Мечник Василий Иванович Сахаров
        Кубанская Конфедерация #2 По Земле прокатилась чума, и апокалипсис все же произошел. Мир лежит в развалинах, но проходит время, уходит Эпоха Хаоса и в разных концах планеты, люди сходятся вместе и пытаются возродить славное прошлое. Вновь идут войны, плетутся заговоры и политические интриги, а герой книги, самый обычный парень из лесной деревни, выходит в большой мир и находит в нем свое место.
        Василий Иванович Сахаров
        Мечник
        (Кубанская Конфедерация - 2)
        Глава 1
        Кубанская Конфедерация. Станица Павловская. 15.11.2061
        Майор Черепанов, стройный брюнет, затянутый в армейский камуфляж, оторвался от ноутбука, на котором что-то печатал, поднял на меня взгляд, и спросил:
        - Может быть, все же останешься?
        - Нет, командир, для себя я уже все решил. Хватит, свой пятилетний контракт я отработал честно, а теперь на вольные хлеба хочу уйти. Деньги есть, связи имеются, да и подругу мою, что за морем, в Трабзоне с ребенком осталась, сюда перетянуть хочу. Построю дом в Гвардейском, отдохну, а там уже и решу, чем заняться.
        - Ну, раз так, значит, иди своей дорогой и не отступай. Однако если захочешь вернуться, то прапорщика я тебе в бригаде сразу пробью и в военное училище отправлю. У нас офицеров не хватает, да и с хорошими сержантами проблема. Сам все знаешь.
        Это да, это я знал. После похода на Кавказ, где наш экспедиционный корпус умылся кровью, потерял более шестидесяти процентов личного состава и все тяжелое вооружение, от нашего гвардейского батальона спецназа, в строю осталось четыре человека. Мы вернулись в станицу Павловская, где находился базовый лагерь нашей славной Четвертой бригады, некоторое время отдыхали, и началась обычная служба. Президент Симаков, по сути своей диктатор нашего государственного образования под названием Кубанская Конфедерация, приказал восстановить наш батальон, и понеслись деньки один за другим.
        Мне, самому обычному гвардейскому сержанту Сане Мечникову, дали под командование группу молодых разгильдяев, готовых послужить родине, и я постарался за год с небольшим, сделать из них настоящих бойцов. Думается мне, что это у меня получилось очень хорошо. Все пятнадцать человек, находившиеся у меня под началом, стали настолько лютыми бойцами, что их даже свои сослуживцы, немного побаивались, и не важно, новобранцы или ветераны, все едино. В душе, я гордился этими парнями и передал им все, что знал и умел сам, а может быть, даже чуточку больше, поскольку не скупился, и за небольшое вознаграждение нанимал в бригаде инструкторов, которые в какой либо военной специальности, понимали и знали больше чем сержант отслуживший пять лет.
        Завтра заканчивался мой пятилетний контракт, который я, в свое время подмахнул не глядя. Я попрощаюсь с парнями, прошедшими со мной очень многое, с бойцами моей группы и с нынешним командиром батальона. Что будет потом? Над этим вопросом я размышлял часто, но так до конца и не определился, на какой путь мне все же встать. Не потому, что были какие-то сомнения, а по той простой причине, что знал, строить долгосрочные планы в нашем изменчивом мире, бесполезно. Человек, в данном случае я, может размышлять о чем угодно, но вот куда его кривая судьбы вывезет, предугадать нельзя. Впрочем, я верил в свою счастливую звезду и хотел надеяться только на лучшее. Впереди свободная жизнь, игра начинается, но уже сейчас, у сержанта Мечникова есть некоторые планы и несколько козырей в рукаве.
        В первую очередь, конечно же, это деньги, которые у меня имелись. Не много и не мало, но три тысячи золотых «конфов» наличкой, это, между прочим, сорок пять килограмм драгоценного металла, и акции некоторых предприятий нашего государства, общей стоимостью еще в пятнадцать тысяч монет. Пока, все это хранилось у нашего бывшего комбата Сергея Ивановича Еременко, который после полученных на Кавказе ранений, не смог более тянуть на себе командование батальоном, но и службу не бросил, и сейчас заседал в органах государственной безопасности, заместителем начальника аналитического отдела. Неплохо пристроился полковник, глядишь, что и мне это как-то пользу принесет.
        Во вторых, мои надежды укреплялись тем, что наконец-то, на границах Конфедерации воцарилось относительное спокойствие, которое несло стране долгожданную стабильность и возможность развиваться без угрозы со стороны внешних врагов. На севере мир, царь Иван подписал пакт о ненападении и, как говорят, тихо спивается у себя столице, городе Шахты. В Крыму нанесен удар по караимам, и они отступили к западному побережью полуострова. На востоке, после сражения под Мокрым Батаем, единственная уцелевшая орда дикарей-«беспределов», все же обогнула озеро Маныч-Гудило, и ушла в сторону Волги.
        Самая главная проблема оставалась на Кавказе, где войска Новоисламского Халифата стремились пробиться к нашим внутренним районам. Однако, в течении летней военной кампании, блестяще проведенной нашим самым лучшим полководцем генералом Крапивиным, южане были вынуждены отступить. Как вещало столичное радио, главный источник информации в нашем государстве, было проведено сразу четыре наступательных операции, и сейчас, понеся огромные потери, южане вновь откатились на территорию Грузии и Азербайджана. Они потеряли всю Кабардино-Балкарию, Аланию, плодородную Рионскую Низменность и большую часть Чечни, и вновь собирали войска для очередного рывка на север. О мирных переговорах речь пока не шла, халифатцы все еще были сильны, но Крапивин должен был их дожать в течении зимней кампании, и сомнений в том, что Новоисламский Халифат потерпит поражение, не было ни у кого. Опять же Трабзон от них откачнулся, и заключил с нашими войсками, вышедшими к Кобулети, временное перемирие.
        И третье, что вселяло в меня уверенность в завтрашнем дне. Это то, что я был молод. Мне всего только двадцать два года, я здоров, силен, не глуп, хорошо подготовлен и готов принять любые удары судьбы, выстоять и оказаться победителем. Можно сказать, что это самоуверенность, а с другой стороны, это знание своих сильных сторон.
        - О чем задумался? - прервал мои думки Черепанов.
        - О гражданке, командир, - усмехнулся я, и сам спросил: - А ты, отчего в отставку не выйдешь?
        - Что мне там делать, Мечник? Я воин, и кроме как воевать, ничего более не умею. Веришь или нет, а как одежду гражданскую одеваю, так места себе найти не могу. Батальон мой дом и здесь моя родная стихия.
        - Понятно, - протянул я. - Еременко при встрече что-нибудь передать?
        - Да, в общем-то, нет, - пожал плечами комбат. - Мы с ним по рации частенько общаемся, а вскоре телефонную линию к Павловской протянут, и совсем хорошо будет.
        - Насчет Исмаила что-то слышно?
        Майор нахмурился и ответил:
        - Нет, ничего нового. Известно точно, что Гену Симакова в Грузии именно он достал, но вот что с ним потом случилось, не известно. Его искали и, между прочим, очень хорошо, но никто найти не смог. Как в воду Исмаил канул и, наверное, для него это самый лучший вариант. Все же он не кого-то привалил, а старшего сына президента, хоть и предателя, но все же родную кровь. Как Симаков-старший отреагировал на это убийство, можно только догадываться, так что, скорее всего, сидит сейчас наш камрад где-то высоко в горах, вот пусть там и находится.
        - Ясно, - я встал с креслица, в котором сидел. - Ну, пойду, напоследок по лагерю пройдусь.
        - Давай, - кивнул офицер, и вернулся к экрану своего ноута.
        Выйдя из штаба батальона, невысокого и приземистого кирпичного домика, на окраине станицы Павловской, огляделся. Все как обычно. В палаточном лагере, раскинутом вокруг нескольких улиц, все та же суета, хотя, большей части нашей бригады здесь нет, кто на Кавказе, кто на Дону, а кто и вообще, непонятно где боевую задачу выполняет. Однако, два батальона всегда на месте, и как обычно, над плацем разносится гневный голос майора Максимова, этого человека-переростка, готовившего для бригады новых бойцов.
        Эх, хорошо-то как. Я полной грудью вдохнул осенний ветерок, и направился в сторону палатки, отведенной под нашу Вторую группу. Воины у меня резкие, и приходится постоянно за ними присматривать, чтоб не залетели в какую-нибудь нехорошую передрягу. В этом месте я последние сутки нахожусь, и совсем не хочется тратить это время на спор с каким-нибудь бригадным офицером, у которого на вечерних танцах в станице подругу увели, а потом в грызло сунули, чтоб не пытался авторитетом и погонами давить.
        В расположении группы все было в норме. Бойцы вернулись с полигона, чистили оружие и слушали музыку, льющуюся из подвешенного в угол динамика громкоговорителя.
        - Сержант, - обратился ко мне один из парней, молодой белобрысый паренек, позывной Сметана, - на стол когда накрывать будем?
        - К вечеру, вместо ужина. Все купили, что я говорил?
        - Так точно, все самое лучшее, что в станице на рынке было, - паренек ухмыльнулся и перечислил: - Водочка, винцо, три ящика пива, фрукты, салаты, хлеба побольше, колбаски, зелени и рыбку копченую. Что в списке было, все взяли.
        - Что с мясом на шашлык?
        - Замариновали четыре ведра, два с бараниной и два со свининой.
        - Норма, - я присел на столик в уголке, который сколотил специально для себя, и достал из РД, лежащего под ним, свой ноутбук, служивший мне верой и правдой, уже почти пять лет.
        - Мечник, - вновь окликнул меня Сметана, - а кто у нас командиром группы вместо тебя будет?
        - Офицеров нет, прапорщиков тоже нехват, так что сержант Иноков из Третьей роты.
        - Это тот, у которого пять ранений было?
        - Он самый, между прочим, мой товарищ, и слушать его как меня. Как поняли, воины?
        - я оглядел сидящих посредине палатки парней.
        Бойцы загудели, мол, не переживай, сержант, мы не подведем. Раз так, то можно быть спокойным, хотя намучается с ними Инок, это и к гадалке не ходи, слишком уж лихие парни у меня на воспитании были. Впрочем, это уже не моя забота.
        Воткнув адаптер ноута в сеть, включил его, и вывел на экран текстовый файл, созданием которого я занимался уже три месяца. В нем не было ничего секретного, но у многих он вызвал бы определенный интерес. Это было полное описание Кубанской Конфедерации на этот год. Сюда я вносил всю известную мне информацию по ресурсам, населению, промышленности и экономике нашего государства. Я собирался начинать новую жизнь и был просто обязан знать, что и где находится. Начинал с мелочей, а потом так увлекся, что и парней своих стал напрягать, чтоб сведения добывали. Благо, народу у нас в бригаде много и он разный, люди со всех концов страны здесь службу тянут. У одного кусочек информации имеется, у другого, а сложи все вместе, очень полная и точная картина всей нашей державы получается. Плюс, имеются старые карты, а если сведения накладывать еще и на них, то совсем шикарно выходит.
        Сегодня, мой труд по землеописанию Кубанской Конфедерации был окончен, до вечернего празднования время еще есть, и я, в который уже раз, стал просматривать этот файл и по мелочам добавлять в него что-то новое.
        Итак, на сегодняшний день Кубанская Конфедерация состоит из двенадцати районов и столичного округа, прежняя республиканская структура была упразднена нашим диктатором еще в прошлом году. Самый северный район это Ростовский, очень слабый, как в экономическом плане, так и по человеческим ресурсам. Нет ни одного целого завода, и только сейчас, местные жители пытаются знаменитый «РостСельмаш» возродить. Людей в тех краях около семидесяти тысяч, но постоянно прибывают беглецы со стороны Шахт, и это очень хорошо. Теперь восточный район, Ставропольский, три населенных анклава, Невиномысск, Минеральные Воды и Пятигорск. Промышленности нет, но людей чуть более ста тысяч, и идут поселенцы из других уцелевших городков Ставрополья.
        Вот, два самых отдаленных района, а остальные десять, это внутренние, те, которые ранее, еще до чумы и Хаоса, входили в Краснодарский край, и только Керчь, была владением Украины. Самый мощный район, это, конечно же, Приморо-Азовский, почти четыреста тысяч человек и мощная промышленность, без больших и фатальных потерь пережившая катаклизмы на самой окраине Краснодарского края. Темрюк, Славянск на Кубани, Ейск, до сих пор разрушенный Приморо-Ахтарск и недавно присоединенная Керчь. Вот основные городки этого района, а заводы и предприятия, вообще, разговор отдельный, тут тебе и рыбзаводы вместе со зверофермами в Темрюке, и птицефермы в Славянске на Кубани, и восстанавливаемый судостроительный завод «Залив» в Керчи, и сам Ейск, город принадлежащий семье Симаковых. Только в нем, пять крупных заводов:
570-й авиационный ремонтный, Ейский станкостроительный, консервный комбинат
«Азов», рыбзавод «Ейск» и «КубаньГлавстрой». Это всего один район, и их еще девять и сама столица.
        Кстати, насчет столичного округа, информации вроде, как и много, а все же она неполная. Например, Краснодарская ТЭЦ, снабжающая большую часть населенных пунктов Кубани электричеством. Со стороны если смотреть, то самое обычное государственное предприятие, а в то же самое время, стратегический объект под охраной СБ. Сколько там трудится людей, неизвестно, и на чем она работает, так же, не ясно, то ли на мазуте, а то ли и на газе. Думаю, что все же на мазуте, но это не принципиально.
        Всего в Краснодаре и окрестных поселках проживает почти сто шестьдесят тысяч человек, из которых пять тысяч это солдаты ВБР, гвардии и госбезопасности. Кроме ТЭЦ, имеется еще шесть крупных предприятий. В первую очередь, конечно же, КОФ - Краснодарская Оружейная Фабрика братьев Семеновых, бывший завод
«КраснодарСельмаш», в настоящий момент выпускающий автоматы, винтовки, пистолеты, гранаты, патроны и холодное оружие. Кстати, у меня есть небольшая доля в этом предприятии. Второй крупный завод, это «Седин», производящий станки, броневики и минометы. Третье предприятие «КубаньНефть». Чем оно занимается, понятно из названия. Четвертое это «КубаньПровод», разумеется, производящее провода и кабеля. Кроме них, есть «Нефтемаш» и швейная фабрика «Александрия». В общем, за двадцать с лишним лет существования нашей Конфедерации, кое-что мы не только смогли сохранить, но и восстановить.
        На остальных районах Конфедерации подробно останавливаться не стану, и только перечислю основные промышленные объекты, которых очень даже не мало. Тихорецк, машиностроительный завод имени Воровского, производит паровозы, вагоны и оборудование. Кропоткин, экспериментальный машиностроительный завод, производитель бытовой химии, АО «КубаньСтрой» и АО «ПищеПром». Новороссийск, предприятие
«НовороссЦемент», радиозавод «Прибой», сталелитейный «НовороссМеталл» и рыбзавод
«Черномор». Туапсе, рыбзавод, ликеро-водочный завод и завод «Судомеханик», производящий маломерные рыболовецкие суденышки. Анапа, завод «Пластик» и винодельческий «Джемете». Лабинск, завод по производству сахара и лакокрасочный завод. Армавир, в первую очередь это АЗРИ - Армавирский завод резиновых изделий, электромеханический завод и завод тяжелого машиностроения, как дополнение мясоперерабатывающий завод и кондитерская фабрика. Тимашевск, кирпичный завод. Горячий ключ, лесокомбинат и фабрика по производству бумаги.
        Разумеется, в свой файл я вносил только то, что работает, то, что смогло дожить до наших дней или было восстановлено, а это не более тридцати процентов всех заводов и фабрик, которые существовали до прихода Черного Трехлетия. Ведь взять тот же самый Сочи, там многое имелось, но сейчас, без жителей, это совершенно безлюдный разрушенный город, в котором стоят лагерями контрабандисты и пираты мародерствуют, а таких населенных пунктов, очень и очень много.
        Итак, с промышленностью закончил. Теперь, к другой составляющей экономического процветания нашей Конфедерации. Конечно же, это агропромышленный комплекс. И до развала, наш край был ведущим в этом направлении, а сейчас, мне думается, мы полностью вне конкуренции.
        Начну с растениеводства, и здесь есть практически все: зерновые культуры, рис, соя, сахарная свекла, виноград, картофель, масличные культуры, овощи, плоды, цитрусовые и чай. То есть, с голоду мы не помираем, а еще и продовольствием приторговываем, по крайней мере, начинаем. Далее, животноводство. Опять же, молоко, яйца и мясо, все свое и имеется в достатке. После этого, рыбная отрасль, куда входят не только добыча рыбы на Черном море, той же самой белуги, осетра, севрюги, сельди, рыбца и шемайки, но и промысел на зарыбленных прудах.
        Вот, вроде бы все что знал, учел и записал, и теперь переход к ресурсам. Здесь нас боги тоже не обделили. Имеются большие запасы цементного сырья, гипсового и известкового камня, строительного камня, песчано-гравийных материалов и кирпично-черепичных глин. Со строительством норма. Далее, полезные ископаемые, залегающие в основном в предгорных районах. Это нефть, природный газ, мергель, йодобромные воды, мрамор, известняк, песчаник, гравий, кварцевый песок, железные и апатитовые руды, а так же, что немаловажно, каменная соль. Со всем остальным, водными и лесными ресурсами, тоже, полнейший порядок.
        Закрыв текстовой файл, вывел карту с обозначениями и надписями поверх старых. Мощь, по нынешним временам, круче нас в округе и нет никого. Все есть, но промышленность, ресурсы и продукция, это сейчас далеко не самое важное. Главное, это люди, населяющие державу, вот чем мы действительно сильны. Два миллиона жителей, такого количества граждан, нет ни у кого, и только Новоисламский Халифат нас обгоняет, но здесь никак нельзя равнять здоровых и крепких людей, сидящих на одном месте и больных голодных южан, бегущих от радиации. Так что, пусть не количественно, но качественно, мы их превосходим, и поэтому, знаю точно, что вскоре войне с ними придет конец.
        Опять же армия, которая у нас регулярная. В первую очередь, конечно же, четыре гвардейские бригады, общей численностью в девять тысяч воинов. После них идут Войска Быстрого Реагирования, еще десять тысяч бойцов. За ними ударные подразделения госбезопасности, полтысячи штыков, и в конце, территориальные войска МВД, семнадцать тысяч слабых в военном отношении солдат, ранее подчинявшихся региональным лидерам, и только полтора года как перешедшие в ведение органов правопорядка. Все вместе эти рода войск мощная сила способная на очень многое, и прекрасно дополняющие друг друга.
        Свернув карту, перешел к другому файлу, который для меня был еще более важен, чем предыдущий. Это была роспись по всем самым влиятельным семьям нашего государства, по тем, кто реально правил Конфедерацией. В конце концов, одно из направлений, которым я хочу заняться по выходу в отставку, это торговля, а здесь, по сути, мои конкуренты, про которых мне надо знать уже сейчас, и чем больше, тем лучше.
        Во главе списка, клан Симаковых, потомственных правителей Приморо-Азовского региона, владельцы всего производства и хозяйств в городе Ейск. Сам президент Кубанской Конфедерации и его четыре сына. До недавнего времени сыновей было пятеро, но старший, Гена, надежд отца не оправдал, сдал вверенный ему Кавказский корпус врагу, и бежал в Грузию, где и сгинул под ножом нашего камрада Исмаила Ахмедова. По идее, Симаковы могли бы все под себя подмять, но надо отдать должное разуму главы семейства, хорошо понимавшего, что это лишняя кровь, и соблюдавшего равновесие в делах политики и бизнеса. Что сказать, повезло нам с лидером, и будь на его месте какая-нибудь сволочь, давно бы в гражданскую войну скатились.
        Следом за Симаковыми, вторыми по богатству и влиятельности, идут купцы Беловы из Славянска на Кубани. Три брата и две сестры. Очень умные люди, владеющие птицефабриками и занимающиеся животноводством. Кроме того, под ними половина торговли в Конфедерации. Третий клан, оружейники Семеновы, владельцы КОФ. Четвертое по влиянию семейство, Ильские, оставшиеся у власти в Туапсе, младшая ветка клана, не пожелавшая сбегать заграницу после аннексии своей республики, владеют вино-водочным заводом и имеют долю в заводе «Судомеханик». Пятый по силе и деньгам, одиночка, молодой мэр Кропоткина Жирков, хозяин экспериментального машиностроительного завода, производящего химию, и главный акционер АО «ПищеПром», которое выпускает армейские сухпайки. Шестая и седьмая семьи находятся в Новороссийске. Это Крапивины, владельцы радиозавода «Прибой», и Туманяны, хозяева сталелитейного «НоворосМеталла». Восьмой клан, два брата Бариновых из Анапы, один руководит городом, второй управляет семейным бизнесом, заводом «Пластик». На девятом месте моего списка, значился купец Драгунов из Армавира, про которого было известно
очень и очень мало, и мне оставалось судить о нем только по факту. Старик Драгунов некогда был третьим президентом Конфедерации, владел АЗРИ и Армавирским электромеханическим заводом, а значит, бедным быть никак не мог.
        Что же, основные фигуранты известны. Кроме них в Конфедерации есть еще много других богатых и солидных людей, но эти девять семейств, самые-самые. Такие вот расклады, и чтобы пробиться наверх, мне в любом случае придется с кем-то из них дружить и конфликтовать. Однако это все потом, не через месяцы, а через годы, и сейчас, сразу после окончания контракта, я должен получить свои деньги у Еременко, и отправиться в турецкий город Трабзон, где, как я надеюсь, меня все еще ждет девушка Марьяна, дочь моего врага, и мать моего сына.
        - Мечник, - передо мной стоял Сметана, - темнеет, пора костер разжигать и на столы накрывать.
        - Давай, действуйте, - отключив ноутбук, убрал его в РД, и направился на выход. Не люблю проводы и празднества, но людей требуется уважить, и отходная должна быть по высшему разряду.
        Глава 2
        Кубанская Конфедерация. Краснодар. 21.11.2061
        В небольшом и уютном ресторанчике с забавным названием «Шляпник» стояла тишина. С одной стороны это странно, поскольку заведение находится в самом центре столицы и в нем всегда много посетителей, а с другой, вполне нормально. Стоит только выглянуть в выходящее на улицу окно и посмотреть на здание, серой громадой возвышающееся напротив, и куда ты попал, становится понятно сразу. Здесь посторонних нет, поскольку массивное серое здание это штаб-квартира СБ Конфедерации, самой страшной и ужасной конторы в государстве. Так что, посетители в «Шляпнике» все как на подбор, тихие и спокойные, платят исправно и не буянят. Все вокруг свои, служащие госбезопасности, выпендриваться не перед кем, и сам ресторанчик является подведомственным заведением знаменитого Серого Дома.
        Хорошее местечко, и если с кем-то необходимо переговорить по душам, лучше этого ресторанчика во всей столице не найти. Надо взять на заметку, думаю, что пригодится.
        Ко мне подошел молодой и строгий официант, с необычными тонкими усиками под носом, и как каменная статуя застыл рядышком.
        - Молодой человек желает что-то заказать? - он учтиво склонил голову, но в его голосе мне послышался сарказм.
        Видимо, этот паренек решил, что я очередной искатель счастья только вчера выбравшийся из лесов и еще не понимающий, куда он зашел. Что сказать, так думать он имеет полное право, поскольку узоров на мне нет, и на спине не написано, что крепкий блондинистый парень слегка за двадцать лет, в брезентовой горке, куртке и стоптанных берцах, герой Конфедерации, получивший Кубанский Крест за номером четырнадцать из рук самого президента. Хм, ничего, значит, врастаю в гражданку, и это хорошо, что во мне военного сразу не разглядеть.
        - Любезный, принеси мне чайку, и бутербродов с колбаской, - я отвернулся от официанта, и с показным безразличием стал рассматривать в окно «логово серых кардиналов».
        Лицо официанта, отражение которого я мог видеть в стекле, по-видимому, сильно оскорбленного таким моим пренебрежительным отношением к его любимой конторе, еле заметно скривилось, и он сказал:
        - Это здание СБ Конфедерации, молодой человек.
        - Угу, - только и промычал я. - Чаю и бутербродов, любезный, живей.
        Официант умчался на кухню, а я продолжал ожидать полковника Еременко, моего бывшего комбата, который сейчас пристроился на работу в здании напротив. Именно в этом заведении, мы договорились с ним сегодня встретиться во время его обеденного перерыва.
        Третий день я нахожусь в столице, живу в гостинице, присматриваюсь к городу и прикидываю, что делать с деньгами и акциями, полученными от полковника. Деньги, понятно, частью лежат в банке, а частью у Егора Черносвита в поселке Гвардейский. С ними проблемы нет, эти суммы будут растрачены на мой дом, куда я свою будущую жену приведу, и на обзаведение хозяйством, а вот с акциями работать непривычно, хотя, что это такое, понятие имею.
        Самая большая доля у меня в фабрике «Черносвит». Это тот самый заводик, который производит противопехотные мины МОН-50 и ОЗМ-72, а с недавнего времени, еще и сигнальные ракеты выпускать стал. Моя доля в этом бизнесе была пять процентов и всего за пару лет, акции, которыми я владел в этом предприятии, по рыночной стоимости удвоились в цене. То есть, вкладывал я пятьсот золотых, а сейчас, если бы захотел эти акции продать, получил за них более тысячи. Что ни говори, а наш бывший комбат мужик башковитый, и этого у него не отнять, знал точно, что будет спросом пользоваться, и не прогадал.
        Остальные акции относились к Краснодарской Оружейной Фабрике, судостроительному заводу «Залив», заводу Воровского, заводу «Прибой» и Лабинскому заводу по производству сахара. Все вместе, мои ценные бумаги тянули почти на пятнадцать тысяч «конфов», сумма более чем приличная и такой старт, какой есть у меня, не у всякого нашего доморощенного олигарха имеется. Теперь предстояло решить, продавать все эти бумаги, или же положить в ГосБанк и жить на дивиденды. Прикинув, что к чему, решил, что торопиться с продажей акций смысла нет и полгодика можно спокойно обождать. Ценные бумаги в цене только растут, продать их я всегда успею, а основные траты мной планируются только на весну.
        - Предъявите свои документы, - услышал я позади себя, и разглядел в стекле отражение пожилого полицейского лейтенанта из столичного батальона ППС.

«Вот же, халдей, стукач поганый, наверняка решил бдительность проявить, и вызвал наряд, - подумал я про официанта. - Ну, ладно, шпион недоделанный, ты делаешь свою работу, а мне бояться нечего».
        Неспешно развернувшись к полицейскому, я небрежным движением распахнул курточку. Сначала он увидел висящий у меня в наплечной кобуре ТТ-33, мое личное оружие ни разу не подводившее своего хозяина и, было, схватился за свой табельный «наган», но следом разглядел на груди черный крестик с мечами, вытянулся и сказал:
        - Извиняйте, ошибочка вышла.
        - Ничего, - ответил я, чуть склонил подбородок и, повернувшись к стойке, из-за которой на меня смотрел официант, молча поманил его указательным пальцем правой руки.
        - Да-да, - он угодливо склонился возле столика.
        - Где мой заказ, морда?
        - Не извольте беспокоиться, сей момент, будет, - он покосился на мой Кубанский Крест.
        - Фамилия и звание?
        Мой голос звучал глухо и угрожающе, и хотя сотрудник СБ имел полное право не открывать свою личность, лже-официант, почуявший командные интонации, растерялся, встал по стойке «смирно» и привычно доложился:
        - Агент-стажер СБ Бельцов.
        - Давно здесь?
        - Третий день, это мое первое назначение.
        - В следующий раз будь внимательней, но в принципе, поступил верно, что полицейского вызвал для проверки. Видок у меня не столичный и внушающий подозрения, что есть, то есть, а рядом здание солидной конторы. Свободен, и чай принеси.
        В этот момент появился тот, кого я ждал, прихрамывающий на левую ногу сорокалетний здоровяк в сером френче с погонами полковника.
        - Проблемы? - он посмотрел на меня и кивнул на Бельцова.
        - Нет, все ровно.
        Стажер, проходящий практику в «Шляпнике», моментально исчез за барной стойкой. Еременко пожал мне руку, поздоровался и присел напротив, а я, наконец-то получил свой чай и бутерброды.
        - Ну, что, Саня, осваиваешься в столице?
        - Деваться некуда, осваиваюсь. Как считаешь, командир, что лучше, в Краснодаре осесть или все же в Гвардейском?
        - Хочешь спокойствия, двигай в поселок, а если собрался серьезными делами заниматься и есть желание по социальной лестнице наверх вскарабкаться, тогда в столице. Между прочим, рядом со мной особнячок хороший продается, и не дорого просят, всего четыреста монет. Хозяину деньги срочно нужны и он торопится, хотя реально, этот дом под семь сотен стоит.
        - Подумаю, - кинул я.
        - Думай быстрее, а то дом уйдет, а мне лучше, если в соседях свой человек будет, - он повернулся к барной стойке и, повысив голос, обратился к одному из местных служащих: - Петя, коньячку мне полста и лимончик.
        Полковника обслужили, а я, кивнув на питье, спросил:
        - Не рановато ли, ведь только середина рабочего дня?
        - Мне можно, я теперь работник умственного труда, а коньячок в малых дозах стимулирует мозг, - полковник одним махом влил в себя янтарную жидкость и, закусив лимончиком, сказал: - Ладно, Саня, понимаю, что не просто так ты повидаться хотел. Говори, что от меня требуется?
        - Мне в Трабзон надо, Иваныч. Чем, скорее, тем лучше. Оформи в вашей конторе бумагу хорошую и красивую, чтоб меня через линию фронта пропустили. Я то и сам пройду, но это потеря времени, и назад не один возвращаться буду, надо чтоб армейская разведка меня поддержала и возможные хвосты обрубила.
        - С Трабзоном сейчас перемирие Саня. Может быть, подождешь, пока все утрясется?
        - Нет, - покачал я головой, - и так времени много потерял, больше года ждал, а теперь, надо поторопиться.
        - Подругу вытянуть хочешь?
        - Да, ее и ребенка своего.
        - Так куда торопишься, ведь сам же говорил, что не любишь ее?
        - Верно, но любовь отдельно, а уважение и глубокая симпатия к этой женщине, тоже отдельно. Не знаю, как это объяснить, Иваныч. Мне с ней рядом хорошо было, спокойно и это тот редкий случай, когда ты всегда рад человеку, смотришь на него, и сердце радуется, что он с тобой рядом. Тоскую я по этим ощущениям. Опять же ребенок у нас есть, и опять же, как радио вещает, положение у Кары в Трабзоне нестабильное. Мэр тамошний с нами мира захотел, и может по наемнику ударить, а в таких делах его семью задеть могут. Да и чисто по деловому, если рассуждать, то чем быстрей эту тему разгребу, тем быстрей смогу заняться другими своими делами. Выручай, Иваныч.
        - А чего к Захарову и Стахову не обратишься?
        - Слишком они хитрые, втянут в блудняк свой шпионский, а потом из этой ямы не вылезешь. С тобой надежней, ты все же человек без двойного дна и я тебе верю.
        Полковник достал свой портсигар, вынул длинную турецкую папироску, не спеша, закурил, с полминуты помолчал и, наконец, изрек свое решение:
        - Сделаем. Через три дня в Трабзон «Цезарь Куников» с «Ладным» идут, посольство повезут, и наше начальство сейчас как раз решает кого от СБ отправить. Я пробегусь к генералу и сам в посольство набьюсь, а ты со мной как секретарь и порученец отправишься. Считай, что повезло тебе, Саня.
        - Благодарю, Иваныч. С меня причитается.
        - Забудь, я помню, кто меня из последнего боя на себе вытянул. Завтра в полдень будь с вещами возле моего дома.
        - Понял.
        Еременко закурил новую папироску, и поинтересовался:
        - Какие планы, во что думаешь свою молодую энергию вкладывать?
        Я кивнул на чашку с чаем, стоящую на столе:
        - Планов много, командир, но как из Трабзона вернусь и житье свое налажу, сразу же этим займусь.
        - Чай? - удивился полковник.
        - Он самый.
        - А ну-ка, объясни. Интересно, что ты задумал.
        Ухмыльнувшись, я заказал еще чашку чая и начал излагать Еременко свою идею:
        - Итак, в историю вдаваться не буду, Иваныч, это нам не очень интересно, а вот реалии сегодняшнего дня, затронуть придется. Чай, это такой товар, который русскими царями в свое время был признан стратегическим ресурсом. На территории нашей Конфедерации, единственное место, где он сейчас выращивается, это Новороссийск, и то, что дают тамошние хозяйства, это только пятнадцать процентов от того, что нам требуется, так что пока рынок свободен и не занят.
        - И что? Ты хочешь войти в долю к кому-то из приморских купцов?
        - Нет, хочу возродить старые производства в Адлерском и Верхнехостинском совхозах. Наши морпехи местность в районе Сочи в этом году окончательно зачистят, и к весне, если с турками будет подписан мир, оттянутся к Адлеру. Пока, тамошние земли никому не нужны, все же пограничье, а я, раз, и вклинюсь. Затраты на первое время будут небольшими, около девяти тысяч золотых, но если денег будет больше, то и результат будет лучше. Со временем, если все сложится неплохо, конкурентов с рынка вытесню, а чуть позже и подомну их под себя. Сейчас, оптовая цена на чай, один золотой
«конф» за килограмм, а два совхоза, которые я подниму, уже через три года смогут дать пятьдесят тонн продукции.
        - Пятьдесят тысяч монет!? - Еременко был искренне удивлен.
        - Чуть меньше, но каждый год доход будет составлять от десяти до пятнадцати тысяч золотых «конфов». Я думаю, что рынок насытится, и цена несколько упадет.
        - Ты считаешь, что по качеству сможешь сравниться с теми сортами, что есть сейчас?
        - Запросто, и знаешь почему? - полковник вопросительно кивнул и я продолжил: - Потому что мой чай будет Краснодарским.
        - Не понял?
        - Объясняю. Почему люди пьют чай? По той простой причине, что он имеет теин, чайный кофеин, а наш чай, ранее выращиваемый в Краснодарском крае, это самый северный чай в мире, и не знаю почему, в нем самый высокий процент этого бодрящего вещества. Такой концентрации кофеина даже кофе не содержит. Не даром, еще в Советское время, именно Краснодарский сорт чая среди каторжан, заключенных и работников умственного труда, считался самым лучшим, так как был самым крепким, а производился он именно в районе Адлера, Верхней Хосты и Дагомыса. Более нигде и ничего подобного этому сорту, вырастить не удалось, и тот сорт, что выращивают под Новороссийском сейчас, всего только жалкий заменитель настоящего чая.
        - А рабочих где возьмешь, а технологию производства, а семена или саженцы?
        - Рабочих найду, не проблема. По лагерям беженцев проедусь, там нормальных и трудолюбивых людей хватает. С технологией тоже все в норме, там нет ничего сверхъестественного, и высокотехнологического оборудования не требуется. Все просто, и на каждый процесс имеется подробное описание: посадка, выращивание, сбор, завяливание, скручивание, ферментация, сушка и сортировка. Единственная проблема это сами чайные кусты и семена, но и здесь есть несколько хороших вариантов. Пока это только план на весну, еще предстоит в те края съездить, землю у государства откупить, и подобрать себе хорошую команду из серьезных людей, желательно из отставников нашей бригады. Сам я это дело, конечно же, не потяну, да и ограничиваться только чаем желания нет никакого.
        - В торговле себя попробовать хочешь?
        - Точно так, командир. Хочу снарядить конный обоз и пройтись с дальней разведкой в сторону Московской области, на Украину или Ставрополье. Разумеется, все это делать при полной поддержке СБ, с которым я, как честный гражданин и патриот, готов сотрудничать. Опять же, все эти движения хочу через тебя провернуть. Ты как Иваныч, окажешь содействие?
        - Ну, почему бы и не помочь, - Еременко посмотрел на часы. - Если у тебя с проводкой торгового каравана в дальние земли все выгорит, то и у меня по службе дела лучше пойдут. Баш на баш, как говорится, и это меня устраивает. Тебе поддержка и зеленый свет на границах, а нам информация и контакты в других населенных людьми анклавах. Все по честному.
        - Значит, предварительно договорились.
        - Договорились, - полковник встал, оглядел меня и произнес: - Хорошо с тобой Саня, оптимизмом от тебя заражаюсь, но мне пора, дел еще много сегодня. У тебя, кстати, одежда гражданская есть, чтоб в посольстве как человек выглядеть, а не как бродяга лесной?
        - А чем эта плохая? - я тоже встал.
        - Не тот фасон, - усмехнулся Еременко. - Ты ведь за женщиной едешь, а значит должен выглядеть с иголочки, модно и стильно. Держи, - он сунул мне в руку визитку, - через пару кварталов по улице, магазин «Анастасия», самый лучший в столице. Приоденься и денег не жалей. Бывай, Мечник, до завтра.
        Полковник вышел из ресторанчика и направился в Серый Дом, а я, расплатившись за чай и бутерброды, направился по указанному моим бывшим командиром адресу. В самом деле, имидж надо менять, по крайней мере, на время своего нахождения в столице. Можно прикупить пальто хорошее, ботинки и пиджачную пару, думаю, что для начала этого хватит.
        Магазин и по совместительству ателье «Анастасия», располагался в трехэтажном доме, как и говорил полковник, всего в двух кварталах от штаб-квартиры СБ. Войдя внутрь этого здания, я как-то растерялся. Все вокруг было чужим и непривычным, и складывалось впечатление, что я попал в совершенно другой мир. Вокруг зеркала, кажущиеся нескончаемыми ряды одежды, чистота, и приятные запахи парфюма. Да, уж, сразу чувствуешь себя неотесанным деревенским чурбаком, попавшим в цивилизацию. Несколько минут я бродил по залу, и хотел уже покинуть сей магазин, найти что-то попроще, но ко мне на выручку бросились два местных продавца-консультанта, миловидная девчушка лет семнадцати, и пожилой мужчина в каком-то странном фраке, насколько я понял, униформе магазина. Они тут же окружили меня заботой и вниманием, и впервые в жизни, я понял, что такое хороший и ненавязчивый сервис.
        Спустя всего час, отягощенный несколькими большими пакетами с одеждой, половина которой мне и даром была не нужна, я покинул магазин, и огляделся. «Вот это сходил прикупить пиджачок, - подумал я, - восемнадцать золотых монет испарились, как и не было их никогда, а шмотья на все случаи жизни набрал. Екарный бабай, и куда все это теперь тянуть, не в гостиницу же, в самом деле?»
        Однако решение нашлось быстро, подозвал извозчика, загрузился в коляску и направился покупать себе жилье. Особнячок, по словам Еременко, выставленный на продажу, находился неподалеку от центра, на Кубанской набережной, прямо возле реки. Место это, как я слышал, считалось в кругах новой знати нашего государства, очень престижным, и вся набережная реки была уставлена новостройками, как правило, окруженными высокими заборами, двух и трехэтажными домами.
        Нужный мне особняк нашелся быстро, поскольку только возле него стоял большой деревянный щит с надписью «Срочно продается!». Выгрузившись возле больших и солидных ворот, приказал извозчику ждать, а сам направился внутрь. Во дворе встретил полноватого мужчину с красным и пропитым лицом, который бесцельно шатался по двору с зажатой в ладошке полупустой бутылкой пива и что-то напевал себе под нос.
        - Здорово, мужик, - обратился я к нему. - Где бы мне хозяина дома найти?
        - А зачем? - склонив голову набок, выпивоха с подозрением разглядывал меня.
        - Дом хочу купить.
        - Шутишь? - усмехнулся он.
        - Нет, на полном серьезе.
        - А деньги есть?
        - Имеются, - приоткрыв полу куртки, продемонстрировал ему продолговатый кошель, набитый монетами.
        - Тогда я хозяин дома, - сказал он, и представился: - Зубков Ярослав Петрович, некогда совладелец завода «Нефтемаш».
        - Александр Мечников, начинающий купец и акционер нескольких предприятий.
        Знакомство состоялось, и Зубков повел меня по своему особняку. Итак, что же такое жилье богатого человека в столице Кубанской Конфедерации. В первую очередь это окруженный трехметровым забором подъездной двор, в котором я и встретился с хозяином этого строения, большой и просторный, засыпанный утрамбованным гравием и местами даже заасфальтированный. От него, окружая построенный не более пяти лет назад большой трехэтажный кирпичный дом, идут две широкие дорожки. Одна упирается в конюшню на десять лошадей и гараж на два легковых автомобиля, а другая во флигель прислуги, за которым находится хоздвор.
        Таким этот особняк был снаружи, и основное, на что стоило посмотреть, находилось внутри здания. Первый этаж: большая столовая, кухня, гостиная и, что мне понравилось, небольшая библиотека, в основном с технической литературой. Второй этаж: два рабочих кабинета, три спальни, детская комната и тренажерный зал. Третий этаж был нежилым, и состоял из восьми пустых помещений. Большой плюс ко всему увиденному, электричество, подведенное к дому, три ванные комнаты и небольшой тир в подвале. Таков особняк бывшего совладельца предприятия «Нефтемаш», который только два дня назад, банально проиграл все свое немалое состояние в карты.
        - Ну, что, как тебе, понравился особняк? - заглядывая мне в глаза, с надеждой спросил хозяин дома.
        - Особняк понравился, но есть пара вопросов.
        - Задавай, - Зубков одним глотком допил пиво, и поставил пустую бутылку на пол.
        - Дом, хорош, но он выставлен на продажу два дня назад, а покупателей до сих пор нет. В чем причина?
        - Осень, - только и пожал плечами Зубков, - все богатые люди в своих поместьях и в районах, и только к Новому Году в город съедутся. Так бы я за него полную тысячу взял, но долг отдавать уже завтра надо, а потому и тороплюсь.
        - Хорошо, теперь другой вопрос. Что с прислугой, мебелью и книгами в библиотеке.
        - Все имущество вместе с домом продается и даже прислуга, захочешь, выгонишь их на улицу, а нет, так пусть дальше работают по дому.
        - Прислуга, что за люди?
        - Семья из донских беженцев, кажется из Сальска или Зернограда, не запомню никак. Люди неплохие и честные, служат у меня уже не первый год, а насчет зарплаты сам сговорись.
        - Идет, покупаю.
        Договор скрепили рукопожатием, а спустя всего полчаса и официальными подписями под документом о купле-продаже частной собственности дома номер восемь по Кубанской набережной. Пока так суетился, наступила ночь, я ходил по дому, который уже стал моим, и выбирал себе место под рабочий кабинет. В итоге, так и не определившись какой из двух мне нравится больше, вошел в первый попавшийся, и засел за написание писем.
        Завтра в составе нашего посольства я отбываю в Трабзон, а значит, многое надо сделать прямо сейчас, дабы не тратить время попусту. У меня есть адреса более чем сотни людей, с которыми я пересекался по службе за прошедшие пять лет, и кто-то из них, наверняка, не нашел себя в гражданской жизни, но в то же самое время, и на службу государеву возвращаться не желает. Может быть, найдется кто-то, кто пожелает встать под мое начало. Кроме того, надо написать главе Совета Старейшин Горского Содружества алиму Гойгову, а то был разговор, что у него самые лучшие чайные плантации на территории Алании и Дагестана, глядишь, а и поможет мне по старой памяти с саженцами и семенами.
        Глава 3
        Вольный город Трабзон. 29.11.2061
        Подрабатывая винтами и поднимая со дна гавани ил, муть и грязь, Большой Десантный Корабль Черноморского Флота Кубанской Конфедерации «Цезарь Куников» подходил к причалу, на котором суетились местные швартовые команды, и стоял караул из солдат городского гарнизона. Я находился на палубе рядом с полковником Еременко и смотрел на город, в котором прожил несколько достаточно неплохих месяцев своей жизни.
        На первый взгляд, здесь все было по-прежнему, но все же, что-то было не так, и в первую очередь стоило обратить внимание на встревоженные лица представителей Трабзонского Мэра, которые встречали наше посольство. Некоторых из них я знал, и не раз присутствовал при их встречах с Карой, самым лучшим наемным командиром на всем Черноморском побережье. Обычно, эти люди излучали прямо таки непробиваемое спокойствие и самодовольство, и сейчас, когда они нет-нет, да и оглядывались вокруг, они напоминали не городских властителей, а паршивых шакалов, пойманных на месте преступления.
        И ладно, отставим в сторону странное поведение этих местных олигархов, и посмотрим на город. А ну-ка, что это за черные дымы на окраине богатого и счастливого Трабзона? Не иначе как что-то в бедняцком районе Бозтепе горит, и это странно, так как именно там расположены лагеря наемников и их тренировочные центры. Принюхавшись, в рассветном прохладном ветерке я ясно различил запахи гари, пороха, взрывчатки, крови и страха. Эти ароматы мне знакомы очень хорошо, так пахнет война. Возможно, мне это только кажется, но, скорее всего, то, что я учуял, не бред, не домыслы и не фантазия, а самая настоящая реальность.
        - Командир, - обратился я к полковнику, - по-моему, в городе что-то неладное творится. Местные власти по радио что-то передавали?
        - Саня, я здесь только консультант, мне никто и ничего не докладывает, - покачал он головой.
        - Пойду я переоденусь, и оружие возьму.
        - Давай, Мечник.
        Быстро смотавшись в каюту, я скинул с себя свой наряд, который приготовил для торжественного дипломатического приема, костюм, кашемировое пальто, белый шарф и туфли, и переоделся в свою самую обычную одежду: свитер, горку, на голову шапочку, на ноги берцы, а поверх всего этого разгрузку с боекомплектом. Когда я подбежал к корабельному арсеналу, чтобы получить АКС, временно расписанный на меня на время похода, здесь уже толпились морпехи второй боевой смены. Так-то морских пехотинцев на борту целый батальон и они разбиты на три боевые смены, по морским понятиям вахты, и одна рота уже находится в боеготовности. Однако и вторую смену на усиление поднимают, значит, на то есть основания и причины. Видимо, про то, что в городе не все хорошо, подумал не только я, но и командир десантной партии БДК, майор Скоков.
        Бойцы, выстроившиеся в очередь, меня узнали, все же рядом с Еременко неоднократно видели, да и так, среди них знакомцы нашлись, с которыми вместе в Севастополе высаживались, так что пропустили вне очереди и, получив автомат, я выбежал на палубу. С БДК уже спускали трап, а корабельные лебедки набивали швартовые концы и плотней прижимали борт «Цезаря Куникова» к кранцам причала. Вот, все смолкло, трап опущен, официальные лица в ожидании, и на берег, сразу же после пятерки личных телохранителей, спускается молодой симпатичный парень, мой ровесник. Это третий сын президента Симакова и наследник его трона, Илья. Как говорят, очень продуманный по жизни человек, подкованный в политике, экономике и управлении государством. Не знаю, так ли это, но хочется верить, что слухи правдивы, поскольку именно он станет следующим правителем Конфедерации, а жить под властью тупореза и самодура, никакого кайфа нет.
        Впрочем, сейчас не об этом. Илья спустился вниз, официальные лица, судя по их слащавым улыбкам, заверили друг друга в своих самых лучших чувствах, и к трапу подлетели несколько автомашин. Впереди всей этой автоколонны, знаменитый черный лимузин городского Мэра. Видимо, наш главный посол был уверен, что опасности нет и, взяв с собой только телохранителей и нескольких советников, отправился во дворец к Осману Гюнешу, местному царю и богу. Вместе с делегацией отбыл и полковник Еременко, а я, прикинув, что и как, сошел на берег и, приподняв раскрытую ладонь, поздоровался с местными солдатиками, стоящими неподалеку:
        - Мерхаба, аскеры!
        - Мерхаба, русь! - радостно ответили они.
        Вот, поражаюсь этому городу, и туркам в частности, в повседневной жизни все делают с улыбкой. Пытаются всучить тебе залежалый товар на рынке и улыбаются, чем-то интересуются, и опять улыбка на губах, а когда собираются тебе кинжал в спину воткнуть, так такое счастье излучают, что можно подумать, этим тебе одолжение делают. Что интересно, это не лицемерие или хитрость, а стереотип поведения, ну, я так думаю. Еще что хорошо, если их больше десяти, то среди них обязательно найдется кто-то, кто мало-мало говорить по-русски, по крайней мере, в приморских городах дело обстоит именно так. И есть еще один момент, который мне всегда в местных жителях нравился, они не в меру болтливы, только спрашивай, и тебе расскажут все военные тайны, все слухи и все новости. Вот только про экономику и торговлю речь заводить не надо, сразу же упираешься в глухую стену непонимания и вызываешь подозрения, а в остальном же, только успевай спрашивать.
        - Кто меня понимает? - я оглядел семерых стражей местного правопорядка.
        - Да-да, я говорить, - вперед выдвинулся смуглый как уголь, горбоносый мужик, судя по погонам, юстчавуш, что значит старший сержант. - У меня лавка на рынке есть, много торговать, много говорить. Что ты хочешь узнать, русь?
        Указав рукой на дымы, поднимающиеся на окраине города, спросил его:
        - Это Кара натворил?
        - Нет, - помотал тот головой, - это наши, хотели, чтобы Кара ушел, а он не уходил, и тогда туггенерал Ибрагим Гюнеш, брат Мэра, приказал открыть огонь по лагерям наемников из орудий.
        - Неужели победили? - мое удивление было искренним.
        - Не знаю, говорят, что Кара со своими воинами на Хайрат отступил, и теперь собирает всех своих башибузуков в кулак, чтоб атаковать Трабзон.
        - А что с семьей его?
        Юстчавуш ничего не ответил, и только плечами пожал. Понятно, это не его уровень. Жаль, придется искать другого информатора. Где живет купец Мурад, я знаю, и теперь остается только до темноты дотянуть, а там выбраться в город и переговорить с главным шпионом нашего государства в этом городе. Ненавижу ожидания, но ничего, время сейчас осеннее, и темнеет рано, так что ждать остается не так уж и долго. Мой план по проникновению в город был прост. Требовалось взять у корабельного боцмана термогидрокостюм, со стороны морского борта спуститься в воду и, проплыв пару километров, высадиться в одном из многочисленных укромных мест на берегу, благо, развалин там хватает. Потом, обходя жилые городские кварталы выйти к монументу Ататюрка, где располагались дома местных богатых купцов, навестить подполковника Мурадянца и получить у него более конкретную информацию по всем происходящим в городе событиям.
        Еще некоторое время, пообщавшись с болтливым сержантом, и узнав у него все городские новости и расценки на самые разные товары, поднялся на борт, и в этот момент на причал вернулась автоколонна с нашими дипломатами. Первый раунд переговоров, ознакомительный, был окончен, и продолжение намечалось на вечер. Дождавшись, пока Еременко освободится и пройдет в нашу совместную каюту, проследовал за ним и спросил:
        - Иваныч, как все прошло?
        - Для первого раза неплохо, встретились, поздоровались, вручили верительные грамоты и к противной стороне присмотрелись. В общем, нормально.
        - Что насчет Кары и его семьи?
        - Буров в Хайрате закрепился, с ним полторы тысячи самых отпетых головорезов, и сейчас он от границы с Грузией остальные свои подразделения подтягивает. Однако думаю, горожане с наемниками драться не будут. Мэр слишком умный человек, и только из-за несдержанности его младшего брата, местные войска лагерь наемников обстреляли. В городе тревожно и усиленные патрули ходят, но в целом все вполне нормально. Есть некая нервозность среди местных жителей, а так, все тихо. Как чиновники говорят, даже рынок работает в прежнем режиме, а это показатель.
        - А семья, Иваныч, что с семьей Бурова? - поторопил я полковника.
        - Что с женами и детьми не ясно, но говорят, что где-то в городе прячутся. Местные спецслужбы их ищут, но пока найти не могут. Сам понимаешь, если семья Кары будет у них, то им с наемниками договориться проще будет. Я с Ильей Симаковым твой вопрос по дороге обсудил. Он приказал найти семью Бурова и если его домочадцам грозит опасность, то вытащить их из города.
        - А ему это зачем?
        - Ха, - усмехнулся Еременко, - сам подумай. Чем больше у местных властей проблем, тем лучше для нас пройдут переговоры. Одно дело, если бы наемники уже были разбиты, и ситуация урегулирована, а совсем другой вопрос, когда они неподалеку от города лагерем стоят. В общем, Мечник, это дело поручается тебе. Ищи семью Бурова, а там сам решишь, как лучше поступить. Если они в безопасности, оставь все, как есть, а если их положение не стабильно, то помоги из города выбраться.
        - Ну, что, тогда я ночью в город рвану, Мурада навещу?
        - А чего не днем? - усмехнулся полковник. - До вечера еще далеко, а после первой встречи с местными властями, нашим бойцам разрешен выход в город. Морпехи, понятно, они на службе, их не более чем по пять человек на пару часов выпускать будут, а ты человек вольный, можешь передвигаться спокойно.
        - Нормалек, - только и ответил я. - Значит, могу прямо сейчас на поиски отправляться?
        - Не торопись, ты данные по турецкой армии в свой ноут загружал, как я просил?
        - Так точно, - армейский ответ вырвался по привычке, - и не только по армии, но и по городу, и по ресурсам, и по доходам. Там все что нужно.
        - Отлично, тогда на мой ноутбук все данные скопируй, и можешь в город двигать.
        - Уже сделано, - улыбнулся я, - еще в первый день похода все перекинул, и значки папок специально для тебя на рабочий стол вывел. Однако, командир, ты его включаешь редко, а потому и не заметил.
        - Что поделаешь, - полковник пожал плечами, - никак не привыкну к этому технологическому чуду.
        - Иваныч, а чего конкретно по турецкой армии надо?
        - Мы, когда в Старую Крепость ездили, где сейчас резиденция Османа Гюнеша, танки видели и пару САУ. Видимо, их на показ выставили, чтобы нам пыль в глаза пустить, а Илья Симаков хочет знать, откуда они.
        - Это я и так скажу, все-таки разведку здесь по заданию СБ вел. Вся бронетехника, что у местного правительства есть, досталась городу в наследство от Девятого армейского корпуса, который в Эрзеруме стоял. Всего в корпус входило шесть механизированных бригад, четыре пехотных и одна танковая. Разумеется, это без частей усиления, жандармерии, спецназа, ВМС и ВВС, базирующихся на границе с Арменией и Грузией. В хаос почти все похерилось, но кое-что и до наших дней дотянуло.
        - И сколько у турок этого военного наследия?
        - Так я ведь докладывал в СБ? Неужели вам никакой аналитической записки перед поездкой не предоставили?
        - Какой там, - махнул рукой полковник. - Все эти переговоры были задуманы в администрации президента, и мы, СБ, обо всем узнали только за несколько часов до того, как мы с тобой в «Шляпнике» встретились. Какие уж тут аналитические записки, собрался, и в путь, а на месте разгребешь, что к чему. Может быть, поехал бы кто-то другой, кто в местных делах разбирается лучше, но добровольцев кроме меня не было. Так что, Саня, мои функции в этом посольстве чисто номинальны, числюсь советником, а на деле, просто наблюдатель, - Еременко присел к небольшому столику, и спросил: - Так сколько у них такой техники?
        Почесав затылок, постарался вспомнить точно, что мне было известно по численности механизированных войск находящихся в распоряжении Гюнеша.
        - На данный момент Мэр имеет пять танков Леопард 2А4, в рабочем состоянии только два. Кроме них семь штук американских М60А1 и два израильских М60-Т «Sabra», на ходу только три единицы. Это что касается танков. С БТРами и БМП получше, есть 15 ACV-300 на базе М113, 10 «Akrep», 12 БТР-60ПБ и три БТР-80. Почти все на ходу, но, сколько конкретно, не знаю, местные этого и сами никогда точно не скажут. Теперь, по САУ, имеется пять штук, две на ходу, и ни одна не стреляет, боеприпасов нет. По крайней мере, в то время пока я здесь находился, не было. Может быть, что-то у халифатцев за продукты выменяли, но вряд ли.
        - Что с артиллерией?
        Три десятка полевых орудий и около сотни минометов.
        - А где все эти войска базируются?
        - Частью в Старой Крепости, вроде как гвардейцы, охраняют Мэра и его близких родственников, а остальные подразделения в западной части города, в районе Святой Софии, и по побережью вдоль моря.
        - Что же, все ясно, подробней в ноуте посмотрю, - ответил полковник. - Теперь можешь в город выдвигаться. Идеи есть, где семью Бурова искать?
        - Имеются, - ответил я и сказал: - Мне помощь нужна будет.
        - Что конкретно?
        - За забором порта есть девятый причал, разрушенный. Утром там должна стоять шлюпка и пара автоматчиков в прикрытие. Если мое дело выгорит, то через проходную на борт корабля мне будет сложно попасть.
        - Сделаем, - кивнул полковник, и я покинул каюту.
        Сдав автомат, который мне сегодня так и не пригодился, не переодеваясь в парадную гражданку, направился в город Трабзон.
        Задача поставлена простая, и предельно ясная - найти прячущихся в городе людей, и если им что-то угрожает, обеспечить их безопасную эвакуацию из города. Что я должен сделать? Перво-наперво, учитывая то обстоятельство, что за мной будет хвост из местных сыскарей, не привлекая внимания, пройтись по магазинчикам и городскому базару. Во время этих передвижений я должен переговорить с самыми разными людьми, от некоторых из них получить информацию и уже по темноте оторваться от хвоста. После чего, пойти по адресам, где могут находиться люди, которых я ищу.
        Со стороны это все выглядит сложно, а на деле, надо быть самим собой, не бояться и спокойно делать то, что ты задумал. Допустим, узнают меня, и что с того, все равно тронуть не посмеют, слишком серьезно к миру с Конфедерацией относится Гюнеш. Будет хвост из топтунов местной СБ, но это ожидаемо. После меня на берег сойдут несколько групп морских пехотинцев из десантной партии «Цезаря Куникова», и часть сыскарей должна за ними присматривать. Потом в город двинется дипломатическая миссия, и опять нужны люди. Да ко всему этому, кто-то ведет поиски самой семьи Бурова. Людей у местных безопасников немного, а значит, что более двух человек за мной не пойдет, да и то, скорее всего, к ночи останется только один.
        Пройдя через КПП порта, и получив небольшую пластиковую фишку с выдавленным на ней якорем, это вроде пропуска, и записав в журнал свое личное оружие, ТТ-33 за номером 000140, я вышел в город. Как и ожидалось, от самой проходной ко мне пристроились бродяги, два неприметных человечка в потрепанной одежонке. Нормально, суетиться не стоит, так и должно быть.
        Неспешно двигаясь по кривым узким улицам вверх от порта, направился на городской базар, место, в котором можно было бродить сутки напролет, и купить практически все, что только в голову твою взбредет. Улочка за улочкой, вверх и вправо, и вот, передо мной сердце города Трабзона. Прохаживаюсь по рынку, прицениваюсь к товарам, и возле прилавков, где сидят знакомые мне купцы, останавливаюсь особо. Миновал угол ткачей, прошел через фруктовые ряды, узнал почем нынче чай в городе, поцокал языком на большую цену, и спустя час, вышел к помостам с рабами. Теперь пройти через площадь, и можно будет с оружейником Мурадом пообщаться.
        Вспомнился Тенгиз-грузин, и захотелось пошалить, скинуть на него подозрение в сотрудничестве с СБ Конфедерации, а то ишь, расслабился мурлокотан, славянами торгует и чувствует себя хорошо. По большому счету, болгары, которых он на помост регулярно выставлял, мне и даром не нужны, а вот за других, тех же украинцев, и тех людей, которых крымчаки поставляли, зло я на него затаил. Сейчас, ясно, мне не до него. Однако Земля круглая, и где тебе может враг повстречаться, попробуй, угадай.
        Пухлый черноусый человек в кепке-аэродроме, как всегда, был на своем месте.
«Интересно, - мелькнула у меня мысль, - если он стоит на этом месте уже лет десять, то, сколько людей через его помост прошли. Если даже грубо по десять человек в день подсчитать, то получится более тридцати пяти тысяч голов. Ого! Население одного хорошего города».
        Тенгиз узнал меня сразу, но если раньше он бросался ко мне навстречу, то сейчас, купец резко отвернулся и сделал вид, что не замечает меня. Ну, это понятно, слухи о том, что я оказался шпионом Конфедерации, разнеслись по всем уважаемым людям города, а Тенгиз был именно из таких, из уважаемых.
        - Тенгиз, дорогой, - я приблизился к нему, и когда он обернулся на мой радостный вскрик, крепко обнял его за плечи, и сделал вид, что что-то нашептываю ему на ухо. Секунд двадцать продолжалось это действо, торгаш опомнился, и вырвался из моих рук. Краем глаза я подметил, что шпионы, исправно следующие за мной, все происходящее засекли, и теперь, как я думаю, к Тенгизу будет особое внимание.
        - Саша? - он в недоумении уставился на меня. - Как ты здесь оказался?
        - Проездом, Тенгиз, - ответил я и оглядел помост с товаром. - Гляжу, у тебя все без изменений? - кивок на три десятка людей, выстроенных в ряд.
        - Да, все по-прежнему, - нехотя кивнул купец, не желающий продолжать разговор.
        - Ну, ладно, прощай, Тенгиз.
        - И тебе, всего хорошего, Саша.
        Дело сделано, внимание топтунов немного рассеял, и за полтора часа хождений по рынку, посетил не менее двадцати прилавков. Наступил ранний осенний вечер, а значит пора переходить к основному вопросу, навестить нашего агента, перекинуться с ним парой слов, и начинать поиск.
        В оружейном квартале все как всегда, лавки и пара магазинчиков, многие уже закрываются, но у Мурада открыто, и я, вхожу внутрь. Здесь пусто, под потолком горят две керосиновые лампы, и в помещении только продавцы, сам дядюшка и его брат. Покупателей и посетителей нет, а это наилучший вариант.
        Увидев меня, подполковник, пожилой и крепкий мужик, лицом чем-то похожий на хищную птицу, недоуменно приподнял бровь, а я, не теряя времени, перешел к сути моего задания:
        - Здравствуй дядюшка Мурад, начальство велело найти семью Бурова, так что не обессудь, что к тебе заявился. За мной хвост, два рядовых шпика, но пару минут они возле входа отираться будут, так что давай сразу по делу переговорим.
        Старый шпион, стоящий вполоборота, моргнул, щелкнул пальцами и обратился к своему брату:
        - На выход, посмотри, что и как, - Борис направился к двери, а Мурад повернулся ко мне: - Рад, что ты жив и здоров, Саша, и хорошо, что зашел. Я бы и сам все что знаю по рации передал, но местные контрразведчики радиопеленгатор смастерили, и теперь приходится в район выбираться, чтоб сведения в СБ перекинуть. Однако сейчас за городом Кара со своими бойцами сидит, а на дорогах блокпосты и усиленные патрули, не пройти.
        - Так что насчет Буровых?
        - Где дом Ивана Василиади, знаешь?
        - Контрабандиста?
        - Его самого.
        - Да, недалеко от порта в районе разрушенного городского университета.
        - Все правильно, семейство Буровых у него. Вместе с ними у Василиади два бойца из близких к Каре людей, и сам хозяин.
        - Понял, благодарю. Однако это проверенная информация или только догадки?
        - Сведения точные. Мы всю вчерашнюю ночь возле дома Кары дежурили, и видели, как Василиади женщин с собой уводил. Почти до самого его дома, их проводили.
        Только мы закончили наш разговор, как внутрь вошел один из сыскарей, а следом за ним Борис. Надо было попрощаться с Мурадом, и желательно так, чтоб внимания шпиона не привлечь. На прилавке лежали распечатанные коробки патронов калибра 7.62 мм и, не долго думая, я с силой ударил по дереву и они, подпрыгнув, раскатились по полу.
        - Что за херня, - разнесся по помещению мой крик, - такую цену за какую-то голимую девяносто вторую «Беретту» ломишь, как будто она у тебя из золота сделана. Не буду у тебя ничего покупать.
        - Цена как цена, - принимая мою игру, огрызнулся Мурад, - не нравится, вали к себе за море, там и покупай.
        - Пошел ты, - я направился на выход.
        - Сам пошел, - донеслось мне вслед.
        Выйдя на базарную площадь, я на показ сплюнул на крыльцо оружейной лавки, помянул
«жадного старого козла», и вышел в город. С рынка мне надо было направиться налево, в сторону домов построенных вокруг университета, но я двинулся направо, к Старой крепости. Шел недолго, места эти я знал неплохо, и подходящее для засады на топтуна место, было совсем рядом. Кстати, он остался один, а второго, наверное, как я предполагал, отозвали на другой объект.
        На город опустилась ночь, узкий сквозной проулок в трех кварталах от базара, людей ночами здесь не бывает, так что, осталось только отоварить местного контрразведчика и двигаться по своим делам. Нырнув со слабоосвещенной улицы в темный проход, притаился в нише, незаметной снаружи и, стараясь не шевелиться, застыл на месте. Тишина, но почти сразу она нарушается торопливыми шагами. Идет один человек, он спешит, на секунду замирает, всматривается в темноту, но ничего различить не может. Я чувствую его сомнение и неуверенность, он колеблется, и думает, не обойти ли ему это место, но ближайший переход на параллельную улочку, куда я по идее свернул, находится метрах в ста пятидесяти, это далековато, и топтун, все же решившись, входит в переулок. Он быстрым шагом проходит мимо выбоины в стене, где я затаился, и все что мне остается, это нанести ему один мощный удар по голове. Второй раз прикладывать кулак к черепу сыскаря, не потребовалось, вырубил я его хорошо и с гарантией, так что, затащив тело в нишу, огляделся, проверился на наличие еще одного хвоста, и направился в сторону городского университета.
        Возле небольшого каменного домика, где проживал один из лучших Трабзонских контрабандистов Иван Василиади, я был через час. Вроде бы и недалеко идти, но надо было обходить патрули и избегать людных мест. Так что пришлось двигаться в нужном мне направлении не по улицам и проспектам, а чигирями, развалинами и проходными дворами. Ну да ничего, того, кто прошел Нальчик, развалинами не испугать, и местные руины по сравнению с теми, что на Кавказе остались, это полигон для начинающих и игровая площадка для детей.
        Итак, домик контрабандиста, небольшое такое, не более трех комнатушек, здание из дикого камня, стоящее посреди небольшого фруктового сада и окруженное невысоким каменным заборчиком. В узких окошках, более напоминающих бойницы, темно и ни одного лучика света. Самое обычное жилище местного старожила, но, это только если не знать, что под домом существует выстроенный еще дедом нынешнего хозяина просторный бункер, где и находятся родственники Кары. К счастью для меня, я это знал, в свое время Буров мне верил, и многим под хорошее настроение делился.
        Собак во дворе не было, у хозяина на них имелась стойкая аллергия, и я смог спокойно пройти во двор. Обогнув здание, зашел с тыльной стороны, и остановился возле подвала. Вытащил из наплечной кобуры свой пистолет, патрон уже в стволе, и остается только снять его с предохранителя. Я готов, вот только как в подвал проникнуть, а потом из него в бункер, вот вопрос. Ладно, бог не выдаст, свинья не съест, охрана сразу стрелять не будет, и можно в открытую сыграть. Черт с ним, рискну шкурой и тех, кто под землей засел, попробую уболтать на мирный исход нашей встречи.
        - Тук-тук-тук, - ствол пистолета выбил на железной двери частую и звонкую дробь. Тишина, никто не отзывается. - Тук-тук-тук, - спустя полминуты я снова обозначаю свое присутствие.
        После второго стука пошло движение. В доме что-то загрохотало, наверное, это был контрабандист, выползающий из подвала по второму отнорку.
        - Кто там? - послышался в одно из окошек ворчливый голос самого хозяина дома, который изъяснялся только по-русски.
        - Я от Кары, открывай, - произнес я.
        - Пароль, - потребовал он.
        - Какой, нах, пароль. Меня Кара прислал узнать, все ли с его семьей в порядке.
        - Что-то никак не пойму, кто ты такой есть, - ответил контрабандист, - хотя голос вроде знакомый. Эх, старость не в радость. Жди, сейчас впущу тебя.
        Дверь в подвал открылась через пару минут, Василиади пропустил меня внутрь, и я направился вниз. Здесь горела только одна тусклая масляная лампада, и в ее свете я различил двоих мужчин, которые стояли возле стен. В их руках были автоматические винтовки, что-то вроде М-16, и стволы были направлены на меня.
        - Спокойно, мужики, - я положил ТТ на бочку лежащую у входа, и сделал большой шаг вперед - свои.
        - Ты кто? - спросил один.
        - Саня Мечников. Слыхал про такого?
        - Предатель?
        - Сам ты предатель, морда наемная. На улице взвод морских пехотинцев моей команды ждет, так что давайте миром разбежимся. Я никому не хочу причинить зла, переговорю с женами Кары и его дочерью, заберу свое и уйду по-тихому.
        - А если мы тебя пристрелим?
        - Подвал закидают гранатами.
        - Иван, - к стоящему за моей спиной контрабандисту обратился наемник, задающий мне вопросы, - ты зачем его пустил?
        - А что, - ответил старик, - пусть бы он и дальше по железу стучал, всю округу собирал? Нам шум и внимание патрулей сейчас совсем не нужны.
        - И что с ним будем делать? - говорливый наемник расслабился и опустил ствол автоматической винтовки, а второй, видя такое его дурацкое поведение, наоборот, напрягся и сделал шаг назад. «Молодец, - подметил я, - теперь, даже если я одного вырублю, второй меня все равно достанет. Ничего, подождем, и если миром дела не решим, то придется к активным действиям переходить».
        - Впускаем его в бункер, а там разберемся, - решил Василиади.
        Наемники отодвинули в сторону бочки, стоящие у противоположной от входа стены, открылась дверь, и меня провели в бункер старого контрабандиста. Здесь было просторно и свежо, никакой духоты или спертости. Видимо вытяжка была сделана на совесть и с выдумкой. В центре горел небольшой очаг, на котором грелась какая-то кастрюлька с водой, а в соседнем помещении захныкал маленький ребенок. Сердце мое захолонуло, было, дернулся туда, где ребенок плакал, но меня остановил голос Василиади, взявшего мой пистолет:
        - Не балуй, парень.
        - Ладно, - я присел возле очага, который совсем не давал дыма, и поправил кастрюлю, которая покосилась на висящем крюке и вода, уже закипающая в ней, была готова вот-вот пролиться в огонь.
        Старый морской волк, седой, массивный, и чем-то напоминающий пиратов с книжных картинок, присел на табурет напротив меня, и спросил:
        - Так чего ты хочешь, Мечников?
        - Хм, я ясно сказал, поговорить с женами Кары и Марьяной. Потом, заберу свою женщину и ребенка, а вас оставлю в покое. Если через полчаса я не покину твой дом, то сюда войдут морпехи с «Цезаря Куникова» и ничем хорошим ваше затворничество не кончится.
        Василиади задумался, и в это время, дверь, ведущая в соседнюю комнатушку, открылась и появилась она, Марьяна, мать моего сына. За то время что мы с ней не виделись, она сильно изменилась внешне и, на мой взгляд, в лучшую сторону. Ранее, это была стройная брюнетка с хорошими формами, красивая девушка, а теперь передо мной была женщина, еще более красивая, строгая и в чем-то неприступная.
        - Саша, - прошептала она и прислонилась к дверному косяку.
        Я встал, наемники и старик меня не останавливали и, подойдя к Марьяне вплотную, обнял ее и прижал к себе.
        - Все хорошо, милая, - погладил ее по голове и добавил: - Я приехал за тобой, собирай вещи и ребенка готовь.
        - Хорошо, - она направилась в помещение, из которого вышла, а вместо нее появились жены Бурова, блондинка Светлана и мать Марьяны, тетка Ирина.
        Что было дальше, вспоминать не люблю, сопли, слезы, упреки будущей тещи, которая оставалась здесь в ожидании своего мужа, и мои угрозы наемникам и старику. С горем пополам, разрулил всю эту чепуху, и спустя полчаса, неся на руках своего сына, имени которого я так до сих пор и не знал, в сопровождении будущей супруги, покинул это место и направился в сторону девятого причала. Все, что я хотел сделать в этом городе, было сделано, причем, без стрельбы, убийств, насилия и по обоюдному согласию сторон. Хорошо бы, если бы так случалось всегда, но, к сожалению, такое в жизни редкость, а потому, подобные моменты стоит ценить особо.
        Глава 4
        Кубанская Конфедерация. Краснодар. 15.02.2062
        Пробуждение мое было хорошим и добрым. Мара, лежащая со мной рядом, сонно пошевелилась, а я, повернувшись к ней и, вспомнив прошедшую ночь, улыбнулся. Нырнув рукой под одеяло, погладил мою вторую половину по оголенной спине. Она проснулась, и я сказал:
        - Доброе утро, милая, пора вставать.
        Мара потянулась всем своим грациозным телом, одарила меня ответной улыбкой и произнесла:
        - Как это хорошо, просыпаться вот так, рядом с любимым человеком.
        Я поцеловал ее в губы и, прижавшись к ней, обнял. В этот момент, вне всякого сомнения, я был счастлив. У меня жена, которая искренне любит такого неспокойного парня как я, есть сын, находящийся под присмотром няньки в соседней комнате, дом, в котором тепло и сытно, и много хороших перспектив на будущее.
        - Сколько сейчас времени? - спросила Мара.
        - Около восьми утра.
        - Пора Игоря кормить, - сказала она и, высвободившись из моих объятий, встала и, накинув халат, направилась в детскую комнату.
        Что же, мне тоже пора вставать, дел сегодня просто огромнейшее количество, и надо постараться успеть везде. На календаре пятнадцатое февраля, и именно с этого дня ожидается сбор людей, которым перед отбытием в Трабзон я рассылал письма. Кто из них отзовется, я не знал, но надеялся, что до конца месяца соберу хотя бы десяток верных и лично мне знакомых людей, которые всегда будут рядом, и смогут оказать мне поддержку в делах моего бизнеса.
        Еще вчера в городской администрации, я юридически оформил свою торговую компанию, а назвал ее просто и незатейливо «Мечников и сын», по моему вполне нормально, в духе сегодняшних времен, и если мне подфартит, то я стану родоначальником и основателем военно-купеческой династии. Надо сказать, что оформить компанию было легко, практически так же просто, как зарегистрировать брак с моей второй половиной. Пришел, написал заявление, его тут же рассмотрела комиссия из трех чиновников, заплатил небольшую пошлину, и получай в паспорт штамп. Как все же хорошо, что у нас в Конфедерации еще нет серьезной бюрократии. Ладно, посмотрим, что из всего этого выйдет, а пока, подъем.
        Откинув в сторону одеяло, одним рывком соскочил на пол, и провел серию резких ударов в сторону стены, пару минут поскакал, поработал, размял тело и окончательно проснулся. После чего, поход в ванную комнату, и одевание. У себя в доме я стараюсь не изображать барина, хожу так, как привык и как мне удобно, хлопчатобумажная майка, обычная мягкая роба из фланели и тапочки. Вот и все, купец Мечников, в недавнем прошлом сержант гвардии, готов встретить еще один день своей жизни во всеоружии. Так и хочется сказать, что и жизнь хороша, и жить хорошо.
        Прикоснувшись рукой к трубам парового отопления, идущим по всему дому, удостоверился, что они горячие, и это значит, что мой работник, дядька Михайло, беженец с Дона, уже на ногах, и в котельной полный порядок. Мне то что, я могу и в холоде выспаться нормально, а вот мой сын, радостно гукающий в своей кроватке, тот нет, ему тепло подавай.
        Спускаюсь вниз, и меня встречает второй человек из домашних, это Марина Ильинишна, пятидесятилетняя и полная женщина, жена Михаила, кухарка и горничная. Вскоре планирую еще пару человек для работ по дому нанять, а то все же везде ей не успеть, и даже, несмотря на то, что ей помогает нянька, а иногда и сама Марьяна, больше чем в половине помещений, до сих пор пыль стоит. Так что останется со временем за ней только кухня, а всеми остальными домашними заботами займутся другие люди. Образ жизни я планирую вести активный, а значит, придется соответствовать, быть хлебосольным хозяином и всегда держать в готовности пару гостевых комнат.
        - Хозяин, - окликает меня Ильинишна, - возле ворот люди стоят, говорят, что к вам.
        - Много людей?
        - Трое.
        - А давно стоят?
        - Минут двадцать, - пожимает она плечами. - Михайло, как в котельной справился, так к ним и вышел.
        - А чего сразу не пустил?
        - Да, кто же их знает, кто они такие, может быть злодеи или враги ваши. Парни как на подбор, здоровые, и при оружии, да и у прежнего хозяина такой порядок был заведен, без него никого в дом не впускать, хоть знакомый, а будь добр, подожди на улице.
        - В общем-то, правильно. Скажи мужу, пусть в дом их приглашает, а ты на стол накрывай.
        Ну, вот, видимо, начали прибывать мои гости. Сегодня должны были три бойца из Первой роты появиться, Ветер большой знаток чая, Разлука потомственный караванщик, да Калуга, хороший радист и отличный счетовод. Все они были друзьями, держались дружно, и контракт у них заканчивался в один день. С ними у меня еще во время нашей совместной службы, разговоры задушевные были, и их согласие на совместную работу, я от всех получил. Однако с нашей крайней встречи прошло уже полгода, за это время могло произойти очень многое, и могло так сложиться, что мое предложение для них теперь не актуально. Впрочем, боевые товарищи стоят у ворот, а значит, слова мои они запомнили и на письмо откликнулись.
        Вскоре в дом вошли те, кого я и ожидал, Ветер, Разлука и Калуга, крепкие и здоровые мужчины лет под двадцать пять в потертых армейских бушлатах. Камрады явно не ожидали от меня таких метаморфоз за то время, что мы с ними не виделись, и я их понимал. Совсем недавно они были знакомы с обычным пробивным сержантом из своего батальона, а сегодня их встречает хозяин солидного особняка, который расположен в самом престижном районе столицы. Все трое в нерешительности остановились на входе и разглядывали внутреннюю обстановку дома, доставшуюся мне от прежнего владельца.
        Дабы разрядить эту неловкую ситуацию, направился к ним на встречу.
        - Здорово, братва, - громко сказал я и крепко пожал каждому из них руку. - Проходите к столу, позавтракаем вместе.
        Бывшие гвардейцы, видя, что богатством я не кичусь, расслабились и почувствовали себя свободней. Спустя всего пару минут, мы уже сидели в большой столовой, где Ильинишна накрыла на стол, уплетали за обе щеки блины с медом, и запивали все это крепким чаем. Пока ели, разговора не было, и мне оставалось только наблюдать за моими будущими помощниками, которые выглядели несколько потрепанно и, если судить по их аппетиту, не ели уже пару дней. Думается мне, что гражданская жизнь им на пользу не пошла.
        Блины закончились быстро, друзья сыто откинулись на спинки стульев, а я спросил:
        - Рассказывайте, как жизнь гражданская.
        За всех ответил Калуга, вожак в этой дружной тройке:
        - Хреново, Мечник. Как за ворота базы вышли, так и понеслась несуразица сплошная. Поначалу деньги были, а в голове планов много хороших имелось, да загуляли чуток, на три месяца. Оттягивались хорошо, а когда в норму пришли, то в карманах уже ветер свистел. Начали работу искать, да что-то все время не клеилось. На завод идти не интересно, в хозяйство сельское, тем более, и все что мы умеем, воевать и в других людей стрелять. Так два месяца промыкались, и в Тимашевске у меня на родине осели. Думали, что опять надо на контракт уходить, а тут как раз твое письмо пришло. Вот и решили, сначала тебя навестить, а уже потом и определяться.
        - Так и что, совсем ничего себе по душе не нашли? Мы с вами, помнится, разговор вели, и у каждого какая-то специальность была, чтоб в жизни гражданской пристроиться.
        - Нет, Мечник, ничего хорошего так и не приметили, или кого-то одного из нас берут, или платят сущие гроши. На госпредприятиях оплата труда не более одного золотого в месяц, а частники, как увидят в документах штамп гвардейской бригады, так и разговаривать не хотят. Сам понимаешь, гвардию, которая за Симакова горой стоит, они не шибко жалуют, - Калуга огляделся и спросил: - А у тебя как так получилось, что в собственном особняке живешь?
        - Женился удачно, - этой темы я касаться не хотел. Какими бы мы с ними близкими камрадами не были, а знать про клад, что под Ростовом из подвала извлекли, им не надо.
        - Хм, - Калуга мне не поверил, но и на другом объяснении настаивать не стал, и задал основной вопрос, ради которого, собственно, вся троица и прибыла в Краснодар: - Так что насчет работы, Мечник? Есть что предложить боевым товарищам?
        - Есть, - подтвердил я. - У меня теперь своя торговая компания, хочу сам приподняться и наших, кто на чужого дядю за еду работать не хочет, подтянуть. Разговор этот у нас и раньше был, а теперь, он из пустого базара, в дело превращается. Вы готовы ко мне в помощники пойти?
        - Смотря, что делать, - протянул Калуга и посмотрел на своих друзей. - Объясни сначала, а там и решим.
        - Компания будет заточена на два направления. Первое, это выращивание чая в районе Сочи и Адлера, а второе, торговля с дальними землями. Поэтому, вас с самого начала и вызвал. Ветер будет заниматься работой на плантациях, руководить производством, набирать рабочих и следить за порядком. Разлука остается со мной, и мы вместе начнем караван снаряжать, а на тебе, Калуга, обеспечение нас всех связью и бухгалтерия.
        - Что по оплате?
        - Для начала по пять золотых в месяц, а там, как дела пойдут, - друзья переглянулись, а я добавил: - Вы не торопитесь, подумайте. Сейчас вы с дороги, вас в гостевой комнате поселят, отдыхайте, а вечером соберемся, посидим в узком кругу, и тогда уже ответ дадите.
        - Хорошо, мы подумаем, - кивнул мой будущий финансист, - только хочется узнать, ты понимаешь, сколько ты должен потратить денег на обустройство плантаций и на караван?
        - Понимаю, и деньги есть. Правда, не только мои.
        - Акционерное общество?
        - Пока нет, частный вкладчик, который дает мне беспроцентный кредит на два года.
        - И кто этот добрый гражданин?
        - Наш бывший комбат, - улыбнулся я, - полковник Еременко.
        - Он здесь, в столице?
        - И не просто в столице, он мой сосед, и вечером будет у меня в гостях, так что парни, поле боя новое, а бойцы с нашей стороны, те же самые.
        - Раз такое дело, то мы и думать не будем. Принимаем твое предложение, Мечник.
        - Значит, договорились, и письменно все завтра с утра оформим.
        - Что так официально?
        - А это, камрад, чтоб сомнений не было, и всяких недоразумений. Вам так спокойней будет, да и мне для порядка и отчетности бумаги пригодятся. Прямо сейчас, какие-то вопросы есть?
        Я ожидал, что разговор продолжит Калуга, но, на мое удивление, первый вопрос по существу, задал молчаливый Ветер, потомственный крестьянин из хозяйства купца Марьина, именно там производился наибольший объем чая, поставляемого на рынки Конфедерации:
        - Вот ты говоришь, чай, Мечник, и это тема неплохая. Ладно, рабочих мы найдем, это понятно, но нужно оформить на себя землю и необходимо оборудование для работы, тут мешком, секатором и лопатой не обойтись. Кроме того, нужны помещения, где чай сушить, жилые бараки для людей и хоть какая-то дорога, чтобы вывести продукцию и привезти на плантацию что-то необходимое. Как со всем этим дело обстоит?
        - Здесь все нормально, Ветер, не беспокойся. Про задумку с плантациями, кроме нас четверых и Еременко, пока никто не в курсе, и землю, которая была под тамошними совхозами, я уже под себя подмял. Мне ее в аренду на тридцать лет без всякой оплаты отдали, так как пограничье, и она все равно пустует. Оборудование, какое потребуется, на заводе «Нефтемаш» закажешь, но я прикидывал, что кроме ручных роллеров, измельчающих листья при ферментации, и прессов, больше ничего серьезного не нужно. Что касаемо помещений, то при наличии денег, стройматериалов и рабочей силы, это не проблема. Самая главная загвоздка, дороги, но правительство хочет реанимировать старые транспортные магистрали, и то, что мы делаем, задел на будущее. Что касается припасов, то их можно баржами из Новороссийска доставлять, а после, этими же баржами продукцию на большую землю отправлять. Предварительный расчет сделан, и производство должно быть вполне рентабельным.
        Подумав, Ветер кивнул головой:
        - Согласен, попробовать стоит.
        Следующим, вопрос задал Разлука:
        - Когда собираешься караван в путь отправлять?
        - В начале лета.
        - Как далеко пойдем?
        - Это не я определяю, а Еременко. Он основные расходы несет, он же и музыку заказывает. Сейчас есть три направления, на Воронеж, на Волгоград и на Украину. Наша задача дойти конным обозом туда, куда еще ни один наш купец не добирался, и открыть новый торговый маршрут. От тебя, как человека понимающего, что значит дальний переход с груженными бричками, в первую очередь лошади и сами повозки. Это то, что нужно готовить уже сейчас, с остальным разберемся чуть позже. Повторяю, это главное. Наш обоз с грузом должен пройти тысячу километров по бездорожью и вернуться обратно в Конфедерацию. Ты как, Разлука, потянешь?
        - Потяну, - будущий караван-баши был уверен в том, что говорил, а судя по тому, как его глазки заблестели, можно было сказать, что он предстоящей работой еще и доволен.
        - Отлично, - я посмотрел на лидера тройки и спросил: - У тебя как, есть вопросы?
        - Нет, - покачал тот головой, - все предельно ясно и понятно. На Сочи телефонную линию восстанавливают, там все просто, а в караван, единственное, что можно придумать, это на заводе «Прибой» новенькую радиостанцию Р-147 «Багульник» купить.
        - А по финансам?
        - Мечник, это разговор отдельный и только между нами двумя.
        Нормально, таким подходом к делу я был доволен, а потому, только понимающе кивнул в сторону Калуги, и встал.
        - Ну, парни, рад, что вы со мной. Идите до вечера отдыхайте, а после ужина, как я и говорил, посидим и более подробно все обсудим.
        Дружная тройка отставников отправилась в гостевую комнату, а я, навестив своего малыша, который, увидев меня, весело загукал, и предупредив жену о людях, временно остановившихся в нашем доме, переоделся и направился в город.
        Мой путь лежал в Серый Дом, где меня ожидал мой патрон и покровитель полковник Еременко. Пока на извозчике добирался до центра, размышлял о местных политических раскладах, которые оказались гораздо сложней, чем я себе представлял еще несколько месяцев назад. Вроде бы все ясно, есть правительство, и все ему подчиняются. Однако и в самом правительстве, несмотря на диктатуру, нет единства, и всех тех, кто правит нашей Конфедерацией, можно разделить на несколько групп. Первая, конечно же, это клан Симаковых, который стоит у руля и принимает основные политические и экономические решения. Все остальные группки, как я их сам для себя обозначил, партии, их поддерживают, но при этом, стараются и своего не упустить. Всего таких партий я насчитал шесть: экономисты-государственники, технологи, купцы, демократы-народники, военные и госбезопасность. Во главе каждой партии стоял негласный лидер, которого выдвинула его среда, и он, вольно или нет, а направлял все движение тех, кто его поддерживал.
        Вот и получается, что каждый человек в нашем обществе не сам по себе. Взять хотя бы меня как пример. Ранее я был гвардейцем, и находился вне всяческих партий, так как наши бригады подчинялись только президенту. Сейчас я начинающий купец, по идее должен ратовать за облегчение налогового бремени, и стоять за партию собратьев по ремеслу, но мне на них плевать. У меня свой интерес, и СБ в моих делах может помочь гораздо больше, чем кто бы то ни было во всей Конфедерации. Значит, я стою за госбезопасность и серьезные купцы, на зиму съехавшиеся в город, уже делали при встрече прозрачные намеки, что не той дорогой я пошел. Ха, остается только посмеяться над ними.
        Когда-то давно, пять лет назад, я принял решение держаться за майора Еременко, который собирался карабкаться вверх по служебной лестнице. Прошли годы, и решение мое осталось неизменным. Как и пять лет назад, я иду за своим командиром, который тихой сапой, вливая в экономику свои деньги и расширяя связи в высших эшелонах власти, день ото дня становится все влиятельней, а следовательно сильней. Он, как и каждый человек, стремящийся наверх, идет на вершину не один. Полковник тянет за собой своих верных людей, и я из их числа. Интересно получается, как строй клином, Еременко на острие удара, позади него его брат Денис, так же, вышедший в отставку, несколько верных пробивных сержантов, вроде Филина, и я. Лидер вскарабкался на ступеньку, за ним мы, а после нас уже наша креатура. Блин, забавно выходит, прям дедка за репку, бабка за дедку, внучка и т.д.
        - Приехали, - повернулся ко мне извозчик, остановивший свою коляску возле ресторанчика «Шляпник».
        За размышлениями время поездки пролетело быстро и, рассчитавшись за проезд, я прямиком направился в Серый Дом. Временный пропуск на меня был выписан и уже через пару минут я находился в кабинете Еременко.
        - Саня, привет, - полковник сидел за своим рабочим столом в компании двух капитанов СБ, которые расположились справа и слева от него и увлеченно рассматривали какие-то бумаги, - проходи присаживайся.
        Нормально, раз приглашают, значит, я здесь не лишний. Немного напрягают офицеры СБ, но видимо, так и надо. Пройдя к столу, присел и выжидательно посмотрел на полковника, который мне сам на сегодняшний день встречу назначил.
        - Как у тебя насчет каравана дела продвигаются? - спросил Еременко.
        - С завтрашнего дня начинаю суету. Прибыли первые помощники, и среди них Разлука, который в этом деле соображает хорошо.
        - Помню его, - удовлетворительный кивок тяжелым подбородком. - Кто еще появился?
        - Ветер и Калуга. Кстати, мы вас вечером ожидаем в гости.
        - Обязательно зайду, - полковник посмотрел на офицеров, которые бросили свои бумажки, и с любопытством разглядывали меня. - Знакомься Александр, это твои будущие попутчики.
        Первым представился тот, что справа, средних лет ничем не приметный подслеповатый мужик, на котором серый мундир СБ топорщился и выглядел несколько нелепо:
        - Капитан Гуров, Иван Семеныч.
        Следом отозвался второй, тот, что слева, молодой, не старше тридцати лет, мощный боец, что-то, а это я почуял сразу:
        - Капитан Астахов, можно по-простому, Андрей.
        - Александр Мечников, - представился я в ответ, и обратился к полковнику: - Куда караван пойдет, уже определились?
        - Да, - полковник вытащил из стола папку со штампом ДСП и положил передо мной. - Вы должны будете отправиться в Харьков. Что повезете и как пойдете решаешь только ты, а группы капитана Гурова и Астахова при тебе как поддержка и пассажиры.
        - Две группы? - удивился я.
        - Пока две. Одна научно-исследовательская, а другая силовая.
        Оглядев своих будущих попутчиков, кивнул:
        - Понял.
        - Тогда приступаем к работе. Документы из здания не выносить, и на время подготовки к походу, совещания проводить только в этом кабинете, - все присутствующие дружно с полковником согласились, а он продолжил: - Итак, цель вашего путешествия город Харьков. Что нам известно о положении дел в тех местах? Не очень то и много. Шесть лет назад на связь с нашим радиоцентром в Краснодаре выходила местная радиостанция. Было проведено несколько сеансов связи, но потом Харьковский радиоцентр резко замолчал и после этого, мы могли довольствоваться только слухами. В папках, которые я вам раздал, подборка документов по самому городу, области, дорогам и, как приложение, стенограммы радиопереговоров. Если кратко, то положение дел у них плохое. Город был поделен на несколько частей, и там жировали мародеры, которые вели между собой постоянную войну. В области, ситуация получше, существовало около трех десятков поселений, которые выживали за счет сельского хозяйства и кустарного производства, благо, заводов и мастеровых людей до прихода чумы там было много. Однако это все, было пять-шесть лет назад, а сейчас, если
верить слухам, которые к нам приходят с переселенцами из Луганска и Донского Царства, все гораздо хуже. Четыре года назад банды объединились и начали экспансию за пределы областного центра. Сейчас они контролируют добрую треть Харьковской области и что от них можно ожидать, не ясно.
        - Так если там опасно, то, может быть, направиться на Воронеж, Волгоград или вглубь Украины? - спросил я.
        - В те места другие караваны пойдут, Саня, а ваш направится в Харьков. Это очень сложное направление, а вы, из всех, кто сейчас готовится в путь двинуться, самые лучшие. Надо посмотреть, что там творится, а то слухи слухами, а достоверная информация все же лучше.

«Вот, так-так, - подметил я, - не одни мы, значит, под видом торговли дальнюю разведку провести хотим».
        - Допустим, а почему именно Харьков, товарищ полковник?
        - Сейчас объясню.
        После этих своих слов Еременко перешел к сути и основной цели нашего путешествия, в котором краеугольным камнем стало электричество. Нашему государству требовалось восстановить как можно большее количество электрических станций, и на первое место здесь вышли полуразрушенная Новочеркасская ГРЭС и неработающая Волгодонская АЭС. Президент потребовал в течении ближайших пяти лет постараться вновь ввести их в строй. На эти объекты были отправлены сводные экспертные группы инженеров и строителей, излазили там все, что только возможно, и пришли к неутешительным выводам, что сейчас, вновь ввести их в строй, не представляется возможным.
        Волгодонская АЭС, это понятно, она заглушена, обветшала, находится в аварийном состоянии, оборудование разграблено и нет специалистов, которые могли бы разобраться, что там и к чему. К тому же, она находится под контролем войск царя Ивана. С Новочеркасской ГРЭС попроще, все же не мирный атом топливом служит, а самые обычные газ, уголь и мазут. Однако разруха и ее стороной не обошла, требовался серьезный ремонт, а наши предприятия, при всем своем желании, провести его не могли, для них это оказалось делом слишком сложным.
        Теперь вопрос, а при чем здесь ремонт ГРЭС и город Харьков? Ответ был прост, до чумы в этом городе находилось предприятие «Турбоатом», которое выпускало оборудование и различнейшие турбины для электростанций, в том числе и для таких, какая находилась в поселке Донском, возле Новочеркасска. Именно это предприятие заинтересовало наших стратегов от промышленности, а тут такая оказия подвернулась, что Сашка Мечников собирается в поход. Вот и решила чья-то умная голова, что пускай Мечник идет не куда глаза глядят, а туда, куда государству нужно. А чтоб караван по дороге не потерялся, будет к нему приставлена группа силовой поддержки из госбезопасности, да инженеров пять душ, дабы смогли посмотреть на завод
«Турбоатом» вблизи, пройтись по нему и, может быть, найти что-то полезное. В общем, необходимо было провести разведку, но не спонтанную, наобум, как я сам себе намечал, а конкретную и с привлечением специалистов.
        Что сказать, я был согласен с планами СБ полностью, и мне оставалось только продолжать намеченные мероприятия по подготовке к походу. За обсуждениями пролетел почти весь световой день, и расставался я с Гуровым и Астаховым, уже как с хорошими знакомыми, с которыми придется делать одно общее дело. Думаю, что поняли мы друг друга правильно, я веду караван, а они мои попутчики. Было бы наоборот, то мне пришлось бы не раз подумать, соглашаться ли с таким положением дел. Однако меня все устраивало и то обстоятельство, что со мной будут испытанные воины госбезопасности и несколько инженеров, минусом быть не могло никак.
        Домой я прибыл в бодром настроении, плотно поужинал со своими боевыми товарищами, которые за день хорошо отоспались и привели себя в порядок, а тут, как раз и комбат в гости зашел, да не один, а со своей молодой супругой, между прочим, троюродной племянницей Симакова-старшего. Жена Еременко вместе с Марьяной отправилась наверх, а мы, впятером, продолжили пиршество и почти до самой полуночи вспоминали наше славное военное прошлое.
        Глава 5
        Кубанская Конфедерация. Краснодар. 20.04.2062
        Подготовка к предстоящему походу торгового обоза за границы кубанских земель, отнимала практически все свободное время без остатка. И это хорошо еще, что благодаря крыше в СБ, мне везде был зеленый свет, а то сам, я бы такое дело попросту не потянул, по крайней мере сейчас, не имея никакого опыта и работая только на энтузиазме.
        Первая же проблема, которая образовалась, это грузовые повозки. Ранее, когда я служил в гвардии и почти всегда передвигался на автотранспорте, то не задумывался о том, сколько может стоить обычная телега или хорошая тягловая лошадь, способная весь день с краткими перерывами тянуть по плохой дороге свой груз. Теперь, однако, пришлось коснуться и этой стороны нашей жизни. Что тут сделаешь, нормального автотранспорта не хватает, и это факт. На днях посмотрел статистику и был удивлен, только пять процентов перевозок по стране осуществляется автомобилями, еще пять по морю, сорок процентов тянет на себе железная дорога, а пятьдесят процентов вытягивают лошадки. Такая вот не очень веселая реальность, и с каждым годом, роль лошади в жизни нашего общества, возрастает все больше.
        Итак, обычная и добротная повозка на резиновом ходу сделанная хорошим мастером за месяц, стоила три золотых «конфа», а тягловая лошадь, приученная к хомуту, еще три
«конфа». Всего нам требовалось двадцать грузовых телег, на полтонны каждая, и тридцать тягловых животных. К ним в довесок два десятка верховых лошадок по пять золотых за голову. Итого получалось двести тридцать монет, и это не считая сбруи, подков, седел, походной кузницы и всякой необходимой в дороге ремонтной мелочи. Худо-бедно, а четыре сотни отстегни и забудь, что они у тебя были.
        Ладно, деньги не самое важное, все окупится и Еременко спонсирует, главная проблема это дефицит грузовых телег, которые уже были заказаны другими купцами на полгода вперед. Пришлось из-за такого вопроса напрягать полковника. Тот среагировал мгновенно, и проблема была решена. Однако парочка купчиков средней руки, у которых я из под носа заказ увел, на меня зубик все же заточили. Ну, да ничего, как-нибудь переживу их недовольство, хотя заводить врагов в среде купцов, тоже не хотелось.
        Прошло три недели и основа обоза, его материально-техническая часть, была подготовлена. За это же время было нанято пятнадцать возниц и по моим пригласительным письмам пришло еще двенадцать бывших гвардейцев. Так сложилась человеческая составляющая каравана, и сейчас, люди находились в поселке Пашковский, в том самом месте, где некогда формировался наш Кавказский экспедиционный корпус. В чистом поле стояли палатки, конюшня и сарай, то, что осталось после нашего отбытия в горы. Порядок поддерживался как в воинской части, караул, дневальные и дежурный. Личный состав был постоянно занят делом, а увольнительные строго по распорядку. Народ у нас подобрался неглупый, кое-что в жизни повидавший, и все понимали, что намечается далеко не увеселительная прогулка, так что готовились основательно, и с полигона не вылазили.
        Как только возник этот лагерь, так через неделю в него подтянулись воины капитана Астахова, десять отличных бойцов спецназа СБ. Вместе с ними прибыло и вооружение для личного состава, и надо сказать, что безопасники не пожадничали. В нашем обозе должно было быть сорок четыре человека, и на это количество людей, СБ выделило пять пулеметов ПК, два РПК, тридцать АКМов и десять гладкоствольных карабинов
12-го калибра. Плюс к этому всему, большое количество патронов, пара сотен ручных гранат и десять мин ОЗМ-72. Это то, что от щедрот своих нам дали власти, а уж, что мы сами понабрали, это для души. Ничего сверхъестественного, в основном личное оружие, пару снайперских винтовок и дополнительно полсотни мин с фабрики Егора Черносвита, так сказать, братский подгон боевым товарищам.
        Только разобрались с транспортом, личным составом и его вооружением, как возник второй вопрос. Нам следовало определиться, каким путем двигаться на Харьков, и здесь было два варианта. Один из них морем, из Новороссийска до Таганрога, там разгрузка, и через Матвеев Курган и Снежное, выход на трассу Е40, которая шла от Ростова до Харькова. Этот путь я отверг сразу. Слишком много волокиты и возникают трудности при транспортировке, хотя был плюс, нам не требовалось проходить через Донское Царство и платить пошлины тамошним властям. Другой вариант, он же и основной, доставка лошадей и повозок железной дорогой до Батайска, разгрузка, полная и окончательная подготовка обоза, и выдвижение на Новочеркасск. После чего, через Новошахтинск выход на всю ту же трассу Е40. В этом случае, мы привлекали к себе внимание Донских таможенников и властей, но этот путь был наиболее безопасен и экономил нам время путешествия на несколько суток. Неделю определялись с дорогой, и когда решились, то вновь пришлось подключать к решению наших вопросов Еременко. Все бы ничего, но железнодорожники заломили за транспортировку
имущества и лошадей такую цену, что волосы дыбом вставали. Впрочем, с СБ не спорят, и сказанные полковником Еременко слова «государственное дело», вновь решили все проблемы.
        Вроде бы норма, люди есть, с транспортом решено, путь выбран, собирайся себе потихоньку, снаряжайся и отправляйся в дорогу, но нет, не тут-то было. Мы торговый караван и официально, двигаемся с чисто коммерческой целью, а значит, необходимо то, чем мы собираемся торговать. Что ценно в местах, которые несколько одичали за времена чумы и хаоса? Вопрос простой, и ответ на него не сложный, то, что не могут произвести технологически отставшие и слабозаселенные анклавы. То есть, оружие, боеприпасы, взрывчатка, топливо, техника, лекарства, крепкое и очищенное спиртное, табак, соль и сахар.
        Из двадцати наших повозок, каждая из которых, как я уже и говорил, может перевезти полтонны груза, под товар выделялось восемнадцать, то есть, надо было взять девять тонн чего-то полезного. Техника и топливо отпадали сразу, нет нормальных дорог и этот товар запрещен к вывозу. Лекарства весят немного, но они и у нас дефицит, единственное место, где их производят, небольшой полукустарный заводик в Анапе. Поэтому, все, что смогли добыть, это немного анальгина и пенициллина. Та же самая ситуация с табаком, он есть, но распределялся только через государство, и нам удалось достать всего полтысячи пачек самого дешевого курева. Следующий груз соль и сахар, и с этим товаром проблем не было. Две тонны сахара-рафинада было закуплено в Лабинске, и полтонны соли в районе Шедокского месторождения, которое совсем недавно стали разрабатывать всерьез. Цены были вполне приемлемые, и на этом можно было получить очень неплохую прибыль.
        Остальное свободное пространство планировалось забить патронами 7.62 и 5.45 к автомату «калашникова», а как довесок боеприпасами к пистолету «макарова». На территории бывшей Российской Федерации и незалежной неньки Украины, это сейчас самый ходовой и дефицитный товар. Советская власть запасла много, стоит это признать, но потомки поистратили практически все, так что, оружие еще есть, а вот стрелять из него особо нечем, и доходит до того, что за пределами Конфедерации, Дона и Трабзона, патроны идут наравне с золотом как денежное средство и твердая валюта.
        Итак, мне требовалась крупная партия боеприпасов. Все должно было пройти ровно и гладко, я прихожу в КОФ, и как акционер предприятия, со скидкой в пять процентов делаю оптовую закупку товара. Мне и нужно-то немного, всего шестьсот тысяч патронов. Однако когда я появился в конторе КОФа, мне отказали, и отговорились тем, что на складах пусто. Вранье чистейшей воды, так как справки о наличии необходимых мне боеприпасов я наводил заранее, и прекрасно знал, что товар имеется. В свете этого, отказ выглядел странно, но спорить я не стал и, отставив решение этой проблемы на завтра, покинул контору КОФа и вышел на улицу.
        Дело к вечеру, более ничего серьезного на сегодня намечено не было, и я направился к себе домой. Все бы ничего, и этот день завершился бы как обычно, но как только я подъехал к своему особняку, ко мне подошел молодой подтянутый человек в черном полупальто и такого же цвета шляпе. Учитывая, что вокруг безлюдно, а улица хоть и освещена, но слабо, первое что я сделал, это выхватил свой ТТ и, на автомате, снимая его с предохранителя, направил ствол в голову незнакомца.
        - Ты кто? - спросил я.
        Человек в черном, видимо, перепугался и, моментально подняв руки вверх, дрожащим голосом произнес:
        - Не стреляйте, пожалуйста, я не вор и не убийца, а доверенное лицо Анатолия Владимировича.
        - Что за Анатолий Владимирович, - ствол я опускать не собирался, но, бросив взгляды влево и вправо, несколько расслабился.
        - Ну, как же, - человек был растерян, - это старший из братьев Семеновых, основной владелец КОФа. Он приглашает вас в гости, и я пришел передать его приглашение, но ваши слуги меня за ворота не пустили, и мне пришлось ждать здесь.

«Да, уж, интересно, - подумал я, - зачем это Сашка Мечников, начинающий купец, понадобился главе третьего по силе и влиятельности клана в государстве. Сначала этот странный отказ в заводской конторе, а теперь это не менее странное приглашение. Ладно, разберемся».
        - На какое время я приглашен?
        - Анатолий Владимирович хотел бы видеть вас прямо сейчас. Его особняк неподалеку, и через несколько минут мы будем на месте. Хотя, может быть, вы желаете проехаться?
        - Нет уж, пошли.
        Вдоль по речной набережной мы направились в сторону улицы Тургенева, и спустя пять минут уже входили в одно из красивейших зданий столицы, которое так и называлось
«Дом Семеновых». Стоящий посреди большого сада пятиэтажный и монументальный особняк с колоннами, производил сильное впечатление. Все в этом месте было сделано в едином стиле. Чувствовалась рука мастера, который создавал этот, без всякого преувеличения, дворец, и в то же самое время, вокруг не было ничего лишнего. Есть фигурные окна, но они больше напоминают бойницы, есть дорожки через сад, но они расположены так, что прекрасно простреливаются из слуховых окон чердака. Имеются маленькие цветники вдоль них, но что-то мне шепчет, что очень уж они напоминают минное поле. Что говорить, красиво вокруг, но то, что это хорошо укрепленная крепость, для меня стало понятно сразу.
        Пока мы двигались через сад к дому, мой мозг лихорадочно вспоминал все, что мне известно о семье Семеновых. Выходцы из Кореновска, с момента основания государства все проживают в Краснодаре, а отец-основатель клана был вторым президентом Кубанской Конфедерации и умер пятнадцать лет назад. Его наследники в политику не полезли, но при этом, наравне с Беловыми из Славянска на Кубани, считались лидерами купеческой партии. Владеют несколькими магазинами в ключевых городах страны и восьмидесятью процентами акций КОФ. В особняке на Кубанской набережной живет только старший брат, глава клана, как говорят, человек со странностями, но весьма умный и расчетливый. Анатолию Владимировичу сорок пять лет, имеет три жены и семь отпрысков, по молодости в поисках приключений гулял с наемными отрядами по окраинам наших земель, прославился жестокостью к бандитам и разбойникам. Сейчас ведет жизнь степенную и осуществляет руководство всем семейным бизнесом. Пожалуй, что на этом, мой источник информации относительно Семеновых иссякал.
        Все так же, в сопровождении доверенного лица, скинув в прихожей верхнюю одежду, я шел по дому, и пытался понять, для чего такой человек, пригласил меня в гости. Отчитать за то, что я перебегаю дорогу другим купцам? Очень может быть. Попытаться разузнать о том, куда пойдет наш караван, которому помогает госбезопасность? Вряд ли, об этом он должен знать и сам. Может быть, что-то из старых моих дел всплыло и каким-то боком Семеновых задело? Не знаю.
        Впрочем, гадать уже некогда, открылась широкая двухстворчатая дверь, и я вошел в большой и роскошный кабинет, уставленный гнутой мебелью под старину. На стенах висят многочисленные картины, а хрустальная люстра под потолком, была настоящим шедевром искусства. В центре всего этого восседал он, сам Анатолий Владимирович, массивный и солидный дядька с длинными седоватыми волосами и лицом, испещренным несколькими шрамами. В одном только шелковом халате на голое тело, он расположился в кресле возле небольшого столика из красного дерева и неспешно попивал из маленькой рюмочки коньяк, початая бутылка которого стояла под рукой.
        - Разрешите, Анатолий Владимирович? - доверенное лицо чуть склонился на входе и, дождавшись кивка со стороны своего хозяина, пропустил меня вперед, а сам вышел и прикрыл за собой дверь.
        Стою, и молча смотрю на хозяина сего места, изучаю обстановку и будущего собеседника, который все так же, сидит в кресле и, попивая самый дорогой коньячок в Конфедерации, рассматривает меня как товар на базаре. Проходит с полминуты, молчание становится тягостным, начинаю нервничать и, наконец, Семенов подает свой голос, который густым басом разносится по кабинету:
        - Чего стоишь, гвардеец, присаживайся, говорить будем.
        Вот так, ни здравствуйте тебе, ни как дела, а сразу присаживайся для разговора. Ну, раз так, то нет проблемы, подвинул к столику ближайшее кресло, и кивнул на бутылку с коньяком:
        - Гляжу, уважаете этот напиток?
        Хозяин пренебрежительно скривился:
        - Дрянь, клопами воняет.
        - А чего тогда его пьете?
        - Предлагают заводик по его производству купить. Утверждают, что это будет очень выгодно, так что дегустирую свою покупку и думаю, брать или не брать. Как думаешь, Мечников?
        - Сейчас коньяк только на любителя, сбыт будет постоянным, но небольшим. Здесь все зависит от того, как быстро вы хотите окупить свои вложения.
        - Ха, - усмехнулся Семенов, - понятие имеешь, только вот не учился ты торговле никогда.
        - Да, не учился, - согласился я с очевидным фактом.
        - Наверное, гадаешь, зачем я тебя позвал?
        - Есть такое дело.
        - И как, надумал чего?
        - Зачем гадать, вы человек солидный, уважаемый, на пустой разговор время свое тратить не будете, а значит, что сами ситуацию проясните.
        - Угу, - сделав еще один глоток коньяка, пробурчал Семенов, почмокал губами и сказал: - Ты меня, Мечников, заинтересовал с того дня, когда с Карой в тюрьме засветился. С тех пор, присматриваю за тобой и поражаюсь тебе, в таких передрягах выжил, в каких мало кто уцелеть мог.
        - А зачем вы Карой интересовались?
        - Знакомы мы давно, и я ему обязан был сильно.
        - Так это вы нас из тюрьмы вытянули?
        - Да, моя работа. Долг, он платежом красен, и когда Кара со своим отрядом к Туапсе выходил, я уже понимал, что именно мне его выручать придется. Он потому и сдался в плен, что знал, мое слово крепкое, и я его не нарушу.
        - Так ведь это измена государству и предательство интересов страны.
        - Да, ладно, - взмахнул он свободной рукой, - тоже мне, изменника родины нашел. Молод ты еще, а оттого и глуп, Мечников. Доживешь до моих годков, если доживешь, конечно, может быть, что и поумнеешь, а пока, глохни гвардеец, и принимай послание.
        Семенов щелкнул пальцами и из-за портьеры появился еще один неприметный человек в черных одеждах, видимо, очередное доверенное лицо. Он вложил в раскрытую ладонь купца два конверта и удалился, а Анатолий Владимирович, покрутив конверты в руках и, просветив их на свет, положил передо мной.
        - Что это? - не прикасаясь к посланиям, задал я вопрос.
        - Это тебе и жене твоей от Кары.
        Шмыгнув носом, я убрал конверты во внутренний карман пиджака, и спросил хозяина дома:
        - Вы только из-за этого меня в гости звали?
        - Нет, конечно, - он пристально посмотрел на меня, и в этот момент, это был не взгляд добродушного человека, попивающего дорогущий коньяк в расслабляющей домашней обстановке, а взгляд битого жизнью прожженного купчины, прикидывающего, сколько стоит товар, находящийся перед ним на прилавке. Несколько секунд он помолчал, измерил и оценил меня, что-то сам для себя решил, и продолжил: - Письма тебе любой посыльный мог бы передать, и сейчас, они только повод, чтоб на тебя вблизи посмотреть.
        - Да, чего смотреть-то, - усмехнулся я как можно добродушней, - самый обычный гвардеец-отставник, скопивший малость деньжат, и подавшийся в торговлю.
        - Допустим, - взгляд Семенова вернулся к коньяку, - только вот деньжат у тебя не так мало, как ты это показать хочешь и отставник ты не самый обычный. Поддержка со стороны СБ и полковника Еременко, который за пару лет из никому неизвестного комбата, стал родственником Симаковых и влиятельным человеком, уже многого стоит. Не прибедняйся, Мечников, и простака из себя не корчи, не люблю этого.
        - Ко мне есть претензии?
        - У меня нет, но уважаемые люди попросили поговорить с тобой, чтобы ты не выпячивал свое превосходство над другими купцами. У нас этого не любят, а на дорогах дальних, все случиться может.
        - Хорошо, - кивнул я, - на будущее учту.
        - Это правильно, и мой тебе совет, возьми в свой караван пару-тройку приказчиков от других торговых компаний.
        - Зачем это?
        - В этом случае ты получишь поддержку не только со стороны госбезопасности, но и со стороны купцов, которые увидят, что ты с ними хочешь поддерживать добрые отношения. Поверь, это будет очень полезно для твоих дел, и поможет избежать многих недоразумений.
        - Благодарю за совет, Анатолий Владимирович.
        - Да, не за что, - коньяк был допит и Семенов, поставив пустую рюмку на стол, встал.
        - У меня есть вопрос, - последовав примеру хозяина дома, я тоже покинул кресло.
        - Про боеприпасы, что ты сегодня купить хотел?
        - Да.
        - Завтра все будет хорошо. Это я приказал пока придержать товар и тебе его не отпускать. Хотелось посмотреть, как ты себя поведешь, сразу к безопасникам побежишь за помощью, или лбом в стенку побьешься. Думал, пару дней тебя помурыжить и за нитки подергать, а тут письма от Кары пришли, так что решил сразу с тобой пообщаться.
        Сказав это, хозяин дома повернулся ко мне спиной и, так и не попрощавшись, направился во внутренние покои особняка. Да, встреча прошла интересно, но странно, есть, о чем подумать, и есть на кого теперь в торговле равняться.
        Повернувшись в сторону выхода, обнаружил, что двери предупредительно распахнуты, и доверенное лицо Анатолия Владимировича уже ждет меня. Что же, задерживать его не стал, и спустя пару минут был на улице.
        Дома все как всегда, без происшествий, а значит пришла пора заняться письмами моего тестя. Достав их из кармана, тот, что был подписан моим именем, оставил при себе, а тот, который предназначался Маре, отдал ей. Жена с радостным вскриком умчалась в детскую комнату, а я, засел у себя в кабинете и вскрыл конверт.
        Мой тесть писал о том, что он все-таки прощает меня и награду за мою голову отменяет. Нормальное начало. Потом, полстраницы Кара жаловался на свою тяжелую жизнь, которая после подписания мирного договора с Трабзоном резко изменилась к худшему. Еще бы, ведь деньги ему платить перестали, и со всеми своими покровителями он теперь находится в неприязненных отношениях. Мэр Трабзона с ним все же замирился, это да, два хищника разошлись краями. Однако Гюнеш работы не предлагал, а южане, которых он прокидал на Кавказе, не верили ему и, даже, несмотря на то, что им приходилось худо и Крапивин их постоянно давил, контракт с ним заключать не хотели. В общем, на данный момент он оставался с полутора тысячами бойцов на территории Турции, и попросту проедал все свои сбережения, которых ему и его отряду должно было хватить на полгода. Что потом, Кара не знал, но как вариант, рассматривал службу Конфедерации и заканчивал свое послание тем, что просил меня, типа по родственному, сделать пару намеков насчет него в СБ.
        Дочитав письмо, отложил его в сторону, и задумался. Блин, с одной стороны, просьба Кары полный бред, ведь от него наше государство ничего кроме зла и подлости не видело, а с другой, полторы тысячи профессиональных солдат, готовых за звонкую монету силовыми методами решить любую проблему, на дороге тоже не валяются. Странно это все как-то, и Буров, этот опытный человек, должен прекрасно понимать, что не мне, начинающему купцу, за него слово говорить, и тот же самый Семенов-старший, с этим справился бы гораздо лучше. Для чего он изложил свою просьбу письменно? Ведь прекрасно понимает, что уже завтра, про бедственное положение дел в его отряде, я доложу Еременко, а тот, отправит информацию выше. Может быть именно для этого? Да, задачка не из легких, но думаю, что со временем все решится своим чередом и, как говорили древние, все тайное станет явным.
        Глава 6
        Донское Царство. 04.06.2062
        К концу весны караван был полностью готов к путешествию, мои дела по чайным плантациям и финансовым вложениям полностью урегулированы, хозяйство находилось в надежных руках, и настало время для осуществления задуманного. Однако произошла непредвиденная задержка, и причина тому была достойная. Генерал Крапивин все же дожал южан, и в сражении при Итум-Кале, которое уже назвали Аргунским побоищем, уничтожил все боеспособные части «Кодс» и пленил генерала Хусейна Резаи. В итоге, во главе дивизии «Дух Аллаха» против него выдвинулся сам пророк Новоисламского Халифата, но в бой вступать не стал, а запросил проведения мирных переговоров.
        В общем, умные люди сходились на том, что войне вскоре конец, а значит, можно и отпраздновать славную победу с помпой. Двое суток вся столица гуляла, с фейерверками, салютами, танцами на улицах и торжественными речами. Все как положено и почти так, как в старые добрые времена. Из-за этого события отбытие каравана было перенесено на три дня, душа требовала отдыха, и весь личный состав торгового каравана оттянулся по полной программе.
        Наконец, 27-го мая мы погрузились в железнодорожный состав, и спустя двое суток выгружались на станции города Батайска. Дальше железная дорога не шла, поскольку идти ей было некуда, в десяти километрах от этого места нес свои воды к Азовскому морю Дон, и единственный мост через него, который дожил до наших дней, был недавно капитально отремонтированный Ворошиловский. Только он связывал наши территории с правым берегом и столицей региона, городом Ростовом на Дону.
        Порядок движения обозной колонны был прост. Впереди, метров за сто от передовых повозок пятерка разведчиков. Потом головной дозор, одна из телег предназначенных под вспомогательный груз с ПК на борту и несколько всадников рядом. За ней шла вся колонна и заводные лошади. Вдоль обоза следовали одиночные охранники, а уже в тылу, двигалась вторая вспомогательная повозка еще с одним пулеметом, и пятеро бойцов. Люди в караване были хорошо вооружены и знали, что им делать в случае вражеского нападения, а каждый возможный вариант развития событий в дороге не раз отрабатывался в лагере под Пашковской.
        Единственные в ком сомневался, это приказчики и работники трех купцов, которых я обошел с повозками, и с которыми по совету Семенова-старшего заключил соглашение о том, что они могут принять участие в торговой экспедиции. Конечно, варежку они раззявили не хило, каждый хотел по десять своих телег в караван поставить, при этом, ни черта не тратиться на охрану. Шиш они угадали, по три повозки с каждого и это было моим последним словом. Впрочем, они и тому были рады, и спихнули ко мне в обоз свой самый залежалый товар и самых непутевых работников.
        Поначалу, когда я увидел тех, с кем нам придется идти в поход, этих прикомандированных граждан, хотел разорвать договор, но позже, обдумав ситуацию, решил, что и такие людишки нужны, а их безопасность это их личная проблема. Тем более что следовать они с нами будут только до последнего известного оплота цивилизации, независимого городка Дебальцево, где намерены ждать возвращения каравана из Харькова и вести торговлю своим разнокалиберным барахлом. Кажется, зачем бы трем средним купчишкам участие в таком походе, тем более, не сулящее никакой серьезной выгоды. Оказывается, для престижа и авторитета, поскольку в купеческом сообществе, если ты или твои люди не участвовали в дальних торговых переходах за границы Конфедерации, это торговцу минус.
        Обозная колонна выстроилась, я дал отмашку, и так начался наш торгово-разведывательный поход. За первый день прошли от Батайска до Сельмаша. Может быть, и больше осилили, но движение по мосту через реку проходило тяжело. В основном из-за того, что там была пробка, и не только мы хотели побыстрей переправиться с берега на берег. Однако и такой переход всех удовлетворил и, переночевав в Ростове, на следующий день караван снова тронулся в путь.
        День шел за днем, неприятностей не было, наступила жаркая летняя пора, и я завел себе что-то вроде походного журнала, толстый широкий блокнот, в который записывал все, что, происходило в дороге. Пока, особо описывать было нечего, так, какие-то мелкие дорожные случаи и встречи, и что-то действительно интересное пошло только к вечеру четвертого дня, когда мы достигли окраин города Шахты, нынешней столицы Донского Царства.
        Еще на подходе к окраинам города мы по рации связались с нашим дипломатом, находящимся при дворе царя Ивана, а потому, за десять километров до самого первого блокпоста, нас уже встречали два офицера дипломатической миссии на крепких дончаках. Оба, как на подбор, лет под тридцать, широкоплечие, с могучей грудью, с тяжелой челюстью, в камуфляже с погонами и при оружии. Да, на дипломатов эти люди походили мало, но именно такие в наше время и нужны.
        - Капитан Андрей Татаринцев, - подскакав ко мне, представился первый.
        - Старший лейтенант Максим Миронов, - эхом отозвался второй.
        - Купец Мечников, - кивнул я, - можно по имени, Александр, или по позывному, Мечник.
        Не прекращая движения, караван и сопровождение продвигались дальше, и между нами завязался разговор. Мне хотелось больше узнать про местные дела, а офицерам из охраны нашего посольства, про то, что же творится на родине, где они не были уже целый год, с тех самых пор, как их, всего-то на месяцок-другой, откомандировали сюда. Впрочем, обменявшись несколькими фразами за жизнь, мы перешли к сути.
        - Всем твоим людям, Александр, - говорил Татаринцев, - надо быть очень внимательными и осторожными. Царь сейчас в очередном запое и ничего не контролирует, а каждый мелкий чиновник мнит себя, чуть ли не богом и вершителем человеческих судеб, так что будет требовать взятку за проход через подконтрольную ему точку. Мы в местных делах уже кое-что понимаем, а потому и присланы вам в помощь. Всего, надо будет пройти четыре блокпоста, на двух у нас все договорено, а вот на двух других, придется или на лапу отстегивать, или готовиться к серьезным неприятностям.
        - Например? - поинтересовался я.
        - Засада на дороге и нападение разбойников, которых здесь как собак не резанных, очень много.
        - И серьезные отряды?
        - До полусотни стволов доходит. Ладно бы, здесь чистая степь была, Дикое Поле, как в древности, но ведь, заросло все лесом и кустарником, а более-менее нормальная дорога только до Дебальцево идет, и все, кто легкой поживы ищет, вдоль нее и сидят. Слева и справа зеленка сплошняком, так что готовьтесь к боестолкновениям.
        - Чем местные бандосы вооружены?
        - В основном старье всякое, обрезы, немного пистолетов и гладкостволы.
        - А как они в бою?
        - Шушера, если всерьез бой завяжется, отступят.
        - Тогда не страшно, разберемся.
        Татаринцев оглядел наших бойцов, следующих впереди и вдоль колонны, усмехнулся и сказал:
        - Да, такие воины как у тебя, купец, разберутся, да так, что разбойнички костей не соберут.
        - И я так думаю, капитан. Кстати, вы с нами надолго?
        - До самого Дебальцево, - он кивнул на Миронова, - старлей радист, и нам приказано с вами связь поддерживать, вроде как промежуточная станция.
        - До границ Донского Царства далеко? Как скоро на нейтралку выберемся?
        - Если все будет хорошо, то это четыре неспешных перехода: форт «Иван Пятый», Новошахтинск, поселок Должанский и поселок Крепкий.
        На ходу, достав распечатанную на принтере карту, сверился со своими расчетами и спросил:
        - Новошахтинск это понятно, Должанский тоже есть, а вот форт и поселок Крепкий не обозначены. Это новые названия?
        - Да, - кивнул капитан, - форт это поселок Интернациональный, на въезде в Шахты, а Крепкий, пограничное укрепление на правом берегу одноименной реки, на твоей карте ориентир Дарьино-Ермаковка.
        - Нормально, - сам себе прошептал я и, сделав на карте отметки, убрал ее в планшетку и продолжил задавать вопросы: - Как здесь, вообще, есть, чем поторговать?
        - В Донском Царстве угля много, - усмехнулся дипломатический работник, - а дальше к востоку скотины. Торговать особо нечем, а вот неприятностей на свою голову найти, это запросто. Армия дезертировала, народ разбегается, чиновники сплошь ворье и сволочи, промышленность в упадке, на севере люди пропадают, и если бы сюда пришел кто-то, кто хотел эти земли под себя подмять, то он сделал бы это без особого труда. У царя две пластунские роты из нормальных воинов остались, за присягу крепко держатся, а более, никто ему верность хранить не желает.
        - А наше правительство, что по всему этому поводу говорит?
        - В столице говорят, что своих проблем хватает, и еще один хомут себе на шею вешать, Симаков не хочет. У самих хоть и получше дела обстоят, но тоже, не все так красиво, как может показаться. Да ты и сам все знаешь, Мечник.
        Возразить было нечего, что да, то да, у нас проблем тоже хватало и на слова капитана мне оставалось только утвердительно кивнуть и спросить:
        - Согласен, только вы тут тогда зачем, а то я слышал, что вас в Шахтах почти три десятка человек сидит?
        - Все правильно, и нас, дипломатических работников и охранников, здесь даже больше. Мы людей сманиваем, к нам уходить, и это ни для кого не секрет. Человек он существо такое, мечтает о стабильности, а она пока только у нас. Опять же караванами вроде твоего занимаемся и за обстановкой следим.
        - И что, много торговых караванов здесь бывает?
        - За прошлый год было три, в основном ткани привозили, боеприпасы и водку для царского двора, а в этом ты первый.
        Прерывая разговор, послышался голос одного из передовых всадников:
        - Вижу блокпост.
        Так мы добрались до территории Донского Царства, пограничного блокпоста у поселка Майский, место, в котором я уже бывал ранее, во время похода против «беспределов».
        На посту стояли десять солдат из пластунов, а над ними, что характерно, старшим начальником был гражданский чиновник, он же таможенник и он же регистратор. Нам была выдана пожелтевшая от времени бумага, дозволяющая проезжать по территории Донского Царства. Взамен сего официального документа, штамп в котором мы должны были ставить на каждом посту, в цареву казну была выплачена сумма в пятнадцать золотых монет.
        Обоз двинулся дальше. На первую ночевку останавливались в форте «Иван Пятый», окруженном высоким железобетонным забором поселении, а следующую ночь провели на окраине Новошахтинска, где нас и поджидали первые дорожные приключения. Проехав через развалины города и отметившись на местном блокпосте, мы прибыли в Новую Соколовку и, поставив телеги в круг, стали располагаться на отдых. Все как обычно, кто-то поит лошадей у водоема, кто-то ужин готовит, а кому положено, стоит на страже.
        - Эй, - вечернюю тишину разорвал громогласный крик, - купчишки, кто старший?
        Возле нашего лагеря, в сопровождении нескольких всадников с факелами в руках, появилась новенькая отлакированная коляска на рессорах. Это к нам в гости пожаловал сам местный бургомистр, господин Бусин, про которого ходило много нехороших слухов.
        - А кто спрашивает? - Протиснувшись между телегами, я вышел к незваным гостям.
        - Бургомистр Новошахтинска Роберт Алексеевич Бусин. Желает видеть старшего в караване.
        - Я старший, кубанский купец Александр Мечников.
        Коляска, все так же сопровождаемая всадниками, подкатила ко мне вплотную, и из нее на меня посмотрело рыло, натуральное такое, свиное рыло. Маленькие и заплывшие жиром глазки-пуговки рассматривали меня, а рот, произнес:
        - Ты чего, купец, в первый раз в нашем царстве?
        - Да, впервые.
        - Тогда, ладно, на первый раз прощаю тебя.
        - А я в чем-то виноват?
        - Все кто через мой город следуют, отстегивают мне долю, и никого о том предупреждать не надо, сами в управу приезжают и отбашливают.
        - Странно, - усмехнулся я, - а на границе мне сказали, что город принадлежит царю Ивану Седьмому.
        - Нарываешься? - В отблесках факелов глазки бургомистра блеснули красным, ни дать и ни взять, а натуральный вампир, только толстый и на Дракулу никак не похожий.
        - А хоть бы и так, то что, прикажешь задержать караван? Так ведь потом неприятностей огребешь, мы не ваши подданные, да и взять нас не просто.
        - Ну, ты сам на неприятности напросился, - прохрипел разгневанный бургомистр и, пнув ногой в спину возницу своей коляски, выкрикнул: - Поехали!
        Местная власть нас покинула, а подошедший ко мне Татаринцев спросил:
        - Может, действительно, не стоило с Бусиным так резко? У него, как говорят, своя разбойная шайка имеется.
        - Все в норме, капитан. Когда сегодня через городские руины проезжали, посмотрел я, что здесь и как, и решил, что никому и ничего платить не буду. Здесь на весь городок если с десяток нормальных бойцов найдется, то и это много, и при желании, наш караван может всю местную власть за полчаса под себя подмять. Продолжаем движение в обычном режиме, и если разбойники все же налетят, так хоть развлечемся. Нашим воинам перед серьезным походом в дикие земли, тренировка не помешает. Да и этому разожравшемуся поросенку, который нас навещал, хороший урок на будущее будет.
        С утра пораньше, проведя инструктаж личного состава, вперед перед колонной отправил бойцов Астахова и пятерку своих гвардейцев. Воины, почуявшие реальное дело, умчались вдаль только пыль столбом, а я отдал команду начать движение, и обоз покинул окраины Новошахтинска. Еще с вечера я посидел над картами, обмозговал сложившуюся ситуацию, и пришел к выводу, что самое лучшее место для нападения на нас, это развалины свинофермы, расположенной невдалеке от железнодорожной станции Закордонная. Это как раз середина пути между Новой Соколовкой и поселком Должанский, где у каравана была намечена следующая остановка. Местность там для засад подходящая, сильно поросшие густым кустарником овраги, развалины и парочка родников, что по летнему времени для тех, кто сидит в засаде, играет очень большую роль.
        Как показали дальнейшие события, я оказался прав на все сто процентов, и когда к полудню караван достиг предполагаемого места засады, и остановился на дневку, к нам с Татаринцевым поспешил радостный Астахов, который командовал операцией по обезвреживанию разбойников.
        - Мечник, ты как догадался, где засада будет стоять!?
        - На карту посмотрел и прикинул, где бы я сам засел. Ничего нового, старый как мир прием, поставить себя на место противника. Как все прошло?
        - Отлично, не доезжая два километра до места, спешились и обошли противника с тыла. Разбойники отдыхали, а мы как на учениях отработали, часовых и дозорных вырубили, а остальных на месте их стоянки повязали.
        - Много их было?
        - Мы насчитали тридцать пять рыл и, вроде бы, никого не упустили. Они сейчас на развалинах возле родника сидят.
        - Что с оружием?
        - Все как Андрей говорил, - он посмотрел на Татаринцева, - обрезы винтовок, несколько пистолетов, полтора десятка охотничьих гладкоствольных ружей и два в хлам убитых «калаша». В общем, даже если бы мы их сейчас не повязали, то и потом, на дороге, отбились.
        - Отбиться одно, а пуля дура, может и профессионала случайно свалить. Ладно, пойдем к пленникам. Ты их уже допрашивал?
        - Когда? Полчаса только как работу закончили.
        - Пошли, пообщаемся с работниками ножа и топора, романтиками с большой дороги, - мне вспомнилась старая песенка, сохраненная на одной из моих флэшек, и через тропинку, протоптанную в зарослях боярышника, сопровождаемый Астаховым и Татаринцевым, я направился к ферме.
        Разбойники, которых захватили наши воины, со связанными за спиной руками, сидели на бетонной площадке в центре развалин, и испуганно разглядывая трех охранников, карауливших их, ожидали решения своей участи. Главаря я определил сразу, Мощный костистый мужик с аккуратной короткой прической, по сравнению с другими пленниками, одет очень неплохо, в чистый и пару раз штопанный маскхалат, а на ногах добротные берцы. В общем, отличался он от своих подчиненных очень сильно и, кроме того, его выдавало то, как на него смотрели остальные разбойники. Видимо, для них он был личностью авторитетной, и они надеялись, что вожак сможет как-то мирно разрешить вопрос с их пленением.
        Ногой, обутой в кожаный сапог, удобный для верховой езды, я подкатил к главарю чурбак, лежащий неподалеку и, присев рядом, спросил его:
        - Ты кто, мил человек?
        - Дед Пихто, - пробурчал он сквозь зубы.
        - Кто заказал нападение на наш караван?
        - А то, ты не догадываешься, купец.
        - Догадываюсь, конечно, но от твоего ответа зависит твоя жизнь, а потому и хотелось бы услышать имя заказчика именно от тебя.
        - Бусин, бургомистр Новошахтинска.
        - Ответ правильный, только вот, что с вами всеми делать, не совсем понятно. У вас деньги или добро ценное есть, чтоб жизни свои никчемные откупить?
        - Нет, - разбойный вожак помотал головой, - все, что с дороги имели, на пропитание своих семей тратили.
        - Хреново, - протянул я.
        - Однозначно, - поддержал меня он.
        Удивленный тем, что бандит с большой дороги знает такие слова, решил, что с принятием окончательного решения по банде, торопиться не стоит, и продолжил разговор:
        - Где ваша база?
        - На речке Керета, хутор Бурбуки, это километров двадцать от этого места, - разбойник оглядел своих подчиненных и добавил: - Здесь все взрослое мужское население нашего поселения, а я хуторской староста.
        - Чего же вас на большую дорогу потянуло, староста?
        - Голодно, царские чиновники все что было, еще по осени забрали, и даже скотину, что в дальних балках попрятали, и ту, нашли.
        - Так уходили бы на Ростов, там вам и работа нашлась бы, и на пропитание заработали бы.
        - Не получилось, в то время у бургомистра за долги несколько наших людей в заложниках было, и если бы мы ушли, то они пострадали.
        - Понятно, тебя ограбили, и ты решил других людишек грабить, так получается?
        - Ну, да, - согласился он.
        - Как думаешь, что я с вами должен сделать, староста?
        - Вариантов только два, или перебить нас всех, или отпустить.
        - А если властям в Должанском сдать?
        - Это все одно, что отпустить, - весело усмехнулся староста.
        - Ты чему веселишься, сейчас ваша судьба решается, а ты ха-ха ловишь, нервный что ли?
        - А чего мне, плакать? Как будет, так тому и быть, погуляли хорошо, а теперь, когда мы заказ не отработали и всего оружия лишились, бургомистр нас, все одно, со свету сживет.
        - Сколько душ на грабеже погубили?
        - Ни одной, - вожак помотал головой, - грабить грабили, было такое, а на смертоубийство в первый раз пошли.
        - Людей на хуторе, помимо вас, сколько проживает?
        - Почти две сотни, хутор у нас большой.
        Встав с чурбака, я прошелся по бетонной площадке, попинал травку, которая уже прогрызала крепкий цемент, подумал и, решив, что лишней крови мне не надо, вернулся к старосте и спросил:
        - Если я вас отпущу, на Ростов уйдете?
        - Теперь, да, - голос вожака звучал уверенно и твердо.
        - Поверю тебе, и освобожу вас. Однако когда буду возвращаться обратно, проверю, ушли вы из своего поселка или нет. Узнаю, что ты меня обманул, не поленюсь, день потрачу, а выжгу ваше гнездовье дотла. Как понял?
        - Все ясно, условия принял. Через три дня нас здесь уже не будет. Только…
        - Что только?
        - С левого края два мужичка сидят, ваши бойцы у них «калаши» отобрали, так они не наши, а контролеры со стороны Бусина. Нам с ними не по пути, сдадут.
        - Сами разберетесь, не дети малые и не институтки. Захотите новую жизнь начать, прикопаете их в ближайшей роще, а нет, как я и сказал, вернусь и проверю, на месте вы или нет.
        - Лады, - кивнул головой староста и представился: - Меня, кстати, Константин Азов зовут, и то, что ты нас отпустил, мы запомним.
        Через полчаса дневка была окончена, и караван снова тронулся в путь-дорогу. Где-то позади, остались жители хутора Бурбуки, которых развязали и отпустили на все четыре стороны, а я, ехал на добром полукровном жеребчике, покачивался в седле и думал о том, что еще один день моей жизни прожит не зря. Вроде бы мелочь, случай в дороге, а в то же время, оттого, что не пришлось лить лишнюю кровь, настроение было хорошим, а на душе легко.
        Глава 7
        Украина. Вольный город Дебальцево. 10.06.2062
        Кто-то из древних писателей давным-давно сказал, что тиха украинская ночь, и сейчас, сидя у костра, я понимал его очень хорошо. Ни шороха постороннего, ни шума, и только треск сучьев, пожираемых прожорливым пламенем, да всхрапывающие неподалеку кони, нарушали ее. Конечно, в степи очарование местных ночей, проявляется более явно и четко, чем в городе, но и здесь, напоенный и не отравленный выхлопными газами воздух, был неповторим и напоен ароматами трав и деревьев, какие растут только в этих краях.
        Ранее, городок Дебальцево, в котором мы сейчас находимся, представлял из себя важный железнодорожный узел, а сейчас, километров на сто вокруг, это одно из самых заселенных поселений в округе. В том самом злосчастном 2013-м году, когда пришла чума, местный градоначальник собрал в Дебальцево окрестный народ и, пытаясь хоть как-то защититься от безжалостной болезни, приказал огородить часть городской территории стенами из железобетонных блоков. Техника у горожан была, стройматериала имелось достаточно, и в считанные дни, вокруг железнодорожной станции возникли весьма неплохие укрепления. После этого, местные жители приступили к отстрелу всех, кто пытался приблизиться к стенам. Правда, такие радикальные меры самозащиты, от чумы их не спасли. Болезнь все же проникла за охранный периметр и, как ей и положено, выкосила практически всех людей в городе.
        Однако, позже, выстроенные жителями укрепления и большие запасы продовольствия на станции, помогли выжившим перебедовать времена Хаоса, и стали основой для создания нового города, который, как и прежде, оставался важным транспортным узлом. Железная дорога смутные времена не пережила, а вот автомагистрали частично уцелели. Именно в Дебальцево на протяжении всего лета и осени каждый месяц проходила торговая ярмарка, на которую стекались купцы и покупатели из Донецка, Луганска, Стаханова, Макеевки, Донского Царства и даже Днепропетровска. В общем, городок был весьма приличным, населения около двадцати тысяч, мастерские, торговые лавки, и самое главное, хорошо подготовленная боевая дружина в три сотни бойцов, готовая обеспечить порядок, а в случае нападения защитить свои дома и местную власть.
        Мы прибыли в этот городок вчера, и на ярмарку, которая прошла две недели назад, не успели. Следующая должна была пройти еще через две недели. Ждать этого события нам некогда, у нас совершенно другая цель, но на некоторое время задержаться в Дебальцево все же пришлось, так как появилась конкретная информация о тех местах, куда мы намечали продвигаться.
        Как только наш караван вошел в город, нам отвели площадку в стороне от домов. Люди стали устраиваться на новом месте, а я, в сопровождении Астахова и Татаринцева направился в городскую управу, которая занимала бывшее здание железнодорожного вокзала. Следящие за порядком в городе люди из городской дружины провели нас в небольшой кабинет, где перед нами предстал сам градоначальник, Иван Приходько, невысокого роста коренастый мужик лет около пятидесяти, не смотря на летнюю жару, одетый в толстую безрукавку из серой собачьей шерсти. Видимо, Приходько занимался лечением и профилактикой ревматизма.
        Поначалу, все происходило стандартно и очень нейтрально, приветствия, расспросы про дорогу, товар, и обмен мелкими новостями. Обычная практика в подобных ситуациях, присмотреться к человеку, и определиться, кто он такой в этой жизни есть. Идет меж нами разговор, все неплохо, но вот, когда речь заходит о цели нашего дальнейшего путешествия, градоначальник начинает громко хохотать, причем настолько заразительно и от души, что мы и сами стали улыбаться.
        С минуту Приходько смеялся, и остановился только оттого, что ревматический спазм стрельнул ему в бок. Прижав правую руку к телу, он остановился, утер со лба выступивший пот, выпил из стоящего рядом с ним графина водички и сказал:
        - Извините, нервишки пошаливают, а тут вы, - он издал еще один короткий смешок, и спросил: - Ох, вы и чудики, купцы, вы хоть понимаете, куда свой караван вести хотите?
        - Имеем такое представление, - сказал я.
        - Короче, - градоначальник оглядел нас троих, - излагайте свою версию того, что вы про Харьковскую область знаете, а потом я расскажу вам то, что там происходит на самом деле.
        Пожав плечами, я начал рассказ:
        - Шесть лет назад с нашим радиоцентром в Краснодаре на связь выходила Харьковская радиостанция. Известно, что люди там есть. На то время в городе всем заправляли одичавшие бандиты и какие-то сектанты, а в сельской местности было несколько больших поселений. Так же, от переселенцев из Луганска, знаем, что банды объединились и начали захват всей области. Последние новости из тех краев были получены три с половиной года назад.
        - Ха, - усмехнулся Приходько, - кое-какая информация у вас есть, только она однобокая и устаревшая.
        - Тогда, может быть, объясните, чего мы не знаем?
        - Это, конечно, объясню. Первое, наш город это последний оплот цивилизации, и дальше начинаются совершенно дикие места. Второе, караван туда пройти не сможет, все дороги порушены, а мостов через Северский Донец и Оскол, нет уже давным-давно. До Артемовска, вы хоть и с трудом, но дойдете, а вот за ним проходимые пути оканчиваются. Третье, те самые мародеры, сектанты и бандиты, которых вы поминали, это самые настоящие звери и нелюди. С ними у вас никакой торговли не получится. В лучшем случае, вас сделают рабами, а в худшем, попросту в жертву их поганому богу принесут. Четвертое и последнее, я не дам вам отвезти этим тварям боеприпасы. Хотите, можете здесь расторговаться, и прибыль получите очень хорошую, а нет, так поворачивайте домой или ищите обходные пути. Эти варвары уже третий год подряд по зиме к стенам нашего города приходят, и только то, что у нас есть огнестрельное оружие и минометы, еще как-то их сдерживает, так что мне совсем не нравится ваша идея про поход к Харькову.
        - Понимаю, вот только дикостью нас пугать не надо, мы ее на своем веку повидали достаточно.
        - Да, ни хрена ты не понимаешь, купец! - градоначальник сорвался на крик. - Это уже не люди, не человеки прямоходящие и разумные. Нельзя объяснить то, что мы видели в эту зиму, нет таких слов, чтобы передать все то омерзение при их виде, и весь тот страх, испытанный нами. Вижу, что вы люди военные, выправка ваша заметна. Вы с «беспределами» воевали?
        - Да, - дружный кивок трех голов.
        - Так вот, «беспределы», по сравнению с этими выродками рода человеческого, сущие дети. Поверьте моим словам, и забудьте про поход на север, а вернувшись домой, предупредите своих начальников, что скоро север сам придет к ним, и пусть они будут готовы встретить его со всеми своими пушками, танками и солдатами.
        - Что, все настолько плохо?
        - Не то слово, плохо. В эту зиму мы потеряли больше ста человек, и это при том, что у варваров почти не было огнестрельного оружия. Они приходят мелкими группами, не более десяти-двадцати воинов, все разукрашены татуировками, а вооружены луками, метательными дисками, пращами и дротиками. Лошадей не признают, а передвигаются на лыжах или пешком. Ненавидят собак и домашнюю живность, а говорят на странной смеси русского, украинского и блатной фени, а зачастую, переходят на рык или язык жестов.
        - Так значит, дикари приходят со стороны Харькова?
        - Да, они идут из тех мест.
        - А что пленные?
        - Мы ни одного живьем взять не смогли. Пару раз, наши разведчики почти хватали кого-то из них, кто в бою был ранен, но те, видя такое, кончали жизнь самоубийством.
        - Извините, господин градоначальник, но при всем моем к вам уважении, то, что вы рассказываете, ничем не подтверждено, и поверить в это трудно.
        - Ничего, купец, когда они нас сломают, и к вам в Конфедерацию придут, тогда ты поверишь моим словам.
        - Серьезное заявление. Вы считаете, что готовится вторжение?
        - Я не считаю, а знаю это. Пройдись по нашему городу, пообщайся с людьми и ты увидишь, что за их спокойствием скрывается страх, и они готовы покинуть свои дома. Пройдет год, два, может быть, что и три, и здесь не останется никого.
        - Потеря ста человек, и зимние налеты дикарей, это не повод, дабы с места срываться.
        - А-а-а, - Приходько устало взмахнул рукой, - говорю же, что не могу объяснить всего того, что сейчас происходит. Вечером я пришлю к вашей стоянке беглецов из тех мест, и командира дружины, переговорите с ними, если вас так интересует, что же происходит в тех местах, и кто таковы эти варвары.
        Разговор с градоначальником был окончен, и мы, прогулявшись по городу, вернулись к своей стоянке. То, что услышали, пока не обсуждали, поскольку надо было обдумать слова местного правителя, и выяснять, говорит ли он нам правду, или может быть, просто не хочет пускать наш караван с боеприпасами к Харькову.
        Наступил вечер, воины, приказчики и возницы, получили увольнительную и, в большинстве своем, разбежались по Дебальцево, кто в кабак, кто в бордель, а кто-то просто пошел по улицам погулять. На стоянке остались только восемь бойцов и старшие командиры нашего небольшого отряда, Татаринцев, Астахов, инженер Гуров, и я.
        - Идут, - прерывая наши молчаливые размышления у костра, сказал Астахов, и перед нами появились трое.
        Первый, это командир местной дружины Брагин, с которым мы еще на въезде в город познакомились. Лет около пятидесяти, абсолютно седой, лицо в глубоких морщинах, а на непокрытой голове, виден шрам, от макушки до виска, кривой чертой пересекавший волосы. Второй, лысый парень, непомерно толстый и рыхлый, с виду, обычный человек, а что-то в нем было не так. Третьим гостем оказалась девушка лет семнадцати, с густыми и черными как смоль волосами, волнами спадающими на грудь и челкой закрывающей лоб, выразительными глубокими глазами, цвета которых в сумерках я разглядеть не мог, и приятными тонкими чертами лица. Она была очень красива, но, как и в случае с парнем, в ней чувствовалось какое-то несоответствие и создавалось впечатление, что разум этой девушки, находится где-то очень далеко от своего тела.
        - Вечер добрый, - поприветствовал нас Брагин и указал своим спутникам на бревна, лежащие рядом с костром.
        - Добрый, - я ответил за всех присутствующих с нашей стороны, и кивнул на парня с девушкой. - Это все, кто может что-то рассказать?
        - Ну, - пожал плечами командир дружинников, - в общем-то, что и все. Была еще парочка мужиков, но они по зиме в бою погибли. Больше с тех мест никто не выбирался.
        - Ладно, что есть, и то хорошо. Кто начнет?
        - Анна, - Брагин обратился к девушке, которая с безучастным видом смотрела на костер, - расскажи, что с тобой было.
        Девушка беспокойно пошевелилась, оторвала взгляд от огня, рукой откинула волосы на затылок, и на ее лбу мы увидели выжженный крест, только не тот, что у христиан используется, а другой, перевернутый и перечеркнутый косой чертой.
        - Меня зовут Анна Ельцова, я из деревни Васильевка. Мы жили, как и все, кто пережил Черное Время, выращивали картошку, овощи, и держали скотину. В селе нас было немного, человек сто, и мы были мирными людьми, никого не задевали, и хотели только того, чтобы нас не трогали и не беспокоили. Это произошло в начале осени, пять лет назад. Однажды, я проснулась среди ночи от непонятного шороха, и сердечко мое в предчувствии беды бешено застучало. Мои родители спали в соседней комнате, а два братика и сестричка со мной рядом, мне хотелось успокоиться, нашептать самой себе, что шорох под окнами это только разыгравшееся воображение, но в этот момент, что-то с силой ударило в дверь нашего дома. Вся семья проснулась, младшие заплакали, и дверь, не выдержавшая нескольких мощных ударов, упала внутрь комнаты. Отец схватил топор, лежащий под их с матерью кроватью, и бросился навстречу беде, и долго, может быть целую минуту, он сдерживал в узком проходе тех, кто хотел проникнуть к нам. Однако он был один, а врагов трое. Он упал, и в доме появились вооруженные длинными ножами люди с размалеванными лицами. Так я
впервые увидела
«диких сектантов», которые называют себя Внуки Зари.
        Ельцова на мгновение прервалась, и снова посмотрела на огонь.
        - Что было дальше, Анна, - поторопил ее Брагин, - рассказывай.
        - Моего отца убили, мать изнасиловали, и распяли на стене дома, а нас, всех деревенских детей, собрали в кучу, и повели в Харьков, место, откуда пришли разорители нашей деревни. В городе нас бросили в подвал с крысами и несколько дней не кормили. Ночью было холодно и страшно, а днем к нам приходили проповедники, и вели разговоры о том, что прежний мир погиб из-за того, что люди верили в Дьявола, который назвался богом, а истинный наш создатель Люцифер, Сын Зари. Мы плакали, просили еды, но для того чтобы избавиться от лишений, нам надо было сказать, что мы верим в бога Люцифера и готовы служить ему там, где укажут проповедники, несущие свет истинной веры всем людям Земли. Через пять дней, в подвале не оставалось никого кроме меня. Все пленники, включая моих родных, признали новую веру и согласились ей служить. Меня хотели убить, говорили, что я взрослая и ересь Христова крепко сидит во мне, но так сложилось, что я понравилась одному из проповедников и, очистив меня знаком своего бога, он забрал меня с собой и сделал своей любовницей. Я и знать не знала, кто такой Христос, и кто такие христиане, у
нас в деревне ни во что не верили, хотя иногда, просили Небо о дожде или мягкой зиме, но никого это не волновало, и теперь у меня на лбу клеймо на всю жизнь. Два года я провела среди «диких сектантов», но потом, нам с Павликом удалось бежать.
        Одно из толстых сучьев, лежащее в костре, при этих словах Анны громко треснуло, и она испуганно оглянулась по сторонам. Парень, сидящий рядом с ней, прикоснулся к ее плечу рукой. Успокоившись, девушка взглянула на Астахова, который сидел напротив, и спросила:
        - Наверное, вам неинтересно все то, что я говорю?
        - Жаль вашу деревушку и тебя жаль, конечно, но нам надо знать, кто такие эти Внуки Зари, - ответил капитан.
        - Понимаю, спрашивайте, что вам нужно.
        Астахов посмотрел на меня, я утвердительно кивнул, и он продолжил разговор:
        - Какова их численность?
        - Точно не знаю, но только в одном из кланов, том, в котором я жила, было четыре тысячи семьсот человек без учета рабов.
        - Кланы, значит, - протянул Астахов. - А сколько всего таких кланов?
        - Тринадцать, три угла, три ромба, три квадрата, три круга, и один звездный. Каждый клан имеет свой цвет и условное обозначение, у каждого свои проповедники, воины, женщины, рожающие новых Внуков Зари, и рабы. Звездный клан всегда находится на развалинах Харькова, они руководят всеми сектантами, они командиры, а остальные кланы занимаются расширением подконтрольных им земель, добычей пленников и исполнением приказов. Я сама слышала от Хаксы, проповедника, у которого была наложницей, что главная цель их, как они говорят, вселенского проекта, подчинить себе весь мир, а поэтому, они должны постоянно двигаться вперед и не останавливаться. Ромбы идут на юг, их цель Луганск, Донецк и Дебальцево, углы продвигаются на Полтаву и Днепропетровск, квадраты идут на Сумы, а круги на Воронеж и Дон.
        - Как ты думаешь, в чем их сила?
        - Эти варвары фанатики, и отдают своему служению все силы без остатка. Посмотрите на местных воинов, они несут службу, работают, отдыхают, спят с женами и занимаются хозяйством, а у Внуков Зари все не так, и каждая минута должна быть использована с пользой. Сон, не более четырех часов в сутки, на личные дела не более двух часов, а все остальное время, каждый мужчина должен готовиться к войне за своего бога.
        - Хм, - удивился такому ответу капитан, и обратился к рыхлому пареньку: - А ты, что можешь сказать?
        - Тоже самое, - голос парня был неестественно тонок и, лично мне, был неприятен. - Я евнух, видел мало, и могу только рассказать, что слышал от наложниц проповедника Хаксы из Синих Углов.
        Астахов поморщился и снова обратился к девушке:
        - Как вам удалось сбежать?
        - Случай, - пожала она плечами, - Хакса ездил в Сахновщину, читать проповедь перед воинами, идущими в первый набег на земли днепропетровцев, и нас с собой взял, для оказания услуг. Потом, воины ушли, а мы, подсыпали проповеднику и стражникам сонного зелья в еду, и смогли сбежать. Четыре дня пробирались через дебри, хотели к нормальным людям выйти, но за нами была погоня, и мы чуть было не попались.
        - Это так, - подтвердил Брагин. - Мы с их преследователями возле Горловки схватились, пять размалеванных уродов с копьями и луками, против моих семнадцати дружинников с автоматами и винтовками. Тогда, я свой приметный шрам на голове и получил, а прежде чем мы этих сектантов одолели, восемь человек убитыми потеряли, да троих тяжелых.
        - Неужели они настолько хороши? - удивился я.
        - Не хочется этого признавать, но да, это лучшие воины, каких я только видел, верткие, ловкие, и что ни стрела, так в цель, что ни копье, так в самую уязвимую точку на теле, которая ничем не прикрыта. У нас таких бойцов нет, и в ближайшее время не будет.
        - А как происходят их набеги?
        - Три года назад в конце зимы поехали мужики в лес за дровами, запасов летних не хватило, вот и понесла их нелегкая. Проходят сутки, их нет, выдвигается патруль в пять конных, и тоже, пропал. Тогда уже всерьез забеспокоились, собрали отряд в полсотни дружинников, и помчали к тому лесу, где наши люди должны были быть. Только на опушку вышли, как сразу в засаду попали. Как итог, двенадцать убитых за пять минут. Откатились в чистое поле, обстреляли лес из автоматов, сунулись опять, и еще пятерых наповал. Потом из города минометы притянули, и после хорошего обстрела снова в лес полезли.
        - И там, конечно же, никого?
        - Да, только тела наших мужиков и патрульных. После этого боя, всю весну и лето стереглись, но было тихо, хотя из Луганска и Донецка вести приходили о похожих нападениях. Нам-то проще, мы все в городе живем, за стенами зимуем, а у них все посложней, поселков и хуторов вокруг много, и все налеты по ним пришлись. К новой зиме расслабились, думали, что все, что это была случайность, залетные бандиты пошалили, да и исчезли без следа. Анне и Павлику, - Брагин кивнул на сидящих рядом с ним девушку и евнуха, - не поверили, когда они про этих сектантов говорили, не хотели верить, и за это поплатились новыми потерями. В прошлую зиму от таких налетов погибло двадцать пять человек, и все на дорогах. Выйдет патруль в дозор, да и исчезнет, дружинники выдвигаются на поиск, а их стрелами закидают и отходят.
        - Сколько бойцов с вражеской стороны было?
        - В первые две зимы не более десятка, думаю, что это разведка.
        - Градоначальник говорил, что в эту зиму уже сто человек потеряли?
        Командир дружины цыкнул зубом, и ответил:
        - Приходько только за своих людей говорил, а если всех погибших посчитать, то гораздо больше получится.
        - Был еще кто-то?
        - Двести сорок три наемника из Николаева. Они все в лесу погибли, и ни один не уцелел, хотя парни хваткие были, лучше, чем мои охламоны, дерзкие, лихие, и с оружием хорошо обращались. Этой зимой все было как всегда, пропал патруль из наемников, и мы тремя колоннами выдвинулись в сторону леса. Два отряда обходили с флангов, а один, под моим командованием, пошел прямиком по дороге. Со стороны противника тот же самый прием, обстрел и отход, мы следом, идем за ними по пятам, гоним варваров в ловушку, да сами в нее и влетели. Думали, что против нас как всегда, десяток бойцов, а их оказалось полторы сотни, так что своих я еще успел отвести, мы к чистому полю поближе были, а наемников, которые в лес плотно втянулись, сектанты всех перебили. Потом по весне на то место ходил, смотрел, как же их сделали, и получилось так, что николаевцы двигались по тропе, а их с деревьев дротиками короткими закидали, да из кустарника стрелами густо накрыли. Они нескольких врагов подстрелили, а что толку, все одно все полегли.
        - Сдается мне, что где-то у вас вражий шпион окопался.
        - Сами так думали, весь город на уши поставили, и все впустую, никого не нашли, а потом узнали, что в Донецке крыса сыскалась, и она же, про наемников, что к нам шли, доложилась.
        - Может быть, что и так. Как считаешь, если они всерьез на вас навалятся, сколько продержитесь?
        - Город может выдержать в осаде три года, укрепления у нас хорошие, продовольствие есть и боеприпасов достаточно. Однако это возможно, только если защитники будут готовы продержаться такой срок, а наши жители морально надломлены и половина из них, готова при первом же серьезном натиске бежать к вам, на юг.
        - Дядя Евген, - прерывая дружинника, девушка прижала ладонь к правому виску, - у меня опять голова разболелась, можно мы уйдем?
        Брагин спросил меня:
        - Давай позже пообщаемся?
        - Я не против.
        Командир дружины и Павлик подхватили девушку под руки и покинули нашу стоянку. Мы переглянулись, и Астахов спросил:
        - У кого и какие предложения?
        Первым высказался Гуров:
        - Надо домой поворачивать. Понятно же, что в Харькове нам теперь делать нечего. Уж с кем, а с сектантами разговора не будет, сталкивался я уже с такими фанатиками, которые из людей биороботов делают.
        - Инженер прав, - поддержал его Татаринцев, - надо назад возвращаться и обо всем в СБ доложить. Да и царю Ивану о таких врагах знать надо, а то у него уже Миллерово обезлюдело, а никто и не чешется.
        Все трое посмотрели на меня, и я ответил:
        - Сегодня ночью отправляем зашифрованное сообщение в СБ. Полный доклад о здешней беде и происходящих в Харькове событиях. Мое мнение таково, бойцы Астахова и мои гвардейцы идут в дальний поиск. Караван остается здесь, а инженеры, Татаринцев и Миронов, ждут нашего возвращения. У нас есть задача провести разведку в Харьковской области, и мы ее выполним. Двое суток на сбор более полной информации и поиск проводников, а затем пешим ходом выдвижение на север.
        - Поддерживаю, - Астахов приподнял руку.
        Остальным, то есть Татаринцеву и Гурову, оставалось только согласиться. Они право решающего голоса не имели и никакой ответственности за караван не несли, так что, вскоре мы направимся в рейд, а они останутся в Дебальцево и отдохнут на скорой летней ярмарке.
        Глава 8. Украина
        Окрестности Харькова. 05.07.2062
        - Да, уж, - глядя в бинокль, проворчал лежащий рядом Астахов, - хороши бы мы были, если бы сюда с караваном без разведки поперлись.
        - Это точно, - настроение у меня было паршивым, а разговаривать, желания не было никакого.
        Почти четыре недели бойцы капитана Астахова и мои гвардейцы пробирались к Харькову, не шли, а именно пробирались, так как дозорные группы сектантов повстречались нам сразу же развалинами города Артемовск. Они патрулировали границы своих территорий группами по десять бойцов, и не столкнулись мы с ними, только благодаря удаче. После ночевки собирались выдвигаться в путь, но один из моих парней, пулеметчик Лист, замешкался, и пришлось ждать, пока он свой рюкзак перепакует. Только встали, попрыгали, как на тропе, которую, я определил для дальнейшего движения, появился противник.
        В ту, самую первую встречу, мы наблюдали за проходящими мимо вражескими воинами, и не понимали, как эти худосочные людишки, с размалеванными мордами, одетые в грубую кожаную одежду и вооруженные примитивным оружием, могли уже третий год подряд, терроризировать несколько крупных городов, имеющих свою почти регулярную армию. Не было в них ничего сверхъестественного и необычного. Да, по лесам ходят хорошо, да, ловкие, да, фанатики, но все же дикари.
        Тогда у некоторых наших воинов мелькнула идея, атаковать этих неоварваров, перебить основную группу, и взять парочку пленных, но я решил не торопиться, и тихо, не привлекая к себе внимания и не оставляя следов, отряд двинулся дальше, в сторону вражеского центра. Хотелось посмотреть, что там творится, и правдива ли Анна Ельцова, с которой мы общались во время нашего нахождения в Дебальцево. С одной стороны, было видно, что она не лжет и верит в то, что говорит, однако, некоторые моменты в ее рассказах, внушали нам определенные сомнения, а учитывая ее постоянные головные боли и некоторый непорядок с разумом, полностью ей мы не доверялись. Кроме того, один свидетель, это не показатель, а местные жители и вояки из дружины, в большинстве своем, сектантов и в глаза не видели.
        В общем, в тот день пропустили мы патрульных дикарей мимо, не стали в бой ввязываться и, исходя из того, что мы позже, увидели и узнали, поступили очень верно. Славянск, Изюм, Балаклия, Змиев и Мерефа, мы шли мимо разрушенных городов, и везде видели приготовления сектантов к войне. В каждом населенном пункте, под охраной молодых парней, сотни рабов, отмеченных знаками перевернутого креста на лбу, разбирали завалы и вели поиск металла, и всего того, что хотя бы как-то могло напоминать оружие. Все собранное они тянули в лагеря, небольшие городки из шатров на окраине развалин, где скидывали добычу возле немалых по размерам кузниц, стоящих на одном и том же месте уже не первый год. После чего кузнецы, вольные работники из клана, перебирали этот хлам, и его перековывали в мечи, сабли, наконечники стрел, дротики и метательные диски, чем-то напоминающие японские сюрикены, но большие по диаметру и всего с тремя шипами.
        Все в этих краях обстояло так, как нам рассказывала Анна Ельцова и дебальцевский градоначальник Приходько. За исключением одного. Они говорили, что Внуки Зари не держат домашний скот и собак, но мы видели несколько ферм, где мычали коровы, слышали лай псов в лагерях, а на дорогах пару раз мелькали всадники. Вот так, значит, и они в чем-то ошибаются. Впрочем, сведения, предоставленные Анной, устарели на три с лишним года, и вполне возможно, что сектанты изменили свое отношение к живности. Все же война такое дело, что на одной добыче и охоте, долго не протянешь, и продовольственная составляющая краеугольный камень любой армейской системы, хоть нашей, хоть дикарской, без разницы.
        Мы продолжали продвигаться вглубь Харьковской области, вели наблюдение, и чем дальше забредали, тем больше изменялось наше настроение. Поначалу мы посмеивались над местными сектантами, которые собирались захватить весь мир, потом начали задумываться, а позже, когда набрели на один из лагерей по подготовке молодых воинов клана, резко сменили настрой, и относились к этому походу уже не как к прогулке по землям дикарей, а полноценному боевому походу по территории врага.
        Тренировочный лагерь Внуков Зари представлял из себя обнесенное ржавой колючей проволокой строение на окраине городка Мерефа, и здесь, под руководством нескольких старых и опытных бойцов, самой бандитской наружности, полторы сотни парней, все как один, с татуировкой красного ромба на обеих щеках, готовились к войне. С утра и до самой поздней ночи, они бегали по полигону оборудованному рядом с лагерем, стреляли из луков, метали дротики и кинжалы, изучали военное дело и готовились стать настоящими солдатами своего сатанинского клана. Причем упор в их занятиях делался на проведение диверсий, налеты на населенные пункты и осаду городов. Очень характерный набор для будущего воина, многое нам объясняющий о планах сектантов и их тактике в предстоящих войнах.
        Что меня зацепило особо, это то, что юные фанатики не испытывали ни малейшей усталости от того, чем занимались сутки напролет. По крайней мере, я не видел ни одного, кто бы выказал свою слабость, а на их лицах, были только два чувства, внимание, при изучении своего будущего ремесла, и восторг во время психологической накачки.
        - Кто вы!? - кричал инструктор, здоровенный однорукий детина лет сорока, с бритым черепом и все теми же клановыми отметками на щеках.
        - Мы лучшие воины в мире! - разносился над полем дружный и слитный рев сотни пятнадцатилетних парней. - Мы передовой отряд Сына Зари, его внуки!
        - Из какого вы клана!?
        - Мы Красные Ромбы!
        - Для чего вы рождены!?
        - Мы рождены, чтобы убивать!
        - Зачем!?
        - Мы чистим землю от ересей и еретиков, и этим приближаем возвращение нашего бога!
        - Есть ли в вас сомнение!?
        - Нет, воины Сына Зари не знают сомнений!
        - Кто-нибудь из вас устал!?
        - Нет, Красные Ромбы не знают усталости!
        - Готовы ли вы выполнить приказ!?
        - Да-а-а!
        - Почему мы победим!?
        - У нас есть цель и с нами истинная вера!
        Так происходило по десять раз на дню и, пробыв возле тренировочного лагеря Красных Ромбов двое суток, мы снова двинулись в путь. Однако далеко не прошли, напоролись на еще один такой же лагерь, теперь уже клана Белых Углов. Посмотрели что и как, то же самое, что и в предыдущем тренировочном центре, боевая подготовка и психологический тренинг. Хотели обойти этот лагерь, сунулись влево, а там поселение, пошли вправо, и вроде бы продвинулись на несколько километров, но тут услышали стрельбу из нескольких винтовок. Что такое? На бой не похоже, а напоминает тренировку. Однако до сих пор, огнестрельного оружия у сектантов мы не наблюдали, так что происходящим заинтересовались всерьез, и вышли к деревне Васищево, где и сидели уже второй день.
        - Саня, о чем задумался? - Астахов опустил бинокль, и потормошил меня за плечо.
        - Ты ничего необычного в этом лагере не заметил? - спросил я его.
        - Да тут все необычно, охраняемая территория, два пулемета на вышках, собаки сторожевые, а ближние подступы патрули обходят, - ответил он. - Ко всему прочему, стрелки эти, снайпера долбанные, которые по мишеням так метко шмаляют. Вокруг дикость полная, а у них десяток СВД в хорошем состоянии и патронов без счета. Ясен пень, что этот лагерь от всех остальных отличается очень сильно.
        - Нет, Андрюха, я не про то. Ты посмотри, у снайперов этих, клановых татуировок нет, и свои речевки они не выкрикивают.
        Он снова приставил к глазам бинокль, посмотрел на стрелков, продолжающих свой тренинг, и сказал:
        - Действительно, так и есть. И что это значит?
        - Эх, госбезопасность, - вздохнул я, - посмотри на мишени, они разные, но в основном это ростовые фигуры на возвышении, которые напоминает трибуну.
        - Так, вижу, - подтвердил Астахов.
        - А теперь вспомни, кто у нас перед большими массами народа на трибунах любит выступать.
        - Да, ну… - удивился капитан.
        - Вот тебе и ну. Точно тебе говорю, это по душу нашего президента стрелки. Мы с ними еще даже не соприкоснулись, а они уже диверсантов готовят, и это нам еще удача улыбается, что мы на этот тренировочный центр напоролись, но гарантии того, что он один такой, никто не даст.
        - А может быть, это не к нам?
        - Все может быть, ведь есть еще Воронеж, Шахты, Донецк, Днепропетровск и Киев, в конце концов. Этих хлопчиков могут куда угодно направить, только, рано или поздно, они и к нам придут.
        - Есть предложения?
        - Предлагаю провести налет на этот лагерь.
        Капитан помедлил, и сказал:
        - Место уж больно для налета неудобное, да и собаки у них хорошие, нас по любому почуют.
        - Нас и так, со дня на день обнаружат, следопыты здесь отличные, так что уходить пора. И если так, то на прощание хотелось бы дверью погромче хлопнуть.
        - Давай еще сутки понаблюдаем, местность подробней осмотрим, и места отхода приметим. После этого и решим, как поступить. Идет?
        - Пусть будет так.
        Наше наблюдательное место на лесной опушке заняли бойцы, а мы вернулись в свой лагерь в глубине леса. Ко мне тут же подскочил наш радист Кум, и сказал:
        - Мечник, Дебальцево на связь выходило.
        - Что Татаринцев передал?
        - Начальство требует языка.
        - Это все?
        - Да, больше ничего не было.
        - Вот видишь, - повернулся я к капитану, - все одно придется светиться.
        - И все же, давай торопиться не будем.
        Отряд приступил к разведке местности и подготовке к налету на базу снайперов. Планировалось, что в следующую ночь мы проникнем на территорию лагеря, и как только нас обнаружат собаки, вступим в бой, подавим огневые точки противника, закидаем длинное одноэтажное здание отведенное под казарму рядового состава и курсантов гранатами, а языка возьмем в домике инструкторов, который стоял чуть в стороне от основных построек. Уж кто, а учителя должны были знать, для чего готовят своих питомцев.
        Однако все пришлось переигрывать на ходу, поскольку ближе к полудню в тренировочный центр, под охраной двадцати бойцов прибыли два проповедника, и не абы кто, а самые настоящие Звездные, то есть руководители всего этого сатанинского сообщества, мечтающего очистить мир от ересей. Важные лица в лагере не задержались, посмотрели на тренировку, толкнули какую-то пафосную речугу, и спустя всего пару часов, направились в сторону Харькова.
        По какой дороге в Васищево прибыли проповедники мы засекли еще на подходе, так что с местом для засады определились сразу, и за то время, что Звездные были в лагере, успели занять позиции и засели по правой обочине широкой грунтовой дороги идущей в сторону областного центра. Не все идеально, но время поджимает, и скоро колонна будет здесь. Сидим, ждем, и вот появляются они, те, кто нам и нужен. Впереди дозор из пяти воинов клана, потом основная процессия, две повозки с проповедниками, которые тянут четыре раба, и десять бойцов по бокам. Оставшаяся пятерка вражеских воинов следует позади.
        Снимаю АКМ с предохранителя и выцеливаю командира вражеских бойцов, полноватого, но, тем не менее, крепкого мужика, который, с важным видом шествует рядом с первой повозкой и о чем-то переговаривается с пассажиром.
        - Работаем! - кричу я и длинными очередями полосую чуть вырвавшегося вперед вражеского десятника.
        Противник падает, а рядом с ним на пыльную сухую дорогу, обильно смачивая ее своей кровью, ложатся еще два вражеских бойца. Нам нельзя задеть ценных пленников, а потому, погибают не все охранники. Несколько человек ныряют в лес на противоположной стороне дороги, где и растворяются без следа. Мать их за ногу этих лесников!
        - Вперед! - основная группа наших воинов остается на месте, а я, во главе пятерки гвардейцев, сменив опустошенный магазин и, передернув затвор, выбегаю на дорогу.
        С противоположной обочины, с еле слышным противным свистом, в нас летит несколько дисков. От своего я уворачиваюсь, перекат вперед и подкатываюсь под повозку, из которой вылезает чувак в черном балахоне, расшитом во всю спину тремя золотыми шестиугольными звездами. Прыжком встаю на ноги, автомат в руках, и приклад, одним коротким тычком бьет проповедника в лоб. Он тут же падает на колени, его подхватывают под руки два гвардейца, и волокут к нашим позициям.
        - А-а-а-а! - из кустов напротив, вылетает низкорослый дикарь с копьем в руке и, выставив его перед собой, устремляется ко мне.
        Видимо, он хотел защитить своего босса, и рванулся ему на выручку, но ствол
«калашникова» уже направлен на него. Короткая очередь в несколько патронов вышибает ему мозги, и я отхожу вслед за своими парнями. Красиво сработали, на быстроту, хотя и не идеально, почти всю охрану перебили, а двое все же ушли, и находятся где-то неподалеку. Теперь, наверняка, за нами вслед пойдут, и будут метки своим товарищам оставлять, которые в погоню за нашим отрядом двинутся. Это ничего, еще посмотрим, каковы они в деле. Так ли в бою хороши, как дружинники в Дебальцево говорили, или это у страха глаза велики.
        - Отход!
        Мы мчим по лесу и, не смотря на то, что с нами пленники, а вокруг бурелом, продвигаемся очень быстро. Наш отряд сплошь профессионалы, и для нас, лес это дом родной. Вдруг, замечаю, что вместе с нами бежит один из рабов, которые тянули повозку проповедников, сухопарый и стройный парень, с неровно обрезанными короткими русыми волосами, и неизменным рабским клеймом на лбу. Бежать ему неудобно, на ногах, вместо нормальной обуви какие-то обмотки, но он не сдается и не отстает, замечает мой удивленный взгляд и весело улыбается. Ладно, в кайф ему побегать за ради собственной свободы, пусть бежит, если отстанет, его проблемы, а выдержит нашу скорость, значит, стоит на него внимание обратить.
        Бежали мы до самой темноты, а направление выбрали на городок Змиев. За несколько часов преодолели около двадцати километров, форсировали два ручья и одну почти пересохшую речку, и вот, я скомандовал привал. Наши бойцы рухнули на редкую лесную травку, и каждый в этот миг хотел только одного, отдышаться и дать отдохнуть ногам.
        - Привал три часа, после этого возобновляем движение, - полушепотом сказал я, но в ночной тишине меня услышали все. - Пленников сюда тяните.
        Рядом со мной присел Астахов, а бойцы подтянули двух проповедников, которые сейчас, выглядели очень жалко, потные, грязные, вонючие, а от балахонов, одни клочки остались. Что можно было сказать о пленниках с первого взгляда, под отсветами маленького и бездымного костерка, который возле нас сноровисто развел Кум-связист. Один, тот, что постарше, пожилой мужичок с реденькими волосиками на башке и большой бородавкой на носу, видимо очень важный человек в иерархии своего клана, и даже сейчас, находясь в плену, глядит на нас как на людей второго сорта, с какой-то брезгливостью и превосходством. Другой проповедник, совсем еще молокосос, смазливый парнишка не старше шестнадцати лет с необычными чуть раскосыми глазами. Он злится, грызет зубами кляп во рту, а взглядом, за малым, молнии не метает, яростный сучонок.
        - С кого начнем? - спросил Астахов.
        - Давай с молодого.
        Пареньку вынули кляп, и мы ожидали, что сейчас он на крик изойдет, но он посмотрел на своего старшего товарища, а тот, только прикрыл веки глаз, как если бы одобрял что-то. Мальчишка взглянул на кусочек темного звездного неба, еле видного сквозь большие кроны лесных деревьев, и спокойно, как-то буднично и отрешенно, произнес:
        - Во имя твое, мой бог. Во славу твою, Сын Зари, тот, кого называют Люцифер.
        Того, что произошло после этих слов, никто из нас не ожидал. Молоденький проповедник захрипел, и из его рта пошла кровь. Бросились к нему, но он резко мотнул головой, и что-то выплюнул нам с Астаховым под ноги.
        - Ни хрена себе, - произнес капитан, - он себе язык откусил. Саня, ты когда-нибудь видел такое?
        - Нет, - глядя на окровавленный кусочек мяса, покачал я головой.
        - Ну что, нам такой пленник теперь ни к чему, а только обуза?
        - По любому.
        Капитан провел ребром правой ладони по горлу, и обратился к одному из своих бойцов, который держал молодого сектанта:
        - Валек, кончайте его.
        - Понял, - пробурчал боец, и поволок фанатика в темноту.
        После этого, Астахов наклонился к старшему пленнику и спросил:
        - Если кляп вынем, тоже себе язык откусишь?
        - Этот не откусит, слишком труслив, - в разговор вклинился молодой и сильный голос.
        Оглянулся, а это тот самый раб, который вместе с нами от дороги бежал. По виду, выглядит бодро, и взгляд хороший, прямой и усталостью не замутненный.
        - Ты кто? - спросил я его.
        - Повольник из Тулы, Сеня Бойко. Шел на юг, к морям теплым, да к этим козлам, - он с ненавистью посмотрел на проповедника и сплюнул на землю, - в плен попал. С тех пор уже четыре месяца при этом уродце бородавчатом в рабах состою и как скотина какая-то, тарантас его таскаю.
        - Как его зовут? - кивок на сектанта.
        - Балан, пятый иерарх Люцифера в Звездном клане.
        - Значит, говоришь, что членовредительством он заниматься не будет?
        - Нет, это чмо своей крови боится. На чужую смотреть любит, торчит от этого, а вот вида своей, никак не переносит.
        - Нормально, - я выдернул торчащий изо рта Балана кляп, и спросил его: - Пообщаемся?
        - Вы все умрете! - выкрикнул пленник и дернулся всем своим телом.
        - Это точно, бессмертия пока не придумано. Говорить будешь?
        - Нет, - Балан попытался принять гордый и неприступный вид, но со связанными руками получалось это у него плохо.
        - Как знаешь, - мой нож сам собой оказался в правой руке, и спустя уже полминуты проповедник был готов к сотрудничеству.
        Я отошел в сторонку, а допрос повел Астахов, все же он из СБ, и лучше знает о том, что и как надо спрашивать, а у меня в этом деле интерес немного другой, хоть и работаю на государство, но в то же самое время, сам по себе. Капитан со всем своим усердием начал первичный опрос пленника, и за три часа, что мы находились на месте, Балан вывалил на наши головы столько всякой разной информации, что можно было парочку книг по этой теме написать. Ха, если доживу до седой и дряхлой старости, в любом случае напишу мемуары, благо, есть что вспомнить, и один только этот иерарх, чего стоит.
        Перво-наперво, проповедник подтвердил, что снайпера, которых мы видели в лагере под Мерефой, действительно, готовятся для устранения лидеров иных густонаселенных анклавов, в том числе и нашего. Кроме того, рассказал обо всех известных ему военных планах их кланового сообщества, которое окончательно сформировалось шесть лет назад на основе бандитских группировок из Харькова. Старожил, помнящих те времена, в их среде уже почти не осталось, а основу всех кланов составляли либо выдвиженцы Звездных, либо молодежь, с детства воспитанная на том, что именно Люцифер есть настоящий бог, а центральный клан, проводники его воли.
        Что интересно, сам Балан, двадцать лет назад бывший Всеволодом Дерябко, и вступивший в ряды антикультовой секты «Судный День», ставшей основой для создания племени Внуков Зари, так же, как и верхушка всего Звездного клана ни в каких богов или демонов не верил. Однако, в том, что их воины рано или поздно захватят весь мир, нисколько не сомневался. Такие вот метаморфозы сознания у человечка в башке, верит в одно, говорит другое, а поступает так, как выгодней. Впрочем, что творится у проповедника в мозгах, его личное дело, а вот то, что у нас в Конфедерации находятся шпионы, работающие на Внуков Зари, уже очень серьезно и заставляет в очередной раз задуматься о том, что не такие уж и дикари эти сектанты. Конечно, жаль, что к нам в руки попал не третий иерарх центрального клана, отвечающий за разведку, а всего лишь пятый, осуществляющий контроль за тренировочными лагерями, но что есть, и тому рады.
        Все что Балан говорил, а говорил он о многом, тут же записывали на бумагу, и крепко вбивали себе в голову. Кто его знает, дотянем до безопасного места этого хмыря или нет, а информация у нас важная, и по рации ее всю не передашь, тем более что сеанс связи только один раз в день.
        Время, отведенное на отдых, закончилось, Балана снова спеленали, и отряд был готов возобновить свое движение на юг, туда, где был наш дом и наша страна. В любом случае, погоня уже идет за отрядом, и надо поторапливаться. Лямки рюкзака привычно легли на натруженные плечи и, выстроившись в походный порядок, по узкой кабаньей тропе, мы направились в лесную чащобу.
        - А как же я? - догнав отряд, рядом со мной пристроился тульский повольник Сеня Бойко.
        - Двигай с нами, - на ходу ответил я. - Ты парень крепкий и, если повезет, еще в этом году сможешь в теплом море искупаться.
        Глава 9
        Украина. Окрестности Краматорска. 15.07.2062

«Нет, просто так мы не сдадимся», - как заклинание уже не в первый раз за сегодняшний день повторял я сам себе, продираясь по узкой тропе через заросли колючего терна и шиповника. Группа вышла на середину большой лесной полянки, и мои уставшие ноги, которые были уже не в состоянии выдерживать вес тела, подломились сами собой. Прислонившись к стволу большого и развесистого дуба, я скомандовал:
        - Отдых, парни!
        Мои гвардейцы рухнули на свои тощие рюкзаки, и ощетинились во все стороны стволами автоматов. Из всех тех, кто сейчас был со мной, только Крепыш, получивший этот позывной еще в гвардейской учебке за то, что он практически никогда не уставал, был на ногах.
        - Крепыш, оглядись.
        Тот утвердительно кивнул, взял у меня бинокль и, закинув свой АКМ за спину, ухватился за нижние ветки дуба, подтянулся и пополз наверх. Вот еще одна его особенность, очень гибкий человек и гимнаст отличный, мог бы в цирке выступать, а выбрал военную стезю и два пятилетних контракта отслужил честно. Мы тоже не слабаки, элитой себя считаем, но насчет двужильности это не к нам, а к Крепышу, который как обезьяна лезет на самую верхушку высокого дерева. Проходит минута, он застыл на месте, что-то разглядывает в полях позади нас, и вскоре спускается.
        - Мечник, за нами три группы, одна прямо по полю чешет, человек сорок, километрах в пяти отсюда, а еще две овраги и карьеры прочесывают, где мы ложный след натропили.
        - Нормально, - с трудом киваю я головой, - отдохни Крепыш.
        - Мне не надо, я в норме, - улыбается он доброй и, в чем-то наивной улыбкой, взрослый мужик лет под тридцать, а порой, так похож на ребенка, что просто диву даешься, как так может быть.
        Оглядываю своих воинов, не люди, а какие-то тени, не лица, а серые грязные маски, и только глаза, настороженно обшаривающие окрестный лесок, говорят о том, что это не мертвецы, а все еще живые люди. За несколько дней нескончаемого марша они выдохлись полностью, выложились так, как никогда до этого, и все равно, оторваться от погони мы не смогли.
        Пять дней назад наш отряд схватился с тремя десятками дикарей из патрульных отрядов, и бой вышел жестокий. Несколько часов подряд мы рубились в лесной чащобе неподалеку от развалин Славяногорска, и воины сектантов показали себя во всей красе. Нет, не зря их дружинники городские в Дебальцево боялись, вояками варвары оказались знатными, умелыми и хваткими, а по тактике лесной войны, иногда и лучше чем мы. В тот день наш сводный отряд потерял троих воинов, двоих из группы Астахова и одного гвардейца, а вражеских бойцов, которые обстреливали нас из луков и дротиками закидывали, не более семи человек на землю уложили.
        Замысел вражеских пограничников был понятен, сковать нас в том лесу, и дождаться подхода подкреплений. Прикинули мы тогда с Астаховым, как поступить, и решили, что нам необходимо разделиться на две группы. Первыми пойдут на прорыв безопасники, и с ними переодетый в наш камуфляж и обмотанный окровавленными бинтами Балан. Они должны были изобразить отвлекающий от основного отряда удар в направлении на Изюм, то есть, вглубь территории противника, навстречу нашим преследователям, и через несколько километров, как только сектанты поймут, что проповедника с ними нет, повернуть на Черный Оскол и уже от него возвращаться в Дебальцево. У нас задача другая, и мы, связав одного из наших бойцов, по комплекции похожего на пленного Балана, и напялив ему на голову мешок, совершали марш-бросок на Краматорск. Распрощавшись друг с другом, приступили к осуществлению задуманного, и сначала все получилось так, как нам и было нужно.
        Бойцы Астахова прорвались через жиденькое оцепление вражеских воинов, и ушли на север. Дикари, было, погнались за ними, но вскоре вернулись назад и сосредоточили все свое внимание только на нас, а мы, пользуясь суматохой в их рядах, с лже-проповедником в центре строя, тихо прошли через их боевые порядки, и двинулись на юго-запад. Фора у нас была, правда, небольшая, но два-три километра между нами мы всегда держали. Однако позавчера неоварвары получили подкрепление, более сотни молодых парней, тех самых, которых мы видели в тренировочном центре Красных Ромбов, пару десятков старых вояк, из других патрульных групп, и пятерых снайперов из спецшколы диверсантов. Вот тогда-то, нам и пришлось особенно худо.
        Спасало нашу гвардейскую группу то, что вокруг Краматорска, где мы сейчас и находились, имелось большое количество карьеров, оставшихся от прежних времен. Да и сам рельеф местности чрезвычайно сложный, тут тебе и речка Казенный Торец с многочисленными притоками, и холмы сплошь изрезанные оврагами, и лес, проросший поверх развалин и отвалов промышленных отходов. В общем, было где побегать, и мы бегали от всей нашей широкой души. Очень уж, жить хотелось, а остановка означала неминуемую гибель.
        Впрочем, сегодня с утра, нас все же настигли, и мы приняли бой. Позиция у нас была отличная и лучше не придумаешь, заросший густым и непроходимым кустарником шлаковый отвал метров в сорок пять высотой, и поверху его, единственная тропа, натоптанная диким зверьем к водопою. Сектанты не ожидали, что мы так близко, расслабились, и из единственного ПК, бывшего у нас, и десяти автоматов, мы устроили им самую настоящую кровавую баню. За десять минут боя удалось завалить около двух десятков размалеванных врагов, но на этом, все хорошее для нас и окончилось. Дикари откатились назад, и пошли в обход, так что как бы хорошо мы на горе не сидели, а без воды и пищи, на вершине нам долго не продержаться. Пришлось бросить такую хорошую для обороны позицию, и спустя три часа мы оказались в этом лесу километрах в десяти к западу от развалин Краматорска.
        Патронов оставалось всего ничего, а гранат десятка два на всех. С боеприпасами беда, конечно, но самая главная проблема, это огромнейшая усталость и полное истощение организма. Воинам был необходим отдых, и хотя бы на несколько часов мы должны были залечь на одном месте, но с погоней на плечах, сделать это было невозможно.
        От меня требовалось принять решение и определить, кто из воинов, идущих со мной, должен сейчас уйти и, скорее всего, остаться жить, а кто останется на этой поляне и возможно уже сегодня умрет. Если бы сейчас мы находились на военной службе, и с нами действительно, был важный язык, как до сих пор думают дикари, я бы ни минуты не колебался, оставил здесь половину группы, тех, кто послабее, а с другой половиной, оторвался и двинулся на Дебальцево. Однако в настоящий момент мы гражданские люди и купцы, а Балан не с нами, и нам не за что ложить в этом обезлюдевшем и диком месте свои жизни. Теперь бы тоже самое объяснить дикарям, упрямо идущим по нашему следу, но сделать этого нельзя, и значит, хочется мне того или нет, а придется снова вступить с ними в бой.
        - Мужики, - окликнул я своих воинов, - положение у нас тяжелое, а потому, высказывайтесь все. Вы наши правила знаете, и в такой ситуации каждый боец право голоса имеет. На принятие решения есть десять минут.
        - Кто-то должен остаться, - подал голос Лист-пулеметчик, - и пусть это буду я. У меня с ногой проблема, подвернул в карьере. Патронов при мне три сотки, так что помогите выкопать под этим дубом окопчик, оставьте гранат пяток и автомат. Гарантирую, час времени отыграю, слева откос в овраг, впереди кустарник колючий, а справа бурелом сухостойный, так что, не сомневайтесь, все будет путем.
        - Врешь ты все, Лист, - это его дружок Сало, в мирной жизни мордастый парень, чем-то напоминающий бульдога, а сейчас, худющий и похожий на жердь скелетон с обвисшими щеками, - с ногой у тебя порядок, и если ты останешься, то и я тоже.
        Остальные бойцы угрюмо молчали, и когда я смотрел на них, отводили глаза в сторону. Понимаю, у каждого дома семья, и только Лист с Салом, пока холостые и могут отвечать лишь за себя. Взгляд не отвели только двое, Крепыш, которому все было по барабану, и тульский повольник Сеня Бойко, оказавшийся неплохим бойцом, и уже успевший за эти дни обзавестись автоматом, снаряжением и обувью одного из наших погибших парней.
        Конечно, если приказать кому-то остаться, он останется, мой авторитет среди воинов высок и я работодатель. Однако же, именно поэтому я и устроил опрос, что не хотел решать судьбу моих товарищей. В общем, понятно, кто готов обеспечить отход всей группы, а значит, здесь останется четыре человека, Сеня, Лист, Крепыш и я. Прекрасно понимаю, что шансов выжить не так уж и много, но что-то в душе, говорит мне о том, что я все же уцелею в этом бою. Возможно, это самый обычный самообман, а может быть, та самая интуиция, которая не раз мне жизнь спасала.
        Я высказался, и бойцы недовольно зашумели, а пара человек даже пожелала вместо меня остаться. Такое ко мне отношение я ценю и слова воинов запомню, но пришлось прикрикнуть на них, и объяснить, что риск мой оправдан, и пара неплохих идей насчет того, как оторваться от противника, у меня в голове имеется. Опять же, из всей нашей группы, по сравнению с остальными, мы четверо самые бодрые, а значит, если напряжемся, то после боя сможем быстро покинуть позицию и догнать остальных.
        - Воины, время на отдых вышло. Пока меня с вами не будет, старшим назначаю Кума. Встретимся на южном выезде из Дружковки. Встали! - даю я команду своим бойцам, и спустя пару минут, оставив нам большую часть боеприпасов, последние мины и СВД, они покидают небольшую полянку, и уходят на юго-восток, в сторону Дебальцево. Поворачиваюсь к оставшимся и говорю: - Надо чтобы все преследователи на опушку этого леска подтянулись, а значит, что продержаться нужно всего пару часов. Слева и справа за лесом овраги и карьеры, и чтобы через них пройти, сектанты потратят как минимум часов десять.
        - А как отходить будем? - спросил Лист.
        - У тебя как, бронебойно-зажигательные остались? - вместо ответа задаю я ему встречный вопрос. Пулеметчик смотрит на сухостой и кустарник перед нашей позицией, переводит взгляд на пожухлую от летней жары густую траву, стелющуюся валками вдоль кромки леса, понимающе кивает, и отвечает:
        - Да, полсотни и все в одной ленте, вперемешку с трассерами.
        - Вот ее и оставишь напоследок, - с трудом встаю и поворачиваюсь к Крепышу и Бойко: - Давайте позицию готовить. Крепыш, бери две оставшиеся МОНки, и ставь метров за тридцать от этого дуба, направление на кустарник. Потом пройдешь по окраинам поляны, войдешь в заросли и на проходах накидаешь по пять растяжек с каждого фланга, центр не трогай. Сеня, ты помогаешь Листу вырыть два окопчика, один слева от дерева, - кивок на мощный дуб, - второй справа.
        - Понял, - кивает Крепыш, и направляется к рюкзачку с минами и гранатами.
        - Ясно, - Сеня помогает подняться пулеметчику и они, взяв две саперные лопатки, начинают выбирать место под стрелковые ячейки.
        Воины при деле, а я, взял СВД с тремя стандартными снаряженными магазинами, прошелся по сухому травостою вдоль полянки, удостоверился в том, что он должен хорошо гореть, и направился на опушку, находящуюся от нас метрах в шестидесяти. У меня задача самая простая, немного придержать идущих по нашему следу дикарей, а так же приманить тех, которые по оврагам таскаются и обходной путь ищут. Не могу сказать, что я отличный снайпер, это было бы неправдой, но из нас четверых, я стреляю лучше всех, и с винтовками дело имел, в том числе и с «драгункой», которая со мной, так что, Вильгельма Телля изображать не буду, и на сотне метров дикарей приторможу, чтоб не зарывались. У них, кстати, тоже снайперки имеются, но стрелять с опушки леса, как я собираюсь, и с невеликого по размерам чистого поля, покрытого редким кустарником, это две очень большие разницы, так что, Мечник выходит на отстрел неоварваров безбоязненно.
        Ага, тропинка заканчивается и передо мной открытое пространство. Заваливаюсь в кусты боярышника, идущие по окоему леса, расчищаю себе место, сектор обстрела и, приготовив лежку, становлюсь на одно колено. В ПСО-1 рассматриваю свои будущие жертвы и, в который уже раз, поражаюсь их выдержке, выучке и подготовке. Ведь вижу, что они устали не меньше нашего, но держатся все же бодрей. Может быть это эффект охотника, который тянет их за нами, но думается мне, что это какая-то чисто психологическая подготовка, когда человек прет вперед ради какой-то идеи, и ему плевать на то, что организм стонет и плачет. А когда это накладывается на отличнейшую подготовку, то результат превосходит всякие ожидания. Воины сектантов яркий тому пример, двигаются по полю так, как если бы я уже вел огонь, приближаются к опушке осторожно, опасаются засады, но, тем не менее, скорость у них приличная, вроде бы и не бегут, а километров семь в час выдают.
        Впрочем, до передовых дикарей еще метров пятьсот, и для стрельбы далековато. Не знаю почему, наверное, ассоциативное мышление в связи с предстоящей стрельбой из СВД сработало, но вспомнилась песня группы «Трупный Яд», которую любил напевать наш бригадный инструктор по снайперской подготовке и, тихонечко, сам себе я стал проговаривать слова:
        «Вчера я стрелял по воронам, и случайно попал в депутата,
        То ли он медленно бегал, то ли стало их слишком много.
        Он отстаивал раньше в Госдуме, интересы электората,
        Теперь он лежит и не дышит, и не служит больше народу.
        Не поедет он больше в Госдуму, не решит наболевших вопросов,
        Не взмахнет депутатским мандатом, не порадует новым законом,
        Не повесит на всех перемены, не поборется с терроризмом,
        Улыбнуться не сможет с экрана, полморды снесло потому что.
        Я возьму пятьдесят магазинов, и поеду в Москву на охоту,
        Настреляю, сколько успею, и наделаю кучу подранков,
        Поснимаю их грязные шкурки, застелю ими пол в коридоре,
        А на стенку прибью гвоздями, черепа самых главных баранов».
        Песенка улыбнула, и подумалось о том, что где сейчас эта Госдума, эти депутаты, и эта самая столица России город-герой Москва. Хм, Госдума не уцелела, депутатов тоже нет, а вот Москва, если верить редким и обрывочным сообщениям, прилетающим через эфир в наш Краснодарский радиоцентр, все еще стоит. От посторонних мыслей как-то взбодрился, отвлекся от собственной усталости и когда до дикарей, все так же, короткими бросками пересекающих поле, оставалось метров сто пятьдесят, я был готов к бою на все сто процентов.
        Предохранитель, щелк! Досылая патрон, лязгнул затвор, деревянный приклад плотно прижат к плечу, и я смотрю на мир сквозь оптику ПСО. Только на секунду я замешкался, успокоил сердце и дыхание. Все в норме. Работаю!
        А вот и первая жертва, по иронии судьбы, неосторожный вражеский снайпер из диверсионного отряда, молодой загорелый паренек на миг застывший на одном месте. Выстрел! Приклад винтовки бьет в плечо, а ствол подлетает чуть вверх, и тут же вновь принимает горизонтальное положение. Дикарь, в которого я стрелял, раскинув руки, валяется на земле. Есть! Для меня это как знак, что сегодня наши дела сложатся хорошо, так я загадал на этот выстрел.
        Остальные вражеские воины залегли в рытвинах и под кустами, а пару раз где-то в поле бликнул отблеск вражеского снайперского прицела. Это норма, они лежат, а мне того и надо. Вот, еще один вражеский боец засветился и, не раздумывая, делаю два выстрела подряд. Не убил, но подранил врага, и это точно. Проходит пара минут и в поле раздается неразборчивый крик вражеского командира, видимо, какая-то клановая команда. С левого фланга, вдоль глубокого оврага зигзагами к лесу кидается несколько вражеских бойцов, все как один, матерые волки лет за тридцать. Понимаю, что это отвлекающий маневр и, не обращая на них никакого внимания, полностью концентрируюсь на правом фланге. Так и есть, я разгадал намерение вражеского командира. Сразу два десятка молодых воинов из клана Красного Ромба резко поднимаются с земли и мчатся вперед.
        Отлично. Поймал в перекрестье прицела передового сектанта, и палец плавно нажимает на спуск. Выстрел! Выстрел! Выстрел! Винтовка дергается, и с семи патронов я достал еще как минимум троих. Первый магазин пуст, щелк. Отстегнул пустой магазин и загнал второй. Руки работают сами по себе, передергивают затвор, приклад снова упирается в плечо, а правый глаз сквозь прицел производит поиск новых целей.
        Тишина, противник снова залег, а спустя какое-то время, вражеские солдаты направились к лесу ползком. Один из опытных бойцов по запарке, а может быть в азарте, выполз на открытое пространство, и тяжелая пуля калибра 7.62 мм, с расстояния в восемьдесят метров, тут же пробила его лобовую кость и расплескала мозги этого человека по пыльной траве. Разбираться и выцеливать противника некогда, бью на каждый шорох, и когда опустошаю второй магазин, быстро опускаюсь на землю всем телом, и откатываюсь в сторону. Вовремя, так как лежку, где я только что находился, начинают обстреливать все оставшиеся у врага снайперы. Ну, наконец-то, прочухались. Это вам, ребятки, не по мишеням безобидным сотни патронов отстреливать, здесь надо реагировать быстрей, а иначе не выжить. Пора уходить, хотя жаль, что третий магазин так и не использовал, но это не беда, впереди еще не одна схватка, так что успеется.
        Пригибаясь к земле и, как заяц, петляя между деревьями, так же как и пришел сюда, вдоль тропинки бросился назад, к своим бойцам, за сорок минут окопавшимся под столетним дубом. Вскоре я уже был около правой стрелковой ячейки с тыльной стороны дерева и, не тратя ни минуты на отдых, пока есть время, снял с СВД прицел и, запаковав его в чехол, убрал в свой пустой рюкзак. Саму винтовку аккуратно поставил к стволу дуба. Когда боеприпасы будут на исходе и Лист подожжет траву, мы отойдем сюда, благо, окопчики всего в трех-четырех метрах, похватаем свое имущество и, прикрываясь широким деревом, уйдем по тропе дальше вглубь леса. Надеюсь, что так оно все и будет, и мы в очередной раз обманем смерть, а дикарей оставим с носом.
        Все, я в неглубоком окопчике, со мной рядом Крепыш, а Лист с Сеней слева сидят. Нам остается только дождаться лядских сектантов, до сих пор так и не сообразивших, что Балан не с нами. Хотя, может быть и понимавших это, но из-за своей упрямости и мстительности, все равно желающих нам смерти, А вот, фигушки вам, гребаные Внуки Зари, мы хотим жить, готовы за это побороться, и готовы вас встретить всеми нашими невеликими огневыми средствами. Кстати, вот и они, всего десять минут, как я с опушки отошел, а вражеские воины уже здесь.
        - Тах-тах-тах! - короткая очередь ПК прошлась по кустам, и стальные пули кого-то зацепили, потому что яростный вскрик, раздавшийся из зарослей, был слышен нам очень отчетливо и ясно. Уж кто, а Лист пулеметчик хороший, пусть не прирожденный талант, но пять лет службы в одной и той же должности, стоят очень немало.
        Мы с Крепышом навели свои автоматы на противоположный край поляны, однако, с нашей стороны пока суеты нет, и только где-то в глубине непроходимой чащобы слышен треск сучьев. Это дикари пытаются использовать свой коронный прием, фланговый обход. Давайте, попробуйте, только время зря потратите, и для нас сколько-то драгоценных минут отыграете. А слева тем временем, Лист продолжает причесывать кустики, и к нему присоединяется Сеня. Оба они рубят короткими экономными очередями, и не зря, так как ругань и стоны наших врагов, доносятся к нам хорошо.
        - Пошло движение, - Крепыш толкает меня в бок, и я всматриваюсь в густорастущий терн и шиповник напротив.
        Группа из семи дикарей выметнулась по узкому проходу из густых и колючих зарослей, и быстро понеслась через открытое пространство прямо на нас. Были бы мы сопляками какими, растерялись бы, это факт, но у нас за плечами очень многое, и этот их прием, рассчитанный на неожиданность, не прокатил, по крайней мере, не здесь и не сейчас. Очереди наших автоматов полосуют их тела и один за другим они валятся в общую кучу. Мы не дали им разбежаться, и прикончили всех. Теперь они будут осторожней, и начнут навесной обстрел из луков, который не принесет им никакого результата, поскольку крона дуба прикрывает окопчики очень неплохо.
        Проходит еще минут двадцать, сработали две растяжки поставленные Крепышом в кустах. На левом фланге наступила тишина, и с неба на нас посыпались стрелы. Такой обстрел идет минут десять, и одна из шальных стрел, все же достает Сеню Бойко. Ничего серьезного, царапина вскользь, но все же, придется быть осторожней. Вражеский командир видит, что нам его оперенная смерть нипочем, выдвигает снайперов, но шиповник и терн, такие растения, что стрелять из них очень неудобно, а навесной огонь из винтовки не поведешь, это не лук. В зарослях мелькает ствол, который стрелок хочет развернуть, рядом с ним еще один, и мы подрываем мины. Разбрасывая стальные шарики и крупные картечины, две МОНки взрываются, и настоящие смертельные косы проносятся по вражескому укрытию. Командир сектантов в ярости, он что-то истошно орет, и от лесной опушки ему отвечает другой голос, более спокойный и уверенный, видимо, это подошли другие вражеские группы.
        Ну, что, два с половиной часа мы продержались, и пора начинать отход.
        - Лист, - окликаю я нашего пулеметчика.
        - Да?
        - Начинай.
        - Давно пора, - отвечает он, и к густому сухому травостою тянутся длинные огненные плети. Уже через несколько секунд трава начинает дымиться, проходит менее минуты, и мы видим огонь, который охватывает все вокруг. Клубы густого дыма застилают окрестности, ветра нет, но роли это не играет, слишком хорошая в кустарнике среда для возникновения и распространения настоящего лесного пожара.
        Мы пока не уходим, ждем реакции дикарей, могущих ударить нам в спину при отходе, и она вскоре последовала. Как и ожидалось, сектанты начали отступать к полю, с которого пришли, а нам оставалось только забрать свои рюкзаки, и направляться в противоположную сторону.
        Так на какое-то время мы расстались с Внуками Зари, и даже несмотря на потерю нескольких камрадов, были полностью удовлетворены нашим походом и его результатами. Сатанисты, напротив, посчитали, что потерпели свое первое поражение и впервые не уничтожили противника, то есть нас. Рейд нашей с Астаховым сводной группы нанес сильный удар по их самолюбию, и в будущем, главари сектантов планировали круто посчитаться с нами за это дело.
        Глава 10
        Украина. Вольный город Дебальцево. 23.07.2062
        Попивая какой-то необычайно вкусный и густой настой из трав, что привезли на ярмарку купцы из Волновахи, поселения за Донецком, я смотрел на костерок и вел подсчет своей прибыли от торговли. На организацию каравана и на товары было потрачено шесть тысяч золотых, плюс-минус червонец. Из них чисто мои вложения, только одна тысяча, и еще пять тысяч это беспроцентный кредит от Еременко. Сейчас у меня на руках втрое большая сумма, правда, не монетами Конфедерации, а самым обычным металлом и украшениями, но и это хорошо, и пересчет я веду сразу на
«конфы». Неплохо ученик Калуги, приказчик Кецик, поторговал, пока мы по дебрям шарились. Что же, семьдесят пять килограмм золота и мешочек драгоценных камней за все то, что мы приволокли в Дебальцево, достойный куш, и это только торговая часть нашего похода, без всяческих разведывательных функций.
        - Кум, - кричу я в темноту нашей стоянки.
        - Чего? - на свет вышел радист и остановился со мной рядом.
        - Что Шахты, на связь не выходили?
        - Нет, - мотает он головой, - экстренно не вызывали, а по графику, только завтра утром в восемь нуль-нуль.
        - Понятно, - киваю я.
        - Мечник, - обращается он ко мне, - чего я все время возле рации сижу? Парни в городе веселятся, а я как стойкий оловянный солдатик, на вечном боевом посту. Ничего срочного нет, все, что хотели передать, уже отправили, а нашего пленника бойцы Астахова сейчас к Краснодару волокут. Завтра домой пойдем, а мне кроме рейда и вспомнить будет нечего. Дай увольнительную.
        - Ладно, иди, но будь осторожен. В городе ярмарка и посторонних много, а местные дружинники знают не всех. Так что не нажираться, и ушки держать на макушке. До шести часов утра можешь быть свободен.
        - Да, я ведь не по этой части, - расплылся он в широкой улыбке, - мне бы бабу какую хорошую на ночь, а то парни говорят, что из Донецка таких подруг в обозе привезли, что все как одна красотки писаные.
        - Давай, топай, - улыбнулся я в ответ, - и смотри болезнь какую стыдную не подцепи от этих красавиц.
        - Ага, - Кум исчез в темноте, а я вернулся к своим думкам.
        В Дебальцево наша гвардейская группа вернулась три дня назад, как раз к третьей летней ярмарке. Астахов нас не дождался и, прикупив заводных лошадей, вместе с Баланом помчался на родину. Все остальные наши попутчики, то есть дипломаты и инженеры, ждали только нас. Надо сказать, что времени зря не теряли, Татаринцев с Мироновым активно улучшали демографическую обстановку в городе, а инженеры Гурова за солидную плату помогали местным жителям чинить насосную станцию. Думаю, что если бы мы еще месяцок-другой провели вне города, они бы против не были.
        Двое суток мы только отсыпались и входили в норму, и пустая телега стоящая метрах в десяти от костра, была моим постоянным местом дислокации в течении этих сорока восьми часов. В это время я не делал ничего, так как меня накрыла полная апатия, и эти дни у меня будут ассоциироваться с постоянным чувством голода, а распорядок дня был неизменен, проснулся, залил в себя наваристый куриный бульончик и спать. В общем, эти деньки и ночки можно смело вычеркнуть из жизни, и только на третьи сутки, то есть сегодня, я пришел в себя и начал осознанно воспринимать все происходящее вокруг. Привел себя в порядок, и в сопровождении Кецика, отправился на местный рынок, расположенный на расширенной площади перед зданием бывшего железнодорожного вокзала.
        Впервые я был на подобном торжище, и многое для меня было в новинку, а вот для Кецика, некогда радиоминера из нашей Второй роты, невысокого юркого паренька, это была уже привычная обстановка и здесь он чувствовал себя как рыба в воде. Почти весь наш товар, как я и говорил, ушел влет еще в прошлую ярмарку, месяц назад, и оставались мелочи, несколько мешков соли и пять тысяч патронов калибра 7.62 мм, так что можно было гулять праздно и спокойно присматриваться к чужим прилавкам.
        На этот торг съехались шесть караванов из пяти анклавов, Донецка, Луганска, Волновахи, Днепропетровска и Стаханова, и в каждом было не менее десяти полуторатонных фургонов. Товар в большинстве своем, предлагался ожидаемый, продовольствие, шерсть, домотканая одежда, выделанная кожа, обувь, изделия кузнецов, да всякое уцелевшее до наших дней старье, найденное искателями приключений, теми же самыми мародерами, в развалинах городов и поселков. Меня здесь ранее не видели, но Кецик, уже заслуживший уважение местных купчин, успел сделать своему работодателю, то есть мне, такую рекламу, что чуть ли не каждый владелец каравана считал своим долгом подойти и лично поручкаться, а заодно и получить хоть какую-то информацию об угрозе со стороны Харьковского анклава. Я отмалчивался или отшучивался, поскольку общий сбор всех заинтересованных лиц, хотел провести с ведома местного градоначальника Приходько, этим же вечерком и, прогуливаясь по рынку, только рассматривал товары.
        С самого края стояли обтянутые брезентом фургоны караванов, и в них для нас не было ничего интересного. За ними, в центре рынка, находились лавки местных торговцев, все то же самое, что и у остальных, а вот то, что меня привлекло, обнаружилось в самом конце, на отшибе, где прямо на разбитом асфальте и потрескавшемся бетоне, раскинули на ковриках свои товары старьевщики и мародеры.
        Надо сказать, что в этих краях вольных поисковиков не уважали, и случалось так, что местная власть попросту отнимала их добычу, а самих искателей выгоняла в шею за городские ворота. Причиной тому было поверье, что вирус окончательно не исчез, что он только спит до поры и времени, и когда-нибудь, копающиеся на развалинах городов одиночки вновь принесут его к людям. Что сказать, по мне, так это полная чушь, и власть, в дебальцевском случае, градоначальник Приходько, сама эти слухи распространяет и поддерживает среди своего населения. Почему? Во-первых, искатели-одиночки составляли конкуренцию городу, который посылал на поиск и раскоп древнего наследия целые отряды, а во вторых, они были примером того, что и за городскими стенами можно нормально жить, и при этом никому не подчиняться.
        Итак, я прохаживался мимо одетых во всякое тряпье, в основном синтетического происхождения, нескольких десятков мужчин и женщин, всматривался в лица, потом переводил взгляд на коврики у их ног, и сам себе делал отметку, что и у кого есть интересного. Вот здесь пяток флэшек лежит, рядышком десять хороших мобильных телефонов, а чуть дальше материнские платы и видеокарты на компьютер. Пройден один купец, кивок Кецику и расклад, что он должен у него купить, пройден второй, и приказчик вновь записывает, что мне здесь приглянулось. С самого утра торговли не будет, и только ближе к вечеру он пробежится по искателям и скупит все по списку. Остальное барахло, предлагаемое бродягами, одежда, ножи, столовые приборы и всякая мелочевка, меня не интересовали, такой дряни и у нас в любой лавке старьевщика полно.
        Ряды пройдены, и теперь наступает самый интересный для меня момент. Выбрав одного из поисковиков, на вид, самого авторитетного среди них, направился прямиком к нему и остановился напротив. Мужик лет пятидесяти, не смотря на жару, в сером плаще до щиколоток, кожаных сапогах, почти ботфортах, и в широкополой шляпе, закрывающей все лицо, приподнял голову и пристально посмотрел на меня.
        - Ты что-то хотел, купец? - голос его был трескучим и сиплым, но в то же самое время, в нем чувствовались командные нотки.

«Наверное, я не ошибся, - подумалось мне, - этот человек, действительно, уважаем среди поисковиков».
        - Меня Александр Мечников зовут, - для начала разговора представился я.
        - Зиновий, - ответил он, - а фамилий у нас, вольных бродяг, нет. Ни к чему они нам. Так что тебе нужно, купец?
        - Меня интересует серьезный товар, Зиновий, а не то, что вы в город на ярмарку принесли.
        Он помедлил, прищурился, неспешно оглядел кусок площади, где мы стояли, и спросил:
        - Что конкретно?
        - Техника, машины, мотоциклы и станки. Говорят, - я покосился на повернувшегося к нам спиной Кецика, - что у вас кое-что из этого есть. Вот только в город это вы не ввозите, чтоб дружинники не отняли.
        - Это да, - согласился Зиновий, - в Дебальцево технику не продашь, сходу реквизируют и имени не спросят. - Он чуть помедлил и спросил: - Почему ко мне подошел?
        - Ты ведь среди всей вашей братвы за старшего. Или я ошибаюсь? Если так, то скажи, с кем можно без лишней волокиты переговорить, а то мы уже завтра домой уходим и времени у нас немного.
        - Допустим, - согласился он, - я старший. Только товара у нас немало и раскидан он в тайниках по всей области, так сразу не сориентируешься, что и где лежит. Вот если бы ты раньше сказал…
        - Мой приказчик, - кивок на Кецика, изображающего скуку и наблюдающего за площадью, - еще месяц назад к вам подходил, так что должны были подготовиться.
        - Приказчик одно, а купец другое, - с многозначительным видом протянул он.
        - И все же, что-то рядом с городом есть?
        - Имеется, вот только…
        - Что, только? - поторопил я его.
        - Нам в оплату не золото нужно, а боеприпасы и оружие.
        - Давай конкретику.
        - К городу мы притянули только три мотоцикла, на большее, просто сил не хватило. Два «Урала» с колясками, состояние отличное, головой ручаюсь, хоть бензина и нет, проверить их нельзя, но на ходу и пробега на каждом не более тысячи километров. Один 99-го года выпуска, второй 2005-го. За них хотим семь «калашей» и три тысячи патронов. Говорят, что у тебя такой товар есть.
        Повернулся к Кецику, и спросил его:
        - Как цена?
        - Нормально, - ответил приказчик, и не дешево, и не дорого, в самый раз.
        - Берем, - я вновь обратил внимание на Зиновия. - Третий мотоцикл каков?
        - «Иж-Юнкер» в заводской комплектации, год выпуска 2011-й. С нуля машина, и если возьмешь, то не пожалеешь.
        - Сколько?
        - Еще три автомата и две тысячи патронов.
        - Нет, это перебор, Зиновий. У нас стволов нет, чтоб за него рассчитаться. Могу дать за этот мотоцикл два гладкоствольных карабина, к ним пятьсот патронов и десять мин ОЗМ-72. На большее не рассчитывай.
        - Лады, - согласился Зиновий, мы ударили по рукам, и он спросил: - Когда транспорт смотреть будете и когда его заберете?
        - А где вы их держите?
        - Как раз на вашем обратном пути, вблизи торгового шляха. От Дебальцево это будет семь километров.
        - Нормально, сейчас наш специалист по технике подойдет, и под охраной моих воинов отправитесь технику осматривать. Если все обстоит так, как ты и говоришь, Зиновий, то завтра расплатимся, технику заберем, и на будущее сговоримся. Идет?
        - Да, - кивок головой и широкополая шляпа вновь опускается на глаза.
        Довольные друг другом, мы расстались с предводителем местных поисковиков, я отправился дальше бродить по рынку, и тем скоротал время до вечера. После переговорил с Приходько и уже в сумерках, в здании местной администрации, бывшего городского ж\д вокзала, было проведено собрание местного начальства и заезжего купечества, на котором я и сделал краткий доклад о том, что скоро им придется очень и очень туго. Вопросы были, но, как правило, совсем не те, каких я ожидал. Мне думалось, что купцы будут интересоваться сильными и слабыми сторонами Внуков Зари, а меня только и спрашивали, примет ли Конфедерация их как беженцев, и когда они смогут начать миграцию на юг. Да уж, не вояки здесь собрались и, походу, кроме Приходько и его командира дружины, никто не собирался оборонять свои дома и стоять насмерть. Ну и ладно, каждый сам себе путь выбирает.
        И вот, сижу я себе возле костерка, завариваю очередную кружку травяного настоя и раскладываю все произошедшее со мной за эти дни по полочкам. В теле еще чувствуется слабость, но в принципе я уже восстановился, и завтра мы тронемся в путь, к нашим семейным очагам. На душе хорошо и спокойно, и можно бы было лечь спать, но надо дождаться Гурова, который с тремя моими воинами сейчас находится за городом.
        - Что, не спится, Мечник? - к костру подсел Сеня Бойко, с которым мы уже не первую неделю знакомы, но про которого я не знаю практически ничего. Все как-то времени на серьезный разговор не было.
        - Дела, Сеня. Был бы я рядовым бойцом, сейчас или в городе зависал, или спал без задних ног, но не судьба, назвался командиром, значит, соответствуй или уступи место другому. Сам-то чего не в увольнении?
        - Рана побаливает, - повольник приподнял обмотанную белой тряпицей руку. - Вроде бы стрела только вскользь прошла, а порез загнил. Наверное, эти твари наконечники какой-то дрянью мажут, чтоб заражение шло.
        - К врачу местному ходил?
        - Ага, ходил. Он мне рану почистил, а потом обработал какой-то хренью вонючей. Говорит, что если бы еще сутки промедлил, то пришлось бы руку ампутировать.
        - Значит, повезло тебе.
        - Повезло, Мечник.
        Выпив настоя, я спросил его:
        - Завтра мы в путь трогаемся, ты с нами или сам по себе?
        - А разве есть выбор, - он был удивлен, - вы меня из рабов вытащили, как своего приняли, и я вам обязан.
        - Нет, - покачал я головой, - ты свое в лесах отпахал, когда со мной в заслоне возле Краматорска остался, так что можешь быть свободен. Хочешь, можешь с нами пойти, но учти, что СБ из тебя вытянет все, что ты только знаешь, а можешь здесь остаться, местной дружине хорошие воины нужны.
        - Да я же не солдат, а повольник, - ответил он, - мне под начальством воевать, интереса нет, оттого и из родных краев ушел. Мне бы новые края посмотреть и по Земле погулять.
        - Но мне ведь подчинялся?
        - Ты, Мечник, разговор особый, и таких как ты, которые за своих бойцов, как за родню, думают, очень мало. Если к себе возьмешь, то с вами останусь, а если нет, то к Азовскому морю пойду, на Мелитополь или Мариуполь. Как ты, берешь меня к себе в отряд?
        - Оставайся, - ответ был готов давно, поскольку такие парни как Сеня, редкость, и почти все они уже в какой-либо серьезной структуре состоят, - только сам понимаешь, я должен знать о тебе все, или почти все, а иначе, доверия к тебе не будет.
        - Понимаю, - он отодвинул от костра закипевший чайник, взял чистый кругаль возле бревна, на котором сидел, налил себе взвара, и начал рассказывать о себе и о том, что он видел в этой жизни, которая не всегда была к нему добра.
        Как оказалось, Сене было двадцать пять лет, но точной даты своего рождения он никогда не знал, так как совсем малышом на развалинах городка Суворов его подобрали повольники, тульский аналог искателей-поисковиков, бродящих по развалинам мира и ищущих ценное старое имущество. Как позже он выяснил, городская община, в которой проживали его родители, вызвала гнев какой-то полубандитской группировки из Перемышля, и в одну спокойную ночь, на их поселение налетели враги. Всех взрослых жителей перебили, а молодежь с собой увели. Сам Сеня уцелел чудом и помнил только то, как его зовут и что мать, в последний момент своей жизни, успела спрятать его в узкий земляной тайничок возле дома. Из него мальчишка выбрался только через двое суток, и три недели жил тем, что бродил по развалинам своего поселения и питался остатками того, что не унесли грабители.
        Скорее всего, он бы погиб, на дворе была осень, а продукты у него закончились, но ему повезло, появились повольники и, по какой-то причине, пожалев его, забрали с собой. Малыш пережил все, голод, холодную зиму, схватки с разбойниками и бандитами, а годам к двадцати был одним из лучших воинов своего вольного племени, в котором было под полсотни человек. Он решил искать лучшей доли, хотел простора, общения с новыми людьми и двинулся на Тулу, в окрестных землях, самый густонаселенный людьми анклав.
        В областном центре, как он говорил, на момент его туда прихода, проживало около сорока тысяч человек, да в подчиненных ему сельских поселениях втрое больше. Как ни посмотри, а солидно, однако. Форма правления в городе была теократия. Во время чумы многие люди искали спасение в церквях и храмах, не важно, православных или еще каких-то иных, а в Туле таких мест религиозного культа хватало. Болезнь ушла, а все выжившие, решили, что они спаслись только божественным проведением. Как итог, тут же был выбран новый патриарх РПЦ, и на основе Тульской епархии началось создание нового государства. Как провозгласил один из уцелевших священников, будущий епископ Белевский, отец Феодосий, в миру Ашот Карапетян, государи мирские не смогли уберечь мир от гнева божьего, а значит, дело церкви, вести свою паству по пути мира.
        Что можно сказать насчет этих событий, основываясь только на рассказ Сени? Церковники молодцы, проявили себя с самой лучшей стороны, смогли организовать оборону города от бандитских шаек, уберечь запасы вооружений и техники, которых в городе оружейников было много, создать дружину и наладить более-менее приличное житье-бытье. Люди видели, что от них есть польза, что с ними можно рассчитывать на спокойствие, и пошли за ними. Конечно, православные священники не смогли создать идеальное государство, и на жителей подконтрольных им территорий налагалось множество обязательств, но время такое, что обычным гражданам приходилось принимать правила того общества в котором они жили. В общем, на тот момент церковники были самым наилучшим вариантом для всех, и проблемы начались лет пять назад, когда был выбран новый церковный патриарх Константин, провозгласивший борьбу с еретиками и иными религиозными течениями.
        Первыми под удар попали католики, община в три сотни человек, проживающая возле своего духовного центра, храма Святых Апостолов Петра и Павла. Сеня в то время как раз вступил в дружину Христовых Воинов, при Тульской епархии, и принимал непосредственное участие в уничтожении еретиков, так что про методы очищения огнем, поведал многое. Вслед за католиками пришел черед пресвитериан, пятидесятников, адвентистов седьмого дня, баптистов, а заодно и кришнаитов с двумя уцелевшими семьями евреев. Так еретикам пришел конец, и через неделю, когда все инакомыслящие закончились, первый крестовый поход был торжественно завершен.
        Кажется, живи и радуйся, строй Царствие Божие на Земле, но не тут-то было, патриарх Константин, ставший более монархом, чем священнослужителем, решил, что если государство не расширяется, оно регрессирует и умирает. Так что вскоре были найдены новые противники возрожденной Русской Православной Церкви, и начался еще один поход за веру, который был направлен в сторону Калуги. Бойко в этом походе стал десятником, дошел с армией Христовых Воинов до самого Перемышля, и после того, как им там наваляли, а их войско было разбито, понял, что более служить он никому не желает, и решил идти к морю. Ладно бы так, но у церковников отставка не практиковалась, так что, прихватив с собой подругу, он тайком покинул Тулу, и направился в сторону Орловской области. По дороге он хотел зазимовать в районе Мценска, искал людей и случилась беда. Его женщина была на пятом месяце беременности, да так сложилось, что они напоролись на большую стаю одичавших собак, и она погибла.
        Долго тосковал Сеня, всю зиму, и даже хотел вернуться в Тулу, покаяться в грехах и принять очищение от гордыни, но все же, по весне ноги снова понесли повольника на юг. Дальнейшая его история проста, брел от одного поселения до другого, и попал в плен к сектантам, а когда мы расстреляли охрану Балана, рванул за нами вслед.
        Такая вот жизнь одного из тех, кто готов встать под мое начало, еще одного человека, за которого мне придется нести ответственность.
        - А чего на Москву от Тулы не пошел? - спросил я парня.
        - О теплом море мечтал, Мечник, да и не пройти к Москве, она уж лет семь как в осаде, и Всероссийский Диктатор, который там сейчас у власти в Кремле сидит, с какими-то дикарями воюет. По описаниям беглецов, приходящих в Тулу с той стороны, эти дикари на «беспределов» смахивают, что на вас накатывались.
        - Тогда все ясно. Ты читать и писать умеешь?
        - Да, - подтвердил Бойко.
        - Это хорошо, я тебе завтра бумагу выдам и ручку, так что пока будем в пути, все, что знаешь про свои родные места, будешь записывать.
        - Сделаю, - улыбнулся парень и встал. - Могу идти отдыхать, командир?
        - Иди.
        Мой новый воин направился на отдых, а я дождался Гурова, который прямо таки излучал счастье и доложил, что предлагаемая поисковиком Зиновием техника, находится в идеальном состоянии. Это хорошо, значит, завтра у меня будет три мотоцикла. Мы погрузим их на телеги, и доставим в Краснодар, а уж там подобные транспортные средства стоят как минимум впятеро против здешней цены. Да и то, надо ли их продавать, десять раз еще подумаю, а то и самому пора переходить на моторизацию своей военно-коммерческой структуры, пусть не полную, но хотя бы частичную.
        Глава 11
        Кубанская Конфедерация. Краснодар. 08.08.2062

«Что за чепуха, не слышно шума лагеря. Блин, неужели нас враги прихватили, и всех часовых перебили», - когда я проснулся от стука в дверь, именно такая мысль была первой, и хорошо еще, что не вскочил с криком к бою готовый, поскольку вовремя понял, что нахожусь дома. Вот это был бы номер, и испуг жены с домочадцами был бы обеспечен. Да, надо быть осторожней и уметь расслабляться.
        - Хозяин, - за дверью был слышен, как мне показалось, несколько испуганный и встревоженный голос Ильинишны, - к вам гость, очень важный человек.
        В спальне я был один, Мара возилась с малышом и, не отрывая ее от забот о сыне, оделся и направился вниз, где меня ожидал гость, никто иной, как полковник Еременко собственной персоной.
        - Здравствуй, Иваныч, - поприветствовал я его и присел на свое законное место, во главе стола. - Ты как сюда попал?
        - Привет, сержант. В этом городе для меня закрытых дверей почти не осталось, - он покосился на новенькие черные погоны с тремя золотыми звездами и двумя такого же цвета буквами ГБ.
        - Все-таки переименовали вашу контору?
        - Да, Служба Безопасности как-то мелко, а Государственная Безопасность на слух воспринимается получше и более грозно. Опять же под это дело униформу новую вводят и знаки различия.
        - Действительно, звучит солидно и цели организации обозначены сразу. Так чего сам-то приехал, Иваныч?
        - У меня сегодня незапланированный выходной, дай, думаю, заеду к Мечнику, все же десятый час утра. Вхожу, а тут говорят, что хозяин еще дрыхнет.
        - Так ведь с дальней дороги прибыл, да и ночь была бессонная.
        - Причина уважительная, - кивнул полковник. - Отчеты о походе отправил?
        - Да, еще ночью с вокзала. В комендатуре под роспись нарочному СБ, то есть ГБ, передал.
        - А караван где оставил?
        - В Ростове склад на полгода арендовал, весь обоз сейчас там обосновался, а я с воинами на поезде к дому. Людям нужен отдых.
        - Что, так сложно было?
        - Да, Иваныч, сектанты тяжелый противник и на «ура» их не возьмешь. Если мы с ними схватимся, то эта военная кампания будет тяжелей, чем война с «беспределами» и поход на Кавказ вместе взятые. Они хоть и фанатики обезбашенные, но при этом, воины грамотные. Что дикари «беспределы», так, наполовину животные, ведомые инстинктом, а эти нет, все по плану творят, и к цели своей идут никуда не сворачивая. Опасные люди.
        - Как думаешь, сколько украинцы протянут?
        - Без помощи из вне, через три года Луганск, Донецк, Стаханов и Дебальцево падут. Днепропетровск и Шахты продержатся года четыре. Разумеется, это только мое частное мнение.
        - Угу, - пробурчал полковник.
        - Иваныч, чайку будешь?
        - Нет, не хочу, лучше пепельницу пусть принесут.
        Повернувшись в сторону кухни, я повысил голос:
        - Ильинишна, пожалуйста, сделайте мне чайку и пепельницу принесите.
        Поднос с чайником и заварником возник как по мановению волшебной палочки, видимо, домохозяйка заранее все подготовила, а следом и пепельница на столе появилась.
        - Командир, - сделав себе чаю, обратился я к полковнику, - давай на чистоту.
        - Так мы с тобой всегда откровенны, сержант, - Еременко еле заметно напрягся и, глубоко затянувшись папиросным дымком, спросил: - Что-то не так?
        - Иваныч, ты ведь не поболтать заехал, и то, о чем ты спрашиваешь, для тебя не тема. В любом случае, все это ты и без меня прекрасно знаешь, и про сектантов, и про караван, и даже про то, сколько я денег на торговле поимел. Зачем так неожиданно пожаловал?
        - Поговорить не с кем, Саня. Пока в деле крутишься, вроде бы все вокруг друзья, соратники и товарищи, а остановишься, оглядишься, так и нет никого рядом, один как перст, и только наше братство гвардейское все еще не похерено. В Конфедерации грядут большие перемены, и мне будут нужны верные люди.
        - Я всегда рядом, командир. Что скажешь, все выполню, да и парни наши постоянно к бою готовы.
        - Не про это речь, Саня, и то, что вы меня в трудную минуту не кинете, я всегда помню. Война окончена, и республиканцы вновь голову поднимают. Все бы ничего, справиться с ними не проблема, но Симаков задумал ряд реформ провести, а его противники сейчас гораздо хитрей, чем во время прошлого мятежа, в лоб ударять не будут, а исподволь силу правителя начинают подтачивать. Здесь слушок, там упоминание Гены-предателя, анекдотец какой паршивый, а вот статейка в газетку про вольности былые и так далее, все одно к одному ложится и доверие народа к президенту подрывает.
        - Понимаю, командир, а что за реформы намечаются?
        - В основном законодательные. У нас с момента образования Конфедерации законы были чем-то расплывчатым, и в каждом регионе свои. Президент хочет все под одну гребенку причесать, что-то запретить, а что-то узаконить. Например, сбор дорожных налогов районными администрациями будет отменен, он хоть и невеликий, этот денежный сбор, а в масштабах страны сумма выходит солидная. Опять же уголовный кодекс будет пересмотрен, он станет более жестким, и в гражданском изменения серьезные пойдут, многоженство узаконят, так как мужиков не хватает, и будет решен вопрос государственных религий. В общем, на президента накат со всех сторон пойдет, и опираться только на военную силу и госбезопасность он не рискует. Сейчас ему требуется что-то вроде личной дружины, готовой исполнить любой его приказ.
        - Структура, подчиняющаяся только президенту и стоящая над законом?
        - Именно.
        - Что-то уж больно черный орден СС, опричников и «эскадроны смерти» напоминает.
        - Есть немного, так как функция этой организации одна, помощь лидеру, которому мы верим, в достижении его целей.
        - И когда будет создана эта организация?
        - Она уже есть, - полковник усмехнулся, - и перед тобой глава этой структуры. В рамках ГБ создается отдел дальней разведки, и я в нем первое лицо. Схема проста, есть подчиненный генералу Терехову отдел, а что в нем творится, он знать не будет, точнее сказать, будет знать только то, что ему необходимо. В остальном, почти полная независимость от всякого начальства, а приказы поступают с самого верха.
        - Поздравляю с повышением.
        - Пока поздравлять особо и не с чем, у меня под началом три человека, и если ты со мной, Мечник, то станешь четвертым.
        - Я же сказал, командир, что мы все с тобой.
        - Тогда получай, - он положил передо мной небольшой бронзовый медальон, с выгравированной на поверхности крепостной стеной, и цифрой четыре на обороте. - С этого дня, Мечник, ты лейтенант ГБ из отдела дальней разведки.
        - Интересно, из сержантов сразу в лейтенанты.
        - Верность дорого стоит, Саня.
        Взяв медальон, внимательно рассмотрел его, спрятал в карман брюк, и спросил:
        - Иваныч, и как мне к тебе теперь обращаться?
        - Так же, - пожал он плечами.
        - Вот не хотелось на службу государеву возвращаться, а пришлось.
        - Не заморачивайся, и относись к этому как к продолжению бизнеса. Тем более что ходить строем и в форме, тебя никто не заставляет и для всех окружающих людей, кто не идет с тобой в рейд, ты по-прежнему купец Мечников, имеющий хорошие связи в госбезопасности.
        - А задачи когда нарежешь?
        - Первое твое задание, Мечник, это собрать своих воинов, и провести с ними соответствующую работу, подготовить их к тому, что они могут понадобиться не только в разведке, но и для исполнения деликатных дел на территории Конфедерации. Они у тебя и так, все время начеку, но ты им еще разок объясни, что к чему. И второе, через три дня отправишься в Трабзон.
        - Это-то, зачем? - удивление мое было искренним.
        - К тестю своему поедешь, к Бурову. Градоначальник Дебальцево нашему президенту письмо написал с просьбой о помощи, и передал его вместе с Астаховым. Однако кидать свои регулярные войска на Украину Симаков не станет, страна должна освоить то, что сейчас есть, а Кара, вариант идеальный. Отвезешь Бурову предложения нашего правителя и от своего имени контракт с ним на два года подпишешь.
        - А дипломаты, а ГБ, почему они этим не займутся?
        - Официально государство ни при делах, и одно частное лицо, заключает сделку с другим частным лицом. Это дело поручили нам, и мы должны показать, что нам все по плечу. Своего рода, первая проверка нашего отдела, показательная, чтоб все видели, что дальняя разведка что-то может. Мы первые начали работу по сектантам, и пока они от границ наших далече, мы же ее и продолжаем.
        - Ладно, Кара на контракт подпишется, ему сейчас деваться некуда, а вот как его вместе с отрядом в полторы тысячи головорезов на Украину переправить, вот это вопрос серьезный.
        - С Мэром Трабзона уже все решено, и Осман Гюнеш будет только рад, что Кара его землю покидает. Поэтому, он выделит весь свой флот, а наша Черноморская эскадра его кораблики в Азовское море пропустит, да еще и сопроводит, чтоб не шалили.
        - А ведь начальник ГБ Терехов на тебя за такие дела может зло затаить, командир? Мы ведь по сути своей, прямые конкуренты госбезопасности.
        - Нормально. Он человек сам себе на уме, но грамотный и прекрасно понимает, что его организация просто не может решить все проблемы и задачи, какие перед нашей страной стоят. Чтобы все потянуть, ему нужно расширяться, а этого никто не хочет, поскольку сильная госбезопасность, угроза для власти не только Симакова, но и кланов, которые на верхушке стоят. Поэтому и появился наш отдел, который числится в ГБ, и по штату будет иметь десять человек аналитиков, а по сути своей станет полнокровным батальоном, который сможет решать практически любые вопросы, хоть за границами Конфедерации, а хоть и в ее внутренних пределах.
        - Красивая схема, только людей где взять?
        - Ну, никто ведь не говорит, что четыреста человек мы наберем за месяц. Сейчас это не реально, а вот за год, вполне возможно создать полностью боеготовое подразделение. Тем более, что пятнадцать бойцов имеется у тебя, да десять у Астахова, которого в мое подчинение передают. Начало положено, есть хорошее ядро, и дальше будет легче. Для начала создадим две роты. Одна будет называться торговая компания «Мечников и сын», и состоять преимущественно из гвардейцев, а другая рота станет охранным предприятием «Ветеран», и в нее будут набираться безопасники с вэбээровцами. При этом обе компании будут работать в штатном режиме, заниматься торговлей и охраной караванов. Вы трудитесь в поте лица своего, получаете прибыль, честно платите налоги, и особо ничем не выделяетесь.
        - Однако связи с ГБ не скроешь, - заметил я.
        - А этого делать и не надо. У нас в Конфедерации каждая торговая компания или заводик имеют свою крышу, у кого-то это сильный клан, а у кого-то и госбезопасность. Так что это подозрений не вызовет, а даже наоборот, всем заинтересованным лицам будет ясно и понятно, почему вы все еще на плаву и не разорились.
        - Да, Иваныч, высоко ты взлетел.
        - Ну, - усмехнулся он, - надо соответствовать новой родне, да и здорового честолюбия я не лишен. Не получилось стать комбригом, так с другой стороны к власти пристроился. Тебе как, твоя задача ясна?
        - Все предельно просто и понятно. Работаю и живу в прежнем режиме, креплю структуру своей компании, расширяюсь и набираю новых бойцов. Тем, что я лейтенант ГБ, без нужды не хвалюсь. Как только поступает приказ, начинаю по нему работать.
        - Еще какие-либо вопросы есть?
        - Вопросов много, командир, и самый первый, кто кроме нас с Астаховым, тебя и аналитиков, будет в эту новую службу включен? Ведь на нас отдел дальней разведки не заканчивается?
        - Правильный вопрос, и другому кому, ответа на него не дал бы. Однако, Саня, ты свой человек, да и мозг у тебя пытливый, все равно все разберешь, а потому скажу тебе как есть. Кроме нас существует еще и группа моего брата Дениса, и они занимаются наблюдением за теми, кто мог бы представлять опасность для президента и его близких. Тут и особо влиятельные семьи, и армейцы, которые много болтают и суету наводят, и даже наша родная ГБ. Людей у него пока немного, работают они автономно, но кое-что уже зацепили. Ничего серьезного, но есть над чем задуматься.
        - Примерно так я все это себе и представлял. А сколько вообще караванов от нас за границу в этом году было отправлено?
        - Пять. Один в Ставрополье, один на Воронеж, два морских на Одессу и Констанцу, и твой. Ты первый ушел и первый вернулся. Обоз на Воронеж пропал, видимо его сектанты перехватили, а остальные регулярно выходят на связь и пока у них все вполне нормально.
        - Те люди, кто в этих караванах идет, тоже в новую структуру войдут?
        - Пока нет, так как я их лично не знаю. Этих людей без меня готовили, а я не могу держать рядом с собой тех, кому не доверяю. Наверное, со временем Терехов мне их навяжет, но это нормально. Если так случится, то только на следующий год, и к нашим делам они отношение будут иметь только по реальной разведке дальних земель.
        - Более вопросов не имею. Кроме одного… - я замялся и задумался, спрашивать или нет.
        - Ну-ну, что за вопрос, говори.
        - Если с тобой вдруг что-то случится, на кого мы с Астаховым замыкаемся?
        - На Илью Симакова и на президента, контакт для экстренной связи с ними вскоре получите.
        - Тогда все.
        Ермаков покинул мой дом, а я принялся за завтрак и размышлял о том, какой же все-таки у нас глава государства хитрец, не складывает все яйца в одну корзину и постоянно перестраховывается. Вот же жучара, хотя, был бы он не таким продуманным, давно бы его схарчили, пережевали и выплюнули. Вокруг столько всяческих структур, гвардия, армия, чиновники, торгово-промышленные кланы, региональная власть, госбезопасность, и меж ними всеми он со своими близкими. Да, положение не завидное, даже не смотря на всю его власть и могущество, чуть только назад сдай, и с поста моментально сместят, а дальше все по накатанной колее и отработанной схеме, разоблачение культа личности и весь клан под нож.
        Вот поэтому, как я думаю, и вертится наш диктатор между всеми, кто при власти и силе, поэтому и создает во главе со своим родственником полковником Еременко этот отдел, который, чего уж перед самим собой темнить, будет отрядом ликвидаторов. Готов ли я к тому, чтобы по приказу убивать тех, кто против Симакова злоумышляет? Наверное, да, так как мне деваться некуда. Если клан Симаковых падет, вслед за ними сразу же вниз слетит и мой командир, а там и моя очередь настанет, так как кому надо, пристально наблюдают за всеми подвижками наверху и людьми, мелькающими рядом с ключевыми фигурами на шахматной доске под названием власть.
        С одной стороны тихой жизни у меня теперь не будет, это факт, а с другой, все получается примерно так, как я и думал. Все же самообразование у меня в детстве было неплохое, а что происходит в Конфедерации, может понять любой, у кого есть голова на плечах. Мы медленно, но верно идем к имперскому строю, и мне это определенно нравится, так как я не сторонник демократии, олигархии, либерализма и прочих измов. Я хочу жить в мощном и сильном государстве, служить своей стране, гордиться своим флагом и знать, что я и моя семья защищены. И если для этого необходимо перебить какое-то количество желающих существовать по своим собственным законам людей, то я это сделаю, и спать потом буду спокойно.
        Да, озадачил меня полковник, и самый главный вопрос, где взять людей. Еременко говорит, что год времени в запасе есть, а мне думается, что основные события по смещению президента начнутся уже этой зимой. Бойцов СБ привлекать нельзя, армия отпадает, а гвардия на устранение противников режима не пойдет, честь, однако, не пустой звук, и тот же нынешний комбат нашего батальона спецназа, своих людей не даст. Что же, с его нынешней точки зрения это верно, президенты могут приходить и уходить, а гвардия останется. Однако, люди нужны, и что-то надо придумать уже сейчас.
        Ладно, есть отставники, это пара десятков крепких и не успевших заплыть жирком бойцов, которых можно к нам подтянуть, но нужно гораздо больше. Может быть, использовать прием Кары, и выкупить бывших бойцов из рабства? Вариант неплохой, но это люди со стороны и если таких к себе принимать, то надо быть осторожным и серьезных дел им не поручать, а если так, то зачем они мне нужны, только если на подхвате использовать. Ничего, времени еще немного есть, успею обдумать этот вопрос.
        Теперь Кара, тоже проблема не из простых. В любом случае, перейти на Украину наемник согласится сразу, все же его отряд наполовину состоит из славян и деньги ему будут предложены хорошие, уж в чем, а в скупости Симаков-старший замечен не был. Вот только, не обернулось бы это нам боком. Кара человек непредсказуемый, мог зло на Конфедерацию затаить, а раз так, то и с сектантами может дружбу наладить. Хотя, это вряд ли, а вот свое княжество на наших границах создать, это запросто. Все же и Дон, его родина, совсем рядом, и городки украинские слабы. Не дай боги, приостановят сектанты свой натиск, и бахнет Бурову в голову, что он в тех краях самый крутой и сильный, и все, зная его, могу сказать точно, что власть он перехватит в течении года. Конечно, старт для него слабенький и рядом сильные враги, но все возможно, и Восточная Украина от Трабзона отличается сильно.
        Со второго этажа вниз спустилась Мара, зашла со спины, хоть и не люблю этого, но ей позволял, обняла меня за шею, поцеловала в щеку и спросила:
        - Ильинишна говорит, что к тебе приходил какой-то страшный офицер из госбезопасности?
        - Это Еременко, - усмехнулся я, - и странно, что она его не узнала, ведь он по весне был у нас в гостях.
        - Одно дело, человек в гражданской одежде, а совсем другое, при черных погонах. Что ни говори, а репутация у его конторы зловещая. О чем разговаривали?
        - Новое законодательство обсуждали. Кстати, - я решил немного поддеть Мару, - и о том, что будет узаконено многоженство.
        - Давно пора, - ее тон нисколько не изменился, хотя, чего я ожидал, ведь в ее семье это норма. - Людей не хватает и на одного нормального мужика три женщины, а тут такой пустяк, какой-то замшелый закон канувшей в небытие страны. Из-за этого, между прочим, многие люди из одного района Конфедерации в другой переселяются.
        - Хм, не знал.
        - Тебе ведь все некогда, а я дом Еременко частенько навещала, пока тебя не было. Сам полковник весь в делах, тебя дома тоже нет, и остается нам, бедным женщинам и верным супругам, коротать время вместе и сплетни обсуждать.
        - Значит, с Ириной, женой моего бывшего комбата, ты сдружилась?
        - Да, - она присела рядом, - хорошая девушка и командира твоего искренне любит, вот только он холоден, и на стороне не гуляет, а в то же самое время, и с женой редко бывает. Странный человек, все время о чем-то думает и размышляет, а жизнь мимо проходит. Ира детей хочет, а он в стороне. Как думаешь, это болезнь?
        От такого вопроса я поперхнулся, сбил кашель чаем, и ответил:
        - Нет, это не болезнь, а чрезмерная увлеченность делом. Думаю, что вскоре все наладится.
        - Хорошо бы, а то за подругу переживаю. Между прочим, раз уж многоженство будет разрешено, может быть и тебе вторую супругу завести?
        - Что-то ты сегодня в ударе, жена, что не вопрос, так по живому. Сама говоришь, что дома редко бываю, а тут еще и вторая женщина появится. К чему такой вопрос?
        - Если у тебя две жены будет, то глядишь, осядешь на одном месте и с нами времени проводить больше станешь.
        - Конечно, отца твоего вспомни, он ведь дома не сидит.
        - И то верно.
        - Между прочим, пиши своим близким ответные письма. Вскоре я с ними увижусь и смогу лично пообщаться.
        - Ой! - вскрикнула она и всплеснула руками. - Что ваши «черные погоны» против отца задумали!? Ты едешь его убивать или еще что-то!?
        - Успокойся, все гораздо проще. Его отряд хотят нанять для выполнения важной задачи на Украине, и я буду в этом деле посредником. Все должно пройти мирно и хорошо, так что можешь что-то передать матерям и сестрам. С собой не зову, так как путешествие будет не очень комфортабельным, дадут какой-нибудь баркас задрипанный, а ребенка на нем перевозить попросту опасно.
        - Я все-все понимаю, - жена быстро поцеловала меня в губы и умчалась наверх.
        Да, какие бы умные мысли моя вторая половина порой не двигала, а все же, совсем еще девчонка, и даже рождение сына изменило ее не сильно, такая же порывистая в движениях и чувствах. Наверное, именно поэтому и хочу, чтобы она была рядом, поскольку ее естественность и прямолинейность для меня бесценны. Э-хе-хе, я встал и направился к себе в кабинет. День только начался, а забот уже выше крыши, и сколько не сиди, а пора идти и разгребать все то, что накопилось за время моего отсутствия.
        Глава 12
        Трапезундский вилайет. Келер. 18.08.2062
        Прыжок, и я ныряю за дубовую стойку бара. Падаю удачно, на полусогнутую руку, и автоматная очередь ударяет мне вслед. Однако поздно, я оказался быстрей стрелка и, перекатом уйдя с линии огня, залег за надежным, как я думаю, укрытием. Рядом со мной, с развороченным животом, падает один из ближников Бурова, невысокий русскоговорящий китаец по имени Сун. Подполз к нему ближе и вытащил из его холодеющих рук АКС, оно, конечно, при мне мой верный ТТ, но против десяти М-16, пистолет не самое лучшее оружие.
        Гадство, а ведь так все хорошо начиналось. Утром морской буксир из Новороссийска, на котором я прибыл в Трабзон, причалил к пирсу. Здесь меня встретили знакомые по прежним денькам молчаливые наемники Бурова и, на потрепанном «джипе», мы сразу же отправились в Хайрат, где в местном баре была назначена встреча с Карой. Вошли в пустое заведение, очень хорошее и просторное помещение, почти как из старых времен, паркет, зеркала, барные стойки, эстрада, танцпол, и большой выбор напитков. Заказал себе местного холодного пивка и креветок, и появился Кара, мой тесть, елки-моталки. Давненько мы с ним не виделись, а он все такой же, сухощавый и подтянутый брюнет с резкими чертами лица лет около пятидесяти. И только пробивающаяся седина в густых черных волосах, говорит о том, что никто из нас не молодеет, и наемник в том числе.
        Буров протянул вперед правую ладонь и спросил:
        - Между нами мир, Мечник?
        Чуть помедлив, руку пожал и ответил:
        - Мир, Кара.
        Вот чего не ожидал, так это того, что он меня крепко обнимет и произнесет:
        - А я по тебе скучал, парень. Ты ведь мне как родной стал, за то время что рядом со мной был.
        - Стареешь, Кара, - усмехнулся я и разжал кольцо его рук, - на сентиментальность пробило?
        - Наверное, - ответил он и спросил: - Как жена, как мой внук?
        - Хорошо, приветы от них привез, как письменные, так и видео, на моем ноуте.
        Мы присели за столик, старый наемник сделал заказ и сказал:
        - Давай сначала встречу нашу отметим, за жизнь поговорим, а потом уже о деле. Ведь не просто так ты приехал?
        Только он это произнес, как из внутренних помещений в бар ворвалось около десятка смуглолицых парней в белых балахонах для пустыни. Они были вооружены потертыми автоматическими винтовками М-16 и без всякого разбора приступили к уничтожению Буровских охранников, которые ответили им из своих «калашниковых». Поливая огнем все вокруг, в несколько секунд бойцы превратили шикарное заведение для отдыха в поле боя.
        - Гребаные обдолбыши! - выкрикнул Кара. - К бою!
        Долго думать было некогда, и мое тело действовало само по себе. Так я оказался за барной стойкой, и непонятные мне смуглолицые бедуины не давали мне даже носа из-за нее показать. Положение сложилось патовое, парочка наемников и сам их командир затаились за эстрадой, а я здесь, мы с одной стороны помещения, вроде как в тупичке, а наш противник возле выхода. На улице должны были находиться еще наемники из сопровождения Бурова, но, судя по всему, бой идет и там.
        - Ка-ра! - кричу я своему, теперь уже родственнику, и передергиваю затвор АКСа. - Ты как там, еще жив?
        - Да-да, жив.
        - Это кто такие?
        - Обдолбыши шейха Камиля из Эрзерума, есть тут такой неподалеку.
        - Еще один кровник?
        - Нет, просто мудак, вообразивший себя Старцем Горы.
        - Что делать будем? - темп вражеской стрельбы немного снизился и, на миг, выглянув из-за стойки, я увидел, что трое из десяти врагов уже мертвы, видимо наемники их достали, еще двое возятся с оружием, которое поймало клина, и только четверо, широко расставив ноги, стоят в полный рост и ведут огонь. Вот сейчас и надо действовать.
        - Вали их! - выкрикнул старый наемник, который тоже смог понять, что наступил благоприятный момент, для того чтобы переломить исход этого боя в нашу пользу.
        Выкатившись из-за толстого и крепкого дерева, которое защищало меня и, особо не прицеливаясь, одной длинной очередью высадил весь рожок в сторону двери, и снова спрятался в укрытие. Наемники во главе со своим командиром поддержали меня из трех стволов, и у нас все получилось. Нападающие были уничтожены и, перезарядив автомат, я встал на ноги и прошелся по заполненному сизым пороховым дымом залу.
        В баре настоящее побоище и все в крови, битые зеркала, бутылки и, кажется, что совсем рядом начинает разгораться пожар, поскольку к кисловатому запаху сгоревшего пороха, примешивается ни с чем неповторимый и едкий привкус горящей резины. Повернувшись к командиру наемников, я выдохнул:
        - Да, старик, с тобой не соскучишься. Как-то отвык я от таких приколов, когда кругом одни враги.
        - А-а-а, не обращай внимания, самые обычные наемные убийцы, причем из дешевых.
        - Даже такие слабаки могли бы нас порешить.
        - Ну, не порешили ведь.
        - Все равно, размен один наемник, - я кивнул на ноги Суна, выглядывающие из-за барной стойки, - на десять наркоманов с побитыми автоматами, это полная чепуха. Чем ты этому Камилю насолил?
        - Говорю же, горный шейх, Старца Горы из себя изображает. Поставляет всем, кто может хоть что-то заплатить, дешевых киллеров. Наверное, кто-то из старых знакомых, у кого с деньгами не густо, решил с его помощью со мной посчитаться, - он огляделся и направился на улицу, где были слышны голоса его бойцов из внешнего оцепления: - Пошли отсюда, здесь теперь не посидишь, и отдыха не получится.
        Мы вышли во двор бара. Летняя жара накрывала весь турецкий берег, обжигала улицы этого небольшого поселка, и только редкие порывы легкого ветерка прилетающие с моря, хоть как-то, но спасали от этого пекла. Для Трапезундского вилайета такой климат стандарт и местные жители к нему привычны, а мне такая погодка никак не по нутру. Я уселся в джип наемников, и Кара спросил:
        - Сегодня, какое число?
        - Восемнадцатое августа.
        - Ты когда-нибудь на празднике кочевников из Сиваса был?
        - Нет.
        - Тогда тебе повезло и сегодня ты на нем побываешь, - он обратился к своему водителю: - Боря, поехали в Келер.
        В сопровождении двух машин с охраной, «джип» сорвался с места и направился по дороге в поселок Келер, где ежегодно останавливались кочевники из разрушенного города Сивас.
        - А что там за праздник? - обратился я к наемнику.
        - День поминовения Хаджи Бекташа, древнего мусульманского святого и покровителя корпуса янычар. Его как раз сегодня отмечают. Официальная часть у тамошних племен до полудня, и нам она не интересна, так что сейчас мы подкатим, и на самое интересное успеем. Видишь, - пояснил он, - хотел тебя в культурном месте встретить, посидеть по-родственному, а не сложилось. Однако ты меня знаешь, если у меня душа праздника просит, значит, он в любом случае будет.
        - А нам там будут рады?
        - Будут, - Кара усмехался всеми своими золотыми зубами, и добавил: - Местный вождь Сулейман мой большой друг.
        - С чего бы это?
        Он наклонился ко мне ближе, и на ухо прошептал:
        - Мы с ним земляки.
        - Так он же турок, а ты с Дона?
        - Мы оба с Дона, и на самом деле вождя зовут не Сулейман, а Соломон Гершвин. Только это тайна и ты ее никому не говори.
        - Так как же он вождем у мусульман стал, и зачем ты мне это рассказываешь?
        - Как он самым главным у местных кочевником стал, я не знаю, как говорится, и улики все покрыты полумраком, а рассказываю это тебе как близкому человеку и родственнику, может быть, что, и пригодится когда-нибудь. Ведь если бы я тебе про тайник в доме Василиади не рассказал, то так легко бы ты Марьяну не нашел, - он хлопнул меня ладонью в грудь. - Молоток, Саня, так и надо, есть твоя женщина, есть ты, и меж вами никого быть не может, приехал и забрал, по-мужски поступил.
        Кару понесло на воспоминания, и так, пыля по грунтовой дороге, петляющей между садов и виноградников, наш кортеж вскоре добрался к большой и расчищенной поляне возле развалин поселка Келер. Здесь, раскинув около сотни разноцветных шатров, стояло одно из кочевых племен, сложившееся из беженцев города Сивас, в котором во время чумы на одном из местных предприятий произошел серьезный химический выброс. Земля в тех краях для жизни стала непригодна, и с этих самых пор, разбившись на группы, бывшие жители Сиваса кочевали по Турции и мечтали о возвращении к могилам предков и своим святыням. Машины остановились, и к нам, в сопровождении нескольких человек, подошел вождь этого племени Сулейман Хаджи, высокий и смуглый бородатый мужчина в роскошном халате зеленого цвета и высоком белом тюрбане с зеленой же окантовкой понизу.
        - Здравствуй Кара, - Сулейман прекрасно говорил на русском языке и тех, кто был с ним рядом, это не удивляло.
        - Привет Сулейман, - наемник вышел из машины и как старый товарищ обнялся с вождем.
        Мы направились вглубь становища и спустя минуту оказались в огромном пестром шатре, полога которого были приоткрыты и создавался сквознячок, не дававший тем, кто здесь отдыхал задыхаться от духоты. В центре стоял широкий и низенький столик, все пространство которого было заставлено едой, преимущественно вареной бараниной и жареной рыбой. А совсем рядом с шатром, в пятидесятилитровых котлах томился плов, и от ароматных запахов, распространяющихся вокруг, у меня начала выделяться слюна и я вспомнил, что не ел уже часов двенадцать.
        Поджав под себя ноги, мы уселись подле праздничного стола, и отвалились от него, только спустя час. Мясо, блюдо с пловом и рыба были убраны, и пришел черед иного угощения. Местные девчушки, все как одна, темноглазые и черноволосые, юркими змейками пробежались по шатру, и вместе с уже привычными местными фруктами, на столике появились напитки, пиво, вино, арак и какие-то неизвестные мне соки.
        В шатре нас было только трое, сам хозяин этого походного жилища и мы с Карой. Сулейман пристально посмотрел на меня, поводил своим крючковатым носом и спросил наемника:
        - Николай, а кто это с тобой сегодня?
        - Это зять мой, из Конфедерации приехал, Саня Мечников зовут.
        - Это тот самый, за которого ты мешок золота давал?
        - Он самый.
        Вождь сосредоточил свое внимание на мне:
        - Как тебе у нас в гостях?
        - Неплохо, угощение хорошее и люди доброжелательные, - я постарался быть дружелюбен, и задал встречный вопрос: - А что у вас за праздник сегодня?
        Сулейман неспешно огладил ладонью левой руки свою длинную черную бороду, и ответил:
        - Мы все из одной деревушки, которая называется Хаджибекташ, и в этот день, вот уже пятьсот лет подряд, мы поминаем человека, в честь которого наше поселение и было названо, мудрого учителя Хаджи Бекташа. И для нашего племени это не просто какое-то событие, а знак того, что великий мудрец где-то рядом с нами и присматривает за своими людьми. Когда в 2014-м году чума гуляла по земле, в образе старца, одетого в простую черную рубаху и тунику, он появился перед еще живыми людьми деревни и предупредил их об еще большей опасности, которая идет из города в виде облаков удушающего дыма. Так наши предки спаслись и, покинув свои дома, смогли пережить Черную Смерть в горных теснинах.
        - Да, ладно тебе, Соломон, баки заливать, - в рассказ вклинился веселый голос Кары. - Когда это происходило, твои предки на Темернике вместе с моими в подвале дома сидели, и носа на улицу не показывали. Тоже мне, достойный потомок османов нашелся. У тебя с ними общего, только хер обрезанный.
        - Ах, ты падла, - чинный и благопристойный вождь племени моментально переменился в лице, весь как-то покраснел, разъярился и, схватив лежащую рядом расшитую и тяжелую подушку, с силой метнул ее в наемника. - Сдал, козел!?
        - Успокойся ты, кроме нас троих эту тайну по прежнему никто не знает, - увернувшись от такого снаряда, ответил Кара. - Саня для меня почти как сын, и может быть, что ему придется к тебе за помощью обратиться. Так что Соломон, запомни его, и если что, то отнесись, как и ко мне.
        - Ладно, - вождь вновь преобразился в невозмутимого и солидного человека, встал и направился на выход. - Отдыхайте, а мне пора своих соплеменников навестить, чтоб не забывали, кто здесь главный.
        Сулейман покинул нас, и уже через минуту в лагере заиграла музыка. Дружный и слаженный хор в несколько мужских и женских голосов запел песню, а струнные инструменты и несколько барабанов придавали мелодии приятное и легкое звучание. Сначала голоса были едва слышны, и они сливались с музыкой в одно целое. Однако затем они стали превалировать и песня, исполняемая хором на незнакомом мне языке, разнеслась над всей племенной стоянкой. Так продолжалось несколько минут, и все это время, внимательно вслушиваясь в песню, мы с наемником молчали. Наконец, музыка на время стихла, голоса замолчали, и Кара решил перейти к серьезному разговору. Он сел напротив меня и, глядя прямо в глаза, спросил:
        - Так зачем ты приехал, Саня?
        - А ты разве не знаешь?
        - Да, так, что-то с пятого на десятое. Неделю назад появился какой-то хмырь из ваших дипломатов при дворе Трабзонского Мэра, и сказал, что есть работа для моего отряда, а договор будет заключать некто купец Мечников. Кроме того, мои друзья из города говорят, что Осман Гюнеш готов предоставить свой флот для транспортировки воинов отряда в Таганрог. В общем-то, это все, что я знаю.
        - Понятно, - из рюкзачка, который в дороге болтался за моей спиной, а сейчас лежал рядом, я вынул папку с несколькими вложенными внутрь листами бумаги, и протянул ему. - Читай, Кара, здесь все прописано.
        Буров уложился в полчаса, внимательно прочитал каждый документ, потом по второму кругу прошелся, просветил листы бумаги на свет и, аккуратно убрав папку в сторону, задал самый важный для себя вопрос:
        - Это не подстава?
        - Нет, все реально, и в случае подписания этого договора, Конфедерация претензий к тебе иметь не будет. Конечно, официально, ты остаешься врагом нашего государства и предателем своего. Однако ловить тебя никто не будет и наша Черноморская эскадра твой отряд на переходе топить не собирается. Так мне было сказано и я думаю, что это не пустой треп. Поверь, Кара, опасность с севера слишком серьезная, и полторы тысячи твоих бойцов там сейчас очень нужны.
        - Кто оплачивает мой наем?
        - Диктатор, из своих личных средств выделил пятьдесят тысяч золотых.
        - Как пойдет оплата?
        - Как только высадишься в Таганроге, получишь первые двадцать тысяч. Остальное тремя частями в течении года в ППД городок Дебальцево.
        - А поторговаться?
        - Бесполезно, с Симаковым этот номер не пройдет. Он попросту подождет еще месяц и предложит не пятьдесят тысяч за годовой контракт, а сорок. Положение у тебя здесь не стабильное и кругом одни враги, ты ведь не можешь с нанимателями ладить, когда они от тебя близко. Как итог, проешь остаток своих сбережений и будешь вынужден продавать сначала бронетехнику, затем артиллерию, и в конце, тихо-мирно, начнешь сокращать отряд. И хочу сказать сразу, не вздумай повернуть свое войско на Дон, а то нехорошо получится, и меня подставишь, и сам огребешь. Пока действует договор, забудь о своих амбициях и строго придерживайся всех пунктов контракта.
        - Это ясно. Вот только договор сроком всего на один год, а дальше я могу поступать, как мне вздумается?
        - Да, если уцелеешь в боях с сектантами.
        - А ты, Саня, во мне и моих псах войны сомневаешься? - он недобро прищурил глаза.
        - Я и сам в себе засомневался, дядя Коля, когда с ними столкнулся, - смягчил я разговор, - и дело тут не в том, кто круче и у кого пиписка толще, а в том, что они настоящие воины и фанатики.
        - Что, не хуже нас с тобой?
        - Как минимум, не хуже. Гарантию даю, что таких зверей на своем пути ты еще не встречал.
        - Хм, посмотрим, что за чудо бойцы такие, - Буров вновь взял папку в руки, повертел ее и снова положил на ковер. - А что насчет продовольствия, боеприпасов и топлива?
        - Продовольствие поставят местные жители, и градоначальник Дебальцево ручался, что с этим проблем не будет. Боеприпасы по льготным ценам за наличку с твоей стороны, а топливо, разговор отдельный и для этого надо знать, что у тебя из техники имеется. Однако я в тех краях этим летом был и могу сказать, что с дорогами там не очень, так что сможешь только вокруг Дебальцево кататься, да и то, на гусеницах, а колеса убьешь и через месяц твои автомашины встанут. Кстати, что у тебя из артиллерии есть?
        - Двадцать минометов, пять безоткатных орудий и три полевых 76-мм пушки. С боеприпасами пока проблем нет, как минимум по четыре боекомплекта на каждый ствол имею.
        - А из подвижного состава?
        - Два БТР-80, оба на ходу, пять грузовиков для перевозки пехоты и восемь легковушек самых разных марок и моделей.
        - БТРы пройдут, а машины нет.
        - Жаль, значит, придется их продавать, а здесь мне хорошей цены за них никто не даст.
        - Продай мне, - предложил я.
        - А у тебя на эту покупку есть деньги?
        - Под автотранспорт найдутся. Оценим здесь, по дороге разгрузим в Новороссийске, и за автомашины я выплачу всю сумму целиком.
        - Посмотрим, подумать надо. Сколько у меня времени на сборы есть?
        - Двое суток включая сегодняшний день, и уже вечером 20-го числа в порту Трабзона соберется весь флот местных пиратов. На погрузку еще двое суток, и через восемь дней мы должны быть в Таганроге.
        - Мы? - усмехнулся Буров. - Так ты с нами что ли?
        - До места выгрузки, а там домой. Так что, подписываешь контракт?
        - Эх, где наша не пропадала, - одним махом влив в себя чарку молочно-белой араки, он взмахнул рукой: - Договорились, подписываю, сей контракт, и пропади он пропадом этот берег турецкий.
        Уже через пару минут каждый из нас был при подписанном экземпляре договора и, как почуяв, что наши дела завершены, появился Сулейман.
        - Хватит в одиночестве сидеть, а ну-ка пойдемте к людям, а то самое интересное пропустите, - вождь обеими руками приглашающе указал на выход из своего шатра.
        Ну, что же, для меня дело сделано, могу отдохнуть и, скинув рюкзачок с документами под охрану Буровских бойцов, мы направились в центр становища, где начиналось главное праздничное представление. Только мы присели на скамейки, вроде как места для почетных гостей, как забило не менее трех десятков барабанов, самых разных размеров и издающих самые разные ритмы. Какое-то время настойчивый барабанный бой был рваным и не ритмичным, но вскоре, он сплелся в один общий и неразрывный узор.
        На площадку в центре, как бы нехотя, под давлением грохота барабанов и публики, вышел по пояс голый молодой и темноглазый воин с двумя кривыми мечами в руках.
        - Азамат! - приветственно выкрикнула толпа и, вторя ее голосу, совсем еще молодой парень чуть склонился и начал танец с оружием. Воин скакал, прыгал, наносил неожиданные удары и ставил блоки. Все это делалось четко и слаженно, настолько красиво, насколько это может быть в таких выступлениях. Его мечи завертелись над головой и, отблескивая под солнечными лучами, создали над ним светящееся пятно. Вновь прыжок, удар, блок и снова удар.
        - Мустафа! - вновь разнеслось над небольшим человеческим морем и, в круг, перекувыркнувшись через себя, длинным прыжком влетел следующий боец, рыжеволосый и стройный парень лет восемнадцати, ровесник своего противника.
        - Дзанг! Дзанг! Дзанг! - мечи бойцов скрестились и от них посыпались снопы искр. Воины двигались чрезвычайно быстро, и их ловкость в обращении с холодным оружием просто поражала, по крайней мере, я увиденным был доволен, а толпа, так просто неистовствовала и ликовала.
        - Хлоп! - спустя пару минут тело рыжеволосого воина шумно упало в пыль, и клинки его соперника застыли в миллиметре от его горла. Музыка смолкла, и толпа радостно прокричала одно из немногих известных мне турецких слов: - Жизнь!
        Повернувшись к Каре, я спросил:
        - Они что, всерьез бились?
        - Да, у них здесь обычай такой, пока кочуют, подбирают бездомных мальчишек, и раз в год, они все бьются за право остаться в племени. Выиграл, ты свой, а нет, пшел вон и не отсвечивай. И этому пареньку, как его, Мустафе, еще повезло, что жизнь даровали, видать, что понравился людям бой, а оплошал бы, отрубили башку, вот и все дела.
        - Сурово.
        - Нормально.
        - И куда теперь этот парень пойдет?
        - На все четыре стороны. Если бы я здесь оставался, то взял его к себе в отряд, а так, еду в родные края и мне он не нужен.
        - А если я его на службу возьму?
        - Бери, - пожал Буров плечами, - никаких препятствий. Кстати, таких боев сегодня будет еще девять, четыре мечных и пять рукопашных. Сейчас местные граждане пивком подкрепятся, и представление продолжится.
        Действительно, люди отхлынули от турнирного поля и направились к бочонкам с пивом, которые стояли в тени нескольких раскидистых деревьев. Прошло минут пять и, утолив жажду, зрители вновь сосредоточились возле поля и поединки продолжились.
        До темноты состоялось еще девять кровавых боев, и я мог сравнить первый и все последующие. Сказать нечего, к остальным проигравшим бойцам, жители племени не были так добры и почти все побежденные, по воле зрителей, были убиты. Кроме одного, низкорослого крепыша, самой настоящей славянской внешности, белоголового и белокожего, которому выпало выйти на рукопашный бой против настоящего громилы под два метра ростом и килограмм за сто двадцать в общей массе. Пока Арсен, так звали паренька, раскланивался со зрителями, его соперник тупо кинулся на него всем своим телом и придавил к земле. За этого паренька я попросил Сулеймана и тот, понимающе кивнув, мол, ясно, своего выручаешь, первым выкрикнул «Жизнь!», а остальным членам племени, только и оставалось, что последовать его примеру.
        Гостеприимное племя, продолжающее отмечать свой праздник, мы покинули уже в полной темноте. День прошел не зря, договор с наемным отрядом Кары был подписан, а я обзавелся двумя преданными бойцами, которых немного обтесать, обучить русскому языку, и будут хорошие воины, готовые выполнить любой мой приказ. Сейчас бы отдохнуть, но это вряд ли, так как впереди самое трудное, передать подарки семейству Буровых и показать его семье видео послание Марьяны. Пока расспросы, слезы и охи с ахами, ранее полуночи не освобожусь, а завтра подъем ни свет, ни заря, поеду осматривать автомашины, которые Кара, наверняка, попытается мне всучить по завышенной цене. Так что, покой нам только снится, вперед и только вперед.
        Глава 13
        Кубанская Конфедерация. Краснодар. 11.09.2062
        - Товарищ полковник, - я приставил два пальца к непокрытой голове и шутливо козырнул, - ваше приказание выполнено, и наемник Кара высадился на родные берега. В настоящий момент передовые дозоры его воинов подходят к Дебальцево. У личного состава, то есть меня, настроение бодрое, и лейтенант ГБ Мечников готов к выполнению иных важных государственных задач.
        - Не паясничай и сядь, - Еременко шутку не принял и свою серьезность сохранил.
        - Командир, что-то не так? - я оглядел его кабинет, присел за стол и посмотрел на полковника.
        - Ты что в Новороссийске учинил?
        - Ничего.
        - Как это ничего, когда чего, и дошло до того, что на тебя накат со стороны МВД пошел.
        - Да в чем собственно проблема? Я выкупил у своего родственника Николая Николаевича Бурова пять грузовиков-десятитонников и восемь легковых автомобилей типа «джип», и выгрузил их в порту города Новороссийска. Тут приказчики Крапивиных как черти из табакерки появились и потребовали половину автотранспортных средств продать им, причем по весьма заниженной стоимости. В общем, я их послал, и мне было сказано, что пределы города я не покину, по крайней мере, живым, точно. Нет, я все понимаю, герой Конфедерации генерал-лейтенант Крапивин из местного клана, им все гордятся и шибко уважают, но и совесть надо иметь, и понимать на кого бочку катить. Был бы я сам по себе, понятно, но справки о том, кто есть Саша Мечников, можно навести в любой серьезной конторе, и если не уважают меня, то и на тебя, командир, плюют с высокой горы. Ладно бы, там кто-то лично из клана Крапивинского присутствовал, а то ведь щеглы натуральные, и прут буром.
        - Ну, это понятно, - полковник все же улыбнулся, - а дальше что было?
        - К порту подъехали крепкие дяди, человек с десяток, и те же самые приказчики. На территорию эту ораву гвардейцы из Третьей бригады не пустили, и они решили меня на выезде подождать. Все бы ничего, но тут мои парни вместе с наемными водителями подкатили, которые должны были машины на Краснодар отогнать.
        - И Крапивинские получили по голове?
        - Точно так, командир, но ничего фатального не было и до смертоубийства не дошло. Только легкое мордобитие без выстрелов в воздух и диких криков. После чего, наша автоколонна отправилась на столицу, а я снова погрузился на вверенный мне морской буксир «Сокол» и отправился сопровождать армию Кары до Таганрога. Обратно возвращался через Ейск, поскольку сам понимаешь, в Новороссийске мне в ближайшее время лучше не мелькать.
        - Правильно поступил, а то приказчики перед своими старшими ситуацию так раскрутили, что ты первый на них напал, и весь клан Крапивиных матами при людях покрывал.
        - Не было такого, и весь разбор я в стороне стоял, наблюдал за тренировкой своих людей на пленэре.
        - Это понятно, что не было. Ты лучше подумай, что бы ты делал, если бы твои бойцы вовремя не подкатили?
        - Да все просто, там ведь свои братки, гвардейцы, базируются, так что все равно раскидали бы эту ораву, тем более что морпехи мне сами помощь предлагали, но я решил, что парням лишний геморрой не нужен, и мы все сами решили. Кстати, что там с МВД, что-то действительно серьезное?
        - Ничего страшного, к вечеру утрясем без последствий. За сколько машины у Бурова взял?
        - За грузовики отдал три тысячи золотом, а за легковушки две с половиной.
        - Не дороговато?
        - В самый раз, и если их сейчас в столице на продажу выставить, в полтора раза больше возьму, но они мне и самому нужны. В дальний поход с ними не пойдешь, понятно, но до Шахт или Невиномысска, везде пройдут, опять же и на Сочи дорогу более-менее отладили, а у меня там чайные плантации.
        Полковник усмехнулся и сказал:
        - Один «джип» мне отдашь, буду как важный чин на работу кататься, мне по статусу положено.
        - Вот, - изобразил я опечаленное лицо, - и здесь рэкет. Нет правового государства и, видимо, не будет. Белые придут, грабють, а красные придуть, снова грабють. Куды крестьянину податься?
        - Не знал бы тебя, так и поверил, - настроение Еременко заметно улучшилось. - Что хоть за машины, как выглядят эти Буровские «джипы»?
        - Сам-то я не спец по технике, а водилы говорят, что за основу взяты самые разные внедорожники, и из них сделано что-то наподобии американских «виллисов» времен Второй Мировой Войны. Поверху можно натянуть брезентовый полог, а при нужде, выставляются сварные стойки и на них уже есть турель под пулемет, так что ПКМ на любую машину можно хоть сегодня ставить.
        - Какие у тебя планы на ближайшее время?
        - Если никаких приказов нет, то проинспектирую свое чайное хозяйство, и буду производить набор личного состава в свой отряд. Кроме того, надо определиться, куда посылать другие караваны.
        - Сколько у тебя сейчас людей?
        - Семнадцать воинов и на подходе еще пятеро.
        - Мало, идеи есть, где людей взять?
        - Да, хочу к казачьим атаманам подкатить. Общин казачьих у нас немного осталось, но кто есть, самые крепкие. Люди там подготовленные, и многие в гвардейских частях службу проходили. Я письма отставникам нашим писал, но ответ всегда один, запрет атаманов, которые своих парней хотят при себе держать.
        - Это да, они людей стараются не распылять, - согласился Еременко, - хотя диктатор им предложения делал очень заманчивые. Однако если с казаками не сладится, ищи другие варианты.
        - Так запросто, и в голове идей много. В первую очередь это полунезависимые пограничные анклавы. В тех местах наемников хватает, всех этих, повольников, бродяжников, вольных стрелков, рейнджеров, извергов, абреков и прочих «серых гусей». Если проехаться по окраинам нашего государства, таких можно не то что десяток набрать, а и не одну сотню. Народ там разный, что есть, то есть, но выбрать достойных бойцов возможно. Основа отряда у меня имеется, это наши гвардейцы, а остальных можно в каких-то разовых операциях использовать, одна-две акции и все случайные люди отсеются. Кроме того, можно в тот же Ростов смотаться или Пятигорское княжество, и там, и там, сейчас пока тихо, а местные дружинники бездействуют и сидят на половинном окладе, на который не разгуляешься.
        - Нормальные идеи, Мечник, работай. Просьбы есть?
        - Да, я в Гвардейском склады хочу организовать и постоянную базу для своего отряда. Треть воинов всегда будет находиться там, и постоянно тренироваться, треть в дороге, и еще треть на отдыхе.
        - Так и в чем дело, в Гвардейском тебе Филин поможет.
        - Это понятно, что Егор помощь окажет. Однако, проблема в другом, в оружии для отряда. По законам Конфедерации на территории государства мы можем быть вооружены только легкими стрелковыми образцами, без пулеметов и минометов, а нам без них никак. Если по сути, то необходимо от ГБ серьезную бумагу сделать, что компания
«Мечников и сын» имеет право хранить и использовать в тренировочных целях расширенный список вооружений и боеприпасов.
        Я еще не успел договорить, как Еременко вынул из стола запаянную в пластик бумагу с несколькими серьезными печатями и протянул мне:
        - Получай.
        - Командир, вы как догадались?
        - Это не я, а Астахов. Он еще неделю назад ко мне с подобной просьбой подошел, и я вам обоим этот документ оформил.
        - Тогда все, жалоб, вопросов и предложений не имею. Разрешите идти, товарищ полковник? - широкая и добродушная улыбка сама собой растянула мое лицо.
        - Иди, - Еременко взмахнул рукой и усмехнулся, - лейтенант госбезопасности Мечников, ха-ха.
        Покинув Серый Дом, я остановился, и задумался. Куда направиться? Дел много, надо и в Гвардейское на базу съездить, автомашины посмотреть, и КОФ посетить, закупить оружие для воинов, и по городу проехаться, с людьми переговорить, но и дома надо побывать, а то меня с самого ж/д вокзала к Еременко сдернули.
        Пока стоял и размышлял, обратил внимание, что идущие мимо здания люди, как-то странно на меня смотрят, с опаской, что ли. Оглядел свой внешний вид, выгляжу вполне презентабельно, легкие серые брюки, мягкие туфли полуспортивного образца на толстой подошве, серая рубашка и ветровка, под которой в наплечной кобуре висит пистолет, за спиной рюкзак со всякой мелочевкой. Нормальный среднестатистический гражданин Конфедерации, и подозрений ни у кого не вызываю, чего это люди на меня так косятся, хотя, все ясно, человек вышел из штаб-квартиры госбезопасности и улыбается, а это есть непорядок.
        - Куда едем, мил человек? - рядом со мной остановилась коляска городского извозчика.
        - На Кубанскую набережную, - принял я решение сначала навестить дом, и только после этого заниматься текущими делами.
        Извозчик неспешно катил по осеннему Краснодару, и я с интересом рассматривал город, в котором сейчас живу, но которого, практически не знаю. Сам для себе сделал зарубочку, что необходимо пройтись по столичным улочкам и местность изучить. Кто его знает, что там меня впереди ожидает и как судьба сложится, а подобные знания никогда лишними не бывают.
        С улицы Красной извозчик свернул на улицу Чапаева, и мы направились к реке. Коляска чуть слышно поскрипывает, солнышко светит, погода и не жаркая, и не холодная, а люди на улицах идут и улыбаются. Красивый мирный город в центре крепкого государства, и гражданам здесь опасаться нечего. У меня все хорошо и впереди неплохие перспективы, настроение бодрое и вскоре я окажусь дома.
        Однако, проезжая мимо недавно открытого ресторанчика с красивым названием
«Изабелла», я обратил внимание на то, что возле входа происходит потасовка и шестеро крепких парней, одетых в кожаные пиджаки и полусапожки, униформу городской
«золотой молодежи» из Университета, избивают двоих солдатиков с нашивками Второй гвардейской бригады. Что характерно, людей по улице мимо много проходит и ни один в драку не влезает, и только плотного телосложения усатый и низкорослый мужчина, кого-то мне напомнивший своей внешностью, выскочил из ресторана и кинулся на помощь гвардейцам.
        - Стой! - скомандовал я извозчику и, не ожидая окончательной остановки, выскочил на свежую булыжную мостовую.
        В саму свалку я сразу не кинулся, и правильно сделал, поскольку ребятки в кожаной униформе, подраться были совсем не дураки, двигались четко и слаженно, а каждый их удар был хорошо поставлен. Все это мне бросилось в глаза моментально и, вырвав из боя, как мне показалось, главаря этих пижонов, мускулистого рыжего парня, волосы которого были собраны в тугой пучок на затылке, сосредоточился на нем.
        - О-о-о, - выкрикнул он, - еще один защитничек выискался, - и нанес резкий удар кулаком левой руки мне в голову.
        Я отскочил в сторону и массивный кулак с набитыми мозолями на пальцах, проносится мимо. Наношу ответный удар с правой, но паренек с легкостью блокирует его. Тут же его ответная контратака и, не смотря на то, что сам себя я считал опытным рукопашником, мне все же достается пяткой в бок. Противник не останавливается и не дает опомниться, удар идет за ударом, а мои не достигают цели. «Ну, - думаю, - если и остальные сейчас навалятся, то дела мои станут совсем плохи. Надо решать проблему как можно скорей и не оглядываться на правила честного боя». Прыжок на противника, парень выставляет вперед левое плечо, а я наношу ему скользящий удар прямо в висок.
        - А-га-ха, - противник с дикими хрипами падает на тротуар, а я тороплюсь на помощь к гвардейцам и их союзнику. К счастью, остальные студиозусы из самых лучших семей Конфедерации, оказались послабее своего лидера, и спустя пару минут, уже лежали рядом с моим первым противником.
        А вот тут, когда все окончилось, и патруль МВД появился, три степенных и солидных мужичка лет под сорок, с короткими карабинами за плечами и новеньких синего цвета гимнастерках. Представились, все как положено, без грубости и хамства, проверили документы, осмотрели побитых студентов, а затем и гвардейцев. После чего задали единственный волнительный для них вопрос, имеет ли кто-то желание писать заявление в участок. Таковых не нашлось, ни с нашей стороны, ни с противной, все же мальчики серьезно не пострадали, и только их лидер, время от времени встряхивал контуженной головой.
        Патруль прошествовал дальше и скрылся за поворотом, а я повернулся к студентам и спросил:
        - Продолжение будет или пойдем по стопарику за мир во всем мире и меж нами в частности, выпьем?
        Рыжеволосый прикоснулся к синяку на голове, который быстро набухал красным, болезненно поморщился и ответил:
        - Давайте выпьем, на сегодня боев хватит.
        - Из-за чего хоть драка вышла?
        - Как всегда, из-за девушки.
        - И где она?
        - Да пока мы тут махались, она с другим ушла.
        - Вот так всегда, двое дерутся, а третья сторона все самое вкусное съедает. Пошли в ресторан, я угощаю.
        - Нет уж, угощение за мной, - в разговор вступил мой старый знакомец Чингиз Керимов, который и был тем человеком, что за гвардейцев вступился, и которого я не видел уже года три. - Ради такой встречи, сегодня все только самое лучшее и за мой счет.
        - Здравствуй Чина, - ладонь правой руки вперед.
        - Здравствуй Саша, - ладонь в ладонь и крепкое рукопожатие.
        - Пойдем посидим? - он кивнул на гостеприимно распахнутую дверь в ресторан.
        - Давай, ведь не каждый день такого хорошего товарища как ты, встречаешь, - согласился я и, расплатившись с извозчиком, направился за ним вслед.
        Здесь мы посидели с нашими оппонентами, выпили мировую, познакомились, и отошли за столик Чины, который, как оказалось, только вчера прибыл в столицу, а сюда зашел совершенно случайно, перекусить в обеденный перерыв. Прошло всего полчаса после жаркой рукопашной схватки, а гвардейцы со студентами уже были друзья не разлей вода, пели какие-то свои, неизвестные нам песни и, глядя на них, таких веселых и беззаботных, мы с Керимовым чувствовали себя самыми настоящими стариками.
        - Эх, - тоскливо вздохнул Чина, - где мои шестнадцать лет.
        - Да, ладно, тебе сейчас сколько?
        - Двадцать девять.
        - Женат?
        - Да, недавно две дочери родились, живу в Керчи. А у тебя, что нового?
        - Тоже женат, сыну третий год пошел, обретаюсь здесь, в столице, но бываю дома редко, дела торговые.
        - Странно, а я всегда думал, что ты истинный армеец и до самой своей смерти будешь государству служить, - удивился Керимов.
        - Служить можно по разному. Кстати, я по зиме тебя искал, и узнал, что ты с караваном морским куда-то ходил?
        - Ну, это все по заданию вашей госбезопасности, не знаю, говорить или нет.
        - Мне можно, я сам с таким караваном ходил, только сухопутным.
        - Вот что значит, ты имел ввиду, когда про службу говорил, - кивнул татарин. - Тогда, да, для тебя секрета нет. На Констанцу этим летом плавали.
        - И как там?
        - Ничего хорошего, единственный рабочий порт на всем румынском побережье, а все остальные, Мангалия и мелкие деревушки турками в пепелище превращены.
        - На чем ходили?
        - Две небольшие самоходные баржи сделанные в этом году на Керченском судостроительном заводе. Скорость так себе, не больше шести-семи узлов, а грузоподъемность совсем смешная, два трюма по триста пятьдесят тонн. Возили на продажу боеприпасы и продовольствие, так честно тебе скажу, Саня, больше я в те края с торговой миссией не ходок.
        - И в чем проблема?
        - Понимаешь, мы вдоль береговой черты шли, и когда я на разрушенные поселения смотрел, то сочувствовал местным, было какое-то понимание, что тяжко людям пришлось, но когда с ними в деле столкнулся, то жалость куда-то испарилась. Представь, причаливаем мы к торговым пирсам, все как положено, честь по чести, а нас тут же окружают войска, и местный председатель муниципии, требует отдать ему весь груз. Вроде как я не имею право самостоятельно торговать на их земле. Хотели отчалить, а в нас стрелять стали, и хорошо еще, что со мной бойцы из ГБ были, так городских вояк из ДШК причесали, что только клочки по закоулочкам полетели.
        - Значит, ты не расторговался?
        - Я этого не говорил, - усмехнулся Чингиз. - Мы на обратном пути в Одессу зашли, где еще две наши баржи стояли из другого каравана, и все прекрасно сбыли, так что я с прибылью.
        - А по разведке как?
        - Этим не я занимался, а люди полковника Захарова. Ты ведь знаешь такого?
        - Да, довелось познакомиться.
        - Вот они и добывали информацию. В Одессе, понятно, в какой портовый бар ни зайди, пьяные речи послушаешь, и сразу становится известно, куда и кто поход замыслил, да кто и с кем враждует. Вольница, там никаких секретов нет, а в Румынии, войдем в тихую бухту, поисковая партия на берег высадится, пленников притянет, и дальше идем. В подробности я не вникал, но кое-что полезное и для себя узнал. Ты как, не хочешь морской торговлей или лихим промыслом заняться?
        - У меня и на берегу проблем выше крыши. Вложиться или разово в чем-то поучаствовать, это возможно, а всерьез в эти дела влезать, извини, камрад, пока не могу себе этого позволить. А к чему вопрос, есть дело достойное?
        - Есть, - Чина улыбнулся, да так масленно сощурил глазки, что мне сразу вспомнился Крым и наши по нему хождения. Когда он дорезал одного из попавших к нам в руки бандитов, которые хотели нас неподалеку от Феодосии ограбить, то так же улыбался.
        - Если не секрет, говори, - кивнул я головой, - что скажешь, останется меж нами, и если мне твои дела будут интересны, то обещаю, подумаю всерьез и поддержку окажу. Что задумал?
        - Хочу налет на румынские берега организовать. Военный командир из меня плохой, а купец хороший, и поэтому мне нужен человек, который на себе весь поход вытянет. С меня идея, припасы и транспорт, а с тебя совет, кто может мне помочь с этим предприятием, ведь наверняка, связи в армии остались. Выручай, Саша, а я не обижу и в долю возьму.
        - А смысл? Сам же говоришь, что побережье Румынии турки все по десять раз пограбили, да и одесситы отметились. Толку ноль, Чина, и взять там нечего.
        Керимов хитро подмигнул и, понизив голос почти до шепота, сказал:
        - Так это про побережье разговор был, а я про другое речь веду, - молчу, вопросов не задаю, и купец продолжает: - В Румынии течет большая и полноводная река, Саня, Дунай называется, и вверх по ее течению, давно уже никто не подымался, а там есть что взять. Как говорят, Тулча, Измаил и Браилов до сих пор стоят, а это базы ВМС Дунайской флотилии.
        Подумав над словами купца, спросил:
        - Кто последний в те края ходил, и что из этого вышло?
        - Семь лет назад одесситы пытались пройти, но у них треть корабликов потопили. По описаниям, мощные речные мониторы и переделанные в канонерские лодки ракетные катера класса «Молния».
        - И в чем твоя идея, пойти вверх по реке, чтобы и нас как одесситов перетопили?
        - Нет, моя задумка в том, чтобы атаковать эти военно-морские базы с суши, высадиться на морском берегу и маршем продвинуться сразу до Браилова. Поверь, Саша, это все не с бухты-барахты, я многое про те места узнал, и самое главное, что для местных кораблей топлива нет, поскольку Браиловский Адмирал Мирча Думитреску, который там правит, враждует с нефтянниками из Плоешти. Нет дизтоплива, нет движения, а значит, что нет мобильности.
        - Думать надо и твои сведения проверять, а торопиться в этом деле нужды нет никакой.
        - Конечно, - согласился Чина, - думай, но к Новому Году, будь добр, дай ответ. Свои координаты я тебе оставлю, так что связь терять не будем.
        Остальной наш разговор был самым обычным трепом стародавних приятелей, и уже поздно вечером, в легком подпитии, мы расстались с нашими новыми друзьями студиозусами и гвардейцами из Второй бригады. Снова я сидел в коляске извозчика, мимо проносились освещенные окна столичных жилых домов, а меня все никак не покидала мысль о походе к Румынским берегам.
        Как ни смотри, а это авантюра чистейшей воды, но очень уж заманчивая цель вырисовывалась, а именно, половина Военно-Морского Флота Румынии, почти вся Дунайская флотилия, ракетные катера и два фрегата из Мангалии. Конечно, почти все это погнило, и с места эти суденышки просто так не сдернуть. Однако если удастся перетянуть на буксире к родным берегам хотя бы парочку небольших военных кораблей, то поход себя не только окупит, но и принесет солидную выгоду. Надо думать над этим вопросом, прикидывать, считать, собирать карты, готовить бойцов и послать дальнюю разведку, то есть, обратиться к Еременко за разрешением на это рейд.
        Глава 14
        Кубанская Конфедерация. Волчьи Ворота. 15.09.2062
        Сегодня на кургане возле Волчьих Ворот собралось около пятисот человек, в большинстве своем крепких мужчин и молодежи в казачьей униформе. На этом месте они собираются из года в год, не взирая ни на что. Плевать на чуму, на голод, на войну и на гонения советской власти или еще какие-либо причины, но каждый день 15-го сентября, вот уже в течении двухсот лет, в полдень подле высокого кургана с крестом на вершине, всегда стояли казаки Кавказского отдела и их гости. Случалось, что их было всего человек пять-шесть, а бывало, что и под пять тысяч сходилось, но факт остается фактом, казаки чтят своих предков, геройски павших на этом самом месте.
        В 1829-м году, в станице Тифлисской, ныне Тбилисской, жили кубанские казаки из Кавказского линейного полка, и сотником у них был Андрей Леонтьевич Гречишкин. В то время шла русско-турецкая война, большинство казаков находилось в действующей армии, а по кордонной линии Тифлисская - Казанская, несли службу жители этих станиц, кто по ранению дома оставшийся, а кто по молодости или преклонному возрасту в боевую часть не был взят. Война заканчивалась, Россия вновь задавила османов, шли мирные переговоры, но агентура турецкая все еще воевала и смогла подтолкнуть к выступлению двух темиргоевских князей Джембулата и Шумара Айтековых.
        Более двух тысяч самых лучших джигитов подняли в поход эти князья и для удара они выбрали станицу Тифлисскую. Однако до нее конное войско закубанцев не дошло, так как в Волчьих Воротах, междуречье рек Кубань и Зеленчук, узком и крутом овраге с единственной через него дорогой, на их пути встали шестьдесят два казака и сотник. Отступать было некуда, в пятнадцати километрах позади родные хаты и семьи, и только один казак, с самой лучшей лошадью, был послан в станицу, упредить близких, чтобы отходили или готовились к осаде. Казаки заняли оборону, кинжалами убили своих верных лошадей, сложили из них бруствер посреди дороги, и приняли в этом месте свой самый последний бой.
        Два раза Джембулат Айтеков, который командовал всем горским войском, предлагал казакам сдаться, но те отказались. Бой шел с полудня до самой темноты и прекратился только тогда, когда у линейцев закончились боеприпасы, и толпа горцев задавила их всей массой. Шашка против шашки, кинжал против кинжала, все по чести, но три десятка выживших и израненных казаков против почти двух тысяч врагов, сколько они могли продержаться, думаю, что совсем немного, но и это время было ценно, поскольку в ночь набега не случилось, а поутру, Джембулат скомандовал отступление. Элемент неожиданности был окончательно утерян, а штурмовать укрепленную станицу, он не рискнул.
        Так закончился этот бой, так сложилась еще одна победа русских воинов, павших за родину, и так появилось это святое для казаков Кавказского отдела Кубанского войска место. Долгое время поминовения происходили в станицах Тифлисской и Казанской, где над братскими могилами воздвигли часовни, а в 1861-м году, они стали проходить и на месте самого боя, где по указанию тогдашнего наказного атамана Сумарокова-Эльстона была воздвигнута еще одна часовня, разрушенная в годы советской власти до самого основания.
        В общем-то, откуда я это знаю? Да все от него, моего старого сослуживца Игнача, который отслужил свой гвардейский контракт как раз перед самым Кавказским походом, а потому и смог уцелеть. Именно по его приглашению я нахожусь здесь, и именно через него вел переписку с некоторыми атаманами, все еще уцелевших до наших дней казачьих общин. Мне нужны воины, и казаки моему отряду подходят очень даже хорошо, они местные жители, условия им здесь родные, но нет меж ними единодушия, каждый в свою сторону гнет и каждый свою правду имеет. Попробую с ними договориться, конечно, но, по чести сказать, что и отказу удивлен не буду. Впрочем, переговорить с атаманами стоит в любом случае, и даже обычное знакомство с людьми, за которыми стоит от сотни до тысячи человек, это уже хорошо, и пусть не в военной, но в финансовой сфере, всегда пригодится. Как правильно говорит Еременко, лишних связей не бывает.
        На это поминовение я прибыл при полном параде, надо было пустить пыль в глаза и показать, что серьезный человек в гости приехал, а не мелкий купчишка из столицы, а посему, пришлось прикатить на трех «джипах» и в сопровождении десяти бойцов. Однако надо отдать должное дядькам-атаманам они этому не удивились и никакого предпочтения мне не выказали, и это им в плюс, значит, высоко себя ценят. Сейчас, в окружении полутора десятков моих ровесников отслуживших в гвардии и ВБР, я стою чуть в стороне от основного действа, и думаю, что бы такого сказать атаманам, чтобы их на сотрудничество сподвигнуть. У кургана выступают организаторы праздника, после этого будет принятие молодежи в казаки, а затем, показательная джигитовка, танцы с кинжалами и шашками под наурку, и в окончании всего, всеобщее застолье и песенная программа. Время еще есть, и разговор с ответственными людьми, могущими решать за свои общины, состоится в промежутке между выступлениями и ужином.
        - Игнач, - обратился я к своему товарищу по гвардейским временам, несколько сутулому и худощавому брюнету двадцати пяти лет, - кто среди собравшихся больше всех веса имеет?
        - Тут каждый сам по себе, Мечник. Ради общей угрозы могут и объединиться, но единой руки нет. Так после Хаоса сложилось, что каждый сам за себя в ответе, но здесь всем руководит местный атаман Петр Кустов, и мы ему подчиняемся, по крайней мере, пока.
        - А если атаманы запретят ко мне идти?
        - Не беда, сами уйдем, - усмехнулся Игнач, - главное это семьи свои устроить, а сейчас это не проблема. Ведь так, Мечник?
        - Так, - согласился я, - кто со мной двинется, сможет близких в Гвардейском поселить.
        - Тогда вообще все хорошо. Мы за это, больше всего переживаем, и пока смута была, да неопределенность, за свою станицу крепко держались, а сейчас спокойствие и по второму правилу казачьего кодекса чести, вне службы мы сами за себя решаем.
        Ах, да, здесь же еще до чумы кодекс чести был, и если раньше он был обычным сводом рекомендательных правил, то за минувшие с Черного Трехлетия сорок шесть лет, для выживших казаков, он превратился в настоящий закон. В нем четырнадцать правил, и самое первое гласит, что честь дороже жизни. Второе, все казаки равны, и вне строя, каждый сам волен принять для себя решение, и каждый имеет право голоса. Третье, по тебе судят о всех казаках, не посрами свой народ. Четвертое, служи только своей стране. Пятое, слово казака нерушимо. Шестое, чти старших и уважай старость. Седьмое, держись веры предков и поступай по обычаям своего народа. Восьмое, нет уз святее товарищеских, и пока казаки заодно, они непобедимы. Девятое, сам погибай, а товарищей выручай. Десятое, где знамя, там и победа, за свои знаки отличия, флаги и гербы стоять до конца. Одиннадцатое, нерушимость присяги и клятв. Двенадцатое, в час беды, каждый казак встает на защиту Родины и Отечества. Тринадцатое, живи своим трудом и не проси посторонних о помощи. Четырнадцатое, береги свою семью, ибо она основа всей твоей жизни.
        - Игнач, а сколько вас всего по Конфедерации уцелело?
        - Здесь по Кубани пять поселений и в них шесть тысяч человек, а по всему государству еще двадцать общин, и это около семнадцати тысяч. Немного, но все кто выжил, на ногах стоят крепко. Проблем хватает, само собой, но власть у нас своя, и оружие для защиты станиц имеется.
        - А как к Симакову относятся?
        - Кто в войсках служил, те положительно, а домоседам все равно и от политики казаки держатся подальше.
        Мы опять замолчали, каждый размышлял о своем, и в течении часа все праздничные мероприятия были окончены. Люди потянулись к столам стоящим метрах в ста пятидесяти от кургана и возле него остались только шесть человек, атаманы местных казачьих общин. Игнач хлопнул меня по плечу и сказал:
        - Пора Мечник, пойдем со старыми за жизнь переговорим. Они, скорее всего уже заранее все для себя решили, но разговор необходим.
        - Ну, пойдем, - мы направились к атаманам, а парни, готовые со мной покинуть свои станицы, остались на месте.
        Вхожу в круг, оглядываю нахмуренных дядьков лет за сорок каждый, чуть киваю и говорю:
        - Здорово казаки.
        В ответ какое-то невнятное гудение, и не поймешь, то ли мне рады, а то ли и наоборот. Один только Кустов, с которым я вел предварительную переписку, высокий и статный мужчина в новенькой черкеске и широким кинжалом в серебряных ножнах, откликнулся за всех:
        - И тебе того же, гвардеец. С чем пожаловал?
        - Да, вот, имею, что предложить вашим общинам, дабы они развивались, а именно, участие казаков в бизнесе моей компании. Дела я веду выгодные, дороги передо мной лежат дальние, и нужны хорошие воины. Где их взять, когда таких людей по всей Конфедерации не хватает? Конечно у казаков, коренных жителей Кубани, которые, по каким-то своим причинам, сторонятся государственной жизни. Так нельзя, атаманы, и сейчас, когда времена Хаоса остались позади, надо подниматься и расширяться, а иначе, окажетесь в той же яме, что и ваши предки перед чумой.
        - И что нам это даст? - откликнулся один из атаманов.
        - Во-первых, ваши люди будут при деньгах, а это благосостояние всей общины. Во-вторых, для вашего дальнейшего выживания и сохранения своей культуры, казачьим общинам необходимо двигаться только вперед и иметь свою силу, которая сможет за вас слово сказать. Это не значит, что вы примкнете к какой-либо группировке, ваши законы я знаю, и не участие в политических движениях, там один из основных пунктиков. Я говорю о независимом вооруженном отряде из казаков, который может вам вскоре понадобиться, так как торгово-промышленные кланы забирают под себя все больше ресурсов и земель, а значит рано или поздно, ваш интерес, столкнется с их интересом. Кто в этой схватке победит, как думаете? Вы со своими людьми, отличными воинами, прошедшими хорошую армейскую подготовку и имеющих автоматы с винтовками, или мощный клан, который сможет в любой момент кинуть на ваши станицы отряды наемников, а потом с местными властями договориться? Не сидите на заднице ровно, а расширяйтесь. Точно говорю, что кто не идет вперед, тот остается в хвосте всей колонны.
        - Значит, купец, ты предлагаешь нашим хлопцам на тебя поработать, и с этого самим подняться, правильно ли мы тебя понимаем? - в разговор вновь вклинился Кустов.
        - Точно так, и резоны мои просты, сегодня вы поможете мне, а завтра я окажу поддержку вам.
        - И даже на самом верху сможешь, что-то решить? - усмехнулся атаман.
        - Кое-что смогу, ведь, как и любой торговый человек в Конфедерации, я не сам по себе существую, кто-то рядом со мной, кто-то подчиняется мне, но и сам я прислушиваюсь к тому, что говорят вышестоящие. Вы не хотите работать с официальными властями напрямую, так нет проблемы, решайте свои дела через мою контору. Не скажу, что завтра для вас наступит рай на земле, но от загребущих рук Кропоткинского мэра Жиркова и Лабинских торговых кланов, прикрытие вам будет обеспечено, а каждая попытка с их стороны прихватизировать ваши земли, наверху понимания не найдет. Опять же, если вы, те, кто сейчас собрался здесь, сможете приподняться экономически, и покажете, что действительно, с вами стоит считаться, то добьетесь того, чего давно хотите.
        - И ты, Мечников, конечно же, знаешь, чего мы хотим?
        - Догадаться несложно, объединения всех своих общин в единое целое, избрания Верховного атамана Кубанского казачьего войска и сохранения широкой автономии местного самоуправления, которое Симаков активно урезает. Сейчас от вашего слова зависит, как сложится ваша дальнейшая жизнь, атаманы, так что думайте. Однако скажу так, что даже ваш отказ не сможет удержать молодежь в станицах. Воины пойдут своим путем, заберут свои семьи и покинут станицы, а при вашем согласии на сотрудничество, они по-прежнему будут при вас и смогут возвращаться на отдых домой.
        Атаманы зашумели, кто-то был против, кто-то был за, и как итог, их вердикт был вынесен спустя всего пять минут.
        - Добро, попробуем с тобой поработать. Сколько тебе людей необходимо?
        - Сотня хороших профессиональных воинов в течении недели. Сможете такое количество бойцов собрать?
        - Нет, не сможем. Люди есть, но тебе подготовленные воины нужны, а таких только полсотни свободных наберем.
        - Согласен, и это хорошо.
        - Какие задачи наши хлопцы будут решать?
        - Охрана торговых караванов и походы в дальние малоизученные земли за пределами нашего государства.
        - Сколь платить будешь?
        - Три золотых в месяц рядовому воину и четыре сержанту. Вооружение, питание, обмундирование, снаряжение, медицина и жилье, все с меня.
        - А не разоришься? -
        Постараюсь, и для того чтобы по миру не пойти, придется очень немало потрудиться. Через неделю пришлю за вашими воинами машины, старшим над всеми, кто ко мне пойдет, остается Игнач, - я оглянулся на своего боевого товарища и тот утвердительно кивнул, мол, понял. - Вам оставляю рацию и свои координаты, так что если вдруг возникнут трудности или вопросы, то я всегда на связи.
        - Ишь, ты, - покивал головой Кустов, - какой быстрый, приехал и все решил.
        - По-другому никак и время не ждет, господа атаманы.
        Разговор был окончен, местная законно избранная власть, обсуждая перспективы работы с моей компанией, отправилась к праздничным столам, и меня за собой потянула. Хотел, было, сослаться на дела и быстренько слинять, но не вышло, пришлось посидеть с атаманами, выпить за хорошее начинание нового дела чарку-другую перцовочки домашней, да закусить хорошо, чтоб не развезло. Мне сегодня еще ехать не мало, и надо быть в форме, хоть я и не за рулем, но разбойников на наших окраинных дорогах все еще хватает, так что каждая поездка, это почти полноценная боевая операция.
        Так прошел час, люди насытились, и кого-то пробило на песню, а может быть, так и было задумано. Самое время покинуть это гостеприимное и славное место, и пока народ отдыхал, я направился к своим «джипам», стоящим в полукилометре от кургана на дороге. Рядом со мной шел Игнач, и еще пара наших бывших гвардейцев. Отдав им последние указания и передав запасную рацию, распрощался, и наша автоколонна снова двинулась в путь, но не на запад к Краснодару, как бы мне того хотелось, а на юго-восток, через Кропоткин и Армавир к Невиномысску.
        Раз уж собрался укомплектовать свой отряд полностью, так значит, так тому и быть, тем более что степные и горные бродяги со Ставрополья уже стягиваются в этот пограничный город на осенне-зимний период, а мне и надо-то всего четыре десятка лихих парней набрать. Думаю, что дня за три уложусь, отряд будет собран и приступит к своим первым тренировкам. Осень пролетит быстро, за ней зима, а на весну уже столько планов, что только надо выбрать, где рискнуть головами и уцелеть, да не просто выжить, а еще и в прибытке оказаться.
        Глава 15
        Кубанская Конфедерация. Краснодар. 22.11.2062
        Дыхание спокойное и ровное, а каждое движение выверено и отточено до автоматизма. Во время тренировок тело работает само по себе, а разум занят своим. Кулаки молотят грушу и, под моими мощными ударами, она только раскачивается из стороны в сторону и глухо отзывается своим кожаным и набитым песком туловищем. Удар кулаком, отскок и сразу же блок. Прямой удар ногой, вслед за ней следует локоть и снова кулак.
        - Первый, второй и третий, - слышу я голос Филина, - на огневой рубеж.
        Вот, разминка окончена, глубоко вдохнул, на мгновение замер, правый кулак вложил в левую ладонь, и выдох. Хорошо! Сразу вспомнились первые тренировки в родном батальоне и если сейчас закрыть глаза, то можно представить себя снова на том полигоне, где меня, совсем еще молодого паренька, шесть лет назад гонял сержант Филин, который сейчас, по старой памяти, проводит мастер-классы на базе моего отряда в Гвардейском. Что тут сказать, на данный момент он преуспевающий купец и промышленник, но дело его отлажено четко, а тут под боком база с такими же как и он сам бывшими гвардейцами, так что большую часть своего времени, он проводит именно здесь.
        Покидаю зал для проведения занятий по рукопашному бою, выхожу в левую дверь и, пройдя коротким коридорчиком, оказываюсь в самых настоящих развалинах большого трехэтажного дома. Это придумка Филина, чтоб не тратиться на обустройство нормального стрелкового тира, он решил, что для этого прекрасно подойдут руины дома, вплотную примыкающие к казарме воинов отряда. Надо сказать, что эта затея себя уже показала во всей красе, и была одной из самых удачных, действительно, показатели бойцов за то время, что они тренируются здесь, оказались очень хороши. Поле полем, беготня беготней, все понятно, а вот такая тренировка, когда воин перемещается по всему этому дому и отстреливает мишени, вносит в их подготовку разнообразие и дает представление о ведении полноценного городского боя.
        - Ну, что, - возле стены стоит Егор Черносвит, для своих Филин, и кивает на стол с оружием, - может быть по македонски, с двух рук?
        - Да, ну, мне бы с одной справиться, а с двух рук, это не ко мне.
        - Что возьмешь?
        - Давай АКС.
        Поверх горки одеваю разгрузку, беру автомат, к нему три магазина, и выхожу на исходный рубеж. Жду команду Филина, который засекает время, и дает отмашку:
        - Пошел!
        В автомат магазин, передергиваю затвор и, перепрыгивая груду красных кирпичей, влетаю в первое помещение. Перекат в сторону и короткая очередь в несколько патронов. Соломенная голова мишени отлетает в сторону, а я, отталкиваюсь от одной стены, и по узкой чистой полоске пола, перекатываюсь к другой, и прячусь за груду каких-то досок. Так и есть, Филин хитрец, рядом с первым условным противником разместил второго, и если бы я рванулся дальше, то пришлось бы начать прохождение стрелковой полосы по новой. Снимаю и эту мишень, путь свободен и двигаюсь дальше.
        Продвижение вдоль стен, и вот обнаруживается еще одна цель, разместившийся на стене снайпер. Тело действует привычно, рука нажимает на спуск, и еще одна короткая очередь разрывает окрестную тишину. Где-то слева и справа идут еще два стрелка и, пройдя по четыре комнаты, мы встречаемся, и начинается работа тройкой. Поочередно прикрывая один другого, экономно расходуем боезапас, сшибаем одну мишень за другой, прочесываем все здание и проходим развалины насквозь.
        На той стороне нас уже ожидает Филин, который смотрит на хронометр. Утирая со лба пот, застилающий глаза, спрашиваю его:
        - Как результат?
        - Неплохо, Мечник, две минуты сорок три секунды, но тренироваться надо больше и один из твоих бойцов условно подорвался на растяжке.
        - А у кого самые лучшие показатели?
        - У наших гвардейцев, из тех, кто с самого начала в отряде, средний результат две минуты тридцать пять, - и он, предваряя мой вопрос, говорит об остальных бойцах: - С казаками тоже норма, что здесь, что в поле, что по рукопашке, немногим от ветеранов отстают. А вот наемники и искатели приключений, которых ты со Ставрополья приволок, полный швах. Половину можно хоть сейчас отсеивать и не жалеть, слабенькие ребята и, как правило, специалисты в какой-то одной и очень узкой области.
        - Например?
        - Долго рассказывать, но в общих чертах, есть хороший стрелок, а в остальном дурак дураком. Или наоборот, настоящий мечник и лучник, а пистолета опасается. Что с ними делать будешь?
        - Ничего, натаскай их, на сколько сможешь, а по весне мы этих бойцов, кто в наш коллектив не вольется, Каре передадим, когда к нему обоз с боеприпасами пойдет. У Бурова этой зимой такие потери в личном составе ожидаются, что он перебирать не будет, и возьмет к себе любого, кто автомат хотя бы издали видел. Ладно, с личным составом разберемся, а у меня к тебе рационализаторское предложение по прохождению этих развалин.
        - Какое?
        - Надо пороховые имитаторы сделать, и вместо гранат использовать.
        - Это я и так знаю, и на моем заводе их уже делают, так что через пару деньков все будет, - он потер свою усыхающую левую руку, поморщился и добавил: - Блин, чуть не забыл, тебе Еременко минут пять назад на телефон звонил и просил с ним на связь выйти.
        - Откуда звонок был?
        - Из его дома.
        - А чего сразу не сказал?
        - Вот и говорю, не тревога же, в самом деле, и ничего срочного нет.
        Вернувшись в здание, прошел в дежурную комнату, где всегда находилось не менее двух воинов из гвардейцев или казаков, и взял телефонную трубку.
        - Центральный коммутатор, - раздался в трубке приятный женский голосок.
        - Девушка, соедините с абонентом номер пять-четыре-ноль.
        Идут гудки, и спустя полминуты я слышу бас своего начальника:
        - Полковник Еременко.
        - Здрав будь, командир, - приветствую его.
        - Привет Сашка.
        - Ты меня искал?
        - Да, дело есть, как быстро ко мне подъехать сможешь?
        - Через час буду у тебя.
        - Давай так, встречаемся через полтора часа, и ты должен выглядеть как респектабельный гражданин Конфедерации, одет в хороший костюм, чисто выбрит и благоухать мужественными ароматами. Чтоб никаких там камуфляжей и горок, как понял?
        - Все ясно, сделаю, как скажешь, только что за суета?
        - Подробности при встрече.
        В трубке снова гудки, а мне оставалось только хмыкнуть, и направиться к джипу, который в последнее время стал моим основным транспортным средством. Перекинувшись парой слов с Филином, покинул нашу базу и спустя пятьдесят три минуты был у себя дома. Принимаю душ, бреюсь, на всякий случай дополнительно чищу зубы, переодеваюсь в гражданский костюм, под пиджак верный ТТ-33 в кобуре, и в назначенный полковником срок, я нахожусь перед воротами его особняка. Хотел нажать на звонок, но не успел, так как открылись мощные железные ворота, и со двора выкатился такой же как и у меня автомобиль. За рулем сидел сам Еременко, что характерно, в парадной шинели и выбрит до синевы. Ни дать, ни взять, идеальный офицер ГБ, хоть сейчас на пропагандистский плакат его срисовывай.
        - Запрыгивай, - кивает он на сиденье рядом с собой.
        Меня упрашивать не надо, расположился на удобном кожаном сиденье, плотней запахнул пальто, все же осень, хоть и южная, а холодным дождем столицу уже частенько поливает, да и ветерок от реки свежий.
        - Чего на машину верх не натянешь, Иваныч? - задаю полковнику вопрос.
        - Черт его знает, - машина выруливает на набережную и поворачивает налево, в сторону Парка Победы, - нет привычки с крытым верхом кататься. Все время нападения ожидаю, никуда не тороплюсь, и если что, то готов на ходу выпрыгнуть и бой принять.
        - Понятно.
        - Как у тебя дела? - спрашивает Еременко.
        - Не плохо, отряд укомплектован, тренировки идут, а на чайных плантациях по весне ожидается первый урожай.
        - Откуда урожай, ведь саженцев и семян всего-то ничего удалось добыть? - удивляется он.
        - Дичка, ее со старых времен много уцелело, и как только смонтируют пресс и будут готовы сушильные корпуса, так сразу работа и пойдет. По началу ничего хорошего не ожидается, третий сорт, но и то, что удастся собрать, доход принесет вполне приличный и окупит первоначальные затраты на рабочих, механизмы и стройматериалы.
        - Помощь нужна?
        - Нет, сам справляюсь, да и парни мои не зевают, Ветер на чайной плантации, Разлука с караванщиками в Ростове, а Калуга в Гвардейском денежки считает и за отрядом вместе с Филином присматривает, - оглядываю улицу, по которой едет «джип» полковника, и спрашиваю: - Иваныч, а мы собственно, куда направляемся?
        - К Симаковым в гости, - ухмыляется он.
        - Не хило. А зачем?
        - Нас Илья вызвал. Будет тебе первую боевую задачу нарезать.
        - А Астахов?
        - Отряд Астахова уже третий день в работе.
        - Нормально, а я про это и знать ничего не знаю.
        - Иногда, лучше чего-то не знать, Саня. Так и на душе спокойней, и для здоровья очень хорошо.
        - Командир, а то, что мы вот так, едем напрямую приказ получать, это ничего? Как же секретность?
        Полковник снова ухмыльнулся и ответил:
        - Секретность и тайна, это для рядовых граждан и тех, кто в силу законов верит, а кому надо, уже все знает. Твои воины леса вокруг своей базы обходят?
        - Да, конечно.
        - Ничего странного не находили?
        - Нет.
        - Значит, разведчики и наблюдатели ГБ работают хорошо, и следов за собой не оставляют.
        - И как давно нас пасут?
        - Вторую неделю, а работают люди из личной группы Терехова.
        - Наверное, генерал злится, что появилась новая служба, которая его контору дублирует?
        - Как ни странно, но нет. Не сказать, что он доволен созданием нашего отдела и ротами неподконтрольных ему бойцов, однако все понимает правильно. Присматривать за нами будет, чтоб не зарывались, но и палки в колеса обещался не вставлять. Представляешь, мы с ним пообщались, и он сказал, что стареет, и видит меня своим преемником. Как думаешь, он был искренен?
        - Кто его знает, Терехов старый интриган, а такой опытный человек может и прослезиться, когда ему это потребуется.
        - Вот и мне так кажется, что лицемерит глава госбезопасности.

«Джип» свернул с набережной Кубани направо, и мы подъехали к блокпосту и КПП, которые преграждали дорогу на большой полуостров, глубоко вдающийся в реку. Это первая линия охраны диктатора. Раньше здесь находился парк имени 30-летия Победы, военный музей, турбаза и гостиница. Сейчас на месте всего былого благополучия, от которого после мародеров ничего не осталось, разбит новый парк, а в самом его центре построен самый настоящий замок, в котором Симаков-старший и проживает. Разумеется, обитает он здесь не один, а в окружении всех своих домочадцев и самых верных слуг, привезенных из Приморо-Азовского района. В общем, как люди говорят, вокруг самое настоящее средневековье, только с минными полями, пушками, минометами и пулеметами.
        Охранники попросили нас выйти из машины. Быстро и профессионально провели личный досмотр, проверили автомобиль, и пропустили дальше. За первым КПП, метров через сто пятьдесят стоит второе, и процедура повторяется. Мы не спорим и не возмущаемся, так все и должно быть, и на своей территории, личные охранники клана Симаковых, полные хозяева.
        Пройден второй досмотр, и снова двигаемся вперед, а еще через двести метров, останавливаемся возле замка. В этом месте я никогда ранее не бывал и, покинув
«джип», с любопытством осмотрелся. Действительно, все как положено, башни-донжоны, на каждой флаг Конфедерации, мощные стены, перед ними ров, тяжелые окованные железом ворота, каменные статуи вздыбленных коней на входе, и очень серьезная охрана в черных кевларовых бронежилетах, касках-сферах, и автоматами в руках.
        Направились внутрь, и охранники вновь устроили нам личный досмотр. Все происходит как-то буднично и очень споро, нас просветили опытным взглядом, охлопали ладонями по телу, прошлись металлодетекторами по одежде и, оставив личное оружие на посту, мы проходим во двор замка.
        Не успел я полюбоваться основным зданием, монументальным четырехэтажным строением из какого-то серого горного камня, как тут же перед нами появился невысокого росточка пожилой человек в самой настоящей, богато украшенной золотым шитьем ливрее. Он молчит, но и одним своим пытливым взглядом, задает нам молчаливый вопрос, какого вы сюда приперлись, хотя, наверняка, в курсе для чего мы здесь. Однако, человек на работе и следует озвучить, почему мы здесь.
        - По личному приглашению Ильи Симакова, - бросает полковник, и удовлетворенный ответом замковый служитель ведет нас во внутренние помещения, предназначенные для проживания хозяев всего этого великолепия.
        Неспешно перемещаемся из комнаты в комнату, из зала в зал, кругом чистота и порядок, каждое помещения выполнено в своем особом стиле, и в каждом поклеены обои своей особенной расцветки. В окнах витражи, а вся мебель под старину и вокруг серебряные подсвечники с вкрученными в них электролампами. Оля-ля, вот это-то я зашел в гости, ни к кому-нибудь, а к самому диктатору в дом.
        Поднимаемся на второй этаж, распахиваются широкие двухстворчатые двери, и мы попадаем в библиотеку, самую большую какую я только в своей жизни видел. Эх, вот где было бы интересно зависнуть на недельку, две, три, но дело важней личных пристрастий, и вслед за Еременко, чувствующим себя здесь как дома, иду вглубь, и оказываюсь в самом центре этого хранилища древних знаний.
        Здесь, сидя в кресле за небольшим и удобным столиком, расположился тот, кто нас вызывал, стройный парень с русыми волосами и короткой бородкой, наследник диктатора, его третий сын Илья, которого я ранее уже видел во время дипломатической миссии в Трабзоне.
        Будущий правитель Конфедерации оторвался от какой-то древней газеты, которую просматривал, поприветствовал нас, пригласил присесть в такие же кресла, в каком сидел сам, и без всяких расспросов про житье-бытье, здоровье и погоду, перешел к сути того дела, ради которого он нас и вызвал.
        - Итак, господа, - голос его был уверен, но в то же самое время, звучал как-то по-юношески звонко, а оттого, вносил в его речь некий диссонанс, - поступила информация, что в Краснодаре готовятся акции протеста. Оппозиция желает посмотреть, как диктатор на это отреагирует и уже исходя из наших ответных мер, действовать дальше. Самая главная их опора в столице, это молодежь из Университета и рабочие государственных заводов. Студенты хотят реформ и грезят демократическими ценностями, а рабочие недовольны ежемесячной заработной платой в один «конф». Здесь, в центре нашего государства, люди как-то очень быстро стали забывать о том, что за пределами города есть бандиты, мародеры, а вокруг разруха, болезни, дикари и голод. Администрация президента произвела приблизительные подсчеты убытков, которые ожидаются от намеченных на начало весны забастовок, и пришла к выводу, что эти события не должны состояться. Позиция ГБ и лично ее начальника генерала Терехова была озвучена еще вчера на закрытом заседании Государственного Совета, и они не желают проливать кровь своих сограждан. Видите ли, госбезопасность
готова давить вооруженный мятеж, а борьба с оппозицией, то есть региональными кланами, это не по их части.
        - Терехов, гад, - сказал Еременко, - решил в стороне отстояться.
        - Ну, у него на это есть причины, - продолжил Илья, - он побаивается усиления власти моего отца. Такое поведение генерала ожидаемо, помогать он нам не станет, но и мешать тоже не будет. Это было ясно давно, а потому и был создан ваш отдел. Мечник, - обратился он ко мне, и вперил взгляд в мою переносицу, - твой отряд готов выполнить приказ президента?
        - Да, я с самого начала формирования отдела знал, для чего может понадобиться мое подразделение, и готов исполнить приказ. Что мы должны сделать?
        - В течении ближайшего месяца нанести превентивный и показательный удар по клану Беловых.
        - От нас требуется уничтожить всех членов семьи? - мне хотелось выглядеть уверенно, но мой голос, чуть было не сорвался. Все же, помножить на ноль второй по силе, богатству и влиянию клан в государстве, это даже для меня чересчур.
        - Нет, так задача пока не ставится, так как только второй человек в этом семействе, Юрий, принимает участие в борьбе против отца. Остальные Беловы только наблюдают и выжидают, чем все окончится, а их лидер хочет остаться в стороне от всех дел своего младшего брата. Если мы дадим слабину, нас порвут на части и из крепкого государства, мы опять превратимся в лоскутное одеяло, и региональные лидеры смогут снова почувствовать себя царьками в своих районах. Полгода назад в Славянске на Кубани Юрий Белов основал Южную Торговую Биржу, и все купцы желающие заниматься своим бизнесом в пределах Причерноморья были обязаны в нее вступить. Формально он имел право на организацию подобного объединения, но Биржа только прикрытие для тех, кто желает свергнуть отца. Через свою агентуру ваш отряд должен узнать, когда там состоится очередная сходка заговорщиков, и всех кто на ней будет присутствовать, включая Белова, уничтожить. Кроме того, при них должны быть подробные списки тех, кто им помогает и, желательно, чтобы эти бумаги оказались у меня.
        - Все ясно, сделаем в лучшем виде, - на слова Ильи, кивок головой.
        - И что, никаких вопросов нет?
        - Работа предельно простая, и по ней все ясно, - пожал я плечами. - Денис Еременко и его группа дают информацию, а мы, под видом грабителей, работаем по объекту. Тихо пришли, тихо ушли, бумаги забрали и скрылись в темноте, так что задача по нашему профилю.
        - Отлично, надеемся на тебя, Мечник. Ваш отряд не засвечен никем кроме Терехова, а значит, может все сделать качественно, и не привлекая к нам излишнего внимания. Конечно, лидеры кланов будут догадываться, что это наших рук дело, но прямых улик не будет, так что пусть производят поиск виновников злодеяния на стороне.
        - Скажи, Илья, а почему нельзя предотвратить выступления рабочих и студентов как-то по иному?
        Парень задумался, потер кончик носа, и ответил:
        - Пробовали и все время срабатывали внешние раздражители, то есть Юра Белов и такие как он, любители вольностей и самостийностей, которые считают, что их обделили и они достойны большего. Университет, ладно, люди там молодые, перебесятся, и все равно за ум возьмутся, тем более что весь выпуск этого года, был отправлен на годовую практику в приграничные районы. За эти двенадцать месяцев они смогут сравнить уровень жизни у нас и в других крупных анклавах, так что успокоятся. Главная проблема это рабочие госпредприятий, их в столице двадцать пять тысяч, а по всей Конфедерации почти семьдесят. За время правления моего отца, заработная плата была повышена с восьми серебрушек до полного «конфа», а в прошлом году отменили карточную продуктовую систему и установили фиксированные цены на продукты. И это все, помимо бесплатного жилья, медицинского обслуживания и снижения рабочего дня с десяти часов до девяти. Люди быстро привыкают к хорошему, и когда им начинают нашептывать, что вот, давайте, потребуйте, и будет еще лучше, начинают нервничать и вместо работы занимаются демагогией. Пока, с ними можно
договориться, успокоить столичных рабочих и не дать перекинуться недовольству в провинцию, но для этого необходимо убрать основных наших противников.
        - Понял.
        - Раз так, то действуй.
        Аудиенция была окончена, и вскоре мы с Еременко разъехались по своим домам. Служба службой, а про личную жизнь забывать тоже нельзя, тем более что мне было необходимо какое-то время побыть одному и хорошенько обмозговать все то, что я сегодня услышал в замке Симаковых. Обратной дороги теперь нет, и назад повернуть, даже если я того захочу, уже не получится.
        Глава 16
        Кубанская Конфедерация. Славянск на Кубани. 13.12.2062
        В связи с полученным заданием, как раньше бы сказали, партии и народа, я изучал противника, и мой личный файл с росписью самых влиятельных кланов и семей Конфедерации, всего за неделю увеличился вдвое. Денис Еременко поставлял самую достоверную информацию постоянно, а я ее исправно пропускал через себя и дополнял мое досье. Честное слово, лучше бы я этот документ и не делал. Почему? Да по той простой причине, что правы были древние, когда говорили, что во многих знаниях многие печали. Чем больше я узнавал о внутренних взаимоотношениях наших самых богатых и влиятельных кланов, тем больше удивлялся и недоумевал, как мы до сих пор находимся на плаву и умудрились не скатиться в гражданскую войну.
        Раньше-то что, радио послушал, на рынке походил, слухи пособирал, и все, имеешь информацию к размышлению, а вот то, что все это с реальным положением дел расходится очень сильно, я только догадывался. Мама моя родная, какой же это змеиный клубок оказался. Поджоги, убийства, набеги на предприятия соперников, интриги, насилие, воровство, рэкет и похищения людей. Самое нормальное житье-бытье кланов до вступления на президентский пост Симакова-старшего, который смог эти безобразия сначала приглушить, а затем и почти полностью прекратить. Однако и он не всесилен, и отголоски старой межклановой вражды до сих пор не давали людям житья.
        Впрочем, чтобы понять, почему именно Беловы, точнее сказать, второй из братьев, Юрий, так ненавидит диктатора, и как так получается, что убрать надо только его, требуется вернуться к истокам, в далекий 36-й год, когда в только что очищенном от городских банд и разбойников Краснодаре, собрался сход региональных лидеров, решавших, кто станет первым президентом Конфедерации. Всего их сошлось пятнадцать человек, тех, кто имел за спиной верных людей и мог на этом сборе сказать свое веское слово. Основных претендентов было четыре, Евгений Симаков, отец нынешнего диктатора и правитель Ейска, Алексей Белов из Славянска на Кубани, тогда еще молодой промышленник Андрей Драгунов из Армавира и Владимир Семенов из Кореновска.
        Три дня заседали региональные лидеры, и в итоге, из всех, остались только два кандидата на пост главы государства, Симаков и Белов, представители двух самых больших семей и зачинатели всего дела об объединении регионов в Кубанскую Конфедерацию. Силы были равны, оба имели примерно поровну власти, воинов и сторонников в других группировках, и в один из дней, когда выборщики и претенденты, так и не приняв окончательного решения, разъехались по своим лагерям, раскинутым вокруг разоренного и разгромленного Краснодара, Евгений Симаков до стоянки своих войск так и не добрался. Весь кортеж Ейского главы был полностью уничтожен одной из банд мародеров, которая по непонятной причине вернулась в город. Банду догнали и изничтожили, между прочим, это сделала дружина Беловых, а на месте того боя, где был убит Симаков-старый, быстро подоспевшие на выручку гвардейцы нашего Четвертого батальона, которыми командовал отец моего командира полковник Еременко, в живых обнаружили только одного человека. Вы догадались кого? Правильно, это был нынешний диктатор, а тогда всего лишь сын главы клана, двадцати пятилетний
Николай Симаков.
        Итак, первым президентом Конфедерации стал тогдашний глава семейства Беловых, а уцелевший Симаков, в бою прикрытый телом своего отца, с разбитой в хлам правой ногой и тремя сквозными ранениями, отправился домой. Именно в то время он получил от Юрия Белова, своего ровесника, с которым не ладил на личной почве, как говорили, из-за женщины, обидное прозвище Недобитая Хромоножка, и наш диктатор, этого видимо не забыл до сих пор.
        Старший Белов правил в столице пять лет, многое смог сделать, и когда пришла пора покинуть пост президента, с удивлением увидел, что ему на смену готовится заступить выживший Николай Симаков. Что тогда происходило, даже Денис Еременко не смог узнать, но между главами кланов вспыхнул конфликт, и как итог, кровная вражда. Беловы подтянули всех своих сторонников, и заблокировали кандидатуру Николая на пост президента, а тот вступил в союз с Семеновыми и главой государства стал лидер их клана Владимир.
        Новый президент основал КОФ, реанимировал промышленность, расчистил город от большей части развалин, восстановил ТЭЦ, улучшил положение своей семьи и укрепил власть государственных законов Конфедерации. После чего, в самом конце срока своего правления, тихо скончался от сердечной недостаточности, а ему на смену, опять же при поддержке Симакова, пришел Андрей Драгунов. Годы летели, страна укреплялась, а между кланами тихо шла тайная и невидимая война, и в 49-м году на дом Николая Симакова в Ейске было совершенно нападение. Сам глава семейства в это время был вне своего особняка, и находился с тремя старшими сыновьями на одном из заводов, так что не пострадал, но при этом погибла его жена и двое младших детей.
        Официальная версия гласила, что, как всегда, работала дикая бандитская группировка, скрывшаяся от возмездия в Приморо-Ахтарской пиратской республике. Разбойников было недостать, по крайней мере, на тот момент, но кто были заказчики, будущий диктатор понимал очень хорошо и вскоре нанес ответный удар. Спустя два месяца от рук неизвестного снайпера погиб старый Белов, первый президент Конфедерации, и один из его внуков. Беловы решили, что это уже слишком и подняли против Ейска все свои дружины и территориальные войска, договорились с пиратами, да еще и наемников набрали под тысячу стволов. Быть бы кровавой бойне, но появился тогдашний глава государства Драгунов, да не один, а с тремя гвардейскими батальонами за спиной, войсками быстрого реагирования и территориалами из других регионов.
        Все заинтересованные стороны засели за стол переговоров, и путем компромиссов и договоренностей, мир между кланами был заключен. Дочь Юрия Белова выходила замуж за Геннадия Симакова, сам Николай должен был стать четвертым президентом, а крайними во всех бедах и нападениях, объявили Приморо-Ахтарских пиратов. Так началась война против Азовской вольницы, и так, спустя два года, Николай Симаков стал главой государства. Что было потом, я уже знал, так как многие события происходили на моих глазах.
        Президент стал диктатором, бунт недовольных региональных лидеров был подавлен, а Беловы отстоялись в стороне. У них был резон, и им было обещано, что именно дети Геннадия Симакова, наполовину Беловы, унаследуют всю полноту власти после диктатора. Однако Гена надежд не оправдал, предал родное государство, сдал свой корпус врагам, а его дети в наследство от отца получили нехорошую репутацию и клеймо потенциальных предателей. Славяно-Кубанский клан вновь оказался на обочине, но видимо, они чего-то подобного и ожидали, так что особо не расстроились и приняли сложившееся положение дел, как должное, и только Юрий, решивший, что его предали и обманули, все еще продолжал мутить воду.
        Братья и сестры пытались образумить Юрия, вот только он никого и слышать не хотел. Тогда, семья отошла от него и заняла выжидательную позицию, и как знак того, что они не поддерживают намерений своего брата, его демонстративно покинули клановые дружинники, а из его бизнеса были выведены почти все капиталы других Беловых. Теперь он был сам по себе. Да, Юрий оставался членом клана, но если он будет убит некими бандитами с большой дороги, то особо рыть землю и искать виновников никто не станет. Не то время, однако, чтобы враждовать с правителем, да и возможности уже не те. Крупный отряд наемников в Конфедерацию не проведешь, территориальные войска отобрали, а дружина в две сотни бойцов, против всей государственной военной машины, не играла. Оставались только киллеры и удары исподтишка, но для этого надо было иметь решимость бороться до конца, и нужен был лидер, который заставит клан выйти на тропу войны, а старший из братьев Беловых, Максим, был по природе своей миролюбив и хотел только одного, жить без потрясений и растить своих внучат.
        Такая вот несколько запутанная ситуация взаимоотношений двух кланов, самых крупных в Конфедерации, между прочим, и если копать историю остальных, которые здесь шли мимоходом, то можно потратить на это треть своей жизни, и постоянно находить для себя что-то новое. Впрочем, интерес интересом, а я узнал, что хотел. За Юрия Белова никто мстить не станет, но для этого нужен стрелочник, и благодаря агентуре все того же вездесущего Дениса Еременко, он вскоре был найден. Им оказался очень удачливый и чрезвычайно дерзкий разбойный атаман Хрипа. Отряд у него был небольшой, полтора десятка стволов, а базировался он где-то в районе Крымска. Против охраны Южной Торговой Биржи в двадцать человек, банда Хрипы ничто, но это вопрос второстепенный, потому что брать логово Юрия Белова будут не разбойники, а мы, так что сам преступный авторитет и его люди, нам нужны только для прикрытия.
        Неделю я обрабатывал информацию, готовил людей к проведению силовой операции, и по новым картам нашего Генштаба изучал обстановку вокруг объекта, новостройки на окраине Славянска на Кубани. Предварительный план имелся, и за эти дни он приобрел реальные очертания. Дело оставалось за малым, узнать, когда состоится сходка заговорщиков, в основном всяких мелких подручников семьи Беловых, и выследить атамана Хрипу. С первым вопросом разобрались быстро, съезд бунтовщиков планировался на тринадцатое декабря, а вот со вторым делом, поиском разбойников, пришлось повозиться, и атамана Хрипу с его отморозками, удалось достать только десятого числа, за три дня до проведения акции. Этот лихой хлопец, оказавшийся совсем молодым парнем с вырванными ноздрями, беглый каторжник с Дона, прятался в лесу на берегу Варнавинского водохранилища. Правда, разыскать его удалось, только заплатив хорошую взятку одному из территориальных правоохранителей из Крымска, некоему майору МВД Тофикову, по кличке Тофа, который прикрывал «лесных братьев» и имел долю с каждого разбойного налета.
        В нападении должны были принять участие двадцать проверенных в деле гвардейцев и два десятка казаков, хороших пластунов. Всего, набиралось сорок воинов, на молчание и верность которых я мог рассчитывать полностью. Для остальных наших воинов, остающихся на базе, занятия и тренировки продолжались по плану, а про убывающих бойцов было сказано, что в качестве поощрения они отправляются во внеочередной отпуск. Пришло время начинать работу, и после поимки Хрипы с его разбойниками, которых по-тихому спеленали пластуны Игнача, план вступил в третью фазу.
        По всем питейным заведениям Славянска на Кубани прошлись никому неизвестные бродяжки и разнесли слух, что на Бирже скоплены огромные запасы золота и серебра, а охрана, полные лопухи, которые мышей совсем не ловят. Рассказчики были хороши, так красочно расписывали богатства Юрия Белова, что весь городок в двадцать пять тысяч человек, стал говорить только об этом. Все же слово Биржа, произносимое только с большой буквы, уважение внушает, и рядовому обывателю мерещатся промышленные магнаты, хитрые финансисты и толстые купцы, которые, вот же жлобы такие, хранят свое добро в глубоких подвалах неприметного приземистого здания на выезде из города.
        За первым слухом, всего за день до сбора заговорщиков, прошел второй, что разбойник Хрипа решил прибрать накопленное купцами добро и ограбить Биржу, а совсем недавно его видели в районе поселка Сербин, который расположен неподалеку от города. И в этом поселении разбойник встречался с какими-то неместными наемниками и беглыми дезертирами из территориальных войск. Что бы подумал и как поступил начальник охраны Южной Торговой Биржи, который, наверняка, собирает городские новости? Думаю, что если он профессионал, то доложится вышестоящему начальству, то есть Юрию Белову и через местное управление МВД наведет справки о том, кто же такой Хрипа, и что он сможет сделать. Как итог, он должен решить, что разбойников опасаться не стоит, а не подтвержденные ничем конкретным слухи, только и останутся очередной сплетней. Однако на охрану вверенного его заботам здания, выведет всех своих бойцов без исключения, и обязательно будет держать связь с территориалами, которые могут оказать ему помощь в течении десяти минут. Все правильно, так и должно быть, главное суета, а слухи продолжают работать.
        Дело к вечеру, и гости Юрия Белова съехались к Бирже. Площадка перед зданием освещена светом мощных электрических ламп, а на входе и вокруг здания прогуливаются охранники, не только штатные, но и дополнительные, из числа тех, кого принято называть доверенными лицами или попросту телохранителями. Вооружение у них не очень, на виду только пистолеты и карабины Симонова, выпускаемые на КОФ, хотя должны быть и автоматы. Пользуясь ночной темнотой, мои бойцы полукругом окружили Биржу по периметру, и теперь ожидают только сигнала на атаку. Местные охранники ко многому готовы, но вряд ли у них имеется серьезная воинская подготовка. Хотелось бы мне сделать все в лучших традициях спецназа, провести операцию тихо, но от этого пришлось отказаться, так как нести ответственность за смерть одного из Беловых, мне совсем не интересно, а потому придется изображать из себя лихих разбойников.
        Все, пошел процесс. В центре городка началась сильная пальба, а спустя всего несколько минут ярким огнем вспыхнуло сразу несколько зданий. Это десяток гвардейцев, одетых в рванину лесных бродяг, метает в магазинчики и торговые лавки бутылки с зажигательной смесью, и почем зря стреляют в темное небо из карабинов. Сейчас они пошумят и отойдут на окраины городка, а территориалы МВД, в любом случае просто обязаны кинуться за ними в погоню, и даже если начальник охраны Торговой Биржи вызовет их на подмогу, они все равно опоздают как минимум на пятнадцать минут.
        Откатываюсь от места наблюдения назад и прохожу в небольшую рощицу у дороги. Здесь в небольшой балочке под охраной нескольких пластунов находятся Хрипа и семеро его разбойников, которые правильно поняли наше предложение о сотрудничестве и готовы засветить перед гостями Биржи свои лица. На голову опускаю черную маску с прорезями для глаз, а из кармана появляется ручной фонарик на батарейках и, осветив безносое лицо разбойного вожака, который сидел чуть в стороне от своих
«лесных братьев», задаю ему вопрос:
        - Ну, что, Хрипа, ты готов?
        - Готов, начальник, только смотри, если обманешь меня, я к тебе с того света ночами во сне являться буду.
        - Мое слово крепкое, как мы с тобой договорились, так и будет, твоих всех прибьем, а тебя с собой заберем. Ты мне еще пригодишься, так что живи.
        - Ладно, верю тебе, - пробурчал разбойник, - все равно у меня выхода нет.
        - Это точно.
        Отхожу в сторону, и ко мне подходит Игнач, которому, собственно, и придется руководить всей операцией по зачистке бунтовщиков, а у меня сегодня роль обычного наблюдателя и контролера.
        - Когда начинаем? - спрашивает казак.
        - Через пять минут, как только территориалы к окраинам оттянутся, и смотри, я только наблюдаю, а всем боем командуете вы с Крепышом. Работы у нас впереди много, а я попросту не смогу в каждой акции участвовать. Твои пластуны держат периметр, а гвардейцы во главе с Крепышом работают внутри. Так что принимай командование, начало боя за тобой.
        - Есть, принять командование. Все делаем, как задумано, изменений никаких?
        - Да, как вчера определили, так и работаем. Наши бойцы в масках и тряпье бандитском, оружие используется самое простое, карабины, пистолеты и гдадкоствольные ружья. Охранники напряжены, но мы по любому подготовлены лучше, чем они, да и пути отхода к их казарме мы перекрывать не будем, пускай туда и стекаются, а нам лишние жертвы не нужны. За основной группой идут разбойники, а внутри самой биржи светим Хрипу. Побольше пальбы и криков, кончаем заговорщиков, изымаем бумаги, и добиваем выживших разбойников из оружия убитых охранников. После чего поджигаем здание и отходим.
        - Может быть, что и Хрипу вместе с его бандитами рядом уложить?
        - Нет, главарь нам еще послужит, оттянем его на нашу базу, и пусть в клетке сидит, вроде пугала. Дел впереди много, а на него свалить можно почти все.
        - А если он сбежит?
        - Спокойно, Игнач, у нас вся жизнь в эти «если» упирается, так что за ним надо хорошо присматривать и никуда он от нас не денется. Все может случиться, вдруг кто-то из бойцов проговорится, а вдруг слух пройдет, что это мы сработали, так что безносый это далеко не самая большая проблема. Пусть живет.
        - Действительно, - согласился он и, обернувшись к своим пластунам, немного повысил голос, и отдал команду: - Начинаем, всем штурмовым группам выдвинуться на исходный рубеж.
        Воины молча кивнули, три пластуна и Игнач исчезли в темноте, а еще пятеро остались со мной и, развязав разбойников, раздали им их традиционное оружие, помповые ружья, охотничьи двухстволки и два винтовочных обреза, разумеется, все стволы без боеприпасов.
        - Вперед! - сказал я и, вооружившись таким же, как и у разбойников, дешевым помповым ружьем, встал рядом с оставшимися пластунами, позади бандитов. Разбойники неуверенно двинулись на выход из рощи, а я подбодрил их: - Не дрейфь, мужички, сейчас дело обстряпаем, отпущу вас на все четыре стороны, и даже от хабара кусок отломлю.
        Вряд ли они мне поверили, но шаг свой убыстрили, а походка стала уверенней. Хорошо с ними парни поработали, запугали разбойников, как следует, и ни один не пытается сбежать. Ведь реально понимают, что на смерть идут, а все равно, на что-то надеются и верят в самый лучший исход.
        Где-то в центре города был слышен рев ручной пожарной сирены, и стрельба из автоматического оружия, это территориалы опомнились и изображают активность, а тут в эти звуки, добавились первые выстрелы наших стрелков, выбивающих охранников, толкущихся на освещенном пятачке света перед входом. Мы идем не спеша, приземистое здание Биржы все ближе, и когда через пять минут мы подходим вплотную, дорога внутрь уже расчищена, а бой сместился влево, к казармам охранников и домикам для обслуживающего персонала.
        Хрипа оглянулся на меня и спросил:
        - Что дальше?
        - Входи внутрь и кричи побольше.
        Через выбитую дверь недружной толпой разбойники втискиваются в здание, где уже находятся две наши штурмовые пятерки, а я следую за ними вслед. Что сказать, про Биржу? Особо-то и расписывать нечего, большой зал и конторки, столы и куча деловой документации на полках рядом с ними, а встроенные в потолок лампы освещают помещение неярким светом. Самая обычная деловая обстановка и только испуганные служащие, ничком лежащие на полу, говорят о том, что здесь что-то не так как всегда. В остальном же, в здании тихо, а сам бой идет во дворе и на улице.
        - Где? - спрашиваю я одного из командиров пятерок.
        Он понимает, о чем мой вопрос, и молча кивает на коридорчик, упирающийся в мощную резную дубовую дверь. Двигаюсь в указанном направлении, по нескольким крутым ступенькам спускаюсь в большой и просторный полуподвальный кабинет, и обнаруживаю наши цели. Здесь, вокруг круглого стола расположились семеро испуганных происходящими событиями предпринимателей средней руки и сам глава Биржы, Юрий Белов.
        Местный хозяин, напротив, абсолютно спокоен. Седоватый мужчина чуть старше пятидесяти лет. Короткая стрижка горшком, небольшая бородка и аккуратно подстриженные пышные усы, а одет он в темно-синий дорогой костюм из последней коллекции столичного магазина «Анастасия». Откинувшись на высокую спинку кресла, из под полуопущенных век Белов наблюдает за моими воинами, расположившимися вокруг стола. Кажется, что его ничто в этом мире не интересует. Эдакий уставший от жизни и все повидавший на своем веку человек, который прекрасно осознает, что его конец близок, и он не в состоянии хоть что-то изменить.
        - Старший, - обращаюсь я к Крепышу, лицо которого, так же как и у всех моих бойцов, скрыто черной маской, - доклад.
        - Документы у нас, - он кивает на вскрытый тяжелый сейф, стоящий в углу помещения.
        - Работаем! - даю я команду, и помповое ружье с моего плеча опускается над столом. Нажимаю на спуск, и ствол оружия выбрасывает из себя заряд крупной картечи, которая превращает голову Юрия Белова в кровавое месиво из костей и мозгов. Ко мне подключаются бойцы, выстрелы ружей гулко бьют по барабанным перепонкам, а все вокруг заволакивается сизой пороховой гарью.
        Спустя полминуты воины проверяют трупы и делают доклад:
        - Чисто!
        - Чисто!
        Звучит одиночный выстрел, одно из тел на полу резко дергается и снова то же самое слово, что и у остальных:
        - Чисто!
        - Старший, командуй отход! - развернувшись на выход, я покидаю место сбора заговорщиков, а позади меня на стол, за которым всего двадцать минут назад, в то время еще живые люди, решали свои важные вопросы, летят бутылки с зажигательной смесью.
        Снова я оказываюсь в основном зале Биржы, и здесь идет самое настоящее театрализованное представление, в котором Хрипа, ведущий актер. Разбойный вожак, в сопровождении своих бандитов, носится от одного конторского служащего к другому, поднимает их с пола, и выкрикивает:
        - Где золото, где ваша казна!?
        - У нас только бухгалтерия и ценные бумаги, - отвечает ему очередная жертва, пожилой дедушка, со смешными круглыми очками, которые сползли ему на нос.
        - А-а-а! - в бешенстве ревет Хрипа, бросает старика и мчится к другому человеку.
        - Босс! - я останавливаю его. - Пожар! Надо срочно линять! Бежим! Здесь пусто! Тофа нас обманул, никакого золота здесь нет!
        Разбойник и его люди на миг замирают, и Хрипа, повернувшись к своим людям, машет рукой на выход:
        - Братва, айда на выход!
        Все вместе, и бандиты и мои люди покидают здание Биржы. Конторские работники еще внутри, выберутся только тогда, когда припечет, а раз так, то самое время разобраться с разбойниками. На площадке перед зданием уже стоят пластуны Игнача, и у каждого трофейный ствол, карабин СКС или «наган». По плану, именно на них ложится ответственность за людей Хрипы. Мои воины, выхватив из толпы вожака, отходят от бандитов, и казаки открывают огонь. Основная группа движется в сторону недалекой придорожной рощи, где мы сидели в засаде, а люди Игнача прикрывают нас, и растаскивают тела уничтоженных «лесных братьев» по площадке. Заодно пластуны оставляют им снаряженное оружие, несколько гранат и сумку бутылок с зажигательной смесью. Сейчас пожар разгорится, большая часть улик исчезнет, и останутся только работники Биржы, которые видели Хрипу, наполовину обугленные тела разбойников, слухи и труп майора Тофикова, которого завтра найдут на окраине Крымска.
        Задача выполнена, все приличия соблюдены, и теперь можно возвращаться домой. Два дня пешего хода на юго-восток в сторону Крюковского водохранилища, где нас подберут грузовики, и все что нам останется, это проследить со стороны за тем, как поведут себя люди Беловых. Если начнут усердствовать в расследовании, значит, клан затаил зло, а если примут версию про потерявшего берега Хрипу, с подачи Тофы осмелившегося напасть на Биржу, то можно относительно спокойно жить дальше.
        Ночь, с темного неба посыпал густой снег, первый в этом году. Хорошо. По такой погоде идти легко, а до Крюковского водохранилища путь не близкий и на остановку времени не будет.
        Глава 17
        Кубанская Конфедерация. Краснодар. 25.12.2062
        День не задался с самого утра, только позавтракал, как звонок с тренировочной базы отряда в Гвардейском. Калуга доложил, что один из наемников, ловкий парень с необычным в наших краях именем Юрген, смог проникнуть в контору, где хранилась часть отрядной казны, восемь сотен золотых, взломал замки на ящике с деньгами и, похитив денежные средства, покинул территорию части.
        У Юргена была фора в три часа, но далеко он уйти не сможет, за ним в погоню рванулись сразу четыре десятка бойцов и мой казначей клялся, что в течении суток проблема с вором будет решена. Да, хочется в это верить. Деньги это не самое главное, а вот то, что боец мог попасть в руки территориалам или сотрудникам ГБ, со счетов сбрасывать не надо. Вряд ли этот наемник из Невиномысска что-то видел, что видеть ему не положено, но это удар по репутации и широкая огласка того факта, что купец Мечников имеет свое собственное военизированное подразделение. В этом нет ничего страшного, у нас все по закону, но пока, об этом знает ограниченный круг людей, и меня это полностью устраивает.
        На время, выбросив из головы воришку, собрался отправиться в город, но тут появилась Мара, и сообщила, что заболел Игорь. Вот же напасть, пришлось отложить дела и из городской больницы привезти доктора, который провозился с моим сыном почти до полудня, и сообщил, что в принципе ничего страшного, обычная простуда. Он прописал целый список настоек и растирок, а они у нас имеются только в центральной городской аптеке. Так что, отвезли врача обратно в больницу, накупили целый пакет лекарств, и скорее домой.
        По приезду отзвонился в Гвардейское, результата пока нет. На след беглеца вышли, и он направляется в сторону Усть-Лабинска. В общем, пока ничего конкретного. Настрой был совершенно нерабочим, вновь выезжать в город, интереса нет никакого, и я решил скоротать время за изучением совершенно секретного документа, показаниями пятого иерарха Звездного клана Балана, которые я все же смог получить через своего патрона полковника Еременко. Только присел, попытался сосредоточиться и собраться с силами, как домоправительница Ильинишна объявила о том, что к нам пожаловал гость, да такой, какого я и ожидать не мог, православный священник из столичного храма. Тяжко вздохнув, отправился встречать духовное лицо.
        Странно, что священнослужителю понадобилось в моем доме, ведь к религии я в принципе равнодушен, как-то все не до этого. Да и про то, как у нас в Конфедерации обстоит дело с религиозными течениями, я знаю не очень много. Да, есть несколько христианских храмов, и два из них в столице. Да, имеются мусульманские мечети, то ли три, то ли четыре и, кроме того, существует родноверие, то есть славянское язычество и капища древним богам, как правило, все в лесах и горах на побережье. Недавним законом диктатора именно эти три духовных движения были признаны основными, но по большому счету, народ у нас практичный и в храмы ходить не любит.
        Может быть ситуация как-то и изменилась бы, но так сложилось, что на территории бывшего Краснодарского Края, очень немногие священнослужители пережили времена Хаоса. Их и до прихода чумы, было не так уж и много, а после всего того, что случилось в Черное Трехлетие и смуту, последовавшую за этим событием, выжили считанные единицы. Некому нести свет своей истинной и единственно правильной религии в массы, так что пока это только некая дань моде для узкого круга лиц, и не более того. У нас все же не Тула, где правят церковники, не Халифат с его Пророком, не Крым с Имамом во главе, и не Харьков с его сатанистами, так что лично я считаю, что у нас с религией все хорошо, ее почти нет, и это нормально. Может быть потом, когда я стану дряхлым немощным стариком и начну всерьез бояться смерти, то и ударюсь в поиск духовной пищи, а пока мне некогда.
        Православный священник, вошедший в гостиную, где я решил его встретить, впечатление производил неплохое, по крайней мере, на первый взгляд. Высокий и статный мужчина лет около пятидесяти. Живые и умные карие глаза, испещренное морщинами лицо, длинные седые волосы и побитые артритом руки, вот то, на что я обратил внимание сразу, а черный балахон и солидный золотой крест на шее, это второстепенное, антураж и только.
        На входе священнослужитель остановился, оглядел гостиную, два диванчика, два столика, на полу пара паласов, а на стенах ковры, все как у обычных людей, скромно проживающих на Кубанской набережной, никакой помпезности, все функционально и достаточно обыденно. Взглядом он обшарил углы и поморщился. Понимаю почему, так как смотрел старые фильмы и во многих встречал сцену, где священник молится на иконы висящие в доме. Что поделать, у меня подобные ритуальные символы отсутствуют как излишние.
        - Проходите, - я указал священнику на один из диванов, стоящий подле окна.
        - Да-да, - ответил он и, прервав свой нескромный осмотр, присел на указанное ему место.
        Я занял позицию напротив него, скрестил перед собой пальцы рук и спросил:
        - Выпьете чего-нибудь с морозца, чай, отвар, горячее молоко или что-то покрепче?
        - Нет-нет, спасибо.
        - Как знаете… - сделав паузу, задал вопрос: - И кстати, кто вы?
        - Ах, да, - всплеснув руками, сказал священник. - Меня зовут отец Евстафий, и я настоятель Свято-Георгиевского храма.
        - Это тот, который в прошлом году на улице Седина восстановили?
        - До восстановления еще очень далеко, только стены чуть подновить смогли, и внутри некоторый порядок навести, но он самый и есть, храм Святого Георгия Победоносца.
        - И что вас привело в мой дом?
        Отец Евстафий несколько замялся, видимо не зная, как и с чего начать разговор, прокашлялся и сказал:
        - Видите ли, Александр, дело мое несколько необычное и начну я с того, как вышел на вас, и почему пришел именно к вам. Несколько дней назад один из наших прихожан навестил питейное заведение неподалеку от храма, и там познакомился с молодым парнем, которого зовут Семен Бойко. Этот повольник поведал ему о том, что в городе Тула сохранилось православное христианство, есть патриарх и два епископа. Разумеется, нас это заинтересовало, и мы хотели бы установить связь с братьями по вере, и больше узнать о государстве, где правит вера Христова и соблюдаются библейские заповеди. Вчера я лично встречался с Семеном, но он наотрез отказывается сотрудничать с нами. Мы предлагали за его помощь, как проводника к Туле, солидное денежное вознаграждение, а он ссылается на вас, и говорит, что не может решать такие вопросы самостоятельно, поскольку дал вам клятву на верность.

«Вот же, Сеня, вот любитель погулять, - подумал я, - сам лясы под винишко поточил, православных раззадорил, а теперь в кусты, и на меня стрелы перекинул. То-то он с самого утра в тире под домом сидит, и носа оттуда не кажет, хотя я звал его с собой в город съездить, и ранее он никогда не упускал случая на машине покататься, да перед барышнями столичными покрасоваться. Подставил он меня, не серьезно, но все же, и это показатель».
        - И вы, отец Евстафий, хотите, чтобы я приказал ему оказать вам содействие?
        - Вопрос так не стоит, и мы понимаем, что церковь и вера православная для вас значат не очень много. Мы хотим нанять вас, Мечников, как купца, который ходит в дальние земли и ищет для себя выгоду. Насколько я понимаю, у вас есть спаянная и проверенная дорогой команда, которая этим летом ходила в Дебальцево и дальше, а так же опыт дальних переходов по диким землям. Проведите меня и моих молодых учеников к Туле, а Бойко, раз уж он все равно подчиняется вам, будет в этом походе проводником.
        - К сожалению, это невозможно.
        - Но почему? Поверьте, мы в состоянии заплатить за ваши услуги, и это будет очень приличная сумма. Скажите, сколько вы хотите?
        - Дело не в деньгах. Все дороги перекрыты сектой сатанистов, отец Евстафий, а обходные пути слишком неудобны и не менее опасны, чем прямые, и даже если бы я согласился, то пройти к Туле все равно не смог бы. Возможно, со временем, что-то изменится, а пока, не надо тешить себя пустыми надеждами, данное предложение я не приму.
        Священник озадачился, с полминуты помолчал и выдал:
        - Вы не хотите нам помочь, потому что не верите в Спасителя и питаете неприязнь к христианству?
        - Чушь! Вопросы веры меня не интересуют, а вот сохранность моих людей, да. Поймите, я вас не обманываю, мне нет в том никакого интереса, ни духовного, ни финансового. Шансы пройти, минимальны.
        - Но они есть?
        - Конечно.
        - Раз так, то мы найдем других проводников, и все равно, я дойду до Тулы, увижу патриарха Русской Православной Церкви, и получу его благословение на духовный подвиг.
        - Желаю удачи. Однако будьте осторожны, а если попадетесь сектантам, то вы не раз вспомните мои слова, и пожалеете о том, что потянули на смерть своих молодых послушников, которые больше пригодились бы здесь.
        - С нами Бог! - Евстафий порывисто встал и направился к двери, здесь он на мгновение замер, обернулся, хотел еще что-то сказать, но сдержался и вышел.
        Вот так вот и поговорили. Незванный гость покинул мой дом, а я направился в стрелковый тир, где и нашел болтуна, который, млин, находка для шпиона. Сеня, поджав под себя ноги, сидел на небольшом коврике и, разложив перед собой на промасленной плащ-палатке разобранный ПКМ, занимался его чисткой. С недавних пор я стал опасаться нападения, и в доме кроме штатного водителя, всегда находилась тройка бойцов из моего отряда. В этом районе города тихо и бандиты не шалят, но все же, излишняя предосторожность не повредит. Пока, состав этой тройки был неизменен, Сеня, Лист и Сало.
        - Привет, Мечник, - Бойко взмахнул рукой, в которой был зажат кусок грязной ветоши.
        - Угу, - пробурчал я, и присел на небольшую табуретку рядом с ним. - Ко мне тут святоша один заходил.
        - Евстафий? - Сеня приподнял голову и обеспокоено посмотрел на меня.
        - Он самый.
        - Чего хотел?
        - А ты не догадываешься, Сеня? Сначала разговоры про свою родину в питейном заведении заводишь, а потом со священниками разговариваешь, и я об этом узнаю, только когда местный настоятель ко мне самолично приходит. Непорядок, Сеня, так быть не должно.
        - Да, я этому сначала никакого внимания не придал, а потом, как-то уже и не сложилось, переговорить. Думал, что все обойдется.
        - Хм, - усмехнулся я, - думал он. Думать надо меньше, а оглядываться и делиться с командиром новостями больше.
        - Ладно, проехали.
        - Пока нет, Сеня, не проехали. Ты с этим Евстафием много общался?
        - Один раз только, вчера. Он сначала про Тулу расспрашивал, а это ведь не тайна какая. Вот я и давай байки травить, а Евстафий угощал за свой счет, так что целый вечер и просидели. Потом он предложение сделал, за пятьсот «конфов» его самого и еще десять человек молодых послушников провести к границам туляков. Деньги очень хорошие, спору нет, но я отказался, не те это люди, с которыми можно к цели пройти.
        - И как тебе этот настоятель?
        - Это опасный человек, Мечник. Он как сатанисты. Те фанатики, и этот подвижник, который веру свою воскресить хочет. Ведь ни подготовки нет, ни здоровья, а все же попрется на север, да там и сгинет.
        - Вот и я так подумал, и тоже ему отказал, - посмотрел на ПКМ перед Бойко и спросил: - А чего это ты пулемет чистишь, а не Лист?
        Сеня шмыгнул носом:
        - В карты проиграл, вот за него и делаю всю грязную работу. Сейчас ствол отдраю, а потом Лист сам пулемету еще раз полную разборку сделает.
        - Видать, что времени у вас свободного много, раз на карты время остается. Придется напрячь вас, чем-то серьезным, чтоб дурака не валяли.
        Только это сказал, как появились два закадычных друга, Сало, за последнее время вновь отъевшийся и ставший напоминать бульдога, а за ним весело улыбающийся и довольный жизнью Лист. Пока с ними посидел, потом пообедал, скоротал какое-то время за книгой по истории первобытных обществ, и в который уже раз за день, навестил сына, которому стало гораздо легче, и он заснул. Однако жена все же постоянно находилась с ним рядом и не оставляла его на присмотр няньки дольше чем на пять минут. Хорошая она мать и супруга, и в этом мне повезло. Как говорилось в одном старом фильме: «Что еще надо, чтобы достойно встретить старость?» Впрочем, до старости еще далеко, а пенсий у нас в стране пока не ввели, так что надо идти и работать.
        Настроение улучшилось, и я все же засел за свой ноутбук. Присел в кабинете и начал страницу за страницей просматривать показания Балана, который выкладывал о своем ублюдском обществе все, что только знал. Час шел за часом, и отвалился я от стола только в районе восьми вечера.
        Накинул на себя толстый тулуп и вышел прогуляться во двор. Мне было необходимо пройтись и утрясти все то, что я сейчас пропустил через себя. На улице сыплет мягкий снежок, ложится на асфальт и приятно хрустит под ногами. Принципиально не люблю зиму, но такую обстановку уважаю, думается легко и свободно, а в душе появляется какая-то непонятная легкость, которая смывает всю ту черноту и осадок, оставшиеся после прочтения показаний пятого иерарха.
        Итак, еще до пришествия чумы, в Харькове и окрестностях существовала антикультовая секта «Судный День», развлечение для богатых мальчиков и их девочек, которые искали острых ощущений, проводили ночи на кладбище, резали кошечек, рисовали пентаграммы и пели гимны собственного сочинения, посвященные Сатане. И вот, тот самый Судный День, коего они ожидали с таким трепетом, все же настал, а у них на этот случай имелся весьма просторный бункер за городом. Как только в СМИ прошла информация о том, что чума выкашивает город Нью-Йорк, двадцать человек живо собрались у своего убежища и там затихарились. Три с лишним года они просидели безвылазно в своем бункере, а что есть закрытое помещение и долговременная изоляция в нем, объяснять не надо, это такой удар по психике, какой мало кто выдержит. В общем, у тех, кто сидел в этом подвале, крышу снесло наглухо, и они убедили сами себя, что это именно они призвали чуму. Так закончилась игра, и начался путь Внуков Зари.
        Из подвала сектанты вылезли в 2017-м году, и их было пятнадцать человек, как говорил Балан, двое умерли сами, а троих ритуально схарчили за ересь. Немного, чтобы покорить мир, но достаточно, чтобы среди выживших собрать тех, кто был готов им поверить и пойти за лидерами туда, куда им укажут. Своей базой Внуки Зари сделали элитный дачный поселок на окраине Харькова, в котором они прятались, и началось то, что происходило на Земле десятки тысяч раз до того, создание нового племенного сообщества. Есть уверенные в себе и своих силах лидеры, есть база, есть опустевший и наполовину выгоревший город неподалеку, а главное имеется Цель всей жизни. Вперед, мир перед нами и он будет наш, сказал тогдашний лидер сатанистов по кличке Ариох, и процесс пошел.
        Что из всего этого получилось, я мог наблюдать самолично. Существует один руководящий клан - Звездный, во главе с десятью иерархами, и двенадцать подчиненных, в каждом из которых по три иерарха. В каждом клане от восьми до десяти тысяч человек, не считая рабов, и у каждого своя цель, своя структура, и своя специализация. Звездные руководят, занимаются планированием, идеологией и шпионажем, а остальные, не останавливаясь и ослабевая натиск, ведут войну против других поселений. На Луганск, Донецк и Дебальцево идут Ромбы: Красные, Зеленые и Фиолетовые, в общей сложности около пяти тысяч воинов. На Полтаву и Днепропетровск наступают Углы: Синие, Белые и Коричневые, пять с половиной тысяч бойцов. На Сумы двигаются Квадраты: Черные, Пустые и Желтые, четыре тысячи вояк. Воронеж и Дон достались Кругам: Золотым, Серым и Голубым, восемь с половиной тысяч самых отъявленных головорезов.
        Конечно, вооружение у противника, а именно так я относился к сектантам, в большинстве своем самое примитивное, более 90% воинов вооружены холодным оружием, но это компенсируется отличной военной подготовкой и фанатизмом. Что им могут противопоставить Восточная Украина и Донское Царство? Очень немногое, в основном городские дружины, да наемников, и только в Дебальцево, где мой тесть Кара уже вступил в первые боестолкновения с Внуками Зари, они должны получить достойный отпор. Хотя, загадывать не надо, всякое в этой жизни случается и даже такой опытный и грамотный командир как Буров, далеко не гений стратегии и тактики. Остается только ждать и наблюдать за событиями со стороны.
        Меня больше волновало, почему Симаков не желает вмешиваться в эту проблему. Как ни крути, а вражеская шпионская сеть уже закрепляется на территории Конфедерации, и даже не смотря на показания Балана, ни одного вражеского подсыла, так выловить и не удалось. Ведь должен диктатор понимать, что рано или поздно, но нам придется воевать с этими сектантами. Впрочем, наверняка, у него есть на то свои причины, и одна из них, это то, что города на Украине и поселения вокруг Шахт, возможные будущие конкуренты нашего государственного образования. Поэтому посылать свои регулярные войска им на помощь, диктатору попросту невыгодно, да и кроме Дебальцево об этом никто не просил. Эх, как бы нам это потом не аукнулось, но с другой стороны, мы и так, только недавно из войны на несколько фронтов вылезли, и стране необходим хотя бы кратковременный отдых.
        Сам не заметил, как проходил по двору полчаса и пробил в снегу широкую тропу метров пятьдесят по длине. Хмыкнув, отправился на покой, принял душ, и упал на кровать подле своей женушки.
        - Саша, что тебя тревожит? - она повернулась ко мне лицом.
        - Не обращай внимания, ничего серьезного. Немного о торговле думка, немного о политике, и совсем чуть о скором Новом Годе.
        - Вот как, - она состроила обиженное лицо, - нет бы, обо мне подумал и о сыне.
        - Ну что ты, милая. Про вас я не думаю, я вами живу, и мне совсем не важен мир, если в нем не будет вас.
        - Не верю, - улыбнулась Мара и сделала вид, что хочет встать.
        - А я докажу, - мои руки обхватили ее горячее и согревшееся в постели тело, а губы прижались к ее губам, заскользили по груди, и снова вернулись к губам.
        Она подалась всем своим телом вперед и еле слышно застонала. Весь в предвкушении от предстоящего секса и отрешившийся от мира, я начал снимать с жены тонкую ночную рубашку, и в этот момент зазвонил телефон.
        Облом! Причем, облом полнейший, и от таких стрессов, за несколько лет можно стать полным импотентом. Нет, все же придется и второй телефонный аппарат перенести в кабинет.
        Мара поправила свою ночнушку и, чмокнув меня в губы, сказала:
        - Иди уже, все равно, если телефон зазвонил, то покоя уже не будет.
        - Я скоро вернусь, - накинув халат, помчался к аппарату, который стоял в углу, и всеми нехорошими словами вспомнил Калугу, который, наверняка, поймал воришку Юргена, и спешил доложить об этом. - Да, Мечников у аппарата, - трубка прижата к уху.
        - Саня, - раздался в динамике голос Еременко, которого я никак не ожидал услышать в такое время. - Тревога! Поднимай своих орлов и жди сигнала на выдвижение к столице.
        - Что случилось?
        - Замок Симаковых обстреляли из минометов, есть жертвы. Что и как, пока неясно, но сам президент не пострадал.
        - Это Беловы?
        - Не похоже на них, да и расследованием они удовлетворены полностью. Все, будь на связи и разворачивай радиостанцию. Если что, я на твоих воинов рассчитываю.
        Еременко положил трубку, и связь прервалась. Повернувшись к Маре, кивнул вниз:
        - В столице неспокойно. Игоря на руки, прислугу с собой и в подвал.
        Не говоря ни слова, без криков и расспросов, жена быстро оделась и убежала в детскую комнату. Великолепная женщина, настоящая дочь своих родителей, а точнее, папаши.
        Мне необходимо было связаться с базой. Однако телефон зазвонил сам. В этот раз, на связь вышел тот, кого я и ожидал, Калуга, доложивший о благополучном возвращении воинов в Гвардейское и поимке вора. Он порадовал меня, а я обрадовал его тревогой. Бывший гвардеец не спорил, понимал, что я бойцов зазря дергать не стану. Разговор наш был коротким и четким. Телефонная трубка смолкает, и я иду готовиться к возможному нападению врагов или иной какой пакости.
        Глава 18
        Кубанская Конфедерация. Невиномысск. 11.01.2063
        В особняк Еременко меня вызвали в семь часов утра. На входе встретился с Астаховым, и в дом нашего начальника направились вместе. Входим, и с порога нас встречают люди из Симаковского клана, обыскивают, и только после этого пропускают внутрь.
        Мы в кабинете. Негласный шеф нашего Отдела Дальней Разведки при ГБ, Илья Симаков, с обмотанной бинтами головой, одетый в самую обычную армейскую горку, сидит за столом полковника Еременко. Сам глава отдела стоит от него метрах в трех, у окна, Наследник диктатора, постукивая ладонью по дереву столешницы, то ли спрашивал, то ли констатировал факты:
        - Как так могло случиться, что враг совершил диверсию в столице!? Не понимаю этого. Где наша хваленая госбезопасность, которую все вокруг так боятся и уважают за профессионализм!? Почему оплошали Войска Быстрого Реагирования!? Почему диверсантов не схватили еще при переходе границы!? Как они попали в столицу!? Черт знает что происходит, а мы врагу ничего противопоставить не можем.
        - Успокойся, - Еременко подошел к нему, навис над парнем всем своим массивным телом и слегка встряхнул его за плечи. Илья как-то сразу сник, а полковник открыл небольшой шкафчик, стоящий рядом со столом, и достал из него бутылку водки и фужер. После чего, до краев наполнив емкость прозрачной жидкостью, поставил фужер перед Ильей, и потребовал: - Пей!
        Симаков одним махом влил в себя грамм двести пятьдесят водочки, поморщился и, вскоре, универсальный русский антидипрессант подействовал. Илья успокоился, взор его приобрел осмысленное выражение лица, и он сказал:
        - Мля! Впервые со мной такое, что смерть так рядом прошла. Еще бы один залп этих гребаных минометов, и все, прощай мир живых, и да здравствует загробная жизнь, самая лучшая и спокойная жизнь из всех возможных. Чего-то я раскис, и хорошо еще, что отец моей слабости не видел.
        - Откуда минометы стреляли? - спросил Еременко.
        - С левого берега Кубани, от Верхнекраснодарского переката.
        - Там ведь в охране взвод бойцов из ВБР стоит. Куда же они смотрели?
        - Все мертвы, их ножами еще в первых сумерках порезали. Четыре поста по берегу стояло, и ни один тревогу поднять не успел, хотя там все просто сделано, по кнопке ударил и ракета в небо.
        - Кто это был, уже выяснили?
        - Предварительно, старые знакомцы Мечника и Астаха, - Илья посмотрел на нас с капитаном, не встревающих в разговор родственников и начальников, и скромно ожидающих, чем в связи с обстрелом замка Симаковых, нас озадачат.
        - Как это определили?
        - Да и думать нечего, на стенке каждого поста пентаграмма красуется, кровью нарисованная, и у каждого погибшего солдата на щеке метка маркером, маленькая черная звездочка.
        - Минометы нашли?
        - Да, они их забрать и не пытались, отстреляли из четырех «стодвадцаток» по десять мин, встали на лыжи и в сторону Горячего Ключа ушли. За ними в погоню почти полтысячи солдат рвануло, да из населенных пунктов по маршруту их следования, группы перехвата вышли. Однако дальше болота начинаются и лес, так что если вы правы, насчет подготовки вражеских диверсантов, а так оно, скорее всего, и есть, шансов поймать этих гадов не так уж и много.
        - Сколько их было?
        - По следам семнадцать человек насчитали, нормальная группа глубинной разведки.
        - А как они минометы к берегу доставили.
        - На самодельных санях, - Илья почесал свою опаленную огнем светлую бородку, и добавил: - Эти минометы две недели назад были похищены в расположении Каратянской территориальной роты, которая на перевале Шаумяна стоит. Там тот же почерк, что и в этой операции, три охранника с перерезанными глотками, правда, знаков тогда сектанты не малевали. Видимо, не хотели, чтобы мы насторожились. Одно мне непонятно, почему именно обстрел, а не снайпер, или еще какая гадость.
        - Ну, это-то как раз и ясно. Запугивают и хотят показать, что даже у себя дома мы не в безопасности, - полковник подошел к окну и посмотрел во двор. Не оборачиваясь, он спросил Илью: - Что требуется от нашего отдела? Ты ведь не просто так с утра пораньше приехал?
        - Конечно, - согласился Симаков, - не на водку заехал и не за успокоением. Отец хочет крови этих сектантов, и нападения он им не простит. Не хотел в войну с харьковчанами всерьез ввязываться, а тут, они сами удар нанесли. Весной на Дон будет отправлена гвардия, Первая и Четвертая бригады под командованием Крапивина. Этот корпус должен перекрыть границу, и если донцам потребуется помощь, то гвардия пойдет на Шахты. Однако на Украину наши войска лезть не будут, и в тех краях работать будете вы.
        - Почему не ГБ?
        - Нечего, пусть шпионов на родной земле вылавливают, а то совсем расслабились, черные погоны нацепили и герои, а как до дела дошло, то и не почесались. Вы Отдел Дальней Разведки, так что вам и карты в руки.
        - Когда начинать работу по Украине?
        - С сегодняшнего дня. Что потребуется, обращайтесь напрямую. Оружие, боеприпасы, деньги и транспорт, все будет. Астахов, - Илья посмотрел на капитана.
        - Да, - откликнулся тот.
        - Готовь свой отряд и через три дня выдвигайся на Ейск. Там погрузитесь на баржи, и они твой отряд переправят в Таганрог, где сейчас рота наших морпехов стоит. Твоя задача проста, пройти от этого города до Дебальцево и подробно разведать зимнюю дорогу. Нас интересует, в каком она состоянии по этому времени года, пройдут ли большие обозы, и можно ли по ней перебросить тяжелую бронетехнику.
        - Понял, - отозвался Астахов.
        - Так, теперь Мечник, - Симаков обратился ко мне. - Твоя задача более простая и в то же самое время более сложная. Выйдешь на связь со своим родственником Карой, допуск в радиоцентр тебе выпишут, и узнаешь у Бурова, что ему нужно для того, чтобы дальше вести военную кампанию против сектантов. Сейчас дела у него обстоят не очень хорошо. За конец осени и декабрь месяц Буров потерял двести сорок своих бойцов, да треть боезапаса извел. В общем, до весны ты пока в тылу, и будешь обеспечивать заявки Кары.
        - Ясно, - кивнул я, и мы с Астаховым отправились выполнять поставленную перед нами задачу.
        Капитан занялся планированием своего предстоящего зимнего похода от берега Азовского моря до Дебальцево, а я отправился домой. В полдень доставили пропуск в столичный радиоцентр, способный принимать и передавать радиосигналы на дальние расстояния. Медлить я не стал, и спустя час был в нужном мне месте, расположился в неудобном продавленном кресле, на голову одел наушники, а в руках микрофон с тангеткой, нажимаешь, пошел сигнал, отпускаешь, прекращение передачи. Местный радист, приземистый и широкоплечий мужичок с папироской в зубах, все мне показал и объяснил, после чего вызвал базу наемников Бурова, и вскоре я услышал простуженный голос тестя.
        - Кто на связи? - спросил Кара.
        - Мечник, - ответил я.
        - Ты был прав, Саня, - без всяких приветствий наемник перешел к делу, а это означает только одно, что дела его обстоят хреновенько, - сектанты оказались вояками серьезными, и таких я еще не встречал.
        - Что у вас?
        - Было три серьезных боестолкновения, и в каждом мы получили триндюлей. Сейчас закрепились у городских стен и время от времени обстреливаем окрестные леса. На большее нас попросту не хватает, а вылазки успеха не приносят. Эти сволочи, как чуют каждый наш шаг, мы влево, а они вправо, мы делаем рывок вперед, а они уже у нас в тылу. Пока снег не выпал, еще ничего, мои разведчики с ними на равных в лесу были, а как замело, так мы и проигрывать стали. У сектантов все бойцы на лыжах, а у меня, сам понимаешь, народ к ним не приучен.
        - Кара, что с потерями?
        - Почти треть личного состава выведена из строя, половина раненых, а остальные мертвы.
        - Ты как, договор свой выполнишь до конца?
        Некоторое время в наушниках было слышно только потрескивание статических атмосферных разрядов, с полминуты Буров думал, и ответил:
        - Да, договор выполню полностью и, даже более того, по окончании контракта с Конфедерацией, хочу здесь остаться. Слишком уж мне эти Внуки Зари насолили. Называй это, как хочешь, уязвленное самолюбие или озлобленность, а пока я их не уделаю, никуда отсюда не уйду.
        - Кара, расскажи, как бои шли. Какова тактика противника?
        - Началось все, как и раньше, обстрелы из леса, и перекрытие дорог. Выдвинулись из города, идем по открытой местности, дозоры ничего подозрительного не замечают, а тут, хлоп, и три фугаса вдоль дороги рвутся. В первом же бою полсотни человек потерял. После этого рассредоточил подразделения, и месяц прошел нормально, мы их вполне спокойно по лесам гоняли, а они нас из луков обстреливали. Только первый снег выпал, вот здесь они нам и устроили. Три недели назад плотно обложили две роты, которые на самых дальних позициях стояли, и мне только с большими потерями и расходом боеприпасов, удалось их деблокировать и к городу оттянуть. Крайний бой был три дня назад. Невдалеке от города появился небольшой отряд, который от Стаханова пришел, и с ними пленные из этого поселения. Ты знаешь, я всякого повидал, и к чужой смерти равнодушен, но когда они на снегу непонятные узоры расчертили, и притянули какой-то перевернутый крест, с козлиной башкой на нем, да под этим своим символом стали людей резать, то и меня проняло. Такой изощренности в пытках, ни у кого и никогда, я еще не видел. Хотел по-простому, из
минометов весь этот бесовский шабаш накрыть. Однако местные жители и градоначальник попросили выручить стахановцев. Уступил им, вывел отряд в поле, решил отбить пленников, да не все так просто. Сектанты людьми прикрылись, оттянулись к лесу, и снова то же самое, что и до этого. Мы с дружинниками на конях в поле, обстреливаем лес из пушек, минометов и пулеметов, а они нас из чащобы стрелами закидывают.
        - Значит, Стаханов пал?
        - Наверное, ни одного пленника мы так и не освободили, а устойчивой радиосвязи с этим поселением, у Дебальцево и раньше не было.
        - Как дальше думаешь воевать с этими фанатиками?
        - Дождусь весны, и попробую сам к ним в гости сходить, как ваш отряд. Сейчас, оборона это проигрыш. Мы делаем то, чего хотят они, и поодиночке они нас всех передавят, поселение за поселением, а лет через пяток и к вашим границам выйдут, - Буров прервался и сам спросил: - У вас то что? Почему ты на связь вышел, а не штатный координатор? Что-то серьезное?
        - Да, у нас тоже не все ладно. Подробности тебе шифром к вечеру сбросят. Мне говорили, что и так нормально, дикари наш разговор прослушать не смогут, но все же лучше в чем-то остеречься. Скажу так, эти Внуки Зари и к нам добрались. Обстреляли столичный замок Симакова, так что мне приказано тебе всячески содействовать и помогать. Что тебе нужно для весеннего похода?
        - Боеприпасов побольше, мин, гранат, все как обычно. Это по снабжению, и список у ваших гэбистов уже лежит. Главное, Саня, люди нужны. Чем скорее, тем лучше.
        - Сколько?
        - Тысячу стволов, - выпалил Кара, - и качество бойцов меня не сильно интересует. Сможешь организовать такое дело?
        Теперь уже задумался я. Набрать за месяц-полтора тысячу наемников, это проблема, но опыт в этих делах у меня уже есть, и связи среди вольного люда, шатающегося по нашему пограничью, тоже имеются. Прикинув, что и как, решил, что вопрос решаем, и ответил Бурову согласием.
        Прошли две недели, вражеских диверсантов так и не смогли изничтожить полностью. Пятеро сектантов все же оторвались от погони и ушли в сторону бывшего Кавказского Государственного заповедника. Конечно, поиски этих недобитков продолжались, и работали по ним самые лучшие специалисты. Однако в том, что их смогут изловить, я сомневался очень сильно. Да и не на них надо было лучших следователей и офицеров кидать, а на то, чтобы вскрыть тех, кто им помогал. Не диверсанты основная проблема, а шпионская сеть, окопавшаяся у нас под боком. Именно она наиболее опасна, так как поставляла и продолжает поставлять противнику информацию, и именно шпионы обеспечивали проникновение вражеских бойцов на территорию страны. Впрочем, этим занимаются иные службы, а мое дело иное.
        Все это время я был занят тем, что собирал караван для Кары. Кажется чепуха, закупи за государственный счет боеприпасы и амуницию, тем более что везде полное содействие, но список был слишком большим, и не все, что Буров просил, имелось на армейских складах, так что четырнадцать дней, это я еще быстро сработал. Наконец заказ тестя был полностью готов, и груз отправился на Ейск. Оттуда оружие и боеприпасы переправят в Таганрог, который вновь, как и встарь, стал важным стратегическим пунктом. Там все это добро и будет ожидать наемников, которые сопроводят груз к Дебальцево.
        Оставалось только людей навербовать, так что в сопровождении трех «джипов» и всех пяти грузовиков, я вновь отправляюсь на окраину Конфедерации в город Невиномысск, где сейчас находится Игнач с пятеркой своих пластунов. Казаки там уже десять дней находятся, и агитируют съехавшихся в поселение на зимовку вольных бродяг вступать в армию Кары. Как сообщал Игнач, люди есть, а потому и еду туда на грузовиках, дабы можно было сразу забрать рекрутов.

«Джип» шел с трудом, дорога плохая, а тут еще и зима, и хорошо еще, что только недавно трассу расчищали, да снегопад был не сильным, а то бы пришлось на поезде к Невиномысску ехать. Мой водитель, Тугарин, чуть раскосый и широкоскулый мужик лет тридцати, включил радио, и начал крутить ручку настройки.
        - Думаешь, что-то будет? - спросил я его.
        - В прошлый раз вышку ставили и говорили, что местное вещание восстановят. Оно у них только года три как прекратилось, а до того, от самой чумы все время работало.
        - Ну, поищи, тем более, что ехать километров десять осталось.
        Да, кому чего, кому заботы, а кому и радио. Вспомнился мой прошлый приезд в Невиномысск, когда я набирал бойцов в свой отряд. Не совсем вовремя я тогда приехал, повольники из Ставрополья только начинали сходиться в этот город с населением в восемнадцать тысяч летом и около двадцати пяти по зиме. Почему такой разброс? Я тоже поначалу удивлялся, а потом узнал, что и как, и все стало более-менее понятно. После того как у нас было объявлено о создании Конфедерации и появилось государство, в это поселение, до чумы бывшее крупным узловым центром, к которому сходились дороги на Кавказ, Кубань и Ставрополь, отошли все те, кому новая власть была не по нутру. Не враги и не друзья, а так, опасающиеся.
        Поначалу ничего, беглецы и эмигранты жили, как и все люди в одичавших районах России живут. Однако позже, лет двадцать назад, когда у нас промышленность восстанавливаться стала, а КОФ боеприпасы начал выпускать, Невиномысск стал местом сбора и отдыха вольных бродяг, которых в Конфедерацию не пускали, но которые желали с выгодой продать свою добычу и прикупить патронов. Еще позже, здесь даже что-то вроде наемной гильдии основали, через которую любой стрелок или просто лихой парень, желающий подзаработать, мог получить заказ. Теперь это поселение в составе нашего государства, но ему оставлен статус вольного города, так что в жизни местного общества, практически ничего не изменилось. Летом это обычный пограничный городок, а чуть мороз ударил, курорт и база отдыха для людей кочевого образа жизни, мародеров, наемных отрядов, а порой и просто разбойников, промышляющих на территории слабозаселенного Ставрополья.
        Один из моих бойцов, как-то сказал, что это кусочек Дикого Запада, но я вестерны смотрел и скажу прямо, куда там этому самому западу до наших реалий. Думаю, что любой супер-ковбой, пройдись он по любому поселку нашего фронтира, уже через полчаса был бы босой, раздетый, с вывернутыми карманами и, возможно, толстой дубовой колодкой на шее. У нас не запад, а восток, так что все гораздо быстрей, круче и жестче бывает.
        - Есть, поймал! - раздался радостный вскрик Тугарина. - Ай, красавчеги! Все же наладили вещание, теперь не так скучно будет.
        В динамике автомобильного радиоприемника послышалась музыка, сначала удары то ли бубна, то ли барабана, а затем песня, и мужской голос запел:
        «На Кубань с победой, сотня возвращалась,
        За плечами ангел, он один на всех,
        Вольная станица, с нею не прощалась,
        Знать молилась вся Россия за успех.
        Легкий ветерок рассветный, с травами ласкался,
        Вслед за ним и месяц, мчался босиком,
        По волнам корабликами, эх, да разгулялся,
        Через реку прокатился, эх, рушником.
        Сотня из Невинки, Казачий Спас,
        Головы, положит за вас.
        От Земли и до небес, красавец-Кавказ,
        Долго будет помнить о нас.
        Дома ждут и крепко верят, и казачка знает,
        В том едином гимне бравом, песнь сердец.
        Вторит соловей расейский, эй, да подпевает,
        Поведет казак казачку, под венец.
        Сотня из Невинки, Казачий Спас,
        Головы, положит за вас.
        От Земли и до небес, красавец-Кавказ,
        Долго будет помнить о нас».
        Песня окончилась, и приятный женский голосок сообщил, что эту песню группы
«Служба-Матушка» для своих друзей, настоящих казаков из Невинки, заказал сержант Игнач из станицы Кавказской. И этот же голос добавил, что Игнач ждет всех любителей пострелять и повоевать за деньги, сегодня вечером возле трактира
«Стрижамент», где и будет производиться подписание контрактов на службу в наемном отряде знаменитого Кары.
        Тугарин, услышавший это, хмыкнул, а я подумал о том, что будет интересно посмотреть на то, сколько людей по этой рекламе соберется вечером возле трактира, в котором до прихода в город воинских частей Конфедерации заседала местная Гильдия Наемников. Вскоре, мое любопытство было удовлетворено, поскольку наша автоколонна подъехала к городским воротам, я предъявил территориалам, охранявшим въезд, сопроводительные бумаги, и мы направились в город. Около десяти минут автоколонна петляла по кривым улочкам и, наконец, машины остановились на стоянке рядом с широким и приземистым двухэтажным зданием. Это и был тот самый знаменитый трактир для наемников и повольников, и именно здесь нас уже ожидал Игнач со своими пластунами.
        - Привет, Игнач, - я присел напротив сержанта, который примостился в самом светлом, просторном и, следовательно, почетном углу заведения. - Рассказывай, как у тебя дела обстоят.
        - Салют, Мечник, - крепкое рукопожатие, - Нам, сколько бойцов для Кары надо набрать?
        - Ты ведь знаешь, тысячу.
        - Нормально, значит, в три дня управимся.
        - Не может такого быть, - я не поверил и цыкнул зубом. - Максимум, сколько наберем, сотен пять и это, если нам повезет.
        - Давай поспорим, - Игнач подался над столом чуть вперед, видать, на азарт его пробило.
        - А давай, - согласился я. - На что спорим?
        - Ну, - казак почесал затылок, - если ты выиграешь, то я на тебя полгода бесплатно работаю, а если за трое суток тысячу стволов наберем, то ты мне на такой же срок жалованье удваиваешь.
        - Согласен.
        В победе я был уверен, поскольку считал, что здесь такое количество бойцов не набрать. Да, вольных и рисковых людей в городе много, но воинов среди них процентов пять, не больше, по крайней мере, в прошлый свой приезд в эти края, я видел, что все обстоит именно так. Черт! Я ошибался и уже через шестьдесят часов был подписан тысячный контракт. Я проиграл, но дело было сделано, и для меня это основное.
        Глава 19
        Кубанская Конфедерация. Краснодар. 16.01.2063
        - Фамилия, имя, отчество, позывной, - уставшим и монотонным голосом спрашивает очередного претендента, расположившийся за соседним столом пластун из казаков Игнача.
        - Петренко Семен Павлович, - отвечает ему невысокий, но плотный дядя лет около сорока в длинной кожаной тужурке и черном танковом шлеме. - Позывной Петруха Броневик.
        Я сижу позади этого стола и нахожусь в тени, понемногу и никуда не спеша, попиваю свежее пивко и наблюдаю за происходящим.
        - Что умеешь?
        - Стреляю хорошо, профессионально владею ножом и саблей, неплохой рукопашник, немного вожу машину.
        - Как со здоровьем?
        - Пока не жалуюсь.
        - С контрактом ознакомлен?
        - Да, на входе прочитал. Читать умею, пишу с трудом.
        - В курсе, где служить придется?
        - Объяснили, и я не против. Кара человек в наших краях известный, и на деньги никого пока не кидал.
        Казак окидывает наемника пристальным и оценивающим взглядом, протягивает ему картонную бирку с номером 706, и кивает на улицу:
        - Покажешь Игначу, он проверит, чего ты стоишь, и только после этого подписание контракта, - пластун вписывает Петренко в свои бумаги, отмечает номер бирки, выданной наемнику, и выкрикивает в зал: - Следующий!
        Один соискатель уходит, и к столу подходит другой рекрут, что необычно, женщина, да еще и очень эффектная. Стройная платиновая блондинка с ясно-голубыми глазами и весьма приятными чертами лица. Красивая баба лет двадцати пяти, но суровая, одета в черную кожаную куртку с непонятной нашивкой перекрещенных мечей на левом рукаве и потертые джинсы, а на стройных и длинных ногах сапоги до колен. Все это дополняется АКСу за плечами, кобурой под курткой и финкой в красивых узорчатых ножнах на широком поясе. Странно, что ее как всех присутствующих на входе не разоружили. Непорядок, но видимо хозяин трактира знал, что делал, так как охранники заведения, три здоровенных шкафа с бандитскими рожами, спокойно стоят у дверей и не суетятся.
        Казак окидывает женщину пытливым взглядом, хмыкает, и начинается прежний опрос:
        - Фамилия, имя, отчество, позывной?
        - Лида Белая, - при ответе женщина открывает рот, и я вижу, что у нее не хватает нескольких передних зубов. - Позывной Лида.

«Да уж, видать, помотала судьба красавицу, которая наемничеством промышляет», - думаю я, а казак продолжает.
        - Что умеешь?
        - Все умею, - Белая горделиво вскидывает подбородок вверх, пластун хмыкает, а она, ощерившись своими выбитыми зубками, подается вперед, и спрашивает его: - Что тебя так развеселило?
        - Порядок, - писарь миролюбиво приподнимает перед собой ладони рук, - это я о своем задумался. Обидеть не хотел. Продолжаем. Как со здоровьем?
        - Хорошо.
        - С контрактом ознакомлена?
        - Да.
        - Где служить придется, в курсе?
        - Да.
        Запись в бумагах, наемнице передается бирка с номером 707, и она выходит во внутренний двор трактира. За ней в очереди уже следующий боец стоит. Косматый и бородатый «индеец» лет за тридцать с косым рваным шрамом по правой щеке. Одет в камуфляжную куртку на меху, на голове небольшая каракулевая папаха, а на ногах стоптанные армейские берцы. Самый обычный абрек с гор, вот только черты лица его мне знакомы, присматриваюсь, и узнаю своего сослуживца Исмаила Ахмедова, с которым пять лет в одной роте прослужил. Уж, кого, а этого я завсегда узнаю, как бы его жизнь не била и какие бы отметины на лице не ставила. Хотя, конечно, узнать его тяжело, да и не виделись мы уже три года с отставным сержантом.
        Идет стандартный опрос. Исмаил Ахмедов назвался Ахмедом Исмаиловым, позывной у него незатейливый - Горец. Желает заключить контракт, все умеет, куда едет знает, с условиями договора ознакомлен. Писарь хочет сделать запись и передать Исмаилу бирку, но я его останавливаю щелчком пальцев. Казак и бывший сержант поворачиваются ко мне, а я повышаю голос и говорю:
        - Наемник, подойди, переговорим.
        Пластун подзывает следующего рекрута, а Исмаил идет ко мне и садится напротив. Это не вызывает удивления и не является чем-то необычным, за сегодняшний день таким образом я проводил уже девятнадцать собеседований. Бойцы для Кары это самые обычные наемники, но были среди этой массы людей и исключительные экземпляры, а таких я хотел бы видеть на службе у себя. Таким образом, за вчерашний и сегодняшний дни, просеивая контингент будущих Буровских вояк, уже семнадцать воинов к себе в отряд отобрал. Все как один, профи, но перед тем как принять решение, я с каждым не менее получаса разговоры разговаривал об их славном и не очень боевом пути.
        - Привет Исмаил-ага, - мой голос тих, и кто-то посторонний, вряд ли, что-то сможет услышать.
        - Здравствуй Мечник, - адыг спокоен и уравновешен, говорит, так же как и я, тихо и негромко, почти полушепотом.
        - Рад видеть тебя, братан. Какими ветрами сюда занесло?
        - По радио голос Игнача услышал, и решил, что хватит мне в горах сидеть, и пора обратно в большой мир возвращаться. Я тебя своим появлением не подставляю?
        - Нет, все ровно. Чем я могу тебе помочь, и чего ты хочешь?
        - Есть интерес на Украину смотаться, в отряд к Каре. Там меня преследовать не станут, так что относись ко мне, как к обычному наемнику.
        - А может быть, у меня в отряде останешься? За прошедшие годы ты изменился сильно, и борода, и шрам на щеке, да и искать тебя перестали, так как проблем в государстве других хватает.
        - Это возможно?
        - Да, и мне это видится так. Ты будешь постоянно находиться на нашей базе в Гвардейском, и на тебя ляжет тренировка бойцов из моего отряда. В поселке люди надежные и не болтливые, левых граждан нет, а у тебя, как я слышал, в родной Адыгее девушка была. Так что остепенись, поставь домик, заведи хозяйство и живи спокойно.
        - Согласен.
        - Вот и отлично. Пиво будешь?
        - Лучше кофе.
        - Кофе? - удивился я.
        - Ага, кофе. Здесь один предприниматель из дубовых желудей и цикория вполне неплохой кофе делает. Обратись к бармену, у них должен быть.
        - Попробуем, - я заказал пару чашек горячего темного напитка, который, действительно, по вкусу напоминал кофе, и спросил: - Как жил все эти годы, Исмаил?
        - Относительно неплохо. После того, как Гене Симакову глотку перехватил, окопался в отдаленном горном ауле на территории Алании, сошелся с одной вдовушкой приятной и занимался охотой. Так целый год прожил, а потом, что-то затосковал, вышел к Пятигорску, и почти два года наемничал. Ходил с торговыми караванами на Зеленокумск, Степное, и даже с отрядом поисковиков за Ачикулак забредал. Такого в Ногайской степи насмотрелся, что ну его к чертям собачьим, такую жизнь, какой там люди живут. К цивилизации захотелось вернуться, думал, на Одессу пойти или еще куда, а тут предложение у Кары послужить. Как услышал голос Игнача, так и решил, что кто-то из наших парней рядом.
        - Ногайская степь, говоришь. Хм. Что такого там может быть, чего мы раньше не знали? Исмаил помедлил, нахмурился и сказал:
        - Сложно объяснить, Мечник. Это все видеть надо. Ты ведь «беспределов» помнишь?
        - Конечно, моя первая военная кампания, такое не забывается.
        - Вот и там что-то похожее. Люди меняются и превращаются в животин, ведомых только инстинктом. С виду, обычные человеки, работают, укрепляют свои поселения, мародерствуют, охотятся, а психика изменена. Например, есть одно небольшое поселение невдалеке от Каспия. Там живут фермеры, всего пять семей по двадцать душ в каждой. Отцы трахают дочерей малолетних, а потом отдают братьям попользоваться. И это норма, Мечник. Это самое обычное положение дел в тех краях, и этим занимается не кто-то один и не извращенец какой, а все подряд. Родился нормальный ребенок, и это уродство, а принесла девка калеку, от кровосмешения родившегося, так это благословение неба. Я случайно туда забрел, в одиночку, и еле ноги унес. Эти твари меня каким-то зельем сонным опоить хотели. На автомат и снаряжение мое позарились и за это грохнуть хотели. Хорошо еще, что сразу беду прочуял и слинять успел, а то бы все, там бы мне и пришел конец.
        - Ну, жив и слава богам, а моральных уродов и у нас хватает. Где-то больше, где-то меньше, но они есть везде и всегда.
        - А еще собаки, - продолжил Исмаил и машинально почесал свой шрам на щеке. - Такие твари умные, что и не всякий человек с ними сравнится.
        - Что собаки?
        В этом месте разговора я несколько напрягся и заинтересовался всерьез, поскольку одна из пропавших экспедиций, которую ГБ в прошлом году посылало одновременно с нами, шла через Ставропольский край к Астрахани, и последним своим сообщением извещала о необычайно умных собаках, которые окружают их караван. Потом я собирал информацию по этой теме, и наемники, работающие на меня, говорили, что дальше к востоку есть стаи диких собак, с которыми бороться трудней, чем с людьми. Честно сказать, я им не очень то и верил, и списывал все услышанное от них на каких-нибудь дикарей, типа «беспределов», а собак считал обычными и хорошо тренированными боевыми псами. Однако Исмаилу я доверял крепко и если он помянул собак, значит, это действительно, что-то необычное.
        - Понимаешь, Саня. Они очень сообразительные, оружия не боятся и понимают, что это такое, а когда атакуют, то действуют как в бою. Они, - он на секунду запнулся - как мы.
        - В смысле?
        - Собаки живут и взаимодействуют друг с другом, точно так же как и мы. Кое-что я в этом понимаю, по молодости сам собак охотничьих на продажу выращивал и на кабана готовил, и эти четвероногие, от прирученных, отличаются точно так же, как человек от обезьяны. Есть семьи, есть вожаки, есть племя, а когда в пределах их территории объявляются люди, они моментально собираются в стаи, которые очень напоминают боевые подразделения. Один отряд отвлекает, второй атакует, третий осуществляет дальний дозор, а четвертый перехватывает беглецов и перекрывает пути к отступлению. Это необычно, и это похоже на людей. Нас в отряде, в котором я тогда ходил, полсотни стволов было, все парни лихие, настоящие джигиты, а к людям вышли только трое. Одна из них Лида Белая, что передо мной к столу подходила, очень хороший боец и авторитетный лидер, рекомендую, и если к себе ее возьмешь, то не пожалеешь.
        - Да, все странно, Исмаил, люди стали как звери, а животные наоборот, ведут себя как люди. Чем это объяснить и как понять, не знаю. Ладно, еще поговорим на эту тему более подробно, а что касается девушки, то надо подумать. Раз она лидер, то чего же торопится Невинку покинуть?
        - У нее конфликт с одной крутой бандой из Ставрополя. Надо сваливать, а куда, вот вопрос из вопросов. На Кавказ? Даже и думать не надо, сам знаешь, что там женщин-воинов не бывает. В Конфедерацию? Нет, она не гражданин государства и без паспорта на Кубани долго не протянешь. Дальше Невиномысска ее не пропустят, а на взятку денег много надо. Остается либо под кого-то ложиться, либо в степь уходить. Для нее запись в отряд Кары, самое настоящее спасение и решение всех проблем. Однако, если мне веришь, то и ей поверь, такие люди редкость, на дороге не валяются и добро помнят.
        - Подумаю над этим, - заверил я Исмаила, - и надеюсь, что ты не из жалости или личных чувств за нее ручаешься.
        - Э-э-э, нет, с такой женщиной личных отношений мне не надо, - усмехнулся Исмаил-ага, - а вот то, что она очень хороший боец-универсал и отличный товарищ, я знаю очень хорошо.
        На этом наш разговор закончился. Исмаил отправился за своими вещами, которые у него хранились в гостинице неподалеку, а я вызвал на разговор Лиду Белую.
        На следующий день на железнодорожную станцию Невиномысска прибыл заказанный мной эшелон, наемников загрузили в вагоны, и под охраной бойцов территориальных войск отправили на Ейск. Мне же оставалось собрать свой отряд, и двигаться автоколонной обратно на Краснодар. Что можно сказать? Съездил не зря. Задача командования было выполнена, и тысяча бойцов, готовых повоевать за денежку в отряде Кары, была набрана. Опять таки я встретил старого камрада, на которого могу положиться в трудную минуту, и дополнительно нанял в свое подразделение сорок три хороших бойца, в том числе и знаменитую Лиду, которой только зубы вставить, и будет женщина-мечта. Не без своих тараканов в голове, женщина, конечно, но красивая и, как говорит Исмаил, смертельно опасная мадам. Такая в моем отряде не помешает и есть уже пару задумок, как найти применение ее талантам и красоте.
        По приезду в столицу сразу же отправился к Еременко. Сделал начальнику доклад о проделанной работе, и думал, что какое-то время смогу спокойно заниматься своими делами. Однако не тут-то было, и покой нам только снится.
        Покивав на мой доклад головой, и порадовавшись тому, что нашелся Исмаил-ага, полковник огорошил меня неприятной новостью:
        - Отряд Астахова разбит.
        - Как разбит?
        - Ты ведь знаешь, что ему поручили разведать зимнюю дорогу на Дебальцево?
        - Да, задачу ему при мне нарезали.
        - Вот он и отправился со своими бойцами ее выполнять. В Таганроге его отряд высадился нормально, и десятого января на санях выдвинулся на север. Матвеев Курган прошли нормально, а на развалинах Снежного, в двух переходах от Дебальцево, их сектанты встретили.
        - И что?
        - А ничего, сотня спецназовцев столкнулась с тремя сотнями Внуков Зари и, потеряв шестьдесят человек, драпанула обратно к морю.
        - Не хило… - протянул я.
        - Вот и я так думаю, - полковник закурил папироску, и по его кабинету разошлись клубы ароматного табачного дыма. - Подробности пока не выяснены, выжившие бойцы еще в пути, но ясно одно, без боя к Дебальцево не пройти. Поэтому решено, что с пополнением для Кары и санным обозом пойду я, а твой отряд со мной как усиление.
        - Ну, ты обрадовал, командир, сказать нечего.
        - А тут говорить и не надо, лейтенант. Есть приказ, и мы его выполним, тем более, что давно пора самому на врага посмотреть.
        - Когда нам выдвигаться?
        - Через три дня надо быть в Ейске. Сани, возницы и снаряжение, которые Кара заказывал, уже на том берегу моря, а мы переправимся с наемниками. В Таганроге дождемся возвращения отряда Астахова, передохнем денек-другой, пока его бойцы в норму придут, и двинемся в путь.
        - Значит, все как в старые добрые времена, командир, проводка каравана и спецназ в охране?
        - Да, Саня, вспомним старое. Предложения какие-нибудь есть?
        Подумав пару минут, начал излагать:
        - Надо наемников перед походом вооружить и на роты разбить.
        - Само собой, и для этого все готово.
        - Нужны дополнительные силы нам в помощь, минометная батарея или группа огневой поддержки.
        - Этого не будет. Я уже просил, и мне отказали. Для такого путешествия слишком расточительным посчитали.
        - Может быть, кого-то другого об услуге попросить, например Семенова? Я точно знаю, что у него на КОФе есть минометы и хорошие артиллерийские расчеты к ним.
        - Попросить можно, и нам не откажут, вот только услугу потом отрабатывать придется, так что надо самим проводку каравана обеспечить. Тем более что ты сам сказал, что бойцов для Кары навербовал хороших, да и твои орлы не слабаки, а сплошь испытанные воины. Думаю, справимся с этим делом, и к весне уже дома будем.
        - Эх, хорошо бы, командир, вот только с сектантами ни в чем нельзя быть уверенным.
        - Не боись, Саня, прорвемся.
        Таким было мое прибытие в столицу, и такой разговор состоялся между мной и полковником Еременко. В отпущенные мне на подготовку двое суток, я практически не спал, собирал и снаряжал отряд к походу в зимних условиях. После этого ехал домой и вместо отдыха, занимался текущими вопросами по хозяйству. Впереди была еще одна опасная для жизни и здоровья дорога, но снова рядом со мной будут комбат и верные боевые товарищи. Не хочется отправляться в это путешествие, не лежит к нему сердце, но и страха не было, и ко всему, что должно было произойти, я относился предельно просто, это всего лишь очередная работа, которая должна быть выполнена.
        Глава 20
        Украина. Окрестности Снежного. 01.02.2063
        .
        - Дорога идет через лес и пересекает несколько глубоких оврагов, - доложил один из моих разведчиков, Буза, наемник из Невинки, пожилой, но тем не менее еще очень крепкий дядька с отвислыми седыми усами. - Мы посмотрели, все тихо, но тишина слишком тревожная, вроде все как обычно, но что-то не так. Лично я, такое место обошел бы стороной.
        - Что скажешь, капитан? - Еременко повернулся к Астахову.
        - В прошлый раз этот лес прошли без проблем, а сам бой только за ним случился, на окраине Снежного, - ответил он.
        - Саня, - полковник кивнул мне, - ты что думаешь?
        Оглядев темную кромку леса, через который шла дорога выходящая к развалинам городка Снежный, высказал свое мнение:
        - В лесу сектанты наверняка есть, может быть, что и не много, но разведчики по любому сидят. Больно уж место удобное, мимо не пройти, а укрыться есть где. По карте, здесь уклон справа налево идет. Командир, разреши, я со своим отрядом ночью в лес схожу. Весь обоз по дороге двинется, а мы в стороне от колонны пойдем, и если что, то ударим сектантам в тыл.
        - А если их там слишком много окажется и придется в ночь повоевать?
        - Мы осторожно, командир, пройдем на мягких лапах, так что и не заметят. Будет большой отряд, отступим, а малый, уделаем и проход на завтра расчистим.
        - Действуй, - согласился с моим планом полковник, и скомандовал остановку на ночлег.
        Весь наш громоздкий обоз, сто сорок семь саней, груженных боеприпасами, медикаментами и продовольствием, стал разворачиваться и становиться в круг. Так мы делали каждый вечер, с самого нашего выхода из Таганрога. Опасность может поджидать везде и пример отряда Астахова, который потерял более половины своего личного состава в одном только боестолкновении, всегда перед глазами. Сильно его парней Внуки Зари потрепали, и при отходе они такого насмотрелись, что не сразу и верилось, что такое может быть. Так получилось, что несколько Астаховских бойцов попали к ним в плен, основной отряд им помочь не мог, но воины видели, что с их товарищами творят, и все это рассказали нам.
        Караван останавливается на открытом месте, пространство перед лесом чистое, сейчас сани сомкнутся, возницы займутся лошадьми, а три сводных батальона наемников отработают учебное отражение вражеской атаки, разобьют сектора обстрела, определятся с действиями по тревоге, и начнут ставить свои палатки. Все не в первый раз делается, все же мы в пути уже целую неделю, народ знает свои обязанности, и уже привык к тому, как происходит ежевечерняя остановка на ночлег. Возницы это понятно, люди гражданские, еще не совсем понимают, куда мы идем, а в наемниках я был уверен, хорошие и испытанные суровой жизнью бойцы. Просто так сектантам в руки не дадутся. Правда, вооружение у них не очень, у каждого или карабин или «калашников» только с одним боекомплектом, да парочка гранат, но для таких сорвиголов и это не мало. Впрочем, посмотрим, чего они в бою стоят, ведь как ни рассчитывай свой путь, а мимо Снежного, занятого противником, не пройдешь, да и в Дебальцево придется прорываться силой оружия, и значит, по любому будет бой.
        Я направляюсь к своему отряду, девяносто пяти воинам, которых взял в этот поход, и ко мне подходят сержанты, командиры временных взводов, как я их назначил. Это Игнач, Исмаил-ага, пожелавший вновь повоевать под началом Еременко, и Лида Белая, действительно, оказавшаяся очень хорошим бойцом, авторитетным в среде наемников лидером и неплохим командиром. Они стали в круг, а я достал из планшетки распечатку карты, которая у меня имелась, и начал постановку задачи:
        - Значит, так, господа сержанты. Сейчас разбиваем лагерь и делаем то же самое, что и остальные, а как стемнеет, уходим назад по дороге, идем два километра и по широкой дуге возвращаемся назад, обходим это поле и двигаемся в лес. Есть вариант, что нам в этой чащобе готовят горячую встречу и хорошо еще, что снег не глубокий, так что если что, сможем с лыжниками на равных побегать. В общем, заходим в лес, и продвигаемся вдоль дороги. Если в лесу засада, принимаем бой, а если нет, то останавливаемся на ночевку. Поутру обоз пойдет дальше, а мы, вроде правого бокового дозора будем. Как поняли?
        - Ясно, - отвечает Игнач.
        - Понятно, - вторит ему Исмаил.
        - Сколько боеприпасов брать и за сколько времени лес пройдем? - спрашивает Лида и теребит свою финку.
        - На пулемет по тысяче патронов, на автомат по пятнадцать магазинов, сухпай на сутки, вещи оставляем здесь. Лес не слишком обширный, так что за один световой день его пройдем.
        - Хорошо, - кивает блондинка, и сержанты расходятся по своим взводам.
        Проходит два часа, лагерь живет своей обычной жизнью, варится каша, вскипает в кружках настой или чай, люди ведут беседы за жизнь, всхрапывают кони, а мы выходим с его тыльной стороны, и двигаемся по заранее намеченному маршруту. Впереди сводная группа самых лучших следопытов и ходоков, два наемника, три пластуна и пять гвардейцев. Слева и справа от них, с отступом метров в двадцать-тридцать, идут отряды Игнача и Исмаила. В центре два радиста, два посыльных, Сеня Бойко и я. Позади нас наемники Лиды Белой. Своеобразное построение, для меня немного непривычное, но для движения ротой или подразделением более крупного состава, то, что надо. Командир и связь под охраной, все на виду, и в боевой порядок можно быстро развернуться.
        Спускается морозец, не сильный, не более минус семи-восьми градусов, снег под ногами хрустит, люди сопят и из их ртов вырываются парок. Идем час, второй, третий, и около полуночи, оставив лагерь, еле видимый по отсветам костров километрах в четырех по левую руку, входим в лес, который на фоне белого заснеженного поля выделяется темной и устрашающей громадой. Здесь скорость нашего движения сильно снижается, двигаться надо осторожно, а тут еще и снег, и ветки, и буреломы, и тьма хоть глаз выколи. Однако, ничего, мы люди ко всякому привычные, а торопиться нам особо некуда, два километра в час одолели, и это хорошо. В лесу тишина, и только мелкие зверьки, то ли белки, то ли куницы, скачут по веткам, и говорят о том, что здесь есть жизнь.
        - Чи-чи-чи! - еле слышно доносится ко мне от передового дозора.
        Весь наш отряд останавливается и вскоре появляется Буза. Он наклоняется ко мне, и шепчет:
        - Есть, метров триста от нас противник, четыре группки. Сидят в овражке и возле костров греются. Что делать?
        - Сколько их?
        - Десятков шесть, почти все, молодежь, бывалых вояк не более пяти, и все сидят отдельно. Нас пока не почуяли, но по следам получается, что они постоянные обходы своего лагеря делают, так что вскоре нас засекут.
        - Связист, доклад полковнику. Посыльные, взводных сюда, - командую я.
        Радист начинает вызывать Еременко, а посыльные исчезают во тьме. Снова рядом со мной командиры подразделений, дышат ртами, видать торопились на зов, горят предстоящим боем, чуют его. Это хорошо, это правильно, так и должно быть. Тем временем на связь вышел полковник, разрешил вступить в бой и на всякий случай выдвинул к лесу бойцов Астахова с сотней наемников. Если нам туго придется, они рванутся вперед и постараются оказать нам поддержку.
        - Игнач, обходишь овраг слева, и заходишь от дороги, там наверняка караул стоит, так что не проморгай его. Исмаил, ты с гвардейцами рядом, атакуем сверху. Лида, ты с наемниками обходишь с тыла. Начинаем через десять минут. Вперед!
        Сержанты разбегаются по своим подразделениям. Ко мне подтягиваются гвардейцы, пластуны идут слева, а наемники обходят справа. Проходят отведенные на сосредоточение и подготовку минуты. Пора. Я встаю и направляюсь вперед, передо мной следопыты, а по бокам гвардейцы. На ходу готовлю свой «Абакан» к бою, подгон Еременко, который запомнил, как я с таким стволом в Нальчике воевал, отщелкиваю предохранитель и передергиваю затвор. Тут же, вокруг раздается такое же клацанье. Мелькает мысль, что в морозной лесной тишине звук разносится далеко, и нас могут услышать сектанты, расслабившиеся на отдыхе в овраге перед нами, но это чепуха, и даже если это так, то поздно, им не успеть выбраться в лес.
        - Тах! Тах! - гулким эхом, меж деревьями понеслись первые отзвуки одиночных выстрелов, которые доносятся слева. Значит, пластуны уже вступили в бой и, скорее всего, напоролись на вражеский караул.
        - Прибавили ходу! - подгоняю я криком гвардейцев, и сам перехожу на бег.
        Мы торопимся, я несусь вперед настолько быстро, насколько могу, и чуть не падаю в овраг, который совершенно неожиданно оказывается прямо передо мной. Внизу суетятся вражеские воины, которые собираются в десятки, и готовятся идти на помощь своим дозорным. Поздно, ребятки! Вы не успели!
        Падаю за ствол старого ясеня, растущего на самом обрыве, становлюсь на одно колено, приклад в плечо, готов к бою, выхватываю глазом первую цель, ясно видимую в отсветах костра, и плавно тяну за спусковой крючок. Из ствола «Абакана» вырывается огонь, и десятки пуль проносятся по телам сектантов, кромсают их на части, вырывают куски мяса и пробивают черепа. Одновременно со мной, огонь открывают гвардейцы и следопыты. Стена огня проходит по дну оврага и сметает все живое. Кажется, что бой идет по всему лесу и, опустошив магазин, прислушиваюсь. Нет, стрельба только здесь, но в ночном и заснеженном лесу звуки обманчивы, отражаются от деревьев и порой приходят совсем не с той стороны, с какой их ожидаешь.
        Осматриваю овраг, гвардейцы, как всегда, сработали чисто, боеготовых врагов не осталось, и только несколько раненых валяются подле костров. Слева и справа так же стрельба затихает, и группы, оставив на выходе свои дозоры, начинают спускаться вниз. С одной стороны к кострам подходят пластуны, а с другой наемники. Я сижу наверху, не расслабляюсь и внимательно наблюдаю за всем происходящим. Вот, к одному из костров подходит высокий казак, хочет подхватить еще живого врага, у которого пулями перебиты ноги. Кажется, что сектант не в состоянии оказать сопротивления, тихо постанывает и пускает ртом кровавую пену. Однако когда наш боец оказывается рядом, вражеский воин отталкивается всем своим телом от пропитанной его кровью земли, и пытается дотянуться до него ножом. Не смог! Наши воины знают, с кем дело имеют, а потому всегда настороже. Сектант, совсем еще молодой парень с красными ромбами на щеках, всхлипывает, перекатывается на спину, что-то шепчет и резко проводит клинком по своей шее. Подобное происходит везде, и только один из раненых, солидный мужик в меховом тулупчике, сдрейфил и не покончил
жизнь самоубийством.
        Спускаюсь вниз, мужик, седобородый и пожилой, сидит подле так и не потухшего костра, с ненавистью оглядывает наших воинов, стискивает зубы и, вырывая из тулупа кусок тканевой подкладки, прижимает ее к простреленному боку. Сажусь напротив него, киваю на трупы молодых бойцов клана Красных Ромбов, и спрашиваю:
        - А ты чего к Сыну Зари не торопишься?
        - Что я, дурак, что ли? - он скалится на меня как волк, и желтые давно не чищеные зубы отблескивают в свете огня. - Нет, я не фанатик, а работаю за твердый оклад в золоте.
        - Кто таков?
        - Инструктор военной школы Красных Ромбов Бальтазар.
        - А реальная фамилия?
        - Валентин Супонев.
        - Сотрудничать будешь?
        - Да, - хрипит он, и сплевывает на окровавленный снег сгусток запекшейся крови.
        - Сколько вас в лесу, какова задача и что творится дальше по дороге?
        - В лесу только этот отряд был. Хотели ваш обоз накрыть, пощипать и отойти. Задача стояла приостановить ваше продвижение, и дождаться подкреплений со стороны Донецка. Никто не думал, что вы так нахально к Дебальцево попретесь, после того как ваш спецназ под Снежным сделали, потому и заслон такой не серьезный. Дальше по дороге чисто, и до самого Дебальцево никого.
        - Сколько вас всего в этих местах?
        - Точно не знаю, но в треугольнике Донецк-Дебальцево-Луганск около пяти тысяч воинов наберется.
        - А возле самого Дебальцево?
        - Сотен семь, все из Красных Ромбов.
        - Как к сектантам попал и почему на них работаешь?
        - Так сложилось, - пожал он плечами, и поморщился. - Был в банде, а потом, банда превратилась в клан и стала подчиняться Звездным. Идти было некуда, стал готовить молодежь, и этих, - кивок на убитых вражеских воинов, которых обыскивали мои воины, - я два года воспитывал.
        - Это был их первый боевой выход?
        - Да, первый. Сам ведь видишь, под контролем инструкторов работали.
        - Что же вы так подставились, от дороги только в двух километрах расположились, и дальних дозоров вокруг не выставили?
        - Не я решал, и старшим над всей группой Икат был, вон он лежит, - кивок в сторону щуплого мужичка, которого сейчас вытаскивали из костерка, в который он ногами упал. - Мля, а я говорил ему, что надо поберечься. Козел! Сука рваная! Из-за него все попали!
        - Что с поселением в Стаханово?
        - Не знаю.
        - Врешь, гнида.
        Инструктор схватился за бок, и прошипел:
        - Начальник, дай пару минут передохнуть, а потом, клянусь, как маме родной, все что знаю, расскажу.
        - Ладно, отдохни чуток.
        Я отошел в сторону и ко мне подбежал Игнач. Оглядел место побоища и сказал:
        - Мечник, двое ушли.
        - Как так?
        - На подходе мы с караульными столкнулись, и у них два карабина было. Задавили их быстро, но двое успели уйти. Мои за ними вслед пошли, но не догнали, верткие гады, и бегуны хорошие.
        - Ну и фиг с ними, - махнул я рукой. - Потери есть?
        - Нет, у меня без потерь.
        - Стой! - позади нас раздался громкий вскрик одного из наемников и, обернувшись, я увидел раненого инструктора, который забыл про свою рану, и как дикая кошка, так же ловко и быстро, карабкался по покрытой корневищами стенке оврага.
        Бойцы отряда вскинули свое оружие, а я выкрикнул:
        - Стрелять только по ногам!
        Поздно. Один из гвардейцев короткой очередью срезал беглеца и, повернувшись ко мне, только пожал плечами:
        - Извиняй Мечник, привычка.
        - А-а-а, - махнул я рукой, тут хоть ругайся, хоть нет, бесполезно. У меня под началом не территориалы, а бойцы иного сорта, которые сначала стреляют, а только потом думают.
        Поутру отряд вышел к дороге, я сделал подробный доклад о бое Еременко и получил морально-психологический втык. Сказать нечего, пленника мы не уберегли, а командир я, и ответственность за это на мне. Все это вполне ожидаемо, кроме одного. Полковник приказал собрать тела всех погибших сектантов и погрузить на порожние сани. Зачем? Тогда я этого не знал, но когда к вечеру караван добрался до окраинных развалин городка Снежный, и остановился на ночевку, кое-что прояснилось.
        Наш обоз находился на месте боя спецназовцев Астахова с противником, и на останках стен, видимо, нам в устрашение, висели обдолбанные воронами головы его бойцов. Зрелище мрачное и угнетающее, и подобного издевательства над трупами врагов себе никто из наших противников пока не позволял. Даже халифатцы такого не практиковали, хотя никого из попавших к ним в плен не жалели. Да, расстреливали, это было, но над трупами специально не издевались и не глумились.
        Наступил вечер, лагерь был разбит как обычно, и через полчаса должно было стемнеть. Полковник выстроил наемников и, обратившись к ним, задал только один вопрос:
        - Бойцы, кто крови не боится, желает денег подзаработать и сможет за мясника потрудиться?
        - Я! - раздался хриплый голос из неровного строя наемников.
        - И я смогу! - вслед за первым добровольцем вызвался второй.
        - А что надо делать?
        - Сколько заплатишь?
        - Кого покромсать?
        Полковник приподнял руку, наемники затихли, и он произнес:
        - Временным командирам сводных батальонов, выделить по три человека из добровольцев на ночные работы, заплачу по одному золотому «конфу».
        Проходит минут двадцать и уже в сумерках, перед палаткой полковника стоят девять человек, готовых поработать мясниками. Еременко отвел их к саням, на которых были свалены замороженные трупы сектантов, дал им какие-то инструкции и указал на стену пятиэтажного дома, на вершине которого вбитые на арматурные штыри торчали головы бойцов капитана Астахова, полегших в этом самом месте. Добровольцы понятливо покивали головами и в сопровождении спецназовцев, вооружившись фонарями, молотками, топорами и пилами, отправились к руинам указанного дома.
        Мне никто и ничего не объяснял, а тем, что задумал полковник, я не интересовался. Лег спать, но ночную тишину, то и дело, разрывали громкие удары молотков и противный скрежет пил. В общем, толком выспаться не получилось, а поутру, чуть только развиднелось, и я протер глаза, на стене пятиэтажки увидел картину, которую за одну ночь сделали наемники и спецназ Астахова. Она изображала воина Конфедерации с погонами полковника, который попирал ногами чертенка с обломанным рогом. Красивое изображение, во всю стену, видное издалека и очень убедительное, а выполнено самым обычным углем-антрацитом. Это ничего, вполне нормальная карикатура, главное, что привлекало внимание и несколько коробило, это фон вокруг чертика, который состоял из кусков человеческих тел, приколоченных и привязанных к раскрошившемуся железобетону. Вот, значит, зачем Еременко понадобились трупы сектантов.
        Завтракать расхотелось и, наверное, не мне одному, так как караван вскоре собрался и вышел на дорогу к Дебальцево. В полдень, перед обеденной остановкой я подошел к Еременко, который угрюмо сидел на широких санях, и спросил:
        - Иваныч, зачем такую картину в Снежном оставил?
        - А чтоб знали, суки, что на каждую жестокость и издевательство над нашими парнями, мы ответим еще большей жестокостью. Пусть посмотрят на своих соклановцев и десять раз подумают, стоит ли им с нами связываться. Какие бы они фанатики не были, но от такого и их пронимать должно. Пусть злятся, но боятся.
        - Все же жестко получилось.
        - Нормально, Саня. Был бы противник стандартный или дикий, этого бы и не было, но враг у нас не простой, а потому и действовать надо не как всегда. Вот посмотришь, весть о том, что мы сделали, вскоре по всем трем Ромбам разнесется. Знаешь, что после этого будет?
        - Нет.
        - Они все соберутся под Дебальцево и постараются нас уничтожить. Я с Баланом много общался и кое-что в их психологии понимаю, так что, скорее всего, так и случится.
        - И что мы с этого поимеем, если они под Дебальцево сойдутся?
        - Во-первых, прекратится осада Донецка и Луганска, а это сохраненные жизни мирных граждан. Во вторых, оттого, что мы издеваемся над их богом, сектанты будут в ярости и кинутся штурмовать город, а это шанс ополовинить их силы. Понятно, что полностью Ромбов не уничтожим, силенок не хватит, а вот, накидать им звиздюлей, вполне получится.
        - Хм, может быть и так, - я понимал, что теперь до весны, как я того хотел, домой не попаду. Слишком полковник на сектантов обиделся, и пока с ними за бойцов погибших не посчитается, в столицу не вернется, а без него и мне обратной дороги нет. Ну, и ладно, раз так, то так пусть и будет, дома у меня порядок, за делами есть кому присмотреть, а с сектантами повоевать, я не против. Единственное, Чингиза Керимова зря насчет похода в Румынию обнадежил, но это ничего, еще успеется, и корабли Дунайской флотилии никуда от нас не денутся.
        Глава 21
        Украина. Дебальцево.21.02.2063
        В пункт назначения, то бишь городок Дебальцево, наш караван прошел беспрепятственно. Ни одной стрелы из леса, ни одной ловушки, ни одного завала на дороге, и ни одного вражеского разведчика в пределах видимости. Странно? Еще как странно, и вместо успокоения, необычное поведение сектантов, только вселяло тревогу. Впрочем, такое положение дел озаботило всего нескольких человек во всем караване, а для остальных, это было нормой. Как же, такая армия по дороге идет, наверняка, дикари перепугались, обделали от страха свои шерстяные штанишки и разбежались по глухим чащобам. Примерно так думал каждый рядовой наемник и большинство бойцов нашего Отдела Дальней Разведки.
        Встретили нас в Дебальцево как положено, всеобщей радостью и праздником, хотя в сам город, караван не впустили. Что поделать, горожане и градоначальник опасались за сохранность своего имущества, а потому, гулянка велась сразу в двух местах. Одна проходила за городскими стенами, и на нее были приглашены около полусотни наиболее авторитетных бойцов и командиры, а другая шла в укрепленном лагере Кары, который располагался с восточной стороны города. Все нормально, люди отгуляли, был праздничный ужин и торжественная речь, нападения не случилось, и пришла пора тягостного для нас ожидания, которое продлилось почти три недели.
        В эти дни я жил по строгому распорядку. Подъем. Зарядка с личным составом отряда. Завтрак, а после него до самого полудня идет тренинг. Конечно, особо не разгуляешься, за пределы лагеря мы не высовывались, но и так, можно многое освоить, тем более что развалин вокруг нового Дебальцево хватает. После полудня, я отправлялся в домик, где обитало семейство Буровых, и как минимум пару часов проводил в обществе своей новой родни.
        Все бы ничего, это приятно, вот только для девушек, младших дочерей Кары, молодой мужчина на расстоянии вытянутой руки, потенциальный жених, и то обстоятельство, что я женат на их сестре, для них было не минусом, а дополнительным плюсом. «О времена, о нравы!» - воскликнул бы древний поэт, но в наше время, это нормально. В общем, посмотрел я на эти движения и решил на время прекратить свои визиты к Буровым. Пока я примерный семьянин, что есть, то есть, жене не изменяю, но когда рядом симпатичные девчонки, которые совсем не против покувыркаться на чем-то мягком, то это серьезное испытание для психики любого нормального мужика. Подальше от соблазнов, и побольше заниматься делами, решение принято, и обжалованию не подлежит.
        Итак, сидим мы в обороне, и противника не наблюдаем. Кажется, чего нам опасаться? У Кары теперь опять полторы тысячи бойцов, есть минометы, несколько орудий и два БТРа. В городе триста пятьдесят дружинников и почти тысяча ополченцев, опять же с минометами. Да и нас, воинов ОДР полторы сотни профессионалов. Должны отбиться от этого зимнего наступления, если оно все же случится, дождаться середины весны, когда Внуки Зари вернутся в Харьков, и отправиться в обратный путь. Местный градоначальник улыбается, горожане расслабились, а наемники начинают по мелочи на службу забивать. Посмотрел Буров на эту порочную практику, и принял решение послать по окрестным лесам разведку.
        В поиск вышли те, кого не жалко. Разведгруппа наемников, сформированная из залетчиков, и местные поисковики, которых все так же, возглавлял их лидер Зиновий. В ночь выдвинулось тридцать хорошо вооруженных и отлично подготовленных бойцов. Минули сутки, ждем их возвращения или хоть какого-то сигнала. Ничего. Тишина. Наступает следующее утро, и в двух километрах от укреплений, прямо на дороге, по которой пришел караван, обнаружились вкопанные в щебень деревянные колы, а на них головы наших разведчиков, всех до единого. Вот так вот, пошли бойцы в лес, а ни одного выстрела сделать не сумели, их повязали, и с пытками прикончили.
        Такая вот обманчивая тишина, и сложилось впечатление, что караван в Дебальцево пропустили специально, дабы не вылавливать нас потом по лесам. Паршивая ситуация, в которой чувствуешь себя мышкой, которую загнали в нору. Вроде бы безопасно, а наружу не выберешься, коты схарчат. Меня одолевали нехорошие предчувствия, и я решил серьезно переговорить с Еременко, который практически не спал, и после гибели разведчиков, ходил мрачнее тучи. Тем более что из города приходил один из поисковиков покойного Зиновия и рассказал кое-что интересное.
        Головы разведчиков сняли в полдень, похоронили к вечеру, и я направился в палатку к полковнику. Вхожу, Еременко сидит подле небольшой походной печурки, и чистит свой «стечкин».
        - Привет, Иваныч, - обратился я к полковнику, подкинул под себя полипропиленовый коврик, поджал ноги и уселся напротив.
        - Виделись уже, - пробурчал он. - Чего пришел?
        - Чуйка у меня нездоровая, Иваныч.
        - Как у собаки, которая все понимает, а ничего сказать не может?
        - Точно так.
        - Не у тебя одного, и ты за сегодня уже пятый, кто с такими словами подходит. Были бы обычные бойцы, на мандраж списал, а так, все воины опытные, и не одно сражение прошедшие. Есть над чем подумать и, видимо, опасность совсем рядом, - Еременко собрал свой «стечкин», обтер черный ствол тряпочкой, убрал пистолет в кобуру и спросил: - Ты что-то узнал, Саня?
        - Да. Ко мне один из поисковиков подходил и на ушко шепнул, что от города в лес ведет старый и заброшенный канализационный коллектор, и прошлой ночью там было какое-то непонятное шевеление. Он хотел Приходько доложиться, да тот его даже не принял, сунулся к дружинникам, но ему сказали, что он паникер, а шум в коллекторе от крыс или бродячей собаки, которая туда упала.
        - И он считает, что это сектанты?
        - Да.
        - А ну-ка, пойдем в город сходим, посмотрим, что там и как, - полковник поднялся на ноги, и в этот момент до нашего слуха донеслись отдаленные звуки выстрелов.
        - Блин! Опоздали! - выкрикнул я, и рванулся на выход.
        Следом выскочил Еременко, на миг замер, и громко прокричал:
        - Тревога! В ружье! Нападение с тыла!
        Мои бойцы были готовы, и всего через несколько минут, покинув лагерь Кары, с передовой группой, я подходил к воротам Дебальцевского поселения, высоким трехметровым перегородкам из стальных плит. Где-то в самом городке кипела жаркая схватка, кто-то заполошно стрелял, кто-то кричал, и мы, торопились, как могли. Однако поздно мы спохватились, на воротах уже шел бой и, судя звукам и отчаянным выкрикам, дружинники схватку проигрывали, и не могли отвлечься на то, чтобы открыть нам проход.
        - Ищите шесты и бревна! - разнесся в вечерних сумерках мой голос.
        Воины сноровисто разбежались вокруг и, к счастью для нас, через пару минут, отыскали то, что было нужно, несколько длинных и крепких веток. После чего, начался штурм стены, один воин держится за край ветки, а четверо разгоняют его и подпирают ее с другого края. Полминуты, и первая пятерка бойцов на вершине. Еще полминуты, и следом за ними, последовала вторая пятерка. Вовремя, так как те, кто взобрался на стену первыми, выручили растерявшихся дружинников и смогли отбить натиск сектантов.
        Вскоре весь мой отряд был за городскими стенами, но помощи ждать было неоткуда. Дикари перешли в наступление на лагерь Кары, и наемникам было не до городских боев. Так мало того, еще ворота открыть не получалось, вражеские вояки подорвали под ними гранату, и стальные плиты, которые разъезжались в стороны на шарнирах, заклинило.
        В общем, со мной восемь десятков моих воинов и десять дружинников, позади, идет бой, а в городе творится резня. В отсветах разгорающихся пожаров я не мог точно определить, сколько сектантов в городе, но, судя по тому, что городок они захватили за полчаса, никак не менее полутысячи. Требовалось принять решение, и я его принял:
        - Вперед! Захватить окраинные дома и склады под товар! Закрепиться и ждать подмоги! Игнач, за тобой левый фланг! Лида, с повольниками на правый! Исмаил в центр! - Воины перешли в атаку, а я обернулся к командиру дружинников, невысокому крепышу в рваной телогрейке и окровавленным лицом: - Сколько вас здесь в живых осталось?
        - Шестеро, и все поранены.
        - Ворота открыть сможете?
        - Постараемся, там металлические ролики слетели, и если их ломами на рельсу вогнать, то можно проход открыть.
        - Помощь нужна?
        - Нет.
        - Работайте, - на бегу бросил я и, перекинув «Абакан» на грудь, побежал вслед за гвардейцами.
        Поначалу для нас бой складывался хорошо, силы противника были рассредоточены по всему городку, и небольшие группы сектантов уничтожались нами сходу. Взяли одно здание, второе, третье, попытались продвинуться к бывшему железнодорожному вокзалу, оплоту местной власти, где все еще шла стрельба и, потеряв ранеными троих бойцов, откатились на окраину. Гадские фанатики имели стрелковое вооружение, и захватили городские арсеналы, так что встретили нас не стрелами и метательными дисками, а шквалом пулеметного огня. Стреляли они плохо, не было навыков, но как работает пулемет, понимали очень четко, и патронов не жалели. В итоге, мы на окраине, держим восточные ворота и три здания, и что творится вокруг, не очень-то и понятно. В лагере Кары минометы взвывают, стрельба и отдаленные звуки рукопашной схватки. В самом Дебальцево жители заперлись в домах, и ждут, что же дальше будет. Казарма дружинников и арсенал в руках Внуков Зари, и только городская управа еще держится.
        Так проходит полчаса, дружинники смогли распахнуть одну створку ворот, и к нам на подмогу подошел Астахов со своими спецназовцами. От него-то и узнал, что же происходит. Я сидел с группой Исмаила, в бывшем торговом складе, который сейчас был пуст. Под светом фонарика на разбитую ладонь клеил пластырь, и в это время ко мне подошел капитан.
        - Что там? - кивнув в сторону лагеря наемников, спросил я.
        - Жопа! Не меньше пяти тысяч ромбов из разных кланов, атака по всему фронту, и спасло только то, что у Кары минные поля перед позициями были.
        - До рукопашной дошло?
        - Да, и фанатики до сих пор не отступают. Гады, закрепились в первой линии обороны, взяли несколько ДШК и теперь скапливаются для следующей атаки. Кара против них БТРы с пехотой послал, а сектанты тоже не идиотами оказались, «коробки» гранатами подбили, а стрелков назад отогнали. Походу, сильно они на нас озлились за Снежное, и стянули сюда все, что у них только есть. Удивляюсь, что они минометы не притянули или еще что-то подобное.
        - Это ни к чему. Они Дебальцевские батареи захватили, так что если не дураки, а они таковыми не являются, вскоре начнут обстрел лагеря наемников.
        - И что делать будем?
        - Как полковник скажет, я к нему посыльного послал, попросил подкреплений, и разрешения на серьезную атаку.
        - Кто тут про меня говорит? - в складское помещение вошел Еременко, а вслед за ним показался и один из наемных командиров, ставший правой рукой Бурова, одессит Остап, - полковник и наемник расположились рядом, и командир спросил: - Излагай, Саня, какие идеи есть?
        - Имеется три первоочередные задачи. Первое, захватить выход из коллектора, через который сектанты свежих бойцов получают. Второе, деблокировать городскую управу. Пока она в осаде, и Приходько не позвал народ на борьбу, местные жители будут сидеть по домам, и в сражение не ввяжутся. Третье, это отбить минометы, арсенал и казарму дружинников. Как только эти три задачи выполним, так весь бой за нами и останется, а нет, так через пару часов, когда дикари в контратаку перейдут, кровью умоемся.
        - Решено, - одобрил мои слова полковник, - так и поступим.
        Вскоре начали подходить наемники, около трехсот бойцов, все те, кого Кара смог оттянуть из сражения за свой лагерь. Кроме того, собралось с полсотни местных мужиков и десяток дружинников.
        Звучит команда полковника, и три штурмовых отряда переходят в наступление. Мои бойцы идут к вокзалу, Астахов и местные пробиваются к арсеналу, артиллерийским складам и минометам, а наемники взяли на себя основное, блокирование канализационного коллектора.
        - Пошевеливаемся, парни! - кричу я и ответом мне, только топот ног.
        Проходим через небольшие улочки, пробираемся какими-то закоулками, и начинается бой. Против нас не менее пяти пулеметов, десятка два автоматов, и почти сотня вражеских бойцов.
        - Бей! - сквозь огонь и грохот, разносится чей-то дикий рев, и наш отряд отвечает огнем на огонь.
        Со мной рядом только три бойца, и все гвардейцы. Мы упираемся в какую-то хлипкую дверцу. Удар ногой и она влетает внутрь небольшой жилой комнатки, где полураздетый мужичок с вилами в руках, стоит на входе, а два женских голоса причитают в углу.
        - Опусти вилы! Свои! - выкрикиваю я и отталкиваю человека в сторону.
        Устремляемся к другой двери, и она выводит нас в тыл сектантам. На улочке кипит бой, наши воины гранатами задавили вражеские пулеметы, сблизились с противником и вступили в рукопашную. Схватка идет не на жизнь, а на смерть, повсюду трупы, кровь, дым, но мы одолеваем, еще чуть, и путь к вокзалу будет пробит.
        Однако на помощь к врагам идет подмога, десятка три размалеванных вояк с саблями наголо. Против них стоим мы и, не задумываясь, рассыпаемся вдоль двери, из которой выскочили, и открываем по ним стрельбу. В три длинные очереди опустошаю первый рожок, гвардейцы поддерживают меня, и противник, человек пять-семь, не больше, слаженно откатывается назад. Тем временем бойцы добивают тех, кто преграждал им проход по улочке, и всем отрядом, прикрывая друг друга и, держась своих групп, мы движемся дальше.
        Не встречая никакого серьезного сопротивления, вышли к зданию бывшего железнодорожного вокзала. Остается только пересечь площадь, на которой проводились торговые ярмарки, и местная власть будет освобождена. Один рывок, но вся площадь простреливается, а несколько десятков местных дружинников, закрепившихся на втором этаже управы, серьезной поддержки нам оказать не могут. Приходится делить отряд и вновь пробиваться в обход через жилые дома. Вот здесь-то, снова завязывается ближний бой.
        Темный проулок, никто не стреляет, что такое рикошет в узком и почти замкнутом пространстве, понимают все. Нас три десятка и врагов столько же. Кто начнет первым? Никому не хочется умирать, но если мы сейчас не сломаем сектантов, то завтра нам будет тяжело.
        - Мочи сучар! - выкрикиваю я, и сам не узнаю своего озверевшего голоса.
        - А-а-а! - поддерживают меня воины, и мы бросаемся на ощетинившихся стальными клинками дикарей.
        Принимаю удар на автомат. Сталь скребет по прикладу, рывок вперед, отбрасываю противника назад, и наношу резкий удар в челюсть. Под прикладом, который выдержал удар сабли, челюсть врага ломается. Перехватываю «Абакан» как дубину за ствол, и пошла гульба. Проходит пара минут и, круша врагам кости, разбивая их лица кулаками и оружием, пронизывая вражеские тела ножами и штыками, разбрызгивая кровь и выпуская кишки, наш отряд снова пробивает себе дорогу.
        Пространство вокруг расчистилось, проулок пройден, и сектанты в панике бегут. Впервые такое вижу, и для меня это значит очень много. Кто-то из воинов гонится за ними, кто-то стреляет им вслед, а я, сопровождаемый своими бойцами, направляюсь в здание управы.
        Ожидается еще один бой, надо очистить первый этаж вокзала, но здесь врагов нет, они отступили. Сверху, во главе со своим командиром Брагиным, спускаются уцелевшие дружинники. Их мало, не более трех десятков, лица их растеряны, почти все изранены, и радости на лицах не наблюдается. Понимаю, их вина, что враги в родной город проникли, а тут еще и градоначальник погиб.
        Занимаем оборону, ждем дальнейших распоряжений от Еременко, и вскоре он выходит на связь. Приказ прост, оставить управу на попечение дружине, которая должна собирать подле себя всех жителей, которые могут держать в руках оружие, а самому направляться на помощь к наемникам. Люди Остапа так и не смогли пробиться к коллектору, а к дикарям постоянно подходят подкрепления.
        Весь мой отряд в сборе, и снова мы ныряем в темноту улочек и закоулков, снова пробираемся через окраинные трущобы, в которых живет местный народ, и снова успеваем вовремя. Небольшой пятачок освещен недалеким пожаром, с одной стороны наемники, с другой дикари. Идет перестрелка, силы противников равны, и в тыл наемникам ударяет отряд вражеских бойцов. Еще немного и люди Кары начнут отступать.
        - Смерть упыркам сатанинским! - подняв вверх сжатую кулак правую руку, выкрикиваю я, и указываю в ту сторону, где ведут бой наемники. - Вперед, воины! Добьем тварей!
        Наши стволы изрыгают огонь, тысячи пуль вспарывают вражеские ряды, и десятки дикарей падают наземь. Видя, как мы выкашиваем врагов, сменив очередной рожок, я выкрикнул нечто нечленораздельное и яростное. В этот миг что-то первобытное прорвалось из глубин моей души. Я знал, что не погибну, знал, что победа будет за нами, встал в полный рост и помчался на ошеломленные нашим неожиданным появлением и своими потерями сатанистов. За мной, весь отряд, бывшие гвардейцы, пластуны и повольники, именно в эту ночь ставшие единым целым, без всяких разделений на свой-чужой. Приободрившиеся наемники Остапа, тоже перешли в контратаку, и вскоре дело было сделано. Опять страх оказался сильней фанатизма, и вновь дикари побежали.
        Встав на одно колено, короткими очередями я стрелял в спины убегавших врагов. Они падали, а я не останавливался, пока не иссяк боезапас. Никакой жалости. Никакого сожаления. Смерть убийцам!
        Теперь пришла пора заняться коллектором. Большая часть моего отряда отправилась на зачистку города, а я с пятеркой гвардейцев остался с наемниками. Бойцы Кары указали нам на выход из канализации, широкую дыру уходящую черным провалом вниз и в эту ночь подорванную зарядом снизу. Только один из их бойцов неосторожно промелькнул над ним, как снизу прилетело сразу несколько стрел и автоматная очередь. Боец вскинул руки, вскрикнул, и упал подле провала.
        - Ах, так!? - выкрикнул Остап, и обернулся к кому-то из своих: - Петро, ты где?
        - Здесь, - рядом с нами появился широкоскулый и мордастый паренек с РПК в руках.
        - Где ты говоришь, масло видел?
        - За углом, в складе, перед тем как в атаку пошли. Десять бочек подсолнечника стоит.
        - Бери двадцать хлопцев, и живо бочки сюда катите.
        - Сделаем, - Петро весело улыбнулся, и умчался выполнять приказ.
        Не прошло и десяти минут, как первая столитровая бочка оказалась рядом с выходом из коллектора, пробка была выбита, и содержимое полилось вниз. Вскоре все бочки были опорожнены, и Остап, смотав из кусков дикарской одежды большой ком, намочил его в масле, подпалил и швырнул в темноту. Несколько секунд ничего не происходило, но вот, раздалось какое-то гудение, и из провала вырвался длинный язык пламени, который достигал метров семи в высоту. Все, кто стоял поблизости от выхода, резко отскочили в сторону, а внизу раздался истошный вой нескольких десятков людей. Это горели вражеские воины, которые так и не успели вырваться на поверхность, и видимо, не посмели без приказа отступить назад.
        Впрочем, предсмертные крики заживо сгорающих людей, смолкли быстро. Часть наемников осталась на месте, заделывать проход на поверхность, а большая часть отправилась в свой лагерь, который все еще продолжало штурмовать основное войско дикарей. Хотел последовать за ними, но появился один из моих рассыльных. В западной части города группа Игнача столкнулась с нестандартной ситуацией, и им требовался кто-то, кто примет решение. Пришлось топать в совершенно противоположную от лагеря сторону.
        Действительно, вопрос возник не обычный. Около пятидесяти Внуков Зари забаррикадировались в одном из общинных домов для рабочих, взяли в заложники около сотни некомбатантов, и требовали встречи с кем-то из командиров. Ну, чем я не командир? Самый настоящий лейтенант ГБ, так что можно и переговорить с новоявленными террористами.
        Светает. Низкое приземистое здание, наверняка, до Хаоса ремонтные мастерские, ныне общежитие. Окон практически нет, расположение комнат неизвестно, где держат заложников не ясно, а сколько точно врагов, определить можно только приблизительно. Штурмовать здание бесполезно, мы не антитеррор, а разведка. Стою на небольшой площадке перед выбитой дверью, а позади меня, весь мой отряд, стволами автоматов и пулеметов, цели выискивает.
        - Эй! - кричу в сторону общаги. - Кто тут с командиром переговорить хотел?
        - А ты кто? - услышал я глухой и несколько скрипучий голос.
        - Тот, кто этой ночью не дал вам город захватить.
        - Имя назови.
        - А не много ли хочешь?
        - Боишься?
        - Дурак ты, сатанист. Если бы боялся, то не вышел бы на открытое и простреливаемое место. Выходи, и поговорим.
        Створки выбитой двери качнулись и, осторожно ступая по битому стеклу, ко мне, вышел вражеский вожак. Среднего роста широкоплечий и длиннорукий мужчина с фиолетовыми ромбами на обеих щеках. В руках он держал обоюдоострый топор, а на боку висел обрез карабина. Одет стандартно, в какую-то дубленку из шкуры, на ногах кожаные штаны подшитые мехом, а на ногах что-то вроде сибирских унт. Он пристально осмотрел меня, и сказал:
        - Я тебя запомнил.
        - Хм, - усмехнулся я ему в ответ, - так и я тебя тоже. Говори, чего за горожан хочешь?
        - Свободный выход из города. Мы берем с собой половину людей и с ними уйдем. Как только окажемся в безопасном месте, всех отпустим.
        - Нет, вариант неприемлем. Я даю слово, что ты и твои воины выйдут из города без препятствий, но заложники освобождаются сразу.
        - Ты можешь меня обмануть.
        - Как и ты меня. Хочешь, поверь на слово, а нет, пусть все остается, как есть. Мы не местные, и хотя нам жителей жаль, всегда сможем оправдаться тем, что отомстили за них, так что или принимай условия, или не морочь мне голову. Никакого иного варианта не будет.
        Вожак подумал и, приняв решение, громко и членораздельно, печатая каждое слово, произнес:
        - Я, военный вождь клана Фиолетовых Ромбов, Ига Косец, говорю. Мы отпустим заложников, а взамен, получим беспрепятственный выход в лес.
        Он посмотрел на меня, и я, подражая его словам, так же громко ответил:
        - Я, Александр Мечников, говорю. Мы получим заложников и выпустим Внуков Зари из города в лес.
        Ига Косец удовлетворенно кивнул, скрылся в здании общежития и начал выпускать гражданских. Спустя десять минут все заложники были в безопасности, и появились вражеские воины, которые настороженно оглядывали моих бойцов, которые взяли их в плотное кольцо и были готовы по команде открыть огонь. Из строя сектантов снова вышел вожак и, горделиво вскинув подбородок, спросил:
        - Ты сдержишь свое слово?
        Был соблазн, прямо здесь и сейчас, уничтожить всех дикарей, но я решил, что клятву надо выполнить, и подтвердил договоренность:
        - Да, мое слово твердое. Как сказал, так и будет.
        Колонна вражеских воинов, все так же, в окружении и под присмотром бойцов моего отряда, двинулась к западным воротам. Проходит двадцать пять минут, последний сектант скрывается в лесу, а отряд возвращается в город и продолжает зачистку.
        С рассветом сражение прекратилось само собой, Внуки Зари отступили по всем направлениям, и в здании городской управы, в кабинете погибшего Приходько, собирается военный совет. На нем присутствуют Еременко, Астахов, Кара, Брагин, новый градоначальник купец Нестеренко и я. Расположились по кругу, лица у всех невеселые, вроде и победа, да только потерь слишком много, и поражение было очень близко. Да, сектанты потеряли более полутора тысяч своих бойцов, но и мы, вместе с гражданскими, не меньше.
        Первым, высказался Нестеренко, круглолицый и лысый толстячок лет около сорока, и начал он разговор с претензии в мой адрес:
        - Почему дикарей выпустили? Как так? Их необходимо было уничтожить всех до единого.
        - Я слово дал, и слово сдержал, - ответил я. - Для меня это значит немало. Опять же, разменять больше сотни ваших граждан на полсотни врагов, это плохой размен и совсем не выгодный.
        - Вы могли постараться отбить их!
        - Могли, только зачем нам это? Мы не наемники, а добровольные помощники, и если завтра нас здесь не будет, то не обессудьте, господин новый градоначальник. Вам жизни спасли, город отстояли, а вы еще и недовольны. Нехорошо.
        - Ладно, - пошел на попятную Нестеренко, - что случилось, так тому и быть. Сами понимаете, весь на нервах. Треть города выгорела и больше тысячи людей убито. Минометы подорваны, и только за малым, склад боепитания на воздух не взлетел. Спасибо, ваши бойцы, - он кивнул Астахову, - вовремя подоспели, и смогли взрывные устройства обезвредить.
        Градоначальник замолчал, и инициативу перехватил Еременко:
        - Буров, у тебя, что с потерями?
        - Почти четыреста бойцов вместе с тяжелоранеными, оба БТРа, две пушки и станкачи, которые в первой линии обороны стояли.
        - Брагин? - полковник посмотрел на командира дружины.
        - От дружины только полсотни человек в строю осталось. Могу из ополчения еще сотню нормальных бойцов набрать, а остальные, мясо, которое надо учить и тренировать.
        - Астахов? - кивок капитану.
        - Потерял четверых, всех во время боя за склад с боеприпасами.
        - Мечник?
        - Семеро насмерть и семеро тяжелых. Почти все потери на рукопашный бой пришлись.
        - Ясно, - полковник оглядел всех собравшихся, остановил взгляд на новом градоначальнике, и спросил: - Как дальше воевать будем?
        - Не знаю, - Нестеренко растерянно пожал плечами. - Вы люди военные, вы и решайте. Мне то чего, я не Приходько, по весне соберусь и в Конфедерацию мигрирую.
        Еременко еле заметно поморщился, и сказал:
        - Тогда так. Всех наемников и их семьи переводим в город. Нечего за стенами торчать. Главным комендантом назначаю себя, и до тех пор, пока враг под стенами, повиноваться мне беспрекословно. Хватит. Воевать, значит воевать, а кто не согласен, тот может высказаться прямо здесь и сейчас, а после этого, или выполняет мои приказания, или к стенке.
        Еременко все рассчитал верно, и никто ему не возразил. Нам с Астаховым это ни к чему. Все понятно. Каре хорошо, за городскими стенами остаток зимы пересидеть лучше, чем на развалинах за стенами. Брагин после разгрома дружины в шоке, а Нестеренко, по жизни купец, а не градоначальник, и такой, по весне, запросто на ПМЖ в сторону Конфедерации может свалить. Ссориться с полковником, ему смысла нет, и он, только кивнув головой, согласился со всеми условиями моего командира.
        На этом совет был окончен, и так прошли еще одни сутки моей жизни. Не самые лучшие, надо это признать, в отряде есть потери. Однако и не худшие, большинство бойцов уцелело, а сам я по прежнему жив и здоров.
        Глава 22
        Нейтральные территории. Окрестности Матвеева Кургана. 20.04.2053
        На охоту выехали вдвоем, Бойко и я. Захотелось отдохнуть от людей, посидеть на природе у костра, да и Сеня давно со мной о чем-то серьезном переговорить хотел. Вижу, что его что-то гнетет, а рассказать о своей проблеме, он почему-то не решается. Сегодня караван остановился на большую дневку, последнюю перед переходом к Таганрогу, вот и решили мы с ним развеяться, заседлали лошадей, вооружились, и отправились в недалекий лес.
        Нашли водопой, обосновались рядышком, и спустя всего полчаса, я подстрелил молодого оленя. Подскочил к зверю, самцу не старше одного года, ножом вспорол ему горло и спустил кровь. После чего, отрезал голову, сделал сквозные разрезы на задних ногах и срезал с брюшины два кожаных ремня. Это для того, чтобы было, за что животное подвесить. Для разделки все готово, можно начинать. На пару с Семеном, подвесили тушу на дерево, и пока мой напарник разводил костер, да доставал из вьюка походный котел, я приступил к обработке оленя.
        Первым делом, отсек ему гениталии, самец есть самец. Если желчь, или мускус из желез попадет на мясо, оно будет испорчено. Есть можно, конечно, но не нужно. Дальше, шкура на ногах подрезается по кругу, рассекается к низу, и начинает сниматься. Оттяжка, короткий и точный надрез, еще оттяжка, и еще один надрез. Механическая работа, в которой мозг не задействован, а заняты только руки и глаза. Не впервые занимаюсь этим, а оттого, пока работаю, спокойно думаю о своем. Не знаю почему, мысли сосредоточились на последнем дне моего пребывания в Дебальцево.
        Наступила весна, отряды сектантов снова откатились за Артемовск, и пришла пора нашим отрядам покинуть Дебальцево. Помощь людям оказали, повоевали, зимний натиск Внуков Зари отбили, и надо домой спешить, там дел накопилось немало, и по семье я соскучился сильно. Завтра отбываем, но перед этим, надо попрощаться с тестем, его женами и дочерьми, все же родственники.
        В новый двухэтажный домик, в котором теперь проживали Буровы, пришел как обычно, ровно в полдень. Пообедал в семейном кругу, всем улыбался, был доброжелателен, много шутил, и на чай, Кара пригласил меня в отдельную комнату, которую оборудовал как курительную. Он дымит папироской, я попиваю горячий травяной настой, что из Волновахи купцы привозят, все ничего, на душе спокойно, и тут Буров говорит:
        - Не ожидал я, что сектанты отступят. Думал, что до последнего нас в осаде держать будут.
        - По мне, они поступили вполне логично.
        - С чего же?
        - А зачем им здесь стоять? Смысла нет, и если они сконцентрируются только на Дебальцево, то в других местах могут не успеть. По зиме город взять и тебя задавить, шанс у них был, но фортуна им не улыбнулась, а значит, попробуют в другой раз. Опять таки, между кланами идет постоянное соперничество, и если бы Ромбы понесли большие потери, то сам понимаешь, их влияние и престиж в своем сообществе рухнули надолго. Это нам на руку, однако, Внуки Зари, черти продуманные и терпеливые. У них расчеты и планы на десятилетия, так что самое интересное еще впереди. Думается мне, что теперь сектанты будут потери восполнять, а сюда диверсантов и шпионов пришлют.
        - Нехай присылают, встретим, как положено, отфильтруем, выявим и вздернем на виселицу.
        - Хотелось бы, чтобы так и было.
        Буров затушил папиросу, подвинулся ко мне поближе, и спросил:
        - Саня, может быть, останешься?
        От таких его слов, я чуть не поперхнулся и ответил:
        - Нет, Кара, мне дома лучше. Там свое дело имеется, рядом отряд верных людей, и перспективы хорошие впереди маячат.
        - Ты подумай. Я ведь не просто так остаться предлагаю, а наследником своим тебя сделать хочу. Здесь можно такое замутить, что твои кубанские перспективы, на фоне местных раскладов просто померкнут.
        - Да, ну, - улыбнулся я ему.
        - Не нукай, зятек. Вы уходите, Нестеренко следом, и главной силой в округе останусь я со своим отрядом. Контракт с вашей Конфедерацией скоро заканчивается, и в этом году я Дебальцево под себя возьму. Справа Луганск, а слева Донецк и Макеевка. Если они захотят пережить следующую зиму, то меня признают, да еще и помогут. Как думаешь, титул лорд-протектор звучит?
        - Титул звучит, вот только защищать тебе вскоре будет некого. Из Дебальцево уже этим летом половина жителей к нам сбежит. В Луганске тоже самое, а донецкие на Днепропетровск посматривают. Тебе можно было бы на Дон двинуться, но там о тебе до сих пор слава недобрая гуляет. Царская гвардия изменника не примет, а без них, и все остальные за тобой не пойдут. Нет, здесь развиться сложно, и единственный шанс удержать территорию этого поселения за собой, это с Симаковым-старшим сотрудничать и дружить, тянуть с него деньги и припасы, да на этом и жить. Сам по себе, не выстоишь.
        - Ты так думаешь?
        - Уверен.
        - Хм, может быть, что и так, но я все же рискну.
        - Конечно, - пожал я плечами, - никто кроме сектантов не помешает. Кстати, ты в поход на них идти, еще не раздумал?
        - Не раздумал, но надо силенок поднакопить, людей подготовить получше, и только к концу лета выдвигаться. В это время года речушки пересохнут, здесь я леса окрестные выпалю, а сам с большей частью отряда к ним в гости двинусь, да не один, а с друзьями.
        - Какими такими друзьями?
        Мое удивление было настолько явным, что Буров рассмеялся. Отсмеявшись, налил себя настоя, сделал пару больших глотков, и ответил:
        - У меня друзей, как и врагов, много, и за зиму я связался с командирами наемных отрядов, которые по Черноморским берегам и на Украине промышляют. Предварительно, получено согласие трех наемных рот из Одессы, одной из Николаева и одной из Туретчины. С вашим президентом все обговорено, и тех, кто придет морем, в Таганрог пропустят беспрепятственно.
        - Понятно, вторую пиратскую Приморо-Ахтарскую республику создать хочешь, только на суше?
        - А вот здесь, ты не прав, Саня. Не люблю республики и вольница здесь нужна только на начальном этапе, чтобы людей привлечь и эти земли отстоять. Если будет крепкое место, мимо которого сектанты никак не смогут к морю и вашим границам пройти, это будет выгодно всем, и вашему Симакову, и Дону, и Донецку с Луганском. Вот поэтому, и хочу, чтобы ты остался. Подумай, над моим предложением.
        - Думать не буду, Кара. Мой ответ один - нет.
        - Эхе-хе, - как-то по-старчески вздохнул гроза Причерноморья, - не на кого опереться, и даже от единственного зятя отказ.
        - Не прибедняйся, у тебя верных людей хватает. Мы с тобой родня, это я признаю, но друзьями никогда не были, и вряд ли, когда-нибудь будем.
        - Ну, ладно, раз так, то уговаривать не буду, - Кара помедлил и продолжил: - Кстати, насчет родственных отношений. У меня к тебе просьба.
        - Какая?
        - Завтра ваш караван уходит, и я хочу, чтобы ты моих дочерей с собой забрал. Нечего им здесь делать, и пора к людям выбираться, - я замялся, а он, видя это, дополнил: - Не переживай, деньги на их содержание выделю и парочку служанок с ними пошлю, так что обузой они не будут.
        - Деньги не проблема, и дело в другом. В ответственности за девчат. Молодые, красивые, а тут столица и светское общество. Мало ли что случится, а ты меня потом крайним сделаешь.
        - Да, сделаю, но именно поэтому к тебе и обращаюсь. Назвался родственником - докажи на деле. Кроме того, Марьянка за ними присмотрит, да и сами мои девчонки не глупые курицы и за себя всегда постоять смогут. Выручай, Саня.
        - Согласен, - взмахнул я рукой и встал. - Выход каравана завтра в восемь часов утра.
        - Я знаю, - Кара поднялся вслед за мной, мы ударили по рукам, и он проводил меня к выходу.
        Вот так я стал опекуном двух семнадцатилетних девушек, и озадаченный этим, шел по узким улочкам города к расположению своего отряда. Подкинул мне Кара проблему, это да. Однако с другой стороны, как и почти в любом вопросе, можно и в этом найти какие-то плюсы.
        Во-первых, девчонок можно определить в столичный Университет, а через это, знать, что творится в студенческой среде. Во-вторых, супруга будет рада присутствию рядом с собой младших сестер. Надеюсь, что Марьяна не воспримет их как возможных соперниц. В третьих, дочери Бурова настоящие воспитанницы своего отца и матерей, а потому, Кара прав, они далеко не глупы и не ветрены, и будут искать для себя достойную партию среди лучших столичных женихов. Таковыми, как и везде, считаются наиболее богатые, сильные, пробивные и влиятельные. Глядишь, еще породнюсь с каким-то серьезным кланом.
        И вот, иду я, размышляю над этой темой, и меня останавливает окрик:
        - Господин купец, разрешите обратиться с просьбой?
        Делаю полоборота вправо, и передо мной несколько местных жителей. По виду, обычные работяги из механических мастерских. Одежда самая простая домотканщина и шерсть, на головах рваные шапчонки и кепки, а на ногах что-то вроде лаптей с обмотками. Все как на подбор, лица угрюмые, глаза тоскливые, а руки в трудовых мозолях. Люди неопасные, но чего они от меня хотят, непонятно.
        - Да, что вы хотели? - спрашиваю я того, что стоял чуть впереди от основной группы, пожилого дядьку, у которого, как я заметил, отсутствовала кисть левой руки.
        - Меня зовут Иван Штеменка, я токарь, - представился однорукий и кивнул себе за спину, - а это мои помощники. Мы у сектантов в заложниках были, а вы нас выручили.
        - И что, вы хотите мне сказать огромное человеческое спасибо?
        - Это тоже, - Штеменка замялся, - но вообще-то, мы с просьбой. В городе говорят, что вы завтра уходите, и мы…
        - Хотите уйти вместе с нашим караваном, - продолжил я за него.
        - Да, - подтвердил токарь, оглянулся на своих помощников, вновь посмотрел на меня, и спросил: - Это возможно?
        - В караване лишних людей не будет.
        - Но мы слышали, что вам нужны хорошие работники, а для своих, вы место найдете.
        - От кого слышали?
        - Ваши воины из охраны про это говорили. Мы сначала к старшему подходили, но он сказал, что мы ему не нужны. Сунулись к другому, которого все Капитаном называют, и он тоже отмахнулся. Остались только вы, наш спаситель.
        - А что умеете?
        - Так, это, - повеселел представитель местного рабочего класса, - говорю же, я токарь, и остальные все по технической части. Можем на станках разных работать, плотничать, столярничать, машину починить и приборы несложные. Мы все делаем, а если нет работы по специальности, то даже строительством занимаемся.
        - Сколько вас?
        - Самих работников сорок три человека, да семьи наши, еще сто семьдесят душ. Возьми нас с собой, купец, не пожалеешь. Мы готовы за еду и крышу над головой работать. Только бы в безопасности быть, да от сектантов проклятых подальше. В страхе живем, дети ночами не спят, и в ужасе просыпаются. Не покинь, а мы отработаем.
        Долго размышлять я не стал. Люди, вот основное богатство нашего мира, а тут, сами просятся, да еще и специалисты неплохие. Пусть, не все умеют, и Штеменка сам себе рекламу делает, это понятно. Однако же, добровольцы, и куда их в своем хозяйстве пристроить, я найду.
        - Переход к Таганрогу выдержите? - спросил я токаря.
        - Выдержим, - закивал головой бригадир, а остальные работяги поддержали его одобрительными выкриками. - Детей малых на руках понесем, но от вас не отстанем.
        - Ну, малышей на телеги посадим, их хоть и немного, но пойдем порожняком, так что обойдемся без экстрима. Вещей с собой много?
        - Нет, у каждого по котомке, а все остальное на нас.
        - Тогда поступим так. Вечером подходите к нашей стоянке, и каждый подпишет договор на пять лет. Зарплату положу хорошую и жильем обеспечу. Все по чести и без обмана. Условие мое одно - посторонних с собой не тянуть, и если в ком-то не уверены, сразу об этом сообщите.
        - Ясно, - Штеменка вновь закивал головой, - только я сразу скажу, мы все одной общиной десять лет уже живем, и всегда одной бригадой работали. Среди нас чужаков нет, а за каждого человека, я могу головой поручиться.
        - Раз так, то вечером вас жду.
        В самом приподнятом настроении мои будущие работники отправились к своему общежитию, а я в наш лагерь, раскинутый на торговой площадке неподалеку от восточных ворот. Пара минут быстрой ходьбы и я на месте. Хочу пройти к себе, но караульный докладывает, что меня ожидает еще один человек, которому требуется срочно переговорить с купцом Мечниковым. Это представитель поисковиков, которых после всех их злоключений, осеннего бегства в город и гибели разведчиков Зиновия, осталось всего десятка четыре, и в основном, это женщины с детьми.
        Первая думка стандартная и на злобу дня, это то, что поисковики тоже место в караване попросят, но я ошибся. Со мной встретился их нынешний старшина, Зиновий сын Зиновия, тридцатилетний мужик в таком же, как и у его отца, длиннополом кожаном плаще. Он хотел узнать, заинтересован ли я еще в автотранспорте. Да, заинтересован, вот только что за автотранспорт, как далеко от города он находится, и как его вытянуть на дорогу. Вопрос на вопрос, все резонно и сугубо по делу.
        Ответ младшего Зиновия порадовал, напрягаться мне не надо, есть три новеньких корейских внедорожника и хранятся они неподалеку от Дебальцево. Все, что от меня требуется, это приготовить боеприпасов и мин на полторы тысячи золотых. Обмен произойдет неподалеку от Снежного через два месяца. Мои люди и водители принимают машины, и передают поисковикам заказанные ими товары. После чего наши пути-дорожки расходятся, и воины отряда перегоняют внедорожники к морю, откуда на баржах, перевозят их из Таганрога в Ейск.
        - Зиновий, зачем тебе столько мин? - поинтересовался я тогда у вожака поисковиков.
        Тот некоторое время помедлил с ответом, и сказал:
        - Пойдем мстить сектантам. Те мины, что батя от тебя в прошлый раз получил, хорошо себя показали. Мы недавно проверяли все наши минные постановки на дорогах и тропах, которые еще по осени установили, и они все сработали как надо.
        - Так в чем проблема, объединитесь с наемниками и работайте совместно?
        - У наемников своя война, а у нас своя. Они хотят город и территорию защитить, а мы желаем отомстить сектантам, и навсегда покинуть эти места.
        - И куда пойдете?
        - На Волгоград двинемся. Через Донское Царство пройдем, и к Волге-матушке выйдем.
        - А почему не в Конфедерацию?
        - Нам свобода нужна, а у вас законы в чести и олигархия в полный рост.
        - Олигархию уже прижимают и теперь диктатура у власти.
        - Для нас без разницы, что так, что эдак, все равно придется кому-то подчиняться, а нам это неинтересно. Свобода - вот наша ценность.
        - Как знаешь, Зиновий. Договор наш выполню, на назначенное место людей пришлю, а дальше поступайте по своей воле.
        Лидер поисковиков ушел, а я отправился готовить свой отряд к дальнему походу по лесным дебрям. На следующее утро, получив на руки двух семнадцатилетних красавиц и две сотни гражданских, мои воины влились в обозную колонну, и караван двинулся на юг. По весне не самый лучший вариант, и лично я предлагал идти через Новошахтинск, в том направлении дорога получше будет. Однако полковник приказал выдвигаться к морю, а что есть приказ, мы понимаем очень хорошо.
        Путь был трудный. Форсирование ручьев, мелких речушек, разбор завалов и расчистка разбитых участков дороги. Все это отнимало слишком много времени. Проходит десять дней пути, и вот, миновав Снежное, мы все же добираемся до Матвеева Кургана. Завтра снова в дорогу, пройдет два-три дня, и караван достигнет Таганрога. Однако это только завтра, а сегодня охота, природа и отдых.
        Резкий рывок, шкура оленя сдирается с задних ног, с туловища, и снимается через горло. Теперь, остается только порубить тушу на куски. Разделка много времени не заняла, топорик рядом, а оленья шкура лежит на траве. Уложился в пятнадцать минут. Часть мяса, самую мякоть, язык и сердце, забрал Сеня, и пока он готовил обед, все остальное я пересыпал солью и запаковал в полиэтиленовые мешки. Мы то и здесь перекусим, а воинам, что в лагере остались, тоже свежего мяса хочется.
        Работа окончена. Я подсел к костру, над которым уже висел котел с кипящим бульоном, и посмотрел на Семена. Бойко, почуяв, что за ним наблюдают, приподнял голову, и наши взгляды пересеклись.
        - Есть проблема, Сеня? - спросил я его.
        - Да, - подкинув в котел зелени, подтвердил повольник.
        - Она связана со мной или с отрядом?
        - Службой доволен, с парнями не конфликтую и мне у вас нравится. Дело в другом. У меня здесь, - он похлопал себя кулаком правой руки по груди, - непорядок. Как зовет что-то, тянет уйти на восток, и противиться этому зову, мне день ото дня, все сложней. Как думаешь, Мечник, может быть у меня с головой непорядок?
        - Черт его знает, Сеня. На дурака ты не похож, а в жизни всякое случается, и даже такое, что объяснить нельзя. Есть потребность идти на восток, значит, иди и не оглядывайся. Видимо, судьбина у тебя такая, по земле одиночкой бродить, а может быть, действительно, что-то тебя зовет.
        - Значит, отпускаешь меня и за предателя не держишь?
        - Отпущу и даже больше, оставлю за тобой место в отряде.
        - Спасибо, Мечник.
        - Пока не за что. Верю, что рано или поздно ты вернешься. Пусть не навсегда, но ты будешь с нами, и когда так случится, я буду тебе рад, Кроме того, мы Дальняя Разведка, и если смотреть на твое путешествие с этой точки зрения, то разведчик Бойко по-прежнему будет находиться на службе Кубанской Конфедерации. Такие люди как ты, Сеня, просто так не погибают и не исчезают, - длинной деревянной ложкой попробовав варево из котла, я спросил его: - Когда в путь двинешься?
        - Как в Краснодар прибудем, так дня через три на Невиномысск и уйду. Там с людьми потолкую, про обстановку на востоке разузнаю, и через Ставрополь в сторону Калмыкии двинусь. Что будет потом, загадывать бесполезно. Если я сбрендил, значит, от меня вам ни пользы, ни вреда не будет, а если прав, и этот зов, не просто больное воображение или какая-то мания, то обязательно постараюсь вернуться, рассказать про дальние земли и про то, что же со мной произошло.
        На этом, серьезный разговор меж нами окончился. Обед был готов, и мы с аппетитом набросились на приготовленный Сеней шулюм. Затем, некоторое время повалявшись на травке и потрепавшись за жизнь, вернулись к месту остановки каравана, а на следующий день, как и планировалось, снова тронулись в путь.
        Глава 23
        Кубанская Конфедерация. Краснодар. 01.06.2063
        - Сограждане! Этот год принес нам новые тяжелые испытания и сулит новую войну. Враг, который находится далеко на севере, сектанты, возомнившие себя носителями истинной веры, пытаются вновь нанести по нам свои подлые удары. Однако наши войска и госбезопасность всегда на страже, и злые происки врагов не окончатся удачей. Недавнее нападение диверсантов на столичную ТЭЦ, единственную полностью рабочую теплоэлектростанцию в Конфедерации, положило конец нашему терпению. Враги погибли и не достигли своих целей, а наши воины вновь показали свое воинское мастерство и выучку. Однако, это пощечина всему нашему государству и поэтому, мы объявляем этим религиозным фанатикам войну!
        Из раструба радиоточки, прерываемый бурными и продолжительными аплодисментами, доносился сильный и уверенный голос Симакова-старшего. Эту речь мы слушали все вместе, весь руководящий состав ОДР при ГБ, то есть Еременко, его брат Денис, который, наконец-то, вышел из тени, и мы с Астаховым. Про прямую радиотрансляцию речи нашего лидера с заседания Государственной Думы и о том, что он сегодня скажет, мы знали еще вчера, а потому, каждый из нас объявил по своему отряду повышенную боевую готовность и усилил охрану своего жилища. И вот, все наши бойцы наготове, в городе усиленные патрули гвардии, и дело здесь не в том, что позавчера диверсанты Внуков Зари попытались нанести новый удар.
        С объявления войны, речь Симакова только начинается, а самое важное и интересное, будет после этого. Именно в этот день, Симаков решил донести до всех граждан Конфедерации, что он уже не президент, а самый настоящий пожизненный диктатор. Конечно, все кому это было интересно, и так это знали, но официально делали круглые глаза и утверждали, что мы демократы и республиканцы. Наконец, свершилось. Весь либерализм, плюрализм, и прочие «измы» побоку, и начинается новая эра, которая, возможно, приведет нас к созданию империи.
        Надо сказать, момент Симаковым был выбран удачно. Впрочем, как и всегда. Новость об очередном нападении вражеских диверсантов напугала все слои населения нашей страны. Кого-то самим фактом, а кого-то тем, что ТЭЦ у нас одна, и потеряв ее, мы откатывались в своем развитии на ступень назад. В такой ситуации и при таком беспокойстве среди граждан Конфедерации, можно протолкнуть любой закон, а уж объявить себя пожизненным диктатором, так и вообще, плевое дело. Кроме того, личность лидера устраивала практически всех, харизматичный, волевой, авторитетный и не беспредельщик.
        Конечно, всегда найдутся люди, которые недовольны таким положением дел, и кто-то скажет, что признание диктатуры это шаг назад и потеря свободы, а по мне, так наоборот. Это движение вперед, а наша свобода состоит в том, что правительство может оказать своему народу такое количество услуг, которому позавидуют все остальные. Мир лежит в развалинах, и стесняться некого. Вор должен сидеть в тюрьме, извращенец сажается на кол, враг уничтожается, граждане государства не голодают и могут рассчитывать на защиту закона, а уж кто там, у власти, и как он себя называет, это дело десятое. Тем более что и до того, демократией у нас не пахло, собирались территориальные лидеры, и между собой избирали самого сильного. Все как у хищников в природе, а теперь, это узаконилось, да и только.
        Пока размышлял, Симаков окончил свою речь, и понеслось. Один за другим стали выступать представители различных партий, и переливать из пустого в порожнее, стандартный набор слов. Все одобряют, все поддерживают, все согласны, Симаков - наш рулевой. Еще бы немного, и дошло до: «Славься! Славься! Ты наш царь, превеликий государь!» Умеет диктатор людей пригибать, этого не отнять, спектакль идет как по нотам, и сбоев быть не должно, актеры все опытные, и роли свои знают просто на «отлично».
        Не менее часа мы слушали радиотрансляцию, и всю ту чепуху, что несли самые богатые купцы и промышленники Конфедерации. В конце концов, полковнику это надоело. Выключив радио, он отошел от окна своего кабинета, где простоял все это время, присел во главе стола, оглядел нас и, смешливым тоном, с улыбкой, произнес:
        - Поздравляю вас с наступлением новой эпохи, господа офицеры!
        - Ура! Ура! Ура! - дружно и тоже улыбаясь, негромко ответили мы своему начальнику.
        Еременко откинулся на спинку кресла, и спросил:
        - Ну, что, перейдем к делам? - мы покивали головами, приняли серьезный деловой вид, и он продолжил: - Итак, на внутреннем фронте наша помощь диктатору пока не требуется, Дебальцевские дела на свой контроль опять забрала администрация Симакова, а посему, сконцентрируемся на нашей основной работе, то есть, на дальней разведке. Денис, - обратился он к своему брату, среднего роста крепкому мужчине с гладко выбритой головой, - что по твоей части, по шпионской?
        - В государстве тишина, все верно, - усмехнулся Денис. - С мелкими смутьянами мой отряд сам справляемся, а крупных, - он посмотрел на нас с Астаховым, - всех изничтожили. Что касаемо заграницы, то все, что знаю, передал в последней аналитической записке, но в ней нет ничего нового, положение дел в Халифате, в Трабзоне, в Горском Содружестве и Донском Царстве. По сути, она дублирует доклад ГБ, и особых расхождений между нашими бумагами нет.
        - Проблемы, просьбы?
        - Проблем нет, просьбы, жалобы и заявления отсутствуют. Единственное, людей у меня мало, но это только моя забота.
        - Понятно, - полковник посмотрел на Астахова. - Что у тебя Андрей?
        - Идей не имею, пожеланий нет, через месяц полностью восстановлю свой отряд и буду готов к работе, коротко и четко ответил капитан.
        - Ладно. - Еременко повернулся ко мне и усмехнулся: - Теперь Мечник, у которого идей, больше чем он потянуть может. Излагай, Саня, что планируешь?
        Усмехнувшись полковнику в ответ, сказал:
        - Что есть, того не отнять, идей у меня много. Первая, это поход через Черное море к Румынии, выход к устью Дуная, высадка небольшого десанта и проведение полноценного разведывательного рейда к Браилову. Предложение исходит от Керченского купца Керимова и, с его разрешения, эта тема раскрывается только для нашего отдела. С его стороны баржи, от нас бойцы. Полное обоснование всей операции и решения по разведке я предоставил еще три дня назад.
        - Читал, - ответил Еременко, - и передал нашему куратору. Идея ему понравилась, но масштаб больно мелок.
        - Так ведь это только первый этап, разведывательный, а за ним следом второй, боевой. Если все гладко пойдет, то всем хорошо будет, и нам, и Керимову, и государству.
        - То есть, ты предлагаешь после разведрейда совершить на Браилов настоящий налет?
        - Так точно, именно налет. Пришли, побили местных, взяли корабли, заправили их, что не на ходу, берем на буксир, и пока осенние шторма не накрыли, отходим к родным берегам. При этом вся работа осуществляется только силами нашего отдела, без привлечения флота, гвардии, армии и госбезопасности. Сами себе задачу поставили, сами ее отработали, и все что добыли, оставили при себе. Мы дальняя разведка, а значит, нам нужна своя эскадра, и свой отряд морской пехоты. Все же море рядом, а что за ним творится, знаем с пятого на десятое.
        Денис и Астахов, на этих моих словах переглянулись, еле заметно кивнули друг другу, и полковник, увидев это, обратился уже к ним:
        - Что думаете, опричники, есть смысл этот план в дело пускать, или обождем?
        - Поддержу Мечника, - это Астахов. - План здравый. Разведка. Обработка информации. Решение. Высадка. Работа. Лично мне, эта тема интересна.
        - Ты? - командир кивает брату.
        - Согласен. И если от меня что потребуется, то помощь окажу.
        - Раз так, то план идет в более полную разработку. Мечник, что еще надумал, ведь у тебя, в любом случае, этот план не один. Сказал «а», говори «б».
        - Без проблем. Вторая идея, это поход двумя группами на восток. Прибыли эти мероприятия не сулят, а будут чистой разведкой. Один отряд, под предводительством Игнача, от Невиномысска, пойдет через Александровское, Новоселицкое и Буденновск, на Петропавловскую и Арэгир. Есть интерес посмотреть, что возле Чограйского водохранилища творится, а то слух прошел, что там неподалеку чуть ли не копи золотые нашлись. Вряд ли это так. Однако кто-то упорно распускает среди повольников об этом слух, а значит, мы должны знать, что там сейчас на самом деле творится и кому это нужно. Другой отряд, во главе с Лидой Белой, от Пятигорска, через Георгиевск, Степное, Каясулу, Ачикулак и Нефтекумск, пройдя Северный Дагестан и Ногайскую степь, выйдет к Каспию. В тех краях с людьми странные вещи происходят и очень умные собачки появились. Странно это и подозрительно.
        Полковник огладил небольшую бородку, которую стал с недавних пор отпускать, и произнес:
        - Поход к Чограйскому водохранилищу я и сам предложить хотел, и слухи, которые среди повольников гуляют, проверить надо, а вот насчет Каспия, сомневаюсь. Ну что там может быть, обычная дикость, а слухи про умных собак, полная чушь.
        - Иваныч, ты Исмаилу веришь?
        - Да, - согласился полковник.
        - Вот и я верю, и сведения про этих непонятных собак от него. Думаю, что это какая-то мутация, и дело не просто в обычной дикости. Надо сходить в те края, и на все, что там происходит, вблизи посмотреть.
        - Хм, - Еременко посмотрел на Дениса и Астахова. - А вы что думаете?
        - Мечник прав, - первым высказался Еременко-младший. - Время такое, что всего опасаться стоит, и по мне, Каспийский поход, даже более важен, чем все остальные.
        - Поддерживаю, - Астахов как всегда, был немногословен и лаконичен.
        - Даже так, - несколько удивленно протянул наш командир, некоторое время помолчал, обдумал варианты, и принял окончательное решение: - Ладно, работаем и по этим двум направлениям. О наших планах, уже сегодня, я доложусь Илье Симакову, а пока все свободны. Астаху и Мечнику завтра быть у меня, решим, кто и за что возьмется. Все, господа разведчики, до завтра.
        Кабинет полковника и Серый Дом мы покинули все вместе. Астахов сразу направился в поселок Козет, где находилась база его отряда, Денис шмыгнул в какой-то переулок, и остался я на улице один. Подумав, чем бы заняться, решил отправиться домой, дела делами, конечно, но день сегодня особый, и хочется провести его в кругу семьи. Опять же надо быть постоянно на связи с командиром. В столице пока спокойно, и оттого, что Симаков себя пожизненным диктатором объявил, за минувшие пару часов ничего не изменилось, но все может быть, и ко всему надо быть готовым. Решено - домой.
        Спустя двадцать минут, я входил в особняк. На охране, помимо Листа с Салом, пластуны Игнача, доложились, вокруг все тихо, и в отряде без происшествий. Отлично, отдых не прерывается.
        Я в столовой. Меня никто не встречает и понятно почему. С кухни доносится ворчание Ильинишны, которая за что-то распекает двух молоденьких горничных, а супруга с сестрами и сыном, наверняка, наверху. Сквозь открытые окна, в помещение проникает солнечный свет, такой мягкий и, можно сказать, уютный. Вместе с этими лучами, прилетает ветерок от реки, освежает, и выносит на меня запахи кухни. По ним, могу определить, что у нас сегодня на обед. Первым блюдом, конечно же, борщ, а на второе, картофельное пюре с котлетами из баранины. У-у-у, люблю повеселиться, особенно поесть.
        Поднимаюсь наверх. Так и есть, Мара с сестрами, похожей на нее Ольгой, и русоволосой голубоглазой Леночкой, теребят сына, который в последнее время сильно подрос, и стал вполне складно излагать все свои мысли. Игорек стоит в центре комнаты и, насупившись, исподлобья смотрит на теток, которые заливисто смеются и корчат ему рожицы. Вот и вопрос, кто здесь ребенок. Две здоровые девахи, невесты на выданье, а ведут себя как дети.
        - Кто тут Мечникова-младшего обижает? - весело улыбаясь, спрашиваю я сына, и присаживаюсь на корточки рядом с ним.
        Сын, оборачивается, и с радостным вскриком бросается ко мне на шею.
        - Папка, они мне пистолет не дают, - еще не полностью выговаривая все слова, говорит он.
        - Что за пистолет? - мой вопрос обращен к девушкам.
        За двоих ответила Леночка, по виду хрупкое создание, а по сути, неплохо подготовленный убийца:
        - У нас при себе оружие есть, отец на пятнадцатилетие подарил. Игорек случайно увидел, и потребовал себе такой же.
        - Ясно, - я полностью удовлетворен ее ответом, и обращаюсь к сыну: - Будет тебе пистолет, но не сейчас, а через год.
        Он наклоняет головку набок, пристально рассматривает меня, и спрашивает:
        - А год, это через сколько?
        - Пройдет лето, за ним осень, когда листья желтые будут, потом зима со снегом, затем весна с дождями, и так пройдет год.
        - Но ведь это долго, - мальчишка возмущен и считает, что его опять обманули.
        - Но ты ведь воин?
        - Да, я воин.
        - А воин должен быть не только силен и храбр, но и терпелив. Ты готов терпеть?
        - Готов, - отвечает Игорек, отступает в сторону, и принимает самый смиренный вид.
        - Молодца, - хвалю я его, и улыбка ребенка озаряет комнату, не хуже солнечных летних лучей.
        Внизу раздается звонок, это домоправительница зовет домочадцев на обед. Иду переодеваться, умываюсь и, уже в домашней одежде, спускаюсь вниз. Я был прав, на обед сегодня борщ и пюре с котлетами.
        После полудня, прилег у себя в кабинете на диванчик, задумался о предстоящем походе к берегам Каспийского моря, и задремал. Ненадолго, так как вскоре меня начали теребить за рукав и, открыв глаза, я увидел над собой супругу.
        - У меня к тебе есть разговор, - произнесла она и присела рядом.
        - Да-да, - одной рукой протирая глаза, другой обнял ее за талию и потянул на себя.
        - Успокойся, - с усмешкой, она высвободилась, - у меня для тебя две новости. Думала, сразу после обеда переговорить, а ты только дома появился, как сразу же спать завалился.
        - Итак, две новости, - сон окончательно отступил, и я был готов воспринимать информацию. - Наверное, одна плохая, а другая хорошая. Я прав?
        - Нет, - супруга встряхнула своей очаровательной головкой, и ее роскошные черные волосы, разметались по плечам. - Обе новости хорошие.
        - Слушаю тебя, моя королевна.
        - Я снова беременна.
        На ее выжидательный взгляд, все, что мне оставалось, это поцеловать ее в губы и сказать то, что миллионы мужчин говорили до меня:
        - Люблю тебя, милая. Я рад и счастлив.
        - Конечно, рад, не тебе ведь рожать.
        - Все, что от меня зависело, было сделано и, надеюсь, сделано с душой и хорошо. Давай вторую новость.
        - Ты в курсе, что сегодня Симаков официально стал диктатором?
        - Конечно.
        - А знаешь, что в президентском дворце сегодня по этому поводу торжественный прием?
        - Что-то такое слышал, но мы здесь причем?
        - Притом, что мы вдвоем приглашены на это мероприятие.
        Вот тебе и на, чего никак не ожидал, так подобного приглашения. С одной стороны, на такое торжество не всякий попадет, а с другой, старая солдатская пословица, про близость кухни и нахождение подальше от начальства, не на пустом месте возникла. В считанные секунды, я просчитал все варианты, и пришел к выводу, что приглашение в президентский дворец, плюсов имеет все-таки больше, нежели минусов.
        - Откуда приглашение, Еременко просуетился?
        - Нет, его жена. Ты ведь знаешь, что мы с ней подруги.
        - Знаю, только вот что одеть на это мероприятие, и какие там порядки?
        - Насчет себя я не беспокоюсь, а что одеть тебе, проконсультируйся у своего начальника, он там тоже будет присутствовать.
        - Когда во дворце надо быть?
        - В восемь часов вечера.
        В девятнадцать тридцать, я был готов и любовался своим отражением в большом ростовом зеркале. После консультации с полковником, с нарядом проблем не возникло, серый мундир, такие же брюки, заправленные в мягкие яловые сапоги, на груди Кубанский Крест, в кобуре верный ТТ, а на плечах черные погоны лейтенанта госбезопасности. Ничего лишнего, все функционально, строго, и годится для любого случая. Непривычно, все же впервые я в этой униформе, но мне нравится, и остается только дождаться мою вторую половину, которая готовит своим нарядом некий сногсшибательный сюрприз для меня.
        Минут десять топчусь в гостиной и, наконец, появляется Марьяна. Стройная, красивая женщина в длинном светло-голубом платье, отделанном тончайшими кружевами. Волосы заплетены в некую строгую прическу, и сдерживаются небольшой диадемой, сделанной еще до прихода в наш мир чумы. Она не идет, а выступает, вид ее непривычен, и это мне нравится.
        - Как тебе? - разумеется, вопрос касается ее платья и внешнего вида.
        Подставляю локоть правой руки, и отвечаю:
        - Ты великолепна, и когда мы вернемся домой, до самого утра покоя тебе не дам.
        - Посмотрим, - Мара игриво улыбается, и мы выходим во двор особняка.
        Тугарин, который по прежнему, остается моим водителем, с легкостью и непринужденностью опытного автомобилиста, ведет надраенный до блеска «джип» по улицам Краснодара. Вскоре, минута в минуту, ровно в двадцать ноль-ноль, мы прибываем к президентскому дворцу, величественной новостройке, возведенной на развалинах гостиницы «Кавказ» во времена правления третьего президента Конфедерации Драгунова.
        Машина проезжает кованные железные ворота, проносится мимо несущих караул гвардейцев из Второй бригады, и подкатывает к шестиэтажному зданию дворца. Помимо нашего «джипа», здесь десятки самых разных автотранспортных средств и около сотни колясок. Гостей высаживается много, все они люди разные, и среди них, мы выглядим вполне презентабельно, элегантно и красиво. Что сказать? В этот момент я собой был горд, поскольку рядом со мной выступает красивая женщина, на которую многие заглядываются, да и сам я, уже не парень-сирота, а лейтенант ГБ и герой Конфедерации.
        Только мы выходим из машины, как перед нами оказывается один из местных распорядителей, плотного телосложения молодой парень в какой-то бутафорской ливрее. Он чуть кланяется, тем самым, вроде как выражает свое почтение, протягивает вперед правую руку и говорит:
        - Ваши приглашения, пожалуйста.
        - Пожалуйста, - протягиваю ему два небольших билета.
        Распорядитель удовлетворен, поворачивается к нам полубоком, вновь обозначает поклон, и приглашает проследовать за ним. Поднимаемся на крыльцо, и на входе, охранники, знакомые лица из личной дружины Симаковых, ненавязчиво изымают у меня пистолет. Мы проходим через арку металлодетектора, и оказываемся в президентском дворце.
        В просторном вестибюле, пол которого вымощен мраморными плитами, прохаживаются десятки людей, в основном офицеры, адъютанты, порученцы и приказчики. Они все из свиты более важных гостей, могут здесь выпить, пообщаться, склеить на ночь подругу, или с кем-то подраться. В общем, здесь развлечения для молодых и неженатых.
        Наш провожатый ведет нас дальше, открываются большие массивные двери, и мы оказываемся в огромном зале, который залит светом сотен электроламп. Именно в этом месте и ведется основной прием, именно здесь собрались те, от чьих слов и поступков, зависят жизни десятков тысяч людей.

«Вот и еще одна ступень пройдена. Саша Мечников находится среди сильных мира сего», - мелькнула у меня мысль. Гордости от близости к властьимущим я не испытывал, а вот удовлетворение, надо это признать, присутствовало. Это своего рода признание моих заслуг и самоопределение самого себя в обществе. Конечно, приглашение получено через Ирину Еременко, племянницу диктатора, но думаю, что кому-то со стороны, даже ее вмешательство не помогло бы сюда попасть.
        В толпе гостей, которые раскиданы группами по всему залу, снуют слуги с подносами, на них напитки, люди берут то, что им нравится, выпивают, перемещаются от одной группы к другой и беседуют. Примерно так, я все это себе и представлял. Распорядитель покидает нас, а рядом появляются мой командир и его жена. Еременко одет, так же как и я, мундир ГБ, на груди Кубанский Крест, а на портупее пустая кобура. Его жена в белом платье и диадеме похожей на ту, что венчает голову Марьяны. Женщины, радостно что-то обсуждая, покидают нас, а мы, взяв по бокалу вина, прохаживаемся по залу и раскланиваемся с теми, кого знаем.
        - Неплохо здесь, - я оглядываю зал для приемов.
        - Это да, - отвечает Еременко, и кивает в сторону наших жен, которые направлялись во внутренние помещения дворца. - Гляжу, боевые подруги сдружились крепко?
        - А то, - хмыкаю я в ответ.
        - Это хорошо, а то моя ребенка ожидает, и поддержка твоей супруги, лишней не будет.
        - Поздравляю, Иваныч.
        - Не сглазь.
        - Я не глазливый. Командир, а сам диктатор где?
        - Его здесь не будет, он наверху сидит, за государство думает.
        - Не понял. Нафига тогда торжество, если сам виновник этого события, отсутствует?
        - Не обращай внимания, привыкнешь. Здесь так с самого начала заведено, еще со времен Драгунова. Президент у себя, а гости сами по себе. Правитель работает, и выдергивает тех, кто ему нужен к себе. Это показатель того, кто есть кто в негласной табели о рангах. Обрати внимания на лестницу, что наверх идет.
        По совету полковника, сосредоточился на парадной лестнице, посмотрел и сказал:
        - И что, ничего необычного, два поста по два гвардейца, и один скрытый за портьерой на повороте. По ней поднимается человек, кажется, кто-то из семейства Бариновых.
        - Правильно, теперь посмотри на людей в зале.
        Огляделся, и что же я вижу, половина гостей, смотрит только на лестницу.
        - Ничего себе, - удивился я. - Неужели этому вызову предается такое значение?
        - Хм, - только и хмыкнул полковник, - то ли еще будет.
        - А что будет?
        - Скоро начнутся танцы, а диктатор продолжит вызывать к себе людей. Представь, люди танцуют, и постоянно на лестницу смотрят. Умора.
        - Ну, посмотрим, - допив вино, спросил командира: - Что там с нашими делами, ты разговаривал с Ильей?
        - Да, и не только с ним. Нам везде зеленый свет. По всем трем направлениям. Разведкой на Браилов займутся спецназовцы Астахова, а твоя задача, поход к Чограйскому водохранилищу и Каспийскому морю.
        - А… - хотел спросить насчет других дел, но Еременко меня остановил.
        - Завтра Саня. О делах поговорим завтра. Сегодня, только отдых и разговоры с полезными людьми. Тем более что наши жены вернулись.
        Действительно, Ирина и Марьяна, обсуждая какую-то свою проблему, подошли к нам. В этот момент, заиграла музыка, кажется вальс, супруга вспомнила, что я не умею танцевать, и весь вечер, как примерный семьянин, я обучался сему чрезвычайно сложному искусству.
        Глава 24
        Нейтральные территории. Ногайская степь.29.06.2063
        Старик, болезненный, с желтоватой кожей, безволосый, с рваными и неровно зажившими ранами на лице, сидел перед костром и, сильно кашляя, сплевывал себе на руки остатки родных легких. Что с ним, не знаю, и знать не хочу. Для меня это всего лишь человек, которого мы случайно встретили на своем пути, и который может рассказать нам о том, что происходит на востоке и побережье Каспийского моря.
        Третью неделю мы в пути, два десятка повольников, десять гвардейцев, Лида Белая и я, всего тридцать два человека. Экспедиция оказалась сложнее, чем я ожидал, и даже то обстоятельство, что новичков среди нас нет, и идем мы налегке, верхами, всего с десятком заводных лошадей, скорость нашего передвижения не увеличивает. Слишком рельеф сложный, предгорья Кавказа, леса, реки, развалины, селений мало, дорог нет и двигаться приходилось тропами. Пять дней назад миновали последнее поселение, небольшую деревушку на развалинах Нефтекумска, и вот, вчера, вышли на открытое пространство - Ногайскую степь.
        Скорость отряда увеличилась, но теперь, мы сами сдерживали лошадей. Где-то рядом должны быть те самые умные собаки, про которых рассказывали Исмаил-ага и Белая. Пока ничего странного и необычного не наблюдали, а час назад вышли к руинам небольшого дома, одиноко стоящего посреди степных просторов. Здесь и обнаружился этот странный старик, который не помнит своего имени, не знает какой сейчас год, но вполне неплохо соображает и за сухпай готов с нами пообщаться. Он сидел подле небольшого костра и жарил на нем большую жирную крысу, которую, видимо, отловил на развалинах дома. Здесь был колодец, а потому, решили остановиться на дневку. Лошадям нужен отдых, да и нам самим полуденную жару пересидеть надо.
        Старик откашлялся, посмотрел на свои ладони, покрытые мелкими капельками крови, сам себе горестно вздохнул, и переспросил:
        - Значит, собаки интересуют?
        - Да, интересуют.
        - Возвращайся, откуда пришел, парень. Эти животины твоих бойцов схарчат и не подавятся, а вам еще жить и жить.
        - Ну, тебя же не съели?
        - Да, кому я нужен, бродяга со сгнившим нутром, - старик горько усмехнулся и кивнул на тушку крысы, которую вынул из костра и положил на большой лопух. - Сам скоро сдохну, и думаю, меня даже крысы есть не станут, побрезгуют.
        - И все же, что насчет собак сказать можешь?
        - Мы недалеко от Кумской, километрах в семи федеральная автотрасса, и по ней, их граница. Хоть на север пойди, к руинам Комсомольского, хоть к морю, там развалины Артезиана, и везде на них напорешься. Если сразу вглубь их территории двинешься, то умрешь быстро, а если вдоль границы и осторожно, то столкнешься с разведчиками, и пару деньков еще поживешь.
        - Дед, а что, реально эти собаки такие умные?
        - Очень. Когда я через их землю проходил, вожак стаи вплотную подошел, посмотрел в глаза, и всего меня прочитал как книгу. Это как душу вывернуть наизнанку. Не знаю, может быть это телепатия?
        - Может быть. Страшно было?
        - Нет, необычно, но не страшно. Он видит кусочки твоей жизни, а ты его, все по честности.
        - Понятно.
        - Еще вопросы есть?
        - Пока нет.
        - Тогда я поем.
        Странник взял на колени лопух с обжаренной крысиной тушкой, и приступил к трапезе. Посмотрев на то, как остатками зубов он перемалывает мясо, решил ему не мешать. Встал, и пошел по нашей временной стоянке.
        Мне вспомнился разговор с Денисом Еременко, после которого я решил лично поучаствовать в походе. Это случилось за два дня до отбытия. В тот вечер, оба брата, полковник и капитан, навестили меня в моем особняке. Поначалу, все шло как обычно, разговор за жизнь, чаек, а потом, Денис спросил:
        - Мечник, ты помнишь ту флэшку, которую вы с Черепановым добыли?
        - Через наши руки их много прошло. Какую именно?
        - Ту, которая была с картами и некоторой документацией СКВО.
        - Помню. Все данные были перекопированы, а сама флэшка сдана в Генштаб.
        - Так вот, на этом носителе была информация относительно того места, куда группа Лиды Белой идет.
        - Не помню, - пожал я плечами. - Инфы слишком много было, а меня в первую очередь интересовали военные карты. Могу ноут принести, и вместе посмотрим, что там есть интересного.
        - Не надо, я тебе сам все расскажу.
        - Ну-ну, я весь во внимании.
        - На флэшке был один документ из Военной Прокуратуры, с фотокопиями дела некоего майора Остапчука из Службы Тыла, который упер с железнодорожной станции Улан-Хол вагон с тушенкой. В общем-то, самое обычное дело, вот только майора за это расстреляли. В демократическое время, в самый махровый цвет, а поставили к стенке, и шлепнули. Кроме того, дело было засекречено так, что просто диву даешься. Грифы на фотокопии «Совершенно Секретно» и «Хранить Вечно». Это заинтересовало аналитиков, и по обрывкам других документов, кое в чем они смогли разобраться. Выяснилось, что на самом деле Остапчук свистнул не тушенку, а вагон с лабораторным оборудованием, доставленным из Штатов, и предназначалось оно для сверхсекретного объекта «Восход», он же «Sunrise». Аналитики покопались еще, и определили примерное место, где может находиться этот объект.
        - И где же?
        - Заповедник Черные Земли, от Улан-Хола на север, в десяти километрах от Ацан-Худука. Раньше, еще в советское время, там находился один из ЗКП Северо-Кавказского военного округа, а наверху стоял центр связи Каспийской флотилии. Для лаборатории место лучше не придумаешь, населения немного, поверху военная часть, воды нет, озера в основном соленые, посторонних всех видно, а ЗКП он ЗКП и есть, при надлежащем уходе, может очень долго прослужить.
        - А какие исследования там проводились?
        - Точно не известно, а все что удалось узнать, говорит о том, что занимались там военными биотехнологиями. Причем, работала интернациональная группа. Американцы платили деньги и поставляли оборудование, а русские прикрывали, обеспечивали секретность и ученых давали.
        - Думаешь, шибко сообразительные собаки оттуда?
        - Уверен, - Денис раскрыл папку, с которой пришел, и протянул мне лист бумаги, на котором была изображена собака.
        Эту картинку я видел, так как художники, по описаниям повольников Лиды Белой, рисовавшие собак, работали при мне. Здоровенный пес, масса тела около семидесяти пяти - восьмидесяти килограмм, в холке до девяносто сантиметров, голова крупная, на ней черная маска, губы чуть отвислые, нос черный, хвост прямой, окрас от черного до тигрового. Все правильно художники расписали.
        - Знакомый рисунок, и я его уже видел, - картинка опустилась на столик передо мной.
        - А теперь это посмотри, - Еременко-младший дал мне другой лист бумаги, и на нем, картинка была распечатана на ксероксе.
        Посмотрел, точно такая же собака, только вот размеры чуть поменьше, чем у той, что художники срисовывали.
        - И что? - второй лист опустился рядом с первым.
        - Это анатолийская овчарка, одна из самых древнейших пород на Земле, чрезвычайно умное и верное своему хозяину существо. Такая порода до сих пор в Турции есть, и тамошние собаки, от тех, которые до пришествия чумы были, ничем не отличаются, все так же стада охраняют и людям служат, - капитан забрал листы с рисунками, спрятал их в папку и продолжил: - В документах СКВО была информация, что одно из подразделений охраны, сопровождало на объект «Восход» пять десятков собак породы анатолийская овчарка. Случилось это, всего за два месяца до наступления Черного Трехлетия. Складываем один плюс один, и делаем вывод, что собаки эти, не просто так, от природы умные и сообразительные, а скорее всего, результат каких-то исследований и опытов.
        - Давно ты об этом знаешь?
        - Я за работой аналитического отдела ГБ присматриваю, а эту тему они уже три месяца разрабатывают. Не всерьез, а так, между делом, как наметку на будущее. Были подозрения, а позавчера они оформились в уверенность. Сейчас работа аналитиков застопорилась, информации слишком мало, и они перекинулись на другие вопросы. Вся документация сдана в архив, и я смог получить копию. Ничего интересного там нет, а все основное, я тебе рассказал.
        - Какие будут рекомендации относительно похода к Каспию? Может быть, усилить отряд, или наоборот, совсем эту экспедицию отменить? - я посмотрел на полковника, который только вслушивался в то, о чем мы говорили, но не вмешивался.
        - Решай сам, Мечник, - ответил он. - Люди твои, и ответственность за них лежит только на тебе. Моя рекомендация проста, отряд не усиливай, а сам с ним сходи, посмотри, что и как, а если получится, захвати одну из этих собак и до Конфедерации дотяни.
        Братья Еременко ушли, а я остался размышлять о походе группы Белой. Весь вечер сидел, и решил, что стоит усилить повольников гвардейцами, да самому с этим отрядом сходить. Как не прикидывай, а все равно, именно нам и придется это направление разрабатывать. Так лучше сейчас на этих собак посмотреть, чем на следующий год. Решено - сделано, проходит двадцать дней, и я нахожусь в Ногайской степи.
        Прерывая раздумья, ко мне подошли двое, Лида Белая, после того, как вставила передние зубы, ставшая писаной красавицей, и радист Кум.
        - Мечник, что решил? - спросила девушка.
        - Не приближаясь к автостраде, мимо Комсомольского идем на Меклету. К ночи будем на месте, закрепляемся на развалинах, если они там есть, и готовимся к встрече с собаками. Посмотрим на них вблизи, а там видно будет, или к Чограйскому водохранилищу пойдем, на соединение с пластунами, или попробуем к лаборатории прорваться. Собирай людей, через двадцать минут выдвигаемся, - повольница, кивнув головой, ушла, а я обратился к Куму: - Что со связью?
        - С Пятигорском связи нет, слишком далеко и рельеф сложный, а с группой Игнача переговорить получилось.
        - Что у него?
        - Игнач километрах в ста тридцати от нас, прошел Арэгир и стал на дневку. Собирает сведения об обстановке впереди, и завтра будет у Чограйского водохранилища.
        Через полчаса, мы покидали прогорающий костерок и старика, который провожал нас равнодушным взглядом и все так же пережевывал свою крысятину.
        Выстроившись в походный порядок, отряд шел на север до самой темноты, и около десяти часов вечера, в сумерках, мы пересекли автомагистраль, и добрались до развалин поселка Меклета. Половина отряда занялась лошадьми и приготовлением ужина, а другая, оборудованием оборонительных позиций. На руинах местного то ли исполкома, то ли конторы, то ли еще какого-то административного здания, за несколько часов, из обломков кирпича, бетона, шифера, арматуры, бревен и крепких досок, было построено вполне неплохое укрепление. От артобстрела оно не защитит, конечно, но подобного здесь бояться не стоит, собаки, хоть и мутанты, а штурмовать стены не могут, у них для этого нет рук.
        Ночь прошла спокойно, наступил рассвет, а вокруг никого, собак не видать. Странно. Птицы не поют, тишина, и только лошади, которых завели в здание, беспокойно всхрапывают, так, как если бы где-то неподалеку волка чуяли. Однако анатолийская овчарка не волк, так что это не стопроцентный признак того, что собаки рядом. Ладно, подождем, и посмотрим, что будет дальше.
        Проходит час, другой, третий, наступает полдень, окрестный безжизненный пейзаж, выгоревшая степь с редкой и чахлой растительностью, неизменен, ни шороха, ни движений.
        - Снайпера, - кричу я пятерым воинам, засевшим на стенах, - есть что-нибудь?
        - Нет, все чисто, - докладывает первый.
        - Никого.
        - Чисто.
        - Голая степь и перекати-поле катается.
        Пятый стрелок, сидящий с восточной стороны, Лука, медлит, всматривается в жаркое степное марево, и окликаю конкретно его:
        - Лука, что у тебя?
        Молодой белобрысый парень с черной банданой на голове, новобранец из повольников, отрывается от ПСО, сплевывает на кирпичную стенку, и отвечает:
        - Бес его знает, вроде бы есть что-то, километрах в трех, но там местность волнистая, и что это, точно определить не могу.
        - У кого самый лучший конь? - обращаюсь я к воинам, которые отдыхают на своих огневых позициях.
        - Самый добрый и резвый конь у меня, - ко мне подходит Серго, смуглолицый мужчина лет сорока, так же как и Лука, прошлогодний новобранец.
        - Отлично. Седлай своего кабардинца и сгоняй к востоку. Как что-то приметишь, сразу назад. Если будет погоня, прикроем снайперами, а вблизи всем отрядом поддержим.
        Серго коротко кивает, седлает своего чистокровного жеребчика, купленного им за свои деньги у перекупщиков в Пятигорске, и через пяток минут, резвой рысью, мчится в том направлении, где снайпер разглядел движение. Я взбираюсь повыше, примащиваюсь на уступе, и смотрю за его продвижением в хороший армейский бинокль.
        Воин скачет, километрах в двух, немного не доезжая до узкой балочки, останавливает коня, замирает, и пускает его шагом. Так он продвигается метров на триста, вновь замирает, и снова двигается вперед.
        - Лука, что видишь?
        - Ничего, марево все сбивает, то есть движение, то нет.
        Опять приникаю к окулярам бинокля, и сразу же вижу тех, кого мы ждем, десяток здоровенных псин, которые крадутся вдоль нескольких кустов в сторону приближающегося к ним Серго. Мля, неужели он их не видит? Как так? Черт!!!
        Снайпера! К бою! Лука, выстрел вверх! Серго опасности не замечает!
        - Тах-х-х! - одиночный выстрел глухим эхом разносится по окрестностям. Всадник слышит его, останавливает коня, оглядывается и, наконец, замечает опасность. Серго резко поворачивает своего чистокровку, что-то кричит, нахлестывает его бока нагайкой, и галопом возвращается к нам. Наблюдаю за собаками, они широкими и длинными прыжками мчатся за воином, но вряд ли догонят.
        - Ахр-рр-р! - слышен далекий собачий рык, преследователи, как по команде, не доходя до наших позиций метров восемьсот, замирают на месте и, дружно развернувшись, уходят в свое укрытие. Вот и первое проявление разума, не ломиться в ловушку, а вернуться на исходную.
        Всадник благополучно возвращается к развалинам, водит кабардинца по кругу, успокаивает его, а я спускаюсь вниз и подхожу к нему.
        - Командир, если бы не выстрел, - говорит Серго, - то и не заметил бы засаду.
        - Понятно. Как они вблизи?
        - Не знаю, очко так играло, что осматриваться времени не было, Несся так быстро, как только мог.
        Направляюсь к Лиде Белой, которая сидит возле одного из четырех наших РПК и протирает его промасленной тряпкой. Сажусь рядом и наблюдаю за тем, как почти любовно, она занимается своим делом. Я ухмыляюсь, а она смотрит на меня и спрашивает:
        - Чего?
        - Гляжу, как ты от оружия фанатеешь, Лида.
        - Это да, а иначе никак, только оно бедную девушку в трудную минуту выручит и спасет.
        - Ты не пай-девочка Лида, поэтому лирика ни к чему. Что делать будем?
        - Ты командир, Мечник, твое слово главное, - она пожимает плечами.
        - И все же, идеи есть?
        - Сваливать надо, - отвечает Лида, - и бежать необходимо прямо сейчас, без колебаний и промедлений. Мы с Исмаилом тебе рассказывали про наш прошлый поход, и тогда, точно так же все было, только мы не в развалинах сидели, а телегами окружены были. Днем они не сунутся, силы копят, и что такое огнестрел понимают очень хорошо. Атака ночью случится, и если они нас не дожмут, то к утру отойдут, и будут следующей ночи ждать.
        - Просто так не оторваться, собаки вслед кинутся.
        - Конечно, кинутся, и если половина бойцов в безопасное место вырвется, то и это хорошо.
        - Остаемся, - принял я решение, - и постараемся захватить трофей.
        - Зря, - Лида морщится, и возвращается к пулемету.
        Смеркается, воины отдохнули и готовы к ночному сражению. Вокруг развалин поставлено около сорока мин, боеприпасов и гранат у нас много, воды дня на три, факелы заготовлены и осветительных ракет больше трех сотен. Скоро состоится первый бой с новым и необычным противником, и для него у нас есть сюрприз, несколько ловчих сетей, сплетенных из сталистой проволоки, и два пневматических ружья с усыпляющими зарядами. Давайте, звери, приходите, мы ждем вас.
        - Мечник, - в тишине разносится голос Кума, - Игнач вызывает.
        Вскоре, одев на голову наушники и прижав к губам микрофон, слышу далекий голос казака:
        - Привет, Мечник.
        - Здрав будь, Игнач. Что у тебя?
        - Норма. Золота нет, а повольников сюда под этим предлогом местный хан заманивает. Хочет армию собрать, и на Элисту военным походом пойти.
        - Всего-то?
        - Да, банальный обман, и для Конфедерации никакой опасности.
        - Когда сможешь в путь двинуться?
        - Через час.
        - Хорошо. Выдвигайся к Адыку и готовь оборонительную позицию. Может так случиться, что тебе придется за нами хвосты рубить. Когда там сможешь быть.
        Молчание, Игнач ворошит карту, прикидывает скорость своего отряда, и отвечает:
        - Если по быстрому и нигде не задерживаться, то через тридцать шесть часов буду на месте.
        - Даю тебе сорок восемь часов. Через двое суток будь на южной окраине Адыка.
        - Понял.
        - Отбой связи.
        - Отбой.
        Стемнело, снова ожидание, снова гнетущая тишина, и только кони беспокоятся. Автомат в руках, сквозь узкую бойницу глаза пытаются разглядеть четвероногого противника, и не находят его.
        - Братва, атас! - в тишине слышен крик одного из бойцов.
        В небо взлетает первая осветительная ракета. Она дает неяркий объемный свет, который заливает окрестности, и все вокруг видно как на ладони. Собаки вокруг нас, их не менее пяти сотен только с одной стороны, а раз так, то вокруг позиции их как минимум пара тысяч. От такого зрелища, от вида оскаленных пастей, обнаженных клыков и горящих глаз, у меня перехватило дыхание, и сам себе я шепчу:
        - Мать моя, женщина. Вот это влипли. - Однако отвлекаться нельзя и, сгоняя наваждение, встряхиваю головой и подаю команду, которую ждут все воины отряда: - Внимание! Бить только наверняка! Беречь боеприпасы! Снайпера, не забывать про пневматику! Огонь!
        По команде, воины открывают огонь, и ночь расцвечивается десятками трассирующих пуль, которые летят в четвероногих животин, пришедших за нашими жизнями. В замкнутом пространстве остатков здания, грохот выстрелов бьет по барабанным перепонкам, все вокруг заволакивается дымом, и собаки переходят в наступление. Что интересно, они действуют группами, по три-пять особей, а не прут вперед всей массой. Нам приходится выцеливать одиночек, отвлекаться на них, и собаки все ближе.
        Напрягаю голосовые связки и, сквозь стрельбу, перекрывая ее, выкрикиваю:
        - Минер, не зевать!
        - Слежу! - слышу я нашего радиоминера, и тут же, между двумя группами собак, происходит подрыв ОЗМ-72. Стальные шарики кромсают тела животных, рвут их на части, но они не умирают.
        - Твари! - Ствол моего «Абакана» дергается, выплевывает короткие очереди, и две собаки, почти вплотную приблизившиеся к нашим баррикадам, без взвизга, падает наземь и умирают.
        Рожки пустели один за другим, взлетали осветительные ракеты, рвались мины, больше сотни огромных собак уже валялось в сухой пыли, но они не отступали. Наконец, несколько этих тварей дорвались до стены и вошли в мертвую зону. Стену потрясли два мощных удара, которые были настолько сильны, что из кладки выпало несколько кирпичей. К этой стене подскочила Лида, и одну за другой, перекинула за стену три гранаты. Она делала это настолько быстро и ловко, что будь мы не в бою, я бы попросил ее повторить этот номер на «бис».
        Гранаты рванули одновременно, из стены выпало еще несколько раскрошившихся кирпичей. Следом, на других оборонительных участках рванули еще гранаты. На какое-то краткое время, секунд на десять, эта карманная артиллерия остановила овчарок, но вот, позади общей массы раздался требовательный рык вожака, и атака возобновилась.
        - Бах! Хрм-мм! - В уже разбитую стену, ударилось сразу несколько мощных тел, и она вздрогнула. К ней бросилось несколько бойцов, и в темноту полетело не менее десятка Ф-1, но это был отвлекающий маневр. Такие же удары обрушились на другие стены, а самое главное, была проломлена закрывающая проход в здание баррикада. Толстые бревна, которые бойцами поднимались не иначе как втроем, отлетели в стороны, и на нас рванулось пять огромных собак.
        - Ищите чем завалить проход! - крикнул я назад, а сам рванулся навстречу опасности.
        Одной длинной очередью я высадил весь рожок, меня поддержали два пулемета и еще три автомата. Собаки упали, рванули оставшиеся несколько мин, в темноту улетели новые гранаты, и пока пространство перед входом расчистилось, десяток воинов, хрипя от натуги и матеря долбанное начальство, не подумавшее о том, что собаки могут телами пробить баррикаду, подтянули к проходу тяжелую железобетонную плиту и ею завалили пролом. Брешь была закрыта, мы ожидали новой атаки, но ее не было. Бой остановился, а собаки, начали издавать протяжный и глухой вой.
        - Лида, - обратился я к повольнице, которая настороженно всматривалась в темноту,
        - что это?
        - Не знаю, в прошлый раз ничего подобного не было.
        - Зато я знаю, - сверху спрыгнул довольный Лука, и взмахнул пневматическим ружьем-стрелометом, которое он держал в руках. - Я вожака свалил, и остальные твари сразу остановились.
        - Покажи, где тело лежит.
        Мы приникли к стене и через дыру от выбитого кирпича, под отсветом догорающей осветительной ракеты, Лука указал мне на одно из собачьих тел, лежащее метрах в пятидесяти от обороняемых нами руин.
        - Командир, собаки думают, что вожак мертв, а действие сонного зелья на двенадцать часов рассчитано.
        - Для таких массивных и сильных животных, может быть и меньше, так что если вожак до утра не очнется, то у нас все будет хорошо.
        Нам повезло, вожак собачьей стаи начал приходить в себя только на рассвете, когда основная масса овчарок оттянулась за пределы досягаемости нашего оружия. Это мощное и красивое животное, весом под сто килограмм, опутали сетями, погрузили в самодельную авоську, которую закрепили между двумя вьючными лошадями, и отряд пошел на прорыв. Опасность не миновала, но собаки утратили половину своей агрессивности. Только редкие одиночки бросались нам на перерез, и шанс дойти до развалин Адыка, где нас должен ждать Игнач, у отряда был.
        Глава 25
        Нейтральные территории. Ногайская степь. 02.07.2063
        - Мечник, - вскарабкавшийся на поваленную металлическую опору Игнач, смотрел в бинокль, - не вырвемся. Слишком их много, собак этих клятых. Гляди, как плотно стоят.
        - Да, видел я уже, - спорить с Игначом смысла не было, он был прав.
        Вторые сутки мы сидели на южной окраине Адыка, в укрепрайоне, который подготовили пластуны, и двигаться дальше не решались. Если до этого места, преследователи только трусили в стороне, то здесь, нас зажали, и собак было не две тысячи, как в Меклете, а раза в три больше. Причем были здесь не только матерые псы, но и щенки с суками. Складывалось ощущение, что вокруг нас собралось все их племя, и пока они не получат тело своего вожака, собаки будут стоять на месте.
        Оставив Игнача, который все так же продолжал наблюдение, я направился по нашему укреплению, развалинам овцеводческой фермы, и стал проверять воинов, которые сидели на своих огневых позициях и были готовы к бою. Все в порядке, кому положено спать - спит, а кому полагается бодрствовать, тот внимательно обшаривает взглядом окрестности. Как выпутаться из этой ситуации, в которую сам же и влез, ума не приложу. Чувствую, что выход есть, уверен в этом, но найти его пока не могу. Идти на прорыв - не вариант, собаки всей массой задавят, а здесь сидеть, тем более, с голоду перемрем.
        - Командир, - меня окликнул один из пластунов, здоровенный парнище, кровь с молоком, и румянцем во всю щеку, который охранял наш трофей, сильно исхудавшего, но, тем не менее, все еще очень грозного и мощного собачьего вожака.
        - Да, - я остановился рядом с ним.
        - Нельзя ли на этом посту смену почаще производить?
        - А что такое?
        - Голова болит, и не у меня одного. Кто эту зверюгу, - он зло посмотрел на спутанного пса, - охраняет, тому не по себе. Никак два часа не высидеть. Полчаса проходит, и хоть вешайся, так башка раскалывается. Пока снотворное было, все хорошо, тварь спит, и у нас все нормально, а так, тяжко.
        Мне вспомнились слова старика, встреченного нами несколько дней назад, про его общение с собачьим вожаком, и я спросил:
        - Это все?
        - Ну… - замялся парень.
        - Говори, как есть, пойму.
        - Сегодня утром Петруха псу в глаза посмотрел, и ему какие-то видения были. Он так перепугался, что теперь ни за какие коврижки на этот пост становиться не хочет.
        - Ясно, смена каждые полчаса, в глаза собаке не смотреть. С проблемой попробуем разобраться.
        Пластун был удовлетворен, улыбнулся, и снова уселся рядом с вожаком умных собак. Я отправился дальше, и первое, что сделал, это завалился на пару часов поспать. То, что я собирался осуществить, должно было потребовать от меня немало сил.
        Проснувшись в назначенный срок, выпил чайку, взбодрился, еще раз проверил посты, предупредил о том, что хочу сделать Игнача, и снова подошел к спутанному сетями псу. Рядом с ним находился один из гвардейцев, он беспокойно переминался с ноги на ногу, и явно, с нетерпением ожидал смены.
        - Свободен, - сказал я ему. - Отойди к костру, и сменщик пусть там же находится.
        - Хочешь со зверем пообщаться? - гвардеец кивнул на пса.
        - Да.
        - Если что, то мы рядом, - воин кивнул головой и отошел в сторону.
        Присев напротив пса, я глубоко вздохнул, унял волнение, которое во мне присутствовало, и посмотрел в желтые глаза огромной овчарки. Наши взгляды скрестились и как будто спутались в единое целое. Спустя минуту, я утонул в этой желтизне, и ко мне в мозг начали приходить видения. Сначала это были маленькие кусочки чего-то неосознанного, обрывки воспоминаний, но вот, произошла какая-то подстройка, и я ощутил себя не только Александром Мечниковым, человеком, но и вольным псом с непроизносимым именем, которое выражалось в сложном рыке, но которое можно было, весьма приблизительно, расшифровать как Лидер.
        Он-я родился, неосознанно тыкается в материнский сосок, поглощает живительную жидкость, спит, просыпается и снова питается. Идет осознание себя, рядом мать, большая, добрая и теплая. Он-я не один, помимо него у матери еще четыре щенка, это три брата и сестра. Идет постоянный шум, он не осознает, что это такое, а я знаю, что это шум работающих машин, возможно дизелей или каких-то генераторов. Он-я открывает глаза, и видит Двуногих, которые приносят для матери еду, безвкусную белую массу, и наливают в большую миску воду.
        Проходят дни, и он-я понимает, что они с матерью и другими щенками, находится в клетке. Мать передает видения, что так было не всегда, что они под землей, а где-то есть поверхность, и там есть воля. Двуногие делятся на хороших и плохих. Хорошие остались где-то далеко, а злые мучают их, и хотят сделать из них рабов. Она передает, что надо быть терпеливым, не показывать Двуногим, что они могут передавать и принимать информацию, как-то помимо рыка и лая. Все щенки воспринимают видения-образы, посылаемые матерью, как должное, и ведут себя осторожно.
        Он-я подрос, стал крепко стоять на ногах, и однажды, рядом с клеткой остановились два Двуногих. Они были не в сером, как те, которые приносили им еду, а в белом. Мать передала, что эти Двуногие, самые опасные из всех, необходимо быть еще более осторожным, чем обычно, и затаиться. Братья и сестра прижались к теплому материнскому боку, а он, наоборот, подполз поближе к толстым прутьям клетки, и вслушался в голос страшных Двуногих, которые сами себя обозначали словом человек, а когда их было более двух, люди.
        Один из людей, толстенький человек с одышкой, говорил другому, худому и со стеклами на глазах:
        - Сенчин, вы обещали результат, а его нет. Вы говорили, что ваш вирионный ретровирус особенно сильно проявится на этом выводке. Однако никаких признаков, которые подтверждали бы ваши слова, нет. Что это, очередная ошибка или сознательный обман? Сколько можно обещать прорыв?
        - Господин Майлс, - голос худого был глух, - я не ошибаюсь, и то, как себя ведет этот выводок, только доказывает мою правоту. Посмотрите на щенков, они стараются быть обычными и ничем не примечательными, но этим и выдают себя. Результат есть, но такому далекому от науки прагматику как вы, он не виден. Вчера вам был предоставлен полный отчет о проделанной работе, а вы, впрочем, как и всегда, даже не удосужились его прочесть.
        - Бросьте, профессор, - толстяк взмахнул рукой, - мы с вами разные люди, вы ученый, а я военный. Я ничего не понимаю в ваших отчетах, а термины вроде вирионный инфекционный фактор, мегадальтон, типоспецифический антиген или трансактиватор, сводят меня с ума. Вы пользуетесь этим и попросту морочите мне голову. Ваша задача была проста, по наработкам советских ученых создать боевое животное с зачатками разума, а вы пытаетесь шагнуть дальше и сделать из этих собак полноценных разумных существ. Вы уверены, что достигли положительного результата?
        - Да, Майлс, я уверен и анализы ДНК, взятые у этих особей, не лгут. Изменения в организме самки и ее потомства необратимы, и это новый вид разумных существ. Мы как боги, Майлс. Представьте себе это. Мы - творцы!
        - Боги не стали бы сидеть под земной толщей вот уже десять лет, - ухмыльнулся толстяк. - И для того, чтобы выйти на поверхность как хозяева нового мира, нам надо подчинить себе этих мутантов и заставить их работать только на себя.
        - Все будет, но для этого нужно терпение.
        - К черту терпение! К черту ласку, когда этих тварей можно просто выдрессировать! Смотрите как надо, - Майлс хватает какую-то длинную палку, которая стоит в углу, и тычет ею в сторону матери.
        Электрический удар, самка сжимается в комок и жалобно скулит, а мучитель, наносит удар по щенку. Боль! Резкая и мгновенная боль! На миг, разум покидает тело, и снова возвращается в него.
        - Остановитесь! - худой выхватывает палку из рук мучителя, и ставит ее обратно в угол. - С этими так нельзя, это не боевые образцы, и не экспериментальные. Их надо беречь.
        - Ничего, - Майлс усмехается. - Этот метод подчинения опробован многократно, так что и здесь он себя оправдает.
        - Дайте мне еще месяц, - попросил худой.
        Толстяк прошелся из угла в угол, и сказал:
        - Хорошо, Сенчин, но этот месяц будет только один, а потом, эти особи будут переданы в общую группу и начнут воспитываться как полноценные боевые животные. Там за ними и продолжится наблюдение. Если они стандарт, то будут участвовать в вылазках на поверхность, а если поведут себя странно, то будут уничтожены или использованы как производители. Впрочем, наши болевые ошейники полностью исключают неповиновение.
        - Нельзя быть таким жестоким, господин Майлс. Это живые существа и память у них хорошая. Не дай бог, одна собака вырвется из клетки, и все, это убитые люди и потеря ценных сотрудников.
        - Извечный спор, кто прав, кто виноват. Однако сейчас разговор не об этом. Чем данный выводок должен отличаться от остальных собак?
        - Эти щенки и их мать имеют разум. Они все понимают, в том числе и нашу речь. Они хорошие интуиты и очень сообразительны. Большой срок жизни, почти как у человека. Повышенная регенерация организма, а кроме того, если мои расчеты верны, они могут общаться телепатически, и отдавать приказы другим особям своего вида. Это - будущие вожаки той стаи боевых животных, которые выращены у нас за минувшие десять лет. Это - короли и правители нового народа.
        - В какой раз уже задам вам один и тот же вопрос. Чем вы можете доказать свои слова?
        - Пока ничем, но через месяц, когда…
        - Ладно, - прервал его толстяк, - поговорим через тридцать дней, и это все, что я могу для вас сделать. Кормить этих тварей становится все сложней, продукты на исходе, оборудование барахлит, топливо почти закончилось, и вскоре, нам придется подниматься наверх.
        - Я понимаю.
        - Мне плевать, понимаете вы или нет. Мне нужен результат, да и с объекта «Закат» давно интересуются, почему вы не выполняете их рекомендаций. - Майлс развернулся к выходу, и снова взмахнул рукой: - Пойдемте отсюда, профессор, а иначе эта вонь меня доконает.
        Двуногие ушли, но человек со стеклами на глазах, вскоре вернулся. Он устанавливал возле клетки какие-то приборы, что-то бурчал себе под нос, проклинал тупоголовых солдафонов, чуму, и то, что когда-то он подписался на эту работу. Что человек делал, щенок не понимал, а я, по обрывкам видений, смог сообразить, что профессор вел наблюдение за собачьим семейством и пытался вступить в контакт с матерью выводка, которая не хотела довериться ему. Самка постоянно посылала своему потомству картинки о том, как именно этот Двуногий колол ее длинными иглами, прижигал кислотами и пичкал противными на вкус смесями.
        Шло время, и однажды, выстрелом из пистолета, сонной иглой, профессор усыпил самку. После чего он приоткрыл клетку и в миску положил мясо. Что это, подросший щенок понял сразу, он-я кинулся к истекающему кровью куску крысятины и с жадностью набросился на него. Остальные щенки, не успели за ним, и все, что было в миске, досталось одному.
        Двуногий, снимающий все это на видеокамеру, был удовлетворен, и после этого, все свое внимание сосредоточил только на одном щенке. Он-я не понимал, почему его выделяют среди всего помета, и по-прежнему встречал появление профессора настороженно. Однако труды Двуногого начинали сказываться, и он-я стал чувствовать расположение к человеку. Мать поняла это, и устроила ему серьезную трепку. Это было ее ошибкой, так как на следующий день суку снова усыпили сонными иглами, а щенка забрали от нее и переселили в соседнее помещение. Здесь он был один, но связи с родней не терял и посредством телепатических посылов, как это называл Двуногий, он-я как и прежде, мог общаться с близкими.
        Месяц, отведенный профессору на работу, почти истек, и он трудился не жалея себя. Так пролетали часы, дни и недели. Сенчин был готов окончить свой труд по описанию нового разумного вида, часто улыбался, приносил псу вкусную еду, разговаривал с ним, и так продолжалось до тех пор, пока однажды, где-то под потолком не завыла сирена.
        В комнату вбежал растрепанный человек в обгоревшей одежде и прокричал:
        - Пожар! Срочная эвакуация на поверхность!
        - Но как же… - профессор был растерян, и посмотрел на пса.
        - Спасайтесь, Сенчин! Не время думать за животных. Торопитесь! - человек в обгоревшей одежде торопливо покинул комнату.
        Двуногий заметался, стал скидывать в сумку вещи, бумаги, диски, а потом, как-то резко сел у стены, обхватил голову руками, и произнес:
        - Пропади все пропадом.
        В таком положении, он просидел несколько минут. Сквозь приоткрытую щель, в помещение стал проникать едкий черный дым, и от него, профессор очнулся. Задыхаясь, он встал, с трудом подошел к клетке, взглянул на щенка, который в последнее время сильно подрос и нарастил мышечную массу, посмотрел ему прямо в глаза, и ударил по привинченной к стене синей кнопке, которая открывала клетку. Он-я осторожно вышел, обнюхал руку человека, запомнил его запах, облизал ладонь, и выбежал в коридор. Рядом была комната с близкими, но она была закрыта стальной дверью, кнопок не было, и для него, открыть ее было невозможно.
        - Нас не спасти! Беги! Наверх! На волю! - донеслось до него послание матери и, повинуясь ей, он рванулся по коридору.
        Кругом были Двуногие. Они бегали в дыму, ломали лабораторное оборудование, суетились, тыкались в стены, дрались за резиновые маски, падали, а он бежал к выходу на поверхность. Он-я чуял, где свобода. Для этого ему не нужны были глаза и нюх, и в этот момент, он-я их попросту отключил. Миновав три уровня, молодой пес выскочил на последний. Здесь, будущий вожак услышал вой других собак, которые не были такими как он-я, но были близки ему по виду, и являлись побочным продуктом экспериментов профессора Сенчина.
        Пес прислушался и не уловил от них телепатических сигналов, хотел продолжить свой бег, но ноги сами понесли его к клеткам, где находились другие собаки. Их было много, около сотни. Собаки сидели в стандартных клетках, и в каждой было не менее пяти особей. Он-я пробежался вдоль стены, останавливался подле каждой клетки, вставал на задние лапы, и правой ударял по синей кнопке. Дверцы клеток открывались, псы вылетали в коридор, и набрасывались на Двуногих. Люди падали на пол, их рвали на куски, убивали без всякой жалости, и когда он-я открыл последнюю клетку, то на том уровне, где находились собаки, кроме них, в живых не оставалось никого.
        Он-я пробежался по всему уровню и обнаружил дверь, которая вела на аварийную лестницу. Вожак знал, что по ней можно было выбраться наверх. Он-я позвал остальных собак, и они ему подчинились. Несколько самых массивных псов, ударили своими телами в стальную переборку, и ржавый металл не выдержал напряга. Сгнивший запор с треском лопнул, и дверь распахнулась настежь.
        Десятки боевых псов помчались наверх, а позади, набирал обороты пожар. Тяга шла вверх, горячий воздух, даже сквозь шерсть пробирал собак, морщил и стягивал их кожу, а потому, они торопились покинуть свой дом и выбраться на поверхность. Кто-то из псов не выдерживал жара, падал вниз, кто-то слабел и, наглотавшись дыма, ложился у стенки, и умирал. Их становилось все меньше, но они хотели жить и упрямо бежали только вперед. Последнее препятствие, заложенный обычным красным кирпичом проход. Снова мощные тела ударяют по преграде, кирпич крошится, разламывается, и тьму аварийного выхода, пронзают яркие солнечные лучи.
        Один за другим, ползком, псы выбираются на свежий воздух, и оказываются на развалинах. Он-я рассылает всем телепатический сигнал «Осторожно, не все Двуногие мертвы», и овчарки осторожно крадутся по земле. Молодой пес, уже ставший вожаком, двигается впереди своей стаи, и вот, слышится голос людей, которые смогли выбраться из подземелья на лифте.
        Вожак поднимает голову и сквозь весеннюю траву, видит семерых Двуногих. Один из них Майлс. Его окружают шестеро в зеленой одежде и с оружием в руках. Майлс топает ногами и кричит:
        - Как собаки вырвались наружу!? Почему никто кроме нас не выбрался!? Где этот идиот Сенчин!? Что мне теперь доложить на «Закат» и как выйти с ними на связь!? Почему вы молчите!?
        Люди в зеленом не отвечают ему. Они настороженно оглядывают местность, и он-я, отдает остальным псам приказ на атаку Двуногих. Все выбравшиеся наружу боевые псы, а их осталось меньше половины, длинными прыжками мчатся на врагов. Люди в зеленом открывают огонь, но поздно, мутанты уже рядом, лапы ударяют в грудь, а клыки рвут горло ненавистного врага. Куски мяса и клочья одежды разлетаются в стороны, кругом кровь, а он-я, повалив наземь Майлса, впивается ему в глотку и разрывает яремную вену человека. Так молодой вожак впервые попробовал кровь своего врага.
        С тех пор минуло сорок зим, и пес был жив и полон сил. Он стал Лидером, его племя крепло и росло, и он видел своих пра-пра-правнуков, которые были с ним рядом, и могли держать с ним постоянную связь. Именно через них отдавались все приказы новому народу, и именно они являлись проводниками его воли среди племени. Все было хорошо в его жизни, и только одно не давало ему спокойствия. Он-я был одинок, и не было во всем его племени, сейчас собравшимся подле развалин Адыка, второго такого разумного, как он сам. Только с людьми, Лидер чувствовал себя на равных, бывало, что общался с безоружными путниками, забредающими в его владения, но это приносило только временное облегчение, и такого единения, как со своими близкими, у него не было более ни с кем и никогда.
        Картинки-образы в моей голове погасли, все вернулось в норму, но контакт между нашими сознаниями еще не был прерван. Я получил посыл Лидера, и он был прост. Вожак хотел знать, зачем я пришел к нему с оружием в руках, и зачем захватил его в плен.
        Необходим был ответ, и я сделал то же самое, что и он, представил в своей голове кусочки событий, и пес, разбирая их на составляющие, получал ответ. Так, между нами состоялось общение, которое сам для себя я запомнил как разговор:
        - Зачем ты пришел к нам с оружием, человек? - спросил Лидер.
        - Был слух, что здесь проживают странные собаки, которые уничтожают людей, идущих к берегам Каспийского моря. Я хотел посмотреть на вас.
        - Мы убиваем только тех, кто приходит к нам с огненными стрелами, а мирных не трогаем.
        - Люди об этом не знают, так как путники без оружия, прошедшие твои земли, к нам никогда не добирались. Наверное, погибали от других дорожных опасностей.
        - Мой народ здесь не причем.
        - Согласен.
        - Что ты сделаешь со мной, человек?
        - Еще не решил. Буду думать, и многое зависит от тебя. Если ты обеспечишь нам безопасный проход к населенным землям, и твои родичи пропустят нас, то отпустим тебя, а если не договоримся, придется убить, и попробовать прорваться самостоятельно.
        - Мой труп - это ваша смерть.
        - Все может быть, но и просто так тебя отпускать, без всяких гарантий, смысла тоже нет.
        - Животные не обманывают.
        - Да, но ты не животное, а разумное существо.
        - Это признание меня как равного?
        - Да, я признаю тебя равным себе.
        На мгновение пес задумался, и общение продолжилось:
        - Если ты меня отпустишь, то я отблагодарю тебя, и проведу к подземному бункеру, где хранится много интересного.
        - Я не жадный, и если отпущу, то без всяких дополнительных условий и наград. Коль получится нам с тобой договориться, то все будет просто, мы уходим, а ты свободен.
        - А если я попрошу тебя о помощи, ты поможешь мне?
        - Что ты хочешь, Лидер?
        - Там, - в моей голове возник образ заросших кустарником развалин, - находится подземная база, на которой я родился и рос. Там все еще остаются кости моих близких. Я хочу увидеть их.
        - Зачем?
        - У вас, у людей, есть поверье, что души непогребенных мертвецов, не дают покоя живым. Я тоскую по близким, которые умерли под землей. Они были такими же разумными, как и я, и может быть, если их тела будут сожжены, моя тоска отступит.
        - Не ожидал такого от пса, пусть даже и разумного.
        - Это я у людей нахватался, больше ведь все равно, полноценно общаться не с кем.
        - А почему сам не спустишься под землю?
        - Аварийная лестница во время пожара обвалилась, а в шахту лифта я проникнуть не смог. Да и если бы смог, все равно, ничего бы не вышло, у меня нет рук, а лапы не предназначены для того, чтобы ими по канатам перебирать. Если ты мне поможешь, мы выпустим вас, а если нет, то смерти я не боюсь, пожил достаточно, и все что хотел, от этой жизни получил.
        - Мне надо подумать и посоветоваться с другими людьми.
        - Но ты такой же Лидер, как и я, а значит, решения твои самостоятельны.
        - Это так, но люди говорят, что один ум хорошо, а два лучше.
        - Как долго мне ответа ждать?
        - Тридцать минут. Ты знаешь сколько это?
        - Знаю, - в последнем образе-эмоции, мне почудилась легкая насмешка, и телепатический контакт между нами прервался.
        Делать нечего, слово мое сказано, время обозначено, и требовалось принять решение. Собрал на совет Игнача и Лиду. Рассказал им все как есть и, как ни странно, они сразу поверили в то, что вожак разумное существо. Совещались мы недолго и в отведенные полчаса уложились. Мнения разделились, Белая была за то, чтобы согласиться с условиями Лидера, а Игнач сомневался и надеялся на то, что удастся связаться по рации с каким-то из населенных пунктов на пути прохождения его отряда, и вызвать подмогу. Выслушав доводы сержантов, и взвесив все «pro» и
«contro», я высказал свое решение:
        - Камрады, поступим так, - Игнач и Лида, которые затеяли спор, прервались и посмотрели на меня. - Половина отряда, всех поровну, повольников, гвардейцев и пластунов, вместе с Игначом отходит на Чолун-Хамур. Там люди есть, и собаки туда не сунутся. После этого освобождаем Лидера, и остальной отряд, вместе со мной, идет в Черные Земли. Там шерстим и перетряхиваем базу «Восхода». После чего, мы возвращаемся. Если пес нас обманул, то с этим новым разумным видом будет кому посчитаться, а если все хорошо пройдет, то мы будем знать, что с этими существами можно иметь дело.
        Возражения последовали только от Игнача, который не хотел бросать меня и остальных братков в беде. Однако я ему приказал, и он подчинился.
        Посмотрел на часы, до назначенного мной срока, остается одна минута. Встал, потянулся всем телом, и направился к нашему пленнику. Точность - вежливость правильных мужчин, хоть двуногих, хоть каких. Теперь дело за словом, и игра, верю
        - не верю, мне знакома хорошо. Не люблю в нее играть - это как «русская рулетка», где шансы пятьдесят на пятьдесят, но иногда приходится.
        Глава 26
        Нейтральные территории. Черные Земли. 10.07.2063
        Первые наши разведчики, три гвардейца, пробыли в подземелье четыре часа. По веревкам передавали сообщения о том, что живы-здоровы, и вот, благополучно вернулись на поверхность. Все грязные, в черной копоти, дышат тяжело и отхаркиваются грязью. Хорошо еще, что вода есть, и воины могут вдоволь напиться, да обмыть свои физиономии. Торопить их не стал, люди на взводе, так что нечего их лишний раз дергать. Как приведут себя в порядок, сами доклад сделают. Конечно, хочется поскорее узнать, что там внизу, но спешить не надо, и я подожду.
        К тенту, растянутому на четырех кольях, где мы с Лидой сидели за чаем, разведчики подошли только через пятнадцать минут. Ни слова не говоря, налил им в глубокие жестяные кружки чай, и рассадил вокруг себя в круг. Парни делают по глотку сладкого и горячего напитка, их лица разглаживаются, они расслабляются, и теперь можно переговорить.
        - Ну, что там? - я обращаюсь к старшему в этой подгруппе, отставнику из Первой гвардейской бригады Колычу, тридцатилетнему кряжистому старшине, без двух пальцев на левой руке.
        Тот делает еще один глубокий глоток, и начинает рассказ:
        - Первый уровень находится где-то на глубине в тридцать метров. Спускаться тяжело, фонари тьму почти не пробивают, а факелы, только воздух сжирают. Дышать трудно, после пожара, до сих пор запах гари стоит, а все стены в копоти. Двигались осторожно и не торопились, но проход в основные помещения нашли быстро. Аварийная дверь открыта, все как Лидер говорил. Основная кубатура первого уровня это круглые коридоры, которые, изгибаются под резкими углами. Высота потолков приблизительно три с половиной и четыре метра. Помещений немного, всего пять, но они большие и напоминают ангары, видимо, делалась внутренняя перепланировка. Все помещения открыты и там ничего ценного. Сплошь ржавчина, кости, вольеры, мусор и металлическая труха. Там же нашли шахту лифта, створки спеклись, и открыть их нельзя.
        - Как далеко спустились?
        - До самого дна, но там надолго не задержались, дышать почти нечем, и пару раз мы были близки к потери сознания. После первого спустились на второй уровень. Кубатура большая, и не меньше чем на первом. Коридоров всего два, а помещений около сорока.
        - Тридцать семь, я считал, - добавил второй гвардеец, Джан, смуглый и верткий мужичок, ровесник Колыча.
        - Да, тридцать семь, - продолжил старший. - Нашли центр связи, большой продовольственный склад, лабораторию и несколько жилых комнат. Все выгорело, и даже закрытые помещения пострадали. Одну комнату вскрыли и нашли это, - из сумки, висящей у него на боку, Колыч вынул стопку пожелтевших обуглившихся листов бумаги, и передал мне. - Эти листки по всему помещению валялись, посмотри, может быть, что-то интересное.
        Сразу бросаться на просмотр бумаг не стал, а спросил:
        - На втором уровне все проверили?
        - Нет, половина помещений заперта, а замки электронные. Почти все двери убогие и хлипкие, опять же постперестроечный новодел, выломать их можно без особых трудов, но оставили на потом.
        - Почти, это как?
        - Две двери солидные и просто так их не возьмешь, наверное, за ними что-то серьезное.
        - Компьютеры встречались?
        - Да, в центре связи и в лабораториях, но от жара все оплавилось, кусок пластика и стекла, вот и весь компьютер.
        - Понятно. Что на третьем уровне?
        - Технические помещения, артезианская скважина и еще один большой продовольственный склад. Ничего интересного. С третьего спустились на четвертый, нашли пустые клетки для собак и три комнаты. Открыты только две и обе выгорели. Та, в которой родня собачьего вожака умирала, на запоре. На четвертом не задержались, осматривать было нечего, и мы спустились до пятого уровня, откуда пожар начался. Судя по всему, сдетонировали емкости с топливом, а потом, уже все само собой пошло. Я думаю, что двери между этажами были заклинены, перекрыть их не успели, а пожарная система, еще до пожара находилась в аварийном состоянии. Внизу воздуха почти нет, а от каждого шага поднимается гаревая пыль. Мы начали слабеть и решили подниматься наверх. Прошли по всем уровням и вернулись на первый. На обратном пути попались на акустическую ловушку и немного перетрухали, - Колыч усмехнулся, и кивнул на третьего разведчика, высокого парня, лет двадцати пяти, который служил радиоминером в одном из разведбатов Четвертой бригады. - Серый движение замыкал, чихнул, а нам эхо от выхода пришло. Да такое искаженное, что чуть ли не
целый диалог послышался.
        - Хорошо поработали, мужики. Завтра я с вами пойду. Подготовимся получше и подробней все осмотрим. Надо хоть что-то ценное вытянуть, а то с пустыми руками домой возвращаться, примета плохая. Да и Лидеру, кости его родни надо предоставить, а то, можем отсюда и не выбраться. Для начала четвертый уровень очистим, и скелеты собак на поверхность вынем, а затем мародеркой займемся.
        - Жаль, что у нас противогазов и дыхательных масок нет, - сказал Колыч.
        - Это да, с ними было бы проще, - согласился я, - да и фонарей всего семь штук. Однако, что есть, тому и рады. Ладно, всем отдыхать, работа завтра.
        Разведчики ушли, а я, взял в руки бумаги, которые они мне оставили, и посмотрел на Лиду, все так же сидящую рядом. Она понимающе кивнула, встала и ушла вслед за гвардейцами. Понятливая девушка, соображает, что к чему. Как сказал Суворов, каждый солдат должен знать свой маневр, и как добавил когда-то полковник Еременко, при этом, не совать свой нос туда, куда ему не положено.
        Я остался один, и принялся за просмотр находки. В общем-то, ничего особо ценного, техническая документация на какую-то холодильную установку, и блокнот одного из технарей, который обслуживал центр связи. Хотел откинуть эти бумаги на потом, но пролистнул блокнотик, и нашел кое-что полезное. Во-первых, нарисованные от руки схемы каждого уровня, которые были помечены четырнадцатым годом и озаглавлены, как подготовка к зачету. Наверное, техник сдавал экзамен или что-то подобное, вот и готовился. Нормально, план-схемы эти пригодятся. Во-вторых, нашлось несколько записей, относительно его работы, и некоторые были отмечены припиской, проконсультироваться с «Закатом».
        Любопытно, опять «Закат». Что это, еще одна секретная биолаборатория, в которой во время чумы, уцелели люди? Наверняка. Только вот где она находилась и как далеко от наших границ, дотянули ли эти исследователи до наших дней и чем они занимались, неизвестно. Впрочем, завтра спуск в подземелье, и если в закрытом помещении бумага уцелела, то в других, и в первую очередь бывшем местном штабе, где Майлс заседал, должны быть целые компьютеры, с которых можно выдернуть жесткие диски. Дотянем их до родины, а там уж найдутся специалисты, которые всю информацию, на них хранящуюся, до последнего килобайта просеют и разберутся, что это за база «Закат» такая.
        На следующий день, согласно вчерашнего плана, совместно с разведчиками спустился вниз. Как они и говорили, первый уровень подземелья был неинтересен, кости, пепел, мусор и гарь. Спустились на четвертый. Кувалдами и ломами выломали дверь в единственное закрытое помещение. Здесь обнаружили клетку с высохшими, но так и не распавшимися в труху трупами одной собаки и трех больших щенков. Осторожно, упаковали эти останки в мешки, и отправили наверх. Норма - одно дело сделано, и обязательства перед Лидером, который со своей стаей-племенем бродит где-то неподалеку, выполнены полностью. Теперь можно и о себе подумать, если получится, то за один заход, забрать все самое интересное, и уже завтра, свалить из этих негостеприимных мест домой.
        Третий уровень, то же самое, что и на первом. Все, что было ценного, сгорело вчистую. Здесь пожар погулял особенно, даже кабеля, идущие под потолком, расплавились, а уж про продовольственный склад и технические помещения, и говорить нечего. На осмотр этого этажа потратили полчаса и, не найдя ничего, чтобы нас заинтересовало, отправились к штабу и жилым помещениям.
        Работа шла как-то несуразно. Молодецкое уханье одного из воинов, кувалда свистит, громкий удар, и дверь в очередное закрытое помещение вышибается на раз-два. Все просто и это плюс. Однако взять здесь было нечего. Мебель и одежда, до наших дней не дожили, что-то истлело, а что-то сгнило, несколько книг, техническая документация или потрепанные детективы, проржавевшие металлические вещи, пластик, да осколки стекла. Сплошь барахло и мусор, а это минус. Однако напоследок оставались еще два помещения, самых интересных, местный штаб и оружейная комната, уж там-то, добыча должна была быть в любом случае. Об этом свидетельствовали отличные двери из настоящей стали, мощные клинкетные запоры и электронный замок, который, между прочим, выдержал суровый температурный режим пожара. Такие двери кувалдой не выломаешь, а потому, с поверхности спустили весь имеющийся у нашего отряда тротил, Серый сделал простой вышибной заряд, мы поднялись наверх, и уже оттуда произвели подрыв. Теперь надо дождаться, когда пыль осядет, и можно приступить к последнему этапу по прихватизации древнего ценного имущества. Жаль, так
хотелось поскорее отсюда уйти, но придется задержаться еще на сутки.
        К вечеру, когда, немного отчистившись и приведя себя в порядок, сидел под своим навесом, передо мной появился Лидер. Только что вокруг чисто было и рядом никого, моргнул глазом, а собачий вожак вот он, уже в трех метрах стоит. Блин, какое-то колдунство чистейшей воды, вроде бы мы в укреплении сидим, на развалинах, кругом посты, пулеметчики настороже и без устали местность глазами обшаривают, а он, раз, и уже среди нас. Как вожак так делает, непонятно, и то, что он к нам нейтрален, хорошо.
        Пес подошел вплотную, поймал мой взгляд и пришел его первый мыслеобраз:
        - Ты выполнил свою часть уговора, человек?
        - Да, - ответил я.
        - Они там? - пес повернулся к мешку с высохшими останками его близких.
        С моей стороны согласный кивок и вопрос:
        - Ты хочешь, чтобы их сожгли или похоронили?
        - Огонь, сожги их, человек.
        - Хорошо.
        - Сколько вы еще здесь пробудете?
        - Ночь, один день и ночь.
        Лидер не ответил, а резко отскочил в сторону, метнулся в небольшой пожухлый кустарник и исчез. Вот такие вот собаки бывают, век живи и весь этот век, для себя что-то новое узнавай. Ну, ничего, пока все происходящее устраивает меня полностью.
        Ночь, зажглись костры нашего лагеря, и один, самый большой, в стороне. Это для похорон. К веткам и сухому травостою подносится спичка, они вспыхивают, быстро прогорают, но поджигают дрова, и пламя жадно пожирает мешок, который положен поверх этого кострища. Проходит десять минут, и все окончено. Чувствую, что Лидер наблюдает за мной, смотрит, что и как я делаю, ожидаю какой-то торжественности, может быть воя или лая, но вокруг тихо, и до меня доносится только еле уловимый мыслеобраз - удовлетворение. Позже, когда засыпал, мелькнула мысль, что Лидер все же очень хитрое существо. Мне сказал, что хочет похоронить родню, а по факту, то, что я сделал, называется уничтожением биологического материала, который можно использовать для исследований. Вот так вот, никаких следов пес за собой не оставляет и зачищается полностью. Интересно, он позволит нам вывезти информационные накопители или не понимает, что это такое? Посмотрим.
        Утром, чуть только позавтракали, вновь спустились вниз, и обнаружили, что заряды отработали нормально, двери устояли, а вот бетон не выдержал, потрескался и обнажил запоры. Первым делом занялись логовом Майлса, и уже через полтора часа, смогли проникнуть внутрь. Помещение относительно небольшое, круглый стол, несколько стульев, открытый сейф, два компьютера и два ноутбука. В углу шкаф с тряпьем, диван и книжная полка.
        Начинаем мародерку. Системные блоки вскрываются и из них вынимаются жесткие диски. Все в мешок, ноуты следом. Пошарили по шкафам - голо, ни золота, ни бриллиантов, ни секретных отчетов, и только в сейфе обнаруживается несколько толстых пачек денежных купюр, в основном, как их раньше называли, «вечнозеленых долларов». Сейчас это макулатура, и брать дензнаки не стали. Еще один мешок набили книгами, хоть и на английском языке, а пригодятся. Оглянулись вокруг, брать более нечего, и мы направились в оружейную комнату.
        Проходит еще два часа, и проход в следующее помещение открыт. Входим внутрь оружейки, и понимаем, что зашли удачно. Вот теперь-то мы вознаграждены за все наши труды. Не могу сказать, для чего здесь собирался этот арсенал, но здесь можно было вооружить не десять охранников, как их изначально на этом объекте было, а как минимум, полсотни. По крайней мере, кевларовых бронежилетов, комплектов обмундирования, рюкзаков и пластиковых шлемов с прозрачными забралами, было именно такое количество, и под каждым, красовалась бирка с именем и званием бойца. В каждый комплект боевой униформы входила цифровая радиостанция, миниатюрная камера, дисплей, тепловизорный прицел с баллистическим вычислителем и мощный аккумулятор.
        Ладно, защита и снаряжение, все это можно было использовать для моего отряда, а вот оружие, подкачало. Да, оно имелось в достатке, вот только было предназначено не под наши калибры. Ну куда мне деть полсотни пистолетов М9, винтовок М16А2 и гранатометов М203, после того, как будет растрачен боеприпас предназначенный именно для них? Остается только продать все это добро, сменять, подарить или предоставить начальству, пусть радуется и использует в своих целях. Хотя, забегая вперед, скажу, что никому и ничего отдавать я не стал, а эти стволы пригодились отряду во время осеннего похода в Румынию и состоявшегося в следующем году путешествия в Стамбул.
        Помимо стандартного вооружения, как я уже сказал, пятидесяти комплектов, присутствовали три снайперские винтовки, десять боевых гладкоствольных ружей
«Моссберг» и большое количество гранат. С полчаса мы ходили от стеллажа к стеллажу, обсуждали доставшееся нам в наследство вооружение и снаряжение. Эти тридцать минут были настоящим отдыхом для души и живительным бальзамом на сердце. Однако сколь тут не броди, а все это надо вытягивать к солнышку. Посему, я отправился наверх, руководить процессом, а разведчики начали работу. Вскоре, им в помощь, вниз спустилось еще десять бойцов, все было отлажено, и до наступления темноты, оружие уже находилось наверху. С боеприпасами сложней, больше половины бросили, и причина тому простая, у нас не хватает вьючных лошадей, а оттого вывозиться будет наиболее ценное имущество.
        В самом конце рабочего дня из подземелья поднялись люди, и всю ночь происходила упаковка нашей добычи по вьюкам. С первыми лучами восходящего солнца, мы были готовы двинуться в путь, но тут раздался голос одного из дозорных:
        - Мечник, собаки идут!
        На всякий случай отряд занял прежние оборонительные позиции, а я вышел вперед, за пределы развалин, в которых мы обосновались. Псов было немного, около полусотни, что-то вроде боевой дружины, которая сопровождала Лидера в его путешествиях по Калмыцким просторам. Они остановились от меня метрах в ста, и от них ко мне подскочил вожак. Он не торопился начинать общение, как будто принюхивался к чему-то, а мне оставалось только ждать.
        Наконец, спустя минуту, пес передал свое первое послание:
        - Ты все же добыл то, на чем у злых Двуногих хранилась информация?
        - Да.
        - Там нет ничего, что напрямую касалось бы проекта по созданию боевых псов. У вас не получится, сделать из нас рабов, и вы не сможете нас подчинить.
        - А нам это не интересно, и гораздо больше, меня интересует база «Закат». Ты знаешь про нее?
        - Конечно, ведь это из моих воспоминаний, ты про нее узнал. Не надо считать, что я глупее тебя, человек.
        - Я так не считаю.
        Молчание, вожак ворошит мои чувства и отвечает:
        - Ты не лжешь, и это хорошо.
        - Так что насчет «Заката»?
        - Три года назад с верховьев Волги спустился кораблик, и на нем в наши степи прибыли люди, около сорока воинов. Они знали точно, где находится подземелье, и прямиком направлялись к нему. Мы их перехватили и всех убили.
        - Но перед этим, наверняка, ты порылся в их головах?
        - Да, я просмотрел двоих. Они злые, и они подлежали уничтожению. Таким существам нет места на Земле.
        - Где их база и чем они занимаются?
        - База находится далеко на северо-востоке, возле города, который называется Стерлитамак, а занимались там производством психотропного оружия и новейших наркотических средств.
        - Это все?
        - Пленники оказались обычными наемными бойцами и знали не очень много.
        - Что же, такая информация, тоже полезна. У меня еще один вопрос, ты не против?
        - Говори, - в мыслеобразе Лидера легкая ирония, - здесь люди редкость, и когда мне попадется следующий собеседник, неизвестно.
        - Если мы еще раз встретимся, мы будем врагами, или сможем сосуществовать в мире?
        - Воевать с вами я не хочу, и если ты придешь с миром, то боя между нами не будет. Твои мысли и мысли твоих людей чисты. Вы не гнушаетесь крови и жестокости, но она для вас не необходима. Мне это нравится, и если бы вы изначально были безоружны, то и самая первая наша встреча прошла мирно.
        - Значит, мы хорошо поняли один другого.
        - Поняли, и я хочу сделать тебе подарок.
        - Какой?
        - Дам тебе двух щенков из моего последнего помета. Они очень хороши и очень сообразительны. Каждому по месяцу, и они крепко стоят на ногах. Возьми их с собой. Они послужат тебе десять лет и никогда не предадут.
        - То есть, ты хочешь заслать к нам шпионов?
        - Нет. Если бы мне нужны были шпионы, то нашлись бы другие псы, которые пробежались по вашим городам и все увидели без всяких прикрас. Эти щенки должны посмотреть на жизнь вашего общества изнутри и разобраться в вас. Взамен, через моих потомков вы сможете понять нашу психологию, и определиться по отношению к нашему народу, который тоже хочет жить. Мир - это хорошо, сотрудничество - еще лучше, но если вы замыслите уничтожить нас, то мы сможем дать отпор и придем в ваши дома. Ты принимаешь моих щенков в свою стаю?
        - Принимаю.
        - Тогда прощай, человек.
        - А щенки?
        - Ты идешь к Чолун-Хамуру, и на последнем переходе, они будут с тобой.
        Лидер не солгал. В одном переходе от места, где у нас была назначена встреча с другой половиной отряда, у небольшого поселения Чолун-Хамур, к передовому дозору выбежала большая собака, что интересно, не чистая анатолийская овчарка, а помесь с кавказцем. Эта самка была не одна, и рядом с ней находились два шерстяных комка, толстых, округлых, лобастых и с большими умными глазами.
        Собака посмотрела на щенков, что-то еле слышно прорычала и ушла с нашего пути в сторону. Я спрыгнул с лошади, подошел к щенкам, лежащим на траве, взглянул в их умные глазенки, и пришли два послания:
        - Я Лихой, - отозвался левый, белый в рыжих подпалинах щенок.
        - Я Умный, - вслед за братом, откликнулся правый, короткошерстный и абсолютно черный.
        - Я Мечник, - в ответ и мне пришлось представиться.
        - Мы Младшие и будем тебе во всем помогать, - передал Умный.
        - Я Старший и я согласен взять вас в свою стаю.
        Общение прервалось. Я закинул щенков в торбы из-под овса, которые висели на боках лошади, запрыгнул в седло и дал команду продолжить движение. Мы возвращались домой, меня и воинов ждали семьи, и впереди было еще превеликое множество дел. Через десять минут я посмотрел на Младших. Оба щенка, плавно покачиваясь в торбах, спокойно и безмятежно спали. Тогда я еще не знал, что буду не раз благодарить судьбу за то, что она послала мне таких товарищей, щенков, ставших через год огромными волкодавами, умными, свирепыми, хитрыми с врагами и открытыми для того, кому поклялись служить. Впрочем, все это было потом, и это уже другая история, а в тот день я этого не осознавал, и торопился на запад.
        Конец второй книги.