Место, с которого так видно Луну Гай Михайлович Север
        #
        Север Гай Михайлович
        Место, с которого так видно Луну
        - Повесть: Детская, Фэнтези, Сказки
        Драконы, Луна, крысиные хвостики
        Принцесса Тар-А?гне была сиротой, и принцессой, вообще-то, называть ее было неправильно. Обращаться к ней надо было «Ваше Величество», но ее звали принцессой - не похожа пока на настоящую королеву, что делать. Кроме дяди (и то двоюродного) родственников у нее не осталось. И дяде приходилось нести на сутулых плечах бремя управления государством. Когда Тар-Агне вырастет, пусть занимается всем сама, а сейчас нельзя ведь бросить ее на произвол судьбы.
        Обязанностей по управлению государством насчитывалось немало, и все они для маленькой королевы были исключительно тяжелы. Например, каждое утро приходилось рано вставать, умываться, одеваться, и не абы как, а рассчитывая на приемы важных гостей, большинство из которых желало объявить девочке и ее государству войну.
        Все они были злые и жадные, всем подавай то кусок побережья, где добывают пурпурных улиток, то долину в горах, где растет лучший на земле виноград, то городок с ювелирами, то еще что-нибудь. Недавно, к примеру, взъерошенный принц из княжества по соседству потребовал, чтобы его за Тар-Агне посватали. Принц уже вытащил шпагу из штопанных ножен и стал тыкать ржавой железкой во все стороны. Если бы не хладнокровие и политический опыт дядюшки, страшно подумать, что? бы произошло. Принцессе просто пришлось бы отправить принца на плаху (что, скорее всего, привело бы к войне).
        Но это была чепуха по сравнению с пытками, которым подвергалась принцесса на торжественных церемониях. Все они проводились по ужасным, невыносимым правилам, когда нужно было напяливать пыльные тряпки, когда нужно было говорить только то, что подсказывал шепотом дядюшка. А когда пытки съедали последние силы, когда от раздражения хотелось расплакаться, было даже нельзя приказать отправить кого-нибудь на плаху. Всякий раз как Тар-Агне собиралась, наконец, позвать палача, дядюшка нежно впивался пальцами принцессе в плечо. И приходилось снова смотреть на дурацкие рожи.
        А сегодня она вообще опаздывала на прием. За окном неслись серые облака, ветер сотрясал карнизы и ставни, тяжелые струи дождя били в стекла. Было холодно, было мрачно, и дядюшка нервничал. В такую погоду маленькая племянница не желала покидать уютных покоев, и даже завтрак приходилось носить в опочивальню. Нужно было выручать ее для важнейшей аудиенции. Сегодня прибыли соседи с востока, с единственной целью - объявить принцессе войну. Дядюшке предстояли сложные дни, когда с одной стороны у него будет дуться и отправлять всех на плаху принцесса, с другой - угрожать ятаганами расфуфыренные в золотой пух и прах послы.
        Тар-Агне не появлялась, и дядюшка направил худые длинные ноги в опочивальню. У дверей его встретил отряд преданнейших принцессе стражников.
        - Приказано отправлять на плаху каждого, кто приблизится к дверям на расстояние трех шагов, - сказал стражник, сверкая секирой. - Все, я предупредил.
        - Знаю, - ответил дядюшка с обычной грустной улыбкой, пересекая черту смерти. - Уже кого-нибудь отправили?
        - Пока вроде нет. Но я предупредил!
        Дядюшка открыл дверь и вошел в опочивальню. У окна, приникнув лицом к стеклу, стояла принцесса. Подушки и покрывала были разбросаны по полу. Пуфики и скамеечки валялись перевернутые вверх тормашками. Принцесса стояла в любимой ночной рубашке с синими, в цвет глаз, дракончиками. Она ее берегла, надевала нечасто, и все это значило, что принцесса была в полном нерасположении духа. Сегодня от дядюшки потребуется максимум выдержки и хладнокровия.
        - Милая девочка, которая разбросала подушки и покрывала и которая перевернула пуфики и скамеечки, еще не оделась.
        Дядюшка подошел к девочке и положил руку ей на плечо.
        - Дядюшка, я не хочу одеваться. Я хочу завернуться в покрывало и весь день просидеть у окна. Вот у этого.
        Она не поворачивала головы, разглядывая пелену дождя за стеклом.
        - В какое покрывало хочет завернуться моя милая девочка?
        - Ты знаешь, - принцесса вздохнула. - В которое висит у камина. На стене в Верхней зале. Дядюшка, прикажи. Пусть его принесут, и я в него завернусь. А потом пусть принесут чашку горячего шоколада, с булочкой. Я буду сидеть у окна и смотреть в дождь.
        - Девочка, боюсь, сейчас ничего не получится. Во всяком случае, до обеда.
        - Почему, дядюшка, почему? - Тар-Агне захныкала. - Почему принцесса не может завернуться в покрывало, приказать себе чашку горячего шоколада и посидеть весь день у окна? Такой замечательный дождь. И даже не принцесса, а уже королева. Ведь так, дядюшка? Ты говорил.
        - Милая девочка. Покрывало, о котором ты говоришь, на самом деле не покрывало, а династический гобелен. Ему пятьсот лет. Подумай об уважении к своим предкам, которые его берегли. Они не заворачивались в него, и он провисел до сегодняшних дней.
        - Вот провисел, и я теперь завернусь! Не заворачивались - значит, им было не холодно и не грустно. Почему я теперь не могу завернуться?
        - Потому что в гобелены не заворачиваются, - дядюшка прижал принцессу к себе. - Сейчас мы умоемся, потом мы оденемся, потом прикажем чашку горячего шоколада, потом выйдем на аудиенцию.
        - Никуда мы потом не выйдем! - принцесса захныкала еще сильнее. - Опять они будут говорить глупости и грозиться! Вот они надоели! Дядюшка, давай их отправим на плаху.
        - Обязательно, моя хорошая. Но только после того, как умоемся, оденемся и позавтракаем.
        - Шоколадом с булочкой, - вздохнула Тар-Агне.
        Дядюшка отвел девочку в умывальную, где сдал на руки пухлой старушке, которая нянчила девочку с ее первого дня в этом мире. На какое-то время хныканье перемешалось с плеском воды и кряхтеньем насчет гадких зубных порошков, противного мыла (которое всегда лезет в глаза) и тому подобных превратностей жизни когда умываешься. Перешли из умывальной в каминную, где уже был накрыт к завтраку стол - любимая чашка, любимое блюдце и любимая ложечка. Принесли шоколад в старинной серебряной шоколаднице и булочку, в которую принцесса сразу вонзила жемчужные зубки.
        - Какая вкусная булочка! Дядюшка, пусть нашего повара пока не отправляют на плаху. Очень вкусная булочка! - прихлебнув шоколад, принцесса зажмурилась. - Какой вкусный, какой замечательный шоколад! Пусть нашего повара пока не отправляют на плаху, дядюшка.
        - Хорошо, моя маленькая. Наш повар варил тебе каши с тех пор, когда ты еще не умела ходить. Он тебя очень любит, и мы не будем его отправлять на плаху.
        - Да! - воскликнула девочка. - Пока не будем.
        Она с аппетитом жевала булочку и прихлебывала шоколад. Когда с завтраком было покончено, а принцесса вытерла губы и руки, дядюшка приступил к тяжелейшему.
        - А сейчас, моя хорошая, нам нужно будет надеть пелерину и выйти к послам.
        - Ну-у... - засиявшие во время завтрака глаза угасли. Дядюшке показалось, что в комнате стало темнее, и сердце его сжалось. Он вздохнул сдержанно.
        - На улице все равно идет дождь, ты не погуляешь даже во дворике. Даже если мы возьмем зонтик, самый большой зонтик, ты все равно вымокнешь, поверь мне.
        - А я не собираюсь гулять и мокнуть, дядюшка, - захныкала принцесса опять. - Ни в садах, ни во дворике. Я хочу сидеть у окошка и смотреть в дождь. Так здорово в дождь сидеть у окошка, и чтобы камин трещал. И с шоколадом, и с булочкой.
        - Конечно. И после обеда ты сможешь этим заняться. Но сейчас нам нужно пойти в Приемную залу и послушать, что? скажут послы.
        - Но ведь после обеда дождь может кончиться, - принцесса заплакала. - А послы подождут, если им что-то нужно.
        Единственное, чего дядюшка не переносил, - слез племянницы, хрустальных капель, от которых глаза становились еще синее, еще пронзительнее. Он подошел к ней, обнял за плечи, прижал к себе, повторил:
        - Нам нужно пойти в Приемную залу и послушать, что? скажут послы.
        - Ну пусть, - Тар-Агне шмыгнула носом и утерла кулачком глаза, - пусть тогда мы их послушаем, а потом прикажем отправить на плаху, всех. Ладно, дядюшка?
        - Обязательно, моя девочка, - дядюшка мягко вытолкнул принцессу из кресла. - Обязательно.
        * * *
        В Приемной зале терпеливо ждали. Позолоченные послы расхаживали по сияющему паркету и разглядывали красивый лепной потолок. Рукоятки ятаганов зловеще отсвечивали багряным золотом.
        Появилась принцесса. На ней было пышное платье, пелерина, корона с сияющими драгоценностями. Короне было полтысячи лет. В свое время ее сделали именно для таких случаев - когда какому-нибудь не взрослому еще монарху нужно было показать, что он тоже не лыком шит. Этой короной перепользовалось немало предков Тар-Агне, и каждый остался ею доволен. Принцессе она шла особенно: в ней были такие замечательные, такие удивительные сапфиры! И они как раз добывались в краю, который прибыли отбирать злые послы.
        Принцесса, не отвечая на приветственные поклоны, забралась в тронное кресло (надо признать, высоковатое), оправила пелерину, нахохлилась. Вперед выступил главный посол и что-то протараторил, протягивая бумагу, скрепленную огромной печатью.
        - Что он сказал, дядюшка, что он сказал? - завертела головой принцесса.
        Подошел переводчик.
        - Он говорит, чтобы мы отдали им Восточные горы. Нахал, да?
        - Ух, какой гадкий! - воскликнула девочка. - А почему? Спроси у него, спроси!
        Вопрос был переведен, ответ получен.
        - Он говорит, что ваши предки овладели этими территориями незаконно. У него есть все документы, вот они тут... Глупец, да?
        - И что они собираются делать? Если мы им не отдадим, Восточные горы? Спроси у него, спроси!
        - А что спрашивать, - сказал переводчик презрительно. - Они объявят войну.
        - Войну? - вздрогнула принцесса. - Настоящую? Спроси у него, сейчас же!
        Посол, выслушав вопрос принцессы, сперва озадачился, затем снова затараторил.
        - Нет, каков негодяй! - переводчик схватился за голову.
        - Что он сказал, что он сказал?
        - Он говорит, что у наших восточных границ уже сосредоточено войско. Огромное войско, несколько миллионов человек с ятаганами.
        - Замолчи, замолчи, замолчи! - закричала принцесса и даже вскочила с кресла. - Дядюшка, как же так? Несколько миллионов ятаганов! Это же такая страшная куча! Откуда у них может быть столько? Они у них в государство не влезут!
        - Моя девочка, ятаганов бывает гораздо больше. Увы, но он говорит правду. Вчера на государственном совете начальник разведки доложил мне об этом. Тебе, моя милая, нужно сказать, что мы должны изучить документы. Что мы будем думать - неделю.
        - А может, отправить его на плаху? - предложила принцесса. - Тогда и думать не надо.
        - Видишь ли, - сказал дядюшка мягко, - здесь думать все равно придется.
        - Ну вот, опять думать, - принцесса вздохнула и снова забралась в кресло. - Хорошо, дядюшка. Я тебя очень люблю и поэтому прикажу ему подождать.
        - Да, моя девочка. Только тебе нужно ему предложить подождать, ни в коем случае не приказывать.
        - Это почему же?! - воскликнула девочка, и огонь синих сапфиров сверкнул с огнем синих глаз. - Я принцесса! Я даже королева - ведь ты говорил, дядюшка? Почему я не могу приказать?
        - Моя милая, - дядюшка тоже вздохнул. - Давай поговорим об этом потом и не здесь. И вообще, мы об этом сколько раз уже говорили.
        - Да, и что, опять, что ли? Не хочу, не хочу, не хочу разговаривать! Хочу приказывать! А то какой толк королевой быть?
        - Хорошо, - кивнул дядюшка. - Прикажи ему подождать неделю.
        - Скажи им, - засверкала принцесса сапфирами, оборачиваясь к переводчику, - что я приказываю подождать неделю.
        Переводчик протараторил по-восточному. Послы переглянулись и покивали.
        - А ты ему правду сказал? - принцесса обеспокоенно заерзала в кресле. - Ты сказал, что я так приказываю?
        - Нет, - засопел переводчик. - Я просто сказал, что мы должны изучить документы.
        - И не сказал, что я приказываю?! Опять обманули! - принцесса застучала кулачками по подлокотникам кресла. - Дядюшка! Почему? Почему вы опять меня обманули?! Ты же ведь согласился! Не надо было соглашаться тогда!
        Дядюшка, который с самого начала опасался, что сегодняшний случай не обойдется без жертв, только сказал:
        - Девочка, мы с тобой все-таки поговорим... Потом.
        - Опять потом, опять говорить! Не хочу говорить, не хочу. Надоело!
        Принцесса спрыгнула с кресла, топнула и повернулась, чтобы умчаться.
        - Ты куда, моя девочка? - спросил дядюшка кротко.
        - Скажи им, что я ухожу и буду учить их дурацкий язык. Когда выучу, пусть приходят, я сама все расскажу, правду. А вы все - и ты, дядюшка, тоже - гадкие, гадкие, гадкие обманщики!
        И принцесса умчалась.
        Воцарилось молчание. Послы с тревогой ожидали официального разъяснения.
        - Что говорить? - спросил переводчик невозмутимо.
        - Правду, - дядюшка с грустной улыбкой обернулся к послам.
        - Ладно, - согласился переводчик, подумав. - Скажу так. Королева Тар-Агне удалилась в библиотеку, где будет учить их язык, чтобы иметь возможность разговаривать напрямую. И что я отправляюсь на пенсию.
        Он затараторил.
        * * *
        Вслед за этим произошла возмутительная история. Подбегая к опочивальне, принцесса со всего лета треснулась лбом о дверной косяк. Грохот раздался такой, что стражники у дверей сначала даже бросились врассыпную. Корона слетела на пол и, сверкая синим огнем, прозвенела по холодным плитам. Принцесса влетела в опочивальню и кинулась на кровать, растирая ушибленный лоб.
        - Ой-ой-ой! - стонала она, врываясь в подушки. - Ой, как больно! Ой, как ужасно! Дядюшка! Нянюшка! Лучше бы я осталась в Приемной! Нет, я правильно сделала, правильно, правильно... Ой, как больно... Ой, как ужасно... Дядюшка! Нянюшка! Ой-ой-ой!
        Искры в глазах не гасли, звон в ушах не стихал, голова гудела, как колокол над воротами Замка.
        Прибежала нянюшка. Послали за дядюшкой и за лекарем. Дядюшка молча осмотрел шишку и отошел в угол, в расстройстве оглядывая сцену трагедии. Лекарь предложил массу современных средств, но нянюшка принесла пузырек с вонючей мазью, которой всегда спасала непоседливую принцессу от ушибов и ссадин. Тар-Агне была раздета и уложена на кровать. Шишка была обработана мазью. Дядюшке и переживающим стражникам было предложено удалиться. Лекарь остался с нянюшкой, дежурить у изголовья кровати. Девочка, с примочкой на голове, кряхтела, стонала, хныкала, вздыхала и плакала.
        По Замку пронесся слух: принцесса расшибла голову и скоро умрет. В опочивальню прибежал поваренок: требовались разъяснения, как поступать с обедом, который уже ароматно дымился на кухне. Получив нужные распоряжения («Корочку хлеба... И полчашечки шоколада... Если я не умру»), поваренок умчался обратно, и старый повар вздохнул с облегчением. Обед был подан как требовалось. (Правда, не обошлось без тарелки овощного супа и пучка зелени, которую старик всегда покупал лично, в секретном месте.)
        Когда дядюшка решился заглянуть в опочивальню, принцессы там не было: ее увели в каминную, где она заканчивала обедать. Нянюшка, лекарь и повар стояли рядом и с благоговением наблюдали, как принцесса доедает ароматный суп и догрызает пахучие зеленые хвостики. На голове у нее торчала примочка, из-за которой прическу пришлось распустить, и волосы свободно падали по плечам.
        Настало время менять примочку. Принцессу пересадили ближе к пылающему очагу. Она завертелась, пытаясь увернуться от нянюшки, которая накладывала примочку. Лоханка с примочкой стояла рядом, на специальном столике (принесенном по распоряжению лекаря). Нянюшка - пухлая, в чепчике, в переднике, в многочисленных юбках - суетилась вокруг несчастной.
        - Ой-ой-ой, нянюшка! Ведь оно щиплется! - ныла Тар-Агне. - Ой-ой-ой, ведь оно щиплется, щиплется, щиплется!
        - Тар-Агне! - нянюшка рассердилась. - Сядь смирно и не верти головой. Схлопотала увечье, а лечиться за тебя будет дядюшка? Повернись и не дергайся.
        Принцесса зажмурилась и обернулась к старушке. Нянюшка шлепнула примочку на шишку.
        - Ай! - Тар-Агне взвизгнула и подпрыгнула. - Оно холодное! Оно щиплется! Такое холодное и так щиплется, что я точно умру, наконец!
        - Не вертись! Нашалила - сиди с лекарством, несносная безобразница.
        - Я не нашалила! Оно само! А ты нет чтобы меня пожалеть - ругаешься! Ты не любишь меня вообще! А я играла у тебя на коленях! Какой сегодня ужасный, горький, тяжелый день! Сначала не дают посидеть у окошка и посмотреть в дождь. Потом не позволяют приказать гадким послам, чтобы убрались. Потом мучат примочками. Если хочешь, чтобы я быстрее поправилась, отпусти меня на кровать. Я полежу, и все заживет, и не мучь меня своими примочками. Все меня обманывают, хотят отобрать Восточные горы, ждут моей смерти.
        - Ты шалунья, Тар-Агне! Видишь, что получается, если не слушаться взрослых. А послушайся дядюшку - не сидела бы сейчас с примочкой, - увещевала нянюшка, утирая пухлые розовые щечки белоснежным платочком.
        - А почему он запретил мне приказывать, нянюшка? Я ведь даже ведь королева! Хочу - приказываю! Не хочу - не приказываю! Скажи ему, нянюшка, пусть он не запрещает приказывать.
        - Скажу, скажу. Только ты слушайся и не заставляй меня волноваться.
        - Это все он виноват! Запретил отправить послов на плаху. Я так и знала, что не успею. О-о-о, как мне противно. Пусти меня, нянюшка, я пойду и прилягу. У меня трещит в голове, звенит в ушах и мерцает в глазах. Я скоро умру.
        - Надо слушаться взрослых! - снова рассердилась нянюшка. - Теперь твоя голова превратится в распухший пузырь, и ты не заметишь, как нам объявят войну глупые люди. О государстве хотя бы подумала, если себя не жалеешь.
        Нянюшка собрала лечебные принадлежности и уплыла прочь. Лекарь, замешкавшись на минуту, также покинул каминную.
        - Девочка, иди отдыхать, - дядюшка подошел к креслу, где горевала принцесса. Он погладил ее по голове, она прижалась к нему.
        - Дядюшка... Почему жизнь - такая противная штука? Почему все так гадко?
        - Болит, моя девочка?
        - Ужасно! - принцесса потрогала примочку. - Хоть бы умереть скорее.
        - Иди отдыхать.
        Дядюшка снял племянницу с кресла и отвел в опочивальню. Там он проследил, чтобы девочка улеглась, завернулась, и закрыл окно занавеской - чтобы стало темно, уютно и сонно.
        - Обещай, что сразу уснешь.
        - Откуда я знаю... А вот кто сделал такие двери - пусть отправят на плаху. Обещай.
        - Обязательно. Я прикажу, чтобы их раздвинули на три шага. Отдыхай.
        Дядюшка погладил племянницу по распущенным волосам и тихо вышел из комнаты.
        * * *
        Голова болела, звенела, гудела - заснуть было невозможно. Принцесса ворочалась, ворочалась, ворочалась, примочка в конце концов свалилась и испачкала атласную подушечку. Тар-Агне сползла с кровати, положила примочку на столик, добрела до окна, просунулась в занавеску. Прижалась разбитым лбом к холодному стеклу.
        - Здорово, - прошептала она. - Вот так и буду сидеть. Пока не умру.
        Потом она вдруг подумала, что умирать ей, в сущности, рано, а прогуляться можно. Прошла к гардеробной, выудила накидку, туфельки, облачилась и вышла в маленький внутренний дворик.
        Там было здорово. Дождь недавно закончился. По небу плыли пухлые клочья с серыми брюшками. Сонный ветер дул совершенно не холодно. Сад был напоен свежайшим ароматом зелени и цветов, радостных после дождя.
        Тар-Агне решила, что умирать действительно повременит, и зашагала по аккуратным дорожкам. Цветы по сторонам так пахли, так благоухали, что голова стала проходить. Принцесса бродила, внюхивалась в аромат и наконец донюхалась до того, что голова загудела уже по-другому - от запахов.
        Тогда Тар-Агне присела на скамеечку рядом с дверьми и стала разглядывать небо. Мокрые рваные серые облака плыли так низко, что проглотили верхушку Башни.
        Стояла звонкая тишина, какая всегда бывает в маленьких двориках, где капли после дождя сочно хлюпают с листьев в лужицы у корней. Ветер стих совершенно. Тар-Агне завернулась в накидку - лохматую, мягкую, теплую, и ей было славно (насколько может быть славно с такой шишкой на лбу). Она оглядывала свой дворик, замшелые мокрые стены и крыши вокруг.
        Вдруг откуда-то справа хлопнуло. Принцесса вскочила и стала всматриваться сквозь листья, унизанные жемчугом капель. Определенно, там справа кто-то упал со стены!
        - Ай! - воскликнула девочка в восторженном ужасе. - Кто-то ко мне крадется! Кто-то хочет ко мне проникнуть! А я тут умирать собралась!
        Она подхватила полы накидки и побежала на звук. Пробравшись сквозь листья, вымокнув под водопадом капель, она прибежала к стене и увидела мальчика, который как раз поднимался с мокрой земли. За спиной у мальчика висела на ремешке лютня. Мальчик поднял глаза на принцессу и замер.
        - Ты кто? - спросила принцесса, изо всех сил стараясь казаться суровой. - И зачем ты падаешь со стены, когда у тебя лютня? Ты можешь ее сломать!
        - Ничего с ней не будет, - сказал мальчик. - Видишь, она даже не испачкалась.
        - Ты не сломал себе ногу?
        - Нет, а что? Почему я должен ее сломать? Да и вообще, я падал вниз головой. Тут уж скорее сломать шею. А что?
        - Дядюшка запрещает мне прыгать со стен. Говорит, я могу сломать ногу, и тогда мне вообще не разрешат вставать с кровати.
        - А тебе не нравится лежать в кровати?
        - Ненавижу. А тебе что, нравится? В кровати нужно спать, и больше там делать нечего. А зачем ты ко мне упал? - принцесса, наконец, решилась подойти ближе. - Рассказывай, только честно.
        - Я пришел посмотреть, умерла ты или не умерла, - мальчик взглянул принцессе в глаза, бездонно-синие здесь, в полумраке под мокрым деревом.
        - А зачем я тебе нужна? И почему ты думаешь, что я должна умереть?
        - Люди говорят, - сказал мальчик, - что тебя пристукнули дверью послы с востока. Чтобы не тратиться на войну.
        - Мало ли что говорят, - разозлилась принцесса. - Так бы они меня и пристукнули, когда я прикажу отправить их всех на плаху. А зачем тебе здесь, у меня, лютня?
        - Она всегда со мной. Я не могу ее оставлять.
        - И спишь с ней?
        - Конечно, - мальчик погладил ремешок на плече. - С чем же еще?
        - А где ты живешь?
        - В Башне.
        - Да? В этой? - Тар-Агне указала рукой в облака, пронзенные стволом Башни. - Как здорово! А можно я приду к тебе в гости? Я никогда еще не была в Башне!
        - А дядюшка тебя отпустит? Ведь он у тебя строгий. Заставляет стоять в углу по три часа в день, иногда по четыре.
        - Люди говорят? - разозлилась принцесса. - Ничего подобного! Мой дядюшка - самый добрый дядюшка в мире. А еще он - самый замечательный дядюшка в мире. И самый лучший. И если кто скажет про него гадость, я прикажу отправить его на плаху.
        - Кого «его»? Дядюшку?
        - Нет, нет, нет! - закричала принцесса и топнула, вскинув фонтанчик брызг. - Кто скажет - неужели не ясно? Ты глупый, да? Так своим людям и передай.
        - Не буду я никому передавать, что я глупый. Но если дядюшка тебя отпустит, тогда приходи ко мне в гости ночью.
        - Почему? - удивилась принцесса.
        - Из моего окна знаешь как здорово видно Луну!
        - Не знаю, - расстроилась принцесса снова и хныкнула. - Откуда мне знать? Я ведь никогда не была в Башне, говорю ведь, - она вздохнула. - Но какая разница, откуда смотреть на Луну? Отсюда, - она обвела рукой стены и листья, - ее тоже знаешь как видно.
        - Ха, - хмыкнул мальчик с неодобрением. - Ты просто не видела. А вообще, есть места, откуда Луну видно вообще так, что даже мое окно в Башне - полная чепуха.
        - Да? - принцесса взяла мальчика за мокрый рукав. - И ты знаешь такие места?
        - Только одно, если честно. Но оно такое! Эх, если бы ты только знала.
        - Я хочу знать! Я хочу, хочу, хочу увидеть Луну с этого места. Покажи мне его, я приказываю!
        - Но оно не очень-то близко. Знаешь лес на горе, за рекой?
        - Да?! - от ужаса принцесса подпрыгнула. - Но ведь это не в Замке! А я никогда не выходила из Замка... Как же мы туда попадем?
        - Я знаю секретный ход, - сказал мальчик. - Из Замка выбраться вовсе не трудно. Я выбирался не раз, и забирался обратно, и никто меня не ловил.
        - Тогда пойдем смотреть на Луну, сейчас же! - Тар-Агне несколько раз подпрыгнула, хватая мальчика за рукав.
        - Сегодня не получится, - вздохнул тот. - Сегодня у меня репетиция. Мне, кстати, пора. Я, понимаешь, думал только к тебе заглянуть - вдруг жива? - и потом сразу на репетицию.
        - И правильно, - кивнула принцесса. - Надо все самому проверять. Но у меня шишка так сильно болит! Знаешь, как я страдаю! О-о-о, как я страдаю.
        Тар-Агне немного похныкала (не оттого, что шишка болела, а было нужно).
        - У тебя очень страшная шишка, - сказал мальчик серьезно. Он аккуратно потрогал шишку. - Такая шишка будет заживать долго. Тебе, наверно, кладут примочки?
        - Еще какие. Ты даже не представляешь, как они щиплются!
        - Ха, еще как представляю. В прошлом году, когда я упал с бука и тоже разбил себе голову, только даже сильнее и с другой стороны, мне ставили такие примочки, что я чуть не умер. Умер бы, и тебя не увидел.
        - А ты что, хотел меня увидеть с прошлого года? Почему не приходил тогда? И почему хотел меня увидеть?
        - Потому что первый раз увидел тебя в прошлом году, когда поступил на службу в оркестр, и ты мне сразу очень понравилась.
        - Да?! Как здорово! Ты первый, кто так говорит. А почему?
        - Не скажу... Да и не знаю, - мальчик подумал и почесал нос. - Понравилась - и все. Я даже сочинил для тебя музыку.
        - Да? - от восторга и изумления Тар-Агне подпрыгнула и снова разбрызгала лужицу под ногами. - Сыграй мне, сыграй, сыграй! Я приказываю!
        - Давай не сейчас. Сейчас мне нужно лезть обратно. И потом, если я начну играть прямо здесь, меня схватят стражники и отправят на плаху. Ты разве не знаешь?
        - Знаю, - расстроилась принцесса в очередной раз. - А когда ты придешь? Когда сыграешь мне музыку? И когда мы пойдем смотреть на Луну?
        - Давай завтра, - подумал мальчик. - Завтра у меня нет репетиции. Я за тобой приду, и мы пойдем смотреть на Луну с моего места.
        - Вот здорово! - принцесса хлопнула в ладоши и подпрыгнула. Глаза ее засияли. - Здорово! А когда завтра?
        - Вечером, конечно, - сказал мальчик. - Если у тебя не будет важных государственных дел.
        - Не будет у меня никаких дел! Я прикажу отправить их всех на плаху. И мы пойдем смотреть на Луну? И ты сыграешь мне музыку? - она опять схватила мальчика за рукав.
        - Да. Но сейчас мне пора.
        Мальчик осторожно отцепил принцессу от рукава, забрался по вьющимся стеблям на стену, прошел по верху и скрылся.
        - Если ты не придешь, я прикажу отправить тебя на плаху! - крикнула вслед принцесса. - Ну и вот, - расстроилась она окончательно. - Опять я одна и никому не нужна.
        Она вернулась в опочивальню, села на пуфик и стала ждать. Через три минуты вскочила, перебралась на скамеечку и стала ждать там. Еще через три минуты переместилась в кровать и продолжила ждать уже там. Но тщетно: до завтрашнего вечера оставалась уйма времени. А завтра утром опять - эти рожи с этими дурацкими ятаганами. Надо обязательно отправить их всех на плаху. Надоели уже, сил никаких нет, придурки.
        Мечтая, как было бы здорово отправить на плаху всех дурацких послов, принцесса уснула.
        * * *
        Наутро опять было пасмурно, холодно, мрачно. Дядюшка с твердым сердцем направился в опочивальню, но - небывалое дело - двери были заперты изнутри! Стражники только пожимали плечами, оправдываясь тем обстоятельством, что снаружи к дверям не приближался никто, а двери ведь заперты изнутри.
        - Что-то мне это все не нравится, - озабоченно бормотал дядюшка, направляясь в обход, чтобы пробраться к принцессе через каминную.
        И правильно он беспокоился! Принцесса, которая сегодня проснулась часа на полтора раньше обычного, находилась в совершенно расстроенном состоянии. Целый час она терпеливо ждала наступления вечера и, надо отдать ей должное, держалась достойно. Она даже ни разу не хныкнула. Только вертелась у зеркала, находя, что снадобье оказалось на высоте и что теперь почти не стыдно смотреть на Луну.
        Потом, когда за окном рассвело, Тар-Агне не выдержала, пробежала в каминную, схватила со стены династическую пику (которая была в два раза выше ее самой), вернулась в опочивальню и накинулась на маленькие подушечки. Всхлипывая и шмыгая носом, она тыкала пикой в подушечки, восклицая, когда пика пронзала блестящий атлас:
        - Ну почему его нет? Почему он еще не пришел? А вдруг он вообще не придет? Я ведь тогда отправлю его на плаху... Ну почему же он не идет, не идет, не идет!
        И она опять плакала, и пика пронзала гладкие брюшки подушек, и пух летал по всей комнате и опускался на покрывала, ковры, пуфики, скамеечки и принцессу.
        Потом принцесса отбросила пику и принялась ползать на четвереньках по ковру - толстому, пушистому, мягкому. Она ревела, и шмыгала носом, и собирала пух в аккуратную кучку.
        - Мои подушечки, - шептала она сквозь синие слезы. - Мои маленькие, славные, миленькие подушечки... Как же я теперь без них буду... Что же я такого наделала... Что же я за дура такая ужасная... Мои маленькие, славные, миленькие подушечки...
        Вот в таком отчаянии дядюшка застал принцессу. Она сидела посередине опочивальни, вся в слезах и мокрых пушинках. Погубленные подушечки находились в аккуратной кучке слева, а тщательно (по возможности) собранный пух - справа. Принцесса, всхлипывая, шмыгая носом, утирая глаза, запихивала пух обратно. Страшная пика была прислонена в углу к стенке.
        Дядюшка оглядел разорение, подошел к несчастной племяннице, опустился на корточки.
        - Давай я тебе помогу, моя девочка.
        Он стал помогать принцессе засовывать пух в подушечки. Она окончательно разревелась и уткнулась в дядюшкино плечо.
        - Дядюшка, - застонала она в плечо. - Я тебя очень, очень, очень люблю! Прикажи им, пусть починят мои подушечки! Зачем я их порезала пикой! Мои маленькие, славные, миленькие подушечки... Дядюшка, ты им прикажи...
        - Прикажу, - дядюшка прижал принцессу к себе и погладил по распущенным волосам. - Сейчас прикажу, и нам принесут двадцать новых подушечек. И они будут даже лучше тех, которые ты порезала...
        - Да, дядюшка, да... Я плохая, я вздорная девочка... Пускай меня отправят на плаху, дядюшка.
        - Ты меня так напугала, маленькая! У тебя до сих пор так болит голова?
        - Нет, дядюшка, - принцесса утерла кулачком глаза и вздохнула. - Голова почти не болит. Просто гудит, и в ушах звенит, и трещит, но уже не болит, почти. Я бы даже позавтракала. Да, я бы даже позавтракала, и пусть мне принесут чашку вкусного шоколада. И полбулочки. Нет, даже целую булочку.
        - Это мы сейчас устроим. Но почему тогда ты так плачешь? Почему ты порезала все подушечки? Они же были твои любимые! Ты спала на них с такого вот возраста!
        Дядюшка приподнял ладонь над полом.
        - Не говори мне, дядюшка, не говори! Я знаю. Но он не пришел, и мы теперь не пойдем смотреть на Луну.
        - И когда он собирался прийти? - спросил дядюшка озадаченно.
        - Он сказал - ближе к вечеру...
        - Вот как... Но до вечера еще есть какое-то время, девочка. Он еще может прийти, и он наверняка придет. Если, конечно, ты не обещала отправить его на плаху.
        - Я обещала, дядюшка, обещала, - принцесса горько вздохнула. - Но только если он не придет... А если придет - зачем...
        - Вот как. А скажи, моя славная, он - это кто?
        - Откуда я знаю, - пробурчала девочка, дернув плечом. - Да и какая разница!
        - Ты даже не знаешь имени?
        - Не знаю!
        - Это нехорошо, моя маленькая. Если бы мы знали имя, я бы его нашел и привел.
        - Нет, пусть сам приходит, раз обещал! Все, дядюшка, отпусти меня, отпусти... Пусть принесут подушечки и пусть унесут эту мерзкую пику. Пусть ее вообще выкинут! Или ее тоже нельзя выкидывать? Почему ничего нельзя выкидывать? Накидали всякого хлама, валяется - не продохнуть.
        - Уже иду, - дядюшка осторожно отнял от себя принцессу и встал. - Но ты пока умывайся, одевайся и завтракай, потому что вчера мы...
        - Я никуда не пойду! - сказала вдруг девочка так твердо и четко, что дядюшка вздрогнул.
        Она подняла голову и пронзила его синим взглядом. Долго смотрела, с растрепанными волосами на заплаканных щечках, потом шмыгнула носом, провела ладонями по глазам, встала, добрела до кровати и улеглась, уткнувшись лицом в скомканное покрывало.
        - Буду лежать пока не умру. Или пока он не придет. И прикажи, наконец, этих дурацких послов отправить на плаху, всех. И скажи, что никаких приемов больше не будет.
        Дядюшка молча вышел из опочивальни.
        * * *
        Весь этот тяжелый, дурацкий, томительный день принцесса не выходила из опочивальни. Она лежала в кровати, не отнимая лица от подушки, молчала, вздыхала, иногда тихо плакала. День шел, а он так и не появлялся; уже перевалило за полдень, а он так и не приходил. Принцессу звали завтракать, обедать, ужинать, но каждый раз она отвечала, что ей ничего не надо, пусть только всех отправят на плаху, а ее оставят, наконец, в покое.
        Пришел вечер - холодный, ветреный, неспокойный. Принцесса, завернувшись в одеяло, перебралась к окну и смотрела в ненастное небо.
        - Ну и пусть, - шептала она, прижимаясь ноющим лбом к стеклу. - Пусть, пусть, пусть. Пусть не видно Луну. Он все равно не пришел. Я скажу дядюшке, и он прикажет его разыскать. А потом я отправлю его на плаху. Просто ужасно как! Я злая, свирепая, страшная, кровавая, жестокая, мрачная, беспощадная, бесчеловечная... Пусть знает, как меня мучить.
        И она шмыгала носом, и плакала, и слезы текли по щекам.
        Потом побродила по комнате, не замечая слуг, пришедших гасить огни. Потом переоделась в любимую ночную рубашку - блестящую, тонкую, мягкую, с синими дракончиками по подолу. Потом улеглась на новые подушечки, обняла их, заплакала снова.
        Потом долго лежала, не закрывая глаз. Потом в каминной часы на полке пробили десять. Потом - пол-одиннадцатого. Потом - полдвенадцатого, и пора было умирать.
        Тар-Агне вздыхала, ворочалась, шмыгала носом, терла глаза, трогала шишку, которая заживала на лбу. И наконец стала проваливаться - засыпать.
        Тут вдруг произошло очень странное.
        В отдушине, в стене под потолком, что-то заворошилось. Узорная крышка отдушины отвалилась и мягко упала на толстый ковер. Образовалось отверстие, из которого выпало не очень большое, серое, непонятное и ужасно пыльное. Оно шмякнулось вслед за крышкой и стало чихать!
        Принцесса взвизгнула, вспрыгнула на кровати, сгребла одеяло и спряталась за него. Серое, пыльное и чихающее стало разворачиваться. Наконец оно развернулось. Посреди опочивальни возник мальчик, и за спиной его была лютня.
        - Ты пришел! - закричала принцесса шепотом. - Ты пришел, ты пришел, ты пришел!
        - Ну да, мы ведь договорились?
        - Я тебя дожидалась с утра! А ты все не приходил!
        - Но я же сказал, что приду вечером.
        - Ну и что! А вдруг?
        - Хм... Я пришел бы раньше, но пришлось пробираться в обход. У тебя тут везде такие свирепые стражники. Всех грозятся отправить на плаху.
        - Конечно! - радостно воскликнула Тар-Агне, спрыгнула с кровати и подбежала к мальчику. - А как тебя зовут?
        - Меня называют Ведд-музыкант. Ты зови меня просто Ве?дде.
        - Отлично! А меня как зовут, ты знаешь?
        - Я буду звать тебя Агне.
        - Отлично! Но, Ведде, как мы пойдем смотреть на Луну? Ты видел, какие тучи? Противные тучи съели Луну, как же нам быть?
        - Там, куда мы пойдем, - сказал Ведде, - Луну видно всегда. Не переживай.
        Он оглядел принцессу - Тар-Агне стояла рядом, в ночной рубашке, с сияющими в полумраке глазами.
        - Там сыро и холодно, Агне. У тебя есть теплая куртка?
        - А как мы пойдем? Мы что, полезем туда? - девочка указала на дыру отдушины.
        - Да. Одевайся.
        Тар-Агне сбегала в гардеробную и принесла свою любимую меховую накидку - длинную, мягкую, сверкающую.
        - Нет, - Ведде оглядел и ощупал накидку. - Она там испачкается и порвется. Нужна какая-нибудь старая и, по возможности, грязная тряпка.
        - А Луна?! Смотреть на Луну в грязной тряпке?!
        - Луна не обидится. Она понимает.
        - Но у меня нет грязной тряпки... - Тар-Агне собралась снова расстроиться, но Ведде положил руку ей на плечо.
        - Я так и думал. И взял с собой это.
        Он вытащил из-за пазухи мятый мешок. В мешке оказалась куртка - старая, затертая, штопанная, но все еще крепкая и вполне теплая, чтобы согреть маленькую принцессу в промозглую ночь.
        - Конечно, - хныкнула девочка, разглядывая замечательную одежду. - У меня нет такой ловкой куртки! И такого мешка у меня нет еще больше. А если заведутся, то дядюшка заставит их выкинуть, точно. Нет чтобы повыкидывать весь этот хлам! Пику нельзя выкидывать, эту дурацкую вазу в углу тоже нельзя... Знаешь, как она меня бесит! Найти бы того, кто ее сделал, и отправить на плаху. Или хотя бы того, кто ее сюда запихал. А лучше обоих.
        - Давай одеваться! - Ведде распахнул куртку. - Залезай.
        Тар-Агне облачилась в куртку.
        - Какая ловкая куртка! Какая уютная! Я хочу приказать себе такую же.
        - Это моя старая куртка. В ней я первый раз тебя увидел, и в ней ты мне сразу понравилась. В смысле - я был в ней, а ты мне понравилась.
        Тар-Агне погладила куртку.
        - Теперь это, - Ведде раскрыл мешок.
        - То есть как? - испугалась Тар-Агне. - В мешок? Зачем?
        - Там очень пыльно. Если ты не наденешь мешок, твои волосы превратятся в паклю, а ночная рубашка - в сухую половую тряпку. И вообще, принцессам нельзя быть пыльными. По-моему, это должно быть ясно без объяснений.
        - Ну хорошо, хорошо, хорошо. Я надену страшный мешок. Только как я там все увижу? Вдруг я заблужусь не в ту сторону? Куда-нибудь выпаду и потеряюсь? А Луна?
        - Я прослежу, чтобы все было в порядке, - сказал Ведде. - Давай, надевай мешок, и я затолкну тебя в дырку.
        Принцесса тщательно надела мешок. Ведде поставил друг на друга три пуфика, стал на них, взял принцессу, поднял и пропихнул в отверстие. Потом взял в зубы свой, ухватился руками за край, подтянулся, пролез, оделся в мешок и позвал:
        - Ты как?
        - Неуютно, - призналась из мешка принцесса. - Колется. И угол какой-то в спину.
        - Потерпи. Нам нужно увидеть Луну. А чтобы увидеть Луну, часто нужно терпеть. Сейчас я буду тебя волочь. Ты лежи в мешке как лежится, не волнуйся.
        - Ну так давай, волоки! Луна ведь уйдет, она ведь не будет нас ждать!
        - Не бойся, нас она сегодня дождется.
        Он потянул за собой сверток с принцессой. Тар-Агне принимала мучения мужественно и даже старалась не хныкать (когда тебя волокут в мешке по трубе, совсем, оказывается, не приятно). В мешок пробивалась пыль, и девочка постоянно чихала. Ведде старался волочь маленькую королеву с самым возможным королевским комфортом, но один раз Тар-Агне так стукнулась, что даже вскрикнула.
        - Ты что? - спросил Ведде. - Ударилась?
        - Моя бедная шишка! - захныкала девочка. - Шишка! Больно ужасно! Заживало, заживало, и все напрасно... Как же смотреть на Луну, с шишкой?
        - Не переживай, - сказал Ведде. - Это нормально. Говорю ведь, часто Луну без шишки вообще не заметишь. Ну, осталось чуть-чуть.
        Ведде проволок принцессу в мешке еще немножко - и рухнул в дыру.
        - Я упал! - сообщил он снизу. - Лежи и не двигайся.
        - Ты не сломал лютню? - воскликнула в ответ принцесса. - А то как же ты будешь играть мне музыку?
        - С лютней ничего не случится, не переживай. Сейчас я поднимусь к тебе и развяжу, а потом мы спустимся по веревке. Ты умеешь спускаться по веревкам?
        - Не знаю, - растерялась принцесса. - Я никогда не спускалась по веревкам. А что делать?
        - Пробовать. Я поднимаюсь.
        Ведде поднялся к дыре, вернулся в трубу, развязал принцессу и выручил ее из мешка.
        - Держись за меня. Обними, например, за шею.
        Девочка так и сделала. Они благополучно спустились, и Ведде достал из кармана фонарик. Луч заплясал по непонятным предметам.
        - Мы где?! - принцесса вцепилась мальчику в локоть.
        - Это старая кухня. Ее закрыли еще до того, как ты родилась - и я тоже, - потому что полы начали подмокать.
        Фонарик выхватывал из темноты котлы, сковороды и кастрюли - черные, огромные, страшные.
        - Агне, иди за мной! Не отставай, тут запросто потеряешься.
        Они прошли в непонятную комнату. В середине стояла большая деревянная плаха. Рядом валялись черные кости, ржавые крючья, топорики, топоры.
        - А что это, Ведде? - спросила принцесса, когда луч света остановился на огромном ноже. - Вот это вот - что такое?
        Ведде наклонился и поднял железку.
        - Мясной нож.
        Он передал девочке нож, и она приняла его дрожащими пальчиками.
        - А что это на нем такое? Черное, липкое, отвратительное?
        - Кровь. Только она тут, в сыром подвале, склеилась в какую-то гадость. А была кровь.
        - Настоящая?! - принцесса побелела так, что было видно даже в отсвете фонарика.
        - Здесь разделывали животных - всяких там коров, свиней и баранов, чтобы потом готовить из них мясные блюда.
        - Вот этим самым ножом? - принцесса пришла в полный ужас.
        - Ну да. Разрубали на много частей. И кости громко хрустели.
        - Вот этим, значит, ножом... - принцесса в смятении оглядывала железку. - И кровь брызгала в стороны? Ай! Зачем ты мне его дал! Какой гадкий, жуткий, отвратительный нож!
        Принцесса разжала пальчики. Ржавый нож глухо звякнул о пол.
        - Давай быстрее уйдем, Ведде. Давай быстрее, быстрее, быстрее отсюда уйдем. Это плохое место, мне здесь очень не нравится. Только подумать: в нашем старом, славном, уютном Замке есть такие места!
        - Ха! - усмехнулся Ведде мрачно. - Ты даже не представляешь, какие места есть еще в нашем Замке. Одно нам придется пройти.
        - Правда?! - принцесса вцепилась мальчику в локоть. - Давай быстрее тогда пройдем и побежим смотреть на Луну!
        - Да. Держи меня за руку.
        Он взял горячую маленькую ладонь, и они вышли из ужасной комнаты. Шли долго: спускались по каким-то скользким ступенькам, открывали какие-то сгнившие двери, пролезали в какие-то затхлые дыры. Мальчик бесстрашно рассекал фонариком мрак, и принцессе с ним рядом, держа его за руку, было совсем не жутко. Когда Ведде пришлось повозиться с дверью, которая не открывалась, Тар-Агне даже решила немножко пройтись.
        - Я пойду погуляю, Ведде, ладно? Немножко. А ты пока открывай дверь. Можно, немножко?
        - Только не уходи далеко. Говорю, здесь легко заблудиться. Если вдруг что-то случится, сразу кричи.
        - Обязательно! Только лучше я буду кричать, когда еще ничего не случится.
        - Нет уж, лучше кричи, если случится.
        - А как же кричать, если случится? Если случится, вдруг я не смогу закричать?
        - Ну постарайся. Когда кричат, если что-то случилось, - способ проверенный.
        - Ну ладно, ладно. Я постараюсь кричать, только если что-то случится. А раньше не буду. Если получится. Ну, я пошла. Ты меня позовешь, Ведде?
        Принцесса сделала три осторожных шажка в сторону. Затем еще три, потом еще три - только куртка едва виднелась в отсветах фонарика.
        Вернулась она через минуту, держа за хвост большущую крысу. Крыса висела вниз головой, извивалась и дергалась, стараясь добраться до кулачка. Черные искорки глаз посверкивали в темноте - крысе очень не нравилось, что с ней так обращаются. (Пусть королева - ей-то небось не понравится, если ее поймают, схватят и подвесят за хвост вниз головой.)
        - Смотри, Ведде! - принцесса торжественно предъявила крысу. - Смотри, какое милое, какое замечательное существо! Смотри, у него лапки, и глазки, и ушки, усищи и хвост! И еще оно мягкое и в меру пушистое. Смотри, какое славное существо! Смотри, не все так ужасно в Замке!
        - Ты мучишь животное, - откликнулся мальчик с неодобрением. - Оно висит вниз головой, ему противно и неудобно.
        - А что это, Ведде? Что это за животное? Я хочу себе завести такое! Я прикажу себе завести точно такое! Буду с ним дружить, гладить, за ним наблюдать. Кормить буду. Какое оно замечательное! А что это, Ведде, что?
        - Это крыса, - сказал мальчик, открывая, наконец, затвор.
        - Крыса? - растерялась Тар-Агне. - Вот это и есть крыса? Ай! - она взвизгнула и отвела от себя руку с крысой. - Я боюсь! Спаси меня, Ведде! Это же крыса!
        Она разжала кулачок. Крыса шлепнулась на пол, заверещала и убежала. Тар-Агне кинулась к мальчику, вцепилась в него и спрятала лицо на груди.
        - Спаси меня, Ведде. Спаси. Это же крыса.
        - Нам надо идти.
        Принцесса взяла мальчика за руку, и они пошли дальше. Шли долго: спускались снова по каким-то ступенькам, открывали снова какие-то двери, пролезали снова в какие-то дыры. Становилось все холодней. Вскоре Ведде замер у низенькой двери в мокрой стене.
        - Смотри, - он посветил фонариком в дверь.
        Принцесса увидела, как в глубине на куче гнилья валяются кости. Она долго всматривалась в груду костей, потом спросила:
        - Что это, Ведде? Здесь тоже разделывали животных? А зачем тогда цепь? Чтобы не убежали? Что это, Ведде?
        - Скелет, - сказал мальчик глухо. - Этот несчастный умер в этой темнице, и никто его отсюда не вытащил, даже не похоронил. Видишь, череп? А вот, смотри, ребра.
        - Знаешь что, Ведде, - сказала Тар-Агне медленно, - я больше никогда не хочу здесь ходить, - она сжала руку мальчика так, что ему стало больно. - Давай быстрее отсюда уйдем и больше никогда здесь не будем ходить. Почему, чтобы увидеть Луну и послушать музыку, нужно идти такой дорогой? Скажи, Ведде, может быть, есть другая? Не такая ужасная?
        - Не знаю, - сказал Ведде задумчиво. - Пойдем. И больше сюда не смотри.
        - Ведде, - прошептала принцесса, - а ты знаешь, где рубят головы?
        - Сейчас головы уже не рубят, - успокоил мальчик. - Сейчас или вешают, или расстреливают, как-нибудь травят, душат. Вот в старину - да, головы так и летали. Их обычно отрубали на площадях, чтобы все смотрели и веселились.
        - Скажи, Ведде, - прошептала принцесса и отвернулась от страшной двери. - Когда рубят голову - ведь кровь во все стороны?
        - Ха, - усмехнулся мальчик недобро. - Когда рубят голову, кровь из шеи фонтаном.
        - Ты видел?! - глаза принцессы сверкнули синими молниями.
        - Нет. Лекарь рассказывал, что в шее у нас есть специальная жила, в которой течет вся кровь, которая у нас есть. И если голову отрубить, то эта кровь там так сильно течет, что сразу начинает бить струей. Пока не закончится, и вся вытекает.
        - И что, - прошептала принцесса, - если зимой, вся кровь - на снег? Красная горячая кровь - на белый холодный снег?
        - Еще как. И снег тает, и голова откатывается по снегу и пачкает его кровью. А туловище дрыгается и дергается, но недолго.
        - И люди смотрят и веселятся?
        - Всей площадью.
        - Я прикажу всех, всех, всех отправить на плаху, чтобы больше никто не смотрел и не веселился! Как страшно, противно, как гнусно!
        - Не переживай так, - Ведде погладил девочку по плечу. - Это было давно, в старину. Сейчас головы уже не отрубают, я же тебе говорю.
        - А как же тогда веселятся?
        - Ха! - мальчик презрительно хмыкнул. - Изобретают. Нужно идти, Агне.
        - Давай больше никогда сюда не придем! - воскликнула принцесса, дергая Ведде за руку.
        - А если ты еще раз захочешь посмотреть на Луну?
        - Может быть, поищем другую дорогу? - тихо спросила девочка, и в глазах ее заблестели слезы. - К Луне, наверно, много дорог? Не может ведь быть только одна? Да еще такая ужасная?
        - Конечно. В мире есть разные вещи. Есть такие, которых должно быть только по одной, как Луна. А есть такие, которых должно быть по многу, как дороги к Луне. Я знаю пока только эту, и я тебе показал. А вообще, я так думаю, у каждого своя дорога к Луне.
        - Ну да, - вздохнула Тар-Агне. - А то представь, сколько народа тут бы столпилось. Не только же мы хотим посмотреть на Луну?
        - Ха, - кивнул Ведде. - Еще бы. Вот хотя бы несколько человек - музыканты, мои знакомые. Им время от времени просто обязательно нужно смотреть на Луну. А то им становится плохо, и они не могут сочинять музыку.
        - И что, умирают, да?
        Они снова двинулись в путь.
        - Многие, - сказал Ведде, рассекая фонариком тьму.
        - Но как получается, что на Луну смотрят все... На Луну смотрит столько народу, а ее всем хватает?
        - Знаешь, Агне, последнее время я думаю, что если Луну вправду поделить на всех, то ее, конечно, не хватит.
        - То есть? - принцесса едва поспевала за мальчиком.
        - Понимаешь... Луна - она так устроена, что на нее можно смотреть хоть лопни сколько. И можно каждому, всем подряд. Но чтобы что-то высмотреть, настоящее... Это могут не все. Вот есть у меня знакомый. Он не то чтобы слепой, но с глазами беда. Путает красный с зеленым.
        - Это как?
        - Не знаю. Лекарь говорит, что, в общем, это нормально и таких людей немало. Их даже больными не называют. Так вот, попробуй ему объясни, как в лесу разыскать землянику. Он ее не увидит, красную на зеленых листьях.
        - Да?! - принцесса остановилась. - Он же умрет с голоду!
        - Так вот и с Луной. На нее можно смотреть хоть тресни сколько. Но если ты не умеешь видеть серебряный цвет, никогда не поймешь, почему Луна такая красивая. Так что Луны хватит еще надолго, не переживай. Мы пришли.
        Они свернули в какой-то проем и стали подниматься по лестнице. Потом Ведде пнул какую-то дверь, и они прошли в ход. Они пустились по этому ходу - запахло мокрой землей, свежими листьями, повеяло ветром - и вышли в промозглую ночь.
        * * *
        Ход вывел их на берег реки. Было сыро и холодно. Листья шуршали в ветре, тихо плескалась вода.
        - Мы где? - с восторженным ужасом огляделась принцесса. - Река! Мы пришли?
        - Пока нет. Но мы уже вышли из Замка.
        - Вышли из Замка?! Я никогда не выходила из Замка! Дядюшка говорит, что мне нечего делать за Замком. Там вовсе не так, как пишут в книжках. Он говорит, что я еще успею выйти из Замка.
        Они поболтали руками в воде, потом Ведде указал в небо:
        - Если бы Луна поднялась, мы бы увидели Замок в ее лучах. Знаешь, как это красиво! Ночью он весь воздушный, как будто соткан из серебряных линий. Их как будто чертит Луна, когда освещает крыши, парапеты, бойницы и шпили. А особенно здорово смотрится моя Башня. И особенно когда Луна повиснет прямо над ней. Получается огромная серебристая лампа, которая освещает Замок и лес. И если есть облака, они - как будто призраки с серебряной гривой. А деревья - как серебристые слитки. И небо такое черное и бездонное, и в нем крапинки звезд, и все так спокойно, прозрачно, так здорово! Все так уютно, особенно когда в Замке светятся оранжевые окошки.
        - Я хочу посмотреть! - Тар-Агне подпрыгнула. - Ведде, возьми меня в следующий раз! Когда все будет как ты сказал! Когда Луну повесят над Башней и зажгут оранжевые окошки! Возьми меня, ну пожалуйста, Ведде! Я даже пройду этой дорогой еще раз, и завернусь в пыльный мешок, и не возьму крысу... И если нужно, посмотрю на кости... Но ты меня возьми обязательно!
        - Хорошо! - кивнул Ведде. - Но сейчас нам нужно идти. Осталось немного - это недалеко.
        - Какие они все-таки обманщики, - сказала принцесса, подумав. Она вприпрыжку спешила за Ведде по гальке речного берега. - Ведь дядюшка знал, что за Замком так здорово! Он же видел, он же бывает за Замком?
        - Ты просто еще не знаешь, что? бывает за Замком. А он знает и, наверно, думает, что тебе это не понравится. Он у тебя на самом деле хороший, пусть даже ставит в угол на четыре часа.
        - Да не ставит, говорю же тебе... Врут твои люди. Все врут, все обманщики, - принцесса вздохнула.
        Они шли, и журчала вода, и шуршал ветер в деревьях. И ветки склонялись над речкой, а капли срывались с листьев и булькали, и было спокойно, свежо, замечательно. Потом Ведде свернул с берега в лес, и они пошли по тропе, спотыкаясь о корни.
        Тропа устремилась в гору, они поднимались долго, и принцесса устала ждать - когда же они, наконец, увидят Луну, а Ведде сыграет ей музыку. Ей стало казаться, что уже наступает утро, что Луна спряталась на день, что сегодня, как всегда, ничего не получится... Как вдруг!
        Лес кончился. Они вышли на вершину холма. Трава - мягкая, шелковистая, ласковая - послушно стелилась под ноги. Впереди склон уходил вниз, и под ним расстилался, раскидывался, разливался до горизонта замечательный серебряный мир!
        Облака расступились, и в черной полынье небес Луна - вот она! - спокойно жгла холодным сиянием холодную бездну. Серебряный свет лился, пропитанный влагой ночи. Запах был непередаваем - это был запах Луны, запах спокойного серебра света. Принцесса замерла, не двигаясь, боясь спугнуть даже капельку лунного запаха, даже черточку лунного серебра.
        Мир - впереди, под ногами - лежал и безмятежно светился. Облака плыли вокруг, охраняя Луну от волнения. Ведде снял с плеча лютню, сосредоточенно тронул струны и начал играть, а принцесса стояла, смотрела и слушала.
        Музыка была короткая и простая, пара аккордов и несколько нот, - но такая серебряная, такая хрустальная, такая лунная! Влажная, как небеса, прохладная, как трава, бездонная, как весь мир, который уютно моргал теплыми огоньками в ночи. Как все это было здорово! Принцесса стояла, смотрела, слушала, не двигаясь, не дыша, не думая ни о чем. (Думать сейчас было нельзя - нужно было смотреть, слушать, вдыхать лунный запах, ощущать лунный свет... Потому что как раз такого больше никогда не будет.)
        Ведде доиграл музыку и сказал:
        - Эта музыка не называется. Она просто играется, и все. Ну как?
        - Мне очень понравилось! Мне очень, очень, очень понравилось! Это очень хорошая музыка! Только можно я тебя попрошу, Ведде, - давай ты никому ее больше не будешь играть? Потому что ее нужно играть только здесь, и мне. Ладно?
        - Но ведь я для тебя ее и придумал, - сказал Ведде серьезно. - И чтобы как раз была такая Луна. Если такую музыку сыграть кому-то еще, да еще в другом месте, она испортится.
        - Да! Поэтому больше не играй ее никому, и больше нигде, - Тар-Агне взяла мальчика за руку. - Даже мне не играй, если не будет такой Луны. Я не хочу, чтобы испортилась такая хорошая музыка. Жалко, конечно, что нельзя ее взять и принести домой. А потом иногда послушать. Но ведь нельзя, да, Ведде? Нельзя?
        - Нельзя, - кивнул мальчик, вешая лютню за плечи. - Ты же не сможешь взять и принести домой именно эту Луну, - он посмотрел в небо. - Я тебе, конечно, смогу ее и в Замке сыграть. Но толку? Ведь в замках не бывает такой Луны.
        Они вошли в лес и двинулись вниз, оставив Луну на вершине холма.
        * * *
        - Давай еще раз вдохнем воздуха - и обратно. Уже глубокая ночь, нужно спать.
        Ведде обернулся спиной ко входу в подземелье и сделал глубокий вдох. Тар-Агне сосредоточенно подышала и перед тем, как нырнуть в духоту, сказала:
        - Знаешь, Ведде! Я все-таки прикажу устроить такую Луну в Замке. Пусть все смотрят. Ведь ты говоришь, Луне не страшно, если на нее будут смотреть даже все?
        - Ха, - сказал мальчик с неодобрением. - Нужно было с самого начала устраивать Замок так, чтобы из него было видно Луну. А теперь уже поздно. Ведь даже с самого верха Башни Луну так не видно.
        - Ну да, - вздохнула принцесса. - Интересно, а дядюшка знает, что Луну бывает так видно?
        - Думаю, знает, - кивнул Ведде.
        - Да? - ужаснулась Тар-Агне. - И что, он тоже одевался в мешок, держал в руках нож, смотрел на страшные кости? Чтобы увидеть Луну?
        Они вошли в ход и погрузились во мрак.
        - Насчет мешка не уверен, а нож он держал и костей видел кучу.
        - Не хочу я костей. Не хочу, не хочу, не хочу я ножей и костей. Пусть их никогда не будет, Ведде, пусть их отменят. Я прикажу, и их отменят, пусть только попробуют не отменить!
        - Ха. Если бы все можно было так просто решить.
        - Я все равно прикажу! А если они не отменят, я прикажу отправить их всех на плаху.
        И они шли обратной дорогой, и больше не разговаривали. Прошли страшные коридоры с темницами - в которых лежали кости, прошли страшную комнату - в которой животных разрубали на части, прошли страшную кухню - в которой стояли котлы, сковороды и кастрюли. И Ведде засунул принцессу в мешок, и затолкал ее в дырку, и проволок обратно в опочивальню, и там они выпали из отдушины, и он достал из мешка принцессу, и они долго чихали на чистом ковре.
        - Ну вот, - сказал наконец мальчик. - А теперь ложись, я тебя укрою, и ты будешь спать. Как твоя шишка?
        - Немножко болит, но уже совсем ничего, - ответила принцесса, сворачиваясь клубочком. - Пожалуй, и вправду поспать, что ли? Опять завтра дядюшка придет со своими послами. Вот они надоели! Ведде, спаси меня от послов. Я хочу Луну, и хочу музыку, и не хочу дурацких послов, с ятаганами. Спаси меня, Ведде.
        Ведде присел у изголовья кровати, поправляя подушечки, чтобы принцессе было удобней, уютней и мягче.
        - Как мне понравилось, Ведде! - бормотала девочка, уже засыпая. - Так здорово, что ты пришел... Показал Луну и сыграл музыку... Ты придешь еще, ладно? Обещай...
        - Конечно приду. Когда у меня нет вечером репетиции, мне обычно нечего делать.
        - Тогда приходи ко мне, засовывай в мешок и волоки... Куда хочешь... Только чтобы из Замка... Мне так понравилось... Ты придешь?
        - Ха, - сказал мальчик задумчиво, сидя у изголовья. - Я могу тебе показать такие места!
        - Так ты обещаешь, ладно?.. Обещай...
        Принцесса вдруг открыла глаза, полыхнувшие синим огнем в мерцании ночников.
        - Ведде, давай убежим! Ты знаешь такие места! Давай убежим и будем там жить! Давай убежим, убежим, убежим!
        Она приподнялась на кровати.
        - Нет, Агне. В таких местах лучше не жить все время. В таких местах нужно бывать. Вот это нужно, и обязательно. А жить можно и в Замке. Не так он и плох, - Ведде снова уложил принцессу и снова укутал ее одеялом. - Так что спи. Уже поздно.
        - Все равно, давай убежим... Хоть куда-нибудь... Обещай, ладно?.. Ведь ты обещаешь?.. Убежим... Хоть немножко...
        Она засыпала.
        * * *