Библиотека / Фантастика / Русские Авторы / СТУФХЦЧШЩЭЮЯ / Сафонова Евгения : " О Волчицах Джедаях И Снежных Королевах " - читать онлайн

Сохранить .
О волчицах, джедаях и снежных королевах Евгения Сафонова
        Иногда я пишу фанфики. И они тихо-мирно лежат на фикбуке после того, как занимают призовые места на аниме-фестивалях.
        Но вдруг подумалось мне, что они могут лежать не только на фикбуке.
        «Мы никогда не умрем» - фанфик по аниме «Волчица и пряности». Занял первое место на фестивале Тя-но-ю 2013.
        «Последний шаг через себя» - фанфик по Star Wars. Попытка объяснить мотивы и причины поступков рыцаря Оби-Вана Кеноби. Занял второе место на фестивале AniCon 2013 - по причине того, что первое досталось моему же «Папагено»…
        «Песнь льда и пламени» - фанфик по мультфильму «Холодное сердце», он же «Frozen». Коротенькая история, родившаяся от обиды за то, что Эльзе так и не устроили личную жизнь. Занял второе место на аниме-фестивале Тя-но-ю 2014.
        Евгения Сафонова
        О волчицах, джедаях и снежных королевах
        Сборник фанфиков
        Мы никогда не умрём
        «И я почти уже верю,
        Что мы никогда не умрём…»
        Flёur
        - Попалась, которая кидалась?
        - Пусти! Подножка - это нечестно!
        - А кидать ничего не подозревающему человеку снежок в лицо - честно?
        - Пусти! Меня!! Немедленно!!!
        - А безобразничать перестанешь?
        Лоуренс не видел лица Хоро, которую он бесцеремонно перекинул через плечо головой вниз, но сучить ногами в воздухе та стала только усерднее:
        - Вот ещё!
        - Тогда придётся немного охладить твой пыл, - вздохнул молодой человек, шагнув к ближайшему сугробу. - Кажется, он достаточно мягкий…
        - Лоуренс, только попробуй! Только попро…
        Услышать окончание фразы Лоуренсу помешал тот факт, что любимая богиня с головой утонула в пушистом снегу.
        Он шагнул в стороне, отвернулся, зажмурился - и спиной вперёд упал в сугроб по соседству. Когда же он вновь открыл глаза, Хоро уже сидела у него на груди, прижимая к земле - и в карминовых очах девушки пылало пламя самого искреннего негодования.
        - Ты что себе позволяешь?!
        - Воспитательные работы.
        - Ха! Ты меня воспитывать вздумал? - тычок тонким девичьим пальчиком под рёбра вышел весьма чувствительным, несмотря на внушительную толщину зимней одежды. - Осенью ты ко мне прикоснуться боялся!
        - Ваше Высочество, я честно терпел ваши безобразия, сколько мог, но моя чаша терпения тоже не бесконечна, - ловко перехватив девичьи кисти, юноша откатился в сторону - и, когда Хоро оказалась под ним, задрал её руки за голову, бережно прижав их к земле. - К тому же скучно безобразничать в одиночестве, как считаете?
        - Ты! Ты! Тымммм…
        - Судя по всему, принцесса согласна, - заключил Лоуренс, спустя пару минут наконец оторвавшись от её губ.
        - Нахал, - нежно сказала Хоро.
        - Ага, - довольно подтвердил он, скатываясь на землю рядом с девушкой.
        Хоро смотрела в небо: Лоуренсу казалось, он видит, как отражённые звёзды мерцают в её зрачках. Волосы цвета осени, короткая шёрстка на ушках и кончики длинных ресниц девушки серебрились снежными искрами. Прошло уже больше полугода с того момента, как молодой торговец нашёл вздорную богиню-волчицу в своей телеге и пообещал вернуть её домой, и несколько месяцев с тех пор, как они стали не просто деловыми партнёрами - но ему, наверное, никогда не надоест ею любоваться. Смотреть, как солнце или лунный свет ласкает её тонкую шейку, стекает по худеньким плечикам и шёлковым маревом ложится на бёдра, а блики костра лентами путаются в червонном золоте её волос…
        Хоро, радость моя, подумал он. Моя тоненькая, хрупкая, маленькая богиня.
        Перед ужином они решили прогуляться по праздничному городу, но как-то ненароком забрели за его пределы. Теперь они лежали на холме, круто спускавшемся к городской стене, и позади них расстилалась равнина, облитая снежной глазурью, а по бокам серебрился лес хрупких сахарных деревьев. Далеко впереди кутались в сизую дымку невысокие горы, а прямо перед ними раскинулся светлый городок Эйленвиль.
        - Как ты думаешь, кто-то действительно смотрит на нас оттуда?
        Лоуренс оглянулся на Хоро через плечо: она по-прежнему смотрела в небо, не моргая, и её глаза казались почти чёрными.
        - Не знаю, - поправив перчатки, Лоуренс поднял глаза кверху. - Но если сейчас оттуда на нас смотрят все боги, которые придумали все религии всех королевств, то впору почувствовать себя актёром перед полным залом.
        - Я серьёзно.
        Лоуренс пожал плечами:
        - Я всегда думал, что мир слишком сложен и прекрасен, чтобы он мог возникнуть сам по себе. Кто-то его создал. И кто-то им управляет, раз в нём не воцарился хаос. А вот кто именно, тебе, наверное, лучше знать.
        - Я не богиня, я тебе уже говорила.
        - Да, но прожила куда больше моего, - падающая звезда искоркой прочертила небо, и Лоуренс улыбнулся краешком губ. - К тому же, кажется, тебя, а не меня прозвали Мудрой.
        - А ты не думал, что это было бы слишком глупо - если бы люди, живя так мало, исчезали навсегда?
        - Наверное, - Лоуренс отвернулся, задумчиво почёсывая бородку. - Хотя о чём я и думал, так это о том, что без религии быть хорошим человеком в мире, где процветает алчность, ложь и бессердечие, не было бы никакого резона.
        Он смотрел на город, выбеленный зимой. Отсюда, конечно, подробностей было не разглядеть, но Лоуренс знал, что скрывается за крепкой крепостной стеной: невысокие светлые домишки, казавшиеся игрушечными, чистая белая мостовая и узкие улочки, не казавшиеся тесными. Каминные трубы прядут ниточки дыма, окна сияют тёплым разноцветом огней. На центральной площади вздымает к небу огненные лепестки огромный костёр, а вокруг танцуют горожане: здесь, на севере, снег сойдёт ещё не скоро, но по всей стране сегодня праздник проводов зимы. Взрослые люди хохочут, как дети, из окон таверн летят звуки лютни и голоса менестрелей, сплетая кружево праздничного шума…
        - Тебе нравится север? - донёсся до него голос Хоро.
        - Да, - он кивнул. - Я понимаю, почему ты хотела сюда вернуться.
        - А этот город?
        - Лучше многих, которые я повидал.
        - Тогда что тебя останавливает? Или ты отказался от своей мечты?
        Лоуренс повернул голову, глядя на её тонкое бледное личико - и не ответил.
        Полгода. Самые странные и счастливые полгода в его жизни. Казалось, он и не жил до того дня, когда заключил договор с Хоро: всё «до» вспоминалось в какой-то смутной туманной дымке, зато каждый день «после» хотелось сохранить где-нибудь, чтобы потом можно было вытащить этот день из закромов памяти и пережить заново. Даже когда им грозили инквизиторы, мошенники, тюрьма или разлука - он бы не променял эти воспоминания на всё золото мира.
        Полгода назад Хоро, богиня-волчица из далёкой деревеньки Пасро, попросила отвезти её в северное селение Йойтсу. Домой. Лоуренс согласился - даже зная, что её дома больше нет. Йойтсу было разрушено давным-давно, но он почему-то не решился ей об этом сказать. Наверное, потому что не набрался смелости сообщить, что этой хрупкой шестнадцатилетней девочке с такими трогательно-большими глазами больше некуда возвращаться. Лоуренс долго не мог поверить, что ей и вправду больше шестисот - хотя Хоро поначалу и вела себя с ним так, будто он маленький мальчик, которого и не думают воспринимать всерьёз: стоит только вспомнить, как она с ехидной улыбочкой взрослой, повидавшей виды женщины обсуждала достоинства его обнажённого тела… Ха.
        Но куда больше его убеждало то одиночество, которое он порой видел в её взгляде. В глубине этого одиночества можно было утонуть. Не такими должны быть её глаза, эти прозрачные карминовые озёра на юном белокожем личике - словно яблоки уронили на снег.
        Стена отчуждения между ними рухнула довольно быстро: ощущение, что он знает Хоро давным-давно, возникло у него спустя какую-то неделю. В какой-то момент он понял, что счастлив, когда одиночество в её глазах сменяет улыбка - но думал, что эта дорога никуда не приведёт. Он смертный скиталец, странствующий торговец, только и мечтающий, что о собственной лавке - а она? Сколько таких, как он, она повидала за свою жизнь? Да, он ей нравился, он чувствовал это… но когда их путешествие подойдёт к концу и Хоро вернётся на север, она найдёт равных себе и уйдёт, и ему нечего будет предложить ей, чтобы уговорить её остаться.
        Только потом он сообразил, что она такая же скиталица, как и он. У них обоих нет места, которое они могли бы назвать домом - или больше нет. Наверное, и она решила то же самое, когда узнала, что Йойтсу разрушен.
        Когда долгожданное объяснение всё-таки произошло и они официально перестали быть деловыми партнёрами (хотя их отношения давно уже не походили на деловые), они продолжили путешествие на север. Чисто по инерции, наверное. Хоро пообещала сделать из Лоуренса первоклассного торговца и держала обещание: больше он не знал неудач. Одна сделка сменяла другую, пока в одном предгорном городке ему не подвернулась сказочная возможность.
        Лавка. Собственная лавка.
        Ему уже выпадала такая возможность в городе Реноз, и он её упустил - но боги, видно, решили быть к нему щедры: он и представить себе не мог, что два раза за зиму ему выпадет шанс так просто осуществить давнишнюю мечту. Эйленвилю, конечно, по стратегической важности до портового Реноза далеко, но и через него проходили немаловажные торговые пути. Половина имевшихся на данный момент сбережений и подпись на пергаменте - всё, что от него сейчас требовалось.
        Но теперь у него была другая мечта. Рыжеволосая мечта с волчьими ушками и пушистым хвостом.
        - Нет, не отказался, - наконец произнёс он. - Меня останавливаешь ты.
        - Я? Что-то я не заметила, чтобы я возражала, - Хоро нахмурилась. - Лоуренс, ты же всегда…
        - В прошлый раз, когда я мог обзавестись лавкой, ты решила уйти.
        - И поэтому ты от неё отказался. Как же, помню, - она тоже села, и Лоуренс увидел, как под тёплым овечьим тулупом недовольно взметнулся кончик рыжего хвоста. - Значит, ты боишься повторения истории?
        - Да. И я хочу гарантий того, что ты не убежишь.
        - Тогда я думала, что ты вполне обойдёшься без меня. Теперь я знаю, что ты дурачок, которого без моего чуткого руководства разорят максимум через пару месяцев, - она улыбнулась, глядя на него снизу вверх. - Не волнуйся, не убегу.
        - Обещаешь?
        - Обещаю.
        - Тогда, полагаю, тебя не затруднит выйти за меня замуж?
        Наверное, с минуту девушка молча, не моргая, смотрела на него - а потом снова повалилась на снег и расхохоталась.
        - Что смешного?!
        - Ахаха… Пуф… Нет, ничего, я… я просто… - наконец отдышавшись, Хоро утёрла слезы с щёк, - я просто в первый раз вижу, чтобы девушку вынуждали идти замуж с помощью такого неумелого шантажа.
        - Шантажа?
        - Ага. «Выходи за меня замуж, иначе я не куплю собственную лавку и останусь нищим странствующим торговцем до конца жизни».
        - Всё совсем не…
        - Нет, всё именно так, - девушка весело смотрела на него, и кончик хвоста задорно мотался из стороны в сторону. - Но неужели ты думаешь, что я, Хоро Мудрая, пойду замуж за нищего странствующего торговца? Сначала обустрой лавку и встань на ноги, а потом поговорим.
        - Сначала помолвка, а потом подпись договора. И никаких «обустрой» и «встань на ноги».
        - Сначала подпись договора, а потом хоть сразу свадьба. И никаких помолвок.
        - Нет, сначала помолвка, а потом подпись договора. И тогда завтра вечером я подписываю бумагу, а завтра утром покупаю самое красивое кольцо из тех, что будет у ювелира, и трёх целых поросят.
        - Трёх?!
        - Трёх. С яблоками, мёдом и инжиром, какие едят во дворцах. И бочку Бролинского золотого вина.
        Лоуренс видел, каких трудов ей стоит не облизнуться.
        - Но только в честь помолвки, - добавил он.
        - И ты думаешь, меня можно купить едой?
        - Не просто едой, а самой лучшей едой. Отныне и навсегда. Ведь только такой еды достойна Хоро Мудрая и моя невеста.
        - Плохой из тебя шантажист. А подкупщик ещё хуже, - девушка состроила страдальческую рожицу. - Я подумаю.
        - Думай-думай.
        - И я буду думать не до утра, а столько, сколько мне нужно, - Хоро задрала голову, глядя в небо. - Это ответственный шаг даже для такой мудрой волчицы, как я.
        - Я не тороплю.
        Девушка сидела, обняв колени руками, глядя на полную луну, рыжую, как её волосы - и Лоуренсу почудился призрак грусти в её глазах.
        О чём она думает? О том, что не пройдёт и сотни лет, как от него останется лишь горстка праха и обручальное кольцо у неё на пальце? И что тогда она сделает с этим кольцом, интересно - выбросит? Лоуренс никогда не спрашивал её о прошлом, но он не был наивен и не верил, что шестьсот лет Хоро была совсем одна. Взять хотя бы того юношу из Пасро, которому она дала обет хранить деревню от неурожая: вряд ли мудрая волчица дала бы такое обещание кому ни попадя. И держала бы его столько лет ради простого деревенского паренька.
        Лоуренс не ревновал к призракам. Ему просто порой невыносимо было думать, что все, к кому она когда-то привязывалась, давно покинули этот мир. И что так будет и с ним. Именно по этой причине она хотела его покинуть: чтобы не видеть, как он состарится рядом с ней, вечно юной. И в один день помимо своей воли снова оставит её одну.
        Конечно, сейчас ему казалось, что он никогда не умрёт - но умирают все, и это факт. Все, кроме таких, как Хоро, которой всегда будет шестнадцать.
        Она в самом деле никогда не умрёт. В отличие от него.
        Мысль, которая согревала его - и сковывала могильным холодом.
        И когда она посещала его, он думал о том, что это будет нескоро. А что будет скоро? Капель запоёт на крышах, и леса и поля расцветут нежными красками, и Хоро будет бегать босиком по росистой траве, танцуя в цветочных венках, оплетённая тоненькими нитями весенней магии - богиня в своей стихии. Потом лето вызолотит её кожу, расстелет туманы над полями и знойное марево над дорогами; а там и осень прокрадётся мягкими прохладными лапами по лоскутному одеялу пёстрой листвы. А затем зима снова окутает землю снежным сном, и Лоуренс будет сидеть у кровати своей маленькой богини, когда она простудится, вливать снадобья в пламенеющие жаром губы и кормить её с ложки.
        А ещё они будут есть яблоки. Летние, пахнущие теплом, солнцем и сладким мёдом; осенние, несущие аромат богатых урожаев и щедрых даров; и зимние, которые пахнут юностью, дерзко ворвавшейся в снега. За окном метель завьюжит ночь, а у них затрещат поленья в очаге, и тёплый плед на кресле дождётся своего часа; и Хоро сядет к нему на колени и будет трепать его волосы, дразнясь лукавыми взглядами, а Лоуренс будет чистить яблоки, окунать сочные ломтики в плошку с цветочным мёдом и кормить с рук свою яблочную девочку, чья кожа и губы были слаще любого мёда. А потом снова наступит весна, и счастливые года пролетят опавшей листвой множества календарей; и когда придёт время последней в его жизни сделки - он отдаст плату за эти годы и ни о чём не пожалеет.
        - Не грусти, принцесса. Сегодня праздник, в конце концов, - он кончиком пальца ободряюще пощекотал её подбородок. - Ну что, вернёмся в гостиницу? А то замёрзнешь.
        Хоро медленно подняла на него яркий карминово-яблочный взгляд.
        Волчица Хоро Мудрая провела много времени вдали от родины. Большую часть этого времени она была одна - даже среди людской толпы - но не всегда.
        Она всегда думала, что смертная жизнь ужасно коротка, а болезни и неприятные стечения обстоятельств чаще всего делают её ещё короче. Поэтому она старалась не особенно привязываться к людям - ведь это почти бессмысленно: длительность горя от их утраты неоспоримо велика в сравнении с короткостью счастья от их обретения. И у неё это получалось. Почти. Исключений было совсем немного.
        Молодой охотник, живший неподалёку от Йойтсу. Человек, смерть которого заставила её отправиться в странствия на поиски чего-то, что она не могла себе представить.
        Мальчик-крестьянин из Пасро. Человек, смерть которого заставила её держать данное ему обещание на протяжении не одной сотни лет.
        Юный священник, присланный в Пасро из столицы. Человек, преждевременная смерть которого сильно поколебала её любовь к церкви.
        И странствующий торговец, в телеге которого она укрылась, желая сбежать от неблагодарных жителей опостылевшей деревушки. Крафт Лоуренс, подумала Хоро, глядя в его серые глаза, в лунном свете имевшие тревожный оттенок зимнего моря в дождливый день. Лоуренс, Лоуренс. Печаль моя, надежда и любовь.
        Волчица Хоро Мудрая часто годами бродила одна, и порой она чувствовала себя старой, как горы или заповедные леса Йойтсу. Но этим людям удавалось заставить её почувствовать себя… живой. Она сама не сразу это замечала - но рядом с ними она снова чувствовала себя девчонкой, которая только вчера вышла на первую самостоятельную охоту, а совсем ещё недавно гонялась за собственным хвостом. Рядом с ними она не была Хоро Мудрой - она была Хоро. Просто Хоро. Простой смертной, которую любят. С которой хотят быть рядом. Которую принимают такой, какая она есть. Которую хотят защитить от любых бед. Которую никогда не отпустят.
        Волчица Хоро Мудрая не верила человеческим поговоркам, но выражение «глаза - зеркало души» казалось ей довольно правдоподобным. А ещё она часто задавалась вопросом, смотрит ли на них кто-нибудь сверху, и со временем, кажется, она нашла для себя ответ на этот вопрос. Во всяком случае, из всех изобретённых человечеством религий она определённо начала склоняться к той, в которой утверждалось, что душа человеческая приходит в этот мир не единожды: после смерти она возрождается вновь, только в другом теле.
        Потому что все люди, к которым она привязалась, несмотря на всё своё нежелание любить и страдать, с первой же встречи казались ей знакомыми; и у всех них были серые, имевшие тревожный оттенок зимнего моря в дождливый день глаза.
        - Идём? - Лоуренс встал и протянул ей руку.
        - Идём, - Хоро сжала его ладонь в своей.
        Ей не стать смертной, а ему не стать бессмертным. Когда-нибудь он снова покинет её. А она снова отправится в странствие на поиски чего-то, что она не сможет представить. Вернее, кого-то. Но когда она найдёт его, она поймёт - и тогда на короткую человеческую жизнь у неё снова появится дом.
        Да, мне не стать смертной, а тебе не стать бессмертным, думала Хоро, и они шли сквозь тихую зимнюю ночь, сыпавшую колючие звёзды за горизонт. Но снова и снова я буду искать тебя. И находить.
        Потому что ты можешь умереть.
        Но мы…
        Мы никогда не умрём.
        Последний шаг через себя
        Красный клинок ситхского меча застывает у моего лица. Жаль, что маска скрывает твой лик: я бы хотел ещё раз взглянуть тебе в глаза. Увидеть, что в чёрные доспехи заковано живое существо, что меня убьёшь ты, а не бездушная машина. Но остаётся полагаться лишь на хрипы из-под маски.
        Я знал, что погибну от твоей руки. Впрочем, не буду спорить - это справедливо.
        Интересно, осознаешь ли ты, что случилось? Задашь себе вопрос, почему победил - или не поймёшь очевидного?
        Я помню, как впервые тебя увидел. Взъерошенный мальчишка, которому всегда холодно… Ты ведь не знал, что такое холод. Долго не знал. Солнце родной планеты всегда светило тебе, тепло материнской любви хранило тебя лучше Силы, и вдруг - вечный лёд Галактических просторов, холод далёких звёзд и чужие лица вокруг.
        Я чувствовал в тебе угрозу. Едва заметную, неосознанную, скрытую в линиях судьбы на твоих ладонях. Но тогда никто бы не поверил, что твои глаза, - любознательные, живые, такие доверчивые, - когда-то станут жёлтыми. Застывшими в своей жестокости.
        Я помню тот день, когда Учителю сказали, что ты не будешь джедаем - когда Учитель сказал, что тогда он обучит тебя сам. Забавно вспоминать свою первую реакцию. Как хотелось крикнуть «но ведь я твой ученик, я бы умер ради тебя - а ты променяешь меня на этого…»
        Гордыня, гордыня. Я и тогда это понял. Именно поэтому сдержал крик - лишь шагнул вперёд и сказал, что готов пройти испытание: если такова воля Учителя, я исполню её.
        Но мне не пришлось идти на жертвы. Почти.
        Я дал слово, что ты станешь джедаем. Наверное, для всех, - и для тебя самого в первую очередь, - было бы лучше, если бы я его не сдержал. Если честно, мне самому не очень-то хотелось его сдерживать - но я опять переступил через себя. Потому что не имел права на иное.
        Ты никогда не понимал, что значит быть джедаем. Постоянно переступать через себя, через свои эмоции, желания и потребности. Любить всё сущее ровно и светло, никого не выделяя в своей любви, не иметь права привязываться к чему-либо: Тёмная сторона - это гнев, гнев - всегда страх, а страх - всегда страх потери. А ты всегда нарушал правила. Твоё рождение уже было нарушением всех правил.
        У тебя было две любви: Падме и скорость. Две взаимоисключающие любви. «Доверься интуиции», - сказал тебе Учитель перед той гонкой на Татуине, и ты сделал это девизом по жизни. С того момента, как ты случайно, по-детски бесшабашно взорвал станцию в небе над Набу, ты никогда не сомневался в себе. Ты не любил останавливаться. Но чтобы принять правильное решение, порой надо остановиться - и подумать.
        Наверное, всё было бы по-другому, если бы ты обрёл во мне отца, которого у тебя никогда не было. Отца, которого ты увидел в ласковом, так хорошо понимавшем тебя канцлере. Но я не мог любить тебя, как сына: я и сам был осиротевшим ребёнком, когда связал с тобой свою судьбу. Мы оба видела отца в Куай-Гоне, и оба потеряли его. Для меня ты всегда был братом, но я не мог дать тебе того тепла, в котором ты отчаянно нуждался. Мальчик, которому всегда было холодно…
        Потому что я долго не хотел признаваться самому себе в том, что где-то в глубине души для меня ты был всего лишь «несуразным инопланетянином». Маленьким соперником, отобравшим у меня того, кого я считал отцом.
        Я стал старше и мудрее. Одиночество - хороший учитель. Я поставил себе целью идти к Свету: просто идти - с упорством, которое всегда меня отличало. В серое утро и промозглую ночь, в жару, в дождь. Когда будут силы и когда они исчезнут. Идти без спешки, но и без отдыха, не думая о том, сколько пройдено и сколько осталось пройти. Идти, с каждой мыслью, с каждым поступком, с каждым вдохом и ударом сердца поднимаясь на ступеньку вверх.
        Ревность исчезла. Тогда я понял, какой она была детской, глупой и смешной. Недостойной джедая. Ты стал мне не просто братом по Ордену - младшим братишкой, непутёвым и любимым. А вот я для тебя так и остался суровым наставником, не дающим тебе расправить крылья, ревнующим к твоим успехам… Не потому ли я в какой-то момент стал позволять тебе слишком многое - потому что чувствовал свою вину?
        Мы все, - не без чужой подачи, естественно, - казались тебе сборищем старых дураков, погрязших в собственных догмах. А «дураки» дураками ведь не были, прекрасно понимая твоё к ним отношение - и не хотели давать тебе права учить подобному других. А ты даже не задумывался, что за этим могло стоять что-то другое, кроме личной блажи и зависти. Ты ведь не хотел понимать, что джедай - это не просто Сила, пребывающая с тобой. И все мои уроки прошли даром, потому что этому нельзя научить: можно лишь постичь самому. Но тебе этого сделать не дали. Cамолюбие, помноженное на страх, дало ситхам возможность свершить свою месть.
        Знаешь, когда я понял, чем ты стал? Нет, не тогда, когда увидел, как ты убиваешь юнлингов, не тогда, когда увидел, как ты преклоняешь колено перед Сидиусом, - тогда я понял умом, но сердцем принимать отказывался, - а тогда, когда на Мустафаре ты поднял руку на Падме. Прежний ты, настоящий ты никогда не причинил бы боль той, ради которой готов был перевернуть Галактику.
        Как ты мог верить в то, что всё содеянное тобой было ради её спасения? Как посмел сказать Падме, что ради неё убивал детей? Запустив щупальца в твою душу, тьма не оставила там места любви. Тёмная сторона и Любовь - понятия несовместимые. А вот похоть и желание обладать - с этим она охотно идёт рука об руку. «Ты не заберёшь её у меня», кричал ты в исступлении… Неужели за те мгновения, пока я спускался по трапу звездолёта на огненную землю Мустафара, в твоём уме пронеслось столько картин, что они сложились в единое целое, ослепив тебя ревностью и болью призрачной измены? Наверное, ты так и не забыл, как Падме отправилась спасать меня из плена графа Дуку - когда ты чуть ли не впервые в жизни решил проявить послушание. Наверное, тебе её симпатия ко мне казалась странной.
        Я забыл, в который раз переступил через себя, когда стал хранителем вашей тайны. Переступил не только через запреты Ордена, не на пустом месте возникшие. До нашей встречи я помыслить не мог о том, чтобы выделять кого-то в своей любви к Свету и всему сущему. А после… а после - не посмел помыслить.
        Подавить чувство легко, если захотеть.
        Ты её, чистейшую, заподозрил в измене? Её, в своём убийце до последнего видевшую добро… Даже если бы не было тебя, мы бы никогда не смогли быть вместе. Ведь мы оба всю жизнь переступали через себя. И только ты смог научить её тому, что помимо долга в жизни может быть что-то ещё.
        В тот день, когда по всей Галактике моих братьев по Ордену вырезали, как скот, стреляя в спину, я убил не только Энакина Скайуокера. Я убил Оби-Вана, каким ты его знал. Если бы ты только мог предположить, в какой персональной преисподней горела моя собственная душа, когда я поднял меч на брата и друга. На того, кого всё-таки выделил из своей ровной, никого не выделяющей любви.
        Но я ведь уже привык переступать…
        Я ушёл, оставляя за спиной умирающего мальчика, которому всегда было холодно. Я ушёл, чтобы увидеть, как от разбитого сердца умирает твоя королева - светлейшая, прекраснейшая, несгибаемая, но всё-таки сломленная. Ушёл, чтобы в аду своего одиночества подарить Галактике новую надежду. Сдаться и умереть было бы куда проще, но я не мог свернуть с избранного пути. Для чего-то ведь я пережил Мустафар и приказ шестьдесят шесть.
        Я видел, как вырос твой сын. Он похож на тебя, но… есть в нём то несгибаемое, чего не было у тебя. Истинный сын своей матери. Быть может, ему удастся найти баланс между скоростью и чувством долга.
        Жаль, что маска скрывает твоё лицо. Эни, Эни, малыш Эни…
        Когда-то я убил тебя. Сегодня я верну тебе должок - и исполню своё последнее «должен».
        Ага, вот и Люк подоспел…
        Мельком улыбаюсь. Слушая твоё хриплое дыхание, поднимаю меч и закрываю глаза. Ты не поколеблешься, я знаю. А мне не страшно.
        Это же так просто - в последний раз переступить через себя…
        Песнь льда и пламени
        Они так похожи - жара и мороз:
        Их место вместе, а не врозь!

«Холодное Сердце»
        - А его точно нельзя отправить назад? - Эльза не сводила льдистый взгляд с дверей тронного зала.
        - Мы бы с радостью, Ваше Величество, - вздохнул Кай - её мажордом и верный советник, стоявший рядом с троном. - Но вы же знаете…
        - Знаю, - Эльза устало кивнула слуге у входа в зал. - Открывайте.
        Слуга послушно распахнул двустворчатые двери.
        - Его Высочество Ханс, - провозгласил Кай, - принц Южных Островов!
        Принц вошёл в зал в сопровождении немногочисленной свиты, сияя белозубой улыбкой и светлой весенней зеленью лучистых глаз. За минувший год он ничуть не изменился; разве что нос теперь был с горбинкой.
        Эльза вновь вспомнила удовлетворение, охватившее её, когда любимая сестрёнка вмазала этому прохвосту на корабле, да так, что тот вывалился за борт - и постаралась отогнать желание обратить принца в ледяную статую для дворцового сада.
        - Ваше Величество, - Ханс учтиво поклонился.
        - Ваше Высочество, - в голосе Эльзы звенели хрусталинки льда.
        - Позвольте принести свои извинения, - торжественно молвил принц. - За все неудобства, которые я причинил вам минувшим летом.
        - Неудобства? - Эльза улыбнулась, но в глазах её светилась голубая сталь; казалось, ещё немного - и о взгляд королевы можно будет порезаться. - Вы хотели захватить престол Эренделла, покушались на мою жизнь и оставили мою сестру Анну умирать, когда она молила вас о помощи. Вы это называете… неудобствами?
        - Но ведь всё обошлось, - Ханс лучезарно улыбнулся. - Ваше Величество, позволите объясниться?
        - Я бы с радостью не позволила вам перешагнуть порог этого зала, - парировала Эльза, - но раз вы уже здесь - так и быть, объясняйтесь.
        - Ваше Величество, я всегда чувствовал в себе задатки хорошего короля. Получше тех, какими стали бы одиннадцать из моих братьев, - принц усмехнулся. - И, согласитесь, в ваше отсутствие я управлял Эренделлом весьма неплохо.
        - Это не даёт вам права захватывать чужое королевство.
        - Но согласитесь, что жениться на наследнице чужеземного престола куда гуманнее, чем пытаться захватить свой посредством убийства собственных братьев, - пожал плечами Ханс. - Всех собственных братьев.
        - Вот как? - Эльза побарабанила тонкими пальцами по подлокотнику трону, и тонкая паутинка инея окрасила серебром тёмное дерево; опознав знакомые симптомы, Кай поспешил отступить назад. - А убийство чужеземной королевы вы тоже считаете…гуманным?
        - Разве я что-то говорил об убийстве? - в искреннем возмущении воскликнул Ханс. - «Инцидент» - вот что я предусматривал для вас! Чтобы заставить человека отречься от престола, совсем необязательно его убивать. Можно просто… скомпрометировать. Или сделать недееспособным. Но убийство… фу, это ведь так вульгарно!
        - Что-то я не заметила, что вы это считаете вульгарным, когда пытались убить меня. Там, на фьорде.
        - А что ещё мне оставалось делать? Вы сказали, что не знаете, как остановить эту зиму. И мне показалось, что в таком случае самое надежное средство снять проклятие - убить того, кто его сотворил. Не думайте, что мысль об этом доставляла мне удовольствие. Но ради жителей Эренделла… Вы бы и сами не хотели, чтобы ваше королевство навеки завалило снегом, - принц вздохнул. - Что касается Анны - поверьте, я никогда не желал ей вреда. Она всё равно слишком глупа, чтобы помешать мне управлять страной, а королева из неё вышла бы вполне подходящая… но ваши чары всё испортили. Анна попросила о поцелуе истинной любви, а разве я мог его дать? Тут даже ваша наивная сестра поняла бы, что я не люблю её, и всё пошло бы прахом. Вот мне и пришлось… - Ханс посмотрел на трон, который покрылся инеем уже целиком, на пол, по которому расползался лёд, почти достигнув ног принца - и, осёкшись, торопливо отступил на шаг. - А где Анна, к слову? Я хотел бы извиниться и перед ней тоже.
        - Она уехала. - Эльза вспомнила последнее письмо сестры, где Анна в свойственном ей восторженном тоне писала о том, как они с Кристоффом объедаются альданским печеньем. Улыбнулась краешком губ - и лёд с инеем вмиг исчезли, обратившись серебристыми искрами. - Совмещает медовый месяц с деловыми переговорами.
        - Она замужем? - Ханс заморгал, казалось, в искреннем огорчении.
        - Да, и у её мужа оказалось исключительно деловое чутьё. - Несмотря на то, что он всего полгода как научился читать и писать, добавила Эльза про себя. Тролли, конечно, даровали Кристоффу достойное воспитание - но книг, бумаги и чернил у них не водилось. - Так что они отправились в Альданию пересматривать контракт по импорту зерновых… хотя не суть важно, - королева глубоко вздохнула. - Будем считать, что ваши извинения приняты… и перейдём к другим вопросам.
        - Как пожелаете, - Ханс склонил голову, внимательно вглядываясь в её лицо. - Могу я узнать ваше мнение касательно этих… других вопросов?
        Эльза сжала губы.
        Она вспомнила тот вечер, две недели назад. Вечер свадьбы Анны и Кристоффа. Свадьба вышла такой, как сестра и хотела: суп, жаркое, мороженое… сияющая невеста, жених, неловко оправляющий непривычный для него фрак…
        И Кай, попросивший Эльзу на пару слов, когда молодожёны удалились в свои покои.
        - …я хотел сказать вам, но острой необходимости не было. А сегодня письмо пришло… - мажордом смущённо теребил свои рыжие бакенбарды. - В общем… это касается последнего путешествия ваших родителей.
        В сердце Эльзы словно вонзилась тонкая ледяная игла: пусть со смерти матери и отца прошло уже четыре года - вспоминать было больно и сейчас.
        - Что такое, Кай? - девушка почувствовала, как иней сковывает кончики её пальцев.
        - Вы ведь помните, что они плавали на Южные Острова?
        - А, родина этого прохвоста Ханса? Помню, как же, - Эльзу передёрнуло. - А что?
        - Они…
        Мажордом на миг задержал дыхание - и выпалил:
        - …король с королевой вели переговоры о вашем замужестве.
        Эльза поражённо вскинула голову. С руки её сорвались снежинки.
        - Что?!
        - Они не хотели вам говорить. Не хотели взваливать на ваши плечи ещё одну печаль. Если бы вас отвергли… К тому же свадьба должна была состояться не раньше, чем вам исполнится двадцать два.
        - Но… с кем?
        - С королём Южных Островов. Его Величеством Андерсом. - Кай вздохнул. - Эренделл и Южные Острова - соседи, а у ваших родителей нет наследника мужского пола… Они не хотели взваливать бразды правления на вас. Они надеялись, что после их смерти два королевства объединятся в одно. Я так и не узнал, чем окончились переговоры… но сегодня прислали письмо, - мажордом протянул Эльзе свиток, перевязанный шёлковой лентой. - В связи с тем, что вы вошли в необходимый возраст. Король Южных Островов направил к нам посланника…
        - Мне казалось, мои родители всё уже обговорили с… королём, - Эльза тряхнула головой, выныривая из омута воспоминаний. - Зачем эти переговоры?
        - Всё изменилось, - откликнулся Ханс. - Тогда вы подчинялись воле родителей. Теперь вы - королева, и мой брат не хотел бы вас неволить.
        - Как великодушно с его стороны.
        - Он сам - великодушие, - вполне серьёзно ответил принц. - Я стал бы лучшим королём, чем одиннадцать из моих братьев… но есть ещё двенадцатый, до которого мне далеко, и это Андерс.
        - И на сколько лет он старше меня?
        - Ему сорок два.
        О, Боже, подумала Эльза. Да он мне в отцы годится.
        - Потому ваши родители и обговорили четырёхлетнюю отсрочку, - правильно истолковав её молчание, добавил Ханс. - В двадцать два такое проще принять, чем в восемнадцать. Завтра я покажу его портрет… Впрочем, вы можете отказаться. Решать только вам.
        Эльза сощурилась:
        - И почему же Его Величество не приехал лично?
        - Дела, - Ханс усмехнулся. - Я повторюсь, но Андерс - хороший король. Отчасти потому, что считает устройство своей личной жизни задачей глубоко вторичной. Первым делом - королевство… а в потенциальных невестах у него недостатка нет, поверьте.
        - Охотно, - Эльза встала. - Я дам свой ответ завтра.
        - Как пожелаете, - Ханс склонил голову, - Ваше Величество.
        Эльза кивнула и прошла к выходу из тронного зала - и начищенный паркет отразил льдистый блеск снежинок, летевших за шлейфом её платья.
        Родители мне ничего не сказали, думала Эльза позже, вышагивая по улочкам города, вымощенным брусчаткой. Ни слова о том, зачем они плывут в Южное Королевство.
        Почему?
        На улицах веселились дети, смеялись люди - но они не узнавали свою королеву, спрятавшую лицо в тени глубокого капюшона. С того момента, как Эльза погрузила Эренделл в вечную зиму, минул год, и народный страх давно уступил место любви - но сейчас девушке просто хотелось побыть одной.
        Подняться бы на Северную Гору, в её замок изо льда, хранимый Зефиркой - верным снежным великаном… Замок, Зефирка да маленький снеговик Олаф - вот и всё, что нынче напоминало о событиях прошлого лета.
        Но замок так далеко…
        Почему они не хотели доверить мне престол? Боялись, что я не справлюсь? Боялись, что мой дар…
        Эльза зажмурилась: её до сих пор пробирал ужас, стоило только вспомнить холодное лицо из прозрачно-голубого льда - лицо Анны, замёрзшей от её чар. Сестрёнка, ради которой Эльза тринадцать лет сидела в одиночестве своих покоев, которую меньше всего хотела бы ранить…
        Но ранила.
        И едва не…
        Всё верно, думала девушка, пробираясь узкими улочками родного города, в честь свадьбы Анны разукрашенного цветочными гирляндами и пёстрыми флагами. Родители знали, что такое может случиться. Знали, что я не предназначена для правления. Они уверяли меня в том, что я справлюсь, не давали мне лишних поводов для страха… а сами потихоньку искали другой выход.
        Эльза вскинула голову, глядя в небесную синь, словно хранившую память о зиме: яркую, как лазурный хрусталь - и пронзительную, как ледяной воздух.
        Зачем спрашивать моё согласие на брак? Я ведь всегда делала то, что должно, вне зависимости от того, нравится мне это или нет. Нужно скрывать свой дар, свои чувства? Пожалуйста. Нужно всю жизнь просидеть взаперти? Конечно. Нужно выйти замуж за человека, который на двадцать лет старше тебя? Не вопрос. Я же… хорошая девочка.
        Будь я проклята.
        Эльза плотнее запахнула лёгкий шёлковый плащ, и с её ладони в раздражении сорвались кристаллики льда. Хорошо, что никто не заметил.
        Прекрасный у неё жених, ничего не скажешь: за четыре года - ни слуху, ни духу. Даже на коронацию невесты не соизволил приехать. И наверняка похож на Ханса, только постаревшего. Морщинистого, с сединой, пробивающейся в густой бороде…
        И в этот миг Эльза услышала песню, чарующей вязью летевшую над резными крышами невысоких домов - и замерла, где стояла.
        - …ты холодна, как лёд,
        Прекрасна, как зима;
        За годом год идёт,
        Но ты всегда - одна.
        Над льдом и снегом власть -
        Проклятье или дар?
        Бояться и пропасть -
        Иль выдержать удар?
        Эльза завернула за угол - и увидела его.
        Окружённый зачарованными слушателями, певец сидел на каменном парапете, за которым плескалась морская синь. Тонкие пальцы ласкали струны лютни, отзывавшиеся сверкающей россыпью звуков - а бархатный голос проникал в самое сердце, распуская там тёплую нежность, заставляя таять лёд в ладонях.
        - Тобою правит страх,
        Но прежде - долг и честь:
        Один лишь шаг - и крах,
        Один лишь шаг - и смерть.
        У королевы льда
        Нет права на провал.
        Ты вечно холодна,
        Но в сердце - ураган…
        Последние звуки истаяли в воздухе, ветром унесло эхо - и набережную огласили восторженные крики. Казалось, даже море зашумело громче.
        Певец изящно поклонился, и на брусчатку перед ним щедро пролился дождь из монет.
        Эльза сняла с пояса кожаный кошель, дождалась, пока довольные люди разойдутся своими дорогами - и подошла к певцу, бережно убиравшему лютню в кожаный чехол.
        - Прекрасная песня, - молвила девушка, бросив наземь пару монет.
        Певец обернулся. Проследил за полётом золотых кругляшек, вскинул голову - и солнце запуталось в его непослушных каштановых волосах, в ореховых глазах с янтарными разводами, вызолотило бледную кожу и губы, расцвеченные лукавой мальчишеской улыбкой.
        Он был немногим старше неё.
        - О, она того не стоит, - юноша покачал головой.
        - Слушатель сам определяет цену.
        - Тогда благодарю за столь лестную оценку, - он склонил голову, не опустив взгляда, изучавшего её затенённое капюшоном лицо: Эльза и сама знала, что в июльскую жару её плащ смотрится неуместно. - От кого-то скрываетесь?
        - От солнца, - улыбнулась Эльза. - Я раньше не видела вас в Эренделле.
        - Я прибыл из-за моря, - певец собрал монеты в кошель и выпрямился, - чтобы увидеть королеву Эльзу. - Он перевёл взгляд выше, на шпиль королевского замка. - Похоже, вы идёте оттуда. Не дворцовая прислуга, случаем?
        - Боюсь, что нет, - Эльза едва удерживалась от смеха.
        - Но, может, вы знаете королеву?
        - Знаю, - в голосе Эльзы плескалось веселье. - И довольно хорошо.
        - И какая она?
        - Если эта песня про неё - боюсь, вы разочаруетесь, - улыбка сошла с губ Эльзы. - Она, в сущности, просто глупая несдержанная девчонка. И до сих пор боится - это правда.
        - Мне рассказывали иное, - певец сощурился. - Говорили, что она научилась контролировать свои силы.
        - Она знает, как заставить лёд растаять - но понятия не имеет, как не вызывать его вовсе.
        - Говорили, что она прекрасна, как лунный свет, а одежды её сотканы из вьюги и морозного ветра.
        - Только одно платье. И да, она прекрасна - если вам по душе безжизненная красота ледышки.
        - Говорили, что она умна не по годам, а страной правит справедливо и мудро.
        - Это вряд ли, - Эльза дёрнула плечом. - Даже её родители не верили, что из неё выйдет достойная королева.
        - Смотрю, вы её недолюбливаете, - усмехнулся певец.
        - Я просто знаю её лучше других, - Эльза отступила на шаг. - Что ж, благодарю за песню.
        - Если вы и вправду хотите меня отблагодарить, - в глазах певца вспыхнули лукавые огоньки, - то можете оказать мне небольшую услугу.
        Эльза изумлённо моргнула - не зная, сердиться или улыбаться его наглости.
        - Какую же? - всё-таки спросила она.
        - Я слышал, что неподалёку от города живут тролли, - закинув лютню за спину, певец задумчиво взглянул на далёкие горные вершины, раскрашенные изумрудом лесов и серебром снежных шапок. - Если бы вы показали мне дорогу…
        Эльза задумалась. Она не склонна была доверять кому бы то ни было, а нищим странствующим певцам тем более - но в этом было что-то удивительно… располагающее.
        А ей так хотелось отвлечься от невесёлых дум…
        - Хорошо, - кивнула девушка. - Как ваше имя?
        - Джереми, - певец едва заметно улыбнулся. - Благодарю.
        - Не стоит, - Эльза резко отвернулась, и полы её плаща взметнулись на тёплом летнем ветру; хорошо хоть пальцы почему-то больше не покрывал иней. - Следуйте за мной.
        Часть пути по лесу проделали молча: Эльза лишь видела краем глаза, как певец легко ступает бок о бок с ней.
        - Позволите вопрос? - промолвил Джереми какое-то время спустя.
        - Почему нет?
        - Отчего вы так печальны?
        Эльза вздохнула:
        - Вам какое дело?
        - Хочу помочь… если могу, - она слышала, что певец улыбается. - Порой случайному прохожему мы можем поведать больше, чем самому близкому человеку. Свобода скорого расставания… Вы проводите меня до обиталища троллей и больше не увидите, а я даже не знаю вашего имени. Чем я могу навредить вам? Только помочь.
        - Это не в ваших силах, - печально улыбнулась Эльза. Поколебалась - и всё-таки сказала, - меня хотят выдать замуж.
        - Помимо вашей воли?
        - Да. За человека вдвое старше.
        Джереми присвистнул:
        - И вы не можете возражать?
        - Могу, но… это мой долг. Исполнить родительскую волю, - Эльза помолчала. - Мои родители погибли, когда ездили заключать договор об этом браке, - тихо добавила она. - Если бы они не отправились в то путешествие…
        - О. - Джереми помолчал. - И теперь вы считаете себя виноватой?
        - Да.
        - И обязанной?
        - Да.
        Какое-то время снова шли молча.
        - Знаете, что я скажу? - Эльза вздрогнула и замерла, когда его ладонь коснулась её плеча. - Я не знал ваших родителей… но мне кажется, в первую очередь они желали вам счастья. Просто ошиблись в том, что именно сделает вас счастливой.
        - Что вы имеете в виду?
        Сбросить бы его руку… но почему его прикосновение согревает даже сквозь плащ и платье?
        - Я думаю, вы должны следовать зову сердца, - его ореховые глаза лучились тёплым и мягким светом - и этот свет, как прежде песня, распускал тугой узел обиды и страха, свернувшийся в её сердце. - И если вы будете счастливы, то где-то далеко родители порадуются за вас. Даже если вы поступите вопреки их воле.
        Боже… она что, краснеет?
        - Я не могу ставить своё счастье и свободу выше долга, - Эльза не без усилия отвела глаза - но чувствовала, как его взгляд обжигает щёки. - Однажды я попыталась. Это плохо закончилось.
        - Тогда всё было по-другому… Эльза.
        Девушка изумлённо уставилась на певца - а он только усмехнулся:
        - Мните себя мастером маскировки, Ваше Величество? Вынужден разочаровать. Даже если бы я не был на вашей коронации - вас довольно легко узнать.
        - Однако вы ловко притворялись, что не узнали, - Эльза холодно вскинула подбородок, отступила на шаг - и трава под её ногами заиндевела. - К чему был этот маскарад?
        - К тому, что я долгие годы хотел встретиться с вами. Так что, думаю, один маленький обман мне можно простить, - с улыбкой сказал Джереми. - Ведь я правда хочу помочь. И, думаю, это всё же в моих силах.
        - Как?
        Не сводя улыбчивого взгляда с её лица, певец протянул Эльзе руку - в которой вдруг вспыхнул язычок золотистого пламени.
        Вот он вытянулся, расширился, распуская тонкие лучики, становясь похожим на…
        Эльза, не смея дышать, наблюдала, как на его ладони распускается огненная снежинка.
        - Тем, что теперь ты знаешь. - Произнёс Джереми негромко, пока взволновавшееся сердце девушки билось в ритме «такой, как я, такой, как я»… - Ты не одна.
        Закат этого дня они встретили на берегу горной реки. Город отсюда виден был, как на ладони; заходящее солнце заливало королевство мягким перламутровым светом. Река весело бурлила по камням, устремляясь по крутому склону горы вниз, к фьорду - а над ней, на краю скалистого обрыва, сидели, свесив ноги в пустоту, королева Эренделла и странствующий певец.
        - …а потом я случайно подпалил одну книгу в отцовской библиотеке, и… в общем, библиотеку пришлось отстраивать заново, - закончил Джереми.
        - Да уж, - Эльза засмеялась. Потом посерьёзнела. - И ты бросил богатую любящую семью ради жизни бродячего певца?
        - О, нет, что ты. Просто иногда предпринимаю такие вот… путешествия, - он задорно подкинул на ладони шарик золотого пламени, словно мячик. - Семья не против.
        - А деньги тебе зачем? За песни?
        - Незачем. Я никогда ничего не прошу: люди сами решают, что я нуждаюсь.
        - А зачем тогда ты их берёшь?
        - Разве деньги бывают лишними? - подмигнул Джереми.
        Эльза весело фыркнула.
        - Возьми, - юноша протянул огненный шарик ей.
        - Но…
        - Поверь мне. Не бойся.
        Эльза, поколебавшись, подставила руку. Шарик перекатился на её ладонь - и вмиг сковался холодом, продолжив сиять из-под тонкой корочки льда.
        - Видишь? - улыбнулся Джереми. - Нам даже не нужно ничего для этого делать.
        - Невероятно, - Эльза покачала головой. - И мы не можем навредить друг другу?
        - Исключено. Огонь и лёд, жара и холод… Противоположные стихии нейтрализуют друг друга, - он неопределённо повёл рукой. - Мой дед тоже властвовал над холодом. Так и выяснили.
        - Значит, рядом с тобой был кто-то… такой же, как ты? - Эльза сжала пальцы, и шарик льда и пламени смялся в ладони, как бумажный клочок. - Жаль, что я была совсем одна.
        - Не жалей. Мой дед был довольно суровым человеком. Так что дружбы у нас не вышло, - приставив ко лбу ладонь козырьком, Джереми смотрел, как торговые суда скользят по вызолоченной глади фьорда. - Но он научил меня, как управлять моими силами, и я благодарен ему за это.
        - У меня и того не было.
        - Потому и случилось то, что случилось, - он накрыл её ладонь своей. - В той зиме нет твоей вины. Таких, как мы, нельзя предоставлять самим себе. Иначе катастрофа неминуема.
        Эльза, не щурясь, смотрела на солнце.
        Ей бы отвести руку - но его пальцы такие тёплые, а она так долго боялась позволить прикоснуться к себе кому-либо…
        - Так странно, - проговорила Эльза. - Мы встретились несколько часов назад - а у меня ощущение, что мы знакомы вечность.
        - Нет, не странно, - Джереми склонил голову набок. - У меня тоже.
        - С тобой так… легко. Даже с Анной никогда так не было. А я думала, что у меня никогда не будет человека ближе, чем моя сестра, - она прикрыла глаза. - С тех пор, как тролли забрали у Анны воспоминания о моей магии, я была совсем одна. И всегда боялась… раскрыться, навредить… Сейчас всё проще, конечно. Но… - Эльза вздохнула. - Я тринадцать лет отгораживалась от неё, понимаешь? Всё равно, что мы познакомились заново. Но эти тринадцать лет не наверстаешь, как ни старайся. И страх никуда не уберёшь, - она опустила взгляд, уставившись на свои руки. - Я всё время вспоминаю её лицо, когда Анна обернулась ледяной статуей. И больше всего на свете боюсь, что я снова могу… случайно…
        - Нет, - твёрдо произнёс он. - Больше этого не повторится.
        - Зима - точно, - кивнула Эльза. - Теперь я знаю, что может растопить лёд.
        - Я знаю. Но я могу научить тебя, как подчинить его полностью.
        - Разве такое возможно? - не поверила девушка.
        - Поверь: если ты в любой момент можешь спалить собственный дом, волей-неволей учишься контролировать себя, - хмыкнул Джереми. - Случайное оледенение - одно дело… но случайное возгорание обеспечит тебе и твоим близким массу проблем, - он взглянул на огонёк, вспыхнувший на его ладони, принявший форму монетки; подкинул его в воздух - и монета рассыпалась сотней золотистых искр, осыпавших лицо Эльзы, не обжигая. - Сначала я научился гасить пламя, потом - не вызывать его вовсе. Тебе будет проще.
        Эльза печально улыбнулась:
        - И где ты был пару лет назад…
        Джереми чуть сжал кончики её пальцев - и девушка, смутившись, отвернулась. Обратила взгляд в небо, густеющее летними сумерками, потом - на сизые волны фьорда, лижущие розовый краешек почти утонувшего солнца.
        Сбрось его руку, шептало что-то внутри неё. Сбрось, ну же…
        Ты не должна…
        - Ты знаешь, что у моей песни есть ещё один куплет? - спросил Джереми, внезапно отстранившись.
        - Откуда мне знать? - почти с облегчением откликнулась Эльза.
        Юноша потянулся за лютней, лежащей подле него.
        - Я никогда не пел его прежде. Он слишком… личный, - он пробежался пальцами по струнам. Подкрутил колки. Щипнул одну струну, точно пробуя звук на вкус. - И есть лишь один человек, которому я мог бы его спеть.
        - Неужели я? - усмехнулась девушка. - Больно много чести.
        - Для королевы? В самый раз.
        Звуки лютни зазвучали звёздными россыпями. Они взмыли к шёлку вечернего неба, чья пронзительная синева обращалась в пастельно-розовую кромку у горизонта - а ещё выше взлетел чарующий голос: щемивший сердце, щипавший глаза…
        - …у королевы льда
        Нет права на провал.
        Ты вечно холодна,
        Но в сердце - ураган.
        И некуда бежать,
        И некому согреть,
        И боли не сдержать,
        И слёз не утереть;
        И отдал бы я всё,
        Чтоб королеву льда
        Согреть своим огнём
        Сейчас - и навсегда…
        Эльза слушала последние звуки лютни - и ей казалось, что звуки эти касаются её щёк тихими прохладными пальцами.
        Когда Джереми опустил лютню, девушка поняла, что забывала дышать.
        - Я ведь уже говорил, что был на твоей коронации? - спросил он.
        Эльза только кивнула. Она не знала, что говорить.
        Она боялась поверить тому, что услышала.
        И тому, что ощутила, когда услышала.
        - Я прибыл посмотреть на таинственную принцессу Эренделла, долгие годы прятавшуюся за закрытыми дверьми своего замка, - Джереми осторожно отложил лютню на камни. - Я смотрел, как ты выходишь из церкви: с улыбкой на губах, с короной в волосах цвета луны, с глазами, похожими на голубой лёд… а потом ты случайно посмотрела на меня - и я утонул в печали и одиночестве, которые увидел в этих глазах. И понял, что следующая моя песня будет о тебе, - он коснулся её щеки тыльной стороной ладони. - Я уплыл в тот же день, ещё до окончания бала - а через какое-то время жители моей страны только и говорили, что о снежной королеве, наславшей на Эренделл вечную зиму… И я решил, что должен найти тебя. Чтобы такого больше не повторилось. - Улыбаясь легко и нежно, он провёл ладонью по её щеке, от скулы до подбородка - и мурашки прежде неведомого чувства пробежали по её коже. - Чтобы ты больше никогда не была одна.
        Эльза долго смотрела на него. Потом, прикрыв глаза, вскинула руку, накрыв его ладонь своей - и светлая улыбка коснулась её губ.
        …а потом королева Эренделла мягко отвела руку странствующего певца от своего лица.
        - Я всю свою жизнь была одна, - тихо произнесла Эльза. - Даже с родными. Даже в толпе. Я кричала от одиночества, но никто меня не слышал. До сегодняшнего дня. - Улыбка погасла на её губах. - Но я королева, Джереми. И скоро я выхожу замуж. И я не думаю, что мой король одобрит наше общение.
        Он смотрел на неё пристально, не моргая - точно хотел навеки запечатлеть на дне своих зрачков.
        - Ясно, - после долгой паузы тихо произнёс Джереми. - «Но прежде - долг и честь»?
        - Да, - Эльза медленно встала. - Так будет лучше для всех.
        - Кроме тебя?
        - А это, - она спокойно смотрела на него сверху вниз, - не имеет значения.
        Джереми поднялся на ноги, не отрывая взгляда от её лица. Потом вскинул руку, на которой уже мерцал крохотный огонёк.
        - Ты - истинная королева. - Золотистая вспышка озарила лицо юноши - и он протянул Эльзе огненную розу. - Прощайте, Ваше Величество.
        Она молча взяла цветок, окрасившийся серебром в её пальцах. Отвернулась, оставляя певца за спиной. Сделала шаг, другой - и остановилась.
        - Джереми…
        - Да?
        Эльза не смела обернуться.
        Потому что боялась, что не сможет отвернуться ещё раз.
        - Спасибо, что нашёл меня.
        А потом Эльза, королева Эренделла, зашагала прочь - а огненная роза, обернувшись льдом в её руке, тихо роняла наземь прозрачные, как слёзы, лепестки.
        - Его Высочество Ханс, - вновь провозгласил Кай, - принц Южных Островов!
        Эльза наблюдала за тем, как Ханс шествует к трону. Она казалась спокойной: подбородок чуть вскинут, на губах лёгкая улыбка, в глазах сталь. Маска королевы, не имеющей права на слабость.
        - Ваше Величество, - принц с достоинством выпрямился из учтивого поклона.
        - Итак, я обещала дать свой ответ, - голос Эльзы был ровным, как гладь заледенелого фьорда. - И этот ответ - да.
        - Я не сомневался в вашем… благоразумии, - Ханс улыбнулся. - А я обещал показать портрет Андерса. Неужели вы не захотели взглянуть? Прежде, чем дать ответ?
        - Внешность, в сущности, не имеет значения, - пожала плечами королева.
        - И это хорошо, - неожиданно весело откликнулся принц. - Потому что… - Ханс ухмыльнулся, - …никакого портрета у меня нет.
        Эльза изумлённо прищурилась:
        - Что…
        И тут двери тронного зала распахнулись во второй раз.
        Эльза подняла взгляд - и слова замерли у неё на губах.
        - Я всегда думал, что не стоит гоняться за внешностью, - вновь вошедший неторопливо подошёл к Хансу, хлопнул того по плечу - и ослепительно улыбнулся Эльзе. - Хорошо, когда будущая жена разделяет твою точку зрения.
        - Джереми? - Эльза оторопело смотрела на певца, который сменил потрёпанные штаны и рубаху на изящный костюм синего бархата. - Но…
        - Боюсь, Ваше Величество, вам придётся простить мне ещё один маленький обман. Джереми - имя моего отца. А моё… - и в глазах юноши загорелись лукавые огоньки, золотые, как пламя в его ладонях. - Моё имя - Андерс.
        Эльза не сразу поняла, что её губы приоткрыты от изумления.
        - Но… ты… вы не можете… - она вскочила, - вам же сорок два года!
        - А моему деду девяносто восемь, и он выглядит моложе, чем мой отец перед смертью, - пожал плечами король. - А тому было только сорок.
        - Этого не может…
        - Может, - Андерс улыбнулся ей. - Пройдёт десять лет, а вы не постареете ни на день. Приятное дополнение к тяжёлому бремени управления стихиями, не правда ли?
        Эльза открыла рот - и закрыла, как рыбка, выброшенная из воды.
        Взгляд Ханса мог бы показаться сочувственным, если бы не зашкаливавшее в нём ехидство.
        - Я сожалею, что прибыл на вашу коронацию инкогнито. И что слишком рано покинул Эренделл - тоже. Я не хотел смущать вас своим присутствием, а неотложные дела не позволяли мне пробыть в городе дольше. Думаю, в противном случае мой брат не натворил бы тех бед, которые вам по его милости пришлось пережить, - Андерс холодно взглянул на Ханса, и тот мигом съёжился, растеряв всё ехидство. - Мой брат в полной мере осознал свои ошибки, уверяю. Из него вышел не лучший посол - но я решил, что не лишним будет ему попросить прощения лично. Его фокусы сильно осложнили отношения Эренделла и Южного Королевства… а в преддверии нашей свадьбы эти осложнения следовало устранить.
        Хлопнули двери - и Эльза поняла, что Ханс предпочёл ретироваться. Вместе со всеми, кто ещё был в зале - включая Кая, наглаживающего бакенбарды и широко улыбающегося чему-то.
        Король Южных Островов и королева Эренделла остались вдвоём.
        - Свадьбы… - Эльза смотрела на мужчину, не моргая. - Значит, мои родители…
        - …хотели, чтобы ты вышла замуж за единственного человека, которому никогда не сможешь навредить, - закончил Андерс. - За человека, который будет тебе не только мужем, но и наставником. За человека, который не ограничит тебя в правлении Эренделлом, но станет мудрым советником, - он склонил голову набок. - Мне кажется, они и вправду желали тебе счастья. Как думаешь?
        Эльза долго смотрела на него.
        Просто смотрела.
        А потом выбросила руку вперёд - и король Южных Островов рухнул наземь, поскользнувшись на льду, вдруг покрывшем паркет под его ногами.
        Эльза скользнула по ледяной глади ловко, как ветер:
        - Я повторюсь, но… к чему был этот маскарад, Ваше Величество?
        Она смотрела на Андерса сверху вниз, и в голосе девушки сквозил холодок зимней ночи.
        - Хотел познакомиться с будущей женой, к чему же ещё? - король коснулся ладонью пола - и лёд, зашипев, истаял облачками раскалённого пара. - Но с Эльзой, а не с королевой Эренделла. Твоя маска и настоящая ты - две очень разные вещи, знаешь ли. Поэтому мне был нужен Ханс, - он поднялся на ноги, не сводя весёлого взгляда с лица Эльзы. - Никто другой не сумел бы так мастерски скрыть подвох.
        - Просто познакомиться?
        - И проверить, та ли ты, кем я тебя видел. Как выяснилось, та, - Андерс улыбнулся. - «Но прежде - долг и честь»…
        - Знаете что, Ваше Величество? - музыка в голосе Эльзы морозила слух. - Только попробуйте скрыть от меня ещё хоть один «маленький обман» - и я найду сотню способов, как использовать свои силы против вас так, чтобы вы не смогли их нейтрализовать.
        - И в мыслях не было, - в глазах Андерса плясали смешинки. - Значит, я прощён?
        Эльзе стоило недюжинных усилий сдержать улыбку, уже подрагивающую в уголках губ.
        Потому что, если уж на то пошло, она простила бы его ещё сотню раз - но ему об этом знать совершенно необязательно.
        - Я подумаю, - бросила она.
        - Чудесно, - и Андерс протянул ей руку.
        Эльза посмотрела на пальцы мужчины, окутанные золотистым маревом огненного колдовства - и, вздохнув, вложила свою ладонь в его.
        - Забавно, - внезапно вырвалось у девушки.
        - Что именно? - сощурился Андерс.
        - Анна готова была выйти замуж за Ханса, хотя встретила его утром того же дня. А я тогда сказала ей, что она ничего не знает о любви… - она всё-таки улыбнулась. - Выходит, это я ошибалась, не она.
        - Нет, - серьёзно произнёс её жених. Развернул руку Эльзы ладонью вверх - и на ней, тут же покрывшись ледяной корочкой, вспыхнуло огненное сердце. - Не ошибалась. Но…
        А потом лёд потрескался и рассыпался искрами, окутав золотое сердце в руке Эльзы маревом серебряной пыли.
        Совсем как её собственное - вчера.
        Горячее дыхание обожгло щёку; и когда Эльза вскинула голову, глаза Андерса были так близко, что она могла разглядеть золотой, как огонь, рисунок на ореховых радужках.
        - Ты просто не знала, - прошептал король Южных Островов, прежде чем коснуться губами её губ, - что пламя растопит любой лёд.

 
Книги из этой электронной библиотеки, лучше всего читать через программы-читалки: ICE Book Reader, Book Reader, BookZ Reader. Для андроида Alreader, CoolReader. Библиотека построена на некоммерческой основе (без рекламы), благодаря энтузиазму библиотекаря. В случае технических проблем обращаться к