Бездомные страсти Александр Валентинович Силецкий
        #
        Силецкий Александр
        Бездомные страсти
        Александр Силецкий
        (Москва)
        Бездомные страсти
        Третьего октября 1937 года, в десять вечера, в дверь моей квартиры кто-то постучал.
        - Да-да, - сказал я, - войдите. Не заперто.
        Сегодня утром у меня испортился замок, я вызвал слесаря, чтобы тот поставил новый, но так и не дождался целый день. Может, теперь, наконец-то, - чем ведь черт не шутит!..
        Однако дверь не шелохнулась.
        Она только как-то странно поблекла, чуть засветилась, и вдруг прямо сквозь нее в переднюю шагнул элегантно одетый человек средних лет, невысокий, с усталым, болезненного вида лицом.
        - Добрый вечер, - сказал он, приподнимая шляпу. - Я - черт.
        Ну-пу, голубчик, знаем мы эти хохмы, подумал я, выкладывай-ка все начистоту.
        Да, по ведь как, КАК он вошел!..
        Такого просто не бывает! В сказках разве... Да к тому же эти рожки... Там, на голове, под шляпой...
        И тогда я, наконец, уразумел, что незнакомец и на самом деле мне не врет, хотя, быть может, чуточку и подвирает в чем-то, только получается все это у него красиво и, наверняка, он не оттуда, откуда вдруг могли нагрянуть каждый день...
        - Ну вот, - улыбнулся гость, словно прочтя мои мысли, - теперь-то вы верите? Верите, правда?
        - Верю, - согласился я.
        - Вот и прекрасно, - обрадовался черт, - вы разумный человек. И не надо меня бояться. Еще никогда и никому по собственной воле я не делал зла - люди сами виноваты... Надеюсь, с вами мы не будем враждовать?
        - Это было бы неплохо, - отозвался я, тщетно пытаясь унять в теле нервическую дрожь.
        - Пустите меня переночевать, - сказал внезапно черт.
        - Что?!
        - Переночевать пустите, а? - жалобно повторил черт.
        - Да вы смеетесь! - ахнул я. - Где это видано...
        - Кой раз в веки попросишь человека... - вздохнул черт.
        - Но зачем? У вас что, нет дома в преисподней?
        - Дом-то есть... Да только... Мне нельзя возвращаться.
        - Почему?
        - Все-то вам, людям, разъясни! - нервно дернулся черт. - Не могу я рассказать сейчас! Это... опасно.
        - Для вас?
        - Для меня. И для вас тоже, если вы порядочный человек.
        И тогда меня осенило.
        - Простите, - сказал я, переходя неожиданно на шепот, - какой у вас в преисподней год?
        - Вестимо, - так же шепотом ответил черт, не глядя на меня. - Тридцать седьмой. От конца исторического счета.
        - А-а, - сказал я.
        - Пустите меня переночевать, - в третий раз попросил черт. - Я завтра утром уйду, чтоб не причинять вам неприятностей.
        - Куда же вы уйдете? - испытывая беспричинную жалость к нему, спросил я.
        - Да куда-нибудь. К другому человеку... потом к третьему... И так до тех пор, пока все это не кончится.
        - А если это не кончится никогда?
        - Кончится, - убежденно ответил черт. - Когда никого не останется, кто что-то помнит, вот тогда и кончится. А может быть, и раньше... Мы никому сами не делаем зла. Это люди во всем виноваты.
        - Вы тоже человек, - возразил я. - Там, у себя в преисподней.
        - Вот и страдаю, - заметил черт.
        - Ладно, - сказал я, - оставайтесь. Места хватит.
        - Благодарю. - и черт как-то привычно принялся снимать пальто.
        В половине первого, когда мы уже спали, в дверь послышался надсадный стук.
        Несколько секунд мы с чертом испуганно переглядывались, потом я встал и вышел в переднюю.
        Я сказал:
        - Кого там черти несут среди ночи? - хотя прекрасно понимал, как нелеп этот вопрос, и потому добавил: - Ну же, заходите. Дверь не заперта.
        В переднюю вломились трое: наш дворник Рахимов, пьяный еще больше, чем всегда, милиционер и человек в штатском, в кепке с длинным козырьком, из-под которого выглядывал мясистый нос с некрасивой щеточкой усов.
        - Собирайтесь, - приказал человек в штатском. - Живее!
        Они втроем разбрелись по квартире (как все нынче любят сувениры!..), а я пошел в спальню, чтобы одеться.
        Бежать...
        Пардон, куда?
        К моему великому изумлению, черта и след простыл, или, может, он спрятался где-нибудь - не знаю, тогда его судьба перестала меня волновать.
        Я оделся, и мы вышли из квартиры. Вещей я не взял - не велели.
        Когда мы спускались по лестнице, дворник Рахимов, подгоняя, больно ткнул меня кулаком в спину и зло просипел: "У, буржуй, твою мать, догулялся, шайтан!", и я ничего не посмел ему возразить.
        Через семнадцать лет я вернулся домой, снова стал работать по специальности, и, казалось, тот давнишний случай навсегда отошел в небытие.
        Я уже почти забыл о нем.
        По крайней мере попытался это сделать, чтобы на меня впредь не смотрели косо.
        Как-то принято считать: людская память существует для забвенья.
        Но вот третьего октября восемьдесят седьмого года в десять вечера я вновь сидел в своей квартире, наслаждаясь тихой сытой жизнью и предвкушая новые в ней перемены - к лучшему, конечно, не иначе! - как вдруг в передней прозвучал раскатистый звонок.
        Я открыл дверь.
        На пороге стоял человек преклонных лет, элегантно одетый, с "дипломаткой" в руке.
        Он шагнул в переднюю и приподнял шляпу.
        - Добрый вечер, - сказал он. - Я - черт.
        Все же память - удивительная штука: несмотря ни на что, я узнал его сразу.
        - Добрый вечер, - сказал я сухо. - Вы - тот самый черт?
        - Да, - ответил он и улыбнулся мне улыбкой преданного друга. - Я так и не попался тогда. Хотя и мне жилось несладко. Потом, правда, все наладилось...
        - Рад за вас. У вас ведь там сейчас тоже - восемьдесят седьмой? И вам тоже, как и мне, хорошо, не так ли?
        - Да, - согласился он и почему-то погрустнел. - Пустите меня переночевать...
        - Что? - изумился я. - Теперь-то - зачем?
        - Пустите. Вы же порядочный человек. Вам...
        Но он не успел договорить.
        В дверь снова позвонили.
        Я открыл.
        На лестничной площадке стоял совершенно незнакомый человек, тоже элегантный, тоже с "дипломаткой" в руке.
        - Вы ко мне? - спросил я.
        - К вам.
        - Заходите.
        Он прошел в переднюю, но на черта не обратил ни малейшего внимания, словно того здесь и не было вовсе.
        - Добрый вечер, - сказал незнакомец. - Я - ангел.
        Признаться, такой поворот дела не слишком меня удивил.
        Если пожаловал черт, то отчего б не заглянуть и ангелу, в конце концов?
        - Я вас слушаю, - сказал я, разглядывая нового гостя: и вправду, вокруг его головы обозначалось некое потустороннее сияние, тогда как под шляпой черта росли отменные кривые рожки - на них я насмотрелся еще в тридцать седьмом...
        - Пустите меня переночевать, - робко попросил ангел.
        - Да что вы, право, - сговорились?! - неожиданно взорвался я.
        - А кто еще? - с беспокойством спросил ангел.
        - Кто-кто!... Черт, разумеется!. Вон - стоит.
        - Не вижу, - строго произнес ангел.
        - Не видите?
        Но тут вмешался черт.
        - Понимаете, - не без охоты пояснил он, - у нас уже с незапамятных времен стало традицией игнорировать друг друга, со временем традиция перешла в привычку, а привычка - в свойство организма. Обращаться между собой мы можем теперь лишь через посредство людей.
        - Вон оно что, - закивал я. - И вы, значит, оба хотите у меня остаться? До утра?..