Синявская Лана, Невеста С Бесовского Места- библиотека РусЛит

Невеста с Бесовского места Лана Синявская
        Как выйти замуж за олигарха? Особенно, если в тебе почти центнер живого веса и молодость давно позади? Катя давно махнула на себя рукой и в богатый дом нанялась лишь для того, чтобы свести концы с концами. И что из этого вышло? Да ничего хорошего: все гости на свадьбе хозяина отравлены, а жених и вовсе мертв. Но никто не мог подсыпать яд в коктейли! Уж это-то повариха Катя знает точно. Чтобы не попасть в число подозреваемых, она пытается найти виновного в таинственном убийстве, попутно натыкаясь на новые трупы и скелеты в шкафу. Она и рада бы остановится, но мистический противник дышит ей в затылок. Разгадка или смерть - такова ставка в этой игре.
        Лана Синявская
        Невеста с бесовского места
        Глава 1
        На крыльце кто-то был.
        Я чуть не вздрогнула от удивления; секундой раньше я готова была поклясться, что ступеньки пусты, а теперь различила темную фигуру, скорчившуюся на лестнице. Чертов ноябрь, чертовы сумерки. Я ругалась скорее от испуга, чем по-настоящему. Пришлось остановиться, чтобы подумать, как поступить. Связываться с бомжом не хотелось. А кто еще устроит спальню прямо на улице? Нормальные люди спят дома, в своих теплых кроватках. Ишь, расслабился! Другого места не нашлось, что ли?
        Я кривила душой. Не слишком-то уютно спать на мокрых ступеньках. Капли дождя барабанили по тротуару, по лестнице, по сгорбленной спине незваного гостя. Я озабоченно взглянула на подсвеченную витрину магазина. Слава богу, все цело - от этих бродяг всего можно ожидать. Теплый свет за стеклом как будто придал мне смелости. Глубокий вздох, и вот я уже решительно подошла к незнакомцу вплотную. Теперь я смогла его рассмотреть. Точнее - ее, это была девочка. Она крепко спала, неловко привалившись к перилам, сунув руки под мышки и уткнув голову в колени. Вся моя злость улетучилась, в душе шевельнулась жалость. Протянутая мной рука замерла в воздухе.
        Человек более мудрый на моем месте наверняка заподозрил бы неладное, но я особой мудростью не отличаюсь. В данный момент единственное, что меня волновало, это то, что ребенок простудится на холодных ступенях. Девочка была одета явно не по сезону и вообще как-то странно: в длинную зеленую бархатную юбку и накидку с капюшоном из того же материала. Впрочем, как раз это меня не удивило. Сегодня первое ноября, так что вчера народ бурно отпраздновал Хэллоуин. Традиция у нас теперь такая, сами знаете.
        Появление девочки уже не казалось мне таким удивительным. Наш магазин расположен на центральной улице и вот уже лет пять, как мы имеем удовольствие наблюдать тридцать первого октября демонстрацию чертей всех мастей. В такой кутерьме ребенок вполне мог потеряться.
        - Эй, просыпайся,- негромко, чтобы не напугать малышку, позвала я.
        Ребенок даже не шевельнулся. Я чуть повысила голос:
        - Просыпайся, слышишь?
        Тот же результат. Да что такое?!
        Я протянула руку, легонько потрепала девочку за плечо и взвизгнула. Маленькое тельце опрокинулось на спину и замерло на ступеньках, раскинув ручки. Широко раскрытые глаза неподвижно уставились в серое небо.
        Чтобы не заорать во весь голос, я торопливо зажала рот рукой, таращась на свою находку.
        Это была кукла!
        Большая, ростом с шестилетнего ребенка, искусно сделанная и явно старинная. На секунду профессионал во мне взял верх над трусостью, и я машинально отметила, что уже видела нечто подобное: конец девятнадцатого века, похоже, что Франция.
        Шум дождя усиливался. На густых волосах куклы заблестели водяные капли. Боже мой, пропадет шедевр! Как-никак, «девушка» уже в возрасте, лет полтораста будет, и вода ей строго противопоказана. Такие экземпляры обычно хранят в витринах со специально регулируемыми температурой и влажностью.
        Не задумываясь, я подхватила куклу и торопливо взбежала по ступенькам. Притоптывая от нетерпения ногой, я шарила в сумке свободной рукой в поисках ключа. Кукла оказалась неожиданно тяжелой, наверное, из-за намокшей под дождем бархатной амуниции. От шедевра несолидно воняло мокрой псиной. Кряхтя и перехватывая куклу поудобнее, я, наконец, отперла дверь и боком протиснулась внутрь.
        В магазине было темно, воздух казался затхлым, чувствовалась атмосфера минувших веков. Ничего удивительного. Мало того, что дом построен лет этак двести назад, так еще и торгуем мы антиквариатом.
        - Повезло тебе, малютка, ты попала по адресу,- пробормотала я, укладывая куклу на прилавок - довольно плохую подделку под восемнадцатый век. Впрочем, это была единственная подделка в нашем заведении. Мой хозяин, Антон Чвокин, строго следил за установлением подлинности своего товара. Берег репутацию.
        Торговали мы в основном мебелью, немного серебряной посуды, фарфора, старинные зеркала. Куклы тоже были, не самые редкие, в основном, начало двадцатого века. Но несколько раз попадались и стоящие экземпляры, но их Антон, как правило, оставлял себе. Мне пришлось проштудировать гору специальной литературы, чтобы научиться разбираться во всех тонкостях антиквариата. Куклы занимали особое место - Антон их коллекционировал, а поскольку он был моим хозяином, мне, чтобы ему понравиться, понадобилось стать докой в этом вопросе. Хотя не могу сказать, что наука пришлась мне не по душе. Старинные куклы мне нравились.
        До открытия магазина оставался еще час, и я намеревалась потратить его с пользой: рассмотреть свою неожиданную находку самым внимательным образом.
        Кукла лежала на прилавке там, где я ее оставила, в неуклюжей позе, безвольно раскинув конечности. Сейчас она уже не казалась живой. Бархатная накидка сбилась на сторону, под ней обнаружилось кремовое платье с пышной юбкой из какого-то блестящего материала, напоминающего атлас. Тонкую шейку обвивало необычное ожерелье из фарфоровых розочек, подвешенных на серебряную цепочку. Кукла была довольно крупной, около восьмидесяти сантиметров, что для старинных образцов большая редкость. Их рост редко достигал полуметра.
        Мне показалось, что я определила имя кукольника - конечно же, Жюмо! Это легкоузнаваемое фарфоровое личико, задумчивый взгляд огромных глаз с длинными ресницами, ангельское выражение и робкая улыбка. Творчество Эмиля Жюмо я когда-то хорошо изучила, но вблизи его творение видела впервые и теперь испытывала смешанные чувства. Нет сомнения, кукла выглядела прекрасно, несмотря на изрядно подмоченную одежду, это был редкий, безумно дорогой экземпляр - шедевр любой коллекции, но она мне… не нравилась. Меня не покидало ощущение, что невинное личико - всего лишь маска. Кукла будила во мне какие-то воспоминания, затаенный страх, давно забытый, но сейчас вдруг напомнивший о себе. И еще - чувство вины. Смешно, да? Но мне было совсем не до смеха. Что-то вроде неприятного предчувствия: ничего конкретного, но тело ни с того ни с сего покрылось гусиной кожей.
        В зале царил полумрак - я забыла включить верхний свет - ноябрьское небо хмурилось. Наверное, из-за сумерек мне все время казалось, что кукла за мной подглядывает. Разумеется, это все плод моей фантазии,- убеждала я себя, но странное ощущение не проходило.
        Чтобы отвлечься от глупых мыслей, я решила продолжить осмотр. Для начала прощупала тело куклы. Оно оказалось мягким, по моде того времени. Я задрала кружевной рукавчик, чтобы получше рассмотреть деревянную часть рук. Потом аккуратно расстегнула жемчужные пуговички на груди, просунула под одежду пальцы, слегка надавила. Так и есть - тело сшито из лайки. Среди коллекционеров этот материал особенно ценится. Конечно, кукла нуждается в реставрации. Краски поблекли, деревянные ручки и ножки будто ссадинами покрыты царапинами, волосы местами свалялись и сбились в колтуны. На кукольном личике еще не просохли капли дождя, и потому казалось, что кукла плачет.
        Я осторожно стала высвобождать руку и вскрикнула от неожиданности, ощутив острую боль. «Ишь, какая недотрога!» - сердито подумала я, в недоумении глядя на капельку крови, выступившую на указательном пальце. Надо же, какая досада! Похоже, кукольный мастер забыл в теле коварной красавицы булавку, о которую я поранилась. Надеюсь, на старой железке не гнездятся какие-нибудь зловредные микробы.
        Желание рассматривать куклу совершенно пропало. Держа палец во рту, чтобы остановить кровь, я хмуро уставилась в витрину. Меня посетила неожиданная мысль, которая мне не очень понравилась. Чья кукла? И как она попала к нам на крыльцо? Антон, конечно, вцепится в находку и ни за что на свете не захочет с ней расстаться. Мне это в плюс. Антон умеет быть благодарным, а значит, я временно могу не беспокоиться насчет того, что Чвокин уволит меня под горячую руку - в последнее время он все чаще начинал нытье по поводу трагического влияния финансового кризиса на объемы продаж. Но у такой дорогой вещи обязательно должен быть хозяин. Что, если он придет и потребует вернуть свою собственность? Антон озвереет и тогда достанется мне на орехи.
        Я покосилась на куклу, раздумывая, не отнести ли ее туда, где я ее нашла, от греха подальше.
        Дз-зынь!- звякнул колокольчик над входной дверью, и дверь тут же распахнулась так широко, что задела витрину. В ранних ноябрьских сумерках на пороге обозначилась высокая женская фигура. Кто-то вломился в магазин. В спешке я забыла запереть дверь. На секунду у меня мелькнула трусливая мыслишка, что явился настоящий хозяин куклы, смешанная с облегчением. Я все-таки отдавала себе отчет, что подобными раритетами не разбрасываются. И если хозяин обнаружился, лучше вернуть куклу до того, как Антон потеряет из-за нее голову.
        Вытянув шею, я попыталась разглядеть вошедшую.
        Долговязая девица оправдала мои самые худшие ожидания. Ее появление не вызвало у меня восторга. Сейчас объясню почему. То, что за последние годы барышни вокруг сделались выше на двадцать сантиметров, я еще принимаю. Мне, например, в последние три-четыре года при разговоре стоя с подрастающим поколением себе подобных приходится либо задирать голову, либо созерцать едва намечающиеся бюсты вместо глаз. Хотя пусть это волнует нынешних мужчин, меня это не касается. Моя девица - худосочная, вертлявая и нахальная,- походила на помесь матроса с кандальником: облезлая меховая куртка до пупа, драные джинсы на бедрах. Посередине - это обязательно!- голое пузо, слегка посиневшее от холода. Из кровоточащего пупка торчит висюлька в виде атакующей гадюки. Видать, девчонка обзавелась модной фишкой совсем недавно. На голове моей ранней посетительницы красовались дреды. Если кто не знает, что это такое, я объясню. Это когда волосы сваливают в колтуны-колбаски, а сверху заливают воском. Намертво. Этот воск ты можешь задумчиво отколупывать со своей головы пару недель за вечерними беседами. Избавиться от этой роскоши
можно единственным способом: сбрить все на фиг. Что, кстати, тоже очень креативно.
        Описывать лицо девчонки - неблагодарное занятие. То, как она выглядит на самом деле, должно быть, помнит только ее мама (если она у нее есть). Я бы свою дочь прибила за подобную живопись, а потом бы с горя повесилась. Вкратце это зрелище походило на боевую раскраску индейцев племени мумба-юмба в период активных боевых действий. На юной мордочке одновременно присутствовали все цвета радуги.
        Девушка явно ошиблась дверью. Следовало выставить ее как можно быстрее, пока не явился Антон и не навтыкал мне по первое число за оставленную незапертой входную дверь. В то, что он примет девицу за раннюю клиентку, мне как-то не верилось.
        - Девушка, мы закрыты!- бодро доложила я.
        - А мне по фигу.
        Хорошее начало разговора. Но я решила не сдаваться.
        - Чем я могу вам помочь?- Вежливый тон давался мне с трудом.
        - Не парься. Я так, посмотреть.
        В подтверждение своих слов девчонка сделала круг по залу, нарочито лениво разглядывая витрины. Меня она будто не замечала, впрочем, бросила в самом начале один презрительный взгляд. Больше я ее не интересовала.
        Я растерялась. Ясное дело, что по собственной воле девица не уйдет. Судя по ее виду, такая и стащить что-нибудь может. А если ее увидит Антон - пиши пропало. Месяц потом поминать будет. Еще хуже, если заявится кто-нибудь из постоянных клиентов: репутации магазина, над которой так трясется Антон, будет нанесен серьезный урон. Но не драться же мне с ней? Оставалась последняя надежда: девчонка быстро заскучает и исчезнет сама по себе, до того, как придет Чвокин.
        Тем временем девица обошла весь салон и приблизилась к прилавку, за которым стояла я. В глазах ее просвечивала ничем не прикрытая тоска. Она взглянула на куклу, которая по-прежнему лежала передо мной и скривилась:
        - Фу, какая уродина. Вы их по помойкам, что ли, собираете?
        Во мне вскипело справедливое возмущение, но ответить я не успела. Колокольчик на двери снова звякнул. В магазин торопливо вошел Антон.
        Все. Мне конец,- подумала я обреченно.
        Однако, Антон повел себя странно. Заметив девчонку, по-прежнему топтавшуюся перед прилавком - не заметить такую оглоблю в нашем маленьком магазине было бы проблематично,- он расцвел и ринулся ей навстречу. Хозяин взял хороший старт, но где-то посередине вдруг замер, будто бы натолкнувшись на невидимую стену. Я с опозданием поняла, что Антон наконец-то заметил и меня, хотя мое присутствие в его магазине вроде бы само собой подразумевалось. Внутри зашевелилось нехорошее предчувствие.
        Мы с Чвокиным были ровесниками, но, в отличие от меня, он был не очень высок и болезненно худ. Даже прекрасно сшитые костюмы не могли скрыть его худобу, и я иногда на досуге гадала: что он делает вместо того, чтобы есть? Его пегие волосы выглядели безжизненными и вполне соответствовали белой как мел физиономии. Глаза напоминали выжженные в бумаге дырки, а губы - узкое лезвие ножа. Крупными в его лице были только зубы, что выглядело еще более отталкивающе, особенно, когда он улыбался. Впрочем, делал он это крайне редко.
        В данный момент на пергаментных щеках рдели два ярких пятна. За год я впервые видела его румянец. Должно быть, мой шеф усилием воли пригнал к лицу все имеющиеся запасы крови, чтобы вызвать подобную реакцию на своем лице.
        - О, Пшеничкина! Ты уже здесь?- ненатурально удивился он.
        Интересно, а где мне находиться за пять минут до открытия магазина? Однако, я предпочла промолчать, ожидая дальнейшего развития событий. Антон наконец-то осмелился взглянуть на нашу посетительницу, губы его скривились. Не то он хотел улыбнуться, не то собирался заплакать, я так и не поняла. Девица смотрела на него без интереса, но и агрессии не выказывала. Похоже, эти двое знакомы, вот только…
        - Кариночка, вы уже познакомились с Катюшей?
        Вот черт, хозяин назвал меня Катюшей,- второй раз за год, который я его знаю,- а мне почему-то кажется, что он кроет меня матом.
        Девица неопределенно передернула плечами в ответ на его вопрос и уставилась в окно. Я несколько раз сморгнула, но тоже ничего не ответила, не зная, считаются ли мои безуспешные попытки спровадить ее из салона поводом для знакомства. Антон почувствовал, что ему придется выкручиваться самостоятельно, и совсем было скис, но, взглянув на Карину, взял себя руки.
        - Вот что, Пшеничкина,- торжественно начал он,- я должен… то есть, я вынужден вам что-то сказать.
        - Слушаю вас,- выдавила я, улыбаясь из последних сил и неудержимо краснея.
        - Дело в том, что я… что для увеличения продаж… то есть, вы понимаете, вопрос престижа… свежая струя. Ничего личного… законы капитализма суровы…
        - Вы меня увольняете?- перевела я на нормальный язык его лепет.
        Антон шумно выдохнул и посмотрел на меня с благодарностью:
        - Да!
        - И с какого числа?- Я старалась дышать неглубоко, чтобы не разреветься. Должно быть, мой голос звучал странно, так как девчонка внимательно и остро посмотрела на мое лицо. Может быть, впервые за все это время. Мне показалось, что в ее глазах мелькнуло даже что-то вроде жалости. Наверное, просто показалось.
        - С сегодняшнего,- торопливо ответил Антон.- То есть, я был бы вам очень благодарен, если бы вы прямо сейчас со всем закончили.- Он немного замялся, сморщился и добавил: - Разумеется, я все компенсирую. Зарплата, выходное пособие… что там еще?.. характеристика…
        - Как-нибудь обойдусь без характеристики,- пробормотала я, начиная понимать, что это не розыгрыш. Меня только что уволили. И причина, скорее всего, стоит тут же и со скучающим видом глазеет в окно. Это было невероятно, но это было.
        Выбираясь из-за прилавка с глупой улыбкой на лице, я задела рукой куклу. В душе у меня затеплилась надежда.
        - Антон, я тут обнаружила…
        Он послушно посмотрел туда, куда я указывала, но, кажется, даже не понял, что перед ним.
        - Хорошо, хорошо, оставь. Я потом посмотрю,- сказал он таким тоном, словно речь шла о прошлогодних рекламных проспектах.
        Это был конец. Работа, которую я искала почти год, которой я дорожила больше всего на свете, для меня закончилась. Мне даже не захотели объяснять, в чем именно я провинилась. Меня просто вышвырнули вон.
        Стараясь ни на кого не смотреть, я сгребла свои вещи в охапку и пошла к выходу.
        - Постойте, Пшеничкина!- окликнул меня Антон, когда я уже вышла на крыльцо и спустилась по скользким от дождя ступенькам.
        Услышав его быстрые шаги за спиной, я воспряла духом, почти поверила в чудо! Ну конечно это был розыгрыш! Я обернулась, ожидая увидеть его смеющееся лицо. Но он не смотрел на меня. Вместо этого мой бывший начальник суетливо шарил по карманам, потом настойчиво стал пихать что-то мне в руку. Мое пальто, которое я так и не надела, ему мешало, и он сквозь зубы тихо матерился.
        Наконец, он ушел. Я продолжала стоять на ступеньках. Хлопнула дверь за моей спиной. Я оглянулась, чтобы взглянуть на витрину магазина, где провела последний год и где была почти что счастлива. Последнее, что я увидела, были глаза куклы, устремленные прямо на меня. Она все еще лежала на прилавке. Ее голова была повернута к стеклу. Казалось, что она наблюдает за мной с любопытством.
        Я крепко зажмурилась и торопливо перевела взгляд на свою руку, все еще сжатую в кулак руку, из которой во все стороны торчали скомканные купюры - мое выходное пособие. Довольно щедрое, судя по всему. Хотя кто знает, сколько стоит человеческая преданность?
        Но даже тогда я не заплакала. Моего запала хватило до дома. И даже еще немного. Слезы хлынули из глаз только в душе. Они полились одновременно с тугой горячей струей, которая хлестнула меня по плечам.
        Глава 2
        - Ты паршиво выглядишь! Мешки под глазами, руки дрожат. Про прическу я вообще молчу - ужас!- жестко сказала мне подруга Алла. Знакомы мы с ней уже лет двадцать, и Алка считает, что можно не стесняться в выражениях. Я и сама понимала, что нахожусь на грани срыва. С момента моего увольнения из антикварного магазина прошло уже две недели, а я так и не пришла в себя.
        Никаких «соплей» Алка не признавала. Сама она, получив образование экономиста, устроилась на работу в крупную американскую компанию финансовым менеджером, вышла замуж за своего босса и на данный момент воспитывала дома двух сыновей-погодков. У меня жизнь сложилась не так гладко. Детство было прекрасное, с любящими родителями, достатком и морем игрушек, вот только закончилось оно слишком быстро.
        Я училась в третьем классе, когда отец неожиданно скончался от инфаркта. Мама пережила его всего на полгода. Я попала под опеку к какой-то дальней родственнице, которая умудрилась за пару лет распродать все наше имущество, кроме квартиры, а потом исчезнуть без следа, сдав меня в приют.
        Квартира очень пригодилась, когда я вскоре после школы вышла замуж. Вышла, кстати, по большой любви. Муж умел делать деньги, так что лет пять я жила как у Христа за пазухой. Однако, вместе с большими деньгами, как это водится, на горизонте появилась юная нимфа. Этот момент я, каюсь, прохлопала. Какое-то время муж крепился, но нимфа поднажала, и он объявил мне, что встретил большую любовь, то есть нам надо расстаться.
        Детей нам бог не послал, и крыть мне было нечем. Да и не стала бы я использовать ребенка для шантажа.
        На мои робкие предложения спасти семью муж доступно разъяснил, что я:
        а)старая;
        б)толстая;
        в)надоела ему до зубовного скрежета.
        Претензии были несколько преувеличены, но переубедить мужа мне не удалось. «Большая любовь» праздновала победу.
        Нимфа оказалась жадной, но умной. Уж не знаю, как ей удалось все провернуть, только в недобрый для меня час, где-то месяц спустя после развода, явился муж и, пряча глаза, сообщил, что купил мне жилье. То есть мне надлежит выселяться из квартиры. Та, которая досталась мне от родителей, давно была продана, еще в тот момент, когда муж начинал свой бизнес - требовался стартовый капитал,- а новая принадлежала моему мужу. Он проявил благородство, лично собрал и перевез мои вещи на теперешнее место жительства, которое на деле оказалось однокомнатной малогабаритной конурой на первом этаже панельной хрущобы, на самой окраине города. Как только я переступила порог своего нового дома, муж немедленно отобрал у меня ключи от прежнего жилья и поспешно отбыл, пряча глаза.
        Стоит ли говорить, что в привезенных тюках не оказалось ни одной мало-мальски ценной вещи? Мои драгоценности унаследовала нимфа. Она оказалась небрезгливой, и к ее трофеям добавились две шубы - норка и песец.
        От переживаний я здорово похудела, но сами понимаете, муж ко мне не вернулся.
        Одна радость - не задержалась и нимфа. Через год она наставила муженьку рога и сбежала с шофером. Но это случилось позже. А сразу после переезда я… собралась умирать. А что прикажете делать? Представляя, как мой дорогой супруг потешается надо мной в объятиях молодой и красивой нахалки, я автоматически начинала рыдать. Но даже в таком состоянии, организму требуется пища. А купить ее было не на что. Муж выделил мне единовременное пособие, но две трети от него ушло на китайский пуховик, так как на дворе стояла зима, а шубы, как я уже говорила, сменили хозяйку. Поскольку я все же не умерла, то оставшаяся треть быстро закончилась.
        Потом наступил голод.
        Требовалось немедленно найти работу.
        Стоит ли говорить, что поиски затянулись? Устроиться по специальности я даже не мечтала. В кармане у меня лежал университетский диплом, но, скажите мне, кому сейчас нужны историки? В мои слегка за тридцать я могла рассчитывать только на место, где требовалась неквалифицированная рабочая сила. Проще говоря, продавцы всех мастей. Но и тут меня никто не ждал с распростертыми объятиями. Я исправно посещала собеседования, но на выходе имела лишь два результата: либо меня отвергали сразу, едва взглянув на мой полновесный пятидесятый размер, либо предлагали зарплату, живя на которую можно было заработать на сорок второй.
        Хорошо, что я от природы не комплексую на себе. У меня никогда не было осиной талии, а 90-60-90 получались только в сумме. Мой родитель мне в детстве говорил, что сердца я могу завоевать только делом, а не тем, как я выгляжу. Цитирую: «ты, мол, и сейчас не красавица, а когда вырастешь, еще хуже станешь», конец цитаты. Очень у меня родитель душевный был. Умел словом обогреть. Но польза от всего этого есть, как ни странно. Мне иногда, как всем теткам, хочется задом повилять, пококетничать, но, как правило, мое общение с противоположным полом строилось на другом, в смысле, собственно на общении, то есть на разговорах.
        Мой вес упорно колебался около отметки семьдесят плюс-минус пять, но я называла себя исключительно блондинкой во всей полноте жизни. Учитывая то, что цвет моих волос в лучшем случае темно-русый, нетрудно понять, почему подавляющее большинство моих знакомых снисходительно улыбались в ответ на подобное утверждение, и считали меня неисправимой оптимисткой.
        В этот раз мне повезло: к Чвокину я попала по знакомству. В игре «в дурака» с Судьбой мне, наконец, выпал маленький козырь. Антону было наплевать на мой вес, а его солидным клиентам это даже нравилось. По их мнению, я выглядела презентабельно, как какой-нибудь антикварный комод.
        И вот теперь все закончилось…
        - Ты че, мать, сдурела?- донесся Алкин крик со стороны моего совмещенного санузла. Я как будто очнулась и рванула на зов. Алка стояла перед стеклянной подзеркальной полочкой, уперев руки в боки, и негодовала.- Обросла банками, как пень опятами,- возмущалась подруга.- И, главное, все какая-то гадость! Где ты ее только берешь?
        - И ничего и не гадость!- Обиделась я.- Очень полезная вещь! Старость - дело стремное. Туда еще добровольно никто не сдавался. А эти кремы борются со старением.
        - Мда?- Алла скептически взглянула на меня.- И где эффект?- Она отвинтила крышечку, нюхнула и скривилась.- Ты бы еще скипидаром морду намазала.
        - Моя физиономия и мне ее носить. Что хочу, то и мажу.- Я заупрямилась.- Мне морщины не идут!
        - Ну и мажь, старая вешалка! Только потом мне не жалуйся, что тебя надули.
        - Кому ж мне жаловаться, как не тебе? И я не вешалка. Мне всего тридцать!
        Алла ехидно прищурилась:
        - В каком году?
        - А в каком бы ни было!- азартно парировала я.- Пока полтинник не стукнет, будет тридцать каждый год! У тебя с этим проблемы? У меня были, но больше их нет. Мне даже нравится жить «по ту сторону»!
        На самом деле я лгала. Трудно было не заметить среди замужних подруг-ровесниц признаки паники: одна переделала нос, другая - попу, третья увеличила грудь, ну а четвертая надула губы, не в переносном, а в самом буквальном смысле слова - парафином.
        Со мной тоже происходили перемены: сегодня все буквально моложе меня, девочкой меня теперь называют исключительно пятидесятилетние, потому что ровесники поголовно ухаживают за старшеклассницами.
        Алка вдруг как-то сморщилась, быстро подошла ко мне и крепко обняла. Сначала я ничего не поняла, растерялась, растеряв весь боевой задор, а потом разревелась.
        Потом мы запивали слезы крепким чаем. К Алке вернулась ее всегдашняя предприимчивость.
        - Значит так!- объявила она.- Что мы имеем? Вся страна торгует поголовно. Нужны продавцы. Желательно - вчерашние школьницы. Школу ты закончила не вчера, и даже не позавчера. Полнота тоже не добавляет тебе шансов. С первым мы ничего поделать не можем. А вот со вторым нужно бороться.
        - Да бесполезно все,- отмахнулась я.- Диеты не помогают.
        - И не помогут! Нужно зайти с другой стороны.
        - С какой?- Я всерьез испугалась.
        - Добавим физической нагрузки. Спорт - это сейчас модно! У тебя гантели есть?
        - Ну… да,- не слишком уверенно призналась я и смущенно призналась: - Я ими балконную дверь подпираю.
        - Вот и отлично! Бери, дорогая попу в руки и бегом в фитнес-центр.

* * *
        Так я оказалась в спортклубе.
        Аллочка, широкая душа, оплатила мне месячный абонемент в группу для начинающих и лично отвезла на первое занятие.
        Ничто не предвещало беды. Ритмичная музыка, табунок тетенек разной комплекции, степ-платформы в центре зала, похожие на гробики. Пока отсутствовал тренер, я решила продемонстрировать собравшимся клушам класс. Я тщательно подготовилась, проштудировала парочку Алкиных дамских журналов - раздел «фитнес» - то есть, была в курсе, что перед тренировкой нужно размяться, а потому принялась прыгать на месте, энергично размахивать руками и дрыгать ножкой. Тетеньки глазели на меня уважительно.
        Когда появилась тренерша, я уже почти выдохлась, а маленькая накачанная женщина бодро объявила:
        - Начали! Кому будет тяжело - передохните!
        И началось…
        Пять минут - полет нормальный. Оказывается, скакать под музыку - это здорово! И чего я раньше не пришла?
        Десять минут. Двадцать теток слева и справа машут ногами и долбят в платформу с упорством универсальных солдат. В ушах уже звенит:
        - Мах! Степ! Захлест! Активнее! Еще раз! Не снижаем темпа!
        Пятнадцать минут… Я сейчас лопну с брызгами и запачкаю вам спортзал. Или у меня нога на очередном замахе оторвется.
        Через двадцать минут велели взять коврики. Слава богу! Хоть полежу. Пресс качать? Да пожалуйста. Главное - чтобы лежа. А то у меня уже физиономия цвета российского флага: местами синяя, местами - красная. Плюс пара белых пятен.
        Двадцать две минуты. Верните степ-платформы: я хочу умереть стоя, а не в позе рака-эпилептика!!! Ну не могу я закинуть ноги за голову силой мышц пресса. У меня там нет мышц!!! У меня там завтрак!
        - Не халявим! Работаем!
        Тихо ненавидя инструкторшу, сползаю на пол. В зеркале передо мной отражаются разноцветные и разнокалиберные попы. Зато физиономии все одного колера - малинового. Выражение лиц соответствующее: антицеллюлитный джихад какой-то.
        Новая команда. Простите, но я не могу в такую позу свернуться, у меня ноги растут в противоположном направлении. И так я тоже не могу сделать. В конце концов, это неприлично! Появилось желание отщипнуть кусочек от тренерши и сдать на экспертизу - вдруг это внучатая племянница Терминатора?- ну не может нормальный человек в такие узлы завязываться!
        Через полчаса мое тело притворяется дрожащей тряпочкой и отказывается принимать любые положения кроме лежачего.
        - Так, девочки, отжимаемся!- не унималась тренерша- терминатор.- Кто коснется грудью платформы - у того грудь красивая!
        Я коснулась, но так и осталась лежать. Интересно, это считается или нет?
        От усталости я потеряла бдительность, и эта фашистка подкралась ко мне незамеченной. АААА! Я так не сложусь! Я сделана из цельного куска дерева. Стойте, не уходите! Разложите меня обратно немедленно! Нет, сама я не распрямлюсь!
        Кто-то добрый собрал меня в кучку и откатил к стенке. Занятие закончилось без меня. Нас ждут через два дня…
        - Але, Алла? Приезжай и забери мои останки!- простонала я, кое-как доковыляв до раздевалки.
        Если бы я знала, что будет со мной на следующее утро. Оказывается, вчера мне было хорошо! Безболезненно я могла шевелить только глазами. Оооо! Люди, запомните меня молодой и красивой: сейчас я буду вставать и умру в процессе одевания трусов…
        Через день я снова лежала на диване с книжкой и бутербродами, раз и навсегда распрощавшаяся со стройностью. Приняв решение не худеть и спокойно стареть, я чувствовала себя Джордано Бруно, но только счастливым Джордано Бруно. Стало вдруг очевидно, что тоска по молодости - это всего лишь тоска по свежести чувств, но вернуть ее с помощью косметики невозможно. Нельзя в пятьдесят лет любить, как в двадцать. А вечная молодость исключает возможность иметь прошлое. Вечная молодость не предполагает воспоминаний. Вы только представьте себе: вместо того, чтобы на пару с мужем добродушно посмеиваться над испепеляющими страстями младшей дочери и вспоминать при этом собственные ошибки молодости; вместо того, чтобы читать внуку книжку перед сном; вместо того, чтобы учить невестку выводить с одежды ягодные пятна,- вместо всех этих радостей, составляющих обаяние зрелости, вы должны с утра до ночи натирать свое тело всевозможными мазями и кремами только ради того, чтобы какой-нибудь знойный болван умолял вас ему отдаться. Фу!
        Все это хорошо, но пока в моем распоряжении не было не только внуков, но и мужа. Бутерброды кончились через неделю. Больше того, целый месяц я обивала пороги агентств по трудоустройству, но удача мне так и не улыбнулась. Никто не хотел брать меня на работу. То ли кризис виноват, то ли моя стойкая нелюбовь к физкультуре, то ли паспортные данные, выдающие мой возраст с головой. В какой-то момент я устала бороться с обстоятельствами, но желудок требовал положенную ему порцию еды. И я потащилась на рынок.
        Ходить на рынок без денег удовольствие, скажу я вам, то еще. Особенно, в канун Нового года. Прилавки ломятся от всевозможных вкусностей. Слюни текут в три ручья, желудочный сок вырабатывается в усиленном режиме. Стараясь не смотреть по сторонам, я бодро прошагала к овощным рядам, туда, где торговали немногие местные крестьяне. Их товар - это все, что я могла себе позволить.
        Искомая картошка продавалась по соседству с бойкой тетенькой, торгующей квашеной капустой. К ней выстроился целый хвост покупателей. Приличная на вид публика в норке и соболях терпеливо переминалась на морозе, шурша целлофановыми пакетами. В моих заиндевевших мозгах шевельнулась какая-то мысль. Несколько минут я пыталась ее идентифицировать, а потом, не дождавшись своей очереди за картошкой, рванула в павильон и на все деньги накупила капусты с морковкой.
        Так моя жизнь круто изменилась.
        Дело в том, что тетка - та самая, что взяла меня на воспитание,- была очень экономной. Соленья - варенья мы потребляли исключительно ее собственного приготовления. С июня по октябрь она только и делала, что закручивала бесчисленные банки со всем, что в тот или иной момент произрастало в огороде - а хозяйство у нее было огромное. Кое-что передалось и мне. Не то, чтобы я специально запоминала - лет мне было всего-ничего,- но месяц за месяцем процесс невольно отложился в голове и сейчас, через столько лет, я без труда смогла воспроизвести его на собственной кухне.
        Наверное, у меня оказалась легкая рука, так как почти сразу на мои соленья нашлись постоянные покупатели. Голод мне больше не грозил. Капусту раскупали быстро, платили, не скупясь. Косящие недобрым глазом старушки-конкурентки скоро ко мне привыкли. И я, наконец, смогла себе купить новые зимние сапоги.
        Как-то раз, уже в начале весны я, как обычно, разложила свой товар на самодельном прилавке. Подтянулись покупатели, день потек своим чередом.
        В самый разгар торговли я услышала голос, который почему-то привлек мое внимание. Мужчина разговаривал по мобильнику:
        - Что с тобой, моя кисонька?- встревожено вопрошал хорошо одетый мужчина невзрачной наружности - Не бойся, никто не собирается морить тебя голодом. Сейчас приготовим яичницу.
        Яичница по телефону? Это что-то новенькое. Я навострила уши.
        - Согласен, милая, тебе незачем этому учиться,- засюскал тем временем дядечка.- Просто слушай и делай, как я скажу. Возьми мисочку… Где мисочка? На сушилке… Сушилка на кухне… Кухня? Это справа от гостиной. Нашла? Умница. Возьми яйца… Как - где? В холодильнике. Он - у окна. Белый такой, высокий, четырехугольный. На нем «Шарп» написано. Да-да, точно так же, как на твоем плеере… Нашла? Молодец. Возьми три яйца… Я понимаю, что тебе это много, но там еще Наташа. Ей нужно позавтракать… Возьми яйца и разбей в миску, моя хорошая… Что?! Что тебя испугало? Подумаешь, яйцо разбить! Ничего страшного. Разбила… Ай да кисонька, ай да умничка! Скорлупу брось в мусорный ящик… Извини, дорогая! Дернуло же меня за язык! Ты - и мусорный ящик! Брось скорлупу на стол, я потом уберу… Разбила яйца? Все три? Просто нет слов! Теперь посоли… Сколько сыпать? Щепотку… Что такое щепотка? Ну, размером с твой ноготок… Посолила? Отлично. Теперь подойди к газовой плите и зажги ее… ну и что из того, что никогда не зажигала?.. Что ты, зайка моя, если бы это было опасно, я бы тебе не предложил. Ну же, смелей!.. Ну, молодец, ну не
ожидал! Теперь ставь сковороду на огонь… Она такая круглая, черного цвета, с деревянной ручкой. Поставила?.. Нет, еще не все. Теперь возьми в холодильнике масло, отрежь кусочек размером с твой французский флакончик от лака и брось в сковороду… Почему я мерзкий тип? Испугалась?.. Такую большую девочку испугало шипенье сковородки? Не может быть… ну хорошо, успокойся… Ты права, я должен был сперва сам зашипеть, но… Ты права, у меня каменное сердце, но… Согласен, я псих ненормальный, с сегодняшнего дня ты не хочешь иметь со мной ничего общего, но…
        Мужчина уставился на отчаянно пищащий телефон. Очевидно, на том конце бросили трубку. Мужчина был откровенно некрасив. Даже, я бы сказала, уродлив: прыщавое, на удивление несимметричное лицо, глазки маленькие, как арбузные семечки, да еще косящие. Жидкие волосенки словно приклеены на костлявый череп. Ростом тоже не вышел, узок в плечах, а вот брюшко уже солидное. В какой-то момент наши глаза встретились, и я невольно улыбнулась ему с сочувствием.
        - Вот попробуйте капустку. Вкусная, хрустящая. Сплошные витамины.- по инерции завела я.
        Мужчина машинально взял с протянутой ложки горсть капусты и отправил в рот. Очередь следила за ним с интересом. Наконец, он прожевал, проглотил, и лицо его разгладилось. Теперь он выглядел почти счастливым. Я не понимала, что происходит. Поэтому спросила осторожно:
        - Брать будете?
        - Обязательно! Кило, нет, два! Только скажите, вы готовить умеете?- огорошил он меня вопросом.
        - Естественно,- растерялась я, привычно зачерпнула полный черпак капусты, сунула ее в пакет, плюхнула пакет на весы, все время чувствуя странное беспокойство. Сумасшедший какой-то. Мне вдруг захотелось, чтобы этот мужчина поскорее ушел, а еще лучше - вообще не появлялся в моей жизни.
        Должно быть, то была моя интуиция.
        - А знаете что?- спросил незнакомец, протягивая мне деньги в обмен на увесистый пакет с квашеной капустой,- Идите ко мне работать!
        - Кем?
        - Как кем? Поваром!
        Очевидно, на моем лице не отразилось восторга, потому что он вдруг забеспокоился, полез во внутренний карман за ручкой и блокнотом, что-то быстро написал на вырванном листке и сунул мне в руку:
        - Вот, возьмите. Там сумма зарплаты и телефон. Если надумаете - позвоните.- Он быстро зашагал к оставленной у обочины иномарке. На ходу обернулся и крикнул: - Только не думайте слишком долго!
        Глава 3
        Я долго не могла решиться нажать на звонок - стояла, как дура, и рассматривала круглую блестящую кнопку, пока откуда-то сбоку, кажется, из окна не раздался сочный баритон:
        - Барышня, вы войдете когда-нибудь или нет? Я подарю вам этот звонок, если его вид вызывает у вас такой интерес.
        Дверь тут же открылась, и я вошла, все еще робея. Странный хозяин - тот самый, с рынка,- с порога объявил мне, что берет на работу. Никаких традиционных вопросов о прошлом, рекомендаций и справок. Только черкнул по мне крест-накрест острым взглядом и заявил:
        - Вы мне подходите. Розалия Львовна, объясните Кате ее обязанности.
        И вот я сижу на старинном стуле резного дерева перед женщиной лет шестидесяти в непритязательной клетчатой юбке и строгом обуженном жакете и пытаюсь понять: она привыкла так одеваться или одежда просто не казалась ей достойным внимания объектом самовыражения? Больше всего меня смущала явно накладная коса на гладко зачесанных волосах, рождающая смутные ассоциации с незалежной Украиной. Кожа под макияжем Розалии Львовны казалась примятой, а слегка выцветшие голубые глаза смотрели холодно.
        В дом к Игорю Владимировичу Сальникову я попала только в начале мая. К тому времени мой собственный маленький бизнес пошел на спад, не выдержав конкуренции со свежей парниковой редиской и ранними овощами. По неизвестной мне причине место кухарки в доме Сальниковых до сих пор оставалось вакантным, а сам он проявил завидную настойчивость. Видать, кулинарные инструкции по телефону вконец его доконали.
        Опыт работы прислугой у меня отсутствовал, но, несмотря на Алкины вопли о том, что я качусь по наклонной плоскости, я согласилась попробовать. Какая-то часть меня активно протестовала против подобного решения, зато другая сгорала от любопытства: уж очень хотелось взглянуть на загадочную неумеху, которую боготворил мой случайный знакомый. Моя личность как бы раздвоилась. При этом худшая - любопытная - половина пинками выгнала с поля боя лучшую, оставив его целиком за собой.
        Встреча с Розалией Львовной заставила меня усомниться в том, что победил сильнейший. При знакомстве она протянула мне руку царственным жестом. Пришлось пожать ее. Рука оказалась влажная и тяжелая, холодная, как у покойника.
        Похоже, что у Розалии я тоже не вызывала положительных эмоций, но она отлично владела собой. В отличие от меня. Ее манера смотреть в рот собеседнику и отвечать на вопросы резким, скрипучим, как у говорящего попугая, голосом раздражала меня ровно до тех пор, пока я не поняла: старушка попросту туга на ухо.
        Наконец, пытка закончилась, и меня торжественно препроводили на мое рабочее место. То есть - на огромную современную кухню, напичканную электроникой. Вопреки ожиданиям, инструктаж оказался кратким. Мне было приказано подать обед на пять персон к двум часам, после чего пожилая дама величественно удалилась.
        К счастью, задача мне предстояла не слишком сложная. Обитатели дома предпочитали простую русскую кухню, а холодильник был забит самыми свежими продуктами. Машинально нарезая овощи для супа, я пыталась оценить последствия авантюры, в которую ввязалась. Почему-то на душе было тревожно. Меня не покидало чувство, что только что я совершила непоправимую глупость. Пытаясь понять, в чем подвох, я раз за разом прокручивала в голове разговор с Розалией Львовной (хотя это был скорее монолог). Самым неприятным казался тот факт, что жить весь месяц испытательного срока мне предстояло в доме Сальниковых, так как располагался он в шестидесяти километрах от города, в зеленой зоне, короче, не наездишься. Готовить завтрак, обед и ужин, как я уже сказала, мне было не в напряг. Продукты по списку доставлял шофер. Наличие гостей предполагало дополнительную оплату, что не могло не радовать. Вот, собственно, и все.
        Так почему у меня на душе кошки скребут?
        К двум часам обед был готов. С некоторым трепетом я взяла фарфоровую супницу и направилась столовую. Несмотря на то, что дом показался мне огромным, из прислуги, кроме меня, здесь имелась только горничная, которую я видела мельком. Поэтому подавать обед предстояло мне самой.
        Глубоко вдохнув, я толкнула двустворчатые двери и вошла в комнату. За длинным полированным столом сидели пятеро. Двое из них были мне знакомы. Разливая суп по тарелкам, я попыталась рассмотреть остальных. Прежде всего, мое внимание привлекла девочка лет десяти - тощая маленькая вертушка с большим ртом и прямыми каштановыми волосами, завязанными в два хвоста, улучив момент, она показала мне язык и скорчила зверскую рожу. Сидящая напротив женщина сделала вид, что ничего не заметила.
        На глазок женщине можно было дать около тридцати лет. Похоже, она вовсе не хотела, чтобы ее замечали, так как была из породы прирожденных слушателей. Ее волосы слегка вились над ушами. Бледное лицо, нос и рот чуть широковаты. Одежду на ней Алка назвала бы одеждой для путешествий. При этом выглядела одежда так, будто путешествовали в ней довольно много. Исчезла былая свежесть материала, который когда-то стоил дорого. Не обращая ни на кого внимания, женщина сосредоточенно выцеживала из борща бульон, строго следя, чтобы в ложку не попал ни единый кусочек овощей. Если это происходило, содержимое ложки выливалось обратно в тарелку, и процесс начинался заново.
        Третьей за столом также была женщина, смотревшаяся на общем фоне как роллс-ройс, по ошибке заруливший в трамвайное депо. Не старше двадцати, высокая блондинка с прекрасной фигурой и капризным выражением на красивом лице, она хорошо знала себе цену. Сальников смотрел на нее с обожанием, остальные - с затаенной ненавистью. Ее, похоже, не волновало ни первое, ни второе. На меня она едва взглянула, да и то лишь тогда, когда я чуть не опрокинула на нее блюдо с тушеным кроликом. Поверьте, я сделала это не специально.
        Несмотря на тотальное преображение, я почти сразу узнала сидящую по правую руку от хозяина дома девушку. Передо мной была… Карина. Теперь она выглядела иначе, просто чертовски была не похожа на ту, какой я видела ее в первый раз. Нелепые дреды сменили тщательно уложенные волнами короткие волосы, вместо дешевых лохмотьев с претензией на авангард и голого пупка на ней было скромное белое платье, наглухо закрытое, с широкими присборенными рукавами. Ни грамма косметики на лице. Карина выглядела как сама невинность.
        Столь тотальное преображение повергло меня во временный шок. Может быть поэтому, я пропустила момент, когда Карина ловко уронила под стол чайную ложечку и уставилась на меня, слегка выгнув бровь. Она явно ожидала, что я полезу под стол и достану злосчастный прибор. Остальные выжидали. Краска бросилась мне в лицо. Не будь за столом Карины, я бы подняла ложку без размышлений: назвался груздем - полезай в кузов, а я с сегодняшнего дня назвалась кухаркой со всеми вытекающими последствиями. Однако этот вызывающий взгляд словно пригвоздил меня к месту. Я понимала, что девица сделала это специально и с трудом поборола желание немедленно послать и работу и Сальникова ко всем чертям. В своем форменном костюме и тяжелых туфлях я чувствовала себя неуклюжей и просто смешной.
        - В чем дело?- проскрипела Розалия.- Что вы застыли, милочка? Поднимите ложку и принесите чистый прибор.
        Прикусив губу до крови, я полезла под стол. Ложка лежала у самых ног Карины. Когда я потянулась, чтобы ее взять, аккуратная туфелька чуть приподнялась, и острый каблук вонзился мне в руку. Я дернулась и тут же услышала тихий шепот возле самого своего уха:
        - Вякнешь - убью.
        Почувствовав, что давление туфли ослабло, я выскочила из-под скатерти как ошпаренная. Карина сидела на своем месте и улыбалась с самым невинным видом. За столом никто не обратил внимания на маленький инцидент.
        Прежде чем я успела выбрать между тем, чтобы вцепиться Карине в тщательно уложенную шевелюру или вылить ей на голову суп, она нежно промурлыкала, обращаясь к Игорю Владимировичу:
        - Мне пришла в голову блестящая идея!- ее мурлыканье звучало с воодушевлением.- Почему бы нам не собрать корзинку всяких вкусностей и не отправиться на пикник?
        - Тебе этого действительно хочется?- спросил Сальников без энтузиазма.
        - О, да! Да!- Карина захлопала в ладоши, потом обвила руками его шею.
        Сидящая напротив женщина поморщилась. Старуха поджала губы. Плечи девчонки, уткнувшейся носом в тарелку, подозрительно вздрагивали. По-моему, она смеялась.
        - И вот еще что, дорогой,- проворковала Карина, чуть-чуть отстранившись,- Мы поедем на твоей машине.
        - Почему?
        - Потому что нам обязательно попадется плохая дорога, будет трясти, и я вся буду в синяках, если поеду на своей машинке. Синяки на моей коже появляются очень легко,- добавила она игриво, не смущаясь того, что за столом находится ребенок. Сальников подхватил игру:
        - Ну-ка, покажи, где у тебя появляются синяки?
        - После обеда. Хотя ты и так знаешь, где они появляются,- пообещала Карина - А ты что встала?- прикрикнула она на меня.- Отойди от окна. Твои чересчур пышные формы заслоняют мне вид. И вообще, отправляйся на кухню и собери нам ланч для пикника! Запомни: ничего жирного и острого!
        Я подавила желание немедленно организовать здесь бои без правил, ввиду морального превосходства противника. Оставалось утешаться тем, что перевес временный.
        В кухне обнаружилась горничная - цветущая упитанная девушка лет двадцати пяти, немного слишком румяная, что, впрочем, ее не портило. Она сидела за столом и прихлебывала чай из большой кружки с Микки Маусом.
        - Привет!- поздоровалась она так, словно мы были знакомы уже лет сто,- меня Люся зовут.
        - А я…
        - Катя, я знаю. Ну, как тебе наша семейка Адамс?- спросила она со смешком.
        - Я еще до конца не разобралась,- ответила я дипломатично, доставая из холодильника сыр и ветчину, чтобы сделать сэндвичи.
        - Да брось. С первого взгляда все ясно,- отмахнулась девушка.- Извращенцы. У Владимировича бес в ребро, а его жена делает вид, что так и надо. И старуха туда же. От нее я не ожидала.
        - Жена? Ты о ком?
        - О Таньке. О ком же еще? Ты что, не заметила ту, что с постной рожей?
        - Она его жена?! А Карина тогда кто?
        - Эта шалава? Невеста. Не помню, какая по счету. Сколько их тут перебывало - мама не горюй! Но эта ушлая оказалась. В два счета скрутила старикана. Танька с матерью пикнуть не успели. И поделом. Они обе с приветом.
        Я чуть не выронила нож, которым нарезала свежий батон.
        - Погоди, ты меня совсем запутала. Если Татьяна - жена Сальникова, то почему она все это терпит?
        - Говорю же - повернутая. Вот до чего образование доводит, моя матушка всегда говорила: «Меньше знаешь, крепче спишь».
        - Ну, поговорка не совсем про это…- машинально ответила я, укладывая сэндвичи с ветчиной и сыром в специальную корзинку, выстланную изнутри чистой хлопковой тканью в пасторальную бело-синюю клеточку.
        - Про это самое. Ты им еще курицу холодную сунь, со вчерашнего обеда осталась.
        Я послушно достала из холодильника половину вареного цыпленка, завернула в пленку и пристроила его рядом с сэндвичами. Люся продолжала самозабвенно болтать.
        - Танька вон ученая, вся в каких-то степенях, лекции по философии читает, а собственного мужика в ЗАГС отвести не удосужилась. И ведь ребенка с ним прижила! Вообще-то, я его понимаю. Кто ж с такой занудой жить захочет? Ты к ней в комнату зайди: все книги по алфавиту разложены, в картотеку записаны. Дай ей волю, она бы их все обрезала, чтоб одного формата были. А одежда в шкафу? Она у ней вся развешена по цвету. Как в магазине! А как она ест? Все по отдельности! Сначала гарнир, потом котлету, а уж затем остальное.
        Я кивнула, вспомнив, как Татьяна возилась с борщом. Но спросила я о другом:
        - Ты сказала, что они не были в ЗАГСе. А как же девочка? Она ведь дочь Игоря Владимировича?
        - Ну, девчонку-то он сразу на себя записал,- скривилась Люся.- Хоть в этом порядочный оказался. И что? Наличие дочки не мешает ему баб менять, как пер…
        Люся поперхнулась чаем и вытаращила глаза. Я обернулась. В кухню впорхнула Карина. Искоса зыркнув в мою сторону, она схватила корзину со стола и, не сказав ни слова, удалилась.
        - Вот задрыга,- сказала Люся с чувством.- Послал же бог на нашу голову.
        - Если все так плохо, почему тогда Татьяна не уйдет?- искренне удивилась я.
        - Ха! Уйдет она, как же! Что она, сама себе враг? Кроме того, что-то у нее в голове перемкнуло, и она зациклилась, что люди должны быть свободны от обязательств. Даже книжку про это написала. Только странная какая-то свобода получается: он по бабам ходит, домой их водит, типа, с женой знакомить, а она продолжает твердить, что «абсолютно счастлива» и что у них «идеальное супружество нового типа». Один раз, правда, не выдержала, закатила ему сцену. При мне дело было. Так он посмотрел на нее так презрительно, пригладил свои три волосины и говорит: «Уж не самая ли обыкновенная ты самка, моя дорогая?» Танька сразу заткнулась. Знаешь,- Люся вдруг понизила голос,- по-моему, ей просто идти некуда…
        - А чем Сальников занимается?
        - Кто его разберет? Дом, сама видишь, какой отгрохал, денег - лом. А откуда средства - понятия не имею. На службу с девяти до пяти он точно не ходит. Коллекционер он.
        - И что коллекционирует?- Я заинтересовалась.
        - Да все подряд.- Сказала она как-то неуверенно. Мне почему-то показалось, что Люся что-то недоговаривает, но расспросить ее я не успела. В кухню ворвалась Наташа и сходу потребовала:
        - Налей мне чаю!
        - Сама налей,- спокойно ответила я.- Чайник только что вскипел.
        Люся посмотрела на меня одобрительно, а вот Наташа мгновенно вспыхнула:
        - Ты что себе позволяешь?!- завизжала она.- НЕМЕДЛЕННО! ДАЙ! МНЕ! ЧАЙ!
        Я даже не повернулась в ее сторону.
        - Не хочешь работать? Убирайся тогда! Совсем обленились!- вопила девчонка, явно повторяя чьи-то слова.
        Неожиданно она смолкла. Я услышала, как открылась дверца шкафа. Звякнула чашка о край стола. За спиной что-то прошуршало, раздался звук льющейся воды.
        Я не ожидала такой легкой победы и, обернулась, почувствовав неладное, но было поздно. Под Люсин крик «Да что ж ты делаешь, зараза!» я увидела, как падает наполненная крутым кипятком чашка. Вода, пар осколки полетели во все стороны. Мне повезло, большая часть воды попала на туфли, но все равно было очень больно.
        Лицо Наташи исказилось, глаза стали круглыми. Она попятилась, потом круто развернулась и выбежала. Люся погрозила ей вслед кулаком и, причитая, бросилась ко мне.
        - Святые угодники, Катя! Тебе больно?
        - Терпимо.- Я выдавила из себя улыбку.
        - Ну, все, сейчас я ее выпорю,- прорычала горничная.
        - Погоди!
        Куда там! Люси и след простыл. Прихрамывая, я поплелась следом, ориентируясь на топот ее ног и сердитые вопли.
        Дом как будто вымер. Пока я пересекала большую гостиную и карабкалась по лестнице на второй этаж, мне не встретилось ни единой живой души. Я понимала, Сальников с Кариной уехали на пикник, но оставались еще мать и бабушка девочки. И если Розалия была глуха как пень, то Татьяна не могла не слышать криков. Тем не менее, она так и не появилась.
        Глава 4
        Люся, самозабвенно ругаясь, барабанила кулаками в дверь, за которой забаррикадировалась маленькая безобразница, когда я, пыхтя и отдуваясь, вползла на второй этаж.
        - Открой немедленно, негодница!- орала она, дергая бронзовую ручку.
        Из запертой изнутри комнаты не доносилось ни звука. Люся продолжала неистовствовать.
        - Отопри! Ты меня слышишь?!
        - Люся, может оставить ее в покое?
        - Ну, уж нет!- прорычала горничная.- Девчонка совсем оборзела!
        - Давай, я попробую.
        - Ты? Ну, рискни.- Люся усмехнулась, и мне снова стало не по себе. Как будто она знала что-то такое, что мне не понравилось бы. Но отступать было поздно.
        Я положила руку на полированную дверь и сказала негромко:
        - Наташа, это Катя. Открой, пожалуйста. Я не сержусь. Давай просто поговорим.
        Бум! Что-то тяжелое ударилось в дверь с такой силой, что я отпрыгнула. Удар повторился. Потом еще раз. Дверь сотрясалась, словно сама по себе, и в этом было что-то жуткое. Я испуганно посмотрела на Люсю.
        - На дверь кидается, истеричка проклятая,- шепотом пояснила она.
        Мой гнев давно улетучился, уступив место недоумению. Наташа - всего лишь ребенок. Заброшенный, никому не нужный, ни похотливому отцу, ни равнодушной, поглощенной своими переживаниями матери.
        - Наташа!
        Ба-бах!
        - Убирайтесь!- донеслось из-за двери.- Я нечаянно уронила чашку, и отстаньте все от меня!
        В голосе маленькой девочки было столько ярости, что мне стало страшно, но я заставила себя собраться.
        - Послушай,- обратилась я к Люсе тихим шепотом,- от этой двери есть запасной ключ?
        - Ты хочешь туда войти?
        Я кивнула.
        - Не советую.
        - Ключ принеси.
        Горничная покачала головой, но сходила и принесла ключ от детской. Когда она отдавала его мне, я почувствовала, что ее ладонь влажная от пота. Люся боялась. Я попыталась поймать ее взгляд, но Люся на меня не смотрела.
        Ключ лязгнул, когда его вставили в замочную скважину.
        - Предупреждаю, если войдете, я выцарапаю вам глаза!- заверещала Наташа и в этот раз я ей поверила.
        Но дверь уже подалась. Не думая о последствиях, я вошла в комнату. Наташа не набросилась на меня, как можно было предположить, она метнулась в противоположный угол комнаты и сжалась в комок, яростно сверкая глазами.
        «Ничего страшного,- подумала я, осторожно оглядывая детскую спальню.- Обыкновенная маленькая девочка. Только очень злая. И несчастная».
        Наташа молчала и не двигалась.
        Я присела на край кровати, пытаясь понять, что так беспокоит меня в этой комнате. На первый взгляд это была обычная детская. Удобная кровать, веселые обои на стенах, письменный стол с компьютером, книжные полки и мягкий розовый ковер на полу.
        И полное отсутствие игрушек.
        Ни единой куклы, ни одного самого завалящего плюшевого мишки. Никого! А ведь девочке вряд ли исполнилось больше десяти лет.
        - Почему у тебя нет игрушек?- спросила я с искренним удивлением.
        - Я уже не маленькая,- процедила девочка с презрением. Но я уловила в ее голосе еще кое-что. Это был страх.
        Поддавшись внезапно нахлынувшей жалости, я поднялась со своего места, решительно подошла к Наташе и попыталась погладить ее по голове. Она увернулась и бросилась навзничь, изо всех сил колотя по полу руками и ногами. Лицо ее побагровело и сильно дергалось, глаза остекленели. Я слышала ее прерывистое дыхание и не знала, как поступить. Стоять и смотреть, как девочка бьется в припадке, было выше моих сил, но и позвать на помощь я не решалась. Что-то подсказывало мне, что это не поможет.
        Пришлось сделать над собой усилие, чтобы голос звучал ровно:
        - Наташа!
        Девочка как будто не слышала.
        Я наклонилась и протянула руку. Наташа оскалилась, словно собиралась меня укусить, но вдруг лицо ее разгладилось, в глазах мелькнуло удивление.
        - Откуда у тебя шрам?- спросила она нормальным голосом.
        - Это у меня с детства,- испытывая неловкость, я поскорее одернула рукав, чтобы скрыть довольно уродливый шрам на запястье. Но Наташа перехватила мою руку. Ее пальцы были ледяными, но в движении не было больше агрессии. Она разглядывала шрам с интересом.
        - Большой какой,- проговорила она с уважением.- Что случилось?
        - Не помню,- честно ответила я.- Наверное, упала.
        В глазах Наташи появилось недоверие, а я попыталась перевести разговор на другую тему. Возле окна я заметила мольберт с приколотым на нем чистым листом. Рядом на широком подоконнике лежала палитра и разбросанные кисти.
        - Ты любишь рисовать?- Наташа снова насторожилась, но я сделала вид, что не заметила.- Покажи мне свои рисунки, пожалуйста.
        - Тебя не интересуют мои рисунки,- отрезала девочка.- Ты только притворяешься, что тебе интересно.
        - Но мне действительно интересно. Честное слово.
        Я протянула руку ладонью вверх. Несколько секунд Наташа сверлила меня взглядом, потом пожала плечами, привстала, потянулась и достала из-за батареи большую папку с тесемками. Тесемки размахрились. Было понятно, что папкой часто пользуются. Она была так набита рисунками, что ее кожаное брюхо трещало по швам. Я развязала тесемки и достала первый рисунок.
        Наташа оказалась очень талантливой. Я с искренним интересом рассматривала пейзажи и портреты, легко узнавая нарисованное. Вот вид из окна этой комнаты. А это пруд в центре парка, окруженный цветущими розами. Сейчас для роз еще слишком рано, значит, Наташа рисовала это прошлым летом.
        - Какая прелесть! Как это у тебя получается?
        - Не знаю,- засмущалась девочка.- Я просто рисую то, что вижу.
        Она придвинулась ближе ко мне, но я сделала вид, что не заметила, продолжая разглядывать прекрасно выполненные акварели. И вдруг вздрогнула. Большой лист чуть не выпал из моей руки.
        Картина слегка напоминала знаменитое полотно «Княжна Тараканова в темнице», но я сразу узнала изображенного на портрете человека. Это была Карина. Ее красивое лицо было тщательно прорисовано и от этого мне становилось еще более жутко. Потому что Карина на рисунке была мертвая. Ее тело, растерзанное и изуродованное, пожирали крысы. Их волосатые мордочки были испачканы в крови, глазки-бусинки горели, как раскаленные уголья. Карина лежала на цементном полу, в каком-то мрачном, темном маленьком помещении с серыми, как будто отсыревшими стенами.
        Стараясь не смотреть на Наташу, я отложила рисунок в сторону. Но следующий оказался еще хуже. На нем художница изобразила отца с сидящей у него на коленях маленькой девочкой. На первый взгляд все выглядело безобидно, но, присмотревшись, я поняла, что девочка в нарядном платье острыми зубами выгрызала у него из груди сердце. Мне пришлось собрать в кулак всю свою волю, чтобы досмотреть альбом до конца. Там были почти все члены семьи и еще парочка незнакомых мне людей. Сюжеты не отличались разнообразием. На всех рисунках присутствовала смерть в том или ином виде. У девочки явно было больное воображение.
        Когда рисунки закончились, пришло время посмотреть Наташе в глаза. Последние пять минут она сидела тихо как мышка. Она затаилась, ожидая моей реакции. А я не знала, как поступить. Потом все же решилась:
        - Почему ты все это нарисовала?
        - Потому, что это правда,- пожала плечами Наташа и отвернулась.- Они все умрут.- Девочка продолжала говорить, не глядя на меня.- Я точно знаю. И вы умрете, если не уедете отсюда.
        - Что ты имеешь в виду? Кто тебе сказал такую глупость?- рассердилась я. В конце концов, какими бы отвратительными не были Наташины родители, желать им смерти было бы слишком жестоко. Тем более жестоко было внушать эту мысль ребенку.- Кто сказал тебе?!- Я повысила голос, но Наташа только сильнее втянула голову в плечи.
        Мне стало стыдно. Я не имею права на нее орать. Да и не поможешь тут криком. Девочке нужен врач, причем хороший.
        - Прости меня,- попросила я, легонько коснувшись ее растрепанных волос. Она кивнула, но так и не повернула головы.
        Я тихо встала и вышла из комнаты, осторожно прикрыв за собой дверь. Теперь я знала, что надо делать. Во-первых, найти хорошего психиатра и заставить Наташиных родителей показать ему ребенка. А во-вторых, вычислить сволочь, которая внушила девочке весь этот бред. И не дай бог, это окажется Карина…
        Оценить приготовленную мной на ужин запеканку было некому. Наташа поела без аппетита, а старуха и вовсе отказалась. Карина и Сальников еще не вернулись с пикника, Татьяна к ужину не вышла.
        Я убрала со стола и наконец-то смогла уйти в свою комнату. За целый день мне так и не довелось ее как следует рассмотреть, времени не было. Никто не согласился бы жить здесь добровольно: пара ковриков на полу были сильно попорчены молью и выглядели так, словно их подобрали на помойке. К одной стене прижались убогая кушетка с продавленными пружинами и кресло без одного подлокотника. Двухтумбовый стол со стулом у окна и несколько крючков на стене довершали обстановку. Похоже, на прислуге здесь сильно экономили. Вдобавок ко всему здесь было грязно. Люся не утруждала себя уборкой. В выдвижном ящике стола я обнаружила забытый предыдущим жильцом маленький фотоальбом и кое-что по мелочи: начатый тюбик помады, расческу, круглое зеркальце и странное сооружение из двух карандашей, скрепленных крест накрест аптечной резинкой. Повертев в руках самодельный крест, я отложила его к остальным мелочам, собираясь завтра утром передать их Люсе. Фотоальбом поначалу меня не слишком заинтересовал, я открыла его из чистого любопытства, но тут же передумала.
        Столик в моей комнате стоял возле окна, выходящего в сад. Сразу за садом начиналась березовая роща. Через нее шла тропинка, которая поднималась к холму, заросшему густым лесом. Однако в тот момент живописный вид из окна интересовал меня меньше всего, все мое внимание занимали фотографии в альбоме. Их было всего четыре. На всех я увидела одно то же лицо кареглазой девушки с шапкой каштановых кудрей. Девушка улыбалась в камеру, а перед моими глазами стояло совсем другое лицо: бледное, с искривленным ртом и горестным надломом бровей. И все же сходство было поразительным. Эту девушку я видела совсем недавно, на одном из страшных рисунков Наташи.
        Я еще раз внимательно просмотрела фото, не в силах представить эту хохотушку мертвой, настолько в ней бурлила жизненная энергия. На всех снимках девушка была одна, только на одном, позади, угадывалось очертание человеческой фигуры. Рассмотреть черты лица попавшего в кадр человека я не смогла - он был слишком далеко, но, судя по всему, это был ребенок, девочка. Девочка как девочка, даже не знаю, почему я обратила на нее свое внимание.
        В отличие от прочего, на часы хозяева не поскупились. Их в моей комнате было сразу две штуки. Вместо привычного бодрого тиканья те и другие издавали какой-то шелест. Этот звук вдруг показался мне ужасно назойливым. Стало душно. Я подошла к окну, чтобы впустить в комнату немного свежего воздуха и замерла, забыв убрать руку с оконной рамы.
        Во дворе, возле толстого старого вяза, стояла маленькая девочка. В сумерках ее лицо было плохо различимо, но смотрела она прямо на меня.
        В первый момент я инстинктивно отпрянула от окна, как будто меня застигли за чем-то непозволительным, но тут же спохватилась, устыдившись собственной трусости. Я заставила себя снова выглянуть во двор и даже приветливо помахала рукой незнакомой малышке. Девчушка тут же застеснялась и спряталась за толстый ствол. Я подождала немного, но она так больше и не появилась. Наверное, убежала домой.
        Неприятные ощущения растаяли без следа, возможно, от свежего воздуха. Появление незнакомой девочки натолкнуло меня на отличную идею: я решила разузнать о ней и при случае познакомить с ней Наташу. Общество сверстников для нее - лучшее лекарство.
        В то, что Наташа - чудовище, я верить категорически отказывалась.
        Глава 5
        Следующее утро началось со скандала.
        Сальников смотался куда-то еще до завтрака и вернулся в сопровождении двух грузчиков. Дюжие молодцы, отдуваясь, втащили в гостиную внушительных размеров старинные часы: громоздкий корпус, похожий на черный гроб, весь в резьбе, шишечках и набалдашниках. На белом фарфоровом циферблате - золотые стрелки и золотые римские цифры. На самом верху - потайная дверца, едва заметная среди серебряных завитушек.
        Хозяин в необыкновенном возбуждении вертелся вокруг часов, оглаживал со всех сторон, приговаривая:
        - Поставим их здесь? Нет, здесь. Там слишком сухо, а тут чересчур темный угол, их совсем не будет видно.
        Татьяна с раздражением следила за пируэтами мужа, ядовито усмехаясь, и, наконец, выпалила:
        - Может, посадишь их за стол и угостишь завтраком?
        - И посажу!- Взвился Игорь Владимирович.
        - Ну да, они ведь такие прекрасные!- съязвила Татьяна.
        - Да уж не тебе чета! И вообще, ты меня достала! Не могу больше слышать твое нытье и видеть твои протершиеся на локтях кофточки! Я богат, почему ты не можешь одеваться так, чтобы радовать глаз? Почему ты не сменишь свою дурацкую прическу? Ты так отвратительно выглядишь, что тебя хочется обернуть бумагой и нарисовать заново!
        Вообще-то хозяин преувеличивал. Татьяна выглядела вовсе не так плохо, но ему видимо попала вожжа под хвост.
        Плотно сжав губы, женщина поднялась из-за стола. Я испугалась, что она сейчас устроит истерику, но она заговорила довольно ровным голосом:
        - Можешь развлекаться со своими игрушками, сколько влезет.- Выразительным взглядом она дала понять, кого конкретно имеет в виду.
        - И займусь! А что ты имеешь против?
        - Ничего, но пока еще я твоя жена.
        - Уже нет!- отрубил Игорь Владимирович.- Через неделю я женюсь на Карине.
        - Быстро вы договорились,- процедила Татьяна, глядя в бесстыжие глаза соперницы.- Сочувствую.
        Карина прищурилась:
        - Взаимно. Жаль, что ты так и не научила его заниматься любовью. С ним в постели ну до того скучно, что начинаешь мух на потолке считать.
        Выпад Карины задел не столько Татьяну, сколько самолюбие Сальникова. Вовремя вспомнив о том, что за столом присутствует его дочь, он попросил невесту выбирать выражения. Бедная Наташа! Она с такой силой сжала ложку, что побелели костяшки пальцев, но на лице ее было написано «Подумаешь! А мне плевать!».
        Зато Карина пошла вразнос. Она капризно надула губы и широким жестом смахнула со скатерти все, до чего смогла дотянуться. Одна тарелка шлепнулась прямиком на колени свежеиспеченного жениха.
        - Дура!- заорал он, вскакивая с места и судорожно отряхивая с брюк ошметки овсянки, сваренной мной по всем правилам диетологии.- Твое место в овощной лавке! Ты дождешься, что мы с Татьяной выгоним тебя к чертовой матери!
        Дальше произошло совсем уж невероятное. Карина вдруг по-детски захлопала глазами и …бросилась к своей сопернице! Я подалась вперед, думая, что девица набросится на Татьяну с кулаками, но рыдающая Карина уткнулась ей в плечо, а та зашептала в ответ что-то утешительное, гладя девушку по волосам.
        В этот момент маленькая дверка, расположенная прямо над циферблатом новых часов распахнулась, оттуда выпрыгнула на редкость уродливая птица и гаркнула:
        - Ку-ку!
        «Полное ку-ку»,- согласилась я с кукушкой.
        - Отомрите, милочка,- прокаркала Розалия Львовна.- Немедленно уберите безобразие!- Сказано это было таким тоном, словно безобразие устроила я лично, но спорить в данный момент у меня не было никакого желания.
        Похоже, Люся не преувеличивала, описывая веселое семейство. Закончив с уборкой, я застала ее на кухне в обнимку с любимым поллитровым бокалом. Чай в кружке был настолько горячим, что физиономия Людмилы тонула в клубах пара.
        - Они там друг друга еще не поубивали?- лениво поинтересовалась она.
        - Нет, но уже близки к этому. Слушай,- вспомнила я о вчерашних планах,- а кто жил до меня в комнате?
        - Сонька жила,- ответила Люся, не задумываясь.- Бывшая повариха.- Девушка отхлебнула чай и с любопытством проследила за тем, как я достаю из кухонного шкафчика заранее спрятанный фотоальбом.- Это чего это? Дай посмотреть.
        Я передала находку.
        - Ой, глянь-ка! Сонька! Где взяла?
        - В своей комнате. Наверное, она забыла,- ответила я осторожно.
        - Это на нее похоже. Такая растеряха была. Вечно суп пересаливала.
        - Так ее за это уволили?
        - Не! Она сама свалила. Собрала вещички и тю-тю.- Люся рассмеялась, что-то вспомнив.- Я пришла как раз к завтраку - опоздала чуток - а они за пустым столом сидят и рожи вытянутые. Сонька, говорят, уволилась.
        - То есть, с Соней все в порядке?- спросила я с облегчением.
        - А что ей сделается?- искренне удивилась Люся.
        - Ты с ней общалась?
        - Когда в доме работала - да, а после увольнения не довелось. Подругами мы не были. Так, сплетничали, кости хозяевам перемывали.
        - Так почему ты уверена, что у нее все хорошо?
        Люся наморщила лоб:
        - А чего? Ты на что намекаешь?
        - Да ни на что,- отмахнулась я, но горничная отчего-то занервничала. Неожиданно вспомнив о своих обязанностях, Люся с сожалением отставила в сторону кружку с недопитым чаем и проворно слиняла из кухни, оставив меня в глубоких сомнениях.
        С одной стороны, у меня не было оснований не доверять Люсиным словам. Любопытная вездесущая горничная наверняка проведала бы, случись с Соней что-то плохое, но, с другой стороны, она признала, что ничего не знает о сегодняшней судьбе бывшей кухарки. К тому же, я не успела спросить Люсю о незнакомой девочке, случайно попавшей в кадр. Неизвестно почему эта малышка меня беспокоила.
        Словно в ответ на мои мысли из глубины донесся отчаянный вскрик другой девочки. Слов было не разобрать, но в Наташином голосе слышались боль и обида. Она с кем-то ссорилась.
        Вытерев руки о фартук, я бросилась на звук, распахнула дверь гостиной и застала вполне мирную картину: Наташа сидела за столом и что-то писала, над ней возвышалась внушительная фигура Розалии Львовны, которая бдительно следила за процессом. Устыдившись своего порыва, я уже намеревалась потихоньку улизнуть, пока меня не заметили, но тут Розалия вдруг завопила:
        - Опять неправильно!
        - Где?- испуганно пискнула Наташа.
        Старуха ткнула пальцем в тетрадь:
        - Здесь! Ты написала: «Дорога примая»!- передразнила она.- Неуч! Олух царя небесного!
        Отпихнув внучку плечом, Розалия склонилась над тетрадью. До меня долетел противный скрип.
        Похоже, внучка ходила у бабушки в «идиотках».
        - Второй год на бритвах учишься,- скрежетала старуха, выскребая ошибку.- Чтоб тебе эти бритвы в горло всадили! Пиши заново!
        Наташа послушно зашуршала ручкой.
        - Ах, чтоб тебя!- заорала бабушка через минуту, оценив результат.
        - Теперь-то что не так?- со слезами в голосе, оправдывалась девочка.
        - Все не так! Ты написала «премая дорога»! Чтоб тебе прямая дорога была только в могилу!
        Сжимая в кулаке бритву, как палач, старая грымза коршуном набросилась на тетрадь и опять отчаянно заскребла лезвием по бумаге. В сердцах она проскребла лист насквозь и немедленно разразилась проклятиями. Досталось и Наташе. Пара увесистых оплеух и приказ переписать всю тетрадь заново довели девочку до слез. Похоже, старуха не в первый раз превращает выполнение уроков в пытку.
        К тому времени я уже еле сдерживалась от того, чтобы не накинуться с кулаками на злобную фурию. Но чего я добьюсь? Меня уволят, а старуха продолжит мучить ребенка с удвоенной силой. Я почти бегом вернулась на кухню, чтобы не видеть того, что происходит в гостиной. Однако все валилось у меня из рук. Швырнув недочищеную рыбу в мойку, я сполоснула руки, сняла фартук и, прихватив в холле сумочку, решительно вышла из дома.
        Путь мне предстоял неблизкий: до ближайшего супермаркета полчаса на автобусе, но состояние Наташи все больше меня беспокоило и, похоже, кроме меня до этого никому не было дела. Я вспомнила лишенную игрушек детскую, накаленные отношения в семье и террор полоумной Наташиной бабки. Неудивительно, что девочку мучают кошмары - тут и у взрослого поедет крыша.
        Обратно я вернулась около полудня, ожидая хорошей взбучки от хозяев за неприготовленный вовремя обед. Я спустилась по подъездной аллее и пересекла аккуратно подстриженную лужайку. В дом идти отчаянно не хотелось и я, как бы случайно свернула на тропинку, ведущую в сад. По обе стороны тропинки виднелись еще не засаженные цветами клумбы, но земля была тщательно перекопана, полита, а рядом уже лежала целая куча саженцев герани. Солнце все настойчивее пыталось пробиться сквозь тучи, и я зажмуривалась, когда острый луч щекотал глаза.
        Позади деревьев, в дальнем конце сада мелькнула высокая фигура. Я решила, что это возвращается садовник, чтобы закончить работу, но человек повел себя неожиданно: заметив меня, он вдруг отпрыгнул в сторону и попытался спрятаться за кустами. Я успела разглядеть лишь развевающиеся полы его просторной одежды, сильно смахивающей на домашний халат. Судя по довольно субтильному телосложению незнакомца, это никак не мог быть Игорь Владимирович, а других мужчин, разгуливающих в халате по тщательно охраняемой территории, здесь вроде бы быть не должно. Еще одна загадка.
        Я немного постояла, ожидая дальнейшего развития, но больше ничего не увидела и побрела к дому.
        В кухне, на холодильнике белела записка, написанная торопливым неровным почерком. С трудом разбирая скачущие во все стороны буквы, я с изумлением прочла, что на сегодня обед для членов семьи готовить не нужно. Зато к ужину будут гости.
        У меня оставалось полчаса свободного времени, и я знала, как им распорядиться.
        За дверью Наташиной комнаты было тихо, но, войдя, я обнаружила девочку лежащей на кровати прямо поверх покрывала. Заслышав шум моих шагов, она, было, встрепенулась, но, узнав, заметно успокоилась.
        - Привет,- улыбнулась я.
        Наташа смотрела на меня исподлобья, но без прежней агрессии. Это меня вдохновило. Я протянула девочке большую нарядную коробку, которую держала за спиной:
        - Это тебе.
        - Что это?- спросила она, не двигаясь с места.
        - Посмотри сама,- предложила я и немного придвинулась. Наташа нехотя поднялась, подошла ко мне и взяла коробку. Несколько минут она разглядывала красивую куклу. Я следила за выражением ее лица, но так ничего и не увидела. Девочка будто застыла, глядя на подарок пустыми глазами.
        - Тебе не нравится?- Я старалась, чтобы в моем голосе не проскользнуло разочарование. На горячую благодарность я не рассчитывала, но такое равнодушие сбивало меня с толку.
        Тем временем Наташа, не проронив ни звука, неторопливо отошла от меня, шаркая о ковер подошвами тапочек, остановилась у окна, открыла пошире створку, протянула руку и разжала пальцы. Коробка с куклой камнем рухнула вниз. Наташа с интересом глянула на меня через плечо.
        - Я не люблю кукол,- сказала она ровным голосом.
        - Бывает,- кивнула я, понимая, что благие намерения я могу себе на зиму засолить. Слезы были уже близко, пришлось сглотнуть, чтобы отогнать их. Я повернулась, чтобы уйти.
        - Папа говорит, что кукла может украсть душу,- сказала мне в спину Наташа.
        - Что за глупости?!- возмутилась я и посмотрела на девочку, пытаясь определить, не водит ли она меня за нос. Но она даже не улыбалась.- Что еще говорит твой отец?
        Наташа глубоко вздохнула и с неожиданной горячностью выпалила:
        - Если сильно привязаться к кукле, проводить с ней много времени, то часть твоей души перейдет в нее. Кукла становится одушевленной и похожей на тебя.
        - Очень интересно!- фыркнула я.- Бред какой-то!
        - Думаешь, это неправда?- В голосе Наташи мне послышалась надежда.
        - Конечно, нет!
        Наташа все еще сомневалась. Я подошла к ней и погладила по голове.
        - А у тебя в детстве была кукла?- Тихо спросила девочка.
        - Разумеется.
        - А как ее звали?
        - Не помню.
        - Странно. Я думала, что нельзя забыть имя любимой куклы. Даже когда вырастешь.
        - Понимаешь, мне часто дарили игрушки. И кукол в том числе. Поэтому я, наверное, была слишком избалованным ребенком: как только появлялась новая кукла, я тут же забывала про старую.
        - Твои родители пытались откупиться от тебя игрушками,- со знанием дела сообщила девочка.
        - Вовсе нет!- возмутилась я.- Они меня любили.
        Наташа посмотрела на меня свысока, со смешанным чувством превосходства и жалости:
        - Глупая! Родителям дети только мешают.
        - Да нет же! Что за глупости?
        - Я знаю. Я чувствую, что мои мама и папа - она с некоторым усилием произнесла эти два слова - не любят меня. Но я их тоже не люблю! Знаешь, о чем я мечтаю?
        - О чем?- спросила я с некоторой опаской.
        - О том, чтобы я могла жить одна. Ну, или с теми, с кем я сама захочу.
        - Но это невозможно! Ты маленькая девочка, кто-то должен о тебе заботиться, покупать тебе одежду, еду, игрушки, наконец. Господи, что я несу, не в этом дело! Главное - тебе нужны близкие люди, которые понимают тебя, защищают, ну, и все такое…
        Вы, наверное, решили, что эти слова как-то сильно подействовали на девочку? Отнюдь. Она изобразила смущение, что выразилось в скромно опущенных глазах и невинном выражении лица, будто она ничего не поняла, тогда как мысли ее были заняты совершенно другими вещами.
        - Значит, если бы у меня были деньги на еду и игрушки, я смогла бы жить без них?- спросила она, наконец, заинтересованно глядя мне в глаза.
        - Ну…в принципе… Да нет же!- Я откровенно растерялась.
        - Ладно, забудь!- повеселела вдруг Наташа. Она ухватила меня за руку и потянула за собой: - Пойдем в парк, погуляем.
        - Зачем? Уже поздно.
        - Знаю, но остановить нас некому. Пошли!- потребовала Наташа.- Я иду в парк и, если хочешь за мной присматривать, лучше не отставай.
        Я подчинилась, вовсе не желая, чтобы из-за моего упрямства с девочкой приключилось что-то нехорошее. Перевоспитывать ее - не моя задача, мне платят за вовремя поданный завтрак, обед и ужин, так почему мне опять кажется, что я совершила непоправимую ошибку?
        Глава 6
        Разговор с Наташей весь день не выходил у меня из головы. Около шести она прибежала на кухню и решительно дернула меня за рукав:
        - Пойдем, я хочу тебе кое-что показать.
        - Извини, скоро придут гости. Давай позже.
        - Нет. Сейчас!- Девочка топнула ногой, но я не успела рассердиться, так как она протянула жалобно: - Ну, на секундочку, ну, что тебе стоит? У тебя все готово, а потом я помогу тебе накрыть на стол.
        - Хорошо,- сдалась я.- Только недолго.
        Мы поднялись по широкой лестнице на второй этаж и свернули направо. Прошли мимо кабинета, обставленного тяжелой мебелью позапрошлого века, миновали две двери, ведущие в спальни. В конце длинного коридора было окно, выходящее в сад, перед дверью слева от окна Наташа остановилась и принялась сосредоточенно рыться в кармане, то и дело беспокойно оглядываясь. Нетрудно было догадаться, что девочка заявилась сюда без спроса. В этом доме меня уже ничего не удивляло, даже то, что хозяйская дочь не может ходить, где вздумается. Просто какой-то замок Синей Бороды.
        Наконец Наташа справилась с замком. Проникшись атмосферой тайны, я ожидала, что раздастся протяжный скрип, но внушительная дверь отворилась беззвучно на хорошо смазанных петлях.
        Комната, куда мы вошли, казалась огромной, но, наверное, была бы еще больше, если бы не многочисленные стеллажи и витрины, занимающие все стены от пола до потолка. Наташа жалась ко мне, а я во все глаза смотрела по сторонам. Передо мной был настоящий музей.
        Музей кукол…
        Мой бывший хозяин - Антон Чвокин - попав сюда, свихнулся бы от переизбытка эмоций. Куклы смотрели на меня со всех сторон. Карие, голубые, зеленые глаза повсюду, неподвижные и настороженные. Середину комнаты занимала отдельная экспозиция кукольных домиков. Ничего подобного мне прежде видеть не доводилось.
        Я посмотрела на Наташу. Она стояла не шелохнувшись. Девочка не побледнела и не покраснела, но мне было ясно, что она сильно испугана. Казалось, даже воздух вокруг нее наполнился страхом.
        - Так вот почему ты не любишь кукол!- догадалась я. Наташа быстро закивала головой.- А зачем ты привела меня сюда?
        Девочка пожала плечами. Чтобы успокоить ее, я сказала нарочито беззаботным тоном:
        - А, по-моему, они совсем не страшные. Даже красивые. Посмотри!
        Я взяла с полки одну игрушку - деревянную головку японской принцессы с прекрасными густыми черными волосами и огромными миндалевидными глазами. Кукла была старинная, раскрашенная вручную и явно использовалась для театра. Тела у марионетки не было, изящная головка насаживалась прямо на длинную рукоятку, из которой выступал маленький рычажок с привязанной к нему веревкой. Сколько кукловодов держало ее в руках, прежде чем она попала в этот музей? Я провела пальцами по гладкой, будто полированной, поверхности палки, выступающая часть неожиданно подалась и слегка сдвинулась вверх. Наташа вскрикнула и отпрыгнула в сторону. Я взглянула на то, что ее испугало - на головку принцессы - и невольно вздрогнула. Кукла оказалась с секретом: скрытый в поручне механизм превратил красавицу в чудовище: прекрасные глаза закатились и налились кровью, на голове выросли рожки, вместо аккуратного ротика появилась оскаленная пасть, утыканная острыми клыками.
        - Ну и жуть,- не сдержалась я, поспешно возвращая куклу на место. Наташа явно вздохнула с облегчением.- Все равно это всего лишь кукла.- Попытка подбодрить девочку провалилась: она часто, прерывисто дышала и явно жалела о том, что пришла. Мне оставалось только гадать, с какой целью малышку так запугали? Неужто лишь для того, чтобы кроха даже думать не смела о том, чтобы зайти в эту комнату и не могла по неосторожности испортить ценные экспонаты? Для меня в данном случае цель не оправдывала средства. Психика родной дочери в любом случае дороже каких-то - пусть редких и дорогих - игрушек.
        На глаза мне попалась другая кукла, на вид совершенно безобидная. Пухлая малышка в нарядном кружевном платьице и плаще с капюшоном, из-под которого выбивались пышные белокурые локоны. Личико куклы было настолько умильным, что я решила показать ее Наташе. Но снова ошиблась. Едва девочка решилась взять игрушку в руки, как ее голова повернулась вокруг своей оси. Из-под капюшона выглянуло совершенно другое лицо - искаженное гримасой ужаса. Наташа - с почти таким же выражением на собственном лице - отшвырнула куклу в дальний угол и, кажется, приготовилась зареветь.
        - Пойдем отсюда,- жалобно попросила она.
        - Конечно милая,- рассеянно ответила я, внимательно оглядывая зал. До меня начал доходить принцип, по которому Сальников подбирал свою коллекцию. Похоже, это были не просто старинные куклы. Его интересовали необычные экземпляры. Я всерьез задумалась, все ли в порядке с головой у моего нового хозяина.
        Наташа настойчиво потянула меня за руку.
        - Подожди,- попросила я.- Нужно вернуть куклу на место, иначе отец догадается, что кто-то был в его музее. Если хочешь, можешь выйти отсюда и подождать снаружи.
        Наташа отрицательно покачала головой, и я вдруг догадалась, что она боится пройти несколько шагов до двери одна. Я сжала ее ледяную ладошку в своей руке, и мы вместе пошли за куклой.
        Девочка запулила игрушку с такой силой, что двуликий пупс отлетел в дальний, самый темный угол огромной комнаты. Сюда не доходил свет из окон, а верхнее освещение мы предусмотрительно не включали. Я нагнулась, чтобы отыскать злополучную куклу и не удержалась от судорожного вздоха, когда из темноты проступили очертания бесформенной кучи.
        - Что это?- не удержалась я. Я не ожидала ответа от перепуганной девочки, но она неожиданно заговорила:
        - Этих можно не бояться. Они мертвые. Видишь?- Наташа наклонилась, не выпуская моей руки, и подобрала с пола голову куклы с длинными русыми волосами. Мурашки пробежали по моему телу, когда кукла глянула на меня пустыми глазницами.
        - Похоже, они скончались под пытками,- пробормотала я, глядя на обезглавленные кукольные трупики с переломанными ногами. Кто это их так?
        - Папа. В них вошла душа и поэтому их пришлось уничтожить,- спокойно пояснила девочка, вертя в руках безглазую кукольную голову.
        - Это папа тебе рассказал такую глупость?
        - Нет, дедушка.
        - Интересный у тебя был дедушка.
        - Почему был? Он и сейчас есть.
        - Ой, прости! А где он живет?
        - Здесь.
        Я с опаской покосилась на Наташу. Похоже, девочка начинает заговариваться. Смышленый ребенок правильно истолковал мой взгляд и вдруг звонко рассмеялся. В гулком зале детский смех прозвучал как-то зловеще.
        - Ты такая забавная! Думаешь, я сошла с ума?
        - Что ты! Мне и в голову такое не приходило,- соврала я.
        - Я не сумасшедшая. Дедушка живет в своем собственном домике. Он очень старый и очень боится умереть. С ним живет медсестра, которая за ним присматривает, готовит специальную еду, дает лекарства и все такое.
        - Но почему он не приходит в этот дом?
        - Не хочет, наверное,- пожала плечами Наташа.- Он ни с кем не общается. Только со мной и с бабушкой иногда. Я его навещаю, но не часто. Мама не разрешает. А сам дедушка из дома почти не выходит. Только ночью, или когда его никто не видит.
        Так вот кого я видела в саду. Тот мужчина в халате, который, завидев меня, бросился наутек - это Наташин дедушка! Похоже, и он тоже не в себе. Просто филиал сумасшедшего дома!
        - Час от часу не легче… Ладно, пошли отсюда.- Я подхватила с пола куклу и, почти волоча за собой вяло перебирающую ногами Наташу, быстро направилась к выходу. По пути я приткнула пупса на стеллаж, мне не хотелось оставаться здесь ни секундой дольше. Но меня поджидал еще один сюрприз. Пробираясь среди витрин, я неловко задела плечом полку, конструкция пошатнулась, и на меня что-то свалилось с самого верха. Что-то тяжелое и пыльное упало к моим ногам. Не успев затормозить, я споткнулась и чуть не упала.
        - Черт побери!- негромко выругалась я, потирая ушибленное колено.
        - Это что-то новенькое,- прошептала Наташа. Я виновато оглянулась, устыдившись собственной грубости, но девочка смотрела не на меня, а на то, что лежало у наших ног. Что-то знакомое. Зеленое. Бархатное. Большое.
        Это была она. Та самая кукла, которую я нашла на ступеньках магазина в тот день, когда лишилась работы. Этого не могло быть, но это было так. Куклу явно реставрировали: краски лица стали ярче, руки - гладкими, волосы расчесали и теперь они лежали аккуратными локонами.
        Мне вдруг почудилось, будто кукла шевельнулась. Ее длинная вялая рука скрывала часть лица, но мне показалось, что кукла за нами подглядывает. Взгляд был хитрый и злобный.
        Глава 7
        Через три дня на моей кухне неожиданно возник Игорь Владимирович. Сказать, что после всего, что я узнала, он вызывал у меня неприязнь, значит, ничего не сказать. Многочисленные странности хозяина отдавали патологией, и потому его визит восторга у меня не вызвал. Однако правила игры ко многому обязывали, и я всем своим видом выразила готовность исполнить любые пожелания. Я все еще ожидала распоряжений касающихся предстоящего свадебного обеда, но он заговорил о другом.
        - Не могли бы вы, Катя, оказать мне услугу?- начал Сальников подозрительно вкрадчиво.
        - Конечно.
        - Вообще-то, это не входит в круг ваших обязанностей…- Что-то он слишком долго раскачивается. Не иначе, задумал каверзу. Однако просьба на первый взгляд оказалась невинной: - Сегодня, пожалуйста, приготовьте на обед еще несколько блюд.
        - Будут гости?
        - Нет-нет! Это для члена семьи.- Он протянул листок. Я бросила беглый взгляд на меню, больше всего подходящее для кормления грудного младенца и удивленно подняла брови: - Кто-то заболел?
        - Не совсем так, это для моего отца. У него, понимаете ли, особое питание. Диета.
        Я немного растерялась, не зная, как себя вести. Вообще-то, не предполагалось, что я в курсе относительно того, что в усадьбе проживает отец хозяина. Поэтому я попыталась изобразить удивление:
        - Ваш отец собирается вас навестить?
        Сальников так пристально посмотрел на меня, что я тут же пожалела о своих жалких потугах превзойти Сару Бернар. Актриса из меня всегда была никудышная.
        - Отец живет в домике на территории усадьбы. Он очень пожилой человек и у него свои причуды,- спокойно ответил Игорь Владимирович.- В частности, он любит уединение. Поэтому мы его не беспокоим. За отцом обычно ухаживает сиделка, но ей срочно понадобилось уехать, так что вам придется ненадолго взять на себя часть ее забот.- Сальников протянул мне ключ, который все время вертел в руках.- Вот, откроете входную дверь… Отец никого не пускает в свою спальню. Поэтому просто оставьте поднос на столике у входа, я потом пошлю Люсю убрать посуду.
        Выслушав распоряжения, я ожидала, что Сальников немедленно уйдет, но он вдруг посмотрел на меня каким-то новым, особым взглядом, и неожиданно сказал:
        - Вам очень идет это платье.
        Краска бросилась мне в лицо. Я не вчера родилась, и могу отличить, когда в голосе мужчины появляются особые нотки, но от Сальникова ничего подобного не ожидала. К счастью, он не стал дольше задерживаться и на этот раз действительно ушел.
        Вот это фокус!- думала я, прижимая холодные руки к горящим щекам. Собственно говоря, в том, что на меня обратили внимание как на женщину, не было ничего экстраординарного. Покажите мне, ради бога человека, который сказал, что все мужчины терпеть не могут толстушек и сходят с ума только от молоденьких. Покажите мне его, потому что мне есть, что ему сказать. Но заигрывания человека, у которого через три дня состоится собственная свадьба с юной особой, приведенной в дом при наличии живой жены - это за гранью моего понимания. Этот Сальников тот еще тип!
        Гостевой домик находился на западной окраине участка, посреди небольшого яблоневого сада, что придавало ему слегка заброшенный, даже зловещий вид. Но не это обстоятельство повергло меня в изумление. Интуиция историка со стажем, подсказывала мне, что этот дом имеет, как минимум, двухвековую историю. Больше того, построен он явно не в России. Как мог попасть сюда старинный европейский особняк, оставалось только догадываться. При ближайшем рассмотрении мои догадки только подтвердились - этот домик перевезли сюда из Европы, а потом заново собрали. Глобальность затеи не могла не вызвать уважения. Это ж сколько денег угрохали?
        Замок открылся легко. Придерживая дверь плечом, я осторожно внесла поднос и, как было велено, поставила его на столик слева от двери. Внутри просторного, аскетически обставленного холла витал кисловатый запах, который всегда бывает у старого камня. Дубовые стропила под потолком были непривычно толстые и крепкие для того, чтобы считаться живописными. Сквозь маленькие окна едва проникал слабый свет. Спертый воздух отдавал сыростью. Здесь было так тихо и мрачно, что невольно хотелось понизить голос. Правда, мне лично говорить было не с кем.
        Неожиданно над моей головой раздались осторожные шаги. Дверь открылась и снова закрылась. Слышно было, как щелкнул замок. Я с опозданием посмотрела по сторонам. На второй этаж вела старинная железная лестница, напоминающая костяк тиранозавра. Похоже, за мной подглядывали именно оттуда.
        Это место мне совсем не нравилось, и я поспешила убраться из негостеприимного дома. Новое место работы напрягало все больше. Я уже всерьез подумывала о том, чтобы все бросить и подыскать что-нибудь поспокойнее. Тем более, что с воцарением в доме новой хозяйки мое положение могло только ухудшиться. Заметив каменную скамью, я решила присесть ненадолго, чтобы обдумать свое положение.
        В этой части сада росли кусты боярышника, которые надежно скрывали мое убежище. Отличное место, чтобы хорошенько подумать без свидетелей.
        Но сосредоточиться мне не дали. Из-за темных низких кустов донесся звонкий смех и детские голоса. В одном я без труда распознала Наташу, второй голос был мне незнаком. Обрадованная тем, что у Наташи наконец-то завелась подружка, я привстала со своего места и, стараясь не шуметь, выглянула из своего укрытия. Девочки играли в догонялки на большой круглой поляне. Заходящее солнце мягко золотило розовые кусты и густую траву.
        Вторая девочка оказалась невероятно хорошенькой глазастой блондинкой, только чересчур бледной. Ее длинное батистовое платье с высокой, по последней моде, линией талии не слишком подходило для подвижных игр, но девочка лихо подхватывала его на бегу обеими руками.
        Под моей ногой затрещали ветки. Незнакомка, заметив меня, вздрогнула и бросилась, было, наутек, но Наташа успела схватить ее за руку и подвела ко мне. Личико девочки раскраснелось, волосы разлохматлись и выбились из аккуратных хвостиков, но мне она куда больше нравилась именно такой.
        - Познакомься, это Лилибет!- выпалила Наташа. Глаза ее искрились счастьем.
        - Привет!- улыбнулась я новой знакомой.- Какое красивое необычное имя.
        Лилибет смутилась еще больше. Она смотрела на меня во все глаза. Потом вдруг спросила:
        - Почему необычное?
        Я слегка опешила.
        - Ну, не знаю, никогда такого не слышала…
        В глазах Лилибет неожиданно блеснули слезы. Она вырвала свою руку и, ни слова не говоря, унеслась прочь, в глубину сада.
        - Ну вот, ты ее расстроила,- огорчилась Наташа.- Я ее догоню.
        Через несколько минут девочка вернулась.
        - Ее там нет. Как сквозь землю провалилась. Не понимаю, куда она могла убежать?
        - Не переживай. Твоя новая подружка еще вернется. А кто она такая?
        - Не знаю. Просто девочка. Она пришла в наш сад и мы познакомились.
        - А где она живет?
        - Ну, ты прямо как мой отец.- Нахмурилась Наташа.- Какая разница? Так здорово, что есть с кем играть. У меня никогда не было подруг.
        Я почувствовала себя виноватой. В самом деле, нельзя быть такой подозрительной, тем более, что Наташа так рада новому знакомству. В конце концов, девочки играли прямо возле дома, и с Наташей не могло случиться ничего дурного.
        О посуде я вспомнила только вечером, когда за окном уже стемнело. Люся уже ушла домой, так как завтра ей полагался выходной день, и как обычно, забыла о просьбе хозяина. Придется самой тащиться в гостевой домик и забирать грязные тарелки, иначе завтра мне попадет не только от Сальникова, но и от вернувшейся сиделки.
        Тащиться в темный угол сада мне совершенно не хотелось, но выбора не было. Накинув куртку, я вышла.
        В этот раз ключ мне не понадобился: дверь в гостевой домик стояла нараспашку. Немного удивившись, я быстренько собрала посуду и тронулась в обратный путь. Даже мой злейший враг не назвал бы меня истеричкой. И все же бывают моменты, когда нервы сдают. Сейчас был именно такой момент. Мне потребовались усилия, чтобы сделать то, что я сделала. Ноги с трудом несли меня прочь от освещенных окон, в темноту.
        За каждым кустом мне чудилась опасность, и никакие уговоры не помогали. Если бы не тяжелые тарелки, я припустилась бы бегом, хотя в последний раз бегала, кажется, в третьем классе, на уроке физкультуры.
        Стоит ли удивляться, что когда на тропинку из кустов выскочил человек в длинном фланелевом халате и тапочках на босу ногу, я завизжала во всю силу своих неслабых легких. Тарелки попадали в траву.
        - Разбились?- с интересом спросил меня незнакомец, не обратив внимания на мой истошный визг.
        Я кивнула, не в силах вымолвить ни слова. Старик оказался не так страшен, как я думала. Может, он и был слегка чокнутым, но с первого взгляда это было не заметно. По крайней мере, смотрел он вполне осмысленно и даже сочувственно.
        - Ты кто?- миролюбиво спросил он.
        - К-Катя. Кухарка.
        - Так это ты сегодня стряпала?- Он явно обрадовался, хотя я его восторга не разделяла.- Золотая ты девка, Катерина! Славно готовишь. Не то, что эта Ленка. Не суп - вода. Тьфу!
        - С-спасибо,- выдавила я, понемногу приходя в себя.
        - Нема за шо!- отмахнулся дед.- Пойдем со мной, что покажу!
        Я не горела желанием идти куда-то в ночь с этим типом, о чем немедленно проинформировала дедулю, но он пропустил мои слова мимо ушей, намертво вцепившись в мою руку костлявой лапой, как ястреб в жалкую мышь. Перехватив мой взгляд, старик хихикнул:
        - Тарелки брось, ерунда!- При этом он шустро отпихнул тапком осколки в придорожную траву и поволок меня за собой напрямик через кусты. Мысленно попрощавшись с родными и близкими, я вяло перебирала ногами, едва поспевая за шустрым дедушкой.
        Тем временем старик завел меня в самую чащу и, подойдя к одному из деревьев, хитро и многообещающе мне подмигнул, приложил палец к губам, а потом неожиданно хлопнул по стволу большого раскидистого вяза. В земле у моих ног открылся неприметный люк, замаскированный дерном, и обнаружился спуск в подземный бункер, построенный по всем правилам военной науки.
        В уютной комнате было комфортно: диванчик, стол со стульями, книжные полки, в углу - что-то вроде сейфа, по крайней мере, металлическое и в заклепках. На столе стояли тарелки с бутербродами, в кружке дымился горячий чай. Так-так-так, похоже, дедуля просто потешается над прислугой, заставляя ее готовить себе трудоемкие протертые супчики, а сам втихаря балуется буженинкой. Интересно, куда он девает положенный ему обед? Спускает в унитаз или выливает в форточку?
        Старик подтащил меня к какой-то конструкции, пихнул в спину и приказал:
        - Смотри сюда!
        Я покорно уставилась в некое подобие большого бинокля. Может, это как-то по другому называется, но мне пришел на ум «перископ». Устройство, расположенное глубоко под землей, позволяло видеть двор особняка, как на ладони. В данный момент я могла наблюдать, как Игорь Владимирович весьма недвусмысленно оказывал знаки внимания своей будущей жене, укрывшись за густыми кустами сирени. От увиденного краска залила мои щеки. Старик тут же отпихнул меня в сторону, и сам приник к перископу.
        - Ты только глянь на них!- зашипел он.- Похабники!. Тунеядцы! Ждут не дождутся, когда сдохну и все им достанется. А вот фиг вам!- он сунул мне под нос костлявую фигу. Прищурился.- Ты девка хорошая. Хочешь, им назло все тебе отпишу? Хочешь?
        Я не хотела. Поняв, что старик заговаривается, я мечтала только об одном: убраться отсюда по добру, по здорову. Старик не стал меня удерживать. Он вдруг как-то сник и позволил мне уйти.
        В доме моего отсутствия не заметили. Помня о том, что я увидела в «перископ», меня это не удивило.
        Глава 8
        Похоже, что пребывание в этом доме начало оказывать на меня свое пагубное влияние. Предчувствие беды стало неотвратимым. Несмотря на то, что глаза слипались, я никак не могла заставить себя подойти к выключателю и выключить свет, а, сделав это, почувствовала себя замурованной в темноте. Привычные предметы обстановки приняли жутковато-уродливые формы. Мне слышались шорохи, осторожные шаги. Нужно было всего лишь дойти до кровати, но я все медлила: вдруг там, в углу есть что-то, чего я не вижу, потому что отвернулась?
        Короче, полный бред.
        В постели я продолжала ворочаться, а тьма становилась все тяжелее. Тщетно я уговаривала себя не быть кретинкой, талдыча, что весь дом мирно спит. Мне самой страшно хотелось спать и я, наверное, уснула, но словно в тумане продолжала слышать какие-то необычные призрачные голоса, чувствовать, как колеблется воздух от их движения.
        Мне показалось, что кто-то потряс меня за плечо. Я с трудом разлепила веки. В комнате было смертельно холодно. В комнате была я одна, но чье-то прикосновение казалось таким реальным, что я пристально огляделась по сторонам.
        Никого. Только какой-то шум. Похоже, он исходит откуда-то снизу. Моя комната находится под самой крышей, так что подо мной два этажа.
        Неясный шум повторился. Я осторожно поднялась и, стараясь двигаться бесшумно, не задевая мебели, прокралась к двери и прислушалась. Часы слева от входа показывали четверть третьего. Глубокая ночь, на минуточку. Интересно, кто там колобродит?
        Моя спальня располагалась примерно посередине коридора, недалеко от лестницы. Я повернула ручку и, придерживая ее, постаралась бесшумно отворить дверь. Вытянув шею, как улитка из домика, я смогла рассмотреть целый пролет лестницы. Там, разумеется, не было ни души. Но какая-то возня снизу стала отчетливее. Похоже, кто-то орудует на втором этаже. На секунду мелькнула бредовая мысль, что в дом забрались воры. Но я отогнала ее. Не то, чтобы в доме было нечего красть. Просто я уже имела удовольствие видеть охрану у ворот - мимо них и муха не проскочит.
        В носу защипало. Только сейчас я поняла, что в воздухе запахло дымом. Ничего себе! Только пожара нам не хватало! Забыв об осторожности, я кубарем скатилась с лестницы. Повсюду было темно. Только из-под двери в конце коридора на втором этаже пробивался свет. В узком луче зловеще клубился дым, который полз в мою сторону. Дым стелился по полу, причудливо извиваясь, как белесый призрачный осьминог, распустивший свои щупальца.
        Я уже совершенно четко слышала шум за дверью комнаты: легкое шарканье, будто передвигали какую-то легкую вещь, потом скрип - два или три раза, затем раздался звон бьющегося стекла.
        Раздавшийся затем вопль ужаса разбудил бы даже принявшего снотворное. Женский голос ударил мне по нервам, как будто хлыстом. Я больше не думала. Я бросилась к дверям, уже зная, что это за комната. Там был кукольный музей, но даже это знание не могло меня остановить.
        Первое, что я увидела перед собой, ворвавшись в комнату - лицо Татьяны. Оно было совершенно белым. Едкий дым быстро наполнял огромный зал. Дышать было практически невозможно. Тяжелые занавеси на окнах уже занялись, и огонь бодро карабкался к потолку. Под ногами хрустело битое стекло.
        Стало невыносимо жарко. Я попыталась схватить Татьяну за руку, чтобы вытащить из комнаты, но она отшатнулась и бросилась вглубь помещения. Из-за дыма я не могла ее разглядеть.
        К счастью, коридор уже наполнился голосами. В музей один за другим ворвались домочадцы. Впереди всех, завязывая на ходу пояс халата, ввалился сам Сальников с перекошенным от ярости лицом. За ним робко жалась Карина в прозрачном пеньюаре. Сзади подпирали еще несколько человек, очевидно, кто-то из прислуги. Последней подоспела Розалия Львовна. В спешке она забыла нацепить накладную косу, и ее собственные жидкие волосенки топорщились во все стороны.
        - Там Татьяна!- Прокричала я.- Помогите ей! Она может сгореть!
        Но Сальников, будто не слыша меня, стоял и раскачивался из стороны в сторону, прижав руки к груди и тихо подвывая.
        Слава богу, пожарные подоспели вовремя. Их расторопность поразила меня до глубины души. Уже через пару минут после того, как я подняла тревогу, во дворе раздался вой сирены. Через десять минут все было кончено. Никто не пострадал. Татьяна была неопытным поджигателем. Как объяснил нам начальник пожарного отряда, она запалила занавеси, но огонь так быстро разгорелся, что она испугалась и не смогла довести до конца задуманное.
        Сама Татьяна отделалась легким испугом и парой ссадин. Куда страшнее был гнев, который обрушил на ее голову бывший муж.
        - Таких как ты, душить надо!- орал он, топая ногами.- Тварь! Убожество! Убить тебя мало!
        Татьяна, рыдая, съежилась в кресле и только закрывала лицо руками, защищаясь от его слов, как от ударов.
        В разных углах комнаты затаились Карина и Розалия. Друг на друга они старались не смотреть.
        - Чтоб духу твоего здесь не было!- продолжал бушевать Игорь Владимирович.- И мамашу полоумную с собой забери. Зажрались! Обнаглели совершенно, сидя на моей шее!
        Татьяна, словно побитая собака, приподнялась с места.
        - Куда?!- пригвоздил ее Сальников.
        - Собирать вещи.
        - Сидеть! Пойдешь, когда я скажу! Вещи она собирать вздумала.- От его истерического смеха у меня заложило уши.- А что здесь твое? Ничего не получишь! Уйти вздумала? Не выйдет!- возопил он, позабыв, что минуту назад сам гнал ее из дому.- Послезавтра моя свадьба. И ты, и твоя мамаша будете пить за мое здоровье и улыбаться!
        - Нет!- вскрикнула Татьяна.- Я не могу. Отпусти меня, не мучай!
        Поняв, что нащупал самое больное место, садист окончательно распоясался:
        - Сделаешь, как я скажу!- приказал он.- А ослушаешься, никогда дочь не увидишь.
        Татьяна снова разрыдалась. Смотреть на это было выше моих сил. Стараясь не привлекать к себе внимания, я потихоньку выбралась из комнаты. Проходя по коридору мимо распахнутых настежь дверей музея, я машинально взглянула внутрь. Обгоревшие занавеси уже убрали. Кроме запаха гари, почти ничего не напоминало о недавнем пожаре. Куклы, как ни в чем ни бывало, сидели ровными рядами на своих полках и равнодушно пялились в пустоту.
        Глаз зацепился за какое-то несоответствие. На стеллаже прямо напротив двери в ряду кукол зияла пустота. Не веря своим глазам, я решилась зайти в комнату, чтобы проверить свою догадку. Так и есть. Одной куклы не хватало.
        Моя старая знакомая в зеленом бархатном плаще исчезла.

* * *
        - Извините, я больше не могу у вас работать.- Я старалась, чтобы мой голос звучал уверенно, но на всякий случай втянула голову в плечи.
        Однако, непредсказуемый Игорь Владимирович, получивший с утра вместо завтрака мое заявление, отчего-то не спешил метать громы и молнии. Покосившись на его лицо, я обнаружила лишь скорбную мину и вполне соответствующую случаю растерянность. Мне даже стало неловко. Тем временем Сальников сложил бровки домиком, сложил на груди короткие ручки и простонал:
        - Дорогая моя, вы меня убиваете!
        - Да нет же!- совсем стушевалась я.- Мне легко найти замену.
        - Никогда!- патетически воскликнул он.- Никто вас не заменит!
        - Готовить может любая женщина, Тем более, за такую зарплату.
        - Вам мало денег?- встрепенулся Игорь Владимирович, неправильно истолковав мои слова.- Так я добавлю! Хотите прибавку? Сколько? Я готов обсудить это немедленно.
        - Да ничего я не хочу.- Я начала терять терпение.- В том числе и работать в этом доме.
        - О, но моя свадьба!- простонал Сальников.- Кто же приготовит обед?
        - Повар в ресторане,- буркнула я.
        - Что вы! Какой ресторан? Кризис в стране,- проявил мой хозяин политическую подкованность.- Только скромный ужин для своих. Всего-то человек десять, не более.
        - Тем более,- пожала я плечами.- На десять человек приготовить нетрудно.
        - Вот и приготовьте, голубушка! Я в долгу не останусь.
        Разговор пошел по второму кругу. А потом и по третьему. Сальников решил взять меня измором. Я уже хотела заявить напрямую, что он меня достал до самых печенок, но тут вдруг сообразила, что званый обед - один из немногих случаев, когда Игорь Владимирович слопает все, что я ему подам. Соблазн приготовить ему каких-нибудь гусениц был велик.
        Конец нашим дебатам положила, как ни странно, Карина. Материализовавшись на кухне, она нырнула в холодильник, налила себе стакан томатного сока и буркнула, ни на кого не глядя:
        - Да найми ты ей помощницу, и все дела.
        Сальников ухватился за новую возможность обеими руками. А я… я уже устала спорить. Понимая, что четвертого раунда мне не выдержать я согласилась приготовить праздничный стол,- тем более, что до банкета оставались считанные дни,- а после свадьбы меня отпустят на все четыре стороны.
        Глава 9
        Два дня тянулись для меня мучительно медленно. Но вот наконец-то наступил субботний вечер.
        Обед удался. Суп был великолепен, ягненок таял во рту, овощи чуть похрустывали на зубах, сыр был в меру выдержанным, пармская ветчина исходила соком на фарфоровом парадном блюде.
        Обещанная помощница оказалась расторопной неразговорчивой женщиной без возраста. Где ее откопал Сальников, так и осталось загадкой. За два часа до прихода гостей она тихо попрощалась и ушла. Обслуживание за столом в ее обязанности не входило. Горничная Люся также предусмотрительно взяла выходной, так что к приходу молодоженов я осталась одна.
        Помимо Розалии с дочерью новобрачных сопровождал только сосед - Скворцов Иван Иваныч, не то врач, не то фармацевт. Этот человек бывал в доме и раньше. Он казался воплощением бодрости и постоянно улыбался. Если он не улыбался, то громко хохотал, поглядывая вокруг сквозь очочки в тоненькой золотой оправе. Плохо подобранный дорогой костюм скорее вредил неуклюжей фигуре. На крупной голове еще виднелся легкий пушок, но ясно было, что и он скоро сойдет. Короче, Скворцов мне активно не нравился, чувствовалась в нем какая-то наигранность. Причем иногда мне казалось, что Игорь Владимирович разделяет мои чувства и с трудом переносит соседа. Их дружба оставалась загадкой.
        Сальников выглядел возбужденным, в глазах Карины светилось торжество, остальные держались сдержанно. Сдержанность Татьяны вызывала куда большее сочувствие, чем неприкрытое горе, ибо я догадывалась, чего ей это стоило.
        Сзади, на лестнице, раздались шаги.
        - Наташа, детка!- воскликнула Карина, радостно раскрывая ей объятия. Девочка, чуть отвернувшись, позволила поцеловать себя в щеку. В ее глазах я успела заметить задумчивое выражение, как будто она решила, не убить ли ей папину невесту. Садиться за праздничный стол Наташа отказалась наотрез. Она вернулась наверх и заперлась в своей комнате.
        Сказав положенные случаю слова, я улизнула на кухню, считая часы до того момента, когда весь этот фарс закончится для меня навсегда. До прихода гостей оставалось еще полтора часа.
        В последующие дни мне пришлось вспоминать эти полтора часа неоднократно. И это были не самые лучшие воспоминания.
        Первые десять минут из гостиной доносились лишь громовые раскаты скворцовского хохота. По своему обыкновению он травил анекдоты. Я подозревала, что он специально выписывает их из бульварных газет в особую тетрадку, а потом заучивает наизусть. Анекдоты были совершенно несмешные, но Иван Иваныч неизменно покатывался со смеху. Чуть погодя вся компания ввалилась на кухню: Игорь Владимирович вознамерился угостить всех пина-коладой. К счастью почетная обязанность смешивать любимый коктейль принадлежала его новоиспеченной супруге, это было единственное, что она умела готовить в совершенстве. Мне оставалось лишь предоставить ром, ананасовый сок и кокосовый ликер. Шейкер Карина достала сама и даже сполоснула его под краном.
        Пока она колдовала над коктейлем, я отошла к окну. Солнце клонилось к закату, но было еще довольно светло. Внезапно возле самых ворот мелькнул знакомый силуэт. Наташа! Девчонка удрала из дома и явно куда-то направлялась. Это и само по себе было плохой идеей, учитывая Наташино сегодняшнее состояние, но девочка была не одна. Она держала за руку свою новую подружку.
        Я оглянулась на компанию возле стола. Карина как раз закончила готовить коктейль и теперь пробовала, что получилось, отхлебнув прямо из шейкера. Наташу нужно было остановить, но выдавать ее родителям мне не хотелось. Решив, что сама справлюсь с проблемой, я проскользнула к выходу, не привлекая внимания, едва не столкнувшись в холле со Скворцовым, который тащил поднос с бокалами в столовую.

* * *
        Снаружи девчонок, естественно, не оказалось. Я рысцой пересекла двор и вылетела за ворота, вертя головой во все стороны. Куда их понесло, на ночь глядя? Беспокойство все больше одолевало меня, несмотря на все попытки рассуждать здраво. Я успела заметить, как далеко впереди мелькнуло знакомое зеленое платье за секунду до того, как подружки скрылись за поворотом, и припустила в том направлении.
        Сразу скажу, бег - не самое мое сильное место. Добежав до угла, я здорово запыхалась. К тому же в голове все время стучала мысль, что Сальников обнаружил мое отсутствие и на нашем полюбовном расставании можно ставить крест. Уж он-то сумеет отравить жизнь человеку, сорвавшему торжественный прием в день его свадьбы, пропади оно пропадом!
        Куда направляются эти маленькие засранки?- думала я, пытаясь восстановить дыхание. В отличие от меня, девчонки скакали впереди как две молодые козы. Расстояние между нами ничуть не сократилось, но теперь я, по крайней мере, их хорошо видела. Попытка громко позвать беглянок потерпела полный провал: от быстрого бега у меня начисто пропал голос. Тихо свирепея, я порысила вперед, предвкушая знатную головомойку, которую устрою Наташе.
        Минут через пять, когда я почти настигла девчонок, они снова исчезли из вида. Я немного замешкалась, пытаясь определить место, где они свернули с дороги. Заметить в траве еле заметную тропку удалось далеко не сразу. Тропинка вела вглубь небольшой рощицы. Раньше мне не приходилось бывать в этих местах, так что я понятия не имела, куда она ведет. Не испытывая никаких дурных предчувствий, я смело ступила на дорожку.
        Покрытые молодой клейкой зеленью ветви все время лезли в лицо и мешали видеть дальше чем на пару метров вперед. Девочек я теперь совсем не видела. Зато прекрасно слышала. Звонкий смех раздавался впереди. Как бы я ни была рассержена, меня обрадовало то, что с беглянками ничего плохого не случилось. Вон как веселятся. Ну, щас я им… Что-то подвернулось под ногу, я споткнулась, упала, больно стукнувшись коленкой о какую-то железку. При ближайшем рассмотрении железка оказалась могильным крестом, наполовину вросшим с землю. Я подняла голову. Впереди, за кустами маячила характерная металлическая оградка, крашеная выцветшей на солнце голубой краской. За ней - еще одна.
        Обалдеть! Да я на кладбище!
        Мне вдруг стало зябко. Погода стояла не по-летнему жаркая. Одета я была соответствующе: в легкие бриджи и футболку. На кухне я едва не задохнулась у плиты, а, гоняясь за мелюзгой, обливалась потом. Но теперь меня колотил озноб. Может из-за старых тенистых деревьев?
        Новая подружка Наташи скакала среди могил, заливаясь хохотом. Я оперлась на чью-то ограду, с изумлением наблюдая за весельем девочек. Что-то в этом было противоестественное. Подруга Алка говорит, что у меня слишком богатое воображение, и время от времени меня «заносит», но когда видишь, как две маленькие девочки носятся по кладбищу в голову лезет черт-те что.
        Наташина подружка вдруг остановилась и наклонилась над какой-то ямой. Пыхтя, она пыталась что-то вытащить. На поверхности показалась крышка гроба!
        Так! Веселье пора прекращать директивно.
        К несчастью, я стояла достаточно далеко, чтобы сделать это немедленно, а кричать побоялась, чтобы не напугать девочек. Пока я протискивалась между оград, теснившихся почти вплотную, Лилибет спрыгнула в могилу и протянула Наташе руки.
        - Нет!- завопила я, уже не скрываясь. Но было поздно. Их руки соприкоснулись, и Наташа упала вниз.
        «Я вытащу ее, вытащу!» - твердила я, преодолевая последние метры. Я уже не обращала внимания на препятствия, оставляя на острых прутьях клочья одежды, царапаясь о ветви и пару раз больно ударившись обо что-то ногой. Я все время прислушивалась, боясь услышать крик или плач. Но было тихо. Тишина буквально звенела в ушах. Не слышно было ни щебета птиц, ни гудения насекомых.
        Вот я уже рядом. На самом краю… Боже мой, ничего не видно. Меня всю трясло, стоило больших усилий заставить себя заглянуть в безмолвную темноту глубокой ямы.
        - Сюрприз!- От звонкого вопля Наташи я чуть не оглохла. А маленькая разбойница, выскочив из могилы, отплясывала вокруг меня папуасский танец.
        - Немедленно домой!- прошипела я, схватила Наташу за руку и потащила за собой. Девчонка упиралась.
        - Ну, что ты? Отпусти! Мне же руку больно!- канючила она.
        - Ничего, не отвалится.
        - Чего ты злишься? Мне было так весело!
        Зато мне сейчас не до веселья,- подумала я, а вслух сказала:
        - У твоего отца сегодня важное событие. Гости, наверное, собрались. Нужно торопиться.
        - Да что я там не видела? Каринку в кружевах?- сразу ощетинилась Наташа.
        Она уперлась, как ослица и обернулась, должно быть, высматривая подружку, но та, осознав ситуацию, благоразумно куда-то испарилась. По-хорошему, ей надо было всыпать, и рассказать обо всем ее родителям, но сейчас мне было не до этого. Я не хотела себе признаваться, но не только гнев гнал меня прочь с кладбища.
        Это был страх.
        Глава 10
        Уже в холле дома я поняла, что что-то не так. Гостиная должна быть полна народу, а я не слышу ни звука. Полнейшая тишина давила на уши. Кошмар, начавшийся на кладбище, продолжался. Вымерли они там, что ли? Или ушли?
        Они все были там. Вокруг стола сидели все, кого я там оставила: Игорь Владимирович, Карина, Розалия Львовна, Скворцов и Татьяна. Вот только почему-то они не двигались. Как будто кто-то, дурачась, заменил живых людей манекенами. Никто не вздрогнул от моих шагов, никто даже не обернулся.
        - Что это с ними?- прошептала Наташа, про которую я совсем забыла. В ее голосе не слышалось страха. Только любопытство. Ей происходящее казалось какой-то новой игрой. Но я уже понимала, что это не игра.
        Наташа шагнула вперед, чтобы рассмотреть все поближе. Я снова схватила ее за руку.
        - Опять?- Девочка сморщилась от боли и взглянула на меня укоризненно.
        - Извини,- как можно спокойнее сказала я,- я сама посмотрю. Тебе лучше всего подняться к себе и подождать там.
        Совершенно неожиданно Наташа послушалась. Оглядываясь, то на меня, то на сидящих вокруг стола молчаливых людей, она поднялась по лестнице. Только тогда я заставила себя сдвинуться с места.
        Я ожидала чего угодно. Даже того, что все они мертвы, но, подойдя ближе, я с облегчением поняла, что это не так. Они дышали. Не так, как дышат нормальные люди, а часто и прерывисто, как собаки. Но они дышали! Уже хорошо. Значит, живые!
        Ближе всех ко мне сидела Татьяна. Я протянула руку, чтобы проверить пульс. Кожа была бледной и неприятно влажной, но под ней бился пульс. Осторожно, как будто рука была фарфоровой, я опустила ее на скатерть.
        - Что здесь происходит?- От властного окрика из-за спины я подпрыгнула и даже, кажется, взвизгнула. Оказывается, обернуться - это так сложно. Иногда. Как сейчас, например.
        Я все-таки обернулась. Мужчина был мне незнаком. Высокий и тучный, в светлом костюме из дорогой тонкой шерсти, он стоял прямо за мной и смотрел на людей, сидящих за столом. Очки в массивной оправе съехали на кончик носа. Огромная лысая голова поблескивала, словно отполированная.
        - Вы кто?- спросила я, преодолевая страх.
        - Друг.
        Замечательно! Исчерпывающий ответ. Друг! Чей, позвольте спросить?
        Кажется, я сказала это вслух, потому что незнакомец наконец-то удостоил меня взглядом. В нем не было ничего угрожающего, но я отчего-то вся съежилась.
        - Я друг Игоря Владимировича.- Он говорил медленно и раздельно, почти по слогам, как будто я была умственно отсталой, и он боялся меня обидеть. Я разозлилась.
        - Друг, говорите? Что-то я вас раньше тут не видела.
        - Неудивительно. Мы долгое время не общались. Меня пригласили на свадьбу, но я смотрю тут не веселее, чем на поминках.
        - Не каркайте.
        - Не буду. Вы позволите мне осмотреть их?
        - Может, лучше вызвать милицию?
        - Обязательно,- легко согласился гигант.- Но пока вы звоните, я попробую понять, что тут произошло.
        Его слова не вызвали у меня доверия, но возразить я не посмела. Этот чужой человек вел себя так, будто ему все было позволено. Позвонив по ноль-два, я стала исподтишка наблюдать за странным человеком. Я так таращилась на него, что могла бы прожечь в его костюме дырку, одновременно сгорая от любопытства.
        - Четверо живы,- сказал мужчина в пространство, словно чувствуя мой взгляд.- Вы скорую вызвали?
        В такой момент хорошим подспорьем служат внешние стимулы. Лучше всего подходит фраза «Все будет хорошо», а вот «вызовите скорую помощь» - определенно дурной признак. Оба высказывания, однако, предпочтительнее, чем «По-моему, стоит позвать священника». Так что я послушно принялась тыкать пальцем в кнопки.
        Тем временем неосмотренным остался только один человек. Тот, чьим другом он назвался. Почему-то его он оставил напоследок. Задев по пути стул, незнакомец подошел к Игорю Владимировичу и склонился над ним. Ни один мускул не дрогнул на его лице, но выражение неуловимо изменилось, внушая страх.
        Когда человек заговорил, я уже догадывалась, что услышу нечто ужасное.
        - Он мертв.
        - Господи, этого не хватало! Ужас!
        - Действительно неприятно.- Странный тип был само спокойствие.- Зато остальные вне опасности: это отравление, но не смертельное.
        - Но Сальников умер!
        - Не от этого.
        Я разинула рот.
        - А от чего?!
        - Его закололи. Вот, видите?
        И я увидела: из груди Игоря Владимировича, чуть слева, торчало что-то длинное, тонкое и острое.
        - Что это?- прошептала я онемевшими губами.- Копье?
        - Вряд ли, больше похоже на стальную спицу. Никогда раньше не видел ничего подобного.
        От неожиданности я села прямо на пол. Взглянув на меня, незнакомец вышел из комнаты, но минуту спустя вернулся уже со стаканом воды. Он присел передо мной на корточки и протянул стакан.
        - Пейте.
        Я с ужасом уставилась на его руку. Правильно истолковав мой взгляд, он усмехнулся краешком губ, сам отпил из стакана, потом снова протянул его мне. Почему-то мне не пришло в голову взять стакан. Я так и пила из его рук. Зубы стучали о стекло. Вода расплескивалась. Наплевав на приличия, я вытерла рот тыльной стороной руки. Мне показалось, что он взглянул на меня одобрительно. А вот мне он не нравился. За те несколько минут, которые мужчина провел вне поля моего зрения, я успела заново осмыслить ситуацию. Кто этот человек? Откуда он взялся? Что, если он и есть отравитель и убийца? О том, чтобы спросить у него напрямую, не могло быть и речи. Я отчаянно прислушивалась к тому, что происходит снаружи дома. Быстрее бы приехала милиция. Тогда этот кошмар закончится.
        С приездом ментов кошмар только начался. Но я поняла это с опозданием. Вопросы, вопросы, вопросы. От бесконечных вопросов у меня мутилось в голове. Я видела через окно, как подъехала скорая, и из дома вынесли пятеро носилок. Последние полностью покрывала простыня.
        К вечеру, совершенно обессиленная, я выползла во двор. Уезжать мне запретили, но и под арест не взяли. По тому, как смотрел на меня оперативник, я догадывалось, что это - моя большая удача.
        В доме было непривычно тихо. Даже Наташа затаилась в своей комнате, а у меня не было сил даже на то, чтобы подняться к ней и утешить. Врач философски заметил, что один труп лучше, чем пять. Но я была с ним не согласна. Один труп - это уже очень много, особенно, если ты при этом подозреваемый номер один.
        Их отравили коктейлем. Эксперты вывезли ворох стаканов, шейкер, бутылки с ромом, ананасовым соком и кокосовым ликером. Когда они определят, как именно яд попал в коктейль, все начнется по новой. И тогда мне не поздоровится.

* * *
        Первым, кого я увидела на следующее утро, был мой таинственный незнакомец. Я готовила завтрак для Наташи, когда заметила его через открытое окно. Он стоял и смотрел на меня, задрав голову.
        - Опять вы?- спросила я недружелюбно. Он кивнул. Я не пригласила его в дом, но он самостоятельно нашел вход и скоро возник на кухне, бросив на редкость буднично:
        - Доброе утро.
        - Как для кого,- буркнула я.- Что вам надо?
        - Поговорить.
        - О чем? Я вас не знаю,- слова прозвучали язвительно, но мне было наплевать. Ему тоже.
        - Меня зовут Захар Ефимович Крылов, можно просто Захар.
        - Староваты вы для «просто Захара».
        Он нее обиделся. Не дожидаясь приглашения, уселся за маленький кухонный стол. Дизайнерская табуретка на витых ножках под его могучим весом угрожающе заскрипела. Я продолжала игнорировать незваного гостя, делая вид, что полностью поглощена перекладыванием омлета с ветчиной на тарелку. Когда я повернулась, держа тарелку в руках, оказалось, что Захар стоит прямо позади - несмотря на вес и комплекцию, передвигался он совершенно бесшумно.
        - Послушайте, девочка моя,- он не спеша оглядел меня с ног до головы,- вам кто-нибудь говорил, что по сравнению с вами Афродита выглядит ощипанной курицей?
        Я уставилась на него, удивляясь: какого черта он издевается?
        - Вообще-то это был комплимент,- с опозданием пояснил Захар Ефимович.
        - Я догадалась. Мне сейчас не до комплиментов.
        - Согласен, Катя. Может, тогда поговорим о том, что случилось?
        - Вы знаете мое имя?
        - Я многое знаю.- Он решил не скромничать.- Например, то, что людей на свадьбе отравили атропином.
        - Атропином? А что это?..- Я не сдержала удивления.
        - Белладонна. Так вам будет понятнее?
        - Да. Но откуда вы это знаете? В смысле, про то, чем их отравили?
        - У меня большие связи.- Это было сказано таким тоном, что стало ясно: развивать разговор в этом направлении бессмысленно.- Что вы об этом думаете?
        - О связях?
        - Об отравлении.
        - А что тут думать? У кого-то зуб на всю семейку.
        - Вас это не удивляет?
        - А должно?
        - Вообще-то да. Когда хотят убить - убивают. Игорь Владимирович тому пример.
        - Но его же зарезали!
        - Вот именно. А остальные?
        - Убийц было двое?- ахнула я.- Один охотился за Сальниковым, а второй - за остальными? Ничего себе совпадение!
        - Да нет,- он даже поморщился от моей тупости.- Это маловероятно.
        - Тогда остальных могли вывести из строя, чтобы без помех разделаться с Сальниковым.- Сама того не замечая, я отвечала так старательно, как будто Захар Ефимович был моим учителем, перед которым стыдно было сесть в лужу.
        - И кто это сделал?
        Я задумалась. Действительно, кто? Допустить, что кто-то преспокойно проник на охраняемую территорию поселка невозможно, я успела убедиться, что здесь с этим строго. Тогда это мог быть только кто-то из приглашенных. Или из членов семьи. Мне ли не знать, что под этой крышей все друг друга ненавидели. И, как нарочно, меня унесло из дома в самый неподходящий момент. От неожиданного озарения я даже сглотнула: «как нарочно» или «нарочно»? Да нет, бредятина какая-то. Не могу же я всерьез считать, что новая подружка Наташи специально выманила меня из дома? Или могу?
        Только сейчас я заметила пристальный взгляд моего собеседника. Вот черт, он следит за мной! Надеюсь, что хотя бы мысли не читает.
        - Вы что, из ментовки?- спросила я угрюмо.
        - С чего вы взяли?- Мой вопрос его развеселил.
        - Методы у вас…
        - Да нет, успокойтесь. К этой организации я не имею никакого отношения.
        Что-то в его голосе заставило меня повнимательнее взглянуть на Захара. Немолод, далеко не красив, но обаятелен. Огромный рост и внушительная комплекция делают его вид угрожающим, но это лишь видимость. Настоящая опасность скрывается в его глазах: умных, проницательных, все замечающих. Одежда и все прочее исключительного качества. Учитывая неслабые габариты, большая часть изготовлена на заказ и стоит целое состояние. Пожалуй, этот гость значительно богаче моего хозяина, царство ему небесное. Жаль, что я не смогла понаблюдать за их встречей, это многое бы прояснило.
        - Вы все рассмотрели?- учтиво поинтересовался Крылов. Он снова вогнал меня в краску, но я решила не сдаваться.
        - Почти!
        - Тогда, может быть, продолжим? Вы можете рассказать мне о том, что здесь творилось?
        - А с какой стати я буду вам отвечать?
        Я ожидала какого угодно ответа, только не того, что услышала:
        - Потому что вам самой интересно разгадать эту загадку. А я могу вам помочь.
        Глава 11
        Сначала я, было, решила умолчать о вечере, когда случился пожар в музее - не хотелось выступать доносчицей, но затем приняла решение выложить все начистоту. Если Захар или милиция узнает о скандале, допустим, от Наташи, получится, что я хотела что-то скрыть. Поэтому я выложила все начистоту, не забыв упомянуть о пропаже ценной куклы. Почему-то кукла заинтересовала его в последнюю очередь.
        - Из вашего рассказа следует, что Игорь сам напрашивался,- подытожил Крылов.
        - Но все, кого он обидел в тот вечер, сами были, так сказать, обезврежены.
        - Это в тот момент, когда вы их нашли,- бросил Захар Ефимович.- Кто-то из них вполне мог не пить до поры до времени из стакана. Старый прием: нанести себе небольшой вред, чтобы обеспечить алиби. Хотя доза атропина изначально не была смертельной.
        - Для этого этот кто-то должен был наверняка знать, что коктейли отравлены. То есть, отравить их своими руками. А это невозможно.
        - Почему?
        - Потому, что я видела, как их готовили,- напомнила я.- В бутылках яда не было. Ром, сок и ликер я купила вчера утром. Бутылки были неоткупорены. Подменить тару также было невозможно - я не покидала кухню ни на минуту.
        - Даже в туалет не отлучались?- прищурился Захар. Но я не дала себя смутить:
        - Отлучалась. Но в тот момент в доме, кроме Наташи и меня, никого не было, все уехали во дворец бракосочетаний. Наташу я вам подозревать не позволю, она всего лишь маленькая девочка.
        - А как насчет вас?
        - А на фига мне это?- Я искренне удивилась.- Я работала последний день и никаких личных претензий к Игорю Владимировичу не имела. А как насчет вас?
        Мне все-таки удалось застать его врасплох.
        - Меня?!
        - А что вас удивляет? Я могу присягнуть, что в момент приготовления коктейль отравить не было никакой возможности, но зарезать Сальникова - сколько угодно! У меня на этот счет железное алиби - я в это время гонялась по кладбищу за двумя расшалившимися девчонками, а вот вы вполне могли все это проделать, а потом зайти во второй раз так, будто только что приехали.
        - Вы это все всерьез говорите?
        - А как же!
        Захар Ефимович крякнул, затем достал из внутреннего кармана дорогого пиджака золотой портсигар, открыл его и сунул в рот сигарету. Когда он закурил, по кухне поплыл такой крепкий запах, что я невольно поморщилась.
        - Что за гадость вы курите?
        - Простите, привычка. Терпеть не могу сигареты с фильтром.- Он сделал слабую попытку разогнать дым рукой, потом встал и подошел к окну.
        - Это у вас вообще не сигареты, это отрава какая-то,- проворчала я ему назло. Я обратила внимание, что мое обвинение так и повисло в воздухе, а спрашивать второй раз почему-то поостереглась. Этот Крылов меня пугал, хотелось побыстрее от него отделаться. Я и вообще-то в присутствии мужчин чувствую себя довольно скованно, а этот тип меня так просто парализует.
        Я потянулась за телефонной трубкой.
        - Кому вы собрались звонить?- Вопрос последовал немедленно. Что у него, глаза, что ли, на затылке?
        - В милицию,- сообщила я со скрытым злорадством. И неохотно пояснила: - Нужно узнать, куда увезли моих хозяев. Должен же их кто-то проведать.
        Захар Ефимович нетерпеливым жестом потер лоб и щелчком вышвырнул за окно окурок.
        - Не надо, не звоните. Их отвезли в шестую городскую больницу. Если хотите, я вас отвезу туда. Только не рассчитывайте на многое. В себя пока пришла только старуха…
        - Розалия Львовна?
        - Да. Кажется, ее так зовут. Она выпила меньше всех.
        - Удивляюсь, что она вообще пила коктейль. До сих пор она демонстративно отказывалась от всего, что крепче лимонада.
        Крылов кивнул, одобряя ход моих мыслей.

* * *
        Машина у него оказалась роскошная и огромная, под стать исполинским габаритам Захара Ефимовича. Раньше мне на таких ездить не приходилось. Заднее сиденье по размеру превосходило диван в моей гостиной. Сидя на мягкой коже, я чувствовала себя на редкость не в своей тарелке и уже жалела, что согласилась поехать или хотя бы не переоделась во что-нибудь поприличнее. Собиралась я вообще впопыхах: накормила Наташу, взяла с нее честное-пречестное слово, что она никуда не выйдет из дома, собрала соки-фрукты для передачи, затем набросила на плечи легкую кофту, только в последнюю секунду вспомнив, что забыла снять фартук. Сейчас, случайно поймав в зеркале заднего вида свое отражение, я с опозданием ужаснулась и, опасливо косясь на могучий лысый загривок водителя, попыталась пригладить торчащие во все стороны вихры. Мне стало жарко, но снять кофту я не решалась. Под ней была выцветшая юбка и синяя хлопчатобумажная футболка с дурацким лозунгом «Kiss me».
        На больничной койке Розалия Львовна смотрелась уже не так грозно. Обычная старушка, бледная и беззащитная. Увидев ее, я даже устыдилась той неприязни, которую раньше к ней испытывала.
        Вначале нас вообще не хотели пускать - на пути встала грозная медсестра внушительной комплекции. Однако Крылов отвел ее в сторонку, и через минуту непоколебимая скала дрогнула. Сестра даже вызвалась лично проводить нас в палату реанимации, однако потребовала, чтобы мы переобулись в специальные бахилы. Я послушно нагнулась, чтобы расстегнуть сандалеты, при этом юбка туго обтянула мой зад и я, чувствуя, что Крылов разглядывает меня, сильно покраснела.
        Старуха медленно открыла глаза.
        - Я уже спрашивала: «Где я?» - поинтересовалась она слабым голосом.
        - Да,- кивнула медсестра.
        - А мне ответили?
        - Вы в больнице, Розалия Львовна,- как можно мягче сказала я, мысленно подбирая слова, чтобы хоть как-то объяснить то, как она сюда угодила. Но, как ни странно, больше вопросов не последовало.
        Захар Ефимович взял инициативу в свои руки. Розалия слушала его внимательно, но никаких эмоций на ее лице я так и не заметила.
        - Она все-таки убила его,- выдохнула старуха, когда Крылов закончил.
        - Кто?- Не утерпела я.
        - Карина, естественно.
        - Но, Розалия Львовна, это невозможно!
        - Помолчите, милочка!- Она так полоснула меня взглядом, что я сразу съежилась, решив, что больше никуда не полезу. Что я, ненормальная? Справедливость, конечно, люблю, но не так, чтоб до смерти. Крылов перехватил инициативу, кратко изложив ход событий.
        - Но вы же не станете отрицать, что коктейли были отравлены?- высокомерно спросила старуха.
        - Нет.
        - Вот и славно. А я утверждаю, что это сделала Карина.
        - Зачем?- деловито поинтересовался Захар.
        - Чтобы получить наследство, разумеется! Иначе зачем ей было устраивать весь этот фарс со свадьбой? В большую и чистую любовь я не верю. И не пытайтесь убедить меня, что коктейль невозможно было отравить.- Она метнула на нас суровый взгляд из-под нахмуренных бровей.
        - Не собираюсь отрицать невозможное, но нужно понять, как именно это было сделано. Катерина вот утверждает, что Карина готовила коктейль в вашем присутствии, а напитки, из которых готовился коктейль, она купила незадолго до обеда в проверенном супермаркете. Вы не могли бы рассказать то, что запомнили? Может, удастся обнаружить лазейку?
        - Пожалуйста, если вы дадите мне вставить хоть слово.
        Я покосилась на Захара. Насколько я успела понять, он был не из тех, кто позволяет повышать на себя голос, однако на этот раз мой спутник проявил просто ангельское терпение.
        - Этот ваш атропин, что он из себя представляет? Цвет у него есть? Это жидкость или порошок?
        - Жидкость. Его получают из белладонны и используют для глазных компрессов.
        - А сколько его нужно, чтобы одурманить человека?
        - В чистом виде - несколько капель. Кстати, в вашем случае использовали именно чистый атропин.
        - Его так легко достать?
        - Легче, чем вы думаете. При желании его легко приготовить самостоятельно. Белладонна растет повсеместно. Купить в аптеке - сложнее. Чистый атропин там не продается.
        Розалия Львовна, выслушав все это, удовлетворенно кивнула, после чего изложила… все, что я сама недавно рассказывала. Вредная старуха не упустила ни единой детали, припомнила даже точное время, когда я улизнула из кухни, как будто у нее имелся при себе секундомер. Однако ясности это не прибавило. Захар не выказал неудовольствия тем, что ничего нового не услышал, когда он задал вопрос, голос его звучал все так же ровно:
        - Вы только что сами подтвердили то, что отравить коктейли Карина не могла. Кстати, ваш рассказ полностью совпадает с тем, что сообщила ваша кухарка.
        Меня немного задело то, что Крылов назвал меня кухаркой, но я решила отложить обиды на потом. Сейчас меня интересовало, что ответит Розалия.
        - Еще как могла!- уверенно заявила пожилая женщина.- Вы обратили внимание, что негодяйка пила из шейкера?
        - Разумеется. Кстати, это делать не только негигиенично, но и неудобно. Шейкер - довольно тяжелая штуковина.
        - Не в этом суть! Я знаю, как она это проделала!- В голосе Розалии звенело торжество.- Надо набрать в рот немного жидкости. Ненадолго. Это легко.
        Мы переглянулись. Потом посмотрели на медсестру: она скромно сидела в уголке, но выглядела озабоченной: слова старухи сильно напоминали бред. Сама виновница паники на наши переглядывания внимания не обращала.
        - Но я сама слышала, как Карина разговаривала. Вы полагаете, это возможно сделать с ядом во рту?
        - Легко!- повторила она.- Яд можно хлебнуть, притворившись, что ищешь в шкафу бутылку. А потом притвориться, что пьешь из шейкера. На самом деле вы не пьете, а выплевываете! И никакие свидетели ничего не заметят!
        Закончив свое выступление, Розалия Львовна как будто обессилела, откинулась на подушки и умиротворенно прикрыла глаза. В палате воцарилось молчание, которое нарушила деятельная медсестра. Увидев, до чего мы довели пожилую пациентку, она всполошилась и, позабыв про вознаграждение, полученное от Крылова, выставила нас за дверь.
        - Вы считаете, что все так и было?- Спросила я, когда мы спускались по лестнице.
        - Нет,- отрезал Захар Ефимович.
        - Почему?
        - Учитывая все вышеприведенные факторы…- начал было он, но я рявкнула.
        - Хватит уже! Вам задают простой человеческий вопрос, а вы морщите лоб и строите из себя… Почему нельзя объяснить все по человечески? Вы сами вызвались помочь.
        Он смерил меня взглядом и процедил:
        - Я начинаю уже жалеть об этом.
        Второй раз за полчаса меня поставили на место. Последние слова были, пожалуй, похуже «кухарки».
        Глава 12
        Всю обратную дорогу я репетировала ледяное презрение, с которым скажу этому хаму «прощайте». Вряд ли мое негодование пробьет его толстую шкуру, но, по крайней мере, самолюбию будет приятно. Когда машина плавно затормозила во дворе, я молча вышла и уже набрала в грудь побольше воздуха, чтобы озвучить текст. Смотреть на Крылова мне не хотелось, и я уставилась куда-то поверх автомобильной крыши. Взгляд уперся в окна второго этажа. Не удержавшись, я слабо вскрикнула. И Захар, и его высокомерие мигом вылетели у меня из головы. Сломя голову я кинулась к дому: в окне Наташиной спальни я заметила силуэт и, кажется, я знала, чей именно.
        Входная дверь оказалась запертой. Это меня слегка озадачило. На то, чтобы отпереть замок, потребовалось не больше минуты. Не разуваясь, я рванула вверх по лестнице. Где-то позади жалобно скрипели ступени - грузный Крылов здорово отстал. Рывком распахнув дверь, я влетела в спальню, озираясь по сторонам и тяжело дыша.
        Наташа лежала на кровати, свернувшись калачиком. Больше в комнате никого не было.
        - Куда вы помчались, как трофейная…- Крылов не то запнулся, не то просто переводил дух.
        - Кто?!- раздражено прошипела я.
        На его лице мелькнуло некое подобие улыбки. С холодной, почти неприятной вежливостью он пояснил:
        - …Кобыла.
        Я фыркнула, бросилась к кровати, схватила Наташу за плечи и стала трясти:
        - Хватит притворяться! Где она? Где?
        Девочка испуганно хлопала глазами и, кажется, готовилась зареветь.
        - Полегче.- Тяжелая рука легла на мое плечо. Я нетерпеливо дернулась, но девочку выпустила, продолжая оглядываться.
        - Катя, ты чего?- жалобно спросила Наташа. Она выглядела настолько растерянной, что я поверила - девочка здесь ни при чем. Да, она непослушная маленькая хитрюга, но отнюдь не гениальная актриса. От этой мысли мне стало еще страшнее. Я порывисто обняла малышку:
        - Ничего, детка. Прости меня за то, что разбудила. Захар Ефимович, побудьте здесь немного, пожалуйста.- Прежде, чем у меня потребовали объяснений, я выскочила вон.
        Я носилась по этажам, как угорелая, распахивая все двери подряд. Я не боялась, что меня услышат, и ничуть не скрывалась. Господи, сколько же здесь комнат! И где она? Успела удрать? А как же тогда запертая дверь? Кто ее запер? Уж точно не Наташа. Девочка действительно спала. Но как же тогда эта дрянь попала в дом? И зачем она сюда пробралась? Мысли вихрем носились в мозгу, в то время как я продолжала безрезультатно обследовать дом.
        Остался последний этаж, скорее, мансарда - царство обслуги и старого хлама. Здесь располагалась и моя комната. Туда я тоже заглянула, но никого не нашла.
        Следующая дверь оказалась запертой. Там жила Люся, которая после трагедии благоразумно уволилась.
        Дойдя до конца коридора и вдоволь налюбовавшись на хозяйственный инвентарь, я повернула в обратную сторону. Остались еще две двери в противоположном крыле. За первой скрывалась еще одна комната. Судя по убогой обстановке, она предназначалась для обслуги и временно пустовала. Открыв последнюю дверь, я поначалу решила, что это очередной чулан. Здесь было темно и пахло пылью, но, когда я собралась выйти, мне показалось, что внутри кто-то прячется. Чей-то силуэт маячил напротив плотно зашторенного окна. Отчего-то мне стало не по себе, заходить расхотелось. Внутренний голос вопил, чтобы я держалась отсюда подальше.
        И все-таки я зашла. Глаза привыкли к темноте, но мне стало легче, когда я нашарила на стене выключатель и включила свет.
        Это была странная комната. Ей явно не пользовались много лет - повсюду лежал толстый слой пыли, но мебель была роскошная: повсюду бархатные занавеси, ковры, причудливые оттоманки, зеркала в тяжелых бронзовых рамах.
        В одном из кресел лежала пропавшая кукла. Та самая, пропавшая из музея. Она лежала и смотрела на меня. Нет, не просто смотрела - следила. Пристально и настороженно. На секунду мне показалось, что это были не обычные игрушечные глаза из цветного стекла, а самые настоящие, живые, человеческие. В их глубине мерцал неяркий огонек.
        От неожиданности я попятилась. В том, как она смотрела на меня, было что-то устрашающее.
        Живых кукол не бывает!
        Я почувствовала дурноту и с трудом сглотнула, продолжая пятиться.
        Сзади раздался шорох. Легкие, почти невесомые шаги прошелестели за спиной. Разом забыв про куклу, я с воплем ринулась в погоню. Девчонка все-таки обхитрила меня и сейчас неслась вперед, оставив меня далеко позади. Наверное, во мне взыграл охотничий инстинкт, я не смотрела под ноги, за что и поплатилась, запнувшись в самом низу лестницы. Падение было болезненным, но чувство поражения - вообще сокрушительным. Пока я силилась сгрести себя в кучку, чтобы подняться, в холле хлопнула входная дверь - беглянка вырвалась на свободу. Вдобавок ко всему в дверном проеме возник массивный силуэт Захара Ефимовича,- и зачем только я попросила его остаться?- который с интересом наблюдал за тем, как я барахтаюсь на полу, словно упавшая на спину божья коровка.
        - Вам помочь?- учтиво спросил он, не двигаясь с места.
        - Обойдусь,- буркнула я, занятая лишь тем, чтобы по возможности изящно привести себя в вертикальное положение.
        Старалась я зря. Ушибленная коленка плохо сгибалась, руки тряслись, попа неприлично оттопыривалась, растрепавшиеся волосы свисали на лицо. Красавица, одним словом. Мне было стыдно за себя, но злилась я почему-то на Крылова. По этой причине я проковыляла в кухню, даже не взглянув на него.
        - За кем вы гнались?- поинтересовался Тарас Ефимыч, когда я плюхнулась на табуретку у стола и принялась подсчитывать потери.
        - За одной очень странной девочкой.
        - Это ее вы искали в спальне Наташи?
        - Да.
        - Но Наташа сказала, что никто к ней не приходил.
        - Она сказала это при мне,- напомнила я. На коленке, помимо ссадины, наливался здоровенный синяк, зато крови почти не было.
        - Конечно. Все это странно. Почему вы выглядите так, словно увидели привидение?
        - Не привидение, всего лишь куклу,- фыркнула я.
        - Куклу?- Он выглядел озадаченным.
        - Угу. Ту самую, что пропала в день пожара.
        - И где она?
        - На чердаке,- пожала я плечами, изо всех сил стараясь убедить себя в том, что это ничего не значащий факт.
        - Похоже, вас это огорчает.
        - Мне все равно,- покривила я душой и тут же раскаялась.- Просто мне кажется… кажется, что она меня преследует.
        Ну вот, наконец-то я произнесла это вслух. И тут же покосилась на сидящего напротив мужчину - не смеется ли?
        Он не смеялся. Он смотрел на меня очень внимательно, и мне даже показалось, что он меня понимает, ну, в крайнем случае, сочувствует. Глубоко вздохнув, я выложила Крылову всю историю с самого начала, с того момента, когда нашла куклу на мокрых ступеньках.
        - Когда она исчезла, я почувствовала облегчение…- призналась я, закончив рассказ.
        - К вашим переживаниям мы вернемся чуть позже.- Ну вот, он все испортил, напомнив мне, что есть дела поважнее. Как будто я нуждалась в напоминаниях. Прежняя неприязнь к этому человеку вернулась ко мне. Крылов сделал вид, что ничего не заметил и продолжал как ни в чем ни бывало: - Возможно, тот факт, что куклу перенесли из музея, имеет какое-то значение.
        - Перенесли?- усмехнулась я.
        - Ну, не сама же она поднялась этажом выше. Это всего лишь ворох лоскутков.
        - Это ужасный, ПОЛЗУЧИЙ ворох лоскутков.
        Его свинцово-серые глаза смотрели на меня из-под тяжелых век с брезгливым любопытством. Не думаю, что многие из его окружения находили Крылова привлекательным, большую часть людей он, скорее всего, доводил до бешенства.
        Я заставила себя остановиться. Еще чуть-чуть, и этот тип начнет звонить в скорую психиатрическую помощь, а мне туда еще рановато. Поэтому я примирительно сказала, опустив глаза долу:
        - Меня беспокоит Лилибет.
        - Это та самая девочка, что устроила Наташе экскурсию по кладбищу?..
        - … и сегодня бродила по дому.
        - Может, вам все же показалось?
        - Я не страдаю галлюцинациями. Я видела ее в окне! Видела собственными глазами. А потом она удрала от меня из той комнаты наверху. Вы мне не верите?
        - Все может случиться…- Ответил он уклончиво.- Только вот как быть с дверью?
        - А с ней что не так?
        - Вы отперли входную дверь ключом. Помните?
        - Помню!
        - Замок на двери английский?
        До меня начал доходить смысл его слов. Замок на двери стоял обыкновенный. Его установили специально, чтобы она не могла захлопнуться, от порыва ветра, например. Открыть и закрыть дверь можно было, только имея при себе ключ.
        Но входная дверь БЫЛА ЗАПЕРТА…
        Глава 13
        Мобильник запиликал очень кстати. Мне нужно было перевести дух. Крылов предусмотрительно вышел в коридор, держа трубку возле уха. Презирая себя за слабость, я изо всех сил пыталась подслушать, о чем он говорит, но старалась напрасно. Кроме «Да» и «Нет» ничего не прозвучало. Захар Ефимович был из тех, кто предпочитает слушать.
        - Итак, Карина не могла выплюнуть атропин в шейкер с коктейлем,- заявил Крылов, появляясь на кухне, таким тоном, словно продолжал прерванный разговор.
        - Вы это уже говорили,- не удержалась я от сарказма.
        - Я это ПРЕДПОЛАГАЛ, а теперь я ЗНАЮ. Способ, предложенный Розалией Львовной не только глуп, но и в принципе невозможен в данном конкретном случае. В каждом стакане было разное количество яда, а в самом шейкере его не было вовсе.
        - Ого! Это вам только что доложили?- Хмыкнула я, выразительно косясь на телефон. Похоже, он не врал про свои обширные связи.
        - Не доложили, а сообщили,- поморщился он.- Расскажите еще раз все то, что вы видели и слышали вплоть до того момента, когда вышли из дома.
        Я рассказала, не понимая, с какой стати он раскомандовался, и с вызовом уставилась на Захара Ефимовича. Судя по его разочарованному виду, ничего нового он не узнал и это его огорчало. Похоже, он принимал это дело слишком близко к сердцу, в то время как о нем самом я никогда прежде не слышала. Ни от самого Сальникова, ни от других членов семьи. Кто же он такой и какова его роль в этом деле?
        В этот момент в голове мелькнула чудовищная догадка, но испугаться я не успела. Крылов сказал с досадой:
        - Как ни крути, выходит одно и то же: яд могли подлить только прямо в стаканы, в то время, пока они стояли в столовой на столе, а вся компания еще толклась на кухне.
        - То есть кто-то просто зашел и подлил? Это невозможно! Смею напомнить, что это место - хорошо охраняемый элитный поселок, а не садовое товарищество «Огонек». Вокруг - трехметровый глухой забор. На воротах - охрана. Даже гостей на свадьбу пропускали строго по списку, я сама его относила. Думаю, в милиции всех гостей уже допросили не по одному разу, и, появись у них подозрения,- я не удержалась от шпильки - вам бы уже позвонили.
        Похоже, я попала в точку: Крылов озадаченно потер лысую голову, но сдаваться не собирался.
        - Охрану можно подкупить, но это не тот случай. А в вашем хваленом заборе может быть банальная дыра.
        - Хотите пойти поискать?- поинтересовалась я, окидывая выразительным взглядом его грузную фигуру.
        - Не горю желанием. У меня другие методы.- Он выразительно постучал себя пальцем по лбу.
        Тоже мне, Ниро Вульф отечественного разлива!
        - Кстати, отравить коктейль мог тот же Скворцов. Вы ведь видели, как он относил поднос со стаканами в столовую?
        - Относил. Но тут же вернулся обратно. Я в это время еще не ушла и все видела. Скворцов ничего такого не делал. Кроме того, он, пожалуй, единственный из присутствующих, у кого не было даже мотива. Он всего лишь друг Сальникова.
        - Друг, говорите?- Крылов как-то нехорошо усмехнулся. Я могла бы поклясться, что в казавшихся такими безобидными глазах Крылова мелькнуло презрение. Недавний вопрос вновь возник у меня в голове, но сейчас мне еще меньше чем раньше хотелось его о чем-либо спрашивать.
        - Мне непонятно, если яд был в стаканах, когда разливали коктейль, то как они могли ничего не заметить?- Решила я сменить тему.
        - Это просто.- Голос Крылова звучал устало.- Преступник использовал чистый атропин, а это бесцветная жидкость без вкуса и запаха. И надо его две-три капли. Вы говорили, что стаканы споласкивали заранее, так что на дне была вода…
        - Получается, что преступник стоял себе у стола и капал в стаканы из пипетки? Бред какой-то.
        - Согласен. Бред. Это слишком рискованно. Но факты - упрямая вещь. Похоже, все так и было. Все только так и могло быть, черт возьми!
        - Похоже, мы имеем дело с преступником-невидимкой,- ехидно заметила я.- Никто не видел, как он вошел, никто не заметил, как он капал в стаканы отраву под носом у пятерых человек. Чудеса!
        - Дедушка видел!
        Крылов так резко обернулся, что табурет под ним жалобно хрустнул, но устоял. Зато я чуть не свалилась со стула. Наташа стояла в дверях, скрестив руки на груди, и смотрела на нас с видимым превосходством.
        - Ну, чего вы уставились? Я говорю, что нужно деда спросить: он вечно за всеми подглядывает в свой перископ.
        До меня только сейчас дошло, что Владимир Петрович, отец Сальникова, до сих пор не знает о том, что его сын мертв! Никто не сообщил ему об этом! В суете последних дней о добровольном отшельнике просто позабыли. Да и кому вспоминать, если из взрослых обитателей особняка, только я да Розалия не в коме? Наташа не в счет. Она еще ребенок.
        - Нужно немедленно идти к Владимиру Петровичу,- выражая готовность, я прытко вскочила со своего места.
        - Старый краб еще жив?- Крылов выглядел искренне удивленным.
        - Жив. Что ему сделается?- Наташа непочтительно хмыкнула, но мне было некогда учить ее хорошим манерам.

* * *
        Когда дверь уединенного дома в конце сада резко распахнулась, я вздрогнула, увидев незнакомую костлявую женщину, похожую на заезженную лошадь. Нос с горбинкой, смуглая кожа и экстравагантная прическа а-ля «бешеный тигр» из иссиня-черных и малиновых прядей выдавали кавказские корни. Я с опозданием опознала в даме сиделку, о которой вскользь упоминал Игорь Владимирович. Ее имя напрочь выветрилось у меня из головы.
        - Здравствуйте, Катерина,- еще раз удивила меня женщина.- Вас прислал Игорь Владимирович?- Она вопросительно перевела взгляд на моего спутника. Наташа предусмотрительно спряталась за его широкую спину.
        - Да, то есть, нет. В общем, мне нужно сообщить Владимиру Петровичу нечто важное.
        - Вряд ли это возможно.- Она криво усмехнулась. На дне умных глаз таилась неприязнь. Лицо женщины было землисто-желтое, тонкая смуглая кожа так плотно обтягивала кости, что на ней совсем не было морщин, волосы топорщились жесткой проволокой, как иголки у дикобраза. Может, я выгляжу, старомодной, но ее облик категорически не вязался в моем сознании с представителями врачебной практики.
        - Игорь Владимирович Сальников мертв.- Захар не стал разводить церемонии.- Вы должны срочно сообщить об этом его отцу. Или мы лучше сами скажем.
        Ни один мускул не дрогнул на лице сиделки. Она не сдвинулась с места, по-прежнему загораживая проход.
        - Я передам,- коротко ответила она.
        - Вы что, спятили?- возмутилась я.- Какое «передам»? Сейчас не время для блажи. Его сын мертв! Его убили! Вы понимаете? Зовите его немедленно.
        - Боюсь, что это невозможно.- Самым противным было то, что ее голос ни разу не сбился с ровного, вежливого тона.- Владимир Петрович наверху. Забаррикадировался в своей комнате.
        - Что?
        - О, нет! Он в своем уме. Просто у него есть свои странности…
        - Ничего себе странности,- пробормотал себе под нос Крылов.
        - Дело в том, что мой пациент так давно зол на весь свет, что сам вид людей ему отвратителен. Он их избегает.
        - Вы сказали «пациент». Старик болен?
        - Не больше, чем вы или я. Но сам он считает по-другому. Он не курит, не употребляет спиртного, ест только диетическую вегетарианскую пищу и ничего не пьет, кроме воды. К тому же он вбил себе в голову, что ему нельзя волноваться. В остальном он совершенно здоров.
        - Разве врач может настолько идти на поводу у пациента?- Не сдержалась я.
        - Мне достаточно хорошо платят, чтобы я не только шла на поводу, но и тащила в зубах поводок.
        - Но у него убили сына!- Поддержал меня Захар.- Разве это недостаточно веский повод, чтобы нарушить правила?
        - Вы хотите подняться к нему в спальню, после того, как он строжайше запретил его беспокоить?- Ужаснулась женщина.
        - Да, что в этом особенного?
        Возникла долгая липкая пауза. Потом она нехотя отступила в сторону:
        - Что ж, добро пожаловать.- И добавила как бы между прочим: - Если не боитесь получить заряд дроби. Ружье у него всегда при себе.
        На лестнице Захар обернулся к ней:
        - Вы не с нами?
        - Ну уж нет! Только не я. Мне дорога моя шкура и лишние дырки в ней ни к чему.
        Мы поднялись на второй этаж по железной винтовой лестнице. Наверху было темно.
        - В этом склепе что, на лампочках экономят?- рявкнул Крылов, запнувшись о край ковра. Наташа крепко вцепилась в мою руку.
        На площадке была только одна дверь, разумеется, плотно закрытая и запертая. Мы обнаружили ее только тогда, когда глаза немного привыкли к темноте. Захар Ефимович, не привыкший никому верить на слово, пару раз подергал за ручку, прежде чем постучать.
        На стук никто не отозвался.
        Мы повторили попытку.
        - Пошли вон!- заверещали из-за закрытой двери. Я невольно попятилась, но Крылов продолжал стоять, как скала.
        - Владимир Петрович, откройте!- крикнул он зычно.
        - Убирайтесь из моего дома!
        - Дедушка! Папу убили! Открой, пожалуйста!- подала голос Наташа, барабаня в дверь кулачками. Я с трудом оттащила ее в сторону, помня о том, что у старого маразматика есть ружье.
        - Владимир Петрович, это ваша внучка,- сообщил Крылов запертой двери.- Вы ей нужны. Откройте же!
        За дверью было тихо.
        - Старый маньяк,- негромко выругался Захар. Должно быть, старик подслушивал прямо под дверью, так как после этих слов он неожиданно заверещал:
        - Сам - маньяк! Убирайтесь все! Вы все покойники! Покойники!
        Визг оборвался на высокой ноте. Раздался глухой стук. Что-то упало.
        - Пошли, незачем ребенку видеть весь этот цирк,- сказал Крылов, обнимая одной рукой рыдающую Наташу, а другой рукой подталкивая меня к лестнице. И добавил с угрозой, непонятно к кому обращаясь: - Придется вернуться сюда позже.
        Глава 14
        Я увела все еще всхлипывающую Наташу в дом. Крылов, к счастью, заходить больше не стал, отправился восвояси. Не знаю, от чего я больше устала: от калейдоскопа непонятных событий или от его присутствия. Хотелось побыть одной и хоть немного подумать. Такая возможность представилась где-то через час, когда Наташа, напившись чаю с липовым цветом, уснула. Я не решилась оставить девочку одну и примостилась на диванчике в углу комнаты.
        Несмотря на то, что я совершенно вымоталась за этот день, сон не шел. С каким удовольствием я оказалась бы сейчас в своей собственной квартире вместо того, чтобы ломать голову над тем, что творится в этом доме. А творится явно что-то нехорошее. Это загадочное убийство не давало мне покоя. Захар Ефимович убедительно доказал мне, что никто не мог подлить в коктейль отраву, но налицо пятеро отравленных и даже один труп! И кто же это все проделал?
        Снова и снова я прокручивала в голове события того дня, но разгадка не находилась. Да еще эта противная девчонка путала все карты. Я нутром чувствовала, что Лилибет неспроста вертится вокруг этой семьи, но все-таки она еще слишком мала для того, чтобы подозревать ее в чудовищном преступлении. Да и в доме ее в тот день не было, за это я могла поручиться.
        Старик что-то знает - я явственно почувствовала страх в его голосе, когда он вопил из-за запертой двери. Наташа проболталась, что Владимир Петрович обожает подсматривать, и ни за что не пропустил бы такое важное событие, как свадьба собственного сына. Преступник должен был, как минимум, дважды зайти в дом: первый раз - чтобы отравить коктейли и усыпить свидетелей, второй - чтобы убить. Впрочем, достаточно и одного раза: добавив отраву, он мог легко спрятаться в огромном доме. Но, так или иначе, хотя бы один раз он попал бы в поле зрения не в меру любопытного старика - могу поклясться, что тот весь день сидел в обнимку со своей трубой, как приклеенный.
        Но как заставить его рассказать правду? Со стариком еще можно было бы попытаться договориться, но как быть со стерегущей его покой говорящей лошадью? Эта мадам знает свое дело и не подпустит меня к своему пациенту на пушечный выстрел.
        Итак, этот вариант пока казался недосягаемым. Я попробовала зайти с другой стороны. Если я не могу понять, как было совершено преступление, то можно попытаться вычислить того, кому была выгодна смерть Сальникова. На беду все основные подозреваемые, чей мотив был виден невооруженным глазом, оказались в тот день вырублены лошадиной дозой наркотика. Но должен быть кто-то еще. У этого человека имелся мотив. Даже не мотив - мотивище! Вон какую хитрую схему изобрел. Наверняка долго готовился.
        Я снова принялась перебирать в уме всех знакомых Сальникова, которые так или иначе попадали в поле моего зрения. И тут я вспомнила то, что весь день не давало мне покоя.
        ОНА ЕГО НЕ УЗНАЛА!
        Розалия Львовна много лет прожила в одном доме с Игорем Владимировичем, она обязана была знать всех его близких друзей или хотя бы просто знакомых. А Захар Ефимович должен входить в самый ближний круг: мне ли не знать, как тщательно отбирались те, кого Сальников пригласил на свою свадьбу. Но старуха вела себя так, словно видела его впервые. Она отвечала на вопросы, строила версии, занималась измышлениями, но ни разу не назвала его по имени. Не удивлюсь, если она вообще приняла Крылова за работника правоохранительных органов или просто за моего знакомого.
        Так кто же он, этот странный человек? Что, если он и есть таинственный преступник, который делает вид, что пытается разгадать загадку, а на самом деле пытается замести следы.
        Мне стало страшно. Я слишком поздно спохватилась и успела наболтать много лишнего. А вдруг он решит, что я слишком много знаю? И что тогда? Мешок на голову и концы в воду? Мама дорогая! Да нет, если бы он хотел от меня избавиться, то уже сделал бы это. Возможностей было предостаточно. Хотя, конечно, еще не вечер…
        Мне срочно требовалось убедиться в верности своих предположений. И я знала, как это можно сделать. Осторожно выйдя из Наташиной спальни, я на цыпочках прокралась в кабинет Сальникова. Вот его письменный стол. Где-то здесь должен лежать список гостей. На столе навалены груды бумажек: Сальников не принадлежал к числу аккуратистов, а убирать за собой не позволял. Я торопливо пролистала ближайшую стопку, почти сразу наткнулась на знакомый листок, который носила на пост охраны, и впилась глазами в столбик фамилий. Уже через пару минут все сомнения отпали - никаких Крыловых в списке не было…
        Неожиданно я поняла, что расстроена. Это был не страх за свою жизнь, не обида и не разочарование оттого, что меня обманули. Мне было неприятно считать Захара преступником. Неужели я запала на него? Этого только не хватало! Да, толстяк-великан обладал харизмой: от него исходила уверенность и сила, и еще - запах больших денег. Дело даже не в том, что его костюм стоил как мое годовое жалованье, не в золотых часах и ботинках, сделанных на заказ - Крылов вел себя как человек, которому все позволено. Не скажу, что я в своей жизни видела много по-настоящему богатых людей, но одного точно видела: это был мой отец. И он вел себя точно так же.
        С моей стороны рассчитывать на симпатию со стороны Крылова было глупо. Большие деньги диктуют свои правила: таким подавай красоток с подиума, да и жена наверняка имеется в сухом остатке. К тому же он явно дал мне понять, насколько смешно и нелепо я выгляжу в его глазах. Ну и пусть! А я вот возьму и найду убийцу Сальникова. Пусть у меня нет фигуры фотомодели, зато мозги пока еще в наличии и пора уже ими воспользоваться.
        Безумная идея меня вдохновила. Усевшись поудобнее в хозяйском кресле, я принялась размышлять.
        С чего начать?- думала я, пялясь в темноту. С мотива! Я читала в какой-то книге, что мотивов на самом деле немного: деньги, месть и власть. Так, кажется. Все остальное - производные.
        Начнем с денег. Сальников был богат. Не так чтобы очень, но все-таки. Кому достанутся его деньги или хотя бы этот дом? Ясно кому, да вот беда: и Карина, и остальные потенциальные наследники в данный момент проводят время под капельницей в лучшей больнице города и убийцами быть никак не могут. Хотя, что это я? С чего я взяла, что убивать нужно было своими руками? Можно нанять исполнителя. Правда, я с трудом могу представить себе Розалию Львовну раздающей указания киллеру, но в жизни все бывает. Подозревать нужно всех!
        На этом моя первая версия забуксовала, и я перешла ко второй.
        Месть! Тут дела обстояли еще хуже. По большому счету, я почти ничего не знала о Сальникове, кроме того, что его ненавидела собственная жена, кстати, заслуженно. Но и она оказалась в числе пострадавших. Или тоже наняла киллера? Опять двадцать пять! Лыко да мочало - начинай сначала. Что-то я хожу по кругу: кого ни назначу в подозреваемые - ать!- а он в числе пострадавших. И как только настоящие следователи во всем этом разбираются?
        В конце концов, пришлось признать, что мне катастрофически не хватает информации. Ну, это дело поправимое. Домочадцы со мной откровенничать не станут, да и не пускают к ним пока, зато в моем распоряжении здешняя прислуга. На Люсю я не слишком рассчитывала, а вот Соня - моя предшественница - это то, что надо. Кроме того, неплохо бы навести справки о Крылове. И я знала, как это сделать. Алка, моя подружка, работала в таком месте, что знать все обо всех было ее прямой обязанностью. Не посмотрев на часы, я набрала знакомый номер, выслушала все, что разбуженная подружка обо мне думает, но, в конце концов, выторговала у нее обещание заняться Крыловым завтра с утра в обмен на подробный рассказ о своих приключениях.

* * *
        - Ну, мать, ты даешь!- Алка объявилась ни свет, ни заря - то ли хотела взять реванш за ночной звонок, то ли не совладала с любопытством.- Крылов-то твой крутой мужик оказался.
        - Ты узнала? Кто он?
        - Кто-кто. Олигарх в пальто! Или головорез, что, в принципе, одно и то же! То есть, нонче, он, конечно, солидный бизнесмен, так сказать, владелец заводов и пароходов, но было время - навел он шороху. Короче, знаменитость, не к ночи будь помянут!
        - Знаменитость, говоришь? А почему я о нем ничего не слышала?
        - Да что ты вообще слышала?- беззлобно подколола Алка.- К тому же, Крылов твой не местный. Из Хабаровска он. А с какой стати ты вообще им интересуешься?- с опозданием проявила бдительность подружка.- Вроде не твоего поля ягода и пересечься вам негде.
        - У него какие-то дела с Сальниковым,- ответила я уклончиво, на что Алка недоверчиво хмыкнула.
        На секунду мне стало стыдно, я не привыкла обманывать, но я утешила себя тем, что обязательно расскажу обо всем подруге, когда придет время. Обнаглев окончательно, я попросила ее еще об одном одолжении: забрать на время Наташу. У Алки за городом имелась шикарная теплая дача, где круглый год проживала ее матушка. Вот туда-то я на свой страх и риск и рассчитывала пристроить девочку - оставлять ее одну в доме я с некоторых пор опасалась, а вся ее родня - по крайней мере, вменяемая - временно пребывала в недееспособном состоянии.
        Все уладилось на удивление быстро. Наташа не сопротивлялась и к полудню уже перебралась на новое место жительства.
        Глава 15
        В больницу я позвонила прямо от Алкиной мамы. Меня ждала хорошая весть: Татьяна и Карина вышли из комы практически одновременно. Так что я могла их навестить, хотя врач специально оговорился, что визит должен быть предельно коротким. Скворцову досталась самая большая доза отравы, и он до сих пор не пришел в себя, но за его здоровье врачи не опасались - все необходимые меры были приняты.
        Новоиспеченная вдова встретила меня неласково. На фрукты и соки даже не взглянула. Впрочем, на теплый прием я и не рассчитывала. Будь моя воля, я б век ее не видела: когда-то такая же «охотница» лишила меня семьи, разрушила мою жизнь как-то походя, между делом, так что наша неприязнь была взаимной. Но мне нужно было задать девчонке несколько вопросов, и личные счеты пришлось отложить на потом.
        - Как ты?- нейтрально спросила я. Карина пожала плечами, но я и так видела, что все у нее прекрасно. Вот что значит молодость,- подумала я с невольной завистью,- хоть дустом трави - все нипочем! Некоторая бледность была ей даже к лицу: оно выглядело одухотвореннее, а глаза казались просто огромными.
        Возможно, все это повлияло на то, что, задавая свой вопрос, я не стала церемониться:
        - Ты в курсе, что тебя подозревают в убийстве мужа?- спросила я напрямик.
        - Кто это меня подозревает, интересно знать?- прищурилась Карина.- Следователь ничего такого не говорил.
        - Тебя уже допрашивали?- искренне удивилась я.
        - А то как же,- усмехнулась девушка.- Я только глаза открыла, а он уже на стульчике сидит, ручку наготове держит.- Она на секунду задумалась, потом широко, демонстративно улыбнулась: - А! Знаю! Это старая карга тебе в уши напела. Угадала? Никак не может простить, что ее перезрелую доченьку бортанули. Только зря старается: я чиста, как белый снег, у меня и алиби, и отсутствие мотива.
        - Хочешь сказать, что любила мужа?- не удержалась я от иронии.
        - Да ни капельки! Только лохушки вроде тебя этой любовью бредят, книжек начитамшись, а потом сопли на кулак мотают да детей в одиночку растят,- сказала она с неожиданной злостью.- Мне такого счастья даром не надо.- Глаза Карины во время этой тирады оставались холодными как лед, а вот голос утратил привычную бархатистость и скреб слух как наждачная бумага. Заметив мой взгляд, она вдруг осеклась и резко отвернулась.
        - Тебе повезло,- признала я очевидное, чтобы расположить к себе собеседницу,- ты отхватила солидный куш. Сопли на кулак мотать точно не придется. Дом просто огромный.
        Карина оживилась:
        - Ой, я даже еще не везде была. Говорят, там даже где-то есть библиотека!
        Я покивала с притворным сочувствием:
        - Ясно, ясно. Ну, ты-то предпочла начать осмотр со спальни, верно?
        Зря я это сказала. Карина мгновенно окрысилась:
        - Я с ним не спала, если хочешь знать. И вообще: чего ты ко мне примоталась, повариха? Чего тебе надо? Нотации мне читать про «облико-морале»? Даже не начинай. Не прокатит. И убийство ты мне не пришьешь, потому что я его не убивала! Он мне нужен был живым.
        - Этот старый урод?- не поверила я.
        - Подумаешь! Старый, зато богатый. Правда, денежки-то не его были. Сечешь? Так что богатой вдовы из меня не получится. Следователь как об этом узнал, так чуть не прослезился - такая красивая версия лопнула.
        - Погоди, а чьи же тогда деньги? Дом?
        - Папашкины,- усмехнулась Карина.- Все до копеечки на него записано. А там, я слышала, миллионы и миллиарды. Прикидываешь, какой кадр? Игоряша только ежемесячное содержание получал. Тоже, конечно, деньги нехилые, да только теперь, когда его нет, мне ничего не светит.
        - И давно ты об этом знала?
        - С самого начала. Мы люди не гордые, не до жиру. Слушай, отвяжись, а?- попросила она почти человеческим голосом.- Голова болит от этой отравы.
        - Извини, только я еще хотела спросить: вы, когда пили, неужели ничего не заметили?
        - Ты когда-нибудь наркотики пробовала?- ответила она вопросом на вопрос.
        - Бог миловал. А что?
        - А то, что эта дрянь действует быстро и незаметно. Мы нричего не подозревали, пока не стали хохотать, как сумасшедшие. Ты себе смеющуюся Розалию Львовну можешь представить? Вот то-то. Она так смеялась, что не могла говорить. Потом мне стало жарко. Конечно, я понимала, что со мной и с остальными что-то не то творится, но к тому времени было уже поздно, я потеряла сознание.
        - А кто, по-твоему, мог вас отравить?
        - Понятия не имею. За столом никто ничего не подливал, за это я ручаюсь, а в остальное время…
        - Ты знакома с Крыловым?
        - Это еще кто?
        - Захар Ефимович, друг Сальникова, большой такой, толстый, лысый.
        Карина фыркнула:
        - Фу! Я бы на такого внимания не обратила.
        - Говорят, он олигарх.
        В глазах девушки мелькнул интерес и она слегка сменила тон:
        - Нет, не встречала. Я бы запомнила.
        «Еще бы,- подумала я злорадно,- у тебя, небось, специальная книжечка есть, где все олигархи записаны, учтены и пронумерованы».
        - А почему ты спрашиваешь?- Карина, глядя на мое лицо, заподозрила неладное.
        - Да так… Последний вопрос: ты знаешь, где живет Соня?
        - Какая Соня? Тоже лысая и толстая?
        - Скорее наоборот: кудрявая и худая. Она у вас до меня работала.
        - Повариха, что ли?
        - Да.
        Карина скривила губы:
        - С какого перепугу я должна знать, где живет прислуга? Зачем она мне? Пока работала - на чердаке обреталась, как и все вы. Потом, вроде, уволилась. А ее паспортом я не интересовалась. Розалию спроси. Это по ее части.
        - А почему она уволилась, помнишь?
        Что-то такое промелькнуло на лице девушки. В нем появилось нечто неуловимое, как будто она приготовилась уклоняться от ударов, но потом передумала и перешла в нападение:
        - Все!- рявкнула она.- Ты меня достала. Пусть этим менты занимаются, а ты вали отсюда к своим кастрюлям!
        Карина была настроена решительно, и мне пришлось уйти, но я не расстроилась: оставалась еще экс-супруга Сальникова - Татьяна и слабая надежда на то, что она окажется более разговорчивой.

* * *
        - Как жаль, что это не я его убила!- огорошила меня Татьяна.
        За все время, что я работала у Сальниковых, мы с ней не сказали друг другу и двух слов, я даже сомневалась, что дамочка помнит мое лицо, но Татьяна не только меня признала, но вроде как даже обрадовалась. Дежурную порцию витаминов она не отправила на тумбочку, а плюхнула поверх одеяла, запустила руку в пакет, нашарила там яблоко и с видимым удовольствием откусила.
        Не в пример своей молодой сопернице, краше она после пережитого не стала и выглядела изможденной, вот только глаза, раньше похожие на глаза мороженой скумбрии, теперь горели азартом и жаждой жизни.
        Все это я заметила до того, как Татьяна выступила со своим программным заявлением, после него у меня на некоторое время пропал дар речи.
        - Может, я попозже зайду?- предложила я неуверенно.
        - Ну уж нет! Давайте поговорим, а то тут с тоски умереть можно.
        - С тоски оно конечно было бы обидно,- промямлила я, с неохотой присаживаясь на краешек стула.- А вы уже думали насчет того, кто мог бы сотворить такое с Игорем Владимировичем?
        - Да какая разница?- легкомысленно отозвалась та. Несмотря на ввалившиеся щеки и синяки под глазами, Татьяна будто бы помолодела лет на десять.
        - Ну, все-таки убийство - дело серьезное,- попыталась я ее образумить и добавила для солидности: - Нехорошо.
        - Это вы его плохо знаете. Иначе бы так не говорили.- Она говорила с полным ртом, так что я с трудом угадывала ее слова.- Редкая сволочь был мой муж.- Она, наконец, проглотила кусок яблока, и фраза прозвучала особенно отчетливо.
        - И многим он насолил?
        - Многим. Если всех перечислять, до вечера не управимся.
        - Вам, например…
        - Мне - особенно. Я ведь его любила.- Татьяна сказала это без особой грусти, как будто говорила о ком-то другом, а не о себе.- Поначалу он заморочил мне голову своими теориями, я всерьез считала себя феминисткой. Любовь, свободная от пошлости и обывательских условностей. Но после его третьей измены, которые я с трудом, но проглотила, мне пришлось признаться себе, что каким бы мужским ни был мой интеллект, я самая обыкновенная баба. Это открытие меня сильно разочаровало. Оказалось, что мне нужен верный муж и хороший отец для моей дочери не меньше, чем какой-нибудь…- она помахала в воздухе рукой с недоеденным яблоком, подыскивая нужное слово,- булочнице! Представляете?
        Я кивнула: тоже мне открытие.
        - Я презирала себя за слабость и дико ревновала,- продолжала тем временем Татьяна.- Самоирония не помогала. Бодро читая студентам лекции о философии стоиков и эпикурейцев, я вдруг теряла нить рассуждений, потому что перед глазами всплывало лицо очередной мужниной любовницы. Я перестала спать по ночам: стоило закрыть глаза и мне грезилось, как я подмешиваю отраву своей сопернице или сталкиваю ее хорошим пинком под колеса трамвая.
        Я насторожилась, и Татьяна немедленно это заметила:
        - Ну что вы так смотрите, Катенька?- Надо же, она помнит мое имя!- Я действительно об этом мечтала, но так ничего и не сделала. К тому же это было давно. Очень давно. С тех пор все изменилось.
        - Что изменилось?- спросила я машинально, прикидывая про себя, могла ли эта решительная особа превратить свои мечты в реальность? На мой взгляд - легко.
        - Я его разлюбила. Игорь заставил меня вытравить из себя ревность, но вместе с ней вытравилась и любовь. И когда я трезво посмотрела на него, то многочисленные угри на носу показались мне не трогательными, как раньше, а отвратительными. Я вдруг поняла его мать, которая месяц проплакала, увидев вопиющее уродство ее чада. Я поняла, что дело не в философии: мой дорогой крутился вокруг юбок только для того, чтобы убедиться, что не настолько безобразен. Игорь вовсе не монстр, он - ничтожество.- Ее голос звучал немного удивленно, при этом она смотрела на жалкий яблочный огрызок в своей руке, потом осторожно и немного брезгливо положила его на краешек тумбочки.
        - Почему же вы, поняв все это, оставались в его доме?- спросила я, чувствуя неловкость от неожиданных откровений своей бывшей хозяйки.
        - А куда мне идти? Я привыкла жить рядом с большими деньгами. И мне это нравится. Нравится знать, что здесь ничего не изменится и никому не грозит нужда. И куда прикажете девать маму и Наташу?
        Меня слегка покоробило от ее слов. В них не было никаких чувств по отношению к матери и дочери, Татьяна говорила о своих родных, словно это была всего лишь досадная помеха. Не замечая моих чувств, она продолжала:
        - Когда-то мы жили в достатке, но потом…- она вдруг осеклась, словно поняв, что сказала лишнее и бросила на меня быстрый опасливый взгляд.
        - Ну, хорошо, вам это было удобно,- кивнула я задумчиво,- а ему? Зачем он держал вас при себе? Из-за дочери?
        - На Наташу ему было плевать. С мамой они тихо друг друга ненавидели, но поддерживали вынужденное перемирие. А я была ему нужна. Игорь - эгоист. Он использовал меня вместо жилетки. Он доверял мне свои проблемы, чувства, отчаяние, а я терпеливо все выслушивала. Так ему становилось легче. Он оплакивал у меня на плече очередную несчастную любовь, я его утешала, а другие женщины с ним спали.
        Она так просто говорила об этом, что меня покоробило, но время для полемики было неподходящее. Я воздержалась от комментариев и спросила с деланным безразличием:
        - Игорь Владимирович был очень богат?- Таня рассмеялась.
        - Богат? О нет!
        - Но его коллекция? Дом? Машина?
        - Это да. Но в остальном он целиком зависел от отца, так как деньги принадлежали старшему Сальникову. Игорь получал только процент - жестко фиксированную сумму. Таков был уговор. Плюс деньги на коллекцию. Это святое.- По интонации Татьяны я догадалась, что эту тему она развивать не собирается, и благоразумно решила не торопить события.
        - Давно Игорь Владимирович увлекается коллекционированием?
        - Куклами? С детства. Дети не хотели с ним играть, он все время был один. Так появились куклы. Потом все изменилось, но детская любовь осталась навсегда. Я их ненавидела,- сказала она задумчиво, как будто прислушиваясь к чему-то внутри себя.
        - Поэтому устроили пожар?
        Она содрогнулась. Краска как-то сразу отхлынула от лица женщины, сделав его неживым, бесцветным, страшным. Я испугалась, что сейчас она прогонит меня. Прогонит еще до того, как я успею задать все свои вопросы, поэтому заторопилась перевести разговор на другую тему:
        - Вы знаете Захара Ефимовича Крылова?
        Она задумалась.
        - Вроде бы я слышала это имя. Но очень давно…
        - Он такой очень крупный мужчина. Совершенно лысый…
        - Багор? Ну, конечно, как же я могла забыть!- Она отчего-то рассмеялась, а я не могла скрыть удивления.
        - Багор?
        - Да! Это, конечно, кличка.
        - Вы знакомы с этим человеком?
        - Нет. Но Игорь его так и описывал: лысый гигант.
        - То есть он друг Игоря Владимировича?
        - Напротив - он его враг.
        Глава 16
        Рассказ Татьяны стал для меня полной неожиданностью. Игорь Сальников родился и вырос в Хабаровске. К тому времени, когда Советская власть приказала долго жить, он трудился инструктором райкома комсомола. Как передовой комсомолец он не растерялся, когда подул ветер перемен и вместе с группой товарищей затеял создать банк на базе комсомольских взносов, чтобы показать молодежи пример предпринимательства.
        Затея почти удалась. Деньги благополучно ушли с райкомовского счета, только вот банк так и не открылся. Оба партнера Сальникова - первый и второй секретари райкома - погибли в автокатастрофе. Немалые деньги с банковского счета уплыли в неизвестном направлении. Сальников, естественно попал под подозрение. Его обвиняли в заказном убийстве и краже, но доказать его вину следствие не сумело. Или не захотело, получив солидные отступные. Так, по крайней мере, считали в городе. В случайное совпадение к тому времени уже никто не верил: перестройка быстро вылечила народ от наивности.
        Когда шум понемногу утих, Сальников подался в брокеры. И преуспел. Несколько лет он крутил на бирже неизвестно откуда взявшиеся деньги, но потом ему и этого показалось мало. Он мастерски подделал бухгалтерские сведения и запустил их на биржу. Началась паника, чем и воспользовался мошенник: под шумок ему удалось скупить по дешевке акции, которые после того, как тревога была объявлена ложной, он сбыл уже совсем по другой цене. В результате состояние Сальникова утроилось. Из советского комсомольского вожака он превратился в скромного российского олигарха.
        Все бы ничего, но в числе облапошенных оказались хабаровские братки, которые здорово погорели на афере. В отличие от милиции, они оперативно вычислили виновного, после чего пригласили предприимчивого Игоря Владимировича на принудительную прогулку в отдаленную часть тайги. Этот «пикник» Сальников до самого конца вспоминал с содроганием, а Багра поминал исключительно в состоянии сильного подпития и только шепотом.
        Однако, даже будучи припертым к стенке, мошенник умудрился запудрить своим похитителям мозги, пообещав отдать все нажитое непосильным трудом имущество, для чего и отпросился на пару часов в город - якобы снять деньги со счетов. Больше его ни в Хабаровске, ни в окрестностях никто не видел.
        Искали его долго, но время было неспокойное: большая часть братков полегла в междоусобных разборках. Только о Багре ничего не было слышно, так что Сальников всегда держался в тонусе.
        - То есть на свадьбе Багор появиться не мог?
        - Боже упаси! Игоря бы удар хватил! Он его до смерти боялся.
        - Но ведь столько лет прошло. Багор мог давно забыть об этом случае, преуспеть, остепениться.
        - Мог бы, но у страха глаза велики. Этот кошмар преследовал Игоря много лет. Кстати, а вы-то откуда знаете об этом человеке?- Татьяна наконец-то задала вопрос, которого я ждала с самого начала, но все равно оказалась не готова к ответу.
        - Да так,- промямлила я,- вроде, Карина упоминала…
        - Вполне может быть,- неожиданно легко согласилась Таня,- меня Игорь просто извел рассказами об этой истории, а в последнее время он совсем потерял контроль, стал много пить, дергался по любому поводу. Я не придавала этому значения - он всегда был параноиком,- но оказывается, интуиция его не обманывала.
        - Думаете, это Багор достал вашего мужа?- Ответа на этот вопрос я ожидала с замиранием сердца.
        - Багор? Нет, что вы, не может быть!- Таня даже улыбнулась.- Насколько я могу судить об этом человеке по рассказам Игоря, Багор скорее превратил бы моего мужа в диетический фарш для котлет.
        - Времена меняются.
        - Ну, не настолько. Это убийство… Оно какое-то женское, что ли. В наше время мужчины редко прибегают к яду. И орудие убийства… Мне следователь рассказал, что Игоря проткнули чуть ли не вязальной спицей. Можете себе представить? Бывший рэкетир и вязальная спица - бред!
        В ее словах была своя логика, но это меня не слишком успокоило. Насколько я успела узнать Захара Ефимовича, смекалки ему было не занимать, а уж на то, чтобы представить убийство делом рук ревнивой дамочки много ума не надо. У него небось и алиби имеется.
        Напоследок я подробно расспросила Татьяну о деталях того вечера, но ничего нового не узнала. Как и две другие женщины, она утверждала, что никто из присутствующих ничего не подмешивал к коктейлям. Таня отключилась одной из первых, почти не успев сообразить что к чему. Свадьба бывшего мужа - пусть даже гражданского - очень ее расстроила, так что свой коктейль женщина выпила почти залпом и почти сразу потеряла сознание.
        Мы расстались почти подругами, избавившись от мужа-тирана, Таня словно сбросила гипсовую маску, под которой обнаружилось вполне симпатичное лицо. Она рассказала мне даже больше, чем я рассчитывала, но я не могла отделаться от ощущения, что она пыталась отвлечь мое внимание от чего-то важного. Однако сколько бы я ни прокручивала в голове наш разговор, ничего подозрительного не обнаружила.
        Адрес бывшей кухарки Сони Татьяна, к сожалению, не знала, но я, кажется, догадалась, как его раздобыть. Для этого следовало срочно вернуться на виллу Сальниковых.
        Отправляясь в больницу, я ни на что особенно не надеялась, свалившаяся на меня информация била через край. Круг подозреваемых не только не уменьшился, он разбухал на глазах. То, что в него попал Крылов, у которого обнаружилось весьма занимательное прошлое, меня скорее огорчало, чем радовало. Обидно лишаться единственного вменяемого помощника, пусть даже и обладающего отвратительным характером. Оставалось загадкой, как давнему кредитору удалось вычислить Сальникова так вовремя. Да и срок давности нельзя сбрасывать со счетов. Ждать пятнадцать лет, чтобы отомстить? Немногие на это способны. Тем более повод не казался мне слишком серьезным: убей Багор мошенника пятнадцать лет назад, под горячую руку, это я еще могла бы понять, но через столько лет, да еще не попытавшись вернуть украденное. Не то чтобы я пыталась оправдать этого несносного типа, но что-то тут не складывалось.
        Помимо всего прочего, я до сих пор не могла разгадать, как все это было проделано. Три женщины в один голос утверждали, что вся компания постоянно находилась вместе. Исключение составлял Скворцов, который отлучался на пару минут, чтобы отнести коктейли в столовую, но в этот момент его видела я сама и не заметила ничего подозрительного. Так как яд попал в коктейли? И кто заколол бонвивана Сальникова?
        Увлекшись расследованием, я совсем позабыла про еду, желудок сварливо напомнил о себе громким бурчанием. В этот момент я как раз поравнялась с витриной роскошной итальянской кондитерской с романтическим названием «У Луиджи», где как на грех имелся полный ассортимент свежайших пирожных. Слишком дорого,- решила я, но желудок взвыл во весь голос. Парочка случайных прохожих недоуменно заозирались. Была не была. Одно пирожное и чашечка кофе меня не разорят. В конце концов, даже доморощенный частный детектив имеет правло на обеденный перерыв.
        Я решительно вошла в зеркальные двери.
        Глава 17
        Действительность нанесла мне сокрушительный удар где-то на полпути к цели. Затейливо украшенный зал кондитерской был уставлен столиками, за одним из них сидел Крылов. Он был облачен в дорогой костюм пастельных тонов, что не мешало ему выглядеть давно некормленой хищной птицей. Но не его зловещий вид заставил меня резко затормозить, лихорадочно ища пути к отступлению. Захар Ефимович был не один. На соседнем стуле, как павлин на жердочке примостилась длинноволосая фея. С точки зрения изготовителей куклы Барби это была просто идеальная модель: длинноногая зеленоглазая блондинка с роскошной фигурой и улыбкой чеширского кота, навернувшегося с очень высокого дерева, женщина с зелеными глазами, холодными как сталь, и с фальшивыми манерами, которыми она пытается сгладить невыгодное впечатление от этих глаз. Похоже, ей всю жизнь приходится притворяться. От нее веяло болотным сквозняком, как от русалки.
        Бежать было поздно, любое резкое движение привлекло бы внимание воркующей парочки, а мне не хотелось выглядеть трусихой в его глазах.
        Пока я мечтала о том, чтобы взять и раствориться в воздухе, меня заметили. Крылов удивился, но немедленно сделал вид, что рад меня видеть и пригласил за стол, украшенный пунцовыми розами и ароматическими свечами, плавающими в золотой вазе в форме гондолы.
        Зеленые глаза русалки окинули меня оценивающим взглядом, и тут же их прикрыли скромно опущенные ресницы. Этот взгляд решил все. Девчонка поставила мне двойку с минусом по шкале конкурентоспособности. По ее мнению мужчины, насмотревшись на рекламных красоток, желали себе в подружки если уж не сами оригиналы, то хотя бы хорошие копии, так что у меня с моими аппетитными округлостями и животиком-думочкой не было ни единого шанса. Тем лучше,- подумала я, злорадно наблюдая как фея ковыряет десертной ложечкой фруктовый салат, зато я могу есть все, что мне захочется - терять-то мне нечего!
        Я выпила белое вино, заказанное Крыловым специально для меня, и слопала штук пять вкуснейших пирожных. То ли от вина, то ли от того, как одобрительно поглядывал в мою сторону Захар, мне стало весело. Я выложила кое-что из того, что узнала сегодня в больнице, благоразумно умолчав о том, что разведала о нем самом.
        С вином я явно переусердствовала. Мне стало казаться, что Захар не просто внимательно меня слушает, но и смотрит как-то по-особенному. Мне это нравилось.
        Оставшаяся не у дел русалка мрачнела на глазах. Но не сдавалась. Она поглядывала на Крылова своими зелеными глазами и извивалась, как кошка, готовая запрыгнуть на колени. Она пыталась даже заговорить, но все время захлебывалась собственной яростью. Дурашка! Зря она так кипятится. Победа всегда достается русалкам, так что грешно ревновать к моему маленькому успеху, продиктованному сиюминутной блажью вожделенного олигарха, которого явно забавляла и ее ревность.
        Мой внутренний голос, захлебываясь в белом вине, отчаянно сигналил: «SOS»! Когда температура за столиком достигла точки кипения, я вежливо отпросилась в туалет. По правде говоря, я собиралась свалить по-тихому, так как спектакль явно затянулся и в туалет заглянула только для видимости. Собственное отражение в зеркале отрезвило меня похлеще ледяного душа. Вылитый пятачок! Глазки щелочки, затерявшиеся среди пухлых пунцовых щечек на мой взгляд могли соблазнить разве что слепого. Счастье, что это лицо я видела каждое утро и не слишком расстроилась.
        Туалет в заведении поражал своей роскошью. Кругом хрусталь и мрамор, унитаз, и тот с музыкой! Подивившись на гламурные чудеса, я собралась было восвояси, но тут в пафосный уголок задумчивости ворвался ураган. Русалка загородила мне выход. Ее взгляд не сулил ничего хорошего.
        - Можно мне пройти?- спросила я на всякий случай.
        - Размечталась! Ты на кого замахиваешься, свиноматка?
        - Ни на кого,- смиренно ответила я, стараясь не обижаться на «свиноматку». Мало ли что: дамочка настроена решительно и явно не намерена выпускать добычу из костистых лапок.- Вы зря волнуетесь. Захар Ефимович на меня даже не смотрел.
        - Смотрел? Не обольщайся!- Она расхохоталась, как голодная гиена.- Если и заметишь его внимание, то только в одном случае - если он приглядывает тебя на холодец!
        - Да что это такое, в конце концов!..- не выдержала я, но договорить не успела - русалка набросилась на меня и в одно мгновение сбила с ног.
        Некоторое время мы, визжа и царапаясь, катались по кафельному полу. Я молотила руками почти в слепую, пару раз кулак угодил во что-то мягкое, отозвавшись особенно громким воплем. Но силы явно были не равны. Закаленная в боях жилистая девица сражалась как тигр, и все время норовила пустить в ход ноги. В конце концов, она затащила меня в кабинку и попыталась макнуть головой в унитаз, но тут на мое счастье наши крики услышал кто-то из персонала. Нас растащили.
        Если моя спарринг-партнерша выглядела плачевно - порванные колготки и подбитый глаз,- то мой собственный вид был ужасен. Одежда - в клочья, волосы, которые я обычно скалывала в пучок, висят мокрыми водорослями, физиономия красная, как свекла. Пока я подсчитывала потери, в дверях нарисовался сам предмет боксерского поединка - господин Крылов. Его появление не порадовало не только меня - мне уже все было по барабану - но и русалку. Возникла неловкая пауза. Обозрев поле битвы, Захар не изменил выражение лица, только стиснул руку в кулак.
        - Пошли,- бросил он мне через плечо, круто развернулся и вышел, даже не поинтересовавшись, последую ли я приказу. Не знаю почему, но я безропотно поплелась следом. Русалка заверещала, бросилась было на меня, пытаясь остановить. Я испуганно присела и приготовилась ко второму раунду. Захар Ефимович, не торопясь, поднял большую руку, без напряжения ухватил красотку за шиворот, пригвоздив ее к месту, и спокойно сказал:
        - Полегче, детка.
        Мы загрузились в машину. Наверное, я должна была чувствовать себя победительницей, но мне было противно. И стыдно. Если бы не превратившаяся в лохмотья одежда, я никогда бы не воспользовалась помощью Захара. Он вынудил меня, и я почти ненавидела его за это. Крылов тоже пребывал в мрачном расположении духа. На меня не смотрел, вел машину молча.
        Я посмотрела в окно, чтобы не видеть его высокомерный затылок и вдруг обнаружила, что мы едем не в дом Сальниковых, а совсем в другую сторону. Я тут же напряглась и нервно заерзала на сиденье. Куда меня везет этот бывший бандит? Или не бывший?
        Захар Ефимович почувствовал мое беспокойство, словно имел глаза на затылке.
        - В чем дело?
        - Ни в чем,- храбро соврала я.
        Он так резко затормозил, что меня швырнуло вперед. Крылов обернулся, взглянул на меня, вслед за головой медленно развернул свой неуклюжий корпус, заслонив свет из окна. Мне захотелось зажмуриться. Его и без того неживые глаза, которые я увидела так близко, вовсе остановились.
        - Не ври мне, Катя,- сказал он спокойно, но мне почудилась в его голосе угроза.- Чего ты боишься?
        - Я не боюсь. Просто… а куда мы едем?
        - Увидишь. Скоро.
        - Я не хочу скоро. Я вообще не хочу. Мне надо домой. Можно я выйду?
        Не дожидаясь разрешения, я ухватилась за ручку двери, но он меня опередил. Щелкнул центральный замок, двери заблокировались.
        «Это конец»,- подумала я тоскливо.
        - Объясни, наконец, что тебя так напугало?- потребовал мой похититель. Терять мне было нечего, и я спросила напрямик:
        - Как вы оказались на свадьбе Игоря Владимировича?
        - Ах, вот оно что!- Он усмехнулся.- Значит, в то, что меня просто пригласил старый друг, ты не веришь?
        Я помотала головой, не глядя в его сторону.
        - Я мог бы тебе соврать, сказав, что получил приглашение. Оно у меня, кстати, действительно имеется.- Отдуваясь, он залез во внутренний карман пиджака и достал аккуратно свернутый листок. Узел его галстука съехал при этом под самое ухо и сильно ему мешал. Крылов развернул листок. Это оказалась телеграмма. Не веря своим глазам, я стала читать. Это действительно было приглашение с указанием времени и даты бракосочетания Сальникова. Подписи не было. Оставалось только гадать, кто прислал приглашение его злейшему врагу, от которого Сальников прятался даже спустя столько лет.- Убедилась?- усмехнулся «каменный гость».
        - Но кто же прислал вам телеграмму?
        - Не знаю, но очень хочу выяснить. Мне нужна полная информация. Иначе говоря, если у меня грязные штаны, то я хочу знать, на чем сидел. Теперь твоя очередь. Как ты догадалась?
        - Розалия Львовна вас не признала, а ведь она много лет провела рядом с Сальниковым. Потом, вас не было в списке приглашенных. Ну а сегодня я узнала всю правду от Татьяны. Ее муж рассказывал о вас.
        - Мда… Внешне ты, конечно, не фонтан, но в наблюдательности тебе не откажешь.
        Я так разозлилась, что забыла о том, что должна бояться.
        - Слушайте! Почему вы мне все время хамите?!- Заорала я.- Какое вам дело до моей внешности? Да, я толстая! Но я вам в подруги не навязывалась! Выпустите меня, а сами можете вернуться и забрать вашу Барби. Когда синяк пройдет, она будет как новенькая.
        Громкий смех оборвал мою тираду. Это было уже слишком. Я вцепилась в ручку и принялась трясти ее что есть мочи.
        - Погоди, не кипятись,- все еще посмеиваясь, попросил Крылов, вновь заводя машину.- Ты меня неправильно поняла. Ты хорошенькая, просто тебе следует уладить вопросы с гардеробом.
        - Моему гардеробу в данный момент уже ничто не поможет.
        - Ну, это мы сейчас увидим.
        Глава 18
        Сколько себя помню, я всегда избегала смотреть на себя в зеркала примерочных. Что толку себя расстраивать?
        - Это просто шикарно, мне кажется, а вы как думаете?- Стильная немолодая дама смотрела на меня выжидательно. Только что она буквально силой заставила меня примерить подобранный ею комплект. Я не сдалась бы так легко, если бы не опасалась, что находящийся за тонкой занавеской Захар Ефимович просто не перенесет вторую за день драку.
        - Только взгляните, как ладно сидит на вас эта изумрудная юбка!- хозяйка бутика продолжала свою вкрадчивую пытку.- Она очень мудро скроена: в ней вы смотритесь настолько изящнее, что и мне с трудом верится в вашу упитанность. Взгляните на себя, убедитесь сами! Эти ниспадающие складки скрадывают все лишнее, а вот эта блуза великолепно подходит к вашим волосам. У вас роскошные, дивные, тициановские волосы! Никогда не стягивайте их в пучок - это преступление!
        По-моему, они просто рыжие, эти волосы,- подумала я уныло. И чего дамочка так распинается? Я не привыкла, чтобы продавцы так со мной церемонились. Обычно, едва скользнув взглядом по моей фигуре, они цедят что-нибудь вроде: «у нас нет ваших размеров». Однако сегодня все изменилось. Крылов привел меня в этот бутик и сдал с рук на руки хозяйке. Теперь она от меня не отстанет. И убежать нельзя - всю одежду собрали в узел и унесли. Подозреваю, что на помойку.
        Я неохотно повернулась к зеркалу. Этого вида унижений я боялась больше всего, так как всегда старалась игнорировать свою внешность, избегала даже улиц с широкими витринами, в которых мог бы отразиться мой силуэт. Но эта мадам не успокоится, пока я не похвалю ее выбор. Так тому и быть. Я бросила взгляд в зеркало и тут же трусливо отвернулась, но что-то меня зацепило. Я решила повторить попытку и с изумлением всмотрелась в свое отражение.
        Ей богу, я чуть не расплакалась!
        Я выглядела ВЕЛИКОЛЕПНО!
        Так великолепно, словно только что потеряла два размера. Мне захотелось обнять хрупкую наставницу, но я постеснялась.
        - Вот видите! Я была права. Вам нравится!- расплылась женщина, заметив мой порыв.- Захар Ефимович знает толк в женщинах, завидую его вкусу: вы просто богиня!
        Это было уже слишком. Еще раз поблагодарив хозяйку бутика, я бросилась к выходу, даже не взглянув на своего благодетеля.
        Крылов нагнал меня уже возле машины. Вопреки сложившейся традиции, он не стал язвить и вообще не докучал мне разговорами до самого дома. Только у ворот сообщил будничным тоном, что завтра с утра заедет за мной, и велел собрать все самое необходимое для небольшого путешествия.
        Не дав мне ни опомниться, ни возразить, несносный тип умчался, оставив меня в полном недоумении.
        Дом встретил меня зловещей тишиной. Я уже пожалела о своем решении вернуться сюда, но мне необходимо было поговорить с Соней. Ее адрес я рассчитывала найти в записях Розалии - мне ли не знать, как тщательно она следила за хозяйством. Пока она в больнице, никто не сможет мне помешать.
        Как же я была самонадеянна!
        Вылазка в комнату старухи отняла у меня все силы. Я даже взглянула мельком в зеркало, ожидая увидеть седину в своих волосах. Мне чудились звуки и шорохи, которые, возможно, были вполне безобидны, но от них стыла кровь в жилах, и сердце выбивало барабанную дробь.
        И ладно бы толк был во всей этой затее! Поминутно оглядываясь на дверь, я добросовестно пролистала все бумаги, которые смогла обнаружить в комнате Розалии, все бухгалтерские книги, которые вредная старуха вела с незапамятных времен.
        Адреса Сони нигде не было.
        Я не нашла даже записи о приеме ее на работу, зато прочла напротив своего имени весьма нелицеприятную характеристику. Оказывается, Розалия считала меня ленивой и …Господи, прости!.. нечистой на руку!
        За окном стемнело. О том, чтобы возвращаться домой, не могло быть и речи. Кроме того, я устала, как собака и страшно хотела спать. В конце концов, я решила, что ничего страшного не произойдет, если я переночую в доме.
        Только заперев входную дверь изнутри, я почувствовала себя в безопасности и тут же малодушно пискнула, поймав чей-то взгляд.
        «Тьфу ты, черт»,- выругалась я сквозь зубы, сообразив, что передо мной мое собственное отражение. В новых шмотках меня не узнала бы даже вражеская разведка. Я рассердилась еще больше: ну не верю я в чудесные превращения! Последние годы я жила строго по принципу: «что ни делается, все к худшему» и широкий жест Крылова воспринимала, как еще один способ указать мне на мое место. На душе стало гадко, захотелось немедленно снять с себя шикарный наряд, чтобы, не дай бог, не поверить в то, что я могу быть привлекательной.
        И никуда я с ним завтра не поеду, думала я, шагая вверх по лестнице.
        Не знаю, почему я вдруг остановилась перед дверью в свою комнату. Не вполне осознавая, что делаю, я уставилась на дверную ручку. Мне показалось, что она пошевелилась. Должно быть, померещилось, попыталась я успокоиться после того, как сверлила ручку взглядом целую минуту. Чтобы доказать себе, свою смелость, я решительно взялась за ручку и вдруг… Щелк!
        Звук шел изнутри, из-за закрытой двери. Мне стало дурно, я с трудом сглотнула. Захотелось ущипнуть себя, чтобы убедиться, что я не сплю. Однако ни в одном сне меня еще не тошнило так натурально.
        Щелк!
        Кто-то баловался, бросая в дверь мелкие предметы.
        Но ТАМ НИКОГО НЕТ!
        В ответ на эту здравую мысль внутри что-то зашуршало, как будто осыпалась горка мелких камешков. В звуке не было ничего угрожающего, но я так испугалась, что тихонько заскулила и попятилась. Я бы убежала, но ноги как будто приросли к полу. Новая одежда мгновенно пропиталась потом, я чувствовала резкий запах моего страха.
        Стало тихо.
        Не знаю, сколько это продолжалось, но я успела отдышаться и даже осмелилась подать голос. Он звучал как чужой, когда я прохрипела:
        - Эй, кто там? Выходи.
        В ответ снова что-то зашелестело. Послышался топот и вроде бы даже тихий, едва слышный смешок.
        Это было невыносимо. Я зажала уши, чтобы ничего не слышать. Бежать! Но как повернуться спиной к двери?! Это было выше моих сил, и я продолжала стоять.
        Некоторое время внутри было тихо, потом возня и сопение возобновились. И тут меня осенило: все происходящее может быть проделками Наташи. Маленькая разбойница вполне могла сбежать от моей подруги и пробраться в дом, а в отместку за то, что я спровадила ее в то время, когда в доме происходить столько интересного, устроила мне этот жестокий розыгрыш. Считать убийство собственного отца приключением решился бы только человек с больной психикой, но кто сказал, что у бедной Наташи она здоровая? Достаточно вспомнить ее рисунки и странные фантазии.
        Мне почти удалось убедить себя в том, что со мной шутит шутки маленькая испорченная девочка, но когда я взялась за дверную ручку, рука сильно дрожала. Тем не менее, я строго сказала:
        - Наташа, ну я тебе сейчас задам!
        В пальцах что-то запульсировало, как будто через мое тело пропустили слабый разряд тока. Я рывком распахнула дверь, скорее по инерции, чем от храбрости.
        Никто на меня не набросился. Никто не подстерегал меня за дверью. Занавески были задернуты - интересно, когда это я успела их задернуть?- и в комнате царил полумрак, но на первый взгляд в ней никого не было. Чуть осмелев, я шагнула через порог, одновременно шаря по стене рукой в поисках выключателя - мне сейчас жизненно необходим был свет. Свет зажегся - хвала небесам!- и черные тени как крысы, ринулись спасаться под кровать.
        Никого…
        Но кто же тогда топотал, мерзко хихикал и пулял в дверь камешками? Я все еще обшаривала глазами комнату, когда взгляд зацепился за яркое цветное пятно в самом углу, возле шкафа. Я уже догадалась что это, но все еще боялась взглянуть еще раз.
        Кукла в зеленом платье сидела на стуле, небрежно облокотившись на спинку мягкой тряпочной рукой. Капюшон был надвинут низко на лоб, глаза подозрительно поблескивали. Она не шевелилась, но почему то у меня возникла твердая уверенность, что кукла умеет двигаться быстро. Очень быстро.
        - Что за бред!- сказала я вслух. Звук собственного голоса придал немного уверенности.- Это игрушка. Только и всего.
        Кукла пошевелилась и съехала на сиденье. Конечно, это вовсе не означало, что она живая, просто от моих шагов стул завибрировал, и она потеряла точку опоры, но, тем не менее, я вздрогнула и с трудом удержалась от того, чтобы не закричать.
        - Хотелось бы знать, кто тут со мной шутки шутит,- пробормотала я, имея в виду шутника, который подбросил мне в комнату игрушку. Этот факт внушал не меньше опасений, чем само существование куклы. Я хорошо знала, что запирала дверь перед уходом, никто из обитателей физически не мог сюда проникнуть, утром никаких кукол в комнате не было - последний раз я видела ее в комнате, где пряталась Лилибет. Так кто и зачем приволок и посадил куклу на стул в моей комнате? Тот, у кого есть ключи от дома. Мысль о том, что неизвестный шутник может запросто расхаживать по дому в любое время, меня окончательно добила. Сразу припомнились все странные звуки во время моей экспедиции в спальню Розалии Львовны. Оставаться здесь опасно. Хотя до сих пор ничего плохого лично со мной не произошло. Подумаешь, кукла. Что я, кукол не видела? Да у меня их в детстве было полсотни. Тогда я с ними не церемонилась.
        Вдохновленная таким образом, я решительно подошла к стулу и протянула руку.
        Щелк! Щелк!
        Я все-таки взвизгнула и подпрыгнула на месте. Вес у меня немалый, так что мебель в комнате задрожала при моем приземлении.
        Щелк, щелк, щелк.
        Звук шел от окна, теперь я хорошо это понимала. Одним прыжком преодолев расстояние, я отдернула занавеску и успела заметить вспорхнувшую с карниза маленькую птичку.
        Так вот кто нагнал на меня страху! Птица барабанила в стекло клювом, а я чуть концы с перепугу не отдала. Ну, теперь довольно!
        Я вернулась к стулу и уже без опаски схватила куклу поперек туловища. Вначале я хотела отнести ее обратно туда, где она была, но потом придумала кое-что получше: еще раньше, в конце коридора я приметила дверь на чердак. Это была тяжелая крепкая дверь. Врезной замок ее был сломан, и теперь дверь запирали на цепь, скрепленную висячим замком. Ключ от него висел рядом, на гвоздике.
        - Посидишь немного под замком,- сказала я кукле, возясь с запором.
        Внутри было темно и пахло пылью. На секунду мне стало совестно оставлять нарядную красавицу в этой грязи, но отступать было поздно. Я усадила куклу прямо на пол и тут же выскочила наружу. Дважды повернув ключ в замке, я почувствовала что-то вроде облегчения. Ключ я забрала с собой для верности, затем спустилась вниз и тщательно проверила все замки, а на входную дверь набросила изнутри цепочку. Теперь дом превратился в маленькую крепость, и я очень надеялась на спокойную ночь. Самым лучшим было бы убраться из этого дома, но я хорошо понимала, что из загородного поселка доберусь домой только к утру. Будем надеяться, что одну ночь я как-нибудь переживу.
        Меня знобило. Не раздеваясь, забралась в кровать, и укрылась одеялом до подбородка, но озноб не проходил. Свернувшись калачиком, я задремала.
        Очнулась я от того, что кто-то тихонько теребит меня за плечо. Черт побери, ну почему меня никак не оставят в покое? В комнате по-прежнему было сумрачно, но яркий луч, просочившись сквозь плотно задернутые шторы, прочертил на полу длинную желтую линию. За окном вовсю светило солнце. Я подошла к окну и впустила солнце в комнату. Все мои ночные страхи растаяли без следа. Я улыбалась, когда оборачивалась. Улыбка так и застыла на лице.
        Она была там снова.
        Кукла в зеленом платье опять сидела на стуле, как ни в чем не бывало, и пристально смотрела на меня.
        Если бы я могла, я бы закричала. Это было слишком.
        Несмотря на парализовавший меня ужас, я, словно наблюдая со стороны, отметила, что кукла изменилась. Теперь она выглядела более обшарпанной, чем раньше. На восковом личике стали заметны мелкие трещинки, словно морщины. Один глаз потускнел и смотрел подслеповато.
        Я бросилась вон из комнаты и только тогда услышала громкий стук снизу. Кто-то барабанил в дверь, очень похоже, что ногами. Затем зазвонил мой мобильный телефон. Я слышала звонок за спиной, но никакой силой меня невозможно было заставить вернуться. По лестнице я скатилась кубарем и помчалась в холл. Я готова была увидеть кого угодно, я уже никого не боялась, так как никто не мог быть для меня страшнее старой игрушки, поселившейся в моей спальне и умеющей проникать через запертые на висячий замок двери.
        Глава 19
        Он явно собирался сказать что-то язвительное, но так и застыл, держа трубку возле уха. Вид у Захара Ефимовича Крылова был дурацкий, но смеяться мне не хотелось.
        - За вами что, черти гонятся?- наконец спросил он и попытался заглянуть мне через плечо.
        - Я так плохо выгляжу?
        - Бывало и получше.
        Проходя мимо зеркала в холле, я поняла, что он имел в виду. В мятой одежде, с копной взлохмаченных волос и горящими глазами я и сама могла бы напугать кого угодно. Но в данный момент мне было не до красоты.
        Крылов послушно шагал за мной, не задавая вопросов. Я слышала его сосредоточенное сопение у себя над ухом, и это придавало мне уверенности.
        - Вы хотели показать мне свою комнату?- без выражения спросил Захар, когда я привела его в спальню.
        - Нет.
        Я почти не удивилась, увидев у стены пустой стул. Наверное, ожидала чего-то подобного. Инстинктивно я понимала, что не сошла с ума, хотя, по правде сказать, я предпочла бы безумие необходимости признать реальность куклы из преисподней или откуда она там? Уж точно не из универмага «Детский мир».
        - Хотите кофе?- спросила я вместо того, чтобы хоть как-то объяснить свое поведение.
        - Ну, давайте,- согласился Захар, у которого хватило ума не лезть ко мне с расспросами.- Только, если вы не против, я сам его сварю, пока вы умываетесь.
        - Похвальная предосторожность в доме, где гостей травят атропином, а кухарка потихоньку сходит с ума,- пробормотала я себе под нос.
        - Ну, до этого вам еще далеко,- успокоил меня бывший гангстер. Сегодня он был настроен на удивление мирно, и мне никак не удавалось вывести его из себя. Или это я сдала за последние сутки?
        Оценив размер катастрофы с помощью зеркала в умывальнике, я пришла к выводу, что спасти репутацию не удастся, и решила ограничиться водными процедурами и чисткой зубов. Холодная вода, однако, пошла мне на пользу: в голове немного прояснилось.
        В кухне пахло кофе. Крылов как раз разливал его. Стук джезвы о край фарфоровой чашки, позвякивание блюдечка, шум его шагов были такими уютными, что я чуть не расплакалась. И почувствовала, что очень проголодалась: вчера мне пришлось обойтись без ужина.
        Холодильник был забит продуктами, приготовленными к свадебному столу, но я взяла только сыр и колбасу, чтобы сделать бутерброды. Двухметровый Крылов кое-как втиснулся на табурет между стеной и кухонным столиком, я села напротив. Мы мирно пили кофе, ели бутерброды, но ситуация была напряженная. Я чувствовала себя неловко, Захар явно смущался и даже краснел. Крамольную мысль, что он испытывает ко мне симпатию, я тут же прогнала, подумав: «Может, его нервирует мой неприбранный вид и странное поведение?» Но почему-то эта здравая мысль меня расстроила.
        - Я звонил в больницу,- Захар первым нарушил молчание.- Скворцов пришел в себя, но к нему пока не пускают. Остальных оставят под присмотром еще на два-три дня, так что до пятницы вы совершенно свободны.
        - Отлично. Я как раз собиралась сегодня вернуться к себе домой.
        - Домой вернуться вы всегда успеете. Я хочу вас пригласить в гости.
        - В гости?- Я прибегла к своей обычной форме самозащиты и сделала неприступное лицо.- Куда это?
        - В Хабаровск,- ответил он совершенно спокойно.- Мне показалось, что смена обстановки вам не повредит.
        Я все-таки поперхнулась кофе и вдобавок вылила полчашки себе на грудь.
        - Вы вообще представляете, что говорите?- спросила я, когда удалось немного прокашляться.- Какой Хабаровск? Зачем? Это же далеко!
        - Вас смущает только расстояние?
        Его язвительный тон меня доконал.
        - Не только! Вы совсем спятили!
        - Кать, у тебя на лбу горит надпись: «Не влезай - убьет!» Ты ее сотри, пожалуйста, а то даже страшно. Я не посягаю на твою честь, ей богу.- Господи, он что, оправдывается?!- Просто мне показалось, что тебе интересно найти того, кто пришил твоего хозяина, и я могу тебе в этом помочь.
        - Для этого надо лететь на другой конец света?
        - А что такого? У меня есть личный самолет. Это не займет много времени и никакой мороки с билетами.
        - Что у тебя есть?- От неожиданности я тоже перешла на ты. Не каждый день вот так запросто приходится пить кофе тет-а-тет с владельцами личных самолетов, к тому же зазывающими тебя в гости на уик-енд.
        - Ты слышала. Так что, собирайся?
        - Да зачем?
        - Затем, что след ведет в Хабаровск, где у Сальникова остались враги. Здесь у него все чисто. Я проверил. Он не успел никому насолить до такой степени, чтобы его решили пристукнуть.
        - Я думала, что в Хабаровске у Игоря Владимировича только один враг,- прищурилась я.
        - Мы это уже обсуждали. Если бы не странная телеграмма, я бы сто лет не вспомнил о существовании этого слизня.
        - Удалось узнать имя отправителя?
        - Нет пока. Телеграмму отправил какой-то мальчишка, но найти его пока не удалось. Ясно, что он выполнял чью-то просьбу, но чью? Рано или поздно я это выясню. А насчет врагов ты ошибаешься. Их у Сальникова осталось достаточно.
        - Вероятно, они рассуждают так же как ты и давно забыли обиду.
        - Это вряд ли.
        - Кто же у нас такой злопамятный?
        - А ты не догадываешься? Женщины, естественно. В любви Игорек был просто гроссмейстер. Умудрялся играть минимум на трех досках сразу. Причем каждая партнерша верила, что борется за звание чемпиона мира, а для Сальникова это был всего лишь сеанс одновременной игры.
        Я пожала плечами:
        - С тех пор он мало изменился.
        - Верно. Но ты не знаешь главного: будучи комсомольским работником, Сальников сломал немало девичьих судеб. Поскольку много лет назад я очень хотел разыскать подонка, кинувшего меня на кругленькую сумму, я навел тщательные справки, пытаясь найти нору, в которую он забился. Гадкая картина получается. Этот тип присматривал себе жертвы на комсомольских мероприятиях, всяких там слетах или субботниках, а потом вызывал ее в райком и строго отчитывал. Поводов придраться было достаточно: задержанные взносы, плохо выполненные поручения, пассивность. Девчонки пугались - стращать Сальников умел - и тогда он менял тактику, обещая взять «провинившуюся» дурочку на поруки. Дальше назначалось свидание, от которого комсомолка не смела отказаться. «Воспитательные работы» неизменно заканчивались в постели. Как минимум трое из тех девиц не только залетели, но и решились родить.
        - Трое детей? Не могу поверить!
        - А я могу. Такое было время. Да и девчонки были совсем молоденькие, могли сразу и не разобрать что к чему, а когда спохватывались, аборт делать было поздно.
        - И ты думаешь, что одна из них решила отомстить?
        - Не знаю. Но собираюсь проверить. Надеюсь, с твоей помощью.- Он замолчал и уставился на меня, а я пыталась понять, действительно ли ему нужна моя помощь или он просто прикидывается? Еще вчера я не стала бы ломать себе голову и ответила бы «нет», но теперь многое изменилось. Пережив ужас прошлой ночи, я нигде не чувствовала себя в безопасности, а этот человек одним своим видом придавал мне уверенности.
        Моя идея фикс поговорить с Соней на данный момент потерпела полное фиаско, и я уже не была так уверена, что девушка сможет пролить свет на происходящее. Версия Захара казалась мне более перспективной. В конце концов, Соня от меня никуда не денется. Достаточно спросить о ней напрямик у той же Розалии. Не убьет же она меня за любопытство?
        Короче, я решилась ехать с Крыловым и выпалила, не давая себе времени передумать:
        - Я должна собрать вещи.
        Мне показалось, что он вздохнул с облегчением, но его лицо оставалось бесстрастным.
        - Ничего собирать не надо - купим на месте.
        - Ну уж нет!- я решила оставить за собой последнее слово и решительно направилась в свою комнату. Однако, вспомнив о кукле, резко затормозила: - Впрочем, ладно. На пару дней мне ничего особенного не потребуется…
        В первый день Хабаровска я так и не увидела. Дом Крылова находился за городом. Когда мы подъехали к воротам, Захар угрюмо буркнул:
        - Добро пожаловать в мою берлогу.
        Берлога оказалась большим и красивым особняком, который меня так и подмывало назвать резиденцией. Дом был высоким и очень широким, построенным из белого отшлифованного камня, не имеющего ничего общего с традиционным кирпичом. Поднимаясь по мраморным ступеням и стараясь не встречаться взглядом с привратником, я уже жалела о том, что согласилась на эту авантюру.
        Нижний этаж вопреки традициям был полностью отдан под подсобные помещения и представлял собой что-то вроде полуподвала. Настоящий первый этаж с полагающейся ему парадной дверью, располагался над ним. К нему вела широкая лестница из настоящего мрамора, а по бокам массивной дубовой входной двери стояли умильные мраморные божки, не то ангелочки, не то нимфы, в общем, что-то из древней Греции. Солнце светило вовсю и дом выглядел очень привлекательно. Единственное, что нарушало общую гармонию это я сама в своем несуразном куцем пальтишке и ботиночках не первой молодости. На пороге этого роскошного жилища я чувствовала себя как никогда неповоротливой и громоздкой, просто какая-то девушка-гиппопотам, ей-богу.
        Я наивно полагала, что мне будет позволено спокойно удалиться в свою комнату, до особого распоряжения - масштабы особняка предполагали достаточное количество свободных помещений. Но на деле оказалось, что обед уже подан и мне надлежит отправиться в столовую. Хорошо хоть руки дали помыть, да и то под присмотром бессловесной субтильной служанки, которая стояла над душой все время, пока я пыталась привести себя в порядок.
        «Господи, во что я ввязалась»,- думала я, в третий раз намыливая руки. Служанка пождала мне теплое полотенце и проводила в огромный зал, где был накрыт обеденный стол. Впрочем, накрыт - это громко сказано. На длиннющей столешнице красовались всего два прибора. В этот момент мне как никогда захотелось провалиться сквозь землю, но я мужественно уселась на указанное место по правую руку от Захара Иосифовича Крылова, которого окружающее великолепие ничуть не смущало.
        Обед оказался на редкость скудным: за супом-пюре, сделанным неизвестно из чего, последовали яйца всмятку. Когда убрали вторую перемену, на стол выставили небольшое блюдо, на котором в соломенной плетенке красовалась головка сыра, окруженная салатными листьями. Крылов отрезал себе кусок и передвинул блюдо мне. Я отрезала чуть-чуть, слишком напуганная, чтобы взять больше, хотя после жидкого супа и яйца все еще чувствовала себя голодной. К счастью принесли хлеб и поставили перед каждым из нас крохотный глиняный горшочек, в котором оказалось сливочное масло, украшенное затейливым узором. Наплевав на приличия, я слопала и хлеб и масло, с трудом поборов желание вылизать горшочек дочиста. Апельсин, поданный в самом конце, я прихватила с собой, окончательно наплевав на приличия.
        Я была уверена, что после обеда меня наконец-то оставят в покое. Не тут-то было! Вместо того, чтобы показать мне мою спальню, Захар потащил меня на верхний этаж, в огромную комнату, сверху донизу забитую книгами. Он продолжал меня удивлять. Я никак не могла предположить что у этого человека с невозмутимым лицом буддийского божка имеется столь ненасытный ум.
        За последние полтора часа он не произнес и двух десятков слов, зато теперь болтал без умолку. Грешным делом я заподозрила, что в суп что-то подмешали. Крылов бродил по комнате, брал с полок книги и сыпал цитатами, незнакомыми даже мне, историку с высшим образованием. Будь я чуть более уверена в своей неотразимости, я предположила бы, что этот тип отчаянно пытается произвести на меня впечатление.
        Через пару часов я чувствовала себя так, словно мои мозги пропустили через валики для сушки белья (я видела такие в детстве, на старой стиральной машине моей бабушки). Захар замолчал так же неожиданно, как разговорился и без объяснений отправил меня в спальню. Я так долго ждала этого момента, но теперь чувствовала себя уязвленной, не переставая удивляться перемене настроения этого загадочного человека.
        Глава 20
        До самого вечера меня никто не беспокоил. Я успела распаковать свой нехитрый багаж, который сиротливо затерялся в огромном гардеробе, переодеться и даже немного поспать. В восемь вечера в мою дверь постучали. Думая, что это пришли звать на ужин, я без опаски открыла дверь. На пороге стоял Крылов. Таким свирепым я его еще не видела. Отодвинув меня в сторону, он вошел без приглашения и остановился только возле окна. Ничего не говоря, я молча наблюдала за ним, ожидая самого худшего.
        Захар переместился за стол и одним движением сдвинул в сторону стоящие на нем безделушки.
        - Сядь. Возьми вон тот стул,- велел он. Я неохотно подчинилась.- Если честно, мне не по себе. Очень не по себе,- заявил он угрюмо.
        - Ты что-то узнал? Что-то о Сальникове?
        - Что? Нет. При чем тут этот урод?
        - Я думала, что ты привез меня сюда для расследования.
        Он посмотрел на меня так, что я почувствовала себя круглой дурой. Мне все стало понятно, но это понимание меня скорее удивило, чем обрадовало. Попросту говоря, я испугалась и даже порывалась встать и уйти. Но Захар молниеносным движением схватил меня за руку, удерживая на месте. Одно короткое мгновение я терпела почтительное прикосновение его руки, потом дернулась в сторону как норовистая кобыла и отодвинулась вместе со стулом, мучительно заливаясь краской.
        - Ты ясно дала понять, что не желаешь иметь со мной ничего общего,- констатировал наблюдательный Захар. Впервые в его голосе отсутствовал сарказм.
        - Да! То есть нет… Я ничего такого… да что же это, черт возьми.- Я окончательно запуталась. Щеки полыхали огнем, хотя ни один из нас не произнес ничего оскорбительного.
        - Успокойся, я не настаиваю,- сказал Захар, поднимаясь и направился к двери.
        Когда он вышел, я, приложив руки к пылающим щекам, еще некоторое время таращилась на дверь, потом села перед трюмо и посмотрела на себя в зеркало, гадая, не начались ли у меня галлюцинации. Этот человек мог заполучить любую красотку на выбор, даже несколько, достаточно ему было поманить пальцем. Зачем ему понадобилась я? И почему он выглядел таким злобным? Конечно, я согласилась поехать с ним сюда, но только для того, чтобы раздобыть новые сведения и изучить заманчивую версию покушения на моего бывшего хозяина. Уверенность в собственной непривлекательности служила мне отличным щитом и я ни при каких обстоятельствах не смогла бы вообразить себя объектом желания кого бы то ни было, тем более, такого человека как Крылов.
        Или могла?
        «Почему бы нет?- неожиданно подал голос мой внутренний чертенок.- надо просто набраться храбрости.»
        Набраться храбрости. Так просто. Ха! Или действительно просто? Зачем все усложнять? Не замуж же за него я собираюсь в конце концов!
        Если не считать мужа, теперь уже бывшего, с мужчинами мне никогда не везло. Так повелось с самого начала и дело не в том, что желающих не было. Уже в шестом классе у меня выросла грудь, которая подпрыгивала при ходьбе, и это было любопытно не только мне. Но не так просто оказалось лишиться девственности. Мое первое свидание с далеко идущими целями обернулось полной катастрофой. Принято считать, что неопытным любовникам подсказывает сама природа. Или инстинкт размножения, если хотите. В моем случае природа молчала, стиснув челюсти, очевидно, боясь, что мы - я и мой парень - размножимся. Уж чем мы ей не угодили - мне до сих пор непонятно, а только ничего у нас не вышло. Ни в первый, ни во второй, ни даже в третий раз.
        Тот же казус произошел и с моим следующим ухажером.
        К восемнадцати годам я свято верила в то, что как женщина я недоделанная. Меня все чаще посещали грустные мысли, что ТАМ у меня вообще ничего нет, а то, что есть, залито бетоном. Правда при школьном медосмотре мне ничего такого не говорили, хотя я подозревала, что просто не хотели травмировать мою психику. Хотя в те времена с психикой у меня был полный порядок. Моей психикой траншеи можно было копать.
        Все изменилось, когда я встретила своего мужа. Справедливости ради замечу, что и с ним все получилось не с первого раза. Но получилось! За одно это его можно было полюбить, что я и сделала. Правда, моей любви оказалось недостаточно, но это уже дело прошлое. В настоящем я снова почувствовала страх. Что, если мой дефект вернется? Вот сраму-то будет…
        Не знаю, что меня толкнуло к решительным действиям в большей степени: страсть к Захару или желание убедиться, что со мной все в порядке, но так или иначе, я направилась к нему.
        Время было позднее, так что никто из слуг не заметил того, что я слегка заплутала, разыскивая спальню хозяина дома. Дверь открылась, едва я успела постучать.
        - Ну?- спросил Захар, явно нервничая. Привстав на цыпочки, я заглянула ему через плечо. В огромной, как гимнастический зал, комнате, царил беспорядок. Пепельница была полна окурков, а бутылка коньяка на тумбочке если и не была убита полностью, то атакована с преступными намерениями.
        «Тем лучше!» - подумала я и храбро перешагнула порог.
        Не помню, как я заснула, но проснулась в одиночестве. Откуда-то из-за стены доносился лязгающий звук, но я не стала торопиться и выяснять, что это. Вместо этого я с удовольствием потянулась всем телом, ощущая скользящее прикосновение шелковых простыней. Пусть даже меня сегодня же выгонят вон, но эта ночь того стоила…
        Захар обнаружился в спортзале. Облаченный в обтягивающую майку с рисунком из веселеньких разноцветных ромбиков, он пыхтел над штангой. Безнадежно искаженные геометрические фигурки ему не шли, выглядел он как-то уж очень легкомысленно, но на душе у меня почему-то потеплело.
        Я тут же одернула себя и спросила по возможности нейтрально:
        - Что делаешь?
        - Тренируюсь,- с достоинством ответил гигант.
        - Зачем?
        - Худею я, черт побери!- Он покосился на меня, явно опасаясь, что я приму его рвение на свой счет и тут же пояснил: - Все вокруг как сговорились, включая мою домработницу, талдычат мне, что у меня огромное брюхо. Бред какой! Смотри!- Он ткнул себя пальцем в живот.- Здесь же сплошные мышцы!
        Я дипломатично промолчала. Захар удовлетворенно кивнул и сообщил:
        - По-моему, на сегодня достаточно.- Он еще раз обозрел свой живот.- И вообще, штанга - это слишком, в следующий раз хватит гантелей.
        Накинув халат, Захар подошел к столику у окна, придирчиво осмотрел вазу с фруктами, сцапал банан, слопал его в один присест, оставив только шкурку, и тут же нацелился на второй.
        - Не боишься набрать все, что сбросил?- Неосторожно спросила я.
        - Это ж фрукт!- Наставительно сказал Крылов.- От фруктов жир не прибавляется.
        Спорить я не стала - себе дороже - а просто отщипнула ягоду со спелой виноградной кисти и отправила в рот. Захар одобрительно кивнул. Он выглядел как-то странно: погруженный в свои мысли, он блуждал по комнате, натыкаясь на спортинвентарь, потом уставился в большое, во всю стену зеркало с таким видом, словно решал, какую прическу соорудить на своей лысой голове. Я было испугалась, что его напряжение напрямую связано с тем, что произошло между нами прошлой ночью и усиленно пыталась дать понять, что отношусь к этому без далеко идущих планов на будущее,- в конце концов, мы оба взрослые люди,- но оказалось, что у Захара было совсем другое на уме.
        - Слушай, Катерина,- начал он, не глядя на меня,- как ты смотришь на то, чтобы…
        Я внутренне сжалась. Ну вот, сейчас мне укажут на дверь и будут правы. Но я снова поспешила с выводами.
        - …чтобы провести здесь пару недель…
        К этому я была не готова. О чем это он? В чем дело? Я не заметила, как сказала последнюю фразу вслух.
        - Ну, считай это, в некотором роде, предложением…
        Я продолжала молча таращиться на него, глупо моргая.
        - Что ты молчишь?- Тут же разозлился Захар.
        - Я думаю.
        - О чем?!!!
        - Не ори на меня. Я не совсем понимаю… Мы приехали в такую даль, чтобы проверить версию…
        - Вот и наплюй на нее.
        - Как это наплюй?
        - Да просто: тьфу!- Он темпераментно и наглядно продемонстрировал предполагаемую последовательность моих действий, но я продолжала недоумевать. На предложение руки и сердца его слова нисколько не походили - я еще не настолько сошла с ума, чтоб верить в подобное,- да и особой страсти в нем сейчас не чувствовалось. Тогда к чему это все? Останься, плюнь…
        - Захар, объясни мне, в чем дело,- жалобно попросила я.- Не хочешь же ты сказать…
        - Конечно, не хочу!- воскликнул он с оскорбительной поспешностью. То есть, может, в глубине души,- он ткнул оттопыренным пальцем в свой многострадальный живот, где, по его мнению, помимо мышц обитала еще и душа,- я и хочу, но… Я чую запах крови, детка,- очень серьезно закончил он. Ты милая девочка, ты особенная… Конечно, ты не находка в смысле наружности, но у тебя определенно хорошая голова, ты не тупица.
        - Впервые слышу, что в женщине главное мозги.
        - Можно всю жизнь провести, развлекаясь с грудастыми мартышками, у которых вместо мозгов - бананы, но рано или поздно от них начинает тошнить.
        - От бананов?- ехидно уточнила я.
        - От мартышек.- Он втянул воздух носом так шумно, что у меня по коже пробежали мурашки.- Мы поговорим об этом позже, а сейчас я хочу, чтобы ты осталась здесь. Умом я понимаю, что мои опасения - бред, но интуиция подсказывает совсем другое. А я привык ей доверять.
        - С какой стати твоя интуиция говорит обо мне?- спросила я излишне резко, потому что устала от его двусмысленных замечаний.
        - Поверь, я чувствовал бы себя много лучше, если бы сейчас прав оказался разум, но я советую тебе забыть об убийстве Сальникова. Только советую, но надеюсь, ты последуешь моему совету.
        Вот оно что! Дура я, дура. Черт меня дернул разоткровенничаться этой ночью. Я рассказала Захару обо всем, что меня пугало в этой истории, в том числе и о странной кукле. И вот теперь…
        - Плевала я на твои советы!- Я повернулась, чтобы уйти, но Захар ухватил меня за плечо.
        - Не спеши. Подумай. Какое тебе дело до этого ублюдка и его проблем?
        - А какое тебе дело до моих проблем?!
        Я посмотрела ему в лицо, он отвел глаза и отпустил мою руку.
        - Вот то-то же!- усмехнулась я и прочистила горло, казалось, полное тростника и лягушек, чтобы сказать самое главное: - Ты ничем мне не обязан и можешь оставаться в своем раю сколько угодно. А я… Я слишком долго трусила. Больше я не стану бояться. Кто-то жаждет моей крови? Ты ведь на это намекаешь? Отлично! Я не стану прятаться. Я пройду через это, потому что опасность лучше, чем моя серая жизнь.
        - Не надейся, что так легко от меня избавишься,- буркнул он мне в спину.
        Глава 21
        Расследование, так же как и личная жизнь складывалось через пень-колоду. Захар сдержал слово: выдал мне автомобиль с водителем и список адресов. Сам он ввалился в машину в самый последний момент, делая вид, что меня там как бы нет.
        Первая из бывших сальниковских «любовниц поневоле» ныне оказалась благополучной замужней дамой с тремя детьми. Я не стала задавать ей никаких провокационных вопросов о прошлом, понимая, что это пустой номер. Вторая подозреваемая также отпала, поскольку скончалась пять лет назад вскоре после того, как ее единственную дочь сбил автомобиль. Оставался последний адрес.
        Ехать пришлось долго, за город. Наконец мы свернули с трассы на грунтовую дорогу, впереди замаячили стоящие впритирку друг к другу покосившиеся домики с неухоженными палисадниками, похожие на сидящих на завалинке старух, коротающих время в сплетнях и ворчании. Автомобиль затормозил возле крайнего из них. Крылов дал понять, что вылезать из машины не собирается, и я отправилась во двор одна.
        Через пять минут стало понятно, что стучать бесполезно. Никто не собирался мне открывать. Я растерянно посмотрела по сторонам. Признавать поражение очень не хотелось, тем более в присутствии Захара, который презрительно следил за мной через окно.
        Водитель посигналил, давая понять, что мне пора возвращаться. Ворча про себя, я покорно поплелась обратно, стараясь по возможности огибать глубокие грязные лужи, пестрящие во дворе. В тот момент, когда я с преувеличенной аккуратностью закрывала за собой покосившуюся калитку, оттягивая момент, когда нужно будет садиться в машину, у соседнего дома затормозила блестящая красная иномарка, совершенно не вязавшаяся с унылым видом улицы. На выщербленный тротуар выпорхнула яркая блондинка. На вид даме было лет пятьдесят, и выглядела она хорошо одетым манекеном. Дамочка бросила любопытный взгляд на наш автомобиль, неожиданно всплеснула руками, бросилась к нему и забарабанила в окно с той стороны, где сидел угрюмый Захар, старательно отворачивающий лицо от стекла.
        Я бочком придвинулась поближе, с интересом наблюдая за этой сценой. Крылову пришлось выйти, женщина сделала отчаянную попытку повиснуть у него на шее. Этого он стерпеть не мог, так что попытка не удалась.
        - Захар, дорогуша, какими судьбами?- щебетала дамочка, ничуть не смутившись.
        Теперь я смогла рассмотреть ее лучше и пребывала почти в таком же замешательстве, что и Крылов, гадая, что может быть между ними общего? Ногти незнакомка красила черным лаком, зато лицо - всеми цветами радуги. Копна платиновых волос, словно сошедших с прядильной машины и слишком высокие каблуки довершали образ дешевой потаскушки, причем изрядно потрепанной. Положение не спасала даже дорогая одежда.
        На Захара было жалко смотреть, но лишь до того момента, когда он увидел меня. Обрадовавшись, что есть, на ком сорвать злость, он зашипел:
        - Быстро в машину!
        Яркоокрашенная дамочка наконец-то заметила мое присутствие и удивленно приподняла брови:
        - Ба, да ты не один?
        - Как видишь.
        - Да уж вижу,- презрительно усмехнулась мадам, обрадовавшись возможности ужалить «дорогушу».- Вижу, что у тебя определенно испортился вкус. Ты всегда предпочитал шлюх, но раньше они были помоложе. И постройнее.
        Этого я стерпеть не могла. Одно дело быть козлом отпущения для человека, который мне хотя бы нравился, но эта мымра - совсем другое. Сама удивляясь своей смелости, я спокойно посмотрела прямо в густо наштукатуренное лицо и спросила:
        - Вы сейчас себя имели в виду?
        Неожиданно женщина расхохоталась и взглянула на меня почти одобрительно.
        - Кажется, я понимаю,- бросила она и хотела что-то добавить, но Захар опередил ее:
        - Мы здесь по делу, Илона.
        - Вот как?- Илона посмотрела в ту сторону, откуда я пришла и спросила: - К Ляльке, что ли, приехал?
        - К ней. Не знаешь, где она?
        - Знаю,- пожала плечами женщина.- В город подалась. У нее ж дочка замуж выходит. На днях свадьба. Повезло бабе, хоть на старости лет порадуется.
        - Это как бог даст,- буркнул Крылов.
        - Так уже дал! Жених-то у Инки богатенький, всем на зависть. И человек культурный, не бандит какой-нибудь. Илона стрельнула глазами на Захара, но он пропустил ее колкость мимо ушей, и она продолжала: - Инка уже год назад усвистела. Девка уродилась красивая, даром что нищая, но с гонором, вбила себе в голову, что станет топ-моделью, вот и рванула.
        - Где ж она денег взяла? Они ведь с матерью всю жизнь с хлеба на воду перебивались,- прищурился Захар.
        - Так я ей и дала.
        Крылов впервые удивился:
        - Ты?!
        - А что тебя удивляет?
        - Да вроде это не в твоих интересах.
        - С таким характером она бы все равно у обочины стоять не стала,- чуть помедлив, рассудительно ответила Илона.
        - И ты решила подождать, пока девчонку жизнь обломает,- закончил за нее Крылов, не скрывая презрения,- Потому и облагодетельствовала.
        - А что тут плохого?- С вызовом сказала мадам.- Много их таких через меня прошло. Только в этот раз по-другому вышло. Инку сразу в какое-то агентство взяли, она матери на радостях телеграмму прислала, чуть ли не в Париж собралась. Ну, Париж не Париж, а в журналах ее мордаха замелькала. Дошло до того, что Playboy предложил ей разоблачиться на его страницах за семьсот пятьдесят тысяч. Но эта дура отказалась! То ли и вправду скромность не позволила, то ли захотела довести цифру до круглого миллиона. А на миллион ее тушка не потянула. Больше того, обиженные редакторы ей подгадили и вскоре девчонку выкинули на улицу с волчьим билетом. Но от судьбы, видать, не уйдешь, нашла она где-то своего олигарха, теперь вот мать на свадьбу отправилась.
        - И где ж ей счастье привалило?- Спросил Захар.
        - А я разве не сказала?
        Услышав название моего родного города, мы с Захаром переглянулись. Конечно, ничего особенного в том, что Инна отправилась именно туда, не было, но я почувствовала, как напрягся голос Захара, когда он спросил:
        - А Ляля адрес не оставила, где остановится? Ну, мало ли что?
        - В гостинице она поселилась. Название не знаю, а телефон она дала.
        - Подскажи, пожалуйста.
        - А тебе зачем?- начала было она, но, наткнувшись на его взгляд, осеклась: - Да ладно, бери, мне не жалко. И нечего на меня так смотреть.- Продолжая ворчать, Илона быстро защелкала кнопками мобильника, нашла телефон и продиктовала цифры, которые Захар записал по старинке, в маленький блокнот.
        Конечно, вероятность того, что неведомая мне Ляля отправилась в город по душу Сальникова, была более чем ничтожна, но это была хоть какая-то ниточка, и мне не терпелось встретиться с женщиной, однако Крылов не спешил меня отпускать. Он почему-то вбил себе в голову, что имеет право распоряжаться моей жизнью, и я твердо решила его в этом разубедить. Положение осложнялось тем, что денег на обратный билет у меня не было.
        За ужином, исчерпав все аргументы, я применила запрещенный прием, спросив напрямую:
        - Эта Илона… Она сказала правду? Ну, про… про шлюх?
        Я никак не ожидала такой реакции на свои слова: лицо Захара враз отяжелело, стало почти уродливым. На нем резче проступили морщины. Тем не менее, он ответил почти спокойно:
        - Да.
        - Но почему?
        - Потому, что они честнее. Лучше трахаться с обычными шлюхами, чем лицемерить с теми, кого это может ранить.
        - Но ты только и делаешь, что ранишь меня!
        Он пожал плечами.
        Я получила то, что заслужила и теперь заливалась краской стыда и обиды. Захар покосился на меня. Кажется, до него начало доходить, что он смутил меня, но это понимание разозлило его еще больше. И неизвестно, на кого он злился больше: на меня или на себя?
        - Тебе идет румянец,- буркнул он.- Ты на самом деле симпатичная, когда забываешь о том, что у тебя что-то там не на месте.
        Я промолчала.
        - У тебя удивительная кожа,- продолжал он,- тонкая, гладкая и розовая. И все настоящее, живое, а не нарисованное…- Кажется, он пытался что-то мне объяснить, но я плохо понимала, что именно.- У всех моих… подружек кожа была безупречно ухоженная и вкусно пахла, но прикасаться к ней было неприятно, пальцы все время были липкими от всяких притирок и примочек, которыми девицы штукатурят свои мордашки. А к тебе все время хочется прикасаться.
        Захар посмотрел на меня, даже протянул руку, но тут же стиснул ее в кулак с такой силой, что что-то хрустнуло. Тонкая вилка звякнула о край тарелки слишком громко. Крылов отвел глаза, бросив преувеличенно резко:
        - Ну что, будем есть или продолжим дискуссию?
        - Спасибо, я сыта,- ответила я, вставая.- По горло.
        - Завтра утром мы вылетаем обратно,- сообщил он мне в спину. Я кивнула, не оборачиваясь, и аккуратно прикрыла за собой дверь.
        По возвращении меня ждал сюрприз в виде трех голодных злобных гарпий, одновременно выписанных из больницы и домработницы Люси, которая, улучив момент, прояснила мне обстановку, включая и собственное возвращение. Последнее объяснялось довольно просто - тройной оплатой Люськиного труда, так как дамы решительно не желали заботиться о себе самостоятельно, а я, как на грех, оказалась вне пределов досягаемости, так как, думая, что успею вернуться вовремя, не стала никого предупреждать о том, куда направляюсь. Услышав цифру предполагаемого гонорара, Люська даже ломаться не стала и вновь взялась за швабру.
        Остальные события вызывали некоторое недоумение.
        Выяснилось, что похороны Сальникова младшего откладываются на неопределенное время, так как тело пока не выдают, зато послезавтра намечается празднование юбилея Сальникова старшего, которому исполняется девяносто лет. Об этой дате в суматохе благополучно забыли, но старый отшельник не только освежил любимым родственникам память, но и потребовал организовать торжество по всем правилам: с подарками, угощением и праздничным тортом.
        Гости также ожидались, но общаться с ними предполагалось самим домочадцам: даже в такой день дед не планировал покидать свою благоустроенную келью. Подозреваю, что и сами гости интересовали выжившего из ума эгоиста только с точки зрения подношений, которые они могли ему преподнести. Жадность в этом семействе была наследственной.
        От этой новости меня слегка покоробило: как-никак старик только что потерял единственного сына. Впрочем, я уже начинала привыкать к тому, что в этой семейке каждый думает только о себе, а ненависть является взаимной и всеобъемлющей.
        Список гостей и распоряжений по поводу юбилея впечатлял, так как занимал пять страниц, исписанных убористым почерком - компьютерную технику вкупе с принтером чудаковатый старик не уважал,- вездесущей сиделки Елены Николаевны. Нетрудно догадаться, что очередная причуда старика не вызвала в родных энтузиазма, а когда обнаружилось, что я исчезла в неизвестном направлении, то весь гнев обрушился на меня. Естественно, это было несправедливо, но кого это волновало? Мне пришлось выслушать гневную отповедь от всех троих дам по очереди. Только после этого удалось вставить слово и напомнить, наконец, что мои обязанности закончились в тот день, когда хозяин дома, решив жениться, отдал богу душу. Это напоминание никого не смутило, от меня потребовали «продолжения банкета», попутно воззвав к совести, благодарности и чувству гражданского долга. Совесть, благодарность и долг остались глухи к воззваниям, но мне хотелось разобраться в этой истории до конца, а сделать это легче всего было, оставаясь до поры до времени в доме.
        В итоге все остались довольны: хозяйки тем, что заполучили кухарку на неопределенный срок, а я - возможностью смотреть, слушать и анализировать.
        Невооруженным глазом было заметно, что отношения между тремя женщинами напряженные, они старательно игнорировали друг друга и вели себя так, словно подозревали друг друга во всех грехах. К обеду спустилась только Татьяна, остальные потребовали еду в свои комнаты, чем заслужили явное неодобрение Люси.
        Домыв посуду, я поднялась в свою каморку, но по пути заметила, что дверь в Наташину комнату приоткрыта. На мгновение сердце у меня екнуло, но внутри оказалась все та же Люся.
        - Вот, велели прибраться к Наташиному приезду,- сообщила она, старательно освобождая кровать от постельного белья.
        - Когда она приезжает?
        - Послезавтра. К дедову дню рождения.
        - Что ж так поздно? Я еще утром попросила Аллу подготовить девочку к отъезду, сразу после того, как сказала ее матери о том, что малышка гостила у моей подруги.
        - Ну и что, что сказала? Кому она нужна?- пожала Люся плечами.- Для этих уродов девчонка - лишние хлопоты, они ж кроме себя никого вокруг не видят. Если б не дед - сослали бы малявку в какой-нибудь пансион с глаз долой.
        Я промолчала, хотя сама давно пришла к такому же выводу. Наташу в семье не любили. Не за что-то. Просто потому, что в этой странной семье понятия не имели о таких простых человеческих чувствах. Поэтому, имея все, что можно купить за деньги, Наташа была гораздо несчастнее самой обыкновенной девочки из спального района. И гораздо более одинокой.
        Люся тем временем сгребла в кучу постельное белье и поволокла его к выходу, задев по пути альбом для рисования, лежащий на тумбочке. Тот с грохотом обрушился на пол, рисунки разлетелись по всей комнате.
        - Вот зараза!- домработница в сердцах швырнула свою ношу.
        - Давай помогу.- Ползая по полу и собирая акварели, я наткнулась на знакомый рисунок Сони.- Узнаешь?- Я издали показала рисунок Люсе.
        - Господи, страсти-то какие. Больная девка на всю голову. Куда мать смотрит?- Люся суетливо отвела глаза и с преувеличенным старанием полезла под шкаф за улетевшим туда альбомным листом.
        - Люсь, ты чего темнишь-то?- спросила я напрямик.- Это ведь Соня, ваша бывшая кухарка, верно? Может, теперь ты мне скажешь, что с ней случилось? Она ведь умерла?
        Люся села прямо на пол и горестно вздохнула, ухватив себя за рот пятерней, потом покачала головой.
        - Ну, чего тебе неймется?- спросила она жалобно.- Зачем тебе знать про Соньку? Ты ж с ней даже не знакома.
        - А тебе самой не интересно?- я не скрывала удивления.- Сначала с девушкой случилось несчастье,- оно ведь случилось, да?- потом с Игорем Владимировичем. Кто следующий? И почему Наташа все это рисует?
        - В том-то и беда. Рисунки эти… Наташка Соньку нарисовала еще до того, как все случилось. То есть она еще жива-здорова была.- Люся пересела на разобранную кровать, чтобы хоть как-то протянуть время. Было видно, что говорить ей об этом не хочется, но молчать она больше не собиралась.- Нарисовала, значит, она этот ужас, а бабка нашла. Розалия Львовна то есть. Крику было! То есть она, конечно, пыталась разобраться по-тихому, полчаса в комнате шипела, как гадюка под корягой. Слов я не слышала, но Наташа потом до вечера зареванная ходила.
        - А почему разбираться в этом стала не мать, а бабушка?
        - Так матери только и делов, что за мужем следить, да хвостом крутить. Зачем ей ребенок?
        Мне показалось, что эти два действия в некотором роде взаимоисключающие явления, о чем я и спросила Люсю, но пояснять что-либо она категорически отказалась.
        - Непонятно, почему, отругав девочку, рисунок оставили в папке.- удивилась я еще одной странности.
        - Как же, оставили. Бабка его тут же на мелкие клочки покрошила. А Наташка новый нарисовала. Уже после того, как Соньку в петле нашли.
        - Она повесилась?- ахнула я.- И где это произошло?
        - Так здесь и случилось. В доме, я имею в виду. Комнату на нашем этаже в конце коридора видела? Ну, ту, где вся мебель зеленая? Вот там она и была. Ужас просто. Ее ж не сразу обнаружили. Уже попахивать стало, дня три прошло, не меньше.
        - Но почему? Зачем она это сделала?
        - Кто ж знает?
        - Ну а в милиции что сказали?
        - А кто ее звал-то, эту милицию?- грустно усмехнулась Люся.- Сонька сама на себя руки наложила, а хозяевам лишние слухи да разговоры без нужды.
        - Подожди. Ты хочешь сказать, что о случившемся никуда не сообщали?!- не поверила я.
        - Ну да. Сонька-то детдомовская была, на всем белом свете одна-одинешенька. Даже парня и того не имела. Да и до любви ли, когда в общаге комнату с тремя такими же бедолагами делишь? Сонька как сюда переехала, так радовалась, дуреха, больше всего тому, что у нее свой угол появился.- Люся горестно вздохнула и тут же нахмурилась: - Только ты смотри, языком не трепли. Не нашего ума это дело. Они-то по любому выкрутятся, а мы проблем не оберемся.
        Так вот почему я не могла отыскать адрес девушки! Его попросту не было! Не считать же адресом койку в общежитии.
        - Но ведь так нельзя!- воскликнула я через минуту.
        - Э, послушай, хватит агитацию разводить. Я, что ли, ее убила? Или, может, ты? Нет! И никто ее не убивал, сама она так решила. А зачем, почему, не нам решать.
        Люся решительно встала с кровати, подошла к шкафу и нагнулась, чтобы достать рисунок, который сперва не заметила. Воровато сдув с него солидный клок пыли, она машинально сунула его в альбом к остальным, да так и застыла на полпути. Глаза ее округлились. Люся громко сглотнула, а потом с ужасом посмотрела на меня.
        - Люсь, ты меня пугаешь,- пошутила я, но она даже не улыбнулась.- Да что ты там увидела? Привидение?
        Я решительно протянула руку, но забрать рисунок удалось не сразу, Люсины пальцы как будто свело судорогой. Впрочем, мне и самой стало не по себе при одном взгляде на сочную акварель. Сюжет картины почти не изменился, Наташа, верная себе, в очередной раз изобразила ужасную смерть, но в этот раз героиню ее рисунка я узнала без труда.
        Это была я.
        Глава 22
        Звонок Захара застал меня в ванной. Чувство липкого страха, охватившее меня при виде отвратительного рисунка, захотелось немедленно смыть. Ничего не объяснив Люсе, я опрометью бросилась в свою комнату, сорвала с себя одежду и сразу же встала под душ. Холодная вода отрезвила, и в этот момент мой телефон забился в истерике.
        - Слушаю,- рявкнула я в трубку, озираясь в поисках полотенца. На пол стекала вода. Из окна дуло. Кожа покрылась пупырышками, как у рождественского гуся.
        - Я нашел Лялю,- буднично сообщил Захар.- Она действительно остановилась в гостинице. Я сейчас заеду.
        - Нет!- испуганно пискнула я, поспешно обматываясь халатом, как будто он мог меня видеть.
        - Ты раздумала с ней встречаться?- Крылов впервые по-настоящему удивился.
        - Нет. То есть да.
        - Слава богу, а то уж я было подумал, что говорю с автоответчиком: все «нет» да «нет». В общем, выходи к воротам, я буду через пять минут.
        Несмотря на приказ, я смогла собраться только через четверть часа. О том, чтобы высушить волосы и накраситься, я даже не помышляла, но процесс одевания занял больше времени, чем я рассчитывала. Оказалось, что натягивать одежду на мокрое тело жутко неудобно.
        Захар не стал комментировать мое опоздание и бледное лицо. Казалось, он погружен в свои мысли настолько, что едва заметил мое появление. Вместо того, чтобы обидеться, я заволновалась: таким мрачным я его еще не видела. Всю дорогу я сверлила взглядом его затылок, но в чтении мыслей не преуспела. Автомобиль затормозил возле дешевой гостиницы. Захар все так же молча открыл мне дверь.
        - Она ждет нас в кафе,- сообщил Крылов уже в холле и уверенно направился направо по коридору.
        В крохотном полутемном зальчике на пять столиков была только одна посетительница. Она сидела к нам спиной, но когда обернулась, я ахнула.
        - Ты?- Она тоже не рада была меня видеть.- Откуда?
        - Сядь, Ляля,- Захар слегка надавил на плечо женщины и она буквально рухнула на стул, как будто все ее кости вмиг превратились в пыль.
        Беспомощно глядя на Захара, я безуспешно пыталась понять, что происходит, но он кажется не собирался давать мне никаких объяснений. Ляля тоже молчала, уставившись в одну точку. Ее пальцы нервно катали по столу бумажный шарик, в который превратилась салфетка.
        - Полагаю, знакомить вас не нужно,- усмехнулся Захар.
        Я нехотя кивнула и спросила с подозрением:
        - Ты почему-то не выглядишь удивленным.
        - Я догадался довольно давно. Как только ты рассказала о временной помощнице.
        - Но ведь вы ушли задолго до того, как все произошло!- Я все еще ничего не понимала. Да, сидящая передо мной женщина в день свадьбы Сальникова - или его убийства?- помогала мне готовить обед. По странному стечению обстоятельств она оказалась бывшей подружкой хозяина дома. То, что он не узнал в ней мать своего ребенка, я еще как-то могу объяснить - все-таки столько лет прошло,- но как она могла это проделать? И кто ее дочь? Неужели…
        - Я могу тебе объяснить, как она это сделала. И не только объяснить, но и показать,- сказал Захар. Он отошел к барной стойке и стал что-то объяснять официантке. Я посмотрела на Лялю:
        - Карина - ваша дочь?
        - Да. Она ничего не знала. Я должна была его остановить. Я пыталась объяснить ей, но она слушать не желала!
        - Вы хотите сказать, что Карина знала, что Сальников - ее отец?!
        - Я говорила ей! Но она мне не поверила. Я не могла этого допустить. Вы понимаете?
        - Понимаю…
        Вернулся Крылов в сопровождении официантки. Та составила на стол три высоких бокала, пакет апельсинового сока и мисочку со льдом, пояснив:
        - Сок теплый.
        - Мне бы лучше водки,- пробормотала я себе под нос, вяло наблюдая за тем, как Захар с хрустом откручивает крышку на коробке. Он аккуратно разлил сок.
        - Пейте!
        В горле у меня пересохло, и я нехотя отхлебнула. Сок действительно был теплым на вкус. Я бросила в стакан несколько кубиков льда, они мелодично зазвенели. Ляля, действуя точно зомби, последовала моему примеру и сразу же сделала большой глоток.
        - Господи, что это?- Она скривилась, потом побледнела и схватилась руками за горло.
        - Что ты туда налил?- вскрикнула я и, не соображая, что делаю, глотнула из Лялиного стакана.- Тьфу, мерзость!
        - Это было лишнее. Могла бы попробовать из своего.- Невозмутимость Крылова начинала меня бесить.
        - Мой сок совершенно нормальный. А вот ей ты зачем-то подлил…
        Я осеклась. Дело в том, что я вспомнила, что Захар НИЧЕГО НЕ ПОДЛИВАЛ В ЛЯЛИН СТАКАН! Стаканы принесла официантка, и они были абсолютно пустые и чистые. Коробка с соком также была нераспечатанной. Ситуация до боли напоминала…
        - Не волнуйся, это всего лишь одеколон. Я хотел показать, как все было проделано.
        - Тебе это удалось. Но как? Как ты это проделал?
        - Лед,- опустив голову, коротко ответила Ляля.- Атропин находился в кубиках льда, которые я заранее положила в морозилку, а потом, когда… когда все закончилось, я просто заменила их на другие.
        - И что теперь?- сказала я, переварив услышанное. Странно, но никакого торжества я не испытывала. Ляля выглядела жалко и ни капли не походила на злодейку. В работе детектива я была разочарована раз и навсегда.- Мы сдадим ее в милицию?
        - Нет, Мы никого не будем сдавать,- огорошил меня Захар.
        - Скажите, какое благородство,- пробормотала я, пытаясь скрыть облегчение.
        - Благородство ни при чем. Не обольщайся. Это голый расчет, не более того.
        - И в чем выгода?
        - Ляля расскажет нам все.
        - Честно говоря, подробности мне не интересны.
        - Но ты ведь хотела найти убийцу?
        - А разве мы его не нашли?
        - Я не убивала Игоря,- тихо сказала Ляля.- Иглу ему в сердце воткнул кто-то другой.
        - И ты ей веришь?- Рассердилась я.
        - Верю,- развел руками Захар.- Не кипятись, дай человеку рассказать все, как было. Я не обещал Ляле покрывать ее. Если милиции повезет, они ее вычислят самостоятельно, и тогда я не стану вмешиваться, но и помогать им не стану. Поняла?
        - А мне что прикажешь делать?
        - Насчет тебя разговора не было. Можешь поступать так, как подскажет тебе совесть.
        Совесть молчала. Я понятия не имела, как поступить. Покрывать убийцу не в моих правилах, но Сальников, возможно, заслужил то, что с ним случилось. Так и не приняв решения, я попросила Лялю рассказать свою версию, веря не столько ей, сколько звериному чутью Захара. Если он считал ее невиновной в смерти Игоря Владимировича, значит, так оно и было.
        Ляля и не думала скрывать того, что у нее имелась масса причин для ненависти к Сальникову. Она попала к нему в любовницы, будучи совсем ребенком. Мерзавец здорово рисковал, затаскивая в постель вчерашнюю пионерку, ведь Лялечка едва справила четырнадцатилетие. Но уж больно хороша была юная комсомолка, настоящая куколка: стройная, большеглазая, с пушистыми пепельными волосами, похожими на шелковую пряжу. Ему даже не понадобилось применять привычные методы, чтобы заморочить девочке голову - Лялечка влюбилась в неказистого, но такого энергичного комсомольского вожака. Поначалу она верила каждому его слову, не сомневаясь, что их судьбы отныне связаны воедино. Наивная! Весть о том, что малышка ждет ребенка, которую она несла любимому как подарок, повергла его в шок. Игорь понял, что заигрался, дело запахло жареным, ему светила статья за совращение малолетней и долгий тюремный срок. Как назло, Лялечка и слышать не хотела об аборте.
        В конце концов округлившийся живот старшеклассницы заметили окружающие. В школе разгорелся скандал. Да что там школа! Весь район только об этом и говорил. Аморальное поведение Лялечки обсуждалось в РОНО и ГОРОНО на каждом собрании. Ее пытали как в гестапо, требуя назвать имя совратителя. Но Ляля молчала. В конце концов, после позорного отчисления из школы, получив задним числом диплом о незаконченном среднем образовании, она уехала в деревню к дальней родственнице, где благополучно родила здоровую девочку.
        В Хабаровск Ляля вернулась только через три года, с очаровательной малышкой на руках. Ее старания забыть человека, который так подло с ней поступил, ни к чему не привели, и она предприняла отчаянную попытку вернуть возлюбленного с помощью дочери.
        Как ни странно, ее наивный план удался. За три года Игорю окончательно надоели его временные подружки, к тому же Лялечка после рождения ребенка еще больше расцвела, угловатый подросток превратился в очаровательную юную женщину. Первое время все шло прекрасно: Сальников поселил Лялю с дочуркой у себя, пообещал оформить удочерение и даже зарегистрировать брак с Лялей. Однако счастье продлилось недолго. Грянул скандал на бирже, за Сальниковым началась охота. Ляле пришлось срочно перебираться в старый дом, да еще прятать там Игоря после того, как он, перехитрив бандитов, умудрился сбежать с «криминального пикника» в лесу.
        Уже во второй раз девушка проявила редкостную самоотверженность, не побоявшись самого Бугра и его банды.
        Однако ветреный возлюбленный оказался неблагодарным. Когда страсти понемногу улеглись, Игорь подался в Москву, поклявшись, что немедленно вызовет к себе Лялю с дочкой, как только определиться с жильем и работой. Ляля осталась в Хабаровске, ожидая вызова со дня на день. Поначалу Игорь изредка звонил, жалуясь на сложные обстоятельства, но вскоре звонки прекратились. Поскольку денег Сальников почти не оставил, Ляле пришлось потуже затянуть поясок, но она еще продолжала верить, что это временно.
        Терпение иссякло где-то через полгода. К тому времени она уже три месяца не имела от Игоря никаких вестей, а тут еще у соседки из Москвы вернулась на каникулы дочка. Соседка, чтобы похвастаться успехами любимого чада, пригласила гостей, в том числе и Лялю. Вот там-то девушка и узнала правду. Оказалось, что в Москве Игорь совсем не бедствовал. Он успел в короткий срок превратиться в крупного бизнесмена и на данный момент владел сетью магазинов и закусочных, а в Подмосковье в его руки отошел даже маленький перерабатывающий заводик, о чем писали в ежедневной газете. Статью студентка привезла домой и охотно показала Ляле, не задумываясь о последствиях. Увидев улыбающуюся, раздобревшую физиономию вероломного любовника, женщина потеряла контроль.
        Наверное, именно обида помогла ей совершить почти невозможное - вычислить коварного обманщика в огромном городе, но облегчения это не принесло. С Игорем они даже не увиделись, охрана не пустила ее на порог. То, что Ляля узнала на месте, повергло ее в депрессию: успехи Игоря объяснялись очередной любовницей - дамой не первой молодости, но зато занимавшей видный пост в одном из столичных министерств. Об их романе судачила вся округа. Неказистый провинциал так окрутил министерскую даму, что она вовсю готовилась сочетаться законным браком.
        Дожидаться развязки Ляля не стала. Оставив попытки встретиться с изменником, она вернулась домой, дав себе слово забыть обо всем.
        Слово она сдержала, однако судьба подкинула ей новое испытание.
        Дочь Карина выросла красавицей. От непутевого папаши ей досталась редкая амбициозность и скверный характер. После окончания средней школы девушка решила, что Хабаровск ей мал и подалась за счастьем в Москву. Ляля не стала, а точнее - не смогла ее удерживать.
        Поначалу все шло прекрасно. Красотку быстро заметили, стали приглашать на показы и снимать в рекламе: помимо свежей мордашки Карина обладала бульдожьей хваткой и деловым чутьем. Это ее и подвело. Скандал с Плейбоем поставил на ее карьере жирный крест. Карина попыталась было использовать скандальную известность, сунувшись в реалити-шоу, но ее скверный характер оказался не по зубам даже ко всему привыкшим продюсерам. Легко заработанные деньги быстро кончились, девушке, чтобы не умереть с голоду, пришлось искать хоть какую-нибудь работу.
        В Москве подходящей работы для нее не нашлось. Так она оказалась в нашем городе, где удача ей, наконец, улыбнулась в лице хозяина антикварного магазина…
        Вот тут-то ей и подвернулся Сальников. Заработав кучу денег, он захотел спокойной жизни, вдали от суеты мегаполиса. Наш патриархальный городок ему приглянулся. Правда, поговаривали, что на этот шаг его подтолкнуло желание держаться подальше от своей могущественной министерской пассии - до свадьбы у них дело не дошло, а дамочка слыла мстительной, при том имела длинные руки и весьма обширные связи.
        Уйдя на покой, Игорь Владимирович пристрастился к коллекционированию, так что в антикварный салон заглядывал регулярно.
        Дальнейшее предсказать нетрудно: молоденькая продавщица, мгновенно забыв предыдущего благодетеля, сосредоточилась на новой жертве, да так удачно, что смогла довести ее до алтаря.
        Само по себе известие о свадьбе Лялю даже обрадовало, в глубине души она боялась, что строптивая дочь пойдет по рукам. То, что жених много старше, ее также не смутило - сегодня это в порядке вещей, а солидный счет в банке только добавлял ему привлекательности. Но когда вместе с приглашением на свадьбу Ляля получила фото счастливой парочки, земля ушла у нее из-под ног.
        - И вы решили его убить?- не удержалась я от вопроса.
        - Нет, конечно,- покачала головой женщина.- Все, что я хотела, это отговорить дочь от глупого поступка. Для этого пришлось бы открыть ей правду, но я готова была и на это, лишь бы спасти Карину от непоправимой ошибки. Поэтому я помчалась в Москву.
        - И чем закончился разговор?- спросил Захар, когда Ляля надолго замолчала.
        - Она подняла меня на смех, заявила, что подобной глупости сроду не слышала, дескать, Игорь не может быть ее отцом по определению, а я придумала это все, чтобы помешать ей устроить свою судьбу. Карина даже обвинила меня в том, что я ей завидую,- Ляля горько усмехнулась,- мол, мне ни разу не удалось выйти замуж, а ей достался богатый жених, который с нее пылинки сдувает.
        - Было бы чем гордиться. Сальников - сомнительный трофей, причем сильно побитый молью,- не удержалась я. Ляля кивнула, соглашаясь.
        - Не помогло даже доказательство того, что Игорь родился и прожил большую часть жизни в Хабаровска. Карина просто не обратила на это внимания, а данных, подтверждающих его отцовство, у меня не было. Сами понимаете, в советские времена об анализе ДНК слыхом не слыхивали.
        - А сам Игорь? С ним вы пробовали говорить?
        - Карина запретила. Она заявила, что если я рискну попасться ему на глаза со своими байками, она покончит с собой, то есть поставила меня перед выбором: дочь-преступница или дочь-покойница.
        - И вы поверили, что она выполнит угрозу?
        - Я слишком хорошо ее знаю.
        - Думаю, что я начинаю понимать, в чем дело,- сказал Захар, делая ударение на каждом слове.- Теперь расскажите нам всю дальнейшую историю. И начните с тех вещей, о которых вы решили не рассказывать. Так мы сэкономим время.
        План Ляли оказался прост. Отчаявшись уговорить дочь, она решила увезти ее силой. Для начала она сделала вид, что смирилась со своим поражением и даже согласилась помочь на кухне, не выдавая себя, когда Карина пожаловалась на то, что на кухне срочно понадобилась помощница. Встречи матери с Сальниковым она могла не опасаться, так как Ляля пообещала покинуть дом до того, как молодожены вернутся из ЗАГСа.
        И Ляля сдержала слово. Но предварительно подменила лед в холодильнике на замороженный раствор атропина. Даже сейчас, зная, как все произошло, я не могла припомнить момент, когда женщина орудовала в морозильнике, так что можно сказать, что Ляля совершила идеальное преступление.
        - А где вы взяли атропин?- спросил Захар как бы между прочим.
        - Привезла с собой. В Хабаровске я подрабатывала в местной больнице санитаркой. В сестринской всегда стоит емкость с чистым атропином, из него провизоры делают глазные капли. Я слышала о его свойствах, потом специально прочитала в Интернете о дозировках, а потом отлила себе немного на всякий случай.
        Ляля замялась и неуклюже попыталась перевести разговор на другую тему, но Захар спросил прямо в лоб:
        - Зачем вы взяли с собой атропин?
        - Я взяла его для себя, ну… вы понимаете… на самый крайний случай, но потом решила, что еще не все потеряно. Мне показалось, что все еще можно исправить. Я знала, сколько нужно атропина, чтобы человек впал в бессознательное состояние. Выждав момент, я собиралась увести Карину. Она не стала бы сопротивляться, находясь в полубреду, а остальные гости потом не смогли бы отличить явь от галлюцинаций, и не вспомнили бы, что произошло. У меня были билеты на поезд, у выезда из поселка нас ждало такси. Казалось, все должно получиться…
        - Но все пошло не так,- кивнул Захар.
        - Неужели ты ей веришь?- возмутилась я. Несмотря на то, что я испытывала к этой женщине нечто вроде сочувствия, в ее историю мне верилось с трудом. Слишком много зла причинил ей этот человек, лишив не только молодости, но и собственной дочери. Слишком много позора легло на плечи этой хрупкой женщины. Кто такое выдержит?
        - Можете мне не верить.- Ляля даже не пыталась оправдываться. Эта женщина, проявившая железную волю и чудеса стойкости, выглядела сейчас как сломанная кукла, обмякшая и безучастная к своей судьбе.- Можете не верить, но я его не убивала. Я ждала в саду: пряталась в кустах и наблюдала за окнами, а когда решила войти, думая, что пора, то увидела его с этим… с этой ужасно штукой, которая торчала из спины, как булавка, на которую насаживают бабочек.
        - Скорее уж навозного жука,- проворчала я себе под нос. И добавила в полный голос: - Из-за этого вы не стали забирать дочь?
        - Ну конечно!- Она взглянула на меня почти с благодарностью.- Если бы она вдруг исчезла в этой ситуации, ее могли заподозрить в том, что она убила мужа. Поэтому я оставила все как есть.
        - Ну, заподозрить Карину и сейчас можно в чем угодно,- рассудительно заметил Крылов.
        - Как это? Ведь она отравилась атропином так же, как все остальные,- забеспокоилась Ляля.
        - Ну, ведь не умерла же?- пожал плечами Захар.- Возможно, она была с вами заодно и специально глотнула немного отравы, хорошо зная, что она ей не повредит.
        - Нет!- вскрикнула Ляля так громко, что официантка у стойки навострила уши.- Только не Карина! Она - глупая, самонадеянная, жадная девочка, но не убийца! Я вам все расскажу!
        - Так это еще не все?- спросила я и озадаченно посмотрела на Захара.
        Глава 23
        - На самом деле, я не в первый раз оказалась в доме в день…- Ляля осеклась, не решаясь произнести слово «убийство». В ее глазах появился испуг, но она взяла себя в руки и продолжала торопливо: - в день, когда погиб Игорь Сальников. Карина в своем приглашении на свадьбу указала адрес и я, пытаясь отговорить ее, пришла сюда около двух недель назад. Я еще сомневалась, что Игорь - именно тот человек из моей юности, но увидев его вблизи, пришлось признать - это отец Карины. К сожалению, дочь мне увидеть не удалось, хотя я просидела, прячась в кустах, до самого вечера. Зато я увидела кое-что другое.- Ляля посмотрела на Захара «со значением», давая понять, что это «другое» должно его заинтересовать. Захар кивнул, и она продолжала: - Выйдя из дома, Игорь прошел в сад. По его виду - а я за столько лет неплохо его изучила - можно было понять, что он в ярости. Не удержавшись от любопытства, я осторожно прокралась вслед за ним. Он остановился на крыльце маленького живописного дома в глухом уголке сада и почти сразу стал кричать. Зачем он это делал, я поначалу не поняла, но потом догадалась, что его попросту
не впустили в дом, хотя там внутри кто-то был - я видела тень в окне второго этажа.
        - А что кричал Игорь Владимирович?- спросила я заинтересованно, так как ни разу за время своей службы в доме не видела, чтобы Сальников пытался общаться со своим отцом.
        - Ругался в основном. Я не решалась подойти достаточно близко, чтобы расслышать все дословно, но мне показалось, что Игорь требовал от кого-то вернуть какие-то деньги. Он даже угрожал: сначала обещал вызвать психиатров, потом вообще пригрозил проломить кому-то голову.
        - Это напугало человека в доме?
        - Не думаю. Из окна высунулось дуло ружья, а затем кто-то, кто прятался за занавеской поклялся спустить курок, если Игорь не уберется сию же минуту.
        - Это подействовало?
        - Игорь всегда был трусоват,- пожала плечами женщина,- а тот человек не шутил.
        - Значит, незадолго до смерти Игорь Владимирович пытался вернуть себе деньги, которые предусмотрительно записал на отца,- задумчиво подвела я итог,- но старику это не понравилось.
        - Хороший мотив,- кивнул Захар,- но это ничего не доказывает. Старик, конечно, достаточно безумен, чтобы пальнуть под горячую руку, но для того, чтобы пойти и целенаправленно прикончить собственного сына в день свадьбы, нужно кое-что поважнее истеричного нрава.
        - Но в доме в день свадьбы действительно был кто-то посторонний!- продолжала настаивать Ляля.- Закончив работу, я, естественно, не ушла, а снова притаилась во дворе, так, чтобы хорошо видеть парадный вход и окна столовой. Я видела двух девочек, затем выбежали вы, Катя. Потом стало слышно, как гости начали терять контроль. Кто-то даже запел. Потом все стихло. Я решила, что пора, но тут мне показалось, что хлопнула дверь, так тихо, что я даже решила, что мне померещилось от страха. Но потом раздались шаги. Обычные шаги. Человек совершенно не таился, расхаживая по столовой, как будто ожидал то, что там увидел. Поначалу я не поняла, что именно меня так смущает… Только на следующий день до меня дошло, что тот, кто вошел в гостиную последним, никак не выразил ни удивления, ни испуга. А ведь такое увидишь не каждый день. Я сама, увидев пять бездыханных тел вокруг стола, чуть сознания не лишилась, а ведь я была готова к тому, что увижу.
        - Таинственного гостя вы, я так понимаю, не видели?- уточнил Крылов.
        - Нет. Он исчез до моего появления.
        - А шаги? Мужские? Или женские?
        - Шаги были приглушенные - в гостиной лежит толстый ковер, и какие-то… мелкие, легкие.
        - Сальников старший очень худой, почти мумия,- сказала я, припоминая нашу единственную встречу,- у него должны быть легкие шаги… И потом, старики часто имеют семенящую походку, по-моему, старик не был исключением.
        - Разберемся,- заявил Захар тоном, не предвещавшим ничего хорошего.
        Однако, все пошло не так.
        Во дворе дома Сальниковых нас поджидал сюрприз в виде машины с мигалками. Пока мы пытались понять, в чем дело, со стороны парка в нашу сторону двинулась процессия: двое мужчин в форме вели под руки упиравшуюся Карину. Девушка, растеряв весь свой лоск, материлась и, кажется, пыталась пустить в ход зубы. Чуть позади шествовала Розалия Львовна в сопровождении своей дочери. Лицо первой выражало плохо скрываемое торжество, вторая была растеряна.
        - Что случилось?- крикнул Захар, неизвестно к кому обращаясь.
        - Дурдом!- ответила за всех Карина, попутно лягнув ногой одного из мужчин.- Она говорит, что я его убила.
        Краска бросилась мне в лицо, щекам стало горячо. Неужели все так быстро выяснилось? Один Захар продолжал сохранять спокойствие.
        - Кто говорит? Кого ты убила?- спросил он, когда брыкающаяся пленница поравнялась с нами.
        - Старика!
        - Это она про мужа?- тихо спросила я.
        - Это я про его психованного папочку,- огрызнулась девушка.- Про Владимира, как его… Петровича.- Эта сука решила всех нас упрятать за решетку.
        - Заткнись, извращенка!- заверещала Розалия Львовна.- Спать с собственным отцом! Да тебя убить мало!
        - Господи,- не удержалась я,- да с чего вы взяли?
        - А вы, дорогуша, не вмешивайтесь. Ваше место у плиты, туда и ступайте.- Старуха развернулась к Захару и, демонстративно обращаясь только к нему, выплюнула: - Я навела справки в этом ее Зажопинске - должна же я знать правду о выскочке, которая украла мужа у моей дочери,- и выяснила все про ее аферу. Она специально задумала обобрать Игоря, от которого шлюха-мать нагуляла ее чуть ли не в детском саду.
        - Ну, это скорее упрек в адрес Игоря, так как совращение малолетних не слишком благовидный проступок.
        - Да бросьте вы!- Розалия ничуть не смутилась.- Такие «красотки», как она уже рождаются развратными и рожают ублюдков, как котят, которых следовало бы топить в ванной.
        - Зато ваша дочурка имеет такую противозачаточную внешность, что странно, что она вообще смогла забеременеть!- рявкнула Карина.
        - Моя дочь - порядочная женщина, не тебе чета!- не осталась в долгу старуха.
        - Ваша порядочная женщина спала и видела, как бы сбежать от своего драгоценного Игоря,- прошипела девушка.
        - Это что еще…
        - Прекратить разговорчики!- милиционер оборвал дискуссию и грубо втолкнул Карину в машину.
        - Пойдем,- Захар потянул меня за собой, но я еще не выяснила все, что собиралась и нетерпеливо выдернула свою руку.
        - Почему вы обвиняете Карину в убийстве?- задала я прямой вопрос.
        Розалия Львовна злорадно сверкнула глазами:
        - Я застала ее на месте преступления. Эта тварь стояла рядом с трупом, держа в руках пузырек.
        - Владимира Петровича отравили?
        - Ну конечно! Хитрая тварь! Она собиралась извести всю нашу семью и поплатится за это.
        Старуха резко развернулась и, чеканя шаг, направилась в дом. Таня засеменила за ней следом, низко опустив голову.
        - О чем говорила Карина?- спросила я Захара, стараясь не отстать от него на пути к дому отшельника.- О каком еще бегстве?
        - Думаю, что ответ очевиден.
        - Для кого как. Просвети меня…
        - Просветить тебя может другой человек, тем более, что он уже, кажется, выписался из больницы,- перебил он, так как мы уже поднимались на крыльцо. Потрясенная, я так и не сообразила, кого он имел в виду.
        Дверь была закрыта, но слышно было, как внутри дома - кажется, на втором этаже,- кто-то переговаривается и ходит по комнате.
        Крылов постучал. Дверь немедленно открылась. В узкую щель просунулось бледное лицо сиделки. Нервно покосившись в мою сторону, она быстро сказала:
        - Господин Крылов, их нельзя…
        - Госпожа Шутова, их можно и нужно…- Поднажав, Захар отодвинул дверь вместе с вцепившейся в нее женщиной и втащил меня внутрь за собой.
        Старик сидел в сумерках во главе стола очень прямо. Плотные шторы на открытом окне трепетали от ветра. В комнате было темновато. На столе почему-то горели свечи. За спиной старика располагалась огромная низкая дубовая полка с оловянной посудой. На столе перед ним был сервирован обед: суповая тарелка на полотняной салфетке, столовые приборы, фужер и графин с водой.
        Несколько человек сосредоточенно занимались своей работой, не обращая никакого внимания на труп. Зато я смотрела на него во все глаза.
        - Катя, что с тобой? Тебе плохо?
        Голос Захара звучал в голове как будто сквозь слой ваты.
        Мне потребовалось усилие, чтобы сделать то, что я сделала. С трудом ворочая языком, я выдавила:
        - Это не он.
        Захар обеспокоено заглянул мне в лицо:
        - Ты о ком?
        - Вот о нем.- Для верности я показала пальцем.- Это не тот человек! Не Сальников!
        Глава 24
        - Как вы можете верить постороннему человеку?!
        Тело давно увезли. Опергруппа тоже уехала. Естественно, никто не принял мои слова всерьез, и больше всех возмущалась сиделка. Даже сейчас она не могла успокоиться, глядя на меня с высокомерным удивлением.
        - Я знаю, что я видела,- продолжала я упираться.
        - Да что вы видели?! Без году неделя в доме и туда же!
        - Полегче,- предостерег Захар, заметив как я побледнела. Не знаю, чего в его взгляде было больше сочувствия или беспокойства. Похоже, он начинал склоняться к тому, что у меня разыгралась фантазия, хотя это лучше, чем если бы он считал меня сумасшедшей.
        - Я утверждаю, что эта женщина никогда не встречалась с моим пациентом,- резко заявила Елена Николаевна.- Ни-ког-да! Я нахожусь при нем неотлучно, и вряд ли просмотрела бы появление такой… крупной фигуры.
        - Я его видела,- упрямо сказала я, глядя в пол.
        - Где?- спросила она, насмешливо приподняв бровь.
        - В саду. Ночью. Вы, наверное, забыли, но в тот день, вы куда-то отлучались. Игорь Владимирович попросил меня приготовить обед для своего отца и принести сюда…
        - Ну и что? Я ответственно заявляю, что мой пациент никогда не спускался вниз при посторонних.
        Чего ж это она так бесится-то?- подумала я устало.- Кидается на меня, как на врага, а ведь я не хочу ничего плохого. Я хорошо помню, кого видела в тот вечер, и это уж точно был не тот человек, чей труп мы застали сегодня сидящим за столом. Но кто же это был? Если вся семья опознала в покойном Владимира Петровича, то кто расхаживал ночью по хорошо охраняемому саду в халате и домашних тапочках?
        - Что вы молчите?- поторопила меня Елена.- Сказать нечего?
        - Сказать есть чего, хотелось бы понять…- вздохнула я устало.- В тот день в лесу я говорила с человеком, который назвался именем вашего пациента. Понятия не имею, кто это был и как он попал сюда, но мне все это не нравится.
        - Не знаю, с кем вы говорили,- передернула плечами Шутова,- но, на мой взгляд, вы все это выдумали. В конце концов, привлечь внимание мужчины - она многозначительно покосилась в сторону Крылова - можно и другим способом. Хотя…- она смерила меня презрительным взглядом,- в вашем случае набор средств явно ограничен.
        Это было уже слишком. Захар молчал и не смотрел на меня. Я резко встала и быстро вышла из комнаты, а потом опрометью бросилась вон из дома. Меня оскорбили не столько слова этой цирковой лошади предпенсионного возраста, сколько равнодушие Захара. Уж он-то мог бы мне поверить. Хотя…

* * *
        - Ничего не понимаю!- услышала я, едва открыв дверь, и чуть не сбила с ног Розалию Львовну с мобильником в руке, на который она смотрела, как на дохлого таракана.
        - Что они сказали, мама?- Татьяна куталась в шаль, хотя градусник, несмотря на вечер, показывал почти двадцать пять градусов выше нуля.
        - Они провели вскрытие…
        - Оперативно,- пробормотала я тихо. Убежав из домика отшельника, я несколько часов просидела в глубине сада, обдумывая свое положение. За это время милиция наверняка успела убраться восвояси и увезти тело, но вскрытие…
        - Они провели вскрытие в экстренном порядке,- словно прочитав мои мысли, повторила старуха,- и выяснилось, что Владимир Петрович не принимал яду.
        - Не принимал?!- вскинула брови Татьяна.- Отчего же он умер?
        - Какие-то неполадки с сердцем,- я не запомнила все, что говорил этот салдафон,- но, проще говоря, от старости.
        - Бедняга! Он так боялся стареть.
        - Подождите, но если смерть была естественной, то Карина не имеет к этому отношения!- воскликнула я, однако Розалия и ее дочь моего энтузиазма не поддержали.
        - Как бы не так,- усмехнулась старуха,- в супе, который стоял на столе, яду было предостаточно, а в пузырьке, который держала в руках эта стерва, находился атропин в чистом виде. Скорее всего, Владимил Петрович просто не успел отведать отравы, но, застав в своем доме совершенно постороннего человека, так испугался, что… что…
        - Отдал концы,- подсказала я.- Стройная версия, но отчего-то мне в нее не слишком верится. Карина не идиотка, уж сообразила бы избавиться от улик заранее, не дожидаясь вашего прихода.
        - Почему вы ее защищаете? Не замечала между вами особой любви,- едко заметила Татьяна.
        - Так и есть, она мне не нравится. Впрочем, это взаимно. И, тем не менее, нельзя, чтобы человек отвечал за чужие преступления. Кроме того, для преступления нужен мотив, убийце должно быть выгодно, а Карине от смерти старика ни холодно ни жарко. Вряд ли его деньги достанутся девчонке, которую он, подозреваю, и в глаза-то не видел.- Сказав это, я тут же вспомнила детали нашей встречи с человеком, который выдавал себя за Владимира Петровича и его странное предложение насчет завещания. То есть, это был совсем не Владимир Петрович… В общем, я окончательно запуталась и, торопливо пробормотав «я скоро вернусь» в сторону окаменевших от моей наглости хозяек, вновь выскочила за дверь.
        Идея, неожиданно возникшая в голове, заставила меня сбежать с крыльца и даже резво проскакать вперед с десяток метров, однако тут мой порыв слегка поостыл. Куда меня понесло? Вокруг творится черт знает что, а меня не ко времени обуяла жажда справедливости. Я вдруг заметила, что на улице стало совсем темно. Вот только что еще светило солнце, а теперь небо заволокли тяжелые тучи. В наступившей тишине испуганно пискнула какая-то птаха, и все вновь затихло.
        Я с сомнением оглянулась на дом. В окнах первого этажа заманчиво горел свет, но я вдруг рассердилась на себя за глупые страхи. Чего мне бояться? Кому я нужна? Ни кожи, ни рожи, ни миллионов. Однако неприятное ощущение опасности не проходило. Мне стало казаться, что кто-то следит за мной из темноты. Я изо всех сил таращила глаза и напрягала слух, но ничего подозрительного так и не заметила. По уму следовало бы вернуться в дом, дождаться утра и вернуться в свою собственную жизнь, позабыв обо всем, что здесь случилось.
        Однако, уязвленная гордость требовала вендетты. Кем только меня не называли за мою жизнь: толстухой, дурой, растеряхой, но вот сумасшедшей врушкой - впервые. Фальшивый старик, которого, похоже, не видел никто, кроме меня, не давал мне покоя. Куда он мог подеваться? Не растворился же в воздухе, как привидение. В призраков я не верила и подобное объяснение не казалось мне убедительным, а значит, старика нужно найти. Интуиция подсказывала мне, что он все еще прячется на территории поместья. Где именно? А вот это нужно выяснить. И чем скорее, тем лучше. Посмотрим на их физиономии, когда я предъявлю им свой «фантом»!
        Начать поиски стоило с дома отшельника. То, что там побывала опергруппа, меня не смущало: прожив в доме некоторое время, я успела уяснить, что Владимир Петрович отличался скрытным характером и изобретательным умом. Один тайный бункер в лесу, оснащенный военной оптикой, чего стоил. Не исключено, что его берлога имеет какие-нибудь тайники, такие параноики всегда испытывают слабость к подземным ходам и тайным комнатам. Надеюсь, мне удастся разгадать эту загадку, а там и двойник непременно отыщется.
        Пока я шагала по относительно открытому участку, все было в порядке, но едва над головой зашелестели густые кроны деревьев, мне вновь сделалось не по себе. В темноте даже хорошо знакомая дорожка казалась опасной, я то и дело спотыкалась о невидимые корни и расшибла в кровь большой палец на ноге, ударившись о камень. Наконец, впереди замаячила большая черная тень старого дома. Луна, на мгновение выглянувшая из-за плотных облаков, плеснула на черепичную крышу немного серебра, но от этого света темнота за оконными стеклами еще больше сгустилась, стала вязкой, как жидкий гудрон.
        Подняться на крыльцо меня заставило уже не любопытство, а понимание того, что проделать обратный путь я не в состоянии.
        Отсутствие сиделки в доме меня не удивило - скорее всего, ее забрали с собой менты для дачи показаний,- а вот незапертая входная дверь слегка озадачила. Я с опозданием сообразила, что не подумала о том, как смогу проникнуть в пустой дом, но провидение позаботилось об этом. Только вот провидение ли?..
        Первым делом, войдя в дом, я нашарила на стене выключатель, но кроме сухого щелчка, ничего от него не добилась: свет так и не вспыхнул.
        Глаза немного привыкли к темноте, и я смогла рассмотреть на столе странную штуку - старинный канделябр с белыми, совершенно новыми свечами, которые торчали вверх, как восковые пальцы покойника. Рядом обнаружился коробок со спичками.
        Находка скорее порадовала и я незамедлительно запалила все три фитиля. Золотые огоньки послушно затрепетали и стройно поднялись в неподвижном воздухе чужого дома. Прикрывая пламя ладонью, я стала подниматься по лестнице.
        Нервы мои были напряжены до предела, наверное, потому я и уловила этот звук: то ли шепот, то ли тихий вздох. Он шел откуда-то сверху и здорово напугал меня, однако, как я ни прислушивалась, больше не повторился.
        «Кой черт понес меня на эти галеры»,- запоздало посетовала я и тут же обругала себя за некстати помянутого нечистого. Не к добру это.
        Пламя свечей дружно качнулось, затрепетало и едва не потухло, а я увидела настежь распахнутую дверь в спальню Владимира Петровича. Почему-то сделать последний шаг оказалось сложнее всего, некоторое время я разглядывала комнату, стоя на пороге.
        Чем больше я смотрела, тем яснее понимала, что слухи о несметных богатствах старика не преувеличение. Всему, чем он владеет, самое место в Эрмитаже, подумалось мне,- это напрягает. Особенно неприятными показались большие мрачные картины, совершенно потемневшие от времени, хотя вполне вероятно, на них были когда-то изображены безобидные натюрморты из ветчины с овощами.
        В спальне было очень холодно, но это легко объяснялось открытым окном, за которым начался проливной дождь. Я прикрыла створку и снова огляделась, но ничего интересного не заметила. В надежде обнаружить потайной ход на всякий случай потрогала книги на полке, попыталась сдвинуть с места тяжелое кресло и подергала ящички на старинном бюро, за которым, должно быть сиживал какой-нибудь из Людовиков.
        От разочарования мне вдруг стало все равно. Заболела голова, и ноги отяжелели. За окном бушевал ливень, торопиться было некуда. Я поставила канделябр на стол, присела на кровать, застеленную шелковым покрывалом в жутких розочках и… тут же вскочила на ноги. Что-то острое вонзилось мне прямо в зад. Не думая, что делаю, я сдернула с кровати покрывало и с отвращением встряхнула. Что-то упало на пол, покатилось в сторону бюро и скрылось там прежде, чем я успела разглядеть, что же это было такое.
        - Что такое «не везет» и как с этим бороться,- пробормотала я, опускаясь на колени и с опасением заглядывая под шкаф. Свет свечей сюда не попадал и, разумеется, мне не удалось ничего разглядеть кроме довольно широкой щели, куда свободно можно было просунуть руку. Вот только делать это мне совершенно не хотелось.
        Но пришлось. Тяжело вздохнув, я закатала рукав повыше, сморщившись, осторожно пошуровала рукой по полу, надеясь, что предмет не откатился далеко. Ага. Щас! Моей добычей оказалась только горстка пыли и черствая хлебная корка, по чистой случайности не найденная мышами. Со второй попытки к моему улову прибавилась авторучка, а для третьей пришлось лечь на пол и сунуть руку вглубь по самое плечо.
        Пальцы нащупали что-то круглое, похожее на резную бусину, однако, чтобы ухватить юркую вещицу, мне не хватало всего чуть-чуть. Кряхтя и вертя задом, я попыталась ввинтиться поглубже, впечатавшись лбом в резной бордюр проклятого раритета. И вдруг…
        Справа от руки что-то шевельнулось. Я почувствовала это легкое дуновение и тут же похолодела. Волоски на руке встали дыбом. Пальцы машинально сжались в кулак. Я замерла, боясь пошевелиться. Снова движение. Шорох. Нечто под шкафом ползло в мою сторону, задевая за днище. Тут я, наконец, опомнилась, дернула руку к себе и, как была, на четвереньках поползла к выходу. Кто бы там ни прятался, встреча с ним не входила в мои планы.
        На ноги я вскочила только перед самой лестницей и кубарем скатилась вниз, с разбегу ударившись о входную дверь всем телом. Дверь содрогнулась, но устояла. Не понимая, что происходит, я еще поднажала. Тщетно.
        ДВЕРЬ БЫЛА ЗАПЕРТА.
        Глава 25
        Окончательно спятить от страха мне помешал чей-то крик. Этот вопль оглушил меня. Что-то с визгом пролетело мимо окна. Это длилось доли секунды, но мне показалось, что прошел целый час. Глухой, тяжелый удар о землю возле крыльца, по другую сторону запертой двери, и все снова стихло. Меня трясло. Не понимая, что делаю, я дергала за ручку с таким остервенением, что, в конце концов, вырвала ее с мясом.
        Это меня доконало.
        Впервые в жизни я ощутила приступ клаустрофобии: меня колотил озноб, зубы выбивали дробь, руки тряслись. «Господи, помоги!» - прошептала я и была совершенно искренней: ради спасения в эту минуту я на полном серьезе готова была провести остаток жизни между исповедальней и ризницей, не зная иных развлечений, кроме чтения молитв и колокольного звона. Но одновременно инстинкт самосохранения гнал меня прочь из дома, вопреки логике, вопреки препятствиям, вопреки всему, что мешало мне почувствовать себя в безопасности. На улице было темно, бушевал настоящий ураган, но внутри было гораздо страшнее. Темнота наступала, давила на меня, во всех углах чудились монстры.
        Снаружи кто-то застонал. Или мне это только показалось? Нет, не показалось: вот опять сквозь шум дождя послышался какой-то всхлип. Или хрип? Там, за стеной, был кто-то живой! Это в данный момент казалось мне самым важным. Я больше не могла оставаться одна в этом темном склепе, схватила первое, что попалось под руку и со всей дури швырнула в оконное стекло. Звон сыплющихся осколков звучал музыкой в моих ушах, свежий воздух, хлынувший с улицы, казался амброзией. От охватившей меня эйфории, я рассмеялась, не думая о том, что мое поведение в данный момент - льготный билет в дурдом, как минимум.
        Подбадривая себя бормотанием: «врешь, не возьмешь», я энергично протиснулась в окно, оставляя на острых стеклянных осколках клочья своей одежды, рухнула в густые кусты, продралась сквозь них и вывалилась на гравиевую дорожку, огибавшую дом.
        Дождь заливал глаза, я все терла их рукой, и всматривалась. Всматривались. Всматривалась…
        Я заметила ее далеко не сразу. Минуты две я просто стояла под разбитым окном, отчаянно вертя головой во все стороны. А потом услышала тихий стон и со всех ног бросилась к большому дереву, под которым угадывалась какая-то бесформенная куча. Ноги скользили по раскисшей земле, пару раз я чуть не упала. Последний раз - прямо на того, кто, скрючившись, лежал под деревом.
        Почему-то меньше всего я ожидала увидеть именно ее - Шутову, хотя сиделка находилась в доме старшего Сальникова практически неотлучно, но здесь, под деревом, в грязи и крови, видеть ее было странно. Одного взгляда хватило, чтобы понять - женщина здорово разбилась: ее нога была согнута под странным углом, где-то посередине что-то белело, я догадывалась, что это кости и старалась туда не смотреть - еще не хватало и мне потерять сознание.
        Глаза женщины были закрыты, но она еще дышала. Я оглянулась на дом и удивилась тому, что он оказался дальше, чем я думала. Я не сразу догадалась, что несчастная пыталась ползти. Странно, что она выбрала направление ОТ ДОМА, а не наоборот. Хотя от болевого шока она, скорее всего, плохо соображала, что делает.
        Сердце мое колотилось как бешеное, стучало так громко, что я не слышала собственных мыслей, если они вообще остались в моей голове. Тупо глядя на распростертую передо мной женщину, я не знала, что делать. Трогать ее было страшно, я боялась еще больше навредить, хотя каким-то чутьем понимала, что Елене уже не помочь. Я никогда не видела умирающих, но отчего-то знала, что ей осталось совсем немного. Из ее ран толчками сочилась темная, густая кровь, но струи дождя тут же смывали ее, как заботливая сиделка.
        Меня затошнило. Я изо всех сил стиснула руки, ногти впились в кожу. Это немного отрезвило.
        - Елена!- позвала я негромко, ни на что особенно не рассчитывая - мне казалось, что Шутова находится в глубоком обмороке.
        Когда она вдруг распахнула глаза, я вздрогнула.
        Расширенные от боли зрачки уперлись мне в переносицу. Губы скривились не то от боли, не то от застарелой неприязни, хотя женщина вряд ли до конца осознавала, кто перед ней.
        - Елена! Что произошло? Как же вы так…- затараторила я, пытаясь удержать ее сознание. Мне казалось, что, если она останется со мной, то у нее появится шанс.- Елена!
        Женщина поморщилась и вдруг четко сказала:
        - Не ори.
        - Простите. Чем я могу вам помочь?
        - Ничем.
        - Глупости! Все будет хорошо, только скажите, что мне делать?
        - Не суетись. Мне конец.
        - Не надо…
        - Заткнись. Я медик, забыла? Я знаю, что мне крышка. Только…- Она вдруг цепко схватила меня за запястье и слегка приподнялась, используя его как поручень. Ее почти безумные глаза оказались совсем близко. Мне пришлось собрать все свои силы, чтобы не отшатнуться, так ужасно она выглядела.
        - Теперь уже все равно… Я знала, что так все закончится!- заговорщически прошептала Шутова, дыша мне прямо в лицо.
        - Что вы имеете в виду? Вы знали, что упадете?
        - Упаду?- Женщина попыталась засмеяться, в горле что-то забулькало, и она зашлась в жутком кашле. Из уголка рта стекла струйка крови.- Это она меня заставила!- Прошептала Елена.
        - Вас кто-то столкнул?! Но в доме никого не было! Я и о вашем-то присутствии не догадывалась.
        - Я не хотела, чтобы ты меня видела.
        - Вы прятались от меня?! Почему?- глупо спросила я.
        - Мне нужно было кое-что найти.
        - Завещание!- я вдруг все поняла, и на секунду чувство брезгливости перевесило жалость к этой несчастной.- Все дело в деньгах! Старик завещал вам сто тысяч при условии, что дотянет до девяностолетия, но скончался буквально за несколько дней до своего юбилея! Конечно! Я, кажется, понимаю, что творилось вашей душе. Вы похоронили себя заживо на целых десять лет, в течение которых ежедневно терпели его капризы, придирки и несносный характер в надежде обеспечить себе будущее. И вот, когда до цели оставалось совсем чуть-чуть - все рухнуло.
        - Да! Да! А ты бы поступила иначе?
        Мне понадобилось все мое мужество, чтобы ответить честно, но я это сделала, когда ответила:
        - Не знаю.
        Елена удовлетворенно улыбнулась, а я спросила:
        - Кто этот человек, которым вы заменили Владимира Петровича?
        - Знакомый актер. Ванечка. Его даже уговаривать не пришлось - он давно сидел без работы. Риска никакого не было. Мой пациент уже много лет, как окончательно прервал связь с миром, не желая видеть никого, кроме обожаемой внучки, но даже она приходила к нему строго по приглашению. Старик безвылазно сидел в своей комнате, но Ванечка в ней задыхался. Тогда я предложила ему гулять по ночам.
        - Вот кого я видела!- с облегчением вздохнула я, припоминая встречу, которая не давала не покоя.- Но ведь они действительно похожи!
        - Старики, как младенцы - все на одно лицо. Главное, правильно подобрать комплекцию,- со знанием дела пояснила Елена. Мне показалось, что она немного гордилась тем, что так ловко все придумала, но это длилось недолго. Приступ боли исказил ее лицо. Она зажмурилась. Я испугалась, что она не успеет рассказать все до конца, но она вновь заговорила:
        - Я рассчитывала предъявить труп Владимира Петровича в день рождения,- он умер своей смертью и мне нечего было опасаться,- но кое-кто, не зная о моих планах, поспешил отправить дедушку на покой. Ванюшку жалко, он тут совсем ни при чем.
        - Зачем было убивать «деда» в день рождения?
        - Видать, он здорово всех достал. Деньги- то все на него записаны, он своих в последнее время в черном теле держал, нравилось ему смотреть, как они унижаются да деньги клянчат. Грозился, что оставит всех без гроша. Они б его давно порешили, но тогда все наследство досталось бы горбольнице. Владимир Петрович известный затейник был,- сынок весь в него, такой же подонок,- чувствовал, что родственнички ему житья не дадут, так что завещание составил хитро, на Наташку все записал и их всех загодя в известность поставил. Ну и ружье всегда при себе держал. Вот и пришлось им пылинки с него сдувать до девяностолетия. Натерпелись, поди. И поделом. Сволочи, а не люди. Не подставься Каринка, на меня бы все свалили, ведь я при нем неотлучно была.
        В глазах умирающей сверкнула ненависть, которая помогла ей собраться с силами. Она даже попыталась приподняться, но лишь содрогнулась и отчаянно затрясла головой, которая моталась из стороны в сторону, как у тряпичной куклы.
        - А я никого не убивала!- страстно зашептала Елена.- Это все она! Она всех убьет! Всех! Я все видела!
        - Кто - она?! О ком вы говорите?! Вы видели убийцу? И где тело этого вашего Ванечки, я вас спрашиваю?
        Шутова хотела что-то ответить, но вдруг лицо ее исказила гримаса ужаса, рот широко раскрылся. Она оглушительно завизжала. Ее глаза почти вылезли из орбит, глядя поверх моего плеча.
        Я машинально оглянулась. Позади возвышался дом отшельника, плохо различимый из-за проливного дождя. Ничего такого, что могло бы привести Елену в такой ужас, я не заметила и, заподозрив уловку, повернулась к ней. Сиделка билась в конвульсиях и продолжала подвывать. Она пыталась ползти, цепляясь за траву, царапая ногтями землю.
        - Успокойтесь! Пожалуйста!- Теперь перепугалась я, но она меня уже не слышала. Ее тело выгнулось дугой. Она обернулась еще только раз, а потом опрокинулась навзничь. На губах выступила кровавая пена, глаза закатились…
        Через минуту все было кончено.
        «Она всех убьет!» - некстати всплыли в голове последние слова несчастной. Учитывая, что за считанные дни это был уже третий труп, в ее слова помимо воли как-то верилось. Я снова обернулась и посмотрела на дом. Дождь чуть поутих, и мне показалось, что я заметила что-то странное на стене между вторым этажом и мансардой.
        Что-то шевелилось в зарослях плюща. Если бы я не знала наверняка, что такого быть не может, то я решила бы, что там притаился огромный паук: темное тело и тонкие светлые лапки - я насчитала четыре штуки. Существо, странно выворачивая конечности, двигалось по стене зигзагами, влево-вправо. Оно спускалось к земле, то замирая, то вновь возобновляя движение. Теперь я даже слышала, как потрескивают гибкие ветки ползучего растения, за которые цеплялась странная тварь.
        Страх сковал мое тело, как бы ни банально это прозвучало, двигались только мои глаза, которые вглядывались в темноту, пытаясь определить источник опасности. Мне показалось, что это человек, но здравый смысл протестовал против этого: плющ на стене не выдержал бы веса взрослого человека. Взрослого?.. А почему я в этом так уверена?
        В этот момент голова существа повернулась вокруг своей оси, мелькнуло бледное «лицо» и два горящих глаза уставились прямо на меня. Я была уверена, что существо видит меня в темноте. Это было так жутко, что я бросилась прочь, не разбирая дороги. Пару раз мне казалось, что я слышу позади топот маленьких ног, и это заставляло меня бежать еще быстрее.
        Времени на размышления не было, я продралась сквозь кусты, заслоняясь от веток руками, потом рванулась в другую сторону и, поскользнувшись, упала лицом в холодную, мокрую траву.
        Где я? Я никак не могла сообразить. Кряхтя, поднялась на четвереньки, потом, опираясь на ствол дерева, распрямилась.
        И тут до меня дошло: я уже была здесь! Тогда тоже было темно и меня привел сюда странный человек в халате и шлепанцах Именно это дерево, на которое я опиралась, пытаясь отдышаться, скрывало в себе механизм, открывающий лаз в подземный бункер сумасшедшего отшельника.
        На мгновение я встрепенулась от радости, но тут же скисла: ствол как ствол, и где тут нужная кнопка? Или рычаг? Или что там положено у шпионов?
        Стараясь не шуметь, я обошла дерево кругом, старательно обшаривая кору, не забывая чутко прислушиваться к шуму дождя и вздрагивая от каждого шороха. Было тихо, но это почему-то не успокаивало.
        Лаз открылся внезапно, я даже не успела понять, куда нажала, только услышала слабый шорох слева от себя и почувствовала запах подземелья.
        Внутри было сухо и тепло. Дверь закрылась автоматически и сам по себе включился свет. Лампочка светила довольно тускло, но после темноты снаружи я все равно зажмурилась от невыносимой рези.
        Вокруг все было так же, как и в тот день, когда я попала сюда в предыдущий раз. Даже тарелки с остатками еды на столе, кажется, были те же самые. Я устало опустилась на стул, бездумно глядя на какой-то металлический ящик в углу. Нужно было решить, что делать дальше. Выходить было боязно, но и сидеть в этом «склепе» до утра - радости мало.
        Резкий звук заставил меня вздрогнуть, не сразу удалось сообразить, что его источником являлся тот самый ящик. Странно, что-то он мне напоминает…
        Ну конечно! Мой старый холодильник! Он издавал похожие трели. Но тогда…
        Мне очень не хотелось подходить к странному агрегату и - тем более!- открывать крышку. Лучше бы я этого не делала…
        Он был там. Странно маленький, согнутый в три погибели, старик лежал внутри огромного ходильного агрегата, как гигантская мороженая креветка. Меня снова затошнило. Я закрыла глаза, пытаясь дышать глубоко и ровно.
        Две руки опустились мне на плечи.
        Я даже закричала не сразу, еще крепче зажмурив глаза и молясь об одном: чтобы кошмар поскорее закончился.
        - Ты должна была знать, что я тебя найду,- прошептал в ухо чей-то голос.
        Глава 26
        Стуча зубами от страха, я попыталась заглянуть себе через плечо.
        Прямо за спиной стояла Лилибет с безмятежным лицом.
        - Не бойся,- сказала она с улыбкой,- не надо бояться.
        Ага, как же! Меня всю трясло от ужаса. Тем более, что…
        Мокрые волосы, зеленый плащ с капюшоном, капли дождя на щеках. Полгода назад, на ступеньках антикварного магазина, я ошиблась, приняв за ребенка старинную фарфоровую куклу. Теперь непостижимым образом передо мной стояла настоящая девочка. И все-таки это была она, та самая КУКЛА!
        - Ты узнала меня?- догадалась Лилибет. Кажется, ее это радовало.
        - Ты… Но этого не может быть! Ты - кукла!- прошептала я и попятилась.
        Лилибет прижала руки к груди и быстро закивала:
        - Ты узнала меня!- Она протянула ко мне руки, как будто желая обнять, но я в страхе попятилась. На личике куклы отразилось недоумение.
        - Зачем ты так?- спросила она с укоризной.- Я лишь хотела, чтобы мы были вместе с тобой, как в детстве.
        - В каком еще детстве? Ты о чем?- Искренне удивилась я.
        - Значит, она была права!- горестно воскликнула Лилибет.- Ты забыла меня!
        Ох, как бы я хотела забыть весь этот бред, спастись из этого кошмара и никогда больше не видеть это чудовище!
        Кукла загораживала мне дверь. В тесном помещении мне было не разминуться с ней. Бежать! Бежать! Вот все, чего я сейчас хотела. Я искала путь к спасению, пытаясь, в меру сил, отвлечь ее, заговорить ей зубы, а потому спросила:
        - Разве я должна тебя помнить?
        - Ну конечно! Ведь я была твоей любимой куклой!
        - Если ты откалывала подобные штуки и раньше, то вряд ли,- пробормотала я тихо, но она услышала.
        - Я делала это для тебя!- по-своему истолковала мои слова Лилибет.- Она обещала мне, что ты останешься жить, если я убью остальных!
        Этого еще не хватало:
        - Так это ты всех убила?- Голос поневоле дрогнул. Кукла простодушно кивнула.- Но зачем?
        Она на секунду задумалась.
        - Не знаю,- проговорила она растерянно.- Она велела мне. Иначе ты могла пострадать.- Лилибет взглянула на меня с надеждой: - Я так долго искала тебя! Ты ведь полюбишь меня снова, правда?
        - Нет!- выкрикнула я.- Я тебя не люблю!
        - Не любишь?- на гладком личике отразилось такое страдание, что мне на секунду стало жаль ее.- Почему ты не можешь меня полюбить?
        - Я не люблю тебя! Я тебя боюсь!- зарыдала я, чувствуя, что схожу с ума.
        Пистолет лежал на краю стола. Одному богу известно, откуда он взялся, и почему я не заметила его раньше, но, заметив, не медлила ни секунды. Вытянув руку, я схватила оружие и наставила его Лилибет.
        - Пропусти!
        Она хлопала ресницами, явно не понимая, чего я от нее требую.
        - Уйди с дороги!- взмолилась я. Как бы там ни было, но передо мной был ребенок, и я не могла заставить себя нажать на курок.
        Кукла покачала головой, не сводя с меня глаз.
        И я выстрелила.
        Промахнуться было невозможно, она стояла прямо напротив. Я увидела маленькую дырку посредине гладкого лба. Маленькую, ужасную черную дырку.
        Лилибет пошатнулась, я завизжала от ужаса. Не потому, что убила ее. Случилось нечто более жуткое: на моих глазах стала затягиваться, исчезать, пока лоб снова не сал таким же гладким, как до выстрела.
        Я ожидала, что теперь кукла разозлится, и приготовилась к самому худшему, но она все так же преданно смотрела на меня.
        Только теперь она плакала…
        А потом она исчезла. Я на секунду закрыла глаза, чтобы не видеть ее слезы, а когда вновь открыла, ее уже не было. Пистолет в моей руке выглядел нелепо, и я бросила его на пол.
        Выбравшись из бункера, я обнаружила, что наступил рассвет. Первые лучи солнца отражались от мокрой после дождя крыши большого дома. То, что произошло в бункере, теперь казалось, по меньшей мере, галлюцинацией, и я всерьез опасалась за свой рассудок.
        Мне нужно было попасть в дом - я так и не забрала свои вещи. Дверь была не заперта. Это должно было меня удивить, но не удивило. Сейчас меня не удивили бы ни шагающий стол, ни говорящая собака, не то, что какая-то незапертая дверь.
        Не особо скрываясь, я поднялась в свою комнату, действуя как будто во сне. Окно было открыто. Под ним от дождя натекла внушительная лужа, и некоторое время я сосредоточенно разглядывала ее. Потом решила закрыть окно.
        Услышав голоса, я вздрогнула. Но это была не Лилибет и боялась я напрасно.
        - Ты должна заявить в милицию,- произнес мужской голос, в котором я без труда опознала Скворцова. Так вот кого имел в виду Захар!
        Голос женщины также был узнаваем, хотя она старалась говорить шепотом:
        - Мне не поверят.- прошелестела Татьяна.
        - Не важно. Зато на нее обратят внимание и, возможно, это ее остановит. Нужно было сделать это еще тогда, когда погибла Соня.
        - Это был несчастный случай!
        - Ну, конечно! Как бы не так! Вспомни рисунки, которые ты мне показывала за неделю до «несчастного случая»! Вам тогда повезло, что девчонка оказалась детдомовской, сейчас это не прокатит. Немедленно звони в милицию иначе, поверь мне, случится страшное.
        - Оно уже случилось и … Я не могу. Она член моей семьи.
        Мужчина сдавленно засмеялся:
        - Этот член семьи сломал тебе жизнь! Из-за нее ты столько лет терпела хамство своего мужа и кормила меня обещаниями. Как ты считаешь, на сколько еще хватит моего терпения?
        - Прости меня! Осталось совсем немного! Я чувствую, что все скоро закончится. Я не могла ничего сделать раньше, ведь она была так к нему привязана!
        - Ее привязанность убила его, если ты забыла.
        - О, нет!
        - Да, моя дорогая! Сколько раз я предлагал тебе бросить все и уехать со мной? Но мои чувства ничто по сравнению с тем, что творится сейчас. Она начала убивать!
        - Она не ведает, что творит. В таком возрасте…
        - Не надо все валить на возраст! Вот увидишь, она и до тебя доберется.
        - Никогда! Ты жесток!- В голосе Татьяны зазвенели слезы, она всхлипнула, зашуршала трава под ее ногами. Мужчина постоял еще немного, потом негромко выругался. Затрещали кусты, когда он выбирался на дорожку, потом шаги удалились, а я осталась стоять, так и не убрав руку с оконной рамы.
        Близкие отношения Скворцова и Татьяны, да еще давние, оказались для меня большим сюрпризом: меньше всего этот тип походил на героя-любовника. Хотя много ли надо затюканной жене Сальникова? Пара незамысловатых комплиментов и женщину просто смело с тропы супружеской добродетели.
        О ком они говорили? Мне показалось, что оба прекрасно знали, кто стоит за всеми убийствами. Несколько раз они повторили «она». Так же сказала и Лилибет: «ОНА мне велела». И Елена Шутова… Кто же эта таинственная «она» и почему никто не может остановить преступницу? Ну ладно кукла, ей, скорее всего, управляют, но люди? Им-то что мешает? Похоже, Скворцов уверен в том, что убийства не прекратятся. В принципе, он прав: Елена стала уже третьей жертвой, хотя вряд ли он об этом знает.
        Вспомнив о Елене, я устыдилась: вот растяпа, бросила тело несчастной в парке! Нужно немедленно сообщить о случившемся. Но кому? Позвонить в милицию? Вряд ли меня одобрят хозяева, если я без их ведома вызову в дом ментов. Так за чем дело стало? Нужно поставить в известность хозяев, а там пусть сами решают.
        Татьяны в спальне не оказалось. Отчего-то я решила, что после ссоры с любовником она вернется в дом, но ее нигде не было. Распахнув очередную дверь, я с опозданием сообразила, что это спальня Розалии Львовны.
        Старуха лежала на кровати, запрокинув голову. В первую секунду я испугалась, мне показалось, что она не дышит, к тому же ее лицо с закрытыми глазами выглядело совершенно бескровным, тонкие губы бледными, даже голубоватыми. Справившись с робостью, я решилась войти, заставила себя приблизиться к изголовью и чутко прислушаться.
        Старуха дышала. Едва слышно, но ровно, а значит, она всего лишь крепко спала. Я несколько раз окликнула ее, даже легонько потрепала за плечо, но разбудить не смогла. Наверное, та приняла перед сном снотворное, старики вечно маются бессонницей.
        На полу возле кровати что-то белело. Я нагнулась, почти машинально подняла лист плотной бумаги, перевернула его, не ожидая подвоха, опустила глаза и сдавленно вскрикнула: это был рисунок. Определить автора было нетрудно. Кроме узнаваемой манеры художника, рисунок выделялся сюжетом. Одного взгляда хватило, чтобы волосы встали дыбом: это была подробная иллюстрация к событиям, от которых меня до сих пор бил озноб.
        Ночь. Гроза. Увитая плющом стена старинного дома. На земле - окровавленное тело худой женщины с черно-рыжими волосами, ноги ее переломаны, осколки костей прорисованы особенно тщательно, так же, как и костюм медсестры, утрированно-театральный, с большим красным крестом на груди. Окно на втором этаже распахнуто настежь, ясно, что за раздувающимися от ветра занавесками кто-то стоит. Лицо человека скрыто в тени, но очертания, длинные волосы и горящие глаза не оставляли сомнений - передо мной портрет Лилибет в момент совершения убийства.
        Все встало на свои места. Тот, кто нарисовал это, должен был присутствовать на месте преступления. Даже сейчас, даже мысленно я не могла заставить себя произнести это имя. Подобное не укладывалось в голове. Это было чудовищно, но никакого другого объяснения просто не существовало.
        Я выскочила в коридор, достала мокрыми от пота пальцами телефон из кармана, схватилась за телефон и набрала знакомый номер. Каждый гудок сверлом ввинчивался в мой мозг. Паника нарастала.
        Наконец трубку сняли.
        - Слава богу!- воскликнула я, услышав Алкин голос.
        - Кому как,- проворчала она сердито, но я готова была ее расцеловать.- Чего звонишь в такую рань?
        - Прости! Где Наташа?
        - Спит, наверное, в своей комнате.
        - Ты уверена?- опешила я.
        - А где ж ей быть?
        - Поверь, пожалуйста,- попросила я.- Только осторожно.
        - А что стряслось-то?- Алка почувствовала что-то неладное.- Девчонка только уснула - переживала, что ее не спешат забирать домой.
        Я услышала, как подруга, ворча, шлепает по полу босыми ногами, скрипнула ступенька, щелкнула дверная ручка…
        - Ну, ни фига себе!
        - Что?!
        - Сбежала твоя подопечная,- доложила Алка удивленно.- Кровать не разобрана, окно настежь, шмоток нет. Даже тапки забрала, маленькая засранка. Что же теперь делать?
        - Слава богу!
        - Чего? Ты в своем уме? Думай, что говоришь! Ребенок удрал неизвестно куда, а ты как будто рада.
        Так оно и было. Я действительно была рада тому, что Алка избавилась от смертельной опасности. Она не представляла угрозы для этого маленького исчадия ада, но как знать. Несчастная Шутова тоже была всего лишь случайным свидетелем и поплатилась за это жизнью.
        Я взяла с подруги слово, что она сегодня будет сидеть дома безвылазно, и отключилась, несмотря на ее отчаянный протест.
        Что делать дальше? Ясно, что одной мне не справиться. Я должна найти девчонку и как-то обезвредить ее. Да, еще кукла. Она не показывалась и, кажется, я начинаю понимать, почему: после ночного происшествия я, определенно, стала лучше соображать, мне вдруг стало понятно, что все встречи с Лилибет происходили в сумерках, после заката или до рассвета. А светлое время я видела ее только в виде самой обычной куклы. Значит, она не всесильна. Заставить ее убивать можно лишь по ночам. А в остальное время она безобидна, как детский пупс и ее можно уничтожить.
        Но как? С обычной куклой все было бы просто, но эта-то живая! Наверняка есть какой-то способ заставить ее умереть. Ну, конечно! Я вспомнила наш с Наташей разговор в музее кукол, кучу кукольных голов, рук и ног, сваленных в углу мастерской. Я постаралась припомнить все детали и, кажется, мне это удалось. Теперь я знаю, как избавиться от Лилибет…
        Я нашла ее там, где и ожидала - в зеленой комнате. Лилибет выглядела жалкой и совсем не напоминала живую девочку. Она безвольно болталась в моих руках, пока я волокла ее в свою комнату, а потом запихивала в шкаф. Для верности я заперла его на ключ, чтобы кукла не вздумала сбежать. Она и не собиралась, лежала бесформенной кучей на пыльном дне шкафа и смотрела на меня неподвижными стеклянными глазами, в которых что-то блестело. Мне показалось, что это слезы.
        Мне было немного боязно оставлять Розалию Львовну одну в доме, но я тешила себя надеждой, что кукла не сможет самостоятельно причинить ей вреда. До заката я вернусь, а пока оставалось только уповать на удачу.
        Я не хотела признаваться себе в том, что у меня не хватает решимости убить куклу, особенно теперь, когда она даже не может защищаться, и убеждала себя в том, что у меня остались еще кое-какие дела и немного времени. До того, как зайдет солнце, можно не беспокоиться, никуда она не денется из запертого на ключ шкафа и никто ее здесь не найдет.
        Уходя, я еще раз обежала дом, убедилась, что он пуст и тщательно заперла на ключ входную дверь.
        Мне нужно было обдумать столько разных вещей, что я просто не знала, с чего начать. Казалось, я разобралась во всех хитросплетениях преступления. Трудно было поверить в существование ожившей куклы, тем более, в то, что она непостижимым образом испытывает ко мне симпатию, утверждая, что когда-то была моей любимой куклой. Все может быть, но, сколько бы я ни напрягала память, я не могла припомнить Лилибет. Никого из родственников, которые могли бы помочь освежить память, не осталось в живых, а я помнила только то, что игрушек у меня в детстве было множество - отец баловал единственную любимую дочку. Вот Маришку я помню отлично. Эта кукла, вся в бантах и оборках, с тугими платиновыми кудрями, умела ходить и говорить, я возилась с ней до первого класса, и даже, пойдя в школу, не забыла своей любимицы. Мы вместе делали уроки, причем я, разыгрывая строгую учительницу, тщательно проверяла «уроки», накорябанные в самодельной крошечной тетрадочке и строго ставила оценки Маришке за собственноручно допущенные ошибки.
        Детские воспоминания вызвали у меня улыбку, но сегодняшний кошмар не располагал к сентиментальности.
        Итак, что же произошло в доме, куда я случайно попала? Случайно ли? Об этом я подумаю потом.
        Игорь Владимирович, благодаря которому я получила работу, оказался негодяем со стажем. Имея богатого и влиятельного отца, он превратился в циничного типа, считающего, что ему позволено все. Одна из жертв его юношеской гиперсексуальности родила дочь и, спасая ее от страшного греха кровосмесительства, пошла на преступление.
        Мне никогда не нравилась Карина, но, кажется, я понимала ее и даже сочувствовала.
        Ее план провалился. Доза атропина оказалась не смертельной, но кто-то, узнав о планах Ляли, воспользовался этим и довел дело до конца.
        КТО?
        Кто ненавидел эту семью до такой степени, что не остановился перед убийством?
        Умри первым Владимир Петрович, ответ был бы очевиден: все дело в деньгах, в огромном наследстве, которое он попросту «отжал» у сына. Кстати, в этом случае Игорь становился первым подозреваемым. Но он скончался за несколько дней до своего отца. За всем, что творилось в доме Сальниковых, чувствовалась сила более мощная, чем обыкновенная жадность - это была ненависть. Слепая, всепоглощающая, беспощадная. Кто мог испытывать столь сильные чувства?
        Мне казалось, я знаю ответ, но он мне совсем не нравился. Трудно было поверить, что маленькая девочка способна вонзить нож в сердце собственного отца. Или что там было? Спица? Игла? Все едино.
        Да, она сделала это не сама, она руководила живой куклой, но дела это не меняет. Коварство, поселившееся в крошечном сердце, ужасало. Да, ее отец был чудовищем, но его младшая дочь оказалась монстром пострашнее. Старшая, впрочем, тоже не сахар. Ирония судьбы…
        Я припомнила наш разговор с Наташей, ее слова о том, что она мечтает о том, чтобы ее родственники исчезли, оставили ее в покое. Тогда мне и в голову не пришло понимать ее слова буквально, а на деле оказалось, что я поступила глупо. Все можно было предотвратить, и все остались бы живы.
        Мне не хотелось думать о том, каким образом Наташе удалось оживить куклу, да это и неважно. Главное, уничтожить орудие зла. И я это сделаю. Только вот в одиночку мне не справиться.
        Обида на Захара никуда не делась, но я преодолела свои сомнения. Он должен мне помочь. В милицию обращаться бесполезно, там меня пошлют куда подальше, если я только заикнусь о живых куклах и девочке-убийце. Захар - другое дело. Его я попытаюсь убедить. И пусть он считает меня помешанной, но в помощи мне не откажет. Я не сомневалась, что череда убийств еще не закончилась. Наташа рассчитывала на наследство своего деда, он отписал все ей, не понимая, что, потворствуя своей прихоти, порождает в сердце внучки чудовищные желания.
        Старик умер своей смертью, но, как я понимала, ему просто повезло. Его двойника отравили. Да, отравили по ошибке, но жертвой несомненно являлся сам Владимир Петрович. Я успела убедиться в том, что о подмене никто не догадывался, кроме самой Шутовой и, в некоторой степени, меня. Скорее всего, просто подсыпали отраву в еду, которую сиделка оставляла у двери. Кто-то, кому не терпелось добраться до денег, не желал терпеть ни одного лишнего дня и отправил старого маразматика в мир иной, как только условия завещания вступили в силу. Возможно, этот кто-то, зная характер старика, не без основания опасался, что после дня рождения Владимир Петрович выкинет какой-нибудь новый фокус. Сиделка, затеявшая аферу с подменой из опасения лишиться заработанных кровью и потом денег, спутала злоумышленникам все карты. Не предъяви она труп хозяина, умершего своей смертью, все улики указывали бы на Карину, и злополучная новобрачная закончила бы свои дни в тюрьме за двойное убийство - мужа и свекра. А это говорит о том, что Карину ненавидели так же сильно, как и обоих мужчин.
        Что касается Елены - она оказалась ненужным свидетелем, но участь ее была предрешена заранее. Находясь при своем пациенте постоянно, она так или иначе могла догадаться о том, кто стоит за преступлениями. Она и догадалась, только эта догадливость сослужила ей плохую службу.
        Думаю, Елена не была со мной до конца откровенна. Ее жадность безгранична и, мне кажется, в доме она находилась для того, чтобы встретиться с преступницей. Похоже, милейшая сиделка решилась на шантаж. То, что убийцей оказался ребенок, подтолкнуло ее к мысли, что она сможет легко выторговать себе солидный куш. Вот почему Наташа сбежала от Алки прошлой ночью - она должна была встретиться с Еленой. Не для того, чтобы заплатить, чтобы убить. Почему я так уверена? Очень просто: в моем кармане до сих пор лежит маленький круглый предмет, который я достала из-под шкафа. Это была обыкновенная пуговица, но я уже видела ее на вязаной кофточке, которую сама положила в сумку, собирая Наташу к своей подруге. Тогда все пуговицы были на месте…
        Я содрогнулась, вспомнив ее рисунки. Бедная Соня! Девушка, которую я видела только на фотоснимке. Она-то чем помешала разбушевавшейся убийце? Наверное, мне этого никогда не узнать. Возможно, Наташа практиковалась на ней в управлении куклой, а, может быть, та чем-то задела злобного подростка, например, плохо вытерла пыль или заставила выпить на ночь молоко.
        Глава 27
        «Как все запууущено…»,- сказала бы Аллочка, оказавшись на моем месте. Впрочем, о чем это я? Алка никогда не попала бы в такую ситуацию.
        Мысль о том, что Наташа находится где-то поблизости, пугала меня до такой степени, что я с трудом соображала. Инстинкт самосохранения вопил о том, что нужно немедленно «рвать когти».
        И я его послушала.
        «Все, хватит с меня!» - думала я, лихорадочно закидывая в сумку свои вещи. В конце концов, я не Бэтмен, я не могу победить абсолютное зло, а оживившая куклу девочка именно таким злом и является.
        Пока я жива, но, если я не уберусь как можно быстрее, то все может измениться.
        «А как же Елена и безвестный двойник старого отшельника?» - вопрошала совесть. «Плевать!» - отвечала я и приказала совести заткнуться. Эти люди мне никто и я ничем не могу им помочь, тем более тем, кто уже умер. Пусть разбирается милиция или кому там положено…
        В первую секунду, переступив порог своей квартиры, я испытала огромное облегчение. Вот уж вправду говорят: «все познается в сравнении». Да, мой дом, по сравнении с хоромами Сальниковых, напоминает конуру, однако, по нему не разгуливают потусторонние силы, вооруженные колюще-режущими предметами.
        Моего оптимизма хватило где-то на час.
        Через два совесть окрепла и пошла в атаку.
        Через три она вопила во весь голос.
        Через три с половиной я сдалась.
        О существовании Лилибет знаю только я. «Из тех, кто остался в живых» - тут же подсказала зловредная совесть. Хорошо. Пусть так. Но это означает, что мне по-прежнему угрожает опасность. Хозяйка Лилибет не любит свидетелей. Я, как никто другой, успела в этом убедиться.
        Почему я решила, что преступница - Наташа? Она всего лишь маленькая, несчастная девочка. Что, если это кукла руководит малышкой? Я сама видела, как Лилибет пыталась утянуть Наташу в могилу. Кто знает, что бы произошло, не появись я на кладбище?
        И что теперь? Что я должна сделать? Чем я могу помочь? Я не верю в магию, или, точнее, не верила до недавнего времени. Я ничего не понимаю в этом и, если честно, не хочу понимать. Но этот кошмар нужно остановить.
        Конечно, я предпочла бы, чтобы геройствовал кто-то другой, но так уж вышло, что, кроме меня, никто не подозревает о причинах кошмара, разыгравшегося в усадьбе Сальниковых.
        Приняв решение, я попыталась составить хоть какой-то план действий. Если честно, никакого плана в голову не приходило. Куклу нужно уничтожить. Это факт. Но как?!!! Не думаю, что ее можно прикончить за здорово живешь. Но должен же быть способ?
        Когда мы были в кукольном музее, Наташа что-то говорила о том, что ее отец уничтожал кукол, завладевших чужой душой. Эх, жалко, что он просмотрел Лилибет! И спросить теперь некого.
        Стоп! Как это некого? А мой бывший работодатель? Чвокин - вот кто может мне помочь! Он - страстный коллекционер, просто помешанный на старинных куклах. Если он чего-то о них не знает, то этого не знает никто.

* * *
        Антон встретил меня на редкость приветливо. Помня о том, как мы расстались, я не ожидала такого приема и слегка смутилась.
        Наверное, он тоже чувствовал себя не в своей тарелке, по крайней мере таким разговорчивым я его прежде не видела.
        - Ну, где ты, как?- спрашивал Чвокин, подливая мне собственноручно приготовленный чай. Мы сидели в его комнате позади торгового зала, которая в бытность мою продавцом была святая святых, входить туда было позволено только избранным, я, как вы понимаете, в их число не входила.
        - Ничего, работаю,- ответила я рассеянно, напряженно придумывая, как бы половчее перейти к интересующей меня теме.
        Антон невольно мне помог, спросив:
        - У кого?
        - У Сальникова.
        Антон побледнел. Похоже, он был в курсе того, куда слиняла его протеже и не испытывал по этому поводу положительных эмоций. Я решила поднажать и с невинным видом добавила, внимательно глядя ему в лицо:
        - Кстати, там живет Карина. Та самая девушка, которую ты взял на мое место. Она теперь жена Сальникова.
        - Скорее, вдова,- не удержался Антон. В его голосе послышалось неприкрытое злорадство.
        - Так ты в курсе?- обрадовалась я, но Антон отбил подачу:
        - Прессу читаю регулярно. Сальников - крупная фигура, о его смерти не писал только ленивый. Не каждый день молодожен умирает в день собственной свадьбы от рук своей невесты.
        - Ну, это еще не доказано,- отвела я глаза. Антон усмехнулся:
        - Как сказать. Событие обросло невероятными слухами. Город у нас маленький, подобного не случалось уже много лет. А может и вообще никогда. Правда, что там какая-то чертовщина творится?- Антон пытался выдать свой вопрос за простое любопытство, но я заметила, как напряженно он ждал ответ, и не стала лукавить:
        - Кое-что есть. Вряд ли в газетах об этом писали, но похоже, что там задействована кукла. Та самая…- Я посмотрела ему прямо в глаза, не позволяя ускользнуть от ответа. Но он и не пытался.
        - Значит, она снова сработала,- проговорил он со странной улыбкой.
        - Что значит снова?- искренне удивилась я.- Что ты об этом знаешь? И каким образом Лилибет попала к Сальниковым?
        - Попала очень просто. Ее забрала с собой Карина.
        - Забрала? Не купила? Что-то мне в это не очень верится. Она стоит целое состояние. Но дело даже не в этом. Никогда не поверю, что ты добровольно расстался с таким экземпляром!
        Прежде чем ответить, Антон почему-то оглянулся и посмотрел на кушетку, наспех накрытую большим покрывалом, на которую я поначалу не обратила внимания. Под покрывалом угадывались человеческие очертания, и я предположила, что там - очередной экспонат, только зачем Антон прячет его?
        - Так как же ты расстался с ценной куклой?
        Антон замялся:
        - Я совершил обмен,- нехотя признался он.
        - Неужто нашлось что-то более ценное?
        - Более ценное - вряд ли,- Лилибет уникальна,- но уж точно гораздо более безопасное.- Ответ Антона показался мне туманным, но я собиралась докопаться до конца и для начала ткнула пальцем в кушетку:
        - Это она?
        - Ну… в общем, да.
        - Покажешь?
        - Мне бы не хотелось.
        - Антон, я ведь тоже интересуюсь куклами, позволь мне взглянуть хоть одним глазком,- попробовала я подлизаться и это помогло.
        Антон встал с кресла, подошел к кушетке, театрально взялся за край покрывала и провозгласил:
        - Смотри!
        У меня отвисла челюсть.
        В первый момент я даже не поняла, что это такое, потом выдавила:
        - Если я правильно понимаю, это что-то вроде «резиновой Зины» из секс-шопа?
        - Бери выше!- фыркнул Антон оскорблено.- Это Maitresse Machine, механическая любовница, восемнадцатый век, неаполитанская работа, между прочим!
        - Ну да, прабабушка современных надувных кукол,- поддакнула я, подходя ближе и рассматривая ярко раскрашенное лицо с вызывающей улыбкой и копной натуральных человеческих волос. Кожа механической жрицы любви была сделана из шелка, очень приятная на ощупь. Ее руки и ноги обладали удивительной подвижностью, похоже, кукла имела какой-то особенный, гибкий каркас. Одета кукла была по моде того времени, правда, гардероб был представлен только нижним бельем: сатиновыми панталончиками с пеной кружев, тонкими чулками на подвязках со сверкающими камушками - очень может быть, что с бриллиантами - и кокетливым корсажем, совершенно не скрывающим пышную грудь с крупными сосками. Штанишки при ближайшем рассмотрении оказались с секретом: средний шов был не зашит, а скреплялся тонкой ленточкой, типа шнуровки на корсете, что наводило на определенные мысли, тем более, что кукла была пугающе похожа на живую женщину, особенно здесь, в полумраке задней комнаты. На очень красивую и соблазнительную живую женщину.
        - С ума сойти. А как она работает? Впрочем, что это я, механизм наверняка сломан, шутка ли мадам справила двухвековой юбилей!
        - Ошибаешься!- торжествующе улыбнулся Антон.- Она работает!
        Как всякий коллекционер, Чвокин не смог удержаться и тут же продемонстрировал мне результат, повернув что-то на спине куклы. Когда кукла поднялась, у меня по коже пробежали мурашки.
        Мадам повернула голову в нашу сторону и слегка склонила голову, потом, делая манящие жесты правой рукой, стала отступать, пока не коснулась кушетки, на которой прежде сидела. Секунду помедлив, кукла села, потом легла и в довершении всего широко развела в стороны руки и ноги, продолжая манить к себе рукой.
        - Выключи ее!- взмолилась я, не выдержав жуткого зрелища. Нервно хохотнув, Антон выполнил мою просьбу и набросил на бесстыдно развалившуюся мадам плед.
        - Надеюсь, ты ей не пользовался… как бы это сказать, по назначению?
        - Нет.- В голосе Антона мне послышалось сожаление.- Дело в том, что тут есть некоторые тонкости…
        - Слушай, избавь меня от этих подробностей!- взмолилась я.- Я пришла по делу.
        - Да-да,- рассеянно кивнул Антон.- Что ты хотела узнать?- спросил он торопливо. Похоже, ему не терпелось остаться наедине со своей наложницей. Брр. Впрочем, мне это на руку: спеша от меня отделаться, Антон выложит мне все, что я попрошу.
        - Итак?- повторил он.
        - Ты сказал, что Лилибет опасна,- напомнила я.- Почему? Что такого ты о ней узнал, и как тебе это удалось в такой короткий срок?
        - Ну, милая моя, это элементарно!- развел руками Чвокин.- Эта Лилибет - настоящая легенда. Ее фото есть во всех крупнейших каталогах, его нетрудно было найти. Другое дело - сама кукла. Она пропала из вида в пятидесятых годах. Коллекционеры сбились с ног, разыскивая раритет, а потом вынуждены были признать, что она уничтожена. Мы знаем, что они ошибались.
        - Так что в ней такого ценного? На мой взгляд - серийный экземпляр. Жюмо выпускал таких сотнями.
        - Жюмо? Кто тебе сказал, что это Жюмо? Нееет, ее сделал совсем другой мастер и у нее совсем другая история…
        Глава 28
        - Лилибет изготовил другой мастер,- повторил Антон.- Самое ценное, что он был русским. Считается, что в России кукол подобного рода стали производить намного позже, но этот мастер - его имя Иван Горский - во многом превосходил западных коллег. Это был своего рода гений.
        - Горский? Он что, поляк?
        - Это никому неизвестно. Жил он в России, но его биография очень туманна и более-менее внятно излагается только начиная с его тридцатипятилетия.
        - Процесс изготовления кукол - дело трудоемкое, как же он научился?- искренне удивилась я.
        - Ну, учился он, конечно, за границей, в частности, на фабрике Жюмо. Естественно, это известно с его слов, но ты сама заметила разительное сходство В то же время у Горского были свои секреты.
        - Вот об этом, пожалуйста, поподробнее.
        - В отличие от европейских кукольников, он не ставил дело на поток, да и где ему было это осилить, ведь жил он в маленьком городке и не имел капитала. Впрочем, это вначале. Позднее его куклы стали пользоваться огромной популярностью у знати и деньги полились рекой. Но Горский все равно делал не больше двух-трех кукол в год.
        - Почему?
        - Дело в том, что все свои модели мастер делал только с натуры. Иногда это были дети заказчика, чаще - малышня из ближайшей деревни. Впрочем, деревенские не особенно охотно позволяли своим детям позировать, даже деньги их не слишком соблазняли. Догадываешься почему?
        - Недавно я слышала, что кукла может украсть душу. Ты на это намекаешь?
        - Именно. Горский лепил куклу с натуры. Процесс занимал порой несколько месяцев, вдобавок он использовал волосы своей модели, чтобы достичь полного сходства. В действительности, человеческие волосы для кукольных париков в те времена использовали повсеместно, моя Мистресс лучший тому пример. Думаю, тут масла в огонь добавили слухи: несколько моделей Горского скончались вскоре после того, как кукла была закончена. Но этому есть логическое объяснение: смертность среди крестьян в те времена была высокая и никакая мистика тут ни при чем. Бытовые условия, отсутствие лекарств и квалифицированной медицины, в общем, все просто.
        - Думаю, что родители погибших детей так не думали.
        - Сомневаюсь, что они вообще о чем-то думали.
        - А как же его состоятельные заказчики? Их что, эти слухи не смущали?
        - Думаю, нет. Суеверие у богатых во все времена не в таком уж почете. Финансовая независимость делает людей самоуверенными. Тем более, что Горскому нашли особое применение. Он стал делать так называемые предсмертные куклы.
        - Впервые слышу. Что это?
        - Как я говорил, медицина тогда была не на уровне. Даже короля лечили пиявками и прочей ерундой. Так что умирали часто. В том числе - дети. Смерть не разбирает сословий и может забрать того, кого вздумается. Настоящим бичом была чахотка. Умирали от нее не сразу, а панацеи тогда еще не существовало. Безутешные родители, видя, как чадо угасает на глазах, обращались к Горскому и тот создавал куклу-двойник, неким образом объемный портрет больного ребенка. Наверное, эта кукла служила родителям неким утешением.
        Я поежилась:
        - Страшно сознавать, что мастер лепил куклу, зная, что перед ним умирающий.
        - Знаешь, странная штука,- задумчиво проговорил Антон,- иногда дети оставались жить, после того как кукла была закончена. Это случалось нечасто, но все же случалось. Судить не берусь, излагаю только факты.
        - И как это объяснить?
        - Ну, сегодня нам правды не узнать, однако, я думаю, что дело именно в куклах. В тех случаях, когда безнадежно больной ребенок возвращался к жизни, гибла его кукла.
        - Что значит гибла?
        - Ну, ломалась, портилась, разбивалась. Есть несколько примеров: одну разорвала дворовая собака. Другая загорелась от свечи, а третья утонула в реке, когда малышку вынесли подышать свежим воздухом. Стоит упомянуть, что дети безумно любили этих кукол и практически не выпускали их из рук.
        - Я так понимаю, раз Лилибет сущетвует, ее хозяйка все-таки оказалась в числе тех, кому не повезло.
        - Ну, Лилибет - особый случай. Вообще-то куклы Горского, если не считать специфики их изготовления, никому не причиняли вреда. Но Лилибет изначально слыла убийцей.
        Я вся превратилась в слух. Антон продолжал:
        - Эту куклу по примеру остальных изготовили для умирающей девочки. Звали ее Елизавета, но домашние называли ее Лилибет. Это же имя получил и двойник малютки. Семья была богата, хотя и не титулована, занималась торговлей. Лилибет росла красавицей, родители возлагали на нее большие надежды, рассчитывая, что с такой красотой малышка сможет легко заполучить в мужья какого-нибудь графа или на худой конец - князя. Девочку холили и лелеяли, но уберечь не смогли. Она слегла и, когда все средства были испробованы, но не принесли результата, обратились к Горскому. Вначале он наотрез отказался делать куклу, но родители проявили настойчивость. Что уж они ему посулили - неизвестно, только кукла была изготовлена. Однако, чуда не произошло. Девочка умерла вскоре после того, как работа была закончена.
        - Логичный финал.
        - Ты не дослушала,- укорил меня Антон.- Она умерла не от чахотки. От болезни она полностью избавилась, получив куклу.
        - А от чего же тогда?!
        - Ее убили.
        - Кто?!
        - Считается, что это сделал Иван Горский. По крайней мере дворня застала его над кроваткой убитой девочки с окровавленным ножом в руках.
        - Как ее родители допустили такое?
        - Они к тому времени были мертвы, так же как и две младшие сестры Елизаветы.
        - Их тоже убил Горский?
        - Нет. После изготовления куклы он в тот же день покинул имение.
        - А потом вернулся…
        - Похоже на то. Он не только убил девочку, он еще пытался поджечь дом.
        - Его же арестовали!
        - Он бежал. И, выходит, только затем, чтобы сжечь дом своих заказчиков.
        - Невероятная история. Я бы не поверила в нее, если бы…
        - Не продолжай. Лучше я покажу тебе кое-что.
        С этими словами Антон вышел, но быстро вернулся, с видимым трудом неся в руках прямоугольный предмет, примерно два на три метра. Нетрудно было понять, что это картина, но, увидев полотно, долго не могла прийти в себя от изумления.
        На первый взгляд передо мной был обыкновенный семейный портрет: муж и жена в окружении четырех прелестных дочурок разместились на залитой солнцем лужайке. Двух малышек я поначалу приняла за близнецов, так похожи были они друг на друга, и только со второго взгляда стало ясно, что одна из них - кукла. Ее личико было безмятежным, ясные глаза смотрели прямо перед собой, зато другая девочка… Ее взгляд исподлобья мог напугать кого угодно, в нем таилась недетская злоба, которую художник перенес на полотно.
        Надо ли говорить, что в «близнецах» я без труда узнала Лилибет?
        - Где ты это взял?- изумилась я.
        - В местном музее. В запасниках, разумеется. Ты же знаешь, у меня там свой человечек. Оформили все, как отправку на реставрацию. А реставрация - дело небыстрое, иногда даже бесконечное,- Антон многозначительно ухмыльнулся, призывая меня к пониманию. Он и раньше проделывал подобные фокусы, и все сходило ему с рук - все-таки у нас не Эрмитаж.
        Нечистоплотность бывшего работодателя в данный момент волновала меня в последнюю очередь. Удивляло другое:
        - Ты нашел ЭТО в нашем музее? Как туда попала картина?
        - Очень просто. Разве я не сказал тебе, что семейство на портрете родом из этих мест?
        Я отрицательно покачала головой, не в силах вымолвить ни слова.
        - История портрета очень интересная. Он был написан вскоре после чудесного исцеления Елизаветы, но заказчику категорически не понравился. Думаю, не нужно объяснять, почему это произошло. Купец отказался платить за полотно и выгнал художника взашей, а сам портрет забросил на чердак. Говорят, он хотел его уничтожить, да жена воспротивилась - художник был модный, его картины стоили больших денег. Когда усадьба сгорела, почти все имущество пропало, но эта картина уцелела. Ее подобрал кто-то из крестьян, чтобы использовать в хозяйстве, польстившись на добротный холст. Долгое время им завешивали особенно щелястую стену в избе. Много лет спустя в этом доме проездом оказался искусствовед, который собирал фольклор по деревням и, улегшись спать на отведенном ему месте, обнаружил у себя под носом странный ковер: вместо привычных лебедей на пруду он увидел картину знаменитого художника, даже сквозь слой грязи фольклорист разглядел, что перед ним шедевр.
        Крестьянин расстался с полотном не без жалости - уж больно хорошо оно защищало избу от сквозняков, но потом они сошлись в цене, и ученый увез трофей с собой, вместе с той историей, которую я тебе только что рассказал. Он потом описал этот случай в своей книге, а картину после реставрации передал краеведческому музею.
        - А что стало с Горским?
        - Как что? Его судили и приговорили в повешению. Странно, что Горский даже не пытался оправдаться, а в последнем слове сказал, что заслуживает самого сурового наказания, так как своими руками создал монстра. В тот день он собирался уничтожить чудовище, но Елизавета набросилась на него и случайно напоролась на нож.
        - Как?! Как он собирался уничтожить куклу?!
        - Этого в книге не сказано.
        Я не смогла скрыть разочарования. Антон выглядел удивленным:
        - Ты что, собираешься прикончить куклу? Брось! Это же сказки. Мало ли что насочинял историк, на то он и фольклорист.
        - Неделю назад я бы с тобой согласилась, грустно вздохнула я. Антон стал серьезным.
        - Слушай, не знаю, что там у вас происходит, но, если тебе это так важно, я могу познакомить тебя с одним человеком. Он просто помешан на этой истории. Можешь с ним поговорить.
        - С чего такая доброта?- спросила я настороженно.
        Антон засмеялся:
        - Ты меня поймала. Корысть есть: слушай, Пшеничкина, возвращайся ко мне на работу, а?
        - Я подумаю,- улыбнулась я,- но только после того, как ты познакомишь меня с тем человеком. Давай прямо сейчас?
        - Сегодня не получится,- вздохнул Антон.- Есть у меня одно дело. А вот завтра - с дорогой душой. Да ты не переживай,- усмехнулся он, заметив, как я поскучнела,- никуда дед Константин не денется. Он уже лет сто живет на Орловском кладбище.
        - Ну, тогда до завтра.
        - Жду тебя в десять. До Орловки часа полтора езды, к обеду успеем.
        Я покидала Антона с тяжелым сердцем. Мне казалось, что это от нетерпения - хотелось побыстрее поговорить с неведомым Константином - но все оказалось намного хуже.
        Глава 29
        Заснуть мне не удалось. Меня мучила мысль о необходимости решиться. Я знала, что должна это сделать, уже много часов. Именно тогда у меня возникло убеждение, которое прежде было лишь слвбой догадкой. Неудивительно, что с этой уверенностью, поселившейся у меня в голове, мне было не до сна.
        Я вертелась на кровати всю ночь, прислушиваясь к каждому шороху, а под утро мне приснился кошмар. Механическая Мистресс Антона танцевала джигу с Лилибет, а потом они обе гонялись за мной по темному лабиринту.
        Короче, проснулась я холодном поту и без вчерашней уверенности, что оно мне вообще надо.
        - Хозяин у себя?- спросила я в десять ноль-ноль у сонной продавщицы, томящейся за прилавком антикварного магазина.
        - Не знаю,- ответила она равнодушно,- я его не видела.
        Исчерпывающий ответ. К счастью, девица оказалась настолько инертной, что ей и в голову не пришло остановить меня, когда я решительно прошла в заднюю комнату.
        На стук никто не отозвался, но сегодня я была не в том настроении, чтобы вот так запросто уйти. Мысль о том, что Антон попросту кинул меня, даже не приходила мне в голову.
        Я распахнула дверь.
        В первую минуту мне показалось, что в комнате никого нет, но, едва взглянув на кушетку и заметив сплетенные в объятиях тела, я смущенно отвела глаза, решив, что застала бывшего босса в неподходящий момент.
        Однако уже в следующий момент я вновь удивленно уставилась в ту сторону. По идее, Антон должен был вскочить и разразиться проклятиями, вполне справедливыми, учитывая то, что ввалилась я без стука.
        Он молчал.
        Уснул?
        Я заставила себя вглядеться пристальнее. Рыжие пряди, разметавшиеся по кушетке, не оставляли сомнений: Антон развлекался не с живой женщиной, а с чудом средневековой техники. Он сам до отвращения походил в этот момент на восковую куклу, застывшую в самой двусмысленной позе. Такую композицию впору выставлять в назидание погрязшему в распутстве обществу, но мне было не до нравоучений, потому, что я уже поняла - Антон мертв.
        Соблюдать осторожность уже не было смысла я, не скрываясь, обошла кушетку по кругу, стараясь унять нервную дрожь. Мне нужно было понять, что убило его.
        И я это увидела.
        Ноги и руки куклы намертво обхватили любовника. На теле Антона проступили синяки, что ясно говорило о том, что он отчаянно пытался освободиться. Выражение «задушить в объятиях» на моих глазах обретало буквальный смысл.
        И, тем не менее, Антон умер не от этого. Я увидела кровь. Много крови. Обивка на треть пропиталась темным.
        Мне не сразу удалось разглядеть стилет, который мощной пружиной вогнало в тело незадачливого любовника. Похоже, неаполитанские мастера умели охранять свою собственность. Так вот о каких тонкостях говорил вчера Антон! Он знал, либо подозревал о наличие чего-то подобного.
        И все же рискнул!
        О, мужчины! Ей-богу, как дети, в погоне за удовольствиями готовы пренебречь даже здравым смыслом. Так было всегда и так будет и не в моих силах это изменить.
        Мою догадку подтвердила старая книга, лежащая на столе. Она была открыта на странице с подробным описанием механической любовницы. Я прочитала нужный раздел, узнала о скрытых кнопках, которыми нужно было воспользоваться, чтобы кукла разжала объятия. Очевидно, Антон не нашел такую кнопку и легкомысленно решил, что ее вовсе не существует.
        О смертельном стилете в статье не было сказано ни слова.
        Мне оставалось только уйти. Я ничем не могла ему помочь. Несчастный случай! Однако кое-что меня насторожило… Взглянув на комнату в последний раз, я заметила вчерашнюю картину, которую Антон небрежно задвинул в дальний угол. Желая в последний раз взглянуть на нее, я сделала шаг вперед.
        Ветер из распахнутого окна шевельнул ткань, прикрывающую полотно, обнажив безобразные лохмотья, в которые превратился портрет.
        Кто-то с яростью исполосовал картину ножом, буквально превратил ее в лапшу, пустил на ленточки. И это точно был не Антон Чвокин.

* * *
        Резкий холодный воздух улицы после нескольких минут ходьбы прояснил мои мысли. В эту минуту я желала только одного - не думать. Потому что, начни я вспоминать о пережитом кошмаре, и еще до наступления вечера я окажусь в дурдоме. Одно я осознавала четко: кошмар не закончится сам по себе, силы, освобожденные по стечению обстоятельств, только вошли во вкус. Последствия этого непредсказуемы, но от того не менее ужасны. Их нужно остановить.
        Беда в том, что на всем белом свете нет ни одного человека, способного поверить мне, выслушав эту историю. Просить о помощи тем более бессмысленно. Максимум, на что я могу рассчитывать - отдельное койко-место в ближайшей психушке.
        Короче, оставалось только одно: ехать в Орловку. Уж как-нибудь отыщу там этого Константина, а сельское кладбище обнаружить и того проще. При мысли о кладбище я поежилась, припомнив недавнее посещение места упокоения в компании с Лилибет и Наташей. Утешала лишь надежда на то, что Лилибет не всесильна и не сможет добраться до поселка самостоятельно. Если честно, надежда была слабая, учитывая растерзанную картину.
        Орловка располагалась всего в шестидесяти километрах от города, но мне показалось, что я попала на другую планету. Даже роскошные угодья охраняемого комплекса Сальниковского дома не шли ни в какое сравнение.
        Разлитые вокруг тишина и спокойствие завораживали. Хотелось говорить шепотом, чтобы не потревожить это дремлющее под весенними лучами царство. За разноцветным штакетником соседних домов происходило неясное шевеление, и слышались отзвуки голосов. Главная улица в этот час была пуста, только куры деловито копались в земле, да дремала вполглаза пыльная большая собака.
        В общем, спросить дорогу было решительно не у кого. Стесняясь стучать во дворы я битый час бродила по поселку, но нужное место обнаружила только ближе к вечеру.
        По правую сторону узкого переулка на самой окраине обнаружилась высокая, местами проломленная глухая стена из потемневшего кирпича. Впрочем, стена только на первый взгляд казалась глухой: метров через сто, где улочка, повернув, переходила в проселочную дорогу, я наткнулась на запертые на засов железные ворота с зубцами.
        Еще ранее, заглянув в один из проломов, я поняла, что передо мной то самое кладбище. Старинная стена наводила на мысль, что ему не одна сотня лет, а, значит, я - у цели.
        Несмотря на внушительные запоры проникнуть внутрь не составило труда: метрах в десяти от ворот зияла дыра, в которую без труда смогла протиснуться даже такая габаритная дама, как я.
        Кладбище оказалось огромным. Видно, когда-то Орловка была более многолюдной. Среди обычных погостов со скромными металлическими оградками выделялось массивное сооружение в самом центре кладбища, украшенное каменными ангелами и прочими атрибутами благородной скорби. Туда я и направилась.
        Снова ворота. На этот раз резные, ажурные, но - увы - запертые на замок. Прямо над ними - замшелая мраморная плита с плохоразличимыми буквами. Привстав на цыпочки и шевеля губами от усердия, я прочла имена четырнадцати погребенных. Самым последним значилось имя Елизавета Попова и даты жизни. Не сомневаясь, что это - та самая девочка, я подсчитала. Вышло, что хозяйке Лилибет исполнилось двенадцать лет. Странно, на картине она выглядела лет на восемь.
        Я обратила внимание еще на одну деталь, которая подтверждала рассказ Антона. Судя по датам, последние пять членов семьи Поповых умерли практически друг за другом, в течении месяца…
        Мне необходимо было попасть внутрь. Кладбище казалось совершенно безлюдным и я не стала церемониться: принялась ковыряться в замке пилкой для ногтей. Солнце слепило глаза, И у меня ничего не получалось. Наконец, раздался щелчок, я дернула тяжелую скобу и ушибла пальцы.
        Тряся ушибленной рукой, я отворила тяжелую чугунную решетку и увидела каменную лестницу, ведущую прямо вниз, туда где царила полная темнота. Казалось, мне предстоит спуститься ни много ни мало - в преисподнюю.
        Ступеньки оказались мокрыми и скользкими, стены склепа были покрыты толстым слоем какой-то слизи.
        - Как здесь воняет,- посетовала я вслух.
        Ступеньки закончились, но под ногами по-прежнему было сыро и скользко. Честно говоря, я боялась отойти от лестницы, тем более, что вокруг было не видно ни зги. Неудивительно, учитывая, что последние похороны состоялись больше сотни лет назад.
        Глаза слегка привыкли к темноте, я стала различать очертания окружающих предметов. Смотреть, собственно говоря, было не на что: гробы, пусть даже и каменные, они и в Африке гробы. Для того, чтобы отыскать нужный, требовалось отойти от лестницы, но как только я сделала шаг, что-то задело меня по лицу.
        Я заорала и подняла руки, чтобы отодрать со щек мерзкую паутину. Она прилипла к коже, вся в каких-то отвратительных комках. И вдруг я поняла, что на щеке шевелится не только паутина, это был паук. Мой вопль наверняка услышали во всей деревне. Я отшвырнула паука, но даже увидев его на земле, все еще чувствовала прикосновение лап на своем лице.
        «Успокойся, Катя, успокойся»,- уговаривала я себя без особого успеха. Дрожа всем телом, я заставила себя подойти в длинной веренице каменных усыпальниц. Мне повезло, самая первая оказалась той, что я искала. С опозданием вспомнив о наличии зажигалки, я высекла пламя и вытянула руку вперед, чтобы удостовериться: здесь хранится прах Елизаветы. Я нашла корень зла и теперь осталось самое главное.
        Хорошо, что меня никто не видит, думала я, когда, пыхтя, пыталась сдвинуть с места тяжелую каменную плиту. Плита поддавалась с трудом, пот катил с меня градом.
        - Руки вверх! А ну, отойди!- угрожающий окрик заставил меня подпрыгнуть на месте. На всякий случай я подняла руки и робко обернулась.
        Моему разочарованию не было границ. Передо мной было грязное, засаленное существо, одетое с таким расчетом, чтобы продемонстрировать разом весь текстильный ассортимент ближайшего мусорного бака. На изборожденной глубокими морщинами бледной бесстрастной физиономии зловеще выделялись водянисто голубые глаза. Неожиданно густые, но сальные от грязи волосы желтовато-серого колера были зачесаны назад с неправдоподобно широкого лба. Случись наша встреча в другом месте, все бы ничего, но сейчас я чуть не умерла от страха. Похоже, что старика отыскали в специальном актерском агентстве, где подвизались статисты для фильмов ужасов.
        - Вы кто?- проблеяла я.
        - Я-то? Константин Иваныч, меня тут каждый знает. А вот тебя что-то не признаю. Для шпаны ты старовата, для готки - слишком толста, а для бомжихи - больно чистая. Зачем тревожишь покой мертвых?
        - Господи,- обрадовалась я,- вы - тот самый дед Константин?!
        Мой собеседник расстегнул видавшую виды рубаху и осторожно поскреб поросль волос у себя на груди, только потом ответил:
        - Тот самый или нет, а тебе лучше убраться отсюда по-добру, по-здорову.
        - Я не могу уйти. Мне с вами поговорить надо, мне про вас Антон рассказывал. Помните его?
        - Много кто тут ходит.- Старик пожал плечами, но я почему-то была уверена, что он прекрасно понял, о ком я говорю.
        - Мне нужно знать…
        - Купи себе энциклопедию,- перебил меня старик, неожиданно обнаружив наличие чувства юмора, и тут же спросил: - Поповыми интересуешься?
        - Да! Точнее, их дочерью, Лизой. Она…
        - Дьявольское отродье, вот она кто.
        Я не могла не согласиться, но ждала продолжения.
        - Могилу-то ты зря тревожила.
        - Не зря! Можете считать меня сумасшедшей, но ее нужно остановить.
        - Остановить, говоришь?- старик насмешливо осмотрел меня с ног до головы.- А чего ж ты кол осиновый с собой не прихватила?
        - А надо было?- рассеянно спросила я.
        - Или ты нежить голыми руками убивать собралась?
        - Я? Нет. Я - вот, я хотела…- я беспомощно показала ему зажигалку. Дед Константин одобрительно кивнул:
        - Хорошая мысль. Только опоздала ты, голуба.
        - Как опоздала?
        - Так нету здесь Лизки давно.
        - Ушла?
        - Почему ушла? Сожгли ее местные.
        - Давно?
        - Да уж лет восемьдесят будет. Вот что, пойдем-ка мы с тобой на солнышко, там и поговорим. Уж больно здесь сыро, а у меня ревматизм.
        Я послушно вскарабкалась вслед за стариком по ступенькам и с наслаждением вдохнула полной грудью вкусный воздух. При свете дня дед Константин оказался не так уж страшен. Конечно, его причудливый вид сильно напоминал небезызвестных Сифона и Бороду, но одежда была чистая, и от него ничем не пахло.
        Я подробно изложила старику историю, рассказанную мне Антону и то, что пришлось пережить мне самой, вторая часть, правда, транслировалась с большими купюрами. А потом спросила:
        - Из-за чего сожгли тело Лизы?
        - Шалила покойница,- буднично ответил дед. Даром, что ребенок, дел натворила - иному разбойнику не осилить. Ее ведь сначала невинно убиенной считали, как и остальных Поповых. Похоронили соответственно, в белом платье, фате, ну, вроде как невесту. А чуть погодя, после сороковин, стали в деревне призрак видеть: девочку в белом. Само привидение вреда не делало, появится - и исчезнет. Только тот, кто с ним столкнулся, через несколько дней обязательно умирал. Да причем не просто так, а обязательно в мучениях.
        Вначале-то на Лизку не подумали. Да и появлялась она редко. Только потом, когда счет на десятки пошел, скумекал народ, откуда ноги растут. Собрали толпу побольше - чтоб не так страшно было - и в склеп. Вскрыли могилу, а Лизка там лежит, словно живая. А ведь к тому времени лет тридцать уже прошло, как ее похоронили…
        - Выходит, прав был Горский? Зря его казнили?
        - Горский сам виноват, потому и приговор принял безропотно. Создать то он зло создал, а вот уничтожить не сумел.
        - Он же ее убил!
        - Девка сама на нож напоролась и крик специально подняла.
        - Но зачем?! Ей что - жить надоело?
        - Наоборот, Лиза хотела жить вечно, а для этого нужно было спасти не тело, а хранилище души.
        - Куклу!- догадалась я.
        - Ее. Кукольник-то не за Лизой в тот день пришел, за куклой. Он считал себя кем-то вроде отца своим игрушкам и, как отец, хотел уничтожить порожденное им чудовище. Только он понимал, на что способна ожившая кукла.
        - Вот почему он сбежал из-под ареста, но не пустился в бега, а вернулся, чтобы поджечь усадьбу!
        - Он рассудил, что Лиза не могла далеко спрятать куклу, она должна была быть где-то в доме, и огонь должен был добраться до нее.
        - Видать, не добрался,- вздохнула я.- Ведь кукла по-прежнему существует, да и Лиза еще долго не могла успокоиться.
        - Все потому, что Горский действовал неправильно. Огонь может очистить плоть, одержимую дьяволом. Но кукла - не человек. Огонь ей не страшен. Тут нужны другие методы.
        - Вам они известны?- спросила я с надеждой.
        Дед Константин посмотрел на меня долгим, пристальным взглядом, затем кивнул.
        - Скажите мне, пожалуйста! У меня мало времени: я спрятала Лилибет под замок, но ее могут найти. Она выбрала себе другую хозяйку, у них наверняка есть какая-то связь. Мне нужно торопиться.
        Мне показалось, что в глазах старика мелькнуло сожаление:
        - Если бы все было так просто… Ну хорошо, скажу, а там - как бог даст. Куклу можно убить только одним способом. Вначале ей нужно сломать ноги. Затем - выколоть глаза, а потом - оторвать голову.
        - И все?
        - Не думай, что сделать это легко. Кукла почувствует, что ей пытаются навредить и немедленно явится, чтобы тебе помешать. Пока ты не доделаешь все до конца - кукла все еще сильна. А уж если перепутаешь - берегись! Сила ее огромна. Пусть тебя не обманывает ее ангельский вид. Она может увеличиваться в размерах, или уменьшаться так, что проникнет даже в замочную скважину. Если она тебя опередит - спасенья не будет. И помни - кукла может читать твои мысли, она всегда будет знать, что ты задумала. Нет,- покачал он вдруг головой,- одна ты не справишься, без помощи тебе не обойтись. Я бы пошел с тобой, да сам знаю - силы не те.
        - Не волнуйтесь, Константин Иванович, я что-нибудь придумаю,- я попыталась улыбнуться.- Можно последний вопрос?
        - Задавай, чего уж там.
        - Откуда вы все знаете про Горского и его кукол?
        - Это простой вопрос. Думал, ты сама догадалась. Правнуком я ему прихожусь, всю жизнь за прадеда отомстить надеялся, имя его доброе восстановить. Нелегко жить с клеймом убийцы, а на том свете - еще больнее.
        Глава 30
        Я знала, где остановился Крылов в нашем городе, он сам сказал название отеля и номер комнаты - люкса, разумеется,- но в холле решимость меня некстати покинула. Сейчас идея обратится к нему за помощью вовсе не казалась мне такой уж хорошей. Конечно, у меня был веский повод, ничего личного, однако, задетое самолюбие и ложные понятия о скромности отчаянно протестовали.
        Я так долго ходила из угла в угол по фойе, что портье начал косо поглядывать в мою сторону. Пришлось шагать к лифту. Я нажала на кнопку вызова и тут же застыла как вкопанная: из бокового коридора вышла парочка. Я едва успела нырнуть за столб и прикусила губу, глазам своим не веря.
        Это был Захар. Он был не один, а с девушкой. Любая другая не вызвала бы у меня столь сильных эмоций. Но эта! Ее я ожидала увидеть здесь меньше всего. На первый взгляд Карина выглядела довольной, как кошка, только что проглотившая жирную мышь. Впрочем, и на второй, и на третий тоже. Она висела на руке великана, что-то щебетала, заглядывала ему в глаза и обольстительно улыбалась. Он слушал ее весьма благосклонно, время от времени склоняя лысую башку в ее сторону. Наверное, чтобы лучше слышать.
        Дождавшись, пока они загрузятся в его машину - я следила за ними через окно - я понуро вышла из отеля. А на что я, собственно, рассчитывала? Неужто поверила, что одна ночь может изменить статус кво? Нееет. Так не бывает. Законы мироздания незыблемы и таким как я не стоит мечтать о большой и чистой любви. Все сливки достаются длинноногим нимфам, будь они неладны.
        Ну и пусть.
        Мне было обидно до слез, но ситуация, в которой я оказалась, требовала немедленного решения. Своим разбитым сердцем я займусь позже, а сейчас моя задача в том, чтобы найти союзника, который поможет остановить череду убийств. Вспоминая рисунки из Наташиного альбома, я не сомневалась, что она доведет дело до конца. История повторяется. Все члены ее семьи обречены на вымирание, но я еще могу спасти тех, кто пока жив.
        Милиция по прежнему казалась мне наихудшим вариантом. Кроме насмешек, мне там ничего не светило. У нас в милиции сплошь атеисты.
        Впрочем, что я обижаюсь? До недавнего времени я сама первая бы подняла на смех того, кто попытался бы рассказать мне историю про ожившую куклу, способную убивать по приказу.
        Решение пришло ко мне внезапно. К счастью, я хорошо знала, куда мне нужно ехать.
        Дверь открыли сразу же, как только я надавила на звонок, как будто хозяин ждал за дверью. При виде меня лицо Скворцова вытянулось, но, тем не менее, он предложил мне войти.
        В комнате, куда он меня провел, было довольно мило. Одно из окон выходило на маленький балкончик, с которого можно было спуститься по каменной лестнице на газон перед домом. Туда я и направилась, на то у меня были свои причины.
        - Чем обязан?- Скворцов явно пребывал в замешательстве. С одной стороны, я была прислугой, с другой - женщиной. Где-то в середине сидел факт, что женщиной я была не слишком привлекательной, что еще больше осложняло дело.
        Пока он выбирал стиль поведения, я выложила напрямик:
        - Вы должны мне помочь остановить убийцу.
        Брови фармацевта разом скакнули вверх.
        - Не тратьте время на то, чтобы изобразить удивление! Я слышала ваш разговор с Татьяной сегодня утром, так что я в курсе, что вы в курсе. Она в опасности.
        - Дорогая моя,- терпеливо объяснил Скворцов,- вы говорите слишком много и слишком поспешно. Я вас не понимаю.
        - Да бросьте!- рявкнула я.- Вы с Таней - любовники. В ее доме творится черт знает что и вы сами сегодня утром предлагали ей обратиться в милицию. Мне что, вызвать ее сюда? Кстати, вы не знаете, куда она могла деться после вашего разговора?
        - Я думал, что она пошла в дом,- ответил Скворцов и прикусил язык, с опозданием сообразив, что попал в ловушку. Лицо его слегка скривилось, но он тут же навесил на него сердечную улыбку:
        - Вы меня подловили. Да, я действительно встречался сегодня утром с Таней. Она не чужой мне человек, если вы понимаете…
        - Понимаю. Вы с ней спите,- отрубила я.- Но речь сейчас не об этом. Ее могут убить. Надеюсь, вам это небезразлично. Надежда, честно скажу, слабая, но вы могли бы мне помочь.
        - Позвольте, но причем тут я? Я только что из больницы, у меня реабилитационный период…Меня вообще отпустили под подписку!- Возмущение этого типа выглядело совершенно искренне. В его понятиях начисто отсутствовал образ доблестного рыцаря Айвенго и вообще какого бы то ни было рыцаря, но я ожидала чего-то подобного и вытащила камень из-за пазухи:
        - Конечно, я могу попросить о помощи господина Крылова,- сказала я с невинным видом,- но тогда мне придется полностью ввести его в курс дела.
        - Что вы имеете в виду?- насторожился фармацевт.
        - Ну, все. В том числе и телеграмму…
        - К-какую телеграмму?- Голос его слегка дрогнул.
        - Ну, ту самую, с приглашением на свадьбу. Захар все голову ломал: кто его пригласил к его злейшему врагу? Кто так подсудобил в поисках, на которые господин Крылов махнул рукой за давностью лет.
        Скворцов привстал со стула, уперся руками в балконный парапет и растопырил пальцы в тщетной попытке казаться сильным.
        - Вот так сюрприз!- воскликнул он, глядя на меня и лучась весельем, которое показалось мне абсолютно неуместным.- И вы думаете, что это приглашение прислал я?
        - Я ничего не думаю,- я заставила себя взглянуть на собеседника,- думать будет Захар Ефимович.
        Скворцов разом сник. От его обычной приторной веселости не осталось и следа.
        - Чего вы хотите?- устало спросил он.
        Я не стала его добивать и просто сказала:
        - Чтобы вы пошли со мной в дом Сальниковых. Убийца будет там. Мы должны остановить его до заката.
        - И взамен вы обещаете не рассказывать Крылову о телеграмме?
        - Да.
        Он думал всего минуту, а потом сообщил:
        - Рассказывайте.
        - В каком смысле?
        - В прямом. Крылов - человек, с ним можно договориться, а там…
        Я не ожидала такого поворота и растерялась.
        - Вам не жаль Татьяну?
        - Жаль. Я с ума схожу от беспокойства,- Скворцов прижал руки к груди. Я недоверчиво хмыкнула: этот тип и без всякого беспокойства выглядел сейчас полусумасшедшим.- Но поймите меня правильно: это зашло слишком далеко и потому очень опасно. Вы не можете меня заставить.
        - Да я уж поняла,- ответила я брезгливо, но он, похоже, плевать хотел на мое мнение.- Зачем она убивает? Когда это началось? Татьяна вам рассказывала?
        - Она всегда ненавидела Игоря. Впрочем, меня это не удивляет. Он мало кому симпатичен, включая свою жену. Редкостный подлец, знаете ли.
        - Не такой уж редкостный,- заметила я в сторону.
        Скворцов вновь проигнорировал мое замечание и углубился в воспоминания:
        - Думаю, эта мысль давно вертелась у нее в голове. Я не раз замечал, как она смотрит на Сальникова. Со стариком она вела себя по-другому, он ее обожал, позволял входить в комнату, любил с ней беседовать. Хитрая бестия делала вид, что поддерживает его в идиотском стремлении жить вечно, таскала ему какие-то рецепты из журналов. Один раз старик чуть не отравился, хлебнув очередной эликсир, но даже тогда не рассердился на негодяйку.
        Услышав это, я поняла, каким образом был отравлен двойник Сальникова. Наверняка Наташа передала ему рецепт нового эликсира молодости, Шутова скормила подношение подопечному, не зная, что это яд. Умно. Даже в случае разоблачения, девчонка всегда могла сослаться на горячее желание продлить жизнь любимому дедушке.
        - В домике старшего Сальникова нашли атропин,- напомнила я.- Где она могла его достать? Не в аптеке же?
        - Понятия не имею. Вы намекаете на то, что она взяла его у меня? Ошибаетесь. Этого быть не могло. Да, иногда она приходила в гости, и мне приходилось впускать ее в дом. Сидела она обычно подолгу, а я человек занятой. К счастью, она не требовала моего постоянного присутствия, забиралась в библиотеку и читала там часами напролет. До недавнего времени я наивно полагал, что ее интересуют в первую очередь книги, ну и возможность побыть вне дома - у них там вечно все вверх дном. Как же я ошибался!
        - Да, ошибались…
        Уговорить Скворцова мне так и не удалось. Солнце клонилось к западу, и я понимала, что откладывать дольше нельзя. Только один раз, уговаривала я себя, медленно приближаясь к дому. А потом все это закончится.
        С тяжелым сердцем я поднялась на крыльцо, открыла входную дверь…
        Татьяна была в холле, но почему-то стояла в темноте. В первую секунду я обрадовалась, но тут же оцепенела от ужаса: Таня не стояла. Она ВИСЕЛА! Шею женщины сдавливала веревка, перекинутая через толстую потолочную балку. Она была еще жива, ее ноги подергивались, пальцы цеплялись за веревку, Пытаясь освободиться, она в кровь разодрала горло, лицо ее посинело, из горла слышался хрип.
        Я бросилась к несчастной, но тут она как будто подпрыгнула. Кто-то дернул веревку.
        Я оглянулась. И тут увидела ее…
        Маленькие руки сжимали толстый канат, дергали его, тянули во все стороны, заставляя тело Татьяны раскачиваться во все стороны. Но это была не Лилибет.
        Это была Наташа…
        Глава 31
        Я закричала.
        Наташа посмотрела на меня. Ее глаза были совершенно безумны. Она разжала руки.
        Ее мать издала протяжный булькающий стон. И умолкла.
        - Ты убила свою мать!- прошептала я и повернулась, чтобы бежать. Меня остановил пронзительный Наташин крик:
        - Нет, Катя! Это не я!!!
        Обернувшись в последний момент, я увидела ее лицо, искаженное болью и потеряла драгоценные секунды. Наташа подскочила ко мне и вцепилась в подол юбки.
        - Я не убивала мамочку,- бормотала она, отчаянно мотая головой.- Я хотела ее спасти! Поверь мне, пожалуйста! Ну, пожалуйста!!!
        Но я ей не верила. Ее рисунки стояли перед глазами. Рисунки, на одном из которых она изобразила свою мать повешенной.
        Кукла!
        Я стала озираться, в любую секунду ожидая нападения. В глазах Наташи мелькнуло удивление.
        - Что ты ищешь?- спросила она шепотом.
        - Где кукла?
        Наташа задрожала сильнее, но не произнесла ни слова. Я схватила ее за руку и скомандовала:
        - Пошли.
        Девочка не сопротивлялась. Она едва поспевала за мной. По лестнице я тащила ее почти волоком, но она даже не пикнула.
        Мы ввалились в комнату. Так и есть. Дверцы шкафа распахнуты настежь.
        - Куда ты дела ее?- заорала я.
        - Тише, пожалуйста!- взмолилась девочка.- Она услышит.
        - Не морочь мне голову!- Я всерьез разозлилась.- Кукла подчиняется тебе, и ты ее не боишься.
        - Нет! Нет! Ты ошибаешься. Она вовсе…- Наташа вдруг смолкла и затряслась мелкой дрожью, с ужасом смотря на дверь моей комнаты.
        - Что за спектакль ты ус…- начала было я, но Наташа, встав на цыпочки, зажала ладошкой мой рот, умоляя глазами замолчать и прислушаться. Почему-то я подчинилась ей.
        Сначала было тихо. Мне даже показалось, что дом вымер, а я и Наташа - всего лишь призраки. Тишина была осязаемой, похожей на плотную вату. Так бывает в самолете, когда закладывает уши. Я даже сглотнула, но все осталось как есть.
        Где-то в дальнем конце коридора едва слышно скрипнула дверь. Несмотря на отчаянное сопротивление Наташи, я оттолкнула ее, на цыпочках прокралась к двери и выглянула в щелку.
        В коридоре было так темно, что я увидела только очертания фигуры. Фигура двинулась в нашу сторону, тяжело ступая по скрипящим половицам.
        Я отшатнулась, но не решилась сделать ни шагу, чтобы не выдать себя. Человек взглянул на дверь, за которой мы затаились, мельком, его глаза были совершенно пусты и от того еще более страшны. Сердце мое остановилось, ожидая конца.
        Все так же молча фигура прошла мимо нас и словно растворилась в противоположном темном углу. Я почувствовала, как пальцы Наташи впились мне в плечо, и обернулась, чтобы посмотреть на нее.
        Девочка была бледна, но выглядела странно спокойной.
        - Теперь она убьет нас,- сообщила она как-то буднично.
        - Твоя бабушка?!- Я не могла в это поверить.
        Наташа кивнула:
        - Она всех убьет.
        - Но она даже не заметила нас.- Уцепилась я за последнюю надежду.
        - Она знает. Сейчас она прикажет кукле и она придет сюда.
        - Как бы не так! Станем мы дожидаться. Бежим.
        Я снова схватила Наташу за руку, но она неожиданно уперлась.
        - Ты что?
        - Бесполезно! Лилибет очень быстро двигается. От нее не убежишь.
        - Глупости. Пойдем быстрее! Нужно хотя бы добраться до телефона, позвать на помощь, а потом мы спрячемся в комнате и запрем дверь.
        - Нет.- Наташа пятилась к кровати, не сводя глаз с двери.- Она может пройти сквозь любую дверь. Это ее не остановит.
        Я попыталась ухватить перепуганную насмерть малышку за руку, но она увернулась, шустро юркнула под кровать и забилась в самый дальний угол. Достать ее без шума было невозможно. Я растерялась.
        Что же делать? Ирония судьбы. Я знаю, кто затеял эту отвратительную игру. Убийца находится в двух шагах от меня, но почему у меня такое чувство, что у меня не будет возможности поделиться с кем-либо своим открытием?
        Нет! Я не должна опускать руки! Со мной ребенок и я не могу допустить, чтобы его уничтожил на моих глазах какой-то манекен! Кусая губы, я лихорадочно искала выход. Все что угодно, только не сидеть тут безвольно, как овца на заклании.
        Точно!
        Еще раз оглянувшись на кровать, я убедилась, что ничто не выдает присутствия там Наташи и решительно двинулась к двери.
        Я отчаянно трусила, но остановиться уже не могла. В качестве оружия я прихватила увесистую настольную лампу, но сильно сомневалась, что она поможет мне в борьбе с потусторонними силами, вселившимися в куклу. Слишком жива была в памяти картина с моим неудачным выстрелом.
        Перехватив лампу поудобнее, я вышла в коридор. Хорошо смазанная дверь бесшумно закрылась. Я постояла минуту, чтобы глаза привыкли к темноте и услышала искаженный до неузнаваемости голос, гулко раздававшийся в пустом пространстве.
        У меня возникло предчувствие, что ужас только начинается, но отступать было некуда. Мягко ступая по устланному ковром коридору, я двинулась на звук.
        Голос звучал монотонно. Я не могла поначалу разобрать слов - только ровное бормотание - и от этого становилось особенно страшно.
        Шаг. Еще шаг. Я приближалась. Ровный жуткий голос не умолкал. Наконец я расслышала. Всего одно слово, но этого было достаточно, потому что это было слово «убей»…
        Старуха сидела в большом кресле, лицом к окну, очень прямо, и совершенно неподвижно. Над спинкой возвышалась только седая макушка. Перед ней на низком столике лежала на первый взгляд куча тряпок. Шторы были плотно задернуты, только горящая свеча слегка разгоняла полумрак.
        Монотонный голос сверлил мне уши, проникая прямо в мозг, теперь в нем слышался странный металлический оттенок. Только от одного этого звука можно было сойти с ума, а мне еще предстояло совершить невозможное.
        Не давая себе задуматься, я подняла лампу и занесла ее над головой. Только бы не засомневаться в последнюю секунду.
        Это было страшно, но я это сделала. Лампа со свистом рассекла воздух. Старуха беззвучно завалилась на бок. Она даже не вскрикнула, чем почти избавила меня от раскаяния. Я ненавидела ее всей душой за все, что она сделала, но я не была убийцей и прежде чем довести дело до конца, присела перед ней на корточки и слегка прикоснулась к шее, стараясь не смотреть на быстро намокающие красным седые волосы на макушке.
        Она была жива и довольно.
        Я посмотрела на стол и впервые засомневалась.
        Кукла лежала на спине с закрытыми глазами. Мне предстояло уничтожить опасную игрушку, чтобы навсегда остановить этот кошмар. Но как же это было трудно. Я не колеблясь звизданула по голове Розалию Львовну, а сейчас почему-то испытывала угрызения совести, собираясь всего лишь сломать старую игрушку.
        Закрыв глаза, я попыталась припомнить то, что рассказала мне когда-то Наташа о куклах, укравших чужую душу. Чтобы убить такую, нужно соблюсти ритуал. Так, что там вначале? Я смогу… я сумею…
        Мне стоило большого труда протянуть руку, чтобы схватить куклу за ногу для того, чтобы сломать ее. Пальцы дрожали. Спина взмокла от пота.
        Еще чуть-чуть…
        Пальцы сомкнулись и… схватили пустоту.
        Я смотрела на низкий столик, где только что лежала кукла, глупо хлопая глазами. ОНА ИСЧЕЗЛА! Просто растворилась, распалась на атомы, как мираж.
        - И это твоя благодарность?- спросили сзади. Я обернулась, испытывая болезненную смесь страха и радости. Страха было больше. Он заполнил меня всю, когда я увидела за спиной Лилибет. Она держала на руках свою маленькую копию, но - боже мой!- как же она изменилась!
        Маленькой белокурой девочки больше не существовало. Лилибет вся почернела, будто обуглилась. Ее глаза, полные ненависти, горели красным огнем, кожа отливала синим, бескровные губы сжались в нитку.
        Прижимая к груди куклу, чудовище, гипнотизируя меня взглядом василиска, медленно надвигалось. Она не шла, она будто скользила по воздуху и это было по-настоящему жутко.
        Лилибет не торопилась, словно понимая, что мне не убежать.
        Но я попыталась.
        У меня был только один путь, к лестнице, туда я и рванула что было сил.
        Я неслась вперед, думая об одном: только бы успеть добежать до выхода! Только бы успеть.
        В темном коридоре качнулась тень и я шарахнулась в сторону, не сразу сообразив, что это тело Татьяны.
        Внезапно тень раздвоилась и я увидела Лилибет. Она возникла из воздуха, но совсем не выглядела бесплотным созданием. Вытянув руки с хищно скрюченными пальцами, она стала теснить меня назад. Дверь за спиной с шумом захлопнулась.
        - Отстань от меня!- беспомощно взвизгнула я, вжимаясь в стену - Отвяжись!
        Кукла молниеносно выбросила вперед руку, ледяные пальцы схватили меня за горло, и я почувствовала, как ноги отрываются от земли. Я цеплялась за ее руку, дрыгала ногами, хватая ртом воздух. Ее лицо оставалось бесстрастным.
        - Ненавижу тебя,- просипела я.
        - Я тебя убью,- спокойно сообщило чудовище.
        Я задыхалась, по лицу градом текли слезы, в голове шумело, но во мне поднялась волна ярости:
        - Ну и убивай!- выплюнула я ей в лицо.- Мне плевать на тебя! Слышишь?
        Лилибет слегка отшатнулась, ее глаза вспыхнули красным. Свободная рука сжалась в кулак, в нем появился длинный острый нож, больше похожий на толстую спицу. Она замахнулась, целясь прямо мне в сердце. Ее рот скривился, обнажая мелкие острые зубы.
        Я зажмурилась, защищаясь, выкинула вперед правую руку, пытаясь ухватить все, что попадется - нож, запястье, локоть - все, что угодно, лишь бы ее остановить. Бесполезно. Блестящее острие снова сверкнуло у меня перед носом, плечо прожгла острая боль. Я заорала, в ужасе закрыла лицо и тут…
        Железная хватка ослабла, я обмякла, но пригвоздивший меня к стене кинжал не дал мне упасть. Не понимая, что происходит, я в изумлении вытаращилась на Лилибет, которая замерла, не сводя растерянного взгляда с моих рук.
        - Откуда у тебя шрам?- спросила кукла, ее лицо страдальчески сморщилось. Я хотела было послать ее куда подальше, но тут в моем мозгу что-то вспыхнуло.
        Я вспомнила.
        Я увидела себя сидящей на пыльной дороге дачного поселка. Мне было года три. На руках я держала куклу, большую, почти с меня ростом и, укачивая ее, лепетала какую-то песенку. Меня словно перенесло на тридцать лет назад, я видела со стороны и маленькую девочку, и ее куклу, и мотоциклиста, неожиданно вывернувшего из-за угла. Сегодняшняя я закричала, чтобы предупредить ту малышку об опасности. Она и вправду повернула голову, но слишком поздно: мотоцикл уже не мог затормозить.
        Словно в замедленной съемке я увидела, как девочка прижала к груди свою куклу, закрыла ее руками и через секунду упала в пыль, сбитая железной машиной…
        - Это была ты!- выдохнула я. Лилибет кивнула. Она погладила шрам на моей руке и улыбнулась.
        Лицо куклы просветлело, она снова стала прежней.
        И теперь я узнала ее.
        - Убей ее немедленно!- прогремел властный голос.
        Мы одновременно повернули головы.
        Розалия Львовна стояла в дверях, тяжело опираясь на косяк и здорово напоминая привидение. Слипшиеся от крови волосы торчали во все стороны, как иглы дикобраза.
        Но не это нас испугало.
        В руках она сжимала куклу…
        Глава 32
        В глазах Лилибет полыхнуло отчаяние. Старуха повторила приказ и Лилибет вздрогнула как от удара, но потом отрицательно покачала головой.
        Она повернулась к старухе лицом, загораживая меня своим телом.
        - Убей ее!
        - Нет.
        Пока они препирались, я пыталась вытащить кинжал, который не позволял мне сдвинуться с места. Куда там. Пальцы, залитые кровью, скользили по металлической рукоятке. К тому же рассерженная кукла всадила его в стену с невиданной силой. Не промахнись она, я бы давно испустила дух, но и теперь чувствовала себя на редкость паршиво: кровь хлестала ручьем и я быстро теряла силы.
        - Убей эту суку!- монотонно повторила старая ведьма.- Немедленно! Или…
        Я подняла глаза. Старуха держала на вытянутых руках куклу и торжествующе усмехалась. Лилибет не двинулась с места.
        - Ну?!
        - Нет!!!- закричали мы разом.
        - Ну что ты стоишь! Отними у нее куклу!- в отчаянии заорала я, но было поздно.
        Лилибет прыгнула вперед, но Розалия с отвратительным хрустом переломила кукле разом обе ноги.
        Лилибет рухнула на колени и оглянулась на меня. Я не могла поверить своим глазам, она мне улыбалась. Робкой улыбкой она, лишенная обеих ног, пыталась утешить и подбодрить меня.
        Подтягиваясь на руках, она доползла до меня, прижалась к моим коленям спиной и широко раскинула руки в отчаянной попытке защитить предавшую ее хозяйку.
        - Чокнутый кусок пластмассы,- с ненавистью взвизгнула старуха.- Получай!
        Она вытащила откуда-то острые ножницы и вонзила их в глаз куклы. Лилибет застонала и в последний раз обернулась. Вместо одного глаза у нее было кровавое месиво, второй смотрел на меня с тоской и… любовью.
        - Не надо! Пожалуйста!- зарыдала я,- Не трогайте ее!!! Пощадите!
        Поздно. Второй глаз Лилибет взорвался на моих глазах. А мерзкая старуха оторвала кукле голову и швырнула мне под ноги. Сердце мое разрывалось, но я приказала себе не закрывать глаза. Свободной рукой я прижимала к себе обмякшую Лилибет, гладила ее по спутанным волосам и беспрерывно шептала:
        - Нет, нет, нет…
        Кукла исчезла. На этот раз навсегда. Я ощутила пустоту, как будто из меня вынули душу. Теперь мне было все равно, я почти равнодушно смотрела, как довольная старуха вытащила из кармана пистолет и направила в мою сторону.
        - Остановись!- вскрикнула я.
        Наслаждаясь моим страхом, Розалия захохотала, но я испугалась не ее пистолета. С криком «не надо, бабушка!» к ней неслась Наташа. Девочка набросилась на старуху, беспорядочно молотя ее кулачками, но та просто отшвырнула ее от себя с такой силой, что малышка отлетела в другой конец комнаты и затихла на полу.
        - Глупая, глупая корова,- покачала головой Розалия Львовна.- И зачем ты во все это влезла? Кому ты нужна? Тебя и защитить-то некому, кроме ребенка и старой игрушки. Сидела бы дома, варила щи. Так нет…
        - Зачем вы все это сделали?- спросила я почти безразлично.- Неужели из-за денег?
        - Деньги никому не помешают, но дело не в них.
        - Вот как?- изобразила я удивление. По правде говоря, меня уже ничего не интересовало. Я истощилась морально и физически, испытывая единственное желание - чтобы все побыстрее закончилось. Но старуху потянуло поговорить. Она понимала, что деться мне некуда. Пришпиленная ножом, я даже убежать не могу. Да и жить мне по ее расчетам осталось недолго, так что лучшей кандидатуры, чтобы похвастаться, не найти. Я где-то читала, что преступники это обожают.
        - Ты любила когда-нибудь?- неожиданно спросила она.- Вряд ли. А я любила. Он ухаживал за мной по-королевски, не то, что нынешние кавалеры. И я старалась помогать ему во всем. Ссужала деньгами, использовала свои связи, обманывала, изворачивалась, все для того, чтобы он мог добиться того, чего хотел. А он? Он предал меня! Бросил, когда я стала для него бесполезной.
        Внезапно меня осенило:
        - Вы были любовницей Сальникова!- пролепетала я, сама себе не веря.
        - Любовницей?- старуха неожиданно разъярилась и нажала на курок. Грохнул выстрел, но, к счастью, пуля ударила гораздо выше того места, где находилась моя голова, меня только обсыпало штукатуркой.- Я была его женой!- назидательно сообщила помешанная. Я не могла отказать себе в удовольствии ее позлить и хмыкнула:
        - У Сальникова было только две жены - ваша дочь и Карина.
        - Карина! Эта шлюха! Жаль, что я не смогла сгноить ее в тюрьме. Ну ничего, вот разделаюсь с тобой и что-нибудь придумаю.
        - Вы и так постарались, подставили ее по полной программе. Как вам удалось это провернуть?
        - Она сама все провернула. Конечно, я следила за ней, но когда подслушала, что она задумала - эта идиотка обсуждала свои планы с мамашей по телефону, думая, что ночью ее никто не застукает - ушам своим не поверила. Остальное было делом техники. Зная, что в коктейле атропин, я отхлебнула ровно столько, чтобы не отравиться. Пришлось почитать специальную литературу о дозировках, у нашего пройдохи соседа-аптекаря подобных справочников в избытке. Прекрасная библиотека.
        - Руководство по оживлению кукол вы раздобыли там же?
        - Нет, это притащил Игорек. Он был помешан на куклах, подозреваю, это что-то вроде сексуального извращения. Книга его не заинтересовала, а вот мне она показалась любопытной и, когда подвернулся подходящий экземпляр, я применила знания на практике.
        - Как вы заставили Лилибет убивать?
        - Это было легко. Она страшно боялась потерять свою душу, и была очень послушной девочкой. До встречи с тобой.- старуха взглянула на меня с ненавистью.- Напрасно я внушала ей, что ты забыла ее. Она не хотела верить. Но ради твоей безопасности выполняла приказы.
        - А вы ее обманывали. Вы не дали бы мне уйти живой.
        - Почему же? Если бы не твой длинный нос, который ты везде совала…
        - Ну, хорошо. Вы отомстили Игорю Владимировичу, но зачем было так долго ждать? Тем более, что у него была жена - ваша дочь, и любовниц, насколько я знаю, в избытке.
        - Все это ерунда. Моя дочь мне не соперница. Она только один раз проявила волю, когда подожгла кукольный зал. Увидела случайно, как я оживляю куклу. Понять - ничего не поняла, но что-то заподозрила. Хорошо, что Лилибет не пострадала.
        - Зачем вы убили Владимира Петровича? Торопились получить наследство?
        - Не без этого. Надоело в приживалках жить. А еще старый идиот вздумал меня шантажировать. Таращился в свою подзорную трубу, подглядывал, подслушивал. Ну, и увидел лишнее.
        - И вы его отравили. Представляю, как вы удивились, узнав, что при вскрытии атропина не обнаружили.
        - Да уж, и на старуху бывает проруха. Сиделка чуть мне всю картину не испортила. А все жадность человеческая. Никогда бы не подумала, что у этой идиотки хватит фантазии провернуть такое дело! Скрыть от всех смерть хозяина дома! Неслыханно!
        - Жадность, конечно, порок, но за это не убивают. И вы не судья, чтобы карать за недостатки. Кроме того, Елена сыграла вам на руку. Известие о преждевременной кончине Сальникова старшего оставило бы всех вас без гроша! А ведь вы лжете, прикрываясь старой ревностью! Вам нужны были деньги Сальникова. Из-за них вы все это задумали. Игорь умер первым лишь потому, что своей смертью создавал вам алиби и бросала подозрение на Карину, от которой вам не терпелось избавиться - наглая девчонка вас раздражала. Вы хотели убить двух зайцев, нет, даже трех! Отомстить бывшему любовнику, заполучить наследство, обвинив во всех преступлениях Карину.
        - Заткнись,- посоветовала старуха почти дружелюбно, но пистолет не опустила.
        - Как вы заманили Карину в дом старика, да подстроили так, что она схватилась за пузырек атропина?
        - Очень просто. Эта дрянь пригрозила мне, что пойдет к нему и попросит лишить меня и Татьяну наследства. Я же понятия не имела, что Владимир давно мертв и слегка опасалась, что изворотливая тварь достигнет цели, тем более, что Володька много чего лишнего увидеть успел и мог разболтать смазливой подлизе. Карина, когда хотела, ласковее кошки становилась. Все мужики одинаковы, а Сальниковская порода вообще на баб падкая. В общем, рисковать было ни к чему, пришлось действовать.
        - Она вас подозревала?
        - Нет. Слишком глупа для этого. Я дождалась, пока сиделка обед приготовит, да суп перед дверью поставит, а потом услала ее в город, в аптеку, якобы за новыми витаминами от старости. Сдобрила супчик атропином и поставила у спальни. Владимир то Петрович не любил, когда ему слишком часто на глаза попадались, заразы боялся. Еду брал сам, потом только тарелку пустую на столик в коридоре выставлял, а Шутова потом убирала. На тарелках ее пальчики остались, это бы любой эксперт определил, а тут и Карина подоспела. Когда она явилась к старику и увидела возле трупа собственную склянку с атропином, то просто оцепенела. Надо было видеть ее вытянувшуюся физиономию.
        - А вы видели?
        - А как же. Я специально поблизости была, чтобы крик поднять вовремя. Только вот не уследила, когда Шутова тела поменять успела.
        - Думаю, она вас не послушала и в аптеку не поехала. Пока вы следили за Кариной, карауля ее визит к свекру, Елена зря времени не теряла и следила за вами. Она вообще была дама хладнокровная. Для нее поменять трупы местами - плевое дело. Тело своего друга-актера со следами атропина она припрятала в качестве улики. Она ведь вам потом угрожала?
        - А ты умнее, чем я думала,- усмехнулась Розалия Львовна, задумчиво глядя на пистолет.- Жаль, но придется нам попрощаться.
        - Постойте! Еще один вопрос.
        - Ну, что еще?
        - Зачем вы дочь-то свою убили? Ведь она вам не мешала, слушалась вас во всем, вон, даже за Сальникова замуж пошла, раз вы велели.
        - Она совсем от рук отбилась,- пожаловалась старуха.- Провела меня! Я ведь до последнего не догадывалась, что она с соседом шашни крутит. Не до нее мне было, не уследила. Для нее же, дуры, старалась! А она меня на слизняка этого променяла, вечно ее на падаль всякую тянуло. Женился бы аптекарь на моей дуре, Наташку бы удочерил и на все наследство лапу наложил бы.
        - Неужели вы думаете, что после всех убийств вы сможете завладеть наследством?!
        Розалия Львовна рассмеялась:
        - Глупая! Думаешь, он деньги в банке держал? Как же! Он их давно со счетов снял и в доме спрятал. А я нашла. Так что наследство теперь мое. Пока завещание вскроют, да оно в силу вступит, меня уж ищи-свищи. Этих денег мне на десять жизней хватит.
        - Ну, десять-то вы вряд ли проживете,- сказала я почти что с облегчением. Старуха оскалилась и взвела курок:
        - Как знать! Ты-то и одну не доживешь.
        - Как знать,- произнес чей-то голос и следом прогремел выстрел.
        Старуху как будто толкнули в спину, из груди брызнул фонтанчик, на лице застыло безграничное удивление.
        Точь-в-точь, как на последней Наташиной картине…
        Эпилог
        Прошел месяц. Я провела его в лучшей клинике Германии, где специалисты лечили не столько мои телесные раны, сколько психику. Только недели три спустя я перестала вскакивать по ночам, оглашая больничную палату диким криком, мешая спать Захару, который наотрез отказался оставлять меня одну. Напрасно главный врач убеждал господина Крылова, что в клинике прекрасная система безопасности, тот приказал поставить в палате еще одну кровать, чтобы охранять меня лично. Думаю, его храп напугал бы всех преступников на пару кварталов вокруг.
        А мне больше ничто не угрожало.
        Хотя если бы не Захар…
        В его неожиданном появлении никаких тайн не оказалось. Мне приятнее было бы думать, что он почувствовал, что мне угрожает опасность, но, наверное, так бывает только в кино. Ему позвонил Скворцов. Только и всего.
        После моего ухода фармацевт решил покаяться лично, справедливо полагая, что от меня ничего хорошего ждать не приходится. Захар, как оказалось, считал примерно так же и, узнав, что я направилась в дом Сальниковых на поимку убийцы, помчался туда же. Страшно подумать, что бы произошло, опоздай он на пару минут.
        О Лилибет я никому не сказала. Можете считать меня сумасшедшей, но я не считаю, что она виновата в том, что делала. Ей руководил человек и то, что он убивал ее руками, сути не меняет. Лилибет хотела вернуть мою любовь, и у нее получилось. Я буду помнить ее всегда. Надеюсь, ее душа об этом знает.
        Карина, из-за которой я совершила глупость, едва не стоившую мне жизни, избежала наказания, так же как и ее мать. В тот злополучный день Захар предложил ей сделку: подробный рассказ о том, что она видела в доме Сальниковых в обмен на полную свободу. Карина оказалась очень наблюдательной и многое из того, что она рассказала, впоследствии весьма пригодилось. Захар сдержал слово, и девушка смогла вернуться к матери. Где она теперь - не знаю, наверное, охотится на очередного перспективного мужа.
        Наташа получила свое наследство. Захар позаботился о том, чтобы надежно разместить капитал до ее совершеннолетия, а сама девочка… Она больше не рисует ужасных картин. В окружении любящих ее людей она превратилась в самого обыкновенного, жизнерадостного и общительного ребенка. Наташа осталась с нами, и мы этому очень рады.
        Я не оговорилась. Я теперь действительно жена олигарха, хотя мой вес по-прежнему приближается к центнеру. И мне давно уже не двадцать лет.
        Захар сделал мне предложение. И я согласилась. Он сумел убедить мои комплексы в том, что всеобщее помешательство на молодости и стройности - это такая современная ересь, что-то типа уверенности наших предков в том, что земля стоит на трех слонах. Комплексы сдались, и я сдалась тоже.
        Я смотрю на свои не худые и нестройные ноги и думаю: а ведь кому-то они нравятся.
        Я даже знаю, кому.
        2009