Вилтигай Велд Владислав Анатольевич Силин
Зловещие события происходят в Тшиине - мире, открытом земным исследователем и пребывающем в состоянии рыцарского средневековья. Местная принцесса погибает страшной и загадочной смертью. В ее магическом убийстве обвиняется дочь земного посла Вероника. Тшиины требуют Господнего Правежа - судебного поединка, в ходе которого должна быть установлена истина. Денис Завацкий, мастер фехтования и член рыцарского ордена теиров, отправляется в Тшиин, чтобы в поединке с опытнейшим бойцом доказать невиновность Вероники, - и оказывается в эпицентре урагана смертельно опасных событий, в которых замешаны черное колдовство, предательство и коварство.
Влад Силин
ВИЛТИГАЙ ВЕЛД
I. Экзарх
- Редид посол, сиятельнейший кунд Дагда срочно желает вас лицезреть.
На мгновение мне показалось, что мордочка герольда выразила сочувствие, но я тут же отмел эту мысль. Ко мне, варвару? Блистательный житель империи? Быть не может.
- Э-э… - промычал я, лихорадочно стирая пену с подбородка. - Передайте кунду Дагде…
- …разветвленноживущему с алой лентой кунду Дагде, - с нажимом подчеркнул лакей. Естественно, ни о каком сочувствии не могло идти и речи, как говорится, vae victis.[1 - Горе побежденным (лат.).] Даже лакею-герольду позволяется сокращать титул разветвленноживущего до простых разговорных форм… Лакею, но не мне, полномочному представителю Земли на Латлаге.
- Немедленно, редид Василий. Вам дается сорок семь секунд и поспешите: кунд Дагда не любит ждать.
Это мы знаем, знаем, ученые уже… Торопливо скребу щетину огромной, украшенной финифтью бритвой, не без юмора оформленной в виде стрелецкого протазана. «Дипломатический кодекс Латлага», страница сто пятьдесят шесть: ритуал встречи лодошского чиновника второго ранга, предписанный жителям Ойкумены при нахождении в столичном городе империи. Обязательное бритье, замена видового запаха на растительный, стрижка когтей на всех четырех конечностях… Все, чтобы соответствовать званию бритоносого круглоухого варвара.
Варвары. Мы - жители Ойкумены.
Черт возьми! Сегодня специально встал на два часа раньше, чтобы успеть подготовиться к визиту, однако у господина экзарха прекрасные осведомители. Сдавленно хихикаю, представив, как сиятельный кунд Дагда мечется по спальне в поисках церемониальной юбки, чтобы застать меня врасплох в самый ответственный момент бритья. К счастью, они не знают, что вломиться к послу в нужник во время отправления естественных надобностей - стократ оскорбительнее. Или знают?..
- Передайте сиятельному разветвленноживущему с алой лентой кунду Дагде, - церемонно чеканю я, - что через четырнадцать с половиной ляку я прибуду, дабы почтить его присутствие троекратным падением ниц.
В моих словах нет ни издевки, ни сарказма. Общаясь с лодошами, приходится отвечать за свои слова и рассчитывать время буквально до долей секунд.
- Редид Вадилий Дамода, - еле заметно кивает мне господин экзарх. Я поспешно - быть может, несколько более поспешно, чем требуется, - опускаюсь на пол, нелепо разбросав руки и ноги в разные стороны. Господи!.. Знал бы я когда-нибудь, что буду так стелиться перед тушканчиком-переростком, похожим на аляповатую игрушку из «Детского мира»! Тушканчиком в цветастой юбке и бронзовом шлеме с гребнем, тушканчиком, чья белоснежная шерсть успела местами вылезти от старости и пожелтеть, тушканчиком, не выговаривающим «с» в наших именах и заменяющим его звуком «д»…
- Встаньте, редид Дамода. Я разрешаю вам угостить меня чаем. Кланяюсь.
- Это большая честь для меня, сиятельный разветвленноживущий с алой лентой…
- Разрешаю вам звать меня просто Дижакайд.
- Благодарю вас, Дижакайд! - вновь рассматриваю светло-коричневые лубяные маты. К счастью, Светлана Егоровна ежедневно по нескольку раз протирает все полы тряпкой с «Филиа»: шерсть лодошей, как и любая инопланетная органика, очень токсична.
Для нас. Лодоши спокойно едят нашу пищу, причем наш чай им особенно по вкусу. Это тем более странно, что до контакта с землянами поедание горячей пищи воинственным тушканчикам было абсолютно незнакомо; они питались сухими злаками и разогревание еды в микроволновке первоначально сочли неким экзотическим религиозным ритуалом, чем-то вроде обряда очищения или жертвы богу огня. Зато потом, после взятия Земли, на Латлаге возникла мода на горячие блюда. Открылось множество ресторанчиков варварской пищи: «Бритый хомячок», «Обнаженная норка», «Три голощеких мышонка». Немало, ох, немало предприимчивых хвостатых дельцов обогатилось на гурьевской каше и кичари!..
Мои размышления на тему цивилизации, развращенной покоренными варварами, прерывает деликатное покашливание. Бог мой! Чуть не упустил белый ключ за размышлениями!
Торопливо наливаю кипяток и накрываю заварочный чайник смешной тряпичной бабой с румяными щеками и огромными грудями. Мечта мещанина - у самовара я и моя Маша, однако тушканчикам-самураям нравится. Лодош булькает с довольным видом, снимает с себя меч в ножнах (на пресловутой красной ленте) и кладет слева, лезвием наружу. Это он меня презирает, значит, мышь белая. Вот ведь натура самурайская: в помещении при оружии и в обуви не ходят - это неудобно, видели бы вы их сандалии, - но, понимаете ли, презрение маленьких цивилизованных зверьков к варварам-приматам не знает предела. Они ведь тоже рабы Кодекса, все эти разветвленноживущие Дагды, Герды и Гарды, только мы свое рабство сознаем и тяготимся им, а лодоши - нет. Они живут рабством, дышат им, едят, пьют, как чай…
Чай!
Да что это со мной сегодня? Не выспался? Медленно, с достоинством переливаю ароматный «Хьюджиминг» (ах, ханжи европейцы!) из чайничка в пиалу и обратно. Прихотливо располагаю на черном лаковом подносе курагу и хлебцы из пророщенного зерна, накладываю на блюдечко мед, насыпаю на белоснежное вафельное полотенце горку фундука.
- Ваш чай, Дижакайд.
Реакция лодоша вполне предсказуема: поднос летит в сторону, я вновь разглядываю маты. Да, Светлана Егоровна, после ухода господина экзарха вам будет много работы…
Как ни странно, второй поднос отправляется вслед за первым. Это уже что-то новенькое: обычно после второго раза лодоши более благосклонно относятся к предложенному угощению.
- Я не вправе принимать еду и питье в доме мертвого варвара из несуществующей страны, - ничуть не смущаясь, поясняет Дагда. - Извольте ознакомиться с данным документом.
Кланяюсь. Лежу на полу. Принимаю затейливо сложенный в причудливую кисть литинии (без ножниц! без капли клея!) лист пластика. Разворачиваю. Снова ложусь.
Что ж… Этого следовало ожидать: в моих руках - принятое всеобщим собранием Даэмаа постановление о переводе Земли в категорию «Зет-кабЗА».
«ЗА». Полная утилизация.
Всего хорошего, и спасибо за рыбу![2 - Фраза из романа Д.Адамса «Автостопом по галактике».]
Словно сквозь вату слышен голос Дагды, бормочущий что-то о великой чести и вселенском предназначении. Море и Путь. Какое там было число?..
Тупо смотрю на дату подписания постановления и понимаю, что цыганское радио не подвело: слухи о гибели Земли поползли как раз три дня назад, незадолго до собрания Даэмаа.
Пока я соображаю, что делать дальше, пальцы оживают, начиная перегибать и разглаживать бумагу. Горб, впадинка… придержать, в открывшийся клапан вложить язычок… Не зря, ой, не зря учила голоносого варвара благородному искусству папирада смешливая кудэ Ивар!
- Вашему самообладанию можно позавидовать, редид Вадилий Дамода, - с невольным уважением бормочет экзарх, наблюдая за моими умными пальцами.
Можно, можно, лодош… Приговор Земле превращается в уродливую лягушку - такими я баловался еще в школе на переменах. Кособоко, на троечку… Тем не менее тушканчик-самурай доволен и церемонно трясет юбками:
- Воистину многие прославленные кунды могли бы поучиться достоинству и знанию этикета у варвара. Я приношу вам соболезнования, редид Дамода… и отдельно соболезную о вашем соотечественнике. Не далее как три минуты сорок семь секунд назад редид Абрахам Гор потерял морду и повел себя неподобающе. Мы скорбим.
Вновь обнимаю лубяные маты. В отношении варваров лодошский этикет удручающе однообразен. Впрочем, я зря надеялся на то, что сюрпризы сегодняшнего дня для меня закончились:
- Встаньте, редид Дамода! - торжественно объявляет экзарх. - Мы обеспечим вам подобающий доступ к праху недостойного соотечественника, а пока…
Кунд Дагда издает два пронзительных истеричных взвизга, и в комнате появляются златошерстные девицы из свиты экзарха. Одну я знаю - кудэ Ивар, дочь кунда Дагды, вторая мне абсолютно незнакома. Из почтения к хозяину лодошские дамы передвигаются на четвереньках, поджимая хвосты. Фрейлины ритуально пищат, ритуально меня обнюхивают - ой, щекотно! - а затем удаляются, оставив у моих ног инкрустированную янтарем и бериллами шахматную доску.
- Жаль, что поторопился отказаться от чая, очень жаль!.. - удрученно трясет головой Дагда. Его речь прерывается одобрительными взревываниями после каждого слова, так что не понять - жалеет он о пролитом чае или же рад этому.
- Но ничего, ничего, насколько я помню, кунд Вадилий, вы прекрасно играете в шахматы. Совместную трапезу мы заменим благородным состязанием ума, и ваша честь не пострадает.
После этих слов экзарх разувается и садится на свои сандалии, перевернутые подошвой кверху.
Чудеса! Я обретаю все больший вес в лодошском обществе. Интересно, можно мне будет разок фамильярно назвать его разветвленноживущим? Или интимно - Алая Ленточка?
Беру доску, тушканчик вопросительно мотает головой:
- Шахматы? Торнид?
Я надолго задумываюсь. Налицо еще одна загадка лодошской цивилизации. Как выяснилось, у наших мохнатых соперников существует игра, полностью идентичная шахматам. Исключение лишь одно: черного короля из какой-то лингвистической прихоти зовут не «король», а «Вилтигай Велд». Чем эта фигура отличается от своего белого собрата (да и от черного в обычных шахматах), мне так и не удалось выяснить - ни в ходах, ни в правилах никаких отличий нет. Тем не менее всякий раз перед игрой лодоши педантично осведомляются, во что будем играть - в шахматы или торнид. Я всегда выбираю шахматы: предложив торнид, можно получить доской в лоб - один раз так и случилось, первый и единственный. Шрам виден до сих пор.
- Так шахматы или торнид? - вежливо повторяет экзарх.
- Торнид, - твердо отвечаю я. Что мне терять, когда Земле осталось жить считаные дни?
Господин экзарх совершенно другого мнения.
- Забываешься, варвар! - цедит он сквозь зубы. - Жалкое бесхвостое существо! Впрочем, преподам тебе урок. Твои белые, расставляй.
…Эту партию я проиграл. Ровно через пять минут двенадцать секунд после начала игры. Следующую тоже.
- Глупый, глупый голощекий редид Дамода! - тянет экзарх, глядя на меня с отвращением. - Ты думаешь, твое возвышение - результат заступничества кудэ Ивар? О да, отчасти. Скоро начнется праздник Моря и Пути - тебе в нем уготована главная роль. Страшная кара для варвара - сидеть на скале и любоваться чужим счастьем. Как на земле, так и в небесах; часть отражает целое. А потом тебя пожрет…
Он хватает с доски черного короля и потрясает им в воздухе:
- Вилтигай Велд!
II. Парадоксальный Союзник
После ухода господина экзарха я около часа пролежал на полу, не смея подняться. Все-таки вымуштровали нас тушканчики на славу… Сожженные Пекин, Нью-Орлеан и Вышневолоцк, потопленные разветвленноживущим кундом Маритэ «Волга» и «Миссури», отрубленная голова генерала Кадакевича на ступенях Белого дома…
Вставать не хотелось. Говорить и думать тоже. Да и о чем говорить, о чем думать? О каналах и дворцах Венеции, где я бродил когда-то - угрюмый, зажатый, истерзанный собственными страхами подросток, случайно попавший в страну чудес? О Старом Таллине, где сидел с любимой в стилизованном под Средневековье уютном ресторанчике, не смея поверить в то, что моя жизнь коренным образом изменилась и я больше не одинок в этом огромном мире? О сером унылом здании в Москве, где меня спешно натаскивали лучшие дипломаты Земли, до боли в висках пытаясь понять: что же такого особенного нашел лодошский посланник в неказистом рижском архитекторе, выбрав его полномочным представителем Земли на Латлаге?
Все, все бессмысленно. Было время разбрасывать камни, и вот оно вышло. Было время родиться и время умирать. Все прошло, и это пройдет. За рыбу, впрочем, спасибо.
В груди давно уже нарастала тупая ноющая боль; чтобы сбросить ее в землю, я уселся в полулотос. Позу лотоса я так и не освоил: сперва травма колена мешала, а теперь… Чего уж теперь жалеть.
- Ом-м! - затянул я. - Нам пхат шрат крим хрим бхат! - Набрав воздуху побольше: - Сваха!
Как всегда некстати в голове мелькнула мысль, что тушканчики за мной следят и сейчас заявятся. Прямого запрета на личностный рост не было, но любые мои беспомощные попытки медитировать или заниматься йогой настойчиво пресекались под разными предлогами. Вот и сейчас послышался стук в дверь. Я напрягся.
- Ва-арсилий?
Дверь с шорохом поползла в сторону.
- Ва-арсилий, ты зде-ерсь?
Я открыл глаза.
Карикатурное существо в ниспадающих белых одеждах, хрящеватые уши, квакающий голос. «Са-арми мы не ме-ерстные… Альфа-Центарвра зна-арешь?..» Керелех утверждал, что реконструировал свой облик на основании одного из земных фантастических фильмов - чем черт не шутит, может, и «Гостьи из будущего».
- Керелех? - Торопливо, будто меня застали за чем-то постыдным, я расплел ноги. - Заходи, Керелех. Заходи. У меня - сам знаешь…
Керелеху можно доверять, но лишь отчасти: он то, что лодоши называют Кадамори Драуд, Парадоксальный Союзник. Может быть, трикстер. Мне неизвестно самоназвание его расы, неизвестна цель, с которой он живет в столице, я знаю лишь, что Кадамори с трогательной заботливостью опекает варварских посланников, находящихся на Латлаге. Друзей ищет? Не думаю, вряд ли мы нужны всесильным Кадамори. Лодоши побаиваются своих Парадоксальных Союзников: без определенной внешности, без имен, смысла и цели - Драуд непостижимы, а потому опасны.
- У-уртилизарция? - клекочет Керелех.
Киваю.
- Трри-Ар?
Снова киваю.
- Вы-ырпей, Ва-арсилий! Вы-ырпей. Ста-арнет легче.
Словно по волшебству, на столике появляются чай, две леопардовые бутылки «Черной реки», тонко напластанная бастурма (для Керелеха, сам я вегетарианец), мисочка с сушеным инжиром, полпачки шоколадного масла.
Мне не хочется думать, из чего все это сделано и чем является на самом деле. Керелех пробовал обучить меня принципам бытия и, в частности, Закону Подобия, рассказывал свои инопланетные коаны, но я оказался неспособным учеником. Вполне возможно, что вместо сушеных фиг он видит вяленых улиток, а вино в бутылке - вытяжка из семенников гигантской лягушки. Черт с ним! Мне в самом деле необходимо напиться. Все же гибель Земли не каждый день случается.
Звякают тяжелые лодошские кубки. Можно говорить что угодно о моем испорченном вкусе, но я обожаю африканские вина с зеленым чаем. Они напоминают мне о старых добрых временах: спортивные сборы под Кестерциемсом, шум моря, запах хвои, прохлада тренировочного зала и свобода, свобода от всего, что только можно придумать.
- Ну, за счастье твоего мира!
- За счастье, - киваю я. - Теперь уж немного времени осталось. Мы станем счастливы.
Выпитое всегда оказывало благотворное воздействие на Керелеха: он переставал булькать и рычать, подобно пришельцу из третьесортного блокбастера. Если б не эти уши… Неужели перед смертью я становлюсь ксенофобом?
- Василий, помнишь, ты спрашивал, в чем лодоши превосходят вас? Почему они оказались первыми в этой войне?
- Помню. Ты ответил что-то несуразное.
Кадамори не удержался и булькнул, засмеявшись.
- Я ответил, что лодошам плевать на ваше понимание реальности. Дао, Божественный Промысел, Порядок Вещей - мышление, достойное жителя Ойкумены. Ты думаешь, что человек, вооруженный автоматом, жрущий чипсы, греющий гамбургеры в микроволновке, превосходит тушканчика с мечом, торбой проращенного зерна и алтарем Кокодо Девда на поясе? Реальность показывает иное.
Он помолчал и вновь разлил вино по бокалам.
- За Абрахама Гора.
- За Гора. Что с ним?.. - Я не смог произнести роковой фразы, но Союзник понял без слов.
- Потерял морду. - Он чиркнул себя большим пальцем по горлу. - В прямом и переносном смысле. Знаешь, Василий, варварский посол не может позволить себе роскошь обладать настолько выразительной мимикой.
Я кивнул.
- Для американцев лодоши оказались чересчур большим потрясением. Ты правильно сказал, Керелех, - пушки и фастфуд не способны служить мерилом цивилизованности.
- Ничего, - успокоил меня Кадамори Драуд. - Просто ваша звездная экспансия прекратилась слишком рано. Хочешь фигушку?
Кадамори намазал инжирину шоколадным маслом и протянул мне.
- Угощайся, Василий. Эх, прогрессорство-мугрессорство… Если бы вам хоть раз довелось колонизовать по-настоящему феодальный мир, вы бы сразу поняли, в чем проблема. Дело ведь не в том, что тупых туземцев-моземцев приходится расстреливать из автоматов перед тем, как принести им Библию, демократию и привычку чистить зубы по утрам. Нет, Василий. Их нужно предварительно убедить в том, что они смертны. Что этот дурацкий кусок металла в руках полубогов способен нести гибель. Смерть-кумерть. Лодошей убедить не удалось, потому вы и проиграли. Война-шмойна, как говорится. Vae victis. Victis-biktis.
Керелех как-то хвастался, что написал больше дюжины трактатов по земной культуре; его последний опус «Удвоение слов с заменой первого слога как проявление подсознательного влечения к осознанию Раша-Миори» даже хранится в нашей посольской библиотеке. Я прочел его со смешанным чувством. Все-таки проводить параллели между особенностями сексуальных взаимоотношений трехполых крокодилов с другого конца галактики и речью моих соотечественников - занятие рискованное. Тем не менее анализ словосочетания «культур-мультур» на шестидесяти четырех страницах меня впечатлил. Да и шефа нашего, Нуфетдинова, насколько знаю, тоже.
- Так что же, лодоши, по-твоему, не верят, что умрут? Они бессмертны?
Союзник вздохнул.
- Ты варвар, Самоса. И вся ваша цивилизация - варвары. Впрочем, в том виноват принцип голографичности: часть отражает целое - как на земле, так и в небесах.
- Что же нам делать, Керелех? - жалобно проблеял я.
- Созерцать. - Керелех оторвал кусочек бастурмы и положил на язык. - Стать бесстрастным свидетелем гибели мира. Жаль, мне у вас понравилось… - Он внимательно посмотрел мне в глаза. - Ты теперь Земля, Василий. Лодоши знают это. Ты знаешь это. Ваше спасение - Вилтигай Велд.
- Что?! - Протянувшаяся за очередной чашкой чая рука остановилась.
- Вилтигай Велд. Теперь тебе можно сказать.
- А раньше?
- Раньше ты не играл в торнид. - Керелех едва заметно усмехнулся и кивнул в сторону шахматной доски.
- Я играл в шахматы.
Мне стало безумно интересно: откуда Парадоксальный Союзник узнал о моем утреннем выборе? Что ему подсказало? Я понимал, что ответа не получу, и вопрос так и остался невысказанным.
- Да, раньше ты играл в шахматы, - в руках Кадамори Драуд появилась маленькая черная фигурка, - а это совсем иное. Знаешь, почему черный король - Вилтигай Велд?
Не дожидаясь ответа, он продолжил:
- Потому что лодоши чересчур серьезно относятся к торниду, это их власть над миром. Для лодошей нет разницы - игра или жизнь, лодош или пешка… Белые - живые, черные - войско мертвых… но у мертвых не бывает королей, Василий. Понимаешь? Всадники есть, гвардейцы, экзархи с острыми мечами - все, кроме королей. Черный король - это Вилтигай Велд.
После этого разговор сам собою сошел на нет. Мы с каменными лицами допили вторую бутылку, Союзник озабоченно пробормотал формулу Граничности Времени, раскланялся и исчез.
Как оказалось, вовремя: буквально через несколько минут за мной пришли. Меня ждал сам Дарай Лодош - корнеживущий, грызущий небо, с тремя черными колокольчиками. Вновь явились кудэ Ивар и незнакомая мне лодошка, меня облачили в цветастую юбку с кистями, обули в сандалии на несуразно высокой подошве, и в сопровождении двух статных оруженосцев кунда Дагды я отправился в Нору Бога. Морально готовиться к предстоящему празднику.
III. Дарай Лодош
На небе, как на земле, а часть смотрится в целое и видит в нем себя. Нора Бога, как и любое жилище Латлага, являлась отражением вселенского миропорядка. Запутанные тропинки, устланные ковриками кукушкина льна, вились без всякой системы, сплетаясь и расплетаясь хаотично, но все они вели в одну сторону - к покоям Дарай Лодоша, патриарха. Сотканные из разноцветных корней стены образовывали сложный, гипнотизирующий узор; капающая в металлические чаши вода пела едва слышную мелодию, растаскивающую сознание по ниточкам на манер игривого котенка, треплющего салфетку; временами по узким коридорам Норы Бога проносилась волна теплого, напоенного цветочными ароматами воздуха. Очень скоро я потерял себя в колоссальном лабиринте лодошского храма. Я пробовал считать повороты тропинок, искать ориентиры, но быстро сдался: храм оказался непознаваем. Узорные корни, музыка и дурманные запахи сделали свое дело - я начал ощущать собственное тело как нечто отдельное от меня. Каждый шаг доставлял мне неизъяснимое наслаждение; я стал понимать буддийских монахов, знаменующих любое свое движение звоном колокольчика.
Девд, Девд, Девд.
Дарай, Дарай, Дарай…
Мы вышли к титанической лестнице, сплетенной из сучьев, корней, мха и сухой травы. Лестница уходила ввысь, в непроглядную тьму вертикальных храмовых туннелей; все тропинки и дорожки Норы Бога заканчивались и начинались здесь. Всем живым необходимо куда-то идти, но лишь Дарай Лодош, корнеживущий, уже пришел. Уже на месте.
Вот и все. Ни боли, ни страха, ни усталости. Я украдкой глянул на часы - в пути мы находились около пяти часов. Заметив мое движение, левый страж что-то пробурчал сквозь зубы, и циферблат наполнился приятным зеленым мерцанием. Этот миг стал для меня последним отмеренным и посчитанным в жизни, остальные так и остались неучтенными.
- Иди, варвар! - сломавший (или, наоборот, освободивший?) часы оруженосец тронул меня за плечо. - Кроме тебя, некому…
Он произнес слово, которому не нашлось аналога в моем словаре, и это значило, что понятие, им обозначаемое, в моей жизни еще не встречалось.
- Иди! - повторил второй. - Дарай Лодош ждет тебя.
Я беспомощно оглянулся.
Кап-кап. Кап-кап. Девд-Девд. Звук держал сознание в напряжении, маня неведомым недостижимым знанием; в какой-то момент мне показалось, что капель сложилась в слова:
Пусть в проклятой пустоши бродит человек… -
пел невидимый церковный хор. Я похолодел: пели по-русски!.. Мало что по-русски - я уловил голоса Вальки Смирнова, оставшегося в Риге, и Кати-Катарины-Зарины. Илюхи Шермана и Володьки Кемме. Всех, кого я когда-либо встречал в жизни…
Кто поймет, как лучше? Кто найдет ответ?
Это что ж получается-то? Меня опоили? Запах цветочный - наркотик? Или я сплю?
- Иди! - в третий раз повторил оруженосец, подталкивая меня в спину. - Иди!
Потеряв равновесие, я схватился за травяной жгут лестницы, и тропинка за моей спиной исчезла. Неловко подтянувшись, я приступил к восхождению.
Парадоксальный Союзник как-то рассказывал, что у лодошей, кроме общепринятых пяти чувств, есть еще два - чувство пространства и сознание бесконечности. К счастью, я не обладаю ни тем ни другим, иначе еще у основания лестницы сообразил бы, во что ввязываюсь, и остался бы внизу.
Мало кто из живущих на Латлаге видел Дарай Лодоша. Быть может, я первый и единственный. Хотя нет, оруженосцы его тоже увидят. Или уже увидели?..
Когда очередная травяная косица лопнула в руках, окружающий мир с радостным воем ринулся вверх. Радость оказалась преждевременной: не успев пролететь и десятка метров, я врезался в хитроумное переплетение лубяных лент и замшелых сучьев.
«Позволь тебя спросить: что ты делаешь?» - сварливо осведомился старческий голос. От неожиданности я не нашелся что ответить и лишь глупо хлопал глазами, в то время как площадка, на которой я лежал, потрескивала и угрожающе кренилась в сторону. Я панически забился, но лишь ухудшил свое положение.
«Что за странные забавы. Это спорт? Развлечение? Ты проигрался в торнид? Тебе, наверное, неудобно так лежать», - наконец заключил невидимый голос, после чего из-за огромного - в три моих обхвата - мохового каната выглянула седая мордочка. Лодош-старичок молодцевато пробежался по ненадежной веревочной сети и спрыгнул рядом со мной. Сооружение опасно закачалось, а сам я еще больше приблизился к краю площадки.
- Эт-эт, варвар! Корни Латлага не хотят тебя принять.
Одеяние лодоша составляла потрепанная сизая юбка с бахромой и кисточками; на шее у него болталось ожерелье из трех коробочек растения, похожего на мак; при каждом движении отшельника коробочки негромко потрескивали. Старик протянул мне посох и, когда я ухватился за него, подтянул меня поближе к себе.
- Сядь, отдохни. Норы и боги не созданы для таких, как ты.
- Ты - Дарай Лодош? - Коробочки на шее отшельника напомнили мне о титуле патриарха и о трех черных колокольчиках. - Корнеживущий? Я ищу Дарай Лодоша.
- Глупец! - ухмыльнулся отшельник. - Если ищешь Дарай Лодоша - зачем тратишь время и силы на карабканье по Корням Латлага? Это разные вещи. Теперь я понимаю, почему вы, варвары, так недолго живете: вы стремитесь делать несколько вещей одновременно и постоянно забываете о том, что надо жить. Просто жить.
Старик дернул меня за рукав, булькнул, и мы оказались в моих собственных апартаментах. Хихикая и одобрительно порыкивая, Дарай Лодош обежал комнату на четвереньках, тщательно обнюхивая все углы. Казалось, происходящее доставляет ему чрезвычайное наслаждение; у лужицы пролитого чая он задержался - цокал языком, жмурился, а затем, обернувшись ко мне, ехидно осведомился:
- Что за чай? «Хуиджиминг»?
Меня передернуло.
- Да, «Хьюджиминг». Если желаете, корнеживущий, грызущий небо…
- Дижакайд. Желаю. Угощай.
Он уселся на мою кровать и уставился на меня круглыми немигающими гляделками. Черные колокольчики трещали не переставая, и от их звука мне становилось не по себе.
- Хочешь знать, как кунд Дагда успевает к твоему утреннему бритью? - внезапно спросил отшельник. - Ты очень забавно представил утром, как экзарх ищет юбку. Спасибо, мне понравилось!
Я напрягся, а патриарх как ни в чем не бывало продолжал:
- Нет, Дамода. Кунд Дагда не мечется и никогда никуда не спешит. Он просто приходит в нужный момент. Не знаю, где экзарх хранит нужные моменты - на столе или в карманах церемониальной юбки, но твое время разгадать несложно: ты постоянно пялишься на часы. Вот и сейчас, смотри!
Рука непроизвольно дернулась; я пролил чай и обжегся. Дарай Лодош захихикал.
- Дао, Ход Вещей, Великий Порядок, Промысел Господень… Глупцы! Вы отделили существование от самих себя и утратили над ним власть. Не побыв господами, малодушно продались в рабство! Ты передерживаешь чай, Вадилий, его уже пора переливать.
Похоже, чайным церемоном мне не быть. Я растерянно схватился за чайник, за пиалу, вновь за чайник.
Мысли вихрем неслись в голове, вызывая недоуменную боль в висках: это что ж получается-то?.. Каждый лодош является отражением миропорядка, творцом и творением?
Как на земле, так и в небесах; часть смотрится в целое и видит там… Что она видит?!!
Кунда Маритэ, пузатенького смешливого лодоша, голыми руками перебившего чуть ли не роту американского спецназа при атаке «Хрустального Пика»? Нестреляющие автоматы и зависшие в воздухе вертолеты? Выходящих из храмов многоруких чудовищ в ожерельях из пылающих черепов - ожившие картины Дюрера и Босха?
Вилтигай Велд! Да как же играть в шахматы с существами, что являются одновременно пешками, доской, игроками и правилами?
- Есть пять ответов на вопрос, пять реакций на препятствие: тревога, сожаление, страх, гнев и радость. Земля, Металл, Вода, Дерево и Огонь. Одно следует за другим, перетекая и объединяясь, - насмешливо тянул старик. - Но, Дамода, ты застреваешь в фазе Воды.
- Да пошел ты к черту, проклятый грызун! - Я отшвырнул в сторону чайник. - Твои загадки…
- А вот теперь ты адекватен, - улыбнулся Дарай Лодош. Разбившийся о стену чайник собрался из осколков и оказался у него в руках. - Гневаешься, Дамода; следуешь кругу… - Лодош на мгновение запнулся и поднял глаза к потолку, вспоминая слово. - Кругу У Син. Теперь можно быть спокойным: Вилтигай Велд не постигнет тебя.
- Объясни хоть, кто или что это - Вилтигай Велд?
- Что тебе с того, мертвый? Легче станет? Он не кто и не что… впрочем, нельзя сказать, что он никто или ничто. Вилтигай Велд не существует. Для тебя.
- А что существует?
- Мы существуем, мы, лодоши. Порядок существует. Промысел Господень существует.
Патриарх зевнул и деликатно прикрыл рот ладошкой.
- Прошу меня простить, редид Дамода: я утомил тебя своими пустыми рассуждениями, а тебе еще участвовать в празднике Моря и Пути, любоваться чужим счастьем.
Произнеся слово «счастье», старик скептически хмыкнул.
- Надеюсь, праздник станет праздником для тебя… тем более что других радостей в твоей жизни больше не будет.
Дарай Лодош поднялся на ноги, отряхнул юбку и трижды хлопнул в ладоши:
- Он готов. Заберите его!
IV. Вилтигай Велд
И вот я на празднике.
Между нами: кунд Дагда и Дарай Лодош оказались людьми (вернее, лодошами) слова. И скала мне досталась всамделишная, и чужим счастьем пришлось любоваться всерьез… Счастье жители Латлага понимали весьма и весьма экстравагантно: подобное я видел лишь однажды, когда случайно попал в Москву во время парада на Красной площади. Всюду, куда ни кинь взгляд, толпились чиновники: рангом повыше - на ходулях, пониже - в удивительных башмаках на высокой подошве. Юбки счастливцев поражали причудливостью фасонов, форм и расцветок; они были украшены цветами, лентами, фонариками, флажками - от разнообразия красок кружилась голова. Многоголосый хор трещоток наполнял пространство треском и писком; дудочки гремели и хрюкали на разные голоса, играли незатейливые мелодии, подражали лаю и мяуканью местных хищников. Моя скала с примостившимся на ней уютным домиком из мха и травы возвышалась в нескольких десятках метров над волнующейся цветастой толпою, и клянусь: я не хотел бы оказаться внизу, среди счастливых аборигенов!
Впрочем, они этого тоже не очень-то жаждали: мне удалось приметить кружащего вокруг скалы маленького альбатроса-снайпера с синим огоньком святого Эльма в клюве. Значение этого огонька кунд Дагда разъяснить не удосужился, но я и без того понимал: живым и не съеденным Вилтигай Велдом со скалы мне не уйти. Не позволят счастливые мохноносые аборигены. Эх, Абрахам, Абрахам, рано ты морду потерял, друг заокеанский, мы б еще побарахтались!.. А сейчас - что горевать о несбывшемся?
Игроки. Вот ваше поле, вот ваша доска для торнида… Всадники, экзархи, гвардейцы. Блистающие мечи, кисточки на поясах, шляпы с перьями. Наверняка где-то среди неспешной реки счастливцев бредет лодошский король. Самые высокие ходули, самая богатая юбка… ленты, колокольчики.
Внезапно я ощутил себя Гулливером в стране лилипутов. Сильным, могучим, огромным - и тем не менее связанным по рукам и ногам сетью тоненьких канатов, прикованным к огромной повозке тончайшими стальными цепями. Вот-вот затрещат маковые колокольчики за дверью, войдет канцлер и прикажет отправляться к блефускианцам, чтобы захватить их флот. Картина была настолько отчетливой, что я даже покосился на дверь.
Чушь! Ерунда. Никто не войдет. Все лодоши там, внизу. Ни один не может остаться вне праздника Моря и Пути, говорят, даже мертвые принимают в нем участие. Насчет мертвых сомнительно, конечно, но…
А я сам?.. Кто я?.. Мертвый варвар. Мертвый варвар из несуществующей страны - неужто я сомневаюсь в собственном существовании?
Я мертв. Я один. Я смотрюсь в целое и…
От треска колокольчиков за дверью сердце подпрыгнуло и выдало оглушительное стаккато.
- Можно, - закричал я. - Входите!
Канцлер? На мгновение мне подумалось, что это оруженосцы из свиты господина экзарха - удостовериться, что все в порядке, что я не сбежал и честно сижу, завидуя чужому счастью. Но нет. Человек… вернее, лодош, вошедший в дверь дома на скале, был мне незнаком:
- Dveid! - бодро оскалился он, входя.
- Двейд, двейд, - ошарашенно кивнул я в ответ. - Садись.
Судьба? Это моя судьба? Почему-то до меня не сразу дошло, что знание лодошского языка, намертво впечатанное в подкорку могучими методами местной трансперсональной психологии, в отношении незнакомца не работает. Каждое его слово приходилось повторять про себя, чтобы понять, что он произнес.
- Agga! - ухмыльнулся тот, словно прочитав мои мысли. - Nebadid, kund.
- Я не боюсь, - машинально отреагировал я. - Чего мне бояться?
- Man. Tu badidie pared, - снова ухмыльнулся тот. - Ed edda Viltigai Veld.
He ожидая предложения, незнакомец уселся на пол, скрестив по-турецки лапы. Кисточки у него на ушах смешно задергались:
- Tu gaidi ke? Dedelid tornid?
- Ну… - замялся я, и вдруг до меня дошел смысл сказанного: - Торнид? А может, шахматы?
- Tornid, la, barbarid.
Не переставая улыбаться, Вилтигай Велд протянул лапу и достал из пустоты шахматную доску - ту самую, янтарную. С ума сойти! И это в пустой - два тонких одеяла, подушка и лубяной короб с крендельками из пророщенного зерна - комнате! Хотя чему я удивляюсь после встреч с Дагдой, Союзником и Дарай Лодошем?
Вновь дрогнули кисточки на ушах.
- Черные, - умоляющим голосом, не то спрашивая, не то утверждая, произнес Велд. - Мои?
- Идет, - согласился я, подавляя внутреннюю дрожь. Я вдруг понял, что мне напоминает происходящее - не «Путешествие в Лилипутию», нет! Скорее оно было похоже на сказку об Иванушке-дурачке, подрядившемся сдуру провести три ночи в доме с привидениями. Что ж, с привидениями и вести себя следует соответственно.
- На что играем?
Лодош пожал плечами:
- Не знаешь? Притворяешься? На жизнь, конечно, сам решил. Моя же ставка - надежда. Вера. Свобода. Как захочешь. Я - черный король.
- По рукам!
Холодок пробежал по спине, пробиваясь сквозь накатившую бесшабашность. В сказках просто: Иванушки всегда выигрывают, глупость человеческая непобедима, ну а вдруг я умный? Тот самый здравомыслящий старший братец, безмолвный статист в сюжете, обреченный на бесславную гибель?
Лодош смотрел на меня огромными немигающими глазищами, а я все никак не мог решиться. Что же я делаю? Быть может, то, что я сижу и боюсь сделать ход, - это признак ума? Или, наоборот, какой-то особой, недоступной обыденному пониманию глупости?
Е2 - Е4.
Гость сразу успокоился и принялся дергать себя за усы, размышляя. Наконец он деликатно, двумя пальчиками взял гвардейца и выдал сакраментальное:
Е7 - Е5.
Первые несколько ходов мы сделали молча. Велд сидел по-турецки, тщательно расправив вокруг ног складки потертой коричневой юбки, и жадно жевал крендельки из моего запаса. Признаться, он меня разочаровал: цвет шерсти обыденный, серенький, такой цвет чаще всего бывает у потомственных мелких клерков, глазки - маленькие, карие, слезящиеся. Нос в морщинах. На шее - грязная пестрая ленточка, из тех, что носят хронические холостяки. И это - неназываемый ужас, которого так боятся всесильные рыцари лодошей?!
- Ты - местный дьявол? - наконец решился я.
- Я - Вилтигай Велд. - Он помолчал, а затем спросил, кивая на окно: - Завидуешь?
- Им? - Я пожал плечами. - Нет.
- И правильно. Ведь придет Вилтигай Велд и пожрет тебя. - Он двинул вперед коня и взял из коробки очередной кренделек. - Только зря ты называешь нас тушканчиками.
Похоже, мы решили удивлять друг друга по очереди.
- Почему?
- Мы не тушканчики, Вадилий. У вас, на Земле, есть забавные зверьки - лемминги. Знаешь, какой у них главный праздник в жизни?
- Хм… - Ладья перешла через всю доску. - Забавная мысль. Море и Путь… Массовый психоз грызунов, заставляющий их кончать жизнь самоубийством.
- Не психоз - именно Путь. Путь к Морю длиною в жизнь, самореализация. Дарай Лодош говорил как-то, что реалии вашего мира созданы леммингами, а богам свойственна усталость от жизни.
- Отчего же они так разукрашены? - поспешил я увести разговор от тревожной темы. - Ну… я имею в виду не леммингов, а твоих соотечественников. К чему эта разноголосица?
- Очень просто. Вилтигай Велд. Три дня назад я проснулся и вспомнил, что настал праздник Моря и Пути. Еще я вспомнил, что к моему рангу четвертого секретаря кунда Маритэ полагаются башмаки высотой пятнадцать даку, черно-зеленый веер и три синие ленты. Денег у меня хватило лишь на ритуальный фонарик дауле… Тебе шах, редид Вадилий.
- Спасибо. Гарде, Вилтигай Велд. И как же ты выкрутился?
- Никак. Это редкий, нереальный случай: наше общество жестко структурировано, и такого, чтобы лодошу не хватило денег на обряд Пути, просто не бывает. Это невозможно.
- Но произошло?
Лодош пожал плечами.
- Ты варвар. Или дурак… впрочем, это одно и то же. Нет разницы между законами социальными и законами физическими. Правил много, но мы устанавливаем их.
Он передвинул экзарха под удар моего всадника. Господи, да как это возможно? Мой гость утратил хваленое лодошское всемогущество? Или же я действительно Иванушка-дурачок?
Позиция на доске давала два варианта развития - взять черного экзарха либо…
- Дурак-то дурак, - не без ехидства заметил я, - а в шахматы играю получше некоторых. Тебе мат, Вилтигай Велд.
- Мат?
- Мат. Ну, где моя надежда? Или ты предпочтешь расплатиться верой?
Гость усмехнулся.
- Выбирать тебе, редид, выбирать тебе. Как и было сказано.
Лодош подобрал юбку и, небрежным щелчком сбросив с доски черного короля, взгромоздился на его место.
- Вилтигай Велд! - полетели из-под его босых лап фигуры. - Вилтигай Велд, где мне мат, глупый редид?! Ты играешь в шахматы или торнид?
В этот миг Вселенная обрушилась сквозь меня, перевернув мир с головы на ноги. Суть торнида стала для меня кристально ясна и понятна: игра, перетекающая с доски в мир и обратно на доску! Солнце, восходящее на востоке и одновременно над вертикалью «а» доски торнида.
В один миг я стал пешкой, доской, игроком и правилами. Стал - и отказался от этого.
Вилтигай Велд!
Дверь распахнулась от моего удара. Альбатрос предупреждающе чирикнул и в ужасе бросился прочь от меня.
Вилтигай Велд! Ха-ха-ха-ха! Я понял!
Несуществующий, невозможный, нереальный в предельно формализованном мире лодошей Вилтигай Велд!
* * *
Едва завидев Парадоксального Союзника, господин Нуфетдинов - толстенький лысоватый человек со смуглой кожей и восточными чертами лица - вскочил и в нетерпении забегал по перрону.
- Ну? Говорите же, говорите, Керелех! Какие новости?
Кадамори Драуд раздраженно отмахнулся от землянина, достал из шляпы красный клетчатый платок и принялся вытирать потную шею. По удивительному стечению обстоятельств сейчас Керелех напоминал доброго волшебника из старого советского мультфильма о Незнайке, и облик его вызывал у посланника безотчетный ужас.
- Все хорошо, - не переставая скалиться, пропел Керелех, - лодоши дали добро. Собственно говоря, им не до вас. По всему Латлагу объявлен траур: праздник Моря и Пути сорван, члены собрания Даэмаа готовятся к массовому самопожертвованию во славу родины… в общем, имейте в виду: помимо Кадамори Драуд с вами никто разговаривать не будет.
Посольские работники недоуменно переглянулись. На перроне они стояли все, вернее, почти все: Галочка, Эмма Гор с никелированной урной в руках (останки потерявшего морду Абрахама), Светлана Егоровна, мистер Фицджеральд и Лев Наумыч. Не хватало только Василия Самосы, но с его отсутствием Земля, похоже, примирилась.
- Я полечу с вами, - продолжал перевертыш. - Я прослежу, чтобы вы добрались до места назначения без приключений, в целости и сохранности. Думаю, что к тому времени Сообщество успеет рассмотреть вопрос о вступлении Земли в ряды Парадоксальных Союзников и вынесет вердикт в вашу пользу.
Подавленное молчание было ему ответом. Наконец Светлана Егоровна не выдержала:
- Молодой человек! - в сердцах бросила она. - Не пудрите мне мозги. До вас тут один хамоватый тушканчик с мечом и в юбке, едва прикрывающей, пардон, гениталии, наглядно объяснил, что будет с Землей в целом и каждым из нас в отдельности. Теперь появляетесь вы в своем идиотском клоунском обличье и утверждаете совершенно обратное. Так кому же из вас прикажете верить?
Посланники Земли замерли. Эх, Светлана Егоровна, Светлана Егоровна! Культурнейшая, умнейшая женщина: три высших образования за спиной, две докторских, масса публикаций - и такой конфуз!
К счастью, Драуд не обиделся.
- Эх, Светлана Егоровна, Светлана Егоровна… - вздохнул он. - Вы же умная женщина, должны понять. Что вам теперь эти лодошские хамы в юбках? На земле как на небесах - помните? А часть смотрит в целое и видит… ну?..
- Фигу она там видит, - пробурчал себе под нос Лев Наумыч.
- Правильно, плод инжира. Ну как Сообщество Парадоксальных Союзников откажется от планеты, объявленной лодошами Вилтигай Велд?
- А сам Василий? - испуганно пискнула Галочка. - Он не вернется домой?
- Я думаю, - печально ответил Керелех, - Василий уже дома. Вернее, он дома везде, где бы ни оказался.
notes
Примечания
1
Горе побежденным (лат.).
2
Фраза из романа Д.Адамса «Автостопом по галактике».
|
