Мимикрия Сергей Сергеевич Слюсаренко
        #
        Сергей Слюсаренко
        Мимикрия
        Теплый конец апреля не вызывал никакого иного желания, как уехать за город. Оставив жен, дела, поездки, мы решили отдохнуть за городом старой компанией. На рыбалке никто из нас не был лет двадцать, а до этого и тем более, но, уверенные, что это лучший отдых, мы все-таки поехали. Решили собраться на даче у Люка. Он сообщил, что сторож, живущий там постоянно, знает места обитания рыб и добыча будет отменная.
        Отдых начался с того, что Миша попросил спилить на дрова засохшую сирень у него во дворе. Он аргументировал это тем, что, возможно, на месте дров не будет. Потом мы ещё много раз останавливались и пилили дрова. В городском парке, в лесу и в других малоподходящих местах. Рубили моим кухонным топориком. Приехав на место уже к обеду, быстро распечатали дачу, разгребли привезенное из дому барахло и, схватив никчемные городские удочки, ломанулись к Десне…
        Река впечатляла - узкая в этом месте, усиленная спадающим паводком, она неслась и пугала своей силой. Свинцовая бурлящая поверхность воды вводила в гипнотический ступор неуправляемой мощью. Люк тем временем привел мужичка. Представил его Тихоновичем. Я сразу, для себя, окрестил его Выхухолевичем. Это имя мне казалось подходящим ввиду мелкости и носатости рыбозная.
        Проводник сообщил, что ещё вчера было полно рыбы, а теперь она ушла невесть куда. Он со знанием дела заявил, что надо потрудиться, чтобы поймать. Размотали лески удочек, нацепили заранее накопанных хилых, городских червей и рыбалка началась. Выхухолевич особенно разбрасываться поплавками не стал, а любопытственно наблюдал с кочки. Был он неказист, в ватнике, в какой-то невразумительной шапке и сапогах. Махание удочками в течении часа привело к тому, что я поймал какую-то, опять же урбанистического вида, рыбешку. Выхухолевич заявил, что это шелупонь и что есть ее можно. А может, и не шелупонь, но в последствии её иначе не называли. Удовлетворившись уловом, мы отправились жарить эту шелупонь на гриле, во дворе Люковой дачи. На закуску к рыбе нашлась и картошка, и соленые огурцы, потом тушенка, потом и на шашлык наскребли. Естественно водка-пиво. В общем, как водится!
        Сидя вокруг гриля, заменившего костер, мы болтали ни о чем, и разговор шел перекрестный. Вдалбливая Мише что-то о контролируемой флуктуации директора и обнаруженном мною слайдинге, я краем уха уловил, как Тихонович заливает Диме (доктору химических наук и здорово понимающему в секретных полимерах):
        - Дыть, говорю, не дюралевая она! Я как обшивку-то рассмотрел, так сразу решил - лодка выйдет знатная. Вот поутру на тот берег пойдем, она всех за раз возьмет…
        Перспектива плыть впятером в одной лодке через Десну (мы с Димой вместе весили примерно 250 кг) сразу отвлекла меня от Миши.
        - Так что там у вас - самоделка? С чего обшивку драли?- желая снизить вероятность завтрашнего переплава, я решил покритиковать.
        - Так, я ж и говорю! Когда спутник-то зимой упал, так вот там я ту обшивку и присмотрел…
        - Какой такой спутник?
        Учитывая традицию новой независимой армии лупить ракетами куда ни попадя, хоть по домам, хоть по пассажирским самолетам, версия Тихоновича не выглядела фантастичной. Но с другой стороны, спутники так часто не падают.
        - Так, небось, бак от самолета отпал? Летают же истребители, иногда не туда сбрасывают.
        - Какой бак? Спутник! И космонавт там был. В скафандре!- Выхухолевич встрепенулся, видимо опасаясь что ему не верят.- Вот лодку покажу завтра, посмотришь, какой бак.
        Монолог с космонавтами, баками, лодками как-то не вписывался в благодушное настроение вечера, и разбираться в пьяных фантазиях Выхухолевича мне было совсем неинтересно.
        - Ну, покажешь, так покажешь.
        Мужичок сам, видимо не очень хотел развивать эту тему, боясь несправедливой критики, и разговор постепенно перешел в стохастическое русло.
        Наутро (в шесть!- садюги) на меня напялили химкомплект, тапочки 36-го размера на мой 44-й и заставили идти с сеткой в руках. Иди пришлось по пояс в быстрой Десне. При этом мне глумливо заявляли, что, поскольку я выше всех, то загребать буду глубже, а рыбы на глубине больше. В общем, я обозвал это все немецко-фашистским экспериментом над людьми, а рыба вообще не пожелала участвовать в этом действе. После таких манипуляций решено было добавить прямо с утра и плыть на тот берег, чтобы ловить там. Так и была явлена свету лодка Тихоновича. Он легко тащил на плече самодельный челн несуразной, угловатой формы. Челн был большой и, как потом оказалось, действительно, вместительный и устойчивый.
        Основным формообразующим элементом лодки было монолитное ребристое корыто, к которому была приклепана корма из того же материала. Переправились мы без особых приключений. Надо сказать, что материал лодки был точно не от самолетного бака. Скорее всего, это был стеклопластик. Но с другой стороны, на ощупь он был гораздо приятнее. Исследование лодки все время прерывалось воплями Люка. Вначале он бегал и гонял по берегу чайку. Эта птица, по ей одной понятным мотивам, норовила сорвать наживку в момент забрасывания удочки. Чайка была злобная и наглая, убегала от Люка быстрым шагом, вприпрыжку по песчаному берегу. При этом она в тон Люку тоже взвопливала гнусным голосом.
        Потом Люку взбрело в голову, что под торчащей посреди реки корягой сидит лещ и, что его (Люка) надо срочно отвезти к этой коряге. Для отлова леща. Постепенно, сквозь эту суету, я стал улавливать тихий голос Тихоновича, опять насевшего на Диму. По- видимому, он продолжал вчерашний рассказ.
        - Оно, значит, как грохнет вечером, так я уже и не знал шо подумать. Вышел, смотрю, а в лесу на опушке, среди деревьев, как будто шо-то мерцает. Как костер гаснет, тока голубым. Ну, я туда, вдруг помочь чего надо? А шо, страшно, не страшно! Кого мне бояться? Но, в общем, дальше так было. Там, метров двадцать от опушки, в снегу- ну, не как проталина, а типа, как снег примяло. Так там и лежит спутник этот. Прямо корабель космический. Ну, я, конечно, не сразу понял, что спутник, Это потом. А тока там такое,- как вот соты разломать, кусок. С комирками, значит.
        Внимание Димы, ученого, и человека солидного, прорвало давно хранящееся в душе у Тихоновича. А дальше, было вот что…
        Судя по описаниям, недалеко от опушки увидел Выхухолевич некий предмет. Тот, из которого и была позднее выкроена лодка. Внимание Тихоновича привлек не так сам предмет, как то, что было внутри него. А именно - космонавт в скафандре. Был скафандр монолитен, без рук, без ног. Только повторял очертания человека. Примерно как шоколадный заяц повторяет зайца. «Как сповытый», -сказал Тихонович. Лежал космонавт внутри ячейки, треснувшей от удара о землю. Тихонович осторожно вытащил его. Там, где по всем понятиям должна была быть голова, скафандр был прозрачен. Более того, внутри его стало смутно, прямо на глазах, проступать лицо человека! Ну, Тихонович, естественно, потащил космонавта в свой дом. На вопрос - сообщил ли он кому о находке, он сказал:
        - А как же! Я письмо послал в академию наук.
        - И что, приехали?
        - Не, ответ прислали. Во-первых, сказали что недэржавной мовой у прызыдию писать не можно, а ещё, шо в настоящий момент основная работа академии сосредоточена на удосконалэнни ридной мовы та истории дэржавы. Я письмо сохранил, потом покажу.
        Ну и понял Тихонович, что никому его космонавт и спутник не нужен, до весны никто на дачах не появится, и решил он сам за ним следить. Космонавт был гостем спокойным, лежал на коврике недалеко от выхода. Как говорит Тихонович, спал. Время от времени Тихонович разговаривал с ним. Говорит, тот его понимал. А стеклышко на шлеме, или где там, становилось прозрачней. И черты лица становились все четче. Космонавт был человек - человеком. Тихонович говорил, что был на него очень похож.
«Мужик, ну, прям как я» - сказал Тихонович. Даже стал думать - может это брат его, знаменитый! Вот найдут его, разбудят, или сам проснется, и окажется, что его брат близнец - знаменитый секретный космонавт, и Тихонович уедет с ним жить в Москву, и не надо будет дачи сторожить, и все будет хорошо. Может даже и пенсию выхлопочет.
        Время шло, зима катилась к своему концу, а космонавт спал. С молчаливого его согласия Тихонович распилил спутник и сделал из него пресловутую лодку. Он даже пообещал покатать на ней космонавта. По вечерам Тихонович любил разговаривать с ним. Просто ни о чем. За жизнь. Космонавт был собеседником терпеливым и никогда не перебивал. А рассказать было чего. Как прошел Тихонович войну. Про покойную жену. Про то, как так и не окончил он в свое время техникум. Хоть и уважал науку. Про доброго пса Спинозу, брошенного одним гадом на дачах. Как гонял Тихонович местных, норовящих выпотрошить опустевшие на зиму дачи, как обморозил пальцы, увлекшись зимней рыбалкой. И как лось Семен приходил раз в неделю к нему на участок солонцевать. А в марте случилось странное. Скафандр вдруг лопнул. В трещину Тихонович рассмотрел, как космонавт, почему-то в таком же ватнике, как у него, стал судорожно двигать конечностями и, с усилием, доломал скафандр. Потом полежал - полежал, и взлетел!
        - Дык, он крылья расправил!- глаза Тихоновича в этом месте засверкали так, как будто он сам поднялся на крыльях над всем этим миром,- помахал ими, ну, как сушил. И шасть - на дерево взлетел. И сидит там. Смотрит. Долго сидел. Потом все говорил что-то. Вроде как и понятно, только слов не разобрать. Потом опять крыльями помахал - и в небо… А крылья большие такие, как стрекозиные. С переливом. Сам ты муха! Высоко взлетел, потом там - хлоп, как будто пламя, и исчез. Нет, не сгорел, не упал. Исчез… И даже ничего не сказал. Точно, секретный был…
        При этих словах грусть заполнила глаза Тихоновича… Видно, подружился он с космонавтом. Что улетел он, не попрощавшись, зла не держал. Государственная служба, она такая. А лодка знатная вышла. Есть в ней свойство. Как с вечера переберешь, ну заснешь в ней, бывало, на утро - как огурчик! Целебная, значит. Вот и лысина заросла.
        Долго еще рассказывал Тихонович. И не замечал он, что выработанная годами привычка спать на семинарах с открытыми глазами давно уже дала о себе знать, и Дима ничего не слышал. Потом Тихонович затряс Диму за рукав:
        - Слышь - ведь он прилетит, да? Как секретность сымут - вернется? Вот когда мы рыбы половим-то!
        - Конечно, прилетит!- Дима ответил, как будто и не спал…
        Было по-летнему тепло… Большой буксир, властелин реки, степенно проплывал мимо нас. Не сговариваясь мы стали обсуждать - можно ли его с нашего места потопить гранатометом. Или нельзя? Так и не договорились. Долго мы сидели молча, погруженные в свои мысли, провожая взглядами мусор и обломки, плывущие по реке к Киеву. А завтра уже на работу. Рассказывать про рыбалку… Про спутник я так никому и не рассказал.
        Киев 1995 - 2003.