Книга 1. Чужак. Сапсан и нетопырь. Снег Север
        #
        Снег Север
        Хроники Лакаана
        ОДЕРЖИМЫЙ ЧЕЛОВЕКОМ
        Всем, кто сохранил идеалы советской цивилизации, посвящается.
        Книга 1. Чужак. Сапсан и нетопырь.
        Пролог

«Искусство быть мудрым состоит в умении знать, на что не следует обращать внимания».
        (У.Джеймс.)
        ...«По сообщениям пресс-службы Центрального управления полиции, в результате взрыва, совершенного террористом-самоубийцей в поезде, погибло не менее пятнадцати пассажиров, несколько десятков получили ранения. Личности погибших уточняются».
        ...«От нашего корреспондента: уточнены имена пятнадцати погибших в последнем террористическом акте на железной дороге. Приводим их полный список: … 13. Ренев Денис, житель города Р., 75 лет, пенсионер.»
        ...«Сообщения некоторых очевидцев о необычной радужной вспышке, совпавшей по времени с террористическим актом, о чем мы сообщали ранее, не нашло подтверждения со стороны полиции и администрации железной дороги. При этом они не отрицают сведения о необъяснимом трехминутном сбое всех электронных систем участка дороги, на котором произошел взрыв, и средств мобильной связи в его окрестностях.»
        (из газет)
        Смерть не бывает разноцветной!
        Смерть - это чернота ночи или серые сумерки, когда видны только тени…
        Смерть - это конец боли и покой, а не острый пронзающий сознание холод и иссушающий жар, от которого путаются мысли… Мысли… Я всё еще могу мыслить? Cogito ergo sum…
        Темно-красная гусеница двухэтажных вагонов, плавно затормозила. Денис Алексеевич Ренев проскользнул в раздвинувшиеся дверные створки и поспешил окунуться в прохладное нутро поезда. Возраст сказывается - он уже не так легко переносит субтропическую летнюю жару, как раньше... Второй этаж казался посвободнее, и Денис Алексеевич, поднявшись по коротенькой лесенке, начал медленно пробираться к середине вагона, выглядывая свободное местечко. Был час пик, поезд заполняло множество разнообразных, но вполне привычных для Дениса Алексеевича личностей - вооруженные солдаты в увольнении, школьники с неизменными чипсами и пепси-колой, серьезные молодые люди с бородками в черных костюмах и круглых шляпах, колоритные смуглые старики в тюрбанах... Неожиданно началась какая-то странная суета, и Денис обратил внимание на неестественно толстого человека, возле второго выхода, одетого в длиннополую куртку, смотревшуюся очень странно в эту летнюю жару. В следующее мгновение пыхнул черно-оранжевый огонь, и страшный удар отшвырнул Ренева на подлокотник кресла, дробя ему позвоночник. Последним, что запомнилось Денису
Алексеевичу, был странный переливающийся свет, затопивший всё вокруг. А затем наступила смерть. Разноцветная.
        ... цветные облака и струи пронизывают пространство, через него лениво проплывают, словно рыбы в радуге, непонятные переливающиеся фигуры. Я вижу сразу во все стороны - это невозможно, но это так. Фантасмагорическое окружение завораживает, пугает своей бесконечной чуждостью. Сознание переполняют непонятные образы. Чудовищный холод и, одновременно, чудовищная жара терзают непереносимой болью всё моё существо. Я лечу «в никуда», прилепившись к маленькому сгустку алого пламени, от которого исходит ощущение острой враждебности. Но я совершенно не в состоянии управлять своим движением, да и сгусток, похоже, не может. Возникает страх - не мой страх, я потерял способность соображать и бояться. Только смотрю. Страх идет от моего непрошеного спутника. Его пугает неожиданно возникший перед нами радужный смерч. Смерч непередаваемо огромен, он, как мне представляется, пронизывает вдоль всё пространство. Нас затягивает внутрь смерча, всё тускнеет, превращаясь в бесцветную пелену... Провал…
        ... бьют словно молотами. Я снова могу видеть, и увиденное мне очень не нравится. Человеческое тело распростерто внутри фосфоресцирующей гексаграммы, его окружает облаком переплетение темных нитей. Нехорошее такое облако, неприятное. Я завис в точности над центром гексаграммы. Не я - мы, рядом всё тот же сгусток огня, изрядно потускневший, более похожий на тлеющий уголек. Жар и холод пропали - это хорошо, но чужой страх усилился, и невидимые молоты немилосердно бьют по сознанию… Из облака вырываются нити, оплетают жгучими щупальцами, цепляют, подтаскивают нас всё ниже к гексаграмме. Это не нравится нам обоим, но я не могу сопротивляться. Я не помню, кто я такой. Кто мы такие...
        ... паутина - концы нитей держит мерцающая человеческая фигура в центре второго геометрического образа, составленного из огней - пентакля. Пентакль напротив гексаграммы... Больше не видно ничего, словно задернуто непроницаемым пологом. Нити оплели нас и всё теснее прижимают к лежащему в гексаграмме неподвижному телу. Одни нити срастаются с другими, образую неразрывную ловчую сеть. Пламя-уголек слабеет, что-то вроде стенки между нами крошится…
        ... поздно! Чудовищной силы рывок, сравнимый с недавним взрывом в поезде, швыряет нас вниз!
        ... внезапно ощущаю каждую клеточку тела - теперь уже своего тела, каждый его нерв, да так, словно с меня содрали кожу и облили кипятком. Боль снова затапливает всё... Тело давит бесконечным мертвым грузом, усиливая боль. Но через это надо пройти, чтобы тело жило и подчинилось. Боль становится невыносимой, снова проваливаюсь в темноту…
        ... стою в гексаграмме и смотрю на призвавшего нас некроманта. По-прежнему видно отчетливо только то, что заключено в магические фигуры, всё окружение скрыто непроницаемой темнотой. Сеть из черных нитей охватывает меня и больно впивается в чешую… Чешую? Да, я покрыт гибкой, отсвечивающей в багровых вспышках, чешуей, у меня длинные когти на ногах и руках, а горло производит рычащие звуки. Со мной разговаривают? Смесь мысленных образов, сквозь которые, как сквозь сон, доносятся полузнакомые слова...
        - Я призвал тебя, шедда, и покорил! Теперь ты мой раб! Произнеси формулу подчинения!
        Пауза.
        - Чего ты молчишь? Желаешь ощутить мою власть?
        Маг издевательски смеется и дергает за нити. От боли я падаю на колени, но через мгновение поднимаюсь. Поднимаюсь молча.
        - Отвечай, раб!
        Новый рывок нитей, новая вспышка боли, которую я опять не выдерживаю и падаю. Снова поднимаюсь. Видно, что маг явно озадачен. Паутина меня сковывает и пытается оплести сознание, подавить волю, но ей это не удается. Я ничего не могу понять в происходящем, но пассивно сопротивляюсь, мысленно отталкиваю паутину от своего сознания. Это неимоверно трудно, но пока еще удается. А что случится, если я сдамся?.. Маг хрипло дышит, на лбу выступили крупные капли пота - борьба и ему дается тяжело. Я вижу, как его лицо осунулось. Ситуация патовая. Увы, не совсем - хозяин положения всё-таки некромант...
        - Ты мой раб! Ты в моей власти, и я могу сделать твое существование невыносимым. И когда я пожелаю, ты сам попросишься мне в услужение. В этом вы, шедды, мало отличаетесь от людей... Ты всё равно будешь служить мне... и моему господину!
        Нити тянут мои руки вперед, и на них защелкиваются оковы из странного зеленоватого металла. Мир вокруг гаснет, как задутая свечка. В наступающей темноте я слышу голос мага, отдающий кому-то приказ:
        - Теперь он безопасен. Отведите его…
        Часть 1.

«На севере диком стоит одиноко на голой вершине...»
        (М.Ю.Лермонтов)
        Древо возвышалось на самом краю утеса. Неправдоподобно высокий ствол блестел в солнечных лучах ярче окрестных ледников стекловидной корой. Изумрудная крона, казавшаяся снизу крохотной, вздымалась выше горных пиков.
        Чудовищно мощные корни - выше человеческого роста, в поперечнике, у ствола - впивались в скалы, надежно удерживая Древо при любых бурях и землетрясениях. Здесь, в царстве вечного льда, не выживали и лишайники, но Древо не нуждалось в тепле, в воде или плодородной почве. И роль его в мире была особой, резко отличной от роли его ботанических родственников. Находясь в узле энергетических потоков, Древо поглощало незначительную их часть для своих нужд, а большую часть преобразовывала и направляла, формируя упорядоченную структуру мировой энергетической оболочки. Не обладая разумом Древо, тем не менее, ощущало - в форме странных для людей образов, множество влияющих на энергосферу событий, вплетало в потоки незримую ткань этих образов, и транслировала своим собратьям-близнецам, которые, в свою очередь, сообщали ему собственные ощущения. А еще Древо ощущало своего родителя - где-то, в безбрежной межмировой дали.
        Только умеющие видеть могли бы определить, что над кроной Древа вилась прозрачная дымка. Поднимаясь ввысь, эта дымка соединялась с гигантским выпуклым пологом, который накрывал пространство в сотни миллионов квадратных лиг. Одиннадцать братьев Древа вместе с ним поддерживали этот полог - невидимый днем и расцвеченный завораживающими переливами красок ночью.
        Человек в зеленом плаще, поверх теплой одежды, вынырнул из пещеры, скрытой под скальным навесом и почти незаметной со стороны. Осторожно проверяя посохом крепость наста, он приблизился к стволу Древа, точнее - к одному из корней, перелезть через который было бы сложной задачей. Стекловидная на стволе, на корне кора превращалась в шершавую светло-коричневую массу, которая отслаивалась целыми пластами, размером со щит пехотинца-гоплита. За каждую унцию этой коры алхимики равнинных городов платили золотом по ее весу, но человека не интересовала нажива. Он тщательно выбрал место с молодой, только что обновившейся корой - еще даже не корой, а кожей Древа и, стянув меховую рукавицу, положил на нее ладонь. На мгновение его обожгло холодом, который тут же сменился приятным теплом - Древо узнало одного из тех, кто был ему посвящен, как хранитель и защитник. Пришелец очертил в воздухе свободной рукой несколько знаков, и в его сознание хлынула чреда удивительных образов. Тренированное сознание тщательно их запоминало - чтобы воспроизвести после перед Кругом Мудрых. Понять и истолковать образы, получаемые от
Древа, подчас, оказывалось нелегкой задачей, но некоторые были ясны сразу. Например, что где-то в обитаемом мире творилась могучая волшба, в которую вмешивались и божественные сущности, что открывались проходы между мирами невероятно далекими один от другого.
        Человек с трудом унял головокружение - неизбежный спутник такого сеанса, поклонился Древу ритуальным поклоном, и поспешил обратно. Пещерка, в которую он вернулся, была сквозной - из нее шел наклонный петляющий тоннель, проложенный в толще горных пород. От второго конца тоннеля, выбиравшегося на поверхность полулигой ниже, серпантином вилась тропка, спускавшаяся в небольшую, укрытую со всех сторон, долину. Там, согреваемые подземным огнем, звенели ручьи и зеленели священные рощи. Туда, к своим носящим зеленые плащи орденским братьям и сестрам, человеку надлежало доставить полученное сообщение.
***
        Как мое имя? Забыл... нет вспомнил! Денис ... Меня зовут Денис Алексеевич Ренев. Я сел в поезд, произошел взрыв… Я умер... должен был умереть... Но я жив!
        Человек, которого когда-то звали Денисом Алексеевичем Реневым, очнулся, как после ночного кошмара, еще не вполне сознавая, перешел ли он грань сна и реальности. Он полулежал на полу, прикованный к стене, в каком-то тесном помещении, почти в полной темноте. Только маленький квадрат на противоположной стене слабо светился во мраке. Попытавшись разглядеть еще что-нибудь вокруг, Денис Алексеевич напрягся… и тут, словно сработал выключатель. В тусклом сером свете, как на старой выцветшей фотографии, смутно проступила обстановка камеры. А в том, что это именно тюремная камера усомниться невозможно - грязные каменные стены, куча прелой соломы на полу, омерзительная вонь, какие-то кости и цепи в углу… Его ноги и руки охватывают браслеты из зеленоватого металла, цепочками прикрепленные к вбитым крюкам. Зеленоватого? Да, он ясно различает этот цвет, несмотря на то, что вся остальная камера ему видится в оттенках серого… Может быть металл фосфоресцирует? Его шею охватывает ошейник, довольно тесный - иначе, откуда это ощущение удушья? - тоже с цепочкой. Выглядят эти цепочки не слишком серьезно, но первый же
рывок показывает, что они куда крепче, чем кажутся. Во всем теле - неприятная наркотическая слабость, Там, где браслеты соприкасаются с кожей, ощущается боль, жжение, как химического ожога. Денис Алексеевич опустил глаза и похолодел: он увидел на своих ногах чешую и длинные кривые когти, которые он помнил по недавнему бреду. Бред продолжается? Или это был не бред?
        Подняв руку, насколько позволяла длина цепи, Денис Алексеевич с содроганием убедился, что и рука выглядит так же, как и нога - с когтями, с чешуей, которая начинается чуть выше запястья и захватывает практически всё тело... А проведя языком по враз пересохшим губам, он обнаружил, что рот количеством и остротой зубов мог теперь соперничать с крокодильей пастью!
        В голове шумело, было странное ощущение чужого присутствия где-то внутри. В какой-то момент Ренев вновь потерял ощущение своего тела, а на его сознании начала смыкаться клетка, за которой смутно маячила чужая ненавистная сущность. Огромным усилием воли Ренев разломал эту клетку и обрушил свои боль, смятение и ненависть на чужака. Вспышка гнева очистила мысли. Моргнув, Ренев убедился, что чувства снова вернулись к нему в полной мере - жгучая боль от оков, омерзительная вонь камеры и грызущее ощущение голода... голода ли? Скорее жажды? Или нечто вроде абстинентного синдрома... Непонятно, и очень неприятно.
        Закрыв глаза, Денис Алексеевич начал восстанавливать в памяти происшедшее. Полная невозможность, всего недавно увиденного и пережитого, сейчас боролась в нем с трезвым пониманием, что для бреда эти видения слишком подробны и ярки. Он четко помнил и свою смерть от взрыва в поезде, и фантасмагорический радужный водоворот, и мерзкий обряд вселения в чужое тело... Сознание то мутилось, то прояснялось, но крепла уверенность, что, несмотря на всю немыслимость, ситуация вполе реальна...
        Теперь Денис Алексеевич отчетливо вспомнил и тело человека в гексаграмме, тело в которое его загнала воля мага-некроманта - обычное человеческое тело, принадлежавшее крупному темноволосому мужчине атлетического сложения. Но ведь оно не имело ничего общего с его нынешним чешуйчато-когтистым обликом!
        Денис Алексеевич попытался восстановить в подробностях виденное в тот момент - он чувствовал, что это очень важно, хотя и не понимал почему. Вот он падает, вот всё вокруг переворачивается, и он смотрит уже не во все стороны сразу, а только вверх, в полускрытый дымом чадящих свечей свод зала. Вот момент, когда он ощутил свое тело! Он лежит на полу, его парализует слабость и темные нити, вот он…
        Денис Алексеевич резко открыл глаза - что-то изменилось! Жжение - теперь ноги жжет по-разному. Он глянул - правая нога изменилась, она стала похожей на человеческую! И браслет жег её намного слабее! А еще нога, вроде бы, стала тоньше - пожалуй, он мог бы высвободить ее из браслета… Если попробовать еще раз, сосредоточившись на ощущении себя самого, как человека в человеческом облике…
        Волна чужой ненависти, из уголка сознания, окатила Ренева и растворилась бесследно. Что же, всё-таки делать? Хочется обдумать происшедшее, но в голове царит полный сумбур. Пробивается сквозь него только одно - четкое ощущение опасности, ощущение, что нельзя терять ни одной лишней минуты. Бред это, виртуальная реальность или иной мир - как бы там ни было, но бездействовать нельзя. Надо попробовать еще раз представить себя в человеческом облике - представить так ясно, как это только возможно.
        Денис Алексеевич закрыл глаза и начал, изо всех сил, представлять себя человеком..
        Причем его «родной облик» никак не давался, попросту ускальзал из воприятия. А вот облик человека в гексаграмме становился всё ярче и отчетливее. Он уверен, более того - он точно знает, что при жизни тот, нет, он теперь он сам был воином, и он даже знает, что его звали Лакс, что он родился в рыбацкой деревушке на берегу огромного теплого моря, со странным названием Море Жизни… На каком языке он произнес это название? Ладно, неважно, сейчас не это главное…
        Ренев потерял счет времени. От непривычных усилий, от боли идущей метаморфозы, он несколько раз терял сознание и вынужден был начинать всё заново. Суставы выворачивало, мышцы и кости невыносимо болели. В какой-то момент он почувствовал, как ошейник сдавил горло, едва не задушив…
        А потом вдруг наступил восхитительный момент, когда боль пропала, и он обнаружил, что сидит, совершенно голый, на грязном полу камеры, а пустые оковы у стенки светятся своим холодным зеленоватым светом. Пустые! И тело у него снова человеческое! А что еще хорошо - вопреки всем ожиданиям, он чувствует себя не измотанным, а свежим и бодрым. Предметы обрели четкость - он видит их теперь так же ясно, как если бы в камере горела лампа. Слух... Денис Алексеевич слышал, как где-то в глубине стены, за толщей кладки, попискивали детеныши какого-то существа, крысы или летучей мыши. А вот острота обоняния делала вонь камеры просто невыносимой. Но стоило ему об этом подумать, как запахи тут же притупились и перестали забивать остальные чувства.
        Поднявшись на ноги, Ренев подскочил к окованной металлом двери с квадратным окошком, из которого шел тусклый желтоватый свет, и попытался в него заглянуть. Не видно ничего, кроме стены из того же грубо обработанного серо-коричневатого камня, что и внутри камеры. Дверь, разумеется, заперта снаружи, за дверью - тишина. Денис Алексеевич отвернулся и начал изучать место заключения. Первым делом он поворошил на мусор в углу. Потянув за ржавые звенья цепи, Ренев вытащил из прелой соломы костяк, болтающийся в оковах. И тут же сделал неприятное открытие. То, что кости были человеческие - совершенно неудивительно, но они были совсем свежие и, главное, недавно обглоданные! На некоторых болтались остатки хрящей, на других - отчетливые отпечатки острых зубов. Такие зубы были... но откуда… и тут истина открылась ему во всей своей неприглядной полноте. Дениса Алексеевича замутило. Невольно он уронил цепь и отпрянул в сторону.
        Шедда! То, что раньше неосознанно крутилось в голове, ускользая от сознания, обрело четкость и определенность. Он делит тело и сознание с каким-то чудовищем. С людоедом. Они сейчас - почти что одно целое. И у него есть только одно средство держать монстра в подчинении - собственная сила воли. Не слишком сильное оружие… Хотя - как знать! Но что будет, если он уснет или потеряет сознание, как недавно? Что сможет натворить шедда, когда его никто не будет контролировать?
        Ренев потер лоб и вдруг понял, что его отвращение и гнев были гораздо слабее, чем он это ему представлялось в первый момент. Монстр хотел есть… и поел... Но ведь не он же, Денис, - а шедда… Зато силы восстановил… А силы у них сейчас общие. Как и само тело.
        Денис Алексеевич почувствовал, что у него дрожат ноги, и оперся рукой о стену. Почему-то сам факт переноса его сознания неизвестно, как и куда, магия, странные обряды и существование чешуйчатых двуногих монстров им воспринимались достаточно спокойно. Наверно тот предел, когда психика отторгает невероятное, у него превзойден, и он уже готов воспринять всё виденное и прочувствованное без внутреннего протеста. Случайно он коснулся рукой зеленого браслета и тут же отдернулся - браслет ощутимо его обжег. Ренев пригляделся, и в памяти всплыло слово: «димерит». И значение слова - металл, блокирующий проявления магической энергии. Откуда это знание взялось, осталось непонятным.
        Ренев ухватился за вбитый в стену штырь, к которому примитивным замком крепились цепь и димеритовое кольцо наручника, с силой рванул. Штырь неожиданно легко выскочил из каменной кладки. Проклятье! Ведь он мог освободиться так и раньше! Или не мог? Он вспомнил ощущение наркотичсекой слабости, когда он сидел в оковах и попытки их порвать. Нет, всё не так просто...
        - Сюда идут! - тревожно отдалось в сознании.
        Денис Алексеевич встрепенулся и понял, что только что услышал, как где-то вдалеке лязгнуло - одна из тюремных дверей открывалась. Может быть, разумеется, что это и не за ним... А если за ним?
        Что делать? Покорно ждать, пока тот маг (Ренев немедленно, хотя и сам не зная отчего, назвал его, про себя, «некромантом») найдет способ подчинить его (их?), вправду сделать рабом?… Попробовать притвориться, обмануть… Драться насмерть?
        В своей прошлой жизни Ренев не был бойцом. Родившись в могущественной стране, он, как и многие, получил военную командирскую подготовку, но никогда не имел возможности применить ее на практике. Он мирно трудился, занимаясь инженерной и научной работой, успешно избегая участия и в больших конфликтах, и в сомнительных бытовых ситуациях. Да и после, когда его родина пала, растерзанная врагами и предателями, а города затопил вонючей волной бандитизм всех разновидностей - как
«легальный», банковско-предпринимательский, так и «традиционный», уголовный, он почти не испытал серьезных неприятностей. А спустя несколько лет, оставив мародеров драться над трупом поверженной великой державы, он увез семью на чужбину, в маленькую южную страну, тоже не самую спокойную, но, по сравнению с его поруганной родиной, благополучную и тихую. И там Денис Алексеевич постепенно дряхлел, зарабатывая на жизнь, в дополнение к небольшой пенсии, разными случайными работами. Несмотря на возраст и неважное знание чужого языка, его профессионализм, хоть и не всегда, но всё-таки оказывался востребованным.
        Однако была в характере Дениса Алексеевича черта, которую он не утратил и в старости - в критических обстоятельствах в нем просыпался иной человек, решительный и беспощадный, наследник поколений воинов и вождей. Человек, способный быстро принимать решения и доводить их до конца. Вот и сейчас Ренев принял решение мгновенно, как само собой разумеющееся - сопротивляться пленившим его врагам всеми средствами.
        Так, а какими же средствами мы располагаем? Вырванный из стены штырь с цепочкой и браслетом - отбрасываем… жалкое оружие. Вдруг всплыло воспоминание о давней, прочитанной еще в детстве книге, где прикованный на галере раб убивал охрану своими цепями. Да, ведь он только что видел цепи посолиднее... Ренев шагнул к костям в углу, схватил цепи, которыми был скован покойный штрафник - две обычные стальные цепи - ручные и ножные кандалы, никакого димерита. Выбрал ту, что подлиннее, одним движением сломал застрявшую в наручнике кость, сложил цепь вдвое и взмахнул для пробы. Странно возросшая физическая сила его нисколько не удивила - словно так и должно быть. И зрение в темноте и слух... Всё - потом. Упремся, как говорится - разберемся. А сейчас - годится, теперь надо найти место, где встать - чтобы не было видно из глазка в двери. Вот так - ну что же, заходите, гости дорогие…
***
        Богатый имперский город Этрурия жил своей обычной жизнью, течение которой мало что могло существенно нарушить. Даже такое экстраординарное происшествие, как бандитское нападение на дом мэтра Кнума Апия Капетуса, почтенного старого мага, мирно проживавшего на окраине города с внучкой и служанкой. Небогатая боковая ветвь старинного патрицианского рода Апиев, к которому принадлежал маг, происходила с севера, и в Этрурии была малоизвестна. Да и поселился маг в городе всего год-другой назад, жил очень уединенно, практикой, для заработка, не занимался. Но когда несколько дней назад мэтр Капетус обратился в магистрат с просьбой поставить караул возле его дома, поскольку опасается нападения злоумышленников, то к его просьбе прислушались. И поставили не городских стражников-вигиллов, а легионеров, из армейской караульной команды. Первый центурион дежурной в этом месяце когорты, старый служака Мамеркус, узнав о том, что ему надлежит теперь выделять ежедневно троих караульных, во главе с младшим центурионом, на охрану дома мага, почувствовал странное ощущение в нижней части спины.
        - Сиськи Алекты! - Такое ощущение он испытывал не в первый раз, и всегда оно точно предвещало, что на пятую точку Мамеркуса ожидаются приключения. Тут и доли не надо, чтобы понять... А приключений центурион не любил, нахлебавшись их вволю за все годы службы, четверть из которых прошли в гарнизоне крепости, запирающей выход иношным тварям из Каньона Костей. Название же каньона говорит само за себя... костей там лежали холмы, и далеко не только одних тварей, не зря год службы там считался за два...
        Правда, миновала уже без малого декада, а неприятностей всё еще не было. Но когда в казармы легиона ворвался задыхающийся от бега подчасок и выкрикнул: «Тревога! Самалиты!», то центурион той самой точкой почуял, что - вот оно, началось, сиськи Алекты… И, по давней привычке идти неприятностям навстречу, а не прятаться от них, самолично отправился к месту событий, во главе с поднятого по тревоге манипула легионеров. Прибыв через двадцать минут на место - пустырь в новом квартале города, только недавно начавшийся застраиваться, центурион никаких самалитов не нашел. Собственно, он вообще не нашел на месте ни одной живой души, а подлежавший охране небольшой одноэтажный дом мага ярко пылал огнем явно магической природы, при виде которого опытные люди старались держаться подальше, а прибывший с манипулом когортный военколдун 1-го ранга изменился в лице, и скомандовал: «Ближе двадцати локтей не подходить! Активировать защитные амулеты!». Центурион проверил выполнение приказа колдуна, привычно помянул сиськи Алекты, и отдал распоряжение манипулярию прочесать всё вокруг, разбившись на тройки и не теряя
связи друг с другом. И чтоб непременно отыскать хоть каких-нибудь свидетелей событий. Поднявший тревогу легионер-новобранец ничего толком сказать не мог, кроме услышанного им приказа начальника патруля: «Бегом марш в казармы! Поднять тревогу - нападение самалитов!». А приказ этот он получил от начкара - центуриона Квинта, когда стоял возле угла квартала, откуда вход в дом было не видать.
        Больше предпринять пока оказалось нечего - тушить такой пожар невозможно, а распространения его можно не опасаться - магический огонь искр не разбрасывает, да и соседние дома отстоят достаточно далеко.
        Пара свидетелей отыскалась быстро, но рассказать они смогли немного - это была влюбленная парочка, которая выбрала для своих утех сад одного из соседних незаселенных домов. Они слышали крики, шум и лязг оружия. Юноша рискнул глянуть в щели в ограде, но смог увидеть только, как какие-то люди что-то сноровисто затаскивали в дом. Самалитов юнец никогда не встречал, но описал их внешность весьма похоже - плоскорожие низкорослые люди в кожаных доспехах, с кривыми саблями. Всего через несколько минут после исчезновения их в доме, тот вспыхнул, как факел, причем сразу со всех сторон. Парень оказался эрудированный и засыпал Мамеркуса и колдуна своими соображениями по поводу природы использованных заклинаний. Девушка же только краснела и отмалчивалась, явно думая лишь о том, как из этой истории выпутаться без лишней огласки.
        В этот момент и прибыли городские власти. Помимо стражников-вигиллов, эдилов-розыскников и квартального префекта, среди вновь прибывших оказался незнакомый Мамеркусу чиновник - аристократический красавец, сразу вызвавший антипатию плебея-центуриона. Перебросившись несколькими словами с колдуном, чиновник показал ему какой-то жетон. После чего вид у колдуна сделался кислым, но безо всяких возражений, прихватив нескольких солдат в помощники, он тут же начал расставлять взятые с собой артефакты и снимать замеры разных видов магических воздействий, в соответствии с хорошо известной армейской инструкцией о проведении магического полевого сканирования местности по классу «А». Чиновник же подошел к центуриону и вежливо представился ему старшим советником 3-й церемониальной канцелярии Управления двора Его Величества Вульпексом. При этом он очень напоминал лиса, готовящегося к походу в хорошо охраняемый курятник. Никаких знаков своего ранга он Мамеркусу не показал, но центуриону они были без надобности.
        - Точно, лис..., - подумал Мамеркус, давно научившийся судить о собеседниках не по бумагам и даже не по внешности. - И не важно, сиськи Алекты, как там твоя канцелярия именуется, и так ясно, что ты за фрукт…
        - Так вот, уважаемый Мамеркус, - задушевно продолжил старший советник так, словно они стояли не возле догоравшего остова дома, где только что произошло похищение или убийство, а сидели за кружкой пива в кантине старины Тирруса «Одноглазый ветеран». - Расскажите мне, будьте добры, всё, что у вас тут происходило, начиная с того момента, когда вы получили приказ выставить у дома пост.
        Рассказ много времени не занял, и столичный лис отошел в сторону, пощипывая нижнюю губу. В это время начали возвращаться патрули с однотипными докладами, что в окрестностях ровным счетом ничего примечательного не обнаружено. И новых свидетелей не нашлось - как назло, все дома, из которых могли бы что-нибудь слышать или видеть, пустовали. А вскоре подошел и военколдун, со схемой сделанных замеров. Он продемонстрировал ее центуриону и Вульпексу, который странным образом немедленно возник рядом, хотя только что беседовал с префектом в двух десятках локтей в стороне. Мамеркус без особого интереса слушал доклад, пересыпанный терминами наподобие «градиентных потоков», «векторного поля фламо-теллуических энергий» или «концентрации рассеяния» - его интересовали только, сиськи Алекты, окончательные выводы. Но выводы ему тоже ничего интересного не сообщили.
        Вульпекс же оказался более въедлив:
        - Если я вас верно понял, мэтр, то по вашим данным, мощность и характер примененных заклинаний представляется чрезмерным для результирующего эффекта?
        - Вы поняли совершенно верно, господин Вульпекс, - колдун явно подобрел, польщенный обращением «мэтр», которое ему по рангу не полагалось. - Вы уж поверьте моему опыту - таким сочетанием заклинаний огня и земли крепостные стены прожигают. А для этого домишки хватило бы и десятой части - он и от простого бы огня сгорел не намного хуже…
        - Ну а с какой целью можно применить столь мощное заклинание? Уничтожить что-либо очень стойкое?
        - Возможно… - колдун был озадачен. - Хотя, для уничтожения магических артефактов это не очень годится. Какое-нибудь немагическое, но стойкое вещество, вроде адамантита… Нет, не знаю…
        - А у нас тут раз как-то был случай… - вмешался молодой эдил, и тут же осекся под неприязненным взглядом Мамеркуса - поналезли эти штатские, дисциплины не понимают.
        - Ну, ну, продолжайте молодой человек, - приободрил Вульпекс полицейского.
        - Я был однажды с облавой в притонах нижних кварталов, - продолжил эдил. - Там один беспатентный алхимик попался, любовные зелья варил, мелкие амулеты и ну и сонное зелье, чтоб в пойло добавлять и лохов потрошить удобнее, само собой… Так, когда его брали, он вдруг запустил в ход «сеть паники» - вы же знаете, что это…
        - Беспричинный страх, паника и «медвежья болезнь» у противника, - кивнул Вульпекс, а Мамеркус усмехнулся, припомнив один из эпизодов применения этой сети их легионным военмагом. - Но разве у ваших людей не было защитных амулетов?
        - В том то и дело, что заклинание было исключительно мощным, так что даже амулеты не очень помогли. И алхимик едва не сбежал, но больше у него в запасе ничего существенного не осталось, так что его всё равно перехватил патруль второй линии… Так вот, все потом удивлялись, что это на него нашло - его делишки с зельями тянули только на полгода исправительных работ, а так - получилось использование ворованного, запрещенного частным лицам, артефакта, да еще и нападение на эдилов при исполнении … В общем, получил он свои три года рабства на дорожном строительстве. А через несколько дней наш осведомитель сдал группу торговцев мерканской дурью, и оказалось, что в берлоге этого алхимика был ход в тайную лабораторию, где он эту дурь перерабатывал в крэк - а за это уже, как вы знаете, положены «пятерка» и галеры или Имперские копи. Но при первой облаве этот ход не нашли, потому, что он был закрыт «пеленой незаметности», а «сеть паники» внесла такие помехи в общий фон, что магический поиск не сработал…
        - А ведь верно, - заметил военколдун.
        - Там, - он махнул рукой на догоравший дом, - внутри можно было бы хоть самому Мантусу жертву приносить, сейчас никаких следов не найти…
        - Понятно… - Вульпекс с интересом глянул на сообразительного полицейского, - я вас, эдил, попрошу снять копию того дела и прислать мне, господин префект в курсе - куда. А сейчас разрешите откланяться - дела…
        Огонь погас, и все присутствующие начали расходиться. Префект оставил одного вигилла на страже - охранять место пожара до того момента, когда оно остынет достаточно для детального обыска и ушел вместе со своими эдилами. Легионеры вернулись в казармы, где центуриону Мамеркусу предстояло сочинять рапорт о происшедшем и, сиськи Алекты, объявлять пропавшими без вести двух его подчиненных - третьего центуриона Квинта и легионера первого класса Лакса.
        Куда направился столичный чиновник Вульпекс, не знал никто.
***
        Необычайно обострившийся слух улавливал каждый звук за дверью. Идут трое - у двоих шаги уверенные и, при этом, шаркающие - что это значит? «Кавалерийская» походка? У третьего шаги совсем другие и что-то звякает - цепи? Еще один пленник? Так, на пленника не отвлекаться, главное - тюремщики. Ренев вслушивался и холодно прикидывал, как он станет убивать тюремщиков - удивляться своим новым способностям и знаниям ему было некогда.
        Тюремщики не торопились. Один громко рассказывал второму, почему-то с сильным акцентом, на том языке, который в голове Ренева ассоциировался с покойным Лаксом.
«Общеимперский» язык. Он же - «лакаанский». Что это означало, Ренев плохо представлял. Ему пока было достаточно, что он вполне улавливал смысл сказанного.
        - ...Когда мы легионеров с мужичьем-ополчением перебили и ворвались в Тарк, там оставались их бабы со щенками. Ну, щенков, понятное дело, дротиками - мы еще спорили, кто с первого удара паршивца пришпилит к стенке, увертливые твари. Баб- на общую потеху. Кроме самых лучших, их, понятно, как обычно - на продажу мерканцам. С десяток заставили голыми, на четвереньках, на сторожевую башню забираться. И они сами это делали, добровольно - пообещали за это их щенков пощадить, а они, дуры, и поверили! А потом, по одной, скидывали вниз, на парковую решетку - спорили, нанижется она на верхушки прутьев, или так расшибется. Жаль, что решетка быстро обвалилась... Весело было…
        - А ты слышишь, как эта падаль зубами скрипит? Если бы ни кляп и цепи, горло бы нам перегрыз, герой имперский. Ха-ха-ха!
        - Он-то? Да имперцы только зубами скрипеть и горазды! Что они понимают в удовольствии перегрызть горло врагу? Или сожрать живьем его печень? Это мы, народ степей, знаем сладость унижения врага, вкуса его крови и запаха его страха...
        - Ничего, сейчас посмотрим, как ему горло шедда перегрызет! И запах его страха понюхаем. Открывай дверь! Из-за него, сволочи, Гунявого шедде скормили - сбежать он, видишь ли, решил! Правда, не знал, дурак, что выход из тюрьмы только один и идет через нашу казарму. Но и Гунявый хорош - дромедар холощеный, дал себя покалечить…
        - Гунявому, можно сказать, еще повезло! Был бы сам Хозяин дома, он бы из него сделал этого, зу…зо... ну, чучело ходячее. А шедде скормил бы тебя, десятника… бывшего десятника, хэ-хэ-хэ! Ладно, пришли... эй ты, падаль, стоять, лицом к стене! Сейчас гляну, как там шедда…
        - Нет, не может быть! Где он? - это уже на каком-то другом языке, но Ренев и его понимал, хотя не знал - откуда у него это понимание.
        - Ты что, дури обкурился? Куда можно деться из глушильных оков и заговоренной камеры? Ах ты, Хорово дерьмо, и впрямь нету! Ну, открывай же, сейчас разберемся…
        Дверь распахнулась, и в камеру влетел от сильного толчка пленник. Ренев краем глаза - всё его внимание было на дверь - отметил, что упал пленник грамотно, сгруппировавшись, и, несмотря на оковы, почти сразу поднялся на ноги. И застыл, уставившись на Ренева в немом удивлении.
        Почти сразу следом в дверь просунулась плоская рожа с поросячьими глазками, приплюснутым носом и клочком редкой бороденки на подбородке. Ренев молниеносным движением захлестнул на шее стражника цепь и рванул на себя. Рывок был столь силен, что под цепью что-то противно хрустнуло… Труп ватной куклой покатился под ноги пленнику. Горлом хлынула кровь...
        Не тратя ни секунды времени, Ренев отпустил один конец цепи, освобождая, снова перехватил двумя руками и выпрыгнул в коридор. Второй стражник, такой же плоскорожий, низенький и кривоногий, демонстрируя похвальную скорость реакции, отступал назад, вытаскивая кривую саблю. Ренев принял рубящий удар на цепь и, захватив ею лезвие, дернул, добавляя свое усилие к удару. Сабля вылетела из руки степняка, а в следующее мгновение Ренев нанес ему удар кулаком в висок. К сожалению, удар получился вскользь - сбитый с ног тюремщик покатился по полу, но сознания не потерял и схватился за нож, болтавшийся на поясе, рядом со связкой ключей. Денис Алексеевич поднял свое оружие - цепь, и хлестнул - раз, тот увернулся, другой… От третьего удара стражник увернуться не успел - цепь разбила ему кисть, и нож звякнул об пол. Отбросив цепь, Ренев встал на колени и схватил противника за горло. Заглянул в тускнеющие глаза и…
        Плещущееся багровое море, пронизанное ослепительными белыми всполохами. Чаша искрящегося колдовского вина, опрокинутая над иссушенным жаждой путником. Шелест желаний и яркая вспышка, вместившая в одно мгновение годы…
        Денис Алексеевич, пошатываясь, поднялся на ноги. Он точно знал - жизнь покинула тело стражника, не оставив и следа. Покинула, будучи впитана им, Реневым. А сам он при этом ощущал огромный подъем сил и способность разорвать противника голыми руками. Все чувства еще более обострились, а эмоции, напротив, приглушились. Где-то в глубине сознания ворочалось удивление легкостью, с которой он справился с двумя противниками - никогда ранее мастером рукопашного боя он не был... И, одновременно, уверенность, что не справиться он просто не мог.
        С начала боя прошла едва пара минут.
        Ренев снял с трупа ключи. Потом вернулся в камеру. Пленник стоял возле первого мертвеца, и пытался скованными руками вытащить у того из ножен саблю. Ренев молча позвенел ключами. Пленник выпрямился и посмотрел на Дениса Алексеевича. Молодой парень, крепкого сложения, лет двадцати с небольшим. Имперец. Среднего роста, русые коротко остриженные волосы, высокий лоб, прямой красивый «греческий» нос. Волевая складка рта и трехдневная щетина на подбородке. Во рту - кляп, притянутый ремешком. Обут во что-то вроде сандалий с высокой шнуровкой. На теле - он был обнажен до пояса, - багровые рубцы и кровоподтеки, следы жестоких побоев. Но взгляд - твердый и прямой - показывал, что этого человека сломить непросто.
        Глянув на замок на оковах пленника, Ренев нашел подходящий на вид ключ и отомкнул наручники. Имперец быстро освободился от цепей и от кляпа. Потом начал растирать затекшие руки. Ренев машинально отметил, что вид тела со сломанной шеей и лужи крови на полу нимало не заботит ни его, ни освобожденного пленника. Ренев снова вышел в коридор, и начал раздевать труп второго стражника. Он уже натянул чужие кожаные штаны - брезгливо морщась, поскольку бывший владелец их явно несколько лет не снимал и никогда не стирал, и с сожалением разглядывал сапоги, которые были ему малы на пару размеров, когда имперец вышел из камеры. Он вооружился саблей и кинжалом, остановился в дверях, спокойно разглядывая Ренева. Потом произнес:
        - Хор Гортензий Квинт, третий центурион восьмой когорты Его Императорского Величества Этрурийского легиона. Благодарю за помощь.
        - Де…, - Денис Алексеевич запнулся и замолчал, лихорадочно соображая. Его собственное имя прозвучало бы на имперском языке странно. Но надо что-то ответить… Само собой всплыло слово - Дар. Конечно, Дар -он в детстве носил такое прозвище, среди друзей. Это его инициалы и имя его любимого героя из замечательного романа Ефремова «Туманность Андромеды»... Как давно это было...
        - Дар, пленник здешнего... хозяина, - представился он, наконец. Слова незнакомого, непонятным образом выученного языка, сходили с языка с некоторыми запинками, но в целом свободнее, чем Ренев ожидал. - Я родом... издалека. Так что уж простите, что про империю знаю не слишком много.
        - Но вы прекрасно говорите на лакаанском, - с легким удивлением сказал центурион. - И вы очень похожи… если бы не некоторые отличия... я бы сказал, что вы - родной брат моего легионера Лакса, с которым мы вместе попали в плен. Его два дня назад увели из камеры, сказали - на допрос, но он не вернулся…
        - Ну вот, приехали, - подумал Ренев. И совершенно неожиданно, как это с ним бывало и раньше, нужные слова сами стали приходить на язык.
        - Лакса нет в живых. Так получилось, что я присутствовал при магическом обряде, где он был принесен в жертву - ритуальную жертву. - Ренев говорил медленно, стараясь не лгать, но и не рассказывать всей правды. - То, что я на него похож - тоже результат этого обряда. Я должен был стать рабом мага, но сумел освободиться. А уйти не успел. И тут вот пришли вы со стражниками…
        - В этой камере, как уверяли стражники, держали шедду - призванное порождение горячих миров. Меня должны были ему скормить. - центурион говорил безмятежным тоном, но взгляд его цепко следил за Денисом Алексеевичем. - Я слышал, что ему уже скормили одного стражника. Он был весьма самонадеян и глуп, этот тюремщик, и вчера я смог его оглушить. Мне уже почти удалось освободиться, но не повезло - шум услышали, меня избили и вернули в камеру, заковав в цепи. А стражника, вместо обычной казни за дисциплинарную ошибку, должны были отдать шедде. Тут ни с кем не церемонятся, и свои со своими - тоже…
        - Может быть, они так острили или запугивали, - неопределенно заметил Ренев. - Я не знаю ничего про шедду, в моей камере его нет.
        И не давая продолжить скользкую тему, добавил:
        - Нам не стоит терять время, господин э-э-э, Хор Гортензий Квинт. Сюда в любой момент может еще кого-то занести. Надо выбираться.
        - Квинт!
        - Что?
        - Называйте меня просто Квинт, господин Дар.
        - Тогда меня - просто Дар, без господина…
        Денис Алексеевич (или отныне и очень надолго - Дар) взвесил в руке трофейную саблю и подумал, что она ему ни к чему - фехтованием он сроду не занимался. Нож - другое дело, пригодится, если не как оружие, то, как инструмент. А вот цепь себя зарекомендовала хорошо, ее надо прихватить.
        Дар двинулся вперед по коридору, поигрывая цепью. Квинт следовал за ним, отставая всего на шаг. Пол холодил босые ступни, но особой сырости в подземелье не ощущалось, да и холода - тоже. Кстати, а чего это он решил, что находится в подземелье - отсутствие окон еще ни о чем не говорит…
        Рядом с бывшей камерой Дара были еще три двери, все по одной и той же стороне коридора, похоже, что камеры были вырублены в сплошной скале. Пользуясь связкой ключей тюремщика, Дар и Квинт быстро отперли и осмотрели помещения - пусто. Направо, от камеры Дара, коридор заканчивался тупиком. Налево - уходил в полутьму, которую плохо разгонял горевший перед дверями камер смердящий факел. Пошли влево.
        Дар с некоторым удивлением обнаружил, что в коридоре нет больше камер. Только скальные, грубо обтесанные стены и редкие факелы, горящие странным, слишком ровным пламенем, и при этом омерзительно воняющие горелым жиром. И еще - редко встречающиеся отдушины, иногда затянутые паутиной, иногда - поблескивающие глазками-бусинами летучих мышей, для которых они служили норами.
        Коридор оказался длинным и заметно изгибался по часовой стрелке. У окованной железом двери, замыкавшей коридор, они остановились.
        - Вас вели оттуда, - повернулся Дар к Квинту. Что там, где посты стражи?
        - Сразу за дверью, винтовая лестница вверх и, ярусом выше, примерно такой же коридор с камерами, только большими, рассчитанными на десятки заключенных, - лаконично доложил Квинт. - Но сейчас они пусты. Меня с Лаксом держали в ближней к выходу. Постоянной охраны нет, стражника заходят пару раз в сутки. Выше - есть еще два яруса, я видел входы, когда меня тащили в камеру, но что за ними - не знаю. А еще выше - казарма охраны и, вроде бы, мимо никак не пройти.
        - На сколько человек казарма? - деловито осведомился Дар.
        - Десятка на четыре. Но когда меня вели, там было не более одного. Десятка, разумеется.
        - Отдыхающая смена?
        - А вы разбираетесь, - отметил Квинт. - Да, по всей видимости.
        - Обход камер регулярный, в одно и то же время?
        - Как правило, да. Я понимаю, о чем вы - как скоро наших стражей хватятся? Здесь нет окон и следить за временем трудно, но по моему расчету, било у нас должно быть в запасе.
        Да мысленно прикинул ощущение времени - било означало что-то около получаса, по его субъективным часам.
        - Ладно, пойдем, аккуратненько...
        Дар еще раз прислушался и толкнул дверь - при своей массивности она открылась неожиданно легко. Как и говорил Квинт, за дверью оказалась небольшая площадка с уходящей вверх каменной винтовой лестницей и неизменным вонючим факелом в стене. Дар глянул на нее и вдруг перед его мысленным взором проплыли вереницы ступеней, двери, помещение с тюфяками на полу, на которых, поджав ноги, сидят плосколицые степняки… запах кухни и сладковатого дурмана из наргиле… Он встряхнул головой и видение пропало. Что это было - приступ ясновидения?
        Воспоминания стражника. Часть его воспоминаний, которые перешли при впитывании жизненной энергии, как ранее перешло знание его языка.
        Мысль-образ от... от шедды? Полезное умение... Но нельзя расслабляться - шедда, в лучшем случае, временный союзник, который, в любой момент может стать врагом. Понять бы только, что всё же произошло у него с этим недавним «впитыванием жизненной энергии»...
        И тут только обнаружил, что всё еще стоит в дверном проёме, тупо глядя на факел, а Квинт терпеливо ждет, когда он пройдет дальше. Дар еще раз прислушался к возможным звукам сверху и начал подниматься по лестнице.
***
        Огромный зал тонул в мягком лазоревом сиянии. Стен у него, казалось, не было, и бездонная чернота звездного неба вокруг оттеняла переплетения ярких разноцветных световых потоков внутри помещения. Семеро - семь фигур, очертания которых невозможно было определить глазами, сидели прямо на световых лучах в середине зала. Но сами они видели друг друга иначе - в образе трех мужчин и четырех женщин. Их разговор не мог услышать никто, кроме них самих - лазоревая пелена была сильнейшей магической броней, гасившей любые попытки материального или энергетического проникновения снаружи.
        - Итак, Сешат, твой план удался?
        - Еще рано об этом говорить, отец. Призыв с Изнанки - дело слишком непредсказуемое. Сейчас шедда, точнее - одержимый им реципиент, осуществляет только начальную часть плана - он освободился из камеры и двигается в правильном направлении.
        - А как ты его контролируешь?
        - Это сложно и долго объяснять. Важно, что у меня есть такая возможность... Главное было не привлечь внимания с Телили - вы же все это понимаете. Одно дело - открывать пути и сплетать потоки тут, за Пологом, а совсем другое - внизу. Вызов шедды осуществлял подмастерье, когда Хакес отлучился из Безымянного Замка - я специально это подстроила, нашла способ запустить своего посланника внутрь Замка и подтолкнуть этого чрезмерно самолюбивого негодяя к нарушению прямого приказа его хозяина. И он так и не понял, отчего шедда ему не подчинился. Связать все нити вместе было очень нелегко, но дело того стоило. Мой посланец незаметно наблюдает за ним - пока нет на месте Хакеса. Если тот вернется - наблюдение мне придется снять, чтобы не выдать себя. Этот жрец Отступников стал очень силен…
        - Погоди, сестра, разве возможно длительное сосуществование сознаний человека и шедды? Они же несовместимы!
        - Есть исключения... Но это, опять же, долгий и сложный разговор.
        - Что до меня, я по-прежнему чувствую приближающуюся войну, Церапис. Очень большую войну - как во времена падения Цитадели фалантеров. А в таких случаях я не ошибаюсь.
        - Тефнут, никто в твоих способностях не сомневается. Но только расчет может прояснить, как эта война связана с Телилью. И с Хакесом. Если дать этому адепту Отступников и дальше усиливаться, то мы сможем утерять слишком многое.
        - У нашей... подопечной есть шансы выбраться из Безымянного Замка без сторонней помощи, не считая одержимого, разумеется?
        - Есть, если она успеет до возвращения Хакеса. Сами помочь ей мы сейчас всё равно не сможем - вы хорошо понимаете, почему.
        - Да, к сожалению… Иногда я сильно жалею, что мы не всесильны, как про нас думают люди…
        Семь фигур медленно растворяются в потоках лазоревого света...
        То же лазоревое сияние, но фигур только двое. И дополнительные экраны изолируют их беседу от внимания остальных.
        - Сестрица, ты могла заморочить голову другим, но не мне. Я же вижу, что у тебя, с самого начала, дело пошло наперекосяк. В конце концов, я в этом тоже немало участвовал, так что - рассказывай, что же там случилось.
        - Ну не то чтобы наперекосяк, просто появился неучтенный фактор...
        - А если без уверток?
        - Ладно... Судя по многим признакам, шедда прихватил еще одну матрицу - человека..
        - Человека с Изнанки?!
        - Угу... И эта матрица полностью заместила реципиента... С другой стороны, это дало одержимому дополнительную устойчивость к подчинению и уменьшило опасность отторжения.
        - Как давно я про такое не слышал… Призыв с Изнанки... то-то даже Древа зашевелились... Интересно, тебе не пришла в голову связь с Ушедшими?
        - Не вижу аналогии. Фалант с Кегатой появились тут совсем в других обстоятельствах.
        - Интересно, где они сейчас странствуют? Фаланту всегда было мало одного мира…
        - Хор, мы отвлекаемся… Я признаюсь честно, что, фактически, не могу контролировать одержимого. Тем не менее, он действует именно так, как нам желательно. Если я утрачу посланника, постарайся подключить своего.
        - Хорошо. Но Большие горы... почему ты против участия Кнума в нашем плане? Он мог бы нам здорово помочь.
        - Потому, что он явно ведет свою игру. Его контакты с Япетом и Крием - почему он их скрывает? Мне это не нравится. Япет мог найти те части оборудования Фаланта, которые не нашли мы. Или их нашел Крий. Может, Кнум решил использовать их по своему усмотрению? Надеюсь, ты не раздумал и тебя, не устраивает, как и родителей, вечное прозябание в этом мирке?
        - Очень сложно у тебя всё завязано, Сешат. Телиль, Хакес, подопечная, шедда, наследие Фаланта... м-да... Сложные планы имеют неприятную особенность - прокалываться на деталях.
        - Не изрекай банальности, братец. Давай к делу. Я выведу подопечную к западным отрогам больших гор, а там рассчитываю на тебя.
        - Раменье - моя территория, и я прослежу, чтобы Хакес получил по своим грязным лапам, если он протянет их туда! Но подопечной в одиночку будет очень трудно.
        - Я уверена, что она окажется не одинокой... Впрочем, увидишь сам. Я могу упустить частности в расчетах, но основной ход событий будет таким, как надо. Не сомневайся.
        - Признаю, что ты была лучшей ученицей Кегаты из нас троих. Я буду начеку.
        Потоки лазоревого света стирают изображения фигур...
***
        - Он где-то неподалеку, - Марций водил своим амулетом из стороны в сторону, и похожий на светляка огонек в нем, то вспыхивал, то гас. - Держите оружие наготове, княжич - хазарг всегда нападает неожиданно.
        Лодий покосился на своего пажа - мальчишка судорожно сжимал в руках охотничий стреломет, тревожно оглядывая обступившую поляну чащу. Но это было нормально - в четырнадцать лет участвовать в охоте на хазарга… Сам Лодий вот тоже участвовал в первый раз - слава богам-Покровителям, в Тарсей иношные твари забредали не часто. А хазарг - так вообще впервые, на его памяти. И Лодий, которому за семь лет службы в императорском флоте приходилось видеть многое, с удивлением понял, что он тоже нервничает. Он дважды участвовал в бою с мерканскими пиратами и видел резвящегося на волнах морского змея, во время патрулирования их кораблем Ворот Крия. Но тогда рядом были десятки товарищей, станковые копьеметы, корабельный флаг-колдун, наконец… А сейчас он мог в любой момент оказаться с чудовищем один на один…
        А вот Марций насторожен, но спокоен. Еще бы - в гарнизоне крепости у Каньона Костей он, наверно и не таких видел. Интересный тип - бывший легионер, бывший самалитский пленник-раб, бывший наемник. Лет сорока, слегка прихрамывает на левую ногу, оружием владеет на уровне мастера клинка… Впрочем, знаменитый на всю Империю фехтовальщик Сцевола - так тот вообще без правой руки и ничего…
        - Внимание, - он приближается! - Марций отпустил амулет, повисший на шнурке, и скупым профессиональным движением вскинул свой крупнокалиберный «туробой». Слева, в чаще, как раз напротив Лодия, зашуршало. И в следующую секунду из кустов вывалился хазарг. Несмотря на свои размеры, он двигался неправдоподобно быстро и почти бесшумно. Всего пара веточек хрустнула, когда туша ростом в пять локтей вынырнула из густого кустарника, казавшегося сплошной стеной. Лодий одним взглядом охватил монстра - от кабаньей башки, с двухдюймовыми клыками в приоткрытой пасти, над которой нависал горб, отчего сутулый хазарг казался ниже своего действительного роста, до кривых лап с широкими ступнями, когти на которых длиной вдвое превосходили клыки. Хазарг бежал по-человечьи, на задних лапах, выставив вперед передние. А руки Лодия уже сами поднимали оружие и целились в налитый кровью глаз чудовища. Нажимая спуск, Лодий услыхал одновременно щелчки двух других стрелометов, у его спутников.
        - Не попали бы мне в спину, - машинально мелькнуло в голове.
        Стрела, пущенная Лодием, ударила по низкому лбу хазарга, и отскочила в сторону. Еще одна стрела вонзилась в нос монстру, третья улетела неизвестно куда. Нос оказался чувствительным местом. Хазарг издал тонкий поросячий визг, совершенно не вязавшийся с его обликом, и притормозил, пытаясь передними лапами втащить стрелу из рыла. Тщательно прицелившись, Лодий выстрелил еще раз, но снова промахнулся по вертевшемуся на одном месте хазаргу. Его спутники выстрелили тоже, столь же безрезультатно - одна стрела мимо, вторая, Марция, вонзилась в лапу, которой монстр прикрывал морду. Третий залп оказался удачнее - одна стрела всё же угодила монстру в левый глаз. Но, как видно, неглубоко - хазарг издал новый визг, но не упал, а только встал на четвереньки. На Лодия уставился его целый глаз, багрово-красный, без зрачка, и он почувствовал, что его окатило ощущение холода - темная магия иношной твари была отражена защитным амулетом. И тут хазарг ринулся на него.
        В дальнейшие секунды Лодий действовал совершенно автоматически. Выстрелив почти наугад, он кинул бесполезный стреломет, шагнул влево, уклоняясь от прямого столкновения с чудовищем, и выхватил клинок. Но хазарг на бегу далеко вытянул переднюю лапу и ухитрился зацепить Лодия за ногу. Лодий упал, перекатился по жесткой траве еще дальше, в сторону, и тут же снова вскочил. На пути у хазарга оказался паж Силий, который успел выстрелить в четвертый раз, в упор, но не успел уклониться от столкновения. Выстрел не произвел никакого впечатления на хазарга, и тот налетел на мальчишку. Пажа спасла ловкость и легкость его тела - он высоко подпрыгнул, оттолкнулся от горба монстра, и от удара отлетел далеко в сторону. Пробежав по инерции еще несколько шагов, хазарг развернулся, врывая когтями рыхлую почву, выбирая, с кем из увертливых противников сразиться первым. В этот момент, выжидавший подходящего случая Марций, поразил хазарга во второй глаз.
        Ослепленное чудовище издало на этот раз громкий рев. Но и слепота не сделала его менее опасным. Снова встав на задние лапы и выставив передние, хазарг, руководствуясь уже не зрением, а каким-то иным чутьем, двинулся в сторону Марция. Тот стал отбегать, всё время меняя направление, но хазарг, не торопясь, и ухитряясь при этом не отставать, неотступно следовал за ним.
        - Не забывайте - бить только в шею! - крикнул Марций, увидев, как Лодий подбирается к хазаргу сзади. Хазарг, явно ощутив еще одного врага, начал поворачиваться, и в этот миг Лодий ударил его клинком, вонзив почти на половину длины в основание шеи. Монстр рванулся, и Лодий вынужден был выпустить застрявшее оружие из руки и отскочить. Он остался практически безоружным - один охотничий нож. Но хазарг не нападал, а стоял на месте, мотая своей отвратительной башкой, в которой кабаньи черты мешались с человеческими. И тут подбежавший Марций нанес еще один колющий удар саблей в шею чудовища. Ноги хазарга подогнулись, и он рухнул на истоптанную траву.
        Лодий собрался было подойти, чтобы вытащить клинок, но Марций остановил его:
        - Надо выждать несколько минут. Бывает, что хазарги и после этого еще встают.
        Тогда Лодий обернулся в поисках пажа. К его великому облегчению, мальчик уже не лежал, а сидел, правда левая рука его была неестественно вывернута. Лодий подбежал к нему, осмотрел. Рука оказалась вывихнута, но кроме этого и нескольких синяков, других повреждений у мальчика не было.
        - Держись, Силий! - сказал ему Лодий и, примерившись, быстрым рывком вправил вывих. Силий охнул и побледнел. - Всё, теперь пара дней и рука будет как новая. Ты молодец, но в другой раз лучше уклоняйся от такого нападения, а не пытайся выстрелить, во что бы то ни стало.
        - Я оттолкнулся руками от его горба! Как от спортивного «дромедара» - как нас Глан учил! - Силий уже отходил от шока. - Он меня подбросил, а я оттолкнулся и прыгнул - только неудачно…
        Лодий примотал мальчику руку ремнем, чтобы не моталась и не болела при ходьбе, забрал у него всё лишнее снаряжение и помог встать. Подошел Марций, и подал Лодию его клинок, покрытый быстро чернеющей на воздухе кровью хазарга. Лодий вернулся к мертвому монстру, тщательно отер сталь о жесткую бурую шерсть. Марций, тем временем, отпиливал монстру голову - ценный трофей. Приковылял Силий, и Лодий, дав ему глотнуть из своей фляги укрепляющего настоя, велел посидеть рядом - набраться сил перед обратной дорогой. Потом они отправились разыскивать место, где их ждали стреноженные скакуны.
        Когда вся компания на следующий день подъезжала к внешним стенам Тарсея, настроение у Лодия было отличным. А Силий был просто наверху блаженства - рассказывать сверстникам и взрослым дружинникам про участие в охоте - не на какого-нибудь тура, кабана или даже медведя - кто на них не охотился-то, а на хазарга! Демонстрировать боевые раны - это же только себе представить… Всё еще болевшая рука ехать верхом ему ничуть не мешала - в Тарсее дети учились верховой езде и владению оружием, как только начинали ходить и разговаривать. Марций был, как всегда, молчалив и невозмутим. Голова хазарга, в мешке, была приторочена к его седлу. Не будучи сыном князя, как Лодий, или членом княжеской свиты, как Силий, он интересовался не почетом и славой, а денежной наградой, которая полагалась немалой. Породистый бактриан, чуя иношную тварь, беспокоился, но Марций твердо пресекал все его капризы. Лодий и Силий, на всякий случай, ехали чуть поодаль, с наветренной стороны. Петлявшая в холмах проселочная дорога была узковата, но разъехаться втроем на ней было можно.
        Два человека, направлявшиеся к перекрестку дорог с другой стороны, при виде охотников придержали своих бактрианов. Приглядевшись, Лодий узнал в одном из них имперского трибуна Клавдия, уже около десяти лет бессменного наместника Империи в Тарсее. Его сопровождал слуга. Клавдий - крепкий подтянутый и моложаво выглядящий для своих шестидесяти лет, сердечно приветствовал Лодия, выслушал краткую историю охоты и выразил сожаление, что не знал о ней, а то бы непременно принял бы участие.
        - Ведь мы и сами собирались не на хазарга охотиться! - возразил Лодий. - Мы ехали на тура, но в хуторе Мухоловки узнали, что кто-то режет крестьянский скот. Сначала решили, что завелись белые волки. Начали выслеживать. Тварь оказалось хитрой, ушла в чащу и перебралась к соседнему хутору. А там убила пастуха. Теперь мы уже, разумеется, отступиться не могли. Три дня провели в лесу, пока не загнали. Да и то вот только благодаря Марцию - у него амулет, который на иношных реагирует.
        - Да, вам повезло, что у Марция был такой артефакт. Хазарг почти разумен, его можно было бы и декадами разыскивать… - Клавдий с интересом посмотрел на наемника. - Редкая вещь, ее далеко не каждый маг может настроить. Слыхал я, что самалитские шаманы умеет такие изготавливать, и не только обнаруживать иношных, но и управлять ими… Да, верно ли, что вы, господин Лодий, на днях уже возвращаетесь на службу, в Империю?
        - Завтра уезжаю. Отпуск пролетел быстро…
        - Вы не сделаете мне небольшое одолжение?
        - Разумеется! А что нужно сделать?
        - Захватить с собой мое письмо и отправить из Тарка. Служебный курьер приедет только через две декады. А вы через те же две декады будете уже в метрополии.
        - Буду раз помочь.
        - Заранее благодарен. Вечером я пришлю вам письмо со слугой. Да, слышал - у вас в замке случился неприятный эпизод, - Клавдий говорил, словно между делом. - Попытка покушения на вашего отца, неудачная, разумеется - никто не пострадал. Кроме покушавшегося… Странная история…
        - Как это? Кто покушался? - Лодий был поражен. Силий, прислушивавшийся к разговору, разинул от удивления рот. На князей Тарсея покушались очень нечасто.
        - В этом-то и странность - покушался Глан, телохранитель. Его уже судили и повесили - вчера вечером.
        - Глан??? Но это просто невозможно… - ошеломленный Лодий чувствовал, что мир в его сознании переворачивается. Глан служил их семье всю жизнь. Уроженец Тарсея, он был ординарцем дяди Лодия - младшего брата князя, ныне легата кадетской школы в Вольсинии. Выслужив положенные пятнадцать лет, он вернулся на родину, и стал одним из телохранителей князя Камилла. Более преданного человека Лодию трудно было себе представить.
        - Увы… Об этом было объявлено глашатаями по всему городу. Суд, правда, был закрытым - как видно вашему отцу было нежелательно выносить на публику какие-то подробности… Это событие, несомненно, омрачит последние дни вашего пребывания в отцовском доме. Хорошо, что гости князя уже разъехались…
        - Гости? Какие гости? - несмотря на потрясение от предыдущих сообщений наместника, Лодий не пропустил этих слов. - Когда я уезжал из замка, я не видел никаких гостей.
        - Значит, они прибыли вскоре после вашего отъезда на охоту - ваш брат, преподобный Насик, князья Сумура, Милевы и Тарпана, и какой-то странный воин, возможно оркеец. Они прогостили два дня и уехали, все, кроме преподобного Насика…
        - Гм… - в другое время Лодия эта встреча князей заинтересовала бы больше, особенно с участием оркейца, про которых было известно очень мало, несмотря на более чем двухсотлетнюю историю отношений Империи с этим труднодоступным островным княжеством. Но сейчас он не мог думать ни о чем, кроме покушения и казни Глана. И если бы он не был так поглощен этими размышлениями, то несомненно заметил бы, что рассказывая про все эти события, наместник смотрел не столько на него, сколько на наемника, который слушал разговор с безразличным видом. Ни покушение, ни казнь, ни совещание князей его, по всей видимости, нисколько не интересовали.
        - Ну что же, тут мы расстанемся, господин Лодий, я поеду к себе на виллу, - отсалютовав по-военному, вскидыванием левого кулака к плечу, Клавдий повернул скакуна. Они находились уже у южных ворот города. Проселок тут пересекался с главной подъездной дорогой, построенной по всем имперским правилам - двенадцать локтей в ширину, мощеная камнем на известковом растворе, слегка выпуклая в середине, она могла служить столетиями, не требуя большого ремонта. Лодий машинально ответил таким же салютом и направил бактриана к открытым воротам.
        Была середина дня, в ворота вливались и выливались два встречных потока повозок, верховых и пешеходов. Преимущественно - крестьян из окрестных хуторов и мелких оптовых торговцев. Попадались и дружинники. Лодия, несмотря на службу в метрополии и редкие приезды, узнавали и кланялись. Он отвечал принятым в Империи кивком. Тарсей был, в сущности, невелик, даром что по территории он был третьим по величине княжеством Раменья - треть его населения жила в городе и городских окрестностях. Княжеская семья, как это всегда было принято в Раменье, не отделяла себя сословной стеной от подданных. Лодий, как и его братья, и сестра, в детстве часто играл с детьми крестьян и городских ремесленников. Мать-княгиня запросто бывала в гостях в домах горожан, в том числе и беднейших. Впрочем, в Тарсее никто сильно не бедствовал - все, кто оказывался в тяжелых обстоятельствах, могли рассчитывать на государственную помощь. По неписаному закону, любой тарсеец мог обратиться к князю и княгине с просьбой, жалобой или предложением на приеме со свободным входом, который устраивался в замке раз в две декады. Но до просьб о
вспомоществовании дело доходило редко - не только по причине гордости тарсейцев, но и потому, что городские эдилы сами следили за этим. Каждый квартальный эдил знал жителей своего квартала наперечет и был в курсе существенных обстоятельств их жизни. Раз в месяц он составлял в префектуру отчет о нуждах своего участка, и эти отчеты, в сводной форме, ложились князю на стол. Одновременно ложились и доносы на исполнение чиновниками своих обязанностей. Нерадивый чиновник, на которого начинали поступать обоснованные жалобы, быстро оставался без должности и пенсии. Казнокрадство каралось в метрополии каторгой, а в княжествах - смертной казнью. Лодий знал, что в других княжествах были аналогичные обычаи и законы. Да и сам император Лакаана Летип Второй рассматривал на ежемесячном Малом приеме, личные просьбы граждан.
        Раменье было родиной сильных, смелых и умелых людей. Они постоянно воевали - с природой, с дикими зверями, с порождениями темной магии, с адептами смерти и их слугами - бандитами, убийцами, насильниками. Но эта беспрерывная война не делала их черствыми и подозрительными. Потому, что никто из них, полагаясь, в первую очередь на себя, не был сам по себе. Каждый знал, что он в любой момент может рассчитывать на поддержку друга, соседей, любого незнакомца, который окажется рядом. Этого мало? Примчится на подмогу княжеская дружина, ополчение. Не хватит сил у них - придет помощь от других княжеств, двинет в бой свои легионы далекая Империя, прискачут, на легких быстроногих дромедарах, союзники-когурцы…
        Никто не станет высчитывать или выгадывать на чужой беде, никто не спросит: «А что я буду иметь за это?». Так могли бы спросить в Мерке или Самале, но мерканцы и самалиты как раз и были, как правило, теми бандитами, убийцами и насильниками, с которыми надлежало сражаться. Интересно, конечно, как бы поступили оркейцы, если бы их пригласили помочь? Говорят, что внешностью они очень напоминают самалитов, но кто же судит о людях по внешности… Во всяком случае, за несколько столетий войн, оркейцев ни разу не встречали сражающимися на стороне врагов. Впрочем, на стороне друзей - тоже. Нейтралы… Хотя винить их особо не за что - чтобы приплыть из Моря Смерти, через Врата Крия и вмешаться в здешние раздоры - для этого нужна более чем серьезная причина, лучше бы такой не бывало.
        Да, характер раменцев ковался именно так - все за одного, один за всех! Наши правы, потому, что они наши! Никто не позовет на помощь без крайней необходимости, и никто не останется без помощи, если ее попросит. Это впитывалось с молоком матери, в играх со сверстниками, с историей и легендами, с умением владеть скакуном и оружием с самых младших лет. Если ты падешь в сражении - за тебя отомстят, а твои близкие не останутся без средств и без поддержки… Накажи преступника, защити слабого, не щади врага и никогда не проси у него пощады!
        Хотя Лодий не был наследником, как его старший брат княжич Виталис (и, строго говоря, не имел права на титулование княжичем), он был с детства обучен всему необходимому для сына князя. И его младший братишка Квинт - тоже. Но при этом он всегда знал, что их с Квинтом судьба - покинуть отчий дом и служить Империи. Это тоже был один из неукоснительно соблюдавшихся обычаев - отправлять младших княжичей на имперскую службу. Княжества были хоть и самоуправляемыми, но составными частями Лакаанской империи, и без постоянной связи с нею себя обычно не мыслили. Лодий выбрал флот, а Квинт, младший Лодия на два года - армию. За брата Насика решили боги - он родился с долей. После проведенной в тринадцать лет инициации, он отправился в школу жрецов в Вольсинию, и через пятнадцать лет вернулся полным посвященным жрецом. Неожиданностью для всех было то, что он стал служителем не кого-либо из богов-Покровителей, а Фта, чей культ в Империи не слишком приветствовался. Лодий и Квинт, уже давно служили к тому времени в Империи, и о возвращении брата в Тарсей узнали из писем матери. Преподобный Насик, как он теперь
именовался, купил на средства своей церкви дом на городской окраине, переоборудовал его в храм и в нем же жил, хотя мог занять комнату и в отцовском замке. Прихожан у него было немного, а честно говоря, практически не было совсем - только изредка приезжавшие мерканские купцы и советник князя, тоже мерканец, которого, кстати, Насик же и привез с собой. Он рекомендовал его отцу, как выдающегося специалиста по структурной экономике. Лодию советник не слишком нравился - с обычной для его народа приклеенной слащавой улыбкой, весь какой-то ли скользкий, то ли липкий… Тем более, что с мерканцами Лодию уже приходилось иметь дело - с пиратами, работорговцами и контрабандистами, и отношение к ним выработалось соответствующее. Теперь встречая в замке фигуру с характерным смуглым лицом и крючковатым мясистым носом, он невольно напрягался. Но дело свое Симон Буш - так его звали, знал превосходно. Всего за год, он смог упорядочить многие казначейские вопросы так, что доходы Тарсея от своих ресурсов и от транзитной торговли выросли в полтора раза. Кстати, и Марций прибыл тогда же, только с ними или сам по себе -
Лодий не помнил.
        Что касается преподобного Насика, то он чаще бывал в каких-то поездках по делам своей церкви, нежели при храме. За происшедшие три года, Лодий в своих отпусках встречался с ним только один раз. Вот и в этот его приезд Насик был в отлучке. Правда, как сказал Клавдий, сейчас он приехал. Да еще и со странным оркейцем и князьями-соседями…
        Встреча государей соседних четырех княжеств Раменья не была чем-то из ряда вон выходящим - все князья и наследники престолов, с детских лет знакомые, были если не друзьями, то уж точно добрыми союзниками. И дело не столько в общем сюзерене - Империи, сколько в общих исконных врагах - степняках-самалитах и иношных тварях из Мертвых Земель. При каждом прорыве защитной стены Каньона Костей и при каждом набеге двуногих степных хищников, первый удар принимали дружины Раменья. Конечно, случалось и так, что четвероногие и двуногие враги достигали и земель метрополии - война двадцатилетней давности, в которой был уничтожен Тарк, а орды врага рассеяны только совместными действиями Империи, Раменья и Когурского каганата, тому последний пример. Встречи для решения вопросов текущей политики и просто для отдыха не были строго регулярными, но обычно проходили не реже раза в год. Последняя такая встреча состоялась всего два месяца назад. Так что странным было лишь то, что князья собрались вновь через столь краткий срок. Это могло означать угрозу войны, но про такую угрозу трибун Клавдий бы уж точно упомянул. Да
и Лодий об этом узнал бы раньше.
        Поглощенный размышлениями, Лодий доехал до центра города, где высилась громада княжеского замка. Стены тарсейской цитадели поднимались высоко над ближайшими крышами. Вокруг раскинулась ярмарочная площадь шириной в сто локтей - на ней было запрещено строить что-либо более капитальное, чем фанерные палатки. Требования эти были продиктованы чисто военными соображениями - цитадель была последним убежищем горожан, в случае, если городские стены падут. Замок, как и все подобные сооружения, имел собственный колодец и запасы продовольствия на год, а его двор служебные помещения могли разместить, при необходимости, не одну тысячу человек. Под самой стеной деревянный настил прикрывал замковый ров, сейчас сухой, но наполнить который водой было делом нескольких часов. Единственными зданиями, которые приближались к княжеской резиденции по высоте, были храмы Цераписа и Хора, каждый из которых тоже мог, в военное время, превратится в неприступный опорный пункт для обороняющихся.
        Замковые ворота оказались закрыты. Лодий покосился вверх - на выступающей из-под зубцов стены горизонтальной балке, болталось тело, лицо было уже расклевано воронами… Лодий вздохнул, и постучал в ворота железным кольцом. Разумеется, стража в привратной башне их уже прекрасно разглядела. И, разумеется, узнала. Но порядок службы есть порядок. Из башни раздался голос, хорошо знакомого Лодию дружинника Хвата:
        - Кто стучит?
        - Княжич Лодий, паж Силий и вольный охотник Марций!
        - Проезжайте!
        В одной из половин ворот открылась дверь, позволяющая проехать всаднику, и охотники кавалькадой проследовали внутрь, через арку под стеной, толщиной в этом месте локтей тридцать. Перепоручив скакуна конюху, а Силия - аптекарю-костоправу, Лодий взбежал по лестнице в свою комнату. Как ни нетерпелось узнать подробности происшествия, надо было привести себя в порядок после пятидневного пребывания в лесах - помыться и переодеться. Сам разобрал вещи и приготовил себе горячую ванну - в отличие от изнеженных богачей-нуворишей, у старой закваски патрициата Раменья и Империи, персональные лакеи были не в ходу. Но это не значит, что они были чужды достижением современной цивилизации - солнечные нагреватели для воды, например, были установлены в замке еще при деде Лодия. Когда он уже заканчивал принимать ванну, в дверь негромко постучали. Чертыхнувшись, Лодий вылез из ванны, накинул халат и босиком прошлепал к дверям. Отперев, он, к своему великому удивлению, увидел Силия. Тот уже был тоже помыт, переодет, а рука подвязана на черной ленте.
        - Почему ты… - начал было Лодий, собираясь устроить мальчишке нагоняй, за то тот не отправился отдыхать и долечивать руку. Но паж, оглянувшись на коридор, проскользнул ужом в комнату и прихлопнул за собой дверь. Он был бледен и тяжело дышал, как после быстрого бега.
        - В чем дело?
        - Если сейчас будут спрашивать, не говорите, что я тут! - быстрым шепотом произнес мальчик. И в этот момент в дверь действительно постучали.
        - Эй, кто это? - окликнул Лодий.
        - Это я, брат, - услышал он елейный голос Насика. - Прости, если помешал, я ищу твоего пажа, Силия. Хотел порасспросить его об его здоровье. Знаешь же, что раны нанесенные хазаргом, могут быть опасны…
        Лодий посмотрел на Силия - тот с отчаянным видом, умоляюще жестикулировал. Пожав плечами, Лодий ответил:
        - Я принимаю ванну, и у меня никого нет. Но ты можешь не волноваться - хазарг Силия не ранил, он просто вывихнул руку при падении.
        - А, ну тогда ладно. Кстати, когда помоешься, приходи к отцу в кабинет - мы там сейчас устроили семейное совещание.
        - Приду через пол било.
        Лодий выждал, пока брат удалился и повернулся к Силию.
        - Ну, что ты натворил? - спросил он, полагая, что речь идет о какой-то мальчишеской шалости.
        И Силий рассказал. И по мере того, как он рассказывал, Лодий помрачнел и далее мрачнел всё больше.
        Всё случилось всего несколько минут назад, когда Силий, осмотренный княжеским костоправом, сидел в задней комнате замковой аптеки. Эта комната не имела окон, но в ней была отдушина, выходившая в коридор. Оттуда доносился какой-то негромкий разговор. Любопытный мальчишка влез на стул, и приник к отверстию…
        - …проследишь за почтой, аккуратно уберешь за собой и уедешь на острова. Вот тебе инструмент… для уборки. Как им пользоваться, ты знаешь. И активную деятельность здесь я прекращаю - так и доложи капитулу. Теперь, когда этот проклятый служака на нас донес, ни в чем нельзя быть уверенным. Лучше перестраховаться.
        - Не паникуете ли вы, преподобный? - в голосе спрашивающего была ирония. - Служаки-то больше нет, а капитул требует активности - вы это знаете не хуже меня. Кстати, как вам удалось обвинить его в покушении? Это была хорошая идея, она многим заткнет рот…
        - Как удалось, это не твоя забота. И отвечаю перед капитулом я - твое дело выполнять мои поручения, а не рассуждать.
        - Как прикажете, преподобный. - Ирония стала еще более отчетливой. - В таком случае, я получаю денежки - за трофей и за работу, и отправляюсь. Именем Фта!
        - Во имя Его!..
        - …Я их по голосам сразу узнал, господин Лодий, - Силий шептал, оглядываясь на дверь. - Один - это Марций, а второй…
        - ...преподобный Насик, - мрачно закончил за него Лодий.
        Он заходил по комнате, потирая внезапно занывший левый висок. В такие ситуации он еще не попадал. И что сейчас делать, он просто не знал.
        - Да. И тут я сдуру попытался залезть повыше, да как грохнулся, вместе со стулом! Я тут же выскочил из аптеки - коридор там поворачивает, они разговаривали за углом от входа, и дунул к лестнице. Но когда я уже до нее добежал и обернулся - увидел преподобного, который смотрел мне вслед. Я тогда снова припустил - и к вам, мне ничего лучшего в голову не пришло…
        - Ладно, - приняв решение, Лодий не повеселел, но успокоился. Быстро переодевшись, он прицепил к поясу клинок, с которым ходил на хазарга. - Ты - сиди у меня. Дверь никому не открывай и даже не спрашивай - кто стучит. Я приду - открою своим ключом.
        У входа в покои князя, Лодий столкнулся с пожилым придворным, княжеским мажордомом.
        - Ужасная история, - воскликнул тот, едва поприветствовав моряка. - Никто просто не понимает, как такое могло произойти. Я думаю, что это - порча, - мажордом произнес эти слова шепотом, наклонившись к уху Лодия. - Иначе такое умопомешательство просто необъяснимо. Как хорошо, что преподобный Насик оказался рядом и предотвратил покушение...
        Лодий отделался невнятным междометием, и прошел к отцу.
        В рабочем кабинете князя Камилла находились он сам, наследный княжич Виталис, преподобный Насик и, к огромному неудовольствию Лодия, советник Симон Буш.
        - Здравствуй, сын! Поздравляю с отличной охотой - уже лет тридцать, как хазарги к нам не забредали! Твой трофей украсит стену обеденного зала - я распорядился таксидермировать его - в голосе Камилла была искренняя радость и гордость за сына.
        - Благодарю, отец, но монстра добил наемник Марций, а я не более к этому причастен, чем Силий. - Лодий старался держаться как обычно, против воли у него выходило натянуто. Он действительно был весь напряжен, как перед абордажем вражеского судна. - Так что чужих лавров мне не надо. Кстати, мне Насик сказал, что у нас семейный совет. - Он выразительно посмотрел на Буша, ожидая, что тот встанет и уйдет. Но советник сидел, и улыбался своей вечной фальшивой улыбкой, так раздражавшей Лодия.
        - Симон в курсе дела, так что нет оснований от него что-либо скрывать, - ответил вместо князя Насик. - Кроме того, он может дать дельный совет.
        - Так мы собрались обсуждать экономические вопросы? - удивленно поднял брови Лодий. - Тогда я не понимаю, чем могу быть полезен - я же завтра уезжаю.
        Не дождавшись формального приглашения, Лодий уселся в свободное кресло и еще раз оглядел присутствующих. Он увидел, как князь помрачнел, и у него сжалось сердце - за последние годы отец заметно постарел и вид у него был болезненный. Лодий невольно вспомнил встречу с наместником, - будучи на несколько лет старше князя, тот выглядел значительно здоровее. Насик с улыбкой, которая показалась Лодию не менее фальшивой, нежели у мерканца, сидел рядом с отцом, едва не касаясь его. А вот Виталис выглядел странно - приветливо кивнув Лодию, он тут же повернулся к окну, возле которого стоял, и так застыл вполоборота к присутствующим, словно разглядывая нечто важное за стеклом.
        Выждав некоторое время, и обнаружив, что никто «семейный совет» не начинает, Лодий решил сделать первый ход и обратился к Насику:
        - Верно ли я слышал, что это ты проявил героизм и спас отцу жизнь, предотвратив покушение? - улыбка Насика стала еще шире, но он ничего не ответил. Вместо него заговорил князь.
        - Так ты уже в курсе этого чудовищного случая? Подумать только - Глан, которому я доверял, как члену семьи!.. Никак не укладывается в голове, как такое могло случиться…
        - А ведь действительно - как такое могло случиться, отец? - Лодий выделил слово
«как». Он смотрел на отца, но краем глаза заметил, что улыбка начала сползать с лица брата. - Я ведь тоже хорошо знал Глана. И я готов был бы поклясться именем моего бога-покровителя Хора, что для него долг был превыше всего, даже жизни. Так кто может мне рассказать, что же тут произошло?
        - Я могу, господин Лодий! - Лодий даже вздрогнул, настолько он не ожидал, что на его вопрос станет отвечать Симон Буш. - Я был свидетелем всего происшедшего с начала и до конца. - Лодий повернулся к советнику и впился в того глазами. Но Буш глядел на него, как ни в чем ни бывало, и даже не пригасил свою дурацкую улыбку. Нарисованная она у него, что ли!
        - Я вошел в соседнюю с обеденным залом комнату… - голос у советника был монотонный, и говорил он негромко, не меняя интонации, и совершенно не выделяя сказанного. У Лодия, в какой-то момент, мелькнуло воспоминание об уроках армейских уставов, которые именно таким тоном читал в школе центурион Лапидус. - … и тут, пока княжич Виталис боролся с преступником, преподобный Насик активировал защитный артефакт, который должен был оглушить изменника и отдать его в руки правосудия. Но произошла досадная случайность, и преступник скончался. В этот момент вошел Его Светлость…
        Лодий мотнул головой - у него возникло странное ощущение, что кусок рассказа советника он пропустил, хотя старался слушать внимательно.
        - Совершенно верно, именно так всё и было, - подтвердил Насик, явно приободрившийся. - Вот и Виталис может подтвердить…
        Лодий не знал, чему верить. Несмотря на то, что с Насиком у него никогда не было теплых отношений, несмотря на явные подозрения в его адрес и отсутствие всякого доверия к словам Буша, ему страстно хотелось, чтобы сказанное оказалось правдой. Потому, что ему всё же легче бы далось сознание совершенно необъяснимого предательства или сумасшествия Глана, чем участие его братьев в каком-то столь же необъяснимом преступном фарсе. Он уже был даже готов признать подслушанное Силием плодом нелепого недоразумения.
        Он посмотрел на Виталиса, который упорно избегал встречаться с ним взглядом, и подозрения вспыхнули в нем с новой силой. Виталиса он уважал - брат был старше Лодия на восемь лет, и всегда был настоящим старшим братом - сильным, смелым и добрым. В качестве последней соломинки он обратился к Виталису:
        - Брат, это правда? Действительно это было именно так? - и такая мольба прозвучала в его голосе, что она подтолкнула Виталиса к некоему решению. Повернувшись ко всем лицом, глядя Лодию в глаза, Виталис медленно произнес:
        - Так ли? Нет, не так! Глан действительно предатель, но предательство его состоит совсем в другом. Покушения он не устраивал.
        Все ошеломленно молчали. Виталис прошел через комнату и остановился прямо напротив князя.
        - Прости, отец, прости и ты, Лодий. История, которую вы услышали, была сочинена при моем участии и согласии. Мне не хотелось, чтобы правда вышла наружу, но ничего не поделаешь - пришло время эту правду рассказать. Правду, от которой мы хотели уберечь Лодия. Теперь ты, отец, понимаешь, о чем я говорю?
        Удивление и возмущение на лице князя Камилла, которое появилось в начале речи Виталиса, стало сменяться пониманием. А Лодий, напротив, был совершенно был сбит с толку. Виталис же теперь повернулся к Лодию лицом и обращался только к нему.
        - Ты, Лодий, никогда не задумывался над тем, каковы отношения наших раменских княжеств с Империей? Мы привыкли, что Империя нам указывает, что делать, с кем торговать, какие принимать законы. А мы служим для нее живым щитом. Да, живым щитом, - с удовольствием повторил Виталис свое определение. - Но Империи этого мало - она нас самым натуральным образом грабит. Буш, повторите основные положения из вашего меморандума.
        - Я составил таблицу экономических связей, - советник, который последние несколько минут сидел серый (побледнеть ему не давала смуглая кожа) ожил и заговорил даже с выражением. - Если бы не таможенные правила и ограничения имперского правительства, то княжества, прежде всего, Тарсей, могли бы…
        Лодий постепенно приходил в себя. Экономические рассуждения советника были для него оркнейской грамотой. Он душой ощущал, что в его рассуждениях был какой-то изъян, но плавное, пересыпанное цифрами и ссылками на параграфы законов изложение, не давало сосредоточиться. Не выдержав, он перебил Буша.
        - Не знаю, так ли это, но при чем тут Глан? Какое он имеет отношение к торговле и таможне?
        - Не горячись, брат, я ведь только начал. То, что сейчас рассказывал советник Буш, нам известно уже несколько лет. И осознав, что наши отношения с Империей, скажем так, неравноправны, мы, посовещавшись, начали предпринимать некоторые шаги. Создали некоторый неофициальный союз…
        - Так вот о чем вы совещаетесь на своих собраниях, - снова перебил Лодий. - Ну и что тут особенного? Я знаю, что все провинции имеют своих людей в Сенате, и стараются заполучить выгодные для себя правительственные решения. Если вы решили заняться влиянием на имперскую политику, то что тут нового?
        Его собеседники переглянулись, и Лодий снова насторожился.
        - Нынешний император не одобряет самостоятельности провинций, а еще меньше ее одобряет его тайная канцелярия. Тут очень многое, как ты понимаешь, зависит от того, как об этом доложить. Вполне естественное желание добиться справедливых взаимоотношений, можно представить как заговор мятежников и измену. Ты ведь помнишь дело князя Марка?
        Лодий помнил - эту историю только мельком упоминали на уроках истории в гардемаринской школе, но в Раменье-то ее знали очень многие, хотя произошла она двадцать лет назад. В последнюю войну с Самалой, князь Сумура Марк заявил о своем
«суверенитете» и отказался посылать дружину на войну. Месяц спустя, его замок был взят почти без боя - большая часть дружины демонстративно не взяла в руки оружие - пробравшимися в город переодетыми солдатами имперского спецподразделения «Львы Тефнут». Арестованный в своей спальне, князь Марк был препровожден в столицу и казнен по приговору Сенатского суда. Это случилось в первый год правления нынешнего императора Летипа Второго. После этого события, в Сумуре на десять лет было введено прямое имперское управление.
        - Но ведь Марк действительно совершил измену - отказался выполнить свой вассальный долг во время войны! - возразил брату Лодий. - Сейчас же мир и вы не собираетесь отделяться от Империи. Надеюсь что так - иначе вас не поймут ни наши граждане, ни я, говорю вам совершенно откровенно.
        - А Глан, который оказался имперским шпионом, представлял это совершенно иначе. И написал донос в тайную канцелярию. Именно за написанием доноса, его и застали мы с Насиком. Я попытался отобрать письмо, но он набросился на меня и начал душить. Тут Насик пустил в ход свой артефакт, и, как правильно тебе сказали, произошел несчастный случай - вместо легкого паралича, который должен был наступить, Глан умер. Что было очень жаль, поскольку я рассчитывал узнать от него многое… - На лице Виталиса промелькнуло незнакомое ранее жестокое выражение.
        - После этого, мы стали думать, как это всё объяснить отцу и тебе. Мы не хотели расстраивать отца известием про предательство нашего старого слуги, и решили объяснить всё попыткой покушения в приступе умопомешательства. Может, это была не лучшая идея, но мы действовали впопыхах. Перенесли тело в другое помещение, уговорили советника Буша нам помочь… С тобой было еще сложнее - мы не хотели ставить тебя в двусмысленное положение, ведь ты - имперский офицер… Если бы твой паж не подслушал обрывок чужого разговора, и не истолковал его превратно - мы бы не стали вешать на тебя этот груз. Ведь ты плохо подумал о Насике, не правда ли? - Виталис посмотрел на Лодия честным открытым взглядом.
        - Теперь ты знаешь всё. Можешь нас судить - я и Насик примем твой приговор. - Виталис замолчал, ожидая ответа. Лодий молчал.
        Новый рассказ, казалось, не имел изъянов и сводил концы с концами. Лодию, разумеется, и в голову не приходило выдавать своих близких имперским службам. Несмотря на поганенький запашок всей истории… Глан, действительно преданный империи до мозга костей, мог неверно понять политические интриги князей, и став перед выбором между долгом княжеского дружинника и дававшего присягу легионера, выбрать второе. И он не был членом семьи князя… Оставался один единственный момент, который мог многое прояснить - ничего более Лодию в голову не приходило.
        - Письмо, - медленно произнес он. - Письмо, которое вы отобрали у Глана. Интересно было бы на него взглянуть. Но ведь вы его, наверняка, уничтожили…
        - Нет, еще не уничтожили, - неожиданно возразил Виталис. - Симон, я ведь приказал тебе спрятать письмо, чтобы при подходящем случае, ознакомить с ним отца и других князей - ты это сделал? - И Виталис выразительно посмотрел на советника. Тот вскочил с кресла, и Лодию показалось, что он испытал огромное облегчение.
        - Да, разумеется, Ваше Высочество. Одну минуту, я сейчас принесу… - он рысью выскочил за дверь. До его возвращения в кабинете царило молчание.
        - Вот это письмо, - вернувшись, Симон достал из бювара и с гордостью продемонстрировал какой-то замызганный лист. Лодий молча протянул руку. Советник заколебался, глянул на Виталиса и Насика, и с неохотой отдал лист.
        Лодий не знал почерка Глана, но написанное явно принадлежало человеку, куда более привычного к мечу, чем к перу. Неуклюжие слова налезали друг на друга: «… доношу из чувства долга… собрания мятежников… разговоры об автономии и своих законах… Империю обвиняют в грабеже…». Вполне похоже на то, о чем он уже подумал. Болтовню и политические интриги, честный служака принял за заговор. Лодий бросил бумагу на стол. Князь тоже протянул было руку к бумаге, но Буш, сделав вид, что не заметил этого, тут же подхватил донос, и бережно его спрятал.
        - Ваша игра началась скверно. Я не стану вам давать советы, вы все старше меня, но очень вас прошу - не заиграйтесь! - Лодий встал и, глядя только на отца, добавил. - Особенно прошу об этом тебя, папа. Право, несколько тысяч динариев налогов не стоят ссоры с Империей. Поверь.
        - Завтра утром я уезжаю. Пойду, попрощаюсь с мамой. Кстати, она в курсе ваших делишек?
        - Нет, - с некоторым усилием вымолвил князь. Он слегка покраснел. - Её, как и тебя с Квинтом, мы не посвящали в…
        - И на том спасибо…
        Лодий вышел, аккуратно притворив за собой дверь, и отправился в покои княгини. О Силии он вспомнил, только вернувшись к себе, и обнаружив того спящим в своей кровати.
        - Вот еще одна проблема, - вздохнул Лодий. Несмотря на прояснившуюся картину, за будущее Силия стоило обеспокоиться - преподобный Насик всегда был злопамятен и мстителен. Про письмо, которое собирался послать с ним наместник - странная срочность - Лодий и думать забыл.
        Число проблем, которые Лодий насчитал, стало бы значительно больше, если бы он слышал, как Виталис, оставшись наедине с Насиком и холодно глядя на него, проговорил:
        - Ты испоганил почти всё, что только можно, преподобный. И если бы Симон не умел так мастерски подделывать подчерки, а я вовремя не дал бы ему поручения, то дело могло бы обернуться совсем скверно. Надеюсь, что хоть твой человек сегодня ночью не напортачит…
***
        Вилла Клавдия, императорского трибуна в Тарсее, была точной копией большинства вилл империи. Особой роскошью она не отличалась - ровно столько, сколько нужно для престижа представителя центральной власти, который имел весьма ограниченные права вмешательства в дела самоуправляющегося княжества. Центром виллы был, как обычно, просторный, открытый сверху, зал - атриум, с обязательным бассейном посредине. Кабинет-таблин, в глубокой боковой нише, не имел дверей и выходил прямо в атриум. Еще не смеркалось, но в атриуме царил полумрак. Обычные в империи светильники - факелы, которые пропитывались магически обработанным минеральным маслом и могли гореть по многу дней, скупо освещали помещение. Наместник был экономен. На столе у него светила лампа, работавшая на том же принципе, но более современная. В самых богатых имперских домах и во дворце императора использовали теперь магические светильники на основе кнумериума, но они были очень дороги и для перезарядки требовали работы магов. А в штате наместника Тарсея должности мага не было предусмотрено. Было место для колдуна 1-го ранга, но уже полгода как оно
оставалось вакантным - желающих ехать в тарсейскую глушь было немного, а те, кто соглашался, не устраивали Департамент Раменья по разным причинам. Клавдию уже надоело писать в столицу запросы.
        Лампа распространяла чуть заметный запах нагретого металла, который мешался с запахом цветов из окружавшего виллу сада. Клавдию почему-то вспомнилось, как в самалитскую войну, они захватили вражеский обоз с факелами - они горели не хуже имперских, но при этом жутко воняли. Легионный военмаг тогда сказал, что эти факелы сделаны из человеческого жира, и их выбросили - все отлично понимали, чей жир могли пускать в переработку самалитские шаманы… Почему это вспомнилось? Наверное потому, что от бумаг, с которыми работал Клавдий, в каком-то смысле, воняло не меньше. Глубоко задумавшись, Клавдий сидел несколько минут, глядя на бумаги. Затем решительно собрал их, и сложил в медную чашу. Вынул из ящика стола небольшой жезл с вделанным в конец кристаллом, и нажал на кнопку, направив жезл на бумаги. Кристалл послушно выплюнул язык пламени, который лизнул документы и радостно заплясал на них, превращая в груду бурой сажи. Клавдий знал, что уничтоженные таким способом документы прочтению ни обычным, ни магическим образом не подлежат. Потом он взял чистый лист и начал писать.
        Первое письмо он написал очень быстро, запечатал стандартной печатью наместника, и отложил в сторону. Над вторым он трудился дольше, и не запечатывая, тоже отложил. Третье письмо, самое короткое, заняло наибольшее время - трибун внимательно обдумывал каждую фразу:

«Ваше Величество!
        Пользуясь своей прерогативой имперского трибуна, отсылаю Вам это донесение особой почтой, как исключительно срочное и важное.
        Недовольство князей имперской политикой перерастает в полномасштабный заговор. Теперь уже нет более сомнений, что тут прямо замешаны Мерка и жрецы Фта. Заговор пока что не вышел за пределы верхушки знати, и у меня есть основания считать, что главные заговорщики - организаторы, не из числа князей. Они умело используют амбиции государей, но внушают им пока только неопределенные идеи экономической и политической автономии. Сами же они держатся в тени. Я пока не могу определенно назвать имен, кроме того, мой лучший агент был раскрыт и казнен, по ложному обвинению. Прошу срочно оказать мне содействие силами известной Вам службы.
        С почтением,
        Клавдий, имперский трибун в Тарсее»
        Закончив письмо, трибун встал, подошел к одной из колонн, поддерживавших боковые навесы атриума, и откинул деревянную панель. Обнаружилось устройство, в виде пластины голубоватого металла, с несколькими вделанными кристаллами и маленьким брелком-амулетом на цепочке. Клавдий приложил письмо к пластине, и аккуратно провел брелком по каждой его строчке. Потом убрал лист и вставил брелок в углубление в пластине, куда он в точности вошел. Кристаллы вспыхнули на мгновение и почернели. Брелок рассыпался тонким металлическим порошком. Это была новейшая секретная разработка военной лаборатории «Аргамак-16» Имперской Академии - средство шифрованной связи, которое действовало на любые расстояния. Год назад им снабдили всех послов и наместников в княжествах. Устройство обеспечивало стопроцентную надежность передачи сообщений, но обладало существенным недостатком - одноразовостью применения. Зато наместник имел гарантию, что его письмо попадет непосредственно императору. Вернувшись в кабинет, он сжег оригинал письма и аккуратно вытряхнул пепел из чаши в вазу в углу. Потом небрежно бросил второе из написанных
им писем - незапечатанное, в пустую чашу, и дернул над столом за кольцо, привязанное к ремешку. В глубине виллы звякнуло, зашаркали шаги, и в атриум выбрался пожилой слуга.
        - Вот, возьми, - сказал Клавдий, подавая слуге запечатанный конверт. - Подними Касса - небось, он уже дрыхнет - пусть седлает бактриана и скачет в замок, пока не закрыли городские ворота. Письмо передаст княжичу Лодию. Если не будет успевать засветло назад, пусть заночует в городе.
        Слуга принял письмо и удалился. Трибун погасил лампу, встал, потянулся и пошел к ложу, которое стояло чуть поодаль. В это жаркое время года в империи было принято спать на открытом воздухе - атриум, практически лишенный крыши, был чем-то вроде веранды внутри дома. Не раздеваясь, трибун лег на ложе и укрылся простыней. Несколько минут спустя, любой наблюдатель сказал бы, что он крепко спит. Трудно было заподозрить, что наместник держит под простыней наготове малогабаритный стреломет «Смерч», а в изголовье у него лежит обнаженный боевой меч. С час ничего не происходило. Наместник несколько раз всхрапывал и поворачивался с боку на бок. Небо в проеме крыши потемнело, и на нем зажглись разноцветные полосы. Откуда-то прилетела крупная ночная бабочка - необычная в этих местах, бархатисто-черная, и заметалась по атриуму. Потом она приблизилась к ложу и уселась наместнику на плечо. Тревожно засветился и стал холодным защитный амулет на груди Клавдия, и в этот миг бабочка вонзила свой ядовитый хоботок сквозь рубашку в тело человека. Амулет сработал, испепеляя убийцу - порождение Мертвых Земель или
специально выведенный продукт черной магии, но было поздно. Наместник дернулся и застыл навсегда.
        Спустя несколько минут, на крыше послышались почти бесшумные шаги, и закутанная в черное фигура скользнула в воздухе, спускаясь по невидимой в полумраке веревке. Спрыгнув на краю бассейна, пришелец, слегка прихрамывая на левую ногу, осторожно приблизился к ложу наместника, держа наготове оружие. Он оттянул лежащему веко, убедился, что тот мертв, и, не тронув более ничего, направился к таблину. Там он, не зажигая света, перелистал документы, и, наконец, вытащил из медной чаши исписанный лист. Просмотрел его, и аккуратно спрятал в одежде. Потом вернулся к свисающему с крыши канату, в несколько секунд поднялся по нему, и растворился в темноте.
        Тело наместника его старый слуга нашел только поздним утром, когда забеспокоившись непривычно долгим сном хозяина, пришел в атриум его проведать. Никаких следов ночного посетителя слуга, разумеется, не заметил.
***
        Солнце Лакаана, подарок богов людям, еще только золотило верхушки башен Тарсея, когда из городских ворот выехали двое - молодой воин и мальчик. Хотя обычно ворота не открывали до полного восхода, для этих двоих было сделано исключение. Что, впрочем, было совсем неудивительно.
        В этот день Лодий встал затемно, быстро собрал вещи на двоих, и, разбудив Силия, задал заспанному мальчишке вопрос, которого тот меньше всего ожидал:
        - Хочешь поехать со мной и стать юнгой имперского флота?
        - Хочу! - выпалил тот, даже еще толком не осознав вопроса.
        - Тогда пошли! - и Лодий потащил пажа за собой вниз, в замковый двор. По дороге они заскочили на кухню, где Лодий прихватил краюху хлеба и большой кусок сыра в дорогу. Своих бактрианов они взнуздали сами, точнее сделал это Лодий, поскольку рука у мальчика еще действовала плохо. Караул у замковых ворот выпустил их без лишних вопросов. Когда они уже проезжали под стеной, Лодия догнал старший караула, дружинник Хват.
        - Княжич, тута вчера запоздно слуга от наместника прискакал, письмо для вас оставил, простите, чуть не забыли...
        - Покажи. - Взглянув, Лодий только сейчас вспомнил про вчерашний разговор с Клавдием. На душе у него было препакостно, и он был рад, что ни со слугой трибуна, ни с ним самим ему встречаться не пришлось.
        Выехать из города было еще проще - Лодий сослался на государственную службу и ворота для них тут же открыли. И вот они уже ехали по мощеному имперскому тракту, оставляя надолго за спиной родной дом. Никто из них еще не знал, как надолго.
        Силий, зябко кутаясь, по утренней свежести, в дорожную куртку, молчал, не задавая вопросов, переживая новое приключение. За это молчание Лодий чувствовал к нему искреннюю признательность. Несколько раз им встречались первые возы, ехавшие на городской рынок. Но через полтора десятка лиг, дорога оказалась совсем пустой. К этому времени они ехали примерно два с половиной часа. Стало жарко, Силий уже сбросил куртку и вертелся в седле, с превеликим трудом сдерживая свой язык - он был неглуп и наблюдателен для своих лет, и видел, что его господину не до разговоров. Дорога огибала поросший лесом холм. По обеим сторонам изгородью высился колючий кустарник, переходивший в подлесок. Одиноким сторожем торчал лиговый столб, отмечавший расстояние от Тарсея, до границы империи. Неожиданно, от столба отделилась человеческая фигура и вышла на дорогу. Незнакомец был одет в темный плащ с капюшоном, полностью скрывающий его лицо и скрадывавший очертания тела. Только в походке Лодию почудилось нечто знакомое.
        Заподозрив неладное, Лодий взялся было за рукоятку сабли. Но человек на дороге одним движением скинул плащ и в его руках обнаружились два карманных стреломета
«тарантул». Их дула твердо глядели на путешественников.
        - Марций! - изумленно выдохнул Силий. Лодий молчал и не пытался достать оружие - он знал, как метко и быстро стрелял наемник.
        - Правильное решение, княжич! - наемник говорил спокойно, без издевки. - Теперь отдайте мне письмо, и мы расстанемся без лишнего членовредительства.
        - Какое письмо? - переспросил Лодий, оттягивая время. У него была единственная надежда - дождаться, чтобы хоть что-то отвлекло внимание наемника, и прыгнуть на него с бактриана. Он уже примерился, как он это сделает… Но наемник тоже был начеку. Он отступил на шаг.
        - Не стоит делать глупости, княжич. Вы не один - учтите, что первая стрела пойдет в мальчика. Лучше просто отдайте мне письмо наместника, которое вам передали утром. Вы же видите, что я не хочу вас убивать, иначе я бы уже сделал. Но если вы меня вынудите…
        - Предатель! - звенящим от ненависти голосом выкрикнул Силий. Лодий, не глядя, протянул левую руку и сжал мальчику колено, призывая к спокойствию.
        - А почему, собственно, вы не желаете меня убивать? - осведомился он. - Что за причина - Насик не велел?
        - Насик? - удивился или изобразил удивление Марций. Потом сказал резко:
        - Не тяните время, княжич! Медленно выньте письмо и бросьте на дорогу. Считаю до трех - раз, два…
        - Хорошо! - Лодий демонстративно медленно полез в дорожный мешок. Дуло «тарантула» неотступно стерегло каждое его движение. Чертыхнувшись, моряк бросил письмо под ноги наемнику. - Если он только нагнется за ним, - вертелось у него в голове. Но Марций, похоже, вообще не допускал ошибок. Нагибаться он не стал.
        - Замечательно! А теперь спокойно поезжайте вперед. Не оглядывайтесь. Я целюсь вам в спины, и ничто мне не помешает выстрелить, если вы меня не послушаете.
        - Делай, как он говорит, - сквозь зубы пробормотал Лодий мальчику. Он тронул скакуна, и они с Силием поехали вперед. Наемник пропустил их, приняв влево, так что паж оказался между ним и Лодием, и продолжая выцеливать обоих.
        Когда они миновали поворот дороги, Лодий остановился.
        - Стой тут, и ни шагу с этого места! - скомандовал он мальчику, резко развернул бактриана и, выхватив саблю, рысью поскакал назад.
        У лигового столба было пусто. Ни наемника, ни письма. Только непроницаемая стена зелени по обочинам.
        - Яйца Мантуса! - облегчил моряк душу грязным ругательством.
***
        - Итак, в сегодняшней лекции мы рассмотрим проникновение в наш мир враждебных человеку обитателей «горячих» сфер. Эти обитатели именуются общим словом «шедды», но насчитывают три класса, девять семейств и более трехсот видов, которые вы будете подробно изучать в курсе шеддологии. Поскольку задачи нашего предмета иные, мы не станем на этом останавливаться, а отметим только, что шедды бывают высшие, средние и низшие. Или, иначе говоря, разумные, полуразумные и неразумные.
        Проникновение низших шедд происходит, как правило, в материальной форме, высших - в нематериальной, а средних - как в той, так и в другой, по обстоятельствам. Однако, смертельную опасность для человека они представляют в любом случае, поскольку жизненная энергия людей является для большинства магических созданий основной пищей в нашем мире. Разница лишь в том, что в нематериальной форме шедда впитает ваше психоэнергетическое тело или матрицу, именуемое в просторечии
«душой», а в материальной форме - закусит еще и вашим физическим телом... О том, какими методами магу следует защищаться от шедды, вам тоже расскажут в дальнейшем. Однако, в связи со сказанным, хочу остановиться на особом случае, который именуют
«одержимостью» - случай, когда человек сохраняет тело и, отчасти, душу, но находится под контролем шедды. Вопреки распространенному среди профанов убеждению, такое случается чрезвычайно редко. Низшие шедды просто неспособны к такому контролю, а высшие, в считанные минуты, разрушат сложную структуру психоэнергетики контролируемого, суть его сознания, просто в силу своей собственной энергетической мощи. Что же касается шедд средних, то они не обладают ни устойчивостью материальной формы низших шедд, ни энергетической силой высших, но зато могут поддерживать свое существование в нашем мире за счет разнообразных источников - биологических и магических... в том числе от собственной энергетики одержимого. Но и они, по большей части, предпочтут поглотить жизненную энергию человека, убив его, нежели станут тратить свою энергию на поддержание контроля над чужим сознанием. Так что... молодой человек, у вас есть вопрос?
        - Да, мэтр. Я хотел спросить - возможен ли обратный вариант, когда человек берет под контроль психоэнергетическую матрицу шедды?
        - Интересный вопрос... признаюсь, что мне его задают впервые... Студент Проспер Маасит - я не ошибся? Говорите, шедда одержимый человеком? Коротко можно ответить так - ни про один подобный случай мне слышать не доводилось и, по существующим научным представлениям, это, скорее всего, просто неосуществимо! Если других вопросов нет - продолжим лекцию...
        (из вступительной лекции курса «Взаимодействия мировых сфер», прочитанной мэтром Цераписом Муцием Гистосом для первокурсников Лакаанской академии 3 числа 2 месяца Разлива, года 2001 от Великого Разлома).
        Часть 2.

«Ошибаться можно различно, верно поступать можно лишь одним путем, поэтому-то первое легко, а второе трудно; легко промахнуться, трудно попасть в цель». (Аристотель)
        Через два витка лестничной спирали беглецы оказались снова на такой же площадке с такой же, как и внизу дверью. Только запертой.
        - Это ярус моих камер, - заметил Квинт. - Там сейчас должно быть пусто.
        - Тогда пошли дальше.
        Еще пара витков по лестнице и снова дверь.
        - Заглянем, - решительно сказал Дар. - Если там есть пленники, то освободим - помощники не помешают.
        Квинт не возражал и Дар начал подбирать ключи. Нужный нашелся быстро - здесь, похоже, тоже не чурались стандартизации. Через несколько шагов они увидели по обе стороны коридора решетчатые стены камер. Они были пусты... нет, в этой кто-то есть!
        - Эй, приятель! - негромко окрикнул Дар. Но фигура в лохмотьях, словно не слыша, продолжала сидеть на полу камеры, спиной к коридору. Узник опустил голову между колен, прикрывшись сверху руками, и слегка покачивался из стороны в сторону. Дар подошел ближе, бегло оглядывая также соседние камеры. Сделать это было легко, поскольку, в отличие от его секции, все стены камер, кроме задней, здесь были сделаны из стальных прутьев с довольно большими просветами между ними. Были в камерах также и нары в два этажа у дальней стены, и дыра для оправки, в полу. В камерах было довольно чисто - это отделение тюрьмы явно пустовало давно. А то, что всё же пованивало... Дар насторожился - что-то было неправильным. Запах... это не совсем запах, точнее - совсем не запах...
        Образ-мысль мертвого тела. Вокруг него - какое-то облако. Напротив стоит фигура, отчетливо видно, что глаза ее закрыты.
        - Посмотреть с закрытыми глазами? Зачем?
        Образ-мысль подтверждения и повторения.
        Озадаченный, Дар всё же, на несколько секунд прикрыл глаза. И он действительно увидел...
        Факел на стене продолжает светить, но иным, неприятным желтушным светом. Решетки почти невидимы, только тонкие синие прожилки обозначают их положение. Стены залиты однородным серым цветом. А фигура в камере окружена грязно-коричневой гнилостного цвета аурой, с уходящими куда-то наверх черными нитями. Нитями, которые живо напомнили Дару момент его прибытия в этот мир... нитями заклинаний...
        Настолько живо напомнили, что Дар резко открыл глаза и дернулся.
        - В чем дело? - с недоумением спросил Квинт, тревожно оглядываясь. - Дайте мне ключи, я попробую выпустить беднягу.
        - Подождите минутку, - Дар сделал рукой предостерегающий жест. - Я пытаюсь понять, что тут не так...
        Он снова закрыл глаза, и та же картина снова предстала перед ним. Для интереса он повернулся в сторону напарника, и увидел яркую розоватую ауру, с синеватыми пятнами там, где на теле оставались кровоподтеки. Были там еще какие-то цвета, но Дару некогда было разбираться. Он опять развернулся к существу в камере и вгляделся. Нити вдруг зашевелились, одна из них, короткая, начала раскачиваться, подобно усику какого-то гигантского таракана, вдруг рванулась через решетку к Дару, и он ощутил ее отвратительное липкое прикосновение... Дар отшатнулся и снова открыл глаза.
        Фигура разогнулась и начала вставать.
        Квинт издал какой-то невнятный всхлипывающий звук и выхватил саблю. Дар попятился и поднял цепь.
        Заключенный, повернувшись к ним, стоял у самой решетки. Это был гниющий труп. Пергаментного цвета кожа местами слезла, обнажив почерневшее мясо. В дыре на месте отвалившегося носа копошились черви. Рот, полный гнилых зубов щерился хищным оскалом... Сейчас Дар уже четко различал шевелящиеся нити, которые тянулись к ним от зомби. Они, как видно, заменяли ему глаза, поскольку зомби глядел пустыми вытекшими глазницами прямо на них, и поворачивал следом голову, когда они перемещались.
        Первым пришел в себя Квинт, а не Дар.
        - Зомби! - воскликнул он, опуская саблю. - Слышал я про таких, но видеть, слава Хору, не приходилось! Экая пакость… хуже иношных тварей.
        Дар машинально отметил про себя факт существования каких-то тварей, и продолжал наблюдать за зомби. А тот вцепился в прутья лапами с когтями, отросшими не хуже чем у Дара давеча, в облике шедды, и пытался протиснуться через решетку. Но к счастью, расстояние между прутьями было слишком узким.
        - Пошли дальше, - поторопил Квинт, - пусть... этот здесь сидит. До нас ему не добраться.
        Больше на ярусе не было ничего примечательного, и они снова пошли по винтовой лестнице вверх. Новая дверь отличалась от прочих тем, что была без железной окантовки и имела вырезанные на ней странные знаки. Кроме того, на ней не было ни засова, ни замка, ни замочной скважины. Квинт озадаченно посмотрел на дверь и попробовал ее с силой толкнуть - потянуть было не за что, ручка на двери тоже отсутствовала. Но дверь даже не вздрогнула - она явно оказалась крепче, чем выглядела. Дар задумался - тратить время на эту дверь или идти дальше, вверх. Кстати…
        - Квинт, там, ярусом выше, казарма - она сразу за дверью?
        - Нет, там тоже коридор, а вход в казармы в его конце.
        - Значит, если мы тут пошумим, нас услышать не должны?
        - Если никого Алекта не принесет, то не услышат.
        Кто такая Алекта Дар не знал, но по тону понял, что это означает что-то вроде
«черт не принесет». И он решительно навалился на дверь, со всей своей новообретенной силой. С тем же результатом, что и у Квинта - дверь не шелохнулась. Озадаченный Дар стал разглядывать её внимательнее.
        - Может, пойдем, ну её? - спросил легионер.
        - Не терпится схватиться с охраной? - хмыкнул Дар. - За дверью, которая не открывается, по идее, должно скрываться что-то ценное. А значит - и нам может пригодиться.
        Квинт промолчал, и Дар с некоторым недоумением сообразил, что спутник неявно признал его право командовать, признал старшим в их команде. М-да, растем прямо на глазах… Но что же делать с этой клятой дверью? А ну-ка, если и на нее посмотреть не глазами?
        С закрытыми глазами дверь выглядит молочным туманным покрывалом, а вот вырезанные знаки выделяются серебряными инкрустациями. А рядом с каждым из них, как тень, его же след, повернутый на разные углы. А что если попробовать повернуть знаки? Мысленно не выходит,… коснемся рукой. Интересно, моя рука светится голубоватым огнем, как высоковольтный проводник. Аккуратно коснуться знака… дьявол, пальцы щиплет, точно, как током… теперь поворачиваем, ага, все-таки она вертится! Совмещаем со следом, потом второй, третий…
        Дар отдернул руку и открыл глаза - дверь сама собой медленно поворачивалась, открывая проход. А Квинт, отступив в сторону, смотрел на него с большим удивлением.
        - Так вы - маг, - выдохнул он. - А я-то хорош, не понял сразу…
        - Сразу вы поняли прочти правильно - я, вообще-то, не маг, а если и маг, то крайне неумелый. - Дар произнес эти слова ранее, чем подумал, что может быть, не стоило разуверять легионера. Хотя… чего тут темнить, всё равно в любой момент откроется, так хуже будет. А Квинт ему симпатичен, обманывать его неохота. И, как и раньше обрывая разговор, Дар первым шагнул в открывшийся проход.
        Новый коридор до отвращения напоминал два предыдущих - архитектор тюрьмы явно не утруждал себя лишними фантазиями. Нет, одно отличие было - Дар резко остановился, так что Квинт едва не наскочил на него. Коридор перегораживала сеть, весьма напоминающая паутину из светящихся нитей. Дар разглядывал ее в недоумении - какой паук мог такое сплести?
        - В чем дело? - негромко, но с явным нетерпением спросил легионер. - Что вы увидели?
        - А вы не видите? - задал встречный вопрос Дар.
        - Нет. - Квинт откровенно был в недоумении.
        Только через несколько секунд Дар сообразил, что видит не паутину. Для проверки он прикрыл глаза, и та же «паутина» ярко вспыхнула перед ним на фоне черноты коридора. Так, тут и диплома не надо, чтобы понять, что перед ним магическая ловушка или сигнализация. Но вот ведь досада - не обойти и не протиснуться, нити расходятся едва на пару десятков сантиметров и перегораживают весь проход! И тут Дар вспомнил, что легионер ждет от него ответа.
        - Перед нами - магическая ловушка, - пояснил он. - Я ее вижу, но обойти не могу. Вам приходилось иметь дело с магическими ловушками?
        - Конечно, - к удивлению Дара ответ Квинта прозвучал спокойно и уверенно. - Много раз. И сам ставил, и обезвреживал. Только у меня для этого были специальные заряженные артефакты. А сейчас нету.
        - А ведь так и должно быть, - запоздало подумал Дар. - Если в этом мире магия так же обычна, как у нас - электроника, то центурион, офицер, не мог не иметь с нею дела. Может быть, он и подскажет нечто дельное...
        - Перед нами что-то вроде паутины. Крепится опорными нитями в восьми местах к полу, стенам, потолку. Я их вижу, как будто раскаленными. Вам это что-то говорит?
        - По вашему описанию похоже на армейскую «огненную сеть». Ставится на входах в строго охраняемые и редко посещаемые объекты - склады, хранилища. Поражает, при нарушении целостности, вспышкой пламени, причиняющего ожоги разной степени тяжести - от средних, до смертельных. Без подпитки активна около дюжины дней. Обычно - одноразового действия. Настраивается на определенный артефакт-ключ, позволяющий пройти сквозь нее, не повреждая. Для разминирования используется стандартный артефакт «водяной щит»... - Квинт отчеканил всю эту тираду без единой запинки, словно наставление по магическому саперному делу читал.
        Дар был восхищен, но к решению проблемы это его не подвинуло - артефакта «водяной щит» у них в запасе не имелось. И ключа - тоже.
        Образ-мысль шеды в чешуе, который рвет паутину и двигается дальше.
        Новый образ мысль - человеческая фигура идет сквозь паутину, окутывается на миг огнем.. Затем потешно трет себе лицо и руки, идет дальше. Кажется, это должно означать, что и в человеческом облике сеть особого вреда не причинит..
        - Так, - принял решение Дар, - Квинт, отойдите назад, так, чтобы вас не задело огнем. Я же пойду сквозь сеть - по моей оценке (Дару почудилось, что кто-то хихикнул) мне она не повредит - и обезврежу ее.
        - Хорошо, - спокойно отозвался легионер, отступая метра на три, - вам лучше знать, что вы сможете сделать.
        Дар вздохнул пару раз - не сказать, что «прижариться» ему сильно хотелось, но он верил, что шедда не лжет, и серьезной опасности нет, и, прикрыв глаза, резко шагнул вперед, прямо в сеть.
***
        Далеко от тюремных коридоров, в рабочем кабинете хозяина Безымянного Замка, налился желтым светом и замигал небольшой кристалл, вставленный в костяную оправу из детского черепа. Одновременно раздался негромкий мелодичный сигнал - разорванная сеть-ловушка подала тревогу. Но в кабинете не было никого. Хозяин отсутствовал в замке уже более двух дней, что вызывало у замковых обитателей несказанное облегчение. Вот и ученик и помощник Хозяина, который должен был в это время следить за порядком, вместо этого занимался в своей комнате приятным развлечением - истязал новую рабыню. Несчастная женщина была подвешена за скованные запястья к крюку в потолке так, что едва доставала до пола пальцами ног. Ее нагое тело было исполосовано кровоточащими рубцами, поверх едва заживших прошлых - истязания продолжались не первый день. Рот был заткнут кляпом - криков и стонов некромант не любил. Ноздри мага на бледном лице раздувались, как у наркомана, вбирая запах крови и невидимые эманации боли и страха. Раздражение, которое он испытывал последние дни, отступали. А ведь всего три дня назад он блестяще завершил
тщательно подготовленное задание Хозяина, так что даже удостоился похвалы от него - величайшая редкость! Переполненный сознанием своего могущества, он решил самостоятельно провести вызов шедды, вопреки недвусмысленно высказанному запрету Хозяина, и этот вызов окончился позорной неудачей - шедда упорно отказывался подчиниться стандартной формуле укрощения. Такое фиаско глубоко уязвило самолюбивого мага. А неизбежное неудовольствие Хозяина могло обернуться еще большими неприятностями. Все это требовало компенсации…
        Без злобы, деловито, как извлекающий из инструмента звуки музыкант, маг размахнулся бичом, с граненым, в палец толщиной, кожаным ремнем, и нанес беззащитной жертве очередной удар…
***
        Дар с силой провел руками по лицу и обнаружил, что брови у него обгорели. Но в целом он действительно отделался легко - кожу только слегка пощипывало от ожога. Он обернулся и увидел, что от паутины не осталось и следа. Тогда он сделал приглашающий жест Квинту и двинулся дальше.
        Следующая дверь оказалась не в боковой стене, как ожидал Дар, а в конце коридора, там, где все предыдущие ярусы оканчивались тупиками. И эта дверь, как и входная, тоже имела лишь вырезанные на ней руны. Теперь Дар, следуя полученному опыту, сразу всмотрелся вторым зрением, и начал передвигать руны до совмещения с их тенями. Дверь отворилась, Дар шагнул вперед и отшатнулся, как от удара в лицо - чудовищное по сложности переплетение светящихся и шевелящихся магических потоков обрушилось на него, как вспышка шоковой гранаты. Нитями их уже назвать было трудно - скорее это были канаты! Справившись с шоком, Дар разглядел, что магический барьер разгораживает помещение на две примерно равные части. Перед барьером, в локте от него, на полу была нарисована толстая неровная черта бурого цвета. Явно - для тех, кто магическим зрением не обладал. Например, для стражников.
        Приглушив, насколько это было теперь для него возможно, второе зрение, Дар разглядел, наконец, что именно отгораживал барьер - металлическое кресло самого зловещего вида, напомнившее Дару нечто из арсенала инквизиции, и хрупкую человеческую фигурку, скрючившуюся в этом кресле. На руках и ногах узника Дар увидел кандалы из столь хорошо знакомого ему зеленоватого димерита. Что же это - другой шедда? Если его не только заковали, но и еще магической стеной оградили - значит, считают поопаснее, чем его, Дара. И как теперь быть?.. В этот момент Квинт, который настороженно ждал в коридоре, решил тоже войти в камеру. Взглянув на фигурку в кресле, он резко втянул в себя воздух, и потрясенно спросил:
        - Госпожа Элеана? Это вы?
***
        Очередной Малый Императорский прием подходил к концу, и Церапис Сципион Вульпекс слегка подобрался. Предшествующие пару часов он, как и значительная часть присутствующих, слушал вполуха объявления церемониймейстера и рассматриваемые вопросы, не забывая беззвучно флиртовать с ближайшими к нему придворными дамами. Для подобных случаев существовал отработанный столетиями язык жестов, который любой человек при дворе выучивал ранее, чем полный титул Его Императорского Величества, занимавший, в письменном виде, полстраницы убористым почерком… А Вульпекс, слывший при дворе заядлым сердцеедом, владел этим языком в совершенстве. Отсутствие же интереса к докладываемым делам объяснялось крайне просто - Вульпекс заранее знал, что будет доложено, и какое будет оглашено решение… Неожиданностей не предвиделось, и действительно не случилось - текущие дела двора, мелкие вопросы внутренней и внешней политики, утверждение программы ежегодных Игр Цераписа, жалоба мерканского посла на задержание двух «мирных торговых кораблей в нейтральных водах» (в действительности один корабль принадлежал работорговцам, а второй вез
контрабандный груз наркотиков), сообщение из Раменья об отбитом с небольшими потерями набеге самалитов на княжество Тарпан…
        В конце приема традиционно рассматривались личные просьбы. И пробудившийся интерес Вульпекса был, опять же, связан с тем, что он знал заранее, кто и о чем станет просить. Церемониймейстер ударил посохом об пол, и громко объявил:
        - Церапис Сергий Пробус, первый центурион в отставке, с личной просьбой к Его Императорскому величеству.
        Пожилой плотного сложения человек, одетый по провинциальной моде, выступил вперед, отвесив короткий военный поклон в сторону императора.
        - Вы ведь ветеран сражения 1988 г., уважаемый Пробус, - любезно заметил император, давая тем самым разрешение говорить. - 2-й Гебальский легион, в котором вы сражались, покрыл себя неувядаемой славой!
        - Да, Ваше Величество, я был тогда четвертым центурионом. Из наших там выжило менее десятой части, - ветеран был приятно удивлен памятливостью императора. Вульпекса же это нисколько не удивляло - биографические детали просителей выясняли и заранее предоставляли императору люди его ведомства. А сам Его Величество тоже отлично знал цену подобным мелочам.
        - Так в чем же состоит ваша просьба, уважаемый Пробус?
        - Ваше Величество, три месяца назад, мы с дочерью прибыли в столицу - девочке уже семнадцать, пора подыскивать мужа. Мы мало кого знаем, но знакомые появились и среди них один хлыщ… прикинулся скромным таким, стихи читал… И вот однажды сделал предложение моей дочери. А когда я его начал спрашивать - когда и как, от всего отказался. Девочка декаду в слезах… Прошу Ваше Величество обязать этого хлыща жениться на моей дочке!
        - И как же имя, этого обманщика?
        - Церапис Сципион Вульпекс его зовут!
        В зале послышались смешки, которые смолкли, как только император строго посмотрел в зал. Вульпекс начал медленно выбираться на свободное место.
        - Церапис Сципион Вульпекс - предстаньте перед лицом Его Императорского Величества! - объявил церемониймейстер. Вульпекс занял положенное ему место перед троном. Пробус посмотрел на него неприязненным взглядом, а Вульпекс одарил своего потенциального тестя обаятельной улыбкой.
        - Вы слышали, господин Вульпекс, что вас обвиняют в нарушении обещания жениться?
        - Да, Ваше Величество.
        - Вы подтверждаете, что давали такое обещание?
        - Нет, Ваше Величество.
        - Вы что же, заявляете, что я лгу? - Пробус, ощерившись, развернулся в сторону Вульпекса.
        - Тише, спокойнее, господин Пробус! Господин Вульпекс, мы желаем услышать ваши объяснения своему поведению.
        - Ваше Величество, я действительно знаком с многоуважаемым господином Пробусом и его дочерью, очаровательной Цецилией. Я вхож в их дом и смею считать себя их другом. Но господин Пробус впал в невольное заблуждение, в отношении моих намерений. Я прошу Ваше Величество спросить у него, как и когда он пришел к заключению, о якобы сделанном мною предложении.
        - Действительно, господин Пробус, вы сами присутствовали при разговоре и слышали слова господина Вульпекса, или вам их кто-то передал, например ваша дочь? - история начала забавлять императора и он оживился.
        - Я слышал сам... присутствовал… то есть не совсем… - Пробус замялся. Чувствовалось, что он не в своей тарелке. Честность старого служаки боролась в нем с обидой и уязвленным самолюбием.
        - Так как же было дело, что это значит - присутствовал, но не совсем? - император уже откровенно наслаждался редким случаем в дворцовой рутине. - Вы, что же, подслушивали под дверью?
        - Как вы могли так сказать, Ваше Величество! - оскорбился Пробус. - Я подходил к дверям и случайно услышал…
        - Так что именно вы услышали? Вы можете воспроизвести слова господина Вульпекса?
        - Там было что-то в стихах… я точно не запомнил, - Пробус смутился. - Что-то про молнию господню, про то, что он весь горит… про небеса, преисподнюю… Я так понял, что он клянется именем Цераписа-громовержца…
        Смешки в зале уже не прекращались, сам император улыбался. Пробус побагровел. Вульпекс изображал полнейшую невозмутимость.
        - Как ты любишь, девушка, ответь, По каким тоскуешь ты истомам? Неужель ты можешь не гореть Тайным пламенем, тебе знакомым, Если ты могла явиться мне Молнией слепительной Господней, И отныне я горю в огне, Вставшем до небес из преисподней?
        - продекламировал он.
        - Не эти ли слова произносил господин Вульпекс, вы подтверждаете, господин Пробус?
        - Да... кажется… - Пробус был сильно удивлен. - Да, точно, они…
        - Это, господин Пробус, стихи известного сейчас в столице молодого поэта, преторианца Никлуса Гумилюса. Боюсь, что вы действительно оказались жертвой недоразумения.
        Пробус смешался.
        Император поднял руку, и в зале восстановилась тишина.
        - Рассмотрев просьбу господина Пробуса, я постановляю - в виду явно происшедшего недоразумения, в просьбе об обязательной женитьбе господина Вульпекса на дочери господина Пробуса отказать. Господин Вульпекс, разумеется, вправе просить руки дочери господина Пробуса в обычном порядке, если он этого пожелает… - император покосился на невозмутимого Вульпекса. - Но поскольку господин Пробус и его дочь потерпели... некоторый моральный ущерб, я объявляю их находящимися под императорским покровительством и приглашаю к участию в Большом приеме в следующем месяце. Я почти уверен, что ваша дочь, господин Пробус, чьи достоинства подтверждает и господин Вульпекс, - император снова покосился в его сторону, - сможет найти себе более достойного жениха чем этот… хлыщ…
        Несмотря на отчетливо прозвучавшую в словах императора иронию, на этот раз никаких смешков не было - Вульпекс был известным мастером клинка, и смеяться над ним было небезопасно. А объявление над семейством Пробуса императорского покровительства автоматически делало его дочь желанной невестой. Помимо оплаты из казны расходов на участие в Большом приеме, попасть на который удавалось далеко не каждому провинциалу, даже принадлежащему к патрициату, это было еще и добавкой к приданому, и вполне вероятное продвижение по службе для будущего мужа. Пробус, отлично понимавший это, был полностью удовлетворен. Он уже смотрел на Вульпекса вполне дружелюбно. Вульпекс отвесил положенные церемониальные поклоны императору и Пробусу, и отступил в сторону. Через било прием завершился, император удалился в малозаметную боковую дверь и придворные с посетителями разошлись. Остались только молчаливые лакеи, которые начали быстро наводить в зале порядок, и незаметно для прочих задержавшийся Вульпекс. Выждав, пока в зале не осталось никого, кроме него и лакеев, он отправился к двери, за которой скрылся император, и тоже
вошел в нее. Сразу за дверью в него уставились дула двух десантных стрелометов «барс», в руках караульных преторианских гвардейцев. Еще двое подобравшись, держали руки на эфесах адамантитовых клинков. Вульпекс приостановился, подождал, пока узнавшая его стража уберет оружие, и прошел дальше. Следующее помещение представляло собой рабочий кабинет - книжные полки по стенам, один большой стол посредине - с картой Лакаанской Империи во весь стол, стол поменьше - возле окна. За этим вторым столом сидел император, переодевшийся из церемониального мундира в светло-серый полувоенного покроя френч. Вульпекс, не спрашивая разрешения, пододвинул к столу одно из стоявших в комнате кресел, и уселся напротив императора.
        Лицо императора было бледным, мало отличаясь цветом от его одежды. Под глазами набрякли мешки - он выглядел намного старше своих сорока с небольшим. Вульпекс, который был всего на десять лет младше, выглядел рядом со своим государем юношей. Император курил ароматизированную табачную палочку и молчал. Вульпекс - тоже молчал.
        - И зачем ты устроил весь этот спектакль? - задал наконец Вульпексу вопрос Летип Второй Лакаанский. - Не думаю, чтобы просто поразвлечь меня и публику.
        - Конечно, ты угадал - мне нужно было, чтобы ты объявил старину Пробуса под свое покровительство.
        - А сделать это проще нельзя было?
        - Если сделать проще, это вызвало бы зависть и подозрения - с чего бы это милость к неизвестному провинциалу? А так всё получилось естественно - император пожалел ветерана, попавшего в неловкое положение на публике, и проявил милость. Кстати, его Цецилия действительно симпатичная девушка и совсем не глупа. Жаль даже было морочить ей голову. Впрочем, далеко у нас дело не зашло… так что утешится, и станет чуть менее наивной, что тоже только на пользу.
        - И что же у тебя за интерес к этому Пробусу? Или опять скажешь, что это -
«оперативная разработка» и мне не стоит забивать голову ее подробностями?
        - Скажу, конечно, но подробности тебе знать стоит. Сам Пробус и Цецилия тут ни при чем. Меня интересует их домашний лекарь - монах с Востока. Очень любопытный тип, хоть и старается держаться как можно незаметнее.
        - И что же он такое - раз уж привлек твое внимание? Новый резидент Мерки, как минимум?
        - Новый резидент Мерки прибыл в Империю два месяца назад, - сухо ответил Вульпекс. - Под видом советника мелкого князя из Раменья. Сейчас он активизирует ранее законсервированных агентов, справедливо подозревая, что прежняя сеть и его предшественник засветились у нас. Но это не тот вопрос, который должен волновать твое величество.
        - Вульпекс, у нас что, серьезные неприятности? - император резко затушил сигарету.
        - К сожалению - да. Снова, спустя несколько десятилетий относительного бездействия, зашевелился Безымянный Замок. Я подозреваю, что этот монах - его эмиссар. И сейчас я в этом подозрении укрепился. Ты же знаешь, что я три дня назад был в Этрурии? Был по совсем другим делам, но оказался свидетелем странного события - нападения с похищением и почти без следов. И с применением очень сильной магии - уровня шестого, как минимум. Интересен и объект нападения - тесть нашего мэтра Гистоса и его племянница.
        - Их похитили? Есть подозрения - кто?
        - Похитили, или убили, но думаю, что первое. Убить можно было проще. А тут, похоже, была атака внутрь дома, через наведенный портал. А затем пожар, с применением настолько сильной магии, чтобы отбить возможность проследить направление телепортации. Что же до подозрений… тут это слово не совсем подходит. Есть почти полная уверенность… и это самое скверное…
        Вульпекс пощипал нижнюю губу. Потом встал, открыл шкафчик в стене своим ключом, достал оттуда бутылку вина и пару бокалов. Налил вина себе и императору, затем снова уселся в кресло. Помолчал, отпив вина.
        - Я не стал тратить время и вернулся порталом, а потом сразу отправился к Гистосу. Он был не просто ошарашен - у него глаза на лоб вылезли. Потом я встретился с его женой Летией - тоже, кстати, не последним человеком в Гильдии магов, дочерью похищенного мага и тетки его внучки. Так вот, она была крайне опечалена, но не удивлена! Это-то показалось мне самым странным. Я проявил неделикатность и надавил. Не стану утомлять тебя подробностями - как, но, в конце концов, узнал от нее прелюбопытнейшие вещи. Она рассказала, что у нее была сестра - кстати, полностью лишенная доли, что, как известно, редкость в семьях потомственных магов. Кроме того сестра была, как она выразилась, «простовата», т.е., как я понимаю, придурковата. Эта сестра однажды стала жертвой грубого насилия. Насильника найти не удалось - первая странность, поскольку искали очень тщательно. И она забеременела от насильника - еще одна странность. Когда же сестра с отцом стали ее уговаривать избавиться от ребенка, она сказала, что у нее был посланник, и велел ей ребенка беречь, а также срочно посетить святилище Сешат. Они отправились туда
все вместе. Что им сказала Сешат в точности, Летия мне так и не сообщила, но выяснилось, что судьба ребенка связана с Безымянным Замком и что хозяин Замка обязательно со временем захочет этого ребенка заполучить себе. Кстати, богиню-покровительницу для будущего ребенка ей предложили выбрать редкую - Кегату. Потом родилась девочка с очень ярко выраженной долей, а бедняжка мать умерла сразу после родов - спасти ее не смогли лучшие маги-лекари. Когда девочке исполнилось двенадцать и долю её инициировали, снова появился посланник Сешат, на этот раз уже к девочке лично. Второе посещение святилища Сешат - если первым считать ее пребывание в утробе матери, - она совершила самостоятельно. По рассказам Летии, богиня не только с ней разговаривала, но и передала ей некий амулет, который должен был ее беречь. Но не уберег, как видим…
        - Подожди, ведь Кегата - это же из ушедших богов? Какое тогда от нее покровительство?
        - Да, считается, что она ушла в иные сферы вскоре после Великого Разлома, по некоторым апокрифам - вместе с Фалантом.
        - Ты мне сообщаешь интересные вещи, которым меня не учил наш наставник, старина Аврелий… Разве Фалант ушел, а не заснул божественным сном? Ведь не зря уже пятнадцать веков разыскивают в Больших горах его гробницу…
        - Старина Аврелий видел, что ты больше интересуешься военным делом и географией, а не легендами времен Великого Разлома... Да, по одним сведениям он уснул, а по другим - оставил в гробнице спящего аватару, а сам ушел с Кегатой в другие миры, после того, как основал полулегендарный Орден Фалантеров. Кстати, а почему Аврелий - «старина»? Он же был на десять лет моложе, когда учил тебя?
        - Не знаю - привык его так называть… мне он казался ужасно старым, хотя я понимаю, что ему тогда было не более пятидесяти… Но так всё-таки, причем тут Кегата, если делом интересуется Сешат?
        - Кегата - родоначальница всей магической науки богов и людей и самого понятия доли для одаренных магией, Сешат - ее ученица. Во всяком случае, так считают самые компетентные богословы, которые меня консультировали. Что касается причин, по которым Сешат решила дать девочке в покровительницы свою собственную учительницу… тут тебе лучше спросить Преосвященного Гадеса или Верховную Жрицу Сешат. Меня более заботят дела земные - почему хозяин Безымянного Замка начал активно действовать именно теперь?
        Император задумчиво держал в руке бокал с вином и смотрел сквозь него в окно. Лучи низко стоящего солнца играли в рубиновой прозрачности напитка пятидесятилетней выдержки. Затем Летип залпом осушил бокал и поставил на стол, и снова закурил. Лицо его выглядело еще более осунувшимся.
        - Ты стал хуже выглядеть, брат. - Вульпекс смотрел на императора с неподдельным сочувствием. - Тебе стоит чаще отдыхать на природе. Можно устраивать Малые приемы пореже или перенести их на загородную виллу.
        Император ничего не ответил, машинально перебирая левой рукой стопку бумаг на столе. Вульпекс, который редко чего-то не замечал, обратил внимание на то, как пальцы Летипа задержались на крае какого-то документа, словно желая убрать его с глаз долой, но остановились. Самого документа Вульпексу было не разглядеть - текст надежно прикрывали другие бумаги, а просканировать было невозможно, антимагических артефактов в личных покоях императора более чем хватало - Вульпекс, с помощью лейб-мага двора, расставлял, их лично. Но по фактуре бумаги Вульпекс догадывался, что этот документ прибыл из Магической Гильдии.
        - Всё это очень интересно, но где тут связь с монахом и причем мое покровительство Пробусу?
        - Связь вот в чем - уже два года поступают сведения о возрождении в Империи культов Отступников. Обычные для них вещи - человеческие жертвоприношения, некромантия, кодирование послушников магией пополам с наркотиками, создание из рабов стражников-берсеркеров. Вначале ими занимался только Совет Верховных жрецов - по своей линии, через Розыскную Комиссию. Но последний год всё чаще приходилось участвовать и нам - у культистов явно прослеживалась общая организация и общее руководство, а также связь с Самалой и Меркой. Моя агентура в Раменье раскрутила одну из ниточек, оказалось, что она ведет через Самалу к Безымянному Замку. А потом пришло предупреждение, что в империю должен прибыть эмиссар предстоятеля культистов, в высоком ранге - координатор. И что этот эмиссар обязательно устроится в столице, что выглядит вполне логично. Мы отследили целый ряд подозреваемых, из приехавших в последние четыре месяца - та еще работенка, и сейчас самым вероятным кандидатом я считаю этого монаха. Про него известно следующее - к Пробусу он попал недавно и достаточно любопытным способом. Пробус давно собирался с дочкой
в столицу, но всё не решался оставить свое хозяйство в деревне - он хозяин обстоятельный, у него и молочная ферма, и виноградники, и своя маслобойка… Но дочку он любит и желает для нее хорошую партию, причем по любви. Он давно вдов, дочка у него - главная радость в жизни. И тут его ненаглядная Цецилия неожиданно заболевает. Серьезно - так что местный жрец Мааты, он же лекарь, только руками разводит. И вдруг, как шедда из коробочки, появляется этот монах, странствует он с Востока, и совершенно случайно Маата направила его стопы сюда. Цецилию он вылечивает в два счета, жрец возносит благодарственные моления, щедро оплаченные Пробусом, а монах заявляет, что причина болезни в том, что девушка засиделась в… ну в девушках, и мать-богиня желает, чтобы она поскорее стала женой и матерью.
        - Подожди, а у девушки, что ли, есть доля? И как её жрец вовремя не разглядел?
        - Нету, в том то всё и дело! Но Пробус-то деталей не ведает, а жрецу монах, конечно же, ничего не говорил, иначе тот предупредил бы Пробуса. Ну, Пробус, значит, срочно собирается в давно откладываемую поездку, а монаха, разумеется, приглашает с собой, врачом. Даже упрашивает, хоть и недолго. А мои ребята с месяц назад посетили усадьбу Пробуса, в качестве землемеров, и пошарили в округе. Так что выяснилось - никакого монаха никто ни на одной дороге не встречал. Зато встречали незнакомого купца, который проезжал через соседнюю деревню и задержался там на несколько дней. А в аккурат в тот день, когда Цецилия заболела, уехал. И лицом этот купец напоминал монаха, как родной брат.
        - Наведенная порча?
        - Очень похоже. И очень, очень аккуратная - жрец вовсе не невежда какой, а не распознал ее. Ну, а если так, то монах тот еще волчара, и в лоб тут работать нельзя, надо по-лисьи, чтобы его не спугнуть. Я с этим монахом у Пробуса встречался пару раз - он устроился в комнатах с отдельным выходом и глаза, мягко говоря, не мозолит. Так вот - просканировать его лучше и не пробовать - у него броня пятой степени не меньше. Но ведь носить антимагические амулеты закон не запрещает, и даже силу их не ограничивает - в отличие от других видов артефактов… - Вульпекс вскочил и начал расхаживать по кабинету. Император слушал его внимательно, теребя в пальцах маленький амулет со скрещенными молниями - знак бога-громовержца, покровителя Империи и Императорского дома. - Комната у него без ловушек - мои специалисты проверили, самым аккуратным образом, пылинки с места не сдули, ничего компрометирующего в ней нет, не такой он дурак. Устроил только ему маленькую проверку - пара грабителей напала в темном переулке. Так он их безо всякой магии отправил в две секунды в нокаут, и вызвал вигиллов… - Вульпекс снова плюхнулся
в кресло.
        - Что-то ты разволновался. - Император сам разлил вино по бокалам, и пододвинул бокал Вульпексу. - Не хочу тебя обижать, но, может быть, ты всё же ошибаешься, и этот монах - не тот, кого мы ищем?
        - Есть еще одно, - Вульпекс отпил вина, теперь он говорил неохотно, подбирая слова. - У меня был посланец. Как раз четыре месяца назад. От Тефнут. - Он передернул плечами. - Я только теперь стал понимать, почему жрецы и, тем более, простые люди, предпочитают, чтобы боги с ними общались пореже.
        - Ты не простой человек, Вульпекс, ты колдун - какой там у тебя ранг - второй? И ты - мой сводный брат. Почему ты не говорил об этом посещении раньше?
        Вульпекс снова вскочил и начал расхаживать. Солнце уже почти село, и в кабинете сами собой налились мягким желтоватым светом осветительные кристаллы.
        - Не говорил потому, что на тот момент я ничего не понял. Это же не в святилище указания свыше воспринимать… Ну представь себе - вечер, сижу дома, читаю
«Философию истории» Маркуса, мой кот Калиф дремлет на ковре. Вдруг вспышка - в магическом плане, разумеется, Калиф встает на дыбы и оборачивается самой натуральной львицей - не только видом, но и размером. Я, разумеется, в первые полсекунды думаю, что это чья-то шутка - знаешь же, студенты Академии и не такое устраивают, затем, что это - покушение, хватаюсь за амулет. И тут у меня в голове раздается голос: «Вестник войны уже в дороге. Жди его через три месяца, а меня - через десять лет». Потом вижу опять Калифа, который с диким мявом заскакивает на шкаф и забивается там в угол, а у меня - дикая головная боль, словно я декаду из запоя не выходил…
        - Интересно, «жди меня через десять лет», значит? Богиня войны дала свое предупреждение, причем дала его тебе - всё сходится! - император даже прищелкнул пальцами, оживляясь. А Вульпексу оставалось только ошарашено смотреть на старшего брата. Император глянул на него с ироническим прищуром.
        - Так ты всё еще не понял, Лис? Получается, что у меня всё же есть секреты, которые и ты не знаешь!
        - Я не сую нос в те твои дела, которые ты от меня специально желаешь скрыть, - Вульпекс снова заговорил сухо.
        - А ты по должности должен совать нос всюду, - неожиданно резко заявил Летип. - Даже в мою спальню, и даже если я этого не хочу. Страна - это всё, а суверен - ничто. Ты служишь Империи, а не императору, брат!
        - Что происходит в твоей спальне, я знаю. - Вульпекс по-прежнему отвечал сухо. - И про твои дела с лейб-магом и мэтром Гистосом я тоже знаю. Не знаю только, чем закончилось твое последнее обследование, но узнаю скоро и это, даже если ты не скажешь. Но вот кричать о своих знаниях не собираюсь.
        - Ладно, ладно, не злись. Не слишком всё это приятно. На, почитай вот это заключение наших магических светил, - и Летип протянул брату ту самую бумагу, которую тот уже давно приметил на императорском столе.
        Вульпекс привычно скользнул взглядом по преамбуле, и начал читать основной текст. Потом перевел взгляд на подписи - там значились лейб-маг и мэтр Гистос. Потом снова внимательно прочитал текст и только после этого, наконец, поднял на брата глаза. Тот, прищурившись, раскуривал новую сигарету.
        - Они дают тебе только десять лет! - Вульпекс выдохнул это с трудом, прочитанное не укладывалось в его сознании. - А ведь все эти годы я был уверен, что дело тогда, в Битве На Холмах, ограничилось только бесплодием… Проклятый Желтый Шаман! Но почему… почему не распознали раньше? И что, никаких нет средств?.. Должны быть!
        - Это еще одна вещь, о которой ты не знал, Вульпекс. Уже год, как я регулярно принимаю специальные стимулирующие препараты… На время обследования я должен был от них воздерживаться, чтобы не исказить результаты. Поэтому и стал хуже выглядеть. С сегодняшнего дня я возобновил прием лекарств. Десять лет - это с учетом всех средств и процедур. Единственное светлое место - они, - он ткнул пальцем в подписи, - обещают, что эти десять лет я проживу полноценной жизнью.
        Император криво усмехнулся. Вульпекс потрясенно молчал, глядя на брата.
        - Вот так-то, господин старший советник 3-й церемониальной канцелярии и глава моей тайной службы, через десять лет Империи предстоит смена династии. Теперь мы также знаем, что это будет сопровождаться большой войной, хорошо еще, если не гражданской, вдобавок. И теперь нет уже сомнений, что за этой войной будет стоять Безымянный Замок, а может быть, и сами Отступники. - Впервые за всё время разговора император встал с кресла и тяжело зашагал по комнате. - И сделать так, чтобы эта война принесла как можно меньше бед, предстоит тебе, брат. Больше мне сегодня положиться не на кого.
        Вульпекс опомнился. Мужество, которое демонстрировал император, думая о судьбе государства, а не о своей собственной, его отрезвило.
        - Преемником будет юный князь Луций? - на всякий случай переспросил он, уже привычно начиная строить новую программу действий, с учетом вновь открывшейся картины.
        - Ну не Обжора, же… Вот, кстати, одна из первоочередных задач - изолировать Обжо..
        то есть высокородного князя Лукро от желающих получить в императоры продажную и безвольную марионетку в руках патрициата… или еще чьих-нибудь, похуже. Эх, мог бы я назначить преемником тебя, Лис, - император снова назвал Вульпекса детским прозвищем. - Сколькими проблемами стало бы меньше...
        - Да уж, - Вульпекс невесело усмехнулся. - Сына когурской рабыни-плебейки наши князья, может быть, и проглотили бы, прецеденты были - императоры сыновья наложниц, хоть и в далекие времена… Но императора с долей никто не потерпит. Что, кстати, и правильно - император-маг или, хотя бы колдун - это слишком большое искушение властью… Предки верно поступили, приняв закон о том, что император обязан быть обычным человеком, бездольным.
        - Но князю Луцию только пять лет. Через десяток лет станет пятнадцать, всё равно слишком мало… Ну что же, придется всерьез озаботиться его охраной и воспитанием…
        - Я уже озаботился - сестрица Софрония считает себя самой умной, но я давно нашел к ней ключик - надо только суметь ей внушить, что то-то и то-то - её собственная идея. Я приставил Луцию в старшие наставники Кнума Марция Сцеволу - ты его должен знать.
        - Ну, еще бы… - Вульпекс и Летип понимающе переглянулись. - Но в том поединке мне всё же один раз удалось его достать - он чуть хуже владеет рапирой, чем саблей.
        - Ну да, достал, получив сам три укола, каждый из которых в настоящем бою смертелен…
        - Так я же и не спорю, но саблей я бы Однорукого не достал ни разу, будь он даже болен или смертельно пьян… чего за ним отродясь не водилось. Что же, на первое время, за племянника можно не слишком беспокоиться. И заняться всеми прочими делами.
        - Вот, вот, займись, и я тоже займусь. И про раменских князей не забывай - не нравится мне их новая возня. Кстати, я еще должен разобрать срочное донесение наместника из Тарсея.
        - Намек понял, Ваше Величество, - Вульпекс поднялся и, пожелав императору доброго вечера, вышел через дверь для особых посетителей - ведшую самой короткой дорогой к выходу из дворца. Уже после того, как за ним закрылась дверь, император вспомнил, что Вульпекс так и не объяснил, зачем ему понадобилось, чтобы Пробус с дочерью оказались под императорским покровительством - какая тут связь с подозрительным монахом…
***
        - Так вы знакомы? - более умного вопроса Дару в этот момент в голову не пришло.
        - Это госпожа Кегата Апия Элеана, - Квинт машинально шагнул вперед, не обратив внимания на черту на полу. Дар ухватил его за плечо, а со стороны кресла раздался полный ужаса девичий голосок:
        - Нет, нет, стойте, не двигайтесь!
        - За этой чертой - охранный барьер, - пояснил Дар, и Квинт, поняв с полуслова, отступил назад, бессильно уронив руки. А Дар, наконец, ясно разобрал, что прикованная к креслу фигура принадлежит молоденькой девушке, почти девочке с не слишком правильным, но симпатичным измученным лицом.
        - Вы маг? - в голосе девушки прозвучал радость. - Вас мои тетя с дядей прислали?
        В этом вопросе сквозили такие отчаянные тоска, боль и надежда, что Дар замешкался, не зная, что сказать - он понял, что разочарование узницы будет страшным. Но девушка сама поняла из его молчания, что ее надежды оказались несбыточными, и вновь поникла в кресле.
        - Только не пытайтесь подойти, - устало сказала она, - это - верная смерть. Не знаю даже, смог бы дед…
        Она замолчала. Квинт вглядывался в разделяющее их пространство, но, не обладая магическим зрением, он ничего не видел и только хмурился.
        - Вы не сможете это пройти, как прошли «огненную сеть»? - негромко спросил он Дара.
        Дар с сомнением покачал головой.
        - Не знаю что это, но против «огненной сети» оно выглядит как крепостная стена против деревенского плетня. Я чувствую, что меня она просто испепелит...
        - Так вы, всё-таки, маг? - девушка снова немного оживилась. - Господин… э?
        - Меня зовут Дар, госпожа Элеана, и, к нашему общему сожалению, я не маг. Но видеть магические потоки могу. Могу преодолеть несильную защиту - в коридоре я прошел через «огненную сеть». А вот как справиться с этим - не представляю, - честно сказал Дар. Но тут неожиданная мысль пришла ему в голову. - А вы маг… э-э волшебница? Вы можете мне что-то подсказать - как оно устроено, есть ли в этом барьере слабые места... и как его вообще можно снять?
        - Здесь целых три вида барьеров - первый уничтожит всякого, кто попытается подойти снаружи, не имея ключа, второй - не даст мне выйти, даже если бы я как-то освободилась бы от димерита, а третий - между двумя первыми, не дает им взаимоуничтожиться. Но снять эти барьеры может либо тот, кто их ставил, либо тот, у кого есть артефакт силы не менее седьмого класса. - девушка, заговорив о предметах явно ей неплохо известных, немного подбодрилась и выглядела не столь несчастной как ранее. - Или же маг с силой архимагистра...
        Дар лихорадочно соображал. Он пока почти ничего не понимал в магии, но уже убедился, что она явно построена на определенных законах и на управлении энергиями. А, значит, его прошлый опыт инженера и исследователя может подсказать выход. Так, ключи, артефакты и магистров сразу отбрасываем… Что-то важное промелькнуло в разговоре, что-то задержало его внимание… Барьер внешний, барьер внутренний, барьер… - вот оно что! Барьер, который не дает двум первым взаимоуничтожиться! Так, так, что из этого можно извлечь?
        - Госпожа Элеана, - Дар вовсе не стремился соблюдать местный этикет, форма обращения слетала с языка сама, - расскажите подробнее об изолирующем барьере.
        - Изолирующем? - недоуменно переспросила девушка, как видно Дар использовал неверный термин. Но в следующую секунду она уже поняла. - Его обычно называют
«раздельным», а что вам о нем сказать?
        - Есть ли какой-нибудь способ его убрать, так, чтобы внешний и внутренний барьеры соприкоснулись?
        Элеана глубоко задумалась.
        - Не могу себе представить, как. - наконец произнесла она. - Чтобы добраться до раздельного барьера надо пройти через внешний или через внутренний. Иначе - никак.
        Дар, «прищурившись» в магическом плане, разглядывал барьер. Сейчас, после подсказки, он уже не понимал, как это он раньше не различил три слоя - наружный, огненный, внутренний, похожий на зеленоватый лед и серую прослойку между ними. Что-то очень знакомое, из прошлой жизни, было в этой картине - две формы энергии, которые готовы уничтожить одна другую, но им мешает… изоляция… Конденсатор! Высоковольтный электрический конденсатор, вот что это ему напоминает. А у конденсаторов есть слабое место - пробой изоляции. А что, если…
        - Элеана! Что произойдет, если в барьер воткнуть какой-нибудь предмет? Он не сможет соединить противоположные энергии?
        - Предмет? На камень, железо или дерево барьер не подействует и они на него - тоже. Из магических минералов… кнумериум просто поглотил бы энергию, но где его взять? Другие - огненный барьер в мгновение ока расплавит даже мифрил и адамантит… Хотя… если предмет из димерита, то он может создать брешь в раздельном барьере, а соединение стихий огня и льда брешь поддержит… Но это смертельно опасно для того, кто это проделает! Поток смешанной, по сути дикой, энергии ударит в ту сторону, откуда проник предмет из димерита и сожжет безумца! И димерит тут только на мне…
        - Неважно, димерит тут есть еще, это не проблема, - отмахнулся Дар. Поток дикой энергии - это хуже, нужно как-то суметь под него не попасть… Дар огляделся по сторонам и тут впервые обратил внимание на странное сооружение в углу - нечто вроде грубо сколоченного колодезного «журавля» на треноге. К длинному концу
«журавля» было подвешено деревянное ведро…
        - А это что такое, - спросил он у Элеаны. - Эта штука через барьер пройдет? Она вроде деревянная.
        - Да, - с недоумением ответила девушка. - Это мне стражники еду так подавали, они же подойти не могут. А ключ от барьера есть только у… - она запнулась, - у здешнего хозяина.
        - Последний вопрос, - Дар задал его с замиранием сердца, от ответа зависел весь успех его плана. - Весь выброс энергии ударит сюда, наружу? Вас внутри не затронет?
        - Если пробить барьер снаружи - нет, не должно… - и тут план Дара дошел до Элеаны и она вскочила с кресла.
        - Я могу, на всякий случай, укрыться за креслом , - воскликнула она. - Цепь позволяет - у меня же тут… - она покраснела, но всё же договорила. - У меня тут туалет…
        - Так, - Дар взглянул на центуриона. - Квинт, внизу, в моей… ну в камере, где мы встретились, на полу валяется димеритовое кольцо. Принесите его, как можно скорее. А я подготовлю здесь…
        Квинт мгновенно исчез, а Дар, подтянув к себе «журавль», сорвал ведро с крюка, и начал устанавливать всю конструкцию так, чтобы суметь управлять ею, стоя как можно ближе к дверному проему. Потом снял пояс и освободил его от всего лишнего - ножен с кинжалом и каких-то побрякушек. После чего повернулся к двери в ожидании Квинта. Элеана уже стояла за своим чудовищным креслом, которое сейчас готовилось сослужить первое в своей истории доброе дело. Она держалась двумя руками за спинку и сжимала ее так, что Дару было видно, как побелели костяшки ее пальцев…
        Квинт появился через пару минут. Он слегка кривился и Дар понял, что у него разболелся отбитый тюремщиками бок, в руках он держал димеритовый браслет со штырем - тот, который Дар вырвал из стены.
        Дар начал прилаживать браслеты с цепью к крюку, интуитивно стараясь создать нечто вроде символического трубопровода, для надежности примотал конструкцию ремнем.
        - Теперь - Квинт, станьте в коридоре и подальше от двери, за поворотом. Мне придется очень быстро выскакивать. Вы, Элеана, пригнитесь за креслом… так, хорошо… Все готовы? На счет три - начинаю!
        Дар еще раз бросил беглый взгляд на камеру - хорошо ли укрылась Элеана, на двери - свободен ли проход и, ухватив «журавль» за противовес на коротком конце, примерился… Резко двигать было нельзя - он опасался, что если браслет пройдет через внутренний слой, то девушку не спасет и кресло. Аккуратно перенес браслет через черту, поднес к слепящему огненному барьеру, быстрым коротким движением вогнал его внутрь.
        В следующую секунду барьер полыхнул так, что Дару, буквально выкатывающемуся за дверь, показалось, что у него в голове ударила молния. В последнюю долю секунды, когда Дар вжался в угол за спасительной стеной, чудовищный огненный поток вырвался из камеры вглубь коридора, ударил в изогнутую стену и оставил в ней проплавленную выемку. В отличие от обычных взрывов, магический взрыв был совершенно беззвучен и не имел ударной волны, но Дару от того было не легче, его нынешняя чувствительность имела ту оборотную сторону, что выплеск магических энергий ударил по его сознанию, словно молотом…
        Не менее десятка секунд он восстанавливал способность ориентироваться в пространстве. Пламя давно потухло, и Дар осторожно заглянул в камеру.
        От деревянного «журавля» не осталось даже пепла. Дверь отвалилась и стояла, прислонившись к стене - петли расплавились. Камень дверного проема тоже оплавился и был горячим - Дар обжег босую ногу и прошипел ругательство. Но кресло в глубине выглядело невредимым и никакие энергетические барьеры уже не преграждали путь. Дар перебежал комнату и заглянул за кресло. Там, на полу сидела, скорчившись, девушка на вид невредимая, но в глубоком обмороке. По всей видимости, магическую контузию она получила наравне с Даром.
        Дар взялся за оковы и, морщась от жгучих прикосновений димерита, напряг силы. Браслет на руках девушки хрустнул и разогнулся. Дар аккуратно снял все кандалы. Когда он закончил, Элеана вздохнула и ее бледное лицо порозовело. Дар поднял ее на руки и понес к дверям, где столкнулся с шедшим навстречу Квинтом.
        - Жива?
        - Да, только без сознания.
        - Нет, я уже в порядке. - девушка затрепыхалась в руках Дара. - Да пустите же меня, я, правда, могу идти сама!
        Дар осторожно поставил ее на пол. Девушка пошатнулась, но тут же восстановила равновесие. Выглядела она действительно гораздо здоровее, чем несколько минут назад.
        - Поверить не могу, что я свободна... - Девушка порывисто обернулась к двери в свою тюрьму, затем снова к мужчинам и, совершенно неожиданно для Дара, отвесила церемонный поклон.
        - Нижайше прошу простить мою невольную неучтивость, благородные господа. Я не могу вас сейчас достойно отблагодарить за мое спасение, поэтому прошу вас принять только мою преданность, уважение и признательность. Но мои родственники постараются выплатить вам мой долг…
        Дар молча смотрел на девушку. Элеана была одета в когда-то, наверное, дорогое и красивое, но сейчас превратившееся в лохмотья платье, она была грязна и от нее, пардон, неважно пахло. Но говорила она с таким достоинством врожденной патрицианки, и была настолько серьезна, что у Дара и, тем более Квинта, не появилось даже тени улыбки.
        - Э-э-э, - Дар замолчал, не найдя подходящих высокопарных оборотов в своем еще не до конца освоенном лексиконе. Выручил его Квинт.
        - Не стоит благодарности, благородная госпожа, - ответил он, - лично я, увы, ничего не сделал существенного, вся ваша благодарность должна принадлежать господину Дару.
        - А я приму вашу благодарность госпожа, когда мы действительно выберемся из этого мерзкого места. А для этого еще придется постараться. - Дар нашел, наконец, нужные слова. - И если все здоровы и невредимы, то предлагаю обсудить, как нам пройти через казармы охраны.
        - Прошу меня извинить, мне нужна буквально одна минута, чтобы привести себя в порядок. - деловито отозвалась девушка. - Если вам не трудно, то отвернитесь.
        Дар отвернулся, но не мог отказать своему любопытству, посмотреть себе за спину вторым зрением. Он увидел яркую ауру волшебницы, в которой, в бешеном калейдоскопе, мелькали всевозможные цвета. Элеана делала руками какие-то плавные движения, но у Дара не хватало знаний и опыта, чтобы понять, что именно она делает.
        - Готово.
        Элеана ступила вперед, и Дара поразило ее преображение. Одежда, по-прежнему рваная, уже не выглядела лохмотьями бродяжки, а стала чем-то вроде экзотического каприза модницы. Пятна грязи исчезли, исчез и неприятный «тюремный» запах. Элеана теперь выглядела старше, в потемневших глазах мерцал зловещий отблеск. В ее ауре, которую Дар различал, уже не закрывая глаз, метались алые всполохи. Теперь Дару не потребовалось бы никаких подсказок, чтобы понять, что перед ним волшебница незаурядной силы. Волшебница, готовая к смертельной схватке.
        Дар еще раз обратился к памяти тюремщика и попытался заглянуть дальше казармы. Мысленно он пронесся через грязный коридор и увидел себя стоящим в замковом дворе. И тут он обнаружил, что казармы и весь замок прилепились к краю огромной скалы, уходящей в небеса. Замковый двор окружала высоченная полукруглая стена, в которой не обнаружилось никакого признака ворот. В центре двора, примыкая одной гранью к стене, возвышалась квадратная башня, высотой примерно вдвое больше стен. Дверей в башню, со стороны двора, тоже не наблюдалось.
        - Итак, если мы еще не подняли тревогу, то нас ожидает минимум десяток врагов. Если же подняли - все четыре десятка. Далее - двор, выхода из которого я не знаю. Есть ли у кого-нибудь идеи?
        - Надо сразу рассчитывать на худшее - пока мы будем заниматься десятком, тревогу все равно поднимут и остальные прибегут, - невозмутимо произнес Квинт, словно сражаться вдвоем (ну пусть - втроем, Элеана, похоже, может кое-что тоже) против сорока противников для него было самым обычным делом. - И есть еще Хозяин замка и, как минимум, один его помощник-маг.
        - Хозяина нет уже двое суток, - неожиданно сообщила Элеана. - Его помощник - это тот самый мерзавец, который командовал нападением. Вы, Квинт, его должны были видеть.
        - Нет, я его увидел уже здесь. Там я успел подраться только с самалитами. Потом меня оглушили, и я пришел в себя уже в камере. Со мной был еще мой легионер Лакс. - Квинт бросил беглый взгляд на Дара, и отвел глаза. - Но его больше нет в живых, мы осмотрели всю тюрьму, и нашли только какого-то зомби.
        - Да, командовал помощник. Он и самалиты вывалились из портала прямо в середине нашего обеденного зала. Дед полдекады ставил у дома защиту, но она не помогает при атаке изнутри дома, мы такого не ожидали... - Элеана скрипнула зубами. - Меня он спеленал парализующим заклинанием сразу, я даже не успела сообразить, что происходит. Валялась как колода и смотрела, как этот подонок убивает дедушку… А через портал сыпались самалиты, их было не меньше десятка… А сколько было у вас людей, Квинт?
        - Трое. Я, Лакс и новобранец Флакх. Я, как только понял, что в доме что-то происходит, приказал Флакху стать в стороне, и если что, в бой не вступать, а бежать за подмогой. А мы с Лаксом только подошли к дверям, как они распахнулись и оттуда вывалились самалиты. Вы, госпожа, говорите, что не ожидали такого, ну а мы - тем более. Представить только - самалиты в Этрурии! Магическая атака против семьи Апиев в центре Империи… Мы-то всё время думали, что речь идет о каких-нибудь висельниках, ну, в крайнем случае - нескольких наемниках, которые решили позариться на деньги и артефакты старого мага...
        - Они захватили меня и нашу служанку. Я краем глаза увидела, как несут еще кого-то, значит это были вы… Потом нас доставили через портал в замок, и меня встретил этот... хозяин… Меня заковали, затем помощник снял паралич, хозяин поставил барьеры и я слышала, как он, с гнусным смешком, сказал подручному, чтобы тот в его отсутствие и не пытался отведать клубнички. Это было, как раз, два дня назад. Кроме стражников, приносивших раз в сутки пищу, никто больше не появлялся. Я надеялась только, что тете с дядей быстро доложат о случившемся, и они смогут проследить, куда вел портал - они очень сильные маги, дядя - один из лучших в империи…
        - Погодите, - Дар ошалело слушал весь этот обмен воспоминаниями между его спутниками. Он мало что понимал, только слова про портал заставили его вмешаться. - Я тут новичок в ваших магических делах… Вы говорите - портал? Значит, вас захватили где-то далеко отсюда и доставили порталом прямо внутрь замка, я правильно понимаю?
        - Да, а вас разве доставили иначе? - Элеана была явно удивлена.
        - Ну… может быть и порталом, - в сомнении протянул Дар, - но только точно не таким, как вы сейчас упоминали… Но я не о том - я о выходе из замка. Получается, что тут вообще может не быть ворот, а только порталы?
        - Действительно… - Квинт выглядел озадаченным. - В крепостях всегда делают ворота, но в замках некромантов я раньше как-то не бывал... Нет, не может быть, чтобы тут не было хоть какого-то отнорка… подземного хода, наконец. Да... судя по всему, придется брать «языка» и выяснять.
        Дар прикинул время - получалось, что с момента начала их бегства прошло около получаса. Пропавших тюремщиков уже могли хватиться… Он снова, как за спасительную нить, ухватился за воспоминания стражника - должен был же тот знать про выходы наружу! Что-то мелькнуло в памяти, и Дар вытянул нужный ему образ.
        - Есть здесь подземный ход, - сообщил он. - Начинается под башней-донжоном. Но войти в башню можно только со стены, с ее верха, затем надо спуститься в подвал. Там есть магические ловушки, но в основном - обычные решетки с замками.
        Элеана и Квинт с удивлением посмотрели на него. Но переспрашивать об источнике его познаний не стали.
        - Значит, нам надо пройти, по возможности, без шума, - сделал вывод Квинт. Он вопросительно взглянул на девушку. - У вас есть что-либо парализующее в арсенале, госпожа?
        - Есть! На десяток самалитов хватит! - решительно ответила волшебница. И уже менее решительно добавила - А вот если больше - то боюсь, что нет…
        - Десяток - это отлично. - Квинт оживился, теперь он был готов брать командование на себя. - Тогда входим все разом, вы, госпожа Элеана, их оглушаете, а мы следим, чтобы недооглушенные не сбежали. - Он машинально потер отбитый бок.
        - Может... - нерешительно приизнесла девушка, - ...я вижу, у вас там гематома... я могу помочь, я знаю методу исчеления тоже...
        - Замечательно! - немедленно согласился Квинт. - Буду очень признателен, а то как бы ребра меня не подвели, в решительный момент.
        Элеана подошла к юноше и несколько раз повела руками вдоль его тела, словно массируя, но не касаясь кожи. В магическом плане Дар наблюдал поток голубоватого свечения, который, смешиваясь с нездоровой желтизной ауры Квинта, разгонял ее и заменял такой же чистой синевой. Квинт глубоко вздохнул и, для проверки, сделал пару резких поворотов туловища.
        - Блеск! Огромное спасибо, госпожа Элеана! Теперь я в полной форме! Итак, всем приготовиться! Вперед!
        Дар и не подумал возражать против командования центуриона - он прекрасно понимал, что его опыт в подобных схватках, даже если учесть заимствованную память, ничтожен, и что ему лучше сейчас побыть рядовым. Он приготовил свою верную боевую цепь. Ножны с кинжалом он засунул просто сбоку за пояс штанов, поскольку кожаного ремня он лишился при «разминировании» барьера в камере. В этот момент Дар почувствовал, словно кто-то мягко прикоснулся к нему. Он тревожно оглянулся - но, разумеется, никого не увидел. Только в дальнем углу мелькнула зигзагом тень летучей мыши…
        - Только когда войдем, станете с двух сторон от меня и чуть сзади, чтобы вас не накрыло заклинанием, - предупредила девушка.
        Преодолев последний пролет винтовой лестницы и короткий коридор, спутники осторожно приблизились к входу в казармы. Дар, своим обостренным слухом, отчетливо слышал ленивый разговор стражников на их степном наречии - тревоги еще явно не было. Вдруг, он услышал, как чей-то начальственный голос отдал приказ:
        - Э вы, двое - быстро подняли задницы, и проверили, почему задерживаются Кость с Поносом!
        Квинт в этот момент уже готовился открывать двери и явно ничего не слышал. Дар тронул его за руку, Квинт обернулся.
        - Сейчас сюда выйдут двое, - быстрым шепотом сообщил ему Дар.
        Квинт кивнул и отступил к стене, жестом показав Дару сделать то же. Элеана, напротив, встала прямо посреди коридора. Обе руки подняты, пальцы скрючены, как когти, аура на краю налилась темным…
        Дверь распахнулась, и появившиеся в проеме стражники застыли на мгновение при виде Элеаны, словно увидев призрак. А с ее пальцев уже сорвались две черные стрелки-заклинания и ударили степняков в область переносицы. Оба, молча, начали валиться на пол, а Дар и Квинт, каждый со своей стороны, подхватили тела и, словно давно отработав взаимодействие, опустили их возле стен, открывая проход Элеане. А та уже бегом преодолела отделявшие ее от входа несколько локтей, и веер невидимых простым глазом черных магических «стрелок» слетел с ее пальцев. Элеана стала очень удачно - накрывая своим «огнем» почти всё помещение и не препятствуя Квинту с Даром пройти следом. Шестеро стражников, сидевших в разных местах казармы на разбросанных по полу ковриках и матрасах, так и не поняв, что происходит, свалились как куклы. Однако Дар заметил, что один из стражников то ли избежал попадания, то ли имел защиту от этой магии, и теперь привставал с тюфяка, готовясь выскочить через вторую дверь. Дар скользнул к нему, на ходу разматывая свою цепь. Время послушно растянулось, Дар видел в замедленном темпе, как конец цепи
плавно настигает продолжающего свое движение степняка и ударяет его в висок. Алые капли столь же замедленно поплыли в воздухе, а тело, поворачиваясь, начало оседать на пол…
        Всю происшедшее заняло считанные мгновения. Никто из семерки находившихся в казарме стражников не успел и вскрикнуть, а звуки упавших тел поглотили разбросанные тюфяки. Мебели в казарме не было, и Дар отметил про себя, что привычка стражников к быту чума… или юрты (как их там у них называют?), сыграла беглецам на руку. Дар осторожно подошел ко второй двери и прислушался - тихо. Он повернулся и увидел, как Квинт, методично обходя казарму, добивает каждого лежащего одним хорошо отработанным ударом узкого клинка. Элеана стояла, отвернувшись, зябко обняв себя руками за плечи, и никакого протеста не высказывала.
        Образ-мысль - он впитывает жизненную силу лежащего врага.
        - Нет! Не сейчас!
        Образ-мысль - бой и слабость в теле, летящий в лицо клинок...
        - Но не могу же я показать им… кто я... мы…
        Образ-мысль отступает, остается ощущение недовольства и тревоги…
        К этому моменту Квинт закончил свое дело и подошел к Дару. Дар не сказал ничего, но Квинт понял его невысказанный вопрос.
        - Иначе - нельзя. Мы бы не успели дойти до башни, а они бы уже очнулись и подняли тревогу. Такое заклинание держится не дольше пяти минут. Да ты бы видел, что эти твари делают с нашими, с пленниками и с мирными жителями - мы в Раменье это знаем слишком хорошо! Ты бы тоже считал каждого самалита бешеной собакой, которой надо побыстрее перерезать глотку…
        Вспомнив подслушанные «милые воспоминания» стражников о захваченном ими городе, Дар не ничего говорить. В конце концов, не ему судить здешние обычаи войны.
        - Даже меньше чем пять минут. Заклинание не больше трех минут бы продержалось, мне пришлось экономить силы. - Боевой запал у Элеаны прошел, и она снова выглядела тем, кем она была - усталой и измученной девчонкой, которую жестокие обстоятельства ввергли в кровавый хаос войны… войны, в которой Дар был только случайным посторонним свидетелем. Впрочем, теперь уже и участником.
        Дар рассеянно посмотрел на лежащего перед ним толстого степняка - того, которого он убил сам. По всей видимости, это был начальник - его одежда была получше, а оружие - побогаче. Дар вспомнил, что ему нужен ремень и начал снимать его с убитого. Саблю он, как и раньше, собрался кинуть, но его заинтересовал вделанный в рукоять камень - у него явственно ощущалась магическая аура. Он выдвинул клинок из ножен и тот матово блеснул серебристым блеском.
        - Квинт, посмотри, эта сабля не лучше твоей нынешней будет?
        Квинт подошел, глянул, и глаза у него загорелись.
        - Вот это находка! Адамантитовый клинок! Это же целое состояние!
        - Да еще со вставкой из кнумериума - с магическим усилением, - добавила со знанием дела Элеана. Она уже несколько приободрилась снова.
        - Ну, так возьми его себе, - сказал Дар, отметив, что они с Квинтом незаметно перешли на «ты». - Я же не фехтовальщик, мне она без надобности.
        Квинт вдруг как-то странно взглянул на него. Потом совершенно неожиданно произнес тоном, который Дар еще от него не слышал, снова переходя на «вы»:
        - Я вас правильно понял, господин Дар, что вы мне дарите добытое вами в бою оружие?
        - Да, - Дар был слегка растерян. - я что-то неправильно сказал? Тогда приношу мои извинения, я плохо знаю ваши обычаи…
        Вместо ответа, Квинт опустился на одно колено, взял из рук Дара саблю, которую тот держал, не зная, что с ней делать, и поцеловал клинок. Затем поднялся и произнес, глядя прямо в глаза Дару:
        - Именем бога Хора, покровителя нашего рода, и перед лицом свидетеля, принимая это оружие в подарок от товарища в бою, клянусь носить его с честью и никогда не обращать против того, кто мне его вручил. Клянусь считать вручившего мне оружие, братом по крови и членом моего рода! - еще раз поцеловав клинок, Квинт продолжал смотреть на Дара, ожидая чего-то.
        - Я, м-м-м, слышу вашу клятву, Квинт, и тоже считаю вас моим братом, - неуверенно проговорил Дар. - Я что-то еще должен сказать или сделать?
        Квинт вздохнул и улыбнулся. Улыбка, совсем мальчишечья, неожиданно преобразила его лицо. Он обнял Дара за плечи и ответил:
        - Нет, побратим, всё верно. Главное - сказать от сердца. - Потом, осмотрев еще раз саблю, добавил: - Такой клинок должен иметь свое имя. Я нарекаю тебя - «Молния»!
        Затем он прицепил ножны к поясу и убрал клинок. Лицо его приняло прежнее сосредоточенное выражение. Он подошел к выходу и поднял руку, призывая к вниманию. Дар поспешно застегнул новый ремень, и приготовился. Элеана тоже подобралась. Был в ней, как и в Квинте, несгибаемый внутренний стержень воли, который не позволял сдаваться в самых безнадежных обстоятельствах. И как раз этим, его команда - Дар мысленно употребил это название, само пришедшее ему на ум - уже стала Дару близка и дорога…
        А еще Дар в очередной раз пожалел, что сапоги малорослых степняков ему решительно не подходили - надоело беречь свои босые ноги. Тут ему пришла в голову новая мысль.
        - Стойте, - бросил он спутникам. - Давайте быстро переоденемся и прихватим вещей в дорогу - потратим еще минут пять, но кто его знает, куда нас выведет ход.
        - Разумно, - согласился Квинт, немедленно приступая к перетряхиванию разбросанного в беспорядке барахла стражников. - Я сам должен был об этом подумать.
        Элеане подобрали одежду самого малорослого стражника. Она попросила у Квинта его новый клинок, который имел остроту бритвы, и одним махом решительно обрезала полы у лохмотьев своего платья, превратив его соблазнительное супер-мини. После чего, натянула сверху штаны и куртку, а свои туфли сменила на грубые сапоги. Дар нацепил куртку пузатого начальника, у которого забрал саблю - она единственная на него налезла. Штаны, хоть и коротковатые ему, он оставил прежние. У Квинта проблем с подбором одежды вообще не возникло. На всё про всё ушло, как и предположил Дар, не больше пяти минут. В этот момент выходная дверь неожиданно отворилась, и в проеме выросла фигура нового персонажа.
***
        - Не бейте меня, господин, я уже иду! Я встаю! - мальчик забился в ужасе, ощутив на плече руку надсмотрщика. - Я сделаю всё, что прикажут! Я буду стараться!..
        - Гуд, успокойся, Гуд, - это сон, всё в порядке! - мальчик раскрыл глаза, напрягшись, не понимая, где он. Неужели он посмел уснуть во время работы?
        Но над ним был высокий светлый потолок, а не низкий свод подземной казармы. И лежал он не на грязной соломе, а на чистой простыне. Воспитатель Люк стоял над ним, тревожно глядя на ребенка. Он подходил поправить простыню на спящем, когда тот неожиданно забился в кошмаре.
        - Это только плохой сон, повторил он, - рисуя над мальчиком знак «уходящей тревоги».
        - Да, - Гуд расслабился, сонное наваждение уже начало проходить. - Мне снилось... что я опять там...
        - Ты никогда больше не окажешься там, Гуд. Никогда! Спи, я тебе помогу. - Люк положил ладони на виски мальчика и мысленно произнес формулу. Струна жизненной энергии скользнула между его руками, ее басовитый музыкальный тон рассеивал темные страхи и страшные воспоминания. Гуд закрыл глаза и провалился в глубокий сон без сновидений.
        Люк еще раз обошел комнату, в которой спали восемь мальчиков в возрасте от семи до десяти лет. Было жарко, многие раскрылись во сне и полоски залеченных шрамов - следы плетей на спинах и на руках, были видны вполне отчетливо в полумраке спальни. Залечить шрамы в душах было куда труднее... Но кошмары, по всей видимости, уже никого больше не мучили. Лук еще раз прислушался - всё спокойно. Потом подошел к открытому окну, и задумчиво оперся о подоконник. Теплый ночной ветерок приносил с моря рокот прибоя и запахи водорослей. Интернат стоял на пологом склоне южной части острова, от моря и остальных комплексов Детского Города его отделяла лесополоса, сохранившая свой первозданный вид наверное еще со времен Первой и Второй Станций. Люку снова вспомнилось, как сам он когда-то в другом месте слушал такой же рокот прибоя... Да, там был еще запах рыбы, и сети, мокрые, в кровь раздиравшие руки... Правда, в отличие от девятилетнего шахтера Гуда, он не был рабом, и дышал в детстве свежим воздухом, а не пыльной духотой шахты... Люк встряхнул головой, отгоняя прошлое, и направился в воспитательскую.
        Леда была уже там - она закончила вечерний обход комнаты девочек раньше него. Она приступила к работе в отделении адаптации только декаду назад, одновременно с приемом новой группы. У прежней напарницы Люка - Леи как раз закончился полуторагодовой срок. Люк знал, что Лея, как и почти все воспитатели-адаптаторы, просила оставить ее на второй срок и, тоже, как и все, получила отказ - психологи Совета были неумолимы. У Люка только что закончились пятнадцать месяцев, он расстался с предыдущей группой, которую перевели в общее отделение. Та группа была из Когура, как и сам Люк. Люк не собирался писать заявление на второй срок - не только потому, что это бесполезно, но и потому, что у него были иные планы. Он устало сел в кресло и налил себе бокал тонизирующего тутового сока. Леда посмотрела на него с сочувствием.
        - Тяжело с новой группой?
        - Не то слово! Сразу восемь ребят из Мерки. Шестеро - рабы... Ты же представляешь, что они там пережили...
        - Нет, к сожалению или к счастью не очень представляю. Я ведь родилась здесь, в Гесперидах и не бывала за экваториальным порогом...
        - И тебя назначили к нам? - удивился Люк. В адаптаторы интерната старались направлять уроженцев Лакаана, они быстрее устанавливали эмоциональный контакт с привезенными оттуда детьми.
        - Я - сильный эмпат. Я чувствую и разделяю как радость, так и боль, и страх, это отчасти мне заменяет личный опыт... И в нашем отделении я не один раз работала, правда давно, последний раз - более десяти лет назад. Да и вообще Воспитателей у нас вечно не хватает, ты же знаешь.
        - Да... А ведь мы спасаем и принимаем только ничтожную часть этих детей, вот в чем главный ужас. Надо всё-таки искать способ, о котором мечтали основатели Первой Станции...
        - Не начинай снова, Люк. Об этом мы все говорим и спорим уже пятое десятилетие, с того момента, когда сумели преодолеть экваториальный порог... Сам Фалант не нашел способа сделать фактор СЭЖ отрицательным у каждого человека.
        - Ну, то что этого не нашел и Фалант, это еще не доказательство, что такое невозможно в принципе… Есть же и работы Веда Конга, и опыт Ордена Фалантеров.
        - И те, и другие - с катастрофическим конечным результатом! Люк, ты что, действительно не понимаешь, что именно эти катастрофы и вынудили нас принять и строго соблюдать сегодняшние правила?
        Люк вскочил на ноги и начал расхаживать по комнате. Он знал, что эта его манера некоторых собеседников раздражает, но в волнении часто забывался. Сейчас он спорил больше с самим собой, Леда только повторяла то, о чем он думал много раз и сам.
        - Фактор СЭЖ! Индекс Себялюбия, Эгоизма, Жадности - так это назвал Фалант! Да, мы все собраны по признаку его отрицательного значения - это условие стабильности нашего общества! Мы - избранные! Мы отгородились от всего мира экваториальным барьером и построили почти идеальное общество. Как там это именуют жрецы Фта - рай? Место для их святых и праведников… только у них праведники отбираются по прямо противоположному критерию… Но вот только кому мы нужны - кроме самих себя? А ведь мы же сами говорим: «Если я только для себя - то зачем я?». Мы самодостаточны и самодовольны…
        - Проект «Плавучие Острова»…
        - Что? - сбитый с мысли, Люк не сразу понял, о чем сказала Леда.
        - Ты знаешь, зачем был начат этот проект?
        - Ну - расширить обитаемую территорию, вынести с главного острова все производства… Но при чем тут «Острова» к тому, о чем я говорю?
        - К тому, что у нас сейчас три с половиной миллиона граждан, а наша территория ограничивается островом Геспериды и Рыбным архипелагом, площадь которого в три раза меньше Гесперид. Нам уже сейчас тесно, Люк. При жестком контроле рождаемости, у нас прирост населения составляет до 15-20% на поколение. Нам нужно искать способы расширяться и развиваться, а в нашем полушарии нет естественных материков. Предложения устроить искусственные тектонические сдвиги и подъем морского дна требуют огромных затрат ресурсов и труда. Почему ты считаешь, что все эти дела менее важны и приоритетны, чем работа с обитателями Лакаана? Потому, что ты сам там родился, не так ли?
        - Нет, не по этому, - Люк покраснел - обвинение Леды было сильным, поскольку сам он не был вполне уверен, что оно беспочвенно. - Я хорошо понимаю необходимость проектов, о которых ты говоришь. И я голосовал за них на референдуме. Я же не предлагаю, в конце концов, бросить всё прочее и сосредоточиться только на Лакаане.
        - Тогда к чему эти разговоры о нашем самодовольстве и «избранности»? И ты случайно не забыл, что Лакаан - империю и все остальные государства, вместе, сейчас населяет миллионов полтораста людей? Нас, по сравнению с ними - капля...
        - Я просил Совет направить меня в «проводники», - заявил Люк. - Я уверен, что можно делать больше, чем мы сейчас делаем. Да, я понимаю, что мы не можем брать всех к нам. Но уже давно можно было найти место хоть в том же Раменье...
        - Сколько тебе лет, Люк? - Люк удивился этому вопросу. Но взглянув на Леду, он вдруг осознал, что она значительно старше, чем ему всё время казалось. Те несколько дней, которые они работали в интернате вместе, он воспринимал ее почти как ровесницу. Сейчас, взглянув на ее задумчивое лицо, он впервые подумал, что она могла бы годиться ему в матери. Кстати, свою мать он не помнил совершенно... Внезапно Люк рассердился.
        - Мне тридцать лет! - сказал он. - И я четыре года работаю воспитателем! Что ты хотела сказать - что я не понимаю ответственности за порученное дело?
        - Нет, - спокойно ответила Леда. - Просто ты слишком нетерпелив, для своего возраста. Кстати, мне в этом году исполняется семьдесят восемь. Когда впервые открыли портал через Порог, мне было не намного меньше, чем тебе. А еще через пятнадцать лет я входила в группу, которая разработала первый комплекс программ адаптации для детей «той стороны». Ты был в одной из первых партий, которые мы привезли в Геспериды. В тот год мы доставили тридцать человек, а потеряли шестерых - «проводников» и наблюдателей... Там была война, очередная, небольшая... не то, что спустя еще пять лет... Во время большой войны, мы потеряли одиннадцать товарищей...
        - Так ты - та самая Леда Наль! - Люк был ошеломлен. Это же надо ему было оказаться таким болваном - работать почти декаду рядом с сопредседателем Совета и не догадаться, кто она! С другой стороны - и хорошо, он сможет теперь выложить ей всё, что считает важным.
        - Тогда, товарищ Наль, скажи мне, чего стоят все наши замечательные теории нашего замечательного общества перед практикой, при которой мы доставляем в Геспериды в лучшем случае одного из тысячи потенциальных наших граждан? И не надо мне рассказывать про ресурсы и людей, я сам могу прочитать на эту тему лекцию... Я уже дважды подавал свое предложение - устроить филиал на месте, в подходящем районе и привлечь местных же жителей. Пусть они не подходят для жизни в Гесперидах, но не звери же они! Я сам сейчас мог бы жить там, если бы попал в число тех девятисот девяноста девяти, которых мы не находим. Почему мы так не доверяем людям с той стороны?!
        - Я читала твои предложения. - Леда была спокойна. - И первое, и второе. Первое было незрелым. Второе предложение действительно проработано довольно тщательно. Но я всё равно с ним не согласна, и написала в отзыве - с чем именно. Ты его прочитал?
        - Я его прочитал трижды. - Люку стало неловко, что он сорвался на крик. - Я признаю, что у этого филиала самым уязвимым местом будет психологическая проблема отбора - кто-то попадает в Геспериды, остальные должны примириться с тем, что им к нам дорога закрыта. Но я уверен, что можно так обставить дело, что остающиеся не станут себя ощущать «вторым сортом», как ты выразилась в отзыве. Мне недостаёт практического опыта общения с людьми «той стороны» - со взрослыми. Дети - это же совсем иное дело! Поэтому я и прошусь в «проводники».
        - Хорошо, я дам тебе рекомендацию.
        - Как? Ты же только что...
        - Ты меня неправильно понял, Люк Норин. Твое предложение было не единственным на эту тему, из обсуждавшихся в Совете. И я, в принципе, согласна с тем, что нам нужна постоянная база «на той стороне». И что нужны конкретные разработки по общению и взаимодействию с... возможными союзниками. Но пойми и ты - мы много столетий шли совершенно разными путями. Мы очень разные. И мы теряем наших людей, действуя часто наугад... Ты в курсе того, что всего три дня назад погиб еще один
«проводник», Трист?
        - Нет... Как это случилось?
        - Он выкупал детей в Самале, когда его самого попытались захватить. Насколько известно, там оказался очень сильный шаман, защитный амулет не выдержал. При сходных обстоятельствах пропал пять лет назад Деций, мой младший сын…. Так что в группе проводников появилась новая вакансия. Такие дела.
        - Деций? Я читал в Информатории его работу по истории Первой станции. Он настаивал на необходимости более тщательного изучения ее остатков…. Точно, Деций Наль! Я как-то не подумал тогда…. Но ведь он не погиб?
        - За пять лет с лишним лет он не подал о себе ни весточки… Хочется надеяться, но..
        Однако, сейчас речь идет о тебе, Люк. Так что ты решаешь?
        - Я готов приступить к подготовке, как только завершу курс адаптации для моих детей. Кстати, рекомендую на мое место стажера Кина. У него уже достаточно опыта.
        - Хорошо. Иди, поспи, Люк. Я подежурю до утра. Кстати, при случае познакомишь меня с Кином. У тебя есть впереди три месяца, сможешь еще не раз всё обдумать. Спокойной ночи, Люк.
        - Спокойной ночи. И - спасибо...
        - Не за что, Люк. То, что тебя ждет там, на «той стороне» - это совсем не подарок. .
***

«Космогония мира.
        Отдельный Мир может представлять собой физическую вселенную с миллиардами звездных систем, магическое царство стихийных энергий или их любую комбинацию. Мир может быть подчинен законам движения материи, описываемых физикой, или законам движения магических сил, где возможно прямое воздействие разума на материю. Или вообще не иметь устойчивой материальной основы…
        Множество обитаемых миров образует Великую Сферу Миров (Гиперсферу) - образное представление распределения миров по характеру формирующих миры сил. Каждый отдельный мир также называют «сферой» и высшие маги или боги умеют сопоставить каждому миру-сфере определенный набор координат, указывающий на его расположение в Великой Сфере Миров, подобно расположениям звезд на небе. Миры (сферы) близкие к
«экватору» Великой Сферы Миров - «горячие сферы» - населены шеддами, духами, стихиями и прочими проявлениями Хаоса и чрезвычайно насыщены магическими энергиями. Миры близкие к «полюсу» Великой Сферы - «холодные миры», миры людей, царство материальных законов и всё более жесткого порядка мироустройства. В мирах
«умеренных сфер» действуют разнообразные комбинации материальных и магических законов. «Северное» и «южное» полушарие, а также и «полюса» в Великой Сфере Миров обычно не различают - большинство магов и даже богов и не подозревают о существовании противоположного «полушария». Но по некоторым данным, отличия всё же есть. Те, кто способны на сверхдальние перемещения или вызовы, называют другое полушарие «Изнанкой». Физическое перемещение между мирами весьма затруднено из-за различия условий материального и магического плана в разных сферах. В Великой Сфере Миров имеются также свои энергетические течения, скопления и дрейфы сфер, которые приводят к усилению или ослаблению взаимодействия миров, штормы, прибои и
«пробои» потоков разноплановых энергий.
        Боги Великой Сферы - осознавшие себя высшие духи, шедды, а также и особо сильные маги, овладевшие мощными источниками магических энергий. Они способны управлять событиями в пределах одной или нескольких миров-сфер, и более или менее свободно перемещаться между ними. Боги могут обитать в одном из миров в материальной или магической (энергетической) форме или пребывать в межмировом пространстве, которое называют также Анантой. Разница между богами-духами и высшими шеддами преимущественно терминологическая. Боги могут быть благожелательны к людям и другим существам подвластных им миров, враждебны или безразличны. Боги входят в союзы или враждуют. Боги вмешиваются в дела смертных, как правило, в своих эгоистических интересах. Жизненная сила и сила смерти людей и иных разумных существ являются очень мощными источниками магической энергии, привлекающей как богов, так шедд и духов более низких порядков, проникающих из одной сферы в другую.
        (Из Лакаанского Энциклопедического словаря)
        События до начала времен.
        Великую сферу миров создал бог Фта, но было это до начала всяких времен, поэтому мир Лакаана существует вечно. Но история его начинается с прибытия в него богов. Боги создали людей, магию, науки и искусства. Боги даровали людям мир и повелели жить в этом мире и блюсти божественные установления.
        Битвы богов и Великий Разлом.
        Более двух тысячелетий назад, боги Лакаана жили на земле, и часто общались с людьми, своими детьми, наставляя и просвещая их. Столицей богов и людей был город Харм - в нем была земная обитель богов, там же жили жрецы и маги. Волей богов Труд и Магия сделали поля обильными, леса и луга - цветущими, а жизнь людей - счастливой. Но произошла однажды ссора между богами, и часть богов решила уничтожить людей, а мир населить нежитью. Для этого они создали Цитадель Смерти - Телиль, укрылись в ней и начали войну с остальными богами. Никто не знает достоверно, где находится Телиль, многие мудрецы полагают, что она лежит в подземном царстве. Не зря иношные твари и нежить любят прятаться под землей и нападать оттуда. А другие считают, что находится Телиль в небе, но невидима из-за того, что ее избегает сам Свет. Тогда боги-покровители создали свою крепость в небе - Цитадель Жизни, Лазурный Ковчег, и вступили в битву с отступниками. Битва эта захватила и людей, которые разделились на сторонников покровителей и отступников. Нашлась также часть людей и богов, которые не приняли участия в распрях.
        В войне богов излились на землю потоки враждебных магических энергий, был уничтожен Харм и миллионы людей, а миллионы изменились и стали монстрами. Земли же стали бесплодны или враждебны жизни. Горстка уцелевших людей бежала за горы в новые края. Эти события получили название Великого Разлома.
        Мощь богов-покровителей оказалась больше, чем отступников, и светлый Лазурный Ковчег начал постепенно одолевать темные силы Телили. Над богами-отступниками нависла угроза развоплощения и изгнания в иные сферы. Тогда отступники пригрозили полностью уничтожить жизнь в мире, если их не оставят в покое. Они продемонстрировали свою мощь на спутнике Лакаана - божественно-прекрасном Эфатоне, раздробив его на осколки. И по сей день падают на землю небесные артефакты, остатки Эфатона. Боги-покровители согласились на перемирие, при условии, что отступники не станут более вмешиваться в дела живых и оставят себе только царство мертвых. Не вернулись более боги на землю, остались жить в своих небесных цитаделях: Цитадели Жизни - Лазурном Ковчеге и Цитадели Смерти - Телили. Правда, многие простые люди по-прежнему верят, что Телиль управляет подземным царством, из которого в мир приходят землетрясения и мор, а также адские творения черной магии.
        Боги-покровители укрыли землю особым магическим щитом - Пологом Богов, который не дает отступникам власти над делами в мире. Но и боги-покровители тоже сократили свое участие в земных делах. Только через алтари в храмах и через своих посланников - ритуальных животных, они общаются со смертными. Не перестают боги-отступники искать лазеек в мир - через своих адептов, посредством чудовищных обрядов с человеческими жертвоприношениями. А еще часть людей отвернулась от и от Покровителей, и от Отступников, и поклоняется ушедшим богам - Фаланту, Кегате, Япету и Крию. Есть и немало тех, кто объявил правящих богов ложными богами - шеддами, и поклонился безликому Абсолюту, богу богов Фта. Некоторые же поклоняются надмировому Жизненному Древу, у которого, по преданиям, есть в мире двенадцать сыновей - магических Древ, питающих жизненной силой всё живое…»
        (Из рукописи «Предания Разлома», самого древнего раритета из коллекции Верховного Архимагистра Лакаанской Гильдии магов, мэтра Лара, датируется началом первого века от эры Великого Разлома)
        Часть 3.

«Заблуждения, заключающие в себе некоторую долю правды, самые опасные» (А.Смит)
        Мерканскую Республику, в проспектах для туристов, часто именовали Страной Тысячи Островов. Островов, строго говоря, было восемьсот шестьдесят девять, причем из них постоянно обитаемых только около двухсот, но кто станет спорить с рекламой! Богатейшее государство, штаб-квартира торговых империй и финансовых княжеств, сосредоточие банков и бирж всего мира, Мерка имела основания считать себя сверхдержавой. Пусть бодрится дряхлеющая Империя со своей необъятной территорией и тысячелетними традициями, она вся опутана нитями паутины, центр которой расположен в Мерке. Кто водит караваны к Имперским копям, к оазисам Когура, по дорогам Раменья, в степи Самалы, а то и к диким снегам Арктании? Мерканские негоцианты! Кто господствует на море, имея самый большой торговый флот? Мерка! Чьи финансовые эксперты находят место при дворах всех государей? Мерканские! А мерканская демократия и декларация прав человека являются образцом для всех народов мира. Это признают все эксперты самой Мерки и многих иных стран, особенно те, чьи экспертизы проплачивают мерканские банки…
        Остров №114 - прогрессивная Мерка давно отказалась от архаичной системы собственных имен для островов и ввела номера - был местом обитания мерканского среднего класса. Средний класс - это такие люди, которые считают себя выше всех прочих классов, кроме богачей, разумеется. Но богачи на острове №114 не селились - для этого у них были предназначены иные острова. А бедняков на остров не пускала демократическая полиция. Конечно, быть бедным - это одно из неотъемлемых прав человека. Так же как и право есть через день или не есть вообще. Это в разлагающейся Империи устраивают бесплатные обеды и распределяют социальные пособия из государственных средств. В Мерке же строго соблюдают права человека - никто не может покушаться на право неимущего помирать с голоду! И право среднего класса не допускать на остров бедняков - это тоже его неотъемлемое право. Бедняки вредят репутации острова и сбивают цены на недвижимость. А это - преступление, которое следует предотвращать. Предотвращать самым демократическим образом - высылать всех праздношатающихся бездомных (а кто же им за их гроши станет жилье сдавать!) на
соседние острова. К им подобным.
        Отель «Жемчужина Моря» был типичным средним отелем для среднего класса. Любой, кто готов был заплатить за номер, мог рассчитывать на средний сервис и среднюю доброжелательность персонала. Сервис и доброжелательность возрастали строго пропорционально чаевым - делать что-либо, сверх оплаченного, в Мерке считалось исключительно дурным тоном, особенно среди среднего класса. И, конечно же, сервис любого рода и качества сопровождался дежурными улыбками.
        Эти мерканские улыбки, напоминающие оскал, мало кого могли обмануть. Но неукоснительно соблюдавшийся обычай требовал: «Держи улыбку!». Улыбка означает, что ты успешен, и что неудачи обходят тебя стороной. Неизменная фальшивая улыбка была самым надежным фирменным знаком Мерки. Когда палачи в пыточных застенках мерканского Агентства секретных сведений (АСС) медленно откручивали подследственному половые органы, тот мог видеть на их лицах белозубую улыбку…
        К стойке портье «Жемчужины Моря» подошел неброско одетый господин, отрекомендовавшийся мэтром Никроцием Гармом, и служащий, не обратив ни малейшего внимания, на странное имя, зарегистрировал клиента, как и любого другого. А может быть название древнего города Гарм, в сердце Мертвых Земель, сосредоточия убийственной магии эпохи Великого Разлома, было портье просто незнакомо. Вполне такое возможно - для среднего класса в Мерке поощрялось либеральное образование, когда ученик мог выбирать уроки домоводства и бухгалтерии вместо алгебры и древней истории. Ведь алгебра слишком сложна для среднего ума, а древняя история не повышает конкурентоспособности на рынке труда. Быть слишком умным, выделяться из среднего, было также дурным тоном. А для подсчета денег вполне хватает четырех правил арифметики.
        Несмотря на свое странное имя, мэтр Никроций оказался тихим любезным постояльцем, который не доставлял ни малейших хлопот администрации отеля. По утрам он завтракал в номере, потом на целый день уходил, а возвратившись, иногда за полночь, ложился спать. Предложение пригласить массажистку с широким спектром услуг, он вежливо, но решительно отклонил. Так же, как и предложение пригласить массажиста (в демократичной Мерке давно не делали различий, между половыми предпочтениями клиентов).
        Но вот круг встреч мэтра Никроция мог бы крайне заинтересовать компетентных людей. Например, посещение им одного закрытого частного клуба на острове №7, который был еще известен как остров Бальберг - один из немногих островов с собственным именем. Причина такого исключения была более чем понятна - на этом острове располагались виллы и клубы, которые были доступны исключительно мультимиллионерам. Каким образом скромный иностранец оказался вхож в этот рай для толстосумов, никто из посторонних не знал. Но доступ на остров и в клуб был для него делом явно совершенно обычным. А клуб этот был очень не простой! Название Бальбергского клуба было очень хорошо известно правителям всех стран Лакаана. Злые языки именовали его даже «мировой закулисой». Но те, кто был удостоен чести участвовать в заседаниях клуба, вежливо разъясняли, что это - грязная клевета, что клуб предназначен в основном для обмена мнениями и дает только советы и рекомендации. Умный хозяин не станет отдавать лакею приказы, а дает совет почистить ему сюртук и рекомендацию подать кофе в постель...
        Были и у мэтра Никроция посещения и совсем иного рода. Например, на острове №98 он встречался с главой Гильдии свободного мореплавания. Эта почтенная организация защищала интересы тех, чья коммерция была связана с перераспределением морских грузов и транспортированием рабочей силы. И опять же, когда злые языки заявляли, что эти наименования означают пиратство и работорговлю, представители гильдии и гильдейские адвокаты разъясняли, что это - сущая клевета. Ведь свободная личность вполне вправе предъявить свои права на собственность, владелец которой плохо ею управляет, например, не может ее защитить от абордажа. А перемещение рабочей силы в кандалах и без ее согласия вызвано исключительно заботой о поддержании общественного порядка. Права перевозимых этим никак не нарушаются, поскольку они вправе в любой момент уйти но, разумеется, только рассчитавшись с рабовладельцем..
        пардон, владельцем свободной рабсилы за все понесенные им расходы. Ведь хозяин вправе потребовать от работника возместить расходы на его перевозку, охрану и питание, не так ли? По каким ценам? А это - частное дело владельца, расходы-то его... И почему-то всегда получается так, что раб... э-э-э, свободный должник, оказывается в долгу у владельца, а не наоборот. Ну а если работник попытается расклепать свои кандалы и сбежать, то охрана вправе всадить ему стрелу в спину, защищая свободное предпринимательство и демократические законы...
        А на Святом острове (№9) мэтра Никроция принимал Преосвященный Аврум, Верховный жрец Фта, Бога Единого и Истинного, Бога всех миров, Создателя, Безликого - у Фта не бывало изображений, алтарей и посланцев - Земной Наместник и единственный толкователь Воли Его. В своей роскошной резиденции при центральном храме со странным наименованием «Сторожевая Вышка», сей святой (в силу своей должности) муж проповедовал смирение и умеренность для бедных, и распределял места в Царствии Небесном в соответствии с размером банковского счета прихожан. Замечательные изречения отцов церкви Фта можно было найти высеченными на стенах в каждом банке и бирже. «Бог Единый любит богатых», «Богатство - добродетель, бедность - порок»,
«Богатому воздастся, нищему отнимется» и тому подобное. Приверженцев иных богов жрецы Фта мягко порицали за идолопоклонничество и занятие мерзкой ворожбой. Это, разумеется, не означало пренебрежения хозяев «Сторожевой Вышки» магическими науками - как и всё, приносящее реальную прибыль, магию в Мерке почитали. Но только в тех рамках, в каких изучение основ мироздания не входило в противоречие с основами демократического государства. Культы иных богов в Мерке, разумеется, не запрещали - Фта упаси! Никакого ущемления свободы совести! Просто почему-то всегда получалось так, что храмы, жрецы которых входили в конфликт с жрецами Фта, пустели, и с ними случались разные неприятности. Например - слишком возрастала арендная плата на землю... А то и неожиданный пожар случался. Но вот что категорически запрещалось в Мерканской республике, так это возведение алтарей и статуй богов в любых храмах. Тоже в полном соответствии с принципом равноправия и политкорректности - у Фта не бывает изображений и алтарей, значит - и другим не положено. А то, что жрецы других богов не могут с толком проводить без них обряды - это
их частные проблемы.
        Посещение мэтром Никроцием неприметного комплекса зданий на острове №66 тоже могло бы очень заинтересовать компетентных лиц. Несколько столетий назад, на этом острове были каменоломни, ныне давно заброшенные. Лет за тридцать до нынешнего визита мэтра Никроция, некое частное общество «Приют любителей тишины» выкупило значительный участок земли, возле входов в лабиринт подземных выработок, и объявило, что создает там комфортабельные кельи для любителей отдохнуть в полной тишине и покое. Немалое число желающих пользовалось услугами этого общества, и бизнес процветал. То, что общество часто закупало партии рабов (свободных должников), преимущественно весьма юного возраста, которых потом более не видели на поверхности, никого из представителей демократической общественности не беспокоило, поскольку никакие права человека сим не нарушались. Юные граждане - дети бедняков и подданные иных стран, имеют полное право продавать любые свои услуги по любой рыночной цене!
        Но не следует подозревать уважаемого мэтра в пристрастии к низменным плотским удовольствиям. Посетил он подземные апартаменты любителей тишины вовсе не за этим. И вот это-то и должно было бы особо заинтересовать компетентных лиц. Но компетентные лица Мерки, которые, надо отдать им должное, вовсе не мокасином уху хлебали, не проявляли интереса к любителям тишины по той причине, что им раз и навсегда было указано, что такового интереса у них быть не должно. Потому, что еще более компетентные лица в курсе всего, чего надо. А вот некий чиновник Вульпекс из Империи или любой из его сотрудников, очень дорого бы дали, чтобы хоть одним глазком взглянуть на то, чем мэтр Никроций занимался. Но к их несчастью, они про данного господина ничего не знали, и к «Приюту любителей тишины» подходов не имели.
        Катакомбы, принадлежавшие «Приюту», были огромны, и полного их плана не имел никто. Снаружи располагались административные корпуса, охрана и отель для вновь прибывших. Под кельи отдыха были отведены только несколько самых ближних к поверхности штолен. Но уже и в них отлично гасились все отзвуки «развлечений» богатых клиентов с малолетними «свободными должниками». Тела тех из «должников», кто от этих развлечений со всеми долгами прощался навсегда, хоронили тут же, в боковых штреках.
        Большая часть неиспользуемых проходов была тщательно перекрыта. Однако один из ведших в глубину горы штреков был хорошо расчищен и освещен дорогими магическими светильниками. Заканчивался он запертой дверью, которую всегда охраняла пара угрюмых плоскорожих наемников-самалитов. За дверью располагалась шахта, оборудованная лифтом с магическим приводом. Именно в эту дверь и зашел в свой нынешний визит мэтр Никроций. Лифт доставил его в один из самых нижних этажей катакомб. Там тоже находился целый ряд комнат-келий. Одну из них мэтр Никроций отпер собственным ключом. В келье он достал из шкафчика пурпурную рясу с глухим капюшоном, в котором имелись только прорези для глаз и носа. Впрочем, в отличие от многих иных, в прорезях мэтр Никроций не слишком нуждался... Быстро раздевшись, он надел рясу на голое тело, и покинул келью. За штреком с кельями был вход в большой подземный зал, охранявшийся двумя стражами, тоже в рясах и с закрытыми лицами. Цвет их ряс был коричневый. Вооружены стражи были не хуже императорских преторианцев. Но вновь пришедшего они пропустили без малейшей задержки, отвесив глубокие
поклоны.
        В зале находилось около двух десятков людей в рясах разного цвета. По периметру стояли вооруженные стражи в коричневом. В середине преобладали серые и фиолетовые цвета. Трое были в красном - к ним обращались подчеркнуто подобострастно. С появлением человека в пурпурном все разговоры немедленно смолкли, и присутствующие, включая и троих в красном, начали кланяться в его сторону. Не отвечая даже легким кивком и не произнося ни слова, человек в пурпурной рясе быстро прошел в центр зала. Остальные засуетились расступаясь, и распределяясь полукольцом вокруг. В центре стояло изваяние в виде высеченной из цельной скалы статуи странного существа, высотой в два человеческих роста. Камень был совершенно черным, а в глаза изваяния представляли собой рубинового цвета кристаллы кнумериума редчайшей разновидности, стоившие в десятки раз дороже бриллиантов или рубинов того же размера. Существо было в короне, с раскрытыми кожистыми крыльями за спиной, скульптор изобразил его сидящим в непристойной позе с торчащим фаллосом неестественного размера. Фаллос имел сверху уплощенную поверхность, служившую алтарем, на
котором мог поместиться целиком человек небольшого роста. Поверхность алтаря покрывали неглубокие бороздки. Пасть существа была приоткрыта, зубы скалились в глумливой усмешке.
        Сейчас на алтаре раскинувшись лежала обнаженная девочка, лет 11-12. На предплечье у нее была татуировка рабыни. Девочка не была связана, но находилась в наркотическом опьянении и лежала неподвижно, улыбаясь бессмысленной улыбкой. Человек в пурпуре встал над ней, и властным жестом протянул назад руку. Один из краснорясых вложил в нее рукоятку обсидианового ножа. Человек поднял правой рукой нож, а левой начал выводить в воздухе формулу заклинания. Резко опустив правую руку, жрец вскрыл грудную клетку жертвы, сжав рукой сердце, вырвал его, и швырнул кровоточащий комок в пасть статуи. Там вспыхнуло темно-багровое пламя.
        Все собравшиеся в зале были обладателями доли, включая стражей, некоторые - весьма сильными магами, но мощь задействованной пурпурным жрецом силы потрясла и их. Казалось, что сам воздух в зале загустел, пронизанный водопадом темной силы, изливавшейся из жертвы и пронизывававшей жреца. Концентрированная магия смерти, готовая сжечь дотла при малейшей ошибке, текла к статуе. Ее рубиновые глаза вспыхнули, по камню пробежала волна дрожи, как по живому человеческому телу. Лишенное сердца тело жертвы, пронизанное магическими жгутами, выходившими из пальцев жреца, продолжало демонстрировать видимость жизни. Аура человека растворилась, была смыта темной волной магии смерти, рот улыбался жуткой улыбкой, а бедра совершали непристойные движения. И тут жрец, задрав подол рясы, грубо совокупился с немертвой жертвой.
        Кровь и семя стекали на алтарь, впитываясь камнем. Мгла в капище сгустилась так, что пламя факелов казалось болотными гнилушками. Омерзительный смрад черной магии разрывал разум. Рубиновые глаза статуи пылали ослепительным огнем, только оттенявшим мрак. Жрец отступил от алтаря и протянул обе окровавленные руки вперед. Тело жертвы дернулось и село, как марионетка на ниточках. Чужим грубым голосом произнесла она на древнем языке, который был забыт людьми десятки столетий назад:
        - А, так это ты, Хакес! Неплохо, только от тебя я получаю настоящую жертву! Но ты не слишком часто мне угождаешь. Почему ты так нетороплив?
        - Повелитель Мантус! Я тружусь над возрождением твоих алтарей уже много столетий. Мне удалось восстановить многое, потерянное за столетия. Теперь, день ото дня, твои приверженцы будут все шире отворять каналы, по которым ты сможешь заглядывать в мир, из которого тебя изгнали враги, и ты сможешь получать новые порции силы!
        - Похвальное деяние, жрец! Твоя награда будет соразмерна твоим усилиям. Но я уже дал тебе многие знания. Так почему Полог еще не разорван?
        - Да, Повелитель, я знаю, чем держится щит, поставленный твоими врагами. Ты поручил мне найти способ пробить этот щит, не разрушая полностью. Недавно я, наконец, изыскал такое средство - не стану тратить твое драгоценное время на подробности. Но я до сих пор не знаю, могут ли твои враги закрыть пробоину и насколько сильно повлияет на нас, твоих слуг, прорыв дикой магии. Можешь ли ты, Повелитель, просветить меня на этот счет?
        - Хорошие вопросы, но что же ты, за эти века, с ними сам не разобрался? Ты же знаешь, что щит держат двенадцать Деревьев Жизни. Прямые потомки Великого Дерева. Уничтожь хотя бы одно из них, и щит получит брешь, которую ничем не закрыть - вырастить новое Древо Жизни в этом мире больше не из чего. А два тысячелетия внешний уровень дикой магии сильно ослабел, так что через брешь заметного поступления не будет.
        - И ты, Повелитель, сможешь тогда посещать наш мир?
        - Да, сделай это, и я смогу явить тебе еще большую милость.
        - Благодарю тебя, Повелитель. Прощаюсь, поскольку держать этот канал открытым у меня нет более сил.
        Жрец утомленно опустил руки. Придававшая жертве видимость жизни темная аура рассеялась, и бездыханное тело рухнуло на алтарь. Теперь, после чудовищного обряда, зал казался еще темнее, и был весь пропитан зловонием смерти. Факелы, снова разгорелись, но это осталось незамеченным. Глаза статуи продолжали сверкать намного ярче светильников в зале. Все свидетели обряда, не понявшие ни слова из разговора жреца с богом, боялись даже пошевелиться. Пурпурный жрец повернулся и произнес, обращаясь к остальным:
        - Братья! Вы все видели явление нашего Повелителя. Он желает, чтобы вы удвоили усилия, по распространению нашего дела. В первую очередь - в Империи. Кстати, теперь вы надолго обеспечены энергией для своих... В надлежащее время мы повторим ритуал. Я пойду отдыхать. Меня не беспокоить десять часов - что бы ни случилось.
***
        В неимоверной дали, в другом зале, три жутких существа сидели вокруг пирамиды из неизвестного лакаанским магам вещества. Металлическая поверхность пирамиды, ранее окутанная черно-багровым пологом магической энергии, медленно тускнела, но по ней всё еще пробегали всполохи. Одно из существ напоминало древнюю старуху с изъеденной проказой кожей и дряблыми отвисшими грудями, в седых волосах её ядовитыми змеями шевелились какие-то черные обрубки. Другое - вообще не имело волос на голове, такие же обрубки заполняли весь его череп между высоко торчащими ослиными ушами. Тело было покрыто шерстью. На лице, или вернее - морде, торчал вперед хищно загнутый клюв. Третье чудовище больше походило на человека - высокая худая фигура в серой короне на лысой голове, казалось выраставшей прямо из черепа. Но сходство с человеком рассеивалось, когда чудовище расправляло большие кожистые крылья, покрытые отвратительными белесыми пятнами.
        Похоже, что чудища только что пировали. Они лениво раскинулись в своих креслах и походили на подвыпивших лавочников в трактире.
        - Нет, только представить себе - этот болван попросил у меня в награду то, что я хотел сам просить его сделать! Щит он желает нарушить! Ладно, пусть пробует, от нас не убудет подкинуть ему еще косточку при случае!
        - Ах, какая прелесть эта жертва! Как в добрые старые времена...
        - Алекта, ты и впрямь ведешь себя как человеческая старуха - «добрые старые времена», «добрые старые времена»...
        - А тебе, Тульха, нечего клювом щелкать, ты только у нас, на Телили, чему-то научилась, а так - дура дурой была. Да и осталась.
        - Да я тебе, тварь, остатки твоих патл выщиплю...
        - Тихо вы обе! Настроение портите! Отправлю обеих энергоканалы прочищать...
        - Э-э, Повелитель Мантус, я уже молчу и ухожу...
        - И я тоже.
        Двое чудищ сползли с кресел и побрели из зала прочь, оставив коронованного повелителя Телили в одиночестве.
***
        Вся тройка беглецов мгновенно изготовилась к атаке. Но неподвижность остановившегося в дверях существа заставила Дара и его спутников придержать свое, уже готовое к бою оружие. А существо - иначе назвать его было трудно, продолжало стоять неподвижно. Дар с изумлением рассматривал сутулую осанку, руки, свисающие ниже колен, низкий лоб, под надбровным валиком которого, настороженно блестели мутноватые глазки, и мысленно окрестил вошедшего «троглодитом». Сходство с представлением Дара о последних, дополняла густая, почти звериная шерсть на голове и теле, и набедренная повязка из обрывка чрезвычайно грязной шкуры непонятного животного. Постояв еще с полминуты и дав себя разглядеть, существо произнесло скрипучим голосом на самалитском:
        - Моя послана ваша выводить под землей. Моя знает, как открывать ход.
        - Что? Кем послана? Что это за чучело? - Дар недоуменно глянул на своих спутников, но увидел, что те ошарашены не меньше него.
        - Моя выводить ваша под землей. Ваша идти за мной. Ваша спешить, - снова повторил
«троглодит». И добавил совершенно загадочную для Дара фразу - Женщина помнить, кто ее покровитель. Женщина верить.
        Потом он повернулся и побрел восвояси, нисколько не беспокоясь, следуют ли за ним, или нет. В его спутанной отвратительным колтуном гриве, Дар с изумлением заметил маленькую летучую мышь, которая прицепилась к волосам. В этот момент Элеана воскликнула:
        - Она пришла мне помочь! - и побежала к выходу, вслед за «троглодитом». Дар попытался ее задержать, но легко уклонившись, Элеана выбежала за двери.
        - Почему «она пришла» - это что, троглодитиха? - подумал Дар, выбегая следом. В том, что Квинт тоже следует где-то рядом, он не сомневался.
        В замковом дворе было полутемно - скалы, донжон и высокие стены превращали его в подобие колодца. «Троглодит» шагал впереди согнувшись так, что казалось, что он двигается на четвереньках. Во дворе - пусто. Дар на бегу осмотрел верх стен - никого не видно. Он догнал Элеану.
        - Что это вам вздумалось, - начал он выговаривать сердитым шепотом. - А если это ловушка?
        Вместо ответа, Элеана показала пальцем на летучего мышонка, который болтался, на волосах, раскачиваясь в такт шагам «троглодита».
        - Вот. Это нетопырь - Ее посланец, - она выделила два последних слова. - Я уже встречала его, я знаю его. Это сама Сешат посылает нам провожатого.
        - Сешат, кто… - и тут Дар замолчал, поскольку в его голове отчетливо прозвучал женский голос:
        - Пришелец с Изнанки, я богиня этого мира, это я сделала так, что ты снова живешь, а не растворился бесследно в энергетических потоках межмирового пространства. Следуй за этим несчастным существом, и я помогу вам покинуть замок вашего злейшего врага.
        Дар даже машинально закрутил головой, пытаясь понять, кто с ним разговаривает, но тут же мысленно обозвал себя болваном. Он попробовал мысленно воззвать к этому голосу, но ответа не получил. К этому моменту троглодит уже пересек двор и начал взбираться на стену по узким ступеням каменной лестницы, которая шла параллельно самой стене, выступая едва ли на локоть из нее. Перил на этой лестнице не наблюдалось. Элеана шла следом, и Дар, обругав себя еще раз - за медлительность, пристроился за ней. Подниматься по такой лестнице, возможно было только гуськом.
        Дар опасался за Элеану и следил, не закружится ли у нее голова от высоты. Но Элеана шагала уверенно, только слегка придерживаясь рукой за стену. За спиной сопел Квинт - впрочем, сопение это Дар слышал только благодаря своему обостренному слуху. Примерно на середине высоты стены лестница имела небольшую площадку, с которой деревянный мосток - пара небрежно соединенных досок, переброшенных через пропасть, вел к подобной же площадке в стене донжона. Вход с площадки внутрь башни преграждала низкая железная дверца. Дар подивился, что вонь, напоминающая о факелах в подземелье, продолжает его преследовать и во дворе. И только задержав дыхание понял, что это не запах, а внутреннее ощущение от какой-то мерзкой магии. Но разбираться в этом было некогда.
        Не доходя до площадки нескольких шагов, троглодит приостановился, заставив остановится всех спутников.
        - За дверь - враг. - тем же скрипучим монотонным голосом произнес он. - Мало. Моя справится. Ваша - ждать тут. Потом - идти. Ваша теперь не ходить.
        - Если у тех, за дверью, есть стрелометы, нас перебьют, как кроликов, - прошептал за спиной Дара Квинт.
        - Ваша здесь не увидеть. Ваша вверху - увидеть, дверь не открывать. - Троглодит, (или посланник, или сама богиня?) похоже, отлично услышал слова Квинта.
        - Наша стоять тут, твоя идти, - ответила за всех Элеана, невольно подстраиваясь под ломаный язык троглодита. Тот, как видно удовлетворенный согласием, снова двинулся вверх. На площадке он повернулся к стене, и что-то дернул, а затем развернулся и помахал лапой (рукой?) в сторону башни. После уверенно ступил на мостки, перешел к входу в донжон и встал под дверью.
        Дар услышал за дверью чей-то недовольный голос:
        - Ну, чего ты приперся, тварь? Помои ты уже все выхлебал, а новых еще нет! - Стражник заржал, наслаждаясь собственным остроумием.
        - Моя хозяин звала, - равнодушно проскрипел троглодит. - Хозяин говорила - ходить быстро-быстро. - Он потер себе шею, и Дар разглядел тускло блеснувший металлический ошейник, который скрывался в спутанной шерсти.
        Послышался лязг запоров, скрип петель и дверь начала отворяться. С быстротой, показавшейся невероятной в контрасте с прошлой медлительностью, троглодит пинком заставил дверь распахнуться, при этом внутри кто-то коротко заверещал. Троглодит прыгнул внутрь и Дар отчетливо услышал хруст костей и придушенный вопль. Он чуть тронул Элеану за плечо, но она уже сама взбиралась на площадку, Дар следом, а Квинту пришлось задержаться, поскольку втроем на площадке места уже не было. Элеана уже собралась бежать по мосткам, но Дар решительно перехватил ее рукой за талию, и переставил себе за спину. После чего в два прыжка оказался внутри донжона.
        Но его участие не потребовалось - два тела со свернутыми набок головами лежали на каменном полу. Троглодит смирно стоял в сторонке. Дар хотел было позвать остальных, но Квинт, а за ним и Элеана уже стояли рядом. Троглодит двинулся внутрь узкого прохода, освещенного такими же, как и в тюрьме, факелами. Дар только успел шепнуть Квинту: «Запри дверь» и пошел следом. Сразу за поворотом обнаружилось караульное помещение, оборудованное парой механических приспособлений - колоколом, к билу которого была привязана веревка, исчезающая в стене, и небольшое зеркало у отдушины в кладке. Дар заглянул в зеркало - в нем четко отражалась площадка в замковой стене, которую они только что покинули. Но лестница ниже площадки, действительно не просматривалась. Кроме этого, в караулке был каменный стол, скамья и пара каких-то странных устройств, которые Дар принял за духовые ружья. Но Квинт радостно воскликнул: «Стрелометы!», тут же схватил один и жестом указал Дару на другой. Дар с недоумением взял в руки это приспособление - приклад и толстый ствол напоминали ружье, но в выпирающем снизу магазине торчали короткие,
чуть длиннее пальца, граненые стрелы. На казенной части ствола - клеймо производителя - четырехлучевая звезда и надпись «Оружейная фабрика Тима Кокса»… Это была первая надпись, которую Дар прочитал в этом мире. Дар вскинул оружие к плечу - прицел довольно удобный. Когда-то давно Дар (тогда еще - Денис) недурно стрелял из автомата... И из этого... как его Квинт назвал - стреломет? - из него тоже, наверняка, стрелять сумеет. Вот лучник из него был бы никакой.
        - Квинт, покажи, что тут к чему - раньше я стрелял из… из стрелометов другой конструкции…
        Квинт показал - всё оказалось очень просто, проще чем в огнестрельном оружии - затвор, предохранитель, спуск. Ремень - для переноски. Стрельба - только одиночная, но это и к лучшему. Квинт показал, как перезаряжать магазин - в караулке запасные стрелы оказались в немалом количестве и они с Квинтом набрали их столько, только смогли. Квинт при этом бурчал что-то про «мерканское барахло». Единственное, чего Дар так и не понял, - чем стрелы выталкиваются, но отложил выяснение вопроса на потом. Элеана же нашла на полке большую печеную лепешку, подозрительно ее понюхала и разделила на четыре части. Одну часть она предложила троглодиту, который куда-то исчезал, а сейчас снова появился. Но тот проскрипел:
«Моя поел» и беглецы разделили его порцию между собой. Дар пригляделся к каким-то темным пятнам и сгусткам, застрявшим в бороде их проводника, и решил, что приглядываться не стоило…
        - Куда идти дальше? - задала Элеана вопрос, когда они разделались с едой. Троглодит верно принял этот вопрос на свой счет и затрусил по проходу дальше, внутрь башни. Дар шел следом, мимоходом поражаясь толщине стен - он видал средневековые замки на Земле, но там стены, по сравнению со здешними, были как перегородки в дешевой квартире. В конце прохода проводник с усилием повернул какой-то прут, и кусок монолитной на вид стены со скрежетом сдвинулся, открывая новый проход. Там вели вниз ступени очередной винтовой лестницы. Дар почувствовал, что винтовые лестницы он начинает тихо ненавидеть.
        В отличие от тюрьмы с ее на удивление сухими коридорами, здесь несло сыростью, а ступени и стены были изъедены плесенью. Судя по гирляндам паутины, этим проходом не пользовались очень много лет. Паутина сгорала в пламени факелов, которые они прихватили из коридора, добавляя смрад паленой шерсти к затхлой вони сырости и уже привычной вони факельного жира. Когда они спустились, по прикидкам Дара, примерно на половину той высоты, на которой располагался вход в донжон, проводник неожиданно остановился. Дар едва не уткнулся в его спину.
        - Ну, в чем дело? - спросил Дар троглодита, убедившись, что тот не собирается идти дальше.
        - Прохода нет, - проскрипел тот. - Проход был - его закрыли. Хороший проход - нет.
        - А какой проход есть?
        - Есть плохой проход. Очень плохой.
        - А ну пусти! - троглодит покорно посторонился, и Дар пролез вперед. Несколькими ступеньками ниже, проход был перегорожен толстой ржавой решеткой, боковыми сторонами уходившей в стену. Дар пригляделся к ней - никакой магической ауры не приметил, и крепко подергал из стороны в сторону. Решетка казалась вделанной намертво. Но поскольку не верить троглодиту оснований не было, оставалось предположить, что решетка выдвинута из стены и заклинена где-то внутри защелкой.
        - Элеана, у вас нет заклинаний для того, чтобы убирать невидимые защелки?
        - Что?
        - Дорогу перекрывает решетка. Она, похоже, выдвижная, но закрыта на защелку из другого помещения.
        - А, поняла… Нет, таких заклинаний я не знаю… Для телекинеза мне надо видеть предмет… А без видения - это высокий уровень, четвертый или пятый, я так не умею.
        - А расплавить, разрезать?
        - Расплавить я бы могла, но только с хранилищем… это артефакт такой, в котором можно обезличенную энергию запасать. А сама, на своих ресурсах, да еще сейчас... - могу тонкую проволоку пережечь, не больше… - голос Элеаны был виноватый.
        - Ну, на нет, и суда нет… значит, будем искать плохой проход…
        Дар обрисовал ситуацию спутникам, и они молча стали подниматься наверх.
        - До сих пор всё складывалось даже чересчур хорошо, - размышлял Дар. - Где-то должно было не повезти. Ничего страшного, прорвемся и через «плохой проход».
        Но самоутешение не очень помогало - то этого момента Дар как-то не задумывался над тем, что может застрять в роли пленника надолго. Шок от переноса в иной мир, эйфория от новых сил и возможностей, успехи первых шагов к освобождению, стремительный ход событий - все это просто не оставляло времени для лишних размышлений. Теперь же Дар впервые всерьез задумался над тем, какая же мощь им противостоит - магия, способная призывать людей и монстров из иных миров и создавать такие смертельные явления, как барьер в камере Элеаны. То, что он сумел этот барьер уничтожить, теперь уже не казалось Дару таким великим достижением - он хорошо понимал, что и тут ему элементарно повезло… Оставалась еще эта загадочная богиня, но судя по развитию ситуации, она далеко не всесильна. И открывать запертые замковые решетки не умеет…
        Те же или иные сомнения терзали его спутников, но обратно в коридор у караулки беглецы выбрались в гораздо более мрачном настроении, чем покидали его. Дар попытался выяснить у проводника, что всё-таки означает «очень плохой проход», но успеха не имел. Посланник - если это был действительно он, индифферентно болтался в волосах троглодита. Голос в голове тоже молчал. Дар попытался вызвать память стражника, но тот явно далее входа в подземелье не бывал и том, что там находится, даже общего представления не имел.
        - Ну что же, показывай плохой проход, - скомандовал троглодиту Дар, добавив про себя, - Сусанин…
        Троглодит, не говоря более не слова, потрусил по коридору обратно к караулке. Дар решил уже было, что им придется лезть наверх стены, и спускаться другой дорогой оттуда, но проводник зашел в караулку и, напрягшись, оттащил в сторону тяжеленный каменный стол, который казался одни целым с полом. Под столом обнаружился люк, в каменную крышку которого, было вделано железное кольцо.
        - Вот чертовы феодалы! - подивился Дар. - Понастроили тайных ходов, как кроты…
        Откинув люк, троглодит заглянул в него, и быстро нырнул в непроглядную темноту. Дар посветил факелом и обнаружил, что до пола менее двух метров. Он передал факел и стреломет Квинту и спрыгнул вниз. Потом принял у него все вещи, и тот спрыгнул следом. Легонькая Элеана тоже прыгнула вниз, Квинт поймал ее в воздухе.
        - Зачем? Я вполне могу сама! - обиженно освобождаясь из объятий Квинта, заявила девушка. Квинт ухмыльнулся.
        - А мне, может быть, было приятно подержать в руках такую девушку!
        Элеана покраснела и смутилась.
        - Ну и ну, - подумал Дар, - Нашли время ребячиться… а, впрочем, Квинт прав - нечего вешать нос, надо поднимать друг другу настроение!
        Тем временем троглодит ушел довольно далеко вперед, и беглецы поторопились его нагнать. Дару и Квинту приходилось на ходу пригибаться, троглодиту и Элеане было идти намного проще. Дару пришли на ум технические этажи промышленных зданий. Размышления эти оказались «в руку» - в конце пути их ожидало примитивное сооружение, в виде деревянной платформы, которая соединялась канатом с ржавой лебедкой. Но вал и шестерни лебедки лоснились от слоя жира, который не давал коррозии съесть металл. Дар с сомнением потрогал канат, боясь обнаружить, что тот сгнил, но канат оказался промасленным и вполне в приличном состоянии. Квинт тем временем тоже рассматривал лебедку.
        - Отлично, - заявил он, на невысказанный вопрос Дара. - Тут есть тормоз, можно поставить на него и спокойно опуститься… вот только куда?
        - Судя по длине каната - в самый низ донжона, - предположил Дар. - К «плохому проходу».
        - Вот именно…
        - А есть другие предложения?
        Поскольку других предложений не поступило, Квинт с Даром начали готовить подъемник. Квинт проверил, как вертятся валы и шестерни, и отрегулировал тормоз, проявив профессиональное понимание устройства лебедки, Дар изучил крепления платформы над шахтой - их надо было высвободить одновременно, чтобы платформу при спуске не перекосило. Устроившись на платформе, Дар взялся за крепление с одной стороны, Квинт с другой. Элеана и троглодит смирно сидели посредине, бок обок.
        - На счет три, - скомандовал Квинт. - Раз, два… три!
        Дар выдернул стопор, и они плавно заскользили вниз.
***
        Вульпекс прятался в тени арки и терпеливо ждал. Свет уличного фонаря сюда не проникал, а второй фонарь, над аркой, был предусмотрительно погашен. Одежда начальника секретной службы сливалась со стеной, и он был практически неразличим простым глазом уже с трех шагов. Однако Вульпекс прекрасно знал, что рассматривать его могут не только простым глазом, и задействовал мощный амулет невидимости. В двух десятке локтей от его наблюдательного поста находилась ничем не примечательная дверь, вход в полуподвал жилого дома. Очень мало кто знал, что из этого полуподвала был ход в подземные выработки строительного камня, которые использовались на заре постройки столицы. Когда-то эти выработки находились на противоположном от города конце острова Эгион. Но за восемь веков своего существования столица поглотила весь остров, и теперь жилые и деловые кварталы стояли над заброшенными штольнями - новые строительные материалы привозили с материка. В данный момент ход через подвал представлял собой отнорок, у которого матерый лис устроил засаду на волка. С противоположной стороны квартала, на площади Летучей Рыбы,
находился храм Фта. В это ночное время он был пуст и безжизнен. Поэтому непосвященному человеку было бы странным увидеть на площади отряд городских вигиллов и эдилов в доспехах, и жрецов-инквизиторов из Розыскной Комиссии, в лазоревых хламидах. Они только что подошли и стояли, рассредоточившись, у портика храма, ожидая сигнала командиров.
        Один из амулетов в кармане Вульпекса тихо завибрировал. Сыщик сжал его рукой и, нащупав выпуклую кнопку, трижды нажал на нее, подав ответный сигнал. В тот же момент на площади пришли в движение стражники и жрецы - облава началась!
        Пара самых дюжих вигиллов, под прикрытием стрелометов товарищей и парализующих жезлов жрецов, за несколько секунд высадили боковую дверь и ворвались в храм. В молельном зале, как и следовало ожидать, не было ни души. Но штурмовую группу это нисколько не удивило. С профессиональной быстротой рассредоточившись, они приступили к следующей фазе операции. Полицейский маг подошел к малоприметной ширме, скрывавшей двери во внутренние помещения храма и начал снимать с нее магические ловушки и сигнализацию. Квалификация у него явно была на высоте - дело заняло менее пяти минут. Оставив снаружи часовых, эдилы и жрецы попарно, прикрывая друг друга, втянулись в запутанные коридоры служебных помещений храма. Но здесь тоже было пусто и, опять же, цель облавы была не здесь. Обезвредив по дороге еще несколько ловушек, спецгруппа добралась до расположенного в одном из складов церковной утвари входа в катакомбы.
        Теперь спецгруппа двигалась с удвоенной осторожностью - чувствительные амулеты жрецов регистрировали омерзительные эманации темной магии, распространявшиеся под землей. Пройдя очередной поворот, жрецы Розыскной Комиссии нос к носу столкнулись с двумя караульными в коричневых рясах. Инквизиторы оказались проворнее, и оба культиста беззвучно рухнули, обездвиженные их жезлами. Эдилы тут же подхватили арестованных и связали их, не забыв и димеритовые ошейники. Почти сразу за постом стражи оказался подземный зал. Сцена, которая в нем разыгрывалась полутора десятками участников, была повторением мерзкого обряда, который ранее проводил пурпурный жрец в подземном капище богов-отступников под мерканским «Приютом любителей тишины». Только здесь главным был жрец в красной рясе, и его магическая сила была несравненно ниже, чем у мага в Мерке. Тем не менее, в тот момент, когда ворвавшиеся в зал инквизиторы начали свою магическую атаку, парализуя культистов, красный жрец сумел отбить брошенное в него мощнейшее заклинание, и юркнуть за алтарь. Способности остальных, за исключением еще двух фиолетовых культистов,
оказались маловаты. Большая часть попадала сразу, пара слишком прытких получили дополнительно стрелы от эдилов и тоже вышли из игры. Только двое фиолетовых жрецов упорно сопротивлялись, по всей видимости прикрывая отход своего босса. Но теперь все инквизиторы, покончив с остальными, сосредоточились на них, и сломили их магическую защиту. За алтарем, как и ожидалось, оказался второй выход, ведший в лабиринт катакомб. Туда соваться не стали - время всё равно уже было упущено.
        Один из инквизиторов подошел к алтарю и бережно снял с него жертву. Увы, та в помощи уже не нуждалась...
        Далее началась будничная работа - инквизиторы и эдилы заковывали культистов в простые и димеритовые оковы и переправляли на поверхность. Когда эдилы увели всех арестованных, инквизиторы достали специальные дезинтегрирующие артефакты и уничтожили алтарь, пройдясь также по всем стенам, снимая следы магии смерти. Напоследок, на месте уничтоженного алтаря была поставлена магическая семиугольная печать Розыскной Комиссии, смысл которой для посвященных гласил: «Проверено - черной магии нет».
        Пока под землей шла облава, Вульпекс продолжал терпеливо ждать. Он знал, что справа и слева от выхода так же ждут его люди. С начала облавы прошло уже около часа, и Вульпексу начала закрадываться мысль, что его засада оказалась пустышкой. Он решил выждать еще час, и отпустить большую часть сотрудников, оставив до утра только дежурных. В этот момент дверь начала бесшумно открываться.
        Выскочивший из нее невзрачный человечек покрутил головой, и походкой случайного прохожего направился вдоль по улице, в сторону портовой части города. Почти сразу ему заступили путь двое, словно выросшие из тени. Прохожий даже не замедлил шага, а встречные безжизненными манекенами рухнули на мостовую. Поняв, что дело серьезно, Вульпекс выскочил из своего укрытия, на ходу нажимая на амулете сигнал общей тревоги. Немедленно еще шесть фигур отделились от стен и арок - четверо за его спиной, двое впереди. Эти последние двое были единственными, кто еще мог преградить дорогу уходившему культисту.
        - Только бы у ребят хватило ума не приближаться к нему! - билась в голове Вульпекса лихорадочная мысль, пока он пытался вытащить некстати застрявший в одежде парализующий жезл. Ребята оказались сообразительными и атаковали культиста издали. Вульпексу показалось, что он услышал, как грохнули защитные амулеты мага, отражая атаку. Его ответный удар буквально расшвырял тайных агентов. Культист обернулся и, заметив набегающих сзади новых противников, сменил шаг на трусцу. Вульпекс, наконец, выхватил жезл и очередью разрядил его в спину убегающего. Одновременно сыщик почувствовал, как совсем рядом, едва не попав в него самого, прошел разряд чужого жезла - стрелял один из остававшихся за его спиной агентов.
        - Узнаю кто - уволю дурака! - с холодной яростью подумал Вульпекс. В этот момент беглец словно споткнулся и начал двигаться значительно медленнее - как видно его защита была всё же не неисчерпаемой. Вульпекс бросил разряженный жезл и выхватил рапиру - его отделяли от преступника уже не более пяти шагов.
        Поняв, что уйти не удастся, культист развернулся к нападающим, решив принять бой. Вскинув руки в классическом жесте атаки, он снова нанес такой же удар, каким бил перед этим, расчищая себе дорогу. Вульпекса шатнуло - его защитные амулеты приняли на себя почти половину смертельной энергии, еще столько же прошло мимо - на остальных эдилов, остаток он отразил сам. Но и этого остатка ему хватило, чтобы почувствовать себя выжатым, как лимон.
        - Да что же это - сколько же у него запасено энергии! - Вульпекс не понимал, как противник мог не только держаться столько времени, но и до сих пор контратаковать. Это был уровень магистра высших степеней. Про обряд с жертвоприношением в капище он не знал, а если бы и знал, то имел только смутное представление о его силе. В этот момент один из подбежавших агентов разрядил в мага весь запас своего жезла…
        Соломинка сломала спину верблюду… Резервы защиты мага подошли к концу и парализующая сеть, наконец, сработала. Вульпекс подскочил к осевшему на землю преступнику и приставил острие рапиры к его горлу.
        - Наручники, димеритовый ошейник - скорее, - сквозь зубы скомандовал он, чувствуя что еле стоит на ногах - сказывались последствия полученного магического удара. Помощник быстро выполнил требуемое, а Вульпекс кинул ему еще второй комплект - для надежности. После этого только он откинул капюшон арестованного и засветил кристалл-фонарик, чтобы разглядеть его лицо. И едва не застонал от разочарования - перед ним был совсем не тот, кого он рассчитывал увидеть.
        - Покарауль. Попробует шевельнуться - успокаивай физически, без магии. Сумеешь?
        - Я, легат, до нас вигиллом в порту служил. Там научился успокаивать, по-всякому. - веско отозвался агент. Вульпекс всмотрелся и только сейчас узнал Парвуса - одного из новых сотрудников столичной команды, с которым еще не успел близко познакомиться за прочими делами. Коренастый, крепко сбитый агент действительно напоминал рыбака или китобоя, а не полицейского. Однако, он совсем не пострадал - хороши у него защитные амулеты!
        - Стрелял парализатором из-за моей спины ты?
        - Я, легат. Не видел иного способа задержать преступника. Готов понести наказание за нарушение устава.
        - Минутку, это ведь ты, через осведомителя, узнал об этом лазе? Ладно, считай что нарушение ты уже отработал… Я пойду, посмотрю как наши остальные…
        Двое из четверки Парвуса уже вставали на ноги, третий еще сидел - к ним Вульпекс подходить не стал, а побежал к тем, кто получил первые два магических удара. Почти сразу он убедился, что дело плохо - из четверых агентов только один еще подавал признаки жизни. Став возле него на колени, прямо в какой-то мусор, Вульпекс поочередно использовал все имеющиеся у него лечебные амулеты.
        Когда карета неотложной помощи въехала на место сражения, раненый еще дышал и Вульпекс помог загрузить его на носилки. Карета умчалась в госпиталь святых Мааты и Сешат, а вторая карета забрала легко раненых и погибших, а также обновила лечебный амулет Вульпекса, которым он тут же сам воспользовался. Ему сразу полегчало - муть перед глазами рассеялась, и ноги перестали дрожать. Третья карета была тюремной - со знаком скрещенных жезлов Розыскной Комиссии. Рядом с кучером сидел толстенький жрец в замызганной серой хламиде. Он довольно ловко, для своей комплекции, спрыгнул с козел, и подошел арестованному. Вгляделся.
        - Ба, да это же преподобный Пат Бьюкенен! Сам заместитель предстоятеля церкви Фта в Лакаанской империи! Экую акулу вы поймали, господин Вульпекс. Мои поздравления.
        - Эта акула загрызла троих моих людей, преподобный Лойл. Надеюсь, что ваше ведомство заставит его ответить не только на вопросы, но и за это.
        - И за это он ответит, и за многое другое… Вы знаете… впрочем, откуда - вы же были здесь… в общем, этот мерзавец осуществил человеческую жертву Мантусу. Ребенка. По всем их гнусным правилам. Он был накачан энергией смерти, как портовый торчок зельем… Просто удивительно, что вы его вообще смогли остановить…
        - Теперь я тоже удивляюсь…
        - В следующий раз, господин Вульпекс, обязательно дам вам в помощь нашего сотрудника. Поймите правильно - ваши люди привыкли иметь дело с другими противниками, это - наш профиль, а не ваш.
        - Не буду спорить и только скажу спасибо… Спокойной ночи, преподобный Лойл.
        - Спокойной ночи, господин Вульпекс.
        Пожелания спокойной ночи, которыми обменялись главы секретной службы и инквизиции, прозвучали почти издевательски - ночь шла к концу, а работы было еще невпроворот.
        Положенному ему по штату служебному экипажу, Вульпекс обычно предпочитал верховую езду. Но сегодня он чувствовал себя измотанным, и изменил этому обыкновению. Первым делом, Вульпекс отправился в район, где снимали дома приехавшие из провинции не слишком богатые нобили. Напротив одного такого дома он придержал экипаж и дважды издал странный звук, в котором каждый житель столицы немедленно опознал бы крик городской чайки. Немедленно из кустов чахлого скверика выбрался грязный бродяга, который, судя по его виду, явно там ночевал, и побрел по проспекту. Поравнявшись с экипажем, бродяга ловко заскочил в него.
        - Мои приветствия, легат! - бодро отрапортовал он. - За время моего дежурства происшествий не было. Объект выходил из дому около восьми вечера, полчаса медитировал в этом сквере, и после этого вернулся в дом. Стах и Лемия сигналов тревоги не подавали. - Агент вгляделся в осунувшееся лицо начальника и негромко спросил. - А как... там?
        - Плохо, - коротко ответил Вульпекс. - Потеряли Ника, Рена и Мирту. Коль отправлен в реанимацию. Правда, взяли всех. - Потом немного помолчав, добавил:
        - Культ по-настоящему возрождается, Гурий. Вот в чем проблема... Теперь мы будем действовать в самом тесном контакте с инквизиторами. Лойл обещал прислать нам своего человека... Твоя смена когда заканчивается?
        - В восемь утра. Но я могу подежурить лишнее - ребята устали больше...
        - Нет, не нужно, ты мне понадобишься в конторе - как мой заместитель. И скажешь смене, что усиленное наблюдение прекращаем - похоже, что с монахом я прокололся... Оставишь здесь только одного, по своему выбору.
        - Слушаюсь, - коротко ответил заместитель, которого новости заставили сильно помрачнеть. Он выпрыгнул из экипажа, коротко оглядел пустынную в этот час улицу, и снова занял свое место в сквере.
        Вульпекс поехал к своему дому, рассчитывая поспать хоть пару часов, но его надежды оказались тщетными - у дома стоял преторианец, который при виде Вульпекса немедленно отрапортовал:
        - Господин Вульпекс, вас желает видеть император. И добавил:
        - Его Величество сказал - немедленно. Экипаж ждет за углом.
        - Не нужно, - вдохнул сыщик. - Я на своем поеду.
        За окном императорского кабинета снова, как в предыдущий визит начальника тайной службы, была заря, только теперь утренняя, а не вечерняя. Император сидел за письменным столом, словно и не вставал из-за него. Впрочем, Вульпекс подозревал, что так оно и было.
        - Как прошла облава? Мне докладывал префект, но он сказал, что главный участник ушел.
        - Не ушел - мы перехватили его... ценой троих наших. Это некий Пат Бьюкенен, заместитель предстоятеля Гарпона.
        - Он уже у Лойла? - Вульпекс кивнул. Император потер руки, лицо его приняло хищное выражение. - Теперь преподобный Гарпон не отвертится - наконец-то у нас появилась конкретная возможность его прищучить! Твоих людей, конечно, жалко... Он что - такой сильный маг, этот Пат?
        - Он провел обряд человеческого жертвоприношения, Летип. Лойл сказал - провел по всем правилам. Ты понимаешь, что это значит?
        - Не совсем... поясни.
        - До сих пор мы имели дело с дилетантами... с недоучками. Ты же знаешь - в Империи культ искоренен много столетий назад, самалитские шаманы своими знаниями не делятся - так что у тех, кто собирался в капищах, были только обрывки нужных знаний. А теперь есть подтверждение, что культы действительно восстанавливают, и делают это те, кто в курсе всех тонкостей магических обрядов жертвоприношений... специалисты, Алекта их раздери... Слушай, братец, у тебя пожевать чего-нибудь во дворце найдется? Питье я вижу...
        Летип молча вынул откуда-то снизу поднос с несколькими кусками мясного пирога и налил брату вина. Тот начал энергично поглощать завтрак. Император подумав, спросил:
        - А как там этот монах - участвовал?
        - Нет, мирно сидел дома, - невнятно ответил Вульпекс, прожевывая последний кусок пирога. - Похоже, ты был прав - я перебдел, как говорят в ведомстве префекта...
        - Может быть, привлечь к делу Верховного Архимагистра Лара?
        - Нет смысла, я с ним не так давно встречался. Лар - милейший старичок, в отличной форме для своих без малого двухсот лет, в очень здравом уме и памяти. Но его уже много лет не интересует ничего, кроме древностей времен Разлома. Он меня выслушал, сделал пару толковых замечаний, но тут же отослал к «этому мальчику Гистосу», и перевел разговор на свои расшифровки манускриптов из монастыря Малых гор...
        - Ну, смотри сам... я, кстати, вызвал тебя, в основном, по другому поводу... Вот - прочитай! - и император протянул Вульпексу лист с расшифрованным донесением наместника Клавдия. О том, что автора послания уже нет в живых, они оба, разумеется, еще не знали. Вульпекс быстро прочитал.
        - Так, ты был прав - в Раменье завелась гнильца... Получается, что мой человек в Тарсее прохлопал ушами... да, что-то многовато проколов получается... Ладно, иду принимать меры! Есть еще что-нибудь скверное?
        - Пока нет, - серьезно ответил Летип.
        - Ну, так я - в контору. Всё равно уже ясный день на дворе... да и дела не терпят.
        Помещения секретной службы размещались в огромном комплексе зданий Старого дворца, в котором уже более столетия обитали всевозможные канцелярии и департаменты. Вывеска у входа гласила: «3-й церемониальная канцелярия Его Величества, отдел архивов». Случайно забредшего посетителя встречал подтянутый вигилл в форме, и вежливо объяснял, что приема сегодня нет, а так же подсказывал, как найти другой нужный департамент. Тех, у кого действительно оказывалось дело в данную канцелярию, провожали в специальную комнату для посетителей, с особой магической защитой. Сотрудники, а также и те, кто по доброй воле никогда бы сюда не ступил, попадали в канцелярию через отдельный ход, который вообще вывесок не имел и отпирался только изнутри. У этого входа находилось место оперативного дежурного по отделу. Сюда и прошел Вульпекс, оказавшись в общей комнате, где обычно царил гомон, а сейчас стояла подавленная тишина, несмотря на то, что тут собрались практически все, кто не был на постах в городе. Заместитель Вульпекса Гурий, уже сменившийся, переодетый и помытый, первым заметил начальника и приподнялся в
приветствии.
        - Что там с Колем - кто-нибудь узнавал?
        - Будет жить! Но состояние тяжелое, проваляется не меньше пары месяцев. Жрица Сешат магистресса Веста - лучший специалист по повреждениям магией смерти, говорит, что его вовремя доставили - еще бы четверть часа и всё, не спасти...
        - Ну, хоть что-то хорошее... - Вульпекс остановился посреди комнаты, не дойдя до дверей кабинета. Гурий кашлянул и сказал:
        - Мы тут, помянули ребят - Ника, Рена и Мирту... Чуть-чуть, не в ущерб службе...
        - Да, налейте и мне, - на столе появилась маленькая стопка, и кто-то плеснул в нее слабого красного вина, которое исстари считалось «поминальным», хотя никто не мог сказать, почему именно оно.
        - За наших товарищей - чтобы их души посетили Лазоревый Ковчег и вернулись в наших детях! - Вульпекс произнес ритуальную формулу и выпил вино одним глотком. Поставив стопку, он сказал, направляясь к своему кабинету:
        - Тем, кто ночью участвовал в облаве - отдыхать до завтра. Остальные - за работу. Гурий, через четверть часа зайдешь ко мне.
        В кабинете Вульпекс отодвинул панель, скрывавшую его личный сейф, снял сигнализацию и достал три папки - личные дела погибших сотрудников. Потом, покопавшись, вынул еще одну - с донесениями резидента из Тарсея. Сев в кресло, он внимательно просмотрел последние рапорты. В дверь постучали, и вошел Гурий.
        - Нужно послать в Тарсей проверку. У меня есть сведения, что Ведрий не справляется с делами. Вот, прочитай его рапорты и подбери кандидата. Это срочно, - он протянул помощнику папку. - Кто там у нас из Раменья?
        - Да добрая половина, включая меня самого! Но у меня есть идея - отличное прикрытие для агента-ревизора и нового резидента. Я еще немного проработаю ее и доложу.
        - Хорошо. - Когда Гурий говорил, что «есть идея», это означало, что у него уже имеется детальнейший план... - Теперь вот еще что...
        Через полчаса, получив кучу заданий, Гурий вышел из кабинета, но тут же заглянул обратно:
        - Легат, там какой-то жрец в цивильном, ждет в комнате посетителей, хочет видеть только вас...
        - Ведите сюда! - распорядился Вульпекс, вспомнив про обещание главного инквизитора прислать своего сотрудника.
        Увидев вошедшего, Вульпекс слегка насторожился - перед ним стоял типичный молодой мерканец - смуглый и носатый.
        - Ариель, храмовый служитель Розыскной Комиссии, жрец Цераписа, посвященный 2-го ранга, - по полной форме отрекомендовался посетитель. Вульпекс, молча, указал ему на кресло и принял поданную жрецом круглую бляху с эмблемой скрещенных жезлов. Он сунул ее в щель небольшой тумбы, стоявшей возле его стола. Одновременно жрец приложил руку к матовой полусфере наверху этой же тумбы. Раздалось мелодичное гудение, и сфера окрасилась в лазоревый цвет. Вульпекс вернул жрецу его опознавательный знак и испытующе посмотрел на него.
        - На какой срок вы к нам направлены, преподобный Ариель?
        - Без конкретного срока - до особых распоряжений, господин Вульпекс. И, поскольку я получил указание не носить наших опознавательных знаков открыто, то прошу не называть меня «преподобным». Просто - Ариель.
        - В таком случае - добро пожаловать, Ариель! Только... у нас тут отношения часто не вполне официальные, дружеские... у нас принято рассказывать о себе. Обо мне, я полагаю, вы наслышаны, но если вы желаете что-либо узнать... личное, то спрашивайте. Если смогу - отвечу. А сейчас расскажите о себе.
        - Хорошо, я понимаю, - жрец неожиданно улыбнулся, и Вульпекс с удовлетворением отметил, что улыбка у него не стандартная, мерканская, а искренняя, дружелюбная. - Особенно рассказывать мне нечего. Родился я, как вы вероятно уже догадались, - в голосе жреца проскользнул сарказм, - в Мерке. Родители - рыбаки… и одновременно немного контрабандисты, у нас редко бывает иначе. Когда мне было лет десять - точного возраста своего я не знаю, грамоте меня в детстве не учили - наша община задолжала пиратам, которые нам «покровительствовали». В счет долга меня и еще нескольких человек продали в рабство... Купил меня храм Фта в младшие служки - так это именовалось, по сути - в храмовые рабы. Приставили к жрецу. Мне повезло - мой хозяин мальчиками не интересовался, предпочитал зрелых девиц из борделя, которых он исповедовал... так что я был просто служкой... Пробыл я у него около года. Потом моего хозяина послали с какой-то миссией на работорговый корабль, а корабль этот попался имперскому сторожевому фрегату. Меня, как и всех рабов, освободили и предложили выбор - хочу ли я остаться, или вернуться в Мерку. Я,
конечно же, не сразу понял, что меня спрашивают - что это значит: «Я хочу?», хотеть может только мой хозяин, пусть у него спрашивают... К счастью эдил попался терпеливый, и я, наконец, понял, что я больше не раб. Но я всё равно не знал что ответить, я хотел вернуться к родителям, но боялся - понимал, что, скорее всего опять попаду в рабство. И империи я тоже боялся - про нее от хозяина и пиратов я слыхал только всякие ужасы. И тут зашел жрец посмотрел на меня, что-то сказал чиновнику, и меня перестали мучить вопросами, а отправили в барак. А еще через пару дней тот же жрец забрал меня в храмовую школу. Дальше я уже учился как все - школа, наставник, посвящение. У меня оказалась довольно сильная доля - три года назад меня направляли в аспирантуру Академии, на дополнительную учебу.
        - У кого вы были в аспирантуре? - поинтересовался Вульпекс. Причину, по которой Ариель так подробно рассказывал о своем детстве, он понял отлично. Но в жреце он, в сущности, перестал сомневаться сразу после его улыбки - не говоря уже о рекомендациях Лойла. Что-что, а быстро разбираться в людях начальник тайной службы умел.
        - У мэтра Арбания.
        - Крупнейшего в империи знатока методов выявления и противодействия черной магии, - отметил про себя Вульпекс. - Жрецов-магистров вообще не так уж много, так что Лойл явно расщедрился…
        - Да, я в Розыскной Комиссии специализировался по магии и ритуалам адептов Отступников. - Снова жрец ответил на невысказанный вопрос. - Общий стаж работы в Комиссии у меня пять лет, по этому профилю - два года. Так что надеюсь оказаться полезным. - Жрец снова улыбнулся своей дружелюбной, несколько застенчивой улыбкой.
        - Добро пожаловать к нам, Ариель! - Вульпекс так же искренне улыбнулся в ответ. - Хотя лучше бы тебе не оказываться полезным, да дело, похоже без этого не обойдется... Сейчас пойдем, я познакомлю тебя с ребятами. Да, так есть у тебя ко мне вопросы?
        - Только один, - сказал жрец, не переставая улыбаться. - Расскажите мне, будьте добры, про то, как вы получили послание от Тефнут.
        Вульпекс, который в этот момент уже вставал с кресла, так снова и сел в него при этих словах...
***
        Из соседней рощи доносились звуки охотничьего рога и отрывистый лай собак. Секст сплюнул по ноги - опять баре развлекаются, через поля и луг поскачут... Высокородный князь Лукро, сотоварищи и прихлебатели... И ведь вытопчут же всё, к Алектовой маме, чтоб им!
        Конечно, за потраву общинных земель можно было бы взыскать штраф через суд. Да только мороки с этим - Маата избави! Законника нанимать, свидетелями в суд ехать - не ближний свет, а работа-то стоит... Да еще и на какого судью попадешь - сейчас всё чаще такие, что на бар и богатеев оглядываются, а не на Законы Скрижалей, коими от века жили в Лакаанской империи.
        А еще, люди рассказывают, местами баре совсем богопротивные дела творят - общинные земли отбирают, заводят на них лам на шерсть! Конечно, шерсть в цене и спрос всё растет, но шерсть же есть не станешь. Ну, мясо там, у лам тоже съедобно, но только у молодых, а их хозяева забивают неохотно, шерсть получать выгоднее. И от выгоды этой развелось стряпчих, которые докажут тебе, что черное это белое, а общинная земля - барская. Это в городах полегче - там народные трибуны есть, они люд от неправедного суда защищают. А тут, в деревнях, все сами по себе. Ну да, община - а что она может? Наместник - далеко, а князья и помещики - рядом, и их холуи-мордовороты - тоже...
        Секст сплюнул еще раз и налег на рукоятки плуга.
        - Ну, вы, иношная сыть, вперед! - гаркнул он на тягловых бычков, лениво отгонявших хвостами ранних оводов. Новая борозда потянулась вдоль межи.
***
        Пара чаек, со сварливыми криками расклевывавшая кучу отбросов в порту, шарахнулась в сторону, когда их накрыла тень. На освободившуюся добычу уселся ворон - редкий гость на острове Эгион, на котором раскинулась столица Лакаанской Империи. Вороны предпочитали приморским городам степи Самалы и горы в окрестностях Мертвых Земель. Каркнув на чаек, которые, отлетев в сторону, визгливо бранились в его адрес, ворон начал разгребать добычу. В этот момент он почувствовал, словно его зацепила и потянула невидимая нить. Неохотно оставив пищу чайкам, ворон взлетел и направился туда, куда его призывали.
        В городе, посвященном богине-покровительнице домашнего очага, где каждый двадцатый был магом, а каждый десятый - колдуном, слабая магия, призвавшая птицу, была почти незаметна. Ворон сделал круг над малоприметным домом и нырнул в открытое окно. В тот же миг его ухватила человеческая рука и сунула в клетку. Ворон затрепыхался, но было поздно. Ворон даже не заметил, как на его лапе защелкнулось узкое металлическое кольцо…
        - Мэтр Кан, мэтр Кан! К вам можно? - прозвучал за дверью веселый девичий голос. Дверца клетки щелкнула, и клетка скрылась за занавеской.
        - Конечно, девочка, заходи! - пожилой монах ласково приветствовал девушку, которая впорхнула в его комнату. - О, Цецилия, это уже твое новое платье для приема во дворце?
        - Вы смеетесь, мэтр Кан! Это мое старое платье! Новое будет готово только через два дня. Но только что нам принесли официальное приглашение на Большой прием! Приехал курьер, такой важный, в парадном мундире, и вручил папеньке! Вот! А еще папенька купил «Вечерний вестник», там такие ужасы пишут - что вчера ночью арестовали целую шайку жрецов Отступников! Они там человеческую жертву приносили - вот страх-то! Но их всех до одного нашли. Ну - я пошла, но свидания мэтр Кан!
        - До свидания, Цецилия! - монах закрыл за девушкой дверь и вернулся к клетке с вороном.
        Ох, как некстати эти все события! Ему надо было тихо и незаметно пожить в семье никому в столице неизвестного нобиля. А тут эти императорские милости, шумиха, Большой прием! Хорошо еще, что повезло найти полезного человечка прямо в логове врага. Вот это - действительно удача! Жадный, неразборчивый, и знающий много нужного. Через него удалось и с конкурентами разобраться…
        К кольцу на лапе ворона он прикрепил трубочку с вложенной запиской. Потом очертил вокруг птицы знак и открыл клетку. Ворон скакнул, расправил крылья и вылетел в окно. Он тут же взял направление на юго-восток, хотя понятия не имел, почему он это сделал. Монах посмотрел ему вслед и улыбнулся. Настроенные на поиск магических способов связи, имперские сыщики проморгали обыкновенную птичью почту. О том, что записка могла попасть не в те руки, монах не беспокоился - прочитать древний язык, на котором она была написана, могли считанные люди в Лакаане. Да и те увидели бы странный текст, который мог понять только посвященный. И, в переводе на общеимперский, он прозвучал бы весьма необычно для послания, вышедшего из под пера монаха:

«Хозяин, здешняя шобла бакланов - фазанщики, понятий не держат, устроили беспредел. Грозила веревка, пришлось их сбагрить лазоревым, чтобы не отсвечивали. На днях их повенчали. Я сначала висел, но взял смехом на характер. Теперь можно собирать правильных босяков. Свояк». Для адресата же это означало, что конкурирующая секта стала опасной и ликвидирована, причем чужими руками, агент удачно избежал подозрений и приступил к организации собственной сети.
***
        Спуск казался бесконечно долгим. Факел в руках Квинта с трудом разгонял темноту в шахте, и Дар воспользовался вторым зрением. Но и оно дало немного. Каменные стены вырисовывались однотонным серым цветом. Ярко светилась аура Элеаны, несколько слабее - Квинта. Аура троглодита оказалась на удивление блеклой, только ярким лазоревым светом выделялся нетопыренок-посланник. Все молчали.
        Наконец спуск закончился в небольшом зале, в который платформа попала через отверстие в середине потолка. Тормоза лебедки - спасибо их неизвестному изготовителю, сработали «на отлично», платформа опустилась на пол с незначительным толчком.
        - Приехали, - объявил Дар, хотя данный факт в комментариях не нуждался. Вокруг было пусто, сыро и грязно. По стенам зала симметрично располагались шесть ниш, в которых царил непроглядный мрак. Этот мрак почему-то сильно не понравился Дару. Он даже сам не понимал - почему. Он сделал шаг и сошел с платформы.
        Движения в нишах он ощутил раньше, чем увидел - магическое зрение зафиксировало уже виданную им ранее грязно-коричневую гнилостную ауру, которая зашевелилась в темноте. В следующее мгновение появились противники - четверо, все сразу из четырех боковых ниш. Этот миг в сознании Дара растянулся намного сильнее, чем длился. Трое из врагов были зомби - близкое подобие того, которого он уже встречал в тюремной камере. Четвертым был скелет. Двигаясь намного быстрее медлительных зомби, он первым оказался возле Дара.
        Скелет был точным подобием тех наглядных пособий, которые в школьные времена Дениска Ренев видел в кабинете биологии - желтоватый костяк увенчанный скалящимся черепом. Только этот костяк шустро перемещался, постукивая костяными ступнями по камню пола, и размахивал полуторным мечем. Дар, уже отработанным приемом, принял удар меча на цепь и попытался захлестнуть лезвие. Но скелет ловко отскочил, и Дар сделал шаг за ним. За спиной он услышал рык троглодита, звон стали и задним магическим зрением разглядел какое-то заклинание, вспыхнувшее в руках Элеаны. Его спутники тоже вступили в бой. Ярким лазоревым пятном метнулся в воздухе нетопырь… В следующую секунду ему пришлось парировать новый выпад скелета и ему стало не до наблюдений.
        То ли скелет при жизни был умелым бойцом, то ли его способности были усилены магией, но Дару приходилось туго. По скорости он только чуть-чуть опережал своего мертвого противника, по силе удара они были примерно равны, а умением рукопашного боя скелет явно превосходил Дара. С трудом уворачиваясь и парируя, Дар смог нанести лишь один сильный контрудар, а захватить лезвие меча ему никак не удавалось. Лихорадочно размышляя, Дар искал слабое место в обороне противника. Изловчившись, он нанес страшный удар по предплечью скелета - любая обычная кость от такого удара бы сломалась, как лучина. Но крепость костяка, похоже, была усилена магией - противник только отлетел на шаг, покачнулся и тут же, восстановив равновесие, бросился в контратаку. Но Дару показалось, что он нащупал слабость скелета - он был намного легче человека. И удерживать равновесие ему было сложнее - тяжелый меч перевешивал верхнюю часть туловища, вынуждая скелет расставлять шире ноги и перемещаться «морской» походкой. Тогда Дар сделал свою ставку, сосредоточив атаку на ногах противника.
        Опасно подпуская скелет близко, Дар пригнулся и, распустив цепь на всю длину, захлестнул ее на ногах врага. Тут же он вынужден был отпрыгивать, и в прыжке откатываться назад, избегая удара мечом. При этом он не выпустил конца цепи, и сильный рывок свалил скелет на пол.
        Цепь захлестнулась удачно, скелет елозил по полу, но встать не мог. Правда, меч он из лапы не выпустил, но сейчас он ему только мешал подняться. Дар выхватил из-за пояса нож-тесак и примерился. Аура некромагии и нити заклинаний, которые он видел своим вторым зрением, окружали череп скелета, особенно густые в том месте, где у человека располагается мозжечок. И Дар нанес удар наискось, через глазницу, целясь в это место. Раздался хруст чего-то разбиваемого, нити задергались и свернулись. Сделав еще пару судорожных движений, костяк застыл в неподвижности. Тяжело дыша, Дар подхватил свое верное оружие и повернулся к месту остальной схватки. Но его помощь уже не требовалась. Элеана стояла склонившись над поверженным зомби и делал над ним плавные пассы - в магическом плане это выглядело как сверкающие ножи, которые рассекали темные нити и ауру мертвеца. В данный момент таких нитей осталось всего несколько, и зомби только слабо трепыхался. Квинт, несмотря на неудобство - ему приходилось драться, удерживая в левой руке факел - нашинковал своего противника адамантитовой «Молнией» в капусту. Только
троглодит лежал неподвижно на полу, но рядом, столь же неподвижно, лежал обезглавленный зомби. Голова у него, похоже, была просто отгрызена…
        В тот момент, когда Дар сделал шаг к друзьям, Элеана обрезала последнюю нить заклинания, а Квинт нанес завершающий удар, разрубая голову зомби наискось, от уха к шее. Бой завершился. Дар подошел к троглодиту и перевернул его - у проводника было разорвано горло, а из чудовищной раны в животе торчали наружу внутренности … Нетопырь со слабым писком описал в воздухе круг, и нырнул в шахту в потолке. Элеана прощально посмотрела ему вслед и произнесла: «Спасибо, покровительница». Потом подняла с пола и задумчиво осмотрела кожаный, с металлическими бляшками ошейник, который свалился с шеи мертвого проводника. В бляшки были вделаны кусочки черных кристаллов. Дар тем временем, рассматривал поверженных зомби. Они отличались от виденного им ранее тем, что были более похожи на мумии, чем на гниющих мертвецов.
        - Мы победили, но потеряли проводника, - нарушил молчание Квинт. - Надеюсь, что только в этом и заключалось то, что проход «плохой».
        - Да, победили, - безрадостно отозвалась Элеана. Потом, что-то вспомнив, она сказала: - Дай-ка свой факел на минутку.
        Элеана произнесла формулу, начертила пару знаков и поднесла факел к окончательно нашедшему смерть зомби. Тот немедленно вспыхнул чадящим пламенем, распространяя отвратительный смрад. Зажав нос, Элеана, тем не менее, повторила операцию с остальными зомби и скелетом, кости которого, к некоторому удивлению Дара, тоже вспыхнули. Через несколько минут, на полу остались только четыре кучки пепла.
        - Это - для пущей надежности, - пояснила, вернув Квинту факел, девушка своим спутникам, хотя те вопросов не задавали. - Дед объяснял, что иногда сильному некроманту удается поднять зомби второй раз… Хорошо, что дед много учил меня борьбе с темной магией. Я только сейчас по-настоящему поняла, как он за меня боялся… - на ее глазах выступили слезы, и тщательно удерживаемая маска взрослой видавшей виды волшебницы треснула. Она снова была измученной девочкой, которую Дару невольно хотелось защитить… То же почувствовал и Квинт, который бережно и крепко обнял девушку за плечи. И тут она разрыдалась - горько, отчаянно, за всё пережитое сразу, уткнувшись мужчине в грудь. Дар только крякнул и отвел глаза, успокаивать плачущих женщин он никогда не умел. Квинт неловко гладил ее волосы…
        Выплакавшись, девушка снова прибодрилась и даже попыталась улыбнуться. Успокоившись за нее, Дар начал обследовать ниши, на всякий случай, держа оружие наготове. Те четыре, из которых вышли мертвецы, имели в глубину не более трех локтей и были пусты. Пятая была несколько глубже, но тоже пуста. Шестая имела ответвление под прямым углом, в виде узкого коридора, которым с трудом мог протиснуться человек с комплекцией Дара.
        - Кажется, я нашел выход, - сообщил он спутникам. - Вы готовы? Тогда пойдем тем же порядком - я, Элеана, Квинт. - И Дар вступил в темноту.
        Руководствуясь только вторым зрением, Дар осторожно продвигался по узкому проходу. Факел Квинта давал слабый отсвет, который скорее мешал, чем помогал рассматривать дорогу, но Дар понимал, что в темноте его товарищ, лишенный магических способностей, окажется совсем беспомощным. Коридор петлял так, словно его строитель взялся воспроизвести лабиринт Минотавра… Кстати, о минотаврах - не налететь бы на что-нибудь похожее… В этот момент проход вывел в очередной подземный зал.
        Сделав всего два шага вперед, Дар ощутил нехорошее покалывание в позвоночнике - что-то явно было неправильным. В то же мгновение зал осветился полудюжиной факелов, вспыхнувших одновременно, как электрические лампочки. А в конце зала вырисовалась одетая в темный балахон до отвращения знакомая фигура…
        Ни Дар, ни его спутники не успели ничего предпринять - маг сделал небрежное движение руками. В черепе Дара испугано взвизгнул молчавший всё время шедда и тут же Дар ощутил нечто, напоминающее удар кувалдой по лбу! Его шатнуло и развернуло на пол-оборота. Благодаря этому он увидел, как парализующие сети заклинаний попали в его спутников. Квинт упал сразу, как подкошенный, жилы у него набухли в тщетной попытке противодействовать лишившей его подвижности магии. Элеана, как видно усвоив урок, полученный дома, при ее похищении, была настороже и ответила контрзаклинанием. Сеть затрепыхалась, не достигнув нее. Дар, восстановив равновесие, рванулся в сторону мага. Но у того теперь оставались только двое противников. Вскинув руки, он повторил атаку. Дар увидел летящую на него сеть и рухнул ничком, пропуская энергетический поток заклинания над собой. Элеана снова ответила контрударом, но отбивание сети ей уже далось с явным трудом. Маг, явно удивленный и раздосадованный столь упорным сопротивлением, встряхнул головой так, что капюшон, с его головы откинулся. Дар увидел знакомое ему еще по обряду призыва
ничем не примечательное бледное лицо молодого человека, с неприятной усмешкой на бескровных губах. Он поднялся в прыжке, сокращая отделявшее его от врага расстояние сразу на несколько локтей. И тут маг ударил в третий раз.
        Толстенные канаты энергии вырвались из его рук. Один змеей оплел Дара, сдавив его так, что у него перехватило дыхание. Второй аналогичным образом оплел Элеану. Ее сопротивление было смято. Но она продолжала бороться, неимоверным усилием удерживая сдавливающие ее кольца. Маг тоже напрягся. Он с трудом удерживал сразу двух противников, но все же удерживал… Медленно он сблизил ладони, соединяя концы магических пут в одной руке, затем свободной рукой вытащил какой-то предмет… Дар не знал, что это, но увидел, как дернулась Элеана, и понял, что хорошего ожидать нечего. В следующую секунду, концы оплетавших его и Элеану канатов перепрыгнули на этот предмет, а их враг заметно перевел дух.
        - Ну вот и всё, господа! - произнес он спокойно. - Зачем же было проявлять невежливость, пытаясь покинуть наш гостеприимный кров? Да еще и так грубо - солдат поубивали, немертвых стражей покрошили … А вы хоть знаете, госпожа Элеана, сколько времени и терпения надо, чтобы изготовить хорошего, долго не гниющего зомби? А страж-скелет - это же произведение искусства некромантии, только мы с Хозяином сейчас, во всем мире, этим искусством владеем! А вы его - сжигать…
        - Да и еще, - продолжал он свою издевательскую речь, подходя ближе к Элеане, которая уже прекратила бесполезную борьбу и только глядела на мага с неукротимой ненавистью. Дара, оставшегося у него за спиной, он игнорировал. - Ваш папенька был бы весьма огорчен, если бы вы его не дождались - ведь он столько времени готовил вашу встречу… Да и я приложил немало усилий - вы должны были оценить, как просто и элегантно прошла операция по вашему приглашению… Просто неблагодарно с вашей стороны уходить не попрощавшись…
        Дар смотрел в спину мага, остро ощущая свою беспомощность. Эх, добавить бы сейчас к своим силам силу шедды. Кстати... а как он там?
        Образ-мысль отдавала паникой и ужасом.
        Может, придет подсказка?
        Образ-мысль высвободить сущность шедды.
        - Давай! - Дар огромным усилием опустил барьеры в своем сознании, которыми он до сих пор отгораживался от шедды. Его затопило странное ощущение легкости и вседозволенности. Перед ним не враг - пища. Он свободен, парализующий канат стал гнилой веревкой, которая не может удержать его - он просто неспособен проиграть бой… Сейчас его когти вопьются в тело пищи…
        - Давай же! - повинуясь этой команде, которую то ли он отдал сам себе, то ли получил от шедды, Дар, ощутивший себя единым целым с шеддой, рванулся, чувствуя, как тело неохотно начинает ему повиноваться. Он всё еще не был в силах подняться на ноги, но спина мага была в одном шаге от него, а его рука нашарила на поясе нож…
        С невероятным удивлением на лице маг, ощутивший вонзившийся под лопатку клинок, повернулся к обездвиженному и, вроде бы, совершенно безопасному противнику. И тут, сидя, Дар вцепился удлинившейся когтистой лапой в руку некроманта, встретился с ним глазами… И Дарртаорхх начал впитывать…
        Плещущееся багровое море, пронизанное ослепительными белыми всполохами. Чаша искрящегося колдовского вина, опрокинутая над иссушенным жаждой путником. Шелест желаний и яркая вспышка, вместившая в одно мгновение годы…
        Не отрывая взгляда от закатывающихся глаз рухнувшего на него, разом обессилевшего мага, Дар пронзил его плечи когтями, выросшими из покрывшихся чешуей пальцев, и пил, пил эту энергию... А в тот момент, когда тело врага обмякло и глаза закрылись, резким ударом загнал шедду в уголок сознания.
        - Не забывай, кто тут хозяин!
        Образ-мысль довольства и покорности.
        Дар смотрел на свои пальцы, пока они не приняли вновь человеческий вид, и столкнул с себя вражеский труп. Пошатываясь, поднялся, всё еще не вполне веря в одержанную победу…
        Элеана лежала без чувств, но магические путы на ней уже исчезли. Квинт слабо ворочался, явно еще не придя в себя. В голове Дара вертелись какие-то обрывки магических формул - куски знания, впитанного с вместе жизнью мага. Вот, кажется, что-то из разряда лечебной магии… Он подошел к Квинту и неуверенно начертил над ним знак. От слабого магического разряда Квинт дернулся, как ошпаренный. Он сел, ошеломленно глядя на Дара. Потом кривясь от боли поднялся.
        - Пожалуйста, больше так не делай, - кротко попросил он.
        - Я… прости… мне подумалось, что это тебе поможет… - Дар покраснел от стыда за свою неловкость.
        Квинт постоял, прислушиваясь к своим ощущениям.
        - Да, ты правда помог… Я теперь нормально двигаться могу. Но в первый момент мне показалось, что через меня прошел поток жидкого огня… - тут он увидел лежащую Элеану, и в одно мгновение оказался рядом. - Она… нет, жива! Слава Хору!
        - Может быть, я всё же попробую и ее полечить, - неуверенно предложил Дар. - Я буду осторожнее…
        Квинт посмотрел на него с сомнением, но возражать не стал - как видно, его собственное самочувствие несколько успокаивало его в отношении способностей побратима. Дар встал на колени и снова начертил знак, но уже четче и увереннее. Девушка вздрогнула и открыла глаза.
        - Ой, мне почудилось… Что со мной? Неужели...
        - Он мертв, Элеана. Ваш дед отомщен.
        - Но как? Как вам удалось?
        Дар поднялся с колен, избегая смотреть на девушку. Лгать ему было неприятно, но сказать правду он не мог.
        - Э, а у молодчика в спине кинжал Дара! - послышался возглас Квинта. - Как ловко! Какой ты молодец, брат!
        - Да, он слишком полагался на мою беспомощность, - выдал, наконец, Дар спасительную полуправду. - А рука у меня оставалась свободной. Вот и результат!
        - Говорил мне мой воспитатель в кадетском училище - он был из «Львов Тефнут», крутой мужик, страшное дело!: «Никогда не поворачивайся спиной к еще живому врагу!
        Хорошо, что я хожу у тебя в друзьях, а не во врагах, Дар! - Квинт весело рассмеялся, его настроение улучшилось на глазах.
        - Да, господин Дар, вы во второй раз спасаете нам обоим жизнь, - серьезно проговорила Элеана. - Право, мне кажется, что сама Сешат направила вас нам помогать…
        - Не исключено, что и так, - подумал Дар. Вслух же сказал: - Давайте осмотрим этого типа - что там у него из магического арсенала водится. Вы мне поможете, Элеана?
        - Конечно. Вот это - кнумеритовый накопитель, - она подняла с пола артефакт, которым маг удерживал их путы. - Он почти полон энергии, очень полезная вещь.
        - Так забирайте его - военные трофеи использовать не предосудительно… - Дар перевернул тело и тщательно обыскал. Обнаружилось несколько амулетов, пара браслетов, один из них - из татуированной человеческой кожи, и короткий жезл с кристаллом на конце.
        - Жезл - это ключ, - пояснила Элеана. - Его точно берем с собой. Она осмотрела амулеты, один дала Квинту, второй - Дару. Браслет из кожи брезгливо выбросила, а второй браслет надела сама. - Ваши амулеты - защита и лечение, мой браслет - усилитель восприятия, с ним я могу лучше ощущать магические потоки.
        - А разве вы просто не видите их? - изумился Дар.
        - Вижу? Как это? А вы… как вы видите магическую энергию?! - Дар, как сумел, объяснил, что магические потоки он действительно видит - светящимися нитями или ореолами. - Удивительно! Никогда про такое не слышала! Правда… нет, точно, в одной книге, про древние времена писалось, что такую способность ушедший бог Фалант передал некоторым своим жрецам… Это было тогда еще, когда были живы и действовали рыцари-фалантеры. Но сейчас, по-моему, никто из магов этого не умеет. Я сама ощущаю движение магии как… ну как тепло или холод. У вас исключительно интересная и необычная доля, Дар!
        Дар не понял, причем тут доля, и ему объяснили, что так называют врожденные магические способности.
        - А бывают еще не врожденные способности? - тут же переспросил он. Квинт и Элеана переглянулись.
        - Лучше бы их не иметь! Такие способности возникают у иношных, при воздействии дикой магии, - пояснила Элеана. - Но это превращает людей и животных в монстров…
        - А я и есть монстр... наполовину, - с горечью подумал Дар, ощущая, насколько он всё же далек от этих людей, которых ему уже хотелось навсегда иметь своими друзьями. И, как и ранее, разгоняя неловкость мыслей действием, предложил: - А не продолжить ли нам поиски выхода? Ведь время-то уходит…
        - Точно! Этот тип же как-то сюда попал!
        Почти сразу обнаружились два выхода - один, забранный толстой решеткой, преграждал путь на лестницу, ведшую куда-то вниз. Второй представлял собой углубление в стене, которое напомнило Дару кабину лифта…
        - Это и есть подъемник на магическом приводе - удобная вещь, но дорогая, - рассеяла его сомнения Элеана. - Наверняка он ведет в верхние этажи, в покои… хозяина. - Она снова слегка запнулась. Дар же, особенно остро сейчас всё подмечавший, не упустил на этот раз эту запинку. Он также помнил про странные слова мага о «папеньке», который «пригласил» ее в гости… Уж не приходится ли Элеана родственницей этому таинственному хозяину замка? Впрочем, сейчас не до выяснения подобных вопросов…
        - Лестница, по всей видимости, ведет в подземный ход. Но нам ее не открыть - ведь вы уже попробовали ваш ключ, Элеана? Значит - в лифт. Отправимся в логово главного злодея, - Дар говорил весело, он вполне доверял ощущениям Элеаны в том, что хозяина замка на месте не было. А новых встреч с зомби, скелетами или стражниками он уже не боялся. Кроме того, сейчас, после впитывания, он ощущал себя в силах справиться с дюжиной врагов - его переполняла жизненная энергия. Он небрежным движением вытащил свой нож из трупа - не бросать же полезную вещь, и отер его о мантию… После этого присоединился к друзьям в лифте. Элеана приложила ключ к малозаметному углублению - Дар не сразу его разглядел даже вторым зрением - и лифт плавно поплыл вверх.
        После тюремных камер и казармы стражников, больше напоминавшей трущобный притон, верхний этаж оказался сосредоточием комфорта. Лифт поднял их в просторное светлое помещение с высокими стрельчатыми окнами, забранными витражами. Стены и пол были отделаны полированным светлым камнем, двери - их было три - из ценных пород дерева. Дополнительный свет шел не от факелов, а от полупрозрачных пластинок в потолке, удивительно напоминавших плафоны электрических ламп... но вторым зрением Дар мгновенно установил, что природа света была магической. Пара красивых ваз, размером в половину человеческого роста, стояли по углам. Дар, первым делом, заглянул в вазы - пусто. Но паутины нет - значит, тут убирают.
        - С какой двери начнем? - Дар пустил в ход свое обостренное восприятие, и правая дверь ему не понравилась - чем-то скверным из нее тянуло… Он заметил, что Элеана тоже обеспокоенно поглядывает на эту дверь. - Туда, не так ли? Квинт, прикрываешь тыл. Как ключик, подойдет?
        Ключик подошел, и Дар ворвался в открывшуюся дверь, озираясь в поисках противника. Но такового не обнаружилось. Была пустая комната - нечто вроде салона или кабинета. А неприятной магией тянуло из следующей двери. Дар, с цепью наготове, ступил туда и обомлел - комната напоминала бойню. Стены, пол, потолок - всё было забрызгано кровью, а посредине, на крюке, висело исполосованное человеческое тело, на котором не было видно ни единого живого места… На полу лежало орудие пытки - бич с ремнем почти квадратного сечения, из толстой кожи…
        - Тина? Сешат всемогущая, да что же с тобой сделали? Да помогите же мне ее снять, она еще жива!
        Дар и Квинт подхватили истерзанное тело и перенесли его в салон. Квинт кинулся в еще одну дверь и крикнул:
        - Тут спальня! Дар, давай ее сюда!
        Женщина - Дар догадался, что это была служанка, захваченная вместе с Элеаной в их доме, не подавала признаков жизни, но Дар, так же, как и Элеана, знал, что искорка жизненной энергии в ней все еще теплится. Элеана начала делать над несчастной пассы - некоторые знаки бродили в памяти Дара, некоторые ему не говорили ничего. Элеана выкладывалась, лицо ее заострилось от усталости, но все усилия не помогали… Дар поколебался, и попробовал тот знак, который он уже применял на Квинте и Элеане. Волшебница с удивлением и благодарностью взглянула на него.
        - Это всё, что я знаю, - виновато сказал Дар. - Образования мне не недостает, вот в чем беда!
        Он прибавил энергии - Квинт пожаловался, что его как огнем обожгло, но сейчас терять было нечего… Искорка жизни вспыхнула, но Дар уже понимал, что это - ненадолго. Понимала и Элеана, она поникла горестно, глядя на несчастную жертву пытки… Неожиданно женщина шевельнулась и отчетливо проговорила:
        - Госпожа? Я чувствую, что это вы…
        - Молчи, Тина, не разговаривай, - испугано вскрикнула Элеана.
        - Нет, госпожа, я должна сказать… я виновата во всем… он был такой любезный… подарил мне браслет, жениться обещал… я взяла… старый господин запретил приносить любые чужие вещи, а я не послушалась… это всё из-за меня…
        - О чем ты говоришь, Тина, кто, какой браслет?
        - Он… сказал, что если я потру браслет, я его увижу… я убирала в гостиной и потерла, почти случайно… а тут вдруг прямо в воздухе зеркало… круглое... а из него как полезут… простите госпожа… простите…
        - Я прощаю, Тина… за деда прощаю… - искра жизни в несчастной девушке погасла. Дар поднялся на ноги, а Элеана продолжала сидеть на корточках. - Так вот как они сумели попасть внутрь, обойти дедову защиту… Эх, Тина, как ты могла… Тина… - на глазах Элеаны дрожали слезы. Квинт осторожно помог ей подняться. Элеана заметалась.
        - Мы не можем ее так оставить… что если из нее сделают зомби… Надо сжечь тело!
        - Как?
        - Я только что видела,… а, вот оно! Отойдите оба назад! - она нацелила на тело служанки какой-то взятый со стола мага артефакт. Тот выплюнул струю ярко-оранжевого пламени, от которого тело и кровать вспыхнули… Дар заволновался, что огонь может переброситься на другие комнаты, но этого не произошло - огонь, сделав свое дело, немедленно потух сам.
        - Пусть твой дух побывает в Лазоревом Ковчеге и возродится в наших детях! - торжественно произнесла Элеана.
        Дар молча постоял, потом быстро осмотрел кабинет мага. Кучу вещей, назначения которых он не знал, он не решился трогать. А вот толстая книга в кожаном переплете… в Даре проснулся завзятый книгочей, каким он всегда был в прежней жизни… Он раскрыл книгу и вздрогнул от отвращения - это был трактат про пытки. С подробными иллюстрациями и таблицами…
        - В этих комнатах нет ничего, похожего на устройство открытия порталов, - услышал он голос Элеаны. Вздрогнув, он захлопнул книгу и бросил на стол. - Надо обследовать две другие двери…
        Средняя дверь принесла разочарование - ключ ее не открывал. Высадить тоже не удалось. Дар вспомнил, как он открывал двери в тюрьме и рассмотрел внимательно все украшения и детали, но тщетно. Левая дверь открылась на лестницу в следующий этаж.
        Там снова был холл, в котором, судя по оживлению Элеаны, они нашли, наконец, то, что искали - портал. Или устройство по его созданию - два массивных кронштейна на тумбах, образовавших нечто вроде оправы для отсутствовавшего диска, локтя четыре в диаметре. Многочисленные пластинки и кристаллы на тумбах живо напомнили Дару пульты управления в его родном мире. По всей видимости, пультами они и являлись - Элеана немедленно начала их изучать, что-то бормоча под нос и делая пасы. Дар и Квинт скромно стояли в сторонке. Изучение затянулось, так что побратимы успели осмотреть все закоулки и попытаться отпереть единственную в холле дверь - безрезультатно. Наконец, Элеана отошла от устройства, хмуря брови.
        - Как эту штуку запускать, я разобралась - она не слишком отличается от стандартных имперских, - сообщила она. - Беда в том, что координаты второй точки зашифрованы - одни цифры, никаких надписей. Я не могу сказать, куда нас забросит…
        - Так… - Дар почесал в затылке. - То есть нас может выкинуть прямо в объятия хозяина замка, если мы случайно переместимся в точку его… гм, командировки?
        - Да… то есть не совсем - я знаю, какая точка использовалась последней, а это почти наверняка, то место, куда он отправился… И мы выберем другое место…
        - Но выбирать придется наугад? А что если подождать этого хозяина здесь? Он точно не ожидает, что ему готовится теплая встреча…
        - Нет, ни в коем случае! Поймите, нам с ним не справиться! Он силен… ну просто... по сравнению с его силой, тот, подручный - это как пятилетний ребенок, на мечах, против тебя, Квинт! Даже будь у меня амулет Сешат… но его у меня отняли… Дар! Что это у вас в руке?!!
        - А? - Дар в недоумении уставился на цепочку, которую машинально вертел в пальцах. Эту цепочку он некоторое время назад нащупал в кармане своей куртки, принадлежавшей ранее толстому стражнику - она завалилась в дырку шва. Цепочка была тонкой, из невзрачного серого металла (Дар не знал, что это был мифрил, минерал во много раз более ценный, чем золото), с маленьким не то брелком, не то медальоном, на котором, как он только что разглядел, была выгравирована семиконечная звезда в круге… - Вот, в кармане нашел… А что это такое-то?
        - Это амулет Сешат! Тот самый о котором я только что говорила… Дайте его скорей… Да, это он, тот самый, который я получила пять лет назад от посланца, в святилище богини… Какое счастье, что он нашелся! Дар, вы даже не представляете, что вы для меня сделали!
        - Да ничего я не сделал! Совершенно случайно нашел в куртке… Должно быть кто-то из самалитов у вас его снял, польстившись… даже не знаю на что…
        - Если бы хозяин самалитов об этом узнал, он бы снял с вора цепочку вместе с головой, а из тела сделал бы зомби всем в назидание… Этот амулет - единственное, что может меня защитить от его магии.
        - Но почему же он вам не помог против ученика? - удивился Квинт. Дар тоже этого не понимал.
        - Потому, что у него очень определенное сродство… Он защищает не от всякой магии, а от определенного мага - я понятно говорю?
        - Избирательная настройка, - бросил Дар, поняв если не суть, то внешнюю сторону явления. Квинт тоже кивнул.
        - Вот-вот, если бы за мной тогда явился сам …хозяин, то его магия бы на мне не сработала, и я могла бы его отвлечь и спасти деда… Но он это знал или подозревал, оттого и послал других.
        - Но вы только что сказали, что и с амулетом с ним будет трудно справиться…
        - Да, и не думайте об этом, нам надо не сражаться, а поскорее бежать! - Элеана была последовательна, как… как женщина и Дар не стал продолжать тему.
        - Хорошо. Кстати, - его осенило. - А нельзя ли тут поставить какую-нибудь магическую мину или ловушку - чтобы сработала на приход гостеприимного хозяина? А еще лучше - развалила бы это устройство после нашего ухода…
        - Да, идея хорошая. Только никакого подходящего артефакта я не видел… - Квинт, не смотря на то, что был лишен доли, по роду службы неплохо разбирался в артефактах боевой магии.
        - Это не обязательно! - просияла Элеана. - Я могу настроить огненный артефакт так, что он сработает на любого, выходящего из портала. И настройку портала собьет, чтобы не определить точно, куда именно мы ушли. Но вот повредить установку - вряд ли. Она хорошо защищена, а если я начну копаться в защите, то и нас может закинуть вообще неизвестно в какое место, в Море Смерти, например…
        - Да, тогда ограничимся огненной ловушкой…
        - Сейчас - пять минут, - Элеана начала колдовать над артефактом, соединяя его с жезлом-усилителем, отобранным у покойного помощника некроманта. Потом осторожно положила конструкцию на пол, возле установки.
        - Только портал нам придется проходить всем одновременно, - предупредила она. - Ловушка включится сразу после этого.
        - Мы готовы!
        - Тогда запускаю… есть! Теперь обнимаем друг друга и - вперед!
        Установка загудела - это был первый случай, когда Дар услышал звук работающего магического устройства, и в пространстве между кронштейнами возник, задрожал ртутным блеском чуть выпуклый зеркальный диск. Одновременно Дар ощутил течение еще неизвестной ему магии. Сила ее была очень велика - с магическом плане портал сиял настолько ослепительно, что Дару пришлось приглушить свое восприятие до предела. Он обхватил друзей за плечи, и вместе с ними сделал шаг прямо в зеркальную поверхность.
        И тут же по колени провалился в снег…
***
        Боги мира Лакаан
        Боги-Покровители, обитатели Лазурного Ковчега:
        Церапис - кормчий Лазурного Ковчега, повелитель молний, неба и света. Глава богов, покровитель законов и государственного управления, персональный покровитель Лакаанской Империи. Изображается в храмах в виде полуобнаженного бородатого воина с копьем-молнией в руке. Его символ - скрещенные зигзаги молний. Образ посланца - беркут.
        Маата - богиня справедливости, семейных уз, божественных установлений и этических норм. Маата изображается в виде сидящей женщины со страусиным пером в прическе, иногда -с крыльями за плечами. Жена бога Цераписа. Символ - перо-стилус. Образ посланца - кошка.
        Кнум - бог плодородия и создатель вещей. Покровитель искусств, ремесел, горняков-шахтеров. Сын бога Цераписа и богини Мааты. Изображается в виде юного кузнеца в рабочем фартуке и с молотом в руках. Символ - молот. Образ посланца - пчела.
        Тефнут - богиня войны. Изображается в форме женщины с мечом, скачущей верхом на львице. Символ - скрещенные щит и меч. Образ посланца - львица.
        Хор - бог охотников и путешественников, персональный покровитель народов Раменья. Сын бога Цераписа и богини Мааты. Изображается в образе охотника с сапсаном, сидящим на его руке, Символ - стрела. Образ посланца - сапсан.
        Нуит - богиня воздуха и моря, перемен и непостоянства. Дочь бога Цераписа и богини Мааты. Изображается в виде купающейся в волнах девушки. Символ - парусная лодка. Образ посланца - летучая рыба.
        Сешат - богиня мудрости, покровительница наук, магических искусств, образования, письменности, истории. Дочь бога Цераписа и богини Мааты. Изображается одетой в мантию волшебницы, иногда с каким-либо артефактом в руке. Символ - семиконечная звезда в круге. Образ посланца - нетопырь.
        Враждебные боги-Отступники, обитатели Телили (адепты Отступников называют их
«Повелители»):
        Мантус - Повелитель Телили, царь Мертвых, покровитель некромантии, человекоподобный монстр с кожистыми крыльями, с короной, вросшей прямо в череп и с факелом в руке. Символ - факел.
        Тульха - богиня мести. Чудовище с клювом орла, ослиными ушами и со змеями на голове вместо волос. Символ - приподнявшаяся для броска змея.
        Алекта - служит карающей посланницей богов-Отступников. Отвратительная старуха с волосами, перевитыми ядовитыми змеями. В руках держит зажженный факел и бич. Из пасти чудовища высовывается длинный язык, и капает кровь. Голос напоминает и рев скота, и собачий лай. Символ - бич.
        Богам-Отступникам поклоняются в Самалитском ханстве. В Империи, Когуре и Мерке (по официальным заявлениям) поклонение Отступникам является тяжким государственным преступлением.
        Другие боги.
        Фта - Персонифицирует изначальный Хаос, породивший Великую Сферу Миров. Никак не вмешивается в дела миров и богов. По мнению теологов-гностиков не существует, в качестве личности. Его символ - сфера или додекаэдр. Культ бога Фта чрезвычайно развит в Мерканской республике. Главный храм Фта - «Сторожевая Вышка» расположен на Святом острове (остров №9 Мерканского архипелага).
        Великое Древо Жизни - загадочная божественная магическая сила, распространяющая свое влияние практически на всю Великую Сферу Миров. Представляется в виде невероятно огромного дерева. В мире Лакаана существуют немногочисленные деревья-патриархи с магическими свойствами, которые считаются потомками Великого Древа Жизни. Их магия оплодотворяет мертвые земли и противостоит магии смерти и некромантии. Любой кусочек Великого Древа Жизни способен прорасти, и обладает магией, но силой обычно значительно уступает своему родителю. Двенадцать самых древних Древ прямо происходят из семян Великого Древа. Охраняет лакаанские Древа Жизни орден жрецов-друидов, который почти не имеет контактов со жрецами других богов.
        Япет - древний бог народов пустыни. Считается покровителем Когурского каганата. Официальных изображений не имеет, но в тайных храмах его иногда представляют в виде гигантского скорпиона с головой человека. Его символ - спиральная воронка смерча. Иногда может указать дорогу к оазису, но чаще - насылает песчаные бури.
        Крий - бог Моря Смерти, изображается в виде кракена. Считается создателем населяющих Море Смерти чудовищ, которые призваны ограждать его покой от назойливых смертных. По некоторым данным, является покровителем Оркейского княжества. Там же находятся единственные в Лакаане святилища этого бога.
        Кегата - богиня магической науки, считается, что после обучения управлению магическими силами богов и первых людей-магов, удалилась в странствия по другим мирам-сферам.
        Фалант - бог, по преданиям ушедший в магический сон. Ему принадлежали могущественные артефакты - жезл, управляющий магическими энергиями, и копье, древко которого было сделано из ветви Великого Древа Жизни. Покровитель угаснувшего Ордена Фалантеров. Поиски гробницы Фаланта, в которой он спит своим бесконечным сном, безуспешно продолжаются уже множество веков.
        (Из учебника «Общее Природоведение» для средних классов гражданского лицея (дети
14-15 лет) Лакаанской империи. Утверждено Советом Верховных жрецов и Департаментом народного просвещения.)
        Часть 4.

«Мудрец - больше, чем бог. Он исправляет зло, которое бог допускает на нашем нелепом земном шаре»
        (Марешаль)
        Едкая пыль забивалась в нос и рот даже сквозь мокрую тряпичную повязку. Деций толкал вагонетку по неровным рельсам, обливаясь потом. В Имперских Копях всегда было жарко от близости поземного огня, и шахтеры-каторжники работали почти обнаженными, в набедренной повязке и в крепкой обуви, чтобы острые каменные осколки не разбили ноги. Он уже был в боковой штольне, на полпути к отвалу пустой породы, когда услышал, что его окликают. Деций приостановился. Звал его старший бригадир, уголовник по кличке Скелет. Кличку он получил не по сходству, а по контрасту со своим телосложением - Скелет был бывшим гладиатором. В свои пятьдесят лет, он обладал великолепной мускулатурой и ударом кулака и сейчас мог легко разбить человеку голову, как тыкву. Татуированный с ног до головы, с низковатым лбом и зверообразной внешностью, Скелет, тем не менее, был очень неглуп и, по-своему, справедлив. Поэтому и занимал в каторжной иерархии высокое место. А Децию он даже несколько покровительствовал - за грамотность, за твердый характер - и то, и другое он уважал. Поэтому Деций подошел к бугру спокойно.
        - Ты, Монах, должен завтра выйти - так ведь? - это был не столько вопрос, сколько утверждение и Деций кивнул. - Есть дело, надо будет маляву на волю пронести. А сначала - написать.
        - Написать - легко. А пронести… на выходе же шмонать будут.
        - За это не волнуйся. Есть подходы и к судакам. Через два била можешь кончать смену - тебя Лещ подменит. Зайдешь в мой барак.
        - Заметано, бугор.
        Два била - это еще час смены. Еще одна вагонетка. Есть время - можно будет даже подышать свежим воздухом у отвала. Деций снова навалился на вагонетку и покатил дальше. На открытой площадке его разгоряченное тело обдал холод - выход штольни находился на почти тысячелоктевой высоте над пропастью, в которую десятилетиями вываливали пустую породу. Деций прицепил к вагонетке крюки лебедки и завертел рукоятку. Вагонетка, стоя в надежном упоре, начала наклоняться, камни посыпались с негромким стуком в пропасть…
        Переставив пустую вагонетку на обратную колею, Деций сделал несколько разминочных упражнений и прыжков - ему удавалось держаться эти годы в форме. Он окинул себя мысленным взглядом - худощавый, среднего роста, чуть моложе средних лет, мускулатура малозаметна из-за пропорционального сложения - куда там до Скелета с его горой мышц... Но несколько тупых козлов, пытавшиеся в первые дни его пребывания на каторге опустить новичка, могли убедиться на примере вывихнутых пальцев и треснувших ребер, что рукопашная подготовка «проводника», уроженца Гесперид, не слишком уступает подготовке имперского спецназовца. А почти сразу после этого, Скелет взял «мерканского работорговца» под свое покровительство.
        Деций вынул из мешочка-кисета трубочку, несколько щепоток табаку и огниво. Привычно потер ошейник с димеритовыми вставками - к его жжению он, за пять лет каторги, успел привыкнуть. А раньше ему огниво бы не потребовалось - он зажег бы трубку легким щелчком пальцами… огненная стихия была его профилем. Он пристрастился к курению только на каторге - табачный дым смягчал ощущение удушья, которое любой маг начинал испытывать, когда димерит отсекал его от привычных с детства магических потоков. Хоть какая-то польза от этого странного кустарника, который изначально рос только на Оркейских островах. Но после того, как его лет полтораста назад начали разводить в Когуре, курение начало распространяться в Лакаане, особенно последние лет пятьдесят, стараниями мерканских негоциантов. Что же, вреда от него особого не было - не то что, от дури... А для дольных даже польза, как оказалось.
        Деций курил, задумчиво вглядываясь в бесконечный горный хребет, который тянулся отсюда к югу, пересекая степи, солончаки, чудовищную Пустыню Призраков и терялся где-то в ее ненасытной жаркой пасти… Пальцы машинально теребили мясистый
«мерканский» нос - внешность коренного гесперидца почти не отличалась от внешности коренного мерканца, что и облегчало работу «под легендой», и послужило дополнительной причиной его нынешнего положения.
        Через час, с наслаждением смывая с себя шахтную пыль в душе - чего-чего, а воды в зоне не жалели, горные ледники поставляли ее исправно, Деций размышлял, что такого важного собираются с ним отправить на волю. В том, что обещание Скелета не было пустым базаром, он не сомневался - значит шмонать его будет подкупленный судак… тьфу, каторжный жаргон привязался за пять лет…
        Скелет в бараке был один, не считая, конечно, шныря - дневального у тумбочки. Это тоже не было случайным - значит, дело было по-настоящему важным, что даже угловые - подручные бугра к нему не допущены.
        Скелет покопался в тюфяке на своей шконке, достал графитовое стило и клочок бумаги.
        - Пиши, Монах - скомандовал он. Как и многие уголовники, Скелет был малограмотен и с трудом мог вывести собственное имя, настоящее, разумеется.
        Деций начал писать, и по мере письма в нем росло недоумение. То, что ему диктовал Скелет - не на воровском жаргоне, а на нормальном имперском языке, что, само по себе, было удивительно, могло, фигурально выражаясь, взорвать всю каторгу. Один из заключенных обнаружил заброшенный штрек, ведший к старым выработкам вековой давности. Охрана там давно была снята. Это был готовый ход для побега. Скелет передавал неизвестному подельщику наказ, ждать его через четыре месяца с запасом продовольствия, для путешествия через степи, в определенном приметами месте, в отрогах гор. Деций понимал, что и сам побег через заброшенные каменоломни с их обвалами и, вполне возможно, иношными тварями - одни белые сколопендры чего стоят, и переход через степь, где в любой момент можно было нарваться на самалитов или имперский патруль, были смертельным риском. Но он понимал и то, что Скелет имел основания рисковать - его каторга была пожизненной.
        - А ты не боишься, бугор, доверять мне такие вещи?
        - Что - донесешь судакам? - фыркнул бандит. - Не боюсь, я знаю, что ты их любишь не больше моего.
        - А что мне совесть не позволит выпускать душегуба на волю, тоже не боишься? Меня не зря же прозвали Монахом…
        - Ты знаешь, за что я сижу? - спросил Скелет, с интересом глядя на Деция.
        - За убийство в пьяном виде женщины и ее ребенка.
        Скелет посопел, принимая какое-то решение. Затем сказал:
        - Ладно, Монах, в жизни никому не исповедовался, но тебе скажу. Ты же, хоть и в ошейнике, правду от параши отличать умеешь?
        - Если ты дашь взять тебя за голову, мне нужно положить пальцы тебе на виски…
        - Хорошо, берись… Так вот, клянусь Цераписом и Маатой, что ту женщину и ребенка я не убивал и к их убийству никакого отношения не имею.
        Скелет не солгал - Деций это чувствовал совершенно отчетливо, несмотря на удушливое ощущение димерита на горле. С огромным удивлением он посмотрел на уголовника.
        - Но почему… почему ты не потребовал проверки на суде? Пойти на пожизненную каторгу за чужое преступление?
        - Ну-ну, Монах, я же не безгрешный праведник..., - Скелет помрачнел. - Были у меня причины не проходить жреческую проверку и взять на себя вину - большего я тебе не скажу…. Но теперь ты как - со своей совестью в согласии?
        - Хорошо, сделаю. - Деций не был столь уж наивен - после пяти лет на каторге наивность выветривается у любого. Он понимал, что взять на себя страшное обвинение Скелет мог, например, опасаясь, что всплывут другие его дела, которые тоже могли тянуть на «вышку». Но он уже не хотел отступать, зная, что непосредственно в омерзительном преступлении уголовник не виновен.
        - Заметано. Теперь о деле. Тот, кто его начал, погиб два года назад, под обвалом. Теперь о нем знают только я и ты. А когда ты выйдешь, узнает еще один человечек - ему я доверяю. Ему - и тебе. Больше никому - понял? Я же знаю, кто ты.
        - Откуда ты можешь знать, - с тоской подумал Деций… Тем более он был ошеломлен, когда Скелет произнес:
        - Ты - фалантер. И тоже мотаешь не свой срок. Тебя взяли с работорговцами, но ты не торговал, а выкупал детей на волю, я знаю. - Скелет смотрел на него в упор. Потом усмехнулся тонкой умной усмешкой, которая особенно странно выглядела на его лице громилы. - Я, Монах, много грешил, но женщин и детей не обижал, я не отмороженный беспредельщик… Хочешь - проверяй дальше, я не бакланю.
        Деций верил - остатки эмоционального контакта подтверждали эти слова.
        - Что ты еще знаешь про фалантеров? - вырвалось у него.
        - Немного... - Скелет потер лоб. - Но знаю что фалантеры - ребята правильные, трескалов среди них не водится.
        - Ладно, - торопливо завершил разговор Деций. - Меня могут уже завтра утром вызвать - как я должен пронести маляву?
        Получив необходимые инструкции, Деций вернулся в свой барак, чуть раньше отбоя. Улегшись на шконку, он смотрел в потолок - его койка, по распоряжению Скелета, была привилегированная, верхняя. В эту ночь ему не спалось. Он знал, что никаких претензий у администрации к нему не было - и по сути, и по стараниям того же Скелета. Но он, как и каждый заключенный, которому оставалась одна ночь до свободы, нервничал - а вдруг что-то случится. И его опасения грозили оправдаться. Примерно за час перед подъемом в зоне началась какая-то суета. Шнырь, высунувший нос за дверь барака, получил прикладом стреломета по морде - не нарушай. Ухватившись за подбитый глаз, он шепотом доложил старосте барака, что снаружи стоит усиленный наряд охраны и у соседнего барака - тоже. Это уже было серьезно. Деций занервничал еще больше. Для успокоения он проделал несколько дыхательных упражнений.
        Время подъема прошло, но из барака по-прежнему не выпускали. Только через час пришла команда на построение.
        Каторжники, как обычно, выстроились квадратом. Перекличка закончилась, но приказа расходиться не поступало. Деций пытался разглядеть в шеренге Скелета, но не видел его. Батя - первый центурион конвоя, начальник зоны, расхаживал в центре построения. Чего-то ожидал. К нему подбежал один из надзирателей - «судак», доложил вполголоса, каторжники навострили уши, но ничего не услышали. Центурион откашлялся и объявил во весь голос:
        - Второй ярус сегодня для работ закрыт. В любого, кто туда сунется, патруль будет стрелять без предупреждения. А если выживет - еще две декады карцера. Бригадирам - распределить своих людей по новым местам. Выработку не уменьшать - получите штраф. Разойдись!
        Деций направлялся обратно к бараку, когда его догнал Комод - один из угловых Скелета. Комод был необычайно возбужден.
        - Монах! - прохрипел он силикозным шепотом - Комод, как и Скелет, трубил бессрочную и отсидел уже двадцать лет. Легкие его были забиты пылью, и его перевели на более легкие работы - снаружи, на воздухе. - Знаешь, что было? Скелета повязать хотели, какая-то падла заложила, что он к зеленому прокурору навострился. Так он двоих судаков положил, и расписался на заборе - ушел вторым ярусом в старые выработки.
        - Так, - завертелось в голове у Деция. - Не срослось, значит, у бугра… Кто-то еще знал про подготовку побега и донес. - Это означало также, что малява Скелета становилась опасной - лучше было бы от нее избавиться.
        - Ты же вчера с бугром долго перетирал что-то… и тебе об этом точно мотать душу станут. Так что я хотел сказать - подумай заранее, что у дядюшки восьмерить…
        - Ладно, не малолетка, - буркнул Деций, постаравшись быстрее отвязаться от
«углового», хотя понимал, что Комод сейчас проявляет, можно сказать, акт личной симпатии к нему, предупреждая об опасности.
        Деций глянул по сторонам и быстрым шагом направился в отхожее место. Изорвал записку в клочки и утопил в параше. Потом направился в барак - приказа на его освобождение не поступало, а ссориться с бригадиром не стоило - теперь, когда покровительство Скелета закончилось, неизвестно, как и что могло обернуться.
        Но в бараке его встретили распоряжением:
        - Монах, ступай к дядюшке, он вызывает.

«Дядюшка» - лагерный уполномоченный по внутреннему надзору, встретил Деция почти ласково. Расспросил, нет ли жалоб, невзначай напомнил, что Децию предстоит освобождение, и перешел к делу - к вчерашнему разговору со Скелетом. Деций запинаясь и как бы с явной неохотой, выдал заранее подготовленную версию. Звучала она почти невинно - тянула максимум на пару дней карцера. «Дядюшка» пару раз пытался поймать Деция на мелких противоречиях, но Деций был не из тех, кто на это ведется. Однако опытный «дядюшка» нутром чуял, что дело на этом не заканчивается.
        - Эх, Деций, что-то у вас не всё складывается. Ну, посудите сами - все пять лет безупречное поведение, а накануне освобождения - нарушение… и, главное, зачем? Жаль мне, Деций, но не пришлось бы вам задержаться у нас…
        Деций понял, что пора отходить на вторую линию обороны. Воровато оглянувшись на запертые окно и дверь, он предложил «дядюшке» сделку - он выдаст кое-какую информацию в обмен на то, что тот забудет про его первое прегрешение. «Дядюшка» клюнул. И Деций сообщил ему про схронку - место, где были припрятаны несколько кусков драгоценного мифрила, одного из тех минералов, ради которых Имперские Копи были созданы и поддерживались, несмотря на все трудности с их снабжением и охраной.
        - Интересное сообщение, Деций. Но вы же понимаете, что это надо проверить. Так что задержитесь на пару часиков...
        Деция отвели, но не в карцер, как он опасался, а в более приличную камеру - для тех, по кому велось внутреннее следствие. Выдавая схронку, Деций почти не рисковал - это был доверенный ему вчера личный тайник Скелета. Схронка Скелету уже не пригодится, а «дядюшка» будет удовлетворен. Деций знал, что надзиратели, по мелочам, подворовывают имперскую собственность - в каждом уходящем караване была партия «неучтенного» груза. Некоторые центурионы охраны уходили в отставку состоятельными людьми…
        Била через четыре, Деция снова вызвали к «дядюшке». Тот попенял каторжнику, что он слишком поздно доложил о тайнике - тот, якобы, был пуст. Но лоснившаяся удовольствием, как у обожравшегося сметаной кота, рожа начальника ясно свидетельствовала, что он врет - Децию для этого никакой эмпатии не требовалось. После этого «дядюшка» подписал Децию пропуск в канцелярию, куда велел отправляться немедленно. Деций заикнулся о своих вещах, но оказалось, что узелок с ними уже принесли. Деций заглянул в него, бегло проверил - всё было на месте, зэка Монаха в каторжном мире продолжали уважать. Напоследок, «дядюшка» строго взглянул на заключенного и напомнил, что «молчание - мифрил». Деций согласился - доносить на
«дядюшку» было и бессмысленно, и опасно. Взяв вещи, он направился в лагерную канцелярию.
        В канцелярии дежурный центурион, цепко оглядев заключенного и сверив магическую татуировку-клеймо с бумагами, зачитал ему приказ об освобождении - как отбывшего наказание полностью и с примерным поведением. Правда, после этого Децию полагалось еще пять лет поражения в правах - он не имел права проживать в Маате - столице Империи, и в столицах провинций, он не имел права избирать и быть избранным в муниципальные органы власти, в городе, где он оставался долее, чем на три дня, он обязан был зарегистрироваться в префектуре. В остальном же он мог идти куда угодно и заниматься чем угодно.
        - Ваш заработок, за время работы в шахте, за вычетом положенного налога, вы получите по этому аттестату в префектуре любого города империи. Отправляться можете с завтрашним караваном - вам повезло со сроком освобождения…. Вот ваши бумаги, распишитесь…. Да, переночевать и поесть можете с караванщиками - в аттестате вам сделают отметку. Всё, поздравляю с искуплением вины и возвращением в общество, господин Деций Наль.
        Деций поблагодарил и вышел на улицу, продолжая держать бумаги в руке. Первым делом он проверил пропуск на выход из зоны, затем аттестат. Размер проставленной там суммы его приятно удивил - похоже на то, что Скелет позаботился приписывать ему иногда выработку сверх нормы. Совесть гесперидца, изрядно покрывшаяся за каторжные годы мозолями, его за это мелкое мошенничество не мучила…
        На проходной зоны, разгораживавшей два мира - каторжный и вольный, Деция самым тщательным образом обыскали. Он понял, что был прав, уничтожив записку - после побега, все договоренности охраны со Скелетом действовать перестали. Ничего не найдя, его с некоторым разочарованием пропустили, дальше. В помещении медчасти, которое на зоне с висельным юмором именовали «жмурковкой», угрюмый штаб-лекарь, колдун третьего ранга, сделал то, о чем Деций мечтал все годы своей каторги - снял с него ошейник. Освобожденный от димерита, Деций задохнулся от хлынувших в него потоков энергии. Это было сравнимо только с глотком ключевой воды для умирающего от жажды в пустыне. Голова у Деция закружилась, и он крепко ухватился за подлокотники кресла. Колдун наблюдал за ним с сочувственной усмешкой, затем достал из-под стола стакан, в котором бултыхалась на два пальца какая-то мутная жидкость, и дал глотнуть. Глотку Децию обожгло, но в голове прояснилось. Через пару минут Деций впервые вышел за ворота, которые захлопнулись за ним пять лет назад.
        Внутренность свободной зоны на вид мало отличалась от каторжной - такие же бараки, пакгаузы… Выделялись только казармы, также играшие роль внутреннего форта, небольшой храм Кнума и далекая крепостная стена с квадратными башнями, построенная между сходящихся скальных стен - Имперские Копи приходилось защищать и от внешних врагов.
        Деций быстро выяснил, что других освободившихся каторжников сейчас нет, с завтрашним караваном пойдет он один. После этого он направился к начальнику каравана - молодому мерканцу с острым взглядом. Мерканцев Деций не любил, и хорошо знал, за что, но Джозайя Хигс - так звали караванщика, произвел на него благоприятное впечатление. Особенно тем, что крайне редко улыбался. Деций, похоже, тоже произвел неплохое впечатление на Хигса, потому, что просверлив взглядом его бумаги и его самого, Хигс осведомился, какова его цивильная профессия. Деций назвался лекарем - это была его вторая специализация, после стихии огня. Про третью и основную - обнаружение и классификацию индекса СЭЖ, он, по понятным причинам, предпочитал помалкивать. Хигс мгновенно определил его в подручные караванного мага, по имени Проспер Маасит, и распорядился быть завтра на сборной площадке не позднее семи утра. В том, что, несмотря на внешность Деция, они отнюдь не соотечественники, караванщик явно не обманывался.
        Был еще ранний вечер, и спать Децию, несмотря на бессонную прошлую ночь, не хотелось. А вот есть хотелось - лагерный обед он пропустил. Поэтому он направился к трактирщику, у которого столовались караванщики, вольнонаемные и те центурионы, которым надоедал армейский паек. Трактирщик без малейшего возражения принял его аттестат, и поставил на нем отметки об обеде и ночевке. Цена того и другого соответствовали хорошему имперскому отелю, но Деций спорить не стал. Тем более, что трактирщик, подмигнув, предложил ему выпить за счет заведения за «правильного вора Скелета, который всегда жил по понятиям». Осведомленность «вольных» о внутрикаторжном происшествии и, главное, о его некотором отношении к делу, Деция не удивило - такие секреты тут не скроешь. Вино оказалось на удивление качественным, и они выпили еще и по второй, и по третьей. Деций понял, что с отвычки его немного развозит, доел обед и вышел на воздух. Если трактирщик и надеялся узнать от него дополнительные подробности, то он просчитался, «молчание - мифрил!».
        Сейчас Деций смотрел в сторону каньона, куда завтра должен был отбыть караван. В перегороженный крепостью проем, между горами, был виден только маленький кусочек вечерней зари над степью. И в точности посредине этого проема, чуть выше зубцов стены, ярко светила необычно крупная голубая звезда - Лазурный Ковчег, обитель богов.
***
        Дар с трудом удержался на ногах и в удивлении огляделся. Они стояли на плоскогорье, местами покрытом снегом. Было холодно, разреженный воздух свидетельствовал о немалой высоте. Портал выбросил их в ложбинке, где снега намело почти на локоть, но в остальных местах снега было немного, белые островки перемежались с каменными россыпями и желтовато-зелеными пятнами пожухлой травы. Вокруг стеной громоздились пики горных цепей. Обернувшись, Дар увидел такие же пики, и ничего похожего на зеркальный диск, через который они прошли несколько секунд назад. Он провел рукой в воздухе, но магическое зрение уже сообщило ему, что никаких следов портала не осталось. Он выбрался из снега на чистое место и еще раз огляделся. Голым ногам было холодно, но терпимо, и Дар понадеялся, что его шеддовская половина как-то поспособствует умению ходить босиком по обледенелым скалам - в противном случае, далеко он не доберется…
        Квинт и Элеана осматривались с тем же сосредоточенным и озабоченным видом, какой, надо полагать, был у Дара. Дар ждал, пока они придут к какому-нибудь решению, поскольку в географии мира Лакаан - он уже привычно именовал его так, он был дуб дубом. Озабоченности добавляло то, что солнце стояло очень низко и явно собиралось вот-вот скрыться за горами. Дару пришло в голову, что все его приключения в новом мире уложились едва в какие-то несколько часов. Если считать, разумеется, с того момента, когда он пришел в себя в камере…
        - Что мы знаем? Там - запад, - Квинт махнул рукой в сторону заходящего солнца. - Горы с той стороны ниже - значит мы ближе к западному склону. Следовательно - туда и идти. Пока не спустимся с гор, всё равно точнее не определимся.
        - Любопытно, с какой стати владелец замка проложил сюда портал? Что его могло тут заинтересовать?
        - А вот это - хороший вопрос... Если тут у него приятели, то стоит держать оружие наготове.
        Услышав это замечание, Дар передвинул стреломет, который пока что был ему бесполезен, так, чтобы иметь его под рукой.
        Беглецы двинулись к западному краю плоскогорья, держа курс прямо на заходящее солнце.
        - Есть хочется, - пожаловалась Элеана. - Квинт, как ты думаешь, тут дичь водится?
        - Так высоко я никогда не забирался, - признался центурион. - Бывал в отрогах гор в моем родном Тарсее - там много чего водилось. Козы, горные барсуки, птицы, медведи... Иногда и из Мертвых Земель забредали твари... Надеюсь, что и тут нам чего-нибудь попадется.
        - Только бы не иношная тварь - их есть нельзя!
        - Это вас, магов, так учат? Тварь твари рознь. Есть обычные животные, только с какими-нибудь особенностями. Я сам, например, на охоте свалил одного такого кабана - голый, без шерсти, клыки - четверть локтя, лапы - как у волка, с когтями. А мясо - вполне обычное, свинина...
        Элеана слегка поморщилась, но спорить не стала. Похоже, что и от такого кабана она сейчас бы не отказалась...
        Они шли на закат, но более низкая горная цепь, казалось, не приближалась. Впрочем, Дар знал, что оценивать расстояние в горах непривычному человеку трудно. Он внимательно оглядывался по сторонам и первым обратил внимание на странные круги из плоских камней, которые то и дело попадались им на пути. Он указал на них Квинту. Тот остановился, присел, разглядывая, потом сказал:
        - Похоже на остатки жилищ какого-то племени.
        Дар не понял, и Квинт объяснил, что некоторые племена дикарей делают свои дома из промасленных шкур, и обкладывают их понизу камнями - для тепла и надежности, чтобы зимние ветры не снесли.
        - Вот, кстати - глянь, следы копоти. Здесь был очаг.
        - Верно. Но они почему-то ушли с этого места…
        - Или были перебиты. А, может, попали в рабство к некроманту - для чего-то он сюда портал провесил…
        - Так, значит, они могли быть родичами нашего проводника?
        - Очень даже возможно. Эти яппи живут во многих местах, и обычно высоко в горах, куда люди с низин не забираются…
        Плато полого, но заметно понижалось. Дар уверенно ступал по камням, почти их не ощущая, что вызывало у него некоторое удивление. Украдкой он пощупал свою подошву - она была твердой, словно ороговевшей, что вполне компенсировало отсутствие обуви. Отлично! Одной проблемой меньше. Голода и холода он тоже практически не чувствовал - как видно, прямое поглощение жизненной энергии в какой-то мере заменяло и пищу, и теплую одежду... Дар оглядел быстро темнеющее небо - звезд на нем было мало, в отличие от великолепного блещущего шатра земного неба в горах… И луны нет - сейчас наступит совсем непроглядная темень. Квинт стал спотыкаться, а Дар пустил в ход второе зрение. Элеана взяла Квинта за руку - несмотря на то, что видела она не так, как Дар, она тоже шла вполне уверенно. Квинт был явно не в своей тарелке - он не привык быть беспомощным, а тут его вела девушка, как слепца. . Как оказалось, Элеана воспользовалась заклинанием «кошачьего зрения», которое позволяет различать обстановку при самых малейших проблесках света. Квинт пояснил также, что для обычных людей - солдат и стражников, в первую очередь,
делают особые амулеты «ночного видения». Элеана виновато призналась, что не умеет изготовить такой - она этому еще не училась…. И в тот миг, когда темнота совсем сгустилась, пространство за вершинами гор неожиданно засветилось переливающимся нежно-жемчужным светом. Дар даже остановился, завороженный этим зрелищем - ему доводилось когда-то наблюдать северное сияние, но это было куда красивее и ярче. Горы загораживали значительную часть неба, ослабляя свет, но и оставшегося более чем хватало, чтобы разогнать ночной мрак.
        - Что это? - выдохнул Дар, прежде, чем успел прикусить себе язык.
        - Это же Полог богов здесь так отсвечивает, - не понял к счастью его удивления Квинт.
        - Ага, - только и ответил Дар, поняв, что ему еще учиться самым обыденным реалиям нового мира, и учиться…
        Ночевать среди камней, на ветру, не хотелось, и Дар вызвался на разведку. Он был уверен, что отыщет друзей легко - в магическом плане их ауры он различал издалека, как сполохи костра. Он быстро пошел вперед, выглядывая какое-нибудь укрытие. Нечто вроде тропинки вело в широкую расщелину, вниз, в темноту. Дар прошел еще немного, и перед ним объявилась неглубокая пещерка, скорее - просто впадина между валунами. Несколько валунов помельче образовывали барьер у ее входа - слабая, но единственная защита от непогоды. Между валунами были насыпаны мелкие камни, похоже - искусственно, так что получилось нечто вроде небольшой баррикады. Самое же приятное было то, что в пещерке было немного сухого лишайника - готовое топливо для костра. Дар быстро вернулся - спутники отстали ненамного, и через несколько минут они сидели, тесно прижавшись друг к другу, возле крохотного костерка, который Элеана зажгла одним небрежным щелчком пальцев. Зажатая между двумя мужчинами, она снова выглядела осунувшейся и несчастной.
        - Ну вот, - счел нужным подбодрить друзей Дар, - Половину дела мы сделали - выбрались из лап некроманта живыми и невредимыми. По-моему - это уже немало. Сегодня придется перетерпеть, а завтра мы с Квинтом поохотимся - раз здесь когда-то жили люди, значит и дичь найдется наверняка. Не друг друга же они жрали…
        Шутка вышла невеселой. Костер быстро прогорел и погас. По-прежнему тесно прижавшись, чтобы сохранить остатки тепла, полусидя, они задремали. Дар держал свой стреломет на коленях, сквозь дремоту он просматривал вторым зрением подходы к пещере. Но, ни человек, ни зверь их не потревожили…
***
        В это утро Левон, вопреки заведенному десятилетиями порядку, не пошел, как обычно, в кузницу. Он умылся, надел чистую рубаху, которую носил на праздники, и нацепил эмблему цехового мастера, символ покровителя-Кнума - бляху с молотом. Однако за столом, во время семейного завтрака, царило отнюдь не праздничное настроение. Левону предстояло сегодня идти в суд - по поводу долга Мумию, владельцу ссудного банка квартала кузнечных дел мастеров. Долг остался невыплаченным - дела у кузнеца шли плохо. Конечно же, вовсе не от лени или неумения - изделия Левона славились в кузнечном цехе Вольсинии. Да и старший его сын и помощник Урий уже догнал мастерством отца. Но состоянию дел это мало помогало… Изделия ремесленников последние годы расходились плохо. Частная фабрика патриция Лентулла разоряла кузнецов. Что толку, что лемех плуга, откованный Левоном, украшенный гравировкой, с наговором от прадедов, мог служить трем поколениям крестьянской семьи, оставаясь острым и блестящим. Фабричный лемех, грубоватый, безликий, портился через десяток лет, но продавался втрое дешевле. А мог бы быть дешевле и вчетверо - и
тогда бы Лентулл не остался внакладе. Хороший же металл, амулеты от жрецов Кнума, качественная работа обходились цеховым кузнецам в копеечку. Вот и редели кузнечные ряды - кто устраивался наемным рабочим на фабрику, кто просто прикрывал дело и съезжал неизвестно куда. Левон пока держался, старался перейти на изделия, которые фабрика еще не освоила. Но трудный год заставил его влезть в долги. Левон переживал от своей беспомощности - его умелые трудовые руки оказывались ненужными… Если суд не даст отсрочку - кузню продадут за долги. Сын Урий не сможет унаследовать дела отца, как это велось в их роду уже неведомо сколько поколений. Урий и так уже засиделся в подмастерьях - давно пора было ему сдать цеховой экзамен и открывать свое дело, жениться, заводить Левону внуков. Жаль, что жена Левона их не увидит - умерла она, уже пять лет как, в год, когда твари Отступников принесли в город Оранжевый Мор. И дочку Эвтику пора замуж выдавать, а приданого нет. Есть, правда, еще младший сын - Пилад, он учился на старших курсах имперской школы чиновников в столице, совсем недавно закончил. Левон давно уже не мог
послать сыну ни динария - тому приходилось как-то перебиваться самому…
        В суде было людно, шумно и душно. Левон с трудом выяснил у служителя, в каком зале будет слушаться его дело, и поспешил туда. Ему пришлось ждать, пока были рассмотрены два других дела - на каждое у судьи ушло не более трети часа. Наконец, пристав выкрикнул:
        - Слушается дело банкира Цераписа Нерфиния Мумия против кузнеца Левона Фабрия!
        Банкира представлял адвокат - тощий, суетливый, с крысиными повадками. Судья, багровый от жары и неумеренного потребления гебальского крепленого вина, сидел под кованым изваянием пера Мааты - символа справедливости. Со стороны публики казалось, что острие пера готово вонзиться ему в лысину…
        Секретарь монотонно зачитал суть иска - банкир Церапис Нерфиний Мумий представлял копии заемных документов со стороны кузнеца Левона Фабрия, и требовал, в связи с просрочкой уплаты долга, обратить взыскание на имущество ответчика.
        - Ответчик кузнец Левон Фабрий присутствует? - не глядя в зал, задал вопрос судья.
        - Да, ваша честь, я здесь, - отозвался Левон.
        - Вы подтверждаете, что брали в долг и что срок возврата истек?
        - Да, ваша честь, но я прошу отсрочку.
        - Вы обращались к этой просьбой к истцу?
        Адвокат истца засуетился, вытащил еще какую-то бумагу и заявил, что его доверитель поручил заявить, что один раз отсрочка должнику уже предоставлялась.
        - На семь дней! - возмущенно воскликнул Левон. - Где я найду за такой срок деньги на уплату! Ведь из-за процентов я и так должен возвращать в полтора раза больше взятого…
        - Ответчик не имеет больше права на отсрочку, - объявил его честь. - Левон Фабрий, вы готовы уплатить долг сегодня же?
        - Нет, ваша честь, у меня нет таких денег…
        - В таком случае - постановляю! - судья громко ударил молоточком по бронзовому гонгу, и мелодичный звон разнесся по залу. - Если сегодня, до захода солнца, долг не будет уплачен, имущество ответчика подлежит конфискации, для аукционной продажи в счет долга. В случае, если сумма имущества превышает сумму долга, остаток вручается ответчику за вычетом пятидесяти динариев судебных издержек. Прошу очистить зал!
        - Но ваша честь, моя семья останется без крыши над головой и без средств к существованию!
        - Прошу очистить зал! - повторил судья, а пристав, видевший подобные сцены не одну сотню раз, начал надвигаться на Левона…
        Шатаясь, Левон вышел из суда и побрел по улице. Ноги сами принесли его к дому старшины цеха. Старшину Диптера Левон знал еще подмастерьем, сам участвовал в приеме от него экзамена на мастерство. Диптер принял мастера вежливо, но в глаза глядеть избегал. И на попытку Левона попросить заплатить за него долг из цеховой кассы твердо, но по-прежнему не глядя в глаза ответил, что это невозможно. Касса почти пуста - у всех сейчас дела плохи.
        - И дело не только в этом, мастер Левон. Ты же знаешь, как эти дела велись исстари - если у мастеров не хватало денег на закупку материала, на инструменты - ссуду брали в цеховой кассе. Если у всего цеха проблемы - обращались к городскому префекту, а то и к самому префекту казначейства. И всегда получали необходимое - с проверками, контролем расходов, конечно - а как же иначе? Но даже помыслить о том, чтобы разорить мастеров, пустить их по миру - такого не бывало! А сейчас в канцелярии у префекта какой-то 3-й советник заявляет - нечего у государства занимать, идите в частный банк, берите деньги под залог имущества. А глазенки у поганца бегают, блудливо так - интересно, сколько ему тот же Мумий приплачивает за такое «сохранение государственных финансов»...
        - Ну что же, будь здоров, старшина, - Левон поднялся из-за стола, так и не притронувшись к налитому ему бокалу вина. - Извини, если что было не так.
        - Это ты извини, Левон, - негромко ответил Диптер. И, в первый раз за весь разговор посмотрев на Левона прямо, добавил: - Если что - приходи с Урием и Эвтикой ко мне. Место найдется…
        - Спасибо и на этом, - с горечью ответил Левон, и вышел со двора.
        Аукционы проходили в помещении при банке Мумия. Какое ни испытывал отвращение к этому месту Левон, но не присутствовать на продаже с молотка своего имущества он не мог. Торг шел вяло. Аукционист лениво называл предмет и начальную цену, из зала лениво выкрикивали незначительную надбавку. И мастерская, дом, запасы материалов уходили за бесценок. Левон рассчитывал, что выручит, по меньшей мере, втрое больше суммы долга, а на деле оказалось, что сверх требуемого к уплате останутся сущие гроши…. Охваченный горем, Левон не обращал внимания на то, что покупателями была одна и та же пара пронырливых субъектов, в перерывах дружески болтавших с аукционистом…. Не знал он так же, что фабрика Лентулла на две трети принадлежала не самому патрицию, а тому же банку Мумия. А сам банк на три четверти был филиалом мерканского синдиката Западного альянса… Впрочем, последние сведения кузнецу ничего бы не сказали - не его ума это было дело. Прозрение, правда частичное, пришло к нему на следующий день, когда приказчик Лентулла, в сопровождении четверки дюжих частных охранников и судебного исполнителя, явились на двор к
Левону и начали сверять имущество с описью.
        - Так это ты - покупатель?! - закричал Левон. - Сначала твой хозяин меня разорил, а теперь отцовское и дедовское добро скупает?
        Не помня себя, с алой темнотой в глазах, Левон шагнул к приказчику, сжимая кулаки… Тот заверещал и отскочил за спину охранников. Один из них, загородив дорогу Левону, несильно толкнул его в грудь - не балуй, мол, дядя. Левон пошатнулся, на губах его показалась кровавая пена, и он рухнул на землю - сердце старого кузнеца не выдержало, у него случился разрыв аневризма аорты. Дико закричала Эвтика, бросаясь с крыльца к отцу…
        Урий не понял, что произошло - он увидел только, как охранник толкнул отца и тот упал. Увидел кровь на его лице. Не глядя, он схватил первое, что попалось под руку и, одним прыжком преодолев расстояние до стражника, ударил… лезвие мотыги работы старого мастера разбило тому череп. Два других охранника повисли у него на руках - Урий стряхнул их, как котят. В этот миг, бледный как полотно, судебный исполнитель разрядил в кузнеца парализующий жезл…
        Месяц спустя, молодой человек в поношенном, но опрятном студенческом мундире, с ужасом и недоумением смотрел на заколоченный дом, пустой двор, сорванную с петель дверь мастерской - святой святых кузнечного хозяйства… Потом он кинулся к соседу.
        - Дядя Мамий, что случилось, где все мои, - отец, сестра, брат?
        Дядя Мамий, грустно положил руку на плечо юноше.
        - Мужайся, Пилад, всё очень плохо. Твой отец умер. Брата арестовали и отправили на каторгу за покушение убийство. Только сестра твоя жива и здорова, живет у старшины.
        Мамий коротко рассказал известную ему часть истории.
        - Вот так это и случилось, - закончил он. - Урия забрала стража, а через декаду его приговорили к семи годам каторги. Старшина, надо ему отдать должное, не поскупился, нанял законника, а то ведь собирались бессрочную дать… но стражник, по счастью, жив остался. И Эвтику старшина к себе в дом взял.
        Мамий помолчал, потом осторожно добавил:
        - Остановишься у нас? Мы, с тетей Хлоей будем рады тебя видеть…
        - Спасибо, дядя Мамий, но я не стану останавливаться… Зайду, попрощаюсь с сестрой, поблагодарю Диптера за участие и поеду обратно. Здесь мне теперь делать нечего…
        Дядя Мамий с тревогой глянул на Пилада. Тот смотрел перед собой, крепко сжав губы. Глаза молодого человека были сухи…
***
        Дар открыл глаза и осторожно, чтобы не потревожить спящую рядом девушку, девушку, потянулся. Верхушки гор окрасились в нежно-розовый свет. «Встала из мрака младая с перстами пурпурными Эос», - промелькнула давным-давно прочитанная строчка. Кстати, интересно, есть ли в списках здешнего пантеона богов аналог Эос? Дар привычно прощупал вторым зрением окрестности и насторожился. Что-то ему не нравилось, только он не мог понять, что именно. Он протянул руку и тихонько тронул Квинта. Тот мгновенно проснулся и сжал в руке стреломет. Ничего не увидев, недоуменно глянул на Дара.
        - Я что-то чувствую, - одними губами прошептал Дар. Центурион понял. Он тихонько стал освобождаться от прильнувшей к нему во сне Элеане. Но та тоже спала чутко и встрепенулась. Квинт предупреждающе приложил ей палец к губам.
        Дар жестами показал Квинту - прикрывай, и осторожно приподнялся с места. Пригнувшись, он высунул голову из-за валуна, и еле успел ее убрать - здоровенный кол, дротик, просвистел над камнем и ударился в стену пещеры.
        - Ложись, - рявкнул Квинт, прижимая к земле девушку. Снаружи раздался хор диких воплей - нападающие поняли, что их обнаружили. Еще насколько дротиков влетели в пещеру. Нападающие не могли встать прямо перед пещерой - мешали скалы, поэтому они вели броски под острым углом, не причиняя пока вреда осажденным. Дар, разогнувшись как пружина, поднялся и нажал спусковой крючок стреломета. Раздался вопль и новый хор завываний, новые дротики ударились о камни. А Дар уже, пригнувшись, передергивал затвор. Квинт, рядом, повторил его маневр, вызвав аналогичную какофонию...
        - Кто это - самалиты? - спросила Элеана. Она дисциплинированно лежала на полу пещеры, где ее оставил Квинт.
        - Нет, яппи, двоюродные братья нашего проводника, - сквозь зубы проворчал Квинт. - А ну-ка, Дар, еще раз так же - по выстрелу…
        Они повторили маневр, но на этот раз без слышимого результата - враги попрятались и не стали отвечать. Дар выпрямился и положил стреломет на камень, оглядывая пейзаж, который ночью разглядеть не удавалось. Они находились на самом краю плато. Прямо, перед выходом из пещеры, громоздились скалы, направо уходила тропинка, по которой они пришли, а налево была обширная площадка, которая, судя по ее виду, заканчивалась обрывом. Площадка была усеяна валунами размером от лежащей лошади, до двух человеческих ростов. За этими валунами укрывались их враги, численность которых была не ясна. Один из яппи, мишень Квинта, валялся на открытом месте - стрела пробила ему горло. Тот, в которого попал Дар, скрылся, и Дар надеялся, что хотя бы вывел его из строя. Лежащий был точной копией их проводника-«троглодита», такой же грязный и волосатый. Только в шевелюре у него был воткнут какой-то раскрашенный предмет - вероятно, боевой знак или амулет...
        Дар наклонился, и поднял валявшийся у его ног дротик. Это был кол длиной чуть более полутора метров, с килограмм весом (трех локтей и талант весом, как машинально перевел в местные меры Дар), с кремневым зазубренным наконечником, с талант весом. Судя по расстоянию до валунов, метнуть такой снаряд на пять десятков локтей и более для троглодитов проблемы не составляло…
        Краем глаза, заметив шевеление у одного из валунов, Дар мгновенно подхватил стреломет и навскидку выстрелил. Ему показалось, что он промахнулся - не было слышно не звука, но через секунду противник рухнул, наполовину высунувшись из-за скалы. Стрела попала ему в лоб. И теперь из-за соседних камней вновь послышались злобные завывания. Но наученные горьким опытом, троглодиты не спешили подставляться под меткие выстрелы пришельцев. Что говорило о том, что умом они обделены не были.
        - Проклятие - с какой стати они на нас накинулись? - спросил ни к кому особенно не обращаясь Дар. - Может попробовать с ними договориться? Ведь проводник-то был вполне разумен и вменяем…
        - Ага, станут они нас слушать… Я более чем уверен, что они уже сталкивались с самалитами некроманта, и приняли нас за его подручных. А значит - разговаривать с нами не станут.
        - И проводника направляла Сешат - через посланника. Я в этом уверена, - добавила Элеана. Она подползла к баррикаде из камней, за которыми укрывались Дар с Квинтом.
        - Я где велел тебе сидеть, - напустился на нее центурион. - Яппи в любой момент могут пойти в атаку - а их, как минимум, по десятку на каждого из нас. Еще получишь дротиком по башке, возись с тобой!
        - Я уже дралась с вами рядом - Элеана была не на шутку разозлена этим солдафонским тоном. - И если на вас двоих их по десятку, то на троих уже только по семь.
        - Элеана, - серьезно и совсем иным тоном произнес Квинт. - Пойми, пожалуйста, что я за тебя беспокоюсь. Просто послушайся меня, большего я не прошу…
        Девушка заморгала - новый тон Квинта ее обезоружил, и злость у нее тут же прошла.
        - Квинт, пожалуйста, я ведь и правда могу помочь - ты же видел. Я совсем не собираюсь лезть на рожон…
        В этот самый момент, со стороны противника прозвучал протяжный вой. Как видно, он служил сигналом, поскольку сразу два десятка троглодитов выскочили из-за укрытий и ринулись на беглецов. Стрелометы Дара и Квинта сразу свалили двоих, и еще несколько упали от пущенных Элеаной парализующих стрелок-заклинаний. Но остальные начали на бегу швырять дротики, и друзья вынуждены были укрыться за баррикадой.
        - Сейчас они навалятся, - Квинт проверил, легко ли выходит «Молния» из ножен. - Делаем по выстрелу и отбиваемся врукопашную. Эли, держись сзади и бей их своей магией, но аккуратно - не задень нас!
        - Она уже не «госпожа Элеана», а Эли, - только и успел подумать Дар, но тут над каменной баррикадой показалось сразу несколько низколобых бородатых рож, и стало не до размышлений.
        Разрядив в толпу стреломет, Дар взмахнул своей верной цепью и обрушил ее на нападающих. Попал! Отбил направленный в грудь дротик, снова ударил. Щеку обрызгало что-то горячее, и под ноги упала отрубленная рука - адамантитовый меч побратима оправдывал свою репутацию. Мелькнул комок черноты и кто-то с визгом рухнул под ноги - помогла Элеана. Было ужасно тесно, но это скорее помогало, чем мешало - противник мог нападать только по трое в ряд, а Дар и Квинт дрались рядом, словно тренировались в спарринге не один день. Вот Дар взмахом цепи отправляет противника под клинок центуриона. Вот яппи с рассеченным плечом отшатывается, и получает дробящий кости удар цепью …
        Дар, в пылу сражения, не обратил внимания на повторившийся вой, но внезапно перед ним не оказалось очередного противника. Он удивленно глянул в сторону Квинта - тот тоже стоял один, подняв саблю, в готовности нанести новый удар. Он был с ног до головы забрызган кровью. Дар выглядел так же… На земле корчилось около десятка тел… Остальные враги бежали. Тут только Дар ощутил боль в левом плече и посмотрел на него - кровоточила рана, неизвестно в какой момент оставленная дротиком. Раньше он ее просто не замечал. Края раны сходились на глазах. Кровь остановилась… Вот остался только белый рубец на смуглой коже… Всё же удобная вещь - быть наполовину шеддой, спору нет!
        - Квинт, ты ранен? - тревожный вскрик Элеаны.
        - Нет, Эли, пара царапин - не в счет. Мы пока легко отделались!
        - А про меня - не спросила… но это я так, про себя… Впрочем, ничего странного, с Квинтом у нее явно уже не просто боевая дружба… Кстати, что-то мы расслабились - бой еще далеко не окончен.
        Дар шагнул вперед, к баррикаде, поскользнулся на луже крови и ругнулся на родном языке, когда тяжело раненный яппи попытался впиться зубами ему в ногу. Дар с размаху ударил его пяткой в висок - кость хрустнула. Посмотрев через баррикаду, Дар убедился, что остатки отряда бежавших врагов снова попрятались в укрытиях.
        За спиной Дар услышал хлюпающий звук, искоса глянул - Элеана стояла, отвернувшись к скале, ее рвало желчью… естественная реакция для первого серьезного боя. Дар же испытывал только досаду по поводу нелепости этой стычки, которой вполне могло бы не быть. Никаких враждебных чувств к троглодитам-яппи у него не было. Вот самалитов он действительно ненавидел - интересно только, это была его собственная ненависть или отголосок чувств его «прототипа» - легионера Лакса? Эх, найти бы время - разобраться в самом себе…
        И опять Дар почувствовал изменение раньше, чем увидел. Холодок, побежавший по спине, возвестил, что надвигается нечто почти столь же опасное, как помощник некроманта в замке.
        - Берегитесь, - крикнул он, вскидывая стреломет и вскакивая на гребень баррикады.
        Из-за скалы выступила фигура в яркой раскрашенной маске, в головном уборе, напоминавшем виденные Даром фильмы про индейских шаманов, с черным посохом с красным навершием, в сухой лапе. Эта фигура вызвала бы смех, если бы не волна грозной силы, шедшая от нее, и не багровая аура, которая была в магическом плане ярче, чем всё, что Дару довелось видеть за последние сутки… Одновременно, остальные троглодиты выскочили из своих укрытий, и сгрудились по бокам шамана. Дар уголком сознания отметил, что их число уполовинилось, но сейчас шаман занимал его внимание более, чем все остальные, вместе взятые. Дар выстрелил в него, и к своему огромному удивлению увидел, как стрелка вспыхнула в воздухе и рассыпалась пеплом от алого луча, который ударил из навершия посоха.
        Бросив стреломет, Дар спрыгнул с баррикады и сделал шаг вперед. Он неосознанно стремился сблизится с противником. А тот, поняв его намерение, вскинул руки и начал выводить в воздухе знаки. Если раньше для Дара все подобные действия были
«китайской грамотой», то сейчас в его сознании промелькнула тень понимания - шаман призывал энергию магии смерти, соединяя вместе энергетические потоки… Не успевая додумать мысль, Дар рванулся вперед, как спринтер. В этот момент заклинание шамана оформилось клубком черных безглазых змей, с невероятной скоростью покатившимся в сторону Дара. Машинально Дар вскинул руки на уровень груди, и прочертил несколько ломаных линий. Мелькнул полупрозрачный розоватый щит, но черное змеиное кубло врезалось в эту защиту и разорвало ее… Мимо что-то промелькнуло - это атаковала шамана Элеана, но Дар, уже охваченный змеиными кольцами заклинания, увидел, как шаман небрежным движением отбил атаку. И тут свет стал гаснуть перед глазами Дара - безглазые змеи впились в его ауру, высасывая из нее энергию, подобно тому, как он сам ранее впитывал стражника и мага....
        Совершенно не тратя времени на мысленные призывы к шедде, Дар начал преображаться… Внешне он еще не изменился, но шедда в нем яростно зарычал, разрывая незримые змеиные тела и вырываясь из их смертельных объятий. Все это время Дар не прекращал и физического движения - битва в магическом плане на нем мало сказалась, и оскаленные морды троглодитов были уже совсем близко. Разорванный и растоптанный змеиный клубок замедлял движения, но не мог остановить совсем. Дару казалось, что он двигается в чем-то густом, облепляющем, наподобие цементного раствора. Он странным образом видел и перед собой и, одновременно, себя со стороны - гротескная фигура с зыбкими неопределенными очертаниями в ядовито-ипритовом туманном киселе..
        Два дротика вонзились ему в грудь - он не почувствовал ударов и не изменил темпа - нападавшие отлетели в стороны, как кегли, сшибая с ног товарищей. Новый удар всё того же заклятия возымел на него не больший эффект - на этот раз он просто отшвырнул клубок змей-заклинание, в сторону врагов, которые в ужасе заверещали, когда змеи начали пить жизнь сразу у троих ближайших троглодитов. Дар знал, что его запас жизненной силы стремительно истощается, поддерживая блокаду повреждений от магических и физических ранений, и что очень скоро, в считанные мгновения, этот запас окончательно иссякнет. Поэтому он делал ставку на прорыв любой ценой... и вот уже выдвинувшиеся когти на его чешуйчатых лапах впились в тело шамана...
        Дар не знал, испытал ли шаман в свой последний миг то же удивление, которое он видел ранее на лице умирающего некроманта - раскрашенная маска на морде скрывала чувства. Но он успел впитать чужую силу еще до того момента, когда новый удар дротика - в спину, сбросил его и шамана с края обрыва в бездонную пропасть…
***
        Мэтр Никроций Гарм закончил осмотр трупа своего помощника, и глянул на нового, временного, начальника самалитской стражи. Наемник, последние полчаса водивший хозяина по замку и демонстрировавший потери и разрушения, явно нервничал, пытаясь скрыть свой страх, хотя, по большому счету, тут были только упущения покойного некроманта и прежнего начальника стражи, а не его. Но с мертвецов спрос невелик, а стражнику предстояло объяснять и побег узников, и все неудачи их задержания.
        - Достаточно, - сказал, наконец, мэтр Никроций. - Всё убрать - совсем. Материал для опытов мне сейчас не понадобится. Через одно било придешь ко мне в кабинет - скажу, что делать дальше.
        Оставив хмурого наемника командовать и гадать, какое распоряжение он получит, мэтр Никроций поднялся к себе. Там он сел за рабочий стол и, положив на его безупречно чистую поверхность обрывок какой-то грязной тряпки, несколько минут его изучал. Нельзя было сказать, что он пребывает в бешенстве - что было бы понятно после столь основательного удара. Такое атавистическое чувство прожившему более двух тысячелетий магу вообще не было свойственно. Скорее он был в глубоком недоумении - в его тщательно разработанный план вмешались совершенно новые неучтенные факторы, вот что было странно. Ну, просто не могли два сбежавших из камер легионера освободить девчонку - за такой защитой, которую он ставил сам! - справиться с живой и немертвой охраной, с его помощником… Каким бы болваном тот ни был, но как маг он был силен, это мэтр Никроций знал хорошо.
        А тут еще добавляются неизвестно с чего взбунтовавшийся раб-яппи и какой-то шедда, которого вроде бы вызывал его дурак-подмастерье… А ведь он совершенно ясно запретил дурню делать вызов самостоятельно… Но тот, таки, вызвал - об этом есть не только свидетельство охранников, но и следы в гексаграмме. И где же теперь этот шедда? Никаких следов его пребывания, кроме вывороченного из стенки камеры штыря оков и пары трупов стражи… А ведь и защита в камере девчонки сработала - но на кого и почему она уничтожилась после срабатывания? Такого просто не должно было быть!
        Ладно, предположим - шедда каким-то образом удрал, сунулся к девчонке - есть захотел, нарвался на защиту и та его спалила… а сама рухнула, магия умирающего шедды ее нейтрализовала... Одновременно сбегают два легионера - кстати, а кто второй? Охрана уверяет, что его забрал дурень на ритуал вызова, значит, он пошел в жертву и не мог больше появиться, живым по крайней мере - а тут нате, все, кто видел троицу со стен, говорят о девчонке и о двух легионерах, которых вел куда-то раб… Сбегают, значит, освобождают девчонку от димерита, она их выводит… стоп, опять не вяжется… - раб-то тут при чем? Он не мог никому постороннему подчиниться, просто сдох бы, заклинание покорности в ошейнике… И почему дурак-помощник встретил их только в самом конце побега, а не еще на выходе из тюрьмы, как он прохлопал сигнал защитной ловушки?
        Мэтр Никроций потер недавно обгоревшую, только что восстановленную левую бровь - девчонка, разумеется, заплатит и за эту шуточку с огнем, но если ее главной целью было сбить настройки телепорта, то своего она добилась - он теперь не знает, в какую из полусотни конечных точек она сбежала. И, что еще непонятно - откуда она снова раздобыла амулет этой суки - Сешат? Теперь она опять закрыта от него, и он не может провести поиск… А она, в насмешку, бросила обрывки своего наряда - на вот, всё равно ничего не найдешь… Но хорошо смеется тот, кто смеется последним - девчонка себя переоценивает. Есть и другие способы… Впрочем, хватит размышлять, пора действовать.
        Когда начальник стражи вновь предстал перед хозяином, тот продолжал сидеть за столом, а перед ним лежали красивая шкатулка и завязанный мешочек. Начальник стоял, выжидательно глядя на некроманта. Седоусый ветеран, он в полной мере обладал всеми пороками и всеми достоинствами своего народа - чудовищной жестокостью, подлостью, храбростью, презрением к смерти… Сейчас он прекрасно понимал, что хозяин может одним движением казнить его за провинность, или сделать что-то и похуже смерти. Но он ждал приговора молча, так как просить о чем-либо было бессмысленно.
        - Расскажи еще раз, сначала. И почему твои люди не стреляли в пленных, когда их увидели без охраны во дворе?
        - Они раньше получали приказ брать их только живыми, господин. И их вел раб, который подчиняется только вам или молодому хозяину… Мои нукеры выполняли приказ, господин.
        - А делал ты?
        - Я сразу, как только получил доклад о смерти сотника и караульной смены, начал вызывать молодого господина по амулету. Но он не отвечал… Тогда я, со своим полудесятком, направился по следам беглецов. Они шли через подземелье - там трудно выслеживать... И господин знает, что для моих людей определенные места запретны...
        - Знаю! Дальше!
        - Потом мы нашли молодого хозяина мертвым. И никого больше в доступных нам местах не было. Я выставил караулы, у нас теперь осталось мало людей, никто не отдыхает более четырех часов... Приказал не трогать ничего, и не убирать трупы до вашего возвращения…
        Некромант продолжал сверлить наемника взглядом, и тот ощущал себя всё более неуверенно. Мэтр Никроций прекрасно понимал, что наемник, собственно, сделал всё, что было в его власти. Но некромант решал сейчас трудный вопрос - наказать его для острастки остальным, или оставить на вакантной должности…
        - Так, слушай приказ, - произнес он, наконец. - Отправишься в Степь, к стойбищу хана Гаюка, к Желтому Шаману.
        Наемник посерел. Он прекрасно, как и любой степняк, знал, что такое Желтый Шаман. Даже повидав многое на службе в Безымянном Замке, он бы предпочел, чтобы им занялся сам хозяин, а не шаман….
        - С собой возьмешь двух, нет, трех нукеров - из числа тех, кого стоит наказать за нерадивость - выберешь сам. Оставишь их шаману, - после паузы продолжил мэтр Никроций, подмечая, как серость уходит с лица наемника - тот сообразил, что на этот раз был не его черед… - Возьмешь еще этот ящичек и тоже передашь шаману. На словах скажешь - нужна Большая Охота, но дичь взять только живой. Повторишь, что - только живой. Это понятно?
        - Да, господин.
        - Наймешь новых людей у хана, взамен... убывших, только отбирай кого получше, такие идиоты, как те, что дали себя прирезать в казарме, мне не нужны… Заплатишь хану - деньги в мешочке. Оставляю тебя новым сотником... Что-нибудь не ясно?
        - Всё ясно, господин. Когда отправляться?
        - Времени нет, отправлю порталом как можно ближе к стойбищу. Через одно било - быть здесь, с… «мясом».
        - Тогда я иду готовиться, господин.
        - Ступай!
***
        Способность ощущать вернулась к Дару вместе с дикой болью, подобной той, которую он испытывал, умирая в своем родном мире. Кроме боли не было более ничего - ни света, ни звуков… Словно он опять очутился в камере, под оковами димерита. Напрягая всю волю, он стал отодвигать боль, и это ему частично удалось. Дар попытался понять, где он находится, и глянул вторым зрением. Оно, несколько помедлив, включилось, показав какую-то невнятицу образов. Но это дало и еще один результат - Дар ощутил свою руку. Он попытался ею пошевелить, что-то мешало… Огромным усилием Дар подвинул мешающий предмет и перед глазами вспыхнул свет - оказывается на нем всё это время лежал труп шамана… Дар успел отметить, что свет более похож на ранние сумерки - значит, он пролежал почти весь день. И тут он снова потерял сознание.
        Второй раз Дар пришел в себя на рассвете. Боль не отступила, но она ощущалась теперь глуше и более локализовано - в голове, в легких, в животе… Медленно-медленно, Дар сдвинул с себя мертвеца. Что-то с этим мертвецом не так... Голова раскалывалась от боли и кружилась. Он медленно поднял руку. Да, его руки снова стали чешуйчатыми лапами шедды и всё тело, похоже, тоже шеддовское. Ну, так это не страшно. Он уже понимал, что в такой форме его тело гораздо более живуче… Значит, оно и восстанавливалось после ранения лучше. Дар вспомнил, как в него вонзались дротики и поежился. Бр-р-р, омерзительные ощущения… Выжить после такого, да еще и шевелиться - это немалое достижение…
        С этой мыслью Дар попытался сесть. С третьей попытки это ему удалось, и он окончательно сбросил с себя мертвеца. Он сидел на каменной россыпи, в окружении снежных сугробов, весь мокрый, покрытый коркой запекшейся крови. Во всем великолепии своего шеддовского облика, которым, к великому счастью, любоваться было некому… Задрав голову, и получив новую порцию жгучей боли в затылке, Дар, оценил высоту, с которой он падал, и подивился, что не расплющился при ударе о камень в лепешку. Чуть позже сообразил, что упал он на слежавшийся снег, подобный тому, который и сейчас лежал вокруг. Но в месте его падения снег растаял, образовав голое пятно, в центре которого сидел сейчас Дар. Он прикинул, какую энергию расходовал его самовылечивающийся организм за эти сутки, и не удивился тому, что чувствовал себя как лягушка, попавшая под асфальтоукладчик…
        Потом он посмотрел на труп шамана и понял, что с тем было не так - у шамана была отгрызена голова и отсутствовала рука… Так-с… Ладно, не будем на этом задерживаться, всё равно не поможет…
        Медленно-медленно Дар поднялся... ноги ощутимо дрожали и разъезжались. Обрывки того, что было раньше одеждой, свалились на землю. Сделал шаг, второй… и, потеряв равновесие, снова сел, прямо в снег. На том месте, где он лежал ранее, валялись клочки кожи, ткани и обломки трех дротиков. Нет, кажется один целый… Закряхтев, Дар снова встал, вернулся к месту своего падения (- Тоже еще, падший демон... с крыши на чердак падший…) и поднял уцелевшее копье. Опираясь на него, как на костыль, он подошел к шаману и осмотрел тело, на предмет чего полезного. Одежды на колдуне почти не было, так только, пояс с мешочком разных артефактов, и нечто вроде кожаной мини-юбки. Дар не собирался ею брезговать, но одеваться сейчас, в шеддовском обличье, было бессмысленно. А заниматься обратным превращением Дар не торопился - и сил у него еще маловато, и, похоже, не всё еще залечилось… Но и валяться тоже не следует - надо тренировать себя, как после тяжелой болезни… Да, вот еще что - надо посмотреть амулеты. Может там что-нибудь лечебное завалялось?
        Перебрав шаманские причиндалы, он выбрал один - впитанные обрывки знаний теперь двух уже магов подсказали ему, что это - то самое. Дар еще раз оглядел сомнительно выглядящий амулет из дощечки, сероватого кристалла и кожаного шнурка. Скреплялось всё это какой-то бурой субстанцией, напоминавшей засохшее дерьмо… Но «перебирать харчами» не приходилось, и Дар приложил амулет к болевшему сильнее всего боку, чуть пониже того места, где у людей располагается сердце - интересно, а у шедд, тоже? Дар всё еще плохо понимал свою нынешнюю анатомию…
        В первый момент он не почувствовал ничего, потом от амулета начало идти приятное тепло. Это было не физическое тепло - на ощупь амулет оставался холодным. Но боль внутри, под действием этого тепла, утихала… Через несколько минут ощущение тепла пропало, и Дар понял, что амулет истощил свою энергию. Ну и ладно, пользу он принес… Надо только вздремнуть еще немного… и Дар опустился на каменную россыпь…
        Он проснулся, поспав, по ощущениям, не более пары часов. После своего
«воскрешения» он не затруднялся с отсчетом времени - какой-то внутренний хронометр в его голове исправно «тикал», сообщая нужный результат. Теперь он поднялся на ноги почти бодро.
        Дар медленно прошелся по лощине, оглядывая стены и прикидывая, как выбираться наверх. Результат оказался неутешительный - расщелина представляла собой ромбовидный в сечении, довольно узкий и вытянутый колодец, с почти отвесными стенами. В прошлом, Дару бы и в голову не пришло, что отсюда можно выбраться без сторонней помощи. Но сейчас он думал уже иначе…
        Обходя расщелину по периметру, Дар выбирал место для подъема. В конце концов, вариантов осталось два - то место, с которого он падал и более крутой соседний склон, но с узким карнизом, примерно на половине высоты, наклонно поднимавшимся к краю. Дар выбрал первый вариант - если друзья попали в плен к троглодитам, то там, на месте боя, он скорее отыщет их следы. А второго такого шамана, надо надеяться, у троглодитов не найдется, а то это будет уже перебор…. Тут Дар обо что-то споткнулся - это был шаманский посох. Алый камень в его навершии распространял ощутимую силу. Правда, как ее использовать, Дар плохо себе представлял. Но бросать вещь было жалко.
        Дар начал собираться - остатками своего пояса и одежды увязал дротик, посох, амулеты и юбку шамана, свой нож - жаль, что цепь где-то затерялась... и закинул сверток себе за спину. Проверил - не развалится ли от тряски и, примерившись, подпрыгнул, впиваясь когтями в каменные выступы…
        Подъем занял не менее часа. Неопытного в скалолазании Дара, несколько раз выручала только неимоверная сила тела шедды - он зависал иногда на когтях одной руки. Ободрав местами чешую о камни, содрав один коготь на ноге, он, наконец, перевалился через край обрыва и снова очутился на неровной площадке, где вчера состоялся бой. Площадка была пуста, не совсем конечно - валялись неубранные трупы, которые расклевывали несколько стервятников…. Дар сосчитал тела - похоже, что тут полегли все нападавшие…. Дар легко опознал на следы клинка Квинта, и почернение от вызванного заклинанием удушья - результаты атаки Элеаны. Несколько трупов превратились в обтянутые кожей скелеты - это были те, кто пострадал от второго шаманского заклинания, отбитого Даром.
        Итак, друзья, скорее всего, на свободе, может даже ищут его… хотя - вряд ли, они должны быть уверены, что он погиб. Сам он, на их месте, в этом бы не сомневался. Значит - они выбираются отсюда, как и предполагалось с самого начала. Ну что же, пойдем следом, только аккуратно - в нынешнем виде им показываться не стоит.
        На плато, в двух десятках локтей от места падения Дара, обнаружился спуск с некоторым подобием дороги. Разумеется, иного выбора пути не было.
        Но через четверть лиги дорога разошлась в три стороны - классическое распутье для витязя… Дорогу, которая заворачивала влево и вверх, Дар отверг сразу, она явно уводила в не в ту сторону. Вторая дорога шла почти прямо, и Дар заподозрил, по некоторым признакам на обочине, что вести она должна была к селению троглодитов. А там можно было бы подкрепиться…. Дар непроизвольно облизнулся своей крокодильей пастью и решительно отвернулся. Никакой вражды к троглодитам он по-прежнему не испытывал. Они, конечно же, не отличали их от наемников некроманта и защищались, как умели. Хотя ни малейшего сожаления об убитых в бою, у него тоже не было - сами виноваты... Нет, всё же нападать на яппи он не намеревался.
        Третья дорожка сворачивала вправо и вниз, ее Дар и выбрал.
        Несколько часов он спускался по петляющей по склону горы тропке, самым внимательным образом следя за окрестностями в обычном и магическом планах. Не сразу, но достаточно быстро он приладился ступать бесшумно, не цокая когтями по камням…. Однообразие скал скрашивали разноцветные бурые, зеленые и серые лишайники, местами росли шипастые кусты и карликовые деревья, цепляющиеся за склоны. Изредка пролетали птицы - Дар обратил внимание, что они не парили, как на Земле в вышине, а старались держаться пониже. Одна из птиц резко спикировала и села на верхушку скалы в паре десятков локтей от Дара. Это был ястреб или сокол - потомственный горожанин Дар не слишком разбирался в орнитологии, с красивым коричневатым оперением. Он разглядывал шедду внимательно, поворачивая гордо вскинутую головку, так что выглядел почти разумным. Дар не удержался и приветственно помахал птице. Та резко оттолкнулась от камня, взлетела, сделав над Даром круг, и унеслась прочь.
        Очередной день шел к концу. В животе у Дара отчетливо бурчало. Он вспомнил, что уже двое суток питается в основном невещественной пищей, да и та постоянно расходуется на заживление разных травм. Нет, хватит, надоело ему быть мишенью для всяких ублюдков! Теперь мы будем осторожными… кстати, а это что?!
        Кто-то или что-то пробиралось по следам Дара. Памятуя о только что принятом решении про осторожность, и не желая встречаться с возможным противником на узкой тропинке над обрывом, Дар ускорил шаги, выискивая более подходящее для обороны место. Он выбрался на небольшую площадку, с полтора десятка локтей размером, когда из-за поворота показался его преследователь. Это был медведь. Но какой!
        С зоопарковскими бурыми мишками (тоже опаснейшими, в реальной действительности, зверями) он имел немного общего. Возможно, так выглядели их земные предки, вымершие в плейстоцене. Огромный, почти по грудь Дару, с высоко приподнятой передней частью тела, отчего казалось, что он идет на задних лапах, только чуть касаясь земли передними, с почти круглой башкой и крутым лбом, зверь производил странное, зловещее впечатление. Встретившись глазами с Даром, он ничуть не испугался шедды, а приостановился и зарычал, обнажив двухдюймовые желтые клыки.
        - А когти у него подлиннее моих будут! - подумал Дар, присев у стены на корточки и лихорадочно выпутывая из связки дротик. Его шеддовское тело, казавшееся ему недавно грозным и неуязвимым, теперь представлялось ничуть не лучше обычного человеческого. - Такими лапищами он, чего доброго, меня пополам перервет…. А срастить две половинки и шеддам, наверное, не под силу…. Да что за черт!.. Ага, наконец-то…
        Дар выставил дротик перед собой, уперев древком в скалу, и остро сожалея, что тот не на пару локтей длиннее.
        - Из всех уже испытанных острых ощущений, мне еще только охоты на медведя с рогатиной не хватало, - мелькнула мысль.
        Но медведь нападать не спешил, а медленно обходил Дара по периметру площадки, неотрывно глядя на него запавшими под лоб слезящимися глазками. Низкое солнце, едва высовывающееся из-за горы, освещало его серовато-бурую, как лишайники, шкуру, придавая ей кровавый оттенок. Дар обратил внимание на то, что бока зверя ввалились, а шерсть висела неопрятными грязными клочьями - медведь явно изголодался. И сейчас голод боролся в нем с осторожностью, с опаской перед этим странным новым существом. К сожалению, голод пересилил. Медведь негромко взрыкнул, поднялся на дыбы и пошел в атаку.
        Для рогатины дротику явно не хватало длины, а метать копья Дар никогда не учился, и сейчас не рискнул. Поэтому он сделал единственное, что ему оставалось - прыгнул вперед, со всей силы вонзив дротик в грудь зверя, туда, где по его расчету должно было располагаться сердце, и отскочил назад, избегая удара лапами, которые могли сломать ему ребра…. К сожалению, размеры площадки были так малы, что он немедленно уперся спиной в скалу. Медведь издал оглушительный рев, вцепляясь лапами в древко копья…. Он сломал полуторадюймовой толщины кол, как тростинку, но зазубренное каменное острие осталось торчать в ране. Затем зверь ринулся на Дара.
        В последнее мгновение, почти чудом, Дар вывернулся из медвежьих объятий, но споткнулся и упал тому под ноги. Зверь с разгону натолкнулся обломком копья на камень, загоняя его глубже, и издал новый рев. Но живучесть его была поразительной, он отскочил, встав снова на четвереньки и, разинув пасть, кинулся на добычу. Дар, в этот момент пытавшийся подняться и тоже стоявший на четвереньках, непроизвольно зарычал в ответ, вцепляясь когтями в жесткую медвежью шесть на шее и удерживая пасть на расстоянии от себя. Смрад из глотки зверя забивал дыхание…. И тут Дар снова встретился с противником глазами и… впитал….
        Тяжело дыша после схватки, он поднялся на ноги и пнул лежащую на земле тушу. Та не шевельнулась. Что же, перед ним была честно завоеванная добыча, съесть которую никакой моралью не возбранялось…. Он рванул когтем медвежью шкуру на боку, и та послушно разошлась….
        Ночь давно наступила, когда Дар, закончив обращение в человека, поднялся на ноги. Еще с полчаса он потратил, вырезая ножом наиболее аппетитные куски медвежьего окорока, и стирая с себя медвежьи кровь и жир…. Упакованное в кусок шкуры мясо, он обвязал всё теми же обрывками старой одежды и прицепил, на манер страннического узелка, к посоху шамана. Затем приладил себе на бедра кожаную юбочку, хмыкнул.
        - Не фрак, но для этого места сойдет, за третий сорт - решил он. И направился дальше. Какая-то ночная птица вспорхнула с ближайшего камня. Дару даже показалось, что это был давешний сокол-ястреб, хотя вряд ли - соколы и ястребы не ночные птицы….
        Петляющая тропка вывела его снова неподалеку от того места, где находилась памятная расселина, только значительно ниже. И тут обостренный нюх Дара почуял слабый запах дыма. Люди! Опять троглодиты? Тогда надо обойти стороной. А если это друзья? Поразмышляв пару секунд, Дар сложил поклажу на землю, вынул нож и бесшумно прокрался вперед. Через десятка два шагов, он увидел вход в пещеру. Из нее курился небольшой дымок, а внутри плясали отблески костра. Осторожно, стараясь не потревожить ни одного камешка, Дар подкрался ближе….
***
        - Сестра, ну как там твоя подопечная, что ты про нее знаешь?
        - Только то, что она жива и снова надела мой амулет, последнее тоже хорошо. Мне было бы непросто передать ей другой…
        - Тогда я могу сообщить тебе больше - мой посланец видел троих в горах - ее, парня из числа захваченных с нею людей и одержимого с Изнанки. Все они целы и невредимы и спускаются к отрогам одной компанией. Впереди у них нет ничего особо опасного, так что через пару декад они выйдут в степи. Хакес их потерял… во всяком случае, погони нет.
        - Амулет прикрывает девочку от него, а про остальных он знает слишком мало для поиска… Спасибо, брат, ты меня обрадовал. Что-нибудь еще?
        - Да, я видел кое-что интересное…. Для начала скажи - что ты знаешь про одержимость? Насколько тесно могут взаимодействовать психофизические матрицы человека и шедды?
        - Теоретически - как угодно тесно. Вплоть до слияния. Всё зависит от конкретных условий. А к чему этот вопрос, брат?
        - К тому, что я видел не далее, чем несколько часов назад… через посланника, разумеется. Этот твой человеко-шедда шел по горам в типичном облике обитателя умеренно-горячих сфер, а затем присел, и в десяток минут обратился в обычного человека. Причем похоже было, что это он проделывает уже не в первый раз… Как тебе такое нравится?
        - Замечательно! Я о таком и не мечтала, когда начинала всю эту историю с вызовом существа Изнанки! Ты даже не представляешь, Хор, какие это сулит нам перспективы…
        - Ну, не такой уж я невежда, Сешат! Кое-чему Кегата с Фалантом и меня научили… Но, как я уже предупреждал, не перемудри со своими планами, сестрица.
        - Благодарю за предупреждение, братец, но я уж как-нибудь сама разберусь, какие планы мне строить…
        - Не ершись - мы, вроде, на одной стороне, или нет?
        - Извини, не люблю нотаций... Я очень долго продумывала свои планы и вела расчеты. Тысячелетие - это как, немало? Сейчас время уже действовать, а не раздумывать - другая сторона тоже начала игру...
        - Ну, смотри, дело твое…
***
        Из пещеры доносился негромкий разговор. Дар прислушался - разговаривали о нем.
        - Завтра осталось осмотреть только дно расселины слева от пещеры, - произнес голос Квинта. - Но надежды всё меньше - двое суток прошло… Трудно представить, чтобы даже такой человек, как Дар, сумел выжить это время.
        - Дар - не человек. - это отвечала Элеана, и Дар похолодел. - Поэтому он мог и выжить… во всяком случае, я по-прежнему надеюсь на это.
        Воцарилось молчание, в течение которого Квинт, по-видимому, усваивал это замечание.
        - Эли, - осторожно произнес Квинт. - Зачем ты так про него? Я вижу, что он сильный маг, только странный… не инициированный он что ли? Или, может быть, - Квинт выговорил это с явным усилием, - может быть он иношный… из тех, про кого легенды ходят, кто выжил в Мертвых Землях, не превратившись в тварь… Но ведь он дрался с нами и за нас, я назвал его братом и я от него не отступлюсь! Кем бы он ни был!
        - Кви, ты меня не понял! - голос Элеаны задрожал. - И для меня Дар такой же друг, как… как и ты! Я же не про то говорю! Но я подумала, что тебе следует это знать - Дар не человек, и не иношный, он - что-то другое. Я сама не понимаю - что. Поэтому я и верю, что он мог остаться в живых после того... после чего ни один человек, будь он хоть архимагистр, хоть иношный - не выжил бы. А насчет людей-иношных - ты особо не переживай. Об этом не любят распространяться, но мы, маги, знаем, что почти в каждом роду, где постоянно рождаются дети с сильной долей, в дальних предках был иношный. Вот так!
        - Но почему всё-таки ты так решила, что он - не человек? - произнес после новой паузы Квинт. - Ты можешь мне объяснить?
        - Мне трудно это сделать, - призналась Элеана. - Я… я это чувствую. Хорошо, попробую по порядку… Ну, во-первых, нет в нем ничего от иношных - я это точно знаю, дед мне показывал характерные признаки - аура и всё такое… Во-вторых... ты вспомни тот бой с шаманом! Ладно, как он с некромантом в замке справился, я не видела - я уже без сознания уже была. А этот некромант, кстати, моего деда - мага далеко не из последних - в несколько минут свалил. И меня - оба раза - и того быстрее… Но тут-то, в последнем бою, я видела всё - с начала и до конца. Да ты хоть представляешь, чем в него шаман запустил?! Нет, разумеется, не представляешь…
        Заклинание «поцелуй Мантуса» оно называется, одно из сильнейших, если не сильнейшее из боевой некромагии! Ну, для сравнения, скажу, что будь на тебе хоть защитный амулет хоть от самого архимагистра Лара, ты бы от такого заклинания в полминуты превратился в высохший труп. А я, с тем же амулетом, впала бы в кому и выжила бы только, если меня немедленно отправить на лечение в госпиталь при храме Сешат. А вот Дар, получил два таких заклинания, а еще и несколько дротиков, но добрался до шамана... и убил его, хоть я так и не поняла, как…. Я до сих пор считала, что на такое были только боги способны, да и то - до Разлома….
        - А может такое быть, что он из?..
        - Нет! - голос Элеаны был строгим. - Квинт, я не знаю, какие у тебя представления о магии и богах, но тут нет места чудесам. Боги не всемогущи - это факт. После Великого Разлома они не могут сходить на землю в телесном виде - это еще один факт. И наша магия, и магия богов имеют единую природу и подчиняются одним правилам - это третий факт. Я знаю, что у тех, кто не получил долю, есть много предрассудков по вопросам магии, но поверь, что всё это так!
        - Так кто же тогда Дар?
        - Ну, не знаю я! То, что я смогла понять - я сейчас тебе рассказала. И добавлю ещё, что если… что когда мы его найдем, я сделаю всё, что сумею, чтобы его спасти…
        Дар громко откашлялся, и спросил:
        - Разрешите войти?
        Через полчаса, когда первая радость встречи улеглась, а медвежатина жарилась на угольях, распространяя восхитительный аромат, Квинт заметил:
        - А мы уж и не очень чаяли тебя живым застать… - и он покосился на грудь Дара, где на смуглой коже выделялись белые рубцы шрамов. Да, конечно, эти шрамы выглядели совсем не так, как должны выглядеть двухдневной давности раны от дротиков, которыми человека протыкают почти насквозь….
        Дар отложил нож, которым резал мясо на ломти и вздохнул.
        - Сейчас, или никогда, - решил он. - Может быть, они и не стали бы допытываться, а может быть не захотят после иметь со мной дела, но я не хочу больше недомолвок. Расскажу всё, и - будь, что будет.
        И он рассказал всё… или почти всё - про склонность его шеддовской половины к людоедству, когда он ее не контролировал, он всё же умолчал. Потому, что у любой дружбы бывает предел… И еще он умолчал про способность впитывать - при всей своей невероятной полезности, при том, что эта способность ему уже трижды спасала жизнь, Дар испытывал какую-то подсознательную неловкость, пуская ее в ход. Что-то неприятное, вампирское в ней было...
        - ... Ну, а после того, я почуял запах дыма, и нашел вас... - закончил Дар своё повествование.
        - Дар, не скажу, будто я хорошо понял, что ты там про перенесение из другого мира рассказывал, - заявил немедленно Квинт, - но для меня ты - человек, мой названный брат, а никакой не шедда!
        - Спасибо... брат! - Дар сам не ожидал, что будет настолько растроган этими словами. - Я бы понял и принял любое твое решение, но... - спасибо!
        Однако Элеана молчала. Потом задумчиво сказала:
        - Так, значит, Сешат через посланника и с вами говорила?
        - Да, она назвала меня «человек с изнанки»... нет, не так - «пришелец с изнанки». Не знаю, что это такое.
        - С Изнанки? Я что-то такое читала... Ну да ладно, дело не в этом... Но вы вот говорите, что изменяли тело... вот чего я никак не понимаю...
        - Ах, вы об этом! - Дар вздохнул с облегчением, он понял, что сомнения Элеаны вызваны вовсе не тем обстоятельством, которого он опасался. - Это я могу показать хоть сейчас... смотрите!
        Он протянул вперед левую руку, сосредоточился... Квинт зачарованно смотрел, как рука Дара покрывается чешуей, как вырастают когти... Элеана, же, напротив, приподнялась, и начала делать сделала над трансформированной конечностью знаки - Дар ощутил пощипывание, как от электричества - потом осторожно прикоснулась пальцем...
        - Поразительно, - выдохнула она, наконец. - Никогда бы не поверила, если бы не увидела! Кви, это - не иллюзия, это - подлинная трансформация, совершенно невероятно!
        Дар запустил обратное превращение и все молча, смотрели, как рука снова становится человеческой.
        - Простите, Дар, я вам не поверила, - сказала, наконец, девушка. - Мне просто в голову никогда не приходило, что такое и впрямь возможно... По всем законам магической науки тело человека - очень устойчивое образование, его можно изменить только физическим воздействием или потоком дикой магии. А чтобы вот так, одним усилием воли, без явной энергетической подпитки... Вы - уникум, другого такого сущ... такого человека в Лакаане, наверное, и нет!
        - Мы же, вроде бы, были уже на «ты»? - ввернул Дар. - Или бывших шедд положено именовать на «вы»?
        Элеана рассмеялась и обстановка разрядилась. Теперь уже Дар начал задавать свои вопросы, не опасаясь, как ранее, демонстрировать свое невежество, а Элеана и Квинт наперебой ему растолковывали, что к чему.
        Дар выяснил, что обитаемый мир Лакаана сравнительно невелик (конечно, если мерить по земной цивилизации), и в основном весь сосредоточен вокруг обширного моря, которое называют Морем Жизни. Так было не всегда, а стало после грандиозного катаклизма, называемого Великий Разлом. Это, как удалось понять Дару, была апокалиптическая битва богов, в которой человечество едва не было уничтожено начисто. Место основных событий этой битвы теперь называется Мертвыми Землями и лежит на востоке, как раз за теми горами, по которым они странствуют. Впрочем, как тут же выяснилось, Мертвые Земли в действительности вовсе не такие уж мертвые, а населены немалым числом всевозможных монстров, по здешней терминологии - иношными тварями, которые не столь уж редко забредают в обитаемые земли. Разделяют Мертвые Земли с обитаемыми территориями грандиозные горные хребты, которые тянутся с дальнего севера на столь же дальний юг. На запад от гор лежит Великая Степь и местность, называемая общим словом Раменье. После них начинается собственно империя. Империя в этом мире только одна и носит она название - Лакаанская, а
существует уже около полутора тысяч лет. Кроме империи есть и другие государства - Мерканская Республика, Когурский каганат, ханство Самала и несколько еще более мелких княжеств. Про самалитов Дар уже слыхал, теперь же он узнал, что Самала - основная «головная боль» и смертельный враг империи, Раменья и Когура. По своему устройству это - весьма аморфное объединение кочевых племен Великой Степи. Беда в том, что кочевники в своих степях практически неуловимы, а набеги их всегда неожиданны и отличаются крайней жестокостью. Война с самалитами идет много столетий и никакого конца ей не предвидится. Самалиты также нередко служат наемниками у некромантов, работорговцев и прочих малоприятных хозяев…
        - Минуточку, - остановил тут Дар рассказ Квинта. - Так получается, что между нами и империей - тысячи лиг этой самой степи и Раменья? И нам через них идти пешочком?
        - Да, но это - если сильно не повезет…. А если хоть немного повезет, мы можем встретить караван из Раменья или копей, имперский военный патруль или разъезд княжеской дружины. Всё зависит от того, где мы спустимся с гор, только там, на месте, можно будет сориентироваться точнее. Главное - не попасться самалитам. В лучшем случае - это быстрая смерть…
        Про худший случай Дар уточнять не стал, а задал наиболее занимавший его вопрос:
        - Давайте вернемся немного назад. Не понимаю, а зачем, собственно говоря, хозяину замка, некроманту, понадобились вы? Со мной вопрос, хотя бы частично, ясен…
        Элеана с Квинтом переглянулись, потом Квинт сказал:
        - Ну что же, теперь пора и нам про себя рассказать… Я - офицер Этрурийского легиона, третий центурион восьмой когорты. Это - невысокий командирский чин, поясняю, поскольку в наших воинских званиях ты еще не разбираешься. По происхождению - сын владетельного князя Тарсея...
        - Ого!
        - А что там: «Ого»... Ну, формально, я, конечно, ровня патрициату империи - например, тем же Флакхам, Муциям или Апиям... но, фактически, я - ничто для них... Я ведь пятый в семье, у меня три старших брата и сестра. По традиции, младшие дети князей служат в Империи в департаментах, флоте или армии. Мой брат Лодий - моряк, например. Ну а в эту переделку я попал только потому, что оказался в тот день в карауле. Дед Эли… э-э госпожи Элеаны попросил у городских властей охраны, потому, что предвидел возможность покушения… Долг свой я не выполнил - покушение не предотвратил… А вот о причине покушения пусть сама госпожа Элеана расскажет, если захочет.
        - Если не хочешь - не рассказывай, - быстро сказал Дар, увидев, как Элеана закусила губу, а в глазах у нее навернулись слезы.
        - Нет, - Элеана сердито тряхнула головой, сердилась она, правда, только на саму себя. - Вы имеете право знать… ведь всё произошло из-за меня… Это мое проклятие… Я была еще до рождения намечена хозяином Безымянного Замка - его зовут Хакес - в жертву богам-Отступникам. Мне это открыла Сешат в своем храме, через месяц после моей инициации… а дед знал и раньше…. Матери я не помню - она умерла сразу после родов, меня растил дед, ну и иногда мы жили у тети с дядей. Тётя - мамина сестра, известная в империи волшебница, дядя, ее муж, тоже знаменитый маг… Сешат предупредила, что есть определенные сроки для жертвоприношения и советовала во время них быть особенно осторожными, и часто переезжать, чтобы некромант нас не выследил. Этот свой амулет богиня мне затем и дала - он, кроме всего прочего, не дает Хакесу вести магический поиск на меня…. Но всё-таки он как-то нас выследил в Этрурии. Сроки для жертвоприношения еще не истекли, но если он меня не поймает в ближайшую пару декад, то следующий срок наступит только через десять лет…
        - Значит, постараемся доставить побольше разочарования этому Хакесу, - подытожил Дар. - Прямо даже жалко старикашку - так старался, так старался и всё впустую… Кстати, а что это за Отступники такие и почему другие боги их терпят?
        Тут Дар узнал, что Отступники - это как раз те, кто проиграл в теомахии, во время Разлома. Жизнь побежденным победители сохранили «во имя равновесия в мире», как пишут в летописях, и ныне Отступники ведают магией смерти, а боги-покровители - магией жизни. Для поддержания всё того же равновесия, Покровители распростерли над миром магический Полог богов и ограничили присутствие богов на земле только храмами и животными-посланниками. Но подлые Отступники всё время пытаются открыть себе пути в мир, и для этого пользуются услугами своих адептов - некромантов, наподобие Хакеса, а также некоторых полуразумных иношных тварей. Адепты приносят человеческие жертвы, усиливая Отступников и стараясь пробить бреши в защитном Пологе. А жрецы Покровителей и маги Империи их гнусным планам противодействуют.
        - Интересно… - задумчиво произнес Дар. - А жертвы они всегда намечают так заранее? Сложная получается наука…
        - Нет, обычно всё проще, и жертвы годятся любые, но лучше всего - ребенок с долей - со способностями к магии, то есть, но еще не инициированный… А со мной… это особый случай… это только один Хакес владеет секретным знанием…
        - Что же он такого знает... - удивился Дар, но осекся, заметив, как по щеке Элеаны снова побежала предательская слезинка. - Нет, нет, извини дурака, не будем об этом…
        - Нет, надо… в общем, Хакес - он почти бессмертный, он жил еще до Разлома и нашел особый способ… обряд, продлевать себе жизнь и постоянно увеличивать свою силу. Для этого ему нужно принести особую жертву, не простую жертву с долей, а своего кровного родственника…
        - Так ты…
        - Да! - выкрикнула девушка, уже не скрывая катящихся по щекам слез. - Он изнасиловал мою маму, и та забеременела мною… я - дочь Хакеса!
        Она уткнулась лицом в колени и разрыдалась…
        - Вот оно что… - ошеломленно протянул Квинт. Потом он пододвинулся к девушке и прижал ее к себе. Она попыталась отстраниться, но потом прижалась сама, и так они сидели, пока Элеана не выплакалась.
***
        Без малого полсотни повозок каравана растянулись на добрую треть лиги. Словно корабли, они плыли в море степных трав, поднимавшихся до ступиц колес. Однообразие бесконечной равнины слева нарушали только редкие холмы и птицы, то взлетавшие, то нырявшие обратно в зеленую поверхность. Была середина Третьего месяца Посева, года от Великого Разлома две тысячи седьмого - самое время травам и хлебам расти и цвести. По правую сторону тянулся бесконечный горный хребет, на который Деций старался не смотреть - нагляделся уже за пять каторжных лет...
        Деций сидел на передке своей повозки, рядом с возницей, и слушал болтовню караванного мага о своих студенческих похождениях. Мэтр Проспер оказался совсем молодым парнем с кудрявой бородкой и смешливыми глазами, всего пару лет назад закончившим Академию. Деция он встретил несколько настороженно, но после ряда вопросов убедившись в его лекарской компетентности, быстро перешел к вполне непринужденным отношениям. Каторжное прошлое помощника его не смущало - выпустили, значит - вину искупил, и нечего к этому возвращаться. Деций быстро узнал о своем новом начальнике почти всё - о его семье - хуторянах из Раменья, об учебе в Академии, о планах поступления в аспирантуру по теоретической магии, для чего он, собственно, и таскался с караванами - эта работа оплачивалась очень неплохо и позволяла скопить денег, да и практического опыта давала немало. Заодно Деций понял, почему его так легко взяли в караван на службу, а не пассажиром, за деньги - магу, по штату, полагался помощник, и другому целителю пришлось бы платить жалование. Деций же только отрабатывал свой проезд.
        Мимо проскакал охранник - три десятка бойцов Торговой стражи бдительно патрулировали вдоль каравана и в ближайших окрестностях. Хотя караван считался мерканским, а договоры с Меркой были единственными, которые самалиты хоть как-то соблюдали - основная причина, по которой империя вынужденно соглашалась на передачу своих торговых перевозок иностранцам - какой-нибудь шальной отряд, не признающих никакой твердой власти степняков, мог вполне устроить налет. Деций знал, что в таких случаях важно как можно раньше заметить противника. Тактика же сражения была отработана веками. Повозки ставились в круг - их деревянные, обшитые буйволиной кожей стены служили отличной защитой от стрел и дротиков. Внутрь круга загоняли волов и бактрианов, и все караванщики, засев в этом укрытии, отстреливались от врага из стрелометов, самострелов и обычных луков. Дальнейшие результаты целиком и полностью зависели от соотношения сил. Если шайка самалитов была невелика, то, обменявшись стрелами, она обычно уходила восвояси, не дожидаясь контратаки, и искала другую добычу. Если побольше, да еще и с шаманом, то вступал в
действие караванный маг, а охрана, при необходимости, вела рукопашный бой с наседавшими врагами. Если же это был крупный набег, силами целого рода и более, то… то после, в степи, долгие годы валялись разбитые повозки и отбеленные солнцем кости…
        Каждый караванный старшина вел свой караван собственным путем. Неизменными были только «пункты А и Б» - начальные и конечные крепости и города. Совершая свои стандартные тридцать лиг в день, караван мог значительно отклоняться в пути в стороны, если на то были причины. Начальники караванов этих причин обычно никому не разъясняли, поэтому Деций понятия не имел, почему они забирали сейчас на север, почти параллельно горам, вместо того, чтобы идти в Тарк прямым путем, на северо-запад. Дорог в степи не было, а любые следы трава скрывала очень быстро, так что засады на караванных путях были бесполезны. Но старшина Хигс, как видно, имел какие-то свои соображения, на сей счет, поскольку время от времени сверялся с неким артефактом, который никому постороннему не демонстрировал.
        Какая-то суета началась в голове каравана - верховые стянулись туда, затем рассыпались по сторонам. И вдруг прозвучал низкий, зловещий бас сторожевого рога - самый страшный звук в Степи. Сигнал тревоги, сигнал того, что разведка заметила отряд самалитов...
***
        Через декаду пути даже Дару стало ясно, что они скоро доберутся до конца горной страны. Последний дневной переход вывел их, через один из бесчисленных перевалов, на западный склон горы, чудовищной тушей тянувшейся на тысячи лиг с севера на юг. Еды у них теперь всегда хватало, правда она была довольно однообразная - мясо жареное или мясо печеное. Единственное разнообразие было в сорте дичи и в небольшом ассортименте приправ из разных растений, которые собирали Квинт с Элеаной. Живность в этих местах была совершенно непуганой, и свалить из стреломета козу или влет подстрелить куропатку для Дара и Квинта оказалось детской задачей.
        Несколько раз появлялся знакомый Дару то ли ястреб, то ли сокол. Когда он обратил на него внимание спутников, Элеана что-то поколдовала, и авторитетно объяснила, что это именно сокол-сапсан, причем не простой, а посланник. И тут же разъяснила, чей - бога Хора, покровителя Раменья. Сапсан с ними в общение не вступал, только приглядывал, как бы для порядка. Дважды, правда, он специально обращал на себя внимание, и оба раза это было весьма кстати. В первый - они встретились со скальным скорпионом, жуткой тварью в две ладони длиной, прыгавшей с места на полдесятка локтей. Стрелы от его панциря отскакивали, как от броневой плиты, но Элеана рассекла его в прыжке лучом из навершия шаманского посоха - посох Дар передал ей в первый же вечер, после их встречи. Скорпионье жало содержало смертельный яд, который убивал незащищенного амулетом человека в считанные секунды. Этот же яд очень ценился у алхимиков, поэтому Квинт, по просьбе волшебницы, осторожно вырезал конец скорпионьего хвоста и упаковал в вещевой мешок.
        Второй раз сапсан предупредил их об весьма неприятном месте - каменной осыпи, которую пришлось обходить, дабы не съехать, вместе с камнями, на пол-лиги вниз.
        Дар, наконец, разрешил для себя тайну работы стреломета - оказывается, сходство с духовым ружьем ему приходила не зря, стрела выбрасывалась воздухом, который расширялся от резкого нагрева, вызываемого импульсом маленького невзрачного кристалла. Классическая техномагия… Элеана называла кристалл кнумериумом, и объяснила, что и эти серые камешки, и шикарный алый кристалл в навершии посоха - это всё тот же кнумериум, только разного сорта и качества. Кнумериум служил своего рода аккумулятором магических энергий, он мог их запасать впрок и отдавать. Правда, стоил он немало, составляя львиную долю стоимости всего оружия. А за шаманский кристалл, как заметил Квинт, можно было бы купить неплохой домик в столице…. Кристалла в стреломете хватало на несколько десятков выстрелов, затем он нуждался в перезарядке. Когда Дар забеспокоился на этот счет, Элеана его заверила, что это - не проблема, она вполне способна сделать такую перезарядку, что немедленно и продемонстрировала. Вообще Элеана восхищала Дара всё больше, особенно когда он узнал, что ей не исполнилось еще и шестнадцати лет. Она шла по горам почти
наравне с мужчинами, отлично владела кучей боевых и целительных заклинаний, не ныла и не жаловалась на трудности... Дар давно отметил, что у Квинта чувства к ней уже значительно перешли за грань чисто дружеских... Он даже несколько забеспокоился, на сей счет - на предмет совращения малолеток, но один из ежевечерних разговоров у костра открыл ему много нового и неожиданного.
        Началось с небольшого досадного эпизода. Устроившись у костра, путешественники отдыхали после утомительного дневного перехода и готовили ужин. Дар задумался, машинально подкидывая веточки в огонь. От размышлений его отвлекло замечание Квинта:
        - Кстати, брат, у тебя оригинальный способ поддерживать костер!
        Дар недоуменно посмотрел ветки в своей руке, затем глянул ниже и обомлел. Подкидывая хворост, он свободно развалился, и не заметил, как кожаная юбочка, которая составляла всё это время единственную его одежду, задралась чуть выше, чем положено. И конец его немалых размеров «агрегата» высунулся наружу, касаясь веток. Элеана прыснула, а Дар, покраснев, стал одергивать край юбочки. Он довольно сердито начал высказывать названному братцу всё, что он думает по поводу солдафонских шуток при невинных девушках. Но осекся, видя, что друзья уставились на него с огромным недоумением.
        - Дар, Эли же инициированная!
        - Да, я слышал это несколько раз - но при чем…
        - Ну, конечно, ты же ничего не знаешь про инициацию…
        И тут Дар получил очередной урок на тему, что «в чужой монастырь со своим уставом не ходят». Оказалось, что инициация магов непременно сопровождается половым актом. Им одним, разумеется, дело не ограничивается, но без такового инициация невозможна. Суть же в том, что хотя магические способности являются врожденными, и проявляются нередко уже в раннем детском возрасте, маг не может ими овладеть сам, для сознательного использования. Для соединения дара магии с самой сутью личности человека необходима инициация. Инициацию старались провести как можно раньше - как только ребенок достигал половой зрелости, т.е. лет в двенадцать-тринадцать. Ее мог провести любой маг, жрец или колдун - магическая составляющая обряда не сложна. В семьях магов инициацию обычно проводил кто-либо из старших - родители, братья, сестры. Когда Дар заикнулся про вред инцеста, его снова не поняли. А когда поняли, то несказанно удивились, и затем объяснили моральные принципы лакаанского общества, в котором вопросы любви, секса и деторождения были настолько отделены друг от друга, что Дар просто обалдел, пытаясь воспринять эту
концепцию…
        Впрочем, суть он понял. Действительно, в обществе, где никогда не знали лицемерного ханжества монотеистических религий, где для доброй половины населения ранний секс оказывался жизненной необходимостью, где не существовало
«венерических» болезней (как и любых инфекционных, кстати), а вопрос нежелательной беременности снимался самым простым и обычно бесплатным заклинанием или амулетом - в таком обществе вопросы отношения полов не могли не отличаться от привычных Дару. При этом, разумеется, здесь существовали и любовь, и верность и обман, и измена…. Очень аморальным считалось, например, прибегать к магическому или алхимическому усилению сексуальных способностей, привлекательности и прочее. Тут Дар не мог не вспомнить фармакологическую секс-индустрию своего мира…
        - Ладно, пока хватит, с этим всё равно я так быстро не разберусь, - взмолился Дар. - Скажите-ка мне вот что - а если кого-то не инициировали, что с ним будет?
        - Ничего хорошего…. В лучшем случае - при слабых способностях, доля просто затухает. В худшем - при сильных, становится неконтролируемой, спонтанной и сводит своего несчастного обладателя с ума. И для окружающих он становится смертельно опасен - только представь себе безумца, который может нечаянно сжечь дом или человека... Лечению такой неинициированный маг не поддается, его приходится или убивать, или держать остаток жизни заключенным в димеритовые оковы. - Элеану передернуло, похоже, она вспомнила свое пребывание в таких оковах. - Поэтому инициацию и стараются провести как можно раньше…
        - А потом, после инициации, как... с этим делом?..
        - В каком смысле? А-а… - после инициации подросткам с долей воздерживаться от половых сношений можно, конечно, но не рекомендуется. Поскольку магическая формула контроля зачатия настолько проста, что ее могут выучить даже самые неопытные и слабые колдуны, то проблем тут не бывает…
        - Слушай, Элеана, ты говоришь то маги, то колдуны - в чем между ними разница?
        - В основном - в силе, в величине доли. Это - от природы. Образование и тренировки долю не увеличат, только позволят ею лучше управлять. Малограмотный шаман кочевников может обладать силой, сравнимой с цивилизованным имперским архимагом. Разница между магом и колдуном в практике - колдун не может обойтись без артефактов, амулетов, подпитывающих его энергией, а маг способен на многое только за счет своих внутренних резервов. Маги высшей категории способны аккумулировать в себе и направлять большие потоки энергии, это делает их грозной силой. Но в знаниях тонкостей магической науки они при этом могут, вообще говоря, уступать средней силы колдуну-ученому. Так мне дед объяснял, - добавила после паузы Элеана.
        - Гм, а у меня доля какой величины, интересно…
        - У тебя ее оценить трудно, необычная она…. Но больше, чем у колдунов, это точно.
        - Кстати, может быть, ты меня немного поучишь? А то я случайно освоил пару-тройку приемов, но плохо понимаю, как они работают…
        - Конечно! Давай начнем с чего-нибудь простого, например, вот зажги эту ветку!
        - Ой! Да ты не потоком огня кидайся! Сосредоточься на конце ветки, представляй ее горящей… ай!
        - Прости, я тебя обжог?
        - Нет, ерунда, но насчет твоей доли я, похоже, ошиблась крупно, она у тебя о-го-го!
        Правда, довольно быстро выяснилось, что «о-го-го» способности Дара только в стихии огня. Что, как тут же заявила Элеана, наверняка идет от шедды, от магии «горячих» миров. Да и в Лакаане способности «огневиков» встречаются чаще других и проявляются сильнее прочих. Еще неплохо получалось у Дара целительство, но в довольно ограниченном варианте - он мог вливать в пациента порцию жизненной энергии, которая резко активизировала внутренние силы исцеляемого, но часто с неприятными побочными эффектами. А лечить направленно, определенные органы или повреждения, у него не получалось. В остальных трех стихиях Дар продемонстрировал почти полную бездарность, а магию смерти, по общему консенсусу, решили не трогать, во избежание, так сказать… Вывод Элеаны был следующий - Дару нужно серьезное обучение, пока что он проявляет только те способности, которые ему достались «от природы».
        На этом вечерний урок Дара закончился, и они улеглись спать.
***
        Очередь посетителей подошла к концу, и Пилад с облегчением вздохнул. Отделение канцелярии общественного призрения, в котором он работал уже третий месяц, в приемные часы было всегда переполнено. Причем, как легко догадаться, вовсе не нобилями или патрициями... Работа тут была непростой и считалась непрестижной. Сюда приходили вдовы и сироты, оставшиеся без кормильцев, разоренные фабриками и банками ремесленники, бывшие крестьяне, ищущие и не находящие в городе хоть какого-нибудь заработка… За недолгое время перед Пиладом прошла такая вереница человеческих страданий и несчастий, что его собственные семейные проблемы несколько потускнели.
        Он успел получить свидание с братом перед тем, как того отправили на галеру, отбывать срок гребцом. Чиновник заверил Пилада, что при условии хорошего поведения, брату, после отбытия половины срока, положен перевод на более легкие работы, на общественном строительстве. Урий выглядел подавлено, не только из-за предстоящего тяжелого наказания, но и из-за того, что узнал на суде - совершенное им покушение было несправедливым, отец умер не от удара наемника, тот к нему едва притронулся…. Пилад передал ему узелок с вещами и едой - то, что мог купить на свои более чем скромные доходы. Брат безучастно поблагодарил и немного оживился только, когда Пилад передал привет от сестры, Эвтики. Так они и расстались.
        Хотя прием посетителей закончился, рабочий день Пилада продолжался. Старик Сепий, начальник отдела, служивающий последний год перед пенсией, заварил свой традиционный стаканчик кипрея. Пилад собрал бумаги по тем делам, по которым надо было слать запрос в вышестоящие инстанции, и понес начальнику на визирование. Тот их сложил в папку - он никогда ничего не подписывал, не прочитав, хорошая привычка, благодаря которой его ожидала пенсия с отличием. Сотрудники неторопливо сортировали бумаги, перебрасываясь репликами в основном на три вечные темы - ставки на дромедарьих бегах, последние матчи высшей лиги по водному поло и успехи у любовниц… Пилада все три темы интересовали мало, поэтому он считался в отделе
«белой вороной». Приведя сегодняшние дела в порядок, подготовив материалы на следующий прием, он дождался вечернего колокола и покинул канцелярию.
        Пошел он не домой, как можно было ожидать, и не на встречу с любовницей, как поступили бы девять десятых его сверстников. Молодой чиновник отправился в квартал средней руки нобилитета, место жительства отставных чиновников среднего ранга, оптовых торговцев и обедневших патрициев. Подойдя к дому, выглядевшему скромнее прочих, он постучал молоточком в дверь. Выглянувший привратник пропустил его без вопросов, что свидетельствовало, что Пилада тут хорошо знали.
        Он прошел сразу в атриум, который был заполнен гостями. Его сердечно приветствовал хозяин дома Струвий - потомок в третьем поколении осевшего в империи мерканца, пламенный ревнитель (как это часто случается с обимперившимися иностранцами) всех старинных имперских традиций. В свою бытность на государственной службе, Струвий написал несколько меморандумов о падении нравов и путях их исправления, и подал их на высочайшее имя, по команде. Но в ответ получил только стандартные отписки из канцелярии двора, что «Император благодарит господина Струвия за проявленное усердие и радение о благе отечества». Коллеги стали над ним хихикать и Струвий, обидевшись, подал в отставку, что удивительно совпало с получением им части наследства от дальнего родственника-ростовщика. Наследство позволило Струвию не заботиться о заработке, и он занялся написанием статей в газеты, всё про ту же необходимость исправления нравов. Статьи эти иногда даже печатали. Кроме того, Струвий устроил у себя нечто вроде политического салона для либеральной интеллигенции. Участники салона обменивались идеями на тему исправления общества и
возврата к добрым старым временам расцвета цехового ремесла и общинного земледелия. При этом действительную жизнь ремесленников и земледельцев интеллигентные пустомели, как это обычно водится, знали не лучше, чем обычаи полулегендарного оркейского княжества…
        Пилад вошел в этот салон благодаря чистой случайности. Ему попалась одна из статей Струвия про упадок нравов, который вызывает разорение ремесленников. Пилад, под свежим впечатлением от судьбы отца и брата, написал в редакцию довольно резкое письмо, в котором доказывал, что причиной разорения являются не испорченные нравы, а безбожные проценты по ссудам и отсутствие помощи ремесленным цехам со стороны государства. Редакция переслала его письмо автору статьи, а тот, вместо того, чтобы оскорбиться критикой безвестного юнца, заинтересовался его логикой и пригласил Пилада выступить в своем салоне. Так Пилад оказался в этом кругу, в который при иных обстоятельствах он вряд ли бы попал.
        Он сделал доклад, на основе своего письма, и этот доклад привлек к нему внимание, хотя и не слишком большое. Хозяин же салона горячо поддержал молодого человека, и с тех пор не уставал подчеркивать, что ранее они недостаточно внимания уделяли влиянию на нравы мерканского капитала и ростовщичества. Пилад, стал чем-то вроде эксперта по экономике и финансам в салоне. Будучи честолюбив и добросовестен в любом деле, за которое он брался, Пилад стал еще больше внимания уделять изучению экономической жизни, чтобы поддерживать свою репутацию. В салон входили несколько чиновников разных департаментов, помогавших ему в сборе свежего материала, который в ином случае попал бы к нему с большим опозданием - в империи статистические отчеты правительства принято было публиковать не чаще раза в пять лет. Пиладу, в частности, удалось установить четкую и однозначную зависимость между ростом совокупного частного финансового и промышленного капитала в Империи, и ростом числа бедняков и мелких преступлений против собственности. Это наглядно демонстрировало увеличение пропасти между богатыми и бедными и усиление
социальной напряженности. Струвий предложил Пиладу опубликовать свои исследования отдельной книгой и обещал свое содействие в издании. Именно для обсуждения этого вопроса молодой человек и пришел сегодня в салон. Но ему надо было еще дождаться момента, когда хозяин сможет уделить ему время - тот был занят общением с гостями. В задумчивости, машинально здороваясь и раскланиваясь, Пилад подошел к накрытому триклинию и взял кусок пирога - он почувствовал голод после рабочего дня.
        Как обычно, самая большая группа гостей толклась вокруг Майсы. Эффектная молодая когурка собирала всегда кучу желающих с нею пообщаться. Пилад тоже не остался равнодушен к чарам Майсы - и ему казалось, что та проявляет к нему больше внимания, чем к остальным. Майса и ее подруга-соотечественница Таиса были аспирантками Академии магии. Майса, где бы она ни появлялась, всегда оказывалась в центре внимания. Ее реплики были остроумны, суждения - точны, а обаяние - неотразимым.
        В противоположность ей, Таиса почти всегда была незаметна в тени подруги. Многие молодые люди, и Пилад в их числе, удивлялись, зачем Майса всюду таскает за собой подругу. Впрочем, люди житейски более опытные, этому как раз ничуть не удивлялись…
        Сейчас собеседники Майсы оживленно обсуждали последние политические события - речь сенатора-нобиля Дукса о вреде излишних государственных налогов. Ни для кого не было секретом, что Дукс - ставленник банковского консорциума - радеет о прибылях своих хозяев. Но в речи он, конечно же, говорил о бремени налогов для широких народных масс и, исподволь, проводил мысль о том, что государство зря растрачивает деньги. Больше всего он критиковал государственные предприятия - за
«нерентабельность».
        - А что вы, Пилад, об этом думаете? - раздался рядом с ним чей-то голос. Повернувшись, Пилад с некоторым удивлением увидел, что вопрос задала Таиса. Обычно она помалкивала, не вмешиваясь в подобные споры. Поэтому-то ее считали не слишком умной, не замечая, что Майса нередко, по каким-либо сложным вопросам, обращалась к подруге и получала от той быстрый и четкий ответ. Вот и сейчас Пилад с сожалением посмотрел на кружок вокруг Майсы, где его не слышали, но всё же вежливость взяла в нем верх, и он ответил девушке:
        - Я думаю, что Дукс - демагог. Рентабельность вещь хорошая, но есть кое-что и поважнее. Госпредприятия придают экономике устойчивость, задают стандарт качества и отношения к работникам, для всех остальных. Да и их нерентабельность Дукс преувеличивает, я недавно просматривал статистику…
        - Но его призывы к уменьшению налогов многим нравятся. И он набирает популярность.
        - Да, и это очень скверно. Уменьшение налогов, к которому он призывает, для большинства - ремесленников, мелких торговцев, составит сущую ерунду, считанные динарии. А для банкиров и крупных промышленников это будут тысячи. И казна этих тысяч не досчитается, не сможет проводить даже нынешние куцые социальные программы.
        - А вы не хотите попробовать это разъяснить в статье?
        - Я бы с удовольствием, но не знаю, сможет ли Струвий добиться публикации такой статьи. Сейчас всё больше газет оглядывается на консорциум и не захочет идти против Дукса…
        - У меня есть друзья в газете, которая не зависит от консорциума.
        Пилад с еще большим удивлением посмотрел на девушку.
        - И в какой же, если не секрет?
        - В «Обществе и Науке».
        Пилад призадумался. «Общество и Наука» была некрупной газетой, но ее издательство финансировала Гильдия магов. И Пилад знал, что ее читают многие влиятельные люди. Но откуда у Таисы могут там быть друзья? Впрочем, взаимоотношения магов - дело весьма темное… Да, но ведь маги не вмешиваются в политику, так что вряд ли они примут политическую статью. Последнее соображение Пилад высказал вслух.
        - А вы напишите не политическую статью. Вы напишите статью научно-популярную - об исследовании налогов и рентабельности. Магов и не только магов интересуют научные соображения на тему экономики и общества.
        А ведь это идея! Пилад смотрел теперь на девушку с уважением. Действительно, многое из того, над чем он работал, является, прежде всего, научным исследованием. А уж во вторую - касается текущей политики.
        И Пилад, не задумываясь, высказал свое согласие. В тот момент он не подозревал, во что оно выльется со временем.

***
        Дар, выцеливавший куропатку на ужин, задержал выстрел - сапсан-посланец резко спикировал на камень, рядом с ним, и уставился черными бусинками глаз на полушедду. Куропатка с треском взлетела, и исчезла среди серых, поросших желтоватым плющом скал.
        - Ну вот, испортил охоту! - с досадой сказал птице Дар. - А мог бы и помочь - сбить куропатку. Чай, для тебя это - не работа, твои ловчие собратья охотникам помогают, а не мешают.
        Сапсан молча мотнул головой и Дар с удивлением увидел, как на камни упала какая-то цепочка, которая до того висела у птицы на шее. Посланник взлетел, сделал круг над цепочкой, обращая на нее внимание Дара, и круто взмыл в небо, к верхушкам гор.
        - Это мне?
        Отвечать на риторический вопрос было некому. Дар осторожно поднял амулет - в том, что это амулет, он уже ни секунды не сомневался, опыта он понабрался за две последних декады… Тонкое серебристое плетение металлических колец замыкалось на бляшке того же металла, с гравированным изображением летящей стрелы, в наконечник которой был вделан прозрачный кристаллик кнумериума. Определить назначение амулета Дар не мог. Прицепив подарок к поясу - карманов в его юбочке не водилось - он продолжил охоту, товарищи ждали ужина. Заняло это немного времени - непуганой дичи в предгорьях, в которые они сейчас выбрались, водилось множество. С одной стороны, это было хорошо. С другой - свидетельствовало об отдаленности от обжитых мест…
        Костер в уютной ложбинке между скалами, где они устроились на ночлег, уже прогорел до углей - как раз подходяще, для жарения добычи. Рядом журчал горный ручей, в этих местах уже сравнительно спокойный. Следуя этому ручью, они и спускались с гор последние несколько дней. Квинт с Элеаной о чем-то беседовали, пересмеиваясь, но Квинт исправно вскочил на ноги с оружием наготове, как только услышал легкие шаги Дара. Конечно Дар слышал намного лучше и дальше, и Квинт это знал, но и его реакция была отличной, сказывалась выучка уроженца Раменья. Когда куропатка, обмазанная в глине, уже пеклась на огне, Дар протянул Элеане амулет:
        - Что ты про него скажешь?
        Волшебница только глянула на пластинку, и тихонько вскрикнула: «Откуда это?». Дар рассказал. Девушка задумчиво изучала подарок бога, делала знаки над ним, затем со вздохом вернула его Дару.
        - Могу только сказать, что магия в нем неощутима. Но и в моем амулете - от Сешат она тоже не ощутима. Ты его не одевал?
        - Пока нет.
        - Не думаю, чтобы Хор питал к тебе плохие чувства. Я бы советовала попробовать его надеть. На крайний случай, я буду наготове…
        С небольшой опаской Дар надел цепочку на шею. Некоторое время он прислушивался к своим ощущениям - немного странного холода и стеснения, всего на несколько мгновений, более ничего. Для проверки он создал в ладонях огонек - он уже намного лучше управлял своими огнетворными способностями, чем раньше.
        - Не знаю, я почти ничего не ощущаю, кроме холодка… ну, как от мяты во рту…
        Элеана сделала перед ним знак и глаза ее удивленно расширились. Она повторила знак, затем сделала еще несколько. Магическим зрением Дар видел, как струны магической энергии из ее рук обвивают его и… пропадают внутри амулета.
        - Очень интересно! - сказала, наконец, волшебница, прекратив свои эксперименты и усаживаясь к костру. - Я теперь ощущаю тебя как самого обычного человека, бездольного. И твоя странность… твой шедда… они совсем мной больше не воспринимаются! Вероятно, в этом и есть смысл подарка Хора - маскировка для твоего пребывания в нашем мире. Я раньше об этом как-то не подумала, но появись ты таким, как раньше, в любом храме,… да что там, в любом городке - и ты поставил бы на ноги всех магов и жрецов в округе!
        - Очень заботливо со стороны бога охотников и путешественников! При случае, обязательно поблагодарю его через посланника…
        В этот момент Квинт объявил, что куропатка готова, и они приступили к ужину. Больше подарок Хора они не обсуждали.
        Еще через день пути, горные отроги как-то сразу перешли в редкие россыпи валунов, в покрытой высокой травой долине. Теперь впереди виднелись только невысокие зеленые холмы, на которых росли кустарники и отдельные группы деревьев. Ручей, вдоль которого они следовали, почти скрылся в траве, сплетавшейся над его руслом в сплошной туннель. Степное разнотравье, после довольно скупой флоры гор, ошеломило Дара, и напомнило о давно покинутой «доисторической» родине… Он представлял себе огромные стада пасущихся в степи лошадей, быков, антилоп… а, кстати, надо выяснить у друзей - кто здесь на самом деле водится! Оказалось - быки, антилопы, степные ягуары, львы и волки. И бактрианы - двугорбые верблюды. Лошадей мир Лакаана не знал вообще! Вернее - знал когда-то, но уже тысячелетия, как они превратились в легендарных до-Разломных существ. Основной ездовой силой были на севере - бактрианы, на юге - их родичи, одногорбые дромедары. Третий верблюжий родич - лама, низкорослый и безгорбый, разводился исключительно на шерсть и мясо. В повозки впрягали домашних быков - небольших и намного более смирных, чем их дикие
сородичи, или волов - магически укрощенных быков другой, более крупной породы. Дромедаров или бактрианов для этой цели использовали редко и, по большей части, только в городах, для карет и прочих чисто пассажирских средств передвижения - в упряжке они ходили неохотно, хотя и быстро.
        Плоская степь впереди просматривалась на немалое расстояние и всюду была одинаково пустынна. Квинт мог сказать только очень приблизительно, что выйти они, скорее всего, должны были недалеко от южной части Раменья. Поэтому, вариантов дальнейшего маршрута могло быть два - или вперед, на запад, в сторону Моря Жизни, или на север, в надежде выйти к пограничным южным крепостям и хуторам. Элеана склонялась в сторону первого варианта, у Дара своего мнения не было, так что решили идти на запад.
        - И вот еще что, надо продумать, что мы скажем, если встретимся с имперским или пограничным патрулем. - заметил Квинт. - Врать нельзя, но и лишнее болтать тоже не стоит. Ну, Элеана - из рода Апиев, племянница мэтра Гистоса и метрессы Летии, ей особенно представляться не надо. Я - центурион Этрурийского легиона. Мы оба были похищены в Этрурии - дело это должно было быть громким. Бежали из плена по горам. Это уже вызовет вопросы, рассказывать будем самое основное - сражение с яппи, остальное - несущественно. Теперь Дар - он мой побратим и... ну, например, горец, с границ Арктании, тоже был в плену и бежал с нами. Так к нему будет меньше вопросов - а рассказывать про свои обычаи он может что угодно, про них всё равно никто ничего не знает...
        - Горец - это неплохо, - согласился Дар. - А по облику я разве на северянина похож?
        - Конечно, - с некоторым недоумением ответил Квинт. - Смуглый, темноволосый - на кого же еще? Ты же не белокожий и рыжий, как южане-когурцы...
        - Вот те раз! - подумал Дар. - Да, надо побыстрее избавляться от стереотипов земного прошлого...
        Они стояли у подножия очередного холма, на котором рос кустарник с крупными фиолетовыми ягодами - местная разновидность ежевики, которой они с удовольствием полакомились, - когда Квинт предложил залезть на дерево и осмотреться. Подходящее дерево - высокое, но кряжистое и удобное для лазания, росло как раз на этом холме. Квинт оставил свое снаряжение Дару и ловко, демонстрируя немалую сноровку, полез по ветвям. Наверху он находился с четверть часа, вернулся озабоченный и сообщил, что в лиге на север он заметил дымок костра. В этой части степи можно было встретить кого угодно - от охотников из Раменья и имперских разъездов, до бандитов, беглых каторжников и самалитов. Так что выяснить, что за люди жгут костер, было важно. Просто попытаться уйти, в этой ситуации было бы неумно - если там друзья, то они сами отказывались бы от помощи, которая им была нелишней, а если враги - то всадники их догнали бы в считанные часы, а укрыться от погони в степи непросто. То, что незнакомцы могли оказаться так же как они, пешими, было практически невероятно, пешим в Великой степи делать нечего.
        После небольшого спора, Дар убедил друзей, что идти на разведку следует ему. У него единственного есть сразу несколько преимуществ - магия, физическая сила шедды и обостренное восприятие. Договорились, что друзья его ждут два часа, а затем действуют по обстоятельствам. Проверив свое несложное снаряжение - нож, стреломет, амулет Хора, Дар быстрым шагом, пригибаясь, двинулся по высокой траве в направлении дымка.
        Через полчаса он подобрался настолько близко, что уже ощущал и запахи - дыма, людей и каких-то животных. Бесшумно скользя в травяном море, он осторожно выглянул из-за гребня холма.
        У костра сидели трое. Двое почти не отличались внешностью от стражников в замке, только одеты были несколько победнее. Третий был более рослым и светловолосым, вероятно полукровка… с этими, как их Квинт называл? С когурцами? Сын когурской рабыни, захваченной в бандитском набеге, и ставший в ряды врагов своего народа…
        В стороне паслись шесть стреноженных верблюдов - дромедары. Очень похожие на их земных собратьев, но более стройные, поджарые и явно более быстрые в беге. И горбы на их спинах были заметно меньше, не горы жира, а так, холмики, создающие удобную подпорку для спины. А вот высокомерно-презрительное выражение морд было в точности таким, какое запомнилось Дару из посещенного в последний раз зоопарка...
        Три основных скакуна, оседланных и три запасных, заводных. Вот это стоящая добыча!
        Дар не собирался разыгрывать из себя героев боевиков и нападать на превосходящего в численности противника открыто - при одной мысли об этом у него начинало ныть в тех местах, куда не столь давно попали дротики троглодитов-яппи. Он осторожно пристроил к бою стреломет и поморщился - расстояние было слишком велико. Что же, надо попробовать подобраться ближе…
        Дар пополз в траве, стараясь на выглядывать, чтобы не выдать себя. Но навыков спецназовца ему явно не хватало - его заметили, скорее всего - по шевелению травы. Он услышал визгливые команды, и тогда поднялся во весь рост со стрелометом наизготовку.
        Один из врагов стоял напротив, вскинув арбалет и тоже изготовившись к стрельбе. Двое других, с саблями наголо, бежали с двух сторон навстречу, грамотно оставляя арбалетчику сектор обстрела открытым. Дар и самалит выстрелили одновременно и оба промахнулись - Дар из-за слишком большого для стреломета расстояния, самалит - из-за неожиданности и бокового ветра.
        Эффектно вскинув руки открытыми ладонями вперед, Дар произнес формулу и два потока огня сорвались навстречу приближающимся врагам. Они ударили им прямо в лица и… бессильно растеклись, едва опалив брови - у самалитов оказались защитные амулеты. Единственным результатом этой магической атаки стало то, что противник на секунду-другую замешкался. Вот и доверяй после этого всякой магии, ангидрид её перекиси! Искать в своем скудном волшебном арсенале что-то иное или размышлять уже было некогда и Дар, выхватывая нож, шагнул навстречу ближайшему противнику. Секунды снова начали растягиваться…
        Дар нырнул под замах противника, и, согнувшись, из этого крайне неудобного положения ударил, целясь ножом в шею самалита. Из пробитой артерии ударила струя крови и самалит пошатнулся. Дар резко выпрямился, его левая рука проросла когтями и вцепилась врагу в плечо. Он резко развернул самалита и подставил его тело под удар сабли полукровки, который уже набегал справа. Напрягая все силы, он швырнул труп первого противника (а что у него в руках уже труп он почувствовал мгновенно) во второго - удачно, полукровка не удержался на ногах и упал. Он поднялся почти сразу, но Дар уже стоял рядом. Самалит нанес удар саблей, стоя на одном колене, снизу вверх, а Дар отбил его когтями левой руки. Закаленная сталь заскрежетала, встретив более прочный, чем она сама материал... На лице самалита отобразился ужас, когда он, в свой последний миг, понял, что сражается не с человеком. Тут Дар нанес ему удар рукояткой ножа в висок. Полукровка рухнул ничком в траву - с проломанной костью. Дар развернулся к третьему врагу, который в этот момент закончил перезаряжать арбалет. Дар кинулся к нему зигзагом. Нервы у самалита не
выдержали. Выпустив стрелу и даже не глянув, попала ли она, он бросил арбалет и кинулся к верблюдам. Дар подбежал к нему в тот момент, когда самалит уже сидел верхом и обрубал путы на ногах своего дромедара. Остальные животные в ужасе ревели, отшатываясь в стороны - Дар уже был более шеддой, нежели человеком. Самалит заверещал и махнул в сторону Дара саблей, сталь взвизгнула, снова встретившись с когтями. А секундой позже, когти пробили толстую куртку с металлическими накладками, и сдернули самалита с седла. Освободившийся дромедар галопом помчался прочь, а Дар притянул к себе парализованного ужасом пленника и впитал его.
        Вернув себе человеческий облик, Дар с сожалением посмотрел в ту сторону, куда сбежал верблюд - его уже было не догнать. Он подошел к оставшимся животным, которые, не в силах сбежать, пятились от него и дрожали крупной дрожью. Он крепко ухватил ближайшего за удила и вскочил ему на спину. Дромедар продолжал дрожать, но сопротивляться седоку не смел…
        Убедившись, что он сможет управлять дромедаром, Дар слез и занялся сбором трофеев. Он с удовольствием выкинул обрывки кожаной юбочки, которую таскал последние декады, и переоделся в одежду полукровки - она оказалась впору. Обулся - это тоже было приятно, хотя к ходьбе босиком Дар уже давно привык. Самалиты носили толстые кожаные куртки с нашитыми стальными пластинами, кожаные штаны до колен и нечто среднее между сандалиями и мокасинами на ногах. Шлемов или даже шапок у них не было, их заменяли собственные спутанные и пропитанные каким-то вонючим жиром волосы. Сабли у них оказались средней паршивости, ножи - тоже. В мешках были грязные одеяла и немного еды - это Дар прихватил. Затем он связал поводья верблюдов, освободил их ноги от пут и сел на того, который ему подчинился первым. После чего не торопясь поехал обратно, к месту, где оставались друзья.
***
        Не прошло и двух десятков минут после тревоги, а караван, как огромная гусеница, свернулся в кольцо. Подгонять никого не приходилось, люди трудились молча, с максимальной быстротой. Деций стоял в центре этого кольца, с лекарскими принадлежностями наготове, а маг Проспер - на крыше одного из фургонов, рядом с начальником каравана. Все промежутки между фургонами ощетинились разнообразным метательным оружием. Ожидание затягивалось, но это никого особенно не тяготило. Оставалась надежда, что отряд самалитов не слишком велик и просто побоится нападать на готовый к обороне крупный караван.
        - Вон они! - закричал кто-то из наблюдателей.
        - Издалека не стрелять, подпускать ближе! - это начальник охраны. Команда правильная, но кто-нибудь наверняка не удержится от дальнего выстрела…
        Децию было не по себе. Какое-то нехорошее ощущение висело в воздухе. Отвыкнув за годы каторги от анализа изменений магических потоков, Деций не сразу понял, чем его ощущения вызваны. Только увидев оживленно жестикулирующего Проспера, который что-то объяснял Хигсу, он понял в чем дело - у самалитов был шаман, сильный адепт Отступников. Дело оборачивалось скверно.
        Начальник каравана отошел от мага и перебрался на соседний фургон. А Проспер быстро готовил защитные артефакты. Надо было отдать ему должное - несмотря на молодость, маг действовал умело и четко, Деций, никогда сам не применявший боевую магию, тем не менее, хорошо мог его оценить.
        И тут противник нанес первый удар. Только два человека в караване - Проспер и Деций - могли получить истинное представление о его силе. Словно темная удушливая волна обрушилась на оборонявшихся. Слепой животный ужас, парализующий зов смерти - вот что должны были ощутить все. Удар пробивал защиту амулетов, и Деций пошатнулся под его натиском. Кто-то завопил, кто-то бросил оружие и катался по земле, всегда спокойные волы ревели, бактрианы бились в путах. Проспер лихорадочно выводил формулы, резкий магический ветер, порождение его родной воздушной стихии, гнал прочь удушливый полог вражеской магии. Через несколько минут напряжение спало, Деций подбежал к оглушенным и начал оказывать им первую помощь.
        Второй удар был уже не общим, а избирательным - враг целил непосредственно в караванного мага. Но и Проспер не дремал, а стянул свою защиту в компактный воздушный щит. Деций еще раз мысленного его похвалил и приготовился поддержать, если понадобиться, своей энергией.
        За вторым ударом последовали третий и почти сразу - четвертый. Проспер держался, но сила его врага была явно больше. Деций подбежал ближе и произнес формулу соединения. Теперь Проспер мог черпать энергию от него непосредственно. Только на долю секунды Деций ощутил легкое удивление и благодарность мага, а в следующий миг их обоих скрутил шквал боли - противник не только не ослабил, а усилил натиск.
        - Да с кем же это мы имеем дело? - только успел подумать гесперидец. Он отчаянно боролся, стараясь не потерять сознание и при этом принять на себя боль Проспера, чтобы дать ему возможность сражаться. И Проспер воспользовался этой помощью. Он с усилием выпрямился, развел руки с двумя крупными кристаллами кнумериума, и разом высвободил их энергию, добавив свою, из резерва. Воронка смерча, шириной втрое больше крыши фургона, завертелась перед караваном и ринулась в сторону врагов. Разумеется, это был не простой смерч. С удивительным для своего возраста умением, Проспер сплел воедино несколько магических потоков. Его вихрь не просто противостоял некромагии врага, он впитывал ее и сам становился еще более смертоносным оружием. Смерть шла против адепта смерти. Враг должен был получить удар своим же оружием.
        Деций не знал, насколько далеко должен был идти этот смерч и какой ущерб он нанес противнику. Но он услышал, как Проспер застонал, увидел, как он пытается удержать контроль над своим созданием, а затем, пошатнувшись, оседает на колени. И тут он, в полной мере ощутил мощь их врага, который снова ударил в ответ. В глазах Деция потемнело, и он без сознания упал под колеса фургона.
***
        Дар, наконец, пристроился должным образом на спине своего дромедара, и начал получать от езды верхом удовольствие. Они ехали теперь на юго-запад, уже полдня, а местность выглядела абсолютно одинаково. Круто сменить направление их заставила встреча с самалитами - Квинт предположил, что те возвращались из набега на Раменье. А поскольку самалиты втроем не нападают, то, значит, они были разведчиками более крупной орды, которая, как логично было предполагать, должна была дислоцироваться еще севернее. Поэтому надо было ехать в другую сторону. Горы продолжали маячить за их спиной, степь ложилась под копыта скакунов. Дар подумал, что скоро сможет даже дремать в седле. Но судьба позаботилась, чтобы ему скучать не приходилось.
        Он услышал резкий свист и, обернувшись в его сторону, увидел цепочку всадников, которые возникли, как по волшебству, из травы. Это были самалиты, и их отряд достигал двух десятков человек. Они быстро приближались с севера.
        - Уходим! Гоните! - прокричал Квинт, резко сворачивая на юг. Друзья понеслись во весь опор. Дар, который был наименее опытен в верховой езде, надеялся только на то, что его выносливость ему поможет в этой скачке. Они неслись в высокой траве, а противник следовал за ними, не отставая и не нагоняя. Противник? Скорее загонщики… Что-то там впереди происходит скверное… Проклятие, эта тряска не дает сосредоточиться… Нет, определенно, туда ехать не стоит!
        - Квинт! Элеана! Поворачивайте к западу, на юге… - Дар не успел закончить. Они выскочили на вершину очередного холма и Дар, окинув одним взглядом картину, понял, что они попались. И крепко.
        Впереди кишели самалиты. Их было не менее сотни. Но самым скверным было даже не это.
        Самалиты группировались двумя отдельными отрядами - справа и слева. До них было не меньше пол-лиги, и они явно не обращали внимания на север. Между отрядами тоже было примерно пол-лиги. А посередине между отрядами стояло некое странное сооружение, помост, окруженный тремя высокими шестами. На шесты были насажены человеческие головы. Свежие. А на сооружении стоял полуголый коротышка с лимонно-желтого цвета кожей, местами покрытой лишаем. И от этого коротышки шла такая волна магии смерти, что Дара замутило от отвращения. Ему не надо было долго размышлять, чтобы понять, что перед ним противник посильнее шамана яппи.
        Но было еще что-то. Шаман стоял к ним спиной, и его внимание было направлено в противоположную сторону. Там тоже творилась сильная магия. Дар оказался свидетелем магического поединка. На его глазах, одновременно воспринимаемая в обычном и в магическом зрении, издалека возникла и с огромной скоростью понеслась на шамана воронка смерча. Этот смерч вбирал в себя потоки шаманской магии и словно притягивался к ее создателю. Шаман вскинул руки и окутался чернотой. Два рукава этой черноты клещами метнулись к смерчу и сжали его в своем объятии. Смерч дернулся, замедлился… и опал, расшвыривая гаснущие искры создавшей его энергии.
        А в то же самое время, несколько темных нитей, действуя как бы сами по себе, протянулись от голов на шесте в их сторону. Лениво поплавали в воздухе и неожиданно, со скоростью атакующего горного скорпиона, рванулись вперед. Дар машинально поднял руки в защитном жесте, но атака велась не против него. Он услышал вскрик и обернулся. Нити заклинаний вонзились в Элеану. Смертельно бледная, она покачнулась, выпрямилась, а затем медленно двинулась вперед. Дар не понимал, что происходит, но чувствовал, что что-то неправильно. Окончательно он прозрел только в следующую минуту.
        - Эли, стой, ты куда? Тебе плохо? - Квинт, без всякой магии, тоже почуял неладное. Он пришпорил своего дромедара, догоняя Элеану, и попытался ухватить ее за плечо. Повернувшись к нему, с абсолютно пустыми глазами, Элеана прочертила знак, и Квинт вылетел из седла. Его спас только защитный амулет, который сама же Элеана зарядила сегодня утром до отказа.
        - Что за...
        - Квинт, не трогай ее, она под контролем - вырвалось у Дара. Ну конечно! Только так это можно объяснить - Дар отчетливо различал, как три черные паутинки приклеились к голове волшебницы и как бы тянули ее к шаману, а она безвольно им подчинялась.
        Дар осторожно приблизился сзади, лихорадочно соображая, как разорвать эти паутинки. Но стоило ему только протянуть к ним свою магическую огненную нить, как Элеана резко развернулась к нему, и в ее ладонях вспыхнул фиолетовый искрящийся шар молнии. Ого! Нечеловеческим усилием Дар уклонился от магического удара их верной спутницы... А та, вновь отвернувшись, как будто ничего не произошло, двинулась дальше, к логову своего кукловода. Как зомби...
        Странно было то, что на них по-прежнему никто не обращал внимания. Но Дар понимал, что это только временно, что в любое мгновение их либо почувствует шаман, либо увидят воины. Или нагонит отряд с севера.
        Шаман снова вскинул руки, обратив их к югу… И Дар понял, что тут его единственный шанс.
        - Квинт, прикрой! - крикнул он, скатываясь с дромедара. Как мог его прикрыть Квинт, он не думал. В голове у него сидело, билось, как в клетке имя… нет, прозвище: «Желтый Шаман». И отзвуки ужаса, который он унаследовал от впитанного сознания самалита, ужаса по отношению к тому, кто это прозвище носил, ужаса, который он внушал уже несколько веков даже своим соплеменникам…
        На ходу трансформируясь в шедду, Дар со всей возможной быстротой бежал к шаману. Сейчас он следил только за ним и только в магическом плане, остальные враги его не занимали. Тем более, что к его удаче, самалиты сами старались держаться от своего шамана подальше. Но все же пара стрел просвистела у него над плечами, враг их заметил. И тут сверкнул алый луч - это Элеана ударила магией посоха по самалитам. Сработал тот же рефлекс личной защиты, который не давал Квинту и Дару к ней прикоснуться. Самалиты пришли в смятение, завыли. А шаман начал выходить из транса, не закончив атаку против невидимого противника, и оборачиваться...
        ...Медленно, но недостаточно медленно, успеет… Однако Дар уже почти закончил обращение. Он не думал, какое впечатление его облик производит на тех, кто его разглядел, не видел, как мечутся в панике скакуны самалитов, сбрасывая всадников, как бьет по ним магией Элеана, рубит сплеча адамантитовым клинком Квинт. Перед ним был только один противник. Древний желтый лишаистый старикашка, полный грозной неиссякаемой энергии. И этот старикашка ударил в него, не жалея своей силы.
        То, что Дар испытывал в магических сражениях до сих пор, могло теперь показаться только легкой разминкой. Дар чувствовал, как его перемалывают чудовищные жернова, высасывая жизненную силу. Снова где-то в подсознании заметался в панике давно не проявлявший себя никак шедда. Но инерция, обычная физическая инерция бегущего тела, работала на Дара, сокращая расстояние между ним и шаманом быстрее, чем уходила сила шедды и ослабевало его сопротивление. Дару нужно было только одно - хоть на миг коснуться врага, только поймать его взгляд… Любой ценой - остальное неважно…
        Неизвестно, понял ли это желтый сморчок, или просто у него сработал выработанный столетиями инстинкт самосохранения, но шаман издал гортанный вскрик и спрыгнул со своего помоста. Жернова моментально ослабели, Дар судорожно вздохнул, и, налетев с разгону на препятствие, перекатился через него. Он моментально вскочил, снова бросился в сторону врага, но тот уже успел очертить перед собой круг, и Дара отбросило, словно резиновой стенкой. Они стояли с шаманом на расстоянии двух локтей - монстр с сознанием человека и человек с душой монстра. Дар не мог впитать, не имея физического контакта с противником, он ломил защитный барьер шамана своей магической силой не жалея никаких ресурсов, а тот ушел в глухую защиту. И в этот самый момент их личности столкнулись ментально...
        Только много времени спустя Дар узнал, насколько редким явлением был ход их борьбы - столкновение в магическом поединке ментальных сущностей было прерогативой высших магов. Шаман ощущал в Даре, прежде всего, шедда - тот сейчас доминировал в физическом, магическом и ментальном планах. А Дар, как бы со стороны, видел разъяренного шедду нависшего над какой-то зубастой ядовитой тварью, которая ловко вертелась внутри защитного контура, выискивая момент ужалить. Но на стороне шамана была не только ловкость, опыт столетий и бесчисленные победы в подобных поединках - сил у него, несмотря на предыдущий бой с невидимым противником, было всё еще невероятно много.
        Уравнивало их то обстоятельство, что магические атаки шамана, раз за разом, оказывались малоэффективны против порождения Изнанки. И шамана это обстоятельство сильно нервировало - любой маг или шедда известной ему части Сферы Миров уже давно был бы сражен насмерть. Но, тем не менее, ход борьбы медленно склонялся в сторону силы и опыта... Дар чувствовал, что шедда проигрывает. И неосознанно тянулся к его сущности, соединяясь с ней... В этот самый момент, шаман пустил в ход свою козырную карту - удар одновременно во всех трех планах, в физическом, энергетическом и ментальном.
        Посторонний наблюдатель увидел бы в этот миг, как тело шедды, высившееся перед шаманом и почти вдвое превышавшее его ростом, окуталось облаком темно-багрового огня, способного плавить камни. Наблюдатель-маг отметил бы также гигантскую сетчатую спираль заклинаний смерти, охватившую шедду со всех сторон. И только бог Хор, подключившийся к наблюдению в последний момент, через подоспевшего к месту схватки сапсана-посланника, смог распознать ментальный таран, который несся навстречу соединенным сущностям шедды и человека. И не тратя и доли секунды времени, сапсан спикировал на желтого карлика, метя когтями ему в глаза...
        На расстоянии полудюйма от лица карлика птица почернела и, словно обуглившись, рассыпалась кучкой перьев и костей, успев только царапнуть врага над бровью. Но этого оказалось достаточно, чтобы ментальный удар скользнул в сторону и оказался нанесен не в полную силу. Он не развалил соединенные сознания Дара и шедды, а спрессовал их вместе. Дар воспринял это как вспышку, которая очистила пелену перед глазами. Он стал един - шедда-человек, человекошедда, шедда, одержимый человеком. Всеми силами нового своего существа, он нанес ответный удар, затем второй, третий. . Он не думал о победе, он не думал о себе, он видел только одну цель - нанести врагу непоправимый ущерб. И шестисотлетний старикашка дрогнул. Он не хотел умирать.
        Не вспоминая больше о том, что у него осталось еще вполне достаточно возможностей, для того, чтобы стереть шедда в порошок, забыв и о Большой Охоте для Хакеса, и о караване с богатой добычей, которую можно было брать уже голыми руками, шаман помышлял только о бегстве. Отбив очередную атаку Дара, он с трудом разорвал метальный контакт и, всё еще защищенный магическим барьером, активировал амулет. Дар увидел, как между ним и врагом разворачивается, подрагивая, знакомое зеркало портала. Он рванулся, пытаясь в последнем усилии проломить защиту шамана, но тот шагнул в портал, который тут же схлопнулся. Одновременно пропал и барьер, и Дар, по инерции пролетев вперед, рухнул на оплавленную магией землю... Он понимал, что умирает. И сил сопротивляться смерти у него уже не оставалось.
        Через неизвестно какой промежуток времени, он ощутил чье-то присутствие. С трудом открыв глаза, он увидел рядом тяжело раненного дромедара - магическим ударом у того вырвало и спалило бок... Умирающее животное и умирающий полушедда... Впрочем, если он не может помочь дромедару, то тот может помочь ему. С усилием, которое ранее потребовало бы, от него, наверное, сражение с пятью противниками сразу, Дар подвинул руку и вцепился когтями в шкуру верблюда. Тот вздрогнул, но на большее у него тоже не хватало сил. Они встретились глазами, и Дар впитал остатки жизненной энергии зверя.
        Потом, пошатываясь, сам не понимая как, поднялся на ноги.
        Самалиты бежали. Они виднелись уже отдаленными точками в обе стороны. И тот отряд, который преследовал их ранее, тоже исчез. Квинта и Элеаны не было видно. Спотыкаясь на каждом шагу и цепляясь когтями за траву, Дар со скоростью черепахи побрел в ту сторону, где видел их в последний раз. На свое тело он не смотрел - он прекрасно знал, что на нем не осталось живого места, несмотря на шеддовскую живучесть и крепость. Если он не найдет еще источников для впитывания, он умрет прямо тут - сейчас сил на регенерацию у него нет. И тут он снова споткнулся и остановился. У его ног лежал раненный самалит, с отрубленной правой рукой. Скорее всего - метка от Квинта... От шока и потери крови степняк был без сознания. Дар рухнул на колени рядом, передние лапы с хрустом вогнали когти в плечи раненного. Тот вздрогнул и приоткрыл глаза. А Дар впитал его.
        Дар повторил эту процедуру еще с двумя раненными самалитами, и только после этого у него появилось чувство, что его тело больше не представляет собой мешок ваты с разбитыми костями. Он искал место, чтобы прилечь - не на виду, чтобы залечить свои раны. И наткнулся на маленькую ложбинку, хорошо скрытую высокой травой. На дне ложбинки пощипывали траву два дромедара,. А рядом сидел русоволосый воин и держал на коленях голову девушки - бледной, без признаков сознания. Заслышав шорох, он вскинулся, как подброшенный пружиной, а в руке сверкнул узкий адамантитовый клинок.
        - Это я, Дар, успокойся, - Дару еще не приходилось разговаривать в шеддовском обличии, и звуки получились невнятными. Ему пришлось повторить еще несколько раз:
«Я - Дар», пока Квинт, наконец, не понял и не расслабился.
        - Как она? - Дар ощущал какие-то повреждения в магической ауре девушки, но затруднялся определить, какие именно. Хорошо было то, что все следы магической паутины уже исчезли. Выговор у него после тренировки улучшился, и Квинт сразу понял вопрос.
        - Упала без сознания, как только у вас с шаманом перестало сверкать и громыхать. А до этого била магией по каждому самалиту, который к ней приближался. И все время пыталась подъехать ближе к помосту. А я старался не подходить к ней близко сам и не подпускать степняков к ней со спины. Но спасла нас только паника - когда оттуда, с юга, вдруг ударила волна огня. А шамана к этому времени и след простыл. Самалиты поняли, что остались без магической поддержки против чужого мага, и пустились наутек. А тут и Эли грохнулась в обморок - то ли силы кончились, она же их расходовала напропалую, ничего не понимая, то ли магия подчинения так сработала... Тебя я не увидел, самалиты мечутся, как угорелые... Я подхватил Эли и сюда, в ложбинку, с глаз долой. А наши дромедары сами следом прибрели...
        - Сколь же на это всё ушло времени? - спросил Дар, но тут же сам понял- меньше била. А ему казалось, что многие часы...
        Дар покряхтел и начал оборачиваться в человека.
        В очередной раз подбирая себе одежду и чертыхаясь, Дар подумал, что ему бы подошло что-нибудь вроде римской тоги - кусок ткани, который легко сбросить, не разрывая в клочья, как штаны и куртку. Элеана, не только пришедшая в себя и уже даже чуть порозовевшая, закончила сжигать магическим огнем шаманские причиндалы и сидела на дромедаре деликатно отвернувшись. Квинт проехал на пару сотен локтей вперед и что-то разглядывал вдалеке. Потом помахал им рукой. Наскоро натянув на себя какие-то тряпки, Дар влез на первого подвернувшегося беспризорного верблюда и приблизился. Впереди он увидел нечто странное, напомнившее ему читанные в детстве истории про поселенцев Дикого Запада, и еще что-то из времен гуситских войн - составленные в кольцо фургоны и выглядывающих из-за них вооруженных людей.
        - Это караван, - пояснил Дару и Элеане Квинт. - Поехали к нему, только медленно. И ни в коем случае, не беритесь за оружие…
***
        Система магии
        Суть использования магии основана на манипулировании специфическими видами энергий и, вследствие этого, является формой объединения эзотерики, науки и технологии. Основные виды магических энергий: энергии стихий - огня, воздуха, воды, земли, энергии жизни и смерти, переработанные энергии - запасаемые в артефактах и дикая энергия - энергия течений межмирового пространства. Исторически, магию смерти и дикую магию называют темной, остальные виды естественной магии - светлой. Связано это с тем, что магией смерти или некромагией и дикой магией оперируют, преимущественно, адепты богов-Отступников.
        Манипулирование энергиями возможно непосредственно - за счет специфических личных способностей, только для колдуна и мага, и с помощью особых приборов - артефактов, амулетов - всеми людьми. Способность к непосредственному восприятию и управлению магическими энергиями - доля, является врожденным свойством. Она постоянна для данного обладателя, не меняется со временем и не может развиваться обучением. Однако обучение позволяет эффективно и сознательно использовать свои способности, и поэтому крайне желательно. В Лакаанской империи обучение в светских магических и в жреческих школах бесплатно, ученики находятся на полном обеспечении, поэтому оно доступно любому гражданину Империи.
        Заклинания и магические формулы - это частично материализованные энергетические потоки в форме струн, нитей, из которых обычно создают либо сети - сеть боли, сеть огня, сеть смерти и пр., либо сгустки, наподобие стрел или сфер. Заклинание может сопровождаться словесными формулами и жестами, но они имеют смысл мнемонических приемов, для запоминания сложной последовательности действий. Магической силы в них самих нет. Опытные сильные маги способны выполнять сложные магические действия только с помощью ментального контроля. Магия богов, в принципе, подобна магии людей, только несравненно сильнее. Главное отличие - боги владеют искусством оперировать с дикой энергией, что для людей малодоступно и смертельно опасно.
        Все материальные искусства и ремесла тесно связаны с применением магических энергий. Приготовление эликсиров и лекарств - искусство алхимии, является самым общеизвестным примером бытовой магии. Устройства связи на магических потоках, светильники, порталы мгновенного перемещения, магоэнергетические приводы и двигатели - другие широко известные примеры. В военном деле издавна применяются магические ловушки, сигнализация и боевые заклинания. Очень сильные маги могут использовать животных и птиц в роли посланников и разведчиков, видеть их глазами, передавать через них сообщения. Умение пользоваться простыми стандартными артефактами и амулетами, как известно, не требует наличия доли, и доступно каждому. Этому обучаются в армии, на государственной службе и при освоении ремесел. Особые, передаваемые от отцов к детям «семейные» магические секреты бывают и у ремесленников, и у простых крестьян или охотников. Подзаряжая, по мере необходимости, энергией семейный артефакт, ремесленник и без доли способен улучшить свое изделие, крестьянин - повысить урожай, охотник - выследить редкого зверя.
        Магия жрецов и их способности, принципиально не отличаются от таковых у светских магов и колдунов. Как известно, жрецы дают дополнительные обеты не обращать магию против людей иначе, чем для защиты от нападения с использованием темной магии или для предотвращения нарушения установлений богов-Покровителей. Посвятив себя определенному богу в его святилище, жрец получает способность взывать к своему Покровителю и получать от него, в определенных случаях, особую энергетическую подпитку магией жизни. Чаще всего, к этому прибегают жрецы-целители, вследствие чего госпитали располагают при храмах и святилищах.
        Аналогично, темные маги и адепты Отступников способны черпать в своих обрядах силу магии смерти у своих Повелителей.
        Каждый человек, независимо от того обладает он долей или нет, обязан хорошо знать некоторые правила. Прежде всего потому, что ребенок с долей может родиться в любой семье, независимо от того, обладают ли долей его родители или любые родственники. Доля обычно начинает проявляться в ребенке лет с 9-10, реже - раньше, но для того, чтобы стать колдуном или магом необходима инициация. Обязательным компонентом инициации является половой акт инициируемого (инициируемой) и инициирующего. Провести инициацию может любой маг, жрец или колдун, желательно (но необязательно) - противоположного с инициируемым пола. Для обладателей доли отказ от проведения инициации под любым предлогом, кроме указанных в Особом перечне, является государственным преступлением в Лакаанской империи и в Когурском каганате. Уважительными причинами отказа являются а) физические причины (тяжелая болезнь, ранение, полное истощение магом его магической энергии); б) выполнение особо срочного и неотложного задания Магической Гильдии, Совета Верховных Жрецов или Его Величества, связанного с жизнью людей; в) исключительные форс-мажорные
обстоятельства. В любом случае, лицо, отказавшее по вышеуказанным причинам в немедленной инициации, обязано принять все меры, чтобы инициация всё же состоялась в кратчайшие сроки...
        Особо следует подчеркнуть опасности магии смерти и дикой магии. Магия стихий может убить или искалечить, но дикая магия вызывает необратимые изменения в живых существах (так появились населяющие Мертвые Земли иношные твари). Болезни людей вызываются спонтанными выбросами магической энергии смерти (порча) или намеренными действиями адепта темных сил - наведенная порча. Лечением, соответственно, является использование магии жизни.
        (Из «Введения в курс общей и инструментальной магии» для учащихся Магической Академии)
        Часть 5.

«Разве боги не в состоянии сами говорить во всеуслышание всем людям? Разве они не могут сами объявить свои законы и сами без чьего-либо посредничества заставить людей соблюдать их? А если не могут, то это уже явный признак их слабости и бессилия...»
        (Жан Мелье)
        Расположившись на открытой веранде приморского духана, Дар с удовольствием потягивал из кружки охлажденное терпкое вино и разглядывал жизнь горожан. В отличие от многих «свободных» стран на Земле, здесь, по крайней мере, не было заметно крайней нищеты, а самодовольная роскошь не лезла нагло напоказ. Люди умели трудиться, но не через силу, не на износ, умели и отдыхать. Девушки в свободных, часто полупрозрачных одеждах весело болтали с юношами. Стайка загорелых обнаженных ребятишек в возрасте где-то от пяти и до двенадцати лет резвилась в фонтане на площади, ничуть не смущаясь своей наготы. Дар подумал, что отсутствие в здешней религии свойственного «мировым религиям» лицемерного ханжества сильно способствовало улучшению местной морали. Да и правители тут не стремились самовольно провозглашать себя наместниками богов на земле - вполне реальные боги этого мира за такую наглость могли чувствительно наказать...
        До чего приятное ощущение - не надо ни от кого бежать, таиться, скрывать и обманывать... Дар неожиданно почувствовал себя дома. А события последних декад мелькали яркими картинками в памяти, не устававшей их прокручивать...
        Путь от места встречи с караваном и до первого крупного города Империи - Тарка, в котором он сейчас отдыхал, занял более трех декад. После первой естественной настороженности, их приняли почти с восторгом, когда поняли, что бегство самалитов с их шаманом - заслуга неожиданно появившихся путешественников. Разумеется, наибольшие почести выпали Элеане и Квинту, «своим». Дар нисколько этому не огорчался - он был только рад, что его персона не привлекла излишнего внимания. Разумеется, караван двинулся в путь не сразу - верховые разведчики прочесали окрестности и убедились, что самалиты действительно ушли. Затем старшина каравана отвел им места в фургонах и караван, снова вытянувшись в цепочку, тронулся в путь. Еще путешественникам подобрали одежду - взамен рванья и обносков самалитов, которые они носили до того. Вымотавшаяся сверх всякого предела, Элеана тут же свалилась в отведенном ей фургоне. Маг и его помощник-лекарь, сами выглядевшие неважно - последний удар шамана был тяжел, навестили ее, и сказали, что восстановление здоровья требует только отдыха. А после свалился и Дар - его травмы остались
недолеченными, расставаться с шеддовским обликом он явно поспешил. А в человеческом теле всё заживало медленнее. Провалялся он почти столько же, сколько и волшебница - с декаду. Один только Квинт остался на ногах и, навещая друзей по очереди, рассказывал им новости.
        Караванный маг обиделся было на Дара, когда тот категорически отказался от любой врачебной помощи. Но выхода не было - Дар не испытывал уверенности, что амулет Хора закроет его при тщательном магическом обследовании. Самолечение у него получалось все лучше, управление магией - всё надежнее (хотя он внешне этого старался не показывать, раз благодаря защитному амулету Хора его долю не воспринимали). Поэтому он решительно предпочитал обходиться своими силами.
        Квинт и Элеана потратили немало труда, чтобы убедить мэтра Проспера не обращать внимания на суеверия и чудачества дикаря-горца. Помощник мага, Деций, казался проницательнее, но если что-то и думал, то держал при себе. Он дал Дару несколько общеукрепляющих снадобий и тоже оставил в покое. Кстати, это именно он пустил, напоследок, едва придя в себя после удара шамана, огненную волну, которая оказалась последней соломинкой, вызвавшей бегство степняков. Этот огонь не причинил им реального вреда, но связываться без своего шамана с магами каравана они не рискнули.
        Потом Дар поправился, и был очень рад, что маги перестали обращать на него внимание.
        Караванщики легко отделались. Кроме нескольких легко контуженных первым общим магическим ударом, в караване больше не было пострадавших. Самалиты, ожидая результатов магического поединка, не нападали, и раненых обычным оружием не было вообще. Дар улучил момент, когда вокруг не было посторонних ушей, и прояснил несколько вопросов с Элеаной. Она рассказала, что с магией подчинения она никогда раньше не встречалась, хотя знала, что такая бывает. Собственно, это даже Квинт знал. Но принадлежала эта магия к особо сложным разделам черной магии и требовала точной настройки на конкретного человека, отчего применялась чрезвычайно редко. А в боевых условиях - никогда. Оттого атака магической паутины оказалась для волшебницы полнейшей неожиданностью. А всё, что было после, она помнит урывками, как в наркотическом трансе. Вплоть до той минуты, когда она пришла в себя на руках у Квинта.
        Квинт с Элеаной долго извинялись перед Даром за то, что не опровергли приписанную им честь победы над шаманом, которая была всецело его. Но Дар полностью одобрил их версию - Элеана, якобы, заняла шамана магическим поединком, который тому пришлось вести на два фронта - против каравана и нее, а Дар и Квинт подкрались и атаковали его обычным оружием. Шаман струсил и бежал через портал, а самалиты, в свою очередь, бежали, оставшись без шамана - только эта, последняя часть истории полностью соответствовала истине. Посох троглодитского шамана, редкостное оружие Квинта - адамантитовая сабля с магическим артефактом, и плачевное состояние героев и придавали их истории дополнительную убедительность...
        Естественные вопросы о причинах их появления в степи, Квинт объяснил еще короче и туманнее, ни словом не упомянув про Безымянный Замок - особая государственная служба. Все подробности он может доложить только должностным лицам Империи. Точка.
        Рассказывать истинные подробности собственных подвигов кому-либо, кроме друзей, Дара не тянуло совершенно. Тем более, что в них было несколько моментов, которые он сам очень плохо понимал. Например, его ментальная схватка с шаманом, после которой он больше не ощущал в себе шедда. Но при этом он точно знал, что шеддовская часть личности у него никуда не делась. Собственно, всё время своего декадного отдыха, когда он не спал и не был сосредоточен на исправлении в организме чего-либо всё еще болевшего, он пытался разобраться в себе самом. Он, конечно, ощущал себя Денисом Реневым. Личность - это память, а он помнил все подробности своей прежней жизни. Но помнил уже как-то отстраненно - как нечто не столько пережитое, сколько усвоенное... Навыки магии, сила, реакция, регенерация - это от шедда, сомнений нет. И от него, возможно, некоторая жестокая холодность, равнодушие к смерти жертв... но тут Дар сомневался, от шедда ли - он и сам идеи
«христианского прощения» врагам никогда не принимал, да и покойный Лакс, навряд ли. Если враг не сдается, его уничтожают - так, и только так! А вот некоторые боевые навыки - бой цепью, например - это откуда? От легионера Лакса? Но Квинт уверял, что ничего такого он за Лаксом не замечал, правда, он и знал-то Лакса всего лишь по караулу - тот был не из его непосредственных подчиненных. Дара теперь мучил чисто философский вопрос - кто же он сам такой? Хоть ищи шамана, который невольно поспособствовал его слиянию с шеддой, и задавай вопросы ему...
        Кстати, что это был за шаман, сперва знал один Дар, и когда он случайно назвал его кличку - Желтый Шаман, Элеана чуть не упала, а Квинт вылил на себя кружку с заваркой кипрея... Изумленный Дар узнал, наконец, с кем они встретились - именем Желтого Шамана пугали детей на всех берегах Моря Жизни. Самалитский адепт Отступников, шестисотлетний некромант был известен куда шире Хакеса, хотя и значительно уступал ему в силе и опыте. Просто Хакес, верный своей манере, держался в тени, а Желтый Шаман неоднократно участвовал в войнах самалитов с Империей и Когуром, его мощь и невероятная жестокость вошла в легенды. То, что Дар остался в живых и обратил подобного противника в бегство, казалось совершенно невероятным!
        - Теперь я кое-что понимаю, - протянула Элеана, когда друзья, наконец, пришли в себя. - О связи Хакеса и Желтого Шамана давно ходили слухи. И он вполне мог поручить... о, какая же я дура безголовая!!! Меня убить мало за дурость! Ведь я оставила там, в замке, обрывки платья, а по ним сильный маг без труда мог настроить и поиск, и подчинение! Я же закрыта только от самого Хакеса. Эта была Большая Охота за мной - магическая облава! Караван просто случайно попался им на дороге, и самалиты решили совместить два дела - охоту на человека и грабеж. А я, как лама тупая, лезла прямо в ловушку, и вас втянула - вы же чуть не погибли оба из-за меня, по моей глупости! Не знаю, простите ли вы меня когда-нибудь...
        Убедить расстроенную волшебницу в том, что ее и не думают винить ни в чем, оказалось непросто. В конце концов, оставив Квинта окончательно утешать девушку, Дар спрыгнул с повозки, в которой они проводили это совещание пошел размыть ноги - караван стоял на вечернем привале.
        Их дромедары мирно паслись рядом с повозками. Эти дромедары были в караване единственными - у остальных всадников были двугорбые бактрианы, более массивные выносливые, но менее быстрые. Они тоже несколько отличались от земных, и были более приспособлены для верховой езды, чем те, но в целом - ничего особенного. Косматые, заносчивые, готовые оплевать не понравившегося прохожего...
        Удивили Дара в караване, пожалуй, только «волы» - огромные, в человеческий рост в холке, заросшие густой свалявшейся шерстью быки, с ветвистыми как у лосей рогами. Таких, насколько он помнил, на Земле не встречалось. Укрощенные особой магией, волы были безопасны даже для ребенка, но обладали огромной силой и выносливостью - идеальная тягловая сила, если спешить особо некуда. Они могли брести безостановочно от рассвета до заката, примерно со скоростью пешехода, почти не нуждались в воде, а траву жевали прямо на ходу.
        Дар присел к костру из сухой травы, вокруг которого отдыхали охранники и караванщики. Ему охотно уступили место.
        Обычно на все расспросы Дар отделывался короткими и не очень внятными ответами, и его скоро оставили в покое - ну чего взять с туповатого горца из неведомой глуши! Интерес к Дару проснулся вновь после того, как они с Квинтом изъявили желание присоединиться к охране. К Квинту вопросов не было - разве что знатоки завистливо цокали языком, поглядывая на его саблю. Для Дара устроили испытание. Дар попросил стреломет (свой он утратил в бою с шаманом - какой-то из метавшихся в страхе верблюдов его растоптал) и показал свое умение в стрельбе, а вот с холодным оружием вышла заминка. Дар честно сказал, что фехтовать не умеет, а его оружие - цепь. Это вызвало некоторое недоумение, но потом начальник охраны - отставной княжеский дружинник Щек Бортник, хлопнул себя по лбу и сказал: «Сейчас!» Он порылся в фургоне со снаряжением и вытащил моргенштерн - здоровенный шипастый металлический шар, на цепочке в локоть длиной, с крепкой резной рукоятью. Цепочка сначала показалась Дару несерьезной, но рассмотрев ее повнимательнее, он понял, что крепостью она будет почище его прежней кандальной цепи из замка. Дар на
пробу покрутил кистенем в воздухе - ближайшие соседи пригнулись - и оружие одобрил. А его умение им владеть одобрили уже охранники, после того, как Дар в пробном поединке, играючи обезоружил противника, захлестнув его клинок цепью моргенштерна. Конечно, среди охранников были мастера, которых он не смог бы победить так легко, особенно - после демонстрации своего стиля боя. Но рукопашный бой иным оружием, чем секирами, саблями или рапирами, был для имперских воинов непривычен. Хотя на привале многие вспоминали разнообразные истории про бои редким оружием - глевами, клевцами, двуручниками и тому подобное. Дар посмеивался - его кистень имел преимущество уже в том, что когда у противника над головой свистит эдакое чудище, приемы фехтования часто вылетают из головы. Дар упорно именовал моргенштерн кистенем, а интересующимся объявил, что это - такое горское слово...
        Две декады путешествия по степи пролетели вообще без происшествий. Элеана проводила основное время с магами - мэтр Проспер, как оказалось, отлично знал Элеаниного дядю, у которого делал диплом в Академии. Элеана сама готовилась к поступлению в Академию перед всеми событиями с ее похищением, так что они с Проспером болтали часами, вызывая в Квинте некоторую мрачную задумчивость. Квинт с Даром занимались обычной для охраны патрульной службой, как правило - в паре. Они быстро перезнакомились со всеми другими охранниками, а после - с остальными караванщиками. Большинство из них были людьми простыми и бесхитростными. Дар повесил им на уши немного лапши, про «обычаи горцев», позаимствовав подробности из романов и фильмов про средневековых шотландцев. И они его иначе чем «наш горец» не именовали.
        Караванщики охотно выкладывали о себе разные сведения на привалах, что служило для Дара бесценной информацией о повседневной жизни мира, в котором ему теперь предстояло жить. Ну и, разумеется, у вечерних костров «травились» бесчисленные истории, вперемежку с байками, в духе «Тысяче и одной ночи»... Дар слушал рассказы очевидцев про вторжения иношных тварей из-за Больших гор, про сражения с самалитами и мерканскими пиратами, слухи про жуткие обряды жрецов богов-Отступников (рассказываемые с фантастическими подробностями, поскольку рассказчики сами в магии были ни бум-бум...). Рассказывали еще полу-легенды, полу-были про таинственные горные монастыри, в которых можно найти рукописи и артефакты, созданные еще до Разлома, про жрецов-друидов, хранителей двенадцати древ Жизни, держателей Полога Богов. Несколько раз упоминали странный орден рыцарей-монахов «фалантеров». Их резиденция в Больших горах была уничтожена много веков назад нашествием иношных тварей насланных магией жрецов Отступников - весьма сильных и многочисленных в ту эпоху. В то же время, многие сходились на мнении, что «фалантеры» вновь
появились и ведут свою деятельность в Мерке и Самале - выкупают рабов, в первую очередь - детей. Про самих «фалантеров» никто почти ничего внятного сказать не мог. Сходились только на том, что это люди очень сильные духом и безупречно справедливые. Говорили еще, что живут они общиной, где всё имущество - совместное. Дару эти люди, если они существуют вправду, а не только в легендах, понравились сразу и безоговорочно - настоящие коммунары этого мира.
        Вспоминали и ушедших богов, повелителя морских чудовищ Моря Смерти - Крия, бога смертельной Пустыни Призраков - Япета. Заброшенные храмы Япета очень привлекали искателей приключений, но вот только из пустыни мало кто возвращался, а половина вернувшихся была безнадежно повреждена умом... Почти все были уверены, что призраков, от которых пустыня получила название, Япет же и насылал - чтобы жадные и наглые людишки не тревожили его уединения. По той же причине, воды Моря Смерти патрулировали жуткие морские чудовища, оберегавшие покой своего повелителя, бога Крия. Кто-то еще уверял, что в Море Смерти живут разумные люди-рыбы, которые торгуют с Оркейским княжеством - единственным поселением людей на островах Моря Смерти. Но это уже считали полнейшими сказками, да сами рассказчики в такие истории не слишком верили.
        Из общей массы словоохотливых и открытых нараспашку спутников, выбивались только двое - лекарь Деций и старшина каравана Хигс. Первый охотно поддерживал разговоры, но практически никогда не распространялся о себе, и Дар заподозрил, что у него, как и у самого Дара, есть, что прятать от других. Второй всегда держался особняком, и в посторонние разговоры с подчиненными не вступал. Зато он пару раз оказывался неподалеку, когда Дар разговаривал с Квинтом и Элеаной, и несколько выходил из своего образа «дикаря». И Дар затем ловил на себе внимательные взгляды Хигса.
        Единственное, что поначалу вызвало некоторое недоумение у караванщиков - это явно дружеские отношения между «дикарем» и имперскими патрициями. Но ситуацию исчерпывающе объяснил Квинт, назвав Дара своим побратимом. Боевое братство в Раменье было известным и почетным обычаем, и нередко объединяло княжича с простым дружинником или хуторянином. Так что когда в одном из разговоров на эту тему Квинт просто заметил: «Когда мою спину прикрывает Дар, я могу быть спокоен», то их дружеская близость перестала вызывать какие-либо вопросы.
        Дар, полностью выздоровевший физически и всё еще находившийся в существенном разладе с собой, по-настоящему наслаждался ежедневной рутиной караванной жизни. Он радовался тому, что решения теперь принимает не он, что можно просто добросовестно выполнять чужие приказания. Всю дорогу - от замка, до встречи с караваном, он ощущал личную ответственность за жизнь своих товарищей, а это было нелегкой ношей. За себя он почему-то не боялся, даже во время поединка с Желтым Шаманом - тогда от него требовалось напрячь все силы, а заботиться еще о чем-либо не оставалось времени. В любом случае, он не видел себя предметом интереса для Хакеса, которого начал всерьез побаиваться - это пришло, наконец, вместе с пониманием о действительной силе этого чудовища, для которого едва не угробивший Дара шаман был не более чем мальчишкой на побегушках... А если Хакесу его персона не интересна, то можно хоть немного перевести дух и расслабиться!
        Однажды, между делом Квинт заметил:
        - Ты, наверное, тоскуешь по своему родному миру...
        Это предположение сначала удивило Дар, а после заставило задуматься. Ни малейших признаков ностальгии он не испытывал. Задавшись вопросом: «Почему так», он очень быстро дал сам себе ответ - потому, что свой родной мир он действительно недолюбливал. Не то, чтобы он желал ему плохого, просто напросто его мир, по впечатлениям Дара, был тяжко болен чем-то вроде ожирения мозгов. А подобный недуг сочувствия не вызывает...
        А к миру Лакаана Дар ощущал живейшую симпатию. Здесь ему было интересно. Здесь у него были друзья и враги, важные дела, знания, которыми предстояло овладеть. Да, этот мир тоже имел множество проблем, но жизнь в нем была не только более простой и понятной, она была куда более достойна человека, чем жизнь опутанного долгами, оболваненного рекламой обывателя его покинутой родины... Если бы ему сейчас неожиданно предложили вернуться назад, он бы категорически отказался!
        Через пару дней тренировок с кистенем, Дар решил потренироваться и в фехтовании, рассудив, что в мире, где широко применяют холодное оружие, быть в этом деле невеждой глупо и опасно. Теперь он занимался и с саблей ежедневно, чаще всего с Квинтом, но иногда - с кем-либо из охранников. К концу путешествия с караваном он, не став, разумеется, мастером клинка, мог уже сносно постоять за себя в поединке. В основном, правда, за счет сверхчеловеческой быстроты реакции, а не искусства… А еще командир Щек Бортник дал ему также несколько уроков рукопашной борьбы без оружия - эдакого лакаанского самбо, пополам с карате. А может и не самбо, и не каратэ - это было только впечатление самого Дара, в прежней жизни он ни малейшей практики, ни в первом, ни во втором не имел.
        Через две декады они вышли к населенным местам. Впереди замаячили стены и башни, и караван втянулся в небольшой город (или большой форт), с непритязательным наименованием Броды, стоящий на берегу полноводной реки Итили. Тут для Дара снова было много нового и непривычного - деревянные рубленые дома, лавки ремесленников, трактиры, они же, как правило, гостиницы… А вот река, которая возле города растеклась на пол-лиги в ширину, а далее, как заметил Квинт, становилась еще шире, рощи по берегам, приусадебные огороды, возделанные поля - всё это, напротив, показалось знакомым и почти родным...
        Это было Раменье. Край земледельцев и охотников, исстари поставлявший империи лучших воинов, первый заслон на пути Степи и иношных порождений Мертвых Земель. Родина красивых, сильных, гордых людей, считавших своим покровителем бога Хора. На север от реки, отмечавшей естественную границу со степью, начинались леса, в которых растворялись немногочисленные города-крепости и хутора. Только несколько крупных дорог, проложенных имперскими инженерами, соединяли ближайшие имперские земли со столицами полунезависимых княжеств. Основными же транспортными артериями здесь служили проселки и реки. Благо, климат Лакаана был теплым и ровным, реки не замерзали круглый год, а грунтовые дороги становились малопроходимыми только после сильных дождей.
        В нескольких тысячах лиг севернее, леса редели, а Большие горы начинали рассыпаться многочисленными невысокими грядами. Там были копи, намного уступавшие Имперским, но тоже дававшие немалый прибыток. Северные княжества находились уже под двойным божественным покровительством - Хора и Кнума, бога ремесел. Места эти были населены реже и жизнь там была более мирной - степняки и монстры туда не добирались, мерканские пираты - тоже, держать сильные дружины не требовалось. А еще севернее шло царство снегов - Арктания. Где-то в восточных отрогах Больших гор, недалеко от границ Арктании, находилась полулегендарная земля горцев, откуда, якобы, был родом Дар.
        Три дня ушли на отдых и перегрузку каравана на большие плоскодонные барки. Фургоны грузили прямо на палубы, животных - в трюмы. Портовые краны были явно с каким-то техномагическим приводом, поскольку без усилий переносили по воздуху фургон целиком. Занимались погрузкой, в основном, местные, так что караванщики получили увольнение. Обедали они теперь в трактире возле пристани - большом двухэтажном деревянном здании. Первый его этаж занимал общий зал и кухня, а второй этаж - комнаты постояльцев. Хигс, мэтр Проспер и старшина охраны Щек, как привилегированные господа, которым жилье оплачивалось сверх жалования, заняли три из них, еще в одной жил какой-то мелкий купец - офень, по местному. Несколько караванщиков, которым надоело ночевать на открытом воздухе, сняли комнаты по двое, по трое, за свой счет. Комнату на двоих сняли также Квинт с Элеаной, заплатив за нее мелким трофейным амулетом, и из нее почти не выходили... Дар ночевал на сенной барке, а днем слонялся по городу, разглядывая незнакомую и при этом в чём-то узнаваемую жизнь.
        В первый же свободный день, незадолго до заката, он случайно вышел к стоявшему на окраине городка рубленому зданию. Что-то кольнуло его, когда он проходил мимо - вглядевшись, он понял, что именно. Над приоткрытой дверью висела резная доска - пикирующий сапсан, искусно намеченный неизвестным резчиком всего несколькими штрихами, рассекал на ней небо. И в памяти тут же встала картина, о которой он до сих пор не вспоминал, хотя и воспринял самым краем сознания - омерзительная рожа желтого коротышки, словно изъеденная проказой, и падающий на нее сокол. Сокол чернеет, обугливаясь в доли секунды, а Дар, сливаясь с шеддой, пытается сдержать удары шаманской магии...
        Решительно шагнув к зданию, Дар взялся за железное кольцо - массивная, сколоченная из трехдюймовых брусьев дверь отворилась легко, без скрипа. Внутри стоял небольшой алтарь, украшенный резной фигурой всё того же сапсана и изображением стрелы на щите. Пол земляной, присыпан чистым речным песком. На стенах - несколько охотничьих приспособлений - капкан, небольшой арбалет, нечто вроде короткой пики с широким лезвиеобразным наконечником. И жуткая голова какой-то твари - чучело, прибитое как раз напротив алтаря, над дверью, внутри. Дар застыл, вглядываясь в это порождения кошмара. В нем смешались черты кабана, волка, еще непонятно кого, но самым чудовищным был высокий, вполне человеческий лоб, и глаза разумного существа, неотрывно глядевшие на Дара. Только спустя полминуты Дар сообразил, что глаза выточены из какого-то камня и неживые.
        За спиной послышался шорох. Вздрогнув Дар резко развернулся - алтарь оказался чуть повернут, открывая проход во внутренние помещения храма. А перед Даром стоял невысокий жилистый человек в неновом, но аккуратном и чистом балахоне цвета весенней листвы. Не зная, что сказать, Дар коротко наклонил голову, приветствуя незнакомца по принятой в империи традиции.
        - Отец Ветер, жрец бога Хора, приветствует странника! - голос у жреца, вопреки его внешности, оказался гулким и глубоким.
        - Я... я Дар, горец. Хочу поблагодарить бога Хора за его помощь в моем путешествии.
        - Рад тебе помочь.
        Дар подождал с минуту, но видя, что жрец молчит и чего-то ждет, объяснил, что в империи он впервые, и не знает, как принято благодарить богов.
        - Ты из тех троих, кто спустились с гор и помогли отразить нападение самалитов на караван? Мне рассказали, что это были легионер, девушка-волшебница и горец.
        - Да. Слухи у вас распространяются быстро...
        Жрец беззвучно рассмеялся. Когда он повернулся к алтарю, задвигая его на место, Дар увидел, что левая рука служителя Хора покрыта застарелыми страшными шрамами.
        - А ты не прост, жрец, - мелькнула мысль. - Повоевал или поохотился в свое время знатно... да и сейчас, небось, по цели не промажешь...
        - Всё просто, парень. Подходишь к алтарю, кладешь руки здесь - вот на эти два кристалла, и мысленно произносишь всё, что хотел донести до бога. Потом можешь сделать пожертвование храму - трофей какой, или деньги - что захочешь. Впрочем, это совсем не обязательно...
        - А кто пожертвовал вон того красавца? - Дар указал на голову монстра над дверью. Жрец молчал, и Дару стало неловко, он почувствовал, что совершил бестактность. - Простите, если я чего не так спросил, если это секрет...
        - Обычно об этом не спрашивают, - подтвердил жрец. - Но этого хазарга добыл я - десять лет назад. От него же мне вот эта памятка, - он показал покалеченную руку.
        - Мне говорили, что сюда такие не забредают...
        - Верно. Это не здесь и было - в Милеве я его встретил, севернее Тарсея. Ну, так что, начнешь? Тебе помочь с медитацией?
        - Нет, спасибо, я сам! - Дар испугался на секунду, что жрец сможет увидеть в нем лишнее... Решительно сжав в руках верхушки деревянных столбиков с кристаллами, Дар прикрыл глаза, сосредочился и мысленно произнес:
        - Благодарю тебя, Хор, за помощь в путешествии и за твой амулет. И за участие в том бою...
        - Человек-шедда, пришелец с Изнанки, я помог тебе потому, что твой путь к цели будет долог, а труд - тяжек! - Совершенно неожиданно, как тогда, в замке, голос прозвучал прямо в голове Дара. Но спутать его с голосом Сешат было невозможно. Интонации, аура - зеленоватая, лиственная, а не холодная, лазоревая, голос мужчины-воина. - Следуй за друзьями, помогай им, оберегай девушку! Рассчитывай на себя, но мы будем следить за вами и помогать там, где сможем.
        - Но в чем моя цель? Защита Элеаны от Хакеса? Я же не выстою против него - не такой я дурак, чтобы на такое ...
        - Не лезь в драку первым, учись, думай... - голос бога постепенно затихал, словно удаляясь. - Ищи союзников...
        - Где?
        Ответа не последовало. Дар, по-прежнему стоя с закрытыми глазами, вдруг ощутил изменения в храме, которые ранее не замечал, поглощенный разговором. Алтарь перед ним теперь ярко светился в магическом плане, глаза резного сокола сверкали изумрудным светом. Открыв глаза, Дар с трудом разжал руки и шагнул назад, чуть не натолкнувшись на жреца. Тот ловко посторонился, придержав Дара за локоть, глядя на него широко открытыми глазами, и не скрывая изумления.
        - Второй раз, за время моего служения, Хор разговаривал в этом храме,- пробормотал он, в ответ на невысказанный вопрос Дара. - Боги обратили на тебя внимание, парень. Сочувствую я тебе - ведь ты даже бездольный...
        - Амулет меня закрывает от него - это хорошо! - отметил Дар, а вслух произнес:
        - Ты тоже слышал слова Хора?
        - Нет, разумеется, - с большим удивлением ответил жрец. - Слова бога всегда предназначаются только для конкретного человека.
        - А почему ты мне тогда посочувствовал?
        - Ну, для этого ничего слышать не надо! - жрец грустно усмехнулся. - Когда человек становится предметом интереса богов, судьба его может быть какой угодно, но только не легкой и не простой...
        - Странно слышать такое от жреца...
        - Почему же? Мы служим богам и людям, пользуемся мудростью и магией Покровителей, чтобы нести в жизнь их же установления. Но ничто не мешает жрецу, как и любому человеку, иметь свое мнение о своих господах и об их действиях...
        - Боги играют в свои игры, а люди платят по счетам?
        - Я такого не говорил. Боги-Покровители дали нам жизнь, знания, помощь против темной магии Отступников и их слуг. За всё надо платить, парень. Долг перед родителями, долг перед страной, долг перед богами - это стрелы из одного колчана. От этого никуда не уйти. Да и ты же не из тех, кто свои долги перекладывает на других!
        - Долги... да, я тоже не без них - меня, конечно, не спросили... но жизнь с долгами лучше небытия без долгов, тут спору нет...
        - Благодарю тебя, отче... Ветер, - Дар чуть запнулся, вспоминая имя жреца, которым тот представился в начале встречи. - Особенно - за беседу.
        - Это то малое, что я могу для тебя сделать, Дар. Ведь охотничий амулет, например, тебе ни к чему?
        - Вот чего нет... так нет. Прощай, отец Ветер.
        Пожертвования храму Дар не сделал - в другой раз, как разбогатею, вот тогда, может быть... Жрец оказался не болтлив - о происшествии в храме никто в поселке более не узнал. И друзьям Дар тогда ничего не рассказал.
        В общем зале приятно пахло свежей травой и жарким из кухни. Шел к концу третий день в Бродах, отплытие было назначено на завтрашнее утро. Дар ужинал в одиночестве за столиком у приоткрытого окна. Народу, как обычно, немного. Пол застелен камышом, который менялся ежедневно, деревянные столы - чисто выскоблены. За порядком строго следил сам трактирщик и пара дюжих слуг. Еду и напитки разносили несколько веселых молодух, с которыми можно было легко сговориться на часок, в сенной барже... Это не считалось проституцией - чисто обоюдное согласие, помощь в снятии напряжения с одной стороны, подарок за доставленное удовольствие, с другой. Дара, правда, это не прельщало, он и в «прошлой жизни» был весьма разборчив. А сексуальной озабоченностью никогда не страдал.
        Поглощая сочное жареное мясо, с тушеными овощами и зеленью, запивая ужин местным темным пивом - густым, с медовым духом, Дар, по привычке, прислушивался к обрывкам бесед, благо его шеддовский слух был намного острее обычного. Вдруг внимание привлек, доносившийся из окна, негромкий разговор на улице. Беседовали двое, на языке, похожим на самалитский, но с заметными отличиями - впоследствии Дар узнал, что это был мерканский диалект. Одного из собеседников Дар узнал сразу, по голосу - Хигс. Второй ему был незнаком. Незнакомец говорил тихо, но с отчетливой угрозой:
        - Не лезь в дела, которые тебя не касаются, караванщик! - Слово «караванщик» звучало слегка презрительно. - Ты не понес реального ущерба, страховка тебе обещана - и хватит с тебя.
        - Да, но вот только твоей заслуги, Трент, в этом нет ни на грош! Если бы не счастливая случайность, нас бы раскатали по косточкам. И мне очень интересно, с какой стати я плачу такие деньги Охранной Гильдии, если меня и не думают предупреждать о подобных встречах...
        - Еще раз - не лезь не в свое дело! В договоре предусмотрено, что за глупости каждой кучки отморозков мы не отвечаем! На то у тебя есть охрана и маги.
        - Ах, значит, кучки отморозков... Тогда глянь на это - видишь? Ее нашли мои люди у одного из мертвецов. Тебе сказать, как эта штука называется? Пайцза хана Гаюка! И ты мне всё еще будешь рассказывать про случайную кучку отморозков?
        - Дай сюда... Что? Ну, тогда пеняй на себя!
        Последовал характерный шорох выхватываемого из ножен оружия и металлический скрежет скрестившихся клинков.
        Дар незаметно выскользнул из-за стола, быстро прошел к выходу и бегом кинулся за угол дома, к месту ссоры. В конце концов, это был его прямой долг - вмешаться, ведь Хигс был его начальником, а он у него - охранником. За углом оказался узкий проход - в трех локтях от трактира шла стена одного из амбаров. В тусклом отсвете Полога Богов он увидел поединок - Хигс отбивался саблей от нападавшего на него рослого противника. Дар, не вынимая оружия, бросился к дерущимся. Он рассчитывал приблизиться незамеченным, но в этот момент Хигс отступил на шаг и его противник повернулся к Дару лицом. Прошипев проклятие, он резко развернулся и кинулся в темноту. Дар собрался было его преследовать, но когда он поравнялся с Хигсом, тот остановил его.
        - Не надо! - сдавленным голосом скомандовал старшина.
        Дар остановился. Хигс прислонился к бревнам стены - бледный, правое плечо окровавлено, саблю держит в опущенной руке, как палку.
        - Вы ранены. Я позову Деция.
        - Не надо! - снова повторил Хигс. Кривясь от боли, он сунул оружие в ножны. Потом попытался что-то поднять и охнул. Дар посмотрел под ноги - там лежала небольшая серебристая бляха с какими-то узорами. Молча Дар поднял и подал пайцзу начальнику. Тот сунул ее в карман, пошатнулся.
        - Помоги мне дойти до моей комнаты. Нет, не туда - здесь есть вторая лестница, там нет народу.
        Тяжело опираясь на руку Дара, Хигс повел его дальше, к задней стене трактира. Вдоль нее шла лестница на второй этаж, по которой Дар почти втащил Хигса. В комнате караванщика Дар засветил факел, а Хигс тяжело рухнул на табурет. Куртка на правом рукаве пропиталась кровью.
        - Помоги снять, а потом подай вон ту шкатулку.
        Когда куртка и рубашка оказались на полу, Хигс здоровой рукой вынул из шкатулки золотистый амулет и начал круговыми движениями водить над раной. Дар отлично видел голубоватое свечение лечебной магии, от которой рана затягивалась на глазах. Артефакт казался очень сильным, похожей силой обладал разве что шаманский посох яппи, который был сейчас у Элеаны. Только в посохе магия была иного вида.
        Залечив рану, Хигс поднялся и вытащил откуда-то пустой мешок.
        - Собери туда барахло, - распорядился он, указывая на окровавленные лохмотья. - А потом выбросишь это на помойку.
        Потом искоса поглядел на Дара, и неожиданно спросил:
        - Разбираешься в лечебной магии?
        Дар чуть было не ляпнул: «Да», но вовремя прикусил язык.
        - Я не дольный, - осторожно ответил он. - Но я видел, как лечат, и не один раз.
        Хигс еще раз посмотрел на него.
        - Ты знаешь мерканский?
        - Нет, но знаю самалитский...
        - Что ты слышал из разговора? Только не пытайся мне рассказывать, что ты случайно зашел за угол отлить.
        - Почти всё, - честно признался Дар. - Начиная со слов: «Не лезь не в свое дело».
        Немного помолчав, он добавил:
        - Я не болтливый.
        - Почему ты не обращаешься ко мне: «Господин Хигс»? - резко спросил мерканец.
        - Не привык, - спокойно ответил Дар. - У нас так не принято.
        - Где - у вас?
        Дар промолчал.
        - Да уж, в болтливости тебя не обвинишь. - Хигс вздохнул. - Интересный ты тип, горец. Или не горец? - Хигс остро впился взглядом в Дара. Тот стоял с равнодушным и невозмутимым видом.
        - Ну что же, ты в своем праве... Вот что - одну услугу ты мне сегодня оказал. Окажешь вторую - промолчишь обо всём слышанном и виденном - с меня будет причитаться.
        - Я не болтун, - повторил Дар.
        - Тогда иди. Завтра с рассветом отплываем, отдыхай.
        На следующий день выяснилось, что один из жителей форта, считавшийся фактором из Милевского княжества, неожиданно исчез без следа...
        По реке они шли под парусами. Это заняло еще декаду. На барках служба охраны стала чисто номинальной, берега реки принадлежали княжеству Сумур и патрулировались княжеской дружиной. Родные места Квинта лежали намного севернее, впрочем, в Раменье эти расстояния особо дальними не считались. В Бродах в каравану присоединился новый спутник - офень Сигурд Хват, молодой дюжий парень с простодушным выражением лица и хитроватыми глазками, впрочем, всегда дружелюбный со своими. Он был родом из Тарпана, и служил доверенным приказчиком у мастера тамошнего отделения Торговой гильдии. В имперский Тарк он ехал за закупками и, по всей вероятности, имел при себе немалую сумму денег, отчего и предпочел не пускаться в путешествие один. Последнее, впрочем, было чистым предположением Дара - купец о таких подробностях благоразумно помалкивал.
        Дар выполнил свое обещание старшине, и о происшествии с Хигсом даже друзьям рассказал только в Тарке. Элеана нахмурилась, и сказала, что она ничего не понимает. Квинт был осведомлен несколько больше.
        - У самалитских ханов с мерканцами есть договоры, - объяснил он. Они не трогают караваны, которые ведут мерканцы, а мерканская Охранная Гильдия следит за выполнением этих договоров. А тут, выходит, на караван напали не случайные бандиты, а люди хана... как его - Гаюка? Не знаю такого, а, впрочем, я мало кого там знаю... Получается, что договор был нарушен, и Хигс мог предъявить Охранной Гильдии немалую неустойку. А человечек, с которым он беседовал - явно представитель Охранной Гильдии. Он должен был это отслеживать, в случае скандала он и оказался бы крайним. У мерканцев же с этим дело тоже строго, наказание - каторга и продажа в рабство. Вот он и напал на Хигса. Может он его и не собирался убивать, но пайцзу собирался отобрать точно - ведь без нее у Хигса не было бы прямых доказательств. Правда, не дело, что мерканский агент, пусть и от Охранной Гильдии, так вот, тайком в Раменье сидит. Но сейчас уже поздно что-то предпринимать на этот счет...
        В имперском городе Тарк, стоявшем в устье реки, их совместное с караваном путешествие и служба закончились. Это был тот самый Тарк, название которого Дар услышал в первый свой день сознательного пребывания в Лакаане, от тюремщиков-самалитов. В Тарке многое внушало уважение - огромные сторожевые башни, двойное кольцо стен, кипящая городская жизнь, вполне сравнимая с городами родины Дара, оживленный морской порт полный парусников, словно сошедших со страниц его любимых приключенческих книг…
        В империи Дар впервые столкнулся с формальностями - от него потребовали документы при въезде. Но решились эти проблемы крайне просто - Квинт и Элеана внесли за Дара поручительство. Дар несколько обеспокоился - а как они сами будут доказывать свое гражданство. Но и это оказалось проще простого - к руке каждого из них, к месту, где располагалась крохотная татуировка, которую Дар ранее и не замечал, приложили некий артефакт, и тот послушно мигнув зеленым огоньком, подтвердил их гражданство. Это удивительное соседство техномагических штучек, на уровне новейших технологий в мире Дара, с парусниками, арбалетами и гужевым транспортом, временами выбивало Дара из колеи. Дару тут же выдали его «документ» - аналогичную татуировку временного жителя империи. Квинт пояснил, что через три года Дар мог «при условии примерного соблюдения законов и обычаев» получить полное гражданство Империи. Дар потом поинтересовался у Элеаны, почему у него не оказалось этой татуировки - ведь она точно была у бедняги Лакса, в чьем теле Дар пребывал. Элеана задумалась, а потом выдала что-то про неразрывную связь «психофизической
матрицы» с «символьной аппликацией». Проще говоря, пояснила она затем, татуированное «удостоверение» связано с личностью обладателя и разрушается, при гибели этой личности.
        Первоочередное дело для Квинта и Элеаны в Тарке состояло в том, чтобы посетить канцелярию наместника провинции и официально заявить о своем возвращении после похищения. Дару это было совершенно необязательно, но он отправился с друзьями. Причиной, побудившей его к этому, если быть честным, была не столько дружеская солидарность, сколько желание проверить крепость своей магической защиты.
        На входе в официальное здание друзьям велели снять все амулеты и пройти под аркой, которая живо напомнила Дару металлоискатели в аэропортах. Дар, проходивший контроль последним и остро примечавший все подробности процедуры, обратил внимание на то, что Элеана амулет Сешат не сняла. И он решил также не снимать амулет Хора - заметят, так извинится за неграмотность, он ведь горец, дикарь, чего с него взять. .
        Арка на амулеты богов действительно не отреагировала.
        Чиновник канцелярии о событиях в Этрурии более чем полуторамесячной давности понятия не имел, но всё записал и любезно поинтересовался, чем он может еще быть полезен. Элеана с Квинтом в один голос заявили, что они хотят попасть в Этрурию, причем как можно скорее. Дара никто ни о чем не спрашивал, да ему и было всё равно. Он с одинаковым успехом мог оставаться в Тарке или ехать в Этрурию. Но, разумеется, он предпочел и дальше оставаться с друзьями.
        Покопавшись в бумагах, чиновник сообщил, что он может выписать литер на третий класс пакетбота, который курсирует по нескольким портам, в том числе заходит в Тарк и Этрурию. Прибытие этого пакетбота ожидается послезавтра. А пока господа могут устроиться в отеле для командированных чиновников, это здесь рядом и очень недорого. Обращался он, во время разговора, только к Квинту и Элеане, на Дара он обращал не больше внимания, чем на предмет мебели. Сословная спесь, черт... э-э, Мантус ее подери...
        Деньги у друзей, в общем-то, были - Хигс выплатил им небольшое жалование за время службы в караванной страже и премию, за действия в сражении с самалитами. О своем
«долге» Дару Хигс промолчал, а Дар не напоминал. Кроме того, немного подумав, Дар предложил продать шаманский посох. Элеана помялась, ей явно было жалко с ним расставаться, но согласилась. Они отправились искать лавку магических артефактов, и скоро нашли целую улицу таких лавок.
        Торговые переговоры Квинт взял на себя, за что Дар был ему благодарен - он терпеть не мог и торговаться, и самих торговцев. Из классовых побуждений - «достали» они его в прошлой жизни до печенок. Человечество, как известно, делиться на изобретателей и приобретателей. И те, и другие - не ангелы. Но всё же самая гнусная пакость человеческая встречается почему-то исключительно среди приобретателей...
        Квинт решительно миновал несколько роскошно оформленных витрин, и толкнулся в малозаметный скромный магазинчик рядом с ними. Когда они вошли, у Дара разбежались глаза, а в магическом плане он просто едва не ослеп - сотни артефактов и амулетов разбрасывали разнообразное сияние. Ровное, мерцающее, пульсирующее… Хозяин с достоинством их приветствовал, изучив мгновенным цепким взглядом мужчин и чуть более внимательным - Элеану. Квинт небрежно сказал, что они хотели бы, чтобы почтенный мэтр оценил некий пустячок, который им достался в качестве трофея в Великих горах. Получив заверение, что «пустячок» будет оценен со всей добросовестностью и тщанием, Квинт достал посох и развернул скрывающую его навершие тряпицу. Еще когда он доставал посох, хозяин лавки заметно напрягся, а когда огромный алый кристалл засветился в руках Квинта, хозяин не сдержал вздоха изумления. Следующие четверть часа он, водрузив на лоб сложный агрегат, который можно было принять за предка ноктовизора, исследовал посох вдоль и поперек. Затем с явным сожалением отложил в сторону и посмотрел на Квинта.
        - И что вы за него просите? - осведомился он.
        - Я полагал услышать оценку от вас, - немедленно ответил Квинт. Хозяин лавки еще раз вздохнул. Подумал. Затем решительно сказал:
        - Двадцать тысяч денариев.
        - Это… - начал было Квинт. Но торговец перебил его.
        - В столице вы за него выручите все тридцать тысяч. А на аукционе, может быть, и больше. Но вам придется заплатить налог - немалый налог. Это раз. Вам придется доказывать свое законное правообладание - это два. И деньги вы получите не все сразу - это три. Я же вам плачу пять тысяч наличными и пятнадцать - билетами банковского консорциума. И никаких налогов и проволочек - пока что у Тарка особый статус, пользуйтесь. Плачу прямо здесь. Сейчас. Вот и решайте.
        Дар скосил глаза на Квинта. Он был склонен предпочитать синицу в руках. Получив уже представление о ценах и заработках в Лакаане, он понимал, что двадцать тысяч - это очень немалые деньги. На них действительно можно было купить дом. Из нищего дикаря Дар превращался в состоятельного человека. Квинт глянул на него и повернулся к торговцу.
        - Наличные - в мифрильной монете. По рукам?
        - По рукам! - взяв посох, торговец удалился куда-то вглубь лавки. Его не было так долго, что у Дара мелькнула сумасшедшая мысль, что торговец сбежал с их посохом через черный ход. В этот момент хозяин вернулся, таща три увесистых мешочка и пачку каких-то радужных бумаг.
        - Вот, прошу, - он положил звякнувшие мешочки и бумаги на прилавок. Пока Квинт разглядывал каждую из бумаг, Дар развязал один из мешков и с интересом рассмотрел серебристую монету, явно более легкую, чем серебряная.
        - Это - то, что надо?
        Квинт закончил с бумагами и вытряхнул монеты из мешка. Пересчитал, потом повторил это с остальными мешками.
        - Всё в порядке, - буркнул он. - Да пребудут с вами Покровители, мэтр. Уверен, вы сегодня заработали на этом деле не меньше, чем заплатили нам.
        - Меньше, - ухмыльнулся хозяин. - Но не намного. Да даруют вам Покровители удачу! Если вам попадутся еще «пустячки», не забывайте про скромного мэтра Кагана. Если захотите что-нибудь купить в дорогу - вам будет двадцать процентов скидки…
        - А вот это кстати, - вмешалась молчавшая до сих пор Элеана. - Дар, ты не против, если я отберу кое-что полезное?
        Дар, который и так собирался поделить выручку на троих, разумеется, не возражал. Теперь торговаться взялась Элеана и проявила в этом немалую сноровку. Собрав кучу артефактов, она напомнила про скидку. Торговец взвыл, и заявил, что скидку он уже сделал для каждого предмета в отдельности. На что Элеана возразила, что ни она, ни торговец пока что о скидке не заикались. Бормоча, что господа его разорят, хозяин насчитал, наконец, окончательную сумму в две тысячи динариев, каковые немедленно получил из рук Квинта бумажками. После чего Квинт, вежливо пожелав хозяину доброго вечера, повлек своих друзей за дверь. Ответное, столь же любезное пожелание, было произнесено совсем не тем тоном, каким говорят убитые горем от грядущего разорения люди…
        На улице Дар объявил о разделе выручки, и... встретил решительный протест. Элеана и Квинт, в один голос заявили, что посох добыл Дар в одиночку, и что все деньги принадлежат только ему. Всё, что они сейчас потратили, будет возмещено Дару, как только они вернутся в Этрурию, Квинт - в свой легион, а Элеана - домой.
        - Я всё понял, - заявил друзьям Дар. - Вам лень таскать эти мешки с монетами, и вы решили всё взвалить на меня…
        Поскольку переубедить друзей Дару не удалось, он предложил продолжить траты и обзавестись приличной одеждой и хорошим оружием. В первом деле он рассчитывал на советы Элеаны, во втором - на Квинта.
        Когда они закончили с покупками, небо уже освещал Полог Богов. На извозчике, в открытой коляске, запряженной парой престарелых бактрианов, они добрались до отеля. Дар щеголял в новеньких доспехах наемника - весь в коже, заклепках, пластинах,… как «гот», панк или как их там, бишь, называли на Земле… Из оружия он купил стреломет, кистень-моргенштерн (прежний пришлось сдать при увольнении из каравана) и саблю с клинком из отливающего синеватыми узорами металла, придирчиво отобранного Квинтом из доброй сотни образцов. Стоила сабля дорого, но Квинт заверил, что она того стоит, этот магически закаленный клинок немногим уступает адамантиту. Квинт приобрел себе комплект обычной офицерской формы легионера, в оружии он не нуждался. Элеана переоделась в женскую одежду и преобразилась из обтрепанного подростка-беспризорника в светскую даму. Друзья, в буквальном смысле открыв рты, разглядывали свою спутницу, а та откровенно наслаждалась произведенным эффектом. Но в карманах и складках элегантной туники и мантильи, как хорошо знал Дар, находился целый арсенал защитных и атакующих амулетов. Папочку-некроманта
списывать со счетов еще не стоило, ох, не стоило…
        На следующее утро их ожидал посыльный из канцелярии наместника - госпожу Элеану и господина Квинта просили срочно подойти в комнату номер такой-то, в связи с некоторой новой информацией… Они ушли, а Дар, провалявшись с час в комнате, решил пройтись по городу. И вот сейчас он сидел, попивая вино, напротив отеля, и ждал, когда друзья вернутся.
        Вернулись они около полудня. Довольно хмурые. Оказалось, что их подвергли форменному допросу, особенно - по всем мелочам обстоятельств их похищения и бегства из замка. Далее Элеана узнала, что в Этрурию ей возвращаться некуда - от ее дома ничего не осталось. А их с дедом сбережения находятся у Элеаниной тетки, в столице - Маате. Но и Квинту тоже нечего делать в Этрурии, он отставлен от службы как «пропавший без вести», и должен получить новое назначение в столичном военном департаменте. Итак, обоим предложено место на военном фрегате, который завтра направляется в Маат, и настоятельная просьба (которая мало отличается от приказа) этим предложением воспользоваться. О Даре было сказано мимоходом, что он тоже может плыть с ними, если пожелает.
        - Это армейская разведка или, еще вернее, секретная служба взяли дело в свои руки, точно. - Квинт говорил уверенно. - С одной стороны - неплохо. Особенно - для тебя, Эли. Секретная служба имеет своих магов и тесно взаимодействует с Розыскной Комиссией Совета Верховных жрецов. Они тебя прикроют, некроманты как раз по их части. Но с другой - много мороки, вопросов и лишних глаз… Я немного беспокоюсь за Дара - в Розыскной Комиссии амулет Хора может ему не помочь. А как они отнесутся к… гм…
        - Полушедде?
        - Вот именно! Так что, Дар, я бы не советовал тебе ехать. Тем более, что они пока не настаивают на этом - им нужны мы с Эли, а неизвестный горец малоинтересен.
        Дар размышлял недолго.
        - Если я сейчас «потеряюсь», то меня как раз и начнут искать - повадки секретных служб в любом мире одинаковы... И что дальше? Бежать куда-нибудь в другое государство? А там, небось, свои службы и комиссии есть… Нет, лучше я спокойненько поеду, но не с вами, а тем пакетботом, о котором речь шла ранее, и буду и дальше делать «морду ящиком». Думаю, что раз ко мне особого интереса нет сейчас, то ему не с чего появиться и дальше… Да и Хор мне велел с вами не расставаться...
        - Как ты сказал?
        - Хор... ах да, я же вам не рассказывал... вы в Бродах слишком были заняты друг другом, - не удержался от небольшой шпильки Дар.
        Действительно, за разными делами, Дар всё время забывал рассказать друзьям про свой визит в храм Хора. Теперь он пересказал подробности этого события.
        - Значит, Сешат и Хор тут действуют сообща... Только вот что, Дар, что бы там бог ни сказал, а тебе лезть в эти дела очертя голову ни к чему. В столице, под крылышком дяди с тетей я буду более чем защищена. А Хакесу новую попытку сейчас делать не с руки - впереди десяток лет.
        - Знаешь, Элеана, - серьезно сказал Дар, - не хочу тебя зря пугать, но будь я на месте этого Хакеса, я бы именно сейчас и сделал повторную попытку тебя похитить.
        - Почему?
        - Ну, сама посмотри - он вполне может просчитать, что сейчас ты расслабилась, думаешь, что вырвалась и у тебя куча времени впереди - это раз. За десять лет ты прибавишь в опыте, и снова взять тебя станет куда сложнее - это два. Ну а продержать тебя десять лет в камере - что может быть проще? Особенно, если не призывать еще одного сумасшедшего шедду с Изнанки...
        Элеана передернула плечами, словно в жаркий день на нее пахнуло могильным холодом. .
        - Ты прав, Дар, надо оставаться начеку... Ну что же, раз ты так решил… Конечно, я рада, что ты и дальше с нами.
        - И я тоже рад, побратим! Тогда забираем вещи, и в порт - фрегат уже готов к отплытию, его задержали, чтобы принять нас. А ты, Дар, разыщешь нас в столице.
***
        Последний раз Деций бывал в Тарке около шести лет назад, как раз перед поездкой в Мерку, которая столь печально для него закончилась. Город, полностью разрушенный двадцать лет назад, продолжал расти и отстраиваться. Уже стояло второе кольцо стен, которое в прошлый приезд Деция еще только закладывалось, высотой способное поспорить со знаменитыми стенами крепости Каньона Костей. Сегодняшний Тарк нес в себе причудливое сочетание имперского и когурского стиля, строгие очертания портиков имперских вилл соседствовали со стрельчатыми арками, куполами, резьбой и мозаикой типично когурских домов. Дело было не только в пограничном местоположении города. В Тарке после войны поселилась большая община когурцев, и сегодня светловолосых и рыжеватых южан можно было встретить на улицах не реже, чем смуглых темноволосых северян. Деций хорошо помнил рассказы про то, как уходившая от пепелища, насытившаяся грабежом и кровью, орда самалитов натолкнулась на соединенное войско Империи, Когура и раменских княжеств. Командовал союзной армией только что ставший Императором Летип Второй - а может, еще и не ставший, а только
наследник престола, Деций в эти мелочи не очень вникал. Самалиты, верные своей бандитской тактике, попытались рассыпаться и уйти, не принимая боя, за счет быстроты своих дромедаров. Но в тот раз им крупно не повезло - тридцатитысячный корпус легкой когурской кавалерии преградил им дорогу. Когурцы пылали жаждой мести не меньше, чем легионеры и княжеские дружинники - за их спинами были разграбленные и сожженные оазисы юго-востока. В Битве-На-Холмах большая часть орды была истреблена, несмотря на участие в ней самого Желтого Шамана - имперские боевые маги тоже оказались на высоте, и самалитам на десятилетия отбили охоту совершать крупные набеги... А несколько тысяч когурцев после этого - в первую очередь те, чьи дома на родине были разрушены и сожжены, осели во вновь строящемся Тарке. Сначала - как часть городской стражи, потом - как обычные жители. Тарк после войны получил на пятнадцать лет полное освобождение от любых имперских налогов и еще пять лет особых льгот, так что число ремесленников и купцов в нем росло, как на дрожжах. Теперь знаменитые когурские ювелиры, камнерезы и стекольных дел мастера
влились в цеха империи и рассылали свои изделия по всем берегам Моря Жизни.
        Основное дело Деция вело его как раз к ремесленникам - в квартал стекольщиков. Здесь варили, разумеется, и простое оконное стекло, но каждый мастер стремился украсить вход в свой дом-мастерскую чем-нибудь необычным. Фрагмент затейливой мозаики, фигурка отлитого из цветного стекла животного, бокалы с вплавленными кристаллами кнумериума и многое иное сверкало, переливалось, отбрасывало разноцветные «зайчики» по всей улице. Деций медленно, с видом случайного прохожего, брел вдоль этой выставки, пока не дошел до небольшого домика, в окна которого были вставлены искусно выполненные витражи. И тут он остановился, как вкопанный. Вместо скрещенной с копьем палицы, в верхней части левого витража красовался совершенно иной символ - перечеркнутый наискось красный круг. Предупреждение и самое недвусмысленное.
        Но у Деция не было выбора. Единственная на всем восточном побережье явка гесперидцев была закрыта, однако оставалась слабая надежда, что он сможет отыскать хоть какие-нибудь концы к своей родине. Незаметно, но тщательно оглядевшись, он зашел во двор. Симпатичная светловолосая когурка средних лет, совершенно незнакомая Децию, подметала крыльцо. Завидев посетителя, он приостановила работу и сказала:
        - Мастера Селима сейчас нет дома. Но он должен вернуться через полчаса. Подождите его здесь, под навесом. Хотите попить щебета или кваса?
        Имя Селима ничего Децию не говорило. Но это еще ничего и не значило. После шести лет он мог подождать еще полчаса, чтобы убедиться окончательно в том, что ему не повезло. Пока что он выяснил только одно - эту мастерскую Селим купил не более года назад. А прежний владелец уехал. Куда? Он говорил, что на собирается к братьям на юг, наверное, так и есть.
        Деций усмехнулся. Намек про «братьев на юге» для посвященного был более чем прозрачным. Осталось только проверить, не оставил ли уехавший резидент хоть какой-нибудь зацепки для связи. Впрочем, в прошлом такие зацепки не требовались, так что у Деция особой надежды не было.
        В обещанный срок появился мастер Селим - типичный когурец. Он почти не выдал разочарования, когда Деций объяснил, что ничего покупать или заказывать не собирается, а только интересуется витражами - он, мол, видел такие же «в своем родном городе Каабе». И поэтому хотел бы передать сделавшему их мастеру «горячий привет от родственников». Эти две фразы составляли пароль, говоривший о том, что некто нуждается в срочной помощи. Но когурец на пароль никак не прореагировал. Побеседовав для приличия еще немного - говорить только о делах у когурцев считалось очень невежливым, разочарованный Деций начал прощаться. Только когда он уже пошел к воротам, Селим, перебросившийся несколькими словами с женой, окликнул его.
        - Простите уважаемый господин мою забывчивость. Жена только что мне напомнила, что мастер Халил, изготовивший эти витражи, уезжая сказал: «А если приедет кто-нибудь с приветом от родственников из Каабе, то передайте ему, что все пути сойдутся в первых вратах». Я не знаю, что это за «первые врата», но прозвучало это очень красиво, как у поэта. Вот моя Зелина и запомнила.
        Зелина смутилась, а Деций искренне поблагодарил ее и Селима, и пошел восвояси. Для него это послание было достаточно понятным, да только проку от него было мало.
«Первыми вратами» в Гесперидах называли Первую станцию Фаланта, развалины которой стояли в труднодоступном месте Великих гор. После сотен лет, прошедших со времен гибели станции и разгрома Ордена фалантеров, её местонахождение было известно только очень приблизительно. Лет десять назад, Деций сам настаивал на ее исследовании и восстановлении. Но Совет Гесперид тогда наложил «вето», не считая разумным тратить ограниченные ресурсы на то, что представлялось пустой затеей. А Деций дисциплинированно занялся тем, что ему было поручено - работой «проводника». Гесперидцы были уверены, что действуют в строгой тайне, но Деций уже имел основание убедиться, что их конспирация - одна фикция. Действительно, по сравнению с государственными, жреческими и прочими тайными службами Лакаана, гесперидцы, тысячелетиями не знавшие подлости и обмана, были жалкими приготовишками. Пока что их выручала больше продвинутая техномагия, чем умение маскироваться...
        Как Деций к своему удивлению узнал от Скелета и из разговоров караванщиков, про их работу не только ходят вполне определенные слухи, но «проводников» напрямую отождествляют с древним Орденом. Хотя «проводники», между собой, и впрямь иногда называли себя «фалантерами», в действительности это было далеко от истины.
        Древние фалантеры были не только организаторами коммуны граждан с отрицательным СЭЖ в Лакаане, наподобие гесперидской, они были воинами, политиками и сторонниками активных действий. Своей задачей они видели создание полноценного государства, в котором люди с положительным СЭЖ могли бы воспитываться примером своих, живущих с ними бок о бок, собратьев, лишенных себялюбия, эгоизма и жадности от рождения.
        По архивным данным, дела Ордена и его коммуны шли вполне успешно многие десятилетия. Коммуна росла, постоянно обменивалась людьми и информацией с Гесперидами, успешно отбивала атаки иношных тварей и некромантов. С княжествами и империей поддерживались эпизодические, но вполне дружеские связи.
        Что-то странное началось примерно лет за тридцать до падения Станции. Какие-то серьезные разногласия внутри Капитула Ордена и между ним и Советом Гесперид. Информация об этом даже и во времена Деция оставалась в архивах засекреченной. Децию ее так и не выдали, когда он работал над своим проектом-предложением, а воспользоваться полномочиями матери - многолетнего сопредседателя Совета, он, разумеется, не мог, по этическим причинам. Открытые же источники сообщали лишь, что в ту, последнюю, войну Первую Станцию осадило сводное войско иношных, некромантов, самалитов и мерканцев, причем не самое крупное, по сравнению с прошлыми кампаниями. Но в этот раз, по неизвестной причине, внешний периметр обороны оказался прорван, форты захвачены врагом, и осажденные защитники Станции приняли роковое решение - несколько тысяч коммунаров с отрицательным СЭЖ - женщин, детей и стариков, эвакуировать в Геспериды, а портал, единственный на то время, необратимо заблокировать. После этого, на семьсот с лишним лет, связь Гесперид с Лакааном прервалась. Судьба неэвакуировавшихся - а среди них был и весь Орден фалантеров, в
полном составе, и все коммунары с положительным СЭЖ - равно как и подробности штурма и разрушения Станции, остались неизвестными.
        На Гесперидах эта трагедия вызвала шок, эхо которого не вполне прошло и за все истекшие века - не зря часть информации того времени оставалась секретной. Кроме самого факта катастрофы, здесь была затронута базовая моральная проблема гесперидского общества - имели ли право фалантеры оставлять доверившихся им людей с положительным СЭЖ, практически на верную смерть, блокируя портал? Да, на Геспериды, в обычной ситуации, этим людям въезд был закрыт, но обстоятельства-то были как раз исключительные! Как бы там ни было, но спрашивать оказалось не у кого, а проблему просто перестали обсуждать.
        Теперь, судя по оставленному уехавшим резидентом намеку, Первую станцию решили-таки восстановить. Или, по меньшей мере, сделать там постоянную базу... Идея, выдвинутая когда-то Децием, начала реализовываться спустя пять десятков лет после восстановления сообщения между Гесперидами и Лакааном. Ну что же, другого выхода не остается. Теперь его путь лежит почти что в обратную сторону - через Раменье, снова к Великим горам, только на несколько тысяч лиг севернее Имперских копей, туда, где на древних картах был нарисован кружок с пометкой: «Первая Станция»...
        Оставалось еще одно дело. Хотя Деций и не видел в нем сейчас особого смысла, но слово он привык держать. Из кварталов ремесленников улицы вывели его в порт. Спросив пару раз дорогу у прохожих, выглядевших поприличнее, Деций добрался, наконец, до трактира с названием «Морской змей» - небольшого и на удивление чистого и уютного. Публика в трактире была тоже солидная - шкиперы, суперкарго и портовые оптовики. Деций заказал большую кружку капитанского эля и, как бы между делом, осведомился у трактирщика, захаживает ли сюда известный когда-то борец Гонозий. Бармен равнодушно ответил, что да, захаживает. Возможно, что придет даже сегодня и возможно, что скоро. Деций занял место в углу, где потише, и, прихлебывая эль, ждал. Он уже успел заказать вторую кружку, хотя старался пить как можно медленнее, и съесть тарелку действительно очень вкусных маринованных креветок, когда пожилой татуированный мужчина, очень похожий сложением и манерой держаться на Скелета, не спрашивая разрешения, опустился рядом на скамью. Скамья заметно просела и скрипнула.
        - Ты искал борца Гонозия? Зачем я тебе понадобился? - Тон, которым были заданы вопросы, не был угрожающим, но и любезным тоже не был. Скорее - раздосадованным.
        - У меня привет от Рутия, - негромко сказал Деций, называя настоящее имя Скелета. Тот особенно настаивал, чтобы Деций в будущем разговоре ни в коем случае не называл его по уголовной кличке. - Привет и послание. Устное.
        - И где это тебе передал этот привет для меня Рутий? - не скрывая насмешки спросил борец. - В полицейской камере?
        - В Имперских копях, - просто ответил Деций. - Он еще сказал, что доверяет это послание только двоим. Один из двоих - ты.
        - А второй - ты? - борец смотрел на Деция неприязненно. - А что он еще тебе передавал?
        - А еще он передавал - только прошу не обижаться, я только повторяю его слова:
«Пусть Гонозий вспомнит, чьи зубы у него на заднице!»
        Деций ожидал, что борец вспылит или просто уйдет, но никак не ожидал, что Гонозий разразится негромким, искренним смехом. Смеялся он недолго, потом махнул рукой трактирщику, и перед ним и Децием появились еще по кружке эля и второе блюдо здешних фирменных креветок.
        - Так вот что он придумал, в качестве твоей рекомендации! Ладно, парень, посидим, закусим, а потом сходим ко мне, и там передашь свое послание. Но как же тебя на копи-то занесло? Ты не похож на тех, кого туда обычно посылают...
        Деций рассказал про историю с работорговцами, умолчав только, что он «фалантер» - достаточно было, что Скелет-Рутий об этом как-то догадался. Гонозий посочувствовал и сказал, что подумает, куда можно устроить на работу лекаря с поражением в правах. Деций напомнил, что в Тарке он может находиться только три дня и что один из этих дней уже идет к концу. Кроме того, он собирается в Раменье.
        - В Раменье? Это неплохо придумано. И довольно кстати. Но об этом поговорим после. Пошли. - В решении Деция Гонозий увидел только естественное желание найти место для постоянного жительства, вдали от имперских ограничений.
        Гонозий поднялся и направился не к выходу, как ожидал Деций, а к лестнице, ведущей на второй этаж. Там он достал ключ, отпер какую-то дверь и Деций оказался в небольшом аккуратно обставленном рабочем кабинете. Гонозий опустился в кресло за большим письменным столом и с усмешкой показал на другое кресло удивленному Децию.
        - Я - владелец этого трактира, - пояснил он. - И не только этого. Но с «Морского змея» я начинал свое дело. Морской Змей - это я, моя кличка на ринге. Я, знаешь ли, бывший моряк. Когда-то мы выступали часто на пару с Рутием. Он еще молодой был, самолюбивый… Однажды я его припечатал, так он вывернулся и укусил меня за ягодицу, так что до сих пор шрам остался… Но это ему тогда не помогло. Сейчас про тот случай помнят только я и он. По плохой дорожке он пошел, но я его помню другим. Так что он передает?
        Деций пересказал содержание записки, которую ему пришлось уничтожить, а затем рассказал про побег и облаву в штольнях. По его мнению, у Скелета шансов дождаться помощи было немного.
        Гонозий выслушал внимательно, задал несколько уточняющих вопросов, и подытожил:
        - Значит, уже месяц прошел - пока ты с караваном добирался? Еще месяц мне на дорогу туда… Ладно, попробуем. А насчет шансов - ты Рутия еще плохо знаешь. Я уверен, что его не только не поймали, но и что он будет в ждать назначенном месте. Но теперь это уже мои заботы... Ты где устроился? Еще нигде? Тогда переночуешь тут, в трактире - у меня есть комнаты для гостей. А завтра я тебя сведу с одним... человечком - ему нужен колдун, готовый отправиться в Раменье. Поговоришь - если работа устроит, то и отправишься, куда собирался. Да еще и подзаработаешь.
***
        И вновь Вульпекс сидел в кресле, и снова смотрел на лучи закатного солнца в окне кабинета императора. Как и полтора месяца назад. Летип заканчивал читать его докладную записку, привычно потирая указательным пальцем переносицу.
        - Плохо! - император оттолкнул бумагу в сторону. - Полтора месяца как убили Клавдия, а следствие в тупике. Твой резидент пропал без вести и, скорее всего, его труп догнивает в каком-нибудь тарсейском болоте. Заговорщики делают, что хотят, а нового резидента ты еще не внедрил…
        - Новый резидент уже в дороге. Легенда у него непробиваемая, как шкура левиафана. Еще пара декад, и он будет на месте. По поводу Клавдия… сейчас мы ничего и не раскопаем, пока не доберемся до заговорщиков и не возьмем их с поличным. Тогда и убийство Клавдия прояснится. Есть, конечно, шанс поймать этого наемника - Марция, но только если он совсем дурак и сунется в границы империи. А он на дурака не похож...
        - Что еще?
        - Сегодня пришло интересное известие из Тарка. Тамошний наш человек известил меня спецпочтой - объявились люди, пропавшие без вести при нападении на дом мага в Этрурии - девушка и офицер. Ну, ты помнишь - племянница мэтра Гистоса. Они уверяют, что оказались в Безымянном Замке, бежали из него, перешли Великие горы и пристали к каравану в степи. С караваном добрались в Тарк. Говорят, что в том нападении только они двое и выжили. Есть, правда, там с ними еще третий - какой-то горец, который увязался по дороге. Я тут же велел обеспечить их прибытие сюда, в столицу. Максимально вежливо и под личную ответственность моего сотрудника. Заодно велел ему расспросить караванщиков обо всех подробностях. Что еще интересно - спасшийся офицер - младший сын тарсейского князя. Очень интересный расклад получается - Мерка - Тарсей и Безымянный замок - Тарсей. Я в такие совпадения не верю…
        Император скептически поджал губы.
        - Ага, Хакес внедряет своего агента в армию, оповещая все имперские службы - вот он, обратите внимание... Ты, Лис, давай, не фантазируй лишнего.
        - Нет, я, конечно, не считаю этого княжича агентом Хакеса, - Вульпекс немного смутился. - Но и для совпадения тут что-то многовато накручено... Ладно, подождем до результатов расследования.
***
        Портал прямой связи пожирал ежесекундно массу энергии, но Хакес не торопился. С брезгливым отвращением он разглядывал изъеденного лишаями желтого старикашку, который развалился на блохастых шкурах, на полу юрты.
        - Итак, ты всё провалил, Глист! - от прозвища, которое послушник Отступников носил много столетий назад, шаман дернулся, как от удара кнутом, но смолчал. - Девчонка сама к тебе пришла в руки, а ты бездарно упустил ее и сбежал!
        - Ты меня не предупредил, что ее охраняет шедда! - с ненавистью прошипел шаман в ответ. - А может быть, ты специально это подстроил, чтобы от меня избавиться, а? Шедду ведь ты к ней приставил?
        - Какой шедда, что ты мелешь, - возразил Хакес, но не очень уверенно. История с вызванным и непонятно куда пропавшим шеддой, про которую он, за прочими заботами, совершенно забыл, снова всплыла в его памяти. Желтый Шаман немедленно почувствовал эту неуверенность.
        - Ты что думаешь, я шедд не видел? Очень сильный шедда, и необычный. Устойчив к магии, как... а Мантос его знает, как! Мне такие еще не встречались. Из высших - это точно. И как только я наложил на твою девку подчинение, он тут же на меня напал. А я потратил слишком много сил перед этим, мне было не до драки с высшими шеддами. Скажешь, что об этом шедде ничего не знаешь? Я не ребенок, чтобы такому поверить.
        - Я не приставлял к ней шедда, - холодно заявил Хакес, беря себя в руки. - Но про этого шедда я слыхал, отрицать не буду. Однако не верю, что ты мог испугаться какого-то шедда, пусть и высшего. Да хватал бы девку и бежал с ней, если уж очко сыграло. Стареешь, глупеешь, Глист!
        - Девка, вроде, и от тебя, такого умного, сбежала еще раньше, - ядовито напомнил шаман. - А шедда, говорю тебе еще раз, силен невероятно. Ты много встречал шедд, которые умели бы атаковать сразу в трех планах?
        - Что?! А ты ничего не жевал и не нюхал перед этим, а Глист?
        - Ага, проняло! Вот и возись с этим шеддой сам, предстоятель! А как разберешься, я снова возьмусь за поиск твоей девки. Бесплатно возьмусь!
        Хакес повел рукой, гася портал, и задумался. Надолго. Затем подошел к книжной полке и достал древний том, за который Архимагистр Лар отдал бы любое из своих сокровищ. Что-то уточнил для себя.
        Затем составил послание для одного из своих подручных в Мерке, торговца, который понятия не имел, на кого он в действительности работает:

«Мне срочно требуются четыре раба. Трое - с долей, качество не имеет значения, можно брать подешевле. А четвертый - без доли, молодой крепкий, без физических повреждений - имперец или когурец. Оплата - обычным порядком. Место доставки - тоже обычное.
        Мэтр Никроций Гарм.»
***
        Зал Безымянного Замка, который запомнился Дару на всю жизнь, снова стал ареной обряда Призыва. Но на этот раз, обряд производил мастер, а не подмастерье, и никто из богов в него не вмешивался. Трое рабов с долей отдали жизни и силу некроманту - мэтр Никроций никогда не рисковал попусту. Четвертый жертвенный раб, в центре гексаграммы, был жив - иначе обряд пошел бы насмарку. Его тело дергалось в тщетных попытках затуманенного сознания противостоять мощи призванного шедды. Хакес умелыми экономными рывками сети заклинаний контролировал ход этой борьбы - необходимо было заставить шедду ослабеть как можно больше, и подчинить себе психофизическую матрицу жертвы, но не до конца. Это было очень трудно - призванный из Горячих Сфер высший шедда обладал огромным запасом энергии, лишь незначительно убывшей в процессе развоплощения и межмирового переброса. Для своей Сферы он был, разумеется, мертвецом, развоплощенным - иного шедда призвать бы не удалось. Но и мертвый высший шедда - орешек крепкий, далеко не каждому высшему магистру по зубам. Однако Хакес невозмутимо управлял процессом одержания - его опыт и
сила были более чем достаточны, чтобы не волноваться за исход обряда.
        Он дождался, пока шедда не поглотил большую часть сознания жертвы, а затем резко сдавил его своей энергетической сетью и нанес ментальный удар такой силы, что шедда невольно раскрылся на долю мгновения. Но этой доли оказалось достаточно, чтобы некромант прочитал имя шедда - Ахпулорарх. Большего пока не требовалось. Наложив узы подчинения, некромант ослабил сеть, и молча наблюдал, как распухает тело жертвы, увеличиваясь в размере и покрываясь чешуей. Голова деформировалась, чудовищная пасть лязгнула зубами, когти заскребли по каменному полу, оставляя отчетливые борозды. Шедда поднялся внутри гексаграммы, уставившись ненавидящими багровыми глазками на своего мучителя. Он издал грозный рык.
        - Ахпулорарх, я призвал тебя и подчинил, ты мой раб!
        Ритуальная формула была подкреплена резким ментальным ударом. Шедда пошатнулся и издал новый рык.
        - Что ты от меня хочешь, человеческий колдун?
        - Повиновения!
        - Я твой раб! - неохотно признал свой статус шедда.
        Хакес довольно, но никак не проявляя этого удовлетворения внешне, смотрел на своего нового слугу. Последний раз он призывал шедда очень много лет назад - дело это было сложное и накладное. Но сейчас задача того стоила.
        - Прими человеческий облик!
        Фигура шедды как бы расплылась и задрожала, стала уменьшаться. Через несколько минут в гексаграмме стоял стройный молодой человек - в точности такой, каким была жертва еще несколько часов назад. Только неестественная бледность, жестокое выражение лица и тяжелый мутный взгляд выдавали перемену. Трансформация тела одержимого была крайне редким явлением, для нее требовалось удерживать сознание человека от поглощения матрицей шедды особыми заклинаниями, которыми владели считанные маги за всю историю Лакаана. Одним из этих считанных был предстоятель культа Повелителей, преподобный Хакес...
        Хакес пересек несколько локтей расстояния, разделявших гексаграмму и его защитный пентакль - бояться было уже нечего, шедда полностью в его власти. Он быстрым движением надел на шею одержимого амулет. Тот вздрогнул, как от ожога, протянул было руку к амулету, и тут же отдернул. Взгляд его при этом прояснился, но выражение лица стало еще более неприятным.
        - Что это, колдун?
        Хакес мгновенно нанес крайне болезненный энергетический удар одержимому. Тот не сдержал крика боли.
        - Впредь, обращаясь ко мне, говори «хозяин»! Пока к тебе не обращаются - рот не открывать! Понятно, или повторить?
        - Понятно, хозяин!
        - Так-то лучше. Я ничего тебе не обязан объяснять, раб, но я хочу, чтобы ты знал - в тебе оставлена человеческая матрица, чтобы ты мог себя вести естественно среди людей. А этот амулет не даст тебе пойти против моей воли и прикроет от опознающей магии. Амулет я буду обновлять раз в полгода, если я не сделаю этого, ты развоплотишься навсегда. Понятно?
        - Да..., хозяин.
        - Можешь выйти из гексаграммы.
        Одержимый сделал шаг, второй - его слегка пошатывало. Он остановился напротив некроманта и уставился на него. Хакес помолчал и спросил:
        - Как хорошо ты способен распознать другого одержимого?
        - Если его доминант не очень превосходит меня силой, то на расстоянии... половины лиги, хозяин.
        - А если очень - ведь тогда его энергетическая аура должна проявляться еще явственнее?
        - В человеческом теле мои способности ограничены, хозяин. Сильный доминант может ввести в заблуждение чужую магию. Вот если я смогу принять свой естественный облик - тогда другое дело.
        - Амулет тебе это позволяет. Мне нужно, чтобы ты разыскал одного одержимого. Не вступай с ним в контакт, если он сам тебя не обнаружит, но выясни его силу и способности. От боя уклоняйся. Где его искать и как действовать я тебе объясню подробно. За ослушание или просто ошибку твое наказание - развоплощение. А если я буду тобой доволен - будешь жить дальше. Теперь слушай внимательно...
***
        Адрес, который Деций получил от Гонозия, принадлежал средней руки отелю в том же припортовом квартале. Портье уставился на Деция подозрительно, но когда тот назвал имя постояльца, к которому пришел - Нияза, потерял к нему интерес.
        - Нету ее - в город ушла засветло, - буркнул он.
        - А когда должна вернуться - не говорила?
        - Нет. Но обычно она раньше полудня не возвращается.
        Делать Децию было абсолютно нечего, свои деньги по аттестату он получил еще накануне, вместе с напоминанием, что ему остаются менее двух суток на то, чтобы завершить свои дела и покинуть Тарк. Он прогулялся по набережной, поглядел на многочисленные корабли, украшавшие пирсы порта и внешний рейд, кинул кусок хлеба чайкам, немедленно затеявшим над ним визгливую свару. Заглянул в книжную лавку, и неожиданно дешево купил «Богатство» - роман-эссе покойного ученого Маркуса, который он давно собирался прочитать. Эта книга была не так популярна, как другой роман того же автора - «Философия истории», и более неоднозначна. До сих пор Децию встречались только отзывы на нее - крайне противоречивые. Одни критики безоговорочно ругали автора, другие столь же безоговорочно хвалили... Роман был посвящен роли денег и их влиянию на людей. Для Деция, родившегося и выросшего на Гесперидах, суть денег, банков и частной собственности во многом оставалась загадочной. Нет, разумеется, он прекрасно знал, как всё это действует на практике, технически, так сказать. Но психологически он никак не понимал, почему деньгам
придается такое огромное, почти мистическое значение. Для гесперидца были непостижимой дикостью причины, которые могут побудить людей драться со звериной жестокостью за владение вещами или даже за одни лишь символы владения. Причем он бы легко понял, если бы бедняк так сражался за свой кусок хлеба... Но ведь самую чудовищную жестокость, подлость и жадность демонстрировали как раз те, у кого и так всего было навалом! Да, среди мерканских пиратов-работорговцев и каторжников Имперских копей он встречал такие экземпляры, который могли за пайку или понюшку дури пытать и убивать. Их Деций воспринимал как психически больных, которых просто еще не научились лечить, и которые из-за своей опасности для нормальных людей, должны быть изолированы. Но когда похожие свойства прорывались у людей, во многих отношениях нормальных, способных трудиться, мыслить, творить, любить... Непостижимо! Может быть, с помощью этой книги, ему удастся разобраться в непонятных вопросах.
        Полдень миновал, и Деций вернулся к отелю. На этот раз Нияза была в номере, и Деций поднялся к ней, на третий этаж. Что, кстати, свидетельствовало, что постоялица экономит на жилье, и вызывало сомнение в ее платежеспособности. Хотя Деций сейчас не слишком нуждался в средствах, путь ему предстоял дальний и расходы - большие, так что обещание Гонозия: «Отправишься, куда собирался, да еще и заработаешь» он не оставил без внимания.
        Деций, со слов того же Гонозия, примерно представлял, что его ждет, но действительность опрокинула все ожидания. Дверь ему открыла ослепительная красавица. Типичная когурка, с матово-белой кожей и роскошными платиновыми волосами. Доля, но не сильная - колдунья. Номер, в котором она жила, как это было известно Децию, всего несколько дней, носил явные черты уюта и обжитости. Всё аккуратно расставлено по местам, никакого беспорядка, хотя хозяйка должна была отбыть в дальнее путешествие не далее, чем завтра утром.
        - Чем могу быть полезна? - осведомилась Нияза у застывшего столбом гостя. - Вряд ли мэтру, - тут она продемонстрировала свои способности, моментально определив суть посетителя, - могут быть полезны мои скромные способности целительницы...
        - Я пришел по рекомендации Гонозия, - выдавил наконец Деций. - Вы искали спутника - мага, для путешествия в Тарсей. Мне нужно в Раменье и я готов вас сопровождать, если вы не против.
        - А, господин Деций, так это вы, - перемена тона и обращения показали, что колдунья осведомлена, кто ей напрашивается в спутники. Откуда? Дурацкий вопрос - конечно, от Гонозия...
        - Проходите, прошу вас, - сказано любезно, но со значительной долей равнодушия. - Расскажите о себе - должна же я знать, с кем разделю дальний путь...
        Деций выдал краткую версию своей истории, которой пользовался в Лакаане. Подчеркнул, что дополнительные рекомендации ему может выдать начальник каравана Хигс и мэтр Проспер Маасит, с которыми он, Деций, вместе шел с караваном и отбивался от нападения самалитов. Эта история заинтересовала Ниязу, и она попросила рассказать подробнее. Деций незаметно перевел дух и последующие полчаса описывал путешествие с караваном и битву - благо, что тут нечего было скрывать, в отличие от его прошлого. Несколько удивил его только особый интерес, проявленный когуркой к трем путешественникам. Нет, разумеется, вся история их появления и подвиги заслуживали внимания. Но уж больно дотошно колдунья выясняла все мелочи, с ними связанные...
        - Спасибо за интереснейший рассказ, господин Деций, - подвела итог Нияза. - Что ж, я рада видеть вас рядом. Значит, ваша специализация - целительство? Но ведь я вижу в вас и мага огня...
        Деций подивился ее сенсорике - он нигде, ни сейчас, ни ранее, в рассказе для Гонозия, не упоминал этой своей способности, не обмолвился он и про пущенный им огненный вал... Ну что же, придется выкручиваться...
        - Вы правы, госпожа Нияза, я способен на некоторые фокусы с огнем. Но я не боевой маг, прошу принять это во внимание. Хотя я не жрец, и не приносил официальные обеты, у меня есть строгий тайный обет, по которому я не имею права обращать смертельную магию против людей. Вот почему, прошу не рассматривать меня, как огневика.
        - Понимаю, - задумчиво протянула когурка. - Хотя такое редко встретишь, особенно в наше время... Но я уважаю ваши обеты, мастер Деций.
        Обращение «мастер», которое было явно выше нейтрального «господин» и приближалось к «мэтру» (на последнее Деций формального права не имел, как пораженный в правах и не член Гильдии магов), свидетельствовало о явном прогрессе в их отношениях.
        - Я собираюсь уезжать завтра с утра - с караваном, в столицу Тарсея. Вы будете готовы?
        - Разумеется - Гонозий меня предупреждал.
        - А, кстати, вы давно с ним знакомы?
        - Всего пару дней. Но у нас оказались общие друзья, - уклончиво ответил Деций.
        - Ах, вот как... Ну что же, остался один вопрос - ваше жалование.
        Последний вопрос решился легко - Деций не собирался запрашивать много, а когурка сама предложила вполне приличную сумму. Обговорили и обязанности Деция - помощь в лечении всех заболевших и раненных во время путешествия и прочее содействие, в случае нападений.
        - На зверей и монстров ваш обет непричинения вреда магией не распространяется?
        - Нет, - улыбнулся Деций.
        На том и расстались. Деций вернулся в свою комнатку в «Морском Змее» и начал собирать вещи, чтобы утром немедленно отбыть. Неприятностей со стражей из-за нескольких часов лишнего пребывания в городе он не хотел.
***
        Имперский пакетбот «Стрела Нуит» был переоборудован из отслужившего основной срок боевого фрегата и не отличался чрезмерным комфортом. И публика на нем плавала не самая фешенебельная. Основным его движителем служили паруса, но имелся старенький вспомогательный кнумериумный двигатель, используемый в мертвый штиль и при маневрах в портах. Дар раскошелился на билет первого класса и обедал в кают-компании, вместе с кормчим - шкипером пакетбота, и остальными офицерами. Ходить по кораблю он мог почти всюду - кроме орудийной палубы и машинного отделения. Да, мирный пассажирский корабль располагал небольшой носовой палубой, на которой располагался внушительного размера копьемет класса «дракон». Для защиты от пиратов. А когда Дар узнал, что копья снабжены еще, как правило, взрывным или зажигательным наконечником, его уважение к местной артиллерии дополнительно возросло.
        Дара несколько удивляло, что тут до сих пор не додумались до стальной брони. Но в разговорах с моряками выяснилось, что магически усиленное дерево, с бронзовой обшивкой, не намного ей уступает, но не в пример легче. На пакетботе был свой колдун, отставной военный - еще моложавый, но с совершенно седыми волосами - это был первый седой человек, встреченный Даром в Лакаане. К концу путешествия Дар узнал его историю - один из бесчисленных случаев морских войн, разыгрывавшихся в течение столетий.
        Несколько лет назад, некий имперский посыльный фрегат попал в пиратскую засаду возле одного из необитаемых островов. В бою он потопил пиратов, но получил серьезные повреждения и затонул, а команде пришлось спасаться на шлюпках. В живых после боя остались тридцать человек, все раненные, половина - тяжело. А из офицеров - единственный, военколдун 3-го ранга, Септ Легис, принявший, по уставу, командование на себя. Послали ли кормчий или старпом сигнал бедствия перед гибелью, нет ли - никто не знал. До ближайшей земли - более трехсот лиг и, что самое скверное, этой ближайшей землей был мерканский остров. А отдаваться в руки мерканцам, несмотря на все официальные договоры, было делом последним. Не говоря уже о том, что на острове можно было нарваться на тех же пиратов - даже официальные власти Мерки вполне могли отправить имперских моряков в рудники и сделать вид, что никого никогда не видели. И поклясться в этом своей демократией и заповедями Фта.
        Пять дней провели моряки на острове - голой скале без малейших признаков воды и пищи, питаясь аварийными пайками из шлюпок. Вода выдавалась по стакану в день тяжело раненным, и по полстакана - остальным. Септ в первый же день израсходовал все амулеты, поддерживая жизнь раненых. Ему пришлось принять жестокое решение - отказать в помощи четверым, совершенно безнадежным, чтобы сохранить жизнь остальных. Именно тогда его иссиня-черная шевелюра поседела. На каких ресурсах он продолжал помогать дальше и жил сам - никакая медицина и магическая наука ответить не могла бы. Будучи колдуном, он почти не имел собственных резервов магической энергии, но каким-то неведомым способом продолжал выдавливать крохи, пуская их на лечение товарищей. На шестой день на траверзе острова показался корвет под имперским флагом. Моряки подожгли шлюпку, чтобы подать сигнал бедствия. Просушенное зноем дерево горело ярким огнем, но давало мало дыма, а заметить с моря огонь было нелегко... Но им повезло - на корвете специально искали следы пропавшего судна. Сигнал бедствия уйти не успел, но после того, как фрегат не прибыл в порт
вовремя, наварх флота забеспокоился и выслал корабль навстречу. Септ еще успел проследить за посадкой своих людей в шлюпки и сам сел последним. И тут же впал в кому.
        Его жизнь спасли, потом полгода лечили при столичном храме Сешат, восстанавливая магические способности - Септ, выложившись сверх своих сил, почти буквально сжег себя, выкачав все энергетические резервы организма. Затем он вернулся во флот. От предложения восстановить цвет волос - довольно несложная косметическая операция, он отказался. От государства он получил медаль «Морской звезды» 2-й степени - награда за образцовое выполнение воинского долга в особых обстоятельствах и досрочную пенсию. Особым подвигом его действия не считали - а как еще иначе мог поступить в подобной ситуации имперский офицер?!
        Впоследствии Дар услыхал немало подобных историй. И ничуть не удивлялся тому, что за многовековую историю имперского флота число бунтов команды против командиров можно было сосчитать по пальцам...
        Ветер был ровный и попутный, и пакетбот весь путь проделал под парусами, проходя свои стандартные шестьсот лиг в сутки и ненадолго останвливаясь в попутных портах. На восемнадцатый день плавания, на горизонте появилось сероватое облако - приближался конечный пункт их путешествия, остров Эгион. А на нем - имперская столица, город-порт Маат, названый так в честь богини-матери, супруги кормчего Лазурного Ковчега, бога Цераписа. Церапис же был, как уже знал Дар, покровителем всей Лакаанской империи.
        Если бы Дар плыл с друзьями, то он оказался бы в этом порту декадой раньше. И увидел бы, как фрегат пришвартовался к пирсу, между рыбацкой шхуной, чью профессию выдавал неистребимый запах, и каким-то пузатым торговым бригом. На пирсе ждали несколько человек - приятной наружности господин, средних лет, женщина в фиолетовой мантии, официальной одежде имперских волшебниц, чуть поодаль - две кареты, запряженные бактрианами - одна поновее, поизящнее, вторая - попроще,
«рабочая лошадка». Элеана сбежала с корабля первой, и тут же начала обниматься и целоваться с женщиной, называя ее тетей. Потом обнялась со спутником волшебницы, которого именовали почтительно «мэтром». Она представила им Квинта, и тот узнал, что Элеану встречал ни кто иной, как ректор Имперской академии магических наук, мэтр Церапис Муций Гистос, известный близостью ко двору императора, а также в качестве наиболее вероятного преемника нынешнего Архимагистра Гильдии магов мэтра Лара. Ее дядя, одним словом. Ну и его супруга, мэтресса Нуит Апия Летия, родная тетя Элеаны. Волшебники горячо поблагодарили Квинта за его подвиги при спасении их племянницы - оказывается, они были полностью в курсе всего, что Элеана и Квинт рассказывали о своих приключениях в Тарке тамошнему чиновнику. Как видно, запись была переслана какой-то быстрой магической почтой. Гистос и Летия пожелали увидеть Квинта у себя в гостях как можно скорее, после того, как он доложится своему армейскому начальству.
        Как только они сели в изящную карету, к Квинту подошел еще один встречающий, который до сих пор скромно стоял в стороне, внимательно разглядывая путешественников и сцену встречи. Он показал легионеру какую-то бляху и тихо сказал несколько слов. Среди них были «тайная служба», «от имени императора» и
«желаем побеседовать немедленно». Квинт не стал возражать, и уехал вместе с чиновником во второй карете.
        Но ничего из описанного Дар не видел, он узнал обо всём намного позже. А пока что он, вместе со многими другими пассажирами, стоял у борта судна и наблюдал разворачивающуюся перед ним панораму.
        Порт был огромен. Дару приходилось видеть крупные порты на родине, но этот им ничуть не уступал. Разве что портовые краны были пониже, а корабли - поменьше. Пологая прибрежная полоса была густо заполнена складами, конторами судовладельцев и купцов, а за ней, верблюжьими горбами, вырастали два холма с городской застройкой. Всего холмов на острове было пять, но остальные из гавани видны не были.
        Корабль пришвартовался и Дар выбрался на пирс. Взвалив на плечо вещевой мешок, он неторопливо направился к выходу из порта. О том, как найти друзей, он не беспокоился. Дядя Элеаны, мэтр Гистос был слишком видной фигурой, чтобы с отысканием его резиденции могли возникнуть сложности. Еще на корабле они заранее условились, что Элеана будет служить связующим звеном между всеми тремя, ее найти будет проще всего. Квинт должен был дать знать о себе, как только разберется со служебными делами. Дар собирался устроиться где-нибудь в гостинице и осмотреться - он еще не решил, чем ему заняться дальше. Деньги у него были в достатке, так что о заработке, на первое время, можно было не беспокоиться. У него даже бродила неопределенная идея записаться на учебу в академию магии, если только он сможет как-то прояснить статус своей шеддовской составляющей. Как именно прояснить - он тоже еще не знал.
        Выбравшись из лабиринта пакгаузов и открытых, обнесенных только легкими изгородями, складских площадок, Дар, наконец, попал в город. Теперь надо было подыскать жилье. Уже приобретя некоторый опыт в Тарке, он присмотрелся к компании ребятишек, возившихся на краю большой лужи - следа недавнего ливня, и поманил пальцем одного из них, лет десяти, отвлекая от созерцания плавающего в луже корвета - из коры и щепочек, с ладонь размером. Мальчишка с достоинством подошел в развалку, руки в карманах, и с интересом осмотрел куртку Дара с нашитыми пластинами и оружие на поясе.
        - Эй, парень, где здесь можно найти гостиницу поприличнее?
        - Тебе переночевать, или надолго? - деловито осведомился юный житель столицы.
        - Надолго.
        - Тогда тебе в гостиницу ни к чему,- рассудительно объявил тот. - У моей мамки есть комната на съем, она как раз свободна. Чисто, тихо, отдельный ход с улицы.
        - Ну, так веди. Тебя, кстати, зовут-то как?
        - А Луцием кличут. А тебя?
        - Дар.
        - Ты чо, с Раменья?
        - Ага. - Дар решил не уточнять.
        - Наемник? Ух ты, какой у тебя шар здоровый на цепи! Покажешь потом, а? Ну пошли, тут рядом!
        Мальчишка крикнул приятелям : «Я щас, только наемника провожу!» и зашлепал босыми пятками по мощеному переулку, круто поднимавшемуся по склону холма.
        Домик и комната для постояльцев Дару понравились. И хозяйка тоже - молодая симпатичная женщина, вдова по имени Наста. Муж ее был рыбаком и год назад утонул во время шторма. Теперь она зарабатывала случайной поденной работой и сдачей внаем мансарды. Дом был от казны - тесть, ветеран войны, получил его от властей лет десять назад и отдал сыну, а сам перебрался в деревню, к родственникам. Прошлый жилец прожил год, но уехал как раз пару дней назад. Дар быстро, поторговавшись для вида, только чтобы не внушать подозрений, договорился на сто денариев в месяц, включая стирку и уборку в комнате. У него было с собой около тринадцати тысяч - после всех закупок в Тарке и после того, как он уговорил друзей взять хоть немного, из вырученного за посох, «на карманные расходы». Теперь осталось решить еще один вопрос. Крупные деньги в империи те, у кого не было своей виллы с охраной и крепкими подвалами, держали, как правило, в двух местах - в отделениях Торговой гильдии или в банках. Банки все были либо мерканскими, либо с преобладанием мерканского капитала. Многие имперцы из-за этого к банкирам обращаться не
любили. Дар тоже был вполне согласен с афоризмом: «Еще вопрос, что является большим преступлением - ограбить банк или основать банк». Но держать крупную сумму дома Дар не собирался - не потому, что он хоть в чем-то не доверял хозяйке, а для того, чтобы не вводить во искушение припортовую шпану.
        Дар не имел пока оснований плохо относиться к мерканцам. Единственный известный ему более-менее хорошо мерканец - караванщик Джозайя Хигс, был Дару скорее симпатичен. И еще Деций, караванный целитель - у того были те же характерные черты и кто-то в разговоре называл его мерканцем… Да и к банкам Дар был привычен - из-за их распространенности в его мире. Поэтому, устроившись и разложив вещи, он выяснил у квартирной хозяйки адрес ближайшего банка и отправился туда.
        Припортовое отделение банка «Морской альянс» встретило нового вкладчика двумя скучающими охранниками внушительного телосложения, обвешанных амулетами и оружием с ног до головы, дверью и стенами, способными сделать честь пограничному форту, и услужливыми клерками. Когда Дар заявил о сумме своего вклада, услужливость возросла еще на пару градусов. Дару предложили несколько вариантов выгодного размещения средств под проценты, но он предпочел беспроцентное хранение, но зато с возможностью быстро снять средства со счета или получить их в другом городе или стране по аккредитиву. Что-то подсказывало Дару, что такая возможность окажется нелишней. Оставив себе тысячу денариев на текущие расходы, Дар вернулся домой - уже темнело. Около дома он полюбовался на Полог богов - здесь, в географическом центре империи, он выглядел как-то ярче и переливы красок были сочнее, чем в других местах, и улегся спать с приятным ощущением, что наутро ему предстоит много интересного.
***
        - Приветствую тебя, дорогой друг! Рад, что всё же навестил меня, старика!
        - Мэтр, мне не так-то просто выбираться на эти встречи. Так что ваша ирония...
        - Ну, что ты, дорогой друг, какая ирония! Я действительно рад каждой нашей встрече - они познавательны и полезны... Так что ты можешь рассказать новенького?
        - Остатки сети Пата Бьюкенена выловлены. Как вы и предполагали, он действовал с негласной санкции кого-то из капитула «Сторожевой Вышки». Но сам мало что знал.
        - Ладно, это уже дело прошлое. А наша сеть не вызывает интереса?
        - Нет, про нее никто пока не слышал. Вы, мэтр, умеете подбирать людей получше этого Бьюкенена...
        - Было бы странно, если бы я умел что-то делать хуже этого дурака... Жаль, дорогой друг, что ты не можешь непосредственно воспринять благость наших обрядов.
        - Меня вполне устраивают и деньги...
        - Да, вот твоя обычная плата... Больше ничего?
        - Еще вчера прибыли двое приезжих из Тарка, утверждают, что бежали из Безымянного замка. Девушка-волшебница и легионер. Девушка, кстати, племянница мэтра Гистоса. А легионер тоже не прост - младший сын Тарсейского князя. Сам шеф ими занимался.
        - Что? И ты молчал?! Это - точные сведения?
        - Вполне - я сам их встречал в порту. Девушку взял под опеку ее дядюшка, но Вульпекс уже договорился с ним, что он привезет завтра племянницу «для беседы». А легионера я сразу отвез к нам, шеф его допрашивал часа три, и велел держать под постоянным наблюдением. Он сейчас в казармах комендантской когорты.
        - Это важные сведения, держи меня всё время в курсе. В экстренном случае - по каналу номер три. Ты заработал дополнительную премию... Вот, держи.
        - Благодарствую, мэтр. Мне пора!
        - Иди! И пребудет с тобой сила Фта!
***
        Бледный молодой человек в небогатой, но тщательно подогнанной одежде, которую с равным успехом мог носить наемник, мелкий купец или чиновник, сидел напротив толстяка с трусливо бегающими глазками. Вечерний бриз с моря нес прохладу на веранду духана, но толстяк потел и дергался, словно его поджаривали на сковородке. . И смотрел он на собеседника так, как будто тот поджаривал его собственноручно. Хотя молодой человек всего лишь передал ему привет от их общего знакомого, мэтра Никроция Гарма...
        - Это будет очень непросто выяснить, - бубнил толстяк, дернувшись в очередной раз. - И привлечет ко мне лишнее внимание. Да и денег будет стоить немало...
        Малокровному юноше разговор явно надоел. Он вытащил из кармана небольшой увесистый мешочек, и бросил на стол, перед толстяком.
        - Вот тебе деньги. И даю времени три дня. Иначе будешь объясняться с Хозяином. Лично. Что-нибудь еще непонятно?
        Толстяк облился новой порцией пота. Но мешочек взял и, облизав губы, сказал:
        - Я сделаю всё, что можно. Вы где говорили, что остановились? Куда доставить сведения?
        - Я ничего тебе не говорил. Через три дня я сам тебя найду. И молись своим богам, чтобы тебе было, что сказать тогда.
        Агент Хакеса встал, кинул на стойку бара, возле выхода, несколько монет и растворился в переплетении портовых уличек Тарка.
        - «Молись своим богам»! А ты-то кому молишься, козел?! - со злобой пробормотал толстяк, убедившись предварительно, что его никто не услышит. Мешочек с деньгами исчез в складках его туники еще раньше, чем собеседник дошел до выхода из духана. Потом толстяк пару раз вздохнул и тоже побрел к выходу - времени было мало, а испытывать терпение агента и, особенно - Хозяина, он не собирался.
        Через неполную декаду на столе мэтра Никроция Гарма лежал листок, на котором четким почерком было выведено, на имперском: «Интересующее лицо отбыло 20го числа
2 мес. Жатвы в столицу, вместе с двумя спутниками. Проследую за ним, как только получу подтверждение, контакт в столице и деньги. Здешний человечек туп, труслив и жаден, но если заплатить и нажать посильнее, дело делает. Раб».
        Еще через декаду, бледный молодой человек, называвший себя в документах Ахпулом, а в секретных посланиях - Рабом, отбыл рейсовым пакетботом из Тарка в Маат.
***
        Снова поскрипывали колеса фургонов, снова неторопливые волы равнодушно брели по воле погонщиков. Единственно, что отличалось от недавнего прошлого - мощеная дорога вместо степной травы и подлесок по краям тракта. И еще, что, кроме фургонов, в караване были открытые возы - в Раменье можно было опасаться зверей, изредка - разбойников, но мелкие отряды самалитов сюда уже не добирались. И необходимости держать круговую оборону не возникало.
        Деций ехал верхом на бактриане возле фургона, в котором, несмотря на поздний час, всё еще дремала его работодательница. Она, как правило, поднималась не раньше полудня, и тут же громко начинала жаловаться на скуку, на дорогу и на тупых караванщиков. Деций, запомнивший деловую и сдержанную манеру Ниязы еще в их первую встречу, сначала дивился этой перемене. Но потом сообразил, что колдунья нарочито играет некую роль - роль капризной барыни. Это было интересно, и Деций, хоть и не понимая целей колдуньи, и предпочитая помалкивать, по мере возможностей, стал ей подыгрывать. Впрочем, интересным оказалось уже и их отбытие из Тарка.
        Когда ранним утром он встретился с Ниязой, готовый к новому путешествию, три верховых бактриана уже равнодушно пережевывали травяную жвачку возле входа в гостиницу.
        - Это нам, - сообщила колдунья. - Третий - для вьюка.
        - А стоило ли тратить деньги - в караване удобнее ехать в фургоне, если быть пассажиром?
        - Караван еще надо догнать, - огорошила его Нияза. - Наши караванщики убыли вчера, вверх по реке.

«Вот те на!» - поразился Деций.
        Дальше ему предстояло удивиться еще не раз. Они выехали из южных ворот Тарка, хотя, по логике, им надо бы воспользоваться северными воротами - более близкими к реке. Объехали город с востока, и только после этого свернули на тракт, который тянулся вдоль речного берега. Это была обычная проселочная дорога - не мощеная, как имперская. Конечно, бактриан, не особо напрягаясь, двигается вдвое быстрее, чем караванные баржи против течения. Но догонять караван им придется до вечера, а то еще и завтра. Впрочем, дорожных вещей у них было в достатке, переночевать разок у костра ничего не стоило. Только зачем все эти сложности?
        Нияза уверенно ехала первой, Деций следовал за ней, ведя на поводу вьючного бактриана. Слева тянулись камыши и топкий берег реки, справа - кусты и поляны с яркими осенними ягодами. В этот час на проселке не было ни души. Неожиданно притормозив, Нияза подождала, пока Деций с ней поравняется, и протянула ему кольцо-амулет.
        - Это для экстренной связи - если мы разминемся.
        Амулет был вполне стандартный, хоть и не из дешевых. При вызове он начинал слегка вибрировать на пальце, и прерыванием вибрации можно было быстро передавать несколько простых, заранее условленных сигналов. Перечень этих сигналов был отработан за предшествующие столетия до совершенства, преимущественно - военными, от того назывался «легионерский код» или «лекод». Деций только отметил про себя, что Нияза, несмотря на беззаботный вид, чего-то опасается. Все ее странные маневры могли иметь единственную разумную цель - сбросить кого-то со следа. Вот только кого?
        Ответ пришел только к концу дня.
        Хотя Деций был магом - пусть не имперской выучки, но вполне способным потягаться с любым магистром, а Нияза - только колдунья, погоню она заметила первой. Она вздрогнула, быстро достала из-под дорожной туники один из своих амулетов, и резко скомандовала Децию:
        - Гони! - уже пуская своего бактриана в галоп.
        Деций начал подгонять своего скакуна, но его сдерживал третий, вьючный бактриан, а опыта у гесперидца недоставало, чтобы управлять им столь же эффективно, как и собственным. Он начал отставать, и только тут наконец почувствовал гнилостную чужую ауру, чем-то знакомую, и от того тошнотворную вдвойне. Странно было то, что эта аура была не сзади, как можно было предположить, а где-то справа, за зарослями, окаймлявшими дорогу. Изо всех сил стараясь ускорить ход тупой вьючной твари, Деций начал готовиться к защите - строить универсальный щит. Это заняло считанные минуты, но ощущение враждебной ауры возрастало с той же скоростью. И тут Деций вспомнил, что ему эта аура напоминает - шамана самалитов, из его недавнего боя. Разница, конечно, заметная - шаман был неизмеримо сильнее, но мерзкий привкус магии смерти был точно такой же...
        Проселок, следуя извиву русла реки, резко повернул, и беглецы выскочили на развилку дорог. И тут Деций увидел, как на правом ответвлении пути, быстро приближаясь к ним, скачут три всадника в дорожных плащах. Деций просканировал всех - маг был только один, остальные двое - слуги или охрана. Противник - а кто еще это мог быть? - старался сократить расстояние до беглецов, избегая атаковать издали.
        Не имея понятия, кто перед ним, гесперидец, по одной гнилостной магии противника понял, что боя не избежать. Он выставил свой щит так, чтобы прикрывать спины Ниязе и себе. В этот миг, Нияза, не оборачиваясь, ударила в преследователей боевым заклинанием. Маг легко отбил его, и, в свою очередь, нанес удар - Деций подставил под него свой щит. Это была всего лишь проба сил - противники проверяли, чем располагает каждый.
        Черный маг - а сомнений в этом уже не было, счел более опасным противником Деция, что, в других обстоятельствах было логично - его аура явно была сильнее, чем у Ниязы. Но повинуясь своему нравственному кодексу гесперидца, Деций не мог использовать вредоносные заклинания, он мог только защищаться и защищать свою спутницу. А вот у Ниязы никаких причин сдерживаться не было, а были весьма сильные артефакты, в чем противник быстро убедился.
        Весь бой продолжался на скаку. Деций отбил три атаки черного, возрастающие по силе, и ответил легким заклинанием замедления, против бактрианов врагов. Это оказалось для противника неожиданностью - маг ожидал атаки против людей или смертельного заклинания, а такое - пропустил. И беглецы выиграли сразу несколько десятков локтей дистанции. Тут же воспользовалась отвлеченным вниманием противника Нияза - артефакт в ее руках ощутимо, даже в физическом плане, вспыхнул, а в черного мага ударил энергетический таран такой силы, что Деций только подивился - он полагал амулеты подобного плана запрещенными для обычных колдунов империи. И, кстати, не ошибался...
        Противник был захвачен врасплох. Он успел сформировать контрзаклинание, но его буквально швырнуло на задний горб бактриана, после чего он, неуклюже взбрыкнув ногами, скатился на землю. Отдача парированного, но не погашенного удара пришлась на одного из слуг, и тот полетел на дорогу вслед за господином. Третий преследователь резко осадил своего бактриана, и бросился помогать магу...
        Беглецы рванули вперед. Уже смеркалось, а Полог богов еще не зажегся, так что было самое темное время. И тут впереди показались огни. Минут через десять, беглецы подъезжали к заставе у реки, а возле низких мостков чернели силуэты барж - караван остановился на ночной отдых.
        Нияза притормозила скакуна, и обернулась к Децию.
        - Всё, - переводя дух, объяснила она. - Сюда они уже не сунутся - побоятся. Да, и очень вас прошу - не распространяйтесь про случившееся. Всё, что надо, я расскажу сама. И... спасибо, мастер Деций! Ваш щит - это настоящая классика, жаль, что я так не могу...
        Деций, неожиданно для себя, покраснел, и пробормотал что-то про свой долг. Ночевали они уже на баржах. Затем последовали полторы декады плавания по реке и перегрузка в речном порту, с которого начался сухопутный путь в Тарсей, занявший еще с декаду.
        На следующий же день, после присоединения к каравану, Ниязу словно подменили - она начала изображать из себя избалованную недалекую нобилетку, которая больше всего на свете недовольна отсутствием «благородного» общества. И успешно играла эту роль всю дорогу, так что в Тарсее от капризной пассажирки караванщики избавились с превеликим удовольствием.
        Прежняя работа Деция ни разу не приводила его в Раменье - он действовал в южных имперских, мерканских и когурских портовых городах. Его наблюдательный взор отмечал простую и размеренную жизнь княжества, в чем-то наивно патриархальную, но в целом намного более приятную гесперидцу, чем многие проявления более высокой имперской цивилизации. По крайней мере, входные двери в домах тут в городе не запирали - воровство было понятием неизвестным…
        Они вдвоем поселились на втором этаже дома, арендованного Ниязой на год вперед.
«Они», потому, что Децию нужно было время осмотреться и подготовиться к путешествию в Большие горы, а это не такое предприятие, которое можно осуществить налегке и без проблем, а Нияза предложила ему поработать с ней в паре и дальше - целителем. Оказалось, что сама Нияза намеревалась обосноваться в Тарсее именно как алхимик и целитель. В городе Нияза снова сменила манеру поведения - теперь она была светской дамой, которой воле судьбы пришлось расстаться с привычными балами и приемами, и жить в медвежьей глуши. Она посетила местный храм Фта, чем еще раз изумила Деция, завела ряд знакомств среди зажиточных горожан, и уже через пару декад стала своим человеком в княжеском замке. Оставаясь с Децием наедине, Нияза иногда сбрасывала эту маску, но никогда не объясняла своих целей и причин своего поведения. При этом она знала, что Деций, при первой возможности, намерен оставить Тарсей и отправиться дальше, на северо-восток, но также никогда не расспрашивала гесперидца о его намерениях. Между ними установилась некоторая хрупкая граница взаимного уважения к чужим тайнам.
        В одной постели они оказались в первую же ночь в Тарсее. Нияза просто зашла в комнату гесперидца, присела рядом и, обняв за плечи, начала целовать… Наутро они ничего не сказали друг другу, но отношения их заметно изменились. Деций, сам проработавший не один год под чужой личиной, отлично понимал, что когурка не случайно оказалась в Тарсее и играет свои роли по веским основаниям. А обстоятельства их путешествия доказывали, что безоблачной жизни у нее, скорее всего, не будет. И Деций впервые начал всерьез задумываться над тем, чтобы задержаться в княжестве и помочь, оберечь свою спутницу. И это было уже не только зовом долга. Впервые за всю свою работу в Лакаане, Деций ощутил свою духовную близость с женщиной-негесперидкой. Удивительнее всего было то, что индекс СЭЖ у Ниязы был вполне даже неотрицательный, только в общении с ним, Децием, это никак не проявлялось. У Деция начала неотчетливо формироваться идея, что, может быть, можно иметь и некоторые скверные качества личности, и не давать им волю. А чувства Ниязы к себе он, при всей своей силе эмпата, толком расшифровать не мог. В чем-то они были
похожи на его собственные чувства - сложная смесь нежности и вины перед каким-то долгом, который препятствовал эту нежность проявить в полной мере…
        Работы у целителей было не слишком много. Тарсейцы были народом крепким, лечить приходилось преимущественно травмы и охотничьи раны. А также травмы скотины и, изредка, порчу, которую заносили мелкие иношные твари из-за гор. Деций при любой возможности, расспрашивал местных жителей про подходы к горам и про любые слухи о каких-нибудь строениях, развалинах или заброшенных древних дорогах на северо-востоке. Но даже забиравшиеся далеко в горы охотники, ничего интересного для гесперидца не сообщали. Шли дни, а Деций так, всё еще, ничего толкового не узнал.
***

«Приступила к работе. Легенда первую проверку выдержала успешно. Здешний жрец Фта уже оказался в курсе моих отношений и проблем с темными, обещал покровительство. Стараюсь подобраться ближе к резиденту Мерки, советнику князя.
        Всю сеть надо налаживать заново. Агент Ведрий явно работал последнее время под контролем, а после убийства трибуна его тихо убрали - несчастный случай на охоте.
        Первые впечатления - здесь действует крупная мерканская резидентура, она затрагивает и прочие княжества, но с темными прямого контакта не имеет. Более того, по некоторым данным - конкурирует.
        Связь - обычным порядком.
        Агент Ди.»
        Вульпекс покрутил в руке расшифрованное донесение, затем составил ответ:

«По возможности активизируй работу. Времени и так потеряно слишком много. Первоочередное внимание уделить потенциальной связи заговорщиков с оппозицией в империи, через младших сыновей князей на имперской службе и их доверенных лиц.
        Зенит.»
***
        - Рад снова приветствовать тебя, дорогой друг!
        - И вам того же, мэтр... Что случилось - отчего такая срочность?
        - Кое-что изменилось. Кстати, дорогой друг, я недоволен тобой - когда ты делаешь донесения о важных вещах, надо быть точным!
        - О чем вы, мэтр?
        - Ты мне сказал, что тех, бежавших из Безымянного Замка, было двое. А их было трое, и третий прибыл позже, другим кораблем. А ты про него умолчал. Нехорошо, дорогой друг!
        - Не может быть - шеф давал указания только про двоих! Вас кто-то ввел в заблуждение…
        - Запомни раз и навсегда, дорогой друг, сведения, которые идут от меня заблуждением не бывают! И если ты еще раз посмеешь усомниться в моих словах, то наша дружба закончится. - Всегда приветливое и доброжелательное лицо мэтра исказилось так, что его собеседник, человек далеко не робкого десятка, похолодел. Маска добряка-монаха, которую маг носил до сих пор, даже отдавая самые подлые распоряжения, впервые сползла, и проявилось истинное обличье монстра…
        - Простите мэтр, я виноват… Но я действительно не получал никаких сведений ни про какого третьего.
        - Он прибыл пакетботом, через декаду после легионера с девкой. Переверни всё, но найди его, узнай где он живет и чем занят. Слежку за ним не пускай, разве что - очень издалека. Проследи за домом Гистоса - возможно, он появится там. Даю тебе четыре дня. Потом появится один… специалист, покажешь наемника ему. И можешь на этом про него забыть. Вопросы?
        - Я понял, мэтр. Разрешите идти?
        - Да, вот еще - что там твой шеф накопал, про этих двоих?
        - Он допрашивал их сам, вы знаете, что подслушать невозможно.
        - А он что-то говорил, давал указания в связи с ними?
        - Нет, он только вызывал инквизитора к себе - этого, Ариеля. И распорядился продолжать внешнее наблюдение за легионером.
        - Ну и?
        - Тот регулярно посещает дом мэтра Гистоса. Потом возвращается в казармы. Больше ничего не замечено…
        - Так, тогда есть еще одно дело. Справишься - забуду о твоем упущении. Но сначала - что у вас говорят о проблемах в Раменье?
        - О заговоре князей?
        - Ага, так у вас про него известно?
        - Пока - только на уровне подозрений. А вот вражеская агентура там работает нагло - убили имперского наместника в Тарсее, напали на княжича, центуриона флота. Я слышал, что нашу агентуру там разгромили, теперь налаживают новую…
        - Подробнее!
        - Подробнее - не могу, этим занимается лично шеф и его правая рука - Гурий. Меня к этим вопросам не подпускают… Так заговор - это не только слухи?
        - Нет, не только. Ладно. Нужно сделать вот что - у меня есть подлинные материалы заговорщиков, я только добавил в них кое что, на этого легионера, Квинта. Намеки на его связь с заговором. Надо замазать его посильнее. Только аккуратнее - в инквизицию это дело попасть не должно. Никакой магии и намеков на секты. Заодно это запачкает и Гистоса - пусть хоть чуть-чуть, тоже хорошо. А то он забрал слишком много доверия у императора…
        - А мы князей не подставим под удар?
        - А если и подставим - тебя это волнует? Ты же не княжич, вроде… - монах уже вернул свою доброжелательную маску на место и тихо посмеивался. - Дела князей - это АСС, а не наше... Мы, скромные служители Фта истинного, нам невыгодно, если эти жадные дурни засуетятся раньше времени… Пусть немного остынут. Вот через несколько лет будет в самый раз… Короче - подумай, как это лучше подать, думать можешь, пока будешь выслеживать наемника. Заодно и выслужишься в своем департаменте - как разоблачитель заговора. Неплохо провернуть это через разоблачение мерканского агента тут, в столице - я тебе дам нужный адрес. Проведешь всё чисто и аккуратно - получишь награду. Иди!
        - Слушаюсь, мэтр!
***
        - Господина Пилада - к господину Курцию! - выкрикнул мальчишка-курьер на всю редакционную комнату.
        Пилад аккуратно убрал в ящик стола листки, на которых вычерчивал графики к своей новой статье, затем направился к кабинету, на двери которого висела табличка:
«Общество и Наука. Главный редактор».
        В газете он работал всего вторую декаду. И привела его к этому как раз его статья, в этой же газете.
        Месяц назад, он выполнил свое обещание Таисе, и написал небольшое исследование на тему о рентабельности предприятий и налоговой политике. В статье никаких политических намеков не содержалось, но всё ее содержание напрочь опровергало постоянно вбрасывающуюся в газеты пропаганду сворачивания «нерентабельных» государственных мануфактур и сокращения налогов на частные предприятия. Пилад, с цифрами статистики за несколько десятилетий, показал, что госпредприятия вполне себя окупают, а снижение налогов окажется выгодным только богатым, зато ударит по бедным - из-за сокращения социальных программ правительства. Тут он пустил в ход и свои личные наблюдения, от работы в канцелярии общественного призрения. Статью он передал Таисе на очередной встрече в салоне Струвия. К некоторому удивлению Пилада, статья вышла в ближайшем же номере. Ежедекадник «Общество и Наука» считался изданием научно-популярным, не предназначенным для широкой публики, но статья получила неожиданно громкий резонанс. Всего через пару дней после ее появления, на нее поместила разгромную рецензию газета «Банковский вестник» - неофициальное
издание Банковского консорциума. После этого статью начали цитировать в других газетах, где - сочувственно, где - ругательно. При этом, в ругательных заметках, повторялась преимущественно рецензия банковского органа. Пилад внимательно ее изучил - там не было ни единого аргумента по-существу, но зато щедро расставлены сомнения в достоверности цифровых данных. Придравшись к незначительной неточности в термине, рецензент тут же выстроил обвинение Пилада в некомпетентности и закончил намеками на некую «ангажированность». Хотя уж в чем, а в ангажированности самого рецензента мог усомниться только новорожденный младенец… В «Банковском вестнике» быстро поняли ошибку - лучше было бы промолчать и тогда на статью меньше обратили бы внимания. Но «круги по воде» уже пошли...
        Пиладу было не по себе от этого явного и неприкрытого «прополаскивания» мозгов публике. Но этим дело не ограничилось. Еще через несколько дней, Пилада неожиданно вызвали к заместителю начальника канцелярии. Лысый обрюзгший чиновник орал на Пилада, брызгая слюной как базарная торговка. Он обвинил молодого человека, ни больше, ни меньше, как в «разглашении служебных сведений» и объявил, что Пилад уволен - немедленно, с этого дня. Пилад потерял дар речи - подобного разноса он не получал со времен, когда был младшим учеником имперской школы чиновников. Он не нашел слов в ответ, а просто молча повернулся и вышел за дверь. Когда он пришел в отдел, и начал собирать свои вещи, руки у него дрожали так, что он несколько раз ронял то стило, то бумаги…
        Начальника отдела Сепия на месте не было - сосед по столу, сочувственно глядя на Пилада, сказал, что того вызвали к начальству следом за ним. Пилад присел - он не хотел уходить, не попрощавшись со стариком. Еще через било тот вернулся - с красными пятнами на щеках и почти столь же ошарашенный, как и Пилад. Но когда Пилад дернулся, чтобы встать, Сепий с неожиданной силой в голосе рявкнул на него:
«Сиди!».
        - Ну вот, и этот против меня, - с обидой подумал Пилад. Эта мысль его резанула даже сильнее, чем разнос у замначальника канцелярии. Но Пилад ошибся - Сепий был слеплен из иного теста.
        - Продолжай работать, - не глядя на него, скомандовал Сепий. И откуда только у тихого старичка взялись эти командирские интонации? - Еще никто никогда не уволил моего сотрудника без моего согласия! А если кто-то считает иначе - то я готов записаться на Малый прием к Его Величеству!
        Судя по всему, он сейчас повторял то, что незадолго перед этим высказал начальству...
        Пилад остался. И, как ни странно, про увольнение ему больше не напоминали. Но сослуживцы - исключая только самого Сепия, начали сторониться Пилада, как больного Оранжевым Мором… Неудовольствие высокого начальства - самое страшное, что может себе представить чиновник.
        А тут, совершенно неожиданно, Пилад получил приглашение зайти в редакцию «Общества и Науки». В кабинете главного редактора он застал еще одного человека - сухощавого пожилого мага, которого ему представили как мэтра Линуса, куратора газеты от Академии.
        - Так вот вы каковы, господин Пилад! Судя по шуму, который вы наделали, я представлял вас куда постарше!
        Пилад покраснел и непроизвольно начал комкать шляпу, которую снял у входа и не нашел куда повесить…
        - Господин Пилад! - офицальным тоном произнес главред Курций. - Мы слыхали, что вся эта шумиха вокруг вашей публикации - чисто научной, я бы сказал, академической, - тут он кинул быстрый взгляд на мэтра Линуса, - повредила вам на службе. Я уполномочен предложить вам работу у нас, в редакции. К сожалению, вы потеряете право на специальную государственную пенсию, положенную чиновникам по выслуге лет. Но мы сможем вам платить несколько больше, чем в департаменте.
        Мэтр Линус кивнул, подтверждая слова редактора.
        - Но ведь я не профессиональный журналист, я всего-то три статьи в жизни написал…
        - Хм, у многих наших сотрудников, когда они начинали работу, и того не было… Мы предлагаем вам вести, на постоянной основе, отдел экономики в газете. Освещать именно научные достижения в этой области. Ну и, если получится, писать свои работы. Такой уровень, как у вашей последней статьи, нас вполне устраивает.
        Пилад подумал несколько минут, и согласился. Старик Сепий, которому он вручил прошение об отставке, не стал его отговаривать - он всё понимал лучше своего молодого подчиненного. Обняв Пилада за плечи, он только пожелал тому удачи, и попросил его не забывать.
        Приступив к журналистской работе, Пилад, со свойственной ему обстоятельностью и добросовестностью, начал вникать во все редакционные дела. Редактор его не дергал, давая войти в курс дела. Он уже подготовил наброски небольшого обзора по истории экономической теории, когда последовал сегодняшний вызов к начальству. Пилад думал, что разговор будет связан с этой публикацией, но Курций заговорил совершенно о другом.
        - Вы, конечно, помните сенатора Дукса и его программу?
        - Да. - Пилад поморщился - именно с желания опровергнуть сенаторскую демагогию и начались его недавние неприятности.
        - Сегодня вечером, во Дворце приемов имени Луция Первого, будет конференция нового общества - «Либеральная инициатива». Председатель этого общества - Дукс, но позиционирует оно себя как научное сообщество - распространитель идей социально-экономического либерализма. Приглашена пресса, в том числе и мы. Вот я и поручаю вам туда сходить и послушать - если там и правда есть что-то от науки, то напишите отчет. Возьмите этот пригласительный билет…
***
        Лакаанская Империя - первое, после Великого Разлома, крупное государство, объединение нескольких древних княжеств, во главе с Лаканским княжеством, давшим общее название Империи. Расположено на берегах и островах Моря Жизни. Столица Империи - город Маат, на острове Эгион. Большое значение в империи имеет также город Сешат, древняя столица Лаканского княжества. Другие крупные города - Гебал, Этрурия, Вейя, Волатерр, Вольсиния, Тарк, Фалер.
        Религия империи.
        Официальная религия - культ богов-Покровителей. Разрешены также культы Фта, Япета, Крия, Кегаты, Фаланта и Древа Жизни. Культы богов-Отступников под запретом.
        Календарь и система мер.
        Год делится на четыре сезона по три месяца в каждом. Названия сезонов - Разлив, Посев, Жатва, Засуха. Месяцы именуются просто по номерам. В месяце - 30 дней, три декады. Год начинается 1 числа 1 месяца Разлива. Летоисчисление ведется от Великого Разлома. Сутки делятся на 25 часов по 100 минут и 100 секунд. Часто употребляется мера било - полчаса, интервал между ударами корабельного или крепостного колокола. Меры длины - локоть, лига (2000 локтей), дюйм (1/20 локтя). Меры веса - талант, воз (100 талантов), лот (1/100 таланта).
        Социальное устройство:
        Высшие сословия именуются патрициями, глав особо древних родов и заслуженных деятелей титулуют князьями (кроме этого, князем называют наместника провинции и самостоятельного правителя, последнее - обычно в Раменье). Зажиточные торговцы, фабриканты, чиновники, офицеры и т.п. составляют нобилитет. Крестьяне, ремесленники, работники государственных и частных мануфактур, верфей и пр. - плебеи. Права сословий закреплены в Законе Двенадцати Скрижалей. Лишены гражданских прав государственные рабы, каковыми считаются осужденные преступники и военнопленные, не подлежащие обмену (как правило - самалиты, поскольку лишь с Самалой не существует договоров и обмена пленными). Частное рабовладение и работорговля запрещены. Долговая кабала упразднена много столетий назад. Рабов используют на тяжелых общественных работах. За особо тяжкие преступления приговоренных отправляют отбывать каторгу гребцами на галерах или шахтерами в Имперских копях. При условии хорошего поведения, рабы подлежат освобождению через установленные законом сроки.
        Отдельные социальные категории составляют маги и жрецы. Они формируются по признаку наличия магических способностей - доли. Происхождение мага или жреца из той или иной социальной группы играет незначительную роль.
        Жрецы в Империи подчинены Совету Верховных жрецов, возглавляемому Верховным жрецом Цераписа. При посвящении в сан жрецы дают клятву не употреблять магические силы, дарованные богами-покровителями, во зло и для убийства людей. Самозащита жрецам разрешается лишь несмертельная - оглушающая, парализующая. При Совете Верховных жрецов действует Розыскная Комиссия, в задачи которой входит выявление и пресечение культов богов-отступников и иной деятельности адептов темных сил, а также укрощение магов-безумцев, из числа неинициированных.
        Маги и колдуны объединены в Гильдию магов, во главе с Верховным Советом Магистров. Маги, как и жрецы, дают клятву неупотребления магии во зло, но менее строгую, боевая магия разрешена для самозащиты и защиты других людей. Маги часто поступают на государственную службу и при этом, как правило, получают привилегии, соответствующие выслуженному чину или должности. При Верховном Совете Магистров имеется постоянно действующий Суд Справедливости, который разбирает обвинения в противозаконной магической деятельности. В Империи Суд Справедливости часто сотрудничает с Розыскной Комиссией жрецов и с имперскими правозащитными органами - полицией, секретной службой.
        Вопросы взаимоотношений верховных органов магов и жрецов с императорской властью опираются на сложную систему традиций. В традиции входит, в частности, невмешательство магов и жрецов в политику, по крайней мере, в явной форме.
        В Империи существует закон, по которому обладатели доли не имеют права занимать императорский трон и высшие государственные должности из определенного перечня. Этот запрет строго соблюдается в течение многих столетий.
        Выход из низших сословий в более высокие через государственную службу вполне обычен. В Империи действует большая сеть государственных бесплатных гражданских и военных учебных заведений, выпускники которых пополняют чиновничий и офицерский корпус, а также инженерные должности в промышленности. Обладатели доли проходят обучение в магических и жреческих школах. Высшее в империи магическое учебное заведение - Академия, соединяет в себе школу для подростков и студентов, аспирантуру для магов-магистров и исследовательское отделение. Жрецы практикуют иную систему обучения - личное наставничество при храмах.
        Существуют законы о пенсиях госслужащим и военным, пожалование отставным офицерам земли. Императорскими Указами чиновникам и военным высших рангов нередко присваиваются патрицианские привилегии.
        В Империи существует развитая система государственного здравоохранения при храмах Сешат и Мааты, правда охватывает она в основном города.
        Политическое устройство.
        Во главе Империи находится наследственный Государь Император. Император назначает правительство и возглавляет армию. Законы принимает Сенат, он же утверждает налоги и министров. Сенат формируется из трех групп - представителей древнейших патрицианских и княжеских родов, представителей провинций (как правило, из нобилитета) и лиц, назначенных императором. Время от времени императором собирается Народное собрание, в котором представлены все категории граждан, включая жрецов, магов и плебеев. Его решения носят характер референдумов по особо важным вопросам. Империя разделена на ряд провинций, во главе с наместниками-князьями. Воинские гарнизоны в провинциях наместнику не подчинены - ими командуют военные трибуны (командующие соединениями). У наместников и городских властей есть в распоряжении отряды стражи - вигилы, в военное время - ополчение. Офицеры городской полиции и другие представители исполнительной власти называются эдилами. Городской голова - префект. В крупных городах есть еще и квартальные префекты.
        В зависимых княжествах представитель империи называется имперским трибуном.
        Официальный институт народных трибунов создан в древние времена как противовес злоупотреблениям властей и знати. Народный трибун выбирается всеобщим голосованием по округу на один год и обладает полной неприкосновенностью - никто не вправе его арестовать или судить. Он может расследовать любую жалобу на действия частных лиц и местных властей в своем округе и требовать содействия прекращению беззакония у любого высшего должностного лица, включая императора. Право на расследование действий центральной власти народными трибунами в определенной мере ограничено.
        Армия и флот.
        Армия и флот Империи имеют отдельную богиню-Покровительницу - богиню Тефнут. Покровителем всех моряков также является богиня Нуит.
        Армия формируется на смешанной рекрутско-добровольной основе, и состоит (на время правления Его Императорского Величества Летипа Второго) из 20 полных легионов и 10 резервных (сокращенных). Срок службы определен в 15 лет для солдат (матросов) и 25 для офицеров. Командиры легионов - легаты, офицеры - центурионы (первые - четвертые), младшие командиры - манипулярии. Легион (примерно 4000 - 4500 человек) делится на 10 когорт (во главе с первыми центурионами), когорты - на 10 манипулов (командир - манипулярий). Младшие центурионы - второй и далее, командуют несколькими манипулами. Дополнительно, легиону бывают приданы эскадроны конницы, подразделения артиллерии и боевых машин, тыловые подразделения, обозы и т.д. доводя общую численность полностью укомплектованного легиона до 6000.
        Отдельные оперативные кавалерийские соединения называют обычно корпусами.
        Военные маги и колдуны придаются подразделениям, начиная с когорты и выше. Они находятся в двойном подчинении - воинскому начальству и Гильдии магов. Отдельные подразделения целителей могут также комплектоваться жрецами.
        Первый центурион первой когорты - заместитель командира легиона, легата. Соединением из нескольких легионов командует военный трибун. (В империи легатами также называют нередко высших начальников полувоенных специальных служб, ополчения и полиции).
        Военный флот состоит из 4-х флотов по 100-120 боевых кораблей (не считая вспомогательных и транспортных). Главнокомандующий флотом - стратег. Командующий отдельным флотом - наварх. Командир корабля - кормчий.
        Ополчение - во всех административных округах молодежь от 14 до 17 лет проходит начальную военную подготовку. Затем все физически годные автоматически зачисляются в местное ополчение. Последующие восемь лет, до возраста 25 лет ежегодно проходят военные сборы - от одного до двух месяцев. Командиры ополчения, как правило - из отставных легионеров. В списках ополчения граждане официально числятся до возраста в 50 лет.
        Обычаи.
        Имена - у патрициев и нобилитета состоят, как правило, из предписанного первого имени в честь бога-покровителя, родового имени и личного имени. Например, Кегата Апия Элеана - Кегата - в честь богини магических наук, Апия - из рода Апиев, Элеана - личное имя. У провинциалов и уроженцев других стран имена могут состоять из двух элементов - личного имени и родового имени или прозвища (по местности или занятию) - Дарлеан Тарк (Дарлеан из Тарка), Проспер Маасит (Проспер-маг, от пришедшего из древнего языка слова мааса - магическое воздействие на иные сферы.
        Экономика.
        Экономика в Империи рыночная с сильным преобладанием государственного сектора. Государственные финансы и госбанк подчинены префекту казначейства (министру финансов). Денежная единица - денарий, мелкая монета - асс (1 денарий=100 ассов). Большая часть крупного производства сосредоточена на государственных мануфактурах и верфях. Государство контролирует также изготовление и продажу сильных магических средств и артефактов. Производство и продажа сильных наркотиков иначе чем для медицинских и научных целей в Империи запрещены. Государственная таможенная служба, в которую входит морская и сухопутная пограничная стража, контролирует ввоз товаров. Торговля, по большей части, частная.
        В царствование императора Лукро Третьего, деда ныне здравствующего Государя Императора Летипа Второго, в Империи, как грибы-поганки, стали распространяться разные частные финансовые учреждения. В основном это делалось с подачи консультантов из Мерки. Появились ссудные лавки, ростовщики, биржи, маклеры, облигации и акции. Всё это породило множество ранее невиданных разновидностей мошенничеств и воровства. Для борьбы с мошенниками и для контроля за частным (в первую очередь - финансовым) бизнесом, при префекте казначейства была учреждена специальная Палата Надзора с ревизионно-полицейскими функциями.
        (Из статьи «Лакаанская Империя» в Большой Лакаанской Энциклопедии, издание государственной комиссии по географии, истории и статистике)
        Часть 6.

«Человека делает честным или бесчестным в меньшей степени его характер, чем положение, в котором он находится».
        (Шелли)
        В первый же день, побродив несколько часов по столице, Дар понял, что он выглядит на улице, среди городской толпы, как дромедар у трактирной стойки. Конечно, здоровенные наемники в доспехах и с оружием и здесь встречались в немалом числе, но коренные имперцы одевались иначе. Поэтому Дар выбрал подходящий магазинчик, и через четверть часа вышел оттуда в обычной одежде горожанина - легкий светлый костюм из полотна, сандалии со шнуровкой и шляпа-панама. Оружие большинство горожан не носило - полагаясь на вигиллов и на эффективность столичной полиции. Но Дар, который за прошедшие месяцы, стал чувствовать себя без оружия всё равно что голым, оставил себе нож-тесак на поясе. Его доспехи и прочее снаряжение магазин отправил домой с посыльным, всего за пять денариев.
        В другом магазинчике - оружейном, он задержался, осматривая экзотические виды холодного оружия. В Тарке он такого не встречал. Среди всяких сюрикенов, нунчаков, катан и прочего добра, он высмотрел изящную, прочную на вид цепочку, с зеленоватым отливом димерита и с двумя небольшими гирьками на концах. Дар растянул ее, стараясь не касаться жгущего минерала, взмахнул, примериваясь, затем подергал в стороны. Цепь была заметно легче стальной, но ничуть не менее прочной. Пожалуй, как раз то, что нужно ему в городе - малозаметно, и, с его опытом, вполне эффективно. В том числе и против магов…
        Приказчик внимательно следил за манипуляциями клиента, а когда Дар небрежно спросил о цене, столь же небрежно ее назвал. Дар мысленно ахнул, но вспомнил, что тут везде принято торговаться. Когда он покупал одежду, то ее невысокая цена заставила об этом правиле забыть…
        Он немедленно назвал половину от запрошенного. Приказчик ухмыльнулся и сбавил пять процентов. В конце концов, после получасового торга, Дар купил цепь, оставшись полностью без наличных денег. Так что следующий день пришлось начать с визита в банк.
        Теперь он выходил из дому только с этой цепочкой, расставшись со всем остальным оружием. К цепочке полагался замшевый чехольчик, скрывавший димеритовое покрытие. Дар нацепил цепочку на манер пояска, так что, со стороны, кроме этого замшевого пояска, ничего заметно не было. Так же не были видны под одеждой несколько очень полезных амулетов, включая главный - амулет Хора. Преображение постояльца вызвало одобрение квартирной хозяйки Насты, и жгучее разочарование юного Луция. Тот никак не мог понять, зачем такому «клёвому мужику» надо было превращаться в «лоха ушастого»… Дар уделил пацану с час, показывая, давая потрогать свое оружие и доспехи и объясняя назначение каждой заклепки. В конце концов, тот начал размахивать саблей, и чуть не отхватил себе кусок уха - Дар вовремя перехватил руку. После этого Луций, обладая невероятно развитой интуицией, сам догадался, что пора идти восвояси, но впечатлений ему хватило и на всю следующую декаду. А Дар убрал снаряжение в сундук и навесил охранные заклинания - снаружи простенькое, безвредное, только чтобы отпугнуть слишком любопытных, а внутри мощное,
парализующее. Для заклинаний ему потребовался артефакт - из тех, которыми друзей снабдила еще в Тарке Элеана. Дар знал, что его силы доли вполне хватило бы и для более сильного заграждения, но умения ему пока недоставало. Поэтому и пришлось, как колдуну какому-то, прибегать к артефакту…
        Теперь Дара от бесчисленных чиновников, приказчиков, ремесленников и прочих рядовых горожан, отличало только атлетическое сложение и любопытство. Он всегда любил просто побродить по незнакомому городу, ощутить его дух, разглядеть детали. Столица империи… нет не так - Империи, вполне оправдывала свое назначение. Настоящий мегаполис, с более чем трехмиллионным населением (всего в метрополии, без Раменья, проживало около пятидесяти миллионов граждан). Маат много столетий не подвергался штурмам и разрушениям, потому носил явные признаки смешения застроек разных эпох. Это его существенно отличало от Тарка, выстроенного после войны заново. Широкие проспекты переходили в узкие переулки, вившиеся вдоль склонов холмов. Виллы-дворцы соседствовали со скромными деловыми зданиями.
        Дар обошел гигантский хаотический комплекс Старого дворца - административный центр империи, чиновничий улей, из которого с деловитым жужжанием разлетались курьеры с депешами… Осмотрел издали Новый дворец - резиденцию императора, белые с позолотой фасады которой утопали в парковой зелени и отражались в зеркалах прудов. С набережной северного берега столичного острова Эгион можно было разглядеть очертания материка - там располагался город-спутник столицы Вейя. Дар знал, что это было царство мануфактур, верфей и военных городков. Там же размещалась основная база 1-го Лакаанского флота. Три других флота базировались в Вольсинии, Этрурии и Фалере - защищая основные коммуникации и порты империи от главного врага - мерканских пиратов.
        Дар никак не мог толком понять местной политики, по которой с Меркой был официальный мир, а неофициально - непрекращающаяся война. Хотя ему и рассказывали, что за действия контрабандистов, работорговцев и пиратов власти Мерки, вроде как бы, ответственности не несли, и, обычно, от своих подданных, пойманных с поличным, немедленно отказывались. Когда он, еще на пакетботе, задал как-то наивный вопрос - а почему бы просто-напросто не сделать налет силами флотского соединения на базы этих самых пиратов и не пожечь всё, к такой-то матери, то над ним лишь грустно посмеялись. А затем, похлопав по плечу, разъяснили, что в лабиринтах мерканских островов и фьордов сам Мантус с Тульхой ногу сломят. Корабли там могут проходить, как правило, только по одному в ряд, а расстреливать их из береговых «драконов» и магией будут, как на учениях… Так что морской десант в Мерку - дело вполне безнадежное.
        Выждав дня три, Дар решил навестить друзей. Начал он, как и предполагалось, с поисков Элеаны. Добраться до резиденции мэтра Гистоса оказалось проще простого - первый попавшийся извозчик отвез его к вилле мага за пять денариев. Но оказалось, что хозяев дома нет, и когда они ожидаются - неизвестно. На следующий день повторилось то же самое… Дару пришлось еще пару раз уезжать, несолоно нахлебавшись, и он уже заподозрил, что Гистос попросту велел его не принимать. Но на пятый раз привратник, наконец, сообщил, что хозяйка и юная госпожа дома. Дар велел передать, что пришел наемник, сопровождавший племянницу мэтрессы. Ему пришлось подождать еще с четверть часа, после чего вышколенный слуга проводил его внутрь виллы.
        Дар с интересом осматривался - архитектура атриума напоминала ему знакомые по книжкам (в основном - по описаниям восстания Спартака) древнеримские усадьбы. Было светло, просторно, никакого нагромождения дорогого барахла, какое он встречал в хоромах у земных нуворишей. Дару предложили присесть у бассейна во внутреннем дворике, и подождать еще немного. Слуга подал прохладительные напитки - какие-то соки из местных и экзотических фруктов. Через несколько минут, к Дару вышла элегантная дама, которую он уже встречал в день прибытия в столицу - тетя Элеаны, мэтресса Летия.
        Дар вскочил, и слегка наклонил голову, как это было принято в империи, между равными. Брови Летии поползли вверх, но она вежливо ответила на приветствие гостя. Дар не знал, что именно Элеана рассказала о нем родственникам - они уговорились, что Элеана сама решит, по обстоятельствам, что говорить, а что - нет. Поэтому он держался настороженно. Обменявшись малозначащими замечаниями, он, как бы между делом, спросил о здоровье племянницы мэтрессы. Летия ответила, что здоровье в полном порядке. Дар не решился просить о встрече, и задал вопрос о Квинте. Он упирал при этом на их побратимство, и на то, что иного способа узнать о названном брате и боевом товарище он не имеет. Оказалось, что Квинт всё это время был на казарменном положении, только вчера он впервые получил разрешение выйти в город и навестить дом Муциев (родовое имя Гистоса, как запомнилось Дару).
        - И это так принято - держать третьего центуриона на казарменном положении? - изумился Дар.
        И тут же перехватил проницательный взгляд волшебницы. И заодно - вот кретин! как он мог это раньше не заметить! - её незаметное прощупывание в магическом плане. Дар тут же машинально выставил блокировку и так же мгновенно снял. Ведь он, благодаря амулету, выглядел бездольным, какая же, к черту, блокировка?
        - Господин Дар, я крайне виновата перед вами за то, что еще не высказала должной благодарности, за всё, что вы сделали для моей племянницы. Я прошу вас проследовать за мной - хочу показать вам редкое оружие, которое вы, возможно, согласитесь принять в подарок, - неожиданно и вроде без всякой связи с предыдущим разговором, произнесла Летия.
        Поднявшись, она быстро направилась вглубь дома, даже не проверяя, следует ли за ней «наемник». Дар, сбитый с толку, поспешил за ней, через анфиладу комнат, украшенных пилястрами, мозаичными панно и керамическими вазами с живыми цветами. В конце анфилады они зашли в небольшое помещение с несколькими креслами. Дар, запоздало включивший «второе зрение», должен был его приглушить - настолько эта комната сияла защитной магией.
        - Теперь можно поговорить откровенно. - Волшебница, уже не скрываясь, пристально разглядывала Дара. Он видел, как нити ее магии скользят вокруг него и исчезают в амулете бога.
        - Девочка рассказала мне о вас всё… что вы ей рассказали о себе, - добавила Летия после малозаметной паузы. - Могу я взглянуть на ваш знаменитый амулет?
        - Вы хотите, чтобы я его снял?
        - Нет, - после секундного размышления ответила волшебница. - Просто покажите.
        Дар распустил шнуровку на вороте туники и протянул Летии амулет, насколько хватало цепочки. Та осторожно дотронулась до него - Дар ощутил легкий укол магии, подобный тому, которым Элеана некогда изучала его трансформированную конечность.
        - Да, девочка не ошиблась, - удовлетворенно произнесла Летия, отпуская медальон. Дар тут же упрятал его обратно. - Никогда не думала, что смогу воочию наблюдать существо с Изнанки…
        - Существо, не человека, - отметил про себя Дар.
        - Воочию вы наблюдаете тело легионера Лакса, - несколько резче, чем намеревался, ответил Дар. - Я не просил меня вселять в него, как не просил… и всего остального. Так уж получилось.
        - Не сердитесь, - примирительно сказала Летия отводя глаза. - Я действительно вам очень благодарна - и муж мой тоже. Его сейчас нет - он ведет семинар в Академии, а то он бы сказал то же самое. Мы долго обсуждали все подробности вашего необычайного путешествия…
        - Обсуждали - с чиновниками тайной службы?
        - Вы и об этом знаете? Откуда?
        - Еще в Тарсее Квинт предположил, что наше срочное возвращение на военном фрегате связано с интересами секретной службы. И Квинт на казарменном положении... Может, я выгляжу тупым, но сложить два и два я могу…
        - Да, Эли еще раз была права… - Летия вздохнула. - Нет, в секретной службе услышали только ту версию, которую вы, все трое, вместе согласовали. Обсуждали ваши подлинные приключения, - она сделала ударение на «подлинные», - только мы с мужем.
        - И? - спросил Дар, не дождавшись конца сделанной волшебницей паузы.
        - И решили, что о вашем происхождении больше никому знать не следует, - решительно произнесла волшебница. - Раз уж боги так явно высказали свою волю - дав вас в спутники Эли, и дав вам защиту от внешнего сканирования…
        - Так я могу встретиться с госпожой Элеаной?
        - Да, конечно. Она уже вся извелась, ожидая конца нашего разговора, - слегка съехидничала тетушка. - Но я поставила условием, что первыми с вами должна поговорить я, или муж.
        - Что ж, я вас понимаю, - протянул Дар.
        - Отлично! - Летия потянула за шелковистый шнурок на стене, и через несколько секунд в комнату впорхнула Элеана. Ничуть не стесняясь присутствия тети, он крепко обняла Дара и поцеловала его в губы.
        - Дар, милый, я так рада, что у тебя всё хорошо! - от этой непосредственной, искренней радости у Дара защипало в глазах, а Летия по-доброму усмехнулась.
        - Ну, что ж, побеседуйте, без меня, только оставайтесь в этой комнате - вне ее на серьезные темы лучше не распространяться. Береженого Церапис бережет! - Летия поднялась, и выплыла из защищенного кабинета.
        - Ну, как ты устроился в столице? Тебя уже и не отличить от местного жителя!
        - Великолепно устроился! Какие могут быть проблемы, когда есть деньги? - усмехнулся Дар. - А как ты?
        - Тоже хорошо. Пока поживу здесь, а через пару месяцев переберусь в общежитие при Академии - буду поступать на подготовительный курс. Там защита - ого! Никакому Хакесу не добраться!
        - Ну и отлично! Я пока осматриваюсь… И всё думаю, как бы поучиться магии…
        - Да, я говорила о тебе с дядей… Он очень не советовал даже подходить к Академии - там такие средства… может, амулет Хора и выдержит, но рисковать не стоит. И еще дядя одну верную вещь сказал - амулет-то тебя показывает для всех бездольным! Как же ты станешь испытания сдавать - тут же начнется расследование!
        - Ах я дурак! Ну сам же об этом должен был подумать!
        - Нет, просто ты же еще к делам с магией непривычный… Но дядя предложил тебя сам поучить, частным порядком. Только он хочет, прежде чем давать окончательное согласие, с тобой встретиться…
        - Вот это было бы здорово! Заранее передаю ему свою благодарность! Да, так что у Квинта? У него неприятности? Мне твоя тетя сказала, что его только вчера выпустили из казарм.
        - Да, - Элеана помрачнела и стиснула подлокотник. - Он сам не понимает, в чем дело. Вроде бы, никаких явных претензий к нему не предъявляют, но допрашивали декаду подряд, по нескольку раз в день. И не только о похищении, бегстве и путешествии - расспрашивали про его родню в Тарсее, про брата на флоте, про то, как часто он общается с отцом, с другими братьями… Меня допрашивали дважды - в присутствии дяди, он, как мой опекун, имеет право на это. Сам Вульпекс допрашивал…
        - А это кто?
        - Начальник секретной службы императора… Только ты, Дар, об этом не поменьше говори - это не то, чтобы секрет, но не стоит…
        - Элеана, я что - ребенок?
        - Ой, Дар, прости, я всё забываю, что в твоем мире этих служб тоже хватало…
        - Так что же с Квинтом?
        - Пока - разрешили выходить в город. Нас навещать. Но дело не закрыто, и новое назначение ему не предлагают… Дядя обещал поспрашивать про него, как о друге семьи, но у него нет права вмешиваться в его дело, в отличие от моего - Квинт ему не родственник, не сотрудник...
        - Да уж… Когда Квинт должен получить увольнительную снова?
        - Завтра. Приходи к полудню, я надеюсь, что удастся встретиться всем вместе.
        - Ну, что же, я тогда пойду - вернусь завтра… До свиданья, Элеана!
        - До свидания, Дар!
***
        Полуобнаженный светловолосый мужчина глядел в океанскую даль, стоя на краю утеса, у самого обрыва. Брызги и пена временами долетали его ног. Слева от него был камень, на который он опирался коротким, не длиннее локтя, жезлом, веретенообразной формы. Справа стояло странного вида деревце, с похожей на наконечник пики верхушкой. Неумолчимый прибой рокотал на рифах, внизу. Можно было легко себе представить, что утес плывет в океане, рассекая волны…
        Мужчина стоял так уже множество столетий… Люк осторожно положил руку ему на плечо, и, в первое мгновение, ему, как и тысячам его предшественников, почудилось, что он действительно тронул живого человека. Он ощутил подрагивание мускулов, теплую бархатистую кожу… но тут же, под его ладонью снова оказался камень. Диковинный камень - за все века ничего подобного не было найдено ни в Гесперидах, ни в Лакаане…
        - Я иду исполнять свой долг, Фалант! Скажи мне что-нибудь, на прощание! - произнес мысленно Люк фразу, подобную которой произносили до него тысячи гесперидцев. Обычай мысленно разговаривать со статуей ушедшего бога, основателя гесперидской колонии и ее учителя, был так же древен, как и сама статуя. Ни в одном документе не сохранилось упоминания ни о времени ее создания, ни об авторе. Ничего величественного не было в этом изваянии. Наоборот, изображенный с невероятным искусством древний бог, выглядел как обычный усталый и даже несколько растерянный человек средних лет и среднего роста. Казалось, он только что подошел к краю утеса, посмотреть на прибой.
        Существовали предания, что несколько раз бог отвечал спрашивающему. Один случай, как уверяли, случился сравнительно недавно - полвека назад, как раз перед открытием первого портала сквозь экваториальный барьер, в Лакаан. Но версии насчет содержания этого ответа настолько расходились, что любая из них не вызывала доверия. Только в одном версии были согласны - в том, что адресатом божественного ответа был ни кто иной, как Сарт Конг, руководитель проекта барьерного пробоя, трагически погибший при первом, неудачном испытании установки…
        Сейчас бог-механик, бог-ученый, изобретатель множества чудесных артефактов, некоторые из которых и по сей день выполняют свою задачу в мире, молчал. Люк, с сожалением, попытался убрать руку, но вдруг понял, что не в состоянии это сделать. Рука словно приросла к статуе, а в ладони снова возникло ощущение живого человеческого тела. И тут в голове у Люка грозно зарокотало, заглушая даже шум океанского прибоя. В рокоте послышались слова. С огромным трудом, Люк вычленил из шума сказанное:
        - Ищи… мою… гробницу… на север… от первой станции… на юг… от дерева.
        Слова и шум резко оборвались. Рука оказалась свободной, и Люк отшатнулся, едва не упав.
        - Так вот как это происходит, - билось в сознании, на грани паники. - И что теперь делать с этим? Идти и доложить в Совет - со мной поговорил Фалант? Что я слышал - поверят без проблем, любой эмпат скажет, что я не шучу. А не сочтут ли это за результат перенапряжения от интенсивного изучения чуждой этики и уклада - на курсах «проводников»? В Лакаане, как нас учили, с этим более чем просто - разговор Покровителей со смертным в храме сопровождается таким магическим фоном, что сомнений не бывает. А Фалант, ушедший бог, разговаривает только ментально, никаких регистрируемых эффектов… Да, проблема!
        Люк спохватился, он опаздывал в Учебный корпус на собрание курсантов. В конце концов, бог не сказал, что надо что-то делать «немедленно», значит - есть время подумать. Люк с места набрал скорость и бегом припустил по дорожке к комплексу зданий университетского городка.
        В зал собраний он проскочил в тот момент, когда старший наставник курсов уже вышел на трибуну.
        - Товарищи! - голос наставника разносился по залу без всякого магического усиления. - Сегодня вы собрались по особому поводу - перед вами выступит социальный координатор Совета, товарищ Маас.
        - Товарищи курсанты! Вы все получили подготовку проводников. Вы все можете ориентироваться в мире, обычаи и поступки людей в котором вам странны и, иногда, чудовищны. Но вы готовы к тому, чтобы не растеряться, не спасовать и выполнить свой долг - спасать тех, кого мы можем и должны спасти. Ваша первоочередная задача - освобождать из рабства детей, трудясь в самых опасных местах, среди самых отвратительных представителей человеческого рода! Вторая ваша задача - отбирать из этих детей тех, кто сможет жить в нашем обществе, тех у кого нет себялюбия, эгоизма и жадности, тех, у кого отрицательный индекс СЭЖ! И третья ваша задача - никогда и ни при каких обстоятельствах не открывать лакаанцам пути в наш мир! Но, впрочем, я это повторил только для лучшего понимания приоритетов - суть вам известна и самим.
        Теперь я скажу то, что может многих из вас огорчить, но, тем не менее, я обязан это сделать. Половина из вашего выпуска в проводники не попадет… Я слышу шум и выкрики - прошу тишины! Я договорю, а потом можете задать любые вопросы… Итак, половина вашего выпуска в проводники не попадет! Вы все в курсе, что еще два года назад, Совет принял решение устроить постоянную базу в пределах Лакаана. Но не все знают, что было, наконец, выбрано место для этой базы - Первая Станция… Опять шум… Я подожду… Хорошо, продолжу. Итак - Первая Станция. Было много причин выбрать ее и не меньше - выбрать другие места. Совет всё-таки решил вопрос в пользу Первой станции. Почему - сейчас объяснять не буду, все материалы вы сможете прочитать после, они доставлены в вашу спецбиблиотеку… Подготовка и разведка велись еще год. И вот, всего полгода назад, начаты первые работы. Вели их товарищи из группы по чрезвычайным ситуациям - оттого вы про это и не узнали раньше. Сейчас там расчищен плацдарм и поставлены необходимые охранные системы - вы все помните историю и знаете о том, что стало причиной гибели Первой станции. Работы
велись максимально скрытно, привлекался только необходимый минимум персонала. Но теперь начинается новая фаза и необходимо больше сотрудников. Вот туда и направится половина из вас. Да, начиная с сегодняшнего дня, основная информация о ходе работ на Первой станции объявлена Советом общедоступной. Но то, что касается защитных систем и точных координат Станции - по-прежнему закрытая информация, имейте это в виду.
        Теперь я готов отвечать на вопросы… Списки? Вы это сможете узнать у вашего старшего наставника, после собрания… Изменения и переводы? У него же. Обстоятельства гибели Станции? Вот вам, тем кто там работать будет, на него и отвечать. Нет, архивы открыты не будут - сейчас, по крайней мере. Нам, Совету, крайне важно, чтобы выводы рабочей группы ни коим образом не зависели от древних, скажу откровенно, предубеждений! Да, я еще не сказал, что группа, предназначенная для работы на Станции, пройдет дополнительную декадную переподготовку. Если это всё, то прощаюсь с вами и желаю успехов!
        Люк, вместе с остальными курсантами - взбудораженными и ошеломленными, вывалился из зала и побежал к административному корпусу. Списки были уже вывешены. У Люка екнуло сердце, он заранее знал, что увидит. Поэтому он нисколько не удивился, прочитав на листке:

«Первая Станция.

1. ...

…

15. Норин Люк

16. ...»
***
        - Господин, купите кобайю! Молодой, сильный самец, отличный сторож! Совсем не дорого!
        Дар обернулся - низенький носатый торговец, с пучками растущих из ушей и носа рыжеватых волос, зазывал гнусавым голосом именно его. Этот край Большого северного базара был «птичьим рынком» - тут торговали разнообразной живностью, от мелкого домашнего скота, до экзотических ледяных чаек, которые сидели в обложенных магически защищенным от таяния льдом клетках. Что такое кобайя Дар не знал, и решил полюбопытствовать. В клетке сидела обыкновенная морская свинка… Нет, конечно, не совсем обыкновенная - длиной с локоть. Шерсть жесткая, черная с белыми кончиками, глаза прикрыты. Тоже еще - сторож…
        - И от кого она… он сторожить сможет? От нападения дикого комара? - насмешливо спросил Дар торговца.
        - Господин, вы просто не знаете… Это свирепый зверь, водится только на юге, в Малых горах. Его дрессируют монахи монастырей - для защиты от бандитов-степняков и иношных тварей.
        - Да, да, конечно, при его виде все степняки и иношные немедленно сдохнут - от смеха!
        В этот момент, зверек, словно услышав, что речь идет о нем, приподнял веки и повернул голову. На Дара уставился зловещего вида красный глаз, без белка, с черным вертикальным зрачком. Дар оторопел. А кобайя, чтобы окончательно добить покупателя, зевнул, продемонстрировав дюймовые клыки!
        - М-да, может быть и сторож, - пробормотал Дар. А продавец, почуяв слабину, зачастил, размахивая руками прямо перед лицом клиента.
        - Отличный сторож! Тренированный! Вот амулет - наденьте на руку, покормите его разок и он признает в вас хозяина. И тут же ему надо имя дать - вслух, чтобы он услышал. Он умный! И очень сильный! Кобайя может степного волка пополам перервать - у него шкура на ощупь мягкая, а на самом деле - из стреломета в упор не пробьешь!
        Дар слушал и веря, и не веря - он готов уже был принять многие чудеса, но ему не хотелось выглядеть простофилей, «лохом ушастым», как изящно выражался хозяйский сын Луций. Поэтому Дар спросил:
        - А ты его откуда взял - неужто сам в Малые горы путешествовал?
        - Нет, господин, - затряс торговец нечесаной головой. - Я в Когуре его купил, на рынке в оазисе Шамал. Там Большая Пустынная ярмарка собирается, раз в год. Много диковин бывает. Артефакты, животные, рукописи... Там я его и купил.
        - А тебе самому сторож не нужен?
        - Я маленький человек, господин. Не воин. А кобайя - страж и спутник воинов. Боевой зверь. Купите, господин, не пожалеете.
        Дар чувствовал, что почти дал себя уболтать. Он с детства испытывал симпатию к морским свинкам… А кобайя, развалился в клетке, выставив розовое брюшко, поросшее редкой жесткой шерсткой. Словно приглашал погладить… Дар потянулся было к клетке…
        - Нет, не надо, - услышал он отчаянный вскрик и еле успел отдернуть руку. Всей его нечеловеческой быстроты реакции хватило лишь, чтобы клыки адского существа промахнулись на волосок, не достав до пальцев. А не промахнись - было бы на пару пальцев меньше…
        - Вы увернулись? - на лице продавца выразилось невероятное изумление. - Один дур… э-э, неосторожный матрос, тоже решил его тронуть. У него осталась только половина ладони…
        - Сколько? - коротко спросил Дар. Торговец заколебался. Он решил, что промах кобайи убавил тому цену, и прикидывал - сколько теперь запросить.
        Всего через час торга, Дар стал счастливым обладателем морского свина, клетки и амулета - за какие-то полторы тысячи денариев…
        - Нет, я - идиот, - подумал Дар. - И на кой я его купил?
        За деньгами снова пришлось сходить в банк, счет заметно таял. Хорошо еще, что Дар в последний момент догадался спросить, чем кобайю кормят - а то угадывай… Оказалось - почти всем, чем угодно, но для первой кормежки желательно сырое мясо с кровью. Торговец дал еще один ценный совет - после того, как кобайя признает в Даре хозяина, ему можно показать любого человека и сказать: «Это - друг», и он его не только не тронет, но и тоже защищать станет. А прочим, стоит только проявить агрессивные намерения или вторгнутся на охраняемую территорию…
        - Он понимает, чувствует! - внушительно повторил несколько раз продавец. - Кто как к хозяину относится, желает ли причинить зло… Просто гостя или постороннего никогда не тронет. Магическое животное, но не иношное - от того и редкость такая!
        Сейчас Дар сидел на корточках перед клеткой, в десятке шагов от мясной лавки, где он приобрел сырой бифштекс для свина. Несколько зевак стояли полукругом за его спиной - кобайя и впрямь был редким животным, а его клыки, которые он охотно демонстрировал публике, мгновенно внушили к нему уважение. Дар подумал, что мог бы взять плату за этот цирк… Он надел на правую руку амулет - узкое кольцо со слабой, непонятного вида магией, достал бифштекс и осторожно поднес к клетке, готовый отдернуть руку - с какой молниеносной скоростью кобайя атакует, он уже знал. Но, на этот раз, всё прошло по-другому. Кобайя привстал, медленно, с достоинством, взял приношение, и начал его деликатно жевать.
        - Нарекаю тебя - Вакса! - громко произнес Дар. - В этот момент браслет слабо пыхнул розовым отсветом (Дар не сразу сообразил, что это произошло в магическом зрении) и распался на мелкие кусочки.
        - Вакса - Боевой Свин, - добавил он про себя. А вслух скомандовал:
        - Эй, Вакса, ты понял? Вакса, ко мне!
        Кобайя уронил недоеденные крошки мяса, понюхал руку Дара, и потерся мордочкой. Потом перевернулся на спину и подставил хозяину розовый животик. Дар начал почесывать его, а кобайя, в полном упоении, издавал звуки, которые более всего напоминали бульканье жидкости, выливаемой из бутылки. Зрители разразились восторженными свистками.
        - Нет, точно, можно уличные представления устраивать, - решил Дар, лаская своего
«стража»…
***
        Солнечные лучи, терялись в серой зыбкой дымке, обесцвечивались и неестественным неживым светом освещали руины. Здесь, в центре чудовищного древнего катаклизма, всё было пропитано смертью и безумием. Земля, растресканная, даже скорее - расплесканная, дыбилась концентрическими волнами, которые не сгладились и за десятки веков. От одних зданий не осталось и стен - только очертания фундамента. Другие - совсем рядом с первыми, стояли почти целые, но странно искаженные. Будто кто-то посмотрел на них в неровное зеркало, а затем материализовал в таком виде. Застывшие озера расплавленного камня, перемежались с разноцветными газонами, которые своей ядовитой яркостью дико контрастировали с черно-серой гаммой развалин. Только совсем вблизи можно было бы разглядеть, что куртины покрыты не травой, а зеленой, желтой и красной жадно колышущейся массой, время от времени выстреливающей щупальца навстречу пролетавшим над ней угольно-черным насекомым…
        Это было царство смерти и смертоносных порождений чудовищной дикой магии, большая часть которых не могла бы и выжить за пределами Мертвых Земель - их место было только здесь, где земля и камни пронизаны остатками энергий, не выветрившимися и за два тысячелетия. Для людей, животных и даже самих богов тут всё было ядовито и убийственно. Но этот смертельный яд служил источником существования для множества магических тварей, которые поэтому не представляли особой угрозы для жизни обитаемых земель, не будучи в силах покинуть места своего возникновения. Опасность представляли те монстры, которые рождались в более умеренных местах, ближе к восточным отрогам Больших и Малых гор. Там росли низкие леса из искореженных, почти безлиственных деревьев, протекали ручьи, наполненные не водой, а отвратительной, подобной гною, жижей. Там низко летали птицы, почти лишенные перьев, с кожистыми крыльями. Там, в развалинах давно заброшенных поселений и храмов, гнездились шершни, тело которых было размером с куриное яйцо, с дюймовым жалом, способным пробить стальной панцирь. В почве рыли ходы слепые черви, толщиной с
руку, с пастью утыканной сотнями мелких зубов, легко прогрызавших самую толстую сапожную кожу. Они ощущали сотрясения от шагов, и неожиданно нападали из ям в траве.
        Впрочем, встречались и прозрачные озерца, с берегами, поросшими мягкой шелковистой травой и кустами с яркими сочными ягодами. Но горе тем путникам, которые бы соблазнились этой идиллической картиной и расслабились… Из глубины воды могла всплыть медузоподобная тварь, способная выкинуть жалящие щупальца на несколько локтей. С деревьев спускались пауки, чьи нити были прочнее стальных канатов, а усыпляющий яд одновременно переваривал добычу в ее собственной коже.
        Но и эти иношные твари были не слишком опасны - они были глупы и редко покидали облюбованные места. Однако, они сами служили добычей тем, кто временами - через ущелья, горные перевалы или подземные пещерные лабиринты, прорывался на другую сторону горных хребтов. Хазарги - полуразумные хищники, самая крупная и часто встречающаяся вне Мертвых Земель разновидность иношных, предпочитали леса Раменья. Скальные скорпионы селились в горных отрогах. Белые полупрозрачные сколопендры, длиной до трех локтей, плюющиеся ядом, заползали в выработки и шахты. А еще огромные летучие плотоядные жуки, зловонные гарпии - птицеподобные, размером с гуся, со старушечьими лицами и ядовитыми перьями-стрелами, оводы-вампиры, способные облепить тучей тура или дромедара и выпить его кровь за считанные минуты - они перелетали через стены Крепости Каньона костей, и расползались по лесам и степям. Мелких же крысоподобных иношных тварей или насекомых можно было найти даже в подвалах и катакомбах имперской столицы...
        Время от времени, раз в два-три года, из Мертвых земель шла волна - тысячи монстров собирались в стаи, и, почти не нападая друг на друга, рвались через единственный свободный выход в обитаемые земли - через Каньон костей. Кроме уже упомянутых, в отрядах тварей шли канисы - собакообразные чудища-людоеды, ростом с теленка, со стальной прочности когтями и зубами, скорфы - многоножки, необычайно быстрые, не более двух локтей в длину, но способные влезать по отвесным стенам и перегрызть в секунды дюймовое древко копья, и еще десятки разновидностей помельче. Словно направляемые кем-то, иношные твари начинали штурм единственного препятствия на своем пути - Крепости каньона.
        Самое узкое место каньона перегораживала стена - по легендам ее возвел еще сам ушедший бог Фалант. По бокам стены, вплотную к скалам, высились башни, оборудованные мощными скорострельными крепостными стрело- и копьеметами и магическими огнеметами. Предупрежденные амулетами, фиксирующими всплеск магии смерти, воины гарнизона становились на посты и начинали уничтожение врага. Большая часть тварей просто тупо рвалась через стену, влезая по ее отвесным краям, пользуясь когтями, крыльями или сетями паутины, которую обильно выпускали пауки и гусеницы, штурмующие в первых рядах. Их расстреливали и жгли из башен. Но некоторые твари атаковали и сами башни, влезали в бойницы - тогда с ними приходилось вступать в рукопашный бой. Некоторая часть тварей неизбежно прорывалась - тогда в Имперские копи, в Раменье и командирам патрулей отсылались срочные депеши-предупреждения. На время патрули усиливались, а караваны приостанавливали свое движение через Великую степь. Зато наступало время охотников на монстров - некоторые иношные твари, такие как канисы, например, ценились в Самале и Мерке в качестве сторожей
лагерей рабов и жилищ богачей. Для их укрощения, самалитские шаманы использовали особые амулеты, изготовление которых держалось в строжайшем секрете. Из других монстров, добывали яды и иные ценные для алхимии ингредиенты.
        Смертельная опасность не останавливала любителей наживы от проникновения в Мертвые земли. Хотя проход через Каньон костей, запертый Крепостью, был закрыт, в горах имелось немало троп и тайных путей. Рисковали устраивать такие походы немногие, возвращалось еще меньше - потеря четверти отряда считалась обычным делом. Кроме самих монстров, охота велась и на редкие артефакты, в развалинах древних поселений. Ведь вся территория Мертвых земель до Разлома была густо заселена - там располагалась легендарная Первая Империя, страна в которой боги жили бок о бок с людьми…
        Разумеется, дальше нескольких десятков лиг от предгорий, искатели приключений не удалялись - дальше шли земли настолько опасные, что ни один обычный человек не выжил бы и нескольких дней, несмотря на самую лучшую магическую защиту. Не намного в лучшем положении оказывались и колдуны с магами - эманации дикой энергии искажали работу амулетов, разряжали артефакты-хранилища.
        В бывшей столице - Гарме, тысячелетия не бывал ни один смертный. И бессмертный - тоже…
        Ни один маг, даже имея самую мощную защиту, не добрался бы до этого места - сюда невозможно было провесить портал извне, а путешествие через сотни лиг зараженной, населенной чудовищными монстрами местности, не под силу и архимагистрам. Тем не менее, сейчас человек бродил в развалинах уничтоженного катаклизмом города.
        Его лицо скрывала зеркальная, прозрачная изнутри, маска. Его одежда не оставляла открытой ни клочка тела - все детали были пригнаны одна к другой, представляя собой одну сплошную поверхность. За спиной человека располагался сложный артефакт, окутывающий его слабо мерцающим цилиндром защитной энергии. На поясе висело множество разнообразных приспособлений. В том числе - тесак, отливающее голубизной и серебром адамантитовое лезвие которого, имело мифрильную инкрустацию, и было способно уничтожать магических тварей не хуже заклинаний огня. Ни один ныне живущий обитатель Лакаана или Гесперид, не смог бы подобрать названия для этого одеяния. Но зато Дар, увидь он его, немедленно выдал бы ассоциацию - «защитный скафандр»...
        Человек медленно, но при этом целенаправленно, очень тщательно выбирая дорогу, обходя все подозрительные места, пробирался через руины. В левой руке он держал полукруглый амулет, светившийся двумя огоньками и, по всей видимости, указывавший на какую-то определенную цель. В правой - жезл, с тремя крупными алыми кристаллами кнумериума, до отказа заряженными энергией. Мелкие летучие твари то и дело тыкались в защитное поле, и шарахались в стороны.
        Посредине остатков одного из фундаментов, отличавшегося поистине циклопическими размерами, зияла каверна, локтей двадцать диаметром. В каверне колыхался сгусток черного тумана или дыма, странным образом не распространявшегося наружу. Возле этого места человек приостановился. Он поводил своим поисковым амулетом в стороны, и начал отцеплять с пояса артефакты и устанавливать их вокруг каверны. Работа эта было сложной из-за неровностей и трещин в камнях и почве. Несколько раз человек возвращался к уже выставленным устройствам, и изменял их положение, руководствуясь одними ему ведомыми соображениями. В конце концов, получилось нечто вроде
«восьмерки» - два лепестка, два соприкасающихся эллипса неравного размера. Один лепесток - больший, охватывал каверну, оставляя в одном месте разрыв. Второй, меньший, располагался на небольшой площадке, которую маг расчистил от мусора.
        Встав посредине площадки, человек несколько минут постоял размышляя. Сейчас ему предстояло совершить то, к чему он готовился очень долго. Затем он начал действовать. Расставленный артефакты вспыхнули чистым белым огнем, враз заставившим рвануться прочь всю магическую окрестную мелочь. Зато в середине каверны черный туман завибрировал и выбросил злые отростки, заметавшиеся внутри очерченного огнями пространства. Как разумное существо, распознавшее главного врага, туман атаковал преграду между каверной и площадкой с магом. Но маг был начеку, подпитываемая кнумериумными усилителями защитная преграда, казалась несокрушимой. Тогда туман начал вытягиваться из каверны, заполняя непроницаемым чернильным облаком все отмеренное ему артефактами пространство.
        По мере увеличения объема, сила тумана росла. Как в настоящей грозовой туче, его поверхность окутывалась сиреневыми змеями молний. Чудовищной силы магический пресс давил на преграду, странным образом оставляя без внимания разрыв в ней, в противоположном от мага конце «большого лепестка». Однако маг продолжал свои действия четко и уверенно - как видно, поведение твари было им вполне ожидаемо. Из энергии смерти он составлял нечто вроде огромного каната с петлей - в энергетическом плане, разумеется. И, улучив подходящий момент в метаниях живого тумана, приоткрыл защиту и швырнул этот магический канат в противника - не в сам туман, а в глубину каверны. И тут же снова опустил защитный полог.
        Земля задрожала, и камни начали ощутимо выворачиваться из земли. Раздался низкий глухой рев - такой, от которого у людей способно останавливаться сердце, а стены начинают рассыпаться песком. Наступал критический момент боя - маг перестал удерживать защиту, а перешел в наступление. Собрав все силы, он обрушил на тварь град разнообразных заклинаний. Ощутимо померк солнечный свет, непроницаемая для простых глаз пелена скрыла место сражения. В ней сверкали ветвящиеся разряды, темные канаты магических энергий сплетались со щупальцами той же природы. Землетрясение еще раз раскололо трещинами развалины. Неумолчимый рев невидимой твари, грохот рушащихся стен, оглушительный треск молний были слышны за пару лиг, предупреждая всех, имевших хоть каплю соображения, держаться от этого места как можно дальше. Мертвые Земли вспоминали времена Великого Разлома - тогда здесь боги сталкивались в бою с богами и бушевала магия сравнимой силы.
        Наконец неизвестная тварь поняла, что отсидеться в норе не удастся, и решила выйти на открытый бой. Опрокидывая уже отслужившие свою службу бесценные артефакты, каверна начала расширяться, с грохотом взламывая каменные плиты. Из нее, по прежнему окутанное непроницаемым черным туманом, начала выползать нечто змеинообразное, чудовищно толстое. В этот момент маг активировал заклинание, которое он исподволь приготовил, ведя одновременно магическую атаку на тварь. Это заклинание выглядело ничтожным, по сравнению с мощью сталкивающихся потоков энергий - простая нить, начинавшаяся от сушоной крысиной лапки, на поясе мага. Нить скользнула между другими заклинаниями и нырнула в черный туман. Несколько минут ничего нового не происходило - магическая буря продолжала бушевать, тварь - локоть за локтем, продолжала вылезать на поверхность... и вдруг всё остановилось, застыло.
        Тварь еще пару раз дернулась - как собака на поводке, и энергетические потоки втянулись в туман. Буря улеглась. Маг откровенно перевел дух, попытался утереть пот и выругался - рука натолкнулась на зеркальное забрало шлема. Половина дела была сделана, но предстояла еще вторая половина.
        Теперь требовалась уже не сила, а ювелирная работа. Маг осторожно добавлял к основному заклинанию подчинения компоненты, определяющие направление, цель и правила поведения для твари. Он не собирался ее вести - она должна была действовать самостоятельно, но по программе, занесенный в ее полуразумный мозг. Маг, несмотря на туман, столь же малопроницаемый магическим зрением, как и обычным, угадывал местоположение этого органа твари - в середине ее огромного туловища, полностью лишенного каких-либо придатков, с двумя чудовищными пастями на обеих концах... Конечности и органы чувств твари заменяли магические щупальца окружавшего ее тумана.
        Закончив с наложением управляющих заклинаний, на что ушел без малого час, маг приблизился к твари вплотную. Даже сквозь энергетическое поле и оболочку защитного одеяния, он ощущал омерзительное воздействие магии смерти, но такие мелочи его не смущали очень-очень давно... На скользкой шкуре он укрепил артефакт и амулет из крысиной лапы. Те прилипли, и начали медленно втягиваться под поверхность ядовитой жирной слизи, которую шкура непрерывно источала. Теперь источник управляющего заклинания стал частью самой твари. Осталось сделать последнее - отдать приказ.
        Маг отступил и помедлил несколько минут. После того, как он отдаст приказ, в мире должны будут произойти необратимые перемены. Он в последний раз холодно просчитал
«за» и «против» - да, он должен был остаться в выигрыше. И скомандовал твари - спокойно, буднично, как отдают приказ собаке: «Выполняй!»
        Тварь шевельнулась и целеустремленно заскользила вперед, в северо-западном направлении. Теперь ее ничего больше не интересовало, кроме полученного задания. Путь продлиться месяцы -неважно. Чудовищный запас магических сил был гарантией, что никакое живое и магическое препятствие ее не остановит, кроме... кроме исчерпания магической подпитки, которая наступит после пересечения границы Мертвых Земель. Но цель твари лежала очень близко к этой границе, так что ее должно было хватить. А на тот крайний случай, если тварь все же потерпит неудачу, у нее найдутся собратья, на замену...
***
        Что-то менялось в мире, что-то страшное, древнее вылезало из нор, где таилось до поры, до времени… Тревожно шелестели Древа Жизни, ощутив опасность. Зашевелились твари Мертвых Земель, и гарнизон крепости Каньона Костей, поднятый по тревоге, отбивал внеочередную волну монстров, рвущихся к такой сладкой и аппетитной добыче в хранимом богами обитаемом мире. Сам ход мировых магических потоков, великого круговорота жизни и смерти, готовился измениться. Это почувствовали в Лазурном Ковчеге, и боги-Покровители срочно разослали посланцев - свои глаза и уши, посмотреть, что происходит. Это почувствовали в Телили, и чудовищный повелитель магии смерти возобновил странные манипуляции с некоторыми древними устройствами, которые долго не подавали признаков активности, а теперь - пробудились. Это почувствовали и наиболее сильные маги и жрецы.
        Архимагистр Лар отвлекся от своих манускриптов, впервые за полвека поднялся в лабораторию, и поставил несколько экспериментов, проверяя ход магических течений. И с грустью констатировал, что время его ушло - пора давать дорогу более молодым… Вот еще несколько лет - и он официально подаст в отставку, пусть его место займет более достойный, этот мальчик Гистос, лучше всего… А, вот и он, прибежал - не зря, нет, не зря Лар его считал самым способным, еще когда рекомендовал в Совет магистров…
        Председатель Совета Верховных жрецов Лакаанской Империи, Преосвященный Гадес, срочно вызвал к себе главу Розыскной комиссии преподобного Лойла, и совещался с ним более двух часов. А на следующий день, четверо молодых сотрудников комиссии, как на подбор крепыши, уроженцы раменских княжеств, с подготовкой как магистров, так и мастеров клинка, срочно убыли из столицы, направившись к Великим горам.
        У Преосвященного Аврума, Верховного жреца Фта, Бога Единого и Истинного, срочно и одновременно попросили аудиенции руководители Агентства секретных сведений (АСС) и Института Фтавианской науки. Первая организация была государственным учреждением Мерканской республики, занимавшимся, в частности, изысканиями в области особо важных и секретных разделов магии. Вторая играла роль научного отдела церкви Фта. Обычно их главы друг друга терпеть не могли, но сейчас эти разногласия отошли на второй план. Оба были встревожены показаниями некоторых приборов… То, что они известили о происходящем не президента республики, а, по сути, частное лицо, хозяина «Сторожевой Вышки», могло удивить кого-либо несведущего в особенностях мерканской демократии, но не самого Преосвященного Аврума. Тот отлично знал, что серьезные вопросы решаются серьезными людьми, а не фиглярами, которых публика имеет право выбирать себе на потеху… Преосвященный Аврум был бездольный, но это ничуть не мешало ему занимать высший жреческий пост - тут ведь не империя, а демократия, все равны, да и бездольных принято политкорректно именовать
«натуралами». И если кто не знал, бог богов Фта никогда никому в храмах не отвечает и не помогает, поэтому без разницы, есть у жреца Фта доля или нет. А для истолкования воли Фта есть иерархи, те, у кого мозги, деньги и власть - как у Аврума. Что же касается магии, то всегда можно найти вдоволь специалистов, купить, запугать, добиться их послушания. Чем хороша демократия - она провозглашает равенство, но не допускает равноправия. Равенство - это хорошо, это значит, что любой имеет шансы пробиться в хозяева жизни, силой, подлостью, удачей - отпихнув локтями, наступив ногами, по помосту из трупов… Но смешно даже подумать, что можно обеспечить равные права хозяину и рабу, богачу и бедняку, тому, кто сумел взобраться на вершину и тупому быдлу…
        Выслушав тревожные доклады, Аврум довольно быстро понял главное - миру не избежать скорых потрясений, а кто предупрежден - тот и вооружен. Если усилится магия смерти, и, соответственно, ослабеет власть богов-Покровителей, то это может дать выигрыш церкви Фта. Так что расклад пойдет в их пользу...
        Но когда прибывшие намекнули, что хорошо бы проверить, чем занимаются некоторые коллеги, которые давно связаны с некоторыми силами, Преосвященный сморщился, словно уксуса глотнул. Этих коллег он и сам побаивался. Не то, чтобы очень - в ином случае их пришлось бы раздавить, не считаясь с потерями, а как побаиваются злющего цепного каниса - он нужен, против врагов, но если не проявлять осторожности, то и тебя самого сожрет… Тем не менее, он от предложения не отмахнулся, только велел магам продолжать свою работу и ждать, пока их не известят.
        А вот предстоятель культа Отступников Хакес, не волновался по поводу происходящего. Он точно знал, что происходит, поскольку само происходящее было делом его рук, частью его планов.
***
        Встреча друзей состоялась в присутствии хозяина дома - мэтра Гистоса. Маг в разговоре участвовал мало, больше помалкивал, открыто разглядывая Дара. Тот решил не обращать внимания - пусть изучает… Квинт пытался скрыть озабоченность, но это, при его характере, ему плохо удавалось. Следствие, хоть и вялое, продолжалось, назначения он не получал, и сочетание безделья с неопределенностью, выводило всегда собранного и спокойного центуриона из себя. Соответственно, волнуясь за него, мрачнела и Элеана. Дар попытался отвлечь друзей от мрачных размышлений, и рассказал о своем приобретении. Он в красках описал торг с продавцом, обряд приручения Ваксы и о том, как его покупку восприняла квартирная хозяйка и ее сын. Дару пришлось, первым делом, объявить Ваксе, что те - друзья, а иначе они остались бы без пальцев на руках, стремясь погладить кобайю… Дар уже относился к Ваксе с полным уважением, ему только не верилось в непробиваемость его шкуры, и в способность управиться со зверем, более крупным, чем он сам. Сам проверять шкуру Ваксы на прочность, он, понятное дело, не намеревался…
        - Не сомневайтесь, - неожиданно вступил в разговор Гистос. - Торговец сказал правду - эти кобайи действительно очень необычные зверьки. Один наш магистр привозил такого, из экспедиции в монастырь Малых гор. Взрослый тренированный кобайя - опасный противник и для крупного монстра, а простые звери ему вообще нипочем. Но он никогда не нападает просто так - всегда только для защиты хозяина. Или тех, кого хозяин ему назвал, как друзей… Наш сотрудник считал кобайю полуразумным магическим зверем. Не исключено, что он - продукт селекции слабо-иношного существа…
        - Так значит, иношные твари - не всегда… твари?
        - Да, - не моргнув глазом, подтвердил маг. - Мы очень обобщаем, когда говорим про все жертвы воздействия дикой магии, как про тварей. Например, яппи… это тоже явный результат дикой магии, несчастные существа, потомки пострадавших обычных людей… И есть много других примеров, когда слабое воздействие дикой магии давало даже положительный эффект - усиление способностей, долголетие… Конечно, примеров иного рода неизмеримо больше.
        Они поговорили еще с полчаса на разные общие темы, и Квинт начал прощаться - ему надо было возвращаться в казармы. А Дара Гистос пригласил задержаться, для отдельного разговора. Дар ожидал, что Гистос отведет его в уже знакомую защищенную комнату, но тот направился куда-то совсем в другую сторону. Поблуждав по дому, перейдя двор, они оказались в небольшом флигеле. Тут Дар впервые увидел, что такое лаборатория мага. Он был ошеломлен. Кое-что напоминало создание безумного средневекового алхимика, другое блестело кристаллами и пластинами пультов управления - как суперсовременная техника мира Дара… Пара полок с книгами и рукописными лабораторными журналами. Несколько шкафов - в одном, стеклянном, поблескивают склянки с реактивами, другие, непрозрачные, светятся сторожевыми заклинаниями… И похоже на земные лаборатории, и всё иное, незнакомое…
        Маг искоса поглядывал на гостя, проверяя его реакцию. Потом повернул рычаг на какой-то установке, и комнату окутала непроницаемая сеть магической защиты.
        - Вы хотели, изучать магию, - без обиняков заявил Гистос, продолжая стоять сам и не предлагая сесть Дару. - Для того, чтобы принять решение, мне нужно вас обследовать. Обследовать без амулета бога Хора!
        - Согласен! - немедленно ответил Дар. Ему уже надоела эта неопределенность, он был готов довериться магу, лишь бы, наконец, ему кто-нибудь дал ответ - что он из себя представляет, человека или монстра. - Когда?
        - Можно хоть прямо сейчас.
        - Я готов!
        - Тогда - пройдите сюда… да в этот закуток. Снимайте с себя всё - одежду, амулеты. Положите их тут, в сундучок - для экранирования их действия. Теперь ложитесь на койку, я закреплю на вас вот эти штучки…
        Дару процедура сильно напомнила медкомиссии, которые он не раз проходил в прошлом. Из-за ширмы, Гистос отдавал ему разные команды, подходил, менял артефакты, потом велел Дару провести частичную трансформацию тела и пришел посмотреть, как она происходит, одновременно держа перед собой какую-то полупрозрачную пластину… Сделал порез на бицепсе Дара и понаблюдал, как тот затягивает рану. Снова ушел к приборам.
        - Ладно, - наконец крикнул он из другого конца лаборатории. - Достаточно. Можете одеваться и проходите сюда.
        Маг сидел в кресле, у лабораторного стола, и что-то записывал в толстой тетради. Не глядя на Дара он махнул ему рукой - в сторону высокого табурета. Дар примостился на нем и ждал. Наконец, Гистос закончил писанину, и посмотрел на Дара в упор.
        - Всё, что можно проверить, я проверил. Мое решение - да, я готов с вами заниматься…
        - Спасибо, но…
        - Что такое?!
        - Что вы во мне нашли? - выпалил Дар. - Я не ощущаю шедду, как отдельной сущности, со времени битвы с шаманом. Я кто сейчас? Монстр? Человек? Полумонстр?
        - Вас этот вопрос мучает, - констатировал маг, продолжая разглядывать Дара в упор. - А вот шедда такие вопросы не мучают. Шедда всегда ощущает себя шедда.
        - Это ответ? Хотя, да, ответ… в определенной мере…
        - Другой ответ, вы сможете найти только сами! А сейчас вы тот, кем себя ощущаете. Вы помните, что я говорил про слабо-иношных?
        - Но ведь в моем случае дикая магия ни при чем… вроде бы.
        - Я не о том. Дикая ли магия или что-то другое - это только формы воздействия. А главное - в содержании... Ладно, давайте по порядку. Итак - доля у вас сильная. Но далеко не уникальная - примерно восемьдесят баллов по стандартной шкале Риэция Великого. Для сравнения - у меня самого восемьдесят шесть баллов, у Элеаны - девяносто четыре, у знакомого вам Желтого шамана, по оценкам - сто десять, наибольшее достоверно известное значение - около ста пятидесяти баллов, было у самого Риэция... Кстати, граница между колдуном и магом лежит примерно в районе двадцати баллов. Но доля у вас очень своеобразная - вам понадобится особая методика тренировок, так что даже лучше, что вы будете заниматься вне Академии. У вас есть также необычно высокая защита от внешнего магического воздействия - точнее не защита, защита - это активное противодействие… просто - малая чувствительность к чужой магии. Это свойство, по всей видимости, вас до сих пор и спасало, при поединках с сильными магами. Оно - и еще высочайший уровень регенерации. У вас словно постоянно действующий лечебный амулет внутри… А вот что неприятное -
хотя, тоже, для кого как... потомства у вас не будет, увы - это уже плата за соединение с шедда, органы размножения людей слишком чувствительны к энергиям существ горячих сфер, они не выдерживают...
        Ваша трансформация - свойство почти уникальное, подобным, до сих пор, владели только некоторые одержимые, контролируемые шедда, да и то в редчайших случаях и под постоянным магическим воздействием извне, чтобы психоматрица человека не была полностью уничтожена психоматрицей шедда. Про такое я сам только читал. Но одержимым, в прямом смысле, вы не являетесь - матрица шедда у вас никак не идентифицируется. Вы удивлены? Да, похоже, она странным образом совместилась с вашей, человеческой матрицей. Иначе говоря, они, то есть вы - сейчас одно целое, одна личность. Так что кто вы сейчас, в этом смысле - никакое обследование не скажет, только вы сами себе… Вне сомнения, это всё вместе - результат вашего происхождения с Изнанки, с зеркальной к нам иерархии миров…
        У Дара закружилась голова - он предполагал, что подчинил шедду, но что он с ним соединился полностью, слил личности воедино…
        - Да, еще одно, - Гистос стал задумчив. - Я увидел в вашей доле одну странную особенность, что-то связанное с прямым поглощением энергий… Вы не можете прояснить этот момент?
        Дар колебался не более пары секунд. Если он будет учеником Гистоса, то трудно рассчитывать, что он сможет скрыть от него свою способность впитывать. Честность - лучшая политика… особенно, если вранье легко раскрыть… И Дар подробно описал все, ранее им опускаемые в своих рассказах, случаи, обращая внимание и на то, что ему удавалось впитывать не только энергию жизни, но и некоторые знания противника.
        - Элеане и Квинту я об этом не говорил, - добавил он.
        - Вот это - новость… Такого я вообще не встречал - даже в литературе… Интересно будет проверить… Но вернемся к этому после. Так что же - вы готовы учиться?
        - Готов. А тут есть какой-то ритуал?
        - Есть, - маг усмехнулся. - Но мы обойдемся без него… учитывая все обстоятельства. Единственное препятствие - у меня сейчас запланировано очень много срочной работы. Есть тут… нет, неважно - это не ваши заботы. В общем - я смогу с вами заняться не раньше чем через два - два с половиной месяца.
        - Придется подождать - ничего страшного… А нельзя ли мне хоть почитать что-нибудь пока?
        - Вас интересует теория? Это хорошо - многие сильные маги теорией пренебрегают, ограничиваясь практикой. А я считаю, что без хорошей теории практика много теряет…
        - Да, мэтр. Но я имел ввиду не только магию - меня интересует история Лакаана, политика, художественная литература…
        - Понял, понял… Хорошо, можете пользоваться моей домашней библиотекой - приходите, читайте. А по магии я вам дам вводный конспект для первокурсников Академии - будет полезно. А теперь - простите, мне надо поработать.
        - Не смею задерживать, мэтр… учитель!
        - У нас принято говорить: «Наставник»…
        - До свидания, мэтр наставник.
***
        Неприметный горожанин отделился от стены, так, словно выпрыгнул из нее. Он проводил взглядом рослого темноволосого атлета, который, беззаботно насвистывая, вышел из богатой усадьбы, обильно окутанной защитной магией. Выждав, когда тот отдалится десятка на три локтей, соглядатай умело пристроился следом…
***
        В отличном настроении, насвистывая, Дар возвращался домой. Он решил сделать крюк и пройти через кварталы, которые еще не посещал. И тут, через более чем декадное пребывание в столице, Дар открыл, что в Лакаане существуют газеты, книжные магазины, театры и залы собраний… Неудивительно, что книги и газеты ему не попадались в Раменье, но странно, что он проглядел это в Тарке - крупном городе! Слишком был он занят опасностями, сражениями и новой для себя областью - магией, чтобы обращать внимание на обычные, универсальные приметы цивилизации. Теперь, когда жизнь почти наладилась, будущее - более менее определено, появился наставник в учебе, постоянное жилье, теперь можно присмотреться и к этой стороне лакаанской жизни. Любопытства ради, он тут же заплатил шестьдесят ассов за газету «Новости столицы» - десяток страниц, форматом с половину обычного в его прежнем мире, газетного листа. Как видно, массовая пресса тут еще не очень развилась…
        Он бегло просмотрел собственно новости - придворные, светские, политические, полные намеков на какие-то обстоятельства, которые, несомненно, были хорошо известны читателям, но совершенно непонятны Дару… После новостей шли авторские статьи на разные темы - их Дар решил прочитать дома. По давней привычке, любимой его позой для чтения, было - лежа, на диване или на кровати...
        Потом он поглазел на витрину книжной лавки - покупать он пока ничего не собирался, книги оказались дороговаты, да и полиграфическое качество их еще так себе - все обложки безликие, в одну краску… Сначала надо у Гистоса в библиотеке покопаться - а самое интересное после можно и купить.
        На афише театра «Волна» значилось: «Историческая драма «Стратег Катон». В трех действиях! В главной роли - несравненный трагик имперского театра Гур Таблий! Только три представления! Начало - в семь часов пополудни. Билеты - в кассе. Цена для рядовых легионеров, мастеровых и женщин с детьми - 1 денарий и 50 ассов, для остальных - 3 денария.»
        - Посмотреть, что ли? Всего час остался…
        Дар купил билет, заглянул под навес небольшой кантины, перекусил запеченной рыбой с морским салатом и бутылкой столового белого вина «Этрур». Затем направился в театр.
        В зале собралось полсотни зрителей - почти исключительно легионеров, мастеровых и женщин с детьми, как показалось Дару. Сам он купил полный билет, поскольку ни с одной из этих групп себя не соотнес… Сцена первого акта изображала палубу корабля, а основное содержание драмы сводилось к неразделенной любви стратега Катона к некой патрицианке, которая вечно пропадающему в морских походах герою, предпочла вполне сухопутного щеголя, всегда готового к услугам… Два действия были заполнены страданиями моряка и флиртом патрицианки со щеголем. В третьем действии, стратег одерживал решительную победу над пиратами, возвращался домой и заставал свою возлюбленную в слезах - щеголь бросил ее ради выгодного брака с немолодой купчихой. Стратег, возмущенный вероломством соперника, вызывает того на дуэль, и отправляет в больницу минимум на месяц. Возлюбленная провозглашает стратега своим спасителем, после чего, остается ждать выздоровления щеголя, который «на ложе страданий» дает обещание порвать с купчихой и вернуться к патрицианке. А стратег, вполне удовлетворенный таким результатом, снова отправляется страдать в
морской поход, произнеся на прощанье пятиминутный монолог о счастье любви… Дар отметил, что актриса, игравшая эпизодическую роль купчихи, была явно талантливее всех остальных, или, быть может, роль ей была ближе…
        Зрители умеренно хлопали, вышедший по завершении спектакля антрепренер, пригласил
«почтеннейшую публику» посетить на будущей декаде премьеру трагедии «Трибун Красс», Дар же пришел к выводу, что театрала из него не выйдет.
        Домой он добрался только к ночи, когда Полог Богов вовсю сиял над городом. Окна первого этажа были темны - хозяйка, видно, уже спала. Дар только открыл дверь к себе, как ему под ноги кинулся Вакса - Дар оставил его свободно бродить по комнате, полагаясь на «джентльменское» поведение. Сейчас Вакса вел себя странно - он стоял напротив Дара, глядя на него, и издавал низкий угрожающий звук, негромкий, но вполне отчетливый.
        - Эй - ты что? - Дар был в полном недоумении. Что такое втемяшилось в голову зверюге? Может - это результат экспериментов Гистоса, он же магию чует?
        Но оказалось, что поведение свина никак не связано с его хозяином - он продолжал угрожающе гудеть, глядя на закрытую дверь. Это была не агрессия, а скорее предупреждение.
        - Там кто-то есть? - присев возле кобайи и взяв его ошейник, спросил Дар. - Кого ты чуешь?
        Кобайя вырвался из рук подскочил к двери и ткнулся в нее мордой. Он продолжал свое гудение - но наружу не рвался.
        - Так. Сидеть здесь - стеречь! Понял? - отдал команду Дар. Вакса немедленно вернулся на средину комнаты и замолк. Дар снял пояс-цепь и, держа наготове, бесшумно подкрался ко входу, просканировав площадку и лестницу вторым зрением. Вроде, непосредственно за дверью - пусто… Затем приоткрыл дверь и выскользнул наружу. На пределе видимости, он заметил мелькнувшую в конце переулка человеческую фигуру. На всякий случай, обошел вокруг дома - никого.
        Когда он вернулся к лестнице в мансарду, окно в первом этаже приоткрылось, и женский голос тихо спросил:
        - Господин Дар, это вы?
        - Я, госпожа Наста, не волнуйтесь. - также тихо отозвался Дар.
        - Что-нибудь случилось?
        - Ничего, всё в порядке. - Дар подошел к окну, Наста, в белой полупрозрачной рубашке, стояла у приоткрытой створки, глядя на Дара каким-то странным взглядом.
        - Мой свин чего-то забеспокоился - почуял, что у дома бродит чужой. Но я всё осмотрел - никого нет. Наверное - случайный прохожий…
        - Мы живем близко от порта. А там всякая публика отирается… Недавно, на соседней улице, лавку ограбили… - Наста продолжала стоять и смотреть на Дара, словно ожидая чего-то. - Мне теперь гораздо спокойнее, когда вы у меня поселились, господин Дар. Теперь сюда никакой бродяга не сунется…
        - Я такой страшный? - пошутил Дар. Он стоял уже вплотную к окну, его и Насту разделяли не более нескольких дюймов. Он ощущал ее дыхание - легкое, свежее.
        - Нет, вы не страшный, вы - надежный… Не знаю как сказать лучше - я неученая… Но когда я вас увидела - в первый же день, когда вас Луций привел… в доспехах, с полным вооружением… я подумала - такому мужчине и оружия не надо, на него просто глянут, и постараются обойти, если с плохими намерениями… Я, наверное, чепуху болтаю…
        - Нет, не чепуху… во всяком случае, мне очень приятно такое слышать, - смущенно ответил Дар. - Но вы не совсем правы - меня не раз пытались убить, даже не смотря на оружие…
        Он протянул руку к женщине, и та, вдруг, схватила ее и поцеловала. В смятении, Дар едва не отдернул ладонь, но, повинуясь безотчетному порыву, приблизил лицо к ее губам. Наста жадно поцеловала его, затем еще, еще… Дар распахнул створки окна, и легким прыжком оказался в спальне женщины. Прозрачная рубашка, облачком тумана полетела на пол…
        Через два часа Наста слегка отодвинулась и тихо сказала:
        - Спасибо вам, господин Дар!
        Дар еще раз поцеловал ее, и бесшумно собрался. Он уже хотел покинуть комнату так же, как вошел, через окно, но женщина рассмеялась:
        - Мы же не дети, господин Дар! Идемте, я вас выпущу через дверь!
        Не одеваясь, по-прежнему обнаженная, она прошла вперед, Дар последовал за ней. Он мельком бросил взгляд на приоткрытую дверь соседней комнаты - там разметался во сне десятилетний Луций. Наста уже отодвинула засов, поцеловала Дара на прощание, и закрыла за ним дверь.
        Вернувшись в свою комнату, Дар потрепал Ваксу, который уже мирно дремал в открытой клетке - он считал ее своей спальней, и философски заметил:
        - Приятно сделать доброе дело, даже если это ничего не стоит…
***
        После эпизода со странным поведением Ваксы, Дар, несколько раз, устраивал проверку на слежку за собой - простыми и действенными способами. Один раз, он резко свернул в узкий переулок, пробежал через него, а после задержался, наблюдая, не пройдет ли кто следом. Второй раз он громко назвал адрес извозчику, а после, уже тихо, передал ему плату и велел ссадить в малолюдном месте. Но оба раза никакого преследования не заметил. Скорее всего, и в тот раз была случайность.
        Теперь Дар четко, как по расписанию, приходил утром в дом к Гистосу, и до полудня проводил время в библиотеке мага, насчитывавшей несколько сотен томов. Редких изданий или рукописей тут не было, но Дара они и не слишком интересовали, он глотал вперемежку сочинения по истории, основам техномагии и алхимии, романы, поэмы... Письменность в Империи была привычного Дару типа - буквенно-фонетической, даже ее направление было слева направо, так что Дар мог в полной мере проявить свойственные ему всегда навыки скорочтения. Среднего объема фолиант он прочитывал за три-четыре часа. Позанимавшись, он обедал вдвоем с Элеаной, иногда - с кем-либо из хозяев дома, если они не были в отлучке по делам, потом отправлялся в город. Элеана сама была занята по горло подготовкой к поступлению в Академию, дядя-ректор завалил ее примерами вступительных заданий, среди которых собственно магия составляла не более половины - Академия давала серьезную подготовку по многим дисциплинам, и неуклонно проверял все решения... Так что вне этих встреч они почти не общались. Иногда появлялся Квинт, по-прежнему хмурый, и тогда Дар, тем
более, стремился скорее оставить друзей наедине, отлично понимая, что общество друг друга им сейчас интереснее.
        Осмотрев за несколько декад основные туристические достопримечательности столицы, Дар постепенно стал знакомиться с местной жизнью глубже. Он посетил все общедоступные храмы разных лакаанских богов, включая храм Фта, который больше всего его разочаровал своей безвкусной помпезностью, напоминающей худшие образцы
«новоделанных» церквей его прежнего мира. Возносить какие-либо просьбы богам он воздерживался, а боги сами к нему более внимания не проявляли. Что Дара нисколько не огорчило: «Минуй нас пуще всех печалей и барский гнев, и барская любовь...».
        Постепенно маршруты его странствий привели Дара и в те места, которые добропорядочные горожане старались обходить - припортовые притоны, пустыри, заброшенные строения, свалки. Не то, чтобы он искал приключений - о приключениях Дар всегда предпочитал читать в книжках или смотреть в кино. А его собственный анабазис из Безымянного Замка это отвращение к личному участию в приключениях только укрепил... Но элементарный здравый смысл требовал, что в доме надо осматривать не только комнаты, но и чердаки с подвалами, а в городе - не только парадные фасады, но и задворки. Пару раз Дар заглядывал в сомнительно вида кабаки, где при виде нового посетителя многие разговоры немедленно смолкали. Раза три-четыре к нему приближались на улицах личности с весьма недвусмысленными намерениями. В нескольких случаях хватило встретиться с ними глазами, и личности убирались с дороги, отправляясь искать добычу полегче. Но однажды встречные попались слишком тупые или обдолбаные, пришлось их немного покалечить своей цепочкой с гирьками. Убивать Дар, без крайней необходимости, не собирался никого, хотя предполагал, что
подобных моральных проблем у его противников не было - во всяком случае, свои ножи и кастеты они пустили в ход без лишних раздумий.
        Так Дар имел возможность убедиться, что все основные пороки его прежнего мира, в Лакаане тоже присутствуют, хоть и в меньшей степени - пьянство, наркомания, проституция, нищета. Он плохо представлял себе, кто мог польститься на портовую шлюху - грязную, трясущуюся от ожидания утренней дозы... Но кто-то видно и льстился... В заброшенных складах и в развалинах старых домов, ночевали бездомные бродяги и бездомные псы, одинаково опасные для случайного прохожего. Их было немного, но всё же были. Под городом были обширные катакомбы, остатки старинных каменоломен, про то, что там можно было встретить, рассказывали страшные истории. Даже если они были правдой на десять процентов, к этому надо было относиться серьезно. Конечно, нельзя сказать, что власти не заботились о порядке. Для бедняков существовали пособия, здоровых направляли на общественные работы. Больных лечили, как правило, бесплатно. И днем и ночью улицы патрулировали вигиллы - городская стража. Полиция - эдилы - устраивала периодические облавы в притонах, конфискуя наркотики и арестовывая наркоторговцев, скупщиков краденого и бандитов в
розыске. Нечистью и темными культами занималась местная инквизиция - Розыскная комиссия. Кстати, эту инквизицию тут очень уважали, как ни странно даже и те, кто с законом не всегда бывал в ладах... Интересно, что в газетах и в обывательских разговорах почти никогда не упоминалась Тайная служба, которая чинила неприятности Квинту. Как видно, ее деятельность была действительно малозаметной для публики... или достаточно узко направленной. Дару было интересно, существуют ли в империи какие-либо политические силы, которые бы явно ставили задачей изменить статус-кво, но с некоторым удивлением он обнаружил, что таковых, похоже, нет, или же они настолько мало публичны, что не привлекают к себе внимания. Тем не менее, что-то неясное, неуловимое словно носилось в воздухе - какое-то ощущение если не гнили, то расползающейся плесени... То, что требовало не магического, а социального чутья. Пожалуй, не имей Дар столь неоднозначного прошлого опыта, он бы этого не уловил. И именно этот опыт заставлял его тревожиться.
        После обследования у Гистоса, Дар, в значительной мере, успокоился. Что Дар всегда знал твердо - опасаться всерьез стоит только людей, а не шедд, духов и прочих магических существ. Шедда может что - ну сожрать с голодухи, ну душу впитать... Но никакие шедды не станут, например, массово жечь людей живьем напалмом и при этом заявлять, что тем самым избавляют их от «ужасов тоталитаризма»... А теперь, когда выяснилось, что шедды, собственно, уже и нет, а есть только он сам, то самокопанию настал конец. И это не могло не радовать. Столь любимую интеллигентиками
«рефлексию» Дар и в прежней жизни терпеть не мог. А когда у Дара больше не было оснований опасаться утраты контроля над своей «шеддовской» сущностью, он охотно, не без некоторой рисовки, представлялся сам себе «полудемоном».
        Так проходили дни, декады...

***
        Дворец имени Луция Первого уже лет пятьдесят использовался для проведения различного рода фешенебельных торжеств и презентаций. То, что «Либеральная инициатива» сняла один из его залов для своей конференции, говорило сразу о двух вещах - о немалых средствах и о желании обратить на себя внимание высшего общества. И первое, и второе заранее настроило Пилада на критический лад - там, где крутятся большие деньги и делается реклама, науку искать бесполезно. А когда еще и возглавляет дело такая личность, как сенатор Дукс...
        Впрочем, надо отдать должное устроителям - всё было организовано отлично. Пускали на конференцию только по пригласительным билетам, но разослано их было не менее трех сотен - огромный холл оказался битком набит элегантной публикой. Пилад, в своем скромном деловом костюмчике, выглядел случайно затесавшимся на бал канцеляристом... Он застеснялся, и забился в угол.
        - Экая ярмарка тщеславия, - произнес, словно про себя, чей-то негромкий голос. Пилад вздрогнул от неожиданности - он не заметил, как рядом, в том же углу, оказался рослый темноволосый мужчина. Его костюм тоже был далек от требований последней моды, но, в отличии от Пилада, не похоже, чтобы это его стесняло. Вообще, атлетическая фигура соседа естественно смотрелась бы в доспехах наемника или легионера, а не в штатском... В первую минуту, Пилад принял его за частного охранника - таких нередко нанимали для пущей безопасности мероприятий с участием важных персон. Но атлет вел себя слишком непринужденно для служащего - осматривал зал с выражением неприкрытой иронии на лице. В руке он держал программку конференции. Неожиданная характеристика собрания заинтересовала Пилада.
        - Как вы сказали - ярмарка тщеславия? Интересное выражение... и очень верное, надо запомнить. Вы не журналист?
        - Боги миловали, - всё с той же иронией отозвался сосед. - Выражение, кстати, не мое, но если вы его процитируете, то автор не обидится - он давно умер и никто, кроме меня, про него здесь не слыхал.
        - А вы, похоже, не очень-то любите журналистов, - заметил Пилад, поддерживая разговор. Он был рад собеседнику, а его сарказм Пилада нисколько не задел. К коллегам из массовых изданий, таких как «Банковский вестник», например, он и сам относился неважно.
        - Просто я знаю им цену... им и большинству тех, кто, как они, продается и покупается. Конечно, всегда бывают исключения... А тут много журналистов? Я никого в этой компании не знаю... Я-то думал, что это будет научная конференция, а не выставка модного платья и породистых животных... то есть... э-э-э, родовой знати..
        А то вряд ли бы сюда пошел.
        - Я, например, журналист! - с достоинством ответил Пилад. Ему было интересно, как отреагирует на это собеседник. Но тот ни капельки не смутился.
        - И вы продаетесь? Или покупаетесь? Или как?
        - Нет, - рассмеялся Пилад, сообразив, что его попросту провоцируют. - Хотя, должен признаться, меня просто еще не пробовали покупать...
        - Значит - у вас всё еще впереди... - всё в том же тоне заверил незнакомец. - А какую газету вы представляете, и как вас зовут, если не секрет? Может я ваши статьи читал?
        - Пилад, из ежедекадника «Общество и Наука».
        - О, издание Академии магии! Минуточку, я видел статью про рентабельность госпредприятий, подписанную Пиладом Фабрием. Это вы?
        Пилад был польщен, что первый же встреченный им на конференции незнакомец читал его статью. И одновременно крайне озадачен - облик его собеседника меньше всего соответствовал обычному представлению о читателях академических, пусть и научно-популярных, изданий.
        - Да, это моя статья. А вы интересуетесь экономической наукой? Это увлечение, или. . господин э...?
        - Дар, к вашим услугам, - незнакомец отвесил легкий поклон. - Да, я всего лишь любитель... да еще и без особых занятий сейчас. Мой настав... мой хороший знакомый получил приглашение на эту конференцию, но оказался слишком занят. И любезно уступил свой билет мне.
        В этот момент громкий голос распорядителя, слегка усиленный артефактом, пригласил почтеннейшую публику в конференц-зал, на пленарное заседание.
        - Вам, наверное, в ложу для прессы? - поинтересовался собеседник Пилада.
        - Нет, сяду в зале. - Пилад уже успел высмотреть, что среди репортеров находился обозреватель «Банковского вестника» - неопределенного пола личность с оттопыренным задом, которым оно отчетливо виляло при ходьбе, и колумнистка «Новостей столицы», дама с кукольным личиком и оценивающим взглядом портовой шлюхи. Сидеть с ними рядом Пиладу никак не улыбалось. Заняв соседние места в первых рядах, Пилад и Дар терпеливо ожидали начала конференции, перебрасываясь короткими репликами. Хотя Пилад и жил в столице уже немало лет, большая часть заявленных ораторов была ему столь же незнакома, как и Дару. Он гадал, какое отношение они имели к экономической науке.
        Дар, гораздо меньше знакомый с реалиями Лакаана был, тем не менее, значительно опытнее своего нового знакомого в вопросах демагогии и лживости «адептов объективного знания», как любили себя самих именовать те интеллигентики, которые продавались особенно часто и недорого. Поэтому, в отличие от Пилада, внимавшему речам с трибуны со всё возрастающим недоумением, никак не будучи в состоянии понять, как нормальные люди могут всерьез нести подобную чушь, Дар откровенно скучал. «Социально-экономический либерализм» был ничем иным, как апологией вседозволенности для крупного капитала, недовольного государственными ограничениями, законами о социальной защите и налогами. Все трудящиеся, создающие своим трудом и потом богатства власть имущих, были для ораторов быдлом и ничтожествами. А состоятельные воры и паразиты - благодетелями, объектами обожания и подражания. С брезгливой гримасой Дар слушал излияния очередного оратора, вполголоса вставляя свои комментарии:
        - «Зарабатывай деньги всеми законными способами, даже если кто-то будет говорить, что твой заработок аморален! Зарабатывание денег - самое уважаемое дело на Земле! Моральную правоту доказывает кошелек.» - Ну, не станем обращать внимания на словечко «законные» - законы-то кто пишет? В Мерке, например, законны сутенерство, рабо- и наркоторговля, пиратство... Образцы высокой морали! И прибыльности...
        - «Умный человек понимает, что правд столько, сколько мнений. Умный - человек самостоятельный и ответственный. Он хозяин сам себе и не любит, когда ему указывают, как ему жить и что делать со своей жизнью. Яркий индивидуалист и потому остро ощущает и ценит личную свободу. Что вообще такое индивидуализм? Это производная экономической самостоятельности, готовность предпринимать действия в одиночку и отвечать за себя самому. А что такое хваленый коллективизм? Болезненная привязанность к общине, боязнь оторваться от нее и проявить независимость поведения и мышления. Веревка коллективизма держит человека в стае, не давая вырваться и сделать глоток воздуха в свободной экономике.» - Умный человек, совсем напротив, понимает, что в одиночку можно только паразитировать на чужом горбу. И, конечно, лучше всего паразитировать индивидуально - иначе на всех паразитов горбов не хватит... Что-либо созидательное можно делать только всем вместе, сотрудничая с другими.
        - «Богатых дураки ненавидят. Эта ненависть - от зависти. Коллективизм всегда порождает любовь к слабым и ненависть к сильным.» - Вообще-то ненавидят не столько богатых, сколько разбогатевших на чужом труде и на грабеже. А насчет силы - слабых и честных, всё же, как правило, больше, если они объединятся, то никакой сильный бандит не устоит!
        - «Тем и прекрасен либерализм, что он дает людям свободу. Свободу предпринимать и свободу бомжевать. А уж из свободы предпринимательства естественным образом вытекают - как инструменты - все прочие свободы и права человека.» - Конечно, одни свободны выжимать из других все соки, а другие свободны быть выжатыми! Одни свободны жрать незаработанное, а другие свободны умирать с голоду. Какая прелесть эта свобода в распоряжении чужим трудом!
        Пилад, которому уже тоже надоели пафосные идиотизмы ораторов, улыбался комментариям соседа. Он, разумеется, разделял его сарказм, отлично зная, какова эта «экономическая свобода» на практике. Но шквал аплодисментов со стороны публики на последнее выступление, заставил его снова поморщиться.
        - А ведь в зале сидят не только одни идиоты! Неужели они не понимают, что этот либерализм - экономическое рабство для большинства, а никакая ни свобода?
        - А зачем им это понимать - ведь они-то меньшинство, а не большинство. Именно то меньшинство, которое видит себя свободными паразитами на чужих спинах! Для этого им свобода и нужна. А государство, такое-разэтакое, им свободно сосать кровь из работников не дает, какие-то им права обеспечивать требует.
        - Крысы требуют свободы в амбаре?
        - Именно! Но не хватит ли нам слушать этот словесный понос? По-моему, написать отчет в свою газету вы можете уже прямо сейчас, ничего нового услышать, скорее всего, не придется.
        - Вы, наверное, правы - меня тоже уже тошнит от услышанного. Но мне надо еще посетить хотя бы одну из секций конференции - чтобы составить окончательное впечатление.
        После изучения программки конференции, новые знакомые решили послушать заседание секции: «Общечеловеческие ценности и права человека». Пару часов до начала ее работы они провели, разглядывая здание и в буфете комплекса - фуршет-кормежка участников входила в общие расходы организаторов. Пилад заметил, что после пленарного заседания большая часть фешенебельной публики разошлась. Это создало у него некоторую надежду, что хотя-бы на секции удастся услышать нечто конкретное и толковое.
        В небольшом уютном зальчике собралось около двух десятков человек, значительно более скромного вида, чем те, кто бросался в глаза в большом зале. Пилад вздохнул свободнее - выставляемая напоказ роскошь его коробила. Председатель секции - средних лет господин с профессорскими манерами, объявил повестку дня. Первым значился доклад под названием «Гражданское общество» приват-доцента какого-то ликея. Докладчик - лысоватый, суетливый тип в пенсне, тряся козлиной бородкой, блеющим, под стать внешности, голосом начал свое выступление с перечисления цитат классиков, писавших о гражданских ценностях и правах. Эта немного заинтересовало Дара, поскольку подробно ознакомиться даже с основными направлениями лакаанской политической философии он еще не успел. Пилад же, напротив, теперь скучал, поскольку это же или подобное он много раз слышал от посетителей салона Струвия. Тем временем докладчик перешел к тому, что «гражданское общество принципиально разнородно и его убивает единомыслие».
        - Гражданское общество - это общество, способное противостоять государству, способное указать государству его место, держать его «в узде» - возвысил голос оратор, что при его блеющих интонациях создало комический эффект. - В основе гражданского общества лежит частная собственность. Именно она позволяет членам гражданского общества сохранять экономическое достоинство!
        - А нахрен нужно такое государство, которому нужно «противостоять»? - театральным шопотом спросил Дар у Пилада. - И чтобы «противостоять» государству это присловутое «гражданское общество» само должно стать чем-то вроде государства в государстве. А кто сказал, что второе государство будет хоть чем-то лучше первого?
        - Особенно, если его будут представлять всякие сенаторы Дуксы, - таким же громким шопотом ответил Пилад.
        - И что даст такое «гражданское общество» тем, у кого собственности нет или ее кот наплакал, - подхватил Дар, уже откровенно развлекаясь. - Что оно даст Дуксам - понятно, дополнительный контроль над государственной властью. А нам с вами, например, оно зачем?
        Интеллигентная публика неодобрительно косилась на обоих, а докладчик начал сбиваться. Председательствующий, чувствуя, что дело идет неправильно, стал вглядываться в зал, ища источник помех. В конце концов, приват-доцент доблеял свой доклад до финального пассажа про «безусловный примат объединяющих общечеловеческих ценностей над любыми сословными различиями», и председатель попросил задавать вопросы.
        Дар тут же встал, и с подчеркнутой вежливостью задал свой вопрос:
        - Уважаемый председатель, уважаемый докладчик. Простите мне мое невежество, я тут всё пытался себе представить общечеловеческие ценности, объединяющие самалитского рабовладельца и его раба, но никаким умственным усилием мне это не удалось. Не поможете ли вы мне и не проясните этот момент?
        За спиной Дара кто-то явственно захихикал, а докладчик побледнел, затем покраснел и начал бормотать нечто совсем уже невнятное. Председатель пришел ему на помощь, поблагодарил «за интересное выступление» и быстренько объявил следующего выступавшего. Дар с Пиладом выбрались из зала, посмотрели друг на друга и расхохотались.
        - Мне пора в редакцию, - отсмеявшись сказал Пилад. - Надо что-нибудь написать про этот кретинизм вежливое, но так, чтобы читатель понял, что смысла во всей этой
«Либеральной инициативе» нет и на ломаный грош. Так что придется попотеть над формулировками...
        - Очень сочувствую, - отозвался Дар. - А, может, так и напишите, что либерализм и
«гражданское общество» прекрасны тем, что, как выражался один из ораторов, дают бедняку свободу помирать с голоду?
        - Не хочется, чтобы те, кто не слушал эти доклады, не вполне понял юмор и принял бы меня за такого же законченного идиота, как автор этого высказывания... А, может, он не совсем здоров... э-э... психически, этот автор?
        - Не думаю. Лекарство от этой болезни - лопату или тачку в руки, и пара лет физической работы на свежем воздухе, на строительстве дорог...
        - Ну да ладно, что-нибудь придумаю... Хуже другое - эта пакость всё активнее протаскивается банкирами и промышленниками. И те, кто от этого больше всего страдает - ремесленники, крестьяне - никак не реагируют, не сопротивляются!
        - А как вы себе представляете их сопротивление? Они же и газет-то, как правило, не читают, тем более в них не пишут. Восстание?
        Пилад просто задохнулся от этого вопроса. Его законопослушный ум имперца понятия восстания просто не принимал - это было нечто запредельное, почти мировое зло. Ум лихорадочно заметался пытаясь противопоставить логике фактов что-то моральное, привычное... Молчание длилось несколько минут, пока Пилад, наконец, не выдавил:
        - Нет, конечно, нет! Только не смута! Но можно же искать законные пути - да... политическая партия! Партия крестьян и ремесленников - со своими представителями в Народном собрании! Вот он - выход!
        - Ну, ну... - скептически протянул Дар. - И сколько там голосов будет у этой партии?
        - Неважно - главное, они будут! - новая идея воодушевила Пилада. Он заговорил всё увереннее. - Главное - чтобы услышал император эти голоса. Справедливость - вот высшая основа империи! Наши требования справедливы, значит, отмахнуться от них нельзя. И император уже найдет управу на банкиров и разорителей.
        - Послушайте. - Дар мягко перебил раскрасневшегося собеседника. - А в чем, собственно, вы видите несправедливость?
        - Ну как же... - Пилад осекся. - Как это - в чем? А разорение работников? Разве это справедливо?
        - Ну а почему они разоряются? - продолжал допытываться Дар. - Потому, что не выдерживают ценовой конкуренции с новыми фабриками, с большими поместьями, правильно? Вы ведь сами об этом писали в статье?
        - Да, - недоуменно согласился Пилад. - Нужно восстановить государственную помощь ремесленникам и мелким крестьянам.
        - Тогда посмотрите, что получается - возьмите государство, в целом. Производить на крупных предприятиях выгоднее, продукция выходит намного дешевле. Потребителю продукции тоже выгоднее платить меньше. Но чтобы поддержать мелкого собственника государство должно или искуственно поддерживать завышенные цены, или у кого-то забрать деньги и отдать ремесленнику и фермеру, как субсидию. Верно?
        - Да, - не очень охотно согласился Пилад. Он еще не очень понимал, куда клонит собеседник, но чувствовал, что его гонят в какую-то ловушку.
        - То есть вы выступаете за поддержку заведомо неэффективного способа хозяйства. Вместо того, чтобы развивать эффективные. Вы это считаете разумным?
        - А то, что сотни - а скоро и тысячи работников, разоряются и становятся нищими, безработными - это разумно?
        - Нет, конечно. Но почему эти работники не могут найти работу на тех же крупных предприятиях - если рабочих мест станет больше? Или империя завалена по уши продукцией, и развивать производство ни к чему?
        - Но там они не хозяева своему делу! Просто работники, поденщики - кто такому будет рад?
        - А вот это уже другой вопрос - почему они не хозяева! Представьте себе ту же фабрику, как совместную собственность ее работников. Или поместье - не в руках помещика, а в руках сотни крестьян, объединивших свои земли... Преимущества крупного производства и владения вместе.
        - Вот вы о чем... - Пилад понял, куда его вел разговор, и успокоился. - Да, знаю, такие идеи есть. В трудах философа Маркуса, например. Но это - утопия. Куча владельцев не договорится между собой, они перессорятся и разделятся снова.
        - А как же государственные имерские верфи, оружейные фабрики?
        - Так это собственность... - Пилад замялся, он раньше как-то не задумывался над этими тонкостями. Собственность императора? Нет, конечно, император не собственник государственного имущества. Собственность Империи? Но империя - это ее граждане. Тогда, выходит, он сам себе противоречит, в вопросе невозможности совместного владения множеством людей...
        - Совместная собственность всех граждан, - подтвердил его мысли Дар. - По крайней мере - формально. Значит, есть условия, при которых можно владеть собственностью и не ссориться, не разделяться. Конечно, не всё так просто - нобилитет имеет несравненно больше прав и возможностей распорядиться такой собственностью, чем крестьянин или даже вы... Но мы уже и так заговорились - смотрите, публика расходится, скоро зал закроют. Возможно, мы с вами обсудим эти интересные темы при новой встрече.
        - Конечно, - с некоторым облегчением согласился Пилад. Он даже не представлял себе, что простой разговор мог так его вымотать. Но сколько всего нового и интересного он только что для себя открыл! Нет, не зря он сходил на эту конференцию, пусть «от противного», но польза он нее была... - Вы почти всегда можете найти меня в редакции, в рабочие дни. А вечерами я часто бываю в салоне Струвия. Вы знаете, где это? Я вас отрекомендую, уверен, что вы будете желанным гостем! - он назвал адрес.
        - Спасибо, постараюсь. - Дару и в голову не могло прийти, что следующая их встреча состоиться через много лет и в совершенно немыслимой сегодня обстановке...
***
        В очередной приход к Гистосу, Элеана, вся сама не своя, обрушила на Дара страшное известие:
        - Квинта арестовали! Обвиняют в государственной измене!
        - Как это?!
        - Следствие засекречено. Дядя попытался узнать, но и ему не дали более подробных сведений...
        - Ничего не понимаю! Обвинять Квинта в измене... это всё равно, что тебя - в культе Отступников! Ну, ведь есть же у вас магические средства проверить, говорит ли человек правду, особенно - для бездольных, это же просто, я сам недавно читал..
        - Верно, есть... Только всё не так просто, как пишут в книжках - можно на человека наложить принуждение, достаточно тонко, он будет лгать, но верить, что говорит правду. И проверка не сработает...
        - Проклятье, ну кто и когда... Они что, думают, это в плену Хакес на него чего-то наложил?
        - Да не знаю я - это всё только дядины предположения... Пока неизвестно, в чем его конкретно обвиняют, так что и защищать не от чего... Может быть, есть какие-то заговоры в Раменье - дядя как-то глухо намекнул, что там не всё спокойно...
        - Слушай, Элеана, а так они могут и тебя обвинить, и меня...
        - Я - волшебница, я имею право требовать Суда Справедливости при Верховном Совете Магистров! А там никакие политические интриги силы не имеют. А ты... ты же вообще не гражданин империи, только в нее приехал - о какой измене можно говорить?!
        - Не знаю, я в вашей юриспруденции еще не разобрался... хорошо, если так. Чем мы сейчас можем помочь Квинту?
        - Боюсь, что ничем... - Элеана стиснула руки так, что пальцы побелели. - Придется ждать, пока к нему хоть на свидание не допустят...
        - А если известить его отца - князя этого, как его... Тарсея?
        - Дядя написал уже... Но пока почта дойдет, пока там что-то решат и примут меры - уйдут декады, если не месяцы.
        - А следствие - сколько оно может продлиться?
        - Неизвестно...
        Дар сжал виски - он лихорадочно размышлял, но ничего в голову не приходило.
        - Какое у вас наказание положено, за измену?
        - В мирное время - от двадцати лет каторги, до пожизненной. С отбыванием в Имперских Копях...
        - Это там, откуда наш караван был?
        - Ну, да...
        - Вытащим! Нет такой каторги, с которой бы нельзя было сбежать - особенно, с помощью друзей! - Дар говорил решительно, и вполне серьезно. Для него святость богоданных законов империи означала очень мало, он вполне готов был нарушить любой их них, без малейших сожалений, чтобы помочь другу. Что, разумеется, не означало, что он намерен по-детски лезть на рожон - аккуратно надо действовать, тихой сапой. . Но Элеану его порыв нисколько не ободрил.
        - Дар, с Имперских Копей за несколько столетий никто не убегал. Это попросту невозможно. Но всё равно тебе спасибо, за поддержку... Нет, я надеюсь, что это чудовищное недоразумение разрешится, даже если Квинта пытаются ложно подставить под удар враги...
        - Враги? Но откуда у него такие враги-то?
        - Не у него - у князя Тарсея... Тут давно идет политическая возня. Патрициат метрополии желает превратить раменские княжества в обычные провинции, а князья, напротив, добиваются большей самостоятельности. И Кви мог просто попасть между колес этих интриг...
        - Ты много знаешь, Элеана, я про такое ни в газетах, ни в библиотеке не читал...
        - Не я много знаю, а дядя и тетя... Дядя - официальный преемник архимагистра, вхож к императору и принимает участие во многих государственных делах. А тетя, я этого раньше и не знала - член правления Торговой Лиги, как специалист по криптомагии. А там тоже с текущей политикой очень даже завязаны. Вот они эти варианты и обсуждали...
        - Так что делать? Ждать?
        - Да, ничего другого не остается...
        Поднявшись в библиотечную комнату, Дар продолжал безуспешные размышления над случившимся. Идея политических интриг, в которые случайно или преднамеренно впутали Квинта, показалась ему наиболее здравой. Он машинально листал книгу по истории южных государств Лакаана, но читанное в голову никак не шло. Вернув том на полку, он решил сегодня больше уделить времени прогулке - успокоить нервы. Если бы Дар знал, насколько ему могла пригодиться эта книга в дальнейшем, то он наверняка бы попытался ее всё же прочесть...
        Дар шел по многолюдной широкой улице к центру столицы, не замечая прохожих. И тут в голове буквально прозвучал тревожный сигнал, так что Дар почти что споткнулся. Вся задумчивость слетела. Он инстинктивно изготовился к бою. Только мгновением спустя он осознал, что именно послужило причиной тревоги - его сканировали мощнейшим направленным потоком магии. Кто, откуда? В магическом зрении ярко вспыхнул чей-то силуэт - в подворотне многоэтажного дома. Вспыхнул и погас - сканирование прекратилось. Дар сделал еще несколько шагов и, сделав вид что поскользнулся на кожуре какого-то фрукта, резко обернулся. Не слишком изящный прием, но другого он не придумал. Подворотня была пуста. Дар бегом заскочил в нее - он увидел дворик и выход на параллельную улицу... Тот, кто пытался его сканировать, бесследно растворился в уличной толпе.
***
        - Как идут дела, дорогой друг?
        - Шеф заглотнул наживку с документами - легионер арестован и начато дело о государственной измене!
        - Отлично, отлично... Теперь время добавить кое-что - вот, возьми. Я тебе давал адрес одного из мерканских агентов - выйдешь на него, а когда будешь арестовывать - подбросишь. Он считает, что этих бумаг у него уже нет...
        - Но мне надо посмотреть...
        - Вот копия - основной пакет запечатан специальным криптознаком мерканской разведки, его открывать не стоит...
        - Так... интересно... да, это - то, что надо. Ничего впрямую не сказано, но в дополнение к первым бумагам - пойдет очень хорошо!
        - Теперь насчет наемника - от тебя потребуется еще некоторая помощь.
        - Мэтр, но вы обещали...
        - Помню, помню! Но сейчас тебе не надо ничего делать самому. Просто найди троих-четверых бандитов, покрепче. И сведи с ними того специалиста, ты понял - кого, с ними. Вот и всё!
        - Мэтр, так эти дела не делаются! У меня немедленно спросят - что за дело, сколько стоит? Иначе в том... обществе и разговаривать не станут.
        - Найди таких, которые не станут много спрашивать... вот аванс. А когда дело будет сделано, получишь столько же, сверх обычной платы.
        - Ну, за такие деньги некоторые и мать с отцом зарежут.
        - Нужны такие, которые способны зарезать умелого бойца!
        - Понятно, мэтр. А как мне связаться со... специалистом?
        - Он сам тебя найдет - через четыре дня. Справишься?
        - Да! У меня есть подходящие люди на примете, в портовом районе.
        - Тогда - всё. Да свидания, дорогой друг!
        - До свидания, мэтр.
***
        Дар уже не раз брал с собой на прогулки Ваксу. Он приладил поводок к широкому ошейнику кобайи и тот очень дисциплинированно - как ученый пес, трусил рядом. Достаточно было раз ему скомандовать: «Не отвлекаться, Вакса! Рядом!», и кобайя более и ухом не вел на пялящуюся на него публику. А если кто-то проявлял враждебность, то свину достаточно было показать клыки и издать свое угрожающее гудение...
        В этот раз Дар просто обходил окрестные кварталы, вокруг своего дома. Он прошелся вдоль припортовых складов, поднялся на холм, описал большую дугу, и снова направился к дому. На повороте узкого переулка, он оказался возле обрыва, в отвесную стену которого была вделана массивная деревянная дверь, сколоченная из дюймовых досок. На двери висел замок. Дар спустился еще немного по переулку, и встретил взгляд дедка, раскуривавшего трубку на скамеечке, под окном одноэтажного домика.
        - Боги в помощь! - поприветствовал его Дар.
        - И тебе того же, добрый человек! - в тон отозвался дед. - Что-то я тебя тут раньше не встречал...
        - Я живу на улице Северного Пассата. А здесь так, прогуливаю своего друга...
        - Друг знатный! Я такого давненько не видал - со Второго Пустынного похода...
        - А что это за поход был? Я про него и не слыхал...
        - Ты, парень, с Раменья будешь?
        Дар уже привык к таким вопросам и ответил, как обычно:
        - Горец я, но пришел в империю из Раменья.
        - Ну, тогда не мудрено, что ты про поход этот не слыхал. Хотя... сейчас и в империи не все помнят... Хочешь, время есть послушать, так расскажу... Только не здесь - пойдем вниз, там есть кантина старого Кабира-когурца.
        - Пошли, - Дар мгновенно смекнул, что старый хрыч рассчитывает расколоть его на выпивку, но ничуть не возражал - дед, похоже, и впрямь мог рассказать кое-что интересное. - Только скажите - а что там, выше, за дверь вделана?
        - Эта-то? А каменоломни там, старые. Раньше, бывало, ребятня играться забегала, а потом потерялся один - еле нашли. Вот скинулись плотнику, с год... нет, уже два года назад, и заколотили.
        - Понятно... - Дар не сказал, что хотя двери и петлям можно вполне было дать два года, замок на двери был совсем новенький, а сами петли - хорошо смазаны...
        В кантине Дар, не дожидаясь дальнейших намеков, и только поинтересовавшись, что дед предпочитает, заказал пару кувшинчиков «Даров Юга» и печеные щупальца кальмара, на закуску. А для свина, чинно улегшегося под столиком - пару сырых сардин. Они расположились за отдельным столиком, под половинкой корабельного штурвала - народу в кантине было не слишком много, и выпили по первой - за Его Величество. Потом по второй - за знакомство. После чего, старый Тиберий - отставной ветеран «морских львов», элитного подразделения морского спецназа, рассказал о своем участии во Втором Пустынном походе.
        - Это было еще при прежнем императоре, тридцать лет назад. За десять лет до Большой войны со Степью. Нас было триста человек - сто «морских львов», сто пятьдесят когурских конников и пять десятков штатских - маги, колдуны и обозники разные... Командовал походом военный трибун Литий - не больше, не меньше. Целью похода был затерянный храм на юго-востоке Пустыни Призраков. Это, парень, всё уже не секретно - потому и рассказываю. А первые десять лет после похода - зубы на замок, и ни-ни. Понятно? То-то! А вот что именно в том храме требовалось найти - не скажу, потому, что сам не знаю. От штатских главным был мэтр Сидур - он, должно быть знал. Только облом у нас вышел - храм не нашли. На карте - есть, а на месте - песок...
        - Так его, может, просто засыпало?
        - Э-э, парень, ты что думаешь, мы пальцем деланные? Конечно, засыпало - разбили палатки, разметили площади и стали копать. Только откопали пустую площадку каменную - сто на сто локтей, посредине - обломок каменного изваяния скорпиона. И вокруг, на четверть лиги - ничего! Вот так!
        - Ну а дальше?
        - А дальше - самое интересное. Собрались мы восвояси, идем, и начинается песчаная буря. Да не простая - магическая. Все артефакты отказали. Десяток человек пропали, как в воду... и в песок... Буря улеглась, отплевались от песка, опять идем. Вроде - на северо-запад, к оазису, а всё жарче и жарче, словно на юг прём... Маги наши чего-то подправили, сменили направление - идем. Снова буря. Опять потери - двадцать человек... И опять что-то не туда забираем... И выходим, прямехонько, к той разрытой площадке. Короче поняли - бог Япет нас морочит, гневается, что его храм потревожили. Площадку мы тут же зарыли обратно. Маги начали к Япету взывать, просить прощения - ни в какую... Тогда один молодой когурец, всегда его помнить будем, сколько сами живы - Хасан звали... говорит трибуну Литию и мэтру Сидуру: мол, не мешайте, попрошу я бога Япета по древнему обряду. Согласились - у нас никто не знал, что за обряд, а вот его товарищи по эскадрону - знали, и начали с ним прощаться... Стал Хасан на том месте, где под песком статуя была, всем велел отойти на двести локтей и начал молитву, на коленях. А потом встал,
выхватил клинок и перерезал себе горло! Мы оцепенели. Видим - тело его само в песок уходит. И тут, прямо на месте его падения, поднимается смерч - до небес. Рев - как у сотни дромедаров сразу. И идет на нас! А у нас приказ - стоять... Тут трибун кричит и рукой машет - сквозь бурю, разойдись, мол. Мы - в стороны, как пацаны... А смерч идет вперед, проходит пол-лиги и останавливается, как ждет... Тут уже команда:
«Подъем! Поход!», и идем за смерчем. Трое суток шли, а по ориентирным артефактам, маги потом говорили, сущая хрень выходила - словно мы на месте топтались. Но через три дня, смерч рассеивается, а на горизонте - горы. Получилось, что мы, если не считать блужданий до того, за трое суток прошли пять сотен лиг, и вышли к Малым горам... Вода уже у нас кончалось - оставалось по паре фляг на брата. Но с гор, хоть они и с пустыней граничат, всегда ручейки сбегают. Только недалеко - в песок уходят... Стали мы лагерем у такого ручейка, напились, передохнули. Маги места определили... теперь нам предстояло возвращаться по границе между Степью и Пустыней, к ближайшему когурскому оазису. И поглядывать на север - чтобы самалитов Мантус не принес. А тут слышим окрик часового: «Стой! Кто идет?». И выходит к нам из предгорий отряд - трое монахов, каждый вот с таким зверем, как у тебя. Слово за слово - оказалось, что иношные твари недавно прорвались на юг и монахи вышли патрулировать - в лиге, в горах, ихний монастырь. Взялись они проводить нас, на день пути, направление указать. Вот в тот день я энтих зверушек в деле и
увидал. Шли мы где-то полдня, вокруг - каменные гряды, валуны разбросаны, от мелких, до пяти-шести локтей ростом. Приходится то и дело сворачивать - то туда, то сюда. Вдруг, с одного валуна, что-то как прыгнуло - на парня в нескольких локтях от меня. И тут же другое прыгнуло - сзади. То есть, это мне так показалось - на него, а на сам деле - этот кобай прыгнул на скального скорпиона и перехватил его в воздухе! Разгрыз его панцирь, а у скорпиона панцирь - стрела не берет!
        - Знаю, встречал...
        - Что, правда, встречал? Да, вижу - не врешь... И как ты его - вот тоже, кобай с тобой был?
        - Нет, тогда не было... Волшебница с нами была - она его огненным лучом перерезала. А я стрелял - как в камень, стрелка только чиркнула...
        - Вот, вот! Ты, парень, вижу - стоящий. И не хвалишься - я тоже не хвалюсь, если бы не кобай, и того парня, и меня бы не было сейчас. Да...
        - Ну а потом?
        - Потом, к вечеру, россыпи кончились. Монахи нам направление на оазис показали, и на другой день пошли обратно. А мы еще две декады шли полупустыней. Но там уже ничего особенного не было - только жара, да змеи. Одного бойца потеряли - его в глаз укусила змея на привале, не укрылся толком. Самалиты наскочили - уже недалеко от оазиса, отряд в четыре сотни сабель. Ну, мы - как по уставу...
        - Расскажите, подробнее - что тоже повозки в круг, как в караванах?
        - А-а, так ты и с караваном ходил! Нет, у нас повозки легкие были - сам подумай, в пустыне, по песку, разве караванный фургон пройдет? Нет, тут немного иначе. Мы, пехота - в каре, повозки, маги - в середину. Конники на фланге. И маги начинают атаку - на дальней дистанции. А у самалитов - два шамана. Средненьких таких, но повозились с ними наши маги изрядно - амулеты у тех были, будь здоров! А степняки, половинной силой, ударили во фланг, на когурцев. Мы, тех что поближе, поснимали из стрелометов, но и рубка была изрядная. Однако самалиты просчитались. Их шаманов маги выбили, потом и на конников перешли. Они, как обычно, боя в невыгодной ситуации не приняли и ускакали. Ну, а на следующий день, мы уже к оазису подошли. На том всё и закончилось.
        Посидев еще немного - прикончив кувшинчики, Дар распрощался со словоохотливым ветераном и направился домой. Полог Богов освещал дорогу. Еще очертания дома не были толком видны, как Дара кольнуло скверное предчувствие. И одновременно Вакса напрягся, потянул поводок и угрожающе загудел. Дар присел, наощупь, не отрывая глаз от темного пятна фасада, освободил ошейник и шепотом скомандовал: «Рядом!». Также наощупь, отстегнул пояс-цепь. Он сканировал темноту впереди и вторым зрением - ничего не видно, но что-то всё равно неправильно. Будь у него побольше знаний и опыта, он точно определил бы, что именно - слишком темный фон, в нормальной ситуации были бы видны отсветы ауры хозяев, магических ловушек и артефактов в доме... Но и так, чутье его предупреждало, даже не будь рядом Ваксы - опасность!
        Вернуться и поискать помощи? Но от кого или чего? И как оставить Насту с Луцием - они, наверняка, внутри, в своих комнатах... Нет, только вперед! Но осторожненько, медленно...
        Прижимаясь к соседскому палисаду, Дар подкрадывался к дому. На первом этаже - темнота. Окна закрыты. Вакса молча рвался по лестнице вверх - в мансарду Дара. На двери... - на двери нет сторожевого заклятия, которое Дар, почти машинально, накладывал последнее время перед уходом. Так, понятно... Но кто это? А если стражники или эдилы? Тогда убивать нельзя... Как же удержать Ваксу...
        - Сидеть здесь, ждать! - беззвучно, одним движением губ, приказал кобайе Дар. Тот мгновенно застыл, только чуть подрагивая, в напряженной готовности.
        Дар, стараясь ступать на самые края ступенек, начал подниматься по лестнице. На средине, проклятая ступенька скрипнула. Мысленно прокляв богов, Дар рванулся к двери, набирая боевой темп. Он не стал проверять, закрыт ли хлипкий замок, а вышиб дверь одним пинком, и перекатом ворвался в свою комнату.
        Четыре тени рванулись навстречу - к тому месту, где он был за мгновение до того, но всё равно слишком быстро... Дар еще только поднимался, когда ближайший противник развернулся к нему. Из полусидячего положения, Дар нанес удар цепочкой - она наткнулась серединой на выставленный кинжал, и мазнула врага в лицо гирькой на конце. Тот отшатнулся, продолжая движение гирька свершила оборот вокруг лезвия. Дар рванул - кинжал вылетел из руки нападавшего. Перед глазами Дара мелькнуло оружие второго противника. Выпрямляясь, Дар рванулся в сторону, и, споткнувшись о табурет, перевалился в дальний угол. Падая, он успел швырнуть табурет ногой в темный силуэт, выиграв еще доли секунды.
        Кто бы ни были нападающие, они пришли убивать, а не арестовывать. В комнате царила темнота, Дар видел в ней своим «вторым» зрением, но враги, похоже, видели не хуже.
        - Вакса! - рявкнул Дар, подкатываясь под ноги уже двоим нападавшим. И получил резаную рану в предплечье.
        Серая молния мелькнула в воздухе, и на лицо Дара пролился горячий липкий водопад - из чьего-то разорванного горла. Но ни один из противников не издал ни вскрика - они сражались молча, как тени. Дар подбил второго противника, уронив его на себя, прикрывшись врагом от остальных. Он сдавил ему горло, не обращая внимания на вонзившееся в бок лезвие и, дождавшись хруста гортани, прыжком вскочил, швырнув тело к дверям. Но воевать было больше не с кем - четыре трупа валялись на скользком от крови полу... Дар успел заметить мелькнувшее в открытых дверях тело кобайи - Вакса выскакивал наружу. Еще враги? Дар не успел сделать и двух шагов следов, как услышал рык, шлепок тела обо что-то твердое и ощутил удар магией. Магией смерти огромной силы, поглощенной одним из его защитных амулетов.
        Трансформируясь, Дар скатился по лестнице - было уже не до маскировки. Он увидал в нескольких локтях от лестницы неестественно выгнутое тельце Ваксы - отброшенного жестоким, ломающим кости ударом. А возле угла дома стояло нечто, показавшееся Дару, в первое мгновение, его двойником-фантомом. И этот двойник нанес повторный удар магией смерти - то самое заклинание, которое Элеана называла «Поцелуй Мантуса». На этот раз Дар отбил его без амулета, сам - с большим трудом, наскоро связанным щитом, который тут же развалился, но погасил большую часть энергии. Два шедды застыли напротив друг друга. Дар шагнул вперед и чуть вбок, уменьшая дистанцию и готовясь к рукопашной. Но противник не принял боя - он отступил, очертил лапой круг и ... пропал, исчез безо всяких зеркал-порталов, словно растворившись в тенях...
        Дар в полном недоумении осмотрелся по сторонам, ожидая, что враг столь же неожиданно появится за его спиной. Никого... Он сделал еще шаг, другой, к тому месту, где стоял враг, но чувства ясно говорили, что тот именно ушел, а не затаился или трансформировался... Дар напрягся, возвращая себе человечий облик - привычная волна обжигающей боли прокатилась по телу. Затем он склонился над тельцем своего верного боевого спутника, и понял, что кобайя еще жив. Дар, как когда-то, в Безымянном Замке, очертил знаки переливания энергии жизни - кобайя шевельнулся, и самостоятельно перевернулся, став на лапы - еще дрожащие, подгибающиеся...
        - Свин ты мой, Боевой, - как я рад, что ты жив! - шепнул ему Дар, поглаживая друга...
        И тут ознобом ударила новая тревога - почему так тихо на первом этаже? Наста не могла не услышать шума схватки! Он наскоро попытался уловить ее ауру - ничего. Нет дома? Осторожно приблизившись к окну, легонько толкнул раму - та приоткрылась...
        - Наста? Это Дар! Ты слышишь меня? - машинально произнося эти слова, Дар уже понимал, что случилось непоправимое... Он одним прыжком оказался в комнате - женщина лежала на кровати спокойно, словно в глубоком сне. Но жизни в этом сне не было... Дар приблизился, присмотрелся - в шее торчала маленькая легкая стрелка, покрытая темной, жирной на вид субстанцией. Он заглянул в соседнюю комнату - маленький Луций лежал так же мирно, с такой же стрелкой в горле. Их убили еще несколько часов назад - небрежно, мимоходом, как прихлопывают, на всякий случай, муху - чтобы не помешала...
***
        Из полицейского участка Дара выпустили только к полудню. Его обыскали, сняли все амулеты, кроме амулета Хора (его, как уже было ясно Дару, рядовые колдуны за амулет вообще не принимали, считали рядовой побрякушкой) и всю ночь допрашивали...
        Допрашивали, по очереди, пожилой толстяк-эдил и въедливый колдун в полицейской форме. Они играли старую, как мир, игру в «хорошего следователя - плохого следователя», но делали это довольно вяло, так как Дар был слишком явно пострадавшей стороной, а не злодеем. Кобайю оба видели впервые, но о существовании таких зверей знали, и не слишком удивились его подвигам. На цепочку с гирьками покосились, но ничего не сказали - ни одна смертельная рана ею нанесена не была.
        Дар еще до прихода эдилов, разумеется, успел переодеться и продумать версию случившегося. Он изложил ее так - бандитов в засаде порвал Вакса, кроме одного, которому свернул шею сам Дар. На выходе из комнаты, Дара атаковал какой-то колдун, но его спас защитный амулет. И всё. Остатки фона темной магии сбивали все приборы эдилов, свой разрядившийся мощный амулет Дар предъявил. На одном из трупов эдилы нашли миниатюрный стреломет, выпускавший отравленные стрелки, а двое из бандитов оказались хорошо известными городской полиции и находящимися в имперском розыске.
        Основное содержание допроса свелось к тому, что именно могло потребоваться банде от Дара или квартирной хозяйки. Дар сам это плохо понимал. Очень много было неясного, и самое странное - встреча с другим шеддой. А также его внезапное исчезновение - Дар не строил себе иллюзий, что смог слишком напугать противника. Нет, тот просто отступил, выяснив нечто для себя важное... Но для полиции он выдвинул самый прозаический мотив - ограбление. И предъявил квитанцию из банка, где у него оставалось более десяти тысяч денариев. Это последнее было проверено утром, после чего Дара выпустили, предложив поискать другую квартиру - дом покойной Насты уже был опечатан властями, и предупредив о невыезде - до окончания предварительного следствия. Единственное, ему позволили забрать свои вещи, под бдительным надзором пары вигиллов, которые после его ухода снова опечатали мансарду.
        Нагруженный оружием, доспехами, клеткой со Ваксаой и всяким барахлом, которое он успел приобрести за полтора месяца жизни в Маате, Дар брел по уличке, размышляя о том, куда теперь податься. Идею попроситься в квартиранты к Гистосу он быстро отверг - без крайней необходимости он не хотел ни у кого одалживаться, хоть и у своего наставника. Про свершившееся преступление, наверняка, знал уже весь квартал, а то и соседние, тоже. Дар ловил то любопытные, а то и неприязненные взгляды из открытых окон, пара ребятишек кинулась прочь, только завидев его издали. Он вспомнил убитого Луция, такого беззащитного, и у него защемило сердце..
        Если бы он вчера вернулся на пару часов раньше... Трезвое соображение, что его ухода специально дожидались, и, вернись он, засаду просто бы перенесли на другой раз, его не утешало.
        - Эй, парень, иди сюда! - услышал он негромкий оклик. Оказывается, ноги вынесли его к дому вчерашнего знакомого. Старина Тиберий всё так же сидел на лавочке с трубкой.
        - Присядь. - Тиберий чуть подвинулся. - Я уже слыхал, что убили молодую Насту с сыном и четверых отморозков... Это ты их, ну... бандюков, конечно?
        - Он. - Дар кивнул на клетку, где подремывал набиравшийся сил после ранения кобайя. - Троих - он. А я - только одного. А Насту с Луцием - не уберег. Не смог - их убили до моего прихода.
        - Не вини себя, - серьезно сказал Тиберий. - Нет тут твоей вины.
        - Они приходили за мной, - мотнул головой Дар. - Если бы не я, они бы жили...
        - Это твои враги? Ты знал, что за тобой охотятся?
        - Никогда никого из них не встречал, - искренне ответил Дар. Еще во время допросов, когда принесли быстро сделанные колдуном-парсунщиком изображения лиц убитых налетчиков, он постарался вспомнить, не пересекался ли он с ними случайно где-либо в сомнительных местах. И был уверен, что - нет.
        - Твоей вины тогда нет, - строго повторил Тиберий. - Тебе что, некуда податься?
        - Пойду, поищу гостиницу, - уныло сказал Дар, - если пустят со Ваксой... с кобайей...
        - А то - устройся у меня. Есть комнатка - во флигеле. Там, правда, неубрано, но это мы мигом...
        - Гм... А сколько ты просишь?
        - А сколько ты Насте платил? Ну и мне столько же... Идем, покажу...
        Дар сдался, и пошел посмотреть флигелек. Против его ожиданий, комната понравилась - в одно окно видно море, во второе - разросшаяся, неухоженная зелень маленького садика. Внутри был, конечно, беспорядок и запах нежилого помещения, но это - дело поправимое...
        Через пару часов, наведя на пару со стариком порядок, Дар опять пристроил свое снаряжение под защиту охранного заклинания, и попрощался с хозяином дома до вечера - пора было рассказать о своих делах мэтру Гистосу или, хотя бы, метрессе Летии... Он не тратил время на обнаружение возможной слежки - проследили раз, проследят и еще, тем более, что один его конечный пункт - дом Гистоса, неизменен.
        Но дома не оказалось никого - даже Элеаны.
        - Господа уехали по делам, - лаконично объяснил дворецкий. Дара он, разумеется, впустил - Гистос не ограничивал право будущего ученика копаться в своих книгах какими-либо условиями.
        Засев в библиотеке, Дар твердо решил дождаться Гистоса. Ему позарез нужен был совет мага. Но в этот день встретиться с наставником ему так и не удалось.
        День шел к концу, никого из семейства Элеаны не появилось, и Дар собрался домой. Как не печально, но разговор с Гистосом откладывался. В тот момент, когда он выходил из библиотеки, дворецкий его окликнул:
        - Господин Дар!
        Дар выпросительно глянул на слугу.
        - Наверное, вам следует знать... Господин мэтр Гистос прислал записку, что уезжает с госпожой на три декады из столицы. А молодая госпожа будет жить при Академии. Так что - можете больше не ждать.
        Это был серьезный удар. Просто таки - оглушительный.
***

«Испытание интересующего лица проведено по вашему плану. Объект себя раскрыл, как существо горячих сфер. По порядку:
        - Общее сканирование результата не дало - объект идентифицируется как обычный человек.
        - Магическая компонента, ни человеческая, ни шеддовская не внешне проявляется.
        - В критических обстоятельствах предпочитает сражаться оружием, а не магией.
        - Магическая атака практически не имела последствий, но заставила провести трансформацию. Облик - стандартный, но аура по-прежнему не идентифицируется. Возможно - экранируется сильным артефактом.
        - Проверки боевых возможностей в трансформированном облике не производилось - в соответствии с вашими инструкциями от боевого контакта я уклонился.
        Прогноз возможных результатов прямого боевого контакта неопределенный. Учитывая очень высокую стойкость объекта к магии и закрытость от сканирования, моих собственных ресурсов может оказаться недостаточно для победы над объектом.
        Раб».
        Хакес крутил в пальцах письмо, механически бросая кусочки мяса в клетку почтового ворона. Интересный экземпляр, это же надо - как такое болвану-помощничку удалось призвать... Хорошо бы доставить сюда и как следует изучить. Кстати, надо подыскать нового помощника - тоже с сильной долей и тоже не слишком умного... Но, всё же, возвращаясь к нашим ламам, как писал тот литератор... как же его там?... неважно. Этот странный одержимый или шедда мешает четко выверенным планам, путается под ногами. Нет сейчас времени с ним возиться, надо принимать радикальное решение. И быстрее. Да, раб действует неплохо, можно его использовать и в игре против слишком зарвавшихся жрецов Фта...
        И на бумажку легли аккуратные, бисерно-четкие строчки приказа (Хакес мог бы выиграть конкурс каллиграфии у лучшего штабного писаря):

«Рабу.
        Объект уничтожить. Средства получить у куратора. Затем следовать в Мерку, остров
98, и ждать указаний. Хозяин.»
        Одновременно, почтовый ворон нес и другую записку:

«Свояку.
        Передай посланцу «бич Алекты» и защитные артефакты, по его выбору. Затем посланец должен покинуть империю. Окажешь содействие, но только если это не поставит под угрозу твою основную миссию. Иначе пусть выпутывается сам. Хозяин.»
        В трех лигах от берега острова Эгион, над морем, раскрылся небольшой портал и из него, кувыркаясь, с негодующим карканьем, вывалился почтовый ворон. Хакес спешил передать своим исполнителям инструкции и не стал отправлять птицу естественным путем. Едва не угодив в волны, ворон выравнялся и полетел к суше, куда его притягивала тонкая ниточка магии.
***
        Служебный рапорт о странном происшествии в портовом районе, казалось, жег руки и был отброшен на стол.
        - Проклятие Отступников, как мне это начинает не нравиться! Никогда не любил магов и жрецов, вечно они строят из себя невесть что! А теперь меня на такой крючок посадили, с этим «специалистом»... Ну, мэтр, ну спасибо... впутал меня в такое дерьмо, от имени Фта Единого... полно, какой, к Алекте, Фта! Отступникам он служит, а не Фта, как только я, болван, раньше не сообразил! А то, что он Бьюкенена с его шпаной сдал - так он кого захочешь сдаст, если это к какой-то его выгоде... И меня, «дорогого друга» - точно так же... По-хорошему, надо бы сейчас идти в Розыскную Комиссию и закладывать их всех самому... Но что-то неохота на галеры попадать... нет, какие, к Алекте, галеры - мне копи светят, пожизненно. Рвать когти надо, вот что! Денег поднакопил, получу последнюю, дополнительную плату - и в Когур, к паше оазиса Аллапет... затеряюсь - пусть ищут. Куплю домик, наложницу - и хватит этой нервотрепки. Всё, решено!
***
        Прошла декада, ничего нового не случилось. Дар почти не выходил из своего флигеля и часто сканировал окружение дома. Но ничего не обнаруживалось, да и вполне поправившийся кобайя не проявлял тревоги. Однако, Дар не был столь наивен, чтобы считать, что его оставили в покое.
        В конце концов, он решил пройтись к дому Гистоса - вдруг тот вернулся раньше намеченного. Он не успел дойти квартал, как его окликнули. Человек с незапоминающейся внешностью протянул Дару записку.
        - Велено вам доставить. От мэтра Гистоса.
        Пальцы дара ощутили какую-то магию на бумаге - это была личная печать, удостоверяющая отправителя. Правда, Дар понятия не имел об идентификации по печати. Он прочитал: «Нужно чтобы ты нечто увидел сам. Следуй за подателем сего. Не медли, жду. Мэтр Гистос».
        - Мэтр Гистос уже вернулся? Где он? - Посыльный неопределенно пожал плечами.
        - Это тут, недалеко. Я вас отведу.
        Посыльный повел Дара какими-то переулками, в западную сторону столицы. Это был район заброшенных домов, которые назначались под снос - городские власти собирались обновить застройку.
        - Точно, что сюда? - с сомнением переспросил провожатого Дар.
        - Да, господин, точно - тут происшествие одно случилось и мэтр Гистос его изучает. Вот и вас на подмогу позвал.
        Что-то фальшивое почудилось Дару в этом объяснении. Но он не успел додумать, что именно, когда провожатый свернул в совсем узкий проход и остановился.
        - Сюда, господин, идите прямо, там вас мэтр ждет.
        В голове Дара, словно щелкнуло.
        - Иди впереди! - резко скомандывал он посыльному. Тот замотал головой.
        - Мне не положено...
        Дар молча сцапал его за плечо. Тот резко вырвался, крутанулся на месте, выхватывая какой-то предмет. Дар, не размахиваясь, ударил кулаком, целясь в солнечное сплетение. Противник увернулся, но уронил свое оружие - артефакт, в форме короткой трубки. Тот покатился в глубину прохода. Лжепосыльный кинулся за ним, Дар прыгнул следом, толкая его в спину, сбивая с ног. И сам, не удержав равновесия, покатился следом - проход резко шел под уклон. В туче пыли оба вывалились на пустырь за домами. В следующее мгновение, огненная полоса прошлась в двух локтях над землей, вышибая кирпичи из стены, над головой Дара. Не лежи он на земле, его перерезало бы в поясе на две половины. Резко оттолкнувшись, Дар перекатился за холмик из битых камней. Но он успел заметить в глубине пустыря знакомую отвратительную фигуру - шедда, сжимавший в лапе светящийся красным светом артефакт, готовый хлестнуть новым огненным языком...
***
        ...Корабль ударился бортом о паутину канатов на пирсе. Матросы пришвартовали судно, перебросили сходни. Дар рассматривал мерканский берег. Грязные волны, с плавающими отбросами, лениво плескали возле свай. Вокруг нависали угрюмые скалы. Сильно воняло тухлой рыбой. Направо и налево торчали скелеты соседних причалов. Возле них виднелись два корабля - не то рыболовных, не то контрабандистских...
        Вместе с небольшой кучкой пассажиров, Дар ступил на подгнившие доски пирса, которые уже были суверенной территорией Мерканской республики. Прибывших встречали несколько человек, с экипажами, запряженными низкорослыми дромедарами - такой породы Дар еще не встречал. Вскоре Дар остался в одиночестве, и направился вглубь острова. Остановили его только на выходе из порта. Патруль из затянутых в синюю униформу стражников, с большими блестящими бляхами, изображающими граненую сферу, приостановился, заметив Дара. Старший, которого можно было выделить по начальственным жестам, поманил Дара пальцем. Дар подошел. Мерканец некоторое время рассматривал его в упор, что-то пережевывая (впоследствии Дар узнал, что в Мерке очень многие постоянно жуют ароматическую смолу, иногда с добавкой наркотика). Интеллекта на лице стражника при этом наблюдалось не больше, чем у коровы. Контрастировал с этой бездумностью только короткий цепкий профессиональный взгляд, которым мерканец обшарил Дара с головы до ног. Двое напарников держались чуть поодаль.
        - Имперец? - спросил патрульный на довольно приличном общем языке.
        - Горец, наемник, - ответил Дар на самалитском, который, как он убедился, вполне сходил за диалект мерканского.
        - Пойдешь, отметишься в таможне, - распорядился мерканец, теряя к Дару интерес. - Таможня вон там, - он взмахнул рукой, указывая на нечто скрытое пока от Дара выступом прибрежной скалы.
        - Хорошо, - отозвался Дар, направляясь в указанном направлении. В спину ему прозвучало напутствие:
        - Наемники здесь обычно останавливаются в отеле «Хищная устрица».
        - Наверное, он в доле с хозяином этой «Устрицы», - подумал Дар. Заподозрить мерканца в бескорыстной любезности никому еще в Лакаане не приходило в голову.
        В здании таможни чиновник, с носом алкоголика, задал Дару несколько стандартных вопросов о цели прибытия, наличии средств для жизни и содержании багажа. Единственное что его заинтересовало - аккредитив банка «Морской альянс», после чего он начал разговаривать намного вежливее. Уплатив пошлину, Дар обзавелся новой татуировкой - чуть ниже имперской, на временное пребывание в Мерканской республике. После чего его отпустили восвояси.
        Снова Дар путешествовал налегке в чужой стране, и снова не по своей воле. Он изо всех сил старался найти в этом какое-либо удовлетворение, для чего вполне можно было найти основания. В самом деле - он здоровый, сильный, вполне способный о себе позаботиться, с приличными деньгами, ну что еще надо? Не повезло в империи - кстати, суть последних событий для него так и осталась тайной - вот тебе Мерка, а есть еще каганат этот, Когурский, какие-то княжества на западе и севере... Правда, за плечами маячит один странный шедда, который неизвестно откуда взялся, покушался его убить и едва не достиг успеха. А еще - Желтый Шаман, потом - хозяин Безымянного Замка... м-да, кто там еще? Осталось только самим Отступникам насолить, если он еще не... проклятие, а ведь вполне может быть... Если Покровители о нем не только знают, но и проявляют к нему интерес, то никто не гарантирует, интерес противоположного плана не проявляют и Отступники... И что теперь? Воевать с богами и тысячелетними архимагами - да, это круто, да только нет никакого желания, как ни странно. А есть желание найти щель поуже и в ней отсидеться...
Или - а чем не идея, всё же вернуться в Раменье и попробовать вызвать на разговор Хора, в его храме. Хм... а если не получится - тогда уже думать дальше. А в Раменье из Мерки проще и надежнее всего попасть в качестве охранника караванов. Интересно - если найти Хигса и напомнить ему про «долг»?
        Дар медленно брел по улицам, погруженный в безрадостные мысли. Очнулся он, только обнаружив перед собой четырехэтажный фасад гостиницы, с которого подсвеченная дешевыми светильниками вывеска сообщала: «Отель “Хищная Устрица”». Дар уже знал, что это совсем не шутка - твари размером с ладонь, довольно шустро ползающие по дну и скалам, выбрасывали ядовитые метрового диаметра сети, в которых гибла мелкая рыбешка, а ныряльщики получали серьезные ожоги. Дар с большим сомнением посмотрел на гостиницу, но решил всё же заглянуть. Внутренность отеля была смесью пошлости, дешевых претензий на шик и голой рациональности. Дар прошел к стойке портье и, не дожидаясь лишних вопросов, спросил:
        - Свободная комната есть?
        - Двадцать пять марок в день, господин наемник - лаконично ответил портье, оценив как внешность Дара, так и скудность его багажа. - С питанием - тридцать пять.
        - У нас хорошая кухня, на любой вкус, - добавил с он гордостью.
        Дар прикинул на имперские деньги - семнадцать с половиной денариев, терпимо, тем более, что задерживаться он не собирается.
        - Где можно поменять деньги?
        - Мы берем в любой валюте. В имперской - восемнадцать денариев, с платой за обмен.
        - Ну а всё-таки?
        - Направо от входа и через два квартала налево - банк «Мифриловый дом».
        - Покажи комнату.
        Поднявшись на третий этаж, Дар осмотрел апартаменты - тот же стиль, что и повсюду, но чисто, этого не отнимешь, и согласился снять на декаду, с возможностью продления. Отсчитав портье сто восемьдесят два денария (два - «на чай»), он задал следующий вопрос:
        - А где тут нанимают в сопровождение караванов?
        Портье вопросу ничуть не удивился.
        - Есть контора Лежебоки Нэда, Нэда Триста, если по-настоящему. Но у него нужны рекомендации - в караваны берут с большим разбором.
        - Я ходил с Хигсом, от Имперских копей. Если я его найду, мне рекомендация не потребуется.
        - С господином Джозайей Хигсом? О, тогда тебе, господин, точно к Лежебоке - он всё устроит.
        Оставшись в комнате один, Дар, не раздеваясь, бухнулся на кровать, в очередной раз мысленно прокручивая события последней декады. Что-то здесь не сходилось, или он здорово ошибался, в прежней трактовке многих событий. И жизненно необходимо было в этом разобраться...
        Примечания.
        Стихотворение принадлежит Н.Гумилеву.
        Содержание докладов частично заимствовано из книги А.Никонова «Свобода от равенства и братства».
        Конец первой книги.
        март 2009 - июль 2011.