Библиотека / Фантастика / Русские Авторы / СТУФХЦЧШЩЭЮЯ / Семёнова Мария : " Родная Душа Рассказы О Собаках " - читать онлайн

Сохранить .
Родная душа: Рассказы о собаках Мария Семенова
        Петр Абрамов
        Екатерина Мурашова
        Наталья Карасёва
        Наталья Ожигова
        Александр Таненя
        Мария Семёнова, автор знаменитого романа «Волкодав», по мотивам которого снят фильм, недавно вышедший на российские экраны, не зря дала самой известной своей книге такое название. Собаковод с многолетним стажем, писательница прекрасно разбирается в жизни четвероногих друзей человека. В сборник «Родная душа», составленный Марией Васильевной, вошли рассказы известных кинологов, посвященные их любимым собакам, - горькие и веселые, сдержанные и полные эмоций. Кроме того, в книгу включены новеллы Семёновой из цикла «Непокобелимый Чейз», которые публикуются на этих страницах впервые.
        МАРИЯ СЕМЕНОВА представляет рассказы о собаках Петра Абрамова, Екатерины Мурашовой, Натальи Карасёвой, Марии Семёновой, Натальи Ожиговой и Александра Таненя.
        Мария Васильевна Семенова
        Родная душа
        Рассказы о собаках
        ПРЕДУПРЕЖДЕНИЕ
        Любезный читатель! Эта книга написана НЕ единомышленниками. Скорее даже наоборот. Из шести её авторов пятеро - матёрые профессионалы: заводчики, дрессировщики, университетский биолог. Сами понимаете, у каждого специалиста такого калибра по любому профильному вопросу имеется выстраданное мнение, единственно верное, правильное и никакому обсуждению не подлежащее. Шаг влево, шаг вправо - расстрел! Вовсе не говоря уже о прыжке вверх…
        Творческие разногласия корифеев закономерно переходят в личную полемику, порой весьма неприязненную. Носители противоборствующих взглядов обвиняются, самое мягкое, в профессиональной некомпетентности. А по максимуму - даже в злонамеренном обмане клиента! Я не знаю, передрались бы или нет наши псы, волею случая оказавшись в одном помещении. Подозреваю, однако, что у них хватило бы мужества и благородства разойтись миром. Авторы этой книги передрались бы точно.
        Сейчас полки магазинов буквально ломятся от кинологической литературы, отечественной и переводной. Ну а я принадлежу к поколению, которое при полном отсутствии доступных книг о собаках зачитывало до дыр повесть Б. Рябинина «Мои друзья». Мы воспринимали художественный текст как практическое руководство. У меня ещё хранится старый-престарый экземпляр, где можно найти на полях карандашные пометки детским, неустоявшимся почерком: «Так со щенком нельзя»… «А вот так - надо».
        Это всё я к тому, что перед вами ни в коем случае не сборник полезных советов, поданных в художественной форме. Повторяю: ни в коем случае! Хотя бы потому, что одно и то же поведение одной и той же собаки получит у пяти авторов пять РАЗНЫХ истолкований. Какое из них применимо конкретно к вашему питомцу? Думайте, любезный читатель.
        Скажу даже больше. Буквальное следование примеру героев некоторых эпизодов может оказаться просто опасным. Так, рассказ Петра Абрамова «Басмач» - вовсе не наставление по совместному использованию караульного азиата и маленького ребёнка. А «Страшно, аж жуть!» Александра Таненя - отнюдь не инструкция по игре в мячик со служебным ротвейлером. И даже «Кто о чём…» - ни в коей мере не призыв тащить с улицы в дом страхолюдного беспризорного кобелину. Это просто рассказы о случаях, имевших место с конкретными собаками и их хозяевами. Никакой гарантии, что другое животное в сходных обстоятельствах поведёт себя так же, мы вам не даём. Не пытайтесь слепо копировать то, что объясняется либо огромным опытом кинолога, либо особыми отношениями с уникальной собакой, либо… элементарным везением. Вы можете оказаться далеко не так удачливы!

…Ну а шестой автор, отнюдь не претендующий на какие-либо кинологические познания, - это я. И мне остаётся лишь извиниться перед вами, любезный читатель, за краткость предлагаемых вашему вниманию трёх рассказов про Чейза. Что поделаешь, если мой пёс со всей своей биографией и привычками уже стал главным героем двухтомного романа, получившего название «Кудеяр» по имени сугубо второстепенного персонажа!
        С уважением, составитель.
        ПЁТР АБРАМОВ
        ЛЮБОВЬ НА ВСЮ ЖИЗНЬ
        БАСМАЧ
        Собак я держал всегда. Ходил с лайками и гончими на охоту и о других породах вовсе не помышлял… Пока однажды в моё отсутствие посреди ночи в дом не начала ломиться какая-то подгулявшая компания. Возможно, эти граждане просто ошиблись адресом и ничего худого не замышляли, но Татьяна, моя супруга, пережила нешуточный испуг - и за себя, и за детей. Настолько нешуточный, что, подхватив младших, прямо в ночной рубашке бросилась искать спасения у соседей.
        Это заставило меня впервые задуматься о серьёзной охранной собаке.
        Так совпало, что буквально через несколько дней после ночного происшествия я ехал в машине по городу и подвёз голосовавшую на улице девушку. Она тоже оказалась собачницей, мы разговорились, и я поделился своей проблемой.
        - Так, может, возьмёте у меня азиата? - неожиданно предложила попутчица.
        Я даже притормозил.
        - Азиат… это кто?
        Девушка с семьёй жила в рабочем общежитии на краю города. Она попросила меня обождать перед дверью, потом пригласила войти. Войдя, я увидел её у дальней стены комнаты - и рядом с ней здоровенного куцехвостого пса тигрового окраса в наморднике.
        Знать бы мне, что это стояла моя любовь на всю жизнь…
        Между тем прозвучала команда:
        - Фас!..
        И я спиной вперёд вылетел обратно за дверь, вышибленный могучим броском.
        Вот так состоялось моё знакомство с породой.
        Спустя несколько минут Басмач, затаренный в машину, уже ехал вместе с хозяйкой ко мне. Путь через весь Челябинск был неблизкий, и, не теряя времени даром, я принялся расспрашивать девушку о собаке и о том, как правильно себя с ней вести. При этом, поскольку я успел получить некоторое представление об охранных способностях Басмача, меня особенно волновало, как заставить его впустить в дом доброго гостя и, случись что, как «снять» его с человека? Ведь я-то для него ещё не хозяин, не непререкаемый авторитет. Как самому при этом не оказаться покусанным?
        Ответ потряс меня до глубины души:
        - Если уж совсем никак, вы позовите ребёнка, тот его и уберёт.
        Совет показался мне до такой степени диким, что я даже не стал переспрашивать, решив про себя, что всё равно ни за что на свете им не воспользуюсь…
        Приехали ко мне. В доме открыли все двери, чтобы пёс мог подробно ознакомиться с вверенной территорией. Представили ему моё семейство - обрадованных мальчишек и несколько оробевшую супругу. Басмач всех обнюхал, всё изучил - и взял под охрану. А я снова завёл машину и повёз его хозяйку - уже бывшую - обратно в общежитие.
        Мог ли я предполагать, в какую ситуацию попаду по возвращении!
        Открыв входную дверь, я оказался носом к носу со своим новым охранником. И его вид мгновенно заставил меня вспомнить, что для него я пока ещё «никто и звать никак». Басмач не бросился на меня, не залаял, он просто стоял и смотрел, но стоял как-то так, что я замер буквально на одной ноге, понимая: ещё одно движение, и знакомство с его зубами мне обеспечено. Шаг вперёд он расценит как вторжение на охраняемую территорию. Шаг назад будет считаться побегом, и реакция последует соответствующая.
        Пока я соображал, долго ли мне придётся стоять в проёме собственной двери арестантом, из комнаты выглянула Татьяна. Оценила положение дел и… позвала:
        - Антон! Антоша, уведи Басмача…
        У меня в голове успели пронестись ужасные картины, и, рискуя спровоцировать пса, я хотел было заорать: «Антошка, не смей…» - но тут малыш преспокойно вышел в прихожую и, ухватив Басмача за ошейник, столь же спокойно увёл его в комнату. Свирепый пёс пошёл за ним безропотно, словно так тому и следовало быть.
        А я смог наконец выдохнуть, поставить вторую ногу на пол и войти в свой дом…

…Это теперь я отчётливо понимаю, насколько чудовищно всем нам повезло. Басмач был удивительно адекватной собакой и действительно трепетно относился к маленьким детям. Поэтому всё кончилось хорошо. Тем не менее больше я ни за что не стал бы проводить подобный эксперимент. И другим не советую. Слишком высокой может оказаться цена…
        Мой двор в Челябинске окружал весьма капитальный забор. Это была настоящая стена, сложенная из почти дармового местного камня недорогим трудом заезжих рабочих. Высотой она была около двух метров, и в ней имелась довольно узкая калитка, перекрытая аркой. Эта стена сама по себе представляла неплохой защитный рубеж, но гораздо больше надежды было на Басмача, разгуливавшего по двору.
        Однажды я что-то делал на втором этаже дома и увидел в окно такую картину. Идёт по улице мой младший сынишка-дошкольник и ведёт с собой приятеля примерно такого же возраста. И дети как раз открывают снаружи калитку во двор… где их уже поджидает насторожившийся Басмач.
        И я физически не успеваю подбежать и вмешаться.
        Я был уверен, что Басмач не тронет сынишку, но вот как он поступит с малолетним
«нарушителем»?… Сердце провалилось в желудок…
        Кобель действительно впустил моего сына во двор. А соседского мальчика решил не пускать. Его он выставил обратно на улицу. Надо было видеть, как он это проделал!
        Ни рыка, ни оскала, ни лая. Он повернулся к ребёнку хвостом и, действуя мягкой, пушистой попкой, как толкачом, аккуратненько выпер малыша за калитку…
        Вот и верь после этого тем, кто утверждает, будто собака - это всего лишь инстинкты с рефлексами и более ничего. Сообразил же Басмач, что зрелище «морды его лица» испугает ребёнка, и мигом придумал, как этого избежать! Мало того, действия пса не давали даже отдалённого повода заподозрить его в попытке нападения на человеческое дитя!
        Когда я поведал эту историю своей знакомой, выбиравшей охранную собаку для жизни в семье, она задумалась и сказала:
        - А ведь кавказец в такой ситуации, пожалуй, мог бы чужого ребёнка обидеть…
        Однажды ей довелось видеть, как кобеля-кавказца «снимали» с восьмилетнего мальчика, случайно оказавшегося в пределах его досягаемости.
        Мне ничего не оставалось, кроме как согласиться:
        - Иной кавказец и хозяйского ребёнка недолго думая «наказал» бы.
        У нас в Челябинске регулярно проходили собачьи выставки, и на одной из них я показал Басмача. Эксперт поставил ему «оч. хор.». Я, помнится, возликовал, по незнанию сочтя эту оценку в самом деле высокой. Люди, более сведущие в выставочных делах, разъяснили мне, что к чему… На следующей выставке Басмач удостоился и вовсе «хорька». Тут уже моё самолюбие оказалось задето, и я задался целью получить собаку, способную не только оборонить свой дом от любого врага, но и выиграть выставку сколь угодно высокого ранга.
        Однако это уже совсем другая история…
        ДОЧА
        Это была семимесячная азиатка, существо настолько ласковое и душевное, что я называл её Дочей. Дело происходило под самый Новый год; морозы стояли лютые, и Доча квартировала на веранде, неотапливаемой, но всё же закрытой от ветра и худо-бедно согретой близостью дома.
        Все нормальные люди уже готовились к праздничному застолью, и только мне было не до веселья. Незадолго перед этим я подхватил жестокий грипп и валялся с высокой температурой, весь в соплях.
        Двое друзей из нашей охотничьей компании решили меня навестить, подбодрить болящего. Это были граждане в своём роде замечательные, пользовавшиеся в Челябинске известностью. Один, Юрий Петрович, директор областной детской спортшколы олимпийского резерва по классической борьбе, могучий человек, весивший, наверное, килограммов сто двадцать. Петрович являлся неформальным лидером нашей компании. Он остался на улице закрывать автомобиль. Второй мой приятель был личностью не менее продвинутой, только в другой области. Вячеслав Ильич, самый среди нас старший и очень уважаемый, выполнял в компании роль духовного наставника. Мы в своём кругу называли его Батюшкой. Именно Батюшка открыл калитку и пошёл в дом, неся в руке сокровенную бутылочку и готовя поздравительную речь.
        Войдя на веранду, он принялся шумно топать, сбивая с валенок снег.
        И… разбудил Дочу…
        Увидя спросонья чужого мужика в огромной дублёнке, топавшего на веранде, перепуганная малышка шарахнулась в угол и тявкнула: «Ой, дяденька, пожалуйста, не трогай меня!..»

…Лёжа в доме, я услышал с веранды этот писк и сразу за ним - жуткий грохот и треск. Поняв, что произошло нечто непредвиденное и, возможно, опасное, я сорвался с дивана и, как был, в одних трусах кинулся на мороз…
        Бедная Доча, тараща глазёнки, трепетала в углу.
        Входная дверь со двора на веранду полностью отсутствовала. Вместо неё зияла дыра с обломками щепок. Батюшка, знавший Басмача и других азиатов, которых я в то время держал, при первом же звуке собачьего голоса вылетел наружу, унеся дверь вместе с собой. При этом он вышиб головой центральную филёнку, а всё остальное повисло у него на плечах.
        И застряло, когда в таком виде он попытался проскочить ещё и калитку.
        Когда я появился на крыльце, он барахтался в узком проходе: голова и руки - на улице, нижняя половина тела - у меня во дворе.
        Чемпион по борьбе, беспомощный от хохота, стоял возле машины и был неспособен его выручить.
        Что характерно, бутылочку со спиртным Батюшка из вытянутой руки так и не обронил…
        РЕКОРДСМЕН
        Был у меня в Челябинске приятель и сосед, назовём его Лёня. Выражаясь словами Высоцкого, «большого риска человек». Иногда его склонность к экстриму даже, на мой взгляд, выходила за пределы разумного. По крайней мере в тех случаях, когда он начинал проверять бдительность Басмача. Бдительность неизменно оказывалась на высоте, так что испытанию подвергалась скорее прочность блокпоста, сооружённого мной во дворе. А вот это было уже чревато.
        Замечу, что привязать караульного азиата таким образом, чтобы он и долг свой исполнял, и высвободиться не мог, - задача не из самых простых. Хитрая сука способна вывернуться почти из любого ошейника. Могучий кобель рвёт обычную цепь, а более прочный капроновый трос без больших усилий перегрызает… Тогда я только осваивал науку устраивать надёжную привязь. А это значило, что Лёня в своих поисках адреналина подвергал себя весьма серьёзной опасности. Но можно ли подобное втолковать любителю риска?…
        Однажды поздним зимним вечером, возвращаясь к себе домой, я вышел из-за угла и увидел зрелище, прямо скажем, не среднее. Я упоминал уже о высокой каменной стене, которая окружала мой двор. Так вот, моим глазам предстал Лёня, топтавшийся… на гребне этой стены.
        А из-за забора слышалось угрожающее ворчание Басмача…
        Я помог обрадованному моим появлением и довольно-таки замёрзшему соседу спуститься на улицу. Вскоре выяснилось следующее.
        Под вечер к Лёне заглянул друг, и по ходу скромного товарищеского застолья пошла речь обо мне и о моих собаках. К тому времени уже была опрокинута рюмочка, и Лёню в очередной раз потянуло на подвиги. После второй рюмочки он вызвался на спор пройти по моему двору до крыльца и обратно, а после третьей - перешёл от слов к делу. Лёня перелез через забор, разделявший наши участки, и зашагал через двор…
        На его беду, Басмач воспринял неожиданное вторжение безо всякого чувства юмора. Несколько могучих рывков - и цепь лопнула!
        Увидев летящего к нему пса, Лёня, мгновенно трезвея, кинулся наутёк… и, как был, в валенках и толстой зимней одежде - вспорхнул на гребень двухметровой стены. Не помню, каков был тогда мировой рекорд по прыжкам в высоту. Думаю, однако, что Лёня его или побил, или был весьма близок к тому…
        Там, наверху, он и стоял, клацая зубами от холода, пока не подошёл я.
        - А что же ты наружу не спрыгнул?
        - Да калитка у тебя больно уж хлипкая, думаю, как вышибет её Басмач, тут-то мне и абзац…
        ВЕНДЕТТА
        В ту зиму у нас в продаже только-только появились китайские пуховики. И конечно, немедленно угодили в разряд желанного и очень престижного дефицита. Мой сосед Лёня оказался едва ли не первым на нашей улице, кому повезло раздобыть такой пуховик. В тот же вечер он заглянул ко мне - похвастать обновкой.
        - А лёгкий-то до чего! А тёплый!.. А карманов, карманов!..
        Я должным образом восторгался, щупая и поглаживая действительно добротную вещь… И в некоторый момент заметил, что Лёня, расписывая достоинства новенького пуховика, в то же время не забывал и о Басмаче, пристёгнутом возле стены. Видимо, Лёня не мог простить псу «великого стояния» на заборе и решил лишний раз его подразнить, полагая, что уж в моём-то присутствии безопасность ему гарантирована.
        Он поддевал ногой снег и подкидывал его в сторону Басмача, а тот, соответственно, от такого непотребства потихоньку зверел.
        Я хотел предупредить Лёню - не дело, мол, затеваешь, - но именно в этот момент терпению Басмача пришёл конец. Бросок!.. На сей раз цепь выстояла. Не выдержал большой монтажный карабин, которым я её застегнул. Конец цепи высек искры, хлестнув по мёрзлой земле…
        Лёня заорал дурным голосом и кинулся привычным маршрутом - всё к той же стене. Наверное, собирался повторить свой рекорд. А я попытался перехватить Басмача, но не успел: поймал только цепь. Упал и, обдирая руки, поехал за кобелём по двору…
        Всё-таки мой вес помешал псу в полной мере осуществить «страшную месть». До Лёниного тела он не добрался. Только до его пуховика…
        Следующие несколько минут над моим двором кружилась импортная метель. Половина китайской обновки осталась на Лёне, половина - в зубах Басмача. И поди почини: набивка-то вся разлетелась.
        Всё же надо отдать Лёне должное. Свои разборки с Басмачом он производил по-мужски, не пытаясь исподтишка доконать пса отравой или настрочить на него поклёп участковому. Сам напрашивался на неприятности, сам и ответ держал.
        Хотя пуховик был вправду хороший…
        МЕЖДУ ДВУХ ОГНЕЙ
        Моим первым выставочным азиатом стал рыжий Кибир. Ему были суждены немалые известность и слава, но всё-таки, оглядываясь на выставочную карьеру Кибира, я всегда вспоминаю наше с ним самое первое путешествие на выставку.
        Погрузив кобеля в машину, я уселся за руль, чтобы выехать за ворота… и вот тут, к моей немалой досаде, двигатель наотрез отказался заводиться. Автомобилисты меня поймут. Ну почему подобные вещи всегда происходят так некстати? Да притом в самый последний момент!
        Делать нечего, пришлось созывать соседских подростков машинку толкнуть. Суровый Басмач по-прежнему сторожил двор, и, чтобы он не счёл нашествие ребят безобразием, которое следует немедля пресечь, я подозвал его и от греха подальше закрыл в опустевшем гараже. Потом распахнул ворота, и подростки весело облепили автомобиль.
        В это время из дому с ведёрком в руках вышла моя жена - набрать картошки. Картошка же хранилась у нас как раз в гараже. Ни о чём не подозревая, Татьяна открыла дверь…
        Я обернулся на её невольный вскрик. И увидел Басмача, с самыми кровожадными намерениями несшегося прямо к нам.
        - В машину!.. Прячьтесь!.. - только и успел заорать я.
        Соседским ребятам повторять не потребовалось. Охранные подвиги Басмача были им отлично известны. Парни так и нырнули в открытые дверцы…
        Слава Богу, траектория Басмача пролегала в шаге от того места, где я стоял. Я упал на него и сгрёб кобеля в охапку. «Уф! Обошлось…»
        И тут же я услышал из машины низкий, тяжёлый рык Кибира. Я и забыл, что он там на заднем сиденье лежал…
        С трудом удерживая Басмача, я увидел зрелище, которое не скоро забуду. Из дверей машины торчали руки и ноги. Кто-то верещал, придавленный к сиденью. Ребята запрыгнули внутрь чуть ли не все разом - и напоролись там на Кибира. Столь же синхронно выскочить наружу оказалось очень непросто…
        Не иначе как заступничеством святых угодников в тот раз всё действительно обошлось. Кибир в машине вдруг замолчал. Должно быть, сообразил, что «нападение на хозяйский автомобиль» на самом деле никакой угрозы в себе не несло. Сообразил
        - и, перестав рычать, позволил перепуганным «нападавшим» благополучно убраться…
        Машина, видимо тоже с перепугу, после этого завелась, и мы поехали выставляться. Хотя, честно сказать, руки у меня на руле долго ещё противно дрожали.
        Те подростки давно превратились во взрослых мужчин. Но до сих пор, завидев меня на улице, они ехидно осведомляются:
        - Дядь Петь, не надо машинку толкнуть?…
        МУЖСКОЕ ВОСПИТАНИЕ
        Однажды обстоятельства сложились так, что моему кобелю Нарзану пришлось пожить некоторое время у нашего хэндлера, Саши. Тут надо сразу сказать, что Саша, без сомнения, в своём деле - лучший специалист всех времён и народов. Она никогда не теряет профессиональной бдительности. Соответственно, Нарзан угодил не «к доброй тёте на блины», а в ежовые рукавицы. Саша прекрасно понимала выставочные перспективы подростка и, не тратя времени даром, принялась внушать ему основы хороших манер.
        В частности, Нарзану было сразу и настрого запрещено поддаваться на провокации уличных шавок, которыми изобилуют наши пригородные посёлки. Надо ли объяснять почему? На выставке обязательно сыщется какая-нибудь породистая моська, никогда не получавшая сдачи и оттого уверенная в своей безнаказанности. Что, если ей взбредёт в голову полаять на оказавшегося рядом «слона»?… Нарзана, при его размерах и силе, не вдруг удержал бы даже очень крупный мужчина. Одна надежда на послушание!
        У нас с Сашей крайне редко случаются разногласия, но это оказался как раз тот случай, когда личные подходы к делу решительно не совпали. Нарзан был совсем ещё юн, его характер только формировался. И мне совсем не хотелось, чтобы когда-нибудь, будучи атакован чужой агрессивной собакой, могучий азиат съёжился у моей ноги, заглядывая в глаза: «Можно? Нельзя?… Что делать, хозяин?»
        Однажды я приехал навестить питомца, пошёл с ним гулять и, как мог, объяснил ему свою точку зрения на этот вопрос…

…И буквально в тот же вечер мне позвонила разъярённая Саша! Для начала я узнал массу нового и интересного о себе и о своих умственных достоинствах. Когда же телефонная трубка перестала плавиться у меня в руке, прояснилась следующая картина.
        Вскоре после моего отбытия, отправившись на очередную прогулку, Саша с Нарзаном повстречали брехливого и задиристого кобелишку из местных. Этот мелкий скандалист привык всячески хамить Нарзану, пользуясь тем, что молодой великан никогда ему не отвечал. Мог ли знать четвероногий уличный гопник, что именно сегодня Нарзан решит прислушаться к моим советам и дать сокрушительный отпор!
        Когда вконец обнаглевший барбос сделал очередной выпад, якобы собираясь схватить Нарзана сзади за штаны, тот развернулся и…
        Весьма ошибается тот, кто считает, будто очень крупная собака неспособна к мгновенным движениям. Не судите по некоторым перекормленным экземплярам, у которых на морде написано: «Ох, я сам себе в тягость!» Рывок Нарзана оказался настолько стремительным, что даже Саша, при всём её опыте и умении, не успела его перехватить.
        Кобелишка взвыл от ужаса и кинулся спасаться под ноги каким-то тёткам, мирно беседовавшим поблизости. Тётки поспешно подхватили сперва сумки, а потом и подолы: кругом них завертелся торнадо, который состоял из отчаянно верещавшего
«двортерьера» - и Нарзана, несшегося за ним, точно молчаливая смерть.
        Обежав тёток раз десять и сообразив наконец, что спастись таким образом не удастся, перепуганный хулиган вырвался из круга и полетел к знакомой дырке в заборе. Сколько раз он успешно в ней исчезал, удирая от более крупных собак, им же спровоцированных на драку!.. Панический ужас, однако, сделал своё дело, пёсик промахнулся, ошибившись доской, сунулся не в ту щель…
        И застрял.
        Нарзан догнал его долю секунды спустя…
        Естественно, он мог одним махом перекусить его пополам. Но не стал этого делать. Может, смертоубийство с самого начала не входило в его планы, а может, быстрая погоня успела остудить первоначальную злобу? Как знать. Не хотелось бы излишне очеловечивать, но, по-моему, к тому времени Нарзана натурально распирал смех. Он не стал пускать в ход зубы - просто со всего маху наподдал пёсику мордой под зад.
        Прикиньте, с какой силой бьёт тяжёлая голова на необъятной шее, состоящей из одних мышц? Узкая щель сразу превратилась в полноразмерную дверь. Визжащий кобелишка улетел в неё кувырком, сопровождаемый обломками досок…
        Бранила или нет Саша вернувшегося к ней Нарзана, мне неизвестно. Подозреваю, однако, что предназначенные нам обоим эпитеты пришлось вечером выслушивать мне одному.
        Надо сказать, что Нарзан проявил свойственный ему ум, сумев прекрасно разобраться в столь противоречивых жизненных наставлениях. Он бдительно охраняет мой двор, не допуская на территорию ни двуногого, ни четвероногого проходимца. На выставках же ведёт себя безукоризненно, никого не трогает, не обижает ни маленьких, ни больших. Но когда мы входим с ним в ринг и шагаем к своему месту вдоль вереницы ревнивых соперников, - взгляд Нарзана делается тяжёлым, он приподнимает на загривке щетину и каждого конкурента по очереди «дарит рублём», а глубоко в груди начинает закипать низкий глухой рык: «Ну? Кто первый на нас?…»
        До сих пор желающих не находилось…
        ВЫПЕНДРЁЖНИКИ
        Безопасность моего нынешнего двора в Подмосковье доверена двоим достойным кобелям азиатам, отцу и сыну: Гючару и Нарзану. Гючар давно зарекомендовал себя не только как прекрасный производитель, но и как очень серьёзный охранник. Да и Нарзан, при всех его экстерьерных титулах и достоинствах, тоже далеко не бесхарактерная «выставочная амёба».
        Блокпосты не дают кобелям радикально выяснить иерархические отношения. К тому же оба прекрасно знают, что я этого не одобрю. Они и не делают серьёзных попыток друг до дружки добраться. Однако повыпендриваться, «покидать понты» - дело святое.
        Вот каким образом это иногда происходит.
        Не желая возбуждать излишнюю ревность, я долго старался кормить кобелей так, чтобы при этом один не видел другого. В частности, миску Нарзану ставил позади его будки, вне поля зрения Гючара. Боже, как я был наивен! Один раз, только-только выдав Нарзану его «пайку», я зачем-то вернулся… Нарзан успел извлечь из миски большой кусок мяса и, обойдя будку, устроился смаковать лакомство непосредственно на глазах у Гючара.

«Ну, батька, чем ответишь? - говорил весь его вид. - Смотри, как меня хозяин любит!»
        Ответ Гючара, естественно, не задержался. Очень скоро я обратил внимание, что ставлю ему миску с едой возле одного угла дома, а пустую забираю у противоположного. Что такое? Оказывается, пёс прихватывал миску зубами за край - и, пятясь, волок её на другой конец своего блокпоста. И уже там, не спеша и явно красуясь, с аппетитом и с расстановкой поглощал содержимое.

«Смотри, какая у меня миска большая, какие в ней деликатесы лежат…»
        Кроме того, Гючар имел возможность посещать окрестности кормокухни, где вечно валялись приготовленные для помойки вываренные говяжьи головы и мослы. Соответственно, эта куча костей постоянно мигрировала в район его излюбленной лёжки - в зону прямой видимости от будки Нарзана.

«Что, пацан? Видишь, как у меня всего много? Куда тебе до меня, молод ещё!»
        Вот так и живём - ни дня без новой придумки. И у кобелей хвосты морковками, и мне с ними не скучно.
        ЕКАТЕРИНА МУРАШОВА
        РАДЖ

«РАДЖ» - ЗНАЧИТ «БРОДЯГА»
        До того, как я познакомилась с Раджем, он водил стаю. Стая, по словам очевидцев, была не очень большой. Она состояла из десяти-пятнадцати крупных разношерстных дворняг без признаков какой-либо породы. Жили они на пустырях между железнодорожными станциями Лаврики и Девяткино. Когда по вечерам жители дачного посёлка Лаврики приезжали после работы к себе на дачи, им приходилось идти к посёлку через этот самый пустырь. Собаки не нападали на них. Они бесшумными тенями бежали по обеим сторонам дороги, изредка взлаивая, словно о чем-то договаривались между собой. Иногда тот или иной пёс прыжком выскакивал на дорогу и замирал в боковой стойке. Его шерсть и глаза отсвечивали лунным блеском, а бесстрастное выражение морды напоминало поздним прохожим о северных рассказах Джека Лондона. Если прохожий продолжал решительно идти вперёд, пёс так же прыжком исчезал в темноте, сливаясь с остальными звериными тенями. Если же человек останавливался и испуганно замирал - стая тоже останавливалась, псы садились вокруг и, вывалив тёмные языки, шумно дышали, ожидая развязки.
        Вот тогда-то на дороге и появлялся Радж… Он был существенно крупнее всех псов стаи и при этом ещё имел непропорционально большую, лобастую голову. Человек, который взялся бы искать в этой огромной дворняге признаки каких-то пород, в первую очередь вспомнил бы о ньюфаундленде, ибо Радж в целом был чёрен, мохнат и вислоух. Но его глаза заставляли тут же забыть об этом первом впечатлении. Вместо водолазьих карих очей с их неизбывной добротой и слезливо опущенными углами с широкой лобастой морды Раджа смотрели светло-жёлтые, злые и пронзительные волчьи глаза с отчетливой косиной и узкими, почти кошачьими зрачками. Угольную черноту шерсти разбавляли только большой белый галстук да белые чулки на передних лапах…

…Внимательно оглядев припозднившегося прохожего, Радж начинал вокруг него медленное движение, до крайности напоминавшее танец. Члены стаи, вздыбив загривки, наблюдали за происходящим. Не видя возможности оставить ЭТО у себя за спиной, человек невольно присоединялся к собачьему танцу и крутился на дороге, обмирая от страха и давая себе страшные клятвы никогда больше не ходить в одиночку через пустырь. Кончалось всё так же внезапно, как и начиналось. Радж отступал с дороги, остальные псы вскакивали на ноги и несколько секунд пятнадцать пар светящихся глаз наблюдали за невольным участником вечернего спектакля. После этого собаки бесшумно исчезали. Некоторые из очевидцев клялись, что слышали из темноты нечто вроде негромкого многоголосого смеха…
        Кормилась стая там же, на пустыре. Псы ели отбросы, крыс, поселковых и просто бродячих кошек, могли задрать заблудившегося домашнего пса. Понятно, что долго такое положение продолжаться не могло…
        Где-то к середине лета терпение поселковых жителей истощилось. Руководители садовых кооперативов обратились в службу по отлову бродячих животных. Специалисты приехали в грязно-буром фургоне, без труда отыскали стаю, отдыхавшую на солнышке, на куче отбросов - и сноровисто перестреляли так ничего и не сообразивших собак.
        Кроме вожака.
        Вожак, самый сильный, быстрый и ловкий, остался последним. Оскалив зубы и вздыбив холку, он стоял на вершине мусорной кучи и, как и на ночной дороге, смотрел в глаза людям, которые сначала выбросили на эту помойку взятых в дом щенков, а потом, когда щенки выросли и сумели выжить, почуяли опасность и оплатили услуги собачьих убийц.
        - Как-кой пес! - прицеливаясь в голову вожака, оценил специалист по отлову.
        Но в эту секунду вожак прыгнул вперёд и вниз, прямо на столпившихся возле фургона людей. Люди отшатнулись, один из них выстрелил, но промахнулся. Вожак миновал фургон и огромными прыжками помчался в сторону посёлка.
        Пока заводили мотор, пока объезжали ухабы и лужи на раздолбанной дороге, пёс успел достичь дачных участков. Преследовать его в фургоне было можно, но стрелять на улицах, где играли дети дачников и сидели на лавочках старички…
        В поселке Лаврики вот уже тридцать лет имел дачу мой приятель, биолог и охотник. В то утро вместе с семьёй, состоящей из жены, тёщи и маленькой дочери, он сидел на веранде и пил чай. Испечённые женой булочки аппетитно лоснились и пахли корицей. Тёплый летний ветер колыхал тюлевые занавески. Голубые люпины в вазе на столе отбрасывали на белую скатерть голубую тень. Пятнистый сеттер Регина сидела у стола, положив изящную морду на колени хозяина, и терпеливо дожидалась положенной ей булочки.
        Внезапно по деревянным ступенькам простучали никогда не стриженные когти, занавеска откинулась, и на веранде появился огромный чёрный пес с дикими глазами и клочьями пены на клыкастой морде. Вся семья замерла в немом ошеломлении. Сеттер Регина задом уползла под стол.
        - Ты кто?! - потрясенно спросил хозяин дачи, понимая, что решительных действий ждут именно от него.
        В это время на улице послышался захлебывающийся рёв мотора и возле калитки остановился грязно-бурый фургон. Мой приятель взглянул на него и сразу разгадал ситуацию. Но что делать?
        По тропинке к даче, небрежно поигрывая ружьем, шёл человек в тёмно-синем комбинезоне с нашитой эмблемой.
        Повинуясь какому-то непонятному чувству, хозяин дачи встал и положил руку за загривок чёрного чудовища. И сразу почувствовал, что все тело пса сотрясала крупная дрожь.
        - Ну вот, догнали, - спокойно сказал человек с ружьем, останавливаясь у крыльца.
        - Вы осторожнее, он опасный. Выходите все по одному, медленно… Как же нам лучше сделать-то?
        Хозяин дачи опустил голову и на мгновение встретился взглядом с жёлтыми раскосыми глазами пса.
        - Это моя собака! - громко сказал он человеку с ружьём. - Уходите!
        Жена в немом ужасе прикрыла рот ладонью. Тёща возмущенно всплеснула руками.
        - Да бросьте вы! - усмехнулся человек с ружьем. - Мы же его от самой мусорки гнали, собратьев его только что порешили штук десять. На что вам? Подумайте, он же взрослый, дикий, покусает вас, ребенка вашего покалечит, не дай Бог, конечно… Отойдите тихонько, мы всё аккуратно сделаем…
        - Это моя собака и это частное владение. Уходите отсюда!
        Человек с ружьём пожал плечами:
        - Ладно, дело ваше. Только в другой раз нам не звоните. Как загрызёт кого, так сами и решайте. Счастливо оставаться!
        Пес внимательно наблюдал, как специалист по отлову животных идет по тропинке, садится в фургон, как заводят мотор и фургон трогается с места. Все это время рука хозяина дачи лежала на его дрожащем загривке. В то мгновение, когда фургон скрылся за поворотом улицы, пес зарычал и отпрыгнул далеко в сторону.
        - Ты чего?! - удивился приятель, увидев желтоватые, обнаженные в оскале клыки.
        - Зачем ты это сделал?! - шёпотом закричала жена. - Что мы теперь с ЭТИМ делать будем?!
        - Посмотрим, - философски заметил хозяин дачи. - Пока будем просто жить.
        Спустя неделю мы с приятелем сидели за столиком университетского кафе. Его кофе остыл и почему-то подернулся радужной бензиновой плёнкой.
        - Понимаешь, я в растерянности. Он могучая личность, которую мне просто некуда пристроить в своей жизни. Регине он в первый же вечер перфорировал ухо, и она теперь из дому выходит на полусогнутых, и то, только убедившись, что его поблизости нет…
        - Но ведь кобели вроде бы сук не трогают…
        - Ему это совершенно все равно. Наверное, он феминист. Дальше. Он чуть не загрыз соседского боксёра, потому что боксёры органически, по породным характеристикам не умеют сдаваться.
        - При чем здесь - сдаваться?
        - Это просто. Он вожак. Ему нужна стая взамен убитой. Он подходит к любой собаке крупнее фокстерьера и спрашивает на своём собачьем языке: «Пойдёшь под меня?» Если собака сразу соглашается, он её не трогает и как бы берёт на заметку. Если опрашиваемый ставит загривок и говорит: «Думаешь, ты тут самый крутой, да?!» - то он дерётся до победы. Дерётся он как никто в поселке. После победы он соперника отпускает, ещё раз говорит, уже в утвердительном тоне: «Пойдёшь под меня!» - и идёт себе дальше. А боксёры сдаваться не умеют, у них сдавалка атрофировалась в процессе искусственного отбора. Понимаешь? Их же как бойцовских собак выводили… Дальше. Он съел двух кошек. Не задрал, а именно съел. В пищу употребил. Он же привык ими питаться. Ещё болонка… Она у такой стервы-хозяйки живёт, с которой никто ни за какие деньги связываться не хочет. Ну, болонка думает, что и ей всё можно. Бросилась на нашего пса, как будто сейчас загрызать его будет. Он удивился очень, хотел не заметить, потому что вообще-то он маленьких собачек не трогает, но она уж больно настырная оказалась. Тогда он её взял зубами за хвост,
раскрутил над головой, как ковбои из американских фильмов делают, и выбросил. При этом шкура с хвоста у него в зубах осталась, он её потом выплюнул. А хвост отсох и отвалился. Дама так визжала, как будто у неё самой какая-то существенная деталь отпала… Глушитель, например… Вот так и живём. Соседи говорят: надо его пристрелить, а у меня рука не поднимается. Подождите, говорю, может, что-нибудь подвернётся. А что тут может подвернуться - сам не знаю. Я слышал, у тебя щенок-водолаз от чумки помер, вот я и подумал…
        - А он хоть в руки-то даётся?
        - Нет, подпускает шага на два, не больше. Рычит. Я иногда могу его тронуть, так он такой напряжённый, что я сам боюсь, - сорвётся, загрызёт ещё к чёртовой матери…
        - Милое животное. Давай я подъеду, на него взгляну. Посмотрим, как он на меня отреагирует.
        - Спасибо тебе! - Приятель улыбнулся и одним глотком допил бензиновый кофе.
        Кажется, у него возникла иллюзия, что проблема решена.
        В поселке пса звали Джеком. На эту кличку он оборачивался, внимательно глядел на позвавшего. Если предлагали еду, отмечал, куда её положили. Подходил на зов только к моему приятелю, останавливался в двух шагах, ждал.
        Никакой агрессии на меня пёс не выказал. Видать, сразу понял, что я появилась здесь безо всяких дурных намерений. Пыльная чёрная шерсть, в пышных штанах - колтуны. На розовом языке - чёрные пятна и какой-то мусор. Из-за косины глаз непонятно, куда точно направлен взгляд. «Ничего тут водолазьего нет, - сразу решила я. - Скорее, что-то от кавказца…»
        - Скажи соседям, пусть погодят стрелять. Попробую его приручить.
        Во время третьей встречи пес взял котлету у меня из рук. Потом я привезла на смотрины мужа и дочь. Муж и дочь молча пытались представить себе этого зверя в нашей однокомнатной квартире. Зверь так же молча изучал их. Через месяц он лёг в пыль у моих ног и перевернулся брюхом кверху, через брюхо наискосок бегали шустрые крупные блохи. Немного понимая «по-собачьи», я достала из сумки ошейник и поводок. Пес быстро вскочил и наклонил лобастую голову. Назначение ошейника и поводка он явно знал.
        Кличка Джек мне не нравилась. Довольно быстро выяснилось, что пёс откликается также на клички Джерри, Джим, Джулай и тому подобные, где есть сочетание звуков
«дж». Немного подумав, мы решили, что будем звать пса Радж (от индоевропейского
«радж-хадж» - путешествие, путь, дорога). На русский всё это переводилось как
«бродяга». В дальнейшем многие думали, что мы назвали собаку в честь индийского артиста Раджа Капура.
        Мы с мужем и дочерью жили в однокомнатной квартире на шестом этаже. Радж всегда ложился в коридоре по направлению сквозняка, заполняя коридор целиком. Позиция была стратегически идеальной. С неё просматривались и комната, и кухня. Когда через него перешагивали, а это приходилось делать каждый раз, едва кто-нибудь выходил в коридор, Радж поднимал голову и почти беззвучно рычал, морща нос и чуть-чуть обнажая клыки. Особенно впечатляющим этот номер получался в исполнении моей пятилетней дочери. Входить в лифт Радж категорически отказывался, и первые полгода мы тренировались три раза в день, поднимаясь на шестой этаж пешочком вместе с собакой. Потом как-то сразу Радж перестал бояться лифтов.
        Мне почему-то казалось, что Радж перезимует у нас и уйдёт. Мы жили на краю города. Сразу за проспектом и гаражами начинались пустыри, за которыми чернела полоска леса. Так что - при малейшей тяге к вольной жизни - идти было недалеко.
        Когда Радж только появился у нас, у него имелись вши, блохи, понос и стригущий лишай. Понемногу мы от всего этого его вылечили. Знакомый ветеринар сказал, что пёс исключительно здоровый, а многочисленные напасти - скорее всего, последствия стресса, пережитого собакой. Подумав, мы решили, что стрессом была гибель стаи. Тот же ветеринар сказал, что собаке от трёх до пяти лет. Расчёсанный, избавленный от блох и колтунов, Радж оказался невероятно импозантным. Огромная голова и широкий лоб предполагали ум. Даже в самую грязную погоду белые чуни на передних лапах оставались белыми. Блестящая чёрная шерсть отливала синевой. Шёл
1986 год. На улицах, в автобусах и в электричках многие оборачивались нам вслед или подходили и спрашивали, какой породы такая красивая большая собака. Сначала мы отвечали, что дворняга. Все говорили: «Да не может быть!» Затем у подруги в шикарном альбоме я увидела фотографию собаки, как две капли воды похожей на Раджа. Собака называлась красиво и загадочно - «лабрадор-ретривер». С тех пор мы стали всем говорить, что Радж - лабрадор-ретривер, только без родословной. Даже в регистрационном удостоверении так написали. Молодой ветеринар удивился, потому что никогда не слышал о такой породе, а потом попросил повторить по буквам и вписал в грязно-зелёную книжечку: «кличка - Радж, возраст - 6 лет, окрас - чёрный, порода - лабрадор-ретривер». Ещё пару лет спустя знакомый собачник сказал мне, что такая порода действительно существует, но в СССР её никогда не завозили и не разводили. Есть пара привозных лабрадоров в Москве, но одному из них одиннадцать лет, а другой ещё щенок.
        Дома Радж был спокойным, молчаливым и послушным псом. На улице всё менялось. Описанная приятелем страсть сколачивать стаю никуда не делась, и Радж по-прежнему бросался на всех собак крупнее фокстерьера. За первый год жизни у нас он дрался с овчарками и доберманами, с лайками и ризеншнауцерами, с эрдельтерьерами и ротвейлерами, а также с большим числом крупных дворняг. Огромных псов с нестабильной психикой, навезённых в Россию за последние годы, тогда ещё не было, и потому Радж всегда побеждал. Он умел и даже любил драться. Единственный достойный его противник - могучий медведь-кавказец ходил, обмотанный цепями, ошейниками и намордниками, как народы Африки до распада системы колониализма. За всю жизнь Раджу так ни разу и не удалось с ним схватиться. Прогулки с собакой долго оставались для меня нешуточно опасными, потому что даже в строгом ошейнике я не удерживала его рывок. А если он гулял в поле без поводка, тут уж его вообще ничто не могло остановить. Надо сказать, что сразу сдававшимся собакам он действительно не причинял никакого вреда. Никогда не трогал маленьких собачек и… водолазов. Перед
водолазами Радж просто ложился на брюхо и начинал ползти, тихо и нежно повизгивая. Посоветовавшись с друзьями-зоологами, мы решили, что мать Раджа, по-видимому, все-таки была водолазом или крайне похожей на водолаза дворнягой. Отсюда буквально врождённый пиетет нашего пса к лохматым добродушным гигантам.

…И вот прошла весна, а за ней - лето и осень. Радж никуда от нас не ушёл, и я поняла, что он решил остаться жить с нами. Пора бурной молодости миновала, Раджу шёл седьмой год, для крупной собаки это время между зрелостью и старостью. А может быть, Радж, снова поселившись в квартире и приручившись, вспомнил время, когда он был домашней собакой. А домашней собакой он, несомненно, когда-то был. Он знал назначение ошейника и поводка, легко ездил в автобусах и электричках, знал три команды: «сидеть» «лежать» и «голос» (правда, выполнял их последовательно-одновременно - сначала садился, потом ложился и наконец гавкал). Кроме того, как биолог, я понимала, что Радж хорошо и правильно выращен. В детстве ему давали витамины и кальций для развития костей, кормили досыта и даже прививали от собачьей чумы. Что случилось с его первым хозяином? Почему Радж одичал? Как превратился в вожака бродячей стаи?… Иногда я очень жалела, что нельзя спросить об этом самого Раджа. А иногда, напротив, думала: хорошо, что я так никогда и не узнала этой истории. Наверняка она наполнена печалью.
        Однажды, когда мы гуляли с Раджем на высоковольтке, рядом с нами затормозила машина. Из машины вышел мой приятель-охотник, владелец дачи в поселке Лаврики.
        - Ого! - сказал он. - Какой шикарный пес получился. Я вас издалека увидел, все гадал: вы или не вы? Джек! Джек, поди сюда!.. Как ты его теперь зовешь-то? Радж?
        Радж! Радж!
        У крупных собак, да и вообще у всех крупных млекопитающих - прекрасная память. Радж с первого раза запоминал всех гостей, которые бывали у нас в квартире, и уже во второй визит реагировал на них как на знакомых. И он просто не мог не узнать человека, который спас его от убийц и потом почти полгода кормил и позволял жить на своем участке!
        Однако… всё говорило за то, что не узнал! Не обращая внимания на оклики в два голоса, Радж продолжал с преувеличенным вниманием вынюхивать что-то в высокой траве. Так, как будто остановившаяся машина и вышедший из неё человек не имели к нему никакого отношения.
        - Джек, ты что же это?! - с упреком воскликнул приятель.
        Тут Радж оглянулся через плечо (обычно псы делают это только в мультфильмах, но не в жизни) и на мгновение сконцентрировал взгляд косых жёлтых глаз на бывшем хозяине.
        - Вот! - воскликнула я. Сформулировав для себя, я сразу поняла смысл этого взгляда.
        Приятель взглянул на меня с изумлением.
        - «Бывший хозяин»! - сказала я. - Он обижен на тебя за то, что ты отдал его мне! Не оставил у себя, понимаешь?
        - Да что, ему у тебя плохо, что ли?
        - Не в этом дело! Ему у меня нормально, и ко мне и ко всем домашним он относится хорошо. Но ты… Он - могучая личность, вожак, он выбрал тебя сам, а ты, по его собачьим понятиям, его предал…
        - Ну, знаешь! - фыркнул приятель. - По-моему, ты всё усложняешь. У него было слишком много новых впечатлений, он просто забыл…
        - Ну что ж, - пожала плечами я. - Если тебе удобно, считай так…
        Вечером Радж отказался от еды, а на попытку дочери присесть рядом с ним и поиграть пушистым хвостом молча оскалил клыки - жест, которого он не позволял себе уже давно.
        - Может, заболел? - спросил муж.
        - Оставьте его! - сказала я. - Он переживает.
        - Что «переживает»? Опять с кем-то подрался?
        - Нет! Может быть, именно сегодня он понял, что стал нашей собакой…
        Заглянув мне в лицо, Радж встал, медленно подошел к дивану, на котором я сидела, и ткнулся лобастой головой мне в колени…
        Радж прожил с нами ещё почти семь лет. В целом он был спокойной и уравновешенной собакой. Правда, совсем не умел играть, как домашние псы, а когда ему кидали палку, с удивлением смотрел на человека, словно спрашивая: «Ну и зачем ты её выбросил?»
        В лесу и на зимних рыбалках Радж оказался не только интересным, но и полезным компаньоном. Он всегда бежал впереди, чуял «окна» в болоте и полыньи во льду, становился поперёк тропы и противился дальнейшему продвижению группы. Когда мы сумели разгадать эту его особенность, то, разумеется, стали её использовать.
        Всю свою жизнь Радж оставался лидером по натуре. Честно сказать, мне даже не приходило в голову как-то специально дрессировать его. С ним можно было просто разговаривать. К концу жизни у Раджа был словарный запас из пары сотен слов, и он понимал несложные фразы, имеющие к нему непосредственное отношение. Например, такую: «Ты хочешь есть, но я сейчас занята. Иди к Дине и попроси её сходить в кухню и посмотреть, не остыла ли твоя каша. Если она остыла, ты её получишь». Во многих случаях я воспринимала своего пса как равную мне по силе личность. Когда муж уезжал в командировки, Радж самовольно принимал на себя командование нашей
«семейной стаей» и начинал «строить» меня, дочь и сына. Лидером он был строгим, но справедливым. Терпеть не мог ссор и истерик, пресекал их быстро и жёстко. В нестандартных обстоятельствах часто принимал самостоятельные и оригинальные решения. От такой необычной для крупной городской собаки свободы самовыражения с ним происходило довольно много забавных историй…
        ИСТОРИЯ О СОБАЧЬЕМ РАЕ
        Всю молодость мы с друзьями ходили в байдарочные походы. Разумеется, Радж тоже ходил с нами. Воду он не любил и никогда по своей воле не плавал. Однако, привыкнув к байдарке, спокойно спал на дне в специальном отсеке.
        Однажды мы приехали в город Любань и стали собирать байдарки на берегу реки Тигоды. Радж сначала крутился рядом, присматриваясь, нельзя ли под шумок утащить что-нибудь съедобное, а потом куда-то убежал. Он любил обследовать незнакомые деревни и по опыту прекрасно знал, сколько нужно времени, чтобы распаковать, собрать и снарядить байдарки. К отплытию группы Радж обычно возвращался и занимал своё место в среднем отсеке нашего судёнышка, между дочерью и мужем, который сидел на руле.
        Однако в этот раз, хотя байдарки были уже собраны, а вещи упакованы в гермопакеты и разложены по местам, Радж не появился. Дочка с криками: «Раджуля, ты где?» - побежала направо по берегу, двое мужчин отправились в городок к ближайшему магазину, на задворках которого Радж мог промышлять съестное в помойке или выпрашивать закуску у местных алкоголиков. Я двинулась налево, вдоль серого бетонного забора самого сумрачного вида. Вскоре к неприятному виду забора прибавился ещё и ужасный запах. Пахло чем-то тухлым, гнилым, тошнотворным… над тропинкой с низким жужжанием реяли огромные, жирные мухи, радужно переливавшиеся на солнце…
        Стараясь не дышать, понимая, что почти невыносимый для меня запах для бывшего бродяги, наоборот, необыкновенно привлекателен, я, морщась от отвращения, продвигалась вперед. Внезапно прибрежные кусты раздвинулись… и я увидела…
        За мрачным забором, несомненно, располагался местный мясокомбинат. А на небольшой полянке была насыпана пирамида из коровьих мослов, костей, внутренностей и прочего субстрата самого устрашающего вида, цвета и запаха. Высота кучи раза в два превышала мой рост, в основании насчитывала метров тридцать квадратных и ярко освещалась летним безжалостным солнцем. Жужжание мух сливалось в ровный низкочастотный гул. Ничего подобного я не видела никогда в своей жизни. С трудом сдерживая тошноту, я подняла глаза… и узрела Раджа. Он лежал на вершине жуткой пирамиды, как Акела на Скале совета, и сонно улыбался. С розового языка стекала мутная слюна. Есть он уже явно не мог. Между его лап, как символ силы и власти, лежал синий скользкий мосол размером с мою голову. Выражение Раджиной морды не оставляло простора для толкований. Он был уверен, что попал в рай.
        - Радж! - отчаянно крикнула я. - Пойдем отсюда сейчас же! Надо ехать!
        Поминутно опасаясь за свой желудок, я с ужасом думала о том, что Радж может отказаться уходить из своего собачьего Эдема. Тогда мне придётся лезть на эту кошмарную кучу гнилых костей и тащить его за ошейник…
        Я опасалась напрасно. Увидев и узнав меня, Радж поднялся и, оскальзываясь, с трудом удерживаясь на лапах, спустился с пирамиды мясных отбросов. Его обычно втянутое брюхо было ощутимо округлым. На морде появилось выражение покорности судьбе. Мы уходили, не касаясь друг друга, ибо от пса ужасно воняло, а на шкуре застывала слизь самого мерзкого вида. Слов и комментариев у меня тоже не было. И только когда мы уже отошли к повороту в кусты, Радж оглянулся и в последний раз взглянул на закрывающиеся райские врата. Во взгляде его, как и приличествует каждому верующему существу, удостоенному созерцания высших миров, были восторг и смирение. Он, несомненно, понимал, что в земном раю нельзя пребывать постоянно…
        ИСТОРИЯ О СОБАЧЬЕЙ ЛОГИКЕ
        Говорят, что люди отличаются от животных наличием логического мышления. Не знаю, не знаю… Может быть, всё дело лишь в уровне развития этого самого мышления…
        Многие домашние собаки любят при случае вываляться в дерьме или даже в полуразложившихся трупах. Биологический смысл этой малосимпатичной на человеческий взгляд привычки вполне понятен. Все псовые - хищники, то есть в норме хищниками и пахнут. А у их потенциальных жертв, как правило, весьма тонкое обоняние. Стало быть, вымазавшись дерьмом или уж вовсе трупом, собаки попросту маскируют собственный «хищный» запах, повышая шансы на удачную охоту.
        Радж не был исключением из описанных правил. Из всех видов доступной ему маскировки он предпочитал коровий навоз.
        Однажды в байдарочном походе мы встали на стоянку на краю красивого, наполовину скошенного луга, посреди которого росла пушистая, нарядная ель. Рядом с елью стоял опрятный стог свежего сена.
        Весь вечер мы наслаждались красивым видом и ярким закатом, отражавшимся в реке. Естественно, никто из нас и думать не думал о коровах, которые, несомненно, присутствовали в сей пасторальной местности и паслись где-то неподалеку.
        Однако наутро, прямо накануне отплытия, нам пришлось вспомнить об оборотной стороне любой пасторальности. К отходу байдарок Радж, как всегда, находился в состоянии полной готовности и в волнении (а вдруг забудут?) бегал по берегу. Уже постелив чехол от байдарки на дно отсека, в котором всегда плыл Радж, и собираясь отдать команду «прыгай на место», я вдруг учуяла подозрительный запах. Подозвав пса к себе, я осмотрела его… О ужас! Воспользовавшись благоприятным случаем, Радж «замаскировался» по полной программе и буквально с головы до ног вымазался в свежем и жидком коровьем навозе. Особенно пострадал густой и пушистый чёрно-белый Раджин воротник. Вид у пса был виноватый, но довольный.
        - Что будем делать? - спросила я.
        Чтобы качественно оттереть и отмыть крупного пса, понадобилось бы не менее получаса. Задерживать же отправление группы (большинство наших друзей уже сидели в своих байдарках) решительно не хотелось.
        - Ничего страшного, - успокоил меня муж. - Плывём сейчас. Возьмем сена из стога и положим в байдарку, чтобы он не запачкал чехол. И пусть себе едет. А запах - что ж, навоз - дело природное. На ближайшей стоянке отмоем идиота.
        Обычно Раджина подстилка, чехол на дне, почти сразу промокает (вода капает с вёсел, да и старая байдарка всегда хоть чуть-чуть, да подтекает), то есть лежать на нём мокро и жестко. В этот раз всю дорогу пёс безмятежно дрых на мягком и сухом сеннике за моей спиной. Запах сена смешивался с запахом навоза. Под налетающими порывами ветра мне казалось, что мы везём в байдарке корову…
        На следующей стоянке мы выбросили испачканное сено, и я, зайдя по колено в воду и затащив туда же Раджа, тщательно оттёрла от навоза густую шерсть нашего горе-хищника. На этом инцидент сочли исчерпанным, тем более что лагерь мы разбили в довольно густом лесу.
        Наутро мы свернули лагерь, упаковали вещи в байдарку и собрались садиться в неё обычным порядком. Сначала дочка, потом - Радж.
        - Раджуля, можно, прыгай на место! - распорядилась я.
        Радж заглянул в байдарку и… остался на берегу. С подчёркнуто независимым видом уселся на поджарый зад.
        - Радж, в чём дело? - раздражённо спросила я.
        Пёс ответил отчетливо вопросительным взглядом.
        - «Где моё мягкое сено»? - засмеявшись, «перевёл» муж и добавил, обращаясь к Раджу: - В этот раз сена не будет. Обойдёшься. Прыгай так.
        Внимательно выслушав последнюю реплику, Радж внезапно вскочил, развернулся и скрылся в ельнике.
        - Радж! Ты куда?! Вернись немедленно! - обескураженно крикнула я.
        - Раджуля, иди сюда! - звала дочка.
        Наши товарищи, уже собравшиеся отплывать, снова вылезли на берег.
        - Что случилось?
        - Да Радж куда-то удрал…
        - Куда? Зачем?
        - Да бес его знает…
        Ждать пришлось минут пятнадцать. Потом Радж появился на берегу, ухмыляясь во всю широкую морду и довольно помахивая пушистым хвостом.
        Ветра почти не было, но «аромат» чувствовался издалека.
        Спокойно подойдя к байдарке, Радж снова уселся и вопросительно взглянул на меня:
«Ну что, теперь-то сено наверняка будет? Куда ж вы денетесь-то!»
        Не на шутку поражённая сложностью собачьего логического построения, я тем не менее разозлилась, попросила друзей подождать - и устроила хитрецу настоящую баню. Притом что купаться Радж категорически не любил…
        Весь последующий переход Радж не спал, ворочался на жёсткой подстилке и как будто бы размышлял: в чём же я ошибся?
        ИСТОРИЯ О ВРАЧЕ «СКОРОЙ ПОМОЩИ»
        Наш двенадцатиэтажный дом высился на проспекте Энергетиков и имел номер 72, без корпуса. Мы жили в 71-й квартире. Во дворе торцами стояли две пятиэтажки с адресами «Энергетиков, 72, корпус 1» и «Энергетиков 72, корпус 2». По адресу
«Энергетиков 72, корпус 1, квартира 71», по всей видимости, проживали не очень здоровые люди. К кому-то из членов их семьи регулярно вызывали «неотложку» или
«Скорую помощь». Путаясь в нелепых адресах, врачи регулярно, поздним вечером или даже ночью приходили к нам. Мы объясняли им их ошибку и отправляли в правильном направлении.
        Но днём мы с мужем были на работе, а дочка - в детском саду. Дома оставался только Радж.
        Надо сказать, что на внешней двери нашей квартиры замка не было вообще (хотя, в качестве юмора, имелся глазок). На второй, внутренней двери замок присутствовал, но он захлопывался на пол-оборота ключа и открывался сильным нажатием на ручку. Стояли ещё вовсю советские времена, коляски и велосипеды хранили на лестничных площадках годами, и воров мы не боялись. Да и что было взять у двух учёных - молодых специалистов?
        Историю, которая произошла однажды днём в нашей квартире, мы смогли восстановить со слов пожилой соседки-пенсионерки.
        Где-то в одиннадцать часов утра кому-то в корпусе 1, квартира 71, опять стало плохо. «Неотложка» приехала минут через двадцать. Молодой врач в лифте поднялся на этаж, несколько раз позвонил… Никто не открывал. Тогда врач повернул ручку и обнаружил, что дверь открыта. Начиная нервничать, он не заметил отсутствия на первой двери замка и уже решительно, торопясь оказать помощь человеку, который, вероятно, лежал где-то без сил и, может быть, даже без сознания, нажал на ручку внутренней двери. Дверь распахнулась.
        - «Неотложка»! Здравствуйте! Где больной? Кто-нибудь есть? - С этими словами врач стремительно вошёл в квартиру и, к своему изумлению, оказался в единственной большой светлой комнате, в которой очевидным образом никого не было.
        Потом ему пришло в голову, что больной может быть в ванной. Заглянув в совмещённый санузел и кухню, молодой эскулап выругался, сердясь на ложный вызов, и собрался покинуть странную квартиру.
        Но не тут-то было!
        В коридоре, мордой к врачу и задом к раскрытой двери, лежал Радж… Жёлтые глаза смотрят внимательно, великолепные клыки демонстративно оскалены. Настроенный определённым образом взгляд медика искал больного человека, так что неподвижную чёрную собаку он просто не замечал до той поры, пока она не заняла вышеописанную позу. К тому же Радж всегда умел двигаться бесшумно.
        - Эй… Эй, собачка… Ты чего?! - ошеломленно пробормотал доктор. - Ты меня того… пусти… мне идти надо…

«Ну, я не знаю, чего тебе надо. - Радж приподнял треугольные брови и чуть склонил набок лобастую голову. - А только никуда ты отсюда не пойдёшь…»
        Врач заметался. Что делать? Прорываться мимо огромной, недоброжелательно настроенной псины к выходу? Об этом нечего и думать. Позвать на помощь? Кого? Как? Позвонить? О мобильных телефонах в те годы ещё слыхом не слыхивали, а квартирный телефон висел в коридоре, прямо над головой коварного Раджа…
        Время уходило. Через некоторое время заподозрила неладное женщина-шофёр, которая осталась в машине «неотложки». Заперев машину, она тоже поднялась наверх. И почти сразу сумела правильно оценить ситуацию.
        - Я звоню соседям! - крикнула она с площадки в глубь квартиры. - Может, кто-нибудь из них знает собаку или хоть рабочий телефон хозяев подскажет!
        Две старушки-пенсионерки (из квартиры слева и из квартиры напротив) легко пояснили медикам их ошибку и охотно подключились к ситуации.
        - Помогите выманить собаку из квартиры! - взывал врач. - Я выскочу. Ради бога, скорее! Может быть, там, в первом корпусе, человек умирает!
        - Радж! - присев на корточки перед задницей нашего пса, строго убеждала Соседка Слева. - Ты должен выпустить доктора. Доктор - свой. Он на работе. Не дури. Хозяева тебе то же самое сказали бы.
        - Раджуля! Пёсинька! - ласково ворковала практично ориентированная Соседка Напротив. - Смотри, какую я тебе печёночку принесла. В сметанке, тушёная… Понюхай только, как пахнет.
        Лежащий Радж водил кожаным носом и весело махал пушистым хвостом, показывая, что и соседок узнал (они часто приносили ему недоеденный суп, кости и мясные объедки), и печёнку оценил, но… с места не двигался.
        - Где работают хозяева? - строго спросила женщина-шофёр.
        - Не знаем, - одинаково пожали плечами соседки.
        - А вот девочка у них в садике во дворе, в старшей группе, - вспомнила Соседка Слева. - Диночкой зовут.
        - Можете её привести? - быстро сориентировался врач.
        Соседка Слева кивнула и пошла одеваться.
        Вместе с нашей дочерью и Соседкой Слева из садика явилась нянечка, которая не очень-то поверила суматошным объяснениям Соседки Слева про какую-то «Скорую», которая заехала не туда и теперь её где-то караулит и не пускает какая-то собака. Трудно было представить себе, что разрешить эту запутанную ситуацию может только пятилетний ребёнок…
        Однако, увидев Дину, Радж легко вскочил, развернулся и бешено замахал хвостом. Потом оглянулся через плечо и с гордостью мотнул мордой в сторону врача:

«Погляди, кого я вам поймал…»
        - Очень хорошо, Раджуля, - подумав, сказала Дина. - Но теперь пускай он идёт. Его там внизу «Скорая помощь» ждет. И больные.
        Радж вздохнул и вышел из квартиры на лестничную площадку. Дина держала его за шею. Врач, не оглядываясь и не поднимая глаз, по стенке потрусил к лифту.
        - Квартиру вы до прихода хозяев покараулите? - деловито обратилась нянечка к соседкам. - Чтобы открытая не стояла!
        - Ну конечно! - хором ответили любопытные старушки.
        - Тогда я девочку забираю. У нас, между прочим, тихий час! - строго сказала нянечка. - Развели тут собак, врачам прохода нет! - неодобрительно добавила она и увела Дину.
        Пенсионерки возбуждённо загомонили, обсуждая произошедшее.
        Радж между тем осторожно подобрался к миске с печёнкой и спокойно уплетал её, вероятно полагая своей заслуженной наградой за поимку врача.
        ИСТОРИЯ О ЗАБЛУДИВШЕМСЯ ПЬЯНИЦЕ
        Вообще-то Радж, как и все нормальные звери, пьяных, даже знакомых ему, не любил. Дыбил загривок, отворачивался, морщился от противного острого запаха, неприятно удивлялся неуверенным движениям. «Зачем люди это делают? - отчётливо читалось на его широкой морде. - Зачем перестают быть собой?»
        Единственным человеком, которому Радж пьянство прощал, был наш друг Димка. Димка часто брал Раджа с собой в лес, на рыбалку, оставался с ним в квартире… так что пёс был к нему привязан не намного меньше, чем к хозяевам.
        Однажды осенью Димка, как всегда, взял Раджа с собой в поход. Когда встали на стоянку, Радж сначала на кого-то охотился, а потом спокойно лежал возле костра и грелся. В отличие от большинства зверей, он совсем не боялся «Красного Цветка» и при случае (например, вымокнув ночью под дождём) мог под утро даже разгрести лапой остывшие угли и лечь на землю, прогретую погасшим костром. Впрочем, при этом он никогда не спал и высоко держал голову. Возможно, чтобы не опалить усы.

…Лёжа у костра, пёс неодобрительно смотрел, как сидящие под тентом туристы разливают по металлическим кружкам противно пахнущую жидкость. Он вроде бы даже пытался намекнуть Димке (которого он в текущий момент считал своим человеком), чтобы он этого не делал…
        Что было потом, Димка не помнил.
        Очнулся он в лесу… В куче веток, которые он, видимо, бессознательно сгрёб вокруг себя, чтобы не замерзнуть окончательно. Огляделся. Место не напоминало ни о чём. Никаких примет вроде ручья, реки или дороги не было. Из одежды - брюки, сапоги и штормовка на голое тело. Спичек и папирос нет. Компаса, естественно, тоже. Впрочем, компас в данном случае был бесполезен, потому что совершенно непонятно, сколько и в каком направлении Димка шёл ночью. Время - нераннее утро. Пожухлая трава припорошена сединой инея…
        Думая, что он вполне может находиться совсем рядом с лагерем, Димка попробовал кричать. Никто не откликнулся.
        Тогда Димка с трудом поднялся на ноги и, не обращая внимания на раскалывавшуюся башку, попытался что-нибудь придумать и найти выход из ситуации. Выход упорно не находился. Даже какая-нибудь мало-мальски пригодная гипотеза о том, куда и сколько надо идти, не рождалась в измученном отнюдь не «нарзаном» мозгу.
        Вместе с тошнотой подкатывала апатия. Хотелось лечь обратно и замерзнуть к чёртовой матери.
        Именно в это время из кустов неторопливо вышел Радж и с самым невозмутимым выражением на морде подошёл поздороваться с человеком.
        Обычно Димка не склонен проявлять особые эмоции даже по отношению к людям. И уж тем более он не склонен сюсюкать с собаками. Но тут его радость была яркой и неподдельной. Радж очень удивился, однако осознал какую-то особую Димкину эмоциональную надобность в своей особе. Он даже сел в траву рядом с человеком, хотя обычно в лесу к людям не подходил, просто держался поблизости.
        - Пошли, Радж! - сказал Димка.
        Радж послушно встал, но не двинулся с места.
        - Пошли!

«Конечно, пошли, - немедленно пропечаталось на морде пса. - Видишь, я готов. Пойдём, куда ты скажешь. Но куда?»
        - Ты веди! Ты! Понимаешь? Я не знаю, куда идти! - в отчаянии, размахивая руками, чтобы согреться, объяснял Димка.
        Радж внимательно слушал. Он знал, что иногда, особенно с похмелья, людям необходимо выговориться. Слушателем он, как и все собаки, был очень хорошим.
        Димка попробовал идти сначала в одну, потом в другую, противоположную сторону. Радж послушно трусил рядом.
        - Радж, туристы! Лагерь! Стоянка! Костер! Костик! Граф! - взывал Димка, пытаясь объяснить псу ситуацию и подвигнуть его на нужные действия.
        Радж прилежно внимал и дружелюбно махал хвостом.
        - Радж, где твоя каша?!! - наконец заорал отчаявшийся пьяница.
        Пес закрутил башкой, не понимая.
        - Веди туда, где каша! Пойдём! - рявкнул Димка.
        Подумав, Радж скрылся в кустах. Димка поспешил следом.
        Приблизительно через полчаса они вышли к лагерю. Там проснувшиеся после ночной гульбы туристы уже строили планы спасательной операции.
        Радж, естественно, получил свою кашу. Димка собственноручно положил в неё полбанки тушёнки…
        ИСТОРИЯ О СОБАЧЬЕМ ЗАВТРАКЕ
        Иногда случалось так, что мы с мужем уезжали в экспедиции одновременно. В этих случаях Раджа приходилось куда-нибудь пристраивать. Это никогда не превращалось в особенную трагедию. Радж был спокойной, доброжелательной к людям, красивой собакой, хорошо знал всех наших друзей и легко оставался с ними.
        Как-то летом Радж жил на даче у моей подруги в поселке Репино. Целый день он сидел на цепи возле будки и от нечего делать брехал на проходивших мимо людей (хотя в обычном состоянии Радж был крайне молчалив и почти не лаял). Вечером муж подруги подолгу и с удовольствием гулял с ним по взморью. Днём подруга боялась отпускать пса, опасаясь, как бы с чужой собакой чего не случилось. Впрочем, иногда ему всё-таки удавалось удрать. Тогда самостоятельный Раджуля отправлялся в долгие промысловые вояжи по прибрежным кафе и ресторанам. Как выяснилось впоследствии, эффектному добродушному псу неплохо подавали. Если он не мог или не успевал съесть все подачки, то прятал их в колючей зелёной изгороди. Вечером, гуляя с мужем подруги, Радж иногда подбирал «заначки» и ужинал. Как-то достал из кустов полпалки сырокопчёной, слегка заплесневевшей колбасы. Хозяйственный мужик отобрал дефицит (на дворе был конец восьмидесятых, так что обычным людям сырокопчёная колбаса даже не снилась) и принёс домой, жене.
        - Это Раджу в ресторане презентовали, - объяснил он. - Может, отмоем, обрежем и сами съедим?
        Подруга категорически отказалась есть собачью подачку и колбасу отдали-таки Раджуле.
        Во избежание всяких случайностей на ошейнике Раджа всегда висела самодельная металлическая бляха с выгравированными на ней кличкой собаки и нашим городским телефоном. Впрочем, обычно Радж прекрасно ориентировался на местности и совсем не склонен был теряться…

…Мы с мужем только-только вернулись из экспедиции и ещё не успели распаковать рюкзаки, когда зазвонил телефон.
        - Это ваша собака Радж - такая большая, чёрная? - взволнованно прокричал в трубке слегка визгливый женский голос.
        - Да, а в чём дело? - встревожилась я. - Что с ним случилось?
        Ехать за Раджем к подруге мы собирались в конце недели.
        - Приезжайте немедленно, - велел голос из трубки. - Ваша потерявшаяся собака у нас.
        - Простите, а где это - у вас? - резонно поинтересовалась я.
        - Станция Солнечное, с дорожки к заливу второй поворот направо, ведомственный санаторий «Чайка», - отрапортовала женщина.
        Я облегченно вздохнула.
        - Всё в порядке, - объяснила я неведомой доброжелательнице. - Раджуля вовсе не потерялся. Он там недалеко от вас живёт на даче у наших друзей. Часто гуляет один вдоль залива. Отпустите его, и он легко найдёт дорогу домой.
        - Ни в коем случае! - отчеканила женщина. - Собака в очень плохом состоянии. Голодная и заморённая. Наверное, ваши друзья не ухаживают за ней, или она всё-таки потерялась. Приезжайте сами. Мы ждём. Отдадим пса только в руки хозяевам.
        - Придется ехать! - вздохнул муж, когда я объяснила ему ситуацию.
        Оставив на полу неразобранные рюкзаки, едва переставляя ноги, мы потащились в автобусе к Финляндскому вокзалу.
        Тётка из телефонной трубки встречала нас у ворот. Платье в горошек,
«шестимесячная» химическая завивка, лицо простое, доброе и энергичное…
        - Идите за мной! - скомандовала она.
        Вид Раджа поразил меня до глубины души. Узнав нас, пёс явно с трудом поднялся на ноги и, пошатываясь из стороны в сторону, слабо завилял хвостом. Голова опущена к земле, язык вывален на сторону, из пасти течёт слюна… Посередине туловища какое-то странное утолщение.
        - Раджуля, что с тобой?! - едва сдерживая слёзы, кинулась я к собаке.
        Энергичная тётка давала пояснения происходящему:
        - Собака прибежала к подъёму, когда отдыхающие выходят на зарядку. Сразу видно - бродячая. Живот втянут, в шерсти репьи. Красивая собака - жалко. Увидели ошейник, прочли телефон, позвонили с вахты, никого нет. Понятно - есть хозяева. Собака добрая, ласкается, смотрит, умирает с голоду - жалко. Я решила: надо спасти. Выступила в столовой, люди понимают. На завтрак были котлеты. По две штуки. Все отдали по одной. Три смены. Собака наконец позавтракала… Но всё равно
        - видите, в каком она состоянии? Кажется, ей даже стало хуже. А может быть, она просто поняла, что попала в хорошие руки, и расслабилась… После завтрака всё время лежит…
        - Так! - Муж, о чём-то догадавшись, прервал монолог женщины. - Скажите, пожалуйста, сколько отдыхающих в санатории?
        - Приблизительно триста человек, - бодро отрапортовала тётка.
        Я негромко застонала. Радж, как все бывшие бродяги, великолепно умеет прикидываться бедным, несчастным и умирающим от голода. Но тут он явно перестарался.
        - Сожрать зараз триста котлет! - воскликнул муж. И с почтительным восхищением взглянул на Раджа.
        Тётка непонимающе таращила глаза. Наверное, у неё никогда не было собак.
        Радж снова лёг и вытянул лапы. Я осторожно поглаживала распухшее Раджино брюхо. Пёс тихонько повизгивал от удовольствия - он явно был рад меня видеть. И всё-таки не каждый день удаётся так позавтракать…
        ИСТОРИЯ О ВОИНСКОЙ ЧЕСТИ
        Однажды на прогулке я стала свидетелем психологически замечательной сцены. Мы с Раджем шли вдоль высоковольтной линии, по колено утопая в буйно разросшихся травах. Внезапно Радж принял боевую стойку (шея параллельна земле, уши прижаты, шерсть на загривке вздыблена, хвост - чуть опущенное перо). Я напряглась, закрутила головой и безнадёжно скомандовала:
        - Радж! Фу! Нельзя!
        И тут же увидела предполагаемого Раджиного противника. Сначала я не поняла, кто это. И только спустя несколько секунд догадалась, что медленно идущая навстречу нам собака - ризеншнауцер. Вообще-то ризеншнауцеры - узкие, чёрные собаки, подтянутые и мускулистые. Но тот, что сближался с нами, больше всего напоминал огромный седой кирпич. Его размеры и ширина груди внушали невольное опасение. Вместе с тем было заметно, что пёс уже очень немолод. Позади шла пожилая хозяйка. Было очевидно, что так же, как и я, она не в силах предотвратить грядущую схватку. Приближаясь, старый ризен поднял загривок, вытянул обрубок хвоста и приглушённо зарычал, обнажая сточенные клыки. Против матёрого и более крупного Раджа шансов у него не было никаких, но и сдаваться он явно не собирался. Меня, как всегда в подобных случаях, затрясло. Собаки медленно сближались, идя по параллельным тропинкам, протоптанным собачниками в высокой траве…
        Когда расстояние между ними составило около трёх метров, внезапно произошло нечто поразительное. Радж полностью убрал из позы агрессию, вытянулся вверх на напружиненных передних лапах, задрал кверху морду и поднял хвост. Несколько секунд он оставался в этой странной, никогда раньше не виданной мною позе. Потом отвернулся - и спокойно потрусил дальше, миновав ризена параллельным курсом и как бы не обращая на него никакого внимания. Ризен облегчённо вздохнул, расслабился и медленно двинулся своей дорогой. В тот раз я так и осталась в недоумении: что это было? Хотя сама поза мне что-то смутно напоминала…
        Спустя некоторое время от местных собаководов я узнала, что лет пять назад кирпичеобразный ризеншнауцер по кличке Роджер держал в страхе всех собачников и собак района. Как и Радж, он грыз всех без разбору пола и возраста. И несомненно был самым сильным бойцом в районе от высоковольтки до автомобильного магазина. Узнав об этом, я сразу поняла, что именно напомнила мне поза моей собаки.
        Можете смеяться, но я совершенно уверена в том, что те несколько секунд были собачьим воинским салютом. Новый молодой лидер, боец и вожак приветствовал и чествовал доблесть старого.
        Таким он мне и запомнился…
        САГА О ВОЖАКЕ
        ЖУЧОК И ВОЛЧОК
        Жучок и Волчок - две небольшие дворняжки, живущие между двумя «хрущёвками» в районе Краснопутиловской улицы. Уже второй год я вижу их почти каждый день, когда иду на работу.
        Жучок - добродушный и весь какой-то сдобнофруктовый. Шерсть у него нежно-кремового цвета, глаза зимой похожи на сливы, а летом - на шоколадные конфеты, хвост напоминает свежий бублик с маком (в красивой сливочной шерсти Жучка всегда много всякого сора), а уши - мягкие треугольные печенюшки. Характер у Жучка тоже вполне кондитерский. Он часто улыбается, любит детей и старушек, позволяет им себя гладить, ласкать и трепать за уши. Ясно, что когда-то Жучок был домашней собакой. Как он оказался на улице - неизвестно. Голос у Жучка застенчивый и высокий. Когда он лает, то отчетливо выговаривает: «Тяф, тяф, тяф!
        На вид Жучку около трёх-четырёх лет.
        Волчок - во многом противоположность Жучку. Он нелюдим, всегда насторожен, небольшие темно-жёлтые глаза смотрят с опаской и одновременно с угрозой. Внешность Волчка описать просто: он волк. Только маленький, сантиметров сорока в холке. Сейчас Волчку около двух лет, и я знаю его с самого детства. Родился Волчок в «болоте», в кустах около автостоянки.

«Болото» - странное место, учитывая, что расположено оно в самом центре жилого квартала. Московский район - сравнительно молодая часть Петербурга, и его земля словно ещё не окончательно смирилась со своей городской судьбой. В ста метрах от нашего дома после каждых затяжных дождей пытается возродиться засыпанный пруд (рогоз и тростник на этом месте растут всё лето). На поле, где выгуливают собак, весной останавливаются на ночлег пролётные утки. Осенью во дворах «хрущёвок» дети собирают розовые тонконогие сыроежки… «Болото» - явление из этой же серии. Сквозь него проложена дорожка из бетонных блоков, по которой и ходят все, кому надо, - мамаши с детишками в поликлинику, дети постарше в школу, взрослые - на работу, старушки - в магазин и опять же в поликлинику. По обеим сторонам бетонной дорожки - лужи, не пересыхающие даже летом. В лужах - огромное обилие комариных и прочих личинок. Здесь водятся хвостатые тритоны, похожие на маленьких драконов. Прямо из воды растут кусты вербы, краснотала и жидкий ольховник. Весной и летом в них гнездятся пеночки, зарянки, синицы и другая пернатая мелочь. Понятно, что
«болото» - любимое место для прогулок окрестных пацанов от восьми до тринадцати лет. Здесь же происходят и всякие криминальные вещи. Вечером, как стемнеет, все приличные люди предпочитают идти в обход, по Ленинскому проспекту. Через «болото» ходят лишь самые отчаянные. Роль собаки Баскервилей в «болоте» успешно выполняет Волчок. У него низкий, хриплый, словно простуженный, голос. Лаять по-собачьи он почти не умеет, и когда пытается, получается нечто среднее между лаем и воем: «Ха-у-у! Ха-у-у!» Если вечером Волчок отправляется в «болото» поохотиться на лягушек или птиц, он обязательно облаивает каждого незнакомца, проходящего по бетонке. Колоритность «болота» от этого, несомненно, усиливается.
        С одной стороны к «болоту» примыкает автостоянка. Мать Волчка одно время жила при ней. Потом куда-то исчезла. Однажды поздней весной, когда уже вовсю пригревало солнышко, я через «болото» шла на работу в поликлинику и вдруг увидела за лужей, на полянке между ивами трёх играющих щенков. Картина чем-то удивила меня. Щенки были ещё совсем маленькие, толстенькие, головастые, совершенно одинаковые с виду. Они пытались укусить друг друга, ворчали, кувыркались, словом, вели себя как нормальные обычные щенки. Мать - дворняжка с автостоянки - лежала поодаль на солнышке и лениво, приоткрыв один глаз, наблюдала за детьми. Широко улыбнувшись, я двинулась дальше и вдруг остановилась как вкопанная, разом догадавшись, что именно меня задело. Щенки, играющие на полянке, совершенно, в деталях повторяли внешность и пластику играющих волчат! Их я много раз видела, когда занималась в кружке, а потом и работала в Зоопарке… Я вернулась и поглядела ещё раз. Щенки продолжали возиться, а мать насторожилась и даже приподнялась на передних лапах. Всё точно! Шерсть, пропорции, окраска, мордочки… Всё, как у лесных волков,
кроме размеров. Щенки были раза в два с половиной меньше волчат.
        - Удивительно! - вслух сказала я. Покачала головой и пошла на работу.
        Потом я видела щенков много раз, наблюдала за их ростом. Сходство с волками не исчезало. Более того. Несколько раз я видела совершенно поразившую меня картину: щенки-подростки бежали по краю «болота», явно взяв чей-то след. Они бежали друг за другом, опустив морды к земле, нос в хвост, и каждый следующий ступал в следы предыдущего. Рискуя замочить ноги, я перебралась к забору и рассмотрела оставленные на мокром песке следы. Все было именно так, как я и предполагала. Ровная, словно по линейке проложенная стёжка следов, задние лапы ставятся в следы передних, и только индейский следопыт разберёт, сколько животных здесь прошло. Именно так ходят по лесу волчьи выводки. М-да!
        К осени из трёх щенков остался один. Что стало с двумя другими - не знаю. Может быть, погибли, а может, кто-нибудь взял их к себе в дом или на дачу. Щенки были странноватые, но по-своему симпатичные. Куда-то подевалась и дворняжка-мать…
        Волчок, оставшись один и окончательно одичав, некоторое время жил на «болоте». Жилось ему явно нелегко. Он голодал, все рёбра просвечивали, как на рентгене, глаза постоянно гноились, а на морде появился жуткий багровый шрам.
        Трудно представить себе, как именно познакомились и особенно - как подружились суровый болотный дикарь Волчок и добродушный толстенький Жучок, который проводил свои дни на детских площадках и под скамейками у ног говорливых старушек. Но это случилось. Ясно, что инициатива исходила именно от Жучка. Он вообще любит всех маленьких, а Волчок, несмотря на свою внешность, всё-таки был в ту пору ещё почти щенком. Как бы то ни было, однажды утром я обнаружила обоих пёсиков спящими вместе на куче опавших листьев. Решила - случайность. Однако ошиблась.
        С тех пор Волчок и Жучок живут вместе. Их территория простирается от южного края
«болота» до Краснопутиловской улицы. Дикий Волчок иногда по старой памяти ходит на «болото» - погулять и поохотиться, «приличный» Жучок - никогда. Когда друг уходит на промысел, Жучок бегает по краю «болота» или сидит, вытянув морду в том же направлении. Он явно ждёт и нервничает, и даже иногда возмущенно подтявкивает: «Тяф! Тяф! Ну скоро ты там?!»
        Свой участок Жучок и Волчок охраняют. Они знают всех людей и всех собак, живущих на «их» территории, узнают даже тех, кто постоянно ходит мимо - например, меня. Чужих они облаивают в два голоса и показывают им, насколько они здесь неуместны.
        Жители трёх окрестных «хрущёвок» благоволят приятелям и подкармливают их. У Волчка больше не торчат рёбра (хотя круглым и сдобным, как Жучок, он, естественно, не стал). Обе собаки ещё относительно молоды и поэтому часто играют
        - перетягивают старые выброшенные тряпки, отбирают друг у друга палки. Жучок бегает за детьми, идущими в школу, - выпрашивает подачки. Волчок стоит поодаль, наблюдает. Дети, которые по-своему любят справедливость, отталкивают умильную морду Жучка и бросают куски Волчку. Волчок молча ест. Жучок, кажется, не обижается. Старушки и старички, которые целенаправленно кормят друзей, тоже стараются соблюдать равенство. «Где твой приятель-то?» - спрашивают они у Жучка, вьющегося возле ног, и, подслеповато щурясь, оглядываются по сторонам. Персиковая шёрстка Жучка буквально светится, а вот Волчка разглядеть действительно трудно, даже если он рядом. Его окраска отчетливо покровительственная, он буквально сливается с фоном, тем более что, как и все хищники, может долго стоять абсолютно не шевелясь.
        Жучок любит спать, развалившись поперёк дорожки. Волчок спит в двух шагах от него, внутри куста. Иногда это даже пугает: идёшь мимо и чувствуешь, что куст на тебя смотрит. Заглянешь под ветки, а там - Волчок. Ещё Волчок очень любит лежать на вершинах куч земли или опавших листьев (их часто оставляют в наших краях строители или дворники) и оглядывать окрестности. Поза у Волчка при этом очень гордая и грациозная. Дети квартала говорят, что Волчок похож на Акелу на Скале совета. Несомненно, они правы.
        Прошедшая зима была довольно холодной. Иногда температура падала до минус двадцати, даже двадцати пяти градусов. Жучок и Волчок провели её на улице. Я не раз видела, как жители «хрущёвок» в холодные дни приглашали собак в парадные - погреться. Жучок, бывшая домашняя собака, явно склонен был согласиться. Волчок, никогда в жизни не бывавший в замкнутом помещении, отказывался. Жучок расстраивался, но друга не покидал.
        Дикий Волчок умеет делать лёжки в опавших листьях и в снегу. Когда он сворачивается и ложится в них, то снаружи остается только небольшой клочок шерсти, прикрытый кончиком хвоста. Жучок лёжек раньше не делал, но теперь, кажется, научился. А может быть, все лёжки делает Волчок, а потом уступает одну из них приятелю?
        Когда я вернулась на работу после отпуска, то обнаружила, что Волчок исчез. Одинокий Жучок бродил по кварталу и смотрел на всех грустными шоколадными глазами. Что случилось с Волчком - погиб, попал под машину, убили какие-нибудь нелюди?… Представить себе, что кто-нибудь взял домой взрослую дикую дворняжку, казалось невозможным… Потом вдруг я увидела под знакомой берёзой два свернувшихся клубка. Неужели вернулся Волчок?… Где-то залаяла собака. Клубки тут же развернулись и вскочили. Один из них оказался Жучком, а другой… другой был незнакомым тонколапым щенком-подростком с лисьей мордочкой и какой-то долей колячьей крови. «Вот так, - подумала я. - Этого, в сущности, и следовало ожидать. Наставник молодёжи Жучок, оставшись один, подобрал себе новую пассию из брошенных и потерявшихся собачек. Жизнь продолжается…»
        А ещё через неделю вернулся Волчок. Где он был? Нет ответа. Может быть, любовь?
        Щенка колли Волчок, вовсе не разделяющий любвеобильности Жучка, прогнал в первый же день. Щенок, по счастью, не погиб, а прибился к стае собак, живущей возле больницы имени Костюшко. Недавно я его там видела. Жучок, судя по всему, на самоуправство Волчка не обиделся, размышляя в пределах пословицы: «Старый друг лучше новых двух…»
        Однажды днём я шла с работы и даже слегка удивилась, отметив отсутствие Жучка и Волчка в пределах видимости. Пройдя ещё метров сто, услышала лай. Лаял Жучок, которого не было видно из-за зарослей пожухлой травы. Волчок стоял около строительного бетонного забора. Вся его поза выражала настороженность и тревогу. Что-то в этой картине встревожило и меня. Я остановилась и огляделась вокруг.
        - Кошку, должно быть, гоняют, - охотно откликнулась одна из трёх сидящих на скамейке старушек, поймав мой ищущий взгляд. - Она от него под забор, вот он и сердится…
        - Это не охотничий лай, - возразила я. - К тому же Жучок не охотится на кошек. Он к ним равнодушен.
        - Ну тогда, может, лягушка, - поддержала разговор другая старушка. - Или пьянчужка какой под забором уснул. Жучок пьяных не любит…
        В это время Волчок поднял острую морду и завыл, словно обвиняя в чём-то хмурое, тяжелое небо. Я перехватила сумку и решительно зашагала к забору. Трава влажно шуршала, а репьи радостно повисали на моих брюках и куртке. Жучок выскочил мне навстречу и, не переставая лаять, закрутился вокруг.
        Раздвинув чертополох и репейник, я увидела скрюченную фигуру пожилого мужчины. Венчик седых волос вокруг лысины шевелился от ветра и контрастировал с жуткой неподвижностью самого человека. Рядом валялась коричневая кожаная сумка, из которой выкатились на траву две бутылки. Я бросила сумку и зонтик, встала на колени и осторожно перевернула лежащего человека. Спиртным не пахло, губы синие… Запавшие виски, вокруг глаз - чёрные круги. «Сердечный приступ!» - решила я. Вой Волчка сменился хриплым кашлем. Жучок заглядывал мне под локоть. В шоколадных глазах застыл вопрос. Я поискала пульс сначала на тонком сером запястье, потом на шее. Не нашла. То ли нет, то ли я не умею искать. Я не медик, но делать искусственное дыхание и непрямой массаж сердца меня учили ещё в Университете, на военной кафедре. Я достала из сумки одноразовый бумажный платок, расстегнула байковую детскую курточку, явно купленную в секонд-хенде…
        - Жучок, приведи кого-нибудь сюда! Быстро! Беги! - сказала я, начиная массаж.
        Жучок завертел головой, дёрнулся в направлении скамейки со старушками.
        - Нет! - возразила я, не отдавая себе отчета в том, что говорю с собакой, как с человеком. - Кто-то другой, кто может бегать. Дети! Иди на площадку, Жучок! Приведи детей! Дети! Ищи!
        Жучок скрылся, в траве сбоку блеснули настороженные глаза Волчка.
        - Голос, Волчок! - потребовала я. - Голос! А-у-у! - коротко провыла я, подражая зимним песням волков.
        Волчок шарахнулся в сторону и сразу же залился хриплым, срывающимся лаем.
        Сколько прошло времени, не знаю… В бок ткнулся нос Жучка, и сразу послышались встревоженные детские голоса:
        - Чего тут? Дай я посмотрю! Пусти! Я этого дедушку знаю. Он в девяносто четвёртом доме живёт!
        Один из ребятишек - мой старый клиент. Дисграфия, гипердинамический синдром… Как же его зовут? Необычное какое-то имя… Тимур!
        - Тимур?
        - Что, Екатерина Вадимовна?
        - Быстро беги на станцию «Скорой помощи». Это сразу за поликлиникой. Там машины стоят. Знаешь?
        - Да, знаю! Что сказать?
        - Скажи, человек без сознания. Возможно, сердце. Возможно, нужна реанимация. Быстро бегите, все, изо всех сил…
        Машина подъехала довольно быстро. Знакомый врач (когда-то он работал в нашей поликлинике) командовал загрузкой, продолжая массаж. Рядом суетилась женщина, обламывавшая головки ампул. Дети и Жучок заглядывали на носилки. Волчок жался к забору. Я растирала онемевшие кисти рук.
        - Что? - спросила я.
        - Видимо, инфаркт, - коротко ответил врач.

«Жить будет?» - хотела спросить я, но фраза показалась слишком киношной.
        - Вытащите?
        - Не знаю. Попробуем. Вот эта, что ли, собачка, его нашла? - Врач кивнул на Жучка.
        - Да, да, да… - загомонили дети.
        - Молодец, пёсик. - Врач наклонился и потрепал Жучка по загривку. - Дайте ему колбасы, что ли…

«Скорая» отъехала.
        - Пойдём, Жучок, пойдём, - засуетились ребята.
        Я поняла, что сейчас Жучок хорошо поест. Волчку, впрочем, тоже достанется.
        - Кто знает, где живёт дедушка?
        - Я только дом… - отозвался самый маленький из детей.
        - Хорошо, идите к старушкам со скамейки. Отнесите сумку. Расскажите всё. Они всех знают. Предупредите родственников дедушки. Если он живёт один, пусть бабушки позвонят к соседям. Родственники могут жить отдельно. Всё поняли?
        - Всё. Всё сделаем, Екатерина Вадимовна. Не беспокойтесь, - сказал Тимур. Серьезный, вырос. Хотела спросить про учёбу, передумала. При чём тут учёба?
        Дети ушли. Жучок прыгает вокруг. Волчок идет сбоку. Старушки на скамейке вытягивают шеи, ждут новостей. Я подбираю свою сумку, зонтик, иду домой.
        Скоро зима… Средняя продолжительность жизни бродячих собак - три года. Жучок уже прожил этот срок. Волчку - третий год. Переживут ли они эту зиму? Домашние собаки в среднем живут около десяти лет. Жучок и Волчок привыкли к такой жизни. Им не надо другой. Это редкость. Большинство собак, оказавшись на улице, страдают и погибают. Оглядитесь вокруг. Может быть, вы что-то можете сделать?
        ЛЮБИМЫЙ ВРАГ МОЙ…
        Мой теперешний пёс по кличке Уши с юности страшно не любил ротвейлеров.
        И я, кажется, даже знаю, когда и как эта нелюбовь возникла.
        Уши попал ко мне подростком, приблизительно одиннадцати месяцев от роду. Больше десяти лет назад мы встретились на Менделеевской линии, вблизи Библиотеки Академии наук, куда я пришла позаниматься в читальном зале.
        Уши одиноко бродил по газону бульвара и что-то там выедал. Внешне он был весьма похож на моего недавно умершего пса, Раджа, и, наверное, поэтому я решила взять его себе. Уши был не против…
        Как он попал на бульвар, я так и не поняла. Ошейника на нём не было, отчаяния недавно потерявшейся и оставшейся без хозяина собаки - тоже. Он был хорошо упитан, приятно доброжелателен и вполне здоров. Самая вероятная гипотеза, которую мы с друзьями впоследствии построили: Уши сбежал (или просто ушёл погулять) из вивария Института физиологии, который располагается неподалёку от БАНа.
        Послужить науке Уши не удалось - я взяла его к себе жить.
        Внешне он был чёрным, довольно мохнатым, имел пушистый хвост-баранку и большие полувисячие уши, смешно хлопавшие при беге и прыжках, - откуда и кличка. В общем, типичная крупная дворняга, какая-то сложная смесь овчарок и лаек. Впрочем, морда у Уши была и остается вполне широкой и чемоданистой, так что вслед за Шариковым он может предположить, что «его бабушка согрешила когда-то с водолазом»…
        Десять лет назад Уши был весёлым и общительным собачьим подростком. Ласкался ко всем людям, которые склонны были его ласкать, и лез играть ко всем собакам без разбору. Крупные и средние собаки относились к этому с пониманием, а собачья мелочь и их хозяева слегка опасались его напора и энтузиазма. Не дай бог затопчет в порыве дружеских чувств!
        Однажды в парке Авиаторов он увидел на дорожке приземистого широкогрудого ротвейлера - и тут же, высоко подпрыгивая и махая из стороны в сторону хвостом-баранкой, побежал к нему играть. Ротвейлер, не говоря дурного слова и отнюдь не становясь в угрожающую позу, с утробным рыком бросился на подбегающего к нему дворянина и вцепился могучими клыками Уши в бок. Уши, явно не ожидавший ничего подобного, отчаянно завизжал и, даже не пытаясь дать отпор, кинулся в сторону, в кусты. Все это произошло до того быстро, что я просто не успела ничего сообразить. Ротвейлер ещё немного порычал и невозмутимо потрусил по дорожке дальше. Хозяйка его, как водится, была похожа на своего пса. На её широком лице явственно пропечатывалась та же тупая, непонятного происхождения сумрачная упёртость…
        Обычно взрослые, психически полноценные псы не трогают щенков и собачьих подростков, но я вполне допускаю, что ротвейлер, которому на вид было лет пять-шесть, психически полноценным псом не был. Как психолог, могу предположить, что они оба (вместе с хозяйкой) чего-то всё время отчаянно боялись. Именно поэтому молодая, весёлая, игривая, но очень крупная - выше ротвейлера в холке - дворняга показалась им опасной. А лучшей защитой, как известно, в определенных кругах считается нападение.
        Подозвав обиженно скулящего Уши, я, как могла, успокоила его, а дома промыла небольшие, но глубокие ранки. Все зажило быстро, как на собаке.
        Будучи не слишком большого ума, Уши сделал из происшествия свои выводы и на всякий случай на многие годы вперед стал ненавидеть всех ротвейлеров без разбору. Издали завидев головастый, характерно раскачивающийся при ходьбе чёрный силуэт, он начинал отчаянно хрипеть, лаять и рваться с поводка. Все мои объяснения и нравоучения о том, что глупо бросаться на совершенно незнакомых собак только потому, что когда-то в детстве похожая псина тебя покусала, Уши слушал «параллельно»…

…И надо же было такому случиться: огромный ротвейлер поселился в нашей парадной, в квартире прямо над нами, на четвёртом этаже. Его клички я так никогда и не узнала. Между собой мы называли его Мордатиком. Кроме Уши и ротвейлера в нашем подъезде жило ещё довольно много собак. Две афганские борзые, немецкая овчарка, довольно крупный чёрный пудель и маленькая рыжая дворняжка Дружок. Все они были давно знакомы и прекрасно ладили между собой…
        Как и следовало ожидать, между Уши и ротвейлером с самого первого дня началась война.
        В норме и того и другого водили, естественно, на поводке. Но с ротвейлером часто гуляла пожилая женщина - мать хозяина, а с Уши - мой сын-третьеклассник. Когда они случайно встречались на улице, старушка бегом бежала к парадной, с трудом утаскивая за собой хрипящего, истекающего яростной слюной ротвейлера. Сын же попросту обматывался поводком вокруг ближайшего дерева и удерживал Уши с помощью безотказных физических законов. Естественно, мы старались гулять в разное время. Если в окно видели Мордатика на улице - ждали, когда он вернется с прогулки. Думаю, так же поступали и наши соседи - хозяева ротвейлера.
        Три раза в день, когда Мордатика вели на прогулку мимо нашей двери, у нас в квартире неизменно разыгрывался один и тот же спектакль, безмерно надоевший нам, но производивший сильное впечатление на всех гостей дома. Они-то, гости, знали Уши как собаку добродушнейшего, абсолютно безобидного, диванного нрава - что-то вроде большой болонки, и его внезапное преображение заставало их врасплох.
        Услышав (или унюхав?) приближение Мордатика к нашим дверям, Уши, что бы он ни делал в этот момент, вскакивал и с жутким утробным рычанием, скрежеща когтями по паркету, несся к выходу из квартиры. Там он с диким злобным лаем скрёб лапами дверь, скалил огромные клыки и всем своим видом изображал нечто бойцовское. За дверью на лестнице аналогичным образом бесновался Мордатик.
        Так продолжалось много лет… За это время непосредственный контакт между собаками произошёл всего дважды. Один раз возле парадной старушка хозяйка не удержала в руках поводок ротвейлера, а Уши, удачно рванувшись, выскользнул из ошейника. Внезапно оказавшись свободными, обе собаки буквально остановились в прыжке. По растерянности на мордах было очевидно, что подобное развитие событий вовсе не входило в их планы. Но похоже, идея поддержания реноме актуальна не только для людей. Надо было что-то делать - и после короткого замешательства псы кинулись-таки в драку.
        Уши труслив и, в сущности, драться не умеет. Ротвейлер же как-никак - серьёзная собака. Он был ниже в холке, но значительно массивнее и сильнее. Поэтому сначала ему удалось подмять Уши под себя. Уши спасли ловкость и мохнатость. Оставив Мордатика с полной пастью своей шерсти, он вывернулся из-под тяжёлого, но неуклюжего и уже здорово разжиревшего к тому времени противника, цапнул его напоследок за толстую ляжку - и сбежал в парадную, дверь которой сын тут же за ним захлопнул. Ротвейлер тряс головой и с брезгливым выражением на широкой морде плевался шерстью.
        Второй раз Уши случайно выскочил на площадку прямо под нос спускающемуся Мордатику. Схватились автоматически, прямо на лестнице, и в тот раз псы здорово потрепали друг друга. На Мордатике укусы зажили без последствий, а у Уши на месте укуса образовался гнойник, так что нам даже пришлось водить его в ветлечебницу.
        А потом Мордатик умер. Я не знаю точно, но мне кажется, что он был даже моложе, чем Уши. Но, во-первых, ротвейлеры, как и большинство крупных собак, не живут долго, а во-вторых, его явно перекармливали…
        Мы заметили исчезновение Мордатика не сразу. Осознали его только по отсутствию ежедневных ритуальных собачьих спектаклей.
        - Ну вот и всё! - сказал муж Уши, когда ситуация выяснилась окончательно. - Нечего тебе больше злиться и волноваться, нету твоего врага Мордатика. Он, конечно, был сильнее тебя, но ты его пережил. Это символично.
        Уши внимательно вслушивался в звучавшие слова и поглядывал на дверь. Слово
«Мордатик» он понимал прекрасно…
        С тех пор я несколько раз видела такую картину: Уши спросонья вскакивает и как будто собирается рычать и бежать, потом вслушивается и понимает - не то. Затем погружается внутрь себя и вспоминает: Мордатика больше нет. Снова ложится, но не засыпает, а вроде бы о чём-то думает. И в этих думах почему-то нет радости…
        А потом однажды мы гуляли всё в том же парке Авиаторов. Уши бежал впереди меня без поводка, нехотя (он был уже стар) здоровался с подбегающими к нему псами и пёсиками и вроде бы не ждал от жизни никаких новых впечатлений…
        Вдруг вдалеке, в густой тени больших лип, я заметила отдыхающую женщину с лежащим возле неё крупным ротвейлером. Издалека пёс просто жутковато напоминал покойного Мордатика. Уши пока ротвейлера не видел. «Если сходство заметно мне, так и ему - тем более, - подумала я. - К тому же Уши ненавидит всех ротвейлеров. Добавить к этому накопившуюся за время отсутствия Мордатика, не находящую выхода злость…» Рассуждая подобным образом, я подозвала Уши и пристегнула поводок. Краем глаза заметила, что хозяйка ротвейлера тоже пристегнула своего поднявшегося пса…
        И тут Уши увидел ротвейлера! Индивидуального запаха он, наверное, издалека не уловил, а по фигуре и морде пёс просто разительно напоминал Мордатика в годы его зрелости. Я намотала на руку поводок, готовясь удержать привычный яростный рывок и улыбнулась хозяйке ротвейлера «превентивной» извиняющейся улыбкой…
        Но… случилось чудо! Вместо рычания и яростного лая Уши приподнялся на цыпочки, осторожно взмахнул пушистым хвостом и тихонько, ласково заскулил, как скулят взрослые кобели в присутствии сук или хорошо знакомых людей. Глаза его засветились, он как будто даже помолодел…
        Удивившись на мгновение, я легко перевела этот скулёж с собачьего на человечий…

«Так ты, оказывается, жив, о любимый враг мой! Как же это здорово! Мне так не хватало тебя всё это время… Без тебя, без нашего с тобой ежедневного единоборства моя жизнь потеряла какие-то существенные краски, стала пустой и неинтересной… Я безмерно рад снова тебя видеть!»
        На широкой морде ротвейлера явственно пропечаталось удивление. Он не понимал происходящего: чтобы один старый кобель так приветствовал другого?… Мы сделали ещё несколько шагов по дорожке, и вот тут Уши, приглядевшись или принюхавшись, понял свою ошибку. Разом потеряв к ротвейлеру интерес, он опустил голову и потрусил дальше, не глядя по сторонам. Глаза его стали тусклыми и печальными…
        С тех пор Уши как-то разом избавился от иллюзий. Он понял, что Мордатик не вернется никогда. Он больше не вскакивает и не бежит к двери, когда что-то послышится на лестнице. Он уже стар и больше не играет с другими собаками, даже если они приглашают его.
        Исключение есть только одно. Это молодая неуклюжая сука-ротвейлер, живущая в соседнем доме. Она очень любит Уши и каждый раз при встрече весело и тяжело, заигрывая, прыгает вокруг него. Почему-то Уши никогда не может ей отказать.
        Я знаю, что люди склонны излишне очеловечивать собак, но иногда мне кажется, что мой старый пес играет с назойливой и глупой ротвейлершей в память о Мордатике. И, добродушно порыкивая, кружась с ней по газону, он видит перед собой не её, а своего любимого, незабвенного врага, ушедшего навсегда…
        РЫЖИЙ И ЧЁРНЫЙ
        Когда я подобрала Уши на улице, он выглядел взрослым (и действительно - в дальнейшем практически не вырос), но манеры у него оставались ещё вполне щенячьими.
        Почти сразу мы с друзьями взяли его с собой в поход, на побережье Финского залива в районе Приветнинского. Уши, типичная городская собака (судя по всему, он родился и вырос на Васильевском острове), искренне удивлялся обилию газонов и явно искал в лесу асфальтовые дорожки. Море, разумеется, произвело на него совершенно ошеломляющее впечатление. Он хрестоматийно лаял на волны, припадал на передние лапы и пытался ухватить зубами белые гребешки. Иногда прибегал к нам (мы разбивали лагерь в прибрежном лесочке) и шумно делился впечатлениями.
        Мы уже не первый раз приезжали в эти места, и нам было известно, что приблизительно в километре дальше по берегу, в глубине леса стоит дом, в котором живет некий отставной военный (между собой мы называли его Полковником). Прежде вся эта местность была запретной зоной, и открыли её только в период Перестройки.
        Мы уже разбили лагерь, поставили палатки и сидели у костра, когда на побережье появился неспешно прогуливающийся Полковник. Его сопровождал огромный чау-чау, похожий на огненно-рыжего медвежонка. Не успели мы опомниться и что-то предпринять, как собаки кинулись друг к другу и стали взахлеб обнюхиваться. По манерам обеих было отчетливо заметно, что чау-чау тоже ещё подросток. Потом мой пёс мячиком скакал вокруг более медлительного и неуклюжего чау, а тот, сопя и смешно высовывая синий язык, крутился на месте, пытался уследить за Уши и даже ухватить его то за хвост, то за болтающиеся уши, - наверное, желая остановить мелькание и рассмотреть поподробнее…
        Чтобы обозначить хозяев собаки, мы с одним из друзей вышли на берег. Полковник охотно вступил в разговор и сообщил нам, что его пса зовут Вилли и что тому ровно год. Собачьи подростки тем временем закончили процедуру знакомства (у молодёжи, как мы все знаем, это происходит быстро) и принялись играть в набирающем силу прибое. Разбрызгивая воду и пену, они то и дело вставали на задние лапы, пытаясь повалить друг друга, хватали за загривки или за что придётся, набивая пасть рыжей и чёрной шерстью, отплевывались и гонялись друг за другом. Более молчаливый Вилли только изредка коротко взлаивал от возбуждения, а псевдолайка Уши вопил во всю мощь своего молодого голоса, и его рычание, визг и лай сливались с плеском волн и шумом ветра в кронах прибрежных сосен и берёз. На фоне тёмно-синего (собирался шторм) неба, в клочьях белой пены, на золотистом песке, среди зеленовато блестящих камней играющие чёрная и ярко-рыжая собаки смотрелись очень эффектно. Каждое их движение буквально искрилось молодостью и весельем. Мы вместе с Полковником молча смотрели на них и хорошо улыбались друг другу.
        Прошло несколько лет, в течение которых мы не приезжали на залив, но однажды нам снова пришло в голову посетить знакомые места. Уши, сильный матерый кобель, добрый к людям, но довольно вздорно относящийся к крупным собакам, разумеется, был с нами.
        Сказать честно, все мы забыли о рыжем Вилли. Да и кто мог сказать, что с ним стало за прошедшие годы? Однако он был тут как тут, и, расположившись лагерем практически на прежнем месте, мы столкнулись с этим фактом внезапно и неприятно.
        С утробным рычанием два огромных лохматых кобеля сцепились на песке метрах в пятидесяти от лагеря. Мои крики «Уши, фу!!!» и противоречивые команды погрузневшего и окончательно поседевшего за прошедшие годы Полковника: «Вилли, нельзя! Назад! Брось! Вперед! Ко мне!» - явно запоздали и не возымели никакого действия.
        Понятно, Вилли считал себя полноправным хозяином этого участка побережья. Естественно, Уши считал своим долгом охранять территорию нашего лагеря. Разумеется, собаки не узнали друг друга, да и вообще за прошедшие годы всё изменилось - ведь по песку катались уже не щенки-подростки, а два зрелых, матёрых кобеля, каждый в своем праве. Всё очевидно…
        Мы с Полковником оба не решались вмешаться в собачью драку и даже перестали выкрикивать команды, которые всё равно не будут услышаны. В нашу пользу играло лишь то, что оба пса по своей породной и личностной сути не были бойцами. Уши вздорен и трусоват. Вилли - флегматичен и не агрессивен.
        Уши, как вроде бы и положено в собачьей драке, пытался ухватить Вилли за загривок или за морду. Но - увы! - патологически пушистый загривок чау-чау предоставлял мало возможностей добраться до его шкуры, а короткие треугольные уши Вилли все время выскальзывали из пасти моего пса. Вилли же почему-то все время старался укусить Уши за зад или за хвост-баранку. Может, он попросту боялся оскаленной пасти. В общем - отнюдь не бультерьеры! К счастью…
        Набив пасти до отказа чужой шерстью, чёрной и рыжей, псы начали попросту чихать и задыхаться. Откатившись друг от друга, они откровенно позволили хозяевам поймать себя за ошейники - и тут же начали снова демонстративно хрипеть, скалиться и таращить глаза. «3-загрызу-у!» - с какой-то Жириновской истеричностью взлаивал, срываясь на визг, Уши и вставал на задние лапы, молотя передними в воздухе. «Р-разор-рву!» - с усталой мужественностью генерала Лебедя (всё-таки собака военного!) взрыкивал тяжёлый, всё ещё задыхающийся Вилли. Мы с Полковником нервно усмехались.
        В сентябре этого года Уши исполнилось двенадцать лет. Для крупной собаки возраст почти запредельный. Поздней весной, после многолетнего перерыва мы снова поехали на залив. Мой младший сын готовился к экзамену по химии, остальные просто отдыхали и дышали свежим морским воздухом. Я лениво бродила вдоль залива. Постаревший Уши к долгим прогулкам был не расположен. Отойдя со мной от лагеря метров на триста, он окидывал слегка помутневшими глазами лиловый вечерний горизонт, облака, корабли, стоящие на рейде, и поворачивал назад, к костру, где можно было погреться и выпросить что-нибудь съедобное. Дальше я гуляла одна. Молодая листва берёз золотилась и розовела в лучах низкого солнца, крупные чайки деловито ходили по песку…
        Неожиданно из темнеющей глубины леса прямо ко мне медленно вышел Вилли. Он выглядел уже очень старым. Огромные лапы ступали по песку не слишком уверенно. Рыжая шерсть потускнела и свалялась в большие продолговатые колтуны, напоминавшие косички-дредды растаманов.
        - Старина Вилли, ты жив! - искренне обрадовалась я. - А где Полковник?
        Пёс не ответил, но дружелюбно замахал пушистым хвостом, предлагая свою компанию для продолжения прогулки. Дальше мы пошли вместе. Я полагала, что на обратном пути Вилли снова свернёт в лес и направится домой, но ошиблась. Вилли сопровождал меня до самого лагеря. Возможно, его привлекли ароматы готовившегося на костре ужина… Подслеповатый в прозрачных весенних сумерках, он вошёл в лагерь следом за мной - и только тут увидал поднявшегося от костра чёрного пса.
        Опешивший от такого наглого вторжения чужака Уши вздыбил загривок и зарычал. Растерянный Вилли прижался пушистым боком к моим ногам, явно ища поддержки. Ровесник Вилли, Уши тем не менее казался намного бодрее и здоровее старого чау.
        - Вилли! - с чувством, напоминающим смятение, сказала я, зная, что старые собаки практически понимают человеческую речь. - Видишь ли, Вилли, Уши - это моя собака! Я не могу…
        Вилли понял. С тяжёлым вздохом он отошёл от меня, упёрся в землю толстыми, разъезжающимися задними лапами и обнажил сточенные клыки. Уши сделал несколько неуверенных шагов вперёд… Он должен был прогнать из лагеря эту большую, похожую на медведя собаку. Чужак не уходит, значит, надо драться. Но - видит собачий Бог! - как же ему этого не хотелось!
        Два старых пса стояли друг против друга. Уши - приподнявшись на артритных лапах и насторожив загривок. Вилли - полуприкрыв замутненные катарактой глаза и обречённо прижав короткие уши…
        Все в лагере были захвачены драматургией происходящего и достаточно бестолково и антропоморфно пытались воззвать к собачьему разуму.
        - Уши, не трогай его. Хочешь булки?
        - Помнишь, вы же дружили когда-то, играли вместе. Вспомни, Уши! Вспомни, Вилли!
        - Вы уже старые и в последний раз небось видитесь! Ну что вам теперь делить?!
        - Вилли, уходи домой! Где дом, Вилли? Иди туда, а то он тебя покусает!
        - Уши, - заклинал мой сын, пытаясь привлечь внимание нашего пса, - не надо драться, не надо, видишь же, какой он больной…
        Но старые собаки явно видели только друг друга. И всё, что для них происходило в эту минуту, происходило исключительно между ними двумя. Напряжение витало над поляной, колыхаясь взад и вперёд, словно дым от костра при смене ветра. Любопытные чайки столпились на берегу и почему-то напомнили мне футбольных болельщиков.
        Вилли ждал. Уши рычал на одной ноте и не мог ни на что решиться. Тогда решение принял чау-чау. Он подошел к дереву на окраине лагеря и задрал лапу. Уши не шевелился. Пометив территорию, Вилли, опустив голову, пошёл прочь. Уши, вздохнув с видимым облегчением, тут же приблизился к тому же дереву - и тоже пометил его.
        - Хорошо собакам! - непонятно пробормотал кто-то из моих приятелей-мужчин.
        Вслед за Вилли Уши вышел на пляж. Чау-чау уходил в закатную тень, медленно переступая по холодному песку негнущимися лапами. Несколько раз он останавливался и оглядывался через плечо. Уши внимательно, не отрываясь смотрел ему вслед. Он явно не жалел о несостоявшейся драке и больше не мечтал о победе над врагом. На его выразительной седой морде стыло странное, почти болезненно-напряжённое выражение.
        - Может, они вспомнили? - тихо спросил стоявший рядом со мной друг. - Но тогда - что?…
        Я молча кивнула. Никаких сомнений у меня не было. Если псы и вспомнили о чём-то в эту свою последнюю встречу, то только об одном. Огромные щенки - рыжий и чёрный, - радостно играющие на золотистом песке в зеленоватой кружевной пене прибоя…
        САГА О ВОЖАКЕ
        История эта абсолютно реальна. Произошла она где-то в конце семидесятых - начале восьмидесятых годов.
        Друг нашей семьи, геолог, альпинист, могучий, совершенно не сентиментальный мужик лет сорока от роду, находился в составе геологической партии где-то в районе устья реки Пясина, недалеко (по северным, конечно, масштабам) от порта Диксон. Какие-то с трудом припоминаемые обстоятельства сложились так, что ему довелось спасти жизнь одному из местных жителей - эвенку-аборигену, отцу многочисленного семейства. От всех возможных благодарностей геолог грубовато отмахивался, но спустя два дня после инцидента упорный эвенк, побуждаемый какими-то своими, родовыми представлениями о долге и чести, явился в лагерь и привёл с собой приземистую широкогрудую лайку.
        - Ты возвратил мне жизнь, - заявил эвенк. - Это вожак моей лучшей упряжки - самое ценное, что у меня есть. Умный, как человек. Я дарю его тебе.
        - Господи, да зачем мне собака?! - вскинулся было геолог. - Я же никогда собак не держал! Да и в отъезде всё время!
        - Нельзя, нельзя! - зашипели рабочие из местных. - Нельзя отказываться. Большой обида будет. Прямо как смерть - такой большой!
        Сломленный угрозами геолог махнул рукой. Эвенк с достоинством удалился. Угрюмая лайка осталась в лагере. Рабочие советовали продать пса («Хороший вожак больших денег стоит!»). Но, несмотря на то что такой выход явно был бы наилучшим (и видимо, вполне допустимым, по местным понятиям), геолог на это не решился - в рамках западного менталитета продавать подарок казалось абсолютно немыслимым. Поэтому по окончании полевого сезона лайка по кличке Вожак (эвенк не удосужился сообщить, как зовут собаку, и потому кличку придумали сами геологи) приехала в Ленинград.
        Семья геолога состояла из жены, дочери-подростка, маленького сына и престарелой тёщи. Красивая, необычная собака сразу всем понравилась. Однако вступить с ней в контакт оказалось весьма непросто. Вожак демонстративно игнорировал всех членов семьи, кроме самого геолога. Даже жена, которая каждый день кормила собаку, чувствовала, что Вожак всего лишь терпит её ласки. Если дети пытались прикоснуться к нему, он сдержанно рычал или прятался на лоджии. Лоджия вообще стала основным местом его обитания. В конце концов туда вынесли коврик и миску. Всю зиму семья прожила в температурных условиях, близких к блокадным. Если дверь на лоджию пытались закрыть, Вожак начинал выть и царапать дверь. Выл он страшно, по-волчьи, и если оказывался запертым на лоджии, то уже минуты через три в дверь звонили испуганные соседи. В комнате же ему было жарко, так как всю свою предыдущую жизнь Вожак прожил на улице, приспособившись к суровой полярной зиме.
        Когда геолог ходил с Вожаком гулять, все обращали внимание на странную мрачную пару, наматывающую круги по чахлому вымороженному парку. Случайные прохожие отшатывались, заглянув в прозрачные, почти белые глаза собаки, полные совершенно невыразимой тоски, бесконечной, как снежные поля её родной тундры.
        - Слушай, мужик, что ты с псом-то делаешь?! - потрясённо спрашивали они.
        - Спросил бы лучше, что он со мной делает, - безнадёжно ворчал геолог.
        Весной он стал готовиться к очередному выезду в экспедицию. Летнее «поле» предстояло совершенно в ином, новом месте.
        - Мы с ним не останемся! - категорически заявили жена с тёщей. - Он и так из нас всю душу вымотал!
        Геолог заметался. Взять с собой - невозможно, отдать ТАКУЮ собаку некому, усыпить (как тайком советовала тёща) - не поднимается рука. Единственный выход - вернуть на родину. Но как?! Поезда не ходят, самолёты и вертолёты отпадают по множеству соображений. Остается только Северный морской путь.
        За пару недель немногословный мужик успел рассказать душераздирающую историю Вожака множеству людей. Геологам, морякам и другим, совершенно посторонним. Те, кто помнит романтический настрой конца семидесятых, не слишком удивятся происшедшему чуду. Вожака отвезли в Архангельск и взяли на корабль, идущий под прикрытием первого ледокола в сезоне. Вёз его знакомый геолога - метеоролог, направляющийся на прошлогоднюю базу.
        К Вожаку прилагалось подробное письмо с объяснениями, которое следовало передать хозяину-эвенку.
        Всю долгую дорогу Вожак вёл себя весьма пристойно. Он повеселел и, казалось, понимал, что возвращается домой. Трагедия произошла, когда конвой проходил мимо устья Пясины (порт располагался в двадцати километрах восточнее). Вожак, жадно нюхавший воздух на нижней палубе, вдруг оттолкнулся всеми четырьмя лапами и бросился в ледяную воду. Пока разыскали метеоролога, пока бестолково соображали, как можно помочь, чёрная голова с прижатыми короткими ушами затерялась в волнах.
        Прибыв на базу, метеоролог не находил себе места… В конце концов он решил всё-таки сходить к эвенку-хозяину, отдать ему письмо. Эвенк оказался дома, сразу о чём-то догадался, письмо читать не стал, попросил:
        - Так расскажи!
        Метеоролог рассказал, чуть не плача, виня себя за то, что не запер пса в каюте.
        - Такую дорогу проделал! И всё напрасно! Если бы я подумал, был бы сейчас жив…
        - Жив, однако, - сказал невозмутимый эвенк.
        - Как жив?! Он же утонул!
        - Плавать, однако, умеет. Вон, слышишь, грызут?
        Метеоролог прислушался… и действительно услышал во дворе истошный собачий лай и визг.
        - Без вожака нельзя, однако, - пояснил эвенк. - Я другого взял. Теперь вот тот прибежал, нового дерёт. Отдерёт, наверное. Если в городе не ослаб.
        Метеоролог шумно вздохнул, вытер пот со лба. Эвенк тактично прикрыл узкие глаза.
        Во дворе, возле сарая с нартами, Вожак дрался за место под холодным, но родным солнцем.
        НАТАЛЬЯ КАРАСЁВА
        МОЙ АЗИАТ
        НЕ ОХОТНИК
        Как известно, азиаты прекрасные охотники. На своей исторической родине, да и у нас в России, при вольном содержании или очень длительных прогулках разнообразят свое меню всевозможной добычей. А вот мой Джихангир с детства - «неправильный» азиат. Он не может обидеть маленькое живое существо, а уж съесть его - и подавно.
        Однажды я вывезла Джоя за город, побегать на воле. Проходим через какую-то деревеньку, уже вечереет. Практически у околицы зовёт кур и цыплят старушка. Ну и как бывает у пожилых одиноких людей, заговорила она со мной. Пообщались. Ближе к концу разговора посетовала, что вот пропал цыплёнок, видно, или отбился далеко, или съел его кто. А я с раннего возраста занималась с Джоем на поиск потерянных вещей. Искал, находил. Решила попробовать ради интереса. С разрешения старушки дали Джою обнюхать другого цыплёнка. И послали его без поводка в заданном направлении искать. Морда у него - самая озадаченная. ТАКОГО он ещё не искал!.. Ну в общем, бабушка тоже особо ни на что не надеялась, скучно ей было одной-то. А тут какое-никакое, а развлечение. Хотя, как она потом призналась, была уверена: даже если собака и найдёт потерянное, тут же и съест.
        Отклонился Джой от заданного курса, ну, думаю, дурака валяет, ничего не нашёл, старание изображает. Да только смотрим - идёт Джойка назад… и осторожненько так несёт что-то в пасти. И мне к рукам подносит. Открывает пасть - цыплёнок. Тот самый, потерянный. Перепуганный, обслюнявленный, но живой и совершенно здоровый. Ни перышка не помял.
        ОХРАННИК
        Ночь. Лето. Измайловский лесопарк. Не спеша идём по дороге. Джою около года. Мне-то видно, что ещё щенок совсем, но народ уже шарахается от него всерьёз… И вот подваливают ко мне двое молодых и категорически нетрезвых мужчин. Как водится, с пожеланиями, чтобы пошла я с ними, такими замечательными. И так, и эдак я им объясняю, что нам в разные стороны, - не понимают. А Джой где-то в кустах закопался. Не видно его. Ну, у них терпение лопнуло, голос повысили, рукам волю дать попробовали… Тут кусты раздвигаются, не спеша выходит мой годовалый щеночек, вклинивается между нами и внимательно так на них смотрит. Даже без рыка. Просто стоит и в глаза им смотрит. По очереди. То одному, то другому.
        В жизни не видела, чтобы люди так быстро трезвели.
        Ещё некоторое время я пыталась избавиться от них трезвых, неистово извиняющихся.
        Это был первый случай, когда Джой проявил свои охранные качества.
        Да и сейчас он обходится практически одним взглядом или предупреждающим рыком. Желающих покуситься на кого-либо из нашей семьи или проникнуть на территорию, им охраняемую, пока не нашлось.
        НЕПОНЯТЛИВЫЙ ХОЗЯИН
        Одно время мы жили в подмосковном дачном посёлке. Машина находилась за забором, возле ворот со стороны улицы. Лето, ночь. Джой лает, рычит, да с такой интонацией: «Караул, грабят! Но не территорию и дом!!!» Тут надо пояснить: мы учим собак не выходить за «нашу» территорию, что бы там ни происходило. Только обозначать происходящую «беду» лаем.
        Всё происходит очень быстро, рассказать - и то дольше в несколько раз получится. Говорю мужу:
        - Выйди, посмотри, в чем дело!
        В ответ совершенно сонное и какое-то бессвязное бормотание. Продолжаю его будить, сама не могу встать - мигрень. Кто по себе знает, что это такое, - поймёт. Разбудила. Четверть минуты послушал, грубо обложил Джоя, что спать мешает, и дальше спать. Джой замолк.
        Ну а с утра как в анекдоте: вышли, а с машины колёса сняты. Ехидную и презрительную морду Джоя надо было видеть!!! Выражала она только одно: «Ну и непонятливый же у меня хозяин, если не сказать хуже!»
        ВРАГ НЕ ПРОЙДЁТ!
        Жили мы тогда на глухом хуторе в Тверской области. Дом снимали. Хозяин обитал в соседней деревне и у нас не показывался. Поехали с мужем рано с утра в город на рынок. Собаки все по выгулам были. Джихангир и Мали жили в длинном выгуле вокруг дома. Забор метра два - два с половиной, сетка-«рабица». Приезжаем - дверь в дом нараспашку, возле входа в комнату лежит Джой и внимательно так на дверь смотрит. А снаружи, под единственным окном этой комнаты, сидит Мали. И тоже очень недобро на окошко косится. В чём дело?
        Оказалось, приехал хозяин дома и вошёл внутрь, несмотря на предупреждения соседей, что не надо этого делать, лучше подождать нас у них. Джой через забор перебрался - прыгать он не может из-за тяжелой травмы, так он просто перелез. И закрыл собой выход через дверь. А Мали побежала к окну комнаты и стала там караулить. Попался мужик!
        Сильно нетрезв был хозяин дома, хорошо, ума хватило тихо сидеть в комнате. Зато, когда мы вошли, он решил повыпендриваться и с классическими воплями «Да я вас… и ваших собак…» бросился на мужа с ножом. Джой мгновенно очутился у него перед физиономией, снимали кобеля уже останавливающей командой непосредственно с прыжка, иначе бы досталось владельцу дома по первое число. Почти одновременно и Мали, услышавшая шум, прыгнула снизу, и в проёме окна нарисовалась разверстая собачья пасть. Мужик утих. Протрезвел малость. Посидел, протрезвел совсем, извинился и тихо-тихо так ушёл.
        ИДЕНТИФИКАЦИЯ
        Мы растили Джоя с такой любовью, заботой и ответственностью, которая не всегда наблюдается у людей по отношению к собственным детям. Он знает большое количество названий продуктов, вещей, несколько пород собак и видов птиц. На каждое знакомое ему слово - своё выражение глаз, реакция, интонация. Хорошо знающему и понимающему собак человеку сразу становится ясно, что собака сказать хочет. Сидим с мужем дома, только деньги получили, думаем, что купить в первую очередь. Джой пришёл с улицы и рядом лежит, слушает… Уже не помню, о чём конкретно шла речь, но смысл рассуждений сводится к следующему: «С одной стороны
        - надо, с другой стороны - дорого». Как итог разговора звучит заключительная фраза мужа:
        - Надо бы, да жаба душит.
        Джой вскакивает, долю секунды внимательно смотрит на мужа… и выбегает на улицу, откуда сразу раздается его информирующий лай. Собака явно хочет показать нечто, имеющее прямое и непосредственное отношение к нашему разговору.
        Ну и что бы вы думали? Правильно. Выйдя к нему, мы видим, что Джой показывает ЖАБУ, которая забрела к нашему дому!!! При нашем появлении он ещё вопросительно подтявкнул, мол, «Эта жаба?»
        - Эта, - говорю, - Джой, эта…
        А сама от хохота разогнуться не могу.
        ИДЕНТИФИКАЦИЯ-2
        Приехали с Джоем в Москву на нашем старом сером «Москвиче». Как раз происходил процесс продажи московской квартиры, покупки нового «Москвича» и дома в деревне. Первой купили новую машину. Пригнал муж новый «Москвич» к подъезду, поставил рядом со старым. Ну, естественно, надо Джою показать приобретение. Всей семьей пошли показывать Джою новый автомобиль. Подводим к новенькому красавцу, показываем:
        - Смотри, Джойка, это наша машина!
        У кобеля в глазах выражение «Все хозяева скопом сошли с ума?!! Вот же, ВОТ… Н-А-Ш-А МАШИНА!!!»
        И усиленно тащит к старенькому, прекрасно ему известному серому «Москвичу», трогает его лапой, всячески выказывая ему своё расположение.
        ХИТРАЯ
        Баске года четыре. Очередное занятие с собственными собаками на одной из прогулок. Я уже не помню, с кем в тот раз я шла. Муж - тоже профессиональный кинолог, азиатчик, - идёт занимается с Баской. Отрабатывают команду «рядом» без поводка. Все замечательно. Баска топает рядом, её поощряют кусочками. Какие-то другие команды ещё отрабатывают… Опять «рядом». Баска идёт. Тут муж, особо ни к кому не обращаясь, так, как принято говорить, «в воздух», произносит:
        - Вроде много брал, а кусочки-то закончились…
        Баска заходит чуть вперёд, внимательно смотрит на него и… лихим намётом отваливает в сторону. Морда у неё при этом выражает примерно следующее: «Ну, раз закончились, тогда я пошла!»
        ТАК ВОТ ЗАЧЕМ ХОДЯТ НА ВЫСТАВКИ!
        Из всего поголовья питомника у нас, кроме Джихангира, нет ни одной собаки, желающей выставляться. Работать - в смысле охранять, команды выполнять, искать что-либо - на это каждый в своей области специалист, и всё «с огоньком» делают. А выставочной карьерой никто из собак не озабочен. Ну не нравится им выставляться!!!
        На своей первой выставке Вайдат тоже мало что поняла, хотя старалась, даже больше не из-за выставочного куража, просто выполняла то, что от неё я хотела.
        А вот когда попали в промежуточный класс, с очень приличной конкуренцией, похоже, что-то до Вайдатины стало доходить. Бежит, старается. И на меня успевает посмотреть, и на соседей по рингу. Бежит, прислушивается, приглядывается…
        Вайдат - очень красивая сука, что и было по достоинству оценено экспертом. Она попала в расстановку, стала третьей. Я собаку хвалю, радуюсь - первая её взрослая победа. Стоит Вайдат возле почётного третьего места, хвостом виляет. И тут несут призы! Небольшие пакетики сухого корма. А собаки у нас хоть и на натуральном питании, они всё равно прекрасно знают, что сухой корм - тоже еда.
        Смотрит Вайдат на подарок, внимательно так, видно, что думает. На пакет посмотрела, на соседей по расстановке… У каждого тоже пакетики рядом. Все владельцы примерно одно и то же своим собакам говорят: «умница, молодец, красавица». И тут в глазах Вайдат загорелась мысль: так вот зачем надо долго бегать в ринге и по-особому стоять!!! За это еду дают!!!
        После завершения ринга пришлось её срочно уводить в машину. Она стала рваться во все остальные классы выставляться. Еле я её увела.
        ДОБЫТЧИЦА
        У Дашки родились от Джихангира замечательные щенки. Растила она их прекрасно. Щенки чистые, выхоленные, накормленные. Рожают суки в специально отведенном помещении, а как только щенки немного окрепнут - переводим их в уличный щенятник.
        Как подстилка щенкам и суке - сено, солома, крупные опилки.
        Соседи взяли маленького телёнка, недосмотрели, телёнок как-то умудрился удушиться на верёвке, на которой был привязан. Ну, крестьяне люди практичные, шкуру выделали и повесили на веревке сушиться.
        Утром приходим в щенятник - на телячьей шкуре вольготно расположились щенки, рядом мама Даша, такая гордая, вот, мол, какую подстилку щенкам надо класть, а то - солома какая-то…
        Ну, туда, к соседям, ещё ладно… Как она пробралась обратно через три высоких забора, со шкурой, не потеряв ни клочка шерсти ни с телячьей шкуры, ни со своей?
        РЭКЕТИРШИ
        ИСТОРИЯ ПЕРВАЯ.Её героиня - та же «добытчица» Даша, двухлетняя сука, очень ласковая к людям, хитрая, умная и красивая. Дашка обожает общаться с детьми, и это взаимно. К тому же Дашка весьма хитра и из любого общения старается извлечь пользу для себя, любимой.
        Итак. Монопородная выставка среднеазиатских овчарок в небольшом городе. Наш ринг ещё не скоро, я смотрю Дашкиных будущих соперниц, Дашка в пределах поводка общается с облепившими её детьми. Как-то так получается, что все дети постепенно разбегаются, и в нашу сторону идет только одна девочка лет пяти-шести, но зато держит в руке очень вкусный бутерброд с рыбой. Дашка тут же соображает, как этот бутерброд выманить, и начинает классическое выклянчивание. Даёт ребенку лапу, садится, ложится… Девочка в восторге от такой умной собачки и, естественно, скармливает ей по кусочку весь бутерброд без остатка. Неподалеку стоит мама девочки, прекрасно осознающая ситуацию. Она весело улыбается, наблюдая за сценой. В руках у дамы тоже бутерброд. Доверчивый ребенок с радостным криком:
        - Мама, посмотри, собачка мне лапку дала, она команды знает! - бежит к матери.
        Длины поводка хватает, Дашка тоже идёт следом за ребёнком. Умильными глазами смотрит на второй бутерброд, затем даёт ребенку лапу и дотрагивается носом до вожделенного лакомства. Естественно, бутерброд тут же перекочёвывает из маминых рук Дашке в рот. Окружающие кинологи в тихом восторге…
        ИСТОРИЯ ВТОРАЯ.Главное действующее лицо - наша Арга. Суровая рабочая сука, исключительно мрачная и необщительная. Взгляд тяжёлый, нерасполагающий… Однако поесть любит. Арга прекрасно отдрессирована, кусочка не возьмёт ни с земли, ни из протянутых рук. А вот рэкетом частенько занимается. Причем только со знакомыми ей людьми.
        Дело опять же происходит на выставке. Потихоньку продвигаемся с Аргой к рингу, где скоро должна начаться экспертиза нашего класса. По дороге ко мне кто-то подбегает с категорической просьбой срочно посмотреть фотографии своего питомца. На полминуты перестаю контролировать Аргу, смотрю фотографии. Чувствую: поводок вежливо натягивается… Дальше, по импульсам, передающимся через поводок, понимаю, что собака тянет шею и делает жевательные движения. Переключаю внимание на Аргу… Поблизости от нас сидит знакомая азиатчица, в руках у неё пустая обертка от бутерброда… который Арга быстро доглатывает. Спрашиваю:
        - Что произошло?
        И слышу в ответ, что женщина решила перекусить. Этим самым бутербродом. В этот-то момент меня притормозили знакомые и я отвлеклась. Этой минуты Арге хватило, чтобы вежливо, потихонечку подойти и уставиться суровым требовательным взглядом сначала на кинолога, затем на еду. Ну попробуй откажи в просьбе «даме» с таким взглядом…
        СПАСАТЕЛИ, ВПЕРЁД!!!
        В помёте, принесённом Аргой, родились две сучки-близняшки - в одном пузыре, абсолютно одинаковые при рождении. Обе - белые с разнокалиберными палевыми пятнами, а на мордах тёмные маски. Когда начали подрастать, стала заметна лёгкая разница. Бакша чуть покрупнее и светлее мастью, Бунафша - потемнее, и пятнышек побольше. Характером «дамы» абсолютно одинаковые. Легко обучаются, прекрасно охраняют, обожают всех членов своих семей.
        И так уж получилось, что даже подвиги они совершили одинаковые - только с разницей в год.
        Сначала Буша спасла щенка, затем Бакша повторила поступок сестрёнки, лишь в чуть иной ситуации.
        ИСТОРИЯ ПЕРВАЯ,рассказанная хозяйкой Бунафши.

«Зима, снежный холодный февраль и много снега. Мы живём на даче. Гуляем с собакой поздно, практически ночью. Буше полтора года. Идём высоким берегом озера. Темнота, кругом никого. Только что уехали гости. Тишина и покой… просто семейная идиллия. Вдруг слышим под горой, на озере крики - и достаточно громкие! Собака бросается туда, муж за ней. Я стою наверху и боюсь идти, чувствую - творится неладное. Муж возвращается. Говорит, что Буша выкопала из снега пакет, а в пакете оказались щенки! Это их жалобный крик прорвался через все преграды. Большинство щенков успели замёрзнуть, но один карабкается и кричит! Что делать? Снизу возвращается Бунафша и тут же убегает обратно. Делать нечего, муж идет опять за ней. Буша держит в зубах пакет и смотрит на мужа. Естественно, окончательно они возвращаются с маленьким визжащим комочком. Прячем его под куртку и бежим домой. Щенок орёт не замолкая. Бушка волнуется. Дома малыша обогреваем, кормим… Бунафша вообще-то живет на улице, в дом мы её не пускаем. Она с тревогой заглядывает в окна цоколя, где мы возимся со щенком… Так у нас появилась ещё одна собака, названная за
волю к победе Никой. Имя «Ника» быстро превратилось в «Нюшу». И Нюша с Бушей начинают жить у нас вместе. Их отношения складываются непросто. У Бушки недавно прошла течка, и она не разрешает щенку подходить ближе чем на метр. Рычит и бросается! Мы боимся, что ревнует и не примет. Потом у Бунафши начинается ложная щенность… и вот тут наступают любовь и дружба. Она играет со щенком, вылизывает, ложится рядышком, Нюша по ней ползает… ей теперь можно ВСЁ! Постепенно Нюшка вырастает в смешную дворняжку, таких полдеревни. Только наша в отличие от менее счастливых собратьев гуляет на поводке, хорошо питается и вообще живёт достойно. Мы с сестрой вычисляем её биологическую маму. Ужасно скандальная беспризорная собака! Когда мы проходим мимо, она бьётся в истерике. Бунафша её почему-то ненавидит и гоняет как может. Однажды, видя всё это, я сказала Нюше:
        - Это твоя мама!
        Но маленькая бежала за Бушкой и как бы отвечала мне: «Нет. Моя мама большая, красивая, белая в пятнышках…»
        Теперь Бушке уже почти три года, а Нюше полтора. Вседозволенность кончилась. Теперь Нюше опять нельзя ничего. Нельзя проходить мимо, если «большая белая в пятнышках» лежит на дороге. Нельзя входить в помещение, если она у порога. Когда раздают кости, Нюша должна оставить кусочек, чтобы Буша догрызла. И в результате… дружба продолжается. Они никогда не ссорятся. Продолжают играть, носятся по лесу, сметая всё на своем пути, Нюша научилась делать всё, что умеет старшая. Она выполняет команды, дежурит ночами по охране. В общем, повезло всем. Нюшке, потому что у неё есть мама. Бушке, потому что она вынуждена много двигаться и ей не скучно одной. И нам, потому что мы теперь любим не одну собаку, а двух…»
        ИСТОРИЯ ВТОРАЯ,происшедшая годом позже.
        Ранней весной Борис и Бакша шли по берегу небольшой речки. Уже начался ледоход… Вдруг Бакша насторожилась, вся вытянулась в струнку, вглядываясь во что-то на изломанном льду. Потом резко рванула вниз… прыгнула на одну льдину, с неё на другую… что-то схватила и понеслась назад. Всё произошло настолько быстро и неожиданно, что Борис не успел даже испугаться за любимицу. Тем временем Бакша выпрыгнула наверх и вручила обожаемому хозяину то, ради чего рисковала здоровьем, а может быть, и жизнью. Маленького щеночка, выброшенного погибать на ломающийся лед… Весь вид собаки излучал гордость за свой поступок и жалость к маленькому существу. И пока они бежали к своему дому, неизвестно, кто из них больше гордился содеянным. То ли сама Бакша, то ли Борис - тем, что это ЕГО собака, ИМ выращенная и воспитанная, совершила такой геройский поступок!
        Судьба малыша дальше сложилась счастливо. Его обогрели, накормили. И добрые руки нашли, действительно прекрасные и заботливые…
        ЗОВ ПРЕДКОВ
        День на глухом хуторе, где всего два жилых дома и один гостевой на лето. Натуральное хозяйство - сад, огород, очень разнообразный птичий и скотный двор.
        Одно время на этом хуторе жили мы.
        Самый младший член нашей стаи - четырёхмесячная азиатка Тургун, дома - просто Гуня, обитала здесь в условиях, максимально приближенных к условиям её исторической родины. Спала в сенях дома, ходила где хотела, даже часть пропитания добывала самостоятельно - ягоды, грибы, всякие лягушки-мышки, жучки-паучки. При этом домашней живности, бродившей по хутору, не трогала никогда.
        Сижу как-то у окна. Слышу сначала тихое собачье ворчание. В течение пары минут оно переходит в очень грозный рык громадного рассерженного зверя. Озадаченно выглядываю в окно… Картина, представшая перед моими глазами, вызвала сначала страх за моего маленького щеночка, затем гордость за породу вообще и, наконец, - за Гуню в частности. Но это эмоции, а на самом деле я в это время сломя голову (хорошо, не через окно) летела к месту событий.
        На зеленой травке лежал маленький ягнёнок, которого дура-мать бросила одного, а сама куда-то ушла со стадом. Над ягнёнком, закрывая его своим телом и яростно рыча, стояла наша Гунечка. Малышом пыталась полакомиться громадная метиска азиата с сенбернаром - злобно-трусливая пятилетняя Динка, уже известная нападениями на домашний скот. Я с помощью подручных средств - камней, вёдер и дубины - приняла участие в спасательной операции. Потом на выручку подоспела Лена, хозяйка хутора, чей, собственно, ягнёнок и был. Объединёнными усилиями мы прогнали врага… Лена была прекрасно знакома с нашей породой. Она восприняла происшедшее как должное. Среднеазиатская овчарка встала на защиту ягнёнка от хищника. Для чего, собственно, эта порода и выводилась…
        Ну а я просто раздувалась от гордости. Моя малышка, моя четырехмесячная Гунечка стояла несколько минут против взрослой матёрой суки!!!
        В награду Гуньке Лена ещё долго таскала потрясающе вкусный сыр, козий и овечий, и другие лакомства…
        МАЛИ
        Мы гуляем с собаками или попарно - кобель с сукой, - или такой лояльной стаей, где никто ни с кем не передерётся. На этот раз я гуляла с Мали и её сыном Уокером. Мали - наша ветеранша, ей девять с половиной лет, сыну - год. Гуляли мы довольно долго, уже вечерело, и я собралась поворачивать к дому. И тут вдруг собаки встрепенулись - явно кого-то увидели и помчались по полю к речке. Так как поле небольшое, человека или собаку было бы видно, поэтому сразу одёргивать псов я не стала. Собаки спустились к реке. Через пару минут я им свистнула и увидела, что ко мне несётся один Уокер. И тащит кого-то в зубах. Он с гордостью положил с таким трудом добытую ласку и начал её есть. Я слегка удивилась, что Мали с ним не прибежала, - они друг от друга вообще не отходят. Свистнула еще раз… Нету Мали.
        - Уокер, - спрашиваю, - где Мали?
        Уокер бросил добычу и повёл меня к речке. Опять зову… Нет старушки. И тут Уокер вдруг насторожился и рванул к воде! С перепугу я его остановила командой и взяла на поводок, так что дальше мы мчались вместе. Оказалось, моя инстинктивно отданная команда (и то, что он её выполнил!) сберегла ему здоровье, а может, и жизнь. Потому что иначе он бы вылетел с разбегу на лёд, покрывший воду у берегов. Уже темнело, и я не сразу разглядела, что произошло воистину страшное… В погоне за второй лаской Мали выскочила на непрочный молодой лёд, он проломился, и собака оказалась в воде.
        Спуститься в том месте к воде человеку трудно из-за сплошного ивняка, а с моим зрением - вообще невозможно, да и плаваю я как топор… Выбраться самостоятельно Мали уже не могла, лёд ломался под лапами, до берега было метров десять-пятнадцать. В общем, меня охватило шоковое ощущение неизбежной трагедии, наверно понятное каждому… Да ещё на руках - молодой кобель, который вообще никогда в речке не бывал. Уокер очертя голову рвался на помощь матери, не в силах понять, что и его постигнет та же судьба… Двоих я уж точно не вытащу. Я и одну-то…
        Успев прокричать:
        - Мали, держись, девочка, я тебя не бросаю! - я побежала в деревню, благо рядом.
        Уокер сначала сильно осложнял бег, он тянул назад. Я остановилась и быстро ему объяснила, что сейчас просто физически сама ничем не могу помочь Мали… надо звать на помощь… если кто откликнется… если не откликнется - тогда Уокер останется дома, а я сделаю всё, чтобы спасти его мать… Не знаю, можете верить или нет, мне всё равно - я-то знаю, что он ПОНЯЛ - и изо всех сил поволок меня вперёд, так как мне по глубокому снегу очень тяжело бежать. А вслед нам несся страшный крик Мали, и жутко выли наши собаки…
        Прибежали в деревню. Я вместе с Уокером бросилась к соседям… Есть ещё на свете добрые люди! Наш сосед дядя Толя услышал мой крик и не раздумывая бросился к речке. Я завела Уокера во двор и побежала следом, крича Мали, что я её не бросила, что мы её обязательно вытащим… А мысли вообще-то крутились в голове страшные. На улице минус двадцать два, вода соответствующая, собака старая… Когда добежали до того места (всего с начала трагедии прошло минут пять-семь) - в воде уже никого не было видно…
        Но сквозь боль, отчаяние и черноту прорвался голос соседа, ушедшего далеко вперёд:
        - Давай за мной, у нас есть шанс! Может, её унесло сильным течением, глядишь, успеем перехватить до сплошного льда!
        Ещё через пару-тройку минут издали раздался новый дяди-Толин крик:
        - Я её голос слышу… Зови, зови её, может, удержится, пока я спущусь!
        Уже почти совсем стемнело, я совершенно ничего не видела и двигалась, находя его следы чуть ли не на ощупь. Я звала Мали, просила держаться…
        А потом по исконно отечественным выражениям, прозвучавшим с радостью и облегчением, я догадалась, что дядя Толя вытащил Мальку из воды…
        Однако радоваться было рано. У собаки случился тяжелый шок, она обессилела и окоченела, проведя в воде на морозе минут, наверное, двадцать. Кое-как дядя Толя дотащил Мали наверх, я сбросила куртку-пуховик, обмотала ею собаку. Затем соорудила из поводков некое подобие шлейки, опутала Мальку… и началась новая эпопея. Представьте себе транспортировку по довольно глубокому снегу - кое-где по середину голени, а кое-где и по колено - собаки весом за пятьдесят килограммов, которая просто не может самостоятельно двигаться! Тащили вместе, поскольку по очереди не получалось, элементарно не хватало сил. Точного возраста дяди Толи я не знаю, но если у человека внук подросток…
        Так или иначе, ещё через полчаса Мали оказалась на нашей кухне. Когда дядя Толя вышел во двор и направился к калитке, Уокер, обычно равнодушный к чужим людям, подпрыгнул и лизнул его в лицо… Благодарил…
        Потом прибежала тётя Валя, дяди-Толина жена. Она знала, что мы не пьём и спиртного у нас нету. И принесла водки. Для Мали…
        У нашей старушки долго болели морда и лапы, изрезанные о лёд, болели мышцы, надорванные отчаянными усилиями… Всё-таки она поправилась и стала почти прежней Мали, ласковой к своим, недоверчивой к посторонним, очень агрессивной к собакам… Только когда она спит, мы слышим, как она кричит во сне…
        БЛАГОРОДСТВО
        Когда мы с Джоем жили в Москве, нами была исхожена в районе каждая тропка. Естественно, во время прогулок иногда происходили стычки с чужими кобелями, в том числе и серьёзные. Джой ни разу не проиграл… Но главное для меня вовсе не это.
        У нас в районе имелся такой недобрый «товарищ»… Он на всё, что шевелилось, натравливал своего кавказца. Красивого, мощного, злобного, но при этом прекрасно управляемого кобеля. Сказали «сожрать» - сожрёт, не сказали - пройдёт мимо, головы не повернёт… Хозяин травил его на всё подряд, от болонок и пуделей до кавказцев и азиатов, питов и стаффов. Ни разу я не слышала, чтобы кто-то его победил. Приставал мужик и ко мне:
        - Давай стравим!
        Ну, куда я его посылала… догадайтесь сами. И вот однажды, гуляя с собаками, мы случайно столкнулись - нарочно не придумаешь! - в лесопарке посредине поляны. Оба кобеля, бегавшие без поводков, одновременно выскочили на открытое место. Ну, мужик расплылся:
        - О! Вот и подерутся!
        Естественно, я за Джоя перепугалась, но отзывать не стала… А дальше произошло то, чем я по праву горжусь. Как же красиво кобели сошлись на поляне, с соблюдением всех ритуалов, долго стояли и смотрели друг на друга, и ВДРУГ… - мой Джойка остался на месте, а кавказец развернулся и пошёл к владельцу. Секунду спустя и Джой ко мне направился. Хозяин кавказца потерял дар речи. Уж не знаю, о чем он думал… Только с тех пор нехорошие истории про этого кобеля и его владельца сошли на нет. Он просто перестал его натравливать. Может быть, тоже что-то понял…
        ЯБЛОЧКО ОТ ЯБЛОНЬКИ…
        Речь идёт о родственной паре отец-дочь.
        Сначала в данной ситуации так повёл себя отец. А через несколько месяцев, при полной схожести ситуации, дочь в точности повторила его поведение…
        А было вот что. Как-то к нам приехали потенциальные клиенты на алиментного щенка от Аскета - известного своими рабочими качествами кобеля. Приехал потенциальный клиент с женой, другом и кинологом. Как водится - расспросы, разговоры… Не хочу никого обидеть, но есть категории людей, которым не стоит заводить собак определенных пород. Эти люди были как раз такого сорта - хорошие ребята, но азиат - все-таки не ИХ собака. Те, кто много лет связан с животными, прекрасно понимают, кому какая живность подходит, сложатся ли отношения, будут ли обе стороны счастливы… Спасибо кинологу, он быстро уловил наше завуалированное нежелание продавать щенка. Общими усилиями начали подбирать подходящую им породу…
        И тут вдруг товарищ этого клиента, весьма самоуверенный молодой человек, сделал заявление, из-за которого всё и случилось. Он указал на Аскета и очень невежливо, в форме требования, заявил:
        - Я вот его куплю!
        На наш ответ, что собака не продаётся, он не прореагировал. Кинул на спокойно лежавшего кобеля небрежный взгляд и повторил своё желание-требование, уже более настойчиво. И тут… Вальяжно развалившийся кобель в доли секунды взвился в воздух и щёлкнул зубами прямо возле лица остолбеневшего товарища! За эти же доли секунды мы с подругой успели разделиться по функциям - я закрыла собой горе-приобретателя, подруга схватила Аскета в охапку…
        Аскет не вырывался. Он спокойно уселся против обидчика, но надо было видеть, каким взглядом он уставился ему в лицо! Вопрос о покупке был снят немедленно.
        Кинологи пребывали в восхищении… Чувства остальных за сильно бледными лицами разглядеть не удалось…
        Второй случай произошёл с семимесячой дочкой Аскета, красавицей и умницей Тургун.
        Дело было зимой. Приехали к нам в питомник очередные клиенты - семейная пара. Показали им продающихся щенков - не понравились. Ну ладно, бывает. Ответили на все их вопросы и уже подходим к калитке. И тут, потягиваясь, из сугроба вылезает наша белоснежная девочка. А они как раз белую хотели, белого же щенка на продажу у нас не было. Предвидя вопрос, я предупредила, что Гуня не продается. Мужчина подходит ближе… и вдруг заявляет:
        - А я её сейчас схвачу и убегу с ней!
        Я не исключаю, что у него и вправду такие мысли возникли… А дальше всё произошло одновременно: Джой улёгся возле забора и перекрыл им путь отхода к калитке, недвусмысленно давая понять, что без моего позволения они никуда не пойдут. А Гулечка, наша милая девочка, вдруг из более чем расслабленной позы резко прыгнула к лицу «похитителя». И выражение на её морде было такое… неласковое… И очень убедительное… Бормоча: «Я пошутил», незадачливый покупатель задом двинулся к калитке, возле которой стояла не только его онемевшая супруга, но и злорадно скалящийся Джой. Гунька опять спокойно растянулась на снегу, а я дала Джою знак:
«Выпусти их». Выбегали они не прощаясь…

«МОЁ!!!»
        Дело было ещё в городской квартире.
        Приехал в гости друг, тоже большой любитель собак, привёз текст перепечатать. Сижу, печатаю. Друг в комнате с Джоем возится. Затем возникает пауза - тишина какая-то… Я работаю, не отвлекаюсь. И тут такой ро-обкий голос:
        - Наталь, он на меня смотрит…
        Я, не отрываясь от текста и продолжая работать, отвечаю:
        - Ну и что? Пусть смотрит…
        А в ответ ещё тише:
        - Так он… нехорошо смотрит…
        Поднимаю голову - картина следующая. Возле окна на стуле сидит Антон. Прямо напротив него сидит Джой. И взгляд у него в самом деле недобрый.
        А всё дело в том, что стул этот - Джоева собственность. Он, вставая на него передними лапами, в окно смотрит…
        - Ну, - говорю, - так ты слезь с ЕГО стула…
        Естественно, всё тут же нормализовалось, и оба опять стали радостно общаться.
        НЕ ХОЧУ УЧИТЬСЯ
        А это уже история из моей инструкторской практики. Попросили провести несколько занятий на послушание. Сука азиатка восьми месяцев. Ни одной команды не знает, никакого воспитания нету в помине, о том, что хозяев надо слушаться, - даже не подозревает.
        Первое занятие. Рассказываю владелице, что такое собака вообще и азиат в частности, о психике, об общении, о правильности хозяйского поведения и так далее… Начали заниматься. Псина сообразительная, всё схватывает на лету. Работаем. Собака соображает гораздо быстрее хозяйки. Видно, что ей занятие интересно - в новинку же!
        Работаем, отдыхаем, затем опять работаем. Я рассказываю и показываю, затем прошу хозяйку всё повторить и обучаю её, когда и как собакой управлять. Вдруг вижу, в глазах у этой четвероногой пакости какая-то мысль зреет. Причём нехорошая. Глазки так по-особенному загорелись. Ну, начала ждать с её стороны подвоха…
        Честно скажу - ТАКОГО не ожидала!
        В один из перерывов пошла она погулять… по команде «ко мне» бежит издалека к хозяйке, а за собой ведёт… своего Любимого Большого Друга!!! Естественно, кобеля азиата. Уже вполне матёрого и очень приличных размеров. Метров с десяти делает на меня резкий выпад и отходит в сторонку. И скромненько так садится рядом с хозяйкой.
        А ведь по негласным собачьим законам истинный джентльмен просто ОБЯЗАН выполнить требование дамы. Особенно когда она конкретно показывает, на кого ему нападать!

…Ну, раз я этот рассказ пишу, значит, жива. Хорошо, что кобель попался неопытный в нападении, а у меня какой-никакой опыт по отбиванию атак есть. Пригодилось. Правда, без потерь не обошлось - руку сквозь толстую куртку разворотил…
        Так надо было видеть выражение морды этой рыжей сволочи, ну точно как у школьника-двоечника: «Ура, занятий не будет, училка заболела!!!»
        СЛУЧАИ НА ВЫСТАВКАХ
        Об Очень Самоуверенных (или Собакоуверенных) Владельцах. И инструкторах, естественно… Лет девять назад это было. На выставке, в околовыставочной атмосфере. Стоит инструктор с группой владельцев и уже отвыступавших на каких-то показательных соревнованиях собачек. Овчарки, ротвейлеры… Тут мимо них идет очень гордый владелец ротвейлера. И так небрежно бросает:
        - Да мой пёс лучше ваших всех вместе взятых, он с такого расстояния атакует, он так на задержание ходит… да по сравнению с вашими шавками…
        И так далее, и тому подобное.
        Инструктор тоже загорелся:
        - Ну, давайте пустим.
        Пустили. Метров с пятидесяти. Ротвейлер полетел, аж пыль взвилась. Рычит, пена изо рта хлещет… Инструктор уже готовится собачку принять. И тут идёт мимо кобель, не помню, по-моему, это была овчарка, что собака с хвостом - точно. В общем, этот кобель говорит «Гав!» Ни на кого, просто так, от избытка чувств.
        Ротвейлер резко разворачивается и атакует… овчарку! И не нужен ему никакой злоумышленник!
        В другом случае это были две овчарки, два кобеля одного владельца, работающие в паре и послушание, и ОКД, и цирковую дрессировку, и охрану. Действительно красиво, слаженно, чётко…
        Раз пустили на задержание - изумительно отработали. Пускают еще раз по просьбе оператора, снимавшего для какой-то передачи… Команда, собаки рванули… И, не добегая полметра до фигуранта, сцепились. Наверное, выясняли, кто первый фигуранта кусать будет…
        ТАК КТО ЖЕ «НЕПРАВИЛЬНЫЙ»?
        Джою было года полтора. Мы тогда с ним только начали ходить по выставкам… Сейчас я что-то такого не встречаю, а вот лет десять назад на выставках к владельцам собак служебных пород постоянно приставали разнокалиберно одетые дразнилы (назвать их инструкторами язык не поворачивается) с предложениями от «растравить собачку дешево, у нас лучше всех» до «ваша собака ничего не умеет, хотите - на меня пустите, и она убежит?»
        Как-то пристали и к нам с Джоем. У меня опыта тогда было мало, надоел мне этот товарищ, ну, решила пустить пса, просто чтобы липкий тип отвязался. Дело происходило осенью, на улице. Между прочим, Джой до этого никогда на занятиях по защите не был. И вот весь из себя наикрутейший «инструктор» имитирует нападение. Причём нелюбовь к собакам, презрение слышится отнюдь не наигранное. Джой насторожился… напрягся… Подпустил поближе, рывок… а дальше - не просто немая, а глухонемая сцена. Очень довольный собой кобель держит горе-дразнилу за пах полной хваткой. И видно, что без травм, но чувствительно. И гордо так на меня и случайных зрителей косится: «Ну, как я его?»
        Джоя командой я сняла, кто-то из опытных собачников тут же сбегал за вкусным подарком, который ему незамедлительно и был вручён как приз - «За посрамление Этого Мерзкого Типа!»
        Пока мы бурно обсуждали случившееся, а собачники неопытнее рассказывали всякие нехорошие истории про таких вот дразнил, Этот Тип обрёл дар речи.
        Кто угадает, что он верещал?
        Верно. Собака идиотская, неправильная, она должна была схватить за подставленный рукав, а она куда, стрелять таких собак надо, и т.п.
        Возражать ему никто не стал, мы просто перешли в другое место…
        СПАСЛАСЬ
        Гуляем с мужем с нашей троицей - двумя взрослыми азиатами, Джоем и Баской, и уже старенькой колли Долли. Зашли на громадный пустырь, постоянное место выгула всех окрестных собак. Редкое явление: никого не оказалось. Баска и Долли идут без поводков - «дамы» вообще неконфликтные, хотя за себя постоять могут. Джой на поводке, ибо характер крутой, хоть послушание и прекрасное. Как говорится, лучше перестраховаться. Так получилось, что мы с азиатами остались с одной стороны больших густых кустов, а шустрая Долька уже давно вперёд убежала.
        Вдруг слышим лай, рык - летит к нам наша Рыжая, аки птица, не касаясь земли, а за ней гонится всем известный своим мерзким характером доберман.
        У него и хозяева такие же пакостные… кто уж от кого набрался - неизвестно, но, судя по кинологочеловеческому опыту, всё-таки скорее собака от хозяев. И очень его владельцы любят натравливать на беспомощных собак, хозяева которых, если что, тоже сдачи не дадут. А тут вдруг такая оказия! Маленькая старая колли и хозяев не видно. Ну как случаем не воспользоваться?
        Со всей доступной скоростью (жить-то хочется, а что будет, если добер её догонит, - ясно всем, и Дольке в первую очередь) Рыжая молнией пролетает сквозь кусты… Взрёвывая от близости добычи, ненормальный кобель в восторге проламывается следом… и видит, что беспомощный рыжий комочек странно-чудесным образом преобразовался в двух громадных чёрно-пегих азиатов. Которые, не произнося ни звука, но зато очень выразительно облизываясь, уже разевают на него пасти…
        ТАКОГО выражения морды и ТАКОГО эффектного и эффективного торможения ещё не выразил в киноискусстве ни один создатель кинофильма или мультфильма!!! Передать это словами затруднительно, это надо было видеть. Ноги сработали быстрее мозгов, и, пока доберман осмысливал ситуацию, они начали действовать и включили экстренное торможение. Причём передние лапы застопорились быстрее задних.
        В таком зигзагообразном виде, с выражением столбнячного недоумения, каким-то образом он умудрился остановиться буквально в сантиметре от морд Долькиной охраны. И замер.
        У нас была задача посложнее - всхлипывая от хохота, не выпустить из рук поводки и не потерять контроль над нашей парочкой. Доберман всё-таки не виноват, что у него хозяин такой…
        Тем временем владелец, не услышавший долгожданных воплей жертвы, удивился и прибавил ходу в нашу сторону. Надо сказать, что те самые кусты практически скрывали от него всё происходящее.
        Когда оттуда выкатилась в шоковом состоянии его Гроза Двора и, вытаращив глаза от ужаса, заплетаясь всеми лапами, бросилась прочь, физиономия человека приняла удивлённое выражение. В следующую секунду она стала точно как у питомца… Вот уж воистину верна теория о похожести характеров собаки и хозяина. А в чём дело? Просто из кустов вслед за улепётывающим доберманом высунулись две недоброжелательные морды наших азиатов и лисье-ехидная - так называемой жертвы.
        Говорят, где-то с год после этого хозяин водил добермана исключительно на поводке…
        АРСИК
        Жил у нас одно время в аренде кобель азиат. Мы у него были, кажется, восьмые хозяева. И не потому он столько хозяев сменил, что сам плохой. Просто не повезло ему за все годы встретить Достойного Человека. Из-за бесчисленных передряг характер у кобеля сложный, тяжёлый, но злобно-агрессивным он не стал, интеллект сохранил, желание общаться и обучаться не потерял. Хотя сдачи всегда был готов дать, иногда даже заранее.
        Мы, в общем, тоже постоянными хозяевами становиться не собирались, после аренды нашли ему того самого Достойного Человека, которого ему не повезло встретить до этого. Но с Арсюшей связано действительно несколько интересных наблюдений и историй.
        Когда его привезли, он шатался от голода и действительно не мог двигаться против ветра. Такую степень истощённости собаки мы встретили впервые… Естественно, начали откармливать, лучшее диетическое питание - всё Арсику.
        Дали ему гречнево-рисовую кашу с варёной курицей. Ну, кашу худо-бедно он раньше ел и то, что это еда, - понял. А про варёную курицу ему опыт скорее всего ничего подсказать не мог. Или память подвела - когда-то знал, но забыл…
        Азиаты вообще большие консерваторы и ко всему неизведанному относятся с превеликой осторожностью, а к еде и подавно.
        Стоит Арс над миской, слюна ручьем, в глазах задумчивость…
        В соседнем с ним вольере живет наша семимесячная Гуня. И у неё в миске - то же самое. Понятно, щенок, тоже хочется кормить получше, повкуснее. Арсик постоял, послушал чавканье из соседнего вольера… и пошёл туда. Сначала смотрел, как она ест, ибо чёрный кожаный нос доложил ему об идентичности еды. Затем отпихнул Гуньку и сунулся к ней в миску. Втянул запах… Вроде точно - то же самое. Подошёл к самой Гуне, понюхал её мордочку… Бедный щен, озадаченный непонятным поведением взрослого, аж аппетит потерял. И с той же озадаченностью во взоре принялся наблюдать за Большим Дядькой. А кобель пошёл к себе в вольер и ещё раз понюхал курицу в своей миске. Лизнул… Потом опять вернулся к соседке и лизнул курицу у неё в миске. Вышел в выгул и сел. Думает… Сопоставляет… Бедная Гуня, соблюдая всевозможные ритуалы уважения, подчинения и возвеличивания, робко пробралась к своей миске (кушать-то хочется!) и очень вежливо и потихоньку начала поглощать завтрак. Кобель сидит, смотрит, каждый кусок взглядом провожает. Затем, видно, решился - встал, пошёл к себе и всё съел.
        Такая история повторялась каждый раз, когда в миске появлялась неведомая Арсику ранее еда.
        Обучался Арс очень легко, дело шло ненавязчиво и без малейшего намёка на применение силы. Стоило поддавить посильнее - глаза у кобеля сразу пустые, и в какой момент бросится - непонятно. А что бросится - не особо сомневались, были прецеденты, правда не с нами. Настрадавшийся в молодости, он не допускал ни малейшего намёка на насилие. Так как мы не планировали оставлять кобеля насовсем, доказывать ему, «кто в доме хозяин», смысла не видели. И мы для него вроде как бы не хозяева, да и сам он первый агрессию никогда не проявляет, что просишь - всё делает… Так и общались и обучали - исключительно по договору об уважении личности.
        Захотелось как-то мне научить его садиться по команде. До этого его уже обучили необходимым управленческим командам - подзыву, остановке в движении, движению рядом. Ну ещё паре-тройке домашних команд типа «дай лапу», «направо», «налево»… К тому же в отношении меня Арсик проявил недюжинные способности поводыря. И с совершенно неожиданной для него чуткостью и тактом уже на вполне приличном уровне помогал мне передвигаться в каких-либо ситуациях, требующих его помощи как собаки-помощника слабовидящего.
        Но при всём при этом «сидеть» не получалось категорически! Учитывая, правда, что механическое обучение отпало сразу. А «за кусочек» (что странно для голодавшего) не получалось, хоть ты тресни! Потеряв лакомство из виду, Арс утрачивал к нему всякий интерес, и классический способ оказался неэффективен. Он не тянулся за куском, не следил, не старался достать, вообще даже головы не поворачивал. Парадокс!
        Зазвали в гости друга - инструктора по дрессировке, специалиста по азиатам. Объяснили задачу. Выдали кучу лакомств и Арсика. Предупредили: механически не воздействовать. Ладно, пошли гулять. И заниматься. Инструкторского терпения и смекалки по изобретению нетрадиционных способов хватило примерно на час. Кобель оказался упёртее. Стоит, смотрит: «Что ещё придумаешь?» - но садиться отказывается напрочь. Инструктор в затруднении, я тихо хихикаю. Более опытного и умного коллегу да в лужу посадить - до чего же приятно! Ещё через какое-то время, глядя на меня до безобразия честными глазами, друг заявил:
        - Кобель уже старый, на фига его чему-то учить…
        И мы трое с чувством хорошо выполненного долга отправились домой.
        Тем бы дело и закончилось, если б та же идея не засела в голове у мужа. Муж оказался упрямее, чем кобель и инструктор вместе взятые, и нашёл-таки решение проблемы. Ни мне, ни другу-инструктору не пришла в голову мысль просто-напросто, в прямом смысле слова, припереть кобеля к стенке. Подвести задом к стене и по команде «сидеть» начать на него потихоньку наступать, держа на поводке. Естественно, раз отступать некуда и в сторону не свалишь, - Арсик сел. Получил кусочек. Несколько повторов - и команда разучена. А там уже научить «сидеть» по команде вдали от стены или забора - дело одного дня.
        Да, нет для профессионала большей радости и гордости, чем ущучить коллегу, друга притом…
        НЕ БРОСИЛИ
        Близкая подруга попросила выставить её азиатку, уже немолодую красавицу чемпионку, какие сейчас встречаются нечасто, - ум, характер, функциональность и красота - всё в одной собаке!!! Сама подруга поехать не могла, а выставка ожидалась очень крупная, важная, и пропускать её не хотелось. Сука не из разряда диванных - прекрасная охранница, отлично сделана на послушание и по миру с хозяйкой поездила. Меня она знала как облупленную и, когда надо, слушалась по приказу хозяйки… так что проблем не предвиделось. Загрузили её в машину, поехали. Вот тут всё и началось! Собаку, попросту говоря, «склинило». Сидит в машине, смотрит на родные удаляющиеся ворота, а в глазах одна мысль: «Старая стала, больная, не нужна - бросили, отдалии-иии»!
        Как мы её ни уговаривали, как ситуацию ни объясняли - не верит. Не кидается, не рычит - просто на глазах гаснет…
        Приехали на выставку. На морде Бакши появились уже не столь трагические мысли, возникло сомнение, надежда. «А может, всё же не бросили? Может, просто на выставку привезли? Или бросили, а они со мной сразу на выставку?»
        С этим настроением и начали готовиться к показу. Переодеваю собаку в выставочную сбрую, выходим в ринг. И тут Бакшу осенило - так я же её ПРОСТО ВЫСТАВЛЯТЬ ВЗЯЛА!!! (Такое уже было пару раз.) Не знаю, как муж, а я первый раз в жизни наблюдала настоящую полноценную собачью истерику, приключившуюся от радости. Бакша упала, лапами машет (а туша килограммов семьдесят), головой мотает и улыбается. Для не знающих подоплёки - зрелище не для слабонервных. А тут ещё и эксперт приближается…
        В общей сложности на осмотр зубов у нас ушло минут десять, против обычных тридцати секунд. Эксперт так вежливо спрашивает:
        - Собачка первый раз, да?
        А сзади стажёр шипит:
        - Какой первый раз, это класс Чемпионов!
        Во время движения по рингу тоже весело было… То бежит как надо - красиво так, движения идеальные, хэндлинг - просто блеск. Потом ка-ак подпрыгнет на всех четырёх и давай скакать! Сразу ясно, первого места нам не видать, хоть равных ей в ринге не было.
        На моей хэндлерской практике это был первый раз, когда я более чем достойную собаку не смогла вывести на первое место.
        Заняли мы второе, проиграв гораздо худшей по всем показателям сопернице, но у которой хэндлинг был на высоте…

«ЭТО НЕ ПУДЕЛЬ!»
        Тоже случай с хэндлингом, только на сей раз не с азиатами.
        Звонит клиент - выставка через три дня, собака - малый пудель, характер злобный, выставляться надо обязательно, заплатить сулит много. Ладно, и не такое видали,
        - согласилась. Заниматься стала по три раза в день, благо недалеко от дома. Чувствую, получается. Но как оно на выставке будет - неизвестно. Пуделиха злобно-истеричная, да ещё и избалованная сверх всякой меры.
        Приехали на выставку задолго до начала ринга: пусть привыкает, первый раз всё-таки. Сообразив, что хэндлер - существо безжалостное, на собачью истерику и капризы не реагирующее, пуделица начала вести себя вполне пристойно.
        Выяснилось, что эксперт - француженка, специалист по породе. Тут настроение у меня ухудшилось. Для цивилизованной Европы понятие «агрессивный пудель» - из области неприемлемой фантастики!
        Помолившись всем Богам, оплевав лукавого, вдоль и поперёк высказав подопечной всё, что я о ней думаю, я вышла с ней в ринг… Показ зубов прошёл идеально. Самый трудный по возможной покусачести этап позади. В движении бегали очень долго, аппарат движения эксперт отсматривала более чем придирчиво. В результате всех перестановок выходим в первую тройку. Осмотр в стойке. Пока всё замечательно. Глазки горят, хвост торчком, голова поднята, кураж так и прёт, по команде замерла, даже вручную ставить не пришлось… всё идеально. Позволила себя осмотреть и ощупать…
        У меня закрадываются первые нехорошие подозрения. Больно всё гладко! Странно это, как бы не пришлось по большому счёту платить.
        Эксперт машет рукой - продолжить движение. Опять долго бегаем, уже втроём. Выходим на первое место. Предчувствия усиливаются, мне становится сильно не по себе. Где же подвох? Опять осмотр в стойке. Вижу, пуделица заводится. Надоело ей. И именно в этот момент эксперт решила что-то уточнить в анатомии и полезла с мануальным осмотром. Уж насколько я была готова к пакости, насколько хорошей реакцией обладаю, но, естественно, именно сейчас перехватить собаку в броске не сумела. Когда пуделиху отодрали от куртки эксперта, бедная женщина посмотрела на разорванный рукав, на дырки в собственной шкуре и произнесла три слова. По-русски. Нет, совсем не те, что вы подумали, и совершенно не те, что произнёс бы отечественный эксперт. Она сказала:
        - ЭТО НЕ ПУДЕЛЬ!!!
        Судя по ошарашенным лицам её собственного стажёра и переводчицы, раньше она этих слов не знала. Или не произносила по-русски.
        Дело было давно, тогда собак за агрессию чаще всего не дисквалифицировали. После бурного совещания ринговой бригады эксперт через переводчика сказала, что, независимо от поведения, исключительная породность собаки никуда не делась, сука изумительная… И отправили нас на второе место.
        Меня пуделихе больше провести не удалось, выставлялись мы много, но со сменившим меня впоследствии хэндлером-породником такие истории с покусами случались регулярно.
        СПОКОЙСТВИЕ, ТОЛЬКО СПОКОЙСТВИЕ!
        Приехали к друзьям-соратникам в питомник среднеазиатских и кавказских овчарок. Сразу пошли смотреть, что где и как доделывается, ну и собак предварительно поглядеть. Серьёзные съёмки планировались на следующий день.
        В то время стоял в этом питомнике совершенно изумительный азиат таджикского типа, чёрный как смоль, с небольшими белыми отметинами, - Боссар. Довольно агрессивный, правда хорошо хозяином управляемый. Однако чужих, естественно, не переносит. Ходим, осматриваем выгулы, вольеры. Зашли в один из пустых выгулов - интересно же, как что сделано. А к тем выгулам примыкает блок вольеров, вроде как на первый взгляд все закрыты. Стоим мы спиной к вольерам, зоотехник - лицом, он рассказывает, мы смотрим, щупаем и вопросы задаём. А лицо у него вообще очень выразительное, да ещё и жестикулирует. Вдруг чувствуем - что-то не то… Лицо у зоотехника такое философски-спокойное становится, голос эмоции теряет, взгляд устремляется за наши спины… и он так спокойно произносит:
        - О… Боссар вышел!

…Большей скорости и проворства, наверное, мы бы не смогли развить, предложи нам хоть миллион. Уже потом, отдышавшись, не столько от скорости, сколько от мыслей
«а что было бы, если…», спрашиваем:
        - А чё так спокойно сказал, на тебя аж не похоже?…
        Логика кинолога - железная.
        - Если б я эмоции проявил, вы бы точно сначала оглянулись, туда-сюда - время бы потеряли. А так сразу ясно - сматываться надо, вопросы потом.
        ПЕРЕД ЭКРАНОМ
        Об отношениях животных и телевизора рассказано уже много. Но может, ещё крупица будет кому интересна.
        Две наши старшие азиатки - Баска и Мали - очень сильно враждуют, если не сказать хуже. Соответственно, стараемся их держать в разных частях двора. Одна в дальнем выгуле, вторая в доме. Потом меняем, чтоб никто не обижался. Естественно, каждый раз одна из них носится по территории проживавшей здесь предшественницы с воплями «Где эта сволочь?» Нос и уши в общем-то докладывают о её местонахождении, но вдруг…
        В очередной раз поменяли сук местами, и в доме живет Мали. Приехал друг из Тольятти, сидим, азиатские видеокассеты смотрим… Идёт запись нашего с Баской участия в одной из выставок, а затем чисто домашние съемки - Баска в комнате. В той же самой, где мы сидим и видео смотрим. Мали иногда поглядывает на экран, лает в ответ на собачий брёх на выставке, но среди толпы Баску сразу не выделяет, скорее всего просто не опознаёт. Тут показывают Басю в стойке крупным планом, Мали подходит к телевизору и говорит «Р-р-ры!» Тут картинка сменяется, и Баска лежит в ЭТОЙ ЖЕ САМОЙ КОМНАТЕ У КРОВАТИ!!!
        Глаза у Мали полезли на лоб. Ведь возле этой самой кровати сидит она, Мали!!! И никакой Баски здесь нет!!! Но зато есть ТАМ!!! Пока шёл эпизод, Мали раза три перевела взгляд с экрана на реальность. С вытаращенными глазами, пуская из ноздрей пар, засунула нос во все щели, убеждаясь - БАСКИ ЗДЕСЬ НЕТ!!!
        Наконец, плюнув на всё и, видно, решив, что, если сошла с ума, так надо идти до конца, Мали с криком, аналогичным «Банзай!» - кинулась в атаку. НА ТЕЛЕВИЗОР. Где в данный момент наблюдала соперницу.
        Как же иногда хорошо, что у профи сначала работают рефлексы, а потом мозги. Друг просто успел поймать Мали в полёте, не дав ей допрыгнуть до экрана.
        Я сидела дальше и просто не успевала что-либо сделать…
        Телевизор выключили, бушующую, недоумевающую Мальку выпихнули в «её» часть двора.
        Больше при Мальке видеозаписи с собаками мы не смотрим.
        МЕЧТЫ СБЫВАЮТСЯ
        У Джойки и сейчас, а в молодости особенно, любимая игрушка - футбольный мяч. Именно футбольный. Чем уж другие не устраивают - неизвестно. Играет, конечно, с ними, но при виде этого, который в клеточку, просто млеет. Так как этой замечательной игрушкой поиграть ему тогда практически не удавалось - кто ж даст-то! - единственное счастье было, если мяч с поля вылетит, а Джой его успеет схватить. Футболисты, естественно, не отберут, а я рядом не всегда, так что хоть немного счастья собаке перепадает. Пока бегу к нему (если честно - не всегда и спешила-то), он мячик пару-тройку раз подкинет и поймает. И такой на морде восторг…
        С деньгами у нас тогда тяжело было, не до игрушек. Но я с каждого заработка откладывала понемногу, чтобы набрать нужную сумму и купить Джою вожделенный презент.
        И тут случилось чудо. Видно, Высшие Силы решили не ждать и сделать собаке подарок. Идём с Джоем из магазина, дорога через лесок и пустое в данный момент футбольное поле. Джой без поводка. Бежит недалеко, периодически подбегает, всё так славно. И вдруг у края поля - секундная остановка, глаза становятся совершенно невменяемо-радостными… и кобель что есть духу мчится по направлению, указанному встречным ветром, к дальним густым кустам… Я сначала перепугалась. А ну как там его враг, громадный ротвейлер Кинг? Они ж друг друга и против ветра о-го-го за сколько чуют… Но вроде помчался радостный, рыка нет. Ладно, подожду. Кусты просто ходуном ходят. И вот задним ходом выбирается Джой. И несётся ко мне, держа в пасти что-то большое. И какое же счастье светится в его глазах!
        Правильно, это был совершенно новый футбольный мяч!!! Очевидно, его просто не нашли игроки после особо сильного удара. Отлетел далеко, кусты густые, человеку туда пробраться затруднительно, увидеть, что в них, - тем более.
        С поля смывались мы очень быстро, чтобы никто находку не увидел и не отобрал…
        С этим мячом первые две недели Джой вообще не расставался, даже гулять его с собой носил. Потом чуток поостыл.
        Но все равно до сегодняшнего дня это его самая любимая игрушка, и никому из собак в его присутствии играть с этим мячом не дозволяется.
        ЧТО ХРАНИМ…
        Показывали недавно по телевизору мультфильм «Котёнок по имени Гав». Есть там замечательный эпизод, где котёнку доверили котлету охранять, и, чтобы никто не утащил, он её съел…
        Мы привезли из Москвы громадную стопку блинов. Распаковали, на стол поставили. И тут в калитку кто-то позвонил. Я вышла, оказалось - требуется хоть краткое, но присутствие нас обоих. Крикнула с улицы мужа. А в доме, надо сказать, две ворующие собаки. Брошенная у нас на передержке киргизская борзая Нюта и наша Басенька, периодически со стола что-нибудь стаскивающая. Плюс кошка-воровка. Что делать? Позвал муж Джоя, показал ему блины, дал команду:
        - Охраняй!
        И, спокойный, пошёл к калитке. При Джое никто на стол не сунется, проверено… Возвращаемся обратно. Муж шёл первым. Смотрю - сползает на пол от хохота. Всё точно как в мультфильме: мы вошли как раз в тот момент, когда Джой пастью как удав на блины надевался. Как проглотил и не подавился - тайна, покрытая мраком.
        Но ведь долг честно выполнил! Ни Нюте, ни Басе, ни кошке блины не достались!
        ПРИВЕРЕДЫ
        Кормим щенков. Щенки совсем мелкие, от роду месяц примерно. Кормим их только натуральной пищей - мясо, творог, молоко, рыба… Вот с рыбой-то история и произошла.
        Был завоз горбуши, так что щены лопали благородную красную рыбу и были весьма довольны. А потом завезли путассу, простую дешёвую рыбку.
        Я засомневалась - будут ли щенки её есть после красной-то рыбы?
        Муж бодро сказал:
        - Фигня, они ещё глупые, сейчас смешаем остатки горбуши и путассу, сделаем фарш… Всё слопают как миленькие.
        У меня такой уверенности не было, но решила не спорить.
        Отправился кормить, миски с фаршем поставил, приходит такой самоуверенный, радостный:
        - Ну вот, я же говорил. Набросились, едят.
        Пошли забирать мисочки. Зашли. Уж не знаю, как щеники «зерна от плевел» отделяли, но пол в комнате оказался уплёван ровным слоем путассу. А горбуша осела в желудках маленьких приверед.
        КЛАССИКА ЖАНРА
        Действительно классический случай, который постоянно бывает в практике многих инструкторов. Даже анекдоты на эту тему имеются…
        Идём по городу, занимаюсь с хозяйкой и совершенно ею избалованной азиаткой. Сука взрослая, характер и так серьёзный, плюс избалованность… всё вместе создаёт определенные проблемы при прогулках. Исправляю непослушание, одновременно объясняя хозяйке, что откуда берётся и как с этим бороться. Работаем комплекс в движении, на поводке.
        - Подзовите собаку! Хорошо…
        - Остановите в движении! Хорошо…
        - Отпустите… хорошо…
        Идём дальше. Собака уже без поводка. Тут сука что-то увидела и навострила уши. Но ещё никуда не собирается - самое время тормозить.
        И тут я допускаю классическую ошибку. Вместо команды, адресованной владельцу для передачи собаке, рефлекторно рявкаю:
        - Стоять!!!!
        Хозяйка замерла как вкопанная. Сука темп сбавила, задумалась, но пока не останавливается, по шажочку двигается вперёд.
        Оглядываюсь - хозяйка стоит. Я ей говорю:
        - Что встали, останавливайте собаку! И слышу в ответ тихое:
        - А я думала, вы это мне…
        ВОТ ЭТО МАСКИРОВКА!
        Тёмная летняя, совершенно безлунная ночь. Тепло. Хорошо… Пошла гулять с двумя двухмесячными щенками-азиатами и кроличьей таксой. Такса уже достаточно взрослая, годовалая. Совершенно изумительного экстерьера и, что самое главное, от великолепных рабочих предков. Получила от них наша Крыся (полное имя не выговоришь, длиннее самой таксы) бойцовский характер и некоторую, нежелательную в большом посёлке, агрессивность к домашней живности… Поэтому без присмотра она во дворе не гуляет. А на улицу выходит днём на поводке, вечером же без оного, ибо послушание всё-таки очень неплохое, просто лишний раз стараемся днём не рисковать…
        Ночью вся живность по сараям - проблем никаких. Идём гуляем. Щенков хорошо видно, один белоснежный, второй светло-палевый. А вот чёрно-мраморную таксу да тёмной ночью… видно примерно как чёрную кошку в тёмной комнате. И подвела меня на сей раз логика кинолога - щенки ведь, по идее, должны находиться недалеко от старшей собаки, куда она, туда и щеники. Щеники рядом крутятся. Значит, думаю, и Крыся где-то здесь…

…Ошибочка вышла… Уже подходим обратно к дому, когда слышу - издали по асфальтированной тропинке быстро-быстро шуршат маленькие собачьи лапки… Несётся наша Крыся явно ну очень издали. Пыхтит, задыхается. Вперёд всех шмыгает в нашу калитку и мчит к дому… Захожу в дом, и она так гордо и благородно дарит мне свою добычу ароматную, несомненно вкусную, домашнего приготовления, ещё теплую тефтелю…
        Продолжение - или, вернее, саму историю похищения тефтели - принесла на следующий день свекровь, ходившая в магазин за продуктами.
        Из разговора двух тёток с соседней улицы (далеко, надо сказать, от нас проживающих):
        - До чего обнаглели кошки, привезённые дачниками, - говорит одна другой, - выхожу ночью в кухню, а на столе возле сковороды сидит чёрная кошка, меня увидела, удрала… А на сковороде-то пятнадцать тефтелей было, на утро приготовила, крышкой накрыла… ни крышки, ни тефтелей!
        ДОЛГ ПРЕВЫШЕ ВСЕГО
        Положили на стол оттаивать курицу и куда-то вышли по делам. То ли в магазин отправились, то ли ещё куда… Щенки умудрились выбраться из выгула и проникли в дом. Какой праздник!!! Для щенков, естественно. Кто тащит подушку, кто сумку, кто книжку, а самый умный (или самый голодный) - ухватил курицу. И бежать с ней во двор! А на крыльце террасы лежит Джой. И со снисходительным интересом за всем этим безобразием наблюдает. Похищение подушки и прочего не вызвало у него никакой реакции. А вот покражи будущего обеда Джой не потерпел. Хищным коршуном кинулся в толпу щенков, которые между тем успели побросать все дела и присоединиться к похитителю курицы…
        От грозного рыка щенки разлетелись по разным углам участка. Джой схватил курицу. Вернулся с ней на крыльцо, положил между передними лапами и замер в позе сфинкса. От каменного изваяния отличало его только низкое угрожающее рычание да изредка приподнимаемые губы, когда кто-то из малолетних нарушителей подходил слишком близко. Эту картину мы и застали, вернувшись. Остальное, смеясь и восхищаясь, рассказали наблюдавшие за этой сценой родственники мужа. Всё произошло настолько быстро, что они не успели вмешаться в разгул щенячьего бандитизма. А у Джоя отвоёванный трофей отбирать не стали.
        Курицу, отделив мясо от костей, отдали Джою.
        МНЕНИЕ ПУБЛИКИ
        Уехали с мужем по делам на целый день. С собаками осталась свекровь. Псы её очень любят, но слушаться по мелочам считают совершенно необязательным. А Джой и Бася, надо сказать, в наше отсутствие довольно разговорчивы. Басе рот заткнуть удалось большой косточкой, грызть кость и лаять одновременно она не умеет. С Джоем такой номер не прошёл, на кость он в прямом смысле наложил лапу - и перестал обращать на неё внимание. Зато продолжал комментировать происходящее вокруг. В конце концов свекровь решила воззвать к его воспитанию и совести:
        - Джой, ну что ты всё время лаешь, посмотри, над тобой даже вороны смеются!
        Джой поднял голову, внимательно оглядел сидящих и каркающих на ближайшем дереве и заборе ворон.
        До следующего дня ни свекровь, ни мы, приехавшие к вечеру, не услышали от него ни единого звука…
        МАРИЯ СЕМЁНОВА
        НЕПОКОБЕЛИМЫЙ ЧЕЙЗ
        Над Гримпенской трясиной
        Клубится туман.
        И порохом и псиной
        Пропитан роман.
        Несётся над болотом
        Воинственный клич:
        Объявлена охота,
        Назначена дичь.
        Огнём пылает рыло
        Исчадия зла -
        Собака Баскервилей
        По следу пошла.
        Не видевшее ласки
        В британской глуши,
        Страшилище из сказки
        Под пули спешит.
        И вот, на тропке стоя,
        Инспектор навёл
        Недрогнувшей рукою
        Безжалостный ствол…
        …Но сэр! Сюжет едва ли
        Подходит для врак!
        Зачем они стреляли?!
        Всё было не так!
        Инспектор, не палите
        В безвинную тварь!
        Ведь вы кровопролитий
        Нанюхались встарь.
        Вам всё равно награду
        Дадут через час…
        Позвольте, я в засаду
        Пойду вместо вас!
        Сэр Артур, придержите,
        Прошу вас, перо!
        Подвластны вам все нити, -
        Явите ж добро!
        Совсем не в вашем вкусе
        Жестокость и боль!..
        …И вроде улыбнулся
        Старик Конан Дойль…
        Не верите - проверьте.
        До нашего дня
        Тот пёс, избегший смерти,
        Живёт у меня.
        Любому душегубу
        Урок и отпор -
        Чудовищные зубы,
        Бестрепетный взор.
        А если никнут крылья
        И жалок итог -
        Собака Баскервилей
        Ложится у ног,
        Чтоб греть колючей гривой
        И в руку дышать,
        И песенкой ворчливой
        Меня утешать.
        Спасибо вам, инспектор,
        За этот финал!
        Спасибо вам и всем, кто
        Убийцей не стал.
        Нельзя, чтоб кто-то плакал,
        Добро, победи!
        Беги, моя Собака,
        Беги впереди.
        А вёрсты либо мили,
        Сейчас иль давно -
        Собакам Баскервилей
        Не всё ли равно…
        КТО О ЧЁМ…

1
        Чейз появился у нас осенью, примерно за месяц до обычного срока возвращения с дачи. Мы взяли его на пригородной конюшне, где он номинально числился сторожем, а вернее - просто жил и кормился из милости после того, как хозяйка конно-спортивного клуба спасла его, выброшенного прежними хозяевами, от милицейского расстрела.
        Взрослый кобель не был обучен даже элементарному послушанию, не говоря уже о защитно-караульных премудростях. Поэтому первое время мы с родителями уповали в основном на его внешность, действительно способную устроить паралич любому грабителю. Да что там грабители, трепетали даже некоторые члены семьи. И это при том, что пёс явно понимал: решается его судьба! - и держался тише воды ниже травы.
        Когда через несколько дней подошло время очередного урока верховой езды, моя мама решительно отказалась остаться дома с Чейзом наедине. Она всю жизнь боялась крупных собак и была совершенно уверена, что в моё отсутствие он съест если не её, то нашу домашнюю кошку - уж точно. Пришлось сажать пса в машину и ехать с ним за шестьдесят километров на ту же конюшню.
        Всю дорогу мы с отцом только и гадали, как поведёт себя Чейз, оказавшись по месту своей прежней «прописки». Самыми правдоподобными казались два варианта. Первый: «в гостях хорошо, а дома лучше». Чейзик благодарно вильнёт нам хвостом - дескать, спасибо за всё, ну, я пошёл! - и отправится по своим делам, а когда настанет пора ехать назад, его будет не дозваться в машину. И второй вариант:
«поматросили да и бросили». Чейз ужасно расстроится, решив: мы привезли его обратно, чтобы оставить. Его ведь однажды уже выкинули. Да и с конюшни его несколько раз пробовали взять к себе какие-то люди, но потом возвращали…
        И вот настал момент истины! Я открыла дверцу и выпустила кобеля. Что он станет делать? В восторге кинется прочь или будет скулить и проситься обратно в автомобиль?…
        Ни то, ни другое! Для начала мы с ним отправились на прогулку, и он шагал мимо очень хорошо знакомых помоек, неся ошейник и поводок как правительственную награду. А когда я поседлала коня и выехала на манеж, Чейз уселся около бортика, рядом с моим отцом, и сидел до самого конца урока, не сходя с места и натурально сияя: «Смотрите! Завидуйте! Я завёл себе Своего Собственного Человека…»
        Потом его позвали в машину, и он запрыгнул на заднее сиденье, словно так тому и следовало быть.
        Он поверил нам - сразу и навсегда.
        Прошёл месяц… Мы засобирались с дачи в город. Сперва на уровне разговоров. Потом начали понемногу укладывать сумки.
        И вот тут Чейза, для которого уже не совсем пустым звуком стали некоторые команды, как подменили. Успевший усвоить, что еда в нашем доме имеет место лишь в миске и нигде кроме неё, - он был застигнут за пожиранием сухой овсянки непосредственно из разорванного кулька. И сытый, отъевшийся на домашних харчах - во время прогулок снова начал «мести» всякую более-менее съедобную дрянь, вплоть до голых селёдочных хребтов. Окрики и наказания действовали лишь одномоментно, не прерывая тенденции. Истолковать такое поведение иначе, чем «я знаю, вы меня бросите, так хоть запастись…» - не представлялось возможным.
        Я на полном серьёзе проводила с ним «беседы», тщась внушить псу реальное положение дел. Слова не слова, но общий-то эмоциональный фон он должен был уловить?… Однако для Чейза гораздо большее значение имел его прежний опыт, и этот опыт гласил: «Скоро они уедут. А я останусь. Здесь. Один. Насовсем…»
        К моменту переезда несчастный пёс дошёл… чуть не написала: до полной потери человеческого облика. Имел место форменный психический крах! Мне некуда было деться от его скорбных, вопрошающих глаз, из которых только не текли слёзы. Я таскала в автомобиль коробки и сумки, а он ходил за мной следом и даже не скулил, а еле слышно рыдал. Я в командно-административном порядке загоняла его на матрасик, чтобы не путался под ногами, и он покорно плёлся на место, но скоро всё начиналось с начала. Это был классический случай состояния, в быту именуемого «помирать прежде смерти». С кобеля можно было писать картину под названием «Обманутое доверие». Я уже не знала, смеяться мне или плакать. Кто это придумал, будто собака «всё понимает, только сказать не может»?… Берусь лично засвидетельствовать: враньё! Чейзик свои чувства высказывал гораздо более внятно, чем иные люди - словами. А вот ситуацию истолковал совершенно неправильно. Под конец сборов я согнала его с подстилки и стала сворачивать её, чтобы унести в машину, ведь в городской квартире, где никогда не жили собаки, не было оборудовано спального места. Я
сворачивала один конец матраса, а Чейз упорно усаживался на другой. «Я знаю, ты сейчас закроешь дверь и уйдёшь навсегда. Я всё уже понял… Оставь хоть, на чём лечь помереть!»
        Мой бессердечный окрик заставил его аморфно растянуться на голом полу…
        Но вот наконец всё было готово. Я широко распахнула дверь, за которой виднелся автомобиль:
        - Давай!
        В первый миг он даже не понял… Пришлось повторить:
        - Ну-ка быстро в машину!
        Тут до него дошло. И он рванул, что называется, с пробуксовкой, оставив на линолеуме следы от когтей. Одним прыжком влетел на заднее сиденье - и скукожился там, в узкой щели между картонкой с телевизором и компьютерной сумкой. Пока ехали в город, я всё поглядывала на него в зеркало заднего вида. В «Ниве» места не особенно много, Чейзу было негде лечь, он сидел в неудобной позе, подпираемый со всех сторон углами коробок, на него порывались обрушиться неудачно сложенные баулы… Более счастливой собачьей физиономии я, честно говоря, в своей жизни не видела.
        - Ну вот, - ворчала я, крутя руль. - А ты беспокоился, дурень! Было бы о чём!..

2
        Неподалёку от нашего городского жилища находится большой спортивный комплекс, окружённый просторными лужайками. Все окрестные собачники ходят гулять на эти лужайки, и мы с Чейзом не исключение. Здесь я, тщательно оглядевшись, иногда даже спускаю его с поводка… Почему «даже»? Нет, я ни в коем случае не боюсь, что он дурно воспользуется свободой и немедленно покусает прохожих. Я-то знаю, что мой могучий охранник не только не отправится ни к кому приставать, но и не отойдёт от меня дальше чем на десяток шагов. А если позову - подбежит по первой команде. И даже без команды, если вблизи нарисуется кто посторонний. Просто дипломы по дрессировке не витают над его головой наподобие нимба, доступного всеобщему обозрению. Этот нимб вижу только я. Все остальные наблюдают довольно-таки угрюмую собачью физиономию, вызывающую желание обойти нас подальше. Особенно дремучей она становится, когда Чейзик весело улыбается. (Когда он раздумывает, не придётся ли сражаться, на ней возникает едва ли не жалобное выражение.) Ну и зачем заставлять кого-то шарахаться прочь, размешивая сугробы?…
        В тот день горизонт был полностью чист, если не считать двух точек вдалеке - мужчину и добермана. Я со спокойной душой отстегнула карабин… Чейз только-только занялся изучением «собачьего интернета», когда что-то заставило нас с ним почти одновременно обернуться.
        К нам гигантскими скачками несся тот самый доберман! Хозяин размахивал руками и отчаянно кричал: «Ко мне!», но кобелина не слышал. Наверное, ветер от скорости в ушах шумел. Лоснящаяся боевая машина весом полцентнера летела прямо на нас, не столько злобная, сколько шалая от упоения собственной силой и быстротой.
        Я быстрым шагом подоспела к Чейзу, чтобы встать рядом. Собака подле хозяина - всегда авторитет для собаки, чей хозяин находится далеко. Сам Чейз не двинулся с места… Он просто стоял и смотрел. Он обошёлся без каких-либо угрожающих демонстраций, даже не поднял шерсть на загривке, он вообще очень редко это делает, да и то надо знать, куда смотреть, чтобы заметить. Он просто как-то этак повёл плечами, сразу став ещё в полтора раза шире и страшнее обычного, а по мускулатуре пробежала волна, отчего сквозь гладкую шкуру выперли каменные бугры… На том он и замер, словно высеченный из гранита.
        Я смотрела то на него, то на добермана. И заметила, что в какой-то момент пятиметровые скачки этого последнего вроде начали сокращаться, потом сменились лёгким галопом и наконец рысью. А затем, к моему несказанному облегчению, доберман пошёл шагом и остановился совсем. Вид у него был озадаченный. Не знаю уж, сколько мозгов помещалось в этой обтекаемой голове, но кобель явно сумел сложить «один плюс один» - и получить «два-ноль» не в свою пользу. Последовала немая сцена. Полминуты, не меньше, он смотрел на нас, а мы - на него. Потом его внимание привлекли запахи на снегу, и он занялся их пристальным разбором, а ещё через некоторое время его слуха достигли истошные вопли хозяина, продолжавшего звать с другого конца поля. Доберман встряхнулся, решил наконец услышать команду
        - и вприпрыжку устремился назад…
        Вот тут меня затрясло, да так, что вспотели ладони. Я оглянулась на Чейза. Он весело посматривал на меня, виляя обрубком хвоста. Разрядилась ситуация - и Памятник Великому Кобелю мигом превратился в родного и знакомого Чейзика, готового как ни в чём не бывало продолжить прерванную прогулку.

«И что ты вечно обо всём беспокоишься? - говорил его взгляд. - Подумаешь, мелочи жизни…»
        СТАРИКИ

1
        Чейзу десять лет. Его зрачки затянула старческая лазурь, морду облепила густая седина, походка стала негибкой. За годы «совместной жизни» он вполне приспособился ко всем моим, с его точки зрения дурацким, предписаниям и запретам. Он давно не затевает драк с другими собаками. И даже более. Стоит впереди появиться незнакомому кобелю - и вместо того, чтобы учинить немедленное сражение, отставной гладиатор сам, без отдельной команды, пристраивается к ноге. Да ещё посматривает на меня снизу вверх, этак со значением: «Видишь, какой я хороший?…»
        Увы, не все встречные псы могут блеснуть подобной воспитанностью, и это меня тревожит. Раньше я была на сто процентов уверена: напади кто на Чейза - получит урок, о котором до конца дней своих не забудет. А теперь всё чаще ловлю себя на беспокойной мысли: случись что, не понадобится ли мне хватать палку и бросаться на выручку?… Сможет ли мой старик за себя постоять?…
        То, чего боишься, имеет свойство очень скоро происходить. Причём совершенно внезапно и без всякого предупреждения…
        Дело было летом на даче. Мы стояли в воротах участка, расположенного поблизости от нашего. Я разговаривала с соседом, Чейз - без поводка - мирно грелся на солнышке… Неожиданно заметив, как напрягся кобель, я проследила направление его взгляда, и в животе сразу стало холодно. Прямо к нам бодрой рысью двигалась Превеликая Неприятность. В виде кобеля чёрного терьера. Молодого, наглого и здоровенного - на добрых полторы ладони крупнее моего, в общем-то, весьма немаленького питомца. Намерения черныша не оставляли сомнений. Голова и хвост вскинуты по-боевому, вислые уши торчком… «Чё расселся, дед? А ну вали отсюда, да побыстрей!»
        Беспечный хозяин прогулочным шагом двигался следом за псом, отстав метров на пятьдесят.
        Чейз, надо отдать ему должное, до последнего не двигался с места… Дистанция между тем сокращалась, достигая критической отметки, но черныш не остановился, и это была его большая жизненная ошибка. Метров с полутора Чейз атаковал - молча, сокрушительно и беспощадно. Исход боя стал ясен в первую же секунду: Молодой забияка угодил под танк! И это мой глухой на одно ухо, хромающий на все лапы старикашка, которого я собиралась спасать с дубиной в руках?… Мгновенные движения, чудовищная мощь!.. Страшные жёлтые клыки сверкнули, как меч оскорблённого самурая, и сграбастали кудрявую чёрную холку. Для начала Чейз подмёл агрессором улицу. Потом с треском проутюжил им кусты. И наконец впечатал наглеца в соседский забор, чуть не проломив железную сетку. По ходу экзекуции воинственный рык чёрного терьера сменился визгом и воплями, примерно переводимыми на человеческий язык как «Дяденька, прости засранца!..» Когда сопротивление прекратилось совсем, Чейз презрительно выплюнул оппонента, позволив вернуться к хозяину, дал мне ухватить себя за ошейник… и стал ждать наказания, отлично зная: каким бы ни был расклад, за
драку в своём присутствии я по головке гладить не буду.
        Ему действительно достался крепкий шлепок поводком. Но когда мы ушли с ним за угол и нас больше никто не мог видеть, я… бухнулась на утоптанный уличный песок и крепко обняла кобеля. Изумление в его глазах невозможно передать никакими словами. Он-то приготовился к добавочной выволочке, а я целовала седую, покрытую шрамами морду и приговаривала:
        - Ну, старая сволочь, ну, умница, ну, молодец… Ещё не весь песок высыпался…

2
        В городских дворах, которые мы пересекаем на прогулке, нам почти каждый день встречается совершенно дряхлый кобель - чёрная овчарка по кличке Чак. Бедолаге сильно не повезло со здоровьем. Помимо обычных старческих проблем, у него ещё и серьёзные онкологические неприятности. Хозяйка говорит, года три назад врачи давали Чаку всего несколько месяцев жизни. А он - вот он, живёт до сих пор. И даже интерес к окружающему утратил не до конца. Только почти вся прогулка теперь уходит на то, чтобы собраться с духом, присесть и, болезненно постанывая, сделать своё дело. На снегу после этого остаются кровяные следы…
        Я вообще-то не пускаю Чейза знакомиться с кобелями, хотя бы отдалённо сопоставимыми с ним по размеру. Мало ли какая искра проскочит? Чейз, в молодые годы свирепый боец, с возрастом приобрёл выдержку и великодушие. И к тому же постиг, что на свете есть масса интересных занятий помимо иерархических разборок с соплеменниками. Теперь он не прочь предложить менее продвинутому кобелю свою дружбу и покровительство. Но - только до первого знака неуважения. Горе тому, кто вздумает, скажем, положить ему морду на холку! Тут он для начала хорошенько оттреплет, а потом уж начнёт соображать, как это согласуется с хозяйскими установками… Оно нам надо?
        Между тем владелица Чака исполняет в наших гаражах обязанности неформального старосты, так что мы с ней иногда останавливаемся поговорить о делах. Чейз при этом неизменно сидит у моей ноги, а Чак, понимая неравенство сил и побаиваясь громилы в железном наморднике, отходит на длину поводка. Лишние переживания и конфликты ему не нужны…
        По крайней мере, так всегда было раньше. Но, видно, вконец пошатнувшееся здоровье поставило Чака выше мирской суеты. В один прекрасный вечер, вместо того чтобы тихо отсиживаться в сторонке, он повернулся и заковылял на негнущихся лапах прямо к моему всё ещё очень грозному «пенсионеру».
        Чейз сразу приподнял уши и потянулся вперёд, и я сочла за благо предупредить:
        - Осторожно!
        Хозяйка Чака только отмахнулась.
        - Мой драться не полезет, - сказала она.

«Твой-то, может, и не полезет…» - подумала я. И на всякий случай изготовилась перехватить поводок. Ещё мне не хватало, чтобы немощный Чак по старческой забывчивости допустил какую-нибудь оплошность, а Чейз, по-прежнему способный посрамить иных молодых, вывалял его за это в снегу!
        Дальнейшее наполнило меня, без преувеличения, чувством глубокого раскаяния и стыда. По обыкновению перестраховавшись с гладиаторскими наклонностями питомца, я позорно недооценила его ум. Не говоря уже о благородстве.
        Чейз как-то очень чопорно встал… Медленно-медленно подался навстречу…
        Надо было видеть, до чего осторожно и бережно обнюхивал он беззащитного старца, как откровенно боялся его испугать, а более того - нечаянно ущемить его гордость! С каким терпеливым достоинством подставлял ему для обнюхивания собственное охвостье - каковое и было изучено Чаком внимательно и благодарно…
        После чего два старика уселись рядом, буквально плечом к плечу. И стали наблюдать за игрой маленьких пуделей, гулявших неподалёку…
        ВНУКИ
        Чейз давно приучен к тому, что временами я складываю дорожную сумку и исчезаю из дому на два-три дня, а по возвращении приношу с собой массу незнакомых запахов. Он воспринимает мои отлучки вполне философски. Не воет, не пытается отказываться от еды, не укладывается помирать на коврике в прихожей. И очень благосклонно встречает моих друзей, которые приходят с ним погулять. Наверное, прожитые годы всё-таки убедили Чейза, что здесь - его ДОМ. А дом - это такое место, куда все всегда возвращаются. И собаки, и люди.
        Как-то в моё отсутствие отец спросил его:
        - Чейзик! Где Маша?
        Пёс немедленно направился к двери на лестницу и, показав на неё взглядом, вполголоса гавкнул. Дескать, разве ты не помнишь - она ушла во-он туда?…
        Когда я звоню домой, отец обязательно даёт Чейзу послушать мой голос в трубке. Старикан изумлённо настораживается и замирает, а когда трубку убирают - отправляется в обход квартиры. Как же так, голос есть, а самой хозяйки не наблюдается? Надо проверить…
        Однажды, вернувшись после трёхдневного отсутствия, я привезла Чейзу внука.
        Это был четырёхмесячный красавец азиатёнок по имени Уруш. До встречи со мной малыш не видел в своей жизни ничего, кроме вольера и родного двора. А тут - здрасте-пожалуйста! - его вдруг хватают под пузо, закидывают в микроавтобус и везут не куда-нибудь, а в самый центр Москвы. Там снова хватают поперёк тушки и втаскивают в поезд. И эта железная коробка, полная неисповедимых запахов, трясётся и громыхает целую ночь, а утром щенка опять запихивают в машину и везут на другой конец города, причём уже совершенно другого…
        Какие ещё после этого проверки крепости психики?
        Наше путешествие длилось добрых полсуток, и всё это время я была рядом со щенком, гладила его, успокаивала, утешала:
        - Всё хорошо, маленький, я с тобой.
        Можете верить или нет, но уже к моменту посадки в поезд Урушка успел усвоить: у него есть Хозяйка, и рядом с ней бояться ему нечего. Когда вошли в купе, он устроился под моей лавкой, как дома. Ночью я спала, естественно, вполглаза, то и дело спускала руку вниз - проверить, как он там, погладить мягкую детскую шёрстку… Он приподнимал голову, чтобы ткнуться мне в ладонь носом: «Я тут, Хозяйка. Всё хорошо…»
        Ездила я за ним не одна - с друзьями-кинологами, которые из того же помёта брали себе сучку. И мне было спокойнее, и щенкам веселее: всё же вдвоём.
        И вот наконец мы выгрузились во дворе моего дома, и придвинулся миг, о котором я всё это время думала не без некоторого содрогания. Маленькому кобельку предстояло познакомиться с Чейзом.
        Ребята остались с обоими щенками во дворе, а я поднялась наверх, в квартиру, чтобы там бросить сумку, торопливо чмокнуть отца - и, нацепив на Чейза намордник, вывести старика на «смотрины»…
        Мне казалось, от этого свидания будет зависеть очень многое, чуть ли не все их дальнейшие отношения. Оба ведь кобели, старый и молодой. Один прошёл огонь и воду жестоких уличных схваток. А у другого в крови поколения предков, разводимых в том числе и для боёв…
        Чейз сразу насторожился, увидев посреди заснеженного двора - ЕГО двора! - двух незнакомых собак. Более-менее сравнимых с ним по размеру, а значит, воспринимаемых как вероятных противников. И одна из этих собак - Урушкина сестрёнка - имела ещё и нахальство на него гавкнуть!
        Естественно, Чейз с места ринулся разбираться. Я удержала его поводком, и почти одновременно его обоняния достиг характерный щенячий запах.

«Да тьфу на вас!» - внятно выразила седая кобелиная морда, и старик направился было мимо, ложась на курс нашей с ним обычной утренней прогулки. Но не тут-то было. По совету кинологов я поставила Урушку между ним и собой так, чтобы псы тёрлись боками, и принялась маршировать с обоими туда-сюда по двору.
        - Давайте-ка привыкайте, ребятки. Это, чтобы вы знали, надолго!
        Чейз, кажется, морщился от отвращения, однако делать нечего - прозвучала команда
«рядом», надо выполнять. Когда стало очевидно, что учить малыша уму-разуму он, по крайней мере на некоторое время, раздумал, кинологи отбыли восвояси, а мы, завершив прогулку, вернулись домой.
        Я покормила кобелей в разных концах кухни, чтобы предотвратить возможные трения, и наконец-то уселась попить чаю с дороги. Тут надо сказать, что Чейзина домашняя лежанка находится как раз рядом с тем местом, где я обычно сижу за столом. Урушка подошёл ко мне и устроился с другой стороны: всё-таки в этом новом помещении самая безопасная точка была определённо возле меня. Но лежать просто так малышу показалось скучно. Я не успела поднести чашку ко рту, когда из-под стола послышался рык.
        В свои четыре месяца Урушка уже умел грозно рычать, причём низким басом. И я с ужасом увидела, как на лежанке начал приподниматься Чейз: «А не надо ли тебе, парень, ещё кое-что объяснить?…»

«Конец, - поняла я. - Сейчас подерутся. И вот так у них дальше всё и пойдёт… И пойдёт…»
        Вредоносные намерения следовало пресечь в самом зародыше. Мой ужас вылился в бортовой залп главным калибром. Я вскочила на ноги так, что отлетевший стул громыхнул о газовую плиту, и взревела, точно недопивший фельдфебель:
        - Убью обоих!!! Не сметь!!!
        Чейз, который подобное уже не раз «проходил», просто сел на своём матрасе на попу. Урушка же… удрал в прихожую и там от страха описался. Я пошла его утешать, и обратно на кухню он пришёл за мной тише воды ниже травы.
        Сколько всего ему выдалось освоить за минувшие сутки!
        Первое: с Хозяйкой не страшны чужие люди, чужие места и даже громыхающие железные коробки, едущие неизвестно куда.
        Второе: Хозяйку беспрекословно слушается огромный, грозный взрослый кобель.
        И третье: Хозяйку определённо не стоит сердить, иначе могут разверзнуться небеса!
        С того момента и до самого конца короткой Урушкиной жизни мой авторитет пребывал на недосягаемой высоте. Кажется, в тот же день малыш снова валялся около меня на полу, пока я делала вид, будто читаю журнал, и к нам подошла наша домашняя кошка. Я не знаю, видел ли Урушка кошек, пока жил в питомнике, или Василиса была совершенно новым для него существом? Скорее второе, потому что он и на неё попробовал зарычать.
        Хлоп! - журнал без каких-либо комментариев опустился на щенячий носишко. Азиатёнок озадаченно притих: дескать, что это было? И связано ли как-нибудь с его угрозами кошке? Решил проверить…
        Хлоп!
        Урушка потёр лапой нос и умильно посмотрел на меня. Больше на Ваську он не рычал ни единого раза.
        А вот с Чейзом они всё-таки подрались, когда Урушке было месяцев шесть. Точнее, это была не драка, а вполне дружеский спарринг. Спортивно-учебный и невероятно красивый. Малыш вовсю уже перерастал «деда», но был далёк от каких-либо притязаний на лидерство и, вероятно, поэтому провёл весь бой сугубо в «партере»: елозил на спине и без особого результата пытался хватать Чейза за лапы. Тот весьма технично их убирал и, почти не давая к себе прикоснуться, сам цапал Урушку за любое место по выбору. Учись, мол, парень, чего доброго, пригодится!..
        Всё действо, в том числе звуковое сопровождение, в точности напоминало обычную кобелиную схватку, только… в сугубо замедленной съёмке. Происходила же баталия непосредственно у меня под ногами. Жутко хрипели, разверзались и фехтовали две пасти, полные огромных зубов: одна - старчески жёлтых, другая - фарфорово-белых. И при этом оба кобеля не забывали коситься на меня, проверяя, одобряет ли Хозяйка. Я не возражала, только приглядывала, чтобы Урушка, заигравшись, как-нибудь не оскорбил старика и тот не всыпал ему уже по-настоящему.
        Примерно тогда же, месяцев в шесть, Урушка впервые встал на мою защиту. В сумерках белой ночи мы шли с обеими собаками вдоль лесополосы, совершая обычный моцион перед сном, когда я заметила компанию молодёжи, двигавшуюся с электрички. Мы уже благополучно разминулись с подростками, и тут один из них с криком «Мария Васильевна!..» побежал меня догонять. Это был сын моего старинного друга, жившего в том же дачном посёлке, но Урушка ещё не успел с ним познакомиться. Услышав крик за спиной и шаги бегущего человека, малыш мгновенно развернулся и с утробным рыком бросился на перехват!
        За ним с миллисекундным опозданием рванула и «тяжёлая артиллерия» - Чейз.
        А следом, распластавшись в балетном прыжке, упорхнула и я.
        Удержать двух здоровенных псов, кинувшихся в одном направлении, - задача физически невыполнимая. Их может остановить только команда, а её-то я отдать и не успела, всё произошло слишком внезапно.
        По счастью, Чейз сразу узнал Олега, которого хорошо помнил. По примеру «деда» тотчас успокоился и Урушка. И уже вполне миролюбиво обнюхал протянутую ладонь, позволил себя погладить. Мы разговаривали, друзья Олега стояли поодаль… Время от времени Урушка поглядывал в их сторону и негромко, но внушительно рычал. Дескать, одного из вас я признал, но это не значит, что и остальным всё позволено! Смотрите там у меня, не балуйте!..
        Однажды, играя во дворе, Урушка сшиб с ног моего отца. Отец - человек уже немолодой, вдобавок ходит на протезе, его легко уронить. Грунт у нас на даче мягкий, песчаный, он не ушибся, но, не без труда поднимаясь, строго выговорил сконфуженному кобельку:
        - Ты, поросёнок, вообще-то смотри, куда прыгаешь!
        После этого Урушка играл внешне совершенно как прежде: подлетал, наскакивал, тыкался носом, но… обращался с отцом как с хрустальной вазой. Он не толкнул его больше ни единого разу, какой бы азартной и увлекательной ни была игра. Я не знаю, все щенки такие умные? Или только маленькие азиатики? Или только некоторые маленькие азиатики?…
        Естественно, я занималась с ним дрессировкой на послушание. Помните, конечно, с чего начинаются все статьи по дрессировке азиатов? Правильно: «имейте в виду, что у вас НЕ немецкая овчарка!» Предполагается, что каждый когда-то держал немецкую овчарку и в деталях представляет себе её поведение. Мне в этом плане не повезло. Немца у меня не было никогда, прежде Урушки я дрессировала только взрослого кобеля-полуротвейлера - Чейза. Наверное, в силу такой вот кинологической необразованности никаких подводных камней и неодолимых сложностей в обучении азиатёнка мне заметить не удалось. В возрасте семи месяцев Урушка прекрасно апортировал (наверное, он не знал, что его «вольнолюбивая» порода этим якобы из принципа не занимается), в любом порядке отрабатывал комплекс
«сидеть-лежать-стоять», по первому слову подбегал на прогулке, отлично ходил рядом, в том числе чётко выполнял повороты на месте, а уж за тряпочной колбаской прыгал как бордер-колли, с горящими глазами, с разгону…
        А потом его не стало.
        В какой-то момент я заметила, что во время прогулок он стал менее энергичным. Он уже не бежал впереди, пытаясь заигрывать с Чейзом, а вяло шёл рядом со мной или вовсе тащился сзади, порываясь отстать. Грешным делом я даже подумала, уж не заговорила ли в нём пресловутая «азиатская лень». Но Урушка - большой любитель поесть - стал утрачивать аппетит. И однажды, виновато посмотрев на меня, вовсе отошёл от миски, не прикоснувшись к еде.
        Конечно, в тот же день он был у врача.
        Этого врача мне рекомендовали как исключительно компетентного специалиста. Среди питерских собачников о нём действительно ходят легенды. Но в тот раз он сделал ошибку, необъяснимую и трагическую. Он принял жестокий вирусный энтерит, пробивший прививку, за безобидное раздражение слизистых.
        - Катар, - сказал он уверенно. - Небось щенок у вас деревяшки жевал?
        Я кивнула. Урушка действительно постоянно грыз то шишки, то щепки, но мне-то казалось, что он всегда всё выплёвывал…
        - Два-три дня на голодной диете - пройдёт без следа, - заверил меня врач.
        Я обозвала Урушку симулянтом, погрузила в машину и повезла обратно домой. Говорят, у каждого врача есть своё маленькое персональное кладбище… Теоретически это можно понять: все человеки, все ошибаются. Но вот практически… Когда это кладбище пополняется холмиками с именами ваших близких и любимых существ…
        Откройте, читатель, первую попавшуюся книгу из серии «если заболела ваша собака». Что там написано едва ли не в качестве основной заповеди?
«Консультируйтесь у ОДНОГО специалиста и не бегайте по другим». Иначе неэтично получается. Не комильфо. Так вот, любезный читатель. Заклинаю вас всем, что свято: если жизнь за грехи поставит вас в такую же ситуацию, не повторяйте моей ошибки. При малейшей тени сомнения бейте во все колокола, плюйте на пресловутую этику отношений пациента с врачом и бегите не только к другому специалисту, но даже к третьему и четвёртому. Тогда, может быть, не испытаете того горя, которое выпало мне.

…Несколько суток я заваривала никому не нужные травы и делала Урушке уколы, помогавшие совсем от другого. Когда же стало ясно, что так называемое выздоровление шло, мягко говоря, не по плану и я, запаниковав, бросилась с малышом в город, - было поздно. Светофоры, которые я, отчаянно сигналя, пролетала на красный свет, уже не могли купить Урушке драгоценного времени.
        Мой малыш умер на заднем сиденье «Нивы», когда я разворачивалась перед круглосуточной клиникой. Несколько раз со всхлипом вздохнул - и всё.
        Молодой доктор, которому я позвонила с дороги, выбежал навстречу, вдвоём мы занесли Урушку в смотровую, доктор пытался делать какие-то реанимационные мероприятия… Всё напрасно. Сердечко так и не запустилось.
        Незаметно и молча
        Подкатилась беда…
        И затих колокольчик,
        Отзвенел навсегда.
        Без упрёков и жалоб
        Улетела душа.
        Вот и всё. И не стало
        Моего малыша.
        На тропинках, которых
        Ты уже не пройдёшь,
        Слышен шёпот и шорох -
        Начинается дождь.
        По полям, где ты не был,
        Я хожу и молчу.
        Потускневшее небо
        Для чего-то копчу.
        Вслед за мной только ветер
        Носит лап топоток.
        Говорят, ты на свете
        Не последний щенок.
        Запищат в одночасье
        Дети братьев, сестёр…
        Опустевший матрасик
        Поглощает костёр.
        За клубящимся дымом
        В ту страну впереди
        Я приду, мой любимый.
        Ты меня подожди…
        Это был самый чёрный день в моей жизни…
        Узнав о несчастье, мои друзья-кинологи бросили все дела и примчались на выручку. Когда они подъехали, я сидела на земле около «Нивы», подпирая спиной водительскую дверцу, за которой между сиденьями остывало тело моего малыша. Мы отвезли Урушку в центральную городскую ветстанцию, чтобы понять наконец, что же с ним произошло.
        Вскрытие делали на следующий день, и я на нём не присутствовала. Не потому, что побоялась или не смогла выдержать тяжёлого зрелища. Просто на той же неделе Чейзу вычищали загноившуюся старинную шишку на спине, и я водила его к хирургу на перевязки.
        Посещения ветстанции остались у меня в памяти серией не очень связных, но пронзительно ярких картин…
        У дверей кабинета эвтаназии стоит семья, женщина и двое крепких мужчин. Женщина прижимает к себе пушистого кота и плачет не скрываясь, мужики отворачиваются и мрачно трут глаза кулаками.
        - Что случилось-то?
        Тихие слёзы переходят в рыдания.
        - Пятнадцать лет котику, отказывается от еды, обследовали, а там восемьдесят процентов тканей разрушено, ничего сделать нельзя…
        Из кабинета появляется врач.
        - Заходите…
        У аптечного окошечка ждёт очереди ухоженная - так и тянет сказать «барынька» - молодая красавица, вся в чёрном и золотом. Открытые плечи покрывает роскошный загар, явно не питерский, а с хорошего курорта. На руках мелко трясётся йоркширский терьер с красным бантиком на голове. Из глаз собачки прямо на локоть хозяйки стекают крупные слёзы.
        - Отчего у вас собачка так плачет?
        Почему у самой глаза красные, никто не спрашивает.
        - Опухоль головного мозга… - шепчет в ответ «барынька». В холёных пальцах трепещет листок с длинным перечнем медикаментов. Она протягивает его аптекарше и одну за другой достаёт из кошелька тысячные купюры. Она ещё на что-то надеется.
        Мимо нас по коридору бегом пролетает мужчина. Лицо у него перекошено, в руках извивается беленькая дворняжка. Пёсик не визжит и не лает - кричит криком от боли. Какой-то мучительный приступ, а может, и травма. Потом мы видим их в кабинете хирурга. Пёсик неподвижно вытянулся на деревянной кушетке. Хозяин срывает с плеч добротную дорогую куртку - подложить под голову малышу…
        Сюда бы наших законотворцев, которые запретили ветврачам применять наркотические средства для обезболивания. Пристегнуть бы наручниками, просто чтобы посидели денёк. Небось мигом убавилось бы в государстве идиотских законов…
        Доходит черёд и до нас. Мой Чейз безропотно вспрыгивает на кушетку и послушно садится. Юная докторша осматривает швы у него на спине, потом наполняет лекарствами большой шприц. Громила-кобель, от которого на улице шарахаются прохожие, принимается панически вертеться, пытаясь уйти от иглы.
        - Тихо, маленький, больно не будет… Ах ты, засранец! - вырывается у хирургини.
        - Чейзище, - ворчу я, удерживая его за ошейник. - Если уж милая интеллигентная доктор тебя засранцем обозвала, то кто ты на самом деле есть?
        Я ещё не такими словами его отругаю, пока будем идти до машины. Просто по той причине, что у нас с ним будет всё хорошо.
        Если не считать, что на другом конце коридора как раз происходит вскрытие нашего второго любимца, не успевшего вовремя получить помощь…
        Мой пушистый малыш…
        Чёрно-белая мягкая шёрстка,
        Неуклюжие лапы,
        Смешной любознательный нос…
        Сразу в десять сторон
        От меня на прогулке ты порскал -
        И обратно спешил,
        И во взгляде светился вопрос.
        Старый веник тебя
        Заставлял улепётывать с писком,
        От хозяйского гнева
        Спасая обрезок хвоста.
        А потом ты, прощённый,
        Засовывал мордочку в миску -
        И заранее знал,
        Что кормушка не будет пуста.
        Но один на другой
        Наши дни не бывали похожи,
        И всё тот же хвостишко
        Торчал, как воинственный флаг:
        Ты решительным басом
        Облаивал поздних прохожих,
        Если был слишком резким
        К хозяйке направленный шаг.
        Ты седого бойца
        Раскачал на потешную драку,
        Чтоб свирепый старик
        Поучил тебя тайнам борьбы…
        А когда заболел -
        Ни о чём не просил и не плакал,
        Ощутив приближенье
        Безжалостной суки-судьбы.
        Сколько было в тебе
        Доброты и весёлого света!
        И казалось - какие
        Преграды на нашем пути?…
        …Ползимы и весна.
        И начало последнего лета.
        И дыра на душе.
        И не может никак зарасти.
        Когда всё случилось, я сразу позвонила в Москву, Урушкиному заводчику. И заводчик, имевший, на мой взгляд, полное право послать меня весьма далеко и на любое количество букв, сказал мне:
        - Не плачь, я тебе щенка подарю.
        Какое «не плачь»?! От подобного великодушия я только разревелась в сорок ручьёв…
        Тем не менее во мраке замерцал светлячок надежды. Я стала часто заглядывать на сайт питомника, надеясь дождаться появления потомства от той же родительской пары. Такая вязка в самом деле планировалась, но, увы, у собак, как и у людей, не всегда всё получается «по заказу». Время шло, миновал почти год с того дня, когда меня впервые лизнул в щёку Урушка…
        А потом произошло в точности по известной каждому заводчику поговорке: «Ехали за беленьким кобельком, а уехали с чёрненькой сучкой». Правда, в моём случае она оказалась не чёрненькой, а скорее шоколадно-коричневой. Я увидела на сайте питомника её фотографию - и, при всём моём нежелании заводить суку, эта малышка буквально заглянула со снимка мне в сердце.
        Я позвонила кинологам:
        - Там такая сучонка… Честное слово, ребята, была бы сейчас в Москве - за себя не поручилась бы!
        Мне ответили:
        - И очень хорошо, что ты сейчас не в Москве. Меньше глупостей натворишь.
        Я всё-таки скачала фотографию с сайта и отправила им её «мылом». Буквально через полчаса раздался звонок:
        - Скорее предупреди заводчика, чтобы не отдавал никому, завтра же едем девочку забирать!..
        Так в моей жизни появилась Кирюшка. Родная, кстати, племянница покойного малыша, дитя его старшего брата.
        Судьбе было угодно, чтобы к ней вскоре привязалась та же инфекция, что унесла Урушку. Видно, у нас в Питере обитает какой-то особый штамм, против которого московская прививка оказывается бессильна. Я успела понять смысл выражения «на чёрном небе горело чёрное солнце», но Кирюшка выкарабкалась. Её квалифицированно и самоотверженно спас тот самый врач, из-за ошибки которого я потеряла Урушку.
        Недавно ей исполнился год.
        С «дедушкой» Чейзом они живут душа в душу. Играют, смешно и очень красиво
«дерутся», сообща добродушно валяют в пыли соседского кобелька - жутко выставочного крошку цвергшнауцера. Сопровождают меня в дальних лесных походах и никогда не ссорятся из-за куска. Если у Кирюшки возникает затруднение с освоением нового упражнения, я вывожу старика - и буквально через несколько минут проблема бывает исчерпана. Юная азиатка с упоением апортирует резиновый мячик, улетающий по дачной улице метров на пятьдесят, весело одолевает спортивные снаряды, проползает сквозь железную бочку, ходит по следу, разучивает общий курс дрессировки…
        Когда она даёт мне лапу, я пожимаю когтистую тёплую пятерню и помимо воли вспоминаю, как холодели лапки умирающего Урушки. Наверное, его призрак будет следовать за мной до конца моих дней. А может, он ещё вернётся ко мне в каком-нибудь ином воплощении?…
        И всё-таки завершить этот рассказ я хочу эпизодом, случившимся в один из первых дней Кирюшкиной жизни у нас. Она только-только осваивалась в городской обстановке, привыкала к ошейнику и поводку, к лязгающим трамваям и вонючим автомобилям на улице и едва успела уяснить для себя, что лифт - это вовсе не страшное чудовище, питающееся маленькими азиатиками.
        Мы возвращались с поздней прогулки. Войдя в парадное, я отстегнула оба поводка и вызвала лифт. Мы уже загрузились в него, когда Кирюшка, ещё не угомонившаяся после уличной беготни, вдруг пребольно хватанула «деда» за короткий обрубок хвоста. Оскорблённый старик с рёвом крутанулся в узкой кабинке, едва не свалив меня с ног, а перепуганная малявка, сообразив, что может схлопотать на орехи, вылетела обратно на площадку.
        Дверцы лифта начали закрываться, я придержала их рукой и стала звать:
        - Кирюш, иди сюда, поехали! Кирюшка!
        Но она переминалась с лапы на лапу, виляла хвостиком и не решалась войти. А вдруг «дедушка» ещё сердится, вдруг он решит её наказать?…
        Чейз смотрел на это, смотрел… Потом деликатно отодвинул меня в сторонку и тоже вышел наружу. Наподдал Кирюшке мордой и литым плечом, загоняя в кабину, и только тогда зашёл сам. Я нажала кнопку, и лифт понёс нас наверх.
        Железный старый пёс, могучая дворняга,
        Он знает эту жизнь и вдоль и поперёк.
        Бродяжничал, болел, под чьей-то дверью плакал…
        Теперь в хозяйском джипе - заслуженный ездок.
        Качается старик на кожаных подушках,
        Глядит, как убегает дороги полоса.
        Он был уже не юн, когда в собачью душу
        Впервые заглянули те самые глаза.
        Он ради них забыл дикарские повадки,
        Ведь всех запретов стоил уютный новый дом,
        И даже не страшна учебная площадка,
        Где ватный человек размахивал ножом.
        Дипломы на стенах - как мастера картины,
        Постигнуто такое, чему не научить:
        Поджавши хвост бежал паскудный кобелина,
        Неумным человеком натравленный в ночи.
        А сколько было тех, кто миром разминуться
        Предпочитал, для боя отваги не найдя!
        На прожитую жизнь не стыдно оглянуться
        Под говорок мотора, под мерный шум дождя.
        Он шёл без поводка, к нему бежали дети,
        И то, что он не тронет, все знали наперёд.
        А он шагал с одним-единственным на свете
        Любимым человеком - и знал, зачем живёт.
        Железный старый пёс, прошедший все науки,
        С хозяином пустился в дорогу от крыльца.
        Он едет выбирать молоденького внука,
        Чтоб сделать из мальчишки такого же бойца.
        Ему он посвятит всех дней своих мгновенья,
        Затем, чтоб в должный час, означенный в судьбе,
        В счастливые луга шагнуть без сожаленья,
        Хозяина доверив подобному себе.
        Ну а пока он дремлет под ровный гул мотора
        Да смотрит, как пейзажи меняются вокруг…
        Молюсь, чтоб от меня ты ушёл ещё не скоро,
        Свирепый старый воин, мой самый лучший друг…
        НАТАЛЬЯ ОЖИГОВА
        МИЛИЦЕЙСКАЯ СОБАКА ДРУЖОК И ДРУГИЕ ОВЧАРКИ
        МЕЧТАТЬ НЕ ВРЕДНО…
        Училась я тогда в шестом классе и была большой энтузиасткой служебного собаководства. Ну а сочетание «служебная собака» в те времена автоматически означало немецкую овчарку. И, понятно, я мечтала завести непременно овчарку!
        Вот только ста рублей на породистого щенка у нас с мамой не имелось. И в обозримом будущем не предвиделось. Поэтому у нас всегда были дворняжки.
        Я долго обрабатывала маму, внушая ей, что хочу стать кинологом и всю жизнь заниматься дрессировкой служебных собак… И видимо, наконец убедила её в серьёзности своих намерений. Она позволила мне взять щенка-овчарёнка, и буквально тут же подвернулся случай, позволивший обойти неразрешимую финансовую проблему.

…Зонарно-серая Пальма, его мамка, была откровенной дворняжкой. Вислоухой, с хвостом-баранкой. Предполагаемый папаша, Пират, был такой же масти. И тоже породностью не блистал. Пальма обитала во дворе предприятия рядом с моей школой. У неё даже был там не то чтобы вольер, так, загончик из сетки. Она считалась охранницей. Мои старшие подружки подкармливали её, делились бутербродами. Они-то и сообщили мне, что у Пальмы родились щенки.
        - Пять штук серых, а один - настоящая овчарка! Чёрно-подпалая!..
        Я схватила на кухне несколько варёных яиц - чуть ли не всё съестное, имевшееся у нас в доме, - и, запасшись таким образом угощением для Пальмы, отправилась с девчонками за щенком. Пальма встретила нас, виляя хвостом. Моих подружек она знала, и на радостях мне показалось, что меня она приняла тоже. Я проникла в загончик, подошла к щенкам и увидела, что один из них, этакий бутуз, действительно был вылитым овчарёнком. Я уже хотела взять его из гнезда…
        Тут-то Пальма на меня и кинулась! Укусить не укусила, но в сетку впечатала, причём с порядочной силой. Я замерла, не смея пошевелиться.
        - Пальма, Пальма! - принялись звать её мои подружки. - На! На!
        В конце концов она убрала лапы с моих плеч и отошла. Я бочком, бочком выбралась наружу, преисполнившись благоговения: какая грозная собака! И щенки у неё наверняка такие же!.. Готовые служебные псы!..
        Девочки вынесли мне облюбованного щенка, и я, совершенно счастливая, отправилась с ним домой…
        Зря, конечно, я мечтала и верила, что две дворняги должны были мне родить настоящую овчарку. Природа с моими мечтами считаться не пожелала. От овчарки у Дружка были только рост да окрас. Сколько я ни клеила ему лейкопластырем уши, стоячую форму они так и не приняли, оставшись висячими. И хвост упорно сворачивался бубликом на спине…
        Он очень легко дрессировался, выполнял много команд, умел «считать», а коронный номер у нас был - «покажи, как пьяницы валяются». Тут он опрокидывался на спину и смешно перекатывался с боку на бок. Однажды мы с ним показывали этот фокус в присутствии знакомых собачников. Я не учла, что перед этим Дружок в лесу наелся травы, дала команду - и в самый ответственный момент у него началась рвота, да притом зеленью. Соответствие образу пьяницы сделалось стопроцентным, народ ахал и изумлялся - ну надо же, какие чудеса дрессировки!
        При этом по своему характеру «служебный» Дружок вовсе не напоминал киношных Мухтара с Джульбарсом. Трус был жуткий! К примеру, он всю свою жизнь отчаянно боялся грозы. Когда за окном начинало греметь, он в панике лез ко мне на постель и устраивался в ногах, и согнать его оттуда могла только хоккейная клюшка. Ну и в острой ситуации на него надежды не было никакой. Чуть поблизости возникало какое-то напряжение, раздавались громкие голоса - и всё, Дружок норовил удрать куда подальше. Никакие мысли о защите хозяйки его при этом не обременяли. Одно время моя мама работала на заводе в табельной, проверяла у сотрудников пропуска. Иногда, выходя в ночную смену, она брала с собой Дружка, чтобы не так страшно было в поздний час возвращаться домой. Так во время этих походов у неё была только одна забота - уследить бы за «телохранителем», а то сбежит, ищи его потом!..
        Дурной был пёс, уж что говорить. Тем не менее мы с ним один раз задержали всамделишного преступника. Вот как это случилось.
        В тот день я пошла с ним гулять на длинную липовую аллею, тянувшуюся вдоль медицинского института. Неожиданно я увидела бежавшего в нашу сторону мужика! Здоровенного, крепкого телом и, что называется, с «протокольной» физиономией. Дружок чем-то занимался в сторонке, я оценила ситуацию первой и сразу подозвала кобелька, чтобы он, испугавшись, не рванул прочь. Схватила его за ошейник… и заметила, что за амбалом, оказывается, гнался милиционер!
        Дружок бегущих по-прежнему не замечал, и, воспользовавшись этим, я шепнула своей
«служебной собаке» команду:
        - Голос!
        Он отлично знал её и всегда исполнял по первому требованию. Вот и тут сразу прозвучало басовитое «Гав!..» Мужик, несшийся прямо на нас, мгновенно остановился… Теперь я думаю, что это был матёрый уголовник, не понаслышке знавший, чем чревато столкновение с милицейской овчаркой. Где же в той ситуации было сообразить, что, разожми я кулак, и моя «овчарка» исчезнет в неизвестном направлении с поджатым хвостом? Стоило злоумышленнику увидеть, что он бежит прямым ходом на собаку, которая лает и которую, судя по всему, вот-вот на него спустят, - и сработал рефлекс, громила замер на месте, решив, что его успели обойти ещё и спереди, подбежавший страж порядка чем-то шарахнул его сзади по затылку, мужик упал, на него надели наручники и увели. А мы с Дружком, чуть не лопаясь от гордости, пошагали домой. Мы преступника задержали!..
        Кто после этого мог сказать, будто Дружок не был настоящей служебной собакой? Настоящей овчаркой, а?…
        Всё же трусливый и непредсказуемый характер Дружка со временем вконец нас измотал, и мы передали его в частный дом - работать во дворе «звоночком». Там ему, наверное, и было самое место. Я же отправилась в Клуб служебного собаководства и записалась в очередь на щенка, чтобы наконец-таки стать обладательницей немецкой овчарки. Очередь, между прочим, была длинная, ждать пришлось около года, но наконец мне выдали заветного щенка - сучку по имени Кора.
        Это была очень красивая собака, прямо-таки воплощение моей мечты об овчарке. Я всячески старалась быть внимательной и ответственной хозяйкой. В частности, раз в месяц обязательно посещала с ней Клуб, где показывала Кору руководительнице породы: правильно ли она у меня растёт, хорошо ли развивается?
        В один из таких визитов руководительница заметила на зубах Коры жёлтый налёт.
        - Кариес, - заявила она, точно приговор вынесла. - Вам с этим не справиться. Скоро замучаетесь кашку ей протирать. Загубите собаку, и всё!
        Откуда было знать мне, школьнице, что в Клубе попросту «горел» план по передаче подрощенных собак в армию?… Теперь-то я понимаю, что меня форменным образом
«разводили», склоняя к продаже щенка, но тогда я приняла слова руководительницы за чистую монету. А мне уже расписывали прелести армейской жизни, ожидавшей Кору: там солдаты, которые не поленятся кашку ей протирать, там профессионалы-кинологи, которые ни в коем случае её не загубят.
        - Оформляйте продажу, а у вас будет другой щенок. По льготной очереди.
        Очень хорошо помню, как утром того дня я гуляла с Корой, купаясь в атмосфере полнейшего счастья, зато после визита в Клуб солнце для меня буквально померкло. Идя домой, я ревела белугой… Мы с мамой обсудили положение дел и решили поступить так, как будет лучше для Коры. Можете себе представить, какое это было для меня горе?…
        Спасибо чиновникам из Клуба, хотя бы насчёт льготной очереди они меня не обманули. Новая очередь двигалась гораздо быстрее той, первой, и довольно скоро у меня появилась Нони.
        Нонька не блистала экстерьерными данными, зато экзамен по ОКД - общему курсу дрессировки - мы с ней сдали на сто баллов из ста. Это значит, что при выполнении упражнений нам не было сделано ни одного замечания. Нонька прожила у меня три года, после чего… потерялась. Ни с того ни с сего заскочила в раскрытые двери троллейбуса - и уехала. Я не успела её остановить. Вот вам и ОКД…
        Я поймала такси и проехала по маршруту троллейбуса. Ноньки нигде не было. Я искала её, повсюду расклеивала объявления… всё без толку. Она исчезла бесследно.
        К тому времени жизни без собаки мы с мамой уже совершенно не представляли. Я успела окончить школу, устроиться на работу, начала зарабатывать… Новая овчарка
        - Лари - стоила бешеных денег. Семьсот рублей при моей зарплате девяносто. Под занавес развитого социализма это было покруче, чем сейчас тысяча долларов, но чего не сделаешь ради мечты!
        Из всех моих овчарок Ларька единственная прожила у меня до самой своей смерти - двенадцать лет.
        ЛАРЁЧНИЦА ЛАРЬКА
        Шёл девяносто третий год, то есть на дворе стояли самые что ни есть бандитские времена. Ларьке исполнилось три года. Я тогда только-только уволилась из пожарной охраны, чтобы полностью посвятить себя дрессировке собак - не по вечерам, как до этого, а полный рабочий день. Однако дело развернулось не сразу, с деньгами (как и у большей части народа) было исключительно туго. Выручили, как водится, личные связи. В моём случае - кинологические. Друг по имени Игорь, занимавшийся у меня с собакой, стал бизнесменом, приобрёл магазин и несколько ларьков. Он и предложил мне подзаработать - посидеть в одном из его ларьков продавщицей. Это было вполне удобно для нас обоих. Ларёк располагался около моего дома в Челябинске, я как дрессировщица была для хозяина не вполне чужим человеком, и он доверял мне хранить товар непосредственно в квартире. Моей напарницей стала ещё одна девушка, чью собаку я обучала. Она тоже обитала поблизости. Такой вот торгово-кинологический коллектив.
        Ассортимент товара в ларьке вполне соответствовал тогдашней эпохе. Только что появившиеся «сникерсы», водка, шоколад, ликёры, сигареты и жвачка.
        Времена были действительно беспокойные, и поэтому Игорь, сам будучи собачником, разрешал нам брать с собой на дежурство наших четвероногих питомцев. Вернее, если бы не было такого разрешения, я бы нипочём не пошла работать в ларёк. Страшно же! «Наезды» происходили сплошь и рядом…
        Ларёк, как-никак торговавший продуктами питания, регулярно проверяла санэпидстанция, но, что характерно, работники санэпиднадзора ни разу не сделали нам ни единого замечания, хотя собак мы не прятали. На присутствие наших защитников смотрели сквозь пальцы. Все всё понимали.
        Ларёк был небольшой, изнутри стёкол помещалась довольно частая решётка -
«антивандальная», как теперь принято говорить. Я общалась с покупателями сквозь небольшое окошечко-форточку, к которому человек, стоящий снаружи, должен был наклоняться. Ларька, по обыкновению, тихо лежала у меня под ногами, никто не видел её и не слышал.
        Тот день клонился к вечеру, когда напротив ларька остановились «Жигули», полные коротко стриженных парней. Все как один в спортивных костюмах, служивших тогдашним бандитам практически униформой. Сам по себе подобный контингент меня не удивил и не испугал. Я успела привыкнуть, что ларёк посещала либо ребятня, покупавшая жвачку, либо такие вот персонажи, интересовавшиеся гораздо более дорогим товаром. У рядового населения, пытавшегося выжить в условиях реформ, на
«сникерсы» и импортные ликёры просто не было денег.
        Я ждала, что парни купят водки и сигарет да и укатят подобру-поздорову с глаз долой в неведомом направлении. Не тут-то было. К моему окошечку склонился бритоголовый верзила.
        - Давай, в натуре, три бутылки «Распутина», блок сигарет, шоколада там…
        Я обрадовалась богатому заказу. «Распутин» был тогда чуть ли не самой дорогой водкой. Сигареты и шоколад тоже потянули на немалую сумму, которую я бритоголовому без промедления и назвала.
        - Ты меня не поняла, - сказал он в ответ. - Дай мне это так. Без денег.
        - Тогда и вправду не поняла, - опешила я. - Как это - без денег?
        - А я сейчас расписку тебе напишу. Вот увидишь, никаких проблем не возникнет.
        Я не поверила, зная, что проблемы возникнут обязательно. Что я хозяину-то должна была сказать: что подъехал неизвестно кто и я даром отдала товар?
        - Нет, - продолжала я упираться. - Не пойдёт. Либо за деньги, либо никак.
        Разговор у нас, надо заметить, до поры до времени шёл достаточно корректно, без мата и грубостей. Бритоголовый сделал ещё попытку уломать меня по-хорошему. Он начал мне объяснять про какого-то Фому, обретавшегося на «Пятаке» (имелся в виду расположенный неподалёку базарчик под названием «Пятачок»), пусть, значит, мой хозяин подъедет с распиской к этому Фоме, тот с ним и рассчитается. При этом он назвал мифического Фому своей «крышей». Я тогда в бандитские «понятия» не вникала, это теперь мы благодаря журналистам и авторам детективов о них кое-что знаем, - но сама мысль о «крыше», которая якобы будет за кого-то там платить, показалась мне подозрительной. Вот если бы «крыша» посылала за деньгами к своему подопечному бизнесмену, это ещё как-то можно было бы понять… А впрочем, отдавать товар без денег было всяко нельзя, и я собралась стоять до последнего.
        Тон разговора между тем закономерно менялся, на мою голову посыпались матюги и угрозы. Не стану врать, будто мне не было страшно. Было, да ещё как! Я тряслась от испуга и упрямо твердила:
        - Не дам я тебе ничего…
        Кореша бритоголового торчали около машины, наверное, потому, что к маленькому окошечку мог подступиться только один человек. Когда мой обидчик вдруг прервал разговор и отошёл к своим, я было вздохнула с облегчением, но сразу выяснилось, что рано. Он уже возвращался, неся в руке монтировку.
        - Ща я те, падла, всё тут разнесу!
        И полез в окошечко свободной рукой, собираясь схватить с витринки товар.
        Я поняла, что настало время пустить в ход последнее средство. Собаку.
        Я хорошо представляла себе возможности моей Ларьки, вернее, почти полное их отсутствие. При весьма крупных размерах она была слабой, флегматичной собакой, неспособной, к примеру, пойти на задержание, она фигуранта-то на площадке когда кусала, а когда и нет. Я всегда гуляла с ней без поводка, потому что она ни для кого не представляла опасности… Но у нас очень чётко, до полного автоматизма, был отработан один «показательный номер». Я знала, что, если схватить её за ошейник и тревожным голосом дать команду «Чё он?» (я пользовалась этим сочетанием вместо слова «чужой»), - Ларька взовьётся на дыбы, издаст страшный рёв и жутко ощерится, имитируя нападение. А я, в свою очередь, буду изображать, будто из последних сил удерживаю кровожадного монстра.
        Этот трюк нас ни разу не подводил. Во всяком случае, мужики во дворе, иной раз пытавшиеся по пьяному делу ко мне приставать, неизменно шарахались прочь, трезвели, начинали извиняться…
        Вот и теперь при виде лезущей в форточку руки, понимая, что, может быть, наживаю себе ещё худшие неприятности, я хлопнула по прилавку ладонью, сгребла Ларьку за ошейник и завопила:
        - Лари, чё он?!!
        Условный рефлекс не подвёл. Овчарка с рыком взвилась… Тут надо ещё добавить, что Ларькины глаза, когда она злилась, по какой-то причине жутковато синели. Зато зубы у неё, в точности как когда-то у Коры, всю жизнь были кариесные, жёлтые, отчего из пасти неистребимо воняло. И вот такая-то харя, к тому же свирепо наморщенная, лязгая ощеренными клыками, с яростным рёвом вылетает из-под прилавка, оказываясь в сантиметрах от бандитского носа!..
        Руку он успел отдёрнуть в самый последний момент. Между прочим, если бы не успел, Ларька его бы скорее всего хватанула, причём как следует. Она ведь чувствовала нараставшее напряжение обстановки и то, как я гладила её дрожащими руками, чтобы до последнего вела себя тихо!
        Эффект превзошёл все мои ожидания. Тротуар, у края которого стояла машина бандитов, был шириной метров пять. Эти пять метров бритоголовый пролетел спиной вперёд и откинулся на металлические поручни, отграничивавшие проезжую часть. Лицо у него не то что побледнело - прямо-таки побелело, он кое-как отклеился от поручней и не пошёл, а на ватных ногах поплёлся обратно к автомобилю. Пробормотал что-то своим приятелям - что именно, я не расслышала. Хлопнули дверцы, «Жигули» отъехали прочь…
        Вечером появился Игорь, и я во всех подробностях рассказала ему о случившемся. Он не сразу понял, что товар я всё-таки отстояла.
        - На большую сумму забрали-то? - спросил он, явно не собираясь меня особо ругать.
        - Нет, - сказала я, - всё цело…
        Естественно, Игорь встревожился и без промедления посетил «Пятачок», но никакого Фомы там, конечно, не обнаружил. Авторитет с таким то ли именем, то ли прозвищем позже всё-таки «нарисовался», но… крутизну имел такую, что до расчёта за юнцов, взявших в ларьке водку и сигареты, уж точно бы не снизошёл.
        Так победно завершилась эта история. Но мама меня без собаки ещё долго отказывалась на улицу выпускать…
        ПРОГУЛКА С СОБАЧКОЙ
        Он был ярко-рыжий, с чёрной маской на морде. И очень крупный даже для азиата. Сантиметров, наверное, под девяносто. Чуть-чуть плоскорёбрый, самую малость высоконогий… По совокупности признаков некоторые знатоки породы уверенно заявляли, что в родне у него наверняка присутствовали доги. Впрочем, другие, не менее авторитетные, специалисты столь же уверенно утверждали, что он определённо был чистокровным.
        Документально подтвердить или опровергнуть его породность нам так и не удалось. Люди, которые посреди ночи привязывают своих питомцев возле Клуба собаководства (на сей раз - любительского) и навсегда уходят от них, почему-то очень редко оставляют вместе с собакой какие-либо документы…
        Даже имя - Юлбарс - дала ему сотрудница Клуба, решившая взять на себя заботу о кобеле.
        Эта женщина по совместительству работала кинологом во вновь организованном охранном питомнике, и довольно скоро Юлбарс занял там один из вольеров.
        Жизнь, однако, повернулась так, что у его номинальной хозяйки не сложились отношения с руководством. Подробности никому не интересны, тем не менее конфликт оказался настолько острым, внезапным и непримиримым, что женщина просто собрала личные вещи и в буквальном смысле хлопнула дверью.
        Так Юлбарс оказался брошен во второй раз…
        В это время я подыскивала работу, связанную с собаками. Узнав о вакансии, я заручилась рекомендациями и пришла в питомник знакомиться. Меня встретил в полном составе весь персонал: двое симпатичных молодых мужчин - сам начальник и охранник по имени Дима. Что до четвероногого контингента, он только формировался. Вольеры располагались в большом полукруглом ангаре, открытом с одной стороны. Я увидела несколько дворняг, имевших паспорта немецких овчарок, выводок пятимесячных щенков, единственного кавказца, который был явно не в курсе, что в соответствии с породным стандартом ему полагается быть свирепым и кусачим… и Юлбарса.
        Все остальные собаки встречали нас радостно, ластились, порывались лизнуть… Юлбарс наводил ужас.
        Его свирепый рёв встретил нас ещё на дальних подступах к вольеру. Зрелище громадного пса, яростно сотрясавшего прутья решётки, впечатляло само по себе. На полу валялось несколько мисок с догнивающими на жаре остатками еды. Никто не мог войти, чтобы их оттуда убрать. По углам виднелись три или четыре лопаты, с помощью которых Юлбарса пробовали укрощать. Ко всему прочему, пёс, лишённый прогулок, был вынужден отправлять свои надобности прямо в вольере… Рои мух, буквально замшелый бачок для воды, из которого разило тухлятиной, потому что воду не удавалось сменить… Но даже и эта вонь не могла заглушить явственно различимого запаха болезни. В одном ухе у Юлбарса был страшнейший отит, при каждом движении слышалось хлюпанье, наружу капала жидкость…
        С собакой надо было что-то делать, и срочно.
        - Вот такой клиент, - сказали мне. - Даже убрать у себя не даёт.
        Из вольера доносился непрекращающийся рык, Юлбарс жутко лязгал челюстями, словно кусал воздух…
        - Ну ничего, - бодро ответила я, - сейчас съезжу домой, переоденусь, потом выйду с ним погуляю, тогда и наведёте порядок.
        - Как это - погуляете?… - изумились мои не очень опытные наниматели.
        В их представлении прогулка с Юлбарсом обещала стать чем-то вроде смертельного номера. Они не видели того, что заметила я. Ярость Юлбарса была направлена не на меня, а только на них. И это при том, что я была для пса «более чужой», чем двое мужчин. Видимо, присутствие женщины не ассоциировалось у него с возможными неприятностями. Чтобы проверить это, я сделала шажок в сторону, позвала по имени… И точно! Юлбарс только покосился, отследив моё перемещение, - и продолжал грозить тем, в ком видел врагов.

…Челябинск - город не маленький. Пока я добралась домой, сменила парадные белые джинсы на старые штаны, более подходившие для намеченного мероприятия, и вернулась обратно, миновало часа два. За это время кобель должен был полностью успокоиться, и я рассчитывала, что сумею с ним договориться.
        К моменту моего возвращения начальник уехал куда-то по делам, на обширной пустующей базе остались только мы с охранником Димой. Идти в домик за поводком и ошейником пришлось опять-таки мимо Юлбарса, и кобель разъярился заново. Я попросила Диму остаться внутри, чтобы не раздражать пса, перекрыла все выходы из питомника, чтобы в случае чего не ловить потом Юлбарса по всей территории базы… взяла амуницию и пошла устанавливать с собакой контакт.
        Честно говоря, было мне жутковато. Всё-таки живое существо, к тому же натерпевшееся от людей… мало ли какой фортель выкинет? Однако присутствовали и азарт, и желание что-то самой себе доказать, была и надежда на успех: ведь не случайно же он именно так отреагировал на моё первое появление?…
        И действительно, при моём приближении Юлбарс рявкнул, но не столько в мой адрес, сколько в сторону домика, где скрылся охранник. Некоторое время я стояла перед вольером, ласково разговаривая с собакой, буквально воркуя и слушая, как постепенно стихает раздражённое ворчание за решёткой. Потом решилась приоткрыть дверцу. И, ни в коем случае не посягая на территориальные владения кобеля, не глядя на него прямо, продолжая ворковать и на всякий случай придерживая дверь пальцем, чтобы в острой ситуации сразу захлопнуть, просто показала ему расстёгнутый ошейник.
        - Гулять, пойдём гулять, - повторяла я слова, известные каждой собаке, когда-либо жившей в семье. - Пойдём, мой хороший.
        Сначала он попросту замер, в красивых чёрных глазах мелькнула растерянность… «Не пойдёт - тихонько закрою дверцу и обожду, - подумала я. - Потом попробую ещё раз…»
        Однако, постояв в нерешительности, Юлбарс сделал робкий, очень робкий шажок в мою сторону. «Верить? Не верить?…» Потом ещё шажок… и ещё… И наконец он остановился совсем рядом, чуть-чуть не дойдя до границы вольера, но так, что я уже могла до него дотянуться. Тут у меня начало сбиваться дыхание, и, думая больше о том, как бы не выдать волнение, я сделала «решительное движение дрожащими руками», по возможности спокойно и уверенно застегнув на его шее ошейник. Когда я убрала руки, Юлбарс, по-моему, вздохнул с облегчением. Он ведь тоже не знал, чего от меня ждать!
        - Гулять, пойдём гулять… - повторяла я, перехватывая загодя пристёгнутый к ошейнику поводок.
        Я только потом узнала, что всё это время охранник Дима стоял наготове за дверью сторожки, глядя в щёлку и крепко сжимая топор, чтобы в случае чего сразу броситься спасать нового кинолога. Юлбарса они боялись жутко, и, в общем, по делу. Но спасать меня не понадобилось. Кобель спокойно вышел из вольера, и я повела его на прогулку.
        Я ожидала, что пёс, чуть не месяц просидевший безвылазно взаперти, бросится всё исследовать, изучать, нюхать и метить, потащит меня по кустам… Ничего подобного! Юлбарс шёл на провисшем поводке, слегка приотстав, и, как мне казалось, не интересовался абсолютно ничем. Я по-прежнему не отваживалась смотреть на него прямо, лишь контролировала краем глаза его движение и шагала вперёд, продолжая петь ему комплименты и стараясь время от времени как можно естественней коснуться его. Шерсть, кстати, у Юлбарса была короткая, бархатная, царившая в вольере чудовищная грязь к ней не прилипла…
        И он тоже изучал меня, изучал внимательно и осторожно. И похоже, как и я, пребывал в лёгком ошеломлении. Оттого сзади и шёл, что так было удобнее касаться меня носом, обнюхивать… Один раз, когда я оглянулась, мы с ним встретились взглядами, и вид у него был, как будто я его застукала за каким-то тайным занятием. Глаза мы отвели с одинаковой поспешностью.
        Прогулка благополучно продолжалась, я всё чаще притрагивалась к Юлбарсу, почти гладила, и он уже не шарахался от прикосновений, всё меньше ожидая подвоха. Даже пару раз лапу задрал возле каких-то кустов. Территория базы была обширна, имелись и горочка, и ручеёк внизу - благодать!
        Помнится, я успокоенно подумала о том, что кобель, похоже, принял меня, что всё будет хорошо… И, точно сглазив, в следующий момент поскользнулась и растянулась плашмя!
        Непосредственно под ногами у Юлбарса, по-прежнему шедшего рядом, на чуть провисшем поводке.
        Миг падения показался мне нескончаемо длинным… Я летела и прикидывала, с какого места он начнёт меня рвать - с ног или с головы? Что первое спасать? И реально ли вообще спасти что-нибудь от Юлбарса?…
        Глаза, правда, я не зажмурила - и увидела, как Юлбарс от неожиданности шарахнулся, припал на передние лапы… А потом вдруг запрыгал около меня с невозможно виноватым выражением морды: «Ой, прости, прости, пожалуйста! Ты не ушиблась?…»
        Вот тут я поняла - он в самом деле принял меня. Всё будет в порядке.
        Уже позже, задним числом, я сделала вывод: «в прежней жизни» у Юлбарса была хозяйка, которую он любил. Судя по всему, на прогулках здоровенный кобель не единожды её валил и за это получал нахлобучку. Поэтому и на моё внезапное падение отреагировал не агрессией, а, наоборот, решил, что провинился. В самом деле, ему сделали добро, вывели на прогулку, а он взял меня уронил!
        С этого момента наши отношения были установлены прочно и окончательно. В тот же самый день я полезла чистить ему уши, и он принял это как должное. И позже, что бы я с ним ни делала, всё мне позволял. Ни рыка, ни угроз… Доверие было полным.
        Я думала, он точно так же будет относиться вообще ко всем женщинам, но нет, он явно меня выделял. В дальнейшем у меня в подчинении появились девушки-вожатые, так они рассказывали следующее: стоило мне уехать куда-нибудь в командировку, дней семь Юлбарс вёл себя как обычно, слушался их, а потом начинал понемногу звереть. Миску в вольер поставить разрешал, но не более того. Тут же поднимал брыли, показывая клыки: «Уходи!» Кавказцы, те, наоборот, после недельной разлуки начинали меня слегка забывать, по возвращении некоторое время всегда уходило на то, чтобы освежить им память. С Юлбарсом всё обстояло иначе. Он ждал только меня…
        Как охранник он не знал себе равных. Со временем мы набрали собак, начали серьёзно заниматься защитой… У каждого нашего питомца бывали промашки. Один
«проспит» нарушителя, другой «купится» на лакомство… Но только не Юлбарс - чуткий, неподкупный, недоверчивый и страшный в праведном гневе! Он имел лишь один большой недостаток. Кобель оказался совершенно не способен работать на блокпосту. Оставшись один, принимался грызть цепь, ломая себе зубы. Никакие шлейки, ошейники и самые хитроумные комбинации того и другого не могли его удержать. Сколько раз было - поставлю его на блокпост, возвращаюсь в питомник, а он по дороге меня догоняет. Как он выворачивался на свободу, проследить не удавалось, но делал он это с ловкостью акробата. Разве что иногда раздирал себе ухо, то самое, в котором сперва был отит, а позже образовалась синевато-серая шишка.
        Но зато в качестве патрульного пса Юлбарсу цены не было! Обходя с ним по ночам базу (а я периодически оставалась одна на всей территории), я совершенно точно знала, что он не позволит никому чужому ко мне подойти. Кого угодно мог отпугнуть уже звук его дыхания - слегка сипловатый, как бы с постоянными начатками рыка. Плюс тяжёлый звук шагов громадного зверя… Собака Баскервилей, что говорить!
        Однажды Юлбарс проявил себя с совершенно неожиданной стороны. В соседним с ним вольере обитала красавица Бахар, породистая среднеазиатка. Одна передняя лапа у неё была чёрная, другая - белая. Когда ей командовали «Дай белую лапу!» - она давала белую. «Дай чёрную!» - и она протягивала чёрную. Прежние хозяева, научившие Бахар этой команде, сдали её в питомник за то, что она передавила энное количество соседских кур и гусей и отвадить её от вредной привычки они не смогли. Бахар была ценной племенной сукой. Я свозила её в Москву, в питомник
«Русская Легенда», к столь же породистому жениху. В положенный срок у Бахарки должны были появиться щенки. Мы, как умели, приготовили её жилище к этому событию. Построили уютное, на наш взгляд, деревянное гнездо. Обшили решётчатые стены досками на высоту около метра…
        Когда у Бахар началось щенение, гнездо она разворотила начисто. Пока мы прибежали, в вольере громоздилась куча утыканных гвоздями досок - и оттуда раздавался писк новорождённых щенков. Мы бросились всё это разбирать, стараясь не поранить ни Бахарку, ни малышей. Тут у суки начались очередные схватки, она стала тужиться и постанывать… Утешая роженицу, в какой-то момент я подняла глаза
        - и увидела, что поверх деревянной обшивки в вольер заглядывает Юлбарс. При его росте заглянуть через метровый барьер было несложно… Господи, какие у него были глаза!.. Грозный, свирепый Юлбарс, обладатель могучих челюстей и страшных клыков, переминался с лапы на лапу, ни дать ни взять взволнованный папаша возле роддома. Он поворачивал голову и так и этак, стараясь разглядеть источник тоненького писка, и, похоже, всей душой пребывал подле Бахар. Подобное участие в человеческом-то взгляде не всегда увидишь…
        Потом щенки начали подрастать. Их любопытство не ведало границ, и, конечно, мелюзгу со страшной силой притягивал Большой Рыжий Дядька, живший по соседству. Нахальные носы живо обнаружили щёлочку между досками - как раз в том месте, где Юлбарс обычно лежал возле своей миски с водой. Щенки собирались там всей толпой и буквально лезли один на другого, чтобы заглянуть на ту сторону. Щёлочка была узкая, трёхнедельные малыши не могли в неё протиснуться, но лапки высовывали то и дело, пытаясь дотянуться до кобеля. Особенно усердствовал один из них, рыженький. Мы даже смеялись:
        - Юлбарсик, это, часом, не твой?…
        Писк, сопение и царапанье коготков мешали кобелю отдыхать, преисполненный достоинства Юлбарс нехотя открывал один глаз… потом приподнимал брыли… и наконец рявкал на бесстыдников: «Брысь!» Малышню точно ветром сдувало, но несколькими минутами позже всё начиналось сначала.
        За всё время, пока они росли, он ни одного из них так и не хватанул.
        Время шло, постепенно у меня появились другие интересы, я увлеклась спортивной дрессировкой и года через два с половиной стала подумывать об увольнении из питомника… Однако просто уйти и оставить Юлбарса, передав его кому-то, было немыслимо, и я продолжала работать. Между тем шишка у него в ухе оказалась злокачественной опухолью, не подлежавшей хирургическому вмешательству. К счастью, она не причиняла ему страданий. Однажды Юлбарс просто уснул, чтобы не проснуться. Случилось это как раз в мою смену. Навестив его перед уходом домой, я обратила внимание, что он не вскочил, как обычно, меня поприветствовать. Он лежал с открытыми глазами, спокойно опустив голову на скрещенные лапы. Я наклонилась к нему - и увидела, что он никогда уже не вывернется из ошейника, чтобы догнать меня на тропинке…
        РЭД-СПЕЛЕОЛОГ
        Наверное, надо бы его скорее назвать «спелестологом», ибо так именуют себя исследователи подземных полостей рукотворного происхождения, однако это слово известно очень немногим… Впрочем, обо всём по порядку.
        Было первое октября девяносто девятого года, и в тот день Рэду исполнилось ровно два месяца. Кто такой Рэд? Самый первый щенок породы малинуа, приехавший к нам в Челябинск. Что за порода малинуа и на что она в действительности способна, мы тогда особого понятия не имели, только были наслышаны о несравненной психике и рабочих качествах этой рыженькой бельгийской овчарки. Я в глаза не видела ни одного малинуа и плохо представляла себе, каким должен вырасти Рэд. У меня ещё жила Лари, я ездила в Подмосковье стажироваться на инструктора - и там встретила кинологов Дорофеевых из Калининграда, которые взахлёб рассказывали о своей сучке малинуа, вывозной из Чехии. Она была одной из первых, появившихся в России. Мы с Дорофеевыми сдружились, а поскольку цели и интересы у нас были одинаковые - спортивная дрессировка, выступление с собаками на соревнованиях, - я попросила держать меня в курсе насчёт щенков, которых молодая собака должна была впоследствии принести. Тем более что моя Лари к тому времени достигла преклонного возраста - девяти лет. Я пыталась применять к ней новые навыки, полученные на
стажировке, но, если честно, Лари и в молодости-то особо ничего собой не представляла… Чего уж приходилось ждать от неё на старости лет!
        И вот наконец в Калининграде родились щенки. Хозяева суки весьма ответственно подошли к выбору жениха для любимицы - не поленились съездить в Чехию, где и повязали её с очень серьёзным рабочим кобелём. Так что рабочие качества родившегося помёта должны были пребывать на недосягаемой высоте. В моём доме раздался долгожданный звонок: «Приезжай, забирай!»
        К сожалению, самолично съездить за малышом я не смогла, не позволили проблемы на работе, в охранном питомнике. В Калининград по моей просьбе отправился наш фигурант, Сергей. Ехал он в поезде - в каждую сторону по двое суток. Так вот, по его словам, за два дня в поезде полуторамесячный щенок успел очаровать всех! Рэд мигом адаптировался к вагонным условиям. Всех обошёл, со всеми познакомился, поиграл… Ни плача, ни визга, ни испуганных жалоб, наоборот, на кого-то даже порыкивал. Ехал он, кстати, не в переноске, как сейчас принято, а просто так - на руках. Шебутной, резвый щенок оказался ещё и очень смышлёным: просился в дороге, внятно показывая, что ему пора в туалет. Проводница была в восторге. Короче, к нам в Челябинск Рэд приехал тощенький, похудевший, но, что называется, хвост пистолетом. Форменный нахалёнок.
        Сергей сам держал восточноевропейскую овчарку, занимался дрессировкой и хорошо разбирался в собаках.
        - Ну, Наталья, уже вижу, что не ошиблись, - довольным тоном сказал он мне, выходя из поезда на перрон. - Собака что надо!
        А всего через две недели, в Рэдов «день рождения», и произошло то, о чём я хочу рассказать.
        Вечером я обычно выходила с Лари и малинуёнком гулять на длинную липовую аллею недалеко от своего дома, на ту самую, где мы когда-то с Дружком героически задерживали злоумышленника. В тот день я припозднилась на работе, так что вышли мы только в одиннадцать вечера, когда было уже совсем темно. Горели фонари, стоял холод, и лил нескончаемый осенний дождь, то ослабевал, то усиливался…
        Липовую аллею от нашего дома отделяла проезжая часть не то чтобы проспекта, но достаточно широкой улицы. Эту проезжую часть мы пересекли строго на поводке, а когда вышли на большой газон, отделявший саму аллею от улицы, я отпустила щенка побегать на воле. Всё было как всегда. Старушка Лари, развесив уши, флегматично топала рядом со мной, Рэд носился туда-сюда, точно стремительный таракан. Я не преувеличиваю: взгляд едва успевал отслеживать его перемещения, он вообще, по-моему, никогда не ходил шагом, только бегал рысью. Или носился галопом. Так было и на сей раз…

…Пока, оглянувшись в очередной раз, я не увидела, что Рэд куда-то исчез!
        Тут надо сказать, что на улице было достаточно шумно. Пролетали машины, молотил по лужам дождь. Над проезжей частью горели фонари, но туда, где находились мы с Лари, их свет не очень-то достигал. Шум, дождливый сумрак, ярко-зелёная трава на газоне, косо освещенная далёкими оранжевыми фонарями… И нигде - никаких признаков Рэда! Только что под ногами крутился, и всё, нет щенка!
        - Рэд, Рэд! - закричала я, начиная тихо паниковать.
        Никто не отозвался. Малыш точно провалился сквозь землю.
        Я в ужасе обшарила глазами проезжую часть, ожидая самого страшного… Но и сбитого машиной щенка тоже нигде не было видно…
        И только тогда я обратила внимание на Лари, которая, стоя на газоне, внимательно смотрела в одну точку. Я поспешила к ней. И увидела перед собакой в густой траве крышку полуоткрытого люка.
        Вот тут я сообразила, что Рэд действительно провалился сквозь землю. В самом буквальном смысле этого слова. Уже в полнейшей панике я схватилась за косо стоявшую крышку, пытаясь сорвать её с люка. Но тяжёлая крышка, «сыгравшая» под маленьким щенком, не поддавалась моим усилиям. По какой-то причине её насмерть заклинило - ни взад ни вперёд.
        Колодец внизу казался бездонным, в нём царила космическая чернота, так что совершенно невозможно было определить глубину. Только наплывал характерный запах канализации.
        - Рэд, Рэд! - кричала я в люк.
        В ответ не раздавалось ни звука. Ни шлёпанья по воде барахтающихся лап, ни визга, ни лая…
        Отчаявшись справиться с крышкой, я заметалась по газону, ища, кого бы позвать на помощь. Но час был слишком поздний, погода отвратительная - нигде ни души! Только машины продолжали нестись мимо. Понимая, что времени терять было нельзя, я вернулась к люку… И то ли как-то удачно ухватилась за проклятую крышку, то ли страх придал силы, в общем, непонятно как, но неподъёмную железяку я всё-таки сдёрнула. И, нагнувшись внутрь, вновь во всё горло стала звать Рэда.
        Ответом было молчание…
        Я как могла свесилась вниз, вытянула руку, силясь что-то нащупать. Рука ушла во мрак, точно погрузилась в чернила. Колодец ко всему прочему ещё и расширялся от выходного отверстия, и мне не удалось коснуться не то что дна, даже и стенок.

«Ну уж нет, - пронеслось в голове, - просто так отсюда я не уйду. Хоть мёртвого, а достану…»
        Уж лучше было принести домой бездыханное тельце, чем каяться потом, не оставила ли я там Рэда ещё живого!
        Поскольку попытка что-то нащупать рукой успеха не принесла, я решила свеситься вниз всем телом. Повисла на локтях, шарю ногами по стенкам, ищу, не удастся ли за что-нибудь зацепиться. Тянусь вниз, насколько могу… ещё чуть-чуть, ещё… и сама чувствую, что достигнут предел, что буквально сантиметр лишку - и я уже оттуда не вылезу, не сумею подняться наверх.
        С большим трудом, буквально на грани физических сил кое-как я вытянула себя обратно наружу. И, заливаясь слезами, опять заметалась вокруг проклятого люка, ища в траве хотя бы палку. Нигде ничего!..
        Про Ларьку я к тому времени успела напрочь забыть, даже сейчас толком не могу вспомнить, что она делала всё это время, как реагировала на мои судорожные метания. Наверное, никак. Сидела себе где-нибудь поблизости, как обычно развесив уши, ждала, чем же всё закончится…
        Тут мне в голову полезли уже совсем чёрные мысли вроде того, что я скажу заводчикам Рэда, как буду объяснять, почему не уберегла малыша. Ведь он у меня даже месяца не прожил. Делать нечего, я снова уселась на край бетонной дыры, свесила ноги…
        И наконец мне повезло! Нога нашарила скобу, по которой в люк должны были спускаться рабочие. Всё правильно, не по верёвочной же лестнице они туда проникали? Я встала на скобу ногой и, растянувшись вниз чуть не на шпагат, нащупала вторую. То есть, вероятно, она была не вторая, а, скорее, третья или четвёртая, но в кромешном мраке разве поймёшь? Главное, здесь имелись скобы и по ним можно было добраться до Рэда!
        И я стала спускаться. В чернильную темноту и полнейшую неизвестность, как в преисподнюю. То есть тогда мне было не до сравнений, я просто лезла вниз по казавшейся бесконечной череде скоб и не имела ни малейшего представления, что подстерегало меня внизу. Я каждую секунду ждала, что опущенная вниз нога коснётся либо дна люка, либо воды…
        Но под сапогом каждый раз оказывалась очередная скоба. Я лезла и лезла сквозь затхлые испарения, поднимавшиеся навстречу, а мутное пятнышко рыжеватого света над головой становилось всё меньше…
        Однако и об этом я тогда тоже не думала. Не было ни страха за себя, ни отвращения, ни даже праздного любопытства насчёт глубины колодца. Я просто хотела достать Рэда. Мёртвого или живого.
        Причём скорее первое, если судить по воистину гробовой тишине, всё так же царившей внизу. Когда я вслушивалась в эту тишину, накатывал ужас. Как смогу я взять в руки мёртвое тельце моего малыша, который только что так весело носился по газону, так радовался едва начавшейся жизни?!
        Я спускалась и спускалась, мне казалось, этому не будет конца, но колодцы бездонными не бывают. Носок резинового сапога всё-таки окунулся в густую вонючую жижу. Остановившись, я повисла «буквой зю» и принялась шарить кругом…
        Моя рука прикоснулась и тут же сграбастала… шёрстку тёплого, шевелящегося, живого щенка!!!
        Видимо, в первые же секунды после «приводнения» Рэд за что-то зацепился - и замер в полнейшем оцепенении, не барахтаясь и никак не откликаясь на мой голос.
        То, что это был именно Рэд, сомнению не подлежало. Пальцы нащупали знакомый ошейник - самодельный, с мягкой фланелевой подкладкой, украшенный звёздочками, снятыми со старых погон. Как красиво он всегда смотрелся на рыжей шерсти малыша! Могла ли я знать, что этот ошейник однажды станет для меня символом надежды и чуть ли не спасательным кругом?
        Я схватила за него Рэда, выдернула из жижи, прижала к груди… И стала думать о том, как буду выбираться наверх.
        В самом деле, ситуация складывалась точно в детском стишке: «доказать, как он будет вылезать». Мало того что бесконечный спуск превратился в бесконечный подъём - как прикажете перелезать со скобы на скобу, обходясь одной рукой, ведь вторая держит щенка? Попробовав так и этак, я пришла к выводу, что сразу сорвусь. Делать нечего, пришлось устраивать Рэда на плече. Так можно было хотя бы перехватывать его, чтобы не соскользнул.
        Понял ли двухмесячный малыш, что речь шла о его жизни? Пробился ли к нему сквозь шоковое состояние мой голос, мой запах, моё тепло?… Я знаю только то, что он вцепился в меня всеми коготками и повис, точно котёнок, вжался как можно плотнее в мою шею и плечо… Честное слово, подъём дался мне гораздо легче и быстрее спуска. Я летела вверх по скобам будто на крыльях. Рэд держался так крепко, что под конец я уже и не страховала его. А главное - он был жив, он был со мной, он был жив!!!
        И вот он, верхний обрез люка. Казалось, все трудности позади. Мысленно я уже видела перед собой подъезд, лифт, ванную и вожделенный кран с горячей водой… Как бы не так. Чтобы вылезти на поверхность, мне надо было для начала переправить туда Рэда, потом повиснуть на локтях, потом приподняться на них…
        Так я и хотела сделать, но Рэд, поставленный на травку, в ужасе прыгнул обратно в колодец, ко мне на плечо. Ему было слишком страшно даже на краткое время разлучиться со мной. При этом он едва не сорвался вниз, был вовремя перехвачен и выдворен на газон. Последовал новый прыжок…
        И вот так - раз за разом!
        И поди объясни двухмесячному собачьему ребёнку, что необходимо всего лишь чуть-чуть подождать, пока я хотя бы сяду на край!
        После одиннадцатого его прыжка у меня снова потекли подсохшие было слёзы. Рэд просто не давал мне выбраться из люка. Стоило выпустить его из рук, как он тут же сигал вниз, мне на плечо!
        Кончилось тем, что я выкраивала буквально по полсекунды, приподнимаясь в люке всё выше… выше… выше…
        И наконец я из него всё-таки вылезла.
        Как я грязная и насквозь мокрая бежала домой с Ларькой у ноги и с Рэдом на руках, как оставляла липкие чёрные следы и распространяла вокруг канализационные фимиамы, как ехала на пятый этаж в лифте с какой-то молодой влюблённой парой, возвращавшейся со свидания, - букет роз, нарядная одежда, духи… - это, право же, отдельная песня…
        Кажется, никогда прежде я так не радовалась двери в родную квартиру!
        Маленького, мокрого, продрогшего щенка мы сразу определили в ванну, под тот самый кран с тёплой водой. У малинуа не особенно длинная и пышная шерсть, но, Боже ты мой, какое количество чёрной вонючей дряни, оказывается, может в ней поместиться!.. С Рэда текло и текло…
        Когда грязь перестала ручьями разливаться по ванне, а Рэд, вытертый полотенцем, приобрёл мало-мальское сходство с прежней ухоженной и культурной собачкой, мы с мамой напоили бедного пострадавшего тёплым молоком… И стали ждать, как скажется на нём страшный полёт сквозь люковую темноту и ещё более страшное сидение внизу.
        Минут через пятнадцать малыш полностью отогрелся, толком не высохший хвостик поднялся пистолетом, и Рэд весело отправился затевать потасовку с Лари.
        И только тогда у нас по-настоящему отлегло от души! Мама в запоздалом ужасе задалась вопросом, что было бы, если бы я не сумела вылезти из треклятого колодца: где, что - неизвестно, мобильников тогда у нас не водилось, помощи ждать неоткуда. А я, пошатываясь, наконец-то сама поплелась мыться, и по пути в ванную меня посетило труднообъяснимое, но безошибочное чувство: «Эта собака у меня будет жить ДОЛГО…»
        При первой возможности я подошла к тому люку при дневном свете. Крышка, которую в роковой вечер я напоследок всё-таки задвинула за собой, валялась в стороне, а внутри люка виднелись набросанные туда здоровенные жерди, прямо-таки стволы. Кому и зачем понадобилось это сделать - понятия не имею. Так и не удалось мне хотя бы на глаз оценить глубину колодца. Но даже и по тем стволам было понятно - порядочная…
        А Рэду в самом деле досталась долгая жизнь. И, смею надеяться, не особенно скучная. Он оправдал все возложенные на него надежды, выиграл множество соревнований по следовой работе и послушанию, сейчас выступает по программе IPO-3, мы с ним даже вместе попали на обложку журнала «Кинология и спорт». Не подкачал и экстерьер. Рэд получил звание Чемпиона России, имеет CACIB, то есть является кандидатом в международные чемпионы. Уже в Ленинградской области, куда он переехал из Челябинска вместе со мной, у него растут дети и внуки…
        Ему исполнилось семь лет, время от времени я подумываю отправить Рэда «на пенсию» и сделать основную ставку на молодых перспективных собак, но покамест не получается. В доме звонит телефон:
        - Наталья, скоро соревнования, нужна надёжная собака - защищать честь питерской дрессировки…
        - Рэд, ко мне!
        Приезжаем с соревнований, и возле дома останавливается милицейская машина. К воротам подходит поселковый милиционер:
        - Дом ограбили, есть след, сумеете по нему пройти?
        Я снимаю с гвоздя поводок:
        - Рэд! Ко мне!..
        АЛЕКСАНДР ТАНЕНЯ
        РОДНАЯ ДУША

…Спрашиваешь, почему Ханыч, когда по паспорту - Янки? А он по-домашнему изначально вообще был Хамыч. Потому что очень наглым рос. Мне была нужна именно такая собака, соответственно, щенку позволялось буквально всё. Я надевал ватник, ватные штаны - маленький ротвейлер в игре очень больно кусался - и позволял ему трепать меня как угодно. Обычно владельцам рекомендуется пресекать такое поведение малыша, но я по специфике своей тогдашней работы его только приветствовал. А ещё, когда мы шли с ним по улице, при виде идущего навстречу человека мой щенок и не думал отворачивать в сторону. Предпочитал стукнуться лбом в ноги, но дорогу не уступал. Вот такой маленький хам, вполне заработавший своё прозвище. Позже оно, как бы сказать, мутировало, ведь неудобно и неприятно было всё время звать собаку таким в общем-то ругательным словом.
        Собственно, я «знал» Ханыча ещё до рождения. Его мать росла в семье моей родственницы, и я любил играть с маленькой сучкой: ложился на диван и оттуда дразнил её свёрнутой газетой или апортировочной палкой. Она наскакивала, хватала её, дёргала, смешно урчала… Потом я уехал в длительную командировку, а когда вернулся - затеял с подросшей «девицей» ту же игру. Р-раз! - и я неожиданно оказался на полу. Могучая сука сдёрнула меня, взрослого мужика, с дивана, словно тряпочную куклу. «Повзрослеет - возьму от неё щенка!» - восхитившись, решил я тогда.
        И вот появился помёт. Один щенок в нём сразу оказался кандидатом на выбраковку. Он родился коричневым вместо чёрного, «положенного» по стандарту породы, и, когда я впервые увидел его, малыш был до того толстым, что практически не мог двигаться - лёжа на пузе, еле-еле доставал лапками пол. С такими данными он никому не был нужен, а значит, его ждала незавидная участь. Его либо утопили бы, либо отдали «в хорошие руки», то есть опять-таки практически на верную гибель. В том, что касается собак, я предпочитаю быть прагматиком, а не чувствительной барышней, но тут дрогнула внутри жалостливая струнка - и я его взял. Взял даже без особой мысли о каких-то служебно-выставочных перспективах. Так подбирают дворняжку, так берут с улицы «просто пёсика для души»…
        Между прочим, подобным образом начинаются очень многие рассказы о славных выдающихся псах. Будущий хозяин выбирает самого никчёмного и слабенького щенка, живое скопище недостатков, приговорённое специалистами и заводчиком, - и именно этот щенок вырастает в суперсобаку. Действительно, в жизни бывает всё. Золушка становится королевой бала, а гадкий утёнок - прекрасным лебедем. Только надо помнить, что всё это - немногочисленные исключения, подтверждающие правило. Огромное большинство заморышей так заморышами и остаётся…
        Ханыч оказался одним из счастливых исключений. Во всех отношениях.
        БОЛЕЗНЬ
        Естественно, Ханыч был привит, как и подобает щенку. Но… ветеринария в начале девяностых годов ещё не успела стать такой процветающей и прибыльной отраслью бизнеса, как теперь. Неопрятное помещение с облупившимся кафелем, тусклая лампочка, мужик в замызганном халате - вот что представляла собой государственная ветстанция, где делали прививки и выписывали собачьи паспорта. И мы - неизбалованный постсоветский народ - считали это нормальным. Если помнишь, нас человеческая-то «бесплатная» медицина не особенно баловала… Вот и я только задним числом сообразил, что вакцина была довольно сомнительной марки, да и хранилась явно не в холодильнике, как ей полагалось бы, а на тумбочке, при комнатной температуре… «Заднее число» наступило очень скоро. В один далеко не прекрасный день у малыша потекло из носа и глаз. Я тогда жил в Сосновой Поляне, совсем рядом с ветеринаркой. Завернув Ханыча в первую попавшуюся тряпку, я бросился с ним к врачу. Врач поставил диагноз с первого взгляда:
        - Чума. Собака не выживет.
        Он предложил усыпить щенка, чтобы тот хотя бы не мучился, но я отказался. Тогда ещё не было таких, как сегодня, справочников с адресами и телефонами ветеринарных клиник, и я стал действовать методом «язык до Киева доведёт» - поехал оттуда в другую ветклинику, которую знал, там мне рассказали ещё про одну… и так далее. Добрался аж до Озерков - через весь город по диагонали. Ни в одной ветеринарке мне реальной помощи не предложили, только стремились поскорее выставить за дверь - ведь мой питомец был ещё и заразен. В общем, топайте умирать в другое место и не мешайте людям работать. Между тем Ханычу на глазах становилось всё хуже, утром я посадил его в машину почти нормального, с первыми признаками заболевания, а когда ехал с ним обратно домой, он уже хрипел…
        Спасли его особенности моей собственной биографии. Дело в том, что немногим ранее я вернулся со службы на Северном Флоте в инвалидной коляске, в которой, по мнению официальной медицины, мне и предстояло провести остаток дней. Я с этим решительно не согласился… и через полтора года активного самолечения снова начал ходить. Соответственно, по ходу дела были прочитаны горы книг по медицинской тематике. В том числе и весьма далёкие от моего конкретного случая, о том, например, как лечили чуму у людей. Терять было нечего, и от безысходности я стал пользовать Ханыча теми же методами. Надо сказать, методы были свирепые. Уколы сульфокамфокаина в область сердца, капельницы с сорокапроцентной глюкозой… Не говоря уже об антибиотиках, которые на всю жизнь изувечили ему пищеварительную систему… На венах обеих передних лап не осталось живого места, я их капельницами и шприцами попросту «распахал». При этом выглядел бедный пёс попросту жутко: морда в пене, из носа текла мерзкая зелень, шерсть лезла клочьями, глаза, кажется, хлюпали, когда он моргал. Он лежал на матрасике и даже не мог самостоятельно повернуться
на другой бок. Только дыхание булькало и клокотало в груди.
        Идя в очередной раз из аптеки, я совершенно случайно разговорился с дядечкой, который выгуливал возле нашего дома дворняжку. И надо же такому случиться - дядечка оказался компетентным ветеринарным специалистом. Он сразу сказал мне, что пса я, может быть, и спасу, но все потроха - сердце, лёгкие, пищеварительный тракт - пострадают очень серьёзно. Придётся ещё и их потом восстанавливать. Или смириться с тем, что собака останется инвалидом. Выслушав, я повернулся и побежал обратно в аптеку за добавочными снадобьями…
        Так проходил день за днём… И вот однажды я заметил, что дыхание пса начало выравниваться. По крайней мере, он явно перестал задыхаться. Потом наметились более серьёзные признаки улучшения. Ханыч начал приподнимать голову и наконец попробовал встать. Кое-как «облокотился» на передние лапы, но заднюю часть тела поднять так и не смог. Я сначала подумал - ослаб, мышцы не справляются. Но оказалось, что задние лапы его просто парализовало. Чума-то, как выяснилось, прошлась по нему по полной программе - одновременно в лёгочной, нервной и желудочной формах. Соответственно, задними лапами он не только шевелить не мог - он их даже не чувствовал. Поэтому, когда мы с ним в первый раз выбрались на прогулку, выглядело это так: передние лапы пытаются идти, всё остальное висит на полотенце, продетом под пузо.
        Тут надо сказать, что к нему практически сразу вернулась прежняя непрошибаемая наглость, которую кто-нибудь другой, возможно, назовёт несгибаемым присутствием духа. Нет, он не был отморозком - ни тогда, ни позже ни на кого попусту не бросался, даже не рычал. Просто, если уж он шёл - так ОН ШЁЛ, а на четырёх лапах или только на двух - не имеет значения. Вплоть до открывания лбом двери в подъезде. Видимо, она тоже обязана была посторониться: Ханыч идёт!
        Я сам тогда ещё ходил плоховато, так что совместные прогулки служили «лечебной физкультурой» нам обоим. И вот однажды, заводя, а вернее, наполовину занося Ханыча в подъезд, я по неловкости прищемил ему заднюю лапу. Беспомощно волочившийся палец с когтем угодил под железную дверь… и мой пёс взвизгнул от боли. Для меня этот жалобный визг прозвучал музыкой, ведь он говорил, что к парализованным лапам стала возвращаться чувствительность. Значит, есть надежда снова заставить их двигаться! Благо я знал на собственном опыте, как это происходит.
        И я взялся за дело! Перво-наперво я потащил Ханыча плавать. Собаки все от природы умеют плавать, даже те, которые об этом и не догадываются. У меня тогда был автомобиль «Нива», позволявший выезжать на Финский залив и добираться через пески прямо к воде. Я всё на том же длинном вафельном полотенце затаскивал Ханыча в воду и вынуждал плыть, он грёб передними лапами, а я то страховал его, то подныривал снизу - посмотреть, что там у него делается с задними, не начали ли шевелиться. Стелил ему ипликатор Кузнецова на голые камни, чтобы воздействовать на нервные окончания… Народ на пляже над нами украдкой посмеивался: собрались, мол, два инвалида, хозяин еле ноги переставляет - и кобель у него такой же. А потом я сделал вот что. Привёз однажды с собой детскую надувную лодочку, посадил в неё Ханыча, отбуксировал на глубину и… вытащил пробку. Лодочка сдулась, ротвейлер, привыкший к моей постоянной поддержке, неожиданно оказался в воде. И без полотенца под брюхом. Глаза у него натурально полезли на лоб, он принялся судорожно грести в сторону берега…
        Вот тут у него и дёрнулась впервые задняя лапа.
        Помню, как он плыл к берегу, тараща глаза и отчаянно скуля. Не от страха, он вообще по жизни ничего не боялся, просто, как видно, пробуждавшиеся нервы причиняли ему очень серьёзную боль. Полноценно выйти на берег он, конечно, не смог, выполз на передних, но задние уже шевелились, пытались поддерживать тело, и это было отчётливо видно. Победа!
        У меня сразу прибавилось энтузиазма. Гуляя с ним, я начал понемногу ослаблять полотенце, чтобы задние лапы понемногу принимали нагрузку. Дело шло на лад, а когда мне стало казаться, что полотенце вот-вот можно будет вовсе убрать, произошло следующее.
        Я в очередной раз отправился с Ханычем на пляж и по дороге остановился купить сигарет. Припарковал «Ниву», выгрузил пса наружу и отправился к ларьку, накинув поводок на фаркоп. «Пусть, - думаю, - хоть полежит инвалид, воздухом подышит…» Стояночный тормоз при этом я включить поленился: место было ровное, да и вышел я всего на минутку. Только-только встал в очередь, и тут народ кругом как-то странно заволновался, начал пальцами указывать куда-то назад… Оборачиваюсь - мама дорогая! - мой калека плетётся ко мне, да не просто идёт, а ещё и «Ниву» за собой буксирует. Горбится, пыхтит от усердия - и тащит автомобиль!
        А ведь «Нива», если кто не знает, в снаряжённом состоянии весит без малого полторы тонны.
        С того момента я не только выбросил полотенце, но и приступил с Ханычем к серьёзной физической подготовке. Задние ноги у него хотя и ожили, но походка оставалась, что называется, дебильной - спина горбом. Да как ей не горбиться, если всю работу делали передние лапы, а задние вместо какого следует толчка просто переступали, подламываясь и вихляя? Начали мы с Ханычем таскать старое автомобильное колесо.
        - Совсем собачку замучил, - попрекали меня доброжелатели, которые в таких случаях всегда как из воздуха материализуются. - Вон он у тебя аж сгорбился, нормально идти не может, уже надорвался, наверное!
        Я сначала им объяснял, что не осанка такая из-за тяжёлой работы, а, наоборот, упражнения служат для её исправления… потом стал думать, как решить эту проблему. И придумал. Успела наступить зима, и я начал надевать Ханычу на передние лапы полиэтиленовые пакеты. Зачем? А чтобы лапы скользили. Тогда ему ничего другого не оставалось, кроме как всё больше пускать в ход задние. И это подействовало… А может, у него и без моих ухищрений начали как следует восстанавливаться пострадавшие нервные соединения? Наверняка сказать невозможно, я просто делал всё, что, на мой взгляд, было способно хоть как-то помочь. Некоторые мышцы у него так и остались атрофированными, зато другие их скомпенсировали, да как! По-видимому, в подобных случаях организм входит в особый режим, с лихвой возмещая всё отнятое болезнью. Это называется гипервосстановлением. Любители спорта ещё не забыли «чёрную газель» Вилму Рудольф, олимпийскую чемпионку по бегу, которая в детстве не могла ходить из-за паралича ног. Вот и мой Ханыч в итоге не только сравнялся по физическим данным с нормальными представителями своей породы, но и стал
превосходить очень многих. Ростом он на несколько сантиметров зашкаливал за верхний предел, положенный ротвейлерам по стандарту, и к тому же обладал исключительно мощным костяком. Объём груди, например, у него был более метра. Добавьте огромную мышечную массу, наработанную нашими тренировками… Однажды, когда он стал уже совсем взрослым, матёрым кобелём, я поставил его на весы в аэропорту «Пулково». Получилось больше девяноста килограммов… Это при том, что жир на нём совершенно не держался - так уж работал после болезни его повреждённый антибиотиками кишечник.
        И вот тогда-то, когда он вернулся практически с того света не благодаря усилиям врачей, а вопреки их приговору, - на нашем пути и начали запоздало попадаться ветеринарные светила. Вплоть до профессора из Ветакадемии, который натурально выкручивал мне руки, допытываясь подробностей применявшейся к Ханычу «терапии».
«Где ж вы все раньше-то были…» - думал я и… добросовестно рассказывал, что и как делалось. И, между прочим, не зря. Опыт, приобретённый тогда, впоследствии помог сохранить ещё не одну собачью жизнь.
        На всякий случай я посетил с Ханычем и ту самую первую ветеринарку, где ему поставили диагноз.
        - Чепуха, - сказали мне. - Это другая собака. Тот кобель не мог выжить… Идите отсюда и не мешайте людям работать!
        СПАСЕНИЕ НА ВОДАХ
        В ту же зиму Ханыч спас мне жизнь.
        Нет, ему не пришлось защищать меня от бандита, реальные схватки с преступниками были у него пока впереди. Он вытащил меня из полыньи. Самое смешное, что произошло это не где-нибудь на далёком ладожском льду, а непосредственно в черте города, между улицами Десантников и Тамбасова, где в неглубоком овраге протекает речка Ивановка. В ней-то я и собрался вполне реально погибнуть.
        На другом берегу размещалась собачья площадка, там я занимался с Ханычем послушанием. После урока мы отправились на прогулку, и я даже не очень заметил, как оказался на льду, - стоял морозный февраль, всё занесло снегом, поди разбери, который сугроб на твёрдой земле, а который уже нет. Ну а лёд, как часто бывает на городских речках, оказался непрочным. Всё произошло очень быстро. Ханыч, которому должен был скоро исполниться год, тогда ещё не набрал полного веса, и там, где он спокойно пробежал, - я провалился.
        Не знаю, какая в том месте была глубина, во всяком случае дна ногами я не достал, повис на локтях. А потом и под локтями лёд треснул.
        Температура стояла сугубо минусовая, я был одет очень тепло: в авиационные ватные штаны, подбитые ещё и овчиной. В воде все достоинства тёплых штанов мигом превратились в недостатки. Поди в таких побарахтайся. К тому же ноги от лютого холода сразу свело, да так, что я пошевелить ими не мог. Тут надо сказать, что всё на том же Северном Флоте мне разок пришлось лететь в полярную воду, причём с порядочной высоты, - может, сработала физиологическая память организма? Или мои плоховато работавшие ноги обострённо отреагировали на холод?… Так или иначе, положение складывалось весьма незавидное. Уже сгущались ранние зимние сумерки, мела позёмка, и - нигде ни души. В нескольких сотнях метров стояли дома, там светились окна квартир, но из моего оврага до них было дальше, чем до Марса.
        На военной службе я повидал кое-какого лиха, и на поверхности океана, и в его глубине. И вот, после стольких плаваний, тонул в убогой питерской речушке, внутри городского квартала, где вырос, чуть ли не прямо у себя во дворе.
        Чем не насмешка судьбы?
        Я не помню, звал я Ханыча на помощь или не звал. Помню только, как он остановился и оглянулся. Пошёл в мою сторону. Потом побежал…
        И, подбежав, сгрёб меня всей пастью за локоть. Ну нет бы хоть чуть выше! Вцепился прямо в сустав.
        Я не склонен вдаваться в эмоции по поводу верного пса, бросившегося на выручку хозяину. Возможно, он сообразил, что со мной случилась беда, и действительно пытался помочь. Но не исключено, что Ханыч просто играл: в его понимании я куда-то прятался, а он меня оттуда извлекал. В собачий ум ведь не заглянешь…
        Как бы то ни было, сгрёб он меня очень даже конкретно. Так, что искры из глаз посыпались уже не от холода, а от боли, по вискам потёк пот, я сразу забыл про свои сведённые ноги и понял, что теперь утону уже точно. Я заорал и завертелся в полынье, пытаясь отбиться от Ханыча свободной рукой… И тут почувствовал, что могучий ротвейлер понемногу выволакивает меня из полыньи.
        С той же лёгкостью, с какой его мамка когда-то сдёргивала меня с дивана…
        К тому времени, когда с помощью Ханыча я выполз из воды, судорога в ногах успела бесследно рассосаться. Я и не заметил, когда это произошло. Может, клин клином вышибло - помогла зверская боль в локте? Как знать. Вот я сумел закинуть одно колено на лёд, Ханыч проволок меня ещё метра полтора, разжал наконец зубы, я поднялся…
        И тут мой спаситель попятился прочь, расплываясь в идиотской заискивающей улыбке, после чего… напустил лужу. Он принял мои вопли и неестественное поведение на свой счёт и решил, что чем-то проштрафился.
        Мне некогда было обнимать Ханыча и благодарить за геройский поступок. Я сразу побежал домой. Именно побежал, а не пошёл, потому что дул по-февральски стылый, режущий ветер. Он шуршал снежной крупой и быстро уносил остатки тепла. Бежать было недалеко, но и то, пока я добрался до парадного, мокрая одежда на мне успела заледенеть.
        При входе в дом Ханыч за всё хорошее чуть не получил ещё и пинка. Я открыл железную дверь и привычно скомандовал ему:
        - Заходи!
        Но он, сбитый с толку и отчасти напуганный (где это видано, чтобы я бегом бегал с площадки домой?), стоял, поджимая обрубок хвоста, и не решался войти. Отчего хозяин так тяжело дышит, может, сейчас пришибёт провинившегося щенка?… Еле я загнал его в подъезд, за ту самую дверь, которую он в своей обычной наглости порывался открывать головой.
        Благодаря пробежке и тому, что Ханыч очень быстро вытащил меня из воды, приключение обошлось без последствий. Только левый локоть, расплющенный его челюстями, посинел и опух. На нём и сегодня можно отыскать шрамы. Что ж, у меня оставалась вторая рука, чтобы весь остаток вечера гладить его морду, лежавшую у меня на коленях.
        - Спасибо, родная душа. Если бы не ты…
        По-моему, Ханыч был счастлив. Оказывается, хозяин на него совсем не сердился…
        ОПАСНЫЕ СОСЕДИ
        Квартира, где я тогда жил, была коммунальной. И моей соседке активно не нравился Ханыч. Нет, он не вынуждал её по полдня сидеть на шкафу, не оставлял где попало вонючих меток и не похищал со сковородки оставленные без присмотру котлеты. Он вообще никому не причинял неудобств. Ханыч провинился только тем, что я завёл его, не испросив её, соседкиного, соизволения. И этого она не могла нам с ним простить.
        Казалось бы, ну не по «ндраву» тебе собака соседа, дальше-то что? А вот что. Вредная тётка решила всем доказать, что живущий в квартире пёс - опасен. И не просто опасен, а ОЧЕНЬ опасен, а значит, его нужно немедленно искоренить!
        С этой целью она повадилась стучать в мою дверь всякий раз, когда проходила мимо. А также скрестись в неё, шипеть и мяукать, если думала, что меня нет дома. Чего именно она в итоге хотела добиться, мне доподлинно неизвестно. Может быть, истеричного лая, который должен был вызвать всеобщее недовольство и стать поводом для выселения собаки? Я несколько раз предупреждал её, что дело может кончиться плохо, но она продолжала гнуть свою линию.

«Дура ты, дура…» - думал я и старался пореже оставлять Ханыча дома одного. Но неизбежное всё-таки произошло. Однажды соседка допрыгалась.
        Я возвращался из булочной и, стоя на лестничной площадке, уже доставал из кармана ключ от квартиры, когда изнутри до меня донёсся глухой удар. Потом - визг соседки. Я передать не могу, какой это был визг! У неё воздух в лёгких давно должен был кончиться, а она всё вопила. Я подобрал ключ, который от неожиданности выронил, и торопливо повернул его в замке…
        Моим глазам предстал пейзаж, достойный кисти Айвазовского. Белая как простокваша соседка пласталась по стене коридора против моей комнаты - и продолжала громко визжать. Моя дверь была приоткрыта… наружу, хотя всегда открывалась вовнутрь. В комнате, в самом дальнем углу, просматривался Ханыч. Кобель всем своим видом показывал, что уж кто-кто, а он тут решительно ни при чём. Только по лбу почему-то текла кровь.
        Когда я подошёл, он встал, отряхиваясь, и двинулся меня встречать. Я, мол, тут в уголке тихо лежал, никого не трогал, всё как всегда, ничего не случилось…
        Дверной косяк, сделанный из бруса, был тем не менее сломан, а дверь снесена с петель: от удара вылезли все шурупы. Минут двадцать я ставил её на место, чтобы открыть нормальным порядком, - не доламывать же, в самом деле, коробку? Соседка мало-помалу прекратила визжать, но от стенки за эти двадцать минут так и не отлипла. Стояла в полном ступоре, начисто позабыв, что можно куда-то уйти, убежать…
        Скажу сразу: все провокации против Ханыча она после этого прекратила. Какое там мяукать, скрестись или без дела стучать, вообще на цыпочках мимо ходила. Одно дело - слушать раздражённый лай из-за двери и потирать ручки: «Опасная собака, я же вам говорила». И совсем другое - когда дверь вдруг начинает падать, а сквозь пролом к тебе рвётся жутко ощеренная зубастая пасть. Две большие разницы!
        В Одессе, кстати, действительно так говорят.
        На лето я переехал в пригородный посёлок… назовём его Аэродромный, там действительно находился поблизости большой военный аэродром. К тому времени ротвейлеров у меня было уже два. Второго, Брэка, я подобрал на помойке, где он искал себе пропитание. Судя по всему, кобеля выкинули из дому хозяева, не сумевшие с ним совладать. Я подманил его и надел ему на шею ремень от сумки, чтобы увести с собой. Он тут же меня укусил. Так мы с ним и познакомились.
        Какие-либо разборки с Ханычем я сразу ему запретил, сопроводив свой запрет кратеньким, но энергичным внушением. Ничего! Кобели нашли себе массу других развлечений. В частности, они повадились открывать дверцу холодильника и запускать туда наших домашних кошек. Кошки добирались до колбасы и сосисок и сбрасывали их вниз. В свою очередь псы надкусывали лакомства, недоступные для кошачьих зубов, например «Царскую» очень твёрдокопчёную колбасу, и оставляли кошкам полакомиться…
        В дальнейшем я передал Брэка другому кинологу, и помоечный обитатель нашёл своё жизненное призвание, став лучшей розыскной собакой в милицейском питомнике, где я тогда работал, но пока до этого было ещё далеко.
        Я давно знал Аэродромный, там кроме леса и речки имелись обширные поля, удобные для обучения следовой работе. Сначала я ездил туда с собаками из города то в машине, то электричкой, но дорога была далековата, а в электричке мне почему-то ещё и везло на нетрезвых попутчиков, которых при виде ротвейлеров обязательно тянуло на подвиги. В конце концов я нашёл в Аэродромном алкоголика, сдававшего квартиру, и временно перебрался туда.
        Мог ли я знать, что там меня ждала ещё одна соседка вроде той, которую я оставил в городской коммуналке? Изменились только декорации, а так всё было очень даже узнаваемо. Каждый день мы с кобелями отправлялись в поля, шли по улице мимо частных домов, и каждый день из определённой калитки выскакивала вредная тётка и принималась орать. И кто мне дал право здесь ходить, и что это у меня за собаки, и почему они без поводков и намордников? И вообще, «понаехали тут»!
        Это при том, что внутри посёлка я всегда давал команду «рядом», и псы топали у ноги как приклеенные. Я ещё и ставил Брэка, как менее воспитанного, на всякий случай между Ханычем и собой. Он и не рыпался, хотя с тёткиного двора раздавался воинственный лай цепного полукавказца. Таких собак в деревнях почему-то называют
«волкодавами», хотя в действительности всё обстоит ровно наоборот - в голодные зимы волки их исправно утаскивают прямо с цепи.
        Убедившись, что криком нас не проймёшь, опасная соседка отправилась к участковому: «Ходють тут всякие». Когда участковый пришёл выяснить мою личность, я продемонстрировал ему ротвейлеров и предъявил удостоверение, выданное в милицейском питомнике:
        - Это служебно-розыскные собаки, я здесь их тренирую.
        Служитель порядка полностью удовлетворился и больше меня не теребил, благо реальных нареканий на нас не было. Тётку такой результат, однако, не удовлетворил. Бездействие милиции побудило её взять правосудие в свои руки. Теперь при нашем появлении она распахивала ворота и… травила на нас своего полукавказца, крича на всю улицу, что он вот ужо сейчас сорвётся с цепи и тогда я костей точно не соберу.
        Вот до какой степени я ей не полюбился.
        Возможно, мне следовало проявить благоразумие и сменить маршрут, но оставлять
«поле боя» за скандалисткой было уж слишком противно. Любят подобные личности третировать окружающих, не получая отпора, должно же это на ком-нибудь кончиться? И я продолжал ходить мимо её ворот, рассматривая это как лишнее упражнение на послушание для своих кобелей. А они слаженно топали у ноги, заглядывая в глаза: «Ну как, хозяин, доволен?»
        Всё же настал день «Д», когда вредная тётка выбежала из ворот и, загородив мне дорогу, в очередной раз раскричалась. Пока я ей объяснял, что улица - место общественное, а значит, все имеют равное право по ней ходить, в одну сторону и в другую, вдоль и совсем даже поперёк, с собаками или без, я поневоле отвлёкся от управления кобелями… и мерзавцы, конечно, не преминули этим воспользоваться.
        Мы с тёткой одновременно обернулись на истошные вопли полукавказца. И увидели, как Ханыч и Брэк сноровисто, точно два волка на охоте, вынимают «волкодава» из ошейника с явным намерением разорвать его на сорок четыре маленькие болонки.
        Я успел вовремя вмешаться, так что дело обошлось без смертоубийства - всего лишь срочным вызовом ветеринара. После этого опасная соседка не только не выбегала за ворота скандалить, по-моему, при виде нас она даже окно занавеской задёргивала.
        А потом лето кончилось, и я оттуда уехал.
        ГЛАС ВОПИЮЩЕГО
        Я говорил уже, что Ханыч родился от суки, принадлежавшей моей родственнице. Соответственно, щенком и в молодом возрасте он очень много общался с моей малолетней племянницей. Они, можно сказать, вместе росли. Без конца что-то затевали, возились, даже дрались. Именно дрались! Не поделят игрушку - и готово, пошёл дым коромыслом. Маленькая девочка с криком колошматила Ханыча по чём попало кулачками и детским пустотелым пластмассовым молоточком, который пищит при ударе. Рассерженный ротвейлер сшибал её с ног и с рыком принимался валять по полу. Племянницы из-под него практически не было видно, только мелькали ручонки с молоточком и слышался визг. Увидел бы это кто посторонний - я думаю, в один момент поседел бы: огромный страшный кобель загрызает маленького ребёнка! Кстати, сердился Ханыч не понарошку, а очень по-настоящему. Кому понравится, когда тебя лупят по носу? Глаза у него наливались кровью, сверкали ощеренные клыки… Однако запрет обижать «щенка», присущий психически здоровому кобелю, срабатывал безотказно. Ханыч ни разу не поранил племянницу. Не причинил ей ни одной ссадины, не поставил ни
единого синяка.
        И я не запрещал им эти довольно-таки рискованные разборки. Я просто никогда не оставлял их наедине.
        Быть может, такое общение и стало причиной того, что Ханыч всю свою жизнь был буквально помешан на детях. Когда мы выходили с ним на прогулку и в пределах видимости появлялись маленькие человечки, Ханыча тянуло к ним как магнитом. Вот тут я грешен: раза два я терял бдительность, и мой кобель, ускользнув от меня, пробирался на территорию детского сада. Там я его и обнаруживал, блаженствующего в буквальном смысле под кучеймалой ребятишек. Облепив «живую игрушку», они усаживались на Ханыча верхом, гладили, тянули за уши и за обрубок хвоста… В общем, восторг столь же полный, сколь обоюдный.
        Если не считать того обстоятельства, что воспитательницы в это время сидели на макушках детских грибков и оттуда костерили меня словами, вроде бы не очень подходящими для педагогов.
        Естественно, я поспешно забирал Ханыча и с извинениями уводил его прочь с детской площадки. Спасибо ему: благодаря замечательной психике он ни разу меня не подвёл.
        Только не следует думать, что в сходных обстоятельствах любой пёс
«автоматически» повёл бы себя так же. Во-первых, собаки, как и люди, все разные. А во-вторых… Нет ничего хуже, чем слепо принимать на веру какие-то стереотипные представления, не разобравшись сперва, что за ними стоит! Все мы с детства наслышаны, будто самые злые собаки «маленьких не трогают». С одной стороны, мощный инстинкт действительно диктует собакам снисхождение к маленьким детям, но… кусают же время от времени, да ещё как! Иначе откуда бы сообщения о жутких инцидентах с детьми, которые бульварная пресса, а за ней и центральные телеканалы раздувают чуть не до необходимости запрета на ту или иную породу?
        Вот пожалуйста. В посёлке, где я сейчас живу, недавно произошёл трагический случай: сука ротвейлера убила маленького ребёнка. Собака, естественно, была застрелена милиционером. Спустя несколько дней жители собрались на митинг, требуя запретить ротвейлеров. Поселковый милиционер пригласил меня на этот митинг в качестве кинолога и попросил дать оценку ситуации.
        Я расспросил его о подробностях случившегося, и выяснилось следующее. Супружеская пара, жившая в Санкт-Петербурге, завела суку ротвейлера, но ни воспитанием, ни дрессировкой нисколько не озаботилась. Видимо, предполагалось, что собака должна была подрасти и «сама всё понять» - как по части бытового поведения, так и по линии охраны. Результат оказался закономерным, сука полностью вышла из повиновения, начала показывать зубы. Тогда её… сослали в загородный посёлок к пожилой бабке, которая, естественно, справиться с ней не могла уже совершенно.
        А потом настало лето, и туда же, к бабке, отправили маленького ребёнка.
        Так люди своими руками создали ситуацию, которой только чудо могло помешать завершиться непоправимой бедой.
        Ну сами посудите. Совершенно невоспитанная, неуправляемая собака, привыкшая жить по принципу «что хочу, то и ворочу» и по любому поводу пускать в ход зубы, оказывается наедине с трёхлетним ребёнком, которого она воспринимает как назойливого человеческого щенка. Бабка не в счёт: её авторитет для ротвейлерши был равен нулю. Стоило малышу сделать что-то, что пришлось не по нраву собаке, и она проучила его, как проучила бы собственного детёныша. Схватила за шею и трепанула. Только собачье дитя самой природой рассчитано на подобное обращение, его целый день можно так трепать безо всякого вреда, а человеческое - нет. Вот вам и трагедия.
        Когда я пришёл на митинг, милиционер с гордостью рассказывал, как застрелил собаку-убийцу.
        - Давай дадим ребёнку вязальную спицу и оставим его наедине с электрической розеткой, - сказал я сержанту. - А потом расстреляем её за то, что шибанула ребёночка током. И будем этим гордиться…
        Услышал ли меня кто-нибудь? Не знаю. Люди пошумели и разошлись…
        Убейте меня, чтобы я понимал: почему прежде, чем сесть за руль автомашины или приобрести «ствол», мы собираем массу справок, убеждая строгие комиссии в том, что мы не алкоголики, не наркоманы, не сумасшедшие, наконец, и к тому же обладаем необходимым минимумом технических навыков? А для обзаведения вполне грозным живым оружием - собакой - нам достаточно всего лишь пойти к заводчику облюбованной породы и выложить денежки?
        Вот и получается, что ротвейлеры и кавказцы попадают к полностью безответственным, а то и невменяемым людям. А потом мы бушуем на митинге, требуя
«отменить»… нет, не дурацкий порядок, а ту или иную породу.
        На «цивилизованном» Западе целые страны уже расписались в своей неспособности держать собак чуточку посерьёзнее карликовых пудельков. Желательно кастрированных.
        Когда раздаются голоса «запретителей», мне всякий раз хочется предложить выяснить, автомобили какой марки задавили наибольшее количество детей, и призвать к запрету этих автомобилей. Вам смешно?
        НА ФИРМЕ «ПРОШЛОЕ ЛЕТО»
        Когда-то эта фирма снабжала огурцами и помидорами весь Ленинград. Теперь её уже нет, поэтому назовём её «Прошлое Лето». Это теперь вдоль Пулковского шоссе от Балканского проспекта до железной дороги выстроились огромные магазины-склады, перед которыми паркуются дорогие автомобили, а раньше там простирались бесконечные ряды застеклённых теплиц. Естественно, теплицы требовали охраны. Желающих поживиться овощной продукцией во времена дефицита было достаточно. И через забор залезали, и свои работнички попадались на воровстве…
        Масштаб же территории был таким, что без собак обойтись не представлялось возможным.
        Контингент вооружённой охраны был в основном женский. Сотрудницы ВОХР, или, как мы их с юмором называли, «вохрушки», время от времени приезжали со своими овчарками к нам в питомник аттестовываться и повышать квалификацию. И я часто слышал от женщин одну и ту же жалобу:
        - Плевали на нас жулики. И на нас, и на наших собак…
        Овчарки у них по своим рабочим качествам в самом деле были далеко не «элита». Подумал я, подумал - и решил бросить Ханыча «на усиление кадров».
        Охраной территорий он до этого не занимался. Я начал с того, что на некоторое время подрядился с ним вместо одного знакомого охранять автостоянку. Объяснил кобелю, что такое обход периметра, откуда могут появиться враги и как поступать с человеком, лезущим через забор. Естественно, в качестве злоумышленников на первых порах выступали мои помощники. Буквально через неделю - куда быстрее, чем я предполагал, - Ханыч полностью вошёл в курс дела, и… до чего же ему это дело понравилось! Когда я стал возить его в тепличное хозяйство, у него буквально глаза загорались: ура, работаем! Ханыч быстро «накатал» маршруты обходов, и у вохрушек началась совсем другая жизнь. Тем более что его не нужно было отдельно учить ни личной охране, ни правильному поведению во время проверки документов.
        Нет, он не злобствовал, не бросался с рыком, он вообще никого зря не обидел. Просто, когда работавшие с ним вохрушки встречали на территории сомнительную личность, эта самая личность, которая раньше просто послала бы их вместе с повизгивающими овчарками куда подальше, почему-то теряла дар речи. Ханыч тихо усаживался рядом с женщинами и СМОТРЕЛ. Кому не случалось стоять под прицельным и очень уверенным взглядом громадного чёрного зверя, тот навряд ли поймёт. Если же разговор делался напряжённым, взгляд пса приобретал смертоносное качество, словно где-то снимали предохранитель гранатомёта: «Дёрнешься напасть - убью. Дёрнешься убегать - убью за то, что удирал…» И ведь чувствовалось, что он это сделает. Действительно сделает.
        Обороты немедленно снижались, личности безропотно открывали сумки для проверки, послушно топали с вохрушками на пост…
        Однако из песни слова не выкинешь. Моральным давлением удавалось ограничиться не всегда.
        Тот гражданин был гораздо более серьёзным преступником, чем обычные для «Лета» похитители помидоров. Собственно, продукция теплиц его вовсе не интересовала: он предпочитал выносить дорогостоящие корейки и балыки с расположенного поблизости мясокомбината «Самсон», а через территорию «Прошлого Лета» просто выбирался наружу. Может быть, за ним числились и более тяжкие преступления, ибо по своим душевным качествам этот человек был именно тем, кого сейчас принято называть
«отморозками».
        Уголовный розыск уже «вёл» его, именно в ту ночь должно было произойти задержание, но сотрудницы ВОХР, естественно, об этом не знали. Увидев на своей территории мрачного детину с подозрительной сумкой, вохрушки попытались его остановить.
        Когда мужик не обратил на оклик никакого внимания, прозвучало предупреждение:
        - Стой! Пускаю собаку!
        Собакой был Ханыч, но и это отморозка не впечатлило. Он бросил громоздкую сумку и… принялся раздеваться.
        - А пускайте, - заявил он охранницам. - Собаки голых не трогают!
        Не знаю уж, откуда он почерпнул это заблуждение. Прозвучало «Фас!», Ханыч ринулся в атаку и схватил вора за ногу. Насчёт того, что «собаки голых не трогают», он оказался не в курсе… Тут надо сказать, что дело происходило задолго до открытия на каждом углу пунктов приёма металла, соответственно, возле теплиц валялось немало всяческого железного хлама. Укушенный мужик извернулся, подхватил с земли тяжёлый кусок металлического уголка - и с размаху огрел Ханыча поперёк спины. Да так, что лопнула шкура.
        Вообще-то Ханыч во время борьбы с человеком, тренировочной или реальной, не зверел никогда. Ситуация неизменно оставалась контролируемой - Ханыча можно было в любой момент безо всяких проблем снять с оппонента. Этот случай стал исключением. Нельзя же, в самом деле, бить животное железным уголком и требовать, чтобы оно при этом проявляло корректность!.. Дальнейшее, по словам охранниц, было попросту жутко. Ханыч мгновенно опрокинул супостата и прижал к земле. Насел на него, чёрный в темноте, как кот на пойманную крысу, и принялся рвать. Одной из вохрушек от этого зрелища стало физически плохо, она впервые увидела, на что их четвероногий защитник был в действительности способен. Вторая оказалась покрепче и решилась Ханыча оттащить. Как ни странно, он послушался её
        - и в это время, привлечённая рёвом и воплями из-за забора, появилась группа захвата. Та самая, чей предполагаемый «клиент» валялся на земле в луже крови, растерзанный до полусмерти.
        Говорят, при виде милицейского пистолета отморозок захохотал:
        - Стреляй, мне плевать…
        Ещё говорят, что лечили его в тюремной больнице до суда чуть не полгода.
        ВЫСТАВОЧНАЯ КАРЬЕРА
        Тогда же, в период службы в фирме «Прошлое Лето», и состоялась Ханычева короткая выставочная карьера. Вохрушки Ханыча любили. Не за бесстрашие и свирепость, не за то, что чувствовали себя за ним как за каменной стеной. В кругу своих это был просто большой, уютный, безопасный и ласковый пёс, всеобщий любимец. Родословная у Ханыча была в порядке, и в один прекрасный день вохрушки заставили меня поехать с ним на выставку в Гатчину.
        Хвастаться нечем - фурора мы там не произвели. Наоборот, эксперт поглядывал на нас с явным неудовольствием.
        - Собаку кормить надо, - сказал он мне назидательно. - Что это он у вас такой худой? - У Ханыча всю жизнь были видны два последних ребра. - Ротвейлер должен быть… сильным!
        С экспертом в ринге не спорят, и это, конечно, правильно. Но вопросы задавать не возбраняется, и я спросил:
        - А не покажете мне такого, кто, на ваш взгляд, сильный и правильный?
        - Пожалуйста. - И эксперт указал мне на пса, занявшего первое место.
        Делайте со мной что хотите, но это был не ротвейлер, а кусок чёрного сала. Он тяжело отдувался после незначительной пробежки по рингу. И, по-моему, после того, как он в изнеможении хлопнулся на пузо, слои сала ещё некоторое время колыхались и оплывали на землю. Хозяин радостно принимал поздравления и застёгивал на своём чемпионе прогулочную шлейку. Между лопатками на шлейке была ручка, как у чемодана. Не иначе для того, чтобы помогать подниматься животному, изнемогавшему под собственным весом.
        И вот это несчастье, которое ходячим-то весьма условно можно было назвать, выиграло… РАБОЧИЙ класс. Мне стало обидно за породу, и я не то чтобы заспорил - просто выплеснул наболевшее.
        - Вы извините, - сказал я, - я сейчас ему ногой по морде дам, и он меня даже догонять не будет, поленится. Вон там моя «Нива» стоит, давайте я своего хилятика к ней привяжу, и он её протащит, сколько скажете. А потом вы попробуйте своего чемпиона запрячь. Он хотя бы до машины сумеет дойти? В смысле самостоятельно, без шлейки с ручкой для подъёма?…
        К сожалению, состязание не состоялось: вохрушки окружили меня и увели оттуда почти под руки, чтобы не накалял обстановку. Я плюнул и было зарёкся впредь посещать подобные мероприятия, но женщин разве переубедишь?
        И вот спустя некоторое время мы снова оказались на выставке, на сей раз в парке Сосновка. Здесь экспертом оказался немец - представитель родины ротвейлеров. От него не укрылся слишком высокий, с точки зрения стандарта, рост моего кобеля, зато он должным образом оценил красивую голову, глубокий корпус, могучий костяк. В итоге Ханыч добрался до «Best in Show» и занял в нём почётное второе место.
        Это было его высшее достижение на собачьих конкурсах красоты.
        Третья выставка происходила опять в Гатчине. На ней по ходу дела была устроена проверка рабочих качеств собак, только лучше бы её не устраивали вообще. Или проводили как следует. По какой-то причине, не иначе из экономии, организаторы вместо квалифицированного фигуранта пригласили сущего «проверялу», которому место было не на выставке ротвейлеров, а в лучшем случае под забором. У него не нашлось ни дресскостюма, ни какого следует рукава. Он работал чуть ли не в драном ватнике, «усиленном»… куском пластиковой трубы. Такая, с позволения сказать, защита худо-бедно спасала от наскоков объевшихся и обленившихся чемпионов, анемично кусавших его одним зубом. Потом настал черёд моего
«хилятика».
        - Фас!
        Бедный «проверяла»!.. В пасти Ханыча беспомощно хрустнула сперва канализационная труба, а потом и рука. Мужик страшно побелел и рухнул на колени. Я отозвал пса, не дожидаясь команды «снимайте!», но было поздно. Нас выгнали с испытаний… «за излишнюю агрессивность».
        Объяснил бы мне ещё кто, в чём она проявилась, эта излишняя агрессивность? Он что, бросился на ни в чём не повинного мирного гражданина? Или, может, эксперта в ринге по склочности характера покусал? Нет, Ханыч атаковал «проверялу» строго по моей команде. А что должна делать собака, когда хозяин командует «фас!»?! Подбежать к фигуранту, схватить и крепко держать, так? Ханыч именно это и сделал. Да ещё и мгновенно разжал зубы, когда я его отозвал.
        Наверное, по мысли устроителей выставки, рабочий ротвейлер при встрече с врагом должен права ему зачитать, причём непременно вежливым тоном. А может, просто сознаваться не захотели, что выставили в качестве фигуранта неквалифицированного и плохо экипированного человека.
        Больше мы выставок с Ханычем не посещали…
        ЧУДЕСА РОЗЫСКА
        Дело было в Московском районе. В квартире одного из домов сработала сигнализация. Туда немедленно отправился экипаж вневедомственной охраны. Другие экипажи, находившиеся поблизости, параллельно устроили нечто вроде облавы: принялись задерживать всяких подозрительных личностей, бегущих, волокущих непонятные сумки… Так обычно и попадаются любители залезать в чужие квартиры.
        Всех задержанных доставили в отделение. Среди них почти наверняка находились и конкретные виновники происшествия, но как их определить, если нет железных улик? Сознаваться же в содеянном по доброй воле, естественно, никто не хотел.
        Мы, кинологи, как раз возвращались с ночных занятий по обыску местности. В
«УАЗе»-«буханочке», где я сидел за рулём, ехал и Ханыч. В занятиях он не участвовал, просто, по обыкновению, находился рядом со мной.
        Автомобиль, принадлежавший питомнику, был довольно приметный, кто-то из милиционеров, сопровождавших задержанных в отделение, остановил нас и попросил помочь. Мы согласились…
        Тут надо сказать, что собаки, с которыми мы в тот раз работали, так называемой выборке человека - это когда собака по запаху вещи определяет её владельца - обучены не были. Их готовили совсем по другой специальности. Однако среди нас нашёлся очень опытный и житейски умудрённый человек, подполковник милиции, вдобавок отличный психолог, знаток всяческих нетривиальных ситуаций. Он мгновенно сообразил, как нам следовало поступить.
        И начался спектакль, который сделал бы честь иному театральному режиссёру.
        Задержанных выстроили во дворе отделения (причём они согласились на это), я вышел с Ханычем на поводке.
        - Вот кинолог с собакой, - представил меня подполковник. - Сейчас собака произведёт опознание.
        - Пал Палыч, да ты что! - как можно натуральнее возмутился я и принялся отпираться: - Ты же сам знаешь, как он опознаёт! Только вчера ноги одному оторвал, я уже одурел объяснительные писать! И что, сейчас опять всё по новой? Я тут просто мимо шёл, на кой мне всё это надо?
        Милиционеры тоже очень натурально принялись меня уговаривать. Пока мы препирались, кто какие бумаги должен будет писать в случае увечья или даже гибели подозреваемых, - я незаметно дал кобелю команду, и Ханыч с жутким рёвом принялся рваться в сторону задержанных. Я сгрёб его за ошейник, так что ротвейлер поднялся на дыбы.
        - Видите? Видите? - перекрикивая его рёв, «доказывал» я операм. - Он же отмороженный, он только что двух бомжей мало не насмерть пожрал… Сейчас пустим его на строй, он же сразу убьёт! Если там, не дай Бог, кто-нибудь с этим запахом есть - сразу кранты! Я же оттащить его не успею!
        Упор был именно на то, что я не успею Ханыча оттащить, а значит, обладателю искомого запаха придётся плохо. Наверное, в это легко было поверить: Ханыч, напоминаю, весил за девяносто килограммов, и размеры пасти и лязгавших в ней зубов вполне соответствовали его габаритам. Не говоря уже о том, что на
«клиентов» он рвался очень по-настоящему, безо всяких театральных эффектов.
        Выстроенных вдоль стеночки ханыг стало натурально трясти. Я уже и без собаки видел, кто именно среди задержанных граждан лазил в чужую квартиру. Следовало ковать железо, пока горячо, и я «дал себя уломать».
        - Ладно, - сказал я. - Хрен с вами, сделаем. Только «Скорую» заранее вызовите, мне трупы без надобности!
        - Гадюкино! - закричал в рацию подполковник. - Гадюкино, я Тихвин, приём!
        Не знаю, как сейчас, а в те времена в качестве позывных для переговоров по радио милиция пользовалась названиями населённых пунктов Ленинградской области: Тихвин, Кириши, Шапки. Так вот, если в эфире звучало какое-нибудь заведомо несуществующее название - например, Гадюкино или Клоповка, - это служило знаком, что где-то идёт психологическая игра и нужно её всячески поддержать. Например:

«Гадюкино, мы тут двух хмырей поймали, что с ними делать?»

«В лес вывезите да расстреляйте…» - отвечало «Гадюкино».

«Товарищ полковник, а куда вывезти?»

«Туда-то и туда-то…» - И для вящей убедительности называлось конкретное место.
        Проверенный метод не подвёл и в тот раз.
        - Гадюкино, я Тихвин, «Скорую» сюда немедленно! Отделение такое-то… Возможны человеческие жертвы…
        Всё это, естественно, как можно громче, чтобы задержанных проняло до печёнок. Скоро за углом отделения раздался шум мотора, завыла сирена - это одна из милицейских машин изображала «Скорую помощь».
        - О, вот и «Скорая», - обрадовались опера. - Начинай!
        От полностью деморализованного строя отделились двое насмерть перепуганных граждан:
        - Не надо, начальник, сами всё напишем…
        ЛЮБОВЬ
        Несмотря на такую богатую биографию, Ханыч на милицейском довольствии не числился никогда. Я работал в питомнике МВД, а Ханыч был просто моей собакой… Не знаю только, «просто» ли ему приходилось. Мы с ним практически не разлучались: куда я, туда и он. Я проводил занятия по послушанию и защите, и Ханыч время от времени мне ассистировал. Иногда я выводил его на площадку, чтобы показать правильное исполнение некоторых команд. Иногда заставлял ходить вокруг него тех хозяев с собаками, чьи питомцы отличались драчливостью. Я-то знал, что Ханыч первым не нападёт, а сдачи обидчику даст только в том случае, если я разрешу.
        Иногда же ему приходилось воспитывать и самих владельцев собак…
        Однажды пришла ко мне заниматься послушанием женщина с молодым кобелём боксёром, чья жизнь до этого момента не омрачалась даже намёками на воспитательные воздействия. Полнейшая избалованность любимца уже выливалась в достаточно дурные привычки. В частности, даже самые робкие попытки хозяйки управлять им пресекались хваткой за руку. Не в полную силу, без крови и рваных ран, но достаточно болезненно. Этакое «Отвяжись!», высказанное на собачьем языке жестов. Хозяйка была не лишена воображения и, видимо, представляла, что может случиться, если пёс разойдётся вовсю. Каждый раз она испуганно отступалась, но как прикажете жить в обществе с подобной собакой? Сама она готова была всё от него стерпеть, но что, если пёс укусит другого? Ребёнка, к примеру?
        Такие вот размышления и привели её к нам на площадку.
        Немного понаблюдав за этой парой, я предложил женщине простое и эффективное, на мой взгляд, средство.
        - Давайте мы руку вам поверх рукава колючей проволокой обмотаем. И спровоцируем пса, пускай хватанёт. Небось сразу задумается, надо ли ему это. А дальше…
        У меня в голове уже вырисовывались планы педагогических мероприятий, но тут… Женщина подняла на меня полные слёз глаза и решительно замотала головой.
        - Что вы, как можно! Ему ведь больно будет! А Я ЕГО ТАК ЛЮБЛЮ!..
        Дальнейший разговор свёлся к просьбам придумать какой-нибудь более мягкий, деликатный, щадящий способ воздействия. Боксёр сидел рядом, предоставленный самому себе и очень этим довольный. Я понял, что воздействовать придётся на хозяйку. Причём безо всякой мягкости и пощады.
        Один из наших фигурантов «в миру» являлся студентом-медиком, причём его курс как раз посещал вскрытия. Я переговорил с парнем, и очень скоро он раздобыл мне фотографию полностью анатомированного покойничка. Для тех, кто не знает. Полностью анатомированный - это значит выпотрошенный. В теле разрезано всё, что только можно разрезать, органы извлечены и вывернуты наизнанку. Таким образом достигаются научные и учебные цели, но зрелище до крайности неприглядное. Жуткое, попросту говоря. Особенно для человека неподготовленного и впечатлительного.
        Фотографию я немножко подкорректировал на компьютере. Окутал глубокой тенью ухмыляющихся студентов, добавил багровой жижи, поработал с лежавшим поперёк тела шлангом для последнего омовения…
        И буквально на следующем занятии дождался подходящего момента. Боксёр в очередной раз за что-то цапнул хозяйку. Я подошёл, когда она нянчила на коленях помятую руку, смаргивала слёзы и… свободной рукой отгоняла от ненаглядного любимца мух.
        Я сунул отпечатанную фотографию ей прямо в лицо. И замогильным тоном прокомментировал:
        - Видите? Этот мужик тоже очень любил… своего ротвейлера. Вон и поводок сверху лежит…
        И кивнул ей на Ханыча, которого заблаговременно посадил поблизости.
        Помог имидж милицейского питомника - вопрос о происхождении и подлинности снимка так и не возник. Женщина в ужасе отшатнулась… Вот она посмотрела на хмурого Ханыча (который как по заказу смачно зевнул и облизнулся), потом снова на фотографию… Я физически ощутил, как заработало её воображение. И наконец она решительно протянула мне руку с натянутым на ладонь рукавом:
        - Обматывайте…
        Это был поворотный момент. Стоило в голове у хозяйки воцариться относительному порядку, и дело у обоих стало налаживаться.
        Спасибо, Ханыч!
        БОЕВОЙ ПЁС
        В посёлке Аэродромный у моего пса имелся закадычный друг, тоже кобель. И не просто так собачка, а самый что ни есть американский питбультерьер. И не просто домашний любимец, а настоящий боевой пёс, периодически участвовавший в рейтинговых поединках.
        Этот питбуль славился тем, что и на ринге, и вне его стремился сразу убить любую собаку, которая попадалась ему на глаза. Ни породы, ни пола, ни возраста при этом он не учитывал: так уж устроен питбуль, которого некоторые специалисты называют «генетически закреплённым психическим расстройством». Что «коротнуло» у него в мозгах, почему он выбрал Ханыча себе в друзья - понятия не имею, но дело обстояло именно так. Два пса готовы были целыми днями по-щенячьи играть в салочки и затевать потешные драки. Эти потасовки всегда оставались дружескими. Маленький пит подпрыгивал и повисал у могучего Ханыча то на шее, то вовсе на брылях. Но в полную силу челюстей ни разу не сомкнул…
        Я вспомнил об этой дружбе годы спустя, когда к нам на площадку пришёл заниматься владелец питбультерьера. Тот человек не был настоящим профессиональным
«бойчатником», но очень хотел выглядеть таковым. И ему казалось, что простого обладания питбулем уже для этого достаточно. Никакая этика проведения боёв его отнюдь не отягощала.
        Ханыч, который помогал мне объяснять начинающим команды послушания, тогда был уже немолод. Он находился на заслуженном отдыхе и весил «всего» килограммов восемьдесят пять, усохнув примерно на полпуда против своей наилучшей боевой формы. Тем не менее его размеры произвели на владельца пита столь неизгладимое впечатление, что материал занятия совершенно перестал его интересовать. Он думал только о возможности спарринга между двумя кобелями. И под конец урока прямо обратился с этим ко мне:
        - Давай стравим, а?
        - Нет, - отказался я. - Не хочу.
        Но у мужика уже появился в глазах нездоровый блеск.
        - Да ты что, твой вон какой здоровый, ничего ему не сделается, а моему тренировка!
        Я заподозрил, что было у него на уме, и счёл нужным предупредить:
        - Мой с собаками не дерётся, он по человеку работать приучен. Учти, спустишь своего, он пойдёт на тебя…
        Питмен для вида покивал и разочарованно отошёл, я же стал краем глаза за ним присматривать, и, как выяснилось, не зря. Народ уже почти разошёлся, когда он, думая, что я не вижу, отстегнул карабин.
        Дальше всё произошло одновременно.
        Пит устремился вперёд.
        - Фас! - заорал я.
        Ханыч бросился наперерез.
        Пит повис у него на ляжке.
        Ханыч, с лёгкостью неся маленького гладиатора, сделал бросок и сгрёб его хозяина за колено. Хватка у него и на старости лет оставалась будь здоров. Мужик не вынес болевого шока и грохнулся в обморок.
        По моей команде Ханыч его немедленно отпустил, но вот что делать с питом? Тот висел, точно пиявка. Вдвоём с коллегой мы кое-как привели в чувство питмена.
        - Снимай собаку!
        Всхлипывая и матеря нас почём зря, он принялся разжимать челюсти кобеля… По ходу дела питбуль, видимо забыв, что ему не положено в бою переключаться на человека, немилосердно искусал хозяину все руки. Тем не менее шоковое состояние у того постепенно прошло, и от всхлипываний он перешёл к угрозам:
        - Да я вас… Собаками затравили… Сейчас милицию вызову!!!
        - Милиция уже здесь! - рявкнул мой коллега, милицейский кинолог, принимавший непосредственное участие во всей этой эпопее. - Сейчас ещё получишь за оскорбление представителей власти!
        Занавес.
        ОБ АВТОРИТЕТЕ
        Если хочешь знать, у Ханыча отсутствовали не только блистательные выставочные медали. Он и по дрессировке официальных дипломов не заслужил, хотя умел очень многое. Он, можно сказать, вообще ни одной общепринятой команды не знал… Как же мы с ним обходились? А очень просто.
        Обычно собак учат так или иначе реагировать на произносимые нами слова, отчего и создаётся иллюзия, будто они понимают их смысл. На самом деле слова для собаки - не более чем набор звуков. Ну а я выучил Ханыча так, что сигналом для него служило не сочетание звуков, а интонация. Это позволяло мне, пользуясь одной его кличкой, и послать Ханыча в атаку, и отозвать.
        И ещё. Самое главное. Я был для Ханыча непререкаемым авторитетом. Он находился рядом со мной практически с рождения. И за всю свою жизнь ни разу - повторяю, ни разу! - не попробовал не то что «показать характер» с применением оскаленных зубов, но даже просто ослушаться.
        Ты пойми, я это говорю не с целью похвастаться. Кто всерьёз интересуется ротвейлерами, тот знает, что этой породе свойственна агрессивность и властность, склонность к доминированию. И это не недостаток породы, как любит представлять жёлтая пресса, а её достоинство. Штука в том, чтобы суметь направить энергию собаки, физическую и психическую, в нужное русло. Хозяин должен быть для ротвейлера непререкаемым Вожаком! Это прописная истина, о которой слишком часто забывают. Другая истина состоит в том, что, как говорили наши предки,
«воспитывай, пока поперёк лавки лежит. Как во всю вытянется - поздно будет…»
…Для начала Майк, фигурально выражаясь, выучил свою хозяйку спать на коврике у кровати. Во всяком случае, пёс бесповоротно «приватизировал» хозяйкино ложе, предоставив ей самой довольствоваться диваном. Затем начал пускать её в спальню исключительно по своему произволу. Когда же и в квартиру стало возможно войти только с его «разрешения» - женщина, как-то умудрившись взять пса на поводок, с помощью соседа привезла его на площадку и отдала нам со словами:
        - Или усыпляйте, или сделайте что-нибудь.
        Мы познакомились с Майком и выбрали второй вариант.
        Пёс был очень сильный, и физически, и психически, и к тому же закоренелый в неправильном поведении. Его бы да в грамотные руки, пока был маленьким щенком!.. А теперь вот запущенный (по вине хозяйки) случай потребовал экстремальных воздействий (на собаку). За немотивированную агрессию на человека Майка без долгих разговоров схватили за лапы и приложили о стену. Кобель сдался не сразу. Агрессия повторилась, повторилась и экзекуция. Действовали мы без поддавков - пришлось даже подстраховаться, пригласив на площадку питомниковского ветврача. На своё счастье, Майк быстро сообразил, что привычным нахрапом ничего, кроме новых неприятностей, для себя не добьётся, и стал искать обходные пути - как ему в «тяжёлых, нежных наших лапах» сперва элементарно остаться в живых, а потом и обеспечить себе по возможности комфортное существование. Оказывается, чтобы не быть повешенным на дереве, надо мгновенно хватать апортировочный предмет и быстро бежать с ним к дрессировщице, а подбежав - смирно садиться у ноги и ни в коем случае не прыгать всей тушей с разлёту, а то опять будет ой-ой-ой что…
        На минуточку. Сейчас модно защищать собак от жестокого обращения, так вот - жестокости, то есть мучительства как самоцели, в наших действиях не было ни грамма. Было жёсткое отрицательное подкрепление, адекватное первоначальному поведению Майка, и не забудем, что единственной альтернативой оставалось усыпление, так что наши «садистские» мероприятия попросту спасали ему жизнь. Не говоря уже о том, что все положительные сдвиги немедленно и щедро вознаграждались.
        Итогом наших усилий стал отлично выдрессированный кобель, не только не «забитый и сломленный», но даже не растерявший наглости: Майк просто усвоил, в каких ситуациях её проявления приветствуются, в каких - нет. Мы уже готовили его к соревнованиям…
        И в этот момент в судьбу Майка снова вмешалась его юридическая хозяйка. И снова это вмешательство ничего хорошего ему не принесло. Увидев успехи пса, хозяйка заявила, что соревнования ей ни к чему, и забрала его у нашей спортсменки, оставив ту, за все её старания, ни с чем. И, видимо решив, что обученный кобель дальше будет всё делать «на автомате»… нанялась с ним охранять какую-то птицефабрику. Наши предупреждения, что охраняет не собака сама по себе, а исключительно хозяин при помощи собаки, она пропустила мимо ушей. Что можно внушить человеку, который до такой степени не желает учиться? Не о стенку же швырять, как Майка? Обид будет масса, а понять, в отличие от собаки, всё равно ничего не поймёт…
        Итог этой истории плачевен. Спустя некоторое время на птицефабрику приехал с проверкой милицейский кинолог.
        - Видел там вашу тётку с ротвейлером, - рассказал он по возвращении. - Таскает он её по всей территории как душа пожелает…
        Интересно, выучил уже её Майк снова спать на коврике у кровати?…
        СТРАШНО, АЖ ЖУТЬ!
        Несколько раз меня приглашали сниматься в кино, когда по сюжету требовалась работа человека с собакой. Наверное, у меня внешность отъявленного киношного злодея. Или режиссёры попадались сплошь закоренелые антисобачники. Чем ещё объяснить, что приходилось играть исключительно вариации на одну сугубо отрицательную тему: этакого прибандиченного собачьего инструктора, натаскивающего очередного четвероногого киллера.
        Пришлось «пострадать через это дело» и Ханычу. Прекрасный служебный пёс, в жизни своей не тронувший человека без очень веской на то причины, был вынужден изображать абсолютную невоспитанность и безудержную людоедскую злобу. Выставочный, то есть, образец «собаки-убийцы социально неприемлемой породы ротвейлер» прямым ходом со страниц сомнительной прессы.
        Вплоть до того, что в одном фильме он должен был насмерть загрызть собственного хозяина, то есть меня.
        Сообразите навскидку, как правдоподобно заснять кровавую расправу собаки над человеком, да чтобы никто не получил травм? Вот и на площадке сразу пошли рассуждения о комбинированных съёмках, о дорогостоящих спецэффектах, о похожем на меня манекене, который можно было бы отдать на растерзание псу…
        Послушал, послушал я эти разговоры - и предложил Ханычу поиграть в мячик. А он, надо сказать, был великий охотник до этой игры.
        Увидев, чем мы занимаемся, оператор схватился за камеру, а гримёр вынес и стал приклеивать мне к шее мешочки с искусственной кровью. Внешняя сторона этих мешочков имеет цвет и фактуру человеческой кожи, не знавши - не отличишь. Когда всё было готово, я хорошенько раззадорил кобеля, после чего сунул мячик себе за ворот свитера - и при очередном наскоке Ханыча картинно рухнул навзничь.
        И дело пошло! Ханыч упоённо вертелся и хлопотал надо мной, рылся мордой в вороте свитера, стараясь скорее добраться до любимой игрушки, я отталкивал его, орал дурным голосом и конвульсивно подёргивался… Киношные ужасти получились что надо. Особенно крупные планы, где было отчётливо видно, как огромные клыки пропарывают
«человеческую кожу» мешочка и наружу брызгает густая алая «кровь». Что характерно, я при этом не получил ни царапины. И не боялся, что получу. Уж кто-кто, а Ханыч, имевший богатый опыт реальной борьбы с человеком, отлично знал, где кончается бутафория и начинается живое уязвимое тело!
        Рабочее название той картины было «Молчаливый убийца». Как её назвали в прокате и вышла ли она вообще на экраны - честное слово, не знаю, не интересовался.
        Я ТЕБЯ НИКОГДА НЕ ЗАБУДУ
        Про Ханыча я могу рассказывать бесконечно…
        Время шло, я женился и переехал в загородный посёлок. Уже не на лето, как когда-то в Аэродромный, а насовсем.
        Жизнь Ханыча резко изменилась. Всю жизнь почти неотлучно сопровождавший меня, он теперь был приставлен целыми днями охранять двор, недостроенный дом, вольеры с ценными спортивными собаками и беспомощную пожилую мать моей супруги. Должен же кто-то был за ними присматривать, пока мы мотались по частным урокам, развозили корм, делали покупки, решали тягомотные вопросы с местной администрацией?
        Новые обязанности Ханыч освоил прекрасно, да я иного и не ожидал. Скоро вдоль всего забора его лапами была натоптана тропинка - Ханыч профессионально совершал обходы периметра, и никто, появлявшийся по ту сторону, его внимания не избегал. Внимание это было молчаливым, но очень внушительным. Улица за забором посещалась в основном пешеходами, и следы их почему-то стихийно дрейфовали к противоположной ограде…
        Однажды вечером мы, как обычно, вернулись на машине домой. Я открыл ворота, и Ханыч налетел на меня, как торпеда. Даже вскинул лапы мне на плечи, чего никогда в жизни себе не позволял.

«Ого, - подумал я, - смотрите-ка, помолодел старичок. Свежий воздух, наверное…»
        А Ханыч огромными прыжками бросился вверх по горке, где на дорожной насыпи стояла наша машина. Я оглянулся, думая, что он устремился приветствовать мою жену, с которой, кстати, они отменно поладили… Но Ханыч, не добежав, вдруг взвизгнул и тяжело рухнул на бок.

«Лапу подвернул», - решил я. Однако он подозрительно долго не поднимался. Я поставил сумки с покупками и пошёл выяснять, в чём дело.
        Когда, встав на колени, я перевернул его, Ханыч взял в зубы мою руку, негромко застонал и умер. Врач сказал потом, что у него случился обширный инфаркт. Может быть, спровоцированный резкой переменой образа жизни. Ему было всего восемь лет.
        Он прожил отпущенный ему срок, ничем не отяготив нашу общую совесть. Он отдал мне всё. И умер у меня на руках, глядя мне в глаза и взяв в зубы мою ладонь.
        Я никогда не забуду тебя, Ханыч.
        Я кинолог, я держу и всю жизнь буду держать собак, охранных и спортивных, отважных, умных и со всех сторон замечательных, но среди них вряд ли найдётся вторая такая же родная душа. И ещё - среди моих собак навряд ли будет ротвейлер.
        Ротвейлеры для меня кончились.

* * *
        В этой книге шестеро авторов рассказывают о своих собаках. Самых обычных и в то же время уникальных. Они разными путями приходят к нам в дом, чтобы жить рядом с нами, изучая нас, приспосабливаясь к правилам нашей жизни… и незаметно изменяя нас - своих хозяев.
        А потом они уходят в луга Счастливой Охоты, потому что такой уж жизненный срок положила им природа. И нам остаётся лишь память о них.
        О том смешном и страшном, героическом и каждодневном, что успевает вместить в себя короткая собачья жизнь…
        Среди авторов есть кинологи, много лет профессионально работающие с собаками, есть дилетанты, и все мы очень по-разному смотрим на жизнь. Пожалуй, мы согласны друг с другом только в одном: кто говорит, что счастье не купишь, тот никогда не покупал маленького щенка…
        Авторы книги выражают благодарность питомникам, оказавшим помощь в воспитании и дрессировке собак, ставших героями этих рассказов:

«Сары Шайтан» - питомник среднеазиатских овчарок,

«Зоотакси» - гостиница для собак,
        Спортивно-кинологический центр «Саблино»,

«Из рода Серых Псов» - питомник немецких овчарок,

«Ак-Ула» - питомник среднеазиатских овчарок.

 
Книги из этой электронной библиотеки, лучше всего читать через программы-читалки: ICE Book Reader, Book Reader, BookZ Reader. Для андроида Alreader, CoolReader. Библиотека построена на некоммерческой основе (без рекламы), благодаря энтузиазму библиотекаря. В случае технических проблем обращаться к