Рассказы Михаил Александрович Самарский
        В сборник вошли рассказы, написанные с 2010 по 2018 годы. На обложке фото автора.
        КАЗНЬ
        Эдик Гаврин получил своё прозвище из-за непримиримой борьбы с врагами отечества - Че Гевара. Правда, в отличие от настоящего Эрнеста наш Эдуард ловил врагов народа в интернете. Он круглыми сутками напролёт просиживал в социальных сетях, на новостных порталах, там, где можно было оставлять комментарии и, как он сам говорил, высказывать своё мнение. «Расстрелять!», - писал он под новостью, где мужчина, находясь за рулём автомобиля, сбил пожилую женщину. И неважно, что женщина осталась жива. Всё равно «потенциального» убийцу нужно казнить. То, что женщина переходила дорогу в неположенном месте, на тяжесть наказания, по мнению Че, тоже не влияло.
        «Чем жёстче будет наказание, - утверждал доморощенный «революционер», - тем больше будет порядка, незаконопослушные граждане сто раз подумают, прежде чем нарушить закон или правила, никто не должен уйти от ответственности».
        В новостях прошла новость о том, что подросток забрался в чужую квартиру и устроил там погром. Комментарий от сеньора Че не заставил долго ждать. «Как минимум, десять лет каторги мерзавцу, - пишет Эдуард, - желательно, на урановые рудники, такие ублюдки не должны жить в нормальном, цивилизованном обществе, нечего им делать среди нас…». И глубоко наплевать товарищу Гаврину на то, что накануне владелец квартиры утопил щенка, который случайно выскочил на лестничную площадку и в клочья разорвал тапок соседа. Ну, нахулиганил малыш, с кем не бывает. Хозяин собаки готов был компенсировать мужчине потерю или, на крайний случай, купить новые тапочки, но через полчаса «потерпевший» вынес какой-то пакет в мусорный бачок, пожимая плечами, мол, откуда я знаю, куда убежал ваш щенок. Мальчик дошёл до помойки и раскрыл пакет, там лежал мокрый и мёртвый маленький собачонок.
        Никто не спорит, пацан нарушил закон, забрался в чужую квартиру, перебил там всю посуду, угрохал какую-то невероятно дорогую старинную вазу, цену которой не сразу и выговоришь. Конечно, нарушитель, конечно, можно сказать, преступник, и, разумеется, должен понести наказание, но не каторгу же в самом деле отправлять школьника, от отчаяния отмстившего неразумному соседу-садисту.
        Мать-одиночка оставила без присмотра малыша, а тот неразумный вывалился из окна девятого этажа. Вы бы видели её на опубликованном видео, где она отвечает на вопросы следователя. При возрасте двадцать лет на вид ей лет пятьдесят. Седая, растрёпанная, губы, искусанные до крови, видно, что горе её неутешно, а тут Эдик Че со своим комментарием: «Вот эту суку, точно нужно отправить на виселицу, угробила ребёнка, что это за мать такая! На виселицу паскуду!». И главное - многие с ним согласны, поддакивают, дескать, нет порядка в нашем отечестве, одни комментаторы предполагают, что, наверное, стерва пьяная была, другие пишут, а может с любовником кувыркалась, третьи - да она наблюдала, как несмышлёное чадо вывалится из окна, небось, ребёнок-то нежеланный был, надоел. Комментаторы в сети они же всё знают, до всего догадаются, их не обманешь, скольких уже уродов вывели на чистую воду.
        Че невероятно гордится тем, что у него в каждой социальной сети по несколько тысяч читателей и подписчиков. «Да я только кину клич, - хвастался он друзьям-студентам, - мы любого привлечём к ответственности, раздавим гниду, никто не уйдёт от справедливого возмездия…».
        Мужчина устроил перестрелку в кафе, одного посетителя ранил, другого убил. Что там у них произошло, пока одному богу известно, да, может, кое-что следователю. Но Эдуард наш на страже. «Предлагаю таких отморозков расстреливать на месте, зачем таким скотам жить в нашем обществе? Казнить немедля!». Не важно, что в конце репортажа приписка имеется, мол, пострадавшие вымогали с правонарушителя крупную сумму денег. Когда Эдуарду в комментариях об этом напомнили, он тут же написал: «Одно дело деньги вымогать, другое - убить человека. Око - за око. Преступник должен знать: убил человека, значит и тебя убьют. И нечего чикаться с такими. Наказание должно быть справедливым».
        «Никого не надо щадить, - писал Гаврин в своём блоге, - так мы никогда не наведём порядок. Преступников нужно уничтожать - вешать, расстреливать, вводить им смертельные инъекции. Чем больше уничтожим, тем ниже будет уровень преступности, тем комфортнее будет нам жить!».
        Как-то в новостях прошёл репортаж о мужчине, убившем жену, соседа-любовника, а заодно и тёщу. Видно, крышу мужику сорвало конкретно. Тут точно без пожизненного не обойтись. Но наш Че категорически против пожизненного, только казнь. «Зачем их кормить, - рассуждает Эдик, - зачем они на шее общества будут сидеть? Тратиться ещё на его охрану, кормёжку, одежду и прочее. Нет, таких нужно непременно казнить!».
        Однажды вечером в дверь настойчиво позвонили, Че отворил дверь, на пороге стояли двое мужчин крепкого телосложения. Один в приказном тоне сказал:
        - Гражданин Гаврин, одевайтесь, пройдёмте с нами.
        - А кто вы? - опешил Эдик. - Куда вы мне предлагаете пойти?
        - У вас что-то со слухом? - спросил мужчина и добавил: - Не пойти, а пр-р-р-ройти. Улавливаете разницу?
        - В полицию? - ахнул «революционер». - А за что? Что я такого сделал?
        - Не знаю, нам не докладывают, приказано доставить, мы выполняем. Одевайтесь, - повторил суровый гость.
        Через полчаса Эдика ввели в подвал, расположенный под зданием ОВД, в помещении в углу горела тусклая лампочка, и на корточках сидел мужчина в наручниках.
        - Встать! - заорал на него полицейский.
        Мужчина встал и испуганно посмотрел на вошедших.
        Второй полицейский, обращаясь к Этику, сказал:
        - Товарищ Гаврин, перед вами преступник, убивший трёх человек. Вы, наверное, видели недавно новость, он убил жену, любовника и пожилую женщину, мать жены. Тайное общество по борьбе с преступностью отлавливает таких мерзавцев и в этом подвале казнит их. Сегодня мы эту миссию мы решили поручить вам.
        - В с-с-с.. смысле, мне? - дрожащим голосом спросил Эдуард, - Вы что предлагаете?
        - Мы же объяснили уже, - усмехнулся один из полицейских. - Вам предоставляется возможность казнить отщепенца, - оно передёрнул затвор пистолета, и протянул оружие Эдуарду Че.
        «Какой же он тяжёлый, - промелькнуло в голове у Эдика, - никогда не думал, что пистолет столько весит».
        - Но… Как же… Почему я? - едва не заплакал Гаврин.
        - А кто? - развёл руками полицейский. - Мы, слава богу, настрелялись тут все. Вот решили подключать к этому процессу общественность. Вас мы выбрали неслучайно, вы являетесь нашим последовательным сторонником. Так что смелее, товарищ Гаврин. Это несложно, просто целитесь в сердце и плавно жмёте на спусковой крючок. И всё!
        - Вы это серьёзно? - побледнел Эдик. - Вы предлагаете мне убить человека?
        - Что за розовые сопли, юноша? - гаркнул третий мужчина, стоявший сзади. - Мы предлагаем не убить, а казнить, и не человека, а преступника. Вы что, совсем не понимаете разницы?
        - Понимаю, но… я же… я… не готовился к этому… я учусь в финансовом институте…
        - Как не готовились? Да мы уже три года читаем твои статейки, и почти в каждой ты предлагаешь и призываешь вот этих мразей, - он кивнул в сторону дрожащего мужчины в наручниках, - расстреливать. Вот мы и решили предоставить тебе такую возможность. Чего стоишь? Стреляй.
        - Прямо сейчас? - спросил Эдик.
        - Ну а чего тянуть? Мы не собираемся сидеть в подвале до утра. Давай-давай, смелее. Ты чего дрожишь?
        - Да нет, - пожал плечами Эдуард, - я не боюсь, но… понимаете…
        - Ну, что ещё? - повысил голос один из полицейских. - Долго ты голову будешь нам морочить? Стреляй! Один в грудь, другой, контрольный, в голову и пошли по домам.
        «Революционер» Че почувствовал, как у него задрожали ноги, а по спине покатились струйки пота, в желудке случилась какая-то катастрофа, неожиданно начало тошнить.
        - Извините, но я не смогу, - тихо сказал Гаврин и опустил голову.
        - Ты чего как тряпка себя ведёшь? - голос звучал откуда-то издалека. - Возьми себя в руки.
        - Нет-нет, извините, - заплакал Эдик, - я не смогу.
        - А кто должен его казнить? - пробасил один из полицейских. - Кто будет убирать эту нечисть с нашей земли? Последний раз спрашиваю: будешь стрелять или нет?
        - Пожалуйста, не заставляйте меня, - взмолился Гаврин. - Ну, не смогу я убить человека, не смогу.
        - Ты чего заладил? «Убить», «человека», - передразнил полицейский. Сколько тебе раз повторять? Это не убийство, это казнь. Это не человек, а преступник. И ты не убийца, а…
        - Кто? - выпалил Эдик. - Я-то кто?
        - А ты в данной ситуации палач! - зло ухмыльнулся полицейский.
        - Нет! - закричал Эдик. - Я не хочу! Я не хочу быть палачом! Я не буду стрелять… Пожалуйста, умоляю вас!
        - Хорошо, - сказал полицейский, - может, тогда отпустим, его? - он кивнул в сторону мужчины в наручниках?
        - Не знаю, - замотал головой Эдик. - Делайте, что хотите, но я не буду стрелять, я не смогу.
        - Последний раз предлагаю, - объявил страж порядка, - иди ты казнишь преступника, или мы его отпускаем.
        - Отпускайте, - согласился Эдик, и протянул обратно пистолет. Рука его дрожала.
        Один из полицейских подошёл к преступнику, вставил в наручники ключ, и они упали на бетонный пол.
        - Вы свободны! - объявил сотрудник.
        Преступник вышел из камеры и рванул на волю.
        - Вы понимаете, что вы натворили, Гаврин? - спросил полицейский. - Вы только что отпустили на свободу убийцу трёх человек. Как вы будете с этим жить?
        - Да бог с ним, - с облегчением вздохнул Че и жалобно спросил: - А как бы я жил после убийства?
        - Ладно, иди, чёрт с тобой, тоже мне, борец с преступностью.
        Эдуард стремглав бросился домой.
        - Палыч, с тебя бутылка коньяка! - рассмеялся один из полицейских. - Я же тебе сказал, что откажется.
        - Да, проспорил опять. С этими сопляками ни черта никогда не выиграешь.
        В камеру вернулся «преступник».
        - Вы хоть не забыли заменить магазин? - спросил он.
        - Не переживай, магазин пустой.
        - А то доиграемся, сдуру пальнёт кто-нибудь.
        - Можешь спокойно спать, Степан, они только в интернете революционеры и борцы с преступностью, а здесь в подвале до сих пор запашок стоит, чувствуешь?
        Все рассмеялись.
        САПФИРОВЫЙ ПОЕЗД
        Мечта хороша и полезна, если только
        не забывать, что она мечта.
        
        Жозеф Эрнест Ренан
        - Тём, ты, видимо, что-то перепутал. Я знаю расписание наизусть - нет там такой электрички. На 10:15 есть, следующая в 10:35, на 10:27 - нет. И никогда не было! - Ирина похлопала Артёма по плечу и, подмигнув, развела руками: - Не расстраивайся, бывает.
        Но одноклассник и не думал расстраиваться.
        - Есть-есть! - усмехнулся он. - Неправильное твоё расписание. Я каждый день езжу на 10:27. Очень удобный поезд - в нём никогда не бывает толпы, а стёкла в вагонах то ли сапфировые, то ли хрустальные, но все цвета за окном яркие и насыщенные. И самое главное - когда едешь в этом поезде, небо никогда не бывает хмурым, всегда на небе солнце…
        - Артём, - нахмурившись, перебила Ирина, - ты решил меня разыграть? Что значит всегда… Впрочем, я же говорю тебе. Что такого поезда нет. Я иногда опаздываю на 10:15 и уезжаю на следующей электричке, то есть в 10:35. И никогда (ты слышишь меня?) никогда между этими двумя поездами не было ещё одного. Скажи, что ты пошутил.
        Тёма взглянул на часы и произнёс:
        - Сейчас сама увидишь.
        Ирина внимательно посмотрела на своего спутника, и ей захотелось потрогать лоб парня. «Может, заболел, - подумала она. - Ну, в самом деле, что за чушь он несёт? Какой поезд, какие сапфиры, какое солнце? Ага, особенно сегодня! Ещё утро, а кажется, что уже вечер наступил…»
        - Смотри-смотри! - воскликнул парень. - Видишь?
        - Что? - раскрыла рот Ирина.
        - Ну, как что? - Артём указал в сторону перрона. - Солнечный поезд подходит, вставай! Что же ты сидишь? - он протянул девчонке руку.
        Ирина сначала рассмеялась, а затем, увидев сияющее лицо одноклассника, испуганно сказала:
        - Что с тобой, Тёма? Ты заболел? Какой солнечный поезд? Я же тебе сказала, что никакого…
        - Так ты едешь со мной? - перебил Артём.
        Ирина стояла молча.
        - Едешь или нет? - повторил Тёмка.
        Ирина не знала как нужно вести себя в такой ситуации, она понимала, что с парнем что-то случилось, но взять и сказать ему в лицо, что он не в себе, она не решалась.
        - Тём, - опустила она глаза, - понимаешь…
        - Давай, до встречи, - весело произнёс Артём, - ты просто испугалась. Но, может, в следующий раз вместе поедем. Я тебя жду на конечной!
        Голос парня стих, Ирина некоторое время сидела молча, не решаясь взглянуть на Тёму, а когда подняла голову, его на перроне не оказалось. Она покрутила головой по сторонам, встала со скамейки, прошлась по перрону, но парня нигде не было. Девушка даже тихонько крикнула: «Тёма-а-а! Прекрати! Хватит дурачиться!». В 10:35 строго по расписанию подъехала электричка, Ирина вошла во внутрь и до последней секунды, пока не затворилась дверь, была уверена, что Тёмка сейчас откуда-то вынырнет, радостно обнимет её, и они вместе тронутся в путь.
        Чуда не произошло. Оно не произошло здесь в самом начале пути. Зато в конце пути Ирка опешила. Подъезжая к конечной станции, она вдруг через окно увидела на перроне поджидавшего её Артёма.
        «Как он сюда попал? - невольно прошептала девчонка. - Ну, ладно, он потом вышел бы из другого вагона, подошёл бы ко мне сзади и разыграл бы свою дурацкую шутку. Но мы же только подъезжаем, ещё затворены двери, а он стоит на перроне. Как такое возможно? И возможно ли такое вообще?».
        Было чему изумиться - другим транспортом с такой скоростью сюда просто не добраться.
        Ирина ещё раз пристально вгляделась в лицо юноши, машущей ей с перрона рукой. Сомнений, что это Тёма, не осталось. Она вышла на перрон и растеряно спросила:
        - Как ты здесь оказался? Ты на чём добрался?
        - Ир, - улыбнулся Тёма, - ты, наверное, думала, что я шучу?
        - Ты о чём? - вздёрнула брови Ирина.
        - О солнечном поезде, - ответил Артём. - Я же тебе рассказал. Ты не поверила?
        - Послушай, дорогой, - Ирина была раздражена, она ничего не понимала, - какой поезд? Мы с тобой там были вместе. Где ты видел свой солнечный поезд? Ты меня что, за дурочку принимаешь?
        - Успокойся, Ир, - юноша взял девушку за руку, - это не розыгрыш. Это…
        - А тогда что? - ехидно спросила Ирина. Как ты оказался здесь вперёд меня? Можешь объяснить?
        - Боюсь, что пока нет, - грустно ответил Артём.
        - Это ещё почему? - удивлённо спросила Ирина. - У тебя от меня какие-то секреты?
        - Никаких секретов, - ответил Артём. - Просто тебе нужно успокоиться. Понимаешь?
        - Нет, не понимаю, - возразила девушка. - Я спокойна! Так что, можешь смело говорить.
        - Пойдём в парк, - неожиданно предложил парень. - Найдём уютное местечко, там днём народу мало, и я тебе ещё раз всё подробно расскажу. Договорились?
        Девушка ничего не ответила, лишь молча кивнула. В парке действительно было безлюдно, редкие прохожие, в основном пожилого возраста, медленно передвигались по тщательно вычищенным дорожкам - у стариков это называется «подышать свежим воздухом» или «размять косточки». Во всяком случае, так всегда говорила, бабушка Артёма, когда была жива. В прошлом году её не стало, но за несколько дней до смерти, она успела рассказать внуку о дополнительном поезде. О том самом, который Артём называл «солнечным».
        - Ну, говори! - наконец-то потребовала подружка.
        - Понимаешь, Ир, - начал Артём, - солнечный поезд - он необычный.
        - В каком смысле? - почему-то шёпотом спросила Ирина.
        - Его видят только те, кто желает его увидеть? - Артём внимательно посмотрел в глаза девушке. - То есть нужно захотеть его увидеть! Понимаешь?
        - Пока нет, - честно призналась Ирина. - Ты только скажи мне честно, это не розыгрыш?
        - Ну, что ты заладила: «розыгрыш-розыгрыш», - передразнил Артём.
        - Как-то всё это необычно, - смущённо ответила девушка.
        - Клянусь! - улыбнулся юноша и добавил: - Это не розыгрыш.
        - Хорошо, - тяжело вздохнула Ирина, - тогда рассказывай дальше.
        - А собственно дальше-то и рассказывать нечего, - пожал плечами Артём, - ты либо веришь в солнечный поезд, либо нет. Если веришь, ты его видишь и можешь ехать на нём куда хочешь, если не веришь, ты его ни за что не увидишь, и он проедет мимо тебя, как это случилось сегодня. Я думал, ты мне сразу поверишь, но ты до последнего сомневалась и… Я наверное, показался тебе больным?
        - Если честно, - Ирина откашлялась в кулачок, - я до сих пор так считаю. Теперь пока сама не проедусь…
        Парень замялся.
        - Тут такое дело, Ир, - он тщательно подбирал слова, чтобы не обидеть собеседницу, - с таким подходом ты можешь так ничего никогда и не увидеть. Ещё раз говорю: всолнечный поезд нужно поверить. Ты же не можешь ступить с перрона в пропасть, то есть на рельсы, там, где пустота. Верно? А если ты будешь сомневаться, то там и останется пустота. То есть ты не пойдёшь в дверь, пока его не увидишь? Правильно?
        - Ну, в общем-то да, - согласилась девушка и тут же предложила: - Тогда научи меня.
        - Чему? - удивлённо спросил Артём. - Чему тебя научить?
        - Верить! - воскликнула Ирина.
        - Этому не учат, Ир, - вздохнул юноша.
        - А как же быть? - чуть не плача спросила Ирина. - Кстати, а ты сам-то как его увидел и почему поверил, что он существует?
        - Мне бабушка рассказала, - ответил Тёма.
        - И что? Ты сразу ей поверил? - удивилась Ирина.
        Артём покраснел. Спустя минуту сказал:
        - Ты знаешь, мне до сих пор стыдно вспоминать, но я подумал, что бабуля моя того… Ну, ты понимаешь меня, - он покрутил пальцем у виска. - Всё-таки старушке было уже под девяносто. В таком возрасте немудрено и…
        - Конечно, понимаю, - улыбнувшись, перебила Ирина, - я и сама сегодня о тебе так подумала. Ну, в смысле. что у тебя с головой что-то случилось. Не обижайся, ладно?
        - Ладно! - кивнул Тёма.
        - Согласись, как в это можно поверить? Стоят десятки людей на перроне, мимо них проезжает поезд, и никто его не видит. Разве такое может быть? И долго ты искал этот поезд? Имею в виду, пока увидел его?
        - Нет! - замотал головой Артём. Бабушка опередила меня и развеяла мои сомнения: «Тёма, не думай, что я на старости лет чокнулась. Нет! Просто я боюсь опоздать и унесу с собой тайну «сапфирового поезда».
        - Сапфирового? - округлила глаза Ирина. - Так солнечный или…
        - Это не имеет никакого значения, - улыбнулся Тёма. - Бабушка называла его сапфировым, я - солнечным, возможно, тебе захочется назвать его как-то по-другому. Это ровным счётом не имеет никакого значения и никак не влияет на сам поезд.
        - И что дальше? Говори же, что дальше? - потребовала Ирина.
        - Дальше всё просто, - продолжил Артём, - на следующий день мы поднялись с бабушкой на перрон и ровно в 10:27 подошёл поезд, мы вошли с ней в вагон и поехали. В тот день небо на улице было хмурое и низкое. А из вагона я увидел солнце и ослепительно белые облака.
        - Потрясающе! Слушай, - радостно вскрикнула Ирина, - а можно я назову поезд «облачным». Я обожаю белые облака.
        - Конечно, можно, - закивал Артём. - Кто тебе может запретить?
        - Эх, - печально вздохнула Ирина, - теперь бы ещё поверить в него, чтобы увидеть…
        - А разве ты ещё не поверила, - удивился Тёма, - если ты даже название ему придумала? Мне кажется, мы уже договорились, разве не так? Или ты всё сомневаешься?
        - Чуточку-чуточку, - честно призналась девушка.
        - У тебя время ещё есть, - сказал Артём, - до завтра избавляйся.
        - Да, точно! - согласилась Ирина и добавила: - Значит, завтра поедем на 10:27?
        - Ну, если готова, поедем, - согласился Артём. - Если желаешь…
        - Конечно, желаю, - Ирина подвинулась к Артёму поближе и положила ему голову на плечо. - Тём, мне так хорошо с тобой.
        - Мне с тобой тоже, - тихо сказал юноша и покраснел.
        - Слушай, - спохватилась Ирина, - а какой у него маршрут? У нашего поезда? Откуда и куда он катается?
        - Я ещё не пробовал на нём путешествовать - ждал тебя. Бабушка сказала, что сесть в него можно только на нашей станции, а поехать - в любую точку планеты.
        Ирина раскрыла рот и округлила глаза:
        - Как в любую точку? И в Африку?
        - Да хоть в Антарктиду, - улыбнулся Артём. - Но опять-таки нужно захотеть.
        - Да-да-да! - радостно захлопала в ладоши девушка. - Я хочу! Очень хочу! Очень-очень-очень!
        - Куда? - спросил Тёма.
        - Ну… ну… я ещё не знаю, - смутилась собеседница.
        - Странно! - тихо произнёс Артём.
        - Чего ж тут странного?
        - Сама ещё не знаешь, куда, а говоришь «хочу»!
        - Но я имела в виду, хочу путешествовать, хочу…
        - Ладно, - перебил Артём, - всё у нас ещё впереди. Не будем забегать вперёд. Сначала ты должна увидеть солнечный поезд.
        Они встали с лавочки и медленно направились в сторону вокзала. Артём и Ирина решили вернуться домой - завтра ответственный день, а сегодня никуда больше не хотелось идти.
        УЖИН
        ГОЛОД НЕ СПРАШИВАЕТ, ЧТО СЪЕДОБНО, А ЧТО НЕТ.
        БЕНГАЛЬСКОЕ ИЗРЕЧЕНИЕ
        Павел Фёдорович Скоромкин под новый пригласил год свою семью на день рождения в итальянский ресторан «Сицилийские традиции» - жену, дочь пяти лет и сына-первоклассника. Все такие нарядные, яркие, блестящие, благоухающие. Жена сверкала новыми серьгами, поправляла причёску и беззаботно вздыхала в ожидании чудесного ужина. Дети, раскрыв рот, разглядывали необычный интерьер заведения, переливающийся разными цветами фонтан, брат что-то шептал ухо сестре, и они оба загадочно и весело хихикали.
        Папа ещё по дороге пообещал, что сегодня их стол увидит удивительные блюда, мясо, салаты, красивые соусы, экзотические фрукты. Всё будет, как он выразился, несказанно вкусно и по-царски великолепно.
        Стол не стали накрывать заранее, глава семейства пояснил, что сделано это нарочно, он попросил персонал ресторана, чтобы блюда приносили в присутствии гостей, дескать, так постепенно раскаляется аппетит и в полной мере ощущается красота и аппетитный запах деликатесов.
        Официант налил взрослым членам семьи в бокалы вина, супруги звонко чокнулись и сделали по несколько глотков.
        - Горячее подавать? - услужливо спросил официант.
        - Да-да, - закивал мужчина. - Мы изрядно проголодались. Живём за городом, пока добрались, сами понимаете…
        - Сию минуту, - произнёс официант.
        Главным блюдом праздничного стола было каре ягнёнка вымоченное в красном вине. К мясу подали розмариновый соус, над столом поплыл ароматный запах, Ангелина Фотеевна сглотнула слюну и, украдкой взглянув на мужа, взяла в руки нож и вилку.
        - Ну, что, дорогие мои домочадцы, - начал Павел Фёдорович, - сегодня я угощаю вас молочным ягнёночком. Это старинное итальянское блюдо, оно вам запомнится навсегда…
        - А мясо варили в молоке? - спросила маленькая Эмма.
        Отец сделал небольшую паузу и принялся объяснять дочери:
        - Нет-нет, что ты, Эммочка, молочным его называют, потому что это мясо… Это… В общем, - и тут вдруг стало ясно, что объяснить значение выражения «молочный ягнёнок» не так уж и просто, во всяком случае, пятилетнему ребёнку.
        А тем временем официант принёс четвёртую тарелку с мясом и пожелал гостям приятного аппетита.
        - Спасибо, - буркнул Павел Фёдорович, и продолжил: - понимаешь, Эмма, ягнёнок - это такой маленький барашек… Помнишь, мы на море кушали шашлык из баранины. Так вот это почти то же самое, но…
        - Там был взрослый баран, а это его ребёнок, - объявил сын Вениамин.
        - Что ты такое говоришь, Веня, - шикнула мама, - какой ещё ребёнок? Думай, что говоришь?
        - Папа, - громко рассмеялся Веня, - наша мама не знает, что ягнёнок это сын барана. Мамочка, ягнёнка рожает овечка, телёнка - корова, цыплёнка - курица.
        - Ну, допустим, курица не рожает цыплёнка, а высиживает его из яйца, это раз, - возразил папа, - а во-вторых.., - и тут он стушевался.
        С яйцом всё понятно, а что говорить о ягнёнке с телёнком, Павел Фёдорович никак не мог сообразить.
        И тут родители увидели широко раскрытые глаза дочери, полные ужаса.
        - Мы что, будем кушать ребёнка? - дрожащим голосом спросила девочка.
        - Эммочка, милая, - приобнял её папа, и подмигнул сыну, - Веня пошутил. Никакой он не…
        - Ничего я не пошутил, - пропустив подмигивание, сказал сын, - хотите в поисковике наберу, - он вынул из кармана смартфон.
        - Не надо, - вскрикнула мама, прожёвывая уже отправленный в рот кусок мяса, - убери его немедленно, мы, что, пришли сюда в телефонах сидеть? Ты и так сутками в нём торчишь, ещё давай отца день рождения просидим…
        Вениамин нехотя отправил телефон в карман джинсов, и, нахмурившись, сказал:
        - Вы же мне не верите…
        - Верим, Веня, - закивал папа, - конечно, мы тебе верим, но сейчас это, как бы тебе сказать, понимаешь, не совсем уместно, разбирать родословную баранов и овец.
        - А почему ты говоришь, что я пошутил? - обиженно спросил Веня. - Я ведь сказал правду.
        - Ну, хорошо-хорошо, - замахал руками папа, - ты сказал правду.
        Веня повернулся к сестре и спросил:
        - Слышала, ягнёнок - это овечкин ребёнок.
        - Он умер? - спросила Эмма.
        Ангелина Фотеевна поперхнулась и прикрыла рот рукой, сдерживая изо всех рвотный позыв.
        - Так, хватит! - глядя на побледневшую, супругу, прикрикнул отец. - Что за разговоры за столом? Берите приборы и ешьте.
        - Я не буду есть мёртвого ребёнка, - заявила Эмма.
        Мама швырнула вилку на стол и схватилась за сердце.
        - Эмма, - нахмурил брови папа, - это что ещё за номера? Ты хочешь нам всем испортить сегодня праздник? Ты сначала попробуй, это невероятное блюдо. - Отец отрезал кусочек мяса, наколол его на вилку и протянул дочери. - Возьми, скушай капельку.
        - Бе! - скривившись, сказал Эмма и рукой отстранила угощение. - Я это не буду есть.
        - Но почему? - возмутился папа. - Я же старался, доченька. Пронимаешь, это едят все люди. Человеку необходимо есть мясо.
        - А кто его убил? - неожиданно спросила дочь.
        - Кого? - оцепенел глава семейства.
        - Ну, его, - Эмма кивнула на тарелку с кусками мяса.
        Ангелина Фотеевна, не выдержала и, вскочив со стула, вышла из-за стола.
        - Я в туалет, - бросила она на ходу.
        За столом воцарилась гнетущая тишина. Первым её нарушил Веня.
        - Эмка у нас веганша! - воскликнул он.
        Сестра посмотрела на брата с недоумением и, обратившись к отцу, едва не плача, сказала:
        - Папа, а Веня обзывается.
        - Глупенькая ты, - рассмеялся брат, - это не обзывалка, так называют людей, которые не едят мясо. Ты не хочешь есть мясо, потому ты теперь веганша.
        - Папа, я не хочу быть веганшей, - всхлипнула Эмма.
        - И хорошо, - облегчённо вздохнул отец, - вот и прекрасно, тогда приятного аппетита. Кушай мясо, попробуй, ты не представляешь, как это вкусно.
        Эмма взяла в руки кусочек мяса, который для неё отрезал папа, и отправила его в рот и стала жевать его таким видом, словно ей в рот сунули кусок подошвы от ботинка. В этот момент вернулась мама.
        - Вот умница, - похвалила она дочь, - кушай деточка, не расстраивайся. Все люди так делают. Жуй хорошо, - заметив кислую мину дочери, посоветовала мама. - Кушай аккуратно.
        Дети поковырялись в «главном блюде», взяли по груше и удались. В конце ресторана находилась игральная комната для детей.
        - Ну, что, папа, - как тебе урок от деток? - ухмыльнувшись, спросила супруга. - Ты знаешь, меня даже стошнило.
        - Глупые ещё, - закивал муж. - Дети…
        - Дети не дети, а по сути-то они ведь правы! - Ангелина Фотеевна отодвинула от себя ненавистную тарелку. - На самом деле, что такое молочный ягнёнок, поросёнок, телятина? Это же дети, а человек жрёт их и не подавится…
        - Ну, дорогая, знаешь, так можно договориться и до крайностей. По такой логике нужно тогда отказаться и от цыплят, и от утят, и от кроликов, да и вообще от мяса.
        - Может, и нужно, - тяжело вздохнула женщина. - Живут же люди, как их, вегетарианцы. Они даже молока не пьют и яйца не едят.
        - Это уже крайности, - не согласился супруг. - Мясо человеку необходимо, как и любому плотоядному животному.
        Ангелина Фотеевна, услышав такое объяснение мужа, вздрогнула.
        - Фу, как ты выражаешься! - воскликнула она. - Животное, да ещё и плотоядное.
        - А как я выражаюсь? - развёл руками Павел Фёдорович. - Так оно и есть, что тут говорить? Это реалии нашей жизни. Давай тогда и от рыбы откажемся и, вообще, от любой живности. Только не забывай, даже Иисус Христос рыбу ел. Да и бараниной в его кругах не брезговали. Это жизнь, и тут ничего не изменишь. Голодный человек он ведь как зверь. У нас в армии как-то в пургу караул занесло, мы неделю без провианта сидели. Солдаты-старики собаку съели. А что было делать? Не с голоду же умирать. Между прочим, есть целые народы, где собак поедают, и нормально к этому относятся. А мы едим говядину, баранину…
        - …ягнят, - добавила жена. - Зря ты детей решил этим блюдом угостить, ты видишь, чем это обернулось…
        - Нет, не зря, - возразил, муж, - наши дети не в теплице растут, и они должны понимать, что человек удовлетворяет чувство голода разными продуктами. Что он питается, и овощами, и фруктами, и рыбой, и мясом. Твои предложения! Я должен умирать с голоду, но курочку или ягнёнка не тронь! Так, что ли?
        - Не так, - согласилась жена, - но, видимо, ещё рано им каре ягнёнка есть…
        - Но ведь ты их кормишь курицей, индейкой, - раздражённо воскликнул Павел Фёдорович, - и не возникало никаких недоразумений. А тут смотри, прямо…
        В это момент вернулись дети. Они были веселы и шумны.
        - Ладно, дети, - сказал отец, - спасибо вам за поздравления, за приятный вечер, пора нам домой.
        Скоромкины вышли на улицу, мороз пощипывал нос и щёки. Мама натянула дочери кашне на самый нос. Эмма не стал сопротивляться, шла молча зыркая глазами по сторонам. В свой загородный посёлок семья добиралась на электричке. Выйдя из электропоезда, они увидели у перрона толпу народа, и синие маячки «скорой помощи».
        - Господи, боже мой, - воскликнула Ангелина Фотеевна и спросила у стоявшей женщины: - Что тут случилось?
        - Даже страшно говорить, - всхлипывая, ответила женщина. - Бродячие собаки напали на мальчишку и разорвали его на куски.
        Ангелина Фотеевна ахнула.
        - Морозяка такой стоит на улице, - пританцовывая, добавил мужчина. - Собаки голодные, как волки, вот и напали на пацана…
        
        
        
        СВЕРЧОК
        Искусство есть такая потребность для человека,
        как есть и пить. Потребность красоты и
        творчества, воплощающего её, - неразлучна с
        человеком, и без неё человек, может быть, не
        захотел бы жить на свете.
        
        Ф.М. Достоевский
        I
        Даша кому-то звонила по мобильному телефону и объясняла, что на всё лето переехала к бабушке. Дед нарочито хмурился и бурчал на внучку:
        - Не понимаю я своих внуков. Все они почему-то едут к бабушке. А ко мне, значит, вы не приезжаете?
        - Ты чего дед? - выключив телефон, громко рассмеялась Даша. - Приезжаем! И к бабушке, и к дедушке приезжаем.
        - А почему тогда все говорят «к бабушке в деревню»? - выпятил нижнюю губу старик. - Где я тут? Вон даже в рекламе молока и сметаны всегда бабушек показывают, словно дедушек на этом свете вовсе не существует. Дискриминация сплошная…
        - Это ещё что такое? - выпятив губу, удивлённо спросила внучка.
        - Ты же в школу уже ходишь, - усмехнулся Иван Ефимович.
        - Мы пока такое слово не проходили, - замотала головой Даша. - Может, во втором классе начнём. А ты не можешь мне рассказать?
        - Что рассказать? - сразу не сообразил дед.
        - Ну, слово это… как его дистрима… дискра… ну, вот, которое ты только что сказал.
        Дед улыбнулся, махнул рукой, подошёл к девочке, обнял её и ласково сказал:
        - Да не слушай ты меня, старого дурака, пошутил я.
        - Пошутил-и-ил? - удивилась девочка. - Значит, такого слова на свете нет?
        - Ну, почему же сразу нет? - рассмеялся дед. - Слово-то есть, да у нас его нет…
        - Где нет? В деревне? - уточнила Даша.
        Дед уже был и не рад, что затеял эту тему. Он знал, что теперь Дашка не отстанет, и, пока он не объяснит ей, что означает слово «дискриминация», та вынесет ему весь мозг.
        - Хорошо, - дед присел на порожек, - присаживайся, сейчас объясню.
        Внучка уселась на ступеньку выше и, подперев подбородок обеими руками, приготовилась внимательно слушать.
        - А ну-ка скажи ещё раз, - потребовала Даша. - Я хочу запомнить слово.
        - Дискриминация, - буркнул дед.
        - Не, - замотала девчонка головой, - я так не запомню, давай по слогам. Ди… кри…
        - Да не «ди-кри», поправил Иван Ефимович, а «ди-скри»…
        - Так! - радостно воскликнула Даша. - Ди-скри… Запомнила. А дальше?
        - Дальше «нимация», - произнёс старик и осёкся.
        - Нимация! - повторила Даша.
        - Нет, - досадливо произнёс дед. - Погоди, я сам ошибся. - Жестикулируя пальцами, он что-то пробормотал и выпалил: - Не «нимация», а «минация».
        - Минация? - уточнила Даша. - Ой, дед, а я начало забыла.
        Иван Ефимович тяжело вздохнул и предложил начать всё сначала.
        - Слушай внимательно ещё раз: ди…
        - Ди.., - тут же повторила Даша.
        - А ты можешь сначала всё слово полностью послушать, а потом повторить? - нахмурившись, спросил дед.
        - Нет! - решительно ответила внучка. - Такое длинное слово я сразу не запомню. Давай по слогам.
        - Ладно, - согласился дед, - «наша песня хороша, начинай сначала»!
        - Что ещё за песня? - Даша вытаращила глаза. Это из песни, что ли? Я такой не слышала.
        - Да нет! - рассмеялся дед. - Просто есть такая песня, без начала и конца. Её можно петь хоть весь день.
        - Ой, как интересно! - Даша радостно захлопала в ладоши. - А ну спой, - потребовала тут же внучка.
        - А слово? - хмыкнул дед. - Мы же ещё слово не выучили…
        - Да, точно, - согласилась девочка. - Ну, тогда давай выучим слово, а потом ты споёшь песню. Договорились?
        - Договорились! - кивнул дед. - И так, «Ди…»
        - Ди…
        - «Скри…»
        - Скри…
        Иван Ефимович задумался.
        - Да что ж это такое? - возмущённо воскликнул он. - Погоди, дай я про себя его произнесу. Он снова стал что-то бормотать.
        - Забыл, что ли? - тихо спросила девочка.
        - Да не забыл, просто сам запутался с этим словом. Вот такое оно нехорошее слово.
        - Нехорошее? - девочка испуганно прикрыла ладошкой рот и, наклонившись к уху деда, шёпотом спросила: дед, а оно не матерное? А то мама меня будет сильно-пресильно ругать. Мне матерные слова нельзя говорить, потому что я девочка.
        - Дашенька, миленькая ты моя, - громко рассмеялся дед, - да ну что же ты такое говоришь? Ну, разве я бы стал учить тебя матерным словам? Да ты что?
        - Ты же сам сказал, что слово нехорошее…
        - Да ну я не в том смысле, - дед продолжал смеяться и утирать слёзы, - ну, рассмешила! Я имел в виду нехорошее, в смысле, трудно произносимое. Ты видишь, сколько прошло времени, а мы всё никак его не выучим.
        - Это не много, дед, - возразила внучка, - у нас в классе есть Ромка Делягин, так вот он целую неделю учил слово «экскурсовод». Ты знаешь, кто это такой?
        - Да откуда же я знаю, - старик развёл в стороны руки, - я и школу-то твою ещё не видел, а ты за Ромку какого-то спрашиваешь…
        Даша залилась звонким смехом, да так, что на её смех прибежала Мотька, средних размеров ушастая дворняжка. Она села напротив хозяина и его собеседницы и, время от времени, склоняя голову то в одну, то в другую сторону, внимательно стала всматриваться в их лица. Со стороны это смотрелось как собачье недоумение, дескать, чего вы тут расхохотались.
        - Ты чего заливаешься? - удивился Иван Ефимович.
        - Да я же тебя не за Ромку спрашиваю, - пояснила внучка, - а за этого… как его… сбил ты меня… за экс-кур-со-во-да, - произнесла она на всякий случай по слогам.
        - А-а-а! - протянул дед. - Так бы сразу и сказала. Ну, конечно, знаю. Я тоже, когда в школе учился, ходил с классом на экскурсии всякие. В Краснодон ездили, например. Про «Молодую гвардию» слышала?
        - Нет, - ответила Даша и тут же добавила: - мы это ещё не проходили.
        - «Проходили», - язвительно повторил дед. - Я думаю, вас уже теперь туда вряд ли повезут.
        - Почему? - удивилась Даша. - Вас возили, а нас не повезут…
        - Так, Дарья, - перебил дед, - слово-то учим или нет?
        - Учим-учим, - подтвердила Даша. - Я начало уже запомнила: «Дискри…»
        - А дальше проще, - сказал старик, - «…ми-на-ци-я».
        - Ди-скри-ми-на-ци-я! - верно?
        - Молодчина, - дед погладил внучку по голове и повторил, - молодчина. Так вот слово «дискриминация» означает… означает… как бы тебе объяснить, что бы ты сразу поняла. Ну, в общем, это когда кто-то считает себя лучше другого и всячески ему об этом напоминает, мол, я лучше, я умнее.
        - Всё поняла! - воскликнула Даша. - Это про нашу учительницу.
        - Как это про вашу учительницу? - с удивлением воскликнул дед. - Она что…
        - Ну, она всё время нам говорит: сиди не умничай. Понимаешь? Умничать можно только ей. И вообще, ей можно всё - краситься, делать маникюр, на уроке по телефону говорить, всё-всё-всё! А нам ничего нельзя. Это дикри… дискри… минация?
        - Нет, Даша, какая же это дискриминация, это дисциплина.
        - Дисциплина, дед, - не согласилась внучка, - это когда не разговариваешь и не крутишься на уроках. А так получается, Вере Семёновне, можно всё, а нам ничего. Я, например, тоже хочу в школу ходить красивой.
        - А ты некрасивой ходишь, что ли? - улыбнулся дед.
        - Какая там красота, - вздохнула девочка, - я перед Новым годом накрасила ногти и чуточку губы. Губнушку мне, кстати, мамина подруга, тётя Надя, подарила. Так Вера Семёновна такой шум подняла, что я даже плакала. Принесла мне жидкость, заставила стереть лак, потом отвела в туалет, умыла, и ещё маму в школу вызвала.
        - Ну, а мама что? Ругала? - спросил дед.
        - Нет, в школе она просто промолчала, а по дороге домой назвала Веру Семёновну идиоткой.
        - Ну, это зря она, - неодобрительно покачал головой Иван Ефимович, - учительницу нельзя обзывать.
        - Дед, - нахмурилась внучка, - ты что, против меня?
        - Как это понять?
        - Ну, ты за меня или за Веру Семёновну? - Даша прищурилась.
        - Конечно, за тебя, внучка! - дед развёл руками и добавил: - в любом случае.
        - Тогда и не защищай её. Злая она. Понимаешь?
        - Понимаю, - ответил дед. - А вдруг она не злая, а просто строгая?
        - А какая разница? - хмыкнула девчонка. - Всё равно ругается. Не нравится она мне. Вот тётя Надя хорошая - мамина подружка. Она такая добрая и красивая…
        В этот момент отворилось окно, и появилась голова бабушки.
        - Ну, чего вы там воркуете? - весело спросила Анна Васильевна. - Мойте руки и за стол. Я вам тут таких вкусняшек наготовила.
        - Идём-идём, бабулечка! - радостно ответила Даша и вспорхнула с порога, словно бабочка.
        II
        - Вот зараза! - бабушка палкой стучала по половице. - Не даст спать сегодня. Как же он туда забрался?
        Сверчок, словно прислушиваясь к проклятиям Анны Васильевны, на какое-то время умолк, но через несколько минут снова «запел». «Запел» он, конечно, по мнению Даши - она радовалась каждой его новой мелодии. А для бабы Ани это было не пение, а «тарахтение». Дед почему-то употреблял и вовсе смешное слово. Он, заслышав непрошеного гостя, говорил:
        - Ну вот, опять забулькал.
        - Бабушка, - спросила девочка, - а как его зовут?
        - Кого?
        - Ну, сверчка вашего!
        - Да бог его знает, - пожала плечами старушка, - сверчок да сверчок. Кто б его называл?
        - А можно мы ему имя придумаю? - предложила внучка.
        - Упаси, боже, - перекрестилась бабушка. - А то приживётся тут на всё лето. Будем потом ходить как сонные тетери. Сегодня до часу ночи трындел.
        - А разве тебе не нравится, как он поёт? - удивилась Даша и предложила: - Послушай! Слышишь? Он говорит: перелью, перелью, перелью! А вот теперь: рули-рули-рули! Слышишь?
        - Ой, Дашенька, не придумывай ты, ради бога, - всплеснула руками Анна Васильевна.
        - Да ничего я не придумываю! - возразила Дарья. - Внимательно слушай. Теперь вот запел: бирюлёво-бирюлёво-бирюлёво!
        - Ага, точно, скоро начнёт петь: Войковская-Шоссе Энтузиастов-Университет.
        - Ой, смешно очень, - Дарья закатила вверх глаза. - Я же не виновата, что у вас слуха нет.
        - У кого это нет? - возмутилась бабушка. - У меня нет слуха? А ты забыла, что твоя бабушка преподавала в музыкальной школе сольфеджио? И кто тебя на фортепьяно настоял отдать?
        - Значит, постарела, - сделала вывод внучка. - Только старые люди и хулиганы не любят музыку. Мне так сказала мама.
        - Нет, Дашенька, - возразила Анна Васильевна. - Не знаю, как там насчёт хулиганов, а музыку я любила всю жизнь и люблю сейчас.
        - Тогда ты почему не любишь Бульку?
        - Это ещё кто такой? - округлила глаза бабушка.
        - Наш сверчок. Я придумала ему такое имя.
        - Откуда ты его придумала? - удивилась бабушка.
        - От деда, - рассмеялась Даша, - он всё время говорит, что сверчок булькает. Вот и пусть будет Булькой. Красиво же?
        - Да ну тебя! - махнула рукой Анна Васильевна и прислушалась к Бульке.
        Видимо, Даша всех заразила. И дед замер, слушая сверчка, и бабушка долго молчала. А потом вдруг удивлённо произнесла:
        - А ведь и впрямь он поёт: «бирюлёво». Вот чертяка. Ладно, пусть живёт собака. Я хотела отравить, но…
        Дашка аж побледнела.
        - Как отравить? - испугано спросила она. - Ты хотела убить Бульку?
        - Как тараканов травят, вот так и его! - ответила бабушка.
        - Но ведь тараканы же не поют! - воскликнула Даша. - Ты что, бабушка? Нам в школе учительница говорила, что сверчок приносит в дом счастье. А моя учительница в «музыкалке» рассказывала, что все великие композиторы слушали сверчков. Плохо, что у нас в квартире нет сверчка.
        - Я пошутила, Дашенька, - заметив в глазах внучки слёзы, одумалась бабушка.
        - Правда? - засияла девчонка и бросилась на шею бабушке. - Пожалуйста. Пусть живёт, не выгоняй его. Он такой хороший. И он вам принесёт счастье. Вот увидите.
        На следующий день Даша пригласила в дом своих друзей - соседских детей. Те тоже приехали в деревню на лето. Мальчик Максим перешёл в третий класс, а девочка Лиза ровесница Даши, тоже перешла во второй класс. Максим увлекался плаванием и в музыке не разбирался. Лиза занималась в музыкальной школе по классу аккордеон. Девчонки решили открыть музыкальный театр.
        Дождавшись, когда сверчок начнёт свой концерт, девчонки начали поочерёдно закрывать тетрадными листами щель, из которой раздавались Булькины трели. Затем девочки вырезали в листах разные окошки и, ловко прикладывая и меняя разные листы, они добились звучания первой мелодии. Радость случилась такая, словно девчонки попали на концерт Дмитрия Хворостовского.
        За несколько дней юные музыкантши так усовершенствовали своё изобретение, что с его помощью могли смело воспроизвести начало любого музыкального произведения. Но что самое удивительное, в эту работу активно включилась и Анна Васильевна. Да и трудно было представить, что со своим опытом преподавателя музыкальной школы она пройдёт мимо такого великолепного начинания. Вечерами вся семья, кроме Мотьки (её в дом не пускали), слушала арии в исполнении деревенского артиста Бульки. Юные продюсеры использовали на подпевках даже басистое мурлыкание Соньки, чёрно-бело-рыжей кошки. Она, правда, долго не могла присутствовать на представлении, её хватало на первые полчаса концерта, затем она забиралась на спинку кресла и оттуда молча наблюдала за происходящим в местном музыкальном театре.
        - Мама, мамочка, - кричала днём в трубку Даша, - приезжай скорее. Мы тут тебе концерт приготовили.
        К сожалению, мама на премьеру не успела. Однажды вечером Булька так и не объявился.
        - Булька, Булечка, отзовись, - умоляли девчонки.
        Прошло два часа, но ничего не изменилось - Булька как сквозь землю провалился. Бабушка вышла по своим делам на улицу, но через минуту вернулась в дом со слезами на глазах.
        - Что случилось? - первой вскрикнула Даша. - Что?
        Бабушка не сразу решилась объявить, что произошло, но всё же пришлось.
        - Концерты отменяются, пока нового сверчка не заведём.
        - А что с Булькой? - всхлипнула Даша.
        В этот момент в комнату вошла Сонька.
        - Она его съела, - кивнула на кошку Анна Васильевна.
        Девчонки расплакались, а Максим пытался их успокоить.
        - Не плачьте, Даша, Лиза, поймаю я вам нового Бульку.
        Даша повернулась к довольной, мурлыкающей Соне и, всхлипывая, строго сказала:
        - Бессовестная ты кошка! Мы больше тебя никогда не позовём на концерт!
        Словно в знак протеста, Соня, задрав хвост, гордо прошагала мимо музыкантов на улицу.
        ВИРТУАЛ
        
        Будучи не в состоянии бороться и противостоять
        силе привычки, человек делается её рабом.
        Сэмюэл Смайлс
        Константин Кручинин внезапно расплакался. Завтра вставать в шесть утра, а он до сих пор так и не смог уснуть. Он включил ночник, нажал на кнопку телефона - 03:17. Какое завтра? Это уже сегодня, можно сказать, это почти сейчас. Костя швырнул на пол мобильник и, выключив свет, бухнулся на подушку.
        - Одна, две, три, четыре, пять, - принялся он уже в который раз считать своих ненавистных овечек, - шесть, семь, восемь…
        Вдруг он заметил, как в комнату кто-то вошёл.
        «Грабитель? - первое, что пришло ему в голову. От страха он зажмурил глаза. - Но… но как он сюда попал. Дверь заперта на замок, на щеколду, даже цепочка имеется. Через окно, балкон? Седьмой этаж! Какое окно, какой балкон? Может, показалось…»
        Нет, не показалось, вошедший заговорил:
        - Привет, Костя! - голос незнакомца был немного с хрипотцой и каким-то металлическим, правда, таким слабым-слабым оттенком.
        Кручинин приоткрыл глаза и обомлел - во-первых, откуда-то у кровати взялся тёплый, слегка желтоватый свет, а во-вторых, незваный гость был словно полупрозрачным.
        - Здрасьте! - еле выдавил Константин. - Простите, вы кто?
        - Не пугайся, - улыбнулся незнакомец, - я не опасен. Будь спокоен!
        - Но, н-но, - заикаясь Костя, - к-кто вы? Как вы сюда попали?
        Мужчина протянул руку и представился:
        - Я твой виртуальный куратор. Зовут меня Интерон.
        - Не-а! - замотал головой Костя, пожимая руку. - А это… ну… как это понимать? Я… вроде…
        - Да не волнуйся ты так! - незнакомец сел в компьютерное кресло и забросил ногу на ногу. - Ты чего так разнервничался? Спокойно, друг, спокойно! Сейчас всё объясню и покажу. Вставай, одевайся, прогуляемся.
        «Нет, тут что-то не то, - отчаянно подумал Константин, - что это за тип нарисовался?
        Сейчас выберет момент, тюкнет меня по темечку и прощай, Костик! Надо как-то в полицию позвонить…», - он потянулся за трубкой смартфона и спросил:
        - А в туалет-то мне можно хоть сходить?
        - Да иди куда хочешь, - рассмеялся Интерон. - Чего спрашиваешь? Я же не арестовывать тебя пришёл. Только эта затея с полицией - она вовсе не нужна. Звонить бесполезно. Мы с тобой сейчас находимся по другую сторону монитора. У нас здесь своя полиция, свои законы, порядки и прочее. Понимаешь?
        Константин втянул ещё глубже в себя голову и ответил шёпотом:
        - Нет, я ничего не понимаю. Если вас не затруднит, объясните, пожалуйста.
        - Ну, вот это уже другое дело, - ухмыльнулся Интерон. - Ты сейчас находишься в сети. То есть не в реальной жизни, а в виртуальной. Уловил?
        - В какой сети? - удивился Костя. - Я два часа назад лёг спать, просто не могу уснуть, бессонница у меня. Мне, видимо, нужно идти к врачу. У меня это уже не в первый раз.
        - Врач тебе не поможет, - сказал гость, - для этого есть мы, виртуальные кураторы. Я научу тебя, как правильно есть, пить, спать, ну в общем, как правильно жить в нашем мире.
        - В каком это вашем мире? - Константин едва не заплакал. - А я тут при чём? Ну, это ваш мир, а я-то…
        - Ну, как при чём? - рассмеялся Интерон. - Ты здесь уже около двадцати лет. А за последние пять лет превратился в настоящего виртуала.
        - Это ещё кто такой? - испуганно спросил Кручинин.
        - Тот, кто большую часть своей жизни проводит в виртуальном мире. Вот статистика за последние пять лет, взгляни, - Интерон протянул собеседнику несколько бумажных листов, - мы нарочно для тебя распечатали.
        Костя пробежал глазами по непонятным строчкам и, оторвавшись от цифр, отчаянно спросил:
        - Что это?
        - Ну, вот же смотри, - Интерон ткнул пальцем в строчку. - Бери любой год, любой месяц, например, 2015 год, сентябрь, видишь? Из семисот двадцати часов ты провёл в виртуальном мире четыреста пятьдесят пять. То есть шестьдесят три процента сентября ты провёл в сети.
        - Вы… имеете в виду интернет? - громко сглотнув слюну, спросил Костя.
        - А что ещё? Мы разве сейчас о рыболовной сети говорим? Хотя, - оживился гость, - какая-то в этом аналогия есть. Только мы, в отличие от рыбаков, нарочно никого не ловим. Вы сами к нам идёте и ныряете в нашу сеть с головой. Ты чего сидишь в трусах, Константин Сергеевич? Одевайся…
        - Вы и отчество моё знаете? - изумился Кручинин.
        - Вот чудак-человек, - ухмыльнулся гость. - Да ты за двадцать лет в интернете о себе всё рассказал тысячу раз. И рассказал, и показал, сейчас точно скажу… Вот: три тысячи пятьсот две фотографии с твоим изображением, триста четырнадцать видеороликов, двести сорок три заполненных анкеты и так далее и тому подобное. Это кто всё загружал в интернет? И удивляешься, что я знаю твоё отчество. Отчество, друг, это такая мелочь. Я все твои переписки знаю… Напомнить?
        - Нет-нет! - Костя густо покраснел, вскочил с кровати и замахал руками. - Только не это! Ничего не надо напоминать!
        - Тогда поживее одевайся, и пойдём на приём к нашему руководству.
        - Постойте, уважаемый, так вы это… вы что, шантажировать меня будете?
        - Да бог с тобой, Костя, - удивлённо произнёс Интерон. - О каком шантаже ты говоришь? Ты что?
        - Ну, вы только что пугали меня перепиской в интернете…
        - Ну, во-первых, я тебя не пугал, а просто напомнил, поскольку ты удивился, что я назвал тебя по имени-отчеству, а во-вторых, мы светлая сторона интернета. Не путай нас с тривиалами.
        - А это ещё кто такие? - раскрыл рот Кручинин. - Час от часу нелегче!
        - Это наши, так сказать, оппоненты, - сказал Интерон. - Ну, если говорить прямо, враги. То есть, интернет разделён на два сектора - светлый и тёмный. Светлым руководит Вирт, а тёмным - Трив…
        - Ты смотри, - Константин изумлённо покачал головой, - это же имена-зеркальные отражения.
        - Да, так и есть, - подтвердил Интерон. - Только Тривиалы появились гораздо позже, чем Вирт. Когда создавалась всемирная сеть, мы и не предполагали, что разведётся столько нечисти.
        - Кого вы называете нечистью? - спросил Кручинин.
        - Хм! - ухмыльнулся Интерон. - Отгадай с трёх раз.
        - Да-да, - закивал Константин, - кажется, я догадываюсь! Вирусы всякие, вредные программы, сайты и тому подобное. Верно?
        - Верно! - кивнул гость. - А из вашего брата ещё хакеры. Только они присягают Триву. А вот такие, как ты, - Вирту. Улавливаешь?
        - Так выходит, вы меня на какую-то присягу ведёте? - с волнением спросил Костя.
        - Да, - подтвердил Интерон. - Мы давно за тобой наблюдаем, грешки у тебя, конечно, есть, но они незначительные.
        - Что за грешки? - удивился Костя. - Не припомню ничего такого…
        - Ага, расскажи мне, - усмехнулся Интерон, - а кто себя выдавал за девчонку в фейсбуке, потом за преподавателя МГУ?
        - Да это же шутка была! - возразил Константин. - Так, поприкалывался…
        - Вот я и говорю: грешки незначительные.
        - А для чего присяга? - наконец-то опомнился Костя. - Без этого никак нельзя?
        - Уже поздно! - ответил Интерон. - Ты сам-то не заметил, как ты с головой ушёл в сеть? Мы не можем рисковать…
        - А чем вы рискуете?
        - Всем! - твёрдо ответил Интерон. - Завтра тебя переманят на свою сторону тривиалы, и ты, как пользователь интернета, пополнишь тёмный сектор. На сегодняшний день тривиалов в сети около десяти процентов. Когда-то мы считали, что даже пять процентов - это много. Но времена меняются, и их уже в два раза больше. В конце концов, это наносит колоссальный ущерб и нашей репутации, и всему нашему делу. Наша задача - превратить интернет в квинтэссенцию знаний и информации. А тривиалы хотят превратить сеть в помойную яму с порнографией, с нелегальными интернет-магазинами, торгующими всякой ерундой, хотят вторгаться в частную жизнь честных людей.
        Понимаешь?
        - Примерно, - уклончиво ответил Костя.
        - И плюс ко всему, мы своим сторонникам помогаем избавиться от интернет-зависимости. Ну, куда это годится - из 720 часов месяца провести 455 в интернете. Ты спятил, Костя? А потом лежишь и возмущаешься, что твоим овечкам нет ни конца, ни края, что бессонницей страдаешь. Какой тут сон? Ты уже наполовину робот. Утром не успел глаза продрать, хватаешься за смартфон, что там в твиттере написали, не успел прочесть ленту, полез в ВКонтакте, затем в одноклассники, фейсбук, инстаграм, живой журнал. Пока всё прочёл, просмотрел, на работу опоздал. Сколько раз уже тебя предупреждали об опозданиях?
        - В последнее время частенько, - вспомнил Костя. - Начальник пригрозил уволить.
        - Вот видишь? - с укоризной покачал головой Интерон. - Потом куда пойдёшь работать? Системных администраторов уже как собак нерезаных. Кому ты будешь нужен? В общем, спасти я тебя пришёл. Идём!
        Интерон поднялся из кресла - к тому времени Кручинин уже оделся - они вместе прошли через комнату и, отворив дверь, оказались не в прихожей. А в каком-то огромном ярко освещённом зале. Посреди зала на троне сидел старик во всём белом, с длинными белыми волосами на голове и белой бородой.
        - Господин Вирт! - громко объявил Интерон. - Мы здесь!
        - Подойдите ближе! - приказал Вирт и, не дожидаясь, когда они приблизятся, спросил: - Константин Кручинин?
        - Так точно! - выпалил Костя, неожиданно вспомнив армейский порядок.
        - Надеюсь, твой куратор понятно тебе объяснил, цель твоего визита к нам?
        - Да-да, - закивал Костя. - Всё понятно.
        - Тогда подойди ко мне вплотную, я возьму с тебя клятву.
        Кручинин подошёл к трону и склонил голову.
        - А что говорить? - тихо спросил он.
        - Ничего, - ответил Вирт. - Стой молча. Я проверяю твоё внутреннее состояние.
        Костя почувствовал, как у него внутри всё похолодело. «Чего он там проверяет…»
        - Всё! - ответил старик, Костя вздрогнул.
        - В смысле, все? - спросил он. - Можно уходить?
        - В смысле, всё проверяю! - Косте показалось, что старик ответил с некоторой ехидцей.
        Через минуту процедура проверки была закончена. Старик сказал:
        - Поклянись мне, Константин Кручинин, что никогда не перейдёшь на службу в тёмный сектор интернета!
        - Клянусь! - Костя почему-то возложил руку себе на грудь.
        - Поклянись мне, Кручинин Константин, что будешь использовать интернет только во благо себя и людей тебя окружающих в реальном мире!
        - Клянусь! - повторил Костя.
        - И наконец, последнее, поклянись мне Кручинин Константин, что в твоей жизни не будет больше ни одного дня, в котором количество проведённых тобой часов в реальной жизни будет меньше, чем в виртуальном мире.
        - Извините, тут что-то не понял, - растеряно произнёс Кручинин, - можно повторить?
        - Интерон, объясни, - приказал старик.
        Помощник Вирта взял за руку Костю и отвёл в сторону:
        - Я же тебе объяснял, что ты большую часть своего времени проводишь в сети. Помнишь, шестьдесят три процента?
        - А-а-а! - Костя хлопнул себя по лбу. - Теперь понял-понял!
        - Так вот Вирт требует, чтобы ты в реальной жизни находился не менее пятидестяи процентов.
        - Да-да-да, я понял…
        - Ну, раз понял, отвечай! - сказал Интерон.
        - Что отвечать?
        - Ты что? - нахмурился помощник Вирта. - Что нужно ответить Вирту?
        - Ой-ой! - Костя схватился за голову и заорал что есть мочи. - Клянусь! Клянусь. Конечно, клянусь!
        - Так кричать необязательно, - тихо сказал старик. - Собеседование окончено. До свидания.
        Через несколько минут Костя вернулся в свою спальню и прямо одетым завалился на кровать. Сигнал будильника, встроенного в смартфон, Костя услышал только на третий раз. Он с трудом поднялся и, обхватив голову руками, сел на кровати.
        «Что это было? - думал он. - Приходил… как его… этот… Инт… Интерон. Меня приняли в какие-то виртуалы. Старик в белом, клятва. Светлый сектор, тёмный… что за… Может, сон?».
        В этот момент он взглянул на монитор, там крупными буквами бежала строка «Приветствуем тебя, виртуал!».
        «Или не сон? - вдруг усомнился он. - В любом случае, что-то произошло. Что-то нужно делать…».
        Кручинин взглянул на часы и вскочил с кровати. Через несколько минут, пропустив завтрак и кофе, он бежал к троллейбусной остановке. Он вспомнил, что шеф вчера предупредил - ещё одно опоздание и прощай работа. К счастью, Костя успел вовремя, начальник отметил этот факт. Он подошёл к подчинённому и тихо сказал:
        - Молодец, Кручинин. Но у меня есть ещё одна просьба.
        - Слушаю вас внимательно, шеф! - улыбаясь, ответил Костя.
        - С сегодняшнего дня, компьютер у нас в офисе можно использовать только по работе, замечу в социальной сети, немедленно на увольнение.
        - Извините, - язвительно спросил Кручинин, - такие строгие правила действуют только в отношении меня?
        - Никак нет, - по-армейски ответил начальник (он раньше служил в армии офицером), - это правило касается всех. Иди сюда, - он подозвал Константина к окну, - видишь вон ту девушку? Вон, в оранжевом платье. Видишь?
        - Вижу, - закивал Кручинин, - это же наша бухгалтерша Оля.
        - Нет, ты ошибся, Костя! - возразил начальник.
        - Да я точно вам говорю: бухгалтерша Оля! Присмотритесь внимательно!
        - А я и не возражаю! Это бухгалтерша Оля!
        - И?
        - А что «и»? Это Оля, точно, точнее не бывает, но она уже не наша бухгалтерша!
        - Она уволилась? - удивлённо спросил Константин.
        - Нет-нет! Просто она ещё не знает, что уволена, - шеф кивнул на напольные часы, тикающие в углу офиса, - сейчас войдёт в офис и узнает!
        - Теперь понял, - грустно ответил Костя. - Жалко девчонку.
        - А мне не жалко, - отрезал бывший офицер. - Я тут подсчитал, сколько времени вы крадёте у моей фирмы, ужаснулся. И за что я плачу зарплату? За то, чтобы вы сидели в социальных сетях? Посмотрите на себя, вы же как наркоманы, за рулём и то не можете оторваться от смартфона, планшета. Вы что? Совсем с ума посходили? Нет, ребята, хватит, с сегодняшнего дня живём и трудимся по-новому.
        «Видимо, не зря ко мне ночью Интерон приходил, - подумал Костя и улыбнулся. - Главное, вовремя. Вот только Ольгу жалко! Хорошая девчонка, но шефа уже, по-моему, не переубедить».
        - Может, сегодня пощадите, - всё-таки Кручинин решил заступиться за Олю-бухгалтершу.
        - При одном условии, - сказал начальник. - Берёшь над ней шефство? Но! Не на словах. Если она ещё хоть раз опоздает, уволю вас обоих. Идёт?
        - Я вообще-то, привык за себя отвечать, - пожал плечами Костя.
        - А тогда зачем в адвокаты лезешь? Сиди и сопи в две дырки. Вот так-то!
        В этот момент в офис влетела, словно яркая птица, бухгалтер Оля. Начальник раскрыл рот, но Кручинин опередил его:
        - Я согласен, - выкрикнул он, словно боясь не успеть произнести важные слова.
        Начальник усмехнулся и снисходительно посмотрел на Кручинина, затем, похлопав его по плечу, произнёс:
        - Ну, что ж, друзья, желаю вам удачи!
        - Извините, я… у меня… понимаете? - залепетала Оля.
        - Вот ему теперь объясняй! - ухмыльнулся начальник и ушёл в свой кабинет. Прежде чем затворить за собой дверь, он обернулся, скорчил рожицу и весело пропел песенку с известным мотивом:
        - «Мы завтра будем жить - по-новому!»
        ВЕТЕР ПО ИМЕНИ ФИМ
        Возвращаются все, кроме лучших друзей…
        Владимир Высоцкий
        Николай познакомился с ветром уже давно - так ему казалось. Для Николеньки, как называли его мама и бабушка, вообще, всё, что происходило в прошлом году, это было давно. Наверное, это правильно. Есть люди, которые даже о событиях десятилетней давности говорят, что это было совсем недавно. Впрочем, так считают только те, для кого десять лет совсем уже и не срок. Например, бабушка Николеньки перешагнула рубеж девятого десятилетия. Ну, сами подумайте, что для неё такое - десять лет. Ей можно так выражаться. А, например, тот же Николенька скажи такое в двенадцать лет, будет выглядеть нелепо и смешно.
        - Николенька! - донеслось со двора. - Время! Обед! - это была бабушка.
        - Сейчас иду! - крикнул он в ответ и, обращаясь к друзьям, спросил: - После обеда выйдете на улицу?
        - Не знаю, - пожала плечами девочка Зина. - Мои собирались к кому-то в гости ехать.
        - А ты с ними? - спросил Николай.
        - Ну, да! - улыбнулась девочка. - Кто ж меня одну дома оставит?
        - Я вообще на обед не пойду, - сказал Тимофей, - буду ждать родителей.
        - Голодный, что ли, будешь гулять? - удивлённо спросил Николай и предложил: - Тим, а пойдём ко мне, у нас поешь.
        - Не! - замотал головой Тимка. - Нельзя. Отец узнает, мне влетит.
        - За что? - Николай вытянул лицо. - Мы же соседи…
        - Ну и что? Папа строго-настрого запретил у кого-то есть. Буду потом неделю дома сидеть.
        - Ну, а ты есть-то хочешь? - поинтересовалась Зина.
        - Нет, - ответил Тимофей. Пока не хочу. Буду ждать родителей.
        В створе калитки появилась грузная Людмила Алексеевна и, погрозив пальцем, сказала:
        - Николенька, ну, что это такое? Все собрались и ждут только тебя.
        Внук, проходя мимо бабушки, стиснув зубы, процедил:
        - Ба, сколько можно тебе говорить, не называй меня при друзьях Николенькой, да и без друзей больше не называй. Какой я тебе «Николенька»? - Николай скривил лицо и ещё несколько раз противным, гнусавым голосом произнёс: «Николенька-Николенька-Николенька…». Тьфу! Как это звучит мерзко!
        - Бог с тобой, Нико… Коля, что ты такое говоришь? Между прочим, Тургенев, по-моему… да… а нет, вспомнила, Толстой, точно - Толстой даже рассказ написал, и там тоже есть мальчик Николенька.
        - Вот пусть он у Толстого и будет, - внук грозно посмотрел в глаза Людмиле Алексеевне, - а меня больше так не называй. В конце концов, я прошу тебя. Неужели так трудно пойти мне навстречу. Когда ты меня о чём-то просишь, я же соглашаюсь, помогаю, не упрямлюсь…
        - Ну, хорошо-хорошо, Нико… Николай. Я больше не буду. Не обижайся на меня, внучек. Прости ради бога. Честное слово, вырвалось. Случайно…
        - Ладно, забыли, - махнул рукой внук. - Я по-быстрому, меня Тимка ждёт.
        За столом сидели родители и младшая сестра, ей недавно исполнилось четыре года, и она считает себя взрослой.
        - Колян, - именно так называла Катя старшего брата. По правде говоря, Николай сам её этому и научил. - Мы тут уже с голоду помираем!
        - Что-то по тебе не скажешь! - усмехнулся Николай. - Щёки, как у хомяка.
        - Мама! Мама! А Колян обзывается! - закричала Катя.
        Мама неодобрительно покачала головой и сказала:
        - Николай, ты это нарочно? Хочешь нам всем обед испортить?
        - Прости, ма! - улыбнулся сын и, подойдя к сестре, обнял её: - Прости, Кать, я пошутил.
        - Ладно, прощаю, - снисходительно ответила Катерина.
        - И куда ты садишься? - отозвался отец. - А руки кто за тебя будет мыть? Пушкин. Что ли?
        У отца была смешная привычка - во все дела вмешивать Александра Сергеевича. Чуть что, а кто это будет делать, Пушкин, что ли? Иными словами, Александр Сергеевич должен был заправлять за Николаем постель, мыть в спальне полы, в холодное время надевать шапку, ставить в гараж велосипед… Знал бы поэт, сколько на него возложено обязанностей, написал бы ещё один роман в стихах: например, «Николай Звягинцев».
        После обеда Кате объявили «тихий час», а Николай уже был освобождён от такой «повинности». Основательно подкрепившись, юноша вышел на улицу. К его большому огорчению, Тимка куда-то исчез, наверное, ушёл на озеро. Каникулы только начались, пора проведать своего старого друга. Недолго думая, Николай отправился в лес к ветру Фиме. Между прочим, имя Фима ветер получил от Николая.
        Впервые ветер заговорил с парнем прошлым летом. Николай забрёл в берёзовую рощу, там было прохладно и тенисто, мальчик сел на землю, опёрся спиной о дерево и закрыл глаза. Вокруг щебетали птицы, поскрипывали стволы деревьев, шумела листва, а солнце, словно балуясь, время от времени бросалось солнечными зайчиками и заставляло мальчишку уклоняться от них. И вдруг…
        -Фим-фим! - кто-то сказал совсем рядом.
        Николай вскочил, повертел головой по сторонам, заглянул за дерево, но никого не обнаружил.
        «Странно! - подумал Николай. - Кто бы это мог быть? Может, птица какая новая завелась? Сколько сюда прихожу, никогда такого странного щебетания не слышал…».
        - Фима-фима! - послышалось вновь.
        - Эй, ты кто? - крикнул куда-то вверх Николай. - Что за Фима?
        В ответ - тишина. Николай прислушался. Вдруг среди леса прозвучало протяжное «фифифифима-а-а-а-а»!
        - Фима, ты кто? - повторил мальчик, и вдруг кто-то ответил:
        - Ветер! Ветер я!
        - Давай знакомиться, - предложил парень. - Я Николай. А тебя как зовут?
        - У нас, у ветров нет имен! - прошуршал невидимый собеседник.
        - Как это нет? - возразил Николай. - Быть такого не может. Нам в школе рассказывали, что ветры бывают разные. Ну, там всякие бризы, бури, штормы, ураганы, тайфуны и так далее. А ты кто?
        - Это мои старшие братья, - прошептал ветер, - и это не имена их, а названия. Хотя особо сильным ветрам люди придумывают имена, в основном почему-то женские. Но это где-то далеко-далеко, это наши родственники, они сюда не прилетают, мне дедушка рассказывал о них.
        - Как интересно! - воскликнул Николай. - У ветров тоже есть папы, дедушки, мамы, бабушки?
        - Конечно, - сказал ветер и где-то там, наверху, свистнул.
        - Слушай, ветер, а ты не будешь возражать, если я буду называть тебя Фимой? Хочешь быть моим другом? - спросил Николай.
        - А разве могут человек и ветер быть друзьями? - прошуршал ветер.
        - Я думаю, могут, - ответил Николай.
        - Тогда дружим, - согласился ветер.
        - Ты так и не ответил, - мальчик воздел руки вверх, - тебе имя Фим нравится.
        - Красивое имя, - шепнул ветер и, взъерошив мальчику волосы, добавил: - Мне нравится.
        - Отлично! - радостно произнёс Николай. - Считай, мы и познакомились: яНиколай, ты Фим.
        Мальчик ещё долго в тот день бродил по лесу, они разговаривали с Фимой, затем вместе пели песни, на лужайке поднимали вверх зонтики от одуванчиков, а ветер их разносил в разные стороны, за лесом погоняли большие шары «перекати-поле», образованные из высохших растений.
        Вечером мальчик спросил у отца:
        - Пап, а человек может дружить с ветром?
        Оказалось, человек и ветер дружат уже тысячи лет.
        - Человек всегда дружил с ветром, - неожиданно ответил отец. - Даже когда ещё наши предки были дикарями. Ветер всегда помогал человеку.
        - Как? - удивился сын. - Расскажи, пожалуйста.
        - Например, на охоте, - сказал отец. - Человек, охотясь на дикого зверя, всегда заходил с ветреной стороны, то есть навстречу ветру.
        - Но ведь против ветра неудобно идти! - сказал мальчик.
        - Правильно! - подтвердил отец. - Зато зверь не услышит запах охотника. Понимаешь?
        - Понял-понял, - закивал Николай. - А ещё? Ещё как помогал?
        - Конечно, человек, не сразу сообразил, как использовать силу ветра, но постепенно научился многому. В далёкие времена, люди поставили на корабли паруса, ещё до нашей эры в Китае запускали воздушных змеев. Сейчас они в магазине продаются, а мы в детстве с пацанами сами их изготавливали…
        - И они поднимались в небо? - Николай от удивления раскрыл рот. - Самодельные?
        - Конечно! - улыбнулся отец. - А для чего же мы их изготавливали? Для красоты, что ли?
        - Пап, научи меня делать змеев! - воскликнул Николай.
        - Да что с ним возиться? - усмехнулся отец. - Поедем завтра в магазин, да купим…
        - Нет-нет-нет! - запротестовал сын. - Так неинтересно! Давай сами соорудим.
        - И охота тебе с ним возиться? Целый день убьём! - попытался отец отговорить сына.
        - Ну и что? Хочешь, я тебе секрет открою? - загадочно спросил мальчик.
        - Валяй! - кивнул папа.
        - Только ни-ко-му! Договорились?
        - Рыба! - отец ладонью закрыл рот. - В смысле молчу, как рыба.
        - У меня в лесу друг появился!
        Папа аж крякнул от неожиданности.
        - Ну-ка, ну-ка, подробнее! - насторожился отец. - Что за друг? Где он живёт?
        Мальчик, увидев, как напрягся отец, громко рассмеялся.
        - Да он не человек, папа!
        - А кто? - вздохнул отец с облегчением.
        - Это ветер. Обыкновенный ветер, а зовут его Фим.
        Отец откашлялся в кулак, поцеловал сына в лоб и тихо сказал:
        - Сынок, у меня к тебе просьба: ты тоже больше об этом никому не говори! Хорошо? Даже своим друзьям. Ты, кстати, никому ещё о своём друге не рассказывал?
        - Нет! - замотал головой парень.
        - Вот и отлично! - похвалил отец сына. - Пусть это будет нашей тайной.
        - А у тебя нет среди друзей ветра? - спросил Николай.
        - Пока не встречал, - ответил отец. - А ты как со своим-то познакомился?
        - Гулял по роще, а он мне на ухо говорит: «Фим-фим»! Ну, я сначала думал, птица какая. Он снова: «Фим-фим». Я спросил: «Ты кто?».
        - А он что? - настороженно спросил родитель.
        - Ну что? - усмехнулся Николай. - Говорит: «Ветер я».
        - И что дальше? - испуганно спросил отец, исподлобья наблюдая за сыном.
        - Дальше мы познакомились, - сказал Николай, - мы договорились, что его будут звать Фим, и что мы будем дружить.
        - Ясно, - тяжело вздохнул отец, - ты знаешь, Колюнь, я что-то сегодня устал, ты не возражаешь, я пойду уже отдыхать. Готовься, в выходной день соорудим с тобой «воздушного змея». Ты пока подумай, как мы его назовём.
        Мальчик обнял папу и прошептал:
        - Спасибо, я попрошу Фиму, чтобы он нашего змея поднял высоко-высоко.
        - Отлично! - сказал отец и отправился к себе в спальню.
        Ночью Николаю снился океан и бушующий ветер. Он то завывал, то гудел, то рычал, словно медведь. Николай стоял на берегу и дышал полной грудью. Ветер хватал большие клочки тёмно-серых облаков и расшвыривал их по сторонам. Потом собирал облака в охапку и сооружал из них разные фигуры. Вот большая лошадиная голова, следом из рук ветра-гиганта выплыл большой корабль, а вот воздушный замок. Красотища!
        На следующий день Николай рассказывал своему новому другу, что они с отцом в выходные дни решили изготовить воздушного змея и придут на поле его запускать.
        - Фим, ты же нам поможешь запустить его высоко-высоко? - спросил мальчик.
        - Ф-ф-ф-ф! - Ответил ветер и добавил: - Помогу! Только вы правильно его сделайте.
        - Мой папа ещё в детстве запускал воздушных змеев. Мы решили с ним не покупать, а сами соорудить.
        - Это хорош-ш-ш-о! - шепнул ветер. - Я тоже люблю запускать воздушных змеев. Мой папа учил меня в детстве правильно держать их в воздухе. Это тоже нужно уметь делать правильно! Чуть ошибся, и змей уходит в штопор.
        - Слушай, Фим, а где сейчас твой папа? - неожиданно спросил мальчик. - Может, его познакомить с моим папой?
        - Не получится, - зашуршал ветер, - у нас взрослые ветры не живут вместе с родителями, мы лишь изредка встречаемся…
        - Так ты здесь совсем один? - спросил мальчик.
        - Ну, почему один? - фыркнул Фим. - Теперь у меня есть ты, мой друг Николай.
        - А до этого был один?
        - Да, - угрюмо прогудел ветер.
        - А ты никуда не улетишь? Будешь здесь всегда?
        - Улеч-ч-ч-чу, Николай. Улечу на Север. А сюда прилетит другой ветер.
        - Я буду скучать, - с грустью произнёс мальчик.
        - Я тоже, - ответил ветер.
        В субботу, изготовив воздушного змея, отец и сын отправились проводить лётные испытания. Радость и шум вокруг мероприятия были такие, что на поле сбежались едва ли не все пацаны и девчонки, проживающие в посёлке. Но что самое удивительное, на следующий день Фим поднимал в воздух уже пять воздушных змеев - идея для местных пацанов оказалась очень заразительной. Правда, самодельным был только змей Николая, чем парень несказанно гордился. Накануне вечером, после первых испытаний, они с отцом нарисовали на своём летательном аппарате ярко-красную звезду, а под ней написали название «корабля» - «Звезда».
        - А что, - сказал Николай, - звучит!
        Так получилось, что за лето «Звезда» несколько раз ремонтировалась. Николай стал опытным пилотом, он теперь мог соорудить воздушного змея с закрытыми глазами. В конце августа Николай попрощался с Фимой - они договорились встретиться летом следующего года.
        * * *
        И вот тот день сегодня наступил.
        - Фим-Фим! - войдя в лес, громко крикнул Николай. - Отзовись!
        Лес молчал, деревья не шевелились. Лишь кто-то шуршал в траве.
        - Фи-и-и-м! - ещё громче повторил юноша.
        Но и на этот раз ответа не последовало.
        «Наверное, улетел на Север, - подумал Николай и тяжело вздохнул: - Даже не попрощались…»
        Вечером сын рассказал отцу грустную новость. Папа погладил сына по голове и сказал:
        - Не грусти, сынок, он ещё вернётся. Ветры - они ведь вольны летать там, где им захочется. Так что вы обязательно ещё с ним встретитесь. Друзья всегда когда-то встречаются.
        УЧИТЕЛЬ УЧЕНИКУ - ВОЛК
        Жора Карпов, по кличке «Сазан», ошарашил меня своим выводом.
        - Учитель, - говорит, - ученику - волк!
        - Ни фига себе! - опешил я. - И давно ты пришёл к такому выводу?
        - Вчера, - тяжело вздохнул Жора. - Из-за этих недоумков меня отец выпорол так, что я теперь их всех ненавижу.
        Сазан задрал майку, и я увидел тёмно-фиолетовые полосы на его спине.
        - Что это? - испуганно спросил я. - Это… это…
        - Да, Миха, - стиснув зубы, ответил Жора, - это ремень. Отец у меня много не разговаривает.
        - И за что? За что так можно отлупить? - спросил я.
        - Да, можно сказать, ни за что, - неожиданно рассмеялся Сазан.
        Но я в его смехе уловил фальшивые нотки. Ну, типа что-то смеха сквозь слёзы. Наверное. Или это какое-то другое явление. Чёрт его знает. Был бы я Львом Толстым, описал бы как нужно. Просто я видел, что ему сейчас не до смеха и, чтобы как-то скрыть подкатившиеся слёзы, он стал наигранно хохотать.
        Я давно уже заметил, что есть люди, которые прячутся за улыбками или за смехом. Как и те, кто скрывается за слезами. У вас бывает такое, что ни с того, ни с сего вдруг захочется всплакнуть? Вот реально идёшь-идёшь по дороге и вдруг - бац! - накатили слёзы. Я бы, наверное, никогда не сознался в этом, но коль уж взялся писать рассказы, оголяйся сам и оголяй душу. Куда деваться? Иначе не рассказ получится, а набор слов. Писатель обязан быть оголённым нервом. Если ты за семью пломбами и всякими защитами, палатками, крышами, дверями и прочим, какой ты на фиг писатель - сиди дома и носа не высовывай на улицу, всё равно ничего путнего не напишешь.
        - Ну, - усомнился я. - Ни за что так не бьют.
        - А я тебе говорю: ни-за-что! - закричал Жора. - Просто эта дура-математичка наговорила обо мне гадостей. Тебя тоже она учит. Полная идиотка, ты знаешь?
        - Да я бы не сказал, - заступился я за Ирину Валерьевну, хотя сам из троек у неё не выкисаю. - Она справедливо оценки ставит.
        Разве можно обижаться за тройки, если сам как баобаб тупой. Решай задачки, примеры, уравнения и получай пятёрочки-четвёрочки на здоровье. Причём тут учительница?
        - Да я не об оценках говорю сейчас, дубина! - похлопал меня по плечу Сазан, но заметив мои нахмуренные брови, он улыбнулся и добавил: - Без обид, я же прикалываюсь. Понимаешь, Миха, тут вот какое дело. Лариску знаешь из 9-го «б»? Рыжую…
        - Ну, - закивал я. - И что?
        - А то! - хмыкнул Жора в кулак. - Лариска попросила меня поговорить с её братом. Он стал бухать в последнее время.
        - Ды ты что? - я от удивления даже присвистнул. - Он же ещё в седьмом классе учится.
        - Блин, Миха, ты как будто с Луны свалился. А что в седьмом классе не бухают, что ли? Ты сам-то когда пиво начал гл'ытать?
        - С чего ты взял, что я его гл'ытаю? - возмутился я.
        - Ну, пробовал?
        - Пробовать пробовал, - согласился я с Жорой, - но я не пью…
        - А почему не пьёшь? - допытывался Жора. - Почему не куришь?
        - Не понравилось, - усмехнулся я.
        - Вот видишь! - Сазан снова хлопнул меня по плечу. - А другим нравится. И Ларискиному брату тоже, видимо, очень понравилось. Ну и увлёкся пацан. Понимаешь?
        Между прочим, Сазан прав. Есть пацаны, которым и пиво, и сигареты, и вино и даже водка нравятся с первого раза. Попробовал и уже второй раз пьёт, курит с удовольствием. И не только пацаны, девчонки тоже такие же охочие до всей этой гадости. Вы, наверное, скажете: смотри, какой Миша весь правильный. Не буду кочевряжиться, скажу честно: всё давно попробовал. Но мне действительно не понравились ни сигареты, ни вино, ни водка. А вот пиво понравилось. Иногда хочется мне пивка стаканчик выпить. Я сказал об этом честно отцу. И он тут же нашёл выход:
        - Пиво нравится? - рассмеялся он. - Нет проблем. Пей безалкогольное. Хотя и им не увлекайся. Оно так же будет вредно, если переборщить. Оно тебе надо?
        Ни отец, ни мама мои не курят и не пьют спиртное. А вот безалкогольное пиво иногда попивают. Ну и я сними за компанию. Признаюсь честно: если бы родители или кто-нибудь из них один курил, я бы уже точно закурил, как мои некоторые одноклассники и друзья. Вот возьмите того же Жору. Он курит назло родителям. Или, как сам говорит, сейчас-то уже по привычке, а начинал на зло. Не люблю, говорит, когда меня воспитывают, а сами курят, бухают и так далее.
        - Ты понимаешь, Мишка, - размахивая руками, делился своим опытом Жора (он на год старше меня), - они по ушам моим катаются, дескать, не кури, не пей, вредно и так далее. А сами-то что? И родаки, и учителя. Все они одинаковые. Моя «классная» накурится на перемене, входит в класс, от неё как от табачной лавки духан по всему классу. И тут же хриплым голосом вещает: не курите, дети, это вредно. Тьфу! Противно как…
        Но я отвлёкся. Что же произошло?
        - Так ты скажи, - повторил я вопрос, - что случилось? За что отец отлупил тебя? И почему учителя - это волки для ученика?
        - В общем, сходил я домой к Лариске, - продолжил Жора, - припугнул её братца, побеседовал с ним. Провёл, так сказать, воспитательную беседу. Даже пришлось по печени слегка зарядить - несговорчивый он. В общем, отобрал я у него пиво и решил выбросить в мусорный бак или отдать бомжам. Сам-то я сейчас не пью. Отцу пообещал, что больше и глотка спиртного не сделаю - мы с ним оба друг другу пообещали, что больше не пьём. Выхожу из подъезда и лоб в лоб встречаюсь с математичкой. Она ручками всплеснула, смотрит на мою ношу. Охи-ахи. Глазки закатила. «Как тебе не стыдно, Карпов? В твоём возрасте…» - завопила на всю улицу. Ну, я ей говорю:
        - Ирина Валерьевна, погодите. Я сейчас всё объясню. Понимаете? Тут такое дело…
        - Ничего не хочу понимать, - перебила она меня. - Я сейчас зайду к твоим родителям…
        - Да погодите вы, - прошу я. - Выслушайте меня…
        - Я не хочу с тобой разговаривать! Всё! Я буду говорить только с твоим отцом.
        - Он же меня убьёт! - говорю я. - Понимаете? Я ему обещал, что никогда больше не прикоснусь к спиртному.
        - Тебе будет полезно! Тем более, что не умеешь слово держать! - ухмыльнулась Ирина Валерьевна и пошла прочь, бормоча: «Ну и деточки пошли, алкашня, а не дети…»
        Сазан тяжело вздохнул, вынул из кармана пачку, прикурил сигарету и жадно затянулся.
        - Хотел я её догнать, объяснить, да понял, что она всё равно не поймёт. Она уже картинку себе в башке нарисовала, не сотрёшь. А они, учителя, если что-то втемяшат себе в голову. Всё! Пиши: пропало! Вот такие дела, Миха. - Жорка еле-еле сдерживал слёзы. - И батя не стал вникать, просто снял ремень и давай меня дубасить как скотину.
        - Да ладно, Жор, - пожалел я приятеля. - Всё наладится. Не переживай…
        - Ничего, Мишка, уже не наладится. Я им не верю…
        - Кому? - не понял я. - Учителям?
        - И им тоже…
        ХИМИК
        1
        Абрам Моисеевич Менделеев очень любил химию. Так любил, что даже сменил свою настоящую фамилию. Правда, это было давно, и его окружение забыло, что когда-то Абрик, как называла его в детстве мама, носил фамилию Равинович. В молодости Абрам огорчался, когда его называли Рабиновичем, и всякий раз возмущённо поправлял собеседника или чиновника:
        - Вэ! Вэ-вэ-вэ! - едва не на крик срывался он. - Понимаете? В моей фамилии нет буквы «б». Я Равинович.
        Собеседник обычно удивлялся и, извинившись, спешил удалиться от неспокойного юноши или, на крайний случай, сменить тему.
        Со временем Абрам Моисеевич понял, что дело вовсе не в букве «б», а в принципе. К большой его радости, студент Равинович неожиданно узнал, что можно обратиться в ЗАГС и через некоторое время превратиться хоть в самого Иосифа Виссарионовича Сталина. Такая перспектива его не прельщала, а вот стать Менделеевым идея ему понравилась. Сказано - сделано. Не все однокашники оценили находчивость, некоторые даже покрутили пальцем у виска, но Абрик к тому времени уже перестал обращать внимания на такие мелочи и, спустя год, он держал в руках не только паспорт с новой фамилией, но и Диплом о высшем образовании.
        Мама, узнав, что сын отрёкся от фамилии, даже заболела. Однако Абрик её заверил, что всё это временно, как только он разбогатеет и станет известным учёным, он вернёт себе фамилию предков или сделает её двойною, то есть станет Менделеевым-Равиновичем. Маме такое объяснение понравилось, и она быстро пошла на поправку.
        Следующий шаг был не менее решительным - Абрам обратился в посольство Израиля с просьбой представить ему гражданство. Там очень быстро оформили все необходимые документы, и дипломированный специалист по электрохимии через несколько дней улетел на землю обетованную. Гражданство господин Менделеев получил без проблем, поскольку в его еврействе не было никаких сомнений, но вдруг выяснилось, что по законам Израиля ему нужно идти служить в армию, а откупиться или закосить от неё здесь практически невозможно. Умные и опытные люди подсказали, что нужно срочно организовать из дому телеграммку, мол, мама при смерти. С помощью телеграммы Абрик вернулся на неисторическую Родину и желания вернуться на историческую - больше не проявлял.
        На работу он устроился быстро. В отделе кадров известного НИИ долго восхищались тем, что у них теперь будет работать потомок великого учёного. Некоторые сотрудники первое время даже заходили по надуманным предлогам в лабораторию, чтобы посмотреть на новенького коллегу.
        Абрам решил не останавливаться на собственной фамилии. В их квартире с мамой поселились кот и собака. Кота назвали Азотом, а крохотную болонку - Молекулой. Благодаря вечеринке, организованной в честь первой зарплаты, эта весть разлетелась очень быстро по институту, и Абрик резко возрос в глазах своих коллег, его стали считать не только настоящим химиком-патриотом, но и истинным продолжателем великого дела пра-пра-пра - … деда. Он заказал себе очки без диоптрий, отпустил жиденькую бородёнку (густая почему-то не росла) и совсем превратился в настоящего, но молодого профессора.
        Иными словами химик нахимичил предостаточно, чтобы создать себе отличный имидж. Но судьбу ведь на мякине не проведёшь, ей нет никакой разницы, кто ты - Равинович, Рабинович, Менделеев, да хоть сам Нобель, всё по боку.
        2
        Так что же случилось? Влюбился наш Абрик, да так, что и от второй самозваной фамилии готов был отказаться. И самое страшное в этой истории, невесту завали Лена Насибулина. Вы слышите, куда ведер подул. Насибулина Елена Байбековна - очень красивая татарка. Мама, когда узнала, эту новость, снова заболела. И вот тут уж никто не знал, чем её лечить. Мама даже сдала в весе. За полмесяца со ста тридцати двух килограммов упала до ста двадцати пяти.
        - Если ты, сынок, хочешь моей преждевременной смерти, - угрюмо произнесла мама, - можешь жениться на этой… этой… на этом своём «суповом наборе».
        - Мама, - нахмурился потомок великого учёного, - что ты такое говоришь? Лена просто стройная девушка.
        - То есть? - мама подняла голову с подушки. - Ты на кого намекаешь? Не на мать ли родную?
        - Ну, что ты, мамуля? - виновато отвечал Абрик и разводил руками. - Ты вне обсуждений. Ты лучшая из лучших.
        - Подлый льстец, - процедила мама, - если я лучшая из лучших, то чего ж ты якшаешься с дистрофиками? Ты внимательно приглядись к этой… этой… с позволения сказать, девушке. Она ведь чем-то страшно больна. Я, что ли, не видела, стройных девушек? Нет! Это не стройность, это какая-то болезнь. Или ты думаешь, что я в этом не разбираюсь?
        - Мама, я тебя умоляю, прекрати, - наигранно захныкал сын. - Ну, что ты прицепилась к её весу? Она очень умная девушка, ласковая, нежная…
        - Ой-ой-ой! - перебила мама и всплеснула руками. - Я сейчас разрыдаюсь. Прошу тебя, не связывайся ты с этой вертихвосткой…
        - Попрошу не оскорблять мою… э… невесту, - вскрикнул Абрам. - В конце концов, мне не двенадцать лет, и я сам разберусь, с кем мне… с кем… это… дружить.
        - Абрик, миленький ты мой, - неожиданно рассмеялась мама, - Бог с тобой, дружи с кем угодно разве я возражаю. Если это просто дружба, дружи…
        - Нет, - твёрдо сказал сын, - это не просто дружба. Я хочу жениться на Елене.
        - У тебя семь пятниц на неделе, - усмехнулась мама, - то он дружить собрался, то жениться. Ты бы уж определился и не морочил больной матери мозги.
        - Я определился. Мы решили пожениться.
        - И она согласилась взять нашу фамилию? - вдруг спросила мама.
        - Нашу какую? - ехидно спросил сын.
        - О Боже! - мама подняла вверх руки. - Ты уже забыл нашу фамилию?
        - Ничего я не забыл, - промямлил Абрик. - Но Лена не хочет быть ни Менделеевой, ни Равинович. Она знает, что Менделеев - это искусственная фамилия…
        - Об этом даже наш дворник Фёдорович знает, - язвительно подтвердила мама. - А почему она не хочет брать нашу фамилию?
        - Я не знаю, мама, - ответил Абрам, - мне как-то всё равно!
        - Господи Боже мой, - мама то ли смахнула слезу, то ли сделала вид, что смахивает, - уж не приворожила она тебя? Ты хоть понимаешь, что говоришь? И какая же у вас будет фамилия?
        - Насибулины, - гордо ответил сын, и мать потеряла сознание.
        3
        Иван Насибулин не стал «косить» от армии. В первый же день службы старшина роты прапорщик Махнов остановился напротив новобранца и пристально посмотрел на него.
        - Насибулин!
        - Я! - громко ответил солдат.
        - После поверки зайди в каптёрку, поговорить нужно!
        - Есть! - Выпалил солдат.
        В каптёрке старшина долго смотрел на солдата, кряхтел, мял сигарету и вдруг говорит:
        - Смотрю я вот на тебя и понять не могу, - выпятил губу прапорщик, - ты кто по национальности?
        - Русский, - улыбнулся воин во весь рот.
        - Ну, по имени, вроде, да, - согласился старшина роты. - А почему фамилия Насибулин? У меня в роте было два татарина, один Хабибулин, другой - вот что как ты, Насибулин. Так может и ты татарин?
        - Не, товарищ прапорщик, русский я, точно говорю! - возразил солдат.
        - А вот если внимательно присмотреться, - продолжил прапорщик, - то морда-то у тебя еврейская. Ну-ка, давай говори всю правду.
        - Не знаю, - развёл руками солдат, - честное слово!
        - Ладно, зайдём с другой стороны. Как девичья фамилия твоей матери?
        - Насибулина, - ответил Иван.
        - А отец-то у тебя есть? - удивлённо спросил прапорщик.
        - Есть!
        - А у него как фамилия?
        - Насибулин.
        - Тьфу ты чёрт, - прапорщик почесал затылок, - ничего не могу понять. Они что до свадьбы оба были Насибулины?
        - Нет, отец до свадьбы был Менделеевым.
        Прапорщик от неожиданности аж побелел и рефлекторно спросил:
        - Химик, что ли?
        - Так точно, товарищ прапорщик. Химик.
        Старшина взял со стола графин с водой и осушил его до дна.
        - Ты точно говоришь? Не врёшь?
        - А зачем мне врать? - удивился солдат. - Он после свадьбы взял фамилию матери.
        - А зачем? - прапорщик раскрыл рот.
        - Вот этого я не знаю, - поджал плечами Иван, - отец сам никогда не говорил, а я не лез с расспросами.
        - И он что, до сих пор жив? - лоб прапорщика покрылся испариной.
        - Ну, да, - кивнул головой Иван, - забыв как нужно правильно отвечать старшему по званию.
        Прапорщик принялся ходить их угла в угол каптёрки и, вдруг остановившись, погрозил пальцем солдату и сказал:
        - Ладно, иди спать! Завтра проверю, если наврал, ты у меня из нарядов вылезать не будешь! Понял?
        - Так точно! - ответил солдат. - Разрешите идти?
        - Иди, - буркнул прапорщик и добавил: - химики, блин, вечно чего-то нахимичат, а мне тут разбирайся.
        НАСТУПЛЕНИЕ
        У Евдокима Лазаревича Рукосуева-Подгузникова (наш сосед по площадке) сегодня маленький и печальный юбилей - десять дней со дня увольнения.
        Утром мы встретились с ним на Патриарших, и я бодро крикнул:
        - Дядя Евдя, здравствуйте.
        - Здравствуй, Миша, здравствуй, - ответил Евдоким Лазаревич таким голосом, что я даже испугался.
        «Что это с ним? - взволнованно подумал я. - Заболел, наверное, чем-то серьёзным, - но спросить постеснялся.»
        Но сосед сам продолжил разговор:
        - Мишка, у тебя интернет дома есть?
        - Конечно, есть, - развёл я руками, - у кого ж его сейчас нет? А что вы хотели?
        - О! - он поднял руку с выставленным указательным пальцем над головой и, как-то неестественно хихикнув, спросил: - Ты можешь мне помочь?
        - Смотря в чём, - уклончиво ответил я. - Что нужно сделать?
        - Хочу антикоррупционное письмо опубликовать. Сможешь? - Евдоким Лазаревич прищурил один глаз и почему-то огляделся по сторонам, словно опасаясь посторонних ушей.
        - Да хоть целый роман, - рассмеялся я. - А письмо уже готово?
        - Готово-готово, - шёпотом произнёс сосед и постучал себя по лбу: - Но оно пока вот здесь. Напишем?
        - Будете диктовать, я напишу, - согласился я.
        - Вот и отличненько, - потирая руки, сказал Евдоким Лазаревич. - Я им устрою. Сволочи. Коррупционеры проклятые.
        - А что случилось, дядя Евдя? - полюбопытствовал я. - Вас кто-то обидел?
        - Э-э-э-э-э, Мишанька! Не то слово. Коррупция сожрала меня. Понимаешь?
        - Не-а, - честно признался я. - Не понимаю. Можете объяснить?
        - Могу, конечно. Уволили меня с работы. Противозаконно уволили. Понимаешь? Всю свою жизнь я работал, не покладая рук. Можно сказать, здоровьем жертвовал на благо Родины. Вот смотри, - Евдоким Лазаревич похлопал себя по животу пухлыми ладошками, - ожирение заработал, гипертонию, сахарный диабет. А они, сволочи, меня - бац! - и уволили. И главное - как подло уволили! Боже мой, какое коварство! Первого апреля! Я-то сначала принял это за обыкновенный розыгрыш. Дудки, говорю, я на ваши шуточки не отовариваюсь. Нашли дурака. Второго апреля, как обычно, прихожу на работу и чуть в обморок не упал. Представляешь, оказывается, вчера это был не розыгрыш. Ну, скажи, парень разве так можно над людьми издеваться? Я же всю жизнь честно отработал на одном месте, столько пользы принёс государству, а они вот так со мной: вы уволены…
        - А за что? - не выдержал я. - За что они вас уволили?
        - На пенсию. Мне 31 марта 60 лет исполнилось. Но я ещё полон сил. Я мог и дальше пользу приносить. Я что, совсем ослаб? Авторучку в руках не могу держать? Подписывай себе бумажки, да подписывай. Но в последнее время они поедом стали меня поедать. Всё им не так. Генеральным директором назначили какого-то сосунка. Я однажды написал ему докладную записку, и сам был не рад. Представляешь, вызывает меня и суёт мне в лицо моё письмо. «Вы, - говорит, - Евдоким Лазаревич, зачем мне свои каракули подсунули? Вы что, не можете мордой пользоваться?»
        - Какой мордой? - удивился я.
        - Ну, в компьютере есть какая-то морда, - хмыкнул сосед, - которая письма помогает без ошибок и хорошим почерком писать.
        Догадавшись в чём дело, я рассмеялся.
        - Дядя Евдя, да это не морда, ваш начальник имел в виду, наверное, «ворд». Программа такая, текстовый редактор…
        - Да какая разница, Миша. Ты слушай, что дальше было. Он, этот малолетка, мне говорит: «И совсем необязательно ко мне приходить. Можно ведь и мыльнуть…» Я такой наглости не ожидал, Миша. Мне, шестидесятилетнему человеку, такое говорить. Хоть бы выражения выбирал. Мне последний раз шею намылить собирался директор школы лет пятьдесят назад, а тут…
        - Да ну что вы, дядя Евдя, - я еле сдерживал смех, - он и не собирался вас оскорблять. Это так про электронную почту говорят. У вас есть мыл… в смысле емел… то есть имей… ну, в общем, электронная почта?
        - Ну а как же? - вздёрнул брови Евдоким Лазаревич. - Что я совсем древний, думаешь? Стоит, вернее, стояла в кабинете, на столе.
        - Кто? - удивился я. - Кто стояла?
        - Ну, почта твоя, электронная, - ответил старик и нахмурился.
        - А как она у вас выглядела? - осторожно спросил я.
        - Ну как? Как у всех. Экран и эта как её, с буквами, ну эта…
        - «Клава»? - подсказал.
        - Нет, Клава сидела у меня в приёмной. У неё отдельный компьютер и тоже всё в порядке. Она со мной уже лет тридцать работает. В смысле, работала. Её кстати, тоже уволили. Исполнительная была женщина.
        «Ясно с вами, Евдоким Лазаревич», - подумал я, а вслух спросил:
        - Так что написать в интернете?
        - А вот так и напиши, Миша, как есть. Напиши: человек всю свою жизнь отработал на благо государства, а его, как щенка взяли и вышвырнули на улицу. Мафия пришла, Миша. Мафия. Они всех надёжных кадров убирают, специалистов разгоняют, а на все должности своих людей расставляют. Без опыта… Беда, Миша, беда. Развалят они всю работу. Ты это… напиши обо всём в интернете. Вот тебе визитка, здесь название нашего предприятия… Расскажи, что и до нашей конторы добралась коррупция и мафия. Правду, Миша напиши, как заслуженного человека Рукосуева-Подгузникова обидели… Нет, стоп! Вторую часть фамилии не упоминай. Напиши просто про Рукосуева. Про Подгузникова не надо.
        Вот, написал. Только название предприятия забыл, а визитку потерял…
        МИНИСТР БЕСКУЛЬТУРЬЯ
        (антиутопия)
        Глупость становится незаметной,
        приобретая огромные масштабы.
        Бертольт Брехт
        Заседание началось ровно в десять часов утра. Опаздывать здесь никто не рисковал, потому что за опоздание можно было получить пожизненный срок. Государство, в котором произошли нижеописанные события, образовалось относительно недавно. Мировая общественность относилась к нему снисходительно и с сарказмом, по типу «чем бы дитя ни тешилось, лишь бы не плакало».
        Первыми пришли в волнение ядерные державы, когда разведка донесла, что в крошечном вновь образовавшемся государстве имеются несметные запасы ядерного, химического, бактериологического и прочего всякого грязного оружия. Попытка надавить на государство закончилась неожиданно: президент нового государства заявил (цитирую дословно): «Нам терять нечего, рыпнитесь, уничтожим всю планету! Или не лезьте в наши дела, или полетели все вместе в тартарары!»
        Посовещавшись, поразмыслив, подсчитав все «за» и «против», великие державы решили оставить младшего брата в покое и сделать вид, что такого государства вовсе нет на нашей и без того беспокойной планете. Молодое государство осталось довольным. Он не просило ни у кого ни кредитов, ни преференций, ни помощи - жило себе и жило, из года в год, совершенствуя свои законы.
        В этот раз премьер, выполняя наказ уважаемого президента, предложил переименовать большинство министерств, поскольку они, как было написано в докладе, «не соответствовали своему назначению и не отражали их сущности». Спорить никто не стал, это тоже здесь не приветствовалось, впрочем, иногда были и случаи, когда наоборот, министров наказывали за то, что они молчали и не вступали в спор с премьером.
        - Итак, - после непродолжительной паузы сказал премьер, - начнём с министерства здравоохранения. Президент тысячу раз прав, требуя переименовать его. Как мы раньше не догадались, что название глупое и совершенно несуразное. Все эти названия достались нам от прошлого, они заимствованные и мешают нам двигаться вперёд. Как вы считаете, господин министр?
        Министр пока ещё здравоохранения вскочил и как гусак закивал головой:
        - Полностью с вами согласен, господин премьер-министр! Названия давно устарели…
        - Если давно устарели, - перебил его премьер, - чего ж вы ждали, пока президент вмешается в этот вопрос? Почему терпели это безобразие и, между прочим, меня подставили? Ась?
        Главный доктор страны вздрогнул, расширил ноздри и глубоко задышал, словно ему не хватало воздуха.
        - Виноват, господин премьер, - громко выдохнул он. - Сейчас всё исправим.
        - Нет, вы посмотрите на него, - ухмыльнулся премьер, - десять лет руководит министерством, а только теперь опомнился. Исправит он. Хитёр бобёр! Когда петух жареный клюнул его в… в… так сказать, зад, он решил всё исправить. А всё-то, и не нужно! Исправить необходимо только название! Зачем всё? Дай вам волю, так вы так наисправляете, что от министерства останутся рожки да ножки.
        Премьер громко рассмеялся собственной шутке, затем резко умолкнув и сдвинув брови, бросил:
        - Ваши предложения, господин министр!
        - Я предлагаю, - без всяких пауз и раздумий, - начал министр переименовать министерство здравоохранения в министерство больных.
        - Так-так-так! - премьер забарабанил пальцами по столу и удивлённо спросил: - Почему «больных»-то?
        - Потому что здоровых людей охранять не надо! Они же здоровы. Они сами со своими проблемами справятся. А вот больных нужно охранять, беречь их и лечить. Поэтому считаю, что название «здравоохранения» тут ни к месту.
        - Ну, в общем-то, логично! - кивнул премьер. - Давайте голосовать. Кто «за»? - спросил он и первым поднял руку, тут же за овальным столом вырос лес рук, министр теперь уже обновлённого министерства со страху поднял сразу обе руки.
        - Ага, - премьер почесал затылок, - с министерством здравоохр… то есть с министерством больных разобрались. Мда! А ведь это правильно, - начал он рассуждать, - какого хрена мы охраняли здоровых людей? Если министерство здравоохранения, тогда правильное название должно быть, к примеру, министерство культуроохранения. Верно?
        - Так точно! - вскочил министр культуры, словно ему в «мягкое место» воткнули раскалённый гвоздь.
        - Что так точно? - язвительно спросил премьер. - Вы придумали, как будет называться по-новому ваше министерство.
        - Придумал, господин премьер, это будет министерство бескультурья.
        В зале повисла могильная тишина. Все смотрели в середину стола, не решаясь поднять глаза.
        - Это ещё почему? - надул щёки премьер. - В смысле, бескультурья? Поясни.
        - Понимаете в чём дело, мы всё время говорим «культура», «культура», но там где есть культура, там всё и так хорошо. А вот с бескультурьем не боремся, вернее, бороться-то боремся, но маловато, слабо. И чтобы заострить на этой проблеме внимание, чтобы бороться с бескультурьем. Мы должны наше министерство переименовать в министерство бескультурья. Тем самым мы покажем, что это министерство не приемлет бескультурья, что оно готово и в дальнейшем выявлять очаги бескультурья и их исправлять. В общем, вот так!
        Премьер долго молчал, рассматривал своих подчинённых, затем тихо сказал:
        - По идее, всё верно. Если министерство больных, то и министерство бескультурья подходит. Кто как считает?
        Все молчали.
        - Ладно, я «за», - сказал премьер и поднял руку. И опять по периметру стола вырос лес рук.
        - Неплохо-неплохо! - произнёс премьер. - Уже два министерства отработали. Что у нас там дальше?
        - Дальше министерство иностранных дел, - доложил секретарь собрания.
        - Это министерство упраздняем, - объявил премьер. - Зачем нам чьи-то дела? Мы сами с усами! Это же надо, - премьер простёр руки к потолку и ехидно произнёс: - «иностранных дел»! Что ещё за иностранные дела? Вот вы, господин министр, - он обратился к теперь уже бывшему министру иностранных дел, когда последний раз выезжали заграницу?
        - Я ни разу там не был, - спокойно встав со своего кресла, ответил бывший министр.
        - Вот видите? - премьер радостно всплеснул руками. - А зачем нам тогда такое министерство? Я перевожу вас в замы к министру бескультурья. Справитесь?
        - Справлюсь! - кивнул мужчина.
        - Вот и отлично! - улыбнулся во весь рот премьер. - А ежели какая собака из-за границы позвонит, так я и сам её пошлю подальше. Прям, велика задача. Переходим к следующему вопросу.
        - Министерство внутренних дел, - объявил секретарь.
        Министр не торопясь поднялся из кресла (все знали, что он дружил с президентом) и объявил:
        - Господин премьер, я считаю, что моё министерство переименовывать нецелесообразно!
        - Это ещё почему? - Нахмурился премьер. Со стороны это было похоже на «бунт на корабле».
        «Ну, знаем мы, что ты дружишь с президентом, но и мы не лыком шиты, - мысленно произнёс премьер. - Посмотрите, какой важный гусь. Полминуты только пузо из своего кресла вытаскивал, вальяжный, рожа наглая, глаза как буравчики, да видели мы таких…»
        - Потому что народ может перестать бояться! Понимаете? С первого дня образования нашего государства, люди знают, что с министерством внутренних дел шутки плохи. А переименуй его, начнутся разговоры, пойдут вопросы «что да сё?». Новое название - новое отношение. Ещё не известно, как всё это обернётся! Это ведь вам не министерство культуры или здравоохранения. Их хоть… кхм, - министр откашлялся в кулак.
        - А позвольте с вами не согласиться, - возразил премьер и, заметив, что министр внутренних дел собирается усесться в кресло, добавил: - А я ещё разговор с вами не закончил.
        - Извините, - буркнул министр и вытянулся по стойке смирно. Всё-таки, премьер, никуда не денешься, дисциплина есть дисциплина.
        - Так вот, - продолжил премьер, - придумайте такое название, которое и отразит сущность министерства, и заставит обывателя бояться его ещё больше. Ясно?
        - Так точно! - ответил министр.
        - Мы пока рассмотрим другие вопросы. А вы подумайте и в конце совещания доложите!
        - Есть! Разрешите сесть!
        - Садитесь, - даже не посмотрев в сторону наглого министра, ответил премьер.
        - Следующий вопрос «Министерство образования», - раздался голос секретаря.
        - Это очень важный вопрос, - задумчиво произнёс премьер и повторил: - очень важный. Слушаю вас, господин министр.
        Министр образования среди чиновников был самым маленьким, каким-то вертлявым, писклявым, даже не верится, что этот человек когда-то был назначен на должность министра образования.
        - Я предлагаю, как и мои коллеги из министерств больных и бескультурья, назвать наше министерство министерством безграмотности. Объяснение такое же, как и у моих коллег.
        - Ну, что ты заладил всё «как у коллег, как у коллег», - возмутился премьер. - У тебя своих мыслей, что ли нет?
        - Просто я по аналогии…
        - По какой аналогии? - повысил голос премьер. - Объяснить можете? Почему министерство безграмотности.
        - Поскольку мы должны ликвидировать безграмотность, я считаю, что бравировать образованием неуместно, там, где уже работают образованные люди, как например, на нашем уважаемом собрании, там не надо никому объяснять, что они прошли разные ступени образования, а вот там, где снуют необразованные люди, им нужно напомнить о том, быть безграмотным - это плохо, а потому им должно заняться министерство безграмотности.
        «Умён подлец! - мысленно сказал премьер. - Выкрутился! Но как красиво намолол! Негодяй!!
        - Ну, вот теперь понятно, - похвалил премьер и поднял руку, - кто «за»?
        Все «за».
        - Отлично! Дальше?
        - МЧС! - ответил секретарь.
        - Ты мне тут прекращай аббревиатурами брызгать, - строго предупредил секретаря премьер. - Это что ещё за фамильярность?
        - Прошу прощения, господин премьер, больше не повторится! Министерство по чрезвычайным ситуациям.
        - МЧС упраздняем, - объявил председатель.
        - А как же… как же, - министр МЧС развёл руками.
        - А вот так же! - усмехнулся премьер. - Упраздняем и всё. В нашей стране не должно больше быть чрезвычайных ситуаций. Всё! Хватит, намучались. Нужно работать так, чтобы чрезвычайных ситуаций больше не случалось.
        - Так ведь не всё от нас зависит! - возразил министр. - Я согласен, что многие катастрофы случаются из-за человеческого фактора…
        - Ну, раз согласны, на том и порешили!
        - Но ведь возникают иногда и стихийные бедствия! С ними-то как быть?
        - Послушайте, господин бывший министр, ну, что вы нас тут запугиваете? Человечество всю жизнь как-то обходилось без МЧС-ов и вон семь миллиардов людей нарожало. Обойдёмся без МЧС. Всё, вопрос исчерпан. Вас назначаю замом к… к… министру безграмотности. Организуйте мощный «ликбез» итрудитесь на благо нашей Великой Родины. Всё. Идём дальше!
        - Министерство обороны!
        - Министерство обороны? Ага. Слушаем министерство обороны.
        - Я предлагаю переименовать своё министерство в министерство возмездия!
        - Ух ты! - воскликнул премьер. - Это красивое название. Тут и обсуждать нечего. Главное, точно-то как. Что это за сопли - «оборона»? Сунулся, на по морде получи! Возмездие! Только так, никаких оборон. Кто к нам с бомбой пришёл, тот от атомной бомбы и погибнет. Верно?
        Все шумно согласились, кто-то даже захлопал в ладоши, но остальные его не поддержали, вероятно, посчитав это излишним.
        - Вот как нужно работать! - премьер поднял указательный палец вверх. - Поняли? Вот это названьице, любо-дорого послушать. Это ж надо - Министерство возмездия. Президент будет доволен. Не зря мы сегодня поработали. Кто у нас там ещё остался?
        - Министерство связи! - объявил секретарь.
        - Я предлагаю, - выпалил министр, - назвать наше министерство коммуникаций.
        В зале повисла тишина. Премьер помолчал с минуту. Потом сказал:
        - Примитивно как-то. Что это ещё за коммуникации? Вы слышали предыдущее название? «Возмездие»! А тут какое-то «коммуникация». Нет, не пойдёт, - возразил премьер, - мне это слово напоминает «канализация». Давайте, придумывайте другое название. Красивое, звучное и… главное, чтобы отражало суть. Понимаете? Суть где? Нет-нет-нет, никаких коммуникаций. Слушаю другие варианты.
        - Ну, тогда, - быстро сообразил связист, - министерство новейших технологий.
        - О! Умеешь, когда захочешь, прекрасно! Вот это великолепно! Министерство новейших (не новых, а именно новейших) технологий. Вот это правильно. - премьер поднял руку и спросил: - Кто «за».
        «Ба! Какая неожиданность! - мысленно усмехнулся премьер. - Снова все «за». Подхалимы чёртовы. Хоть бы кто несогласие выразил. Господи, какая скукотища. Все «за», всю жизнь все «за». Завтра президент спросит, кто за то, чтобы расстрелять прямо немедленно, здесь, в этом кабинете премьер-министра, и первым поднимет руку. И всё! Ведь застрелят, и ни у кого рука не дрогнет! «За» они. Вечно «за»!»
        - Итак, на сегодня достаточно, - объявил премьер. - Остальные вопросы рассмотрим завтра. Товарищ министр внутренних дел завтра мы ждём от вас конкретных предложений.
        На следующий день заседание началось с объявления того, что с минуты на минуту прибудет сам президент.
        - Президент решил принять участие в нашем совещании, - сказал премьер, и в этот момент в помещение вошёл президент Державы.
        Все встали со своих кресел, включая премьер-министра, вытянулись по струнке. Президент внимательно поочерёдно всех осмотрел и спросил:
        - Кто вчера переименовал свои министерства выйти на середину, он указал пальцем на пол в центре зала.
        Все вышли, президент, вынул из внутреннего кармана пиджака сложенный лист бумаги и начал читать:
        - Министр обороны, награждаю вас «Орденом уважения». Министр связи, вас - Почётной грамотой.
        - Служим Отечеству! - хором ответили оба министра.
        - А где министр здравоохранения? - спросил президент.
        - Я теперь министр больных, господин президент, - улыбнулся министр.
        - А министр образования? - нахмурился президент.
        - Министр безграмотности, - поправил чиновник.
        - Ясно, - сказал президент, - и кто там у нас ещё? Министр…
        - …бескультурья! - гордо произнёс последний министр.
        Президент обошёл вокруг переименованных министров, пристально посмотрел на всех ещё раз и, обращаясь к премьеру, сказал:
        - Слушать мою команду! Вот этого министра больных отправить на лечение в психбольницу на десять лет. Министра безграмотности посадить в тюрьму на пятнадцать лет. Ясно?
        - А с этим что делать? - премьер кивнул в сторону бывшего министра культуры.
        Президент подошёл вплотную к министру и заглянув ему в глаза, спросил:
        - Министр бескультурья, говоришь?
        - Так точно, господин президент! - выпалил министр.
        Президент развернулся и, направившись к дверям, бросил на ходу:
        - А этого расстрелять, чтобы другим неповадно было!
        ПИСЬМО ДЕДУ МОРОЗУ
        Константин Макарович Бархатов внезапно ослеп в сорок пять лет. Врач сказал жене, что они проморгали сахарный диабет и теперь главное - не паниковать, а попытаться сохранить как можно дольше жизнь мужу. Мужчина прошёл тщательное обследование, после возвращения из больницы домой, перешёл на диету, и началась у него новая жизнь - уколы, таблетки, по утрам зарядка, по вечерам прогулки. Иными словами всё то, чем Константин Макарович жуть как не любил раньше заниматься. Теперь же рядом был строгий и весьма ответственный командир в лице Анны Михайловны, не идущий ни на какие уступки.
        - Хватит уже, - говорила жена, - доигрались. Зрение потеряли, давай ещё и тебя потеряем.
        - Чем так жить, - вздыхал Константин Макарович, - лучше сразу лечь в могилу.
        - С ума сошёл, что ли? - возмущалась супруга. - Посмотрите на него. В могилу он собрался. А обо мне ты подумал? Хочешь меня совсем одну оставить?
        - Ну, так дети же есть, - возражал муж, - внуки уже пошли…
        - У детей своя жизнь, - отвечала Анна Михайловна, - Димка за границей живёт, там у него серьёзная работа, звонил недавно, говорит, на повышение пошёл, жена снова забеременела…
        - А от Маши есть известия? - спросил супруг.
        - Машка развелась со своим оболтусом, - тяжело вздохнула женщина. - Да и правильно сделала. Что это за муж, пьёт беспробудно, с работы выгнали, дома не ночует.
        - Не повезло дочке, - уныло произнёс отец.
        - Не переживай за неё, - махнула рукой жена, словно Константин Макарович мог увидеть её жест, - у них сейчас всё быстро происходит. Уже снова собирается замуж. Говорит мужик приличный состоятельный, с квартирой, начальником стройки работает…
        - Ох, уж эти начальники, - покачал головой мужчина, - у них ведь семь пятниц на неделе, сегодня жену любит, а завтра в секретаршу влюбился. Нашла бы простого работягу, непьющего, конечно…
        - Ну, что ты такое говоришь, Костя? - наигранно рассмеялась Анна Михайловна. - Где же ты сегодня встретишь простого работягу и не пьющего?
        - Да полно таких! - возразил супруг. - У нас на железной дороге молодёжь была в основном непьющей, во всяком случае, на работе никто не пил.
        - На работе, ясное дело. А после работы? Ты их проверял?
        - Ну а этот, начальник Машкин её не пьёт? - спросил отец. - А то поменяет шило на мыло.
        - Я думаю, она девочка уже взрослая, сама разберётся…
        Два года Константин Макарович совершал прогулки по улице в сопровождении жены. Однажды в парке познакомились с молодым человеком, который рассказал им, что его отец получил из специальной школы совершенно бесплатно собаку-поводыря и очень доволен. Супруги отнеслись к этому рассказу скептически. Идея завести собаку-поводыря их не привлекла. Позже Анна Михайловна узнала, что этому стереотипу подвержены многие слепые люди. Мол, собака-поводырь это лишняя обуза, за ней нужен уход, а это трудоёмкая работа. В общем, заводить собаку-поводыря Бархатовы отказались наотрез.
        Второй раз супружеская пара повстречалась не только с молодым человеком, но и с его отцом. Рядом с ними стоял и зорко наблюдал за хозяином палевый лабрадор. Парень так обрадовался, что снова встретил супружескую пару.
        - Добрый день, - воскликнул он и спросил: - ну, что, вы обращались в школу поводырей?
        - Нет, - пожала плечами Анна Михайловна, - мы ещё не готовы к таком у шагу.
        - Папа, познакомься, - сказал молодой человек, - это твой коллега по несчастью, тоже незрячий. Я им посоветовал обратиться в нашу школу за поводырём.
        - Аркадий Семёнович, - кивнул мужчина, - очень приятно.
        Женщина назвала своё имя и имя мужа, разговорились, новый знакомый погладил своего четырёхлапого друга и представил его собеседникам:
        - А это мой Тоша.
        Пёс, услышав свою кличку, мгновенно поднял уши и поднял голову к верху, ожидая дальнейших указаний. И Бархатовы, и отец с сыном присели на лавочку, Тоша, не услышав никаких просьб от хозяина, прилёг у его ног и закрыл глаза.
        - Он приучен любую свободную минуту использовать для отдыха, - пояснил парень и представился: - кстати, меня Гришей зовут. - И обращаясь к отцу, сказал: - папа, ты расскажи Константину Макаровичу, как ты отказывался от Тоши.
        - О! - Аркадий Семёнович поднял указательный палец вверх. - Это ещё та история. Сегодня даже стыдно вспоминать. Я ни в какую не соглашался заводить собаку-поводыря. Брыкался, как мог. Мне казалось, я не справлюсь, да и не хотелось брать на себя ответственность. Всё-таки собака это ведь.., - он запнулся, видимо подбирая правильные слова.
        - А что случилось потом? - спросил Константин Макарович. - Как же вас убедили?
        - Я решил сам поговорить с незрячими людьми, - начал свой рассказ Аркадий Семёнович, - поехал в эту так называемую собачью школу, разумеется в сопровождении сына, познакомился с такими же людьми, как я. И один мужчина, уже достаточно взрослый, признался мне, что собака-поводырь для него, это не просо собака, а родная душа. Он в то время похоронил своего первого друга и приехал в школу за другой собакой. Господи боже мой, как же он рассказывал о своём умершем лабрадоре. Если бы я мог всё запомнить, можно было бы целую повесть написать. Он так тепло и сердечно отзывался о собаке, что не каждый может так отозваться и о человеке. Старик вспоминал, как они со своим другом гуляли в парке, как пёс обходил и умело обводил своего хозяина вокруг препятствий. Говорит, однажды вёл его по тротуару и вдруг встал как вкопанный. Тот, сразу не сообразив, в чём дело, стал его подталкивать, мол, иди же ты, чего встал. Даже стал возмущаться. В этот момент проходила женщина и попросила его не ругать собаку, сказала, что та всё делает правильно и, взяв под руку старика, аккуратно повела его вперёд. Затем попросила его
поднять руку. Старик нащупал на уровне своего лица рукой склонившуюся ветку. «Теперь вы поняли, почему ваш пёсель остановился? - рассмеявшись, спросила женщина. - Он просто увидел, наверху препятствие, о которое вы могли пораниться».
        Женщина обвела их вместе с собакой вокруг препятствия по проезжей части, а старик спустился на землю, обнял пса и, поцеловав его в нос, извинился: «Прости меня, собака, старого дурака, я не сразу понял, что случилось».
        - Такая умная собака? - удивилась Анна Михайловна.
        - Представьте себе, - закивал Аркадий Семёнович. - Но я вам скажу: они не умеют обижаться. Я тоже иногда ворчу на своего Тошу, а потом вечером извиняюсь за свою несдержанность. Жалко, что они не умеют говорить. Остановится и молчит. А ты думаешь, что же там случилось. Собака тянет тебя в сторону. Теперь-то я уже понимаю, что нужно обходить. Если есть прохожие, спросишь, подскажите, дескать, что там такое. Оказывается, то лужа, то грязь, а однажды Тоша меня спас от открытого люка. И кто их придумал на тротуаре размещать? А ещё беда, искусственные препятствия против автомобилей. Ну, чтобы на тротуары не заезжали. Встречали такие?
        - Да, - сказала Анна Михайловн, - у нашего дома есть такие, там и зрячие иногда спотыкаются. У нас девочка упала и сломала руку.
        - Об автомобилях думают, - вздохнул Аркадий Семёнович, а о людях совсем позабыли.
        - Такое часто случается, - согласилась женщина.
        Беседа в парке закончилась тем, что Бархатовы оставили заявку в школе по подготовке собак-поводырей, а через полгода в их семье появился лабрадор-поводырь по кличке Пухлый.
        - Почему «Пухлый», - удивился при знакомстве Константин Макарович, - вроде на ощупь он не толстый, наоборот поджарый, стройный.
        - Долгая история, - рассмеялся инструктор. - Начинала с ним заниматься девушка-инструктор. Не знаю, по какой причине, но она придумала ему кличку Пушок. А когда передали его мне (девушка та уволилась), я посчитал, что такая кличка больше подходит коту. Сначала в шутку стал называть его Пухлым, а он с удовольствием стал откликаться. Вот так и поменяли имя. Хотя он и сейчас по паспорту Пушок. Но теперь это не имеет значения. Верно я говорю, Пухлый?
        Пёс, видимо, в знак согласия тихонько тявкнул и завилял хвостом.
        - Вот умница моя, - ласково произнёс инструктор.
        В течение двух недель Константин Макарович проходил обучение, как обращаться с собакой, как за ней ухаживать, кормить и всё такое.
        Скажи через год Константину Макаровичу, что ему не нужна собака-поводырь, он бы вас не понял. Пухлый стал для него не просто собакой-поводырём, а другом, что говорится, не разлей вода. Они не расставались с ним ни днём, ни ночью. Пух (так сокращённо стали называть пса в семье) спал на прикроватном коврике, рядом всегда стояли тапочки Константина Макаровича, причём неважно, где он их оставил, Пух всегда их приносил и оставлял прямо у кровати. Клал на них морду и лапы, словно кто-то мог их стащить.
        Хозяин сам научился вычёсывать пса, сам его кормил, купал, сушил. Сначала Пух недолюбливал фен и громко лаял на него, но постепенно полюбил эту процедуру, особенно, когда Константин Макарович зимой включал тёплый воздух. Сидит, жмурится, а иногда и подвывает, типа песню поёт. Анна Михайловна не могла нарадоваться друзьями. А тем более, что они развязали ей руки - сами гуляли и даже ходили в магазин и на почту.
        - Правильно говорят люди, - обращалась она к мужу, - век живи, век учись. Как же мы могли отказаться от такого чуда?
        - Сам не понимаю, - соглашался Константин Макарович. - Теперь и представить не могу, как я раньше жил без Пуха.
        Беда пришла неожиданно. Хозяин стал замечать, что пёс иногда с трудом передвигается, часто останавливается, скулит. Ветеринар определил, что Пух стал терять зрение. Помогли дети, сделали собаке операцию, на какое-то время частично зрение восстановили, но, в конце концов, Пух ослеп окончательно. «Доброжелатели» советовали усыпить собаку, на что Константин Макарович наотрез отказался.
        - Я лучше сам умру, чем дам Пухлого усыпить, думайте, что говорите.
        Как-то раз под Новый год в квартиру Бархатовых позвонили молодые ребята. Это были добровольцы, или как их сейчас называют модным словечком, волонтёры.
        - Мы от фонда помощи слепым людям, - объявили они. - Помогаем инвалидам, дарим разные подарки. У нас есть спонсор, который выполнит все ваши пожелания. Вот вам конверт, мы вам поможем написать письмо Деду Морозу, попросите себе подарок. А мы вручим вам его на новый год. Только одно условие: ваши родственники не должны знать, с какой просьбой вы обратились к Деду Морозу. Пусть это будет для них сюрпризом. Оформив заказ, ребята удалились.
        В канун Нового года добровольцы принесли Константину Макаровичу вместе с его письмом огромный букет цветов, бутылку шампанского и коробку конфет. Поздравили мужчину, пожелали ему крепкого здоровья, погладили Пухлого и ушли.
        - Костя, ты что, попросил себе в подарок шампанское и конфеты? - удивлённо спросила жена и раскрыла конверт с письмом.
        Там на листке была короткая запись: «Дед Мороз, не надо мне никаких подарков, прошу тебя: верни моей собаке зрение!».
        ШУТКА
        Я бы не сказал, что она была раскрасавицей. Обыкновенная девчонка. Вязаная шапочка, несколько характерных царапин на руке (видимо, заядлая кошатница), пальтишко «второй свежести», перекошенные угги и торчащие из кармана мохнатые варежки. Какие-то несуразные тени и небрежно накрашенные губы. Каждый день вижу таких девушек - в метро, троллейбусе, электричке. Бывало, сидели напротив меня и покрасившее.
        Но почему-то в тот день меня как магнитом тянуло снова и снова заглянуть ей в лицо. Она это заметила, и при очередной встрече наших глаз улыбнулась мне. Я почувствовал, как покраснел, и уткнулся взглядом в пол. Объявили, что электропоезд отправляется, раздался стук колёс. Не поднимая головы, я мельком взглянул на пассажирку и с ужасом понял, что она, не стесняясь, в упор меня разглядывает.
        - Ну и чего ты, как бычок упёрся в землю? - неожиданно спросила девушка. - Давай знакомиться, что ли?
        Я поднял голову и криво улыбнулся.
        - Настя, - протянула девушка руку.
        Я пожал тёплую ладонь и буркнул вымышленное имя:
        - Иван.
        - Ой, - всплеснула Настя. - Какая удача! Это же моё любимое имя. Ваня-Ванюшка.
        - Не Ванюшка, - насупил я брови, - а Иван.
        - Да ладно тебе, - рассмеялась моя новая знакомая, - расслабься. - Я же не представляюсь Анастасией. Просто Настя.
        Я промолчал и стал вынимать из сумки книгу.
        - Ну вот, - хмыкнула девушка, - давай тут читальный зал устроим. Ты что, Ваня? Не хочешь со мной говорить? Так нечестно.
        - А о чём нам говорить? - смущённо спросил я. - Ведь мы незнакомы.
        - Ха! - воскликнула Настя. - Как это не знакомы, если уже знаем даже имена друг друга? Тебе сколько лет?
        - Семнадцать, - снова соврал я.
        - О! Уже совсем большой мальчик. А мне шестнадцать, - сказала Настя и почему-то тяжело вздохнула.
        «Врёт, наверное, - подумал я. - По фэйсу не скажешь, на все двадцать потянет…». Но девушка, словно уловив мои мысли, сказала:
        - Ты не смотри на лицо! Это из-за макияжа. Если я умоюсь, ты мне и пятнадцать не дашь.
        - А зачем же вы так краситесь? - усмехнулся я.
        - Работа у меня такая, - цокнула языком Настя. - И прошу мне не выкать. Мы же с тобой ровесники.
        - А кем вы… ты работаешь? - спросил я.
        - Проституткой, - ответила Настя так, словно она работала секретаршей.
        Её ответ меня настолько обескуражил, что я растерялся и не сразу нашёлся, что сказать.
        - Удивлён? - рассмеялась девушка. - Или осуждаешь?
        - Да нет, - выдавил я, краснея пуще прежнего,
        «Вот вляпался, - промелькнуло в голове. - И чего ей от меня надо? Может, пересесть от неё?»
        - Так «да» или «нет»? - Настя буквально сверлила меня взглядом. Скажи честно: осуждаешь?
        - Почему я должен вас осуждать?
        - Опять «вы»?
        - Ну тебя, - поправил я, - нет, не осуждаю.
        - Врёшь! - нахмурилась Настя. - По глазам вижу, что врёшь! А потом ещё друзьям будешь рассказывать, как ехал в электричке со шлюхой. Будете хихикать и говорить обо мне всякие гадости.
        - С чего вы… ты взяла, что я буду…
        - Да знаю я вас, - перебив, махнула рукой девушка, - все вы одинаковые. В глаза говорите, что не осуждаете, а за глаза поливаете нас грязью.
        «Нужно всё-таки пересесть от неё, - снова подумал я, - иначе загрузит сейчас по полной».
        - Нет, я не буду говорить, - сказал я и посмотрел ей в глаза и добавил: - Обещаю.
        Дед меня учит всегда смотреть в глаза собеседнику, когда что-то ему обещаешь.
        - Хотя, если честно, мне глубоко наплевать на твоё мнение и твоих дружков. Это моя работа. И я её не стесняюсь. Ведь я могла тебе об этом и не говорить? Правда же? Наплела бы, что студентка, учусь в универе и так далее. И ты бы поверил. Правильно?
        - Угу, - кивнул я. Но тут меня что-то взбесило и я выпалил: - А тогда зачем ты хвастаешься своей работой первому встречному? Рисуешься? Дескать, смотрите, какая я крутая и взрослая? Я - проститутка! Мне всё по барабану. Плевала я на ваше мнение. Зачем ты это рассказываешь мне?
        - Не кипятись, Ваня, - она взяла меня за руку, но я рефлекторно отдёрнул её.
        - Чего ты так испугался? - наигранно рассмеялась Настя. - Думаешь, что я заразная? Не волнуйся, всё нормально. Хочешь, справку покажу?
        - Да не нужна мне никакая справка, - процедил я.
        - А чего дёргаешься? Брезгуешь?
        Мне это стало надоедать. Ещё минута, и я бы ушёл в другой вагон. Но тут объявили следующую остановку, и Настя поторопилась на выход. Попрощавшись со мной, она уже ступила в проход, но вдруг обернулась и, наклонившись ко мне, сказала:
        - Вань, я пошутила. Никакая я не проститутка. Так, просто прикалываюсь…
        Проходя по перрону мимо моего окна, девушка послала мне воздушный поцелуй, а я помахал ей в ответ.
        
        НАХОДКА
        Вот это удача! Представляете, как нам с Васькой Болотовым сегодня повезло! Ну, угадайте, что произошло? Уверен, что угадаете. Нет? Ну что вы! Взгляните на заголовок! Теперь догадались? Точно: мы с Васькой нашли кошелёк. Да не просто кошелёк. Когда мы его открыли, чуть оба на тротуар не рухнули. Посчитали и обалдели. Семь тысяч двести сорок два рубля и 35 копеек. Вот это улов, так улов!
        - Ну что, Миха? - присвистнул Васька. - Гуляем?
        - Гуляем! - выдохнул я и потёр друг о друга взмокшие от волнения ладони.
        - С чего начнём? - задумался приятель.
        - Слушай, - пришла мне идея, - а пошли в «Стрелу»!
        - Зачем? - удивился Васька.
        - Ну, там же VIP-зал. Можно кино вообще лёжа смотреть. Прикольно ведь!
        - Точно, - тут же согласился товарищ, - пошли. Хоть немного побудем богачами. Только давай зайдём куда-нибудь, перекусим.
        - Может, в Макдоналдс? - предложил я.
        - Миха, ну ты чего? Как лох себя ведёшь.
        - В смысле? - удивился я. - Ты что, в Макдоналдсе никогда не был?
        - Был! Но кто ходит в Макдоналдс с такими деньжищами?
        - А-а-а-а! - протянул я. - Теперь понятно. Твои предложения?
        Васька покрутил по сторонам головой. Затем присел на лавочку, подумал и вскочил:
        - Придумал! Идём в суши-бар на Арбате, что возле книжного магазина. Ты любишь суши?
        - Ну, так, если за компанию, - скривился я. Суши мне как-то не очень…
        - Пошли-пошли, там классно готовят. Тебе понравится.
        - А ты что, там был? - удивлённо спросил я, зная, что Ваську воспитывает одна бабушка и деньгами его сильно не балует.
        Однажды как-то я уговорил его сходить в кино, зашёл за ним домой, а он вышел с заплаканными глазами и объявил, что в кино идти передумал. Я тогда понял, что у них просто с бабушкой не было денег на кино, и предложил сходить за мой счёт. Он обиделся на меня. Мы тогда еле помирились с ним. Дня через два он подошёл ко мне и сказал:
        - Не думай, что мы такие нищие. Это временные трудности. Папы у меня нет, а мама временно уехала заграницу. Но она там пока не обжилась, вот нам и приходится с бабушкой копейки считать. Понимаешь? Но скоро мама получит хорошую работу и у нас денег будет много.
        Как мог я тогда объяснил Ваське, что всё понимаю и не хотел его обидеть, а просто предложил как другу. Не в качестве подачки, а в качестве дружеской помощи. В общем, помирились мы и решили никогда больше к этому вопросу не возвращаться, тем более, что мама Васькина стала понемногу присылать им с бабушкой деньги. Не часто, но всё же помощь какая-то стала поступать.
        Тем временем мы подошли к «Суши-бару». Вдруг мне стало как-то стыдно, что мы схватили чужой кошелёк и решили шикануть.
        - Слушай, Вась, - тихо сказал я, - а может, кошелёк нужно было отдать в стол находок и ли милицию…
        - Ты что? - перебил меня Васька. - Вообще, того? - он покрутил пальцем у виска.
        - Почему сразу «того»? - возмутился я. - Деньги-то чужие.
        - Но мы же не украли эти деньги. Мы нашли кошелёк. Понимаешь? Нашли!
        - Ну и что? - не унимался я. - Люди даже клады находят и то государству должны их отдавать, а потом им выплачивают вознаграждение. Может и нам дадут премию за то, что мы сдали кошелёк?
        - Держи карман шире! - рассмеялся Васька. - Я недавно передачу по телику смотрел. Один жлобяра потерял десять тысяч баксов. Так вот такие лохи, как мы с тобой, вернули находку. И что ты думаешь им дали в подарок? По пятьсот рублей. Этот жлоб объяснил, что, мол, больше денег дать не может, поскольку деньги были не его, и их все нужно передать в банк. Прикидываешь? А ты говоришь…
        - Ну не все такие, - возразил я. - Бывают же…
        - Я не понял, ты что, отказываешься от похода в VIP-зал?
        - Да нет! - пожал я плечами. По правде говоря, хотелось погулять.
        - Ну тогда не канудь, пошли перекусим и в кино!
        Погуляли мы в тот день славно. Суши, кино, игровые автоматы, пар Горького, тир, аттракционы. Живут же люди! Что бы всем этим насладиться, всё попробовать, поверьте, не хватит вам и семи тысяч. Опомнились мы с Васькой только тогда, когда в кармане осталось около пятисот рублей. Кстати, Васька, как заправский карманник ( где-то в кино видел) кошелёк сразу же «скинул».
        - Зачем, - говорит, - нам лишние улики? А так вот они, чистые денежки. Поди, проверь, чьи они.
        Вечером, перед расходом по домам, Васька вдруг предложил купить нашим родным по букету цветов. Ага, разогнались. По букету уже не выходило. Еле наскребли на шесть цветочков. Три - Васькиной бабушке, три - моей маме. Перед расставанием, Васька попросил вместе с ним зайти к нему домой, чтобы я подтвердил, дескать, мы деньги с ним заработали - к примеру, машины кому-то помыли или помогли что-то донести.
        Когда мы вошли в квартиру, нас встретила Васькина бабушка. Руки у неё дрожали, глаза заплаканные. Иными словами, она еле-еле стояла на ногах.
        - Ба, что с тобой? - испуганно вскрикнул Васька. - Ты чего?
        - Внучек, - глотая слёзы, прошептала бабушка и обняла Ваську, - горе у нас: прости меня, внучек, я сегодня случайно потеряла все наши деньги.
        ПРОЩАНИЕ СЛАВЯНКИ
        Сегодня в школьном дворе целый день играют военные марши. Мы репетируем праздничный концерт ко Дню Победы. Говорят, кто-то из Министерства приедет к нам на праздник. Все суетятся, глаза как у селёдок, какой-то нездоровый ажиотаж.
        Наконец-то объявили всеобщий перерыв. На втором этаже, вылетая из туалета, мы столкнулись с Фёдором Ильичом.
        - Осторожно, ребята, - улыбнулся наш бывший физик. - Всё носитесь, как угорелые?
        - Извините, Фёдор Ильич! - едва ли не хором закричали мы, а я спросил: - Вы уже выздоровели? Снова нас будете учить?
        - Нет-нет, ребята, я своё отучил. На пенсии я.
        Мы попадали на диван, расположенный в фойе под окном и принялись фантазировать о войне. Серёга из 8-го «в» говорит: «Если бы я пошёл в разведку, то обязательно взял бы «языка»…»
        - Угу! - язвительно произнёс Пашка «Пузо» (по фамилии Пузенко), «взял бы»! Ты пять раз на физ-ре подтянуться не можешь, а туда же: «языка» взял бы». Тоже мне разведчик.
        - А причём тут подтянуться?! - надул губы Серёга. - В этом деле не сила нужна, а сноровка.
        - Нет, Серый, ты не прав, - возразил Лёва, - без силы «языка» не взять. Это тебе не гуся на даче поймать.
        Все рассмеялись, вспомнив, как Серёга рассказывал о летних каникулах - его тогда гусь крепко пощипал.
        - Ну, и ладо, - обиженно махнул рукой Серёга и встал с дивана.
        В этот момент мы увидели, как из туалета выходит Фёдор Ильич, а навстречу ему Ваня Бережков - новенький наш одноклассник. Не помню, откуда он переехал, но то, что он законченный разгильдяй и двоечник, мы поняли в первый же день, когда Ванька прямо на уроке стал громко разговаривать по телефону. Учительница сделала ему замечание и предупредила, что у нас на уроке нельзя пользоваться телефоном, на что тот ответил: «Это у вас. А у нас можно…» Руководству школы пришлось потратить несколько дней, чтобы убедить Ваньку и его родителей в том, что ученик не прав. И действительно, что это за урок будет, если мы все начнём по телефонам своим разговаривать. Прощайте знания! Иными словами, Ванька наш, можно сказать, какой-то придурковатый.
        Видимо, не сумев разминуться с бывшим учителем, Ванька вдруг заорал:
        - Ну ты, чё, батя, такой неповоротливый, шевелись, а то дам щас по печени!
        Фёдор Ильич оцепенел от такого «приветствия».
        - Ты что, парень? - выдохнул он. - Ты… ты… здесь учишься?
        - Нет, - наигранно расхохотался Ванька, - я здесь отдыхаю! Ты чё, дедуль?
        Тут мы не выдержали и, вскочив с дивана, направились к ним.
        - Ваня, извинись, - потребовал Серёга. - Это наш бывший учитель физики.
        - Ха, - скривился Ванька, - а я тут причём? Да хоть химии. Мне-то какая разница.
        - Ребята, ребята, - поднял руки Фёдор Ильич, - не ссорьтесь, пожалуйста. - И, обращаясь к грубияну, сказал: - Иван, взрослым хамить - это самое последнее дело…
        - Без вас разберусь, - перебив ветерана процедил Иван. - Тоже мне, нравоучитель нашёл…
        Договорить он не успел. Серёга со всего маху влепил ему в ухо. Влепил так, что тот упал на пол и заорал:
        - А-а-а-а-а! Скотина, ты ответишь за это! А-а-а-а!
        Фёдор Ильич подал Ваньке руку:
        - Вставай, Ваня, вставай.
        - Ты ещё пожалеешь, - приподнявшись, пригрозил Ванька Серёге. - Вот увидишь, сволочь…
        - Вали отсюда, пока ещё не получил, - ответил Сергей и направился по коридору к выходу. Мы тоже, попрощавшись с Фёдором Ильичом, все отправились в школьный двор.
        После репетиции наша «классная» отозвала меня в сторону и спросила:
        - Миров, а что там сегодня случилось с Фёдором Ильичом? Мне одна девочка сказала, что ты там присутствовал. Ни у кого не могу добиться правды. Что было?
        - Да ничего страшного, Татьяна Борисовна, всё нормально. По-мужски побеседовали.
        - По-мужски? - прищурилась учительница.
        - Ну да, - кивнул я.
        - С кем?
        - Да с Ванькой.
        - А почему Фёдор Ильич в учительской вдруг расплакался? - взволновано спросила «классная».
        - Не знаю, - пожал я плечами и предположил: - Может, жалеет, что из школы уходит?
        Во дворе громко звучал марш «Прощание славянки».
        К нам подошла учительница биологии Тамара Иосифовна и заявила:
        - Татьяна Борисовна, и что вы думаете? Почему Фёдор Ильич уволился? Только что позвонила моя знакомая, она в больнице работает. У него, оказывается, рак лёгких.
        
        СИРОТА
        
        Ванька Брызгалов пришёл к нам в третьем классе. Это был первый детдомовец, которого мы увидели живьём. Мне он почему-то сразу не понравился - тихоня. Вечно хмурый, чем-то недовольный. А тут ещё эта дурочка, Катька Белоногова, в него втрескалась. Бегает за ним будто хвостик: «Ваня, Ваня, Ванечка!» Действительно дурёха. Нашла себе женишка. Он же круглый сирота. У него ни матери, ни отца. Почему он и оказался в детдоме. А к нам он попал из-за того, что его усыновила одна семейка. Такая странная парочка. Я их знаю: тоже с головой не дружат. Они раньше по вечерам гуляли у нашего дома. Умора! Идут, как в старинном фильме, под ручку, что-то друг дружке нашёптывают, хихикают, остановятся и целуются. Ну, не придурки ли? Давно я их не видел. Как Ваньку усыновили, перестали прогуливаться. «Сыночка» своего, наверное, вечерами ублажают, не до прогулок.
        Баба Зина из третьего подъезда сказала нам с Серёгой по секрету, что Ванька даже не сын этой парочке, а пасынок. Так называют усыновлённых сирот. Какие некрасивые слова: «сирота», «пасынок», «детдомовец»… Бр-р! Какие-то холодные и склизкие. Интересно, а почему у него нет родителей? Алкаши, наверное, были. У всех нормальных детей кто-то, но есть. Хотя бы или мама, или папа. А если нет ни мамы, ни папы, то тут уже что-то не то. У нас в классе есть и пацаны, и девчонки, у которых только мама. Нормальные челы. А Ваня… Да ладно, что-то много я о нём говорю. Лучше расскажу, какой сегодня прикол случился.
        Мой приятель Антоха из 5-го «б» говорит мне:
        - Костик, давай приколемся над вашим «пасынком», - теперь у Ваньки такое прозвище.
        - Что ты ещё придумал? - спрашиваю я, ведь Антоха юморист ещё тот.
        - Давай на стенде «Лучшие ученики» маркером на фотке Ваняхи напишем «Лучшая сирота школы». И усы какие-нибудь, как у кота, пририсуем. Прикольно?
        - Можно, - согласился я.
        Мы задержались после уроков и разрисовали портрет «пасынка». Получилось очень смешно.
        Вечером ко мне в комнату вошла бабушка. Она была вся в слезах и ловила ртом воздух.
        - Ба, ты чего? - вскочил я с кровати. - Что случилось?
        - Вот, - она протянула мне трубку телефона. - СМС…
        Бабушка упала на пол. Я метнулся к городскому телефону, вызвал неотложку. Мне пообещали, что скоро будут.
        Я поднял с пола телефон и прочитал сообщение: «Мама, держись. Косте пока не говори. Варя и Олег погибли в Египте в автокатастрофе».
        Я не сразу понял, что речь идёт о моих родителях. Врач со «скорой» сказал, что к бабушке они опоздали.
        А больше у меня никого нет…
        СОБАКА
        Я часто езжу на электричке, чего только не довелось увидеть. Но этот случай поразил меня настолько, что не расскажи его вам, вы бы на меня обиделись. С платформы «Серп и молот» ввагон вошёл, если, конечно, можно так выразиться, мужчина лет сорока, с трёхдневной щетиной на впалых щеках и разбитым в кровь носом. Тут же в моей памяти всплыла книга Венедикта Ерофеева (не путать с Виктором) «Москва-Петушки». Почему именно эта книга? Да потому что ерофеевский герой ехал именно по этому маршруту.
        В городе Реутово в вагон вошла дама с собакой. Честно сказать, это была не собака, а бульдозер. Голова на порядок больше моего 21-дюймового монитора, лапы, как у слона, а вывалившийся язык с полметра длиной. Нет, друзья, таких собак можно держать только в зоопарках. Или в загонах. Но в любом случае, ездить с ними в электричке без намордника - это затея для любителей русского экстрима. И тем не менее.
        Пьяный наш ерофеевец к тому времени разругался в пух и прах с соседями по лавке и уже, чуть было, кулаки в ход не пустил, но тут его затуманенный взор упёрся в собачье «лицо». Почему я называю морду собаки лицом? А потому что вот что сказал товарищ даме (цитирую дословно):
        - Мадам, у вас очень симпатичная, как и вы, собачка. И лицо у неё такое же одухотворённое, как у вас.
        Не знаю, можно считать это комплиментом или нет, но сидящая напротив старушка прыснула в ладошки. Ерофеевец посмотрел на неё пристально и вдруг, немного привстав, громко продекламировал:
        - Над кем смеётесь? Над собой смеётесь? - мужчина снова рухнул на лавку, чем вызвал недовольство соседей.
        - А чего это мне над собой смеяться? - презрительно фыркнула старушка, не поняв юмора поклонника классики. - Я не напиваюсь до поросячьего визга. Так что не надо мне говорить эти глупости…
        - Это не глупости, мать! - мужчина поднял вверх указательный палец. - Это Гоголь! Николай Васильевич Гоголь!
        - И слава Богу, - закивала старушка. - Но, уважаемый, у собаки всё-таки морда, а не лицо!
        - А вот это, и-а, - икнул ерофеевец, - вопрос очень даже спорный. - Он указал пальцем на сидящего рядом соседа. - Вот у него морда, хоть он и похож на человека…
        - Ты чё, урод? - взревел сосед и схватил ерофеевца за грудки. - Да я тебя сейчас урою, скотина!
        - Видишь, мать, - трепыхаясьв руках нападающего, весело закричал пьяный товарищ, - ты видишь, как он правды боится, вот тебе и лицо. А ты горишь… у человека… у собаки…
        - Рыло своё заткни, скотина! - ещё громче заорал нападавший и замахнулся то ли для острастки, то ли для удара.
        И тут «собачка» дамы неожиданно подала голос. Она так рявкнула, что, как мне показалось, даже колёса у электропоезда стихли, хотя мы летели с приличной скоростью через рощу.
        - А-а-а-гав! - сказала собака. И все поняли, что дальше вести себя так нельзя.
        - Ты чего, пёсик? - заискивающе спросил сосед ерофеевца и отпустил того на лавку.
        - Она тебя предупреждает, - пояснил нетрезвый пассажир, - языком сколь угодно болтай, а рукам воли не давай.
        - Я же тебе сказал, рот закрой, - прошипел разгневанный сосед по лавке.
        Собака снова повторила свой призыв, но ещё грознее.
        - Ну, ты убедился? - рассмеялся ерофеевец. - Ты видишь? Она не любит грубости и агрессии. - Он спустился на пол, сел прямо на пол подле собаки и погладил её. Та в ответ лизнула его в мор… то есть в лицо.
        - Осторожно, мужчина, - предупредила хозяйка пса. - Если укусит, я не отвечаю.
        - Не укусит, - отвечает мужчина, - вы посмотрите ей в глаза. Она может укусить только негодяя. А я очень даже честный и порядочный человек…
        - Хм, «порядочный» нашёлся, - передразнила старушка. - Зато вы неприлично пьяны!.
        - А ты, мать, уже очень стара, неприлично стара. Столько люди не живут. - парировал мужчина.
        - Ну и что? - завизжала старушка. - Старость - не порок.
        - Да я, мать не о пороках. Не обижайся. Просто я завтра буду трезвым!
        И вот тут началось самое интересное. Только вы не подумайте, что я сочиняю эту историю для красного словца или чтобы как-то украсить сюжет. Нет, этот рассказ - это вам не какой-то там вымысел в угоду читателю, это самая что ни на есть правда. Ерофеевец стал громко читать Есенина:
        «Выткался над озером алый цвет зари…»
        Собака стала ему подвывать.
        - Давай-давай, дорогая, аккомпанируй мне. Мы с тобой сейчас такой дуэтище организуем, все рухнут. Ну!
        И собака запела. Нет, не залаяла, а именно запела. «У-у-у-аа-а-уу-а-а-ууу!» Вагон притих, ерофеевец читал стихи, собака аккомпанировала, и даже агрессивный сосед раскрыл рот и замер от удивления.
        Не знаю, то ли собаке понравилась такая сочная характеристика ерофеевца о её одухотворённом лице, то ли собака и действительно добрая. Но она прямо прилипла к нетрезвому пассажиру и стала его облизывать. А тот и не сопротивлялся. Все стали им аплодировать. Пьянчужка вскочил на ноги и стал раскланиваться публике. И вдруг кто-то крикнул: «Браво! Бис!» Ерофеевец неожиданно расплакался, но тут поезд остановился и «дама с собачкой» поторопилась к выходу.
        Вышел вместе с ними и нетрезвый товарищ. Вот такая приключилась история в одном из пригородных электропоездов. Вообще-то там случается много всяких интересных историй. В следующий раз я расскажу вам об одном удивительном котике.
        СТАРУХА
        
        Вы не знаете нашу старуху? И никогда не слышали о ней? Дарья Семёновна Рюмина - наша историчка. Она самая старшая училка в нашей школе. Ей столько же лет, сколько, наверное, Михайло Ломоносову. Это не учительница, а какой-то монстр. Попробуй у неё на уроке поверни голову назад. Всё - «неси дневник» и «пара» обеспечена. Никого не щадит: ни отличников, ни хорошистов. Ей всё по боку. Главное, говорит, чтобы историю знали на «отлично». И действительно, у неё все историю знают. Да она и не успокоится, если кто-то у нас в классе не будет знать её урок. Заживо съест.
        Но вы знаете, мне кажется, многие неправы, когда называют её злюкой. Хотя и я вот обозвал её монстром. Если честно, никакой она не монстр и не злюка. У неё просто лицо строгое. Острый нос, морщин, как в луже во время дождя, седые волосы под лентой, голос с хрипотцой и каким-то скрипом, что ли. Но глаза! Вы бы видели её глаза! Дарья Семёновна, когда рассказывает нам о… да о ком угодно: хоть о декабристах, хоть о Несторе, хоть об Александре Невском, поверьте, это рассказ не об исторических личностях. Нет-нет. Это её близкие люди. Серьёзно говорю. Об исторических личностях так не рассказывают. Так можно говорить только о своих детях, ну или о внуках.
        Моя бабушка, когда кому-то рассказывает обо мне (я нарочно несколько раз подслушивал), так наврёт, так наврёт, хоть стой, хоть падай: яи послушный, и смышленый, и помогаю родителям по дому, и книги читаю, и вежливый, как ангелочек. Врёт ведь бабуля моя. Ой, как врёт. Соседке одно говорит, а меня начинает воспитывать, я у неё и лоботряс, и лентяй, и грубиян и кем она меня только не называет. А для соседки, видите ли, я - чистый ангел. Но дед говорит, что сор из избы нельзя выносить. Наверное, она потому и привирает соседке. Вы как думаете?
        Ну да ладно. Мой рассказ не о моей бабушке. Продолжу о Дарье Семёновне. О старухе. Она меня на прошлой неделе из класса выгнала. Мне кажется, я не заслужил такого отношения к себе. Хотя, конечно, палку немного перегнул. Но я не виноват вроде был. Всё эта Олечка с задней парты… То в спину меня пальцем тычет, то линейкой бьёт, то бумажки в меня кидает. Достала! Ну, я и наехал на неё. Слово грубое сказал. Старуха услышала, стала за неё заступаться, в общем… Отказался я извиняться и был с урока изгнан.
        Дурак я. Мало того, что с Олечкой поссорился. Так я ещё и стару… Дарье Семёновне нагрубил. Так, выходя из класса, и ляпнул: у, старуха…
        Куда это годится? Стыдно теперь, аж жуть. Нужно было сразу после урока подойти и извиниться. Да не перед Олечкой, а перед Дарьей Семёновной. А лучше сразу перед обеими. Глупо как-то вышло. Очень переживал по этому поводу.
        А тут ещё на следующий её урок, не смог в школу попасть - «по семейным обстоятельствам». В воскресенье ездили к родственникам за город, и родители задержались (на обратной дороге ночью колесо на трасе пробили), в общем, домой вернулись в понедельник под утро. Ну, какая там уже школа? Попадали спать, все уставшие.
        Вот верите, я себе места не находил. Представляете, подумает, что нарочно не пришёл на её урок, чтобы не извиняться. Если бы сразу извинился, она бы поняла. Я уверен. Говорю же, что это мы так говорим только, что она злюка, а на самом деле она добрая. И никакая она не старуха. Если так и можно сказать, то «старушка» - мягко, по-доброму. По-Есенински…
        «Простите меня, пожалуйста, Дарья Семёновна, - мысленно произносил я, идя сегодня в школу, - ради Бога простите. Дурак я. Больше никогда в жизни не буду вам грубить. Буду всегда на ваших уроках вести себя прилично. Честное слово! Простите, а? Дарья Семёновна.»
        Я был уверен, что простит меня наша добрая и ласковая старушка. Простит. Стыдно-то как. Обязательно простит.
        Переступив порог школы, я вдруг оцепенел - на стене у входа висел большой портрет с чёрной лентой. Это была фотография Дарьи Семёновны Рюминой.
        ШАНЕЛЬ № 5
        Райка Цыганова пришла к нам из другой школы. Все пацаны из нашего класса сразу положили на неё глаз. Димка с Костей даже поспорили на ящик «Кока-колы», с кем первым «новенькая» задружит. И немудрено - Рая выглядела очень эффектно и, плюс ко всему, была очень симпатичной девчонкой. Каждому хотелось отличиться и доказать свою джентльменность.
        Вы не поверите, но мне эта «леди» не очень понравилась. Нет, не внешностью - тут вопросов действительно нет, - мне не понравилось её поведение. Не в том смысле, что она носится по коридору на переменке или с учителями огрызается, нет, и тут всё в порядке. Какая-то она искусственная и надменная. Райка больше походила на актрису. То губки свои выпятит самым дурацким образом, словно… Раньше так моя старшая сестра делала. Дед терпел-терпел и не выдержал - однажды говорит ей: «Лилька, ну что ты мне вечно куриную задницу показываешь?» Как бабка пошептала - Лилька с тех пор забросила свою идиотскую привычку. Ну, я и решил последовать примеру деда, взял да на переменке ляпнул такое Райке, правда, словечко сказанул чуточку пожёстче, чем у деда. Одноклассница посмотрела на меня так, словно я самое подлое существо на свете. Но слегка покраснела, затем наигранно (говорю же: артистка) рассмеялась и процедила:
        - Ты, Миров дебил!
        Кстати, она никого в классе не называла по имени. Только по фамилии. Такая привычка есть у всех, но все хоть изредка называют друг друга и по имени, а Рая исключений не делала.
        - Ты очень любезна, Цыганова, - ухмыльнувшись, вежливо ответил я и добавил: - Райка, а у тебя классные духи. Мне такой запах нравится.
        - Он всем нравится, - потеплела вдруг Райка, - это «Шанель № 5», мама привезла мне с гастролей из Парижа.
        - А кто у тебя мама? - удивился я. - И что она делала в Париже?
        - Мама у меня очень известная актриса.
        - Певица? - опешил я. - Виктория Цыганова?
        - Нет, у неё другая фамилия. У меня папина фамилия. А у мамы осталась своя, девичья.
        - И как же её фамилия? - спрашиваю.
        - Нельзя говорить, - говорит Райка.
        - Это ещё почему? - ещё больше удивился я.
        - Мне родители запретили говорить о них, чтобы не привлекать ко мне внимание журналистов. Только узнают, кто моя мама, сразу набегут сюда толпами.
        - Это плохо, - покачал я головой.
        - Что ты имеешь в виду? - нахмурилась Райка.
        - Что нельзя говорить о родителях.
        - Меня это не напрягает, - фыркнула Цыганова и, резко обернувшись, направилась в класс.
        На следующей перемене я подошёл к Райке и извинился.
        - Признаю, - говорю, - грубо пошутил. Извини, пожалуйста.
        Райка осмотрела меня сверху донизу, подумала-подумала, наверное, снова хотела обозвать, но, к моему удивлению с облегчением произнесла:
        - Ладно, прощаю. Хочешь со мной дружить?
        - В каком смысле? - остолбенел я. Ни фига себе, вляпался. Я же не из-за этого подошёл к ней.
        - В прямом, - рассмеялась Райка. - Будешь моим парнем.
        - Нет, Рай, - тут уже и я покраснел, - понимаешь, у меня есть девчонка. Маша…
        - А разве у нас в классе есть Маша? - вытаращив глаза, перебила Райка.
        - Нет, - замотал я головой, - она вообще не из нашей школы.
        - И что? Ты её любишь? - по-доброму спросила Цыганова, я даже удивился.
        - Ну, не знаю, - замялся я. - Наверное…
        - Ладно, - говорит Райка и протягивает мне руку, - тогда просто будем друзьями.
        - Хорошо, - согласился я и, раз уж мы стали друзьями, решил спросить напрямик: - Рай, скажи, а почему ты с девчонками не дружишь? Я смотрю, они к тебе настороженно относятся. Ты всё время одна или с пацанами тусуешься…
        - Девочки мне просто завидуют, - отрезала Райка.
        - Чему?
        - Разве ты не видишь, как я одеваюсь? Видишь? - она выставила вперёд ногу. - Это туфли от «Джимми Чу», а блузка у меня от «Роберто Ковали», пальто…
        - Стоп-стоп-стоп! - поднял я руки вверх. - Мне эти названия ни о чём не говорят. Почему ты думаешь, что их знают наши девчонки. Может, взрослые и знают…
        - Ха, - вскрикнула Райка, - плохо ты знаешь девчонок. Они спят и видят такие наряды, как меня.
        - Мне кажется, ты заблуждаешься, Рай, - тихо сказал я. - У нас есть девчонка в классе, Василиса Бережная, так вот её отец подарил школе автобус. Ты думаешь, она будет тебе завидовать? У неё папа миллионер. Но она ведёт себя скромно. Никогда не выпячивает свою одежду. Может, тебе быть попроще? Да забить на все эти шмотки, туфли…
        - Миша, ты ничего не понимаешь…
        Прозвенел звонок. Я не сразу пошёл домой, а когда выходил из школы, встретил старушку.
        - Милок, - обратилась она ко мне. - А ты не знаешь, где девятый «Г» ?
        - Так это же наш класс, бабушка! - почему-то обрадовался я. - Пойдёмте, я вас провожу. Вы к нашей «классной»? К Валентине Степановне?
        - Да, к ней, поговорить хочу.
        Через пять минут мы уже были в классе. Старушка поздоровалась и представилась:
        - Я Раи Цыгановой бабушка.
        «А за бабушку Райка ничего не говорила», - подумал я. И тут Валентина Степановна загрузила меня работой:
        - Миша, у меня к тебе просьба. Вон там в шкафу возьми газеты, чтобы столы не испачкать и поправь, пожалуйста, на стене все портреты, а то они у нас как… Она не договорила, но я тут же вспомнил деда и улыбнулся. Не стану приводить его прибаутку. Может, вы и сами знаете. Там про быка, идущего по дороге.
        - Валентина Сергеевна…
        - Валентина Степановна, - поправила учительница.
        - Ой, простите ради Бога, - запричитала старушка и вынула из кармана записку. - Валентина Степановна, тут вот такое дело. Можно наша внучка походит пока со старой сумкой. Она ещё выглядит как новая.
        - Да… в общем-то… я, - растерялась Валентина Степановна и, посмотрев на меня, сказала: - Миша, ладно, завтра поправишь. Иди домой…
        Я направился к двери.
        - Вы понимаете, - продолжала бабуля, - мы же с дедом вдвоём её воспитываем, родителей у неё нет, а тут такая беда: Рая говорит, что в вашей школе все девочки должны ходить с сумками, - она развернула записку и прочитала: - «Луивитон», какой-то…
        
        ВРЕМЯ ДАРИТЬ ЛЮБОВЬ
        Истинно благородный человек узнаётся
        по строгому чувству чести, по сострадательности,
        по деликатности, по воздержанности и великодушию.
        Сэмюэл Смайлс
        1
        Мечта Веруньи из десятого «б» наконец-то сбылась: одноклассник Серёга Зорин внезапно предложил ей стать его девушкой. Конечно, слово «внезапно» вданном случае притянуто за уши, хотя Верка Копылова свято верит в то, что Сергей пришёл к такому решению исключительно сам, и никто ничего ему не подсказывал.
        «А с кем ему ещё дружить, - мысленно рассуждала она, - если не со мной? Я высокая, светловолосая, глаза голубые, и главное - не глупая. Разве я не красивая? И, между прочим, одеваюсь лучше всех в классе. Не потому, что мои родители богатые, нет! Просто у меня есть вкус. Какой толк с того, что у Оли Крайненко из десятого «а» папа миллионер, а дочка одевается, как чучело огородное - натянет на себя все мировые бренды, сумки у неё от «луивитонов», да от «шанель», а сочетания никакого, иногда смотришь на её новую куртку или кофту - сидит, как на корове седло. Нет, в этом деле деньги - не помощники. Бабушка моя рассказывала, когда они учились в институте, умудрялись с девчонками при минимуме затрат выглядеть элегантно. Скорее всего, Серёжка и заметил мою способность выглядеть всегда эффектно без выпячивания модных и дорогих лейблов. Он и сам такой красивый и без показного пафоса. Хороший мальчик. Ну, всё: девчонки теперь обзавидуются! ».
        Верунья напрочь забыла, что ещё в девятом классе просила свою подружку Светку намекнуть Зорину о том, что он очень нравится Копыловой, что вначале учебного года обсуждала эту тему с Пашкой Мишиным, и тот пообещал ей деликатно поговорить с Серёгой. Да и к чему всё это вспоминать, если теперь все знают, что Зорин и Копылова дружат? Как говорится, насильно мил не будешь, и раз Зорин сделал Верунье такое предложение, значит это её заслуга и ничья больше.
        «Интересно, - думала Верка перед сном, - он по-настоящему влюбился в меня или просто решил «порисоваться» перед пацанами, мол, смотрите, я дружу с Копыловой. Все ведь знают, что мне предлагали дружбу и Витька Баженов, и Гриша Иванченко, и Стёпка, и даже пацаны из одиннадцатого класса. Нет, мне кажется, Серёга другой: если бы он не полюбил меня, не было бы никакой дружбы. Зачем она ему? Думаю, что любит. Теперь главное - не опозориться, как Аннушка со своим Ваней. И недели не «продружили» - разбежались. Весь класс смеялся над ними. И хотя Аннушка во всём винила Ваньку, что, мол, тот грубый, нервный, несдержанный и тому подобное, все понимали, что виновата сама Аня. Она с первого дня так называемой их дружбы потребовала от Ивана, чтобы тот с другими девочками не разговаривал, чтобы всегда из школы провожал её домой, хотя сама живёт совсем в другой стороне, хвалилась девчонкам, что парень признаётся ей в любви по сто раз на дню. Иными словами, вела себя как назойливая муха. Да ещё и проверки всякие дурацкие устраивала. То свидание ему назначит в конце города, то в два часа ночи названивала, то в
«вконтакте» какие-то провокационные сообщения у него на странице размещала. Ваня, видимо, посмотрел-посмотрел на весь этот дурдом, да и расстался с нею. Кто поверит в то, что Ванька грубиян и псих? Весёлый парень, пацаны его уважают, правда, ростом не вышел, но так это не самый важный показатель, ещё подрастёт. Ладно, бог с ними с этими Аннушкой и Ванькой. Пусть сами разбираются. Лучше о своём Серёжке буду думать. Серёжа, ты такой хороший, милый. Я тебя люблю и всё сделаю, чтобы наша любовь только крепла и приносила нам обоим радость…»
        Теперь Верунья и засыпала, и просыпалась с именем Сергея на устах. Подруга Светлана даже сделала ей замечание:
        - Ты поменьше тарахти о своём Зорине, - ухмыляясь, сказала она.
        - В каком смысле? - удивилась Верунья.
        - В прямом. Разве ты не замечаешь, что у тебя все разговоры сводятся к одному: «Серёжа сказал», «Серёжа посоветовал», «Серёжа посмотрел», «Серёжа пришёл», «Серёжа ушёл» итак далее?
        - Ты чего, Свет, - надула губы Верунья, - может, ты мне завидуешь?
        Светка громко рассмеялась:
        - Ага, сплю и вижу, как отбить у тебя Зорина. Ну, ты чего, Верка, совсем с ума сошла со своей любовью?
        - А зачем же ты тогда мне всякие гадости говоришь? - нахмурилась Верунья.
        - Да пойми же ты, наконец, - воскликнула подруга, - со стороны виднее. Кто тебе об этом скажет? Я тебе серьёзно говорю: поменьше рассказывай о Серёге. Как там кто-то написал, точно не помню: «чем больше девушку мы любим, тем меньше нравимся мы ей». Понимаешь? То же самое и с парнями. Чем больше ты будешь показывать ему свою любовь, тем он холоднее и холоднее будет к тебе относиться. Пацаны любят гордых, неприступных, таких, знаешь.., - Светка долго подбирала нужное слово, затем выпалила: - важных!
        - Да ладно тебе, - махнув рукой, улыбнулась Верунья, - зачем она нужна эта важность? Мне кажется, это лишнее.
        - Ничего не лишнее, - настаивала Светка. - Я тебе точно говорю. Почитай на эту тему статьи в интернете, все психологи об этом пишут.
        - Что пишут? - испуганно спросила Вера.
        - Что не нужно перед парнем выпячивать свои чувства! - ответила Светка.
        - Да не выпячиваю я ничего! - раздражённо воскликнула Верунья. - Ты моя подруга, потому я с тобой и делюсь. А с другими я молчу, как рыба.
        - Ладно, поступай, как знаешь, - сказала Светлана, - но всё-таки не забывай мой главный совет: построже с ним. Тут два варианта: либо он будет бегать за тобой, либо ты за ним.
        - А без вот этих беганий никак нельзя? - ехидно спросила Вера.
        - Нет, - замотала головой «всезнающая» подруга, - без беганий нельзя.
        - Хорошо, буду построже, - согласилась Верунья, наверное, скорее чтобы закрыть эту тему и шутливо пропела, - «холодной как айсберг в океане».
        2
        С Сергеем дружить было легко. Первое время Вера, следуя советам подруги, старалась вести себя немного с прохладцей, но Зорин уже через несколько дней прямо спросил у неё:
        - Вер, может, тебя дружба со мной тяготит?
        - С чего ты взял? - испугалась Верунья.
        - Да как-то ты странно дружишь, - взял её за руку Зорин, - может, мне показалось, но ты словно стесняешься наших отношений. Складывается такое впечатление, что ты ходишь со мной не по своей воле, как будто кто-то тебя заставляет…
        - Замолчи, - перебила Вера, - что ты такое говоришь? Кто меня может заставить?
        - Ну, это я так, к слову, - Сергей обнял девушку, - ты только не обижайся на меня. Лучше ведь правду говорить друг другу, чем…
        - Сразу скажу, - заверила, Вера, - это не правда. Я… я…
        - Ты меня любишь? - неожиданно спросил Сергей, Верунья залилась краской.
        - Да, - тихо произнесла она.
        - И я тебя люблю, - сказал Зорин и добавил: - а теперь скажи: «я тебя люблю».
        - Зачем? - удивлённо спросила Верунья.
        - Я хочу это услышать от тебя, - улыбнулся Сергей.
        - Так я уже сказала, - дрожащим голосом произнесла девушка.
        - Нет, Вера, ты просто ответила на мой вопрос коротеньким словом «да». Это не признание в любви. Ну, так что? Скажешь?
        Подруги рядом не было, посоветоваться было не с кем, а решение нужно было принимать здесь и сейчас. Верунья набрала полные лёгкие воздуха и, резко выдохнув, произнесла:
        - Я тебя люблю!
        - Ну, вот и прекрасно, - Сергей поцеловал Веру в щёку. - Теперь всё понятно. Мы с тобой любим друг друга, и давай нашей любви не стесняться. Договорились?
        - Угу, - закивала Верунья, - договорились.
        Она почувствовала, как с её души словно свалился тяжёлый камень, появилось какое-то облегчение, ей вдруг захотелось прижаться к Сергею и поцеловать его по-настоящему, не чмокнуть в щёку, что бывает в день по сто раз, а именно поцеловать, прикоснуться губами к его губам. Сергей, словно услышав её позыв, остановился, взял девушку за плечи, заглянул ей в глаза, долго-долго смотрел, затем привлёк её к себе и поцеловал в губы. Верка чуть не упала в обморок, голова закружилась, в глазах всё потемнело…
        «Вот оно - счастье! - мысленно воскликнула она. - Вот она настоящая любовь! Родной мой мальчик, я люблю тебя!»
        Как же было велико желание - не прошептать, не мысленно произнести эти слова, а крикнуть на весь мир: «Серёжа, я тебя люблю!», но, заметив, идущую навстречу им пожилую пару, Верунья решила, что такое бурное объяснение в любви будет преждевременным и неуместным.
        3
        В середине второй четверти Верку Копылову пригласила на день рождения знакомая из другой школы. Она знала, что у Веры есть парень:
        - Приходи со своим бойфрендом, - сказала знакомая. - Начало в пять вечера. Будет весело, отмечаем без взрослых, мои предки в отпуске заграницей, так что погуляем хорошо.
        - Придём, - заверила Вера и добавила: - обязательно!
        - Только без опозданий! Договорились?
        - Договорились! - заверила Вера. - Ровно в пять у вас.
        Но Верунью ожидал сюрприз со знаком «минус». Неожиданно оказалось, что в это время её «бойфренд» будет занят.
        - Завтра с четырёх до шести я не смогу пойти с тобой, - заявил Сергей.
        - Как это? - опешила Вера. - Это ещё почему?
        - Дела! - пожал плечами Зорин. - У меня в это время свои дела!
        - Что за дела? - раскрыла рот девушка. - У тебя от меня секреты?
        - Это не секрет, - улыбнулся парень, - это чисто семейные вопросы, они не касаются наших взаимоотношений. Пойми…
        - Ничего я не хочу понимать! - со слезами на глазах воскликнула девушка. - Мы должны быть в пять в гостях, я пообещала.
        - Вера, не кипятись, - Зорин попытался обнять девушку, но та резко отстранила его руку.
        - Я не кипячусь, а говорю: япообещала.
        - Послушай, Верунья, - Сергей впервые так назвал девушку, - а зачем ты обещала, не согласовав со мной? У тебя нет мобильного телефона? Разве ты не могла позвонить мне и сказать, так, мол, и так…
        - Что ты предлагаешь? - возмущалась Вера. - Каждый свой шаг теперь согласовывать с тобой?
        - Ну, почему каждый шаг? - развёл руками Сергей. - Разве у нас до этого возникали какие-то проблемы? Просто я не могу пойти в это время, понимаешь? Позвони подруге и скажи, что мы придём в семь часов вечера.
        - Нет! - стояла на своём Вера. - Никуда я звонить не буду. Или мы идём к пяти, или не идём совсем. Выбирай.
        - А что я должен выбирать? - усмехнулся Зорин. - Я ведь уже сказал, что не смогу в пять.
        - То есть, значит, мы не идём на день рождения? - чуть не плача, спросила Верунья.
        - Не накручивай, Вер! - спокойно сказал Сергей и предложил: - Есть ещё один вариант, ты идёшь к пяти и говоришь, что твой парень пока занят, будет позже. Так нормально? А я приду к семи…
        - Ты хочешь меня опозорить? - расплакалась Вера. - Все будут парами, и только я, как дура, приду одна.
        - Ну, почему одна? - Сергей взял за руку девушку. - Я ведь приду, только немного позже. У каждого человека могут быть какие-то неотложные дела.
        - Серёжа, - взмолилась Вера, - ты можешь объяснить, что происходит? Какие такие ещё «неотложные дела»? - передразнила она парня. - Ты не можешь их отложить?
        - Не могу, - подтвердил юноша. - Если бы это было возможно, поверь, я бы отменил, но…
        - Тогда расскажи мне, что это! - потребовала Верка.
        - Если хочешь, - предложил Сергей, - я тебе покажу. Просто словами это трудно объяснить. Вера, пойми, ничего страшного не произойдёт, если я приду позже. Объяснишь подруге, она поймёт. Так часто бывает. В этом нет ничего предосудительного. Иди завтра к пяти часам, раз уж пообещала, подари ей там какую-нибудь погремушку, или что ты хотела ей подарить, а я к семи приду с букетом, вместе её поздравим, и всё будет отлично, вот увидишь!
        - А вдруг ты и к семи не придёшь? Что тогда? - уже спокойнее спросила Вера.
        - Обещаю, - улыбнулся Зорин и обнял девушку. - Ну, успокоилась? Умница ты моя.
        У Верки и выбора-то не было, Серёга оказался на удивление стойким, сориться не стал, на все упрёки и подозрения отвечал улыбкой, и, в конце концов, девушка сдалась.
        - Ладно, рискну, - вздохнув, сказала она.
        - Проще относись к таким ситуациям, - посоветовал парень. - Наша жизнь состоит вовсе не из таких мелочей…
        - Не выполнить обещание - это, по-твоему, мелочи? - язвительно спросила Верка.
        - Слово нужно держать, обещания выполнять, - сказал Сергей, - но необходимо учитывать и жизненные обстоятельства. Вот ты, например, ты же не знала, что я буду с четырёх до шести занят. Верно? Ты пообещала своей подруге, что придёшь…
        - Не одна приду, - поправила Вера.
        - Правильно, - согласился Сергей. - Но потом выяснилось… В общем, Вер, давай не будем переливать из пустого в порожнее. Объяснишь всё, как есть. Не думаю, что кто-то в этом увидит злой умысел. Хорошо?
        - Хорошо, - кивнула Верунья, и они расстались.
        Сергей действительно явился на следующий день к семи вечера с огромным букетом белых хризантем. Вера вся сияла! После празднования дня рождения по дороге домой она призналась Зорину, что больше всего боялась остаться до конца вечера одной.
        - Ты должна впредь планировать наше совместное времяпровождение таким образом, что с четырёх до шести я всегда занят, - предупредил Зорин Верунью.
        - Каждый день? - удивлённо спросила девушка.
        - Да, - кивнул Сергей.
        - Странно, - хмыкнула Вера, - чем же ты занят в это время?
        - На скрипке играю! - девушка не поняла, то ли он пошутил, то ли серьёзно сказал.
        - И что? Стесняешься об этом говорить?
        - Жуть, как стесняюсь, - усмехнулся парень.
        - Ты учишься в музыкальной школе? - изумлённо спросила Верунья.
        - Нет, частные уроки беру, - сказал Сергей и, не выдержав, рассмеялся. - Да шучу я, шучу, Вера, хочешь всё увидеть своими глазами?
        - Конечно, хочу! - воскликнула девушка. - Нет, вы посмотрите на него. Он ещё и спрашивает.
        - Хорошо! - юноша посерьёзнел. - Завтра после школы приходи ко мне в… где-то полчетвёртого-без двадцати четыре, - предложил Сергей, - я тебе всё покажу. Придёшь?
        - А там кто будет? Твои родители? - поинтересовалась девушка.
        - Нет, родителей там не будет, - ответил Сергей.
        - Но ты же сказал, что это ваше семейное! - воскликнула девчонка. - Обманул?
        - Ну, что это за крайности - «обманул». Придёшь или нет?
        - Приду, - заверила Вера.
        - Вот и хорошо! Всё сама увидишь, но при одном условии, - сказал Сергей.
        - Что ещё за условие? - испуганно спросила Вера.
        - Условие простое, - улыбнулся Сергей, - никто об этом не должен знать. Ты и я! Всё. Договорились?
        - Договорились, - заверила Вера и добавила: - Мог бы и не предупреждать.
        - Я так, на всякий случай, - ответил Зорин.
        4
        Светка отчитала подругу:
        - Ну, что ты такая слабовольная? Разве так можно? Нужно было поставить условие: или я, или твои дела. Как это так - идти самой на день рождения?
        - Ничего страшного не случилось, - оправдывалась Вера, - Сергей потом пришёл. Уходили мы ведь с дня рождения вместе. Никто даже слова не сказал по этому поводу…
        - Сказать не сказали, - согласилась Светка, - но подумали!
        - Что подумали? - недоумевала Вера.
        - А то и подумали, что ты стоишь перед своим Серёженькой, как собачка на задних лапках!
        - Ну, зачем ты так, Света? - скривилась Вера. - Мы же любим друг друга.
        - Не понимаю я такой любви, - возмущалась подруга, - если это настоящая любовь, разве он не мог отложить свои дела в этот день? Я как узнала, что ты одна пошла на день рождения, чуть в обморок не упала. Ты чего, подруга, так унижаешься? Или мои советы тобой уже не воспринимаются? Ты хочешь, чтобы он командовал тобой? Чтобы…
        - Мне кажется, ты слишком жёстко подходишь к этим вопросам, - перебив подругу, возразила Вера. - Знаешь, как сказал Сергей? «И дружба, и любовь - это, прежде всего, сотрудничество». А в сотрудничестве необходимо умение друг другу уступать.
        Светка уставилась на подругу, затем, усмехнувшись и покрутив указательным пальцем у виска, сказала:
        - Всё, Верка, ты пропала! Тебя уже поздно исправлять. Он тебя загипнотизировал. Можно сказать, ты попала в зависимость от него. Ты - рабыня.
        Верунья громко рассмеялась:
        - Прекрати, Свет! Какая зависимость?
        - А ты зря, между прочим, смеёшься? - ехидно произнесла Светка. - Он тебе рассказал, что это были за дела?
        - Нет…
        Верунья чуть не ляпнула, что завтра всё увидит своими глазами, но, вспомнив своё обещание, вовремя остановилась.
        - Вот видишь! - Светка подняла указательный палец вверх. - У него уже появились от тебя какие-то секреты.
        - Он объяснил, что это что-то семейное…
        - Ха! «Семейное», - язвительно передразнила подруга. - Всё начинается с мелочей. Вот с такого маленького вранья. Может, у него ещё кто-то есть?
        - В каком смысле? - испуганно спросила Верунья.
        - Ну, ещё какая-нибудь девчонка, может он был на свидании?
        - Знаешь, что, Света, - возмутилась подруга, - прекрати немедленно говорить всякую чушь.
        Почувствовав недовольство подруги, Светлана поняла, что перегибает палку, и сбавила обороты:
        - Да ладно тебе, - махнула она рукой, - я пошутила. - Насчёт «девчонки» пошутила, - уточнила она, - а всё остальное более чем серьёзно.
        - Под остальным ты что понимаешь? - вздёрнула брови Верунья.
        - Любовь! - воскликнула Светка. - Учёные говорят, что любовь - это болезнь. Человек, если сильно любит кого-то, начинает терять голову. Я, кстати, изучаю этот вопрос. В интернете…
        - Свет, - перебив подругу, рассмеялась Вера, - по-моему, ты сильно увлекаешься статьями из интернета. Мы что, с Серёгой первые и последние на земле кто полюбил друг друга? До нас с ним не было любви? Каждый день на земле влюбляются тысячи, миллионы людей. И все они теряют головы?
        - А ну тебя, - махнула рукой Светка. - Ты как связалась с Зориным, стала совсем другой, с тобой уже и не поговоришь нормально.
        - Нормально говори, - возразила подруга, - но только давай любовь трогать не будем. Всё! Эта тема закрыта. А вообще, я думаю, Свет, тебе нужно с кем-то из парней подружиться.
        - С кем? - тяжело вздохнула Светлана. - Мне вот Димка нравится из одиннадцатого «а», но он даже не смотрит в мою сторону. - А с другими дружить я не хочу.
        - Хочешь, я с ним поговорю? - предложила Вера.
        - Да ты что? - испуганно воскликнула Светка. - А вдруг… вдруг он что подумает?
        - Да ничего он не подумает! - рассмеялась Верунья. - Я найду, как сказать, так, как бы ненароком. Хочешь?
        - Ой, Вер, даже не знаю, - прикусила губу Светка, - давай я подумаю.
        - Хорошо, - согласилась Верунья, - как надумаешь, скажи.
        5
        На следующий день Сергей и Вера отправились в соседний дом. Они поднялись на девятый этаж, Зорин вынул из кармана ключ и отворил дверь.
        - Заходи, - тихо сказал он, - пропуская девушку вперёд.
        - А чья это квартира? - не решаясь переступить порог, спросила Вера.
        - Проходи-проходи! - повторил Сергей. - Я познакомлю тебя сейчас с хозяином.
        Верунья осторожно переступила порог и шёпотом спросила:
        - А почему у тебя ключ?
        - Сейчас всё увидишь, - заверил Сергей и добавил: - иди за мной.
        Они вошли в спальню, там на кровати лежал старик, он повернул голову в их сторону и радостно произнёс:
        - Серёжа, здравствуй дорогой, а кто это с тобой?
        - Знакомьтесь, дед Пахом, - сказал Сергей, - это моя девушка, зовут Вера. Я вам о ней рассказывал.
        - Красивая у тебя девушка! - произнёс старик и, обращаясь к Вере спросил: - Может, чайку?
        - Нет-нет, что вы, - смутилась девушка, - спасибо. Я из дома. Благодарю вас…
        - Ну, смотри, если захочешь, не стесняйся, говори.
        - Хорошо, - закивала девушка.
        - Старик приподнялся на подушках, вынул из-под них книгу, раскрыл страницу с загнутым уголком и, протянув Сергею, спросил:
        - На чём мы там остановились?
        - Так-так, - потирая руки, ответил Сергей. - Том первый, часть третья, глава пятая… То есть, пятую главу мы закончили, теперь глава шестая.
        - Так точно, - тихо сказал дед Пахом, - ну, дорогой, слушаю.
        Сергей, откашлявшись в кулак, начал читать вслух: «Долго Ростовы не имели известий о Николушке; только в середине зимы графу было передано письмо, на адресе которого он узнал руку сына. Получив письмо, граф испуганно и поспешно, стараясь не быть замеченным, на цыпочках пробежал в свой кабинет, заперся и стал читать. Анна Михайловна, узнав (как она и всё знала, что делалось в доме) о получении письма, тихими шагами вошла к графу и застала его с письмом в руках рыдающим и вместе смеющимся…»
        Дед Пахом, извинившись, остановил Сергея и, обращаясь к девушке, спросил:
        - ВЕрушка, а ты читала «Войну и мир»?
        - Читаю, - смущённо ответила Вера, - я пока до этого места ещё не дошла.
        - Молодчина, - похвалил старик, - каждый уважающий себя человек, должен хорошо знать произведения Льва Толстого. Мы вот с Сержем уже много прочли, а «Войну и мир» даже повторяем. Серёж, - обратился старик к парню, - а можно твою девушку попросить об одном одолжении?
        - Да-да, конечно, - Вера опередила с ответом Сергея.
        - Милая, - откашлявшись, произнёс старик, - если тебе не сложно, свари мне парочку яиц вкрутую. Что-то так захотелось съесть варёное яйцо. Сделаешь?
        - С удовольствием! - живо откликнулась Вера. - Не беспокойтесь, сейчас всё сделаю.
        - Спасибо, милая. Всё в холодильнике найдёшь, и посмотри: там должен быть свежий огурчик. Разрежь его вдоль на четыре части. Хлеб только серый. Да, и ещё: явсё ем без соли - врач запретил.
        Верунья, получив задание, отправилась на кухню, а Сергей продолжил читать книгу. Через несколько минут голова Веры появилась в дверях, девушка рукой позвала парня. Тот, отложив книгу, сказал деду Пахому, что сейчас вернётся, и вышел из спальни.
        - Серёж, - прошептала Вера, - а ты не знаешь, сколько нужно варить яйца, чтобы получились вкрутую?
        - А бог его знает! - пожал плечами Зорин.
        - Вот тебе раз! - хмыкнула Верунья.
        - Давай я спрошу у «Пахомыча».
        - Да как-то неудобно…
        Но тут из спальни раздался голос старика:
        - ВЕрушка, варить десять минут. Этого будет достаточно.
        Вера вошла в спальню и, поблагодарив старика, вернулась на кухню. Когда «блюдо» было готово, девушка очистила яйца от скорлупы, нарезала хлеба и, разрезав на четыре части огурец, всё это уложила на тарелку. Поучилось красиво и аппетитно.
        - Вы кушайте, дед Пахом, а я буду читать, - предложил Сергей, устанавливая тарелку на прикроватную тумбочку.
        - Нет, Серж, - возразил старик, - вы идите с Верой на кухню поворкуйте, а я тут перекушу. Я сегодня утром отказался от завтрака, да вот чувствую, что поступил опрометчиво, - он взял Сергея за руку и, улыбнувшись, легонько пожал ему ладонь. Минут через десять чтения продолжились.
        К шести часам Сергей сводил старика в ванную комнату, поскольку самостоятельно тот передвигаться не мог - настолько был слаб, и, закончив водные процедуры, уложил старика на кровать, и они попрощались. По дороге домой Вера спросила:
        - Слушай, а он сам читать не может? Давай подберём ему очки…
        Зорин остановился, пристально посмотрел в глаза Вере и спросил:
        - Ты разве ничего не заметила?
        - Что именно? - удивлённо спросила девушка.
        - Он же слепой. Полностью слепой. Он ничего не видит.
        Верунья, услышав ответ Сергея, вздрогнула.
        - Как? - выдохнула она. - А как же он… он ведь сказал: «красивая у тебя девушка»…
        - Значит, почувствовал, - ответил Зорин, - может, по голосу. Они сердцем видят…
        - И когда вошли, он сразу спросил: «Кто это с тобой?». Поразительно…
        - По шагам понял, - ответил Сергей и добавил: - у слепого человека слух усиливается в разы. Это закономерно. Ты видела, как он твой шёпот расслышал? А мы с тобой даже не знали, сколько яйцо варится вкрутую. Такие, казалось бы, мелочи…
        - У нас этим всегда мама занимается, - виновато сказала Верка.
        - Так и у нас то же самое, - рассмеялся Сергей.
        - Слушай, а как же дед Пахом остальное время живёт, если он даже сам не ходит? - вдруг спросила Вера.
        - К нему с утра приходит соцработник, - пояснил юноша, - с четырёх до шести я, а вечером, перед сном и по выходным навещает соседка. Иногда в выходные она просит меня её подменить. Так что наш дедуля почти всегда под присмотром, кроме ночи, конечно.
        - Серёж, а кем дед Пахом тебе доводится, - допытывалась Верунья, - он твой родственник?
        - Нет, - замотал головой Серёга.
        - Но ты ведь сказал, что это у тебя семейные дела.
        - Так и есть!
        - Ничего не пойму! - воскликнула Верка и даже остановилась. - То не родственник, то семейные дела. Ты можешь толком объяснить?
        - Понимаешь, Вер, - дед Пахом воевал вместе с моим прадедом Сергеем.
        - Где? - у Верки от удивления расширились глаза. - Где воевал?
        - Как где? На войне.
        - На Великой Отечественной? - ещё больше удивилась Верка. - А сколько же ему лет?
        - Двадцать первого года рождения, - ответил Зорин, - чуть помладше моего прадеда. Сергей Иванович родился в знаменитом семнадцатом году. Мы думали, он до ста лет доживёт, но немного не дотянул, в прошлом году умер. Я его так любил. Он такой, знаешь, живой был, до последнего дня своим ходом передвигался, он и заботился о деде Пахоме. Я тоже иногда с прадедом ходил, помогал. Читал им обоим книги. Любят… любили… в общем, вдвоём любили они это дело. А незадолго до смерти прадед взял с меня клятву, что, в случае чего, я не брошу старика и буду приходить к нему с четырёх до шести каждый день. Вот я и держу слово. Дед Пахом пообещал, что он уж точно доживёт до ста лет.
        - А как же на каникулах? - спросила Вераа.
        - А разве на каникулах ему не нужна помощь? - усмехнулся Сергей.
        - Извини, - смутилась Верка, - ляпнула, не подумав. Слушай, а почему ты скрываешь… ну… эти свои дела? Что в этом плохого?
        - Ты знаешь, Вер, - тяжело вздохнул Серёга, - во-первых, дед меня учил делать добро молча, а во-вторых, ты же знаешь, наших сверстников, их хлебом не корми, лишь бы поёрничать над кем-нибудь. Потому я решил никому об этом не рассказывать.
        - Да, - задумчиво произнесла Вера, - вот это дружба. Даже после смерти твой прадед заботится о друге.
        - Дед Пахом спас жизнь моему прадеду. И ты понимаешь, не образно, а буквально. Причём, рискуя своей жизнью.
        - И ты знаешь эту историю? - спросила Вера. - В смысле, подробности?
        - Конечно, знаю, - подтвердил Зорин. - Сергей Иванович рассказывал мне очень много всяких историй из военной жизни. Но эта всегда звучала особо.
        - Расскажи, Серёж, - Верка даже всплеснула руками. - Книги книгами, а здесь вот они очевидцы тех событий. Расскажи, пожалуйста.
        6
        Сергей и Вера разместились на лавочке в сквере и парень начал рассказ:
        - Это случилось летом сорок третьего года. Дед Пахом и мой прадед служили в разведке. Возвращаясь однажды с задания, они попали в засаду. Завязался бой. Силы были явно неравны. Прадед мой был ранен и идти дальше не мог. Он был старшим в группе. Приказал деду Пахому продолжать движение к своим, а сам остался его прикрывать. То есть мой прадед должен был остаться в том лесу навсегда. У прадеда закончились патроны, он приготовил гранату на тот случай, если враг подойдёт к нему, чтобы взорвать её вместе с ним. Но случилось чудо. То ли немцы посчитали, что красноармеец погиб, то ли они сами отступили, никто не знает, что там произошло, но противник его так и не обнаружил. Потом оказалось, что дед Пахом нарушил приказ и не ушёл из леса, он там неподалёку спрятался под какой-то корягой, выждал момент, когда стрельба стихла, и вернулся к Сергею Ивановичу. Прадед был без сознания, дед Пахом взвалил его на плечи и нёс на себе пятнадцать километров, хотя и сам был слегка ранен. В общем, мой прадед очнулся только в госпитале и там узнал, кому обязан жизнью. Я слушал их разговоры и чувствовал, что это не
просто друзья, это были братья. Если бы ты видела, как дед Пахом плакал, когда узнал о смерти Сергея Ивановича. А слушать их было одно удовольствие, - продолжил свой рассказ Сергей, - они ведь и ругались иногда. Впрочем, честно говоря, я никогда не понимал, ругаются они или так шутят. Сергей Иванович однажды говорит деду Пахому: «Это не ты меня спас, а я тебя - от трибунала! Ты почему приказ не выполнил?». А дед Пахом отвечает: «Да, не выполнил! Потому что приказ был дурацкий! Есть золотое правило у красноармейца: сам погибай, а товарища выручай!». Прадед в ответ: «Приказы не обсуждаются, а выполняются!». Дед Пахом настаивает снова: «Дурацкие приказы я не выполняю!». «Под расстрел у меня пойдёшь», - кричит ему в ответ прадед. «И пойду!», - отвечает дед Пахом. Потом как начнут смеяться, а я раскрою рот и смотрю на них. Мне однажды дед Пахом говорит: «Не обращай внимания, Серж, это мы уже из ума выживаем!». Но это они так сами над собой подшучивали, на самом деле они могли фору любому молодому человеку дать - что память, что логика на самом высоком уровне. Вообще, очень интересные собеседники. И главное
- оба очень любили книги. Ну, ты сама сегодня убедилась…
        - Серёж, так он зрение на войне потерял? - спросила Верунья.
        - Нет, это случилось недавно, года три-четыре назад. Врачи несколько раз осматривали, дед даже заграницу ездил, сказали, что всё - зрение не восстановить.
        - Это плохо, - вздохнула Вера. - Жаль старика.
        - Мало их совсем осталось, - грустно произнёс Сергей, - тех, кто реально воевал и защищал нашу страну. Очень мало. Хочется помочь им, защитить от бед, от болезней. Они ведь не жалели своих жизней. И представь себе, - тихо произнёс Зорин, - мы с тобой живём, дружим, любим, благодаря этим людям.
        Проводив Верку домой, уже у самого подъезда Сергей спросил:
        - Завтра придёшь?
        - Мог бы и не спрашивать, - ответила Верка и поцеловала парня. - Теперь я всегда с четырёх до шести вместе с тобой.
        - Спасибо, Вера, - юноша обнял девушку. - Ты настоящая подруга! Спасибо тебе.
        7
        Только на следующий день Верунья решилась задать вопрос:
        - Серёж, а у деда Пахома вообще есть родственники? - спросила она. - Ну, там, дети, внуки, правнуки. Наверняка же кто-то…
        - Нет, не осталось никого, - покачал головой Сергей.
        - Никого-никого? - удивлённо переспросила Вера.
        - Никого-никого! Дед Пахом говорит, что это издержки долголетия. Всех похоронил: ижену, и детей, и даже внука, а тот не успел завести правнука. Однажды, расплакавшись, сказал мне: «Лучше бы я на войне погиб, чем всё это теперь пропускать через себя - смерть близких людей…»
        - Да, это страшно, - шёпотом произнесла Верка. - Бедненький…
        - Ты смотри, - предупредил Сергей, - не вздумай его начать жалеть. Жуть как не любит он все эти сантименты. Излишняя чувствительность не для него. Кстати, и дедушкой его не называй. Я вчера даже удивился, почему он тебя не поправил. Наверное, из-за того, что ты первый раз у него в гостях.
        - А как же его называть? - удивилась Верунья. - Дядя, что ли?
        Зорин рассмеялся.
        - Не знаю, как там с «дядей», но он просит всех называть его просто дедом. Почему-то слово «дедушка» его раздражает.
        - Нет, здесь, видимо, что-то другое, - догадалась Вера. - Слово «дедушка» оно такое, как бы тебе сказать, домашнее, родное, вернее родственное. Вот он и не хочет, чтобы его так называли посторонние люди.
        - Я же ведь не посторонний! - насупился Сергей.
        - Да я не в том смысле, что чужой или малознакомый, имею в виду, что не родственник. Если бы, допустим, его внук был жив, ему бы он не смог запретить называть его дедушкой. Понимаешь, о чём я?
        - Да, наверное, ты права, - наконец-то согласился Зорин. - Я как-то об этом даже не задумывался. А ты молодчина, Вер, очень интересная версия. Я долго на эту тему думал, а вот об этом даже не догадался.
        - Одна голова хорошо, а полторы лучше, - пошутила Верунья и рассмеялась.
        - Это ты на кого намекаешь? - театрально нахмурил брови Сергей. - Хочешь сказать, что у меня полголовы?
        - Ну, не у меня же! - воскликнула девушка и, скорчив рожицу, начала убегать от парня.
        Тот через несколько шагов нагнал её, повернул, привлёк к себе, обнял и поцеловал.
        - Серёжка, - оторвавшись от губ, прошептала Вера, - мне так хорошо с тобой, ты… такой…
        Юноша не дал договорить Вере и снова прильнул к её губам.
        В тот вечер они долго бродили по городу, вспоминали свои первые школьные дни, первую учительницу, мечтали о будущем, строили планы на послешкольную жизнь.
        8
        Дед Пахом привык, что с четырёх до шести вечера у него гостят двое - Верунья и Сергей. Пользуясь случаем, он просил девушку приготовить ему то салат, то вскипятить молоко, то пожарить картошки или яичницы - иными словами сидеть спокойно не давал. Вера всё это делала с таким удовольствием и даже, можно сказать, с вдохновением. Ей казалось, что она участвует в каком-то грандиозном празднике жизни. Когда она рассказала о своих чувствах Сергею, тот сразу согласился с нею:
        - А так оно и есть, Вер! Выполнять просьбы и дарить радость такому человеку, как дед Пахом, это… не просто помощь, это соучастие в чём-то большем. Люди много спорят, что такое счастье и откуда появилось это красивое и ёмкое слово. А вот отсюда и появилось: счастье - то есть соучастие в чьей-то судьбе.
        - Кстати, мы недавно обсуждали тему счастья дома с родителями, - сказала Верунья, - знаешь, как переводится это слово с древнегреческого?
        - Интересные у вас темы? - улыбнулся Сергей.
        - Папа у меня любит пофилософствовать! - сказала Вера.
        - Так как слово переводится?
        - В переводе с древнегреческого «счастье» - это судьба человека, которого оберегают боги. Люди верили: если человека охраняют боги, то он счастливый. А вот Аристотель считал, что счастье - это душа, живущая в добродетели. Добродетель в те времена считалась неотъемлемой частью счастья.
        - Хорошо бы такое правило да в нашу жизнь! - грустно произнёс Сергей. - Сейчас, к сожалению, много цинизма, всякого негатива. Почему я и не рассказываю никому о том, что тут делаю. Найдутся злые языки. Обязательно увидят в этом какую-то корысть. А ты знаешь, Вера, дед мне очень много военных историй рассказал…
        - Твой? - спросила вера.
        - Оба, - поправил сам себя Зорин, - и мой, и дед Пахом. У меня две общих тетради с их рассказами.
        - Дашь почитать? - тут же спросила Верка.
        - Бесполезно, - махнул рукой Сергей, - ты там без меня ничего не разберёшь, всё на сокращениях и почерк ужасный.
        - И хорошо! - нашлась Верка. - Значит, будем вместе читать.
        - Я думаю, окончу школу и напишу книгу, которую назову «Военные рассказы деда Пахома».
        - Отличная идея, - поддержала Верка. - Но почему только деда Пахома, если там рассказы и твоего прадеда.
        - Да какая разница! - улыбнулся Сергей. - Они для меня теперь как одно целое. Они и сами так всегда говорили. Я как-то в разговоре поправил своего прадеда, говорю., мол, а вот дед Пахом думает иначе… А мой прадед посмотрел на меня и, улыбнувшись, сказал: «Не может он думать иначе, сынок, мы с ним одно целое».
        9
        Как-то Сергей затемпературил и Верунья настояла на том, что к деду Пахому она пойдёт одна. На возражения Зорина девушка отвечала резонно:
        - Нельзя тебе в таком состоянии идти к старику. Хочешь заразить деда? Ты чего? Ложись, пей свои лекарства и побольше воды, а я сама справлюсь, не волнуйся.
        Сергей принял доводы Веруньи и согласился с нею.
        Вера осмелела до такой степени, что однажды прямо спросила у старика:
        - Дед Пахом, а вы помните свою первую любовь?
        Старик от неожиданности даже закашлялся, но, очень скоро справившись с растерянностью, ответил:
        - Помню, дочка, конечно помню. Разве её забудешь?
        - Расскажите, пожалуйста, - попросила Верка и смущённо добавила: - если вам нетрудно.
        - Нетрудно, - ответил дед, - я, кстати, недавно вспоминал свою жёнушку!
        - Так значит.., - Верка раскрыла рот.
        - Точно-точно, она была и первой, и последней моей любовью, - опередил старик. - Моя Танюшка, царство ей небесное, - он перекрестился. - Мы с ней даже золотую свадьбу сыграли, да и после неё ещё вместе прожили почти десять лет.
        - А где вы с ней познакомились? - спросила Вера.
        - В школе! - ответил Дед пахом. - Первая любовь обычно в школе случается. Правда, не все умеют её сохранить, но у нас вот так вышло. Терпеливая она была, очень терпеливая. Долго очень ждала…
        - С войны? - уточнила Вера.
        - Так точно! - ответил дед Пахом.
        - Скажите, пожалуйста, - было заметно, что Верка волновалась, но всё же ей не хотелось отступать, - а это правда, что со временем любовь проходит, остаётся привязанность, привычка, дескать…
        - Никому не верь, дочка, - перебил старик, - если любовь прошла, значит, это была не любовь, а так… игра в любовь. Настоящая любовь не проходит. То, что не вечно, то не имеет права называться любовью.
        - А что по-вашему такое любовь? - не унималась Верка. - Хочется услышать мнение мудрого человека.
        - Мудрого? - язвительно спросил дед и рассмеялся: - А ты знаешь, что такое мудрость?
        - Наверное, в первую очередь, жизненный опыт, - предположила девушка.
        - Всё гораздо проще, ВЕрушка, - ответил дед Пахом, - мудрость - это когда уже не считаешь себя умнее всех, а стараешься быть не глупее других.
        Они оба начали смеяться, спустя некоторое время девушка повторила свой вопрос.
        Старик ответил не сразу. Долго думал, Верке даже показалось, что он уснул. Но она терпеливо ждала, когда тот ответит. Наконец дед Пахом начал говорить:
        - «Любовь» - понятие очень глубокое. В понятие любви входит очень много. Это и терпение, и умение прощать, способность забывать обиды, взаимное уважение. Без уважения друг друга никак, это, наверное, самое главное, без него любви не будет. Но, пожалуй, есть ещё кое-что главнее: любовь - это когда ты любишь человека не только за то, что он красивый, умный, добрый, а любишь и его недостатки. Вот, если ты знаешь и любишь те недостатки, которые у него есть, значит, любишь по-настоящему.
        - То есть вы считаете, что в человеке можно любить и его недостатки? - изумлённо спросила Верунья.
        - Не я так считаю, - поправил старик, - жизнь так учит. Понимаешь, в чём дело, людей-то без недостатков нет, ну, а если и есть, то это такая редкость, что их и днём с огнём не сыщешь. И что же делать? Выискивать в человеке плохое? Долго ли с ним проживёшь? Лучше махнуть на них, на эти недостатки, рукой и принять человека целиком, таким, какой он есть на самом деле. Вот это и будет настоящей любовью. У меня, кстати, был очень скверный характер. Наверное, контузия сказывалась. Если у меня что-то не получалось, я мог вымещать на жене, на близких своё плохое настроение. Танюша моя всё с улыбкой терпела. Терпит-терпит, а потом говорит: «Ну, ничего, дорогой, Пахомушка. Я тебя люблю даже, когда ты сердишься». И она умела так всё переключить, что моё вредное настроение исчезало, а я быстро успокаивался, отрезвлялся, и понимал, что выгляжу глупо и даже смешно. Вот так и жили. Я думаю, если бы не моя Татьяна Алексеевна, меня бы уже давно не было на этом свете. Большой души была женщина. Не могу говорить, что я её «любил», потому что люблю по сей день…
        10
        Однажды, приближаясь к дому деда Пахома, ребята издалека заметили какие-то непонятные движения. У подъезда стояла «нетложка».
        - Что-то с «Пахомычем», - с тревогой произнёс Сергей, и они вместе с Веркой ускорили шаг.
        Как назло, в доме не работал лифт, но они даже не заметили, как взлетели на девятый этаж. Дверь в квартиру была открытой. Внутри у порога стояла соседка и утирала слёзы.
        - Что случилось? - взволнованно спросил у неё Сергей.
        - Пока не знаю, - помотала она в ответ головой. - Врачи у него там, никого не пускают.
        Сергей взглянул на часы, было ровно четыре часа.
        - Обещал ведь до ста лет прожить, - вздохнула Верка.
        - Раз врачи у него, значит, жив, - криво улыбнулась соседка. - Наверное, сердечко прихватило, у него уже это бывало.
        С четырёх до шести новостей не было. Ровно в шесть из спальни деда Пахома вышел врач и виновато объявил:
        - Увы, все когда-то уходят.
        Домой Сергей и Вера шли молча. Наконец, Сергей сказал:
        - А ты знаешь, Вер, не умерли они. Пока мы будем помнить их самих и их подвиги, они будут жить рядом с нами. Мы должны сделать всё, чтобы они никогда не были забыты - ни нами, ни нашими детьми, ни нашими внуками, ни правнуками.
        ПРИТВОРЩИК
        Скажите честно: вы притворялись когда-нибудь спящим, неслышащим, невидящим, непонимающим и так далее? Ну, только вот честно. Хорошо?
        Ладно, даже если вы скажете, что «никогда в жизни», я всё равно о себе скажу правду: притворялся и не раз. Особенно в метро, электричке, трамвае, автобусе, троллейбусе. Иногда так не хочется уступать место, такой облом - хоть башкой о стекло бейся. Лень. Просто лень! А другой раз - просто спать хочется. Как подумаешь: стоять до самой своей остановки, и жизнь не в радость. Да и вообще, рыжий я, что ли? Сколько я знаю людей, никто не уступает место. Каждый норовит отвернуться, сделать вид, что это его не касается, что он вообще не понял ничего, не заметил.
        Моя бабушка рассказывала, что раньше было проще. Молодые ребята вскакивали при виде пожилого человека, женщины и даже молодой девушки. Предлагали присесть. И даже, если те отказывались, уже не садились - неловко как-то было. А что сейчас? Вы разве не видели? Ну. Стоит бабулька или дед. И что с того? Да по фиг! Я такой же пассажир, как и они. Я тоже плачу за проезд, покупаю билет. Почему я должен стоять, если я первым сел в трамвай? Ничего не случится. Пусть постоят. У нас равноправие. Я такой же чел, как и они. Ну и что, что старые? Я тоже когда-то буду старым. Думаете, кто-то мне уступит место? А вот фигушки…
        Хотя, кто мне может уступить место в автобусе или троллейбусе, если я сам никогда никому не буду уступать? Наши предки ещё как-то уступали, помогали старушкам переходить улицу, и что? При всём этом мы кем растём? Вон она стоит старая, седая, сгорбленная в проходе, а я ведь сижу и не вскакиваю, не тороплюсь уступить. Почему? Ну, если мои родственники вели себя иначе, а я вот думаю: уступать или не уступать? А что же будет с нашими детьми? Они не только не уступят место, наверное, ещё и сгонят с места, если я буду стареньким сидеть. Никто не пожелает терпеть сидящего старика. Скажут: пошёл вон!
        Блин, ну что она так и жмётся ко мне, эта старуха. Не видит, что ли, что у меня глаза закрыты? Я же делаю вид, что не замечаю её. Нет же, эта наглая бабка всё равно наваливается на меня. Стучит рядом своей противной клюкой. Как они надоели! Не усеешь сесть в метро, как вот они, становятся рядом и начинают кряхтеть, стонать, а некоторые прямо открыто возмущаются, ну, типа молодёжь пошла наглая, невоспитанная. Ага, как будто воспитанность только этим и измеряется. Нашли чем козырять и упрекать. Я, например, с девчонкой встречаюсь, всегда дарю ей розочку или гвоздику. Она рада. Это и есть воспитанность, галантность. А что же тут невоспитанного, если я, к примеру, вздремнул в трамвае и не заметил старушку? Понятно, что я притворился. А если это правда? За что меня винить? Не заметил и всё… Да ёлы-палы, старуха какая-то действительно нагловатая. Чё она на меня наваливается. Уступить, что ли? Или сейчас она мне на голову залезет. Вот наглая бабка…
        Что это такое? Чего она? Что это с ней?
        Бабушка рухнула на пол. Стоявшая позади неё женщина вдруг закричала:
        - Мама! Мамочка!!! Что с тобой? - она упала на колени, нагнулась над старушкой. Затем подняла голову и наши глаза вдруг встретились. Я почему-то вскочил, но чтобы выйти из ряда, мне пришлось бы перешагнуть через старушку. Я не решился…
        Трамвай остановился на очередной остановке. Туда же подъехала «скорая». Бабушку вынесли на носилках. Один старик протянул дочери визитку и сказал: «Дочка, сообщи, как доехали…»
        Через десять минут, как раз перед моим выходом, старик громко объявил, что наша бывшая пассажирка умерла.
        Не могу никак уснуть. Может, это я её убил своим притворством и равнодушием?
        ОНЛАЙН-ПРЕИСПОДНЯЯ
        Жара в тот день стояла не просто невыносимая, а какая-то уж совсем запредельная. Под конец рабочего дня я почувствовал дрожь в коленях. В глазах помутнело, и я чуть было прямо в кресле не потерял сознание. Правда, дальнейшие события протрезвили меня основательно и заставили резко покинуть мягкое сидение.
        - Лёха, привет! - раздался голос в трубке телефона.
        - При… привет, - ответил я машинально, вытянулся почему-то по стойке смирно и оцепенел. Было отчего - Толя Брынза, партнёр мой по бизнесу, умер полтора месяца назад. Я его голос узнаю из миллиона. Приятель, почувствовав моё замешательство, ещё раз повторил приветствие, но у меня кроме мычания ничего не выходило.
        - Ну чего ты там забуксовал, Лёха? Не узнал, что ли?
        - Да я… это… узнал… конечно… но… это.., - я никак не мог подобрать нужных слов.
        - Да ладно, не расстраивайся, всё отлично. Спасибо тебе, брат, что в самый последний момент мобилу мне в гроб сунул. Видишь, сгодилась.
        Первое, что мне пришло на ум: «По-моему, я заработался. Пора в отпуск или хотя бы нужно организовать два-три дня приличных выходных. Если так дело пойдёт, скоро мне и Владимир Ильич из мавзолея позвонит…». Но отключить телефон я всё же не решился. Бог его знает, что это такое?
        - Толик, - говорю тихо, - ты это… правильно меня пойми… сам понимаешь, в это… ну, в общем, трудно поверить…
        - Понимаю. Только ты не отключайся, Лёш. Согласен, что в это трудно поверить, но ты не отключайся. Договорились?
        - Договорились, - кивнул я и хотел поднять вверх сжатый кулак, словно Анатолий наблюдал за мной откуда-то из-за облаков и мог видеть мои жесты. - Ты хоть объясни, как и почему ты…? Что это всё значит? - у меня язык не поворачивался назвать его живым.
        Да и у кого бы он повернулся, когда сам лично ещё недавно целовал покойника в лоб и бормотал какие-то там дежурные фразы.
        - Ой, тут просто цирк, - рассмеялся Брынза. - Мы сейчас в отстойнике находимся. Народу немерено.
        - Что за отстойник? - закашлялся я. - Ты вообще, где? В гробу или…
        - Не, Лёха, ты точно какой-то невменяемый. Книжек не читал, что ли? Ну, какой гроб? Ты чего несёшь?
        - Ну, так мы же тебя вроде закопали, - неуверенно возразил я и, покосившись на кондиционер, смахнул со лба капли пота. «Фильтр надо заменить», - подумал я и вдруг вспомнил, что завхоз по моему же указанию поменял его только вчера. «Бред какой-то! Может, кто решил таким образом разыграть меня? Насмотрятся телевизора, всяких там «Больших разниц» изанимаются ерундой…»
        - Так то моё тело, понимаешь? - рассмеялся Толян и ещё раз повторил по слогам: - Те-ло! Сюда зачем гроб тащить? Кому он тут нужен? Тут и так всё битком забито.
        - И как ты теперь выглядишь? - недоумевал я.
        - Да так же и выгляжу, - заверил меня товарищ, - только прозрачный.
        - Прозра…? - опешил я и запнулся на полуслове.
        - Ну да, - весело ответил Брынза. - Тут все прозрачные. Только теперь я понял значение выражение «я тебя насквозь вижу». Это отсюда. Ага! Но прикол не в этом. Тут ни с кем не столкнёшься. Ходим вроде как сквозь друг друга. Ну, мы типа тумана, что ли. Да ладно, забей. Я по делу. Ты-то как там? Ко мне не собираешься?
        Услышав последний вопрос, я вздрогнул и медленно опустился в кресло. «Нужно присесть, а то точно грохнусь посреди кабинета. Секретарша войдёт, упадёт рядом. Фух! Ну и лето в этом году - мы уже как караси на сковородке. Сметаны только не хватает… »
        - Да рановато вроде, - грустно продолжил я и, откинувшись на спинку, закрыл глаза.
        - Мой тебе совет: не затягивай с этим. Перебирайся сюда. Здесь всё по уму. Главное, что о земной суете можно навсегда забыть. Кстати, еда тут не нужна, мы тут святым духом питаемся, одежда, как ты уже, наверное, догадался, тоже не нужна - мы тут как манекены. Да и жизнь будет вечной, прикинь. Это как раз то, о чём мы с тобой всегда мечтали.
        - Толик, - перебил я приятеля. - Постой, брат, дай мне опомниться. Мне кажется, что у меня что-то с головой. Какая вечная жизнь? Это же кошмар какой-то… Ты о чём?
        - Да погоди ты, не паникуй, Лёха. Я ведь серьёзно тебе говорю. Не торопись делать выводы. Ничего с твоей головой не случилось. Это я тебе звоню - Толя Брынза. Точно, братан. Только трубку не кидай, дослушай.
        Но я всё же не выдержал, отключил телефон, а затем, немного подумав, вообще выключил. Минут двадцать соображал, что произошло. То ли у меня галлюцинации от жары начались, то ли серьёзно чем-то заболел. К врачу надо идти - посоветоваться. Может, пилюли какие попить… Нет! Какой врач? Ни в коем разе. Загребут и в психушку упрячут. Боря, компаньон, будет несказанно счастлив, если узнает, что он один тут остался. Нет, с такими жалобами к врачам добровольно не ходят. Это уж если сами что почуют и загребут, тогда ничего не поделаешь. Нужно держаться. Никто не должен узнать об этом разговоре. Никто! Во-первых, всё равно не поверят, а во-вторых, обязательно натравят психиатров. Вот тогда уже не отвертишься.
        Ерунда какая-то. Я подошёл к зеркалу и пристально всмотрелся в свои глаза. Вроде всё нормально. Зрачки одинаковые. Где-то слышал, что если с головой что-либо не в порядке, то зрачки у человека становятся разными. У меня такого явления не наблюдалось. Что же это такое? Попробовать ещё раз телефон включить? Точно, нужно включить. Лучше пусть Брынза на мобильник звонит, чем сам припрётся сюда в офис. От него что угодно можно ожидать. Кто знал, что он возьмёт в сорок лет и отправится на тот свет? Инфаркт - штука непредсказуемая. Машка его изрыдалась вся, двое пацанов оставил ей, мал мала меньше. Но Мария не промах: Толян ещё в гробу лежит, даже гвоздики в крышку не забили, а она уже о доле разговор завела. Хоть бы постеснялась. Интересно, а Толик ей звонил? Нужно узнать. Хотя стоп! Ты что? Так и хочешь в психбольницу угодить? Лавры булгаковского Мастера покоя не дают? Молчи уже, раз такое привиделось. А то навопрошаешься на свою голову. Я на свой страх и риск снова включил телефон. Молчит. Фу, думаю, видимо, точно переутомился. Ну, какой может быть Брынза? Совсем ты, Алексей, с ума спятил!
        И тут снова раздался отвратительный до неприличия громкий «звонок» - сам же нарочно такой поставил, чтобы вызовы не пропускать. Чёрт бы тебя побрал, сволочь. Нужно мелодию на более спокойную поменять. Этот точно меня в могилу загонит. Всё чего-то боишься не услышать, сделал такой звонок - реактивный самолёт на боевом дежурстве. Кто там ещё? Я с опаской взглянул на дисплей и вздрогнул - это снова был Брынза. У меня внутри всё похолодело. Жары я уже не замечал. Мне в какой-то миг показалось, что я вообще в Антарктиде на сугробе сижу. Может, не поднимать трубку? Выбросить симку да сменить оператора. Но телефон надрывно гудел, словно готовился к взлёту. Я набрал полные лёгкие воздуха и, резко выдохнув, всё же ответил:
        - Да! Слушаю.
        - Ты чё там, Лёша? Ну зачем ты трубу отключил? Друг, называется.
        - Батарейка села, - беззастенчиво соврал я. Пока зарядку нашёл, пока подключил…
        - А-а-а, я уж было подумал, что ты не хочешь со мной говорить, - хихикнул Толик. - Слушай, Лёша, у меня к тебе вот какая просьба: ты там посмотри, кто в нашем микрорайоне в ближайшее время прикажет долго жить, а лучше в морг сходи, договорись с родичами, положите в гроб к покойнику мой ноутбук. Только родственникам скажи, что это для меня. Мне тут передадут, я договорился.
        - Слушайте, уважаемый! - наконец-то не выдержался я. - Прекратите нести чушь! Кто вы? Как телефон моего друга оказался у вас? Вы что, могилу раскопали? Вы…
        - Э-э-э-э! Алексей, успокойся, - перебил голос. - Ты что? Снова мне не веришь?
        - Я обращусь в милицию, - заорал я. - Вы ответите по всей строгости закона…
        - Ага, - рассмеялся Анатолий (нет, так сыграть нельзя, это его смех это он, но…). - Сходи-сходи в милицию, скажи что тебе друг с того света названивает, вот там тебе сразу поверят и справочку выдадут. Успокойся, Лёша! Это я - сто процентов. Прекрати истерику. Только никому не говори, а то проблем потом не оберёшься. Я же всё понимаю.
        - А ты Машке звонил? - неожиданно выпалил я.
        - В том-то и проблема, Лёша, что родным звонить не получается. Я бы с удовольствием с Машкой поболтал. Кстати, как она там? Я когда в гробу лежал, слышал, что она о бизнесе с тобой говорила. Переживает девка. Вы смотрите там с Борькой не киньте её. У меня два пацана осталось. Не берите грех на душу.
        - Ну как ты такое можешь говорить? - возмутился я, наконец-то поверив, что со мной действительно говорит мой закадычный друг и партнёр по бизнесу Анатолий Брынцалин.
        Прозвище своё Анатолий получил после одного случая. До этого никому и в голову не приходило сравнивать его фамилию с куском сыра. А тут однажды к нам в офис зашёл человек, который сильно заикался. Ну, и попытался спросить:
        - Ска-ска-скаажи-ите, а го-го-сподиииин Брынз…Брынз…
        - Брынцалин? - подсказала секретарь.
        - То-то-то-чно, - закивал гость. - Брынз… Брынз…
        - Он будет только завтра после обеда, - пояснила секретарша Валька и, не сдержавшись, прыснула в кулак.
        Гость ушёл, а мы вслед за секретаршей попадали со смеху. «Брынз… Брынз», - передразнивали мы незнакомца. Так и стал наш Анатолий Иванович Брынзой. Конечно, в глаза так назвать нашего директора могли только мы с Борькой, а за глаза называли все кому не лень. Ко мне тоже кличка прицепилась. Но меня прозвали Толстым недавно: вес стал зашкаливать. И ничего не могу поделать. Диеты всякие, правильное питание, таблетки какие-то, чаи вонючие - ничего не помогает. При росте 180 см вес почти 130 кг. Ну, какое тут ещё можно придумать прозвище? Только Толстый. Жена вообще объявила, что ей со мной стыдно на людях появляться. Тоже мне… Обидно очень.
        - Так что, Толстячок, - снова раздался в трубке голос Анатолия, - подкинешь?
        - Что? - я уже успел забыть его просьбу.
        - Как что? - заорал Толян. - Ноутбук, говорю, загонишь мне сюда?
        - Толик, - осмелел я, - и как ты себе это представляешь? Ты подумал, что просишь?
        - А что тут сложного? Положи ноутбук в гроб и отправляй передачку с оказией.
        - С какой оказией? Ты чего несёшь? - у меня даже голос охрип от досады.
        - Как с какой? Я же тебе объяснил. Ты что? Не понял?
        - Да понять-то я понял, но кто мне его отдаст, твой ноутбук? Что я Машке скажу? Дай мне, Маша, ноутбук, я его Анатолию на тот свет передам? Сам прикинь, это же полный идиотизм.
        - Хм, - Толик задумался. - Я как-то об этом и не подумал.
        - Она ведь сразу ударится в подозрения, - продолжил я так, словно говорил уже с живым человеком. - Подумает, что мы с Борей что-то мутим, чтобы обмануть её с наследством. Врубаешься?
        - Да понял, понял я. А что придумать? Может, украсть? - предложил Брынза.
        - Ты совсем спятил там в своём отстойнике, - усмехнулся я и вдруг неожиданно для себя самого спросил: - Толян, а тебя куда там определили - в ад или рай?
        - Какой ад, какой рай? - рассмеялся Толик. - Тут одна контора. Просто грешники в одном месте тусуются, а праведники - в другом. Если грешник исправляется, его переводят к праведникам. Но мне посоветовали, в рай не соваться. Здесь с грешниками полегче. В рай мобилу не пронесёшь, там все правильные - сразу сдадут старшему.
        - Так а чем же отличается ваше общежи… хм… общежитие от правильного?
        - Ну, тут карантин нужно пройти, где я сейчас и нахожусь. Это и есть отстойник.
        - И что там проверяют? - насторожено спросил я.
        - Да всякую ерунду спрашивают: намерен ли в дальнейшем пересмотреть своё поведение? Хочу ли снова на грешную землю? И так далее…
        - И что? Ты отказался? Ты не хочешь вернуться?
        - А зачем? Ещё неизвестно, кем они меня туда возвратят. В том-то тут вся и фишка, что в раю ты всегда будешь человеком. Вечно! Понимаешь? А из ада за нарушения режима тебя могут возвратить на землю, но уже в образе кого угодно, только не человека. Шанс родиться человеком Бог даёт только один раз. Понял? Тут всё продумано!
        - А кем же могут возвратить? - опешил я.
        - Могут собакой, кошкой, а могут и гусеницей зелёной. Иными словами, любой тварью, да хоть микробом каким-нибудь или мухой навозной.
        - Ну, тогда тем более нужно в рай перебираться, чтобы не влипнуть по полной.
        - Нет, Лёша, чтобы тебя обратно на землю отправили, здесь нужно так набузить… Я не собираюсь жить отморозком. Мелкие нарушения не в счёт. Мы и так все грешники. Что с нас взять? На нас смотрят сквозь пальцы. И всё-таки, что-то нужно придумать с ноутбуком. Или я тут со скуки помру.
        - Так ты уже и так умер, - рассмеялся я, - куда ещё больше.
        - Не ехидничай, - буркнул Толян, - давай подумаем, как ноутбук мне передать.
        - Может, новый купить?
        - Да зачем мне новый? Там у меня целый фото и видеоархив. Что я с новым буду делать? Смотреть на него?
        - Ой, Толик, даже не знаю. Но разговаривать на эту тему с Машкой я не могу. Ты хочешь, чтобы меня в психушку упекли? А красть тем более не хочется, так недолго и до тюрьмы дойти. Кто мне поверит, что ты звонил и просил комп на тот свет передать?
        - Блин, что же делать? - Толик надолго замолчал.
        - Может, оставить эту затею? - предложил я через несколько минут.
        - Легко тебе говорить, а мне хочется иногда на своих посмотреть…
        - А что на них смотреть? Мы все там будем. Потерпи, свидимся…
        - Ты же знаешь, я как втемяшу себе в голову что-нибудь…
        И вдруг в трубке раздался посторонний голос. Кто-то спросил: «Покойный Брынцалин?» «Да, я!», - ответил Толян. «Кто вам позволил сюда пронести мобильный телефон?», - строго спросил чужой голос. «Да я… это… случайно. Кто-то в гроб положил, когда хоронили…», - Толик стал оправдываться. «И вы уже звонили в прежнюю жизнь?», - закричал, видимо, небесный надзиратель. «Да, пару раз! Простите ради Бога!», - ответил Толик. «Ах ты бессовестный! Вы уже совсем тут обнаглели, на том свете грешили-грешили, и тут за своё? - ещё громче стал кричать незнакомый голос. - У нас это самый страшный проступок! Вы лишаетесь права присутствовать на этом свете! Вон отсюда! Обратно на землю! Мухой!» В телефоне что-то зажужжало. Я от страха зажмурил глаза. И вдруг почувствовал, что мне кто-то сел на нос. Я открыл глаза и увидел муху. С размаху ударил себя по лицу. Муха упала на пол и замерла. Я сполз с кресла и заплакал:
        - Толик, это ты? Толик, прости меня! Я нечаянно, друг…
        У двери раздалось чьё-то покашливание. Я обернулся, сзади меня стояла Валька-секретарша.
        - Алексей Игоревич, что с Вами? Вам плохо? Может, скорую вызвать?
        - Нет, Валюша, - выдохнул я, - мне хорошо. Мне уже очень хорошо.
        2010 - 2018 Г.Г.