Паутина лунного света Лана Синявская
        Анна Сомова наделена удивительными магическими способностями. На этот раз ей приходится вступить я борьбу с кровожадным оборотнем, который заставляет трепетать обитателей дома, принадлежащего весьма состоятельной особе. Трепещут и жители окрестностей, но от другого. Они знают: если на берегу появляется призрак Маленькой Прачки - он назовет имя того, кто скоро должен умереть… Чтобы выведать имя будущей возможной жертвы и опередить события, Анна отправляется на встречу с призраком. У Анны нет выбора, ведь перед ней поставили условия: или она решает мистические проблемы этого странного дома, или ее любимый человек, буквально накануне их свадьбы ложно обвиненный в страшных преступлениях, отправится за решетку…
        Ранее роман выходил под названием "Ведьмины именины"
        Лана Синявская
        Паутина лунного света
        Глава 1
        Анна нервничала так, как никогда в жизни. То, что для этого не было ни единого повода, злило ее даже больше, чем если бы повод существовал. Окружающим могло показаться, что ей просто повезло. Она и сама так считала, но тем не менее не могла успокоиться. Она бродила по квартире как потерянная, натыкаясь на углы и уже в третий раз проливая на себя кофе, так как у нее предательски дрожали руки. Кофе она успела выпить столько, что ее ярко-голубые глаза превратились в два блюдца, в которых плескались темные лужицы необъяснимой тревоги.

* * *
        - Ань, ну ты идешь? - В дверях кухни появилась рассерженная Нурия. Ей хватило одного взгляда на подругу, чтобы правильно оценить обстановку. - Та-а-ак, все ясно. Бесишься? - протянула она, тяжело вздохнув.
        - Ты очень наблюдательна, - сокрушенно кивнула головой Анна.
        - Ну и с чего бы это, скажи на милость? Предсвадебная лихорадка, что ли? Так тебе вроде не впервой… Ой, прости, - подруга шлепнула себя ладонью по губам.
        - Да пожалуйста, - нервно усмехнулась Аня.
        Несколько лет назад она уже успела побывать в роли невесты, а впоследствии и жены. Не так уж долго, если по-честному, но вполне достаточно, чтобы уяснить: браки, даже если они заключаются на небесах, предполагают в дальнейшем спуск на землю без парашюта. В ее случае получилось именно так.
        Нурия прошла в кухню и уселась на табурет напротив Анны.
        - Ну что ты, в самом деле? - сочувственно спросила она. - Замужем не так уж плохо.
        Анна ответила ироническим взглядом, и подруга смущенно отвела глаза: в том, что она только что сказала, она успешно убеждала окружающих, но так и не смогла убедить себя, и это было заметно по ее не слишком уверенной интонации.
        Нурия была лучшей подругой Анны долгие-долгие годы. Даже больше, чем подругой - почти сестрой. Какие бы бури ни шумели вокруг, обе знали: рядом всегда окажется теплое, родное плечо, в которое можно поплакаться, если больно и горько, на которое можно опереться, если кончились силы, к которому можно прижаться, если станет холодно от чужого равнодушия и жестокости. Они обе берегли свою дружбу и становились сильнее, но судьба приготовила им испытание на прочность. Дочь Нурии, красавица Лелька, сумела одолеть вступительные экзамены в престижный колледж. Это было огромной радостью для всех, но… Всегда имеется одно «но» - маленькое, пакостное словечко. Так вот, колледж, в который поступила Лелька, находился в далекой Америке, и подругам пришлось расстаться на долгое время. Правда, несколько месяцев назад они снова встретились.
        - Да не переживай ты, - Анна положила ладонь поверх руки Нурии, лежащей на кухонном столе, и тихонько пожала теплые пальцы. - Я совершенно не боюсь выходить замуж за Макса, я его люблю… - Она немного помедлила и нехотя выдавила: - Только на сердце почему-то муторно. Сама не пойму отчего.
        - Это пройдет, - встрепенулась Нурия. - Возьми себя в руки. Валерьяночки хочешь?
        - Давай.
        Нурия поднялась, налила в две чашки кипяток, накапала в одну из них валерьянки, немного подумала и во вторую плеснула тоже.
        - Что пьем? - спросил бодрый молодой голос.
        - Чай, - хором ответили подруги, одновременно поворачивая головы к высокому красивому юноше, стоящему в дверном проеме.
        - А чем это пахнет? - спросил он, втянув ноздрями воздух.
        - Миау-у-у-у! - раздалось возле его ног, и огромный черный кот молнией взлетел на кухонный стол, пристраиваясь к одной из кружек с явным намерением отведать содержимого.
        - Каспер! Брысь отсюда, алкоголик несчастный, - проворчала Анна, спихивая упирающегося кота со стола. Тот попытался зацепиться когтями за скользкий край, но не удержался и обрушился на пол, шипя и отплевываясь.
        - Все понятно - валерьянка! - со смехом констатировал Кирилл очевидный факт.
        - А что такого? - возмутилась Нурия. - Можем и тебе налить, если хочешь. Как у тебя с нервишками?
        - Полный порядок. Я лучше пивка, - хохотнул парень. - Кстати, рекомендую.
        - Спасибо, дорогой. В другой раз, - фыркнула Нурия, демонстративно прихлебывая «чай» из своей кружки.
        Кирилл пожал плечами и потянулся к холодильнику. Он достал запотевшую банку, с легким хлопком откупорил ее и сделал несколько жадных глотков.
        «Трудно поверить, что у Макса такой взрослый сын», - подумала Анна, с улыбкой глядя на юношу.
        Кириллу исполнилось двадцать - Макс стал отцом, едва отметив восемнадцатилетие. До сих пор Анна удивлялась, что отец и сын совершенно не похожи. Макс выглядел очень по-мужски - широкоплечий, узкобедрый, с красивым, резко очерченным лицом и крепкими мускулистыми руками. Кирилл был его полной противоположностью - высокий, худощавый, с узкой костью. Если Макса можно было сравнить с дубом, то Кирилл, скорее, гибкая осина. Даже глаза у них были разные: у отца они напоминали холодное озеро с чистой голубой водой, которой иногда касались теплые солнечные блики, а у Кирилла - зеленую топь болот, зыбкую и одновременно притягательную. При этом оба были красивы и выглядели почти ровесниками из-за того, что один казался моложе своего возраста, а другой, наоборот, старше.
        Предсказание Анны сбылось, хотя после того, как Кирилл несколько месяцев назад попал в серьезную аварию, в его выздоровление не верил никто, даже собственный отец. Анна пообещала, что Кирилл не только поправится, но и будет танцевать на их свадьбе. Это был один из немногих случаев, когда Аня была благодарна судьбе, наделившей ее особым даром, позволяющим подчинять себе неведомые силы и заставлять их повиноваться. Анна сделала все, чтобы Кирилл полностью выздоровел после катастрофы. Ей удалось вернуть парня к нормальной жизни. О страшных травмах теперь напоминали только едва заметные шрамы. После чудесного исцеления Кирилл стал для Ани если не родственником, то добрым другом. Он искренне восхищался красавицей-невестой своего отца, Анна испытывала к нему ответную симпатию.
        Звонкий голосок вернул Анну в реальность:
        - Мам, а скоро будем мерить свадебное платье?
        При появлении на крошечной кухне маленького Ники стало тесно, но Анна почувствовала себя немного спокойнее. Она посмотрела на восьмилетнего мальчика, которого считала своим сыном, теплым ласковым взглядом, а он тут же подбежал к ней и удобно устроился на ее коленях. Вот уж у кого не было ни малейших сомнений по поводу предстоящего бракосочетания. Ники был счастлив без каких-либо оговорок. Он одинаково обожал обоих, и Анну, и Макса, заменивших малышу настоящих родителей, трагически погибших за тысячи километров от этого провинциального городка.
        Ники потерся щекой о щеку Анны и просительно заглянул в ее глаза.
        - Так ты идешь мерить платье? - повторил он, еле сдерживая нетерпение.
        Пышное белоснежное одеяние не давало ему покоя с той самой минуты, как было извлечено из огромной розовой коробки. Платье прибыло из Америки. Это был подарок от Нурии и ее дочери, которая совсем недавно сама стала женой, несмотря на очень юный возраст, - девочке только-только исполнилось восемнадцать.
        Свадьба Лельки круто изменила жизнь Аниной подруги - замужество напоминало сказку о Золушке, ведь избранником девушки оказался сын самого настоящего греческого миллионера, который, ко всем прочим достоинствам, обладал еще и прекрасным характером, позволившим ему одобрить выбор сына, хотя ему было что возразить. Между Лелькой и Вангелисом лежала финансовая пропасть - препятствие почти непреодолимое. Но это не помешало влюбленным перекинуть через нее прочный мостик взаимной любви. Они были бы счастливы и в шалаше, однако шикарный фамильный особняк, который папа преподнес сыну в день свадьбы, был принят ими с благодарностью. Единственной, кто никак не мог привыкнуть к неожиданной роскоши, оказалась сама Нурия, всю свою жизнь боровшаяся за каждую копейку. Несмотря на уговоры дочери, Анина подруга продолжала вести весьма скромный образ жизни, и ей это нравилось больше, чем дармовая роскошь. Впервые она нарушила свои принципы и воспользовалась бездонной пластиковой карточкой, открытой миллионером-папой на ее имя, чтобы купить для подруги сказочно красивый подвенечный наряд.
        Желая удовлетворить просьбу Ники и успокоить подругу, Анна покорно встала со своего места и направилась в большую комнату, где на стене, на вбитом под самым потолком гвозде, висело воздушное свадебное платье. От его присутствия в комнате стало невероятно тесно: то ли комната была чересчур мала, то ли пышная многоярусная юбка из тончайшей сетки - слишком велика.
        Анна взобралась на стул и с помощью Кирилла, поддерживавшего платье снизу, сняла его с вешалки и приготовилась надеть на себя. Предварительно Кирилла выставили из комнаты, что он воспринял с демонстративным сожалением, которое, впрочем, ничем ему не помогло. Он был изгнан в коридор, а Ники, хихикая, встал на страже у закрытой двери. Мальчишке очень хотелось подсмотреть, как мама превратится в настоящую принцессу, но он старался быть честным. Чтобы избежать соблазна, Ники повернулся спиной к двери и зажмурил для верности глаза.
        - Так, отлично, теперь повернись, встань на цыпочки, подними голову. Какая же ты красивая, Анька! - тараторила Нурия, вертя подругу во все стороны.
        Она схватила Аню за руку и потащила за собой в спальню, чтобы та убедилась в своей неотразимости, поглядевшись в большое зеркало. Анна запнулась о длинный подол и буквально влетела в спальню, в последний момент уперевшись вытянутыми руками в резную деревянную раму. Немного отпрянув и восстановив равновесие, Анна удивленно всмотрелась в свое отражение.
        Платье выглядело великолепно. Атласный корсаж плотно охватывал тонкую талию, деликатно поддерживая высокую грудь. Плечи и вырез украшали изящные атласные розы, до невозможности похожие на настоящие. Знаменитый кутюрье, создавший этот наряд, позаботился даже о капельках росы на нежных лепестках. Пышная юбка напоминала водопад, спадая к ногам пенистым облаком, в котором сверкали и переливались сияющие камешки, похожие на водяные брызги. Черные волнистые волосы Анны, которым завтра предстояло быть уложенными в сложную высокую прическу, сейчас свободно падали на обнаженные плечи, резко выделяясь на фоне белизны благородного шелка и ее кожи. Единственным, что портило впечатление от восхитительного зрелища, был взгляд синих глаз - испуганный и тревожный. Он Нурии ужас как не понравился, она решила подбодрить подругу. А как доставить удовольствие женщине? Сказать ей комплимент, разумеется. Об этом знают не только опытные ловеласы, но и, представьте, сами женщины.
        - Анька, у тебя потрясающая фигура! - выложила Нурия беспроигрышную карту.
        И что вы думаете? Правильно, Анна только скривилась. Да разве найдется хоть одна женщина, которая была бы полностью довольна собой. Нету таких! Даже знаменитые и непревзойденные Наоми и Синди, те, которые кажутся нам, простым смертным, совершенством, наверняка вздыхают перед зеркалом над своими изъянами, которые по большей части являются всего лишь плодом воображения. Что уж говорить о женщинах, далеких от подиума.
        - У меня отличная фигура? Да ты спятила, подруга, - фыркнула Анна, поворачиваясь к зеркалу боком, - так она казалась себе менее толстой, хотя вообще-то весила чуть больше пятидесяти килограммов.
        - И что тебе не нравится? - возмущенно прищурилась Нурия. - Не фигура - мечта! Грудь, талия, бедра… - подражая восточным мужчинам, Нурия смачно чмокнула собранные в щепотку пальцы.
        Обе девушки засмеялись. А мысленно Нурия поздравила себя с тем, что Анна немного развеселилась.
        - Ох, Нурия. Не фигура у меня, а песочные часы какие-то. Разве не видишь?
        - Наоборот, ты ничего не видишь! Это же идеал!
        - Был когда-то, лет пятьдесят назад, во времена Мерилин Монро и Софи Лорен.
        - Ну, они и сейчас, положим, являются идеалом женской красоты, - не согласилась Нурия. - Вот я, например, своим телом совершенно недовольна, но у меня, в отличие от некоторых, есть все основания.
        - Да брось! Ты в отличной форме. - Анна повернулась к подруге так стремительно, что пышные юбки разлетелись веером.
        - Э, нет! Знаешь, какое бы тело я выбрала? - спросила она, мечтательно закатив глаза. - Слушай сюда! Ноги бы взяла как у негров…
        - Чего? - открыла рот Анна. - Почему у негров?
        - А брить не надо и всегда с загаром, - прыснула Нурия. - Дальше… Бедра выбрала бы понадежнее, поувесистее, а то меня всегда в троллейбусе пихают - сил нет. Вот был бы у меня квадратный зад, я бы им ка-а-ак двинула! И еще с таким сидеть удобнее, хоть на диване, хоть на деревянной скамье - всегда мягко.
        Анна хихикала уже непрерывно. Нурия вдохновенно продолжала.
        - Но главное… - она подняла вверх указательный палец, чтобы подчеркнуть важность момента, и выдержала эффектную паузу, - главное - бюст! Вот он уж точно должен быть большой!
        - Думаешь, это красиво? - скептически спросила Анна, косясь на свой, третьего размера.
        - Естественно! - последовал немедленный ответ Нурии. - Но я не только из-за красоты такой выбрала. Из-за удобства. Чтобы сразу замечать, что и где капнуло! Я пока на своем минус первом увижу - уже поздно! Надо в химчистку нести. А так бы все перед носом было. Еще деньги удобно хранить. В мой лифчик только одна десятка и влезает, а с бюстом - почти что сейф.
        Теперь они хохотали в голос. Нурия придумывала все новые и новые способы усовершенствования внешности. Анна тоже втянулась. Из глаз обеих текли слезы от смеха.
        - А вот лицо я, пожалуй, оставила бы… - задумчиво протянула Нурия, когда подруги прошлись по всем остальным частям тела. - И совсем не потому, что оно мне сильно нравится. Из предосторожности. Представь: заявляюсь я домой на негритянских ногах, с бюстом, квадратной задницей да еще и с чужим лицом… - Анна представила и тихо сползла по стене, утонув в пенном облаке пышной юбки. Она задыхалась от смеха. - Во-о-т! То-то и оно! Меня же в дом не пустят! А если физиономию мою оставить, то, может, остального и не заметят.
        Смехотерапия, к сожалению, действовала недолго. Анна вдруг подумала, что много смеяться накануне свадьбы - плохая примета. В душу снова закралась печаль.
        - Хоть бы Макс позвонил, - с тоской прошептала она.
        - Прекрати. Он и так замучил нас своими звонками, - сердито откликнулась Нурия. - Ему не положено видеть невесту до свадьбы, сама знаешь.
        - Господи, это же просто суеверие, - всплеснула руками Аня. - Он мне сейчас так нужен!
        - Ничего, до завтра не умрете, - фыркнула Нурия, выражая непреклонность.
        Анна опустила голову, разглядывая сверкающие камешки на юбке.
        - Какие красивые стразы. Такие крошечные, а так переливаются. Даже глаза режет, честное слово, - сказала она, чтобы сделать подруге приятное.
        - Стразы? - Нурия рассмеялась. - Бери выше, дорогая! Это настоящие бриллианты. Свекор моей дочери не привык к полумерам.
        - Это все - бриллианты? - опешила Анна, позабыв даже о своем скверном настроении.
        - Естественно.
        - Но их же тут целая куча!
        - Всего-то сто штук, не переживай! Кроме того, они маленькие, - успокоила ее Нурия.
        - Но как же я пойду в нем на улицу?
        - А кто, кроме нас, знает, что это бриллианты? Так что не трусь, никто ничего не заметит, а ты будешь самой красивой невестой в городе.
        Анна собралась было возразить, но ее прервал настойчивый звонок в дверь.
        - Мам! Звонят! - тут же громко доложил Ники, вприпрыжку устремляясь к двери.
        Анна еще раз покосилась на бесстыжее сияние драгоценностей на своем платье и нерешительно вышла в гостиную, подобрав пышные юбки.
        - Аня, твоя мама пришла, - немного растерянно сообщил Кирилл, отодвигаясь в сторону, чтобы дать дорогу холеной женщине с огромным букетом голландских белых роз.
        Анна поморщилась.
        - Мама, ну зачем? Ты же знаешь, что я не люблю розы.
        - Глупости. - Даму нелегко было смутить. - Естественно, я в курсе, что твой вкус оставляет желать лучшего, но не думаешь же ты, что я, в моем положении, должна была принести тебе жалкие, убогие цветы, которые ты обожаешь.
        - Ну, я не считаю, что сирень или жасмин такие уж жалкие цветы, - попыталась возразить Анна.
        - Вот после свадьбы можешь заставить своим жасмином хоть всю квартиру, а сейчас, будь добра, делай, что я говорю. Макс, поставьте цветы в воду. - Она протянула Кириллу букет, пробормотав довольно отчетливо: - Господи, да он в сыновья ей годится. - И уже громче, обращаясь к дочери, сказала: - Анна, тебе не кажется, что на фоне своего будущего мужа ты будешь выглядеть ужасно старой?
        Кирилл, держа перед собой колючие розы, выпучил глаза, а Нурия тяжело вздохнула и отвернулась, кусая губы.
        - Мама, это не Макс. Это его сын, - как можно спокойнее сказала Анна.
        - Такой взрослый? - удивилась Тамара Федоровна, ничуть не смутившись от своей грубой ошибки и от сознания того факта, что до сих пор ни разу не видела избранника своей дочери в лицо.
        - Да, мама, я тебе рассказывала… - все так же терпеливо сказала Аня. Но в ее объяснениях, очевидно, не слишком нуждались, так как мать перешла на другую тему, даже не дослушав.
        - Почему ты мне сегодня не позвонила? - обиженно заговорила Тамара Федоровна.
        - Прости, мама, я была занята. Я ведь предупредила тебя вчера…
        - Глупости. Если бы ты была хорошей дочерью, то нашла бы пять минут, чтобы позвонить родной матери.
        Анна подумала, что, говоря так, мама скромничает, - ни один разговор с ней не продолжался меньше двух часов.
        - Какое миленькое платье! - с восхищением воскликнула Тамара Федоровна, словно только сейчас заметив, во что одета ее дочь. - Только, мне кажется, оно тебя полнит.
        Нурия снова отвернулась, на этот раз для того, чтобы скрыть усмешку. За последние пару лет сама Тамара Федоровна сильно поправилась. Сейчас из ее пышного тела легко можно было выкроить две с половиной Анны, и кое-что еще осталось бы. Видя, что никто не собирается с ней спорить, матушка еще больше оживилась и продолжила непререкаемым тоном:
        - А этот вырез! В твоем возрасте, дорогая, такое декольте неприлично. И стекляшки с юбки я бы спорола - слишком вульгарно.
        - Это не… - начала было Анна, но Нурия лягнула ее сзади и с милой улыбкой выступила вперед:
        - Давайте я поставлю цветы в вазу. Хотите чаю, Тамара Федоровна? Я приготовлю, а Ане еще надо переодеться и принять душ, если не возражаете.
        Тщательно выщипанные брови женщины встали домиком от удивления.
        - Как, и вы тоже здесь, Нурия? - процедила она.
        - А как же! Не могла же я пропустить такой важный момент в жизни подруги, - стараясь казаться вежливой, ответила Нурия. - Так как насчет чая? Можно с валерьянкой. Вы ведь, наверное, волнуетесь?
        Ники и Кирилл одновременно попятились, желая оказаться как можно дальше от покрасневшей от ярости дамы. Но Тамара Федоровна все же сумела сдержаться и выдавила:
        - Спасибо, милочка. Чай я попью дома. Надеюсь, вы позаботитесь о том, чтобы завтра моя дочь не выглядела нелепо.
        - Не беспокойтесь, ваша дочь так хороша, что ничего и делать не придется, - ответила Нурия.
        После этих слов Тамара Федоровна спешно покинула квартиру, даже не сказав «до свидания». Анна, путаясь в длинной юбке, прошлепала по коридору, чтобы запереть за ней дверь.
        - Что это было? - спросил ее Кирилл, как только она вернулась в гостиную.
        - Ты же слышал - ее мать, - ответила за подругу Нурия, пытаясь затолкать пучок колючих цветов в большое эмалированное ведро.
        - Это я слышал, - согласно кивнул парень, - но верится с трудом. Мне показалось, что у вас странные отношения. Хотя это, разумеется, совсем не мое дело.
        - Понимаешь, - ответила Анна, - мама считает, что я не оправдываю ее надежд. Сама она очень удачно вышла замуж в сорок семь лет…
        - И теперь вообразила себя эдакой генеральшей, перед которой все должны падать ниц, - с раздражением закончила Нурия. - Да она просто завидует тебе - твоей молодости, красоте, характеру.
        - По-моему, это глупо, - пожал плечами Кирилл. - Молодость - это не награда. Кто-то может родиться богаче других, кто-то оказывается более талантливым… Но при чем тут молодость? Она достается всем поровну!
        - Если ты такой умный, то в следующий раз изложи свою точку зрения ее матушке. Если после этого останешься жив, мы тебе с удовольствием поаплодируем, - улыбнулась Нурия.
        - И все это неправда! - неожиданно воскликнул молчавший до сих пор Ники. - Аня никакая не толстая и не вульгарная, и не старая! Она - самая лучшая! А эта тетка - просто злая!
        - Устами младенца глаголет истина, - хмыкнул Кирилл. - Что бы ни говорила только что посетившая нас леди, ты, Анечка, сногсшибательная женщина, и, если откровенно, я с удовольствием поменялся бы с папашей местами.
        - Увы, я свой выбор уже сделала, - развела Анна руками, притворно огорчившись.
        Глава 2
        Тактичная Нурия настояла, чтобы ночь перед свадьбой Анна провела одна, утверждая, что ей нужно хорошенько отдохнуть и выспаться. Организацию этого отдыха она взяла на себя, для начала вытолкав Кирилла, а затем, прихватив Ники, который с удовольствием отправился к ней в гости, ретировалась сама, пообещав вернуться рано утром.
        Одиночество и неожиданно наступившая тишина не принесли Ане желанного покоя. Тревога нарастала, лишая сна, не давая расслабиться. Не помогали ни снотворное, ни молоко с медом. Анна бродила по квартире, как будто баюкая свои дурные предчувствия, которые, подобно капризному младенцу, не желали засыпать сами и не давали расслабиться ей. Наконец она не выдержала и бросилась к телефону, чтобы услышать голос Макса и убедиться: все ее волнения - сущая чепуха. Она уже протянула руку к трубке, когда телефон вдруг зазвонил. Анна вздрогнула, как будто его звонок напугал ее до полусмерти, и испуганно уставилась на аппарат. Звонки продолжались, а она все не решалась взять трубку. Она даже потянулась к розетке, чтобы выдернуть шнур, но в последний момент передумала и торопливо, словно боясь снова передумать, схватила трубку.
        - Слава богу, это ты! - с облегчением воскликнула она, услышав знакомый голос.
        - Извини, Аня, что беспокою, но у меня плохие новости, - ответил Кирилл.
        Анна опустилась на ближайший стул, ноги ее не держали.
        - Что случилось, где ты? - спросила она безжизненно ровным голосом, пытаясь унять бешено бьющееся сердце.
        - У Макса.
        - И что у вас там? Устроили мальчишник и перепились? - Она еще пыталась шутить, но страх уже пробрался под рубашку и тянул свои ледяные пальцы к ее горлу.
        - Нет, Ань, все гораздо хуже. Макса арестовали, - выпалил Кирилл на одном дыхании.
        - Как это? За что? - нервно хихикнула Анна. То, что она услышала, показалось ей настолько нелепым, что походило на дурную шутку.
        - Ты только не волнуйся. Я и сам до сих пор в шоке, - бормотал Кирилл.
        - Оставь это. Где Макс? Я могу с ним поговорить?
        - Нет. Его увезли.
        - Это какое-то недоразумение. В чем его обвиняют? - уже более спокойным голосом проговорила Анна.
        - Ты знаешь о серии пожаров в домах местных богачей?
        - Кажется, что-то такое слышала. Но при чем тут Макс?
        - Погоди. Не торопи меня, - попросил парень расстроенно. - Я попытаюсь рассказать все по порядку, иначе ты не поймешь.
        - Давай, только покороче.
        - Пожары начались в середине лета. Поначалу им придавали мало значения. Дачный сезон, сама понимаешь. Несколько случаев списали на неисправную проводку и все такое. Квартиры выгорали дотла, а с ними, разумеется, деньги и документы. Но недавно в одной квартире «сгорела» металлическая шкатулка вместе с драгоценностями. После этого завели уголовное дело…
        - Я все еще ничего не понимаю. При чем тут Макс?! - почти закричала Анна.
        - Они нашли шкатулку…
        - Замечательно. И что дальше?
        - Они нашли ее у Макса. Только что. При обыске. Она лежала в лоджии, в ящике, где он хранил инструменты.
        - Бред какой-то! Ты хочешь сказать, что Макс - тот самый вор? Да как ты смеешь!
        - Анна! При чем тут я?! - чуть не плача, воскликнул Кирилл. - Эти люди… Они вломились в дом, у них был ордер… Они даже не особенно искали, сразу пошли в лоджию и там нашли проклятую шкатулку, канистру с бензином, несколько упаковок резиновых перчаток. Они даже слушать ничего не захотели, просто надели на него наручники и увели.
        Кирилл старался говорить мягко, опуская подробности ареста, но его слова казались жестокими и беспощадными, как удары молотка, загоняющего гвозди в крышку гроба.
        Анна молчала так долго, что Кирилл заволновался, не упала ли она в обморок.
        - Аня, Аня! Что с тобой? Ты меня слышишь? - взволнованно закричал он в трубку.
        - Не ори, пожалуйста, - раздался в ответ ее тихий голос, из которого в один момент ушла жизнь. - Макса подставили. Только кто? - пробормотала она. - Ладно. Я что-нибудь придумаю.
        Раздались короткие гудки. Анна отсоединилась.
        Аккуратно положив трубку на рычаг, она повернулась к телефону спиной и медленно пошла на негнущихся ногах, переставляя их очень осторожно, словно больная, проведшая несколько месяцев в постели, к широкой тахте. Опустилась на нее, не отдавая себе отчета в том, что делает, и обвела комнату рассеянным взглядом. А заметив свадебное платье, все так же висящее на стене, вдруг засмеялась. Она смеялась все громче и громче, пока наконец не пришли слезы. Тогда она упала, уткнулась лицом в подушку, прижала маленькие кулачки к щекам, и громкие судорожные рыдания сотрясли все ее тело.
        Постепенно жалобный плач становился тише, как будто со слезами уходила ее боль, а может быть, она просто выбилась из сил. Поднявшись, Анна вытерла руками слезы со щек, несколько раз шмыгнула носом и глубоко вздохнула. Слез не осталось. Это означало, что пришла пора действовать.
        Она ни минуты не сомневалась, что Макс невиновен. Она видела людей насквозь, зачастую страдая от своего дара, но сейчас ее редкое умение сослужило хорошую службу - она была уверена, что Макс не вор. И тем не менее шкатулку нашли в его доме. Единственное, как можно объяснить сей факт - улику подбросили. Беда в том, что в милиции этому не поверят. У них наметилось блестящее раскрытие серии преступлений, они получили вора на блюдечке с голубой каемочкой, а на гарнир - необходимые улики. Переубедить их будет сложно, если вообще возможно. Так что же делать?
        Напрягаясь изо всех сил, Анна пыталась отыскать хотя бы малейшую лазейку, но тщетно. Неожиданно она услышала негромкий звук, который мешал ей сосредоточиться, и с удивлением обнаружила работающий телевизор. До сих пор она не обращала на него внимания, и только теперь, в полной тишине, до нее донеслось невнятное бормотание. Она заставила себя подняться, чтобы выключить телик, да так и замерла, уставившись в экран. Она внимательно следила за коротким сюжетом, напрягая слух, чтобы расслышать комментарии шустрой корреспондентки. Когда сюжет сменился рекламой пива, Анна улыбнулась и облизнула губы. В голове у нее возник план, в случае успешной реализации которого Макс мог вскоре оказаться на свободе. О том, что ее план граничит с безумием, она в этот момент не думала.

* * *
        Человек, который привлек ее внимание, был ей хорошо знаком. Он был из числа самых влиятельных людей города, не столько знаменитых, сколь могущественных. Еще он был богат. Очень богат, если говорить точнее. А еще он был сволочью…
        Есть люди, благосостояние которых определяется степенью их популярности. К их числу относятся артисты, шоумены, спортсмены и видные политические деятели. Существуют и другие. Мало кто знает их в лицо, не подозревая о том, что в их руках сосредоточена огромная власть, которой люди нечистоплотные пользуются в личных целях. К числу последних принадлежал и Селен Серафимович Налимов, с которым Анна сталкивалась несколько раз благодаря своему отцу, тоже не последнему человеку в городе.
        Еще до Анны доходили сведения, слухи, большая часть из которых являлась фактами. Официально Налимов занимал скромную должность секретаря Совета безопасности. Анна плохо представляла, что это такое, но в любом случае вряд ли его должность позволяла бы скопить деньжат на два огромных четырехэтажных коттеджа в самых элитных местах города, квартиру в престижном доме, набитую от пола до потолка суперсовременной, бешено дорогой мебелью и бытовой техникой. А к имеющейся уже недвижимости, по слухам, в последнее время прибавился еще один особняк, до недавних пор принадлежавший близкому другу скромного секретаря.
        Дома были не единственной страстью Налимова. Он коллекционировал машины и драгоценности, красивых моделек и антикварное оружие. Анне не раз приходила в голову мысль о том, сможет ли этот человек когда-нибудь насытиться? Самое интересное, что ему все сходило с рук, а придраться, ясное дело, было к чему. Спасала проходимца исключительная изворотливость при полном отсутствии совести.
        Одна из расхожих баек о нем гласила, что своего положения он достиг весьма оригинальным путем. Еще во времена достаточно далекие от сегодняшнего дня он вращался в кругах политической элиты, хотя и занимал довольно скромное место в табели о рангах. На одной из традиционных попоек, в которой участвовала почти вся властная верхушка, веселье было в полном разгаре: море дорогого коньяка, эффектные девицы из модельного агентства, пьяные откровения и все такое прочее. Неприятность произошла на следующее утро, когда на стол вышестоящего начальства легла маленькая кассета, на которую были подробно засняты эти художества. Должно быть, зрелище вышло впечатляющим. Досталось всем. Получившие по лбу чиновники долго чесали в затылках, пытаясь понять, кто же устроил им такую подлянку. Но даже их обширные связи не помогли вычислить «предателя», хотя ответ, казалось бы, лежал на поверхности - один из присутствовавших на том злосчастном междусобойчике не только не пострадал, но и поднялся вскорости по служебной лестнице на недосягаемую высоту.
        До сих пор Анна относилась к Налимову с легкой брезгливостью. Его политические интриги и явная склонность к воровству ее мало волновали, ибо она справедливо полагала, что остальные люди из его окружения не намного лучше. Она видела в неуемности Селена Серафимовича только желание компенсировать то, что недодала ему природа, - он был очень маленького роста и носил совершенно дурацкое имя. В детстве ему здорово доставалось от сверстников, поэтому, став взрослым, он стремился самоутвердиться, не брезгуя ничем для достижения своей цели. Где бы он ни находился, он всегда старался привлечь к себе внимание и однажды чуть не поплатился за это жизнью, когда попытался преодолеть крутой спуск в овраг, где едва не свернул себе шею. Одной из его неприятных склонностей являлось страстное желание произносить нескончаемые тосты, прервать которые было просто невозможно. К концу такого спича оратор порой сам забывал, с чего начал и чем собирался закончить, а уж остальным и вовсе было не под силу разобраться в его словесном недержании. Но перебить его не смел никто.
        Чтобы уничтожить человека, «скромному» секретарю требовалось от нескольких часов до нескольких суток. И делал он это с удовольствием, используя, если можно так выразиться, творческий подход. После его вмешательства от человека оставалось мокрое место. Именно поэтому то, что задумала Анна, можно было назвать самоубийством. Но отступать она не собиралась.
        В дверь позвонили как раз в тот момент, когда она торопливо натягивала черную водолазку. Нетерпеливо тряхнув головой, она попыталась не замечать длинных трелей дверного звонка, надеясь, что посетитель уйдет. В целом мире не было сейчас ни единого человека, приходу которого она бы обрадовалась. Но гость попался упертый. Она успела надеть и застегнуть джинсы, забрать волосы в тугой пучок и зашнуровать кроссовки, а в дверь продолжали звонить все так же настойчиво. Анна не выдержала и, едва сдерживая раздражение, распахнула дверь, приготовившись послать куда подальше всякого, кто окажется по ту сторону.
        - Привет, - нерешительно улыбнулся Кирилл, когда ее свирепая физиономия появилась в дверном проеме.
        - Чего тебе? - не слишком ласково откликнулась Анна, попутно роясь в своей сумке в поисках ключей.
        - Я подумал, что тебе плохо одной…
        - Мне хорошо, - отрезала Анна. - Отправляйся домой.
        - Ты куда-то собралась?
        - Тебя это не касается.
        - Анна, что ты задумала? - Кирилл схватил ее за плечи, встряхнул, заставляя поднять сухие, но все еще красные от недавних слез глаза.
        - Слушай, Кирилл, шел бы ты отсюда… Я сейчас не в настроении вести светские и тем более душеспасительные беседы. Понял?
        - Как грубо, - усмехнулся Кирилл. - Совсем на тебя не похоже.
        - Ты прав. Последняя новость отрицательно сказалась на моей благовоспитанности. Так что дай мне пройти, не стой на дороге.
        Анна попыталась вывернуться из крепких пальцев, но ей это не удалось. Она с досадой подумала, что Кирилл гораздо крепче, чем кажется на первый взгляд. Он был моложе, но все-таки был мужчиной, и Анне пришлось смириться с поражением.
        - Чего ты хочешь? - устало спросила она.
        - Чтобы ты рассказала мне, что собираешься сделать. Подозреваю, что ты задумала глупость. Отец не простит мне, если я позволю тебе ее совершить и вляпаться в неприятности, - охотно сообщил парень.
        - А вот это видел? - Анна сложила из пальцев маленький кукиш и сунула это сооружение под нос гостю. - Отпусти немедленно и убирайся к чертовой матери.
        - И не подумаю, - спокойно заявил Кирилл. Затем легонько толкнул Анну, отчего она влетела в собственную прихожую спиной вперед. Кирилл вошел следом и аккуратно прикрыл за собой дверь.
        От такого самоуправства Анна потеряла дар речи. Она затравленно смотрела на юношу, как зверек, угодивший в стальной капкан, и беззвучно открывала и закрывала рот.
        - Пошли на кухню. Расскажешь, что надумала, - изложил свои намерения Кирилл и добавил с нажимом: - Без этого я отсюда не уйду.
        Анна стиснула зубы и неохотно последовала за ним. Когда она вошла в кухню, Кирилл уже сидел возле стола и уходить явно не собирался.
        - Присаживайся, - предложил он, указывая рукой на табуретку.
        - Надо же, а мне казалось, что я у себя дома, - хмыкнула Анна, оставаясь на ногах. Она прислонилась спиной к стене и уставилась на парня, упрямо сжав губы.
        - Рассказывай, что собралась сделать, - потребовал Кирилл, выдержав ее взгляд, весьма далекий от приветливого.
        - Да ничего особенного. Хочу совершить кражу, - пожала Анна плечами и добавила: - С поджогом.

* * *
        - Ты спятила? - задал Кирилл вопрос, на который сам же и ответил: - Точно, спятила.
        Анна скривила губы, что должно было означать улыбку, но ее гримаса больше напоминала хищный оскал.
        - Максу так не поможешь, даже в том случае, если тебе удастся осуществить задуманное, - пояснил Кирилл.
        - Ошибаешься. Это единственное, что может ему помочь. Если окажется, что кражи продолжаются, то у правоохранительных органов возникнет сомнение, что они взяли того, кого надо.
        - Но они его не отпустят, тут даже надеяться глупо, - горячо возразил Кирилл, хмуря светлые брови.
        - Возможно. Но у них уже не будет уверенности в своей правоте.
        - И что это даст?
        - Время, естественно. Время, которое необходимо для того, чтобы вычислить мерзавца, подставившего твоего отца.
        Кирилл нахмурился, задумчиво потирая подбородок. Потом серьезно посмотрел на Анну и сказал:
        - Все равно то, что ты задумала, - безумие. Даже если ты и права. Как ты найдешь преступника?
        - Ну, это не проблема, - ухмыльнулась Анна.
        - Надеешься на свои способности?
        - И на них тоже. Я достаточно хорошо знаю знакомых Макса. Подставил его один из тех, кто бывал в доме. Мне понадобится не слишком много времени, чтобы вычислить этого человека.
        - Ну хорошо, положим, рано или поздно ты его вычислишь. Но ты же не можешь всерьез рассчитывать, что запросто ограбишь чью-то квартиру? Кстати, кого ты собралась осчастливить? Я правильно понял - ты уже наметила жертву?
        - А как же, - недобро усмехнулась Анна.
        - И не стыдно?
        - Ни капельки, - помотала она головой. - Во-первых, тот, кого я собираюсь ограбить, отменная сволочь. Во-вторых, я не собираюсь присваивать себе его барахло. Когда все закончится - найду способ вернуть. Мне чужого не надо.
        - Идеалистка, - презрительно фыркнул Кирилл. - Так кто он?
        - Налимов, - равнодушно сообщила Анна. - Слыхал о таком?
        Кирилл вскочил на ноги, как будто только что обнаружил, что сидит на целом семействе сердитых ежиков с отравленными колючками. Несколько минут он талантливо изображал пантомиму, размахивая руками и хватаясь за голову, при этом страшно вращая глазами. И наконец выдавил из себя единственное слово:
        - Идиотка!
        У Анны не было сил на то, чтобы обидеться, и времени на то, чтобы подобрать достойный ответ. Поэтому она просто развернулась и решительным шагом двинулась в прихожую. Кирилл догнал ее на полпути и схватил за плечо.
        - Ты никуда не пойдешь, - категорично заявил он.
        Анна медленно развернулась и посмотрела ему в глаза так, что он опустил руку и застонал, с силой колотя себя по коленям.
        - Молодец, - удовлетворенно кивнула она. - Только не надо так расстраиваться.
        - Анна, остановись. Если тебя поймают… это… это будет катастрофа!
        - Кто меня поймает? - поинтересовалась Анна, не оборачиваясь.
        - Охрана, сам Налимов… не знаю… там же сигнализация!
        - Не бойся. Только что я узнала из телерепортажа, что Налимова нет в городе. Он отбыл с визитом в соседнюю область, грозясь навести там образцовый порядок в рядах коррумпированных чиновников. Смешно, правда?
        Кирилл даже не улыбнулся. Он молча шел за Анной, тяжело дыша ей в затылок. В такой последовательности они вышли из квартиры и подошли к лифту. Анна нажала на кнопку и поправила висящую на плече сумку. Она почти не обращала внимания на своего спутника, прислушиваясь к внутренним ощущениям. Ее удивляло то, что она практически не волновалась. Как будто собиралась не преступление совершить, а пойти прогуляться перед сном. Она понимала, что выдержка может ей изменить, и молилась только о том, чтобы это произошло не в самый ответственный момент.
        Садясь в машину, Анна обнаружила, что Кирилл дергает противоположную дверцу.
        - А ты куда собрался? - удивилась она.
        - С тобой, разумеется. Будем грабить твоего карася вместе. Вместе и сядем в случае чего, - мрачно пошутил он.
        - Не глупи. Ты не можешь ехать со мной, - заволновалась Анна.
        - Попробуй меня остановить, - хмыкнул Кирилл. - Давай садись за руль и поехали. Уже двенадцатый час.
        - И что?
        - Ну, конечно, ты у нас профессионал в квартирных кражах. Только посмею напомнить, что в том доме, куда ты собралась, внизу сидит круглосуточная охрана. Ночью каждый посетитель заметен больше, чем днем. Впрочем, я надеюсь, что тебя затормозят уже на входе, и мне останется только проводить тебя до дома и уложить в кровать, чтобы ты проспалась и выкинула из головы всякую дурь.
        - Закончил? Теперь слушай меня внимательно: охрана меня пропустит, так как в этом доме живет моя хорошая знакомая и бываю я там довольно часто. На лестничной площадке мне ничего не угрожает, так как вход в каждые две квартиры на этаже находится внутри тамбура, а он - за глухой дверью без глазка. Улавливаешь?
        - Допустим. Но как же сигнализация?
        - А у Налимова ее нет, - хихикнула Анна. - Он уверен, что в городе не найдется ни одного сумасшедшего, который рискнет посягнуть на то, что принадлежит ему.
        - В этом он глубоко ошибался. Один сумасшедший уже нашелся.
        Все оказалось так, как и предполагала Анна. Они беспрепятственно прошли внутрь шестнадцатиэтажной башни из красного кирпича, расположенной в самом центре города. Собственно, чинить им препятствия было попросту некому - охранника на посту не было. Квартира Налимова располагалась на втором этаже, и они поднялись по лестнице. Анна сразу направилась к нужной квартире, но перед самой дверью в тамбур слегка притормозила.
        - И как ты намерена ее открыть? - заинтересованно спросил Кирилл, правильно истолковав ее замешательство.
        - С помощью шпильки. Я читала, что это не так уж сложно, - преувеличенно бодро сказала она.
        - О господи! - прошептал парень. - Она читала! А как насчет практики?
        - С ней посложнее, но никто не мешает попробовать, - призналась Анна.
        - Дай сюда.
        Кирилл отобрал у нее шпильку, посмотрел и бросил на пол, негромко выругавшись. Потом порылся в своих карманах, достал небольшой брелок и склонился к замочной скважине. Анна не видела, что он там делал, но через минуту что-то щелкнуло и Кирилл легонько толкнул дверь, которая бесшумно отворилась.
        Общий коридор освещала тусклая лампочка. Внутри тесного тамбура с дверями в две квартиры Анна разглядела стеклянные плафоны, по одному над каждой дверью, но ее руку, непроизвольно потянувшуюся к выключателю, перехватил Кирилл, который молча покрутил пальцем у виска. Анна скорчила в ответ гримаску и шагнула к двери, стараясь ступать как можно тише. Внезапно она замерла, сделав Кириллу знак остановиться. Тот повиновался, хотя и не понимал, что случилось. На площадке было тихо, жильцы мирно спали и не спешили проявлять любопытство. Тем не менее Анна удивленно приподняла брови, прислушиваясь к своим ощущениям. У нее ощутимо покалывало кожу на лице и руках. Она хорошо понимала, что это означает, хотя с трудом могла поверить в подобный сюрприз.
        - В чем дело, Аня? - спросил Кирилл, приблизив губы к самому ее уху, так что слова больше напоминали легкое дыхание.
        - Невероятно! - так же тихо ответила она. - У него на двери стоит защита от воров, и очень мощная.
        Даже в темноте было заметно, как побледнел Кирилл.
        - Ты же говорила, что у него нет сигнализации.
        - При чем здесь сигнализация? Тут другое. Я говорю о магической защите!
        - Бред какой… Что за чушь ты несешь? Давай побыстрее покончим с этим и уберемся подобру-поздорову.
        Кирилл слегка отодвинул ее, но девушка ухватила его за шкирку и с силой оттолкнула в сторону.
        - Отвали, - негромко, но убедительно сказала она.
        Ей потребовалось две минуты на то, чтобы обнаружить защиту. Она присела на корточки и провела ладонью над порогом, негромко приговаривая слова на незнакомом языке. Еще пять минут ушло на то, чтобы вытащить из порога два небольших гвоздя, на которые было наложено заклинание. Того, кто без приглашения переступил бы заговоренный порог, в перспективе ждала куча неприятностей, включая и летальный исход. Хотя девяносто девять процентов воров просто бросились бы наутек, почувствовав необъяснимый приступ страха. Вытаскивая второй гвоздик, Анна негромко выругалась. Кирилл, который за это время взмок от волнения, как мышь под метлой, спросил встревоженно:
        - Что-то не так?
        - Ага. Ноготь сломала.
        - Тьфу, - пожал плечами Кирилл.
        - Не плюй на пол, уважай труд уборщицы.
        Кирилл только тяжело вздохнул и приступил к изучению замка.
        - Надо же, замок самый простецкий, - удивился он, когда ему удалось отжать язычок. - Путь свободен. Ты еще не передумала?
        Анна помотала головой и, вздохнув поглубже, проскользнула в квартиру. Кирилл последовал за ней.

* * *
        Сквозь широкие окна с поднятыми жалюзи попадало достаточно света от уличного фонаря, чтобы разглядеть роскошную обстановку квартиры, в которую заговорщики попали. Изделия из кожи, бронзы и мореного дуба наполняли просторные комнаты. Ноги утопали в густом ворсе ковров. Кирилл отправился в спальню, Анна же прошла в комнату, напоминавшую гостиную. Глаза ее привыкли к темноте настолько, что она смогла различить детали пышной обстановки, основной целью которой было подавлять возможного гостя баснословным богатством. Чего стоил один только шелковый ковер под ногами. Его возраст и цена были одинаково солидными. Ане впервые стало не по себе от того, что она собиралась сделать. Ей было жаль эту красоту, которой суждено погибнуть в огне. Она крепко зажмурилась, приказывая совести замолкнуть хотя бы ненадолго.
        Чтобы не думать о чудовищности задуманного, Анна принялась быстро осматривать полки и ящики, которые выдвигала один за другим. Ее поразило то, что деньги и драгоценности лежали практически на самом виду, их никто и не думал прятать. Налимов был уверен в безопасности жилища, полагаясь на мощную защиту магического оберега. Хотя, возможно, гораздо больше уверенности ему давало сознание собственного могущества: в городе у него не было и не могло быть достойных противников, даже среди бандитских группировок.
        Покидав в сумку то, что она сочла наиболее ценным, Анна собралась побыстрее покинуть квартиру и тихо окликнула Кирилла. Тот не появлялся. Тогда она отправилась на поиски. Кирилл все еще был в спальне. Анна ступала почти бесшумно, но парень мгновенно обернулся, едва она вошла. В руках у него что-то поблескивало.
        - Пора уходить, - прошептала Анна.
        - Хорошо, - кивнул он, подняв руку в знак согласия, позабыв о том, что сжимает в ней некий предмет.
        - Что это такое? - спросила Аня, слегка прищурившись, чтобы разглядеть небольшой овальный предмет, по форме напоминающий куриное яйцо, только несколько большего размера.
        - Если я правильно понял, один из шедевров Фаберже, - сказал Кирилл, протягивая ей золотую игрушку. - Изделие не из тех, что были поставлены на поток в его мастерской, а коллекционное, созданное в единственном экземпляре. За такую штучку музеи передрались бы в пух и прах. Не смог удержаться и взял посмотреть.
        - Красивое, - согласилась Анна, любуясь тонкой работой.
        Это было одно из пасхальных яиц, которых великим ювелиром было изготовлено множество. Вещица, несмотря на кажущуюся простоту, и в самом деле отличалась каким-то особым очарованием, словно хранила тепло рук гениального мастера. Маленькая золотая курочка на макушке яичка выглядела почти как живая и словно поглядывала на девушку лукавым черным глазком. Анна заметила тонкую полоску, выложенную двумя рядами изумрудов, которая разделяла яйцо на половинки ровно посередине, и собралась заглянуть внутрь.
        - Нет времени, Аня. Нам пора, - остановил ее Кирилл.
        Он протянул руку, чтобы забрать яйцо и положить его на место, но его спутница, покачав головой, отвела свою руку в сторону и аккуратно положила яйцо в сумку, пояснив:
        - Я не хочу, чтобы с ним что-то случилось.
        Установив примитивное устройство замедленного действия, которое должно было сработать через несколько минут поле их ухода, и разлив по комнатам принесенный с собой бензин, Анна и Кирилл спешно покинули место преступления. В последний момент Анна едва не передумала. Как бы там ни было, а она только что совершила мерзкий поступок, поэтому на душе стало муторно, а в горле застрял тугой ком. Анна рванулась было обратно, чтобы потушить фитилек, но Кирилл схватил ее за руку:
        - Теперь уже поздно. Уходим, - прошептал он ей в ухо.
        Аня повиновалась, действуя как в страшном, отвратительном сне, когда хочешь убежать или проснуться, но никак не можешь это сделать.
        Выйдя из квартиры, они поднялись двумя этажами выше, и Анна позвонила в квартиру под номером тридцать один. Из-за двери, несмотря на поздний час, слышалась музыка и чей-то громкий смех. Как и предполагала Анна, спать здесь не собирались. Дверь открыл незнакомый парень, который приветствовал их радостным воплем, хотя совершенно определенно видел впервые в жизни. На его клич примчалась полуодетая хозяйка, которую ничуть не удивил поздний визит. Гостей втащили внутрь и предложили выпить штрафную. Все присутствующие, а их, кроме хозяйки, было человек восемь, находились в такой степени подпития, что никому и в голову не пришло удивиться, что парочка новых гостей явилась без приглашения.
        Не задавая лишних вопросов, Катерина налила «Хенесси» в две рюмки, уже явно до того использованные кем-то. Кирилл слегка скривился, зато Анна хлопнула рюмку не задумываясь, под дружное «ура». Приятное тепло согрело тело, но колкая льдинка то ли страха, то ли самоосуждения, застрявшая где-то в области сердца, так и не растаяла.
        Через десять минут Анна и Кирилл ушли из гостеприимного дома в твердой уверенности, что наутро никто из оставшихся не вспомнит, пробыли ли они там десять минут или несколько часов.
        На этот раз охранник, одетый в милицейскую форму, был на своем месте. Он слегка кивнул головой, увидев Анну. Она заставила себя улыбнуться в ответ. Пока они шли к машине, ей стоило большого труда не припустить бегом. Когда Анна упала на водительское сиденье, ее зубы выбивали такую барабанную дробь, что в конкурсе барабанщиков она взяла бы Гран-при.
        Кирилл пристроился рядом, но Анна отрицательно покачала головой.
        - Дальше я поеду одна, - сказала она твердо.
        - Ты мне не доверяешь?
        - После того, что я сделала, я не доверяю даже самой себе, - грустно ответила она. - Я довезу тебя до остановки и высажу, хорошо?
        - Как знаешь, - с обидой в голосе сказал Кирилл и отвернулся к окну.
        Оставшуюся часть ночи Анна провела на ногах. Она впала в какой-то ступор и не чувствовала усталости. Первым делом она заехала к Нурии. Ники спал. Анна коротко сообщила о том, что случилось с Максом, ни словом не упомянув о посещении квартиры Налимова. Подруга еще раз доказала свою преданность: не задавая лишних вопросов, она быстро собрала самое необходимое, вдвоем они одели полусонного малыша и всего через двадцать минут уже мчались в сторону пригорода.
        Когда Анна возвращалась обратно, занимался рассвет. Окно машины было открыто, и она чувствовала, как обжигает лицо горячий ночной воздух, видела бегущие по небу облака и изумительные краски нарождающегося дня, обагрившие восток. Она стиснула зубы. Это зарево напомнило ей зарево пожара…
        Глава 3
        Ключ повернулся в замке со странным щелчком, но Анна не обратила на него внимания. Ничего не подозревая, она вошла в прихожую, скинула туфли и взглянула на себя в зеркало. Под глазами залегли темные тени, черты лица заострились, губы были сжаты в тонкую линию. У нее не осталось сил даже на то, чтобы огорчиться по поводу своего плачевного вида. Она подняла было руку, чтобы поправить растрепавшиеся волосы, но бессильно уронила ее. Тяжело волоча ноги, она побрела в ванную, взялась за ручку и услышала позади себя резкое:
        - Стоять! Не двигаться! Руки за голову.
        От неожиданности Анна икнула и машинально повиновалась. Чьи-то грубые руки обшарили ее тело, потом ее рывком повернули спиной к стене, и она наконец увидела говорящего. Точнее, она увидела двоих. Их форма и непроницаемые лица не оставляли сомнений относительно рода их деятельности. «Так быстро?» - пронеслось у нее в голове, но ни страха, ни огорчения она не испытывала, скорее уж облегчение оттого, что все столь быстро закончилось.
        Из комнаты неторопливо вышел еще один человек в форме, который разглядывал Анну с нескрываемым любопытством и некоторой брезгливостью, как будто обнаружил на стерильном кухонном столе рыжего таракана с зелеными усами. Необычно, но противно.
        - С возвращением, - ухмыльнулся он, засовывая руки в карманы и с трудом сдерживая зевоту. - Любите ночные прогулки?
        - А в чем дело? - без особой надежды на ответ спросила Аня.
        - Вот только этого не надо! - неожиданно окрысился главный. - Вы прекрасно все понимаете, гражданка Сомова. Долго же мы вас ловили. Но, сколько веревочке ни виться…
        Анна поморщилась.
        - Может, все-таки объясните? Или документы какие-нибудь предъявите? - спросила она.
        - Ишь какая подкованная! - хмыкнул один из парней, тот, кто ее обыскивал. - И красивая. Даже жалко, что воровка, по виду и не скажешь.
        - Заткнись, Скворцов, - отрезал старший и снова посмотрел на хозяйку квартиры тяжелым взглядом. Потом достал из-за пазухи красные «корочки», развернул и ткнул под нос Анне. Она инстинктивно отшатнулась и успела заметить только фамилию, написанную аккуратным каллиграфическим почерком: Банников.
        Через плечо этого Банникова Анна видела перевернутую вверх дном комнату. Свадебное платье белым сугробом валялось в углу. Глаза Ани наполнились слезами.
        - Вы арестованы по обвинению в серии квартирных краж. Вот ордер, - сообщил Банников официальным тоном. - Признаете себя виновной? - с иронией спросил он.
        Анна посмотрела на него сквозь мутную пелену, застилающую глаза, облизнула пересохшие губы и ответила:
        - Да.
        - В машину ее, - после некоторого замешательства скомандовал Банников.

* * *
        В камере следственного изолятора, куда Анну доставили в наручниках, соседей не оказалось, если, конечно, не принимать в расчет нескольких крыс, которые чувствовали себя в сыром, затхлом помещении вполне комфортно. Сквозь крошечное зарешеченное окошко под самым потолком, покрытое с двух сторон толстым слоем грязи, которую наверняка даже не пытались смыть с самого дня постройки здания, то есть с начала прошлого века, свет пробивался из чистого упрямства. Анна держалась тоже из одного упрямства. Разувшись и подобрав под себя ноги, она сидела в самом углу жесткой лежанки и безучастно следила за снующими по полу крысами. Она не пошевелилась даже тогда, когда одна из них попыталась грызть шнурки на ее кроссовках.
        Лязгнул засов, Аня медленно повернула голову.
        - Сомова, на выход, - кашлянув, приказал молоденький охранник.
        Она повиновалась, не раздумывая, не зная, куда и зачем ее ведут по длинному гулкому коридору. Она ожидала снова увидеть Банникова, который отпустил ее всего полчаса назад, измучив длительным допросом, на котором засыпал ее множеством вопросов, на большинство из которых она не знала ответа. Чаще других повторялся вопрос о том, где она спрятала награбленное. Что могла ответить Анна? Ведь она и в глаза не видела украденного, за исключением тех вещей, которые вынесла из квартиры Налимова. Она не имела ни малейшего опыта общения с милицией, но что-то подсказывало ей, что торопиться с признанием не следует. Анна угодила в более чем скверную историю. Она думала, что ее никогда не поймают, ведь свой ночной налет она тщательно продумала. Но судьба была против нее. Самым сильным ударом для новоиспеченной преступницы оказались фотографии - обыкновенные фото размером девять на двенадцать, на которых отчетливо была видна Анна в тот момент, когда находилась в квартире Налимова. Откуда взялись снимки, Анна не понимала. Но они означали, что у нее нет ни единого шанса вывернуться, к ее несчастью и к радости
старшего следователя по особо важным делам полковника Банникова.
        Конвоир заставил Анну свернуть в боковой коридор. Слабая тень удивления мелькнула на ее лице, когда они остановились перед незнакомой дверью. Милиционер впустил ее. Щурясь от яркого света, она увидела пустую комнату с голыми стенами, посреди которой стоял обшарпанный стол и два убогих стула. На одном из них сидел бледный как полотно Кирилл.
        - У вас пять минут, - буркнул конвоир и вышел за дверь.
        - Анна, я иду с повинной, - выпалил парень, как только они остались одни.
        Анна подошла к столу, оперлась на него широко расставленными руками, наклонилась и прошипела:
        - Даже и не думай!
        - Это несправедливо. Мы были там вместе, ты не должна отвечать за все одна, - продолжал упорствовать парень.
        - Я сказала - не смей. Где Макс?
        - Его выпустили.
        Анна моментально уловила, что его голос звучит как-то странно, и насторожилась:
        - Что? - коротко спросила она.
        - Дело в том, что мы, наверное, разминулись. Он позвонил мне, сказал, что его отпускают. Я задержался всего чуть-чуть - попал в пробку, но, когда подъехал, его уже не было, и я не знаю, где он, - растерянно сообщил Кирилл.
        Глаза Анны расширились. Она прикусила губу, чтобы унять дрожь. Мысли, одна другой мрачнее, вихрем завертелись в ее воспаленном мозгу. Она слышала голос Кирилла, как сквозь толстый слой ваты, и не сразу вникла в смысл того, что он говорил:
        - Анна, мы тебя вытащим, наймем лучшего адвоката…
        - Бесполезно. У них есть фотографии.
        Кирилл побледнел еще больше.
        - Какие фотографии?
        - Мои, естественно, - усмехнулась Анна. - И не на лоне природы, а в квартире Налимова, что самое неприятное.
        - Но откуда?!
        - А черт его знает… Наверное, в комнате были видеокамеры. Вот что значит быть непрофессионалом.
        - Но ведь ты же не совершала остальные кражи! Шкатулку вообще нашли у Макса.
        - Это еще один минус для меня. Менты в курсе наших отношений. Наверняка считают, что я шкатулку и подбросила.
        Она старалась говорить спокойно, но голос ее не слушался. В горле пересохло, к глазам подкатили слезы. Она испытывала панический ужас, но не перед наказанием. Ее пугало и приводило в отчаяние то, что Макс подумает, будто это она подставила его. Он уже пережил предательство женщины, которую любил, после чего спрятался надолго в дикой сельве, ведя почти животный образ жизни. Теперь он может отчаяться навсегда, если решит, что Анна, которая сумела растопить в его сердце лед недоверия, тоже предала его.
        - Анна, ты только держись, - донесся до нее голос Кирилла. Анна тряхнула головой, несколько слезинок выкатились из глаз и поползли по щекам. - У меня для тебя записка. От твоей мамы, - попытался он подбодрить ее.
        Аня взяла сложенный вчетверо листок бумаги и развернула. Строчки прыгали у нее перед глазами. Она потерла рукой глаза, смахивая слезы, и прочла: «Анна! Ты опозорила нашу семью! Я больше не желаю иметь с тобой ничего общего. Можешь не надеяться, что твой отчим вмешается в это грязное дело. Ты - преступница и будешь отвечать по закону».
        Подписи не было. Дочитав до конца, Анна аккуратно свернула записку, положила ее на край стола, поднялась на ноги. И тут все завертелось вокруг нее. Ее будто ударили обухом по голове, к горлу подступила тошнота. Она пошатнулась и провалилась в бездонную черную яму.

* * *
        Когда Анна очнулась, ее удивил яркий свет, который нестерпимо резал глаза, и ослепительная белизна вокруг. Она слегка повернула голову, заметила широкие окна с белыми ситцевыми занавесками, прикрывающими решетку, вдохнула запах дезинфекции и поняла, что находится в больнице. Мысль вползла в мозг лениво, причиняя боль. В палате никого не было, но она не сомневалась, что за дверью дежурит охранник. Она усмехнулась: его присутствие было излишней предосторожностью, она не могла пошевелить ни рукой, ни ногой.
        Скрипнула дверь, она скосила глаза в ту сторону и зажмурилась, так как от этого простого движения в мозгу как будто взорвались две петарды, рассыпав сноп обжигающих искр.
        - Очнулась? - спросил женский голос. Превозмогая боль, Анна открыла глаза и увидела женщину в белом халате. - Ну вот и умница. Сейчас примем лекарство.
        - Почему я здесь? - спросила Анна и не узнала свой голос. Он походил на тихий свист из проколотой шины.
        - А где ж тебе быть после инсульта? - удивилась медсестра.
        - Инсульта? Разве это был не обморок?
        - Какое там. У тебя, деточка, субарахноидальное кровоизлияние в мозг.
        - А что это?
        - Ничего хорошего. Можешь мне поверить. Тебе повезло, что паралич не разбил. Организм молодой, сильный - поправишься. Поделаем тебе укольчики, полежишь в постели недельку-другую и…
        - Обратно в тюрьму, - невесело закончила Анна. Женщина внимательно посмотрела на нее и покачала головой. - Вы странно разговариваете со мной.
        - Что ж странного? - удивилась женщина.
        - Ну, я ведь преступница, а вы меня жалеете.
        - Для медиков все равны. Преступник - тоже человек, - довольно резко возразила женщина. Она помолчала, потом присела на край аккуратно заправленной койки. - Знаешь, что я тебе скажу? Наговариваешь ты на себя, вот и все дела.
        - С чего вы взяли?
        - Или я преступников не видела? Ты, девка, сама себя в капкан загнала. Для чего - не знаю, а только зря это. Никто не стоит такой жертвы. Люди - они неблагодарные, добро быстро забывают, а то и злом отплатить норовят. Послушай меня, спасай свою свободу, покуда можно.
        - А если поздно?
        - Никогда не поздно, поверь моему опыту.
        После этих слов женщина как будто спохватилась, сжала губы и, пряча от больной взгляд, поспешно вышла из палаты.
        Анна осталась одна. Она неподвижно пролежала до наступления темноты, страдая от душевной боли сильнее, чем от физической. За окном стемнело. Анне было горько, ей казалось, что она потеряла все. Жизнь ее кончена. У нее не осталось ни единой надежды. А Ники? Что будет с мальчиком? Что его ждет, если она окажется за решеткой? Приют? О господи, жить с сознанием этого невыносимо! А стоит ли жить? Анна улыбнулась, решив, что нашла выход. Она жалела, что не умерла во время приступа, но в ее силах поправить дело. Если ее не станет, то не будет и позорного суда, а значит, Ники не будет жить с клеймом, что его приемная мать - воровка.
        Все так же улыбаясь, Анна закрыла глаза и начала считать удары сердца. Они становились все реже, повинуясь ее внутреннему приказу. Как только сердце остановится, она умрет. Какое счастье! Сознание как будто растворялось. Вот сердце трепыхнулось в последний раз и замерло, но Анна этого уже не почувствовала. И в тот момент увидела, как над ней склоняется кто-то до боли знакомый и любимый.
        - Бабушка! - беззвучно воскликнула она. - Как я рада тебя видеть!
        Аня протянула руки и упала в теплые объятия. Мягкая, пахнущая родным, почти забытым, запахом рука погладила ее по голове. Бабушка выглядела моложе, чем Анна ее помнила, а вот нарядное платье с голубыми незабудками и белым широким воротником было то самое. При жизни бабушки оно было ее любимым платьем. Бабушкино лицо излучало мягкий свет, который согревал Анну.
        - Бедная моя. Как же ты настрадалась! - ласково произнес знакомый голос.
        - Бабуля, забери меня с собой, пожалуйста, - сквозь слезы попросила Анна, цепляясь за платье и стараясь прижаться к родному человеку как можно крепче.
        Но бабушка неожиданно отстранила ее от себя и печально сказала:
        - Нет, девочка моя, ты должна вернуться.
        - Но я не хочу. Я хочу остаться с тобой! Пожалуйста! Не прогоняй меня, я так тебя люблю!
        - Я тоже тебя люблю, родная, и мы обязательно встретимся, но сейчас еще слишком рано. Возвращайся.
        Голова больной дернулась на подушке. Она судорожно вздохнула и распахнула глаза. Вокруг было темно, призрачный свет исчез. Сердце билось ровно. Анне показалось, что ей стало легче, только почему-то нестерпимо болел указательный палец. Она поднесла руку к глазам и уставилась на перстень с изумрудом. Зеленый камень слабо светился, а кожа под золотым ободком полыхала огнем. Когда Анну арестовали, то собирались изъять перстень, но не смогли стащить его с пальца, как ни старались. Не помогло ни масло, ни мыло. Сейчас перстень легко соскользнул в ладонь. Кожа на пальце под ним вздулась волдырем, словно от сильного ожога. В одном месте даже лопнула, и по руке потекла прозрачная жидкость, смешанная с кровью. Анна улыбнулась, превозмогая боль: хитрое Соломоново колечко придумало способ вернуть ее в реальность. Что ж, так тому и быть. Видно, не пробил еще ее час.
        Анна снова взглянула на свой указательный палец, который теперь отчаянно чесался. То, что ожог проходил прямо на глазах, ее ничуть не удивило. И когда на месте недавней раны осталась только светло-розовая полоска, Анна снова надела на палец кольцо.
        Две недели, пока шел восстановительный период, Анне не особенно докучали допросами. Врачи, хоть и тюремные, стояли насмерть, не допуская к ней следователя больше чем на пять минут в сутки. Молодой организм справился с ударом, больная быстро шла на поправку. У нее оказалась масса времени, чтобы обдумать создавшееся положение. Слова доброй медсестры постоянно вертелись у нее в голове. Постепенно Аня признала, что женщина сказала истинную правду, и, вновь оказавшись в кабинете следователя, была готова к тому, чтобы вести свою собственную игру.
        На очередной вопрос о месте, где спрятаны ценности, она неожиданно ответила:
        - Я готова сдать похищенное.
        Следователь даже оторопел. Что-то в ее тоне насторожило его. Он нутром чувствовал, что арестованная блефует, но проверить заявление был обязан. И все же он напрямую спросил:
        - Сбежать хочешь?
        Анна рассмеялась:
        - Если честно, то да!
        Банников только крякнул.

* * *
        К указанному Анной месту ее везли в отдельном купе скорого поезда. Двое охранников, не считая следователя, не сводили с нее глаз, даже в туалет она ходила под конвоем. Как ни пыталась она улучить момент, ей не представилось ни единого случая осуществить задуманное. Банников, помня о ее высказывании, самодовольно посмеивался. Анна улыбалась в ответ, и от этой улыбки следователю становилось не по себе.
        На перрон пригородной станции Нижнего Новгорода они сошли дружной компанией. Милиционеры в штатском не привлекли бы внимания, если бы не находящаяся в их обществе молодая девушка, запястья которой были соединены наручниками. Взгляды любопытных дачников провожали странную группу до самой машины, выделенной местным отделением милиции.
        Прибыли на указанное место. Оперативники вооружились припасенными лопатами и принялись за работу. Вскоре их рубашки взмокли от пота. Яма росла на глазах, но ничего не обнаруживалось.
        - В чем дело, Сомова? - свирепо спросил Банников.
        - Копайте глубже, - усмехнулась Анна.
        Опера вернулись к работе. Чем дольше они копали, тем чаще Анна смотрела на солнце. Когда оно начало клониться к закату, парни в огромной яме выдохлись.
        - Может, место не то? - робко предположил один из них.
        - Ну? То место или нет? Вспоминай живо! - надвинулся на арестованную Банников.
        - Вспомнила, - с готовностью кивнула Аня. - Место - самое то. А вот город, и правда, другой!
        Один из охранников не выдержал и расхохотался, выронив из рук лопату. Физиономия Банникова приобрела оттенок переваренной свеклы, зато глаза побелели, как у отварного судака.
        - Молчать, Лазарев! - прохрипел он, затем грязно выругался, коротко размахнулся и наотмашь ударил по лицу рядом стоящую Аню. Она коротко взвизгнула и упала на землю, прижав пальцы к разбитой губе.
        - Шутки шутить надумала, стерва? - преувеличенно ласково спросил Банников, вытирая вспотевший лоб. - Не советую. Я из тебя душу выколочу, да еще благодарность за это получу.
        - Ага, медаль на грудь, - криво усмехнулась Анна, с трудом поднимаясь.
        - Ах ты… - он снова замахнулся.
        Анна сжалась в ожидании удара, инстинктивно прикрыв голову рукой.
        - Не надо, Олег Константинович, - неожиданно вступился за арестованную Лазарев.
        Он выбрался из ямы и теперь стоял рядом со своим начальником. Анна исподлобья взглянула на своего неожиданного заступника, но парень даже не посмотрел в ее сторону.
        - Ладно, - сказала она неожиданно, - я отведу вас на место.
        - С чего это ты вдруг образумилась? - со злой иронией поинтересовался Банников.
        - Да надоело мне все хуже горькой редьки. Понятно?
        - Еще раз пошутишь - пришибу, - пообещал старший следователь.
        И Анна ему поверила.
        Глава 4
        Расчет Анны был прост. Она тянула время до наступления темноты, рассчитывая привести сыщиков на место уже после захода солнца, не оставив им другого выбора.
        Сумку с вещами Налимова она спрятала в лесу, в пригороде своего родного города. Сами по себе ценности не были ей нужны с самого начала, она охотно возвратила бы их даже в день ареста, если бы от этого была хоть какая-то польза. Сейчас она лелеяла отчаянную надежду, что, оказавшись в лесу, уставшие после ее фокусов сыщики расслабятся хоть немного и у нее появится шанс удрать от них.
        Место, куда они прибыли в наступающих сумерках, подходило для ее целей как нельзя лучше. Анна знала его как свои пять пальцев. Возле леса проходила оживленная трасса на Москву, и, если бы ей удалось оторваться от преследователей, она смогла бы воспользоваться первой попавшейся попуткой. Она понимала, что спастись сможет только в том случае, если окажется на свободе. Только так она сумеет вычислить настоящего вора и доказать невиновность свою и Макса.
        Она рассчитала все правильно, но не учла одного. Впрочем, предвидеть такого поворота дела не могла даже она: в ее тайнике, до которого они добрались уже поздним вечером, было пусто.
        Сумка, а вместе с ней и ценности исчезли…
        Голос Банникова, когда он наконец обрел дар речи, вырывался сквозь плотно стиснутые зубы со странным свистом и был похож на шипение обозленной до крайности кобры, которой подсунули на ужин вместо живых мышей банку вишневого варенья. Отвращение и ярость буквально душили его, мешая говорить. Теперь Ане было не до шуток. Будь у нее под рукой кухонный нож, она предпочла бы перерезать себе горло, чтобы умереть с комфортом и без мучений.
        - Ты!.. Да я тебя!.. Да чтоб тебе!..
        Банникову никак не удавалось закончить фразу, что, возможно, спасло Ане жизнь и уж, по крайней мере, здоровье. Все силы старшего следователя ушли на попытку выразить то, что кипело у него на душе. Анна понимала, что в ее объяснения он не поверит. Она сама никак не могла понять, как такое вообще могло случиться. Она была уверена, что в ту ночь за ней никто не следил, с местом она тоже не могла ошибиться. Тогда что же произошло? Куда подевалась сумка? Она так погрузилась в решение этой загадки, что пропустила момент, когда Банников принял решение. Анна очнулась от грубого толчка. Ей приказали идти вперед по тропинке, и она побрела, то и дело спотыкаясь, поскольку в лесу совсем стемнело. Ударяясь о корни и коряги, она шагала вперед, тупо уставясь в широкую спину впереди идущего оперативника. В темноте она не могла разобрать, кто перед ней - Лазарев или второй, имени которого она не знала. Аня думала сейчас только о том, что план ее побега провалился и ловушка захлопнулась. Кобра получит-таки на ужин маленькую живую мышку.
        От станции, на которой они оказались, до города было езды не более часа, но пригородные электрички уже не ходили. На обшарпанной двери кассы красовался ржавый замок, но на доске объявлений висело расписание поездов. После прочтения выцветшего на солнце «документа» выяснилось, что как раз через пять минут здесь сделает остановку скорый поезд, следующий до города. На нем милиционеры и решили вернуться в город. Мнения Ани, разумеется, никто не спрашивал.
        Проводница, слегка напуганная появлением стражей порядка, да еще в сопровождении «преступницы», безропотно предоставила им свободное купе в середине вагона. Анна, ни на кого не глядя, забилась в самый угол сиденья, подальше от красноречивых взглядов сопровождающих. О том, что ждет ее по возвращении, даже думать не хотелось. Все трое молчали, отчего Анне делалось еще страшнее. Особенно после того, как Лазарев вышел из купе. Он был единственным, кто, как ей казалось, не испытывал к ней ненависти. Но после обнаружения таинственно опустевшей захоронки и у него вряд ли осталась к ней хоть капля сочувствия. Тишина стала настолько гнетущей, что не было больше сил ее выносить.
        - Я в туалет хочу, - сказала Анна первое, что пришло в голову.
        - Потерпишь, - отрезал Банников хмуро.
        - Нет. Мне очень надо, - настаивала она.
        Второй охранник вопросительно взглянул на старшего. Тот пожал плечами и кивнул. Анна поднялась и, пошатнувшись, вышла в коридор. Следом как привязанный плелся охранник. Навстречу им шел Лазарев. Его руки были мокрыми, с них капала вода. Лазарев посторонился, прижавшись к окну, чтобы они смогли разойтись в узком коридоре.
        Анна взялась за еще влажную ручку двери в туалет, и тут до нее дошло, что парень-конвоир намеревается последовать за ней.
        - Что ты надумал? - резко обернулась она. - Собираешься следить за мной на толчке?
        - А что такого? - сказал он со смешком. - Сама виновата. Нечего было морочить нам голову.
        - Прекрати. Это уже превышение. Из туалета мне бежать некуда. Так что отвали. Понял?
        - Да пошла ты!
        Нервы Анны были напряжены до предела, как туго натянутые струны. Такие струны могут лопнуть в самый неподходящий момент. И этот момент наступил. Она коротко вздохнула и изо всех сил лягнула парня в пах. Пока он, хватая ртом воздух, сжимал свое богатство обеими руками, она рванула дверь на себя, вскочила в кабинку и тут же заперлась. Из-за двери до нее долетали стоны вперемежку с ругательствами.
        - И что теперь? - спросила она свое отражение в зеркале, да так и застыла с открытым ртом, не веря своим глазам: на забрызганной полочке над грязной раковиной лежал… пистолет. Черная маслянистая поверхность металла тускло поблескивала, отражая свет неоновой лампы под потолком.
        Анна растерянно заморгала. Этого просто не может быть! Неужели судьба сжалилась над ней? Она уже не слышала ругательств охранника, не обращала внимания на содрогающуюся от ударов дверь. Ее рука сама по себе потянулась к оружию, холодный металл обжег пальцы. Пистолет оказался гораздо тяжелее, чем она представляла, но от него как будто исходила уверенность. Аня осторожно повертела его в руках, опасаясь нажать куда-нибудь не туда.
        К обозленному голосу первого охранника прибавился еще один. Анна вздрогнула, инстинктивно сжала свою находку покрепче и затаила дыхание, прислушиваясь. Через некоторое время она улыбнулась. Судьба продолжала помогать ей: она слышала, как Лазарев, выражая сочувствие коллеге, предложил сменить его на посту. Голос парня звучал напряженно и откровенно фальшиво, но его собеседник, озабоченный полученной травмой, охотно согласился убраться, пообещав на прощание арестантке, что собственноручно спустит с нее шкуру.
        А та усмехнулась. Теперь она не слишком боялась угроз. Лазарев, очевидно, обнаруживший пропажу табельного оружия, надеялся, как видно, уладить дело миром, но у Анны были на этот счет совсем другие планы. Она намеревалась использовать выпавший ей шанс на все сто.
        За дверью стало тихо. Сколько Аня ни напрягала слух, до нее не доносилось ни звука. Куда запропастился Лазарев? Не то чтобы Анна особенно встревожилась, но неизвестность ей не нравилась. Она ожидала, что Лазарев приступит к переговорам немедленно после того, как избавится от напарника. Но он молчал. Ей уже стало казаться, что парень просто ушел, хотя она понимала всю абсурдность подобного предположения. От напряжения у Ани свело пальцы, которыми она сжимала свое оружие, рифленая рукоятка больно впилась в ладонь, влажную от пота.
        И вдруг замок на двери ее убежища щелкнул. Анна с опозданием поняла, что Лазарев предусмотрительно запасся, а теперь воспользовался ключом проводника. Поезд тряхнуло на повороте, дверь распахнулась, с грохотом ударившись о стену. Анна вздрогнула всем телом и попятилась, выставив вперед пистолет.
        Лазарев замер на пороге, потом поднял обе руки вверх, сказав миролюбиво:
        - Ну все, малышка, поиграла в Мату Хари, и достаточно.
        - Лучше стой там, где стоишь, - предупредила Анна, слегка качнув дулом пистолета.
        - Хочешь сказать, что выстрелишь? - изобразил тот ироническую усмешку. Капельки пота над верхней губой выдавали его волнение.
        - Я не думаю, я выстрелю!
        - Ну-ну, - ухмыльнулся парень и спокойно пошел на нее, как будто в ее руках была обыкновенная детская брызгалка, а не огнестрельное оружие.
        Как ни странно, его расчет оказался верен - Анна не смогла нажать на курок. Ей удалось увернуться от его попытки схватить ее, но на этом ее везение кончилось. Она, правда, успела проскользнуть мимо широко расставленных рук парня и выскочить в тамбур, но там он крепко ухватил руками ее за талию сзади и навалился всем телом, притиснув к наружной двери тамбура. Анна слышала его тяжелое дыхание возле своего уха, чувствовала, как он пытается дотянуться до зажатого в ее руке пистолета. Она готова была сдаться, но тут произошло то, чего не могли предвидеть ни она, ни ее преследователь: поезд качнуло, и дверь тамбура, оказавшаяся незапертой, открылась, так как Аня цеплялась за ручку. Затем вагон еще раз дернулся, и они оба едва не выпали наружу, в последний момент уцепившись за поручни.
        Вонючий дым тепловозной гари разъедал Анне ноздри, набивался в легкие. Она закашлялась, глаза наполнились едкой влагой. Держась изо всех сил за поручень, ставший скользким от ее собственного пота, одной рукой, в другой Аня по-прежнему сжимала пистолет. В ушах свистел ветер, его порывы ударяли по телу. Лазарев выпустил Аню из рук, как только дверь распахнулась. Сейчас он тоже висел на подножке, пытаясь дотянуться и снова схватить ее. Сквозь слезы Анна видела его расширенные глаза, в которых плескался испуг. Она понимала, что долго не продержится, ее рука постепенно слабела, тело заледенело на ветру, волосы облепили лицо. Еще немного, и она рухнет вниз, прямо под колеса поезда, в черную страшную пропасть.
        Поезд немного замедлил ход, поворачивая направо. Стало немного легче, но Анна уже совершенно выбилась из сил, сползала все ниже и ниже. Лазарев дотянулся-таки до нее, балансируя на самом краю. Он ухватил ее за предплечье и, напрягая силы, попытался втащить внутрь.
        - Брось пистолет, хватайся за меня! - проорал парень, стараясь перекричать рев ветра и грохот поезда.
        У Анны не было выбора, но она медлила, понимая, что если послушается, то окажется полностью в его власти, а это могло оказаться похуже мгновенной смерти под колесами.
        - Быстрее! - крикнул Лазарев.
        Ветер отнес его слова в сторону, размазывая по вагону, но Аня услышала. Она решилась и потянулась к руке опера. Он ухватил ее, едва не вывихнув в плече, мышцы его вздулись от напряжения. И в этот момент нога парня соскользнула с подножки. Он вывалился из поезда, увлекая за собой Анну. Она закричала, но ее вопль потонул в адском грохоте.
        Тренированное тело опера смягчило падение. Если бы Анна упала одна, она наверняка свернула бы себе шею, кувыркаясь по насыпи. Она и сейчас не была уверена, что все ее кости целы. Поезд с оглушительным ревом пронесся мимо, стук колес стих вдали. Анна перекатилась на спину, не имея ни сил, ни желания открывать глаза. Она совершенно не чувствовала конечностей - они онемели. Ей было холодно, ноги до колен были исцарапаны в кровь, но она не чувствовала боли. Она вообще ничего не чувствовала.
        Лазарев, наклонившись над ней, пытался восстановить кровообращение, энергично растирая ноги Анны. Она постепенно отходила от шока, вызванного падением, и первой ее мыслью была та, что она все еще во власти опера. От злости Аня стиснула кулаки и с удивлением посмотрела на свою правую руку. Оказывается, она так и не выпустила пистолет. Осознание этого вернуло ее к реальности, она вывернулась из рук Лазарева и вскочила на четвереньки. Резкое движение отдалось дикой болью во всем теле, но Анна стиснула зубы, не позволяя себе расслабиться.
        - Эй, эй, ты чего? - пробормотал парень. - Я же тебе жизнь спас, дура.
        - Не-е-ет, я умная. Спасибо за помощь, но тебе пора уходить, милый. Прости, что не провожаю, - усмехнулась она, угрожая ему пистолетом.
        - Я, кажется, уже говорил тебе, что ты не выстрелишь? - напомнил Лазарев. На его лице появилось странное выражение, которое озадачило Анну. Она поняла, что он ее не боится, но только упрямо тряхнула головой и выпалила:
        - Ты ошибся. Я выстрелю!
        - Попробуй, - согласился тот, медленно и даже как-то лениво поднимаясь на ноги.
        - Не вынуждай меня! - взвизгнула Анна.
        - Даже не думал. Ну же, стреляй!
        Он подходил все ближе, Анна попятилась, по-прежнему стоя на четвереньках. В какой-то момент нервы у нее не выдержали, она нажала на спусковой крючок, потеряв разум от напряжения.
        Но выстрела не последовало. Раздался только сухой щелчок. Анна слабо охнула, а Лазарев рассмеялся.
        - Что я говорил? - продолжал глумиться он. - Эта пушка не заряжена, дорогая! Зато вот эта - очень даже.
        Ничего не понимая, Анна таращилась на пистолет в его руке, появившийся неизвестно откуда и направленный ей прямо в грудь.
        - Ты кто? - спросила она охрипшим голосом.
        - Какая тебе разница, детка? - ласково спросил Лазарев.
        - Все было подстроено? - опешила Аня, пораженная внезапной догадкой. - Не может быть! Зачем?
        - Все узнаешь в свое время. Обещаю, если не будешь делать глупостей, то с тобой ничего плохого не случится. Да брось ты этот пугач, от него никакого толку.
        Анна чуть не расхохоталась. Попала из огня да в полымя! Тем временем Лазарев, не спуская с нее глаз и, естественно, пистолета, достал свободной рукой трубку сотового телефона и, неловко орудуя большим пальцем левой руки, набрал номер.
        - Она у меня. Да, все в порядке. Мы на двести сорок пятом километре. Ждем, - быстро и деловито сказал он в трубку.
        Анна не переставала удивляться произошедшей в парне перемене. Куда подевался добродушный, немного неловкий балагур? Теперь перед ней стоял собранный, хорошо подготовленный воин с холодными жесткими глазами.
        - Поднимайся, - скомандовал Лазарев, нажав на отбой и засовывая трубку в карман. - Нам еще до трассы добираться.
        - У тебя будут неприятности, - мстительно сообщила Анна. - Ты же мент.
        - Уже нет, - последовал равнодушный ответ.
        Анна поняла, что сморозила несусветную глупость. Все, что происходило с ней в последнее время, напоминало дурной сон и в то же время являлось тщательно спланированной акцией. Кто задумал такую дьявольскую комбинацию? Кто сумел просчитать все на много шагов вперед? В чьи лапы она угодила? Наверное, вскоре ей предстоит узнать ответы на все вопросы. Но пока она не чувствовала себя готовой к этому.
        - Что тебе от меня надо? - спросила Анна.
        - Мне - ровным счетом ничего. Ты красивая девчонка, по собственной глупости попавшая в большое дерьмо. А я всего лишь выполняю задание. Вставай, надо торопиться.
        Торопиться Анна не испытывала никакого желания, на ноги она поднялась только для того, чтобы тут же метнуться в сторону. Надеяться убежать было глупо, но она все же попробовала. Девушка понимала, что, затратив столько усилий на организацию ее побега и спасение, парень не станет стрелять. Она нужна ему живая, поэтому у нее, как она думала, есть шанс, если она успеет первой добежать до дороги. Если бы ей это удалось, она, не раздумывая, бросилась бы под колеса первой попавшейся машины.
        Но ей это не удалось.
        Лазарев догнал Анну задолго до того, как она успела добежать до шоссе. Да что там, он догнал ее почти сразу, сбил с ног, а потом, не сдержавшись, сильно ударил ее по лицу.
        - Говорил же, без глупостей, - процедил он.
        Но Анна его уже не слышала. Поняв, что девушка потеряла сознание, Лазарев чертыхнулся, потом подхватил ее под мышки, приподнял и потащил в сторону дороги.
        Глава 5
        Очевидно, Ане что-то вкололи, так как, очнувшись после забытья, она обнаружила, что находится в незнакомом доме, в котором очутилась непонятным для себя образом. С большой неохотой приоткрыв глаза, она осмотрелась. Окружающая обстановка производила впечатление: горы бронзы и антиквариата обступали ее со всех сторон, как будто она попала в музей.
        Аня не сразу заметила сидящего в кресле напротив человека, а когда поймала на себе его изучающий насмешливый взгляд, то едва не застонала. Ей захотелось снова зажмуриться и не просыпаться до тех пор, пока мерзкая рожа не исчезнет. Понимая всю тщетность своих надежд, она глубоко вздохнула и устало посмотрела прямо в ненавистное лицо. Худшего и придумать было нельзя, так как перед ней сидел не кто иной, как господин Налимов собственной персоной.
        Его щуплая фигура почти утонула в глубоком мягком кресле, на лице виднелись только глаза - злые, пронзительные и жестокие. Большая голова и непропорционально маленькое тело делали мужчину похожим на персонаж фантастического сериала типа «Первой волны». Она не доверила бы подобному типу даже сторожить свою машину из опасения, что, как только она отвернется, он ее попросту сожрет. Тщательно скрываемая ненависть упорно пробивалась наружу сквозь тонкую корку самообладания этого урода. Анна понимала, что ему есть за что ее ненавидеть, но раскаяния почему-то не испытывала, только страх и усталость. Она до сих пор не понимала, что ему понадобилось от нее, разве что решил прикончить грабительницу собственноручно. Эта мысль не показалась ей такой уж нелепой.
        Лицо Налимова было действительно неприятным, даже отталкивающим. Оно имело странную форму, сплющенную с боков, как будто он сдавливал его с двух сторон до тех пор, пока не повылезли все волосы на макушке. Глаза, наоборот, глубоко запали, на тонких губах блуждала торжествующая усмешка. Видно было, что Селен Серафимович весьма доволен собой. Видя это самодовольство, Анна искренне пожелала ему провалиться сквозь землю сию же минуту. Увы, никуда он не делся. Продолжал сидеть и сверлить ее недоброжелательным взглядом, смешанным с брезгливым любопытством.
        - А ты совсем не изменилась, - заявил Налимов, когда ему наскучило играть в молчанку.
        Анна пожала плечами и слегка прищурилась. Несмотря на удобное кресло, в котором она сидела, чувствовала она себя отвратительно, руки и ноги противно дрожали, сердце бухало где-то в ушах.
        - Удивляешься, зачем я организовал все это? - спросил Налимов, демонстрируя свою догадливость.
        - Да нет. Ваш характер я знаю. Меня, по правде говоря, только одно заботит: вы меня сразу порешите или сначала помучаете?
        - Фу, какая грубость, - протянул мерзавец, вытянув губы трубочкой. Казалось, еще чуть-чуть - и изо рта у него потекут слюни. - Разумеется, ни то ни другое. Смешать тебе коктейль? Кажется, ты любишь мартини, я не ошибаюсь?
        - Нет, не ошибаетесь. Но пить я не хочу, - Анна солгала, но она не могла доверить этому типу готовить для себя что бы то ни было. Ей казалось, что как только он сожмет пальцы, то тут же выдавит из них мышьяк или еще какую-нибудь отраву.
        - Ну что же, как скажешь, - кивнул Налимов. - А я с твоего позволения выпью.
        - Можете выпить и без моего позволения.
        - Что так?
        - У вас есть повод. Если вы надеялись, что я верну вам то, что… взяла в квартире, то напрасно: моя сумка пропала. Что, кстати, весьма огорчило стражей порядка, моих конвоиров.
        - Поверь, это сущая ерунда, - хихикнул Налимов, вставая из кресла.
        Даже стоя во весь рост, он едва доставал макушкой до высокой резной спинки, но костлявая фигура мужчины не выглядела от этого менее угрожающей. Анна знала, что благодушное настроение Налимова - гораздо более опасный знак, чем его обычно постная физиономия. Улыбается - значит, замыслил какую-нибудь гадость. Несколько больше ее удивляло его спокойствие относительно пропавших ценностей: его жадность могла сравниться разве что с его подлостью. Потом она догадалась, что у него было время взять себя в руки, ведь его подручный был на месте опустевшего тайника и видел все собственными глазами. И все же она посмотрела на него с интересом:
        - Неужто совсем не жаль?
        - Нет, - покачал он с улыбкой головой, затем посмотрел на дверь, и она тут же распахнулась, пропуская в комнату незнакомого парня.
        Анна уставилась на него, открыв от удивления рот, так как в руке он держал ее собственную сумку.
        - Удивлена? - констатировал Налимов очевидное.
        - Не то слово. Как она попала к вам?
        В ответ раздалось нечто, весьма напоминающее скрежет ржавого железа. Анна не сразу сообразила, что так звучит смех ее мучителя.
        - Сразу видно, что вор из тебя никудышный. Зачем ты полезла в мою квартиру?
        - Это мое дело, - огрызнулась Аня. - Я спрашиваю, откуда у вас моя сумка?
        - Все еще не догадываешься? Ну, смотри, - Налимов запустил руку в сумку и, точно фокусник, извлек из нее яйцо с забавной курочкой наверху. - Узнаешь?
        Анна, облизнув губы, молча кивнула.
        - Должно быть, ты не знала, что такие яйца в большинстве случаев открываются наподобие шкатулки? Вот так, - он ловко щелкнул замочком, и яичко распалось на две половинки. На ладони Селена Серафимовича оказался маленький блестящий предмет. Еще до того, как он начал объяснять, Анна догадалась обо всем.
        - Это радиопередатчик. Будь ты профессионалом в воровском деле, тебя непременно насторожил бы тот факт, что такая откровенно ценная вещь стоит на самом видном месте. Профессионал из осторожности преодолел бы природную жадность и не стал бы брать яйцо. Или, на худой конец, проверил бы его содержимое. Ты этого не сделала. Поэтому обнаружить твой тайник не составляло труда.
        - Ничего не понимаю, - медленно проговорила Анна. - Если вы вернули себе свое добро, то зачем заварили кашу с моим похищением? - Она пристально смотрела на Налимова, ожидая ответа, но тот не спешил с разъяснениями.
        Прежде чем заговорить снова, Налимов медленными глотками осушил свой бокал, аккуратно поставил его на барную стойку и неторопливо вернулся к креслу. Все это время Анна напряженно следила за ним, гадая, что он еще задумал.
        - Дело в том, моя дорогая, что ты нанесла мне гораздо больший урон, чем можешь себе представить. Ты устроила пожар!
        - Бросьте! - презрительно скривилась Анна. - Ваша квартира и все, что в ней, - застрахованы. Так что, можно сказать, вы не пострадали. Особенно если учесть вот это все, - она обвела вокруг себя рукой и усмехнулась.
        - Увы. Ты снова ошибаешься, - невозмутимо откликнулся Налимов. - В огне сгорело нечто, что не покрыть никакими страховками. Правда, благодаря твоему поступку выяснились некоторые нюансы…
        - Что вы мне голову морочите? Какие нюансы?
        - Весьма и весьма существенные. Дело в том, что ты спалила ценный ковер - вещь не просто редкую, а практически уникальную.
        Анна рассмеялась.
        - Так вот вы о чем? Ловко! Ковер, говорите? Забавно. Кажется, я помню его, он лежал в гостиной, правильно?
        - У тебя хорошая память.
        - Настолько хорошая, что вам не удастся меня обмануть. Этот ковер ничем не примечателен. Да, он ручной работы и весьма почтенного возраста, но уникальный… Тут вы загнули, Селен Серафимович. Хотя… если вы решили мстить, то доводы рассудка вас не остановят.
        - По твоим словам, я - настоящий монстр, честное слово, - изобразил Налимов оскорбленную добродетель. Посмеяться над удачной шуткой Анне помешала ничем не прикрытая злоба, которой зажглись его глаза. - Ты даже представить себе не можешь, что это за ковер! - выкрикнул он.
        - Так объясните! В чем проблема-то?
        - Ковер я искал двадцать пять лет.
        - Да ну? И что вас в нем так привлекало?
        - Не надо иронизировать, дорогая. Он овеян множеством легенд, в нем - сила, о которой ты не имеешь представления.
        - Вы верите в легенды? - все еще улыбаясь, спросила Анна. Она начала понимать, к чему он клонит. На ум пришла прочитанная когда-то давно легенда, в которой, если ей не изменяет память, действительно фигурировал шелковый ковер цвета крови. Если на полу в гостиной лежал именно тот ковер, то ей действительно крышка. Единственное, что не позволяло ей окончательно предаться унынию, это мысль о том, что, владея такой вещью, Налимов должен был воспользоваться ею хотя бы раз, но он этого не сделал, тут она была уверена.
        - Не о раджпутском ли ковре вы говорите? - спросила она с деланным безразличием.
        - Ты слышала о нем? - оживился тот.
        - В общих чертах, - уклонилась Анна от прямого ответа.
        - Я расскажу тебе о нем. Думаю, тебя это заинтересует.
        «Спорный вопрос!» - подумала Анна.
        - Итак, речь идет о восемнадцатом веке, времени, не так уж сильно отдаленном от нашего, - начал Налимов, поудобнее устраиваясь в кресле. - Клан раджпутов насчитывал на тот момент несколько сот тысяч человек. Но положение их было незавидным. Глава клана, Амар Сингх, вел в ту пору тяжелую борьбу с моголами. Чтобы одолеть их, ему пришлось заключить союзнический договор с махараджами Джайпура и Джодхпура, в котором особо оговаривалось, что отныне все три клана вступают в браки только между собой. Чуть позже, в начале девятнадцатого века, положение стало еще хуже. Теперь с севера наступали афганцы, с юга осаждали маратхи, с востока - англичане…
        - Вам бы историком быть… - не удержалась Анна от язвительного замечания, все еще не понимая, куда клонит хозяин дома.
        - Спасти положение мог только выгодный брачный союз, - не обращая на ее реплику внимания, продолжал Налимов. - У нынешнего правителя, Аджиты, была дочь, красавица Кришна Кумари. Она была еще совсем юной, одиннадцатилетней девочкой, а на ее руку уже претендовали сразу двое. И каждый считал, что выбор должен пасть на него, и каждый мотивировал свою правоту заключенным когда-то договором. Пять лет Аджите удавалось тянуть время, но когда красавице Кришне Кумари исполнилось шестнадцать, настало время делать выбор. Беда заключалась в том, что тот, кому девушка не досталась бы в жены, немедленно расторг бы договор, а этого нельзя было допустить. Дилемма оказалась неразрешимой. И тогда Аджита пришел к безумной, с точки зрения нормального человека, мысли, что дочь следует убить, уничтожив сам предмет спора. Дикое решение, но иного и ожидать не следовало, ведь Аджита был слабовольным, трусливым правителем. Ни один из мужчин клана не согласился исполнить приказ, но Аджиту это не остановило. Он приказал женщинам отравить принцессу. Надо сказать, что Кришна Кумари была не только красивой и образованной
девушкой, она обладала тем редким даром, что сейчас принято называть ясновидением. И девушка знала, что ее ждет. Все пять лет она ткала ковер, ожидая своей участи. Он оказался невиданной красоты: алый шелк и золотая нить сплелись в его узорах самым затейливым образом. Когда девушке стало известно о решении отца, она добровольно выпила кубок с ядом, сидя на своем прекрасном ковре, но перед смертью произнесла заклятие. И после ее смерти в клане не было ни единого наследника на протяжении долгого времени, все дети были усыновленными. Но это только половина заклятия. Душа невинной девушки поселилась в чудесном ковре, каждый последующий обладатель которого мог исполнить любое свое желание, разгадав тайну волшебного узора…
        Налимов замолчал, как будто переводя дух. Глаза его лихорадочно блестели, пальцы были крепко стиснуты. Постепенно он расслабился и сказал уже обычным, насмешливым голосом:
        - Я думал, что мне удалось завладеть этим замечательным ковром, хотя пока и не удалось разгадать его тайну.
        - То есть теперь вы так не думаете? Почему? - спросила Анна.
        - Верно, не думаю. А причина - ты.
        - При чем тут я? - искренне удивилась девушка.
        - Устроенный тобой пожар решил дело. Ковер, который я считал заколдованным, сгорел дотла.
        - Что ж тут такого особенного? - усмехнулась Анна. - Волшебный он или нет, но ковер соткан из обыкновенного шелка, который прекрасно горит.
        - Не все столь просто, дорогая моя. Ковер Кришны Кумари практически нельзя было уничтожить. Об этом тоже говорится в легенде. Его может стереть с лица земли только освященная соль. Но ты ведь не посыпала ковер никакой солью, прежде чем поджечь его?
        - Мне бы такое и в голову не пришло.
        - Вот видишь. Значит, меня обманули, и в моей гостиной лежала всего лишь подделка.
        - А что, если того ковра вообще не существует? - высказала предположение Анна. - Вы не думали об этом? А существует, передается в веках просто красивая сказка с трагическим концом.
        - Я бы согласился с тобой, если бы не знал, что у того, кто продал мне ковер, имеется подлинник.
        - Еще один волшебный ковер? - с недоверчивой усмешкой спросила Аня.
        - Нет - настоящий.
        - Поздравляю. Теперь вам остается только купить подлинник. Насколько я знаю, вы всегда умели добиваться своей цели. Так что вперед!
        - Увы. Это неосуществимо.
        - Для вас? Никогда не поверю.
        - Придется.
        - Что ж, мне очень жаль. Но от меня-то вы чего хотите?
        - Ты принесешь мне этот ковер, - спокойно, как о чем-то давно решенном, сообщил Налимов.
        - Я? С какой стати?!
        - С такой, что у тебя нет другого выхода. Ты ведь не хочешь обратно в тюрьму, правда? Не хочешь, чтобы твой мальчишка на долгие годы оказался в детском доме? Я могу помочь тебе, если ты окажешь мне эту маленькую услугу.
        - Ни хрена себе - маленькая! Да кто же будет со мной разговаривать на подобную тему? И вообще, почему я? - разозлилась Анна.
        - Не прикидывайся, - резко прикрикнул Налимов, ударив своим почти кукольным кулачком по дубовому подлокотнику кресла с такой силой, что тот треснул. - До меня давно доходили слухи о твоих сверхъестественных способностях, но лучшим доказательством стало то, что ты спокойно проникла в хорошо защищенную квартиру.
        - Вот уж не думала, что вы увлекаететсь черной магией, - язвительно заметила девушка.
        - Поверь, учитывая мое предыдущее место работы, я знаю о таких и разных других вещах гораздо больше, чем ты можешь представить.
        - Неужели КГБ занимается и подобными вопросами?
        - КГБ занимается всем, что могло представлять угрозу государству, - отрезал Налимов. - Вернемся к нашему вопросу. Ты достаточно опытна, чтобы определить подлинность ковра, который должна достать.
        - Почему достать? Купите его, и все дела. Потом будет видно.
        - Не получится. Ковер не продается. Поэтому ты выкрадешь его.
        - Я?! Вы с ума сошли?
        - Нисколько. Ты - обыкновенная воровка!
        - Я не воровка! - воскликнула девушка.
        - Знаю. Но остальные так не думают. Мне отлично известно, что к остальным кражам ты не имеешь никакого отношения, впрочем, как и твой любовник, ради которого ты решилась на такую глупость. Но грех не воспользоваться ситуацией, правда?
        - Вы - мерзавец!
        - Говори все что угодно. Хотя я всего лишь предлагаю тебе сделку. Ты достаешь для меня то, что мне нужно, а я освобождаю тебя и твоего хахаля от всех обвинений. Ты, конечно, можешь отказаться, но тогда прямиком отсюда отправишься на нары.
        - Чтобы отвечать за преступления, которых я не совершала?
        - А кто об этом знает?
        - Вы!
        - Когда надо, я умею молчать, дорогая. Ну так как, согласна?
        Анна в отчаянии кусала губы. Этот тип толкал ее на преступление, больше того, она была уверена, что он подвергает ее не только риску, но и смертельной опасности. Если он решился прибегнуть к ее услугам, то все остальные способы он уже испробовал. При его неограниченных возможностях то, что он не добился успеха, говорит только об одном: поставленная им задача - невыполнима! Но даже если допустить, что Ане удастся выполнить требование Налимова и достать проклятый ковер, то нет никакой гарантии, что ее после этого не уничтожат как ненужного свидетеля. И такое предположение отнюдь не было преувеличением, Налимова она знала достаточно хорошо. Но что делать? Она полностью в его власти, у нее нет ни малейшего шанса вывернуться из расставленной ловушки. За себя она не боялась, ей было практически наплевать на собственную жизнь. Но Ники! Он-то ни в чем не виноват!
        - Так когда ты приступишь? - бесцеремонно прервав размышления девушки, спросил Налимов, ничуть не сомневаясь в том, что она даст свое согласие.
        Анна прикусила губу до крови, чтобы не выдать раздирающую ее изнутри ненависть. Налимов ждал.
        - Вы знаете, у кого может быть этот ковер? - спросила она сдавленным голосом.
        - Конечно. Он у Рудольфа Константиновича Гиршмана.
        - У Пивной бочки?
        - Руди предпочитает, чтобы его называли Пивным королем.
        - Да плевать мне, что он предпочитает. Вы что, окончательно помешались? Как я попаду к нему? Меня и на пушечный выстрел к нему не подпустят!
        - Ну, это уже твоя проблема, Анечка. В конце концов ты же женщина, используй свое обаяние, чары или что там у тебя. Короче, выкручивайся, как хочешь, но помни: если ты не принесешь мне ковер, то в следующий раз увидишь свободу глубокой старухой. Можешь идти. Ты мне больше не нужна.
        - А что, если меня снова арестуют, как только я выйду за порог? Ведь я сбежала от милиции. Не без вашего, кстати, участия.
        - Об этом забудь. На время. Если даже ты нос к носу столкнешься с… как его там… Банниковым, кажется, то он перейдет на другую сторону улицы, можешь мне поверить.
        - Сильно, однако, - усмехнулась Анна с мрачным видом. - А если я просто сбегу? - В ее глазах блеснул вызов.
        - А вот этого не советую. Мои люди с тебя глаз не спустят. Но даже не старайся определить, кто они. Одним из них может оказаться твой самый близкий человек, даже твоя мать или подруга.
        - Знакомые методы.
        - Вот и ладненько. Иди. Я долго ждать не собираюсь.
        Анна поднялась со своего места и, не прощаясь, пошла к выходу. Налимов обложил ее по полной программе. Теперь он заставит ее пройтись по горящим углям, и ей придется подчиниться.
        Глава 6
        Возле своего подъезда Анна заметила знакомую фигуру. Если бы она не была так озабочена своим разговором с Налимовым и жуткой головной болью, то она непременно удивилась бы появлению Кирилла - ведь он знал, что она находится под арестом.
        - Ты что здесь потерял? - тем не менее спросила она, останавливаясь рядом с ним.
        - Анна?! - вытаращил глаза парень. - Ты откуда? Тебя отпустили?
        - Можно и так сказать, - хмыкнула она.
        - Почему ты в таком виде? - спросил он, заметив ее ободранные ноги и руки. - Тебя что, били?
        - Слава богу, до этого не дошло. Ладно, пойдем в дом, нечего соседям глаза мозолить. Они небось уже в курсе.
        Не глядя больше на Кирилла, она вошла в подъезд, но перед дверью остановилась и сквозь зубы выругалась.
        - Ты чего? - тут же спросил Кирилл озабоченно.
        - Забыла, что ключи остались у ментов. Как же я теперь попаду домой?
        - Погоди-ка, они что, не вернули тебе твои вещи? Как это? Давай съездим и заберем. Я на машине…
        - Не стоит, - перебила его Анна.
        - Но что же ты будешь делать?
        - Попрошу тебя мне помочь. Кажется, у тебя это ловко получается.
        - Прости, но я ведь не взломщик. У Нали… у того типа замки были простые, как газировка без сиропа. А у тебя - «Гардиан», железная.
        - И что же теперь, на улице ночевать? - озабоченно почесала затылок Анна.
        - Почему ты не хочешь забрать ключи?
        - По кочану, - огрызнулась она.
        - Ладно, не хочешь говорить - не надо. Можем поехать ко мне, а там решим, как поступить. Заодно расскажешь мне и про кочан, и про капусту заодно.
        - Я подумаю, - уклончиво ответила Аня. - Но предложение твое принимаю.

* * *
        - Располагайся, - предложил Кирилл, пропуская гостью в прихожую.
        Анна скинула туфли и босиком прошлепала в просторную комнату, обставленную явно дорогой и стильной мебелью.
        - Красиво живешь, - одобрила Анна.
        - Ничего особенного, - неожиданно смутился Кирилл. - Я же работаю. А в квартире все делал сам.
        - И вот этот симпатичный гарнитурчик? Если не ошибаюсь, тут написано «Мэйд ин Итали»? Это твой псевдоним? - пошутила Анна.
        - Нет, это, конечно, из магазина, как и остальная мебель. Честно говоря, я всю свою зарплату трачу на дом. У меня хобби такое. Наверное, потому, что у меня никогда не было ничего своего, несмотря на наличие живых отца и матери.
        - Извини, если я сказала глупость, - примирительно проговорила Анна, понимая, что невольно задела в душе юноши какую-то особенно болезненную струну.
        - Ерунда, - отмахнулся он. - Ты пока поброди, а я приготовлю тебе ванну. Сказать откровенно, выглядишь ты, как драная кошка.
        - Спасибо за комплимент, - крикнула Анна вдогонку парню и прибавила с улыбкой: - Один - один.
        Она услышала, как в ванной комнате зашумела вода, и только сейчас поняла, как же она сильно мечтает оказаться под душем, смыть с себя всю грязь, которая налипла на нее за последние несколько дней. В ожидании она бродила по комнате, рассеянно скользя взглядом по окружающим ее предметам. Чуть дольше ее взгляд задержался на заваленном бумагами письменном столе. Она подошла поближе, протянув руку к переплетенной в натуральную кожу толстой тетради.
        - Анна? - окликнул ее Кирилл, выходя из ванной. Она отдернула руку, как будто совершила что-то дурное.
        - Прости, чуть не посягнула на твою частную жизнь. Это относится к твоей работе? - она показала на сваленные в кучу бумаги, поверх которых лежала тетрадь.
        - Нет, еще одно хобби, - ответил Кирилл, подходя к ней и несколько торопливо пряча тетрадку в ящик стола. - Привык излагать свои мысли на бумаге, - пояснил он, - вероятно, привычка сформировалась из-за отсутствия рядом людей, которым можно доверить самое важное.
        - Разве у тебя нет тех, кому ты мог бы доверять? - удивилась девушка.
        - Теперь есть, - ответил он, пристально глядя ей в глаза.
        Анна неожиданно смутилась и отвела взгляд. Потом слегка нахмурилась, но тут же попыталась перевести все в шутку:
        - Я могу идти мыться? А то как-то не хочется выглядеть драной кошкой.
        - Даже в таком образе ты выглядишь потрясающе.
        - Поверь, чистая я буду выглядеть еще лучше, - рассмеялась Анна, чтобы скрыть неловкость, и торопливо бросилась в ванную комнату.
        - Я приготовлю тебе чай! - пообещал Кирилл.
        Анна не услышала его слов из-за шума воды. Тщательно заперев дверь, она прислонилась к ней спиной и снова нахмурилась. То, что она почувствовала, ей совсем не понравилось, но она надеялась, что ситуацию удастся держать под контролем. Придя к такому выводу, она вздохнула с облегчением и быстро стянула с себя грязную, порванную местами одежду, попутно отметив, что Кирилл успел приготовить для нее свежие полотенца.
        В дверь поскреблись, когда она смывала с себя остатки ароматной пены. Анна сразу напряглась, но бодрый голос Кирилла заставил ее расслабиться.
        - Анна, ты скоро? - спросил он.
        - Уже почти все, сейчас открою…
        Она вылезла из ванны, прошлепала к двери, оставляя на голубом кафеле мокрые следы и попутно заворачиваясь в огромное полотенце поплотнее. После этого она открыла задвижку и вопросительно уставилась на своего гостеприимного хозяина. Стараясь не смотреть на ее обнаженные плечи, покрытые капельками воды, Кирилл протянул ей что-то, завернутое в хрустящую прозрачную упаковку.
        - Вот, переоденься. Твое барахлишко можно только выбросить.
        - Спасибо. Но откуда у тебя женские вещи? - спросила она, разглядывая фирменные джинсы и трикотажную белую кофточку.
        - Купил для своей девушки, но подарить не успел.
        - Спасибо. Ты меня очень выручил. Смотри-ка, и размер мне подходит. Хорошо, что у тебя такая девушка. Надеюсь, она не обидится, если я воспользуюсь ее подарком?
        - Эта девушка уже в прошлом - мы с ней разбежались. Так что можешь смело пользоваться одеждой.
        Еще раз поблагодарив, Анна захлопнула дверь перед носом юноши и, быстро вытерев тело, переоделась. Старые вещи она запихнула в пустой пакет и сунула в мусорное ведро.
        - Так гораздо лучше. Тебе очень идет, - одобрительно глянув на обтянутые тугими джинсами стройные ноги Анны, сообщил Кирилл, когда гостья появилась на кухне.
        Аня промычала что-то невразумительное, прилагая в тот момент максимум усилий, чтобы расчесать мужской расческой свои густые мокрые волосы. Расческа сдалась первой, растеряв половину зубьев. Удрученно окинув взглядом щербатое изделие из темно-коричневой пластмассы, Анна, чертыхаясь, нагнула голову и потрясла иссиня-черной гривой. Зубья посыпались на пол, весело щелкая по чисто вымытому линолеуму.
        Обещанный чай уже дымился на столе. Тут же, на золотистом блюдечке, высилась горка рассыпчатого печенья. От кипящей на огне кастрюльки вкусно пахло сосисками.
        - Ты, наверное, голодная? - спросил Кирилл.
        - Как волк. Спасибо, что спросил. Сама бы я попросить постеснялась.
        - Брось. Я беспокоюсь за тебя.
        - Что так?
        - Мне кажется, что ты опять вляпалась в историю. Я не прав?
        На это раз Анна не стала отпираться. Ей надоело изображать из себя сильную женщину. Она выдохлась и чувствовала необходимость взять тайм-аут. Опустившись на мягкое сиденье стула, она оперлась подбородком на руку и сказала:
        - Прав, конечно. Только помочь ты мне ничем не можешь.
        - Анна, ты невыносима! - горячо запротестовал парень. - Почему ты так сразу отвергаешь мою помощь? Мужчина я или нет?
        - Конечно, мужчина. Только маленький, - улыбнулась девушка.
        - Ну, знаешь ли!
        - Вот именно - знаю. И обижаться на мои слова глупо. Ты не понимаешь, в какую переделку я попала. Тебе лучше не вмешиваться. Да и мне, честно говоря, не стоило. Но про меня - разговор отдельный, выбора у меня нет. А вот у тебя - есть. Так что спасибо за приют, кормежку и ночлег, но завтра я отправлюсь по своим делам, и ты должен мне пообещать, что не станешь выяснять, что это за дела.
        - Не дождешься, - фыркнул Кирилл. - Если мой отец, втянув тебя в грязную иторию, бросил, то я этого не сделаю. Тебе нужна помощь, что бы ты о себе ни возомнила.
        При упоминании Макса Анна сморщилась, как от боли, но быстро взяла себя в руки, только меж бровей залегла маленькая складочка.
        - Кирилл, перестань вмешиваться в мои дела, - четко выговаривая слова, произнесла она.
        Но парень молчал, упрямо сжав губы. Анна быстро сообразила, что уговоры не помогут. Что бы она ни говорила, мальчишка сделает по-своему, и вполне может осложнить ее и так незавидное положение.
        - Хорошо, - подумав, кивнула она. - Я расскажу тебе, в чем дело, но только для того, чтобы ты понял наконец: твое вмешательство ничего не изменит.
        После этого Анна вкратце изложила суть проблемы. Кирилл слушал, сосредоточенно хмуря брови, стараясь не пропустить ни слова. Когда рассказчица упомянула Гиршмана, он вдруг удивленно вскинул брови и недоверчиво хмыкнул.
        - Теперь тебе ясно, что твоя помощь ничего мне не дает? - спросила Анна, закончив повествование.
        - Мне ясно другое, - покачал головой Кирилл. - Со мной или без меня, тебе ни за что не выполнить задание.
        - Мне бы только проникнуть к нему в дом… Но это кажется мне непосильной задачей.
        - Вот уж как раз и не проблема… - пробормотал Кирилл себе под нос.
        - Ты о чем? - сразу насторожилась Анна.
        Кириллл спохватился, что сказал лишнего, но было поздно. Анна вцепилась в него, как клещ, и не отставала до тех пор, пока не выудила признание.
        - Я кое-что знаю об этом типе, - кисло улыбаясь, выдавил Кирилл. - У него есть одна слабость, которой в иной ситуации можно было бы воспользоваться.
        - Что за слабость? - быстро спросила Анна.
        - Бега.
        - Бега? Ты имеешь в виду скачки?
        - Вроде того.
        - Но мне-то от них какая польза? Я ж не лошадь.
        Кирилл как-то странно хмыкнул, но тут же спрятал ухмылку.
        - Каждые полгода Пивная бочка набирает на работу девушек, которые…
        - Так это же прекрасно! - всплеснула руками Анна.
        - Погоди, ты не можешь участвовать в кастинге!
        - Глупости! Могу и буду. Это мой единственный шанс добраться до Гиршмана.
        - Согласен, но такой шанс не для тебя!
        - Это мы еще посмотрим. Когда будет следующий набор?
        - Завтра. Тьфу, черт, Анна, даже не думай о таком варианте! Ты не должна…
        Анна резко вскинула голову:
        - Чего я должна и чего не должна делать, решать только мне, понял? Спасибо за информацию, но ты не тот человек, который может диктовать мне условия. Прости, если мои слова звучат слишком резко, но это на самом деле так.
        Кирилл ударил кулаком по столу и застонал. Анна искренне не понимала, почему он так упорно отговаривает ее от участия в конкурсе. Ей, правда, было не вполне ясно, почему для работы с лошадьми требуются девушки, но у богатых свои бзики, возможно, Пивная бочка предпочитает, чтобы его обслуга принадлежала к слабому полу. Чужая душа - потемки, а для нее попытка пройти конкурс - в самом деле единственный выход.
        Неожиданно Анна обратила внимание на некоторую странность и тут же озвучила свои сомнения, задав вопрос:
        - Кирилл, а откуда тебе так много известно о Гиршмане? Ты что, знаком с ним?
        - Тебя это удивляет?
        - В общем - да. Понятия не имела, что у тебя такие связи.
        - Какие там связи! - усмехнулся Кирилл. - Просто я у него работаю, вот и весь секрет.
        - Работаешь? Кем? - вскинула брови Анна.
        - Шофером, - пожал в ответ плечами парень.
        - Я ничего не знала.
        - Так ведь я ничего и не говорил. Хвастаться особенно нечем, да и работаю я у него всего полтора месяца. К тому же я у него не единственный, нас в штате четверо. За все время я его и возил-то раза три-четыре.
        - Откуда же столько подробностей? Гиршман - фигура известная, но я никогда не слышала о его страсти к бегам.
        - Кто же об этом будет распространяться? А я знаю от других шоферов. У Гиршмана строго: надо куда-то ехать или нет, неважно, но к семи ноль-ноль изволь явиться в гараж. Сутки работаешь - двое отдыхаешь. Иногда в рабочие сутки просто в гараже сидишь. И уж тогда такого понаслушаешься - жуть.
        - Могу себе представить, - кивнула Анна. - Только все равно придется иметь с ним дело. Иначе… - она безнадежно махнула рукой и отвернулась.
        За ночь Анна хорошо отдохнула, чему весьма способствовала удобная двухспальная кровать, которую хозяин предоставил в ее полное распоряжение. Она ожидала, что утром он вновь примется за свое и будет ее отговаривать от затеи с конкурсом у Гиршмана. Но Кирилл неожиданно выразил свое полное согласие. «Недаром говорят: утро вечера мудренее», - удовлетворенно подумала Анна. Ее немного смущала брошенная им загадочная фраза по поводу того, что когда Анна узнает об условиях набора, то сама откажется от своей безумной затеи, но она постаралась выбросить его слова из головы, решив, что Кирилл просто ее запугивает.
        Отправляясь на работу, Кирилл без возражений взял ее с собой, чем значительно облегчил дело: Анна, несмотря на заверения Налимова, опасалась бродить по улицам одна. Кирилл высадил ее у красивых ворот, сказав напоследок:
        - Тебе вон туда, к главному входу. Мне надо отметиться, а потом я буду ждать тебя здесь.
        - Зачем? Возможно, мне предложат остаться.
        - Не сомневаюсь. Вот только захочешь ли ты остаться - вопрос.

* * *
        Это было весьма привлекательное место - всего час езды от центра, но казалось, что до цивилизации отсюда добираться дня два как минимум. Вокруг шумели старые деревья, дорогу, ведущую к дому, окаймляла по старинке изгородь из расколотых вдоль жердей. Пологий, поросший густой травой склон вел к березовой роще. Прохлада и зелень были самыми что ни на есть деревенскими. И никаких выхлопных газов!
        Охранник, услышав, что девушка явилась на кастинг, сразу же пропустил ее. Шагая по широкой, усыпанной гравием дорожке, она гадала, почему при взгляде на нее по его лицу расползлась совершенно идиотская ухмылка. Ане даже померещилось, что парень ей подмигнул.
        Особняк, купленный Рудольфом Константиновичем Гиршманом полтора года назад, был построен в конце девятнадцатого века и в те времена принадлежал… архиерею. Глядя на шикарное трехэтажное здание, в это трудно было поверить. Но архиерей архиерею рознь. Тот, который приказал построить данный особняк, знал толк в удовольствиях. Да и как могло быть иначе? Путята Всеволод - так его звали - происходил из древней родовитой фамилии, получил блестящее воспитание, превосходно владел английским, французским и немецким языками, освоив позже греческий и латинский. Он обладал редкостной красотой, что называется, породой, и был словно создан для блеска светской жизни. Лихой танцор и ухажер, он пользовался бешеным успехом у представительниц прекрасного пола. Поговаривали, что он был близким другом Николая Второго.
        По фамильной традиции юноша стал офицером лейб-гвардии Преображенского полка, быстро дослужился до штабс-капитана и вдруг… бросил все и поступил в духовную академию. Позже по его приказу был построен вот этот дом, массивный, величественный, с большими окнами на французский манер, с арками и эркерами. Став архиереем, Путята не угомонился, он по-прежнему был кумиром в дамском обществе и вовсю пользовался успехом. Кончил он плохо. Святой синод прознал о его шалостях, поползли слухи один ужаснее другого, его лишили сана и собирались сурово покарать. Путята Всеволод не стал дожидаться приговора и ссылки - однажды утром прислуга обнаружила уже застывшее тело бывшего архиерея, который в нарушение всех церковных традиций пустил себе пулю в лоб.
        После революции в доме разместили сельхозакадемию. По парку, где еще недавно цвели сортовые розы, разгуливали коровы и овцы, охотно щипавшие листву редких растений, заботливо доставленных со всех концов света. В просторных залах, когда-то роскошных, ковыряя в носу от скуки, чахли над конспектами студенты из крестьян, обутые в лапти и онучи.
        Дом ветшал. Когда он окончательно пришел в упадок (чинить его никто не собирался), дом просто забросили, и долгие годы, уже после перестройки, он оставался приютом бомжей и наркоманов. Выбитые окна и полуразрушенные стены не смущали привычных ко всему бродяг, они запросто разводили костры в бальном зале, где когда-то по лакированному паркету кружились дамы в великолепных платьях и позвякивали шпорами блестящие офицеры, где шуршали парча и бархат, где порхали веера, обдувая разгоряченные лица, где плелись интриги и разбивались сердца. На много лет в старом доме поселились вонь и грязь, парадными залами завладели крысы и человеческие отбросы. Как будто не снеся такого унижения, дом хирел и разваливался на глазах.
        Попав в руки Пивного короля, старый дом снова предстал во всей красе, отреставрированный лучшими мастерами. Дом был огромен, только на фасаде первого этажа Анна насчитала одиннадцать окон. Всего этажей было три. Теперь вокруг вновь цвели розы, позади дома разбили парк, вплотную к которому подступал лес. Да, теперь у дома появился новый хозяин.
        Анна направилась было к главному входу, расположенному справа, но у шикарных дверей ее остановил одетый в безупречный костюм мужчина, которого можно было принять за хозяина, если бы Анна не знала, что хозяин дома вряд ли будет собственноручно кому - либо открывать дверь.
        Вход в противоположном торце здания был гораздо скромнее - очевидно, им пользовалась прислуга. Анна вошла и увидела широченный длинный коридор с бесконечной чередой дверей по обе стороны. Гладкоокрашенные стены кремового цвета, паркет под ногами оттенком напоминал гречишный мед. «Если так постарались в крыле для прислуги, то какова же обстановка на хозяйской половине?» - невольно подумала Анна.
        В коридоре было пусто, но на одной из дверей, рядом со входом, Анна обнаружила приколотый к стене листок бумаги, на котором толстым фломастером ядовито-зеленого цвета было написано: «Раздевалка». Толкнув дверь, она приготовилась поздороваться, но замерла с открытым ртом, увидев в комнате абсолютно голую блондинку.
        - Извините, - выдавила Анна, пошла побыстрее закрыть дверь, испытывая большую неловкость.
        - Привет! - ничуть не смущаясь, бросила девушка. - Куда ты? Заходи! За мной будешь.
        Анна продолжала топтаться на пороге, не решаясь войти и стараясь смотреть в сторону.
        - Дверь закрой, дует! - попросила девушка, расчесывая перед большим зеркалом длинные белокурые локоны. Пару минут она была занята исключительно своей прической, потом обернулась к Анне и спросила, удивленно распахнув щедро сдобренные тушью ресницы:
        - Чего ты ждешь-то? Раздевайся.
        Анна изумленно осмотрела себя с ног до головы. По ее мнению, снимать было нечего, на ней были только джинсы и маечка без рукавов.
        - Эй, ты чего? Давай быстрее. Не успеешь! - торопила ее блондинка, от переизбытка энергии пританцовывая на месте.
        - Я что-то не понимаю… - промямлила Анна. - Мне сказали, что тут отбирают девушек для работы с лошадьми…
        - С лошадьми? - девица расхохоталась, отчего ее маленькие груди запрыгали, как теннисные мячики.
        Анна не видела в своих словах ничего смешного, но постеснялась попросить разъяснений. Блондинка сжалилась и пояснила:
        - Снимай с себя все. Ну, трусики можешь оставить, если уж так стесняешься. Надеюсь, они у тебя не до колен?
        Анна покраснела, вспомнив, что трусиков на ней вообще нет. Она была обескуражена и никак не могла понять, что происходит и зачем ей надо обнажаться. В ее четко продуманном плане явно начинали проявляться некоторые нестыковки.
        - Стесняешься? - догадалась блондинка, хихикая. - Брось! Десять тысяч в месяц как минимум, плюс премиальные… Где ты столько заработаешь, подумай!
        - Не стану я демонстрировать голую задницу за какие-то десять тысяч, - попятилась Анна, как будто испугалась, что шустрая голая девица начнет срывать с нее одежду.
        - Так долларов же, глупая! Десять тысяч долларов в месяц. Столько даже стриптизерши не получают. Да и ничего страшного, посмотри на меня.
        - Но я… не могу.
        - Поверь, это не страшнее, чем прыгнуть в ледяную воду, - заверила красотка. - Просто ныряй, и шок быстро пройдет. Тем более фигурка у тебя - что надо. Это твое собственное или силикон?
        Анна посмотрела на свою грудь, в которую тыкала пальцем девчонка, и пролепетала:
        - Вроде настоящая.
        Девчонка снова хихикнула и хотела еще что-то добавить, но в дверь просунулась лохматая мужская голова, которая пролаяла:
        - Следующая.
        Голая блондинка шагнула вперед, но парень замотал головой:
        - Нет, не ты, блондинка у нас уже есть.
        - Но как же так, Барсик, ты же обещал! - заныла девушка.
        - Ну и что? Говорю же, есть блондинка. Приходи через полгода. Заодно сбросишь пяток килограммов, а то твоя задница похожа на перезрелую тыкву. - Он взглянул на Анну. - А ты почему одетая? Тебе специальное приглашение требуется?
        - Извините, но я… я передумала. Простите.
        Анна попятилась к двери, но парень неожиданно пронзительно завизжал:
        - Голем!!!
        Дверь, через которую Анна вошла в эту комнату, распахнулась, и в нее ввалился еще один тип, от вида которого Анна даже присела. Он почти упирался головой в потолок. Не то чтобы потолки в этом доме были низкими, просто в Големе было уж точно больше двух метров. Бритый череп, плечи грузчика, пустые голубые глаза. Ни грамма жира на килограммов сто живого веса! Удивительно, что в полу не оставалось вмятин от его тяжелой поступи. На Анну он смотрел странным взглядом мясника, прикидывающего, сколько отбивных он может отрезать от этой жалкой тушки. Ничего не понимая, Анна повернулась к блондинке, как будто та могла ей что-то объяснить, но девица только злорадно ухмылялась, не спеша натягивать на себя одежду. Присутствие двоих мужчин ее нисколько не смущало.
        - Эта отказывается, - коротко прокомментировал Барсик ситуацию, ткнув в Анну пальцем с наманикюренным ногтем.
        Голем кивнул, и - бум, бум, бум - от его шагов явственно вздрогнули стены. Он надвигался на Анну, как стальной монстр. Возможно, звериный оскал, по его мнению, должен был означать что-то вроде приветливой улыбки, но у Анны от этой «приветливости» все тело покрылось гусиной кожей, а к горлу подкатил противный комок.
        - Да вы что, спятили?! - завопила Аня, шарахнувшись к стене. - Говорю же, я передумала! Я хочу уйти. Выпустите меня.
        - Она хочет уйти, ты слышал? - хохотнул Барсик, ввинчиваясь в комнату. Голем слегка нахмурился, но при этом оскал - улыбка мертвой головы - остался на прежнем месте. До сих пор он не произнес ни слова, но его намерения и так были яснее ясного.
        - Не дури, детка, скидывай портки и майку. Или тебе помочь? - ласково промурлыкал Барсик.
        В отличие от своего коллеги он казался приторно слащавым. Но Анна не попалась на удочку. Судя по змеиному взгляду типа, он не так давно выполз из-под коряги, в смысле - из-под колоды. Этот взгляд нервировал Аню сильнее всего: в нем было что-то нечеловеческое, змеиное.
        - А ты брысь отсюда, пока не попала под горячую руку, - зашипел Барсик на голую блондинку, которая с интересом наблюдала за происходящим.
        Судя по тому, как резво после этих слов девица впрыгнула в свое платье и испарилась из комнаты, стало ясно, что она расслышала в тоне Барсика нечто такое, что пока не дошло до самой Ани. Возможно, она знала, что парочка шутить не намерена, и имела представление о последствиях малейшего неповиновения. Дело было дрянь.
        - Что там у вас происходит? - донеслось из приоткрытой двери.
        - Все в порядке, Рудольф Константинович! - подобострастно откликнулся Барсик. - Раздень ее, быстро, - прошипел он Голему и исчез за дверью.
        «Гиршман - в соседней комнате?» - удивилась Анна. Это ее настолько озадачило, что она пропустила момент, когда Голем, неслышно подобравшись почти вплотную, приготовился сграбастать ее своими ручищами. Она взвизгнула и отскочила.
        - Не надо. Я сама! - вдруг выпалила она. - Ты что, будешь смотреть на меня?
        Голем кивнул.
        - Ну уж нет. Отвернись.
        Тот пожал плечами и мотнул головой, выражая свое несогласие.
        - Могу закрыть глаза, - предложил он, и Анна впервые услышала его голос.
        Лучше бы он молчал. Его голос был еще хуже внешности: очень низкий (даже не бас) и какой-то неестественный, словно созданный на синтезаторе. Анна кивнула, соглашаясь на его великодушное предложение, - а вы бы на ее месте посмели отказать такому монстру? - и Голем зажмурился. Этого она и добивалась. Изо всех сил лягнув верзилу, Анна попыталась проскочить к двери, но он оказался куда более ловким, чем ей представлялось вначале. Он перехватил ее возле спасительного выхода, боли от удара он, казалось, даже не почувствовал. Анна пыталась еще раз лягнуть своего обидчика, но ее ноги дрыгались уже в пустоте, даже не касаясь пола. Зажав девушку под мышкой, он ловко сдернул с нее одежду, как будто снял шкурку с банана, и уже голую притащил в соседнюю комнату, где поставил прямо напротив кожаного дивана, на котором развалившись сидел Гиршман.
        Анна видела Пивную бочку всего один раз, и то по телевизору. Теперь же он сидел так близко от нее, что она с трудом подавила желание заехать ему пяткой по лбу. Ее доходящие до талии, растрепанные волосы рассыпались по плечам, создавая некоторое подобие защиты от нескромных взглядов, но все равно она чувствовала себя отвратительно. Ничего не говоря, Гиршман с любопытством разглядывал ее обнаженное тело, как выставленную на аукционе диковину. Причем по его взгляду было ясно, что начальная цена ей - пятьдесят копеек. Прекрасно сложенный, несмотря на не слишком высокий рост, с блестящей гривой иссиня-черных волос, в белой шелковой рубашке, черных узких брюках и лаковых мокасинах, Гиршман больше всего напоминал этакого плейбоя из преисподней. Насмешливо поблескивая черными глазами и поводя хищным орлиным носом, он неторопливо проговорил, как бы рассуждая сам с собой:
        - Прекрасные волосы, отличное тело, вот только бледная она какая-то, ты не находишь? - Вопрос был обращен к Барсику.
        Барсик склонился над ним и торопливо зашептал что-то, захлебываясь от усердия. Анна смогла разобрать только слово «солярий». Господи, они обсуждают ее, словно лежащий на прилавке кусок вырезки для супа! Она затравленно покосилась на Голема, тот поймал ее взгляд, ухмыльнулся, и ей сразу расхотелось думать о побеге. Она пыталась убедить себя, что ничего особенного не происходит и что вообще сегодняшние смотрины - единственный способ добраться до проклятущего ковра, следовательно, это ее долг. Совершенно верно - ее долг! Но унизить себя она не позволит, хотя сохранить достоинство, стоя в чем мать родила, довольно затруднительно.
        Она вдруг разозлилась. На себя, на этих извращенцев, на Кирилла, намеки которого стали ей понятны только теперь. Она жалела о всех несъеденных пирожных с толстым слоем жирного крема, ибо сейчас предпочла бы иметь рубенсовские формы, прыщавую кожу и бритую голову - все что угодно, лишь бы ее отпустили отсюда. Конечно, она хотела попасть в дом, но не таким же способом! Увы, ей не осталось ничего другого, кроме как сделать вид, что все нормально, и постараться выглядеть при этом раскованно. Она расправила плечи, вздернула подбородок, с вызовом глядя на Гиршмана. Тот сразу заметил перемену и хмыкнул.
        - Кажется, я ошибался, - ослепительно улыбнувшись, проговорил он, - поначалу она показалась мне слишком зажатой и бледной, но теперь я вижу, что у нее кожа цвета свежих сливок, а не спитого молока. Это большая редкость при ее цвете волос. Пожалуй, она - именно то, что нам нужно. Решено. Мы берем ее. Голем, проводи девушку в ее апартаменты.
        Тяжелая рука опустилась ей на плечо. Так и не получив возможности вымолвить хоть слово, Анна покинула комнату в сопровождении молчаливого верзилы. По-прежнему голышом она прошествовала по коридору, уже ничему не удивляясь. Голем распахнул дверь одной из комнат и кивком приказал зайти внутрь. Сам он входить не стал.
        - Эй, а моя одежда? - завопила Анна, видя, как он невозмутимо закрывает дверь.
        - В шкафу, - последовал лаконичный ответ, и дверь захлопнулась.
        Анна услышала, как в замке повернулся ключ. Противный щелчок заставил ее поверить в реальность происходящего. До этого момента ей казалось, что она видит дурной сон. Стукнув в сердцах кулаком по двери, она, опираясь на нее спиной, сползла на пол и с тоской оглядела «апартаменты». Посмотреть было на что, а вот придраться - не к чему.
        Комната была просторная и восхитительно обставленная. Сразу стало понятно, что работали здесь дизайнеры-профессионалы. Потолок украшала тщательно отреставрированная лепнина удивительной красоты, которую подчеркивала нарочито приглушенная окраска стен и мебельной обивки, что, безусловно, говорило о хорошем вкусе декоратора и бешеной сумме его гонорара. Мебели практически не было. Шкаф для одежды, туалетный столик в углу и огромная кровать под балдахином - вот и вся обстановка.
        Анна почувствовала, что замерзла, из-под двери ощутимо сквозило, а на ней не было ничего, кроме собственной кожи. Поежившись, она встала. Что там верзила говорил про одежду? Она распахнула дверцы шкафа и присвистнула: десяток вешалок с нарядами и несколько пар обуви, совершенно новой и явно дорогой. Все бы хорошо, но вещи выглядели несколько странно. Больше половины - вечерние платья. Анна вытащила одно и неодобрительно хмыкнула. Это было не платье, а полное его отсутствие на двух лямочках. Остальные - в том же духе, если не хуже. Без рукавов, без верха, без спины - сплошные «без» и никакой пользы. Кроме того, она обнаружила нечто, напоминающее спортивный костюм, состоящий из коротких обтягивающих шортиков и хлопчатобумажной футболки с надписью «королевская конюшня». То, что здесь считалось халатом, Анна посчитала форменным безобразием - прозрачный пеньюар, едва прикрывающий задницу, при полном отсутствии пуговиц. На последней вешалке висело нечто и вовсе невообразимое: несколько тонких золотистых веревочек и пышный шелковистый хвост, чудом удерживающийся на одной из них. Если это парик, то зачем
столько лямочек? Ни на что другое загадочный предмет туалета не походил, и Анна, пожав плечами, повесила его обратно в шкаф. Нормальной одежды она не обнаружила, а ее собственные джинсы остались лежать в раздевалке. За неимением лучшего она облачилась в то, что приняла за спортивную форму, и отправилась обследовать свою темницу.
        Собственно, необследованной оставалась только дверь в самом углу. Заглянув туда, Анна удовлетворенно хмыкнула. Таких туалетных комнат ей видеть не доводилось. Здесь имелось даже джакузи, не говоря уже о зеркальных стенах и многочисленных гигиенических приспособлениях, известных на сегодняшний день. Умывальников было два, что показалось Ане немного странным. Но самое удивительное - она увидела еще одну дверь, напротив. Чтобы не обольщаться, девушка заставила себя спокойно подойти к двери и взяться за ручку, ожидая, что дверь окажется запертой. Но она вдруг распахнулась сама по себе, и Анна увидела перед собой хорошенькую физиономию с торчащими во все стороны рыжими волосами и любопытными зелеными глазами.
        Глава 7
        - Ты кто? - спросил мелодичный голосок. - Новенькая?
        - Вроде того. А ты?
        - Я - Женя, третий день здесь обретаюсь.
        Девушка была немного повыше Анны. На ней был точно такой же пеньюар, как тот, что Аня видела в шкафу, только не голубой, а зеленый, и красивое белье. Чувствовала Женя себя в такой одежде весьма раскованно.
        - Я - Анна. И мне здесь не нравится. Из твоей комнаты можно выйти в коридор?
        - Конечно. Только зачем тебе? Сбежать хочешь? - удивленно приподняла брови соседка.
        - Есть такая мысль.
        - Зря. Все равно поймают. Охраны полно, хотя здесь в основном все по доброй воле. Желающих даже больше чем надо. Видать, сильно ты хозяину понравилась, коли они тебя силой сюда затолкали.
        - А много здесь девушек? - спросила Анна. Близость свободы заставила ее немного расслабиться и вновь пробудила любопытство.
        - С тобой должно быть четверо. Ты что, не знаешь, куда попала?
        - Похоже на бордель.
        - Вовсе нет. Странно, что тебе ничего не объяснили, - пожала плечами Женя. - Можешь не бояться, никто тебя пальцем не тронет, по крайней мере до скачек.
        - Так все-таки речь идет о лошадях? - с некоторым облегчением спросила Анна.
        Девушка наморщила лоб.
        - Ты о настоящих? - спросила она.
        - А что, у вас тут заводные? - улыбнулась Анна.
        - Нет. Ни заводных, ни живых у хозяина не имеется.
        - Ты же говорила о скачках…
        - Ну да! Только лошадки - это ты и я, и еще две девушки. Ты что, никогда не слышала о таком развлечении? Сейчас очень модно.
        С трудом переваривая услышанное, Анна плюхнулась на закрытую крышку унитаза и поскребла затылок.
        - Если я правильно поняла, то девушки бегают вместо лошадей, а кто-то ставит на них деньги, как в настоящем тотализаторе? Что, и коляски возят?
        - И коляски, и жокеи - все, как взаправду, - закивала Женя обрадованно, - только вместо лошадок - голые девушки. «Женское поло» называется.
        - С ума сойти! Они что, совсем с ума посходили?
        - Почему? Развлекаются они так. Все лучше, чем сауна с проститутками. Барсик говорил, так еще древние римляне развлекались. Этот, как его, Нерон. У него, правда, бегали рабыни-девственницы. Наш бы тоже от такого не отказался, но где сейчас девственницу найдешь… Повывелись. - Женя развела руками и хихикнула.
        - Гиршман тоже не Нерон, - пробурчала Анна.
        - И слава богу. Нерон проигравших на потеху своим солдатам отдавал, а нас с гостями никто спать не заставляет, только по желанию и за отдельную плату.
        - Скажите, какое целомудрие, - фыркнула Анна.
        - Ничего ты не понимаешь! Тут такие шишки бывают - с ума сойти. Некоторые девочек насовсем забирают, один даже женился! - проговорила Женя мечтательным голосом. Видимо, ей пригрезился восхитительный уик-энд на Багамах с каким-нибудь денежным воротилой.
        - Ты-то откуда знаешь, если всего третий день тут?
        Женя зевнула, показав острые белые зубки и розовый язычок.
        - Моя подруга тут работала. Она и рассказала.
        - Подцепила миллионера?
        - С этим не повезло. Но денег огребла - целую кучу.
        Анна покачала головой. Ей было жаль девчонок, готовых на любые унижения ради денег, смешных по сравнению с богатством их хозяев. Сама Анна бежала бы отсюда без оглядки, но она должна была остаться, чтобы выполнить задание Налимова. Вот уж кто пострашнее самого Нерона.
        - А через какой промежуток времени новенькие участвуют в скачках? - спросила Анна.
        - Через неделю. За это время тебя приведут в порядок и - вперед!
        В глазах девушки снова появилось мечтательное выражение - похоже, мысленно она вновь вернулась на Багамы. Анне было жаль выводить общительную соседку из блаженного состояния, но ей хотелось выяснить кое-что еще. В частности, она только что припомнила некоторые подробности из жизни Пивной бочки, которые требовали немедленного разъяснения.
        - Слушай, Женя, если я ничего не путаю, то Гиршман женат. Его жена что, не живет здесь?
        - Живет, - хихикнула Женя. Новая тема явно была ей интересна.
        - А как же тогда все эти скачки с голыми бабами? Она-то как к этому относится?
        - Жена Гиршмана ему совершенно не мешает. Когда он женился, то обручальное кольцо ей не на палец надел, а продел в ноздри. Она и пикнуть не смеет. Кроме того, у нее есть иные развлечения.
        - Какие?
        - Сама увидишь.
        Анне стало ясно, что больше на эту тему девушка ничего не скажет, и решила поверить ее обещанию. Неожиданно Женя заявила:
        - Ты с Гиршманом поосторожнее.
        - В каком смысле?
        - Пусть его сладкая внешность тебя не обманывает.
        - А она меня и не обманывает, - заверила Аня.
        - На вид Пивная бочка - благородный рыцарь в сияющих доспехах и совсем не кажется бандитом. Но он самый настоящий бандит, - продолжала девушка, понизив голос. - Конечно, грязную работу за него делают его мальчики, но нет ничего такого, чего бы он не мог сделать сам, причем еще покруче. Короче, он мужик с секретом. Это как зуб сломать, кушая манную кашку.
        - Спасибо за предупреждение, - искренне поблагодарила Анна. - Надеюсь, что все обойдется. Слушай, а почему ты все-таки пришла наниматься на эту довольно двусмысленную работу? Неужели охота стать игрушкой в их липких потных лапах?
        - А что делать? Кому сейчас легко? - легкомысленно пожала плечиками Женя и подмигнула.
        - Ну есть же другая работа, нормальная.
        - Ох, не надо об этом! - простонала Женя. - Для меня работа - это что-то вроде якорной цепи, раскаленной на солнцепеке. Всегда найдутся желающие намотать цепь тебе на шею. На фиг, на фиг такой график!..
        - По-моему, ты сгущаешь краски. Работа есть разная. Нужно было хотя бы попробовать. Все лучше, чем ноги раздвигать перед толстопузыми импотентами.
        - Ой, да пробовала я! - отмахнулась Женечка. - Даже на собеседование ходила.
        - И что?
        - Да ничего хорошего. Как назло, я в тот день в первый раз за руль села, можешь себе представить? Хотела впечатление произвести. Выползла на трассу, а там все несутся, и мне тоже ехать надо быстро и по правилам, о которых я только и знала, что они где-то должны быть написаны. Брр! Как вспомню…
        - Так ты доехала до собеседования или ограничилась ближайшим постом ГАИ?
        - Не ГАИ, а ГИБДД, - поправила Женя. - Обижаешь. Доехала я нормально, хотя до сих пор не понимаю, как мне это удалось. Короче, отцепила я свои скрюченные лапки от руля, наклеила на морду улыбку и двинула на допрос.
        - Куда?
        - Ну, на собеседование. И знаешь, какой был первый вопрос?
        - Ну?
        - Почему вы опоздали! - рассмеялась девушка. - Ну разве не глупо?
        - А кроме дурацких вопросов, еще какие-нибудь были?
        - А как же! Экзамен по математике, английскому и тест на психологическую совместимость.
        Анна присвистнула.
        - Это куда же ты нанималась? В ЦРУ?
        - А фиг его знает. Фирма какая-то иностранная. Я на зарплату польстилась. Не знала, что у них такие требования.
        - То есть экзамены ты сдавать не стала? - проявила догадливость Аня.
        - Почему это? Зря, что ли, ехала, рискуя сломать себе шею? Особенно меня математика огорчила. Мужик, который экзамен принимал, сразу на мои ноги запал. Задание дает, а сам лепечет, дескать, там не сложно, только дроби переводи из простых в десятичные, задачки, дескать, совсем легкие. Говорит, а сам все на коленки мои косится. Но это меня не спасло. Дали мне сорок минут на все про все, так я все сорок минут вспоминала, что такое дроби вообще, - грустно закончила девчонка.
        Анна не выдержала и рассмеялась. Женя с притворной обидой надула губы.
        - Ага, тебе смешно, - укорила она. - Из-за математики я и пролетела. Зато как я развернулась на тесте по совместимости!
        - А что это за тест?
        - Ну там всякие вопросы смешные. Типа: «Вася - рыжий дурак. Все ли рыжие дураки?» Представляешь, что я ответила?
        Анна посмотрела на полыхающие огнем волосы девушки и кивнула, давясь от смеха. Женя одобрительно кивнула.
        - Вот-вот, нечего дурацкие вопросы задавать. Но окончательно отбило у меня охоту таскаться по собеседованиям то, что случилось уже потом.
        - А что плохого могло случиться после собеседования?
        - Взрыв!
        - Чего? Террористы, что ли? - открыла рот Анна.
        - Да нет, не они. Вернулась я в машину. Такая вся из себя несчастная! Из фирмы поперли, обратно не знаю как доеду, короче - полный мрак! И только ключик повернула, а за спиной ка-а-ак зашипит… А потом - ба-бах!! И с потолка на меня пена полилась, с ног до головы окатило. Оказалось, банка с пепси под сиденье закатилась. Пока я на собеседовании парилась, она соскучилась на солнышке лежать и, когда я наконец вернулась, она мне от радости такой вот салют устроила. Меня просто склеило и скрючило одновременно, я вся была липкая, как сахарная вата, и такая же раскоряченная.
        Анна давно уже так не смеялась. От смеха у нее слезы выступили на глазах. Женечка обиженно пофыркивала, но ее физиономия то и дело расплывалась в улыбке до ушей.
        - Похоже, ты просто притягиваешь всякие приключения, - сказала Анна, отсмеявшись. - Тебя нельзя оставлять одну.
        - Ты передумала делать отсюда ноги? - обрадованно спросила Женя и даже захлопала в ладоши.
        - Пока не вижу в этом острой необходимости. Если верить твоим словам, то ближайшую неделю на мою честь, - Анна усмехнулась, - никто покушаться не собирается, а с остальным мы как-нибудь справимся. Кроме того, ты мне нравишься. Попробуем продержаться в этом вертепе вместе.
        То, что она глубоко заблуждалась, стало ясно уже через полчаса, когда их вывели на тренировку. В дальнем конце сада маячили еще две девушки, такие же красивые и стройные. Только одна была блондинкой со спутанной гривой пшеничных волос, а вторая - шатенкой, с волосами приятного оттенка спелых каштанов. Эти две девушки были значительно выше, чем Анна и Женя, и, очевидно, составляли вторую пару. Их телосложение тоже несколько отличалось: они были тоньше в кости и больше походили на мальчиков-подростков, что не делало их менее привлекательными. Любой мужчина, увидевший всех четырех девушек вместе, захлебнулся бы собственной слюной. Но только не тренер, в руки которого они угодили. Он оглядел новенькую недружелюбно, почти без любопытства и даже с легкой брезгливостью. Потом приказал девушкам выстроиться в ряд и…
        Последующие сорок пять минут Анна двигалась практически безостановочно. Она подпрыгивала на месте, размахивала руками, делала выпады правой и левой ногой и даже отжималась. Когда тренер сделал знак остановиться, она рухнула на траву как подкошенная, перед глазами все кружилось, деревья отплясывали какой-то дикий туземный танец. Она с удивлением поняла, что даже за ушами есть мышцы. Во всяком случае сейчас они болели за компанию с остальными. Кто-то прикружился к ней и плюхнулся у ног. Это оказалась Женька.
        Все еще задыхаясь, Анна выдавила:
        - Что это было? Он хотел нас убить?
        - С какой стати?
        - Мне показалось, что нас тренировали для военных действий. Не хватает только винтовки, ранца и плащ-палатки, а так я полностью готова к службе в отряде морских пехотинцев.
        - Не смеши меня, - захихикала Женя. - Это обычная тренировка. И не последняя, предупреждаю сразу.
        - О господи! - застонала Аня, снова валясь на траву.
        - Ты что, не понимаешь? Через неделю тебе придется бежать два круга, да не налегке, а с тележкой. С такими мышцами, как сейчас, ты выдохнешься сразу после старта и ничего не выиграешь!
        - Да наплевать тридцать раз!
        - Тебе, может, и наплевать, а как же я?
        - А при чем тут ты?
        - Так мы же вместе побежим. Учти, я не собираюсь тащить повозку одна, так что не пищи. Посмотри лучше на Милену и Аду.
        Анна послушно огляделась. То, что осталось от нее после «обычной тренировки», несказанно удивило, обнаружив, что две другие девушки уже плещутся в бассейне. Что касается Анны, то она лежала с трясущимися конечностями, не в силах двинуть ни рукой, ни ногой. Она с тоской посмотрела на дом. До него было не больше ста метров, но в данный момент Анна была способна преодолеть это расстояние только ползком, а поступить так ей не позволяла гордость. Встать она смогла только минут через десять и, с трудом переставляя ноги, побрела в сторону дома. Добравшись до своей комнаты, она рухнула на кровать и застонала от удовольствия. Но длилось оно не долго. В дверь настойчиво постучали. Анна попыталась сделать вид, что ее нет, но стук продолжался. Когда ей надоело слушать барабанную дробь, она стекла с кровати, доковыляла до двери и открыла замок. На пороге, уперев руки в бока, стояла Женька.
        - Чего тебе? - взмолилась Анна. - Не видишь: я - труп.
        Она попыталась закрыть дверь, но Женечка быстро всунула в щель ногу.
        - Хватит изображать умирающую. Есть пора.
        - А что, здесь еще и кормят? - оживилась Анна.
        - Ага. Но если бы ты знала, из чего состоит твой завтрак, то потеряла бы аппетит на целую неделю, - широко улыбнулась Женечка.
        - Может, тогда лучше не надо? - вздохнула Аня.
        - Надо! - строго сказала Женя, ухватила Анну за руку, ловко выдернула из комнаты и потащила за собой.
        Место, где питались девушки, оказалось общим для всей прислуги, а ее здесь было немерено. Просторный зал, уставленный столиками, походил на столовую доперестроечных времен. У стойки с большими емкостями, наполненными разнообразной едой, скопилась небольшая очередь. Анна унюхала запах жареного мяса, и на душе у нее повеселело. Она начала надеяться, что Женечка ее просто запугивала.
        - Садись за свободный столик, а я принесу все что надо, - скомандовала шустрая напарница и унеслась занимать очередь, прихватив попутно два подноса.
        Анна заняла свободный столик у окна и некоторое время развлекалась тем, что разглядывала в тонированном стекле свое отражение. Через пару минут такое развлечение ей опротивело. К тому же она услышала тихое всхлипывание за соседним столиком. Не удержавшись, она обернулась. Полная женщина с добрым лицом роняла слезы в тарелку с супом, время от времени шмыгая носом. Рядом с ней сидела еще одна, помоложе и постройнее, но с таким же простоватым лицом, и неловко пыталась утешить подругу:
        - Да найдется твой Моншер, не переживай. Все они, котяры, одинаковые!
        - Нет, Моншер особенный! - всхлипнула толстуха. - Он такой умный, такой ласковый! Где я найду еще одного такого?
        «Похоже, у толстухи проблемы, - подумала Анна, - какой-то тип воспользовался ее доверчивостью, а теперь сбежал». Обычная история, но Ане почему-то стало жалко невезучую бабу, называющую любовника так трогательно, на французский манер.
        Прилетела Женька с подносами, ловко составила на стол несколько тарелок и плюхнулась на соседний стул.
        - Что это за помои? - растерянно пробормотала Анна, глядя на стоящую перед ней миску, наполненную чем-то, подозрительно напоминающим сырое зерно с какими-то мерзкими хвостиками синюшного цвета.
        - Пророщенная пшеница, - с готовностью пояснила Женя, зачерпывая из своей тарелки полную ложку и отправляя ее в рот. - Ешь, пшеничные зародыши очень полезны, - посоветовала она с набитым ртом.
        Анна уловила странный звук: при пережевывании зародыши противно попискивали, почти как живые. Девушке стало дурно.
        - А бутерброда с колбасой у них не найдется? - с надеждой спросила Аня. - А если непременно нужно употреблять в пищу зародышей, то я согласна, но пусть это будет зародыш курицы, например, а?
        - Ты про яйца, что ли, говоришь? - уточнила Женька. - Забудь. Тебе фигуру беречь надо. В яйцах - сплошной холестерин, а здесь - витамины! Улучшают работу сердца, укрепляют зубы и десны, омолаживают кожу! А уж пророщенная чечевица, соя и расторопша…
        - Про расторопшу не надо!!! - в ужасе взревела Анна. - Господи, зачем я попала в этот дурдом? - тоскливо заныла она, заставив себя отправить в рот первую ложку и нехотя пережевывая противно хрустящие на зубах зерна, одновременно влажные и неприятно-солоноватые. Ей показалось, что она наглоталась живых тараканов. Ее чуть не стошнило.
        Завтрак состоял из двух блюд. Во второй тарелке лежала какая-то буро-зеленая масса, вызывающая смутные ассоциации. Нет, не с тем, что вы подумали. Масса напоминала вареный шпинат, хотя Анна до сих пор видела его только на картинке, пробовать такую гадость ей даже в голову не приходило. Все модные женские журналы расхваливали эту «пищу богов» на все лады, уверяя, что в шпинате содержится бездна полезных веществ - омолаживающих, разглаживающих, укрепляющих и тонизирующих. Так-то оно так, но…
        Поняв, что она еще не настолько оголодала, чтобы употреблять внутрь предложенные блюда, Аня решительно отодвинула от себя миску и ухватила стакан с молоком, чтобы побыстрее запить неприятный привкус, оставшийся после знакомства с пророщенными зернами. Сделав большой глоток, она как-то странно булькнула, судорожно сглотнула и истошно заорала, вытаращив глаза:
        - А это что за мерзость?!!
        - Молоко. Ты что, ослепла? - пробормотала Женечка, потихоньку отодвигаясь.
        - От бешеной коровы? Это же отрава!
        Женечка хихикнула:
        - Да нет, от обычной буренки. Просто оно с добавками.
        - Со стрихнином! - проявила Аня чудеса догадливости.
        - Вовсе нет. Там пивные дрожжи, витамины, вытяжки из растений… - принялась Женя загибать пальчики. - Пей! Полезно.
        Анна оскалилась и решительно отодвинула гадкое пойло.
        - Лучше умереть голодной смертью, - прошипела она.

* * *
        Заснуть никак не удавалось, хотя давно наступила ночь и Женечка предупредила, что утренняя тренировка будет в шесть утра. Анна вертелась на кровати, комкая простыню и тиская подушку. Пустой желудок распевал от голода заунывные песни и злобно урчал. Мышцы болели, в голове звенело и булькало. В конце концов Анна рывком вскочила с постели и уселась, поджав под себя ноги. Первый день прошел совершенно бездарно. Она не узнала ничего полезного, вымоталась, как ломовая лошадь, и была голодна, как стая волков. На голодный желудок соображалось плохо, но раз уж ей не удается уснуть, надо использовать время с толком, заставив мозги хоть немного шевелиться.
        Бесполезно. В голову не лезло ничего путного. Как проникнуть на половину хозяев, она не знала. А что, если хотя бы осмотреть двор и обойти дом, попытавшись отыскать лазейку? Днем вокруг толклась чертова прорва народу, и провести осмотр местности было практически невозможно, но сейчас ей никто не помешает. Если повезет, она найдет какое-нибудь незапертое окно и попытается проникнуть внутрь.
        Идея была хороша, и Анна уже опустила босые ноги на пол, как вдруг с улицы донесся странный звук. Анна вздрогнула. Она могла бы поклясться, что слышала вой. Она только что думала о волках. Может, у нее начались галлюцинации? Вой повторился. Кто бы это мог быть? Вой был странный, какой-то жуткий и тоскливый. Осторожно ступая, Аня подошла к окну и выглянула, придерживая рукой занавеску. По периметру забора освещение было ярким, но возле самого дома сгущалась мгла. Насколько можно было видеть, снаружи никого не наблюдалось.
        Одолеваемая тревогой, Анна распахнула створку. В комнату ворвался холодный воздух, кожа мгновенно покрылась мурашками. В небе висела луна, круглая и бледная, как непропеченный лаваш, вся в темных пятнах. Временами сильный ветер нагонял на нее обрывки черных облаков. В бледном лунном свете изумрудный газон перед домом приобрел грязно-серый цвет, розовые кусты торчали неопрятными кучами, деревья чернели угрожающими копьями. Анна замерзла и хотела было уже закрыть окно, но тут зловещий вой раздался снова.
        - Что происходит, черт возьми? - нахмурившись, прошептала Анна.
        Дом стоял возле самого леса, но что-то Анна не слышала раньше, чтобы здесь водились волки. Чушь какая-то. Хотя… Может, из зоопарка сбежало животное? Эта мысль не показалась ей такой уж неправдоподобной. Прошлой осенью из зоопарка сбежал тигр, точнее, тигрица. Ее так и не смогли поймать, менты почти сутки гоняли зверя по городу, а после просто пристрелили несчастное животное, что вызвало всеобщее возмущение. Может, теперь растяпы из зоосада упустили волка? Естественно, зверь попытался добраться до леса и теперь бродит вокруг, завывая от голода.
        Вой повторился. Он раздался совсем близко, как будто прямо под окнами. И теперь Анне показалось, что он совсем не похож на звериный. Он был угрожающим, сознательно угрожающим и злобным. Нет, это не собака, тем более что Анна не видела вокруг ни одной. Это кто-то другой.
        Закрыв окно и заперев его на всякий случай на задвижку, Анна вернулась к кровати и села на самый краешек. Ее лицо было задумчивым и серьезным, несколько раз она пробормотала что-то неразборчивое, потом отрицательно помотала головой, как бы возражая самой себе. Вой прекратился, но Анна так и не смогла уснуть до самого рассвета.
        Глава 8
        Когда части тела перестали ходить ходуном после очередной экзекуции неумолимого тренера, Анна, кряхтя, приподнялась, опираясь на руки. И как раз вовремя, потому что Женя, примостившаяся по обыкновению рядом, приняв вдруг заговорщический вид, больно ущипнула ее за бок и прошипела:
        - Смотри!
        - Куда?
        - Да не верти ты головой, кулема! Посмотри направо, в самый конец дорожки. Видишь?
        Анна прищурилась, так как все, что было дальше ее носа, воспринимала в несколько расплывчатом виде, а очки носить стеснялась. Она разглядела фигуру молодой женщины с огромной серой собакой. На первый взгляд незнакомая девушка казалась не слишком привлекательной. Бесформенное цветастое платье выглядело старомодным. Но приглядевшись к упругим, изящным движениям и легкой походке, Анна поняла: уродливая одежда скрывала тело, которое могло свести с ума любого мужчину. «Интересно, зачем прятать такую красоту? - подумала она удивленно. - Зачем казаться хуже, чем ты есть на самом деле?»
        - Кто это? - шепотом спросила Анна, наблюдая, как парочка неторопливо прошла мимо увитой диким виноградом беседки и скрылась за деревьями.
        - Жена Гиршмана, Джала, - пояснила вездесущая Женька.
        - Какое красивое имя. Она любит собак? - спросила Анна несколько рассеянно.
        В данный момент ее гораздо больше занимало то, что происходило в бассейне. Одна из девушек, плескавшихся в голубой воде, при появлении Джалы и ее питомца подплыла к бортику и не сводила глаз с живописного дуэта, пока те не исчезли из поля зрения. Анна не знала, почему это так ее насторожило. Она не смогла сразу разобрать, кто из двоих ее товарок выказал столь явную заинтересованность - намокшие и прилипшие к голове волосы выглядели одинаково. Но, когда девушка высунулась из воды по пояс, Анна увидела, что на ней красный купальник, и поняла: это шатенка Милена. Купальник Ады был розового цвета.
        Тем временем Женька как-то странно хмыкнула:
        - Ты разве не поняла? Это не собака вовсе. Слепая, что ли?
        Со своим шутливым предположением она была не так уж далека от истины. С такого расстояния Анна видела только смутный силуэт животного, безусловно, собачий, если не считать довольно крупных размеров. Но и среди овчарок встречаются переростки, так что рост пса ее не удивил.
        - Это не собака, - повторила Женечка. - Это самый настоящий волк, точнее - волчица. Джала носится с ней как с писаной торбой, даже спит в одной комнате.
        - При таком муже, - Анна выразительно посмотрела в сторону резвящихся полуголых девушек в бассейне, - общество волка и впрямь предпочтительнее.
        Анна призналась себе, что почувствовала облегчение. Происхождение напугавшего ее ночного воя стало проясняться. Она в душе порадовалась, что воздержалась от рискованной вылазки. Повстречать в темноте бегающего на свободе волка, хотя бы и ручного, приключение слишком экстремальное даже для нее.
        - Если серьезно, то Джала с огнем играет. Волк - хищник, и приручить его нельзя. Рано или поздно он все равно сорвется, - сказала Анна негромко, словно разговаривая про себя.
        - Кто бы сомневался! Но жена Пивной бочки определенно со странностями. Мы все боимся этой твари, как огня, - поежилась Женечка. - Видела бы ты ее глаза!
        - Чьи? Джалы?
        - Господь с тобой! Джала и мухи не обидит. Забитая, пугливая… Само собой, я имею в виду глаза волчицы. Желтые, неподвижные, бррр… А зубы!.. Как я понимаю Красную Шапочку!
        - А как относится муж к такому странному увлечению жены?
        - Никак. Ему плевать, лишь бы она не мешала ему жить в свое удовольствие. Животиной занимается только она, не отпускает от себя ни на шаг. Правда, время от времени по ночам волчицу выпускают во двор вместо охраны. Кстати, настоящие охранники в такие дни и носа из своей будки не высовывают. Так что не вздумай разгуливать по двору после двенадцати.
        Анна усмехнулась, припомнив, что как раз это и собиралась сделать совсем недавно.
        - Послушай, ты сказала, что Джала со странностями. Откуда она вообще взялась? - спросила Анна.
        - Она из богатеньких, к тому же нездешняя. То ли турчанка, то ли еврейка. Восточная, короче, женщина. Поэтому и забитая. Говорят, что Пивная бочка привез ее из-за границы несколько лет назад, как экзотическую игрушку. Только, по-моему, брешут. Никакая она не иностранка - по-русски болтает похлеще нас с тобой. Чучмечка - это да, ее черномазую физиономию никакой пудрой не замажешь. Да только чурок разных и в наших краях - немерено. Постеснялся Гиршман признаться, что раскопал свое сокровище в каком-нибудь ауле, вот и наплел про заграницу. Смешно, правда? Заграничная чурка - экзотика, а наша чурка - чуркой и помрет. Одно правда - папашка у Джалы из богатеньких. Сначала Гиршман баловал ее сверх меры, потом надоело. Она же как китайский болванчик - только молчит и башкой кивает. Скукотища смертная! Любой мужик на второй день вздернется. Но он ее не обижал, если не считать того, что одно время гулял во все стороны, нисколько не стесняясь. Джалу вообще не замечал, как будто ее и нет. Правда, один раз пришлось ему поволноваться. Полгода назад примерно. Это когда ее похитить собирались.
        - Ты что, серьезно?
        - Естественно. Кто такими вещами шутить будет? У него ж конкурентов немерено - вот и подсуетились, решили надавить на него через супружницу. Правда, я никаких подробностей не знаю, но после того случая он к ней приставил охранников, она без них даже пописать сходить не может. А уж как сын родился - тем более. Мне кажется, и волчицу поэтому терпят в доме. Джала или с ней, или с охранником тусуется. Или в своей комнате под замком.
        Анна с трудом переварила полученную информацию.
        - Не знала, что у Гиршмана есть ребенок, - пробормотала она.
        - Есть. Сашенькой зовут. Полгодика всего, хорошенький, как картинка. Джала, когда на нее напали, была на восьмом месяце. Родила раньше срока, но малыша выходили.
        - Подожди, ты же говорила, что Джала впускает зверюгу в свою спальню! Как же тогда ребенок?!
        - Ну ты отстала от жизни, подруга! Да она видит сына только когда захочется, а хочется ей, скажу по секрету, нечасто. Остальное время с ним нянька хороводится, а кормят смесями всякими. Джала заявила, что у нее пропало молоко. Врет. Я точно знаю, что она титьки полотенцем перетягивала.
        - И откуда ты все знаешь? - подивилась Аня. - Сквозь стены, что ли, видишь?
        - Так говорила уже, подруга у меня полгода здесь провела. Захоти она подзаработать, журналисты озолотили бы ее за некоторые подробности. Подружка шибко любопытная и совсем-совсем не дура. Ей бы следователем в налоговой полиции поработать годик-другой - проблема налогов в нашей стране отпала бы сама собой.
        - Ну, это надо совсем мозгов не иметь, чтобы заниматься разоблачением Пивной бочки. Она гонорар не то что потратить, получить не успеет, как Гиршман из нее душу вытрясет.
        - Вот поэтому она и помалкивает. Только мне как близкой подруге рассказала.
        Женька лениво перекатилась со спины на живот и растянулась на траве, как красивая сытая кошка.
        - Я одну вещь поняла… - сообщила она, глубокомысленно наморщив лобик, и Анна сообразила, что сейчас последует что-нибудь экстраординарное, поэтому с интересом уставилась на Женьку. - Замуж надо выходить только в том случае, если у мужика денег - выше головы. Вот!
        - Так чего ж хорошего? - несколько растерянно пробормотала Аня, удивляясь, с какой скоростью Женя перескочила с одной темы на другую. - Вон, на Джалу посмотри. Муж у нее на глазах гаремом обзавелся, а она ходит и молчит в тряпочку. Оно тебе надо?
        - И правильно делает, что молчит, - сказала Женька с одобрением. - Стала бы нервы демонстрировать - мигом оказалась бы на улице, а так все при ней, и деньги, и удовольствия. А на этого козла блудливого плевать сто раз. Если уж на то пошло, то все мужики кобели. Одно у них на уме - как бы телку завалить. Только деньги не у всех в наличии имеются.
        - Ну-у-у….
        - Баранки гну. И не спорь! Потому что возразить тебе нечего. Теперь под это безобразие даже научную базу подвели: говорят, не виноватые они, это гены у них такие полигамные. Тьфу! А раз так, то лучше иметь при себе кобеля с деньгами, чем кобеля голого. Развлечения на его деньги я сама себе найду.
        - Но бывают же браки по любви! - возразила Аня, не замечая, как сама втягивается в спор.
        - Бывают, - неожиданно легко согласилась Женя. - В кино. И в книгах. А в жизни очень быстро любовь заканчивается.
        Аня усмехнулась. Увы, с этой истиной она была знакома не понаслышке.
        - Я тебе не говорила, что была замужем?
        - Нет. Погоди, когда ж ты успела? Сколько тебе лет?
        - Семнадцать.
        - А…
        - А Гиршману я сказала, что двадцать один. Документов они не спрашивали.
        - Но…
        - Никаких «но». Никто не придерется. Я пришла добровольно. Кроме того, официально наши скачки - что-то вроде спорта. Так вот, насчет замужества. Я замуж по большой любви выскочила. По справке. И что? А то, что через полгода мой законный муж в упор меня не видел! Я его как-то спрашиваю прямо в лоб: «А скажи-ка, дорогуша, что на мне вчера было надето?» Он сначала не въехал, а потом ляпнул: «Пальто». Вывернулся, гад. Я ему задачку усложнила: «А под пальто что?» «Трусы», - говорит. Очень смешно. Я прямо взбесилась. «Почему, - говорю, - я помню, что во вторник на тебе был зеленый свитер с оленями, который я тебе подарила на день рождения, а в среду - рубашка в клеточку?»
        - А он что?
        Женя горестно вздохнула.
        - Ничего. Мне эта разборка потом боком вышла. Возразить ему, конечно, было нечего, но я сама, понимаешь, в запале перепутала: свитер этот проклятый я не ему, а своему любовнику на день рождения подарила, а он, муж то есть, возьми да и спроси через неделю: где там этот свитер, который с оленями? Представляешь?
        Анна упала на траву, сотрясаясь от смеха. Она не могла остановиться, несмотря на то, что мышцы от этой тряски свело судорогой.
        - Зря смеешься. Он мне потом все ребра пересчитал. Хотя сам… Эх, что там говорить. Все мужики приключений ищут на свою задницу. А лучшее приключение для большинства - перепихон с новой партнершей. Коли так, то можешь его хоть облизывать, ему не это нужно. Ему, паразиту, нужно, чтобы сегодня ты голая на кухне танцевала, завтра - твоя подруга, а послезавтра - вы с подругой. Если у мужика от гормонов крыша съехала, то что ни делай - не тебе ее на место задвинуть.
        Женя шмыгнула носом и снова перевернулась на спину. Закинув руки за голову, она грустно уставилась в небо. Анна посмотрела на нее с улыбкой. Ей все больше нравилась эта непосредственная девочка, чем-то похожая на нее саму, только много лет назад. Неожиданно Анна вспомнила о том, что говорила Женя о своей подруге, узнавшей за время своего пребывания в доме Гиршмана много чего интересного.
        - А в хозяйской половине твоя подруга бывала? - осторожно спросила Анна, сообразив, как можно извлечь выгоду из такого бесценного источника информации.
        Женя не сразу сообразила, о чем речь.
        - Что? - спросила она немного удивленно. - Ах да! Конечно. Ее несколько раз сам хозяин пользовал. Ну, ты меня понимаешь? Кстати, она осталась очень довольна. В постели он - сущий дьявол.
        - Такие подробности меня не интересуют. Знаешь, я слышала, что у Пивной бочки потрясающая коллекция ковров. Это правда? - с деланным безразличием спросила Анна, проклиная себя за то, что вынуждена дурить голову малышке-капризнице.
        - Наверное, - пожала плечами Женечка. - Ковров там должно быть полно, если учесть стиль, который он предпочитает.
        - Что за стиль? - несколько приуныла Анна. Раз ковров действительно много, то как она найдет нужный, если даже умудрится попасть на хозяйскую половину?
        - Восток! - хмыкнула Женя. - Подушки, кальяны, болванчики эти пузатые, жена-азиатка… Ну и ковры, естественно, как же без них?
        Ане стало совсем худо, ситуация осложнялась все больше. Пришло время трапезы. Проголодавшись, Анна без звука проглотила и сырые зерна, и молоко. Не то чтобы они стали вкуснее, но в желудке хотя бы перестало урчать. Ближайшую пару часов она была не занята и решила наконец-то обследовать местность повнимательнее. С этой целью она отправилась бродить вокруг дома в надежде заметить хоть что-то полезное. Пользы из разведки она не извлекла никакой, зато столкнулась нос к носу с Кириллом, который с озабоченным видом прогуливался вдоль фасада здания, полагая, что его попытки заглянуть в окна первого этажа остаются незамеченными.
        Увидев Анну, он как-то странно подпрыгнул на месте, потом подбежал к ней и утянул в ближайшие кусты, прежде чем она успела хоть что-то возразить.
        - Эй, полегче! - возмутилась Анна, морщась и потирая ободранный о корявую ветку локоть.
        - Вот ты где! - зашипел парень, сжимая кулаки. Из глаз у него в буквальном смысле сыпались искры, да такие, что пожароопасность окрестной территории стала вызывать у девушки нешуточные опасения.
        - А где ж еще мне быть? - округлила глаза Анна, изображая недоумение. - Ты же сам привез меня сюда.
        - Я думал, что у тебя хватит ума сбежать, услышав о том, какую работу здесь предлагают таким смазливым идиоткам, как ты.
        - Да я бы с удовольствием последовала твоему совету, если бы не убедительные доводы доброго дяди по кличке Голем. Слышал о таком?
        - Они тебя похитили? - обомлел Кирилл. Лицо его так сильно побледнело, что Анна испугалась, как бы он не грохнулся в обморок. - Что они с тобой сделали? Тебя били?
        Под собственное несвязное бормотание Кирилл принялся вертеть Анну во все стороны, высматривая возможные синяки и ссадины. Вменяемым он в данный момент не выглядел, к тому же Анна заподозрила, что такое проявление заботы доставляет ему слишком сильное удовольствие. Она решительно сбросила с себя его руки и сказала, добавив металла в голос:
        - Никто меня не бил. Успокойся, пока мне ничего не угрожает, и это - хорошая новость. Плохая заключается в том, что я не продвинулась ни на шаг в своем деле. Единственное, что меня огорчает помимо прочего, - пустой желудок. Слушай, у тебя в машине шоколадка не завалялась? - спросила она жалобно. - От этих зародышей живот болит и голова кружится.
        Только сейчас Кирилл разглядел голодный блеск в ее глазах и всполошился еще больше.
        - Стой здесь, - велел он. - Обед еще не кончился. Я схожу в столовую и принесу тебе чего-нибудь вкусненького.
        С этими словами он нырнул в кусты, оставив Анну одну. Скоро она поняла, что место выбрано крайне неудачно. Судя по запаху, поблизости находилась помойка или что-то ей родственное. Кроме того, здесь было полно мух и сильно припекало. Из-за облаков неожиданно высунулось сухое сморщенное осеннее солнце, и Ане стало казаться, что на дворе не начало сентября, а разгар июля. Оставаться на месте ее заставляло только горячее желание съесть что-нибудь посущественнее, чем пшеничные зародыши. Сглатывая голодную слюну, она нетерпеливо переступала с ноги на ногу, то и дело поглядывая в сторону зарослей, за которыми исчез Кирилл. А он не заставил себя ждать слишком долго: запыхавшийся парень протянул Анне два огромных бутерброда с колбасой и солеными огурцами, которые она проглотила, практически не прожевывая.
        - Господи, как мало надо человеку для счастья!.. - пробормотала она, чувствуя в желудке приятную тяжесть.
        - Ну ты даешь! - восхитился Кирилл. - Такая маленькая, и так лопаешь. И как в тебе столько поместилось?
        - Тебя бы на нашу диету! - огрызнулась Аня.
        Она хотела еще что-то добавить, но не успела. Со стороны помойки донесся истошный женский визг. Не сговариваясь, Анна и Кирилл ломанулись прямо через кусты в ту сторону, где, не помня себя, визжала женщина.
        Она стояла, широко раскрыв рот и неподвижно уставившись на что-то прямо у себя под ногами. Анна вытянула шею, стараясь разглядеть, что могло так напугать молодую русоволосую девушку в форме горничной. Ни маньяков, ни диких зверей поблизости не наблюдалось, равно как и ядовитых змей, ползающих в траве, но тем не менее девчонка была сильно напугана.
        Когда Анна увидела то, что лежало у горничной под ногами, только что съеденный бутерброд настойчиво запросился обратно. Чтобы не опозориться при всех, Анна прижала пальцы к губам, стараясь проглотить ком, застрявший в горле.
        Это был кот. Точнее, то, что осталось от кота. Покрытое свалявшейся черной шерстью брюшко было распорото, из него вывалились все внутренности. Зеленые, подернувшиеся мутной пленкой глаза животного застыли от предсмертного ужаса. Правая передняя лапа с растопыренными, острыми, как бритва, когтями, была вытянута вперед в последней попытке защитить себя. Кот, похоже, сражался до последнего, но это не спасло его от страшной смерти.
        Девушка наконец перестала кричать. Громко икнув, она с испуганным лицом метнулась в сторону и буквально сложилась пополам возле тех самых кустов, из которых так резво выпрыгнули Анна и Кирилл. Анну тоже еще мутило, но она заставила себя подойти к девушке, чтобы немного успокоить ее.
        - Ты как, в порядке? - участливо спросила она, когда тело девушки перестало содрогаться.
        - Да, спасибо, - пробормотала та, доставая носовой платок и торопливо вытирая побелевшие губы. - Это Моншер. Господи, какой ужас!
        - Моншер? - переспросила Аня удивленно. Где-то она уже слышала это имя, причем совсем недавно.
        - Он самый. Любимый кот Веры Павловны. Она так убивалась, когда он пропал. Как же я ей скажу об этом? - Девушка махнула рукой в сторону лежащего на земле растерзанного тельца и заплакала.
        Анна обняла ее за плечи и отвела подальше от страшного места. Кирилл тем временем наклонился над съеженным трупиком, внимательно разглядывая останки. Анна удивилась его выдержке. Сама она ни за что не смогла бы заставить себя взглянуть в ту сторону еще хотя бы раз.
        На дорожке раздались торопливые шаги, и на открытый участок вышел человек, которого в данный момент Анна ожидала меньше всего увидеть.
        - Что здесь за вопли? - осведомился Гиршман, требовательно оглядев застывших молодых людей. - Кто кричал?
        - Я, - пискнула горничная. - Простите, - принялась она испуганно оправдываться, - я не нарочно. Просто испугалась.
        - Испугались? Чего, если не секрет? - спросил хозяин, не повышая голоса, хотя было видно, что он едва сдерживается.
        До Анны вдруг дошло, что ее колотит нервная дрожь, она взмокла от пота. И не только потому, что увидела страшную находку. Она испугалась того, что, увидев ее в обществе Кирилла, Гиршман заподозрит неладное. Знакомство новенькой с одним из его служащих могло привести хозяина к весьма нежелательным выводам.
        - Девушка не виновата. Она нашла растерзанного кота и перепугалась, - быстро проговорила она, чтобы не дать Пивной бочке проанализировать странное скопление народа в одном месте. - Посмотрите сами. Там, возле мусорных баков.
        Бросив на Анну внимательный взгляд, Гиршман обернулся, чтобы посмотреть в указанном направлении. На лице его не отразилось ровным счетом ничего. Когда он вновь посмотрел на Анну, его лицо было по-прежнему спокойным. Похоже, этому типу не привыкать к виду крови, и разодранный в клочья кот - последнее, что может его взволновать.
        Мысли о крови, промелькнувшие в голове, навели Анну на определенные выводы, которые отодвинули на задний план даже страх перед разоблачением. Она, преодолевая отвращение, посмотрела на то, что осталось от кота, еще раз. Даже беглого взгляда было достаточно, чтобы подтвердить ее подозрения. Крови, впитавшейся во влажную землю, даже на первый взгляд оказалось слишком мало, учитывая раны, нанесенные несчастному животному. Можно сказать, что ее вообще не было. И это показалось девушке странным, хотя она не могла найти правдоподобного объяснения такому явлению. Ощутив на себе пристальный взгляд, она вздрогнула, подняла глаза и увидела, что Гиршман внимательно наблюдает за выражением ее лица.
        - Вас что-то тревожит? - спросил Гиршман вкрадчиво.
        Отпираться было бесполезно. Она выдала себя, слишком озадаченная своим открытием. На короткое мгновение глуповатое выражение, которое она старательно имитировала при посторонних, чтобы больше походить на ищущую приключений вертихвостку, исчезло из ее глаз, и Гиршман наверняка успел заметить эти перемены.
        - Меня огорчает, что несчастное животное погибло в таких мучениях, - попыталась выкрутиться Анна, ругая себя за неосторожность. Сказанное не было ложью - зверька ей и впрямь было очень жаль.
        - Понимаю. Кстати, как вы оказались в этой части сада? И вы, Кирилл? Вы должны были ждать меня в машине, не так ли?
        - Мы, то есть я услышал крик и бросился посмотреть, не случилось ли чего… - довольно уверенно соврал Кирилл.
        Гиршман с минуту сверлил его взглядом, потом кивнул и перевел его на Анну.
        - То же самое, - пожала плечами Анна. - Девушка так кричала, что я удивляюсь тому, что сюда не сбежалась половина ваших служащих.
        - Мои служащие, дорогая, знают, где их рабочие места. Но вам как недавно прибывшей простительно не знать этого. И все же вы меня очень обяжете, если в следующий раз выберете место для прогулки подальше от мусорных бачков. Дышать свежим воздухом для здоровья полезнее, а ваша обязанность как раз и заключается в том, чтобы заботиться о своем здоровье.
        Отчего-то Ане показалось, что ей угрожают, хотя ни тон, ни слова Пивной бочки не подразумевали ничего подобного. Разве что вена на виске хозяина вздулась чуть сильнее.
        - Кирилл, подгоните машину к крыльцу, мы уезжаем, - все так же спокойно приказал Гиршман своему шоферу.
        Кирилл не осмелился посмотреть на Анну и, быстро кивнув, торопливо ушел.
        - Алина, скажите охране, чтобы убрала мусор, - этот приказ был отдан горничной, которая тут же бросилась исполнять его.
        - Неужели вам неинтересно, кто совершил такую мерзость прямо у вас под носом? - набравшись смелости, спросила Анна, удивленная тем, что Гиршман не сделал ни малейшей попытки прояснить дело.
        - Вы считаете это важным? - неожиданно спросил он, слегка прищурившись.
        - Да.
        - Это был всего лишь кот.
        - Это был живой кот. А теперь он мертвый. На вашем месте…
        - Слава богу, вы не на моем месте, - насмешливо перебил Пивной король и, не сказав больше ни слова, пошел прочь.
        Анна посмотрела ему вслед, прикусив губу. От обиды и отчаяния она готова была разреветься. Но что толку? Она, что называется, подставилась: сначала с Кириллом, теперь со своим мнением по поводу случившегося. Глупенькая красотка, за которую ее должны были принимать, не могла говорить то, что сказала только что Анна. Она просто потеряла над собой контроль, увидев жестоко убитое животное.
        Убитое… Это слово всколыхнуло что-то в ее голове. Зажав нос платком, она подошла к трупику, на котором уже вовсю хозяйничали мухи, и присела на корточки. Девушка не зря обратила внимание на отсутствие крови. Довольно быстро она обнаружила нечто, заставившее ее в изумлении приоткрыть рот. Поначалу она, как и все остальные, была уверена, что кота растерзала волчица, разгуливающая по ночам на свободе, но теперь дело приобрело совсем иной оборот. В нескольких местах на теле обнаружились аккуратные разрезы, сделанные, безусловно, чем-то острым. Волчица никоим образом не могла бы нанести такие раны. Их сделал человек, в этом не было сомнений. Причем тогда, когда кот был еще живым. Уже потом дело представили так, словно его разорвал хищник.
        Интересно получается! Зачем кто-то мучил кота? Объяснение только одно: из него выпустили кровь, которая для чего-то понадобилась убийце. Кровь черного кота. Даже простому обывателю сразу пришла бы в голову мысль о черной магии. Анна же была знакома с колдовством не понаслышке. Она знала несколько магических рецептов, в состав которых входил данный ингредиент, и все они без исключения предназначались для сотворения зла. Получается, знала не она одна. В доме есть кто-то, владеющий колдовским ремеслом и применяющий его на практике…
        Час от часу не легче. У Анны появился коллега с неясными ей пока, но явно недобрыми намерениями.
        Глава 9
        До самого вечера Анна пыталась угадать, для каких целей могла понадобиться кошачья кровь. Увы, употребляется она в целом в добром десятке ритуалов. Не зная точного состава зелья, определить его назначение невозможно.
        Итак, кто-то из обитателей дома балуется с опасной игрушкой, но кто? Анна чувствовала, что выяснить это необходимо. Человек, хладнокровно убивший кошку, безусловно, опасен вне зависимости от того, в действительности ли он владеет магическими приемами или считает занятие ими чем-то вроде хобби. Лишить жизни живое существо не так-то просто. Совершив такое, человек уже никогда не станет прежним, в этом Аня была уверена.
        Неожиданный поворот, возникший в ее и без того сложном деле, весьма беспокоил ее. Вокруг было слишком много народа: прислуга, охрана, хозяева. Определить в многолюдной толпе того, кто переступил или только готовится переступить черту, не представлялось возможным. Для обычного человека. Но Анна обычной не была. Поэтому она немедленно попыталась выяснить правду своими средствами, попросту говоря, «увидеть» опасного человека внутренним зрением.
        Но попытка потерпела сокрушительную неудачу, и Анна еще больше помрачнела. Причиной ее огорчения было отнюдь не уязвленное самолюбие, а острое чувство опасности: человек, которого она пыталась отыскать, имел защиту. Она его «не видела», а значит, то, что происходит в доме, не игра.
        Более того, сама Анна оказалась в еще большей опасности. Она никак не рассчитывала встретиться здесь с сильным магом и, естественно, не позаботилась о собственной защите. Предстояло заняться ею немедленно. Иначе тот, другой, вычислит ее, и тогда… Девушка торопливо зашептала слова заклинания. Только произнеся последнюю строчку, она смогла перевести дух. Теперь она под защитой, невидимая для враждебного ока. Но как знать, не опоздали ли магические слова?
        Так и не разгадав загадку, Анна собралась лечь спать пораньше, но в дверь неожиданно постучали. Девушка взяла себе за правило всегда запираться перед сном, она не доверяла здешним обитателям. Открыв дверь, она увидела Барсика, впервые после памятной встречи на кастинге. Блондинистые волосы красавчика свисали до самых плеч, одет он был снова ярко, хотя и стильно: в голубую рубашку и белые джинсы, которые ему шли необычайно. Если бы не высокомерное выражение, застывшее на хорошенькой мордашке, он был бы просто неотразим. Увидев припозднившегося визитера, Анна удивилась. Нельзя сказать, чтобы удивление было приятным.
        - Чего надо? - довольно грубо спросила она, безуспешно пытаясь хоть как-то прикрыть свое тело прозрачной материей ночной рубашки.
        - Одевайся. Тебя ждут, - сообщил Барсик, равнодушно наблюдая за ее попытками. Ее прелести совершенно не волновали парня. Видно было, что поручение удивляет и его, хотя он и пытался это скрыть.
        - Кто меня ждет?
        - Узнаешь.
        - Слушай, по-моему, ты перегибаешь палку. Если я не знаю, куда иду, то как смогу правильно выбрать одежду?
        - Форма одежды - парадная. У тебя пять минут.
        Сказав это, он со скучающим видом прислонился к стене. Анна, слегка озадаченная, побрела к шкафу. Из всего вороха одежды она смогла выбрать единственную вещь, которая не выглядела нарядом проститутки. Точнее, выглядела, но все же в меньшей степени, чем остальные. Это было боди, легкое, как лесная паутина, которой так много в начале осени. Блестки рассыпались по полупрозрачной ткани, как крошечные дождинки. К боди девушка надела голубую кожаную юбку и туфли на высоком каблуке. Выглядели они прекрасно, но ходить на них оказалось страшно неудобно.
        Кое-как Анна доковыляла до большого зеркала и уставилась на свое отражение. Результат оказался лучше, чем она ожидала, но Анна не привыкла к такому откровенному проявлению сексуальности. Всю жизнь она старалась запрятать ее как можно глубже, только так чувствуя себя комфортно. Анна знала, что красива, но она по жизни была «отличницей» во-первых, а красавицей только во-вторых. Еще в школе учителя вызывали ее к доске только в самых крайних случаях, когда ясно было, что больше класс спасать некому, на вопрос никто не ответит. А она ответит так, что все заслушаются. У нее был талант, иногда называемый даром убеждения: она открывала рот - и остальные безмолвно внимали. А красота? Она ей только мешала, не говоря о сексуальности, которая в сегодняшнем наряде просто лезла через край. Недовольная тем, что увидела, Анна тряхнула черной гривой и, криво улыбнувшись, заковыляла обратно к двери, возле которой нетерпеливо топтался ее провожатый.
        Барсик подвел ее к парадному входу и сдал с рук на руки вышколенному слуге, который, коротко кивнув ей, стал подниматься по старинной металлической лестнице с изумительно красивыми коваными перилами, устланной бежевой ковровой дорожкой. Анна немного волновалась, ее пугала неизвестность. Что, если Гиршман в отместку за ее чересчур вольное выступление приготовил какую-то пакость? Попытки унять бешено бьющееся сердце не мешали ей вертеть головой во все стороны: как-никак, это был ее первый визит на хозяйскую половину.
        Женечка сказала правду - весь дом был оформлен в восточном стиле: ковры и позолоченные статуи восточных богов были повсюду. На площадке второго этажа, по обе стороны резной деревянной двери, восседали две гигантские египетские кошки из темно-синего стекла. Их хищные глаза, светящиеся в полумраке, были определенно недоброжелательны, направленные на Анну, плетущуюся позади слуги.
        Войдя в предупредительно раскрытую слугой дверь, Аня оказалась в начале огромного коридора, пересекающего весь дом. Комнаты, как и на первом этаже, располагались по обе стороны от главного прохода. Гостиная, куда ее сопроводил слуга, располагалась в самом конце. Анна вошла и обомлела.
        Высокий, в два этажа, просторный зал напоминал сказочные дворцовые покои. Во всем доме царил роскошный, пряный дух Востока - чудовищная смесь персидской, индийской и египетской культур, но здесь он сконцентрировался особенно сильно. Высокий потолок украшали позолоченные лепные узоры, на обтянутых шелком стенах красовались причудливые маски, изящные живописные панно и овальные зеркала в богатых резных рамах. Невысокий камин из цветного мрамора был отделан роскошными бронзовыми накладками, полы сплошь устилали бухарские ковры. Большая люстра со множеством хрустальных подвесок, похожая на стеклянный одуванчик, свисала с потолка на коротких цепях. Когда на нее падали огненные блики от горящих в камине дров, подвески ослепительно сверкали. Обитые кожей кресла имели солидный вид и мягкие обтекаемые формы, а на огромный стол с искусно выполненной резьбой могли бы легко взгромоздиться три слона. И повсюду - живая зелень, покрытая экзотическими, ослепительно яркими цветами. Ничего подобного Анне видеть не доводилось. Зрелище более всего напоминало наркотические галлюцинации после курения гашиша. Хотя ни
гашиша, ни наркотиков Аня даже не пробовала, но сейчас ей показалось, что наркотический бред выглядит именно таким образом.
        Она не сразу обнаружила, что в комнате кто-то есть, настолько огромна была гостиная. От камина раздался шумный вздох, Анна повернула голову в ту сторону и отступила от неожиданности. Развалившись на мягком ковре, у камина лежала волчица, щуря на Анну желтые глаза.
        - Проходите, Анечка, не стоит пугаться, Лаура вам ничего не сделает, - раздался бархатный, глубокий голос.
        Только сейчас Анна заметила хозяина, который насмешливо разглядывал ее, сидя возле стола, сервированного к ужину. Анна насчитала три прибора, и поискала глазами третьего предполагаемого участника трапезы. Вместо одного она обнаружила сразу двоих. На изящной софе сидела Джала. Ее внешний вид сильно отличался от того, что Анна видела в саду. На ней было платье из серебристого шелка, настолько обтягивающее, что создавалось впечатление, будто женщину попросту выкрасили серебряной краской. Наряд выглядел несколько странно на фоне хорошенькой детской кроватки, в которой сосредоточенно сопел карапуз, наряженный в голубой комбинезончик с забавным вышитым мишкой на груди.
        Лицо Джалы Анна видела впервые. Безусловно, женщина была очень красива: строптивый разлет бровей, жгучая южная красота и… странные глаза, глядящие с неподвижной напряженностью… чучела оленя в краеведческом музее. При появлении Анны Джала даже головы не повернула в ее сторону и не издала ни звука. Так же мало ее волновал и собственный сын, сидящий рядом и увлеченно собирающий пирамидку. Джала смотрела прямо перед собой, но вряд ли что-то видела.
        Несмотря на полную отрешенность, именно Джала выглядела в обстановке тяжелой восточной роскоши наиболее органично. Персидская княжна, томящаяся в своих покоях.
        - Садитесь, Анна, не стесняйтесь, - произнес Гиршман вкрадчивым голосом.
        Вежливая фраза почему-то прозвучала нелепо, как грязное ругательство на церковной службе. Анна словно очнулась и посмотрела на хозяина. С его лица не сходила демонически-сладкая усмешка. Его словно забавляло напряжение, которое испытывали обе женщины. Впрочем, Джала выглядела настолько безучастной, что судить о ее чувствах было сложно.
        В комнату неслышно вошел Голем и замер позади хозяина. В его глазах, как уже успела отметить девушка, обычно присутствовало скучающее выражение, но, когда он увидел Анну, его взгляд стал похож на взгляд аллигатора, которому слишком долго не везло с добычей. Такой взгляд не мог предвещать ничего хорошего, и Анна судорожно вздохнула, все еще не понимая, чего от нее хотят.
        - Голема тоже не стоит бояться, - сказал Гиршман, словно прочитав ее мысли. - Мне кажется, вы немного оробели. Утром вы выглядели более бойкой.
        - Меня смущает ваше приглашение, - ответила Анна и с неудовольствием отметила, что дышит не совсем свободно. - Зачем я понадобилась вам на семейном ужине?
        - Ах вот что вас не устраивает! - растягивая слова, проговорил Гиршман. - Должно быть, киска предпочитает более интимную обстановку?
        Анна покраснела и метнула затравленный взгляд в сторону Джалы. Та сидела все в той же напряженной позе, уставившись в пол. Если бы она при этом не поглаживала свою шею, то Анна сочла бы, что перед ней не живая женщина, а восковая кукла. Анна видела, что Джала словно находится под прессом, а ее муж пользуется любой возможностью, чтобы усилить нажим еще больше.
        - Хотите что-нибудь выпить? - решил Гиршман сменить тему. - Пиво, кола или что-нибудь покрепче?
        Анна не успела ответить, а Голем с неожиданной для такой горы мяса легкостью подошел к встроенному в стену бару, открыл дверцы, и Анна увидела такое количество спиртного, которому позавидовал бы шикарный ресторан. Большая часть бутылок содержала пиво, но, что интересно, среди них не было ни единой с этикеткой «Красный восход». Она невольно усмехнулась. Гиршман отреагировал мгновенно:
        - Что поделать, продукт массового производства, рассчитанный на широкие массы, не всегда пригоден к употреблению. Приходится это признать, - и он развел руками.
        - Вас, я вижу, не смущает то, что качество вашего продукта оставляет желать лучшего? - окончательно обнаглела Анна. Она просто устала бояться. Давая понять, что не намерена больше изображать перепуганного зайца, она, покачивая бедрами, прошла к столу и опустилась на стул, небрежно закинув ногу на ногу. В конце концов он сам пригласил ее. Если в их семействе приняты такие игры, она готова поиграть, раз уж ей не оставили другого выбора.
        - Ваши упреки несправедливы. Я выпускаю то, что имеет реальный спрос, то, что хорошо продается. Делать деньги - занятие не из самых благородных, но есть и куда более порочные, - Гиршман усмехнулся. - Какое пиво вы предпочитаете?
        - «Золотой фазан», темное, - ответила Анна, не сомневаясь, что напиток будет немедленно подан. И не ошиблась.
        Голем немедленно поставил перед ней запотевшую бутылку и высокий бокал. Он ловко открыл крышку и перелил в бокал темную жидкость. Над краем поднялась шапка густой белой пены, но на скатерть не пролилось ни капли. Голем поставил бутылку рядом с Анной и вернулся к хозяину.
        - У вас неплохой вкус, - одобрительно заметил Гиршман.
        Анна неопределенно пожала плечами, отметив, что жене он ничего не предложил. Джала даже не подошла к столу, продолжая сидеть на своем месте рядом с ребенком. Волчица встала, лениво потянулась и снова улеглась возле камина.
        - Вам что, пивка попить не с кем? - выразительно взглянув в сторону Джалы, спросила Анна, которой надоело ее двусмысленное положение. Единственное, что доставляло ей удовольствие от неожиданной вечерней встречи, - великолепное пиво, чуть сладковатое, в меру охлажденное, с насыщенным вкусом, но она предпочла бы пить его в одиночестве.
        - Почему же? Мне просто захотелось, чтобы сегодня именно вы составили мне компанию, - Гиршман хмыкнул, откидываясь на спинку стула.
        - Не думаю, что у вас не нашлось лучшего выбора, если вы действительно говорите то, что думаете. В противном случае я предпочла бы перейти прямо к делу, мне завтра рано вставать.
        Анна почувствовала, что сказала лишнее. На голодный желудок ей не следовало пить, даже малой дозы алкоголя хватило, чтобы ее понесло.
        - Ну что ж, я не ошибся. Вы действительно не та, за кого себя выдаете.
        - Что вы имеете в виду? - похолодев, спросила Анна.
        - Только то, что, помимо яркой внешности, у вас имеются и мозги. Это забавно и даже приятно, особенно если есть уверенность, что эти мозги на твоей стороне.
        - А у вас такой уверенности нет?
        - Скажем так: у меня есть сомнения.
        - Готова их развеять.
        - Вряд ли вам удастся, но можете попробовать, - ослепительно улыбнулся Гиршман. - Вы давно знакомы с Кириллом?
        Он поставил вопрос именно в такой форме, давая понять, что не сомневается в том, что они были знакомы раньше. Делая вид, что пытается вспомнить, о ком идет речь, Анна старалась придумать подходящий ответ. Она не знала, что мог сказать Гиршману Кирилл. Одно лишнее слово - и он уличит ее во вранье. Гиршман ждал. Глаза его все еще смотрели на нее доброжелательно, но взгляд уже подернулся ледяной коркой.
        Анна приготовилась давать объяснения, испытывая ощущения человека, идущего на плаху, но в этот момент случилось нечто, отодвинувшее приведение приговора на некоторое время. Девушка не могла видеть того, что происходит у нее за спиной, и не слишком прислушивалась по вполне понятным причинам. Раздался детский плач, испуганный и громкий. Анна обернулась и быстро вскочила на ноги. Возле кроватки малыша стояла волчица. Возможно, она не хотела ничего дурного, но мальчик испугался и теперь отчаянно рыдал, зажмурив глазки и широко открывая рот. Джала вяло попыталась его успокоить, слабо отпихивая волчицу рукой, но малыш не унимался. Волчица, все еще стоящая рядом, неожиданно оскалилась, обнажив крупные белые зубы. Она не пыталась наброситься на ребенка, но от вида оскаленной пасти по телу Анны пробежала дрожь. Она боялась пошевелиться, чтобы неосторожным движением не разозлить и без того нервничающего зверя, находящегося в опасной близости от ребенка. Присутствие рядом матери почему-то не казалось достаточной защитой для крохи.
        - Убери свою суку, Джала! - рявкнул Гиршман, вскакивая на ноги вслед за Анной. - Не видишь, она пугает его?
        Джала посмотрела на него так, словно он заговорил с ней по-китайски, затем молча взяла волчицу за загривок, отвела к выходу и легонько вытолкнула за дверь. Надрывающийся от рыданий ребенок ее, казалось, не беспокоил. После того как хищник оказался вне пределов комнаты, Анна перевела дух. Оказывается, она все это время не дышала. Ее удивляло поведение матери, та словно не знала, как поступить, растерянно глядя на посиневшего от собственных воплей ребенка. Слегка приподняв брови, Джала то и дело поглядывала на одну из дверей. Анна не понимала, кого она ждет, до тех пор, пока в гостиную не вбежала запыхавшаяся молодая девушка, которая сразу бросилась к кроватке и осторожно взяла малыша на руки. Ребенок отбивался и тянул ручонки к матери, но та вдруг испуганно попятилась, едва слышно проговорив:
        - Унесите его, Лена.
        Негромкий, мягкий голос оказался красивым и хорошо поставленным, но в нем сквозил страх. Аня не могла понять, что происходит. Тем временем Лена, прижимая к себе отбивающегося мальчика, тоже растерялась. Она двинулась было к выходу, однако ребенок завопил еще громче, выворачивая шейку, чтобы не выпустить из вида маму. Няня, с трудом удерживая извивающееся ужом тельце, сделала несколько шагов, остановилась и, часто-часто моргая ресницами, робко сказала:
        - Он хочет к матери. Пожалуйста, возьмите его на руки, хотя бы ненадолго! Боюсь, у малыша истерика.
        - Глупости. Не надо потакать его капризам. Унесите его и успокойте. Мы платим вам достаточно, надеясь, что вы прекратите истерику ребенка самостоятельно, - отрезал Гиршман, не сходя с места и равнодушно взирая на жалобно скулящего мальчика.
        Джала отвернулась, не говоря ни слова. Анна никак не могла увидеть выражение ее лица, скрытого за длинными прядями свисающих волос.
        От натуги у малыша открылась рвота, тельце сотрясали жуткие спазмы. Анна из последних сил удерживалась от того, чтобы не броситься к несчастному мальчику и растерявшейся няне. Джала стояла неподвижно, словно статуя, только по телу пробегали едва заметные судороги.
        Лена, прижав к себе совершенно обессилевшего малютку, выбежала из комнаты, подальше от семейных разборок.
        - Голем, - сказал Гиршман мягко, - не проводишь ли ты Джалу в детскую?
        - Понял, - ответил Голем.
        Он обошел вокруг стола, чтобы взять Джалу под руку. Анна увидела, как женщина сморщилась от боли, когда его железные пальцы сомкнулись на ее предплечье. Она дернула плечом, потом как-то сникла и безропотно последовала за гигантом.
        Анна не могла прийти в себя от увиденного. Ей казалось, что этот кошмар не мог происходить в действительности. Что происходит с Джалой? Почему она не попыталась успокоить малыша? Чего она так испугалась? У Ани в голове теснились тысяча вопросов, но она не смела их задать, опасаясь, что Гиршман вот-вот вернется к прерванному разговору и тогда на вопросы придется отвечать уже ей.
        Вошла горничная, та самая, что обнаружила на помойке кота. Ловко орудуя тряпкой и щеткой, она почистила пятно на ковре на том самом месте, где стояла няня с ребенком, и незаметно удалилась. Все это время Гиршман молчал, угрюмо уставившись себе под ноги. Он словно забыл о присутствии Анны.
        - Мне надо в туалет, - быстро сказала девушка, не дожидаясь возобновления разговора.
        Гиршман рассеянно кивнул, думая о чем-то своем. Его лицо было по-прежнему спокойным, но отрешенным. Анна поспешила воспользоваться моментом и выскользнула за дверь.
        В коридоре было пусто. Анна сразу позабыла о своем желании посетить уборную, тем более что понятия не имела, где она находится в этом огромном доме. Она подошла к ближайшей двери и толкнула ее. Комната, ковры, шикарная мебель. Не то. Она подошла к следующей - опять неудача. Казалось, что дверям, как в коварном лабиринте, не будет конца. В некоторых комнатах их было по две, тогда как другие оказывались тупиком с единственным входом. От избытка позолоты у Анны рябило в глазах, а нужного ковра все не было, хотя вообще-то ковры как деталь украшения интерьера использовались повсеместно. Анна опасалась, что ее долгое отсутствие вызовет подозрение, но остановиться не могла. Ей хотелось побыстрее покончить с ее главным делом - поиском легендарного шелкового ковра - и убраться из проклятого дома навсегда. Анна услышала слабый звук, доносящийся сверху, с третьего этажа, и замерла, прислушиваясь. Голоса. Едва слышные - то ли оттого, что в доме отличная звукоизоляция, то ли беседующие старались говорить тише. Один из голосов принадлежал женщине, и что-то в его интонациях настораживало. С минуту Анна
сомневалась, но она как раз стояла возле лестницы, ведущей наверх. Преодолеть искушение оказалось ей не под силу. Сняв неудобные туфли и держа их в руках, по одной в каждой руке, она легко и бесшумно взбежала по ступенькам. Очередной толстый мягкий ковер оказал ей неоценимую услугу. Голоса зазвучали отчетливее, но слов разобрать было нельзя. Анна на цыпочках прокралась к двери, ведущей в коридор и, затаив дыхание, заглянула внутрь.
        Она увидела Джалу, стоящую на пороге комнаты. Вся ее поза выражала смирение и мольбу. Лицо, обращенное к мужчине, которого Анна видела только со спины, было залито слезами. В тот момент, когда глазам Анны предстала эта картина, мужчина решил прервать разговор. Глаза Джалы внезапно расширились, словно от испуга, а мужчина довольно грубо втолкнул ее в комнату, закрыл дверь и дважды повернул ключ в замке. Из-за двери отчетливо донеслись отчаянные рыдания. Искушать судьбу дольше Анна не посмела - даже со спины не узнать Голема было невозможно. Девушка не стала дожидаться, когда громила заметит ее, и бегом спустилась по лестнице на второй этаж.
        Аня не помнила, как очутилась возле входа в гостиную, сердце ее бешено колотилось о ребра. Она даже не подумала, как объяснит хозяину свое долгое отсутствие и запыхавшийся вид. О туфлях она вспомнила в последний момент, когда уже ухватилась за ручку. Чертыхнувшись, натянула их на ноги и, глубоко вздохнув, шагнула в комнату.
        Гиршмана там не было. Зато был Голем… Анна на секунду застыла с открытым ртом, силясь понять, каким образом неповоротливый гигант опередил ее. У нее даже закралась мысль, что в доме не один, а как минимум два Голема, что, на ее взгляд, было явным перебором. Либо верзила умеет просачиваться сквозь стены, что тоже не радовало. Гигантским усилием воли Аня взяла себя в руки. Ничего не заподозрив, Голем тем не менее внимательно взглянул на взъерошенную девушку. На сей раз его взгляд показался Анне вполне осмысленным и цепким, что могло означать только одно - идиотом Голем лишь прикидывается. Выдержав паузу, он пояснил, что Анне следует вернуться к себе. Он даже сопроводил ее до двери комнаты. Анна догадывалась, что подобная галантность вызвана отнюдь не вежливостью, а желанием убедиться, что подозрительная девица не начнет шастать в потемках по дому или вокруг него. Ей больше не доверяли, в этом Аня не сомневалась. Но и не прогоняли, что настораживало ее еще больше.
        В эту ночь она снова не могла заснуть. Вертелась, как уж на сковородке, пока не поймала себя на мысли, что все время прислушивается, не раздастся ли снова жуткий вой волчицы. Но вместо него она услышала тихий плач. Он доносился издалека, жалобный и еле слышный. Если бы не распахнутые из-за неожиданной в сентябре духоты настежь окна, она бы его не услышала. Теперь ей стало интересно. Оказалось, в роскошном, таком благополучном на первый взгляд доме слишком много несчастных, страдающих людей. Ей захотелось посмотреть, кому еще не дает уснуть какое-то горе.
        Девушка выбралась из постели и подошла к окну. Плач не смолкал, но отсюда не было видно, кто это плачет посреди ночи, да еще на улице. Аня, не тратя время на переодевание, в чем была, а была она в легкомысленной ночной рубашке, перелезла через подоконник и мягко спрыгнула на газон. Ей предстояло пройти несколько метров по ярко освещенному участку двора или пробираться кустами, рискуя разодрать казенную ночнушку в клочья. Она выбрала второе. Все равно эта вульгарная вещица ее раздражала.
        Продвигаясь вдоль стены, Аня двигалась на звук, ориентируясь только по слуху. К счастью, плач не прекращался ни на минуту до тех пор, пока девушка не оказалась возле пруда. Ей очень нравилось это место: обложенный гладкими круглыми камнями водоем, вокруг которого амфитеатром располагались поросшие мхом каменистые склоны. Трудно было поверить, что эта живописная красота - дело рук ландшафтного архитектора, настолько естественно смотрелся. Старый пруд, который раньше был на этом месте, давно высох, но Гиршман, как уже говорилось, пожелал восстановить сад, в точности повторяя замысел прежнего хозяина - архиерея Путяты. Ему это удалось в полной мере.
        Сейчас, в лунном свете, пруд казался загадочным, диким и в то же время - прекрасным. Мох, покрывающий камни амфитеатра, отливал серебром, деревья сплетали над водной гладью свои ветви, образуя шатер. Необычная для начала сентября погода - жаркие дни и холодные ночи - вызвала естественную реакцию: над прудом поднимался густой туман, окутывающий все вокруг зыбкой дымкой. Эта часть сада не освещалась по ночам, но света полной луны было вполне достаточно, чтобы Анна смогла разглядеть низенькую полную женщину, одетую, судя по всему, в какой-то балахон, похожий на старомодную ночную рубашку.
        «Надо же, - с усмешкой подумала Аня, - оказывается, бродить по улице в исподнем в этом доме - традиция».
        Тетка тихо плакала, полоская в воде длинную белую тряпку, похожую на простыню. Лица женщины Анна не видела, ее голова с седыми, взлохмаченными волосами, торчащими во все стороны, была низко наклонена к воде. Но силуэт показался Ане знакомым - женщина была похожа на Веру Павловну, хозяйку погибшего Моншера, которую она мельком видела в столовой. Бедная, до сих пор оплакивает любимца.
        Поначалу занятие женщины все же немного удивило девушку. Время было явно не подходящим для стирки, тем более если человек находится в таком состоянии. Впрочем, возможно, стирка женщину успокаивала. В таком случае не следовало ей мешать. Каждый сам выбирает способ, которым можно успокоить себе нервы. Анна, например, в такие дни старалась выкроить время и посмотреть программу «Из жизни женщины». Голос ее ведущей, известной и очень обаятельной актрисы, действовал на Аню лучше всякой валерьянки. О таком странном успокоительном Анна не рассказывала никому, но сама отлично знала, что лучшего способа привести нервы в порядок для нее не существует. Другие, как она слышала, читают смешные и немного наивные детективы Дарьи Донцовой. Тоже неплохо, если помогает. Третьи… Короче, каждый успокаивается как умеет, и способ этой женщины нисколько не хуже других. Только бы ей полегчало.
        Анна решила, что ее появление может помешать и, хуже того, напугать женщину, поэтому она, стараясь не шуметь, вернулась в свою комнату.
        Когда она вышла из ванной, где тщательно вымыла испачканные землей ноги, то плач уже стих. Зато за окном раздался жуткий вой, в котором на этот раз Ане послышалось злорадство.
        Глава 10
        По расписанию утром вместо изнуряющих тренировок полагался солярий - настоящий подарок для измученной физкультурой Анны. Закрыв глаза, она с удовольствием грелась под искусственным солнцем. Рядышком нежилась Женька, разве что не мурлыча от удовольствия. Гиршман, несмотря на сказочное богатство, раскошелился только на два аппарата, поэтому солнечные ванны девушки принимали попарно. Сейчас пришла очередь Анны и Жени.
        - Слушай, а где тебя вчера носило? Я заходила вечером, но тебя и след простыл, - спросила Женечка.
        По ее тону Анна безошибочно определила, какие мысли бродят в хорошенькой головке подружки, и ответила нарочито равнодушно:
        - Гиршман вызывал к себе.
        - Да ну?! - Женя даже подскочила, едва не ударившись головой о низко опущенную лампу. - И как? Повезло тебе!
        - Не слишком. Обычный семейный ужин в присутствии жены и ребенка.
        - Ну дела… Совсем оборзел. В присутствии жены!
        - Так мы же просто разговаривали, - поспешила развеять ее подозрения Аня.
        - Разговаривали? - Женечка нахмурила лоб, пытаясь сообразить, где же тут подвох. Просто беседующие мужчина и женщина детородного возраста в ее голове явно не укладывались.
        - Еще пивом угостили, - добавила Анна с улыбкой. - Самое то при нашем скудном рационе. Правда, я сразу поплыла. К счастью, он меня не задерживал, а то бы я развернулась на пьяную голову.
        - И не приставал? - хихикнула Женя.
        - Напрямую - нет. Ты была права. Скользкий он какой-то. Ничего прямо не говорит, но понять дает.
        - Точно! Рук не тянет и не лапает, но у меня постоянно такое ощущение, что в любой момент он может это сделать, - закивала Женя. Девушки обменялись понимающими взглядами и рассмеялись.
        - Кстати, ты не знаешь, кем работает Вера Павловна? Полная такая, у нее еще недавно кот погиб, - спросила Анна, не совсем понимая, зачем задала этот вопрос. Скорее всего, ей просто захотелось побыстрее сменить тему разговора.
        - На кухне, посудомойкой, - тут же откликнулась напарница. - Ой, она так переживала из-за кота. Ужасно, правда?
        - Да. Мне тоже очень жаль. Она его, наверное, очень любила. Мне показалось, что у нее сильный стресс. Может, сказать хозяину, чтобы вызвал доктора?
        - Зачем? Она ж не бабушку похоронила, - потягиваясь, протянула Женечка.
        - Да я вчера случайно увидела, как она среди ночи, обливаясь слезами, стирала в пруду. Мне кажется, это не совсем нормально… Что с тобой? - удивленно спросила Анна, увидев, как Женечка побледнела, застыв с открытым ртом.
        - Ты видела ночью плачущую прачку? - дрожащим голосом спросила девушка.
        - Ну да, я же говорю. Только я подумала, что это Вера Павловна. Хотела подойти, но не решилась ее тревожить.
        - Слава богу, - все так же испуганно выдохнула Женя.
        Анна решительно вылезла из своей «ракушки» и села на стул, не сводя глаз с растерянно хлопающей ресницами подруги.
        - Почему ты так сказала? - требовательно спросила Анна.
        Женя, сообразив, что ляпнула лишнего, попыталась отшутиться:
        - Ну, я бы не хотела, чтобы меня беспокоили, когда у меня от расстройства поедет крыша. Неловко как-то.
        - Не юли. Ты говорила не об этом. Мне почему-то кажется, что ты знаешь, кого я видела. И это была не Вера Павловна. Так?
        - Ой, Аня, я сама не знаю, что думать. Бред какой-то! То есть я сначала думала, что бред. Но если ты действительно ее видела, то получается, что в доме должно произойти что-то ужасное, - залепетала Женечка. Честно говоря, ее бессвязные речи и в самом деле напоминали бред.
        - Женька, говори толком. Не пойму никак, что ты лопочешь? Что должно случиться, и при чем тут стирающая тетка?
        - Понимаешь, я слышала, что в этих местах полно всякой чертовщины. И лес вокруг непростой, и сам дом тоже… того… С приветом то есть.
        - Сама ты, по-моему, «того», - с сомнением проговорила Анна. - Отвечай лучше, кого я видела?
        - А видела ты, если верить слухам, Маленькую прачку… - нервно хихикнула Женя.
        - Это еще кто?
        - Привидение, - вздохнула Женя. - Только ведь их не бывает, правда? Просто совпадение, - посмотрела она на Анну с надеждой.
        Анна не ответила.
        - Что за привидение? - спросила она встревоженно. - Откуда взялось и что означает его появление?
        - Ну говорю же тебе, легенда такая. Жил здесь архиерей…
        - Про архиерея - знаю. Дальше.
        - Не перебивай, а то я собьюсь.
        - Извини.
        - Ну вот. Архиерей, он же - священник?
        - Да. Высшая ступень посвящения.
        - Не знаю, во что его там посвятили, только бабник он был, каких поискать. Трахал все, что шевелится. И все ему с рук сходило. А рядышком, возле речки, стояла мельница, у хозяина которой была дочка. Не сказать чтобы красавица, но молоденькая и глупая. Как-то со скуки архиерей ее… ну… отымел, в общем. Конечно, никакого насилия, любовь-морковь, клятвы-обещания. Дурочка, конечно, поверила и уже воображала себя архиереихой. Попадьей, проще говоря. Но обломилось у нее, бедняги. Когда до нее дошло, что ее кинули, она утопилась, прокляв попа и весь его род. Утопилась не где-нибудь, а в пруду перед поповским домом. С тех пор она стала являться всем, кто селился в доме, в виде плачущей прачки, стирающей саван. Но не просто так, чтобы попугать, а перед тем, как в доме кто-то умрет. Как затеяла стирку - жди покойника. Но ведь это все неправда?
        Анна снова промолчала. Теперь она припоминала, что женщина на берегу пруда действительно выглядела странно. Ее одежда, волосы, неестественная бледность, туман… Неужели Женя права? Хуже всего то, что Анна слышала о Маленькой прачке, но ночью ей и в голову не пришло, что перед ней привидение. Тем более что, как она считала, этот вид призраков встречается только в Англии. Оказалось - не только.
        - Кто рассказал тебе легенду? - спросила она у Жени.
        - Милена Шушкевич, одна из наших девушек. Она вообще на мистике слегка повернутая, много всякого болтает.
        Еще один сюрприз. Появился кандидат в кошачьи убийцы - повернутая на мистике Милена. Милена, зачем-то пристально разглядывающая Джалу.
        Но Анна предпочитала не торопиться с выводами. Многие, как она знала по опыту, обожают читать и говорить о всевозможных сверхъестественных вещах, но для того, чтобы перейти от слов к практике, требуется нечто большее, чем простое любопытство. Хотя Милена и казалась Ане всего лишь немного странной девушкой, она вполне могла оказаться не только собирательницей мистических баек, но и практиком. Что и говорить, неприятное открытие.
        - Жень, а Милена тебе больше ничего не рассказывала? - осторожно спросила она.
        - Как же! Это ж ее конек. Как начнет болтать - не остановишь. Иногда мурашки по телу от ее рассказов. Особенно на ночь глядя.
        - А что, например, она рассказывала?
        - Всего и не упомнишь. Места здешние вообще, по ее словам, пропитаны мистикой. Тот пруд, который облюбовало привидение, позже засыпали, так как выглядел он жутковато: в том месте, где мельничиха утопилась, вода была черная, неподвижная, как деготь. Омут, короче. А другая половина совсем другая - чистая и прозрачная. Говорили, что первая - мертвая - вода убивает, а вторая - живая - исцеляет. Многие сюда приходили лечиться, да только часто путали. В пруду столько народу утопло - кошмар. Вот его и засыпали. А Гиршман восстановил себе на голову. Хотя ничего же не случилось, никто не умер, правда? Значит, все это сказки.
        - Скорее всего, - не стала Анна расстраивать подружку. Но у самой на душе было пакостно от предчувствия близкой беды.
        - О, вспомнила! - встрепенулась Женечка. - Милена еще про волшебные деревья рассказывала.
        - Интересно! Что за деревья? Где они?
        - В лесу где-то. Береза и дуб, кажется. Про дуб ничего не помню, а береза огромная, больше трех метров в обхвате и похожа на букет, то есть ствол ее делится на много маленьких, как цветы в вазе. В ней два дупла: большое и поменьше. И вроде бы береза эта исполняет любые желания. Нужно только написать его на бумажке, отнести туда ночью и сунуть в дупло. В большое - добрые желания, в маленькое - злые. Забавно, правда? Кажется, она даже искала ее. Вылезала ночью потихоньку - и в лес.
        - Нашла?
        - Не знаю. Она в последнее время совсем об этом говорить перестала. Пришибленная какая-то ходит.
        Анна задумалась. Милена ищет березу, исполняющую желания. Значит, у нее имеется какая-то мечта, осуществить которую может помочь только чудо. Ничего особенного. Однако девушка проявляет завидное упорство. Мало того что она разузнала все подробности про здешние места, так у нее еще хватило смелости бродить ночью по лесу, что само по себе небезопасно, а если учесть, что по двору частенько разгуливает опасный хищник, то и вовсе безрассудно. Анна приняла решение разобраться в мотивах, которые толкали девушку на подобные действия, проверить, насколько сильно ее странное увлечение и не зашло ли оно настолько далеко, чтобы толкнуть ее на убийство живого существа. Обдумать эту мысль более детально Анна не успела. За окном началась суматоха, слышались крики и какие-то странные хлопки, похожие на выстрелы. Переглянувшись, Анна и Женя повскакивали со своих мест, кое-как оделись и бросились вниз по лестнице.
        Они увидели во дворе целую толпу. Какое-то происшествие выгнало наружу весь штат прислуги, которая теперь жалась к стене здания, возбужденно переговариваясь. Заметив в толпе двух других девушек, Анна и Женя подошли к ним, чтобы спросить, что случилось.
        - Просто кошмар какой-то! - со слезами в голосе заговорила Ада. - Представить себе невозможно.
        - Почему же? - усмехнулась Милена, которая выглядела гораздо более спокойной. - Общеизвестно, что содержание хищников в доме опасно. Вот и доигрался наш хозяин.
        - С ним что-то случилось? - ахнула Женя.
        - Если бы… С ним-то все в порядке. А вот его сынишка…
        - Что? - нетерпеливо воскликнула Анна, заметив, что Милена нарочно выдерживает паузу для пущего эффекта. Ее, похоже, все происходящее ничуть не трогало, хотя Анна уже поняла, что случилась беда. Страшная и непоправимая. Впрочем, последнее еще было спорным, поэтому она и торопилась услышать правду. Возможно, она успеет помочь.
        - Ребенка загрызла волчица. Насмерть, - пояснила Милена, пряча в уголках рта торжествующую усмешку.
        Женечка слабо охнула, закатила глаза и начала медленно оседать на землю. Анна подхватила ее, но не удержала, и они вместе упали на траву. К ним бросилась Ада. Милена осталась стоять на месте. Сразу же вскочив на ноги, Анна повернула к ней побледневшее от гнева лицо и посмотрела ей прямо в глаза.
        - Тебя забавляет смерть ребенка? - зло спросила она.
        Глаза Милены метнулись в сторону, но Анна успела заметить полыхнувшую в них ненависть. Когда девушка снова взглянула на Анну, ее глаза уже ничего подобного не выражали. Правда, и сожаления в них не было.
        - Никто не заставлял их держать в доме волка. Сами виноваты. Бесятся с жиру, считая, что им все позволено. Почему я должна им сочувствовать?
        - Не слушай ее, Аня, - вступилась за подругу Ада, которая придерживала Женечку, все еще находившуюся в отключке, - она так не думает. Милена, не болтай чепуху, пожалуйста.
        Та раздраженно передернула плечами и отвернулась.
        - Как это произошло? - спросила Аня у Ады. - Вы в курсе?
        - Только об этом и разговоров. Волчица прокралась ночью в спальню ребенка и перегрызла ему горло. Малыш и пикнуть не успел. Так жалко! Бедная мать.
        Снова раздались выстрелы.
        - Кто это стреляет?
        - Охрана, - охотно пояснила Ада. - Волчица сбежала. За ворота она выбежать не может и теперь мечется по саду, а охрана пытается ее догнать. Когда догонит - пристрелит.
        Анна удивилась, что нигде не видит ни Джалы, ни Гиршмана. Впрочем, оно и понятно, они, наверное, в таком шоке! Что-то похожее на жалость шевельнулось в ее душе. Ей не слишком нравились Гиршман и его супруга, но такого и врагу не пожелаешь - потерять единственного сына, да еще таким жутким образом. Похоже, Маленькая прачка за долгие годы не утратила своих навыков - ее появление действительно предсказало смерть. Анна вспомнила о Ники, и сердце ее тоскливо сжалось. Как он там без нее? Увидятся ли они снова?
        В толпе, окружающей девушек, снова зашептались. Убедившись, что Женя начала приходить в себя, Анна попыталась пробиться сквозь плотно стоящих людей, за спинами которых она не могла разглядеть, что послужило новым поводом для разговоров. Она успела как раз вовремя, но зрелище, открывшееся ее глазам, не доставило ей удовольствия. Она увидела Голема и еще одного парня, которые тащили за задние лапы мертвую волчицу. Лохматая голова ее с оскаленной мордой и остекленевшими глазами волочилась по земле. Густая шерсть слиплась от крови. Похоже, в зверя выпустили столько пуль, что его тело превратилось в решето. Анне неожиданно стало стыдно. Волчица не виновата в том, что родилась хищником. Глупые люди вырвали ее из привычной среды, пытались подавить ее инстинкты, которые помогали ее предкам выжить в дикой природе. А когда им это не удалось, они жестоко расправились с нею, позабыв о собственной глупости. Анна отвернулась, чтобы не видеть жалкого зрелища, и венулась обратно к девушкам. Женя уже была на ногах. Ада придерживала ее за плечи.
        - Ее убили? - спросила Милена.
        - Да. Изрешетили пулями, как мишень в тире, - кивнула Анна.
        Милена тут же уловила необычную интонацию в ее голосе и взглянула на Анну с любопытством.
        - Тебе что, жаль ее? - спросила она, выражая недоумение. - Она же только что сожрала младенца!
        Анна пожала плечами. Говорить о своих чувствах ей не хотелось. Тем более с этой непонятной девушкой.
        - Ну и зря ты ее жалеешь. Так ей и надо, зверюге! - как всегда некстати встряла Женечка. - Только что же теперь будет с нами? Разгонят?
        - Ясное дело - разгонят. Не будут же они держать нас просто так, а скачек теперь точно не будет, на такое кощунство даже Пивная бочка не способен, - грустно сказала Ада.
        - Накрылись мои планы, - вздохнула Женя. - Что ж, пойду собираться. Эх, ну почему я такая невезучая?
        Для Анны такой поворот событий тоже сулил мало хорошего. За несколько дней, проведенных у Гиршмана, она так и не нашла злосчастный ковер, который требовал от нее Налимов. Через несколько часов их всех погонят отсюда с треском, и она снова окажется у разбитого корыта, лишенная свободы и любимого ребенка.

* * *
        Мрачные прогнозы Анны не оправдались. Наступил вечер, но никто так и не явился с требованием очистить территорию. Ожидание развязки было мучительным. Чтобы немного развеяться, Анна отправилась побродить по саду, выбрав для прогулки самый дальний его уголок. Погода неожиданно испортилась, весь день лил дождь. Лужи расплылись по ухоженным дорожкам. Вечернее небо стало похоже на химический карандаш, которым Анна пользовалась в детстве. Если его послюнявить, он имел вот такой же отвратительный сизый цвет, нет, скорее свинцовый, злобный.
        Луну почти не было видно, но Анна знала, что она где-то там, за тучами, круглая и бледная, как покойница, с мертвыми провалами глаз-кратеров. Анна не любила полнолуние, оно действовало на нее угнетающе, вызывая необоснованное чувство тревоги. Но сейчас девушка переборола свое желание забиться в мягкую постель, подальше от вездесущего взгляда ночного светила, и, словно солдатик на плацу, меряла шагами мокрые садовые дорожки.
        Далеко впереди замаячил силуэт человека. Кто-то еще выбрал для прогулки столь удаленное от дома место. Приглядевшись, Анна с удивлением обнаружила, что видит Гиршмана. Даже отсюда было заметно, как ссутулились его плечи и потяжелела походка. Анна поспешила свернуть в сторону, чтобы не столкнуться с Пивным королем нос к носу. Вряд ли бы ему понравилась неожиданная встреча. Соседние дорожки разделяла густая живая изгородь из жимолости выше человеческого роста. Анна двинулась в сторону дома и вдруг услышала торопливые шаги - кто-то бежал по дорожке, с которой она только что свернула. Шаги прошуршали совсем близко, она даже услышала тяжелое дыхание непривычного к бегу человека, потом раздался сдавленный, какой-то придушенный голос, который окликнул:
        - Рудольф Константинович, подождите!
        - Что вам надо, Лена? - Ответ прозвучал совсем рядом. Похоже, Гиршман тоже повернул к дому и ускорил шаг, так что Анна поступила мудро, вовремя ретировавшись. Теперь она остановилась в нерешительности. Двигаться вперед? Но тогда ее шаги услышат, а другой возможности покинуть это место не было - дорожка, на которой Аня стояла, упиралась в беседку и не имела боковых тропинок, на которые можно было бы свернуть. Анна находилась всего в двух шагах от беседки и, ступая крайне осторожно, нырнула в спасительную тень, чтобы подождать, когда Гиршман и его собеседница уйдут.
        В беседке оказалось темно, что называется, хоть глаз выколи. Заметить Анну было практически невозможно. Да и она ничего не видела: дикий виноград так плотно оплел ажурную решетку, что полностью загораживал обзор.
        Тем временем Гиршман и Лена, как назло, остановились. Анна по-прежнему отчетливо слышала каждое их слово.
        - Мне нужно поговорить с вами, - проявляя неожиданную настойчивость, сказала Лена.
        - О чем? - устало спросил Гиршман. - Вас беспокоит потеря места? Вам выплатят выходное пособие и плату за последний месяц, если вас это интересует, - сообщил он, желая побыстрее отделаться от девушки. Ответ ее показался неожиданным не только Гиршману, но и Ане.
        - Меня не интересуют деньги, - тихо, но твердо проговорила Лена.
        - Тогда о чем речь?
        - О вашей жене.
        - А что с ней? - слегка встревожился Рудольф Константинович.
        - С ней-то? Ничего.
        Анна могла бы поклясться, что Лена усмехнулась.
        - Не понимаю вашего тона и ваших намерений, - одернул девушку Гиршман. - При чем тут моя жена?
        - При том, что это она убила Сашеньку.
        - Что за бред?! - мгновенно вскипел Гиршман. - Что вы себе позволяете?
        Лена заговорила быстро, глотая слова и постоянно сбиваясь, словно боялась, что ей не дадут высказать наболевшее.
        - Она ненавидела ребенка! Я уверена! Я так любила мальчика, а она совсем не подходила к нему, не говоря уже о том, чтобы взять на руки. Она постоянно раздражалась, когда он капризничал, старалась побыстрее уйти.
        - Это неправда. Я сам видел, как она часами играла с сыном по вечерам.
        - Только потому, что вы были рядом. Как только вы уходили, она сразу же спихивала малыша мне и уходила. Она волчицу эту проклятую любила больше, чем родного сына!
        - Вы несете околесицу. При чем тут убийство? Джала, возможно, не принадлежит к числу женщин, которые, произведя на свет ребенка, превращаются в кудахтающую наседку, но она никогда не причинила бы вреда мальчику. Она родила его! Я начинаю понимать, чем вызвана ваша клевета: вы просто завидуете Джале. Завидуете тому, что у нее есть ребенок, а вам не суждено испытать счастье материнства.
        Раздался сдавленный вскрик.
        - В чем дело? Думаете, я не знаю? Ошибаетесь, Елена, я давно навел справки и в курсе того, что вы никогда не сможете иметь детей. Я мог бы вам посочувствовать, но человек, обливающий грязью другого из-за собственной ущербности, вызывает у меня только отвращение.
        - Вы думаете, что я вру? - полузадушенным от сдерживаемых рыданий голосом пролепетала Лена. - Как вы можете говорить такое?
        - А вы? Обвинять мать в убийстве собственного ребенка! Кроме того, вы забыли, что Сашеньке перегрызли горло. Это сделала волчица, а не человек.
        Анна была настолько поражена услышанным, что не сразу уловила посторонние звуки. Кто-то шел по дорожке, явно стараясь не производить излишнего шума. Но в темноте он пару раз оступился, попав ногой в лужу, этот тихий всплеск Анна и услышала. Но, к сожалению, ничего сквозь стену винограда не увидела.
        Крадущиеся шаги замерли. И в этот момент замолчавшая было Лена снова заговорила:
        - Я уверена, что волчица не сама по себе бросилась на Сашеньку. Ее специально натравили. Более того, ей помогли попасть в спальню.
        - Мне кажется, вы абсолютно помешались от горя, - едва сдерживая раздражение, заявил Гиршман.
        - Ничуть. Я знаю, что говорю. Каждый вечер я плотно закрываю дверь детской, чтобы ее не распахнул сквозняк в коридоре. Если помните, там на двери имеется язычок. Чтобы попасть внутрь, нужно нажать на ручку. Волчица не смогла бы этого сделать! - выложила девушка последний аргумент. Но Гиршмана он не убедил.
        - Значит, вы просто забыли закрыть дверь, - сказал он, теряя терпение, - а теперь хотите свалить вину за собственное разгильдяйство на хозяйку. Это мерзко.
        - Нет, виновата она! Она впустила зверя в детскую и натравила его на мальчика! Это она! Она!!
        - Хватит! - рявкнул Гиршман так, что Анна даже подпрыгнула. - Немедленно убирайтесь из моего дома. И не смейте повторять чушь, которую сейчас несли!
        Лена всхлипнула, потом зарыдала во весь голос. Раздался удаляющийся топот ее быстро бегущих ног. Потом она внезапно остановилась и выкрикнула:
        - Я все равно докажу, что ваша жена - убийца! Костьми лягу, а докажу! Ради Сашеньки!
        Анна почувствовала, как у нее по спине побежали мурашки. Уши заложило, в горле как будто поработали наждачной бумагой. Сдерживая рвущийся наружу кашель, Анна вцепилась руками в горло.
        Лена говорила страшные вещи. Видать, и вправду помешалась от горя, любя мальчика, как любила бы собственного ребенка, которому не суждено было родиться. Но поверить в ее обвинения невозможно. Кроме доводов, которые привел Гиршман и которых было вполне достаточно, Анна могла бы предъявить еще один - она собственными глазами видела, как Голем прошлым вечером запер Джалу в комнате. И пусть ей не слишком нравилась похожая на снулую рыбу Джала, но обвинять ее в убийстве сына она не стала бы.
        Шаги Гиршмана, ушедшего в сторону дома, стихли. Того, кто проходил по дорожке, ведущей в беседку, тоже не было слышно. Анна, дрожа от озноба, осторожно выглянула, убедилась, что путь свободен, и выскользнула из беседки. Но пошла не к дому, так как боялась, что, случайно встретившись с Гиршманом или, не дай бог, с его женой, не сумеет сдержаться и выдаст себя. Она блуждала по дорожкам и сама не заметила, как забрела к пруду. Стало совсем темно, но о том, что она оказалась именно у пруда, неожиданно возвестили знакомые звуки, от которых у Анны по спине пробежал холодок. Это был плач, тихий и скорбный, такой же, какой она слышала прошлой ночью.
        «Господи, да она ходит сюда, как на работу!» - пробормотала Анна, стараясь не думать, что может означать сегодняшнее явление привидения. Она находилась еще слишком далеко, чтобы разглядеть, что творится на берегу пруда. Дул сильный ветер, такой сильный, что порой заглушал отвратительное хныканье. Но оно не прекращалось. Луна, похожая на «веселого Роджера» - не хватало только скрещенных костей, - появилась над самым горизонтом. Мокрые от недавнего дождя листья тускло поблескивали. Высокая трава пригибалась от ветра, напоминая бурлящий океан, захваченный штормом.
        Анна, скованная страхом, поняла: ничто на свете не заставит ее вновь увидеть предвестницу смерти, стирающую свой саван и оплакивающую очередную жертву. Всхлипнув от собственного бессилия, Анна бросилась сломя голову не разбирая дороги, подальше от выматывающих душу всхлипов.
        Увидев впереди светящиеся окна большого дома, Анна перешла на шаг. Дом был чужим для нее, но свет в окнах означал, что за ними находятся люди, друзья или враги - неважно. Теперь, когда она больше не слышала леденящих душу стонов, Анной овладела другая мысль: кого оплакивала Маленькая прачка? Кто должен умереть следующим? Как ни ломала она голову, ей не удавалось вычислить того, кто подвергался опасности. Аня никак не могла перестать думать об этом. В основном из-за того, что знала о том, что кто-то подслушивал разговор Гиршмана и бывшей нянечки. Человек шел медленно и с большой осторожностью, а значит, его походка отличалась от обычной. Ходят все по-разному - кто широко шагает, кто семенит, а крадутся все одинаково, на цыпочках. Кто это был? Ни единого предположения.
        Сообразив, что ничего больше сделать не может, Анна стала укладываться спать, отложив все выяснения на утро, но уснуть ей никак не удавалось. За окном все еще свистел ветер. Непогода разгулялась не на шутку. Дом еще не отапливался, и в комнате было холодно. Под порывами ветра слегка дребезжали оконные стекла, этот противный звук действовал на нервы.
        И вдруг раздался вой. Аня сперва подумала, что страшный звук ей почудился. Но когда она открыла глаза, вой повторился. Теперь он доносился откуда-то издалека, завывания ветра заглушали его почти полностью. Но это был тот самый вой. Анна, натянув одеяло до самого подбородка, села в постели. «Этого не может быть», - сказала она вслух, и звук собственного голоса показался ей неестественным. Она точно видела, что волчица умерла. А раз так, то выть просто некому. Но кто-то выл.
        Теперь леденящий душу звук раздавался как будто ближе, не так, как в прошлые дни, но гораздо отчетливее, как будто кто-то приближался к дому со стороны леса. Анна попыталась определить, с какой стороны, но шум ветра мешал ей сориентироваться. Зябко поеживаясь, она слезла с кровати, подошла к окну и прижалась лбом к стеклу, вглядываясь в темноту ночи. Она никого не увидела. Да и сам вой смолк, как будто нарочно. Она подождала еще несколько минут. Теперь в ее голову лезла не просто чушь, а форменный бред: ей стало казаться, что выла не убитая волчица, а ее дух, поэтому вой и казался настолько тихим и призрачным, хотя злобы в нем и не убавилось. Даже наоборот, никогда еще он не был таким свирепым.
        Глава 11
        Открыв глаза, Аня никак не могла сообразить, который час. За окном - серая мгла, но спать совсем не хотелось. Она взглянула на часы. Ничего себе: половина девятого. Никто не пришел разбудить ее, чтобы выпроводить на тренировку. О девушках-лошадках попросту забыли.
        Комната Анны располагалась недалеко от главного входа. Она услышала голоса и шум машин, доносящиеся со двора, и торопливо подбежала к окну, чтобы посмотреть, в чем дело. Перед домом стоял роскошный катафалк, в который как раз в это время заносили шикарные венки из живых цветов. Домочадцы с печальными лицами стояли небольшой кучкой, негромко переговариваясь. Женщины были в темных платках, некоторые из них вытирали слезы. Анна успела заметить, что Лены среди них нет. Похороны маленького Сашеньки были назначены на сегодняшнее утро. Мрачная церемония шла своим чередом. Как ни странно, это принесло Ане облегчение, так как означало, что больше ничего не случилось и прачка на сей раз обозналась. А может быть, обозналась Аня, ведь она так и не осмелилась взглянуть на плакальщицу. Теперь ей казалось, что она приняла за плач завывание ветра.
        Одевшись, Аня некоторое время бродила по комнате. Как и остальным девушкам, ей не хотелось лишний раз попадаться на глаза хозяину. Она дождалась, когда маленький, обтянутый атласом гробик внесут в катафалк. За ним последовали родители, одетые во все черное. Множество людей погрузились в автобусы, и процессия выехала за ворота, сопровождаемая траурной музыкой. Помня о случайно подслушанном вчера разговоре, Аня все время пыталась заглянуть в глаза Джалы, ругая себя за излишнюю подозрительность. Но потерпела неудачу, так как лицо хозяйки скрывала густая черная вуаль.
        После того как охранник закрыл и запер ворота, стало тихо. Так тихо, что Анне почудилось, будто она разом оглохла. Двор, обычно наполненный разнообразными звуками, словно вымер. Анна поняла, что практически все отправились на похороны. Еще вчера Женя обронила, что поминки будут не дома, а в ресторане. Это означало, что у Анны появилась исключительная возможность осмотреть дом практически без свидетелей. Ее мучала совесть из-за того, что ей придется воспользоваться чужим горем для своих замыслов, но что ей оставалось делать? Она должна выполнить задание, иначе для чего она торчит здесь, терпя унижения и постоянно трясясь от страха. Кроме того, после похорон их всех наверняка выставят вон, после чего Аня прямиком отправится в тюрьму и потеряет Ники навсегда. Ей дадут большой срок, и выйдет она - если вообще сможет пережить заключение - через много лет, когда Ники забудет ее, а если и не забудет, то не сможет простить, что она оставила его одного тогда, когда нужна была больше всего. Нет, она не может этого допустить! Она украдет ковер, стерпит унижения, убьет, но не бросит своего мальчика.
        Исполненная решимости, Анна отправилась на улицу, но не к дому, а к будке охранника. Прежде чем начать свою безумную вылазку, ей хотелось выяснить одно обстоятельство.
        Охранник немного удивился, когда Анна возникла на пороге его будки. Парень очень походил на гостя ток-шоу под названием «Сорок минут кошмаров», которое крутят по выходным далеко за полночь. Он не успел спрятать бутылку с пивом и теперь сердито хмурил брови, разглядывая не вовремя пожаловавшую гостью. Анна улыбнулась как можно приветливее, убеждая себя, что парень совсем не так плох, как выглядит на первый взгляд. Излишне говорить, что улыбка у нее получилась натянутой, хотя она и очень старалась.
        - Привет. Можно к тебе на минутку? - спросила Аня.
        - Чего надо? - довольно грубо спросил ее парень.
        - Да ничего. Спросить хотела.
        - Спрашивай быстрее и проваливай. И чего вас только не разогнали… - пробормотал он.
        Анна едва удержалась, чтобы не ответить, мол, не его собачье дело, но смолчала. Ей сейчас ссора ни к чему.
        - Прости, что помешала, но мне очень нужна Лена, няня ребенка Гиршманов. Ты не видел ее?
        Поговорить с Леной Анна решила в самую последнюю минуту. Девушка говорила прошлой ночью с такой горячностью, что Ане захотелось расспросить ее подробнее. Предположения о виновности Джалы она по-прежнему считала бредовыми, но Лена, постоянно находившаяся рядом с мальчиком, могла видеть что-то необычное. Хотя версия, что волчица совершила свое черное дело по собственной инициативе, все еще оставалась наиболее правдоподобной.
        - Выперли твою Лену, - злорадно откликнулся охранник. - Вчера еще. И правильно сделали. Я бы ее за такую «работу» еще и в милицию сдал, а они отпустили на все четыре стороны, да еще денег небось дали.
        - Значит, она вчера уехала? - переспросила Анна, чувствуя разочарование.
        - Почему уехала? Пешком ушла. С чемоданом. Еле волокла. Я ее специально обшмонал, думал, сперла что-то у хозяев. Но не повезло, одно тряпье дешевое. Пришлось отпустить.
        Анна поспешила покинуть неприятного типа, предоставив ему возможность наливаться пивом дальше. Этот моральный и физический урод, который, судя по лексикону, побывал в местах не столь отдаленных, только не ясно, по какой причине - то ли работал, то ли наоборот. Он изображал радение за хозяйское добро, а сам воспользовался первой возможностью, чтобы нарушить инструкцию, которая висела на двери его будки. Первой строчкой в ней значилось: на рабочем месте запрещается пить спиртное. А может, зря она на него наговаривает? Не факт ведь, что парень вообще умеет читать.
        Пользоваться главным входом на глазах у охранника было глупо. Обходя дом, Аня обнаружила, что позади имеется еще одна дверь, которой пользовалась прислуга, работающая на хозяйской половине. Дверь, естественно, была заперта, но Анна воспользовалась тем, что верхняя половина состояла из застекленных квадратиков, достаточно больших, чтобы просунуть руку. Правда, пришлось сначала разбить стекло, что Анна сделала, использовав прихваченное заранее махровое полотенце, чтобы не порезаться. Звон стекла услышать было некому, охранник, занятый своим пивом, был далеко, а все остальные в данный момент отбыли на кладбище. Нашарив задвижку, Анна отодвинула ее и вошла внутрь, тщательно заперев за собой дверь. Она не боялась, что ее вандализм будет обнаружен. В конце концов, спросят с охранника, а он, по ее мнению, заслужил хорошую трепку.
        Войдя внутрь, Анна очутилась под лестницей. Здесь было несколько дверей, но все они были заперты. Она предположила, что все это - подсобные помещения, которые вряд ли представляют для нее интерес. Поднявшись до второго этажа, Анна немного помедлила, но начала подниматься выше. О втором этаже она имела хотя бы приблизительное представление с прошлого раза, а вот третий практически не видела. Коридор можно не считать - они на всех трех этажах одинаковые. Анна помнила, где расположена комната, в которой накануне Голем запирал Джалу, и свои сегодняшние изыскания решила начать именно с нее. Вскоре она убедилась, что хотя комната и оказалась спальней Джалы, но раджпутским ковром здесь даже не пахло. Затем Анна прошла к двери, которая, как оказалось, вела в большую ванную комнату, общую со второй спальней, принадлежащей Гиршману. Комната хозяина также не принесла ничего нового. Ковров тут вообще не было, пол покрывал наборный паркет, рисунок которого, по ее предположениям, дизайнеры стибрили из интерьера какого-то дворца. Из этой спальни она опять вышла в коридор, но только для того, чтобы нырнуть в
соседнюю комнату. Это оказалась галерея, назначение которой Анна определить затруднялась. Она прошла мимо высоких арочных окон в глубоких нишах и, миновав несколько помещений, плавно переходящих одно в другое, уперлась в солидную дубовую дверь. За ней было темно, очевидно, окна были плотно зашторены. Девушка сделала несколько шагов почти на ощупь и уткнулась в тупик. Чертыхнувшись, она повернула обратно и, натыкаясь на мебель, снова вернулась к двери, через которую вошла. Распахнув ее пошире, она уже с порога осмотрела темное помещение и разочарованно вздохнула. Ковра не было и здесь. Теперь предстояло обследовать комнаты, находящиеся на противоположной стороне. Она посетила библиотеку, занимающую чуть ли не половину этажа, кабинет, несколько гостевых комнат, но так и не нашла то, что искала. Следовало опять спуститься на второй этаж и начать все сначала. Чем меньше оставалось необследованных комнат, тем больше Анна впадала в отчаяние. Выходило, что у Налимова оказалась неверная информация. Кажется, раджпутского ковра в доме Гиршмана нет. Возможно, Пивной король все же продал его. Что ж, вольному
воля, но ей-то что делать?
        Уже почти потеряв надежду, она толкнула предпоследнюю дверь, возле самой лестницы, и очутилась в детской. Комната была роскошной, как и все в доме. Нежно-голубые стены, белая кроватка с балдахином, мягкие игрушки и множество наборов «Лего». Страшным напоминанием о случившемся были бурые пятна, забрызгавшие стену возле кроватки, и белый пушистый ковер. Кровь. Снова кровь! На этот раз - кровь невинного младенца.
        На полу, забытая, лежала погремушка в виде ярко раскрашенного попугайчика. Она лежала возле большого отпечатка собачьей лапы такого же бурого цвета, что и пятна на стене. У Анны на глаза навернулись слезы. Какая нелепая, трагическая смерть! Малыш еще ничего не успел увидеть в жизни. Ведь его ожидало все самое лучшее, что только можно купить за деньги, он родился почти принцем, принимая во внимание положение его отца, и именно ему суждено было погибнуть такой страшной смертью. Неужели грехи отца оказались столь тяжелы, что судьба потребовала за их искупление такую суровую плату? Но ведь сын за отца не отвечает! Или? Задумавшись, Анна рассеянно смотрела вокруг. Это была единственная комната, в которой было по-настоящему уютно и по-человечески тепло.
        Анна повернулась, чтобы уйти, но нечто неожиданно увиденное заставило ее задержаться. Кроватка была вплотную придвинута к стене возле окна, и девушке показалось, что возле самого плинтуса лежит предмет, которому здесь вроде бы совсем не место. Анна попыталась дотянуться до него с того места, где стояла, но не достала. Пришлось обойти кроватку. Она опустилась на колени и вытянула руку, пытаясь нащупать то, что привлекло ее внимание. Ее пальцы коснулись холодного и острого предмета. Девушка вскрикнула и отдернула руку, но поздно: она успела порезаться. Слизнув выступившую на указательном пальце капельку крови, она повторила попытку, на этот раз закончившуюся более удачно. Аня вытащила на свет совершенно невероятную вещь и в изумлении уставилась на нее широко раскрытыми глазами.
        Это был нож.
        Само по себе появление такого предмета в детской казалось невозможным, но помимо этого, нож выглядел настолько отвратительно, что трудно было предположить, кому он мог бы принадлежать. Он явно был старым, очень грубо сделанным, с деревянной, местами прогнившей, ручкой. Широкое острое лезвие почему-то было испачкано в земле - несколько комочков прилипло у самого верха, как будто кто-то вогнал его в землю по самую рукоятку. Для чего? Анна не понимала. Зачем его принесли в детскую? Анна не понимала и этого. Кто его принес? И когда?
        Вопросов было много. Ответов не было совсем. Анна как будто попала в центр паутины и была не в силах выбраться из липкой ловушки, хотя страстно желала освободиться. Каким-то образом она понимала, что спастись можно, только разорвав тенеты тайн и зловещих загадок, которые опутали все в доме, и, главное, добравшись до паука, который паутину сплел. Но сможет ли она это сделать? Она, которая ничего не понимает, то и дело натыкаясь на нити, которые рвутся в ее руках и никуда не ведут.
        Сама не зная зачем, Анна сунула нож в пакет, в котором уже лежало махровое полотенце, и решила, что пора выбираться на свежий воздух. Она вышла, прикрыв за собой дверь, и пошла к лестнице, чтобы спуститься.
        Резкий телефонный звонок заставил ее подпрыгнуть на месте. Майка на спине мгновенно стала мокрой от пота. Пакет она выронила. Телефон звонил, не умолкая. Анна не знала, что делать. Что, если в этой части дома кто-то остался? Например, в одной из служебных комнат, и сейчас придет сюда, чтобы ответить на звонок? Она метнулась было обратно в детскую, но потом передумала. Там она окажется в ловушке. Нужно бежать, спуститься вниз, пока по лестнице не начал кто-нибудь подниматься. Она так и сделала, и добежала уже почти до первого этажа, но вдруг вспомнила, что пакет с ножом и полотенцем так и остался лежать посреди коридора. Взлетев вверх по ступенькам, она схватила пакет. Телефон продолжал надрываться. Никто не спешил поднять трубку. Резкий звонок трещал так, что резало уши. И тогда она, чтобы прекратить мучения, схватила трубку и тут же бросила ее на рычаг.
        Телефон через несколько секунд зазвонил снова. Анна не могла больше этого вынести. Она снова подняла трубку и сказала в нее:
        - Алло…
        - С кем я говорю? - гаркнул прямо ей в ухо громкий голос.
        - Это дом Рудольфа Константиновича Гиршмана, - непослушным языком пролепетала Анна. Ответ вполне удовлетворил собеседника, он не стал требовать более подробного ответа и представился: - Капитан Тимофеев.
        У Анны подкосились ноги. На долю секунды ей показалось, что звонят по ее душу. Она почти не слышала, что говорил в трубку ее неожиданный собеседник, и тому пришлось переспросить:
        - Алло, вы меня слышите?
        - Да. То есть не совсем. Повторите, пожалуйста, что вы сказали? - выдавила из себя Анна, стараясь, чтобы стук собственных зубов не слишком заглушал ее слова.
        - Я спрашиваю, Елена Петровна Медведева у вас работала?
        - Да, - ответила Анна. - Это наша няня.
        - Вам известно местонахождение родственников данной гражданки? - сурово спросил милиционер. - Прошу сообщить адреса и телефоны.
        - Но я не знаю! - растерялась Анна.
        - А кто знает? Позовите!
        - Никого нет. Все на похоронах.
        Капитан Тимофеев вдруг замолчал. Ане показалось, что она его озадачила.
        - А в чем дело? - спросила она, просто для того, чтобы проверить, есть ли еще кто-нибудь на том конце провода.
        - Гражданка Медведева стала жертвой несчастного случая прошлой ночью, - пояснил страж порядка, должно быть, от растерянности. - А на какие похороны отправились, как вы говорите, все?
        - У хозяев умер ребенок. Два дня назад. Скажите, а что с Леной? Где она?
        - В морге. Где ж ей быть? - неожиданно ответил Тимофеев вполне по-человечески. - Вот, хотели ее родственникам сообщить. У нее при себе только паспорт. По адресу, который в нем указан, только она и прописана. А тело забрать бы надо.
        - Как она умерла? - спросила Анна, с трудом держась на ногах.
        - Страшной смертью, - вздохнул собеседник. - Собака ее загрызла. Насмерть. Все горло разорвала, паскуда.
        - Вы уверены, что это была собака? - механическим от напряжения голосом спросила Анна.
        - Уверен. Кто же еще? Волки да медведи в наших лесах не водятся. Даже кабанов нет. Нет, нет, конечно, собака. Их в последнее время полно развелось, одичали совсем, уже на людей бросаются.
        - Где это случилось? - спросила Аня, моля бога, чтобы словоохотливый капитан не вспомнил о том, что не обязан рассказывать о происшедшем первому попавшемуся. Но ему, похоже, и самому было тошно. В этих местах, далеких от центра, человеческая смерть, пусть даже и от несчастного случая, все еще редкость. Это вам не столица с ее чуть ли не ежедневными криминальными разборками.
        - В лесу несчастье случилось, - вздохнул Тимофеев. - Она на последнюю электричку торопилась, в одиннадцать сорок, хотела угол срезать и свернула в лес, на тропинку. Там пес ее и подкараулил.
        Анна поблагодарила, пообещала позднее сообщить адреса родственников Лены и положила трубку. Все это она проделала как будто в полусне. В голове стучала одна-единственная мысль: в половине двенадцатого он слышала далекий вой дикого зверя, вышедшего на охоту. Именно в половине двенадцатого…

* * *
        Тонкие пальцы сжали грубую деревянную рукоятку, луч заходящего солнца отразился в блестящем лезвии, яркая вспышка больно резанула по глазам. Анна зажмурилась, почувствовав острую боль, пронзившую ее мозг. Перед глазами замелькали картины, обрывочные и смазанные, как будто снятые на старую пленку, кадры немого кино. Девушка застонала, но она уже не слышала собственного голоса, она потеряла чувство реальности, она была там, внутри этих картин, внутри чужого тела, тела того, кто до нее держал в руках нож.
        Анна ощутила прилив ярости и нечеловеческой жестокости. Необузданная злоба стремилась вырваться наружу. Она видела темные силуэты деревьев, призрачные облака, полную луну, которая таинственным образом подавляла ее своей властью. Она как будто бежала куда-то, быстро, гораздо быстрее, чем могла бы сделать это на самом деле. Ее ноги едва касались земли, она знала, что должна кого-то догнать. Догнать во что бы то ни стало. И убить. Это было самым важным.
        Ее слух обострился, она слышала малейший шорох. Лапки жука, царапающие кору соседнего дерева, производили такой шум, что у нее едва не лопались барабанные перепонки. Тысячи незнакомых ранее запахов щекотали ее ноздри, и среди них тот, единственный, который вел ее за собой. Походка ее стала крадущейся, она старалась не шуметь, чтобы не спугнуть жертву до времени. Она уже видела ее, нелепую фигурку, бредущую по лесной тропе. Женщина ускорила шаг, она встревоженно вертела головой, словно чувствовала приближающуюся опасность. Но было поздно. Неведомая сила подбросила тело Анны вверх, и она обрушилась на человека, повалив его на землю и стараясь добраться до горла, до того места, где на шее часто-часто пульсирует набухшая от притока крови голубая жилка. Кровь затопила ее рот, хлынув горячим потоком. Анна захлебнулась, закашлялась и страшно закричала. Она выгнулась, борясь с жестокими судорогами, сотрясающими ее тело, и выронила нож. Он со стуком упал на пол.
        Девушка открыла глаза, озираясь вокруг. Она все еще кашляла, чувствуя во рту сладковатый привкус горячей крови. Ее тошнило. Зажав рот руками, она бросилась в ванную, ничего не видя перед собой, натыкаясь на стены и двери. Она едва успела добежать до раковины, судорожные спазмы буквально вывернули ее наизнанку. Из глаз текли слезы, глаза лезли из орбит, а рвота все не прекращалась. Едва ее немного отпускало, она вновь видела перед собой страшное видение и со стоном склонялась над фаянсовой раковиной.
        Приподняв голову во время очередной передышки, она увидела в зеркале, как отворяется дверь смежной спальни, а затем округлившиеся глаза Женечки.
        - Господи, что с тобой?! - вскрикнула девушка.
        Анна пошатнулась и вцепилась пальцами в скользкий край раковины.
        - Уйди, - прохрипела она.
        - Щас! Разбежалась! - фыркнула Женя, бросаясь к Ане.
        Анна шумно дышала, глаза ее ввалились, но присутствие Женечки придало ей сил. Судороги прекратились. Обнимая подружку одной рукой за плечи, Женя заботливо умыла Ане лицо, сполоснула раковину, ласково, как больному ребенку, приговаривая:
        - Вот и молодец, вот и умница. А теперь пойдем в постельку. Полежишь, расслабишься, и все как рукой снимет.
        - Спасибо, я сама, - попыталась сопротивляться Аня, но Женя только усмехнулась:
        - Сама, как же. Ты себя в зеркало видела? Краше в гроб кладут.
        - Я не собираюсь умирать, - криво усмехнулась Анна.
        - По тебе этого не скажешь, - парировала ее добровольная сиделка.
        Анна подчинилась. Медленно передвигая ноги, она побрела в спальню, осознавая, что действительно одна, без посторонней помощи, ни за что не смогла бы преодолеть эти несколько метров.
        Кровать, на которую она рухнула как подкошенная, показалась ей в тот момент самым лучшим местом на земле. Комната кружилась перед глазами, как «чертово колесо», даже неяркий свет заходящего солнца резал глаза. Женя присела на край постели, протянула руку и погладила Анну по слипшимся на лбу волосам.
        - Что с тобой случилось? - спросила она мягко.
        - Не знаю. Отравилась, наверное, вашей суперполезной пищей, - соврала Аня.
        - Ну, это вряд ли. Мне в голову пришла другая мысль.
        Анна, удивленная ее интонацией, приоткрыла глаза и увидела, что Женечка хитро улыбается, довольно неубедительно изображая смущение. Она походила на кошку, только что слопавшую сосиску и старающуюся убедить хозяйку, что она тут ни при чем.
        - Что-то не пойму, куда ты клонишь? - нахмурилась Анна.
        - Да никуда. Это же вполне естественно. Я давно чувствовала, что с тобой что-то не так…
        - Эй, что за разговоры! Что не так-то?
        - Неужели сама не догадываешься? Рвота, слабость. Небось еще и на солененькое тянет. Угадала?
        - Хочешь сказать, что я беременна? - ошалело захлопала глазами Анна.
        - Ну да. Только никак не пойму, ты залетела до приезда сюда или после?
        - Да я вообще не залетала! Что за глупости? Послушай…
        - С удовольствием послушаю, - хихикнула Женя. - Поверю ли я - вот в чем вопрос.
        - Тьфу ты, пропасть! Отвяжись, ради бога, и без того тошно.
        - Да мне-то что? Всегда пожалуйста.
        Женечка легко спрыгнула с кровати и принялась бесцельно бродить по комнате, напевая что-то себе под нос.
        - Что ты делаешь? - спросила Аня, приподнимаясь на локте.
        - Ничего. Просто хожу.
        - А ты не можешь ходить в своей спальне? Мне уже лучше, и я постараюсь заснуть.
        Женя остановилась, смерила Анну критическим взглядом и с серьезным видом повертела головой:
        - Нет. Не могу. Побуду еще немного. Вдруг тебе понадоблюсь? Ой, а это здесь откуда? Фу, какая гадость!
        Только сейчас Анна вспомнила, что нож остался валяться на полу, когда ее скрутило. Но было поздно. Женя быстро нагнулась и подняла нож, брезгливо держа его двумя пальчиками.
        - Мерзость какая, - повторила она. - Да еще и грязный. Откуда ты его притащила?
        - Если скажу, ты все равно не поверишь.
        - Тогда не говори. Хватит того, что мужчины вечно рассказывают мне небылицы. Куда положить эту штуку? Заметь, какая я тактичная! На самом деле я знаю, куда его положить, а спрашиваю исключительно из вежливости, - важно сообщила Женя.
        - И куда же?
        - В мусорное ведро, естественно. На помойке ему самое место.
        - Положи на шкаф. Если не дотянешься - возьми стул.
        Женя брезгливо передернула плечиками, но просьбу выполнила. Она покрутилась еще немного, явно собираясь остаться тут на ночь, но ее планы изменились благодаря неожиданному появлению Барсика, который нарисовался на пороге комнаты с совершенно похоронным видом.
        - Чем обязаны? - кокетливо спросила Женечка, с притворной скромностью запахивая на груди пеньюар. Напрасные усилия, он и в таком виде не скрывал ровным счетом ничего.
        - Ты - ничем, - отрезал Барсик.
        - Хам!
        - А вот ее ждет хозяин, - закончил он фразу, проигнорировав Женькин комментарий. - Чего развалилась? Собирайся живо.
        - Невозможно! Перетерпит твой хозяин. Она на ногах не стоит, - горячо возразила Женя.
        - А вот это уже никого не волнует. У тебя пять минут, - бросил он Анне и вышел, громко хлопнув дверью.
        Анна поднялась, придерживаясь за спинку кровати.
        - Ты что, с ума сошла совсем? Куда собралась? - накинулась на нее Женя, всерьез обеспокоенная бледным лицом Анны, в котором не осталось ни кровинки. Только глаза горели на нем синим лихорадочным огнем.
        - Мне надо идти. Не волнуйся. Все хорошо, - желая подтвердить сказанное, Анна спустила ноги на пол, встала и побрела к шкафу, с отвращением думая, что сейчас придется натягивать на себя неудобную вульгарную одежду.
        - Стой! - выпалила Женя, топнув ногой. - Погоди немного.
        Рыжим вихрем она вымелась из комнаты и почти тут же появилась снова, сжимая в руках большой пакет. Она протянула его Анне со словами:
        - Надевай!
        - Что это? - удивилась Анна, заглядывая в пакет.
        - Нормальная одежда. Джинсы и свитер, - пожала плечами Женечка. - Прости, но на женщину-вамп ты сейчас не тянешь. Зеленая и больная, видно невооруженным взглядом. Если напялишь на себя все эти блестки, то еще и воспаление легких заработаешь. Оно тебе надо?
        - Нет, но откуда…
        - А, тебя не касается, - отмахнулась Женечка. - Ловкость рук и никакого мошенничества. Тем более, как видишь, пригодилось. Одевайся быстрее, этот ублюдок ждать не будет.
        Анна не заставила себя упрашивать и быстро влезла в уютные джинсы и розовый свитер. Свитерок Женечка, видимо, вязала сама, но, закончив вещь лишь наполовину, бросила это занятие: нижний край едва доходил до талии и плотно обтягивал грудь. Но все равно одежда была гораздо более удобной, чем все вечерние платья вместе взятые, висевшие в шкафу ее комнаты. По телу разлилось приятное тепло.
        - А что, неплохо! - оценила Женя. - Шагай себе. Будет приставать - дай ему в глаз. Договорились?
        Анна благодарно улыбнулась.
        Глава 12
        На этот раз Гиршман был один. Войдя в комнату, Анна попыталась по выражению его лица угадать, зачем хозяин вызывал ее. Гадать долго не пришлось. Едва увидев девушку, Гиршман спросил вкрадчивым шепотом:
        - Что вам известно о смерти Елены?
        - С чего вы взяли, что мне должно быть что-то об этом известно? - попыталась изобразить удивление Анна. Гиршман негромко рассмеялся.
        - Если бы вы ничего не знали, то перво-наперво спросили бы меня: разве она умерла? Вы не спросили, значит - знали. Так откуда?
        Анна молчала. Она проклинала себя за неосторожность и длинный язык. Подозрения Гиршмана сформировались во что-то реальное, и она только что сама дала ему в руки козырного туза. Но даже ее самые худшие предположения не шли ни в какое сравнение с реальностью. Она поняла это, когда услышала его следующую фразу.
        - Мне очень приятно было узнать, что моей гостьей оказалась известная прорицательница и колдунья, - бархатный голос Гиршмана снова перешел во вкрадчивый шепот, похожий на шипение змеи. - Ведь ваше полное имя - Анна Владимировна Сомова, не так ли?
        Если бы ей под ноги в этот момент ударила молния, прямо посреди этой роскошной гостиной, Анна удивилась бы меньше. Не слишком отдавая себе отчет в своих действиях, она прошла прямиком к стоящему возле стола стулу с высокой спинкой, густой ковер с длинным ворсом противно скрипел у нее под ногами, выдавая свое синтетическое происхождение. Анна обратила на это внимание, и у нее тут же заломило висок - с некоторых пор при одном упоминании о коврах на нее накидывалась мигрень. Анна буквально упала на стул, не в силах поднять глаза на Гиршмана.
        - Вы не ответили, но в данном случае ответа и не требуется. Я и так знаю о вас все. Наслышан, голубушка, наслышан. Вы ведь в некотором роде знаменитость.
        «Если это не пустые слова, то мне - кранты», - с тоской подумала Анна, по-прежнему не произнося ни слова. Если Гиршман знает об ее эпопее с кражей, побегом и договором с Налимовым, то самое время заказывать белые тапочки.
        - Единственное, что мне непонятно, - причина, по которой вы пробрались в мой дом, - продолжал Гиршман. - Кстати, ваше появление здесь принесло и некоторую пользу. Моя служба безопасности показала себя не с лучшей стороны, проворонив такую интересную гостью.
        - Вы преувеличиваете, - впервые заговорила Анна. - Если помните, меня заставили остаться силой по вашему же приказу, - напомнила она.
        - Это ничего не меняет. Вы пришли сюда, не зная, что возможность, предоставленная вам, окажется… как бы это сказать… неприемлемой для вашего… м-м-м… морального облика. Вы ведь не слишком раскованы в вопросах секса, не так ли? Видите, я знаю даже это!
        - Возможно, вам доставляет удовольствие копаться в чужом грязном белье, - поморщилась Анна.
        - Не такое уж оно у вас и грязное. Напротив… Но не будем останавливаться на данной теме, она вас смущает. Зачем вы пришли?
        Аня молчала.
        - Ответьте, и я оставлю вас в покое.
        - У меня не было конкретной причины, - промолвила скрепя сердце Анна. - Ваш дом представлял для меня интерес только в общем смысле. Вы наверняка слышали о связанных с ним легендах. О Маленькой прачке, например…
        Заговорив о привидении, она пристально посмотрела в глаза Гиршмана. Что-то промелькнуло в них, но Анна не успела разобрать, что это было за чувство: то ли страх, то ли облегчение.
        - Маленькая прачка? Вы серьезно, Анечка? Вы верите в существование призрака?
        - А вы - нет?
        - Конечно, я слышал эту историю, когда собирался приобрести дом, - весьма уклончиво ответил Гиршман. - Мне она показалась ненужной подробностью, но я отнес упоминание о странных явлениях на берегу пруда за счет желания продавца повысить цену дома в моих глазах. Некоторые, знаете ли, любят, чтобы их дома отличались особой таинственностью. Я не из их числа. Мне казалось, что и вы тоже, несмотря на ваши способности.
        Он говорил быстро и уверенно, но все же несколько быстрее, чем нужно. Ане показалось, что Гиршман пытается не столько ответить на ее вопрос, сколько убедить себя в том, что именно так оно все и есть на самом деле.
        - Разве в последнее время вы не слышали странные звуки, напоминающие плач? - спросила Анна. - Их можно было слышать по меньшей мере дважды: накануне гибели Сашеньки и второй раз - перед смертью Лены.
        - Я ничего не слышал. Окна моей спальни выходят на другую сторону, - быстро ответил Гиршман.
        - А откуда вы знаете, с какой стороны раздавался плач, если вы его не слышали? - с милой улыбкой спросила Анна.
        - Мне кажется, вы чересчур искушаете судьбу, Анечка.
        Он произнес эту фразу как бы между прочим, неторопливо и даже умиротворяюще. Анна не умиротворилась, но сочла за лучшее промолчать. Не дождавшись ответа, Гиршман подвел итог:
        - Значит, вас интересует Маленькая прачка, - задумчиво проговорил он. - И вы верите, что она может предсказать чью-то смерть. Интересно…
        - Не сказала бы, что дело только в моей доверчивости. В ваших владениях что-то происходит. Неужели вы не видите?! - воскликнула Анна, не сдержавшись.
        - Да, в последнее время здесь не слишком весело. Но вы все же слишком преувеличиваете. Впечатлительность - ваше слабое место. Все, что произошло, - всего лишь несчастные случаи. Совпадения.
        - Ой ли? Вы считаете смерть Лены случайной?
        - А есть доказательство обратного?
        - У меня - нет. А у вас?
        Гиршман сразу понял, что Анна не просто упрямится. За ее словами стояла уверенность, но он не был готов поддержать эту тему, поэтому бросил:
        - Вы можете идти.
        - В смысле с вещами и на выход? - уточнила Аня.
        - В смысле в вашу комнату. Завтра тренировки возобновятся. Послезавтра - ваш первый забег.
        Анна вытаращила глаза, не в силах скрыть изумления.
        - Не нравится? Это будет вам хорошим уроком на будущее, - усмехнулся Гиршман. - Назвался груздем - полезай в кузов. Так, кажется, гласит народная мудрость? Вы находитесь здесь, чтобы участвовать в забеге. Вот и занимайтесь своим делом. А теперь идите, пока я не передумал.
        Что он имел в виду под своим «не передумал», Анна уточнять не стала. Скрытая угроза, прозвучавшая в последних словах, вряд ли могла ее обрадовать, поэтому она поспешно ретировалась.
        Разговор оставил неприятный осадок. Но все же Анна ожидала худшего. Она слышала, что друзей у Пивной бочки больше, чем у Дейла Карнеги. Хотя эти дружки не так милы и обаятельны, как последователи знаменитого психолога, но все - большие шишки. И тем не менее Гиршман не упомянул о том, что Анну обвиняют в краже. Знай он об этом, разговор мог получиться куда более эмоциональным. Видимо, Налимов умеет хранить секреты, которые ему выгодно хранить: ни кража, ни заключение Анны под стражу, ни ее побег из поезда - ничего из того, что послужило истинной причиной появления Анны в этом доме, не достигло ушей любознательного Пивного короля. Что ж, у нее в запасе остался хотя бы один козырь. При определенной ловкости она сумеет его разыграть так, что может появиться возможность выиграть всю партию.

* * *
        Анна прошла в свою комнату, не зажигая света. И что теперь? Недавнее видение многое для нее прояснило. Несколько кусочков мозаики уже сложились так, что стала видна часть картинки. Но Аня еще не могла разглядеть ее целиком, не видела самого главного. Но уже твердо знала, что означает убийство черного кота и испачканный в земле нож. Ей нужно было выяснить еще очень много, прежде чем дело будет считаться законченным. Главное для нее - успеть до кровавой развязки. А в том, что она приближается, Анна не сомневалась. Скоро луна пойдет на убыль…
        Чьи-то торопливые шаги прошуршали под самыми окнами. Анна вскочила и подбежала к окну. В лицо пахнуло холодным ночным воздухом. Анна подняла голову и увидела распахнутую форточку. Очевидно, Женя перед уходом решила проветрить ее спальню. Человека, проскользнувшего мимо дома, Анна не увидела, он успел скрыться быстрее, чем она достигла окна. Кто он? Куда спешил? Анна чувствовала, что узнать это необходимо. Но для начала нужно было выбираться из уютной спальни в холодную темную ночь, чего Анне совсем не хотелось делать. Некоторое время она раздумывала, но вдруг что-то зашуршало в углу комнаты, и послышался слабый, характерный писк. И девушка сразу решилась - ей было легче встретиться с кем угодно, хоть с привидением, лишь бы не с мышью.
        Одолженная Женечкой одежда оказалась весьма кстати - на улице сильно похолодало. Анна дрожала, но ей не хотелось признаваться даже самой себе, что дрожит она не только от холода.
        В саду было темно. Повинуясь интуиции, Анна направилась в самый дальний его конец, сама не зная, почему выбрала именно это направление. Она не видела того, кого пыталась преследовать, но ни минуты не сомневалась, что человек направился сюда. Ее догадка подтвердилась, когда она уперлась в высокую каменную, совершенно глухую стену. Небо этой ночью было ясным, луна и звезды ярко освещали все вокруг, поэтому она смогла без труда разглядеть калитку, о существовании которой раньше не догадывалась. Невысокая дверца была такой старой, что вполне могла существовать еще со времен архиерея. Как знать, возможно, именно этим ходом пользовался любитель приключений, чтобы навестить свою мельничиху втайне от всех. Анна пошарила руками по шершавым доскам, отыскивая замок. Пальцы задели железные скобы. Замка в них не было, а дверца оказалась открытой. С часто бьющимся сердцем Анна толкнула ее, ожидая услышать скрип проржавевших петель, но в тишине не раздалось ни единого звука - петли были хорошо смазаны.
        Сразу за забором начинался лес. Едва Анна высунулась наружу сквозь приоткрытую дверь, как внезапный порыв невесть откуда взявшегося ветра ударил ей в грудь с такой силой, что швырнул ее на землю, обратно в сад. Больно ударившись пятой точкой, Анна усмехнулась. У нее мелькнула забавная мысль: ветер не желает, чтобы она совала нос в это дело. Полный бред. Ни минуты не медля, она повторила попытку - согнувшись в три погибели, вывалилась наружу. Калитка со стуком захлопнулась за ней.
        Из-за деревьев здесь было гораздо темнее. Свет луны почти не пробивался сквозь густые ветви. Пришлось немного подождать, пока глаза привыкнут к темноте. Но даже после этого приходилось двигаться практически на ощупь. Анна едва видела под ногами тропинку, которая вела в глубь леса. Чувствуя, что совершает самую большую глупость в своей жизни, Анна пошла по ней, настороженно прислушиваясь к малейшему шороху. Некоторое время она шагала в почти полной тишине, если не считать слабого шороха листьев высоко над головой. Она примерно представляла себе, что где-то впереди находится деревня, они с Кириллом проезжали мимо нее по дороге во владения Гиршмана, но не слышала ничего, что подтверждало бы верность ее предположений, - ни лая собак, ни каких-либо других звуков не доносилось сюда.
        Она свернула с главной тропы на едва заметную тропинку, петляющую между стволами деревьев. Через несколько минут ей стало казаться, что она узнает местность. Она не сразу сообразила, что именно эта часть леса присутствовала в ее жутком видении, когда она взяла в руки нож. Открытие напугало ее еще больше. Именно отсюда она, оказавшись внутри чужого тела, наблюдала за спешащей девушкой, выбирая подходящий момент для решающего нападения. Вот он, просвет между деревьями, а это - кривая сосна, та самая, из ее подсознания.
        Анна, пораженная совпадением, перестала смотреть себе под ноги и не заметила, как угодила в мокрую грязь. Когда она с опозданием отдернула ногу, облепленную жидкой глиной, то почувствовала, что внутри кроссовки захлюпала вода. Анна чертыхнулась и сразу же осеклась. Она так и застыла с поднятой ногой, услышав, как совсем рядом с сухим щелчком переломилась ветка под чьей-то тяжестью. В тишине звук был похож на пистолетный выстрел. Анна замерла, вглядываясь во мрак и чутко прислушиваясь. Кто-то шел по лесу. Она не видела его, но очень хорошо слышала, как шуршат листья и потрескивают сухие веточки. Кто бы там ни скрывался в темноте - человек или животное, - но он шел прямо на нее. Еще немного, и они встретятся. Внезапно Анну охватил страх, она вся сжалась в ожидании неизбежного столкновения. Она изо всех сил напрягала зрение, чтобы вовремя увидеть опасность, все еще надеясь убежать.
        И она увидела. Нет, не человека. Она не могла разглядеть точнее, кто это был, так как видела только глаза. Самые странные глаза из всех, которые ей когда-либо встречались. Они светились призрачным зеленым светом и как будто висели в темноте. Больше она ничего не видела, только зеленые раскосые глаза, завораживающие и злобные. Анна не сомневалась, что ее заметили, но глаза внезапно погасли, как будто кто-то выключил их. Стало еще темнее, луна скрылась за набежавшими тучами. И наступила тишина. Полная, абсолютная. Только сейчас Анна поняла, что до сих пор окружающий ее лес был пронизан разнообразными звуками ночной жизни: шелестом, шорохом, потрескиванием и попискиванием. Сейчас лес словно замер, затаился, такой же испуганный, как и она сама.
        Она потеряла счет времени. Секунды прошли или часы - девушка не знала. Нога стала затекать, и Анна медленно опустила ее на землю, ощущая болезненное покалывание. И сразу же шаги невидимого существа стали удаляться. Они стихли вдали, и Анна вздохнула с облегчением. После пережитого страха она уже не помышляла ни о какой слежке, ей хотелось как можно быстрее вернуться в относительно безопасный дом. К дальнейшим подвигам она оказалась не готова.
        Но испытания, как выяснилось, не закончились. В тот момент, когда Анна решила, что может сдвинуться с места, шаги раздались снова, только теперь они звучали с противоположной стороны от того места, где стихли совсем недавно, как будто некто сделал огромный крюк или перелетел туда по воздуху. Шаги снова двигались в ее сторону.
        Анна почувствовала, что больше не выдержит. Она не могла оставаться на виду и, наплевав на то, что ее могут услышать, метнулась в сторону. Она пробежала несколько шагов и замерла, увидев перед собой дерево невероятных размеров. Посередине необъятного ствола, приблизительно в метре от земли, зияло отверстие, такое большое, что Анна без особого труда смогла бы поместиться внутри. Волшебная береза! Какими бы силами ни обладало дерево в воображении окрестных жителей, для нее оно - просто дерево с дуплом.
        Анна решила, что само провидение послало ей это укрытие, и, не медля ни секунды, вскарабкалась к огромному дуплу. Придерживаясь руками за шершавый ствол и нижние ветви, она осторожно опустила ноги в глубину темного провала, ощутив упругую мягкость, достаточно прочную, чтобы выдержать ее вес. Дупло напоминало маленькую пещеру и надежно скрывало ее в своей тени. Поломанные ветки, перья и засохшие пучки травы говорили о том, что в недавнем прошлом здесь гнездилась какая-то птица.
        Девушка осторожно выглянула наружу и прислушалась. Осторожные шаги раздавались совсем близко, гораздо ближе, чем она предполагала. Перед деревом, внутри которого пряталась Анна, была небольшая круглая полянка, залитая светом луны, вновь воцарившейся на ночном небе. Полянку плотным кольцом окружали высокие сосны, отчего она напоминала глубокий колодец. На самом верху, точно посередине над поляной, как огромный круглый светильник в стиле хай-тек, висела луна.
        Затрещали кусты, на открытое пространство вбежал человек, встревоженно озираясь. Анна открыла рот от удивления, так как света было вполне достаточно, чтобы она мгновенно узнала… Милену. Девушка, очевидно, не подозревала о постороннем присутствии, она двигалась достаточно уверенно, но крайне осторожно и все время оглядывалась. Милена недолго постояла на краю поляны, потом стала обходить ее по кругу, пристально глядя себе под ноги, как будто искала что-то.
        «Не слишком удачное время для поисков», - подумала Анна, внимательно наблюдая за ее действиями.
        Сделав круг, Милена осталась неудовлетворенной. Она вышла в центр поляны, быстро присела на корточки, протянула руку и пощупала землю. Только сейчас Анна заметила, что в том месте, возле широкого старого пня, явно заметны остатки костра - земля была обугленной, засыпанной пеплом и головешками. Девушка нагнулась еще ниже, быстро подняла что-то с земли и сунула в карман. Луна освещала ее лицо, и Анна видела, как по-детски припухлые губы раздвинулись в торжествующей улыбке.
        Оставив в покое кострище, Милена заинтересовалась пнем, провела по нему ладонью и тряхнула головой, явно чем-то недовольная. Она еще раз огляделась, но на этот раз гораздо спокойнее, как будто на поляне произошло нечто, что внушило ей чувство безопасности. Анна никак не могла понять, что именно заставило Милену успокоиться, хотя все происходило у нее на глазах.
        Так и не найдя того, за чем приходила, девушка ушла.
        Анна вдруг поняла, что давно уже не дышит, и шумно выдохнула. Она подождала немного, но ничто больше не нарушало тишины. Теперь эта тишина была обычной, совсем не зловещей, наполненной привычным шумом живого леса. Поняв, что ей ничто больше не угрожает, Анна выбралась из дупла и стала пробираться по лесу в поисках дороги домой. Как ни странно, ей удалось довольно быстро отыскать тропинку, которая и вывела ее прямо к калитке. Та все еще была открыта, и это, по всей видимости, означало, что Милена по-прежнему бродит по лесной чаще.
        Надо сказать, встреча в лесу потрясла Анну. Она никак не могла понять, связаны ли между собой светящиеся глаза и появление Милены на поляне. Глаза девушки были хорошо видны в лунном свете, и они определенно были обычными, чего нельзя было сказать о ее поведении. Анна испытывала острое желание поговорить с девушкой напрямую, но понимала, что, скорее всего, ничего не добьется. О Милене у нее сложилось впечатление, что девушка умеет хранить свои тайны, ловко пуская пыль в глаза окружающим пустыми разговорами. Нужно было искать другой выход.

* * *
        К утру промокшая в лесу одежда все еще оставалась влажной. Анна с отвращением влезла в обычный спортивный костюм и поплелась на тренировку. За прошедшую ночь похолодало еще сильнее. Погода стояла по-настоящему осенняя, ядреная, немного подсоленная утренним инеем. Солнце светило, но не слишком грело. Анна поежилась.
        Гиршман не обманул: все девушки, включая и Милену, были уже в сборе. Анна то и дело поглядывала на Шушкевич, стараясь делать это по возможности незаметно, но ничего необычного так и не заметила. Девушка прыгала и бегала вместе со всеми, лицо ее было бесстрастным, а если его и искажала гримаса, то только в те моменты, когда тренер приказывал выполнить особенно сложное упражнение на растяжку. Впрочем, в эти моменты лицо самой Анны напоминало перекошенную физиономию Франкенштейна, так что придраться было не к чему. Милена, похоже, и не подозревала, что во время ее последней ночной прогулки у нее была тайная спутница.
        В самый разгар тренировки, когда с девушек градом катил пот, у них появился неожиданный зритель. Джала не старалась привлечь к себе внимание, но ее появление заметили все, кроме разве что тренера, который как раз в ту минуту увлеченно распекал Аду за то, что она, по его мнению, слишком медленно выполняла приседания. Ада слушала его вполуха, механически кивая головой, в то время как глаза ее были прикованы к одетой в черное фигуре, которая медленно прошла к беседке и скрылась в гуще дикого винограда.
        Анну появление хозяйской супруги беспокоило с первой же минуты. Она кожей чувствовала, что та наблюдает за девушками, хотя могла поклясться, что из беседки невозможно хоть что-то увидеть - она сама не так давно побывала внутри и убедилась в этом. И все-таки она знала, что Джала смотрит на них. И это злило ее необычайно. Чувствуя постоянное напряжение, она стала рассеянной, за что получила от тренера несколько весьма чувствительных щипков. В отличие от большинства мужчин, таким манером этот садист выражал свое недовольство. У всех девушек без исключения имелось по целой коллекции синяков. На их справедливое возмущение по поводу испорченного товарного вида тренер только ухмылялся и советовал погуще накладывать грим, чтобы скрыть кровоподтеки.
        К счастью, всему приходит конец, и тренировка тоже закончилась. Тренер убрался к себе, измотанные девушки потянулись к дому. Анна брела вместе со всеми, когда неожиданно услышала, что ее окликнули. Удивленно обернувшись, она увидела, что Джала, стоя на пороге беседки, делает ей какие-то знаки. На всякий случай Анна посмотрела по сторонам, думая, что Джала желает привлечь внимание кого-то другого, ведь до сих пор никакого интереса к ней хозяйка не проявляла. Но остальные были уже далеко, а женщина по-прежнему манила ее к себе. Меньше всего Анне хотелось вести сейчас светскую беседу, но ей пришлось подчиниться - отношения с хозяевами и без того оставляли желать лучшего.
        - Здравствуй, Анна, - приветствовала ее Джала, и Аня в который раз поразилась чувственному бархатному голосу женщины, весь вид которой в остальном выражал лишь покорность и смирение. Ее тон был безукоризненно вежливым и подчеркнуто мягким, но Анна легко заметила некоторое напряжение.
        - Доброе утро, - ответила Анна, ожидая объяснения причины, по которой долгожданные душ и отдых откладывались на неопределенное время. Она ничего не имела против Джалы, но собственные вспотевшие подмышки раздражали ее сейчас чрезвычайно.
        - Ты, я вижу, удивлена? - усмехнулась Джала, с робким любопытством разглядывая переминающуюся с ноги на ногу девушку. Сама Джала благоухала терпким экзотическим ароматом французских духов и, возможно, не ощущала, что от Анны пахнет, как от взмыленной лошади.
        - Вам что-то нужно? - нетерпеливо спросила Аня, чувствуя себя не в своей тарелке. Восточная неторопливость в данный момент не воспринималась ею положительной чертой характера.
        - Давай зайдем в беседку, - предложила Джала мягко. - Ты не против?
        - А кто меня спрашивает? - пробормотала девушка себе под нос, покорно проходя внутрь и усаживаясь на деревянную скамью возле самого входа.
        Джала села рядом. Не слишком близко, словно пытаясь сохранить дистанцию между ними.
        - Я узнала от мужа, что ты, оказывается, обладаешь удивительным даром предвидения, - напрямую начала она. Анна плотно сжала челюсти, чтобы не выругаться. - Он говорил еще что-то, но я, признаться, не слишком верю в подобные вещи. Ты не обидишься на меня за это?
        - Ваше право, - Анна пожала плечами. - Тогда что вам от меня нужно, если вы не слишком верите?
        - Просто любопытно… - откликнулась Джала, повторив ее жест, словно зеркальное отражение.
        Они и в самом деле были немного похожи: обе черноволосые, стройные, с красивыми чертами лица, но у Анны не было того выражения высокомерия, которое не сходило с лица Джалы. Жена Гиршмана сильно изменилась с момента их последней встречи. Тогда Джала выглядела робкой и какой-то заторможенной. Сейчас в ее глазах словно полыхал скрытый огонь. Анна впервые заметила, что по природе Джала наверняка более жестока, чем ей показалось на первый взгляд, а ее мягкость и готовность услужить мужчине не более чем результат строгого воспитания, согласно традициям ее народа. Испытав горе от потери единственного ребенка, женщина под влиянием стресса стремительно менялась, в ней зрел протест против всех и вся, против людей и бога, против несправедливости. Беда часто приводит к подобным последствиям даже сильных духом мужчин, а Джала была всего лишь слабой женщиной.
        - Мне бы хотелось узнать свое будущее, - в тоне Джалы скорее прозвучало требование, чем просьба, и Анна инстинктивно воспротивилась. Прихоти хозяев порядком ей надоели.
        - Я не умею предсказывать без специальных карт, - соврала она. На самом деле ей достаточно было просто сосредоточиться, но Джала не могла этого знать.
        - Я так и думала, - ничуть не растерялась Джала. Улыбнувшись самыми уголками губ, она быстро щелкнула замочком крошечной сумочки, висящей на длинном ремешке на ее плече, и достала новую, нераспечатанную колоду карт Таро, к немалому изумлению и досаде Анны. - Эти подойдут?
        - Вполне, - буркнула Анна. - Может, все-таки в другой раз? - предприняла она последнюю попытку отвертеться. Ей хотелось побыстрее умыться, не терпелось поговорить с Миленой о том, что происходило ночью.
        Но Джала проявила неожиданную настойчивость:
        - Не думаю, что это займет много времени. Вы ведь сейчас не заняты? Тренировка уже закончилась.
        Анне послышалась насмешка в ее голосе, она скрипнула зубами и с остервенением сорвала хрустящую обертку с упакованной в яркую коробочку колоды. Привычным движением она перетасовала карты. Это была классическая колода Райдера-Уэйта, нарисованная Памелой Колеман-Смит, очень высокого качества. «Классическая» в данном случае означало еще и то, что карты были шире и длиннее обычных, игральных, и с трудом помещались в маленьких руках девушки.
        Сейчас Анна вовсе не собиралась демонстрировать все свои необычные способности, намереваясь отделаться общими фразами, что у цыган называется «обдуманным гаданием» и осуждается как признак непрофессионализма. Но Ане сейчас было не до соблюдения условностей, ей не терпелось отделаться от несвоевременной просьбы, и «обдуманное гадание» было единственным доступным способом сделать это в кратчайшие сроки. Влажная одежда липла к телу, холодный ветер пробирал Аню до костей. Даже себе самой она казалась жалкой, а уж на фоне ухоженной, элегантной Джалы и вовсе выглядела ничтожеством.
        Карты, послушные ее руке, легли на влажную скамейку аккуратным крестом, в центре которого лежало изображение женщины в короне и королевской мантии с поднятым мечом в правой руке. Вопреки традициям, Анна никогда не выбирала масть для «бланки» специально. Ее выбирал сам клиент, вытянув наугад одну карту. Из предложенной колоды Джала сразу вытянула даму пик, что случалось довольно редко, но могло многое рассказать о сидящей напротив женщине. В частности, выбранная масть подтверждала некоторые выводы, сделанные Анной еще до начала сеанса гадания.
        На карты Анна поначалу взглянула только мельком, но, когда до нее дошел смысл полученного предсказания, она едва удержалась от удивленного восклицания.
        - Что-то не так? - спросила Джала, заволновавшись. Ее тон все еще был легкомысленным, но уже плохо маскировал зародившееся чувство тревоги.
        Анна молчала, думая о том, стоит ли раскрывать Джале истинную картину будущего, мягко говоря, довольно мрачную. В конце концов, она решила сказать правду, понимая, что благодарности в ответ вряд ли дождется.
        Анна уже так давно жила бок о бок со своей Силой, что успела познакомиться с оборотной стороной этого дара. В частности, она знала по опыту, что все заверения клиентов в том, что они жаждут заглянуть в будущее, - полное вранье. На самом деле они хотели бы услышать о том, что их ждет богатство и процветание, желательно вместе со страстной любовью, непременно до гробовой доски.
        Реальная картина в девяносто восьми процентах случаев не имеет с этими желаниями ничего общего, а зачастую содержит информацию о грядущих несчастьях. Конечно, Анна не говорила людям о самых страшных прогнозах - негласный кодекс чести и элементарная жалость не позволяли, но часто даже простого упоминания о неприятностях было достаточно, чтобы привести любознательных клиентов в самое мрачное расположение духа. Некоторые находили оригинальный способ успокоить расстроенные нервы - обвиняли Анну в том, что она шарлатанка, которая не видит дальше своего носа… Потом эти же люди, испытав предсказанное на собственной шкуре, возвращались к гадалке, чтобы попросить совета, но Анна никогда не помогала во второй раз тем, кто позволял себе срывать на ней зло. Она вообще не любила предсказывать будущее, особенно случайным людям, убежденная в том, что такие знания ни к чему хорошему не приводят. Если бы нам нужно было знать свою будущую судьбу, то мы бы ее знали, можете мне поверить.
        Джала ждала ответа.
        Анна мучительно искала слова.
        Обе женщины молчали.
        Глава 13
        - Что вы видите? - первой не выдержала Джала. Она еще не боялась. Ей просто надоело ждать.
        - То, что я вижу, вам вряд ли понравится, - попыталась Анна уклониться от прямого ответа.
        - Я хочу знать!
        - Не стоит. Пусть все идет своим чередом.
        Анна протянула руку, чтобы смешать карты, но Джала перехватила ее, больно сжав запястье своей правой рукой. Левой она достала из сумочки двести долларов и, перегнувшись, положила их на перила.
        - Разве это, - Анна кивнула головой в сторону денег, - что-то меняет?
        - Для меня - нет. Для вас - возможно. Вам ведь нужны деньги?
        - Не до такой степени, - резко ответила Анна, которую покоробил пренебрежительный тон женщины. Она начинала злиться. Ее больше не волновало душевное спокойствие дамочки, сидящей напротив с высокомерно приподнятыми бровями. Похоже, ее раболепие распространялось исключительно на супруга и ни в коей мере не касалось обслуги, к числу которой Джала, очевидно, по неосторожности причислила и Анну.
        - Хорошо, я скажу вам, - сказала Анна, высвобождая руку. - Вы скоро можете стать вдовой.
        - Вот как? И как скоро? - после короткой паузы спросила Джала.
        - Похоже, я зря опасалась, что вы огорчитесь таким известием, - усмехнулась Анна. - У вас крепкие нервы и минимум привязанности к супругу, не так ли?
        - Это не вашего ума дело, - огрызнулась Джала. Ее верхняя губа приподнялась в нервном оскале, обнажив белые, как сахар, зубы. Но ей удалось справиться с раздражением в рекордно короткие сроки.
        Анну, в общем-то, не слишком удивило то, что Джала восприняла известие довольно спокойно. Она не заметила особой любви между супругами, а Гиршман - тот вообще обращался с женой, как с бесправной рабыней. Кому такое понравится? И кому не захочется, хотя бы в глубине души, избавиться от подобного положения вещей, сохранив при этом внешние признаки обеспеченной жизни? Джала была законной женой Гиршмана и не могла не знать, что в случае его смерти унаследует большую часть немаленького состояния. Неплохая перспектива, чтобы осушить вдовьи слезы.
        - Что ж, возможно, я огорчу вас, но смерть вашего супруга может и не наступить, - сообщила Анна ровным тоном, насмешливо глядя за стремительно меняющимся лицом собеседницы, смуглая кожа которой засветилась изнутри болезненным румянцем.
        - Вы несправедливы ко мне! Я буду рада, если все обойдется. Но… Отчего он может умереть? - спросила Джала, облизнув внезапно пересохшие губы.
        - Убийство. Что неудивительно, учитывая его обширные связи в преступном мире. Но, как я уже сказала, он может и избежать смерти. Если…
        Анна немного помедлила.
        - Ну?! Что же вы? Продолжайте!
        - Если в дело не вмешается другая женщина.
        Джала растерянно заморгала. Потом, когда смысл дошел до нее в полной мере, расхохоталась, запрокинув голову. Анна спокойно наблюдала за ней, машинально собирая карты в стопку.
        Джала перестала смеяться и уставилась на девушку, слегка склонив набок голову.
        - По-моему, вы просчитались, дорогая. Я раскусила ваш обман! Вы не заслуживаете и половины предложенной суммы. - Джала цепко ухватила зеленые бумажки и сунула их обратно в свою сумочку. Анна следила за ней с полнейшим равнодушием. - Ваше «предсказание» - выдумка от начала и до конца.
        Анна молча пожала плечами, предоставляя Джале право самой делать выводы.
        - Запомните, ни одна женщина не сможет встать между мной и моим мужем, - прошипела Джала, очевидно, задетая до глубины души оскорбительным для ее гордости предположением. Горячая восточная кровь дала о себе знать в самый неподходящий момент.
        - По-моему, вы заблуждаетесь. В вашем доме слишком много красивых женщин, - неохотно возразила Анна, начиная понемногу раздражаться.
        - Кого это ты называешь женщинами? - взвизгнула Джала, совершенно теряя самообладание. - Вон тех шлюх? - она кивнула в сторону дома, где скрылись девушки-«лошадки». - Не смеши меня. Все девки - и ты в том числе! - мизинца моего не стоят. Даже больше скажу - любую из вас он легко променяет на бутылку хорошего вина, поняла?
        - Я не говорила, что эта женщина - кто-то из девушек-«лошадок». Но в том, что она может предотвратить смерть вашего мужа, я лично не сомневаюсь.
        - Только я могу защитить его! Я - его жена! - с неподражаемой надменностью возвестила Джала. В ее речи от волнения, очевидно, теперь явственно зазвучали гортанные интонации ее родного языка, отчего сказанное необъяснимым образом приобретало дополнительный вес.
        Джала резко вскочила со скамейки. Карты посыпались на дощатый пол беседки, но ни одна из двух рассерженных женщин и не подумала их поднимать.
        - Ты все врешь! Ты разочаровала меня! Наглая обманщица! - продолжала бушевать Джала, топая ногами. - Он мой! А ты пошла вон отсюда! Немедленно!
        Анна не заставила себя упрашивать. Истерика Джалы порядком надоела ей. Неподалеку она заметила Барсика, который маячил напротив входа, стараясь не смотреть в сторону беседки. Он наверняка слышал вопли Джалы. А она не скоро еще успокоится.
        «И дернул же меня черт задеть ревность этой азиатки! - подумала Анна. - Теперь слухи расползутся по всему дому».
        Она прикусила губу от досады и быстрыми шагами, почти бегом, поспешила к дому. Ей было обидно и гадко от оскорбительных выпадов в свой адрес, но, как ни странно, гораздо больше, чем оскорбленное самолюбие, ее волновало сейчас известие о возможной смерти Гиршмана.
        Неприятные сюрпризы на этом не закончились. Комната, в которую Анна стремилась, как в единственное убежище, мечтая об отдыхе, оказалась перевернутой вверх дном. Аккуратно застеленная утром кровать выглядела так, словно на ней резвился отряд бабуинов. Содержимое сумочки - единственной личной вещи Анны - рассыпано поверх скомканного одеяла. На первый взгляд ничего не пропало. Девушка с надеждой распахнула створки шкафа - тут все вещи мирно висели на вешалках, хотя могли бы и пропасть, она бы не стала расстраиваться.
        В комнате что-то искали, и внезапно Анна поняла - что, хотя это предположение на первый взгляд и показалось невероятным. Девушка быстро пододвинула стул вплотную к шкафу, взобралась на него, вытянула руку и тщательно обшарила дубовую крышку. Разглядывая затем перепачканную в пыли ладошку, она сделала два вывода: первый - в этом доме ленивые горничные, и второй - нож исчез.
        Вот так так… Анна спустилась на пол, вытерла руку о штанину и уселась на стул верхом, в задумчивости покусывая нижнюю губу и глядя прямо перед собой ничего не видящим взглядом. Значит, Милена обманула ее бдительность! Она прекрасно знала, что Анна следила за ней. Еще в лесу Анна догадалась, что девушка ищет именно нож. Догадки Анны относительно происходящего в доме напрямую свидетельствовали о том, что нож должен был быть именно в лесу. Милена, как оказалось, пришла к тем же выводам, но несколько раньше. Теперь Аня знала конкретное место, где следовало бы искать злополучный нож. Но она до сих пор не могла понять, как нож оказался в детской. Ребенок не был убит ножом, появление его возле кроватки казалось нелепым и оттого еще более страшным.
        Милена, как и Анна, знала, для каких целей использовался нож, это еще одно подтверждение того, что девушка неплохо разбирается в магии, ведь она смогла вычислить место, где проводился ритуал, и не побоялась пойти туда глубокой ночью.
        Анна нахмурилась. В голову упорно лезла мысль, что все это неспроста. Зачем Милене ни с того ни с сего выслеживать неведомого злодея? Риск огромный, а какой от этого прок? Не проще ли предположить, что девушка и есть тот самый человек, которому принадлежал нож, что она не пыталась похитить чужое, а вернулась в лес за своей собственностью? Как Анна ни старалась, ей не удалось найти достаточно убедительных аргументов, чтобы опровергнуть свое предположение. Оставалось прибегнуть к последнему средству, а именно - поговорить с самой Миленой. В любом случае необходимость разговора была очевидной.
        Но сначала нужно привести себя в порядок. Джинсы и свитер почти высохли, и, смыв наконец-то с себя пот и грязь, Анна с удовольствием влезла в теплые уютные вещи, еще раз убедившись, что в такой одежде чувствует себя гораздо увереннее.
        В комнату Милены Анна вошла без стука, настроенная весьма решительно. Попадись ей сейчас девчонка под руку, она вытряхнула бы из нее правду, даже если бы потребовалось применить силу. Но Милены в комнате не оказалось. Тогда Анна заглянула в ванную, подергала дверь в соседнюю спальню, которую занимала Ада, и разочарованно вздохнула.
        Хмуря брови, она вернулась в спальню и только теперь заметила то, что поначалу ускользнуло от ее внимания. Было очевидно, что комнату Милены тоже обыскивали! Повсюду были разбросаны вещи, а возле кровати валялись осколки фарфорового плафона от ночника, точно такого же, как и в остальных спальнях девушек. Постель была скомкана, а наволочка и наперник даже распороты. Несколько белых перышек сейчас кружились в воздухе, порхая, как бабочки-капустницы.
        Анна в раздумье плюхнулась на кровать, пытаясь понять, что же все-таки происходит. Кому понадобилось проводить тотальный обыск? Тотальный ли?
        Она как раз обдумывала этот вопрос, когда в дверь со стороны коридора влетели Женя и Ада. Увидев Анну в чужой комнате, они остановились, потеряв дар речи.
        - Так это твоих рук дело? Не ожидала! - возмущенно заговорила Ада, гневно сверкая глазами.
        - Анька, это же подло! - подхватила Женя несколько неуверенно.
        - Вы о чем? Что я такого сделала?
        - Она еще спрашивает! - всплеснула руками Ада. - Мы же застали тебя на месте преступления!
        - Да какого преступления? Вы помешались? - слабо отбивалась Аня.
        - А это что по-твоему? Генеральная уборка? Что ты делаешь в комнате Милены? - сыпала обвинениями Ада.
        - Ах вот ты о чем! Но это сделала не я!
        - Да неужели? - прищурилась Женя. - Тогда объясни, что ты здесь делаешь?
        - То же, что и вы, - пожала Аня плечами. - Пытаюсь понять, кто шарил в моей комнате. У меня были подозрения, что это сделала Милена, но, видимо, я поспешила с выводами. Так же, как и вы.
        Девушки растерянно переглянулись.
        - У тебя тоже полный разгром? - мучаясь запоздалым раскаянием, заискивающе спросила Женя.
        - Полнее не бывает, - кивнула Аня. - У вас что-нибудь пропало?
        - Да вроде нет, - замялась Ада. - Просто неприятно, что кто-то шарит в твоих вещах, да еще так нагло.
        - Приятного мало, - согласилась Аня. - Но из моей комнаты вдобавок пропала одна вещь. И мне это совсем не нравится.
        - Что за вещь? Дорогая? - забеспокоилась Ада. - Надо сообщить Гиршману, пусть разбирается. Это ведь его дом!
        - Вещь не представляет никакой ценности с материальной точки зрения, - успокоила ее Анна. - Кстати, ты, Женя, единственная, кто знал о том, что она у меня есть. Более того - ты знала, где она лежит.
        - Ты что? Я не брала ничего! - попятилась Женя.
        - А я и не говорю, что брала, - возразила Анна.
        - Да о чем речь-то? - встряла Ада, которой надоели загадки.
        - Я не знаю. Ань, ты чего на меня наезжаешь? - со слезами в голосе заныла Женечка.
        Анна встала с кровати и подошла к девушке.
        - Я не наезжаю, - покачала она головой. - И не обвиняю тебя. Просто хочу знать, говорила ли ты кому-нибудь о той вещи, которую по моей просьбе спрятала на шкафу?
        - Ты про тот жуткий тесак? - еще больше удивилась Женя. - Фу, а я уж испугалась… Да кому он нужен? Завалился, наверное, за шкаф. Хочешь, прямо сейчас пойдем к тебе и найдем его?
        - Его там нет, - мягко, но твердо возразила Анна. - Кому ты рассказала о ноже? Ты ведь рассказала, правда?
        Женя опустила голову, заливаясь краской. Ада удивленно переводила взгляд с одной девушки на другую.
        - Но ты же не говорила, что нельзя рассказывать… - забормотала Женя, оправдываясь.
        - Хорошо. Не говорила. Ты не виновата, - согласилась Анна. - Главное: кому ты проболталась?
        - Барсику, - еле слышно прошептала Женечка. - Он, когда отвел тебя к Гиршману, вернулся и стал приставать с расспросами, почему у тебя такой бледный вид. Я и рассказала все как было. И про нож, кажется, тоже. Только упомянула, правда. Но я не говорила, где он лежит. Это я точно помню!
        - Успокойся, я тебе верю, - усмехнулась Анна, вспомнив, какой разгром царит в ее спальне.
        Да, Барсик поработал на совесть. Но в голове у Анны не укладывалось, что этот примитивный лощеный тип с полированными ногтями мог быть настоящим хозяином ножа. Тут нужно искать фигуру покрупнее.
        У Анны появилась новая цель, и она, резко поднявшись с кровати, направилась к выходу. Потрепав Женю по плечу и ободряюще улыбнувшись ей, Анна быстро покинула комнату Милены. Пройдя в дальний конец коридора, она постучалась в угловую дверь, моля бога, чтобы хозяина комнаты не оказалось на месте. Ей повезло. Она ужом проскользнула внутрь, чтобы привести в исполнение только что созревший в голове план. Уже через пять минут она снова оказалась в коридоре. По ее лицу блуждала довольная ухмылка.
        Пока она искала Барсика, в голове у нее копошились мысли одна другой мрачнее. Если у нее и были еще какие-то сомнения, то теперь их сменила уверенность: зеленые глаза в лесу ей не померещились. Хуже того, обладатель этих странных глаз не только видел ее, но и узнал. Она все еще не понимала, почему он не стал нападать? Уж точно не из-за человеколюбия. Это существо - язык не поворачивается назвать его человеком - обладало редкостной жестокостью. Обладатель горящих глаз знал, что в лесу помимо Анны в ту ночь побывала еще одна девушка, но не знал, кто именно. Милена нашла среди остатков костра нечто важное, что существо желало вернуть. Отсюда и обыск в комнатах. Скорее всего, Барсик обшаривал их, пока девушки парились на тренировке. Сейчас Анна хотела одного - узнать, кто послал его, но что-то подсказывало ей, что узнать это будет непросто. Анна всегда считала себя не робкой женщиной, но теперь ей больше всего хотелось вернуться в свою комнату и крепко запереться изнутри. Жаль, что она не могла позволить себе такую роскошь.
        Барсик, одетый, как всегда, очень ярко, сидел в саду, развалясь на лавочке. Его пестрая куртка, разрисованная райскими птицами, была заметна издалека. Анна подошла и плюхнулась рядом. Парень лениво повернул голову, сплюнул себе под ноги и процедил:
        - Чего приперлась?
        - Воздухом подышать.
        - Дыши в другом месте.
        - А мне здесь нравится, - весело откликнулась Анна. Барсика она не слишком боялась. Вот будь на его месте Голем, она бы сто раз подумала, прежде чем лезть на рожон.
        - Совсем сдурела? - поинтересовался парень, глядя на нее с брезгливым интересом.
        - Да нет, я в порядке. А вот ты, по-моему, с огнем играешь.
        - Еще чего скажешь! Да пошла ты…
        - С удовольствием. А ты иди за мной и ни в коем случае не сворачивай, - все так же улыбаясь, парировала Аня.
        - Чего скалишься?
        - Пытаюсь выглядеть дружелюбно. Но могу и по-другому, - она внезапно сделалась серьезной, в глазах полыхнули искры, от которых Барсику стало как-то неуютно. Он приподнялся, собираясь убраться подальше от этой сумасшедшей, но Анна бросила ему в спину: - Зачем тебе нож?
        - А? - Парень обернулся, внезапно побледнев, и стал медленно оседать обратно на лавку. - Ты чего? Какой нож? - прошипел он, придвигаясь к ней вплотную. Анна не успела отпрянуть, а он крепко ухватил ее сзади за волосы, резко потянул и заставил запрокинуть голову назад. - Не лезь не в свое дело, мартышка черномазая. Поняла?
        - Не пытайся строить из себя лихого парня. Если я захочу увидеть мордобой, то включу телевизор, - прохрипела Аня, не желая признаваться себе, что недооценила противника и переоценила свои возможности, так что ее положению в данный момент не позавидуешь.
        - Скажи спасибо, что завтра у тебя забег и в твою подготовку хозяин вложил кучу денег, иначе свернул бы тебе шею, как глупой курице.
        Барсик снова сплюнул, тряхнул блондинистой челкой, отбрасывая ее со лба, и отпустил волосы девушки, толкнув ее в противоположную сторону. Анна вцепилась в спинку скамейки, чтобы не упасть.
        - Значит, слабо идти против хозяина? - спросила она, резко обернувшись. - Не хочется терять теплое местечко?
        - Не нарывайся, говорю, - окрысился Барсик.
        Но Анна не унималась.
        - Как ты думаешь, что случится, если Гиршман узнает о том, что ты шарил по нашим комнатам? - спросила она как бы между прочим.
        - Да кто ж вам, шлюхам, поверит? - нагло оскалился парень. Его правильные черты лица исказились, он стал напоминать голодную гиену.
        - Поверят, если я скажу, что ты украл у меня золотую цепочку.
        Барсик рассмеялся ей прямо в лицо.
        - Тебе лечиться надо, если ты так думаешь, - сообщил он.
        - Мое лечение может и подождать, а вот ты вылетишь с места в двадцать четыре часа, когда в твоей комнате найдут мою вещь.
        Парень насторожился. До него начало доходить, что Анна не шутит. Злобные огоньки загорелись в его глазах. Он попытался снова ухватить Анну за волосы, но во второй раз трюк не удался. Теперь она оказалась быстрее и, проворно вскочив на ноги, отбежала на безопасное расстояние.
        - Ну, я пошла? - продолжала насмехаться она. - Не уходи далеко. Думаю, Гиршман после встречи со мной захочет лично обыскать твои апартаменты. Тебе будет интересно посмотреть, как он найдет мою цепочку.
        - Слушай, давай по-хорошему, - неожиданно сменил тон Барсик, натужно пытаясь улыбнуться. Стало только хуже. Один уголок рта вздернулся вверх, другой по-прежнему смотрел вниз. Перекошенная физиономия выглядела пугающе-комичной. Но Ане было не до смеха. Она готовилась сделать последний ход.
        - Я не собираюсь портить с тобой отношения, - сказала она, строго следя, чтобы Барсик не подходил к ней слишком близко. - Мне только нужно знать, зачем ты искал старый нож?
        - Я, как и ты, всего лишь исполняю приказы, - ответил парень, стараясь выглядеть честным, как солдат под присягой. Но Анну это не удовлетворило.
        - Кто приказал тебе искать его? - спросила она более конкретно и затаила дыхание.
        - Тот, кто имел на это право.
        - Ты говоришь о хозяине?
        Она сразу заметила, что лицо Барсика вдруг изменилось. Анна не понимала, что произошло, но чувствовала, что мгновенно потеряла контроль над ситуацией. Парень больше не боялся разоблачения якобы совершенной им кражи. Он успокоился, словно внезапно увидел ситуацию с другой стороны. Из глаз исчезла паника, лицо разгладилось.
        - Хозяин велел тебе обыскать комнаты? - повторила вопрос Анна, уже понимая, что проиграла.
        - Хозяин? - Барсик нехорошо усмехнулся. - Есть кое-кто посильнее хозяина. Гораздо сильнее! - сказал он загадочно. - И мой тебе совет: если хочешь сохранить свою шкуру, не лезь куда не надо.
        А потом он просто повернулся к Ане спиной и пошел себе, сунув руки в карманы. Анна растерянно осталась стоять возле лавочки, едва не плача от досады.
        Глава 14
        До самого вечера Анна ждала возвращения Милены, убедившись, что разговор с ней - ее последний шанс. Подсознательно Анна в большей степени подозревала Гиршмана, особенно после нелепой гибели няни Лены (ведь именно у него состоялся неприятный разговор с ней за несколько часов до трагедии), однако странная реакция Барсика при упоминании хозяина заставила ее усомниться в своих подозрениях. Теперь Милена оставалась наиболее вероятной кандидатурой. Она неосторожно дала понять, что имеет зуб на Пивную бочку и его супругу.
        Но девушка точно сквозь землю провалилась. Анна специально задержалась в столовой после обеда - Милены не было. В последний раз Анна заглянула в ее комнату около полуночи и убедилась - Милена не появлялась и здесь. Беспокойство становилось все сильнее. Поднимать панику не хотелось, ведь девушка исчезла среди белого дня, вряд ли с ней могло случиться что-то плохое. При этой мысли Анна усмехнулась: если Милена та, кого она ищет, то опасаться следует не ей, а тому, кто попадется на ее пути. Как в анекдоте: «Пропал бультерьер. Нашедшему - царствие небесное».
        И все же Анна настойчиво цеплялась за крошечную надежду на то, что Милена невиновна. Прямых доказательств для обвинения у нее не было. В самом деле, чудовищем-убийцей, насколько понимала Аня, мог оказаться кто угодно, в данном случае не имели значения ни пол, ни возраст, ни социальный статус - магия всех делает равными, если овладеть ею в совершенстве. До сих пор таинственное существо казалось неуловимым. Анна уже знала почти все - с кем имеет дело, как существо выглядит и какие силы им движут. Знала и то, что встреча с ним, с большой вероятностью, может закончиться ее гибелью. Существа такого рода обладают невероятной силой и хитростью, круто замешенными на всепоглощающей злобе. И все же она желала этой встречи.
        Должно быть, она задремала, потому что, когда снова открыла глаза, в комнате было совершенно темно. И все же она сразу разглядела темный силуэт в ногах своей кровати. Это был мужской силуэт. У Анны сжалось сердце от дурного предчувствия. Мужчина сидел на постели у нее в ногах. Он не шевелился и не делал попытки приблизиться, но она чувствовала нарастающую панику. Самое худшее, что могло случиться, наступило. Она была совершенно не готова к встрече, но теперь ее застали врасплох, скоро все закончится. Анна надеялась, что как-нибудь сумеет вывернуться.
        Казалось, прошло много времени, прежде чем мужская фигура пошевелилась.
        - Анна, не бойся, это всего лишь я, - тихо проговорил знакомый голос. Голос был взволнованным, как у человека, совершенно не уверенного в том, хорошо ли его примут. Выражение лица девушки стало таким, будто она увидела призрака.
        - Кирилл? - произнесла Аня едва слышно. - Как ты попал сюда?
        - Через дверь.
        - Я думала, что заперла ее.
        - А ты и заперла. Но замки здесь паршивые, как и все остальное.
        Теперь Анна разглядела лицо гостя. Лунный свет, сочащийся в окна, делал его кожу бледной, очерчивая все линии как-то слишком выпукло, ненатурально, отчего лицо походило на маску. Только свет и тень, белое и черное, никаких полутонов. Кирилл выглядел старше своих лет. Боже, он выглядел почти стариком, несмотря на свои двадцать лет! Анна потрясла головой, чтобы прогнать наваждение.
        - Зачем ты рисковал? Если тебя застанут здесь…
        - Не застанут, - его голос был очень напряженным и звучал почти незаинтересованно, словно он и сам не мог понять, что здесь делает. Он будто беседовал с чужим человеком.
        После того как Анна во время своей вылазки разорвала ночную рубашку, ей приходилось спать голой. Только сейчас она осознала, в каком виде находится, и судорожно натянула на себя простыню. Лунный свет падал Кириллу в спину, но Анне показалось, что в его глазах появилось оценивающее выражение. Это взбесило ее окончательно. Она вызывающе вздернула подбородок. Черт возьми, она уже не девочка, чтобы смущаться горящего взгляда сексуально озабоченного юнца! Аня поймала себя на мысли, что сейчас думает о Кирилле почти что с неприязнью.
        - Убирайся отсюда немедленно, - прошипела она.
        Он слабо шевельнул головой. Этим его реакция и ограничилась.
        - Мы должны уйти вместе, - сказал он будничным тоном, но Анна чувствовала, что он не сводит с нее горящих глаз.
        - Кирилл, мне надо закончить свою работу. Ты прекрасно знаешь, зачем я здесь, - сказала она, пробуя казаться спокойной.
        - Именно потому, что я знаю об этом, я и говорю, что пора уходить.
        - Да в чем дело?
        - Ковра у Гиршмана нет. Все твои старания бесполезны.
        - Вот как? Откуда информация? - усмехнулась Анна.
        - От самого Гиршмана, разумеется.
        Парень не отводил от нее глаз, не шевелился, не делал резких движений, но его постоянное внимание выводило ее из себя. Она сказала скорее из чувства противоречия:
        - Он вряд ли стал бы откровенничать с прислугой.
        Анна знала, что своими словами задела самолюбие Кирилла, но сейчас ей было наплевать на чьи-либо чувства. Она хотела только одного - отделаться от парня любой ценой. После ее резкой фразы он впервые за все время отвел глаза, но тут же взгляд снова вернулся к ней. Теперь он был полон негодования.
        - Мне кажется, что ты просто начала входить во вкус здешних мерзких игр, Анна! - выпалил он. - Тебе нравится выставлять на всеобщее обозрение свои прелести, нравится проводить вечера с этим ублюдком Гиршманом. Быстро же ты забыла моего отца!
        - Ага, можешь еще назвать меня дешевой шлюхой! - чуть ли не рявкнула Анна. - Кто ты такой, чтобы решать, как я должна поступать? Твой отец, если помнишь, сбежал при первой возможности. Именно из-за желания спасти его я нахожусь в этом вертепе. И вообще, я не должна перед тобой отчитываться! Убирайся к чертовой матери, пока я не заорала и не созвала всю охрану!
        - Анна, я знаю, как тебе страшно. Поэтому я здесь. Я хочу помочь тебе, честно!
        Слова Кирилла прозвучали так неожиданно мягко, что Анна посмотрела на него с удивлением. В самом деле, сейчас она вела себя, как испуганный и несчастный ребенок, а он вдруг оказался в роли взрослого, умудренного опытом человека.
        - Поздно, Кирилл. Тут так много всего закрутилось, что я просто не могу уйти, - сказала Анна торопливо, глядя на свои руки, стискивающие простыню на груди. - Если хочешь мне помочь - просто уходи.
        - Но я не могу! Завтра тебя вытащат на потеху гостям, как продажную девку. Анна, ты не можешь позволить им этого! Ничто не стоит такого унижения! - Голос юноши дрожал от волнения, он уже не мог себя контролировать.
        - Кирилл, уходи! - Она не собиралась говорить это таким жестким тоном. Парень вздрогнул, как будто она его ударила. - Уходи, пожалуйста, - добавила Анна уже более мягко. - Я обещаю, что все будет хорошо.
        - Смотря что хорошо для тебя…
        Кирилл попытался улыбнуться, но получилась лишь жалкая гримаса. Быстро отвернув лицо, он поднялся с постели так стремительно, что жалобно застонали пружины. Не говоря больше ни слова, Кирилл стремительно пересек комнату и вышел, мягко прикрыв за собой дверь. Шагов в коридоре Анна уже не услышала.
        Анна посмотрела на часы. Почти час ночи. Понимая, что не сможет уснуть, она снова подошла к двери в комнату Милены и с тайной надеждой заглянула внутрь. Комната была пуста. Анна все же вошла, решив, что бегать взад вперед по коридору ей порядком надоело и не будет ничего плохого, если она дождется хозяйку прямо здесь. Вернется же она когда-нибудь!
        Сидеть без дела среди разбросанных повсюду чужих вещей Ане быстро прискучило. Чтобы занять себя хоть чем-нибудь, она решила немного прибраться. Застелила постель, подобрала с пола пару журналов и несколько скомканных трусиков. Потом вспомнила о разбитой лампе, осколки которой валялись возле кровати. Она наклонилась, чтобы подобрать их, но поняла, что без совка и веника дело это невыполнимое. Тогда она подняла подставку, которая не разбилась, потому что была металлическая, и собралась поставить ее на тумбочку, как вдруг почувствовала, что ладонь ей царапает что-то твердое. Анна удивленно перевернула круглую подставку и заметила торчащий из дырки внизу кусочек картона, свернутого в аккуратную трубочку. Подцепив его ногтем, она извлекла свою находку, которая при ближайшем рассмотрении оказалась… свидетельством о рождении. Анна скривила губы и раскрыла книжечку, недоумевая, что же такого она может скрывать. Разве что точный возраст… Она сразу вспомнила о Жене, которая прибавила себе целых четыре года, скрыв, что является несовершеннолетней.
        Но дело оказалось вовсе не в возрасте. Едва взглянув на две странички, заполненные характерным для служащих ЗАГСов каллиграфическим почерком, Анна убедилась: Милене было что скрывать. И это резко меняло дело. Милена носила при рождении фамилию не Шушкевич, а совсем другую. Анна даже присвистнула, прочитав в графе «родители» имена ее отца и матери. Над новой информацией стоило поразмыслить как следует. Анна пожалела, что у нее нет возможности выпить крепкого кофе и тем более закурить. И то и другое сейчас было бы весьма кстати.
        Аня опустилась прямо на пол, задумчиво разглядывая найденный документ. Какой-то навязчивый тихий звук мешал ей сосредоточиться. Анна недовольно дернула головой и замерла, сообразив, что опять слышит плач. Он раздавался очень тихо - окно в комнате Милены было плотно закрыто, но Анна узнала этот звук - всхлипы Маленькой прачки.
        Но Анна не бросилась смело в ночь, чтобы посмотреть на привидение. Никуда она не пошла. Точнее, пошла, но не на улицу, где надрывалась плакальщица, а в свою комнату. И там упала на постель и накрыла голову подушкой. Она испугалась. Просто испугалась. У нее не было больше сил слышать стоны, думать о том, что они означают.
        Так, с подушкой на голове, она и уснула.
        Проснулась Анна от резкого крика. Он был таким громким и визгливым, что проник даже сквозь подушку. Анна вскочила, испуганно вертя головой, но легче ей не стало - кошмар продолжался, хотя в окно уже вовсю светило солнце.
        Прямо перед собой она увидела странное создание, этакое чудо в перьях. Справедливости ради надо заметить, что перья были только на голове, пышные, зеленые, в виде султана. Очевидно, в качестве компенсации, остальное тело было абсолютно голым - не считать же, в самом деле, одеждой несколько едва заметных шнурочков с крошечным клочком изумрудного шелка, едва прикрывающим причинное место. Правда, Анна признала свою ошибку, когда орущее создание повернулось к ней задом, - прямо над округлыми упругими ягодицами был прикреплен пышный рыжий хвост, спускающийся до подколенной впадины.
        Анна помотала головой, чтобы развеять наваждение. Полудевушка-полукобыла тут же откликнулась на ее жест новой серией воплей. Но теперь Анна смогла разобрать несколько слов, по большей части - непечатных. Окончательно проснуться ей помог болезненный щипок за оголенную ляжку. Эту милую привычку имела только одна из ее знакомых.
        - Женька? - изумленно воскликнула Аня.
        - Нет, твоя двоюродная бабушка! - рявкнуло небесное создание басом. От криков Женькин голос сел на полторы октавы. - Вставай немедленно! Полчаса до старта, а ты еще не одета, не накрашена и не причесана!
        - Не одета? А себя ты считаешь одетой? Так я открою тебе правду: ты голая! - сочувственно сообщила Аня.
        - Остришь, значит? - подбоченилась Женька, потряхивая султаном на голове. - Ну-ка живо в ванную, пока я тебя сама не раздела! Где у тебя костюм? В шкафу?
        Точно фурия, Женька подлетела к шкафу, распахнула створки и с ликующим воплем выхватила из его недр вешалку с такой же, как у нее самой, амуницией.
        - Ты еще здесь? - обернулась она к Ане, по-прежнему сидящей на кровати с задумчивым видом. - А ну брысь отсюда в ванную! Гости уже подъезжают!
        После этих слов Анна неожиданно оживилась и бросилась к окну. Она увидела несколько шикарных машин, возле которых, возбужденно переговариваясь, стояла группа мужчин, одетых очень дорого, в костюмы престижных домов моделей, которые отвратительно топорщились на толстых животах. Складчатые загривки не помещались в воротничках рубашек. Если девушки должны были изображать резвых лошадок, то эти могли ничего не изображать - они и так до чрезвычайности были похожи на стадо откормленных кабанов.
        Неожиданно Аня слабо охнула и инстинктивно присела, как будто ее могли увидеть.
        - Ты чего? - заинтересовалась Женя. - Неужели боишься?
        Анна помотала головой. Она дала себе слово, что выдержит все, но такое было уже слишком даже для нее: возле одной из машин она увидела Налимова! Он смотрел прямо в сторону ее окна, и блудливая ухмылка играла на его сытой роже.
        Это было последней каплей. Все! К черту! Она немедленно сваливает! Лучше провести всю жизнь в бегах, чем ублажать наглого урода, из-за которого все ее несчастья. Анна бросилась натягивать на себя джинсы.
        - Ты что, ополоумела? - изумленно пролепетала Женя, растеряв весь свой боевой задор. - Куда собралась? Гиршман же тебя убьет!
        - Прости, Женечка, но я больше не могу. Пусть лучше он меня убьет, чем я пришибу кого-нибудь из этих высокопоставленных придурков. Страна мне такого не простит, - бормотала Аня, путаясь в рукавах. Одевшись, она повернулась к Жене и посмотрела на нее с сожалением: - Хочешь совет? Давай сваливать вместе.
        Женечка испуганно затрясла головой, отчего сходство с лошадкой усилилось. Ее большие зеленые глаза повлажнели.
        - Нет, я не могу. Мне деньги нужны. У меня мама на инвалидности, мне ее кормить не на что. И лекарства, и учеба…
        - Женька, опомнись! Они тебя изуродуют! - отчаянно воскликнула Аня.
        Женя попятилась, закрывая лицо руками, потом как-то странно вскрикнула и выбежала из комнаты. Анна бросилась было за ней, но потом передумала. Она должна была уходить немедленно. Еще немного - и кто-нибудь из охраны обязательно заглянет к ней, чтобы проверить ее готовность. Судорожно втянув в себя воздух, Анна выскочила за дверь и понеслась по коридору. Остановить ее сейчас не смог бы даже Голем.
        Она собиралась воспользоваться калиткой и теперь мчалась в дальний конец сада, не разбирая дороги. Впереди мелькнула каменная кладка забора. Анино сердце забилось еще быстрее. Она вылетела к самой стене и… завизжала, изо всех сил зажмурив глаза.
        В течение всех последних суток Анна думала только о встрече с Миленой. Теперь, когда она наконец нашла ее, то больше всего хотела бы никогда ее не видеть.
        Это было чудовищно. Милена висела на заборе, как попавшаяся в силки птица. Очевидно, она опять бродила ночью по лесу, но почему-то на обратном пути не воспользовалась ключом, который, как Ане было известно, у нее имелся. Однако Милена во что бы то ни стало стремилась попасть внутрь. Она так торопилась, что полезла через забор, не остановили ее даже несколько рядов колючей проволоки, протянутой сверху. Но… не смогла преодолеть препятствие, запуталась в утыканной шипами проволоке и угодила в страшную удавку - одна из петель затянулась вокруг ее шеи.
        Анну замутило. Милена выглядела страшно. Многочисленные шипы, вонзившиеся в горло, фактически разорвали его в клочья, когда девушка судорожно дергалась, пытаясь освободиться. Кровь все еще струилась из рваных ран. Преодолевая страх и тошноту, Анна подошла ближе, ее глаза смотрели на девушку с жалостью. Она протянула руки, чтобы попытаться освободить тело, и вдруг глаза Милены широко распахнулись. Анна издала неясный горловой звук и отшатнулась. Глаза несчастной, наполненные мукой, уже подернутые смертельной пленкой, слегка дрогнули, как будто она силилась что-то рассмотреть.
        - Милена… - негромко позвала Аня.
        Голова девушки дернулась и слегка склонилась в ее сторону. Невидящие глаза уставились куда-то мимо Анны. Тело напряглось, из горла фонтаном хлынула кровь. Сквозь бульканье и хрип донеслось нечленораздельное бормотание.
        - Не надо! Подожди! Не дергайся! Потерпи немного, я приведу кого-нибудь! - умоляюще шептала Анна, надеясь, что девушке еще можно помочь. Она бросилась в сторону дома, но ее остановил протяжный стон. Анна обернулась, чтобы узнать, что происходит. Милена судорожно дергалась в своем капкане.
        - О господи! - воскликнула Анна, бросаясь обратно, и попыталась ухватить девушку за ноги, слегка приподнимая вверх, чтобы ослабить давление колючей проволоки на горло несчастной, время от времени выкрикивая:
        - Кто-нибудь! Помогите! На помощь!!!
        Внезапно Милена обмякла в ее руках и еще больше потяжелела. Анна испуганно задрала голову и встретилась с широко раскрытыми глазами, выражение которых на какой-то момент прояснилось и стало осмысленным. Умоляюще глядя на Анну, Милена зашевелила губами, силясь сказать что-то. Анна замотала головой, умоляя ее замолчать, не тратить понапрасну силы. Но Милена упорно продолжала попытки, чувствуя приближение смерти. Люди всегда это чувствуют, Анна знала. Она тоже чувствовала, как ледяной холод разливается по телу девушки.
        - Веди… - прошелестел голос Милены, похожий на шорох опавшей листвы. - Веди…
        Она закашлялась, у нее хлынула горлом кровь, глаза снова потухли, теперь уже окончательно.
        Милена умерла.
        Анна разжала затекшие руки и попятилась. Тело тихонько покачивалось. Аня всхлипнула и запрокинула голову, чтобы удержать льющиеся слезы. Но они переполняли глаза и стекали по щекам.
        Затрещали кусты, послышалось тяжелое дыхание, и на поляну выбежали запыхавшиеся люди. Это были Гиршман и Голем. Увидев страшную картину, они невольно затормозили. Гиршман грубо выругался, удивленно глядя на Анну.
        - Что происходит? - заорал он, сжимая кулаки.
        - Не знаю, - покачала головой Анна. - Когда я нашла ее, она уже была в ловушке. Думаю, это случилось ночью.
        - Она умерла? - спросил Гиршман гораздо спокойнее. Он вышел из себя всего на секунду. Теперь его мозг вновь работал четко и хладнокровно.
        - Да. Но была жива.
        - Голем, сними ее оттуда.
        Силач, не говоря ни слова, отправился исполнять приказание, а Гиршман вновь повернулся к Анне.
        - Она сказала, что с ней случилось?
        - Посмотрите на ее горло, - возмущенно воскликнула Анна. - В таком состоянии она не могла вести светскую беседу. У нее была агония.
        - Кой черт понес ее на забор? - буркнул Гиршман.
        - Страх, - коротко ответила Анна.
        - Страх?
        - Несомненно. Она увидела что-то в лесу и пыталась спастись. Это должно было быть нечто ужасное, гораздо более пугающее, чем двухметровый забор и несколько рядов колючей проволоки.
        Гиршман кивнул, соглашаясь. Голем тем временем освободил горло Милены от колючей петли и положил тело девушки на траву, которая сразу окрасилась в красный цвет.
        Из густых зарослей дикого шиповника возле самого забора послышался слабый стон. Все трое вздрогнули, как будто услышали голос с того света.
        - Что это? - пролепетала Анна побелевшими губами.
        - Голем, проверь.
        Гигант так же безмолвно шагнул к кустам.
        - Рудольф Константинович, посмотрите! - раздался его встревоженный голос через минуту. Анна могла бы поклясться, что в нем слышался испуг.
        Гиршман быстро подошел к подручному, Анна двинулась следом.
        Они увидели то, что вывело невозмутимого охранника из равновесия, не сразу. На сырой земле, скрючившись, поджав ноги к груди, лежала Джала и вся тряслась от сильного озноба. Ее глаза были закрыты, зубы выбивали барабанную дробь. Гиршман бросился к жене, лихорадочно ощупывая ее тело. Все еще не открывая глаз, женщина стала отбиваться, явно не отдавая себе отчета в том, что делает. Ее удалось вытащить из кустов только с помощью Голема, который обхватил лягающуюся женщину могучими руками.
        Несколько минут спустя Джала немного пришла в себя. Ее взгляд был по-прежнему испуганным, но она хотя бы узнала мужа. Выглядела она ужасно. Блузка спереди была разодрана, сквозь прорехи виднелись три глубокие царапины с запекшейся кровью, пересекающие грудь. Губы женщины так сильно тряслись, что она долгое время не могла отвечать на вопросы встревоженного супруга.
        Анна молча наблюдала за ужасной картиной, пытаясь догадаться, что произошло здесь минувшей ночью. Поначалу она не поняла, что означает слово «веди», которое произносила перед смертью Милена. Кого просила она «вести» и куда? Но еще до прихода Гиршмана девушка вспомнила древнерусское значение этого слова, полностью совпавшего с ее версией происходящего. Теперь Анна точно знала, кто напугал Милену так, что она полезла на забор, и кто напал на Джалу. То, что последняя осталась в живых, можно было с полным правом назвать чудом.
        Гиршман оставил Анну и Голема возле двух женщин - мертвой и полуживой - и на некоторое время покинул их, чтобы избавиться от гостей, которые могли стать нежеланными свидетелями происшествия. Он отсутствовал всего несколько минут, что говорило о его незаурядном даре убеждения. Вернулся он не один, а в сопровождении нескольких человек из прислуги. Милену уложили на импровизированные носилки и отнесли в дом. Джала пожелала идти сама. Опираясь на плечо мужа, она медленно ковыляла рядом с ним, то и дело всхлипывая и размазывая по лицу слезы. Все молчали, но лица людей были бледны от испуга. Неизвестное пугало их, хотя Анна не была уверена, что страшная правда принесет их душам успокоение.
        Гиршман обратился к Ане всего один раз, когда она совсем было решила, что он забыл об ее присутствии. Возле самого дома он неожиданно обернулся к ней и коротко бросил:
        - Жди меня в кабинете.
        Анна не успела ответить, а он уже удалялся от нее, бережно поддерживая жену. Девушке не оставалось ничего другого, кроме как выполнить приказ.
        Благодаря своей прошлой вылазке она смогла отыскать кабинет без посторонней помощи. Ждать пришлось довольно долго. Она слышала приглушенные голоса - так говорят, когда в доме находится покойник, торопливые шаги по коридору, сирену «Скорой помощи», еще какие-то звуки. Постепенно они стали стихать. Анна, лишенная возможности смыть с себя кровь погибшей девушки, чувствовала себя крайне неуютно, но уйти не могла. Не столько потому, что боялась нарушить приказ Гиршмана, - честно говоря, ей было наплевать на любые приказы, сколько из-за назревшей необходимости обсудить с ним происходящее.
        Глава 15
        В теплом уютном кресле ее неудержимо потянуло в сон. Пережитый кошмар отнял у нее последние силы. Глаза сами собой закрывались, словно в веки налили свинец. Анна боролась со сном, но, кажется, все же задремала, так как обнаружила Гиршмана стоящим возле кресла, в котором она сидела, не понимая, как он там оказался.
        - Как она? - первым делом спросила Анна.
        - Ей дали успокоительное. Джала пережила сильный шок, у нее что-то вроде бреда.
        Анна не стала возражать, решив отложить выяснение этого вопроса на более позднее время, но была твердо уверена: то, что Гиршман принял за бред, на самом деле является истиной.
        Хозяин протянул Ане стопку одежды, которую держал под мышкой.
        - Вы можете привести себя в порядок в ванной, - сказал он, указывая рукой на незаметную дверь в углу, обшитую, как и остальные стены кабинета, деревянными панелями.
        Анна воспользовалась предложением с благодарностью. В ванной висели чистые полотенца, на полочках стоял целый арсенал непочатых бутылочек с разнообразными шампунями и гелями.
        Через несколько минут она вернулась в кабинет, обнаружив Гиршмана возле массивного письменного стола наедине с бутылкой бренди, уже наполовину пустой. Рядом стоял и еще один стакан и бутылочка темного пива «Золотой фазан».
        Гиршман ничего не забывал.
        Увидев Анну, хозяин поднялся и наполнил ее стакан пивом. Потом снова уселся в кресло, положив подбородок на сплетенные пальцы рук. Его расслабленная поза не могла ввести Анну в заблуждение, она чувствовала напряжение, которое не мог снять даже крепкий алкоголь.
        - Вы снова видели ее? - спросил Гиршман, не сводя с нее внимательного взгляда.
        - Только слышала, - ответила Анна. Почему-то она сразу поняла, кого он имеет в виду. - Мне кажется, вы начинаете верить в существование Маленькой прачки?
        - А что мне остается? У меня погиб сын, на мою жену напали, плюс ко всему еще двое погибших девушек.
        - Одна из которых была вашей дочерью, - тихо добавила Анна.
        Гиршман подскочил на месте.
        - Что? О чем ты говоришь? - прошипел он. - Какая еще дочь?
        - У вас разве не было дочери? - спросила Анна.
        - Откуда ты знаешь?
        - Она привезла с собой свидетельство о рождении. Странно, мне казалось, что вы все знали, - задумчиво проговорила она, машинально наматывая на палец влажную длинную прядь волос.
        - Это была Милена? - хрипло спросил Гиршман. Анна кивнула, по-прежнему не глядя на него. - Она звонила мне. Просила денег. Говорила что-то о трудностях. Я отказался ей помочь. Мы не виделись много лет - двадцать, кажется.
        - Тогда понятно, почему вы ее не узнали. Кстати, она совершенно на вас не похожа.
        - И на мать тоже, - кивнул Гиршман. - Милена с большой вероятностью не была моей дочерью, хотя ее мать и пыталась доказать обратное. Собственно, из-за этого мы и расстались.
        - Вы подозревали, что жена вам изменяет?
        - Тебя удивляет моя подозрительность?
        - Это меня не касается. Но Милена, как мне кажется, не хотела верить, что вы не ее отец. Она пыталась вам что-то доказать. Для этого и пробралась сюда под чужой фамилией.
        - У меня создается впечатление, что все вы здесь не те, за кого себя выдаете, - усмехнулся Гиршман.
        Анна промолчала. Возразить ей было нечего.
        - Зачем вы велели мне дождаться вас? - спросила она.
        - Мне кажется, ты единственная, кто понимает, что происходит вокруг. Я не прав?
        - Отчасти. Милена знала больше. Одно время я даже считала ее главной виновницей происходящего. Но жестоко ошиблась. Она была всего-навсего несчастной потерянной девочкой, лишенной отцовской любви, желавшей вернуть эту любовь любой ценой. И она догадалась, кто стоит за всем здешним кошмаром. Ей оставалось всего чуть-чуть.
        - Откуда ты знаешь?
        Анна не ответила. Гиршман не стал настаивать.
        - Ты должна разобраться со всем этим, - сказал он негромко, но его слова прозвучали скорее как приказание.
        - Почему я? - устало подняла на него глаза Анна. - У вас есть служба безопасности.
        Она знала, что охрана в данном случае бессильна, но Гиршман не знал, а чувствовал. Поэтому он отрицательно покачал головой:
        - Нет. Это должна сделать ты.
        - Мне все тут надоело. Я хочу уйти.
        - Только после того, как закончишь работу.
        - На эту работу я не нанималась.
        - Ты предпочитаешь с голой задницей возить коляску? - удивленно пошутил Гиршман. Анна не разделяла его веселья. Ей было тошно. - Послушай, я дам тебе все, что попросишь, - многозначительно изрек Гиршман. - Все! - повторил он с нажимом.
        Неизвестно, что конкретно он имел в виду, но у Анны сразу мелькнула мысль о ковре. Такая постановка вопроса меняла дело. Она знала, что Гиршман не нарушит своего слова. Если у него есть этот проклятый ковер, он отдаст его ей, даже если заплатил за него целое состояние.
        - Хорошо, - сказала она. - Я могу попробовать. Но мне понадобится ваша помощь.
        - Как скажешь, - с готовностью откликнулся Гиршман.
        Анна кивнула.
        - Что вы успели узнать о случившемся? Меня интересует все: осмотр места происшествия, рассказ Джалы, состояние прислуги, их мнение… В общем, все.
        - Начну с конца, - сказал Гиршман, переходя на деловой тон. - Люди, конечно, встревожены. Я не прислушивался, но чувствую, что они строят самые фантастические предположения. Их страх, конечно, подогревает рассказ Джалы. Несколько человек попросили расчет. Ах да - исчез Барсик. Никто не видел его с прошлого вечера.
        Анна вздрогнула, услышав это, но воздержалась от вопросов.
        - Калитка оказалась запертой, но ключ от нее валялся по ту сторону забора, то есть - со стороны леса.
        - Вот почему она полезла через забор - выронила ключ, - проговорила Аня как бы про себя. - Это был ключ Милены. Она не в первый раз совершала ночные прогулки.
        - Для чего?
        - Хотела вывести кого-то на чистую воду. Я уже говорила вам об этом.
        - А ты откуда знаешь? - насторожился Гиршман, но натолкнулся только на широкую улыбку, больше похожую на оскал загнанной в угол лисицы. - Ладно, не важно. Что еще?
        - Джала… - напомнила Анна. - Что она видела? Откуда у нее раны?
        - Я уже говорил, что она бредит.
        - Меня интересует все, даже бред.
        - Хорошо. Она говорит, что гуляла по саду…
        - Ночью? - довольно бесцеремонно перебила Анна.
        - У нее были странные привычки. В частности, она обожала ночь и совсем не боялась темноты, - совершенно спокойно пояснил Гиршман. - Кроме того, я подозреваю, что в этот раз у нее были и другие цели. Думаю, она следила за Миленой.
        - Вот как?
        - Да. Она решила, что девчонка направляется на тайное свидание.
        - С кем?
        - Со мной. Какой-то идиот вбил ей в голову, что у меня появилась другая женщина, ради которой я будто бы собираюсь бросить семью.
        Анна поспешно опустила глаза, чтобы Гиршман не заметил мелькнувшей в них паники. Краска залила ее щеки. К счастью, Гиршман в данную минуту был слишком поглощен своим рассказом, чтобы обращать внимание на цвет ее лица.
        - Так вот, Джала кружила по дорожкам и не заметила, как оказалась возле калитки. Она не собиралась выходить в лес - так далеко ее странности не заходили - и уже повернула обратно, когда услышала, как кто-то скребется с той стороны. Потом раздался вой, похожий на волчий. Джала была привязана к своей волчице, тяжело переживала ее смерть и в этот момент совершенно забыла, что животное мертво уже несколько дней. По ее словам, она подумала, что вернулась ее любимица, которая не может войти внутрь и воет от тоски. Это длилось всего секунду, Джала быстро опомнилась, но потеряла драгоценные секунды - пока она медлила, через забор перемахнуло огромное животное с горящими зелеными глазами. Оно тут же бросилось на нее, целясь в горло. Джала бросилась бежать, пыталась спрятаться в кустах, но зверь набрасывался снова и снова.
        - Странно, что он оставил свою добычу, - недоверчиво проговорила Аня по-прежнему тихо, как будто разговаривала сама с собой. - Обычно они не отходят до тех пор, пока не перестанет биться сердце жертвы.
        - На что ты намекаешь? Думаешь, кто-то надрессировал собаку на то, чтобы она растерзала мою жену? Что тебе об этом известно? - накинулся на Аню с вопросами Гиршман. Она слегка отстранилась и покачала головой из стороны в сторону, то ли давая понять, что не будет отвечать на его вопросы, то ли отрицая его предположения. Гиршман вынужден был смириться с ее молчанием, хотя ему потребовалась вся сила воли, чтобы справиться с раздражением. - Хорошо. Ты не хочешь отвечать на мои вопросы. Ладно. Это все равно не имеет значения, так как Джала просто бредила. Она даже не смогла сказать, каким образом Милена оказалась в колючей проволоке. Это произошло, пока Джала была без сознания.
        - Появление Милены спасло вашей жене жизнь. Тварь переключилась на девушку и попросту забыла о вашей жене.
        - Вполне возможно. Джала говорит, что увидела Милену уже на рассвете, когда ненадолго пришла в себя. Думаю, это было последней каплей. Как ни печально, моя жена от пережитого шока слегка двинулась рассудком. Но врач говорит, что бред скоро пройдет.
        - Да почему вы все время говорите, что у нее бред? - не сдержалась Анна.
        - Девочка моя, там двухметровая изгородь и еще полметра колючей проволоки. Ты можешь себе представить собаку, которая в состоянии преодолеть это препятствие?
        - Собаку - нет, - усмехнулась Анна.
        - Но кто же тогда это был, по-твоему? - нахмурился Гиршман. - Не призрак же волчицы, в самом деле?
        - Не призрак, - успокоила его Анна, все так же загадочно улыбаясь.
        - Тогда кто?
        - Я отвечу на ваш вопрос, но позднее, - пообещала она. - Что будет с остальными девушками? - спросила она неожиданно.
        - Ничего. Отправятся по домам. Мне сейчас совсем не до развлечений.
        - Вы заплатите им?
        - С какой стати? Гонки не состоялись. Мне еще предстоит объясняться с гостями.
        - Нет, вы заплатите Аде и Жене, - сказала Анна. - Это мое условие. Иначе я немедленно ухожу.
        - С чего вдруг я должен им платить! - вскинулся было Гиршман, но Анна сурово глянула на него исподлобья, и он пошел на попятную. - Хорошо. Я заплачу. Десять тысяч на нос будет достаточно?
        - Долларов, - припечатала девушка.
        Гиршман тяжело вздохнул и закатил к небу глаза, пробормотав:
        - Если таков аванс, представляю, что еще от меня потребуется…
        - Нет, вы не представляете, - успокоила его Анна. - Кстати, я ведь собираюсь рисковать собственной шкурой. И если что… Возможно, вам вообще не придется платить. Надеюсь, это вас несколько успокоит.
        - Только не надо больше жертв, пожалуйста, - поморщился Гиршман.
        - Не стоит себя обманывать. Жертвы еще будут. Охота только началась.
        После этих слов девушки рука Гиршмана сама собой потянулась к стакану, наполненному бренди. Анна тоже отхлебнула из своего, ощутив, как приятная горько-сладкая жидкость смягчила горло. Она залпом осущила стакан, который Гиршман снова предупредительно наполнил.
        - Думаешь, эта прачка снова появится?
        - И очень скоро, - кивнула Анна, принимаясь за второй стакан. Впервые в жизни ей захотелось опьянеть.
        - И кто будет следующим?
        - А вы спросите у нее, - насмешливо посоветовала девушка.
        - Что за глупости? Как я могу спросить привидение?
        - Да запросто, - ухмыльнулась Анна. - Вот только… Спросить-то вы можете, но за последствия я не ручаюсь.
        - Почему?
        - Опасное занятие, - пожала Аня плечами, гораздо более увлеченная содержимым своего стакана, чем разговором.
        - Откуда ты знаешь?
        Ее губы изогнулись в двусмысленной улыбке, Гиршман потряс головой, словно хотел прогнать наваждение. Изрядная порция выпитого бренди мешала ему соображать быстрее. Но он был еще в состоянии удержать мысль, которая волновала его в тот момент, - идея поговорить со зловредным призраком, пророчащим несчастья, прочно засела в его затуманенном алкоголем мозгу.
        - Я спрошу у этой твари, кто следующий, - пообещал он, грозя кому-то кулаком. - И не дай бог, если она скажет, что на очереди моя жена! А что, она действительно может сказать? - Гиршман посмотрел на Анну, удивленно приподняв брови.
        - Ага. Если вам удастся схватить ее за космы.
        - А если не удастся?
        - Лучше бы удалось, - искренне пожелала Аня.
        - Хорошо. Я поймаю ее, но ты пойдешь вместе со мной.
        Он стукнул кулаком по столу с такой силой, что бутылка с недопитым бренди подпрыгнула и опрокинулась. Анна совсем не хотела ввязываться в задуманную Гиршманом авантюру и беседовать с Маленькой прачкой, но никто не собирался спрашивать ее мнение на этот счет. Когда она попыталась тихо удалиться, Гиршман погрозил ей пальцем и велел оставаться на месте.
        Ей пришлось сидеть в кабинете несколько часов, пока Гиршман то приходил, то уходил, отдавая распоряжения. Во время его отсутствия возле дверей кабинета, словно по мановению волшебной палочки, возникал Голем, так что нечего было и думать о побеге.
        К вечеру Джале стало хуже. У нее поднялась температура, пришлось снова вызвать «Скорую», и женщину увезли в больницу. Это было даже к лучшему, так хотя бы один из обитателей дома оказался на время в безопасности.
        Через окно кабинета Анна могла наблюдать, как Женя и Ада погрузились в машину и тоже покинули территорию загородного дома. Анна не сомневалась, что Гиршман выполнил данное обещание и заплатил девушкам сполна.
        К полуночи в доме стало так тихо, словно его покинули все обитатели. Собственно говоря, почти так оно и было. Прислуга в панике разбежалась. Из постоянно живущих в доме остался только верный Голем.
        Анна поежилась, глядя сквозь стекло на темные тучи, заволакивающие небо. Поднялся сильный ветер, деревья в саду сгибались почти до земли. В такую погоду лучше всего сидеть дома, почитывая модный журнал и уютно закутав ноги теплым пледом, и уж никак не пытаться поймать неуловимое, подвергаясь смертельной опасности. Чем ближе подбиралась к окнам ночная мгла, тем более нелепой казалась Анне предстоящая вылазка.

* * *
        В десять уже совсем стемнело. Пора было отправляться в засаду. Как раз к этому времени хмель полностью выветрился из головы Пивного короля и решимости у него как будто поубавилось. Однако врожденное упрямство, подкрепленное годами вседозволенности, когда любое его желание мгновенно удовлетворялось, не позволяло Гиршману отказаться от задуманного. Таким образом Анна помимо воли оказалась в темном неприветливом саду в малоприятной компании. Хорошо еще, что Голем остался в доме. Гиршман долго сомневался, не прихватить ли его с собой для надежности, но Анна отговорила его, придумав тысячу и одну причину.
        Анна описала место, где в прошлый раз видела Маленькую прачку, и они устроились поблизости. Луна освещала берег искусственного пруда, похожий на хорошо продуманную декорацию к фильму ужасов. Даже без привидения здесь было жутко. Неподвижная вода казалась особенно мрачной и темной. Несмотря на пробирающий чуть ли не до костей холод, Анна почувствовала, как одежда на спине намокла от пота. Гиршман чувствовал себя лучше, так как до конца не верил в реальность происходящего. Анна же не просто верила, она точно знала, что призрак существует на самом деле. И никак не могла отделаться от ощущения, что кто-то наблюдает за ними из темноты, притаившись в густых зарослях камыша. Шум ветра мешал ей слышать как следует, темнота мешала видеть. Девушка чувствовала себя беззащитной и слабой, как никогда.
        Она не знала, сколько времени они так просидели, боясь пошевелиться. Ей казалось, что прошло уже несколько часов. Глаза слезились от ветра и сильного напряжения.
        Анна не сразу уловила момент, когда все вокруг изменилось. Звуки внезапно прекратились, как будто чья-то рука выключила громкость. Стало тихо. Так тихо, что Анна слышала свое и Гиршмана дыхание, одинаково прерывистое. Ее спутник тоже уловил перемену. Пытаясь понять, что она означает, Гиршман вопросительно уставился на Анну, но девушка только мотнула головой, не отводя глаз от тихой заводи. Они оба увидели, как в том месте стал сгущаться туман. Он клубился мутным белым облаком, словно поблизости прорвало трубу с горячей водой. Особенно пугающим было то, что над всем остальным озером воздух по-прежнему оставался чистым и прозрачным.
        Туман стал расползаться в стороны, подбираясь все ближе к двум скрючившимся фигуркам, пока не коснулся лица Анны, окатив ее могильным холодом. Ее щеки мгновенно покрылись мельчайшими капельками. Анна поспешила стереть их рукой, как будто это была серная кислота, а не безобидная влага. Тело ломило от холода, ее стал пробирать озноб.
        Как ни старалась Анна разглядеть появление призрака, сначала она его услышала. Это был тихий всхлип. Он раздался совсем рядом, так близко, что Анна невольно вздрогнула всем телом. Краем глаза она увидела, как у Гиршмана отвисла челюсть. Он смотрел прямо перед собой широко открытыми глазами, в которых уже притаился страх - чувство, давно им позабытое.
        Прачка появилась сразу. Они увидели склоненную над водой фигурку, когда плотная завеса тумана немного развеялась. Сейчас, когда Анна была готова к встрече, она не переставала удивляться тому, что в прошлый раз приняла туманное видение за живого человека из плоти и крови. Это белое одутловатое лицо, мертвенный цвет кожи и спутанные седые космы, которые шевелил ветер, скорее могли принадлежать утопленнице, но никак не живой женщине. Всхлипы и стоны становились все громче. Они смешивались с плеском воды, когда Маленькая прачка опускала в пруд свой саван и снова вынимала его. На короткое мгновение она подняла голову, и Анна едва не заорала от страха. Темные провалы вместо глаз уставились прямо на нее. Девушка распласталась на траве, боясь поднять голову. Но даже не видя безобразного безглазого лица с огромной дырой рта, она чувствовала, что прачка смотрит на нее.
        Пока Анна пыталась слиться с окружающей действительностью, прикидываясь травкой, Гиршман вскочил со своего места и с криком бросился на прачку. Неизвестно, на что он рассчитывал, но получилось все совсем наоборот. Во-первых, Гиршман не учел, что имеет дело с призраком, которому его вопли, что называется, по барабану. А кроме того, призрак - существо бесплотное и умеющее передвигаться с невероятной скоростью. Поэтому неудивительно, что Гиршман схватил всего лишь воздух в том месте, где еще секунду назад была Маленькая прачка.
        - Бегите! - заорала Анна, но было поздно.
        Она увидела, как прачка возникла у него за спиной. Должно быть, он почувствовал исходящий от нее жуткий холод, так как начал было поворачиваться в ту сторону, но прачка оказалась проворнее. Неуловимым для человеческого глаза движением она замахнулась и хлестнула Гиршмана по ногам своим саваном. Даже если бы в ее руках была коса, эффект не мог бы быть сильнее: Гиршман рухнул как подкошенный и сразу же завыл. Он в ужасе попытался отползти, но его ноги были парализованы - этого-то и боялась Анна. Подобная участь испокон веков ожидала тех смельчаков, которые, пожелав узнать тайну чужой смерти, осмеливались охотиться на коварного призрака.
        Анна знала, что прачка попытается ударить еще раз. Она не могла этого допустить. Желание спасти глупца победило в ней здравый смысл и чувство самосохранения. Она бросилась вперед, прежде чем успела подумать, чем это может для нее обернуться. Прачка как раз замахивалась для второго удара, когда Анна с оглушительным визгом прыгнула ей на спину и вцепилась обеими руками в жесткие патлы. Волосы были ледяными. Руки моментально онемели, как если бы Анна окунула их в жидкий азот.
        Теперь завыла прачка. Ее вопль был похож на верещание тысячи летучих мышей, свист ветра, скрип железа по стеклу. Анна моментально оглохла, ее собственный крик потонул в этом гвалте. Прачка стремительно завертелась на одном месте, загребая руками, стараясь добраться скрюченными пальцами до висящей на ее спине девушки. Несколько раз ее длинные, твердые как сталь когти царапнули Анну, причинив невыносимую боль. От бесконечного вращения у нее закружилась голова - она с детства не переносила каруселей. От запаха разлагающегося тела ее тошнило. Руки девушки слабели. Ей казалось, что они промерзли насквозь и стали хрупкими, как апрельские сосульки. Мысли путались. Она помнила, что должна что-то сделать, но не могла сообразить - что именно?
        - Спроси у нее! - послышался ей далекий голос.
        Спросить? Анна сморщилась, пытаясь вспомнить. Гиршман орал во весь голос, требуя спросить о чем-то, но Анне слышался лишь едва различимый шепот. Но он сделал свое дело, сознание ее на секунду прояснилось, и она прохрипела прямо в поросшее волосами ухо:
        - Кто следующий?
        Прачка мгновенно остановилась и перестала визжать. Но вместо того чтобы ответить на вопрос, она стала растворяться. Анна неожиданно рухнула на землю, потеряв опору. Над ней высился силуэт, который по мере того, как бледнел, становился все больше и больше, расплываясь, подобно грозовому облаку.
        - Эй, погоди! - заорала Анна. - Кто будет следующим? Отвечай, дрянь такая!
        Прачка продолжала таять, от нее осталась только легкая дымка. Анна в ярости ударила кулаком по земле, изрыгая проклятья. И в этот момент из гущи тумана появилась призрачная рука с длинными острыми ногтями. Вытянутый костлявый, с остатками полуразложившейся плоти палец медленно повернулся и ткнул в распростертого на земле Гиршмана.
        - Ты следующий… - прошелестел голос. Рука тут же исчезла. В темноте некоторое время слышалось мерзкое хихиканье. Но затем стихло и оно. А в воздухе остался висеть отвратительный зловонный смрад.
        Анна продолжала стискивать руки в кулаки, словно все еще цеплялась за волосы призрака. Руки невыносимо кололо, как после обморожения. Она почувствовала что-то липкое, с трудом разжала пальцы и поднесла ладонь к глазам. Клок седых волос на ее глазах превратился в густую склизкую паутину. Анна с отвращением вытерла руку о траву. Простое движение причинило ей почти невыносимую боль. Она знала, что отныне ее руки будут неметь при малейшем похолодании.
        Гиршман застонал. Это был стон смертельно раненного сильного зверя. Анна невольно посмотрела в его сторону с уважением: окажись она парализованной, она бы давно зашлась в вульгарной истерике. Подойдя к мужчине, Аня участливо склонилась над ним.
        - Вы как? Совсем плохо? - спросила она робко.
        - Черт! Как это случилось? Почему ты не предупредила меня?
        - А вы бы мне поверили?
        Гиршман в ответ только заскрипел зубами.
        - Я не думала, что вы первым броситесь на нее, - продолжала Анна. - Это была моя часть работы. Я не успела вас остановить. Все произошло слишком быстро. Но все равно простите меня.
        - Не дождешься, - рявкнул Гиршман, но в его голосе Анна не услышала настоящей злости. - Что теперь будет?
        - Ничего хорошего, - честно ответила девушка, убирая со лба растрепанные волосы и отводя глаза в сторону. - Те, кого призрак отходил своим саваном, остаются парализованными до самой смерти. Она наступает довольно быстро, так как жертвы сходят с ума от постоянных кошмаров.
        - Спасибо за обнадеживающий прогноз, - криво усмехнулся Гиршман.
        - Мне показалось, что вам лучше знать правду. Тем более что может произойти и кое-что похуже. Правда, тогда вам не придется мучиться от кошмаров и собственной беспомощности, но смерть наступит гораздо раньше.
        - И ничего нельзя изменить? - спросил он с деланным равнодушием. Анна видела, что Гиршман пытается пошевелить то одной, то другой ногой, словно не веря в то, что конечности больше не слушаются его. Он не собирался сдаваться. Каким бы жестоким человеком он ни был в жизни, но держать удар он умел.
        - Можно попробовать. Но шансов - один из миллиона.
        - Но один-то все же есть?
        - Мне бы ваш оптимизм, - улыбнулась девушка через силу. - Ладно, не будем терять время. Нужно доставить вас домой до наступления полуночи.
        - И как ты собираешься это сделать? Я не могу идти.
        - Попробую дотащить. Хотя…
        Анна критически осмотрела распростертого перед ней мужчину, потом, тяжело вздохнув, решительно подхватила его под мышки и, пятясь, потащила к дому.
        Но она переоценила свои силы. Метров через пятьдесят стало ясно, что она не в состоянии сделать больше ни шагу.
        - Беги в дом и позови Голема, - велел Гиршман.
        - Я боюсь оставлять вас. Вы ведь совершенно беспомощны.
        - За десять минут со мной ничего не случится, - заверил ее Гиршман. - В саду никого нет, кроме лягушек и сверчков.
        Анна не разделяла его уверенности. Немного подумав, она все же вынуждена была согласиться с его предложением.
        - Ладно, я быстро. До полуночи осталось еще сорок минут. Это время вы будете в относительной безопасности.
        - А что потом?
        - А потом - помоги нам, господи! - крикнула она уже на бегу.
        Голем встретил ее на крыльце и не сразу поверил в то, что случилось с его хозяином. К счастью, он не привык рассуждать и не обладал достаточным словарным запасом, чтобы засыпать ее вопросами. Голем привык действовать, а не говорить. Так что через пять минут они уже вдвоем бежали обратно.
        Анна удивилась, издали услышав голоса. Гиршман разговаривал с кем-то на повышенных тонах. Слов было не разобрать, но второй голос принадлежал женщине. Выскочив на открытое место, Аня и Голем и в самом деле увидели силуэт женщины в развевающемся длинном черном платье, угрожающе склонившейся над лежащим на земле человеком. Голем издал воинственный рык и увеличил скорость. Но женщина услышала шум задолго до его приближения. Вскинув голову, она несколько секунд смотрела на мчащегося к ней великана, а потом черной тенью метнулась в сторону и словно растворилась среди черных зарослей. Попытки Голема догнать ее не увенчались успехом. Он вернулся с видом осрамившегося на охоте сеттера и, пряча глаза от хозяина, буркнул:
        - Как сквозь землю провалилась, стерва.
        - Кто это был? - встревоженно спросила Анна, обращаясь к Гиршману. - Вам знакома эта женщина?
        - Да. Когда-то я хорошо знал ее, - тихо ответил Гиршман. Он выглядел странно, как будто пытался разглядеть внутри себя что-то новое. И это новое доставляло ему боль, куда более сильную, чем физическое увечье.
        - Она угрожала вам? - спросил Голем.
        - Она обещала меня убить, - просто ответил Гиршман. Казалось, что угроза его ничуть не взволновала. Зато Анну она волновала. И еще как.
        - Кто она? И почему ненавидит вас? - спросила она звенящим от напряжения голосом.
        - Это мать Милены. Смерть дочери сделала ее безумной.
        - Черт. Черт! Черт!!! - топала ногой Аня, сжимая кулаки. - И она побежала в лес… Сколько времени? - спросила она без перехода.
        - Без четверти двенадцать.
        - Можно успеть, - кивнула Аня. - Голем, ты сможешь донести Рудольфа Константиновича до дома?
        Тот пожал плечами, легко поднял хозяина на руки и, не оглядываясь, зашагал по направлению к дому. Анна, хотя и шла налегке, поспевала за ним с большим трудом.
        Глава 16
        - Мне нужно оружие, - сказала Анна, когда Голем уложил хозяина на диване в гостиной.
        Мужчины быстро переглянулись.
        - Какого рода оружие? - спросил Гиршман, даже не пытаясь скрывать, что у него есть то, что она требует.
        Аня не удержалась от усмешки, подумав, что вряд ли у Рудольфа Константиновича есть разрешение на хранение оружия, хотя она не сомневалась, что в его распоряжении имеется целый арсенал.
        - Пистолет или что-то в этом роде. Желательно с серебряными пулями, - добавила она тихо, но Гиршман услышал и снова переглянулся со своим охранником.
        - Принеси, - сказал он.
        Голем кивнул и быстро вышел.
        - Объяснишь мне, что ты собираешься делать? - спросил Гиршман Анну.
        - Не сейчас. Нет времени. - Она мотнула головой, нетерпеливо поглядывая то на дверь, то на часы.
        Голем бесшумно возник в дверном проеме. В руках он держал нечто странное, похожее на пистолет, но с более широким и длинным дулом. Он собирался положить оружие рядом с рукой хозяина, но тот отрицательно покачал головой и велел:
        - Покажи ей, как он работает.
        Голем повернулся к Анне, проделал какие-то манипуляции с тем, что держал в руке, и на ладонь ему вместо пули выскользнула короткая стрела со странным блестящим наконечником, похожим на пирамидку.
        - Это что, действительно серебро? - удивилась девушка.
        Ане показалось, что Гиршман подавил улыбку. Его губы скривились, когда он произнес:
        - Не сомневайся. Высшей пробы.
        - Вам-то такая штука зачем? Ведь серебро - мягкое, легко гнется. Пули еще куда ни шло, но это… не знаю, как это называется… Вы уверены, что она сможет поразить цель? - спросила Анна, с сомнением разглядывая довольно хрупкую на вид стрелу с серебряным наконечником.
        Послушный кивку хозяина, Голем молча прицелился в деревянную панель и нажал на крючок. Стрела со свистом рассекла воздух и легко пробила толстую деревянную доску.
        - Круто, - присвистнула Анна.
        Голем, расплывшись в улыбке, шагнул к панели и, резко дернув за короткое древко, выдернул стрелу. Раздался треск. В том месте, где только что торчала стрела, теперь зияла дыра с неровно обломанными краями.
        - Еще круче, - сказал Голем, протягивая ей стрелу, намертво застрявшую в куске древесины. - Легко входит, но выходит с трудом.
        - Годится? - поинтересовался Гиршман, с интересом наблюдая за этой сценой.
        - Думаю, да, - кивнула Анна. - Только покажите мне, куда нажимать.
        Лицо у Голема вытянулось от такого кощунственного заявления, но он выполнил ее просьбу.
        - Тебе придется быть меткой, если дело дойдет до стрельбы. Есть только одна стрела, если не считать ее уже использованной, - предупредил Гиршман.
        Нельзя сказать, чтобы это уточнение слишком обрадовало Анну.

* * *
        Выйдя за калитку в кромешной темноте, Анна рысцой потрусила к деревянной изгороди, которая с двух сторон ограждала дорогу от подступающего вплотную леса. Она пригнулась и поднырнула под одну из поперечных балок в том месте, где заросли орешника были не такими густыми. Как только она оказалась в лесу, вокруг нее сразу же сгустилась тьма, наполненная неясными шорохами, шелестом и еще какими-то таинственными звуками, больше всего похожими на протяжные стоны. От страха, который сжал ее сердце, холодок пополз по затылку и позвоночнику девушки. Часы показывали полночь, и лес был совсем не тем местом, где в этот час следовало находиться приличной девушке. К неприличным Анна определенно не относилась, и все же она была здесь - внешне довольно уверенно пробиралась сквозь заросли, хотя поджилки у нее тряслись от ужаса.
        Она совершенно точно знала, куда направляется - к старой березе с большим дуплом. Чем ближе она подходила, тем осторожнее делались ее шаги. Анна думала, что довольно хорошо ориентируется и идет в правильном направлении, но все-таки немного заблудилась. Она неожиданно вышла на берег лесной речушки, делающей в этом месте резкий поворот. К счастью, отсюда была видна береза, необычные, похожие на букет очертания которой невозможно было спутать ни с чем другим.
        Но ждало и неприятное открытие: с этой стороны речушки почва была буквально пропитана влагой и густо заросла почти непроходимыми кустами. У Анны не было времени, чтобы вернуться и поискать другой путь, поэтому она решила рискнуть.
        Крепко сжимая в одной руке свое странное оружие, на которое она возлагала большие надежды, Анна двинулась вперед, отводя другой, свободной рукой хлещущие по лицу ветви. Она подобралась уже совсем близко к цели. Отблески костра мелькали среди деревьев. Когда ветер пригнул ветви к земле, она даже успела разглядеть закутанную в плащ фигуру, стоящую на коленях спиной к ней. Оставалось сделать всего несколько шагов, чтобы прицелиться наверняка. Анна должна была подстрелить цель до того, как ритуал будет завершен. Она знала, что у нее всего один выстрел, и очень боялась промахнуться. Убивать она не собиралась - роль палача ее ни капельки не привлекала, ей хотелось только помешать завершению обряда.
        Она совершенно не смотрела под ноги, и это было большой ошибкой. Сделав очередной шаг, она вдруг почувствовала, что теряет опору. Нога утонула в чем-то мягком, лодыжку пронзила острая боль, и Анна рухнула на землю. Шум, который произвело ее падающее тело, разумеется, не мог не привлечь внимания человека на поляне. Анна вжалась в землю, очень надеясь, что ее не видно с поляны. Ее ухо оказалось прижатым к земле, и она отчетливо слышала быстрые шаги. Они приближались. Оглушительно затрещали ветви. Совсем близко. Девушка судорожно сжала пистолет, надеясь, что в нужный момент не перепутает, на что нажимать.
        Но человек на поляне внезапно передумал. Возможно, из-за огромного филина, который сорвался с верхушки ели, под которой скорчилась Анна. Громко хлопая крыльями, птица унеслась в темноту. Шаги замерли, потом повернули обратно. Анна услышала громкий стон и приподняла голову, чтобы посмотреть, что происходит. С этой точки было видно гораздо лучше, хотя она и не могла разглядеть всю фигуру целиком, только нижнюю часть туловища, ноги. Они как-то странно дергались, как будто человеком овладели жуткие судороги. Сердце у Анны упало: процесс начался, у нее остались считанные минуты. То существо, которое получится в результате превращения, ей не одолеть даже с пушкой в руках.
        Но она не могла сдвинуться с места. Нога намертво застряла среди корней дерева. Анна, стиснув зубы от боли, дергала ее изо всех сил, чувствуя, как в лодыжку впивается что-то острое. На коже Анна ощутила горячую струйку и поняла, что расцарапала ногу до крови. По всему ее телу прокатилась волна паники.
        Существо на поляне упало на землю, корчась в конвульсиях. Анна слышала, как трещат его кости, суставы и сухожилия. Их форма менялась под воздействием колдовской силы. Она представляла себе, как зудит и болит вся его кожа, потому, что сквозь нее пробивается шерсть, как хрустят лицевые кости, вытягиваясь и принимая иную форму.
        Прикусив губы до крови, Аня в отчаянии пыталась вырваться из ловушки. Она знала, что, как только процесс превращения завершится, чувства оборотня обострятся. Он непременно почувствует ее запах и явится, чтобы растерзать свою очередную жертву.
        Да, человек на поляне был оборотнем. Еще немного, и он превратится в волкодлака - страшное существо, не знающее пощады и не ведающее поражения.
        Страх и жажда жизни придали девушке сил. Стоны человека у костра теряли человеческие оттенки, все больше напоминали звериное рычание и волчий вой. Анна дернула ногу из последних сил и не поверила себе, ощутив долгожданную свободу. Правда, от толчка она потеряла равновесие и выронила пистолет. Лихорадочно шаря по опавшей листве дрожащими руками, она пыталась отыскать свою единственную защиту, но тщетно. Пистолет как сквозь землю провалился. Она прижимала ладони к влажной земле, кровь пульсировала в них, но пальцы ощущали только камень, мох и острые сучья.
        Анна похолодела. Стуча зубами и сотрясаясь от озноба, она в ужасе взглянула на поляну, ожидая нападения. И не поверила своим глазам. Она даже потерла их, думая, что ей померещилось. Но увидела все то же.
        Поляна была пуста.
        Оборотень исчез. На земле валялся только плащ, освещенный углями, оставшимися от костра.
        Анна поднялась во весь рост, забыв от изумления об осторожности, но ничего нового так и не увидела. Она замерла, прислушиваясь. Но услышала только стук собственных зубов, выбивавших замысловатую дробь. Посредине пня, который девушка видела довольно отчетливо, торчал вогнанный в дерево по самую рукоятку нож. Тот самый, с простой деревянной рукояткой, который она нашла и потом потеряла стараниями Барсика.
        В голове Анны блеснула новая идея. Нож был ее единственным спасением. Если только она сумеет до него добраться. Анна не была настолько легковерной, чтобы поверить в то, что оборотень не учуял ее присутствия. Он мог притаиться на другой стороне, ожидая, когда она выйдет на открытое место, чтобы прикончить ее уже наверняка.
        Если только у него не было цели поважнее.
        Какое из двух предположений было верным, можно было проверить только экспериментальным путем. Анна испытывала огромное искушение просто броситься наутек, но, если волкодлак все же караулит ее, то он обязательно бросится в погоню, а Анна не хотела, чтобы на нее напали со спины.
        Подобрав с земли увесистую палку - оружие, польза от которого в данной ситуации могла быть только психологической, она, прихрамывая, выбралась на опушку и, как только оказалась на освещенном месте, бросилась к пню, чтобы схватить торчащий из него нож. Она ухватила его обеими руками, потянула на себя изо всех сил, но он не поддавался. Она попробовала еще раз. Луна, как будто надкушенная с одного бока, насмешливо следила с высоты за ее неловкими попытками. Она была похожа на ухмыляющуюся рожу пропойцы, и это подстегнуло Анну. Она терпеть не могла, когда над ней насмехались. Еще усилие - и нож оказался в ее руках.
        Она собралась издать воинственный клич и замерла. Позади раздалось тихое, угрожающее рычание. Анна резко обернулась, выставив вперед нож, и успела увидеть, как огромное тело с горящими зелеными глазами метнулось в ее сторону в мощном прыжке. Ноги Анны подкосились, она рухнула на землю, слабо вскрикнув, и это спасло ей жизнь. Оборотень пролетел у нее над головой и с глухим стуком врезался в дерево, обрушившись вниз. От удара земля содрогнулась. Анна не могла поверить, что все еще жива. Она знала, что оборотень скоро очухается - убить его не так просто.
        Вскочив на ноги, девушка бросилась бежать со скоростью, которой сама от себя не ожидала. Страх гнал ее прочь, страх заглушил боль в ноге, страх не давал чувствовать, как больно царапают ее хлещущие по лицу ветви. Инстинкт руководил ей, позволяя вовремя перепрыгивать через препятствия, выныривающие из темноты со всех сторон. Пару раз она спотыкалась и падала, но трещащие позади кусты и дикий вой, разносившийся по лесу, заставляли ее подниматься и продолжать эту гонку. Кстати, тренировки в доме Гиршмана не прошли даром. Если бы не изматывающие пробежки под надзором неумолимого тренера, она бы давно уже выдохлась.
        Она и сейчас была уже на пределе. А волкодлак догонял. Она успела разглядеть его там, на поляне. Ее поразили тогда странные задние конечности - колени смотрели не назад, как у настоящих волков, а вперед, как у человека. По всем законам это должно было мешать ему двигаться. Но не мешало, и она успела в этом убедиться. В мире не существовало существ более подвижных, чем волкодлаки. И сейчас он настигал ее с неимоверной скоростью.
        Анна выскочила на берег реки. Не раздумывая, она бросилась в воду, надеясь сбить монстра со следа.
        И снова угодила в ловушку.
        Она ни разу не видела реку при дневном свете и не могла знать, что в этом месте она давно уже перестала быть рекой. Анна успела сделать всего несколько шагов и сразу же провалилась в густой ил едва не по пояс. Ноги вязли в мутной жиже, Анна отчаянно колотила по воде руками. А среди деревьев протяжным эхом разносился торжествующий вой беспощадного хищника.
        Анна барахталась в бурлящей, густой грязи, поскальзываясь, то и дело ныряя в нее с головой. Ее разум почти помутился от страха. Она больше не могла вынести этой изнуряющей борьбы за собственную жизнь. Но тело продолжало бороться, не давая ей опустить руки, заставляя барахтаться из последних сил.
        Жуткий вой, полный ненависти и злобы, разорвал ночь в клочья. Анна, рыдая, зажала уши руками, чтобы не слышать этих звуков, парализующих ее животным страхом. Волчий вой перешел в рычание голодного ягуара, но при этом в нем продолжали слышаться человеческие интонации. И это было страшнее всего остального.
        Извиваясь, как пиявка, покрытая с ног до головы липкой черной грязью, Анна выбралась на песчаную отмель, хрипло дыша и выплевывая мутную воду, почти ничего не видя и содрогаясь от кашля. Она попыталась выползти дальше на берег, но приглушенное рычание над самой головой заставило ее остановиться. Она обреченно подняла измученное, залитое слезами лицо к оскаленной злобной морде.
        - Чтоб ты провалился, проклятый, - почти равнодушно проговорила она, устало опускаясь на колени. Она пристально посмотрела прямо в светящиеся зеленые глаза и увидела в них торжество. И еще - жгучую ненависть. Волкодлак оскалился, и стали видны его острые клыки. Черная шерсть на холке ощетинилась. Литые мышцы пружинисто вздрагивали перед прыжком.
        И он прыгнул. От толчка Анна опрокинулась на спину, подняв каскад брызг. Мощные челюсти щелкнули у самого ее горла. Она вцепилась в шею чудовища, удерживая разинутую пасть в нескольких сантиметрах от своего лица. Ее сил было явно недостаточно, чтобы справиться с этим клубком лютой злобы, но зверь явно не торопился. Он разглядывал девушку с интересом, наслаждаясь ее страхом и бессилием и ни секунды не сомневаясь в том, что прикончит ее, как только захочет. Из открытой пасти воняло гнилью. Анна задыхалась от этого смрада. Слюна зверя капала ей на лицо, и она морщилась от отвращения.
        Анне удалось немного приподняться, она попыталась отвернуться от скалящейся морды и неожиданно увидела отражение оборотня в воде. Из груди ее вырвался изумленный вздох. Там не было звериной морды. На покрытой легкой рябью водной глади отражалось человеческое лицо. Она узнала его, и чудовищная правда неожиданно открылась ей. Только, наверное, это произошло слишком поздно. Волкодлаку надоело играть с жертвой в кошки-мышки. Он приготовился к последнему броску.
        Никто - ни зверь, ни человек - не может предвидеть всего. Падая в реку, барахтаясь в иле, сопротивляясь острым клыкам… делая все это, Анна не выронила нож. Ее правая кисть намертво обхватила рукоятку, как будто острое лезвие стало продолжением ее руки. В тот миг, когда оборотень, сломив жалкое сопротивление девушки, приготовился разорвать ее горло, Анна коротко размахнулась и вогнала лезвие ему в бок. Оборотень пронзительно взвизгнул, отпрыгнул в сторону и закрутился на месте, как будто пытаясь ухватить себя за раненый бок. Нож Анна по-прежнему не выпустила. Но на то, чтобы ударить снова, у нее не хватило мужества. Она надеялась поразить зверя в сердце, но промахнулась. Для обычного волка рана оказалась бы смертельной. Но перед нею был не волк.
        Анна видела, как чудовище рухнуло в воду, судорожно суча лапами по песку. На месте раны вода бурлила, словно фонтан, из раны толчками вытекала пенящаяся кровь. Анна попятилась. Оборотень силился поднять голову, не отрывая от нее полного ненависти взгляда. Он смотрел на нее до тех пор, пока мог видеть. Когда она исчезла из его поля зрения, над рекой раздался такой жуткий и яростный вой, что все живое замерло в испуге.
        Она и сама не понимала, откуда у нее взялись силы на то, чтобы идти. У нее болела каждая клеточка, каждый сантиметр тела. Но она шла и шла, пошатываясь и спотыкаясь, ничего не видя в темноте, но не останавливаясь. Она должна была во что бы то ни стало добраться до дома первой. О, как она жалела сейчас, что не рассказала Гиршману всю правду. Если бы она это сделала, то сейчас могла бы позволить себе просто упасть на землю и отдохнуть. А как же ей хотелось отдохнуть! Хоть немного…
        Но чувство долга гнало ее вперед. Анна плакала от боли и усталости, но упорно двигалась к цели. Если она не расскажет людям правду, то оборотень будет творить зло и дальше, убивая и плодя себе подобных. Самое страшное, что в те моменты, когда он принимает человеческое обличье, его невозможно отличить от нормального человека. Можно жить с ним бок о бок годами и не знать, что в полнолуние это существо превращается в кровожадного монстра, который сеет вокруг себя смерть.
        И не только смерть. Он начнет стремительно размножаться. Оборотни, как и волки, обожают сбиваться в стаи. Если не уничтожить это чудовище сейчас, то через несколько лет подобные ему заполонят округу. Они тоже будут размножаться. Как крысы, как саранча. А глупые люди будут насмехаться над теми, кто попытается предупредить засилье зла, считая все бабушкиными сказками. До тех пор, пока сами не погибнут от ужасных клыков монстра. Или… не превратятся в его подобие. Конца этому не будет, если сейчас у нее не хватит сил дойти.
        А значит, она должна дойти. И она дойдет.

* * *
        Гиршман все так же лежал на диване в гостиной и, кажется, дремал. По крайней мере, когда Анна, пошатываясь, вошла в комнату, его глаза были закрыты, а лицо выглядело спокойным, если не считать разлившейся по щекам бледности. Горел камин, в помещении было тепло, но Анну все еще пробирал холод. Кроме Гиршмана, в гостиной никого не было. Вид лежащего с закрытыми глазами человека отчего-то встревожил Анну. Она подошла вплотную и склонилась над диваном, чтобы проверить дыхание Гиршмана. Тот немедленно открыл глаза.
        - Анна? - Он с трудом скрыл удивление.
        - Она самая, - усмехнулась девушка и быстро спросила, шаря глазами по комнате: - Где Голем?
        - Не знаю. Он пошел осмотреть дом.
        - Давно? - В ее голосе послышалась большая тревога.
        - Похоже, что так. Я, кажется, задремал. Он ушел практически сразу после тебя. Сколько прошло времени?
        - Около часа, - ответила Анна с нарастающим беспокойством, переходящим в панику.
        Ах, Голем, Голем. Странная кличка, но невероятно подходящая этому гиганту. Голем - герой страшных еврейских сказок, существо, слепленное из глины, не умеющее говорить, но обладающее невероятной силой. Колдуны-чернокнижники создавали этих гигантов для расправы над неугодными, так как никакие раны ему не страшны, а сила во много раз превосходит человеческую. Правда, существовало одно «но»: Голем способен восстать против своего создателя…
        - О чем ты задумалась? - спросил Гиршман. Вид Анны - измученной и грязной, в разорванной в нескольких местах одежде - поразил его. Он пытался удержаться от расспросов, но переносить ее молчание было выше его сил.
        Анна словно очнулась, услышав его голос.
        - Нужно немедленно запереть все окна и двери, - сказала она. - Я займусь этим. У вас есть какое-нибудь оружие?
        - А…
        - То, что вы мне дали, я потеряла, - опередила она его вопрос и развела руками.
        - Что ж, делать нечего. За меня не беспокойся, - Гиршман с трудом приподнялся на локтях, отвернул уголок диванной подушки и продемонстрировал блестящее черное дуло пистолета. Выглядело оно весьма внушительно, но в данном случае пистолет малоэффективен. Тем не менее Анна кивнула головой и ободряюще улыбнулась.
        Первым делом она спустилась вниз и заперла обе двери. На то, чтобы пробежаться по двум этажам и проверить все окна, ушло еще пятнадцать минут. Все это время она прислушивалась к тому, что происходит за стенами дома, вглядывалась в каждое окно, к которому подходила. Но кроме темноты и тишины, вокруг ничего не было. Тишина была такой плотной, что мерное тиканье часов в пустой комнате звучало оглушительным монотонным грохотом в ее ушах.
        Гиршман полулежал на своем диване. Он не спал, и Анна заметила, как он вздрогнул при ее появлении. Он не произнес ни слова, только в лице добавилось жесткости.
        - Все в порядке, - сказала Анна. Ее голос звучал уверенно, однако выражение лица вовсе не соответствовало тону.
        - Ты обещала мне рассказать, что происходит, - напомнил Гиршман.
        Анна кивнула, нервно отведя глаза. Ей было неуютно в этой огромной комнате, где по углам прятались густые тени, а сверху, через стеклянный купол нагло подглядывала луна. Несмотря на всю свою роскошь, сейчас эта парадная зала скорее походила на склеп, чем на место, в котором живут люди. Девушка изо всех сил старалась не поддаваться панике, убеждая себя в том, что они в полной безопасности, но это плохо удавалось. Откинув с лица спутанные, все еще влажные волосы, она осторожно уселась на краешек стула, боясь испачкать дорогую обивку.
        - Расслабься, - посоветовал Гиршман, заметив ее скованность. - Так что происходит? Ты расскажешь?
        - Для этого я и вернулась. Но, боюсь, вы мне не поверите.
        - После того, что проделала со мной Маленькая прачка, я готов поверить во все что угодно, даже в черта лысого, - заверил ее Гиршман, усмехнувшись.
        - В то, что я скажу, поверить гораздо труднее.
        - А ты попробуй. Вдруг получится?
        - Хорошо. Самое главное для нас - продержаться до утра. В следующие сутки луна перейдет в такую стадию, что ее силы будет уже недостаточно для превращения. Это даст возможность выиграть месяц, до следующего полнолуния. Когда оборотень лишен возможности превращаться, он ничем не отличается от обычного человека.
        - Ты сказала оборотень? Что за ерунда? - нахмурился Гиршман. - Так это он на меня охотится?
        - Он самый. Точнее, тот, кто воспользовался колдовством для достижения своих целей.
        - И какая же польза колдуну от моей смерти? - насмешливо спросил Гиршман. Откровения Анны, несмотря на данное обещание верить ее словам, весьма его забавляли. Он был из тех, кто полностью полагается на силу огнестрельного оружия и, если оно под рукой, чувствует себя в полной безопасности.
        - Польза большая. Вы ведь оставили завещание?
        - Не вижу связи, - сразу посуровел Гиршман.
        - И тем не менее - она есть.
        - Прости, девочка, но ты ошибаешься. Моим наследником должен был стать мой сын. Ему я завещал все. Но он умер, как ты знаешь.
        - А остальные?
        - Остальные? Если бы Сашенька был жив, то они остались бы с носом. У меня всегда было правило - не позволять любить себя за деньги. И я не делал исключений ни для кого. Все, кто служил мне верой и правдой, получали достаточно, но у них не было надежды поживиться после моей смерти.
        - И все же, если вы не отдавали специальных распоряжний, то на наследство могли претендовать ваша жена и дочь.
        - Нет. Не могли. Все отошло бы в благотворительный фонд.
        Анна нахмурила брови, скрестила руки на груди и задумалась. Что-то не сходилось. Если Гиршман говорил правду - а с какой стати ему врать? - то она не видела мотива преступлений.
        - Послушай, что ты там говорила об оборотнях? Если я правильно понял, ты пытаешься дать мне понять, что в эти игры играет кто-то из моего близкого окружения? Колдун в моем собственном доме?
        - И очень мощный. Можете мне поверить.
        - Знаешь, я тебе не верю. Я обязательно бы заметил странности. Я очень наблюдательный человек.
        - Не хочется вас огорчать, но вы преувеличиваете. У вас под носом оказался враг. Ваша родная дочь - человек-оборотень, а вы и ваша хваленая служба безопасности самую страшную опасность, извините за выражение, профукали.
        - Вот как? Ты стала дерзить?
        - У меня есть на это право. Я пытаюсь спасти вашу жизнь.
        - Пока на меня никто не нападал, насколько я знаю.
        - Ночь еще не кончилась, - хмыкнула Анна и осеклась. Ей послышалось какое-то поскребывание по стене дома снаружи.
        Гиршман тоже услышал этот звук.
        - Что это? - спросила девушка шепотом.
        - Ветви деревьев. Вдоль стены здесь растут старые липы. Они совсем высохли, давно собирался их спилить, да руки не доходили. Так что там у нас с оборотнями?
        - Оборотень - один из тех, кого вы хорошо знаете. Ваша так называемая наблюдательность - не более чем повышенное самомнение, - жестко сказала Анна. - И я могу привести еще доказательства. Вы не обратили никакого внимания на смерть черного кота, принадлежащего вашей служащей…
        - Я и сейчас не считаю это чем-то важным, - перебил ее Гиршман.
        Анна кивнула.
        - Признаюсь, я и сама не сразу поняла, в чем дело, - сказала она. - Только когда нашла нож в детской, мне удалось связать кровь черной кошки и его воедино. Тогда я начала понимать…
        - О каком ноже ты говоришь? О какой связи? Как ты вообще могла попасть в детскую?!
        - Я же говорила, что охрана у вас ни к черту. Это случилось в день похорон. Я просто разбила окно на задней двери и вошла в дом. Заметьте: никто меня не остановил! - подчеркнула Анна, Гиршман только крякнул. А она продолжала: - Нож валялся между стеной и детской кроваткой. Вы должны были тщательно осмотреть комнату, где погиб ваш сын, но вы этого не сделали.
        Анна видела, что Гиршману очень хочется спросить ее о том, что она делала в детской. В глазах его мелькнуло удивление:
        - Так это ты разбила стекло?
        - Я. И не жалею, потому что, хотя и не нашла того, за чем приходила, смогла обнаружить нечто более опасное. Нож - одно из основных составляющих превращения оборотня. Кошачья кровь - составляющая зелья. Смерть волчицы - еще одно звено в этой цепочке - оборотню необходим пояс, вырезанный со спины волка. Если так можно выразиться, волчицу подставили. Она не имела никакого отношения к смерти вашего сына.
        - По-моему, ты заговариваешься, - грубо оборвал Анну Гиршман. - Мне начинает казаться, что единственный человек в моем доме, имеющий злой умысел, - это ты!
        - Да нет. Я как раз оказалась замешанной во все происходящее по чистой случайности, хотя дурные намерения у меня были, не скрою. Не моя в том вина, но они были.
        Такая откровенность повергла Гиршмана в шок. Но именно шок оказал благотворное влияние - внезапно он поверил в то, что Анна говорит правду.
        - Может быть, ты все же ошибаешься, и никакого оборотня не существует?
        - Я его видела. Во-вторых, Лена, ваша няня, и ваш сын погибли от смертельных укусов.
        - В первом случае виной была волчица, во втором - одичавшие собаки.
        - Да поймите вы, волчица не убивала Сашеньку.
        - Да там было полно следов от ее лап! Она и сама была там, лежала, забившись под кровать.
        - Она пыталась напасть на вас, когда вы вошли?
        - Нет, - поколебавшись, ответил Гиршман. - Она сразу же убежала.
        - Вспомните, Лена говорила вам, что всегда закрывала дверь. Как тогда волчица попала в комнату?
        - Ты и это знаешь? Ну что же, отвечу так же, как и ей, - она забыла запереть ее в тот вечер.
        - Не думаю. Даже если бы это было так, то волчица все равно не напала бы на ребенка, который мирно спал. А если бы напала, то только для того, чтобы съесть. Понимаете, наконец?
        - Нет.
        - О господи! Волки убивают только для того, чтобы насытиться. И никогда не делают этого просто так. Если волк сыт - он практически безопасен. Не думаю, что вы морили волчицу голодом. Наверняка она ела от пуза. Бешенства у нее тоже не было, я видела ее накануне. А значит, у нее не было и причины убивать. Зато они были у волкодлака! Эти убивают не ради пропитания - ради собственного удовольствия. Они рвут жертву когтями, грызут горло, терзают, но только до тех пор, пока жертва сопротивляется, пока бьется ее сердце. Как только наступает смерть, они теряют интерес к мертвому телу. Они могут убивать случайных людей, так как их жажда убивать ненасытна, но не забывайте: наполовину они - люди, поэтому чаще убивают тех, от кого действительно хотят избавиться.
        - Но чем помешал мой ребенок? В дом не мог пробраться посторонний, значит, виной всему кто-то из своих. Ты на это намекаешь?
        - Именно - кто-то из своих. И теперь я знаю, кто. Это не предположение, а факт. Там, в лесу, я видела его лицо.
        - Говори!
        - Вы мне не поверите.
        - Говори, я приказываю!
        Анна увидела, как его рука скользнула под подушку, где лежал пистолет. Она не испугалась. Он не стал бы ее убивать, не узнав, что ей известно.
        - Хорошо, - спокойно сказала она. - Я назову имя этого человека, даже зная, какую боль вам причиню. Но для начала скажу: оборотнем не может стать любой человек, освоивший древние заклинания. Можно обмазаться вонючим зельем с головы до пят и кувыркаться через нож до полуобморочного состояния - ничего не произойдет. Главная цель волкодлака - убивать. Если ты не убийца, то все старания бесполезны. У человека, способного к превращению, должна наличествовать прирожденная жестокость, безжалостность, жажда крови.
        - Неужели такой человек жил в моем доме?
        - Почему жил? И живет, насколько я знаю, - пожала плечами Анна. - Он скоро придет сюда. У него есть на то две причины.
        - Какие?
        - Принадлежащий ему нож и жизнь, принадлежащая вам. Нож необходим для дальнейших превращений, а для чего ему нужна ваша жизнь - судить не мне.
        - И кто же это?
        - Это…
        Слова Анны заглушил донесшийся откуда-то из-под купола грохот. Сверху посыпались осколки стекла. Посреди сверкающих стеклянных осколков вниз стремительно неслось огромное, покрытое шерстью тело, издающее душераздирающий вой. Ане показалось, что она видит все в замедленной съемке: летящее вниз тело зверя, вжавшийся в спинку дивана, скорчившийся Гиршман, пытающийся прикрыть голову руками, в которые впивались десятки стеклянных игл, другие со звоном ударялись об пол и мебель. Стеклянный дождь обрушился и на Анну, но девушка успела юркнуть под стол. В дыру наверху со свистом ворвался ветер, подхватил занавески, которые взмыли к потолку, как белые привидения, хлопая и шурша шелковыми крыльями.
        Волк упал, тяжело стукнувшись об пол, рухнул на бок, но тут же вскочил и, оскалив пасть, повернулся к Гиршману. Пивной король впервые видел того, о ком только что говорила Анна. И сейчас наконец он поверил в то, в чем поначалу сомневался. В комнате царил полумрак, но света было вполне достаточно, чтобы понять: существо, стоящее посреди битого стекла, - не волк. Даже внешне зверь мало напоминал своего отдаленного родича. Он был крупнее, его морда, хотя и имела сходство с волчьей, все же больше напоминала уродливое, заросшее волосами человеческое лицо с вытянутыми вперед, деформированными костями. Лапы зверя были похожи на волчьи, но короткие пальцы с кривыми когтями имели большую подвижность, они могли сгибаться.
        Анна заметила, что в боку зверя зияет полузажившая рана, та самая, которую нанесла ее собственная рука ритуальным ножом пару часов назад. Как она и предполагала, рана почти зажила. Остался только шрам, но и он скоро затянется. На оборотнях любая рана, даже самая чудовищная, заживает в кратчайшие сроки. Именно поэтому волкодлака практически невозможно уничтожить.
        - Как он попал на крышу? - крикнула Анна.
        - Это невероятно! Он воспользовался пожарной лестницей! - проорал Гиршман, вцепившись двумя руками в пистолет и пытаясь прицелиться в рычащее чудовище.
        Оборотень прекрасно понимал, что означает направленное на него дуло, и хотя оно не могло причинить ему серьезного вреда, он пытался не подставиться под пулю, прыгая то в одну сторону, то в другую, все ближе подбираясь к дивану, выбирая момент для решающего прыжка.
        Анна, скрючившись под столом, нервно кусала губы. Она была уверена, что оборотню до них не добраться. Она собственноручно лишила его возможности войти в дом, но он перехитрил ее. Он знал этот дом гораздо лучше и воспользовался лестницей, о которой Анна и понятия не имела. Она знала, что еще немного, и оборотень доберется до своей жертвы, и была не в силах ему помешать. У нее имелся только нож, совершенно сейчас бесполезный. С таким оружием она монстра даже остановить не сможет, не то что убить.
        - Стреляйте же! - завопила она, видя, как оборотень подогнул задние лапы, мелко перебирая ими на месте. - Стреляйте!
        Зверь высоко подпрыгнул. Раздался выстрел. Анна зажмурилась.
        Глава 17
        Гиршман промахнулся.
        Пуля сорок пятого калибра только оцарапала зверя. Он рухнул на своего врага, придавив его мощным телом к дивану. Гиршман попытался ударить по оскаленной морде пистолетом, но оборотень молниеносным движением вцепился зубами в занесенную руку. Зверь тряхнул головой, крепко стискивая челюсти. Затрещала ткань, окрашиваясь кровью, захрустели кости… Оборотень еще раз тряхнул головой. Тело Гиршмана, вопящего от дикой боли и ужаса, взлетело вверх, как тряпичная кукла. А когда зверь, не выпуская из пасти искалеченную руку, дернул головой в другую сторону, человек отлетел чуть ли не на середину комнаты и рухнул на пол жуткой бесформенной кучей.
        Оборотень разинул окровавленную пасть, задрал голову и завыл.
        Анна на четвереньках быстро выползла из своего укрытия и поползла к неподвижному телу Пивного короля. Оборотень отметил ее появление грозным рычанием. Анна обернулась, встретившись взглядом с яростными злобными глазами. Зверь колотил себя хвостом по бокам и сверлил девушку взглядом, низко нагнув голову между широко расставленными лапами.
        - Ну, чего вылупился, уродина! - с вызовом крикнула ему Анна.
        Оборотень свирепо оскалил клыки и сделал шаг вперед. Она метнулась влево, отвлекая его внимание на себя. Голова с горящими глазами повернулась в ее сторону.
        Но Анна преследовала и другую цель. Она успела заметить, куда упал пистолет Гиршмана, и стремилась добраться до него. К несчастью, оружие закатилось под диван. Анна сунула в щель руку, не выпуская из вида зверя, и застонала. Она не дотягивалась. Девушка извивалась на полу, скребя ногтями по ковру, вытягивая руку так, что трещали суставы. Бесполезно. В отчаянной попытке добраться до оружия Анна бысто перевернулась на живот, подставив врагу спину, и рыбкой нырнула под диван.
        Думая, что девушка пытается удрать, волкодлак раздраженно рявкнул, ухватил ее лапой за ногу, одним движением выдернул из-под дивана и отшвырнул на другой конец комнаты. Анне показалось, что хрустнули все ее кости, когда она со смачным шлепком врезалась в стену. Девушка почти потеряла сознание от боли, но ей некогда было жалеть себя. Прижавшись спиной к стене, она выставила вперед руку. В злобных глазах оборотня мелькнуло нечто, похожее на удивление, когда он увидел зажатый в ее руке пистолет.
        Удивить его это удивило, но не остановило. Ему надоело ждать. Он решил закончить свой кровавый пир и взвился в воздух. Анна завизжала и принялась палить в несущуюся на нее тушу.
        Анна была паршивым стрелком - ни одна пуля не попала в цель. Она успела только вытянуть вперед руки, чтобы избежать стальных челюстей. Она колотила бесполезным уже пистолетом куда попало, но ей было не под силу одолеть чудовище. Девушка уже хрипела, с трудом уворачиваясь от щелкающих у самого лица зубов, вся перемазанная в крови, своей и чужой. Она понимала, что скоро умрет, перед глазами уже плыли красные круги, как вдруг словно какая-то сила оторвала от нее тяжеленную тушу. Анна с изумлением увидела, как оборотень взлетел в воздух, растопырив все четыре лапы и оглушительно визжа. Пока он летел, в его животе появились две новые дырки, такие огромные, что часть внутренностей вывалилась наружу. Зверь врезался в застекленный шкаф с коллекцией фарфора и упал вниз, погребенный под бело-голубыми черепками.
        Анна вскочила на ноги, чтобы увидеть, откуда пришла помощь. Возле камина, широко расставив ноги на полу, неподвижно стоял Голем. Даже сейчас его лицо практически ничего не выражало и выглядело малопривлекательно, но Анна готова была расцеловать великана за такое своевременное появление. Она уже бросилась было к нему с этой целью, но наткнулась на непонимающий взгляд и смущенно притормозила.
        - Где ты пропадал? - спросила она вместо слов благодарности.
        Такой подход пришелся Голему по вкусу. Он выставил вперед руку, держа в ней предмет, который Анна не смогла бы классифицировать, но догадывалась, что это было нечто огнестрельное и очень мощное.
        - Я собирал это. Понадобилось много времени. Пригодилось, я думаю.
        - Еще как! - с чувством выдохнула Анна. - Помоги мне осмотреть Рудольфа Константиновича.
        Голем собрался положить ружье на диван, разодранный когтями оборотня в клочья, но Анна поспешно сказала:
        - Не надо. Тащи его сюда.
        - Зачем? Тварь мертва.
        - Это только кажется, - покачала головой Анна. - У нас мало времени. Чудовище скоро восстановится.
        - Может, ее еще раз… того…
        - Говорю же, бесполезно. Займемся им позже.
        Анна опасливо покосилась на неподвижное тело оборотня, погребенное под осколками. Она увидела, что кровь уже перестала течь, запеклась грубой коричневой коркой и края раны постепенно стягиваются. Зверь все еще не двигался, но Аня знала: это ненадолго. Оскаленная застывшая пасть и неподвижные глаза, частично прикрытые веками, не могли ввести ее в заблуждение. Заживление шло удивительно быстро.
        Она склонилась над Гиршманом под внимательным, настороженным взглядом его охранника.
        - Остынь. Я его не укушу, - с раздражением сказала Анна, видя, что он следит за малейшим ее движением.
        Мягкие ткани руки Пивного короля были практически перегрызены. Одна из костей - сломана. Вид жуткой рваной раны заставил девушку содрогнуться. Многочисленные ссадины и царапины на этом фоне выглядели гораздо более безобидно, хотя тоже имели ужасный вид. Анна приложила пальцы к запястью здоровой руки. Пульс был, значит, Гиршман жив. Это и хорошо, и плохо. Анна знала, что происходит с теми жертвами оборотней, которым удавалось выжить. Они становились так называемыми бета-оборотнями, и их жизнь отныне была обречена на проклятье, ибо они несли в себе проклятую кровь укусившего их альфа-оборотня.
        Анна усмехнулась. Теперь, когда волкодлак вновь оживет, он не посмеет прикоснуться к тому, кого еще недавно жаждал убить, ибо сам пострадает в этом случае. Но Анна вовсе не хотела, чтобы одним оборотнем стало больше. Чтобы остановить процесс превращения, альфа-оборотня следовало уничтожить немедленно. Она нервно оглянулась. Рана на волкодлаке почти полностью затянулась. Оставалось совсем мало времени.
        - Нужно отвезти Рудольфа Константиновича в больницу, - сурово сказал Голем.
        - Не надо. Смотри!
        Анна заставила Голема набраться терпения, и он, открыв рот, некоторое время наблюдал, как сами по себе соединяются кости на руке его хозяина, как разрастаются поврежденные ткани, соединяясь между собой. Процесс шел стремительно, подтверждая самые мрачные Анины прогнозы.
        - Черт возьми, что происходит? - обрел наконец дар речи Голем.
        - Твой шеф превращается в пренеприятного типа, - Анна кивнула в сторону волкодлака, который уже слабо подергивал передней лапой. - Если мы не сумеем предотвратить неизбежное, то в скором будущем наш Пивной король примется бегать по лесу и выть на луну.
        - Так сделай же что-нибудь, мать твою.
        - Маму не трогай! - рявкнула Анна. - Мне нужна веревка, очень крепкая.
        - Где же я тебе ее возьму?
        - Да что же это такое, от тебя никакого толку!
        Анна быстро оглядела комнату, удивляясь, что не может найти среди такого большого скопления самых разнообразных вещей то, что сейчас необходимо. Наконец ей все же попалось на глаза кое-что стоящее. Она быстро вскочила и подбежала к окну. Не церемонясь, ухватилась обеими руками за толстый декоративный шнур, поддерживающий бархатные шторы, и резко дернула его на себя. Ткань у нее над головой затрещала, и Анна, потеряв равновесие, свалилась на спину, продолжая сжимать в руке шнур. Она подняла глаза и удивленно присвистнула, увидев, что половина гардины болтается в воздухе. Вырванные с мясом шурупы напоминали острые металлические клыки. Она не видела, как за ее спиной волкодлак медленно захлопнул пасть и слабо шевельнул лапами.
        Усевшись по-турецки посреди ковра, Анна принялась быстро вязать на веревке узелки, бормоча заклинания. Голем по-прежнему топтался рядом, не зная, куда приложить свою недюжинную силу, и мучаясь от недоверия к девушке. Она старалась не обращать на него внимания, хотя ей очень хотелось послать его подальше. Нависшая над ней глыба мышц мешала сосредоточиться.
        Она завязала последний узел, прошептала последние слова молитвы и обернулась к оборотню. Тот все еще лежал неподвижно, но эта неподвижность сильно настораживала Анну. Рана практически зажила, а волкодлак не подавал признаков жизни. У нее не было выбора, она медленно приблизилась к оборотню, на вытянутых руках держа перед собой веревку. Подойдя вплотную, она быстро оседлала зверя и накинула петлю ему на шею. В тот же миг его глаза распахнулись, она едва увернулась от щелкнувших челюстей, скорее инстинктивно, чем сознательно, стиснув удавку. Оборотень захрипел и дернулся всем телом, пытаясь сбросить ее с себя. Анна заверещала, чувствуя, что ему вот-вот это удастся.
        Огромный кулак просвистел у нее перед носом, припечатав голову зверя к полу.
        - Так нормально? - спросил Голем деловито.
        - Д-да. Спасибо.
        - Заканчивай побыстрее. Тебе помочь?
        - Да. Держи его за задние лапы и не выпускай, что бы ни произошло! Слышишь? Что бы ни произошло и что бы ты ни увидел!
        - Да понял я, понял, - проворчал Голем.
        Анна изо всех сил стала затягивать покрытый узелками шнур, непрерывно читая старинное заклинание. Тело зверя начала колотить мелкая дрожь, она становилась все сильнее. Анна, плотно сжимавшая коленями бока оборотня, почувствовала, как стала размягчаться его плоть, становясь похожей на пластилин. Форма дергающегося в агонии тела стремительно менялась. Сначала стала исчезать густая шерсть, с треском и скрипом видоизменялись кости. Челюсть вдавилась обратно, как в детской игрушке-трансформере, грудная клетка уменьшилась, синеватая кожа бледнела на глазах, приобретая совсем иной цвет.
        Анна слышала испуганное бормотание за спиной. Голем не верил собственным глазам. Обычно неразговорчивый, теперь он буквально не закрывал рта, смешивая в одну кучу грязные ругательства и страстные мольбы к всевышнему. Конвульсии существа становились все сильнее. Анну подбрасывало в воздух, как всадника на родео. От постоянных толчков то и дело ударяясь об пол, она ободрала до крови колени, но старалась не замечать боли. Оборотень оказался удивительно живучим. Он обмяк только тогда, когда явственно хрустнули шейные позвонки. Тело в последний раз выгнулось дугой и обмякло. Но это был уже не волк.
        На полу, широко раскинув руки, лежало обнаженное тело прекрасной женщины с длинными черными волосами. Ее лицо было бы очень красиво, если бы его черты даже после смерти не искажала злобная ненависть и не портила здоровенная ссадина на скуле - след кулака Голема. Узнать ее не составляло труда. Это была Джала, жена Рудольфа Константиновича Гиршмана.
        - Страсть господня! - пробормотал Голем, отдергивая руки, которыми все еще сжимал обнаженные стройные ноги женщины.
        - И этим все сказано, - кивнула Анна устало. - Аминь.
        - Ты знала, что чудовище - моя жена? - раздался откуда-то справа глухой, словно надтреснутый, голос.
        - Вы можете стоять? - ошарашенно спросил Голем, впервые в жизни нарушая субординацию. Выпученными глазами он уставился на своего хозяина, который стоял позади них и со смешанным чувством ужаса и брезгливости взирал на обнаженное тело у своих ног.
        - Могу, - ответил тот. - Твои прогнозы не подтвердились, правда, Анна?
        - Все так и должно было быть, - возразила девушка. - Этой ночью вы должны были умереть, но предсказание не исполнилось. Вы живы и потому избавлены от проклятия. Вы убили одним выстрелом двух зайцев, так как, вдобавок ко всему, навсегда избавились от Маленькой прачки. Она больше не вернется. Неисполненное проклятие уничтожило призрака, точнее сказать - освободило его.
        - Не могу поверить, - покачал головой Пивной король, указывая рукой на Джалу.
        Анна обратила внимание, что это та самая рука, перекушенная волкодлаком. Она была покрыта шрамами и перепачкана запекшейся кровью, но она зажила. Гиршман мог свободно ею двигать, как будто страшной раны и не было вовсе.
        Джала начала коченеть, черты ее лица заострились, смуглая при жизни кожа приняла восковой оттенок. Никто из троих не решался прикоснуться к мертвой женщине. Ее прекрасное тело с идеальными формами было намазано мерзко воняющей мазью, зеленовато-желтой, с бурыми прожилками. Анна и представить себе не могла, что волшебное зелье выглядит столь отвратительно. Тонкая талия Джалы была перехвачена мохнатым поясом. Анна, задержав на нем взгляд, едва заметно кивнула головой: это был кусок кожи с шерстью, и она знала, какому зверю он принадлежал. Джала не ценила ничью преданность, и это было самое гадкое.
        - И все-таки я никак не могу поверить, - вновь произнес Гиршман, вглядываясь в прекрасное лицо жены. Это уже напоминало заевшую пластинку, но Анна понимала, что мужчина переживает сильнейший шок. Она ощутила нечто подобное, когда увидела в темной речной воде отражение этого прекрасного лица. До той минуты она подозревала кого угодно, только не Джалу.
        - Анна, скажи, ты знала все с самого начала? - обернулся к девушке Пивной король.
        - Я объясню вам, что смогу, но, если не возражаете, сначала хочу привести себя в порядок, - ответила Анна. - От меня воняет, как от мусорной кучи. Вы позволите?
        - Конечно, - как-то рассеянно кивнул хозяин, его глаза были по-прежнему прикованы к телу жены, как будто оно его гипнотизировало. - Я должен был это предвидеть, - пробормотал он.
        - Голем, - сказала Анна, прежде чем уйти, - ее надо убрать отсюда. Не мне вас учить, но будет лучше, если вы сможете как-то скрыть то, что произошло сегодня.
        - Не бери в голову, - буркнул Голем. - Все сделаю в лучшем виде.
        Анна кивнула.
        Следующие полчаса она провела под душем. Горячая вода смывала с нее грязь, кровь и мерзкий запах, но не могла очистить душу. Анна не впервые сталкивалась со злом, но никак не могла привыкнуть к этим встречам. Каждая из них оставляла на сердце глубокую ноющую рану, не позволяя забыть то, что произошло…

* * *
        - Все началось с того, что я услышала ночью волчий вой, - начала Анна, когда они снова собрались вместе. Гиршман благоразумно привел их в библиотеку, и Анну обрадовало, что она не увидит больше места, где лежала Джала, хотя ее образ - а не образ ужасного существа, в которое она превращалась, - навсегда запечатлелся в памяти девушки. - Вой показался мне необычным, в нем было что-то сверхъестественное… Хотя сразу я не поняла, что могло означать мое открытие. Я и мысли не допускала, что где-то рядом бродит оборотень.
        - Даже сейчас в это верится с трудом, - подтвердил Гиршман.
        Он уже взял себя в руки, выглядел таким же собранным и жестким, как обычно. Только несколько чаще прикладывался к стакану, наполненному бренди. Голем стоял возле стены, скрестив руки на груди. Молчаливый, как обычно, с непроницаемым лицом, по которому невозможно было прочесть его мысли. Если они у него были, разумеется.
        Анна все больше убеждалась, что Голем идеально соответствует своей кличке - машина для убийства, не думающая, не рассуждающая, преданная своему хозяину до последнего вздоха. У него было лишь одно отличие от прототипа - Голем не способен предать своего хозяина. О причинах его преданности оставалось только догадываться, но если бы Анна знала о таком положении вещей раньше, это значительно облегчило бы ей жизнь. Не застав Голема по возвращении из леса, она испытала настоящий ужас. Нет, она не думала, что под шкурой оборотня скрывается этот гигант, поскольку уже видела истинное лицо волкодлака, просто боялась, что Голем, как и Барсик, на стороне Джалы.
        Анна не стала спрашивать, что сделали с телом Джалы. Она предпочла бы вообще никогда больше не слышать о женщине, совершившей ужасные преступления.
        Гиршман перегнулся через стол и тронул девушку за плечо.
        - Анна…
        - О, простите, я, кажется, задумалась, - неловко улыбнулась девушка и провела рукой по волосам. - На чем я остановилась? Ах да, вой по ночам. Утром я узнала, что вы держите в доме волчицу, и поначалу успокоилась. Хотя одновременно и удивилась, что кому-то пришло в голову держать у себя в доме дикого зверя. Но у богатых свои странности, прошу прощения за дерзость. Волк ничем не хуже крокодила или питона, которых заводят сегодня любители острых ощущений.
        Гиршман ухмыльнулся, но ничего не сказал. Анна продолжала:
        - К стыду своему должна признать, что очень долго не понимала, в чем дело. Милена догадалась обо всем гораздо раньше меня. Если бы я сообразила это и попыталась вызвать ее на откровенность с самого начала, то многих ошибок можно было бы избежать.
        - Я так и не понял, зачем она вообще явилась сюда, да еще тайком, под видом девицы легкого поведения? - спросил Гиршман.
        - Странно, что вы этого не поняли, - пожала плечами Анна. - Вы же сами сказали: она пыталась обратиться к вам за помощью, но вы ей отказали.
        - Ну, было дело. Но чего она надеялась достичь таким образом?
        - Думаю, поначалу у нее не было определенного плана, - задумчиво проговорила Анна. - Она хотела разобраться в ситуации. Возможно, подозревала, что с вашей женой не все в порядке, но, может быть, не было и этого, и ей просто хотелось думать, что вы променяли родную дочь на недостойную женщину. Девушка была обижена на вас. Да, я помню, вы говорили, что подозревали в чем-то вашу первую супругу, но ребенку нет дела до разборок между взрослыми. Девушка считала вас своим отцом и страдала оттого, что вы не желаете ее знать. Нельзя осуждать ее за это.
        - Наверное, вы правы, - покачал головой Гиршман. В нем не чувствовалось особого раскаяния, но он, похоже, впервые взглянул на все с иной точки зрения. И это заставило его задуматься. Вряд ли сейчас его мысли были особенно приятными.
        - Больше всего Милена хотела доказать, что вы сделали неправильный выбор. И ей это удалось. Мне кажется, что она наткнулась на доказательства совершенно случайно. Дело в том, что Милена верила в существование волшебной березы.
        - Что?
        - Милена, прежде чем попасть сюда, собрала подробные сведения не только о вашей жизни, но и о доме, в котором вы поселились. Она докопалась до всех легенд. Уверена, ей было известно гораздо больше, чем вам. В частности, она знала о том, что в лесу растет старая береза, которую считают волшебной. Согласно легенде, если в ее дупло положить записку с написанным на ней желанием, то оно непременно исполнится. Единственным условием было то, что записку надо положить в полночь. Я не знаю, правдивы ли рассказы о волшебном дереве, но место, на котором оно растет, действительно является мощным источником энергии. Такие места издавна использовались чернокнижниками для совершения обрядов. Видимо, по этой же причине и Джала выбрала его для своего превращения.
        - И Милена увидела, как это происходит? - догадался Гиршман.
        - Да, когда пошла туда, чтобы положить записку. Скорее всего, тогда Джала проделала это в первый раз. В момент превращения оборотень испытывает безумную боль, и Джала, испытав ее впервые, скорее всего, плохо ориентировалась, потеряв много сил. Она вполне могла не заметить присутствия человека поблизости. Я говорю это потому, что опытный оборотень обладает невероятным чутьем, гораздо более тонким, чем у человека. Милена сильно рисковала в ту ночь. Волкодлак немедленно растерзал бы ее, если бы обнаружил. Но тогда все обошлось, как вы знаете.
        - Когда это случилось?
        - В ту ночь, когда убили черного кота. Его кровь была последней составляющей для зелья. Ваша волчица кота не убивала. Я осматривала трупик. На теле животного имелись длинные аккуратные порезы, сделанные острым ножом. Волчица терзала уже мертвое тело - по приказу своей хозяйки.
        - Почему ты не сказала мне об этом сразу же? - сердито спросил Гиршман.
        - Я пыталась, - напомнила Анна. - Но вы не захотели меня понять. Да у меня и не было тогда конкретного объяснения странному факту. Я знала, что убийство кота смахивает на ритуальное убийство, но для чего оно - еще не понимала. А потом погиб ваш сын…
        Гиршман дернулся, как будто от боли. Анна бросила на него извиняющийся взгляд и понурила голову.
        - Я считаю, что это было самой большой моей ошибкой, - словно через силу произнесла она.
        - Брось, ты тут совершенно ни при чем. Скорее уж виноват я. Смех да и только, - произнес он без тени улыбки. - Окружил себя и свой дом сворой телохранителей и не смог уберечь единственного сына. Я же знал, что с Джалой не все в порядке!
        - Теперь уже я ничего не понимаю, - честно призналась Аня. - Что вы знали?
        Гиршман ответил не сразу. Он молчал довольно долго, как будто собираясь с духом. Анна не торопила его, понимая, что услышит сейчас очень важную информацию. Если Гиршман примет решение рассказать ей правду.
        Он решился. Слова давались ему с трудом, но он все же заговорил:
        - Я заметил это полгода назад. До той поры Джала казалась мне образцом идеальной супруги. Она беспрекословно выполняла малейшие мои пожелания, всегда старалась услужить и никогда не задавала лишних вопросов. При этом она была удивительно красива. Мне казалось, что я приобрел сокровище. Черт, я даже испытывал угрызения совести из-за того, что обращался с ней немного по-свински. Но я был уверен, что она не обращает внимания на мои слабости. И вдруг однажды, неожиданно войдя в ее комнату, я увидел на секретере тетрадь. Не знаю, почему мне вдруг захотелось заглянуть в нее. В тот момент я полагал, что у Джалы нет от меня секретов. Тем не менее я открыл ее и начал читать. Я мало что понял, кроме того, что передо мной попытка расшифровать какую-то надпись на незнакомом мне языке. Один и тот же текст, состоящий из нескольких предложений, повторялся на каждой странице по нескольку раз. Остальное место занимали вычисления и варианты перевода. Записи, сделанные почерком Джалы, занимали почти всю тетрадь. До меня начал доходить смысл написанного, и я ужаснулся. Это было какое-то древнее заклинание,
исполненное такой черной злобы, что мне сделалось нехорошо, главным образом потому, что эта ересь так сильно занимала мысли моей жены. Я думал, что женился на ангеле, но оказалось, что рядом со мной некто совсем иной. Джала вошла в комнату, когда я дочитывал последнюю страницу. Она так побледнела, увидев в моих руках тетрадь, что я понял: мои предположения верны. Рассвирепев, я потребовал немедленных объяснений. Заикаясь от страха, Джала рассказала мне правду. Оказалось, что ковер, который составлял часть ее приданого, имеет некую могущественную силу. Тому, кто сможет прочесть древние надписи, вытканные на ковре, и исполнить весь обряд, будет дарована власть осуществлять любое желание. Потратив несколько лет, Джала вплотную приблизилась к разгадке. Она умоляла меня позволить ей исполнить ритуал, обещая златые горы. Но у меня подобная просьба вызвала только отвращение. Иметь жену-ведьму вовсе не входило в мои планы. Я не хотел, чтобы увлечение Джалы чертовщиной развивалось и дальше, поэтому уничтожил ее записи, а к ней приставил охрану, не спускавшую с нее глаз с утра до вечера.
        - Но ваши действия дали обратный результат. Джала возненавидела вас за то, что вы отняли у нее единственное увлечение. Постоянно находясь под надзором ваших людей, она воспользовалась чисто женской хитростью - очаровала и переманила на свою сторону одного из тюремщиков. Она ведь была очень красивой женщиной. Барсик не смог устоять перед ее чарами, и она получила некоторую свободу, чтобы подготовить свою месть.
        - Как же я не заметил ее ненависти?
        - Увы. Не заметили. Наверное, потому, что внешне Джала оставалась такой же покорной, вам просто в голову не приходило заподозрить ее. Кроме того, дело было не только в ненависти. Вы ведь отобрали у нее ковер?
        - Естественно.
        - И следили за каждым ее шагом?
        - Я уже говорил об этом.
        - Значит, она не могла добраться до вещи, которая была ей так необходима. До тех пор, пока вы живы…
        - Черт.
        - Очень верное замечание. Магия имеет одно очень неприятное свойство. Познавая секреты Силы, вы попадаете в сильную зависимость от нее. Она овладевает вашей душой и помыслами, подчиняя себе целиком, если у вас недостанет мужества и ума бороться с этой властью. У Джалы не было ни того ни другого. Она была одержима идеей вернуть свою собственность. Любой ценой. Превращение в непобедимую, ужасную тварь казалось ей хорошей возможностью. Полностью попавший под ее влияние Барсик, которого вы считали хорошим охранником, на самом деле обеспечил Джале свободу, необходимую ей, чтобы как следует подготовиться. Когда он понял, какую глупость совершил, было уже слишком поздно. Джала превратилась в оборотня, способного убить всякого, кто встанет на ее пути. Даже собственного ребенка.
        - Не могу поверить, что мать может решиться на такое, будь она хоть самим сатаной! - воскликнул Гиршман.
        - В обычной ситуации - конечно. Но я много знаю об оборотнях в отличие, скажем, от вас. Из всей нечисти, населяющей преисподнюю, они вызывают у меня наибольшее отвращение. Их невозможно отличить от нормальных людей, они могут казаться весьма милыми, не вызывая ни малейших подозрений. Но им свойственны беспричинные вспышки ярости, раздражения и злобы, если что-то выводит их из себя. Порой достаточно малейшего толчка, чтобы ярость выплеснулась наружу. Для вашей жены таким толчком послужил плач ее собственного ребенка в тот день, когда вы вызвали меня к себе, заподозрив, что я давно знакома с Кириллом. При вас Джала еще как-то сдерживалась, но ночью, во второй раз превратившись в страшного зверя, она уже не остановилась перед убийством. В ее затуманенном мозгу притупились все человеческие чувства, ею владела одна только злоба на ребенка, который вывел ее из себя. Это трудно представить, в это почти невозможно поверить, но Джала прикончила его без малейших угрызений совести, как какого-нибудь кролика.
        - Но в тот момент она уже была оборотнем?
        - Была. Хотя это не оправдание. Как я уже говорила, оборотнем не может стать любой человек, решивший попробовать превращение из любопытства. В душе потенциального зверя должен жить потенциальный убийца. Мне не понять, почему жажда убивать зародилась в душе Джалы. Я еще могу понять ее желание поквитаться с вами, все-таки вы вели себя по-свински, но собственный ребенок…
        Анна надолго замолчала, стараясь успокоиться. Потом продолжила, но голос ее дрожал от негодования:
        - Приняв снова человеческий облик, Джала не ужаснулась содеянному, а вернулась в детскую, чтобы подготовить себе алиби. Она привела в комнату преданную ей волчицу и заперла ее внутри. Думаю, она была довольна собой, испытывала особого рода возбуждение, нечто вроде торжества. И никак не раскаяние.
        - Это уж слишком, - резко возразил Гиршман.
        - Увы, нет. Я нашла ее ритуальный нож под кроваткой ребенка. Она выронила его, когда наклонилась, чтобы получше рассмотреть дело своих рук. Теперь вы понимаете? Она не думала ни о чем, даже об элементарной осторожности, наслаждаясь только видом своей жертвы.
        - Сука, - подал голос Голем. - Она была сумасшедшей тварью.
        - Да уж, нормальной ее не назовешь, - согласилась Анна. - Но, как и все сумасшедшие, она была очень хитрой. Когда она обнаружила, что потеряла нож, то пришла в ярость. Но ее изворотливый ум быстро нашел выход. Она улучила момент, пробралась к месту, где закопали убитую волчицу, и вырезала из ее спины пояс, который имел такую же силу, что и нож. Джала снова смогла превратиться в оборотня, чтобы уничтожить нежеланную свидетельницу, у которой возникли подозрения на ее счет. Лена, няня вашего сына, была далека от мысли, что ее хозяйка на самом деле кровожадное исчадие ада, но она чувствовала, что Джала имеет какое-то отношение к смерти мальчика, которого девушка искренне любила. Она попыталась рассказать вам о своих предположениях, но вы…
        - Я не поверил ей, - мрачно кивнул Гиршман. - Ты права. Джала всегда выглядела очень выдержанной. Я знал, что у нее оказался слаборазвитый материнский инстинкт, но не считал, что это повод для таких страшных вещей, о которых лепетала эта дурочка. А ты ловка, детка, - неожиданно неприязненно улыбнулся он, резко повернувшись к Анне. - Получается, ты все время шпионила за мной…
        Анна плотно сжала губы, ее сильно задело несправедливое обвинение. Гиршман понял, что перегнул палку, и неловко извинился.
        - Я не следила за вами, - отрезала Анна. - Я случайно услышала ваш разговор, а вот некто другой, кого я не видела, действительно следил. Думаю, это была сама Джала. Вы же говорили, что она любила гулять по саду в темноте. Хотя там мог быть и Барсик, который служил ей верой и правдой.
        - Интересно, чем она платила ему за службу? - скривился Гиршман. - Своим телом? Хотя Барсик готов был на подлость и за полсотни баксов.
        - В данном случае он изменил свои привычки, - отрицательно покачала головой Анна. - Барсиком владела не жадность, а страх. Страх - куда более мощное средство давления, чем деньги, можете мне поверить. Я видела страх в его глазах, когда пыталась вытянуть из него правду. Даже вас он боялся меньше, чем ее. Вот так. Сейчас это уже не имеет значения. Думаю, что тело Барсика никогда не будет обнаружено. То, чего он так боялся, в конце концов убило его. А вот Лену мне искренне жаль. Ее смерть была ужасной. Я видела, как это случилось, когда взяла в руки нож. Я видела ужас, застывший в глазах этой несчастной девушки, видела, как острые когти вспарывали ее плоть, а стальные клыки вгрызались в горло.
        Анна содрогнулась, охваченная жуткими воспоминаниями. Она знала, что картина этого убийства, так же как и видение мертвой Джалы, отныне станет еще одним из ее кошмаров.
        - Нож, как считала Джала, было необходимо вернуть, - продолжила Анна, с трудом стряхнув с себя наваждение. - В чьих бы руках он ни оказался, он мог вызвать подозрения. Как назло, ночью и я, и Милена, независимо друг от друга, отправились в лес. Даже сейчас я не понимаю, почему оборотень не напал на нас той ночью. Милене удалось что-то стащить с ритуальной поляны. Думаю, это была сумка, в которой Джала держала ингредиенты для зелья - его каждый раз необходимо готовить заново. Джала определенно знала, что двое из девушек были в лесу, но не знала, кто именно. Поэтому она заставила Барсика обшарить все наши комнаты. Он не уложился в срок, и она, чтобы дать ему время, попыталась задержать меня, потребовав, чтобы я предсказала ей будущее. Кстати, в тот день я снова вызвала ее злобу, сказав, что в вашей жизни появится женщина, которая окажет вам услугу тем, что спасет от смерти. Она пришла в ярость, но я приписала ее раздражение обычной ревности. Хотя могла бы сообразить, что если уж она допускала, чтобы в вашем доме устраивались скачки голых девиц, то с таким чувством, как ревность, она попросту не
знакома. Она разозлилась не из-за существования соперницы, а из-за того, что кто-то может помешать ей убить вас. Простите, если вам неприятно это слышать.
        - Да уж, приятного тут мало, - Гиршман улыбнулся, но на лице его тут же появилось сожаление, смысла которого Анна не понимала. Кого он жалел в данную минуту: себя, своего сынишку или все-таки Джалу?
        - Нам никогда не узнать, зачем Милену понесло в ту ночь в лес. Она не могла не понимать, что зашла слишком далеко! - с отчаянной грустью сказала Анна. - Каких доказательств ей еще не хватало?
        - Я знаю, - неожиданно вставил Голем.
        Анна удивленно обернулась к нему.
        - Ты?
        - Представь себе, - гигант попытался изобразить на лице улыбку. - Недалеко от калитки, ведущей в сад, в кустах ежевики я нашел фотоаппарат. Специальный, для ночной съемки. Теперь я думаю, что его спрятала там Милена. Она хотела заснять все стадии превращения.
        - И вы знали об этой находке? - возмущенно спросила Анна.
        - Знал, - опустил глаза Гиршман.
        - Почему вы не сказали мне?
        - А зачем? Все кадры на пленке оказались пустыми. Она не успела сделать ни единого снимка. Кроме того, это был мой фотоаппарат. Я подумал, что его украл кто-то из прислуги, только и всего.
        - Думаю, его подсунули Милене специально, чтобы заставить ее отправиться в лес. Ужасно. Значит, Джала специально поджидала девушку! Она готовилась к убийству заранее. У девчонки не было ни единого шанса.
        - Подожди, Анна, ты забываешь, что Милена погибла не от зубов хищника, она удавилась на колючей проволоке, - напомнил Гиршман.
        - Все правильно. Оборотень загнал ее туда специально. Думаю, впоследствии Джала использовала бы этот факт для того, чтобы заявить, что именно Милена была оборотнем! Не зная о невероятных способностях волкодлаков, трудно представить, что они способны перепрыгнуть через такое высокое препятствие. На самом-то деле для них это совсем несложно. Помните, Джала рассказала сказку об огромном волке, перемахнувшем через забор и напавшем на нее? С какой стати ей было вообще упоминать о волкодлаке? Лучше было бы оставить его существование в области легенд. Но она решила перестраховаться и даже нанесла себе весьма серьезные раны. Ран она не боялась. На оборотнях все заживает мгновенно, мы с Големом были тому свидетелями. Ее затея не удалась по одной простой причине: вы, господин Гиршман, оказались слишком твердолобым, и чем больше она твердила о напавшем на нее волке, тем сильнее вы укреплялись во мнении, что у вашей жены бред. Вы ни в какую не хотели понять того, что безуспешно пыталась внушить вам Джала, а именно, что оборотень - Милена. Представляю, как она бесилась оттого, что ее старания оказались
напрасными, ведь сказать вам напрямую она не могла, а намеков вы упорно не понимали.
        - Но я же сам видел, что Джала совсем плоха. И врачи не заподозрили никакого подвоха. У Джалы температура была под сорок.
        - Ну, трюк с градусником и кипятком известен даже школьникам. Наверняка ей приносили какое-нибудь горячее питье, которым она и воспользовалась. А врачи «Скорой»… Вы забыли, кто вы такой, господин Гиршман! Если человек вашего уровня заявляет, что его жене нужна немедленная госпитализация, то никто просто не осмелится возразить. Надеюсь, что никто из врачей не пострадал, - добавила Анна совершенно серьезно.
        - Типун тебе на язык, - рассердился Гиршман.
        - Ладно. Я действительно надеюсь, что хотя бы эти люди после встречи с чудовищем остались в живых. Кстати, догадаться о том, что Джала и оборотень - одно лицо, мне помогла именно смерть Милены.
        - Каким образом? Я же был там вместе с тобой и ничего не заметил, - с некоторой обидой заметил Гиршман.
        - Вы все видели, но кое-чего не слышали. У Милены хватило сил прошептать несколько раз слово «веди». Сначала я не поняла, что она имеет в виду, но позже вспомнила, что веди - это старинное русское название оборотня. Девушка пыталась сообщить, кто погубил ее. Но не это было главным. Самое важное произошло уже при вас. Помните, как Джала сказала, что увидела Милену уже висящей на заборе, когда на рассвете пришла в себя?
        - Конечно.
        - Так вот. Я знала, что она врет. С того места, где она лежала, калитку, над которой висела Милена, не видно. То есть Джала никак не могла знать о том, что там кто-то есть. Но она знала… Мне помешало то, что Джалу увезли на «Скорой». Я снова начала сомневаться, и в результате все мы едва не оказались на том свете.
        - Мы живы, Анна. Теперь не время испытывать угрызения совести из-за каких-то промахов. Мне тяжело это признавать, но я оказался куда большим слепцом, чем ты.
        - Вы также ни в чем не виноваты. Джалу можно было заподозрить в последнюю очередь. Она выглядела такой несчастной.
        - Она и была несчастной, я думаю, - ответил Гиршман. - Какие бы преступления она ни совершила, в этом есть и моя вина. Жаль, что для того, чтобы понять свою ошибку, потребовалось заплатить такую страшную цену.
        Глава 18
        - Итак, Анна, эта история закончилась, - Гиршман неожиданно улыбнулся. Анна впервые увидела его искренним. - Что же ты потребуешь от меня в награду? Мне не дает покоя вопрос, зачем ты проникла в мой дом, какую цель преследовала? - Говоря это, он смотрел на девушку без злости, скорее взглядом, которым родители могут смотреть на проделки непослушного, но любимого ребенка.
        - Мне нужен ковер.
        Гиршман удивленно вскинул брови, действительно не понимая.
        - Ковер? Что за блажь… Забирай хоть все, но зачем они тебе, скажи на милость?
        Анна замотала головой так яростно, что волосы взлетели вокруг ее головы черным веером. Попытка говорить рассудительно сделала ее голос смущенным:
        - Мне нужен только один ковер. Думаю, тот самый, что вы отобрали у Джалы. Он очень древний, из красного шелка с узором из золотых нитей?
        - Да.
        - Это раджпутский ковер. Я должна была украсть его у вас.
        - Вот оно что… - все еще удивленно протянул Гиршман, задумчиво потирая переносицу.
        - Он у вас? - с надеждой спросила Анна, затаив дыхание.
        - Так именно его ты искала в моем доме? - спросил он, но Анна не заметила в его тоне обвинения. Это было просто любопытство. Так бывает, когда долго ломаешь голову над каким-нибудь ребусом, а потом, не выдержав, заглядываешь в ответ и поражаешься, насколько далеки были твои предположения от правильного ответа.
        - Да. Именно его. Но не нашла. Решила, что его у вас попросту нет.
        - И тем не менее ты осталась здесь?
        Анна почувствовала, как важен для него ее ответ. Гиршман наклонился вперед и поднял глаза, смотря на нее в упор.
        - Да, осталась, потому что была нужна, - просто ответила девушка. - Я не могла уйти, зная, что убийства будут продолжаться.
        Она так и не поняла, какое впечатление произвел ее ответ на этого человека. Она не могла заставить себя взглянуть ему в лицо, чтобы оценить его реакцию, и не знала, что Гиршман просто поражен. Прожженный циник, он не мог поверить, что какая-то девчонка рисковала жизнью ради чужих людей, от которых не видела ничего хорошего. Готова была пожертвовать собой для того, чтобы они могли жить дальше. В его голове это не укладывалось, и он смотрел на нее, как на редкое ископаемое, с восхищением и страхом. Но Анна всего этого не видела. Она отвернулась к окну. Темное стекло отразило ее расстроенное лицо и печальные глаза.
        - Голем, спустись в подвал. Принеси мне ковер Джалы. Ты знаешь, где это?
        Голем, очевидно, кивнул, так как Анна не услышала ни единого слова, произнесенного в ответ, только тяжелые шаги протопали к лестнице.
        - Что же это за ковер такой? - с искренним любопытством спросил Гиршман.
        - Если я скажу, вы не передумаете?
        - Деточка, у меня масса недостатков, но я привык держать свое слово. Этого у меня не отнять. Говори. Если даже он стоит миллион долларов, ты его получишь, хотя сомневаюсь, чтобы за этот утиль заплатили хотя бы четвертак. Джала была сумасшедшей, считая, будто ковер волшебный.
        Гиршман откинулся назад, и кресло под ним заскрипело.
        - Хорошо, - кивнула Анна, - я вам верю. И все-таки это не простой ковер. Легенда гласит, что он исполняет любое желание своего обладателя.
        - Звучит невероятно. Значит, Джала была права. Хотя после случившегося во мне не осталось ни капли былого скептицизма. Если бы ты сказала, что в эту комнату сейчас влетят эльфы, чтобы выпить со мной на брудершафт, я бы поверил.
        Дверь тихонько скрипнула, и Гиршман вздрогнул, а потом рассмеялся с облегчением. Меньше всего Голем походил на эльфа. Великан бросил удивленный взгляд на хохочущего хозяина, но ничего не спросил. На плече он держал свернутый в рулон ковер. Гиршман подал знак, и Голем раскатал ковер на полу.
        Он оказался меньше, чем ожидала Анна, и выглядел действительно непрезентабельно. Большие темные пятна от какой-то жидкости практически «съели» все краски. В тех местах, где ковер оставался неповрежденным, алый и золотой цвета сияли изысканным сочетанием, но таких мест было немного - весь центр ковра казался безнадежно испорченным.
        Взгляд Гиршмана, скользнув по ковру, вернулся к лицу девушки. Он с трудом удерживался, чтобы не поинтересоваться, удовлетворена ли она. Ему казалось, что при виде этого убожества девушка непременно откажется. В легенду, несмотря на все заверения, он не слишком-то верил.
        - Благодарю вас, - сказала Анна с облегчением.
        - На здоровье. Надеюсь, он исполнит твое заветное желание. - Он изо всех сил постарался скрыть усмешку. - Ты это заслужила.
        - Мое? Нет. Он нужен вовсе не мне, - покачала головой девушка. - Но я должна принести его, чтобы получить… В общем, неважно.
        Гиршман при ее словах нахмурился. Он почувствовал в словах Анны нечто, что его насторожило.
        - Ты уверена, что тебе не нужна моя помощь? - неожиданно спросил он. - Мне почему-то кажется, что ты влипла в неприятную историю. Не похоже, что ты могла решиться на кражу ради удовлетворения собственных желаний. Может, скажешь, для кого этот ковер?
        - Простите, нет. Не беспокойтесь обо мне. Надеюсь, что уже сегодня все закончится, - сказала Анна и улыбнулась, стараясь выглядеть как можно бодрее.
        - Ну-ну, - протянул Гиршман. На его лице промелькнула тень улыбки. Не то чтобы он на самом деле улыбнулся, просто выражение лица стало мягче. - Может, возьмешь с собой Голема? Что-то твой заказчик не вызывает у меня доверия.
        - Вы начинаете вести себя со мной, как заботливый родитель, - улыбнулась Анна. - Все будет в порядке. Не беспокойтесь обо мне. Вы позволите мне позвонить Кириллу? Он меня отвезет.
        Гиршман коротко хохотнул и, не говоря ни слова, показал рукой на стоящий в углу на столе телефон.
        Всего через полчаса Анна уже сидела в машине Кирилла. Ковер лежал на заднем сиденье, и они мчались по пустынной ночной дороге к дому Налимова.

* * *
        - Слава богу, осталось совсем немного, - проговорила Анна. Не то чтобы ей хотелось разговаривать, просто она пыталась не дать себе заснуть. Все-таки часы уже показывали половину третьего утра, и силы ее были на исходе.
        - Да, дело идет к завершению. Успокойся, Аня, - откликнулся Кирилл и посмотрел на нее.
        Что-то в его взгляде не понравилось Анне. Ей вдруг стало неловко и захотелось спрятаться. Определенно, Кирилл никогда не смотрел на нее с таким выражением. Девушка быстро отвернулась, пытаясь скрыть смущение. Ей вдруг показалось, что они уже слишком долго в пути. Она стала смотреть в окно, чтобы чем-нибудь занять себя, и вдруг обнаружила, что машина движется по совершенно незнакомой дороге.
        - Слушай, Кирилл, а ты не заблудился? - спросила она. - Мне кажется, к дому Налимова нужно ехать по другому пути. Или я что-то путаю?
        - Нет. Ты ничего не путаешь, - спокойно, даже как будто лениво ответил Кирилл. - Мы не поедем к Налимову.
        - Что за бред? Кто дал тебе право решать? Это моя проблема. И я хочу немедленно покончить с ней.
        Кирилл свернул на обочину и заглушил мотор. Затем повернул к ней лицо и ответил:
        - Вот теперь ты ошибаешься. Это не твоя, а наша проблема.
        Его голос был совершенно спокойным, несмотря на нелепость слов. Зеленые глаза пристально смотрели на Анну. Черт, кажется, он действительно имеет в виду то, что сказал. От внезапной тревоги сердце Анны забилось быстрее, кровь запульсировала в кончиках пальцев. Она облизнула пересохшие губы.
        - Кирилл, что на тебя нашло? - спросила Анна. Голос выдавал ее растерянность.
        - Послушай, Анна, неужели ты не понимаешь? В наших руках настоящее чудо! Не думаю, что ты настолько глупа, чтобы принести его, как на блюдечке с голубой каемочкой, Налимову и покорно положить к ногам этой сволочи?
        - Но такова цена моей свободы!
        - Наивная! Да где ты слышала, чтобы такие, как Налимов, выполняли свои обещания? Он раздавит тебя, как муху, едва этот ковер окажется в его руках!
        - Пусть попробует, - вздернула подбородок девушка, но внутренний голос подсказывал ей, что Кирилл не так уж далек от истины. Но она все еще не понимала, куда он клонит. - Кирилл, у нас мало времени. Заводи машину и…
        - Нет, Анна.
        - Да что, черт возьми, происходит? Зачем ты ломаешь эту комедию? Хочешь сказать, что тебе тоже нужен ковер? Зачем? Какие желания ты собираешься исполнять? Попросишь денег? Или власти? Чего ты хочешь? - взорвалась Анна. Она заметила, что почти перешла на визг, и, захлебнувшись словами, приказала себе успокоиться.
        - Неужели ты не поняла еще? - спросил он вкрадчиво. - У меня есть единственное желание - ты, Анна.
        Девушка открыла рот и судорожно вздохнула, не веря своим ушам. Потом нервно рассмеялась.
        - Если это шутка, Кирилл, то она совсем не смешная.
        - Это не шутка.
        - Ну, знаешь ли, ты зашел слишком далеко! - Анна дернула дверцу машины, распахнула ее и почти вывалилась в придорожную пыль. Она не вполне понимала, что делает. У нее было только одно желание - как можно скорее остаться одной. Она быстро пошла по дороге, не сознавая даже, куда идет и где находится. Где-то позади хлопнула дверца машины. Кирилл быстро нагнал ее и вдруг поймал за руку. Прежде чем она успела опомниться, он повернул ее к себе лицом, обхватил свободной рукой и прижал ее к себе. Анна отпрянула, ощутив жар его тела, и впервые поняла, что перед ней далеко не мальчик, а взрослый мужчина, к тому же одержимый отнюдь не детской страстью. Его сердце бешено билось о ее грудь, сильными толчками гоня кровь по жилам.
        «О господи, да он не шутит!» - с ужасом подумала Анна.
        - Подожди! Послушай! - горячо шептал Кирилл.
        Анна вырывалась, упираясь кулачками ему в грудь. Она дышала тяжело, как будто ей не хватало воздуха.
        - Отпусти меня, пожалуйста! - взмолилась она.
        - Нет. Я не могу тебя отпустить! Ты должна меня выслушать. Это нечестно!
        - Какой смысл, Кирилл? - задыхаясь выкрикнула она, пытаясь вырваться. - Ты годишься мне в сыновья. Опомнись!
        - Глупости! Ты старше меня всего на несколько лет, Анна, - усмехнулся он жестко. - Почему ты смотришь на меня, как на ребенка? Я не ребенок, и теперь ты это чувствуешь!
        - Насилие - не признак мужественности! - огрызнулась девушка.
        Кирилл мгновенно отпрянул и разжал руки. Анна, почуяв свободу, отпрыгнула в сторону, готовая в любой момент броситься наутек. Она была не на шутку перепугана, в ее глазах метался ужас.
        - Боже мой, Анна, что я такого сделал? Почему ты так ненавидишь меня?
        - Глупости, я не испытываю к тебе ненависти. Только прошу: забудь всю эту чушь, и давай вернемся в машину.
        Он покачал головой и шагнул к ней. Она мгновенно отскочила назад, сохраняя дистанцию.
        - Подожди минуту, - сказал Кирилл, протягивая к ней руку ладонью вперед, как бы успокаивая. Анна не шелохнулась, но была готова бежать при первом признаке опасности. - Все хорошо… все хорошо… - приговаривал Кирилл. - Подожди, пожалуйста, и дай мне сказать. Ты не любишь меня. Ладно. Пусть. Думаешь, я этого не понимаю? Но ты не можешь заставить меня не любить тебя. Это не под силу даже тебе, колдунья! Ты никому не доверяешь? Понимаю. Ты испытала много боли в прошлом, и за это я боготворю тебя еще сильнее. Не бойся прошлого, любимая, потому что есть будущее. Ты не можешь всерьез надеяться, что я просто отойду в сторону теперь, когда ты так близко. - Он неожиданно улыбнулся теплой, открытой улыбкой. - Я обещаю любить тебя всегда, любить так, как об этом пишут в книгах, слышишь? Я никогда не предам тебя, Анна!
        - Пожалуйста, не надо! - взмолилась Анна, потрясенная. Она прижала к ушам сжатые кулаки, чтобы успокоить пульсирующую в висках кровь.
        - Хорошо, любовь моя, - кивнул Кирилл. Он перестал улыбаться. - Все будет, как ты скажешь. Я пообещаю тебе все что угодно, если ты сейчас вернешься в машину и позволишь мне отвезти тебя в надежное место. Завтра утром ты уже будешь любить меня, поверь.
        - Нет, Кирилл, ты не посмеешь.
        - Анна! - произнес парень с мягким укором. И разговор с ним напомнил Анне битву с диванной подушкой - быстро устаешь, а с подушкой так ничего и не происходит. - Анна, - повторил Кирилл, - я понимаю твои чувства и уважаю их… Ты все еще любишь моего отца… Согласен, но не лишай меня возможности все изменить!
        - Нет, Кирилл! Как ты можешь? Ведь твой отец… и я… мы… - лепетала Анна, путаясь в словах. Его тихая настойчивость внушала ей настоящий ужас.
        - Мой отец? - Кирилл вдруг криво усмехнулся. - Прости, солнце мое, но любовь - не трамвай, здесь уступать место старшим не принято.
        От столь циничного заявления панический ужас, скапливавшийся внутри Анны, вырвался наружу словами, которых она и не думала произносить вслух.
        - Негодяй! Маленький избалованный сукин сын! - кричала она. - Да как ты смеешь! Я живой человек, а не новая погремушка, с которой можно развлекаться! А вот ты… Ты - предатель! Ты просто завидуешь своему отцу, потому что у тебя нет и сотой доли его мужества, силы, благородства. Тебе захотелось утянуть у более сильного лакомый кусочек из-под носа? Смотри, не подавись, щенок!
        - Анна! - предостерегающе поднял Кирилл руку.
        Ее это только раззадорило.
        - Что? Не нравится? Как вы мне все осточертели! Сплошное вранье! Все, я ухожу. Мне уже на все наплевать! Забирай ковер, делай все, что заблагорассудится, но учти: попытаешься воздействовать на меня - уничтожу!
        Она резко развернулась и бросилась бежать в лес. Сейчас Анна, кажется, была в таком состоянии, что действительно была способна уничтожить любого, кто попытался бы остановить ее.
        И тут она услышала хлопок. Ветка над ее головой превратилась в щепки. Девушка вздрогнула и замерла на месте. Очень медленно она обернулась. На ее лице застыло изумление: она никак не могла поверить, что в руке ее юный пылкий поклонник сжимает пистолет, дуло которого в данную минуту наравлено прямо ей в живот.
        - Тебе не надо было убегать, любимая, - сказал Кирилл ласково. - Я не причиню тебе вреда. Ты немного разозлила меня, но это ерунда. Я люблю тебя так сильно, что могу простить почти все.
        - Кирилл, не надо… - попятилась Анна.
        - Ты испугалась? Не бойся. Я не собираюсь убивать тебя. Просто ты должна меня выслушать.
        - По-моему, ты уже все сказал, - ответила Анна коротко, почти угрюмо.
        - Нет, любимая. Ты многого не знаешь. Я не хотел тебя расстраивать, но ты не сможешь как следует понять меня, если не узнаешь, как обстоят дела на самом деле. Ты упрекала меня во вранье? Что ж, я скажу тебе правду. Ты увидишь, насколько я честен с тобой. А вот мой отец… Что ты знаешь о нем?
        - Достаточно.
        - Правда? А ты знаешь, что его фамилия - ненастоящая? Нет, вижу, что он умолчал об этом. И знаешь, почему? Так я скажу тебе… Видишь, я говорю тебе больше правды, чем отец, и это только начало. Мой отец был очень популярным актером. Правда, давно, и он терпеть не может, когда об этом упоминают. Но он был весьма знаменит. Как ты думаешь, в каких фильмах он снимался? Не догадываешься? Ладно… Ты слышала о сериале «Дневник красной туфельки»?
        Анна кивнула, не понимая, при чем тут полупорнографический сериал, гордо именующий себя эротическим.
        - Мой отец снимался в нескольких сериях, тех, что были одними из первых. Да-да, он уезжал на Запад, чтобы сниматься в этом дерьме. Зрители, а точнее, зрительницы были в полном восторге. Как же, он так интересен, у него такое тело, такое мужественное лицо и все остальное. Моя мать тоже купилась на все это. И знаешь, что оказалось на самом деле?
        Анна замерла, боясь, что сейчас Кирилл начнет описывать извращенные пристрастия своего отца, но истинный ответ поразил ее гораздо сильнее самых грязных подробностей.
        - Мой отец оказался совсем не таким, как на экране. Он был скучен, как вчерашняя газета, его не привлекали ни рестораны, ни вечеринки, ни общество знаменитостей. Все, чего он хотел, - это проводить вечера дома, перед телевизором, редкий раз для разнообразия приглашая в гости своих друзей, таких же скучных, как и он сам. Моя мать просто выла от тоски. Она думала, что выходит замуж за супермена, за звезду, а оказалась женой величайшего зануды и ханжи. Кроме того, отец, который всегда испытывал отвращение к фильмам, в которых снимался, отказался продолжать съемки. Этого мама уже не выдержала. Она попросту сбежала от него с первым, кто подвернулся под руку. Он сам виноват в этом, только он и больше никто. А он вообразил, что его предали, и удрал в эти проклятые джунгли, чтобы превратиться в дикаря, размахивающего мачете. Кстати, именно там он чувствовал себя вполне довольным жизнью.
        Кирилл презрительно фыркнул. Анна молчала, пытаясь переварить услышанное. Но Кирилл не обманывал ее, говоря, что это только начало. Он собирался продолжать свои откровения…

* * *
        - Теперь ты знаешь, кто мой отец, какое он, в сущности, ничтожество, слабак, не сумевший удержать любимую женщину, выбравший бегство, а не борьбу. Что тебя привлекло в нем? Его безрассудство? То, что он, как тебе казалось, рисковый парень? А теперь послушай, кто я на самом деле.
        - Ничего не хочу больше слушать! - отчаянно замотала головой Анна, чувствуя, что после этих слов может последовать нечто совсем ужасное. Возможно, она помимо воли прочла его мысли и почувствовала, что он хочет сказать. Вполне возможно. Так или иначе, она не могла больше выносить этой пытки.
        Но у Кирилла были другие планы. Неожиданно он рассмеялся. В темноте его смех прозвучал весьма зловеще. Кирилл подошел вплотную, и Анна не посмела сопротивляться, когда он положил на ее руку свою горячую ладонь.
        - Осталось совсе немного, любимая, - проворковал он, ласково проводя дулом пистолета по ее щеке.
        Анна дернула головой, чтобы избежать прикосновения холодного металла, который леденил кожу. Она думала, что это разозлит его. Его возбуждение перетекало из его руки в ее пальцы. Но потом все враз изменилось. Он наклонился, будто хотел заглянуть ей в лицо, скользнул влажными губами по щеке, словно пробуя ее на вкус, потом резко отстранился, но руки ее не выпустил и пистолета не отвел.
        - На самом деле именно я - тот самый вор, который совершил все эти кражи, - проговорил он медленно и даже как-то торжественно.
        Анна удивленно уставилась на темный силуэт возле своего лица. Луна освещала Кирилла сзади, и девушка не могла видеть выражения лица своего собеседника, но ей показалось, что он самодовольно улыбается. Аня содрогнулась от отвращения, почему-то она сразу поверила, что он говорит правду. Она мгновенно вспомнила, как умело Кирилл руководил ее действиями в ту ночь, когда она отправилась грабить Налимова, как легко управлялся с замками… Вспомнила, что Кирилл был частым гостем в квартире отца и имел прекрасную возможность спрятать у Макса краденые вещи. От неожиданной догадки у нее свело скулы.
        - Ты специально подставил своего собственного отца? - с трудом выговорила она.
        - Ты только сейчас догадалась, милая? - произнес Кирилл очень нежно. - Я сделал это ради тебя. Ради нас с тобой. Но я не мог предположить, что ты настолько глупа, что решишься на крайние меры, на кражу, лишь бы отвести от него подозрения.
        - И что было дальше? - спросила Анна, понимая, что это еще не конец ужасным открытиям.
        - Дальше? Неужели ты думала, что я позволю отцу выйти на свободу? Он немедленно побежал бы с тобой в ЗАГС, и все мои усилия пошли бы насмарку. Мне пришлось немного постараться, чтобы помешать этому.
        - И что ты сделал?
        - Увы, мне пришлось сдать тебя Налимову. Не сердись, ты ведь провела в тюрьме не слишком много времени. Провела бы и меньше, если бы не делала глупостей. Я не просто показал Налимову твои фотографии, которые сделал, когда ты думала, что я осматриваю спальню, - никакой видеокамеры, разумеется, не было. Я убедил его, что ты обладаешь уникальными способностями и сможешь достать ему то, о чем он грезил днем и ночью, - этот проклятый ковер. Кстати, если помнишь, именно я подвел тебя к мысли взять яйцо Фаберже. Это тоже было необходимо, чтобы убедить Налимова, что все под контролем.
        - Подожди, но откуда у тебя такая тесная связь с Налимовым? Почему он вообще слушал тебя? И откуда ты знал, что яйцо - с начинкой?
        - Господи, Анна, это же элементарно. Как ты думаешь, почему мне удавалось без проблем сбывать краденое? Почему я ни разу не попался?
        - Налимов скупал у тебя ворованные вещи? - обомлела девушка.
        - Вот именно! Я работал на него, только и всего. Конечно, его не интересовало чужое барахло. Но он был страстным коллекционером и желал иметь то, с чем хозяева не спешили расставаться по доброй воле.
        - Но это же чудовищно! Я не говорю о Налимове, он конченая мразь, но ты!.. На что ты рассчитываешь, рассказывая мне все это, Кирилл? Господи, как ты можешь?
        - А что такого, любимая? Тебя пугает то, что я - вор? Но зато у нас с тобой теперь есть деньги. Много денег. И потом, разве это не романтично?
        - Воровство и предательство, по-твоему, романтичны?
        - А разве нет? - Кирилл снова притянул ее к себе и сказал голосом, который возбудил бы любую женщину: - Давай не будем ссориться! Разве ты не видишь, что я с ума схожу от тебя?
        Он настойчиво искал губами ее губы, но Анна с силой оттолкнула его.
        - Отвяжись, - рявкнула она злобно. - Ты псих, Кирилл. Ты мне противен. Знаешь что? Я тебя огорчу, малыш: ты напрасно надеешься на ковер. Он не сможет исполнить твое дурацкое желание.
        - Не ври, - усмехнулся он. - Тебе это не идет.
        - О нет! Я и не думаю врать тебе. Ты просто подумай, кто я? Ты сам сказал, что я - ведьма, и даже убедил в этом Налимова. Ну так ты сказал ему правду. Но одного ты не знал: на таких, как я, колдовство не действует. Так что ты напрасно старался и зря рассказал мне про все свои мерзости. Единственное, чего ты заслуживаешь - это жалости.
        - Ты лжешь! Скажи, что ты лжешь, Анна! - Кирилл начал терять контроль за своим голосом, дыхание его стало частым, как у больной собаки.
        - Нет. Это правда.
        Кирилл стиснул рукоятку пистолета, и Анна зажмурилась, ожидая выстрела. И вдруг засмеялась. Она просто не могла остановиться, хотя честно пыталась. Она давилась смехом, вытирала слезы и всхлипывала. С ней случилась элементарная истерика - результат нервного перенапряжения. Кирилл наблюдал за ней некоторое время, потом нажал на курок. Грохот выстрела заставил ее замолчать.
        - Следующую пулю я выпущу тебе прямо в лоб, любимая, если ты немедленно не скажешь мне, что соврала.
        Анна растерянно заморгала. Она могла бы соврать ему, сказав, что пошутила, но почему-то ей не хотелось этого делать, даже если ценой такого упрямства станет ее жизнь. Она посмотрела ему прямо в глаза, так пристально, что увидела отражение луны в его зрачках, а потом медленно покачала головой - отрицательно, - из стороны в сторону, и закрыла глаза.
        Раздался выстрел.
        Анна не почувствовала боли. Ее это удивило. Она открыла глаза, чтобы посмотреть, куда же попала пуля, и вскрикнула, увидев Кирилла. Он стоял напротив нее, прижимая руки к животу, сквозь пальцы сочилась густая кровь. Покачиваясь, он попытался шагнуть к ней, но не смог.
        Сначала девушка подумала, что он застрелился. Ее охватила жалость к несчастному. Она бросилась к нему, чтобы поддержать. Он продолжал стоять, скорчившись и приподняв голову, чтобы видеть Анну, словно не мог оторвать от нее глаз, но в последний момент колени его подогнулись, и он рухнул на землю, прежде чем она успела подхватить его.
        - Что ты наделал, идиот несчастный! - закричала Анна. Кирилл попытался что-то ответить ей, но вместо слов из открытого рта хлынула кровь. - Господи, да что же это? Сколько можно? - всхлипнула девушка.
        Сейчас она готова была сделать все, чтобы спасти парня, но понимала, что не сумеет. Раненый побледнел, его лоб покрыли капельки пота, лицо влажно светилось в лунном свете, как будто залитое слезами. Он даже попытался улыбнуться. Это была просто тень улыбки, слабое растяжение мускулов в уголках рта. Беззвучно шевелящиеся губы сложились в одно слово:
        - Прости.
        Кирилл вдруг слабо вздохнул, глаза его стали круглыми, как две монеты, из взгляда, который по-прежнему цеплялся за Анино лицо, стремительно ушла жизнь, и на ее место явилась пустота. Глаза стекленели. Ане уже доводилось прежде встречать такой взгляд. Взгляд, который невозможно спутать с другим. Это было особое выражение лица человека, который начинает понимать, что сейчас умрет, что по телу начинает расползаться ледяной холод.
        - О господи, нет! Не надо! - бессвязно бормотала Анна, чувствуя этот холод на своих руках, которыми поддерживала раненого, пытаясь согреть его. Она уже не воспринимала юношу как врага, она жалела его, как мать жалеет сына. Для нее он и был сыном, сыном Макса.
        - Какая трогательная картина… - раздался издевательский голос у нее за спиной. - Ваша жертвенность, детка, переходит все границы!
        Анна с гневом обернулась, узнав голос. Она инстинктивно наклонилась вперед, как бы пытаясь заслонить собой умирающего.
        - Не стоит так стараться, дорогая, - продолжал насмехаться Налимов, - он уже труп.
        Девушка почти не понимала смысла его слов, не сводя глаз с пистолета, который держал в руке подручный Налимова, ее знакомец Лазарев. До нее начало доходить, чья пуля оборвала жизнь несчастного, запутавшегося в своих страстях юноши. Кирилл не застрелился. Его застрелили. И сейчас она видела перед собой его убийцу. В голове Анны осталось место только для одной-единственной мысли. Она хотела, чтобы этот урод сдох. Немедленно, прямо сейчас, тут же.
        Но ее желания было недостаточно. Налимов преспокойно продолжал улыбаться.
        - Не стоит жалеть этого щенка, моя девочка. Он предал тебя, подставил, хотя и пытался, как я слышал, приукрасить суровую правду какими-то измышлениями. Надеюсь, ты достаточно умна, чтобы не поверить в сказки о его безумной любви к тебе.
        - Пошел к черту! - четко сказала Анна, поднимаясь с колен.
        Обмякшая рука Кирилла выскользнула из ее ладони. Она посмотрела на него в последний раз. Даже сейчас, уже мертвый, он продолжал смотреть на нее невидящими глазами. Мальчишка был негодяем, но его болезненная любовь была настоящей. Аня почти теряла сознание от усталости и шока, а кошмар все не желал заканчиваться.
        - Нам пора, - деловито сказал Налимов. - Как мне известно, тебе удалось заполучить ковер. Теперь ты поможешь мне привести его в действие.
        Анна подняла голову и посмотрела на него, как сквозь туман, и даже не двинулась с места. Налимов медленно, словно нехотя, протянул руку - или ей так показалось? - и ухватил ее за предплечье. Странное безразличие овладело девушкой. Умом - или тем, что от него осталось, - она понимала, что Налимов хочет ее напугать, хочет, чтобы она оказала сопротивление, закричала, начала брыкаться. И ее сопротивление послужило бы толчком для проявления насилия. Но она лишь вяло покачала головой. Это не было тщательно продуманным действием, она просто ничего больше не хотела, ей было все равно, что с ней будет. Она даже не боялась умереть.
        Так же покорно она позволила вывести себя из леса и усадить в машину. Рядом плюхнулось что-то тяжелое и мягкое, обдав ее облаком пыли. Она безучастно отметила, что они достали ковер из автомобиля Кирилла, но никак не отреагировала на этот факт. Когда с другой стороны на сиденье взгромоздился Лазарев, машина тронулась с места. Анна качнулась вперед и больно стукнулась о спинку переднего сиденья, но крепкие руки подхватили ее и заставили откинуться назад.
        - Босс, она вот-вот грохнется в обморок, - обеспокоенно проговорил Лазарев.
        - Ничего. Оставь ее. На месте придумаем, как привести ее в чувство. Она нам еще понадобится, - донеслось до Анны, как будто сквозь сон. Это было последнее, что она услышала. Спасительная темнота поглотила ее, защитив мозг от близко надвинувшегося безумия.
        Глава 19
        Она очнулась от холода и от резкого удара по лицу. Открыв глаза, девушка поняла, что стоит возле машины. Хотя «стоит», это, пожалуй, слишком громко сказано. Она практически висела на Лазареве, а Налимов методично и с чувством хлестал ее по щекам.
        Все они находились в пустом дворе, огороженном высокой каменной стеной. Лишенная растительности голая земля наводила уныние. Анна узнала дом, куда ее доставили после так называемого побега из поезда. Налимов привез ее в свое логово. Сознание девушки начало проясняться. Она отметила, что ворота хотя и заперты, но никем не охраняются. Налимов не желал лишних свидетелей. Это естественно, подумалось Анне, ведь ему придется убить ее, когда он получит то, что хочет, а такие дела лучше проворачивать без свидетелей. Она и за жизнь Лазарева не поставила бы и гривенника, только он, похоже, ни о чем не подозревал.
        Все окна в большом доме были темными. Все, кроме одного, на первом этаже, справа от входной двери. Внутри, в помещении, за окном виднелся свет. Он показался Ане необычным, странно мерцающим, как будто неуверенным. Она догадалась, что это горели свечи.
        «Они успели неплохо подготовиться», - лениво подумала Анна. Ей было неинтересно, как скоро наступит развязка, только бы поскорее. Подгоняемая не слишком вежливыми тычками в спину, она поднялась на крыльцо. Она и рада была бы двигаться резвее - ее спина от ударов превратилась в один большой синяк, - но ноги слушались с трудом, перед глазами все кружилось.
        Ее втолкнули в большую комнату, абсолютно пустую, если не считать камина, в котором лежали остывшие полуобгоревшие поленья. Раджпутский ковер был уже расстелен на полу, вокруг него горели десятки свечей. Анна насмешливо фыркнула: дилетанты почему-то всегда уверены в том, что свечи - непременный атрибут колдовства. Глупость, конечно.
        Ей не предложили стула - его попросту не было в комнате, - и Анна опустилась прямо на пол возле стены, устало вытянув вперед ноги. Лазарев и Налимов остановились рядом.
        - И что теперь? - спросила девушка, не глядя на своих мучителей. - Что вы от меня-то хотите?
        - Скажи мне заклинание, - последовал ответ.
        - Вы забыли сказать «пожалуйста», - хмыкнула Анна.
        - Веселишься? - оскалился Налимов.
        - А что мне еще остается? Похоже, это конечная остановка. Для меня. Так что мне торопиться некуда.
        Анна не смотрела на Налимова, но чувствовала, что он разглядывает ее внимательно и враждебно. Однако заговорил он вполне дружелюбно. Правда, ласковый голос был пропитан фальшью, как губка водой.
        - Что за глупости, дорогая? - деланно удивился Налимов. - Я не собираюсь причинять тебе зло! Мы с тобой работаем вместе, мы же союзники.
        - Да что вы говорите? И какова же моя доля?
        - Свобода и безопасность.
        - Я вам не верю. Какой мне смысл вам помогать?
        - Подумай еще раз, детка, - прошипел Налимов.
        Анна собралась сказать в ответ что-нибудь рассудительное и колкое, но явная угроза, прозвучавшая в его голосе, разбила ее рассудительность вдребезги. Он слишком быстро сбросил маску. Он изображал благожелательную снисходительность до тех пор, пока Анна подчинялась его воле. Но и послушание ни в малейшей степени не могло бы защитить ее от опасности. Налимов с самого начала знал, что уничтожит ее, как только она приведет его к цели. У Анны было сильное искушение оставить мерзавца с носом, не выдав заклинания, но, поразмыслив, она поняла, что единственное, к чему приведет ее геройство, - это к смерти более мучительной и скорой. А так у нее оставался хоть какой-то шанс. Правда, в чем он заключается, она не знала, но не позволяла себе терять последнюю надежду.
        - Говори заклинание! - рявкнул Налимов. Он явно начинал терять терпение. А может быть, ему просто надоело притворяться. В конце концов, он был уверен, что Анна уже никому не сумеет проболтаться о том, каков он на самом деле.
        - Разве в вашей легенде не говорится о волшебных словах? - продолжала язвить девушка.
        Налимов кивнул Лазареву, тот размахнулся для удара, но Анна резво вскочила на ноги.
        - Только без рук! - предупредила она, выставив вперед руки. - На мне и так не осталось живого места. - Потом Анна повернулась к боссу и насмешливо проговорила: - Заклинание у вас перед носом, уважаемый.
        Тот удивленно заозирался, но поняв, что выглядит нелепо, в ярости уставился на Анну. Его плохо различимое в полумраке лицо приняло злобное выражение. Сейчас он готов был придушить Анну собственными руками. Но она не торопилась на тот свет. Отступив на несколько шагов, Анна быстро подошла к ковру, опустилась перед ним на корточки и провела рукой по кромке, затканной золотой нитью.
        - Вот оно! Неужели вы не видите? - спросила она.
        - Это же просто рисунок. - Все так же резко возразил Налимов, но в его тоне появились нотки заинтересованности.
        - Ничего подобного - это буквы. Немного латыни, немного санскрита…
        - Ты что, читаешь на этих языках? - недоверчиво спросил босс.
        Анна одарила его косым взглядом через плечо:
        - Нет. Но вот там, - она указала на противоположный конец ковра, - имена двенадцати демонов, которые мне хорошо знакомы. Я знаю это заклинание, оно описано в книге таинств и прекрасно известно посвященным. Просто Кришна Кумари, соткавшая ковер, воспользовалась древним заклятием, чтобы заключить в него двенадцать демонов. Именно они исполняют желания.
        Анна говорила механически, сосредоточенная на другом. Прикоснувшись к ковру, она неожиданно поняла, что за пятна на нем. Она смотрела на ковер, не отрываясь, но его не видела. В туманной дымке перед ней кружились те, кого не могли видеть остальные присутствующие в комнате. Эти тени поведали ей еще одну тайну ковра, от которой кровь застыла в жилах. Теперь у Анны не осталось шансов. Ни единого.
        Налимов не заметил, как странно прозвучал ее голос, когда девушка поднялась на ноги и обернулась к нему. Неясная, отстраненная улыбка блуждала по ее губам.
        - Вы сумеете запомнить заклинание с первого раза? - спросила она спокойно.
        - Разумеется. У меня хорошая память, - самодовольно улыбнулся Налимов.
        - Я так и думала, - кивнула Анна. - Тогда слушайте:
        Очерчу себя семью кругами, черта - рогами,
        потушу двенадцать свечей, двенадцать лампад,
        позову двенадцать духов-демонов.
        Анаэль, Габиэль, Сабул, Черет, Хат,
        Аванабил, Саидис, Лукабис, Каин,
        Табасис, Берген, Фаттаха.
        Двенадцать духов-демонов, вы поступаете ко мне в помощники.
        Исполните мое желание, не во смех, а во правду.

* * *
        Голос Анны гулко прозвучал под сводами пустой комнаты и замер, растворившись в тишине. Глаза Налимова загорелись торжеством. Он грубо оттолкнул девушку, встал в середине ковра и высоко поднял руки.
        Он не лгал, у него действительно была отменная память - заклинание он повторил без запинки, целых три раза. Глаза его были закрыты. Он ждал.
        Анна снова отошла к стене, облокотилась на нее и, скрестив руки на груди, безучастно наблюдала за его кривлянием. Вдохновение и одержимость, с которыми этот идиот твердил слова чернокнижного заговора, вызывали у нее презрительную улыбку. Она знала, что сейчас произойдет. Точнее - что не произойдет ничего.
        Так и вышло. Когда Налимов выкрикнул: «Пусть здесь немедленно появится пять миллионов долларов!», она не выдержала и засмеялась. Это был горький смех человека, веселящегося у подножия плахи. Он был едва слышным, но Налимов дернулся, как будто в комнате прозвучал раскат грома. До него дошло, что Анна дурачит его. Босс побелел от ярости и бросился на нее, брызжа слюной, как взбесившийся бультерьер.
        - Дрянь, сука, ведьма проклятая! Ты смеешь издеваться надо мной!
        Налимов вырвал пистолет у остолбеневшего Лазарева и принялся колотить Анну рукояткой, норовя попасть по виску. Она уворачивалась и пыталась закрыть лицо руками.
        Лазарев никогда не видел своего шефа в подобной ярости. Он не знал то, что понимала Аня: самым страшным оскорблением для недомерка Налимова было оказаться в смешном положении, а именно так он выглядел, когда театрально размахивал руками и высокопарно произносил пустые слова, без толку сотрясая воздух. Несколько раз тяжелая рукоятка угодила в цель. Анна завизжала. Пронзительный звук расплескался по пустой комнате. Налимов грубо выругался и отшатнулся.
        Он внезапно изменил намерения, отступил от лежащей на полу девушки и скользнул по ней взглядом, в котором начала зарождаться очередная догадка.
        - Почему оно не подействовало? - хрипло спросил он. - Я вижу, ты знаешь, почему это произошло.
        - Знаю, - улыбнулась разбитыми губами девушка - он все-таки попал ей по лицу. - Но вам не скажу. А без меня вам ни за что не догадаться. Если хотите убить - валяйте. Вы мне надоели до чертиков.
        - Думаешь, ты такая крутая? - ухмыльнулся Лазарев.
        Анна не ожидала от него такой фамильярности и удивленно посмотрела в его сторону. По тому, как он переглянулся с Налимовым, Анна догадалась, что сюрпризы еще не кончились.
        - Приведи его, - кивнул Налимов. - Посмотрим, как она будет вести себя после нашего маленького сюрприза.
        Анна похолодела. Она мгновенно представила себе, что сейчас Лазарев приведет сюда Ники. Если им удалось заполучить ее мальчика, то сейчас наступит самый страшный момент в ее жизни. Лучше бы она погибла от зубов оборотня, лучше бы сошла с ума там, в лесу, когда слушала горячечный бред Кирилла. Все что угодно, только не это! Она не может умереть на глазах ребенка, оставив его беззащитным в лапах этих чудовищ!
        Налимов откровенно наслаждался, видя ее исказившееся от ужаса лицо. Он впитывал ее страх, словно драгоценный нектар, дающий ему силу. Чем больше она впадала в панику от нестерпимого ожидания, тем спокойнее и жизнерадостнее становился ублюдок-босс.
        Анну трясло. Она не знала, куда деть руки, которые ходили ходуном, и наконец нашла выход, стиснув их между коленями. Она чувствовала, что сходит с ума от безысходности, и всеми силами старалась удержать остатки разума.
        Налимов рассмеялся, наблюдая за корчившейся на полу пленницей. Он понимал, что она готова будет целовать ему ноги и валяться в пыли, чтобы спасти близкого ей человека. Он смеялся, представляя себе эту картину, отчего выглядел еще более безумным, так как смех был непритворным и полным веселья.
        Анна услышала скрип отворяемой двери и заставила себя повернуть голову в ту сторону. Ее глаза расширились от удивления, черные зрачки затопили голубую радужку, она приоткрыла рот и произнесла на выдохе:
        - Макс!
        Человек, которого она так любила и которого считала навсегда потерянным, попытался улыбнуться ей в ответ. Он хотел помахать ей, позабыв о том, что его руки были скручены за спиной прочной веревкой. Макс выглядел страшно похудевшим и грязным. Его щеки ввалились и заросли щетиной, светлые волосы падали на лоб спутанными прядями. Даже от слабого света он щурился - видимо, его долгое время держали в темноте.
        - Как ты попал сюда, Макс? - всхлипнула Анна.
        То, что на месте Ники оказался любимый человек, не принесло облегчения. Она ничего не понимала, кроме того, что сложившаяся в ее мозгу картина распадается на кусочки. Не веря своим глазам, она, не обращая внимания на пытавшегося удержать ее Лазарева, подошла к Максу, протянула руку и прикоснулась к его колючей щеке.
        - Анна, - сказал тот чуть слышно, - бедная моя девочка…
        Она улыбнулась ему, и от ее улыбки ему стало страшно. В ней не осталось ничего земного, как будто она уже умерла и улыбалась ему с того света, пытаясь даже оттуда поделиться с ним своим теплом и любовью.
        - Долгожданная встреча, не правда ли? - спросил холодный голос.
        Улыбка Анны погасла, но лицо оставалось по-прежнему спокойным и отрешенным, когда она обернулась к Налимову.
        - Вы все предусмотрели, не так ли? - спросила она насмешливо. - Что ж, мне вас не переиграть. У вас на руках прекрасный козырь.
        - Да уж, мне всегда везло в игре, - кивнул Налимов, самодовольно скаля зубы.
        - Но когда-нибудь удача отвернется от вас.
        - Только не в этот раз.
        - Конечно. Вы победили. Но у меня есть одно условие. Отпустите Макса.
        - Ты не в том положении, чтобы диктовать мне условия, маленькая шлюшка, - поморщился Налимов.
        - Ошибаетесь, именно в том, - возразила Анна. - Вы можете убить нас обоих немедленно. Но это единственное, что вы можете сделать, если не выполните условие. И тогда вы никогда не узнаете, как пользоваться ковром, который исполняет желания. У вас ведь много желаний, Налимов? Мно-о-го, я знаю! Убейте меня, и все, что вы получите, - это старый грязный ковер, который даже в гостиной не постелишь, настолько отвратительно он выглядит. Но вы можете извлечь из моей смерти гораздо большую пользу. Только отпустите Макса.
        По лицу Налимова скользнула злобная усмешка. Анна, чувства которой обострились сейчас до предела, без труда прочла его мысли.
        - Разумеется, - кивнула она, хотя он не произнес ни слова, - вы потом будете искать Макса, как только появится такая возможность. Скорее всего, вам удастся его найти. Но может быть - нет. Так дайте ему шанс.
        Налимов некоторое время молча смотрел на нее, пытаясь понять, не блефует ли девушка. Анна выдержала его взгляд, и Налимов кивнул своему помощнику:
        - Выведи его за ворота.
        Лазарев вопросительно приподнял брови, как бы переспрашивая, правильно ли он понял. Анна перехватила этот взгляд и усмехнулась:
        - Так не пойдет. Вы жульничаете, гоподин Налимов. Пусть он отпустит Макса во дворе, под этим самым окном. Я должна видеть, как Макс выйдет за ворота, а Лазарев должен оставаться на моих глазах в течение пятнадцати минут. Только так.
        - Хорошо, - сморщился Налимов и скомандовал Лазареву: - Сделай, как она хочет.
        Тот пожал плечами и подтолкнул Макса к выходу. Но Макс неожиданно заупрямился.
        - Я никуда не пойду, - твердо заявил он. - Анна, если уж так получилось, я останусь с тобой до последнего.
        Девушка нахмурилась, потом подошла к нему, нежно обняла руками за шею и прижалась губами к его обветренному рту. Поцелуй длился всего мгновение, но она успела вложить в него всю свою любовь и нежность.
        - Уходи, Макс. Я этого хочу. Для меня нет ничего важнее тебя и маленького Ники. Вы - самое главное. Не допусти, чтобы малыш остался один! А я никогда вас не оставлю, вот увидишь. Помнишь, что я сказала тебе в Лас-Вегасе?
        - Ты сказала: «Верь мне».
        Она кивнула, легонько оттолкнула его от себя, и он, словно одурманенный, покорно пошел к выходу. На пороге он обернулся, чтобы в последний раз охватить взглядом ее всю - такую маленькую и бесстрашную, с рассыпавшейся по плечам гривой черных волос, окутавших ее, словно колдовской плащ. Такая слабая защита для хрупкого тела… Анна не отрывала от него глаз. «Прости меня», - прошептала она беззвучно, извиняясь за то, что использует против него свой дар. Она приказала ему уйти, и он не в силах был противиться приказу.
        Стоя возле окна, Анна наблюдала, как Лазарев развязал руки Максу и, держа его на прицеле своего пистолета, приказал убираться. Макс еще раз обернулся, его глаза искали в окне ее лицо. Анна кивнула, мысленно приказывая ему поторопиться. И Макс быстро пошел к воротам. Когда он исчез из виду, Анна обернулась к Налимову, некоторое время смотрела на него, как бы прицениваясь, потом прошла к ковру и встала прямо посередине.
        - А теперь вам придется убить меня, господин Налимов, - спокойно сказала она, не отводя от босса блестящих глаз.
        - С какой стати? - удивился Налимов. - Если ты обманула меня, то тебя прикончит Лазарев. Я не хочу марать о тебя руки.
        Анна продолжала смотреть на него в упор. Каким-то образом ее глухая оборона превратилась в угрозу. Налимов это почувствовал и незаметно передернул плечами.
        - Брось свои штучки, - сказал он без прежней уверенности в голосе и покосился на дверь, горячо желая, чтобы Лазарев вернулся поскорее. Но тот не возвращался, а Анна снова заговорила.
        - Что? - спросила она насмешливо. - Не привыкли убивать собственноручно? Конечно, всегда найдутся желающие сделать это для вас за умеренную плату. Но на сей раз не выйдет. Вам придется самому приложить руку. Вы ведь хотели узнать, чего не хватает в заклинании?
        Бросая свои фразы, Анна явно издевалась над Налимовым, находясь на волосок от смерти, и ему это не нравилось. Как будто они вдруг поменялись местами.
        - Эй, в чем дело? - звенел насмешливый голос девушки. - Подойдите ко мне и пристрелите. Не бойтесь, я вас не укушу. Честно говоря - боюсь отравиться. Давайте же! Идите ко мне. Тайна ковра в том, что духи, живущие в нем, питаются кровью невинных жертв. Вы должны убить меня, чтобы духи получили свою пищу. Тогда ковер станет действовать, подчиняясь вашей воле.
        Точно загипнотизированный ее голосом, Налимов медленно двинулся к девушке. Теперь он знал все, но почему-то испытывал жуткий страх, приближаясь к Анне. Он поднял пистолет, ставший вдруг невероятно тяжелым, приставил к ее виску. А она смотрела прямо на него.
        - Отвернись! Не гляди на меня! - истерично взвизгнул Налимов.
        Анна только усмехнулась. Тогда он толкнул ее. Девушка упала на колени, он схватил ее за волосы, рывком развернул спиной к себе и снова приставил дуло к голове.
        «Ну вот и все», - почти что с облегчением подумала Анна и закрыла глаза. Она приготовилась ждать, понимая, что Налимову понадобится еще много времени, чтобы решиться нажать на спусковой крючок. Она чувствовала, как дрожат его руки.
        Но выстрел прозвучал почти сразу.
        «Надо же, совсем не больно», - подумала девушка, ощутив удар в висок. Рука, сжимавшая ее волосы, неожиданно разжалась, и Анна упала вперед, потеряв опору. Сверху на нее обрушилось что-то тяжелое.
        «Что за черт? Даже умереть спокойно не дадут», - подумала Анна раздраженно, ощущая, как что-то липкое и горячее стекает ей за шиворот.
        Голос, раздавшийся откуда-то сверху, вызвал у нее удивление, так как никак не мог принадлежать ангелам.
        - Ты в порядке, Анна? - пророкотал густой бас.
        Тут же чьи-то мощные руки извлекли ее из-под того, что прижимало ее к полу. Голем поставил ее на ноги прямо перед собой, придерживая, чтобы она снова не упала. Девушка удивленно хлопала глазами, разглядывая Гиршмана и Макса, стоящих напротив.
        - Ну и рожи у вас! - сказала она восхищенно. - Как будто привидение увидели.
        Гиршман опомнился первым. С его лица исчезло выражение испуга, смотревшееся на жестком лице довольно забавно.
        - Острит. Значит, жива, - констатировал он, оборачиваясь к Максу.
        Тот бросился к Анне, выдернул ее из рук Голема, который с большой неохотой выпустил свою добычу, и принялся тормошить, приговаривая:
        - Где болит? Почему у тебя кровь? Ты не поранилась?
        - Это не ее кровь, а вон того, - прогудел Голем и презрительно пнул что-то у себя под ногами.
        Только сейчас Анна обратила внимание на скрюченное тело, лежащее посреди ковра. Налимов лежал, уткнувшись лицом в таинственный орнамент, широко раскинув руки, словно и после смерти не хотел расставаться с ковром. Пистолет, который выпал из его руки, валялся рядом, совсем не страшный, если смотреть издалека.
        - А где Лазарев? - спросила Анна встревоженно, высовывая голову из-за плеча Макса, который как сгреб ее в охапку, так и не выпускал больше.
        - Отдыхает. Во дворе, - ухмыльнулся Голем, подходя к хозяину и почтительно останавливаясь позади него.
        - Как вы нашли меня? - не унималась Анна.
        - А ты жалеешь об этом? Или предпочла бы держать свое местонахождение в секрете и дальше, до того момента, когда оказалась бы в морге с симпатичной бирочкой на большом пальце ноги? - поинтересовался Гиршман с любопытством.
        - Нет, я благодарна вам! Вы спасли мне жизнь! Не ожидала… - пролепетала Анна.
        - Ничего личного. Ты спасла жизнь мне, а я не люблю оставаться в долгу. Теперь мы в расчете, - ворчливо произнес Гиршман.
        Анна рассмеялась.
        - Вы что, следили за мной? - спросила она, улыбаясь.
        - Это он следил, падаль, - вмешался Голем, указывая на труп Налимова. - А я только сопровождал. Рудольф Константинович сразу понял, кто твой заказчик. Этот хмырь несколько раз приставал к нему насчет ковра. Всю плешь проел, падла. Волшебник хренов.
        - А коврик-то оказался с браком, - хохотнул Гиршман. - Моль, видать, сожрала всю его силу. Ничего не получилось, да, Анна?
        - Получилось бы, - покачала она головой. - Ковер требовал крови. Это необходимо, чтобы он вновь обрел силу.
        Гиршман покосился на темную лужу, образовавшуюся под трупом, и небрежно спросил:
        - Теперь он в рабочем состоянии?
        - Хотите попробовать? - с тревогой спросила Анна.
        - А ты не против?
        - Вы спасли мне жизнь… - тяжело вздохнула она. - Говорите ваше желание.
        Она отстранила Макса, успокоив его взглядом, и прошла к ковру.
        - Пожалуйста, Голем, убери это, - она опустила глаза, указывая на тело Налимова.
        - Нет проблем.
        - Итак? Ваше желание?
        - Ну… скажем… милион долларов…
        Анна закатила глаза и застонала:
        - О боже! Опять. Те же яйца, только в профиль! У вас у всех, что, одно-единственное желание? Ладно! Пусть будет миллион.
        Она негромко произнесла заклинание. Ковер ожил, по нему пробежала судорожная волна, края оторвались от пола и затрепетали в воздухе. Но вдруг все прекратилось. Миллион долларов так и не появился. Гиршман усмехнулся, стараясь скрыть разочарование.
        - Все-таки коврик с браком, - хмыкнул он.
        Анна почесала затылок, потом сказала:
        - Думаю, вы не правы. Напрасно на коврик клевещете.
        - Так он же не работает!
        - Думаю, только потому, что ему требуется кровь невинной жертвы, а Налимова, даже я, при всем моем воображении, не могу назвать невинным.
        - М-да-а-а, а коврик-то не дурак, - протянул Гиршман, потирая подбородок. - И что теперь?
        - Не уверена, что вы меня послушаете, но думаю так: ковер необходимо уничтожить, - сказала Анна. - Он представляет собой страшную силу. Пока он существует, всегда найдутся желающие испробовать его действие. И среди них будет немало тех, кого не остановит необходимость убийства.
        Сказав это, девушка умоляюще посмотрела на Гиршмана, ожидая его согласия. Пивной король молчал довольно долго. Анна чувствовала, какая борьба происходит в его душе, и понимала, что если победит темная сторона его души, то она ничего не сможет сделать. Гиршман открыл рот, и все затаили дыхание. Он обвел их всех насмешливым взглядом и остановился на Големе. Тот был готов исполнить любой приказ, но не удержался от вздоха облегчения, услышав:
        - Жги!
        Наверное, Голем смог бы развести огонь даже под проливным дождем, но тут, как он ни старался, ковер загораться не желал. Голем извел весь запас спичек и ругательств, которых знал великое множество, но не смог спалить ни единого волоска на ковре.
        - И что теперь? - спросил у Анны Гиршман.
        - Попробуем по-другому, - сказала она без особой уверенности. - Отойдите-ка подальше.
        Они повиновались, не понимая, что она задумала. Анна встала напротив камина, внутри которого бесформенной массой лежал ковер, сжала в кулак руку с перстнем и направила изумруд в центр ковра. Ее губы быстро зашевелились. Камень как будто накалился, начал светиться все ярче, пока из самого его центра не выстрелил ярко-зеленый луч. В одно мгновение в камине вспыхнуло яркое пламя, ковер скорчился и за считанные секунды превратился в кучу пепла, словно его сунули в раскаленную лаву. Как только это произошло, огонь мгновенно погас. Гиршман подошел к камину и изумленно потрогал лежащие там головешки. Они были холодными.
        - Недурно, - сказал он, оборачиваясь к девушке. - Не хочешь запатентовать эту штучку в качестве зажигалки?
        Анна прикрыла изумруд ладонью и засмеялась:
        - Увы. Технологии изготовления этих штучек давно утеряны. Вам пришлось бы обращаться к Соломону.
        - А кто это? - деловито осведомился Пивной король, но, увидев смех в ее глазах, закашлялся.
        Макс подошел к Анне и обнял ее за плечи. Она подняла голову и потерлась затылком о его грудь.
        - Я думала, что ты бросил меня, - прошептала она.
        - Дурочка. Я достал бы тебя даже из ада. Правда, сам оказался в аду, прежде чем успел прийти тебе на помощь. Ты не изменила своего решения стать моей женой?
        - Значит, ты все еще хочешь этого?
        - Я люблю тебя. Теперь я знаю совершенно точно.
        - Почему только теперь? - насторожилась Анна.
        - Если бы ты видела себя сейчас… - ответил он, ласково целуя ее в макушку. Анна закопошилась в его объятиях, смущенно сопя. - Нет, только не пытайся приводить себя в порядок! - Он обнял ее крепче, не давая шевельнуться. - Во-первых, это совершенно бесполезно, а во-вторых, я люблю тебя и грязную, и мокрую, и ободранную.
        Он произнес эти слова очень ласково. Анна повернулась, уткнулась лицом ему в грудь и неожиданно разрыдалась. Но то были слезы облегчения и радости. Люди не всегда плачут от боли.
        Эпилог
        Анна давно подозревала, что преступный мир, к которому, без сомнения, принадлежал Гиршман, обладает неограниченной властью. Теперь она убедилась в этом на собственном опыте. Вся фантастическая история, происшедшая с ней, и в том числе в доме Гиршмана, оказалась глубоко похороненной. Даже о смерти такого заметного человека, как Налимов, в прессе не промелькнуло ни строчки. Каких усилий и денег стоило молчание, ей оставалось только гадать.
        Все обвинения с Анны и Макса были сняты - благодаря дневнику Кирилла, который Анна видела мельком, побывав однажды у него в гостях. В той самой тетрадке аккуратным, почти детским почерком подробно описывались все до единой кражи, совершенные парнем - адреса, перечень похищенного. Но в ней не было ни слова о той преступной страсти, которую юноша испытывал к Анне. Эту тайну он не захотел доверить никому, даже своему дневнику.
        Возможно, Анна поступила плохо, но она ни слова не сказала Максу о том, что услышала в лесу под дулом пистолета Кирилла. Его смерть осталась на совести Налимова, но предательство, совершенное им при жизни, Анна похоронила на самом дне своей души. Она не могла избавить отца от известия о том, что его сын оказался вором, но постаралась облегчить его горе, скрыв то, что он был еще и предателем. Любовь к ней была для Кирилла грехом, который он скрывал от всех. Анна не считала себя вправе осуждать чужие грехи.