Князь во все времена
        Сержант Леший
        Долгожданная встреча четырёх старых друзей в зимней Ницце начала двадцать первого века продолжилась там же, но уже в феврале тридцать девятого года. Прошлая жизнь дала им опыт выживания в любых условиях, а в этой у них есть намного больше: деньги, положение в обществе, молодость. Но разве это главное? Главное то, что они знают - будет Великая война! И надо помочь своей Родине.
        Сержант Леший
        Князь во все времена
        
* * *
        Глава 1
        Так уж получилось, что в этот день я никогда не работаю. Уже много-много лет в этот день меня нет для всего остального мира. Меня и моих друзей. Не существует в природе вещей. Этот день для нас особенный. В этот далекий день я с разведгруппой спецназа Главного разведывательного управления Генерального штаба Союза Советских Социалистических Республик, выходил из Афганистана.
        Я не служил в спецназе. Служил я в Комитете государственной безопасности. Так в то время в народе называлась структура Федеральной службы безопасности. В те времена она включала в себя много больше, чем кастрированная перестроечными реформаторами ФСБ. И, соответственно, прав и обязанностей у нас было значительно больше. В разных странах этого многогранного мира.
        Группа капитана Константина Волошина, в которой служили мои молодые друзья, длительное время была прикомандирована к моей группе, выполняющей весьма специфические задания Родины. И хотя я имел полное право улететь вместе со своей группой прямиком в Ташкент, я выходил из Афгана вместе с ними. Иногда я бываю немножко сентиментален, и тогда для меня это было важно.
        Собирались мы всегда у меня. Сначала на огромной дедовой даче, затерянной в глухом подмосковном лесу рядом с дачкой тогдашнего министра обороны, потом в моем особняке в подмосковной деревушке Барвиха, а в последние годы вот в этом ресторане. Здесь же я и живу. Над рестораном имеется небольшой приличный отель, но только для своих, а мой дом стоит чуть дальше на отдельной территории, прилегающей к территории отеля.
        Мне здесь нравится. Русский лес отличается от всего, что я когда-либо видел в своей жизни. Он все время разный, и от времени года это не зависит, и в этом меня всегда поддерживают мои друзья. Не знаю. Может, я к этому привык с самого детства? Еще с дедовой дачи.
        Действительно, что-то я стал сентиментален. Или это уже возрастное?
        С каждым годом на нашем личном празднике нас становилось все меньше и меньше, а сегодня ко мне приехали только трое. Вернее двое. Яша Гринкевич и Слава Лутохин.
        Яша Гринкевич у нас умелец на все руки и ноги. Да и головы у него весьма профессиональные. И верхняя, и нижняя. Ну как же! К своим сорока шести годам Яков Иосифович умудрился сварганить четырех дочек и сынишку. Причем наследник получился у Якова, как признается сам владелец всего этого женского королевства, совершенно случайно.
        Дом - полная чаша! Помимо жены Сонечки, евойная сестра с мужем, теща, тесть, троюродная бабушка и кто-то еще. В этом гостеприимном доме постоянно зависает какой-нибудь Яшкин родственник с семейством, поэтому посчитать количество едоков не всегда представляется возможным. Ну и конечно же кормится вся эта толпа с Яшиных золотых рук. Я теперь точно знаю, что название «муж на час» пошло с Яшкиного табора, ибо продает Яша «свои золотые руки» чуть ли не со школьной скамьи.
        Небольшая фирмочка по ремонту всего, что можно и нельзя, позволяет Яшиным родственникам не умереть с голода, ровно, как и этот все увеличивающийся в количестве едоков табор не позволяет Яшке выбраться из нищеты.
        Сам Яков ремонтирует в основном то, что нельзя. Вся столица нашей необъятной Родины и очень многие за ее пределами знают, где можно отремонтировать эксклюзивный, но до мозга костей криминальный ствол. Конечно же к Яше можно попасть только по рекомендациям, но, к сожалению, мой друг еще и болен. Болен оружием Великой Отечественной войны и всеми теми стреляющими железками, что слепили до нее.
        Не брезгует Яков Иосифович и холодным оружием, и в среде профессиональных коллекционеров последнего считается практически непревзойденным экспертом. Ну а так как «черное копательство» не сильно законное в нашей стране дело, то приблизительно два раза в год мы с моим лучшим другом Женькой отмазываем Яшу от «левых ментов», прямо-таки жаждущих законопатить нашего друга в места не столь отдаленные. Ну, или позолотить свои не слишком чистые ручки. Последнему соискателю, помнится мне, Женькины головорезы обломали оба этих отростка. Один слегка, второй чуть ли не под корень. А не надо быть таким жадным.
        Золотые руки Яши это просто приложение к его бриллиантовой голове. Количество, казалось бы, не связанных друг с другом исторических фактов и бесценной информации, применяемой от случая к случаю, определяется просто-таки немереным количеством терабайт, каким-то чудом умещающихся в этой рано полысевшей черепушке.
        Здесь же у стола прямо над Яшкиной головой висит его классическая «испанка». Странно, но инструмент, который попал в его семью четыре поколения назад, мой друг держит у меня. И играет только в наш день. Так уж случилось, что у Яши совсем нет голоса. Но как он играет! Мама дорогая!
        Мой друг, выросший в традиционной еврейской семье на окраине Люберец, получил классическое воспитание во всех смыслах этого слова. Вместе с музыкальным образованием по классу гитары Яков приобрел дурную привычку на вопрос «как пройти в библиотеку?» сначала бить и лишь потом спрашивать «в какую?». Поэтому в любое время дня или ночи легко может закатать в морду парочке-троечке встречных индивидуумов, не сильно обремененных интеллектом, с последующей госпитализацией последних.
        Слава Лутохин прямая противоположность Яше - в свои неполные пятьдесят лет он один как перст. Всю свою сознательную жизнь наш друг болтается по отдаленным северным краям нашей необъятной Родины в геологических партиях.
        Родительскую квартиру в первопрестольной Славка сдает. Хотя деньги, получаемые с аренды четырехкомнатной квартиры в сталинском доме на Войковской, это смешные копейки для него лично. По моим прикидкам, вот уже второй десяток лет Вячеслав Михайлович является долларовым миллионером и давно заработал себе на безбедную старость.
        Появляясь в столице нашей Родины весьма эпизодически, Вячеслав Михайлович обитает у меня в отеле. Благо регистрироваться в нем не надо, а войти и выйти можно абсолютно незаметно в любом направлении и независимо от времени суток.
        Последние восемь лет его хату у метро «Войковская» мы с Женькой снимаем для себя - у нас периодически случаются мимолетные интрижки. Да и вообще, небольшая нейтральная территория в наглухо огороженном от остальной цивилизации доме почти в центре столицы нашей Родины нам периодически необходима. Отсутствие постоянной охраны - это тоже плюс для понимающих подобные нюансы людей.
        Кобели мы с моим лучшим другом еще те, а таскать случайных подружек к себе домой мы отучились еще в детстве, хотя в те далекие времена знакомы, конечно же, не были. Видимо, у кобелирующих личностей это стандартный и инстинктивный рефлекс. Вроде бы и прятаться уже давно не от кого, но привычки, сложившиеся за всю свою сознательную жизнь, неистребимы.
        Вот уже не первый десяток лет Слава занимается золотом и разными драгоценными и полудрагоценными камушками в различной степени обработки. Розыском, скупкой и перепродажей. Не гнушается и ворованным у простых граждан и уворованным на различных государственных и частных предприятиях и приисках. Белого медведя на этом съел, причем медведь сопротивлялся. Или это был бурый медведь? Но точно не гризли - до Америки Славка пока не добрался. В общем, неважно, но опыт и связи у моего друга колоссальные.
        Трудится наш друг на этом криминальном поприще, разумеется, не один, а с целой командой преданных лично ему геологов, охотников, бандитов, бывших вояк, зеков и прочих головорезов.
        Лет несколько назад золото со своих северов он возил десятками килограммов, но потом остепенился и вроде как занялся каменьями. Впрочем, в его дела я не лезу - сам взрослый мальчик и свои проблемы решает самостоятельно. Правда, не всегда законно, но всегда достаточно чисто - трупы конкурентов по улицам не разбрасывает, а пропавшие без вести кадры проходят совсем не по отделу расследования убийств и особо тяжких преступлений. Мало ли у нас в стране народу ежегодно пропадает?
        Женька Коктаев уже лет двадцать живет и работает со мной. С девяносто первого года. Ну да. Точно. Двадцать четыре года, однако. Он у меня и телохранитель, и начальник службы безопасности, и правая рука, и командир небольшой группы ликвидаторов, и много чего еще. Есть такие люди, которые воюют всю жизнь. Надо только найти таких людей и предложить им работу. По их душе. К этим людям Женька и относится, и команду себе подобрал соответствующую.
        Живет Женя здесь же, в нашем загородном комплексе в своем доме. Это просто удобно - не надо готовить, убираться и вообще. Одно время мы даже одну горничную на двоих делили. Чуть до драки не дошло, но все решилось к обоюдному согласию. В том смысле, что я завел себе пару отдельных горничных - брюнетку и рыженькую, а блондинку оставил Женьке. К тому времени блондинка мне слегонца поднадоела, и я решил сделать подарок своему лучшему другу.
        Черт! Время-то как бежит. Казалось, совсем недавно был тот день, когда мы всей толпой возвращались из Афгана на броне «семидесятки»[1 - БТР-70 - советский бронетранспортер. Боевая плавающая колесная машина для транспортировки личного состава мотострелковых подразделений.]. Женьки только на той броне не было. Он к тому времени уже два месяца как куковал в госпитале под Саратовом.
        А, да! Наша неразлучная парочка - Глеб и Роберт, валялись в десантном отсеке в состоянии «полные дрова». Глеб Алексеенко и Роберт Буткус. Украинец и латыш. Друзья не разлей вода. И погибли тоже вместе. В девяносто восьмом. В Риге. Неудачно перебежали кому-то дорогу и взорвались в одной машине. Мы так и не смогли найти их убийц, хотя ищем до сих пор. Пока безрезультатно, несмотря на то, что сумма вознаграждения увеличивается с каждым годом.
        Сколько же мы уже дружим? Восемьдесят девятый плюс, грубо говоря, два года минус сегодняшний день. Двадцать восемь лет, однако. В восемьдесят девятом мне было тридцать шесть. Сейчас шестьдесят два. Жаль-то как. Жизнь пролетела, и не заметил.
        В этой жизни я видел всё: и гибель друзей, и предательство любимой женщины, и равнодушие детей. Были и взлеты, и падения, и опять взлеты. Сейчас вот вроде как взлет на недосягаемую для большинства в нашей стране людей высоту, а придется падать на пару метров ниже уровня земли-матушки.
        Обидно, но не жалко. Если бы у меня была возможность прожить жизнь снова, я прожил бы ее так же. В общем и целом жизнь удалась. Ну, а мелкие разочарования? Покажите мне того, у кого их нет.
        Отец у меня трудился военным дипломатом, летая по всему миру за счет государства. Мама погибла, когда мне было четыре года. Где и при каких обстоятельствах, мне так и не объяснили, а сам я выяснить не смог. Бабушка и дед были у меня старые разведчики. Я пребывал в слишком малом возрасте, когда они нарисовались в моей жизни.
        Эту тему у нас в семье никогда не поднимали, но покуролесили они по заграницам изрядно - ордена Ленина и Боевого Красного Знамени в их конторе за фу-фу не давали. Бабушка сразу же стала преподавать три иностранных языка в спецшколе Службы внешней разведки. Дед, соответственно, тоже где-то что-то преподавал, в такой же закрытой конторе. Так что мы, мягко говоря, не бедствовали, но и детства как такового у меня не было.
        Образование я получил соответствующее семейной традиции. К шестнадцати годам я знал помимо русского еще четыре языка, мог зубами словить мимо пролетающую пулю и попасть под несущуюся на полном ходу электричку. Без особого, впрочем, вреда для себя. Чего не сказать про электричку.
        Словом, проблемы выбора профессии у меня не было. Окончил московскую школу КГБ и… дальше не сильно интересно. В восемьдесят шестом попал в Афганистан - была, так сказать, производственная необходимость. В феврале восемьдесят девятого вышел вместе со всеми. Потом много чего было и хорошего, и плохого, и крайне мерзкого, но все кончается рано или поздно. Вот и эта страница моей жизни проворачивается, как морская волна по прибрежной гальке - обыденно и привычно, но, к сожалению, помимо моей воли.
        Обычно на наших встречах стол ломится от пойла и всевозможных вкусняшек. Да и девок я выписываю из модельного агентства своего приятеля и делового партнера, не жалея денег. Женька предпочитает французский арманьяк и блондинку, Яшка текилу и рыженькую, а Слава все, что крепче сорока градусов, но в основном водку и не меньше двух брюнеток.
        Сам я практически не пью, но предпочитаю португальский кагор, а масть, национальность и вид верхней части туловища очередной партнерши для меня не важны, но объем молочных желез у очередной самки должен быть никак не меньше третьего номера.
        Сегодня на столе только минеральная вода и морс. И конверты. У каждого по три объемистых конверта, лежащих перед моими друзьями посредине на удивление пустого стола.
        - Сегодня у нас ежегодный праздник, - начал я негромко и замолчал.
        Пауза была небольшая, но весомая. Ребята насторожились - начало было необычным, и это настроило их на деловой лад.
        - Так уж получилось, что сегодня он будет проходить не здесь. И так получается, что он последний с моим участием. Сейчас за нами придет машина, и мы полетим во Францию. Есть у меня там «домик в деревне». Заскочим на недельку, развеемся, а потом рванем дальше на еще более теплые моря - в Ницце сейчас слякотно. Сюда я уже не вернусь. Хочу пожить свои последние дни на море. И хотелось бы, чтобы вы были рядом. У меня неоперабельный рак мозга. Жить осталось два месяца, а дальше очень сильные «колеса», превращающие человека в «овощ». Как вы сами понимаете, до такого доводить не хотелось бы. - И добавил вскинувшемуся и попытавшемуся что-то сказать Яшке: - Не надо, Яша, беспокоить твоего очередного дядюшку. Я был в Израиле. Там-то приговор мне и озвучили. Неделю назад. Весь этот год у меня периодически отваливалась бестолковка, но я списывал это на переутомление и спасался обычными болеутоляющими, а когда решился на обследование, оказалось, что уже поздно. Сами знаете, как мы все относимся к своему здоровью.
        Эти конверты мой подарок вам. Помимо завещания. На тот свет блага этого не утащишь, так что, чем смогу, я вам помогу, но и вы со мной пару недель поживете. Хоть оторвемся напоследок, как в прежние годы. Ознакомьтесь пока. Сейчас сюда подойдет мой доверенный юрист - Юлий Маркович, и вы обговорите с ним всевозможные детали дележки этой части моего обширного «пирога». Оформлять имеет смысл не на себя, а на своих родственников и доверенных людей. Персонально на вас будут оформлены все мои зарубежные активы. До вашего приезда все эти документы будут лежать в адвокатской конторе Юлия Марковича.
        Не имеет смысла таскать их через несколько границ. В мое завещание эти активы не включены. Ну ладно. Заговорился я. Изучайте бумажки, обговаривайте детали с Юлием Марковичем, а я подожду вас внизу.

* * *
        Перелет на Лазурный берег не доставил никаких хлопот. Самолет себе я покупать не стал, но постоянно пользуюсь наемным бортом представительского класса одной иностранной компании, на четверть мне принадлежащей. Так что долетели быстро. От аэропорта Ницца - Лазурный берег до моего дома в Ла-Тур-Фондю пара часов неспешной езды. Тем более что прилетели мы поздно вечером.
        Тройка дней на акклиматизацию и созерцание моего французского великолепия, включая яхту за пару лямов «зелени», и загул на неделю. Так мы не отрывались даже в дни нашей молодости. Вернее - ТАК.
        Ах, моя красотка Мари! Со своими подружками, разумеется. Не девочка - фантастика! А какие у нее выразительные буфера! Глаза в смысле. Конечно же она не француженка, а хохлушка, но кого на Лазурном берегу это волнует? Говорит по-английски и по-французски она вполне прилично.
        Ну как же! Специализированная школа с изучением иностранных языков в славном городе Киеве! Модельная внешность досталась от мамы, мозги от папы, воспитание бабушкино. Именно эта благообразная, но прагматичная старушка успела внушить любимой внучке, что мужики все одинаковы и различаются только длиной, толщиной и количеством. Длиной жизни, проведенной с внучкой, толщиной кошелька и количеством отсыпаемого ей «бабла».
        Окончив школу, Мари… Ох, простите, Колыванова Марина Евгеньевна, одна тысяча девятьсот девяносто шестого года рождения, взмахнула крылом и улетела по контракту на Лазурный берег, где никому не интересно, откуда приехала начинающая девушка не слишком тяжелого поведения. В смысле юная модель. Главное, что она все умеет, все понимает и ничего, кроме денег, ей не надо. Откуда я все это знаю? Ну, за что-то моя служба безопасности деньги получает?
        В общем, оторвались мы по полной программе. И какого мужского полового органа нас понесло по пьяни кататься на машине? На лимузине в смысле. Причем вчетвером и без баб-с. И с какого большого и толстого я сам за руль сел?
        И главное. Куда водитель лимузина подевался? Помню только, как мы от полицейской машины удирали. Проглючило меня - «менты» догоняют. И понеслось дерьмо по трубам.
        Петляющий, как поддатый гегемон после тринадцатой зарплаты, серпантин дороги закончился неожиданно быстро. Я даже сообразить ничего не успел, как под колесами лимузина оказалась широкая набережная с разбегающимися в разные стороны пешеходами. Поворота увидеть мне было не суждено. Я в это время, высунув голову в окно, посылал «европид… полицаев» куда-то далеко… но пошли мы все. В смысле полетели, а потом и поплавали: удар, свободный полет и - здравствуй, море.
        Глава 2
        - Александр! Саша! Сашенька! - Писклявый девчоночий голосок не давал мне спать, но и открыть глаза я не мог, как ни пытался. Девушка. Да нет, скорее девочка. И настырная какая! Господи, как болит голова!
        - Мам?! Саша моргнул! - Странно как прозвучало слово «мама». С ударением на последний слог.
        «Бред, какой-то! Какая „мама“? И что за девчонка? Откуда в моей жизни появилась маленькая девочка? Как же болит голова».
        Попробовал пошевелиться - и отрубился от внезапно пронзившей всего меня боли.
        Следующее пробуждение было ночью. Наверное, я все же правильно определил время суток. Одинокий ночник едва освещал просторную палату. Нет. На палату это никак не тянет. Шикарная комната с претензиями на роскошь - кровать как аэродром, розовое шелковое постельное белье, дубовый столик, заставленный банками-склянками. Странные какие-то банки. Из толстого чуть зеленоватого стекла. И с какого… они рядом с кроватью выставлены?
        Рядом как изваяние застыла потрясающе красивая деваха в белоснежном халате и с… чепцом на голове? Как называется эта косынка с небольшим красным крестиком на лбу? А какие у нее выразительные глаза! Ну, никак не меньше третьего размера!
        Увидев, что я очнулся, девушка взяла со стола белый чайник с узеньким горлом, наклонилась надо мной, и в меня стала вливаться живительная, чуть кисловатая влага.
        Кайф! Вот чего мне не хватало! Не успел напиться, как руки сами без моей помощи нащупали эти восхитительные полушария. Опыт не пропьешь! В конце концов, жить мне осталось совсем немного, а за такое удовольствие можно и потерпеть легкую пощечину по моей и так уже побитой морде.
        Ну, никак нет. Третьим размером здесь и не пахнет. Никак не меньше четвертого! И на ощупь просто потрясающе упругие!
        - Что за глупости, князь! Вам надо сначала выздороветь, а уж потом руки распускать. Это всегда успеется, - без тени смущения произнесла девушка.
        Лет двадцать ей? Бархатный голос обволакивал меня, и я не сразу зацепился за слово «князь», но с удовольствием ухватил «это всегда успеется». Значит, еще не все потеряно! «По морде» отменяется! Сразу, по крайней мере.
        «Князь». Давно меня так в лицо не называли - с Афгана. Фамилиё мое Князев, поэтому позывной «Князь» идет со мной под ручку всю жизнь. Но… Как-то прозвучало это «князь» не так. Не как позывной, а почтительно, обыденно, что ли?
        - Как вас зовут, прекрасная незнакомка? - спросил я и осекся.
        Девушка стрельнула на меня глазами и произнесла:
        - Даша. Вы что, совсем меня не помните? - Вопрос девушки прозвучал несколько оторопело, а я в это время куда-то проваливался на кровати.
        Нет. Я не вспомнил. Совсем нет. Воспоминания просто вдавили меня в кровать. Они были осязаемы. Материальны. Вливались в меня стремительным потоком и ощущались как единое целое со мной, но это были не мои воспоминания. Вчерашний «я» сливался с сегодняшним. Переплетался с ним. При всем при том, что руки, лежащие на одеяле, были не моими и… И моими? Голос мне не принадлежал, но в то же время был моим. Черт! Так и головенкой тронуться недолго!
        Распластавшийся на шикарной, никогда не принадлежавшей мне кровати щенок никак не мог быть мной - мощным, начинающим грузнеть шестидесятилетним мужиком, всю свою сознательную жизнь занимавшимся смертоубийственными единоборствами. Даже зарабатывание денег не считалось мною приоритетным направлением в жизни. Это было скорее хобби, приносящее мне кайф намного б?льший, чем наркотики, алкоголь и женщины, вместе взятые. Впрочем, женщины всегда стояли в моей жизни несколько обособленно.
        …Голова Даши на моем плече. Ее каштановые волосы на подушке. Потрясающая грудь, шаловливо выглядывающая из-под одеяла, и… я. Князь. Ошибки никакой нет. Князь Александр Сан-До-намито. Это ощущение возникло стремительно и буквально размазало меня по шелковой простыне.
        Блин! Вот это попал так попал! Владелец заводов-газет-пароходов. Собственные виноградники и винодельни, тройка отелей и пара кафешантанов на Английской набережной Ниццы, магазины, транспортная компания, банк, несколько торговых кораблей и что-то еще. Понятно, что все это не мое лично, а принадлежащее моей нынешней семье, но в целом парнишка я не бедный. Ну почему все какими кусками вспоминается?
        …Друзья - абсолютно незнакомые мне молодые лощеные лица…
        …Вчерашняя попойка - шампанское и много разнообразнейшего вина. Ни водки, ни коньяка нет. Что характерно…
        …Антикварный для моей прежней памяти «Ситроен», с бешеной скоростью несущийся по набережной…
        …Допотопный руль, как живой трясущийся в моих руках, и бьющий в лицо ветер…
        …Бутылка шампанского, открытая моим нынешним приятелем Степаном Барбьером. Какое странное сочетание имен! Неловкий взмах его руки. Удар и темнота. Больше ничего не помню…

* * *
        Воспоминания последующих трех недель продолжали давить на меня, как танк на не обкатанного пехотинца в траншее. Мне казалось, что надо мной постоянно крутятся все сорок две тонны танка Т-72, пытаясь достать до меня своими гусеницами.
        Память моего невольного визави возвращалась ко мне в основном ночью и ранним утром. Днем я изображал придурка, потерявшего эту самую память, а ночами мучился с устаканиванием помятых мозгов и совершенно разных воспоминаний. Хотя, конечно же, изображать приходилось немного, но с каждым днем я все больше и больше разбирался в обстановке, попутно вживаясь в свой новый образ и течение этой неспешной жизни.
        Итак. На дворе февраль тридцать девятого года. Французская Республика. Ницца. Один из особняков нашей семьи находится на самом берегу «Залива Ангелов» и почти в центре столицы Французской Ривьеры.
        Моя нынешняя ипостась - великовозрастный балбес, который в моем мире и времени зовется «мажором». По происхождению действительно князь. Один из отпрысков известнейшей и богатейшей в царской России торгово-промышленной фамилии, успевшей свинтить от кровавого катаклизма русской революции. Вернее, не успевшей вернуться. Ибо наша семья к тому времени почти в полном составе жила во Франции.
        Княжеское звание один из моих предков получил в Италии, деньги зарабатывал в России, а прокручивал их во Франции, Великобритании и Германии. Отсюда такой разброс нашей семьи - различные представители фамилии осели во всевозможных странах Европы, причудливо переплетясь с дворянскими родами различных стран.
        Я младший сын весьма многочисленной ветви семьи. Мот и придурок, но, тем не менее, образован - воспитание получил соответствующее происхождению. Знаю пять языков - немецкий, французский, итальянский, английский и испанский. Ну и русский, разумеется. В семье уважением не пользуюсь, ибо мот и придурок. К тому же я именно младший сын - кроме меня у папашки еще двое сыновей и две дочурки на выданье. Соответственно, я просто получаю ежемесячные деньги на карманные расходы, так как все давно махнули на этого обалдуя рукой.
        Живу отдельно от всей семьи в отдаленном флигеле, превращенном мною в некую помесь кабака с публичным домом, в котором постоянно тусят такие же придурки, как и я. И напоследок клубничка: именно с этими тремя великовозрастными обалдуями я с собственной набережной в собственном автомобиле и слетел.
        Как это ни странно, вытащили нас из воды совершенно посторонние и незнакомые нам люди и растащили по койкам. В смысле по домам и больницам. Меня, понятно, сначала в лучшую больницу города, а потом домой, а вот остальных просто по собственным особнякам.
        В больнице я провалялся всего четыре дня, а после был переведен на домашнее лечение, причем в сознание к тому времени меня привести так и не смогли. Что само по себе для меня очень тревожный признак. Объяснение этому - дабы не привлекать внимания журналистов, прямо-таки вьющихся вокруг моей совершенно нескромной персоны.
        Объяснение слеплено кем-то неумным и для деревенского недоумка, но я съел и не поморщился, так как деваться элементарно некуда. За неимением гербовой - рисуем на туалетной, за неимением графини периодически с никак не меньшим удовольствием пользуем горничную. Тем не менее, вспоминая некоторые, так сказать, «проказы» юного князюшки, я понимаю, что подобные опасения не лишены основания.
        А, да! Вторая клубничка! Периодически появляющаяся у меня Даша моя… Как бы это поприличней выразиться? Горничная, гувернантка. Нет, все не то. Да ладно. Не буду кривить душой. Содержанка. Вот уже полгода как. По совместительству действительно сестра милосердия, оплачиваемая в настоящее время управляющим нашего имения. И мне вот уже некоторое время приходится от нее уворачиваться.
        Почему? Боюсь, поймет она все сразу. Какой сексуальный опыт у великовозрастного балбеса и какой у меня? Несопоставимые вещи. А гормоны у меня зашкаливают, и сдерживаться приходится постоянно.
        В общем… Не знаю, это князюшко такой любвеобильный или уже я, увидевший женщину своей мечты, но, сколько веревочке ни виться, а конец один. Если сказку вспомнить о клубке-навигаторе, конец там тоже был один. Как бы двусмысленно это ни прозвучало.
        Вот и Даша у меня в постели оказалась несколько раньше моего окончательного выздоровления. На свою беду. Не знаю, какие отношения у нее были с моим прототипом, но на утро от меня она не ушла, а уползла, едва переставляя ноги. Зато голова у меня перестала болеть. Почти. Во всем надо находить приятные моменты.
        Странное дело, но память у меня стала лучше. Вернее, не так. Теперь, спустя всего несколько недель, я мог вспомнить обе свои жизни до мельчайших подробностей. Я легко вспоминал детские проделки юного, испорченного в раннем детстве князя и мои тяжелейшие рейды в горах Афганистана. Первую горничную, заваленную на спину любвеобильным князюшкой, и первый крик своей новорожденной дочурки.
        Несмотря на довольно тяжелую травму, с головой у меня все потихоньку-полегоньку устаканилось. Нет. Приличный шрам, конечно, останется. Говорят, шрамы мужчину украшают, но то же мужчину, а не этого начавшего жиреть в свои двадцать два года ничего в этой жизни не представляющего олуха. Правда, тело мне досталось весьма недурственное. Что значит порода и столетия тщательного и вполне естественного отбора!
        Едва оклемавшись, я сразу же потребовал принести мне несколько дорожных блокнотов и максимальное количество карандашей и принялся записывать. Еще в самые первые свои часы в этом мире я заметил странную особенность. Слияние двух сознаний затронуло не только бытовые воспоминания двух личностей, но и видоизменило качество самой памяти.
        Теперь без особого труда я мог вспомнить любую деталь, событие или прочитанный мною текст из моей прежней жизни и сейчас пока бессистемно выкладывал все это на бумагу. Нет. Совсем не для того, чтобы все это кому-то передать. Так мне проще было систематизировать знания и память двух совершенно разных людей. И не только память.
        К примеру, в той жизни я не знал итальянского языка, а теперь знаю его как русский, но для молодого князя это один из родных языков. Один из пяти иностранных языков, кроме русского, которые прекрасно знал этот молодой парень.
        А моя память? Вот зачем мне сейчас ТТХ АГС-17 «Пламя»? Или полный чертеж РСЗО «Град», вместе с разнообразными боеприпасами и устройством самих ракет различных типов? Или боевой устав бронетанковых и механизированных войск Красной армии от тринадцатого февраля 1944 года? И ведь я даже не помню, где и когда я это прочитал, но лезет, лезет все это из головы, как из дырявого мешка, и пока не запишу, так и будет крутиться где-то рядом, назойливо свербя мою черепушку в районе левого уха.
        Можно и не писать, но прокрутить в голове, обслюнявить и положить на полочку просто необходимо, иначе так будет сидеть в подсознании как заноза, и пока не встанет на место в новой голове, так и будет болтаться, как дерьмо в проруби.
        Теперь я прекрасно понимаю, почему в самые первые дни так хреново себя чувствовал, а сейчас с каждым днем все лучше и лучше, правда тетрадей, дорожных блокнотов и стопок простой писчей бумаги мне пришлось исписать уже более трех десятков. И конца и края этому словесно-мыслительному поносу пока не видно.
        К счастью, у князя сейф обнаружился, и все это хозяйство Дарья Никаноровна под моим пристальным взором каждый раз убирает в этот железный ящик, а то она уже порывалась пару раз заглянуть в мои записи.
        Еще окончательно не выздоровев, я принялся немного тренироваться, ибо вставать без нормальной зарядки с раннего детства не могу. Со своего детства, разумеется. И также не спеша принялся использовать Дашу в качестве клубка-навигатора по этой жизни.
        После той памятной для нас двоих ночи она стала относиться ко мне весьма настороженно, но я отбрехался любовью и отбитой башкой. Прокатило не очень, но деваться, как оказалось, ей просто некуда - бесприданница.
        Папаша моей содержанки, бывший полковник Генерального штаба царской армии трудится в нашей транспортной компании обыкновенным клерком. Мамаша в одном из наших отелей кастеляншей подвизается. Дарья - медсестра с прагматичным умом и сообразительностью. Прямо активистка, комсомолка и просто красавица. Вцепилась в меня, не оторвать, и даже полудохлую мою светлость не бросила, а выхаживала как младенца. Что опять-таки странное поведение для содержанки подобного уровня.
        Помимо Дарьи в ее семье еще две дочки. Дашка средняя. Старшая сестра, к счастью для себя, удачно выскочила замуж, младшая на подходе к данному безобразию. Одна Дарья Никаноровна в свои двадцать четыре года в девках зависла.
        Впрочем, уже давно не в девках. С восемнадцати лет она по липким рукам стареющих ловеласов болтается, и выйти замуж ей совершенно не светит.
        Этакий переходящий из рук в руки приз. Проституткой в глаза не называют, но за глаза этот ярлык прилеплен намертво - не отмоешься. Что для барышни в ее возрасте и положении в местном обществе труба полная. Как она докатилась до такой жизни, мне пока выяснить не удалось, но что-то там нечисто.
        Такая же труба и с моими мозгами. Я не сильно понимаю, как в одной черепушке уживаются две памяти. Наверное, ученые все же правы, предполагая, что человек использует не более десяти процентов своего мозга, а иначе объяснить все произошедшее со мной просто невозможно.
        Причем куда девался сам князюшко как «личность», я не сильно понимаю. У меня осталась только его память. И, кстати говоря, я обнаружил, что жиреть князюшко начал оттого, что бросил спортом заниматься и принялся неумело бухать от неразделенной любви. И не только спортом, надо сказать.
        С ранних лет молодой аристократ дружил с сыном казачьего сотника, а у того в «дядьках» ходил казак-пластун, который тренировал не только своего воспитанника, но и его приятеля. Вот только годика полтора назад это великовозрастное дитятко разосралось со своим приятелем из-за барышни и прекратило всяческие контакты с ним.
        Но все это вилами по воде писано. Вопрос остается прежним. Что мне делать? Прежняя жизнь начинающего алкоголика мне претит - человек я по жизни деятельный. Но на этом и все. Возможностей в том положении, что я нахожусь, ноль целых ноль десятых. Тех денег, что мне пап? выделяет, только на Дашу хватает.
        Шутка. Хватало и на разгульную жизнь, и на Дашу, и на экстремальные виды спорта. Я с удивлением вспомнил, что неплохо размахиваю казачьей шашкой. Причем двумя руками. В смысле двумя шашками. Умею водить мотоцикл и автомашину. В местной комплектации, разумеется. Даже летаю на самолете и дважды прыгал с парашютом, чуть не обгадившись именно во второй раз. В первый я просто ничего не понял.
        Понятно, что самолет не «сушка» или МиГ, а старенький «Ньюпор-Деляж» NiD-62^[2 - Nieuport-Delage NiD 62 - истребитель-полутораплан.]^. Летал даже на знаменитом во Франции «Девуатине» D.500^[3 - Девуатин D.500/D.510 - французский истребитель с открытой кабиной и неубирающимся шасси Второй мировой войны.]^, но очень не много - слишком быстро понял, что полеты над грешной землей это не мое.
        Есть у меня в этой жизни приятель, у которого отец служит командиром эскадрильи французских ВВС. Ну а то, что невозможно сделать за деньги, можно сделать по знакомству или за большие деньги. Нужное подчеркнуть. В данном случае получилось по знакомству, за средние деньги и возможность приобщиться сыну французского летчика к разгульной жизни высшего света.
        Надо сказать, весьма сомнительная с моей стороны услуга, но, во-первых, эта услуга мне ничего не стоила, а во-вторых, это не мое дело. С другой стороны, примелькавшись в таком обществе, можно найти себе подходящую жену, любовницу или на задницу приключений. Кому как везет по жизни.
        В процессе выздоровления я понял, почему меня больше никто не навещает из моего многочисленного семейства и почему меня так спешно убрали из больницы. Дело в том, что вся моя семья живет в Париже, а я от оной семьи после одного скандала, мягко говоря, отлучен. Что и неудивительно - по пьяни залезть под юбку к любимой доченьке видного французского банкира прямо на званом обеде у них в доме это исхитриться надо.
        К слову сказать, моя партнерша была не сильно против подобных моих действий, так как была практически в состоянии нестояния, но лежать пыталась весьма активно. В том смысле, что мы вроде как уединились, но крайне неудачно - папаша не вовремя вошел в собственный кабинет. Причем во главе очень представительной компании.
        Скандал был тогда грандиознейший. В узком кругу, разумеется, - сор из избы выносить не стали, но общественное порицание мне вынесли. С высылкой на пленэр. В смысле на дальнюю дачу, в которой зимой никого не бывает - вся светская жизнь в холодное время года происходит в столице. Так сказать, послали с глаз долой, хорошо, что не с отлучением от наследства. Здесь подобное случается сплошь и рядом. Классно, что и не с выпиской в грудную клетку, как это принято в моем мире.
        А из больницы меня убрали, потому что я вроде как умер. Диагноз мне такой поставили местные эскулапы - клиент скорее мертв, нежели жив. Травма головы у меня была только поверхностная - самое обыкновенное рассечение кожи на лбу, а вот все остальное внутри… Что у бедного князька там сдвинулось, местные эскулапы понять не смогли и просто, но от этого не менее изящно, умыли свои тщательно продезинфицированные спиртусом руки.
        Дышать на тот момент я пока еще дышал, но не более того, а к моей бездыханной тушке уже подбирались вездесущие журналюги. Престижной больнице померший в ее стенах высокопоставленный клиент был не сильно нужен - подобная реклама положительной репутации больничке не добавляет. Вот и убрали меня сдыхать во флигель под присмотр Даши и личного, но приходящего не слишком регулярно врача, а я взял да неожиданно для всех выжил.
        Глава 3
        Так бы я и мучился с восстановлением собственного «Я» и устаграммливанием прошлых воспоминаний, если бы вскоре не произошли события, напрочь перечеркнувшие всю прошлую жизнь тихо почившего в бозе князя и его вновь приобретенного партнера. Впрочем, о молодом князе можно было бы уже и забыть. За все прошедшие недели он в нашем общем тельце никак не проявился, а значит, это теперь уже я.
        Второй шанс, однако. Необычный, но не сказал бы, что неприятный. Полученное тельце я потихонечку доведу до ума, чем заняться - найду, но то, что скучно никому не будет, это к гадалке не ходи.
        В один прекрасный день, в тот самый момент, когда я уже заканчивал свою утреннюю тренировку, включавшую в себя в том числе и бой с тенью, во дворе моего флигеля вместе с Дашей нарисовались сразу два персонажа.
        Первый - высокий красавец с пепельно-русыми волосами и начинающимися пробиваться усиками, щеголял легонькой повязкой на правой руке. Второй был ненамного ниже, но…
        Сразу видна была порода, что ли? Блондинистый до белобрысости. Немного ?же первого в плечах, но явно сильный и хорошо тренированный молодой человек, слегка припадая на правую ногу, держался за щегольскую тросточку.
        - О ля-ля, Александ?р! - услышал я за спиной до боли знакомый голос. Память подсказала: Степан Барбьер. Единственный наследник русско-французского фабриканта, ныне уверенно пребывающего на том свете.
        Батюшка Степана, сведя в гроб матушку, пустился во все тяжкие и всего чуть более чем через год изволил скончаться на очередной актрисульке, оставив единственному сыну весьма нехилое состояние.
        Сынок делом отца заниматься не пожелал, и знамя успешного бизнеса подхватил очень предприимчивый младшенький брательник покойного бизнесмена, отправивший родного племянника на юг? - с глаз долой, от финансов подальше. Дядюшка трудится в поте лица, наполняя французскую армию мундирами, аксельбантами, ремнями да сапогами. Наследник трех заводов и десятка небольших полукустарных фабрик благополучно усваивает выделяемые не скупым родственником деньги.
        - Вот оказывается, что бывает, когда благородный человек несвоевременно получает бутылкой шампанского по своей не менее благородной голове! - продолжил мальчик-мажор.
        В голове моей очень неприятно щелкнуло, и под повязкой сразу же зачесалась уже почти зажившая рана.
        Точно! Вот из-за этого увальня мы с набережной-то и слетели. Я сначала получил бутылкой по голове от этой пьяни, а уж потом мне добавилось чем-то еще.
        «Убью урода!» - мелькнуло у меня в голове совершенно непроизвольно.
        Спрыгнув с турника и разминая кисти, я направился в сторону весело трендящего, но не понимающего, что ему наступает неожиданный, но от этого не менее неминуемый конец его бестолковой жизни субчика.
        - Князь! Что-то Дарья Никаноровна у вас совсем заскучала. Может, мне ст?ит обучить ее той самой новинке, в которой не было равных хорошо знакомой нами Ксении. Помнится мне, еще Моника Левински очень удачно выступила с этим прямо-таки непревзойденным номером.
        Не дойдя пятка шагов до глумящегося парня, я как будто налетел на бетонную стену.
        «Твою же мать!» Фраза, автоматом проскочившая у меня в голове, была несколько длиннее и намного непечатнее.
        - Я тебе обучу! Испортишь мне девочку, я тебя такому обучу, что Боря Моисеев к тебе на мастер-класс запишется, а в «Голубой устрице» ты будешь звездой ежевечернего шоу. - Это стопудово Женька! Можно и не гадать.
        Он всю жизнь пытается моих баб клеить. В шутку, конечно же - чувство меры у моего друга развито отменно, а после совместной горничной, которую как раз звали Ксения, у него башню больше не сносит. Мой друг прекрасно понимает, что горничных много, а жизнь одна, и прожить ее желательно не в инвалидной коляске. И вообще прожить - некоторые шутки я категорически отказываюсь понимать.
        - Князь! - Белобрысый притворно закрылся от меня тросточкой, выставив ее горизонтально на вытянутых в мою сторону руках.
        Вес своего тела при этом он перенес на левую ногу. Видимо, правая подставка у него все же повреждена значительно больше, чем он пытается всем показать.
        - Мы и не знали, что вы настолько разносторонне испорчены. Может, все же ограничимся девочками? Помнится мне, в уютном гнездышке под названием «Волчье логово» вы не были столь распущены.
        «Ой, ё! Еще один!» - опять мелькнуло в моей ошарашенной происходящим голове.
        «Волчьим логовом» Славка называл родительскую квартиру на улице космонавта Волкова в Москве у метро «Войковская».
        - Посмотрим на ваше поведение. В дом заходите, - буркнул я, моментально успокоившись.
        - Дарья Никаноровна! Будьте так любезны. Распорядитесь насчет кофе, пожалуйста, - попросил я настороженно прислушивающуюся к нашему безмятежному разговору Дашу.
        Вроде невинный наш разговор был пропитан недосказанными фразами, а как я заметил, люди этого времени здорово отличают недосказанные слова во вроде бы невинном разговоре, пытаясь понять, что имел в виду собеседник. Вот и сейчас девушка не понимает смысла недосказанных слов и фраз в нашем разговоре, и это ее сильно напрягает.
        Поглядим. Славка кофе вообще не пьет, а чай предпочитает только с молоком. Связано это с какими-то детскими воспоминаниями. Славка никогда об этом не говорил, а я не докапывался.
        - Дарья Никаноровна! После удара по и так не слишком умной голове у моего друга что-то с памятью. Мне, если вас не затруднит, чай с молоком! - Издевка в голосе белобрысого просто зашкаливала. Точно Славка.
        Так. А где же Яшка? Неужели погиб? По информации Дарьи, четвертого нашего покатушечника откачать так и не смогли, и уже давно и без особых почестей закопали на кладбище его юную тушку. Жаль, если это Яшка. Без него наша команда не команда.

* * *
        Услав Дашу в город на дневной променад, я принялся расспрашивать своих вновь обретенных друзей, но никакой путной информацией они не владели, хотя нашли друг друга уже достаточно давно.
        В отличие от Степана - так сказать, плода русско-французской дружбы, Славка плод дружбы русско-немецкой. Мам? у него русская дворянка, пап? - немецкий барон. Живут, как это ни странно, во Франции - мам? постоянно в Париже, пап? мечется между Марселем и Парижем, периодически зависая у сыночка - есть у стремительно стареющего барона здесь своя пассия. Впрочем, сильно подозреваю, что и в Марселе он не одинок и, судя по местной малышке, его марсельская любовь совсем недавно закончила школу. О времена! О нравы!
        - Рассказывайте. А то я здесь в полнейшей изоляции - только охрана, горничная и Даша. В первую очередь меня интересует, как вы со своими головами сдружились? Я, если честно, в самые первые дни чуть башней не съехал. Пока не сообразил все писать или думать «громко» и прокручивать в голове события и знания.
        Женька вдруг заржал, согнувшись и хлопая себя по коленям. Рядом с ним хохотал Славка.
        - Ты не поверишь! - чуть продышавшись и утирая слезы, заговорил бывший химико-геолог. Вид при этом он имел донельзя довольный. - Я пока три учебника по химии по-новой не создал и пять десятков тетрадей не исписал, не успокоился. Саня! Ты только представь! Я по памяти написал двухтомный школьный учебник по химии для седьмого тире одиннадцатого класса и химию для вузов Никольского и Суворова! Я гений! Я даже не помнил, что все это читал, а написал так, как будто книги перед глазами лежали. И сейчас еще пишу. Из меня лезет все, как дрожжевое тесто.
        Однажды ночью вскочил и принялся писать состав всех антибиотиков, которые знаю. Думал, откуда у меня такие знания по фармакологии? А потом вспомнил. В две тысячи третьем приятель у меня заболел в экспедиции, а там мало того, что до ближайшего жилья километров четыреста, так и вызвать туда «левый» вертолет это автоматически себе лет пятнадцать навесить. Но мы на ту заимку несколько лет таскали лекарства, вот и принялся читать, что и от чего помогает. Прикинь! Почти четверо суток писал то, что по жизни никогда не понимал.
        Со всем остальным полный атас! Только систематизирую химию, лезет геология. Справился с геологией, полезла геологоразведка, затем все месторождения, что знаю, а я их много знаю - специально же ездил по закрытым и давно заброшенным. Да ладно бы только месторождения, все детали вижу, как на цветной картинке. Даже самые мелкие подробности помню. Вот на кой мне маршрут до ручья, где мы с Яшкой в середине девяностых золото ковыряли? Так нет же. Все камни в этом ручье помню, как таблицу умножения. - Славка обескураженно замолчал.
        - А ты думаешь, чего мы у тебя так поздно появились? Сами писали как проклятые. Я пока не утряс все воспоминания, из дома выйти не смог. Тоже десятка четыре тетрадей получилось, - добавил проржавшийся и посерьезневший Женька.
        Я его понимал, как никто другой - знания у нас с ним ну очень специфические. Женька капитан спецназа ГРУ, да и после войны он у меня совсем не фиалки выращивал и девочек выгуливал.
        То, что мой друг в своих тетрадях понаписал, сейчас даже в теории ни в одной армии мира не практикуется. Самбо недавно создано. Осназ в зачаточном состоянии. А уж о действиях разведывательно-диверсионных отрядов в глубоком тылу противника или совместно с армейскими подразделениями и говорить не приходится.
        - Ладно бы только по профилю. Ты мне лучше скажи, откуда я устройство тампакса с аппликатором знаю? И ведь пока его со всеми подробностями не нарисовал, не успокоился! - обескураженно выдал мой друг.
        Теперь мы ржали уже втроем. И ведь правда. Откуда я знаю устройство того же унитаза или принцип работы микроволновки? А ведь тщательно зарисовал и расписал.
        - Дело ясное, что дело темное. Голова прибор нежный, а по нему автомобилем да со всей дури. Значится так - пару дней вам на утрясание записей, а потом тащите свое творчество ко мне. У меня сейф большой. Думаю, все поместится. Что со всем этим делать, потом будем думать, - подвел я черту под началом нашего непростого разговора.
        Не скажу, что у нас что-то могут украсть, но предосторожность не лишняя. Да и мне так проще соблюдать режим секретности - прежняя моя профессия и весь образ нашей жизни конца двадцатого - начала двадцать первого века не давали мне сегодняшнему покоя.
        - Теперь следующий вопрос. Как погиб четвертый? Кто нас вытащил из машины? Что было дальше? Меня интересует полная хронология событий. Короче - все, что знаете, а то Дашка не мычит, не телится. Похоже, получила жесткие инструкции от управляющего имением. Сильно подозреваю, что зарплату она получает у него не только как медсестра - слишком странно себя ведет. - Я прервался.
        Пусть ребята мне пока эту информацию расскажут. Сразу много вопросов задавать нельзя - запутаемся.
        - Четвертого зажало смявшейся крышей машины, и вытащили его только с автомобилем. Был мертвее мертвого - при падении в воду сломал себе шею. Второй сын генерала от инфантерии^[4 - Один из высших чинов в вооруженных силах России имперского периода и воинское звание в некоторых других вооруженных силах европейских стран.]^. Русский. Двадцать четыре года. Похоронили через три дня без нас на общественном кладбище. На могилу мы ездили, но больше ничего не выясняли, - докладывал Женька четко, но не забывал и про детали, зная, как я к ним отношусь.
        - Нас всех вытащил какой-то пацан. Славка тоже башкой отоварился и уже захлебывался. Сначала пацан его утащил к берегу - там было где-то по пояс. Прислонил Славку спиной к набережной и к нам. Вытащил меня - я к тому времени тоже уже уехал, дотащил меня до Славки - он в процессе успел проплеваться. Мальчишка скинул меня ему на руки и к тебе, но машина уже сползала на глубину, и за тобой пацан нырял. Судя по всему, ты выжил только потому, что каким-то чудом оказался в воздушном пузыре и пацан тебя все же умудрился достать. Как он сподобился твою тушу дотащить до поверхности, где вас обоих перехватили охранники парка, одному богу известно. Еще минута и звездец - не откачали бы обоих.
        Каким образом мальчишка оказался в частном парке и на частной набережной - никто не знает. Его даже полиция в больнице допрашивала. Вытаскивая нас, он сильно простудился и, по информации из газет, уже умер. По национальности то ли португалец, то ли испанец, то ли вообще еврей. Выяснить не представлялось возможным - в газетах его имя вообще не упоминалось. Сам я этого пацана плохо запомнил - мальчишка лет пятнадцати. Худой, жилистый, но очень упорный. За тобой нырял до последнего. Вытаскивая тебя, сам наглотался воды и потерял сознание. Охранники его еле откачали и отправили в больничку для бедных.
        - Еврей, говоришь? - Я наливался бешеной злобой.
        У меня такое иногда бывает. Особенно когда собеседник и по совместительству мой лучший друг тупит, как мутант осла и барана.
        - А Яшка у нас кто? Китаец?
        Женька остолбенел - такое ему в голову не пришло.
        - Значит так. Берешь ноги в руки, а в горсть «бабла» и мухой в полицейский участок, в больничку и в редакцию газеты, что писала об этом пацане. И чтобы завтра, самое позднее послезавтра мальчишка был здесь. Если плох, наймешь лучших врачей, но Яшка выжить должен.

* * *
        Мальчишку мы нашли на четвертый день поисков, да и то совершенно случайно - через охрану усадьбы. Ни в полиции, ни в редакции газеты, ни в больничке для бедных слоев населения, здорово смахивающей на ночлежку, никакой подробной информацией о нем не располагали.
        Как оказалось, в нашей усадьбе пацан не был посторонним, а был сыном прачки, обстирывающей еще и охранников нашей усадьбы. Вот только конкретного адреса его проживания никто не знал или нам специально не говорил.
        В тот памятный для всех нас вечер мальчишка как раз возвращался от одного из охранников, притащив тому тючок постиранной одежды. Воспаления легких, к счастью, пацан не заработал, но сильно простыл и валялся в состоянии полного нестояния в закутке, который они на двоих снимали с матерью.
        Почему к счастью? Сейчас это почти смертный приговор - антибиотиков в этом времени пока не придумали и воспаление легких это гарантированная смерть для бедняков, рыбаков, портовых грузчиков и нищих. Да и для большинства остальных тоже. За редким исключением. Почти в такое же исключение попал и Яшка, на тот период еще не бывший таковым.
        Нашла пацана Даша. Уже тогда, когда мы поставили всех на уши и, не найдя искомое, почти опустили руки, моя содержанка слила мне наводку на пацана. Поняв, что мы ищем мальчишку, чтобы отблагодарить его за собственное спасение, она просто выдала всю информацию о нем. С-с-самка собаки.
        Вообще-то Дарья Никаноровна подобным поведением меня уже достала - информацию она мне сливает весьма дозированно, хотя и достаточно своевременно. Похоже, ее действительно перекупили. Кто я, пока не поняла, а князек не понял бы вообще, а так как ни умом, ни житейским опытом к своим годам он еще не обзавелся, то Даша особенно и не скрывается. Меня пока такое положение вещей устраивает, но серьезный разговор с любовницей совсем не за горами - оставлять рядом с собой мутного стукача смысла не имеет.
        Обнаружив пацана, Женька попробовал его с ходу умыкнуть с собой, попутно объясняя его матери, что князь, которого ее отпрыск спас от смерти, хочет лично поблагодарить спасителя, но не тут-то было. Объяснения вроде прокатили, но уперся сам мальчишка. К тому же он был не сильно транспортабелен - то есть ходил по стеночке до туалета, но не более того, так как за время болезни сильно ослаб.
        Тогда Женька притащил дорогого врача, засветил неслабые деньги и вывез мальчишку якобы в частную больницу, а на самом деле ко мне домой. Флигель у меня только называется флигелем. На самом деле это отдельный дом в глубине обширного парка на шесть комнат плюс гостиная, кухня и прочие хозяйственные помещения, так что поместить мальчишку с максимальным комфортом мы смогли влегкую.
        Надо сказать, что Изя энд Яша оказался натуральным иудеем и не сразу нам открылся. В лоб мы его, разумеется, ни о чем не спрашивали, но постоянно в разговоре упоминали о событиях нашей прежней жизни. В свою очередь хитрый мальчишка изображал полнейшее непонимание процесса.
        Похоже, пацан просто наслаждался новой для него жизнью. Мы окружили его максимальной заботой, а лечение, уход и калорийное питание были к ней приятным бонусом. Доктор после внушительного пистона от меня и приятной стопки купюр от Степана почти неделю отходил от мальчишки только за лекарствами и переночевать.
        В качестве альтернативы, в случае летального исхода пациента, я на полном серьезе пообещал доктору жуткую кастрацию тупым ножом. Так что местный пилюлькин проникся по самое не могу и, по-моему, впервые в жизни пожалел, что выбрал такую непредсказуемо опасную стезю врача.
        Кстати, ухаживала за новым пациентом та же Даша, заботясь о нем как о младшем братишке, а так как выдающиеся стати моей содержанки так никуда и не делись, то мальчишка просто пожирал ее глазами. Не скажу, что меня это расстраивало - скорее забавляло, но отсутствие в нашей жизни Яшки здорово огорчало и серьезно напрягало всю нашу компанию.
        Так прошло еще четыре дня, и я уже практически пал духом. Нет. Выгонять мальчишку из своего дома я и не собирался. Его матери мы собрали достаточно большую сумму денег, чтобы она год ни в чем себе не отказывала, и устроили на постоянную работу в имение, слегонца урезав права управляющего. Просто я своей властью рассчитал горничную, убиравшую мой флигель, и взял на работу мать мальчишки, поселив ее в комнате, где лежал сам пацан. По сравнению с грязным углом, который они перед этим снимали, эта комната была для них дворцом падишаха. И, как оказалось впоследствии, я не прогадал.
        Однажды за завтраком, увидев выходящую из моей спальни Дашу, мой хитровырожденный друг просто сказал мне:
        - Вот что такое не везет и как с ним бороться? Ты, Саня, второй раз в своей жизни князь, а я как был иудеем, так и здесь ни хрена не изменилось. Как имел ты королев, так и в этой жизни не останавливаешься. - Самое забавное заключалось в том, что Даша уже подошла к нашему столу и стояла прямо за спиной этого засранца, уронив челюсть на пол. Тон и слова пятнадцатилетнего щенка никак не соответствовали обращению к аристократу и хозяину дома.
        - И что мне теперь с ней делать? В парке закопать или в море утопить? - Я глазами показал Яшке на застывшую как изваяние девушку, но он, лишь слегка скосив взгляд, так же безмятежно ответил:
        - Да ладно, Сань. Тебе ли ее опасаться? Ну, стучит девочка управляющему, а тот докладывает главе семьи, но это, так сказать, норма поведения. Тебя же все уже мысленно похоронили, а ты мало того, что выжил, так и разительно изменился, и всем интересно, во что это безобразие выльется. Управляющий уже ремонт здесь собрался делать, подготавливаясь к приезду княгини на летний сезон. Виды он имел на этот флигелек весьма конкретные, да и на Дашу тоже. Главное - это то, что Дарья Никаноровна собирает информацию о тебе и окружающих тебя людях для бывшего штабскапитана Отдельного корпуса жандармов, ныне являющегося одним из руководителей Русского общевоинского союза во Франции барона Германа фон Винзборга. - Яшка сделал паузу.
        Из уст малолетнего мальчишки все это прозвучало настолько дико, что мгновенно побагровевшая Даша, не успев произнести ни звука и закатив глаза, рухнула в обморок.
        Вот за что я люблю благородных девиц, так это за такое проявление чувств! Чуть что, сразу в бессознанку и ну шикарной шевелюрой паркет полировать. Женщин в моем времени подобным пассажем смутить просто нереально. За редкими исключениями, но те исключения в шпиёнские игрища и не играются.
        - Ты-то откуда все это знаешь? - спросил я Яшку, подобрав девушку с пола и пристраивая ее на небольшой диванчик, стоящий в гостиной. То, что это Яшка, я ни секунды не сомневался - он любит такие эффектные выходки.
        - Ой! Прям секрет Полишинеля. Ты не представляешь, князь, как ты всех уже здесь достал. О твоих похождениях кухарки да охранники анекдоты рассказывают. После аварии ты кардинально изменился, а это непонятно и непривычно. Все непонятное пугает, а вокруг твоей семьи, а главное вокруг денег твоей семьи, крутится достаточно много шакалов из РОВС, местной охранки и подобных им проходимцев. На тебя не стучит только ленивый, а я просто умею слушать. Кто на сына прачки внимание-то обращает? Я сопротивлялся, как мог, но Евгений мою обессиленную тушку к тебе все же перетащил, и теперь от меня толку чуть. Подождал бы немножечко, я бы сам нарисовался. Завербовать ни меня, ни мать еще не пытались, но думаю, у нас все еще впереди. Единственный плюс - я встречу Винзборга с Дашкой отследил. Он прямо в парк приперся и принимал доклад не только от твоей любовницы, но и от парочки охранников. Ну, а я его соответственно выпас и выяснил все, что возможно.
        При этих словах Даша встрепенулась.
        Пожалуй, насчет обморока я погорячился. Моя красавишна так время тянула и собирала дополнительную информацию. Ничего страшного. Сейчас я тебя огорчу до последней крайности.
        - Не изображайте обморок, Даша. Мы уже давно поняли, что вы пришли в себя. Присаживайтесь к столу, но можете остаться и там. Просто не хотелось бы орать на весь дом, рассказывая мамочке нашего юного друга излишнюю для нее информацию.
        Даша молча встала и так же молча села за стол.
        Красивая все же деваха! Я прямо залюбовался. Жаль будет потерять такое приобретение.
        - Так и есть, Дарья Никаноровна! Мы с молодым человеком знакомы уже достаточно давно, и так же давно я использую этого мальчика как своего ключевого информатора. Отношения у нас не только дружеские, а скорее даже приятельские, но это, пожалуй, и все, что вас касается напрямую. К нашим личным отношениям подобный пассаж никакого отношения не имеет, а помочь вам я с удовольствием помогу. Думаю, что вы не откажетесь стать независимой и со временем очень богатой женщиной? - небрежно и достаточно спокойно сказал я.
        Сказал и сам начал прокручивать, как, не сильно ее подставляя, я смогу использовать девочку. Самому Дашу расспрашивать нельзя - сразу уйдет в глухую оборону, и дальше ее только пытать. С непредсказуемым результатом.
        - Независимой от кого, князь? - Голос девушки звучал глухо и невыразительно.
        - В первую очередь от барона фон Винзборга. Он уже давно зажился на белом свете. Пора ему на покой - я не сильно люблю, когда за мной беззастенчиво следят, используя для этого близких мне людей. Вы пока таковой остаетесь, но дальнейшее будет зависеть только от вашего поведения. Скажу сразу, что особого выбора у вас нет. Равно, как и времени на принятие решения. И либо вы с нами до конца, какой бы он ни был, либо с бароном на кладбище. Причем именно погоста я никому из вас не обещаю - море рядом и утопить труп не проблема, - говорил я специально жестко, не оставляя девушке ни единого шанса.
        Такого она от меня не ожидала, и девчонка под моим взглядом просто сжалась от ужаса. Мне же крайне необходимо было сразу сломать Дашу, а уж детали Яшка из нее в приватном разговоре вытащит все без остатка. Опыт «деловых» переговоров девяностых годов конца двадцатого века не пропьешь, как ни старайся. К тому же у Яшки в той жизни было четыре дочки, жена и теща, и как в непринужденном доверительном разговоре выдаивать полезную информацию из «слабого» пола, он знает превосходно.
        - Разумеется, до решения всех ваших проблем вы поживете у меня в доме, а пока пройдите в комнату к этому молодому человеку и расскажите ему обо всех своих проблемах. Не скрывайте ничего - считайте, что вы на исповеди. Молодой человек умеет слушать и вовремя молчать, а я умею решать чужие проблемы, какими бы они ни казались запущенными.
        Глава 4
        - Барон Герман фон Винзборг. Штабс-капитан Отдельного корпуса жандармов и один из руководителей Русского общевоинского союза во Франции. До семнадцатого года служил личным порученцем начальника Одесского жандармского управления. Чем занимался до двадцатого года, неизвестно, но в двадцатом эвакуировался вместе с войсками генерала Врангеля в Константинополь. Пятьдесят два года. Женат. Два сына и дочь. Семья живет в Париже. По характеру жесток, целеустремлен и крайне скуп. Ярый монархист. Место проживания в городе известно, - через сутки всем нам троим докладывал Яшка.
        Даша безвылазно сидела в его комнате и слышать наш разговор не могла.
        - Чем барон занимается непосредственно в РОВС, Дарья не знает, но Винзборга жутко боится и дико ненавидит. Винзборг совратил пятнадцатилетнюю Дашу, изнасиловал и сделал своей любовницей, а через восемь месяцев подложил ее под нужного человечка в полицейском департаменте французской столицы. Все до банального просто - семья Дарьи должна барону денег. Много. Вот он таким образом часть долгов бывшему полковнику Генерального штаба и скостил. Папаша не возражал - деньги были взяты на лечение младшей и самой любимой дочери, а Дашу он прямо-таки пинками выставил на улицу, и той не оставалось ничего другого, как ложиться под того, на кого укажет Винзборг. Ну и под него тоже, разумеется.
        Со временем барон сделал из малолетней любовницы очень умелый инструмент влияния на нужных ему людей, а затем добавил к ней еще несколько малолетних девиц благородного происхождения, но не слишком тяжелого поведения. Схема достаточно проста. Подкладывает под нужного человека, фотографирует, далее понятно. Причем деятельность Винзборга одной Францией не ограничивается - за несколько лет Даша объехала половину Европы. Чем занимаются остальные агентессы, она не знает, но по ее похождениям понятно, что барона в основном интересуют деньги. Большие деньги. Под тебя Дарья Никаноровна подложена с далеко идущими планами - Винзборг замахнулся на деньги твоих приятелей. Я сразу уточнил девочке, что если ты пообещал, что барона убьешь, то смерть его будет далека от идеала и переселение его на тот свет только вопрос очень короткого времени, так что у тебя есть преданнейшая до глубины души поклонница. Хотя как с тобой разговаривать, она теперь просто не представляет - после аварии ты разительно изменился, а после вчерашнего разговора она боится тебя даже больше, чем самого Винзборга. Оттого-то Даша все и
выложила. Даже сумму долга папаши с все увеличивающимися процентами.
        Барон - редкостная скотина и, похоже, нацелился на младшую сестренку Даши, несмотря на то что та действительно собралась замуж за сына полковника французской армии. Младшенькая дочурка выросла в настоящую русскую красавицу, и на нее у барона явно есть свои планы. Кроме того, по заданию барона Дарья стучит в полицейский департамент, где числится штатным секретным сотрудником и получает вполне официальные, хотя и очень небольшие деньги. Постольку-поскольку она вертится в кругу полусвета и в среде русской эмиграции, то информации сливает достаточно много. В том числе и о вас троих. Полицаям это не сильно интересно, но с паршивой овцы хоть шерсти клок, и ее держат скорее для «галочки». К тому же во время встреч с куратором она по-прежнему оказывает ему сексуальные услуги. Тем более что ее куратор вырос в должности и сейчас трудится начальником полиции города Марсель.
        - А утопить эту красавишну не проще? За каким привычным всем овощем нам эти латиноамериканские страсти? Нет человека - нет проблемы. - Слава был как всегда категоричен.
        - В общем, ты прав, но нам нужно надежное прикрытие. Вернее, не нам, а вот ему. - Я пальцем показал на Яшу. - Ты забыл, что здесь будет уже меньше чем через год? Так я напомню. Через год немцы оккупируют Францию. Ты помнишь, что гитлеровцы делают с евреями? Не напомнишь, для кого изначально создавали Дахау, Майданек, Заксенхаузен, Освенцим и прочие подобные дома отдыха? Причем Заксенхаузен и Дахау уже созданы и вовсю работают, перерабатывая евреев и коммунистов Германии, Австрии и Чехии со Словакией на удобрения. Как ты нашего малолетку одного отсюда отправишь? Отправлять их придется вдвоем с его теперешней матерью, но недвижимость будет оформляться не только на маму нашего друга, но и на Дашу - красивая женщина легко войдет в любое общество. Подобная красотка, полностью от нас зависящая, будет изумительной ширмой.
        Основную базу придется делать в нейтральной стране, а их немного. Турция, Португалия, Испания, Швейцария, Швеция. Оптимальнее всего Португалия, Швеция, Швейцария или Великобритания - только в этих странах наш друг будет нам максимально полезен и не рискует оказаться в газовой камере или в расстрельной канаве. Даша в том числе легко поработает курьером - особенно если ее слегонца подогреть деньгами. Мы не сможем постоянно мотаться в нейтральные страны, а связь с нашим другом нам необходима бесперебойная.
        После этих слов меня весьма бесцеремонно одернули.
        - Саня! Прости, конечно же, а меня кто-нибудь спрашивать собирается? - Голос Яшки был полон сарказма.
        - Собирается. И очень часто. Вот сейчас спрашиваю. Когда ты мне глушители на «наганы» сделаешь? Как ты это сделаешь, я не спрашиваю - меня это не колеблет. - Подобная пикировка - норма наших с Яковом Иосифовичем отношений. В той нашей жизни он всегда занимался техническим обеспечением всех наших операций.
        - Глушители не проблема. Сделаю. Но на что ты их наворачивать собираешься? - включился Яшка, моментально поняв, что сейчас начинается обсуждение технических деталей предстоящей операции.
        - На «наган» Винзборга. Я не думаю, что он ходит пустой. Ствол достать не сложно. Нам, по крайней мере. Охрана опять-таки наша с револьверами. Отобрать парочку не проблема, но лучше все же купить десяток французских пистолетов у армейцев. У них как раз сейчас перевооружение на новые стволы. Только сделать это надо по-тихому. Засветиться никак нельзя. Кроме короткоствола, мне нужен «глушак» на винтовку. А если точнее, мне нужны два десятка винтовок «Ли Энфилд» с боеприпасами, оптикой и глушителями.
        - Зачем? Ты что, воевать собрался? - Изумлению Славки не было предела.
        - А ты нет? Тогда собирайся и уе… гуляй отсюда. Всех касается. - Подобные проблемы надо решать кардинально и сразу.
        - Да ладно, командир! Что ты? Нам татарам все едино: что иметь подтаскивать, что отыметых оттаскивать. Кого отстреливать-то будем? - Славка сразу понял, что переиграл в беспечность.
        - А что, некого? В правительстве Виши, которое появится в оккупированной Франции, все равно кого. Маннергейм явно зажился на белом свете. Уинстону Черчиллю явно не помешает третий глаз посредине лобешника. Канарис, Борман, Геринг, Гиммлер, Гудериан, Гальдер, Гитлер и прочая шайка-лейка. Там такое количество дерьма, что промахнуться невозможно. Пальцем ткни - мыться придется. В Германии, если поискать, мишеней наберется изрядно, но начнем мы с создания подпольной организации. - Я на несколько мгновений прервался.
        Уже почти две недели я кручу этот план в голове. Наступает сладкая пора перераспределения материальных ценностей, и можно влегкую отщипнуть себе кусочек, по пути слегка изменив историю. В компании моих друзей и при их содействии можно и самим с голой ж… пятой точкой не остаться, и количество фашиствующих молодчиков перед Великой войной подсократить. Пока они расслаблены эйфорией от первых побед.
        - А это еще зачем? Но ты, Саня, наглец! Гитлер - это цель! - восхищенно выдохнул Женька.
        Для моего друга война это жизнь. Как бы дико это ни звучало. К тому же он любит не воевать, а… побеждать. Неважно кого, в каком времени или в каком-либо деле. Для Женьки важен сам процесс, а если цель понятна и известна, то и исполнение ее будет проведено не только с удовольствием, но и с известным только нам двоим шиком.
        - Объясняю по порядку. Для того чтобы передать информацию представителям Советского Союза, нам необходима организация, борющаяся с фашистами. По информации объяснять? Новое вооружение и техника, общественно-политическая и военная информация, а главное все известные нам месторождения полезных ископаемых. Золото, алмазы, никель, алюминий, нефть, вольфрам, титан. Это все еще не открыто, а если и добывается, то в мизерных количествах. На сегодняшний момент нефть качают только в Баку и в Грозном, а о Волжско-Камском бассейне никто и слыхом не слыхивал. Про Сибирь и Оренбургскую область я и не говорю.
        Под своими именами мы ничего передать не сможем. Во-первых, нам не поверят - титулованные дворяне, но поиметь попытаются, а во-вторых, сразу же сдадут или разменяют ради сиюминутной выгоды. Мы для пламенных большевиков кровные враги, и беречь нас никто не будет. С другой стороны - любая утечка информации, и нам яйца к ушам прикрутят, а мне подобный тюнинг ни в какое место не уперся. Меня в моих физических кондициях и раньше все устраивало, а с учетом недавнего апгрейда и подавно. В то же время любая революционная организация большевикам интересна. Вспомните недавнюю историю: СССР всегда поддерживало подобных отморозков, а сколько «бабла» всяким папуасам слили, вообще подсчитать невозможно.
        Начиналась вся эта развлекаловка с Испании да с пролетариата Германии. Почему бы и нам к этому благородному делу не примазаться? Станем греческими борцами с каким-нибудь режимом или борцами за независимость Ирландии. Интересно, Ирландская Республиканская Армия уже есть, или нам ее создать придется? Парочка громких отстрелов местных фашиствующих либерастов, а после этого слив небольшого куска быстро проверяемой информации по природным ископаемым через советское посольство - чисто для затравки. С началом боевых действий во Франции еще несколько отстрелов и информации побольше. Затем отстрелы в Германии и максимальное количество технической и политической информации.
        При этом все акции надо будет максимально освещать. Как? Я это придумаю позже. Только в этом случае на нас обратят внимание.
        По отстрелам в Германии. Гитлера мы вряд ли достанем. Охраняют его хорошо, а мы не самоубийцы. Если только фугас слепить и где-то по ходу движения пристроить. А вот создателя СС и его ближайшее окружение прибить необходимо еще до войны с Союзом. Сейчас они не сильно тихарятся. Опять же светятся постоянно, то на митингах, то на партийных съездах, то просто на балах и приемах. Сейчас побухать при большом стечении народа, по пути собрав все светские сплетни и пропиарив собственную тушку, норма поведения. А какая там может быть охрана, на этих светских приемах? Смех один. Помнится мне, Геринг подобными приемами грешил. Как цель он так себе, но может, еще кто на огонек подтянется.
        Выбить парочку-троечку старинных друзей Алоизыча, глядишь, он или ковром подавится, или у него со страха перед наглами передоз случится. Но основа всех этих пострелушек это попытка столкнуть лбами Германию и Англию. Серьезно столкнуть. Без дураков. Надо крепко подумать, кого в этой сказочно-загадочной Наглии отстрелять, чтобы они смертельно обиделись на фрицев. Для этого нам в Германии и необходимы английские винтовки. Несколько стволов после отстрелов скинем, глядишь, чего и добьемся. Не все наглам подлянки по всему миру устраивать. Мы тоже кое-что умеем. При этом никому и в голову не придет, что организация, громко отстреливающая нацистских бонз и гитлеровских генералов, это всего три русских «мажора» и малолетний еврейский мальчишка. Все стр?лки мы будем стараться переводить на наглов - пусть попробуют доказать, что это не они.
        Но основная задумка не в этом. Я вам сейчас скажу два названия: «Нахтигаль» и «Бранденбург-800». Как вы думаете, если англичане громко поздравят ребятишек с созданием их подразделений, они сильно обидятся? А если при этом эти же нагличане отстреляют командиров этих диверсионных подразделений, нацеленных на Советский Союз? А в процессе примутся за генералитет и партийных функционеров? - Я с усмешкой смотрел на приятелей.
        - Погоди, Сань. Тогда нам нужны револьверы Энфилда - ими наглы поголовно вооружены. Но я за! За! За-а-а-а! Без меня все равно в Германии не обойдетесь. Как хочешь меня туда доставляй. Я на все согласна! - возбужденно заверещал Яшка.
        В его семье Великая Отечественная вынесла почти всех родственников - жили они под Киевом, потом в Киеве и оказались вместе со всеми в Бабьем Яру. Выжили всего четверо. По странному стечению обстоятельств упрямая прабабушка Якова Иосифовича с двумя детьми прямо перед войной уехала к мужу в Подмосковье в Люберцы, куда того перевели техником в дивизию авиации дальнего действия. За золотые, в буквальном смысле этого слова, руки.
        В этой семье это явление оказалось наследственным. Яков Иосифович отремонтировать может не только самолет, но и любое стреляющее железо, от старинной пищали до снайперской винтовки Драгунова, а если понадобится, то и белке в глаз засадит из любого оружия. Сейчас он просто трясся от возбуждения. Наверняка представляет в прицеле знакомую всему миру усатую физию - Яша отличный снайпер, что он неоднократно доказал в Афганистане.
        - Тогда будешь моей любимой женой! - хмыкнул я, а Славка с Женькой дружно заржали.
        Вот за что я их и люблю - ни тени сомнения. Любую мою безумную идею в жизнь воплотят и разовьют так, что всем окружающим небо с овчинку покажется.
        - Действительно, Саш! С «любимой женой» все понятно - придумаешь что-нибудь. А мы как в Германию попадем? - отсмеявшись, спросил Женька.
        - Голову включай. Сейчас быстренько метнемся на самолете, а после оккупации Франции, я думаю, без проблем доберемся на поезде. Я попробую приглашение выцыганить.
        - Хренов тебе, как дров, Саня. В Германию полечу я. Во-первых, я пока скакать не смогу и на ликвидациях могу только на шухере постоять, а во-вторых, я наполовину немец и родственников и знакомых у меня в Германии как грязи. Даже в Берлине имеются. Все же я барон по отцу. - Славка приосанился.
        - Хорошая идея. Но полетишь ты с Дашей. И как можно быстрее. Времени почти не осталось - в сентябре Франция объявит Германии войну. - Я уже крутил в голове очередную комбинацию.
        - Это еще зачем? Но сразу уговорил. Говорят, что она очень хороша ночами. Да и днем тоже можно попробовать. И утром. И вместо обеда с ужином. - Славка откровенно надсмехался надо мной.
        - Даже не думай - своим я делиться не люблю, а сейчас Даша моя. Тебе она нужна именно как красивая барышня. Назовешь ее сестрой друга или кузиной, потом придумаем кем, и будешь с нее пылинки сдувать. Создадим Дарье легенду о благородном происхождении и дикой ненависти к большевикам. Тем более что особенно создавать нечего - она дворянка и любви к Советскому Союзу не испытывает. Просто немного сместишь акценты.
        Как ты думаешь, на такую красивую деваху кто-нибудь из высокопоставленных немецких офицеров клюнет? Пусть флиртует направо и налево и максимально знакомится. В процессе потратишь на Дарью Никаноровну немного денег и обновишь ей гардероб по последней германской моде. То есть полностью сменишь девочке имидж. К тому же ее все равно на время уничтожения Винзборга надо убирать из города. Протянешь к ней руки, я позволю ей тебя подстрелить - ствол у Даши всегда под руками. Убить не убьет - у нее французская хлопушка под браунинговский патрон, но незабываемые удовольствия обеспечены. Похромаешь на обе ноги. Тебе для полного счастья к твоим двум осколкам еще пули калибра 6,35 не хватает.

* * *
        Славка с Дашей улетели через четыре дня. Последний инструктаж я проводил им обоим, так что понимание текущего момента было полное. Дашу после недолгих обсуждений мы решили пока использовать втемную, не посвящая ее в детали наших диверсионных операций. Это было совершенно ни к чему, а вот то, что мы убираем ее на время ликвидации барона фон Винзборга, девочка моментально оценила.
        Разумеется, все эти дни она безвылазно сидела у меня в доме. Заодно в одну из ночей мы пришли к полному взаимопониманию, и я рассказал Даше, что в самое ближайшее время собираюсь вместе с ней немного пожить в Германии - якобы собрался поступать в Берлинский университет.
        Идею поездки в Берлин, а тем более с посторонним ей человеком она приняла достаточно холодно, посчитав, что я, таким образом, подкладываю ее под своего приятеля, но я быстро развеял ее гнусные подозрения, сказав, что она едет в том числе и на разведку окрестностей. Жить-то мы где-то в Берлине должны?
        Заодно сказал Даше, чтобы пару раз проговорилась, что в следующий раз она приедет с сестренкой. Должен же я как-то доставить в Берлин «свою любимую жену». Яшка с меня живого не слезет - он уже списки на уничтожение составляет. А как мне еврея через границу протащить? Вот и будет подружкой невесты, едущей к жениху.
        Славка Дарье жениха в Берлине обязательно найдет. С витыми погонами и толстым кошельком, а то и не одного. А витым концом, обмотанным вокруг его собственной толстой шеи, мы любого жениха обеспечим, не сильно задумываясь о последствиях.
        Заодно Дарья Никаноровна вломила по полной программе своего насильника. Знает она о бароне фон Винзборге действительно очень много, и не только о нем, но и обо всем его окружении и всех без исключения его подручных. Так что я теперь располагаю самой полной информацией обо всех объектах ликвидаций. Ну, разумеется, я не только Винзборга прибью, но и всех его помощников. Зачем мне два раза бегать?

* * *
        - В Париже он! В Париже! Я говорю правду! Господи! Ну почему вы мне не верите? А-а-а-у-у-у-у! - Истерический визг прервался рыданиями.
        Ну, наконец-то последний рыдает. Шестой по счету. И уже четвертый обмочился. Всю кухню изгваздали. Просто из кухни вход в подсобку, а дальше в подвал, где все остальные белые офицеры от телесных упражнений отдыхают - таскать эти туши проще. Правда, они уже не белые, а желтые, а некоторые, как ротмистр Беляев, коричневые.
        Ну, почему же не верим? Верим, но проверяем. Мы с Женькой не господа из Отдельного корпуса жандармов и не деникинская контрразведка с раскаленными щипцами и побоями. Мы ребята простые, но изобретательные. Да и опыт у нас несколько иной. И знания. В контрразведке о болевых точках и нервных окончаниях даже не подозревали, а тут ткнул иголочкой в нужную тебе точку, и бывший деникинский контрразведчик от неожиданности навалил в штаны.
        Целый ротмистр, а обгадился, как младенец, и теперь бывшие белые офицеры всей толпой в подвале запахами ротмистра отдельного корпуса жандармов наслаждаются. Вот такое простенькое начало обычного полевого допроса с предварительной психологической накачкой.
        Мы Беляева вначале даже ни о чем не спрашивали. Ротмистр до допроса выглядел очень мужественно - брыкался, как молодая лошадь, надувал щеки, топорщил густые, красиво загнутые кверху усы. А через двадцать минут его притащили полностью деморализованного, трясущегося, скулящего через изжеванный кляп и с полными штанами. И при этом без каких-либо видимых внешних повреждений, только усы у бывшего бравого офицера от соплей обвисли. Какого угодно сокамерника такая видуха до тихой истерики доведет.
        Ну и понятно, ходят по большим и малым нуждам благородные господа прямо в штаны и тут же в подвале. А как же иначе? Руки-то связаны. Ничего личного. Подобный прием ломает неподготовленных людей значительно быстрее зверских пыток. Особенно лиц дворянского происхождения.
        Конечно же эти некогда благородные господа прошли революцию, гражданскую войну, а некоторые и окопную грязь Первой мировой, но их психологическая подготовка оставляет желать лучшего. Слишком много времени прошло от тех событий, и мирная жизнь расслабила боевых и жандармских офицеров. Это к крови привыкнуть можно, особенно к чужой крови, а вот резкий переход от благополучной жизни, чистой одежды и уверенности в завтрашнем дне к грязи, дерьму и полной неизвестности ломает таких людей на раз.
        Расположились мы для этих самых вдумчивых бесед с помощниками Винзборга в небольшом особнячке, находящемся в дивной деревушке Кап-д’Ай. В наше время это райское местечко на Лазурном берегу, принимающее десятки тысяч туристов в год. К примеру, я там домик купить себе не смог.
        Сейчас это непростая рыбацкая деревушка в полутора десятках километров от Ниццы. В том смысле, что рыбаки на краю деревни тоже проживают, но в основном местечко застроено домами не очень бедных господ из разных стран. В том числе и бывших соотечественников, господ из Русского общевоинского союза.
        Особнячок, принадлежащий этой организации, находится на некотором удалении от крайних домов, и соответственно условия для допросов здесь шикарнейшие. Это у шайки барона фон Винзборга, так сказать, оперативная база за городом - в этом домике проживает основная группа боевиков. Сам барон обитает в городе, а боевых соратников отправил на выселки. Соратников к ногтю мы с Женькой прижали, а вот барон оказался в отъезде. Решил напоследок семью навестить. Перед своей очень непростой смертью. Ждем-с. Долж?н сегодня быть.
        Ну, а чтобы не терять даром времени, мы пообщались с подручными барона. Или подельниками? Нет, все же с подельниками. А как же иначе? Грабежи, убийства, изнасилования, шантаж - полный набор борцов за светлое будущее России. РОВС это вам не дедушка Ленин с пламенными революционерами - на попечении у немецкой разведки не состоят. Если только отдельные представители и по мелочам. Приходится самим крутиться, чтобы таксистами и халдеями в кабаках не подрабатывать.
        Впрочем, поручик Вяземский именно таксистом и подрабатывал. И именно он поделился с нами первым офицерским «наганом», машиной и ста двадцатью франками. Машина оказалась очень кстати. Не на своем же автомобиле идти на банальный грабеж с жесточайшим массовым убийством? А знакомое такси в деревушке удивления не вызвало. Стоит машинка у дома на окраине деревни и стоит. Значит, хозяин решил пару дней не работать. Русские! Что с них взять?
        Зря местные рыбачки на Вяземского наговаривали - очень стойким мужиком оказался. Целых полтора часа продержался - мы его не ломали, а применяли некоторые китайские и кубинские методики по общению с такими упертыми собеседниками. Благо время было. Потом, конечно же, поручик заговорил, а через пяток минут заговорил честно. Просто я перечислил некоторые сцены группового секса с участием его тринадцатилетней дочери, которые вполне могут произойти на его глазах, если он не перестанет гнать нам пургу.
        В этом времени до таких извращений пока не додумались, так что поручик был с нами максимально откровенен. Он-то нам и сдал арсенал, архив и, так сказать, кассу взаимопомощи, хранящиеся здесь же в доме, так как был личным помощником Винзборга.
        Сам бы я никогда в жизни не нашел потайную полуподвальную комнату, вход в которую был искусно замаскирован массивным комодом, казалось, стоящим в углу гостиной уже несколько десятилетий. Тайник оказался серьезным - у него был выход в стоящий чуть в отдалении сарай.
        Понятно, что я его девочку и пальцем не трону, но поручик-то этого не знает. Вяземский как раз на такое способен, разве что только фантазией не богат - то-то он нам архив сдавать не хотел. Там такие фотографии с пояснениями, в том числе и с Дашей, что я многократно пожалел, что пообещал господина поручика пристрелить без особенных затей.
        Вообще-то Вяземский порадовал. Архив - несколько десятков папок с фотографиями и пояснениями по каждому агенту и его, а в основном ее, подробнейшим досье, включая все проведенные агентом операции. Дополнительно несколько фотоальбомов с порнухой. На фотографиях весьма состоятельные отцы семейства - видные политические деятели, воротилы бизнеса, крупные промышленники и военные и полицейские чины.
        Духовенство представлено скудно, но оно во Франции особого влияния на политическую жизнь не оказывает. Бывает, что оказывает, но эти представители духовенства на дам внимания не обращают и посему в досье к фон Винзборгу не попали.
        Есть на фотографиях и князюшко со Степаном. В смысле мы с Женькой в обществе Дарьи и еще одной подружки. Как оказалось, тоже очень хорошей знакомой профессионального развратника. Прекрасно - будет с чего разговор с бароном начинать.
        Арсенал в принципе не сильно поразил, но на первое время сойдет. Десятка два «наганов», пара армейских «вальтеров», четыре революционных «маузера К96». Но в основном «французы». «МАВ D» под патрон 7,65 - они в основном у полицаев на вооружении, шесть штук, и армейские девятимиллиметровые - двенадцать штук. Есть и «МАВ В» - Дашка с таким ходит. Пистолетик маленький - скрытого ношения. Шесть патронов в магазине, калибр 6,35.
        Свеженьких французских пистолетов «SACM Modele 1935» только четыре штуки, но вот пользоваться именно ими я бы поостерегся. Как бы их с трупов не сняли. С «белой косточки» станется, покупать они точно ничего не будут. Небось, зарезали припозднившихся офицериков и разжились новыми игрушками - больно патронов мало к этим стволам.
        Автоматы представлены немецкими «MP-28», но нам они на ухо не вперлись. Заберем, конечно, чтобы добро не пропадало. Винтовки в основном «трехлинейки» да французские «MAS-36». Вот эти «дрова» нам точно не нужны - это оставим на месте для организации подлянки. Порадовал лишь древний «льюис» да пара «максимов». «Льюис» с собой заберем, «максимы» здесь оставим - больно тяжелы эти железки.
        Казна банды тоже не сильно порадовала. Франки, лиры, доллары, фунты стерлингов - всего понемногу. Ну и золото, разумеется. Тоже не сильно много. Долговые бумаги, расписки. Я особо не рассматривал - скинул в саквояж вместе с досье. Дома разгребу.
        Пока я перетряхивал содержимое потайной комнаты, Женька с Яшкой доили «белую косточку» на предмет, где что в городе хорошо лежит, но плохо охраняется.
        Помнится мне, в самом начале девяностых мы с этого начали наш подъем в высоты российского бизнеса. Были в нескольких российских городах беспредельные бригады, уже достаточно пограбившие, но пока не научившиеся прятать награбленное. Были, да сплыли. Мы им, правда, слегонца помогли переселиться на тот свет, но оперативники уголовного розыска были нам только благодарны.
        Вот и здесь нам нужны свободные финансы, а где их взять, мы пока не знаем. Надо же нам на что-то жить в Германии? Мы же все-таки благородные люди и экономить на себе не привыкли.

* * *
        Надо сказать, что Винзборга мы чуть было не упустили. Я ожидал, что, не найдя Вяземского, он приедет из города на наемном такси, но барон приехал на неизвестном нам «мерседесе» с двумя спутниками и пленником. Дергающегося пленника, не особенно скрываясь, вытащили из багажника машины, ввалили ему по печени, отчего мужик перестал сопротивляться и, подхватив под руки, втянули в калитку.
        Подготовиться к встрече мы не успели - подручные уже тащили пленника по двору, а Винзборг все еще топтался у машины. Что значит жандармская выучка! Видимо, отсутствие света в доме и холодный двигатель на машине Вяземского насторожили штабс-капитана.
        Выручил всех нас Яшка. Если честно, я и не заметил, как этот малолетний гаденыш выскользнул из дома. Неожиданно мелькнула стремительная тень, раздался удивленный возглас барона, и восьмидесятикилограммовая туша, гремя костями, улеглась у колес «мерседеса». Подручные Винзборга сбросили пленника прямо на дорожку и синхронно сунули правые руки во внутренние карманы.
        Это, пожалуй, и все, что они успели сделать. Я вытек из-за угла небольшой сараюшки, за которой прятался. Короткий удар правому за ухо и тут же левому по горлу. Правому, правда, пришлось добавить - уж больно здоровый оказался, но живые мне были больше не нужны, и здоровяк отъехал на тот свет следом за приятелем несколькими мгновениями позже.
        В несколько шагов я дошел до Винзборга. Ну, точно он, но на фотографии, что нам предоставила Даша, барон немного моложе. Чем же Яшка его так отоварил? Ответ пришел вместе с язвительной фразой моего друга.
        - Совсем ты мышей не ловишь, командир. Таксист из тебя никакой - «если бы чукча дверь не открыл, бабка бы ушел». Двоих завалить не смог. Стареешь. - На ладони Яшка подкидывал и ловил небольшую гайку, залитую свинцом. Тоненькая цепочка соединяла гайку с Яшкиной кистью.
        Кистень - самое любимое Яшкой холодное оружие. В той жизни в его коллекции было порядка сорока кистеней самых разнообразных форм и размеров, а из-за трех из них мы с Женькой отмазывали Яшку от уголовных дел.
        - Да ладно тебе. Тельце у меня больно нетренированное, а память прежняя, вот и пришлось добивать. Но все равно уел - чуть этот стойкий деревянный солдатик нам всю малину не обгадил. - В это время подтянулся Женька, и мы с ним принялись кантовать тушки, а Яшка взялся обыскивать так удачно подогнанный нам пепелац.
        Угнездились мы на первом этаже в гостиной. Все еще находящегося без сознания барона без особого почтения свалили на пол, пленника привязали к креслу в одной из спален. На удивление выглядел он вполне прилично и уже активизировался - возмущенно пыхтел, мычал и удивленно посверкивал гл?зками. То, что власть сменилась, он понял как-то быстро.
        Одет пленник был, как буржуа среднего достатка, коих просто немерено в городах и местечках практически любой страны Европы. В принципе, мне он не был нужен, разве что появился случайный свидетель, но я все равно собирался обставлять это нападение, так что можно было бы воткнуть его в построенную мною схему. Живой свидетель разборок между русскими эмигрантами вполне может пригодиться.
        Мы не боялись, что нас узнают. Так сказать, во избежание, Яшка быстренько заказал у знакомой портнихи просторные матросские штаны, парусиновые куртки и некое подобие омоновских масок. Вполне приличная одежка. Немного непривычная из-за материала, но как одноразовый вариант вполне. Тем более что мы заказали несколько таких комплектов, но уже с нашими дополнениями.
        Усадив барона на стул с высокой спинкой, мы привязали его ноги к ножкам, а руки, заведя назад, стянули веревкой за спинкой. Получилось так, что барон обнял спинку стула сзади. В общем, ничего страшного, если не знать, что такая поза комфортна только в первые несколько минут, а потом в заведенных подобным образом суставах рук постепенно нарастает боль, медленно, но неотвратимо сводящая пленника с ума.
        Подготовив, таким образом, Винзборга к душещипательной беседе, Женька без особых церемоний облил его ведром воды. Не комфортно. А что делать? Это тоже элемент психологической обработки. Перед допросом Винзборга раздели догола, что также не способствует душевному равновесию. Увидев, что барон пришел в себя, Женька вынул у него кляп и тут же заехал ему по печени.
        - Попробуете повысить голос, будете получать так каждый раз. Попробуете играть в большевика на допросе в контрразведке, вам будет очень больно, господин штабс-капитан, - тут же прокомментировал я.
        - Кто вы? - ошеломленно прохрипел барон.
        - Ах да! Совсем забыл назвать себя. Простите ради бога. Видимо, старею, - деланно усмехнулся я, приподнимая маску.
        - Мы с вами знакомы только заочно, но, тем не менее, достаточно близки. Достаточно часто одна женщина сближает двух мужчин, но в нашем случае для вас это скорее минус, чем плюс. За Дарью Никаноровну я порежу вас на маленькие кусочки. Говорят, вы любите кавказский шашлык. Вот и попробуете шашлык из собственной задницы. А пока позвольте представиться. Князь Александр Сан-До-намито. Странноватое имя для потомка обыкновенного русского ремесленника. Вы не находите? - При этих словах я издевательски поклонился.
        - Князь? - только и смог выдавить из себя Винзборг, потрясенно глядя на меня.
        - Чему вы так удивлены, барон? Тому, что разрабатываемый вами объект шантажа, а позднее и грабежа, имеет зубы? Или тому, что вы не смогли меня вычислить? Так это пока никому не удалось сделать. Вы первый начали вести себя недостойно дворянина, и это с моей стороны не более как ответный ход. Собственно говоря, у меня к вам всего два вопроса. Ответите на них, умрете быстро. Не ответите - все равно умрете, но крайне мерзко и очень болезненно. Итак, первый вопрос. Где вы храните свой личный архив? - Не сильно мне были нужны ответы, но, может, барон еще в чем-то проговорится.
        - Иди к черту, щенок, - прямо-таки выплюнул Винзборг.
        - Грубо, барон. Грубо и с вашей стороны неумно. Мне ответы-то не нужны. Не хотите отвечать - не надо. Я знаю ответы на свои вопросы. Мне неизвестно только одно. Ваш тайник в магазине на Елисейских полях или у вокзала Монпарнас? Как вы думаете, если оба ваших магазина сгорят, на что будет жить ваша семья? - Тут я мило улыбнулся, а Женька опять заехал уже набравшему воздух барону по печени.
        - Ничего личного, господин барон, - исключительно профилактически. Вас же предупреждали, что за крики вас будут наказывать. У нас интеллигентная беседа, а вы все портите. Чтобы вы не обольщались по поводу своего будущего, сразу же второй вопрос. Кого конкретно вам сдал Жером Маршан? Вы можете и на этот вопрос не ответить, но в этом случае у такой организации, как РОВС, во Франции в самое ближайшее время наступят очень тяжелые времена.
        Нынешней ночью бывший штабс-капитан Отдельного корпуса жандармов и один из руководителей Русского общевоинского союза во Франции барон Герман фон Винзборг, его личный порученец поручик Вяземский и ротмистр Беляев расстреляют из пулемета «максим» полицейское управление города Ницца и зверски замучают начальника полиции города Марсель. Того самого Жерома Маршана. Кстати, замучаете, а затем и повесите вы его в этом милом особнячке, но при расстреле полицейского управления вы, к нашему глубочайшему сожалению, геройски погибнете, что при наличии у вас троих документов даст полиции возможность проверить все места вашего проживания. Как вы понимаете, полиция обнаружит здесь очень много интересного. В том числе и вашу связь с РОВС.
        Единственное, что эта организация будет вынуждена сделать, чтобы не уходить в подполье, так это отречься от вас, ваших помощников и вашей семьи. Ну и, разумеется, все ваши знакомые во избежание, так сказать, подозрений перестанут ходить в ваш ресторанчик, за которым приглядывает ваша прелестная кузина. Ведь даже ваша очаровательная супруга не в курсе, что это ваш ресторан. Не правда ли? - Вот что значит хорошо подготовленный допрос.
        Но это только прелюдия, чтобы ошеломить Винзборга и не дать ему возможности долго раздумывать, что конкретно я знаю. Он все расскажет. Не мне, а Женьке. Все до самого незначительного фактика, но находиться рядом с ним при этом неподготовленному человеку я бы не рекомендовал.
        - Откуда вы все знаете, князь? - потрясенно выдохнул Винзборг.
        - Ничего сложного, господин барон. Мы уже почти сутки общаемся с вашими подручными и вашим заместителем. Вы знаете, барон, мы пообещали поручику Вяземскому, что не тронем его семью, а в особенности его очаровательную дочурку, и он поверил мне на слово. Теперь я знаю все, что знал Вяземский и еще некоторые ваши подчиненные.
        Так уж получилось, что мы совершенно случайно взяли вас и ваших подельников живыми, но это легко исправить. Знаете, был такой русский писатель Иван Сергеевич Тургенев. Он написал прямо-таки бессмертное произведение, и если лично вы будете благоразумны, то вас и ваших друзей с непередаваемым удовольствием дождется неотвратимый и беспощадный баркас глухонемого Герасима. Благо совсем недалеко находится рыбацкая деревня, и найти подобный баркас за весьма незначительную сумму не проблема. Единственное плохо. К моему глубокому сожалению, мы не сможем вам найти самого Герасима, но постараемся соответствовать моменту - помолчим, поплачем и даже помычим. В противном случае произойдет то, что я пообещал вам в самом начале нашего разговора. Так что выбор только за вами. - Я постарался, чтобы в моем голосе прозвучала издевка.
        - Вы дьявол, князь, - обреченно пробормотал штабс-капитан.
        Тут мое внимание привлек Яшкин возглас.
        - Ни хрена себе! Ты только посмотри! - Яшка протянул мне паспорт. Открыв книжечку, я удивленно протянул.
        - Ё-о! А вы оригинал, барон! Только очень недальновидный человек, то есть конченый кретин, может захватить в дружественной ему стране дипломатического сотрудника другого государства и таскаться с ним в обнимку по этой самой стране. Захватили большевика, так убейте его, и вся недолга. Зачем так подставляться? Впрочем, этот вопрос риторический. Господин Барбьер, займитесь, пожалуйста, господином бароном и получите ответы на мои вопросы. Не будет отвечать, мучительно убейте.
        Но в этом случае, барон, наш визит к вашей жене и к очаровательной Марии Витольдовне только вопрос очень недолгого времени. Знающие люди говорят, что рестораны горят много лучше магазинов. Мы, правда, на практике пока не проверяли, но у нас еще есть время, а вот у вас этого времени уже значительно меньше. Я не прощаюсь, господин барон.
        - Яша! Пойдем, поговорим с господином большевиком перед его скоропостижной, но неминуемой смертью. - Оставлять барона в живых я не собирался, но показывать ему дружеское участие к представителю большевистской России было очень недальновидно.
        Мы с Яшей зашли в соседнюю комнату, и мой шустрый друг тут же снял с нашего пленника кляп. На удивление, пленник молча разглядывал нас, хотя было видно, что заорать во весь голос ему очень хочется.
        - Заметьте, мой молодой друг, - обратился я к Яшке, - наш гость значительно умней всех белогвардейских офицеров, вместе взятых. И какая выдержка!
        - Так ничего удивительного, - усмехаясь, ответил тот, - все же представитель всесильного Лаврентия Павловича, а он умеет подбирать кадры. Впрочем, это может быть и иностранный отдел НКВД. Уж не знаю, кто у них сейчас руководит этой мутной конторой. После чисток тридцать седьмого года там осталось крайне мало грамотных профессионалов.
        - Что же что мне с вами делать? Кислицын Андрей Васильевич. Вы поломали мне все планы, - задумчиво сказал я, крутя в руках дипломатический паспорт сидящего передо мной человека.
        - Может быть, просто отпустить? - в тон Яшке ответил Кислицын.
        Силен мужик! Я сразу зауважал советского разведчика.
        - Можно и отпустить. Вот только я пока не понимаю, куда. В воду вместе с представителями РОВС или просто на улице выкинуть, предварительно приласкав по голове топориком и вычистив карманы.
        - А может, не надо? - так же в тон ответил советский разведчик.
        - Простите. А вам самим удобно в этих мешках на головах? Может, снимете? - Казалось, что мой собеседник совершенно не боится происходящего.
        - Если мы снимем эти, как вы выразились, мешки, то нам придется вас убить, а мой друг этого пока не решил, - включился Яшка.
        - Это отчего же? - безмятежно спросил Кислицын.
        - Дело в том, что мы - боевая группа организации под названием «Свободная Ирландия». В вашей организации подобные люди называются «оперативные сотрудники», и наши лица не должен видеть никто. Даже в руководстве нашей организации большинство и не подозревает о нашем существовании, - продолжил я разговор, с ходу придумав эту самую «Свободную Ирландию». Пусть проверяют да голову поломают, откуда она взялась на ровном месте.
        - И этот мальчик тоже? - удивленно спросил Кислицын.
        - Этот мальчик просто изумительно стреляет на расстояния от трехсот до шестисот метров, сможет сделать бомбу из подручных материалов, продающихся в любой аптеке, выследить самого осторожного человека и голыми руками завалить стокилограммового противника. Его учат этому с самого рождения. Впрочем, как и любого из нас, - немного приукрасил я.
        Яшка умеет еще и не такое, но это в данном случае неважно.
        - Впечатляет. Но вам не кажется, что вы преувеличиваете? - перешел на английский энкавэдэшник.
        - Скорее преуменьшаю. Именно он выследил Винзборга, вскрыл всех его помощников и обнаружил этот дом. Кстати, взял барона фон Винзборга живым тоже он, - в тон ответил я поанглийски.
        - И да. Вы правы. Мы русские. Но для вас это скорее плюс, нежели минус, - я опять перешел на русский.
        - В чем же? - безмятежно спросил Кислицын.
        - Дело в том, что наша организация собиралась предоставить вашей стране достаточно большой пакет стратегической информации. Платной, разумеется. Для того чтобы бороться за свою независимость, требуется очень много денег. Ирландская Республиканская Армия сейчас крайне нуждается в пополнении своих счетов. Ей едва хватает денег на оплату боевым группам, в том числе и таким, как наша. Информацию давно предоставили бы, но мы не можем сделать это через ваши посольства. - Я постарался выглядеть серьезно-озабоченным - этаким не слишком умным клерком.
        Несколько дней, проведенных за подшивками газет стран Европы в публичной библиотеке, не прошли для меня даром. Ирландская Республиканская Армия сейчас уже существует. Ну, а «Свободная Ирландия» пусть существует только на слуху. Местной прессе мы тоже подкинем небольшой кусочек дезинформации.
        - И что же это за информация? - на испанский язык Кислицын перешел легко и непринужденно.
        - К примеру, точные координаты месторождений природных ископаемых на территории бывшей Российской империи. Нефть, золото, алмазы, платина, алюминий, титан, вольфрам и прочее, - так же по-испански ответил я.
        - Кроме того, мы готовы предоставить образцы вооружения и техники, не используемой нигде в мире. К примеру, очень дешевые и технологичные в производстве пистолеты-пулеметы под существующий в стране патрон. Производство данных пистолетов-пулеметов возможно наладить даже в кустарных условиях - детали сплошная штамповка. Крупнокалиберные пулеметы и мелкокалиберные пушки очень высокой скорострельности и точности. Крайне эффективные противопехотные и противотанковые мины, новую взрывчатку и многое другое.
        - Вы понимаете, что сейчас сказали? Нефть и золото мы добываем и сейчас, а алмазов в нашей стране нет, - возмущенный Кислицын перешел на русский язык.
        - Золота вы можете добывать в десятки раз больше. Алмазы есть на севере страны в огромном количестве, а нефти и алюминия в вашей стране столько, что вы можете экспортировать их по всему миру, без какого-либо ущерба для промышленности своей страны. На данном этапе можно было бы предложить точный срок объявления войны Германии Великобританией и Францией. - Я тоже перешел на русский.
        - Это ложь, - возмущенно воскликнул Кислицын.
        Тут опять очень вовремя включился Яшка.
        - Мы предоставим вам чертежи промышленной установки для прямогонного бензина. Так называемый каталитический риформинг позволит вам получать в два раза больше высокооктанового топлива, чем вы получаете сейчас. Также мы передадим вам чертежи установки для получения бензина и дизельного топлива из мазута. Полные схемы и чертежи с теоретическими обоснованиями. Постройка подобных промышленных установок позволит вашей стране полностью закрыть все проблемы с недостатком любого топлива. От дизеля до бензина любого октанового числа, в том числе и для авиастроения. Командир! Я пока зарисую предложения, а вы пообщайтесь.
        Я кивнул головой и продолжил:
        - Для проверки мы дадим координаты нескольких месторождений бесплатно, но если ваше правительство захочет сэкономить миллионы рублей, а главное годы на геологоразведке стратегических запасов природных ископаемых своей страны, заплатить нам все же придется. Великобритания и Франция объявят войну Германии в первых числах сентября. Как видите, времени осталось не так уж и много, но я скажу больше. Договор о ненападении между Советским Союзом и Германией даст вашей стране только кратковременную отсрочку. Напрасно вы пытаетесь договориться с немцами - с подготовившейся к броску коброй не договариваются, ее уничтожают. Правда, ваша страна пока не готова к войне с Германией, а вот Германия готовится захватить Польшу уже в начале сентября. Впрочем, это будет одним из условий договора с Советской Россией.
        - Откуда вы знаете об этом договоре? - Голос советского разведчика прервался.
        - Не тупите, Кислицын. У нас нет выхода на разведку вашей страны. Мы вообще никогда не были в Советском Союзе. Откуда мы можем знать о договоре? Германия готова подписать этот договор, но для них это только необходимая им отсрочка для полного перевода своей страны на военные рельсы и перепрофилирования захваченных военных заводов в Чехии, Австрии и несколько позднее Польши под стандарты своей армии. Более того, уже сейчас генеральным штабом вермахта разрабатываются планы по захвату Люксембурга, Голландии, Бельгии, Дании и Норвегии. И последнее. Мы можем предоставить вам информацию об оружии огромной разрушительной мощности. К сожалению, пока только общие сведения. Созданием этого оружия в обстановке строжайшей секретности занимаются немцы, англичане и американцы. Характеристики оружия таковы - одной бомбой вполне возможно разрушить такие города, как Лондон, Берлин, Нью-Йорк или Москва с полным уничтожением всех жителей города. Город будет разрушен полностью вместе с пригородами. Все деревянные строения, перекрытия и даже деревья сгорят. Мощность одного-единственного взрыва такова, что в эпицентре
будут плавиться гранитные плиты. Б?льшая часть жителей мгновенно погибнут, а остальные получат страшные термические ожоги, от которых будут умирать еще несколько месяцев. Причем находиться на территории, попавшей под воздействие этого оружия, долгие годы будет смертельно опасно не только для человека, но и для всего живого.
        Глава 5
        - Ви сами верите в то, что говорите? - Один из самых могущественных людей на этой планете, потрясенно сжимая трубку, пронзительно разглядывал ликвидатора иностранного отдела НКВД.
        - Да, товарищ Сталин. Эти люди не шутили и не давали ложной информации. Вполне возможно, они просто не знали полной информации о некоторых вещах, но они не блефовали. Слишком уверенно и согласованно все это говорилось. Ложь я бы почувствовал. К тому же они освободили меня совершенно случайно и не готовились к разговору именно со мной, но явно готовы были передать информацию представителю нашей страны. После нашего разговора меня провели по дому. В соседней комнате привязанный к стулу сидел бывший штабс-капитан Отдельного корпуса жандармов барон фон Винзборг. На его ликвидацию посылали нашу группу. Ярый враг советской власти. Именно он со своими людьми захватил меня и убил сопровождающих меня сотрудников. Винзборг был раздет догола, и… я не знаю, как это объяснить… был готов говорить все, что угодно, лишь бы человек, находящийся с ним в комнате, более не пытал его. Но дело в том, что на теле барона не было ни следов побоев, ни вообще каких-либо повреждений. В то же время Винзборг дико выл от боли, пока я разговаривал с командиром этой необычной группы. Вой был слышен даже через плотно закрытые
двери. Такое невозможно подделать - человек действительно выл, как дикий зверь, от убивающей его сознание боли.
        В таком же состоянии находились и все остальные члены РОВС, находящиеся в подвале этого дома. Ни у кого из них не было ни единого кровоподтека, но увидев заходящего в подвал сопровождающего меня человека, все они забились в углы подвала, как побитые собаки. Я даже не подозревал, что такое возможно. Меня сложно напугать, но это выглядело просто жутко. При этом людей, общающихся со мной, было всего трое. Самому младшему, судя по голосу и телосложению, не более пятнадцати лет. Именно он составлял список предложений организации «Свободная Ирландия». Записку он написал не более чем за тридцать минут и писал ее самостоятельно. Еще более двух часов он, находясь со мной в одной комнате, рисовал все схемы и делал чертежи промышленных установок. Я не понимаю, как такое может быть - его знания просто поразительны. Командиру группы не более двадцати пяти лет. Свободно говорит на пяти языках. Палач в таком же возрасте и… они действовали, как хорошо отлаженный единый механизм. Мне показалось, что все трое понимают друг друга с полувзгляда - за все время нашего общения ими не было произнесено ни единого лишнего
звука. Такое взаимодействие достигается долгими месяцами тренировок и, вероятнее всего, годами совместной жизни, но лично мне неизвестна методика подобной подготовки.
        После демонстрации своих возможностей мальчишка сфотографировал меня, а командир группы объяснил, что в дальнейшем их связные будут контактировать только со мной либо с людьми, которые придут вместе со мной. Мне было объяснено, что это делается ими, чтобы меня не расстреляли как французского шпиона, а их связные теперь знают меня в лицо. При этом мальчик сказал, что люди, которые придут на встречу со мной, это обыкновенные «почтовые голуби», не знающие не только их самих, но и того, что они нам принесут, и захватывать их бессмысленно.
        Они высадили меня в Марселе недалеко от порта, а сами просто уехали на машине фон Винзборга. Я вышел на связника, а пока ждал эксфильтрации, все газеты Франции опубликовали две новости. В ночь на двадцать девятое марта мая сего года группа, состоящая из барона фон Винзборга, ротмистра Беляева и подпоручика Вяземского, расстреляла из пулемета «максим» здание полицейского управления города Ницца. Огонь велся из автомобиля Вяземского. После чего автомобиль двинулся по улицам города, расстреливая попадающихся полицейских, редких военных и случайных прохожих. Автомобиль был найден на окраине города. Все трое были убиты из оружия, состоящего на вооружении полиции. У всех были найдены их личные документы, что позволило полицейским практически мгновенно обыскать места проживания преступников. В квартирах Винзборга и Вяземского ничего обнаружено не было, а вот в месте проживания ротмистра Беляева в доме в пригороде Ниццы был обнаружен повешенным начальник полиции города Марсель - Жером Маршан. Начальник полиции был зверски замучен. Целой осталась только голова. Ступни ног и кисти рук были превращены в кашу
- переломаны были все кости, но вешали его еще живого.
        В доме, превращенном боевиками РОВС в склад оружия, был обнаружен второй такой же пулемет «максим» и более ста винтовок, в том числе и состоящих на вооружении во французской армии. В одной из комнат лежал раненный двумя пулями в живот и истекший кровью еще один представитель РОВС - казачий есаул Петр Ситягин. Есаул Ситягин разыскивался нами более пяти лет за организацию бандитских нападений с территории Польши, убийства мирных граждан и похищения дипломатических работников нашей страны, а его пристрелили как бездомную собаку. Причем сделали это самым мучительным способом. Как только я опознал Ситягина, его вытащили из подвала, и мальчишка дважды выстрелил ему в живот, при этом одной пулей специально зацепил печень. Сделал он это настолько хладнокровно и, я бы сказал, буднично, что я поразился уже в который раз.
        Все остальные подручные Винзборга были немедленно поданы французской полицией в розыск, и через сутки их нашли журналисты одной из центральных газет Франции. Все разыскиваемые полицией бывшие белые офицеры и еще двое неизвестных были повешены в безлюдном месте недалеко от вышеупомянутого местечка. Рядом с ними были обнаружены четыре пистолета, снятые ранее с убитых французских офицеров, а текст пояснительной записки гласил, что сотрудники РОВС казнены революционной группой «Свободная Ирландия». Как оказалось впоследствии, в редакцию позвонил неизвестный и сообщил точное место нахождения казненных.
        Но главное не в этом. Все, что произошло через два дня, мне рассказал командир боевой группы «Свободная Ирландия» по дороге в Марсель. В конце рассказа он с усмешкой добавил: «Вот так надо проводить ликвидации своих врагов. И ценные сотрудники живы, и все нужные фигуранты на кладбище, и для дела полезно. У РОВС скоро начнутся большие проблемы - барон был очень откровенен, и мы продолжим отстрелы. Надо же нам заявить о себе на весь цивилизованный мир. В то же время, если вам понадобится кого-нибудь по-тихому уничтожить, обращайтесь, поможем, чем сможем». - Ликвидатор подразделения внешней контрразведки седьмого отдела Главного управления государственной безопасности НКВД СССР капитан Владимирский замолчал.
        Молчали и его собеседники. Берия, посверкивая стеклами пенсне, пытался предугадать действия своего руководителя. Сталин задумчиво посасывал так и не зажженную им трубку. Пауза затянулась.
        - Хорошо, товарищ майор. Подождите в приемной, - наконец произнес Сталин.
        - Я капитан, товарищ Сталин, - поправил Сталина Владимирский.
        - Если товарищ Сталин сказал «майор», значит майор, - чуть улыбнувшись, повторил глава государства.
        Ситуация была неоднозначная и требовала тщательного анализа - неизвестные явно давали понять, что майор их устраивает в качестве связника, а значит, им понравилось то, как Владимирский вел себя в плену.
        - Ты ему веришь, Лаврентий? - спросил Сталин, когда за Владимирским закрылась дверь.
        - Я бы не поверил, товарищ Сталин, но все, что только что сказал этот человек, подтверждено французскими газетами. Причем подробностей намного больше. Записка, переданная с ним, написана по-русски химическим карандашом одной рукой. Почерк женский или детский. Перечислено восемнадцать пунктов передачи уникальных сведений и способы связи со «Свободной Ирландией» через объявления в газетах. Но существует одна странность. Оплата за сведения им нужна в немецких марках, шведских кронах, швейцарских франках и английских фунтах. В равных долях, только наличными и ни в какой иной валюте. Информация по самой организации «Свободная Ирландия» пока проверяется, но, по общему мнению товарищей из Коминтерна, такой революционной организации не существует либо она появилась совсем недавно.
        Предложения невообразимые. В качестве серьезности намерений этой организации перечислены месторождения нефти в нашей стране. В том числе и неизвестные нам. Коми, Пермь, Баку, Грозный, Татария, Башкирия. Месторождения Эмба под Саратовом и в Сталинградской области отмечены отдельно. Точные координаты они передадут позднее, так как являются боевиками организации и просто не знают их, а вот чертеж и тактико-технические характеристики пистолета-пулемета расписаны полностью.
        По словам Владимирского, чертежи пистолета-пулемета рисовал мальчик. В нескольких разрезах и с полными объяснениями чертежей. После того как мальчик закончил рисовать, он сказал майору следующее: «Человек, взявший в руки этот автомат, никогда не прикоснется к другому оружию». Эксперты работают, но предварительная информация такова. Пистолет-пулемет десантный модернизированный (ППДМ) масса три, три с половиной килограмма. Длина 640 миллиметров, складывающийся металлический приклад. Коробчатый магазин на тридцать пять патронов. Используются патроны от пистолета ТТ. По оценкам специалистов-оружейников, автомат очень удобен в обращении, технологичен в производстве и крайне дешев. Его действительно можно производить даже на небольших заводах. В письме есть дополнение. Организация «Свободная Ирландия» готова закупить две тысячи ППДМ после начала производства, полторы тысячи пистолетов ТТ и боеприпасы к ним.
        Полностью расписаны и установки для перегонки бензина и дизельного топлива. Решения простейшие и революционные. Такого у нас в стране нет. Возможно, нет и во всем мире. Ценность данных установок реальной оценке нашими специалистами не поддается. Информация действительно бесценна, а она отдана нашей стране просто так. Они спокойно могли продать эти технологии любой крупной компании мира и заработать серьезные деньги. Помимо всего остального, это необъяснимее всего. - Берия замолчал.
        - Это очень информированные люди, Лаврентий. Мы совсем недавно начали переговоры о договоре о ненападении между нашей страной и Германией, а в этой организации уже знают об этом.
        Вероятнее всего, они действительно получают информацию от немцев или от англичан. Информация по бомбе тоже интересна. Товарищ Каганович контролирует ее изобретение с тридцать седьмого года, но пока видимых результатов нет. В то же время они говорят, что немцы, англичане и американцы тоже занимаются бомбой, но ничего не говорят о нас. Сделай так, Лаврентий. Приготовь по пятнадцать тысяч каждой валюты и отправь с курьером на первую же встречу.

* * *
        - Саня! И какого черта ты деньги-то потребовал? У тебя мало, что ли? - Возмущению Яшки не было предела. - У вас со Степкой и так денег куры не клюют, а если Славка добавит, то до конца жизни всем хватит. - Злобный мальчишка, суматошно мечущийся по моей гостиной, со всей дури влупил ногой в бочину ни в чем не повинного дивана.
        Мы сидели уже вчетвером. Даша, наполненная впечатлениями по самую маковку, унеслась в город, показывать знакомым свои наряды и делиться впечатлениями от поездки, мать Яшки бдила у входа в дом. У этой женщины был один несомненный, но огромный плюс - она не знала русского языка. Поэтому лучшей охраны и придумать было невозможно.
        Единственный минус подобной охраны был достаточно забавен. У бедной прачки, поднятой мной до экономки моего дома, никак не укладывалось в голове поведение ее безумного сына, орущего на хозяина особняка, а во всем остальном она была идеальна.
        - А у тебя лишние появились? Дурачок ты, Яшкин. Денег немерено у наших родителей. Вынуть их без засветки возможностей никаких нет, а «бабла» необходимо до безобразия много, - тут же сказал Славка, а я продолжил:
        - Здесь очень много факторов, Яш, но основной не финансовый. Деньги мы найдем и возьмем, сколько унесем - уже есть несколько мест, где они с нетерпением нас дожидаются. Основной фактор заключается в том, что мы не можем просто отдать свои знания - в Союзе нам просто не поверят, а нам надо, чтобы нам не только поверили, но и начали перестройку своих производств и постройку новых. А для этого надо заставить их нам заплатить. Именно поэтому мы с тобой сразу огорошивали Кислицына информацией ближайшего будущего. Ну и твоими знаниями до кучи. Объяснить эту информацию можно только принадлежностью к высоким кругам в руководстве Германии и Великобритании. - Свои пять копеек я вставил, и Яшка перестал метаться по гостиной. Он иногда бывает горяч, но быстро отходит.
        - Нам не удастся остановить войну. Увести в сторону, уничтожить некоторых ключевых фигурантов и, может быть, увеличить срок до ее начала, это да. Понятно, что и предателей перебьем, сколько сможем, но не более того. При этом мы не можем вообще пользоваться финансами наших семей. Это такая засветка, что всех нас и семьи тоже просто уничтожат с началом войны. Про гестапо не забыл? Так они тебе сами о себе напомнят. Германия сейчас это полицейское государство со стукачами на всех уровнях. А деньги? Нам нужны рестораны или пивные в Стокгольме, Лондоне и Берне - то есть свои места для встреч с нужными людьми. Нам необходимы квартиры и дома в этих городах. Нам надо покупать и переправлять оружие. Нам необходимо на что-то жить и жить широко. Мы ребята небедные - мы к роскоши приучены. Необходимо будет купить в пригороде Берлина дом, а это совсем не двадцать копеек. Машины, наряды, рестораны, фальшивые документы - все имеет свою цену. Подобная пыль в глаза тоже очень большие деньги, которых у нас сейчас нет.
        - Кстати, по стволам и деньгам, Саня. Ты будешь смеяться. В Берлине я купил «Ли Энфильды» с боеприпасами и оптическими прицелами. Правда, их заныкать пришлось в не слишком надежном месте, но пару месяцев полежат без проблем. - Славка самодовольно усмехнулся.
        - И где взял? - удивленно спросил Женька.
        - Вы не поверите. Свободно продаются в оружейных магазинах. Я пока взял шесть штук, якобы на охоту. Купить можно и больше, но чтобы не светиться, лучше взять сами магазины. Адреса магазинов я записал. И денег на месте можно взять и тоже в магазинах, правда, в ювелирных, но опять-таки нужно серьезно готовиться. Ты, Саня, прав - в Германии стукач сидит на стукаче и стукачом погоняет. Спасибо Дарье Никаноровне. Меня одного спалили бы уже на второй день. Здравая идея была ее со мной отправить. Увидев на улице газету с вашими художествами, Даша натурально упала в обморок в центре Берлина прямо под ноги функционеру НСДАП и кучке офицеров СС, а я объяснил возбужденным зрителям, что она лично знала начальника полиции города Марсель. Так что имеем среди этой сволочи очень нехилые знакомства и целую гору приглашений. - Славка опять традиционно усмехнулся.
        - Кстати, по начальнику полиции. Теперь понятно, что Жером Маршан слил Винзборгу, - вставил я свои «пять копеек» информации.
        - В основном теневых банкиров и криминал: всевозможные подпольные казино, бордели, наркопритоны, ломбарды и ссудные кассы Парижа, Марселя и Гавра, в котором он родился и начинал свою карьеру. Так что перед началом допроса мы знали, о чем спрашивать полицейского «барабашку». В качестве бонуса у нас теперь есть ресторан Винзборга. Мария Витольдовна любезно согласилась за ним присматривать, а владельцем у нас теперь Дарья Никаноровна числится. Осталось только пару бумажек подписать.
        - Опа! Когда успели-то? - удивился Славка.
        - Пока наш юный и злобный друг делал «глушаки» в мастерской авиационного полка, мы с Женькой метнулись военным бортом в Париж за заначкой Винзборга, а заодно объяснили новые правила поведения его малолетней любовнице, пристегнутой к делу по методу Даши. Ничего принципиально нового - родители обнищавшие дворяне, куча детей мал мала меньше и полуголодное существование. Да еще и папенька несколько лет назад наглухо на пулю нарвался. Сильно подозреваю, что по заданию барона или на его задании - барон не гнушался грабежами состоятельных французов.
        Ресторан мы закрыли, так сказать, во избежание, подогрели девочку денежкой и принялись делать ремонт. Через год немцы займут Париж. Надо же создать им маленький уголок их немецкой родины в центре французской столицы. Я думаю, они оценят. Ресторан расширяем и делаем несколько отдельных кабинетов для господ офицеров. Ну и персонал поменяем, насколько это будет возможно. Пляшущие казаки и русский народный хор в немецком ресторане - это нонсенс. Медведя, правда, оставим - забавный зверек и хозяин его тоже забавный. Нас обоих раскидал, как щенков, а Женьку чуть было кулаком не прибил, пришлось дураку ногу прострелить. Теперь хромая за ремонтом ресторана приглядывает. Интересный мужик. Настоящий донской казак, пластун - всю жизнь на войне. Даже русско-японскую зацепил. На Первой мировой со второго месяца, немцев ненавидит люто, поэтому у себя и оставили. Наград у него - бронежилет не нужен. Полный бант «Георгия», да медалей восемь штук. В первый раз такое увидел. Души не чает во внучке и внуке. Сын накрылся в Испании - воевал за франкистов. Внучке семнадцать, внуку четырнадцать. Жили в такой халупе, что
Яшкин угол, что они вдвоем с матерью снимали, - хоромы. Пришлось по-быстрому купить им домик в пригороде.
        - Сколько же ему лет? - миролюбиво спросил отошедший Яшка.
        - Теперь вы будет смеяться - пятьдесят шесть, а выглядит максимум на сорок пять. А ты говоришь, деньги не нужны. После всех этих расходов у нас всего четыреста франков осталось. Через пару дней на разбой пойдем.
        - Я с вами? - вскинулся Яшка.
        - Вот тебе. - Я показал нашему малолетнему вундеркинду комбинацию из трех пальцев. - Без тебя справимся. Ты делаешь глушители на все стволы, систематизируешь все, что написал, и дописываешь, что отложил на потом. В конце концов, «керосинку»[5 - «Менделавка» - Российский химико-технологический университет им. Д. И. Менделеева.] только ты закончил. Славка вообще с последнего курса «менделавки»[6 - «Керосинка», «Губка» - Российский государственный университет нефти и газа им. И. М. Губкина.] слетел. Да и продержался так долго только потому, что его «любовь» из «рагу»^[7 - «Рагу» - Российский государственный гуманитарный университет.]^поддерживала. - Яшка действительно окончил Институт нефти и газа имени Губкина, правда, с перерывом на армию, а потом вместе со Славкой три года болтался за «длинным рублем» на Крайнем Севере. Пока не женился.
        А Славка, заработав за три месяца двухлетнюю зарплату инженера, Химико-технологический университет имени Менделеева просто бросил. Вместе со своею «любовью», которая принялась слишком активно охаживать претендента на ее руку и сердце. Все же Славка, несмотря на всю свою кажущуюся безалаберность, всегда был весьма перспективным женихом - родительская четырехкомнатная квартира на Войковской да старенькая бабушкина дачка в подмосковной деревушке Барвиха на Рублевском шоссе во все времена были нехилым «приданым».
        Вот только Славка дураком никогда не был. Посчитав, что пожизненная подписка именно на этот «суповой набор» ему просто не нужна, Славка в один прекрасный день сграбастал Яшку и проторенной дорожкой свинтил на Север.
        В Геологоразведочном университете имени Серго Оржоникидзе Вячеслав обучался, скажем так, факультативно. В свои редкие приезды в Москву он действительно учился, занося деньги преподавателям сразу двух факультетов: технологии и техники разведки месторождений природных ископаемых и технологии обработки драгоценных камней и металлов.
        С собой Славка забирал целые чемоданы учебников, мемуаров геологов и копий старых карт. В конце концов, ему были нужны не «корочки», а знания, которые он теперь с упоением заносит на бумагу. Шестой десяток тетрадей уже заканчивается, скоро на седьмой перейдет.
        - Ой. Ты себя-то вспомни. Сам тогда из общаги «рагу» не вылезалшка напомнил мне не слишком приятную полосу в моей жизни.
        Я тогда только развелся и принялся захаживать в общежитие Российского гуманитарного университета. Да так активно, что чуть было не женился снова и на двух девчонках одновременно.
        - Мне можно было. Я тогда разводился и глушил горе, - отмазался я.
        - В общем так. Работаем по следующему плану. Слава! Систематизируй все, что написал. Тебе проще - я в этом не разберусь. В книжных и букинистических магазинах найди старые карты Российской империи и нанеси на эти карты географические координаты месторождений, а в пояснениях к ним доводи привязку к местности. Особое внимание обрати на названия населенных пунктов. Названия со временем могли быть изменены или города могли появиться позднее. Как тот же Мирный, к примеру.
        Яша! Помимо писанины на тебе персональное задание. Берешь своих портних, и пусть делают десять комплектов формы на нас четверых. Дополнительно пять комплектов как образцы. Все по полной программе. Маскхалаты, комбинезоны, банданы, разгрузки для разных боеприпасов, новая форма. Сапожника загрузишь берцами, тактической кобурой и кобурой скрытого ношения. Сделай несколько рюкзаков-«трехдневок» и РД^[8 - РД-54 - рюкзак, принятый на вооружение в ВДВ СССР, предназначенный для размещения и транспортировки предметов боевой выкладки парашютистов-десантников как во время парашютной выброски, так и в походных и боевых условиях. Рюкзак РД-54 относится скорее к классу упрощенных разгрузочных систем с основой в виде боевого ранца.]^. Все пока только на весну, лето и осень. На зиму будем лепить позднее.
        Мы с Женькой и Дашей смотаемся в Париж, а потом готовимся к грабежам и делаем фальшивые документы. Спасибо ныне покойному начальнику полиции Марселя. Поделился полезной информацией перед своей очень нелегкой смертью.
        Глава 6
        В Париж в этот раз мы прилетели буднично. Договаривался о полете уже не я, а Яшка. Всего за полторы недели этот малолетний проходимец стал во французском авиационном полку настолько своим, что его воспринимали неким талисманом, что ли. Если я был приятелем сына командира одной из эскадрилий, то этот пронырливый мальчишка свел знакомство практически со всеми ключевыми фигурами подразделения, от заместителя командира полка по тыловому обеспечению до самого распоследнего сержанта.
        Тем более что и здесь Яшка включил свои золотые руки и ясную голову и уже успел отремонтировать пару пистолетов офицерам, сшить тактическую кобуру дежурному по аэродрому и даже почистить часы командиру одной из эскадрилий. Так что, если в первый раз мы летели с Женькой на посыльном немецком «Физелере Fi 156 Шторьх»^[9 - Физелер Fi 156 «Шторх» (нем. аист) - немецкий армейский легкий самолет разведки, связи и целеуказания, создававшийся и широко использовавшийся в Третьем рейхе и союзных с ним странах в период с 1937 по 1945 год.]^, то сейчас мы с относительным комфортом расположились на новеньком транспортном «Caudron C.440 Goeland»^[10 - Caudron C.440 Goeland - скоростной, экономичный и комфортабельный транспортный самолет. Являлся одним из наиболее успешных самолетов своего времени.]^, везущем генерала из штаба сухопутных войск Франции.
        Надо сказать, что оба этих полета были что-то вроде попутного дилижанса в нужную нам сторону. Оба самолета просто заправлялись на аэродроме авиационной дивизии, в которой числился истребительный полк, где я обучался пилотированию. Если в немецкую «этажерку» мы с Женькой с трудом втиснулись вдвоем за спину к пилоту, то теперь летели в полнейшем комфорте. Генерал, только увидев Дашу, сразу же любезно согласился подвезти молодого князя со спутницей. Женьку генерал просто не разглядел, посчитав того за приложение к Дашиным чемоданам.
        Разумеется, Дарья Никаноровна за время полета привычно вскружила голову стареющему дон жуану, и прилетели мы, уже имея данного генерала в кармане Дашиного дорожного костюма. Генерала сопровождали два адъютанта, и Даша любезно согласилась присесть рядом с боссом, сместив одного из адъютантов.
        Так что если бы нам были нужны секреты французской армии, то проблем я не увидел никаких. Пяток полетов французского генералитета с моей содержанкой - и все сейфы генерального штаба с покрытыми пылью приказами и картами были бы в моем распоряжении. А пока мы распрощались с галантным носителем никому не нужных военных тайн и через пару часов добрались до теперь уже нашего ресторанчика.
        В прошлую поездку мы с Женькой докупили помещение соседнего магазина, на что вбухали все личные сбережения покойного барона фон Винзборга. Нехилые, надо сказать, а так как финансы у нашей команды пока «поют романсы», то расположиться мы решили в ресторане.
        Дашу с достаточным комфортом разместили в одной из подсобок, а сами попадали в кресла в зале полуразгромленного строителями ресторана, смутив в первую очередь Фрола Силантьевича. Того самого казака, что прежде держался за ручного «Михаила Потапыча».
        Теперь Потапыч обитает в просторном вольере под присмотром внучки старого казака в их новом доме, а за строителями присматривает его хозяин и, надо сказать, очень результативно. Одного строителя за воровство уже увезли на срочно вызванной приятелями пострадавшего пролетке, второй ушел на своих ногах, но ребра и левая рука у него заживут еще очень нескоро.
        Старый казак, заросший бородой по самые брови, увидев валяющегося в зале меня, выпал в осадок и только разводил руками - барон никогда таких фамильярностей со своими слугами не позволял, но нам с Женькой на подобные политесы было откровенно фиолетово. Нам главное было проспаться.
        Сегодня была суббота, и мы собирались навестить одно миленькое заведение на соседней улице, а для этого нам крайне необходим был автомобиль. Вручную мы просто не утащим тот объем денег, что собирались приватизировать. И не только денег.

* * *
        В подпольное казино, совмещенное с ломбардом и большим ювелирным магазином, мы проникли через подвал магазина за полчаса перед его закрытием. Вернее, через черный и в буквальном смысле этого слова помоечный вход. В этом времени аборигены французской столицы с чистотой задних дворов особенно не заморачиваются и воняющие помойки, и бегающие под ногами крысы - это скорее норма, чем исключение.
        Не скажу, что это проникновение было слишком сложным с нашими талантами. Особенно с Женькой, который факультативно проходил науку вскрытия и не таких дверей и сейфов.
        Подготовились в этот раз мы серьезно. Два автомата МП-28 с глушителями, два «Люгера-Парабеллума 08» и два карманных «Браунинга М1906».
        Нет. Не потому, что мы сейчас собираемся переводить все стрелки на немцев. Просто немецкое оружие на сегодняшний день самое лучшее, и оно было в арсенале покойного барона фон Винзборга.
        Прихватили мы и французские гранаты F1 образца 1915 года. Чисто на мелкое хулиганство. Уйти, не попрощавшись - не наш метод. Да и вообще необходимо было громко выступить, чтобы это казино больше никогда работать не смогло.
        Пристрелили охранника, чтобы не мешался под ногами, и аккуратно проникли в святая святых ювелирного магазина - в его подсобку, плавно переходящую в сейфовую комнату, в которой хранилось практически всё. От ворованных часов, приносимых юркими карманниками в ломбард, до выручки казино, которую таскали сюда два раза в сутки.
        Около врат в подсобку сидел еще один охранник. Ему тоже не повезло. Повезло директору магазина и дежурному управляющему, они как раз подсчитывали честно и нечестно заработанные финансы.
        Шмуль Гершевич Шац был очень опытным человеком и, увидев толстый ствол автомата с глушителем, просто сел за стол, аккуратно положив руки прямо на разложенные ведомости. Управляющий - Готмахер Моисей Шлемович, стоял к нам спиной и наше появление воспринял достаточно стоически. Тяжело вздохнув, старый ювелир пристроился на краешек кресла, смиренно пристроив руки на коленях. В своей жизни он пережил три грабежа и два погрома и знал, что лучше не суетиться, ибо пулю не обгонишь, а дома до сих пор любимая жена, двое детей и уже пятеро внуков.
        Словом, эти двое опытных, все повидавших на своем веку человека не доставили нам хлопот. Женька с управляющим пошли очищать торговый зал, а мы со Шмулем Гершевичем принялись потрошить сейфы.
        Нам не сильно были нужны драгоценные цацки, но это заведение финансировало РОВС, и охраняли все это великолепие сотрудники этой абсолютно не нужной моей стране организации. К примеру, у сейфовой комнаты раскинул мозгами казачий есаул Алексей Тимофеев, а помоечный вход охранял подпоручик Михаил Филимонов.
        В маленькой комнате у лестницы на второй этаж, где, собственно, и располагалось само казино, сидели еще два индивидуума и двое стояли на главном входе. В самом зале расположились еще шестеро. Вот и вся охрана. Заведение было престижным и располагалось в самом респектабельном районе города, отчего полицейских на этих улицах было раз в семь больше, чем где-либо еще.
        В принципе, после осмотра всего хозяйства Шмуля Гершевича в казино можно было бы уже и не ходить, но меня задушила элементарная жаба. Тем более что ночную выручку нам должны были принести в четыре утра, а сейчас на часах было только десять вечера. Но в общем и целом у нас уже были рестораны в Берлине, Стокгольме, Берне и Лондоне. Оставалось их только купить. И это без ювелирных изделий и содержимого ломбарда.
        Закончили тяжелую, но приятную работу мы только к половине третьего ночи. Кое-что даже пришлось оставить в помойке вместе с бывшим прапорщиком по адмиралтейству Евгением Сокольским, любезно предоставившим нам свой автомобиль. В помойном ящике соседнего дома оказалось в основном серебро и не слишком презентабельные вещи вроде позолоченных сервизов и потертых подсвечников.
        Не оставлять же? Все равно это валялось на полках ломбарда, пусть теперь парижские бродяги порадуются. Как их там по-местному зовут? По-моему, клошары. Вот ведь память человеческая. Прицепилось слово из какого-то французского фильма из моего времени, а сейчас вдруг вспомнилось.
        Шмуля Гершевича и Моисея Шлемовича мы по их просьбе слегонца помяли до хорошо видимых синяков и жутко выглядевших ссадин и, связав, уложили у стеночки. Убивать их никто не собирался. Зачем? Их и хозяева ограбленного заведения не тронут - такие специалисты всегда на вес золота. Калькуляторов, компьютеров и складских и бухгалтерских программ сейчас еще не существует, но если у хозяев есть вот такие люди, то проблем с хранением и учетом очень дорогостоящего товара у них не бывает в принципе.
        Пока мы занимались ненормированной для наших невольных помощников и не менее приятной для нас с Женькой работой, между нами даже возникло взаимопонимание и некоторая симпатия. Шмуль Гершевич даже просветил меня в происхождении некоторых вещей и достаточно редких монет, что сподвигло меня на мысль сделать ему предложение, от которого он не сможет отказаться. Правда, как все понимают, несколько позднее.
        В четверть пятого скрежетнул замок на металлической двери в казино, и в полутемном коридоре ювелирного магазина нарисовались целых три персонажа. Один держался за солидный мешок с купюрами, двое за «наганы». Все трое настороженно поглядывали в специально затемненный нами коридор. Впрочем, долго раздумывать мы им не позволили. Женька стрелял от входа в зал магазина, а я из комнаты управляющего. Две короткие очереди - и все трое вольготно разлеглись в коридоре.
        Надо сказать, что дверь в казино последний охранник захлопнуть не успел, но это я посчитал знаком судьбы. Не сильно раздумывая, я закатил одну из гранат в небольшой тамбур, где сидели еще двое охранников.
        Оборонительная граната в помещении в девять квадратных метров это страшно. В коридор ювелирного закинуло не только бронированную дверь и клуб пыли, но и чью-то ногу. Нога была оторвана у колена и выделялась не только почти ровным кровоточащим срезом, но и лакированной туфлей. Конечность шлепнулась прямо перед моим носом, потому-то я и разглядел ее во всех мельчайших подробностях.
        Вторую дверь, соответственно, выкинуло в холл казино - она была скорее декоративной.
        Для закрепления результата я швырнул вторую гранату в холл и, дождавшись взрыва, заскочил в разгромленное помещение. Пришлось наступать в хорошо сдобренный кровью фарш, ровным слоем покрывающий пол, стены и даже потолок каморки, в которой ранее сидели тогда еще целые охранники, и я сразу же стал оставлять на мраморном полу холла казино жуткие кровавые следы.
        В принципе, уже можно было уходить, но гранаты еще оставались и, спрятавшись за удачно подвернувшейся колонной, я отправил следующий гостинец в сторону главного входа в казино. Взрыва ждать не стал - монументальные стеклянные двери в обитель порока были несколько ниже и от осколков меня прикрывали ступени мраморной лестницы.
        Метнулся на лестницу на второй этаж и, проскочив два пролета, сначала причесал столпившихся на площадке перед залом казино людей из автомата, а затем одну за другой закинул в просторный зал три гранаты.
        Опустившись на одно колено, я судорожно менял магазин в автомате, а он все никак не хотел вставать на место. Второй этаж трижды тряхнуло, звонко вылетели наружу оконные стекла, пронзительно завизжала женщина, на площадке у входа в зал казино кто-то протяжно на одной ноте стонал.
        До этого я действовал, как бездушный автомат, и только сейчас начал воспринимать звуки произведенного мною разгрома. Наконец магазин встал на место. Вот теперь ноги в руки. Передернув затвор, я мгновенно спустился вниз, заскочил обратно в магазин и, очень аккуратно задирая подставки, направился к черному входу.
        Наших невольных помощников мы с комфортом расположили в сейфовой комнате. Женька уже забрал выручку казино, очистил от стволов и документов охранников и убрался заводить машину. Гранат на растяжки мы не пожалели, и первая стояла прямо у входа - Женька уже натянул тонкую проволоку. Пройдя все «сюрпризы», оставленные моим другом, я пристроил последнюю гранату в дверях черного входа и в несколько шагов дошел до негромко урчащего автомобиля.
        Во дворе нашего ресторана мы оказались через двенадцать минут. Первым, что мы сделали в качестве ремонта ресторана, так это отгородили теперь уже общий двор ресторана и рядом находящегося магазина трехметровым забором с приличными воротами.
        Фрола Силантьевича на сегодняшнюю ночь мы отпустили домой к внукам, и Даша охраняла ресторан в одно лицо. Дарья Никаноровна, конечно же, не цепная собака, но все лучше, чем ничего, тем более что стреляет она вполне прилично. Особенно в упор.
        Загнав машину в просторный двор, мы с Женькой перекидали драгоценный груз в небольшой, но добротный сарайчик, построенный вроде как для инструментов строителей. На самом деле на время нашего приезда строителям мы дали выходные, чтобы не смущать работяг мешками с деньгами и драгоценностями.
        Сарайчик пригодится нам еще не раз, так как посещения, подобные сегодняшнему, мы собираемся совершать регулярно, пока все накопленное французами великолепие не загребли немцы. Отгоняли машину мы тоже вместе, а потом вернулись на такси. Автоматы скидывать не стали - у нас их не так много, да и пригодятся еще не раз.
        Последующие несколько дней прошли в деловой суете. Докупили пару уютных квартир девочкам, добавили денег на ремонт Фролу Силантьевичу, да немного сменили себе гардероб. Мария Витольдовна и Дарья Никаноровна уже подружились и с удивительно дружным энтузиазмом принялись осваивать выделенные им суммы.
        Мария Витольдовна поначалу дичилась - слишком непривычными были и наша манера общения, и быстрота принятия решений, и даже уютная квартирка недалеко от ресторана, купленная на ее имя, но Даша достаточно быстро провела разъяснительную работу нашей новой помощнице. Так что уже к вечеру пятого дня мы посетили соседнюю ресторацию и, весело отужинав в ней, разбежались по квартирам. В том смысле, что Женька уехал с Марией в ее гнездышко, а мы с Дашей в квартирку подальше.
        Парижские газеты принесли нам немало сюрпризов. В разгромленное мною казино неудачно сходил и прямо на входе нарвался на французскую гранату Петр Николаевич Краснов.
        Поручик Вяземский отзывался о генерале Краснове почти восторженно. То есть подлый поручик сдал генерал-литератора со всеми потрохами - целую поэму о нем наизусть прочел. Даже про участие в «Братстве Русской Правды» доложился. Я как раз хотел в Германии руководителей и вдохновителей этой организации поприветствовать. Уже и «парабеллумы» с глушителями приготовил^[11 - К тому времени сия монархическая организация уже приказала всем остающимся долго жить.]^.
        Теперь кто-то другой будет призывать казаков воевать на стороне Германии против собственной Родины. Странно. Чего этот белолитератор в парижском казино-то позабыл? Он же вроде в Германии жил? Но спросить теперь уже не у кого, да мне и незачем.
        В числе прочих посетителей поймал осколки гранаты и заместитель министра финансов Франции под ручку с младшим братом хорошо знакомого мне банкира, дочку которого я валял в его собственном кабинете. Граната прямо им под ноги угодила, так что шансов у них не было никаких. Мелочь, а приятно.
        Пока парижская полиция обыскивала притоны, вязала уголовников и перетряхивала своих осведомителей, мы с Женькой и Дашей неспешно прогуливались по нужным нам улочкам города. Для того разговора, который я собирался провести, мне было необходимо максимальное количество в первую очередь бытовой информации.
        Не обнаружив ничего подозрительного, в одно прекрасное утро мы с Женькой позвонили в скромненькую квартирку, которую занимала семья Шмуля Гершевича Шаца. Всего в трех комнатах каким-то чудом помещались целых двенадцать душ. Впрочем, в этот час в квартире оставался только сам Шмуль Гершевич, его жена Цвила и две совсем маленькие внучки. Как зовут этих крох,
        я особенно не вникал - по-моему, этого не знают даже соседи этого, все всякого сомнения, трудолюбивого семейства. Все остальные чада и домочадцы этого почтенного человека разбежались по французской столице в поисках хлеба насущного и появятся дома только поздно вечером.
        Прошли в квартиру мы достаточно просто. Якобы по рекомендации от действительно существующего фабриканта, в свое время пользовавшегося услугами господина Шаца. Выглядели мы в этот раз достаточно прилично, чтобы нас не спустили с лестницы: костюмы по последней французской моде, бриллиантовые запонки, золотые часы и прочие атрибуты преуспевающих молодых людей. Даже маски в этот раз не надевали, дабы не смущать прохожих.
        Присев на предложенный стул, причем Женька стоял сзади, изображая телохранителя, я выложил из саквояжа парочку колье и еще пяток разнообразных безделушек из собственного магазина господина Шаца. Разумеется, все это принадлежало не старому ювелиру, он в ограбленном нами магазине только работал, но не узнать эти вещи не мог.
        Только взглянув на выложенную мною красоту, Шмуль Гершевич превратился в фарфоровое изваяние. Мне даже показалось, что он перестал дышать.
        - Не волнуйтесь, Шмуль Гершевич. Это просто для начала нашего общения, чтобы вы понимали, кого имеете счастье в очередной раз лицезреть, - приветливо улыбаясь, начал я наш разговор.
        - Ох, молодой человек. У меня прямо-таки остановилось сердце. Избави меня бог от таких удовольствий. Совсем недавно мне показалось, что мы не сможем более ничем друг другу помочь. Но сдается мне, это только показалось. - Несмотря на реплику, старый е… хм… ювелир был скорее удивлен, нежели напуган.
        - А мне показалось, что в прошлый раз мы расстались почти друзьями. Впрочем, сегодня я пришел не ради презренного металла. Мы пришли спасти вас, вашу семью и, вполне возможно, некоторых ваших знакомых, но в первую очередь предложить привычную для вас и очень высокооплачиваемую работу, - ответил я, невольно скопировав тон своего собеседника, но это было лишь жалкой пародией.
        Говорить с такими интонациями у меня никогда не получится - это надо слышать ушами и впитывать каждой клеточкой своего мозга. Здесь каждый звук, каждая интонация и положение тела - произведение искусства. Я бывал в Одессе, но это была уже современная Одесса. То, что я слышал сейчас, передать словами просто нереально.
        - И что вы имеете мне предложить? - Вопрос был задан до неприличия быстро.
        Старый опытный ювелир навелся на мои слова сразу. Он еще во время грабежа понял, что я не хочу его убивать, и моментально выстроил не только схему общения с нами, но и схему своей защиты от разъяренных, опущенных ниже плинтуса хозяев ограбленного нами ювелирного магазина.
        - Мы хотели бы, чтобы вы сменили страну и город проживания. Предлагаются Лондон, Стокгольм и Берн. Франция скоро станет некомфортна для существования таких людей, как вы. Грядет большая война, и она не обойдет стороной вашу новую Родину. Уже через несколько месяцев Франция и Великобритания объявят войну Германии. К нашему сожалению, обе страны через какое-то время потерпят поражение. Французская армия - это большой цыганский табор, в котором представители различных семейств играются в свои непонятные для других людей игры, а Англия слишком далека от материка. Но Великобританию спасет именно расстояние, и оккупация ее не коснется, чего не сказать о Франции. Я надеюсь, вы знаете, что фашисты делают с представителями вашего народа? Не думаю, что вы желаете такой участи своим очаровательным малышкам.
        Мы хотим предложить вам заниматься тем же, чем вы занимались и прежде, но на условиях партнерства и в нескольких городах одновременно. Создадите сеть ювелирных магазинов в столицах нейтральных стран и сеть небольших гостиниц с магазинами сопутствующих товаров рядом с ними, для чего задействуете своих родственников и знакомых.
        Лондон будет столицей воюющего государства, но нам он тоже необходим. Можете добавить в общий список еще Лиссабон, Мадрид, Барселону и Рим. Португалия останется нейтральной страной, Испания тоже воздержится от активных боевых действий, а вот Италия поддержит Германию. Впрочем, на Италии и Испании мы не настаиваем - работать там придется с большой оглядкой, а риск не самое любимое наше занятие. Хотя, как вы уже знаете, подобные телодвижения иногда совершать приходится. В качестве официальных, но полностью фальшивых представителей мы предоставим вам людей, внешний вид которых не будет вызывать отторжения у местных властей. Всеми же реальными делами в вышеупомянутых странах будете заниматься вы, ваши родственники и ваши доверенные люди. - Я на мгновение прервался, и старый ювелир тут же воспользовался этим.
        - Вы меня мистифицируете, молодой человек? Нехорошо издеваться над старым больным человеком. - Шац не был готов к такому предложению. Оторопь на несколько мгновений проскочила по его лицу, но он тут же взял себя в руки.
        - Нет. К старому и больному человеку я бы не пришел. Условия совместной деятельности просты: восемьдесят на двадцать. Прибыли, разумеется. Накладные расходы включают в себя в том числе и неплохую заработную плату для всех участвующих. Причем всеми делами мы доверим вам заниматься самостоятельно и в коммерцию не полезем - у нас много других дел. Со временем ваш процент мы обязательно поднимем. Мы вкладываем деньги, покупаем необходимую для работы и проживания недвижимость, обеспечиваем вашу безопасность, а вы честно и плодотворно работаете, не отвлекаясь на подобные пустяки.
        У вас есть время подумать несколько недель. Если вы примете положительное решение, дайте в издание «Парижская Газета Print» объявление вот с таким содержанием, и с вами свяжутся, чтобы обговорить детали, а пока примите от нас небольшую благодарность за то, что остались живы в той непростой ситуации, в которую мы вас ввергли. - И Женька положил на стол открытку с текстом объявления и два конверта.
        Благодарность в конвертах небольшая, но достаточная, чтобы две семьи могли стронуться с насиженного места. Я надеюсь, что мой собеседник поймет мой тонкий намек.
        - Второй конверт Моисею Шлемовичу. Дай бог ему здоровья. Была бы цела его драгоценная голова, а рука заживет. В качестве дополнительной компенсации мы можем оторвать руки тем, кто сломал вашему старому другу руку. Можем и вместе с головой. Мы всегда защищаем своих партнеров. Это одна из наших обязанностей как совладельцев бизнеса. И еще, Шмуль Гершевич! Если у вас есть родственники в Польше, Литве, Латвии, Эстонии, Дании, Люксембурге, Голландии и Норвегии, пусть как можно быстрее уносят оттуда ноги в названные страны или еще лучше за океан. Все эти страны будут оккупированы Германией в самое ближайшее время. В первую очередь это касается Польши.
        - И сколько у меня времени есть на подумать? - Шмуль Гершевич уже давно обдумывал мои слова и то, как они произносились.
        Как только я открыл рот, он выискивал малейшую фальшь и не находил ее. Мне на мгновение показалось, что у него в голове с бешеной скоростью прокручиваются шестеренки старого арифмометра.
        - Не думаю, что очень много. Мы собираемся покинуть Францию. Если в течение полутора недель мы не откликнемся на данное вами объявление, значит, нам это уже не интересно, и мы нашли себе более здравомыслящих партнеров. Не затягивайте с решением. Переезд в любую другую страну проживания и оформление там документов на недвижимость дело небыстрое и сопряженное с определенными хлопотами. Нам хотелось бы закончить с ними до начала боевых действий в этом безумном мире. В конце августа Германия заключит с Советской Россией договор о ненападении, и это ознаменует начало войны в Европе. К тому времени никого из нас здесь уже не будет. Людям сугубо мирных профессий имеет смысл любоваться на войну с галерки, ибо даже до бельэтажа долетают осколки бомб и снарядов.

* * *
        Надо сказать, что Шмуль Гершевич и Моисей Шлемович оказались весьма здравомыслящими людьми. Такие предложения действительно получают только раз в жизни, и свое «да» они сказали уже через два дня. Родственников и знакомых у них оказалось просто немерено, в том числе и в названных мною городах, и уже через три недели обе семьи, забрав у нас весь презренный металл и б?льшую часть денег, укатили в Лондон, Стокгольм и Берн. А у меня перестала болеть голова, где мне остановиться в Лондоне, когда я надумаю слегонца пощекотать высших представителей Туманного Альбиона.
        К тому же сеть небольших отелей, скрепленная чисто семейными узами, это надежная связь между странами, в которых находятся эти отели. Никакая спецслужба не сможет отследить письмо от любящей тетушки своему беспутному племяннику, особенно если это письмо написано на древнем языке ашкеназов^[12 - Идиш - дословно: «еврейский», еврейский язык германской группы, исторически основной язык ашкеназов, на котором в начале XX века говорило около 11 млн. евреев по всему миру.]^.
        Глава 7
        По большому счету свои дела в Париже мы пока закончили. Оставались только маленькие штрихи. Необходимо было двигаться дальше, потому что время нас уже поджимало, но сначала объявились наши новые компаньоны, переполненные жгучим желанием покинуть прекрасную Францию, а затем неожиданно пришла весточка от Кислицына. Поэтому мне пришлось срочно вызывать Славку и Яшку из Ниццы, тем более что делать им там было уже совершенно нечего.
        Все подготовленное Яшкой оружие вместе с глушителями и необходимыми ему инструментами уже было упаковано для отправки в Париж. Заказанное снаряжение тоже было почти готово, а что не готово, мы заберем позднее. Оставалось только погрузить все это хозяйство в военно-транспортный самолет, и здравствуй, очередной военный аэродром, находящийся совсем недалеко от города, который некоторая часть не слишком разумных людей всю свою сознательную жизнь собирается увидеть и тут же откинуть свои никому уже не нужные копыта.
        Встречу с представителями советской разведки я на некоторое время отложил - нам надо было решить некоторые организационные вопросы с двумя старыми друзьями, ставшими в одночасье не только нашими деловыми партнерами, но и незаменимыми помощниками. К тому же необходимо было организовать наблюдение еще за несколькими объектами грабежей, найти небольшую мастерскую для производства глушителей в пригороде, дом для проживания всей нашей банды и далее по списку.
        Это только кажется, что просто отстрелять фигуранта в определенной стране мира. А как доставить в эту страну винтовку с глушителем? (Проблема, как сделать глушитель, о котором большая часть населения этого мира даже не имеет представления, отпала сама собой.) Как отследить невольную мишень в нужной тебе точке? И главное. Как перевести стр?лки в необходимую нам сторону? Мне ведь надо не просто грохнуть Черчилля, но и сделать так, чтобы англичане обиделись на гитлеровскую Германию.
        Необходимо не просто перебить десяток ключевых фигурантов в Германии, но и создать полное впечатление, что это ответный ход английской разведки. Для всего этого надо провести полный комплекс подготовительных работ, чтобы на первой же диверсии не накрыться куском дерна, предварительно порадовав сначала ищеек папаши Мюллера, а потом и вездесущих газетных шакалов. А уж как черви-то довольны будут!
        С появлением Шмуля Гершевича, Моисея Шлемовича, их отпрысков и многочисленных родственников и знакомых проблемы организационного порядка у нас частично решались, поэтому я и настаивал на открытии сначала сети небольших гостиниц и профильных магазинов рядом с ними.
        С началом войны люди побегут туда, где безопасно, количество едоков в этих странах увеличится и так далее и тому подобное. Выиграет тот, кто окажется в нужном месте раньше тех, кто стартует после него, а тот, кто успеет подсесть хотя бы на малюсенький ручеек, питающий Лондон, Лиссабон, Стокгольм, Мадрид или Берн продовольствием, - озолотится.
        Пришлось объяснить своим новым компаньонам, куда в первую очередь помимо покупки недвижимости им надо вкладывать выделенные нами средства и почему надо сделать именно так. Уже через два года задушенная «волчьими стаями Карла Деница» Великобритания введет карточную систему на основные продукты питания.
        Пока цены не взлетели вверх, имело смысл создать свою цепочку поставок продуктов в парочку собственных гостиниц с магазинами, а чуть позже открыть ломбарды для скупки ценностей у привыкших к определенному уровню жизни лондонцев и их гостей. Начинать мы будем именно с Лондона, а затем по мере поступления денег примемся расширяться и в остальных намеченных мною странах.

* * *
        Первое собрание нашей четверки я провел через два дня после приезда наших друзей. Необходимо было решить некоторые организационные вопросы и загрузить наших компаньонов всем тем, что не успел сделать Яшка со своими портнихами. Я собирался рассказать ребятам о своих планах, но первым нас огорошил Славка.
        - Короче. Такой прикол. Пересекся я здесь со своим папенькой. Зацепился с ним языками о трудной судьбе родного Фатерланда и о своем желании посетить Туманный Альбион с недружественными намерениями. Пришлось без особенных деталей расписать некоторые старые диверсионные операции, которые здесь еще не прошли. Родитель пришел в полнейший восторг.
        Пап? мой, похоже, на немецкую разведку трудится, а метания между малолетками - это услада для стареющего тельца и оригинальное прикрытие его неблаговидных делишек. Кто же старого ловеласа пасти будет? В процессе он крутит свои коммерческие дела, а малолетки, которых он с прилежанием выгуливает и периодически поваливает, похоже, почтовые ящики его агентов в разных городах. Я раньше внимания не обращал, а сейчас сопоставил поездки папеньки, и в моей обновленной голове как щелкнуло. Папенька гражданин свободной Франции, а то, что немецкий барон, так у каждого свои недостатки. Да и плакат он особо не вешает. Данная информация витает только в узком кругу семьи. К примеру, малышка из Ниццы о благородном происхождении своего престарелого любовника даже не догадывается.
        Отслеживается цепочка: Неаполь - Марсель - Барселона - Лиссабон - Портсмут. И заметьте, никакой Германии. Во все эти города мой родитель наведывается с завидной периодичностью.
        К примеру, в Портсмуте он был полгода назад, а в этом городишке военно-морская база, верфи, порт и крупный госпиталь. И расстояние до Лондона - доплюнуть можно.
        Я сказал, что мне необходимо перекинуть в Англию некоторое количество конфиденциального груза, и получил название корабля, на котором это можно будет сделать. Кораблик, между прочим, прописан в Португалии, а команда, похоже, немецкая. Капитан и старший помощник точно немцы. Судно прибудет в Марсель через четыре недели, но, если задержится, меня известят. Пришлось намекнуть, что, если понадобится, можно будет попытаться совершить несколько диверсий, там, где это моей родине потребуется.
        На свой страх и риск я заказал триста килограммов взрывчатки, различные типы детонаторов и по десятку разнообразных стволов. Пап? сказал, что я вырос, благословил меня и слил парочку доверенных людей, к которым, сославшись на него, можно будет обратиться на месте. По поводу посылки заявил, что все достанет без проблем, но я должен быть очень аккуратным и без его приказа ничего не предпринимать. Я, разумеется, заверил пап?, что буду ждать его отмашки, а пока примелькаюсь в Лондоне, поищу единомышленников на месте и вызову себе в помощь несколько своих друзей. К родительскому благословению добавилась нехилая сумма в фунтах стерлингов. Придется мне в Лондоне погибнуть во имя Фатерланда, а то некрасиво получится. Человек ко мне со всей душой, а я не оправдаю доверия. - Славка, по своему обыкновению, издевательски усмехнулся.
        Знаю я эту его усмешку - он с подобной гримасой обычно стреляет. Видно, что-то в памяти сынишки барона мерзкое отложилось. Ох, не завидую я старому шпиону.
        Мы-то со Степаном своих родственников предупредили, отослав пространные письма о смене места жительства и страны проживания. Я, по легенде, уехал в Африку, Степан в Америку. Тем более что мы все равно рано или поздно попадем в «страну победившей демократии». Высказали, так сказать, показную заботу о теперь чужих нам людях, а вот новоиспеченный барон Вильгельм фон Руггер, похоже, даже показной любви к своим родителям не испытывает. Но копаться во взаимоотношениях Славки с его новоиспеченными родственниками я пока не стал - мой друг всегда был несколько себе на уме и для откровенного разговора с ним мне необходима определенная подготовка.
        - Оправдаешь. По полной программе оправдаешь. Мало никому не покажется. Винтовки заказал?
        Вот свезло так свезло! А я думал, где мне в Англии немецкие винтовки надыбать!
        - А то! «Zf. Kar. 98k» - винтовка Маузера в снайперском исполнении, десять штук и тысяча пятьсот патронов к ним. Десяток МП-38, по двенадцать магазинов к каждому стволу и двадцать пять тысяч патронов. Полтора десятка «Walter P38» и двадцать штук «Walter PP». Аргументировал тем, что у наглов вообще отсутствует приличное оружие. Вроде прокатило, даже посмеялись на пару. Похоже, папаша, какую-то свою аферу задумал - слишком быстро согласился.
        - На фига столько-то? Второй фронт откроешь? - удивился Яшка.
        - Ничего ты не понимаешь, - парировал Слава. - «Эмпешки» и тридцать восьмые «вальтеры» на один патрон - самые рабочие стволы. Мелкие «вальтеры» я взял девочкам и ювелирам - на подарки самое то, а если Гершевич их еще и приукрасит слегка, любой тыловой интендантишко поплывет от такого презента. Винтовки понятно - пока пристреляем, треть патронов уйдет. Хотя в работе, сам понимаешь, патронов много не понадобится. Наглов будем трясти в несколько этапов. Я уже все придумал. Да и потом - запас карман не тянет. Я же не знал, что все мои заказы выполнят. Заказывал по максимуму. Привычка.
        Слава самодовольно осклабился. На усмешку данная гримаса походила мало.
        - Жень! Что у нас с Моисеем Шлемовичем? - спросил я друга, хотя сам проводил Женьке инструктаж перед их разговором.
        - Мировой старикан! - Женька чуть не подпрыгнул от моего вопроса. - Как только я заикнулся, что нам надо закинуть в Германию наш груз, он тут же подключил всех своих родственников. Мебель и посуда из твоего особняка поедет из Парижа в Потсдам в отдельном грузовом вагоне, как только мы дадим отмашку. Я, разумеется, дал предварительное согласие на подготовку ящиков. Пришлось слегонца приоткрыть карты, сказав, что в двойном дне повезем оружие и боеприпасы для отстрела гитлеровцев. Так старик чуть не заплакал, а потом сказал, что берет это на себя. Нашим проще. С такими помощниками можно в потолок плевать - все сами сделают, главное им не мешать.
        - Почему в Потсдам? - деловито поинтересовался Яшка.
        - Во-первых, не столица. Во-вторых, близко к Берлину. В-третьих, недалеко от Потсдама живет безутешная вдова прусского генерала, недавно сиганувшего в ящик прямо с любимой коняшки, и ее очаровательная двадцатисемилетняя дочурка. В-четвертых, эти милые дамы по совместительству являются еще и моими дальними родственницами. Как раз недалеко от их имения я и заныкал купленные мною винтовки, и по предварительной договоренности они сдадут князю и его спутникам б?льшую часть своего загородного поместья, пока он не купит себе дом в Берлине. Даром, что ли, мы с Дарьей Никаноровной в Германию мотались? - отозвался Славка.
        - Держать там оборудование долго нельзя - сдадут, но развезти стволы и боеприпасы по различным нычкам не проблема. У вдовушки есть тройка приличных автомобилей. Ее покинувший этот мир муженек любил прокатиться с ветерком. Главное сделать все быстро. Какие у нас вообще планы на ближайшее будущее?
        Ну да. Всей картины Славка не знает.
        - В ближайшем будущем у нас пара грабежей и война в Финляндии. Слав! Ты сигареты, спички и прочую мелочовку привез? - Черт. Закрутился и совсем забыл спросить об этом.
        - Конечно, привез. Твоя мелочовка даже со свастикой и логотипами крупных магазинов. Целый чемодан припер. По всей Германии собирал.
        - Вот это дело!
        Славка красавец - не забыл о моей необычной просьбе. Такие мелочи, как спички со свастикой, наводят полицейских на грустные размышления значительно лучше, чем сброшенные стволы и разбросанные гильзы. Надо дать команду, чтобы нам в Англии этого мусора побольше набрали, из разных регионов страны. Вот у папаши Мюллера и его профессиональных сыскарей головы-то поотваливаются от действий таких обнаглевших англичан, раскидывающих по Берлину спички и салфетки из лондонских гостиниц.
        - Думаю я так. Первым делом надо отстрелять фельдмаршала Маннергейма, пока он линию имени своей фамилии не модернизировал. Хотелось мне немцев подставить, но не получится. У финнов в основном «трехлинейки», а немецкие винтовки мы перекинуть в Финляндию не успеем. К тому же финны с немцами горячо друг друга любят, а вот англичане с помощью против Советов фельдмаршала прокатят. Так что с них и начнем. И сделать это нужно как можно быстрее. Поверят или не поверят в подлую руку нагличан в отстреле национального героя, дело десятое - запашок все равно останется. Когда полыхнет Вторая мировая, мы должны быть готовы к работе в Лондоне. Поэтому по Маннергейму работаем мы с Женькой, а вы крутите подготовительную работу в Великобритании.
        Яша! Завтра берешь за ладошку Дашу и предъявляешь ее ювелирам в качестве владелицы недвижимости в Лондоне, Лиссабоне и Риме. Барселону мы пока не тянем по финансам и людям. С Римом тоже пока погодим - такая девочка у нас одна, не хотелось бы, чтобы она накрылась, а в Италии это как два пальца о брусчатку. Понравится Дарья Никаноровна какому-нибудь горячему итальянскому мачо, и получим два трупешника. Мачо, хрен с ним. Пристрелит его Дашка - туда и дорога, а вот девочку жалко. Ей после такого выступления долго по этому свету не бегать.
        Часть недвижимости в Великобритании будет оформляться на твою мать. Проведи разъяснительную работу. Ты плывешь с десантом Гершевича, матерью и Дашей в Лондон. Нечего вам здесь делать. Там ты будешь готовить производственную базу для изготовления глушителей и фугасов, затем встретишься со Славкой, заберешь у него оружие и начнешь работать. Никого из посторонних к своей работе не допускай, особенно команду Гершевича. Рано им знать наши тайны. Только смотри внимательно - ребята больно шустрые. Задействуй для покупки этой недвижимости свою мать. Пока вы из Парижа не уехали, поговори по поводу фальшивых документов. Я со стариками предварительный разговор провел, обещали помочь. У нас есть канал покойного барона фон Винзборга в Марселе, но через них надежнее.
        Слава! На тебе доставка средств отстрела и производства трупов и пакостей в Лондон и Потсдам. Далее помощь Яшке, разработка системы безопасности его рабочего места и разведка фигурантов нашей работы в Лондоне. Предварительный список я тебе нарисую. Пока только разведка. Не торопись. Все надо делать вовремя.
        В столице Великобритании необходимо сначала пару ювелирных гипермаркетов выставить - и местные деньги нужны, и золотые руки Гершевича надо занять ворованной ювелиркой.
        Пусть переделывает. Чем больше наши старики замажутся в криминале, тем проще будет работать с ними дальше, а мы с Женькой, как только в Финляндии отстреляемся, сразу вернемся в Лондон.

* * *
        На встречу с советскими разведчиками направилась очаровательная Мария Витольдовна. Вот если не знать, что эта хрупкая, стройная, потрясающе красивая девушка прошла нищету, голодное детство, смерть близких и грязные руки Винзборга и еще трех десятков мужиков, то, кажется, что ее ничего, кроме погоды, моды и почему на нее не посмотрел вон тот красивенький мальчик, не интересует.
        Я подвез девушку прямо к Кислицыну и его приятелю и, заглушив машину, с удовольствием смотрел бенефис одной юной, но уже опытной актрисы. Открыв перед Марией дверь такси, я склонился в подобострастном поклоне, краем глаза наблюдая за двумя советскими «тормозами». И если Кислицын хоть как, но отреагировал на вышедшую из машины девушку, то его приятель, держащий модный чемодан приличных размеров, даже не повернулся в ее сторону.
        Сделав пару шагов, Маша тут же оступилась и повисла на шее нашего бывшего пленника со словами:
        - Ах! Простите, Андрей Васильевич! Я сегодня такая неловкая. Вот ногу подвернула, обувь опять испортила. Как теперь быть, даже не представляю.
        Кислицын, все еще держа Марию в объятиях, не растерялся.
        - Милая барышня. Сегодня я Александр Федорович, но мне нравится держать вас в своих объятиях. Я могу вам чем-нибудь помочь?
        Быстро он среагировал! И ни один мускул на лице не дрогнул!
        - Ох! Самое главное, чтобы не Керенский! Я не Россия и таких потрясений не перенесу! Но вы все равно должны проводить меня домой или до мастерской, где мне отремонтируют этот проклятый каблук.
        И тут встрял доселе молчавший спутник Кислицына.
        - Мы никуда не поедем, а вы пойдете с нами.
        Вот дурачок энкавэдэшный! Наберут дуболомов по комсомольскому набору, а потом сами с ними мучаются.
        - Да? Какая неприятность. На это я пойтить не могу. - глумливо пролепетала девчонка.
        За эти две фразы я прямо-таки полюбил ее. До этого я и не подозревал в строгой до чопорности девушке чувства юмора. «Пойтить» она взяла у Женьки - это одно из его любимых словечек, а «Керенским» и «Россией» она меня изящно пришибла. Умничка!
        - В таком случае я откланиваюсь. Инструкции, данные мне моими работодателями, не позволяют уходить с незнакомыми мужчинами. Пожалуй, поеду я обратно. Да и такси такой хрупкой и беззащитной девушке, как я, на одной ноге искать очень сложно. Вы же не будете носить меня на руках до конца жизни? Прощайте, Александр Федорович. Боюсь, что вы больше никогда не встретитесь с моими случайными знакомыми, давшими мне столь необычные инструкции.
        И тут таксист, которого все, кроме Марии, почитали за мебель, подал голос:
        - Напрасно, Александр Федорович! Имело смысл проводить девушку. Андреем Васильевичем вы были более благоразумны. Вряд ли Лаврентий Павлович будет доволен второй нашей встречей. С головой под мышкой жить очень неудобно, а она окажется у вас там обязательно, если вы не встретитесь со мной в приватной обстановке. Объясните это своему недалекому спутнику, а то он не понимает, с какой целью здесь находится.
        Услышав мой голос, Кислицын переменился в лице, но долго вглядываться в себя я не позволил.
        - Александр Федорович! Не надо так пристально меня разглядывать! Я могу подумать, что девушки вас и вашего друга более не интересуют, а к таким людям я боюсь поворачиваться спиной. Так мы едем, или вы останетесь здесь развлекать своего друга?
        На грязный намек Кислицын не отреагировал вообще, а вот его приятель покраснел как вареный рак.
        Странно. И таких берут в советские разведчики? Мне становится страшно за страну.
        - Едем, - хрипло сказал Кислицын.
        - Тогда прошу в машину. Я надеюсь, вы поухаживаете за попавшей в маленькую неприятность девушкой?
        Эта девушка сама за кем хочешь «поухаживает» - шесть патронов в карманном «браунинге» те еще ухаживания, и далеко не всем суждено их пережить.
        - Вне всякого сомнения, поухаживаю, - уже нормальным голосом сказал советский разведчик и, придерживая Марию за локоток, принялся усаживать ее на заднее сиденье.
        Угнездились все достаточно быстро. Угрюмый приятель Кислицына, так и не выпуская из рук чемодана, сел рядом с Марией, а сам медленно офигевающий советский разведчик примостился рядом со мной. Через пару минут второй энкавэдэшник подал голос.
        - Куда мы едем? - прямо выплюнул он.
        - В то место, где всем нам будет хорошо и безопасно, - как можно нейтральнее сказал я, крутя баранку.
        Неудобная все же одежда у этого таксиста и на пару размеров меньше. Тесная куртка стесняла движения, пришлось ее расстегнуть. Сам бывший хозяин автомобиля полностью поместился в неудобном для него багажнике. В случае войны или другой какой неприятности типа стрельбы пусть пулеуловителем поработает. Ему уже все равно, а мне, глядишь, жизнь спасет - я планомерно уничтожал сотрудников РОВС.
        Подпоручик Дербенев был одним из самых беспредельных палачей в контрразведке Севастополя, а в Париже выполнял любые поручения покойного барона и являлся связующим звеном между руководителями РОВС в городе и его ближайших окрестностях. Спасибо Марии Витольдовне - просветила, а потом с дикой радостью плюнула на трупешник бывшего подпоручика, с удовольствием разглядывая скрюченное тело в багажнике его собственной машины.
        - Учтите. Если что не так - первая пуля ваша, - опять выдавил из себя злобный напарник Кислицына.
        Вот есть такие люди, только взглянув на которых, хочется дать им в морду, ну или, по крайней мере, плюнуть на начищенные до зеркального блеска ботинки. Вот и сейчас справа сзади меня сидело такое мурло. Интересно! Он и правда не понимает, что ему в бок сейчас уперт «браунинг» Марии?
        - Господи! Первая пуля? Насмешили, право слово. Ваша пуля будет даже не в первой тысяче. Этих пуль было уже достаточно, чтобы изрешетить эту машину сотни раз, а я, как видите, даже кручу баранку этого рыдвана. Кстати. Вы притащили за собой «хвост». Это ваши люди, или их можно убить? - резко сменил я тему разговора.
        - Это не наши люди, но стрельба нежелательна - у нас дипломатические паспорта, - судорожно оглядываясь назад, нервно сказал сидящий за мной энкавэдэшный «тормоз».
        - Ну, нежелательна так нежелательна, - пробормотал я, сворачивая в проходной двор.
        Сразу после проезда моей машины один из племянников Моисея Шлемовича со своей бандой обрушили на проезжую часть и так узкого двора груду мусорных ящиков. Разбирать будут часа три - ящики связаны между собой короткими веревками. Мы проехали еще пару проходных дворов и остановились.
        - Прошу за мной, - бросил я, выходя из заглохшего автомобиля.
        Неприметная дверь черного входа отгородила нас от улицы, короткая лестница привела на второй этаж, длинный коридор провел через весь дом, опять короткая захламленная лестница, выход на соседнюю улицу и другое такси с гостеприимно распахнутой дверью.
        - Лихо! - оценил наши старания Кислицын, только сейчас увидевший, что хорошенькая девушка нас уже покинула, а вместо нее процессию замыкает молодой парень.
        - А то! - в тон ответил Евгений.
        Кислицын опять вздрогнул, по голосу узнав человека, доведшего до дикой неконтролируемой истерики барона фон Винзборга.
        Впрочем, ехали мы недолго. Опять несколько проходных дворов, очередная куча ящиков, с грохотом перегородившая очередной сквозной проезд, следующая неприметная дверь, снова лестница и просторная квартира на третьем этаже, совсем недавно занимаемая семьей одного из родственников Шмуля Гершевича, ныне направившей свои стопы в далекий, но безопасный город Стокгольм.
        Забирать мебель эти предприимчивые люди не стали, а продукты в квартиру мы загрузили сами. Как только наше временное пристанище покинет последний человек, его сдадут обратно хозяину дома, а мебель ему уже продали. Мы просто забыли отдать хозяину этого многоквартирного дома один комплект ключей, а сама квартира еще на неделю оплачена прежними жильцами, которых даже при большом желании найти во Франции уже невозможно.
        Едва мы скрылись за дверями подъезда, автомобиль, так удачно довезший нас до места, укатил, ведомый одним из наших многочисленных помощников. Он встанет на прикол в сарае на соседней улице.
        - Располагайтесь. Мы проживем здесь несколько дней. Слишком многое нам следует обсудить. - Я распахнул дверь в гостиную и указал своим спутникам на кресла, опускаясь в одно из них.
        - Мы не останемся здесь ни на одну лишнюю минуту, - опять выступил спутник Кислицына.
        - Вы кто такой? - резко спросил я.
        Пора было показать этому энкавэдэшному «тормозу» зубы. Скромно молчавший Кислицын был намного благоразумней.
        - Я уполномочен передать деньги руководителю организации «Свободная Ирландия», - с пафосом заявил этот индюк.
        - Уполномочены, так отдавайте. Какое это имеет отношение к нам? Пересчитаем, и вы свободны. Посидите на кухне, пока я общаюсь с умным человеком.
        - Я отдам деньги только под расписку руководителю организации. Я уполномочен провести переговоры…
        Больше разглагольствовать этому дурачку я не позволил.
        - Ты здесь никто и звать тебя никак. Ты тупой, как угол дома, чемодан на ножках и не более того. Ты уполномочен передать деньги руководителю и провести переговоры с ним? Так пойди и найди его. Расписку тебе написать? У меня десятки имен и столько же паспортов. На какое имя тебе написать расписку? В прошлый раз вашей стране передали бесценные сведения стратегического характера, просто так поверив на слово человеку, которого мы никогда не видели. Человеку, достойно ведущему себя в плену и в самой безнадежной ситуации, которую только можно придумать, а сейчас нам вместе с этим мужественным человеком присылают слюнявого идиота, требующего у нас расписку в получении иностранной валюты.
        Наличие у дипломата любой страны мира крупной суммы денег это не компрометирующие материалы. В то же время такая бумажка, подтверждающая, что Советская Россия финансирует боевиков организации террористического толка, действующей во Франции, полностью и навсегда скомпрометирует вашу страну. Ты с головой совсем не дружишь? Ты требуешь расписку во враждебной тебе стране и от незнакомых тебе людей. Если тебя возьмут с этой распиской, ты выйдешь из тюрьмы только тогда, когда она развалится от старости. Ты действительно не понимаешь, что требуешь? Я напишу расписку, ты уберешь ее в свой карман, сюда зайдет полиция, и твоя страна окажется в такой заднице, что дальше просто некуда. Дипломатический скандал - это минимум, что получит страна Советов из-за простой закорючки, которую требует ничего не соображающий в оперативной работе за границей сотрудник НКВД. И хорошо, если это будет простой скандал. Легко можете нарваться на разрыв дипломатических отношений, которые с громадным трудом удалось установить.
        Кислицын! Кто прислал сюда этого барана? У вас совсем не осталось профессионалов? Интересно, что скажет Лаврентий Павлович, когда прочтет мой рапорт о поведении этого кретина? Вам нужны координаты месторождений? Хотите, я в рапорте укажу только широту, а долготу забуду, и подробно объясню, почему я это сделал? Вы готовы прийти к правой руке товарища Сталина с таким рапортом? Да вы о голове под мышкой костоломов наркома НКВД умолять будете. Александр Федорович! Минимум, что ваш сотрудник может сделать, это покричать во весь голос. Максимум - нарваться на пулю, но смерть это одна из составляющих нашей профессии. Главное - это долг перед другими людьми, а у вас, помимо руководства, еще и перед огромной страной, поэтому не надо говорить лишних слов. Этот товарищ приехал на сегодняшнюю встречу только потому, что этому способствовали десятки людей, и вы в первую очередь. Объясните это своему недалекому напарнику.
        Но Кислицын не успел сказать ни слова.
        - Командир! Да пусть они идут отсюда со своими деньгами, а донос мы передадим в посольство Советского Союза в другой стране. В следующий раз с Кислицыным пришлют нормального человека и в пять раз больше денег. Пусть наши расходы оплачивает страна Советов. А куда они денутся? Информация, которую мы предлагаем, бесценна. Если они приедут без нее, этого дурака на Лубянке в подвале на куски порубят, - беспечным голосом разрядил натянутую до звона обстановку Женька.
        Вот умеет он так. Всего пара фраз с глумливой усмешкой, и клиент в штаны накидывает. Поэтому он всегда в разговоре «добрый полицейский», а я «злой».
        «Чемодан на ножках» побледнел. О таком окончании своей карьеры он не думал.
        - Сделаем так. Сейчас вы с моим помощником пройдете в соседнюю комнату. Там пересчитаете деньги и сфотографируетесь рядом с ними на два фотоаппарата. Фотографии сделаете по плечи, без лиц. Один фотоаппарат останется у вас для отчета перед руководством, второй у нас. В случае нештатной ситуации пленку просто засв?тите, но наша пленка останется. Отдадим по первому требованию, - пошел я на компромисс.
        У каждого своя служба, а фельдъегерь в любом государстве фельдъегерь - своих инструкций у него, как на Барбоске блох. Мужику валюту доверили, да застращали его на Родине до детской неожиданности коричневого цвета, а тут приходят два мутных типа и говорят ему: «Отдай народное достояние и вали отсюда». Вот он и огрызается, как умеет.
        Оставшись вдвоем с Кислицыным, мы некоторое время молча разглядывали друг друга.
        - Почему вы считаете, что мой руководитель Лаврентий Павлович Берия? - негромко спросил Кислицын.
        - Кто был вашим прежним руководителем, я не знаю - структура ИНО НКВД нам неизвестна, но в прошлый раз я передал через вас информацию, которая просто не могла не дойти до руководства страны. После передачи сведений возник вопрос, что с вами дальше делать? Расстрелять глупо - вы завязаны на нас напрямую и привезли воистину уникальную информацию, вот вас и переподчинили наркому внутренних дел. Лаврентий Павлович наиболее близок к товарищу Сталину, полностью отвечает за эту операцию перед главой государства и прислал этого проверенного, но некомпетентного сотрудника для вашего контроля. Вот он как раз из ведомства Лаврентия Павловича - слишком прямолинеен и не умеет просчитывать свои шаги на десять ходов вперед. Вы же… - Я сделал небольшую паузу, а потом продолжил: - Судя по вашему поведению и знаниям, вы один из учеников Артура Христиановича^[13 - Артузов Артур Христианович - один из основателей советской разведки и контрразведки. Расстрелян в 1937 г., реабилитирован в 1956 г.]^, а он умел подбирать людей. - Я замолчал.
        - Браво! Великолепно выстроенная логическая цепочка. - Кислицын изобразил аплодисменты. - А вот я, если честно, до сих пор теряюсь в догадках, кто вы и кто вас обучал. Да и не только я, надо сказать. Своими сведениями вы поставили в тупик многих.
        Молодец мужик! Тонко он меня разводит на косвенную информацию. Бедняга! Не знает он, что мы для него приготовили.
        - Сведениями… - тяжело вздохнув, сказал я. - Да разве это сведения? Пройдемте в другую комнату.
        Мы встали с кресел, и я распахнул дверь в соседнюю комнату.
        В большом зале, превращенном нами в кабинет, стоял длинный стол, заваленный тетрадями и картами, а в дальнем углу за небольшим столиком с чашкой чая и печенюшками сидел Яшка.
        - Это тот, кто я думаю? - так же негромко спросил Кислицын.
        - Да. Это сведения, которые вам надо будет передать. А перед этим все это вам необходимо будет изучить, и это один из ваших учителей. Приступим, или сначала попьем чайку и познакомимся? У нас имеется отличный зеленый чай.
        Глава 8
        - Ви читали тетради с первой по девятнадцатую? - Вопрос не был для главы страны Советов праздным, и напряжение так и висело в воздухе.
        - Нет, товарищ Сталин. Эти тетради вместе с картами были запечатаны при нас, но нас не допустили к самим тетрадям. Их быстро пролистали на наших глазах, показывая, что это просто записи, а не бомба, но к столу близко не подпустили. Затем тетради были закрыты, завязаны особым способом, опломбированы и упакованы в отдельные коробки. Просмотреть содержимое тетрадей, не вскрыв пломбы, невозможно. Все действия сопровождались фотографированием на два фотоаппарата «Robot-1»^[14 - Robot - семейство шкальных фотоаппаратов с пружинным приводом взвода затвора и протяжки пленки, производившихся немецкой компанией Robot Star с 1934 по 1996 год. Камеры «Robot» считаются первыми в мире фотоаппаратами общего назначения, не требующими ручных взвода затвора и перемотки пленки. Благодаря этой особенности они оказались пригодными для использования в прикладных отраслях, таких, как аэрофотосъемка и съемка скрытой камерой, оставаясь вне конкуренции несколько десятилетий. Отдельные экземпляры фотоаппарата входили в оснащение некоторых подразделений МГБ СССР.]^, один из которых привезен и сдан нами вместе с документами.
Пленки к фотоаппарату проявлены не были. Далее мы с капитаном Толбеевым сами не подпускали никого к этим тетрадям и картам.
        Нас подвезли прямо к дверям посольства. Бойцы организации «Свободная Ирландия» были готовы открыть огонь из немецких пистолетов-пулеметов в любого, кто попробовал бы нас остановить, а один из них контролировал прохожих, пока мы не зашли в здание. При этом один из бойцов сказал, указав на немецкий автомат, что они вынуждены пользоваться этим дерьмом вместо нормальных автоматов, так как совсем недавно потеряли одну из своих производственных баз. В посольстве после предъявления мной мандата, в нарушение всех инструкций, все документы и вещи были упакованы в бумажные пакеты, опечатаны личной печатью посла и в нашем присутствии доставлены в нашу страну дипломатической почтой. Все привезенное нами мы собственноручно сдали наркому внутренних дел комиссару государственной безопасности первого ранга товарищу Берии.
        Все остальные материалы показывали сначала мне, затем капитану Толбееву, а записи по особому разведывательно-диверсионному подразделению нам не только показывали, но и одевали нас в форму и снаряжение этого подразделения. Подготовлено было все настолько последовательно, что это вызвало у меня состояние непроходящего изумления. Расписано буквально всё. От набора новобранцев в эти необычные войска и системы обучения их на начальном этапе до места хранения спичек и махорки в одежде бойца. От жестокой системы отбора и отсева не справляющихся с обучением до необычных методов ведения боевых действий. А когда Алексей сказал, что организация «Свободная Ирландия» готова сама финансировать создание этих диверсионных подразделений, я испытал шок. Впрочем, это чувство преследовало меня во время передачи сведений настолько постоянно, что я не мог заставить себя спать, хотя мы с капитаном Толбеевым отдыхали через каждые шесть часов напряженной работы.
        Я заметил две особенности. Я не указал их в рапорте только потому, что они оформились у меня совсем недавно. Первая необъяснимая - по крайней мере, объяснить эту странную особенность я не могу. Все записи сделаны карандашами. Во время работы на столе постоянно находились карандаши: простые, химические, цветные. Но только карандаши. Их постоянно затачивала помощница, либо их приносили уже заточенные из магазина, но при этом не было письменных приборов. Чернильница была только одна, и ею никто, кроме нас с капитаном Толбеевым, не пользовался. У меня есть одно предположение, и хотя оно выбивается из общего положения дел, я все же выскажу его. Мне показалось, что они не умеют пользоваться письменными приборами. Вернее, не так. Как раз пользоваться они умеют, но избегают этого. Однажды Макар машинально взял перо в руки и попробовал написать им, чтобы выделить одну фразу, а потом выругался, откинул перо в сторону и взялся за химический карандаш, неумело мусоля его. Вторая: они не бедные. Им не нужны были деньги, которые мы доставили. Они забрали их, но относились к деньгам как к обычным бумажкам. Мешки
с деньгами были просто заброшены ими в дальний угол комнаты и забыты на несколько дней. Для них это не сумма. Эти мои предположения не осязаемы. Это ощущается мной как послевкусие после хорошего виноградного вина, но иначе я не могу объяснить свои подозрения.
        Все поведение этих молодых людей прямо кричит об их материальном благосостоянии: материалы одежды и обуви, галстуки и носовые платки, часы и запонки. Продукты на кухне свежие и только хорошего качества. Одеколон самый лучший, а чай просто потрясающий и привезен из Шанхая. И… - Владимирский на мгновение запнулся, видимо подбирая следующую фразу, и продолжил: - Да. Они не бедные. Они привыкли к определенному уровню жизни и к слугам. К девушке, работающей на кухне, они обращались по-дружески, но властно. Однозначно не как к равной себе. Их манера поведения изысканная, а выдержка железная. Они никогда не выходили из себя, но при этом четко контролировали любую ситуацию и обстановку вокруг.
        При этом организация нашей встречи проработана до мельчайших деталей: безупречно проведенная встреча на улице, уход от слежки за нами неизвестными лицами, безопасное место для передачи громадного объема информации и грамотное сопровождение нас до посольства. Продуманы были даже постоянно натачиваемые помощницей карандаши и подносимый во время работы горячий чай, крепчайший кофе или прохладный лимонад. Во время отдыха можно было принять ванну и перед сном выпить бокал легкого вина. Новые полотенца, личные бритвы фирмы «Золинген», банные халаты, свежее постельное белье, обильная еда и шесть часов напряженной работы. Затем опять отдых.
        Они сказали, что готовы продать нашей стране информацию, но просто так отдали нам миллиарды золотых рублей. Каждая из этих тетрадей или карт это десятки лет научных или геологических изысканий и сотни тысяч и даже миллионы рублей впустую потраченных денег. Я не специалист, у меня несколько иные знания и обязанности, но мне объясняли все очень доступно, простыми словами и предложили писать краткое содержание каждой тетради своей рукой, приложив эти записи при пломбировании документов. Как сказал мальчик Вася: «Для лучшего запоминания материала».
        При этом мы с капитаном Толбеевым изучали только информацию по военной тематике, производству новой техники и легкой промышленности, в частности, производству новых сапог под названием «кирзачи» и странному, но очень удобному жилету под названием «разгрузка». Очень плотно мы штудировали информацию по новому оружию и его производству, новые войска и новые боевые уставы. В первую очередь боевые уставы пехоты и бронетанковых и механизированных войск Красной армии. Объем этой информации громаден. Научную и геологоразведывательную информацию мы только быстро просматривали - у нас нет даже поверхностных знаний в этих областях, но никто не препятствовал этому.
        При расставании Алексей дословно сказал следующие слова: «Это не все, что мы можем предложить. Если все пойдет не так, как надо. Если ваше руководство не сделает то, что должно сделать, и произойдет то, что произойдет, мы передадим еще один пакет информации». Что он имел в виду, руководитель организации «Свободная Ирландия» объяснять не стал, сказав, что это не мое дело.
        - Товарищ Владимирский, почему ви считаете, что Алексей руководитель организации? - Интерес Сталина был неподдельным.
        Заинтересовал его и сам Владимирский - Сталин уже давно не получал настолько подробную и, главное, правдоподобную информацию от докладчиков и своих сотрудников.
        - Это чувствуется в каждом его поступке, в каждом его движении или слове. Алексей привык руководить. У каждого из нас есть свой потолок и свой руководитель, и от этого зависит поведение человека в повседневной жизни. У Алексея этого руководителя нет. Он не выполняет приказы, а только отдает их, но при этом прислушивается к мнению своих подчиненных. Мне кажется, что все они действительно выросли вместе и знают друг друга долгие годы, а те имена, которые они нам назвали, это просто имена и ничего более. Мальчик Вася такой же Вася, как я иудей. Геолог Макар несколько раз не слышал своего имени, когда я к нему обращался. Улыбчивый палач Никита до встречи с нами Никитой никогда не был, и только Алексей и девушка Мария, встретившая нас и позднее постоянно находящаяся на кухне, реагировали на свои имена естественно. - Личный представитель наркома внутренних дел Советского Союза майор НКВД Виктор Владимирский замолчал.
        Именно это было написано на мандате, выданном ему лично товарищем Берия перед поездкой, и именно этот мандат не позволил посольским работникам вскрыть тетради, которые он доставлял в страну.
        Сейчас Виктору было безразлично происходящее с ним. К этому мгновению он пережил абсолютно все, что мог испытать живой человек, и ему хотелось только одного: чтобы весь этот необъяснимый кошмар, наконец, закончился, но он так же понимал, что все это никогда не закончится.
        Виктор уже пережил усталость, дикую ответственность и такой же дикий, почти животный ужас от осознания того, что он привез руководителю Советского государства. Он прекрасно понимал, что является носителем самой большой государственной тайны. Тайны, которая нужна ему как рыбе зонтик. Почему-то Виктору вспомнилось именно это выражение «мальчика Васи». Ребенка с усталыми глазами старого, все повидавшего на своем веку еврея.

* * *
        - И что ви можете мне сказать по этому поводу, товарищ Берия? - Перед Сталиным лежала простая ученическая тетрадь, которых полно в простых писчебумажных магазинах Франции. Тетрадь была вручную прошита по торцу суровой ниткой и опломбирована по углам четырьмя маленькими свинцовыми печатями так, что пронумерованные страницы невозможно было вынуть или прочитать незаметно.
        На титульном листе простым карандашом крупным детским почерком было написано оглавление: «Последовательный анализ событий, произошедших после заключения договора о ненападении между Союзом Советских Социалистических Республик и фашистской Германией.
        Глава 4. Война в Финляндии. Ноябрь 1939 г. - март 1940 г. Строго секретно…»
        Когда наркому внутренних дел положили на стол то, что привезли майор Владимирский и капитан Толбеев, Берия еще не понимал, что произошло, но едва он начал вскрывать и просматривать пронумерованные и запечатанные тетради, он сначала был удивлен, а затем пришел в дикий ужас от содержимого некоторых документов.
        Приказав собрать все привезенное курьерами, Берия срочно выехал в Кремль, и вот уже четвертые сутки почти без перерыва в присутствии Сталина изучал эти страшные тетради. Изучал и в душе радовался, как ребенок.
        Нет. Не тому, что было написано на этих страницах, хотя любой конструктор, ученый, геолог или военный, которому в руки попала бы такая тетрадь, был бы этому несказанно рад, а тому, что он не успел вскрыть тетради, подписанные: «наркому внутренних дел СССР» и «секретарю ЦК ВКП(б)». «Лично. В руки. Особой государственной важности». Именно поэтому в эту минуту он был еще жив, и Берия осознавал это лучше всех своих подчиненных.
        - Я не знаю, товарищ Сталин. Теперь я ничего не знаю. Все это выше моего понимания. - Берия потерянно замолчал.
        Всесильный нарком НКВД ожидал всего чего угодно - гнева, разжалования, расстрела, но Сталин просто сказал:
        - Иди отдыхать, Лаврентий. Встретимся завтра в это же время, а люди пусть работают. Геологические партии по золоту и алмазам отправляй немедленно, с каждой экспедицией отправь не меньше десяти своих сотрудников с рациями и радистами. Остальное подождет еще сутки. Нам обоим надо крепко подумать, прежде чем принимать решения.

* * *
        Четвертые сутки почти без перерыва Сталин изучал привезенные документы. Он умел работать на износ. Это была одна из его особенностей. Первые несколько часов он потратил на беглое ознакомление с географическими картами с нанесенными на них координатами месторождений природных ископаемых и тетрадями с пояснениями к ним. Тогда ему казалось, что это главное из того, что было ему доставлено, но оказалось, что тетради специально подобраны и пронумерованы с такой последовательностью.
        Следом шли тетради с химическими формулами и схемами промышленного оборудования. Затем воинские уставы, перспективные военные разработки и техника. Особенности, рисунки внешнего вида, фамилии конструкторов, ошибки производства того или иного вида вооружения и глупые или бессмысленные приказы военных и партийных чиновников, сведшие на нет использование этих новинок. Все это требовало тщательного изучения и вдумчивого анализа.
        А вот дальше пошли документы под грифами: «наркому внутренних дел СССР» и «секретарю ЦК ВКП(б)». «Лично. В руки. Особой государственной важности».
        Специальный аппарат для допросов, позволяющий определить степень правдивости ответов подследственного на поставленные вопросы следователей. Принцип работы. Схема изготовления. Изготовление и подбор необходимой аппаратуры. Список тестовых вопросов для настройки готового аппарата. Рекомендации подбора технических специалистов и врачей для подобной работы.
        Разборные взлетно-посадочные полосы из профилированного металла, которые возможно собирать и укладывать и на мерзлом грунте, и на мягкой почве. Схемы сборки, рисунки внешнего вида и крепежа, размеры. Возможность перевозить и укладывать такие передвижные аэродромы в любом удобном для военных месте поразила в первую очередь Берию - экономия денег вследствие использования этой новинки была гигантская, а строительство таких взлетно-посадочных полос в самых неожиданных для противника местах изначально предоставляло Красной армии тактическое преимущество.
        Здесь же были рекомендации по применению существующей и разрабатываемой техники, тактике ведения воздушных боев, истребительного прикрытия и нанесения бомбоштурмовых ударов.
        Полный анализ действий НКВД и Министерства иностранных дел. Агенты, работающие на иностранные разведки, и в первую очередь обезглавленное в тридцать восьмом году семейство Петерс, Литвинов и его окружение.
        Превышение служебных полномочий сотрудниками НКВД во всей вертикали структуры от заместителей наркома до самого заштатного сержанта. В первую очередь критиковалась система анонимных доносов, подрывающая научный и производственный потенциал страны. Прилагался короткий список ученых и конструкторов, арестованных по анонимным доносам конкурентов или сослуживцев, стремящихся занять освободившиеся руководящие места, и, как следствие этого, катастрофическое отставание страны в нескольких областях науки и техники.
        И как апогей всему этому личное письмо ему - Иосифу Виссарионовичу Джугашвили (Сталину).
        Письмо было обширным и состояло из четырех запечатанных особенным образом тетрадей, и они были пусты. Совсем. Эти тетради так и передали ему - запечатанные, облепленные грозными надписями и совершенно без записей.
        Сначала он подумал, что это неумная шутка. Изощренное издевательство, рассчитанное на то, чтобы вызвать его сиюминутную ярость, но потом вспомнил о симпатических чернилах. Он вспомнил, как в ссылке сам иногда писал краткие строки тайнописью в самых обыкновенных письмах своим соратникам по борьбе, и в который раз удивился, как тонко рассчитал человек, приславший ему все это. Ведь невозможно прочесть письмо, предназначенное ему лично, не вскрыв печати и не нагрев саму бумагу.
        То, что прислал главе государства этот человек, переворачивало все его представление об этом мире и людях. В своей жизни Сталин встречал много людей, и его мнение о многих из них складывалось почти сразу. Сейчас он не понимал, что движет этим человеком, если все это правда.
        Огромный объем бесценной информации, которую еще следовало изучить, не давал понимания мотивов поведения всех этих людей. И это было необъяснимее всего, а предложения и жесткая безапелляционная оценка его прошлых и будущих действий сначала вызвала у Сталина бесконтрольную ярость, которую он подавил громадным усилием воли.
        Так с ним никто в стране уже не смел разговаривать, но только теперь Сталин понял, чего ему не хватало в последние годы. Четкой оценки ситуации и прямой безапелляционной правды от собеседника, не боящегося сказать ему такую правду.
        Можно было бы не верить всему этому, но тогда можно было бы не верить и всему остальному. Тогда сон - мнения экспертов по уже произведенному пистолету-пулемету, значительно превосходящему финский «Суоми», новейший ППД и только разрабатываемый ППШ. Причем разбирались и оценивались все пистолеты-пулеметы: их сильные и слабые стороны, технологичность производства, удобство заряжания, скорострельность.
        Бред - промышленные установки, собираемые на московском заводе, на которые с восторгом смотрят знающие о них люди.
        Морок - трясущийся от возбуждения Губкин, вцепившийся в карты с подробными координатами нефтяных месторождений.
        Ну и наконец, то, что этот наглец написал о ближайшем будущем. Конкретная дата подписания договора с Германией и его условия, разрабатываемые в обстановке строжайшей секретности.
        Планы раздела Польши и, как следствие этого, срок начала войны Англии и Франции с Германией можно было бы объяснить хорошей работой разведки, но невозможно было объяснить потрясающе точный срок ввода советских войск в Польшу, Эстонию, Латвию и Литву. Равно, как и невозможно было объяснить информированность этого человека в отношении его планов по прибалтийским странам. Но именно эти его планы были взяты за основу разработанной этим человеком операции.
        Операция была дерзкой по своей сути и несвоевременной по своему исполнению, но… именно это «но» Сталину нравилось более всего. Он сразу не смог подобрать слова для определения этого дерзкого предложения.
        Эта операция сама по себе должна была стать неожиданной для всего мира. Договор с Германией сразу поставит страну в конфронтацию со всеми европейскими государствами и в первую очередь с Англией и Францией, с которыми так и не удалось ни о чем договориться. Любой военный конфликт с Финляндией - и страну как нашкодившего щенка выкинут из Лиги Наций. Об этом этот человек тоже предупредил, и сам Сталин понимал это не хуже него. Вот тут-то и наступало это «но».
        На европейском театре слишком много воинственных игроков. Если Германия нападет на Польшу в сентябре. Если Великобритания и Франция объявят войну Германии. Если все произойдет так, как написал этот человек, а главное произойдет то, что он пообещал сделать, то не воспользоваться его планом может только глупец, а Сталин глупцом никогда не был.
        Операция хороша, но ее проведение означает, что в указанное время все известные им бойцы группы «Свободная Ирландия» будут находиться в Хельсинки и с ними можно будет познакомиться. К тому же майор Владимирский и капитан Толбеев уже составили точные словесные портреты всех четверых и после обработки портретов их сфотографируют и размножат. И будут искать и обязательно найдут этих молодых наглецов.
        Сталин самодовольно усмехнулся в усы. Товарищ Сталин никогда не был глупым и никогда не шел ни у кого на поводу.
        Неспешно расхаживая сейчас перед Берией, Сталин вспоминал не строчки этого письма, а краткие характеристики, с тонким юмором данные командиром группы самому себе и своим спутникам, и сразу совмещал их с характеристиками, данными этим молодым людям майором Владимирским.
        Майор Комитета государственной безопасности, ставший позднее сначала грабителем и убийцей, а затем крупным капиталистом. Руководитель группы «Свободная Ирландия». Молодой человек лет двадцати пяти. Владеет пятью языками, образован и хорошо воспитан. Наблюдателен, хороший организатор, умело проводит переговоры. Обладает способностью мгновенно принимать единственно верное решение, не боится ответственности за доверившихся ему людей. Славянин.
        Недоучившийся студент химик, прошедший войну в Афганистане в подразделении специального назначения, ставший затем нелегальным геологом, скупщиком золота и драгоценных камней и бандитом. Молодой человек лет двадцати пяти. Владеет тремя иностранными языками, образован, хотя несколько простоват и развязен. Обладает огромным объемом знаний по химии, геологии и геологоразведке. Вероятнее всего, эксперт данной группы по взрывчатым веществам. Его почерком заполнены более трети тетрадей. Славянин.
        Командир группы войск специального назначения, ставший позднее бандитом и правой рукой и другом крупного капиталиста-бандита. Молодой человек двадцати трех - двадцати пяти лет. Минимум три языка, образован, воспитан. Эксперт в военной области, по необычным методам ведения допроса, диверсионным операциям, контрразведывательным мероприятиям. Славянин.
        Характеристики майора Владимирского были удивительно точны, и Сталин хорошо представлял себе этих людей.
        И мальчик.
        Мальчик, который с отличием окончил Институт нефти и газа имени еще живого и пребывающего сейчас в глубокой прострации от переданной ему информации Губкина.
        Мальчик, начертивший б?льшую часть чертежей промышленных установок и оружия и техники.
        Мальчик, полностью разгромивший существующее на данный момент положение дел в Красной армии и промышленности страны. И тут же предоставивший единственно верное решение о создании специальных независимых групп контроля промышленных предприятий, военных заводов и подразделений Красной армии, подчиненных лично ему - товарищу Сталину. Структура группы, подбор людей, их полномочия, ответственность за неверные или непрофессиональные действия.
        Мальчик, предлагающий и проанализировавший новую технику и вооружение: производимые страной танки и пока только предлагаемые к производству бронетранспортеры и самоходные артиллерийские орудия.
        Мальчик, предлагающий изменить боевые уставы родов войск, тут же аргументированно обосновавший эти изменения.
        Мальчик, категорически настаивающий на срочном приобретении за границей необходимого оборудования для советской промышленности. В краткосрочной перспективе во Франции. Пока не началась война в Европе. В долгосрочной - в Америке. Только в этих странах можно было без особенных сложностей купить новые карусельные станки для производства нового танка. Представлялись не только чертежи этого еще не изобретенного танка, но и ошибки производства и фамилия конструктора, на сегодняшний день только начавшего конструировать этот танк.
        Мальчик, начертивший чертежи новых противотанковых ружей под патрон крупнокалиберного пулемета и сам пулемет. И сразу же предложивший использовать их в качестве поддержки пехоты, зенитного и противотанкового средства.
        Чертеж автоматической зенитной пушки был выделен им отдельно. Скорострельность этой пушки поражала воображение специалистов оружейников Главного артиллерийского управления, срочно вызванных в Кремль. «Спарку» данных орудий предлагалось использовать в качестве зенитного средства, средства поддержки пехоты и уничтожения техники противника, в том числе и легкобронированной.
        Недостаток зенитных средств остро сказывался в Красной армии. На сегодняшний день в войсках в качестве зенитного прикрытия использовали малоэффективные зенитные пушки, счетверенные пулеметы «максим» и громоздкие и тяжелые пулеметы ДШК, только начавшие поступать в армию. Причем сразу предлагалось изменить конструкцию узла подачи ленты и крепление ствола данного пулемета.
        Мальчик, легко разбирающий и анализирующий орудия крупных систем, самолеты и их эффективность, форму бойцов и их снаряжение, ошибки командования и связь. Вернее, отсутствие этой самой связи и неумение, и нежелание командиров ею пользоваться. И подчеркивающий последствия этой преступной беспечности.
        Мальчик, предоставляющий принципиально новое и революционное по своей сути оружие и технику: автоматы ППДМ, уже производимые на опытном производстве, автоматические гранатометы для уничтожения пехоты, гранатометы для уничтожения бронетехники противника, реактивные минометы и многое, многое другое.
        И тут же анализ немецкой армии. Ее сильные и слабые стороны. Четкое взаимодействие родов войск и проработка различных деталей экипировки солдат вермахта. Сроки готовности Германии к войне против СССР. Причины, заставившие Гитлера принять такое безумное решение. Мотивы заключения договора о ненападении и причины, побудившие Германию пойти на этот шаг. Все подробно, с примерами и конкретными доказательствами.
        И наконец, война с Финляндией. Причины, подробный анализ всех действий армии на советско-финском фронте, выводы. Срок победы над Финляндией, во всем мире расцененной как поражение Советского Союза и, как следствие этого, война с Германией.
        Условия мирного договора расписывались отдельно. Отдельно расписывались и предложения, и стратегия другого развития советско-финской войны, но для этого необходимо было срочно создать воздушно-десантные войска и подразделения специального назначения, подчиненные лично ему и через него наркому внутренних дел.
        Абсолютно новые войска с полностью расписанной структурой, новым вооружением и техникой, формой и экипировкой и совершенно иными необычными уставами и тактикой боевых действий. Войска, подчиненные лично ему. Не Шапошникову, не Берии, не Жукову, не Генеральному штабу, а только ему. Лично.
        Это Сталину понравилось больше всего. Личный кулак. Точечная игла, способная изменить ход любой войны. Мгновенный кулак, способный нанести неожиданный удар в любой точке страны и всего мира. Его личная гвардия.
        Отпустив Лаврентия, Сталин подошел к окну и молча посмотрел на зарождающийся рассвет нового дня. Он не видел ни башен московского Кремля, ни пустой в этот час мостовой кремлевского двора. Перед его глазами были последние строки этого необычного письма.
        «Война с Финляндией неизбежна. Это очевидно для всего мира и в первую очередь для вас. Но нельзя быть чуть-чуть беременной. Нельзя оставить Финляндию в том же состоянии, в котором она начнет войну. Если воевать, то не до позорного мира, после которого за спиной остаются враги, готовые вцепиться тебе если не в глотку, то в ноги, а до окончательных выгодных нашей стране результатов.
        Отодвинуть финнов от Ленинграда это полумера, которая аукнется в будущей войне. Мы предлагаем отодвинуть финнов так, чтобы желания придвигаться у них никогда более не возникало.
        Вы делаете свое дело, товарищ Сталин, - тащите на своей спине огромную неповоротливую страну. Мы можем помочь вам своими знаниями, но только от вас зависит дальнейшее развитие Красной армии и течение, и продолжение будущей войны. К нашему огромному сожалению, война с Финляндией неизбежна. Если ничего не изменить, то потери в наших войсках будут гигантскими, и на основании этих потерь немцы решат, что Красная армия слаба, как никогда.
        Мы могли бы приехать в Советский Союз, угнездиться у вас под «крылом» и пожинать лавры цирковых предсказателей, но вас и так окружает достаточное количество лизоблюдов и карьеристов, рвущихся к кормушке у ваших ног. Мы к этому не стремимся.
        Война с гитлеровской Германией унесла в нашем мире двадцать семь миллионов человеческих жизней, разрушила б?льшую часть промышленности страны, ввергла выживших в нищету и разруху. Мы будем делать все, чтобы здесь этого не произошло. Так как мы это умеем».
        Сталин был крайне недоверчивым человеком. Просто параноидально недоверчивым к посторонним людям и информации, приходящей от них, но сейчас он… нет, не доверял, а именно поверил всему, что было написано ему в личном письме.
        Этот человек не постеснялся написать даже о его семье. О самом сокровенном он написал так, как никогда не написал бы малолетний мальчишка. Этот человек написал о детях. О его ошибках в их воспитании, об окружающих неокрепшие души соблазнах, о пагубности раннего взросления и его последствиях.
        Сейчас его дети растут в тени своего великого отца. У Сталина нет возможности уделять много времени своим детям? Так пусть они помогут ему в его работе в качестве независимых контролеров по разным направлениям деятельности, и в результате он будет чаще общаться с ними. Пусть его дети сами выберут то, чем они будут заниматься, но при этом помогают своему отцу в его тяжелейшей работе. И эта просьба должна исходить от него - отца своих уже взрослых детей.
        В окружении Сталина действительно много карьеристов, лизоблюдов, пустобрехов и исполнительных идиотов. И крайне мало таких людей, как майор Владимирский и автор этого письма. Последняя фраза этого письма царапнула его как острой гранью стекла. «Так как мы это умеем». Времени осталось очень мало. Скоро он узнает, как они умеют, или это тоже пустые и никому не нужные слова.
        Глава 9
        Наконец-то мы свалили этот груз со своих плеч. Доставив Кислицына и его ошалевшего от произошедшего напарника до дверей посольства, мы привычно оторвались от слежки и, доехав до очередной съемной квартиры, попадали в разных комнатах спать. Такой напряженной двухнедельной работы не ожидал даже я. Полторы недели систематизации предыдущих записей своих друзей и записывание сведений из своей памяти на бумагу - это адский труд.
        Понятно, что мы отдали далеко не все свои знания, а только некоторую их часть. Для того чтобы производить некоторые виды вооружений, необходима была развитая промышленность, которой пока не было у Советского государства. Так зачем грузить предков излишней головной болью?
        Мы просто немного сместили акценты своей информации. К примеру, об установке залпового огня БМ-13 под названием «Катюша». Эффективное ведь оружие, но создатель реактивных снарядов Лангемак к тридцать девятому году уже был расстрелян, а создание самой установки было задвинуто на задний план. При этом производимые реактивные снаряды использовались в штурмовой авиации.
        Мы ненавязчиво информировали главу государства, что это оружие действительно очень эффективное, но в войсках оно появится много позже из-за головотяпства и некомпетентности партийных чиновников и сотрудников НКВД. А может, имела место быть преступная халатность? И все. Дальше додумают уже за нас.
        Тень кровавого тридцать седьмого года дамокловым мечом висит над головами руководителей выше среднего звена, но в то же время партийные и энкавэдэшные стукачи чувствуют себя достаточно вольготно. К концу тридцатых годов наверх выбилась абсолютно некомпетентная плесень, нагло использующая систему анонимных доносов для своего продвижения по карьерной лестнице. Появлением в системе НКВД полиграфа мы слегка усложнили ей жизнь.
        Я уверен на все тысячу процентов, что таких аппаратов сделают не больше десятка по всей стране, но использование их перетряхнет всю правоохранительную систему значительно больше, чем сотня самых проницательных следователей.
        Возможность распознавать ложь в простом опросе даже рядовых сотрудников и тотальная проверка штатных стукачей НКВД и милиции вывернет наизнанку всю карательную структуру, построенную сейчас на лживых доносах.
        Перед встречей с Кислицыным мы, закончив свою работу, двенадцать часов точно так же без задних ног беззастенчиво дрыхли в этой квартире. И точно так же Даша ухаживала за всеми четверыми, как за маленькими детьми. Кофе и бутерброды бесследно исчезали в наших бездонных желудках, грязная посуда пропадала на кухне и тут же возвращалась наполненная вновь, а мы работали. Изредка прямо рядом со столами на несколько десятков минут засыпали и снова работали с бумагами, картами, чертежами, последовательностью событий, людьми, уставами, производством техники, анализами различных армий мира и многим другим.
        Полторы недели память всех четверых работала, как компьютеры, выдавая давно забытую или мельком прочитанную информацию. Необходимо было это не просто вспомнить и записать, но и систематизировать уже написанное, грамотно подать, пронумеровать и опломбировать целую гору информации. И написать правду, а это сложнее всего.
        Узнав правду о нашем появлении, нас будут искать, но во Франции к тому времени нас уже не будет. Не будет и в Финляндии, которую, я в этом абсолютно уверен, раздавят по нашему плану. Раздавят жестоко, безжалостно и показательно для всего мира, и линия имени национального героя, к тому времени уже покойного, финнам никак не поможет.
        Если Германия может позволить себе захватить Польшу, а затем и б?льшую часть Европы, то что мешает Советскому Союзу сделать то же самое с оборзевшей до последней крайности Финляндией?
        На сегодняшний день в Советском Союзе три тысячи бомбардировщиков СБ с грузоподъемностью в шестьсот килограммов и дальностью полета две тысячи километров, а расстояние от Ленинграда до Выборга всего сто двадцать километров. Расстояние от Ленинграда до Хельсинки триста километров, а у финнов практически нет истребительной авиации.
        Можно с карандашом в руках посчитать, сколько потребуется самолетовылетов для того, чтобы от финской столицы, а заодно от линии Маннергейма и батарей береговой обороны не осталось камня на камне. А ведь есть еще семьсот штук ночных ТБ-3 с грузоподъемностью от двух до пяти тысяч килограммов бомбовой нагрузки и дальностью полета в три тысячи километров. И это далеко не все, о чем мы напомнили Иосифу Виссарионовичу, и далеко не все, что предложили.

* * *
        Мы отдыхали всего сутки. Сутки отдыхала и Мария, собственными глазами увидевшая труп одного из своих добровольно-принудительных любовников и теперь твердо уверенная, что и остальные в самом ближайшем будущем отправятся по тому же адресу.
        Пока Машенька нежилась в кроватке, а потом, напевая, бегала в соседнюю булочную за свежими круассанами, за ней ненавязчиво приглядывали племянники Моисея Шлемовича. Береженого бог бережет. Нас почему-то в РОВС не любят, а Мария туда дорогу пока не забыла.
        Наши помощники покинут Париж сразу же, как только перестанут быть нам полезны. Получив в руки неслабую денежку, они уедут сначала в Орлеан, затем посетят Бордо, Лион и Марсель. Из Марселя эти путешественники доплывут до Италии и побывают в Риме, Сан-Марино и Милане и только после этого, долетев самолетом до Гавра, уплывут в Лондон и, получив от Яшки новые задания, примутся изучать Лондон, Бирмингем, Лидс, Бристоль и Дублин.
        Вторая такая же команда уже последовательно изучает Брюссель, Амстердам, Люксембург, Берн и Цюрих. Я не знаю, что мне понадобится, поэтому и засылаю в разные страны легкую разведку и… убираю из Парижа людей, знающих нас в лицо.
        Отработав свои города и сгрузив нам всю информацию, наши разведчики переедут в места своего постоянного жительства. Первая команда уедет в Стокгольм, вторая - в Мадрид, а в Лондоне, Берне и Лиссабоне обоснуются те, кто покажет себя в этих поездках с лучшей стороны. Мне необходимо собрать преданную нам команду, и эти юноши, девушки и несовершеннолетние подростки вполне нам подойдут, а как их обучить, мы со временем придумаем.

* * *
        Эта усадьба на окраине Парижа выделялась среди окружающих ее домов, как породистый арабский скакун среди цирковых пони. Собственно говоря, самого дома не было видно за высоким трехметровым забором. Где-то там, в обрамлении крон старых каштанов, виднелась только крыша двухэтажного особняка. Даже когда открывались широкие металлические ворота, был виден только небольшой отрезок ухоженной дороги и строгая аллея высоких подстриженных на одной высоте кустов.
        Охрана усадьбы была небольшая, жила здесь же в усадьбе и менялась каждые двенадцать часов. На воротах обычно стояли двое и двое отдыхали в небольшом домике около ворот. Еще четверо жили в самом особняке. Ночью во двор и небольшой парк, раскинувший свои владения вокруг дома, охранники выпускали шесть доберманов.
        Небольшая стая черных стремительных мускулистых теней охраняла территорию своего дома значительно лучше, чем сонные, медлительные и обленившиеся люди. Собаки никогда не лаяли без дела и подавали голос только тогда, когда они уже обнаруживали врагов - их специально этому обучили.
        Четыре с лишним года назад двое пришлых воров перемахнули через забор и успели сделать только два десятка шагов. Кто были эти двое, установить так и не удалось - два трупа со страшными ранами на руках, предплечьях, шеях и в паху через несколько часов вывезли из дома и закопали охранники усадьбы. Больше за все время проживания хозяина в этом доме подобных происшествий не было - репутация хозяина охраняла его значительно лучше, чем охрана, вооруженная самым совершенным современным оружием.
        В понедельник ранним утром около ворот особняка остановилась грузовая машина. Этот мощный военный грузовик выпускался с тридцать второго года и был мечтой большинства водителей Франции, знавших толк в современной технике.
        Охранник, сидящий в небольшой будочке над воротами, глядя на машину, завистливо вздохнул. Гильберт только два года назад уволился из французского Иностранного легиона и в такой машине ему посидеть не удалось.
        Белая кабина и небольшой значок с номером авиационной части на двери выдавали принадлежность грузовика к авиации, а суетящийся у поднятого капота, окруженный паром молокосос явно перегрел двигатель машины. И какой машины! Бортовой шеститонный грузовик, двухосный, дизельный. Почти сто лошадиных сил! Да сержант Марнье оторвал бы ему руки за небрежность к такому красавцу!
        Ну да! Вон этот щенок с видом побитой собаки переминается с ноги на ногу с ведром в руках. Нет уж. Пусть Ивон его гоняет, а он только что собак покормил и запер. Два года Гильберт уже на воротах, а собаки его признали совсем недавно, да и то страх иногда еще под сердцем проскакивает, когда вожак этой своры на него смотрит.
        Этих специально обученных собак-людоедов кормят только утром, и до следующего утра они бегают по территории усадьбы голодные. Никто из охраны под страхом смертной казни не высовывается ночью из дома или будки охраны. Хорошо, что свисток есть, и стая сама прибегает на неслышный для человеческого слуха зов.
        Встав с колченогого стула, охранник открыл окно каморки и, потянувшись, вдохнул свежий, наполненный утренней прохладой воздух. Гильберт не успел ни удивиться, ни что-либо понять - в переносицу ему попала пуля и лишь затем послышался негромкий хлопок.
        Ивон ничем не мог помочь своему напарнику. Высокий худощавый молодой водитель, не дав сказать ему ни слова, резко ударил его снизу вверх под подбородок длинным лезвием с поперечной крестовиной гарды. Тонкое жало стилета пробило всю голову и, достигнув мозга, мгновенно убило второго охранника. Упасть ему не позволили. Сильные руки тут же закинули тело бывшего Иво-на в кусты у ворот.
        Через несколько мгновений к мнимому водителю присоединились еще двое мужчин, вооруженных немецкими пистолетами-пулеметами со странными жестяными банками на стволах, и они втроем быстро скрылись в кустах за будкой охранников. Не прошло и десяти минут, как они вернулись. Телефонные провода были перерезаны, а дежурная смена охраны и собаки в вольере безжалостно расстреляны - эти молодые мужчины никогда не оставляли за своей спиной живых врагов.

* * *
        Boucher^[15 - Мясник.]^спал беспокойно. Он вообще засыпал только под утро, да и приезжал далеко за полночь. Нет, его не мучили угрызения совести. Совсем нет. Так уж сложилось, что у него был ночной образ жизни. Вот и все.
        Boucher приезжал домой, принимал мешки с деньгами у помощников, запирал их в один из сейфов подвального этажа и отпускал своих доверенных людей. Хотя людьми их назвать было достаточно сложно - звери. Только звери, давно потерявшие все человеческое, кроме облика, могли пробиться по карьерной лестнице в организации самого кровавого преступника Франции.
        Ведомости, долговые расписки и отчеты, скопившиеся за неделю, Boucher будет просматривать во второй половине дня во вторник в подвале центрального казино.
        Затем он поднимался на второй этаж, стоял под душем в шикарной ванной, поворачиваясь мускулистым телом под тугими горячими струями. Потом был короткий секс с очередной девчонкой и сон до обеда.
        Boucher предпочитал девчонок из своих казино, ресторанов и магазинов. Уже достаточно вышколенных и знающих, с кем им обязательно придется спать. Не нравится? У тебя всегда есть время уйти. Осталась работать? Это твое решение.
        Если ты приглянешься хозяину, рано или поздно Boucher заберет тебя к себе. Может, на одну ночь, может, на неделю, а может, и навсегда. Прозвище «Мясник» никогда не дается просто так, и за этим именем стояли горы трупов и реки крови и слез оступившихся и обездоленных и ограбленных этим человеком людей.
        Впрочем, фамилией Boucher его наградил папаша. Мать дала имя Леонард, а «Мясником» его назвали сорок два года назад, когда всего за одну ночь он убил восьмерых. Это было так давно. Ему было всего шестнадцать лет, и он очень гордился своим новым именем.
        Тогда у Мясника не было и пяти сантимов в кармане, а теперь мешки с деньгами и драгоценностями ему приносят прямо домой, и он скидывает их в подвал, не пересчитывая эти раскрашенные бумажки и не рассматривая безразличные ему безделушки.
        Уже давно закончились самоубийцы, пробующие его обмануть или не вернуть вовремя взятые в долг под гигантские проценты деньги. Прозвище Мясник дают не просто так.
        Бывало, должники сами приводили за руку своих жен и дочерей. Приводили бы и престарелых родителей, и малолетних мальчишек, но Мясник брал только то, что приносило ему деньги или удовольствия.
        За несколько десятилетий Boucher собрал огромную коллекцию драгоценных камней, золотых изделий и антикварных вещей, но так и не узнал их истинной ценности. Ему это было неинтересно. Интересно было забить доверху еще один железный ящик и завалить на спину очередную смазливую девчонку. Все остальные удовольствия ему уже приелись. Выросший в парижских трущобах Мясник в еде был неприхотлив, пил только домашнее вино и даже убивал без прежнего удовольствия.
        Сегодняшнее пробуждение было странным. Да-да, именно странным. А может, это просто странный сон? Тяжелая, будто с глубокого похмелья голова и невозможность пошевелить раскинутыми в стороны руками сбивали с толку. Лежать было неудобно - в шею упиралось что-то твердое, но ноги были свободны. Нет, это все же сон. Надо в туалет, мочевой пузырь был полон - вчера он все же перебрал с домашним вином, которое ему специально привозили из Бордо.
        Boucher открыл глаза и попробовал встать, но не смог этого сделать. Оказалось, что это не сон и ему не показалось. Разведенные руки его были привязаны к длинной палке в нескольких местах - именно она лежала под шеей, а горло перехватывала грубая веревка, закрепленная поперек кровати. Boucher дернулся всем телом, напряг мышцы рук, засучил ногами, но добился только того, что услышал:
        - О ля-ля! Пьер! Подойди сюда! Наш хозяин проснулся. - Мальчишеский голос был весел и звонок.
        На лестнице послышались шаги нескольких человек, и в комнату, судя по звуку, вошли двое. Ну да. Вот они зашли с разных сторон, обрезали веревку, перетягивающую горло, взяли его за кисти рук и рывком посадили в кровати. Тем временем мальчишка раздвинул тяжелые шторы, и Boucher увидел их.
        Двое высоких мужчин в одежде, похожей на военную форму, и мальчишка в такой же нелепой мешковатой одежде. Судя по росту и телосложению, мальчишка. На головах всех троих были надеты колпаки, похожие на колпаки клоунов, но разного цвета и закрывающие все лицо. Открытыми оставались только прорези для глаз и рта.
        - Вы знаете, в чей дом вы залезли? Морды свои откройте, чтобы я мог в них плюнуть, - мгновенно взъярился Boucher, но его тут же прервал один из молодых мужчин. Судя по голосу, молодых.
        - Мы знаем, к кому пришли, Мясник. А ты знаешь, что означают эти колпаки? Они означают, что мы не хотим тебя убивать, но, если мы снимем их, убить тебя нам все же придется, потому что ты увидишь наши лица. Мы давно убили бы тебя, как и шестерых охранников и твоих любимых собачек. Двое охранников живы и уже рассказали нам все, что знали. Они останутся жить, как и твоя девочка, потому что не видели наших лиц. Мы оставим тебя в живых, если ты будешь правильно себя вести. Мы наемники и просто выполняем заказ, но тебя нам не заказывали, а мы не делаем бесплатную работу. Нам заказали ограбить твой дом. Вынести мебель, одежду, посуду, деньги и все, что лежит в твоем подвале. Нам заказали очистить все до голых стен, но не убивать. Ты должен остаться жить. Нам заплатили именно за это.
        Мы не тронем тебя, если ты сам откроешь сейфы. Не откроешь - мы будем тебя пытать, но и после этого не убьем тебя. Мы отрежем тебе твое мужское великолепие, переломаем кости на ногах, так что ты никогда не сможешь ходить, и отрубим верхние фаланги пальцев, но ты не умрешь от боли и потери крови. На это не надейся. Мы накачаем тебя морфием, остановим кровь и перевяжем тебя. Ты станешь безногим и безруким инвалидом, над которым будет потешаться вся Франция. У тебя останутся руки, но пока не заживут культи пальцев, ты не сможешь даже самостоятельно сходить в туалет и будешь гадить и мочиться под себя.
        Не будешь нам помогать, вся Франция узнает, что ужасного Мясника не только ограбили и вывезли грузовиками все ценное, что было в его доме, но и отрезали ему яйца и зажарили их на его же кухне. Мы сделаем фотографии нового Мясника, раскидаем их по всему Парижу, и самый маленький мальчишка, и самый грязный клошар будут знать, что тебя ограбили, обесчестили и не убили. Скажи мне: кто после этого будет уважать это опозоренное «мясо»? Времени у нас много. Тебя до завтрашнего вечера никто не хватится. У Мясника ведь сегодня законный выходной. Об этом ведь знает весь Париж и все твои люди. Никто не захочет повторить подвиг Луи Быстрые Пальцы, которого ты в понедельник скормил своим собакам.
        Будешь молчать, мы взорвем стену в подвале и все равно заберем все, что у тебя есть, а тебе отрежем яйца, прибьем их гвоздями к ближайшему каштану, и вся Франция узнает об этом. Ты хорошо меня понял, Мясник? Нам заплатили только за ограбление. Мы не любим делать лишнюю работу, но, если нас не понимают, мы поступаем так, как в казино на бульваре Османн. Его хозяева не желали понять, что мы не шутим, и не верили во французские гранаты, но те, кто повел себя правильно, остались в живых.

* * *
        - Ну, ты, Саня, силен! Развести на простом базаре такого мастодонта это высший пилотаж! - восхищенно выдал Яшка.
        - Я до самой последней секунды не верил, что он своими руками сейфы откроет, а ты его как щенка!
        Мы ехали в грузовике. Я крутил баранку, Яшка трындел у меня под ухом. На все про все у нас ушло четырнадцать часов. В шесть утра начали, в двадцать три сорок закончили.
        - Знаешь, Яш. За нас на все сто процентов отработала элементарная психология. Если бы ко мне в дом там, в той нашей жизни, пришли такие отморозки, как мы, и сказали: «Мы заберем у тебя все, что у тебя есть, а жизнь и здоровье оставим», я бы согласился не раздумывая. Потому что все забрать невозможно. Если у тебя есть жизнь и здоровье, все остальное можно заработать. Или украсть. Или ограбить. Или убить и ограбить. Мясник зарабатывал так всю свою жизнь: грабил, убивал, забирал последнее и выгонял людей на улицу, если ему нужен был дом его жертвы. То есть зарабатывал деньги так, как умел, создав империю, которая держится только на его личном авторитете. Теперь приходим мы и говорим: «Мы заберем у тебя все, а жизнь и здоровье оставим». Но все забрать невозможно, а здоровье и заработанный за всю его жизнь авторитет цены не имеют.
        Ты помнишь, сколько ему лет? Пятьдесят восемь. А девчонке сегодняшней сколько? Лет двадцать? Вот и прикинь. Мы заберем у него последнюю радость в этой жизни, кастрировав его. Заберем его авторитет, который он зарабатывал всю свою жизнь, и то, что есть в доме, оставив ему жизнь и здоровье. Ты бы что на его месте выбрал? У него просто не было другого выхода, а надежда на жизнь у любого человека всегда умирает последней. Мясник потому-то сейфы и открыл, что в заказ поверил, а поверил только тогда, когда «грузчики» мебель со второго этажа принялись выносить. Подумал, что ему мстит кто-то из опущенных им людей. Он не смерти испугался, а позора и кастрации. Живой и здоровый Мясник легко скроет ограбление, просто потому что он Мясник. Уничтожить всех, кто видел обстановку в его доме, ему значительно проще, чем повесить плакат на забор собственной усадьбы, что его «опустили», ограбив как последнего терпилу.
        - Слушай, Сань! А зачем мы четыре грузовика мебели и посуды вывезли? Куда мы весь этот хлам денем? Денег мало взяли, что ли? Ты даже коньяк и вино приказал загрузить! - Яшкин иногда бывает наивен, как ребенок.
        - Коньяк. Вино. Ты смеешься? Под это пойло у Мясника был выделен отдельный подвальный зал с постоянной температурой воздуха. Каждая бутылка из этой коллекции ст?ит просто умопомрачительных денег. Сейчас. А сколько они будут стоить после войны, ты подумал? Те восемь грузовиков с шампанским, вином и коньяком едут в одно из винодельческих хозяйств, находящихся в пригороде скромного городишки Бордо. У наших компаньонов оказались приличные связи, и я ими воспользовался. Хозяева шато разорившиеся аристократы. У них серьезные проблемы с финансами, поэтому я выкупил у них их шато вместе с парком, винодельческим хозяйством и просто неприличным количеством гектаров винограда элитных сортов.
        Счастливые родственники, ухватив денег, усвистали прогуливать их в Париж, а в самом замке осталась жить старая графиня. Грубо говоря, я подсадил ее на ежемесячно выплачиваемую ренту до самой ее смерти. Вместе с ней живут еще пяток ее старых слуг. Пусть будут. Заодно и за этим необычным «домиком в деревне» присмотрят.
        Заниматься производством вина мы пока не собираемся, но неплохая оперативная база в том районе нам совсем не помешает. За всем хозяйством будет присматривать один из старых друзей Фрола Силантьевича. Свою семью он туда уже перевез.
        Дом Мясника - это филиал Лувра. Лучшая мебель, лучшая посуда, лучшая одежда и аксессуары, реальный антиквариат, картины, скульптуры, старинное оружие. Зачем нам все это покупать? В Германию надо отправить такое, чтобы тот, кто откроет любой ящик, упал от удивления. «Пыль в глаза» выглядит именно так. Нам не надо везти много, нам надо везти безумно дорогое. Настолько дорогое, чтобы любой полицейский, таможенник или агент гестапо, сунув свой клюв в любой из ящиков, выпал в осадок. И пойдут слухи. Люди видят только то, что им показывают. Мы покажем роскошь Славкиным родственницам. Дальше все сделают без нас. Повезем мы все это после победы над Францией, и никто не дернется узнать, откуда взялся такой умопомрачительный антиквариат.
        - Сань! Про оружие ты откуда узнал? Грузовик стволов и боеприпасов! Шесть тонн! Пистолеты, пулеметы, гранаты, взрывчатка, детонаторы, немецкие автоматы, английские и французские винтовки, боеприпасы. Да еще и осталось столько же. Откуда все это?
        Да. Об этом я ребятам не говорил. Только Моисею Шлемовичу сказал, когда мы склады разыскивали, чтобы он искал несколько обособленных помещений со своими мастерскими и отдельным въездом.
        - В восемнадцатом году французы высадили, скажем так, ограниченный контингент своих войск в Одессе, но уже в девятнадцатом году французские матросы подняли мятеж, и войска покинули Россию. Именно тогда барон фон Винзборг познакомился с французским офицером, продающим оружие при посредничестве трех своих матросов. По мелочам, но тем не менее. Через несколько лет Винзборг оказался в Париже и нашел одного из этих матросов. Барон был профессиональным жандармом, и этим все сказано. Матрос уже покинул славные ряды французской армии и работал на Мясника. Сначала контакты были редкими, затем, по мере превращения шайки Винзборга в реальную организованную преступную группировку, возник вопрос об оружии.
        Спрос всегда рождает предложение. Так Мясник стал воровать, покупать ворованное и продавать это ворованное оружие. Все восемь охранников особняка, пятеро личных телохранителей, оба водителя и шестеро из девяти его ближайших подручных прошли французский Иностранный легион, а это говорит очень о многом. За последние восемь лет Мясник стал крупнейшим поставщиком оружия во Франции. По меркам сегодняшнего времени, разумеется. Во время допроса Винзборга я зацепил только косвенную информацию о Мяснике, а потом стал наводить справки. Дальше дело техники.
        - А девчонку ты зачем в живых оставил? Сдаст ведь, - эмоционально спросил мой малолетний друг.
        Эта девочка Яшке сильно понравилась, и если бы я приказал ее убить, могли бы быть проблемы, но убивать девушку никто из нас не хотел - не звери. Впрочем, еще неизвестно, что для нее лучше - умереть или пройти через неизбежные допросы подручных Мясника и полиции.
        - Люди верят не только в то, что видят, но и в то, что слышат. Пока девчонка валялась связанная на первом этаже, на диване, Женька со Славкой говорили рядом с ней по-русски. Проговаривали они специально отрепетированный текст. Женька и одного охранника не добил по этой же причине - промахнулся в голову, только мочку уха зацепил. Они со Славкой в это время специально сцепились до скандала. Выглядело все достаточно достоверно. Вряд ли девочка и охранник знают русский язык, но аббревиатуру РОВС запомнят обязательно. При этом все остальные свидетели, оставшиеся в живых, постоянно находились в доме и лишнего не видели, но необычное слово РОВС слышали неоднократно.
        Машины мы взяли напрокат, разгрузимся, отгоним на аэродром, а те невольные свидетели, которые их видели, неожиданно скончались. Грузчики у нас свои - банда племянников в диком восторге. Каждый из них по два мешка мелочовки набил. Водители грузовиков получают деньги и тут же сваливают со своими семьями в указанные нами города. Сейчас мы выгрузим все у Шлемовича на складе, и к утру все это будет уже в ящиках.
        Сразу искать никто ничего не станет - в обозначенное мной время дом загорится, и уже утром империю Мясника начнут дербанить его подручные. Всего за несколько дней в Париже прольется море крови, а на пожар сбегутся все соседи и растащат то, что мы оставили на улице - о роскоши в доме Мясника ходят неправдоподобные слухи. Часть оружия я тоже оставил специально для соседей. А потом пусть ищут. И трясут соседей и РОВС. А нас там не было. Я вообще водитель грузовика. - Я сделал наивную рожу и, повернувшись к собеседнику, похлопал глазами, как наивная маленькая девочка.
        - Ага. С деньгами, золотом и бриллиантами. Я знал, что у Мясника много, но не думал, что настолько. - Яшка нервно хихикнул.
        - Мясник стал дико богатым, но так и остался уличным грабителем. Он не доверял чужим банкам, а создать свой банк ему не позволяли весь его прежний образ жизни и подозрительность. То, чем он так всегда гордился, ушло в прошлое, а психология уличного грабителя и беспредельного убийцы осталась прежней, вот он и тащил все к себе домой, создав на окраине Парижа личный Форт Нокс.
        Весь Париж знает, что Мясник неправдоподобно богат, но никто не знает насколько. Все знают, что у него дом ломится от роскоши, но никто и никогда этого не видел, а в самом доме бывают только охранники и особо проверенная обслуга, которая живет здесь же. После того как дом сгорит, обстановка в доме Мясника станет легендой, но привязать к нему все, что мы вывезли, будет невозможно. Мясник устроил все так, что о подвальных сейфах в его доме знали только его подручные, а о том, что конкретно лежит в этих сейфах, знал один хозяин дома. Если нас кто и будет искать, то только затем, чтобы сказать «спасибо», а вот такой организации, как РОВС, сильно не поздоровится - у таких денег всегда есть наследники и покровители или те, кто считает себя таковыми.
        Это было далеко не все, что я запланировал.
        Небольшие подставы и море слухов будут запущены по Парижу уже через пару часов, но Яшку грузить этой информацией я не стал. Пусть каждый занимается своим делом - у наших еврейско-французских компаньонов знакомых значительно больше, чем у моего малолетнего друга, а языки у них подвешены значительно лучше. Не мне их учить, в чьи уши им вложить ту или иную информацию.
        - Саш! А куда мы все это теперь денем? Это же почти два грузовика! - Яшка восхищенно причмокнул губами.
        Ну да. «Золотая лихорадка» никого из нас не оставила равнодушным. Даже у меня от увиденного зрелища челюсть отвалилась. Чего уж говорить про Яшу? А как мои ювелиры будут удивлены! Им теперь все это оценивать и реализовывать.
        - Бери больше. Почти весь кузов только этого грузовика стоит бешеных денег. Помимо самих денег. Не знаю я. В Берн перекидывать надо, а времени в обрез. Бумажки переведем в фунты и доллары и раскидаем по счетам и кучкам, все остальное переправим в Берн по немецкой схеме. Что-то придется и здесь спрятать. Даром, что ли, я «домик в деревне» покупал? Что не раскидаем по счетам и карманам, перевезем в купленное шато. Туда же закинем и б?льшую часть оружия и некоторую часть мебели и предметов интерьера.
        Всем этим Славка с Моисеем Шлемовичем займутся, заодно приготовят посылку на кораблик для вывоза в Лондон. По-быстрому упакуют, отправят, а сами метнутся в Берн самолетом, купят на месте необходимую нам недвижимость и встретят груз. После чего б?льшую часть драгоценностей Славка распихает по хранилищам банков, а остальное Шлемович начнет переделывать, потихоньку примется выставлять свои изделия на продажу - оборотные деньги ему все равно нужны. Тем же самым займется и Гершевич в Лондоне, но у него работы будет намного больше.
        Ты же отсыплешь «бабла» своим малолеткам, и чтобы уже к вечеру никого из них в Париже не было. Мария тоже уедет, задание я дам ей сам. Девочка умненькая, пусть пошарится по Мадриду и Лиссабону, а потом подтянется в Лондон. Не нужна она нам в Париже. Слишком многих она знает, и слишком многие знают ее в тех кругах, в которые нам нет доступа.
        Мы с Женькой и Гершевичем через несколько дней улетим в Туманный Альбион. Нам с Женькой нужны лондонские сувениры, а Гершевич примется готовить почву для исхода на землю обетованную. Чтобы переселить всю нашу толпу в Лондон, надо сначала купить дом в пригороде.
        Глава 10
        Не знаю как для Женьки, а для меня Лондон оказался потрясением, но это было далеко не первое потрясение последних двух суток. Сначала был самолет. Я вроде уже адаптировался к этому времени. К антикварным автомобилям, примусам на кухне, отсутствию холодильника, стиральной машины и электрического утюга, к безопасной бритве, холодной воде на кухне и в ванной и прочим мелким неудобствам. Неудобствам для современного человека, разумеется. Для князя, который подарил мне необходимые навыки, это было нормой. Для меня это тоже очень быстро стало привычным, ведь прошло уже несколько месяцев.
        Но самолет! Вашу ж мать! Самолет прибил меня. Вроде все нормально. Достаточно новый пассажирский «юнкерс» и полное отсутствие таможенного контроля как такового, это несомненный плюс. Есть только регистрация паспортов и все. Даже в чемоданы не заглянули. При прилете та же ерунда - только паспорта проверили, а мы с Женькой, как два барана, двойное дно в каждом чемодане сделали и пояса «шахидов» с драгоценностями нацепили.
        А вот сам полет! «Гребаный Экибастуз!» - как в наше время сказал околоотрицательный герой популярного боевика. Моторы ревут так, что друг друга не слышно, корпус трясется, как в камнедробилке, постоянные воздушные ямы и дикий сквозняк. Дует не как в аэродинамической трубе, но все же, а когда грозовой фронт зацепили, я думал, что со мной приключится детская неприятность коричневого цвета. Так страшно мне не было даже во время моего третьего прыжка с парашютом.
        В первый раз я прыгал в шестнадцать лет. Так как мои родственники были не самыми последними людьми в одной из самых серьезных спецслужб нашей страны, то никто не спрашивал, сколько мне лет. К тому же ростом я был уже со взрослого мужика, да и весом к нему приближался. Для молодого балбеса это было круто, а в третий раз меня несло на дерево и прямо на острые сучья сухой березы тем самым драгоценным органом, который есть только у мужчин.
        Может, и не на березу, я ни разу не ботаник, да и разглядеть у меня времени не было, но то, что я оставил бы на этом сухостое свою мужскую гордость (вполне возможно, что и с кишками), это к гадалке не ходи. В самый последний момент Господь смилостивился, ветер сменил направление, и меня пронесло мимо, причем во всех смыслах этого многогранного понятия, но это непередаваемое ощущение я запомнил на всю свою жизнь.
        Правда, когда мы зацепили легкий дождичек над проливом Ла-Манш, который мне показался Тихим океаном, Шмуль Гершевич, дай бог ему здоровья и долгих лет жизни, достал из продуктовой корзинки размером с колесо от внедорожника полуторалитровую, оплетенную соломой бутылку, в которой вместо вина оказался приличный коньяк. Что значит опытный, все на своем веку повидавший человек! И мы прилетели в Лондон в просто потрясающем настроении. Но сам полет - это нечто!
        Вообще-то я заметил одну странность. Вот эта моя реакция на полет - это реакция не моего сознания, а моего тела. Сам я в свое время прошел огонь, воду, прыжки с парашютом и выброски с Ми-8 в горах Афганистана, чтобы так бояться простого полета, пусть даже и в антикварном драндулете.
        Яшка, когда мы возвращались из разграбленного нами особняка, восторгался удачному ограблению, как простой мальчишка, я это еще тогда отметил. Да и в особняке он вел себя, как восторженный щенок, что для Якова Иосифовича совсем не характерно.
        Славка иногда выдает соленый казарменный юмор, да и словечки у него проскакивают такие, что даже Даша с Машей мило пунцовеют, а Кислицына каждый раз передергивало, хотя он совсем не кисейная барышня.
        У Женьки периодически проскальзывают восторженные и игривые нотки, которых совсем не может быть у закоренелого убийцы. В смысле сурового воина. То есть это реакции, получаемые нами от наших оригиналов. Ну не образцами же их называть? Это непривычно, но не смертельно. Придется к подобным реакциям привыкать и со временем их перебарывать.
        Словом, ступили мы на землю Великобритании «тепленькие», что для продуманного мною образа двух молодых богатых прожигателей жизни было очень даже неплохо. Отрываться мы принялись сразу же, и если бы я не предупредил Шмуля Гершевича, то он мог бы подумать, что нас в полете подменили.
        В первый раз мы пересеклись с ним через двое суток после прилета в маленькой гостинице на севере Лондона. Это была скорее даже не гостиница, а меблированный дом, в котором сдавались очень приличные комнаты, одну из которых сейчас занимал старый ювелир.
        Каждый из нас уже сделал некоторую работу. Мы с Женькой поселились в лучшей гостинице города, перезнакомились с кучей самого разнообразного народа, перевернули стол в ресторане, разбили три морды и сломали одну руку, заплатили за разгром кабака и штраф полиции, сняли себе девчонок и наутро выгнали их.
        В общем, создавали себе своеобразную репутацию. В процессе закинули привезенные драгоценности и эксклюзивные золотые побрякушки в хранилище банка, разведали несколько улиц с ювелирными гипермаркетами, крупными магазинами и ломбардами и оценили их системы охраны и сигнализации.
        Дичь полнейшая. Замк? можно открыть гвоздем, сигнализацию обойти с закрытыми глазами, а ночная охрана вызывает истерический смех, а не страх. Мы по пьяни зашли в шикарнейший магазин перед самым его закрытием и «тянули резину», меряя безумно дорогие костюмы. Выгнать нас никто не пытался, и мы срисовали сдачу денег и торжественный вынос их в недра магазина в сопровождении двух крепких мужичков с допотопными револьверами. Костюмчик Женьке мы купили, и те же два мужичка закрыли за нами центральные ворота.
        Кроме этого, мы зарядили двух шустриков на покупку нам помещений в городе и домов в пригороде. Один мужик оказался в теме и сразу предложил нам несколько перспективных вариантов, а второй явно или мошенник, или наводчик разбойников. Ну и скупили, и изучили все газеты и немного погуляли на такси по пригороду в нужных нам районах.
        А вот Гершевич меня насмешил. Он уже нашел несколько помещений недалеко друг от друга, а насчет одного даже договорился. Хорошо, что залог не оставил. Домик в принципе он нашел неплохой, но вот находится этот двухэтажный дом на Ист-Энд. То есть в припортовом районе, где живут работяги из порта и прилегающих к нему предприятий.
        Словом, в том самом месте, которое в первую очередь будет бомбить немецкая авиация. Потому что порт - это градообразующее предприятие в любой стране мира и на любом континенте, а так как нынешние бомбардировщики швыряются ни разу не высокоточным оружием, то те бомбы, что они примутся высыпать на порт, будут прилетать всей округе. Ну и сбитые немецкие самолеты тоже будут сыпаться на рабочие кварталы, повышая ненависть английского пролетариата к немецкому фашизму.
        Пришлось Шмуля Гершевича переориентировать на северо-запад, запад, в пригороды с той же стороны и в центр, и выдать ему результаты своей разведки. Мы уже нашли вполне приличный дом в Уотфорде^[16 - Уотфорд - город и район со статусом боро в графстве Хартфордшир, Англия. Расположен в 28 км к северо-западу от центра Лондона.]^с большим участком и небольшой магазин в Камдене^[17 - Лондонский боро Камден. Один из 32 лондонских боро, расположен в центре внутреннего Лондона к северу от Вестминстера и Сити. В старину территория Камдена была заселена ремесленниками. Тут делали часы, фортепиано, мебель и ювелирные изделия.]^. Магазин вполне подойдет для ломбарда, а дом для нашего проживания. Дом уже можно приводить в порядок и достраивать, а ломбард ремонтировать, но ни в коем случае не открывать. Мне он пока нужен закрытый.
        Второй раз со Шмулем Гершевичем мы встретились еще через три дня у него же в номере. Мы с Женькой продолжали отрываться и веселиться, и в список наших шалостей добавилось разбитое такси, вынесенная витрина дорогущего магазина, заплаченные компенсации и штрафы, общественное порицание и наше ложное покаяние. Ну и количество знакомых у нас увеличилось раз в двенадцать, ибо квасить на халяву любят во всем мире, а не только в стране Советов.
        А как я проверю систему сигнализации дорогих магазинов и время подъезда полиции и группы быстрого реагирования частной охраны? Заездом на машине в витрину магазина в два часа ночи это проверяется влегкую.
        Мы даже своего таксиста не били. Мы его споили коньяком под смех наших новых приятелей - наша компания передвигалась на трех машинах. В витрину магазина въехал Женька, мы с таксистом бухали на заднем сиденье его драндулета.
        Ну и, разумеется, нас попытались ограбить. Видимо, чтобы мы не успели потратить все свои деньги, тот самый мутный тип пригласил нас посмотреть старинный особняк с большим участком и своим прудом, а привез к какому-то сараю с грязной лужей рядом. Четыре трупа, двое пленных и прибитый к этому самому сараю ножами налетчиков наводчик.
        Грустно. Жертве надо сначала ногу прострелить и только потом с классическим английским благородством предлагать «кошелек или жизнь».
        Вот за каким чертом мне их жизни? Да и денег у меня с собой было значительно больше. Забрали конечно же их «копейки», раз предлагают, но больше ничего полезного мы с них не поимели.
        Обыкновенная уличная шпана с ржавым револьвером Лебеля, не менее древним «бульдогом», достаточно свежим «энфилдом» и разнообразными ножами. Пленные ничего путного нам не поведали, самостоятельно дорезали наводчика, утопили своих подельников в луже и утопились сами.
        Единственное приобретение - раздолбанный «Форд» наводчика, который довез нас до города. Оставлять себе мы его не стали и скинули недалеко от остановки трамвая. Револьверы забрали себе - подарим Яшке, он раньше собирал такое «железо».
        Да! Еще мы приобрели семь потрепанных английских паспортов, но они даже в коллекцию не годятся. Отдадим Шмулю Гершевичу. У него вроде был специалист, способный перекинуть фотографии на паспортах. Мы тоже кое-что умеем, но у нас нет на это времени, и мы не знаем местных реалий.
        В этот раз Гершевич порадовал. Он отыскал еще два помещения под ломбарды, три под магазины и два дома под гостиницы. Один дом трехэтажный, с рестораном рядом и вообще хоть сейчас заселяйся.
        С тем агентом по местной недвижимости, которого мы ему подогнали, наш компаньон быстро нашел общий язык и загрузил его новым заданием, но уже по всей Англии. На следующий день мы шустренько просмотрели все это хозяйство, высказали свое одобрям-с, отсыпали ему дополнительных денег и с попутным табуном лошадей, то есть очередным раздолбанным «юнкерсом», который все окружающие нас люди почему-то называют приличным самолетом, отбыли в Гамбург.
        Фашистская Германия встретила нас приветливо, мы тоже вежливо раскланялись, но долго не рассиживались. Отдохнули в пригородной гостинице и через сутки душевно попрощались с почтенной фрау, отсыпав ей море комплиментов. В другой раз пристрелим, а пока не из чего, да и приезжать еще не раз придется. Мало ли понадобится остановиться?
        Из Гамбурга пришлось лететь в Берлин - прямой рейс в Копенгаген отсутствовал. Зато из Берлина мы свинтили уже через шесть часов. В Копенгагене опять отдыхали сутки и перелетели в Стокгольм, где задержались на целых трое суток - специалист по фальшивым документам.
        Гершевича мало того, что был его родным братом и ювелиром, так теперь еще и живет в Стокгольме. Так что мы отдали младшему брату одного из наших компаньонов письмо от старшего брата, все семь паспортов, деньги, а через сутки выдали очередное одобрям-с в покупке уже выбранных им помещений и домов. Словом, проводили время с пользой.
        Основной причиной нашей задержки в Стокгольме было не вышеперечисленное. Дело в том, что был уже июль, а в конце июня государственный совет Финляндии утвердил ассигнования на модернизацию укреплений, построенных еще в двадцатых годах. Нам надо было убить не только Маннергейма, но и некоторых членов правительства Финляндии, пока не был утвержден план этой самой модернизации. И еще кое-кого. В основном приборзевших кадров из праворадикальной партии и из штаба Охранного корпуса, но это уже несколько позднее.
        Для того, что я задумал, мне был необходим, как это ни противно, самолет, и самолет этот придется купить в Германии и перегнать его в Стокгольм. Мне был нужен немецкий «кукурузник» - «шторьх». Уж больно машинка неприхотливая. Поэтому мы и зависли в Стокгольме.
        Кроме этого, нам надо было найти пилота и место, где мы поставим свой самолет. От Стокгольма до финского города Турку почти триста километров по прямой, и если у меня все срастется, то этот самолет будет единственным способом свалить из разгромленной с нашим непосредственным участием Финляндии.
        Оставив Ицхаку Гершевичу подробные указания, на четвертые сутки мы улетели в Хельсинки. Самолет в этот раз пришлось нанимать. Регулярное сообщение между столицами двух соседних стран отсутствовало как класс, но расстояния здесь небольшие и народ в основном плавает, а не летает - так и надежнее, и намного привычнее.
        В столице Финляндии с таким размахом, как в Лондоне, мы не куролесили. Времени было слишком мало, да и привлекать к себе излишнее внимание не хотелось. Изначально я планировал грохнуть одного господина Маннергейма и на этом «умыть руки», но вот перед передачей данных Кислицыну я коротко посоветовался с Женькой. Все же закоренелый диверсант он, а не я.
        Я специалист широкого профиля, а узко специализируюсь больше по планированию и проведению самых разнообразных подлянок. Женька, выслушав мои выкладки, полностью меня поддержал, но внес свои коррективы, и теперь в столицу несчастной Финляндии нам придется прилетать дважды. Если товарищ Сталин мне поверит.
        Разведку описывать, в общем, нечего. Для всех окружающих нас аборигенов приехали мы с целью покупки небольшого имения в тихом месте дружественного нам государства. Чем, собственно, и занимались, раскатывая на наемной машине по окрестностям, а два с лишним десятка трупов, замученных, закопанных и утопленных в окрестностях Хельсинки, к нам при всем желании привязать невозможно. Их для этого сначала придется тщательно поискать, и не факт, что удастся найти.
        Через десять дней мы собрали необходимую нам информацию и умыкнули со склада сил обороны Финляндии два грузовика взрывчатки, десяток винтовок Мосина, пулеметы Максима и Льюиса, автоматы «Суоми» и всякой мелочовки до кучи. Приехали же пустые, изначально у нас даже нормальных ножей не было. Дольше прятали все это хозяйство по окрестностям Хельсинки и в купленном нами доме на живописном берегу озера Лахьянъярви. (Язык сломаешь, пока произнесешь.).
        Домик был скромненький, а вот территория к нему прикладывалась в двадцать гектаров приличного леса, и надо же случиться такой радости, с очень живописной поляной недалеко от дома. Единственная неприятность - пришлось лопатами помахать, закапывая то, что надыбали, и машины в одном из озер утопить, но это уже издержки нашей непростой профессии.
        Человечка тоже наняли, чтобы приглядывал за всем приобретенным хозяйством. В основном за лодками, которые он сам перегнал на свою собственную усадьбу, а в самом имении брать нечего, кроме самого дома и пустого сарая. В этом сарае мы закопали три бочки с авиационным топливом на двести литров каждая и такую же бочку горючего для автомобиля. На всякий случай.
        Подальше в лесу сделали небольшой схрон, где уложили небольшую часть взрывчатки, гранаты, пулемет Льюиса, два автомата «Суоми» и винтовки, снятые с часовых, охраняющих склад. Нам «винтари» ни в какое место не уперлись, но забрали, раз предлагают. Подарим кому-нибудь. Схрон этот в жизни не найдут, а если найдут, никогда к нам привязать не смогут - он на чужой территории расположен.
        Машину мы тоже купили и поставили на стоянке крупного банка. Мне на самом деле всегда нравился этот анекдот, когда двое «новых русских» поставили на стоянку банка под заем мизерной суммы дорогущую машину. Анекдот анекдотом, но это в любом случае хорошая идея, которой воспользовались другие русские. Хоть и новые, но слегка французские, и, видимо, поэтому мы не наглели. Машину купили, неделю на ней покатались, поставили ее в банк под сорок процентов от суммы покупки и улетели, но пообещали вернуться.
        А то, что за эту неделю какие-то гнусные английские прихвостни убили двух национальных героев Финляндии, то эти претензии не к нам.
        Генерал-лейтенанта Русской императорской армии, он же прославленный фельдмаршал, ставший таковым за расстрелы финских красногвардейцев и гражданского населения собственной страны и названный вследствие этого национальным героем, без особенных затей пристрелили в собственном доме. Вместе с охраной, кухаркой и садовником.
        А за два дня перед этим трагическим событием прямо на улице после посещения ресторана двое грабителей зарезали командира Охранного корпуса генерал-лейтенанта Лаури Мальмберга. И ведь гады какие, уехали на его автомобиле.
        На фоне этой национальной трагедии исчезновение с концами шести членов правительства маленькой, но гордой независимой страны прошло практически незаметно.
        Понятно, что и в автомобиле генерала, и в доме фельдмаршала обнаружили использованные салфетки с логотипом лондонского ресторана и окурки от английских сигарет? Или надо разжевывать? Но мы здесь абсолютно ни при чем.
        «Мы французские граждане и прилетели из Стокгольма, для покупки недвижимости в вашей стране. Вот у нас и купчая имеется, но раз у вас такой бардак даже в столице, мы, пожалуй, подумаем, правильную ли покупку сделали. Всего вам доброго господа! А мы полетели, нам еще самолет в Германии покупать, а то на найме этого средства передвижения разориться можно».

* * *
        Обратная дорога была скучна, и разнообразили мы ее только хорошим пойлом. В смысле французским коньяком, так как ни в Финляндии, ни в Швеции, ни в Дании, ни в Германии ничего путного для глушения моего страха не производят. Так и спиться недолго, но если выбирать между обгадиться и нажраться, то я выбираю последнее, а французский коньяк продают во всех вышеперечисленных государствах и во всех остальных странах мира до кучи.
        В Германии мы слегонца притормозили. Необходимо было осмотреться, купить самолетик и отправить его с доверенным человеком, прихваченным у Ицхака Гершевича. Чистокровным шведом, между прочим, ибо евреев в Германии здорово не любят. Самолет купили, обкатали, заодно и покатались, закупили расходники и родное масло, упаковали этого аиста-переростка руками профессиональных авиамехаников в крепкие ящики и сначала грузовиком, а затем пароходом с сопровождающим человеком отправили в путь. Последние три действия уже без нашего участия.
        Мы же распрощались со своей собственностью прямо на аэродроме и покатили нарабатывать себе новую репутацию профессиональных бездельников. А что делать? На великовозрастных балбесов обращают внимание только девушки не слишком тяжелого поведения, прилипалы и всевозможная шваль в надежде поживиться, если не деньгами, то хотя бы кусочком красивой жизни или халявным шампанским.
        Развлекались, впрочем, мы недолго и без мордобития. Уже через четыре дня беспечные французские повесы, набрав немецких «сувениров», купив всевозможные карты и проведя небольшую разведку, улетели в Берн. Благо здесь недалеко, и лететь (слава тебе господи!) не над морем.
        В Берне застали Моисея Шлемовича - он теперь здесь живет. Славка умелся решать свои марсельские дела (там как раз корабль друзей его папаши нарисовался), но обещал вернуться. Просто мы все втроем решили сделать себе два гражданства: Швеции и Аргентины. Здесь это просто, если знать, кому занести… свою искреннюю благодарность.
        Моисей Шлемович таких людей нашел быстро и, собственно говоря, очень быстро нашел огромное количество нужных для бизнеса людей. И вообще людей нужных, не совсем нужных и совсем ненужных. В том смысле, что богатым ев… французским ювелиром заинтересовалась сначала местная шантрапа, а потом и немецкая разведка. Но это уже потом. Сначала мы занимались шантрапой.
        Прилетев в Берн, мы немного погуляли. Нет, совсем не так, как в Лондоне, в Германии и в самолетах. Просто по городу и за Моисеем Шлемовичем и его родственниками. В Берне нас никто не ждал - о своих действиях я никого, кроме Славки, не предупреждал, а Яшка в Лондоне.
        Как мы нашли старого ювелира в большом городе, в котором никогда не были? Это совсем не сложно. На почтамте для нас было оставлено Славкино послание с отчетом о проделанной работе и его подозрениях.
        Слава по-звериному осторожен. Потому-то и дожил до нашей последней дружеской встречи, так необычайно закончившейся исключительно по моей дурости. Сколько раз моего друга пытались «грохнуть» в девяностых и начале двухтысячных, подсчету не поддается, но Вячеслав ложится спать в одном месте, а просыпается всегда в другом. Как у него такое получается, знает только он один. Вот и здесь Вячеслав Михайлович почти сразу засек наблюдение за собой и Шлемовичем и проявил «топтунов», а затем и тех, кто за ними стоит.
        К нашему появлению за нашим компаньоном топали уже совсем беззастенчиво и, похоже, собирались зайти к нему в гости и сделать предложение, от которого он не сможет отказаться, но дело в том, что мы сами умеем делать такие предложения. Поэтому мы быстренько метнулись в небольшую квартирку, в которой Славка оставил нам так необходимые в нашей непростой жизни инструменты, доработанные золотыми руками нашего Яшика. Ключи от оперативной квартиры, равно как и ее адрес, наш друг оставил нам вместе с письмом.
        И вот, наконец, наступил тот долгожданный день, когда наши оппоненты надумали навестить почтенного ювелира. Как мы это узнали? А «топтуны» исчезли. Как только наблюдение за домом нашего компаньона оттянулось на дальние подступы и принялось контролировать соседние улицы, мы проникли в дом, забыв предупредить хозяина.
        Моисей Шлемович, как и все нормальные люди, предпочитает работать недалеко от дома, поэтому на первом этаже он работает, а на втором живет. Его многочисленная семья тоже живет на втором этаже, но в другом крыле, и тоже работает на первом этаже, но в магазине, а не в царстве старого мастера.
        Предложители… Или предлагатели? Короче - грабители пришли уже перед закрытием. Вежливо продемонстрировали пару пистолетов и напросились в гости. Моисей Шлемович, разумеется, не возражал. Старый ювелир пережил уже четыре грабежа и два погрома и знал, что лучше не суетиться - целее будешь. Этого не знали наши оппоненты, но подобные знания приходят с опытом, который иногда бывает достаточно болезненным.
        Для Моисея Шлемовича наше появление тоже было неожиданностью, но он не орал и не возмущался. Правда, его по висюлькам не били и руки не ломали, но выдержка у нашего компаньона просто потрясающая, а последняя его фраза прибила даже Женьку. Глядя на тушки, висящие в подвале прямо под мастерской, старый опытный ев… французский, а теперь уже швейцарский ювелир с непередаваемым одесским юмором и сарказмом сказал:
        - Азохен вей! Я же говорил вам, что наше знакомство закончится очень печально. Правда, я не уточнил, что для вас. Знакомьтесь. Мои компаньоны и основные держатели акций нашего преуспевающего предприятия. Эти, вне всякого сомнения, достойные молодые люди горячо жаждут пообщаться с непонятными шлимазлами, которые вообразили себя их новыми компаньонами, а я с вашего позволения откланяюсь. У меня режим и ужин. И, господа! Когда вас будут спрашивать, пожалуйста, не отвечайте слишком громко - у меня очень чуткий сон.
        Молодые люди! Вы не представляете, как я рад вас видеть! Я надеюсь, вы не покинете меня столь же неожиданно, что и появились. У меня уже готов отчет о проделанной работе и завалялась бутылочка приличного вина. Один я ее не осилю. Что поделать? Возраст. Сейчас я пришлю вам двух своих родственников. Теперь они очень сожалеют, что не помогали вам в Париже, но вполне могут пригодиться сегодня. Мало ли понадобится воды принести, жаровню с углями подержать, кофе приготовить, розги вымочить. Опять же они неплохо владеют лопатами. Так что располагайте ими, как вам будет угодно, а я, с вашего позволения, вас покину. - И с потрясающим достоинством и непередаваемой грацией удалился.
        Ржали мы с Женькой минут десять. Почти до появления наших новых помощников. Наши собеседники оказались несговорчивыми. Я не имею в виду сына Моисея Шлемовича и его племянника. Вот такой жесткий папа и дядюшка. Обучает родственников по полной программе. Так сказать, готовит отпрысков к превратностям этой непростой жизни.
        Так вот наши собеседники совсем отказались нас понимать, а так как их было четверо, а в подвале насчитывалось только три комнаты, то допрашивать их было вроде как неудобно. Но подобные неудобства нас с Женькой уже давным-давно не смущают. Самого борзого мы спеленали и повесили вверх ногами, двоих посадили на стулья рядом, наказали нашим помощникам развлекать пленников и в соседней комнате принялись за четвертого.
        Грабители отличаются от идейных революционеров, борцов с разными режимами и прочих подобных отморозков одной особенностью. У них нет оснований лишаться собственного здоровья ради блага других людей, а тем более своих подельников. Поэтому через десять минут первый разбойник заговорил. За эти десять минут он узнал очень много нового о своем организме, о последствиях вмешательства в этот организм посторонних предметов и о реакции этого организма на эти вмешательства.
        Подельники нашего собеседника при всем своем желании не могли ничего услышать из нашего разговора с их приятелем. Борзый висел не просто вверх ногами, он упирался в бетонный пол подвала головой под небольшим углом и весь вес его мощного, накачанного тела приходился на бычью шею - жуткая пытка. Он не только слышать ничего не мог, он уже через двадцать минут ничего не соображал. Мы вовремя его сняли, иначе с ума сошел бы.
        Оставшихся двоих периодически и монотонно били скрученными мокрыми тряпками по голове веселые родственники Шлемовича. Им очень понравилось такое необычное времяпровождение.
        Видимо, папа и дядюшка успел рассказать своим отпрыскам, как эти редиски себя с ним вели, и тем самым подписал разбойникам смертный приговор. Когда мы снимали уже не борзого с крюка, они готовы были давать показания наперегонки. И таки дали их. Все вчетвером. Правда, с первым и третьим пришлось повторить прием «головой вниз». Мне некоторые нюансы не понравились, но еще через полчаса все пришло в норму, и мы нашли-таки общий язык.
        Черт! Сленг и интонации Моисея Шлемовича привязались. Теперь недели три буду говорить, как недоодессит, а Женька говорит уже два дня - он все эти два дня за Шлемовичем по городу ходил.
        Как это ни странно, из всех четверых самым адекватным оказался именно борзый. Да что это я, борзый да борзый. У этого еще молодого, но уже побитого жизнью и судьбой человека оказалось некоторое количество мозгов, изрядная доля ответственности за своих родственников и, что мне понравилось больше всего, очень приличный жизненный опыт. Он не хотел говорить правду о других людях, но рассказал все о себе.
        Конечно же я не верю слюнявым россказням раскаявшихся уголовников. В свое время я наслушался их предостаточно, перед тем как их закапывали. Но что нам мешает проверить информацию?
        Этим и занялась наутро женская половина родственников Моисея Шлемовича. Мужская контролировала пребывание наших незваных гостей, а мы с Женькой еще ночью направились с ответным визитом. Так сказать, тоже в гости.
        Правда, наша подготовка к ответному визиту здорово не понравилась нашим гостям, опять висящим на потолочных крюках головой вверх. Видимо, они даже не представляли, что в гости можно ходить с новенькими немецкими автоматами МП-38, с немецкими же «вальтерами» и с французскими гранатами. Это они еще маскхалаты, глушители и разгрузки не видели и не знают, что обычно Женька гранату впереди себя пропускает, а уж только потом стучится и вежливо спрашивает разрешения войти. Если остается куда стучаться.
        Пешком ходить не пришлось - машина грабителей нам вполне подошла. Не знаю, зачем они нам подогнали грузовой «пыжик». В смысле двухместный пикап фирмы Peugeot, в котором размещались еще двое, но нам было достаточно комфортно. В качестве путеводителя мы прихватили самого мутного местного «Сусанина» - я его все равно в живых оставлять не собирался. Слишком слезно он вещал. Для успокоения последнего я объяснил ему суть проблемы, и он с радостью согласился нас проводить.
        Мы с Евгением наивно доверчивые люди, но наш проводник, выходя из мастерской Моисея Шлемовича, ударился головой о Женькин кулак и потерял сознание. Очнулся он уже сильно за городом, на дереве и сразу честно принялся рассказывать все то, о чем забыл рассказать в прошлый раз.
        Через двадцать минут «Сусанин», не останавливаясь, принялся верещать обо всем на свете по второму кругу и рассказывал бы до самого утра, но все в жизни когда-либо заканчивается. «Сусанина» мы оставили на месте - на природе, просто перед его смертью прибили гвоздями к дереву. В назидание всем остальным. Кто после нашего похода в гости в живых останется.
        Места, которые нам предстояло посетить, располагались за городом и в самом городе. После некоторого размышления мы решили все же посетить сначала те, что сильно за городом.
        Отдельный хутор, ферма или еще какое-то хозяйственно-деревенское образование - мы с Женькой не лингвисты-синхронисты и не совсем разобрали этот немецко-французско-итальянский сленг, на котором визжал «Сусанин», находился в сорока километрах от столицы нашей новой Родины и стоял достаточно обособленно.
        Нам оставалось проехать до этой «фазенды» всего пятнадцать километров - начальная информация оказалась верна, а вот о дозоре перед хутором нам поначалу рассказать забыли. На самом хуторе бывал только «Сусанин» и его подельник, приехавшие на машине. Остальные двое были городские и владели несколько иной, но не менее ценной информацией.
        Мудрить мы с моим другом не стали и поехали к дозору на подогнанном нам антиквариате, который всего полгода назад как произвели. Я сел за руль, а Женька лег в кузов под брезент - он лучше меня стреляет.
        Остановили нас через шестьсот метров после съезда и не вдвоем, а втроем. Третий, сторожась, подошел с моей стороны, направляя на меня чешский ручной пулемет ZB-26. Тот самый, на основе которого англичане в тридцать четвертом году свой «Брен» слепили.
        Пулемет хороший, но попал в руки к кретину - он затвор не передвинул, а при торчащем вверх затворе канал ствола перекрывается. У Мясника мы с десяток таких пулеметов разных годов выпуска взяли, и я их тщательно изучил. Так сказать - для самообразования. Эти бывшие ZB-26 уже в половине Европы производят. Скоро и Великобритания подключатся - окончательную версию они приняли на вооружение год назад.
        Взяли живыми мы двоих - Женька поторопился и пулеметчика тоже подстрелил, но как говорится, ему видней. Стрелок у нас он. На фазенде жили еще двенадцать человек, из них только двое гражданских, в подвале. Банда была сборная, в основном немецкая. Здесь базировались только боевики, и оснований брать их живыми у нас не было, но наличие гражданских напрочь исключало использование гранат. Поэтому загрузили трупы в багажник и поехали дальше.
        Уже светало. Есть перед рассветом такое серое время. Уже не ночь и еще не рассвет, а такая влажная серость, изобилующая невнятными тенями в самых неожиданных местах, неосвещаемых тусклым светом в очередной раз умирающих звезд. Где-то там у самого горизонта болтается такая же утомленная блеклая луна, и кажется, что чистейший горный воздух уплотнился, стал осязаемо влажным.
        В такое время очень удобно ходить по незнакомым тебе местам. Особенно когда можно не ждать растяжек и пластиковых противопехотных итальянских мин кругового поражения, ведущих историю своего происхождения от немецкой SMI-35 этого времени. Или еще круче. Изобретения неизвестного советского гения - «лепестка», отрывающего неосторожному пешеходу стопу ноги вместе с ботинком.
        Машину мы бросили метров за триста перед «фазендой» и сделали это специально. В такое время обычно хоть кто-то, но вылезет в туалет или покурить, и сидит на крыльце, наслаждаясь оригинальным коктейлем из свежего табачного дыма и запахов альпийских трав. Услышав отдаленный звук подъезжающей и заглохшей машины, он, несомненно, насторожится и разбудит старшего банды или его заместителя и тут же получит задание проверить, кто нарушил всем утренний сон.
        Как известно, инициатива всегда наказывает инициатора. Пока он или они будут собираться, мы с Женькой не торопясь доберемся до хозяйственных построек «фазенды» и подождем местную группу быстрого реагирования. Хотя, конечно же, ни быстроты, ни реагирования от этих гопников можно не ожидать.
        Так и получилось. Пока мы перебежками и ползком добирались до оговоренных точек, загорелся свет в двух комнатах, и через полтора десятка минут на сцене появилось сразу четверо неплохо экипированных персонажей. Вооружены они были двумя непонятными «винтарями», МП-28 и «маузером». Мне сначала показалось, что это простой девяносто шестой, но потом оказалось, что это «Маузер К96» модель 712 тридцать второго года, что значительно лучше пистоля, с которым так любили рассекать революционные матросы.
        Цели у нас были распределены, и как только захлопнулась дверь в дом, все четверо тихо легли на утоптанную землю двора. Стреляли мы из «вальтеров» с удлиненными вихревыми глушителями, и звуков практически не было. Легкие хлопки выстрелов, вылетающие гильзы, лязг затворов и ссыпающиеся на землю трупы не в счет.
        Двоих человек на зачистку такого большого дома с несколькими хозяйственными постройками это очень мало, но эти двое мы с Женькой, а мы с ним работали и в более сложных условиях. К тому же вокруг «фазенды» огромный скошенный луг, и свалить незаметно из дома просто нереально.
        Видимо, из окна кто-то наблюдал за передвижениями на поляне перед домом, и, не увидев шагающий по двору передовой отряд, в доме забеспокоились и на крыльцо вылезли еще двое - один лег прямо в дверях, второй успел проскочить на крыльцо. И все это без звука. Непонятное всегда пугает, и из дома ударили выстрелы. В «молоко», разумеется. Потратив немного патронов, в доме угомонились.
        Потом я услышал шелест. Сидел я за углом сарая типа «сеновал» - запах свежего сена был просто одуряющим, и, отмаячив Женьке, сторожко дошел до той стены, которая была обращена к полю. Пока из дома стреляли, шустрики, спавшие на сеновале, разобрали крышу и уже спустили на землю растрепанную девчонку.
        Деваха, неэстетично брякнувшись на землю пятой точкой, тут же обзавелась небольшим револьвером. Ребята по очереди приземлились рядом с ней. Какой-то пистолет, здорово смахивающий на наш ТТ и МП-28. Ждать, пока меня придут убивать, я не стал - и так все понятно, и пока мужики не утвердились на ногах, влупил по всем троим длинную очередь. Пусть черти их на том свете сортируют.
        Здесь-то я и лоханулся. Привычка сразу же менять магазин чуть было не убила меня, да и извращенные воспоминания двадцать первого века сыграли со мной дурную шутку. Ночная игра в двух мальчиков и одну девочку в этом времени еще не распространена.
        Прямо рядом с моей щекой свистнула пуля, и тут же в проем в мою сторону полетела граната. К счастью, немецкая «колотушка», а у нее замедление семь секунд. Я бросил автомат, рыбкой прыгнул вдоль стены и кубарем покатился вдоль нее - тут уж было не до эстетики. Стрелок на звук выстрелил еще раз и опять чуть было меня не зацепил. Вильгельм Телль долбаный.
        Жахнул взрыв, свистнули осколки, по ушам ударила взрывная волна, но я тут же встал на ноги и как можно тише направился обратно, сжимая в руках «вальтер» и небольшой камень, прихваченный мной у стены. Остановившись у своего автомата, я присел на корточки, положил «вальтер» на землю и кинул камень обратно вдоль стены с таким расчетом, чтобы он ударился в самый низ и отскочил в землю.
        Выстрел ударил опять и точно в то место, куда попал камень. Пока не утих звук выстрела, а в замкнутом пространстве он еще слышнее, я подхватил автомат и высадил весь магазин в то место, откуда стрелял снайпер. Потом сменил магазин и, двигаясь обратно вдоль стены, добавил по уровню пола чердака еще тридцать два патрона. Ибо нефиг.
        Никаких звуков слышно не было, и я, дойдя до угла и никого не обнаружив, так же тихо вернулся к дому.
        Женька никак себя не обозначил, но в его случае это не показатель. Мой друг спокойно может лежать под ногами у противника, укрывшись за препятствием, за которым не сможет спрятаться некрупная собака. Все зависит только от того, сколько времени у него будет на маскировку. Сейчас Евгений, вероятнее всего, ушел за дом, и, проверяя это, я засадил по окнам очередь из десятка патронов. В ответ из дома ударила длинная очередь из немецкого автомата, но стреляли не по мне, а в Женькину сторону.
        Стрелок так усердствовал в желании завалить моего друга, что неожиданно для меня сильно подставился. Чуть прикинув, я добавил короткую в три патрона очередь и услышал тяжелый глухой стук - убил или тяжело ранил в голову. Стену не пробьешь, но автоматчик стрелял, перегнувшись через распахнутую раму, и был мне немного виден.
        Видимо, в доме после взрыва гранаты меня уже отправили на тот свет. Звуков очередей из моего автомата с глушителем в доме не слышно, а винтовочные выстрелы можно было бы списать на добивание моего бренного тельца.
        Я вернулся за угол сеновала и тут увидел кровь. Она стекала по стене сеновала, и было ее много. Очень много. Тяжелое ранение в живот несколькими пулями навылет - снайпер еще жив, но не жилец. Сильное кровотечение бывает только у того, у кого еще работает сердце, но с таким ранением человек уже через несколько мгновений и пальцами пошевелить не сможет.
        Особо думать я не стал. Позиция у меня выбрана, и, пока Женька не объявился, менять ее нельзя - можно нарваться на дружественный огонь. То, что моего друга не слышно, это не показатель - Женя обычно работает ножами. Поэтому я достал из разгрузки два камня размером с гранату - мой старый и надежный прием. Прикинув траекторию - до распахнутой двери в дом было метров двадцать, я закинул в нее камень с воплем:
        - Гранатен! - Камень залетел в дверь, раздался стук, но никакого шевеления вроде воплей и стука падающих тел я не услышал.
        Вторую такую же «гранату» уже без вопля я засадил в раздолбанное выстрелами ближайшее окно и сразу же метнулся, нет, не на крыльцо, а к углу дома и опять стал прислушиваться.
        В доме было тихо. Камень уже отпрыгал положенное по комнате и угомонился. Я сидел у угла дома лицом к воротам сеновала и теперь видел часть двора. Так прошло минут двадцать. Тишина стала надоедать, поэтому я достал из разгрузки гильзу и запустил ее в окно наискосок. Гильза ударила в раму и, улетев внутрь, звонко запрыгала по полу. Тишина. Следующие двадцать минут показались мне вечностью.
        - Развлекаешься? - Женька появился вроде ниоткуда, но я ждал его - ствол моего автомата смотрел в сторону его позиции.
        Видуха у моего друга была - облезешь. Руки по локоть в крови, в правой руке нож обратным хватом, в левой руке «вальтер» с глушителем. Маскхалат в трех местах порван, а на левом плече порезан. И царапина во всю левую щеку.
        - У тебя сколько? - чуть слышно спросил мой друг.
        - Три плюс на чердаке смертельно раненный и в доме кого-то в голову зацепил, - так же тихо ответил я.
        - В доме убил. Осторожный, гад. Меня чуть было не подловил. Вовремя ты очередь по окнам засадил. Не ждал он этой очереди - задергался и стал давить меня на моем старом месте. А тут ты. Пойдем, сеновал глянем. Дом и остальные сараи я уже проверил. Никого живым взять не удалось. Камикадзе какие-то - дрались не на жизнь, а на смерть. Был один живой, но нож в брюхе однозначно не лечится.
        Сторожась и прикрывая друг друга, мы дошли сначала до внешней стены, где я показал кровавую кляксу, добравшуюся до земли. Кровь уже не текла.
        Затем по скрипучей приставной лестнице мы поднялись на чердак и увидели ее. Молодую и красивую, но уже умершую от четырех ранений в живот девчонку лет девятнадцати. Ее винтовка лежала рядом. Старый потертый «Манлихер» тыща восемьсот лохматого года и даже без оптики. И из этого старья она меня чуть не пришибла? Мне надо выпить. Видимо, я сказал это вслух, и Женька достал из кармана своей разгрузки фляжку и шоколадку.
        Всего в доме находилось восемнадцать человек с девчонками и трое дозорных. И ни одного мирного жителя. Бред какой-то. Двадцать с лишним боевиков в нейтральной стране это сильный перебор. Австрийцы, немцы, чехи, французы и поляки это только по паспортам. И ни одного объяснения, что они здесь делали. Дом мы обыскивали несколько часов, стаскивая все интересное во двор и загружая все в теперь уже наш «пыжик» и найденный в сарае немецкий шеститонный грузовик.
        Кроме личных документов, никаких бумаг практически не было. Что достаточно странно, но существовала одна особенность. Некоторые бандиты жили обособленно. Как та четверка на чердаке. Все четверо оказались чехами. У них мы, кстати, обнаружили достаточно много золотых изделий, женских в основном. Были еще две группы, по двое и по трое - вещи у них лежали компактно и обособленно от других.
        Трое даже угол комнаты отгородили. Хотя ничего особенного в их вещах я не обнаружил. Обычный туристский набор. Или бандитский. В горах Афганистана часто такие попадались, только вместо спальников были одеяла из овечьей шерсти, а вместо разрозненного, как здесь, оружия «калаши» да «энфильды». Англичане после войны свои армейские винтовки кому только ни продавали.
        Эта банда вооружена была неоднородно. Присутствовало все. От древних «манлихеров» и карманных дамских револьверов до чешского станкового пулемета ZB-53 последней модификации на треноге. И опять мы отметили очень интересную особенность. Относительно современное оружие было только у молодых бандитов, у «вспомогательных частей», вроде четырех девушек и троих пожилых мужиков, оружие было не только старое, но и… наследственное, что ли. Иначе я не знаю, к чему отнести «трехлинейку» самого первого года выпуска, оба «манлихера» и «кольт».
        Тот самый «кольт» товарища Самюэля Кольта, который всех уравнял в тысяча восемьсот тридцать пятом году. Правда, этот раритет лежал в личных вещах группы из трех человек, и были эти ребята самой обыкновенной семьей - отец и двое сыновей. Все трое с австрийскими паспортами.
        Чешские и немецкие пулеметы, немецкие автоматы и винтовки, немецкие и французские гранаты и странный состав людей. Что же мне это напоминает? А напоминает мне это «Мюнхенское соглашение»^[18 - Мюнхенское соглашение 1938 года (называемое также Мюнхенский сговор) - соглашение между Германией, Великобританией, Францией и Италией, составленное в Мюнхене 29 сентября 1938 года и подписанное в ночь с 29 на 30 сентября того же года рейхсканцлером Германии Адольфом Гитлером, премьер-министром Великобритании Невиллом Чемберленом, премьер-министром Франции Эдуардом Даладье и премьер-министром Италии Бенито Муссолини. Соглашение предусматривало, что Чехословакия в течение 10 дней освободит и уступит Германии Судетскую область.]^, черт, Яшки нет, он бы мне весь расклад дал, и… Мясника. Состав «оружейки» у него был такой же.
        Неужели это осколок его империи? Но как-то быстро они сюда добрались. Неужто это транзитная бригада, снабжавшая Мясника чешским и немецким оружием и в результате оставшаяся ни с чем? Возвращаться им было не с руки, да и некуда. Потому-то они и с семьями. И именно поэтому жили под одной крышей, но обособленно.
        Особо гадать смысла не имело. Надо ехать в город и выяснять все там, поэтому мы стащили все трупы в сарай типа «сеновал», собрали все, что нас заинтересовало, в машины и, запалив погребальный костер, уехали. Девать все приобретенное нами хозяйство было некуда, поэтому грузовик пришлось поставить в лесу, тщательно замаскировать и оставить.
        Швейцария страна порядочных и трудолюбивых людей, а день сегодня будний и соответственно шарящихся по округе аборигенов можно было не ждать. Если только какой мальчишка случайно на все это разнообразие наткнется.
        Пикап у нас был насквозь криминальный, поэтому ехали мы осторожно, но, к счастью, страна сугубо мирная, и ни блокпостов, ни голодных «гайцов», сидящих в кустах, в этой стране не бывает по определению. Полицаи здесь редки и занимаются только своим делом, то есть изредка ездят по срочным вызовам и обязательно знакомятся с вновь прибывшими людьми, а в остальное время их не видно и не слышно.
        Машину оставили во дворе своего дома, и у пикапа с затянутым брезентом кузовом тут же встали двое мелких пацанов Моисея Шлемовича. Встретили нас как горячо любимых родственников и, позволив помыться и переодеться, не слушая наших возражений, усадили за стол и принялись докладывать новости. И в первую очередь выдали информацию о «борзом», которая подтвердилась полностью.
        Шарль Ламберт. Тридцать два года. Уроженец Лиона. Из родственников в поселке в сорока километрах города проживают мать и две сестры четырнадцати и шестнадцати лет. Летчик транспортника французских ВВС. В тридцать шестом году мать после перенесенной пневмонии заработала хронический бронхит, и ей требовался горный воздух. Чтобы достать денег, Шарль пустился во все тяжкие, влез в долги к Мяснику и стал его личным пилотом.
        Семью переправили в Швейцарию, а Шарль на французском самолете принялся таскать через границы оружие и боеприпасы. Иногда людей и деньги. После развала империи Мясника оказался не у дел и вынужденно примкнул к банде. В силу специфики прежней работы умеет пилотировать транспортный самолет и имеет опыт ночных полетов и полетов в сложных метеоусловиях. Не женат.
        Сын и племянник не сидели сложа руки и, получив информацию от женской половины, жестко допросили сидельцев о пилоте, и те сдали его с потрохами. Словом, семья Шлемовича помогала нам, чем могла, а могла она очень многое. По крайней мере, «семья» у нас была не маленькая, а энтузиазма и желания нам помочь у всех было через край.
        Увидев нас, пленники сильно удивились, а узрев гору оружия, что наши помощники притащили в подвал, еще сильнее погрустнели, поняв, что теперь им молчать смысла никакого нет. К тому же Женька встал прямо перед висящими пленниками и молча демонстративно пересчитал стопку паспортов.
        Безучастным остался один лишь пилот, что косвенно подтверждало информацию, полученную о нем, или у него были железные нервы. Очень похоже, что Шарль себя уже похоронил, а заодно и свою семью, потому что он единственный кормилец в этой семье.
        Неожиданно для всех и в первую очередь для него самого Ламберта сняли с крюка, позволили ему помыться и переодеться, а затем покормили. За чашкой кофе к Шарлю присоединились мы с Женькой. И я сразу взял слово.
        - О тебе я уже все знаю. По крайней мере, то, что лежит на поверхности. Можно было бы спросить и то, о чем ты говорить не хочешь, и получить ответы на все свои вопросы. Вот только после этого работать с тобой будет невозможно, а ты нам нужен. Не настолько, чтобы тебя нельзя было заменить. Но зачем искать другого, если есть ты? - Я сделал небольшую паузу, вопросительно глядя на собеседника.
        - Вы уверены, что получите ответы на свои вопросы? - Ламберт был спокоен.
        - Уверен. Ты тоже очень скоро в этом убедишься. Итак, я продолжу. Меня зовут князь Александр Сан-Донамито. Это мой друг Степан Барбьер. Как ты понимаешь, мы французы. Наши семьи достаточно богаты, чтобы нам дать хорошее и разносторонне образование, но кое-чему в этой жизни мы научились сами. В дело господина Готмахера вложены деньги наших семей, и мы просто охраняем его так, как нас этому научила прежняя жизнь. Поэтому у тебя есть выбор: либо ты с нами, либо с ними. - Я кивнул на подвал.
        - Теперь что мне от тебя надо. Мне нужен личный пилот, помощник и со временем доверенный человек. Самолет - новый «шторьх». Взамен гражданство Швейцарии на тебя и всю твою семью. Дом в этой стране, оформленный на твою мать или на тебя, лечение твоей мамы и обучение твоих сестер за наш счет. В основном ты будешь жить в этой стране и работать здесь же. Просто иногда будешь выполнять мои личные поручения. Решить ты должен прямо сейчас. Времени подумать у тебя нет. Нам пора делать некоторые неприятные вещи. - Я замолчал, но Ламберт ответил сразу.
        - Я согласен. Но у меня два условия. В подвале висит Мишель Дюран. Я хочу его убить. В городе на улице Крамбургштрассе живет Алера Массо^[19 - Алэр - радостный, счастливый.]^, его нужно убить вам, иначе такие нападения будут продолжаться, а я хочу жить и работать спокойно. - Наш будущий компаньон был абсолютно невозмутим, и мне это нравилось.
        - Принимается. Но только после допроса, и ты едешь с нами. Прямо сейчас.
        - А что было до этого? Не допрос? - удивленно спросил Ламберт.
        - Ты смеешься, Шарль? Здесь город. Вокруг живут люди, и они не виноваты, что кто-то вообразил, что сможет выдержать пытки. У меня говорят даже глухонемые, а эти приятели расскажут даже то, чего никогда не знали, - подключился Женька.
        Из дома мы выехали сразу же. Шарль сидел за рулем, я рядом с ним, а Женька и два наших помощника делили со связанными разбойниками кузов. Доехав до грузовика, Женька сел за руль, и мы поехали дальше. Немного не доехав до места, остановились и дали задание нашим помощникам закопать в приметном месте все, что лежало в кузове грузовика.
        Собственно, для этого мы их с собой и брали. Не самим же лопатами махать? Моисей Шлемович еще ночью сказал, что в этом деле его сыну и племяннику равных нет. Плотный брезент, рулон прорезиненной ткани и мешковину мы прихватили из города, а все самое ценное уже лежало дома.
        Загрузив подрастающую смену тяжким, но необходимым физическим трудом, двинулись и проехали по лесной дороге еще на пару километров дальше. К «Сусанину». Вид последнего был непригляден - запекающаяся кровь, мухи, облепившие труп, наполненные содержимым кишечника некогда модные брюки, вонь. Женька «потрошил» бандита жестко, и вид его для неподготовленного человека был ужасен.
        Пленные, увидев своего приятеля, сразу же поплыли, а Шарль показал нам, чем пообедал. Это только в дешевом кино, увидев изуродованного ножом человека, мужественные герои делают обыденные для всех вещи. В жизни все совсем не так, как кажется простому обывателю, сидящему у телевизора с бутылкой пива в своих корявых ладонях.
        Через час мы знали всё. «Городской» был информированнее своего «лесного» подельника в несколько раз, так как трудился одним из помощников подручного Мясника, курирующего «тропу» поставок оружия из Чехии, Германии и Австрии и сидящего на распределении и контроле всего этого направления. Но в связи с событиями сначала в Австрии, а затем в Чехии и чуть позже в провозгласившей независимость Словакии «тропа» стала съеживаться.
        Люди на оружейных заводах поменялись, немцы стали лучше контролировать территорию, а затем и границы, активизировалось гестапо. Венгры тоже от немцев не отставали. Оторвав кусок Словакии, они наводнили оккупированную территорию своими войсками и жестко перекрыли границу.
        Небольшие поставки разнообразного оружия еще сохранялись, оставались склады, созданные про запас, но это был уже тоненький ручеек, а люди остались. В смысле прикормленные бандиты из разных стран. Поэтому их и собрали в одном месте - на хуторе, купленном в свое время тоже «про запас», но немного просчитались.
        На хуторе надо было работать. Эта земля, так сказать, сельскохозяйственного назначения и с нее надо было платить продуктовый налог, а никто из тех, кто там жил, работать не захотел. Вот и выписали боевики своих родственников. Тех, кто переехать смог.
        Что умеют делать городские бандиты? Только грабить. Принялись они трясти в основном приезжих и нарвались на Славку со Шлемовичем, получающих «посылку» в размере двух вагонов элитной мебели. Проследили и обнаружили, что наглые соотечественники тратят направо и налево неслабые деньги, покупая недвижимость и через день шастая по банкам. Потом «молодой» улетел, а ювелир остался. Вот его-то и решили тряхнуть, благо опасности он никакой не представлял. И нарвались на нас.
        - Зачем надо было так жестоко, Александ?р? - спросил меня проблевавшийся в который раз Шарль.
        Мы уже ехали на пикапе обратно. За нашей спиной остались прибитые еще к двум деревьям бандиты. За рулем в этот раз сидел Женя, а мы с потрясенным деталями полевого допроса французом тряслись в кузове.
        - Как ты думаешь, Шарль, это последние пленные? Лично я думаю, что нет. Мы их тоже привезем сюда, допросим и повесим на этом же месте. Их когда-нибудь найдут. Приедет полиция, узнают газетчики и прочие люди, и рано или поздно информация дойдет до тех, кто занимается тем же самым в этой стране давно. Твои бывшие приятели не невидимки. Их знают в лицо многие. Даже тебя видели и знают люди, о которых ты и не подозреваешь. Чего уж говорить об этих покойниках? Эти люди местные преступники, и они заняты тем же, чем занимались эта банда. Может быть, в меньших масштабах, все же полиция Швейцарии работает хорошо, да и местные жители все поголовно вооружены. Как ты думаешь, хоть кто-нибудь после этого зрелища захочет просто посмотреть в нашу сторону?
        На войне как на войне, Шарль. Не мы первые начали, но все, кто хотя бы просто знал о нападении на нас, умрут. Мне нужно, чтобы подобная им шваль не мешала нам работать, а наши женщины, дети и старики жили спокойно. Твои сестры и мама в том числе. Если с их головы упадет хотя бы один волос, все должны знать, что с ними будет то же самое. Ювелирные магазины охраняет не полиция и охрана с большими кулаками, хотя со временем они у нас появятся, а репутация их хозяина.
        Глава 11
        - Итак, господин Массо, вы заинтересовались ювелирным делом господина Готмахера. Я могу поинтересоваться, по какой причине? И с какой целью вы послали по его адресу своих людей? - издевательски спросил я, слегка постукивая по голеням пленника небольшим молотком.
        Это здорово неприятно - у человека на голени неприкрытая мышцами кость и даже легкие постукивания тяжелым предметом причиняют сильнейшую боль. Футболисты это хорошо знают. Самое любимое их занятие - это кататься по зеленому ковру поля, предварительно получив бутсом по голени.
        Мой собеседник, наверное, ответил бы мне, но вот какая беда - у него был завязан рот.
        Мы проникли в дом господина Алера Массо следующей ночью, но хозяин нам был совсем не рад. Не скажу, что это было просто - дом охранялся двумя быкообразными охранниками и внешне выглядел настоящей крепостью, но я не опасался, что нас будут ждать с ответным визитом.
        Дело в том, что Шлемовича должны были вывезти на «фазенду», заодно прихватив нашу машину, которую на свое имя купил Слава. Доложиться господину Массо должны были наутро, но ночью нарисовались мы и сейчас глумились над пленным. В смысле я глумился. Шарль, как умел, обыскивал дом и слушал звуки из хорошо звукоизолированного подвала, а Женька допрашивал везучего охранника. Невезучего, понятно, уже не допросишь. Хотя как сказать. Попасть в умелые руки злого Женьки это невезение.
        Почему Женька злой? Так это он второго охранника убил и теперь расстраивается. Убил случайно, а расстраивается серьезно, поэтому живому охраннику я не завидую.
        Злобный Евгений появился через сорок минут и, ни слова не говоря, потащил моего собеседника в подвал вместе со стулом, к которому он был привязан, а я, позвав Шарля, направился следом. Здешний подвал поразил меня еще при первом осмотре. Сразу видно, что строил его человек, знающий свое дело. В этом подземелье не пригибались даже мы с Женькой.
        Притащив счастливого, но опять нерадостного хозяина в подвал, Женька сдернул с него ремень, который с успехом заменял кляп, и тут же задал ему первый вопрос.
        - Теперь расскажи, зачем ты мне нужен? - Голос Женьки был спокоен и безжизнен.
        Охранник висел на крюке, на котором у нормальных людей висят свиные окорока, а здесь обычно располагались пленные. Под ногами у него натекла целая лужа крови. Похоже, что сегодня я «добрый полицейский», а мой друг «злой».
        Правда, никто кроме меня не увидел, что охранник просто вырублен, а лужа крови натекла с трупа. Порезы на живом охраннике были слабенькие, скорее инсценировочные. Выглядели они, конечно, страшненько, но не более того. Видимо, охранник раскололся сразу и дал Женьке полный расклад - он работал в городе уже почти четыре года и знал очень много и многих. Мой друг без нужды не зверствует - слишком много крови он повидал в своей жизни.
        - У меня есть деньги, - проняло нашего пленника.
        - Неправильный ответ. Деньги само собой. Полчаса общения с моим другом - и ты отдашь даже то, чего у тебя нет. Зачем нам оставлять тебя в живых и не в таком виде? - взял я допрос в свои руки.
        - Я… я могу дать вам информацию о господине Беккере. Он из Германии, но постоянно живет здесь. Это он попросил меня узнать о спутнике Готмахера. У него есть информатор в хранилище банка «Credit Suisse»^[20 - Credit Suisse - один из старейших банков Швейцарии - основан в 1856 году.]^. Мне было приказано собрать полную информацию об этом щенке, а он привел домой к Готмахеру и через два дня исчез, - прокололся подручный Мясника.
        Не думаю, что на нем крови меньше, чем на его прежнем хозяине, - до самого верха добирались совсем не мальчики-с-пальчик, а такие люди больше остальных ценят свою жизнь, но испуг его слишком наигранный.
        - Приказано? То есть ты хочешь сказать, что работаешь на немецкую разведку? И как давно?
        Отпираться Массо не стал.
        - Три года. Как только из Германии поступили первые пулеметы MG-34, Беккер нашел меня и сначала получал бесплатно, а потом стал платить за особо ценную информацию и разного рода услуги.
        - Сколько человек у Беккера в городе и есть ли где-то еще? - Это был основной вопрос, который меня интересовал. В группе прикрытия резидента никогда не бывает много людей, особенно когда под руками банда прикормленных беспредельщиков.
        - Я видел троих. Один постоянно живет с Беккером в его доме на Цветочном бульваре, двое снимают квартиру на соседней улице. В меблированном доме фрау Марты. - Сейчас Массо отвечал честно, хотя наверняка задумал какой-то финт ушами.
        - И что? Живут там, живут здесь. Нам с этого чего? - развязно встрял Женька, поигрывая ножом, сильно похожим на мачете.
        - Они… сегодня вечером приедут… все вчетвером. Беккер приказал Готмахера после допроса сюда привезти, - со страхом глядя на Женьку, пробормотал Массо.
        И здесь бандит переиграл - такое зверье никогда так демонстративно не пугается. У Массо с Беккером явно предусмотрен какой-то сигнал оповещения, но это прояснит или уже прояснил охранник.
        - Хорошо. Посиди пока здесь, а мы трупы в сад перетащим, - сказал Женька и несильно ткнул Массо пальцем в точку на шее.
        Бандит отрубился мгновенно, и Женя похлопал охранника по широкой, покрытой буграми мышц груди.
        - Просыпайся, Пьер. Уже можно.
        Охранник открыл глаза и уголками губ изобразил усмешку.
        - Он нам поможет, а я обещал отпустить его живым, - пояснил мой друг.
        Думал я недолго.
        - Хорошо. Но два условия. Ты встретишь сегодня немецких гостей и расскажешь всем заинтересованным людям в городе, что нас трогать не ст?ит. Иначе с ними будет то же самое, что мы сделаем с Массо. Можем после всего предложить тебе работу. Хочешь в этой стране, хочешь в другой. Выбор мы предоставим. Правда, только после дела. Нам нужны такие люди, как ты, но ты должен всегда помнить, что незаменимых людей нет, а преданность лично нам мы ценим больше всего на свете.

* * *
        Что хорошо в перекрестных допросах, особенно когда у допрашивающего много времени и есть необходимое место, так это то, что соврать практически невозможно. К тому же на нас работала психология допрашиваемых бандитов. Массо совсем не надо было скрывать информацию об охраннике, но и не надо было его намеренно «топить». Тем более после того, как он увидел, как «мужественно» тот держался. Охраннику же, наоборот, имело смысл сливать своего хозяина и молчать о себе, но на удивление о себе он рассказал, ничего не утаивая.
        То, что Пьер Вида по прозвищу «Большой» служил в Иностранном легионе, было видно по его татуировкам. На нем вообще было много чего нарисовано. На морскую тематику в основном. Массо вломил Пьера по полной программе, но самое интересное, что то, что рассказал сам Вида, меня скорее позабавило, чем расстроило.
        «Большой» был в б?льшей степени большим пугалом, нежели бандитом. Вида был охранником до мозга костей - защитником. За его спиной было полтора десятка трупов, но это была защитная реакция этого громадного организма на окружающую его среду.
        Первого человека Пьер Вида убил в пятнадцать лет - зарезал ножом отчима, избивавшего мать. После чего сбежал из дома, находящегося в пригородах Лиона, и добежал аж до итальянской Генуи. Границу между странами Вида просто не заметил, чем насмешил капитана торгового корабля, взявшего Пьера юнгой. В свои пятнадцать лет Пьер Вида был выше среднего итальянца на голову и сильнее его в полтора раза.
        Восемь лет морских странствий, пять Иностранного легиона и почти пять с половиной лет в империи Мясника не убили в Большом человека, но принесли ему необходимый опыт выживания. И вообще самый разнообразный опыт.
        В торговом флоте Пьер служил под именем Петера Ханна - у капитана завалялся паспорт сгинувшего в порту Гамбурга матроса. С этим же именем Большой пришел в Иностранный легион, а вышел из него под своим именем, которое никто во Франции уже не знал. Мать давно вышла замуж, и у Пьера появились двое мелких братьев.
        Итальянский, испанский, португальский и, разумеется, французский языки Пьер Вида знал в совершенстве, по-английски и по-немецки мог произнести три сотни слов, но совершенно не знал русского. Мимо такого человека мы с Женькой пройти просто не могли, поэтому трясли его хозяина очень жестоко, а Пьеру сделали предложение, от которого он не смог отказаться. Но это позднее - сначала была проверка.
        Немцы приехали в половине двенадцатого ночи. Военные говорят в двадцать три тридцать, но гражданские люди в основной своей массе руководствуются объективными ощущениями и называют время так, как видят. Немцы приехали в полном составе, на единственном в этом городе «Хорьхе-901». Не сильно понимаю, зачем им в городе вездеход, но видимо, ездят немцы не только по городу, а дороги в горах пока далеки от идеала. В то же время им виднее, а нам это сильно упростило задачу, так как брезентовый верх на автомашине был снят.
        Сначала мы думали принять немцев во дворе дома, но для этого надо было выпустить Большого к воротам одного. В этом как раз и была засада. Гостей всегда встречал Пьер Вида, который доводил их до дома, но у меня не было никакого желания запускать гостей во двор. В узком пенале двора нам негде спрятаться, и при огневом контакте можно зацепить нашего помощника, а дырявить его мне не хотелось. Еще убьем ненароком ценное приобретение.
        Шарль и Пьер, кстати, были сильно удивлены, когда мы дали им по автомату. А что в этом такого? Этих МП-28 у нас скопилось уже десятка два, а именно в этих двух стволах мы с Женькой по-быстрому сняли бойки, и автоматы все равно не стреляли.
        Наши помощники, недоверчиво косясь друг на друга, проверили автоматы, загнали патроны в патронники, но для моментального решения своих проблем в спину нам стрелять не стали. Получив от нас персональные задания, оба принялись с энтузиазмом их исполнять - всю кровавую работу мы делали сами, и это их устраивало больше всего.
        Для встречи дорогих гостей пришлось немного потрудиться. Обычно вечером во дворе горела небольшая тусклая лампочка, а улица и калитка совершенно не освещались. Предосторожность разумная, если не знать о людях, прекрасно умеющих стрелять на звук. Некоторые индивидуумы и ножи умеют бросать, не видя противника. Но это все лирика, сюрприз заключался не в этом.
        В половине двенадцатого ночи на окраине города припозднившегося прохожего можно не ждать - беспечные люди здесь долго не живут, поэтому лишних глаз можно не опасаться. Мы вывели электрический провод на улицу и повесили вокруг калитки шесть лампочек. Слабеньких, тусклых, но для сюрприза более чем достаточно.
        Немцы приехали ровно в двадцать три тридцать. Уж не знаю, как они так подгадали. Видимо, это все же немецкая пунктуальность, помноженная на арийский порядок и военную выучку.
        Машина остановилась точно у калитки, Пьер открыл смотровое окошко, удостоверился, что это долгожданный автомобиль, и принялся греметь засовами. Сначала вышли пассажир с переднего сиденья и сидящий за ним агент, затем водитель, который должен был остаться у машины, и только после этого сам Ганс Беккер. Вот заскрипел последний засов, открылась калитка, Пьер выставил на улицу свое ни разу не маленькое лицо - и тут вспыхнул свет.
        Забор, ограждающий двор, был высокий, сложенный из больших валунов, притащенных с гор, и шириной никак не меньше, чем сорок сантиметров. Мы с Женькой вполне на нем поместились. С разных сторон калитки.
        Вспыхнул свет, и с забора спрыгнули две тени. За мгновение перед этим водитель стал заваливаться назад - две пули нашли голову и грудь. Водилу было видно в блеклом отсвете фар, пока он их не выключил, чтобы не сажать аккумулятор, но положения своего он не изменил и стоял там же у передней двери машины.
        Карл Шефер среагировать успел - чуть развернулся, но это ему не помогло. Удар по голове и темнота. Очнулся он только в подвале. Пауль Нойер среагировать не успел. Очнулся он тоже в подвале.
        Ганса Беккера взял Женька. Беккер даже за «браунингом» дернуться не смог. Впрочем, при обыске мы нашли у него три ствола - «Браунинг М1903», «Вальтер ППК» и двуствольный «Дирринджер» на ноге. На все случаи жизни подготовился, даже яд в воротнике был зашит, но вот выверенного тычка в горло, а потом и удушающего приема Беккер никак не ожидал. Очнулся он уже в столовой, голый и притороченный к креслу.
        А что делать? Он нам живой был нужен. Бить его было опасно. А вдруг прибьем наглухо? Под настроение.
        Если честно, взяв этого немца живым, я даже не представлял, какая удача нам улыбнулась. Прямо птица счастья завтрашнего дня. Беккер был очень информированным человеком, но делиться информацией не спешил, а мы не торопились его допрашивать.

* * *
        Очнувшись, Ганс Беккер сильно удивился. Он сидел абсолютно голый в столовой этого недоноска Алера Массо. Бандит был ему полезен, но не настолько, чтобы его нельзя было заменить. Иногда Массо сдавал Беккеру своих подельников в Германии и Австрии, чем-то ему не угодивших. Изредка бандит делился ценной информацией или выполнял грязные поручения. Вроде сегодняшнего. Похитить, убить, выпытать необходимую информацию, запугать перед вербовкой - Массо не брезговал ничем, а Гансу Беккеру это было удобно.
        Задание, которое он дал Массо в этот раз, не было сложным. Необходимо было выяснить все о сыне барона Людвига фон Руггера. Людвиг фон Руггер был кадровым немецким разведчиком и давним приятелем Беккера еще со времен войны с царской Россией. Познакомились они в пятнадцатом году и с тех пор поддерживали дружеские и служебные отношения, часто помогая друг другу частным порядком.
        В этот раз просьба Людвига была необычна. Он просил проследить за собственным сыном Вильгельмом и выяснить все его связи. Как оказалось, в последнее время у Вильгельма появились деньги и… очень странные просьбы. Суть просьб сына Людвиг прояснить не захотел, но информация Беккеру была интересна.
        Неожиданно вполне благополучный юноша воспылал горячей ненавистью к англичанам… улетел в Швейцарию в обществе пожилого еврея. Поэтому фон Руггер сам прилетел в Берн к Беккеру, но находиться долго здесь не мог - работа не ждала. Майор Людвиг фон Руггер считался образцовым офицером и лично был представлен руководителю Абвера вице-адмиралу Канарису.
        В Берне молодой человек действительно оперировал крупными деньгами и посещал банки, арендуя личные сейфы в хранилищах, но что он туда помещал, доподлинно выяснить не удалось. Поэтому Беккер приказал Массо похитить ювелира Готмахера, с которым плотно общался младший фон Руггер, и отвезти его на ферму, располагающуюся в сороках километрах от города. В числе прочих бандитов на ферме жили шестеро агентов Беккера, которые должны были получить от ювелира всю информацию и завтра утром доложить ее.
        Сегодня ночью Беккер собирался уничтожить Массо вместе со всеми, кто находился в доме.
        Французский бандит становился неуправляемым, и после гибели Мясника перестал быть ему полезен. К тому же он знал о Вильгельме фон Руггере, а перебегать дорогу его отцу Беккер опасался. Весовые категории у них были разные. Барон Людвиг фон Руггер был вхож в самые знатные дома Германии и имел связи во всех структурах столь неожиданно обновленной Родины.
        Массо всегда охраняли двое, и проблем возникнуть не могло, но что-то пошло не по его сценарию. Теперь он, Ганс Беккер, сидит привязанный к креслу в столовой, на столе лежат все его вещи, в том числе и зашитые в уголок сорочки и в рукав пиджака ампулы с ядом, а за столом, не обращая на него никакого внимания, расположились двое молодых людей. На его вопрос, кто они такие и где он находится, они никак не отреагировали, как будто никакого вопроса не прозвучало.
        Впрочем, нет. Один раз в столовую зашел Большой - тот самый охранник Массо, что всегда стоял на улице. Сейчас он не связан и вооружен немецким автоматом, и это сбивало с толку более всего. Если он здесь, то где его хозяин? И кто эти молодые незнакомые люди? Беккер знал всех ближайших подручных Массо, но этих людей видел впервые.
        Наконец один из этих молодых людей повернулся к нему.
        - Итак, господин Беккер, я хочу задать вам тот же самый вопрос, который задал вашей карманной собачке Массо, на сию минуту мучительно сдыхающей, но все еще способной отвечать на мои вопросы. Зачем вы приказали следить за моим другом Вильгельмом фон Руггером и зачем приказали похитить мою вещь - господина Готмахера? Не удивляйтесь. Господин Готмахер именно моя вещь - он ювелир, и в его дело вложены мои деньги. Вильгельм тоже выполнял мою просьбу и размещал в разных банках драгоценности моей семьи. Я достаточно ему доверяю, тем более что то, что он держал в своих руках, не представляет особой ценности. Просто такое не имеет смысла хранить дома, а Франция слишком ненадежная в этом плане страна.
        Ответите правдиво на мои вопросы - умрете быстро. Не ответите - все равно ответите, но выглядеть вы будете, как господин Массо. Я не враг Германии, но вы не оставили мне выбора. Впрочем, вы можете остаться в живых, но для этого меня надо сначала заинтересовать, иначе я убью и вас, и всех ваших агентов, так же, как и всех бандитов Массо на хуторе в сорока километрах от города.
        Услышав это, Беккер невольно вздрогнул.
        Двадцать три человека, вооруженных до зубов, в крепком доме? Группа унтер-офицера Карла Морта тоже уничтожена? Это что? Блеф? Но на незаданный Беккером вопрос второй человек молча взял со стола стопку паспортов и стал раскрывать их перед его лицом. Вот и паспорта Карла, и его помощника обершутце^[21 - Обершутце. Старший стрелок - воинское звание СС.]^Горна. Фамилии были конечно же другие, но Беккер узнал своих подчиненных.
        Что ж, частично можно рассказать правду. Посмотрим, что из этого выйдет. Таких людей имеет смысл завербовать и использовать. Если они оставят его в живых, Беккер вернет с лихвой за все унижение, что он сейчас испытывает. Интересно, откуда у Вильгельма фон Руггера столь необычные друзья?

* * *
        Я слушал немецкого резидента и слегка удивлялся. Понятно, что Беккер говорил не все, и далеко не все, что он говорил, правда, но и этой информации мне хватало с лихвой. Теперь мне нужно было понять, оставить Беккера в живых или утопить вместе с его охранниками. С одной стороны, это был ключик к немецкой разведке, а с другой - это была полная засветка всей моей с таким трудом создаваемой сети.
        Утащить Моисея Шлемовича в соседний подвал недолго, недолго утащить туда же и его маленькую внучку, и он сам расскажет все, что знает. Что ж, тогда Гансу Беккеру не повезло. Не надо было ему совать свой нос, куда не следует. Не тронул бы Моисея Шлемовича, остался бы жив. Простую слежку за Славкой я бы обыграл так, что немецкий резидент мне бы еще должен остался.
        Значит, не судьба. И я, взглянув на Женьку, кивнул ему в сторону подвала. У нас было еще одно грязное дело. Правду такие люди говорят только через жуткую боль, но Ганс Беккер знал не просто много, а очень много. Мы с Женькой тоже хотим все это знать.
        Пугать швейцарскую полицию и городских обывателей мы не стали, хотя изначально я планировал прибить Алера Массо к деревянным воротам его дома снаружи. Как наглядное пособие для всех заинтересованных лиц. То, что осталось от бандита, мы вывезли в очередной лес, пристроили его на очередное дерево и отметили это место на карте.
        На этой же карте отметили еще два очень познавательных в информационном плане места и отдали эту карту одному человеку в городе. После чего Пьер Вида на пару минут уединился с ним и рассказал, в чью сторону мы смотреть не рекомендуем, но готовы поговорить на интересующие нас темы конфиденциально.
        Через несколько дней пожилой хорошо одетый мужчина подсел ко мне в ресторане, и я, наконец, познакомился с тем человеком, который мог помочь нам решить некоторые наши проблемы. В первую очередь с разнообразными документами. Швейцария находится совсем недалеко от Германии, а нам были необходимы именно немецкие документы. И я был готов за них платить. Впрочем, меня устроили и итальянские, и швейцарские, и испанские, и греческие.
        К тому же этот степенный господин с благородной сединой на висках сдержанно поблагодарил меня за устранение с его «поляны» господина Массо с его никому не нужной в этом городе командой. Затем этот представитель рода человеческого клятвенно заверил меня, что в сторону предприятий господина Готмахера больше не посмотрит ни одна пад… ни один нехороший человек, ибо доказательства предоставлены более чем убедительные.
        Теперь я мог открывать в Швейцарии все, что моей душеньке угодно и где мне это угодно, а угоден мне был в первую очередь аэроклуб со своим аэродромом в Цюрихе или его окрестностях. Потому что много проще летать в Германию со своего аэродрома, на своем самолете и приземляться на гражданский аэродром в любом городе Германии, чем с мешком взрывчатки ползать через границу, беспокоя сладко спящих овчарок швейцарских пограничников. Я думаю, что господин Ламберт любезно согласится принять руководство аэроклубом и сопутствующими ему службами и потихонечку наберет во Франции нужных ему людей. Тем более что после поражения Франции, если таковое в этом мире произойдет, их будет просто невероятное количество.
        Господин Ганс Беккер со своими друзьями пропали с концами из собственного дома. Найти их так и не смогли, а их машину обнаружили на одной из набережных города. Меблированный дом фрау Марты, в девичестве Марты Нотбек, неожиданно сгорел со всеми постояльцами. Сама фрау Марта выбраться из огня так и не смогла.
        Вот скажите мне, зачем мне немецкая агентурная точка рядом с домом? Остальных агентов Беккера я трогать пока не собираюсь. Пришлют немцы нового резидента, выйдет он на старых агентов Беккера, вот тогда можно будет кого-нибудь навестить. А пока пусть живут.
        За всеми этими мелкими хлопотами прошло еще несколько дней. Наконец прилетел Славка, отхватил от меня словесных звездюлей, доложился об успехе своей миссии, получил свой швейцарский паспорт и отправился с господином Шарлем Ламбертом в Германию. Если у меня будет свой аэроклуб, то мне нужны самолеты.
        Пока война не началась, можно и прикупить себе два новых пассажирских пятьдесят вторых «юнкерса» и еще один «шторьх». Тем более что покупку этих нелюбимых мною транспортных средств оплатили господа Массо и Беккер. Немного поучаствовала в этом благородном деле и фрау Марта со своими постояльцами. Как-никак пятьдесят восемь тысяч швейцарских франков они собрали. Всякие побрякушки, которые уже переделывает сын Моисея Шлемовича - Давид, не в счет.
        Хотя, конечно же, до господина Массо немецкой разведке со всеми ее агентами и резидентами, как до Пекина боком. Очень небедный был господин. Не так, как его хозяин, но все же. И так просил меня забрать все, что ему принадлежит, так умолял. Прямо в ногах валялся. Даже четыре склада с оружием сдал. Один из них с неучтенной продукцией. Я, правда, не знаю, зачем мне столько пулеметов MG-34 и ZB-26, снайперских винтовок, автоматов МП-38, разнообразных немецких, чешских и польских пистолетов и гранат опять же различных производителей и модификаций. Взрывчатки опять-таки почти полторы тонны с всякими средствами взрывания от бикфордова шнура до электродетонаторов, бинокли, противогазы и прочая военная амуниция, но пусть будут. Война большая. Опять же продать не проблема - седовласый господин оставил нам свои координаты и просил обращаться, если что.
        Это «если что» наступило почти сразу - для нашей окончательной легализации в этой стране мне понадобились обширные связи «седовласого», и я, недолго думая, свел Моисея Шлемовича с протеже своего нового знакомого. Знакомство двух деловых людей, у одного из которых есть почти неограниченные связи, а у другого настолько же неограниченные финансы, благотворно повлияло на скорость подписания различных официальных бумаг и разрешений.
        Были у нас проблемы со швейцарским гражданством, но совсем небольшие. На каждого из нас было оформлено по нескольку объектов недвижимости. Шарль Ламберт и Вильгельм фон Руггер вообще захотели свой аэродром открыть и купить собственные самолеты, а князь Александр Сан-До-намито возжелал построить и открыть пару гостиниц и рестораций и уже купил землю и начал стройку. Кто же таким людям откажет? Тем более что им помогает сам Готмахер Моисей Шлемович, у которого в Берне внезапно организовались весьма впечатляющие связи.
        В общем, в столице Швейцарии пришлось немного задержаться, и только в начале августа мы собрались разлетаться в разные стороны. Время поджимало, а сделать предстояло еще очень многое. Слава напрямую должен был улететь в Лондон и работать там по утвержденному нами плану. Шлемовичу с сыном и Шарлю с Пьером необходимо было остаться во Франции.
        С появлением этих двух французов возникла у меня одна безумная идея, которую надо было немного потрясти, но для этого мне были необходимы информированные люди в среде французских интендантов и… деньги. К счастью, денег пока хватало на все мои планы. Людей было маловато, но это, к сожалению, мы изменить никак не могли.
        Ну а мы с моим другом решили пока прогуляться по Германии. В конце концов, нашу с ним работу никто не отменял. И вот второго августа тысяча девятьсот тридцать девятого года два швейцарских предпринимателя ступили на пыльную траву гражданского аэродрома под Мюнхеном.
        Прилетели мы порознь. Я, хромая на левую ногу, держался за массивную и безумно дорогую трость с золотым набалдашником. В самолете привычно бухал, спаивал четверых соседей и рассказывал всему миру о своем отвращении к полетам.
        Женька спаиваться не пожелал и весь полет мрачно глазел в разложенные на небольшом столике деловые бумаги и то и дело поправлял сползающие на кончик носа очки. Ничто так хорошо не запоминается и не отвлекает соседей, как простые и будничные движения и действия.
        Мне нужен был Мюнхен. В этот город периодически наведывался Гитлер, и именно отсюда я начну наш первый диверсионный рейд, а то у Женьки руки уже чешутся. Как бы не сорвался.
        Богатые швейцарские господа долго в колыбели нацистской Германии не задержались. Один пропал сразу после прилета, видимо незамедлительно принялся решать свои деловые проблемы, зато второй оторвался по полной программе. Посетил знаменитую пивную, откуда пьяные нацистские отморозки начали свое шествие по собственной стране, а затем и по миру, поглазел на окрестности и зачем-то сходил в цирк. И ведь ни тросточка ему не мешала, ни поврежденная нога. Но уже через двое суток пресытившийся жизнью молодой человек купил билет на берлинский поезд и отбыл в столицу Великой Германии.
        То, что сломал себе шею, упав с лестницы в меблированном доме, наездник мюнхенского цирка, прошло абсолютно незамеченным. А такой господин был шустрый: вольтижировкой занимался, в немом кино снимался и вообще был спортивным и деятельным, несмотря на свой возраст мужчиной.
        Если теперь кто и будет готовить казаков для борьбы с югославскими партизанами, то это будет явно не генерал-лейтенант Андрей Григорьевич Шкуро. Может быть, это обстоятельство хотя бы десятку казаков жизнь сохранит. Шли они к немцам вслед за что-то там показавшим в гражданскую генералом, которому верили, и вместе с ним оказались у наших.
        «Шкуре»-то все равно, он в сорок седьмом году на виселице оказался. Туда и дорога. А все остальные, кого американцы выдали нашим, где? Вечную мерзлоту своими телами удобрили?
        Первые страницы всех без исключения газет Мюнхена, а позднее и всей Германии заняло другое происшествие. В ночь на четвертое августа на грузовой станции города загорелся и взорвался состав с авиационным топливом. Пожар охватил еще четыре состава, один из которых оказался с военным имуществом третьего воздушного флота люфтваффе. Все бы ничего, но этот состав оказался с бомбами.
        Взрыв на станции донесся даже до нашего уходящего поезда. Чуть под откос не слетели. Прилетим в Лондон, я Славке его химические взрыватели вставлю в такое место, что он сам удивится, как они там оказались. В ухо, например.
        Женька тоже хорош! Пустили козла в огород. Дорвался до эсэсовцев. Шестнадцать штук зарезал. В пивной, на станции, просто на улице. Ну, в пивной ладно. Там в туалете оберштурмфюрер сам башкой об раковину ударился. Точняк виском угодил - никакая полиция не докопается. Сам правил! Не все же Женьке развлекаться, я тоже кое-что умею.
        Один на станции тоже на несчастный случай спишут - с платформы свалился. Целый штурмбанфюрер, а удар не держит. Я не виноват, что он приколов из моего детства не знает. Но остальныето зарезанные и в канализации. Вони будет, когда их найдут!
        Работать в таких сказочных условиях просто лепота: ни рамок металлодетекторов, ни досмотра личных вещей, ни камер слежения. Правда, если мои чемоданы досмотрят, то на пару расстрельных статей набежит влегкую, а ежели еще и личный досмотр проведут и найдут подарки господина Беккера, то проще будет самому застрелиться.
        А где я еще настоящие эсэсовские документы и форму возьму? Только с трупов. Прилетим в Стокгольм, произведу натуральный обмен - я Ицхаку Гершевичу ствол с одного из гестаповцев, а он мне документы его приятеля с моим фото на развороте. По-моему, равнозначный обмен. Могу еще значок с мундира эсэсовского лейтенанта презентовать. Мне не жалко.
        В Берлине тоже не особенно разгуливались. Пока я уже привычно для окружающих бухал в окружении халявных статистов и двух профессиональных статисток, Женька работал. Всего за сутки он проделал просто гигантскую работу. Смотался на арендованной машине в пригород и прикопал оставшуюся взрывчатку и б?льшую часть стволов. Еще неизвестно, когда мы Берлине появимся, и будет ли возможность притащить сюда взрывчатку. Мы, конечно, и на коленке можем такое слепить, что пару зданий разнесет в пыль, но светиться с этим пока рано.
        Прошлись и по центру города. Порознь, разумеется. Я гулял с весьма привлекательной девицей, которая скрасила своим присутствием две ночи приезжего господина. Женька, понятно, в одно лицо. Облизнулись издали на Рейхстаг, прокатились на такси мимо берлинской Лубянки, ее еще «гестапо» кличут, заодно полюбовались на здание Министерства авиации. Это, которое люфтваффе - они на одной улице находятся.
        Для того чтобы хоть что-то планировать, надо не только на карты смотреть, но и визуально знать место. Иначе так напланируешь, что и сам без головы останешься и людей своих угробишь, а у меня их не так много.
        Встретились мы с Женькой только в аэропорту перед вылетом в Копенгаген. Здесь показывать, что мы незнакомы, было нельзя, но мы были друг другу рады и накатывать начали еще перед посадкой в самолет.
        То, что в Берлине за наше короткое посещение пропало четверо полицейских, два сотрудника гестапо, полковник люфтваффе и три офицера вермахта, эти вопросы не к нам. Больше бы пропало, если бы работали вместе, но появиться вдвоем, это сразу посадить себе на шею полицейских ищеек.
        Германия реально полицейское государство. На меня не стучал, наверное, только ленивый, а такие в центральных городах не водятся. И в Мюнхене, и в Берлине Женька останавливался в гостиницах на окраине и выезжал в город на такси или арендованной машине. Для меня он в Мюнхене пропал и появился только в Берлине на аэродроме. В поезде я на двух люксовых местах ехал в одно лицо, а Женька залез в окно и ушел от меня в свой вагон. Причем уже на ходу. А как бы он иначе состав с горючкой обидел?
        Вздохнули спокойно мы только в Стокгольме. Сгрузили документы и оружие, выдали задание младшему Гершевичу и сутки спали. Через сутки проинспектировали свою уже готовую «птичку», выдали очередное задание своему местному помощнику и, загрузившись в очередной попутный самолет, направили свои стопы обратно. В Копенгаген.
        В столице Дании мы немного задержались - надоело прыгать короткими маршрутами через Германию, и пришлось немного раскошелиться. Наняли мы очередной пассажирский борт и через двое суток оказались в Лондоне. Летели через Амстердам. В столице Нидерландов проболтались почти сутки - заправляли самолет, брали попутный груз и почту.
        Необходимо было пробежаться по городу, набрать очередных сувениров, да хоть немного постоять на твердой земле. Ну не летчик я в этом мире. Не летчик, а придется, как это ни противно. Поэтому, пока борт наемный, я полпути с пилотом и штурманом просидел, накинув пилоту самолета дополнительных денег. Странно, но в кабине самолета такого безотчетного страха я не испытывал. Может, это оттого, что в салоне ни черта не видно? Придется экспериментировать.
        Словом, прилетели в Лондон. Задолбали меня эти ознакомительные поездки. Хорошо, что теперь хоть немного на месте посижу. До начала событий в Европе нам можно слегка расслабиться.
        Куда деваться бедным путешественникам, тем более что они налегке? Пара чемоданов не в счет. Только в тот трехэтажный дом, который уже был готов для нашего проживания. Времени прошло уже достаточно, чтобы наш основной помощник в Лондоне все для нас подготовил.
        Если бы хоть кто-нибудь знал, сколько мне стоил этот сарай! Почти вся свободная наличка ушла на эту казарму. Одно радует - дом почти в центре города и хоть и невысокий, но длинный. Он так удачно расположен, что выход из него аж на четыре улицы. Первый этаж пойдет под ресторан, ломбард и магазин, а второй под гостиницу. Третий этаж я специально оставил как представительские апартаменты, а все остальное после легкой «косметики» уже можно было использовать.
        Зайдя в холл, мы слегка притормозили. За столиком ресепшена сидела незнакомая нам девица, которая с ходу заявила, что мест в ресторане нет и в ближайшее время не предвидится. Мы с Женькой слегка выпали в осадок.
        Нормально так! За порог ступить не дали. А потом с какого перепуга нам в гостинице заявляют про ресторан? В него же есть отдельный вход. Пока мы так недоумевали, дверь в ресторан распахнулась, и в холле раздались звуки музыки. И какой музыки!
        Мы с Женькой так и застыли на пороге. Я вообще заметил одну странную особенность. Мы меняемся. Вот эти мальчишки, погибшие в самом начале своей молодости под влиянием нашей памяти и сознания, кардинально изменились. В самые первые недели это было не слишком заметно, но сейчас это здорово бросается в глаза. Мне, по крайней мере.
        В нашей жизни Яша просто изумительно играл на гитаре. Причем очень любил испанские мелодии и даже привносил в них что-то свое. У нашего друга совсем не было голоса, но именно как аранжировщик он просто бесподобен. Здесь же я несколько раз замечал, что Яшка что-то мурлычет себе под нос, но он ни разу не взял в руки гитару. Перед самым нашим отъездом я попросил Женьку, и он в музыкальном магазине купил шикарную «испанку», оставив ее в Яшкиных вещах, и сейчас мы пожинали плоды моего поступка.
        Скорее, как теперь оказывается, проступка - из зала ресторана звучал Френсис Гойя. Этот гитарист нравился мне еще у нас. Бывал я и на его концертах, но главное, что он мог обработать любую музыку. Вообще любую, даже русскую народную, превращая ее в нечто свое, бесподобно звучащее. Сейчас Яшка играл «Подмосковные вечера», но именно в обработке талантливейшего бельгийского музыканта, а в дверях, утирая слезы, стояла несравненная Мария Витольдовна.
        О как! Шустро она в Испанию с Португалией смоталась. И тут Яшка запел:
        Не слышны в саду даже шорохи,
        Все здесь замерло до утра…
        И далее по тексту. Твою же мать! По-русски запел! Я заглянул через плечо Марии в зал. Понятное дело - в ресторане яблоку негде было упасть. И, судя по всему, здесь собрались в основном русские, живущие сейчас в Лондоне.
        Хотя вон и все наши. Гершевич с утирающей слезы супругой, Славка с потрясающе красивой девушкой, неразлучная парочка Пьер и Шарль, явно не понимающие ни слова, но глядящие на Яшку с детским восторгом.
        Понятно - такого исполнения испанских мелодий они в своей жизни еще не слышали. Да и таких обработок тоже. Впрочем, мы зацепили только кусок композиции Френсиса Гойи, по-моему, это была концовка альбома «Moscow Nights», а в нем и «Калинка», и «Очи черные», и те же «Подмосковные вечера».
        Приятно все же иметь идеальную память - в этом исполнении я слушал Яшку в апреле восемьдесят восьмого года в расположении пятьдесят шестой ДШБ^[22 - 56-я отдельная гвардейская десантно-штурмовая бригада - отдельная часть в составе десантно-штурмовых формирований Сухопутных войск СССР в период Афганской войны, в составе ВДВ СССР (с 1990 года) и на текущий момент в составе Воздушно-десантных войск Российской Федерации. Днем рождения формирования является 11 июня 1943 года, когда были сформированы 7-я и 17-я гвардейские воздушно-десантные бригады.]^под Газни. Гитара только тогда у моего друга была похуже, но народу набилось, наверное, раз в десять больше, чем сейчас.
        Черт! Уходить надо, пока не заметили! Я тронул Марию за плечо и, когда она оглянулась, сказал:
        - Мария Витольдовна! Завтра в полдень вместе со Шмулем Гершевичем прошу вас приехать в гостиницу «Вена». Спросите господина Барбьера. До нашей встречи не рассказывайте никому о нашем приезде. - И тут же бросил Женьке: - Уходим.
        Вот что значит профессионал. Женька тут же развернулся и направился к выходу. Несколько такси стояли у выхода, так что уехали мы сразу. Мне очень сильно хотелось грязно говорить матом, но таксист тоже мог оказаться русским. Молча доехали до очень дорогой гостиницы, поднялись в номер, и только там я дал волю своим эмоциям, влепив со всей дури кулаком в дверь стенного шкафа. Дверь теперь будут ставить новую, но немного легче мне стало. Женька мрачно молчал, глядя на освещенные улицы центра Лондона. Худшей ситуации я даже придумать не мог.
        Глава 12
        - Я могу узнать, каким местом вы думали? - Был уже вечер следующего дня.
        Славка и Яшка сидели прямо передо мной. Женька расположился на широком подоконнике.
        - Славка! Понятно, что этот малолетний засранец думать не умеет, но ты-то собаку съел на конспирации. Ты теперь понимаешь, что в Лондоне вы оба работать не сможете?
        - Да ладно, Сань! Ну, подумаешь, спел пару песен! Что в этом такого? - развязно протянул Яшка.
        - Ничего. Ровным счетом ничего, если не считать, что во Франции ты не знал русского языка и не умел играть на гитаре. Зато теперь половина Лондона об этом феномене судачит. И заметь, русскоговорящего Лондона. Сколько концертов ты успел дать? Девять? Женька сегодня только до ресторана внизу успел дойти и сразу четыре слуха о тебе собрал. В какую яму теперь тебя надо закопать, чтобы о тебе забыли? Прославиться захотел? Так с тобой и Славка прославился. Барон Вильгельм фон Руггер засветился рядом с еврейским мальчишкой. Отличная реклама для человека, который в самое ближайшее время должен оказаться в Германии. Прекрасный подарок гестаповцам. Прямо с доставкой на рабочее место.
        - И что же теперь делать? - Теперь Яшка был растерян.
        - Да ты все уже сделал, - не выдержал Женька.
        - Ты нам всю малину обгадил. Мы теперь даже рядом с гостиницей появиться не сможем. Вчера едва ушли незамеченными. Всех, кто с тобой контачил, придется из города убирать. Машка с Гершевичем и Пьером уже сегодня уезжают по твоей милости. Дашку сюда пришлось заселять - ей репортеры на улице прохода не дают. Ты думаешь, мы зачем это здание покупали? Самое лучшее место для первичной эксфильтрации после работы в центре. Можно зайти в дом на одной улице, а через десять минут выйти совсем на другой, и при этом ни одна собака не увидит, как мы прошли по зданию. Тебе надо было просто тихо посидеть несколько месяцев. Это так сложно? Мы какое задание вам давали? Произвести предварительную разведку и подготовить производственные мощности для работы на месте. Тебя вообще в городе не должно было быть, а ты поселился в гостинице вместе с матерью, которая всего за сутки умудрилась дать шесть интервью о том, что ее сын во Франции не умел играть на гитаре. Тебя иначе чем французским феноменом теперь не называют. Осталось только оперативников иностранного отдела НКВД дождаться. Для полного счастья. - Женька
замолчал.
        Понимая, как они накосорезили, молчали и Славка с Яшкой.
        - Значит так. Мы посовещались, и я решил. Акын в сопровождении Женьки и Шарля сегодня ночью на машине уезжают в город Лланелли. Городок промышленный и на берегу океана. Мы на побережье купили небольшой цех для переработки рыбы, тройку рыбацких посудин и приличный кусок земли. Свой причал и дом для проживания тоже имеется. Там сейчас пока заправляет один из родственников Гершевича.
        Яша! Отдельное помещение тебе сейчас достраивают, необходимое оборудование купят, оружие привезут, но ты недели три сидишь и никуда свой клюв не высовываешь. Утихнет, вернешься. Ты нам здесь нужен. Перед отъездом проводишь серьезную разъяснительную работу со своей болтливой мамочкой. Если эта французская овца еще хоть одно лишнее слово вякнет, ты останешься сиротой. Можешь передать дословно.
        Учти, я не шучу. Слишком многое поставлено на карту.
        - Слава! Ты папаню своего когда видел? Он в Лондон не собирается?
        Славка привычно усмехнулся.
        - Не собирается! Батяня в нашей гостинице четвертый день живет! Папаша меня вопросиками с подковыркой уже достал, а что ему отвечать, я не знаю.
        Удачно! Он-то мне и нужен. Пока непонятно, что старому барону здесь надо, но после поездки в Мюнхен немецкий шпион мне очень сильно понадобился.
        - Организуй мне с ним встречу. Можно и у нас в гостинице, но не у него в номере. Лучше подготовьте мои апартаменты на третьем этаже. Встреча состоится завтра ближе к вечеру. Думаю, успеем мы с тобой пробежаться по Лондону и кое-что наметить. Да и Дарью Никаноровну с мамашей нашего гусляра надо будет в Дублин отправить.
        - В Дублин-то зачем? - удивился Славка.
        Яшка так и молчал, угрюмо уставившись в начищенный паркет номера. Такого разноса он не ожидал.
        - По той же причине - засветилась рядом с нашим бардом. Думалось мне в качестве ширмы ее в Лондоне использовать, а теперь она по милости этого Шпильмана не менее полугода будет осваивать основы гостиничного и ресторанного бизнеса в столице Ирландии. Здание под гостиницу там уже купили. Маманя трубадура ей поможет, заодно Дашка за ней присмотрит, но теперь на нее ничего не оформляем - вышла из доверия, а как дальше пойдет, посмотрим. Все. Разбегаемся. Нам еще полночи носиться.
        Разбежались мы действительно быстро.
        Шарль уже подогнал машину, и через десяток минут ребята вышли через черный вход гостиницы. Им еще почти сутки на машине пилить. Здесь километров триста, но машины этого времени и машины двадцать первого века несопоставимы. К тому же по пути они должны кое-что разузнать, так что поедут не быстро.
        Шмуль Гершевич с Марией и Пьером уже два часа как уехали в порт. Они обязательно сегодня уплывут на первой же попавшейся торговой посудине. Пьер наизнанку вывернется, но свое обещание сдержит. Работать у нас ему нравится. Они уже пару раз напились с Шарлем в Париже и на пару набили кому-то морду. Остались жутко довольными.
        Пьер перезнакомился со всеми остальными, а когда узнал, что постоянно будет работать в Лиссабоне, да еще и с Марией, так вообще чуть не прослезился. Он же моряк в прошлом, а в глубине своей души большой ребенок. Узнал, что я не собираюсь ограничиться только гостиницей и рестораном и не против покупки пары рыболовных судов, так был готов своих спутников на руках в порт утащить.
        А вот нет у меня другого человека, знающего португальский язык как родной. И лучшего цепного пса для охраны всего того, что в самое ближайшее время купит Гершевич в столице Португалии, мне не найти.
        После отъезда Женьки мы посадили Дашу и мать Яшки на поезд и поехали по разведанным.
        Славкой объектам грабежа. Ну а куда же еще? У нас опять наличные деньги заканчиваются. Не бриллианты же с сапфирами и изумрудами за бесценок продавать?
        Ночевали мы у себя в гостинице, и ближе к вечеру Славка сходил за отцом. Барон нос не задирал и появился точно в назначенный им самим срок. После взаимных приветствий я взял слово.
        - Знаете, господин барон, я нахожусь в некотором замешательстве. Мне хотелось бы попросить вас о небольшом одолжении, но мы с вами едва знакомы, и я даже не знаю, как к вам с этим обратиться. - Я изобразил легкое смущение.
        - Что вы, князь! Чем смогу, я вам помогу. - Барон снисходительно улыбнулся.
        - Что ж. Хорошо. Мы с моим другом хотели бы закончить одну из разведывательно-диверсионных школ Абвера, а для этого нам необходимо ваше рекомендательное письмо к вашему непосредственному руководителю подполковнику доктору Альфреду Блоху. - Интересно видеть, как у старого прожженного шпиона моментально меняется лицо.
        - Что-о-о-о-о? - Лицо барона медленно покрывала мертвенная бледность.
        Как бы он прямо здесь копыта не откинул. Нежней надо. Кто ж знал, что барон такой впечатлительный?
        - Вы в своем уме, князь? - хрипло прокаркал убитый наглухо майор немецкой разведки.
        - Разумеется, господин майор. Позвольте вам напомнить. Подполковник доктор Альфред Блох руководит группой «1 Ви», управления «Абвер 1», которая собирает и обрабатывает разведывательные данные об экономическом положении всех стран мира. В вашем случае в Италии, Испании, Франции, Португалии и Великобритании. Особое внимание уделяется изучению запасов стратегического сырья, выпускаемой продукции военных заводов, состоянию оборонной промышленности. Впрочем, вы лучше меня знаете свои должностные обязанности, но судя по тому, что вы заинтересовались нашим переселением в столицу Великобритании, вы недавно получили приказ плотно заняться Англией.
        Я так понимаю, вы хотели спросить у меня, какие интересы у нас в Лондоне? Я легко отвечу на все ваши вопросы, но начну все же с Берна. Не стоило вам просить резидента немецкой разведки в Берне капитана Ганса Беккера следить за вашим сыном Вильгельмом фон Руггером. Нельзя в семейные дела посвящать посторонних людей, а особенно старых приятелей, подобных Беккеру.
        В Швейцарии Вильгельм выполнял несколько мои поручений, которые на тот момент я не мог сделать сам. Я попросил Вильгельма разместить в хранилищах банков драгоценности нескольких парижских семей - Франция слишком ненадежная страна в этом плане. Сам я, к сожалению, сделать этого не мог - у меня была крайне важная деловая поездка. Доставляли деньги и драгоценности совсем другие люди, а ваш сын только получал их в Берне и размещал в банках по составленному мной списку. К тому же Вильгельм контролировал вложение моих денег в несколько крупных покупок в Швейцарии. Я в достаточной мере доверяю своему другу. Деньги - это такая мелочь по сравнению с действительно дружескими отношениями.
        Вам надо было прямо спросить Вильгельма об обстоятельствах этого дела, и мы познакомились бы с вами еще в Париже. В этом случае никто из нас так никогда бы и не узнал, что вы и капитан Беккер сотрудники Абвера. Вы получили бы ответы на все свои вопросы и надежных друзей, господин Беккер сейчас был бы жив, а вместе с ним еще четырнадцать сотрудников немецкой разведки и более двадцати посторонних людей. Как разведчик вы должны понимать, что любое действие влечет за собой другие действия. Очень часто от вас уже не зависящие.
        Прилетев в Берн, вы попросили Ганса Беккера проследить за своим сыном, а господин Беккер не счел ничего лучше, как подключить к этому весьма щекотливому вопросу французских бандитов из недавно развалившейся парижской шайки Мясника. В Берне жил один из подручных Мясника, достаточно длительное время являющийся агентом господина Беккера, поэтому за вашим сыном следили совершенно непрофессиональные люди, которые решили сыграть в свою игру.
        Узнав о том, что Вильгельм гражданин Франции и, не жалея денег, покупает в Берне объекты недвижимости, бандиты собирались его похитить. Что вы хотите - бандиты. К тому же после гибели Мясника они остались без средств существования и собирались заниматься тем, что умеют делать лучше всего. Забыли они только об одном обстоятельстве - в этом городе они были чужие. Кроме них в городе есть и другие игроки, которым пришлые бандиты совершенно не нужны. К тому же в Швейцарии все жители вооружены и неплохо друг друга знают. Поэтому ограбить состоятельного швейцарца весьма непростая задача, чего нельзя сказать о недавно приехавших людях.
        В это время Вильгельм улетел из Берна, и вместо него подручные Беккера попытались похитить одного из людей, в предприятия которого вложены мои деньги. Но дело в том, что у всех моих друзей есть тайная охрана, в обязанности которой вменяется пресекать подобные действия. Вильгельма эти люди тоже охраняли, вовремя обнаружили слежку и сопровождали вашего сына до его отлета. Дальнейшее, как вы понимаете, все достаточно просто. Сначала были уничтожены исполнители, затем захвачен их главарь - господин Алер Массо. Долго господин Массо не отпирался и выдал заказчика.
        Ганс Беккер со своими друзьями оказался в подвале Алера Массо несколько позднее. К сожалению, на тот момент, когда я узнал, что господин Беккер является кадровым сотрудником немецкой разведки, его внешний вид и общее состояние оставляли желать лучшего. Ничего личного. Мои люди просто выполняли свои обязанности. Господин Беккер оказался довольно стойким немецким офицером, но к нам в гости он попал не один, а со своими ближайшими помощниками - лейтенантом Карлом Шефером и унтер-офицером Паулем Нойером. К моему глубокому сожалению, водитель господина Беккера во время захвата был убит.
        Я не знаю, кто из них первым стал отвечать на вопросы, но теперь достоверно знаю всю информацию, которой располагали все сотрудники и агенты Абвера, проживающие на тот момент в Берне. Капитан Беккер тоже не счел возможным отпираться, тем более что это было абсолютно бессмысленно и весьма болезненно. Группа полевых егерей под командованием унтер-офицера Карла Морта была уничтожена вместе с бандитами Алера Массо. Об этой группе мы узнали только после допроса Беккера, но к тому времени все они были уже мертвы. Мои люди не любят церемониться с бандитами и стараются живыми их не брать.
        Я мог бы оставить капитана Беккера на этом свете, если бы не два обстоятельства. Первое: он и его люди знали о моем друге и вашей опрометчивой просьбе. Второе: после такого допроса господина Беккера гуманней было просто пристрелить. Не побоюсь этих слов, но ваше гестапо по сравнению с моими людьми, добывающими информацию методами, далекими от цивилизованных, это летний лагерь Гитлерюгенда. Поэтому господин Беккер со всеми своими людьми очень мучительно переселились в мир иной.
        На сегодняшний день о вашем приезде в Берн, вашей опрометчивой просьбе и о деятельности вашего сына не знает ни одна посторонняя душа. Мы уничтожили всех агентов Беккера, которые могли хоть что-либо знать об этом. И последнее. Я хочу сделать вам подарок. Ознакомьтесь. - Я протянул барону несколько листов бумаги.
        - Что это? - не притрагиваясь к бумагам, процедил барон.
        - Это ваш смертный приговор, господин майор. Рапорт капитана Беккера криминальному советнику центрального аппарата уголовной полиции господину Бендерфу. Здесь указаны все детали выполнения людьми Беккера вашей необычной просьбы, а также обстоятельства уничтожения бандитов Алера Массо и его самого егерями Карла Морта. Пикантность ситуации заключается в том, что этот рапорт был написан Беккером до того момента, как он со своими агентами пришел убивать Массо, но уже после уничтожения моими людьми группы Морта. Я так понимаю, что это далеко не первый рапорт сотрудника Абвера в главное управление имперской безопасности.
        Дело в том, что люди Алера Массо длительное время воровали и покупали ворованное оружие, произведенное на заводах Германии, Австрии и Чехии. Затем оружие переправлялось во Францию и другие страны, а сам Массо был секретным агентом капитана Беккера и постоянно сдавал своих людей в полицию безопасности. Это был взаимовыгодный союз главаря бандитов и уголовной полиции. После смерти Мясника Алер Массо оказался не у дел и перестал быть нужен Беккеру и гестапо. В результате последних событий в Австрии, Чехии и Словакии и, соответственно, возросшей активности гестапо и уголовной полиции все бандиты Алера Массо собрались в окрестностях Берна. Все остальное вы знаете.
        Теперь барон взял со стола рапорт капитана Беккера и внимательно изучал его.
        Майор немецкой разведки уже успел нацепить на лицо маску безразличия, но слишком внимательно читал донос на себя. Почерк своего приятеля барон стопудово знал, а вот то, что господин Беккер скоропостижно скончался, наверняка еще нет. Смертный приговор, не смертный приговор, но окончанием карьеры барона Людвига фон Руггера этот рапорт был однозначно.
        - Любопытно, - наконец произнес он, отложив в сторону бумаги. - Так что же вы хотите, князь? - Теперь его это действительно заинтересовало.
        - Меня интересует только то, что и в самом начале нашего разговора. Мы с моим другом хотим поступить в разведывательно-диверсионную школу Абвера, - терпеливо повторил я.
        - Простите, князь, но Вильгельм никогда не говорил мне, что собирается поступить на военную службу.
        Конечно, не говорил.
        Мое заявление было для Славки сюрпризом, и сейчас он изумленно посматривал на меня, что не укрылось от барона.
        - А при чем здесь ваш сын, господин барон? Я говорю о своем друге - Степане Барбьере. Вильгельм уже взрослый человек и сам в состоянии решать свою дальнейшую судьбу. Я конечно же буду рад, если он примет такое же решение, но само это решение должно остаться за ним. В любом случае он должен посоветоваться с вами - служба в разведке накладывает на человека определенные обязательства.
        Теперь барон с интересом разглядывал меня.
        - Зачем вам это нужно, князь? Вы достаточно состоятельный человек, чтобы поступать на службу ради самой службы, и потом с этим могут быть достаточно большие сложности - все же вы граждане Франции, - включил «дурака» старый шпион.
        - У вас устаревшие сведения, господин барон. Господин Барбьер, Вильгельм и я с недавних пор являемся гражданами Швейцарии и одновременно Аргентины. Мы посчитали, что так будет лучше для тех дел, которыми мы уже занимаемся. К гражданам нейтральных стран обычно возникает не очень много вопросов. К тому же вполне возможно, что в самое ближайшее время мои люди доберутся до Южной Америки.
        По поводу школы Абвера нет ничего сложного - только в этом учебном заведении можно приобрести знания и навыки, полезные для нашей дальнейшей жизни. К тому же я бы хотел просить ваше руководство, чтобы мы учились инкогнито и ходили на индивидуальные занятия. График этих занятий и перечень необходимых нам дисциплин я распишу вам подробно. Нет необходимости рассказывать всем заинтересованным людям подобные пикантные подробности. Нам еще в этой стране работать и, надо сказать, не только в этой. Я не собираюсь ограничиваться Великобританией. Неизвестно, куда нас занесет судьба, но не хотелось бы усложнять себе дальнейшую жизнь. Кстати, если для осуществления моей просьбы вам необходимо завербовать парочку перспективных агентов, мы с моим другом не будем против этого. В некотором роде мы действительно можем друг другу помочь, а вам будет значительно проще аргументировать руководству мою просьбу.
        Господин барон! Я понимаю, что вы не можете сразу принять подобное решение и вам необходимо время, чтобы обдумать все это. Давайте встретимся завтра в это же время. Мне тоже необходимо некоторое количество времени - я давно не был в Лондоне и мне надо решить некоторые неотложные дела.
        С этим мы с бароном и распрощались.
        Я завалился спать, а Славка пришел уже глубокой ночью, и поговорили мы с ним только утром.
        - Саш! Мне о своих планах сказать ты не мог? - В голосе Славы звучала откровенная обида.
        - Мог. Но не сделал этого специально. Понимаешь, какая штука. Такого косяка, как с Яшкой, ты в той жизни никогда бы не допустил. Ты бы его уже во время первого выступления связал и засунул в подвал. Сидел бы наш Яша в том подвале до нашего приезда, а сейчас ты в ресторане расслаблялся, демонстрируя всем окружающим свою красавицу. Кстати, очень достойная девочка! Из чего следует вывод, что не только мы изменили погибших мальчишек, но и физиология и гормоны этих сопляков действуют на наше сознание. Ты сам мог бы заметить, что солидный, продуманный до мозга костей Яков Иосифович здорово изменился и ведет себя, как шестнадцатилетний щенок. Поэтому я тебя и отправлял сюда раньше, чтобы ты его контролировал, но не рассчитал, что твои гормоны тоже зашкалят.
        Неизвестно, как бы ты отреагировал, если бы я тебя предупредил, а так твое удивление было полнейшим, и барон это сразу отметил. Кроме этого, я не хочу, чтобы ты поступал в школу Абвера. В этом просто нет острой необходимости. И ты, и я, и Женька в этой школе инструкторами можем работать. Ты и сам прекрасно это понимаешь. Со временем немецкая разведка с подачи майора Людвига фон Руггера сама начнет использовать тебя, но как наемного агента. На сегодняшний день ты и так уже богатый немец, живущий во враждебной Германии стране, а твой отец высокопоставленный сотрудник Абвера. Тебе не имеет смысла лезть под чье-либо руководство, а его над тобой обязательно пристроят, как только ты закончишь разведшколу. Будучи свободным, ты, наоборот, можешь набивать себе цену как хочешь. Тем более что ты гражданин Швейцарии и постоянно будешь жить в Лондоне, а вот мы с Женькой для немцев навсегда останемся русскими, и для того, чтобы получить хотя бы капельку доверия, должны пройти и школу Абвера, и весь комплекс обязательных проверок.
        Ко всему прочему, один из нас должен постоянно контролировать Яшку, чтобы он опять что-нибудь не выкинул. При этом ты будешь мобилен и всегда сможешь подтянуться в нейтральную страну и связаться с нами. Способы связи мы проработаем. Ну а пока у нас с тобой следующий раунд переговоров с бароном. Встречу назначай через два дня - надо кое-что обговорить и пробежаться по пригородам Лондона.

* * *
        Вторая встреча майора Людвига фон Руггера с князем Александром Сан-Донамито началась вполне благосклонно. Майор уже поговорил с сыном и услышал от него вполне разумные и взвешенные слова не мальчика, но мужа. Вильгельм категорически отказался поступать в школу Абвера и изъявил желание поступить в один из университетов Великобритании, поэтому настроение барона было весьма благожелательным.
        Ничего особо интересного от второй встречи с молодым князем он не ждал. Что, в принципе, может предложить ему пресытившийся развлечениями молокосос, пытающийся играть во взрослые игры? Ровным счетом ничего. Хотя, конечно, его влияние сказывается на Вильгельме - сын стал намного рассудительнее, перестал впустую прожигать свою жизнь и наконец-то взялся за ум. Решение Вильгельма поступить в университет стало для барона приятной неожиданностью.
        Встретились они опять втроем в шикарных апартаментах князя. Некоторая часть меблировки этого номера была привезена на торговом корабле «Святая Мария», принадлежавшем немецкой разведке, и майор Абвера это сразу отметил. Конечно же груз, заказанный сыном, сильно озадачил барона, но Вильгельм сказал, что все, что он заказал, предназначается для князя и его друзей, и сейчас барон ждал продолжения.
        - Итак, князь, что вы можете мне предложить? - спросил барон, держа в руке бокал с просто бесподобным французским коньяком, приехавшим в Лондон на том же корабле.
        Организация второй их встречи была изумительная. На столе присутствовали несколько сортов сигар, великолепный коньяк, шоколадный набор и фрукты, но молодой человек потягивал крепчайший кофе, который принесла ему словно возникшая ниоткуда вышколенная горничная.
        - В первую очередь силовую поддержку ключевого резидента Абвера в Лондоне Вильгельма фон Руггера, завербовавшего несколько английских подданных, работающих в различных государственных учреждениях Великобритании, а также на Королевских верфях Лондона и на нескольких оборонных заводах. Несколько позже Вильгельм сам предложит свои услуги руководству Абвера, но не будет работать ни с кем более, кроме нас с господином Барбьером. Все контакты с ним будут проходить только через нас и наших людей, - спокойно, как само собой разумеющееся, произнес князь и продолжил: - Кстати. Имена Степан Барбьер и князь Александр Сан-До-намито не будут фигурировать в Абвере. Вместо них появятся двое английских подданных и не ранее чем через четыре месяца. Разумеется, вы будете о нас знать, но только вы и никто другой. Не стоит посвящать в нашу маленькую тайну кого-либо еще. И у меня, и у моего друга слишком много родственников, и мы бы не хотели, чтобы они, так или иначе, пострадали. Четыре месяца достаточно большой срок, чтобы мы со Степаном поселились в какой-либо английской глуши и нашли себе достойных кандидатов на
замену.
        За это время мы проведем всю подготовительную работу в Англии, Швейцарии, Швеции и Финляндии, а несколько позднее в Америке и Канаде. У вашего сына будет достаточно разветвленная сеть личных агентов, а в Швейцарии он уже является владельцем аэродрома и трех собственных самолетов. Благодаря безвозмездной и весьма своевременной помощи господ Беккера и Массо барон Вильгельм фон Руггер стал весьма состоятельным человеком, но это совсем не предел. Со временем Вильгельм начнет скупать недвижимость в Америке и Канаде, но только в том случае, если наша с вами договоренность останется в силе.
        Кроме разведки, мы сможем предложить диверсии и ликвидации любых людей во всех вышеперечисленных странах, а также во Франции и практически во всей южной Европе. Вы будете приятно удивлены нашими возможностями. Чтобы не быть голословным, за это же время я проведу несколько громких акций, а ваш сын известит вас о них оговоренным с вами способом. Вы можете сами ориентировать меня на ликвидацию неугодных вам лиц или проведение диверсий в указанных вами странах. Это вполне возможно и подтвердит серьезность наших намерений.
        Слова молодого человека были настолько удивительны, что барон растерянно посмотрел на своего сына. Вильгельм молча и серьезно взглянул на него и решительно кивнул со словами:
        - Не сомневайтесь, отец. Александр всегда отвечает за слова, которые произносит. У князя действительно есть люди в секретариате премьер-министра Великобритании, военно-морском ведомстве и некоторых других организациях, а если вам понадобится свести с кем-либо счеты, то лучше моих друзей вам людей не найти.
        Слушая все это, барон фон Руггер напряженно думал.
        Как же он недооценил этого мальчишку! Сначала предложение князя показалось барону блефом, а просьба наивным лепетом малолетнего щенка, но вся ситуация оказалась серьезно связана с Вильгельмом и его будущим.
        Князь ясно дал понять, что барон Людвиг фон Руггер и его сын замешаны в уничтожении резидента Абвера в Берне капитана Беккера. При этом Вильгельм уже является гражданином Швейцарии и пользуется деньгами погибшего резидента. Наверняка у этого мальчишки сохранились и фотокопия рапорта Беккера, и его собственноручное признание, и другие документы, компрометирующие его и его сына.
        - То есть вы хотите сказать, князь, что вы можете уничтожить любого человека? Даже если я укажу вам на первого лорда Адмиралтейства или короля Великобритании? - Барон с усмешкой посмотрел на молодого наглеца. Несмотря ни на что, следовало поставить этого щенка на место.
        - Как вам будет угодно, господин барон. На подготовку потребуется некоторое время и значительные средства, но ничего невозможного я не вижу. Я и сам хотел предложить вам нечто подобное, но раз наши желания совпали, можно начать подготовку немедленно.
        Барон был в смятении - князь был абсолютно серьезен. Молодой аристократ действительно не блефовал - каким-то необъяснимым образом барон чувствовал это.
        - Нет, нет, князь. Вы меня неверно поняли. Я не могу принять подобное решение, но ваше предложение меня заинтересовало. Я подумаю, как лучше всего устроить выполнение вашей просьбы, и извещу вас через Вильгельма.
        Принять такое предложение этого безумного мальчишки фон Руггер сам не мог, но рациональное зерно в этом необычном предложении присутствовало. Снайперские винтовки, автоматы и взрывчатка, привезенные его сыном в Великобританию, только подтверждали слова молодого князя. Наверняка он уже задумал некоторые акции. Пожалуй, имело смысл использовать возможности князя в своих целях.
        - В этом вся и разница, господин барон. Я могу принять такое решение самостоятельно, а вам надо посоветоваться с руководством, но пусть будет по-вашему. Вильгельм сообщит вам, когда мы будем готовы. В любом случае для обеспечения безопасности вашего сына и моего друга нам с господином Барбьером необходимо закончить специализированное учебное заведение немецкой разведки. Некоторые дисциплины, к примеру, такие, как радиодело и основы слежки и ухода от слежки, нам незнакомы. По большому счету мы продвинутые дилетанты - с раннего детства нас обучали казаки-пластуны. То есть специалисты войсковой разведки прошедшей войны, и пробелы в нашей подготовке необходимо восполнить.
        После этих слов барон внезапно успокоился. Так вот откуда у столь молодого человека такая уверенность в своих силах. Как и любой немецкий офицер, прошедший прошлую войну, барон Людвиг фон Руггер слышал о русских казаках-пластунах. Действительно лучших в то время специалистов войсковой разведки. Ничего удивительного, что один из них обучал молодого князя. Пожалуй, с князем можно иметь дело. После определенной проверки, разумеется. Тем более что иного выхода у него все равно нет.
        Глава 13
        Наконец наступило двадцать третье августа тысяча девятьсот тридцать девятого года, когда в Москве народный комиссар иностранных дел СССР Молотов и министр иностранных дел Германии Риббентроп подписали договор о ненападении между Советским Союзом и фашистской Германией. Двадцать четвертого августа все газеты Великобритании известили своих читателей об этом эпохальном событии, и во всем мире началась тихая истерика.
        Нет. Простых обывателей это не коснулось. Простые жители английской столицы как ни в чем не бывало ходили в театры и кино. Традиционные английские пабы, уличные кафе и дорогие рестораны были заполнены до отказа. Был всплеск покупательской активности в крупных магазинах и ювелирных и меховых салонах - предусмотрительные люди избавлялись от накопленных средств.
        Жителей английской столицы больше всего интересовало, сколько денег было взято при ограблении трехэтажного магазина в самом центре Лондона и как грабители умудрились вывезти в буквальном смысле слова все ценности из крупного ювелирного магазина старейшего английского ювелирного бренда «Garrard»^[23 - Ювелирный магазин старейшего английского бренда Garrard, основанного еще в 1735 году, находится на Albemarle street, 24. Компания большую часть своей истории является поставщиком английского королевского двора. До 1946 года бренд принадлежал семье Garrard.]^.
        Суммы назывались одна крупнее другой, а ювелирные изделия исчислялись грузовиками. Под магазином находилась ювелирная мастерская с сейфовой комнатой, которая была очищена так же, как и витрины магазина.
        Через двое суток ограблению подвергся магазин в городе Лидс. Причем в этом магазине находился и ювелирный салон вышеупомянутого бренда, и оружейный салон. Грабители просто загнали во внутренний двор магазина грузовик оружейной фирмы и вывезли все, что посчитали нужным. Обнаружить грабителей так и не удалось, хотя полиция перетряхивала оба города, а владельцы магазинов и ювелирных салонов объявили крупное вознаграждение за любую информацию о налетчиках.
        Правда, еще через трое суток при тщательном поиске в пригороде Лидса перекрашенный грузовик был обнаружен, но при попытке его открыть он взорвался и сгорел вместе с домом, в котором находились предположительные преступники. Разбор сгоревшего дома занял достаточно длительное время, но полицейские были вознаграждены - под завалом были найдено четыре трупа и некоторая часть похищенного оружия.
        За всеми этими мелкими, но увлекательнейшими для простого люда событиями почти незаметно в английской глубинке прозвучало следующее международное известие. Первого сентября Германия неожиданно напала на Польшу и уже третьего сентября Великобритания и Франция в соответствии с договором о взаимопомощи объявили Германии войну.
        Это известие застало нас в Дублине. Должны же мы были расслабиться после недельного марафона? Скоро должно было наступить наше время, а пока мы присматривались к магазинам Дублина. Мы - это мы вчетвером и Дарья Никаноровна. В грабеже магазина в Лидсе она тоже участвовала - я же обещал ей, что она станет состоятельной девушкой, а на халяву богатство достается только в красивых сказках.
        Зато у Дарьи Никаноровны скоро появятся свои рестораны… в нескольких городах Америки. Где-то через полгодика она у меня переберется в Штаты. А как же иначе? В каком году американцы свой «Манхэттен» запустят? В сорок втором? Надо же им помочь в реализации этого великого проекта.
        Как стравить Великобританию и Германию, я уже придумал, а вот как столкнуть лбами Штаты с Германией, пока нет. До сорок второго года времени у нас было совсем немного, а сейчас оставалось всего только десять дней. Семнадцатого сентября советские войска начнут занимать территорию Польши, но я надеюсь, немного не так, как в нашем мире, а к концу сентября мы с Женькой и Шарлем должны оказаться в Финляндии.

* * *
        Огромный магазин в центре ирландской столицы неизвестные ограбили в ночь с субботы на воскресенье. Перед закрытием несколько вооруженных немецкими автоматами человек вошли через черный вход продовольственного магазина и стали стрелять. Двое сотрудников охраны погибли сразу, еще несколько на двадцать минут позже. Это нападение отличалось от предыдущих количеством жертв. В общей сложности было убито почти тридцать человек - все, кто находился в это время в магазинах.
        Была одна странность, которую отметили сыщики Скотланд-Ярда, позднее занимающиеся этим дерзким налетом. Все люди, находившиеся в магазинах, были убиты из пистолетов-пулеметов МП-38 и пистолетов «вальтер», но на улице никаких выстрелов слышно не было.
        Вторая странность была еще необъяснимее - грабители вывезли из продовольственного магазина почти десять тонн мясных консервов и все крепкие спиртные напитки. Практически весь запас, что лежал на складе и в витринах магазина. Похищенные консервы и другие продукты, пропавшие в ту ночь, искали во всей Ирландии, но ни через неделю, ни через несколько месяцев ни единой банки или бутылки обнаружено не было.
        За ночь сейфы и витрины ювелирного и мехового салонов были вскрыты, и все, что в них находилось, бесследно исчезло вместе с деньгами из остальных магазинов. Всего было открыто и взломано семь сейфов, три десятка витрин с драгоценностями и более пятидесяти укрепленных шкафов.
        В восемь часов утра в магазине взорвалась бомба с часовым механизмом, и на первом этаже этого старинного дома возник пожар, уничтоживший б?льшую часть улик. В ходе расследования выяснилось, что пропали четверо сотрудников ночной смены охраны, но, несмотря на тщательные поиски, они так и не были обнаружены.
        А как бы их обнаружили? Для этого их в море искать было надо, а акваланги здесь еще не придуманы. В этот раз мы взяли действительно очень много - почти шесть полностью загруженных шеститонных грузовиков, но, как и в Лидсе, все, что мы взяли, пришлось убрать в специально выкопанный тайник в заранее купленном доме. В Лидсе конечно же не в том, что сгорел вместе с грузовиком. Это был ложный след, слепленный на скорую руку.
        В пригороде Дублина тоже был куплен дом с обширным подворьем, прямо на берегу реки со странным названием Тока-ривер. Даже лес в собственности присутствовал.
        Доехав до старинной усадьбы, в сарае которой был оборудован тайник, мы не торопясь выгрузились и отогнали грузовики к побережью, где они благополучно сгорели через час после нашего отъезда. После чего вернулись обратно и почти четверо суток разбирали награбленное и отпаивали Дашу, Яшку и четверых особо доверенных разведчиков-грузчиков коньяком и ликерами.
        Двадцать девять убитых и среди них семь молодых женщин. Мы специально пришли перед закрытием магазинов, когда в сейфы убирается дневная выручка, чтобы не взламывать и не взрывать эти металлические ящики и не терять такое драгоценное для нас время. Двери и наружные жалюзи этого торгового дома мы закрывали сами, перебив всех, кто находился в здании.
        Даже нам - прожженным убийцам, было мерзко. Что уж говорить о девчонке и нашем малолетнем друге? Но сделать это было необходимо - теперь Дарья Никаноровна никуда не соскочит. Мне ведь придется на нее в Штатах полагаться, а очень скоро ей в Германии Славкиной ширмой работать. Поэтому и пришлось Дашу кровью по маковку замазать - после Германии она может начать думать, а мне это совершенно ни к чему. Потому-то я и уберу ее подальше через полгода и вместе со Славкой. Если мы к тому времени еще будем живы.
        Команда «грузчиков» после погрузки грузовиков растворилась в городских кварталах. Квартира им снята на соседней улице, а запасной вход в нее был через чердак соседнего дома. Жили они в этой квартире уже второй месяц и достаточно примелькались соседям. Свои деньги они получат, как только доберутся до мест своего постоянного проживания.
        В Лондон мы улетели на самолете. В этот раз всех, кто покидал Дублин, досматривали со всем пристрастием. Даже личный досмотр проводили, но у нас не было ничего лишнего - по сотне фунтов на нос мелкими купюрами у мужчин да скромные украшения у девушки полицейских не заинтересовали. А вот одного мужика, отказавшегося показывать карманы и саквояж, гоняли по полю аэродрома два десятка полицейских и четверо агентов в штатском. В конце концов, этого придурка отловили и, от души попинав ногами, утащили в здание аэропорта. Я надеюсь, там ему объяснят, что во время контртеррористической операции надо быть максимально законопослушным гражданином страны пребывания.
        Мы вот с Женькой и Славкой граждане Швейцарии, а Славка вообще немец по отцу, и то к нам никаких претензий не возникло. Даша и Яшка уже лондонскую прописку получили, но Дарья Никаноровна по моему совету стала еще и гражданкой Аргентины. При наличии денег здесь это быстро - Аргентина вовсю своим гражданством торгует.
        В Лондоне у меня еще оставались несколько неотложных дел. Пока нас не было, прилетел Гершевич и, загрузившись награбленными нами деньгами, продолжил забивать собственные склады в пригородах столицы Великобритании скупаемыми крупным оптом продуктами. Пока не началось.
        А куда деваться? Состояние «голод не тетка» в прошлый раз наступило в Англии где-то в сорок первом, а сейчас с нашей помощью может начаться значительно раньше.
        Говорят, что повторяться нельзя, но в то же время повторение - мать учения. Тестовые показы наших возможностей Людвигу фон Руггеру мы решили начать с классической диверсии на крупном складе горюче-смазочных материалов на Королевских верфях в пригороде Лондона.
        В Великобритании нет своих месторождений нефти, поэтому все «черное золото» привозится в страну танкерами. Соответственно все нефтеперерабатывающие заводы Великобритании располагаются на реках, и огромный кораблестроительный завод, совмещенный с морским портом под названием Королевские верфи, не был исключением.
        Склад ГСМ прилично охранялся - был огорожен целый угол этого порта, но инертность мышления охраны и наш опыт в проведении самых разнообразных диверсий сыграли свою роль. Надо было только четко просчитать все по времени. Во время взрыва на «верфях» мы все должны находиться совсем в иных местах.
        Две магнитные мины, усиленные десятью килограммами взрывчатки каждая и оборудованные химическими взрывателями, мы с Женькой пристроили перед въездом железнодорожного состава в порт. Перед стрелкой паровоз всегда притормаживал на несколько минут. Этого времени нам хватило с запасом. Женя поставил свой фугас в голове состава, я - на предпоследнюю цистерну.
        Оба взрыва произошли в семь часов утра. В это время как раз проходила пересменка в порту - ночная смена заканчивала работу, но с работы еще не ушла, а утренняя уже зашла в порт и небольшими ручейками растекалась по рабочим местам.
        Состав залили горючим из огромных цистерн на складе нефтеперерабатывающего завода, и он уже собирался отчаливать обратно по маршруту, но железнодорожный состав - это не велосипед и даже не маршрутное такси с лихим джигитом за баранкой. Паровозам необходимо время, чтобы утащить тяжело загруженный состав в безопасное место, но химические взрыватели сделанных Славкиными руками фугасов этого времени паровозу не предоставили.
        По большому счету это был только свет яркого костра, на который должны были слететься не только самые разнообразные мотыльки, но и в неурочное время просто обязана была вылезти из своего гнезда Королевская Бабочка Великобритании.
        Лидер Консервативной партии и премьер-министр Великонаглии Невилл Чемберлен был убит выстрелом из винтовки «Ли Энфилд» в девять часов утра с расстояния четыреста двадцать метров Яковом Иосифовичем. Пуля попала в левый глаз и вместе с кусками мозгового вещества выскочила наружу, разнеся затылочную кость на множество мелких и уже никому не нужных осколков. Евгений был у Яши наблюдателем. Он-то все и разглядел.
        Охраны у первого лица государства практически не существовало. Несколько человек по периметру огромного поместья в классическом английском стиле, две машины по два агента рядом с въездами, по четыре человека на въездах и двое телохранителей и водитель, погибшие вместе с хозяином несколькими мгновениями позже. По моему приказу Яша убил всех, до кого смог дотянуться, - пощечина должна была стать максимально жесткой.
        Стрелял наш снайпер специально из винтовки без глушителя - услышав отдаленные выстрелы, начали работать мы со Славой. Шестеро агентов в штатском, охранявшие технический выезд из поместья, умерли, так ничего и не поняв.
        Обе снайперские винтовки обнаружили при прочесывании парка. При попытке взять их погибли два агента секретной службы. Саперов надо было вызывать, а не хватать неумелыми лапами все, что в голову взбредет.
        Классическая мина-сюрприз, поставленная Женькой на неизвлекаемость и разгрузку, состояла из пятисот граммов взрывчатки и двух простейших взрывателей. Одного агента разнесло на запчасти, второго взрывной волной впечатало в дерево. Дуб, который дерево, выжил, только недовольно качнул мощными вервями, дуб, который специальный агент, нет.
        Охрану на техническом въезде в поместье мы со Славкой расстреляли из револьверов «Энфилд № 2» с глушителями - в этом деле нельзя было оставлять «немецкий след». Имеется в виду явный след - для журналистов и обывателей. Для спецслужб мы оставили неявный.
        Кто надо, наведется на наши намеки и с упертостью служебной ищейки пойдет по ложному следу, но на всеобщее обозрение это не выставит. Для простых людей четыре окурка от немецких сигарет насмешка, а не доказательства, но только не для спецслужб. Окурки были нами приготовлены загодя и на двух из них были сделаны характерные прикусы. Это позволило бы следователям сделать вывод, что стрелков было минимум двое.
        Эта ликвидация была чисто технической. Невилл Чемберлен был сторонником политики умиротворения агрессора и до такой степени наумиротворялся, что довел страну да бомбардировок Лондона. Своим бездействием он фактически выпестовал Гитлера, подписав в тридцать восьмом году Мюнхенское соглашение.
        Я считаю, что Чемберлен был немецким агентом влияния - для политика подобного уровня он слишком нерешительно себя вел в отношении Германии, что впоследствии показала «странная война». «Сидячая война»[24 - «Странная война», или «Сидячая война» - период Второй мировой войны с 3 сентября 1939 по 10 мая 1940 года на Западном фронте. Впервые название Phoney War (рус. фальшивая, ненастоящая война) было использовано американскими журналистами в 1939 году.] прошла полностью под влиянием Чемберлена, но теперь его нет, а взрыв на нефтеперерабатывающем заводе, расположенном на крупнейшем кораблестроительном заводе Англии, показал англичанам, что война уже пришла к ним в дом.
        Вторичные взрывы на нефтеперерабатывающем заводе и на «верфях» гремели еще трое суток, а пожар не могли потушить более шести дней. Если бы нам было надо, мы бы половину кабинета министров вокруг этого пожара перестреляли и треть Адмиралтейского комитета.
        Военно-морского министра, он в Англии первым лордом Адмиралтейства зовется, уж точно завалили бы - его приезд ярко осветили газеты, но мы этому парню специально дорогу расчистили. Посмотрим, как он понимает наши намеки. С третьего сентября эту должность занимал сэр Уинстон Черчилль. Правда, совсем недолго.
        Девятого сентября тысяча девятьсот тридцать девятого года король Англии Георг Шестой официально назначил Черчилля премьер-министром. Сэр Уинстон Леонард Спенсер-Черчилль получил эту должность в результате стечения чрезвычайных обстоятельств, которые мы специально для него создали и на целых полгода раньше, чем это произошло в нашем мире. Но мы здесь ни при чем.
        Мы на себя только взрыв в порту приписали. Мы абсолютно не виноваты, что стрелк?, грохнувшие его предшественника из английского оружия, курили немецкие сигареты и неумело спрятали окурки. В конце концов, они стрелки, а не диверсанты. Здесь и слова такого пока не знают. Равно, как и не знали, что первого человека в правительстве страны можно отстрелять, как простую куропатку, в парке собственного дворца. Черчилль и секретная служба его величества теперь знают, но это им вряд ли поможет.
        Наша веселая компания, дополненная подтянувшимся Шарлем, грустная согласно кратковременному трауру, объявленному в Великобритании, улетела во Францию на следующий день после гнусного убийства второго после бога человека в Англии. В Париже нас ждали не менее веселые, но такие же гнусные дела. Благо разведка уже была проведена, а разведчики, доложившись, тут же умотали в Берн и Лиссабон.
        Наивные. Они думали, что мы опять будем кого-нибудь грабить - привыкли за простую работу получать громадные деньги. Впрочем, разведчики получат свое вознаграждение в любом случае, хотя мы никого в этот раз ограбить не успеем - после отъезда последней пары наших «зорких глаз» получит пулю в голову из немецкой винтовки «kar-98k» премьер-министр Франции Эдуард Даладье.
        А нефиг было Мюнхенское соглашение подписывать. Тоже был любитель после щелчка по носу задницу подставить.
        У нас, у русских, есть две основные заповеди: не желай… ближнего своего и не убивай, но нигде, никем и никогда не было сказано: не давай сдачи. Есть вялые рекомендации некоторых индивидуумов после удара по правой щеке левую подставить, но опять-таки о неизбежном и неминуемом ответном хуке справа или слева ни словечка.
        Сие подразумевается априори - как неизбежное зло в силу особенностей характера русского мужика. Терпеть нашему народу не привыкать, но до определенного предела.
        Все помнят, как это бывает? Ловит русский мужик где-нибудь в укромном уголке батюшку. Можно и просто на улице. Особой разницы нет. Для батюшки, разумеется. (Да и для мужика тоже если честно.) Так вот. Ловит и говорит со всем почтением: «Благослови, батюшка!» Батюшка, на минуточку, тоже русский и прекрасно понимает, что у мужика терпение уже закончилось, и огрести можно, не сходя с этого места, а на матушку и собственных детишек хочется все же смотреть двумя не прищуренными донельзя глазами. Так мало того, что мужик отвесит со всем почтением, так потом он же и прощения попросит, и попробуй не прости.
        Из монастырей в мир, то есть в «батюшки», дурачков издревне не выпускали, чтобы имидж монастырей не портили. На Руси в те времена на этой должности были другие кадры. Юродивыми звались. Это потом их в депутатов переименовали, но это уже совсем другая история и страна другая. К Руси никакого отношения не имеющая.
        Соответственно местный батюшка с головой дружит и говорит: «Благословляю тебя, сын мой!» И понеслось. Бывало, чтобы время на индивидуальные благословения не тратить, особо продвинутые батюшки наш народ прямо толпами благословляли, забравшись на кочку повыше. Народ потом, конечно, у Господа прощения попросит, но очень потом. Господь, разумеется, молча простит, а батюшка благоразумно промолчит, состроив лицо, соответствующее моменту.
        А куда ему деваться-то? Это перед одним мужиком можно повыеживаться, да и то очень аккуратно и совсем недолго, а когда перед тобой целая толпа, да еще и с дрынами выдернутыми по такому торжественному случаю из ближайшего плетня, не до выеживаний. Причины выше изложены.
        Несколько русских народных забав только подтверждают это догматическое правило. Те же «городки», к примеру: русский мужик с дубьем - это страшно. Он же свою дубину уже с детства точно в цель кидать приучен. А уж веселенькое развлечение «стенка на стенку» - это вообще предупреждение всему миру - если мы даже братанам с соседней улицы готовы при случае юшку пустить или зубы пересчитать, то врагам у нас вообще делать нечего.
        Мы же в случае какого кипежа типа войны объединяемся с теми самыми братанами с соседней улицы. Те других братанов да родственников зовут, бывает, что и из соседних городов мужики подтягиваются, а они тоже в детстве в городки да лапту играли. Тут и батюшка нарисовывается со своим: «благословляю вас, дети мои» и далее по тексту.
        В этом случае нас только берег моря или окияна остановить может. Сколько раз такое бывало! Все народы просвещенной Европы это превосходно знают. Они от нас уже столько раз огребали!
        Так что это у нас в крови - ответку соседям отвешивать не сильно долго думая, а у французов и англичан, пока рак на горе не свистнет, никто не почешется. Ну, рак не рак, а пули уже свистят. Винтовки в Париже были с глушителями. Пока зрители чухались, Яков Иосифович все десять патронов выпустил. Восемь трупов да двое тяжелораненых - там доплюнуть можно было, если очень постараться.
        В перезаряжании немецкие снайперские винтовки крайне неудобны, поэтому Яков Иосифович отстрелял только десяток патронов. Женька в это время водил по сторонам жалом, оборудованным цейсовским биноклем.
        Яша с Женькой, как всегда, оказались на высоте - стреляли они с крыши соседнего дома. Так что ограбить мы никого не успели - в Париже было объявлено чрезвычайное положение.
        Видимо, искали дурных немецких агентов, не только скинувших две немецкие снайперские винтовки, но и набросавших на месте своей лежки окурки от немецких сигарет. Другой, правда, марки. Совсем не той, что при отстреле Чемберлена, но французы могут гордиться. Место, с которого стреляли снайперы, было заминировано французскими гранатами - шестеро полицейских в минус, да трое раненых. Никто не виноват, что они только толпой бегать умеют.
        А что делать? Иначе лягушкоедов и оборзометров не подстегнешь. Зато сейчас вон как забегали - ускоренная мобилизация в обеих странах, призывы всякие, риторика воинственная у газетных писак. Но беда не в этом. Даладье, хрен с ним. Завалили его немцы - туда и дорога. Нового премьер-министра выберут. У французов это быстро.
        Мишку жалко. Помер у Фрола Силантьевича Михаил Потапыч - старенький уже был. Больше тридцати лет медведюшко прожил. Членом семьи считался.
        Настеньку - внучку Фрола Силантьевича, разок от не сильно трезвого отца защитил. Так папаше лапой перее… оттолкнул в смысле, что папу еле откачали. Хорошо, что когти были острижены да затуплены, а то выпотрошил бы папеньку, как куренка.
        Один раз только отоварил и больше не тронул, а Настю успокаивал, пока папашу зрители оттаскивали. Порыкивал ей успокаивающе, слезы языком слизывал, башку размером с приличный комод под руки подсовывал, мол, «чеши, давай. У меня ухо чешется, а у тебя все равно руки ничем не заняты». Так и успокоил, и охранял до прихода деда.
        Дедушка Потапыча похвалил, а сынку добавил, как только тот в себя пришел. Полегче, правда, чем мишка, но тоже не слабо. Больше Настеньку при Михал Потапыче никто обижать не рисковал. Жизнь у всех одна, и прожить ее лучше не со ссыпавшимся в кальсоны позвоночником, да и свои кишки, вокруг собственной шеи обмотанные, выглядят не сильно привлекательно.
        Фрол Силантьевич этого медведя в двадцать втором году у какого-то князя забрал из личного зверинца. Он уже тогда добродушным был, а как попал к человеку, который умеет с умным зверем обращаться, так вообще изменился. Свой кусок мяса Михаил Потапыч честно до конца жизни зарабатывал, раскатывая Настю и Ваню на собственной спине на потеху французской публике.
        Так они вдвоем и состарились, но я нашему отставному суперказаку другую работенку придумал, чтобы он долго не горевал. Когда рассказал Фролу Силантьевичу свою задумку, тот аж вскинулся. Будет он теперь у меня другого «медведя» тренировать. Яков Иосифович его кличут.
        Станет Фрол Силантьевич передавать Яшке, своему внуку, а может, и внучке, и отобранным нами ребятам свою науку казака-пластуна. И старому воину скучно не будет, и у малолеток наших на дурь сил не останется, и знания и умения пластунские в небытие не канут, и Яшка будет при деле. А в своей команде он пусть хоть поет, хоть пляшет, хоть на балалайке бренчит, если силы после тренировок останутся. Даром, что ли, я в городишке Лланелли такую здоровую территорию купил? Там и море рядом, и при деле все будут - рыбоперерабатывающий цех ведь никуда не делся. Работать в нем все равно кому-то надо.
        Фрол Силантьевич мужиком оказался правильным - спросил, можно ли старых друзей подтянуть. Да неужели я возражать буду? Больше народу, проще врагу морду бить и значительно веселей за праздничным столом. Что мы, ценных специалистов прокормить не сможем? Старый казак просиял, и десант в Англию отправился в количестве тридцати семи человек. Зато у наших малолеток теперь будет семь инструкторов и еще четырнадцать приятелей и приятельниц разных возрастов.
        Яков Иосифович не возражал. Практика показала, что стреляет он по-прежнему виртуозно, а вот как диверсанту ему грош цена, и пока он курс молодого бойца у казаков не пройдет, в Германию попадет только через мой труп. Правда, напоследок я Яшке шепнул пару слов, предназначавшихся только для него, отчего он неверяще покосился на меня, но это покамест только нас касается.
        Хорошо, что мой молодой друг не знает, что мы с Женькой и Славкой на ближайшие месяцы запланировали. Как там говорят: «не бегай от снайпера - умрешь усталым»? Это что же мне теперь в этой сра… странной Великонаглии больше не появляться?
        Глава 14
        - Здравствуйте, господин подполковник! Присаживайтесь. Сигару? Коньяк? - Казалось, что тучный высокий человек средних лет в безукоризненном костюме-тройке тяготится своим положением.
        - Пожалуй, коньяк, господин премьер-министр! - Подполковник генерального штаба сухопутных войск Великобритании Стюарт Мензис, ставший совсем недавно начальником внешнеполитической разведки только что ввязавшейся в войну страны, тоже был не в своей тарелке. Приглашение в столь неурочное время и с такими предосторожностями было крайне необычным. Необычной была и обстановка - по пути в кабинет так неожиданно назначенного королем премьер-министра ему пришлось пройти несколько постов вооруженной до зубов личной охраны Уинстона Черчилля.
        - Сегодня я пригласил вас в связи с весьма необычным делом. Я хотел, чтобы вы прочли некий документ, который в начале августа мне принесли прямо домой два молодых человека. Судя по голосам, движениям и телосложению, молодых. Одеты они были ничем не примечательно, но на головах у них были надеты черные маски, скрывающие черты лица и волосы. Свободными оставались лишь прорези для глаз и рта. - Черчилль говорил негромко, явно вспоминая и переживая заново недавние события.
        - Они зашли ко мне поздно вечером прямо в кабинет и, нет, не наставляли на меня оружия. Им это было совсем не нужно. Один из них легко обезоружил меня, забрав мой револьвер, а второй дословно сказал следующее: «Господин премьер-министр! Если бы нам надо было убить вас, вы даже не заметили бы этого». Я возразил, что не являюсь премьер-министром, но этот же человек так же уверенно сказал мне: «Вы станете премьер-министром Великобритании не позднее второй декады сентября, а первым лордом Адмиралтейства вам предложат стать третьего сентября этого года. Мы вам советуем серьезно отнестись к тому, что написано в этих тетрадях. Теперь только от ваших действий зависит дальнейшая судьба Англии и развитие будущей войны».
        Тогда я весьма легкомысленно воспринял информацию, изложенную в тетрадях, хотя некоторые консультации справочного характера провел. Договор о ненападении между Советами и Германией я допускал, нападение на Польшу посчитал блефом, а вот о том, что наша страна и Франция вследствие этого нападения объявят войну Германии, в тетрадях указано не было. Мне предложили пост первого лорда Адмиралтейства третьего сентября. Премьер-министром я стал через шесть дней. Все, что написано в этих тетрадях до этой даты, сбылось точно в срок, в том числе и крупная диверсия на Королевских верфях в Чатеме. Диверсия произошла, несмотря на то, что я предпринял максимальные меры безопасности. В Чатем были стянуты дополнительные полицейские силы. Все въезды были взяты под усиленную охрану. Все люди, проходившие через проходные верфей, досматривались. Несколько раз устраивались повальные обыски. У причальных стенок и на воде стояли катера с охраной. Казалось, не проскочит даже летучая мышь. Последствия взрыва вам известны. Более шестисот человек только погибших. Все больницы Лондона забиты ранеными и обгоревшими. Убытки и
разрушения колоссальные.
        Молодые люди ушли из моего дома абсолютно незаметно для меня - один из них зашел ко мне за спину, и я вдруг потерял сознание. Все люди, находившиеся в этот вечер в моем доме, были обездвижены точно таким же способом. Они были связаны, но никто из них не был убит или ранен. Когда я пришел в себя и приступил к изучению тетрадей, то увидел лист бумаги, вырванный из моего еженедельника. На нем было написано следующее: «Если нам понадобится вас убить, нас никто и ничто не остановит, каким бы количеством охраны вы себя ни окружали». На этой записке стоял патрон от винтовки «Ли-Энфилд». Точно такой же патрон, пулей которого был убит Артур Невилл Чемберлен.
        Это было такое же предупреждение, как и сведения о диверсии на Королевских верфях. Я только теперь понял это. Поэтому сейчас к этим документам я отношусь крайне серьезно. Почти наверняка люди, написавшие все это, имеют своих агентов в генеральном штабе вермахта, в Абвере, в окружении Адольфа Гитлера и в Главном управлении имперской безопасности, иначе объяснить их осведомленность более ничем нельзя.
        Я хочу, чтобы вы изучили эти тетради. В них есть сведения и о вашей службе, но в первую очередь это невероятная информация о планах немецкого командования на ближайший год. Она может показаться вам безумной, но рациональное зерно в ней есть. Мне бы очень не хотелось, чтобы то, что там написано, сбылось.
        Кстати о вашей службе. В одной из тетрадей упомянуты агенты секретной службы его величества: капитан Сигизмунд Пейн-Бест и подполковник Ричард Стивенсон. Их операция по вербовке немецкого агента в городе Венло проводится под контролем Абвера. Есть еще некоторые детали, которые вам будут интересны. Но я продолжу.
        Вследствие того, что Германия заключила с Советами договор о ненападении, а мы объявили немцам войну, сценарий, описанный в тетрадях, может сбыться в самые ближайшие месяцы. Гитлер может не ожидать от Советов удара в спину, а Сталину война с Германией крайне невыгодна. Как вы понимаете, нашей стране следует ожидать активизации немецких войск на западном и юго-западном направлениях. В то же время информация о плане «West» просто чудовищна, но она в духе нацизма и характере его идеологов. Гитлер вполне способен на полное уничтожение всех жителей Европы - теория расовой неполноценности, на которую ссылаются нацисты, распространяется на всех без исключения. В этом случае мы останемся с нацистской Германией один на один.

* * *
        Задерживаться в Париже мы с Женькой и Шарлем не стали. Дождались правильного ответа из советского посольства после подачи нами объявления в нужную газету, обговорили с Фролом Силантьевичем различные детали тренировки «детворы» и очередным попутным воздушным дилижансом через Амстердам отбыли в Копенгаген. В этот раз мы тащили достаточно много немецкого оружия с глушителями и боеприпасами, поэтому дилижанс пришлось опять нанимать на свои кровные.
        Хорошо, что мастерская по изготовлению фальшивого багажа под руководством Славки еще работала и пару цинков нужных боеприпасов вместе с автоматами и пистолетами нам в деревянные ящики упаковали. Так как самолет был со знакомыми Шарлю пилотами, то удалось заныкать в самолете две немецкие винтовки с оптическими прицелами и немецкий авиационный пулемет MG-15 с несколькими двойными запасными магазинами. Словом, подготовились мы на все случаи жизни.
        Винтовки тоже пришлось тащить - на вооружении финской армии стоят «трехлинейки» и переделки на их базе, а про финские автоматы «Суоми» я без крепких выражений говорить не умею. К тому же у нас появилась отличная возможность подставить немцев по самое не балуйся.
        В Стокгольм прилетели уже под вечер, известили младшего Гершевича о прибытии и через пару часов наслаждались поздним ужином с просто потрясающей клюквенной наливкой.
        Вот нравятся мне эти люди. Семья Гершевича живет в Швеции всего несколько месяцев, а они уже вросли в окружающую среду так, как будто здесь родились. Я о нашем грузе и багаже даже заикнуться не успел. Меня успокаивающе похлопали по плечику и утянули за стол, где накормили так, что я чуть не умер от обжорства.
        После такого ужина я о работе и думать не мог, но наутро, вернее уже сильно к обеду, оказалось, что Шарль уже несколько часов облизывает свою «птичку» и распихивает по самолету привезенный нами груз. Даже пулемет стоял на заднем вертлюге, и магазин на месте присутствовал. Когда только успел?
        Жили мы в этот раз не в гостинице в центре города, а в загородном доме, купленном как раз для стоянки самолета - широкий луг за домом и просторный ангар типа огромный сарай с большими воротами прилагались в комплекте. После легкого перекуса - от обеда мы с Женькой отбивались ногами, а Шарль сделал вид, что не услышал призывов пожевать, мы пошли инспектировать приготовленную нам форму.
        Когда мы переоделись - я в черную форму оберштурмфюрера СС, а Женька в форму капитана вермахта, я решил по приколу сходить к так и не вылезающему из движка самолета Шарлю. Подойдя поближе, я сдуру во весь голос гавкнул:
        - Halt!
        Шарль поднял голову, и… я не знаю, что он подумал.
        В жизни никогда не видел, чтобы человек жо… спиной вперед отпрыгнул на полтора метра. Так мало того, что отпрыгнул, так в полете откуда-то «вальтер» вытащил и на нас наставил. Хорошо, что стрелять не начал, но с линии огня мы с Женькой на всякий случай ушли.
        Теперь удивился уже наш пилот. Только что перед ним стояли офицер гестапо и офицер вермахта. Миг… и их уже нет. Одни фуражки валяются. Второй миг… и Шарль стоит на коленях в позе «зю» с завернутой к затылку рукой, а его «вальтер» изучаю уже я.
        В общем, удивили друг друга, но мастер-класс по скоростному вытаскиванию оружия, его расположению для удобства ношения и скоростной стрельбе мы ему провели. Ну и обучили Шарля загонять патрон в патронник и сразу стрелять, а не ждать, когда у него отберут его оружие. Заодно потренировались слегка с Женькой. Без особого, впрочем, напряга.
        Пообщавшись, таким образом, пару часов, мы сменили форму и угнездились за обеденным столом в гостиной. Форма должна сидеть на нас как влитая и не выглядеть новой. Потому-то мы и прилетели на неделю раньше. Шарль, разумеется, воспользовался паузой, чтобы задать мучающие его вопросы.
        - Что это было, Александер? Для чего все это? - Шарль пространно покрутил кистью левой руки.
        Ответы у меня есть, но они здорово не понравятся моему пилоту.
        - Как ты думаешь, Шарль, чем Советский Союз отличается от Германии и в чем эти две страны похожи?
        Моя привычка отвечать вопросом на вопрос здорово смутила простодушного француза. Ответить он сразу не смог. Пришлось ему помочь.
        - Обе страны здорово пострадали от последней войны, прошли через народные волнения, разруху и жуткую безработицу. Всего только через два десятилетия обе страны справились с экономическими и социальными проблемами и сейчас находятся на пике своего экономического роста. Россия к тому же хлебнула революции и всего за те же два десятилетия превратилась из аграрной страны в страну с ежемесячным ростом промышленности и уровня жизни всего населения.
        Обе страны, объединяет еще одно обстоятельство - у них есть сильный лидер, который подталкивает свою страну вперед и объединяет силы внутри страны. Всего за несколько лет Гитлер ликвидировал безработицу в собственной стране и нашел возможности и финансы для развития Германии.
        То же самое произошло и в Советском Союзе. В стране ликвидированы последствия гражданской войны, голод, безграмотность и жуткая детская смертность, строятся предприятия, электростанции и прочие промышленные и сельскохозяйственные объекты. Развивается здравоохранение и социальная сфера. В общем, ничем не примечательные страны и лидеры, кроме одного. Абсолютно различная друг от друга идеология.
        В Советском Союзе нет различий между национальностями - слишком много народов и народностей населяет эту страну. Поэтому русские всегда помогали, помогают и будут помогать тем, кто живет в пределах этого громадного государства. Часто даже в ущерб самим себе.
        Гитлер же, наоборот, считает, что немецкий народ выше всех остальных народов по праву рождения. Немцы - это нация избранных, а все остальные это грязь под их ногами. Все без исключения. По теории расовой неполноценности, мы все - и французы, и русские, и все остальные, вместе взятые, не имеем права на жизнь.
        Сейчас это не сильно заметно, начали гитлеровцы со своих собственных соотечественников, с которыми сотнями лет жили бок о бок. Евреи, цыгане, душевнобольные и коммунисты заключены в концентрационные лагеря, где повсеместно уничтожаются, но как ты понимаешь, лиха беда начало. Коммунисты приравнены к душевнобольным - представителей чуждого Гитлеру мировоззрения необходимо уничтожить в первую очередь. Душевнобольные к цыганам - они не могут принести пользу стране, а только потребляют необходимые полноценным гражданам ресурсы. Цыгане к евреям. Обе нации достаточно богаты и многочисленны - деньги и недвижимость пополнят казну, очистится жизненное пространство, и в отдельно взятой стране будут жить только расово полноценные граждане, поддерживающие своего единственного лидера и его идеологию.
        Расширение жизненного пространства для полноценных немцев началось с присоединения Австрии, Чехии и Словакии. То есть со стран с достаточно высоким уровнем жизни и развитой промышленностью. На территориях этих стран тут же началось физическое уничтожение несогласных и принудительная ассимиляция, то есть проведение национальной политики, имеющей целью уничтожение того или иного этноса как национальной единицы. Сейчас это происходит в первую очередь в Австрии и Чехии. Население этих стран признано гитлеровскими идеологами как родственное немцам. Сделано это скорее для того, чтобы как можно быстрее перевести промышленность этих государств Европы для военных нужд Германии.
        Совсем недавно Германия объявила войну Польше и уже почти полностью раздавила ее. Теперь на мгновение представь, что произойдет после оккупации Польши? В Польше четверть населения евреи. Все они будут со временем уничтожены. Помешать этому мы никак не можем, но после Польши Гитлер обязательно посмотрит в сторону Бельгии, Голландии и Норвегии - ему нужны природные ископаемые и промышленность этих стран.
        Третьего сентября в войну вступили Великобритания и Франция, и тут же лидеры этих стран были убиты немецкими агентами. Вряд ли это было простой случайностью, но какие бы цели ни преследовало немецкое командование, оно просчиталось. Во главе Великобритании тут же встал сильный лидер, уважаемый большинством населения страны, а во Франции почти мгновенно была объявлена всеобщая мобилизация.
        Теперь на мгновение представь, что произойдет в случае захвата Германией Бельгии и Голландии. Немцы обойдут линию Мажино и ударят в незащищенное «брюхо» нашей с тобой Родины. Что произойдет с Францией? Хватит ли у нее возможности сопротивляться отлаженной военной машине Германии? Мы с тобой этого не знаем.
        Я не опасаюсь скорого захвата Швейцарии только потому, что это горная страна. Долго сопротивляться германской военной машине она не сможет, но, чтобы захватить ее, потребуются просто гигантские усилия и достаточно длительное время. Отчасти поэтому мы часть своих людей и активов разместили в этой стране.
        Это одна сторона вопроса. Другая сторона заключается в следующем. В самое ближайшее время Советский Союз захватит Финляндию. Эта война имеет чисто технический характер - Финляндия бывшая территория Российской империи. Вследствие революции и последующей за ней гражданской войны финны, создав свое государство, отделились от русских, но сделали это настолько удачно, что орудия береговой обороны, находящиеся на островах, принадлежащих Финляндии, добивают до второго по величине города Советов. Я думаю, что это одна из причин, почему столица государства была перенесена большевиками из Петербурга в Москву.
        Русские неоднократно предлагали отодвинуть границу от города, уступая значительную часть своей территории в других районах, но финны гордо отказываются от этого до сих пор. При этом б?льшая часть населения Финляндии враждебно относится к Советскому Союзу, а воинственная риторика в стране просто зашкаливает. Советам не остается ничего другого, как восстановить статус-кво. Как они это будут делать, мы не знаем, а вот когда это произойдет, нам выяснить удалось.
        Моральную сторону вопроса мы не трогаем, обратимся к чисто практической. Во время боевых действий всегда возникает определенный хаос. Мы собираемся воспользоваться этим хаосом и, как говорят русские, «половить рыбку в мутной воде». Чем мы будем заниматься, тебе знать необязательно, а немецкая форма это просто удобство. Финляндия союзник Германии и отношение к немецким офицерам в стране дружеское.
        Хотим мы этого или нет, но война уже идет, и это неопровержимый факт. Мы можем постоять в сторонке, а можем поучаствовать в этом необычном развлечении. Мы с моими друзьями выбрали «поучаствовать», но мы не на чьей-либо стороне, а на своей собственной, поэтому мы делам то, что умеем, и так, как мы это умеем.
        Немецкая форма и экипировка, это только способ достижения намеченного нами результата, а ты - наша единственная надежда на жизнь, если все пойдет не так, как мы запланировали.
        На этом вопросы Шарля иссякли, и он принялся обдумывать мои ответы.
        А что я мог еще соврать своему пилоту и, надеюсь, своему помощнику? То, чем мы занимаемся, мало походит на патриотизм и любовь к любой Родине. Со стороны всем, кто с нами соприкасается, видится, что мы просто-напросто набиваем свои карманы, но так казаться и должно.
        Мы действительно набиваем свои карманы, делаем это самым беззастенчивым образом и будем поступать так и впредь, используя свои знания и умения. Просто потому, что та война, которую мы ведем, требует гигантских для простого человека денег, а лезть в карман советского государства я принципиально не желаю.
        В то же время все наши помощники люди простые и хотят жить. Не в какой-либо стране, строе или времени, а просто жить и радоваться этой жизни. Та война, которую развязывает сейчас в Европе безумный ефрейтор, жизнь этих людей стирает на нет, а мы, как это ни странно, помогаем ему в этом, сталкивая Германию с Францией и Великобританией лбами до колокольного звона.
        Помогая Сталину и своей стране, я поступаю неблагородно? Не по-человечески? Так нет благородства и человечности на войне. Я часто слышал в постперестроечной России разглагольствования о том, что Сталин был тиран и кровопийца, а построенная им государственная машина уничтожила огромное количество мирных людей, и при царе было бы лучше.
        Не знаю. Может, и было бы. Для определенного и очень немногочисленного круга людей и в течение очень короткого времени.
        Вот только в то самое время, когда царская чета и все приближенные к ней аристократы устраивали балы и увеселительные приемы, в стране ежегодно умирали десятки тысяч детей. Маленьких таких. От грудничков до пяти лет доживал только каждый третий ребенок. Детская смертность в Российской империи была жутчайшая.
        Здравоохранение в царской России находилось даже не в зачаточном состоянии. В таком же состоянии были начальное и профессиональное обучение, промышленность и социальная сфера. За сто лет все об этом забыли. Забыли, что означает слово «ликбез». Ликвидация безграмотности во всей Российской империи - вот что оно обозначает.
        Забыли, что сделал с аграрной недоразвитой страной один-единственный человек всего за двадцать лет. Да, я о Сталине, если кто этого не понял.
        Думаю, что если бы не было революции и последующих за ней кровавых событий, хозяина любого человека на просторах бывшей Российской империи звали бы Ганс, Фриц, Альфред или как-либо еще, и все мы прекрасно бы умели наматывать портянки и носить лапти, сделанные своими собственными руками.
        У государства российского против сегодняшней Германии не было бы ни единого шанса. Прокатились бы механизированные группы вермахта до Москвы и Санкт-Петербурга за полтора-два месяца, и золотую осень немецкие солдаты встречали бы в теплых городах. Поэтому что выросло, то выросло, а наша сегодняшняя задача: и рыбку съесть, и противников своих в лужу посадить, и косточкой не подавиться, и как мы это сделаем, никого волновать в этом мире не должно.
        Глава 15
        Старший лейтенант Хватнеев Борис Сергеевич, тысяча девятьсот тринадцатого года рождения, русский, член ВЛКСМ, стоял на утоптанной сотнями ног поляне ни жив, ни мертв. Стоял в пока еще общем строю, но, похоже, что его очередь подойдет совсем скоро. Уже четвертого Борькиного приятеля выдернули из этого строя и по-быстрому разжаловали на одно звание. Начали с друга Бориса - капитана Алексея Щипачева, стал старшим лейтенантом, а закончат, похоже, им. Теперь уже без пяти минут лейтенантом Борисом Хватнеевым.
        Вашу ж мать! Ни хрена себе сходили в соседнюю часть к связисточкам! А все Леха: «Давай сходим, да давай сходим! Я уже договорился! Никто и не заметит». Вот и сходили вшестером.
        Никто и не заметил, потому что до связисток они не дошли - повязали их десантники, охраняющие этих самых связисток. Сначала, понятно, морды всем шестерым начистили, ну а потом притащили их на аэродром под светлые очи командира десантников и командира их летного учебного полка, разбуженных по такому неординарному поводу в неурочное время.
        В этом учебном полку Борис с Лехой оказались как отличники боевой и политической подготовки. Служили они до этого в Белоруссии, под Минском, и не сказать, чтобы плохо служили. Экипажи у них были слетанные. Особых косяков за собой они не знали, и вызов пришел как снег на голову.
        В один прекрасный день их вызвали к командиру их бомбардировочного полка и вручили предписание о переводе. Причем группу, состоящую из нескольких экипажей, сформировали прямо в полку, а затем сводная группа перелетела со своего аэродрома на этот… на эту… на это… сразу и не назовешь то, куда они приземлились.
        Изначально это была, пожалуй, обычная лесная поляна недалеко от забытого всеми полустанка. Пожалуй, все дело именно в полустанке. Именно вокруг него вырос этот учебный центр, как назвал все это бригадный комиссар, что встретил экипажи после приземления.
        Они давно уже летели над нескончаемыми лесами и редкими полями Белоруссии, а затем и Калининской области за самолетом командира эскадрильи в полнейшем неведении конечной точки маршрута, и вдруг, прямо посреди огромного леса, взлетели ракеты.
        Это было неожиданно и необычно. Сделав круг, чтобы сориентироваться на месте, летчики с удивлением оглядывали землю - привычного всем аэродрома не было. Мелькнула только железнодорожная ветка, полуразвалившийся полустанок, несколько скособоченных домиков рядом с ним и неширокая, но длинная поляна, на которую предлагалось им сесть.
        «Побьемся же!» - мелькнула у Борьки заполошная мыслишка - поляна не выглядела надежной. Но глаза боятся, а руки делают, и Борис направил свой самолет за самолетом Лехи.
        На удивление поляна оказалась совсем не поляной, а специально сделанной из металлических листов взлетно-посадочной полосой.
        Из металлических листов? Да ладно вам! Так не бывает! Они всей толпой специально потом сходили, глянули на такое чудо.
        Позже они уже не обращали на эту полосу внимания - привыкли. Когда валишься от усталости на пыльную траву рядом с самолетом, тебе не до каких-либо диковинок - ноги бы дрожащие от напряжения вытянуть, хватая пересохшими губами струйку ледяной родниковой воды из поданной услужливым техником стеклянной фляги.
        Приземлившись, Борис удивился в первый раз. Его самолет был моментально загнан в просторный капонир, выкопанный совсем недавно - земля была еще сырая. Впрочем, он ошибся в первый раз, и не он один. Здесь все было не так, как в Белоруссии. Природа совсем другая, болот много больше, а поляна эта вообще была бывшим заболоченным лугом, осушенным совсем недавно. Такое в этой местности было сплошь и рядом.
        Заглушив двигатели, Борька вместе со своим штурманом Василием Максютой и стрелком Колей Осокиным выбрались из самолета. Встречали их незнакомые техники, но это было допустимо. Их технари остались под Минском, а здесь каждый самолет обслуживали не меньше пяти человек.
        Разместили их недалеко от самолетов и не в землянках, а в больших армейских палатках, рассчитанных на двадцать человек. В каждой такой палатке размещалось четыре экипажа по три человека. Как оказалось, сделано это было специально - их экипажи учиться и тренироваться будут вместе, а если придется, то и воевать тоже.
        Особо им рассиживаться не дали. Как только они разместились и пообедали, началось ознакомление с местностью по картам, инструктажи и беседы с комиссаром и особистом учебного полка. Ясности они не принесли, а только нагнали тумана - строгостей уж больно много.
        Наутро начались полеты и учеба, но учили их совсем не тому, чего они ожидали. Их учили выживать, если их собьют над вражеской территорией, а десантники эти гоняли их по лесу и сильно били каждый раз, когда ловили. Как сказал лейтенант, который в одиночку отловил Борьку в первый раз: «Чтобы врагу не попадались».
        …а вот и его очередь. Лейтенант авиации это звучит гордо. Особенно после старшего лейтенанта. Горькая пилюля для шестерых молодых пилотов и штурманов была подслащена обещанием восстановить их в звании после окончания обучения в учебном полку. А потом начались тренировки.
        Оказывается, что весь предыдущий месяц были еще цветочки. Полеты, полеты, ночные, утренние, дневные. Два, три, четыре раза в сутки без перерыва на обед, ужин и сон. Даже политинформации в этом странном учебном полку не проводили.
        Они научились спать вполглаза, есть на ходу и у своих самолетов, взлетать и садиться на автомате, прыгать с парашютом и выходить к своему аэродрому через лес в одиночку. И научились летать так, как никогда до этого не умели.
        В конце августа весь учебный полк перелетел под Петрозаводск на такой же металлический аэродром, и тренировки продолжились теперь уже над громадным Онежским озером. Два-три полета в сутки. Здесь же над озером к ним стали присоединяться истребители. Они базировались где-то рядом.
        Через две недели на аэродром привезли бомбы, и они принялись летать с этими бомбами и бомбить остров километрах в семидесяти от аэродрома. Истребители привычно прикрывали их, а другие истребители пытались прорваться к их самолетам, чтобы сорвать штурмовку. Было интересно, хотя Борька, в первый раз увидев заходящую на него «Чайку», чуть было не обмочился - так неожиданно это произошло.
        На третий день, уже ложась на обратный курс, Борька увидел еще один полк бомбардировщиков, заходящий на остров с другой стороны озера, и его тоже прикрывали истребители. Много. Очень много.
        Так прошел сентябрь. Уже пятнадцать дней они остров в пыль стирают. Назавтра им выходной пообещали. Выходной - это хорошо. Хоть отоспятся.
        Какие там связисточки? Они теперь к каждой эскадрилье прикреплены, а в каждом полку есть отдельный взвод связи, в котором учатся все стрелк?. Они теперь так и называются - стрелок-радист. И рации уже в каждом втором самолете стоят и скоро будут в каждом первом.
        В воздухе пахло войной. Она чувствовалась в изматывающих для штурмана тренировках по ориентированию над бескрайней гладью озера. В ежедневных тренировках по бомбометанию и мгновенному обслуживанию самолета после посадки. В драконовских мерах безопасности охраны аэродрома. В нормах питания и невиданной до этого экипировки экипажей. Им всем кроме пистолетов выдали короткие автоматы - такие же, как и у десантников. И на стрельбище они ходили вместе с десантниками.
        Завтра выходной. Первый за два с половиной месяца в учебном полку и… Их пронырливый стрелок Колька Осокин как-то вызнал, что завтра общее построение и им их старые звания вернут. Это что же, их учеба закончилась, что ли?

* * *
        - Шарль! Эфиоп, твою мать! Аккуратней надо. Не дрова везешь, а собственных работодателей! - высказался Женька в своем репертуаре.
        Ну, эфиоп не эфиоп, но точно не мать Шарля, а минимум прабабушка - есть в нашем пилоте что-то отдаленно африканское. Или это римские легионеры постарались? Теперь уже и не узнаешь - во французах столько рас намешано, что они сами удивляются своему разнообразию.
        Вот что значит хорошо спланированная операция! Сам собой горжусь! Из пригорода Стокгольма мы перелетели на специально подготовленную площадку в деревне Каппельскер. Она у самого берега моря находится. Здесь брат Гершевича. Хм. Он ведь тоже Гершевич, надо их как-то раздельно именовать, а то сам запутаюсь.
        В общем, как и в Англии в Швеции мы купили небольшое поместье на берегу моря. Можно было бы купить и большое, но здесь намного холоднее, и жить в этом доме на постоянной основе никто из наших помощников не захотел. Только в качестве обеспечения нашей операции в поместье поселились четыре наших разведчика, которые это поместье и нашли.
        С этой крайней точки в Швейцарии мы перелетели в пригород города Турку. Большая поляна у небольшого озера нам подошла вполне, и на рассвете мы на ней угнездились. Чуть размяли ноги - я в основном менял памперсы, потому что квасить сейчас нельзя, а с нашим новоприобретенным извозчиком лететь очень страшно.
        И ведь даже спинным мозгом понимаю, что ничего страшного нет, а все равно страшно. Этот мозг в полете, каким-то необъяснимым образом минуя желудок, стекает вниз, и напряжение нижних клапанов постоянно грозит детскими проблемами коричневого и желтого цветов. К моему счастью, пока только грозит - оба клапана ведут себя на удивление стойко.
        Пока я рефлексировал на бережке, глядя в набегающие на песок стылые волны, Женька с Шарлем разгрузили самолет и заныкали привезенную нами контрабанду. Лететь в город и показывать финским чиновникам немецкие автоматы, винтовки и гранаты с авиационным пулеметом я посчитал верхом наглости. Финны - ребята спокойные, но от таких игрушек могут излишне возбудиться, что в свою очередь грозит непредсказуемыми для них последствиями, а убивать финских чиновников с пограничниками пока рановато.
        Затем мы погрузились в наше средство передвижения и торжественно прилетели на аэродром города Турку, где потрясли различными бумагами, получили необходимые печати во всех мыслимых и немыслимых документах, под пробку заправились, набрали горючки в канистры и, помахав провожающим крыльями, вернулись за заныканными стволами и экипировкой.
        А что делать? Это еще что! Нам еще на Хельсинки с парашютами прыгать. Пешком по этой стране не набегаешься - сплошные леса да болота с озерами, а машина наша в банке на хранении стоит. Ее еще забрать надо. Понятно, что сначала прилетели на свою «фазенду», где разгрузились, познакомили соседа сторожа с Шарлем и очень недурственно провели остаток дня и вечер.
        От Турку до поместья сотня километров, а вот от поместья у озера Лахьянъярви, что в Финляндии до поместья в деревне Каппельскер, что в Швеции, двести восемьдесят километров. При дальности полета на полной заправке в триста километров получается тютелька в тютельку, но запасная горючка у нас есть. На обратном пути вполне можем себе позволить сесть на той самой поляне у озера и дозаправиться. Запасные канистры с горючкой нас там уже дожидаются.
        Прыгать с парашютами не пришлось - нашли попутный дилижанс. Сосед нашего соседа любезно согласился нас подвезти, тем более что мы не жадничали и с барского плеча отсыпали ему денег.
        Небольшой табун лошадок - сил тридцать в этом пепелаце точно было, я так и не понял, что это за рыдван, не спеша довез нас до порога ресторана, напротив которого располагался тот самый банк, на стоянке которого покоился наш автомобиль. Или где там у них стоит наше средство передвижения? Перед тем как начинать свой очередной вояж, мы решили немного подкрепиться, а заодно и осмотреться.
        Финская столица жила своей обыденной, но, к нашему глубокому сожалению, немного нервной жизнью - злобный северный сосед, поигрывая накачанными мышцами, вел себя странно, а к такому флегматичные финские граждане не привыкли. Повсеместно вдоль границы участились полеты боевой авиации, далеко в море периодически болтались какие-то русские корыта, а советская дипломатическая миссия сократилась до неприличного минимума.
        Финское правительство несколько раз отправляло в посольство возмущенные ноты, привычно грозя международным скандалом, но никакого ответа не получило. Ноты принимал даже не посол страны Советов, посол был отозван на Родину и, похоже, возвращаться обратно не собирался, а его шестнадцатый заместитель. Что-то вроде старшего помощника младшего делопроизводителя. Делопроизводитель этот, судя по его косноязычию и манерам, совсем недавно размахивал метлой на каком-либо советском заводе и звался подсобным рабочим или дворником.
        Впрочем, на прошлой неделе количество этих подсобных рабочих увеличилось раза в три, но посол так и не объявился. Наверное, уже и не вернется - у русских это быстро. Дипломатические работники по собственному желанию становятся лесорубами вместе со своим руководством, а на их место приходят вот такие помощники младших дворников, не знающие не только дипломатического этикета, но и языка страны пребывания. Мы с Женькой очень надеемся, что это выглядело именно так.
        Неспешно усваивая весьма недурственно приготовленное мясо, мы с моим старым другом и собутыльником достаточно успешно делали вид, что не замечаем полицейских, кучкующихся у ресторана, - бдительный соседушка нашего соседа, всю дорогу расспрашивающий нас о нашем необычном появлении на «фазенде», вломил нас местным «ментам». Или как их там по-местному зовут? По-ли-цейские!
        Вот почему так? В какую страну не приедешь, сразу видно - полиция. А у нас в какую форму этих дуболомов не обряди, да как ни назови, все одно «менты» получаются. Воздух, что ли, такой? Или менталитет?
        В отличие от первого нашего посещения Хельсинки, в городе действительно было немного нервно. Раза в два увеличилось количество полицейских, военных раза в четыре и появилось просто огромное количество их… Как бы это поприличней выразиться? Суоелускунта - это у финнов вполне интеллигентное без матерных вывертов слово. Добровольные помощники армии и флота - что-то вроде финского военизированного гестапо, где стукач сидит на стукаче и стукачом погоняет. Причем кто, кому и зачем они стучат, даже сами стукачи разобраться не могут. Загадка современного финского общества, однако.
        Между делом эти ряженые клоуны еще маршируют и штыками в чучела тыкают. Гражданская, так сказать, стража в полувоенной форме и с напрочь свернутыми на русских врагах и шпионах мозгами. Ну, а так как эта организация функционирует аж с семнадцатого года, то члены ее пронизали все общество сверху донизу и постоянно пытаются доказать этому обществу, что они недаром работают добровольными помощниками «дятлов».
        Надо сказать, что полицейские оказались вполне приличными людьми и принялись домогаться к нам только за кофе. Но… Как бы это повежливей выразиться? Обломались прямо с первых же слов.
        Во-первых, я категорически не желал говорить по-фински, а зарядил сразу по-немецки с плавным переходом на французский язык и добавлением в свой весьма эмоциональный монолог некоторых итальянских выражений. Просто для подробной оценки данной ситуации выражения соответствующие моменту есть только в русском языке, но мне пришлось добавлять итальянские слова и выражения, чтобы не быть неправильно понятым. Непереводимый русский фольклор в данном случае был бы неуместен. Хотя после общения с Фролом Силантьевичем и его друзьями мы все вчетвером сильно увеличили свой словарный запас, и я мог бы рассказать доблестным местным правоохранителям их родословную до седьмого колена. Ни разу не повторившись. Впрочем, традиционный русский фольклор во всем мире никто переводить даже не пытается - используют так, как слышат.
        А во-вторых… Даже в Германии, обложившись всевозможными, а главное настоящими гербовыми бумагами, можно уверить чинов из политической полиции, что ты белый и пушистый, а вот прямо в сию секунду тебе крайне необходимо на эпиляцию и в солярий. Ну, или согласно этому времени к цирюльнику и на природу. Куда уж там финнам с их зачаточными способностями отловить хотя бы завалящего шпиона?
        Даром, что ли, я столько времени трачу на ненужные телодвижения и хитромудрую «пыль в глаза»? На тщательно обыскиваемой полицаями «фазенде» Шарль вообще говорит только по-французски… со вчерашней дружеской попойки с соседом сторожем, а мы с Женькой наехали на беднягу помощника комиссара так, что он от огорчения сожрал полный бокал коньяка и даже не заметил этого. Странно, что сам бокал не заглотил, а я так надеялся. Хотя нет. Не надо. Нам приписали бы попытку покушения на должностное лицо. Откачивай его потом, в бесплодных попытках вернуть к этой жизни. Обстоятельный Евгений обязательно помог бы полицейскому в этом нелегком деле, тщательно запихивая этот бокал до самой ж… В смысле до самого желудка полицейского чиновника.
        А как на «фазенде» все обломаются! Форму-то немецкую в полуразобранных чемоданах я прямо сверху положил, а оружие с боеприпасами заныкал так, что точно не найдут. Да и искать не будут. После обнаруженной формы офицера гестапо им бы ноги побыстрей с «фазенды» унести. Нарваться на такой скандал с немецкими офицерами, да и еще и тогда, когда рядом поигрывает мускулами Красная армия - это надо совсем с головой не дружить.
        Бедный полицейский чиновник, увидев мое почти настоящее офицерское удостоверение, чуть было не лишился дара речи, а количество седых волос на его голове стало увеличиваться прямо на наших глазах. Увидеть перед собой оберштурмфюрера СС, да еще и барона, он совсем не ожидал. А уж когда я вывалил перед ним все остальные документы от покупки в Германии личного самолета до купчей той самой злополучной «фазенды» и автомобиля в его собственной стране, да еще и со всеми въездными документами, проштампованными в Турку, на мужика стало больно смотреть.
        Все эти бумажки подтверждали только одно - грязно домогаются они не просто офицеров политической полиции и вермахта дружественного им государства, а замахнулись на деньги, уже вложенные в их страну. Немецкий аристократ, офицер гестапо и собственник личного самолета, автомашины и небольшого домика на берегу приличного озера, в котором водятся лосось, форель и хариус, это недосягаемый для большинства финских аборигенов уровень.
        Много ли народу покупает себе личный самолет и заводит пилота, чтобы слетать в соседнюю страну рыбку половить? Напрасно, что ли, Шарль вчера все уши соседу про рыбалку прожужжал? И жужжит на французском языке до сих пор и никакого другого языка принципиально понимать не желает, хотя прекрасно говорит по-немецки. В данном случае самая обыкновенная маскировка.
        Именно так выглядит «пыль в глаза» в нашем исполнении.
        Расстались мы с беднягой полицейским почти друзьями, а вот соседу нашего соседа я сильно не завидую. Своих звездянок он прямо на улице выхватил - из окна ресторана за третьей чашкой кофе с рюмкой приличного французского коньяка это прекрасно было видно.
        Вот теперь можно и делами заниматься. После такого аттракциона на нас обратят внимание, только если мы, переодевшись в форму бойцов Красной армии, со штыками наперевес примемся штурмовать казармы охранного корпуса.
        Ну, штурмовать не штурмовать, но пакостей я запланировал много и казармам шюцкора тоже мало не покажется - свой грузовик с взрывчаткой они обязательно чуточку попозже получат прямо с доставкой на место. Дайте мне только до моих заначек добраться.

* * *
        Иосиф Виссарионович Джугашвили снова смотрел в окно на пустой кремлевский двор. Наступало очередное так любимое им время - предрассветное утро. Еще не было ни первых лучей солнца, ни блеклых теней начинающегося утра - вдали у горизонта небо только начинало сереть, а у него закончился очередной рабочий день.
        Сталин любил работать ночью еще со времен ссылки и не изменял своей привычке уже долгие годы. Прошло всего несколько месяцев с получения им того необычного письма, так перевернувшего его страну, армию, промышленность и его самого - Иосифа Сталина. Даже на него и его семью повлияло это письмо, и он с удивлением, а потом и с яростью читал ненавистные ему строки. Читал и помнил сейчас каждое слово. И верил.
        Невозможно было этому не поверить. Ведь все, что написал этот человек, и все, что он пообещал в своем первом письме, они выполнили. Он выполнил и даже перевыполнил. За всеми этими действиями стоял один человек. В этом у Сталина не было никаких сомнений. Человек, которого он до сих пор не понимал.
        Создатель финской армии фельдмаршал Густав Маннергейм и командир охранного корпуса генерал-лейтенант Лаури Мальмберг с несколькими членами правительства Финляндии были уничтожены первыми. После их гибели в правительстве Финляндии начались местные склоки, вылившиеся, по неведомой Сталину причине, в охлаждение дипломатических отношений с Великобританией, а укрепления линий обороны на границе с Советским Союзом так и не произошло.
        Взрыв на Королевских верфях совсем недалеко от Лондона и сразу после объявления войны с немцами можно было бы списать на случайность, но тотчас же «немецкие снайперы» убили Чемберлена и Даладье. И если с Чемберленом англичане сделали приличное лицо, объявив о смерти после тяжелой и продолжительной болезни, хотя премьер-министр Великобритании всего за сутки перед этим бодро ковылял на своих ногах по Лондону, то премьер-министра Франции расстреляли прямо на улице при большом стечении народа и журналистов.
        Сталин мысленно усмехнулся. Тяжелую и продолжительную болезнь из винтовки англичанам скрыть почти удалось, но вот взрыв на верфях, на которых строились подводные лодки, выдать за несчастный случай не получилось. И моментально французы лишились своего премьер-министра! Разница всего в несколько дней.
        Ведь каков наглец! Написал обтекаемо: «Сразу же после объявления войны предупредите англичан о большой диверсии, подготавливаемой немецкими агентами на одном из крупнейших кораблестроительных заводов Великобритании. Выдайте за данные разведки. Пусть они не поверят, но нам это на руку, а вам передача таких сведений со временем зачтется». И ведь настолько был уверен в себе и своих людях, что не побоялся огласки!
        Красиво. Именно это слово сейчас пришло Сталину в голову. Красиво, как и все остальное, что пришло с его подачи.
        Радиолокация, радиолокационная разведка и подавление систем связи. Три разных и совершенно новых для советских ученых и военных направления развития военной науки и промышленности. Пользу этих направлений переоценить было невозможно.
        Антибиотики. Странное слово. Создание нового лекарства из простой плесени перевернуло советскую медицину. Технология производства была расписана до мельчайших подробностей. Проверить свойства пенициллина удалось за считанные недели, и мгновенно произошел прорыв в лечении больных, а главное раненых, спасти жизнь которых на поле боя прежде не представлялось возможным. Только за одно это изобретение, за которое советские врачи получат Сталинские премии, этим молодым людям надо поставить памятники при жизни. Можно и из золота в полный рост. Из того самого золота, что уже добывают и будут еще долгие годы добывать на тех месторождениях, которые они открыли для Советского государства. И за эти открытия премии и ордена получат совершенно другие люди.
        Безапелляционная критика ведомства Лаврентия Берии принесла такие результаты, что у проверяющих волосы становились дыбом. Старшим группы проверки Берия назначил майора Владимирского, предоставив ему неограниченные полномочия, и всего за два месяца тот, используя построенный аппарат для допросов, вскрыл несколько английских, немецких и финских разведчиков. Даже румынский шпион попался. И это были именно иностранные разведчики, а не забиваемые в комнатах для допросов сломленные случайные люди, оболганные в анонимных доносах.
        В то же время были освобождены уже достаточно много ценных специалистов, так необходимых в промышленности и армии. Работоспособность Владимирского удивляла всех, кто с ним соприкасался. Казалось, что он совсем не отдыхает, а спит изредка и урывками, стремясь сделать как можно больше.
        Армия. Армия накапливала силы. Всего несколько месяцев это несказанно мало для полной модернизации производства и перестройки структуры армейских подразделений, но кое-что сделано конечно же было.
        Армия накапливала силы донельзя необычно для сторонних наблюдателей, если таковые имелись, но не менее необычными были события на производствах. Кировский завод в Ленинграде и Харьковский тракторный завод неожиданно начали выпускать непривычно выглядевшие машины. Не танки. Нет. Колесные и гусеничные… Коробки?
        Бронетранспортеры, боевые машины пехоты и самоходные артиллерийские орудия. Еще три странных, но очень точно отображающих новую технику названия. Это здорово смахивало на металлические гробы, по недоразумению поставленные на мощные колеса от броневиков или гусеницы. Или на неуклюжие, но бронированные грузовики, способные не только двигаться по бездорожью, но и везти пехотное отделение или почти тысячу килограммов боеприпасов. Угловатые корпуса этих машин скреплялись обычной сваркой и оснащались крупнокалиберными пулеметами ДШК или спаренными пулеметами «максим».
        На Кировском заводе к тому же вместе с новым, только разработанным танком КВ-1 стали выпускать еще более странную бронированную машину. Вместо башни у этого недотанка устанавливалась либо спарка ДШК, либо пехотные пушки Ф-22 конструктора Грабина, либо стодвадцатидвух или стопятидесятидвухмиллиметровые гаубицы.
        Ради выпуска этих мощных самоходных орудий на шасси танка КВ даже пришлось сильно сократить выпуск самих танков. К шасси нового танка просто приваривалась бронированная коробка, оберегающая пулеметный или артиллерийский расчет от поражения пулями или осколками и большинством снарядов немецкой или финской артиллерии. Решение оказалось не только оригинальным, но и очень практичным, и значительно удешевляло новую машину.
        Пулеметы ДШК совсем недавно стали поставляться в Красную армию. Они были тяжелы, неуклюжи и использовались в основном как зенитное средство. Единственное в своем роде. Теперь же, при установке этого пулемета на самоходном шасси, да еще и в спарке из двух пулеметов, это становилось грозным оружием, способным смести с лица земли любое препятствие, кроме долговременных огневых точек.
        Два мощных пулемета калибра 12,7 миллиметра, укрытые противоснарядной броней, и с огромным боезапасом становились грозным оружием поля боя. Передвижным, отлично бронированным и относительно недорогим оружием, способным склонить чашу весов на этом поле боя в свою сторону.
        Получилась этакая бронированная тачанка, пулеметы которой легко порвали бы на куски атакующий эскадрон. Сталин вспомнил, как на полигоне в Кубинке для наглядной демонстрации оружия под эти пулеметы выгнали полтора десятка коров… и мысленно передернулся. Он не был впечатлительным, но даже его тогда удивила сила нового патрона.
        При установке на шасси танка орудий конструктора Грабина бронированная машина становилась таким же передвижным бронированным орудием поддержки пехоты и ее ангелом-хранителем в самых тяжелых ситуациях. Само орудие могло легко поменять место своего расположения, а уничтожить расчет этого орудия осколками мин и снарядов можно было и не пытаться.
        Армия готовилась к войне, но донельзя странно. Странными, но тем не менее очень удобными и эффективными были не только новые построенные на лесных полянах в глухих лесах аэродромы, но и их никогда и никем не виданная ранее охрана.
        Парашютисты всегда были гордостью страны и ее главным мобилизационным резервом, поэтому создать новые десантные подразделения, используя знания, полученные таким необычным образом, оказалось достаточно просто. Не сказать, что легко - сложностей хватало, но инструкции, расписанные пошагово, здорово облегчали создание этих совершенно новых войсковых подразделений.
        Десантные батальоны не только охраняли вновь построенные аэродромы, но и сами учились и тренировались без отрыва от охраняемых ими объектов. В любом авиационном подразделении было несколько транспортных самолетов для тренировки десантников.
        Необычными были новые флотские подразделения, называемые непривычным для всех мореманов сочетанием слов «морская пехота». Набирали в эту не сухопутную пехоту только самых лучших и гоняли их до седьмого пота. На всех флотах. Даже на Дальнем Востоке. Более того, на Черноморском флоте тоже готовились такие подразделения, и попасть в них после нескольких политинформаций, посвященных этой теме, стремился каждый второй.
        Дело в том, что если батальоны морской пехоты Балтийского и Северного флотов собирались использовать в самом начале боевых действий, то черноморцев готовили для секретной операции, которую собирались провести через несколько недель после начала войны.
        Это был еще не тот спецназ, о котором написали те люди. Это были только зачатки тех самых войск, но начало было положено. Бойцов уже учили по той методике, которая была расписана. Учили жестко, отсеивая не желающих учиться и не способных научиться необходимому минимуму. Пока только этому минимуму. На большее просто не хватало времени.
        Вооружали все десантные подразделения новым оружием с полностью расписанной тактикой его применения. Автоматы, ручные пулеметы, винтовки СВТ и новые, только что созданные антиснайперские бронебойные винтовки были только в этих подразделениях.
        Все это и многое другое ложилось на стол главы государства в виде ежедневных отчетов, и сейчас Сталин просто смотрел на блеклый отсвет зарождающегося дня. Они дали в газету объявление и продолжат свою помощь. Так, как они это умеют.
        Сталин опять усмехнулся. Теперь уже открыто, для себя самого. Вот ведь черти! Даже о посольских работниках подумали. Все сотрудники советского посольства в Хельсинки уже неделю как в Ленинграде, а в здании посольства ждет своего часа специальная группа осназа НКВД.
        В тот самый день и час, когда Советский Союз официально объявит Финляндии войну, эта группа покинет опустевшее здание посольства и растворится в финской столице. У этих ребят свое задание. Они должны найти и доставить ему этих молодых людей. Живыми. Здоровыми. И упаси боже, с их голов упадет хотя бы один волос.
        Эти молодые люди нужны Сталину, и необходимо вежливо пригласить их в гости. Эти люди умеют думать и предлагать необычные решения. Ведь самое лучшее решение не всегда простое. Именно это они и предложили.
        Почему Великобритания и Франция объявить войну Германии могут, а Советский Союз Финляндии нет? Все произойдет в соответствии с теми самыми международными нормами, о которых постоянно заявляет финское правительство.
        Зачем устраивать провокации на границе? Мы же не Германия. Провокации - это удел слабых. Прямое объявление войны намного лучше. Мы предлагали мирное решение спорных вопросов? Шли на беспрецедентные территориальные уступки? Вы отказались. Теперь мы возьмем сами то, что нам принадлежало раньше. По праву сильного.
        Глава 16
        Двадцать третьего августа тысяча девятьсот тридцать девятого года Советский Союз и Германия заключили договор о ненападении, и уже через неделю правительства Латвии, Литвы и Эстонии получили предложение, от которого они не захотели отказаться.
        Со второго по седьмое сентября СССР заключил договоры о взаимопомощи с Эстонией, Латвией и Литвой, согласно которым эти страны предоставили СССР свою территорию для размещения советских военных баз. Без всякого сомнения, столь быстрое принятие этого решения подстегнуло неожиданное начало войны Германии с Польшей.
        Финляндия тоже получила такое же предложение. По большому счету условия советского правительства мало чем отличались от условий, сделанных в нашем мире, кроме всего одной детали. Это предложение прозвучало только один раз десятого сентября, а одиннадцатого сентября все условия советского правительства были подробно опубликованы в газете «Правда». Русские действовали открыто для всего мира, и это сбивало с толку более всего.
        Швеция привычно объявила о своем нейтралитете, Германия молча стирала Польшу с карты мира, Великобритания и Франция занимались своими делами, готовясь к победоносной, как казалось в этих странах, войне, а все остальные страны жевали мочало, как обычно переливая из пустого в порожнее. Помогать Финляндии в противостоянии с Советским Союзом никто не собирался.
        Даже демократическая Америка, до начала войны одобряюще хрюкнувшая из-за океана о своей безграничной поддержке, молча слилась после начала боевых действий. Вякать издали о помощи это одно, а вот помогать, когда тебя не кусают за пятки, это совсем другое.
        Тем не менее воинственная риторика финского общества превысила все мыслимые и немыслимые пределы, но разница с нашим миром уже была существенная. Лидеров нации, объединивших в нашем мире все финское общество и организовавших модернизацию линии Маннергейма на добровольных началах, мы с моим другом выбили всех до единого.
        Фельдмаршала Маннергейма, поддержавшего в нашем мире территориальные требования Советского Союза, уже более месяца как не было в живых, линия его имени модернизирована не была, но настроения финских граждан звучали патриотично-воинственно. Они пока не понимали, что остались с Советским Союзом один на один.
        Семнадцатого сентября финское правительство отклонило все предложения Советского Союза и тем самым отказало в мирном урегулировании конфликта. В тот же день советским правительством было объявлено о денонсации Договора о ненападении с Финской Демократической Республикой. Это было начало конца.
        И в этот же день Советы принялись занимать польскую территорию на западной границе. Поляки тоже получили достаточно интересные условия от советского правительства. Им предлагалось, сохранив свои войска и технику, вывести их за линию противостояния немецкой и советской армий. Поляков даже не разоружали. Предлагалось также вывезти в Советский Союз всех раненых и мирное население. Частично польские войска приняли эти неожиданные подарки Советов. Но не это было главным.
        Основа моего неожиданного плана заключалась в том, чтобы переправить интернированные польские войска в Латвию и Эстонию и создать буфер между местным населением и нашими войсками, находящимися на своих военных базах. Поляки сами вложат в местных жителей мысль, как хорошо дружить с Советским Союзом, и обязательно расскажут всем заинтересованным лицам, что бывает при войне с Германией.
        В Литву польские войска вводить бессмысленно - между этими двумя странами была застарелая вражда. Не помню я, что они в свое время не поделили или поделили не так.
        Кроме этого, я предложил Сталину не торопиться с советизацией прибалтийских стран. Пока это было бесполезно - слишком малая выгода с непредсказуемым результатом. С этим всегда успеется, а в случае войны с Германией эти страны станут буферной зоной, способной хоть какое-то время сдерживать немецкие наступающие войска. Впереди была война с Финляндией и на нее уйдут гигантские усилия всей страны Советов.
        По секретному дополнительному протоколу к Договору с Германией Финляндия была отнесена к сфере интересов СССР, но финны этого не знали, напрасно считая Германию дружественной себе страной. В то же время Германии не было никакого дела до своенравных финских парней. На данном этапе у нее были другие заботы, и этим следовало незамедлительно воспользоваться.
        Двадцать второго сентября все дипломатические посольства, располагающиеся в Москве, получили от советского правительства ноту, в которой указывалось, что Союз Советских Социалистических Республик объявляет войну Финской Демократической Республике. Во избежание излишнего кровопролития предлагалось до двадцать седьмого сентября убрать из столицы и со всей территории Финляндии своих граждан. В противном случае правительство Советского Союза снимает с себя всяческую ответственность.
        Нота, которую получил посол Финской республики, была простым объявлением войны с пяти утра двадцать третьего сентября.
        Это казалось фарсом. Большевики поступили, как утонченные английские денди. Фраза «во избежание излишнего кровопролития» прозвучала нелепо из уст советских дипломатов, но тем не менее эти слова были произнесены и оценены всем миром. Кто-то даже посчитал это заявление слабостью Советского Союза и, как показали дальнейшие события, жестоко просчитался.
        Двадцать третьего сентября в пять часов утра острова Гогланд, Лавассааре, Тютярсаари, Сескар, Койвисто и укрепления на Карельском перешейке были подвергнуты массированным авиационным налетам. В каждой бомбардировке участвовали не менее пяти десятков самолетов, и конца и края этим налетам видно не было.
        Улетала одна группа бомбардировщиков, прикрытая истребителями, и тут же на цели заходила следующая. Истребители тоже вносили свою лепту, штурмуя финские укрепления ракетами РС. В воздухе на недосягаемой для финской зенитной артиллерии высоте постоянно висели тяжелые бомбардировщики, превращенные русскими в разведывательные самолеты. Отдельное истребительное прикрытие этим гигантам было не нужно - в воздухе постоянно находились истребители прикрытия бомбардировочных полков.
        Слаженность советских авиационных подразделений поражала. Разведчики действовали на удивление эффективно. Все самолеты были радиофицированы и бомбардировочные группы наводились на цели очень оперативно, а выскочившие один раз финские истребители были уничтожены непонятно откуда свалившейся эскадрильей новейших русских самолетов. Финны не смогли даже приблизиться к самолету-разведчику.
        Русские бомбили острова и не наступали. Изо дня в день, час за часом островные укрепления стирались в пыль. Сопротивление финских гарнизонов было подавлено уже на вторые сутки, а на четвертые сутки на все острова одновременно были высажены морские и воздушные десанты.
        На суше дело обстояло совсем иначе. Территории в Куокалла и Териоках, глубоко врезавшиеся в советскую землю, были заняты в самые первые сутки. И тут выяснилось, что русские используют не только новое оружие, но и новую тактику своего наступления.
        На подавление любого сопротивления русские наземные части вызывали самолеты, и этих самолетов было великое множество. Финская истребительная авиация была уничтожена в самые первые дни - советских самолетов было намного больше, и действовали они много слаженней.
        Финскую оборону обрабатывали бомбами и неуправляемыми реактивными снарядами. В боевых порядках пехоты кроме танков двигались новые бронированные машины, вооруженные крупнокалиберными пулеметами, называемыми в народе «косилками». Сломив организованное сопротивление воздушными налетами и непрекращающимися артиллерийскими обстрелами, бронированные машины подходили к уцелевшим пулеметным точкам и открывали огонь по амбразурам.
        Тяжелые пули калибра двенадцать и семь десятых миллиметра пробивали бронезаслонки, щитки «максимов» и мягкие человеческие тела с невообразимой легкостью. В случае если бронезаслонку на долговременной огневой точке пробить пулеметами не удавалось, к амбразуре подъезжало самоходное орудие, а следом за ним огнеметный танк, выжигающий огневую точку до оплавленных камней. Под прикрытием таких аргументов в окопы врывались штурмовые группы, уничтожающие все на своем пути.
        Тыловые колонны в обязательном порядке сопровождали не менее двух «косилок» и легкие танки. Вражеские солдаты ничего не могли сделать с этими бронированными машинами. В случае обстрела колонны финскими снайперами тяжелые пулеметы бронетранспортеров выкашивали в перелесках целые просеки.
        После одного такого нападения на тыловую колонну из сорока егерей в живых остались только трое, но вероятнее всего, в плен к русским попал кто-то из раненых. Всего через сутки на базу егерей, располагавшуюся в глухом лесу у небольшого озера, сначала был произведен массированный авиационный налет, а затем на зачистку пришли русские солдаты.
        Солдаты Сталина, спецназ, морская пехота, «черная смерть» - у них было множество названий, но результат всегда был один и тот же: взятые укрепления и кучи трупов. В отличие от простых пехотинцев, солдаты Сталина брали вражеских солдат в плен только по особому приказу. Обычно после их атак в живых не оставалось никого.
        Русские механизированные колонны с неумолимостью асфальтового катка двигались прямо по дорогам. Впереди всегда шли несколько танков КВ-1, толкающие перед собой тралы для разминирования. Под этими металлическими уродцами срабатывали любые мины. Использование финскими саперами фугасов пресекалось мерами беспрецедентной жестокости - после первого же взорванного фугаса русские самолеты снесли с лица земли несколько хуторов и поселков со всеми жителями, засыпав финские войска листовками, объясняющими данное действие.
        Изредка продвижение колонн удавалось затормозить на переправах через многочисленные ручьи и речки, но в этом случае саперы моментально наводили понтонные переправы, оставляя рядом с ними усиленные броневиками и легкими танками подразделения пехотинцев.
        Обстреливать саперов можно было и не пытаться - танки, самоходные орудия и «косилки», прикрывающие работающих русских солдат, уничтожали все, до чего дотягивались их орудия и пулеметы, а то, до чего не дотягивались, самолеты заваливали бомбами и неуправляемыми реактивными снарядами.
        Расстояние до Выборга русские войска прошли всего за шесть суток и притормозили. Через два часа финское командование получило предложение сдаться или хотя бы вывести из города мирное население. Финны ответили отказом. На следующую ночь небеса разверзлись, и начался огненный ад.
        Целый день ничего не происходило. С наступлением темноты высоко в небе послышался гул моторов и на город обрушились полутонные бомбы. Пилоты самолетов не выбирали, куда сбрасывать эти бомбы. Тяжелые взрывы сотрясли землю. В воздухе висела тяжелая пыль от разрушенных зданий.
        После жуткой бомбардировки, когда мирные жители и солдаты финских частей, заполнивших Выборг, еще не пришли в себя, над городом пролетели легкомоторные самолеты русских и высыпали на город ампулы с жидкостью «КС». Это было первое боевое применение этого чудовищного оружия. В десятках мест возникли пожары, и уже по ним через полтора часа был произведен еще один налет тяжелых бомбардировщиков.
        Утром город представлял собой жуткую смесь передовой оборонительной линии и филиала больницы для умалишенных. Мирные жители, потерявшие своих родных и близких, не скрываясь бродили среди развалин. Повсеместно были видны разрушения, пожары еще не были потушены, и тут русские нанесли еще один удар. Скоростные бомбардировщики русских несли всего пятьсот килограммов бомб, но их было огромное количество.
        Самолеты заходили на город несколько часов поэскадрильно, как на учениях. В четырнадцать часов остатки финского гарнизона и уцелевшие жители сдались на милость победителей.
        Русские поступили необычно. Всех оставшихся в живых, включая раненых и сошедших с ума, а таких было достаточно много, они просто передали финскому командованию. Всех без исключения, но это был по-иезуитски коварный план. Уже на следующий день вся Финляндия узнала о том, как демонстративно жестоко была раздавлена оборона Выборга.
        В стране началась паника. Экстренно был созван парламент страны, но горячие дебаты ни к чему не привели. Тридцатого сентября правительство собралось на очередное экстренное заседание.
        На заседании правительства присутствовал президент Финляндии Ристо Рюти. Ярый антикоммунист, он выступал за укрепление союза с Германией, и до начала боевых действий его поддерживало большинство членов правительства и б?льшая часть населения страны, но сейчас положение изменилось. Было решено предложить Советам перемирие с полным прекращением огня для обсуждения условий мирного договора, выдвигаемого советским правительством.
        На площади перед зданием Сената в это время собрался импровизированный митинг. Площадь заполнили в основном военные, бойцы охранного корпуса и члены шюцкора с семьями. Люди все прибывали, но полицейские не препятствовали этому.
        В три часа дня на ступенях Сената появился президент. Ристо Рюти поднял руку, и шум толпы начал потихоньку стихать. Это было последнее, что он услышал в своей жизни. Пуля, выпущенная из немецкой винтовки, попала президенту прямо в открытый рот. Выстрела слышно не было. Казалось, что Рюти просто запнулся, но в тот же миг его кровь забрызгала телохранителя, стоявшего позади него.
        Передние ряды людей качнулись вперед, и спустя всего мгновение сзади по стоящим на площади людям ударили станковые пулеметы. Огонь велся из грузовика, находящегося на другом конце площади, и почти в одну точку. Два пулемета «максим» прорубили среди людей кровавую полосу. Толпа качнулась в стороны, и в ту же секунду стоящие на разных краях площади грузовики взорвались один за другим, раскидав как изломанные куклы стоящих рядом с ними людей.
        Пулеметы тем временем замолчали, а в кузове раздалось два негромких хлопка, но тем не менее полицейские и военные, стоявшие рядом, открыли по грузовику огонь из личного оружия. Ответного огня не было, и полицейские, приблизившись к грузовику, заглянули в кузов. Пулеметы были обложены мешками с песком, а рядом с ними лежали два человека в штатской одежде. Они были убиты близкими разрывами гранат, которые подорвали сами, и лица их были обезображены.
        При детальном осмотре трупов были обнаружены поддельные финские паспорта и… удостоверения личности офицеров гестапо и вермахта. Скрыть эту сенсационную новость не удалось - слишком много гражданских лиц находилось рядом.
        Город вспыхнул как лесной пожар. Вероломство союзников потрясло все слои общества. Столица кипела остаток дня, а вечером рядом с казармами охранного корпуса взорвался грузовик со взрывчаткой. Внешняя стена казармы была снесена, крыша обвалилась, но жертв было мало - большинство бойцов охранного корпуса в это время находились на улицах города.
        К казармам были стянуты все свободные силы. Завалы разбирались стремительно. Помогали находившиеся рядом жители города, но как оказалось, это была отвлекающая атака. В час ночи на грузовой станции взорвался состав с горючим.

* * *
        Мы покинули пригород финской столицы еще затемно. Несмотря на паническую суету в городе, особых сложностей с нашим возвращением к самолету не возникло.
        Более недели мы готовились к своему сольному выступлению. Разведывали объекты диверсий, искали и отмечали на карте города стоянки машин, развозили и прятали фугасы, оружие и экипировку, снимали квартиры в центре города и дома в пригороде, готовили площадку для самолета.
        Подготовительной работы было очень много, но, как я и предполагал, после комплексной проверки нас полицией на наши перемещения демонстративно не обращали внимания. Фиксировать наши телодвижения фиксировали, но только те, которые мы показывали своим соглядатаям.
        К примеру, о поляне в лесу, на которой последние два дня стоял наш самолет, у которого безвылазно находился Шарль, никто даже не догадывался.
        Шарль с Женькой прилетели на эту поляну на рассвете, и мы шустро замаскировали самолет в перелеске. До города было всего семь километров, и я планировал добежать до самолета пешком. Передвигаться на машине после всего, что мы собирались устроить в городе, было бы верхом наглости.
        Две немецкие снайперские винтовки, оснащенные глушителями, мы спрятали на чердаке дома напротив здания Сената. Один грузовик со взрывчаткой стоял в переулке недалеко от здания казарм охранного корпуса, еще два мы поставили по бокам площади у здания Сената на рассвете.
        Полицейскую форму сняли с тогда еще живых полицейских, а два необходимых нам на отвлекающей стадии операции грузовика угнали из гаража полицейского управления, перебив дежурную смену охраны. Эти двое полицейских были здорово похожи на нас с Женькой телосложением и волосами, а гражданские костюмы с ботинками и прочей атрибутикой мы подарили им свои.
        Я надеюсь, господин заместитель комиссара вспомнит золотую зажигалку с бриллиантами и свастикой, которую он видел в моих руках? Он найдет ее в кармане одного из трупов. Вся наша одежда была специально куплена мной в лучшем берлинском магазине, а полицейские оказали нам ответную любезность - их форма нам вполне подошла.
        Сложно было узнать, когда правительство соберется на внеочередное заседание, а остальное было делом техники. Эту информацию мы получили накануне вечером от секретаря одного из министров. Пристрелить или взорвать президента мы могли в любое время, но нам надо было подставить немцев, а это было несколько сложнее.
        Женька, одетый в полицейскую форму, подогнал грузовик с пулеметами к площади и поставил его в переулок задним бортом к митингующим. Этот грузовик мы подготовили загодя. Пришлось кое-что в нем доработать. Два трупа бывших полицейских уже лежали у пулеметов, а к их головам были примотаны небольшие фугасы, обмотанные марлей, пропитанной свежим медом. Мед достаточно пластичный и вязкий связующий материал и продается в каждом втором магазине. Изнутри марля в несколько слоев была обсыпана специально нарезанными кусочками металла и стеклянными осколками из разбитых бутылок.
        Фугасы срабатывали через двадцать секунд после выдернутой чеки запала. Я специально проверял - при взрыве такие осколки резали в лапшу даже деревянные доски. Что уж там говорить о мягких тканях лица и протянутой к рукояткам «максимов» веревке? После такого тюнинга полицаев родные матери не узнают.
        В лентоприемники пулеметов были заряжены неполные ленты - патронов по восемьдесят на каждый ствол, не больше, а грузовики со взрывчаткой стояли так, что я спокойно доставал со своей точки по взрывателям фугасов, закрепленных на крышах машин.
        Как только президент Финляндии раскинул свои мозги на собственного телохранителя, я тут же выкинул в чердачное окно ручную гранату. По этому сигналу Женька натянул до упора веревку, моментально закрепил ее в кабине грузовика, и пулеметы врезали по толпе. Через несколько секунд на площади ударили два сильных взрыва, разметавших по округе два заминированных нами загодя грузовика и всех, кто находился рядом с ними.
        Сам Женька тут же заскочил в подъезд дома и поднялся ко мне на чердак. Пока он перебирал ногами по лестнице, я немного проредил толпу, что окружала несговорчивого президента страны. На тот момент уже бывшего - расстояние было не слишком большое, и выпущенные мною пули мимо не прошли.
        Стрелял я исключительно профилактически. Для увеличения и так неслабой паники. По чердаку мы ушли в другое крыло здания, где спустились вниз и смешались с толпой. Это было самое сложное в нашем плане. Все остальное было намного проще.
        Взрыв около казармы охранного корпуса действительно был отвлекающим. Ну, разве что взрывчатки в кузов грузовика мы напихали значительно больше, чем в грузовиках на площади. Ушли мы оттуда спокойно и задолго до взрыва - в своей полицейской форме мы были как в шапке-невидимке. Химический взрыватель был рассчитан на сорок минут. Мы добрались до станции, вытащили из своей машины автоматы с глушителями и фугасы, заминировали больше не нужный нам автомобиль и прошлись по путям, где стояли воинские эшелоны.
        Часовым, натыканным в самых неожиданных местах, не повезло раньше, двум составам с бензином несколько позже. А кто виноват, что они рядом стояли? Закончив минирование железнодорожных цистерн, мы ушли в пригороды и побежали к самолету. С учетом взрывов на станции и в городе по дороге нам никто не попался. Все полицейские силы дружно метались по столице собственной страны и искали врагов, а мы уходили все дальше и дальше.
        То, что финские полицейские вспомнят о двух немецких офицерах, трагически погибших недалеко от Сената, и захотят навестить их уютный домик на берегу большого озера, я абсолютно не сомневался. Вот только навестить получится только пепелище. Остаток неиспользованного нами горючего мы разлили по дому и сараю, пристроили в доме небольшой фугас, связанный с классической дверной растяжкой, и попросили соседа полить пальму, которую мы купили в одном из цветочных магазинов города. Может, и не пальму - как я уже упоминал, я ни в каком месте не ботаник, но выглядело это необычное дерево очень солидно.
        Увидев это экзотическое растение, которое мы с Женькой притащили из города, сосед обязательно польет наше неожиданное приобретение, а заодно и дом обыщет, ведь он получил от полицейских весьма конкретные указания. Жалко мужика. Нам будет его не хватать. Вот только не надо было стучать на нас полицаям. Страна юных барабанщиков, и дятлов в населенных пунктах значительно больше, чем в лесах, их окружающих.
        Мы улетали от столицы Финляндии в тот самый момент, когда над взбудораженным нами городом уже висели тяжелые бомбардировщики ТБ-3. Тихоходные, неповоротливые, четырехмоторные самолеты несли на внешних подвесках бомбы крупного калибра, в основном двухсотпятидесяти и пятисоткилограммовые, способные поразить цель не только прямым попаданием, но и взрывной волной. А саму цель мы нашим летчикам только что подсветили. В этом и заключался общий смысл наших диверсий.
        О том, что мы выполнили следующую часть наших обещаний, в Советском Союзе узнали из радиограммы специально закинутых в Хельсинки разведчиков. Тех самых разведчиков, которые в течение двух недель судорожно искали нас в финской столице.
        Взрыв на станции был произведен точно по времени, но вот того, что нас попробуют отловить на подходах к железнодорожным путям, я совершенно не опасался. Для этого надо было знать, где мы будем находиться в конкретное время и непосредственное место проведения диверсии, а подробную информацию я Сталину сообщить позабыл, отговорившись общими фразами.
        На период передачи нашего пакета информации у меня были только предварительные наметки этой мелкой шалости. На самом деле в портовом городе очень много мест, которые можно посетить с недружественными намерениями. Изначально я планировал обидеть порт финской столицы - в нем просто немереное количество мест, в которых можно оставить свои дружеские гостинцы, но потом нам удачно подвернулась грузовая станция.
        Убийство президента Финляндии во время боевых действий в комплекте с подставой гитлеровской Германии ввергало столицу маленькой, но гордой страны в неуправляемый и непредсказуемый хаос, который мог бы быть быстро локализован. Но нанесение советской авиацией в эту же ночь тяжелого бомбового удара, стершего с лица земли крупный транспортный узел, а то, что эту станцию можно списать в утиль, ни у кого из нас сомнений не вызывало, означало только то, что Советы способны делать это каждую ночь. В совокупности со слухами о необычном взятии Выборга это давало панический эффект, способный развалить любое самое воинственное общество.
        Кроме того, несколько самолетов несли весьма необычный груз - контейнеры с ампулами «КС». Этот груз для достижения максимального психологического эффекта был высыпан летчиками прямо на город.
        В нашем мире жидкость «КС» была принята на вооружение в сороковом году - почти сразу после окончания войны с Финляндией. Мы только немного подстегнули технический прогресс.
        Конечно же Славка расписал и технологии производства напалма, «коктейля Молотова» и жидкостей «КС» и «БГС», но начать мы предложили именно с «КС» - раствор белого фосфора был достаточно дешев в производстве, а попадая на открытый воздух, жидкость горела с температурой в тысячу градусов, прилипая к любой поверхности. Потушить водой ее было невозможно, но этого никто не знал. Кроме химиков из Советского Союза.
        Несколько тонн ампул с быстровоспламеняющейся жидкостью, высыпанной ковром на взбудораженный трагическими событиями Хельсинки, произвел эффект атомной бомбы, сброшенной на Хиросиму. Рассеивание было чудовищным, и город охватили сотни пожаров. Это придумали мы, но жалеть безумных жителей финской столицы никто из нас не собирался. Сломать финнов необходимо было жестко, и, судя по зареву за нашей спиной, Сталин принял наш план без изменений.
        Солдаты, воюющие на фронте, и политики, доводящие собственную страну до кровавой и, главное, бессмысленной бойни, это две абсолютно разные касты людей, и обычно между ними пропасть. К сожалению, в Финляндии эта пропасть была сглажена многолетней националистической пропагандой, и сила страны была именно в людях, готовых умереть за свою Родину. Но между солдатами на фронте и простыми столичными обывателями, размахивающими разноцветными флажками на националистических митингах, разница все же есть, и она существенная.
        Это была немного не та война, к которой готовилась финская армия. Основной удар был нанесен сразу по столице, а последующие по всем центральным городам и немногочисленным транспортным коммуникациям страны. Для этого и создавались хорошо вооруженные, но пока еще плохо обученные разведывательно-диверсионные группы, и именно поэтому мы спровоцировали войну несколько раньше, чем в нашем мире.
        Война летом и война зимой для финских егерей была привычна, но война в середине осени тяжела для любой армии - что для наступающей, что для обороняющейся, и на этом строилась наша основная задумка.
        Мне почему-то сразу вспомнился Николай Островский и эпизод из его книги «Как закалялась сталь». Тот самый эпизод, в котором несколько десятков комсомольцев в жуткие морозы строили узкоколейку. При скудном питании, без зимней одежды и практически без инструментов молодые ребята строили дорогу жизни для замерзающего города. Это был, грубо говоря, первый военно-строительный батальон, объединенный общей идеей.
        Так неужели вся Красная армия, вооруженная, хорошо одетая и обутая, не сможет построить несколько дорог по осенней распутице для продвижения танков и тяжелой артиллерии? Тем более что мы предложили создать несколько таких строительных батальонов со средствами усиления и отдельной приданной этим батальонам охраной, чтобы финские снайперы не отстреливали работающих бойцов, как куропаток - на выбор.
        Выход наших войск к Выборгу отрез?л от баз снабжения всю группу войск, располагающуюся под Питкярантой, а постоянные диверсии на немногочисленных железнодорожных линиях сажали на голодный паек все находящиеся там войска. Про автомобильные коммуникации я вообще молчу - осень, дожди, слякоть и прочие позднеосенние прелести. Много грузов машинами навозишь?
        Северная Финляндия - это сплошные леса, озера и болота. Население само себя прокормить не может - собирательством занимается, даже картошка не растет. Рыба, правда, в Ладоге и речках не переводится, да и зверье в лесах пока есть. Но много ли на подножном корме солдаты проживут? Особенно если за любой рыболовной посудиной будут гоняться советские самолеты. Единственную автомобильную дорогу на Йоэнсуу можно несколько раз в день минировать и устраивать засады, и голод быстро выгонит из стойких финских солдатиков все милитаристские мыслишки.
        Огромная озерная сеть для Финляндии и хорошо, и плохо - обороняться удобно, а снабжать армию нет. Подсади на все коммуникации диверсионные группы да начни рельсовую войну, а сверху отшлифовывай самолетами. Долго армия противника продержится? А если к этому добавить планомерное уничтожение с воздуха транспортных узлов и постоянные налеты на центральные города страны - получается грустная картина. У Финляндии просто нет таких мобилизационных резервов, чтобы долго выдержать планомерное вдалбливание страны в каменный век.
        Если бы в нашем мире финское правительство приняло разумные предложения Сталина, война с гитлеровской Германией пошла бы совершенно по другому сценарию, но финны, косясь на расшаркивающихся в их сторону фашистов, отказались, и все мы прекрасно помним то, что произошло дальше. Помним о тысячах замерзших в концлагерях Карелии красноармейцев и мирных жителей. Расстреливаемые фашистскими самолетами корабли, поезда и дороги, забитые беженцами и ранеными. Миллионы людей, замученных гитлеровцами в концлагерях. Здесь этого еще не произошло и уже, я надеюсь, не произойдет.
        Нашей стране был нужен полуостров Ханко и аэродром города Турку - незамерзающая военно-морская база и аэродром для тяжелых бомбардировщиков, способных в самое короткое время долететь до Германии, и здесь мы получим их в любом случае. В целом состоянии или с разваленными в хлам укреплениями и строениями - неважно. В качестве контрибуции финны сами восстановят все разрушенное нашими войсками. Восстановят старое и построят новое и красиво покрашенное. Там, где нам надо, и столько, сколько нам надо.
        Удары по Петсамо и Питкяранте никто проводить не собирался. Пока. Это всегда успеется. Влупили сразу под дых - по Выборгу и Хельсинки. То есть по критическим точкам финского государства. И не прогадали.
        Теперь условия мирного соглашения будут совсем иными, и все заинтересованные страны поймут, что трясти распальцовкой и надувать щеки на митингах это одно, а уворачиваться от пятисоткилограммовых бомб и ампул с белым фосфором это совсем другое.
        Финляндия - своеобразная страна с необычными войсками, в каком-то смысле опередившими свое время. Снайперы и егерские группы, прекрасно знающие районы боевых действий, могли бы наносить существенный урон в обороне и на тыловых коммуникациях советских войск, но старая поговорка «лучшая антиснайперская винтовка - это танковое орудие» действует в любом времени и на любой войне.
        Сорок пять и семьдесят шесть миллиметров в местных танках это, конечно, маловато. У нас-то в основном противоснайперы сто двадцать пять, а особо продвинутые сто пятьдесят два миллиметра используют, но сейчас и два по двенадцать и семь на «ура» идут. Только снайперов подвози и собирай их потом по кустам в разобранном состоянии для отчетов о проделанной работе пулеметчиков и эффективности применения нового вооружения.
        Расписав Сталину течение и результаты финской войны в нашем времени, мы предложили простые и эффективные способы противодействия финским диверсионным группам. Помимо пулеметов ДШК на бронетранспортерах и массированных авиационных налетов к началу войны спешно готовились подразделения морской пехоты и спецназа.
        Ходить по лесу и ориентироваться в нем умеют не только финны и прочие скандинавы. В нашей стране охотников и следопытов тоже хватает. Группы спецназа создавались спешно, времени не хватало, но основное сделать успели, а методику подготовки и тактику боевых действий малых разведывательно-диверсионных групп в глубоком тылу противника мы расписали достаточно подробно.
        Вооружение разведывательно-диверсионных групп тоже отличалось от вооружения пехотных частей. Разведчики и морские пехотинцы использовали в основном автоматическое оружие и противотанковые ружья, оборудованные снайперскими прицелами.
        Противотанковые ружья Рукавишникова только были в разработке, и к началу войны их выпустить не успевали, поэтому в начале августа через югославов удалось закупить триста пятьдесят польских противотанковых ружей Wz.35 с десятью тысячами патронов на ствол. Эти ПТР считались у поляков секретным оружием, но деньги иногда творят чудеса.
        По легенде, эти новинки должны были уехать в Бразилию, но по странному стечению обстоятельств оказались в Одессе. Правильно говорят, что в Одессе, как в Греции, есть всё, даже польские противотанковые ружья. После поражения Польши еще некоторое количество этих ПТР разными путями добрались до нашей армии, но к тому времени они были уже не нужны.
        Триста винтовок ушли на вооружение групп спецназа и морского десанта, пятьдесят остались в учебных полках для тренировок антиснайперов. Патроны оказались совсем не лишними. Как и запасные стволы для противотанковых ружей.
        Конечно, этого было мало, но все же лучше, чем ничего. К тому же очень многие охотники приходили в спецчасти со своим промысловым оружием. Это было тоже допустимо. Чем переучивать хорошего стрелка на новое оружие, проще было разрешить ему пользоваться старым и перевооружать его уже в процессе подготовки.
        Рукавишников, а чуть позже и Симонов доработали свои ружья. И если ПТРС выпускались в основном как противотанковые ружья, то винтовки Рукавишникова при установке на них оптического прицела использовались в первую очередь как антиснайперские.

* * *
        То, что нас ищут, мы с Женькой заметили уже на второй день нашего пребывания в городе. У нас не было никаких сомнений, что нас разыскивают сотрудники НКВД, чтобы вежливо пригласить в гости, но разыскивать не значит обнаружить, а обнаружить не означает захватить.
        Мы с Женькой достаточно быстро засекли нездоровую активность в городе, резко сменили свои планы и… уединились на «фазенде». Для чего я, собственно, ее и покупал - небольшая оперативная база в некотором отдалении от города прекрасное место двойного назначения. И заныкать можно все что угодно на собственной территории, и лишние вопросы отсечь, и красивую легенду слепить, и комфортабельно укрыться, не привлекая особого внимания.
        Мы были готовы к такому развитию событий. Никто из нас в жизни бы не поверил, что, получив такой громадный объем шокирующей информации, Сталин не захочет познакомиться с нами поближе, но у нас были другие планы, и проживание остатка наших жизней в подвалах Лубянки в эти планы никак не входило.
        К нашему счастью, мы обнаружили наблюдателей НКВД несколько раньше, чем они нас, а так как нас вели еще и профессиональные филеры финской полиции, оторваться было достаточно проблематично. Пришлось до самого позднего вечера таскать этот необычный «хвост» по городу, благо передвигались мы на машине, и довести его до жутко дорогой гостиницы, в которой мы на трое суток сняли пару шикарных апартаментов.
        Распрощались мы со своим наблюдением глубокой ночью, добрались до своего автомобиля и, не сильно торопясь, уехали в свой домик в лесу.
        У нас было несколько дней для личного отдыха, и мы оторвались на рыбалке. К охоте мы с Женькой совершенно равнодушны, а вот рыбалка наша общая страсть. Причем я больше люблю поплавочную удочку, а Женька блесну, но помахав пару дней местными снастями, мы переключились на сети под руководством профессионального местного инструктора.
        Кто сказал, что ловля сетями не спортивна? Поди, потягай несколько сотен килограммов в день промокших сеток, да вытряси потом из них водоросли, мелкие сосновые ветки да прочий мусор. А какой кайф держать бьющегося в твоих руках пятикилограммового лосося! И какой кайф наблюдать за тупорылыми полицейскими наблюдателями, неумело прячущимися в прибрежных скалах! Они, правда, потом нашего рыболовного инструктора завербовали и слегонца расслабились.
        В общем, в месте своего проживания мы постоянно были под присмотром полиции.
        Несколько дней нас вели достаточно плотно, а затем стали перехватывать у самого города - через два дня на третий мы ездили в столицу немного расслабиться, приучая наших наблюдателей к периодичности наших поездок. Пришлось привнести в этот мир еще одну небольшую новинку - задние стекла нашей машины были тщательно затянуты плотными занавесками. Так что понять, сколько на заднем сиденье находится человек, не удавалось никому.
        За рулем нашего автомобиля всегда находился Шарль - его не знали в лицо сотрудники НКВД, разыскивающие нас, а мы с Женькой обычно сидели на заднем сиденье. Побухав в отдельном кабинете шикарного ресторана, мы отправлялись обратно на «фазенду» - шестьдесят три километра не расстояние для бешеных немцев, коими нас считали наблюдатели из финской охранки. Их автомобиль постоянно нас сопровождал. Вот только из ресторана мы выходили вдвоем, а до дома я обычно доезжал один. Шарль не в счет. Периодически Женька соскакивал в пригороде и занимался нашими общими делами, а мы с Шарлем, доехав до дома, изображали бурную домашнюю деятельность.
        Приблизительно через неделю нашей рыболовно-разгульной жизни испортилась погода. Подул сильный ветер и на нашем озере поднялись неслабые волны. Сидеть в доме было откровенно скучно, в столицу Финляндии ехать несколько влом, и мы, предупредив нашего любознательного сторожа, поехали кататься по окрестностям.
        Проехать пришлось достаточно далеко - до небольшого городка Куовола. Добрались до него мы уже под вечер. Заблудились, если честно. Эти дол-баные финские дороги! Раздолбанные в смысле. Двести с небольшим километров полностью вымотали нас. Дождь, начавшийся поздним утром, так и не закончился, и некоторые участки дороги мы проходили просто на честном слове. Вымокли конечно же. Я, по крайней мере, точно. Загрузились в небольшую гостиничку около железнодорожной станции, отужинали, накатили очень недурственного глинтвейна и расползлись по номерам.
        Собственно говоря, городишко этот вырос при строительстве железной дороги и был тем, чем планировалось изначально - слегка разросшимся пристанционным поселком. Так что с гостиницей нам изрядно повезло. Мы заняли три номера из четырех. Находилась здесь недалеко и военная часть, но она нас не привлекала, а ее наличие добавило в городишке пару вполне приличных пивных. Эти никому не нужные детали мы выяснили в процессе заселения наших умотанных длительной дорогой тушек в так удачно подвернувшуюся гостиницу.
        На следующий день мы собирались ехать дальше, благо наконец-то выяснили, что сильно промахнулись с маршрутом, но наутро я заболел. Температура, кашель, насморк с соплями до колен.
        Самое сложное было изобразить состояние «сопли до колен» при полном их отсутствии, но я справился, а уж набить себе температуру до визита к доброму доктору я мог еще в шестом классе. Состояние «надрывный кашель» и «красные слезящиеся глаза» пришлось натренировать загодя, угробив на это почти бесполезное занятие целый день и половинку луковицы.
        Сердобольные хозяева нашего временного пристанища обложили меня грелками и пледами. Поили горячим чаем с лесной малиной и медом. Старенький доктор выписал мне вкусно пахнущую микстуру, но только пахнущую. На вкус микстура оказалась редкостной гадостью. Чтобы добро не пропадало, я предложил лекарство местным мышам, но они моей щедрости не оценили и ушли всем составом в неизвестном направлении. И не вернулись.
        Я бы жить в этой гостинице остался. Честное слово! Но увы. Организма у меня железная. Уже на четвертый день я почувствовал себя много лучше, и троица безумных иностранцев тронулась в обратный путь. Благо и дождик к тому времени как по заказу закончился.
        Ну, непривычны пока местным аборигенам автомобильные путешественники. Не понимают они этого. Поэтому все знающие о нашем появлении в этом городке люди глядели на нас с легкой грустью - как на больных на всю голову.
        Выехали мы из гостинички еще затемно. Хозяева провожали нас со слезами на глазах. Ну еще бы! За эти дни я оставил в этом городишке столько денег, что можно было бы построить вторую такую гостиницу, но уже без так и не вернувшихся на историческую Родину мышей.
        Женька с Шарлем расположились на передних сиденьях, мне досталось заднее ложе, на которое напихали банки с вареньем и медом, парочку термосов с чаем, бумажный пакет с засушенной малиной, корзинку с разнообразными финскими вкусняшками и пяток пледов с двумя подушками.
        А ну как господин барон поспать надумает? В том смысле, что в Финляндии и, в частности, в этом городке меня знают как немецкого барона. Немного не ладящего с собственной головой, но абсолютно безобидного.
        Четвертый наш спутник вполне поместился в багажнике - рост у нашего пассажира был всего сто пятьдесят два сантиметра с каблуками на сапогах. Так что ему было даже комфортно.
        Катали мы нашего пассажира, впрочем, недолго - километров тридцать. До первого удобного съезда к очередному бескрайнему озеру с песчаным бережком. Где и оставили его на глубине приблизительно в полтора метра. Шарль и больше бы яму выкопал, ему только лопату в его грабки дай, до центра земли докопается. Если его не останавливать.
        Пока Шарль с Женькой занимались физическим трудом, я отошел к раздухарившемуся озеру. Дождь вроде закончился, но погода в тот день случилась ветреная, и мне в лицо ударил холодный ветер. На берегу сквозь камень пробивалась чахлая трава, изредка встречался кустарник. Чуть дальше метрах в сорока взималась стена леса. Редкие березы разбавляли величественные ели и сосны. Где-то там, чуть глубже в лесу ребята нашли здоровенный выворотень и, углубив яму, уже засыпали финского солдата.
        На пронизывающем ветру я продрог, вернулся к машине и залез к себе на заднее сиденье под теплый шерстяной плед. Через двадцать минут пришли ребята. Еще через полчаса после легкого перекуса с чаем и коньяком Шарль завел машину кривым стартером, и мы поехали дальше. Помянули, так сказать, самого результативного снайпера будущей войны. По подсчетам финского командования и финской же прессы, разумеется. Симо Хайюхя его звали.
        В нашем мире этот коротконогий «Зоркий глаз» всего за три месяца убил более семисот красноармейцев. Здесь он тоже до унтер-офицера дослужился и так же служил в крепости Утти в городишке Куовола. Вот только стрелять ему теперь будет немного неудобно. Голова у несостоявшегося национального героя повернута на сто восемьдесят градусов и разглядывает он нынче собственную зад… хм… нижнюю часть спины.
        Как Женька нашел этого маленького гаденыша всего за три дня, в незнакомом ему городе и не зная финского языка, я до сих пор не понимаю. Ну да. Целые сутки господин унтер-офицер лежал в багажнике нашей машины со свернутой назад головенкой. Оставлять его в городе было нельзя. А вдруг найдут не вовремя? А так пропал и пропал. Тем более что пропал он в субботу - из увольнения не вернулся. Мало ли загулял где? Хотя ранее замечен в загульной жизни не был. Но все когда-то случается в первый раз.
        Доехали мы до собственной «фазенды» опять под вечер, разыграли вынос моей многострадальной тушки из машины и занос оной в дом к затопленному камину, рассказали благодарному слушателю о своих злоключениях, поругали дороги, похвалили хозяев гостинички и прочая, прочая, прочая.
        Словом, загрузили наших соглядатаев проверкой нашей дурной эпопеи. Представляю, как ржали над нами все полицейские агенты, что проверяли историю нашей поездки в финскую жо… глубинку. Это Шарль с Женькой им еще про микстуру и мышей не рассказали! Ну да ничего! Посмеялись и ладно. Дальше им было совершенно не до смеха.
        За три дня до предполагаемой акции мы оставили своих подневольных попутчиков присматривать за ставшим нам таким родным домиком и приступили к завершающей части подготовки. Ночью за нами никто не наблюдал - сосед появлялся на «фазенде» только рано утром. Предупредив его накануне вечером о нашем отсутствии в течение нескольких дней, мы на рассвете перегнали наш самолет на новое место стоянки и принялись развозить фугасы на отжатом нами несколько ранее грузовике. Хозяин грузовика нашей случайной встречи не пережил.
        Найти нас можно было и не пытаться - все последние дни перед своим исчезновением мы водили наших топтунов по специально снятым для этого квартирам в центре города и домам на его окраине. Я надеюсь, хозяева этих жилых помещений получили свои мгновения непередаваемых ощущений от общения с представителями власти, а самим полицейским, по крайней мере, было в очередной раз нескучно.
        Глава 17
        Дальнейшее развитие войны с Финляндией мы наблюдали по шведским газетам. Надо сказать, что далеко не все представители дипломатических посольств и прессы воспользовались гуманным предложением Советского Союза и уехали из атакованной страны. Вообще никто не уехал. Как в партере в театре сидели до самого последнего момента. За что и поплатились.
        Пространное заявление советского правительства первого октября это только подтверждало. Цитировать его смысла никакого нет, но в целом оно звучало приблизительно так: «Кто не спрятался, мы не виноваты».
        В ночь со второго на третье октября Хельсинки был подвергнут второму массированному налету. В этот раз город бомбили и жгли всерьез по схеме «на кого бог пошлет». Отсутствие у обороняющихся финских войск ночных истребителей и сколько-либо серьезной зенитной артиллерии только усугубляло ситуацию. Самолеты заходили на город с моря, высыпали свой страшный груз и так же спокойно и величественно удалялись.
        Наутро в столице начались истерическая паника и повальное бегство. Первыми рванули из города представители дипломатических посольств, зарубежные репортеры и представители иностранного бизнеса, а затем паника распространилась и на многих богатых людей города. У всех неожиданно появились дела в Норвегии, Швеции или в самом крайнем случае в финской глубинке. Самое главное подальше от столицы.
        Наблюдали мы за всеми этими судорожными телодвижениями финской элиты, сидя в конечной точке наших телодвижений. То есть в пригороде Стокгольма, вкушая очередной бокал клюквенной наливки и вяло перелопачивая шведские, норвежские, немецкие, французские и английские газеты, ежедневно поставляемые нам нашими разведчиками. Информации было много, но была она паническая, и соответственно правды в ней было процентов на двадцать.
        - Сань! Чего ты такой мрачный? - Простоватая физиономия Женьки прямо лучилась удовольствием.
        Ну как же! Мы опять победили! Он победил - вся диверсионная составляющая нашей работы лежит на моем друге. Я работаю в основном на подхвате. Евгений уже в который раз сделал свою работу на пять с плюсом, а я был мрачен, и с каждым прочитанным мною словом настроение мое ухудшалось.
        - Хреново все, Жень.
        Ситуация действительно развивалась не слишком правильно, и это меня беспокоило все больше.
        - Чего хренового-то? На рыбалку съездили, кино посмотрели, в ресторане посидели, в театре в качестве статистов поучаствовали, в театральном буфете коньячку хлопнули. Даже за пухлую задницу примы подержались! - Женька до сих пор не врубался в ситуацию.
        Пришлось мне детально объяснять обстоятельства проведенной нами операции так, как я их вижу.
        - Судя по газетным публикациям различных стран, финское командование шокировано применением Красной армией не только новой техники и специальных войск, но и высоким уровнем взаимодействия всех войсковых соединений. Про массированные авиационные и артиллерийские удары, про любую хоть сколько-либо организованную оборону финнов я и не говорю. В частности, все немецкие газеты отмечают высокую выучку авиационных подразделений большевиков. Слаженность их действий. Четкое взаимодействие с другими родами войск и использование новых зажигательных и фугасных боеприпасов по любым очагам сопротивления на земле.
        Применение Красной армией новых штурмовых и десантных подразделений при взаимодействии с тяжелыми и огнеметными танками и самоходными орудиями большого калибра отмечено отдельно целым рядом статей. Отмечается также использование крупнокалиберных орудийных систем по долговременным огневым точкам финнов. Это, скорее всего, те самые орудия, которые сами финны назвали «Кувалдой Сталина». Калибр двести с лишком миллиметров. Я читал Яшкин отчет о применении этих орудий, но точно калибр не запомнил. При этом эти орудия буксируются тягачами «Коминтерн», а охраняются специальными подразделениями на новых боевых машинах с крупнокалиберными пулеметами.
        И это первая и самая необъяснимая странность. Данные орудия вместе со своей охраной находятся в тылу наших войск, а не непосредственно в боевых порядках. Это означает, что немецкий корреспондент гулял по нашим тылам в компании с финскими егерями и нарвался вместе с ними на охрану этих батарей. Судя по публикации в одной из берлинских газет, снаряды этих орудий произвели неизгладимое впечатление на всех, кто остался в живых после этих обстрелов. У меня сложилась стойкая уверенность, что репортеры этой газеты находились прямо в боевых порядках финских войск. Скорее всего, это военные наблюдатели и советники. И в этом заключается вторая странность. В нашем времени никто не отмечал, что во время боевых действий в войсках финнов находились немецкие военные советники. А здесь они мало того, что присутствуют, так еще и широко освещают действия наших войск в открытой прессе, а это означает, что они получили команду сверху.
        Это третья странность - я не сильно понимаю, кто мог отдать такую команду. Необычно другое - риторика всех публикаций… Как бы тебе это объяснить? В немецких газетах нет осуждения. В отличие от других стран Европы, нет возмущенных воплей, на тему «злобные большевики напали на маленькую беззащитную страну». Есть простая констатация фактов и недосказанное недоумение, и недоумение это выражено одной-единственной фразой, но в каждой публикации: «Мля! Вон как они умеют воевать!» И это опаснее всего. - Я замолчал, собираясь с мыслями.
        - И чем же? Что вообще плохого, что немцы теперь знают о мощи Красной армии? Мнение финнов уже никого не интересует, - Женька усмехнулся.
        - Немцы будут более подготовлены к будущей войне. План «Барбаросса» был рассчитан на «колосса на глиняных ногах», на слабости Красной армии и ее неумении воевать. Так, по крайней мере, представляли начало войны и ее дальнейшее развитие практически все немецкие генералы и адмирал Канарис как глава всей немецкой разведки и контрразведки. План немецкого наступления на этом и строился: молниеносный удар, разгром армии большевиков - и немцы к зиме в дамках. Всю остальную страну они даже не рассматривали как противников. В то время как сами немцы всего за год раздавили всю Европу и на начальном этапе очень удачно махались с Англией, гигантский Советский Союз целых три месяца «уговаривал» мизерную Финляндию уступить ему то, что он должен был взять просто походя. Формировалось это мнение на результатах той финской войны и на разгроме французской армии. На тот период самой крупной армии в Европе.
        Сейчас же мнение всех немецких военных экспертов однозначно - Красная армия готова к боевым действиям в сложнейших условиях осенней распутицы, и к войне с ней надо серьезно готовиться. И это только по обзору прессы последних двух недель. По приезде в Германию надо будет плотно поработать с местными газетами - может, еще что накопаю. В то же время командование Красной армии может воспрять духом и, как всегда, приняться «закидывать врага шапками». Боюсь я, что мы разбудили зверя, и зверь этот на достигнутом результате не остановится.
        Я взялся за листы берлинской газеты, просматривая ее по диагонали и выделяя нужные мне детали. Способность к скорочтению здорово расширяет поле зрительного восприятия, что способствует быстрому усваиванию необходимой информации.
        - Наша цель была раздавить центральные районы Финляндии и принудить враждебную нам страну к сепаратному миру на выгодных для Советского Союза условиях. Концентрация всех усилий Красной армии на Карельском перешейке принесла свои вполне ожидаемые плоды, а использование новой техники, а в особенности танков КВ и самоходок на его шасси, стало для финнов неприятным сюрпризом. Про массированные авиационные налеты, антиснайперскую тактику, использование бронетранспортеров и зачаточного спецназа и морской пехоты можно и не говорить. Эффективность применения данных войск и тактики надо еще отшлифовывать, хотя начало положено.
        Занятие Выборга и взятие под контроль Сайменского канала - объекта стратегического значения - стало для финнов реальным шоком. Надо закреплять успех - выводить финское правительство на переговоры и давить их, принуждая к миру на выгодных для себя условиях. Но нет, мы видим прямо противоположное. Тут же второй, а потом и третий массированный налет на Хельсинки. Надо останавливаться, чтобы война не переросла в финскую народную, но на следующий день такие же массированные налеты на Котку, Порвоо, Куоволу и Лахти. Причем одновременно и непонятно зачем - внешне, кажется, что нет военной составляющей этих налетов, но это совсем не так. Эти налеты выводят из строя железнодорожные станции и соответственно блокируют быстрый подвоз подкреплений из центральных и северных районов страны. Что само по себе означает, что войсковая операция на этом направлении будет иметь продолжение.
        И все это при том, что по нашим выкладкам, занятие Финляндии полностью принесет стране Советов больше вреда, чем пользы. Красная армия просто не в состоянии быстро оккупировать всю страну, но Сталин, похоже, так не считает. Имперские амбиции, знаешь ли, взыграли. Если есть возможность хапнуть побольше сейчас, то зачем откладывать это на завтра?
        Вот и боюсь я, что «лучший друг всех физкультурников» сейчас попробует ввязаться в планомерную осаду оставшихся финских городов, благо повод есть, и завязнет в них. А всю Финляндию Советскому Союзу не потянуть. Это не карликовые прибалтийские страны, которые на танке можно за пару дней проехать. Ты сам видел - у любого мостика можно влепить непроходимую для пехоты оборону и любую деревушку превратить в неприступную крепость.
        - Погоди! Но мы же ему все по полочкам разложили. Не может же Сталин быть настолько недальновидным! - Женька возмущенно фыркнул.
        - А Сталин и не недальновидный, он просто, как в нашем мире говорят, приборзевший. Моча в голову, в смысле эйфория от легкой победы, стукнет, и ничем ее потом оттуда не вышибить. У него и в нашем мире была идея захватить Хельсинки и посадить в столице выгодное ему правительство, да Красная армия тогда на Карельском перешейке жидко обгадилась. А сейчас ему ничего не мешает - советские войска уже под Коткой и быстро продвигаются. До Хельсинки осталось менее ста километров.
        Мы с тобой посоветовали «отцу всех колхозников и физкультурников» разведгруппу, которая в посольстве сидела, на Турку развернуть, благо в самые первые часы была полнейшая неразбериха, а он этих ребят на нас перенаправил. Поймать ему, видите ли, нас захотелось во враждебной стране. Минимум шесть человек уже за первые часы отловили да перебили. Хоть финская полиция и лохи полные, но не до такой же степени. И ведь знал, что нас голыми руками не взять! Только зря людей угробил. Этим недоученным оперативникам даже в голову не могло прийти, что мы другие, и они до сих пор ищут нас в Хельсинки. Логика наших поступков им просто недоступна. Никто из них не отслеживал пригороды. Нас тупо искали по самым дорогим гостиницам и ресторанам - первая заметка о перестрелке в городе недалеко от отеля, где мы сняли апартаменты.
        Наш умненький знакомец по фамилии Кислицын явно срисовал наши психологические портреты и составил фотороботы. Реально умный мужик. Наверняка в процессе общения с нами он отметил много несоответствий в нашем поведении и был здорово озадачен. Вот только ищут эти недоделанные разведчики в городе четверых, а мы с тобой вдвоем работали, что выбивается из инструкций, которые все старшие групп получили в Ленинграде. Нас искали и ищут до сих пор по Яшке. То есть по подростку в окружении трех молодых здоровых лбов.
        - С чего ты решил, что нас до сих пор ищут в Хельсинки? - озадаченно спросил у меня Женька.
        - Да вон в берлинской газете статья об очередной перестрелке в центре города. Заметь. Перестрелка была три дня назад, а в финских газетах ни словечка, хотя там, по словам немецкого репортера, трупы грузовиками вывозили. Нашли финны кого-то из поисковиков - они же все одинаковые, как однояйцевые близнецы, даже манера поведения как под копирку. Ты же почти сразу несоответствие поведения выявил. А чем финские полицейские хуже? С нами проще - мы и не скрывали, что к гражданам Финляндии никакого отношения не имеем, а эти все время пытаются под местных косить и горят один за другим. Я только сегодня шесть групп раскрытых насчитал. И это только по статьям в газетах. Правда, непонятно по сколько человек.
        - И что же теперь делать? - озадаченно спросил мой друг.
        - Да ничего. Все, что запланировали, то и делать. Завтра или в крайнем случае послезавтра советское командование черноморскую бригаду морской пехоты в Хельсинки закинет, судя по всему. Именно поэтому разведгруппы остались в столице. Решили и нас прихватить, и сразу в дамки проскочить. Интересно, что за дуболом Сталину такую глупость посоветовал? Ворошилов, видимо. Этому тупарю все время гражданская война мерещится. Ничему его жизнь не учит. - Я отложил ненужные мне более газеты и потянулся за своей кружкой с чаем с малиновым вареньем.
        - С чего ты взял? - оторопел Женька.
        - Да все к этому идет. Очередная кавалерийская атака с кличем «Даешь» и далее по тексту. В данном случае Финляндию. Выборг взяли? Фронт до Лаппеенранты и Иматры продавили и уперлись в озера. Вчера морская пехота заняла Кексгольм и отрезала остатки финских войск, до сих пор кучкующихся у недобитых блиндажей на Карельском перешейке. В нашем мире этот город Приозерском зовется. Теперь финнам только сдаваться, иначе их с воздуха в тонкий блин раскатают. То есть основные цели этой войны достигнуты, а разведгруппы до сих пор в столице горят синим пламенем. Значит, их задачи еще не выполнены.
        А какие это задачи? Первая, нас найти - не выполнена, но и в местах массового отъезда нас не нашли, а значит, мы еще в городе. О чем руководитель операции уже доложился. И что ему теперь делать, если его подчиненных уничтожают каждый день? Правильно. Истерически просить помощи, так как времени все меньше и меньше, а народ бежит из Хельсинки всеми возможными ему способами.
        А его руководителю в Ленинграде что делать? Задницу-то в высоком кресле уже припекает. Правильно. Настаивать на войсковой операции. То есть закинуть прямо в столицу черноморскую бригаду морской пехоты, которая до сих пор сидит в резерве, и вывернуть город наизнанку. На Турку до сих пор не упало ни одной бомбы, а значит, черноморцев берегут для другого дела. Высунувшиеся из военно-морской базы канонерские лодки и сторожевые и торпедные катера просто загнали обратно, потопив один сторожевик.
        Мне стало обидно - Сталин сделал меня как ребенка. Хитроумный «друг всех рабочих» изначально запланировал достать нас любой ценой и ухватился за Яшкину идею создания черноморской бригады морской пехоты для нашего захвата прямо в городе.
        В стремлении нас найти дуболомные комсомольцы перебьют просто немереное количество мирного народа и сами лягут на узких улицах старого города. Бойня будет б?льшая, чем в нашем мире, а результат более чем сомнителен. Хотя когда это Сталина останавливало?
        - Погоди, Сань! - вдруг сказал Женька. - А чего мы тогда сидим? Давай отправим гонца в посольство с письмом Сталину, а в газеты открытым текстом закинем господину Кислицыну привет из Стокгольма. Пусть за нас порадуется. Сам же говорил, что деньги иногда творят чудеса. Вот и не пожалеем «бабла», отправив любимому дядюшке послание от племянников, а Сталину вкатаем два письма - открытое и запечатанное. В открытом передадим привет от «Свободной Ирландии», в закрытом выскажешь свое «фи» и полностью распишешь свои расклады. Ну будет «Дядюшка Джо» недоволен, но нам на его недовольство наплевать с Эйфелевой башни. Мы вообще сейчас в Германии осядем, а там будем как в шапке-невидимке. - Женька замолчал, выжидающе глядя на меня.
        Да уж! Вот меня мой друг в лужу посадил! А я до такого и не додумался, но гонца мы посылать не будем. Мы сделаем несколько иначе. Не менее нагло и оригинально, но обязательно эффектно и эффективно.
        Хотелось еще пару дней посидеть в своем загородном особняке под Стокгольмом, но, к сожалению, теперь это было не в наших силах. После такого шапито жить нам в нейтральной стране будет очень неуютно, а в Германии нас уже с нетерпением поджидал барон Вильгельм фон Руггер.
        Пора нам с Женькой, как это ни противно, становиться немецкими прихвостнями. Правда, чуточку позднее. Сначала у нас были дела в Мюнхене, а там, глядишь, опять планы поменяются.
        notes
        Примечания
        1
        БТР-70 - советский бронетранспортер. Боевая плавающая колесная машина для транспортировки личного состава мотострелковых подразделений.
        2
        Nieuport-Delage NiD 62 - истребитель-полутораплан.
        3
        Девуатин D.500/D.510 - французский истребитель с открытой кабиной и неубирающимся шасси Второй мировой войны.
        4
        Один из высших чинов в вооруженных силах России имперского периода и воинское звание в некоторых других вооруженных силах европейских стран.
        5
        «Менделавка» - Российский химико-технологический университет им. Д. И. Менделеева.
        6
        «Керосинка», «Губка» - Российский государственный университет нефти и газа им. И. М. Губкина.
        7
        «Рагу» - Российский государственный гуманитарный университет.
        8
        РД-54 - рюкзак, принятый на вооружение в ВДВ СССР, предназначенный для размещения и транспортировки предметов боевой выкладки парашютистов-десантников как во время парашютной выброски, так и в походных и боевых условиях. Рюкзак РД-54 относится скорее к классу упрощенных разгрузочных систем с основой в виде боевого ранца.
        9
        Физелер Fi 156 «Шторх» (нем. аист) - немецкий армейский легкий самолет разведки, связи и целеуказания, создававшийся и широко использовавшийся в Третьем рейхе и союзных с ним странах в период с 1937 по 1945 год.
        10
        Caudron C.440 Goeland - скоростной, экономичный и комфортабельный транспортный самолет. Являлся одним из наиболее успешных самолетов своего времени.
        11
        К тому времени сия монархическая организация уже приказала всем остающимся долго жить.
        12
        Идиш - дословно: «еврейский», еврейский язык германской группы, исторически основной язык ашкеназов, на котором в начале XX века говорило около 11 млн. евреев по всему миру.
        13
        Артузов Артур Христианович - один из основателей советской разведки и контрразведки. Расстрелян в 1937 г., реабилитирован в 1956 г.
        14
        Robot - семейство шкальных фотоаппаратов с пружинным приводом взвода затвора и протяжки пленки, производившихся немецкой компанией Robot Star с 1934 по 1996 год. Камеры «Robot» считаются первыми в мире фотоаппаратами общего назначения, не требующими ручных взвода затвора и перемотки пленки. Благодаря этой особенности они оказались пригодными для использования в прикладных отраслях, таких, как аэрофотосъемка и съемка скрытой камерой, оставаясь вне конкуренции несколько десятилетий. Отдельные экземпляры фотоаппарата входили в оснащение некоторых подразделений МГБ СССР.
        15
        Мясник.
        16
        Уотфорд - город и район со статусом боро в графстве Хартфордшир, Англия. Расположен в 28 км к северо-западу от центра Лондона.
        17
        Лондонский боро Камден. Один из 32 лондонских боро, расположен в центре внутреннего Лондона к северу от Вестминстера и Сити. В старину территория Камдена была заселена ремесленниками. Тут делали часы, фортепиано, мебель и ювелирные изделия.
        18
        Мюнхенское соглашение 1938 года (называемое также Мюнхенский сговор) - соглашение между Германией, Великобританией, Францией и Италией, составленное в Мюнхене 29 сентября 1938 года и подписанное в ночь с 29 на 30 сентября того же года рейхсканцлером Германии Адольфом Гитлером, премьер-министром Великобритании Невиллом Чемберленом, премьер-министром Франции Эдуардом Даладье и премьер-министром Италии Бенито Муссолини. Соглашение предусматривало, что Чехословакия в течение 10 дней освободит и уступит Германии Судетскую область.
        19
        Алэр - радостный, счастливый.
        20
        Credit Suisse - один из старейших банков Швейцарии - основан в 1856 году.
        21
        Обершутце. Старший стрелок - воинское звание СС.
        22
        56-я отдельная гвардейская десантно-штурмовая бригада - отдельная часть в составе десантно-штурмовых формирований Сухопутных войск СССР в период Афганской войны, в составе ВДВ СССР (с 1990 года) и на текущий момент в составе Воздушно-десантных войск Российской Федерации. Днем рождения формирования является 11 июня 1943 года, когда были сформированы 7-я и 17-я гвардейские воздушно-десантные бригады.
        23
        Ювелирный магазин старейшего английского бренда Garrard, основанного еще в 1735 году, находится на Albemarle street, 24. Компания большую часть своей истории является поставщиком английского королевского двора. До 1946 года бренд принадлежал семье Garrard.
        24
        «Странная война», или «Сидячая война» - период Второй мировой войны с 3 сентября 1939 по 10 мая 1940 года на Западном фронте. Впервые название Phoney War (рус. фальшивая, ненастоящая война) было использовано американскими журналистами в 1939 году.