту вместе с отцом, Всеволод ограничивался только небольшими горными экскурсиями.
        - Не страшно? ? неожиданно спросил Всеволод.
        - Нет, отец. Я буду в порядке.
        - Тогда перестань оглядываться по сторонам и смотри под ноги. Не так уж много нужно, чтобы потерять равновесие и упасть в эти расщелины. Там, внизу, полно скелетов смельчаков, погибших по неосторожности, - сказал ему Всеволод. ? Никто не удосужился их извлечь, потому что эти колодцы слишком глубоки.
        Михаил с ужасом смотрел на каменные пустоты между скалами и качал головой, боясь провалиться внутрь.
        Они продвигались с трудом, поднимаясь все выше и выше. На ветвях одиноких деревьев, мимо которых они проходили, Михаил увидел примитивные амулеты, призванные отгонять духов, сделанные из черепов животных, скрепленных проволокой; ветер заставлял их звенеть, создавая впечатление, что черепа смеются. Михаил почувствовал, как в горле поднимается вкус супа из свинины и картофеля, которым он ужинал, и, чтобы не поддаться, сосредоточился на скользком от мха гранитном полу, стараясь не вывихнуть лодыжку.
        Когда отец подал знак остановиться, мальчик понял, что минеральный запах камня сменился запахом гнилостной сырости, источник которой он не мог определить.
        - Мы пришли, - произнес Всеволод.
        Михаил растерянно огляделся: перед ним была лишь стена из густого колючего кустарника. Он посмотрел на склонившегося отца и, посветив на него фонариком, увидел невидимую за растительностью полость, из которой исходило зловоние.
        - Нам обязательно туда спускаться? - недоверчиво спросил он, глядя на вход в пещеру.
        Латыпов-старший не ответил: он раздвинул руками колючий терновник и заросли можжевельника и позволил себе исчезнуть в каменной полости, скрывавшей загадочную память о предках.
        Оставшись один в шепчущей ночи, Михаил набрался храбрости и проскользнул в тонкое отверстие в брюхе скалы, удивляясь, как это его отец-великан сумел пролезть. Воздух казался насыщенным застоявшимся запахом горных недр, настолько сильным, что от него сводило желудок. Внизу температура казалась на несколько градусов холоднее. Мальчик закутался в шерстяную накидку, чтобы согреться.
        - Страшно? - с легкой иронией спросил Всеволод, заметив, как от ощущения клаустрофобии расширились зрачки сына.
        Его глубокий голос словно отражался сотнями отголосков, а слова, выдыхая, превращались в облака конденсата.
        Михаил покачал головой и последовал за отцом в известняковую пещеру. Пройдя несколько метров, он поднял с земли факел и зажег его, осветив подземную полость мерцающим светом пламени и раздразнив колонию летучих мышей, которые взлетели в хаотичном полете над их головами.
        - Не обращай внимания… Здесь жили и укрывались наши предки.
        - Как давно это было?
        - Шесть-семь тысяч лет назад. Может быть, больше.
        - Зачем мы сюда приехали?
        - Ты задаешь слишком много вопросов, Миша. Просто следуй за мной.
        Михаил повиновался. Он погрузился в абсолютную тишину и последовал за отцом, который двигался в темноте пещер с уверенностью летучих мышей, летавших вокруг него. Через несколько минут Латыпов остановился и отошел в сторону, чтобы дать сыну возможность взглянуть на высеченную в скале котловину с высоты птичьего полета.
        Подросток взял в руку факел, который протянул ему отец, и, осветив пространство перед собой, посмотрел вниз и почувствовал, как дыхание перехватило в груди.
        Глава сорок шестая
        Симферополь
        - По твоему мнению, именно поэтому у них не было детей? - спросил Евгений коллегу, нарушив молчание, установившееся между ними после ухода Регины Барсуковой. ? Из-за этого дела?
        - Да, возможно, - ответила Мария, сидевшая рядом с ним на скамейке и устремившая свой взгляд в темноту города. ? На месте Регины я бы дважды подумала, прежде чем рожать ребенка, зная, что голова моего мужа всегда где-то в другом месте, в мире тьмы и насилия. Но кто знает, может быть, у них просто не могло быть ребенка.
        - Эй, это только я чувствую, что нахожусь на дне ямы, или…
        - Нет, мне тоже так кажется, Евгений.
        - Бедный человек…
        - Да… Как ты думаешь, стоит ли нам рассказать Фирсову?
        Кротов размышлял над этим несколько секунд.
        - Не знаю… Что бы ни случилось, эта история с безумием ничего не меняет. Все версии, которые мы имеем по этим двум убийствам, не просто холодны, они застыли на месте… Я уже жалею, что согласился с этой женщиной.
        - Как ты думаешь, почему он так торопится узнать правду, найти виновного? Тебе не кажется, что это заходит слишком далеко? Это навязчивая идея.
        - Что ты хочешь, чтобы я сказал… Честно, я не знаю.
        - Если мы расскажем об этом Фирсову, он, скорее всего, прикажет нам прекратить привлекать его к расследованию.
        - Это точно.
        - И это убило бы Барсукова даже быстрее, чем опухоль.
        - Если, с другой стороны, мы будем скрывать это от него, и он каким-то образом это узнает, Фирсов убьет нас.
        - Довольно сложная дилемма.
        - Ну что ж. Завтра решим, что делать, - сказала Райская, вставая, - Мой мужчина уже заждался меня.
        - Есть новости о Диане?
        - Пока ничего.
        - Как ты к этому относишься?
        Мария помрачнела.
        - Плохо… Очень плохо.
        - Значит, нас двое, - ответил Евгений и помахал рукой на прощание.
        Глава сорок седьмая
        Горный массив Демерджи-яйла, южный Крым
        Отец и сын Латыповы находились в огромной подземной пещере, скальном гроте, образовавшемся, когда горная порода начинает обрушаться, а продукты обрушения уносятся ветром.
        - Спустимся вниз, - прошептал Всеволод слабым шепотом, чтобы не нарушать атавистическую тишину и безмолвие, царившие в пещерах; казалось, что время здесь выкристаллизовалось несколько тысячелетий назад.
        Михаил осветил многочисленные пустоты, украшенные спиральными узорами из красной охры - цвета возрождения, пентаграммами, петроглифами, ложными дверями, символизирующими вход в загробный мир, и различными символами богини-матери, которые мальчик видел в музее в Черноморском; видимо, их предки делали небольшие ниши, сооружали алтари и чаши для подношений и погребального убранства умерших, следы которых можно увидеть сейчас. Вазы, ожерелья, статуэтки, оружие, маски украшали это место. Подросток потерял дар речи. Он чувствовал присутствие некой сущности, пронизывавшей все вокруг, словно магнитная сила, проходящая сквозь него и зовущая его обратно. Катакомбы змеились по лабиринту карстовых галерей, пронизывавших чрево горы: эти глубины тревожили и завораживали его одновременно, и он хотел узнать, куда они ведут.
        - Здесь покоятся наши предки, - пробормотал Всеволод.
        Михаил кивнул, все еще недоверчивый: он и представить себе не мог, что под землей расположен такой огромный доисторический склеп, и что их род настолько древний.
        - Пойдем, - сказал отец, положив руку ему на спину, чтобы пригласить его двигаться вперед. ? Мы только начали.
        Они продолжали свой путь, проходя мимо прямоугольных погребальных камер. Менялись и петроглифы: теперь это были барельефы с изображениями канделябров, рисунки черепов, призванных охранять сон умерших, антропоморфные фигуры с бычьими рогами. Чем дальше они спускались по склону в глубину, тем более спертым, а порой и удушливым становился воздух. Мальчик уже собирался сказать отцу, что ему нужно передохнуть, когда Всеволод взял у него из рук факел и посветил в еще один каменный грот высотой около двух метров, который образовывал последнее помещение некрополя.
        - Ничего не напоминает? - пробормотал мужчина.
        Перед ними на своеобразном жертвенном алтаре с барельефами, изображавшими спирали, стояла репродукция богини-матери Кибелы в натуральную величину. Ее высота - метр шестьдесят - была не единственным отличием от статуэтки, которую они видели в музее; цвет и материал также были совершенно другими: богиня, которая, казалось, наблюдала за ними, была серо-фиолетовая, с зеленоватыми прожилками, характерного цвета для камня, из которого она была выточена, - карадагского агата.
        Михаил явственно ощущал, что от статуи исходит тот самый ток, который охватил его, как только он ступил в грот. Сам того не замечая, по его лицу потекли слезы. У него возникло ощущение, что перед ним не каменная глыба, а живое существо, от которого исходит сверхъестественная, вечная и неизменная сила.
        - Вот кто такие Латыповы, сын мой, - негромко произнес Всеволод. ? Мы - хранители Богини, с незапамятных времен.
        В этих словах чувствовался груз древности, ощущавшийся в каждом слове; Михаил никогда не осознавал этого так сильно, как в тот момент.
        - В этом и заключается наша миссия. Сохранять это место, почитать Мать, кормить ее, когда она голодна.
        - Покормить ее? - спросил подросток, который не мог оторвать глаз от Черной Богини.
        Всеволод схватил его за руку, выводя из экстаза, и потянул к дальней стене грота.
        На этой огромной стене их предки высекли петроглифы: знаки и картины, изображавшие звездную ночь, а на земле - женские фигуры, лежавшие на земле в почти звериной покорности, со связанными за спиной руками, обнаженные, с лицами, покрытыми, как показалось Михаилу, козьими черепами, и открытым горлом, из которого вытекала кровь, воспроизведенная на камне красной охрой. Женщин было много, все они склонялись к барельефу Черной богини, к которому стекала кровь жертв, как вода, орошающая корни растения.
        Всеволод приблизил факел к граффити и указал сыну на антропоморфную фигуру, лицо которой скрывала маска, похожая на демоническую; существо, облаченное в рваный плащ, стояло перед богиней с клинком в кулаке.
        - Это - Харон, паромщик душ. Когда Мать голодна, мы кормим ее. Мы всегда кормили ее, с тех пор как несколько тысячелетий назад было создано это убежище. Мы с дедом были последними хранителями, последними проводниками. Теперь ваша очередь…
        Глава сорок восьмая
        Алушта
        Марат Неделин с некоторым удовлетворением наблюдал, как Андрей Маценко, заместитель прокурора, побледнел, бродя в недоумении и ошеломлении по жуткому кабинету гуру Бирюкова.
        «Надо было раньше думать об этом, сука», подумал он.
        Когда зампрокурора сказал, что ему нужно прийти в себя и подышать свежим воздухом, майор понимающе кивнул и воспользовавшись случаем, сфотографировал на мобильный телефон найденное, включая стены и маски, и отправил фотографии по Ватсапу инспектору по «глухарям» Марие Райской.
        «Это офис Бирюкова, гуру неоанастасийцев. Знакомо? На данный момент это конфиденциальная информация. Думаю, было бы неплохо встретиться в ближайшее время», - написал он рядом с фотографиями.
        - Все в порядке? - спросил майор, выходя к Маценко.
        - Расскажите мне еще раз, как этот адрес попал в ваше поле зрения? - ответил зампрокурора, пытаясь вернуть себе ауру авторитета.
        - Сообщение по телефону. Кто-то, выгуливая собаку, услышал шум, доносившийся из дома, и утверждал, что видел, как из дома выходили вооруженные люди. Мы выслали группу, которая обнаружила явные признаки взлома. Два сотрудника зашли внутрь, чтобы осмотреть дом и убедиться, что никого нет, и наткнулись на рисунки и все остальное. Потом они пришли сообщить об этом, - пояснил Неделин, стараясь не упоминать о том, что это был бывший коллега, вышедший на пенсию, который позвонил в отделение по его указанию.
        Андрей Маценко сделал вид, что поверил ему. Он все еще был потрясен фотографиями обнаженных неоанастасийцев в лесу, лица которых скрывали демонические маски, оргиями посреди мегалитических развалин и на древних гробницах, не говоря уже о рисунках на стенах.
        - Привлеките собак, натасканных на наркотики, чтобы проверить, не скрывает ли он что-нибудь, что мы можем использовать против него. Мы также собираемся вызвать на допрос этого сукиного сына и начать поиск с помощью беспилотников, но без огласки, - решительно сказал Маценко. ? Не дай бог, если эта бедная девушка действительно находится в руках этих сумасшедших, но если это так, и они знают, что мы за ними охотимся, они могут расправиться с ней.
        «Наконец-то он раскачался», размышлял Неделин.
        - Все для этого готово, - ответил он.
        - Сегодня двадцать второе сентября, - рассеянно продолжал зампрокурора. ? Именно в эту ночь были найдены жертвы тех странных ритуальных убийств, которые произошли все эти годы назад, не так ли?
        - Именно. Ночь осеннего равноденствия, - ответил майор.
        - Я всем сердцем надеюсь, что ошибаюсь, но у меня плохое предчувствие… Соберите все улики, сделайте копии и отправьте их в УВД в Симферополь. Нам также понадобится их помощь в проведении исследования, и будет лучше, если они сразу же займутся этим вопросом.
        - Я сейчас же займусь этим, - сказал Неделин, направляясь к своей машине.
        - И последнее, майор.
        - Слушаю.
        - Я изучил криминальное прошлое Бирюкова. На него было подано несколько заявлений об изнасиловании и домогательствах. Все они были отозваны, обвинения сняты и сданы в архив. У вас есть предположения, что могло произойти?
        - Боюсь, что в эту секту ходят не только мифоманы и отчаявшиеся люди, ищущие ответов и исцеления, но и влиятельные лица… И я подозреваю, что Бирюков находится под защитой кого-то очень важного.
        Глава сорок девятая
        Архивная комната УВД, Симферополь
        Райская и Кротов с раннего утра погрузились в свои досье, жонглируя телефонными звонками в паспортные столы и различные муниципальные департаменты, чтобы проверить, живы ли еще подозреваемые и обвиняемые в делах многолетней давности, и направить судьям запросы на образцы ДНК. Ни один из них не упомянул о разговоре с женой Барсукова, словно еще не определился в этом вопросе.
        - Ух ты… - воскликнула Райская, после очередного всплеска воды. Очень здорово работать в архиве: по сути, я стала секретарем.
        - А ведь мы только начали, - добавил Кротов.
        - Не хочешь ли выпить кофе?
        - Что? Опять? Ты начинаешь отдыхать, не успев устать?
        - Любой повод был бы хорош, чтобы хоть на несколько минут выбраться из этой дыры.
        Евгений только потянулся в ответ, хрустнув позвонками.
        - Могу я задать тебе вопрос?
        - Валяй.
        - Тебе нужен номер хорошего стилиста? Потому что я хочу, чтобы ты знал, что мода не остановилась на восьмидесятых. Уверяю тебя, она развивалась…
        - Ладно, сделай вид, что я тебя не слышал, - сказал Евгений, снова погружаясь в свои бумаги.
        - А тебя все эти залежи так привлекают, - с улыбкой произнесла Мария.
        - Все мои дела, а их у меня около пятнадцати, - это семейные конфликты или бытовые преступления.
        - У меня тоже.
        - Итак… Но здесь ничего нет насчет организованной преступности в девяностые, например?
        - Не думай, что это тихий полуостров. Все очень просто. В самом начале две тысячи четырнадцатого года киевские власти приказали все материалы по завершенным делам перевезти на материковую Украину. В кратчайшие сроки. Оставили здесь только дела, находившиеся в стадии расследования, причем, в подавляющем большинстве - бытовые преступления, ну и архивные дела, начатые до девяносто первого года. Поэтому, например, дел о коррупции в руководстве города в украинский период ты так просто не найдешь…
        Мария была прервана вибрацией смартфона, лежавшего на столе. Она открыла сообщение от Неделина, посмотрела на приложенные фотографии и чертыхнулась.
        - Эй, ты в порядке? - спросил Евгений.
        В ответ Мария подключила свой ноутбук к компьютеру и жестом пригласила коллегу подойти ближе. Она выбрала галерею изображений и показала их своему коллеге.
        - Взгляни на это. Я только что получила это от Неделина.
        - Откуда их получили? - спросил питерец тоскливым голосом.
        - Из офиса Бирюкова, гуру неоанастасийцев.
        Евгений достал составленную Барсуковым картотеку ритуальных убийств и сравнил фотографии с места преступлений с граффити на стенах офиса.
        - Ох, еб… - проворчала Мария, заметив впечатляющее сходство. ? Этот субъект влип по уши.
        - Да, и от Фирсова эту историю действительно не скроешь, - сказал Евгений.
        Мария нервно побарабанила пальцами по столу, затем кивнула и взяла куртку и ноутбук.
        - Оставьте все как есть. Посмотрим, что намерен сделать генерал.
        Глава пятидесятая
        Район села Скалистое, южный Крым
        Скрип сухих листьев под сапогами возвестил о прибытии Всеволода в дом, окруженный кизилом и колючей грушей, еще до того, как он открыл массивную дверь.
        Внутри оконные стекла были достаточно грязными, что дневной свет слабо проникал сквозь них, но для Бабакая Латыпова это не имело значения: он уже более десяти лет жил среди теней.
        - Все готово, - сказал старик через треск дровяной печи. ? Секунду… Мне сегодня ее привез Захар.
        Когда дед передал Всеволоду маску, тот был поражен точным, безупречным мастерством идеально выточенного и отполированного пластика перламутрового цвета, превращенного в антропоморфное лицо ведьмы.
        «Как он знает, что требуется именно такое чудо?», спрашивал он себя, проводя пальцами по острым рогам и блестящим прорезям глаз.
        - Ты разговаривал с сыном?
        - Пока нет… Но вчера я водил его в пещеры.
        Бабакай кивнул.
        - Его время пришло, Всеволод. Тот человек сказал, что пришло его время поучаствовать. Я согласен с ним.
        - Мы просим его принести большую жертву, - заявил Всеволод в защиту своего сына.
        - Это его судьба, как и моя, и моего отца, - слабым голосом ответил Бабакай.
        Это последнее усилие, казалось, вымотало его.
        - Я поговорю с ним об этом позже.
        Всеволод накрыл маску черной вуалью, обращаясь с ней, как с живым существом.
        - Что-нибудь еще?
        - Нет, я хочу еще немного побыть один… Помни, что я сказал. И знай, что мои кошмары продолжаются. Земля томится. Она голодна и жаждет. Времени больше нет.
        - Не волнуйся.
        Когда глава клана Латыповых вышел из дома, мимо пролетела стая каркающих ворон. Всеволод смотрел, как они улетают в бирюзовое небо, и тревога пронзила его.
        «Он еще, считай, ребенок. Как я смогу убедить его сделать что-то подобное?» - спрашивал он себя, глядя на странные фигуры, которые птицы рисовали в небе. «Неважно как, главное - найти способ, и побыстрее» наконец решил он.
        Глава пятьдесят первая
        УВД Симферополя
        Полковник Фирсов перевел взгляд с мрачных изображений на компьютере на двух полицейских.
        - Очень хороший парень, этот Бирюков, - пробормотал он.
        - Идеальный гражданин: дом, церковь, работа, - добавила Райская.
        - Неделин объявил в розыск этого обаятельного персонажа. По всей видимости, он может быть причастен к исчезновению Дианы Гурджиевой. Что вы знаете об этом, что еще не было опубликовано в газетах?
        - Девушка пропала около недели назад, и из расследования, проведенного Неделиным, следует, что она посещала собрания неоанастасийцев в течение нескольких месяцев.
        - По словам Павла Эркенова, помощника Неделина, девушка принимала наркотики. Благодаря Барсукову мы знаем, что в секте наркотики чаще всего используются для того, чтобы вызвать состояние транса и связь с духами предков, - произнес Евгений. ? Не исключено, что Гурджиеву подсадили на них.
        - Я увидел, что в прошлом Бирюкова обвиняли в сексуальных домогательствах и изнасиловании, - сообщил полковник. ? Но кто-то подчистил его криминальное прошлое. Мне это не нравится. Я попросил Дейча разобраться в этом, но, скорее всего, этого ублюдка кто-то прикрывает.
        - Вы намекаете на то, что, помимо отчаявшихся, секту могут посещать и важные персоны?
        - Богатые люди - странные, вы это знаете лучше меня, так что меня это нисколько не удивляет… Как вы думаете, имеет ли гуру отношение к ритуальным убийствам? - поинтересовался Фирсов.
        - Ему около пятидесяти лет. Технически он мог совершить убийство восемьдесят девятого года, но, на мой взгляд, был слишком молод… более раннее убийство мы можем исключить: ему тогда было девять лет. Рановато для серийного убийцы, не находите? - сказала Мария.
        - Если только несколько человек не действовали сообща, чтобы убить этих двух девушек, - сказал Кротов. ? Тогда все стало бы сложнее.
        - Ладно. Пока что вы продолжаете работать с порученными вам делами. Я собираюсь приставить к секте кого-нибудь из отдела по расследованию убийств, чтобы выяснить, как долго она существует и что ее окружает. Вот эти фотографии, - сказал Фирсов, указывая на них на своем компьютере, - вы уже показывали их Барсукову?
        Оба сотрудника обменялись смущенными взглядами.
        - Нет, - ответил Евгений.
        - В настоящее время Барсуков является наиболее осведомленным в этом вопросе человеком. Привлеките его к работе: он может заметить то, что мы упускаем. Постарайтесь связаться с ним и завтра же отправляйтесь в Алушту. Возьмите его с собой. Я буду координировать свои действия с Неделиным.
        - Что именно вы хотите, чтобы мы сделали? - спросила Мария, будучи не в восторге от идеи тащить за собой старика.
        - Среди фотографий Неделина есть и такие, на которых изображены обнаженные люди среди археологических памятников. Не мешало бы установить личности последователей учения. Вся эта история с сектой ужасно пахнет.
        Кротов и Райская встали, собираясь уходить.
        - Как у вас обстоят дела со старыми делами? Начинаете ли вы что-то понимать? - поинтересовался полковник напоследок.
        - Идея заключается в том, что это чертовски скучно, - сказала Мария.
        - Знаешь, что еще чертовски скучно, Райская? Регулировать дорожное движение. Тебе растолковать прямо здесь, чтобы выяснить, какое занятие хуже? - начал сердиться Яков Михайлович.
        - Не надо увлекаться, я просто пошутила.
        - Но я-то этого не знаю. Поэтому убедитесь, что вы идете верным путем.
        Мария служебно щелкнула каблуками.
        - Да, шеф.
        - Давай, уходи отсюда, - сказал Фирсов, едва сдерживая улыбку.
        Глава пятьдесят вторая
        Горный массив Демерджи-яйла, южный Крым
        Единственными звуками в пещерах были ее дыхание и треск факелов, пламя которых отражалось от поверхности Богини, создавая впечатление, что статуя живая.
        Всеволод был один. Он положил у подножия скульптуры маску, полученную им от деда, чтобы дать божеству предвкушение жертвоприношения, которое должно было быть совершено в его честь.
        Мужчина встал и подошел к одной из больших пещер. В этих пещерах когда-то хоронили людей, мужчин и женщин, разного возраста и социального положения. Гробницы были коллективными, чтобы затмить индивидуальность в пользу глобальной энергии, способной объединить миры живых и мертвых. Однако в некрополе был выделен участок, предназначенный для особой группы «спящих»: Долгое время они одни взывали к благосклонности божества, совершая примитивный обряд, пока, чтобы спасти общину от чумы, которая уничтожала ее, - по преданию, передаваемому Латыповым из поколения в поколение, - все жрицы не предали себя смерти, принеся жертву богине во имя блага общины. Их коллективное жертвоприношение породило реку крови, оросившую землю, и не напрасно: чума прекратилась почти сразу. С другой стороны, в результате этого священнодействия была уничтожена каста жрецов, лишившая общину духовных наставников.
        Всеволод осветил один из наскальных рисунков на скале за группой гробниц, на котором изображено кровавое жертвоприношение жриц. С этого дня в случае голода, продолжительной засухи, болезни или серьезного стихийного бедствия самый видный представитель мужского пола общины на одну ночь превращался в проводника, заново воспроизводя жертвоприношение жриц, чтобы заручиться благосклонностью божества луны и хтонического, подземного мира, посвятив душу жрицы богине-матери. Когда-то их предки путем сложных астрономических расчетов и детального анализа равноденствий, солнцестояний, лунных и солнечных затмений смогли определить «места силы» на острове, где, по их мнению, благодаря астральным и магнетическим энергиям симбиоз между миром живых и потусторонним миром был наиболее сильным. В этих местах зодчие древних караимов почти всегда возводили святилища и каменные склепы или рыли священные колодцы, осознавая небесное влияние.
        Всеволоду уже сообщили место, где они должны были оставить жертвенное тело.
        Из одного из углублений он достал большой темный плащ из овечьей шерсти, тяжелый пояс, четки с железными колокольчиками и нож с изогнутым лезвием, используемый для совершения обряда смерти, - принадлежности, которым были сотни лет, передававшиеся из поколения в поколение. Наконец, он взял маску с козлиными рогами.
        Он поднял ее и, чтобы вжиться в роль, которая была ему предопределена, стал тихо говорить по-караимски.
        При резком звучании этих древних слов пламя чуть вздрогнуло, пока не погасло, словно Мать вдохнула в него свое благословение, и души предков собрались вокруг него, чтобы дать ему силу.
        Глава пятьдесят третья
        Симферополь
        Мария Райская присоединилась к своему сожителю, вышедшему покурить на балкон.
        - Я не знаю, хорошая ли это идея. Возможно, это снова поднимет тебе настроение, - произнес мужчина, указывая на свою последнюю сигарету за день.
        - По крайней мере, дай мне вдохнуть запах. В любом случае, я не смогу принять его снова.
        - Почему так?
        - Потому что, если я снова начну, твоя мать будет пилить меня до скончания веков. Когда она начинает, то прилипает к твоим ушам и не сдвинется с места. Я точно как-нибудь подам на нее в суд за моральный ущерб…
        Павел Шулепин улыбнулся.
        - Знаешь, моя мать - это точная твоя копия. Когда я был подростком, она была занозой в заднице, сводила меня с ума. И с возрастом не особо улучшилась.
        - Когда мама твоего мужчины первая на тебя кричит, значит, ты на правильном пути, - хмыкнула Мария. ? Я, пожалуй, пойду в комнату.
        - Подожди, ты еще должна рассказать мне, как идут твои дела в Управлении. Я слишком любопытен.
        Мария разразилась хохотом.
        - Паш, ты серьезно? Я сейчас работаю в архиве, они просто положили меня в кладовку собирать пыль…
        - Ты же знаешь, я смотрю детективы по телевизору, - продолжал мужчина, словно не слыша. ? И вообще, если тебе когда-нибудь понадобится совет…
        Мария покачала головой и посмотрела вниз во двор.
        - Пожалуйста, скажи мне, что ты никому не скажешь, что начальство меня туда засунуло.
        - Никому? Ты что, издеваешься? Я расскажу всем своим друзьям.
        - Твою мать… Паша!
        - Ты считаешь, что я не должен хвастаться тем, что у меня есть подруга-следователь?
        - Я не следователь. Я не следователь, Павел. Если бы кто-нибудь из моих знакомых мог тебя услышать…
        - Да ладно, следователь, опер, это все одно и то же…
        - Это не так, Паша. Нет, это не то же самое.
        - Расскажи тогда мне, каков твой коллега? Хорошо ли ты к нему относишься?
        - Ты что, ревнуешь?
        - Потому что она имеет дело с тобой, моя девочка… Маша.
        - Ты закончил? Я иду в комнату.
        Павел Шулепин лукаво усмехнулся и выпустил дым в сторону.
        - Да ладно, оставайся, я просто прикалываюсь над тобой.
        - Нет, правда? Я не поняла.
        - Можно представить, каково это - целый день иметь с вами дело.
        - Я очень спокойный и уступчивый человек…
        - Прямо ангел, спустившийся на землю, моя дорогая.
        - Признаюсь, иногда у меня бывают, скажем так, сложные моменты…
        - Иногда?
        - Паша, ты шутишь.
        - Итак, кто этот коллега?
        Мария вздохнула, скрестила руки и оперлась спиной о стенку.
        - Он родом из Питера, поэтому ясно, что для него это понижение. Во-вторых, тот факт, что его отправили сюда, на периферию, означает, что он, видимо, что-то натворил и был за это наказан, что не позволяет мне доверять ему.
        - Ты никому не доверяешь, Маша…
        - Он действительно одевается как совок, я думаю, не чокнутый ли он, понимаешь? У него даже такой старомодный портфель есть, мне немного стыдно с ним встречаться… Его мать - ингерманландка, но у него волосы черного цвета, так что его отец, наверное, с юга.
        - Понятно… Он женат? Есть ли у него дети? Где он живет?
        - Паша, я здесь полицейский! Что это за допрос?
        - Я же говорю, мне интересно.
        - Любопытно, да? Вот что я тебе скажу: ты отправляешься с друзьями на ловлю сплетен подальше.
        - Ты сегодня странно себя ведешь. Больше горечи, чем обычно.
        На этот раз в словах мужчины не было иронии, а была озабоченность.
        - Я волнуюсь, - призналась Мария.
        - Из-за работы?
        Она кивнула.
        - Пропала девушка по имени Диана. Она бегает с плохой компанией. Боюсь, мы не успеем найти ее до того, как…
        - До чего?
        Мария ничего не ответила, только уставилась в величественное ночное небо, усыпанное тысячами и тысячами звезд.
        - Сегодня ночь осеннего равноденствия, - сказал наконец Павел, проследив за взглядом подруги.
        Мария серьезно кивнула. У нее не хватало смелости сказать ему, что именно это и было причиной ее опасений.
        - Я уверен, что ты найдешь ее, - утешил ее сожитель, погладив ее по спине, и направился к двери. Заходи в комнату, уже холодно.
        - Я буду там через секунду.
        Оставшись одна, Мария достала мобильный телефон и просмотрела фотографии, присланные ему коллегой из Алушты. Когда она снова увидела стены апартаментов гуру, исписанные граффити ритуальных убийств, ее передернуло.
        «Где ты, Диана?» - спросила она себя, когда мрачное предзнаменование укоренилось в ее сердце.
        Глава пятьдесят четвертая
        Крымский природный заповедник, окрестности Алушты
        Федор Марьенко был одним из тех людей, которых редко можно встретить в плохом настроении. Более того, он обладал бесценным даром вселять оптимизм и сочувствие в окружающих, благодаря неудержимой природной иронии и бесформенной, постоянно взъерошенной массе волос, придававшей ему комичный вид.
        В то утро, как только он закончил пить кофе с Максимом, другим гидом, работавшем в заповеднике, он взглянул в компьютер - обрадовался отсутствию школьных экскурсий - и вышел из центра для посетителей, пошутив по дороге над Георгием, своим коллегой с двумя дипломами, магистром и доктором наук, который, однако, отвечал всего лишь за бар в зоне общественного питания, и сев в свой джип, поехал к таврскому святилищу в каньон для обычного осмотра перед открытием территории для посетителей.
        Этот осмотр местности стал рутинным с тех пор, как несколько месяцев назад группы неоязычников с острова начали посещать святилище в сумерках для «празднования» дионисийских обрядов, нанося ущерб античному памятнику путем разжигания костров и захламления зала. Просьбы Марьенко и его коллег о ночных патрулях не были приняты во внимание руководством, который, разумеется, не располагал деньгами; то же самое касалось и установки системы видеонаблюдения.
        Каньон Шан-Кая-Кобасы представлял собой живописное ущелье, расположенное на восточной окраине Караби-яйлы. Свое происхождение каньон брал от озера Когей, ниспадающий водоток которого когда-то и образовал Шан-Кая-Кобасы, устремляясь вниз по обрывам Караби.
        Длина ущелья до обрывов составляет примерно 100 - 150 метров. Скалы по сторонам каньона так близко находятся друг от друга, что многим туристам постоянно хотелось попробовать удержаться в распор между ними. Ниже каньона Шан-Кая-Кобасы расположена пещера с таким же названием.
        Шан-Кая-Кубасы - пещера карстового происхождения на склоне Караби на северо-востоке с двумя входами, огибает узкое отвесное ущелье в форме подковы на склоне горы Шан-Кая.
        Миновав развалины Бай-Су, Федор поехал прямо, минуя поляны и опушки, любуясь горными пейзажами. Наконец, сначала по тропе, потом через небольшой лес, росший вдоль оврага, он добрался до скал и вышел из джипа - дальше проехать было нереально.
        В тот день в тишине, царившей в овраге, было что-то сверхъестественное. Марьенко ощутил в благоухающем воздухе незаметную зловещую вибрацию, которая наполнила его странным чувством тревоги.
        «Вот увидишь, что эти сумасшедшие вернулись сегодня ночью, чтобы устроить балаган», - сказал он себе, проклиная - и уже не в первый раз - ущелье Шан-Кая-Кобасы, археологический объект, популярный среди туристов, пещеру, где располагалось таврское святилище.
        Он миновал различные природные заграждения - каменные глыбы, полностью заплетенными плющом и мхами. Плющи здесь были хозяева - они были всюду: на камнях, на земле, на деревьях. С ветвей они свисали, как тропические лианы, не хватало только скачущих обезьян и попугаев, и тогда можно было бы всерьез поверить, что за следующим поворотом проглянет из-за листвы затерянный город майя. Вскоре он наткнулся на нечто любопытное.
        Наклонившись над каменной дорожкой, он внимательно рассмотрел куклу, похожую на пугало, высотой около метра, с неясным антропоморфным обликом; манекен, похоже, был сделан из засушенных стеблей цветов и мелких растений. Кто-то положил его на тропу, ведущую к священной пещере.
        С нехорошим предчувствием Марьенко поднялся на ноги и направился к расселине.
        Менее чем в десяти метрах он увидел ее.
        Манекен стоял с поникшей головой у порога пещеры, недалеко от входа, ведущего в зал, где в античные времена совершались жертвоприношения животных и обряды, требовавшие использования воды.
        Федор несколько раз вскрикнул, как будто стал жертвой миража.
        Но сколько он ни моргал, человеческая фигура оставалась на месте, стоя на коленях, словно в молитве, укутанная в ткань, похожую на плед, руки у нее были связаны за спиной, лицо скрыто пластиковой маской с кривыми козлиными рогами.
        Набравшись смелости, он медленно подошел и, увидев почти сухую лужу крови рядом со старым каменным желобом, вокруг которого суетились мухи, резко обернулся и прижал руку ко рту. По изгибам обнаженного тела под пледом и длинным черным волосам, торчавшим из-под маски, он понял, что это девушка.
        - Господи боже… - пробормотал он, его сердце бешено колотилось в груди, руки дрожали.
        Одолеваемый тошнотой, он побежал в сторону дороги.
        Пробежав несколько десятков метров, он достал мобильный и набрав номер, начал кричать.
        Глава пятьдесят пятая
        Пещера Шан-Кая-Кобасы, южный Крым
        Евгений и Мария нагнулись, чтобы пролезть под лентой, обозначавшей место преступления, а затем подняли ее для Романа Барсукова. Подполковник оставил свою трость в машине, резко сказав, что она ему не нужна; Евгений подумал, что ему, наверное, стыдно показываться в таком виде перед своими бывшими коллегами из Управления, и не подал ему руку, когда заметил, что он с трудом карабкается по камням, чтобы не смущать его.
        Втроем они расписались в протоколе, надели перчатки и калоши, чтобы ничего не испортить. Треск полицейских раций и шум людей, столпившихся вокруг тела, стали своеобразным саундтреком к их мыслям.
        Евгений поднял голову: вход в пещеру находился на уровне высоты пятиэтажного дома. Труднодоступность территории должна была превратить жизнь техников-криминалистов в ад, увеличив продолжительность исследований.
        Трое полицейских молча направились наверх по каменной дорожке к кругу, образованному их коллегами - в форме. В небольшом белом шатре, наскоро возведенном наверху в пещере, толпились техники в комбинезонах, которые каталогизировали предметы, найденные при первичном обследовании. Эксперты снимали все происходящее на камеры, а фотограф крутился вокруг старшего офицера, запечатлевая каждую деталь, на которую он обращал их внимание.
        Полицейский в форме заставил их ждать несколько минут. Барсуков воспользовался этой возможностью, чтобы вдали от людей из экспертной группы из Симферополя поближе рассмотреть некую антропоморфную куклу, сделанную из сушеных трав. Он сфотографировал ее на свой смартфон, что-то бормоча себе под нос.
        - Ты в порядке, Роман? - спросила Мария.
        Подполковник кивнул. Его худое лицо было окаменевшим от страдания. С тех пор как за ним приехали после звонка Фирсова, Барсуков почти не открывал рта, мучаясь чувством вины за то, что не смог предотвратить это убийство.
        Евгений увидел внизу в нескольких десятках метров от себя человека в дорогом костюме, который, судя по его гримасам и нервной жестикуляции, был поглощен высоковольтным телефонным разговором.
        Начальник отдела, подумал Евгений. Может быть, кто-то еще выше.
        В конце концов, сотрудник пропустил их, и все трое направились к священной пещере.
        Кротов пожалел, что не принял противорвотное средство, которое предложила ему Мария, когда они еще находились в машине: она заподозрила, что коллега хочет проверить его хладнокровие как полицейского - и отказался. На самом деле Мария была просто проницательна: одно дело - увидеть фотографии убитого таким образом человека, какими бы жуткими они ни были, и совсем другое - обнаружить их в нескольких метрах от своих ног, под роем мух, с запахом крови, от которого щиплет ноздри.
        Над девушкой склонился судмедэксперт, проводивший предварительный осмотр: через респиратор он диктовал свои первые наблюдения помощнику, который записывал их, отмечая в блокноте некоторые детали.
        Любое замечание о смерти было само собой разумеющимся: культовая сцена говорила сама за себя.
        Барсуков огляделся.
        - Схема ритуала та же, что и при других убийствах… Такое ощущение, что я вернулся в прошлое, - пробормотал он, как бы про себя.
        Евгений услышал его вкрадчивый голос.
        - Есть ли что-то, что выделяется на фоне предыдущих убийств?
        Барсуков внимательно осмотрел периметр, затем вернулся взглядом к жертве.
        - Я так не думаю.
        Мария оглянулась.
        - Остатков костра нет, - вмешалась она, продемонстрировав отличную фотографическую память.
        - Это правда, - сказал Барсуков. - Но здесь трудно его развести.
        - А вот и Неделин, - объявил Евгений двум своим партнерам.
        К ним вскарабкался майор в сопровождении Павла Эркенова, своего помощника. Евгений подумал, что он выглядит лет на десять старше.
        - Они еще не сняли с нее маску, - сказал Неделин.
        В его словах промелькнула слабая надежда, словно еще оставалась крошечная возможность развеять подозрения, которые становились очевидными.
        Никто ему не ответил. Все они думали об одном и том же. Об одном и том же человеке.
        Евгений рассматривал пышную растительность, окружавшей скалу, на котором располагалось святилище: скала была декорирована плющами и папоротниками. Сверху ущелье Шан-Кая-Кобасы было похоже на замкнутый двор старого, знакомого по советским фильмам, многоквартирного дома. Он пытался понять, каким путем убийца добрался до священного места, предположительно с жертвой на спине.
        - Полагаю, он приехал на автомобиле, а затем тащил ее наверх - сказала Мария ему.
        Она также обдумывала возможный маршрут.
        - Именно.
        - Это многое говорит о преднамеренности, - продолжила Мария. ? И о нашей невезучести.
        - Кто нашел тело? - спросил Барсуков, нарушив молчание.
        - Вон тот парень, которого допрашивают ваши коллеги. Он работник заповедника, который совершал обход местности, - сказал Эркенов. ? Он в шоке.
        - Он быстро оправится, причем с процентами. Когда печати будут сняты и пресса услышит об этом деле, это место станет театром туризма ужасов, - с отвращением сказала Мария. ? Они наверняка сделают на этом убийстве целое состояние.
        - Человек внизу - Андрей Маценко, заместитель прокурора, который открыл дело об исчезновении, - сказал Неделин, указывая на небольшую группу полицейских. ? Возможно, он захочет поговорить и с вами.
        - Вот и все. Они снимают маску, - сказала Мария.
        Они подошли ближе.
        Судмедэксперт и один из полицейских сняли корону из листьев, возложенную на голову жертвы, и с помощью специнструментов отодрали маску, открыв синюшное лицо, опухшее и с кровоподтеками.
        - Кто-нибудь знает ее? - спросил полицейский.
        По его южному акценту Евгений подумал, что возможно, он родом с Кубани.
        - Мы, - сказал Неделин, собравшись с духом.
        Он подошел к жертве, взял ее за правую руку. Опустившись на колени, он посмотрел на распухшее лицо, испещренное пятнами свернувшейся крови.
        - Тот, кто ее убил, предварительно прибил маску ей к лицу, - сказал судмедэксперт, сопровождаемый тихим ругательством Неделина.
        Евгений заметил, что Мария шепчет что-то вроде молитвы.
        Глаза Барсукова были влажными, а когда он увидел мрачный взгляд, которым Неделин обменялся с Эркеновым, по лицу старого следователя покатились две слезы.
        - Она сильно помята, но я думаю, что это она, - вздохнул Марат.
        - Вы уверены? - спросил Маценко, который вышел вперед, чтобы засвидетельствовать опознание.
        - Да, это она… - подтвердил Павел Эркенов через несколько секунд. ? Это Диана Гурджиева…
        Глава пятьдесят шестая
        Пещера Шан-Кая-Кобасы, южный Крым
        Райская и Барсуков удобно расположились на широких камнях по обе стороны тропы рядом с пещерой. После опознания Дианы Барсуков почувствовал некое беспокойство. Кротов и Райская успели удержать его, прежде чем он рухнул на землю.
        - Вы уверены, что не хотите, чтобы вас осмотрели? - снова спросила Мария, указывая на машину скорой помощи внизу.
        - Нет, я в порядке. Это было временно. Мне уже лучше. Мне просто нужно немного отдохнуть.
        Кротов был разделен: он хотел бы задать ему десятки вопросов, зная, что Барсуков - единственный следователь, присутствовавший на всех трех местах ритуальных преступлений. Не говоря уже о том, что он был единственным, кто непосредственно общался с Дмитрием Бирюковым, который неожиданно стал главным подозреваемым в убийстве Дианы. Но он боялся, что привлечение Романа Игоревича к расследованию изменит его психику, которая и так была нарушена из-за его болезни; как будто этого было недостаточно, они с Райской обещали Регине Барсуковой не допускать ее мужа к расследованию ради его же блага.
        - Я знаю, о чем вы думаете, - сказал Барсуков, отбросив свою нерешительность. ? Просто спросите меня, чего вы хотите.
        Евгений наблюдал, как его напарник разговаривает с Фирсовым, Неделиным и Маценко внизу, в ста метрах от него. Ему пришлось проявить личную инициативу, что могло поставить его в неравное положение с Райской.
        «Тебе все равно, это слишком важно, чтобы узнать его впечатления на месте», подумал он.
        - Что вы думаете, Роман Игоревич? Стиль убийства кажется мне одинаковым, не так ли? - наконец спросил он.
        После опознания судмедэксперт снял с Дианы накидку, обнажив радиальный разрез, сделанный кончиком ножа в середине спины молодой женщины. По словам Барсукова, эта деталь никогда не появлялась в газетах.
        - Да, но в этом есть что-то странное. Что-то, чего я не могу вспомнить.
        - Кроме того, что на этот раз нам удалось установить личность жертвы? Вы хоть понимаете, о чем идет речь?
        - Насилие… Это новый элемент. Другие жертвы не подвергались жестокости. А Диана - да. Кто-то пришел за ней… Это единственный диссонирующий момент, если мне не изменяет память.
        - Кукла, которую вы сфотографировали… Что это? Кажется, она фигурировала и в других убийствах.
        - У древних тавров она символизировала дух, который, как считается, обитает в священных пещерах.
        - Значит, это связано с определенным культом?
        - Именно так. Некое божество, которым сегодня принято пугать детей, но которое в прошлом, согласно анимистической религии тавров, считалось могущественным и страшным подземным божеством, одной из многочисленных разновидностей Великой Матери Средиземноморья. Как видите, мы всегда к этому возвращаемся.
        - Можете ли вы подтвердить, что она была найдена и на других телах? - спросила Евгений.
        На самом деле он уже знал ответ, изучив материалы: он просто пытался проверить умственные способности своего коллеги.
        Подполковник приложил руки к вискам и энергично их помассировал. Казалось, он был в беде.
        - Роман Игоревич?
        - Да, я думаю, что это было и в семьдесят восьмом, и в восемьдесят девятом. Мы нашли этих кукол рядом с местом убийства.
        - Хорошо… Помимо ударов, есть ли что-то еще, что выделяется?
        - Да, но я не могу понять, в чем дело, - признался подполковник, и голос его дрогнул, показав всю его эмоциональную и интеллектуальную хрупкость.
        - Не волнуйтесь, - мягко сказал Евгений, положив руку ему на плечо и стараясь, чтобы у него не создалось впечатления, что он его жалеет; он чувствовал себя виноватым за то, что спросил его. ? Это к вам вернется.
        Барсуков покачал головой.
        - Нет, есть еще кое-что очень важное… - пробормотал он, уставившись в пространство. ? Но это ускользает от меня…
        - Не беспокойтесь ни о чем. Я уверен, что на этот раз мы его поймаем, кем бы он ни был, - сказал Евгений, вставая. ? Дайте мне минутку. Я спрошу, можем ли мы перенести наш временный лагерь вниз, пока эксперты не выгнали нас.
        Он сделал несколько шагов в сторону, но слова Барсукова заставили его остановиться.
        - Я не знаю почему, но человек, который это сделал, не тот, кого я искал все эти годы, - категорично заявил Роман Игоревич.
        Глава пятьдесят седьмая
        Симферополь
        Назад вся группа добиралась на служебном микроавтобусе. Высадив Романа Барсукова у его дома и перекинувшись парой слов с его женой, оба полицейских доехали до жилища Евгения. Когда они вышли, то молча направились к дому Кротова. Они оба не могли избавиться от напряжения, накопившегося при работе в каньоне. К этому добавилось чувство вины за смерть девушки; по какой-то непонятной причине они чувствовали себя глубоко ответственными, несмотря на то, что только пощупали поверхность ее дела.
        - Что ты сказал Регине? - спросила Мария, включив свет в квартире.
        - Правду. Что это Фирсов хотел втянуть его во все это и что обнаружение тела его расстроило. Что если бы это зависело от нас, мы бы не стали его впутывать.
        - Это ложь, - произнесла Мария с циничной улыбкой на губах.
        - Я переживу это, - ответил Кротов.
        - Как она это восприняла? Судя по тому, как она посмотрела на меня, когда мы с ней поздоровались, я бы не сказала, что очень хорошо.
        - Нет. Она хотела покончить со всем этим, а теперь прошлое возвращается и мучает ее мужа. Для нас это нормально, нам приходится иметь с этим дело не более нескольких часов. Но ей приходится иметь с ним дело весь день. Если эта история с Дианой заставит ее сойти с ума, ей придется собирать осколки своей психики.
        - В конце концов, он оказался прав, - призналась Мария.
        - Когда все считали его сумасшедшим. В том числе и мы.
        - Говори за себя. Я никогда так не думала.
        - Но ты хотела закрыть дело любой ценой, - возразил Евгений.
        - Это уже другая история. Я была абсолютно уверена, что за все это время у нас не было бы ни малейшего шанса раскрыть какое-либо преступление. Барсуков не в себе, но он не совсем безумен. Я сказала это только для того, чтобы посмеяться над ним.
        - Идем дальше… Как ты думаешь, что будет дальше?
        Мария Райская, казалось, задумалась на несколько секунд.
        - То, что Фирсов пригласил в прокуратуру всех, кроме нас, означает, что мы будем отстранены от участия в расследовании. След, который был холодным, стал не горячим, а кипящим. Так что прощайте, архивные дела. За дело берется отдел убийств. Вполне возможно, что они создадут специальную группу именно для этого расследования.
        - Как ты думаешь, они поставят туда и Неделина?
        - Возможно.
        - А что же мы?
        - Они собираются отправить нас обратно в этот гребаный закуток.
        - Барсуков убежден, что убийца не тот, как в других случаях, что это имитация. Кто-то вдохновлен предыдущими преступлениями.
        - Подражатель?
        Евгений кивнул.
        - Есть вещи, которые он не помнит, но не может сказать, что это было.
        - Ну, вот и полночь… Они над ней очень издевались, над этой девушкой.
        - Бедняжка. Каковы твои бывшие коллеги? Серьезные ли они?
        - Они - кучка мачо, напичканных тестостероном и предвзято настроенных болванов. Ни у кого из них нет достаточного опыта, чтобы иметь хоть какие-то шансы раскрыть это дело.
        - Я слышал, как кто-то из криминалистов сказал, что они взяли кровь из-под ногтей девушки. Если повезет, мы сможем отследить по ней ДНК напавшего.
        - Будем надеяться, что это так. Это было бы просто находкой, но я бы на это не рассчитывала. Тело всю ночь находилось под воздействием стихии. Органические вещества могли измениться.
        - Если бы тебя вернули в убойный отдел, ты бы там стала работать?
        - Это невозможный сценарий. Генерал Гречихин никогда этого не допустит.
        - Но что, если так произойдет?
        - Конечно, у меня было бы больше шансов, чем у них.
        - Тогда я попробую поговорить с Фирсовым, - сказал Евгений.
        Мария подавила смех.
        - И как ты собираешься его убедить? - озорно спросила она.
        - Что-нибудь придумаю.
        - Отвали, Кротов.
        - Пошла ты тоже.
        Глава пятьдесят восьмая
        Крымский республиканский центр судебной экспертизы, Симферополь
        Первоочередная задача теперь заключалась в том, чтобы найти гуру Бирюкова. Фирсов очень четко сформулировал этот вопрос.
        Кротов и Райская присоединились к полковнику в конце дня у здания центра судебной экспертизы в сопровождении Неделина, Павла Эркенова и пары человек бывших коллег Райской по отделу убийств. Чтобы ускорить процесс, Яков Михайлович попросил их сходить в архив, снять копии со всей информации о предыдущих ритуальных убийствах и отвезти их в Алушту, где проходило вскрытие, чтобы передать коллегам, которые будут расследовать это убийство и с нетерпением ожидать первых отзывов судмедэксперта. Ученый уже работал над мазками, взятыми с рук Дианы: техники упомянули о возможном ответе в конце вечера, чтобы установить, пригодны ли эти образцы для использования.
        - Давно пора. Пройдемте со мной на секунду, - отрывисто сказал Фирсов Евгению и Марии, как только они подошли к нему.
        Молодые коллеги обменялись молчаливым взглядом, означавшим: «Что у него на уме?»
        Они прошли около ста метров и остановились за столиком бара среди студентов и преподавателей университета. Утром они попрощались, но по выражению лица полковника было видно, что прошло несколько недель бессонных ночей: Фирсов был на пределе.
        - Для начала я хочу, чтобы мы сыграли в игру, - начал он, лихорадочно вращая обручальное кольцо на безымянном пальце. ? Правила таковы: мы забываем определенные слова и вычеркиваем их из своего словарного запаса. Первое - «серийный убийца». Журналист бросает вам этот термин? Вы смеетесь ему в лицо и говорите, что серийный убийца это маньяк Пичужкин.
        Нервными движениями полковник прикурил себе новую сигарету.
        - Второй - «ритуальное убийство». Кто-то обращается к вам за разъяснениями по делу и роняет слово «ритуальное»? Вы отвечаете, что единственный ритуал, о котором вы знаете, - это шествие «Бессмертный полк», и что вы не можете дождаться весны, чтобы пойти и посмотреть, как он происходит.
        Мария сверкнула дьявольской улыбкой, которая так ей шла.
        - Третье - «спецкоманда». Единственная специальная команда, которую вы знаете, - это «Таврия», и вы поддерживаете сборную России… Официально специальной команды не существует, вы понимаете?
        Оба сотрудника кивнули в знак согласия.
        - Для СМИ это должно быть просто очередное расследование. Мы должны как можно дольше держать это преступление в тайне. Если пресса узнает, что произошло, нам конец. Я уже вижу в вечерних новостях «сенсационные» фотографии… Так что держите язык за зубами, потому что они будут использовать любые средства для получения информации.
        - Понятно, шеф. Они не получат от нас ничего, кроме «Без комментариев», - пообещал Евгений.
        - Вот и все. Особенно ты, Кротов. Они будут придираться к тебе, потому что ты с континента и из-за тех событий, которые ты творил в прошлом. Выгоняй их. А если они продолжат, ты их арестуешь и доставишь ко мне в кабинет, понял?
        Евгений кивнул, удивленный тоном своего начальника: Фирсов не шутил. Это означало, что высшие чины уже дали о себе знать, что они навязали ему линию поведения и действий. Это было очень странно, учитывая, что тело было обнаружено всего несколько часов назад.
        - На самом деле сегодня утром в прокуратуре уже была создана специальная группа, - сказал Фирсов, отгоняя дым в сторону. ? Сразу скажу, что вы в нее не входите.
        - Вот так сюрприз…
        - Райская, сегодня не тот день, эх. Не смейте меня злить.
        Мария закрыла рот, как будто это была молния.
        - Как я уже говорил: Неделин в деле, как и большая часть отдела по расследованию убийств. Дмитрий Бирюков - главный подозреваемый, учитывая все улики, найденные в его доме, его криминальное прошлое и тот факт, что девушка общалась с его бандой дегенератов. ОМВД Алушты при содействии нескольких других отделов, в том числе и нашего, ведет широкомасштабные поиски. Это вопрос нескольких часов. Мы найдем его… Проблема в том, что мы выбрали не самое удачное время для создания этой гребаной группы по расследованию нераскрытых преступлений. Мы как будто специально это сделали…
        - Может быть, и так, - сказала Мария.
        - Райская! - отругал ее Фирсов.
        - Я не шучу…
        - Она не совсем не права, - вступился в ее защиту Евгений. ? Смотрите: убийца узнает, что кто-то работает с этими старыми делами, и возобновляет расследование с новым убийством, как бы бросая вызов следователям… Это не такой уж маловероятный сценарий, полковник. Даже если представить, что он подражатель, в этом есть определенная логика. Извращенная, конечно, но тем не менее логичная.
        Фирсов несколько секунд барабанил пальцами по столу, размышляя над этой возможностью, которую он не учел.
        - В любом случае, - продолжил он, - наша официальная позиция заключается в том, что над убийствами семьдесят восьмого и восемьдесят девятого годов никто не работал. Приказ сверху. Это понятно?
        Оба сотрудника снова кивнули.
        - Что ты хочешь, чтобы мы сделали? - спросила Мария.
        - Вернитесь к расследованию своих дел и будьте готовы к работе. Если отделу по расследованию убийств потребуется помощь в решении таких задач, как…
        Мария напряглась.
        - По сути, вы хотите, чтобы мы вели себя как истуканы.
        Фирсов просто уставился на нее, как будто ее вырвало на стол.
        Евгений положил руку на руку своего коллеги, чтобы дать ей понять, что сейчас не время вступать в словесную перепалку.
        - Мы здесь, чтобы помочь, шеф, - примирительно сказал он. ? Мы тоже хотим как можно скорее узнать правду. Поэтому, если мы можем чем-то помочь, мы готовы. Будь то опрос свидетелей, исследование или что-то еще - нет проблем. Вы можете на нас рассчитывать.
        Мария потерла место, к которому прикоснулся Евгений, и уставилась на него.
        - Илья Дейч: он будет вашим офицером по связям со специальной группой. Меня же назначили главным. Это дает представление о том, насколько высокопоставленные лица хотят, чтобы это грязное дело было завершено как можно быстрее.
        - Идеально, - сказал Евгений, прежде чем Мара успела открыть рот.
        - Барсуков: каким вы его нашли?
        - Он очень потрясен. Он воспринял это не как победу или утешение, а как сокрушительное поражение, - пояснил Евгений.
        Фирсов задумчиво кивнул.
        - Помимо личности жертвы, он отметил и другие несоответствия с предыдущими убийствами?
        - Избиение. То, что жертва была так сильно избита, - вмешалась Мария. ? В других случаях не было никаких признаков насилия, как будто девушки пришли туда по своей воле, без сопротивления.
        - Что-нибудь еще?
        - Барсуков говорит, что да, но не может вспомнить, что именно, - произнес Евгений, не раскрывая пока информации о нейродегенеративном заболевания Романа Игоревича.
        Райская бросила на него пристальный взгляд, но воздержалась от комментариев.
        Фирсов нахмурил брови.
        - OK. Дайте ему немного оправиться от шока, потом вернитесь и попробуйте снова. И если он что-нибудь вспомнит, сразу же сообщите мне… Вы принесли все материалы?
        Райская постучала по кожаной сумке, в которой находились документы.
        - Хорошо.
        Полковник почувствовал вибрацию своего телефона и взглянул на сообщение.
        - Ладно, мне нужно бежать в прокуратуру. Отнеси все это Неделину и остальным. И последнее… Теории Барсукова, его рассказы о масках и все такое. Откуда он их взял? Какой у него источник?
        - Несколько ученых мужей из университета. Один, в частности, антрополог, - ответила Мария.
        - Хорошо. Пойдите, поговорите с ним и попытайтесь понять, есть ли у него реальная основа для этих…
        - Подождите, вы сер…
        Под столом Евгений ударил коллегу ногой по голени, закрыв ей рот.
        - Отличная идея, - поправилась она.
        - Напишите мне об этом отчет в трех экземплярах. Один для меня лично, один для команды и один для зампрокурора Алушты Маценко. Я должен что-то дать алуштинцам, если не хочу, чтобы они были у меня на спине.
        - Мы сразу же поедем, - пообещал Кротов.
        Фирсов встал.
        - Скажите остальным, чтобы позвонили мне, как только судмедэксперт закончит с телом.
        Они кивнули в знак согласия.
        - Извините, если я был немного резок. Эта история уже сильно действует мне на мозги.
        Оба сотрудника смотрели, как он бодро зашагал прочь, вжав голову в ссутуленные плечи.
        - Фирсов - хороший человек, но он не очень-то приспособлен к таким нагрузкам, - прокомментировала Мария. ? Бедный мужчина, я ему не завидую.
        - Ты меня удивляешь.
        - Почему ты не сказал ему о болезни Барсукова? - ворчливо спросила Мария.
        - Не знаю… Мне показалось, что это не самое подходящее время.
        - Давайте проясним одну вещь, Кротов. Если мы хотим попытаться работать вместе, мы перестанем выступать с личными инициативами.
        - Это не было…
        - Если ты хочешь принять решение о том, как поступить с начальством, свидетелями или кем-то еще, мы сначала решим это вместе. Потому что, если ты еще не понял, это дело может стать поломать карьеру нам обоим… Если что-то пойдет не так, а я думаю, что так оно и есть, как ты думаешь, кто будет первыми двумя козлами отпущения, на которых укажет вышестоящее начальство?
        - Мы, - признал его Кротов.
        - Именно. А если я не буду заранее знать, что мне придется защищать твою задницу, то мы только облегчим им работу, - ехидно произнесла Райская.
        Она встала и, не дожидаясь его, направилась в Институт судебных экспертиз и криминалистики.
        Глава пятьдесят девятая
        Кафедра истории древнего мира и средних веков, Крымский Федеральный Университет Симферополь
        Полицейские проигнорировали вывешенный на двери кабинета листок с объявлением о переносе заседаний и устных слушаний на следующую неделю и стучали. Один раз, два раза. Едва Евгений собрался уходить, как дверь распахнулась, и профессорского вида мужчина лет сорока, приняв стоявшую у дверей Марию за студентку, отстающую от курса, обругал ее:
        - Вы не умеете читать? Разве вы не видели записку?
        - Записку мы видели, а как насчет того, чтобы взглянуть на это? - произнес Кротов, появляясь из-за спины своего коллеги показав служебное удостоверение.
        Доцент Валерий Ионов, преподаватель кафедры истории древнего мира и средних веков, покраснел и стал заикаться в извинениях.
        - Мы - инспекторы Кротов и Райская, из УВД, - сухо продолжила за коллегу Мария. ? Полагаю, вы знаете, зачем мы здесь.
        В какой-то степени Евгений оценил подход своего напарника. Такая тактика «сильного оружия» - установление с самого начала периметра враждебных отношений для Ионова, который не знал, как реагировать на эту инсинуацию, - была не слишком распространенным методом допроса, но она оправдала себя: запуганный, Ионов стал мокрой глиной в руках полицейских.
        Доцент покраснел еще больше.
        - Правда, я не…
        - Мы можем войти?
        - Я не…
        - Мы не займем у вас больше десяти минут, - заверила его Мария, проскальзывая в кабинет.
        Оказавшись внутри, Евгений Кротов закрыл дверь. Этот жест тоже был полон психологического подтекста: теперь ты застрял здесь, с нами, с законом.
        - Мы можем располагаться? - спросила Мария, занимая место перед столом.
        - Пожалуйста, - пробормотал доцент.
        Евгений встал рядом с ними и огляделся. Еще один психологический маневр: разница в размерах между двумя инспекторами заставляла преподавателя переводить взгляд с одного на другого, усиливая его опасения.
        - Расслабьтесь, мы здесь за консультацией, - сказала Мария с явно фальшивой улыбкой. ? Пожалуйста, располагайтесь.
        Несколько секунд оба инспектора молчали. Это снова был прием, чтобы вызвать тревогу. По правде говоря, они пришли сюда не для допроса, но две вещи насторожили их: во-первых, нервозность Ионова, которой они собирались воспользоваться в полной мере; во-вторых, руки доцента. Одна из них была перевязана, а кисть другой так сильно была покрыта синяками и ссадинами, что казалось, будто он бил ей о стену. Или кого-то. Эта деталь не могла остаться незамеченной.
        - Что у вас с руками? - спросила Мария мягко.
        Мужчина посмотрел на них, как будто не понимая.
        - Вы с кем-то поссорились? - настаивала Мария.
        - А, это… Нет, нет… Я помогал старым коллегам на раскопках, и руки у меня застряли под инструментом… Ничего страшного.
        - Археологические раскопки? ? спросил Евгений.
        - Да.
        - Где? - настаивала Мария.
        - Почему вы спрашиваете?
        - Простое любопытство, - сказала она. ? Когда я была маленькой, я мечтала стать археологом. Это были времена Индианы Джонса…
        - Да… Не могли бы вы сказать мне, зачем вы здесь, пожалуйста?
        Кротов и Райская могли казаться безобидными: на самом деле они распознали ложь, как акула распознает кровь.
        Они поняли, что Валерий солгал, но ничего не сказали об этом, а лишь понимающе улыбнулись и продолжили.
        - Мы здесь потому, что вы считаетесь одним из ведущих специалистов в области крымской культурной антропологии и этнографии, - приветливо сказал Евгений. ? Вы известный человек в научных кругах, ваши исследования получили признание на национальном и даже международном уровне. Это впечатляет.
        Это был тактический ход: подхалимство расстраивает собеседника, заставляя его ослабить бдительность.
        - Я… Давайте не будем преувеличивать, но все равно спасибо…
        - Не скромничайте. Мы видели ваши книги, - польстила ему Мария.
        - Ну, я написал несколько, да…
        Райская, как ни в чем не бывало, достала планшет и протянула Валерию: на нем были изображены фотографии с места обнаружения тела Дианы.
        Ионов застыл на месте от удивления, расширив глаза.
        - Мы здесь неофициально для расследования, - говорит Евгений. ? мы бы попросили вас оставить этот разговор при себе, поскольку расследование продолжается.
        Мужчина поднял глаза на питерца и уставился на него, словно не понимая ни слова из того, что он говорит.
        - Мы можем на тебя рассчитывать? Вы никому не скажете? - настаивала Мария.
        - Я… Конечно, конечно.
        - Ну… Мы сейчас занимаемся реконструкцией этнографической базы, которая лежит в основе убийства, которые мы считаем ритуальным, - туманно продолжил Евгений.
        - Еще…
        Оба полицейских сделали вид, что удивленно смотрят друг на друга. Ионов это заметил.
        - Подобные преступления уже были, - сказал он. ? В семьдесят восьмом и восемьдесят девятом годах…
        - Извините, но что вы знаете? - спросила Мария, возобновив свой авторитарный тон.
        - Меня консультировал ваш коллега, Роман Барсуков. - спохватился Валерий, - Он тогда обратился ко мне за экспертной помощью.
        - Барсуков, конечно… - понимающе сказал Евгений.
        Мужчина вернул взгляд на планшет.
        - Идите вперед. Пролистайте фотографии, - поощрила его Райская.
        Валерий повиновался. Его глаза были полузакрыты от грубости изображения.
        - Вы заметили какие-нибудь отличия от других убийств? - спросил Кротов.
        - Это пещера Шан-Кая-Кобасы, южный Крым, таврическое святилище - произнес преподаватель как бы про себя.
        - Именно так, - подтвердила Райская.
        - Когда это произошло? - спросил доцент.
        - Это не имеет значения, - вмешался Евгений. ? Вы не замечаете ничего диссонирующего с предыдущими убийствами?
        Ионов несколько минут молча анализировал фотографии.
        - Я так не думаю, - наконец сказал он, передавая планшет обратно женщине-полицейскому.
        - Если бы мы попросили вас изучить культовые элементы этого убийства, вы бы это сделали? ? спросила Евгений.
        - Конечно, если я могу быть чем-то полезен следствию…
        - Не могли бы вы уделить нам минут двадцать? - спросила Мария.
        - Вы имеете в виду сейчас? По правде говоря…
        - Похоже, что эти убийства вдохновлены обрядами древних тавров, не так ли?
        Мужчина пристально посмотрел на Евгения и кивнул.
        - Да.
        - Не могли бы вы рассказать об этом подробнее? - спросила Мария.
        Ионов пожал плечами.
        - Например, какова цель этих церемоний? - спросила Мария, доставая из сумки блокнот и ручку.
        - Ну, сакральная функция ритуальных церемоний вполне определенно вытекала из дионисийских обрядов, прямым продолжением которых они являлись… Праздники имели терапевтическую цель для общества, которое после жертвоприношения вновь обретало смысл жизни.
        - Под жертвоприношением вы подразумеваете кровавое жертвоприношение? - спросил Евгений.
        - Первоначально - да. Обряды страсти жертвенной жертвы - простите за каламбур - были достаточно кровавыми. Но это было необходимо, поскольку они должны были имитировать жизненно важную жертву во благо общества.
        - Мы говорим о древнем обществе, не так ли? - спросила Мария.
        - Именно так. Обряд был связан с природой и ее циклами жизни и смерти. Смена времен года, все такое.
        - Во имя кого приносилась жертва?
        - Мы можем только предполагать. Как вы, конечно, знаете, причерноморская античная цивилизация оставила нам мало письменных свидетельств, поэтому мы можем только осторожно предполагать…
        - Смелее, - подбадривала Мария.
        - Некоторые исследователи полагают, что тавры, а затем и скифы исповедовали монотеистическую религию, в которой существовал единый бог, имевший как мужское, так и женское начало. Огромное количество культовых и погребальных предметов, найденных в ямах и на прилегающих территориях, включая район Карабийского нагорья, свидетельствуют о существовании обычая приношения божеству.
        - И что? - спросила Евгений.
        - Самым благородным жертвоприношением была жизнь живого существа, как правило, животного. Жертвоприношения совершались в обмен на что-то: исцеление от телесных недугов, искупление земных грехов, вмешательство божества в случае эпидемий и голода - мотивы были самыми разнообразными.
        - А как насчет человеческих существ? Разве их тоже не приносили в жертву?
        - По-видимому, так оно и было, особенно в крайне тяжелых для таврических кланов ситуациях. Козлов, быков и ягнят уже было недостаточно, чтобы добиться более быстрого и решительного вмешательства божества… Эти люди верили, что могут заслужить расположение судьбы, понимаемой как выражение божественной воли, отдав важный элемент, ключевую фигуру в общине, поскольку для них значение общины превышало значение отдельного человека, какое бы место он ни занимал в иерархии. Эта жертва искупала их вину перед богом или богиней.
        - Но почему именно пещеры?
        - У киммерийцев, а затем и тавров священным местом поклонения была пещера. Спуск под землю, символизировал переход в подземный мир.
        - Так что это способ соприкоснуться с божественным, - сказала Мария.
        - Именно.
        - Кто совершал эти обряды?
        - Современные исследования позволяют предположить, что это были жрицы. Они были носителями тех сакральных аспектов, которые связаны, определим это так, с магией.
        Мария вскинула бровь. Ионов заметил это и отреагировал так, словно его ужалили в самое сердце:
        - Не смотрите на меня так. Магия всегда давала людям инструменты, позволяющие справиться с критическими моментами, для преодоления которых одной человеческой силы недостаточно. Маг, или, в данном случае, жрица, рождается как проекция потребностей конкретного контекста. Они являются чистым выражением местной культуры. Использование магии имеет большое социальное значение: оно делает сообщество более сплоченным, через общий, коллективный ритуал укрепляет доверие к людям и к совместной жизни. Она выполняет решающую социологическую функцию.
        - Вы оправдываете человеческие жертвоприношения? - намекнула Мария.
        - Нет, конечно же, нет. Я просто вписываю их в контекст того времени, когда маг или жрица играли основополагающую роль духовного и, в некотором смысле, политического проводника древнего общества, - пояснил Ионов. ? Акт жертвоприношения имел не только магическое, но и политическое значение.
        Евгений решил, что они уже достаточно долго бьются вокруг да около, успокаивая преподавателя: тот уже достаточно ослабил бдительность. Он достал из кармана брюк фотографию, развернул ее, положил на стол доцента и спросил:
        - Не могли бы вы рассказать о своих отношениях со студенткой Дианой Гурджиевой?
        Глава шестидесятая
        Кафедра истории древнего мира и средних веков, Крымский Федеральный Университет Симферополь
        Ионов несколько секунд рассматривал фотографию Дианы, затем поднял глаза на инспектора.
        - Она была у меня студенткой несколько семестров. Я ее давно не видел: наверное, она бросила учебу, - сказал он как можно более естественно. ? У нее проблемы?
        - Вы, наверное, видите, как много студентов приходит и уходит, - ответила Мария, проигнорировав его вопрос. ? Почему вы так хорошо помните эту девушку?
        - Потому что у нее была хорошая голова. Она не очень старалась, но я до сих пор помню ее вопросы, которые всегда были умными.
        - Как давно вы ее не видели? - вмешался Евгений.
        - Я не могу дать вам точного ответа… Полгода, год… В этой суете… Это ведь та девушка, которая пропала, не так ли? Я читал о ней в газетах. Когда я увидел ее фотографию по телевизору и в газетах, я сразу подумал о ней. И имя то же самое, о котором говорили в новостях.
        Мария незаметно кивнула своему коллеге. Перед тем как отправиться на беседу с Ионовым, Евгений вспомнил, что прочитал в досье Дианы, что девушка некоторое время изучала антропологию в университете Симферополя. Они зашли в кабинет школьного секретаря, чтобы узнать, был ли у Дианы преподаватель Ионов. Когда секретарь ответил утвердительно, они выстроили линию вопросов, направленную на выяснение их отношений. Они не считали, что Ионов причастен к убийству, однако в расследовании сложного дела нельзя упускать ни одной зацепки, какой бы незначительной она ни была.
        - Вы нашли ее? - спросил Ионов.
        - Покажите ему другую фотографию, - сказала Мария.
        Евгений Кротов показал доценту фотографию Дмитрия Бирюкова, гуру неоанастасийцев.
        - Это законченный мудак! - резко воскликнул Ионов.
        Евгений улыбнулся.
        - Я так понимаю, вы его знаете.
        - К сожалению, да. Помимо преподавания, я являюсь членом кооператива, объединяющего бывших университетских коллег. Мы занимаемся присмотром над некоторыми археологическими памятниками… Этот придурок Бирюков и его последователи разрушают памятники, спят на них, разжигают костры на прилегающих территориях, забирают камни и сколы для изготовления идолов и амулетов… Они уже повредили десятки гробниц раннехристианской эпохи и некрополей скифов. Но помимо археологического ущерба, он издевается над кучей людей, заставляя их верить, что камни обладают целительной силой, магнитными и энергетическими вибрациями, способными заменить, например, радиотерапию или химиотерапию. Вы должны остановить его…
        - Была ли у вас когда-нибудь прямая конфронтация с ним? - спросила Мария.
        - Конечно, да. Мы вместе ходили в школу. Затем он уехал на много лет в Саратов. Уже тогда у него были странные теории о лечебной силе дольменов, о том, что курганы - это энергетические центры, способные общаться со звездами… Он даже смог получить диплом какой-то академии там, в Саратове. Тогда мы вместе с другими коллегами разоблачили его деятельность перед руководством вуза, выступили на нескольких его конференциях с опровержением его слов, а также на различных презентациях его книг, которые пользуются необъяснимым успехом, если учесть, что они полны такого шарлатанства.
        - И поэтому вы побили его? - спросил Евгений, указывая на ушибленные руки Валерия.
        - Нет, нет… Но, признаюсь, я не прочь с ним жестко потолковать… Он опошляет традиционную археологию и антропологию, поддерживая эту Анастасию, своего рода псевдорелигию, вдохновленную неоязычеством. Самое безумное, что за ним идет невероятное количество людей. В основном отчаявшиеся люди… Причастен ли он к исчезновению девушки?
        - Скажем так, мы хотели бы с ним поговорить, но его сейчас нигде нет. Вы случайно не знаете, где мы можем его искать? - спросил Евгений.
        - Он часто отправлялся со своими последователями в паломничества надежды, как правило, к таврическим святилищам и мегалитическим памятникам.
        - Не могли бы вы уточнить?
        Ионов покачал головой.
        - Одних только древних захоронений насчитывается уже около восьмисот, они разбросаны по всему полуострову… Он действительно может быть где угодно.
        - Все же, какое место, он чаще всего упоминал? ? спросил Евгений.
        Доцент на несколько секунд задумался.
        - Может быть, Гурзуфское седло… так называется перевал, где почти сорок лет назад было открыто таврское святилище. Тогда был зачищен обширный слой из мощных скоплений жертвенных животных, множество разбитых при совершении обрядов амфор из Синопа, Гераклеи, с Родоса. Всего площадь раскопов составила примерно две тысячи квадратных метров. Это самый высокий перевал Крымских гор. По словам Бирюкова, это античное языческое святилище обладает феноменальной энергетической силой… Вот здесь бы я и попытал счастья.
        Евгений кивнул и составил сообщение с указанием местоположения, отправив его Марату Неделину: «Попробуйте посмотреть, если еще не сделали этого. Возможно, он прячется там. Я объясню почему после».
        - Насколько вам известно, кроме порчи памятников, он занимается какой-либо незаконной деятельностью, или он мог совершить серьезное преступление?» - спросила Мария.
        - Я бы не удивился… Об этих паломничествах ходят слухи: говорят, что там используются наркотики и галлюциногенные вещества. До меня доходили слухи об оргиях, сексуальном насилии над последователями, о некоем промывании мозгов новичкам со стороны Бирюкова и его адептов. Это полноценный культ.
        Мария передала ему несколько папок с антропологическими соображениями по поводу ритуала, лежащего в основе убийств 1978 и 1989 годов. Это были работы Барсукова.

* * *
        - Я бы хотела, чтобы вы сделали одну вещь: просмотрите эти документы и скажите мне, есть ли в них хоть какое-то правдоподобие в вашей области знаний, - попросила она.
        Они дали ему несколько минут, затем мужчина кивнул и передал документы.
        - Если бы только мои студенты были такими же прилежными… Это вполне правдоподобно. Это ведь работы Романа Барсукова, не так ли?
        Райская кивнула.
        - Роман Игоревич попросил вмешаться моего бывшего преподавателя, у которого я учился и с которым работал до его ухода на пенсию. Тогда я, в свою очередь, помог ему попытаться расшифровать этот ритуал смерти… Должен признать, что он более сведущ в этом вопросе, чем большинство моих коллег.
        - Мы это поняли, - сказал Евгений. ? Большое спасибо за то, что нашли время встретиться с нами. Возможно, мы еще вернемся и побеспокоим вас.
        - Я буду рад помочь.
        - Мы не исключаем возможности того, что к вам придут журналисты, чтобы задать вопросы, и весьма вероятно, что они будут очень настойчивы, - добавляет Мария. ?Готовьтесь к такому развитию событий.
        - Что это такое? Почему?
        Инспектор ничего не ответил и продолжила:
        - Мы настоятельно рекомендуем вам не давать им никакой пищи для размышлений. Разговоры с ними могут помешать нашему расследованию. Как вы уже поняли, речь идет о расследовании убийства. Умышленное убийство, с отягчающими обстоятельствами - преднамеренность, если быть точным. Сами понимаете, пожизненное заключение.
        Если Мария хотела напугать его, то, по мнению ее коллеги, ей это удалось с блеском.
        - Я ни с кем не буду разговаривать, - пообещал профессор.
        - Отличная идея, - ответила Мария.
        Кротов осторожно пожал его забинтованную руку и они приготовились прощаться.
        - Девушка на фотографиях в том святилище… Вы ее опознали? Это Диана? - спросил Ионов, когда они уже стояли на пороге.
        Полицейские повернулись и несколько секунд молча смотрели на него.
        - Нет, - солгал Евгений. ? Мы не думаем, что это может быть она. Мы все еще работаем над тем, чтобы выяснить, кто это.
        Глава шестьдесят первая
        Таврическая академия Крымского Федерального Университета, Симферополь
        - Скользкий тип, - сказала Райская, когда они дошли до машины на стоянке. ? Я не знаю, о чем, но он лжет.
        - Да, я тоже так думаю… Я ему совсем не доверяю. Кажется, он что-то скрывает, - кивнул Кротов.
        - Когда мы представились друг другу, я услышала, как его яйца подпрыгивают на полу. Он стал почти таким же яростным, как и мы.
        - У тебя есть запечатанный пакет? - спросил Евгений, доставая фотографию Дианы, на которой Ионов оставил свои отпечатки пальцев.
        - Что ты имеешь в виду? А, это… Неплохо, Кротов. Совсем неплохо, - согласилась Мария и улыбнулась, роясь в сумке в поисках ключей.
        - Знаете, как говорится, никогда нельзя быть слишком осторожным… - сказал Евгений.
        Мария открыла багажник своего автомобиля и достала пакет с уликами, в который положила фотографию.
        - Что ты предлагаешь? - спросил Евгений.
        - Копнуть его поглубже.
        - Я согласен. Ему сорок пять, а он все еще временный преподаватель. Конечно, коррупция, но… Он только лектор, верно? Тебе это не кажется странным?
        - Очень… У меня есть контакты в университете. Я могу запросить о нем дополнительную информацию.
        - Ты хочешь предупредить Фирсова?
        - Что сказать ему, что нам не нравится лектор Ионов? Он нам откажет. Если мы хотим привлечь его к сотрудничеству, нам нужно что-то более основательное, чем впечатление. И в любом случае, этот вопрос не должен нас волновать. Мы не часть команды, не забывай.
        - Это не значит, что мы не можем сообщить ему, если что-то увидим.
        - Только вот на данный момент, мне кажется, у нас недостаточно информации.
        - Ты видела, что в кабинете он был в шарфе?
        - Конечно, это так.
        - И, кажется, он был простужен?
        - Нет, не видно было по нему. Я тоже это заметила… Ты думаешь, он что-то скрывает, не так ли? Царапины, синяки…
        - Там уже было включено отопление. Мы умирали от жары, - сказал Евгений. ? И все же он был в шарфе, причем очень плотно.
        - Может быть, мы просто даем волю своему воображению?
        - Он что-то скрывает, - продолжал Евгений задумчиво.
        - На данный момент все указывает на Бирюкова, и наши впечатления не стоят не шиша.
        - Не мешало бы побеседовать с Барсуковым и спросить его, что он думает об Ионове, - предложил Евгений.
        - Это хорошая идея. Но не сегодня. Ты видел, в каком состоянии был старик?
        - Как ты находишь Ионова, когда я показал ему фотографию?
        - Мне показалось, что он стал похож на человека, который обделался.
        - Почему так?
        - Это вопрос дорогого стоит, - сказала Мария, включая зажигание.
        Глава шестьдесят вторая
        УВД Симферополя
        В помещении, отведенном для расследования убийства Дианы Гурджиевой, царил бардак. На стенах висели различные фотографии с места преступления и увеличенные изображения трупа. На одном столе несколько офицеров изучали предметы, привезенные Неделиным прямо из дома гуру, на другом были разложены детали преступления, первые отчеты криминалистов и примерная хронология событий.
        Члены следственной группы бросили на них быстрый взгляд и тут же вернулись к своим делам, не обращая на них внимания.
        Евгений и Мария почувствовали злое торжество, наблюдая за работой заржавевшей машины отдела убийств. Шум, гам, перепалки. Хаос был ощутимым. Нужно было поймать убийцу на свободе, и Диана, вероятно, была не единственной его жертвой. Начальство желало результатов. Общая цель связывала коллег, которые до этого практически не общались друг с другом; за несколько часов праздные бездельники превратились в решительных охотников.
        - Давай уйдем отсюда, я не хочу наблюдать имитацию бурной деятельности, - сказала Райская.
        - Лучше пуля в голову, чем быть заживо похороненным в этом вонючем подвале. Да еще и с тобой, - ответил Кротов.
        - С тобой так же весело, как с месячными в первый день моего отпуска, понимаешь? - пробормотала Райская, заставив своего партнера улыбнуться.
        Неделин увидел их и подошел.
        - Мы запросили у начальства несколько беспилотников. Завтра они будут обследовать Гурзуфский перевал. Спасибо за наводку.
        - Пожалуйста. Будем надеяться, что это принесет пользу, - сказал Евгений. ? Как обстоят дела здесь?
        - Мы активизировали агентурную работу. Вы лучше меня знаете, что первые сорок восемь часов жизненно важны для расследования.
        - Кстати, - сказала Мария, доставая из сумки еще одну папку. ? Мы поговорили с антропологом, который работал с Барсуковым над предыдущими делами. Вот новая информация, которую мы собрали о «священной силе воды» и символике масок. Так что вы можете получить свою порцию глупостей… Здесь. Наслаждайтесь.
        - Что вы думаете о преподавателе?
        - Интересный парень. Когда будет минутка, мы можем рассказать о нем все.
        Неделин положил папку на стол и, несмотря на поздний час, пригласил их на чашечку кофе. Мария и Евгений согласились, так как поняли, что майор хочет поговорить наедине.
        - Они исключили вас из расследования. Как же так? - спросил он, недоумевая.
        - Обычные маленькие игры, в которые играют те, кто наверху… Скажем так, мы им не очень-то по сердцу», - сказала Райская.
        Неделин покачал головой.
        - Порой мне кажется, что в УВД Симферополя больше интриг, чем во всей полицейской структуре полуострова. Так было всегда. Просто обидно.
        - Мы это переживем… А что говорит судмедэксперт Тромкин?
        - Именно об этом я и хотел с вами поговорить. Ситуация сложнее, чем мы думали, - сказал майор, понизив голос.
        - В каком смысле? - спросил Кротов.
        - В том смысле, что вскрытие еще продолжается. Вероятно, окончательное заключение будет только завтра, а то и позже.
        - А в чем дело?
        - Диана умерла от ранения в горло, но, судя по всему, ей перед этим прибили пластиковую маску к лицу, чем-то вроде кувалды или тяжелого молотка. Ее жестоко избили. Она несколько раз ударилась головой, у нее были сломаны два ребра и помимо перерезанного горла, ей нанесли порезы на спине в виде определенных символов, правда это уже после смерти.
        - Господи…, - пробормотала Райская.
        - Удалось ли ему определить время смерти? - спросил Кротов.
        - Между полуночью и двумя часами ночи.
        - Значит, она была без сознания, когда ее доставили в убежище?
        - Это он и пытается установить, но, похоже на то.
        Евгений и Мария обменялись напряженными взглядами.
        - И к сожалению, на этом все не заканчивается…, - взглянул в чашку Неделин.
        Глава шестьдесят третья
        УВД Симферополя
        - Что еще может быть? - спросила Мария Райская, и на ее лице отразилась паника.
        Неделин в изнеможении откинулся на стул, словно ему нужно было избавиться от невидимого груза на плечах, который он не мог больше выносить. Он выдохнул, испытывая отвращение к тому, что ему предстояло открыть.
        - Девушку изнасиловали, - произнес он слабым шепотом.
        - Ах…
        - Она подверглась насилию до ночи убийства. За пару дней до этого: это неофициальная версия Тромкина, к которой следует относиться с осторожностью до тех пор, пока он не представит свой окончательный отчет.
        - Он уверен в изнасиловании? - спросила Мария после нескольких мгновений изумления.
        - Изнасилования… Да, он в этом уверен.
        - Почему такое обращение? - спросил Евгений, ни к кому конкретно не обращаясь.
        - Ее могли изнасиловать этот сукин сын и его последователи во время одного из своих грязных обрядов, - предположила Мария. ? Она пытается сопротивляться, и они избивают ее до потери сознания. Не сумев привести ее в чувство, они решают убить ее, имитируя старые ритуальные жертвоприношения, как бы пытаясь переложить вину на кого-то другого.
        Кротов и Неделин посмотрели на женщину в новом свете: ее гипотеза подтвердилась.
        - Да, вполне возможно, что так оно и было, - признал майор. ? Значит, они должны были ее прятать или где-то держать.
        - Если мы найдем этого ублюдка, то, скорее всего, найдем и то место, где они держали ее, - сказала Мария.
        - Я знаю, что еще рано проводить токсикологические исследования, но высказал ли Тромкин свое мнение по этому поводу? ? спросил Евгений.
        - Да, это так. Я не помню деталей, но слышал, что по ткани печени он смог установить, что девушка несколько часов находилась под воздействием наркотиков. Химические вещества. Возможно, галлюциногенные вещества.
        - Значит, они накачали ее наркотиками, а потом изнасиловали… Логично. Может быть, они сказали ей, что это необходимо, чтобы войти в тот транс, о котором говорил Барсуков, а на самом деле…
        - Ладно, - вздохнула Мария, - утро вечера мудренее.
        Глава шестьдесят четвертая
        Окрестности Симферополя, срединный Крым
        Михаил выслушал отца в недоумении, затем решительно покачал головой.
        - Нет… Ты не можешь меня об этом спрашивать, - вздохнул он в абсолютной тишине, наступившей после слов главы семейства.
        - Я не спрашиваю, я приказываю, - твердо ответил Всеволод.
        - Нет, Пап, я не могу… Я сделал все, о чем ты просил до сих пор. Но это… блин, это нет!
        На кухне стоял холод. Два младших брата Всеволода неловко углубились в свои тарелки. Плач мальчика заглушил треск чадящих, сыроватых поленьев в очаге.
        Всеволод кивнул, и женщины, молча сидевшие перед камином, закутанные в темные шерстяные шали и занятые плетением корзин, повиновались, без единого слова покинули комнату и закрыли за собой дверь.
        Михаил наблюдал, как отец медленно доедает хлеб с колбасой и вытирает рот. Затем Всеволод с изучающими жестами и ледяным спокойствием тщательно очистил лезвие своего ножа носовым платком, закрыл его и сунул в карман. Он положил свои большие руки на деревянный стол и, бросив на подростка зловещий взгляд, сказал:
        - То есть ты ставишь под сомнение мои приказы, унижаешь меня перед женщинами?
        Мальчик имел наглость не опускать глаза.
        С кошачьей быстротой Всеволод поднялся на ноги, опрокинув стол и стул, и с такой силой ударил сына, что тот отлетел к стене. Удар был настолько сильным, что потрескалась побелка на стене и зазвенели медные горшки, висевшие на балке.
        Дяди мальчика боялись, что он убил его.
        Михаил упал на землю, как безжизненный труп, задыхаясь.
        Слеза крови медленно стекала по белой стене.
        Когда мальчику было девять лет, его лягнул осел, которого он дразнил: по сравнению с пощечиной, полученной от этого гиганта с каменными руками, удар осла был похож на материнскую ласку.
        - Ты делаешь то, что я тебе говорю, юниор. А если не сделаешь, я выдублю тебя как кожу, сын ты или не сын, понял? - сказал Всеволод, не повышая голоса ни на полтона. ? Я поставлю тебя посреди поля как пугало, и вороны выклюют тебе глаза и яйца.
        Михаил не мог ответить: он с трудом вспоминал, где он и кто он.
        - Сегодня ночью заставьте его спать вместе с животными, и мы увидим, как быстро сойдет с него спесь, - приказал Всеволод своим братьям, прежде чем выйти из кухни и захлопнуть дверь.
        Глава шестьдесят пятая
        УВД Симферополя
        На следующее утро раньше всех из отдела вышел на службу Фирсов. Когда спустя минут сорок невыспавшийся Кротов шел по длинным унылым коридорам Управления и думал о деле Бирюкова, то около кабинета полковника вдруг уловил за дверью запах кофе. Вежливо постучав и получив утвердительный ответ, Евгений толкнул дверь и увидел шефа за столом - Фирсов наливал в кружку кипяток, и кофейный аромат поднимался горькими нежными клубами.
        - Присаживайся, - сделал пригласительный жест полковник. ? Когда-то давно я варил натуральный кофе на электрической плитке в маленьком кофейничке. Представь себе, из-за этой плитки постоянно скандалили комендант и пожарник, которые в своих письменных и устных рапортах называли ее только «пожароопасным электронагревательным прибором». Спор решил мой тогдашний начальник, генерал Гречихин. Раскрываемость преступлений в моем отделе, видимо, волновала его больше, чем возможность небольшого пожара. А поскольку и то и другое было, очевидно, связано с плиткой, то он сказал, чтобы меня оставили в покое.
        Полковник дождался, пока в кружке поднялась желто-коричневатая пена, и удовлетворенно сказал;
        - Ну, вот…
        - Доброе утро, Яков Михайлович. Хорошую погоду обещали сегодня.
        Фирсов глянул на Евгения карими узкими глазами, усмехнулся:
        - Да? Точно?.. Ладно. Допустим. Кофе попьешь?
        Евгений кивнул. Яков Михайлович достал из стола еще одну белую эмалированную кружечку и стал насыпать в нее из банки кофе. Комната была залита ярким утренним солнцем. И оттого что было очень светло, Кротов вдруг увидел, что шеф отнюдь не белобрысый блондин, как показалось ему при первой встрече, а седой. Волосы у него были не мучнисто-белые, а тускло-серебристые. Лицо было ватное - припухлое, белое, и Евгений почему-то подумал, что шефа, наверное, не особо любили женщины. А может быть, и нет, кто знает…
        Фирсов, увлеченный приготовлением кофе, метнул в Кротова быстрый взгляд:
        - Я вижу, не порадовал тебя мой видок-то.
        Евгений пожал плечами:
        - Да и у меня не лучше.
        Полковник сказал задумчиво:
        - У человека есть порожек, до которого его спрашивают люди: «Вы почему сегодня так плохо выглядите?» После, как перевалил, вроде радуются: «А сегодня вы замечательно выглядите!». Это своеобразный закон - чего необходимо, а чего достаточно.
        - Сколько вам лет, Яков Михайлович?
        - Пятьдесят три. Это еще не много, - в это утро полковник был почти весел. - В таких случаях часто пишут: «…в расцвете творческих сил…»
        Не давая сказать молодому коллеге, Фирсов продолжил, как будто отвечая его мыслям:
        - Я шучу, конечно. Дело не в годах, не в том, что их осталось маловато. Дело в том, что они - которые остались - для меня стали чересчур быстрые, короткие слишком…
        Он прихлебнул коричневую дымящуюся жидкость и, отвернувшись от Кротова, стал смотреть в окно. А за ним цвела золотая осень, которую жизнь, будто безумный режиссер, почему-то решила сделать декорацией к его, Фирсова, осени. По-прежнему глядя в окно, полковник сказал:
        - Я летом разговаривал с Барсуковым. И вот что меня поразило…
        - И что?
        - Меня поразил тот момент - я это будто своими глазами увидал: он говорил, что сразу согласился на химиотерапию, потому что знал - его организм до конца изношен. Да-а. Вот я тоже попытался представить, как мой организм выглядит…
        - Кто знает, - Евгений был озадачен неожиданным поворотом разговора, - но это серьезный вопрос. Вот вы бы например на химиотерапию согласились?
        Еще мгновение Фирсов смотрел в окно, потом повернулся к коллеге и выдохнул:
        - Нет, я бы не согласился.
        - Почему же?
        - Не знаю. Я предпочитаю в качестве лечения горный воздух, эти лесистые скалы и купание в море. Ну, в крайнем случае - операция. А добровольно сжигать радиацией свой организм… Ладно, мрачных разговоров достаточно!
        Полковник отошел от окна, выпил чуть ли не залпом свой кофе, не спеша прошелся по кабинету, будто обдумывая план действий на предстоящий день. Потом он сел за стол, водрузив на потемневшую от времени поверхность свои огромные кулаки.
        - Да, - сказал он, - Что ты думаешь насчет дела, которым сейчас занимаешься?
        Кротов вкратце рассказал ему про Бирюкова, сказал, что они ждут сообщений из Гурзуфа, а также полный отчет судмедэксперта.
        - Да-а. Бирюков это подарочек еще тот, - хмыкнул полковник.
        - Работенки он нам подкинул по горло.
        - Пора уже привыкнуть, - сказал Фирсов. - У нас ведь как у дворников: сколько снегу выпадет, столько и убирать.
        Евгений уже собирался ответить, когда они услышали топот ног по коридору. Выглянув наружу, они увидели, как их коллеги бежали к лестнице.
        Войдя в комнату убойного отдела, отведенную целиком для расследования убийства Гурджиевой, полковник задал вопрос Эркенову:
        - Что происходит?
        - Человеческий фактор, - ответил за помощника Неделин, - лучше хваленой современной техники: только что поступил сигнал от нашего агента, работающего одним из смотрителей в национальном парке «Крымский». Он сообщил, что Бирюков расположился со своими последователями в районе верхней Артековской поляны, чуть выше по склону. Мы запросили военных и группу быстрого реагирования.
        Неделин повернулся к Евгению: улыбка благодарности озарила лицо Кротова.
        - Я тогда еду с вами? - спросил он.
        - Мы едем, - поправила его Мария.
        Оба полицейских повернулись, чтобы окинуть Райскую взглядом с ног до головы: свитер, джинсовая куртка, обтягивающие брюки цвета хаки, которые были заправлены в военные ботинки. Она выглядела готовой к вооруженной вылазке в горы.
        - Откуда ты узнала, что группу Бирюкова нашли? ? Кротов и Неделин в один голос недоумевали.
        - Ну, женскую интуицию никто не отменял, не так ли? - ответила Райская, бесстрастно поглаживая свои покрытые облегающей тканью бедра.
        Глава шестьдесят шестая
        Верхняя Артековская поляна, перевал Гурзуфское седло
        Тихое солнечное осеннее утро прервал гул вертолёта, который начал кружить над лагерем неоанастасийцев.
        Бойцы Росгвардии вместе с сотрудниками убойного отдела Симферополя и группой военных, вызванных в качестве подкрепления, остались в стороне, когда спецназовцы вышли из леса и направили оружие на лагерь, начав штурм.
        Когда спецназ МВД дали команду по рации, Евгений, Мария, Неделин и их коллеги вышли из сосновой рощи с оружием наизготовку и обнаружили перед большой военной палаткой десяток человек. Они стояли на коленях на земле, заложив руки за шею, в состоянии полной покорности. Ни малейшего проявления страха. Никакого желания сопротивляться. Они смотрели прямо перед собой, не обращая внимания на полицейских.
        - Это вы поставили их в такое положение? - спросила Мария одного из спецназовцев.
        - Нет. Они уже были такими, как будто ждали нас.
        Райская повернулась к своему напарнику, убирая в кобуру свой «Макаров»:
        - Ты это видел, Кротов? Не знаю, как, но они услышали, что ты идешь, и испугались.
        Евгений не соизволил ответить ей. Он наблюдал, как его коллеги из спецназа надевают наручники на членов секты, а сотрудники отдела по расследованию убийств обыскивают палатки в сопровождении Росгвардейцев.
        - Как будто кто-то указывал им, как себя вести… Где Бирюков? - спросила Мария у Неделина.
        Майор озабоченно покачал головой.
        - Маша, - позвал Евгений. ? Бирюков… Его здесь нет.
        Мария Райская вновь стала серьезной. Она подошла к одному из неоанастасийцев и спросила его, где их лидер. Тот сделал вид, что не услышал ее. Мария оглянулась, увидела, что никто, кроме Евгений, не обращает на них внимания, и ударила его металлическим носком своего ботинка в солнечное сплетение. Она взглянула на своего коллегу, чтобы понять, не задела ли она его чувства, но Кротов ничего не сказал, давая ей молчаливое согласие. Мария наклонилась к адепту и повторила свой вопрос:
        - Где Бирюков? Следующим ударом я тебе по яйцам настучу… Поторопись, у меня задница замерзла.
        Мария встала, готовая нанести второй удар, но Евгений остановил ее, схватив за руку.
        - Не так и не здесь. Они следят за нами, - сказал он.
        Мария повернулась, увидела нескольких росгвардейцев, направляющихся к ним, и сделала шаг назад.
        - Ну что? - спросил Евгений у Неделина и Павла Эркенова, которые только что вышли из самой большой палатки.
        Майор расстегнул свой бронежилет, за ним последовал его заместитель.
        - Похоже, здесь все убрали, чтобы не оставлять следов, - недоверчиво бросил он. ? Наверное, кто-то сказал им, что мы приедем.
        - А Бирюков? - спросила Райская.
        - Ни малейшей зацепки, - ответил Эркенов, кивнув в сторону своих коллег, обследовавших окрестный лес. ? Если только он не спрятался где-то там, и это все подстроено, чтобы потратить наше время.
        По рации Неделин попросил военных прочесать местность в поисках беглеца. Через несколько секунд вертолет взлетел, и над перевалом воцарилась глубокая тишина.
        - Он не мог так сбежать, - сказал Евгений, и в его голосе прорезался гнев.
        Неделин дал добро техникам ученого на тщательный осмотр палаток.
        - Паша, сходи за Маценко, - приказал он. ? Скажи ему, что все безопасно. Нам нужно его согласие, чтобы перевезти этих ублюдков.
        - Есть идеи, кто мог слить наш маленький сюрприз? - негромко спросил Неделин у двух полицейских.
        - В Управлении? - сказала Мария. ? Быстрее будет сказать, кто не смог.
        К ним подошел Илья Дейч, заместитель начальника отдела убийств Симферополя.
        - Ни один из этих сукиных детей не имеет ни малейшего желания сотрудничать, - сказал он с раздражением.
        - Что же нам делать? - спросила Мария.
        - Мы отвезем их всех в Управление и занесем в личное дело. С отпечатками пальцев и образцами ДНК, если на последнее получим разрешение от Маценко, - ответил Дейч.
        - Получим, куда он денется, - гарантировал Неделин. ? Он чувствует себя очень виноватым в смерти Дианы. Как и я, собственно…
        - Не забудьте про отпечатки пальцев, - заметила Мария.
        - А как же Бирюков? - спросил Евгений.
        - Нам нужно больше людей, чтобы как следует прочесать этот лес. Территория большая, - отметил Илья. ? Мы попробуем обратиться за помощью к смотрителям, вызовем кинолога и военных, но нам нужно исследовать более трехсот квадратных километров…
        - Я останусь здесь, чтобы помочь, даже если мне придется остаться на ночь, - сказал Неделин.
        - Не хотите ли вы сопроводить этих субъектов до Управления и внести их в картотеку? - спросил Илья двух полицейских, глядя на разделенных и завернутых в спасательные одеяла последователей.
        - Для меня это не проблема, - ответил Евгений.
        - И не для меня, - добавила Мария. В любом случае, у меня нет неотложных дел.
        - Спасибо, коллеги. Мне жаль, что эта часть кампании не принесла ожидаемых плодов… Я собираюсь сообщить Фирсову плохие новости, - сказал Илья, указывая на рацию.
        - Я бы не хотела оказаться на его месте… - прокомментировала Мария, кутаясь в полицейскую ветровку.
        - Так вы останетесь здесь? - спросил Евгений у майора.
        - О да, - ответил Неделин. ? И я надеюсь, что окажусь лицом к лицу с этим ублюдком.
        - Держите нас в курсе.
        - Конечно.
        Пока Мария и ее коллеги в форме организовывали транспортировку подозреваемых, Евгений смотрел на огромное голубое небо и на несколько секунд закрывал глаза, вдыхая резкий, ароматный воздух.
        Кротов чувствовал, что вступает на территорию своего неведомого противника. Убийцы.
        Он ощутил, что за ним наблюдают, и резко повернулся, сканируя глубину сосновой рощи.
        - Это просто ощущение, - тихо сказал он себе через несколько секунд. ? Стресс обманул меня.
        Но он не до конца в это верил.
        Глава шестьдесят седьмая
        Окрестности Симферополя, срединный Крым.
        Тетя открыла дверь еще до того, как Всеволод поднялся по лестнице. От его тяжелых ботинок деревянные планки заскрипели, словно собираясь расступиться. Из комнаты деда доносился бледный свет свечи и вонь старости и болезней.
        - Как он? - спросил он низким голосом.
        Старуха лишь покачала головой, приковав взгляд к земле. Впервые за долгое время Всеволод наблюдал за этой женщиной в длинной простой одежде, которая, как и многие женщины в его семье, принесла себя в жертву домашнему хозяйству, заставившему ее отказаться от своей личности и стать этаким призраком досрочно, заботясь о кухне, домашних делах, детях и стариках, бесшумно и невидимо, как дух: бесплотный, но всегда присутствующий.
        Перед тем как войти, мужчина погладил ее по плечу, как бы придавая ей сил и благодаря за самопожертвование: она тоже служила Богине, роду караимов, хотя и не так, как он.
        Всеволод присел рядом с кроватью, на которой лежал Бабакай, который в молодости был даже выше своего внука, а теперь, исхудавший, выглядел не более чем скелетным ребенком. За несколько часов его словно что-то высушило изнутри. Несмотря на то, что он был закутан в толстое, тяжелое одеяло из сырой шерсти, его била дрожь.
        «Вы можете поверить в абсурдность жизни, - размышлял Всеволод. ? Говорят, что когда-то он имел телосложение быка, а посмотрите на него сейчас. Что осталось от этой силы природы?»
        - Это ты? - пробормотал дед.
        Латыпов положил свою руку на его. Его кожа была настолько тонкой, что на ней виднелись вены и сухожилия. Эти переплетенные руки были прекрасным символом прошлого и будущего Латыповых.
        - Да, это я… Как дела?
        - Как будто кто-то ждет смерти.
        Всеволод улыбнулся.
        - Вы говорили это в прошлом году. И в позапрошлом…
        - На этот раз все по-другому. И ты это знаешь.
        Другие в таких условиях давно бы дали себя убить. Но только не его дед. Эта упрямая привязанность к жизни выражала еще более лихорадочную потребность, чем желание избежать боли: он хотел быть уверенным, что оставит вековые традиции хранителей Богини в надежных руках. Пока он не будет в этом абсолютно уверен, он ни за что не отдаст себя в руки смерти.
        - Я знаю, - просто сказал Всеволод.
        - Где твой сын?
        Он размышлял, стоит ли ему лгать. Не было сомнений, что если бы он солгал, старик бы все понял. Поэтому он решил сказать правду.
        - Он наказан. Он бросил вызов моему авторитету, а значит, и вашему.
        В измученном дыхании деда слышались горечь и раздражение. Будь у него под рукой сын, он бы оторвал ему руку, чтобы заставить заплатить за то, что он видел, как Бабакай Латыпов мучается, словно собака. Этот человек вырастил его: для Бабакая он был божеством во плоти.
        - Помнишь ли ты, как в первый раз пошел со мной? - спросил старик с намеком на улыбку.
        - Конечно, помню.
        - Сколько тебе было лет?
        - Даже не четырнадцать. Ребенок.
        - И все же ты сохранил мужское самообладание. Лезвие не дрогнуло ни на миллиметр. А маска парила на твоем лице, потому что так хорошо сидела. Молодые люди сегодня другие, они слабее. Вот что нас убивает.
        - Он вырастет из этого. Я прослежу за этим, клянусь.
        - Есть только один способ сделать его зрелым, и ты это знаешь.
        Всеволод легонько хлопнул его по рукам, чтобы успокоить.
        - Я это знаю, и я это сделаю. А пока хорошо отдохните и как можно скорее вставайте на ноги.
        Бабакай скривился, как будто его внук только что рассказал анекдот.
        Как раз в тот момент, когда Всеволод собирался выйти из комнаты, чахлый голос деда заставил его остановиться.
        - Сева, скажи мне… Напомни мне, каково это - спуститься туда и посмотреть на это. Ты не представляешь, что бы я отдал, чтобы увидеть это в последний раз.
        Всеволод развернулся, встал на колени на деревянные планки, наклонился к деду и попытался рассказать ему об эмоциях и висцеральных ощущениях, вызываемых близостью Богини.
        Бабакай улыбался, слушая, погрузившись в воспоминания. Он, казалось, не замечал, что, когда внук говорил с ним, сжимая его руки, по его исхудавшему лицу текли слезы.
        Глава шестьдесят восьмая
        Симферополь
        Ситуация хуже быть не могла: кто-то из участников расследования выступил в прессе, и все просочилось наружу.
        Его глаза все еще были опухшие от сна после бессонной ночи, проведенной между Гурзуфским перевалом и Управлением. Евгений смотрел на фотографии, которые Мария прислала ему по Ватсапу после того, как позвонила и сообщила «хорошие новости».
        - Извини, что разбудила тебя, но кто-то саботировал расследование, рассказав обо всем СМИ, - сказала Мария несколькими минутами ранее.
        Евгений ответил недоверчиво.
        - Да, до последней чертовой детали… Положи трубку. Пошлю тебе несколько фотографий, чтобы ты мог убедиться в этом сам. Я перезвоню тебе позже.
        Она прислала ему первую полосу «Крымских известий» с заголовком: «Серийный убийца наносит новый удар. После убийств, совершенных в 1978 и 1989 годах, в окрестностях Алушты найдена новая жертва».
        ?Черт… - пробормотал Евгений, внезапно взбодрившись.
        В шапке было написано: «Жертва, найденная рядом со священной пещерой Шан-Кая-Кобасы на восточной окраине Караби-яйлы под Алуштой, - это Диана Гурджиева. Молодая девушка, пропавшая неделю назад, была убита ночью в ходе жертвенного ритуала…»
        - Какого хрена…
        Подзаголовок оказался еще сочнее: «Тень серийного убийцы нависла над полуостровом: прокуратура создала специальную группу для выслеживания убийцы, вернувшегося, чтобы нанести удар тридцать лет спустя. Полиция нащупывает…».
        В центре страницы находилось зернистое изображение: любительская, но очень четкая фотография трупа в окружении сотрудников следственной группы; снимок, судя по всему, был сделан тайком с помощью мобильного телефона, но он великолепно запечатлел изумление полицейских перед телом Дианы. Это была работа кого-то из присутствовавших на месте преступления, несомненно. А в то утро в Шан-Кая-Кобасы были только полицейские.
        - Сукины дети… - пробормотал Евгений ошеломленно.
        Статья не была подписана: это означало, что газета собиралась защитить своего журналиста во имя профессиональной тайны, что делало практически невозможным выявление «крота».
        Его телефон завибрировал. Опять Райская. Она отправила ему ссылки на интернет-газеты острова: все они сообщали об убийстве. Евгений знал, что не пройдет и часа, как новость станет вирусной, пересечет Черное море и распространится, как лесной пожар, по всей стране, вплоть до столицы, что начнет оказывать давление на Управление и еще больше осложнит ситуацию.
        - Алло? - ответил он Марии.
        - Ты видел этот текст? Они также говорят о нераскрытых делах.
        - Да. Ты подозреваешь кого-то конкретного?
        Мария хмыкнула.
        - Это может быть кто угодно… Симферополь - провинциальный городок, где редко что происходит. Убийства определенного масштаба происходят раз в восемь-десять лет, к большому огорчению газетчиков. Это, напротив, та самая утечка, которая при правильной продаже позволит вам выплатить кредит за машину, вывезти всю семью на летний отдых в Египет и сделать хороший подарок жене и любовнице. Ты же знаешь, что им платят гроши…
        - Это больше, чем просто коррумпированный полицейский, Маша. Сначала кто-то предупреждает Бирюкова и его банду, а теперь еще и этот шум в газетах…
        - На данном этапе мы ожидаем с минуты на минуту новостей об аресте остальных неоанастасийцев и ордера на арест самого гуру.
        - Это было бы действительно глазурью на торте…
        - Если бы это было все, то это была бы просто прогулка по парку, дорогой коллега.
        - Что ты хочешь сказать?
        - Попробуй взглянуть на это с другой стороны: кто мог захотеть отомстить своим коллегам из убойного отдела за то, что его не допустили к расследованию? Кто мог обидеться на «больших мальчиков» за то, что их амбиции застряли в кладовке, собирая пыль среди старых папок?
        - Черт, Маша. Ты же не хочешь…
        - Конечно, ты угадал. В отделе они ругаются как сумасшедшие, и угадай, на кого они ругаются?
        - Но это не наша вина!
        - Иди и объясни им…
        - Кто-то настраивает нас друг против друга, - сказал Евгений. ? Они хотят сорвать расследование.
        - Алло, проснись! Они уже сделали это, Кротов.
        - Да уж. Что мы делаем?
        - Мы раскроем правду, найдем того, кто нас подставил, и вернем ему долг с процентами, - прошумела Мария в трубку. ? Под «процентами» я подразумеваю, что мы зажмем его яйца в двери отдела убийств.
        Евгений улыбнулся.
        - Я буду в Управлении пораньше.
        - Я возьму гвозди и молоток. Увидимся там.
        Евгений разделся перед фотографией Дианы Гурджиевой, приколотой к стене, и направился в ванную. Когда мобильный телефон снова завибрировал, он отступил назад, решив, что это Райская. Но это был не его партнер.
        Это был другой человек.
        Он несколько секунд смотрел на мигающий телефон, затем повернулся и дал ему позвонить.
        Глава шестьдесят девятая
        Окрестности Симферополя, срединный Крым
        Струя ледяной воды, вырвавшаяся из насоса, резко разбудила подростка, заставив подпрыгнуть.
        - Здравствуй, - поприветствовал его отец, - у тебя была возможность подумать?
        Микели сидел в углу бычьего сарая, весь в грязи, навозе и сене, окруженный роем мух, растерянный и травмированный, не в силах поверить, что его отец мог пойти на такие крайности. Дяди связали ему руки за спиной веревкой, а затем привязали за лодыжки к кольцу, прикрепленному к стене, как и животных, которые виляли хвостами и мочились в нескольких сантиметрах от его лица. Запах в сарае стоял отвратительный. Судя по осадку у его ног в каменном стоке, подростка, должно быть, несколько раз стошнило. Ночь, которую он только что провел, будет трудно забыть.
        - Ты мне ответишь, или мне опять придется оставить тебя здесь на целый день? ? Всеволод отругал его, а дяди, молчаливые и строгие, как гранитные статуи, смотрели на племянника, не произнося ни слова.
        - Нет, папа, я задумался.
        В то утро на посевы обрушились неожиданные ранние заморозки. Две коровы и лошадь умерли без предупреждения, возможно, от холода, другие животные стонали всю ночь, третьи были возбуждены, как будто сходили с ума, бились головой о деревянные перегородки. Дурные предзнаменования деда сбывались во всей своей трагичности. Всеволоду нельзя было терять времени.
        - Ну и как? - позвал он Михаила.
        - Я сделаю все, что ты хочешь, - пробормотал мальчик, низко опустив голову.
        - Я тебя не расслышал.
        Михаил поднял глаза на отца и повторил:
        - Я сделаю то, что ты просил.
        Всеволод на несколько секунд задержал стыдливый взгляд на сыне, а затем кивнул:
        - Ты сделаешь это сегодня вечером. Я заеду за тобой после ужина.
        Михаил, побежденный и униженный, кивнул.
        - Освободите его и вымойте, - сказал Всеволод своим братьям. ? И заприте его в его комнате до вечера. Я ему больше не доверяю, - добавил он низким голосом.
        Глава семидесятая
        Отдел убийств УВД Симферополя
        Мария и Евгений уже собирались войти в комнату расследования, когда мобильный телефон Евгения начал вибрировать. Он взглянул на него и увидел, что это Барсуков.
        - Маша?
        - Что случилось?
        - Это Роман Игоревич, - сказал он, показывая ей телефон.
        - Ладно, нажимай. Может быть, он вспомнил что-то, что может быть нам полезно. Я иду домой, мне нездоровится.
        Евгений кивнул и исчез в коридоре, подальше от дверей кабинета.
        - Роман Игоревич?
        - Здравствуйте, Евгений. Я звоню в неподходящее время?
        - Должен сказать, что с тех пор, как я начал работать, это был нескончаемый поток плохих времен. Так что нет. Во всяком случае, не больше, чем обычно.
        - Я очень сожалею об этом. Я видел заголовки в газетах…
        - О, это. Ну и дела. Мы еще не видели Фирсова, но он, должно быть, с ума сходит.
        - Давление СМИ не облегчит расследование. Играя с прессой в кошки-мышки, мы рискуем допустить серьезные ошибки. Нужно быть осторожными.
        - Я знаю, но нам с Марией это не грозит: нас не включили в спецгруппу, а материалы по старым убийствам мы должны были передать в отдел убийств.
        - Обычные служебные игры… Извините, правда.
        - Теперь у нас появилась еще одна проблема: все думают, что это мы слили все в газеты, чтобы отомстить… Но неважно. Расскажите мне, как вы?
        - Определенно лучше, чем вчера. Поэтому я и звоню вам. Я размышлял о месте преступления.
        - Расскажите мне все.
        - На мой взгляд, это убийство - подражание. Очевидно, что это кто-то, кто глубоко изучил старые материалы и хорошо знает культовое значение различных элементов. Но это не может быть тот же самый человек, который убивал и тридцать, и сорок лет назад. По соображениям возрастного характера, конечно, но не только…
        - Есть ли что-то, что заставляет вас склоняться к этой версии?
        - Маска несколько отличается от других. Старые были более ручной работы, более грубые. А эта, похоже, вышла прямо из мастерской, где их массово производят, не знаю, понятно ли я выражаюсь…
        - Конечно, это так. Мы можем обратиться к специалисту, чтобы он проанализировал этот факт и проследил, как ее создал мастер.
        - Попробовать ничего не стоит. Это может быть интересным направлением.
        - Что-нибудь еще?
        - Да… Это скорее личное впечатление.
        - Все равно скажите мне. Никто не знает это дело лучше вас, так что…
        - Это связано с насилием, с которым Диана подверглась нападению перед убийством. Это не вяжется с остальными. Видя их, я могу вас заверить, что… Не сочтите меня за дурака, но в первых двух случаях была форма уважения к жертве, заботы. По крайней мере, судя по тому, в каком состоянии та была оставлена. Волосы, помню, были чистые и аккуратно расчесанные, кожа без царапин и синяков… В этом было что-то вроде пиетета, почти желание близости. Вы понимаете, что я имею в виду?
        - Абсолютно.
        - А еще я вспомнил кое-что другое. Что-то очень важное, но я не хотел бы говорить об этом по телефону или в присутствии Марии. Я хочу поговорить об этом с вами наедине.
        Если он хотел застать Кротова врасплох, то ему это удалось.
        - Евгений?
        - Я здесь. Я здесь.
        - Не могли бы вы уделить несколько минут?
        - Конечно, да. Давайте сегодня вечером, после работы?
        - Идеально.
        - Спасибо за информацию. Мне пора, Фирсов уже в пути.
        - До встречи.
        Евгений положил трубку в карман и увидел, что к нему приближается волевое, с крупными чертами, лицо полковника.
        Не успел он открыть рот, как Фирсов сказал:
        - Кротов, зайди ко мне в кабинет. Я сейчас приду.
        - Хотите, чтобы я позвонил Райской?
        - Потом. Пошли.
        Евгений бросил обеспокоенный взгляд в сторону комнаты отдела убийств и последовал за своим начальником.
        Глава семьдесят первая
        УВД Симферополя
        - Закрой дверь, - приказал Яков Михайлович.
        - Полковник, если речь идет о статьях, которые…
        - Это не то, что произошло. Я знаю, что это были не вы. Проблема будет в том, чтобы убедить ваших коллег, но с этим я разберусь… Садитесь.
        Фирсов передал Евгению папку.
        - Отчет Тромкина о вскрытии… Взгляни на него.
        Евгений начал читать, стараясь не думать о том, что, если его напарник узнает, что он пошел на встречу с Фирсовым без нее, она воспримет это плохо и заставит его заплатить за это.
        - Ну как? ? спросил его начальник через несколько минут.
        - Неделин уже сообщил мне о первых результатах вскрытия. Ничего нового по сравнению с тем, что мы ожидали, нет.
        - Девушка была напичкана наркотиками. К тому же ее изнасиловали. У нее был сильный отек головного мозга, который привел ее в предкоматозное состояние. Экстрадуральная гематома в головном мозге образовалась в результате избиения. Когда ее убили, она была в полной бессознательности.
        - Да, - подтвердил Евгений.
        - В настоящее время лаборатория изучает органический материал, найденный под ногтями девушки, а также то, что может быть частичками человеческой кожи, точнее дермы, найденной между зубами бедной девушки. Если повезет, то уже сегодня вечером мы получим новые результаты. Как вы думаете, что произошло?
        - Мы с Райской думаем, что Диана, возможно, участвовала в какой-то ритуальной оргии, после того как ее накачали наркотиками или заставили принять их. Она должна была сопротивляться, и тогда они ударили ее, а затем изнасиловали. Что-то в этом роде.
        - Значит, вы считаете, что Бирюков тоже может быть замешан? Я прошу вас выяснить, насколько я могу быть откровенным перед начальством…
        - Полковник, я не могу быть уверен. Но если мы проанализируем ситуацию, его биографию и то, что мы нашли в его доме, в дополнение к странному поведению его последователей, я думаю, что это делает его достаточно надежным подозреваемым.
        Яков Михайлович мрачно кивнул.
        - Вчера вы ездили в район Гурзуфского седла.
        - Да, но мы попросили разрешения у…
        - Перестаньте так защищаться. Я ничего не имею ни против вас с Марией, ни против нашего великовозрастного коллеги Барсукова, если уж на то пошло.
        - Так что же это такое?
        - Я хочу предупредить вас. Вы не знаете ни этого региона, ни этого города. И я не знаю почему, но у меня такое чувство, что в этом деле замешаны какие-то странные личности. Вчерашняя неудачная операция уже навела меня на эту мысль. Сегодняшние статьи подтвердили ее.
        Евгений кивнул. Он не знал, что именно имел в виду полковник, но оценил его внимание, хотя и задался вопросом, почему, учитывая, что он больше не участвовал в расследовании. Он решился спросить.
        - Я знаю, что исключил вас, но у меня не было выбора. - продолжал шеф, - Официально вы не будете работать над этим делом, но если вы чувствуете в себе силы, я попрошу вас присматривать за мной, работая с некоторыми членами команды, тем, кому я больше всего доверяю.
        - Конечно, Яков Михайлович… Но… Могу я спросить, чего именно вы боитесь?
        Полковник несколько секунд пристально смотрел на него.
        - На данный момент я не хотел бы говорить вам об этом, в основном потому, что не уверен… Но вы должны знать, что утечка была преднамеренным маневром.
        Евгений кивнул.
        - Спасибо, что остались до рассвета сегодня утром… У меня есть для вас еще одно задание. Эти ублюдки, которых вы привели сюда, отказываются сотрудничать. Ни один из них и рта не раскрыл.
        - Видимо, кто-то хорошо их обучил.
        - Я тоже так думаю. Учитывая, что Бирюков все еще в бегах и не может вернуться в свой дом, мы думаем, что он мог спрятаться у одного из своих ближайших последователей… Дело в том, что речь идет о двадцати адресах, и у меня нет достаточного количества сотрудников, чтобы проверить их все. Как вы думаете…
        - Да, - твердо сказал Евгений.
        Фирсов улыбнулся.
        - Хорошо, тогда я хочу, чтобы вы и Райская сопровождали заместителя начальника отдела Дейча по этим трем адресам. Прежде всего, будьте начеку. Бирюков наверняка знает, что мы разыскиваем его по обвинению в изнасиловании, похищении и преднамеренном убийстве. Он может быть приговорен к пожизненному заключению, а его сообщники - к десяти годам за соучастие в похищении… Это обвинения, от которых человек может потерять голову, если он скрывается… Вы вооружены?
        - Конечно.
        - Идеально. Если по какой-то причине что-то пойдет не так, не берите инициативу на себя и попросите подкрепления, понятно? - сказал Фирсов, протягивая ему документ с тремя адресами и именами владельцев, которых нужно проверить.
        - Да, шеф, - ответил он, взял лист бумаги и встал.
        - Есть еще кое-что.
        Евгений остановился, положив руку на ручку двери.
        - В преддверии этого разговора, признаться, я запросил из нашей базы данных ваше личное дело, посмотрел ваш послужной список, чтобы понять, могу ли я вам доверять…
        Кротов почувствовал, что застыл на месте.
        - Я читал о том, что произошло два года назад… Это только между нами, но я думаю, что ты поступил правильно. Конечно, ты не вовремя, но… это не значит, что я буду терпеть подобное поведение, понимаешь? Если что-то подобное повторится, я дам тебе пинка под зад, и ты сможешь распрощаться с этой работой.
        - Понятно, полковник.
        - Хорошо. Будьте осторожны, чтобы не попасть в беду, и прежде всего: наденьте на своего партнера намордник.
        Евгений вышел из кабинета с улыбкой на лице. Он закрыл дверь и на несколько секунд прислонился к ней, испытывая волнующее чувство легкости. Он испытывал эйфорию, схожую с той, что испытывает человек, проскользнувший сквозь сито после сложного экзамена.
        Он покачал головой, почти недоверчиво, и пошел искать Марию.
        Глава семьдесят вторая
        Трасса «Таврида»
        Евгений смотрел в окно на большую неухоженную промышленную зону, недоумевая, как крымчане могли допустить, чтобы такой райский уголок природы был разрушен этими безумными заводами в таком чудном уголке, затем снова перевел взгляд на дорогу. Райская и Дейч заставили его поклеить обивку на заднем сиденье, а сами переговаривались о своих текущих крымских делах. Они все равно держат меня на расстоянии, подумал Евгений.
        Вдруг Райская спросила:
        - А за что тебя из УГРО выгнали?
        - Ты откуда знаешь? - поразился Евгений.
        - Знаю. Люди говорят.
        - Кто? - спросил Кротов, напрягшись. - Кто говорит?
        - Какая разница? - взмахнула Мария рукой, словно отгоняя муху.
        - Есть разница, - настаивал Евгений.
        - Ну, Маценко, зампрокурора. Он многое знает. Так за что выгнали? Или не хочешь говорить?
        Евгений покачал головой и оскалился.
        - Я убил человека.
        Мария не удивилась абсолютно. Только спросила:
        - При задержании?
        - Да, - ответил Кротов, - ценнейшего специалиста из Азербайджана.
        Райская и Дейч обменялись смущенным взглядом и Мария произнесла:
        - Расскажи.
        - Два года назад, летом, мы собирались брать наркодилера по кличке Князь. У него назначена встреча с одним из мелких распространителей, который был нашим информатором, в ресторане - хорошем, кавказской кухни, «Баку», часть которого под открытым небом. К сожалению один из помощников Князя узнал шедшего по залу вместе с этим стукачом одного из оперативников - нелепая случайность, конечно, но, тем не менее, он успел сообщить шефу.
        Так они что удумали: инсценировали драку с кем-то из посетителей, и пока шум-гам развеивался, Князь сумел покинуть ресторан. Хорошо, что кто-то из наших заметил его у черного хода и дал сигнал по рации.
        Мы как только выбрались за заборчик ресторана, то увидели, что Князь согнувшись, энергично размахивая руками, несется к стоянке автомашин. Я и еще один оперативник побежали вслед. Князь еще возился с ключами возле дверцы, а мы уже влетели на территорию стоянки.
        - Стоять! Не шевелиться! - крикнул я хрипло, вынув пистолет на ходу.
        Князь метнулся за машину, и через мгновенье раздался выстрел. Мы с коллегой повалились на асфальт. Еще выстрел, пуля шваркнула перед моим лицом. Я ему крикнул, что сопротивление бесполезно.
        И тут я услышал топот, подтянулся на руках, выглянул из-за колеса - вдоль ряда машин бежал почему-то этот стукач - непонятно, что было у него на уме.
        - Ложись! - гаркнул я, и в то же мгновение грохнул выстрел. Наш информатор закрутился волчком на месте, упал ломанно, по частям, медленно, как в рапиде, покатился по пыльному асфальту…
        Мой коллега, Вадик, стал прижимать Князя выстрелами, чтобы тот не смел высунуться, а я вскочил на капот одной из машин, едва не поскользнувшись, перепрыгнул на крышу и, стремительно перескакивая с крыши на крышу, помчался к бандиту. Князь, пригибаясь, обогнул стоянку и очутился у обрывчика, вдоль которого расположился длинный ряд машин. Когда он меня увидел, то побежал вперед, к ступенькам, а там дальше длинный спуск к пешеходной зоне и еще дальше микрорайон. Так у самого обрывчика он еще раз выстрелил, неприцельно, и стал спускаться, а я, спрыгнув с капота автомобиля - в ответ ему в спину.
        Князь пошатнулся и, выронив оружие, завалился, скатившись вниз по ступенькам.
        Назначили служебное расследование и по прокуратурам меня таскали в общей сложности почти год. Моя пуля попала Князю под левую руку и пробила сердце. Тот мелкий распространитель тоже впоследствии скончался - в больнице. Обвинений предъявлялось несколько: неквалифицированно проведенное задержание, стрельба в общественном месте, то есть угроза жизни третьим лицам. Помимо этого - преступная халатность, гибель постороннего лица. Ко всему прочему, операция проводилась без согласования с руководством, не был привлечен для задержания спецназ МВД. Бесстрастные рожи моих следователей стали в конце концов сниться мне по ночам. Разговаривать с ними о том, кто такой был Князь, было бесполезно, они делали вид, что не понимают. И я, сжав зубы, держался версии, что существовала возможность взятия Князем заложников там, внизу, в пешеходной зоне. Коллеги все подтверждали.
        В конце концов, дело все же прекратили, но диаспора все не унималась, их юристы писали жалобы в различные инстанции, поэтому из розыска пришлось уйти. В общем, год я проваландался в транспортной полиции, а когда узнал от начальства, что есть вакансия в горотдел в Крыму, не задумываясь, принял предложение.
        Кротов замолчал.
        - Все правильно сделал, - с удовлетворением заметила Мария. Было только непонятно, она имеет в виду выстрел в спину Князю или приезд Евгения к ним в УВД в Крым.
        - Мы можем узнать, куда мы так едем? - раздраженно спросил Евгений.
        - В поселок городского типа Гвардейское, - ответил Илья, сверяясь со своими записями.
        Они уже проверили два адреса, указанные Фирсовым, но никаких следов Бирюкова не обнаружили.
        - Я думаю, не надо возобновлять расследование. Это дело проклятое, - продолжал замначальника со всей серьезностью.
        - Дела Дианы? - спросила Мария.
        - Нет, дела, которое занимало Барсукова и сделало его больным. Это дело должно было остаться закрытым. Считайте меня суеверным, сколько хотите, но я верю в такие вещи. Некоторых умерших людей нужно оставить в покое.
        «А вот и еще один сумасшедший», подумал Евгений. «Где, черт возьми, я нахожусь?»
        - Послушайте, может, прекратим все это шарлатанство и сосредоточимся на том, что нам нужно делать? ? взорвался он.
        В салоне воцарилась удушающая тишина, и каждый замкнулся в своих мыслях.
        Глава семьдесят третья
        Поселок городского типа Гвардейское, Симферопольский район
        Дом находился за пределами поселка, в получасе езды от Симферополя, в местечке под названием Софиевка - группе небольших жилых домов, через которые проходила грунтовая дорога. Для любителей спокойствия и уединения это место было настоящим раем.
        - Хорошее место, - прокомментировал Илья Дейч, оглядываясь по сторонам.
        - На мой вкус, это слишком нестандартно, - возразила Мария.
        - Но идеально подходит для тех, кто хочет спрятаться, нет? ? сказал Евгений.
        - Ты тоже стал суеверным? Если бы у меня были яйца, я бы потрогала их на удачу, - ответила Мария.
        - Ты закончила свое выступление? - спросил Евгений. ? Мы можем идти?
        Мария показала ему средний палец.
        Полицейские направились к дому. Он находился в отдалении от остальных, и к нему вела дорожка, заканчивавшаяся тупиком. Илья предпочел оставить машину в нескольких сотнях метров от дома, чтобы не сообщать хозяевам о приезде полиции.
        - Я буду говорить, - сказал он своим коллегам.
        Евгений и Мария пытались понять, можно ли обойти дом и найти выход с задней стороны, но буйные заросли не позволяли этого сделать, разве что перелезть через окружающую стену.
        Они пересекли небольшой каменный дворик и выстроились в шеренгу: Дейч - перед дверью, Кротов и Райская - по бокам.
        В левой руке Дейч зажал удостоверение, а правой позвонил в переговорное устройство, после чего незаметно положил руку на рукоятку своего «ПМ».
        На подъездной дорожке стояли два микроавтобуса - знак того, что в доме кто-то есть.
        - Что происходит? Они что, играют в мертвецов? - сказала Мария, выдавая свою нервозность.
        - Попробуй еще раз, - предложил Евгений.
        На этот раз Дейч дольше нажимал на дверной звонок.
        Ничего.
        Она уже собиралась повторить попытку, когда дверь распахнулась, запертая на засов с позолоченной стальной цепочкой. Изнутри дома доносилась музыка.
        - Да? - произнесла светловолосая женщина лет сорока с очень длинными прямыми волосами и настороженным взглядом.
        - Добрый день. Марина Асорова? - спросил Илья.
        - Да. Кто вы?
        - Полиция, - представился оперативник.
        Краем глаза Евгений заметил, как Райская отошла к правой стороне дома, как бы проверяя заднюю дверь. Он позволил ей это сделать и вернул свое внимание к женщине. По ее жесткой, сгорбленной позе он понял, что заставить ее сотрудничать будет непросто.
        - Что происходит? - спросила Марина, глядя на них с отвращением, как будто они были сборщиками налогов.
        Согласно имеющейся в их распоряжении картотеке, она была одной из самых преданных последовательниц Бирюкова, вступив в секту пять лет назад. Преданная среди преданных.
        - Мы хотели бы с вами немного побеседовать, если вы не возражаете, - улыбаясь, примирительно сказал Илья.
        Они с Кротовым поддерживали прямой зрительный контакт с женщиной, ощущая нарастающую враждебность в ее взгляде.
        - По правде говоря, сейчас не лучшее время, - ответила она, отступая назад.
        - Нет, подождите минутку. Будет лучше, если…
        - Черт, это Бирюков! Он убегает через заднюю дверь! - крикнула Мария, нарушив мирную атмосферу.
        Илья и Евгений вздрогнули и резко повернулись к своему коллеге, через долю секунды выхватив оружие.
        Это была роковая потеря времени.
        Два выстрела разорвали воздух, и Илью отбросило назад, как будто его сбила неуправляемая машина.
        Ошеломленный Евгений, получив струю крови от своего коллеги, рухнувшего всем своим весом на него, инстинктивно закрыл глаза.
        Когда он снова открыл их, то увидел в дверном проеме ствол пистолета, направленный на него.
        Глава семьдесят четвертая
        Село Софиевка, Симферопольский район
        Услышав выстрелы, Мария вскочила и выхватила свой «Макаров», инстинктивно подогнув колено. Обернувшись к коллегам, она увидела, что Илья лежит на земле, а Кротов стоит, держа пистолет в обеих руках, в направлении входа и делает три выстрела подряд.
        Мария бросилась на помощь своему коллеге и помогла ему оттащить безжизненное тело полицейского подальше от глаз Асоровой. Из ран на груди вытекала кровь. Мария попыталась остановить кровотечение, прижав струю курткой, а другой рукой схватила мобильный телефон.
        - Ты попал? - крикнула она Евгению, который не слышал ее, все еще оглушенный выстрелами. ? Кротов? Ты застрелил ее или нет? - снова крикнула она, на этот раз еще громче.
        С крайней осторожностью Евгений подошел к двери сбоку и рискнул заглянуть в дом. Марина Асорова лежала на полу в конвульсиях. Плавная, расслабляющая музыка продолжала звучать, делая сцену еще более нереальной.
        - Да, она на полу, - сказал он, повернувшись к Илье. - Куда она попала?
        - Наверное, она пробила легкое, раз у него столько крови, - ответила лихорадочно Мария, вызывая по телефону помощь.
        Евгений бросился вперед и попытался открыть входную дверь, но цепь оказалась слишком прочной.
        - Черт! - выругался он, когда вторая попытка оказалась столь же неудачной.
        Он посмотрел на Райскую, которая включила громкую связь и пыталась привести в чувство своего коллегу.
        - Я доберусь до Бирюкова, - внезапно вскочила она и побежала к задней части дома.
        - Что? Нет, подожди… Подожди же… Дура! - досадливо закричал Евгений. ? Черт, Райская! Проклятие…
        Глава семьдесят пятая
        Село Софиевка, Симферопольский район
        Сердце Марии колотилось. Ее виски вибрировали, как отбойные молотки. Селезенка, казалось, вот-вот взорвется; не привыкшие к таким нагрузкам мышцы ног горели. Она пыталась контролировать дыхание, как учил ее инструктор по стрельбе более десяти лет назад, но не могла. Райская была почти на финише своих поисков. Она уже почти добралась до обширных зарослей за жилым сектором. Бирюкова не было видно. Она взглянула на мобильный: с момента стрельбы прошло не более десяти минут, а вдалеке уже слышался нарастающий звук сирены машины скорой помощи.
        Райская уже собиралась сдаться и вернуться назад, чтобы помочь Кротову, когда заметила гуру, переводившего дыхание, в роще, менее чем в тридцати метрах от себя. Бирюков массировал лодыжку. Он попытался сделать еще несколько шагов, но Мария увидела, как он изогнулся от боли. Должно быть, он вывихнул лодыжку при бегстве. Гуру не выглядел вооруженным и не заметил ее присутствия.
        Райская замерла, спрятавшись за стволом каштана.
        - Какого хрена я жду? - спросила она себя.
        В ее памяти всплыл образ тела Дианы у пещеры и фотографии вскрытия, приложенные к отчету судмедэксперта. Захлестнутая гневом, она бросила осторожность на произвол судьбы. Она подняла пистолет и сделала три выстрела, целясь в землю рядом с гуру.
        Бирюков упал вниз и Мария побежала к нему, держа его на мушке. Выстрелами она лишь заставила его забыть о бегстве.
        - Руки за голову! - крикнула она, остановившись в пяти метрах от него.
        - Что за напасть… Да ради бога, вы же не собираетесь стрелять в безоружного человека?
        В голосе Бирюкова прозвучал намек на сарказм.
        Мария снова нажала на курок, и в нескольких сантиметрах от головы гуру взорвался комок земли и листьев.
        - Думаешь, у меня будут проблемы с этим, придурок? Твой сообщник застрелил моего коллегу…
        - Чертов токсикоз… Клянусь, я просил ее не делать этого…
        - Давай, вставай и убегай. Облегчи мне задачу… Здесь только ты и я. Я пристрелю тебя и вложу в твою руку пистолет твоей подружки. Хорошо сделанная работа. Давай… - подбадривала мужчину Мария.
        - Подождите, вы серьезно? Вы еще более сумасшедшая, чем я! - воскликнул Дмитрий, медленно перемещая руки на затылок. ? Наденьте на меня наручники, зачитайте мне мои права, делайте все, что вам нужно, но, черт возьми, если вы тронете хоть один волос на моей голове, мои адвокаты разорвут вас в суде.
        - Заткнись.
        Мария оглянулась, чтобы убедиться, что они одни. Подозрительно, но, не опуская «Макаров» ни на миллиметр, она придвинулась чуть ближе.
        - Что мне теперь делать?» - спросил он.
        - Я не знаю, может быть, ты хочешь прочитать мне стихотворение?
        - Давно не видел духовного мента…
        - Вставай и убегай, - провоцировала Райская, пнув гуру по ноге. ? Вставай и беги.
        - Моя задница, да… Я ничего не делал. Вы сосредоточились на мне, но я не имею к этому никакого отношения. Я никого не убивал.
        - Кто вам сказал, что вас разыскивают за убийство?
        - Мой мизинец.
        Райская снова ударила его ногой, и Бирюков рассмеялся. Его голос и пещерный смех леденили душу, особенно в сочетании с узким, костлявым, конусообразным лицом; длинная борода и слишком черные, чтобы быть естественными, волосы придавали ему мефистофельский вид. Он выбежал из дома в такой спешке, что не успел надеть футболку. Длинная грива закрывала голые плечи и часть большой татуировки на спине, похоже, изображавшей ад. Мария заметила несколько царапин и следов, похожих на царапины от ногтей; она надеялась, что это следы Дианы, чтобы иметь еще одну улику.
        - Вы пришли не по адресу, моя дорогая. Я всего лишь духовный наставник…
        Мария увидела, что на обоих плечах у него вытатуированы спирали; она не смогла бы угадать, но была уверена, что это тот же символ, что и на спине жертвы.
        - Конечно. Наставник, который употребляет наркотики, насилует и убивает молодых девушек.
        - Ладно, слушай, просто надень на меня наручники и веди в дом. Мне надоело лежать на земле, тут еще и муравьи.
        - Ты не хочешь еще и одеяло и чашку чая? Отвали, Бирюков, - сказала она, припечатав ботинком его вывихнутую лодыжку.
        Гуру вскрикнул от боли, а затем разразился хохотом.
        - Входит ли мазохизм в список ваших извращений? - продолжала Мария.
        - Нет, моя дорогая. Я просто смеюсь над теми неприятностями, которые у тебя будут из-за такого отношения ко мне. Ты не знаешь, кто я и кто у меня за спиной… У тебя, случайно, нет семьи?
        В ответ Мария снова придавила ногой лодыжку гуру, на этот раз на несколько секунд.
        - Кто тебя защищает? По крайней мере, имей смелость угрожать мне до конца.
        - Они послали бабу для моей поимки… Отличный выбор. Полицейские здесь все дебилы.
        Мария уже собиралась ответить, когда услышала за спиной шаги. Она обернулась и расслабилась, увидев появившегося Евгения с «Макаровым» в руках, лицо, руки и одежда которого были испачканы кровью.
        - Райская, отойди от него, - приказал он.
        - А, наконец-то хороший полицейский, - сказал облегченно Бирюков. ? Уберите эту чокнутую с глаз долой, она очень любит стрелять.
        Мария подскочила к нему и ударила гуру ногой в промежность, отчего тот застонал и скривился от боли.
        - Рехнулась? - Кротов, подбежав, прихватил коллегу поперек туловища и отбросил в сторону от Бирюкова. Мария медленно поднялась, отряхнулась, глядела только на Бирюкова, не скрывая неприязни.
        Евгений уселся на гуру сверху и, пока Мария держала его на мушке, надел на него наручники.
        Гуру хихикал между стонами.
        - Значит, вы хороший полицейский…
        - Почему вы спрашиваете? Вас это заводит? - вмешалась Райская.
        - У меня сложилось впечатление, что это ты возбуждена, моя дорогая, - прошептал Бирюков.
        Мария щелкнула предохранителем и выхватила пистолет, готовая ударить его, но Евгений остановил ее, оттолкнув рукой.
        - Хватит на сегодня! Если мы оставим на нем какие-нибудь следы, его юристы могут сильно испортить нам настроение. А это нам сейчас нужно меньше всего.
        Крымчанка смотрела на него злыми глазами и смахивала влажные листья со своей одежды, но она согласилась с коллегой: ей было больно признавать это, но Кротов был прав.
        - А как насчет тебя? Почему ты стреляла? - обвиняюще спросил ее Евгений.
        - Ну, увидела я пробегавшего мимо зайца и подумала: «Ну, почему бы и нет, хоть что-то на ужин будет»? хмыкнула Мария. ? Чтобы напугать его, конечно, чтобы он сдался. А зачем еще?
        Евгений покачал головой.
        - Как вы можете работать с ней? - насмехался Бирюков.
        - Ты вставай на ноги, или мы тебя пинками выкатим на дорогу, - бросил Евгений.
        - Вам действительно нужно немного расслабиться, понимаете? - уселся гуру.
        - Как там Илья? - спросила Мария.
        - Он в тяжелом состоянии. Его повезут на операцию, - мрачно сказал Кротов. ? Он может не выжить.
        - А Марина? Она жива? - спросил Бирюков, с трудом поднимаясь на ноги.
        Евгений с беспокойством посмотрел на своего коллегу.
        Райс вытерла лицо тыльной стороной ладони, затем продолжила:
        - Понятия не имею, но надеюсь, что нет… Мы обыскали твой дом, идиот. Мы видели фотографии и рисунки на стене: ты в полной заднице.
        Бирюков просто сплюнул на землю.
        Они услышали новый вой сирен. На этот раз это была не машина скорой помощи.
        Глава семьдесят шестая
        УВД Симферополя
        Пасмурный осенний вечер клонил в сон. Прошло много часов с тех пор, как Кротов и Райская вышли из своих квартир утром. И это был еще не конец: прежде чем отправиться на отдых, им предстояло разобраться с большой кучей бумаг и составить рапорта, как это было принято после перестрелки. Оба они выглядели так, словно находились на пределе своих сил: измазанные грязью ботинки, грязная одежда, прилипшие к голове волосы, испачканные кровью лица и одежда, пропитанная резким запахом страха и адреналина. И все же, когда Райская и Кротов вошли в помещение спецгруппы, их встретили завистливыми взглядами.
        Несмотря на то, что напряжение последних часов спало, особой эйфории никто не испытывал: Илья Дейч лежал на столе - как и женщина, которую они застрелили, - и врачи не оставляли надежды на выживание никому из них.
        Навстречу им вышли Фирсов и Неделин, поздравили с арестом Бирюкова и поинтересовались их состоянием.
        - Я просто хочу снять ботинки и сесть с большим стаканом вермута, - призналась Райская.
        - А ты, стрелок, как ты себя чувствуешь? - спросил Фирсов у Кротова. - Тебе нужен осмотр?
        - Нет, все в порядке, шеф.
        - Ну… Кротов, начальник отдела хочет поговорить с вами, когда вы закончите писать рапорта.
        - Почему так быстро? - спросил Кротов.
        - Ваша версия событий нужна для скорейшего составления отчета о стрельбе и подачи его наверх. Это просто формальность, не волнуйтесь.
        Кротов кивнул.
        - Маша, пока Евгений будет составлять рапорт, ты доложишь своим коллегам из отдела внешних связей, чтобы они могли подготовить заявление для прессы.
        - OK.
        - Полковник, если это возможно, хотел бы, чтобы мое имя не упоминалось ни в каких пресс-релизах, - сказал Евгений.
        - Я постараюсь, - кивнул Яков Михайлович.
        Райская наблюдала за тем, как ее коллеги по спецгруппе готовили материалы для допроса гуру.
        - Кто открывает бал с Бирюковым? - спросила она.
        - Я, - ответил Неделин. ? Когда вы привели его сюда, его адвокаты уже двадцать минут сидели здесь, ожидая его и готовя бумаги.
        - В этом городе новости распространяются быстро, - прокомментировал Кротов.
        - Да, это он. И будет нелегко добиться от него чего-нибудь, когда рядом эти две сторожевые собаки, но я сделаю все возможное.
        - Ты уверена, что тебе не нужно обратиться к врачу? - спросил Фирсов у Марии. ? Ты выглядишь очень плохо.
        - Все в порядке, полковник, уверяю вас… Есть новости по образцам крови? - спросила Райская.
        - Вопрос нескольких часов, если не минут, - ответил Фирсов. Прежде чем вы пойдете писать рапорта, я хочу знать, есть ли у вас что сообщить мне.
        - Да, включите нас в эту специальную команду, - ответила Райская. ? Мы это заслужили, тем более, что Дейч выбыл.
        - Я не думал об этом, и в любом случае я не могу, ты же знаешь, - сказал Фирсов, понизив голос.
        - Тогда повышайте нам зарплату.
        Яков Михайлович повернулся к Кротову, чтобы не отправлять Райскую к дьяволу.
        - Когда вы были там с ним, делали ли вы что-нибудь такое, о чем мне лучше знать, если мне придется вас прикрывать?
        Полицейские обменялись обиженными взглядами.
        - Неужели вы думаете, что мы такие люди? - ответила Райская.
        Фирсов уныло покачал головой, и Неделин улыбнулся.
        - Ладно, ангелы, работайте, - сказал Марат.
        - Подождите, - тихо произнес Евгений. ? По правде говоря, там может что-то быть…
        - Нет, забудь об этом… - предупредила Райская.
        - Что это? - спросил полковник.
        Кротов отошел от столов и ушей своих коллег, за ним последовали Фирсов, Райская и Неделин.
        - Так что? - повторил Фирсов, напрягаясь.
        - Да ничего не было, - сказала Райская. ? Коллега все еще немного потрясен перестрелкой и суматошным арестом, и я бы сказала, что этого следовало ожидать, учитывая, что…
        - Тише, Маша… Кротов, что же это?
        - Бирюков, безусловно, виновен в насилии, изнасиловании, хранении наркотиков, даже в похищении… - вполголоса сказал Евгений. ? Но я не думаю, что он ее убил.
        Глава семьдесят седьмая
        УВД Симферополя
        Евгений зашел в туалет и, подойдя к окну, закурил. В туалете не было детектора дыма - никаких сирен опасаться не приходилось. Он выпускал клубы дыма в ночное небо, раздумывая о событиях прошедшего дня.
        За ним открылась высокая дверь и из кабины неожиданно вышла Мария.
        - Что за хрень? Ты не ошиблась дверью? Это мужской туалет, - бросил он.
        Райская бросила на него немного смущенный взгляд.
        - В женском труба лопнула, - сказала она. - и его закрыли на ключ… Сантехник придет только завтра… В общем, мне приспичило и пришлось забежать на мужскую территорию. Да и уже одиннадцать, в здании совсем никого нет, стесняться некого.
        Евгений несколько секунд молча смотрел на нее под жестким светом флуоресцентных ламп.
        - Я чувствую себя виноватой… - призналась Мария слабым голосом, умывшись.
        Евгений выкинул окурок в окно, повернулся и прислонился к стене.
        - Виновной? За что? За то, что мы сделали с этим извращенным маленьким дерьмом?
        - Нет, не из-за этого.
        - Для чего?
        - Если бы я не орала, как истеричка, не отвлекала бы тебя, все наверняка сложилось бы иначе, а Илья…
        - Мария, эта женщина была вооружена. Возможно, это мы ошиблись, не заметив ее оружия, а может, и не было никакой ошибки, и, к сожалению, все так и произошло.
        - Нет, это моя вина…
        - Послушай, какая разница? Насколько я понимаю, все произошло так, как произошло. Она могла застрелить тебя или меня, это все от невезения. Но не надо придумывать себе вину, которой нет места. Мы все сделали по правилам.
        - Я благодарю тебя за заверения, но что-то внутри меня подсказывает, что это не так.
        - Есть ли у нее дети?
        - Мальчик и девочка. Мальчик и девочка.
        - Так… Слушай, я понимаю, что это нелегко, но ты не стреляла в нее, ясно? Это не ты нажала на курок, и чем скорее ты придешь в себя, тем лучше.
        - Для тебя это просто…
        Евгений посмотрел на свое отражение в зеркале.
        - Меня это тоже тяготит, ты даже не представляешь, насколько. Когда Илья упал назад на меня, я сначала из-под него начал стрелять, невольно использовав тяжело раненого коллегу в качестве прикрытия. А потом он свалился на землю.
        - Считай, я этого не слышала… Но я хочу кое-что узнать.
        - Валяй.
        - Если это был не Бирюков, то кто же это мог быть?
        - Пока не знаю.
        Мария улыбнулась. Ее телефон завибрировал, и она полезла в джинсы.
        Пользуясь случаем, Евгений тоже посмотрел на свой мобильный: у него было не менее десяти пропущенных звонков от Барсукова, а также несколько непрочитанных сообщений. Роман Игоревич, видимо, был в бешенстве. Он написал, что свяжется с ним через полчаса и что у них с Марией все в порядке. Затем Кротов протер мокрой губкой рубашку, удаляя следы крови Ильи.
        Мария выключила телефон, и уставилась на своего партнера выпученными глазами.
        - Что такое? - спросил Евгений.
        - Мы только что получили первые результаты по биологическим образцам и эпителиальным клеткам, найденным под ногтями Дианы, - задумчиво произнесла Райская.
        - И что?
        - ДНК совпала с ДНК Бирюкова… Это был он, ты был не прав.
        Глава семьдесят восьмая
        Район села Скалистое, южный Крым
        Комната сына была пуста. Всеволод почувствовал, как что-то растворяется внутри него. Михаил принял решение, которое рисковало поставить под угрозу сплоченность общины. Он предал Латыповых. Он отвернулся от него, своего отца.
        «Это все моя вина. Я был слишком мягок с ним. Я дал ему свободу, которой он не заслуживал», - упрекал он себя, глядя на трепещущие на ветру занавески, расшитые серебром лунного света.
        К нему присоединился Левент, самый младший из его братьев, и удрученно покачал головой.
        - Говори, Лева.
        - Он взял одну из самых молодых лошадей.
        - Что будет дальше? Ущерб нанесен, теперь…
        - Он также взломал один из ящиков вашего стола. Третий.
        Ту, где Всеволод хранил деньги со счетов. Ему стало стыдно. Он отвернулся от брата, чтобы спрятать затуманенные слезами глаза, с этим пагубным чувством, что его обманули.
        - Оставил ли он записку?
        - Ничего.
        - Девушка, Эстер… Где она?
        - Она тоже ушла, - ответил Левент.
        Всеволод кивнул и нервно теребил бороду.
        - Позовите остальных, кузенов тоже, и ищите его… Он не должен уйти далеко, - резко приказал он, глядя в окно на ночную мглу, окутавшую деревню.
        Брат был уже у подножия ступенек, когда он окликнул его.
        - Лева, распространи информацию: никто не должен рассказывать старику об этой истории, понятно? Никому. Если кто-то осмелится рассказать ему, ему придется иметь дело со мной.
        Левент кивнул и оставил его одного. Всеволод закрыл дверь и сел на кровать сына.
        Многие говорили, что он обладает даром предвидения, как некоторые старейшины, умеющие читать будущее, но это было не так: Всеволод Латыпов был просто человеком с острым, практичным умом, способным наблюдать и слушать. И теперь этот дар превратился в страшное проклятие, потому что он очень ясно видел будущие последствия побега сына. Но самое главное, он предвидел, какие действия ему, как главе семьи, придется предпринять, чтобы искупить этот позор.
        И, как отца, это его опустошило.
        Глава семьдесят девятая
        Симферополь
        Несмотря на позднее время, Регина Львовна приготовила им что-нибудь поесть и удалилась, оставив их одних на кухне.
        - Это очень мило с ее стороны, но я не хотела беспокоить ее в такой час, - сказал Евгений.
        - Она в восторге. И она тоже волновалась, хотела вас увидеть, - ответил Роман Игоревич, держа в руках маленький бокал с бренди. ? Вы знаете, что такое средства массовой информации: они все драматизируют. Телевизионные новости приукрасили эту историю и превратили ее в какой-то фильм ужасов.
        - Могу себе представить, - сказал Евгений, надувшись. ? И я боюсь того, что ждет меня завтра в прессе.
        - Не думайте об этом сейчас. Вы поймали преступника, это самое главное.
        Было без нескольких минут полночь. После написания рапорта об обстоятельствах перестрелки и задержании Бирюкова Кротов подготовил отдельный доклад наверх. В это время Неделин и другие его коллеги из отдела убийств тщетно пытались добиться от гуру хоть слова в комнате для допросов на основании найденных в его апартаментах улик, показаниях об изнасилованиях и его дневного бегства. Бирюков - несомненно, по совету своих адвокатов - не открывал рта: он только сверкал своей дьявольской ухмылкой от одного вопроса к другому, поглаживая свою козлиную бородку и качая головой, как будто кто-то пытался продать ему набор бесполезных и слишком дорогих кастрюль.
        Уже на пути к дому подполковника, в машине, чем больше Евгений взвешивал улики, тем больше убеждался, что Дмитрий Бирюков виновен во многих отвратительных преступлениях, но не в убийстве молодой девушки.
        Кротов разговорился с Барсуковым в перерывах между едой.
        - Так вы думаете, что он кого-то прикрывает? - спросил он.
        - Да. Я думаю, что он кого-то защищает, и в то же время его защищает кто-то. Тот самый человек, который выступал перед прессой и предупреждал его в ночь налета.
        - Это должен быть кто-то очень высокопоставленный, чтобы иметь доступ к такой информации.
        Евгений кивнул, вытирая губы полотенцем. Он был опустошен усталостью, но в то же время с тех пор, как они днем арестовали гуру, в их вены словно из капельницы непрерывно поступал адреналин, делая их динамичными и бдительными как угорь под воздействием метамфетамина. Быстро забежав домой, чтобы переодеться, Мария и Евгений снова сели в служебную машину и поехали к Барсукову, поскольку подполковник настоял на том, чтобы встретиться с ними в любое время.
        - Наверное, кто-то в форме, - намекнула Мария, демонстрируя собственные опасения.
        Барсуков кивнул.
        - Это многое объясняет. Значит, начальство и Фирсов планируют передать дело в прокуратуру и формализовать обвинение против Бирюкова?
        - Да. Они все еще ждут результатов различных анализов экспертов, но уже перевели его в…
        - Разряд раскрытых, - пришел Евгений коллеге на помощь.
        - Именно так. Вы лучше меня знаете, что если речь идет о таком жестоком убийстве, к которому подключаются акулы СМИ, чтобы вынюхать кровь, то чем быстрее мы найдем виновного, чтобы выложить его на всеобщее обозрение, тем лучше для всех, особенно для следователей.
        - Конечно, это так.
        - Они думают, что ночь за решеткой его смягчит. Завтра его снова начнут допрашивать, уже в СИЗО, но я думаю, что это будет все та же старая песня. Они спешили найти того, кого можно обвинить, и Бирюков идеально подходит на эту роль.
        Барсуков улыбнулся.
        - Что говорит Неделин?
        - Он убежден, что этот ублюдок - убийца, но я думаю, что это связано с его чувством вины за смерть Дианы. Я видела, что он испытывает сильное психологическое напряжение.
        - Он хороший парень, он принимает такие вещи близко к сердцу. Есть ли у вас какие-нибудь новости об Илье?
        - Его ввели в искусственную кому. Судя по всему, положение его безнадежно.
        - Как вы себя чувствуете? Вижу, вы выглядите неважно.
        - Больной и измученной. Все произошло так быстро, что я еще не успела это осознать.
        - Вы в порядке физически? - спросил Евгений, делая вид, что не замечает, как дрожат руки подполковника, держащие столовые приборы.
        - Да, я так думаю.
        Барсуков указал на папку из сантиметрового картона, которую Кротов держал при себе.
        - Что вы мне принесли?
        - Тяжелые вещи, - сказал он, протягивая ему материалы. ? То, чего у меня не должно быть. Я взял это в комнате отдела убийств. Там отчет о первом вскрытии Дианы, а также фотографии предметов, изъятых у Бирюкова. И его татуировки… Посмотрите на те, что у него на плечах, разве они вам ничего не напоминают?
        - Спиралевидный разрез на спине жертвы…
        - И это все.
        - Вы не возражаете, если я взгляну?
        - Вот почему я принес его вам. Я хотел узнать ваше мнение… Есть много других документов, например, записи разговоров Дианы по мобильному телефону или отчеты об анализе ее профиля в социальных сетях, которые я не смог получить в свое распоряжение. Но это уже отправная точка. Если выяснится, что я украл эти документы… Я бы не хотел об этом думать.
        Пока Барсуков читал, Евгений воспользовался возможностью закончить трапезу и понаблюдать за ним. Подполковник выглядел намного в лучшей форме, чем накануне, был ясен и отзывчив. Евгений понял, что должен воспользоваться этим и обсудить с ним все «серые» моменты расследования.
        - Что ж, должен признать, что, похоже, все указывает на направление, выбранное следователями, - сказал подполковник. - Бирюков идеальный преступник: гуру секты, где много наркотиков, бросивший школу, с историей сексуального насилия, оккультные элементы в его доме… Он сбежал, чтобы избежать ареста, есть также совпадение рисунка разреза на жертве с татуировками на его спине… Простите за выражение, но, по-моему, он похож на идеального подозреваемого, - заключил Роман Игоревич, передавая документы и снимая очки для чтения. ? Это же мечта любого прокурора и следователя: эффектное убийство, раскрытое в кратчайшие сроки. Повышение по службе произойдет быстро.
        - Но не звучит ли это слишком идеально? Как подстава? - спросил Евгений. ? Я бы подождал еще немного, прежде чем обвинять его в убийстве.
        Барсуков вернулся к отчету судмедэксперта и перечитал некоторые примечания.
        - Я тоже, по правде говоря… Кто-нибудь установил связь между этим убийством и старыми делами? Какова официальная линия по этому поводу? - спросил он.
        Евгений покачал головой, застигнутый врасплох.
        - Честно говоря, они не очень-то склонны связывать его с двумя предыдущими убийствами… Расследование зашло в тупик.
        Барсуков почувствовал удар: он наморщил лоб и уставился на нее в недоумении.
        - Но… ритуальное убийство это явно напоминает… Почему они не хотят их связать?
        - Все так, как вы и говорили. У них есть идеальный преступник: хладнокровный, несговорчивый ублюдок, который даже не пытается оправдаться. У них есть ряд вещественных доказательств… Я пытался усомниться в их теории, высказывал свои сомнения Фирсову, но только выглядел идиотом.
        - Что вам сказал Фирсов?
        - Что пережитый стресс мешает мне ясно видеть происходящее и, главное, что дело находится в руках ребят из убойного отдела, а не нас с Райской… Элегантный способ сказать мне, чтобы я занимался своими делами и оставался на своем месте.
        - Что сказала Мария?
        - Как всегда, у нее не было настроения спорить, более того, она была в шоке от случившегося с Ильей. В какой-то мере она тоже чувствует себя виноватой в случившемся.
        - Вы видели Бирюкова лицом к лицу и имели возможность поговорить с ним.
        - Да.
        - Какое впечатление он на вас произвел?
        - Хороший вопрос… Он из тех людей, от которых кровь стынет в жилах. Он - чудовище. Настоящий монстр, гнилой до глубины души… Однако, даже если я убежден, что он по уши в этой истории, я не думаю, что именно он убил Гурджиеву.
        - Его последователи? Удалось ли вам заставить их говорить?
        - Вообще ничего.
        Подполковник потягивал свой напиток, пытаясь осмыслить всю новую информацию.
        Воспользовавшись этой минутой молчания, Евгений задал Барсукову вопрос, который не давал ему покоя уже несколько часов.
        - Почему вы так спешили связаться со мной, Роман Игоревич?
        Мужчина несколько секунд смотрел на нее, не отвечая. Затем он встал и достал что-то из ящика стола. Протянул Кротову. Это был блокнот.
        - Должен признаться, что моя голова… Ну, скажем так, она играет со мной, как вы, наверное, заметили. Больше всего я боюсь забыть ценную информацию о старых убийствах… Поэтому я переписал все, что смог вспомнить. Все до мельчайших подробностей.
        Евгений перелистывал страницы, испещренные изящным почерком полицейского.
        - Воспоминания, впечатления, то, что мне кажется важным для расследования… Я старался ничего не упустить. Я хотел бы, чтобы вы прочитали ее и сохранили у себя.
        - Конечно, конечно. Большое спасибо за это. Мне это пригодится.
        - Я надеюсь… Есть что-то еще.
        - Дайте мне знать.
        Глава восьмидесятая
        - Здорово, возмутитель спокойствия, - ухмыльнулся генерал Гречихин весело, будто каждый день, вот так запросто, заглядывал в кабинет к Фирсову. - Есть свободная минута?
        - Конечно, конечно, - засуетился от неожиданности Яков Михайлович. - Заходите, Алексей Эдуардович… кофе будем пить…
        - Будем, конечно, будем. Ты радио включи, а то как-то скучно сидеть…
        Фирсов налил воду в электрочайник, включил его в сеть, нажал рычажок на корпусе. Генерал сидел у стола, задумчиво крутил в руках авторучку черного цвета.
        - Семья отдыхает? - спросил он. - Как супруга?
        - В Керчь к подруге отправились, - небрежно ответил полковник. - Пусть развлекутся немного…
        - Пусть развлекутся, - разрешил генерал. - И пусть не мешают тут твоим комбинациям.
        - А что за комбинации? - поинтересовался Фирсов.
        - Заварилась очень крутая каша, - генерал неожиданно подкинул авторучку и ловко поймал ее. - А я не хочу за тебя ее расхлебывать…
        - А вам я и не предлагаю ничего расхлебывать, - резко сказал Фирсов. - дело возбуждено и расследуется по всем правилам…
        - Ты так считаешь? - грустно усмехнулся Гречихин. - Ты думаешь, что все так просто?
        - Конечно, - кивнул скромно Фирсов. - Возбуждено дело об убийстве, задержан подозреваемый, собираются доказательства, ведется следствие.
        - Твои люди с ума сошли вместе с твоим безумным дружком Неделиным, - покачал головой генерал. - Это у вас проблемы, а не у Дмитрия Бирюкова. Двоюродного брата Сергея Бирюкова! Ты знаешь, кто он?
        - Понятия не имею, - пожал плечами Фирсов.
        - Он замначальника УФСБ по республике Крым и городу Севастополь.
        - Полицейские не любят гебистов… - засмеялся полковник.
        - Умные от дураков отличаются тем, что до последнего вздоха учатся, - назидательно заметил Гречихин и мягко сказал: - Столько лет проработал в органах, а ума не набрался. Генерал-лейтенант Сергей Бирюков двадцать лет в системе ФСБ. Пять лет возглавлял отдел по борьбе с терроризмом в Карачаево-Черкессии. Десять лет работал замначальника УФСБ Ульяновской области. И я тебе по-хорошему объясняю: не даст он своего родственника в обиду…
        - А я разве обижаю замечательного чекиста? Его родственник главный подозреваемый в деле об убийстве.
        - Перестань! - прикрикнул генерал и директивно добавил: - Надо найти общий язык с ним…
        - И не подумаю, - помотал головой Фирсов. Генерал долго, внимательно смотрел на него.
        - Ты рассуждаешь, как зеленый стажер. Сейчас новые времена! Изменилась политическая ситуация. Это ведь я отвечаю за область… - Гречихин говорил горько и устало. - Наша контора отвечает за все успехи и за всю гадость в городе! - выпалил генерал с яростью. - Как ты думаешь, мне этот геморрой нужен? Мы здесь все сидим, старые кадры. Прошли переаттестацию, да, но на каждого из нас компромат можно собрать в любой момент! А на нас почти полумиллионный город. А ты отвечал только за вчерашние успехи, а за сегодняшнюю грязь - подставляешь отвечать меня!
        - Вы излишне горячитесь, Алексей Эдуардович, - стараясь сохранять спокойствие, ответил Фирсов, - возбуждено дело, речь же об убийстве, все идет законным ходом.
        - Это так! ? Гречихин вздохнул. - Читал я дело. Надо еще все посмотреть как следует со всех сторон. Прямых улик против Бирюкова все-таки нет. А тебе еще работать… Чего молчишь?
        Фирсов вздохнул:
        - Я боюсь, Алексей Эдуардович, что вы меня неправильно понимаете. Наш отдел бьется не с сектой… Мои коллеги расследуют убийство, с отягчающими обстоятельствами. Возможно, в прошлом такие убийства уже имели место…
        - Эх ты, полковник! - горестно покачал головой Гречихин. - Этим глупым фразам ты научился у своего сумасшедшего дружка Неделина. А тем временем вы уже потеряли одного сотрудника.
        - Вы же читали рапорты, - заметил Яков Михайлович.
        - Ладно! - махнул на него рукой генерал. - Я тебя предупредил. У меня есть личная просьба - думаю, ты мне не откажешь. Сергей Бирюков прилетел из Ростова. Вот-вот будет здесь. Он прилетел с совещания по борьбе с терроризмом. Ты должен его принять. ФСБ имеет большую силу на полуострове…
        - С ним я встречусь.
        - И на том спасибо, - генерал сказал это другим тоном - холодно и злобно. - Все знают, как ты занят, как мало у тебя свободного времени. Боюсь, очень скоро его у тебя совсем не будет…
        Фирсов залпом допил остывший кофе.
        СИЗО-1 г. Симферополь
        Пока двое его коллег по специальной группе занимались своими смартфонами, Марат Неделин коротал время, слушая, как два сыщика шепчутся о необходимости найти неоспоримый мотив, чтобы подкрепить дело и не дать адвокатам сослаться на психические расстройства, чтобы получить смягчающие обстоятельства. Они должны были привести доводы о преднамеренности, чтобы прокурор в дальнейшем мог требовать пожизненного заключения - и добиться этого в суде. Марат был согласен с ними, но он знал, что у адвокатов Бирюкова нет никакой надежды: у следователей было слишком много улик, чтобы расследование или суд могли быть поставлены под угрозу.
        Было половина одиннадцатого. Они уже ждали в небольшой комнате, предназначенной для допросов подследственных. Бирюков находился где-то в этой старой тюрьме, запертый в отделении строгого режима вместе с другими особо опасными подследственными. Они были готовы ко второму раунду допроса: утром они выбрали общую жесткую линию - разрушить любую стратегию защиты с помощью вещественных доказательств, которых с каждым часом становилось все больше и больше. Последним из них стало обнаружение костра на плато Гурзуфское седло, где неоанастасийцы разбили лагерь: они пытались сжечь одежду и личные вещи Гурджиевой, и, по мнению экспертов, весьма вероятно, что гуру и его последователи бросили их в пламя, чтобы стереть следы своего присутствия на месте преступления.
        Бирюков, тем не менее, продолжал тактику молчания: теперь он равнодушно смотрел в зарешеченное окно и улыбался каким-то своим мыслям. Временами он поглаживал свою бородку и закрывал глаза, словно пытался медитировать.
        - Если собираетесь симулировать психическое расстройство, Бирюков, - не выдержал зампрокурора Маценко, - делайте это убедительнее.
        В ответ гуру многозначительно улыбнулся и стал покачиваться на стуле, словно маятник.
        В конце концов Неделину это надоело, и он, заглянув в папку, стал заново анализировать задокументированные этапы вихревого расследования, которое привело - по общему мнению - к поимке убийцы.
        - У меня вопросов больше нет, - бросил он в пространство.
        Бирюкова увели конвоиры, а уже на лестнице Маценко спросил у Марата:
        - Надеется на помощь родственника?
        - Не только, есть кто-то еще, - задумчиво пробормотал Неделин, - звено, которое мы упустили в расследовании.
        Глава восемьдесят первая
        Сергей Бирюков, двоюродный брат арестованного гуру, приехал в середине дня. Служебная «Волга» въехала во двор; сидевший рядом с шофером офицер вышел первым, открыл дверцу. Генерал-лейтенант был в гражданском - на нем был костюм, на который был накинут плащ.
        Войдя в кабинет Фирсова, он без предисловий подошел к полковнику, улыбнулся приветливо, протянул руку:
        - Здравствуйте, Яков Михайлович, рад, что не отказали, приняли. Я только с аэродрома. Суетишься, суетишься, а поговорить по душам и не с кем. Вы как спасение.
        Бирюков был мужчиной лет сорока - сорока пяти, лицо узкое, загорелое, короткая стрижка, с боков начавшая проступать седина, светлый костюм, черный галстук - у генерал-лейтенанта был вкус в одежде.
        - Спасибо, - сказал Фирсов.
        - Давайте к делу. Может, выпьем кофе? Я тут привез коньяк, может немного выпьем для завязки разговора?
        Полковник покрутил головой.
        - Спиртное в другой раз.
        - Вы чем-то расстроены?
        Фирсов пожал плечами, сказал неопределенно:
        - Работа.
        Он согрел чайник, разлил кофе по чашкам, достал сахар. Бирюков бросил себе в чашку пару кусков рафинада и повернулся к Фирсову:
        - Я вот по утрам порой просыпаюсь, и страх охватывает, знаете, прямо пальцы стынут, умирать скоро, а собой и не жил, понимаете? Собой, нутром своим, душой своей, чтобы почувствовать, что живешь именно в данную минуту, в это мгновение и что жизнь - самое замечательное, что может быть. Понимаете меня?
        Яков Михайлович усмехнулся, отпил, смакуя, кофе, продекламировал:
        - Я хочу быть кумиром вселенной, я хочу ничего не хотеть… Подавите желания и ощутите жизнь. Способ один, других нет.
        Бирюков сделал глоток:
        - Чересчур за многое и за многих я в ответе - жена, дети, родственники, друзья, сослуживцы, естественно. Допустим, я начну жить по большому счету, а что будет с ними? Кстати, о родственниках…
        Фирсов опять усмехнулся:
        - Легкая интеллектуальная разминка, а теперь о деле, верно? Так учил Дейл Карнеги. Я правильно произношу?
        Бирюков засмеялся:
        - Вы мне нравитесь, полковник. Вы все понимаете. - Он развалился на стуле, запросто, по-свойски, улыбку убрал, заговорил доверительно: - Да, о деле. Вот какая штука. Вы вчера задержали одного человека, непутевого балбеса.
        - Дмитрия Бирюкова?
        - Да. Он немного особенный. Тяжелое детство. Я принимал в его становлении кое-какое участие. Он мой двоюродный брат.
        - Какое?
        - Ах, полковник, разве это имеет значение… - грустно улыбнулся Бирюков.
        - В темную не играю, - Фирсов осушил чашку, налил себе еще.
        - Сыщик есть сыщик, - скорбно вздохнул Бирюков. - помог получить диплом, работу.
        - Лидера секты неоанастасийцев?
        - Это все попутное. Он мой родственник. Вы меня понимаете? - Бирюков положил Фирсову руку на плечо, добавил, понизив голос: - пропуска в Национальный парк их организация получала через меня, по линии ФСБ. Как не хотелось бы, Яков Михайлович, чтобы мое участие фигурировало в документах дела.
        Фирсов покрутил головой медленно, шея напряглась.
        - Я не знаю, чем вам помочь, генерал-лейтенант.
        - Дмитрий может вернуться к нормальной жизни только чистым, полковник. Если будет признано, что задержание его произошло по ошибке. Подумайте об этом, - допил душистый напиток Бирюков и уставился на Фирсова.
        - Это невозможно, Сергей Александрович.
        - Вы же однажды помогли нашей конторе, - вежливо настаивал Бирюков. - дали оперативную информацию о ячейках экстремистской организации «Хизб ут-Тахрир» на полуострове… Забыли?
        - Ну, во-первых, борьба с экстремизмом входит в нашу компетенцию, - Фирсов встал, стоял, глядя в окно, неожиданно безразличный. ? Но в ситуации с вашим родственником замешаны наркотики, а это я считаю злом.
        Бирюков усмехнулся:
        - Дело, наверное, не только в них. - Он сделал еще глоток, - Есть причины и другого характера, верно?
        - Да, - кивнул головой Яков Михайлович. - Это так. Ваш двоюродный брат подозревается в убийстве молодой девушки, жестоком убийстве, с ритуальными мотивами. - Он бросил взгляд в сторону генерал-лейтенанта, - я ничего не могу сделать.
        Бирюков печально покачал головой, встал, поставил пустую чашку на блюдце, сказал сухо:
        - Мы можем обойтись и без вас. Это просто. Но я знаю, что вы полезете в драку и на каком-то этапе успешно, вас ценят, у вас опыт, имя здесь. Значит, война. А это создаст неудобство, я не люблю неудобства, я люблю комфорт. - Он, сузив глаза, оценивающе посмотрел на Фирсова. - У меня есть информация о ваших связях с агентами украинской разведки здесь, на полуострове. Что вы сообщаете им самое важное, что происходит в этом здании. Правда, я не люблю верить слухам…
        Полковник не ответил, опять взглянул в окно, оно выходило на хоздвор здания, увидел подъехавшую машину, человека, вылезавшего из нее, засмеялся неожиданно, повернулся к гебисту, сказал:
        - Тут и там ходят слухи по домам…
        Бирюков застыл в ожидании.
        - Ваш родственник подсаживает на наркотики своих адептов, - сказал Фирсов, - людей, которые приходят к нему с надеждой. Я навел сейчас наскоро некоторые справки. У вас дочь, одна дочь, благовоспитанная, экономист, в вашей чистой биографии. А жаль, что у вас не было больного ребенка, жаль, что слезы не лили, не маялись, не обращались к знахарям и колдунам…
        Бирюков жестко ударил кулаком себя в ладонь и торопливо вышел. Фирсов оперся спиной о подоконник, проговорил тоскливо:
        - Зачем? Зачем, а?

* * *
        Вскоре позвонил Эркенов, он все еще работал в комнате спецгруппы. Голос его был растерян:
        - Странно получилось, господин полковник! Мы все делали, старались… И какой конец!
        - А что случилось? Я не в курсе, - встревожился Фирсов.
        - Сейчас Сергей Бирюков заехал в следственный изолятор. С ним полковник Назаренко и прокурор по надзору за следствием и дознанием в органах МВД…
        - Соснин!
        - Только что судья вынес меру пресечения Дмитрию Бирюкову в виде домашнего ареста без дополнительных условий…
        - А что наш гуру?
        - Говорят, уже покинул СИЗО. Вместе с адвокатом и своим двоюродным братом. Сказали, вы в курсе дела…
        - Не расстраивайся, Павел.
        Полковник взглянул на часы и стал набирать номер Райской. Надо было обсудить изменившуюся ситуацию.
        Глава восемьдесят вторая
        Симферополь
        Регина Барсукова уже несколько месяцев не видела своего мужа в таком хорошем виде. Она стала внимательнее наблюдать за ним, пока он завтракал, и поняла причину этой ауры легкости и спасительной раскрепощенности.
        - Ты все сказал им.
        Роман Игоревич повернулся к ней в недоумении.
        - Прошу прощения?
        - Прошли месяцы, а может, и годы, с тех пор как я видела тебя таким спокойным… На ум приходит только одно объяснение: ты рассказал коллегам абсолютно все.
        Мужчина кивнул, ничуть не удивившись, что жена заметила: мало ли что она не знала. Возможно, живя со следователем, она приобрела определенные качества, как бы набив оскомину: любопытство, наблюдательность, регрессивную дедукцию и интуицию.
        - Из тебя получилась бы хорошая женщина-полицейский, - сказал он с улыбкой.
        - Не говори глупостей… Одного полицейского в доме более чем достаточно.
        Они хихикали, погрузившись в эту счастливую, непринужденную атмосферу.
        - Было ли это сложно?
        - Нет. Она… Я сразу почувствовал, что они именно те люди, что между нами есть правильное взаимодействие. Нет, это было не сложно. Наоборот, было.
        - Что ты чувствуешь сейчас?
        - Как будто у меня есть крылья.
        Регина улыбнулась и погладила его по руке.
        - Ты даже не представляешь, как я счастлива.
        - Я знаю, я знаю, я знаю.
        - Ты даже спал нормально: когда ты в последний раз это делал?
        - Слишком давно… Я почувствовал, что с меня сняли огромный груз. Это действительно прекрасное чувство. Как долгий горячий душ после целой недели без возможности помыться.
        - Я очень довольна. Правда, мы немного опоздали.
        Мужчина посмотрел на часы и наморщил лоб: на утро у него был запланирован визит к невропатологу и встреча с нотариусом для улаживания административных формальностей.
        - Тогда мне лучше поторопиться, - сказал Роман Игоревич, допил кофе одним глотком и встал.
        Он подошел к жене, обнял ее и поцеловал в лоб.
        - Я подумал, что мы могли бы пообедать у моря, если ты не против.
        - Конечно, я не против… Мы должны праздновать, не так ли?
        - Именно. Я закончу готовиться.
        Барсуков почистил зубы и, оказавшись в спальне, осмотрел себя в зеркале. Он не знал, поверил ему Евгений или нет, да, наверное, и не хотел знать. Важно было то, что он нашел в себе мужество сделать это откровение, ту самую трещину, от которой пошли все трещины, расколовшие его существование как полицейского и как человека. Этот акт самоотречения, а в некотором смысле примирения с собой и своим прошлым, зарядил его живой энергией. Ему даже показалось, что болезнь отступила.
        «Может быть, это правда, кто знает», - надеялся он.
        Он улыбнулся, выбрал из ящика галстук смелой расцветки, который не стал бы носить каждый день, и посмотрел на себя в зеркало, наблюдая, как шелк скользит в его пальцах.
        Но через несколько секунд его улыбка померкла и исчезла совсем.
        Ее руки задрожали, лоб наморщился, а глаза наполнились сначала растерянностью, потом слезами.
        - Что… Как…, - заикаясь, пролепетал он, трепеща веками, словно настраивая фокус.
        Ему было стыдно признаться в этом, но он понятия не имел, как завязывать галстук.
        Он утратил эту способность.
        Глава восемьдесят третья
        Симферополь
        Когда они завтракали в пиццерии, наслаждаясь лаской полуденного солнца, Евгений просматривал газеты, радуясь, что ни один журналист не упомянул его имя.
        - Я спала десять часов подряд… Я совершенно не в себе, - сказала Мария, большие солнцезащитные очки скрывали темные круги под ее глазами.
        - Для разнообразия… - ответил Евгений, не поднимая глаз от своих газет.
        - О, пожалуйста, только не начинай.
        Евгений отдыхал всего четыре часа. Ночью он почти полностью прочитал тетрадь Барсукова - занятие, которое, учитывая описанные в ней материалы, определенно преодолели его сонливость.
        - Думаю, я загляну в больницу, чтобы узнать, как дела у Ильи, а потом поеду на море, чтобы немного позагорать и поиграть в морских котиков, - сказала Мария. ? Мне нужен перерыв.
        Фирсов без вопросов дал им обоим выходной, чтобы они могли прийти в себя от переживаний. По крайней мере, такова была официальная версия. Полицейские, в свою очередь, считали, что на выходном настояли большие шишки из Управления, чтобы не возиться с журналистами. Но Евгений не собирался сидеть, сложа руки. Он сложил газету и допил свой кофе.
        - Могу я узнать, зачем ты вытащил меня из постели? - спросила Мария.
        Евгений не стал отнекиваться и взял быка за рога:
        - Я подробно разговаривал с Барсуковым вчера вечером после работы.
        - И дальше что? - подозрительно спросила Мария.
        Евгений протянул ей блокнот, который взял с собой.
        - Взгляни на это.
        Он старался не раскрывать ей тайну, которую открыл ему Роман Игоревич: знал, что его собеседница отреагирует неправильно и переведет Барсукова в разряд «больного маразматика». Сам Евгений еще не сформировал окончательного мнения по этому вопросу: единственное, в чем он был уверен, - это ощущение, что он попал в паутину тайн и секретов, растянувшуюся с 1978 года до наших дней.
        - Что это? - спросила Мария, пролистав несколько страниц.
        - Он рассказал мне, в чем его проблема… - сказал Евгений, постукивая себя по виску. ? Он хотел записать то, что помнил по старым делам, до того, как болезнь все стерла. По сути, это своего рода журнал расследований.
        - Как ты нашел его состояние?
        Евгению потребовалось десяток секунд, чтобы подобрать нужное слово.
        - Отходящий, - сказал он наконец. ? Но физически еще достаточно здоров… А вот психически… Тем не менее, боюсь, что ему осталось недолго.
        - Бедняга… Он выглядит еще более худым, чем в последний раз, когда мы его видели. Ты уже все прочитал?
        - Только часть.
        - И что ты думаешь?
        По ее тону было понятно, что она считает это пустой тратой времени.
        - Я обнаружил кое-что интересное.
        - Я весь внимание.
        - Помнишь кукол, сделанных из засушенных стеблей цветов?
        - Конечно. Такие мини-чучела.
        - Именно так. В его «мемуарах», назовем их так, эта деталь, похоже, так и не попала в газеты.
        - До сих пор…
        - Он рассказал об этом только двум людям: Марине Петренко, профессору кафедры истории и археологии, замдекана Университета Симферополя. И, когда она умерла, ее студенту…
        - Валерию Ионову, - опередила его Мария.
        - Поздравляю. Ты выиграла пару персиков.
        - Ты заставил меня вспомнить кое-что, что вылетело у меня из головы из-за всей этой неразберихи, - сказала Мария, беря сумочку.
        - Именно?
        - Вчера мне позвонил мой информатор из университета, которого я спрашивала о нашем доценте.
        - И что?
        - Знаешь ли ты, почему он не сделал карьеру, несмотря на свое отличное резюме?
        - Я весь внимание.
        - У него была назойливая привычка укладывать молодых девчонок в постель.
        - Ну…
        - Против него более десяти лет назад возбудили дело о развратных действиях по отношению к лицам, не достигшим шестнадцатилетнего возраста, но довольно быстро закрыли.
        - Так-так…
        - Видимо, потом он решил перейти на всякий случай со школьниц на студенток. Одна из исключенных из его гарема довела информацию до сведения ректора, который заблокировал его продвижение по службе. Они были достаточно милосердны, чтобы не увольнять его, но путь Ионова на кафедру был закрыт.
        Евгений вспомнил израненные руки доцента и снова почувствовал, что тот что-то от них скрывает.
        - Попробуй на секунду последовать за моими мыслями, - сказала она. ? У нас есть человек, который имеет непосредственное отношение к жертве, поскольку она была одной из его студенток. У которого есть дурная привычка спать со своими ученицами. Кто обладает глубокими познаниями в области ритуалов, таврических и скифских культов…
        - Кто был в тесном контакте со следователем, работавшим над этими преступлениями, кто описал ранее не публиковавшиеся подробности о типичном способе совершения преступлений данным преступником, - продолжала Мария.
        - Его руки повреждены, как будто он кого-то ударил…
        - Или его кто-то, - предположила Мария.
        Евгений кивнул.
        - Кто ненавидит человека, обвиняемого в убийстве девушки, и не скрывает своей неприязни. А еще лучше: кто подсказал нам, где его искать.
        - Он был в состоянии явного волнения, когда увидел нас, - продолжала Мария.
        Несколько секунд они молча смотрели друг на друга, взвешивая различные элементы.
        - Ты тоже чувствуешь прилив энергии? - спросил Евгений.
        - Да, - признала Мария. ? Но мы не должны забывать, что у нас под стражей находится подозреваемый, которого все считают виновным, как Иуду.
        - Я знаю… Но почему бы тебе не пойти и не поговорить с Ионовым, чтобы посмотреть, как он отреагирует, и избавиться от подозрений?
        - Мы могли бы воспользоваться арестом Бирюкова, чтобы заставить его ослабить бдительность и поработать над ним.
        - Отличная идея. Тем временем я звоню Эркенову и спрашиваю, не может ли он поработать над фактами о связи между Дианой и Ионовым. Возможно, это пустая трата времени, но я не хочу ничего оставлять на волю случая.
        - Теоретически, мы должны следовать официальным каналам. Фирсов нас успокоил, - заметила Мария.
        - Мы высказали свои сомнения Неделину, и он обещал разобраться в этом… Это мы можем сказать шефу, если он узнает.
        - А почему он должен об этом знать? - спросила Мария, озорно улыбаясь.
        - Абсолютно верно, - ответил Кротов, улыбнулся в ответ и встал, чтобы расплатиться.
        Глава восемьдесят четвертая
        Дмитрий Бирюков был в прекрасном настроении.
        Всего три затяжки назад его мысли-мыслишки били в разные стороны маленькими газированными фонтанчиками, но голова от них не болела, а, наоборот, сладко зудела изнутри.
        Дмитрий сделал новую небольшую затяжку для разгона и тут же переключился на мысль о ней. О травке-подружке. О марихуане замечательной. Эту волшебную траву Дмитрий соединил вместе с Анастасией. Получилась замечательная пара, прямо как Чип и Дейл. А поодиночке? Марихуана помогает соединяться с Анастасией? Да. Все гениальное просто. Теперь сделаем обратное рассуждение: Анастасия дает нам путь общения с ней. Ха! Правильно, что мы, неоанастасийцы, отбросили эту дурацкую, устаревшую теорию о Кедрах, как накопителях энергий Космоса. Нам вещали, что Кедр принимает исходящую через Космос от человека энергию, хранит и в нужный момент отдаёт…Что за ерунда? Все эти отжившие свой век, нелепые концепции о непревзойдённых лекарственных и общеукрепляющих свойствах кедрового масла, изготовленного особым способом, мы решительно спустили в утиль. Дураки вы, вот какая трава ведет к омоложению человеческого тела и воздействию на душу человека, его эмоциональный план. Вот оно счастье, а не ваши звенящие кедры! Я показывал на наших семинарах, как все просто.
        Бирюков выпустил в воздух еще один клуб дыма. Он представил, как лежит себе на облаке и мирно разговаривает с лампочкой.
        Маленькая яркая груша, красовавшаяся в центре декоративного светильника, была отличным собеседником. Дмитрий уже рассказал ей про Анастасию.
        Лампочке все нравилось.
        Она не перебивала, не злилась, не спорила с ним из-за ерунды. Только время от времени дружески подмигивала стеклянным глазом. Она даже соглашалась, чтобы Дмитрий рассказывал ей об Анастасии. - которая, как известно, живет в сердце каждого неоанастасийца. На память Дмитрий знал все молитвы, прославляющие ее. Дмитрий не знал насчет других членов секты, но при церемониях на святилищах они здорово отвязывались. Когда в пещерах бывало зверски холодно, адепты, накурившись, держась за руки, безостановочно скандировали: «Анаста! Анаста! Живет в каждом сердце она!» - и отлично согревались. Если же день выдавался ясный и солнечный, члены секты хором повторяли за ним восхваление Анастасии. Помогало здорово.
        «Верой, надеждой, любовью согреты. Огненным ветром мы мчимся по свету. Стенами нас ограждать бесполезно. Духом свободы обнимем всю бездну…», напевал Дмитрий.
        - Возлюби Анастасию, как она тебя! - призвал Бирюков лампочку.
        Лампочка виновато мигнула. У нее совсем не было опыта анастасийских чтений.
        - Не сечешь, подруга, - догадался гуру. - Ну, не расстраивайся. Мы тоже сначала не знали точно, где главные источники энергии. А знать ой как нам необходимо было! Но прикосновение к священным камням, пляски на развалинах древних храмов, окунание в целебные колодцы… Опять же препаратов вволю, на всех хватало…
        Дмитрий показал рукой, какой размах был у неоанастасийских обрядов. Облако, на котором он лежал, качнулось. Оно уже не было таким мягким, ласковым и пушистым. От большой папиросины сейчас остался окурочек в полсантиметра. Кайф можно было удержать от силы четверть часа - и то если не шевелиться.
        - Пипипипи!..
        Откуда-то далеко снизу, из пенистых пучин, требовательно зазвонил телефон. Мобильник спускал на землю, в будничную суету.
        - Пипипи! Пипипи!..
        И чего им еще от меня надо? - рассердился Дмитрий. Из СИЗО выпустили, благо двоюродный братец постарался. Теперь сиди, кайфуй. Пускай адвокат поработает. Да и нужные люди помогут.
        - Пипипи! Пипипи! Пипипи!
        Да сколько можно?! Обозлившись, Дмитрий помотал головой и сообразил: блин, он же дома! Значит, надрывается его собственный телефон - на полу, возле кровати. Видно, кому-то гуру нужен до зарезу.
        Стараясь не растерять последний подарок травки, Дмитрий выпростал руку из облака и прицельно послал ее вниз, к самому подножию кровати. Пальцы нащупали там теплую пластмассу.
        - Кого надо? - пробурчал он в трубку.
        - Здравствуй, Дима! - услышал он в ответ. - Ты меня узнал? Это я.
        Облако под гуру затрепетало и растворилось. Лампочка взлетела под самый потолок. Бирюков был один на голой кровати, и кайфа уже - ни в одной ноздре. Только терпкое воспоминание о нем, зависшее в воздухе.
        - Рад, что с тобой все в порядке, - доносился в трубке голос Друга. - Слышишь?
        - Что нового? - Бирюков собирался с мыслями.
        - Да так, - продолжал знакомый тихий голос, - ты, надеюсь, все делал как надо?
        - Конечно, - поддакнул гуру. - А как же!
        Со своего появления на полуострове, Дмитрий привык слушаться Друга. Кто он был бы без него здесь? Ноль. А так - помещение, новые адепты, деньги. И главное - появились перспективы, которые не снились.
        - Ты в норме? - Голос Друга успокаивал. - Нужна какая-нибудь помощь?
        - Все в лучшем виде, - торопливо проговорил Дмитрий. - Прости, что тогда случилось.
        - Ничего. - Друг хмыкнул в трубку. - молодец, что молчал. Самая правильная стратегия… Про меня не спрашивали? - Теперь его голос стал озабоченным. Никто, кроме Друга, не принимал хлопоты гуру близко к сердцу.
        - He-а, не спрашивали, - сказал Бирюков. - Все просто зашибись, честное слово. Вот, под домашний арест отправили. Мне Сергей обещал, что мое участие не докажут… - Дмитрий наморщил лоб. - Слушай, а кто же так копает?
        - Почти никто, - рассеянно произнес Друг. Кажется, он совсем успокоился. - Одна ретивая парочка. Создали группу для расследования архивных дел… Значит, ты ничего не говорил?
        - Естественно, - подтвердил Дмитрий. Ему стало совсем уж неловко перед заботливым Другом. - Считаешь, установят связь между нами? Доберутся до тебя?
        - Не бери в голову, - ответил тихо верный Друг. - Сергей обо всем позаботится, не зря такую должность занимает. Подумаешь, беда! Все утрясется, слово даю. А парочка эта тебя не достанет, слабо им… В общем, отдыхай себе спокойно. Да, я к тебе зайду сегодня. Не волнуйся, меня не выследят. Даже, если есть наружка, способы есть - надо нам кое-что обсудить. А ты пока покури, посмотри телевизор или книжку почитай. Вечером увидимся…
        - Спасибо, - пробормотал Бирюков, но опоздал.
        Трубка уже стала детской погремушкой, в которой слышались короткие гудки. Друг не захотел дожидаться благодарностей от гуру. За все время знакомства Дмитрий ни разу не разочаровался в нем - только укреплялся в его преданности. Иногда ему даже казалось, что это человек еще более фанатичен, чем он. А почему бы нет? В любой секте есть часто не менее преданные идее люди, чем гуру. Просто его Друг по сравнению с ними - это глыба в компании рядовых членов.
        - Спасибо, - все-таки сказал Дмитрий погремушке с гудками, а потом дал отбой.
        Глава восемьдесят пятая
        Симферополь
        Вскоре Марии и Евгению позвонил Неделин. Он сообщил им, что Дмитрия Бирюкова выпустили под домашний арест.
        - Не расстраивайся, Мария, - успокаивал коллегу Кротов.
        - Я и не расстраиваюсь… - пробормотала Райская. - У нас еще уйма возможностей…
        Евгений решил не реагировать, а еще немного подождать, не скажет ли коллега чего-нибудь более определенного. И Мария сказала:
        - Если мы признаем, что Бирюков не убийца, давай прощупаем жену Ионова.
        - А при чем здесь она? - взглянул в записную книжку своего телефона Евгений.
        Райская задумчиво покачала головой.
        - На шее Ионова были, скорее всего, какие-то следы. Дома же он шарф снимает, так? Жена сразу заметит такое. А значит, либо у него регулярные стычки с ней, либо следы на его шее оставлены не супругой, но она в курсе, кем. И учитывая его нервную реакцию на наши вопросы о Гурджиевой, вторая версия более вероятна.

* * *
        Обязанность следователя заключается в том, чтобы никогда не обвинять свидетеля или подозреваемого во лжи напрямую: вся хитрость заключается в том, чтобы заставить их признать свои противоречия, пока они не окажутся в положении, когда им придется признаться - словами, выражением лица или взглядом - в том, что они нагромоздили небольшую гору лжи. Чтобы гарантировать оптимальную эффективность, необходимо стать циничным, лживым и безжалостным, развить в себе почти садистский талант использовать все недостатки человека, от которого вы хотите получить признание или важную для расследования информацию, в ущерб его психологическому, душевному или семейному равновесию.
        - Да? - сказала Маргарита Масюк, жена профессора Валерия Ионова, столкнувшись лицом к лицу с Райской и Кротовым у автомобильного гаража.
        Полицейские нанесли неожиданный визит в университет, но несколько студентов сообщили им, что Ионов в этот день ушел на больничный; тогда Евгений и Мария достали его адрес проживания и решили прийти к нему домой без предупреждения, чтобы еще больше усилить давление, выследить его на интимной почве. После безрезультатных звонков в дверь сосед по лестничной клетке сообщил им, что Маргарита Масюк пошла в гараж, расположенный рядом с домом.
        - Полиция, госпожа Масюк. Убойный отдел… Ваш муж дома? - спросила Райская тоном, который никак нельзя было назвать сердечным.
        На лице женщины отразился страх и изумление. Любой человек с добрым сердцем дал бы ей несколько секунд, чтобы прийти в себя. Кротов и Райская в тот момент не были расположены к сантиментам.
        - Пожалуйста, не тратьте наше время, - упрекнул ее Евгений и шагнул вперед, чтобы заглянуть в гараж. ? Пришел он домой или нет?
        - Нет… Нет, нет, еще нет… - заикалась Рита Масюк, напуганная настойчивостью двух полицейских.
        - Он уехал на своей машине?
        - Что вы имеете в виду? Да, конечно… Что происходит?
        - Итак, ваш автомобиль снова на ходу.
        - Прошу прощения? - спросила все более обеспокоенная жена Ионова.
        - Ваш муж сказал нам, что на днях повредил руки, работая с вашей машиной. Поэтому ему удалось ее отремонтировать, - пояснил Евгений.
        - Ах, да, конечно… Он починил авто, да. Она снова работает.
        - Это хорошо. Это хорошо. По крайней мере, он не пострадал зря… Где он сейчас?
        - Могу я спросить, почему вы его ищете?» - защищаясь, спросила Рита.
        - Ты что, его адвокат? - усмехнулась Мария.
        - Сделайте одолжение, позвоните ему и скажите, что мы здесь. Он знает, зачем мы здесь, - резко сказал Евгений, не отрывая взгляда от женщины.
        Масюк молчала.
        - Что за игра в молчанку? - воскликнула Мария через несколько мгновений. Ты собираешься ему звонить или нет?
        - Он в университете… читает лекции.
        - Занятия? - повторил Евгений, бросив на коллегу веселый взгляд.
        - Госпожа Масюк, мы только что приехали из университета, где нам только что сообщили, что вашего мужа нет на месте. Он, очевидно, заболел, - резко сказала Мария. - Вы что, смеетесь над нами?
        В глазах Риты промелькнул страх.
        - Так, - убеждал ее Евгений. - Где он сейчас?
        Рита несколько раз моргнула веками, как будто ей было трудно сфокусироваться на двух полицейских.
        - Я не знаю…
        - Ты не знаешь, - сказала Мария. - Значит, твой муж тоже тебе солгал.
        Это был не вопрос, а ядовитая инсинуация.
        - Я не…
        Евгений даже не дал ей времени ответить:
        - Почему ваш муж так себя ведет, Маргарита?
        - Что… Я не…
        Двое полицейских учуяли панику, сочившуюся из этой жертвы, но слишком слабую, чтобы осознать, во что она ввязалась, и, как две акулы, начали кружить вокруг нее концентрическими кругами; их целью было не сломить ее психологически, а создать разрыв между ней и ее мужем, создать одеяло подозрений и страха, которое они могли бы надувать снова и снова, как взбитые сливки, если бы это им понадобилось. И, судя по тому, как она мучилась, были созданы все условия для того, чтобы это произошло и женщина взорвалась.
        - Вы знаете, кто эта девушка? - спросил Евгений, показывая Рите фотографию Дианы, когда она была жива.
        - Да, это та самая…
        - Она была такая же, как на этой фотографии? - спросила Мария, представив женщине крупный план распухшего лица трупа.
        Глаза Риты расширились, она инстинктивно отпрянула и задышала.
        «Вот это попадание», подумала Райская.
        - Что вам сказал по этому поводу ваш муж? - продолжил Кротов.
        Наступила тишина.
        - Вы что-то знаете об ее убийстве?
        Новое молчание. Женщина была близка к перелому. В любой момент она могла разрыдаться, послать их подальше или раскрыться, как перезрелая слива.
        Как раз в тот момент, когда она собиралась открыть рот, мобильник Марии начал вибрировать, разрушая магию момента, который они так тщательно создавали.
        - Это Фирсов, - сказала Мария своему партнеру.
        - Вам лучше ответить.
        - Я могу узнать, кто…
        - Мы же сказали, из убойного отдела, Маргарита, - предвосхитил Евгений, прекрасно понимая, что смысл вопроса не в этом. - Разве ваш муж не рассказал вам о нас?
        Лицо женщины, казалось, треснуло, как бутылка пива, оставленная в морозильной камере.
        - Нам нужно идти, - сказала Райская, и в ее голосе прозвучала срочность, которая обеспокоила Евгения.
        По ее взгляду Кротов понял, что настаивать бессмысленно. Что бы ни сказал Фирсов, он был способен заставить Марию сорваться с места.
        - Я просто…
        - Передайте своему мужу, что он скоро получит от нас весточку, - сказала Мария.
        - Очень скоро, - добавил Евгений.
        Это прозвучало как угроза.
        - И последнее, госпожа Масюк, - сказала Мария. - Ваш муж получил царапины на шее, когда ремонтировал машину?
        Райская смотрела на нее мгновение, показавшееся Рите бесконечным, затем женщина-полицейский растянула губы в ледяной улыбке и, не дожидаясь ответа, отвернулась.
        Ошеломленная и дрожащая Рита Масюк смотрела вслед уходящим инспекторам.
        Через несколько секунд она в слезах позвонила мужу.
        Глава восемьдесят шестая
        - Мы были слишком строги к милой маленькой жене? - спросила Мария, держась за поручень - до УВД полицейские решили доехать на городском автобусе.
        - Нет. Мы были очень близки к тому, чтобы сломать ее… Сначала у меня были сомнения насчет Ионова, но после того, что рассказала его жена и какая у нее была реакция, я убежден, что он что-то знает или что он замешан в этом деле.
        - Хм… Думаю, пришло время поговорить с Фирсовым.
        - Я тоже так думаю, но это может быть бессмысленно. Особенно в настоящее время, когда у начальства есть подозреваемый - Бирюков.
        - Что же делать?
        - В идеале, конечно, хотелось бы иметь возможность геолокации его мобильного телефона за последние несколько недель, чтобы выяснить, где он был, опросить его семью и близких друзей, провести анализ образцов ДНК, прослушать его телефоны и т. д.
        - Как будто он был подозреваемым?
        - Он солгал нам о повреждениях на руках. У него была связь с потерпевшим. Он сотрудничал в то время со следователем, который вел эти дела, и получал конфиденциальную информацию по этому делу. Его жена его покрывает… Если бы я руководил следствием, я бы его уже арестовал.
        - Но это не так… И к тому же: что делать с Бирюковым?
        Мария только уставилась в окно.

* * *
        Фирсов поднял взгляд от бумаг и как будто взвесил Марию с Евгением - чего они стоят, усмехнулся и снова опустил глаза, дочитывая страницу из материалов дела. При этом он пальцем придерживал строку, будто она могла уползти со страницы. Потом подчеркнул что-то карандашом, поставил на поле жирную галку и отложил документ в сторону. Снял очки и положил их на стол. Очки у Фирсова были наимоднейшей формы - с толстыми, элегантно оправленными в металл оглоблями, крупными, отливающими фиолетовым стеклами. Неизвестно было, где достал себе шеф такие модерновые очки, но нельзя было и нарочно придумать более неуместной вещи на его круглом мясистом лице с белыми волосами. Он помолчал немного, потом спокойно сказал:
        - Судя по вашему тону, вы не считаете Бирюкова подозреваемым в убийстве. Так…
        Кротов кивнул.
        - Да. Но в деле появился новый фигурант - доцент Валерий Ионов.
        Фирсов усмехнулся:
        - Да, я слышал о нем от Барсукова. Предположим, что мы начнем Ионова разрабатывать. Какие ты можешь гарантировать результаты?
        - Я ничего не обещаю. Но я предлагаю двинуться не вдоль проблемы, а как раз вглубь.
        Фирсов поднял белесую бровь. Кротов уверенно продолжал о возможном плане расследования:
        - Дальнейшая разработка и допросы Бирюкова представляются мне бесперспективными. Говорить он не станет. Но мне не дает покоя связь Ионова с расследованием, его консультации Барсукову.
        Фирсов зачем-то надел очки и посмотрел на молодых коллег исподлобья сквозь дымчатые стекла.
        Он вытащил из ящика стола лист бумаги и спокойно произнес:
        - Почему я вам позвонил: поступили новые данные из научно-технического отдела. На наручных часиках Гурджиевой найден отпечаток пальца Всеволода Латыпова. Кроме того, эксперт Тромкин обнаружил тонкие нити плоти между зубами бедной Дианы. Он решил, что девушка, должно быть, укусила нападавшего или одного из нападавших. Вот вам и новый толчок в расследовании. И, пожалуйста, правила игры под свои возможности не подгоняйте. Кроме того, у меня сложилось впечатление, что вы не поняли меня. Судя по всему, вы оба решили, что раз Бирюков главный подозреваемый, а Маценко с его кандидатурой как убийцы согласен, то делу будет позволено догнивать на корню. Должен вас разочаровать - я с вас шкуру спущу, если вы его до конца не доведете. И примите как приказ, если нормальных человеческих слов не понимаете… Мне жаль, что пришлось отменить ваш выходной.
        - Я вот тут взял несколько волос и кофейную чашку из корзины под столом на кафедре, где сейчас числится Ионов, - словно фокусник, вытащил пакет из кармана своего пиджака Евгений, - материала вполне достаточно, чтобы легко собрать его ДНК.
        - Кротов, из тебя получился бы отличный вор, - заметил подполковник. - Но если эксперты ничего не найдут, то чашку вернешь на место так же незаметно, как взял.
        - Слушаюсь…
        - Тем не менее, у меня не хватает сотрудников из-за всей этой неразберихи. Не могли бы вы помочь коллегам из убойного отдела допросить наших «дорогих» неоанастасийцев?
        - Конечно.
        - Превосходно. Кротов, я на вас рассчитываю.
        - Какой смысл допрашивать этих ублюдков? - спросила Мария.
        - Технически это называется «подтверждающие материалы», - пояснил Фирсов. Прокурору нужны неопровержимые доказательства, чтобы раз и навсегда закрепить дело… Возможно, его последователи будут более склонны к сотрудничеству.
        - Как вы думаете, смогут ли они окончательно повесить на него убийство? - спросил Евгений.
        - Это цель Маценко и его начальства. Но в ходе допроса вам придется выяснить, были ли другие члены секты соучастниками, участвовали ли они в насилии и так далее. Вы готовы к этому?
        Евгений кивнул. Это была бы идеальная возможность поближе познакомиться с Маценко и, кто знает, может быть, даже поговорить с ним о подозрительном доценте.
        - А как же я? - спросила Мария.
        - Не хотите ли прогуляться? - спросил начальник.
        - Это лучше, чем сидеть в этом чулане и просматривать материалы дел тридцатилетней давности… Куда податься?

* * *
        Мария ехала на своем автомобиле по осеннему вечернему городу, жадно вдыхая бивший в приоткрытое окно свежий прохладный воздух. Во всем ее теле и голове появилась легкость. Она просто колесила по городу, гоня от себя прочь все мысли о завтрашних делах.
        Телефон затренькал популярной мелодией как всегда не вовремя.
        Райская нажала на панели гаджета кнопку громкой связи.
        Услышав ошеломляющее известие, она тут же круто развернула авто и поехала в противоположном направлении. По нужному адресу она прибыла через две с половиной минуты.
        В одном из внутренних дворов состоявшего из типовых многоэтажек микрорайона что-то происходило. Там стояла «скорая» и две полицейские машины с включенными мигалками. Мария припарковалась рядом.
        - Самоубийца, - доложил увидевший удостоверение сержант-водитель и показал наверх. ? Сверзился с восьмого этажа.
        Несмотря на поздний час, вокруг все же стояли несколько жильцов дома. Два равнодушных санитара охраняли труп на асфальте, уже прикрытый от нескромных глаз простыней. Райская присела на корточки и откинула край. Судя по всему, погибший ударился головой - вместо лица была кровавая маска. Но она узнала его по длинной гриве темных волос и татуировок в виде спиралей, которые были набиты на каждом из плеч. Гуру Бирюков умер, так и не выдав свои тайны.
        Глава восемьдесят седьмая
        В Управлении невыспавшийся, с кругами вокруг глаз, злой как собака, Неделин сидел напротив Райской и Кротова и остервенело ругался.
        - Самоубийство! - саркастическим голосом произнес он, устав материться. - Да эта гнида была способна на самоубийство не больше, чем чугунная сковорода!
        Его коллеги молчали, потому что сказать им было нечего. Следов борьбы в квартире Бирюкова было не обнаружено, но прибывший позже Кротов первым делом по-собачьи принюхался к обоям. Он не ошибся. Чуть заметный горький запах тлеющих листьев был ему хорошо знаком. Он запомнил его со времен дела питерских сбытчиков марихуаны, лет пять назад. С тех пор запашок ничуть не изменился. И с чего бы ему меняться? Сырье и обработка такие же. Чужих отпечатков пальцев на рамах и ручке двери обнаружено не было. Отработка жилого сектора на этот раз ничего не дала.
        Увидев, что они сидят в комнате расследований, Фирсов закончил отдавать распоряжения одному из полицейских в форме и жестом велел им следовать за ним в конец комнаты. Он остановился перед столом, на котором стоял ноутбук, несколько секунд печатал и повернулся к ним.
        Евгений и Мария рассматривали несколько фотографий тела Бирюкова, а также несколько скриншотов, сделанных с камеры наблюдения.
        - А видео у тебя тоже есть? - спросила Мария.
        - Есть, но наши эксперты говорят, что оно отвратительного качества и разглядеть на нем толком ничего невозможно.
        - В комнате еще нашли таблетки, метамфетамин, - отметил Кротов. - в крови покойного тоже обнаружены следы наркотиков.
        - Естественно, - сказал Марат. ? Что мы можем сделать?
        - Судмедэксперт выдвигает версию о несчастном случае, что Бирюков обкурился, обдолбался до глюков и вывалился из окна, - размышлял Фирсов, - но его смущает одна деталь: все тело сильно искарежено от удара о землю, а на руках никаких повреждений, хотя даже при сильном наркотическом опьянении человек инстинктивно выставляет руки перед собой. Получается, он падал уже без сознания.
        - Как раз если он был сильно обдолбанный, то он мог не понимать, где находится, - отметила Мария, - да и выпасть из окна в таком состоянии легче легкого.
        Неделин приложил руки к голове и закрыл глаза.
        - Они заткнули ему рот, - сказал он себе, опустошенный. ? Они были быстрее нас.
        Кротов молчал, хотя тоже был уверен, что Бирюков убит. Ему нетрудно было представить, как некий человек бьет по голове Бирюкова чем-то тяжелым, а затем выталкивает бездыханное тело из окна… Может, было так, может, иначе.
        - Мы получили распечатку телефонных звонков мобильного телефона Бирюкова, - Мария взяла лист бумаги, - ему звонил Ионов, а также поступил звонок, который нам определить не удалось: номер начинается на три семь девять, а это код Ватикана. Вряд ли гуру разговаривал с Папой Римским.
        - Разве что услышать в подробностях о культе Анастасии, - усмехнулся Фирсов, - больше звонков не было?
        - Нет, ни на его телефон, ни с него. Сим-карта новая, активирована была сегодня утром.
        - Барсуков мне намекнул на возможную утечку информации из нашего ведомства, - тихо сказал Яков Михайлович, обведя глазами помещение, - что же, и это возможно. Значит, так: вызовем на допрос Латыпова, а вы, Евгений, поезжайте в караимскую общину, узнайте, чем она «дышит», какие последние новости. Если хотите, сами вручите Всеволоду Латыпову повестку. В общем, пообтирайтесь там, может, что-то новое и узнаете.
        Глава восемьдесят восьмая
        Прокуратура Симферополя
        Перекур в прокуратуре превратился в импровизированную консультацию. Когда Неделин закончил говорить, в пластиковом стаканчике, наполненном на палец холодным кофе, который держал в руке Андрей Маценко, плавали шесть окурков. Марат воспринял это как добрый знак: если бы зампрокурора показалось, что он теряет время, то прервал бы Марата на первой же сигарете.
        - Таким образом, вы хотите превратить Валерия Ионова из свидетеля в подозреваемого, - произнес Маценко.
        - Именно так.
        Маценко обернулся и посмотрел на городское движение. Он обдумывал информацию, полученную от майора.
        - Кроме вас, кто-нибудь еще знает об этом и о ваших подозрениях? - нейтрально спросил он, не оборачиваясь.
        - Да. Мои напарники из УВД Симферополя Райская и Кротов, и мой заместитель старший лейтенант Эркенов…
        - Я понял. Кто еще?
        - Полковник Фирсов также знает об этом и попросил моего заместителя Павла Эркенова выяснить, не было ли других связей между Гурджиевой и Ионовым, помимо университетских отношений.
        - Есть ли в биографии Ионова темные пятна?
        - Доценту не в чем себя упрекнуть, если исключить разрушившие его карьеру слухи, согласно которым он вступал в сексуальные и романтические отношения со школьницами и студентками.
        - Вы работаете в отделе нераскрытых дел, - проронил Маценко, переводя разговор в другое русло. ? Как вы считаете, есть ли какая-либо связь между делами семьдесят восьмого и восемьдесят девятого годов? Я имею в виду не только церемониал, который мне кажется идентичным.
        - По моему мнению, а также по мнению полковника Фирсова и подполковника Барсукова, который в настоящее время находится в отпуске, но в прошлом занимался подобными делами, речь идет об убийстве по подражанию.
        - Будьте понятнее.
        - Мы думаем, что кто-то хотел обвинить неоанастасийцев, и в частности Дмитрия Бирюкова, инсценировав те же ритуальные обстоятельства, что и в предыдущих убийствах. Убийство Гурджиевой имеет более садистскую составляющую: я имею в виду, в частности, синяки от ее избиения, которые полностью отсутствуют в двух старых нераскрытых делах.
        - Вы сказали, что во время разговора с Кротовым Ионов проявил неприязнь к Бирюкову, граничащую с ненавистью.
        - Именно так. И как я сказал, что именно он предложил нам пойти и провести разведку на Гурзуфском перевале, когда Бирюков еще не был пойман.
        - А его жена солгала вашим коллегам сегодня утром.
        - В этом нет никаких сомнений.
        Зампрокурора разочарованно выпустил струйку дыма и сказал:
        - Скажу честно: единственный конкретный элемент, на который вы обратили мое внимание, это то, что Ионов владел конфиденциальной информацией, относящейся к расследованию. Все остальное зыбко. Это все догадки и только косвенные доказательства.
        Неделин развел руками.
        - Однако, - продолжал он, обращаясь к майору, - в прошлый раз, когда мы строго придерживались процедуры, было потеряно драгоценное время, и это, возможно, способствовало убийству этой девушки. Если бы я был менее щепетилен, возможно…
        Марат понимал, что это может еще долго-долго тяготить зампрокурора, как таинственный, рассеянный гость, вселяя в него яд раскаяния и вины.
        - У меня есть дочь почти того же возраста, что и Гурджиева. Она учится в МИФИ и… В последние несколько часов я много думал о ней, и о том, что…
        - Могу себе представить, Андрей Юрьевич, - вмешался Марат, видя колебания зампрокурора.
        - Поэтому я хочу довериться вашей интуиции и интуиции ваших коллег. Я собираюсь подписать заявление на прослушивание и наружное наблюдение. Я буду говорить об этом непосредственно с полковником Фирсовым, чтобы мы могли действовать как можно быстрее.
        Неделин почувствовал, как чувство поражения внезапно испарилось, унесенное волной адреналина.
        - Я также собираюсь распорядиться заглянуть в его социальные сети, просмотреть записи телефонных разговоров и отследить перемещения вашего фигуранта через терминалы, к которым подключается его мобильный…
        - Да-да, - закивал головой Марат.
        - Кто формально ведет дело? Фирсов? Вы? Вполне можете присвоить Ионову статус подозреваемого. С другой стороны, проводить обыск и вызывать их с женой на допросы преждевременно. Мы только потеряем стратегическое преимущество. Кроме того, мне бы хотелось, чтобы вы и ваши коллеги нашли более убедительные доказательства в пользу вашей теории. Это все, что я могу сделать, майор.
        - Большое спасибо.
        - Не благодарите меня… Такое варварское преступление… Пойдемте, я подпишу бумаги, и мы сможем жить дальше.
        Маценко утопил последний окурок в смолистой жидкости и улыбнулся.
        Глава восемьдесят девятая
        УВД Симферополя
        Убийство Дианы Гурджиевой прервало почти пятимесячный период, в течение которого на полуострове не было совершено ни одного убийства. Затишье позволило следователям убойного отдела передохнуть и завершить старые дела; некоторые даже потеряли связь, забыв о том, насколько напряженной и обременительной является работа над «горячим делом».
        Фирсов не спеша читал отчеты экспертов. Три часа назад он созвал совещание со всеми сотрудниками следственного отдела, на котором проинформировал своих подчиненных о последних событиях и распределил роли между сотрудниками убойного отдела и остальными полицейскими.
        Чтобы оптимизировать время, он разделил команду на три небольшие группы: первая будет продолжать расследование убийства Гурджиевой, чтобы распутать все концы и найти возможных соучастников помимо Бирюкова (поскольку это все еще было официальной и основной версией); вторая будет заниматься обстоятельствами смерти гуру; третья, по сути неофициальная, изучала версию, отличную от той, по которой Бирюков был признан виновным в убийстве девушки. В эту группу входили Кротов и Райская, только что вернувшиеся в помещение отдела после полуторачасового пребывания в кабинетах криминалистов и специалистов по информационным технологиям, в сопровождении человека, которого Фирсов взял из отдела по работе с пропавшими без вести, - Валентина Фертикова, который должен был помочь им в проведении исследований и анализе записей.
        Когда Фирсов увидел двух коллег, временно освобожденных от обязанностей по архивным делам, он жестом велел им подойти.
        - Как все прошло? - спросил он.
        - Хорошо. Мы уже начали мониторинг мобильных устройств мужа и жены. Если вы согласны, Фертиков потратит несколько часов на анализ социальных сетей профессора, чтобы посмотреть, сможет ли он найти прямую связь с девушкой, - предложил Евгений.
        Шеф кивнул: после общего совещания со специальной группой он провел вторую, гораздо более узкую встречу с Райской, Кротовым и Неделиным, которые настояли на том, чтобы два сотрудника исследовали след доцента, предоставив им свободу действий.
        - Вы координируете свои действия с Фертиковым. Вы действительно считаете, что Ионов причастен к убийству?
        - Пока рано говорить… - ответила Мария между делом. ? Но он знает и что-то скрывает. В этом нет никаких сомнений.
        - Павел Эркенов работает над кругом друзей Дианы, - пояснил Евгений. ? Он пытается выяснить, известно ли им о какой-либо связи между доцентом и девушкой.
        - Превосходно. Мария, ты общалась со своим информатором в университете?
        Райская кивнула.
        - Судя по всему, ректор очень серьезно отнесся к вопросу неформальных взаимоотношений Ионова со студентками. Похоже, что ему уже предложили найти другую работу после окончания этого семестра. Он отказался от любой работы в университете, даже временной… Так что через несколько месяцев он останется без работы. Кто знает, хватит ли у него смелости сказать об этом жене…
        На периферии своего поля зрения Фирсов заметил, что за ними наблюдают другие сотрудники. Это напомнило ему о другом задании, которое он поручил двум коллегам: быть начеку и выяснить, кто из их отдела организовывает утечку информации.
        - Что-нибудь новое по другому вопросу? - спросил он, понизив голос.
        - Не сейчас, - ответила Мария.
        - Хорошо. Смотрите в оба, я настаиваю… Мне генерал дышит в затылок по поводу этих СМИ.
        Фирсов передал им распечатанный список с именами и временем работы агентов в штатском, которым он поручил следить за Ионовым.
        - Вы отвечаете за поддержание связи с ними и сбор их отчетов, - сказал он им.
        - Большое спасибо, шеф.
        - Хочется надеяться, что это не пустая трата времени и ресурсов.
        - Есть новости об Илье? - спросил Евгений.
        - Не так уж и много. Он почти безнадежен. Остается надеяться на чудо.
        - Хорошо.
        - Вот что еще… - пробормотал Фирсов, смутившись.
        Оба коллеги взглянули на него.
        - Будет дополнительное служебное расследование по факту стрельбы…
        Евгений замер. По тому, как быстро напряглись мышцы его лица и как нервно дрогнуло веко, коллеги поняли, насколько он был раздражен новостью.
        - Дело в том, что вы могли попасть в посторонних лиц, находившихся в помещении…
        - Это в кого же?
        - В Бирюкова…
        - Черт…, - прокомментировала Мария, протягивая руку, чтобы погладить партнера, как бы извиняясь за эту новость. ? Простите, но…
        Евгений отпихнул ее и удалился, сказав, что пора заняться социальными сетями доцента.
        Фирсов кивнул и посмотрев на Марию прошептал:
        - Не повезло. Муторные процедуры ему предстоят…
        Глава девяностая
        Крымская глубинка
        Михаил Латыпов бродил по брошенной маленькой крымской деревушке. Убедившись, что лачуга нежилая, он открыл замок и вошел внутрь. Он осмотрел домик, держа в руке нож, и, убедившись, что остался один, закрыл его и позвал Эстер, которая ждала его снаружи.
        - Хорошо ли это? - спросила девушка.
        Михаил кивнул. Он нашел электрический щиток, и, к его удивлению, когда он щелкнул выключателем, дом осветился, словно средь бела дня.
        Подростки радостно засмеялись. Мальчик выключил все лишние лампочки, чтобы не привлекать внимания посторонних, хотя и выбрал для этого уединенный дом за пределами деревни.
        - Как ты думаешь, горячая вода тоже есть? - спросила Эстер.
        - Есть только один способ узнать это, - ответил Михаил, раздевая ее.

* * *
        Горячий душ смыл с них всю влагу, накопившуюся за ночь, проведенную верхом на лошадях и бегство по знакомым с детства тропам и гаревым дорогам. Когда до деревни Латыповых оставалось около двадцати километров, Михаил при первой же возможности угнал пастуший мопед, бросив жеребенка на произвол судьбы. На рассвете они спрятались в пустынном загоне и проспали почти весь день, а с наступлением ночи снова отправились в путь. Когда они проезжали через одну из деревень-призраков в глубинке, Михаил, уставший от езды, решил остановиться и найти подходящее укрытие.
        Пока девушка намыливала его, молодой Латыпов думал о том унижении, которому подверг его отец: он запомнил его на всю жизнь и ненавидел Всеволода за то, как тот с ним обошелся.
        Позже, когда они занимались любовью и уже собирались заснуть в этой странной постели, Эстер прошептала ему:
        - Еще вчера ты и слышать не хотели об отъезде. Что заставило тебя передумать?
        Михаил вспомнил приказ, отданный ему отцом, и почувствовал, что его кровь похолодела.
        - Я подумал о том, что ты сказала, и понял, что ты права. Я тоже хочу увидеть море, - солгал он, поглаживая ее по волосам.
        - Что нам теперь делать?
        - Они будут искать нас. Лучше затаиться на несколько дней.
        - Здесь?
        - Почему бы и нет? Потом, когда все успокоится, мы сможем отправиться в Севастополь, а оттуда сесть на первый корабль, идущий на материк.
        Эстер возбужденно засмеялась.
        - Я не могу ждать, - сказала она, ее глаза закрылись от усталости.
        Через несколько минут она уже спала на нем.
        Михаил, в свою очередь, не мог найти покоя.
        Суровый взгляд отца, казалось, следил за ним.
        Глава девяносто первая
        Район села Скалистое, южный Крым
        Всеволод Латыпов, убаюканный шелестом яблоневых листьев и приятным дымом от костра где-то вдалеке, сидел в кресле на веранде дома, с бутылкой пива в руке, на тарелке лежали бутерброды с колбасой и луком. Это была уже третья бутылка.
        Зазвонил его мобильный.
        - Слушаю, - пробурчал Всеволод в трубку.
        - Это я, - услышал он в ответ. - Узнал? Надо встретиться!
        Латыпов недовольно поморщился.
        - Надо, надо, - надсаживался в трубке знакомый голос. - Слышишь?
        - Что стряслось? - Кайф от пива у Всеволода куда-то делся. Теперь оно только недовольно булькало в организме.
        - Прокол! - человек на той стороне был сильно встревожен. - Ну, давай же, поспеши, так надо!
        - Прокол? - переспросил Всеволод. - Чей? В чем?
        Пиво навевало сонливость и вялость. Не хотелось не то, что никуда ехать - идти.
        - Потом все объясню, потом! - торопила его трубка. - Тебе, Сева, надо было из своей берлоги своевременно съезжать. Не торопясь, всем сказать, что к родичам, на недельку. Проведать. И в тот же день, а то сейчас земля заполыхала.
        - С сыном проблемы, - буркнул Всеволод. - сбежал, паскуда… Вырастил сорванца…
        - Бери самое необходимое и двигай на то место, про которое ты сам знаешь. Адрес не забыл?
        - Я выпил… ? протянул Латыпов. - мне несколько часов надо. Проспаться…
        - Ладно. Пара часов у тебя есть. Понимаешь, отпечаток твой обнаружили на вещах этой девки. Они будут проверять. А когда проверять начнут, могут начаться проблемы. Так что проспись чуток и приезжай, - вещал голос. - Мы с тобой решим, как тебе с полуострова выбираться. Может, через мост, а скорее морем. На большую землю. Но ты не дергайся, глупостей не делай. И помни мою доброту. Встречаемся у меня. Адрес помнишь?
        - Адрес помню, - ответил Латыпов, но трубка была уже пуста. В ней не осталось ничего, кроме прерывистого комариного писка гудков.
        Пока Всеволод еще собирался с мыслями, ноги его продолжали действовать независимо от головы, в автономном режиме. Он завалился на диван. И так паршиво на душе из-за Михаила, а тут еще новые проблемы. Ладно, пусть все подождут.
        Пиво навевало сон, который путал мрачные мысли. Всеволод и сам не заметил, как захрапел.
        УВД Симферополя
        Закончив рассматривать фотографии и читать показания свидетелей, Марат Неделин выключил настольную лампу и откинулся в кресле. Он знал, что его отражение в зеркале даст ему образ человека, постаревшего раньше времени. Он почувствовал прилив жалости к себе и заставил его исчезнуть так же быстро, как тот и появился. Раздумывая над фотографиями, которыми он был окружен, он задался вопросом, когда все это началось.
        Я был заражен этим в восемьдесят девятом году, - размышлял он. Когда я увидел жертву у священного колодца тавров… Я пытался не замечать ее, жить дальше, но она не уходила.
        Она. Тьма. Та, что накапливается внутри тебя день за днем, разрастаясь, как опухоль, жадная и молчаливая.
        Майор улыбнулся, поскольку в его ситуации была определенная ирония. Он был убежден, что тьма действует по-разному в зависимости от людей, в которых она вселяется, но прежде всего - в зависимости от профессии, которой они занимаются, а полицейские находились на вершине пирамиды профессий, связанных с повышенным риском. Именно это и смешило его: то, что он был так близок к пенсии, что ему удавалось сдерживать тьму все эти годы, пока его не перевели в Алушту, место, безусловно, более спокойное, чем Симферополь, где никогда ничего серьезного не происходило, как бы обманывая бдительность, чтобы она никогда не нашла его. И все же…
        - И все же я здесь, - пробормотал он.
        Он закрыл глаза и увидел ее, как будто она стояла перед ним. Диана… В те дни, когда он работал в отделе убийств, после нескольких кружек пива или вина ветераны часто приводили в пример историю одного слишком большого числа: Они утверждали, что в карьере следователя существует порог смертей, который нельзя превышать; для одних это десять, для других - пятьдесят, для самых упрямых сердец - сто, и в этом заключалась проблема: не знать, за каким порогом тебя охватывает тьма, чтобы унести с собой.
        Для Неделина одним из таких убийств стало убийство Дианы. Вид этого оскверненного тела, избитого и истекающего кровью, как животное, открыл в нем пропасть, которую он никак не мог закрыть. Вина за то, что он не смог найти ее до того, как она встретила свою гибель, сделала все остальное. Бирюков победил. Убил он ее или нет, Марата уже не волновало. Когда он узнал о смерти гуру, то почувствовал себя так, словно его лишили всякого смысла. Тьма, разрушившая его брак, заставлявшая его изгонять свою заброшенность бессмысленными приключениями и веселыми попойками с друзьями, пришла за ним, и на этот раз Марат безоговорочно взял ее за руку, позволил втянуть себя в ее царство тьмы.
        Он снова открыл глаза и почувствовал, что на него смотрят все фотографии девушки, которые он тщательно изучил в рамках дела.
        - Мне очень жаль, - тихо сказал он. - Надеюсь, я заслужу твое прощение.
        Вдруг в его памяти всплыла деталь, которую он тщетно искал несколько дней. Что-то настолько неестественное, что разум отказывался принимать это во внимание. Он открыл глаза. Через пару минут Марат стал набирать телефон Кротова.
        Район села Скалистое, южный Крым
        Яростный ветер раскачивал сухие дубы, сыпал желуди, которые дети ходили собирать, чтобы скормить свиньям. Грозовые тучи заволокли деревню. Но со свинцового неба еще не упало ни одной капли. С момента последнего дождя прошло немало времени. Природа, как старик, чей распорядок дня нарушен, сходила с ума. Вода была важнейшим элементом в круговороте времен года. Без нее все разрушится.
        Всеволод проснулся с тяжеловатой головой, умылся до пояса холодной водой и отправился пешком в сторону деревни Латыповых. Собаки с лаем последовали за ним. Одного взгляда было достаточно, чтобы заставить их замолчать и разойтись. Он бодро вошел в лачугу своей старшей тети и нашел ее в сырой комнате, где чадила печка. Она сидела в углу, окруженная младшими девочками из семьи.
        - Убирайтесь, - приказал мужчина голосом, мощным, как картечь. Остальные женщины исчезли.
        - Как ты? - спросил он, и голос его дрогнул, когда он опустился на колени, чтобы сжать эти хрупкие руки между своими.
        Тетя всегда была рядом, сколько он себя помнил. Он настолько свыкся с мыслью о ее неизменном присутствии, что не задумывался о том, что она может заболеть или даже умереть; в глубине его сознания иррациональная часть верила, что тетя Генриетта, женщина, заменившая ему мать, никогда не оставит его, что она переживет его. В этот момент он понял, насколько он хрупок и как быстротечна жизнь.
        - Ты пришел ради меня?
        - Конечно, это так.
        Глаза женщины затуманились.
        - Зря ты так, Всеволод.
        - Не говори так, даже в шутку. Хочешь, я отвезу тебя в больницу?
        - В больнице? Я? - с едкой улыбкой сказала старушка. Она покачала головой. ? Нет, мы, Латыповы, не созданы для больниц.
        Болезнь засела в ней неизвестно сколько времени, но, как сказали Всеволоду, только в это утро ее три раза вырвало потоками черной крови.
        - Я бы хотела, чтобы ты обратилась к врачу, тетя.
        - Нет, - решительно ответила женщина, кутаясь в свою черную шаль. Если мне суждено умереть, то пусть это будет в моем доме, где я родилась и выросла.
        - Ты не умрешь, понимаешь?
        - Я не могу этого сделать. Боюсь, что не смогу.
        Всеволод улыбнулся.
        - Я отнесу тебя в постель, хорошо?
        Женщина кивнула. Ее племянник был единственным мужчиной, которому она позволяла прикасаться к себе.
        Он взял ее на руки так бережно, словно она была сделана из хрусталя, и отнес в свою комнату, чтобы аккуратно положить на кровать.
        - Перо весит больше, чем ты, тетя, - сказал он, откидывая одеяло.
        - Мое тело предает меня.
        - Тебе просто нужно немного отдохнуть.
        - Мой отец…
        - Я позабочусь о Бабакае. Клянусь, что позабочусь.
        - Не говори ему о Михаиле…
        - Конечно, нет, не волнуйся. А теперь поспи. Я пришлю девочек, хорошо?
        Женщина кивнула. Всеволод прижался губами к ее лбу и уложил ее, как ребенка.
        Когда он закрыл дверь, его грубые щеки были мокрыми от слез. Он вытер их тыльной стороной ладони и спустился вниз. Он приказал кузинам присмотреть за Генриеттой и ушел. Он пересек двор, где клевали куры, и пошел к дровяному сараю. Он снял куртку и взял топор. С невероятной силой он начал раскалывать деревяшки. Лезвие вылетало, с силой рассекая поленья. Всю свою злость и муки внука и отца он выплескивал в физическом усилии.
        Позже братья нашли его в сарае с инструментами, где он точил топоры и косы точильным камнем. Искры вспыхивали и через мгновение гасли, как падающие звезды.
        - Сева! - громко позвали они.
        Гигант отпустил педаль, которая приводила в действие шлифовальный круг, и повернулся.
        - Вы нашли его? - спросил он, вытирая пот.
        - Еще нет. Пока нет.
        После нескольких секунд недоумения мужчина кивнул.
        - Он не мог уйти далеко. Продолжайте его искать и верните как можно скорее. Мне скоро надо ехать, когда вернусь, надеюсь увидеть его здесь.
        Браться кивнули и Всеволод направился к своему джипу.
        Симферополь
        Если бы была кнопка для отключения участка мозга, постоянно поглощенного делом, Мария Райская давно бы ее нажала. Но такой кнопки не было. Даже когда она занималась другими делами, от самых благородных до самых прозаических, ее следственная логика под поверхностью сознания продолжала просеивать элементы, возникающие в ходе расследования, подвергая их проверке на вероятность, проверяя их последовательность, разбивая их на части в надежде найти хоть какую-то рациональность в этом абсурдном преступлении. Подобно фантомным приложениям, потребляющим значительную часть заряда батареи телефона, даже когда он не используется, убийство Дианы Гурджиевой продолжало поглощать ее мозг, когда она была не на службе.
        Мария поняла это, когда, просматривая женский журнал в спешке, чтобы записать новую идею по делу, поймала себя на том, что отмечает кровавую деталь убийства рядом с прекрасным цветным снимком известной модели в нижнем белье.
        Хватит. Ты сходишь с катушек, - сказала она себе, зачеркивая ручкой текст.
        В это время она уже давно должна была быть в постели со своим ухажером; ее бойфренд еще не спал, увлеченный игрой по телефону, ожидая подругу на «макси-кровати». Неизбежно, что и он страдал от последствий этого расследования, проводя слишком много времени без Марии, ужиная и ложась спать в безумные часы, с «низкофункциональной» любовницей, как утверждала сама Райская. В тот вечер роли поменялись: именно она предложила Павлу романтический вечер, потому что на фоне всего того мрака и убожества, что она видела за последние несколько дней, ей нужно было верить, что любовь и доброта еще существуют в мире, населенном такими паразитами, как Бирюков и его дружки. Более того: она чувствовала потребность физически обнять партнера, покрыть его поцелуями, ощутить его аромат и вкус.
        Она приняла душ, почистила зубы и, наконец, вернулась к Павлу. Выключив свет, она обняла его так, как будто от этого зависела ее жизнь.
        - Ты грустишь, Маша?
        - Почему бы и нет?
        - Потому что обычно, когда ты меня так обнимаешь, тебе грустно.
        Этот человек понимал ее: достаточно было одного предложения, чтобы он перешел грань дозволенного.
        - OK. Да, мне немного грустно.
        - Почему так?
        - По многим причинам. Потому что я редко тебя вижу, потому что работа сложная… Да много чего, Паш.
        - Когда мне грустно, я ем макароны, и все проходит.
        - Я знаю, Паша.
        - Может быть, тебе стоит есть больше макарон?
        Мария улыбнулась.
        - Это возможно, милый. Но в отличие от тебя, если я съем чуть больше мучного, чем обычно, я начинаю быстро набирать вес, понимаешь? И тогда мне становится еще грустнее, потому что люди думают, что я корова с пистолетом. Ты этого хочешь? Мумию с широкой задницей и большим животом?
        Павел разразился смехом.
        - У меня есть еще один секрет, как преодолеть грусть.
        - Какой?
        - Я прижимаю тебя к себе, а потом касаюсь твоего живота, вот так.
        Мужчина захихикал, когда его щекотали.
        - Маш, можно я тебе кое-что скажу?
        - Я весь внимание.
        - Ты глуп.
        «Спасибо, мой дорогой. Только тебя не хватает», - внутренне улыбнулась Райская, прикрыв глаза.
        - Я знаю, любовь моя.
        - Иди сюда.
        - Да.
        Засыпая, после бурного секса, Мария поняла, что никогда не спрашивала Евгения ни о чем личном.
        Кто знает, женат ли он или есть ли у него дети, задавалась она вопросом. А если нет, то кто знает, как ему удается в одиночку справляться со всем этим мраком.
        Глава девяносто вторая
        УВД Симферополя
        Закончив рассматривать фотографии и читать показания свидетелей, Марат Неделин выключил настольную лампу и откинулся в кресле. Он знал, что его отражение в зеркале даст ему образ человека, постаревшего раньше времени. Он почувствовал прилив жалости к себе и заставил его исчезнуть так же быстро, как тот и появился. Раздумывая над фотографиями, которыми он был окружен, он задался вопросом, когда все это началось.
        Я был заражен этим в восемьдесят девятом году, - размышлял он. Когда я увидел жертву у священного колодца тавров… Я пытался не замечать ее, жить дальше, но она не уходила.
        Она. Тьма. Та, что накапливается внутри тебя день за днем, разрастаясь, как опухоль, жадная и молчаливая.
        Майор улыбнулся, поскольку в его ситуации была определенная ирония. Он был убежден, что тьма действует по-разному в зависимости от людей, в которых она вселяется, но прежде всего - в зависимости от профессии, которой они занимаются, а полицейские находились на вершине пирамиды профессий, связанных с повышенным риском. Именно это и смешило его: то, что он был так близок к пенсии, что ему удавалось сдерживать тьму все эти годы, пока его не перевели в Алушту, место, безусловно, более спокойную, чем Симферополь, где никогда ничего серьезного не происходило, как бы обманывая бдительность, чтобы она никогда не нашла его. И все же…
        - И все же я здесь, - пробормотал он.
        Он закрыл глаза и увидел ее, как будто она стояла перед ним. Диана… В те дни, когда он работал в отделе убийств, после нескольких кружек пива или вина ветераны часто приводили в пример историю одного слишком большого числа: Они утверждали, что в карьере следователя существует порог смертей, который нельзя превышать; для одних это десять, для других - пятьдесят, для самых упрямых сердец - сто, и в этом заключалась проблема: не знать, за каким порогом тебя охватывает тьма, чтобы унести с собой.
        Для Неделина одним из таких убийств стало убийство Дианы. Вид этого оскверненного тела, избитого и истекающего кровью, как животное, открыл в нем пропасть, которую он никак не мог закрыть. Вина за то, что он не смог найти ее до того, как она встретила свою гибель, сделала все остальное. Бирюков победил. Убил он ее или нет, Марата уже не волновало. Когда он узнал о смерти гуру, то почувствовал себя так, словно его лишили всякого смысла. Тьма, разрушившая его брак, заставлявшая его изгонять свою заброшенность бессмысленными приключениями и веселыми попойками с друзьями, пришла за ним, и на этот раз Марат безоговорочно взял ее за руку, позволил втянуть себя в ее царство тьмы.
        Он снова открыл глаза и почувствовал, что на него смотрят все фотографии девушки, которые он тщательно изучил в рамках дела.
        - Мне очень жаль, - тихо сказал он. - Надеюсь, я заслужу твое прощение.
        Вдруг в его памяти всплыла деталь, которую он тщетно искал несколько дней. Что-то настолько неестественное, что разум отказывался принимать это во внимание. Он открыл глаза. Через пару минут Марат стал набирать телефон Кротова.
        Глава девяносто третья
        УВД Симферополя
        Мария Райская нашла своего коллегу в его кабинете.
        - Кротов, я не хочу к тебе придираться, но даже сегодня ты выглядишь так, будто спал в конуре, - поприветствовала она его, заметив, что у питерца появились черноватые круги вокруг глаз.
        - И тебе доброе утро, Райская, - ответил Евгений, протягивая ей чашку растворимого кофе. - Я смотрю, ты уже подготовилась к показу мод, - поддразнил он, оценив пиджак и брючный костюм деловой женщины.
        - Что мы сегодня делаем? - спросила Мария, вдыхая аромат бразильского напитка.
        Евгений показал ей пакеты с уликами, в которых находились волосы Ионова, и кофейная чашка из его кабинета.
        - Эксперты нашли три разных набора ДНК на теле Дианы. Два сгустка крови под ее ногтями принадлежат людям, которых нет в базе данных. Третий человек, чьи микрочастички кожи найдены между зубами покойной - Бирюков. Давай посмотрим, сможем ли мы исключить доцента, чтобы сузить круг подозреваемых.
        - Его образцы были взяты не совсем законным способом…
        - Я уже разговаривал с Маценко сегодня рано утром и он пообещал все оформить как надо.
        - Так это хорошие новости, моя задница! Я вот сегодня впервые за долгое время с радостью пришла на работу.
        - Это я почувствовал.
        - Как это?
        - От тебя разит спермой, как от порнозвезды.
        - У тебя, несомненно, отличный нюх, - укорила его Мария.
        - Профессиональное, - ответил Кротов.
        - Полагаю, это означает что-то хорошее для меня, не так ли?
        - Да, конечно. Очень мило с твоей стороны - немного пренебречь гигиеной, чтобы мужчины вокруг тебя жадно принюхивались.
        - А ты что, святой? Я, кстати ничего не знаю о твоей личной жизни. И здесь, в Крыму, ты ни разу не упоминал о женщинах. Хочешь, я тебе найду подругу? - интимным голосом спросила Мария, приблизившись вплотную к Евгению, - у меня есть знакомая, классная девчонка. Внешность - зашибись, ебливая весьма, и вообще…
        Ее размышления были прерваны появлением Эркенова.
        - Привет. Есть новости от Неделина? Он уже появился? - спросил он своих коллег.
        - Нет, Паш. Мы его сегодня вообще не видели.
        - Хорошо, спасибо. У меня назначена встреча с одной из лучших подруг Дианы; благодаря анализу смартфона девушки выяснилось, что они обменивались многочисленными конфиденциальными сообщениями. Я договорился с Неделиным пойти вместе, но, видимо, пойду один.

* * *
        Когда Фирсов вошел в комнату отдела убийств, по аромату лосьона после бритья и легкого сигаретного дыма было ясно, что будут новости.
        - Какой прекрасный запах, - прокомментировала Мария.
        - Окна открывать не будем, - съязвил шеф.
        - Вот, - сказала Мария, протягивая ему пачку листов.
        Это был краткий отчет о расследовании деятельности доцента Ионова и его жены.
        - Отлично, - оценил Фирсов после быстрого осмотра. Что-нибудь новое?
        - Пока ничего конкретного. Но мы надеемся получить дополнительную информацию сегодня днем от компьютерного отдела.
        - Нам это очень нужно, коллеги, потому что я вынужден отказаться от некоторых кадров команды.
        - Почему? - спросила Мария.
        - Вооруженное ограбление инкассаторов. Убит один из грабителей. Остальные в бегах.
        - Черт.
        - Без скольких сотрудников нам придется обойтись?
        - По крайней мере, пять или шесть.
        - Это отличное урезание.
        - Замначальника УВД хотел бы получить еще больше людей, поскольку, по его мнению, дело Гурджиевой закрыто.
        - Я бы не стала слишком беспокоиться. Чем меньше, тем лучше, - прокомментировала Мария.
        - Что ты имеешь в виду? - спросил Евгений.
        - Будем брать качеством, - объяснил Фирсов. ? Вот к чему все сводится. Когда вы хотите допросить доцента?
        Евгений уже собирался ответить, когда в заднем кармане его джинсов завибрировал мобильный телефон.
        - Извините, шеф. Это Неделин.
        - Так, ответьте.
        - Добрый день, Марат.
        Райская и Фирсов увидели, как Кротов побледнел и стал заикаться от неразборчивых слов.
        - Эй, что за хрень происходит? - спросила Мария.
        Евгений опустил телефон и пробормотал:
        - Только что обнаружили труп Всеволода Латыпова.
        Глава девяносто четвертая
        «… Тридцатого сентября две тысячи девятнадцатого года в семь часов двадцать минут на железнодорожных путях путевым обходчиком обнаружен труп неустановленного следствием лица - мужчины на вид сорока - сорока пяти лет без признаков насильственной смерти.
        На теле потерпевшего имеются многочисленные механические повреждения, которые свидетельствуют о столкновении тела с движущимся транспортным средством (поезд)…При трупе обнаружен паспорт на имя Латыпова Всеволода Ахметовича…»
        - Так бы и написали - попал под поезд! - сердился Неделин, читая рапорт с места происшествия, - эти официальные формулировки - черт ногу сломит.
        Кротов молчал, смотря на бесформенное, кровавое месиво, укрытое брезентом. Он сомневался, что Латыпов мог так просто попасть под поезд. Но в одном он теперь был уверен твердо.
        Кто-то очень неглупый, хитрый и расчетливый постоянно играет в занимательную игру, в которой неизменно выходит победителем. Он не просто развлекается, он играет всерьез, продуманно. Что ни ход, то хитро разыгранная комбинация. Убита Гурджиева, восстановлен давний «обряд», а подставлены неоанастасийцы.
        Убит Бирюков. Убит, потому что знал что-то о деталях и главное, участниках предыдущей «операции». А из его убийства кем-то извлечена двойная выгода: в его студию были подброшены вещдоки, проходившие по делу о похищении девушки, и даже для полной убедительности на стенах нарисованы фигуры, схожие с рисунками на теле жертвы - значит, поиски убийцы полицией прекращаются.
        И наконец, теперь найден мертвым Латыпов. Надо выяснить, как он здесь оказался. Видимо он тоже знал остальных участников убийства в пещере, - и это знание стоило ему жизни. Но что связывало Бирюкова и Латыпова?
        - Не все случаи убийств одинаковы. Некоторые остаются с вами навсегда. Вы носите их с собой, как шрамы. Через несколько лет они перестают болеть, и вы перестаете обращать на них внимание. Они становятся частью вас. Рубцовая ткань исчезает настолько, что вы перестаете замечать ее присутствие. Но достаточно одной детали, одного запаха, одного взгляда или одного слова, чтобы рана зарастала, чтобы вновь открылся ящик Пандоры, который почти все следователи держат внутри себя, давая волю разъедающим воспоминаниям и чувству вины, коварному, как кишечные паразиты. И сколько бы километров, физических или психологических, ни отделяло вас от дела, оно всегда найдет вас, как дух, не находящий покоя и пришедший помучить вас в поисках справедливости. Оно стоит в очереди на кассе в супермаркете, наблюдает за вами в приемной врача, прячется за вашей спиной, когда вы ужинаете с семьей. Она преследует вас, как любовь, которой не хватило смелости жить. Жажда правды со временем ослабевает, но только не для тех душ, которые обречены на вечную ночь, и только от вас зависит, как можно лучше осветить их. Это ваша работа.
Или, возможно, даже больше: это то, кто вы есть. То, для чего вы, кажется, были рождены. Ваша миссия. Ваше убеждение. И если вы пытаетесь забыть о них, духи жертв не дают вам покоя. Вы чувствуете их у изножья своей кровати. Они шепчут о ваших недостатках. Они обвиняют вас в том, что вы сдались. В конце концов, они доводят вас до безумия, и вы готовы на все, чтобы прогнать их. Все, что угодно. - размышлял Неделин.
        - Кучно пошло: менее чем за полутора суток два трупа, - прервала размышления майора Райская.
        Марат кивнул. Сидевший рядом с ним на корточках Кротов был хорошо знаком с этим типом одержимости. Глядя на тело Латыпова под испачканным кровью брезентом, Евгений задавался вопросом, что заразило майора: возможно, тот первый насильственный контакт с темнотой, который ознаменовал перелом в жизни каждого полицейского. В любом случае, убийство Дианы должно было пробудить в Неделине дурные воспоминания, демонов, которых он так пока и не смог преодолеть.
        Неделин расписался в протоколе и вернулся к коллегам, где Райская и Кротов пытались воссоздать утренние события. Путевой обходчик явно находился в состоянии шока.
        - Как тело попало сюда? - спросила Мария у Евгения. - Что он здесь делал?
        - Безлюдное место, - мрачно сказал Неделин, оглядывая окрестности.
        - От станции далековато, - заметил Кротов, - где его автомобиль?
        Марат пожал плечами.
        - Не сочтите меня за дурака, но я же присутствовал на месте преступления восемьдесят девятого года. Я видел результаты того убийства, хотя был очень молод.
        - Что вы имеете в виду? - спросила Мария.
        - Что все это происходит оттуда. Вся эта боль, все эти мучения идут из прошлого. Как будто эти старые файлы породили энтропию, которая нарушит равновесие в ближайшие годы.
        - Извините, но я вас не понимаю.
        - Некоторые, если судить поверхностно, говорят, что это проклятие, - попытался объяснить Неделин. ? Я же считаю, что убийство нарушает жизненно важный баланс, и если этот баланс не восстанавливается тем или иным способом, то отсутствие справедливости порождает хаотическую рябь, которая отражается на жизни всех нас: и сотрудников полиции, и жертв. Зло, которое не прижигается, порождает новое зло по бесконечной спирали.
        Ладно, он совсем отстал от жизни, сказала себе Мария, самодовольно кивнув.
        - Не смотрите на меня так. Я не сошел с ума. И если вы думаете, что я не прав, то, к сожалению, в итоге вы переосмыслите то, что я вам сказал, потому что Роман Игоревич - только первый, «двинувшийся» на этом деле, - разгорячился Неделин. ? Я буду ждать вас в машине.
        Оба полицейских смотрели, как он уходит в сторону служебного фургона.
        - Ты слышал? К нам приехал философ. Алуштинский Ницше, - прокомментировала Мария.
        Мысленно Кротов был согласен с Маратом. Он нутром чувствовал негативную силу, порожденную смертью Дианы: словно магнитный ток, которым она была пропитана.
        - Ты поедешь с нами? - спросила Мария Евгения.
        - Да, но… - неожиданно задумался Кротов и, почесав в затылке, добавил: - я потом сразу еду в караимское селение. Ну, в район Бахчисарая.
        - Разумно, - ответила Мария. - Но будь осторожен. Там народ твердый, разговорить их будет трудно. С другой стороны, настало время их прощупать…
        - Может, кто-то что-то вспомнит, - взглянул на часы Кротов.
        - А что у тебя есть для этого?
        Евгений пошарил по карманам.
        - Ничего такого. Пистолет.
        - Пистолет вынимать не надо, - улыбнувшись, сказала Мария. - Могут не так понять. Разговаривай с ними об их общине, земляках, упомяни древность их народа. Это они любят. Может, и узнаешь чего. Что-нибудь еще?
        - Нет, - ответил Евгений, - пусть возьмут ДНК Латыпова для сравнения с имеющимися образцами с места убийства.
        - Без тебя я бы не догадалась, - сказала Райская, но, услышав гудок автомобиля, заспешила: ? поехали. Останки Латыпова тоже совсем скоро повезут в город.
        На обратном пути Кротов сказал Марии и Марату:
        - Я пока не хотел бы, чтобы имя погибшего сообщало в прессе. Пусть пока скажут, что при трупе не было документов.
        - Почему? - обернулся Неделин.
        - Известие о смерти внука может добить старика Латыпова, а он может дать ценную информацию по делу, - посмотрел на часы Евгений.
        - А они даже из сообщений утренних СМИ не поймут, что несчастье случилось с их родственником?
        - Латыповы живут обособленно, в горном селении, - заметил Евгений, - живут в основном сельским трудом, вряд ли сидят часами напролет в интернете. Из сказанного по телику вряд ли что поймут. Да и сопоставлять отъезд Всеволода с сегодняшним трупом для фермеров из глухого селения - непосильное занятие. Так что я предполагаю, что они пока находятся в неведении.
        - Результаты экспертизы будут к вечеру, - заметила Райская.
        - Тогда встретимся потом в Управлении, - Евгений вытащил записную книжку.
        Глава девяносто пятая
        Район села Скалистое, южный Крым
        Земли клана Латыповых начиналась неподалеку от Симферополя, в самом сердце Бахчисарайского района, в горах, посреди территории густых вековых лесов, безраздельного царства сладострастной, дикой и первобытной природы. В самом селе их редко можно было встретить, так как они не любили общаться с другими людьми, к которым питали инстинктивное недоверие, часто переходившее в открытую враждебность.
        Считалось, что караимы лучше уживаются с животными, чем с людьми. Все это дополняло мифологию, постепенно нараставшую вокруг этого народа: давным-давно ходили странные слухи, что они занимаются каннибализмом, что они совершают языческие обряды на гектарах полей и лесов, принадлежавших им, что многие из их детей никогда не были зарегистрированы, а некоторые беззаботные пастухи, которые случайно проникали на их землю, никогда не возвращались. Злые языки утверждали, что они были похоронены в полях, брошены в известняковые пещеры гор или, как рассказывали детям, чтобы отговорить их от походов в эти леса, расчленены, как поросята, и съедены на в ночь полнолуния. Легенды питались сами собой, а сплетни накапливались со временем. Некоторые утверждали, что караимы - единственные наследники коренных крымских общин, которые жили здесь еще со времен Хазарского Каганата.
        Со временем истории о пропавших пастухах, о разбойниках и путешественниках, которые пытались проникнуть на эту территорию и от которых возвращались только лошади или мулы, о христианских священниках, которые осмеливались проповедовать в тех горах и были кастрированы или брошены на корм скоту, приобрели черты фольклора.

* * *
        Кротов снова провел некоторое время в разъездах. После того, как его высадили на железнодорожном вокзале, он сел на электричку и, наконец, финальную часть маршрута от железнодорожной станции до искомого пункта преодолел на частнике.
        Сейчас ему Симферополь казался почему-то очень далеким. Отроги холмов, усеянные домиками и хозяйственными постройками, мелькали в этом дневном осеннем свете, напоминали художественные полотна старых мастеров. Приглядевшись, можно было увидеть, что поля выжжены, а цветы при последнем издыхании, но все в целом слагалось в огромные золотисто-коричневые пространства, вбирающие все детали.
        Здесь царил мир и покой. Машины практически не встречались.
        Пыль… она была повсюду. Они двигались по грунтовой дороге, сухой, как келья пустынника. Кустарники вокруг были припудрены, листья побелели. Дома были вкраплены в это буйство природы.
        Они проезжали мимо брошенных деревень, разрушенных хуторов, ферм, так прожарившихся за лето, что их стены, казалось, готовы были рухнуть в любой момент. Лаяли собаки, множество собак. Послушный скот, апатичные безликие крестьяне. Сельский мирок, живший в своем круговороте, безразличный и к мирной жизни, и к войне.
        Внезапно Евгений заметил внизу коричневые пятнышки - лошадей, колодцы. Как кусочки коры на листке. Дорога здесь спускалась, следуя изгибам маленькой котловины меж серых скал и уже тронутых осенней ржавчиной диких деревьев.

* * *
        И вот Кротов оказался в самом сердце караимской деревни, у входа в жалкую церквушку. Тяжеловесная, приземистая, обветшалая, она казалась закрытой: створки входной двери были связаны толстой веревкой. У самых стен разрослись чахлые сорняки, вместо свинцовых рам и традиционных витражей окна были закрыты кусками картона.
        Сам вид этой церкви выражал все безразличие, чтобы не сказать враждебность, которое караимы питали к христианской вере. Под небом Крыма не было места для двух богов.
        Внутри - та же разруха. Никакого освещения. Кособокие скамеечки для молитв, казалось, прислонялись друг к другу, чтобы не упасть. Свечи были воткнуты прямо в песок. Помосты гнили у покрытых влагой стен. В нефе витал запах гипса и селитры, как будто время, упадок и запустение в конце концов обратились в плесень.
        Евгений заметил несколько женщин без возраста, которые молча молились. Эта часовня не нуждалась во фресках, изображающих восхождение на Голгофу, - она сама была крестным путем, агонией, с предсказуемым результатом.
        Священник вышел к нему из-за алтаря.
        - Что поделать, - пошутил он, - это не совсем ХХС, но сам Христос всегда проповедовал смирение.
        Кротов сочувственно улыбнулся. Какое-то хлопанье заставило их поднять глаза. Пользуясь дырами в крыше, на хоры залетели голуби. Они двинулись по центральному проходу. Сквозь пропитавшую все вокруг влажность пробивался запах ладана. Они вышли во двор.
        - Слушаю вас, - сказал священник.
        - Вы не знаете, где находится дом Латыповых?
        - Кто именно из Латыповых вас интересует? В селении им принадлежит несколько домов, и все в разных местах.
        - Я хотел бы видеть главу рода, Бабакая Латыпова,? еще накануне Евгений навел необходимые справки о большой семье Латыповых, жившей в селе.
        Получив от священника адрес, Кротов направился по грунтовой дороге к зданию, стоявшему посреди деревни, вдоль склона виноградника. Его несколько удивила глинобитная постройка, ветхие стены были изъедены сыростью - он думал, что жилище главы семьи будет побогаче.
        Тем не менее, едва подойдя к дому, Евгений сразу позвонил в электрический звонок. Никаких вступлений и преамбул. Когда к нему вышла пожилая женщина в серой юбке и кофте, то единственный вопрос, выскочивший из него, был словно из барабана, где разыгрывался тираж некой лотереи:
        - Я могу поговорить со старым Бабакаем?
        - А вы кто? - спросила женщина.
        Кротов вытащил свое удостоверение - чтобы разговор пошел в нужном русле.
        - Полиция Симферополя, отдел убийств, - сказал он женщине. - Я могу видеть Бабакая Латыпова?
        - Одну минуту, - сказала та и быстро пошла по дорожке к дому.
        Совсем скоро из дома вместе с женщиной вышел низкорослый мужчина лет сорока в черной одежде. Он был похож на священника, но неухоженная бородка клочками и длинные начинавшие седеть волосы, закрученные в узел на затылке, делали его фигуру пародией на служителя культа.
        - Здравствуйте, меня зовут Рахмат, - учтиво представился он Евгению. - может я вам могу чем-нибудь помочь?
        - Мне нужно поговорить с Бабакаем Латыповым.
        - Насчет чего?
        - В горах неделю назад произошло убийство, и я бы хотел бы задать ему несколько вопросов.
        - Старый Бабакай болен и он вряд ли сможет отвечать на них, - покачал головой мужчина.
        - Вы доктор?
        - Нет, я родственник, помогаю тетушке Доре ухаживать за ним, - кивнул на женщину человек, - сами понимаете, возраст…
        - Дело очень важное и я должен поговорить с ним, - настаивал Евгений, - можете передать Бабакаю, что убийство связано с караимскими ритуальными масками.
        - Все же он лежит серьезно больной и нет смысла тревожить его тяжелыми разговорами, - протянул мужчина.
        - Тогда мы пойдем официальным путем и вскоре доставим главу вашего рода в Симферополь для дачи показаний, - гнул свое Кротов. - со всеми его грелками и «утками». И ему придется ответить на все наши вопросы в рамках следствия. И не один раз. Пока еще можно обойтись мирной беседой, на которой, думаю, все и завершится.
        - Ну хорошо, я спрошу у него, - бородач испустил короткий вздох, - быть может старик согласится поговорить с вами. Я сейчас.
        Через несколько минут он вернулся и покачав головой, произнес:
        - Бабакай примет вас. Однако прошу, недолго.
        Они прошли в дом, только налетевшие сухие листья скрипели под их обувью.
        - Он слепой, - негромко сказала женщина по дороге.
        - Я знаю это, - не оборачиваясь, ответил Евгений.

* * *
        Кротов плохо себя чувствовал. Эта казавшаяся бесконечной поездка в Бахчисарайский район довела его до дурноты. С раннего утра он был на ногах, занимаясь найденным трупом Латыпова, и в результате эти уходящие за горизонт поля, расстилающиеся под осенними тучами, словно море, связались в сознании с охватившим его беспредельным унынием. И конца-края этому он не видел.
        И вот теперь в погоне за убийцей он сидел в компании каких-то крестьян, попивая приторную настойку шиповника или чего-то в этом роде. Единственным приятным сюрпризом оказалось, что его все же привели к Бабакаю. Но в остальном…
        Женщина не сводила глаз с него. Весь ее взгляд низводил Кротова до уровня нежеланного чужака.
        Сам глава рода полулежал на кровати, укутавшись пледом и опираясь на положенные ему под голову несколько подушек.
        Наконец, одним жестом остановив словесную акробатику бородатого родственника, он вытаращился бесполезными глазами на Кротова. Молча он запустил руку за подушку и достал длинную курительную трубку. Бородач помог ему набить ее табаком.
        Не торопясь, старец раскурил трубку, помещение наполнилось сладковатым дымом. Затягиваясь табаком, он, поджав губы, незрячими бельмами уставился в потолок, пробыв в таком состоянии пару минут.
        Евгений решил ему пока не говорить о смерти внука, опасаясь непредсказуемых последствий; если же сам Бабакай каким-то образом узнав об этом, начнет разговор на эту тему первым, только тогда можно было поддержать диалог.
        - Это культовое дело, - наконец изрек старик.
        Кротов сосредоточился.
        - Культ, - тупо повторил он, - это что в вашем понимании?
        - Традиции предков и их исполнение.
        - А кто же исполнитель?
        - Избранные из рода. На протяжении веков было множество избранных. Избранный играет жизнями жителей общины, он наказывает их, и в то же время он направляет нас. Это подвижник, освещающий путь вперед.
        Евгений подумал о Моисее, уводящем иудеев, обращенных египтянами в рабство. О Христе, вернувшем надежду евреям под игом Римской империи. Неудивительно, что и караимы в свой черед придумали себе Спасителя.
        - На днях была жестоко убита молодая девушка, тело ее было найдено в пещере недалеко от Алушты, - начал Кротов. - ей перерезали горло, прибили пластиковую маску с гвоздями к лицу. Похожие убийства произошли на полуострове в семьдесят восьмом и восемьдесят девятом годах. Почерк убийцы практически идентичен. Почему этот человек действовал так жестоко?
        - Не нам решать, жестокий обряд или нет, - произнес глава рода, - так решили наши предки.
        - Значит, убийство было совершено этим избранным?
        - Только такие как он могут приносить жертву. Его поступок - плата за грехи жителей общины.
        Евгений, полуприкрыв глаза, казалось, впитывал в себя этот неведомый, потаенный, безумный мир древнего народа. Возможно, он наконец найдет в этом мире убийцу, которого ищет так упрямо. А может, просто потеряет рассудок.
        - Этот человек действует так потому, что только человеческое жертвоприношение может умилостивить ваших богов?
        - В принципе это верно. И мы говорим не о человеке, мы говорим о том, что в него в этот момент вселился исполнитель, посредник между нашим народом и богами.
        - Ладно. Но убийство в ночь осеннего равноденствия, его рук дело, верно?
        - Да, так говорят у нас.
        - Но откуда вы знаете?
        - Исполнитель - один из нас. Он сообщает нам. Он передает послания.
        - Каким образом?
        Старик грациозно и расслабленно взмахнул рукой:
        - Голос караимов разносит ветер.
        Кротов провел ладонью по лицу и заговорил на октаву ниже:
        - Я думаю, вы знаете исполнителя.
        - Это правда. Он из нашего клана.
        - Кто он?
        На сухих губах старика расцвела улыбка.
        - У меня нет причин отвечать тебе. Совершается древний обряд. Он делается ради выживания народа, тысячелетиями живущего здесь. Мы должны задобрить Природу. Все, на что вы, чужаки, способны, - это послать к нам полицейскую ищейку.
        - Откуда вы знаете, что идет следствие?
        Новая улыбка. Старик словно играл его разумом, как стеклянными шариками в ловких пальцах, давая ему почувствовать свою власть, - как и любой глава старого рода.
        Потом он небрежно обронил:
        - Мне сказал Всеволод.
        Бабакай засмеялся горловым смехом, чистым и свежим. Этот смех означал: «Все мусора такие тупицы».
        Кротов по-прежнему не стал упоминать сегодняшние события:
        - После того как было совершено это убийство, мы прошли по нескольким ложным следам. Мы заблуждались. Часто. Но мы ни разу не опустили руки. Какими бы мотивами вы не руководствовались, нужно прекратить убийства.
        - Почему?
        И действительно, почему? Эти люди веками живут в мире своих специфических представлений об окружающем мире. Предыдущие жертвы были, скорее всего, из их селения, поэтому и сорок, и тридцать лет назад их никто не хватился. Сама мысль, что никто не может вмешаться в дела общины, им нравилась. Вот так…
        У Кротова было лишь несколько секунд, чтобы парировать удар. Он сглотнул - видно было, как над воротником рубашки дернулся кадык, - и решил зайти с другого конца:
        - Караимы никогда не совершали человеческих жертвоприношений. Это именно сектанство, и сектанство только вашего древнего рода. Вот поэтому у вас и засуха, и неурожаи, и массовый падеж скота. Ваша деревня гибнет, и все из-за убийств, с которыми связана ваша община. Остановитесь, пока не поздно, и помогите нам. Если в ходе расследования в селении начнутся аресты по вине вашей семьи, то эти земли захиреют совсем и, возможно, обретут новых хозяев, как вы говорите, чужаков.
        Этот аргумент вроде бы достиг цели. Старый Бабакай выпрямился на кровати и оперся об ее спинку.
        - Чудо существует.
        Все застыли.
        Кротов выговорил:
        - Что вы имеете в виду?
        Бабакай резко щелкнул пальцами, что означало, что посторонние должны покинуть помещение. Тем не менее, оба караима - мужчина и женщина - беспрекословно вышли. Старик, услышав скрип половиц, усмехнулся.
        - Жертвоприношение помогло.
        - Что?
        - Много лет назад серьезно заболел юноша из нашего клана, парнишка совсем. Никакие лекарства не помогали, никакие врачи. Для меня было очевидно, что, наша Богиня требовала жертву. Мне пришлось замарать свои руки. Мне пришлось совершить жертвоприношение.
        Евгений наслаждался этим разговором в жарко натопленной комнате, когда за окнами бушевал ветер. Он решил уточнить:
        - Когда это было?
        Создавалось полное впечатление, что он получил порцию допинга, взвинченный новой информацией.
        - Когда это было? - повторил он громче.
        - В семьдесят восьмом.
        - Как звали мальчика?
        - Неважно. Главное, что он полностью выздоровел.
        - Где он сейчас? Здесь, в селении?
        - Нет. Он сейчас большим человеком стал. Быстро пошел в гору. На государственной службе. В вашем мире. Его следует оставить в покое. Он делает свое дело.
        Кротов усиленно думал, пытаясь представить возможный портрет этого человека.
        Старик словно прочел его мысли:
        - У него теперь есть власть.
        - Власть?
        - Да. Он стал продолжателем наших традиций.
        У Кротова под воротником покраснела шея: это было уже слишком. Он выпил залпом напиток и зашевелился на стуле, но Бабакай возгласом дал понять, что это еще не все.
        - Послушай меня, - приказал он, - наш род сделал его в свое время новым избранником.
        - Почему?
        - Я не могу об этом говорить, это магия.
        - Какая связь с его властью?
        - Через одиннадцать лет пришлось принести новую жертву. Он стал моим учеником, понимаешь?
        Евгений, разумеется, хотел ответить «нет». Но он не собирался сдаваться:
        - Теперь он помогал вам в обряде?
        - Это правда.
        - Каким образом?
        - Когда я прибил жертве маску к лицу, он выпустил ей кровь.
        - Уже будучи на госслужбе?
        Старик вернул на лицо улыбку, как снова надевают пиджак или кофту, - он явно считал себя выше незваного гостя, разговаривая с ним, как с ребенком.
        - Конечно, ты можешь попытаться отыскать его таким образом, но это ничего не даст. Богиня защищает его.
        Кротов поднялся, придвинув стул к столу. Старец умолк.
        - Сейчас уже ученик сам справился без помощи учителя? - резко спросил он.
        Бабакай махнул рукой и дребезжаще засмеялся:
        - Богиня требует жертв. Тебе, пришлому, не понять этого. А он стал как вы, частью вашего общества, и в этом его сила. Но при этом всегда помня, кто он.
        Старик закашлялся; видно было, что и впрямь его здоровье оставляет желать много лучшего.
        ?Вы сильно неправы, Бабакай, - направился к дверям комнаты Кротов, - и еще не знаете, насколько. Но вам с этим жить и вам с этим умирать.

* * *
        В коридоре он столкнулся с бородачем и тетушкой Дорой; скорее всего они подслушивали разговор Кротова со старцем.
        - Не надо меня провожать, - бросил им Евгений, - я сюда больше не приду. Хотя, не исключаю, вашему клану еще предстоят беспокойные дни.
        Глава девяносто шестая
        Кротов вернулся в Симферополь вечером. Следовало как можно быстрее оказаться в Управлении. Хоть с одним убийством он разобрался.
        Отныне перед ним стояла одна первоочередная цель - выяснить личность «госслужащего». На протяжении всего времени, потребовавшегося на обратный путь, Кротов прикидывал в уме все аспекты информации, полученной от старика Латыпова. Убийца из восемьдесят девятого проявился спустя тридцать лет. Версия полубезумная, полуреальная, но которая, конечно, сужала поиск. Кто он теперь? Кем стал? Под какой фамилией?
        Все, что у него пока было, это примерный возраст и место рождения предполагаемого убийцы.

* * *
        - Вот смотри, - Неделин положил на стол Евгению акт судебно-биологической экспертизы,? химические вещества, обнаруженные в крови исследуемого, указывают, что не более, чем за пять-семь часов до наступления смерти потерпевший принимал сильнодействующие нейролептические и наркотические вещества: тизерпин, санапакс, димедрол. Причем в больших количествах.
        - Латыпов-младший кололся наркотиками? - удивился Кротов.
        - Мы сделали запрос в наркологические клиники полуострова, - заметил Марат, - завтра узнаем. Однако я сомневаюсь: концентрация наркотиков в организме была такая высокая, что в таком состоянии он шагу не мог сделать, не то, что вести машину.
        - Полагаешь, его накачали наркотиками, превратили в бревно, а затем положили на рельсы?
        - Да, или скорее сбросили с высоты: там над тоннелем, откуда выезжает поезд, проходит грунтовка. Запросто могли выбросить из машины вниз, незадолго до того, как проедет поезд. Он перемелет тело и уничтожит все улики.
        - Ну и как там со следами протекторов шин на дороге? Что-нибудь есть?
        Марат неопределенно помахал рукой.
        - Найдите джип Латыпова, - убежденно произнес Евгений, - я поговорил с местными в селении, он вчера под вечер на своем джипе уехал. Там могли остаться следы преступника.
        - Что тебе удалось нарыть?
        Кротов терпеливо рассказал о своем посещении селения караимов. Он пересказывал разговор с Бабакаем методично, неторопливо, стремясь не упустить ни одной детали.
        В комнату отдела убийств зашел Фирсов.
        - Ну что, коллеги, - бодро спросил он, - есть какие-нибудь новости из караимской общины?
        - Старик сказал, что это он совершил убийство в семьдесят восьмом, - ответил Кротов, - но я не особо ему верю.
        - Примем к сведению.
        - Главное, что удалось узнать, - добавил Евгений, - наш убийца из пещеры Шан-Кая-Кубасы и убийца из восемьдесят девятого - одно и то же лицо.
        - Вот как? Тоже Бабакай сказал?
        - Да, и еще хвалился этим. Он заявил, что помогал в восемьдесят девятом убийце.
        - Интересная версия.
        - Бабакай дал понять, что убийца из их народа, он караим.
        - Будем арестовывать старика? - бросил Эркенов.
        - Нецелесообразно. Он от всего отопрется и скажет, что все выдумал. В прокуратуре слова девяностолетнего слепого старца сочтут фантазией и не примут во внимание. Тем более, что прямых доказательств его причастности к тем убийствам, кроме его слов, нет.
        - А что тогда?
        - Установим слежку за домом Латыповых. Телефон на прослушку. Мобильную связь под контроль.
        - Ну и дальше?
        - Может появится кто незнакомый. Надо будет отправить кого-нибудь из наших агентов на похороны Всеволода Латыпова, посмотреть, кто придет на них.
        Неделин резко поднялся с края стола, полез за сигаретами и, открывая пачку, спросил:
        - Как вам версия Евгения? Будем разрабатывать?
        Полковник улыбнулся:
        - Конечно. Он еще спрашивает!
        - Тогда наша задача облегчается, - заметил Кротов, - если в семьдесят восьмом наш фигурант был подростком, то в восемьдесят девятом ему должно быть лет двадцать пять примерно. Когда у караимов мальчик, грубо говоря, превращается в мужчину?
        Неделин открыл сейф, достал папку, долго листал распечатки и перебирал бумажки, потом ответил:
        - Значит, так. Возраст созревания у караимов тринадцать лет.
        - Получается, в семьдесят восьмом этому человеку было тринадцать-четырнадцать, соответственно надо искать госслужащего старше пятидесяти четырех лет.
        - Интересная версия, Кротов. Да, это все очень интересно. Но имей в виду, госслужащих старше пятидесяти четырех на полуострове несколько сот, и у каждого тогда надо проверить алиби. Кроме того, этот человек мог специально прилететь на полуостров для совершения жертвоприношения, а затем отбыть на материк. Он ведь не обязан работать в Крыму, верно? Да и это человек может быть уже на пенсии, что также возможно. Так что, круг подозреваемых у нас довольно большой.
        - Он еще и караим.
        - Женя, дорогой, кто сказал, что его при рождении записали караимом? Его могли записать русским, украинцем, татарином, хоть кем. Это не зацепка. А вот слова местных о том, что Латыпову кто-то звонил в тот день и он через несколько часов поехал в город, более важны.
        - Что насчет токсикологической эксертизы?
        - Если коротко, то тизерпин и санапакс применяются в психиатрии для лечения шизофрении, шизотипических расстройств, галлюцинаций, психопатологических состояний, - сообщил Фирсов, - сомневаюсь, что Всеволод Латыпов был пациентом психдиспансера. Да и как он тогда мог получить права? Впрочем, завтра нам сообщат из наркологии. Между прочим, в квартире у Бирюкова были найдены другие препараты.
        - Нашли его машину?
        - Нет.
        - Как там Ионов?
        - За Ионовым установлено наблюдение, - отозвался Эркенов. - судя по детализации звонков его мобильного и данным «наружки», его и близко не было к месту, где нашли тело Латыпова.
        - Иди, отсыпайся, - Фирсов положил руку на плечо Евгения, - ты славно потрудился сегодня. Госслужащих мы, конечно, будем плавно перебирать. Но перспективнее сейчас выйти на нашего фигуранта через связи Латыпова-младшего, Ионова, Бирюкова. Иди, отдыхай.
        Глава девяносто седьмая
        УВД Симферополя
        Кротов посетил утреннее совещание оперативной группы и сделал заметки о последних событиях, после чего затаилась в старой комнате для хранения архивных дел. Ему требовалось уединение и тишина. Идея заключалась в том, чтобы пересмотреть все улики, связанные с убийством Дианы, исходя из предположения, что гуру Бирюков не был убийцей.
        Услышав шаги на лестнице, он взглянул на часы: без пятнадцати два. Время пролетело незаметно. Он подумал, что это Райская возвращается с новой информацией, но это было не так.
        - Павел, - изумленно воскликнул он.
        - Привет. Что вы делаете в этой дыре?
        - Ну, по правде говоря, я здесь работаю. Сюда нас отправляют по архивным делам.
        - Теперь я понимаю, почему Райская все время на взводе.
        Эркенов поравнялся с ним, и уселся на стул напротив.
        - Как поживаешь? - спросил Евгений, первое, что пришло в голову. ? Я не ожидал увидеть тебя здесь.
        - Я пришел сказать, что Всеволод Латыпов не состоял ни на учете в ПНД ни в наркологии.
        - Что и ожидалось. Как там Фирсов?
        - Сидит на телефонах.
        Евгений кивнул.
        Павел Эркенов достал из сумки папку и флешку и протянул ему.
        - Вы были правы насчет Дианы.
        Евгений оживился.
        - О чем?
        - Вчера утром я допросил одну из ее ближайших подруг. Я не стал тянуть с фактами, и в конце концов заставил ее говорить… В общем, она мне призналась.
        - Ты имеешь в виду…
        - Да. У Дианы и Ионова был роман.
        Пролистав до конца папку и не найдя в ней больше ничего особенно интересного, Кротов, взяв флэшку, отпустил Эркенова и взял другую папку, на которой было написано: «Дополнительные материалы». Развязал тесемки, открыл. Вошла Райская.
        - Где ты пропадала?
        - Наша криминалистика не дремлет, - не отреагировала на его вопрос Райская, - пробы подногтевого содержимого с рук Гурджиевой помнишь? На теле были обнаружены следы ДНК трех человек, один из них Бирюков. И вот второй - Латыпов; осталось найти третьего.
        - Латыпов принимал участие в похищении и убийстве?
        - Так получается, - ответила Мария. - Но если мы предположим, что Латыпова кто-то ликвидировал, то получается, тот человек избавляется от возможных свидетелей.
        - Шеф - он тоже так думает?
        - Шеф… - Райская покачала головой. - он сегодня все утро работал над официальной версией, что убийцей был Бирюков: затем эта информация была передана в прессу, чтобы успокоить журналистов и общественное мнение.
        - Ладно. Что еще?
        - Я сегодня смотрела личное дело жены Ионова, - уселась на стул Райская, - ничего особенного, работает в косметологическом салоне. Лечилась пару раз в ведомственном санатории, - усмехнулась Мария, - кто бы меня туда отправил! Там классная медаппаратура, все современное.
        - А что с ней?
        - Ну, без официального запроса мне диагноз все равно не сказали бы, но я мило пообщалась с одной девчонкой из санатория, которая работает там процедурной сестрой. Вот она и поведала, что у жены Ионова язва прямой кишки и киста. Ей надо регулярную терапию проходить.
        - Да, печалька, - заметил Евгений, - ну что, пойдем к шефу? Должны уже быть данные от наших компьютерщиков.
        Когда аудиозапись закончилась, за столом Фирсова воцарилась каменная тишина. Полковник в недоумении покачал головой и посмотрел на коллег, включая подошедшего Неделина.
        - Мне кажется, что это отягчающее обстоятельство для нашего доцента, - сказал Фирсов. - Все мы знаем, что, по статистике, жертва убийства почти всегда знает своего убийцу. В данном случае мы имеем близкие отношения. На данном этапе Ионов отвечает всем требованиям идеального подозреваемого, не так ли?
        Остальные кивнули в знак согласия. Фирсов ограничился встречей только с теми, кто непосредственно работал с делом.
        - Но если старик Латыпов нам не солгал, то Ионов убийцей не является, - продолжил он. - тем не менее, определенно он причастен к этому делу.
        - Особенно если добавить к этому всю ту ложь, которую он и его жена нам рассказывали, - добавил Евгений.
        - Есть еще кое-что, - вмешалась Мария. - На основании геолокации телефона Ионова наши специалисты установили, что двадцать первого он находился в районе, очень близком к Гурзуфскому перевалу. Через некоторое время сигнал пропал, но в течение как минимум трех четвертей часа, а возможно, и дольше, наш фигурант находился в этом районе.
        - Что дальше? - спросил Фирсов.
        - Затем он снова начал движение. Перед тем как вернуться в Симферополь, он остановился в районе Белогорска, - пояснила Мария.
        - Это далеко? - спросил Евгений.
        - Это примерно в двух с половиной часах езды от перевала. А вечером накануне убийства он снова поехал в Белогорск, причем затем он остановился в районе Красноселовки и выключил свой мобильный. Он снова включил его в шесть часов утра, и триангуляция данных показывает, что к этому времени он уже был в Симферополе.
        - Красноселовка находится примерно в десяти минутах езды от пещеры Шан-Кая, - почти со вздохом произнес Фирсов.
        - Там у каньона на машине не проехать, надо идти пешком больше двадцати минут, - вмешалась Мария, - но в принципе ничего сложного нет.
        - Помню, - отозвался Кротов, - это нас на внедорожнике доставляли, так-то там даже джип не сдюжит.
        Коллеги обменялись довольными взглядами: след, ведущий к Ионову, становился все более четким.
        - Я бы сказал, что все это относительно неоднозначно по сравнению с тем, что он сказал вам, - прокомментировал Неделин.
        - Не знаете, чем занимался Ионов в этой области? - спросил Эркенов.
        - Ну, я не думаю, что он собирал ежевику в такое время суток, - сказала Мария.
        - Райская! - выругался Фирсов, лицо которого приобрело багровый оттенок.
        - Прошу прощения.
        Евгений встретил взгляд Марии и кивнул, как бы в знак одобрения.
        - Судя по реконструкции, которую мы сделали на основе имеющихся в нашем распоряжении улик, мы считаем, что девочку перевезли, - произнес он, обращаясь к шефу. ? Сначала она могла принять участие в ритуалах на гурзуфском перевале, где, скорее всего, подверглась сексуальному насилию со стороны Бирюкова и его последователей, а затем ее отвезли в другое место, где она пробыла день или полтора.
        - Значит, Ионов мог быть тем человеком, который доставил ее с гурзуфского перевала в район каньона? ? спросил Яков Михайлович.
        Полицейские кивнули в знак согласия.
        - Что вы думаете? - спросил подполковник у Неделина.
        - С учетом собранных к настоящему времени доказательств можно предположить, что он сыграл определенную роль в этом убийстве. Я бы даже рискнул сказать, что это предположение все больше приобретает форму подозрения.
        - И это уже на пути к тому, чтобы стать уверенностью, - добавила Мария. ? Потому что, согласно отчету двух агентов, наблюдавших за Ионовым, мы знаем, что вчера наш доцент сдал свою машину на мойку. Салон был вычищен сверху донизу, включая, цитирую отчет, «чистку сидений и ковров».
        - Это ничего не значит. Если бы он это сделал, то постирал бы его на следующее утро, - возразил Эркенов.
        - При обычных обстоятельствах я бы с вами согласилась, - добавила Мария. ? Но, по словам его коллег, машина преподавателя и так была идеально чистой, прежде чем он отвез ее на мойку.
        - Слишком усердно, - прокомментировал Евгений. ? После нашего разговора с женой он, видимо, что-то заподозрил. Это его нервировало, и он предпочел не рисковать и стереть все следы, которые могли ускользнуть от него в первый раз. Отсюда и вторая промывка.
        - Не слишком ли мы перебарщиваем с этими причудливыми реконструкциями? - заметил Фирсов.
        - Нет, я так не думаю, - вмешался Неделин. ? Эта фактическая реконструкция не кажется мне лишенной оснований.
        Губы Марии дернулись в саркастической улыбке, и Евгений «случайно» ткнул ее сложенными пальцами.
        - Интересно, - прокомментировал полковник. - Как мы хотим действовать дальше?
        - Если Валерий Ионов действительно причастен к этому преступлению, то он может нервничать, но пока Бирюков признан единственным преступником. И, зная, что смерть гуру стала достоянием общественности, я думаю, что доцент чувствует себя в относительной безопасности от наших подозрений. - произнес Неделин.
        Остальные кивнули.
        - Поэтому вызовем пока их в качестве свидетелей. Его и его жену.
        Фирсов что-то записал на листке бумаги и кивнул.
        - Они могут не давать показаний, - заметил Эркенов.
        - Приведите убедительные аргументы и заставьте их говорить. А как только они увязнут в своих противоречиях, вы их подтолкнете. На этом первом этапе нам нужны дополнительные доказательства, подтверждающие вашу «историю». При некотором умении и правильной постановке вопросов они сами их предоставят. Вас это устраивает, коллеги?
        Неделин кивнул.
        - Есть вопросы?
        Никто не ответил.
        - Отлично. Тогда приступим к работе, - сказал полковник, вставая и завершая встречу.
        Глава девяносто восьмая
        Село Скалистое, срединный Крым
        Ощущение болезни и близкого ухода было настолько сильным, что стало невыносимым. Когда Нефалим подошел к комнате, он даже подумал, что старик умер. Но это было не так, хотя его внешний вид говорил об обратном.
        - Нефалим… Наконец-то ты набрался смелости, - пробормотал старик с ноткой иронии в голосе из глубины могилы.
        Это «наконец-то» насторожило его. Под его весом скрипнули половицы. Стараясь не обращать внимания на отвратительную вонь, Нефалим присел у кровати старца, примостившись слева от него. Он положил руку ему на спину.
        - У тебя даже не хватает смелости сказать мне об этом?
        У него снова возникло ощущение, что старик копается в его душе.
        - Что вам сказать?
        - Я слеп и стар, это правда. И я тоже умру. Но я не глуп.
        Нефалиму стало стыдно.
        - Вы привезли его ко мне домой, не так ли? Моего правнука.
        - Да. Он сейчас в вашей мастерской. Заперт, как вор.
        - Девушка…
        - Эстер.
        - Да. Полагаю, они сбежали вместе?
        - Да, Бабакай.
        - Вы так и не поняли, да?
        - Что понять?
        - Неужели ты думаешь, что я считал его способным убить девушку, которую он любил? Что его любовь к Богине была достаточно сильна, чтобы заставить его пойти на такую жертву?
        Нефалим замер.
        - Если бы он был силен, если бы он был наследником нашего рода, он бы сделал это не моргнув глазом, как ты сделал со своей женой… Но он предпочел сбежать и предать нас.
        Мужчина был потрясен.
        - Вы это уже знали…
        - Конечно. Мне просто нужно было, чтобы ты открыл глаза. Я сделал это не ради него, а ради нас всех, Нефалим.
        Только тогда мужчина осознал свои безмерные недостатки как члена клана. Его глаза затуманились, когда он понял, о чем собирается спросить старец.
        - Нет, я не могу, - заикался он.
        - Всеволода нет. Если сам не можешь, то поручи это тому, кто сможет. Ты знаешь такого человека.
        - Ты знал это с первого мгновения, - повторил Нефалим, уже не пытаясь скрыть шок в своем голосе. - Ты знал, что он убежит…

* * *
        Они бросили его к ногам старика, как обычный мешок с удобрениями. Ему связали руки за спиной и бросили в черный мешок. По ворчанию в грубой ткани Бабакай понял, что пленнику заткнули рот.
        Мальчик брыкался и мычал, как животное.
        - Хватит, - сказал старик.
        Услышав хрипловатый тон этого голоса, Михаил замер.
        Мужчина жестом указал на Нефалима, который снял мешок и вытащил кляп. Они находились в мастерской Бабакая Латыпова. Бабакай сидел в кресле-качалке и невидящими бельмами смотрел на подростка. Заунывный скрип старого дерева, казалось, разрезал тишину на кусочки.
        - Ты предал меня.
        Мальчик увидел все разочарование и боль старца, скрытые в этих словах. В этот момент он понял, что Бабакай может наказывать его сколько угодно, но ни одно наказание не причинит ему такой боли, как этот взгляд. Это было похоже на прощание. Это осознание опустошило его.
        - Ты предал меня и свою семью… Твой отец мертв. Я скоро присоединюсь к нему. Если бы ты послушал меня, всего этого, возможно, не случилось бы.
        Бабакай взял в руки маску, изваянную из дерева. Он бросил ее на пол себе под ноги и несколько раз с неожиданной для глубокого старца силой топнул по ней своими строительными ботинками, разбивая вдребезги это чудо, на которое было потрачено столько пота.
        - Теперь уже слишком поздно возвращаться назад. Все плохое, что произойдет, а ты можешь быть уверен, что так и будет, будет происходить только по твоей вине.
        При помощи Захара старик встал и перед уходом сказал:
        - Ты разбил мне сердце, мальчик.
        Михаил поднялся на ноги и попытался крикнуть, что ему очень жаль, но дяди уже закрыли дверь и задвинули тяжелый засов. Он услышал щелчок навесного замка и в ужасе опустился на пол, как потерянная душа.
        Глава девяносто девятая
        УВД Симферополя
        Ионова взяли прямо на кафедре. Обернувшись, он удивленно спросил сотрудников:
        - А в чем, собственно, дело?
        - Вам это объяснят.
        …Через полчаса его привезли в Управление.
        - Ну, здравствуйте, - сказал Кротов. - Надеюсь, вы понимаете, в связи с чем задержаны, Ионов?
        - Нет, я не понимаю, в связи с чем я арестован.
        Кротов неторопливо рисовал на бумаге какие-то затейливые фигуры - ромбики, кружки, кресты, соединял их между собой, какие-то части заштриховывал, и получался сложный орнамент. И на Валерия не смотрел, ждал, когда Ионов снова спросит его о причине ареста, но тот молчал, спокойно разглядывая кабинет.
        - Вы задержаны для дачи показаний, - сказал Кротов и чуть откинулся на спинку стула, - посмотрите фотографии последователей «Неоанастасийцев» в поисках знакомых лиц.
        Валерий отложил в сторону десяток фотографий с информационными листами на соответствующих лиц.
        - Да. Большинство из них - это люди, с которыми я познакомился на конференциях или вечеринках, посвященных выходу книг. На мероприятиях, связанных с археологией или сардинской антропологией. Стоило нам затронуть на конференции хоть малейшую эзотерическую тему, как эти люди появлялись как грибы, - произнес он с ноткой отвращения в голосе.
        - Отлично, - прокомментировал Евгений, открывая блокнот и делая вид, что записывает кое-что. - Если бы мы попросили вас дать показания в суде, чтобы подтвердить версию о ритуальных убийствах и связи этих обрядов с неоанастасийцами, вы бы согласились?
        - Безусловно.
        - Это замечательно. Вы можете попросить присутствия адвоката, если это вас успокоит.
        - Да, пусть приедет.
        Вскоре появился элегантный худой мужчина в добротном дорогом костюме и уселся рядом с Ионовым.
        - Расскажите еще раз о Дмитрии Бирюкове. Когда вы впервые встретились с ним и так далее. Предупреждаю об ответственности за дачу ложных показаний, - сказал Кротов, включая магнитофон.
        Он позволил ему говорить в течение двадцати минут, не прерывая его, даже когда он делал отступления, не имеющие отношения ни к делу, ни к Бирюкову; он проявлял интерес, создавая у него впечатление, что он следит за каждым его словом. Как только он почувствовала, что доцент ослабил бдительность, он достал из папки ряд фотографий и показал их ему.
        На них было изображено тело Бирюкова, выпавшего из окна.
        - Зачем вы ему звонили в день, когда он погиб?
        Это внезапное возвращение к реальности дезориентировало Ионова, и он пришел в ярость.
        Но Евгений только начинал.
        Он не дал ему времени на ответ и задал новый вопрос:
        - Скажите, ваша жена знает, что у вас был роман с Дианой Гурджиевой в течение примерно полутора лет?

* * *
        - Госпожа Масюк, если вы не станете сотрудничать, ваш муж окажется за решеткой за соучастие в похищении человека.
        Маргарита Масюк находилась в состоянии, близком к паническому. Ее забрали прямо с места работы и доставили на допрос как свидетеля: ей действительно несколько раз изменял муж, и теперь она пыталась защитить его, чтобы сохранить целостность своей семьи, только усугубляя свою собственную ситуацию.
        После обычных предварительных вопросов, задающих темп, Мария запустила первую «бомбу».
        - Ваш муж сказал, что ночь с двадцать второго на двадцать третье сентября он провел дома, с вами. Вы подтверждаете? - спросила она небрежно, как будто это была простая формальность, которую нужно было записать черным по белому.
        - Да.
        - Вы легли спать вместе, а он всю ночь провел у вас?
        - Правильно, - ответила Маргарита Масюк, попав в ловушку Райской.
        Во время первоначального словесного натиска полицейской женщина кусала заусеницу до крови. Теперь она сосала большой палец, как ребенок.
        - Превосходно. Значит, вы были вместе. - Мария улыбнулась и покачала головой. - Тогда объясните мне, почему геолокация мобильного телефона вашего мужа указывает на то, что сначала он находился в районе Белогорска, а затем, спустя несколько часов той же ночью, в районе Красноселовки?
        Рита побледнела и пролепетала что-то нечленораздельное.
        Райская показала ей другую фотографию:
        - Это ваш автомобиль?
        Фотография была сделана, по-видимому, с камеры на въезде в город.
        Рита могла только кивнуть.
        - Тогда странно, что ваш муж был с вами в тот вечер, Маргарита, ведь эта фотография была сделана видеофиксатором ГИБДД около десяти вечера на трассе эр-двадцать три. Ваш муж превысил скорость… Что вы можете сказать по этому поводу? Обладает ли он даром вездесущности?
        В отличие от сфабрикованных показаний Ионова, фотографии из ГИБДД были настоящими: Фирсов передал их Марии перед тем, как она вошла в комнату.
        Масюк была в растерянности. Кто-то громко постучал в дверь.
        Маргарита отпрыгнула назад в кресло и приложила руку к сердцу.
        - Я сейчас, - задумчиво сказала Мария.
        Выйдя в коридор, она столкнулась лицом к лицу с Фирсовым.
        - Как дела? Я в порядке, хорошо, но не настолько. Мне все еще нужно время…
        - Нет проблем.

* * *
        - Я ожидаю ответа, - сказал Евгений, не отрывая глаз от преподавателя. ?Ваша жена знает о вашем романе?
        - Нет, она ничего не знает, - признался Валерий.
        - А как насчет других студенток, с которыми вы встречались на протяжении последних лет?
        - Я не…
        - Нет необходимости рассказывать нам истории. Слухи распространяются. Мы также поговорили с ректором, который сообщил нам, что именно ваши шалости разрушили вашу карьеру и что со следующего семестра вы прощаетесь с университетом. И это мы не касались вашего старого дела.
        - Как вы смеете! - Лицо Ионова приобрело багровый оттенок, глаза налились кровью.
        Евгений намеренно повысил температуру допроса, чтобы проверить, сможет ли подозреваемый сдержать свой гнев. Когда он наблюдал за тем, как его лицо искажается, словно фантик от конфеты перед пламенем, его охватила уверенность в том, что именно он бил Диану. Это вызвало у него прилив адреналина, который бывает на охоте.
        - И это еще не все… Есть ли у вас алиби на ночь с двадцать второе на двадцать третье сентября?
        Мужчина ободряюще улыбнулся.
        - Но, конечно, я был дома с женой и детьми, как и каждый вечер.
        - Так ли это? А кто это? Ваш брат-близнец? - сказал Евгений, показывая ему фотографию, сделанную камерой ГИБДД на трассе.
        Ионов побледнел.
        - Лучше не отвечайте на вопросы, - посоветовал адвокат.
        - Если я допрошу вашу жену, и она подтвердит ваше алиби, я вмиг предъявлю ей обвинение, я не шучу. Ваш мобильный телефон показывает, что вы находились в районе Белогорска, а через пару часов - в районе Красноселовки, в десяти минутах езды от каньона Шан-Кая. Ничего не напоминает это место?
        Валерий не смог сдержать себя и дрогнул веками. Несколько раз.
        - Что вы там делали в это время суток?
        - …
        - И не кажется ли вам, странным, что именно вы сказали нам, где найти Бирюкова, на Гурзуфском перевале, того самого Бирюкова, которого, как вы сказали, вы ненавидите, и я цитирую вас дословно?
        - …
        - И потом, извините, но вы в зеркало смотрелись? Знаете, как криминологи называют раны на вашей шее? Защитные царапины, характерные для женщины, пытающейся избежать изнасилования. И так получилось, что Диана была изнасилована. Неоднократно. Расскажите мне еще раз, откуда у вас эти царапины, пожалуйста.
        - …
        Как боксер, которому удается загнать соперника в угол, Евгений не уменьшил частоту и интенсивность ударов, а стал бить еще сильнее.
        - Когда вас спросили об этом, жена сказала, что вы поранили руки при ремонте автомобиля, а вы сами рассказали, что это произошло во время археологических раскопок. Кому мы должны верить? Есть ли кто-нибудь, кто мог бы свидетельствовать в вашу пользу? Я весь внимание, скажите, кто был с вами во время раскопок, чтобы я мог послать кого-нибудь снять показания. Продолжайте.
        - …
        - Посмотрите, в каком состоянии оказалась Диана.
        Он показал ему несколько фотографий опухшего лица. Ионов едва успевал смотреть на них, как будто это стоило ему непомерных усилий.
        - Ну-ка, посмотрите на них внимательно… Мне кажется, что у человека, который так все устроил, серьезные проблемы с темпераментом, не находите?
        - Но Бирюков был…
        - Слишком легко свалить все на мертвеца. И позвольте заметить, что у нас есть по меньшей мере десять человек, которые клянутся, что Бирюков ни на шаг не отходил от лагеря неоанастасийцев до того, как мы обнаружили их. А сколько людей могут засвидетельствовать ваше неучастие?
        Доцент был на грани срыва.
        - Я знаю, что благодаря сотрудничеству с нашим коллегой Романом Барсуковым вы были посвящены в подробности убийств семьдесят восьмого и восемьдесят девятого годов, которые были неизвестны большинству людей, которые никогда не попадали в прессу. Поэтому можно сказать, что вы являетесь экспертом по этим преступлениям, что видно из отчетов, подготовленных вами для Барсукова. В результате, кому, как не вам, организовать ритуальное убийство, во всех отношениях похожее на те, что были совершены тридцать и сорок лет назад, и свалить вину за него на идеального козла отпущения - вашего личного врага Дмитрия Бирюкова?
        Ионов молчал.
        - Если вы отказываетесь разговаривать, мы будем допрашивать вашу жену, и как вы думаете, сколько времени нам понадобится, чтобы добиться от нее признания?
        - Нет, пожалуйста, она не имеет к этому никакого отношения…
        - Она не кажется мне особенно стойким человеком. Она - идеальный податливый свидетель, которого, если знать, как это сделать, можно заставить признаться в чем угодно. Как вы думаете, когда она увидит и услышит доказательства вашего романа с Дианой, она будет продолжать защищать вас? Для начала мы собираемся предъявить ей несколько обвинений, включая соучастие в похищении человека и пособничество в убийстве. Вы хотите заставить меня это сделать?
        - …
        Кротов извлек из папки несколько фотографий, сделанных его коллегами, на которых Ионов запечатлен на автомойке.
        - Что вы можете сказать, например, об этом?
        - То есть теперь даже мытье машины стало преступлением?
        - Можете ли вы подтвердить, что это вы?
        - Да.
        - И вы можете подтвердить, что это тот же самый автомобиль, в котором вы были зафиксированы камерами контроля скорости ГИБДД?
        Ионов молчал.
        - Может быть, поговорим о мотиве? Мотив страсти, к которому добавился стресс, вызванный потерей работы в университете и очевидными проблемами с темпераментом…
        - …
        - Вы не хотите говорить об этом? Хорошо, я буду говорить об этом. Как вы думаете, сколько времени потребуется судье, чтобы попросить суд выдать ордер на ваш арест? Я вам говорю: ноль секунд. А судья, столкнувшись с лжесвидетелем, с человеком, который спит с молодыми девушками и бьет свою жену, как вы думаете, будет ли он иметь другое мнение? На мой взгляд, нет.
        В комнате воцарилась напряженная тишина, и Ионов, казалось, утонул в ней.
        - И что? ? спросил Евгений через полторы минуты.
        - И что? - пробормотал Валерий.
        - Вы еще будете давать показания?
        Мужчина вытер глаза и лоб тыльной стороной ладони и принюхался. Капли пота, стекавшие с его лица, блестели на его стороне стола.
        - Мне нечего сказать, - пробормотал он через несколько секунд.
        - А что вы можете сказать по этому поводу? - спросил Евгений, показывая Валерию фотографию останков Латыпова-младшего.
        - Какая мерзость…
        - Это Всеволод Латыпов из селения караимов. Кто-то накачал его наркотиками и бросил под поезд. Он был вместе с вами той ночью?
        - …
        - Он помогал вам в доставке Дианы в каньон?
        По выражению его лица Евгений понял, что мужчина внутренне встрепенулся.
        - Послушайте, Ионов, я хотел бы кое-что у вас уточнить. На моем месте другой следователь давно бы уже отправил вас в камеру, а судья выдал постановление о вашем аресте на два месяца. По опыту могу сказать, что улики против вас неопровержимы, а оправдывающие вас - отсутствуют. Но моя главная задача на данный момент - не допустить, чтобы преступник оставался на свободе. Вы тоже находитесь под угрозой. Вы должны сказать мне кто еще был с вами в ту ночь. Мы сможем вас защитить.
        - Вы не представляете, как мне хочется вам верить, - сказал Ионов, сопроводив свои слова меланхоличной улыбкой.
        - Что вы имеете в виду? - спросил Евгений, застигнутый врасплох.
        - Насколько я знаю, вы не смогли защитить Бирюкова. То же самое теперь можно сказать и о Латыпове. Или вы действительно думаете, что они умерли своей смертью?
        На этот раз Евгений не проронил ни слова. Он колебался несколько секунд, затем продолжил:
        - Кто стоит за этой историей?
        Антрополог покачал головой.
        - Вы действительно наивны. Вы думаете, что контролируете ситуацию, но на самом деле не имеете ни малейшего представления о том, что происходит.
        - Тогда скажите мне.
        - И закончить как эти двое? Нет, я в своем уме.
        - Послушайте, этот человек убирает ненужных свидетелей. Вы можете быть следующим. Мы обязательно осмотрим вашу машину и я не уверен, что вы смогли избавиться от всех следов. Если кровь в вашей машине окажется кровью Дианы, вы станете последним человеком, который видел ее живой. Думаю, это убедит суд в вашей виновности. Когда же мы будем иметь больше информации о вашем сообщнике, в этот момент вы нам не будете нужны, чтобы узнать правду, понимаете? Я предлагаю вам последний шанс. Если у вас есть хоть немного мозгов, сотрудничайте… Что вы делали в районе Белогорска?
        - Я больше не стану с вами разговаривать, - сказал мужчина нейтральным, почти покорным тоном.
        Затем Ионов разразился истерическим смехом, который казался неконтролируемым.
        Глава сто
        Село Скалистое, срединный Крым
        Останки Всеволода Латыпова были обмыты, упакованы и уложены на деревянный настил у погасшего камина. Настил был разложен на столе, служившем катафалком, и тело накрыто белой простыней. Вокруг останков Всеволода в порядке старшинства собрались скорбившие родственники, стоявшие неподвижно, как вороны. Импровизированная погребальная камера освещалась лишь десятком свечей. Стояла полная тишина.
        Когда Нефалим вошел в маленький домик на окраине деревни, женщины разомкнули круг, чтобы дать ему подойти. С почти священной деликатностью мужчина приподнял простыню, открыв тело своего родственника. Он поразился телесным повреждениям, полученным покойным при столкновении с поездом.
        Нефалим наклонился и поцеловал Всеволода в лоб.
        В обычных обстоятельствах родственники шумно кричали бы, стали бы рвать на себе волосы и одежду; в детстве и юности Нефалим не раз бывал на похоронных поминках в своей семье, и каждый раз это было бурное проявление скорби в виде криков и плача старших. Но в этот вечер женщины молчали и не двигались, как он им приказал. Как следует помянут Всеволода они в другое время.
        Нефалим велел двоюродным братьям унести тело и взял лопату, переданную ему племянником Богуславом, которой собирался сам вырыть могилу. Затем он возглавил процессию, за ним следовали женщины.
        Вдруг рядом с ним появился Богуслав и зашептал ему на ухо:
        - Нефалим, я знаю, что сейчас не время, но позвонил наш брат и сказал, что сегодня вечером приедет.
        Мужчина кивнул, вытер мокрые глаза и ответил:
        - Скажи ему, чтобы он как можно скорее приехал в общину. Нам есть что обсудить. И держи это при себе, понял?
        Племянник кивнул и, оставив процессию позади, бодро зашагал в сторону деревни Латыповых. По дороге Богуслав понял, что никогда раньше не видел, чтобы Нефалим плакал, и это открытие глубоко взволновало его.
        Глава сто первая
        УВД Симферополя
        Мария вернулась в комнату для допросов вместе с Эркеновым.
        - Мои коллеги были предельно откровенны с вашим мужем, поэтому я буду откровенна и с вами. Ваш муж причастен к убийству Дианы Гурджиевой.
        Женщина подавила крик и закрыла рот рукой.
        - Если вы еще раз посмеете заплакать, я арестую вас за пособничество, - процедила Райская.
        Она дала ей несколько секунд, чтобы переварить угрозу.
        - Вы этого хотите? - спросил Эркенов, - Оказаться в тюрьме, чтобы прикрыть человека, который изменил вам и втравил вас в историю с похищением?
        Рита энергично затрясла головой.
        - Слушайте, у вас есть рот, чтобы говорить, так что прекратите играть в эти мимические игры. Можете ли вы сказать мне что-нибудь о событиях в ночь на двадцать третье сентября, да или нет?
        - Нет, я ничего не знаю.
        - Так уж и не знаете? - удивилась Райская, - Если вы нам ничего не дадите, мы не знаем, что с вами делать. Без информации мне будет трудно убедить следствие закрыть на это глаза.
        - В тот вечер он уехал около девяти часов. Он не сказал мне, куда едет. Вернулся он утром с шокированным видом. Его руки были в ссадинах, как будто он кого-то ударил.
        Мария бросила понимающий взгляд на Риту. Она не стала на нее давить. В связи с дальнейшим судебным процессом всегда предпочтительнее не прерывать спонтанное заявление, чтобы избежать обвинений защиты в подтасовке показаний.
        - Он не стал рассказывать, что произошло, где он находится… Сказал, чтобы я потерпела, что у него есть решение, как заработать денег. Я не должна была задавать никаких вопросов, а должна была прикрыть его, если кто-то придет и спросит о его местонахождении.
        Кровь, секс и деньги: святая троица преступности, подумала Мария. Она внимательно слушала, не вмешиваясь.
        - Он повторял мне до тошноты: «Ты должна вести себя нормально, не привлекать внимания»… Я не понимала, вернее, понимала, что он попал в беду, но мне бы такое и в голову не пришло, - продолжала Масюк.
        Райская дала ей еще несколько секунд, но, увидев, что она не продолжает, задала вопрос:
        - Можете ли вы придумать какую-нибудь причину, по которой ваш муж мог находиться двадцать второго в районе Белогорска? Что он там делал? Нет ли у вас в этом районе какой-либо собственности, дома друзей или родственников?
        Маргарита Масюк вытерла глаза, потом прошептала:
        - Нет.
        Райская криво улыбнулась и уставилась на нее.
        - Вы серьезно, Маргарита? Вы думаете, что мы вам поверим?
        - Нет, - повторила женщина.
        - Я даже не стану говорить об ответственности за дачу ложных показаний… Мы вас привлечем за соучастие не только в похищении, но и в убийстве. Будьте уверены, что мы найдем доказательства вашей причастности. Нужно ли вам это? Тем более учитывая ваше состояние здоровья. В тюрьме вам придется работать по десять часов в день, и вам там никто не станет вводить антисептические свечи и ставить минеральные клизмы, - Мария вспомнила разговор с обслугой в санатории, - Так что сидеть за решеткой я вам совершенно не рекомендую. Да и СИЗО ничуть не слаще.
        - Вы можете ничего не говорить, - бесстрастно заметил адвокат.
        Эркенов закрыл папку с документами. Райская потянулась к кнопке звонка.
        - Вы будете задержаны на сорок восемь часов, после чего вам предъявят официальное обвинение.
        Лицо Масюк задергалось, она состроила кислую физиономию, поглядывая то на Павла, то на Марию. Видно было, как женщина просчитывает что-то в уме.
        - Черт… Ну есть там один дом. Не у нас, у постороннего человека. Пару раз в год Валерий ездил в Белогорск, но никогда не рассказывал зачем.
        - Что за дом? Адрес знаете? - спросил Эркенов.
        - Не помню… Черт, я была там только один раз несколько лет назад. Валерий позвонил мне и сказал, что сильно пьян и не может сам вести машину. Он попросил меня приехать за ним и назвал адрес. Но я сейчас уже не помню его.
        - Ни улицу, ни номер дома?
        - Нет.
        - Постарайтесь вспомнить.
        - Нет, говорю же, много времени прошло.
        - Ну а визуально, который это дом, помните? Сможете показать? - спросила Мария.
        - Да, помню, - покачала головой Рита, - уверена в этом.
        - Что за человек был с Валерием тогда?
        - Не видела его.
        - Как так не видели?
        - А он не выходил из дома, когда я приехала. Совершенно пьяный Валерий полулежал на заднем сиденье нашего автомобиля, припаркованного рядом. Он только сказал, чтобы я заводила мотор и увезла его оттуда. Да я и не стала задавать лишних вопросов.
        - И ваш муж никогда не упоминал имени этого человека?
        - Ни разу.
        - Странно.
        - Вот что, - Эркенов взглянул на часы, - сейчас вы поедете вместе с несколькими нашими сотрудниками в Белогорск и покажете нам этот дом. Это очень важно.
        - Как, прямо сейчас?
        - Конечно. А чего вы хотели? - воскликнула Райская. - Да, и не рекомендую нас обманывать. Иначе мы вам обеспечим непростую жизнь в СИЗО до конца следствия.

* * *
        - Повторяю, что я приехал сюда с мыслью о каком-то отпуске, - сказал Кротов, поедая крекеры, купленные в автомате.
        Райская рассмеялась и вытерла руки влажным полотенцем. Каждый раз, выходя из комнаты для допросов, она производила этот «обряд». По ее словам, это очищало ее от налипшей грязи со стороны допрашиваемых.
        - Праздник… Конечно.
        - У меня такое чувство, что это будет еще одна длинная ночь.
        - Это гарантировано. Как ты думаешь, это был он? - спросила Райская.
        - Честно? Вряд ли. Есть несколько вещей, которые кажутся мне подозрительными.
        Валерий Ионов был взят под стражу на 48 часов. Его адвокат ушел, будучи предупрежденным, что завтра допрос возобновится. Эркенов вместе с парой сотрудников и двумя криминалистами повез Маргариту Масюк в Белогорск на поиски загадочного дома для первичного осмотра места.
        - Со всеми уликами против него? Кротов, даже Генрих Падва не сможет спасти его. Ионову конец. Все улики против него.
        - Я как раз думаю, что весь ужас только начинается.
        - Ну что, что тебя не устраивает? Какой момент?
        - Тот, кто убил Латыпова, тот и совершил убийство в пещере. А в ночь, когда, по данным экспертов, Латыпову ввели лошадиную дозу транквилизаторов, Ионов был далеко от возможного места убийства. Более того, согласно анализу звонков его мобильного и рапортам нашей «наружки», он вообще не выходил после полудня из дому.
        - Может, они действуют в паре - Ионов и этот человек. Один совершил ритуальное убийство, другой убирает свидетелей, имитируя несчастные случаи. Ты видел этих неоанастасийцев? Они же фанатики своего учения. Такие запросто могут выполнить самую грязную работу. Вспомни женщину, которая в тебя стреляла, у которой скрывался Бирюков.
        - Я больше верю слепому Бабакаю, который сказал, что убийство тридцатилетней давности и теперешнее, в пещере совершил один и тот же человек.
        - Ты реально поверил выжившему из ума маразматику?
        - Понимаешь, Ионов это все же не тот типаж для совершения хладнокровного убийства. Он может убить случайно, в состоянии аффекта или чрезвычайного нервного возбуждения. Ну не вижу я его хладнокровно прибивающим маску к лицу девушки и так же спокойно перерезающем ей горло. Ионов же - холерический тип личности, порывистый мужчина.
        - Не забывай про религиозный экстаз человека, совершающего подобный обряд. Это же измененное состояние сознания, в котором можно много чего натворить. Я уже не говорю о том, что Ионов мог быть под воздействием наркотических или психотропных препаратов.
        - Слишком тщательно спланированная акция. Да и вспомни, что сказал Ионов: «вы не смогли защитить Бирюкова».
        - Это говорит только о том, что доцент хорошо знает своего сообщника. Интересно, чем он его так держит, что Ионов не сдает его даже под тяжестью таких серьезных обвинений.
        Вибрирующий звук мобильного телефона положил конец дискуссии.
        - Это они, - сказала Райская своему партнеру. - добрались до Белогорска.
        Кротов позвонил Маценко, который читал показания Ионова.
        - Это Эркенов с коллегами, - пояснил он.
        - Отлично, - ответил Маценко, подходя к Райской, которая включила громкую связь.
        - Мы здесь. С нами также зампрокурора Андрей Маценко. Вы можете говорить, - сказала Мария.
        - Мы нашли этот дом на основании информации, предоставленной Маргаритой Масюк.
        - Отлично. Какой адрес?
        - Грибоедова, дом тринадцать.
        - Вы уверены?
        - Повторяю: улица Грибоедова, дом тринадцать. Гражданка Масюк опознала его категорически.
        Кротов и Райская были ошеломлены. Подсознательно они надеялись, что Маргарита ошиблась.
        - Вы очень хорошо поработали, - нашелся Кротов. ? Все, о чем мы пока просим, если это возможно, это прислать нам несколько фотографий этого места, чтобы мы могли получить хотя бы приблизительное представление.
        - Нет проблем, - ответил эксперт, - ждите.
        - Спасибо, - сказала Райская, завершая разговор.
        Они обменялись напряженными взглядами. Первые изображения появились менее чем через минуту.
        - Какой ужас, - пробормотала Мария, рассматривая их.
        Фотографии этого дома выбили ее и Евгения из колеи.
        Кротов медленно сполз по стенке на корточки, сокрушенно качая головой.
        - Что такое? - удивленно спросил Маценко, - Вы знаете, кто там живет?
        - Да. Более того, мы были в этом доме, - протянул Евгений.
        Глава сто вторая
        УВД Симферополя
        - Вот как? - безмерно удивился зампрокурора.
        - Дом принадлежит подполковнику Роману Игоревичу Барсукову, нашему коллеге, - выдохнул Кротов, - некоторое время назад он нас пригласил туда, чтобы поделиться своими впечатлениями о тех давних убийствах.
        - Какой кошмар, - пробормотал Маценко, - так, я посмотрю, не ушел ли Яков Михайлович.
        Вскоре он вернулся, приведя за собой Неделина.
        - Шеф ушел уже, - несколько виновато объяснил Маценко.
        - Что будем делать? - спросила Мария.
        - Что и обычно, - вздохнул Марат, набирая номер своего помощника. - Павел? Оформляй постановление об обыске в рамках сто шестьдесят пятой статьи. Да, как неотложный случай. Затем поставишь в известность прокурора, он завизирует бумагу. Так, Андрей Юрьевич? - он обратился к Маценко.
        - Конечно, - кивнул тот.
        - Паша! Только потом сперва позвони, ну и если никого нет дома, тогда высаживайте дверь. Если необходимо, зовите эмчеэсников на помощь. Если что, мы на связи.
        Закончив разговор, Марат сказал:
        - Завтра с утра получим ордер на арест Барсукова и обыск в его доме здесь, в Симферополе.
        - Думаю, проблем с этим не будет, - подтвердил зампрокурора.
        - Я надеюсь, - ухмыльнулся майор, - если версия Евгения правильна, то речь идет о трех убийствах, совершенных одним и тем же человеком. Если же мы допускаем, что Бирюкову помогли выпасть из окна - четырех. Так что подозреваемый весьма опасен.
        - Далеко не факт, что все эти преступления совершил один и тот же человек, - произнесла Мария.
        - Только Ионов может пролить больше света на это дело, - заметил Неделин, - ну и Роман Игоревич.
        - Давайте немного подумаем о последовательности тех ночей и хронологии, - предложил Кротов. ? Допустим, что Диана действительно была с Бирюковым и неоанастасийцами, хорошо? В таком случае мы знаем, что Ионов приезжает в этот район. Вероятно, он забирает девушку в свою машину, где между ними происходит бурная ссора, и - если время совпадает с реконструкцией Тромкина - Диана получает травмы после избиения.
        - Потом этот ублюдок пугается, потому что он не убийца, - сказала Райская. ? Не зная, что делать, он отвозит ее в тихое место - дом Барсукова в Белогорске.
        - Почему бы не оставить ее там или просто вызвать скорую?
        - Может быть, потому что он боялся, что девчонка проснется и обвинит его в чем-то, - ответила Райская.
        - Лучше отвезти ее в безопасное, изолированное место и подождать, пока она придет в себя, - сказал Кротов.
        - Нет, не так, - возразил Неделин, - Диана уже была намечена на роль ритуальной жертвы. Она содержалась в доме Барсукова до ночи осеннего равноденствия, а затем перевезена в каньон Шан-Кая.
        - Мы подозревали, что Бирюкова помимо двоюродного брата прикрывают и другие важные люди. И, если вдуматься, то же самое вытекало из допроса доцента. Он сказал, что мы не смогли бы его защитить. Это наводит на мысль, что у него тоже есть какой-то покровитель, не так ли?
        - Допустим, что это так, - предложил майор, - но каким компроматом, например, располагает Барсуков на Ионова? Это если примем как рабочую версию, что убийцей является Роман Игоревич?
        - Диана, - предположил Евгений. ? Может быть, она и есть ключ ко всему этому.
        - В какую сторону? - бросила Мария.
        - Не будем забывать, что Диана состояла в секте неоанастасийцев несколько месяцев. Но мы знаем, что у нее был роман с Ионовым гораздо дольше, и что Ионов ненавидел Бирюкова. Я не думаю, что она не знала об этом, скорее наоборот. Это может быть важным.
        - Барсуков сказал нам, что, по его мнению, в секту также входят высокопоставленные лица, - почти вздохнула Мария.
        - Именно так, - добавил Кротов, и его губы искривились в грустной улыбке.
        - Лгал, - пробормотал Неделин. - чтобы отвести от себя подозрения.
        - Еще изнасилование. Диана была изнасилована. Анализы ДНК не врут: Бирюков и Латыпов надругались над ней, - заявил Маценко. ? Возможно, она сбежала или скрылась при первой же возможности и позвонила Ионову, чтобы тот приехал за ней.
        Евгений кивнул.
        - Но что-то пошло не так. Они поссорились. Что произошло?
        - Неубедительно, - заявил Марат, - я не понимаю, почему Ионов ее привез в этот дом в Белогорске.
        Глава сто третья
        Ионов был удивлен крепким сном. В этом не было ничего необычного: эмоциональное воздействие допроса вызывало разрушительный стресс у человека, не привыкшего к полицейским и следователям.
        Ранним утром его снова привели на допрос. Там уже были Райская и Кротов.
        - Добро пожаловать, - поприветствовала Мария, усаживаясь напротив него. Вы хорошо спали?
        Кротов также сел за стол и без предисловий показал доценту свой мобильный телефон и фотографии дома под Белогорском.
        - Знакомо?
        Ионов был ошеломлен.
        - Как видите, это лишь вопрос времени, - сказал Евгений, откладывая телефон. ? Со временем все всплывает на поверхность.
        - Похоже, плохи у вас дела, Кротов, очень плохи, - протянула Райская. - А вот ваша жена стала с нами сотрудничать. И она уже дома. Что вы об этом думаете? Надеялись, что она станет вас выгораживать?
        - …
        - Как ты думаешь, он плохо воспринимает это? - спросила Мария своего коллегу.
        Евгений заметила, что его напарница перешла на «ты» - знак того, что она собирается провоцировать Ионова.
        - Я так думаю. Да.
        - Я…, - заикался мужчина.
        - А, значит, вы не потеряли язык. Отличная новость.
        - Как насчет того, чтобы поговорить с нами об этом доме? - предложил Евгений. - Ведь мы знаем, с кем вы там были.
        Валерий молчал.
        В комнату для допросов заглянул Неделин. Он жестом позвал Райскую.
        - Что нового? - спросила Мария, едва они оказались в коридоре.
        - Наши эксперты после предварительного осмотра полагают, что этот дом мог быть местом, где удерживали Гурджиеву.
        - Почему они так думают?
        - Разрозненные пятна крови. Веревки и кляп, также испачканные кровью. Остатки длинных черных волос. Это, повторяю, только первый осмотр, но, несомненно, наверняка будет еще что-то.
        - Где Барсуков?
        - После осмотра мы оставили засаду у дома на случай, если он появится. Скоро мы получим ордер на обыск и в его доме здесь, в Симферополе. Также объявлен розыск по городу и области.
        - Что говорит начальство?
        - Скандал уже вышел большой. Генерал тут же приболел, не вышел сегодня на работу, - Марат ухмыльнулся, - Фирсова подняли прямо с утра этими новостями. Он потребовал от нас материалы предварительного отчета экспертов и показания Масюк и Ионова. Видно, что он выбит из колеи.
        - Когда шеф приедет?
        - Он будет с минуты на минуту, я думаю.
        Они зашли в небольшую комнату, где можно было просмотреть записи с камер видеонаблюдения, в том числе и из комнат для допросов. Взгляд Марии был прикован к Ионову: тот сидел, опершись локтями на стол и подперев голову руками. Он выглядел уставшым, но не более. Казалось, что ему просто скучно.
        Возвращаясь, в коридоре они столкнулись с Фирсовым.
        - Значит так, - без предисловий произнес шеф, глядя на них. - продолжать допрос будем мы с Неделиным. Вы с Евгением отправляйтесь в архивную комнату и ждите - вы можете понадобиться, если поедем на обыск к Барсукову. Или попейте кофе с Маценко, только оставайтесь на связи. Ионовым я займусь сам.

* * *
        Перед тем как полицейские покинули здание УВД, Андрей Маценко отправил Евгению сообщение с просьбой встретиться с ним на парковке Управления. Они встретились в машине Маценко, каждый погруженный в свои мысли.
        - По крайней мере, у его адвоката хороший вкус в одежде, - неожиданно сказал Евгений, нарушив затянувшееся молчание.
        Мария разразилась хохотом, и Евгений последовал ее примеру.
        - Да уж. Большая куча дерьма, но хорошо отполированная.
        - Хорошо ли он справляется со своей работой?
        - Это особого значения не имеет. Против доцента достаточно улик, не отвертится.
        Андрей Маценко полуулыбнулся и закурил «Мальборо». Затем, потирая живот, он сказал:
        - Я все еще перевариваю события последних суток.
        Оба полицейских улыбнулись в ответ.
        - Я просто хотел сказать, что вы проделали отличную работу.
        Мария кивнула.
        - Да. Хорошо. Я возвращаюсь, чтобы отправить кое-какие бумаги. Фертиков поможет мне. Отдыхайте пока, вы это заслужили.
        Глава сто четвертая
        Село Скалистое, срединный Крым
        С трудом перебравшись на спину, Бабакай улегся поудобнее.
        - Наш брат приехал, - сказал он через несколько секунд.
        Нефалим незаметно кивнул.
        - В тяжелые времена недостаточно принести в жертву одну из наших женщин. Богине этого мало… Когда земля томится, а небо не может обрести покой, посредник должен отдать то, что ему дороже всего на свете, чтобы Богиня сочла его достойным ее прощения.
        - Так ты пожертвовал отцом Всеволода. Его убила не болезнь, а ты…
        По щекам старика текли слезы, пробиваясь, как две реки, сквозь морщины и дамбы, избороздившие его лицо.
        - Я сделал это, чтобы спасти тебя, твоих братьев и всех Латыповых и людей, которые живут в этих горах. Мы - хранители Богини. Жертвовать собой ради блага общины - наше предназначение. Так было веками и веками.
        Нефалим поднялся во весь свой циклопический рост.
        - Мне нет нужды убивать тебя, - пробормотал Нефалим. ? И тебе тоже незачем это делать… Что касается моего отца, то ты сделал правильный выбор. Мы все должны благодарить тебя за то, что ты сделал.
        Бабакай вздохнул.
        Внук поцеловал его в лоб и отпустил.
        - Теперь настала наша очередь сделать то же самое, - сказал он.
        Старик улыбнулся и понял, что наконец-то может умереть спокойно, без лишних забот.
        - Прощай, - «отпустил» его Нефалим, в последний раз пожимая ему руку.
        Глава сто пятая
        Фирсов любил говорить, что руководить - значит предвидеть. Он довольно быстро набросал план операции по обыску у давнего коллеги.
        Прикрепленный водитель - лейтенант Аношин сел за руль, и оперативная машина покатила тихими переулками.
        Они ехали неторопливо. В фургоне динамики выплескивали наружу ритмичную песню, Кротов с Райской молчали. Эркенов уткнулся в смартфон.
        Они уже подъезжали к дому Барсукова. До остановки было секунд тридцать.
        - У него есть оружие? - спросил Кротов.
        - Наградной ПСМ, вроде, - пожала плечами Райская, - может, что-то еще.
        - Да не будет он стрелять, - отозвался Эркенов, - столько лет бок о бок.
        - А что ему терять? - бросил Евгений, - ему несколько месяцев осталось.
        Машина остановилась.
        - Какой хороший дом! - воскликнула Райская, подходя к дверям. Эркенов и Кротов расположились по бокам.
        - Итак, приступим.
        Регина Львовна открыла дверь и встретила их, улыбаясь.
        - Здравствуйте.
        Они поприветствовали друг друга.
        - Роман Игоревич дома? - спросил Евгений.
        На лицо женщины легла тень.
        - Он уехал еще вчера утром.
        - Куда?
        - Он не сказал.
        - Э-э… - начал Павел, смутившись.
        - Я догадывалась, что вам нужно поговорить о деле, - оборвала его Регина, глядя на папки, которые Мария держала в руках.
        - У нас есть ордер на обыск в вашем доме, - произнес Кротов, - вот постановление.
        - Не поняла, это как-то связано с убийством, не так ли?
        Полицейские кивнули в знак согласия.
        - Пройдемте лучше в дом, - вздохнул Эркенов.
        Ничего не понимающая Регина Львовна поплелась за ними.
        Она уселась в добротное кресло с высокой спинкой за стол. Взгляд ее был устремлен в пространство. Переглянувшись, Евгений с Марией приступили к обыску.

* * *
        После двух, вернувшись в Управление, Евгений направился непосредственно к Фирсову. Постучав, он отворил дверь в кабинет, и полковник молча сделал пригласительный жест рукой. Кротов откашлялся и начал:
        - Здравствуйте, Яков Михайлович, наш группа недавно прибыла из дома Барсукова…
        - Здравствуй, Евгений. Садись…
        Фирсов разлил по чашкам горячий кофе.
        - Я бы хотел обсудить план предстоящих операций по делу Барсукова и по другим вещам, касающихся убийства.
        - Пей, давай, - полковник начал разговор первым, - в доме в Белогорске новая находка. Нашли кувалду, которой, по всей видимости, прибивали маску к лицу Гурджиевой. Отпечатков на ней не обнаружено, но следы крови есть, и их немало. Ждем результатов экспертизы.
        - Да, дела, - выдохнул Евгений, - мы же нашли обрывок рецепта на санапакс - завалился за ящичек в столе и его прижало к задней стенке. Когда вытаскивали ящички, он и выпал. Да еще и Регина Львовна подтвердила, что муж принимал сильнодействующие препараты. Сейчас Эркенов выясняет в аптеке, получал ли Роман Игоревич именно те, следы которых нашли в крови Латыпова. Сейчас все компьютеризировано, надеюсь, скоро получим результаты.
        - Как Регина Львовна? - тихо спросил Фирсов.
        - Ей плохо стало, когда до нее дошла суть, что мы подозреваем ее мужа в убийстве. Райская вызвала ей «скорую». Возможно, сердечный приступ.
        - Как думаешь, где он может скрываться? - полковник допил кофе и покосился на Евгения.
        - Без понятия, - пожал плечами Кротов, - возможно Ионов знает. Но вряд ли он что-то скажет.
        - Да уж, сегодня нам ничего не удалось от него добиться, - хмыкнул Яков Михайлович.
        Какая-то расплывчатая мысль пришла в голову Евгению, и он сказал, чтобы как-то закончить разговор:
        - Яков Михайлович, а можно затребовать то давнее дело, по которому проходил Ионов? Вроде он там затевал с малолетками…
        - Да, припоминаю что-то. Но мне кажется, материалы дела перевезли в Украину. Закрытые дела вывезли на материк еще на стыке тринадцатого и четырнадцатого годов. Приказ был из Киева.
        - А у вас, Яков Михайлович, остались связи в МВД Украины? - тихо спросил Евгений.
        - Слушай, Кротов… ? откинулся на спинку кресла шеф, - У нас и так достаточно улик против доцента.
        - Так значит есть? В Киеве? И возможно прислать по интернету скан материалов дела? Неофициально?
        Полковник вспыхнул.
        - Черт побери, Евгений! Да, есть. И мне проблемы не нужны. Меня и так подозревают в сливе служебной информации нашему… противнику. Я… А я не знаю, что мне делать. Для меня работать, значит добиваться цели, побеждать, терпеть поражения, получать по носу - все, что угодно - только не заламывать в отчаянии руки. И я не хочу давать своим недругам повод для рапортов наверх с целью занять мое место. А таких немало, имей в виду! Я хочу работать и работать здесь, в Крыму. Точка.
        Но Евгений видел, что он сам себя уговаривает, что он не уверен, что именно так надо, а не иначе. И поэтому, чиркнув на бумаге несколько слов, тихо сказал:
        - В общем, вот моя электронная почта. Пусть отправляют, если будет такая возможность. Но если вы считаете, что нецелесообразно… - он замолчал, потому что увидел, что Фирсов спрятал бумажку в ящик стола.
        - Иди, работай, - выдохнул он.

* * *
        Огромная полированная поверхность стола в архивной комнате уже была почти полностью закрыта материалами по делу Барсукова. Евгений сидел и изучал его тетрадь с записями про давние убийства семьдесят восьмого и восемьдесят девятого годов.
        Под вечер появился Неделин. Выглядел он не лучшим образом - уставший, потрепанный.
        - Привет. Что нового? - спросил Евгений.
        - Я все проверил: Барсуков получал по рецепту тизерпин, санапакс и димедрол. Вся информация проверена.
        - Ты был чертовски эффективен. Молодец, правда.
        - Брось. Мне кажется, что как раз вы с Марией проделали образцовую работу.
        - Маценко дал нам серьезный толчок. Без его помощи и поддержки мы бы так и остались там, откуда начали.
        - Есть одна вещь, которая меня беспокоит, - сказал Марат.
        - Что такое?
        - Мне полчаса назад сообщил наш агент в общине караимов, - продолжил он. - Барсукова видели в селе вместе с братьями Латыповыми. Они все вместе вышли из дома старого Бабакая и затем куда-то уехали на джипе. И еще: одна женщина из клана Латыповых сообщила, что на днях в деревню привезли сбежавших оттуда подростков - Михаила и Эстер; и по ее словам, родственники очень неласково обходились с Михаилом.
        Евгений и Марат обменялись взглядом, затем питерец посмотрел в окно. Он понял, что это первый настоящий осенний день с тех пор, как он приехал на полуостров. На небе сгущались грозовые тучи. Максимум через час начнется ливень.
        - Однако, - сказал он, возвращая взгляд на Неделина. - Знали бы они, кто убил их родственника.
        - Что думаешь предпринимать?
        - Ну, хоть номер джипа этот человек записал? - спросил Евгений.
        - Да.
        - Надо активизировать поиски, - пробормотал Кротов. - Старик может быть опасен.
        Глава сто шестая
        Наутро, Фирсов и Кротов поехали в СИЗО-1, снова допрашивать Ионова.
        ?Итак, жизнь продолжается. Считаешь, он все же не убийца? - Яков Михайлович прищурился на молодого коллегу.
        - У нас была возможность дважды допросить Ионова, - размышлял Евгений. ? Оба раза мы убедились, что у этого ублюдка буйный нрав, но он не из тех, кто умеет держать себя в руках. Совсем наоборот. Мне достаточно было довести его до предела, и тогда я понял, что он никогда не смог бы совершить убийство. Или, по крайней мере, не убийство Дианы, которое требовало тщательного хладнокровия и планирования.
        - Если только он не спланировал все до мелочей, как некий запасной план, - предположил полковник.
        - Когда я поставил себя на место Ионова и спросил себя, что бы я сделал на его месте, когда девушка избита, ее кровь была в моей машине и на моей одежде, а все улики указывали на меня, то я бы подумал о своем кураторе.
        - Почему так?
        - Потому что правда никогда не бывает сложной. Правда всегда предельно банальна и проста. И если бы я был на месте доцента, в той ситуации, когда адреналин зашкаливает, а страх быть пойманным мешает, я бы поступил самым естественным образом: попросил помощи у единственного в этой ситуации, кто мог бы помочь.

* * *
        Ионов был спокоен, только чересчур бледный, и в уголках его рта залегли решительные, не по годам резкие морщины.
        После выполнения различных процедурных формальностей полковник начал наступление.
        - По совокупности статей вам грозит не менее десяти лет, - буднично сообщил Фирсов, - похищение, соучастие в убийстве, изнасилование…
        - Да не было никакого изнасилования! - вскинулся Валерий.
        - Значит, вы были с ней в ту ночь, - продолжил полковник неторопливо, - иначе вы бы не были так уверены. К тому же наши эксперты проверили записи телефонных разговоров на вашем мобильном. Из этих записей мы выяснили, что в ночь на двадцать второе вы звонили на неизвестный номер. Вы затем добрались до дома Барсукова в Белогорске, куда привезли девушку.
        - Геолокация не врет, Ионов, - добавил Кротов. - Не врет и снимок с камеры ГИБДД.
        Ионов подался назад, словно от удара, и стало видно, как побледнело его лицо.
        - Я не понимаю, о чем вы говорите.
        - Да, мы еще не поймали вашего подельника Барсукова, но счет идет буквально на часы. Учитывая, что он тяжело болен, не думаю, что он будет скрывать детали, как между вами установилось сотрудничество. Я почти уверен, что это даст нам новые обвинения против вас.
        Ионов не произнес ни слова, и на мгновение полицейским показалось, что он будет молчать, как и в прошлые разы.
        - Это все ваши домыслы, - наконец сказал он, обращаясь к Фирсову.
        - Помогите себе и нам, расскажите, что произошло в ночь с двадцать второго на двадцать третье сентября и где может скрываться Барсуков. И не говорите, что не знаете, кто это. Статьи у вас, Ионов, сами знаете какие. Срок выходит немалый, а освободитесь вы на пустое место - думаю, ваша жена давно уже будет жить с новой семьей.
        Мужчина почесал небритую щеку. Потом, взглянув на своего адвоката, сказал: - Мне нужны определенные гарантии от вас.
        Фирсов оживился.
        - Вы думаете, что попали в эпизод какого-нибудь американского сериала? Это зависит от того, какой информацией вы располагаете, что вы можете нам предложить.
        - Мне нужны гарантии, что не будет возобновлено дело от две тысячи девятого года, - голос его был непреклонным.
        - Насколько я знаю, то дело расследовалось в Украине, его материалы вывезены, события происходили вне юрисдикции России - думаю, вам нечего опасаться, - вмешался Евгений.
        - Дело в том… что у Барсукова, - выдохнул Ионов, - есть доказательства моей причастности к нему. Я не уверен, что срок давности еще не истек.
        - В чем заключается ваша вина?
        - Половые сношения с лицом, не достигшим шестнадцатилетнего возраста.
        - Ну и в чем именно компромат?
        - Видеозапись, ее тайком сделала старшая сестра потерпевшей девочки. Она каким-то образом попала в руки Барсукова, который вел это дело и я попал к нему на крючок.
        - Эта информация ни в коем случаем не является признанием моего клиента в преступлении, - вмешался адвокат.
        - Он вам ее демонстрировал? - спросил Фирсов.
        - Да, она хранится у него, - подтвердил Ионов.
        - Тогда я тоже приоткрою завесу: при обысках в жилище Барсукова и его доме в Белогорске никаких устройств с видеозаписями не было найдено. Впрочем, если она даже и появится на горизонте, то мне по силам сделать так, чтобы она исчезла навсегда. Взамен, разумеется, на вашу полную откровенность сейчас. Мы подозреваем этого человека минимум в трех убийствах, поэтому нам крайне важно знать все детали, связывавшие вас, Бирюкова, Латыпова с ним и друг с другом.
        - Это не гарантии.
        - Если мы арестуем с вашей помощью Барсукова, то и ваше соучастие в убийстве Гурджиевой возможно, будет минимизировано. Я вам рекомендую бороться за каждый год срока. Он ведь вас шантажировал, так?
        - Он скрыл улики против меня и таким образом позволил мне выйти сухим из воды тогда, - протянул Ионов. - Взамен я его много лет консультировал по древним таврическим и скифским обрядам, в основном связанным с человеческими жертвоприношениями. Рассказывал во всех подробностям, с указанием точных географических мест.
        - Как в поле зрения Барсукова оказалась Гурджиева? Неужели вы их познакомили?
        - Когда Бирюков со своей сектой появился на полуострове, Диана без моего ведома стала посещать собрания неоанастасийцев. Они ее подсадили на наркотики. Мною же двигало желание отомстить Бирюкову. Я уговорил Диану войти в ближний круг адептов гуру, чтобы получить улики для его дискредитации. В то же время я слышал, что некоторые влиятельные лица на полуострове часто посещают эти ритуальные церемонии, но доказательств у меня не было. Когда Диана рассказала мне о том, что она видела, у меня возникла идея - оснастить ее микрокамерой. Но… в ночь на двадцать второе все пошло не так, как хотелось бы Диане. Неоанастасийцы обнаружили ее микрокамеру. Тогда они избили ее, вкололи ей большую дозу наркотиков и изнасиловали. Неоднократно…
        - Продолжайте, - сказал Кротов.
        - Не знаю как, но Диане удалось сбежать из лагеря и позвонить мне. Но когда я приехал и нашел ее, она не узнала меня и набросилась, вцепилась мне в горло. Мне пришлось успокоить ее - может, довольно жестко. Вскоре она отрубилась. Я позвонил Роману, все рассказал и спросил, что мне делать дальше. Роман сказал, что лучше всего отвезти Диану в его дом в Белогорске, а завтра вместе решать, что делать.
        - Почему же вы не отвезли ее в больницу?
        - Не хотел лишних проблем, пришлось бы отвечать на множество вопросов, а неизбежный скандал мог повредить моей карьере в университете. Я взял ключ - Барсуков хранил его в желобке за водосточной трубой дома - и оставил Диану там.
        - Что же было дальше?
        - На следующий день, после обеда мне позвонил Роман и велел приехать. Когда я оказался там, то увидел, что он не один, а с крупным габаритным мужчиной, которого он называл Всеволод. Роман сообщил, что Диана с момента его появления не приходила в себя и что ей стало намного хуже. Неожиданно Роман мне предложил инсценировать убийство, подставив Бирюкова, чтобы замести следы, - пояснил Ионов.
        - Как же вы пошли на убийство своей любовницы, с которой у вас была связь в течение полутора лет? - удивился Фирсов.
        - А попробовал бы я не решиться на это. Барсуков пригрозил мне возобновить дело десятилетней давности - в России за связь с подростками больше чем за убийство дают. Я же у него в руках был - он про все мои любовные похождения знал, в любой момент мог направить в прокуратуру эту давнюю пленку и сдать им меня со всеми потрохами. Он же был сумасшедший: решив инсценировать ритуальное убийство в ущелье Шан-Кая так же, как и предыдущие два преступления много лет назад, он полагал, что сможет этой жертвой приобрести благосклонность древних богов, излечиться от онкологии, справиться с болезнью. Свежая кровь, чтобы спасти себя.
        - И вы собирались вот так всю жизнь быть на крючке у Барсукова? - спросил Евгений.
        - Я не верил, что Роман сумеет побороть рак. Поэтому считал, что с его смертью закончатся все мои проблемы.
        - Что вам известно про Всеволода Латыпова?
        - Только то, что он тоже был на побегушках у Барсукова. Роман его тоже из какого-то дерьмового дела вытащил и приспособил возле себя чем-то вроде информатора. Тем более, что они оба выходцы из одной общины.
        - Расскажите, как произошло убийство Дианы Гурджиевой.
        - Поздним вечером двадцать второго мы вчетвером - Я, Барсуков, Латыпов и Диана выехали в район перевала Гяур-Кая. Диана лежала на заднем сиденье. Роман взял служебное удостоверение на случай остановки нас гаишниками. Затем по грунтовке мы доехали до селения Бай-Су, затем по тропинке - почти до самых скал. Там мы выгрузились. Латыпов понес Диану на спине - та вообще не подавала признаков жизни. Мы с Романом шли сзади. Миновав небольшой лесок, прошли в овраг. Там отдохнули и стали подниматься наверх. Сначала по тропке до пещеры добрался Всеволод, тащивший Диану на спине. За ним наверх зашли Барсуков и я. Потом… потом Роман велел мне отойти, а Латыпов положил девушку на камни. Барсуков достал из сумки кувалду и пластиковую маску ведьмы, очень странную, с рогами и выступавшими изнутри гвоздями. При помощи Латыпова он нацепил маску ей на лицо и ударил по ней кувалдой.
        - Гурджиева как-то отреагировала на это?
        - Она слегка дернулась, но бесшумно. Мне показалось, что девушка была в полном вегетативном состоянии, она не реагировала ни на какие раздражители. Затем Латыпов поставил ее на колени и Барсуков перерезал ей горло. Когда кровь вытекла, они вдвоем расположили тело на тропе совсем рядом с пещерой.
        - Продолжайте, - делал пометки у себя Фирсов.
        - Мы спустились все втроем вниз, сели в машину. Назад добирались через перевал Чертовы Ворота и Красноселовку. В Белогорске я высадил их обоих и поехал домой в Симферополь. Через несколько дней я узнал из прессы, что Бирюков действительно арестован.
        - Есть ли у вас какие-нибудь подозрения по поводу смерти Бирюкова?
        - Предполагаю, что к этому может быть причастен Роман Барсуков. Думаю, он боялся, что гуру догадается, кто может стоять за убийством Дианы и сообщит об этом своему двоюродному брату, который, как я знаю, занимает высокий пост в ФСБ, а тот мог бы, используя свои связи, заставить следствие начать копать в этом направлении.
        Евгений кивнул.
        - А где, по-вашему, может сейчас скрываться Барсуков? Ну, вот если бы вам пришлось бы прятаться и не один день?
        Доцент пожал плечами.
        - На юге полуострова, примерно в полутора часах езды отсюда, расположен горный массив Демерджи-Яйла. Роман несколько раз упоминал его в наших разговорах. По легендам, там находится статуя черной Богини-матери Кибелы, которую караимы считают своим божеством. Согласно версиям исследователей, она находится в том районе под землей, где расположена обширная сеть пещер. Там, я думаю, можно скрываться довольно долго. Правда, нужно иметь запас питьевой воды - я не слышал, чтобы в том районе были подземные источники.
        - Ясно. У меня больше вопросов нет. Что-то еще хотите добавить? Возражения, уточнения?
        Ионов переглянулся с адвокатом.
        - Нет.
        - Тогда распишитесь здесь и здесь.

* * *
        Вернувшись в Управление, Фирсов и К ротов молча сидели в комнате отдела убийств. Они размышляли над поисками Барсукова.
        У полковника зазвонил телефон. Он приложил трубку к уху.
        - Я бы основное внимание уделили портам, - задумчиво произнес Евгений.
        - Подожди, - отмахнулся Фирсов, - да, да…
        Евгений с напряженным ожиданием ждал ответа своего коллеги: по лицу полковника было видно, что произошло что-то важное.
        - Что там? - тихо спросил он, когда шеф отключил разговор.
        - Илья… Он не выжил. Он умер несколько минут назад.
        Кротов увидел, как Фирсов вздрогнул, словно ему выстрелили в грудь. Он приложил руку к сердцу и наклонился так низко, что Евгению пришлось его поддержать, чтобы полковник не упал со стула.
        Он помог ему сесть, и кто-то позвонил в «скорую».
        - Нет, никакой скорой помощи. Я в порядке, я в порядке… Это просто момент…
        Его глаза наполнились слезами.
        Кротов тоже растерялся, глядя на шефа.
        Мысленно он вновь увидела широко раскрытые глаза Ильи, который сжимал раны и чувствовал, как теплая кровь пропитывает рубашку. Он осел на стуле, чувствуя головокружение; трагическая новость, как вирус, быстро распространилась среди сотрудников Управления.
        С окончанием смены кабинеты опустели. Многие, в том числе и Фирсов, ушли попрощаться с Дейчем. Евгений и Мария продолжали работать в архивной комнате.
        - Наш человек в общине сообщил, что братья Латыповы - Захар и Нефалим - увезли молодого Михаила в неизвестном направлении, - сказала Райская. ? Я только надеюсь, что ничего плохого с ним не случится.
        Кротов уставился на нее.
        - И не проследили куда?
        - Куда-то в южном направлении. Людей не хватает: все силы брошены на поиски Романа Юрьевича.
        - Ума у них нет отследить все его связи.
        - Нет необходимости, - протянула Мария, - мои друзья спелеологи прислали мне подробные карты этого горного массива. Именно карты пещер. Намного лучше военных, очень тщательные.
        Похоже, дело движется к финишу, подумал Кротов. Он мысленно поплевал три раза через левое плечо.
        Глава сто седьмая
        Горный массив Демерджи-Яйла, южный Крым
        По температуре и пронизывающему ветру молодой Михаил сделал вывод, что они, должно быть, находятся на высоте. Он не мог видеть, где находится, из-за мешка на голове, который с него в пути не снимали ни на секунду.
        - Стой, - приказал Нефалим, схватив его за руку.
        Когда с него сняли мешок, мальчик инстинктивно отшатнулся. Он находился на краю пропасти.
        - Это примерно сто метров вниз, - сказал Роман Игоревич, сложив руки за спиной.
        Михаил повернулся и посмотрел на незнакомого человека, закутанного в тяжелый непромокаемый плащ.
        - Когда я был мальчишкой, этот скалистый гребень был самым коротким путем спуска с плато в долину. Конечно, для прыжков нужны были яйца. Чтобы перебраться на другую сторону, нужно было упасть на два метра. Тех, кто обмочился и сдался, унижала вся компания. ? Вы…
        Роман Игоревич проигнорировал его и продолжил говорить:
        - Однажды одна из наших маленьких кузин, которую звали Анна, отчаянно захотела последовать за нами и попробовать свои силы. Прошло много лет, но я помню это, как будто это было вчера. Она разбежалась и прыгнула. На мгновение я увидел, как она зависла в воздухе, и подумал, что у нее получится… А на самом деле… Нефалим, помнишь, что рассказывал Бабакай?
        Мужчина кивнул.
        - То, что от нее осталось, напоминало арбуз, растоптанный ослом. - Роман Игоревич рассмеялся, - Я думаю, это хорошо передает идею.
        - Пожалуйста…
        - Знаешь что? Я не думаю, что ты караим. Если бы ты им был, мы бы не были сейчас здесь, в этой ситуации.
        Подросток начал плакать.
        Нефалим покачал головой и сказал:
        - Мне стыдно, что Всеволод вел тебя перед нашими предками. Ты знаешь, что здесь произошло?
        Михаил покачал головой, пытаясь заставить его говорить, чтобы сэкономить время.
        - В древние времена, когда наши патриархи становились слишком старыми, чтобы продолжать руководить семьей, и их тело начинало предавать их, унижать, старшие сыновья готовили пир для всей общины, праздник с большой помпой, как по случаю рождения или свадьбы, а после пира брали старого главу семьи и приносили его сюда, иногда неся на спине.
        Михаил дрожал с головы до ног, догадываясь, что задумали его родственники. Он был уверен, что они просто хотят произвести на него впечатление, преподать ему урок. И все же неподвижность их взглядов опровергала эту уверенность.
        - По дороге младший давал старшему пить отвар из специально подобранных трав. Они успокаивали дух, отгоняли страх смерти, и, когда они достигали вершины, старик часто улыбался блаженной улыбкой, готовый принести жертву.
        Нефалим подошел к известняковому краю уступа и посмотрел вниз, в пасть этой каменистой пропасти.
        - Сын обнимал патриарха, тот давал ему свое благословение, и тогда младший толкал его за край… Эта насильственная смерть освящала кровью передачу эстафеты в семье. Старик жертвовал собой ради продолжения рода, понимаешь?
        Михаил кивнул.
        - Если бы все шло как надо, через несколько лет ты должен был бы привезти меня сюда и принести в жертву Богине. Моя кровь стекала бы на дно пещер, обеспечивая тебе и нашей семье благополучные годы под ее защитой. ? Он повернулся к мальчику, - Посмотри на нас сегодня. Традиции нарушены, роли поменялись местами.
        Михаил начал кричать и сопротивляться.
        Нефалим жестом подозвал Захара, который засунул тряпку в рот подростку, заглушая его крики.
        - Оставь нас одних, - попросил он жестами брата, тот кивнул и отступил назад к пещере.
        - Сверху вид просто великолепен, не правда ли? Как будто виден весь полуостров.
        Мальчик попытался убежать, но Нефалим со свирепой быстротой схватил его за руку и с силой притянул к своему сердцу. Он заключил его в объятия, от которых у Михаила перехватило дыхание и, казалось, затрещали кости. Все родственное отчаяние можно было измерить силой этого объятия.
        - Тише, тише. По крайней мере, умри как мужчина, Миша, - прошептал Нефалим, прежде чем поцеловать парня в лоб. ? Я заткнул тебе рот, чтобы не слышать твоих криков. Не волнуйся, ты ничего не почувствуешь.
        - Ни с места! Всем стоять! - рявкнуло ниоткуда и отовсюду.
        Воспользовавшись секундным замешательством, подросток выскользнул из могучих рук Нефалима и молнией ринулся назад, по каменной тропке. Споткнувшись, он неуклюже покатился по камням вниз, в густые заросли кустарника, бурно обрамлявшего склон горы.
        А с трех сторон - сверху, слева и справа с криками бежали к ним, спускались по веревкам бойцы спецназа.
        Барсуков молча попятился и быстро для своего возраста скрылся в пещере. Вслед за ним последовал глухонемой Захар.
        Нефалим же был повален на землю и скручен спецназовцами.
        - Куда ведет этот ход? - спросил Кротов у одного из спелеологов, прибывших с ними.
        - Там дальше должна быть огромная подземная пещера, ответил тот, - но из нее тоже есть ходы в разные стороны.
        - За ними, - подошедший Неделин тяжело дышал после «марш-броска» на высоту. - но оружие применяйте в самом крайнем случае, - выдохнул он стоявшему рядом высокому бойцу, видимо командиру отряда, обвешанному оружием, - стрельба может вызвать обвал в пещере и нас всех завалит каменными глыбами.
        Они побежали вглубь, в чрево горы: по катакомбам расползались в разные стороны люди. По лабиринтам подземных коридоров в первых рядах двигались вооруженные бойцы Росгвардии, за ними проводники-спелеологи вместе с сотрудниками МВД, в том числе Неделиным, Эркеновым и Кротовым.
        Миновав метров сто, Евгений спросил у проводника, молодого светловолосого парня с худым лицом:
        - Где они? Не ускользнут?
        - Вряд ли, - ответил спелеолог. - Из этого лабиринта, насколько знаю, один только выход, а там вы поставили засаду. Слева же, вон там, тупик, а ход направо выводит на дыру в скале, с которой не спуститься. Высота там семьдесят метров. Западня…
        - Вот они! - произнес кто-то из бойцов, указывая вперед. Какие-то тени мелькнули среди сталагмитов и валунов в каменном мешке.
        На каменную площадку полетели гранаты со слезоточивым газом. Из лаза вскоре повалил дым, послышался кашель, и, наконец, выполз ничего не соображающий Захар - прямо в объятия росгвардейцев.
        - Где второй? - воскликнул Павел.
        - Вот он! - указал Евгений.
        Вдалеке мелькнула темная фигура и скрылась за поворотом. Последовав за ней в компании нескольких бойцов спецназа, Кротов и Эркенов очутились в просторной пещере высотой метра два. Рассредоточившись, и вытащив оружие, они стали глазами искать Барсукова.
        - Барсуков! Вы окружены! Сдавайтесь! - словно нехотя, произнес Неделин в мегафон.
        Из-за камня грянуло два выстрела.
        - Не стрелять! Барсуков! Даем вам пять секунд, чтобы бросить оружие и сдаться! В противном случае вы будете уничтожены! - укрывшись за каменной грядой, - голос Неделина, усиленный мегафоном, гулко звучал в гроте.
        В сторону, где скрывался Роман Игоревич, полетела еще одна граната с газом. В ответ раздалось несколько выстрелов. Загрохотали и пистолет-пулеметы спецназовцев.
        - Началась канонада, - пробормотал Марат, - а хотелось его взять живым…
        Через несколько секунд у стены напротив раздался сдавленный крик. Из-за дыма видимость в гроте была как в густом тумане, но все же можно было разглядеть, как из-за валуна медленно выползает человек, держа руку на животе, словно примочку, но начинает стрелять не в сторону каменной гряды, где засели росгвардейцы, а очередью в потолок грота.
        - Он хочет вызвать обвал! - закричал догадавшийся Кротов. - Осторожно!
        Но в грохоте выстрелов в замкнутом пространстве его практически не было слышно.
        Вперед рванули защищенные броней бойцы спецназа, стреляя вперед, на ходу, нашпиговывая лежавшее на камнях тело пулями. К ним присоединился и Неделин, когда своды грота с ужасным грохотом обвалились, погребая под собой находившихся в нем по долгу службы людей…

* * *
        - Этот старый черт забрал с собой еще двоих! - надрывался Евгений в телефонную трубку, докладывая Фирсову по телефону о завершении операции. - Неделина и одного росгвардейца насмерть завалило. Двое росгвардейцев тяжело ранены.
        Он смотрел на изуродованные, искареженные тела, раздавленные грудой камней, которые вызванные на помощь спасатели с немалыми усилиями достали из-под завала. Тело Барсукова вообще было трудно узнать; Евгений отвернулся, не желая смотреть на эту бесформенную массу.
        Внезапно он услышал эхо женского смеха, отразившееся от стены.
        - Это просто твой разум играет с тобой, - сказал он себе через секунду.
        Тем не менее, выйдя из пещеры на свежий воздух, он вспомнил строки из тетради Романа Игоревича:
        - Если Богиня тавров довольна жертвоприношением, то она смеется, - пробормотал он, глядя в черное от туч небо.
        Через несколько секунд первые раскаты грома раскололи воздух, и температура воздуха - и без того холодная - внезапно упала на несколько градусов. Евгению вновь пришлось забежать в пещеру. Вскоре после этого на гору обрушилась небывалая по силе буря.
        Никогда в жизни не видел столько воды, подумал он, завороженно глядя на ураган.
        В шестидесяти километрах от горного массива Демерджи, в селе Скалистое, Бабакай, услышав наконец за окном щедрый дождь, улыбнулся, довольный тем, что внук его послушал, и через несколько минут спокойно скончался.
        Эпилог
        Небольшая буря в прессе, последовавшая за событиями в горном массиве Демерджи, была для Крыма в новинку и в течение следующих дней только расширялась. Заголовки СМИ находились в промежутке между «Упырь в погонах» (бульварные издания из списка «желтой прессы») и «Блестящий успех крымской полиции» (официальная печать). Идея серийных ритуальных убийств сразу же сделала это дело заголовком и материалом для главных статей в целом спектре изданий. В течение первых нескольких недель все, кто был хотя бы отдаленно связан с этим делом, подвергались атаке со стороны средств массовой информации, ищущих зацепку, какой бы маленькой она ни была, с помощью которой они надеялись раскрутить эту историю. По мере того как проходили дни и полицейское управление публиковало достаточно информации, чтобы ослабить сильное давление, вызванное сенсационной историей, второстепенным персонажам уделялось все меньше и меньше внимания.
        Кротов отказал им всем. Сцена, на которую он наткнулся в пещере того ненастного октябрьского дня, запечатлелась в его памяти, и в течение нескольких месяцев после этого она редко выходила у него из головы. Люди, как живые, так и умершие, с которыми он познакомился в ходе расследования, проблемы, с которыми он столкнулся, новые психологические особенности, которые он обнаружил как в убийце, так и в себе самом, - все это сработало вместе, чтобы нарушить его душевный покой и помешать ему вернуться к прежней жизни, был прежде всего, вызван ненасытным аппетитом средств массовой информации. Какое-то время его дни были заполнены тем, что он сводил факты с фактами и помогал прокурору подготовить дело. И, конечно, были и другие текущие дела. Его мир не начался и не закончится со странной жизнью и карьерой Романа Барсукова.
        Записи Романа Игоревича были изъяты, и приобщены к делу. Серьезный удар был нанесен следственной экспертизой, показавшей, что частицы грязи на ботинках Барсукова совпадают с составом почвы в Каньоне Шан-Кая. Кроме того под его ногтями нашли микрочастицы одежды, принадлежавшей Гурджиевой.
        Кротов и Райская продолжали заниматься своим делом, погрузившись в рутинную постоянную работу.
        - Я никогда не писал таких длинных и подробных отчетов, - сказал Евгений как-то Марии. ? Я работал над ним несколько недель, включая фотографии, технические отчеты о вскрытиях и криминалистической лаборатории. В него вошло все, что я смог достать. Организовать это было чертовски сложно. Но для нас это знаковое дело.
        Райская слушала, время от времени отворачивая голову, чтобы взглянуть на пестрые тени двора, на развернувшуюся наконец вовсю осень.
        Святилище Тавров, пещера Шан-Кая Кобасы, апрель 2020 г.
        Евгению было странно возвращаться сюда, где все начиналось. Он решил прийти перед самым закрытием, чтобы избежать толп туристов. Человек, продавший ему билет, спросил, не нужен ли ему гид. Кротов отказался.
        Направляясь к святилищу, он думал о перестановках в Управлении: Фирсов занял место генерала Гречихина, умершего перед Рождеством, а Эркенов стал замначальника отдела по экономическим преступлениям в Алуште. Райская осталась в центральном УВД Симферополя, тихо работая вместе с Кротовым вот уже почти восемь месяцев.
        С вершины святилища открывается вид на все Карабийское нагорье. Это невероятное место, которое примиряет вас с миром. Евгений сделал несколько глубоких вдохов и продолжил идти, окруженный воспоминаниями.
        Когда он дошел до священного колодца, у Евгения закружилась голова. Он наклонился и коснулся камней, на которых была убита Диана. На свету были еще видны остатки свернувшейся крови. Туда он положил тигровую лилию, которую принес ей.
        Кротов огляделся вокруг себя. Он был один.
        - Мы в долгу перед тобой, Диана. Все мы, - сказал он, поднимаясь на ноги.
        Отдел нераскрытых преступлений временно приостановил свою деятельность: старые дела снова отправились пылиться в архивную комнату, и Евгений не думал, что они когда-нибудь будут раскрыты. Его перевели в отдел по расследованию убийств. Он так и не понял, что это - повышение или очередное наказание. Но он твердо решил остаться в Крыму. Здесь он родился во второй раз, и начал чувствовать себя здесь как дома.
        Когда Евгений дошел до машины, переполненный удивительным чувством легкости от того, что эта ужасная история навсегда осталась позади, он почувствовал вибрацию своего мобильного телефона. Увидев номер, он улыбнулся.
        - Значит, труба снова зовет?
        - Неужели ты думал, что избавился от меня? - ответила Райская.
        - Я надеялся, да.
        - Где ты сейчас находишься?
        Кротов оглянулся и сказал:
        - Ты все равно не поверишь.