Зона благодати Дмитрий Селин
        Черновик. главы 1-6. В процессе написания. 18 07 2016
        Селин Дмитрий
        Зона благодати
        На пригорке расселись просторно.
        Усатый кашевар, из перворождённых вольняшек, неспешно махал щербатой поварёшкой, отваливая подходившему добрую порцию пшёнки. Получив по быстрому горячее и пару отрезанных во всю ковригу ржаных ломтей, счастливец делал всего лишь несколько шагов вдоль потёртого бока полевой кухни, установленной на такой же видавшей виды дрезине. Теперь он мог расположиться где его ущербной душе угодно. Всё равно с покрытого густой муравой, похожего на змеиный язык невысокого мыса, дорога была только одна. В сторону рассвета, куда уходила, блистая нитями рельс, свежеуложенная узкоколейка.
        Михалыч сел на корточки у самого края берегового обрыва. С моря ленивый ветерок редкими порывами приносил запахи соли и тины. Голубая даль с рассыпанными крошками островами лишь мельком удостоилась взгляда. Время на обед, как обычно, выделялось строго по графику, рассматривать приевшиеся красоты желания уже давно не было.
        С чувством зажевал добрый хлебный кусок, он зачерпнул ложкой первую долю, обязательно с горкой. Ещё хранящая память огня каша приятно обожгла язык, протекла в горло греющей лентой. Теперь он мог поесть не спеша, радуясь найденным в пшённом ворохе добрым кусочкам свежего мяса. На питании давно уже не экономили, так давно, что уже не упомнить. А если попробовать?
        Михалыч попал сюда сразу после войны, в начале сорок седьмого. Скорый суд быстро лишил его крепких семейных уз, жены и пары нарождённых после военных трудов ребятишек. Третий ещё бился под жинкиным сердцем, когда его спровадили искупать взвешенную государством вину. Дали, казалось немного, всего десять, но без права переписки. В сущности, недолгий срок за выбитые на танцах зубы одного столичного фраера. Прицепился он к ним не по делу - то ли он толкнул закадычного дружка, то ли дружок его. Слово за слово, начался мордобой, дело обычное на танцплощадке в тени гиганта первых пятилеток. Дружок, Серега, упал после нескольких минут драки, приезжий вырубил его каким-то хитрым ударом на два пальца пониже сердца. Собравшаяся поглазеть толпа неодобрительно зашумела и тогда в круг вышел Михалыч. Как его тогда звали? Да не помнил он, да и не важно это теперь. Кровь тогда взыграла, не по нашему так делать, неправильно! Вот и ринулся в защиту не столько уползшего к оградке Серёги, сколько выросших с детства в его душе принципах честной уличной драки. Без такого морального кодекса в барачном углу соцгородка
пацану не прожить. Прошедшая по душе и телу война ещё сильнее укрепила его в верности этих принципов. То, что в бою полагалось забыть, надо было неустанно хранить в мирной жизни. Но если кто-то лез нарушать неписанные, но от этого не мене действенные законы, то в его укрощении вполне можно применить весь арсенал средств и приёмов, не раз спасавших гвардии рядового, артиллерийского корректировщика. Он, как снайпер, должен попасть в плен живым и желательно неповреждённым, что бы надольше хватило.
        Что там было, как они мутузили друг друга, приглядываясь и принюхиваясь, Михалыч уже не помнил, не важная для его жизни мелочь. Поймал он хлыща на ложной атаке и от всей души вломил ему левой в зубы, полусжатой ладонью, оставляющей при таком подходе к бойцовскому делу долгий и несмываемый отпечаток на лице наглеца.
        Вроде всё окончилось, разошлись по-хорошему, а через неделю за ним пришли. Прямо на строительную площадку, в конце смены. Михалыч отдал теодолит растерянно выглядывающему из-за спин чекистов начальнику участка и под конвоем был провожён до бытовки. Переоделся под бдительным присмотром, и был увезён в холодную. Через месяц состоялся суд, где адвокат смог таки отбить его от пятнашки, но десять, десять лет он всё-таки получил! Не простой оказался залетный гость, а из самого ведомства товарища Абакумова.
        Плачущая жена, бледные лица родни, стук решёток и топот подкованных, начищенных до блеска сапог. Затем дрожащий на стыках разбитого пути "Столыпин", набитый такими же как он "бесписьменными". Статьи у них были разные, но срок один, один на всех.
        Ехали в основном ночью, днём отстаиваясь на глухих тупиках. Вагон медленно брёл в составе на север, в сторону ещё зеленеющей тундры и ждущего свежей крови гнуса.
        - На пятьсот первую везут - авторитетно заявил единственный их них блатной, попавшийся после череды удачных квартирных краж. Блистая нержавеющей фиксой, он объяснял политическим всю ущербность их положения. Из его слов выходило, что мало кто вернулся, выехав из Салехарда в сторону величаво текущей Оби.
        - Если никто не вернулся, откуда ты знаешь? - спросили профессионала лома и отмычки.
        Улыбнувшись ещё шире, вор снисходительно объяснил
        - Не все там сидят, кое-кто охраняет. В отпуска ездют, деньги просаживают, бабам на югах треплются, а от них-то всяк честной вор узнать может.
        - Ты что-ли? - не унимался скептик
        - Да хотя бы и я! - расправил плечи идущий на первую ходку.
        
        Всё когда нибудь заканчивается, закончилась тряска в вагонах. Их выгрузили на захолустном тупике среди ровной как стол тундре и колонной погнали к восходу. Михалыч шёл с краю, поглядывая изредка на новый конвой, встретивший их на пункте разгрузки. Больше тысячи человек растянулись изрядной колонной, а охраны было не больше роты. Правда, рота эта могла легко завалить батальон, стоило только взглянуть на их ровный шаг по разбитой дороге, крепкие руки, сжимающие новёхонькие карабины, цепкий взгляд, выхватывающий малейшие отклонения от предписанной Уставом нормы. Встретившись взглядом с конвоиром, Михалыч поспешно отвернулся. Что-то было там такое, непредставимое даже для прошедшего полвойны человека. Что-то не совсем отсюда проступало сквозь загорелую кожу.
        Впереди возник какой-то гомон, колонна сбилась и конвоиры забегали кругом, где окриками, где прикладами наводя должный порядок. Этап втянулся на вытоптанную до бетонной прочности круглую площадку, дальше дороги не было. Зэки удивлённо переглядывались, не понимая, что привело их сюда, какая подляна их ждёт дальше. Немногочисленные воры скучковались в центре человеческого круга, Михалыч стоял на самом краю, конвоиры выстроились лицом к ним, с карабинами наперевес. Рассредоточившись по внешнему краю, метрах в пяти от человеческой массы.
        = Сидеть! - рявкнули одновременно охранники. Осужденные быстро попадали кто где стоял. Ещё в составе конвой любил тренироваться таким образом, кто падал
        последним, оставался без пайки.
        Но здесь это было совсем непонятно. Михалыч медленно поднял взгляд от земли и с ужасом увидел что за спинами неподвижно стоявших солдат поднимается тускло-белёсая волна, несущая на колышущемся гребне клочья грязно- серой пены. Слова застряли в горле, когда взмывшая до небес цунами захлопнула последний кусочек неба над головой и с визгом и рёвом во мраке обрушилась вниз. Больше он ничего запомнить не успел, со всех сторон навалилась слепящая тьма.
        
        - Встать!Встать! - било по ушам непрерывным сигналом, как в детстве сквозь сон пробивался заводской гудок.
        Михалыч, пошатываясь, поднялся, крепко сжимая котомку. Огляделся, как остальные обалдевшие от нежданного катаклизма зэки. Ничего не изменилось, вокруг всё так же простиралась унылая тундра, небо всё так же сияло немыслимой голубизной, конвой всё так же успешно работал, сгоняя ошарашенных людей обратно в колонну.
        - Бегом! - прозвучала новая команда и этап сначала медленно, потом всё быстрее рванул многоголовой гусеницей, перебирая тысячами ног в сторону медленно выраставшего вдали полустанка.
        Их загнали обратно в тюремный состав и не спеша повезли обратно на юг.
        Лязгали засовы вагонных дверей, конвойные выгоняли ещё не отошедших от катаклизма людей на пристанционный плац. Михалыч, выбравшись из вагона, пристроился с краю шеренги, стараясь заметить хоть что-либо важное. Ничего, кроме унылой тундры и огороженного колючкой плаца с длинным пакгаузом самого затрапезного вида, он разглядеть не сумел.
        Ехали они обратно не более получаса, как защёлкавшие под вагоном стыки и стрелочные переводы возвестили о прибытии на конечную станцию их долгого северо-восточного пути. Странно, но ранее подобных звуков никто из оживленно обсуждающих случившееся зэков услышать не сподобился. Можно было, конечно списать на забывчивость и только что пережитое нервное потрясение, но такой краткосрочной амнезией не могли страдать никто из шестисот транспортируемых на принудработы людей.
        Крепко сжимая мешок с вещами, он ждал. Ждал хоть чего-нибудь, свыкшись уже с резкими переменами в своей молодой и такой разной судьбе. Сбоку, слева, наметилось какое-то шевеление, строже вытянулись конвойные, на свободный пятачок перед врезанными в колючий забор воротами не спеша вышел дородный мужик с обрюзгшим от долгих забот лицом и полковничьими погонами на новеньком обмундировании.
        - Граждане осуждённые! - зычным голосом огласил он забитое людьми пространство - Наша советская родина и лично товарищ Сталин даёт вам шанс искупить свою вину. Доблестным трудом на благо социалистического отечества вы сможете загладить всю тяжесть совершенных преступлений. За успешное выполнение планов вам будет обеспеченно усиленное питание. После отбытия половины срока наказания вы можете обратиться с просьбой о досрочном освобождении.
        Он неожиданно резко замолчал и сделал резкий, как будто что-то отбрасывающий, жест левой рукой. Стоявшие у ворот вертухаи со скрипом распахнули сколоченные из доброго дерева воротины и понукаемый командами конвоя этап вытянулся на утоптанную дорогу, ведущую к еле видимым на горизонте пологим горам.
        Ложка стукнула о дно казённой тарелки. Михалыч оторвался от накативших в очередной раз ненужных воспоминаний, аккуратно добрал остатки. Прищурившись, взглянул на запад. Оранжевое солнце неспешно клонилось к закату, значит работать осталось не больше шести часов. Сдав посуду хмурому подавальщику, он вернулся к своему инструменту. Добротный немецкий теодолит, полученный по репарациям, не потерял точности за прошедшие локальные годы, не люфтили ручки настройки, лишь немного истёрлась резина наглазника. Откинув рубчатые на ощупь крышки объектива, Михалыч внимательно осмотрел прибор. Вытащил из внутреннего кармана спецовки чистую тряпочку, протёр синеватые линзы, слегка тронул юстировочные верньеры. Всё теперь, можно было работать дальше. Хотя, можно было ещё постоять с задумчивым видом, вспоминая минувшее. Четвёрка работников во главе с бывшим студентом-маркшейдером ещё только сталкивала на бурую от разлива воду латанную-перелатанную резиновую лодку. До соседнего холма-острова, такого же пологого и покрытого такой же вечнозелёной травой было не больше полусотни метров. По дальномерной шкале.
        Казалось, можно было дойти и пешком, но к такой авантюре не прибегали даже получившие месяц БУРа. Брести по колено и пояс в похожем на бледно-зелёный кисель жидком составе, в сезон разливов имевшем к чистой воде весьма отдалённое отношение, было одним из способов крайне болезненного самоубийства. Кишевшие в густой почвенно-растительной взвеси мелкие весьма зубастые пиявки и похожие на угрей твари легко отправляли на тот свет любого забредшего в их временные владения. Достаточно было одного укуса мелких, но очень острых, похожих на иглы, зубов. Спустя полчаса укушенный становился стопроцентным, посиневшим от удушья трупом. Ходили, конечно, слухи, что у батальона разведки была сыворотка от местного яда, но никто из встреченных Михалычем за шестьдесят с лишним локальных лет не мог это подтвердить или опровергнуть. Разведбат сам по себе был легендой, не уступающей по глубине и красоте рассказов подвигам Геракла и аргонавтов с Одиссеем впридачу.
        Да, внимательно наблюдая за быстрым движением лодки по тихой и ровной глади, Михалыч позволил себе ещё одно, не относящиеся к работе воспоминание.
        Как оказалось, срок они отправились отбывать не в Северлаг, ударным темпами возводящий трансполярную магистраль, не в бараки лесозаготовителей или рабочих на стройках пятилетки, а на совершенно другую, совсем не относящуюся к родной Земле планету. Открытую, как побочный результат советской ядерной программы. Так давно, локалок тридцать назад объяснял в кружке на угловых нарах один из невосторженно мыслящих и за это огрёбших низовых сотрудников спецкомитета. Мол, самая первая бомба, сработанная исключительно по чертежам и расчётам засекреченных советских академиков, в сорок седьмом году вместо выявленных нашей доблестной разведкой эффектов пшикнула, даже не развалив точно скопированную с невадского оригинала башню. Верх стальной конструкции даже не испарился в ожидаемом атомном пламени, а скрылся в белёсой, слабо мерцающей сфере. После бурных дебатов на КП, сопровождаемых неизбежными в данной ситуацией матерными словами и выражениями, к башне отправили разведгруппу. Кроме группы дозиметристов на экранированном ИС-2 с демонтированной пушкой, под рукой у Курчатова больше никого не было. Не
рассчитывал академик на такой исход испытания.
        Добравшиеся до эпицентра, майор с лейтенантом доложили по рации, что уровень радиации в норме, никаких разрушений не наблюдают. На что им было предложено лично осмотреть собравшуюся вокруг невзорвавшегося, как тогда думали, изделия, туманную сферу. Майор Терещенко, как старший по званию, отправился вверх по скрипучей стальной лестнице. Спустя час он вернулся, доложил нетерпеливо ждущему результатов Курчатову о своём путешествии. По его словам, доносившимся из затянутого серой тканью динамика, выходило, что внутри блеклой, как весенний снежок, сферы, располагался самый настоящий затерянный мир. С ярко-синим небом, наполовину затянутому облаками, воздухом неземной чистоты и видневшимся вдалеке за окружавшей торчавшую посреди буйной степи огрызка башни морем. Собственно, информация о море была самой странной и неожиданной. На островную роль поле Семипалатинского полигона не тянуло ни в какой мере. Бомбу, кстати, бравый майор так и не увидел. Верхний прогон башни отсутствовал, аккуратно срезанный непредставимой на тот момент силой.
        О неудаче испытаний доложили немедленно в Кремль. Вождь, получив безрадостную весть, слегка подслащенную отчётом о вновь увиденном, глубоко задумался, неспешно шагая от стены до стены своего кабинета.
        - Передайте товарищу Курчатову - наконец сказал Сталин, остановившись у зашторенного по ночной поре окна - дальнейшие работы по изделию вести только по имеющимся разведданным. Самодеятельность потом.
        Он затянулся, пыхнул облачком дыма, развернулся к ожидающему решения Берии.
        - Облако на месте, Лаврентий?
        - Да, товарищ Сталин.
        - Организовать самое тщательное исследование. Выделить все возможные средства, не в ущерб проекту. Понимаешь, Лаврентий?
        - Да, товарищ Сталин - слегка поколебавшись, руководитель спецкомитета спросил верховного - больше ничего?
        - Больше - вождь взглянул на начавшего лысеть первого запредсовмина с неожиданным интересом - ничего. Иди, работай. Доклад завтра вечером.
        Глава атомной промышленности исчез за двойным дверями, оставив вождя в тщательно скрытом раздумье. Можно было дать ход одной папке из личного сейфа, но пока ... да, пока этого делать не следовало. Одни сутки сейчас ничего не решают.
        Разумеется, Михалыч не мог знать о кремлёвских беседах и даже о первых порах второго проекта до него дошли весьма искажённые слухи. Не более невероятные чем сам факт их потусторонней во всех смыслах жизни. Как сообщили потрясённым з\к на первой вечерней поверке в добротно поставленном в предгорьях пока безымянных для них гор, лагере, жить они могли ещё лет пятьсот. Только здесь, на месте отбывания наказания. Календарный год был почти в четыре с половиной раза длиннее, и сутки длились почти тридцать шесть часов с копейками. Работать по первости, недели две, они будут всего по двенадцать часов, остальное время составит пеший поход до участка и обратно, еда, поверка, оправка и глубокий, восстанавливающий силы, двенадцатичасовой сон. Самое важное для них, что за время отбывания наказания они совсем не успеют постареть. Семь лет по местному времени по биологическим часам не превышали советского года, по которому, собственно и велся отсчёт отбытия срока.
        Лодка без происшествий причалила к соседнему холму, студент с нивелиром на плече быстро рванул к плоской вершине. Михалыч оглянулся, проводил взглядом уходящую к последнему опорному лагпункту дрезину, вернулся к теодолиту. Надо было работать. До окончания срока ему оставалось всего восемь локальных лет.
        Спустя пять часов вдалеке прогудел паровозик-кукушка и бригада начала собираться обратно, в лагерь. Сняв кроки предстоящего маршрута, Михалыч разобрал и упаковал теодолит в добротный чемоданчик с дерматиновой обивкой и металлическими накладками на углах. Внутри оптический инструмент удобно расположился в покрытым бархатом углублениях пробкового заполнения чемодана. Не смотря на лёгкость коры местной разновидности пробкового дерева, сам чемодан с инструментом весил килограмм двадцать. Не смотря на подобную тяжесть, Михалыч никому не доверял носить его хотя бы пару метров. Слишком ценным был для него этот груз.
        - Успели, Сергей Михайлович?
        Небрежно держа линейку на плече, к нему подошёл 'второй номер'. Тот самый студент-маркшейдер, взятый за не вовремя рассказанный девушке анекдот. Собственно, девушка на него и донесла. Но это было так давно, что Илья успел смириться с данным прискорбным фактом.
        - Успели.
        Мимо прошли гребцы, четвёркой волоча сдутую лодку и массивные деревянные вёсла. Они дотащили свой груз до прикрученного к рельсам обозначения тупика и немедленно расселись отдохнуть, достав из карманов табачок и крутя самокрутки. До них было метров тридцать и никто не мог помешать разговору 'геодезической пары'. Да и не принято это здесь было - мешать людям базарить.
        - Камешки были? - спросил Михалыч коллегу.
        - Не видел - ответил Илья - только в одном месте почувствовал, что что-то внизу есть. Но копать при народе не стал.
        - Верно - одобрил Михалыч - где это, на вершине?
        - Нет, на десять часов по краю дальнего склона.
        - Ближе к небу значит - задумчиво сказал Михалыч - ладно, завтра проверим.
        - Но .. - удивился Илья.
        - Никаких но - перебил его старший - я пойду отметки смотреть, вроде как знак ставить будем. Этих отправим за пайкой, пока шаландуют, всё раскопаем. Неглубоко, как думаешь?
        - Полметра, максимум - уверенно ответил Илья.
        - Смотри, студент, не ошибись. Второго раза не будет.
        - Да я что, Сергей Михайлович, не понимаю что-ли? - Илья даже слегка обиделся.
        - Ладно, ладно. Я поболе твоего рискую. А вот и поезд дали, пошли.
        В тупик втянулся маленький поезд из двух вагончиков и заваленной мешками с песком платформы. Старый паровоз, ещё стопятьдесятдевятой серии, натужено пыхтел сзади состава, с платформы поверх черточки пулемёта приветливо махал рукой старший наряда.
        - Кто это? - удивился Илья.
        - Конь лохматый - не стал скрывать изумления Михалыч - Колян, здорово!
        Подхватив чемодан с теодолитом, он быстрым шагом двинулся к поезду, сзади топал Илья, прихватив на свободное плечо сложенную треногу. Гребцы уже заталкивали в дальний вагон своё имущество и прыгали следом сами.
        - Здравствуй, Коля - приветствовал коренастого охранника Михалыч.
        - Здорово, Михалыч! - радостно орал тот с бруствера - садись к нам, с ветерком доедешь!
        - Поехали - кивнул студенту Михалыч и аккуратно примостил чемодан на платформу. Забрался следом, принял линейку и треногу с протянутых рук Ильи, положил в окружённую мешками центральной части, рядом осторожно пристроил чемодан.
        Илья, что бы не мешать, отошёл ближе к вагонам, с противоположного конца у неизменного 'Максима' остался пулемётчик, вновь повстречавшиеся разместились практически в середине.
        После обмена общими словами, Коля достал из кармана галифе коробочку с табаком и скрутку бумажных листков, протянул геодезисту. Михалыч покачал головой.
        - Так и не закурил, Николай. Извини.
        - Это ж сколько лет прошло, так и не закурил? - изумился охранник, быстро набивая самокрутку - двенадцать локалок, что ли?
        - Да, в марте двенадцать было - подтвердил Михалыч.
        Дав короткий гудок, паровоз дёрнул состав и не спеша потащил его на восход.
        - Мда - сказал сквозь затяжку Николай - дела.
        - Ты-то как в охране оказался? - спросил о главном Сергей.
        - Списали меня, Серый, по здоровью. Подчистую списали. Вот, дали парня в помощники и на колею оправили. Тут, сам знаешь, быстро бегать не надо. Стреляй точно, пока патронов хватит. Даже сейчас я несколько десяток подряд выбиваю.
        - Из этой дуры? - удивлённо показал рукой в сторону пулемета Михалыч.
        - А как же! - гордо выпрямился Николай - на окружном соревновании второе место занял!
        - Среди запасников, правда - после паузы, уточнил Николай. Слишком скептически смотрел Михалыч на его пустые погоны.
        - То же дело - вздохнул Сергей, достал фляжку, взболтал. Настоя оставалось около трети.
        - Будешь? - предложил он охраннику - из красного ковыля чай.
        - Глотну, не откажусь - взял фляжку Николай. Чуть приложившись, он поспешно вернул фляжку хозяину - горький, собака. Как ты его пьёшь?
        - Так и пью - Сергей сделал маленький глоток, посмаковал вязкую горечь во рту - в поле лучше ничего другого не пить. Жажду утоляет на раз.
        - Не, я лучше фляжку побольше возьму - засмеялся Колян - у нас ...
        Он не успел докончить фразу, как паровоз дал три гудка и ощутимо рванул вперёд, качнув своих пассажиров. Вскочив, охранник выхватил из поясной сумки бинокль и стал внимательно осматривать окрестности.
        - Кто там? - спросил его снизу Михалыч. К ним осторожно пробирался Илья, шагая по колеблющейся от набранной скорости платформе.
        - Снежок - сквозь зубы ответил Сергей, смотря влево-вперёд вдоль вагонов - пока один.
        - Давненько их не было - сказал Михалыч, продолжая удобней устраиваться на мешках с мелким речным песком.
        Так было комфортней наблюдать за короткими прыжками ярко-жёлтого сгустка, размерами с небольшой грузовик-полуторку, целеустремлённо нёсшегося к набравшему ход паровозу. После каждого приземления вокруг сгустка проявлялось и тут же гасло туманное облако. Сергей убежал на край платформы и уже развернул закреплённый на стационарной опоре пулемёт в сторону нежданно возникшей опасности. Второй номер расчёта, совсем молодой парень лет восемнадцати, устроился рядом.
        - Что за снежок? - громко спросил Илья у спокойно сидевшего в подобии кресла Михалыча. Перестук колёс и скрип платформы заглуши все звуки в степи.
        - Неужели ни разу не встречал? - удивился старший - в прошлую миграцию ты где работал?
        - На Внутреннем море - почти крича ответил Илья. Сергей уже начал стрелять.
        От пулемёта протянулась обозначенная трассерам очередь, пробила припавшего к земле снежка и он мгновенно исчез, окутавшись рваными клочьями тумана. До поезда ему оставалось меньше ста метров.
        Спустя несколько минут, проехав мимо точки последнего приземления нежданного гостя, поезд ощутимо замедлил ход с крейсерского до экономического.
        - Ну, как? - к ним подошёл весьма довольный собой Николай.
        - Патронов десять, не больше - дал оценку точной стрельбе Михалыч.
        - Больше ему не надо - уселся рядом Колян, закрутил новую самокрутку.
        - Это нечто вроде шаровой молнии, только наоборот - Михалыч стал объяснять Илье суть происшедшего - стремится к теплу, если бы добрался до паровоза, заморозил б в момент.
        - Так от него же дым шёл - удивился Илья -
        - Не дым это был, а зона конденсации - вмешался Николай - бывали случаи, замораживал паровоз вместе с поездной бригадой. Мгновенно причём. Как в жидкий азот окунули, во как!
        - Странно - задумчиво сказал Илья.
        - Что странного? - Николай уже вовсю дымил цигаркой - поймать их никто не может, а вреда от них много. Что, думаешь, мы здесь с пулемётом делаем? От варанов свинцом отбиваться? Нет, от такой вот хрени отстреливаться! Снежков, серых мороков и прочей хрени. Вараны само собой, не в счёт.
        Он снова яростно задымил, стараясь побить паровозный выхлоп.
        - Ну, положим, от снежков польза есть - возразил Сергей - они пожары в степи гасят.
        - Да пускай гасят, я что, против, что-ли? - изумился Колян - нехрен только к нам лезть! А полезли - будь добр получить хорошую порцию бронзы!
        Видно было, что недоучившегося дорожника прямо так и распирают естественные в такой ситуации вопросы - а где ещё снежков встречали, а что такое серый морок, а ... . Да много чего ещё хотелось узнать всего год как переведённому в поле с горных приисков Илье Фёдоровичу Степанову, но бывший студент сумел сдержать свой естествознательный порыв. Илья уселся рядом с Михалычем, вытянул ноги поперёк платформы и пристроив свой вещмешок под голову, стал рассматривать парящие почти у самого горизонта кучевые облака.
        Они тянулись с запада на восток, почти парралельно идущему на восход поезду. Громадные, вытянутые не столько в длину, столько в высоту, сложенные из белокипенных на таком отдалении водяных паров, они производили огромное впечатление на Степанова. Весь срок промотав в запрятанных на дне межгорных долин и распадков лагпунктах, он никогда не видел подобных чудес. Там, на дальних восточных пределах, даже небо было другим - более блеклое, почти всегда затянутое рваной белёсой дымкой, оно словно пригибало смотрящего на него человека обратно к земле, к прорытым среди каменных складок шахтам и карьерам. С самого первого дня перевода Илья не мог налюбоваться бездонной лазурью, раскинувшейся над слегка всхолмленной степью и тянущимся до краёв горизонта морем.
        Море его разочаровало - мелкое, всегда непрозрачное до такой степени, что лопасть весла невозможно было разглядеть даже в момент краткого погружения и всегда кишащее мелкой живностью. Радостно кидающееся полакомится первым попавшимся среди мутных вод незнакомым объектом. Всю муть и растительные остатки приносила сюда впадающая в море сотней километров южнее величественная река, местный аналог земной Амазонки и Нила в придачу. Начиная свой бурный поток с отчеркнувших дугой северо-запад единственного известного людям континента высоких гор, не мудрствуя лукаво нанесённых на карту как Гималаи, она пробивалась сквозь пояс тропических джунглей и выплеснув свои воды в степной край, могучей дельтой вливалась в густо насыщенное островами и островками море. Ограниченное лежащим на западе длинным извилистым островом, за которым и собственно начинался Мировой Океан.
        - Михалыч - Илья повернул голову к дремлющему вполглаза бригадиру - как думаешь, камешков дальше на запад должно больше быть? Если доберёмся до ....
        - Типун тебе на язык! - прошипел Михалыч, метнув влево настороженный взгляд - дадут тебе на Крите безнадзорно шарится! Не для того туда железку тянут, понял? Как бы потом вообще не пришлось бы под конвоем работать, студент!
        Если Михалыч называл Илью 'студентом', то это означало последнюю перед матерной стадией степень раздражения и недовольства. Дальше в речи бригадира цензурными не были даже предлоги.
        Оставив второго номера чистить оружие и набивать пулемётную ленту, к ним вернулся Колян, устроился сверху мешочного бруствера, достал из кармана гимнастёрки так и нераскуренную цигарку, из кармана галифе сделанную из крупнокалиберного патрона зажигалку. Пока он возился, крутя колёсико и раскуривая, Михалыч незаметно ткнул Илью в бок локтем - не лезь, мол, и молчи до самой станции. Студента не пришлось просить дважды - он слега сполз с мешков и надвинув на лоб пустую, без кокарды фуражку, сделал вид что задремал.
        Охранник покосился на него неодобрительно - такие вольности всё-таки выходили за рамки предписанного режима, но вслух говорить ничего не стал. За своих подчинённых полностью отвечает бригадир и что бы потом не случилось, претензий больше как к Шепетову предъявлять будет не к кому. Таков был негласный, но от этого не менее действенный, лагерный порядок.
        Почти час, пока страдающий отдышкой паровозик, тащил состав в пункт назначения, Сергей с Николаем перебрасывались ничего не значащими фразами. О работе больше не было сказано ни слова. Обсуждали кормёжку, отличия режима содержания одного лагпункта от другого, редкой цепью нанизанных на тысячекилометровую нить железнодорожного пути, тянущегося от самой Столицы, с закатного склона Рифейских гор.
        Колян по службе мотался по всему этому стальному пути, поэтому он мог рассказать Михалычу, уже пятнадцать локалок провёдшего на крайних форпостах Советской республики, немало нового и любопытного. Сергей слушал, изредка хмыкая и вставляя подходящие по случаю реплики.
        - Что, так бульба не прижилась? ... Где, за станцией? Так за всё время не заделали. ... Там бараки из лиственницы были, по первости. Ну, эти, которые в пятьдесят шестом, после чумки сожгли, ага.
        Слегка утомившийся Колян снова достал из карманов курительный набор и воспользовавшись малой паузой Сергей с чувством глубокого удовлетворения, в неизвестно какой раз за последние локальные годы сказал
        - А всё-таки не жалею, Коля, что сюда перевёлся. Да, по жизни всегда в пути, места своего постоянного нету, но знаешь, лучше чем здесь я бы пользу принести не смог. Что я там в Столице и Кировске видел? От сетки до сетки, работа-барак-работа и на боковую, ну там политинформации чаще проводят, театр опять же. Но здесь, Коля, всегда на передовой! Пару раз и самому приходилось - он кивнул в сторону пулемёта - такое абы кому не доверят!
        - Ну да - Колян таки поборол зажигалку, в очередной раз бросил взгляд вниз, на пояс Михалыча - понимаю. На особом доверии значит ... угу.
        Пути постепенно стали заворачивать влево и за поворотом вскоре открылся приткнувшийся к склону холма лагпункт. Одна единственная улица с десятком добротных бараков, упиравшаяся в неширокую площадь с двухэтажным зданием конторы и казармой охраны впритык к длинным пристанционным пакгаузам. Прочеркнув лагпункт по самому краю, железка выпускала из себя влево короткий аппендикс в расположенную за последним рядом бараков промзону и тонкой нитью уходила далеко на Восток. Всё прямо и прямо, пока не сливалась с пупырчатой из-за холмов линией горизонта.
        Впереди медленно распахнулись ворота, впуская состав в огороженную одинарным рядом колючки лагерную территорию. Уже слегка поржавевшие ряды на серых столбах тянулись мимо бараков и пакгаузов, охватывали промзону и взбегали до вершины холма, где компанию бараку связистов составляла наблюдательная вышка с антенной на самом верху и слегка прикопанная цистерна системы лагерного водоснабжения.
        Если смотреть сверху, то общей планировкой лагпункт напоминал скатившуюся с вершины холма колючую каплю, слегка затёкшую за блестящую на закате нитку железнодорожных путей.
        Паровоз подтянул состав к бревенчатому зданию конторы, со стороны путей выполнявшей функцию станции. Сзади охрана торопливо закрывала ворота, прокладывая неизбежный зазор у земли спиралью Бруно на крестообразных растяжках.
        - Уф - выдохнул Колян, всё время после сеанса стрельбы настороженно оглядывающий дышащие покоем и пасторалью окрестности - ну всё, теперь поедим хоть нормально. Ну - он протянул руку геодезической двойке - бывайте. Может быть, свидимся.
        Попрощавшись, Сергей с Ильёй отправились сдавать инструмент на хранение. У боковой двери почти примыкавшего к вокзалу барака с вывеской на торце 'Инструментальный склад', уже толпилась скромная очередь, человек так на тридцать-сорок. Пока они продвигались в сторону открытой двери, Михалыч успел встретить пару знакомых, обсудить приметы погоды на предстоящую неделю и прочие сегодняшние новости. Илья с неистребимым любопытством молодости всё крутил головой в разные стороны, словно окрестный пейзаж был ему внове, не смотря на прошедший с момента его прибытия в 'л\п 1056 км' локальный год.
        Склад встретил их замешанной на хвойном аромате прохладе. Из длинного центрального прохода вправо и влево уходили короткие коридорчики с вывешенными под потолком короткими вывесками 'Ручной инструмент', 'Транспортные средства', 'Фонари' и прочие. Завернув в закуток 'Средства измерения', Михалыч с Ильёй сдали хмурому кладовщику, под роспись в прошнурованной амбарной книге, теодолит с линейкой, Складской служитель быстро проверил целостность линз и отсутствие видимых повреждений. Слегка припадая на деревянный протез, заменяющий от середины бедра левую ногу, разместил сданное в соответствующих стеллажных клетках и вернул терпеливо ждущим з\к хозжетоны на длинных шейных цепочках.
        - В столовую пока рано - заметил Илья, когда они вышли из другой торцевой двери, пройдя насквозь помещение склада - я к себе пойду, хорошо?
        - лады - кивнул Михалыч, направляясь в гражданскую оружейку - попозже зайду.
        Отпустив студента, Сергей почти из одних дверей прошёл в другие. Впритык к инструментальному складу располагалась малая казарма охраны. Под бдительным взором стоящего на карауле бойца он показал личный жетон дежурному и был пропущен в пахнущую маслом и ещё чем-то военным оружейку. Две казармы охраны были единственными зданиями в лагпункте, сложенными из выложенного в три ряда кирпича. И вообще - единственными каменными зданиями с крышами из профилированного кровельного железа.
        Через окошко в забранном частой решёткой проёме он протянул рукояткой вперёд заранее вынутый из кобуры ТТ и две запасных обоймы. Дежурный оружейник разрядил и проверил оружие, убрал патроны в специальный металлический ящик, подтолкнул к Сергею привязанную шнуром к барьеру регистрационную книгу. Расписавшись, Сергей получил обратно личный браслет и ни слова не говоря, развернулся к выходу. Браслет, позволяющий получить в любом пограничном лагпункте служебное оружие на время работ в поле, был свидетельством высокого социального статуса его владельца. Такими символами лояльности Управление не разбрасывалось. По всей системе разбросанных в радиусе тысячи километров от столичной агломерации лагерей таких счастливчиков никогда не было больше тысячи человек. Или особо доверенных зэков, получавших во временное пользование весомый символ власти над остальной, осуждённой сталинскими законами массой.
        - Михалыч, подожди, да! - раздался сзади знакомый голос, Шепетов слегка замедлил шаг и не скрывая неудовольствия, оглянулся.
        Он уже вышел на площадь перед зданием конторы и направлялся в расположенный напротив казармы охраны короткий барак столовой, где с угла ещё был открыт крошечный ларёк, отпускающий з\к под запись курево, кое-что из ширпотреба и немудрящий продуктовый ассортимент.
        От распахнутых настежь дверей конторы к нему быстро шёл весьма колоритный сын Кавказских гор, джигит не в одном поколении, товарищ председатель секции правопорядка Вартанов Владлен Ибрагимович, получивший имя в честь безвременно усопшего вождя мирового пролетариата. В год смерти которого родился маленький Вова на задворках блистательного Сухума, столицы маленькой, но весьма гордой Абхазии.
        Обменявшись рукопожатием, Владлен сразу перешёл к насущным вопросам.
        - На следующую декаду мы на смотр-конкурс самодеятельности заявились.
        - Ну а я причём? - хмуро спросил Шепетов, уже догадываясь, о чём пойдёт речь.
        - Как причём, дорогой? Ты лучше всех в нашем кусте песни поёшь! Как Шаляпин, мамой клянусь! Актив тебя на конкурс выдвинул! Не подведи, да!
        Выпалив фразу единым порывом, Владлен наткнулся на весьма скептический взгляд кандидата в Карузо и заговорщицки подмигнув, добавил, практически не останавливаясь, но уже вполголоса.
        - Сам товарищ Кузнецов приедет смотреть, а с ним - он слегка оглянулся - концертная бригада из Столицы, в порядке шефской помощи. Из Центрального театра! - он говорил уже практически шёпотом - артистки, вах!
        - Брешешь - неуверенно ответил Сергей - когда такое было?
        - Не было, так будет! Там - Владлен слегка задрал к небу гладко выбритый подбородок - говорят, что для подъёма что-то придумали и хотят на нас испытать, прежде чем в серию ставить.
        - Я то же поеду - доверительно сообщил Вартанов ошеломлённому таким известием Шепетову - танец с саблями у меня.
        - Ну - Владлен говорил уже громко, практически на всю площадь - репетиция сегодня, за час до отбоя, в красном уголке! Бывай!
        Сергей проводил спешащего куда-то в сторону стоящей последней на лагерной улице большой казарме охраны, хотел было сплюнуть на гладко выметенную брусчатку, но сдержался. Если чернявый армянин не горбатого лепит по своей обычной привычке, то .... Что-то давным-давно забыто робко шевельнулось в груди один раз и настороженно замерло. Шепетов матюкнулся шёпотом через левое плечо и отправился прямиком в промзону. До техотдела он дошёл, держа особым образом сцепленные пальцы правой руки.
        Там, сдав кроки расчётной группе, он провёл всё время до ужина. Расчёты в очередной раз не сходились с принесёнными Сергеем данными и надо было совместно думать, как подгонять спешно собираемые в первом цехе опорные модули, что бы без особых проблем за один раз проложить первые за пределы материка метры железной дороги.
        Задержавшихся сверхурочно выгнал из кабинетов длинный гудок. Как остальные ИТР, Шепетов вместе с технологами и конструкторами ужинал во второй смене.
        Отужинав, Сергей последний час перед отбоем провёл в красном уголке, репетируя обычный в таких случаях репертуар - 'Синий платочек', 'Катюшу' и так далее. В свободном углу истово махал выданным под жетон саблями Владлен. Получалось у него пока не ахти, но энтузиазма было не занимать. Оркестровая группа периодически опасливо косилась в его сторону, когда глухой металлический стук возвещал об очередной ошибке в па или прыжке. Хорошо, что ни себе, ни казённому имуществу, никакого ущерба за отпущенный на репетицию час Вартанов не успел нанести. На этом положительном на сегодня факте конкурсанты при первом сигнале отбоя бодро разошлись по баракам. На опоясывающем лагпункт ограждении уже светились красные лампы-индикаторы, показывающие, что на колючий забор подали штатные восемьсот вольт.
        Одним из самых тяжёлых для з\к последствий мотания срока на Гее было отсутствие снов. Нигде, никому и никогда они не приходили в часы долгого и краткого забытья. Причина так и осталась невыявленной соответствующим медицинским НИИ в Столице, а среди верующих хоть во что-то з\к отсутствие снов служило дополнительным доказательством их загробного заключения. С данным предрассудком, конечно, боролись - агитацией, через внедренных, куда только можно, агентов КБ, но так и не смогли выкорчевать до безопасного основания. Сугубо материалистические аргументы могли сработать при объяснении видимых глазом и ощущаемым прочими частями тела отличий этого мира от земного, но там, где тело спит, а бодрствует дух, никакая разумная аргументация не канала. Хотя это не мешало людям практически каждое утро задавать друг другу ставшим уже ритуальным вопрос - 'Ну как? Снилось хоть что нибудь?' и слышать в ответ такое же ритуальное 'нет'. Вставать, и расходится с тусклой надеждой, что вот завтра или через месяц всплывут во тьме лица родных или запомнившиеся с детства пейзажи.
        Сергей проснулся от какого-то внутреннего толчка. Что-то больно ужалило в область сердца, заставив выскользнуть из-за плотного покрова беспамятства. Он повернулся на спину, проморгавшись, из своего угла оглядел заставленный одноярусными нарами барак на двадцать человек или две 'десятки'. Сквозь узкие, но длинные окна в верхней части стен длинными полосами лился мерцающий звёздный свет. Луны здесь на небе не было, но её с лихвой заменяли густо усыпавшие ночное небо мохнатые от своей яркости звёзды. Собранные доброй четвертью своего личного состава в скопления разной степени вида и красоты. В ясную ночь можно было спокойно читать газету. Сейчас, при полузатянутом облаками небе, такой номер бы вряд ли удался, но даже при таком небесном раскладе освещение было не хуже чем в забытое уже полнолуние.
        Вот и сейчас набежавшая туча заслонила ровно льющийся световой поток и почти сразу отпустила его на лица мирно спящих людей. Сергей лежал и смотрел за движением световых струй со слабо нарастающим удивлением, но когда за неполные пару минут подобное затемнение повторилось несколько раз, с ужасом понял, что никакие это не тучи.
        - Подъём!! Кляксы!! - заорал он во всю глотку, срывая с нар ошалевших людей.
        Словно в подтверждение его слов с одной из возвышавшихся вокруг лагпункта вышек дробно застучал пулемёт, но почти сразу же захлебнулся. От станции глухо прорычал ППШ патруля и теперь ничто не могло оставить з\к в объятиях мёртвого сна.
        Не смотря на все проводимые ранее учебные тревоги, в нормативные тридцать секунд не уложился никто. Даже сам Шепетов, на ходу застёгивая последние пуговицы, добежал до запертой входной двери вприпрыжку. Второпях вбитая ногой в сапог портянка скомкалась и ему, матерясь, пришлось быстро переобуваться.
        Закончив с этим делом, он выпрямился и оглядел столпившихся у входа людей. Некоторые из задних рядов торопливо крестились. Справа от него второй десятник, бригадир ремонтной бригады первого цеха Алексей Кумов, снимал со стены последний багор.
        - Если кто забыл, напоминаю - оглядывая мрачных з\к, сказал Шепетов - выходим и бегом, тесной группой, к станции. Не отставать! Ждать не будем!
        Он вытащил из прикреплённых к ремню ножен плоский штык от самозарядного карабина, кивнул двум, стоявшим ближе к дверям - Серёге Михайлову из железнодорожной мастерской и Косте Мордвинову из Кумовской бригады.
        - Открывай!
        Парни вытащили из упоров блокирующий брус, распахнули двери в расчерченную светом прожекторов и трассирующими очередями ночь. Сергей осторожно выглянул наружу - слева включённые на полную мощь фонари заливали режущим светом казавшуюся такую длинной дорогу до станции. Там, на ярко освещённом пространстве, суетились охранники, разбегаясь с оружием по охраняемому периметру, почти в центре площади расчёт споро устанавливал пару 82-мм миномётов. Хреновым было то, что их барак стоял крайним в ряду, дальше всего от прикрытого зданием конторы убежища. Справа прожектора просвечивали весь подъём до вершины холма, где занимали заранее обозначенные позиции бойцы разведбата, чья казарма располагалась напротив. По периметру освещённой территории лагеря метались быстрые тени, при попытке прорваться ближе к баракам встречаемые плотным автоматный огнём. Огни на ограде лагпункта погасли, и это значило, что кляксы как-то умудрились вырубить смертельное не только для них ограждение.
        - Выходим! - скомандовал Сергей, пропуская мимо двадцатку. Он и Кумов шли последними, от других бараков уже бежали к площади плотные группки людей - Вперёд!
        Они успели проскочить полдороги, но уйти от опасности уже не могли. Справа и слева отчаянно завизжало мокрым ножом по стеклу и, бросив взгляд между выстроившимися перпендикулярно улице бараками влево, Сергей увидел, как нечто прямоугольное, больше паровоза, отливающее глубокой масляной чернотой в пронзительном свете прожекторов, с ходу проломило трёхметровый забор и одним из углов вошло на территорию лагеря. Свет погас через пару секунд, оставив редкие пятна аккумуляторных фонарей у двери каждого из бараков
        Закричав, люди бросились к станции, но многие не успели сделать и пары шагов. Выскакивающие из-за бараков кляксы, в свернутом состоянии похожие на слабо мерцающие гнилушечным светом свечу в два человеческих роста, начали выхватывать по одному из несущейся к единственному убежищу толпы. В слабом свете аварийных фонарей Сергей впервые в жизни увидел, как, разворачиваясь в неровное, абсолютно чёрное полотно, и затем, подхватив человека, сжавшись в дёргающийся от агонии кокон, уносится клякса к пробившему забор огромному чёрному 'утюгу'.
        Всякое подобие порядка исчезло, охвативший людей страх погнал з\к к площади орущей от ужаса толпой. Сжимая до рези в ладони штык-нож, Сергей бежал последним, успевая замечать краем глаза, что не все поддались режущей сердце холодной петле. Вот кто-то впереди ткнул развернувшийся для атаки кокон остриём багра и затрепетав ночной хищник отскочил в сторону. Но мало кому повезло точно попасть и не все смогли сохранить холодный рассудок. До площади добрались меньше половины. Почти у самого края брусчатки Сергей оглянулся на донёсшийся со спины порыв холодного ветра и тут же чёрный покров скрутил Шепетова в ледяной кокон. 'Бей ножом, шилом, если проткнёшь, пока не свернулся полностью, значит, спасён' промелькнули в голове услышанные на курсах наставления побывавших в подобных переделках людей. Сергей отчаянно замолотил штыком по скользкой и тугой поверхности, пока ещё в лёгких оставалось хоть капля воздуха. Первым делом клякса крепко охватывала голову жертвы, лишая малейшего шанса вдохнуть. Что происходило дальше, рассказать было некому. Держа обеими руками штык-нож, он из последних сил рванул его
вправо-вниз. Что-то сухо треснуло в быстро твердеющем коконе. Шепетов вывалился из развернувшегося, как вспоротый свиток, хищника на полную прохладной предрассветной росы траву.
        Судорожно вздохнув, он вскочил с четверенек и лихорадочно огляделся. Клякса успела утащить его за бараки, почти на половину разделявшего постройки и забора пустого пространства. Спотыкаясь, он побежал в обратную сторону, где на площади уже работали миномёты, выбрасывая в равнодушное небо осветительные заряды. Покачиваясь на парашютах, они медленно скользили вниз, освещая совершённый кляксами погром.
        На площади не было никого постороннего, кроме рассеявшихся редкой цепью охранников. Миномёты замолчали, подвесив уже с десяток мерцающих 'люстр'.
        - Выскочил! - Сергей подхватили под руки двое бойцов, ноги ослабли, когда он ступил на брусчатку.
        - В убежище его! - скомандовал откуда-то неразличимый сейчас для Шепетова командир и уже обращаясь к своим, добавил - сейчас мы им вдарим!
        С вершины холма звонко забила спаренная зенитная установка, снаряды точно ложились в хорошо различимый в прожекторном свете чёрный прямоугольник, как будто застрявший углом в ограждении лагеря.
        - Получите, суки! - крикнул кто-то сзади осторожно ведомого к боковому входу в убежище Шепетова и вдруг холодная тишина навалилась на лагерь. Поддерживающие Сергея руки ослабли, он развернулся вместе со своими помощниками.
        Над вершиной холма из темноты просветлела странная, грубо очерченная призрачная фигура, похожая одновременно на волчью и рысью с острыми, торчащими вверх, ушами. Поднялась на задних лапах выше наблюдательной вышки и, шевельнув уродливой головой, словно осматриваясь, прыжком бросилась вниз, к столпившимся у конторы людям.
        - Огонь! - слились вместе несколько криков, всё, что могло стрелять, стреляло навстречу плавно скачущему созданию. Казалось, призрачный волк никак не чувствовал последствий ранений от не менее сотни пуль, чёрными нитями пробивающих его мерцающее в свете софитов тело. Каждый прыжок приближал его к оставшимся на площади людям на двадцать, а то и тридцать метров.
        - Разойдись! - крикнул лейтенант, командир лагерной охраны. Бойцы живо расступились, не прекращая стрелять, очистили центр площади. К сиротливо стоящим миномётам подбежал, как успел заметить по лычкам Шепетов, старший сержант с трубой одноразового гранатомёта на правом плече. Присев на колено он замер, сторожко ведя прицелом за целью и в момент краткого приземления хищника, уже меньше чем в полусотне метров от площади, практически в упор, выпустил по монстру ракету.
        Выстрел ударил зверюгу в бок, ближе к задним лапам. В последний момент хищник попытался немного вильнуть, прыгнув на крышу барака, но накопленная за время бега инерция не позволила ему так быстро изменить направление. Осколочно-фугасный заряд с добавкой белого фосфора буквально разорвал его на две части. Направленный вперёд и в стороны поток осколков вкупе с ударной волной не оставил ему никаких шансов.
        На краткое мгновение снова воцарилась тишина, нарушаемая лишь шипением догорающих в небе осветительных мин. Потихоньку разгоралась стенка барака, возле которого валялось бесформенной глыбой мёртвое тело. Стрельба прекратилась, бойцы старались слегка отдышаться, настороженно водя стволами по периметру площади.
        - Товарищи! Товарищи ...- слева от промзоны кто-то бежал, хрипя и завывая во всё горло.
        Свет фонарей скрестился на проходе между столовой и ближайшим жилым бараком. Оттуда выскочил измазанный чем-то тёмным полуголый человек, в одних штанах и сапоге на левую ногу. Присмотревшись, Сергей с трудом узнал сменного мастера первого цеха, военнопленного и бывшего труженика Имперских железных дорог Карла Гейгера. Всегда аккуратно и даже щеголевато по лагерным меркам одетого, спокойного и рассудительного померанского немца. Сейчас он выглядел так, словно выскочил из захлопнувшихся буквально в миллиметре за ним ворот ада. Да так, собственно, возможно и было.
        - Товарищи - он подбежал к лейтенанту, хрипло дыша - от забора сюда проползает это ... - он судорожно сглотнул - большой чёрный ящик.
        - Проползает? - переспросил его лейтенант, движением руки подозвав к себе оставшихся на площади бойцов. Сергей подошёл следом.
        - Да - немец явно не мог подобрать русских слов тому что увидел - ползёт по земле как ... как бульдозер, да. Сгребает землю и толкает. Вперёд.
        Словно в подтверждение его слов слева заскрежетало и снова раздался режущий душу визг. Как будто неимоверного размера ржавые когти скребли по ставшей прочным стеклом земле. Что-то в промзоне рухнуло с металлическим звуком, вызвав слабое сотрясение почвы и множественный звон бьющегося стекла.
        - Мостовой кран упал - свистящим шёпотом сказал Гейгер.
        Лейтенант раздумывал пару секунд.
        - На вершину холма, бегом! - приказал он, не оглядываясь по сторонам.
        Вместе со всеми Шепетов рванул по улице вверх. Тренированные бойцы унеслись вперед, а в арьергарде бежал только он с Гейгером. Напротив горящего барака пришлось затормозить, перепрыгивая через валяющиеся на щебёнке части тела убитого монстра. На полдороге обернувшись, лейтенант Юрьев (Сергей только сейчас вспомнил его имя) хотел было отослать их назад, к станции, но, натолкнувшись на взгляд Шепетова, отказался от этой затеи. Уверенности Сергею придавал подобранный на краю площади малокалиберный ППШ-56 с почти полным дисковым магазином на девяносто восемь патронов. Кляксы, схватив свою жертву, всегда выбрасывали из кокона оружие и прочие металлические предметы, а иногда и одежду. Кому-то из охранников не повезло, а сразу поднять автомат, валявшийся на самой границе темноты, под далеко выступающим козырьком крыши, никто из бойцов охраны лагеря так и не успел. Потом оставшимся в живых стало не до сбора оружия. Шепетов бежал с ППШ наперевес, накинув брезентовый ремень на плечо, крепко сжимая правой ладонью пистолетную рукоятку. Никому, даже товарищу Сталину он не позволил бы лишить себя священного
права на месть. Из его десятки от барака до убежища добежали только семь человек.
        Глотая ночной воздух, двое гражданских добрались таки до выровненной и отсыпанной щебнем площадки. Там, как и по дороге на вершину им не довелось увидеть ни одного из занявших оборону охранников. На покосившейся вышке мотался из стороны в сторону сорванный с креплений прожектор, раскачиваясь на длинном кабеле. На гравийной отсыпке, в беспорядочно скачущем световом пятне Сергей то и дело замечал разбросанные там и сям сапоги, пилотки и прочие составляющие полевой формы. Оружие погибших уже подобрали и сложили внутри невысокого, обложенного мешками бруствера вокруг наблюдательной вышки. Четверо бойцов и пара штатских заняли в нём круговую оборону, двое запрыгнули внутрь стоявшей на пологом краю ЗСУ-57-2. Внутри самоходки лязгало и щёлкало, выплюнув чёрный клуб дыма, взревел дизель. Снова лязгнув и вздрогнув, ЗСУ рывком буквально отпрыгнула на три метра назад.
        - Осторожней! - командирским голосом рявкнул кто-то сверху стоявших рядом под самой вышкой Гейгера и Сергея, перекрыв даже рёв работающего на повышенных оборотах двигателя.
        По скрипучей наклонной лестнице застучали сапоги и сэкономив пару секунд, с промежуточной площадки на бетон спрыгнул лейтенант Юрьев. В узкий проём между бруствером и бараком связистов рывками пробралась ЗСУ. Прожужжав, вправо развернулась башня, вытянув длинные стволы автоматических пушек в сторону станции, Через край открытой сверху башни быстро выбрался на броню стрелявший в монстра сержант, длинным прыжком перемахнул через бруствер.
        - установка к бою готова! - доложил боец командиру.
        Лейтенант кивнул, развернулся к подошедшим солдатам.
        - На территории лагеря в промзоне находится ещё один чужеродный объект, убивший многих наших граждан и солдат Советской Армии. Приказываю - он на секунду помедлил - выманить объект на свободное пространство и уничтожить артиллерийским огнём. Сержанты Иванов и Каменский - взять из укладок гранатомёты, беспокоящим огнём выманить объект из промзоны на дистанцию не далее триста метров. Рядовые Сергиенко и Овсянчук - обеспечить прикрытие гранатомётчиков. Выполнять!
        Из стоявших у стенок друг на друге длинных зелёных ящиков солдаты достали восемь одноразовых 'базальтов', привели их в боевое положение, раздвинув до упора телескопические трубы пусковых установок. Взяли максимально возможное для переноски количество. Повесив каждому за спину по две штуки взведённых РР-15, солдаты парами побежали в сторону доносящихся из промзоны грохочущих звуков, держа дистанцию между двойками не менее десяти метров. Проводив взглядом оставшихся от сводной роты охраны, Юрьев обернулся к Сергею
        - На вас оборона периметра, патронов не жалеть -слегка азиатские черты лица его немного смягчились, он усмехнулся, посмотрел на посеревший восток - до рассвета должно хватить. Недолго осталось.
        Три открытых цинка с патронами и сложенные на прикреплённых к брёвнам в два ряда желобах ряды набитых и взведённых дисков внушали определённую надежду. Подхватив приставленный к стене автомат, Гейгер двинулся по ограждённому пространству, что-то сосредоточенно высматривая. Сергей быстро взобрался на бруствер и кое-как направил в сторону промзоны прожектор, заклинив крепёж в щелях между разошедшимися от удара прозрачной твари досками. Юрьев тем временем оставил тыловой заслон и перебрался в урчащую на холостом ходу самоходку.
        Сделав круг, Карл вернулся к спустившемуся на бетонированную вокруг вышки площадку Шепетову
        - Пустых дисков нет, я думал набить, сколько есть - озабоченно сказал немец, поправляя то и дело съезжающий с плеча автоматный ремень.
        - Не успели они - зло сказал Сергей, пресекая тоскливую тему.
        Оставалось только настороженно ждать. Далеко вправо внизу, на одной дистанции с весело горящим бараком, вспух оранжево-белый шар сработавшего на предельную дальность ракетного выстрела, на краткий миг выхватив из темноты часть полуразрушенного здания первого цеха и нелепо торчащие вверх опоры мостового крана на разгрузочной площадке. Свалив ажурную металлическую конструкцию за край тупика, чёрный прямоугольник снёс угол здания и всю обращённую к холму торцевую стену. Обвалившейся пролёт крыши цеха не позволил ему двигаться дальше и одновременно прикрывал от прицельного огня зенитной установки вне дистанции эффективного поражения. Для гарантированного уничтожения носителя клякс, как учили на курсах 'Выстрел', стрелять по нему надо было не дальше трёхсот метров. Подтверждением чему служил медленно тающий чёрный брус слева, за ближайшим к холму бараком. Добраться на гусеницах для стрельбы в упор не позволяли выложенные на площадку открытого хранения уже собранные секции надвижного моста. Шепетов, покусывая губу, убедился, что иного варианта, чем придумал лейтенант Юрьев, просто не было.
        - Они все погибнут - мрачно сказал из-за спины Гейгер.
        - Не дрейфь, немчура - обернулся к нему Сергей - наши не из таких передряг выходили!
        - Надеюсь .... - Карл не успел сказать, что он думает, как в промзоне громко и слитно взорвались две ракеты, вызвав в ответ протяжный металлический скрип. Давя кирпичи и балки, чужак, наконец, выбрался из-под завала и пополз в сторону больно жалящих его человечков. Затрещали автоматные очереди, кося выбиравшихся на охоту клякс. С холма почти нечего не было видно, но Сергей легко представил, что за бой разгорелся в складском секторе промзоны. Два веера разлетающихся пуль очертили защитный круг вокруг изготовившихся к стрельбе сержантов, медленно отходящих к подошве холма. Через несколько минут у начала подъема хлопнули вышибные заряды, выбросив из гранатомётов засветившимися яркими сполохами ракеты, быстро нашедшие свою цель. Режущий уши скрежет скачком усилился, в него вплелись новые, яростно визжащие ноты, заглушившие грохот взрывов. Солдаты уже выбрались на открытое место, побежали по склону. Им осталось до вершины всего сотня - другая метров, как у правой, слегка отстающей по ходу движения двойки захлебнулся огнём автомат и в точке, откуда вниз летели трассирующие пули, в небо рванул факел
ракетного выхлопа, мгновенно подрубленный яростной вспышкой. По ушам Шепетова поминальным эхом ударила взрывная волна. Кто-то из сержантов не дал утащить себя в чёрном вихляющем коконе.
        - Прикрывай! - Сергей уложил ствол ППШ на податливый край бруствера и короткими очередями начал бить в заполненное мятущимися тенями пространство на склоне холма, ниже медленно отступающих к вершине солдат. Воспользовавшись поддержкой, сержант разрядил в подсвеченного прожектором врага последний гранатомёт и, под трассирующей завесой сменивших уже три автомата Гейгера с Шепетовым, прикрываемый экономным огнем второго номера, добрался до блиндажа. Расстреляв магазин, следом за Ивановым за бруствер вбежал Сергиенко.
        Слева загрохотала непрерывным огнём ЗСУ. В нарушение всех правил, Юрьев расстрелял полную, судя по длительности стрельбы, обойму без всякого перерыва на охлаждение работавших практически на прогар стволов. Занявшие круговую оборону последние защитники лагеря не жалели патронов, выпуская в окружающую позицию темноту один дисковый магазин за другим. Благо, слегка успевавших остыть от непрерывного огня автоматов хватало. Пятнадцать штук на вошедших в ярость стрельбы бойцов. Только израсходовав один ряд заранее снаряжённых и уложенных в желоба магазинов, сержант спохватился и дал команду прекратить стрельбу. Навалившаяся после отбоя тишина показалась Сергею верным признаком глухоты. Он помассировал виски ладонями и сквозь скрип натираемой кожи всё-таки различил окружающие его звуки. Тяжёлое людское дыхание, тарахтение дизеля и стук упавшего на бетон автомата.
        Сержант матюкнулся, подобрал свалившееся в суматохе оружие. Стукнули по броне подбитые сапоги, к ним на позицию соскочил Юрьев.
        - Спасибо, мужики - слегка надтреснутым голосом сказал лейтенант собравшимся под фонарём стрелкам - дожили таки мы до рассвета.
        Все в едином порыве обернули к востоку. Там, слегка теряясь в громоздящихся у горизонта облаках, робкой зеленью пробивался к небесам первый рассветный луч.
        - Я думал, всего минут двадцать прошло - сказал Гейгер.
        Лейтенант посмотрел на светящийся циферблат своих 'Командирских'.
        - Больше часа держались - сказал Юрьев - если быть совсем точным - час семнадцать.
        Он посмотрел на слегка отходящих после боя солдат, перевёл взгляд на оружие и резко подобравшись, скомандовал.
        - Перезарядить автоматы! Расслабились, вашу мать!
        Торопливо воткнув полные магазины, четвёрка защитников рассредоточилась по охраняемому периметру. Бывало, кляксы атаковали при первых лучах ещё не полностью взошедшего солнца. Когда оранжевый диск отрывался от линии горизонта, новых нападений можно было не опасаться. Но пока, Юрьев был прав, потеря бдительности легко становилась потерей жизни. Как бы не хотелось верить в подобную мрачную перспективу после пережитых ужасов ночи.
        'Я славлю тебя, Ра величавый, дарующий жизнь всем существам!' - слова древнего гимна, давным-давно прочитанного в одной из популярных исторических книг из библиотеки жены, учителя истории, сами собой всплыли в памяти Шепетова. Над волнистой линией далёких холмов гигантским щитом поднялся солнечный диск, в полную силу осветив всё так же безмятежную степь под вечно спокойным небом и муравьиную суету людей на развалинах лагеря.
        Разрушения оказалась гораздо серьёзнее, чем казалось в прочерченной трассами очередей ночи. Один барак сгорел почти полностью, запалив два соседних, от которых удалось отстоять меньше половины стен и крыши. Первый цех, в котором собирались металлоконструкции, восстановлению практически не подлежал. Кроме обвалившихся стен, в полную негодность пришла кран-балка, на ночь загнанная на осмотровую площадку на дальней от входных ворот стене, куда пришёлся таранный удар чёрного бруса. Смятые сварочные посты и прочее оборудование можно было восстановить, но электроэнергией их обеспечить лагерная энергоцентраль была не в состоянии. Основной и резервный генераторы были выведены из строя сильнейшим скачком напряжения, попутно спалившим обмотки трансформаторов и большую часть силовых линий. Как это получилось, не мог понять ни один хоть как-то разбирающийся в электротехнике человек. Такого просто не могло быть, но факт, как говорится, имел место.
        Подогнав к станции из тупика дизель-секцию монтажного поезда, бросили времянки к столовой и конторе, где развернули полевой госпиталь. Живыми вытащить из-под завалов удалось двенадцать человек, многим требовалась срочная операция. Два лагерных врача и фельдшер к вечеру уже валились с ног от усталости, но смогли сделать всё, что могли. Троих, к сожалению, спасти так и не удалось. Их похоронили на скромном кладбище, с обратной стороны холма, рядом с двумя десятками тех, кого нашли уже без признаков жизни. Без вести пропало семьдесят восемь человек из двухсот тридцати, общие безвозвратные потери превысили на одного сотню. Почти половина из них пришлась на охранников и разведчиков, в общий строй на площади перед Юрьевым смогли встать только трое. Из пятидесяти двух.
        - Благодарю за службу! - только и смог сказать Юрьев.
        - Служу Советскому Союзу! - гаркнули молодцы и по приказу начальника отправились перекусить разогретыми консервами из лагерного НЗ и спать. Сам лейтенант подобной слабости себе позволить не мог. Только поесть и всё.
        Держа в руках открытую банку овощного рагу с мясом, он подошёл к устроившемуся за угловым, самым коротким столом начлагерю Коломейцеву, крепко сбитому сибиряку сорока пяти лет отроду. Он уже расправился со своей порцией и понемногу отхлёбывал из хозяйской кружки крепко заваренный чай.
        - Сколько восстановление займёт, Илья Петрович? - спросил его лейтенант, прикончив половину банки.
        Коломейцев с интересом посмотрел на такого ещё молодого летёху, слегка отвёл взгляд в сторону и негромко, что бы не услышали сидевшие в некотором отдалении люди, сказал
        - Три недели, если допрессурсы привлечь и работать круглосуточно. Если прикажут всё здесь восстанавливать.
        - Что? - лейтенант выпрямился и отложил ложку - могут приказать всё так оставить?
        - Допивайте чай, товарищ лейтенант и пойдём ко мне. Поговорим - не то предложил, не то приказал кум.
        Юрьев быстро доел успевшее остыть рагу, сходил за порцией чая к раздаче и буквально на ходу выпил полную кружку.
        Глава 2.
        Неприятней всего просыпаться субботним утром в полседьмого утра. Когда большинство граждан огромной страны ещё мирно дрыхнет в своих тёплых постелях, тебе надо вставать, тащится на улицу к висящему на стене бани умывальнику. Встроенными удобствами оборудован редко какой дом в округе и спрятавшийся за большими облепиховыми кустами обшитый плоским шифером сруб не был таким исключением. Надо пройти метров пять по засеянным канадской травой дорожкам, сначала прямо с крыльца, а потом налево. Там, набрав полные пригоршни слегка тёплой воды, фыркая и крутя головой, как выбравшийся из реки дикий зверь, долго и с постепенно нарастающим наслаждением втирать в себя эту живительную влагу. От этого увлекательного занятия тебя отвлечёт лишь короткий смешок вышедшей на крыльцо подруги. Слегка морщащей маленький носик по причине влажной прохлады и осторожно пробующей босой ножкой мерцающую миллиардами кристаллов росы траву.
        Наконец она решительно ступает в ярко-зелёный ковёр и взвизгнув от полноты чувств, со всех ног бросается к тебе на шею. Почти забыв придержать разлетающиеся во все стороны полы короткого, чисто символического халата. Обхватив тонкими руками шею и пристав на цыпочки, она смотрит на тебя своими огромными тёмно-серыми глазами в слегка растрёпанной рамке светлых волос. Нисколько не беспокоясь о том, что пояс совсем развязался и твои руки уже обхватили её за тонкую талию под гладкой тканью. Ещё мокрым лицом, ты склоняешься к ней и капля с ресницы падает на её слегка вздёрнутый носик.
        Больше тебе ничего не нужно, подхватив под халатом её обнажённое тело, несешься циклоническим вихрем к просторам единственной комнаты и вместе с ней падешь на расправленный для сна и не только диван, яростно врываясь в созданные мудрой природой пределы.
        Потом, слегка расслабившись и нежно гладя волосы цвета спелой пшеницы, рассыпанные на твоей груди, ты всё-таки понимаешь, что нет ничего лучше, чем проснуться утром от поцелуев красивой девушки и несколько раз предаваться любви, с кратким перерывом на омовение холодной водой. Пока есть для этого время, вибрирующим нервы потоком унёсшее вас от ночи к утру и давшее столь редкие на этом этапе жизненного пути часы наслаждения. Пока есть время ....
        Мобильник заверещал особо вредным сигналом, напоминая своему хозяину о неизбежном и окончательно пробуждении. Михаил, не глядя опустил руку с дивана, нашёл и вытащил из-под мебельных сводов смартфон. На дисплее осуждающе качал головой какой-то гоблин, пробуя дисплей изнутри на прочность. Когда увенчанный шипастой перчаткой кулак размазывался по стеклянной поверхности, телефон вздрагивал, начиная отчаянно скрипеть и бухать. Михаил большим пальцем очертил вокруг бугристой гоблинской башки магический круг, затем поставил крест на готовящейся к решительному удару руке. Только после таких манипуляций, скачанный с фирменного сайта LG виджет счёл свою задачу выполненной и с чувство глубокого удовлетворения отключился. Напоследок всё-таки погрозив хозяину грязным гоблинским пальцем.
        - Пора вставать, красавица! - провёл ладонью он между лопаток подруги.
        Юля грациозно потянулась, как бы невзначай выставив из-под сползшей простыни чётко очерченное бедро с заманчиво открывшимися перспективами.
        - Ну, зачем так рано? - она полностью заползла на напрягшегося Михаила и прижалась к нему всем телом - может, ещё пошалим?
        - Хватит, хватит - почувствовав, как наливаются силой маленькие груди девушки, он слегка хлопнул ладонью по розовой попе с узкой белой полоской ниже талии - мне ещё на станцию ехать. Дела!
        Он решительно снял с себя Юльку, переложил её рядом. Чмокнул нахмурившиеся губки и решительно отправился умываться. На этот раз окончательно и бесповоротно.
        Пока он возился на улице и в бане, опасной бритвой срезая наросшую за сутки щетину, Юля успела поставить чайник и начать жарить яичницу.
        - Ешь - сказала она вернувшемуся Михаилу и с небольшим свертком в руке отправилась умываться.
        - Вода в печке ещё горячая - в спину сказал ей Михаил, лопаткой переворачивая скворчавшие кусочки колбасы вперемежку с доходившей до готовности яичной массой.
        Выключив электроконфорку под сковородкой, Михаил накрыл продукцию фирмы 'Тефаль' прозрачной крышкой и отправился прибираться. Бардак перед завтраком он не любил. Убрав постельные принадлежности в окованный железными полосами, ещё дореволюционный сундук, он сложил диван и бегло оглядел небольшое помещение, выискивая возможные несообразности. Кроме выпирающей из разделяющей комнату и кухню-веранду стены белёной печки, массивной тумбы с телевизором, пары стульев с вещами и уже упомянутого сундука в комнате размером три с половиной на четыре метра больше ничего не было. Только на стенах, если присмотреться, можно было заметить слегка тёмные квадраты и прямоугольники на окрашенной кремовой краской гипсокартонной поверхности. На этих пустых местах взгляд Михаила задержался несколько дольше, чем следовало из простого осмотра дачных владений.
        На веранде ключом забурлил чайник, щелчком выключателя оповестивший хозяина о полной готовности к чае- и кофепитию. Наконец-то одевшись, натянув носки, джинсы и футболку, Михаил вложил смартфон в поясную сумку. Хлопнула дверь на улицу и сквозь открытый дверной проём между помещениями дачи, Михаил увидел совсем другую Юлию. Аккуратно и в меру накрашенную, ничем не похожую на ещё не столь давно метавшуюся по простыням то ли ведьму, то ли фурию.
        Уловив его взгляд, Юля скромно опустила глазки и почти бочком просочилась в комнату, по дуге обойдя стоявшего почти в центре Михаила. Встав у стула с её вещами к нему спиной, она сбросила на пол халатик и начала преувеличенно медленно одеваться. Хмыкнув, Михаил оставил её без смущения, убравшись подальше на кухню. Там, достав из примостившегося в углу между печкой и окном буфета всё необходимое для успешного чаепития, он стал дождаться свою пассию, шурща страницами недавно купленной рекламной газеты.
        Не успел он вникнуть в особенности текущего момента на рынке недвижимости, как на веранду впорхнула уже полностью готовая к возвращению Юлия.
        - Ты прекрасна! - послал ей воздушный поцелуй Михаил.
        За что удостоился признательного кивка длинных ресниц. Разложив яичницу по тарелкам, они не спеша, приступили к завтраку, обмениваясь малозначительными по смыслу репликами. Уже попивая кофе, Михаил бросил взгляд на экран наручных часов. На всё про всё они потратили не более сорока минут и вполне успевали добраться до города в запланированное ещё вчера время.
        Окончательно прибравшись, они вышли на улицу. Михаил выгнал машину из гаража на дорогу и оправился закрывать на крепкие замки частную дачную собственность. Новенький 'Шанс' - хэтчбэк тихо урчал мотором, пока Михаил запирал дом, баню и пристроенный к сараю гараж. Напоследок щёлкнув щеколдой калитки, он бросил взгляд на участок и сел за руль последнего чуда украинского автопрома. Конечно, если бы не последние пертурбации, можно было взять машину и посолидней, но пока выбирать не приходилось.
        - Ты что назад забралась? - удивлённо обернулся Михаил к устроившейся на заднем сиденье Юле.
        Она неопределённо пожала плечами и коротко ответила, что-то перебирая в лежащей на коленях сумочке.
        - Вот захотелось.
        - Ну-ну - так же неопределенно прокомментировал это решение Михаил, выруливая на главную дорогу дачного сообщества. 'Шанс' аккуратно переползал через колдобины и слегка присыпанные щебнем трубы летнего водопровода.
        Добравшись до правления с поставленным впритык, на гравийную подушку, большим контейнером-бытовкой, выполняющем особо важную функцию работающего в круглосуточном режиме магазина, Михаил придавил педаль газа и быстро проскочил распахнутые по летней поре ворота. Теперь, после десяти метров своротки с главной дороги, надо было выбирать, куда повернуть.
        Налево уходил узкой полосой щербатый, кое-где разбитый, но всё-таки на протяжении семи километров не прерывающийся ни разу асфальт. Петляющий сначала между статных великанов соснового бора, затем, плавной дугой охватывающий одну из последних строек советского времени - гордость регионального Минсельхоза, самый крупный на Урале свинокомплекс, в последний год превратившейся в экологически чистое производство. Отходы жизнедеятельности свиной дивизии на специальной установке перерабатывались в удобрения и питающий котельную комплекса газ. С навозными реками было покончено раз и навсегда. Но пилить лишние пять километров по июльскому утру Михаилу вовсе не улыбалось. Была ещё вероятность попасть под шлагбаум. От находившейся правее дачного кооператива станции 'Малая Выя' до ворот входящего в состав комплекса комбикормового завода шла железнодорожная ветка. Ночью в той стороне что-то продолжительно грохотало, лязгало и гудело. Вполне возможно, что затянутый тёмной порой эшелон с зерном как раз сейчас начнут вытягивать обратно. Платить за простой порожняка ни одному нормальному хозяину не было никакого
резона.
        Михаил решительно повернул направо и уже пару несколько минут, подъехав к пассажирской платформе станции, пожалел об этом. От уже набиравшей ход 'Гороблагодатской' электрички отошли и бодро шагали по асфальту в сторону садов две фигуры. Одна высокая женская, достаточно молодых лет, в приталенных белых брюках и расстёгнутой тонкой ветровке, под которым угадывался короткий топик и детская, скорее даже подростковая. Мальчика лет десяти, держащего правой рукой маму, а левой размахивающей большой, но очевидно пустой сумкой.
        Увидев знакомую машину, мальчик выпустил мамину руку и вприпрыжку помчался навстречу затормозившему 'Шансу'.
        - Приплыли - сказал Михаил, заворачивая вправо, на поднимающуюся к путям площадку для разгрузки тяжёлой колёсной и гусеничной техники. Он остановился, поставил машину на ручник и вышел навстречу. К уже перешедшему на шаг сыну.
        - Привет, Лёшка! - он прижал к груди голову обхватившего его обеими руками мальчика.
        Взъерошил его каштановые волосы, стараясь не смотреть на остановившуюся в двух шагах женщину.
        - А мы приехали старые вещи забрать - протараторил Лешка, задрав голову - а ты здесь. Мы домой на машине поедем?
        - Сомневаюсь - наконец сказала его мать, переведя взгляд с заднего сиденья машины на фактически бывшего мужа - ему есть, кого отвозить.
        Не смотря на затонированные задние стёкла, увидеть через прозрачное лобовое пассажира не составляло никакого труда. Кто там сидел, было для Марии секретом полишинеля.
        - Папа, папа - Лёшка вдруг оторвался от отца и потянул его в сторону находящейся через пути станции - сейчас 'Сапсан' должен проехать. Давай посмотрим!
        - Давай - ощущая внутренний тупик, сказал Михаил. Сейчас любое действие было лучше того, что грозило случиться через несколько минут.
        Держась за руки, они поднялись вверх, к углу грузовой эстакады, оставив машину позади, повернулись к северу. Далеко впереди уже монотонно гудел плавно тормозящий с крейсерских двухсот до ста километров в час, достаточных для беспроблемного проезда захолустной станции, трансуральский экспресс 'Магнитогорск - Приобье'. Сзади хлопнула дверь машины, донеслись приглушённые женские голоса. Михаил не стал оборачиваться, вместе с сыном смотря на изогнутый двухкилометровой буквой S магистральный путь. Вот сейчас из-за дальнего поворота вылетит серебряная стрела экспресса и пронесётся мимо, радуя глаз совершенством аэродинамических форм. Краем правого уха Михаил прислушался к тому, что творилось возле машины. Хорошо, что в волосы пока никто никому не вцепился и повышенных тонов в журчащем горным ручьём разговоре он не услышал.
        - Сейчас, сейчас! - Лешка аж подпрыгивал. Так близко скоростной поезд в своей работающей даже на половинную мощь ипостаси он видел первый раз в жизни. Неподвижные вагоны на вокзале совсем не в счёт. Они красивы, но не передают и сотую долю скоростного напора, который можно увидеть лишь в движении серебряной в синем круге птицы, нарисованной на скошенной боковине электровоза.
        Из-за поворота вытянулся тонкий на таком удалении состав и стремительно увеличиваясь в размерах, устремился к станции.
        - Красота! - заворожено сказал Лёшка и Михаил согласился с этим наивным восторгом, как два резких хлопка сзади разрушили всю картину технологических достижений.
        Михаил резко обернулся вправо. Женщины отошли за машину и стояли напротив друг друга, сейчас с удивлением повернувшись в его сторону. Источник посторонних звуков, к которым добавился резкий визг тормозящего в аварийном режиме экспресса, был в другой стороне. Его обнаружил Лёшка, потянув за рукав отца.
        - Папа, смотри! - он показал рукой в сторону города.
        Там, по уходящим на юг путям к станции бежали люди в нелепой, перетянутой ремнями форме. Сосредоточенно, целеустремлённо они готовились охватить неумолимо приближающийся состав, направив на загнутые стёкла короткие стволы.
        Поезд, скрипя истираемыми о рельсы колёсами, наконец-то остановился напротив Михаила, полностью скрыв подбежавшую к одноэтажному зданию станции цепочку вооружённых людей. Другая цепочка растянулась между составом и ошеломлённым случившемся отцом и сыном. Только сейчас Михаил сообразил, кого напоминают столь слаженно действующие налётчики. Они, казалось, сошли с экрана исторических фильмов про Великую Отечественную - пилотки вместо современных касок, гимнастёрки, ремни, автоматы с дырчатым кожухом ствола и дисковым магазином.
        Михаил стал осторожно отступать назад, таща за руку ничего не понимающего сына. Добравшись до машины, удачно скрытой за эстакадой, он буквально втолкнул его на передние сиденье и повернулся к стоящим друг против друга раскрасневшимся женщинам.
        - Быстро обе в машину! - буквально прошипел он
        - Я с ней не поеду! - вскинулась Юля, бывшая же супруга с немым изумлением смотрела на некогда дражайшего мужа.
        - Быстро, блин! - он резко распахнул заднюю дверцу, схватил её за руку - пулю в лоб захотела? Там не меньше роты бандитов с антикварными ППШ! Нам всем хватит, пока они 'сапсан' потрошить будут! Валим, валим отсюда, я сказал!
        Юля поморщившись, вырвала узкое запястье из захвата, села с краю сиденья. Пока ещё официальная жена степенно обошла машину, так же устроилась у самой двери, оставив между собой и соперницей изрядный кусок свободного места.
        От станции каким-то фыркающим звуком, ничем не напоминающий знакомый по армии перестук 'калаша', прозвучала короткая автоматная очередь. 'Три патрона' рефлекторно отметил Михаил, захлопывая дверцу и обегая машину спереди. Уже сев за руль, он бросил взгляд в немного вперёд и вправо. Там, над невидимыми с этого места трансформаторами тяговой подстанции, уже поднялось густое чёрное облако медленно разгорающегося масла.
        - Из РПГ засадили - сказал он во все глаза смотрящему в ту же сторону сыну - серьёзные ребята здесь орудуют
        - Надо в милицию позвонить - внёс дельное предложение сын. Взрослым такая мысль ещё в голову не пришла.
        Пока Михаил вывернув руль до упора и на минимальных, самых тихих, оборотах двигателя разворачивал машину, женщины одновременно вытащили мобильники и попытались набрать хоть какой-нибудь номер.
        - Сеть пропала - удивлённо сказала справа Юля.
        Сидевшая за Михаилом Мария смогла-таки вызвонить службу спасения по короткому номеру 112, но кроме коротких гудков ей так никто и не ответил. Когда 'Шанс' отъехал от станции в сторону дач на пару сотен метров, возвышающаяся справа гора отрезала розовую раскладушку Марии от городских ретрансляторов. Как оказалось, видимая далеко слева над сосновыми вершинами, за путями к свинокомплексу и линией ЛЭП бело-красная вышка 'большой тройки' теперь только украшала пейзаж и не более.
        Михаил отчаянно замигал фарами. От садов ему навстречу неспешно катил 'вечный извозчик', как он себя иногда шутя называл, местный старожил и вообще хороший мужик Николай Юрьевич Вяземский. Для Михаила он всегда был дядя Коля, с самых первых лет их знакомства, когда впервые приехавший на дачу младший школьник Миша пробрался на соседний участок посмотреть на почитаемую в советское время машину - двадцать четвёртую 'волгу', редкого даже теперь терпко-малинового цвета. Дядя Коля тогда работал персональным водителем в райисполкоме и поэтому мог иногда использовать номенклатурное авто для малослужебных и вообще личных нужд. Главное, что бы путёвка в порядке была - так он ответил позднее уже повзрослевшему Мише на его наивный вопрос о возможности столь беззазорного использования государственного имущества. Времена тогда настали горбачёвские, нарваться на лихого гаишника, командированного в Горноуральск на 'усиление' откуда-то из-за Свердловска и поэтому в упор не видевшего важных серий госномеров, было проще простого. Главное, что бы документы всегда были в порядке - эту нехитрую истину Михаил усвоил ещё
в школьные годы. Через некоторое время дядя Коля перебрался ближе к деньгам - возить первых фирмачей в первых ещё кооперативах - да так и остался в роли персонального водилы вплоть до самой пенсии. Волгу ту, кстати, он сумел выкупить в девяностом году под списание и с тех пор ездил на ней, не сменяв ни на одну иномарку, в большом количестве изъезженных им в качестве служебных машин. 'Для души, Миша, должно быть что-то своё' - говорил он повзрослевшему соседу во время редких летних посиделок за рюмкой и полным собственных продуктов столом. Жена его, Анна Ивановна, была рьяной огородницей, чему особо способствовала педагогическая деятельность в качестве учителя биологии. Дети у них разъехались по всей стране, и всё свободное время чета Вяземских теперь посвящала любимому саду.
        Михаил затормозил посередине дороги, не давая никакой возможности для объезда, и выскочив из машины, быстрым шагом направился к остановившейся в пяти метрах 'Волге'.
        - Дядя Коля - сказал он удивлённому такой эскападой соседу сквозь опущенное до упора боковое стекло - через станцию ехать нельзя. Там террористы 'Сапсан' захватили.
        - Да что ты говоришь, Миша! - всплеснула сидевшая рядом с мужем Анна Ивановна - какие у нас террористы!
        Николая Юрьевич молчал, переводя взгляд с Михаила на видневшийся вдали султан чёрного дыма. Густые, тронутые сединой усы шевельнулись и он, повернувшись к супруге, сказал
        - Не послышалось мне, Аня. Точно ведь говорил - стреляют.
        Словно в подтверждение его слов, от станции донеслись звуки автоматной стрельбы и тут же утихли. Николай Юрьевич посмотрел в глаза склонившемуся у водительской дверцы Михаилу.
        - Сколько их? - побывавшему в лихих переделках начала девяностых личному водителю ничего много объяснять было не надо.
        - На станции - человек пятьдесят, но, судя по тому, что сотовая связь не работает - их здесь гораздо больше.
        Охнув, Анна Ивановна достала из лежащей на коленях сумочки телефон, взглянула на экран 'Нокии' и беспомощно повернулась к мужу.
        - Не работает - растерянно подтвердила она.
        - Думаешь, в посёлке их нет? - спросил Михаила дядя Коля.
        - Надо посмотреть - ответил Михаил. Заметив искру в глазах соседа, тут же предложил - надо на моей съездить, быстрее обернёмся.
        - Верно гутаришь - согласился Вяземский - у правления пересядем.
        И не давая супруге что-либо возразить, с хрустом включил заднюю передачу.
        Михаил подбежал к 'Шансу' и сев за руль, скомандовал своему экипажу.
        - Сейчас возвращаемся, я с дядей Колей смотаюсь разведать обстановку, а вы ждите. Ясно?
        - Папа, можно с тобой! - тут же вопросил Лёшка
        - Нет, сын - Михал разогнавшись, снял руку с рычага коробки и потрепал его по коротко стриженной голове - у тебя особо важное задание будет.
        - Какое? - с замиранием в голосе спросил сын
        Михаил бросил взгляд в зеркало заднего вида и улыбнувшись ответил
        - Женщин оберегать.
        - Ну, знаешь! - слитно донеслось из задней части салона.
        Больше дамы скачать ничего не успели, Михаил резко завернул влево и с заносом задней оси проскочил распахнутые ворота. Резко затормозив у правления, сразу за 'Волгой', он обернулся назад и с незначительно-просительными интонациям в голосе буквально приказал женщинам выходить из машины. Обоим было известно, что может последовать за такими нотками в голосе Михаила, они безропотно подчинились. Не убрав, правда с лиц выражение некоей важности и надменности, обращённые скорее все же к сидящей менее чем в полуметре сопернице. Выйдя, Юля с независимым видом оправилась в магазин. Маша подошла к нахмурившемуся Лёшке и о чём-то тихо с ним заговорила.
        - Едем - в салон забрался дядя Коля, аккуратно прикрыв дверцу - ну и теснота тут у тебя!
        - То не баржа, то челн казацкий - пошутил Михаил, выруливая обратно.
        - Что, бабы встретились? - с сочувствием спросил Вяземский.
        - Ага - ответил Михаил, добавляя газу.
        - Да, брат, такого, лучше не допускать - подерутся ещё не дай бог.
        - Пока не подрались - не желая поддерживать столь скользкую тему, сухо ответил Михаил.
        - и то хорошо - почувствовав скрытое недовольство, закруглил вопрос дядя Коля - давай сначала на комплекс заедем, там хоть какая-то охрана должна быть.
        Михаил только кивнул, разогнавшись по узкой и вихляющей по лесу дороге до ста километров в час. Выскочив на пологом спуске из леса, он немного сбросил скорость и скоро подрулил к монументальным воротам с настоящим КПП, выкрашенным в весёлый солнечный цвет, резко выделяющимся на фоне серых плит тянущегося вправо и влево забора.
        Выйдя из машины, дядя Коля сделал пару шагов и остановился.
        - Что случилось? - обернулся к нему Михаил.
        - Послышалось, наверное - пожал плечами Вяземский, они вошли в проходную.
        - Куда направляетесь? - заученно обратился к ним через окошко молодой охранник.
        - У вас телефон работает? - вместо ответа первым делом спросил его Михаил.
        - Да, а что? - посмотрев куда-то вниз, под невидимую посетителями часть приставленного к перегородке с окном стола, ответил страж турникета.
        - Нам надо в милицию позвонить, молодой человек - из-за спины Михаила солидно пробасил дядя Коля.
        - Мобильники не работают - предупреждая возможный вопрос, добавил Михаил.
        Парень вытащил из кармана госохрановской униформы дешёвый мобильник, посмотрел на экран, потом на столь нежданных просителей. На его конопатом лице были видны следы внутренней борьбы, разрешившейся в пользу первых за его смену гостей.
        - В город с проходной позвонить нельзя, только в наш поселковый опорный пункт - пояснил он специфику службы, набрав номер и протянув сквозь окошечко белую телефонную трубку - им объясните.
        Михаил схватил трубку, прижал к уху. Спустя минуту он с удивлением посмотрел на охранника.
        - там никто не отвечает.
        - Не может быть! - уверенно заявил парень, сбросил звонок, набрал ещё один номер.
        Кроме длинных гудков Михаил ничего не услышал, о чём и сообщил потрясённому такими делами сотруднику.
        Забрав у Михаила трубку, тот начал лихорадочно набирать номера из лежащего под стеклом телефонного списка. Помучившись минут пять, он медленно вернул трубку на телефон и посмотрел на Михаила совсем другими глазами.
        - Ни один номер не отвечает, я даже домой звонил, ничего ...
        - А рация, рация у вас есть? - резко спросил его дядя Коля.
        - Д-да - словно в ступоре ответил охранник, взял с подоконника брусок 'Мотороллы', щёлкнул переключателем
        - Десятый, я двадцать седьмой, приём. Десятый, я двадцать седьмой приём!
        Ничего не добившись, он стал переключать каналы и на одном в проходную ворвался урезанный радиотрактом звук автоматной стрельбы, прерываемой матом и призывами о помощи.
        - Нападение на оперативную группу .... Пять человек .... Автоматы ... ааааа
        Всё заглушил звук близкого разрыва и связь прервалась.
        - Это кто и где? - жёстко спросил окончательно впавшего в ступор охранника дядя Коля.
        - Это Сашка Звонов говорил, его голос, он только что заступил - пробормотал видимо ещё не попадавший в такой переплёт парень.
        - Где заступил? - с напором спросил Михаил.
        - В посёлке, где ещё? - удивился охранник, словно каждый в округе просто обязан был знать кто такой Сашка Звонов.
        - Здесь сейчас есть начальство? - продолжил наседать на охранника дядя Коля.
        - Только сменные мастера и дежурный начальник охраны. Сегодня главный инженер должен дежурить, но пока не подъехал.
        - Поднимай всех, кого можешь. На станцию напала крупная бандгруппа, судя по всему эти же террористы в посёлке шуруют. Давай шевелись, а мы дальше поедем.
        Они вышли из проходной и направились к машине. Развернувшись, они поехали в обьезд комплекса, к видневшейся вдалеке дорожной развязке. Едва выскочив на подъём, Михаил ударил по тормозам. Вдалеке, на фоне придорожного кафе и Газпромовской заправки виднелись игрушечные танковые силуэты.
        - Что делать будем? - спросил Михаил дядю Колю, потратив несколько минут на разглядывание бронетехники - здесь мы явно не проедем.
        - Знаешь что - задумчиво сказал Вяземский - от садов в гору просека уходит, там можно проехать до вершины, а там пешочком до трассы и поглядим.
        Мысль была верная - осмотреть ситуацию сверху, что бы не выскочить в руки вооружённых и весьма решительно настроенных мужиков из-за поворота петляющей по склону горы дороги от станции до автотрассы. Проложенная двадцать лет назад серовская автодорога проходила по выровненному тротилом и бульдозерами склону безымянной номерной высоты. Тогда на расчистку будущей дороги взрывчатку и технику не жалели.
        Машину Михаил загнал между сосен так, что буквально в нескольких метрах серебристый металлик окраса было не разглядеть. Вершина густо поросла кустарником и место парковки удалось найти не с первого раза. Заперев двери ключом, Михаил следом за соседом пересёк просеку с местной ЛЭП посередине и быстро зашагал на восток. Белая рубашка дяди Коли мелькала впереди как указательный знак. Догнав его, он сказал ему о таком демаскирующем факте. Без лишних слов Вяземский снял рубашку и скатав ей в компактный рулон, понёс в левой руке. Хорошо, что комаров в это лето было на удивление мало.
        Они шли, оглядываясь и старясь не шуметь. Переступая через валяющиеся тут и там разнокалиберные валуны, углубились в последние метры зарослей перед обрывом. Там, присев за растущими в беспорядке молодыми стволами, они увидели то, что не могли вообразить ни в каком состоянии.
        Недалеко справа, на перекрёстке старого тракта и новой дороги стояли две 'тридцать четвёрки', направив длинные стволы в сторону города. Дальше, за проложенным над железной дорогой путепроводом, шоссе было девственно пусто. Ни одной машины, даже в воскресное утро частым потоком идущими по крайне важной для региона дороге. За танками стоял крытый трёхосный грузовик каких-то непривычных очертаний и вполне современная 'девятка' гаишных цветов, с мигающей синими и красными огнями балкой на крыше.
        Уходившее влево шоссе так же оставалось безвидным и пустым. Можно было предположить - вплоть до расположившейся за дорожной развязкой автозаправочной станцией, рядом с которой аналогично перекрывала дорогу пара танков, но без всякого милицейского сопровождения. Из заслуживающих внимания достопримечательностей лишь в южной стороне, далеко над лесом, поднимался серый султан, выдавая местоположение горящей общегородской свалки.
        - Это что за хрень? - прошептал Михаил, разглядев красные звёзды на башнях в максимальном увеличении, какое могла дать камера смартфона - что за банда такая, с танками? Да ещё с Т-34? Где они их взять умудрились? Их всего у нас в городе пара штук на памятниках и только один на ходу, а здесь - аж четыре!
        - Это не наши - уверенно сказал дядя Коля, внимательно разглядывая импровизированный блок-пост - смотри, у них дополнительные топливные баки и командирские башенки. Видишь?
        Действительно, над задним свесом танков проглядывались узкие бочки, башни были совсем другого фасона, гораздо крупнее, чем у знакомых с детства памятников.
        - Ладно, хрен с ними, с танками - не отрывая взгляда от шоссе, Михаил заговорил о более насущной в нынешних обстоятельствах теме - мы и здесь в город не проедем. Крепко они всё перекрыли, даже в объезд на аэродром не прорваться.
        От посёлка Большая Выя отходила на юго-восток не обозначенная ни на одной карте узкая асфальтовая дорога, обходившая Горноуральск с севера. Не показана была по одной, но очень важной причине - кроме как к воротам закрытого военного городка, по ней проехать было просто некуда.
        Из посёлка, расположенного за уходившей вправо развязкой, донеслись и быстро затихли звуки заполошной стрельбы. В общем гаме чётко выделялись редкие выстрелы из 'Калашникова', но теперь, после всего увиденного и услышанного, было не понять, кому принадлежало штатное оружие местного отделения милиции.
        - Пойдём - потянул Михаила за рукав дядя Коля - нам здесь ловить нечего.
        Они выбрались из кустов и вернулись к спокойно спящей в зарослях дикой малины машине. Выбравшись из укрытия, Михаил осторожно, на первой передаче, повёл машину по разбитой колее вниз, удерживая машину на гребнях. Передние стёкла он опустил, настороженно прислушиваясь к доносившимся снаружи звукам. Воспользовавшись моментом, дядя Коля усиленно дымил, в промежутках между затяжками держа папиросу за дверью.
        - Я вот что думаю - сказал Вяземский - можно через 'Золотую осень' выбраться - он смял тлеющий табак пальцами и выкинул папиросу под машину.
        - Там ведь нет переезда - возразил Михаил, с трудом вспомнив о каком из коллективных садов, густо нанизанных на пригородный участок магистрали, ведёт речь дядя Коля.
        - Нет, значит сделаем. Накидать брёвна между рельсами, досками сверху закрыть - невелико дело. Там одних участков в обе стороны нарезано не меньше пяти тысяч, народу хватит.
        - Дорога туда от станции видна как на ладони - начал вслух размышлять Михаил, они уже ехали вдоль длинного серого забора - только выедем, пальнут вслед не раздумывая и всё, Митькой звали.
        - Да, это серьёзно - задумался Вяземский - подожди, тут же охранник из местных, давай его спросим!
        Снова зарулив на парковку у КПП, они отправились к проходной, но милиционера там не обнаружили. Высокая, от пола до потолка вертушка было надёжно заблокирована, окошко для документов закрыто изнутри.
        - Ладно - Михаил пнул загудевшую от такой бесцеремонности вертушку - сами разберёмся.
        Выйдя на асфальтированный простор, они с крыльца внимательно осмотрели окрестности.
        - Вот там, что-то вроде просёлка виднеется - Михаил протянул руку к повороту на станцию - в ту сторону. Ой, дурак! - он вдруг хлопнул себя по лбу.
        - У меня ведь в машине ноут лежит - пояснил он удивившемуся подобной эскападе дяде Коле - а там Гугл Эрс установлен. Сейчас всё посмотрим.
        Михаил открыл багажник и расстегнул лежащую на ворсистом ковре объёмистую спортивную сумку. Просунув руку в середину уложенных стопкой вещей, он вытащи упакованный в матерчатый чехол небольшой ноутбук. Раскрыв и включив небольшую машинку, Михаил с нетерпением водил пальцем по тачпаду, ожидая полной загрузки Виндоус. Наконец творение Билла Гейтса соизволило запуститься и Михаил щёлкнул по сине-белому значку. Согласившись на автономный режим работы программы и прокрутив появившееся изображение земного шара, Михаил увеличил детализацию до максимально возможного.
        - Мы вот здесь - он вывел в центр экрана сфотографированную из космоса проходную - нам надо вот сюда - он протянул изображение на северо-запад.
        - Вот это? - Николай Юрьевич указал мозолистым пальцем на еле заметную ниточку, ведущую от переезда через железнодорожную ветку, сквозь лес к огромной поляне, скользнувшую по самому её краю и, наконец нырнувшую в похожую на кривую трапецию скопление маленьких домиков. Сдвинув изображение влево, они просмотрели предполагаемый маршрут.
        - Бл ... - разочарованно сказал Михаил - от 'Золотой осени' дорога в город то же идёт через станцию.
        - А это что? - дядя Коля указал на уходящую к югу просеку, пересекающую по диагонали всю выведенную на экран картинку.
        - ЛЭП или газопровод, точно не помню. Да, газопровод. Был бы у нас 'Хаммер' или 'козёл' на крайняк, проехали. А так ... Проще пешком дойти.
        Михаил с досадой захлопнул крышку, вернул ноутбук на место.
        - Поехали, что ли. Нас бабы уже заждались. - несколько двусмысленно сказал дядя Коля, слегка усмехнувшись.
        После краткого обмена мнениями, было решено объехать садовый кооператив вдоль железнодорожных путей и оставить машину у одного из многих частных въездов, оборудованных владельцами крайних участков. Так было лучше во всех смыслах, а пройти метров двести пешком от забора до магазина никому из них трудностей не составляло.
        Они прошли тихими улочками, над которыми тихим утром был легко различим звук журчащей воды - наступило время утреннего полива, в нынешнее жаркое лето особо ценимое огородниками.
        Судя по отдалённому завыванию циркулярной пилы, проблем с электричеством пока не было, в отличие от станции, где сразу после разрушения трансформаторов погасли все светофоры. Шли молча, внимательно оглядываясь по сторонам.
        - Дядя Коля - нарушил молчание Михаил - у вас патроны двенадцатого калибра есть?
        Сосед внимательно посмотрел на него, не сбавляя шага
        - Какое ружьишко заныкал, Миша?
        - Двустволку ижевскую. Так, по случаю прикупил всего за семьсот рублей.
        Вяземский хмыкнул, провёл по усам ладонью.
        - Маслят найти не проблема, но геройствовать не советую. Против армии с дробовиком не попрёшь.
        - Какая армия, дядя Коля? Бандиты обыкновенные.
        - Ты когда служил, Миша? - вдруг спросил его Вяземский. Им осталось пройти ещё один перекрёсток и повернуть налево.
        - С девяносто пятого, здесь на узле связи. Ну, я ведь рассказывал.
        - Запамятовал я. Так вот - он ненадолго замолчал, словно вспоминая - то, что мы на шоссе видели, я сам делал.
        - Где? - изумился Михаил
        - В Чехословакии. В шестьдесят восьмом. Я тогда в ГСВГ служил, вместе с восточными немцами Брно занимали. От нас танки, от них пехота. Я ведь танкист, Миша. Мы так ключевые перекрёстки контролировали. Минимум четыре танка и взвод мотопехоты.
        - Так вы хотите сказать - Михаил даже не смог сразу сформулировать то, что его сосед понял ещё на обрыве - это .... Это армия? Но откуда?
        Они уже подошли к последнему повороту, за которым был слышен приглушённый людской гомон.
        - А это нам сейчас товарищи расскажут - криво усмехаясь, сказал дядя Коля. Вывернув к правлению, они увидели толпу садоводов, обступивших угловатый открытый джип с тремя военными в форме более чем полувековой давности. К заднему бамперу был приторочен обвисший без движения воздуха красный флаг. Один из антикварных служивых стоял, держась за лобовое стекло, и что-то спокойно объяснял собравшимся.
        Подойдя ближе, они не стали пробиваться сквозь толпу к машине, остановились с краю собрания. Михаил с высоты своего роста легко нашёл стоящих тесной кучкой у машины всех своих пассажиров. Причиной этому был Лёшка, с двумя соседскими пацанами пробившийся в самый первый ряд, практически напротив толкающего речь военного. Маша держалась за сыном, справа от неё виднелась белая панамка Анны Ивановны, а ещё правее, с краю обрубленного передка джипа, стояла Юля. С сумкой на плече и весьма скептическим выражением миловидного лица. Слегка поднятого для лучшего понимания ситуации.
        - Товарищи! - видимо не в первый раз хорошо поставленным голосом сказал оратор - прошу вас пока оставаться на месте. В десять часов по местному радио и телевидению будет зачитано специальное обращение.
        - Так вы и телевидение в городе захватили? - вклинилась в плавную речь Юля, не отводя глаз от мягко очерченного лица представителя новой власти.
        Лейтенант, чем-то неуловимо похожий на молодого Табакова в роли Шелленберга, не поддался на провокацию, лишь бросил внимательный взгляд на въедливую девицу.
        - В десять часов! - он поднял руку для большей убедительности своих слов - там всё услышите!
        Он сел на место и скомандовал загорелому водителю с типично южнорусской внешностью, завести машину и разворачиваться. Столпившиеся садоводы расступились, освобождая проезд и негромко переговариваясь, как вдруг к машине подскочил Лёшка и восторженно спросил
        - Автоматы у вас настоящие? Я такие только в кино видел.
        - Настоящие - громко ответил лейтенант и слово повисло в мгновенно наступившей тишине. Слышно было, как вернувшийся к одногодкам Лёшка яростным шёпотом доказывает свою правоту двоим менее подкованным в истории сверстникам. Фыркнув и затарахтев, кургузый джип с пустыми кузовными проёмами вместо дверей развернулся на площади и выехал в сторону станции, провожаемый множеством удивлённых и настороженных взглядов.
        Юля, почувствовав взгляд Михаила, обернулась и закусив губу, двинулась сквозь ряды расходящихся по своим участкам садоводов в его сторону. Следом, в пяти шагах, держа сына за руку, вышагивала Мария. Анна Ивановна увлечённо беседовала с тремя женщинами бальзаковского возраста, изредка посматривая в сторону стоявшего рядом с Михаилом мужа.
        - Пока не уходи - сказал дядя Коля - я сейчас с Аней переговорю и вернусь.
        Он быстрыми шагами прошёл мимо медленно, но неукротимо приближающихся к Михаилу женщин и стал о чём-то вполголоса беседовать с супружницей и тремя тётками, помогая себе активной жестикуляцией.
        Юля остановилась перед Михаилом, нервно теребя тонкий ремешок сумки. В метре слева от неё встала Маша, поставив сына перед собой и обхватив его руками. Он слегка морщился от такого телячье-нежного обращения и слегка елозил, но мать держала его крепко.
        Пока они шли, Михаил успел перебрать множество вариантов разговора и дальнейшего своего поведения и решил остановиться на самом естественном варианте в данной ситуации. О чём и сообщил внимательно слушающим его женщинам.
        - Сейчас самое главное - всем благополучно добраться до города. Понятно? Всё остальное - потом. Там будем разбираться.
        Он адресовал последнее слово Марии, но Юля дёрнулась, как от удара. Маша слегка улыбнулась.
        - Прошу вас - Михаил даже прижал руки к груди для должного эффекта - делать всё, что я вам скажу и не спрашивать, зачем это надо.
        - Даже сейчас? - с какими то странными интонациями спросила Юля.
        - Когда двинемся в сторону города. Тогда я просить престану. Буду просто приказывать.
        - Вот ещё! - вскинула подбородок Юля - я сама доберусь! Без твоих дурацких приказов!
        Она развернулась и размашистым шагом двинулась в сторону открытых ворот между 'Волгой' и неспешно беседующими пенсионерами. Не ожидавший такой реакции Михаил растерялся, но вдруг на помощь ему пришёл дядя Коля. Он оставил жену, буквально перехватил Юльку за локоть и что-то стал ей на ходу втолковывать. Она вырвала руку, но слушать не перестала. Шаг её замедлился и, пройдя несколько метров от машины, она остановилась и как-то растерянно внимала словам коренастого дяди Коли. К ним подошла Анна Ивановна и, о чём-то переспросив мужа, стала подтверждающее кивать головой. Поля её панамы смешно трепыхались, но наблюдающего эту сцену Михаила на юмор как-то не пробивало. Маша стояла, всё так же обняв притихшего Лешку и безмятежно глядела куда-то вдаль, мимо крыш и труб, в сторону леса. Гордо выпрямленная фигура формальной жены излучала плохо скрываемое презрение. О том, что происходило за её спиной, она могла только догадываться, но, судя по её поведению, догадка не слишком расходилась с реальностью.
        Анна Ивановна с дядей Колей подошли к Михаилу, Юля осталась за ними. Но всё-таки подошла, словно здесь ей стало вдруг лучше, чем в безмятежном пространстве за распахнутыми настежь воротами. Мимолётно Михаил сравнил обеих подруг и поразился вдруг общим чертам столь разных по фигуре и характеру девушек. Обе обладательницы каштановых волос, более светлых и длинных у Маши и в одинаковых пропорциях сложенными фигурами. С поправкой, конечно, на более высокий рост Маши. Сантиметров десять, а грудь и бёдра не превосходили в обхвате того, что получилось бы при более высоком Юлькином росте. Отогнав невместные мысли, он спросил у Анны Ивановны, о чём во время их отсутствия разглагольствовал перетянутый ремнями военный с красной звездой на фуражке. Ответ вогнал его в психологический ступор.
        - Он сказал, Миша, что с этого дня в стране началось восстановление советской власти.
        Мария после паузы кивнула подтвердждающе, а Михаил всё переводил взгляд с одного взрослого лица на другое. Маша казалось, была самой безмятежностью, Анна Ивановна не скрывала своей озабоченности, Юлька надулась, а дядя Коля топорщил усы и о чём сосредоточенно думал. Сейчас на площади они были одни, не считая медленно нагревающейся под солнцем малиновой 'волги'.
        - Это чё за хрень? Извините, вырвалось. Откуда эти ряженные с древними автоматами вообще взялись? Коммунисты, что-ли, напоследок мятеж решили устроить?
        - Ты про танки ещё не рассказывал? - вступил в разговор дядя Коля.
        - Танки? - распахнул глаза Лёшка - Настоящие?
        - Да уж. Самые настоящие - ответил Михаил. Удивление в женских глазах стало меняться испугом.
        - Вот что - решил Николай Юрьевич - пойдёмте к нам, переговорим. Дом большой. Все поместимся. Идите, а я машину пока отгоню.
        - Папа, а где наша машина? - встрял в разговор Лёшка.
        - Там, за забором стоит. Да ничего с ней не сделается - автоматически ответил Михаил, разворачиваясь в сторону видневшейся вдали высокой, выложенной пластиковой псевдочерепицей 'ондулин', крыше. Маша за его спиной улыбнулась ещё раз.
        Все разместились на веранде дома Вяземских за одним большим овальным столом. Анна Ивановна предложила ещё раз позавтракать, раз такое дело и никто от предложения хозяйки не отказался. Двухэтажный дом, построенный лично дядей Колей, по качеству и комфорту намного превосходил домик Михаила Корнеева. Как 'Волга' превосходила по габаритам 'Заз', гордо названный 'Шансом'. Два этажа, большая веранда. Упрощённо конструкцию дома можно было представить как три одинаковых параллепипеда под ломанной линией крыши. Над комнатой и верандой перпендикулярно располагалась просторная мансарда с балкончиком в сторону любовно возделываемого участка. У межи с участком Михаила, выходившем на другую улицу, дядя Коля возвёл баню с пристроем. Вернее сказать, он сначала построил баню, а потом дом. При необходимости в бане могло легко заночевать человек пять - двое в парилке и трое в предбаннике, прямым углом охватывающей две стены помывочно-парильного отделения. За стеной, ближе к дому был приделан сарай с туалетом. Вся южная часть участка была отдана грядкам и парникам.
        Сам Михаил не видел необходимости в подобном размахе. Оставшийся от родителей одноэтажный дом он лишь отделал снаружи и изнутри, подремонтировал баньку и построил гараж для машины с крепким кессоном-погребом. В планах было оборудование комнаты на втором этаже для повзрослевшего сына, но этим мечтам Лёшки так и не было суждено сбыться.
        Вернувшаяся с улицы Юля вытерла руки висевшим на стене полотенцем и села напротив Михаила, на короткой стороне стола. Место рядом с отцом сразу занял Алексей, следом разместилась Маша, затем дядя Коля и Анна Ивановна, т.к. это место было ближе к плитке и холодильнику, перед которым уселась Юля. Печка у Вяземских была только в комнате, поэтому разместились свободно.
        Алексею налили полную тарелку окрошки, взрослые пока перекусывали бутербродами. На плитке в большой чугунной сковородке разогревался шашлык, от основательного угощения которым вчера отказался Михаил.
        - Спешу, дядя Коль - подмигнув, объяснил он своё решение соседу. Вяземский понимающе посмотрел на фигурку Юльки, мелькающей на веранде дома, и всё-таки всунул в руки соседа пару шапуров.
        - Для укрепления сил - усмехаясь, сказал вчера вечером дядя Коля.
        Об этом эпизоде оба мужчины сегодня постарались забыть, а занятая тогда на веранде Анна Ивановна даже не заметила мимолётного разговора.
        - Так, значит, советскую власть восстанавливать будут? Ну-ну - Михаил задумчиво чертил геометрические фигуры зубцом вилки по скатерти.
        Высказавшись сами и выслушав слова женщин, Михаил с Николаем Сергеевичем пока размышляли над всей полученной информацией. Женщины то же молчали, занятые каждая свои делом. Маша присматривала за сыном, Анна Ивановна хлопотала у плитки и буфета, Юля слегка отвернувшись от всех к окну, наблюдала за движением облаков. 'Что же её дядя Коля сказал, что она так быстро одумалась?' - мелькнуло в голове Михаила 'Надо потом как-нибудь наедине спросить. Пригодится, может быть, в будущем'. Вслух же он сказал совсем иное.
        - Что же у нас получается? Они обесточили перегон, захватили станцию, 'Сапсан' и возможно электричку, на которой вы приехали - он посмотрел на Машу и сына - она далеко просто не могла отъехать. Заблокировали бронетехникой все перекрёстки у посёлка. Это значит ...
        - Это значит, что одним ударом они разрезали область напополам - потерёв щёку, сказал Вяземский - от Екатеринбурга теперь в Кушву и дальше можно проехать только через Пермь. То же самое с железной дорогой.
        - Есть ещё алапаевская ветка - возразил Михаил. Он бросил вилку и обхватив голову руками, мучительно вспоминал что-то важное, могущее дать ответ на все вопросы и неясности. Слушал он дядю Коля вполуха.
        - А! - пренебрежительно махнул рукой Николай Юрьевич - там давно уже нормальные поезда не ходят. Весь путь раздолбан и тяга только тепловозная. Вот считай - крюк почти в четыреста вёрст. Каких-либо приличных войск у нас здесь нет, всё посокращали. Одни менты да гуфсиновцы остались. А что они против регулярной армии сделают? Сутки, минимум, у них есть. Пока наши власти очухаются, пока шевелится начнут. Да и потом - просто так в город не пробиться. Хоть отсюда, хоть с юга. Не удивлюсь, если возле Шайтанки такой же блок-пост выставлен. Ребята серьёзные, как ...
        Он вдруг остановился, словно запнулся и побледнел. Расстегнул, ворот рубашки, налил себе из графина малинового морса и стал жадно пить большими глотками. Михаил сложил руки на стол, откинулся на спинку стула.
        - Ночью, где часов с двух, в той стороне - он указал большим пальцем себе за спину, в сторону востока и прикрывающей шоссе высоты - был такой шум, как будто тяжёлая техника едет. Ну, как на парад девятого мая.
        - Долго? - поперхнувшись, спросил его Вяземский. Маша заинтересованно смотрела на Михаила, Юля тихонечко поёрзала на стуле, вдруг ставшим страшно жёстким и неудобным.
        - Часа два, два с половиной точно - глядя на ещё более побледневшего соседа, сказал Михаил. Такое волнение было ему пока непонятным
        - На север они не пошли, на юг - вряд ли. Иначе перекресток так бы не охранялся. Есть только одна дорога, куда они могли двигаться - еле слышно сказал дядя Коля.
        Михаил смотрел на его осунувшееся лицо и, наконец, понял, что так потрясло до глубины души соседа.
        - О, бл... ! - Михаил рывком встал и не думая извинятся перед женщинами и сыном, заходил по веранде - Свободный! Но это ... это полный пи....ц!
        - Да - согласился бывший танкист - пришёл полярный зверёк, открывай ворота.
        - О чём вы так говорите, Коля, Миша! - прижав руки к сердцу, спросила от плитки Анна Ивановна.
        Михаил остановился напротив неё и глядя в добрые глаза школьной учительницы, громко и отчётливо выговорил.
        - В Свободном размещена сороковая ракетная дивизия тридцатой армии ракетных войск стратегического назначения. Несколько десятков мобильных ракет типа 'Ясень'. Часть ракет оснащена разделяющимися головными частями. Мощность каждой боеголовки от ста двадцати до двухсот килотонн.
        Глухо стукнула о покрытый половиками пол выпавшая из рук Анны Ивановны тефлоновая лопатка. Из-за спины Михаила звонко прозвучал голос сына
        - Пап, они с древними автоматами целую ракетную дивизию захватить собираются? Нас туда в мае на экскурсию возили, там такие спецназовцы! Нам показывали ...
        Он видимо хотел сказать что-то ещё, но был одёрнут Машей. Михаил развернулся, подошел к нему, запустил правую ладонь в русые волосы.
        - Спецназовцы там наверно отличные. Только они против регулярной армии с танками воевать не учились. Я когда-то работал в одной конторе с бывшим зам. командира части тридцать семь шестьдесят шесть, что дивизию охраняет. Так вот - он обвёл взглядом внимательно слушающих его слова родных и соседей - они готовятся на противодействие бандгруппам и таким же, как они спецназовцам-диверсантам. Против регулярной армии, откуда бы она не взялась, они долго не выстоят.
        - Особенно при поддержке с воздуха - добавил Вяземский.
        - Что? - переспросила слушавшая чуть ли не открыв рот Юля
        - Помнишь - обернулся к Михаилу дядя Коля - ты меня у проходной спрашивал, что я услышал? Я тебе сказал, что показалось. Теперь по другому думаю. Я слышал звук винтового самолёта. Один в один на тот, что - он теперь развернулся к жене - два года назад, в Омск к Юре ездили, на историческое авиашоу он нас возил. Помнишь?
        Анна Ивановна судорожно кивнула, всё ещё не придя в себя от столь ужасающего известия. Андреев повернулся обратно.
        - Там такой звук был у винтовых самолётов, восстановленных местным аэроклубом. Ил-2 и Ла-5.
        - М-да, только этого ещё не хватало - Михаил вздохнул, сел на своё место - ладно, давайте поедим, что-ли. Может на сытый желудок что-нибудь дельное придумаем.
        Глава 3
        Старые, не раз и не два отремонтированные, помнящие ещё первые дни освоения, густо окрашенные суриком вагоны, медленно катились на север. Остались позади сотни километров петляющей между холмов стальной колеи, единственного признака цивилизации на просторах саванны. Травяного моря, не знавшего ни плуга пахаря, ни топота парных и непарных копыт, ни шелеста падающих с деревьев огромных, как ковбойская шляпа листьев. Не было в этом мире лошадей во всех видах, и деревья росли лишь намного севернее, да ещё по склонам вздымающихся на востоке гор.
        Михалыч сидел в проёме вагонной двери, свесив босые ноги. Привалившись левым плечом к нагревшемуся за долгий день косяку из узкого швеллера, он не спеша отхлёбывал зелёный чай из стальной и мятой, но собственной кружки и вполуха прислушивался к ведущемуся позади него разговору. За неделю осторожного продвижения от одного лагпункта к другому, он успел выучить наизусть все возможные темы бесед в маленькой группе людей, оставшихся в живых наверху при нападении клякс. То, что впервые за всю историю Освоения атака была произведена с двух сторон, с прорывом считавшегося вполне надёжным ограждения и даже с элементами какой-никакой, но всё-таки тактики, придавало отбившимся от плоских захватчиков людям весьма почётный по лагерным меркам статус. Даже то, что они впятером ехали в отдельном вагоне, пусть даже и грузовом, двухосным и самым маленьком в длинном составе, медленно ползущем теперь на север, было по меркам советской страны невероятным шиком. Гейгер, правда, уже успел заявить начальнику особой группы майору Климцеву, что матрасы в спальном углу вагона не идут ни в какое сравнение с теми, что были в
лагпункте десять-пятьдесять шесть и следовало бы принять меры, но был тут же поставлен на место.
        - Выискался то же, принц на горошине! Тюфяки ему подавай! Расслабились там у себя в пограничье! Вся страна на вас сутками пашет, от пайка кусок отрывая! А вы, тьфу!
        Он самым натуральным образом плюнул на густо заросшую вечнозелёной травой насыпь и вернулся к себе в штабной вагон. Оставив стоявшего в очереди вагону-кухне долговязого Карла под множеством осуждающих взглядов. Забрав положенную по норме пайку, немец быстро вернулся в последний по ходу состава вагон и слопал половину ещё до прихода остальных членов 'меченной тенью' команды. Так неофициально называли тех, кто уцелел при нападении клякс. 'Отмеченный тенью' - так в документах выделяли вырвавшихся из смертельных объятий чёрных полотен, но в широких народных массах не делали разницы между всеми пережившими ночь наверху. По необъяснимой причине кляксы не могли проходить в закрытое подземное помещение. Выше уровня земли их способность просачиваться сквозь любые, самые узкие щели, уносила множество жизней. Внешне неуязвимые в развёрнутом для охоты состоянии, они пасовали перед сбитом из досок люком в подвал. Скользили, шелестя по неровной поверхности, но проникнуть вглубь не могли. Самым главным условием подобной защиты, было искусственное создание скрытой под землёй полости. Перекрытия природных балок,
ям и оврагов такой преграды не создавали. С чем это было связано, за все эти годы никто так и не смог понять, но пользовались эмпирически полученным знанием на всю катушку. В любом населённом пункте страны имелись подобные 'кляксоубещища', упрощённые варианты перенесённых с прежней Земли бомбоубежищ. При первых сигналах тревоги народ заученно нёсся со всех ног в определённые каждому подвалы и спокойно спал там до утра. Редкая стрельба с наблюдательных вышек интересовала в основном родственников стоящих на посту часовых. Особых обстоятельств беспокоится о их благополучии не было - крайне вёрткие у земли, кляксы буквально с каждым метром подъема теряли подвижность и до находящейся на десятиметровой высоте точке обзора буквально ползли, вяло трепыхаясь измочаленной тряпкой. Даже пары малокалиберных пуль было достаточно, что бы отогнать любителей человечины на безопасное расстояние. Всего лишь отогнать, конечно, убитых и раненых клякс никто никогда не видел, даже пробивших плоское тело пуль не находили ни разу. Создавалось такое ощущение, что они поглощались колышущейся чернотой без всяких последствий, за
исключением кинетической энергии кусочка свинца, отбрасывающего кляксу в сторону. Даже попадание в самый край хватало для временного выноса противника с поля боя. Поразительная гибкость единственных найденных человеком в этом райском мире врагов в момент удара пули исчезала, и клякса вела себя как абсолютно жёсткое тело, восстанавливаясь в привычное расстояние через нескольких десятках метров неуправляемого полёта. На то что бы выйти из своеобразной контузии, хищнику требовалось как минимум три-пять минут, за которые удачливый стрелок имел все шансы добраться до ближайшего убежища.
        Днём клякс никто и нигде не видел, ночью мало кто из увидевших, мог наутро рассказать о своих впечатлениях кому либо. Если бы не плоские хищники, да другие, доставляющие лишь беспокойство создания случайно обретённого советской страной мира, жизнь людей на планете ничем бы не отличалась от Эдемского сада. Строго перпендикулярная эклиптике ось вращения, единственный известный континент, огромным массивом суши протянувшийся между высокими широтами, отсутствие полярных шапок - всё это вместе взятое делало Гею воистину райским местом. На двух третях северного полушария средняя суточная температура колебалась около двадцати градусов Цельсия, слегка повышаясь к югу и снижаясь к северу, но нигде, даже в предгорьях, не опускаясь ниже пятнадцати градусов.
        На висевших в каждом красном уголке картах был показан весь хоть как-то освоенный людьми северо-запад материка. По самому низу неприступными ледниками белели Гималаи, протянувшимися от одного края карты до другого. От правого нижнего угла к правому верхнему натянутым луком изгибались Рифейские горы, выпуклой частью нависая над густозелёными джунглями, в середине которых расслабленно змеился великий Нил. Крайними рукавами дельты вечно мутная река почти забиралась к половине карты, где от побережья до крайних увалов Рифеев на тысячу с гаком километров раскинулась холмистая степь. Крайний запад середины карты заманчиво отсвечивал океанской голубизной, ближе к материку усыпанной множеством островов на манер Эгейского моря. По аналогии обширный водоём, ограниченный материком и длинным островом Крит, развёрнутым на девяносто градусов к своему земному прототипу и получил такое название.
        Аналогом земного Урала местные Рифейские горы были лишь в самом общем приближении. В самой узкой своей части они превосходили Южный Урал на Земле, а ближе к северу горный массив был как будто надорван могучими силами, поднят и раздвинут в стороны. В образовавшейся миллионы лет назад трещине теперь зазубренным ятаганом голубело огромное, вытянувшиеся в меридиональном направлении, озеро. Нет, озером назвать разлёгшееся почти на две тысячи километров природное чудо ни у кого из колонистов не поворачивался язык. Только Внутренним Морем. Единственным крупным хранилищем пресной воды, основным источником белковой пищи, энергии и транспортной аортой советской страны.
        Холодная вода с ледников приносила в пресное море живительный кислород и рыбная жизнь в прозрачных глубинах била самым настоящим ключом. Огромные белорыбицы, стерлядь, форель и прочие разновидности холоднокровного царства не давали умереть с голоду даже ленивому рыбаку. Что уже говорить о рыболовецких артелях Лагпрома!
        От размышлений общего толка Михалыча отвлёк резко увеличившийся градус дискуссии. Прислушавшись, он счёл за благо вмешаться.
        - А я говорю - нет на Крите окна и никогда не было! - как всегда в моменты волнения, голос Гейгера звучал с отчётливым немецким акцентом.
        Сидевший напротив него Юрьев только посмеивался, отхлёбывая из кружки.
        - Вот, послушай - обратился он к перебравшемуся в центр вагона Михалычу - ни одному факту не верит!
        - Да что там твои факты! - отмахнулся Карл - сказки казарменные. 'Один товарищ, друг другого товарища, сослуживца очевидца, рассказал ...'.
        - Это вы про что? - больше из вежливости спросил Михалыч, долив себе из видавшего виды чайника. О чём пойдёт разговор, он в общем-то уже догадался, но теперь надо было внести в дискуссию ноту успокоения и порядка. Что бы не разругались вдребезги, как в прошлый раз. Если так получилось, что в дальнейшем их судьбы неразрывно сплелись, то незачем с самого начала портить себе и другим нервы. Удивительно, что такая простая казалось бы мысль, так редко посещала людей, живущих здесь уже шестой десяток земных лет. У длинной жизни, как оказалось есть весьма существенные проблемы и недостатки. Пренебрежение к мнению других - одно из них. Когда человек сам себе доктор и заодно не стареет, трудно совместить его мнение с мнением таких же как он, долгожителей. Один из пересёкшихся с Михалычем в лагерной жизни бывший профессор Ленинградского университета, попавший под каток 'ленинградского дела', называл это психологическое явление 'реинфантилизацией'. С уточнением по возрастному и половому признаку. Весь барак заслушивался его научным романом, двое проникшихся психологией зэков даже на заочное отделение
Кировского университета записались, когда вышел очередной указ о послаблениях и разрешениях.
        - Что факты? - словно размышляя вслух, заговорил Михалыч - факт, от которого не уйти и которого не опровергнуть, никто скрыть не может. Мы по нему едем. Это Западная дорога. Согласны?
        Собравшиеся в кружок вокруг чайника слушатели согласно закивали головами. Против карты, как говорится, не попрёшь. От освоенных земель северных равнин, предгорий Рифеев и долины Внутреннего Моря тонкой линией уходила на юг, прижавшись к западном склонам гор, ниточка железной дороги. Там, где горный массив максимально изгибался к закату, дорога поворачивала не девяносто градусов и рывком уходила на запад, к усыпанному островками узкому проливу между Критом и материком. Ни одного месторождения, ни одного сельхозлагеря, ничего, кроме редкой цепочки лагпунктов, поддерживающих железнодорожную инфраструктуру и дальнейшее строительство магистрали вплоть до побережья и дальше. Официальная цель была известна каждому зеку и другим гражданам советской страны - строительство порта и судоверфей на океанском побережье Крита, но, как во всяком великом по замыслу деле, оставлявшая огромный простор для фантазий и предположений вдумчивых граждан.
        - Строить её начали двадцать два года назад - тем временем продолжал Михалыч - я сам, помню, на первых километрах работал. Тогда ветку от Октябрьского через Тополиную падь тянуть начали, но дальше на плывуны наткнулись, насыпь всё время проваливалась.
        Он сделал маленький глоток, чуть прикрыл глаза, вспоминая. Поезд медленно поскрипывал и постукивал на сочленениях рельс, коснувшееся земли солнце шёлковыми лучами проникало в открытые двери вагона и вместе с теплым ветром мягко касалось загорелой почти до черноты кожи.
        - Там самое настоящее болото было. Когда дорогу по склону проложили и в саму падь вышли, никто даже предположить не мог, что дальше ходу не будет. Ровная как стол долина выходит из гор в саванну, травка по пояс, редко растут деревья, большая часть тополя, по ним ту долину и назвали. Ходишь пешком, на машине едешь - всё нормалёк, как по проспектам столицы фланируешь. Прочно всё, грунт под тобой не колышется, деревья опять же не кособокие растут, а вполне нормальные, метров по десять высотой. Какая здесь геология может быть? Высотку построить можно, с башнями и шпилем, как в Москве. Ну, значит, сняли мы профиль и в саванну вышли, а за нами уже бульдозеры с самосвалами прут. С подтянутой железки щебень подают, на откосы сгружают и дальше по маршруту развозят. Укатывают, само собой и скаты ровняют. Кипит работа, нормы выполняют и перевыполняют, насыпь уже на половину пади протянулась, вот-вот начнут решётку укладывать. Красота!
        Последнее слово Михалыч сказал с плохо скрытой иронией. Слушатели понимающе хмыкали и переглядывались. Перевыполнить лагерные нормы - даже в те годы это надо было уметь. Хотя учётчики и нормировщики обходились без вычислителей, но дать возможность зэку-работнику перевыполнить хоть что-либо, значит, для них признаться в полной своей профессиональной никчёмности и непригодности. Не даром работники планово-экономического управления Лагпрома большей частью были прикомандированы к любому мало-мальски крупному строительному или производственному объекту. Для, так сказать, постоянной проверки жизнью своих теоретических построений. На малых точках и участках обходились отсылкой еженедельных отчётов в кустовой отдел, но подобного непригляда на Западной дороге ни один 'боец в нарукавниках' даже представить себе не мог. Строительство курировал лично товарищ Кузнецов и сотрудники Вознесенского с ног сбивались, что бы обеспечить нужную цифру. А она, собака, постоянно выскакивала в 'красную' сторону! В результате успехи в отсыпке превращались в лихорадку добычи стройматериалов и постоянных сбоях в графике
оборота вертушек, подвозивших бут, гравий и щебень к месту столь успешно продвигающегося строительства.
        - Лагпункт у нас был на самом краю саванны поставлен - продолжил свой рассказ Михалыч - когда провал в первый раз случился, мы как раз на развод выходили. Только разнарядку на день зачитали, как по рации с вертушки звонят дежурному и кричат в трубку, что треть насыпи в землю ушла. Вот гаму-то было! Начальство суетится, поначалу переспрашивают, не ошибся ли машинист, он только состав на склон вытянул. Тот отвечает, что видит отчётливо, как в середине отсыпки провал образовался, как корова слизнула. Даже с трёх километров заметно, а на что ещё ему при работе бинокль полагается. Вот как раз для таких случаев - внимательно посмотреть, куда паровоз едет. Были, как у них на дороге говорят, прецеденты.
        Ну, мы все бегом к насыпи, хорошо, что до неё всего километр с небольшим оставалось. Подбегаем, а там действительно провал. Метров пятьсот под землю ушло. Походим ближе, смотрим. Кое кто даже лопаты в руки взял, по краю провала, где в траве щёбёнка видна, копать начал. Ну, раскидали камешки вручную метра на два, а там вода заблестела. Нет там, оказывается, скальных пород и суглинков, как у геологов нарисовано было. Только мокрый песок и сверху дёрн такой плотности, что гружёную машину свободно выдерживал.
        - Почему до этого ничего не проваливалось? - удивился Сергиенко.
        - Пока деревья росли - всё держалось - ответил Михалыч - там ведь степь практически, дров и прочего взять негде. Посрубали деревья, пока насыпь гнали, а как спилили последний тополь, так всё и началось. Неделю пробовали отсыпать, сначала техникой, а когда машины и трактора то же проваливаться стали, вручную, но всё бесполезно. Как в омут щебёнка уходит, конца-краю этому не видно. Помучились и бросили. Вот с тех пор трассу чуть ли не миноискателями проверяют - мало ли что где притаилось, вылезет, когда поезда пойдут и всё - ответят, как те геологи, что Тополиную падь прохлопали.
        - Ну ладно - Михалыч поставил на присыпанный соломой пол опустевшую кружку - поговорили и будет. Давайте шмотки собирать, уже к Октябрьскому подъезжаем, скоро на выход. С нами там много кто побеседовать хочет.
        Люди послушно разбрелись по вагону, от прежней, такой спокойной и ясной жизни им оставалось не более получаса. Поезд проезжал последний поворот и впереди, через распахнутые правые двери, знакомо заблестела облицованная полированной бронзой крыша водонапорной башни. За ней уже были видны первые здания перевалочной станции и высокий шпиль радиовышки с едва заметным красным флагом на самой высокой отметке.
        - На поверку строится! - протяжный голос начальника поезда волнами прокатывался по уложенному брусчаткой перрону. Народ быстро выскакивал из вагонов с вещами и вставал напротив в шеренги. Когда суматоха утихла, в нарушаемой лишь шелестом ветра тишине прозвучал рапорт Николайчука.
        - Товарищ полковник, сводный отряд Западного управления Лагпрома построен. За время следования проишествий не произошло. Начальник поезда номер сто сорок шесть майор Николайчук.
        Он сделал шаг в сторону, затем вперёд и развернулся слева от богатырского сложения полковника МБ. Ростом почти под два метра широкоплечий здоровяк цепким взглядом окинул вытянувшихся во фрунт людей и не отрывая ладони от фуражки с васильковым околышем рявкнул во всю мощь начальственных лёгких.
        - Поздравляю вас с благополучным прибытием!
        - Служу Советскому Союзу! - единым порывом откликнулся строй.
        Вперёд выдвинулся Николайчук, на фоне коменданта выглядевший совсем подростком.
        - Направо! Согласно дорожному предписанию на территорию сборного лагеря шагом марш!
        Подхватив вещмешки, зэки, служивые и вольняшки потопали в заранее открытые в огораживающим станцию заборе ворота. Мимо неподвижно стоящей пары начальников, барельефов вождя на глухих каменных стенах первого этажа вокзала, с единственной двустворчатой дверью в середине. Часы в простенке второго этажа над дверью показывали семнадцатый час вечера. До заката оставалось менее получаса.
        Когда обитые бронзой ворота захлопнулись, Николайчук с Барминым подошли к неподвижно стоящей всё это время небольшой группе людей. У пассажиров последнего вагона было отдельное предписание.
        - Молодцы - неожиданно мягким голосом сказал комендант южного округа, быстро и внимательно всмотревшись в лица - до утра продержались. Кто из вас от клякс вырвался?
        Вопрос был задан скорее для проформы. Вряд ли обладавший всей полнотой власти над округом в половину Европы Владимир Бармин был не в курсе. Скорее всего и личное дело каждого успел изучить. Но отвечать всё-таки надо было, как принято, по старшинству.
        - Старший геодезист лагпункта десять - пятьдесят шесть Шепетов Сергей Михайлович.
        - Мастер смены цеха механосборочных работ Гейгер Карл.
        - Молодцы - ещё раз повторил Бармин, обернулся к стоявшему сзади начальнику поезда - я вас отпускаю, товарищ Николайчук.
        - Есть! - с заметным облегчением ответил начальник, развернулся и строевым шагом рванул к вокзалу.
        Проводив его взглядом, хозяин южных земель вернулся к напряжённо ждущим дальнейшего развития событий пассажирам. О том, что по особому предписанию им следовало отправиться куда-то в совсем другом направлении, чем остальным, их оповестили на последней стоянке. Под роспись в прошнурованной книге. О том, что их встретят и дадут сопровождающего, то же сказали. Но увидеть в качестве вполне заурядного по меркам Лагпрома старшего группы самого коменданта южного округа - это было выше всяческих воображательных сил и способностей. Даже у склонного к всяческой немарксистской мистике Сергиенко, извлечённого в доблестные ряды Советской армии из глухих пермских лесов.
        - Пройдёмте - просто сказал Бармин и показал рукой в сторону приоткрытой калитки в стене, противоположной воротам.
        Бывшие лагерники развернулись на сто восемьдесят градусов и гуськом двинулись к служебному входу и выходу, сохраняя между собой и комендантом дистанцию. Михалыч нагнал идущего первым Юрьева и шёпотом спросил лейтенанта, что всё это может значить. Юрьев в ответ только пожал плечами и сделал жест рукой, долженствующий означать только - 'никаких больше вопросов!'.
        За калиткой обозначилась квадратная площадка, с чисто выметенным и даже промытым, как на перроне, булыжником. В середине стоял свежепокрашенный автобус ЗиС на громоздких многократно наваренных покрышках 'вездеходного' профиля. Около автобуса в ожидании переминалась с ноги на ногу пара линейщиков, при виде начальства живо распахнувших единственную дверь автобуса. Водитель вскочил на своё место, второй номер заученно выхватил из зажима на передней стенке кабины заводную ручку и устремился к громоздкому радиатору.
        Пока они делали свои двадцать шагов по медленно остывающей мостовой, двигатель, чихнув и пыхнув смолистым выхлопом, равномерно затарахтел. Пропустив начальство и гостей в салон, помощник шофёра запрыгнул следом и закрыл глухо стукнувшую по кузову дверь. Незримая отсюда охрана медленно распахнула двойные ворота, так же обитые потускневшей от времени бронзой, и лязгая по брусчатке, пища и поскрипывая, автобус выкатился на ведущую от станции к посёлку дорогу.
        Усевшийся сзади Михалыч обернулся и посмотрел сквозь слегка мутное торцевое стекло. Солнце уже скрылось за вторым станционным забором, окрасив неподвижно висящие в небесах облачные громады в красивый нежнопурпурный цвет. Водитель ощутимо прибавил газу, они мчались по опустевшим улицам в сторону постепенно вырастающей в щирину и высоту радиовышки. В окружённый высоким двойным и колючим забором филиал Академии Наук, как гласила вывеска над воротами, они въехали, лишь немного опередив последние солнечные лучи.
        - К второму сектору - коротко бросил Бармин, перекрывая транспортный шум и направляя водителя в сторону отдельно стоявшего трёхэтажного здания с пристроенным с правой стороны длинным гаражным рядом.
        Уже повернувший к притулившимся у подножия вышки одноэтажным домам шофёр не раздумывая притормозил и покатый автобусный капот развернулся в нужную коменданту сторону.
        - Сразу в гараж - ещё раз указал Бармин. Водила кивнул и автобус, подрагивая, вкатился в заранее распахнутые ворота крайнего слева бокса.
        Не оглядываясь, Бармин вышел сразу за шмыгнувшим в автобусную дверь водителем. Помощник шофёра суетился у вьезда в гараж, помогая закрывать громоздкие, сваренные из редкого стального уголка, воротины. Автобус Михалыча не впечатлил. Трясучий деревянный кузов, жёсткие, обитые потёртыми коровьими кожами скрипучие сиденья, да вдобавок проникающая в заднюю часть салона, куда он так неосмотрительно забрался, скипидарная вонь выхлопных газов. Недавно покинутый вагон показался ему верхом комфорта и не вредного для здоровья плавного перемещения в пространстве.
        - Проходите - Бармин уже нетерпеливо выглядывал из распахнутой двери в разделяющей гараж и основное здание капитальной стене.
        Группа отмеченных вытянулась гуськом, спереди обходя автобус и поднимаясь по окрашенной охрой лестнице к маленькой площадке перед входом в научные и возможно весьма засекреченные апартаменты. Сзади возглавляющего колонну Михалыча чуть слышно шпрехал Гейгер, на родном диалекте выражая презрение к окружающей его убогости. Разительно контрастирующей с циркулирующими в любом бараке слухами о сладкой столичной жизни, частью которой априори являлись любые научники. Михалыч завёл свободную левую руку за спину и предупреждающе сжал пальцы в кулак. Недовольный немец заткнулся, но менее антисоветски дышать от этого не престал, через шаг или два многозначительно и преувеличенно сильно вздыхая. Действительно, слабо освещённые голыми лампочками окрашенные светло-зелёной извёсткой стены коридора первого этажа, где они шли к видневшейся вдали лестнице, не вызывали эстетического восхищения бывшего имперского строителя. Сам Михалыч к такого рода интерьерам относился более-менее философски, наученный жизнью в Союзе различать частично не совпадающие между собой формы и содержание.
        Всё время убегавший вперёд комендант дожидался их на площадке уходящего вверх и вниз лестничного марша и, заученно пересчитав пришедших по головам, нетерпеливо зашагал в ярко освещённый - даже отсюда было видно - подвал.
        Только внизу Михалыч увидел первого часового. У входа в перекрытый железной решёткой коридор бдил охранник из молодых, настороженно оглядевший вошедших из своей отгороженной кирпичным барьером караулки. На стене позади служивого в идеально сидящем обмундировании и короткоствольным ППШ на груди висел монументальный телефон, ещё земного производства, в трубку которого уроженец нового мира споро докладывал о прибытии важных гостей. Бармин молча ждал, поигрывая желваками, но доклад по всей форме выслушал, не перебивая.
        - Есть пропустить - ответил наконец рядовой вохровец в трубку, выслушав невидимого собеседника - товарищ комендант и пятеро сопровождаемых лиц. Распишитесь, товарищ комендант.
        Прикрыв микрофон специальной заглушкой, парень повесил объемистую трубку на рычаг, достал откуда-то снизу, возможно из невидимого Михалычем стола, амбарную книгу с прошнурованными листами, свободные концы шнуровки надёжно закреплены сургучной печатью, положил журнал перед Барминым на широкий поребрик. Рядом поставил письменный прибор с латунной чернильницей и сделанной из гильзы крупнокалиберного пулемёта стаканчиком для перьевых ручек.
        Бармин схватил перо, обмакнул не глядя и так же не глядя слегка стряхнул перо над открытой чернильницей, слегка стукнув по краю, размашисто что-то написал в журнале, вернул ручку в стаканчик и развернул журнал рядовому. Тот степенно вывел длинную фразу на полстраницы, аккуратно посыпал написанное мелким песком из латунной песочницы, так же изготовленной из стрелянной гильзы и убрав всё писчебумажное хозяйство на стол, наконец-то сдвинул в сторону часть решётки, освобождая проход, куда сразу шагнул комендант. Михалыч с остальными двинулся за ним следом.
        Коридор, состоящий из коротких отрезков, состыкованных между собой под прямыми углами, наконец-то привёл их к месту отдельного назначения. Одна из трёх, встреченных ими в голых бетонных стенах дверей, была гостеприимно распахнута и под безликой надписью 'лаборатория ? 5' им открылся удивительный, истинно столичного шика мир, весьма ограниченный, правда, в подземном пространстве.
        - Проходите, проходите, товарищи - по выскобленному паркету от середины комнаты к ним засеменил похожий на высушенный стручок сам академик Прохоров, что уже не лезло ни в какие, даже железнодорожные, ворота.
        Бармин тихо отодвинулся в сторону, краем глаза Михалыч приметил, как он уселся за длинный и низкий, уставленный столовыми приборами и яствами столик. Рядом с меланхолично жующим шашлык на косточке примерно сорокалетним мужиком явно семитской наружности. Коротко остриженный горбоносец в полувоенном френче лишь бросил на растерянно замерших сопровождаемых короткий взгляд и о чём-то шёпотом заговорил с комендантом. Не отвлекаясь от шашлыка.
        Стараясь не крутить головой в разные стороны, Михалыч деликатно высвободил рукав из цепкого захвата академических пальцев и пошёл вслед за главой научников, выхватывая глазами отдельные элементы нарочито роскошной обстановки. Если бы не отсутствие окон, то о истинном местонахождении богато изукрашенной комнаты он, например, ни за что бы не догадался.
        Стены обтянуты светло-зелёной обойной тканью, навощенный паркет не скрипит под грубыми сапогами, на высоком и гладком потолке блистает хрусталём пятирожковая люстра. Мебель, правда представлена слабо, упомянутый низкий столик в окружении невысоких мягких сидений и нормального габарита стол в дальнем углу большой комнаты, сплошь заваленный разнокалиберными бумагами. Всего лишь пара венских стульев выгодно оттеняли изящество тонкой резьбы по краю толстой чёрной столешницы, поддерживаемой четырьмя похожими на изогнувшиеся под напором ветра хрустальные сталактиты ножками.
        - Нам надо решить очень много вопросов! - тем временем начал свою экспансивную речь Прохоров - ещё никогда и никому за всю историю Освоения не удавалось отбить тройную атаку! Это уникальный случай! Он непосредственно связан с вашими, да-с, с вашими - он ткнул в грудь стоявшего ближе всего к нему Михалыча похожим на птичий коготь указательным пальцем - особенностями строения мозговых тканей и нервной системы!
        - Простите, Александр Фёдорович - откуда то из-за спины донёсся незнакомый голос - пускай граждане разместиться на новом месте, а потом мы все вместе переговорим. Хорошо?
        Что-то было в этом брошенном вскользь вопросе такое, что заставило заслуженного учёного как бы споткнуться и согласно закивать седой головой.
        - Пройдите в левую дверь, там ваши новые апартаменты - властно распорядился незнакомец - обустройтесь по быстрому и к нам возвращайтесь. Времени у нас мало, а вопросов много.
        Без лишних вопросов приезжие прошли к притулившейся в углу покрытой тёмным лаком двери. Михалыч потянул за витую бронзовую ручку и все вместе они вошли в весьма приличных размеров, примерно четыре на пять метров, жилую комнату. Без особых изысков, с простым деревянным полом и белёнными стенами, с расположенным в армейском порядке шестью застеленными железными кроватями. Свет на весь интерьер шёл от скромной двухламповой люстры, похожей на перевёрнутую настольную лампу. На пустой стене справа от входа была ещё одна дверь, за которой заглянувший Юрьев обнаружил самый настоящий ватерклозет и умывальник с овальным зеркалом.
        Быстро затолкав вещмешки под кровати, они молча разобрались с очерёдностью пользования столь нежданными дарами цивилизации и вскоре вернулись в основную лабораторную комнату.
        Вся начальственная троица уже сидела за столом и взмахом руки Бармин указал вышедшим в зал людям на пять мест напротив.
        Осторожно усевшись на мягкое сиденье, Михалыч настороженно оглядел Бармина, Прохорова и оставшегося пока безымянным семита, блистающего заходящими на макушку залысинами. То, что оказываемое пятёрке вполне заурядных поселенцев внимание было из ряда вон выходящим явлением, понимал уже с момента поспешного их отъезда из похожего на развороченный муравейник лагпункта. Поначалу это вызывало у него удивление, но сейчас Шепетов с трудом скрывал смешанное с изумлением раздражение. Для чего весь этот балаган с подземным пиром в компании столь высоких начальников? Зачем они им вообще понадобились и чем придётся заплатить за подобную щедрость?
        - Как говорят на Кавказе, без хорошей еды и вина не бывает беседы - Бармин взял в свои руки инициативу, буквально силком заставляя сидевших напротив присоеденится к трапезе - выпьем немного, откушаем и поговорим.
        Под не сулящим ничего хорошего взглядом бригадир с командиром разлили из глиняной бутылки по глиняным же бокалом. Густокрасное вино текло мерцающей лентой из широкого горлышка, заполняя до самого края пузатые чарки. Капнув напоследок себе, Михалыч поставил бутыль под стол, прислонив глазированный бок к прихотливо изогнутой ножке. Как будто только вчера он пришёл с дня рождения друга и совсем не забыл народных примет и привычек.
        - Кхм - собираясь что-то сказать, старой птицей всклёкнул старичок академик, но был мгновенно прерван успокаивающим движением левой руки безымянного.
        - Позвольте представится - приятным баритоном, почти без властных и угрожающих ноток, начал свою речь незнакомец - Бергман Михаил Моисеевич, помощник товарища Сталина.
        Пятеро чуть склонив головы, прониклись глубоким почтением. По многочисленным слухам, циркулировавшим по городам и лагпунктам, сидевший в центре напротив был из немногих приближённых к Вождю. За годы трудов и забот, проведённых на пути исправления, практически каждый зэк мог узнать имя и фамилию каждого члена правительства. Об этом заботились на политчасах и пятиминутках читающие информлистки активисты и прибывающие для более обстоятельных бесед лекторы общества 'Знание'. Слишком мало было людей в новом мире и слишком много стало зависеть от них после разрыва мировых коридоров. Хочешь - не хочешь, а запомнишь списки руководящих работников, если долгие годы и десятилетия они практически не менялись. Умереть от болезней на новой земле было практически невозможно за отсутствием таковых, раны и повреждения внутренних органов затягивались за несколько дней, а кляксы до раскинувшейся на брегу Внутреннего моря Столицы добраться практически не могли. Разве что попасть в немилость Хозяину, но таких случаев за все годы набиралось чуть меньше десятка. Слишком высоко приходилось падать и практически всегда
упавшие с административных небес очень быстро пропадали в объятия клякс, на самых дальних и захудалых лагпунктах.
        Бергман обхватил бокал длинными пальцами, поднял не спеша.
        - За встречу! - простецки сказал самый главный в подвале, сглотнул вино одним махом, не чокаясь.
        Следом за ним, чуть давясь и кашляя с непривычки, выпили остальные. Михалыч поставил чарку на скатерть, потянулся за шашлыком на широком подносе. Впившись зубами в нежное мясо, он попытался вспомнить, как это было на воле. Не сам процесс его заинтересовал, нет - насыщенный и чем-то терпкий вкус виноградного вина был ему совсем не знаком. Не доводилось ему ранее даже пригублять чего-то подобного, медленно растекающегося по жилам холодным огнём. Согревающим и успокаивающим одновременно, словно было вино настояно на диких травах бесконечных холмистых равнин, впитавших себя величавое небо и жаркий свет полудённого солнца.
        С каждой утекающей в вечность минутой казалось Михалычу, что жизнь все эти годы лишь подводила его к некоему рубежу, к тому, что всё равно случилось бы вскоре. Он медленно ел, успевая чуть поглядывать по сторонам. Спутники Шепетова как будто посветлели внутри, разглаживая исчерченные заботами и морщинками лица, проявляясь в подвальной тиши истинным обликом, до селе скрытой лагпромовской маской.
        Вытянутый, весь составленный из принципов и порядка Гейгер, верный долгу умница Юрьев, простой деревенский парень Сергиенко и себе на уме усач Иванов. Вот те люди, с которыми ему предстоит идти дальше по жизни. Шепетов с трудом подавил рвущееся наружу предвидение, сумел-таки спрятать его за ощущением вдохновляемой свыше вольности. Только так, по застарелой и въевшийся до мозга костей лагерной привычке можно было оградить себя от всяких разных и зачастую весьма болезненных неожиданностей. 'Не верь, не верь' молоточками било в висках, он наклонил голову, пряча глаза от внимательного взгляда напротив.
        - Тяжело с непривычки? - с тщательно выверенной долей сочувствия осведомился Бармин.
        - Да, товарищ комендант. Какое-то странное ощущение - осторожно подбирая слова, ответил Михалыч. Внутри отпустило и он посмотрел на широкое лицо коменданта, оставшееся совершенно неизменным после почти двухсот граммов забористого вина.
        - Хорошего помаленьку - слегка поджав узкие губы, понимающе сказал комендант южного округа - такое вино вряд ли вам когда-нибудь удастся отведать.
        Над столом повисла многозначительная пауза.
        - Почему? - с запозданием вскинулся Гейгер.
        - Не волнуйтесь, товарищ - Бергмановский баритон был на удивление тих и приятен - эта бутылка из винных подвалов товарища Сталина. Вряд ли вы, при всех ваших успехах, сможете когда-либо быть приглашённым на Озёрную дачу. Сами понимаете.
        Он улыбнулся самой добродушной из всех добродушных улыбок, оглядывая по очереди будущих подопечных.
        - Не понимаю - вдруг сказал с самого правого краю Юрьев - что мы сделали для такой ... - он слегка запнулся - такой дегустации?
        Бергман повернул голову вправо, к давно откинувшемуся на изогнутую спинку стула академику. Почувствовав взгляд, Прохоров встрепенулся и слегка подался вперёд.
        - Вы ещё ничего не успели сделать, молодые люди - слегка дребезжащим тенорком сказал академик - вам только предстоит это сделать.
        - Да что же? - перебил научника Сергиенко и тут же пробормотал - извините.
        - Понимаю ваше нетерпение - Прохоров смотрел на самого младшего отеческим взглядом - вам предстоит вернуться на Землю.
        Вилка выпала на пол из рук Иванова, бормоча извинения, он торопливо поднял её с ковра на столешницу.
        - Да - добродушия в голосе Бергмана практически не было - постараться - он сказал это слово с напором - как можно быстрее вернуться домой. Времени у нас почти не осталось.
        
        
        После непривычного ужина, уже сидя на своей угловой кровати, ещё ровно заправленной тонким шерстяным одеялом в сине-чёрную клетку, Михалыч снова и снова перебирал в уме темы и обстоятельства недавнего разговора. Для удобства раздумий он облокотился левой рукой на стену, поверх выкрашенной чёрной краской железной спинки и подпёр склонённую влево голову ладонью. Глаза он прикрыл, что бы мыслям не мешало мельтешение отходящих ко сну соотрядцев. Кто-то подошёл, стал совсем рядом, напротив скрипнул досками настил. Михалыч слегка приподнял правое веко, в прищур рассматривая невежливого по лагерным меркам гостя. Однако сидевшему напротив Юрьеву было не до норм внутрибарачного политеса. Возможно, в казармах господствовали совсем другие правила.
        - Побазарить пришёл, Константин Фёдорович? - нарочито грубо, но вполголоса спросил его Шепетов.
        Юрьев усмехнулся, опёрся крепкими ладонями на край такой же, как у бугра, узкой кровати. Уложенные поперёк крепкие дубовые доски ещё раз жалобно скрипнули.
        - Поговорить, что дальше делать будем - так же вполголоса ответил товарищ лейтенант, быстро переодевшийся в свободного покроя штаны и новую тельняшку с тёмно-зелёными полосами - главного отличия формы разведчиков и погранцов от других служивых частей.
        Михалыч в ответ поднял глаза к свежепобеленному потолку, Юрьев снова понимающе улыбнулся.
        - Испугался чужих ушей, а, Михалыч? Что-то это на тебя совсем не похоже. В лагере, помнится, ты куда откровенней был.
        - За кума ты там был, что ли? - равнодушно спросил Сергей, даже не удивившись подобной осведомлённости.
        - Нет, Сергей, но кое-что про тебя доводилось услышать. Как с хорошей стороны, так и не очень. Но, ладно, ладно - Юрьев примирительно приподнял с клетчатого одеяла ладонь с длинными, но весьма цепкими пальцами - всё что там было, забыто. Мы сейчас все в одной лодке.
        - В подводной - сделал немаловажное уточнение Михалыч, Константин согласно кивнул - а раз так, то давай не строить из себя великих начальников, а поговорим, как встарь, со всей командой.
        Не дожидаясь хоть какого-либо согласия, он через голову Юрьева обратился к хаотично перемещающимся у дальней стены соотрядникам - подходите ближе, парни, серьёзный разговор есть.
        Никого не пришлось приглашать дважды. Трое из новых постояльцев подземной гостиницы неровным углом собрались вокруг подводящих какой-то итог командиров. Сесть на пустые кровати так никто и не попытался, лишь скрестивший руки на груди Гейгер опёрся плечом на торцевую стену - между спальным местом Михалыча, и тем, что наверняка займет Юрьев. Сидор лейтенанта так и остался лежать в общей куче слева от входной двери.
        - Что молчите, как будто неделю не ели? - обратился к переминающемуся с ноги на ногу рядовому составу Шепетов - наверняка каждый из вас что-нибудь сказать хочет!
        - Да - после зависшей паузы поддержал его Юрьев - Вот ты Николай, что думаешь?
        Сергиенко вздохнул, повёл плечами, словно поправляя висящий на тощей спине невидимый груз.
        - Я думаю - он посмотрел на сидящих начальников, зачем-то перевёл взгляд на меланхолично стоящего Гейгера - я думаю, что нас на восток отправят, в Сухие Долины. Там много всякого разного было - он оглядел внимательно его слушающих соратников, опустил очи долу, на сцепленные в замок руки - и странного.
        - Понятно - как-то быстро сказал Юрьев, взглянул на Иванова.
        Сибиряк левой ладонью огладил усы, перемнулся с ноги на ногу.
        - Я то же насчёт востока думаю - глуховатым басом сказал Андрей Олегович.
        - А я - нет - без паузы выпалил Гейгер - на юг нас отправят, в горы, к развалинам.
        - Это ещё что за новости, впервые слышу - несказанно удивился лейтенант - даже мне о таком не известно. Колись, давай, что это за дела такие в нашем хозяйстве творятся.
        - Я только один раз, недавно узнал - слегка надменно сказал Гейгер - когда переподготовку в Кировске проходил. Последняя экспедиция в джунгли нашла развалины города и не все смогли оттуда вернутся.
        - Ну, это не новость - Сергей даже слегка разочаровался в услышанном - вот если бы они все вернулись, то было бы удивительно.
        - Да - согласился Юрьев - на юге безвозрата меньше десяти процентов не бывает.
        По нордическому лицу Гейгера скользнула улыбка.
        - Они не погибли, они дезертировали.
        В комнате повисла мёртвая тишина, стало слышно, как в душе редко капает вода из неплотно прикрытого крана. Дезертировать на Гее некуда было даже теоретически - местная рептилоидная фауна была практически несьедобна для человеческого желудка, а на одной траве жить даже самый отчаянный 'самоход' смог бы не больше месяца.
        - Дальше - лаконично сказал Юрьев.
        - Всё - Гейгер в подтверждение своих слов развёл рукам, едва не задев Сергиенко - всё что знаю.
        Старшие в команде переглянулись и, похоже, пришли к одинаковому выводу.
        - Давайте спать - сказал Шепетов - завтра нам товарищи начальники обещали сложный день, всего - он посмотрел на наручные часы - двенадцать часов до подьёма осталось.
        Глава 4
        Пока женщины прибирали на кухне, дядя Коля предложил Михаилу пойти покурить. Уже с год как бросивший Михаил не раздумывая согласился и они не спеша вышли на садовый участок. Увязавшегося за ними Лёшку Михаил хотел, было отправить обратно, в дом, но, натолкнувшись на внимательный взгляд сына, махнул рукой и показал на лавку.
        - Садись, раз пришёл, будешь самым младшим на военном совете.
        Не понявший шутки Алексей устроился рядом с отцом. Они расположись под натянутым у бани навесом из популярной пару сезонов назад цветной стеклоткани. Здесь у дяди Коли был оборудован уголок послепарного отдыха - две стоявшие углом деревянные лавки с высокими спинками и вкопанный в землю круглый стол между ними, даже на вид внушающий уважение толщиной своих элементов. Весь набор огородной мебели был сделан из массива лиственницы и пропитан каким-то хитрым составом, придавший поверхности густой цвет крепкозаваренного чёрного чая.
        Дядя Коля достал потёртый алюминиевый портсигар, бензиновую зажигалку Зиппо, протянул курительное хозяйство соседу. Михаил, покосившись на сына, вежливо отказался.
        - Я то же бросить хочу - сообщил Вяземский, щёлкая колёсиком и прикуривая простые сигареты без фильтра - да всё, знаешь, некогда. То дом, то баня, то огород - он провёл ладонью по гладкой столешнице - то вот это сделать бы надобно. А работать без перекуров я уже не могу - он засмеялся, показав крепкие пожелтевшие зубы - привык, знаешь.
        - Ладно - затянувшись и деликатно выпустив дым в сторону от отца с сыном, сказал бывший гвардии сержант - расскажи, Лёшь, что с пацанами успел высмотреть.
        Всё это время ерзавший, как будто с шилом в известном месте, Шепетов-сын, встрепенулся и, постаравшись говорить медленно и солидно, начал выкладывать нужную старшим информацию.
        - Вокруг станции оцепление. Поезд то же оцепили. У переезда солдаты стоят, с автоматами. Там много машин скопилось, никого не пускают
        - У какого переезда? - удивился Михаил - мы ничего не видели.
        - Дальше который - сын махнул рукой, в сторону видневшейся над вершинами деревьев вышки сотовой связи.
        Взрослые переглянулись.
        - Грамотно сделали - процедил дядя Коля - переезд на дороге к дальним садам аккурат посерёдке просеки ЛЭП стоит. Просека идёт перпендикулярно железке и в обе стороны от переезда на не одну сотню метров просматривается. Да, поехали бы, Миша, по той дороге, что мне показывал, нас бы живенько сняли.
        - На камеру? - удивился Алексей.
        - На пулю - буркнул Михаил, осознав авантюрность предложенного им менее час назад плана - блок-пост там, Алексей. За просекой верняк наблюдают. Ты с пацанами только автоматы у солдат видел?
        Сын на мгновение задумался и подняв на отца карие глаза, без запинки ответил.
        - У двоих вместо автоматов какие-то винтовки были, как у американцев в кино .
        - Да ну? - удивился дядя Коля - ну-ка, сынок, расскажи поподробнее.
        После краткого, но весьма напористого расспроса самого младшего на 'военном совете', Вяземский без всякого колебания сказал Михаилу.
        - Точно тебе говорю - эти ребятки всё точно по штатам советской армии сделали. Сорок пятого года.
        - Почему именно сорок пятого, а не пятидесятого, например? - устало удивился Михаил - неужели это так важно?
        - В нашем положении - не совсем - Вяземский задумчиво крутил пальцами правой руки сигарету, не замечая осыпающихся табачных крошек - Вспомни, сколько солдат при захвате 'Сапсана' видел?
        Михаил снова прокрутил в памяти финал так хорошо начавшегося утра.
        - Трудно сказать. Пятьдесят, вроде.
        - Пятьдесят шесть. Два взвода по двадцать восемь человек. Все они здесь крутятся. На станции и вокруг. Но это ещё не всё. По штату ещё должен быть один взвод автоматчиков и пулемётный взвод.
        - Смело на два множим - сделав мгновенный вывод из услышанного, сказал Михаил. Дядя Коля согласно кивнул - только пулемётов нам ещё не хватало! Сколько там 'Максимов' было?
        - Ну, не 'Максимов', положим, а 'Горюновых' сорок третьего года в количестве двух штук в пулемётном взводе. Разумно предположить - дядя Коля вдруг закашлялся - да, курить вредно. Так вот - скорее всего они пулемёты с обеих сторон поезда поставили, в отдалении. Что бы все возможные пути отхода перекрыть.
        - Рот закрой - обратился Михаил к внимавшему сыну - это тебе не кино и не стрелялка трёхмерная. Чёрт! - он от досады стукнул кулаком по лакированному сиденью - должен ведь быть какой-то выход, должен! Не сидеть же ведь здесь в заложниках, как в 'норд-осте' каком-нибудь!
        - Пап - Алексей встрепенулся и теперь смотрел в сторону дома - нас мама зовёт.
        Повернувшись, Михаил увидел на крыльце законную жену. Она стояла, раздумывая идти или немного обождать. Натолкнувшись на вопросительный взгляд мужа, она как-то нерешительно взмахнула рукой в приглашающем жесте и резко повернувшись, ушла на веранду.
        - Без двух минут десять - посмотрев на часы, сказал Вяземский - пойдём, послушаем, линию партии.
        - Какую линию? - спросил Алексей у дяди Коли по пути к дому.
        - Понимаешь, сынок - Вяземский говорил, не оборачиваясь к шагавшему позади Алексею - так раньше решения партийных съездов и пленумов называли. Среди народа, конечно.
        Последним в дом вошёл Михаил, задержавшись на крыльце, пристраивая поудобней снятые с босых ног сандалии. Все уже собрались в большой комнате первого этажа, где на старинном комоде стоял сосланный из города за моральный регресс двадцатипятидюймовый 'Сони-тринитрон'.
        Мебели у Вяземских было немного - стоявшие по одной стене раскладной диван и кресло-кровать, поэтому за недостатком посадочных мест Михаил остался стоять у двери, привалившись спиной к тесанному из бруска косяку. Пока на чёрном экране неподвижно светилась белыми буквами заставка 'Обращение Советского Правительства к народу СССР', Михаил бросил взгляд на своих женщин и с удовлетворением отметил что во время его отсутствия никаких эксцессов не произошло. Юля независимо расположилась в единственном кресле, закинув ногу на ногу, покачивая босой ступнёй выданные хозяйкой жёлтые пляжные тапочки. Маша с сыном сели на дальний край дивана, отгородившись от разлучницы четой Вяземских. Услышав шаги Михаила, Юля обернулась и улыбнулась ему. В этот момент слова заставки исчезли, и аккомпанементом медленно сереющему экрану из динамиков полилась знакомая мелодия советского гимна.
        Вскоре и он затих, отыграв последнюю ноту. Появившееся изображение не прибавило зрителям понимания ситуации - на экране был виден угол увитой плющом деревянной веранды, выходившей на пологий берег горного озера. Вдали, за водной гладью виднелись слитой цепью укутанные снежными шапками горы, на ближнем фоне кроме выскобленного пола, колонны в углу и низкого резного барьерчика, отделявшего строение от прибрежного луга, ничего интересного не было.
        Вяземский подобрал с дивана пульт, вывел громкость на максимум. В дачную комнату втёк шорох листьев и шёпот лёгкого ветра. Сквозь голос природы сначала еле слышно, а потом всё отчетливее проступил какой-то внешний шум, слегка скрипящий и гораздо отчётливей постукивавший чем-то полумягким по твердому. Всё громче и громче и, наконец в кадр, опираясь на трость, медленно вошёл старик в странном полувоенном костюме, повернулся к невидимым зрителям.
        Он был совсем седой, с измождёнными какими-то щербинами и частыми точкам странно знакомым усатым лицом.
        - Здравствуёте, товарищи - сказал низким голосом незнакомец - меня зовут Иосиф Виссарионович Сталин.
        Он замолчал, давая переварить столь наглую новость. Зрители потрясённо молчали, даже не переглядываясь, замерев в ожидании. В то, что за стеклом кинескопа не самозванец, не способный актёр, а именно тот, кого по преданию придавили двумя бетонными плитами, Михаил почему-то поверил вдруг сразу и навсегда.
        - Слухи о моей смерти оказались сильно преувеличены - сквозь улыбку сказал вождь, на мгновение, показав крепкие жёлтые зубы - тем более жив Советский Союз, пока существует хотя бы одна его дееспособная часть. Многие из вас сейчас спрашивают себя - 'как это могло случится?' Законный вопрос.
        Ответ на него очень прост - во второй половине сороковых годов двадцатого века советскими учёными был найден мир 'по соседству'. По решению руководства страны было начато его освоение. Секретность этого проекта была выше, чем создание атомной бомбы. Тысячи и тысячи специалистов, множество заводов и техники было перемещено на новую Землю.
        Сталин сделал паузу, слегка шевельнул трость. Камера сделала наплыв, щербатое лицо вождя заняло большую часть экрана. Видно было, что слова ему даются с трудом.
        - В условиях послевоенной напряжённости советское руководство не могло пойти на оглашение подобного открытия. Последствия этого были непредсказуемы. Но как привлечь к освоению нового мира советских людей, оставив в полном неведении оставшихся здесь, на Земле-один, их родственников и близких? Было принято единственно возможное в данной ситуации решение - все перемещённые на Землю-два специалисты по документам были оформленные как репрессированные.
        - Ёпт! - выкрикнул дядя Коля, хлопнув от полноты чувств ладонью по кожзаму дивана - да ....
        Его порыв прервала Анна Ивановна, вдруг ткнувшаяся лицом в плечо мужа. Вождь тем временем с экрана, не прерываясь, глухо и монотонно рассказывал о дальнейшем.
        - Да, это было очень тяжёлое решение. В интересах страны нам пришлось на него пойти. Но теперь вы знаете - многие из ваших родственников не совершали тех преступлений, которые им были официально предъявлены. Их никто не расстрелял, на самом деле они отбыли работать на Землю-два. И многие из них до сих пор живы.
        На Земле-два люди практически не стареют, для всех нас время по биологическим часам течёт гораздо медленнее, чем на Земле-один. Все эти долгие годы советские люди мечтали вернутся на свою Родину. Обнять жён, матерей, детей. Долго, очень долго пришлось работать советским учёным для того, что бы восстановить дорогу домой, предательски разрушенную в марте тысяча девятьсот пятьдесят третьего года.
        Сталин вдруг замолчал, оборвав набравшую размеренный ход речь. Камера отскочила назад, снова выдав общий план на экран телевизора. Видно было, что эти воспоминания не доставляют ему никакого удовольствия. Перебрав пальцами резную рукоять трости, он всё-таки продолжил.
        - Каждый из нас мечтает о долгой жизни. Немногим удаётся дожить до ста лет. Исследования советских учёных на Земле-2 дали возможность исполниться этой мечте человечества. Именно для этой цели я отбыл на Землю-2 в ночь на первое марта тысяча девятьсот пятьдесят третьего года. Как выяснилось буквально через час, после того как был разомкнут тоннель между мирами, это была самая большая ошибка в моей жизни.
        Группа заговорщиков, возглавляемая Маленковым и Берией, воспользовавшись временным отсутствием руководителя государства, совершила переворот и захватила верховную власть в Советском Союзе. По их преступным приказам были сначала заблокированы, а потом, в течение суток, уничтожены все устройства для перехода между мирами.
        В результате антигосударственной деятельности преступной хунты советские люди на Земле2 остались без связи со своей Родиной. Что происходило потом в Советском Союзе, вы сами прекрасно знаете.
        Вождь вновь замолчал, отведя взгляд и замерев на почти на минуту. Потом он как-то встряхнулся, камера сделала наплыв и буквально каждому в душу заглянули тигриные глаза Сталина
        - Для советских людей нет невозможного! Каждый из нас все эти годы работал ради великой цели и теперь я могу уверенно сказать вам - Мы возвращаемся! Теперь уже навсегда!
        Сказанные с таким бешенным напором слова могли, казалось, пробить насквозь любое пространство и время. Слушатели обалдело молчали. Камера вновь отъехала назад и теперь рядом с вождём стоял ещё один человек в строгом костюме-двойке тёмно-серого цвета и чёрном с блёстками галстуке, но с совершенно пролетарским крупночёртным лицом. Лишь большая залысина выдавала в нём человека, не чуждого некоей интеллектуальности. Ростом незнакомец был выше вождя и стоял рядом с ним совершенно свободно, с едва скрытой иронией смотря в обьектив телекамеры.
        - Слово предоставляется товарищу Вознесенскому - голос Сталина был совершенно тих и спокоен - Председателю Президиума Верховного Совета СССР. Слушаем Вас, Николай Алексеевич.
        Вождь даже шагнул в сторону, освобождая невидимую трибуну новому действующему лицу. Вознесенский был краток и уложился буквально в несколько строк.
        - С этого дня на всей территории Советского Союза восстанавливается действие Конституции СССР 1936 года с изменениями, внесёнными до марта 1953 года. Законы, принятые в последующие годы, действуют в части, не противоречащей Конституции СССР. Все международные акты, основанные на примате так называемого 'международного права', объявляются недействительными. Военнослужащие и военнообязанные, присягавшие Советскому Союзу, с этого дня должны действовать согласно данной им Присяге советскому народу и государству. Обо всём остальном будет сообщено дополнительно в ближайшее время. До скорой встречи!
        Сразу после этой, непонятно как попавшей в речь советского президента, слегка бытовой фразы, экран мигнул и кроме как черноты показывать больше не стал.
        - Да, делааа...- в воцарившейся тишине Алексей не нашёл, что сказать наиболее лучшего. Обернулся к отцу, но тот пребывал в не меньшей растерянности.
        Слушатели и зрители молчали, обдумывая услышанное и увиденное.
        - А кого всё-таки похоронили? - в пространство спросила Юлия - может это и не Сталин вовсе? Да и этот, второй ...
        - Вознесенский - пришёл ей на помощь дядя Коля
        -Да, Вознесенский - его ведь тоже тогда расстреляли?
        - По Ленинградскому делу - дядя Коля приобнял жену, беззвучно плакавшую у него на плече - в пятидесятом году.
        - А вдруг это зомби! - с каким-то восторгом воскликнул Лёшка - возвращение живых мертвецов! Я такой старый фильм смотрел и...
        - Алёша! - его мать аж всплеснула руками, перебивая подростка. Обернулась к отцу со взглядом, в котором легко читалось 'до чего безотцовщина доводит наших детей!'
        Михаил молчал, потирая подбородок ладонью. На взгляд бывшей жены он только пожал плечами. Мол, нашла о чём сейчас беспокоиться!
        - Что ты думаешь? - обратился дядя Коля к Михаилу, теперь внимательно разглядывающему ковёр на дощатом полу.
        - О том, что сказал товарищ Сталин?
        - Товарищ? - Вяземский хмыкнул, хотел что-то добавить, но удержался - можно и так сказать.
        - Мне более интересно то, о чём он умолчал в своей речи - Михаил оторвался наконец от потёртого узора и посмотрел дяде Коле в глаза - Юля права. Кого всё-таки похоронили? Что бы хоть какие-то предьявы кидать, надо сначала обосновать - а можешь ли ты это сделать? Положено ли тебе это?
        - Эка ты как заговорил - Вяземский слегка поморщился, мол не стоит в таком тоне при женщинах и ребёнке - то, как, кому и. .. - он остановился, хмыкнул, но всё таки продолжил - что положено мы недавно вон там - он показал ладонью себе за спину, в сторону садово-кооперативных ворот - видели. Ну и на станции было показано.
        - Это беспредел, Николай Юрьевич! - Михаил даже правой рукой махнул, со сжатым кулаком, для большей ясности - да и вообще - что мы обсуждаем действия самозванцев каких-то? Да на любом хорошем компе можно подобный клип сделать! Актёров там подобрать, акцент подкорректировать! Пока мы тут уши развесили, они там с вахтовиков деньги вытряхнут и свалят по быстрому!
        - Если б так, то было бы хорошо - Вяземский аккуратно поднялся, его жена, извинившись, вышла из комнаты, прикрывая лицо рукой - на самом деле было бы хорошо! Но ты забыл о танках на дороге и стрельбе в посёлке. Это-то бандюганам зачем? Не Чечня у нас, согласись, Миша.
        - Ну, на разборки у нас то же на танках ездили - не сдавался Корнеев
        - Было дело - согласился Вяземский - но только один раз и без всякой стрельбы, тем более на поражение. К тому же на весь Урал только у нас в городе 'тридцатьчетвёрка' на ходу, а у моста их ДВЕ - он выделил интонацией этот числитель - было!
        - Как всё у вас просто получается - вмешалась в диалог мужчин Юля - то ниоткуда взялась банда на танках и древнем оружии, то пришельцы из прошлого какие-то объявились и вы во всё это уже искренне верите! Причём в обе эти безумные гипотезы одновременно, как я погляжу! Когнитивный диссонанс тебя ещё не хватил? - обратилась она к Михаилу.
        - Нет, милая - на этом, даже сказанном немного с подтекстом, слове, Маша сжала губы в тонкую ниточку - не хватил. Предложи что-нибудь более разумное? Ты ведь недавно диссер по философии защитила, вот и просвети нас, сиволапых!
        Больше всего Корнеева зацепило, что подруга влезла в серьёзный мужской разговор и тут же умудрилась проехаться по их интеллектуальному уровню, не предложив никакой разумной альтернативы. Такие особенности женской логики неизменно выводили его из себя.
        Теперь пришёл черёд надувать губки Юле. Маша расслабилась и даже слегка улыбнулась, предпочитая помалкивать. За годы семейной жизни своего пока ещё формального мужа она изучила достаточно хорошо.
        Юля собралась было ответить, но вдруг экран телевизора вместо вариации на известную картину Малевича выплеснул на головы провинциальных зрителей бодрых и веселящихся без всякой натуги московских шоуменов.
        - ... мы продолжаем субботнее шоу первого канала! - вопль вечномолодого супруга такой же суперзвезды был немедленно обрезан Вяземским. Пульт из рук он так и не выпустил и быстро поставил на Галкине значок с перекрещённым динамиком.
        Быстро перебрав все каналы, Вяземский откинулся на спинку дивана.
        - Вот оно как - сказал он в пространство - круто они начали, очень круто.
        - Что случилось, дядь Коля? - не удержался от вопроса Алексей.
        Михаил уже сообразил в чём дело, но перебивать Вяземского не стал.
        - Они - слово было сказано с плохо скрываемой ненавистью - не только у нас бузотёрят. Как минимум они ещё ретранслятор захватили, на Синей. На всю округу своё сообщение выдали, от нас и до Кушвы с Красноуральском.
        - Разве можно напрямую с ретранслятора свои передачи запустить? - удивился Корнеев.
        - Можно - сказал дядя Коля - в начале девяностых оттуда ночью на первом и втором канале западные фильмы транслировали, даже студия телевидения там была. Не помню название, но была.
        - Надо выбираться отсюда - поставил точку в затянувшемся бесполезном разговоре Корнеев - немедленно.
        - В город? - пристально посмотрел на него Вяземский
        - А куда ж ещё? - удивился Михаил - не станут они по нам стрелять, в самом деле. Этого даже Конституция тридцать шестого года не позволяла сделать.
        - С советскими гражданами - не удержалась от вставки Юля.
        - Да хоть с кем - отмахнулся Корнеев, уже прикинув план эвакуации - выезжаем сейчас же, пока остальные не прочухались. Я еду первым. Один! - он жестом осадил дёрнувшегося было сына - за мной на отдалении вы поедете. 'Волга' большая, все влезете.
        - Где едем? - спросил дядя Коля.
        - Как обычно, через станцию. Не будем партизанов из себя изображать, по лесам пробираться.
        Сборы были недолги. Вопреки опасениям Михаила, жена и подруга вели себя внешне совершенно спокойно, правда, демонстративно игнорируя друг-друга. Пока чета Вяземских перекладывала вещи, закладывая по максимуму багажник коробками с закатанными банками, обмотанными для пущей надёжности мягкой тканью, Михаил успел сходить за машиной. По договорённости он не стал заезжать на территорию садоводческого товарищества, а дождался дяди Колину 'Волгу' у открытых ворот.
        Как только из-за угла магазина показался характерный обтёсанный профиль, Михаил завёл двигатель и медленно, как несколько часов назад, покатил в сторону станции. Глянув в зеркало заднего вида, он увидел, как малиновая машина выруливает на дорогу и слегка придавил педаль газа, отрываясь на заранее обговорённую дистанцию.
        Первый сюрприз ожидал его у памятной эстакады. Повернув налево, Михаил бросил взгляд в сторону станции и от увиденного зрелища не успел объехать дорожную выбоину. Лязгнула справа подвеска, выматерившись, Корнеев немного притормозил и аккруатно проехал единственный разбитый участок в общем-то неплохой дороги.
        Никаких вооружённых пришельцев на станции больше не наблюдалось. По обесточенным и поэтому безопасным путям группками и поодиночке перемещались пассажиры 'Сапсана', в большинстве своём одетые в полуспортивно-домашнем стиле.
        Некоторые прекращали общение и смотрели на уходящие в сторону города легковые машины. Судя по тому, что никто ещё не спустился с насыпи на дорогу, в попытке 'поймать тачку и уехать', свободу от нежданных гостей они обрели совсем недавно. Буквально вот-вот.
        - И это хорошо - сказал вслух Михаил и вдруг понял, что до сих пор не едет без музыки.
        Не глядя нажав на кнопку включения магнитолы, он мысленно ждал, что кроме шипения ничего не услышит. Зря он так думал, включившаяся по умолчанию 'Уральская волна' исправно гнала в эфир хиты лета в режиме нон-стоп. Время новостей ещё не пришло.
        Под бодрые ритмы Михаил двигался по опоясывающей горушку дороге, оставив позади пристанционный посёлок и столб чёрного дыма над тяговой подстанцией. Асфальта, как у станции, здесь уже не было и бодрое стаккато колёс и подвески, в меру сил отрабатывающих контакт с разнокалиберным гравийным покрытием, уводило от посторонних мыслей. Рулить здесь надо было практически на каждом метре.
        Наконец-то дорога повернула направо и вниз, выходя как раз к тому перекрёстку, где так недавно Михаил воочию видел танковый блок пост.
        Подтормаживая, 'Шанс' скатился к шоссе и в очередной раз клюнул носом от резкого торможения. Причиной тому была намытая недавним дождём промоина на стыке столь разнокатегорийных дорог.
        Танков не было. Не было и грузовика с полицейской 'девяткой', не было вообще никого, кроме маленького хэтчбека на обочине стратегического шоссе. Не было здесь и сотовой связи, в чём тут же убедился Корнеев, вытащив из брошенной на пассажирское сиденье барсетки сотовый телефон. Вскоре в зеркале заднего вида мелькнул хром радиаторной решётки 'Волги' и Михаил не спеша вырулил на пустое шоссе.
        Играть в разведчика и выяснять, почему с севера на юг нет никакого движения, он даже и не подумал. Корнеев возвращался домой.
        Быстро проскочив мост над железной дорогой, он разогнался до законных - по спидометру - ста километров в час. Поглядывая в салонное зеркало, Михаил убедился, что сосед держит обговоренные сто-стопятьдесят метров дистанции.
        В машине негромко играла музыка и уже проскочив высоковольтную линию , Корнеев окончательно расслабился. Всё произошедшее начало казаться ему каким-то недоразумением, возможно - съемкой реалити-шоу. Спрямившееся шоссе вело прямиком к городу, где всё наверняка уладится и объяснится.
        То, что этого не будет, Михаил убедился буквально через несколько сотен метров. Слева, у заправки, обычно стоял мобильный пост ДПС - полноприводный 'Камаз' с высоким бело-синим кунгом. Иногда в компании с патрульной машиной дорполов с выставленным рядом треногой мобильного радара-видеофиксатора. Местные жители знали об этой особенности выезда за городскую черту и после последних домов окраинного посёлка ехали весьма осторожно, но транзитные водители давили на газ сразу за соответствующим знаком, разгоняясь на мосту над речкой Евстюнихой. За которым им приходилось резко тормозить и расписываться в протоколах. Ну, или не расписываться, смотря как договорились.
        По привычке снизив скорость, Михаил бросил взгляд влево и обомлел, крепче сжав руль. 'Камаз' был на месте, рядом приткнулась патрульная 'девятка', но вот вместо дорполов вахту уже несли всё те же персонажи, в перетянутой ремнями форме военного времени. Правда, автоматы в их руках были вполне себе современные - укороченные 'Калашниковы' десантно-полицейского образца. Но не это поразило Корнеева. Рядом, как раз под последним перед мостом рекламным щитом, под небрежно наброшенным брезентом, лежало четыре тела. Как будто что-то красное вытекало из-под них, как успел заметить Михаил перед тем, как требовательный взмах жезлом одного из служивых отправил его на обочину.
        Машинально затормозив, Корнеев взял барсетку и вышел из кондиционированной прохлады машины под жаркое июльское солнце. Стоял у прикрытой водительской двери и смотрел на приближающегося ... как его было назвать? Бандита? Вокресшего зомби? Ещё как нибудь? Но в одном Михаил сейчас был абсолютно уверен - если б он не остановился сам, очереди из автомата ему было не избежать. Почему так он решил - он и сам не знал. Но понимание этого буквально рвалось наружу, с каждым метром приближения уверенной походкой человека, только что, возможно лично, расстрелявшего сотрудников на посту ДПС. То что, автомат он держал на ремне стволом вниз, не говорило в сущности ни о чём - ни о хорошем, ни о плохом.
        Увидев, что водитель напряжённо смотрит мимо него куда-то вдаль на дорогу, военный, не оборачиваясь, сделал какой-то знак свободной левой рукой и на дорогу с жезлом вышел ещё один автоматчик. Малиновая 'Волга' так же послушно вильнула к обочине и остановилась, не доехав метров пяти до машины Корнеева.
        Пересекавший шоссе по диагонали военный лишь мельком взглянул на вновь подьехавших и не отклоняясь от цели, подошёл прямиком к Михаилу.
        Глава 5
        Сзади щёлкнули, становясь на упоры, задвижки толстенной бронированной двери. Исчез мерный гул трансформаторов, тишина навалилась на уши ватным потоком. Михалыч по привычке огляделся, но приметить хоть что-нибудь новое так и не смог.
        Даже в рассеянном красноватом свете от закрытых небьющимся стеклом светильников по периметру можно было разглядеть во всех подробностях причудливую машину в центре большого круглого зала. Больше всего она напоминала серую многоногую черепаху на вытянутых в каком-то экзальтированном порыве слоноподобных лапах, попирающих метровой толщины матово-чёрный диск. От двери всех их все не было видно, но Михалыч с Гейгером наизусть запомнили их точное число - девять.
        - Пошли, что ли - подбодрил напарника Шепетов.
        - Конечно, товарищ - невпопад и с сильным акцентом ответил Гейгер.
        Сергей сам волновался, не менее чем в самом начале, но усилием воли сдерживал рвущийся наружу страх неизвестного. Оправив брезентовый ремень вещмешка, он сделал первый шаг, следом двинулся Гейгер. Так они и подошли к установке - почти друг за другом. Не оглядываясь, Сергей уверенно забрался на постамент и на корточках пробрался к центру диска, казавшегося из-за своей глубочайшей черноты куском овеществлённого мрака без чётко очерченных граней. Такой же диск, чуть меньшего диаметра, нависал над ним сверху, свободный проём был не превышал полутора метров. Что-то бормоча себе под нос по-немецки, за ним последовал Гейгер. Даже не прислушиваясь, можно было понять, что Карл молился. На это знания немецкого у Сергея хватало.
        Не сказав ничего, Михалыч снял вещмешок, уложил его рядом, сам лёг на спину, стараясь максимально расслабиться. Рядом возился Карл, укладываясь поудобнее. Михалыч терпеливо ждал, всматриваясь в черноту наверху. Наконец немец затих и лишь слегка неровное дыхание рядом, выдавало его присутствие. Теперь надо было дать заранее обговоренный знак.
        - Мы готовы! - со всех сил выкрикнул Шепетов. Ответом ему была тишина, но двое между краёв темноты точно знали, что голос дошёл куда надо. Схему контроля найденной на далёком юге машины им показывали не раз, и они многократно работали с ней на кратких и длительных тренировках. Но никогда ещё запущенный из-за многослойной брони процесс не доводился до логического конца. Слишком много было поставлено на карту, что бы рисковать теми, кто мог устоять против клякс.
        Ведь в сущности, вся эта так и непонятая до конца советским учёными чуждая машинерия была всего лишь подобием ночных хищников. Может, она вообще из них состояла - насчёт этого были разные мнения в кругах советской науки. Понять, как это работает, учёные так и не смогли, но пользоваться машиной методом 'научного тыка' вполне научились.
        Прикрыв глаза, Шепетов мысленным взором видел, как распоряжается в операторском зале старый академик, выверяя и контролируя посекундно циклограмму запуска. На учебных прогонах им доводилось там быть. Сам Прохоров настаивал на присутствии будущих первопроходцев, не раз сталкиваясь по этому поводу с Бергманом.
        - О какой секретности вы говорите! - потрясал указательным пальцем Александр Фёдорович буквально перед носом зампредседателя советского правительства - только знание и, я не побоюсь этого слова, глубочайшее понимание всей нашей работы поможет им вернуться обратно! Без этого весь проект не более чем скрытая растрата ресурсов! Вы ведь хотите их обратного возвращения!?
        Против таких аргументов возразить было нечего, даже такому матёрому большевику с дореволюционным стажем, как Иван Ильич. Хотя давалось это ему с превеликим трудом. Весь предыдущий опыт работы во властных структурах СССР, что там, на первой Земле, что здесь, после ссылки на Гею, был категорически против расширения круга посвящённых во все детали столь операции для государства.
        Но... на что не пойдёшь ради достижения цели!
        Теперь надо было убедится что путь, стоивший немалых затрат и потер, не приведёт в очередной кровавый тупик. О двух неудачных попытках пробить дорогу домой Шепетову и Гейгеру академик рассказал лично.
        Михалыч несколько раз моргнул, отгоняя неприятные мысли, прислушался. От колонн уже доносился слабый треск коронных разрядов, свидетельствовавший о выходе машины на рабочий режим. Ещё недолго и бездонная чернота поверхности верхнего диска стала колебаться беспорядочно бегущими в разные стороны волнами. Волны бежали всё быстрее и быстрее, пока не исчезли для глаз. Со всех сторон нарастал электрический шум, вокруг неприкосновенного для искр чёрного диска сплелась сетка разрядов, в воздухе ощутимо запахло озоном. Всё тело била мелкая дрожь, заныли от какой-то вибрирующей боли зубы. Вот сейчас, сейчас...
        С гулким хлопком исчезла тьма наверху, на людей упал рассеянный солнечный свет. Над первопроходцами буквально в трёх метрах нависала покрытая густой травой поверхность земли. Из-за краёв очерченного машиной круга ощутимо тянуло ветром с умопомрачительным лесным запахом. Теперь всё зависело только от них.
        - Работаем! - Михалыч негнущейся рукой толкнул Гейгера в бок, с трудом приподнялся, встал на колени. Следом, шатаясь и держась за руку, встал Карл.
        Преодолевая охвативший всё тело тремор, Сергей забросил на траву вещмешок, потом выпрямился во весь рост сам. К горлу подкатила тошнота - голова Михалыча была уже за пределами Геи, а туловище ещё нет. Два противоположных вектора тяготения в одном теле долго надолго существовать не могли.
        Сцепив ладони опущенных рук замком , Михалыч повернулся к немцу. Карл по возможности быстро, как оголодавшая цирковая обезьянка, взобрался на Шепетова. Потянув руки вверх, Сергей вытолкнул немца вверх и вниз. Такая здесь была 'неевклидовость', как говорил академик. Теперь наступил черёд Гейгера - ухватив Михалыча за поднятые вверх руки, он буквально втащил его на, как оказалось, лесную поляну.
        - Успели - только и сказал Гейгер, когда оба они свалились в жаркое лето.
        Окно черноты над ними стянулось сначала в линию, затем в точку и исчезло на долгие восемь часов. По крайней мере так выходило по сделанным на Гее расчетам.
        Мандраж сковывал все движения и, переглянувшись, первопроходцы решили немного ещё отлежаться. Спустя несколько минут, сначала Сергей, а потом Карл поднялись на ноги. Трясучка ушла и вместо неё до каждой клеточки хлынул поток ликования.
        - Эгегееей! - Закричал Шепетов, вытягивая руки к парившему в зените светилу. Без всякого исследования и измерения он сердцем почуял что вернулся на Родину. Туда, откуда он был безжалостно выброшен долгие годы назад. Радость переполняла его и в желании поделится он обернулся к Гейгеру и замер, поражённый. По вытянотому, сейчас изрезанному глубокими складками лицу так, что напомнинало застывшую маску, медленно текли слёзы.
        - Что? Что с тобой? - Сергей схватил Гейгера за плечо, собираясь встряхнуть напарника, но Карл резким движением плеч сбросил его ладонь. Отвернулся, рукавом холщовой рубашки провёл несколько раз по лицу. Михалыч терпеливо ждал.
        - Они все уже умерли, все - прошептал немец, снова поднял руки и закрыл ладонями лицо. Так он простоял неподвижно не больше минуты. Наконец, повернулся к Сергею. Складки на лице Карла разгладились и теперь он был почти неотличим от себя прежнего.
        - Будем работать, Сергей. Извини - он вздохнул и слегка развёл руки в стороны.
        - Ничего, всё нормально - ответил Шепетов. Напарника он хорошо понимал, сам не раз думал о своей оставшейся на первой Земле семье. Но так выразить свои чувства он уже не мог - внутри всё отгорело и запеклось уже много локальных лет тому назад.
        - Работаем - лишь повторил он, присел на корточки, взял вещмешок, потянув верёвку узла.
        Правой рукой, пошарившись, достал из полотняных недр замотанный в толстую ткань свёрток, по габаритам не сильно больше локтя. Отложив вещмешок в сторону, на траве аккуратно распелеленал содержимое. Рядом прямо на землю сел Гейгер, достал из вещмешка два комплекта потёртых кожаных перчаток, протянул пару Михалычу.
        - Рискуешь, Сергей, очень рискуешь - слегка качая головой, сказал немец. Сам он уже надел перчатки и осторожно раскатывал по серой поверхности тёплых портянок длинные и тонкие стержни с круглыми набалдашниками. При должном воображении их можно было принять за вороненые булавки Гулливера, растерявшего по пути в Лилипутию все швейные принадлежности.
        - Умеючи ничего не будет - отмахнулся Сергей, уже одев свою пару и набирая в левую руку половину стержней. Оставшуюся часть взял себе Гейгер.
        После перехода с места они на сдвигались и теперь, отойдя на пару шагов от лежащего на траве вещмешка, по кругу быстро вгоняли в землю антенные стержни. Для надёжности загоняя в землю круглый набалдашник каблуком кирзового сапога.
        Буквально через пару минут работа была закончена. Вернувшись в центр получившегося круга, Шепетов снова нырнул рукой в вещмешок, вытащил на солнце стальной цилиндр размером с два поставленных друг на друга гранёных стакана. Справившись с плотно закрученной крышкой, он снял защитный кожух с подобия вытянутых песочных часов в крупной металлической сетке. Отдав металлический цилиндр Гейгеру, Шепетов внимательно осмотрел 'часы', крепко держа их за выполняющую роль основания винтовую крышку. Оставшись удовлетворённым внешним осмотром, он перенёс всё внимание на противоположный крышке торец 'часов'. Там, в центре отполированного до блеска бронзового диска, виднелось отверстие в пару сантиметров диаметром, залитое почти до краёв массой кирпично-красного цвета.
        - Пломба на месте - констатировал факт Михалыч, повернул изделие к Гейгеру для лучшего обзора и рассмотрения. Тот кивнул, лишь мельком взглянув на маяк-генератор. К подобным вещам, что привозили экспедиции с юга, он испытывал тщательно скрываемое, но вполне искреннее и глубокое отвращение. Хотя пользоваться ими научился довольно-таки быстро и практически безошибочно. Чем ему не угодили изделия так и не найденной местной цивилизации, Гейгер не мог объяснить даже самому себе, не то что штатным психологам базы. Было у него к ним, как сформулировал один из спецов, чувство 'брезгливой инаковости'.
        Для ориентации на местности Шепетов с Гейгером очистили от травы две узких пересекающихся дорожки внутри очерченного штырями круга. Для верности стебли выдирали с корнем, отряхивали от земли и бросали подальше, как было предписано в наставлениях по переходу. Зачем это надо было делать, Сергей так и не понял - за несколько месяцев тренировок их натаскали примечать малейшие отклонения в местности. Найти точку прокола он мог бы из подобных излишеств.
        Раскрыв висящую на длинном ремне планшетку, Михалыч вынул бумагу и карандаш, приготовившись снимать план окружающей местности. Тем временем Карл достал из вещмешка жидкостный компас, распаковал, вынув из магнитоизолирующего контейнера и уже получил представление о местных сторонах света.
        - Север вот там - махнул Гейгер в сторону видневшегося на дальнем краю поляны высокого хвойного дерева. Коробочка компаса лежала у его ног на выровненном участке земли.
        Шепетов, сверившись, стал быстро набрасывать кроки, сориентировав бумажный лист по стандартной координатной сетке. Пока он рисовал, Карл вынул из защитного контейнер пару 'командирских' часов, завёл до упора. Судя по высоте и положению солнца, вышли они сюда где-то в районе полудня. Что и было выставлено на циферблатах.
        Упаковав карту в планшетку и одев на левую руку протянутые Карлом часы, Михалыч упаковал компас и убрал его по месту постоянного пребывания. Затянув горловину, Сергей закинул вещмешок за плечи и впервые немного расслабился. Совсем чуть-чуть, что бы немного перевести дух перед следующим этапом работы. Ломота во всём теле медленно уходила, отзываясь болью при всяком резком движении, но задерживаться им на одном месте более смысла не было. Не за этим они возвращались.
        - Пошли, что ли - Сергей махнул рукой вперёд, в сторону севера.
        Они пошли по поляне, внимательно оглядываясь и прислушиваясь. Шелестел лёгкий ветер в кронах деревьев, где-то на краю, у самого леса одиноко стрекотал кузнечик.
        - Птиц не слышно - сказал Карл, внимательно оглядывая верхушки деревьев - ни разу не слышал.
        - Испугались, наверное - меланхолически заметил Сергей, нагнувшись за чем-то красным в траву - смотри, Карл, земляника! Мммм, вкусно как! Попробуй.
        - Не хочу - ответил Гейгер, даже не взглянув под ноги. Что он, медведь какой, дикими ягодами в лесу лакомится.
        - В Европах твоих так не побалуешься, земляникой-то - усмехнувшись, Сергей догадался о причине отказа, хотел было ещё сказать что-то в тему, но донёсшийся спереди знакомый звук отбил всё желание к разговору.
        Где-то впереди, буквально в нескольких десятках метров, слева направо от них на большой скорости ехал автомобиль. Судя по басовитости звука - тяжёлый грузовик, вроде 'студера'.
        Переглянувшись, они бросились вперёд. Лес замедлил их продвижение, ведь двигаться приходилось как можно более тихо, не ломая кусты и валяющиеся в траве ветки. Учителя на Гее могли быть довольны - большого шума они не создали, а лесных призраков за столь малый срок из них даже и не старались сделать.
        Когда перед ними засветился просвет между деревьями, автомобиль уже был слышен вправо и вдалеке, оставляя их в неизвестности о стране пребывания. То что они находятся в северном полушарии, было понятно уже после первого ориентирования на местности, по хвойному лесу и примерной высоте солнца Шепетов с Гейгером определили север Евразии или Канаду, но более точные данные мог дать лишь личный контакт. На что они так быстро совсем не могли рассчитывать и тут такая удача!
        Подобравшись к обочине, разведчики замерли в ожидании. Прождав почти пятнадцать минут, Сергей дал отмашку и они вышли из-за деревьев.
        - Россия - оглядевшись, немец уверенно выдал диагноз.
        - Как будто ты везде был - осадил его Шепетов - в Канаде, по-твоему, по всем лесам шоссе проложили? Такие просёлки там наверняка есть.
        - Не знаю про шоссе - слегка улыбнулся Гейгер - но вот тот столб - он для надёжности указал пальцем в сторону, откуда пришла машина- в Канаде на проводах не висел бы.
        - Хм - Сергей по первости даже не обратил на это внимание.
        А ведь прав немчура, ой как прав! Вряд ли западники, многократно проезжая мимо, оставили б без последствий завалившийся набок телеграфный столб. Сейчас державшийся исключительно за счёт натянутой как струна, линии связи.
        - Куда пойдём? - Карл поторопил напарника, уже положившего на схему автодорогу и теперь в задумчивости покусывавшего карандаш.
        Сергей посмотрел в обе стороны и, прикинув что-то, решительно указал на восток.
        - Туда пойдём.
        - Туда так туда - легко согласился Гейгер и они двинулись в сторону уже еле слышного автомобильного гула. Карту Сергей уложил в планшетку уже на ходу.
        Дорога по первому впечатлению была сделана весьма основательно. Широкая, укатанная вперемешку мелким и крупным гравием, два грузовика разъедутся без выезда на обочину. С риском там и застрять - часто совсем рядом с гравийной отсыпкой блестели лужи и росла осока. Кое-где среди луж и травы можно было разглядеть позеленевшие концы весьма серьёзных брёвен, уложенных на совсем заболоченных участках.
        Линия связи уже не шаталась на пьяный манер, а несла свои провода на гордо стоящих столбах. Через десять минут осторожный хотьбы Сергей убедился в правильности первого впечатления немца. Вместо деревянных опор впереди замелькали серым вбитые в землю бетонные сваи. На первом же бетонном столбе Шепетов заметил чёрную надпись и пробравшись сквозь кусты, с удивлением прочитал 'иск 1 ? 8098 -4768'
        - Буквы русские - заметил сзади Гейгер.
        - Вижу - сквозь зубы пробормотал Сергей, внося в план новые данные - ничего больше не замечаешь?
        Гейгер покрутил головой и признался что ничего серьёзного он не увидел.
        - Смотри - Шепетов поднял руку и указал на монтажную планку, удерживающую в зажимах сеть проводов - два провода гораздо толще других. Это кабели междугородней связи.
        - Они не нужны там, где некому разговаривать - сделал немец глубокомысленный вывод - рядом есть город.
        - Верно мыслишь - кивнул Шепетов, убрал карту и скинув вещмешок, отдал его в руки Гейгеру.
        - Залезу, посмотрю что там, вдалеке - объяснил свой манёвр Сергей, снимая ремень.
        Обхватив ремнем столб, Шепетов мастерски пополз к проводам. Вот он всё выше и выше, наконец добрался до поперечной распорки. Схватился за неё правой рукой, долго всматривался вдаль и удовлетворённо кивнув, соскользнул вниз.
        - Там впереди, примыкание ещё одной дороги. Как раз по этой стороне - он похлопал ладонью по шершавому бетону.
        - Далеко? - лаконично спросил немец.
        - Нет, метров шестьдесят, не больше. Дорога виляет и мы этого не заметили. Пройдём через лес - принял решение Шепетов, приведя в порядок всю свою амуницию.
        Они снова вернулись под сосновую сень, всё больше и больше уклоняясь вправо от основной дороги. Пробираясь сквозь густой подлесок, как будто и не знавший до них следов человека.
        Наконец, они вышли к узкой дорожке. Слева от них, в просвете была видна магистраль, если сравнивать с тем, что было теперь перед ними. Справа дорога после прямого участка круто поворачивала влево. Сергей стоял, слегка нагнул голову, вслушиваясь в мерные звуки леса.
        - Слышишь? - вдруг восторженно сказал он, повернувшись к Гейгеру - вот там - он махнул правой рукой в сторону, откуда подходил даже не отсыпанный щебнем просёлок - машина шумит, а вот корова мычит!
        Выросший в городе немец добросовестно прислушался но ничего кроме мерного шелеста листвы над головой не услышал. О чём и сообщил Шепетову.
        - Пошли - принял решение старший отряда и решительно зашагал вглубь лесного массива. Следом неотступно следовал Гейгер и после поворота перед ними замаячил ещё один дорожный просвет. Добравшись до очередного лесного перекрёстка даже Гейгер услышал звуки осмысленной жизни. Сильно ослабленные, они доносились с правой стороны, с уходившего дальше вглубь леса просёлка.
        - Трактор работает - предположил Карл, разобрав знакомые звуки.
        - Пошли, пошли! - Шепетув чуть не подпрыгивал от нетерпения - если что, то сразу уходим в лес.
        'Всё таки разум возобладал над эмоциями' - сделал про себя вывод Карл.
        Слева осталась заросшая кустами опушка почти правильной прямоугольной формы, дорога в очередной раз вильнула и после левого поворота они вышли на край огромной поляны, на дальнем крае которой, сквозь ближнее редколесье, были видны идущие в ряд одноэтажные домики.
        - Вот моя деревня, вот мой дом родной! - с чувство продекламировал Шепетов, изучая затерянное в лесах поселение сквозь линзы полевого бинокля - мда, богато здесь живут, посмотри вот там, где дома сгрудились. На час, примерно.
        Карл взял переданный 'Цейс' и в первую очередь посмотрел в стороне собравшихся рядом домов. Смотрел он долго, не отрываясь от линз сказав всего лишь одну фразу.
        - Есть ещё одна улица, перепендикулярно. В неё переходит дорога на которой мы сейчас стоим.
        - Хм - Шепетов оторвался от крок путешествия, посмотрел вдаль, прищурившись - верно гутаришь, я за машинами этого и не заметил. Значит, мы сейчас на малозначащей дороге находится, а основная выходит с этой длинной улицы и упирается в щебёночную дорогу. Мы до этого перекрёстка совсем немного не дошли.
        Он снова уткнулся в планшетку, набрасывая на чистых листах рисунки уведенного. От углублённого рисования его отвлёк возглас Гейгера.
        - Сергей, в нашу сторону едет машина!
        - Дай! - Шепетов выхватил бинокль и вгляделся - отходим в лес, быстро!
        Они отступили под лесной полог, скрывшись среди растущих по краю дороги кустов. Шепетов снова поднял бинокль и вгляделся. От крайних домов к ним медленно приближался автомобиль причудливой формы, ничем не напоминающий плавные обводы знакомых по 'прежней жизни' машин. Какого-то морковно-красного цвета, с резкими, рубленными формами и большим наклоном капота и цельного лобового стекла.
        - Может у вас видел что-то подобное? - Сергей передал 'Цейс' Гейгеру.
        Присмотревшись ещё раз, немец отрицательно покачал головой.
        - Нет. Ни одной знакомой детали. Кроме колёс. Их четыре.
        - Точно - хмыкнул Михалыч - совсем как у нас. Резиновые наверно.
        Немец вежливо улыбнулся шутке, продолжая наблюдение. Машина проехала стоящий на отшибе дом с большим, огороженным дощатым забором участком и уже поворачивала в сторону леса.
        Гейгер опустил бинокль и сказал удивлённо
        - Там баба за рулём. Молодая.
        Шепетов оторвался от зарисовок, удивлённо покосился на Карла. От него таких слов можно было редко услышать.
        - Теперь понятно, почему машина рывками ехала. Она водить учится!
        - Да ты прямо спец по вождению - удивился Михалыч - может у тебя ещё и права есть?
        - Конечно есть - немедленно согласился немец - в 'организации Тодта' получил. Грузовики могу водить, бронетранспортёры. Из легковых на ДКВ ездил.
        Пока разведчики разговаривали, странная, похожая на зубило машина подъехала к краю раскинувшейся поперёк всей дороги лужи и, рыкнув двигателем, уверенно бросилась на переправу. Только брызги в разные стороны полетели. Юзая, как мыло в ванне, 'морковка', как окрестил её про себя Шепетов, выскочила из грязевого плена и на полном ходу рванула вперёд. Делать так явно не следовало и не вписавшись в небольшой поворот сразу за лужей, машина со всей дури скакнула в поля. Где и заглохла, не проехав даже нескольких метров.
        Разведчики замерли, ожидая дальнейшего развития событий. Незадачливый водитель не доехал и двадцати метров до редколесья, машина была отлично видна без бинокля. Снова взревел двигатель, машина дёрнулась назад, потом вперёд, потом снова назад и замерла окончательно на месте, нещадно крутя передними колёсами. В стороны разлетались клочья земли, но выбраться из нежданного плена водитель так и не смог. Точнее не смогла.
        - Ну что, поможем женщине? - Сергей повернулся к Гейгеру.
        Немец кивнул и быстро прошёлся руками по одежде и амуниции. Следом привёл себя в порядок Шепетов и они не спеша вышли на просёлок с видом много повидавших мужчин.
        Пока они шли, в очередной раз заглох двигатель 'морковки'. Машина замерла на лугу, оставив попытки выбраться.
        - Почему она не выходит? - вдруг спросил Гейгер. Внимательно наблюдавший за действиями водителя - деревня недалеко, можно сходить за помощью.
        - Посмотрим - сквозь зубы сказал Михалыч, покусывая сорванный на ходу, у обочины, тонкий травяной стебель.
        Спокойным шагом они вышли из-за крайних деревьев опушки и только тогда светловолосая девушка за рулём заметила нежданных свидетелей. Мельком взглянув в сторону подходивших мужчин, она продолжила говорить и говорить в пустой машине, помогая себе энергичными жестами левой руки. Стёкла были подняты, не пропуская ни одного слова наружу.
        -Больная она что ли? - неуверенно предположил Карл из-за левого плеча выдвинувшегося вперёд Шепетова.
        - Посмотрим - повторил Сергей, цепляя взглядом все особенности этого весьма странного на вид автомобиля. Приближались они со стороны водителя, внимательно рассматривая профиль машины .
        Собранная из почти плоских, лишь слегка загнутых листов, она имела лишь две длинных двери и большие, загнутые к зауженной крыше стёкла. Между двумя боковыми стёклами чернела широкая накладка, похожая на эбонитовую. Внутри, насколько можно было разглядеть через стёкла, спереди было два раздельных сидения с высокими спинками и сзади диванчик для пассажиров. Передние и задние стёкла были установлены под очень большим наклоном, буквально сьедая свободное пространство салона. Очень непрактичная конструкция, подумал про себя Шепетов.
        Сергей не стал подходит вплотную, остановился в двух метрах. Девушка наконец прекратила говорить сама с собой и одарила их внимательным взглядом слегка раскосых глаз. Лицо с мелкими, будто вырезаннми чертами, длинные светлые волосы собраны в пучок и перехвачены толстой закруткой почти у макушки. На ней было нечто вроде белой майки с хаотичными узорами, большой вырез спереди почти открывал маленькую грудь. На мочках ушей зелёной искрой сверкнули золотые серёжки. Постепенно внимание перешло в неприкрытое и затянувшееся удивление. Михалыч уже собрался было форсировать контакт, но блондинка успела раньше. Гнутое стекло водительской двери вдруг быстро поползло вниз, остановившись на половине проёма и звонкий голос на чистом русском языке спросил Шепетова.
        - Вы из какого лагеря реконструкторов будете?
        Выговор у девушки был странный, жестковатый какой-то. Сам вопрос повёрг Шепетова в лёгкий ступор и пока он соображал что ответить, в разговор включился Гейгер.
        - Из дальнего - как о чём-то само собой разумеющемся сказал немец.
        -А-а-а, то-то я смотрю прикид у вас такой странный - сделала вывод девушка, заново оглядев разведчиков.
        Что бы не увести разговор в опасные дебри, Шепетов постарался перехватить инициативу.
        - Вам помочь на дорогу выехать?
        - Не - без всякой паузы на раздумие сказала девица - я дяде позвонила, сейчас он трактор пригонит и тачку выдернет.
        Лица разведчиков слегка вытянулись. Точно, девушка была явно не в себе от перенесённого стресса. Увидев реакцию мужчин, она неожиданно стала оправдываться.
        - Я всего несколько раз езжу, в посёлке, потихоньку. В городе негде и нельзя ведь сейчас на своей машине учится, а тут хорошо, гиббонов нет, никто не поймает. Только вот задним ходом у меня не очень получается - вдруг смутилась девица - но это по статистике у большинства женщин так. Ничего, научусь - в завершение уверенно заявила она
        По глазам было видно, что откладывать решения на потом она совсем не привыкла. Дядю с мифическим трактором она дожидаться так же не стала и решительно скомандовала разведчикам.
        - Подтолкните спереди немного, я быстро выскочу!
        Сергей только кивнул, пошёл к переднем бамперу. Карл немного задержался.
        - Поверите руль, поставьте колёса прямо - посоветовал он начинающей водительнице - так меньше сопротивление будет- и пошёл к нетерпеливо ждущему командиру. Уже ухватившемуся обеими руками за податливый чёрный материал переднего бампера, уляпанного грязевыми разводами. Не выступающего, как у нормальных машин, а как будто вдавленного со всех сторон вглубь кузова.
        С натугой, было видно по её напрягшемуся лицу, девушка выкрутила руль почти на два оборота, завела двигатель. Еле слышно клацнула коробка скоростей, шум и вибрация на кузове усилились. Не желая в очередной заглохнуть, двигатель завыл на высоких оборотах.
        - Давай! - буквально приказал Михалыч, вместе с Карлом толкая машину назад.
        Наконец закрутились колёса, выбрасывая комья влажной земли. Медленно, по сантиметру они выдавливали машину из лугового плена и в какой-то момент она выскользнула из рук, рывком выскочив на дорогу. Хорошо что девица в этот раз не растерялась и успела затормозить, всего лишь на полкузова оказавшись задними колёсами на противоположной обочине. Разведчики не удержавшись, упали на мягкую землю, успев выставить вперёд руки. Так что большого урона от контакта с землёй одежда не понесла.
        Поднявшись, они стали отряхиваться и приводить себя в порядок. Впереди хлопнула дверца машины, к ним подбежала девушка, держа в руках какую-то цветастую тряпку и большую, сделанную из прозрачного целлулоида бутылку. Залитую чистой водой под самую белую крышку. Как успел заметить Сергей, отмывая руки, изредка поглядывая на невысокую незнакомку, нравы были здесь весьма вольные. Из одежды на девушке были ещё узкие белые, очень короткие брюки до середины икр и открытые лёгкие туфли, почти сандалии, удерживаемые на ногах лишь парой текстильных лент шириной менее сантиметра.
        - Ой, спасибо - тараторила девушка - спасибо что вытолкнули. Давайте я вам полью. Вот, вытретесь. Держите.
        Она протянула тряпицу Карлу, открутила крышку и стала поливать на руки Шепетову, угодившему ладонями аккурат в маленькую лужу. Оставшуюся наверное, следом от коровьего выпаса.
        - Вот только мыла у меня нет, только салфетки - спокойней продолжала она, поливая уже Гейгеру - сейчас в машине посмотрю, где-то валялись в бардачке.
        - Ничего - буркнул Сергей, вытирая ладони - как вас зовут-то, скажите? Я Сергей, а он Карл.
        - Юля - бросая оценивающие взгляды, ответила девушка. Невеликий запас воды она уже израходовала - Карл, редкое имя.
        - Самое обычное - пожал плечами Гейгер, забрав импровизированное полотенце у Шепетова - в Германии.
        - Так вы иностранец? - скорее утвердительным, чем вопросительным тоном сказала Юля -
        конечно, я сразу подумала.
        Не раскрыв вопрос, как же она сделала сей основательный вывод, девушка забрала тряпку с бутылкой, повернулась и слегка покачивая затянутыми в тонкую ткань бёдрами. плавно зашагала к машине. На полпути остановилась и обернувшись к оставшемся на месте разведчикам, нетерпеливо сказала - что стоите? Поехали, вы же всё равно в посёлок идёте, зачем пешком идти?
        - Разумно - хмыкнул Михалыч, подтянул ремни вещмешка и отправился куда пригласили. Следом двинулся Гейгер.
        - Садитесь - Юля распахнула правую дверь, сдвинула рычажок у верхушки переднего сидения. Изогнутое кресло - по другому его было и не назвать - наклонив спинку, плавно уехало вперёд, открыв широкий проход к заднему дивану. Длинный выступ на самой верхушке кресла коснулся забавной фигурки собачки, словно приклеенной к полке у лобового стекла. Вислоухая голова немедленно закачалась китайским болванчиком.
        - Садись - сказал Карлу Михалыч, снимая вещмешок со спины.
        Немец пробрался в машину, сильно пригнувшись. Пока он устраивался за сиденьем водителя. следом шагнул Сергей, держа перед собой вещмешок обеими рукам за лямки. Поставив его на плоский выступ, деливший пол у диванчика на две равные части, Шепетов вполне комфортно устроился у правого окна, Карлу же пришлось слегка пригнуть голову. Юля вернула пассажирское кресло на место и обежав капот, буквально прыгнула на водительское сиденье. Сергей обратил внимание, что оно было сдвинуто ближе к лобовому стеклу, чем пассажирское. Не долго думая, Михалыч положил планшетку на колени, достал лист бумаги, карандаш и стал зарисовывать окружающий его интерьер.
        - Вы художник? - Спросила Юля.
        Сергей поднял голову и встретил в висевшем на лобовом стекле длинном зеркале внимательный взгляд серо-голубых глаз.
        - Немного - уклончиво ответил Сергей, снова касаясь карандашом бумаги. Короткими штрихами на листе появлялось торпедо машины. Рыкнув, завёлся двигатель - самоучка, можно сказать.
        - Для души, понимаю - сказала девушка, сдвигая вправо-вперёд на удивление короткий рычаг коробки скоростей, торчавший из подиума между передними сиденьями Выкрутив руль вправо до упора, она отпустила сцепление и дёрнувшись, с каким-то идущим спереди хрустом машина вывернула капотом к луже.
        Не переключая скорость, Юля тем же скользящим манером на полном ходу проскочила промоину. Машину сильно тряхнуло пару раз, Карл даже ухватился левой рукой за торчащую на над стеклом, чуть выше головы, ручку. Сергей же сидел 'враспор', упёршись коленями в спинку переднего сиденья и лишь отдалил карандаш от бумаги.
        - Вас до остановки довезти? - не отрывая взгляда от дороги, спросила девушка.
        - Да, конечно - ответил Шепетов, снова вернувшись к рисунку. Локтём пихнул Гейгера, мол, теперь выход твой. Немец же не придумал ничего лучшего, чем завести разговор на автомобильную тему.
        - Сколько лет машине? - задал он извечный первый вопрос, дающий повод к любому такому общению.
        - Старая уже, но ничего, держится - отвечала Юля, лихо руля в поворотах - Двадцать лет скоро будет, дядя её взял, когда ещё на комбинате работал. Потом, когда деньги стал зарабатывать и дом купил в Северке, сюда её отогнал. По округе гонять самое то. Даже номера менять не стал, так до сих пор на четырёх цифрах ездит. Да вы ведь видели.
        - Ага - сказал Шепетов, приписав внизу листа мелкими буквами услышанное название приближающегося населённого пункта - видели.
        - Конечно, родного мало осталось - продолжила Юля - пять лет назад двигатель-полторашку от 'десятки' поставили, ходовку оттуда же, 'морду' на длинное крыло переделали ну и так, по мелочам много чего поменяли.
        - Много работать пришлось - задумчиво сказал Карл, не скрывая акцента.
        Шепетов краем глаза взглянул на соратника. Немец всеми силами старался сохранить спокойное выражение лица, но это давалось ему с великим трудом. Лишь подёргивающееся от нервного напряжения веко выдало бурю эмоций, кипевшей под маской вежливого любопытства.
        - Конечно - легко согласилась Юля. Они уже въехали в невеликий, состоявший всего из двух перекрещенных улиц посёлок - два месяца в сервисе делали, у дядиных дальних родственников. По цене нормально получилось, скинули треть. А, вот мы и приехали!
        Девушка резко ударила по тормозам. Не ожидая подобного, пассажиры качнулись вперёд и буквально через несколько метров машина остановилась.
        Юля выскочила из машины, побежала к пассажирской двери. Михалыч, запомнивший действия девушки при посадке, потянул вверх рычажок на сиденье и слегка толкнул его вперёд. Кресло послушно отъехало, как раз в момент открытия правой двери.
        - Спасибо - как можно вежливо сказал Шепетов девушке, когда они выбрались из салона на улицу. Карл каланчой стоял рядом и крутил головой, запоминая окрестности - где у вас тут остановка общественного транспорта?
        - А вот, напротив - Юля показала рукой на отсыпанную щебнем площадку - билеты в магазине можно купить. Вот здесь, видите?
        Шепетов только молча кивнул. Магазином девушка назвала вытянутый вдоль дороги каменный одноэтажный дом на четыре окна, с открытой по жаре входной дверью на невысоком крыльце. Но не длинная вывеска с витеватой надписью 'Дарья' под крышей и не двери с окнами странного белого цвета поразили разведчиков. Над крыльцом, воткнутый в какую-то ржавую трубку на скате шиферной крыши, лениво обвисал власовский флаг.
        - Пока! - уже из машины, опустив боковое стекло, крикнула Юля, лихо развернувшись . Только гравий летел из-под заехавшего на край остановки правого колеса. Карл повернулся и помахал девушке рукой. Уже практически в след машине, рванувшей за левый поворот на единственном перекрёстке.
        - Ну и куда мы попали? - скрежеща зубами, сказал Шепетов. Чувства фронтовика не могли вынести этого позорного зрелища - флага предателей, нагло и без всяких последствий вывешенного в самом центре советской деревни. Вот только советской ли? Страшное подозрение закралось в душу Шепетова. Он порывисто обернулся, пристально осматривая округу. Но нигде, ни на одном доме он не увидел даже самого маленького красного флага.
        Гейгер благоразумно молчал, ничем не выдавая свои чувства. Михаил пристально посмотрел на него и ему показалось что в глубине коричневых глаз тевтонца плещется хорошо скрытая ирония пополам с чувством одержанного реванша. Карл не выдержал, отвёл взгляд, лишь укрепив Шепетова в своём подозрении.
        - Может, зайдём в лавку? - что бы не начинать неприятного разговора, предложил Гейгер, смотря куда-то мимо головы старшего.
        Шепетов нехотя согласился. В конце концов, он здесь как разведчик, а не подобает разведчику выдавать себя хоть чем либо. В тылу, подумал про себя Шепетов. 'Во вражеском тылу' - ехидно добавил внутренний голос. Пожелав внутреннему советчику заткнуться, Сергей взялся ладонями за ремни вещмешка и так направился в сельмаг. Сзади, не отставая, топал немец, казавшийся ещё худей на фоне растопырившего локти Шепетова.
        Войдя через тамбур с обеими распахнутыми дверями в помещение, Карл чуть не налетел на резко остановившегося у самого входа Михалыча. Мда, лавкой назвать этот доверху заваленный разнокалиберными товарами магазин мог только житель богатой европейской страны. Что про себя, наверное, сделал Гейгер, вежливо обойдя командира и двинувшись вдоль прилавков. Слева направо, как учили их при осмотре.
        - Что будете брать? - донёсся женский голос откуда-то сбоку, справа.
        Сергей повернулся и натолкнулся на внимательный взгляд невысокой продавщицы средних, можно и так сказать, лет. Одетая в в белый халат с накинутым светло-зелёным передником, на голове берет той же весенней расцветки, она спокойно рассматривала незнакомцев. В такой маленькой деревне всех знают в лицо.
        Стоявшая у самого окна светловолосая, слегка полноватая, женщина не дождалась ответа и пошла за прилавками к выделенному стеклянным ограждением месту среди стоящих впритык к друг другу витрин. Чего на них только не было! Глаза разбегались среди непривычно ярких, можно даже сказать - крикливых упаковок.
        - Нам бы расписание посмотреть - слегка просевшим голосом сказал Шепетов. Подобного изобилия он вовсе не ожидал увидеть. Даже под власовским флагом.
        - Чего там смотреть? - удивилась продавщица, подойдя к стеклянному кубику, обвешанного со всех сторон какими-то маленькими пакетиками и брусочками - на утренний рейс вы уже опоздали. В полпятого только в город уехать сможете.
        - Через сколько часов? - уточнил Гейгер, так и застрявший у массивного прилавка с большим гнутым стеклом, прикрывавшем, как успел разглядеть от входа Михалыч, колбасу в толстых батонах и что-то в ярких пакетах с две ладони величиной. Рядом, за прозрачной перегородкой, в том же прилавке была горкой навалена рыба. За прилавком. У стены на многоуровневом стеллаже рядами стояли разнокалиберные бутылки, с этикетками в большинстве на латинице. Их, не отрываясь, внимательно изучал немец.
        Вместо того что бы достать часы и посмотреть, продавщица посмотрела куда-то вглубь стеклянного куба и ответила с едва скрытой иронией
        - Через два часа пятнадцать минут. Брать что-то будете или только билет купите?
        - А что, может мест не хватить? - обеспокоился Шепетов.
        - Да вы что!- продавщица рассмеялась - всегда места есть!, У нас дачники все на машинах, а пенсионеры редко куда-нибудь ездят.
        - Тогда мы дождёмся автобуса - улыбаясь, ответил Михалыч и подойдя поближе к прилавку, доверительно понизил голос - вы сможете сдать сдачу вот с этого?
        Он медленно положил перед продавщицей заранее припасённую золотую монету. Обпёрся правой рукой на прилавок, рядом с плоской цветастой миской прямоугольной формы, где в самом центре тускло блестел кругляшок с профилем последнего императора.
        Продавщица задумалась, переводя взгляд светло-серых глаз с монеты на Михалыча и обратно. Метнула взгляд на всё так же стоявшего неподвижно Гейгера и аккуратно, двумя длинными пальцами левой руки, щипком подняла червонец. Долго крутила его перед глазами, чуть не попробовав на зуб, зачем-то подбросила на ладони и наконец вынесла свой вердикт.
        - У меня столько денег сейчас нет ...
        - Жаль - недослушав, быстро сказал Шепетов и протянул руку к возвращённому в миску червонцу
        - Но вы можете часть взять товаром! - с жаром выпалила продавщица. Рука Шепетова замерла над монетой.
        - Что вы можете нам предложить? - донёсся слева суровый вопрос Гейгера. Интонация у него была весьма неприятная.
        Продавщица сглотнула и торопливо ответила.
        - Да всё, что есть на прилавке. Выбирайте! - теперь она уже переводила взгляд с немца на Шепетова и обратно - Тысячи на три товаром, а полторы я вам деньгами отдам.
        - Надо подумать - веско сказал Шепетов, уловив в голосе продавщицы такие знакомые нотки жадности.
        Без колебания забрав монету, он махнул рукой всё так же стоявшему неподвижно Гейгеру
        - Пошли, прогуляемся - затем, многозначительно взглянув продавщице в глаза, добавил - мы недолго.
        Продавщица торопливо закивала, угодливо и как-то слегка вымученно улыбаясь. Разведчики вышли из прохлады магазина под летнее солнце, Сергей решительно повернул налево, к перекрёстку.
        - Рассказывай - почти приказал он шагавшему рядом немцу - что ты там такого увидел, что с места сдвинуться никак не мог?
        - Пиво - без паузы ответил Карл - очень много пива, разных сортов. Часть с немецкими названиями, но...
        Он замолчал, словно не находя слов. Шепетов ждал продолжения, не спеша шагая в сторону местного 'проспекта'.
        - Я таких не знаю - наконец признался Гейгер - не встречал... раньше.
        - Трудно было бы ожидать другого - сказал Сергей - здесь много непонятного. С пивом то же.
        Они уже дошли до перекрёстка. Шепетов посмотрел налево, посмотрел направо и решительно двинулся в сторону, куда так недавно уехала девушка на своём странном автомобиле.
        - Она нас, наверное, приняла за туристов - сказал Гейгер, стараясь не обогнать командира. Что при более высоком росте и соответственно, более длинных ногах, давалось ему с некоторым трудом - в Вене был, там так же продавцы разговаривали
        Шепетов резко остановился, так что немец успел сделать ещё один шаг вперёд.
        - За туристов, говоришь? - когда и как Гейгер успел скататься в Австрию и не только, он знал из его личного дела, поэтому сразу поверил командировочному чутью объехавшего весь большой фатерлянд инженера - доставай камеру.
        - Может, не надо? - осторожно спросил Карл - у вас нельзя без разрешения фотографировать.
        - Где это 'у вас'? - в свою очередь удивился Шепетов - разве ты не видишь, что здесь всем на всё наплевать? Нас так и не спросили, кто мы и откуда.
        Пожав плечами, Карл снял с плеча вещмешок и порывшись в его недрах, выудил за длинный ремешок потёртый рыжий кофр с выдавленной надписью готическим шрифтом 'Leica III'. Накинув ремешок камеры на шею, немец степенно завязал узел и вернув вещмешок на спину, стал похож на фронтового корреспондента. Только очков в тонкой стальной оправе и не хватало. Шепетов мотнул головой, отгоняя навязчивые воспоминания, сказал вполголоса.
        - Пойдём, посмотрим, куда эта дамочка укатила. Заодно ещё с кем-нибудь пообщаемся.
        Недаром говорится, что желания имеют неприятное свойство сбываться. Не успели разведчики пройти мимо двух домов, напротив заросшего бурьяном пустыря, как из-за пологого поворота уходившей за пределы посёлка дороги показался знакомый красный автомобиль. Справа от Шепетова щёлкнул затвор фотокамеры, затем ещё и ещё раз. Гейгер добросовестно фиксировал всё мало-мальски интересное вокруг. Посмотреть здесь было на что.
        Сочетание привычного и необычного - так для себя сформулировал Шепетов виды затерянного в лесах посёлка. Казалось, что почти такие же дома стояли здесь и пятьдесят и сто лет назад - крепко рубленные избы с маленькими окнами, крытые дранкой и посеревшим осиновым лемехом. Большой двор, куда вели двухстворчатые ворота под сложенными углом массивными сосновыми, а может и лиственничными досками. Сараи и баня на заднем плане, обязательный палисадник перед окнами, по летней поре сплошь покрытый цветами самых разных форм и оттенков.
        Легко представить, как открываются тяжёлые, скрепленные широкими кованными полосами, воротины и под узды выводит лошадку крепкий бородатый мужик, внимательно посверкивая по сторонам из-под густых бровей дотошным староверческим взглядом. Холщовая поддевка перепоясана витым кожаным ремешком, штаны с выпуском и густо крашенные гуталином, смешанным со свойским свиным салом, но, не смотря ни на что, всё так же скрипучие сапоги.
        Ах да, за пояс всенепременно заткнут топор бритвенной остроты, под грудой мешков в телеге, у самого дна, таится лоток хитника и дедовская ещё, отполированная до блеска мозолистыми руками, рогулька для заветных горок и мест.
        Как и было здесь с тех, ещё Демидовских времён.
        Куда они попали, Шепетов узнал в магазине, где слева от входа, под застекленными рамками с непонятными черно-белыми грамотами, был вывешена карта 'Горноуральского городского округа'. Отмеченный красным кружком посёлок Северка затерялся почти в самом верху, среди зелёного цвета , залившего большую часть весьма подробной карты. Леса и леса кругом, для их задания абсолютно бесперспективные.
        Настоящая цель была всего лишь в полусотне километров восточнее, за массивом тайги и цепью невысоких, но от этого не менее настоящих уральских гор. Горно-Уральск, город индустриальных гигантов первых пятилеток, танковая кузница в годы войны и крупный транспортный узел, где всегда можно затеряться среди толп приезжего народа. Но до него разведчиков отделяли пятьдесят километров по прямой, одна дорога, два автобусных маршрута в сутки и безжалостный лимит времени на возвращение.
        Оставшиеся шесть с половиной часов им придётся пробыть здесь, собирая информацию всеми возможными способами, не привлекающими назойливого внимания местных жителей или того пуще - уполномоченных органов. Хотя, откуда им взяться, в подобной глуши?
        Шли они теперь весьма медленно. Гейгер не собирался тратить единственную плёнку на фотолетопись банальной деревенской жизни, а старался ухватить одним кадром сразу несколько чудных и непонятных на первый взгляд новшеств, появившийся в крестьянском быту за прошедшие после их отбытия с этой Земли пятьдесят с лишним лет. Карта в магазине была выпущена в две тысячи седьмом году, как значилось в её левом верхнем углу.
        Они прошли мимо уже второго дома, где к смотрящей на юг стене было прикреплён на изогнутой штанге белый вогнутый диск с вынесенной вперёд на тонком креплении прямоугольной коробкой. Всё это напомнило Шепетову фонарь-рефлектор, но вогнутая поверхность была не зеркальной, а матово-белой с нанесёнными как по трафарету красными и синими буквами. К тому же 'фонарь' смотрел куда-то в небо и не имел ни малейшего признака лампы накаливания.
        Гейгер потратил несколько кадров, фотографируя странное новшество. Так же тщательно он запечатлел стоявший на обочине трактор с огромными задними колёсами, через отсутствующие боковые листы капота буквально впритык сфотографировал двигатель.
        После пустыря дома были с обеих сторон улицы. Такие же бревенчатые избы, в одной ярко выделялись рамы приземистых окон. Непривычно ярко-белые, со стёклами немыслимой гладкости.
        На улице никого не было, они шли не спеша, приглядываясь и прислушиваясь. Где-то блеяли козы, брехали собаки, с другого конца деревни доносилось приглушенное завывание циркулярной пилы. В неподвижном воздухе ощущались слабые запахи сена вперемешку с запахом дыма. Видимо, деревенские топили стоявшие в глубине дворов бани, готовясь к субботней помывке.
        - Богато живут - сказал Шепетов - вот, даже электричество в каждый дом провели.
        Ряд опорных столбов с подвешенными проводами был от них по правую руку. Вбитая в землю бетонная свая, к ней толстой проволокой в несколько рядов буквально прикручено посеревшее от дождей и ветров бревно.
        Уже знакомая им машина остановилась у крайнего справа дома, где за резным палисадником стоял оббитый наклонными полосами молочно-кофейного цвета добротный дом с пристройками и мансардой под ломаной крышей. Остальные дома на улице обходились одним этажом.
        - Кулак - иронично сказал Карл, наведя на дом объектив фотокамеры. Щёлкнул затвор, немец взвёл рычажок перемотки - и никому до него нет дела.
        - Наверное - согласился Шепетов - стало быть, контрреволюция здесь победила. Смотри, а вот и он сам выходит!
        До машины им осталось пройти ещё один дом и они смогли отчётливо рассмотреть вышедшего из калитки высокого худощавого мужчину в возрасте. Наполовину облысевшего, с короткой, приглаженной стрижкой с редкими проблесками седины. Одет 'кулак' был в широкие светло-коричневые шорты и футболку тёмно-синего цвета. на ногах у него были открытые сандалии на толстой подошве.
        Вышедшая из машины Юля о чём-то вполголоса говорила своему, как уже догадались разведчики, дяде, через слово поправляя волосы и бросая взгляд в сторону уже почти подошедших Сергея и Карла. Видимо, что то решив для себя, дядя кивнул девушке - мол, подожди, я сейчас - и быстрым шагом двинулся навстречу разведчикам.
        Они встретились у края ограждающего кулацкий дом палисадника.
        - Здравствуйте! Так это вы помогли Юльке из поля выбраться? - ровным голосом спросил Юлин родственник.
        - Мы - подтвердил Шепетов, не дойдя одного шага от возвышавшимся над ним на полголовы кулака и пристально его рассматривая. Немец остался за правым плечом в резерве.
        На слегка стянутом морщинами вытянутом лице выделялись глубоко посаженные голубые глаза над скособоченном влево горбатым носом. Густые брови, казалось жили собственной жизнью, слегка танцуя при каждом движении глаз, внимательно рассматривавших внешне спокойных разведчиков.
        Наконец взаимное оглядывание прекратилось, 'кулак' буквально выбросил вперёд жилистую ладонь.
        - Спасибо за помощь. Я Павел Алексеевич Нагулов, дядя этой молодой обормотки.
        - Никакая я не обормотка! -возмущённо донеслось от машины - я только ездить учусь!
        - Второй год подряд - не оборачиваясь, громко сказал Нагулов и продолжил без паузы, обращаясь к разведчикам - можно просто Павел.
        - Шепетов - Михалыч пожал цепкую сухую ладонь - можно просто Сергей, а он Карл Гейгер.
        - Можно просто Карл - немец выдвинулся вперёд и так же обменялся рукопожатием.
        - Проходите в дом - Нагулов махнул рукой в сторону открытой калитки - а мы пока машину во двор загоним. Садись за руль - он повернулся к девушке - я ворота открою. Да проходите, проходите, не стесняйтесь!
        Михалыч двинулся первым, потянул на себя прикрытую хозяином калитку. Массивное полотно в железных оковах, сбитое из толстых, как бы не на пятьдесят, обожжёных и покрытом лаком досок, легко пошло за рукой Шепетова, без скрипа и режущих душу надрывов. От калитки к дому вела вымощенная одинаковыми фигурными камнями дорожка. Сергей задержался на дорожке, дожидаясь замешкавшегося немца и, за пару взглядов окрест, сумел осмотреть всё доступное глазу кулацкое хозяйство.
        Всё увиденное показалось Шепетову странным, но в то же время ладно подогнанным друг к другу союзом крестьянского двора и небольшой восточно-прусской усадьбы. От немецкого здесь был не только орднунг непривычно даже для прусаков высоких грядок и выложенных тем же фигурным камнем дорожек. Постриженная трава на небольшой лужайке между домом и стоявшего слева длинного ... сарая, но так назвать это обшитое большими серыми плитами одноэтажное здание с рядом маленьких ярко-белых оконных рам, по причине жары откинутыми вовнутрь на манер корабельных (?) иллюминаторов (?), и черепичной крышей странного тёмно-зелёного цвета. Сходство с кораблём придавала высоко торчащая из крыши блестящая на солнце труба у дальней от забора части 'сарая'. Колпак трубы, слегка закопченный, венчал задорный петух верхом на длинной стреле. 'Флюгер, наверное' - подумал Сергей, уже направляюсь к распахнутой двери, ведущей на застеклённую до половины высоты стен веранду. Дорожка от калитки у крыльца поворачивала налево и ,обтекая дом, уходила к рядам грядок и дальше, где метров на пятьдесят в длину раскинулось картофельное поле. У
самого дальнего края Сергей срисовал две фигуры, сосредоточенно бродившие вдоль окученных рядов картофельной поросли. Одна из них была женской.
        Пройдя резное крыльцо и откинув тонкую прозрачную занавеску, Шепетов в растерянности остановился на лежащем у входа резиновом коврике. Как он успел понять, хозяева снимали обувь и даже по веранде ходили в разнокалиберных открытых сандалиях без задней, охватывающей ступню, части. Такого пункта, как 'разуться в гостях' в планах разведчиков не было. Не то что Шепетову было стыдно показать потёртые, хотя и чистые с утра портянки, но пару ножей и кое-что ещё, прикрёплённое к внутренней части голенищ, пришлось бы снять и под чужими взглядами куда-то переложить.
        - Проходите, проходите - подбодрил сзади голос хозяина -не стесняйтесь.
        Сергей, благодаря себя, а ещё больше Карла, настоявшего на очистке сапог от грязи в небольшой луже у деревенского перекрёстка, ступил с коврика на странный материал, укрывавший пол веранды единым куском. Рисунок на этом гладком материале небезуспешно имитировал постаревший дубовый паркет. Обстановка на веранде была более чем аскетичная. Кроме длинной вешалки, закреплённой на крашенной бежевой краской стене, справа от входной двери и лампы под светло-зелёным абажуром посреди потолка, предмет интерьера был только один. Длинный, даже на вид старый в своей потёртости кожаный диван, следом по стене за которым виднелась закрытая дверь во основные помещения дома. Висевший в правом ближнем углу, под потолком, большой белый ящик за мебель можно было не считать.
        Из веранды во двор можно было выйти через узкую дверь на дальней короткой стене, сейчас закрытую. Разглядывать подробности Шепетов не стал, с удовольствием развалившись на удивление плотно набитом диване. Вещмешок он поставил на пол, у самых ног. Рядом бухнулся Гейгер, вытянув свои длинные ноги на полкомнаты. Вещмешок он расположил в диванном углу, слева от себя.
        - Как люди пройдут, расшоперился тут - беззлобно поддел немца Михалыч. На него вдруг навалилась нега и расслабление, хотелось сидеть, смотреть и ничего не делать. Это было такое необычное и забытое ощущение, мгновенно охватившее Шепетова с головы до ног. Секунду замешкавшись, Сергей мигом привёл себя в обычное, рабочее для вышедшего далеко, состояние.
        - Как придут, так уберу - буркнул Карл. Сергей с удивлением воззрился на немца. Такого за ним ранее не наблюдалось. Гейгер сидел совершенно расслабленно, откинувшись головой на спинку дивана. В отличие от Сергея, фуражку он не снял, но мягкая фактура бывшего головного убора офицера люфтваффе стоически перенесла контакт с изголовьем. Глаза у немца были полуприкрыты, правая рука рывками гладила ладонью плотную кожу сиденья.
        - Эй, ты чего - забеспокоился Сергей, немец не реагировал.
        Не раздумывая, Шепетов перехватил правое запястье Карла и с силой сжал пальцами. Гейгер вздрогнул и наконец-то очухался.
        - Доннервертер - только и сказал немец - командир, отпусти. Всё нормально. Теперь нормально.
        Они посмотрели друг другу глаза с одним немым вопросом - что это было? Сквозь оставшейся открытой дверь было слышно, как со стороны гаража что-то глухо стукнуло, затем по траве прошелестели закрываемые воротины рядом с калиткой, щёлкнул засов и почти сразу в дом буквально вбежал хозяин. Не смотря на возраст, двигался он легко и быстро.
        - Уже устроились, молодцы - на ходу сказал Нагулов, проходя мимо дивана. Карл как и обещал, подтянул ноги - я сейчас. Чай, кофе?
        - Что? - удивился Михалыч.
        Нагулов резко остановился, уже пройдя мимо Сергея и развернулся в его сторону. Слегка склонил голову влево и повторил вопрос в более развёрнутой форме.
        - Чай пить будете или кофе? Есть чёрный чай и зелёный китайский, Нескафе или можно свежемолотого сварганить.
        - Свежемолотого - опережая командира ответил Гейгер, Сергей решил не мудрить и ограничился обычным чаем.
        - Чего тебя на кофею потянуло - шёпотом сказал Михалыч, когда хозяин дома скрылся в проёме. - мы не в ресторан пришли, а работать.
        - Я работаю, командир - безмятежно улыбаясь, ответил ему немец - хороший кофе, да ещё свежемолотый, поможет многое выяснить.
        - Например? - со всем возможным скептицизмом спросил Шепетов.
        - Культурный уровень, какие вкусы сейчас в этом мире - немец задумался на мгновение - разговор лучше за кофе идёт. Чем так.
        - Тебе в этом смысле видней - согласился Михалыч - мне, знаешь, в оттенках вкуса свежезаваренного кофе трудно разобраться. Пил я его только несколько раз жизни, да потом банку домой привёз, в чемоданчике.
        Где пил, и при каких условиях, Михалыч говорить не стал, им обоим было и так понятно. Тема гастрономической разведки продолжилась в разговоре.
        - Хотя знаешь, Карл, лучше для разговора водки немного выпить, душу согреть. Под хорошую закуску, мясцо там, сало с хлебушком, картошку варёную с маслом, да лучок сверху..ммм - Сергей даже зажмурился, представляя себе картину подобного пиршества. В животе подозрительно заурчало. Кроме бульона утром и стакана крепкого чая, в кишках больше ничего не было. Наедаться перед дорогой было излишним, да и возможно опасным делом. Так, по крайней мере считали опекавшие разведчиков научные сотрудники Полигона.
        - Водки не надо! - запротестовал немец - пиво и только пиво! Пару кружек холодного светлого, к ним орешков солёных, пока отбивную готовят, потом можно и поговорить!
        - Пиво то же хорошо - легко согласился Михалыч - в Праге мы ...
        Он не успел договорить, как на веранду вернулся Нагулов. Левой рукой он толкал невысокий маленький столик на колёсах, плотно уставленный чашками, корзинками и тарелками. На белых тарелочках белые чашки, одна до верху полная кофе, в двух плетёных корзинках горками были навалены пряники и печенье с начинкой, отдельно стоял высокий молочник и пара маленьких тарелочек с вареньем и мёдом. В середине столика гордо возвышался белый цилиндр с носиком и ручкой по всей высоте, от основания до плотно закрытой крышки. Рядом с непонятным предметом приютился заварочный чайник. Так определил его Шепетов, по цвету заварки и плавающим внутри приплюснутого стеклянного шарика раскрутившимся чайным листьям.
        - Про Прагу говорите - непринуждённо вклинился в разговор Нагулов - бывал я там, да. Красивый город, столичный, вроде, а чувствуешь там себя как в уютной провинции. С Москвой и Нью-Йорком не сравнить, конечно.
        Разговаривая, Нагулов подкатил столик к дивану, поставил за ним, у окна, раскладной стульчик, что держал в правой руке. Усевшись, он подхватил за ручку цилиндр, оказавшийся чайником и начал разливать кипяток Шепетову и себе.
        - Вы когда там были? - любезно спросил гостей хозяин, закончив с водой - я последний раз в двухтысячном, когда проездом там был. Заодно миллениум встретил - с улыбкой добавил Нагулов совершенно непонятное слово.
        - Недавно - совершенно не моргнув взглядом, ответил Гейгер - несколько лет назад.
        Шепетов еле сдержал готовую прорваться усмешку. Речь Карла тем временем лилась соловьём, повествуя Нагулову о пражских ресторанах и забегаловках . Всевозможные сорта пива, преогромное множество разнообразных закусок, так и сыпались из разбуженной памяти немца. Говоря о размерах порций выпитого и съеденного, он стал помогать речи руками, прямо на столе показывая размеры 'колен', тарелок с кнедликами и в описании похожих на гильзы дивизионной гаубицы бесконечных рядов пивных кружек. Нагулов, как заметил Шепетов, деликатно прихлёбывая оказавшийся весьма вкусным напиток, как бы совсем потерялся под лавиной выплеснутой на него информации. Слушал внимательно и задумчиво так разглядывал рыжий кофр фотокамеры, так и оставшейся висеть на диагонально пересекающем тощую грудь Карла тонком ремне. Иногда переводя взгляд на потёртые, но вполне ещё добротные яловые сапоги, небрежно выглядывающими из-за ножек перекати-столика. Гейгер ведь так и сидел, развалившись, теперь закинув ногу на ногу и положив фуражку на сгиб левого колена.
        - Да я там надолго всего раз по делам был - смог, наконец, вставить слово хозяин, когда Гейгер совсем утомился от воспоминаний и уткнулся в кружку, смачивая пересохшее горло - куда там с конференции по ресторанам ходить! Нет, конечно, зашли 'У Флеку' в первый день, когда в гостинице размещались, посидели с коллегами. В последний раз транзитом летел и всего несколько часов там пробыл. Хотя и в новогоднюю ночь.
        Нагулов мягко улыбнулся, словно что-то хорошее произошло в то, что он назвал странным словом 'миллениум', и даже сейчас, спустя много лет, согрело его душу.
        - Самое лучшее пиво - немецкое! - после затянувшейся вынес Гейгер неожиданный после такого расхваливания чешских пивногастрономических изысков вердикт. Ради такого сурового диагноза он даже подобрался из приятной расслабленности и сидел уже почти с вертикальной спиной, не облокачиваясь.
        - Ну... да - подозрительно легко согласился Нагулов, метнув взгляд на фуражку немца, козырьком смотрящую аккурат в его сторону - бывал я на 'Октоберфесте', бывал, да.
        - Как... там? - с заметной паузой спросил Гейгер. Михалыч слегка пнул по правой ступне немца, мол, не следует так явно ностальгировать. На что Карл смог быстро переложится почти на сто восемьдесят градусов - по Вашему взгляду?
        - Ну ... - Нагулов кратко задумался, пожевал губами - да всё как по телевизору, в общем-то. Народ веселится, пиво рекой, сосисок горы, карусели крутятся. Расслабуха, народ отрывается. Ну и туристов много, куда уж без них-то! Даже японцев с китайцами видел. Вроде маленькие, щупленькие, а после первой пьют как немцы почти!
        - Пива не видели - веско сказал Шепетов, с лёгким стуком возвращая стакан на стол - нет у них пива, совсем нет.
        Хозяин взглянул на Михалыча и вместо ответа лишь пожал плечами. Мол, имею мнение, но высказывать его для спора не буду.
        - Спасибо за чай, Павел Алексеевич - Шепетов поднялся во весь рост, провёл руками по гимнастёрке, словно поправляя невидимые ремни. Левая бровь Нагулова дрогнула - пора нам идти.
        - Вам спасибо, за помощь - Нагулов то же поднялся и вместо распрощания спросил неожиданно - Карл, можно взглянуть на Вашу камеру?
        То же вставший из-за стола немец от вопроса слегка дёрнулся и, после паузы, замаскированной возвращением фуражки на своё законное место, медленно перекинул через голову ремешок и протянул так, на болтающемся ремне, фотоаппарат Нагулову.
        Взяв 'Лейку' обеими рукам, осторожно и с каким-то непонятным разведчикам благоговением, хозяин сначала рассмотрел со всех сторон кофр, затем левой рукой откинул вперёд верхнюю часть и буквально с придыханием стал разглядывать фотоаппарат. Крутил его в руках так и эдак, поворачивал к свету, прищуриваясь, когда объектив в процессе разглядывания чуть ли не упирался ему в нос, и едва не причмокивал от удовольствия. Разведчики молча стояли, ожидая завершения столь странной им процедуры. Что там такого рассматривать, было совсем непонятно.
        - Дааа - наконец Нагулов оторвал взгляд от камеры, аккуратно закрыл и застегнул кофр, обеими руками подал Карлу камеру. Гейгер небрежно закинул фотоаппарат на плечо - Весьма, весьма точная реплика. Я сам оригиналов в руках не держал, конечно, лишь читал о них, да в Шанхае копии видел. Но вот линзы - настоящие. Цейсовские!
        - Ну, не китайские же - в продолжение застольного разговора сказал, слегка улыбаясь, Шепетов.
        - Китайские, ха-ха! - засмеялся Нагулов, показав ещё крепкие зубы - шутник вы! Да уж, не китайские, сразу видно.
        - До свидания - Шепетов протянул Нагулову руку, всем своим видом изображая острый недостаток времени - нам пора.
        - Понимаю, да - Нагулов пожал ладонь Михалычу, а затем обменялся рукопожатием с Карлом.
        - Служба, бизнес и всё такое - сказал Нагулов в спину уже двинувшимся к выходу разведчикам.
        - Вся наша жизнь - служба - в ответ заметил Михалыч, развернувшись от так и распахнутой настежь двери - кому-то и чему-то. Разве не так?
        Во время ответа он смотрел в глаза Нагулову. Хозяин дома слегка отвёл взгляд в сторону. Карл тем временем уже дошёл до калитки.
        - Вы правы, конечно - с малопонятной Шепетову горечью ответил Нагулов - подождите.
        Словно что-то решив, Нагулов просунул руку за занавеску, снял с подоконника маленькую, похожую на мопса-саквояж, чёрную сумочку, раскрыл её и достал из тиснённых кожаных недр маленькую белую карточку. Вернув минипортфель на место, он подошёл к ожидающему Шепетову, протянул ему кусочек плотного картона с вытесненными золотом буквами и цифрами.
        - Будете в городе, звоните.
        - Хорошо - не глядя, Шепетов убрал карточку в нагрудный карман, повернулся и уже окончательно пошёл к выходу. Нагулов не двинулся с места, скрестив руки на груди, он смотрел с веранды, как ушли через калитку странные гости. Не оглядываясь, повернули налево и зашагали куда-то по своим неотложным делам.
        - Дядь Паш - вывел его из задумчивости тихий девичий голос - они совсем ушли, да?
        - Очень может быть, что совсем - не оборачиваясь, ответил Нагулов племяннице - но мне почему-то кажется, что они обязательно вернутся. В ближайшее время.
        Глава 6
        Ещё тёщу пришлось спешно отпаивать валерьянкой. Пока побледневшая Мария с отцом хлопотали возле матери, Михаил увёл сына на кухню, прикрыл дверь и включив телевизор, безуспешно пытался найти хотя бы каплю информации о событиях в городе на федеральных каналах, транслируемых в кабельной сети одного из крупнейших российских провайдеров. Ничего, глухо как в танке, как будто в природе не существовало ни якобы воскресшего Сталина, ни блокированной танками, ага, каламбур получился, важнейшего регионального транспортного коридора на север области и дальше - в ХМАО с ЯНАО. О такой уже мелочи, как 'ликвидированного за вооружённое сопротивление законной советской власти' мобильного поста дорполиции, уже не стоило и упоминать. Именно так выразился проверивший документы Михаила на трассе странный чел в форме послевоенного образца в звании капитана. Советской армии! Ну, блин, автомат в руках 'капитана Иванова', не располагал, конечно, к подробным расспросам - что да как, да почему не срослось в процессе общения 'советских военнослужащих' с сотрудниками федеральной дорожной полиции. Михаил, услышав подобное на
свой недоумённый вопрос 'что здесь случилось?', лишь выдавил из себя нечто вроде 'угу' и, получив права с техталоном, ретировался за руль 'Шанса'. Глядя в зеркала, он увидел, что так же быстро были проверены документы у Вяземского. Лишь после того, как вооружённые комбатанты развернулись и пошли к своему, да, уже своему, посту, Михаил медленно тронулся в сторону города. Поглядывая, как там едет семейство соседа, он с притихшими пассажирами проскочил комплекс дорожных развязок и держа дистанцию, не разгоняясь и не превышая 60 километров час, по разбитой брусчатке в объезд реконструируемого переезда, наконец, добрался до города.
        У хладокомбината Михаил притормозил, увидев в зеркало, как заворачивает на остановку Вяземский. Из салона 'Волги' вышли все пассажиры, Юля быстро зашагала по тротуару в сторону остановившейся машины Михаила и дальше, через перекрёсток к проспекту Космонавтов. Маша с сыном подошли к 'Шансу'.
        - Куда вас отвезти? - глядя вслед идущей к остановке общественного транспорта девушке, спросил Михаил, опустив боковое стекло, как бы ни к кому особо не обращаясь.
        - К родителям, если можно - так же в воздух ответила жена.
        - Садитесь, поехали.
        Сын промолчал, усаживаясь рядом с отцом, увиденное на трассе, видимо, сильно его впечатлило. Михаил потрепал его за вихры, подбадривая. Лёшка улыбнулся, но получилось у него это весьма и весьма натянуто.
        - К родителям, так к родителям - Михаил включил скорость и стараясь не смотреть вправо, вывернул из парковочного 'кармана'. Проехав квартал, удачно проскочил на 'зелёный' обычно сильно загруженный даже в выходные перекрёсток проспекта Космонавтов, и далее, по незагруженным транспортом улицам вырулил к недавно отремонтированному мосту.
        За ним его ожидал большущий сюрприз. Прямо, мимо городского полицейского управления, проехать было уже невозможно - на всей проезжей части у трамвайной остановки в два ряда лежали бетонные фундаментные блоки, оставив свободными лишь рельсы. Но и там проезд загораживал поставленный поперёк гробоподобный бронетранспортёр самого устаревшего образца - с выступающей 'мордой' двигателя и даже без крыши. Поверх бронированного борта на толкающийся у неожиданной преграды автотранспорт внимательно смотрели два бойца в касках и бронежилетах поверх всё той же послевоенной полевой формы. Ещё двое в накинутых сигнальных жилетах ходили снаружи заграждения, деятельно изображали регулировщиков, жезлами указывая водителям путь для обьезда. ППШ через плечо на тонком ремне придавал их жестам абсолютную власть - спрашивать что да почему у них желающих не было.
        - Ух ты - сказал Лёшка, присмотревшись - это 'бэтеэр-сорок', в 'Мире Танков' на нём в корейской компании пехоту к фронту подвозят.
        - Нда? - спросил Михаил, выворачивая налево, в оставшийся открытым проезд по Серова - То-то я смотрю, древний какой пепелац.
        - У 'Кировского' тоже блоки на дороге лежат - сообщил сын, с вытянутой шеей высматривая подробности - и дальше - напротив суда, вдоль рельсов.
        - Замечательно - буркнул Михаил, поддавая газу. Для того, что бы отвезти Машу и Алексея к родителям, ему придётся проехать в кругаля более двух километров, хотя тёщин дом у трамвайного кольца был виден от самого моста. Всего-то надо было от ментовки повернуть на Газетную и там, свернув ещё раз, через дворы проехать к бывшему магазину 'Тысяча мелочей'. Сейчас же придётся переться практически через центр. Проезд на стоянку 'Спортмастера' и дальше через двор был так же заботливо перекрыт фундаментным блоком.
        - Лёшь - попросил сына Михаил - посмотри на моём телефоне, связь появилась?
        - Неа - Алексей покрутил в руках новенькую мобилу - 'нет обслуживания' по двум симкам.
        - Б... - хотел было сказать Михаил, но вовремя остановился.
        До тёщи они доехали без приключений. Там, зарулив в квартал, Михаил нехотя согласился на предложение Маши 'попить чаю', да и сын обещал показать собранный конструктор из последнего подарка отца.
        Собственно, за чаепитием в большой комнате улучшенного варианта 'хрущёвки', Михаил и проговорился про расстрелянный полицейский патруль. Услышав, тёща схватилась за сердце - именно сегодня в управлении дежурила её подруга, а то, что городской 'центр внутренних дел' перешёл под контроль странных 'советских' можно было догадаться, лишь взглянув в окно выходившей на Островского спальни.
        Цепочка свежеуложенных блоков полностью отгораживала весь 'квартал силовой власти' - от двойной высотки 'Ас банка' и федеральных фискальных служб с казначейством, мимо районного суда, затем районного же управления внутренних дел, далее мимо управления полиции пригорода и завершалась бетонная петля охватом самого горУВД с изолятором. Затесавшийся среди 'силовиков' безобидный педколледж дошкольного и внешкольного образования по причине летних каникул был закрыт, но так же попал в кольцо оцепления. Кроме бетона, 'советские' поставили в оцепление несколько бэтээров и в резерве, как смог рассмотреть в окно Михаил, имелась как минимум пара танков в глубине доступной его взгляду огороженной территории.
        Личный состав в полной выкладке стоял на постах по периметру и периодически перемещался по контролируемому пространству, не давая подсчитать свою численность. По здравому размышлению Михаил решил, что менее чем батальоном хапнуть такой приз было ну никак невозможно. Как успел услышать Михаил, никакой стрельбы и прочих экцессов в городе не было. Как-то тихо и вдруг вокруг зданий полиции появились эти вооружённые люди в большом количестве, затем подьехали два автокрана и штук пять гружёных блоками Камазов. Быстро выложив заграждение, строительная техника с грузовиками убралась в неизвестном направлении, оставив за собой укреплённый периметр. Случилось это сегодня, в девятом часу утра.
        - Пап, а мне новую карту школьника выдали! - усевшийся за столом у окна сын выдал очередную свежую новость
        - Покажи - Михаил выключил телевизор и убрал бесполезный пульт обратно на подоконник. Откинулся на угол стены, где сидел на резном угловом диванчике.
        Алексей вытащил из кармана джинсов алюминиевый холдер, открыл и с выражением гордости на лице протянул через стол отцу 'удостоверение личности'. Михаил взял, рассмотрел с любопытством. На формате размером с кредитку уместилась большая цветная фотография, ФИО, номер класса с номером школы и собственноручная, как успел сообщить Алексей, подпись директора. Для пущей надёжности карта была закатана в какой-то особопрочный, не поддающийся царапинам - ногтю, по крайней мере - прозрачный пластик.
        - Прикольно - отец вернул сыну карточку - там только обеды прошиты или ещё транспортное приложение есть?
        - А ещё музей, кино и семейный фитнесс-центр на Огаркова! - Лёшка прямо-таки светился гордостью за столь обширный список функций когда-то банального бесконтактного пропуска. Инициированные мэром сразу после избрания в пакете 'Город и мы' программа оснащения всех школ пропускной системой за несколько лет успела развится практически до уровня экосистемы. Локалного, конечно, уровня.
        - И фитнесс - покачал головой Михаил, скрывая улыбку. Причину столь странного выбора жены он знал, но сыну всю механику объяснять совсем не хотелось. Скидка в пятьдесят процентов на 'семейное посещение' компенсировалась коммерсам от красивого тела бюджетной дотацией и льготной арендой земли.
        - У Саши ещё 'Легион двадцать три' есть - с лёгкой ноткой зависти сказал Алексей.
        - Не ещё, а вместо - поправил Михаил - больше пяти приложений в ваши карты прошить нельзя. Туда тем более без родителей его не пустят.
        - Не его ... - с жаром начал было Лёшка, но тут же споткнулся и замолчад.
        -Ну-ка ну-ка - с интересом посмотрел на подростка отец - не он, значит. Она. Так-так, молодой человек, колись, как в твоём возрасте я говорил, кто это Саша?
        - Из класса девочка - слегка смущаясь, ответил Лёшка.
        - Уже хорошо - внутренне улыбнулся Михаил, внешне оставаясь совершенно серьёзным - и давно это у вас?
        - Что? - после затянувшейся паузы спросил сын.
        - Ну... отношения.
        Видно было - смена темы разговора с отцом Лёшку совсем не обрадовала. Он с деланным равнодушием то пересматривал ряды перевёрнутых стеклянных банок по верзу кухонного гарнитура, то с интересом поглядывал в открытое по причине жары окно. Спасение пришло со стороны оставшейся за закрытой дверью части квартиры.
        В кухню бесшумно просочился дед, он же пока формальный тесть Михаила. Виктор Иванович всегда отличался способностью возникать в нужное время и в нужном месте. Не производя при этом особого шума и лишних движений, что при его кабаньей комплекции всегда вызывало у Михаила неподдельное удивление.
        - Машка с ней - ответил дед на молчаливый вопрос предыдущего поколения, усаживаясь у торца стола на круглую табуретку. Кухня как-то сразу уменьшилась - в спальню увела. Сидят там на кровати, балакают.
        - Ничего серьёзного? - больше из вежливости спросил Михаил.
        - Да чего там! - Виктор Иванович потёр мосластой ладонью багровую от рыбацкого загара шею - нервы, блин, расшалились, только и всего. Смотреть надо меньше всякой фигни по ящику. Не, нормально всё - валерьяночки хлопнула и Вася-кот!
        - Ну, раз так - пожал плечами Михаил, встал за столом - я тогда пойду.
        - Ага - скрипнул ламинат, тесть поднялся, ногой отодвинул табурет к холодильнику - я с тобой выйду. В магазин всё равно надо сходить.
        - Пока, пап - отвернувшись к окну, сказал Лёшка.
        - Пока - Михаил протянул руку над столом, потрепал торчащие вихры.
        До тёщиного крайнего подьезда Михаил так и не доехал - лавировать по заставленному авто двору у него никакого желания не было. Да и вообще тащится в квартиру родителей жены он не хотел, лишь просьба Алексея, сподвигла его выйти из машины и в дальнейшем составить компанию для чаепития.
        После конструктора сын принёс отцу выпавший из Интернета планшет. Как выяснилось после краткой пробежки Михаила по настройкам меню, ничего особо страшного с ним не случилось. После установки очередной игрушки слетел беспроводный доступ в Интернет, да вирусы с троянами расплодились. Быстро разогнав приблудный зоопарк, Михаил восстановил настройки вайфая и поставил андроид на глобальное обновление с файл-сервера городского провайдера. С дня рождения сына, получившего планшет от отца в подарок, апгрейдом системы никто не занимался, а уже полгода как Гугл наконец сподобился выпустить очередную версию 'робота', уже со встроенным антивирусом. Наконец-то сравнявшись в этом вопросе с голубоэкранным детищем Рэдмондской корпорации.
        - Кхм, это, с Машкой у тебя всё, да? - шагавший слева тесть склонив голову, искоса посматривал на невозмутимо двигавшегося пока ещё зятя.
        - Типа того - холодно ответил Михаил, не испытывая желания развивать дальше тему.
        - Это.. - тесть выглядел несколько смущённым, что на памяти Михаила было всего пару раз, да и то после хорошего выпивона - ты не сердись на Машку-то. Характер у неё не сахар, да, весь в бабку пошёл... Вот.
        Они уже дошли до запаркованного в асфальтовом кармане позади 'Росгеологии' 'Шанса'.
        - Всяко бывает - Михаил достал брелок с ключами, нажатием кнопки снял машину с охраны - но мы взрослые люди, так ведь?
        Вместо ответа тесть только вздохнул, махнул рукой и круто повернув влево, двинулся в сторону 'Кировского'. Михаил лишь мельком взглянул на его широкую спину, когда выруливал из дворового паркинга.
        Пора было и до дому добраться.
        Двухкомнатная холостяцкая квартира встретила своего хозяина шелестом штор у приоткрытых окон. На восьмом этаже одноподьездной высотки как обычно летом, по субботнему было тихо. Соседи - из тех кто жил здесь постоянно, а не держал квадратные метры в качестве инвестиций в неизбежно прекрасное будущее - разъехались по дачам и прочим загородным недвижимостям. Поднявшись на лифте из подвальной парковки, Михаил завалился в свою берлогу, на ходу расстёгивая пуговицы льняной рубашки. События столь хорошо начавшегося утра буквально налипли на кожу, вызывая неприятные зудящие ощущения и стойкое желание нырнуть под горячие струи душа. Что он и сделал, в очередной раз похвалив себя за проявленную ещё во время 'послепокупочного' ремонта предусмотрительность. Горячая вода из централизованной городской системы водоснабжения так и не была подана, не смотря на все обещания чиновников мэрии и заботу по обеспечению потребности в душе взял на себя восьмидесятилитровый бак-накопитель с ТЭН-ом в полтора киловатта. Перекинуть две рукоятки на кранах водораспределительного модуля не заняло у Михаила и полуминуты. Цифровой
таймер на баке обеспечивал нагрев воды исключительно по самому экономичному, ночному, тарифу. В общем, в отличие от много чего этим утром, душ удался на славу. Постояв напоследок под пульсирующими, бьющими со всех форсунок душевой кабины ледяными струями, Михаил наконец выбрался из объятий воды в не менее приятные волны Эола.
        Замотав широкое полотенце вокруг бёдер, он прошлёпал по полу через всю квартиру, оставляя всё уменьшающиеся следы босых ног, к выходившей на юг лоджии. Раздвинув стороны рамы остекления, он с наслаждением подставил себя лёгкому летнему ветру, волнами накатывавшему с близкого массива воды. В том районе, где стоял дом Михаила, городской пруд делал свой последний и самый большой поворот под прямым углом. С высоты восьмого этажа, поверх крыш пятиэтажных хрущёвок, открывался отличный вид на уходившее в южную даль стеснённое наполовину застроенными берегами водное пространство. Да и на запад пруд с новым районом на противоположном берегу был виден практически до половины Кричной горы. Другая часть оставалась прикрыта соседней девятиэтажкой и прибрежной гостиницей, но это нисколько не портило общего вида - вдали, на юго-западе синел в размытой небесной раме массив уральских гор, скрывая в наползшей высокой облачной шапке как будто срезанную ножом вершину Весёлой.
        'Это к дождю' с ноткой досады подумал Михаил, потянувшись. Облака в том районе, при господствующей розе ветров, спустя пару часов обычно проливались над городом мелким и не очень дождём. Пока же в небе беззаботно сияло солнце, щедро проливая всё ещё непривычным южным теплом привыкших к капризам континентального климата жителей Горно-Уральска.
        Уже окончательно обсохнув и собираясь уходить одеваться - полотенце он давно закинул в комнату на диван - Михаил услышал доносящиёся с запада гул летящего на низкой высоте самолёта. Звук нарастал, приближаясь и, заинтригованный Михаил, решил посмотреть, кто же это пожаловал в гости.
        Ожидания интересного вполне оправдались - над прудом, на малой высоте, чуть выше крыш и антенн, мимо потрясённого Михаила, прошёл тяжёлый перехватчик МиГ-31. Сотрясая округу рёвом турбин, приближаясь к берегу, самолёт сделал 'горку' и ушёл дальше к востоку. С такого расстояния можно было рассмотреть не только подвешенные под крылом ракеты, но и фигурку лётчика в гермокабине.
        - Ни хрена себе - пробормотал Михаил, но сюрпризы на этом и не думали прекращаться.
        С запада накатывала ещё одна звуковая волна. 'Они что, здесь, толпой прогуляться решили?' не успел подумать Михаил, как в ровный гул вплёлся назойливый стрёкот. Звук работающих моторов заклекотал, захлебнувшись и вынырнувшая из-за Кричной машина окуталась над прудом дымом и пламенем.
        Самолёт с грохотом и плеском рухнул в воду где-то в районе между Театральным спуском к набережной и городским пляжем. Деревья на берегу скрыли место падения перехватчика, но не мешали рассмотреть раскрывшийся в высоте парашют.
        - Ну, ни хрена себе - ещё раз повторил Михаил - это что же сейчас делается у нас, а?
        Вернувшись в гостиную, он нетерпило стал нажимать клавиши телевизионной 'ленивки'. Ни один канал не работал. Ни эфирный, ни кабельный, ни цифровой.
        - И почему я не удивлён - пробормотал Михаил, упорно продолжая листать каналы.
        Всё-таки ему удалось обнаружить признаки телевизионной жизни - на городском канале, сдублированном в кабельной сети, вместо муара помех висела хоть унылая, но всё-таки заставка в виде полосатого спектра. Демонстрируя, что хотя бы кое-где у нас порой кое-что информационное да осталось.
        - Нуб, блин - хлопнул себя по лбу Корнеев, обратя свои босые стопы в прихожую. Оттуда он вернулся с открываемой на ходу сумкой. Расцепив застёжки-липучки, на стол у окна был возложен старенький, двухлетней давности покупки, но от этого до сих пор вполне работоспобный ноутбук.
        Подцепив питание, Михаил включил комп, вёл пароль и с нетерпением дождавшись загрузки 'винды', зашёл в Интернет. Здесь было не менее 'весело' чем в телевизоре и системе сотовой связи.
        На каких-то новостных сайтах время и новости застыли на пяти-шести часов утра, многие вообще не открылись, живой журнал, фейсбук и прочие глобальные социальные сети канули в пучине 'невозможности доступа к сайту'.
        Вот теперь Корнееву стало по настоящему страшно. Он успел застать в сознательном возрасте СССР и очень хорошо помнил, что такое 'свобода слова' по-советски. Да что там - в пионерском детстве раз в неделю слушал, да и часто сам выступал на политинформациях о текущем положении дел в загнивающем мире капитала и процветающем мире социализма. Вечерами, после школы, надевая наушники и крутя ручки самодельного КВ-конвертора в коробке из мыльницы, слушал на дедовском 'Альпинисте', сквозь вой помех, зарубежные радиоголоса. Все эти 'РС/РСЕ', 'Дойче велле' и разумеется, незабвенного Севу Новгородцева из уже тогда славного города Лондона. 'Есть обычай на Руси - ночью слушать Би-Би-Си'.
        Хорошо, что тогда ему хватило ума никому не рассказывать об этой стороне своего радиолюбительского увлечения. Среди друзей и самодельной цветомузыки да слегка улучшенных по схемам из журналов 'Радио' кассетников хватало для поддержания должного уровня крутизны.
        Казалось, это прошлое ушло безвозвратно, а вот, поди ж ты! Вернулось, 'весомо, грубо, зримо' как говорил известный пролетарский поэт. Михаил поймал себя на том, что уже пару минут как сидит и тупо смотрит на экран ноутбука, гдё всё так же светилась 'ошибка 408' вместо - хотя бы! - екатеринбургского городского портала. Надо было что-то найти и найденное всё время смотрело на него из браузера, плагином справа от строки поиска. Там как ни в чём не бывало, значилась температура воздуха в городе и сумма, оставшаяся на лицевом счете в 'Горсети' - одного из немногих оставшихся под натиском федеральных и областных структур независимого городского Интернет-провайдера. Правда, ходили слухи, что эта независимость целиком и полностью зависела от интересов неких чинов из городской администрации, крепко увязанных на совместный проект по видеомониторингу городских улиц. Ну и ладно, главное в нынешней ситуации, что в дополнение к вменяемым тарифным планам, 'Горсеть' в своих компьютерных недрах содержала полностью независимые от 'большого' Интернета форум и локальную сеть с файлообмеником. Туда же были выведены
картинки с общедоступных камер видеонаблюдения, установленных на многих городских улицах и перекрёстках.
        Форум кипел. Обсуждением происшествий субботнего утра была забита вся первая страница. Даже бегло пробежавшись по висящим в топе темам, Михаил понял, что увиденное им лично лишь малая часть той лавины событий, что накрыла Горно-Уральск где-то с пяти или шести часов утра. В общем и целом получалось что прежней власти в городе уже нет. Подтверждением этому были выложенные во множестве фотографии красных советских флагов, развевающихся на ключевых административных зданиях. На городском УВД, городской администрации и управах районов. Над базой спецполиции в Металлургическом районе и на проходной военного городка на Механике так же были подняты знаки новой-старой власти. Но там, как значилось в постах очевидцев, не всё так благополучно свершилось, как в центре города. На фотографиях были видные снесённые тяжёлой строительной техникой ворота и панели бетонного забора, а в комментах утверждалось, что стрельба внутри была, но быстро закончилась. Что сейчас происходило внутри, не было никому известно. Проломленные ограждения сразу восстановили, на въездах сейчас стояли всё те же гробоподобные бэтээры.
        Апофеозом стала смиксованная и только что выложенная на форум запись с двух камер, установленных по берегу пруда. На первой части видеозаписи, взятой с камеры видеонаблюдения за городским парком, было видно как над Шапкой с западной стороны, от водораздела Уральских гор, низко пролетают один за другим два перехватчика. Как вслед за вторым самолётом почти с вершины горы вспыхивает двойная вспышка и через весь кадр тянутся трассирующие линии. Затем, уже с другой камеры, видно, как снаряды попадают в хвост самолёта, 'МиГ' резко клюёт носом, устремляясь к воде, беспомощно валясь на бок, и как срабатывает катапульта, вынося лётчика из объятых пламенем обломков некогда грозного стража уральского неба.
        Сделанные на смартфон фото Т-34 на перекрёстке старого и нового Серовского тракта Михаил сбросил в эту же тему, с подбитем самолёта, войдя на форум под нечасто используемым ником. Точнее сказать сам ник был сделан Михаилом для сайта знакомств, расположенного на портале того же провайдера, но срабатывал и для более серьёзного общения. Иногда Корнеев забывал перерегистрироваться после общения с девушками и хаживал по общественно-политическим и техническим разделам под аватаром Эпикур, что немало ему доставляло. Михаилу, конечно, а не почившему в бозе двадцать четыре века назад греку.
        'На ленёвской развилке то же самое' запостил под сообщением Михаила юзер, недавно вернувшийся в город по делам из Шайтанки.
        'Фотки есть? Да ты гонишь!' тут же накинулись на него изголодавшиеся по инфе горожане. 'Есть видео в регистраторе. Сейчас схожу из машины заберу и залью' ответил unk12 и отключился.
        Михаил подумал и набрал сообщение:
        'По ходу у них и авиация есть. Утром слышно было, как винтовые самолёты летали'
        'Эпикур, а красных летающих тарелок тебе не привиделось?' ехидно поинтересовался aftershock, на что получил в ответ перепост из соседней ветки
        'Ребята, бл.., это жесть. Только что вернулась подруга из Покровки. Туда из Свободного люди бегут. Там, говорят, ужас что творится. Бомбили аэродром вертолётного полка, сожгли почти все машины прямо на взлётке и в ангарах, на тех успел взлететь, наваливалось по три-пять самолётов, сбивали тут же. Связи нет, над посёлком на низкой высоте постоянно кружат большие самолёты и истребители, люди попрятались по домам и подвалам. Казармы спецназа и штаб ракетной дивизии залили с воздуха каким-то газом, туда сейчас не подойти.'
        'И что, народ через кпп и запретку святым духом пробрался??' не унимался aftershock.
        'Нет там никого, на кпп пусто, ворота нараспашку' - ответили ему - 'кого убили, а кто разбежался'.
        'Да кто??'
        'Кто, кто. Эти, под красными флагами. С двух сторон в посёлок зашли, когда аэродром бомбили. Их там не меньше чем по батальону на грузовиках и бронетехнике было. Раскидали на кпп дежурные наряды как котят и дальше двинулись. В лес по дороге, 'Ясени' собирать'
        'Там у каждой площадки не по одной автоматической пушке стоит, с радаром. Хрен проедешь, в рагу искрошит' заявил некто Слай, судя по профилю, шестнадцати лет отроду
        'Сам видел? Не похож ты на рагу, мальчик' в дискуссию влез форумный старожил Т72, наконец добравшийся и до этой ветки 'как думаешь, какого хрена мы тут в локалке до сих пор обсуждаем, а связи ни с областью, ни с Москвой, ни Интернета у нас нет? Сотовая связь то же гикнулась. Серьёзно всё, ох серьёзно'
        'послушай, дедушкО' - не унялся Слай - 'ты такой типа умный и знающий, да? Хочешь сказать, что можно так просто пойти и расхерачить охрану ракетной дивизии??'
        'Как видишь, можно оказалось. Особенно с газами-то' - виртуально пожал плечами Т72 - 'ты вообще, посмотри, что в городе делается. Вертикаль власти наблюдаешь, не?'
        'Мда, сорок первый наоборот' набрал резюме Михаил и был вынужден покинуть дискуссию. В прихожей настойчиво заиграл домофон.
        - Кто там? - не слишком дружелюбно спросил Корнеев у нежданного гостя.
        - Миха, открой, это я, Рустам - донёсся из трубки знакомый голос. Судя по тембру, пребывающий в весьма расстроенных чувствах.
        - Заходи - Михаил нажатием кнопки впустил одноклассника и вернулся в спальню, одеться по быстрому. Не встречать ведь гостей в таком виде !
        Накинув трусы и шорты, он вышел в подъезд. Мигнул огонёк на панели вызова, открылись створки и на квадратную площадку перед шахтами лифтов буквально выпал Рустам Зуфаров - старший оперуполномоченный 'пятого отдела' главного управления МВД по Уралу. Вид он имел полугражданский, весьма и весьма растрёпанный. В грязи до колена, форменные брюки, поверх рваной на рубашки-поло накинута измятая и испачканная ветровка некогда светло-бежевого цвета. Один накладной карман на ветровке отсутствовал. Обут Рустам был в сланцы ярко-песочного цвета на босу ногу, совершенно не по фасону и не по размеру. Лицо богато изукрашено ссадинами и синяками, только глаза сохранили знакомый Шепетову стальной цвет и неудержимо пылали злобой пополам с ненавистью.
        - Ё... - только и сказал Михаил, отходя в сторону, за рукав втаскивая опера в короткий коридор на три квартиры. Захлопнув дверь в общий подъезд, он лишь спросил, когда Рустам скидывал свои (а свои ли?) сланцы и одевал 'гостевые' тапочки.
        - Ты где так расписался?
        - На вокзале - морщась и шипя, ответил Рустам - чуть башку не пробили, с-суки.
        - Ладно, давай в душ, шмотьё в стиралку закинь. Полотенца там, в шкафу, найдёшь. Потом поговорим.
        - Спэс, Миха, я уж не знал куда двигать, до тебя ближе всего было - уже заходя в ванну, сказал Рустам.
        Шепетов прошёл на кухню, поставил кипятится чайник. Пока Зуфаров приводит себя в порядок, можно было вернуться на форум и посмотреть, что же интересного смогли выложить на всеобщее обозрение из стремительно накатывающего на город потока событий.
        'Посмотрим, что там на вокзале делается' - Михаил промотал ленту 'избранного' в браузере, открыл страницу со списком городских онлайн-камер. На вокзале, к его удивлению, ничего необычного не происходило. По крайней мере, если смотреть на него поверх забитой автотранспортом привокзальной площади. Ни с гостиницы, ни с углового дома Михаил, как ни старался, так и не разглядел признаков новой власти, как-то: красных флагов, угловатых бэтээров и не отличимых на таком расстоянии от обычных граждан автоматчиков в сапогах, гимнастёрках и галифе. На первом пути можно было разглядеть наполовину выглядывающий из-за здания вокзала бело-синий вагон аэроэкспресса, остальные пути были пусты, как и наблюдаемые с камер части посадочных платформ.
        - Не там смотришь - в гостиную вошёл Рустам, тряся головой и яростно вытираясь самым большим из найденных полотенец - они все со стороны путей расположились и на самом вокзале. Знают, куда камеры смотрят, ссуки..
        - Тебя-то как туда занесло? - Михаил снизу вверх посмотрел на богато разукрашенного свежепоставленными синяками Зуфарова. Рустам бухнулся в единственное кресло, поморщился.
        - Из травматики засадили - пояснил одноклассник, осторожно ощупывая через трусы-боксеры свою пятую точку - когда я от них драпанул.
        - Повезло тебе - Шепетов кратко рассказал об увиденном и услышанном сегодняшним утром.
        Зуфаров слушая, мрачнел всё больше и больше. На кухне засвистел чайник, Михаил поднялся, прошёлся до электроплиты и обратно. Вернувшись, он застал одноклассника угрюмо смотревшем на имитирующий вид кораллового пляжа линолеум. Наконец, он начал говорить, так и не подняв голову.
        - С дачи утром решил на 'фестивалку' смотаться, свежего мясца прикупить на шашлык. Приехал, а там уже кипеж. Половина точек закрыта, то ли не открылись, то ли закрылись уже. 'Чё за фигня', спрашиваю. Торгаши отвечают, администрация оптовки предупредила, что бы все сворачивались и расходились. Товар вывозить запретили. Собирайте манатки и уе, в общем.
        - И что, никто не жаловался? - хмыкнул Корнеев.
        - Кому? - Рустам поднял взгляд от линолеума на подоконник - мобилы не пашут, городские телефоны, у кого есть, не работают.
        - Ну, в администрацию оптовки, для начала хотя бы.
        - В администрацию - криво усмехнулся Зуфаров - кто туда ходил, потом быстрее всех собирались. Я одного спросил, кондитеркой он там торгует, чего ты так подмётки рвёшь? Знаешь, что он мне ответил?
        - Что?
        - 'Уполномоченный мне приказал!'
        - Ага - Михаил задумался - а за спиной уполномоченного, пока он в конторе с торгашом разговаривал, в это время тусовалась пара чуваков в гимнастёрках и с автоматами наперевес, так?
        - Типа да. Только я об этом позже узнал. Подумал, может учения по управлению какие объявили? Странно, что мы не в теме оказались. Никакого усиления по службе объявлено не было. Я хоть в отпуске, но из города не уехал, должны были сообщить. Ладно, двинул я без мяса на стоянку к машине, а там какой то хрен на засранном по крышу уазике так запарковался, что не выехать, и ушёл, падла. Ну, стою я, по колёсам уазика пинаю, что бы урода этого вызвать. Сигнализация далеко у него орёт. Смотрю, бежит от конторы какой-то пень в камуфляже и давай на меня базлать! Я ему вежливо так говорю - 'ты, конь лохманский, убирай свою тачку по бырому!' А тот вдруг заявляет - да как может офицер, народу присягнувший, с этим самым народом так разговаривать!'
        Я ему отвечаю - 'Народ так криво не паркуется! Алкаш ты колхозный! Катись отсюда, фанфурики по бачкам собирай, да не свети здесь свой харей, красной от перепоя!' Ну и удостоверение ему показал, конечно.
        - Складно у тебя получилось - хмыкнул Михаил. На самом деле сказать он хотел 'как складно звонишь', но к Рустику не стоило так обращаться - ты же своим мог позвонить. А, блин, какой звонок!
        Зуфаров только рукой махнул в подтверждение.
        - Связи не было, как я с дачи выехал.
        - А вот это интересно - Михаил положил ноут на колени, открыл форум на своём последнем сообщении. Там к сваре Слая и Т72 уже подключились группы поддержки с каждой стороны, вентилятор завывал от натуги. Руетов всё таки написал в эту ветку, что в районе садов по реке, на Западной объездной дороге, мобильники вроде бы как работают.
        - Протокол пишешь? - пошутил Рустам
        - Нет, пытаюсь понять, что у нас в городе делается. От тебя первого услышал, что кое-где сотовая связь ещё не заглушена.
        - Кем? - вскинулся опер.
        - Кем-кем, теми кто тебя ухайдакал и дорполов на Серовском шоссе расстрелял! - Реутов быстрыми движениями пальцев по экрану вывел пару фото из форума, развернул ноут экраном к Зуфарову - видишь? Спецполиции и спецназа уже того, нет!
        - Это ты к чему? - склонил голову набок, с подозрением спросил опер.
        - К тому, что надо что-то делать - буркнул Михаил - не сидеть же так по хатам, ожидаючи... непонятно чего. Ладно, что там у тебя дальше было?
        Водила уазика на мгновение опешил от такой наглости. Рустам засунул большие пальцы рук за ремень, слегка покачиваясь на бордюре, ждал пока деревенщина не сядет в свой рыдван и свалит куда подальше. По крайней мере, со свободного для выезда места на бесплатной парковке с внешней стороны ограждающего оптовый рынок забора.
        - Раз так ... - пожевав губами, выдавил из себя мужичонка лет сорока, коротко стриженный, не по погоде в сапогах и потёртом 'натовском' камуфляже - не по закону..
        Зуфаров лишь мимо правого уха его посмотрел, тем особым, полным сугубого 'незамечания' взглядом, что вырабатывается со временем почти у каждого, отслужившего в 'органах'. Не стоило ему этого делать, не стоило. Но кто мог подумать, что русый мужичок с носом картошкой не убёрётся послушно, не права начнёт качать и в худшём случае не достанет смартфон из кармана, звоня кому-то или фиксируя для ютуба столь неподобающе поведение. Нет, во внутрь камуфляжа водила всё таки быстро просунул правую руку, только вытащил он из-за пазухи не абы что, а плоский чёрный пистолет с навинченным на ствол коротким глушителем. 'ТТ?' - не успел удивится Рустам, как ячеистый срез 'глушака' полыхнул оранжевым пламенем, хлопнуло не громче петарды, а по голеням больно ударил разлетевшийся на крошки бетон.
        Пуля разворотила бордюр между ног полицейского, обнажив заржавелое ребро арматуры.
        - Руки за голову! - скомандовал водила, небрежно целясь Рустаму в середину груди - в управление рынка, бегом, марш!
        - Да ты чё, мужик, совсем долбанулся, что ли? - на автомате выговорил Рустам, подняв глаза от асфальта и лихорадочно соображая, что делать в таком форс-мажоре. На его беду, он в самом начале разговора так и остался у прикрытой водительской двери своей 'Тойоты-Короллы', и до момента нажатия спускового курка не мог даже отпрыгнуть под прикрытие автомобиля. Водила 'уазика' надёжно контролировал все движения полицейского.
        - Ру-ки - с нажимом сказал водила, подняв левую руку и большим пальцем указав назад - пшёл!
        Рустам медленной закинул ладони к затылку, сделал шаг назад, на газон, от машины, нарочито медленно задвигал ногами в предписанном направлении. Мужичок, легко удерживая полицейского на мушке, по дуге обошел Рустама. То, как он сейчас двигался, вызывало совсем нехорошие мысли и подозрения. Слишком плавно, скользя и не шаркая, перемещался стрелок. Да, на простого деревенского жителя он уже явно не походил. Шагая, Рустам внимательно прислушивался, но ни сиплого дыхания, шкрябанья по асфальту кирзы он так и не услышал. В то же время, ощущая спиной пристальное внимание, спокойное и полное уверенности в своих силах.
        Входная дверь в административный блок первого торгового ряда, выходившего 'французскими' окнами на оживлённую магистраль, притулилась у самого края, под небольшим крылечком с кованными стойками и завитушками. Шагнув в открытый нараспашку проём, Рустам понял, что жизнь на этот раз повернулась спиной. В коротком коридорчике, проходившем насквозь торгового ряда и на середине имевшем расширение в виде двух ниш - справа за столом обычно скучал охранник, а слева лестница вела на второй этаж, в собственно бюрократические пенаты, его уже ждали.
        - Стоять - из-за спины отрапортовал скомандовал стрелок, на полпути до развилки - товарищ старшина внутренней службы, субчик из 'бывших'.Полицейский из регионального розыскного отдела.
        Рустам ошеломлённо разглядывал парочку новых действующих лиц. Рослые мужики, подтянутые, в новенькой форме, перетянутой ремнями и портупеей, на поясе кобура по уставу. Всё бы ничего, только форма, сапоги и фуражка, да и само выражение лиц как будто сошло со страниц исторических книг, раздел 'МВД\МГБ СССР, период начала 1950-х годов двадцатого века'. Тот, что стоял слева у лестницы, был явно старше по званию, судя по более плотной упаковке погон золотистым шитьём, в виде буквы Т с широкой полосой поперёк и отходившей к погонному торцу узкой черты. Занявший нишу и стол со стулом охранника второй персонаж мог похвастаться лишь двумя 'рельсами' поперёк. Всё остальное в униформе, от сапог до фуражки, было у самозваных 'Ментов' одинаковое, лишь... Да, Рустам моргнул о удивления - над правым нагрудным карманом у каждого было по своему дизайну орденских планок. Что ж, этим надо воспользоваться. Проходили по управлению сведения о очередном всплеске интереса до всего советского сталинского образца, принявшем на этот раз форму 'движения реконструкторов'. С пошитой аутентичной формой, сборами по турбазам и
просто лесным полянам, ну и разумеется, собственной социальной сетью. Сейчас ребята совсем из реальности выпали, решили 'буржуев' рэкетнуть малость, ну-ну...
        - Из 'бывших', значит - молвил самозваный 'мент' слева, упакованный, как и его компаньон напротив, в новенькую, только что с иголочки форму. Блестели ремни и сапоги, фуражка сверкала красной звездой, в отражении сапог можно было бриться даже опасной бритвой - холуй олигархии! Как к трудовому народу ты относишься, мы уже видели.
        - Слышь, баклан - Рустам заметил среди полосок на орденских планках старшины единственно знакомую комбинацию 'За взятие Будапешта'. У деда была такая. - я с тобой не пил. Чужие медали и форму нацепил, героем себя почувствовал?
        - Я на войне кровь проливал не для того, что бы такая мразь топтала советскую землю! - рявкнул мгновенно раскрасневшийся 'старшина' и вместо того, что бы хватится за пистолет и ринутся проучить наглеца, на что очень рассчитывал Зуфаров, сделал двумя пальцами правой руки жест, как будто что-то накалывал. Раздавшийся позади треск ударил в спину оглушающей болью. Уже падая, Рустам краем гаснущего сознания успел уловить.
        - В камеру его...
        Как оказалось, даже высокий разряд по самбо и навыки драки в лифте не спасают от высоковольтного разряда в упор.
        Щека лежала на чём-то холодном. Рустам, преодолевая спазм во всем теле, попытался шевельнутся. Уфф, руки-ноги слушаются. Теперь можно попробовать встать, хотя бы на четвереньки. Перед глазами в темноте мерцали круги, переливаясь и вспыхивая. Проморгавшись, Зуфаров понял, что закрыли его в чём-то, не имевшем даже намёка на окна. Кругом, где можно было дотянуться рукой, был сплошной металл. Нащупав стену рядом, Рустам медленно поднялся и попытавшись шагнуть, сделал ещё одно неприятное открытие. Ноги по лодыжкам, чуть выше коротких 'летних' носков, были крепко схвачены синтетическим шнуром. Двигаться можно было, только семеня, переставляя ступни сантиметров на тридцать. Тонкая перевязь врезалась в кожу, ограничивая болью свободу.
        Разбираться с этим Рустам отложил ненадолго, сейчас надо было понять что с ним и где он. Короткая проверка бренного тела принесло не столь очевидные результаты - одежда и обувь никуда не пропала, а вот петли и карманы брюк с ветровкой были пусты. Ни ключей, ни кошелька, ни наручных часов, ни кожаного ремня. Разумеется, отсутствовал сотовый телефон вместе с державшейся на ремне сумочке.
        - С-с-суки... - прошипел Рустам, осторожно ощупывая голову. На затылке наливалась и крепла огромная шишка. Видимо, он успел хорошо приложится обо что-то, пока его перемещали во временное узилище. Вот только временное ли?
        Придерживаясь за стену, Рустам двинулся обходить оказавшееся невеликим помещение по периметру. Везде ладони ощущали только металл.
        'Холодильник' - догадался Зуфаров, остановившись там, где пальцы нащупали в углу вертикальную щель от пола до недоставаемого рукой потолка. Присев на корточки, Рустам обнаружил, что стык продолжался и на полу. Дальше можно было не идти, он был у самой двери холодильной камеры. На его счастье неисправной или выключенной, пустой, но всё равно закрытой снаружи. Ноги вдруг ослабели, Зуфаров медленно сполз по стене, скользя по углу затылком. Здесь его могли и забыть, что тогда?
        'Не бзди!' прикрикнул на себя Рустам, 'думай!'. Хотя, казалось, что здесь придумать-то? Вытянув ноги, он зацепился туфлями за какой-то предмет на полу. Живо встрепенувшись, Рустам нагнулся и стал шарить руками в том месте, где раздался шаркающий звук. Не с первой попытки удалось нащупать что-то небольшое и, судя по ощущениям, кожаное.
        - Вот бл..ь - Зуфаров нервно засмеялся. Он держал в руках собственное портмоне, опознав оное по тисненному вензелю австралийской фирмы на толстой буйволовой коже и знакомым тактильным ощущениям. Налички внутри он не нашёл, что его уже не удивило, хорошо что все - он, не надеясь на удачу, несколько раз пересчитал - кредитки остались на месте. В том числе самая малозаметная, верхняя, притулившаяся за всеми остальными.
        - Живём! - обрадовался Рустам, но по здравому размышлению решил полностью козыри не выкладывать. Мало ли что ждёт его там, снаружи, а набузотёрил он сегодня достаточно.
        Положив портмоне на колени, и придерживая его левой рукой, Рустам вытянул верхнюю кредитку. Убрав кошелёк на пол, он на ощупь стал делать знакомые манипуляции. Вот так, а это сюда, а здесь завернуть, ещё немного и на правую ладонь лёг маленький ножик удивительной остроты. Им можно было при желании бриться, Рустам как-то попробовал.
        Теперь наступил черёд сковывающих ноги оков. Ещё раз ощупав импровизированные 'кандалы', Рустам убедился, что связали его капроновым шнуром, в свою очередь скрученным из множества тонких и крепких нитей. Похоже на упаковочный шпагат на почте, только гораздо прочней. Руками не разорвать, можно лишь разрезать или поджечь. Что в пустой холодильной камере было, по мнению самозваных тюремщиков, ну совершенно невозможно сделать.
        Просунув лезвие между кожей и шнуром, Рустам аккуратно надрезал нити с внутренней стороны затянутых намертво узлов. Теперь можно было сильным рывком разорвать шнур, в то же время со стороны заметить разрезанные больше чем на половину нитей перевязи было весьма затруднительно.
        Закончив с работой, Зуфаров сложил и убрал нож на место, портмоне засунул в правый карман брюк. Теперь оставалось только ждать. Пока он надрезал шнур, ему пришла в голову мысль, что капрон можно было бы и попробовать перегрызть. Вряд ли бросившие его в холодильник самозваные 'ветераны' были столь глупы, что не могли предусмотреть столь очевидного варианта. А это значит...
        Значит, за ним придут весьма быстро. Оставалось лишь ждать и прислушиваться. Уплотнение на двери холодильной камеры либо было разорвано, либо совсем отсутствовало как враждебный трудящимся класс, но сквозь щель с полмизинца толщиной снаружи проникал слабый ток воздуха и редкие звуки. В основном напоминавшие Рустаму отдалённый шум проезжающего автомобиля. Сколько он просидел так, сказать было трудно , время текло незаметно, но в привычный звуковой фон вдруг вплелись посторонние ритмичные звуки шагов. Они приближались, наконец оглушительно щёлкнул замок над макушкой и правое плечо ощутило движение двери.
        - Сидит, сучонок - злорадно сказал кто-то, невидимый пока в залившем холодильную камеру потоке солнечного света. Рустам проморгался, протирая глаза ладонями.
        - Встать! - с наслаждением сказал новый голос, судя по тембру, моложе первого - выходи, с вещами.
        Задорное ржание на две глотки прилагалось бесплатным аккомпанементом. Рустам поднялся, шагнул из холодильника на свободу. Попытка оглянутся по сторонам была тут же пресечена конвоирами.
        - Не зыркай тут - рявкнул тот, кто помоложе, крутя в ладони электрошокер - вперёд шагай! Руки за спину!
        Рустам зашагал, как сказано, конвоиры затопали следом. Как оказалось, холодильная камера стояла в большом ангаре, заставленным всяким хламом. В распахнутые настежь ворота лился солнечный свет, за воротами был виден огороженный бетонным забором пустырь. Мельком уведенных конвоиров Рустам хорошо запомнил - в форме ЧОП региональной железной дороги за ним шли два парня лет двадцати - двадцати пяти. Один повыше, худощавый, белобрысый, круглолицый, с губами слегка навыкат, второй с наметившимся пивным брюшком шатен с вытянутым вперёд лошадиным лицом и глубоко посаженными глазами. Огнестрельного оружия при них не было, лишь палки резиновые и электрошокер в руках белобрысого.
        - Направо - скомандовал старший в паре - по рельсам шагом марш и не баловать мне!
        Короткий треск холостого разряда должен был добавить суровости. Рустам молча повернул, куда сказано, перешагнул через ржавые рельсы и засеменил по дальним задворкам оптовой базы в сторону приоткрытых ворот давно не используемого железнодорожного въезда. Солнечные лучи касались его лица, лёгкий порыв ветра донёс запахи с не такого уж и далёкого 'коксохима'. Конвоиры шли позади, метрах в двух, оживлённо обсуждая каких-то тёлок в подробностях крутого оттяга на базе в прошедшие выходные.
        Можно было попробовать прижать их аккурат за воротами, но чоповцы строго блюли безопасную дистанцию, как бы Рустам не ускорялся и не притормаживал. Шокер 'Скорпион', как успел разглядеть Зуфаров, был модификации 'Д', то есть с выпрыгивающим разрядником, соединенным с конденсаторным блоком тонким двухметровым проводом. Решение, конечно, одноразовое - каждый раз после такого использования приходилось вручную скручивать провод и взводить до упора пружину толкателя - но в данной ситуации весьма и весьма эффективное. На плохую подготовку конвоиров Рустам решил не рассчитывать, второй раз он мог так легко не отделаться. Надо было зайти с другой стороны. Прислушиваясь к разговору, Зуфаров решил, что кое о чём, можно было попытаться договорится. Ворота базы к этому времени они успели пройти, вдалеке замаячил торговый комплекс 'Вокзальный', зимний сад которого былу же виден поверх крыш стоявших на путях отстоя пригородных электричек.
        Пройдя немного, Рустам размеренно заговорил, не расслабляя руки и не оглядываясь.
        - Парни, есть возможность неплохо заработать.
        Шушуканье сзади прекратилось. Зуфаров продолжил.
        - На карте у меня пятьдесят тысяч рублей. Отдаю и мы расходимся.
        - По дешевке решил отделаться? - сипло донеслось слева.
        - Сколько есть - пожал плечами Рустам.
        - Врешь, сучонок - продолжил белобрысый - карт-то несколько у тебя!
        - Несколько - легко согласился Зуфаров, спиной ощутив заинтересованные взгляды своих конвоиров = но с деньгами только две, да и на кредитке стоит запрет на снятие наличных.
        - Ничче, переведешь - гоготнул старший - гони карты.
        На это Зуфаров даже не мог рассчитывать. Остановившись и всем видом показывая спиной суетливость, он вытащил портмоне, и что бы потянуть время, задал весьма актуальный вопрос.
        - Так это, может, завязки снимите? Как деньги снимать в таком виде?
        За те секунды, что старший обдумывал, что ответить, Рустам разложил нож и зажал его в правой руке, закрыв лезвие сдвинутыми вперед банковскими картами, левой рукой убрал портмоне в карман.
        - Лады - мыслительный процесс белобрысого, наконец, завершился - Серый, пережги зажигалкой, куда он от нас денется. Можешь повернуться - это уже Зуфарову.
        - Да, да конечно - Рустам, нарочито мелко перебирая ногами и глубоко выдыхая, развернулся лицом к конвоирам.
        Шатен уже крутанул колесико 'Зиппо', подошёл ближе, Рустам протянул полусогнутую в локте правую руку в сторону белобрысого, машинально переложившего шокер в левую руку и сделавшего шаг вперед, что бы забрать желаемое. Шатен тем временем опустился на корточки. Для работы все сложилось как нельзя лучше.
        Время уныло текло и вдруг почти замерло. Протягиваяв руку вперед, Рустам выпутил лезвие ножа вперед, выровняв стопку карт, Одновременно в лицо шатена въехало колено, разбив нос в кровавую кашу, лопнули недорезанные нити завязки. Выброшенной вперед левой рукой Зуфаров схватил белобрысого под локоть, дергая его на себя, одновременно поворачиваясь корпусом вправо. Щелкнул шокер, с правой стороны, в притык с телом пролетела шипастая головка разрядника, волоча за собой трясущийся плоский шнур. Нож на себя и вверх, одним движением подставляя под движущуюся на Рустама верхнюю часть тела белобрысого.
        Через мгновение все было кончено. Между отпавшим назад шатеном и Рустамом на шпалы рухнуло дёргающееся в конвульсиях тело старшего с торчащей из шеи плоской рукояткой складного ножа. Вот теперь можно было и вздохнуть
        - Вот блядь - глядя в обезумевшие глаза шатена, зажимавшего разбитый в хлам нос аж двумя ладонями, сказал Зуфаров - рубашку из-за этого мудака испачкал. В кровище все, да?
        Говоря, он присел и, не отрывая взгляда, нащупал и выдернул нож из тела. Жить оставалась старшему всего ничего - кровь начала заливать вспоротую трахею, пузырилась на губах белобрысого. Надо лишь знать, куда и что быстро воткнуть.
        Шатен мелко закивал, растирая кровавую юшку.
        - Что же с тобой делать? - держа окровавленный нож, Рустам неимоверным усилием изобразил некоторую задумчивость - взведенный в боевой режим организм кипел адреналином, вопия немедленных действий и шатен с ужасом понял, что сейчас пришла его очередь.
        В воздухе резко и гнусно запахло.
        - А, ты уже сделал - скривил рот Зуфаров, не отрывая взгляда от расширившихся зрачков - ну ничче, ничче, поработаешь. Да?
        Последнее слово он почти выкрикнул, шатен изобразил головой абсолютное послушание.
        - Вот и хорошо. Бери его под мышки и тащи ... туда - Рустам ткнул ножом вправо, где за путями был виден следующий изгибам ландшафта забор, поверху заботливо укрытый 'егозой' на растяжках. У забора, невзирая на все указания железнодорожного начальства, густо росли разнообразные репейники вперемешку с крапивой, на что и рассчитывал Рустам в деле укрытия еще дергающегося в агонии тела.
        -Тащи - повторил Зуфаров - а я прослежу. За твоим поведением.
        В глазах чоповца страх потеснила надежда, он безропотно подхватил, как сказано, было, и пятясь, потащил куда указали. Подхватив с земли шокер, Зуфаров двинулся следом, держа минимальной дистанцию и стараясь не наступать на лужицы крови, обильно стекавшей с проигравшего собственной жадности. Крутить натяжитель токовой ленты с зажатым в ладони ножом было весьма неудобно, но Зуфаров быстро освоился - рукоятку удерживал правой рукой, а левой крутил самим шокером. Разрядник встал в паз уже на втором пройденной ими пути.
        Рычажок управления разрядом Рустам сдвинул вниз до упора, обычно в таком режиме били по кошакам да собакам и прочей подобной малоформатной живности, но сейчас у Зуфарова были другие планы.
        - Молодца - Рустам подбодрил чоповца, уже врезавшегося спиной в куст репейника - еще чутка и нормалек будет. К забору, давай, ага.
        Чоповец наконец-то пробился сквозь лопухи до забора и застыл в раскорячку, не отпуская без указания тело, ощущая пятой точкой струящуюся от бетонной плиты прохладу. Робко поднял голову и с надеждой поднял обреченнный взор на Рустама. Что то спросить чоповец не успел - Зуфаров резко выбросил руку вперед, сухо щелкнул замок 'Скорпиона. Вилка разрядника впилась, куда и метил Рустам - в точку на лбу шатена, аккурат на два пальца выше переносицы. Чоповец без звука упал влево-вбок как подрубленный, потащив за собой мертвеца.
        Оставалось доделать еще одно, неизбежное, дело.
        *
        - Так ты и его зарезал? - пребывая в легком шоке от струящегося как дым над водой, рассказа, спросил одноклассника Корнеев.
        Рустам долго молчал, разглядывая нечто важное в ламинате. Наконец он поднял голову и посмотрел Михаилу в глаза. Лицо опера перекосила жесткая гримаса.
        - Нет, знаешь. Хотя мне очень хотелось. Хотя бы для профилактики. Насмотрелся я во время Закамской резни, что такие 'тихони' творили.
        - Охохо - обалдел совершенно Корнеев - так ты там был?
        - Да - ушедшая было маска снова стянула лицо Зуфарова - съездил, называется в отпуск, к теще... Давай, как-нибудь, потом расскажу, ладно? Сейчас более важная информация есть.
        Корнеев молча кивнул.
        *
        Рустам схватил мертвого чоповца за лодыжки и слегка подтащил на себя. Получилось вполне, руки контуженного шатена выскользнули из-под подмышек белобрысого и теперь картина разборки между двумя охранниками пребывала в почти оформлении. Осталось вложить шокер в правую руку одному и окровавленный нож в ладонь другому. Да, опытному следаку и эксперту хватило б одного взгляда на выложенную Зуфаровым диспозицию, что бы понять всю наигранность разыгравшейся под забором разборки. Но где были эти спецы? Далеко, да и очухавшийся спустя минут двадцать от электрошока шатен успеет от увиденного сделать в испуге множество лишних движений, окончательно затирающих в лживую пыль истинную картину разыгравшегося здесь преступления.
        Поражение шокером в голову была строжайше запрещено всеми инструкциями, не в последнюю очередь по причине наступающей у оформленного таким образом персонажа краткосрочной амнезии, напрочь выбивающей из сознания события последних минут перед получением электроимпульса, практически напрямую в мозг. Гуманизм то же присутствовал в наставлениях, на главных ролях (куда ж без него!), но в многочисленных разъяснениях и комментариях к ним невозможность получения показаний в результате подобного действа приравнивалась к весьма серьёзному служебному косяку, с не менее предсказуемыми последствиями в деньгах и карьере.
        Рустаму терять здесь и сейчас было нечего. Обеспечив себе свободу от попавших на собственной жадности стражников, он не стал свободным окончательно и бесповоротно. Зона окружающей его свободы резко расширилась, конечно, но не далее чем до периметра станции. Железная дорога проходила по другому подразделению МВД, но Зуфаров небезосновательно подозревал, что периметр был напичкан средствами наблюдения и сигнализации, так что отсутствие в обозримых пределах бродящих по охранной тропе патрулей не говорило, в сущности, ни о чем. Одну видеокамеру рядом с воротами, смотрящую на оптовую базу, они уже прошли. Как успел убедиться Рустам, на столбах контактной сети и вообще вдоль путей средств наблюдения не было, следовательно, попытка перебраться через забор вполне могла ловится какой то другой технологией. Или не могла - но шанс тут был ,как известном анекдоте про блондинку и динозавра, пятьдесят на пятьдесят, а рисковать Рустаму больше ну совсем не хотелось.
        Оглядевшись ещё раз вокруг, Зуфаров медленно зашагал в сторону вокзала, по пути стащив через голову окровавленную рубашку, ей же вытер следы схватки на теле. Казалось бы безрассудное решение выглядело таковым лишь для стороннего наблюдателя, к счастью для столь неудачно отдохнувшего силовика, блистательно отсутствовавшего на данном участке железнодорожной станции. Маневровая зона, после всех сокращений и оптимизаций, начиналась теперь метров через сто от места превентивной самообороны Рустама, там же были подконтрольные камерам наблюдения стрелки, уводившие вагоны на контейнерную и чисто символический грузовой двор, постоянно балансирующий под угрозой закрытия. Участки путей, где брел, постоянно оглядываясь Зуфаров, использовалась для временного или сезонного отстоя служебных дрезин и снегоуборочных поездов. Как раз два таких труженика зимних дорог крепко спали на крайних справа путях, грезя о метелях и бескрайних просторах навалистого, тяжелого снега.
        Еще раз оглянувшись, Рустам шмыгнул в промежуток между ровно выставленными по сцепкам снегоуборщиками и теперь, под прикрытием стальных бортов, крашенных веселой светло-желтой краской, зашагал гораздо быстрее. Захотелось выплеснуть накопившееся напряжения и в такт ходьбе Рустам стал тихо насвистывать популярную мелодию из свежего сериала 'Только вдвоем!'. Там-там, там-там, тари-там-там-там-там.
        Стало немного веселей, Рустам несколько раз отстучал ритм костяшкой указательного пальца по борту снегоприемника, пока не добрался до крайних вагонов, с поднятой под предел габарита кабиной управления, похожей на усеченную пирамиду славного Лувра, что в Париже находится. Недоступного ему по причине госслужбы и личного, стойкого презрения ко всей гейропейскости.
        Собственно, дальше выбор движения сводился к двум вариантам. Налево - с выходом на главный путь и дальше прямо, к вокзалу и направо - вглубь локомотивного депо, основное здание которого помнило еще времена паровозов. Не царских, конечно, а краснозвездных, но для своих почти ста лет сохранившегося весьма неплохо и как вспомнил Зуфаров, отнесенного к памятникам архитекторы областного значения. Что с гордостью отмечал, среди прочих городских достопримечательностей, большой рекламный щит на втором пассажирском перроне, аккурат перед подъёмом на протянувшийся перпендикулярно путям пешеходный мост, уходивший от вокзала почти до проходной 'Западная-2' металлургического комбината. Почему такого же щита не было над спуском в подземный переход на вокзал, так и осталось тайной железнодорожных пиарщиков.
        Не колеблясь, Зуфаров повернул вправо, вышел на уходившую в сторону депо железнодорожную ветку и придав, насколько это возможно в голом по торс виде, деловое выражение 'морде лица', двинулся в сторону 'ТЧ-2', как гласили буквы на распахнутых настежь воротах. Туго скрученную в кокон заляпанную рубашку он так и нес, сжав правой ладонью, размышляя куда б ее деть по дороге и надо ли вообще это здесь делать.
        Сразу за воротами справа начался унылый деповский лабаз, с потрескавшейся до выпавших в художественном беспорядке кусков штукатурки серой стене, под которой были видны красные массивные кирпичи. Столетней, а то и большей, наверное, давности. Пожухлая от жары стерня между путями и лабазом дополняла пейзаж. В отличии от станционного хозяйства здесь следили за стрижкой бурно прущей травы, не смотря на короткое уральское лето, уже редко скрашиваемое кратким, но тем более ожидаемым вёдро. Единственным ярким пятном в таком промнатюторморте был торчащий из земли ярко-красный гидрант, к которому устремился Зуфаров, в надежде отмыть и отмыться. Массивный вентиль закрутился на удивление легко, струя воды выхлестнула из гидранта на несколько метров в сторону станции. Матерясь про себя, Зуфаров прикрутил напор, оставив необходимую малость. Пофыркивая, умылся полными пригоршнями теплой речной воды, смывая грязь, пот и кровь с загорелого торса. Затем прополоскал рубашку, насколько это возможно добившись от красных разводов невидимости. На все про все ушло минут десять.