Дух и веревочка Алексей Константинович Смирнов
        #
        Смирнов Алексей
        Дух и веревочка
        Алексей Смирнов
        Дух и веревочка
        Все семейства - и счастливые, и несчастливые - иногда посещает простая, нехитрая печаль. Вот, в одной семье пропало колечко, не Бог весть, какое ценное, но все же память.
        Обыскали все углы, перерыли комод за комодом, заглянули под старые половицы - пусто! Нет колечка.
        Тогда бабушка, с годами скорая все на большую и большую блажь, серьезно зашамкала:
        - Это, не иначе, домовой утащил. Надо обвязать ножку стола веревочкой или тряпочкой - вещь сразу и найдется.
        От нее отмахнулись, не веря ни в Бога, ни в дьявола, хотя квартиру, едва в нее въехали, обрызгали святой водой. И еще запустили первым котенка, дали ему на счастье лапами по столу постучать.
        Но бабушка - даром, что старенькая вчистую - проявила упрямство характера: взяла, да без спроса и обмотала столовую ногу лохматым куском бельевой веревки.
        Митя первым заметил, поднял ее на смех; старушка лишь выпучивала глаза и цыкала на внучка, грозя ему мелко дрожащим пальцем. И тронуть веревочку никому не давала, никого к ней не подпускала близко и даже обедать уселась с того угла, где хворая, перебинтованная нога получала лечение.
        Колечко нашлось очень быстро. Оно обнаружилось в свежевыстиранном носке, когда папа стал совать туда ногу и в пылу одевания окольцевался очень туго. Палец у папы был еще тот, не из мелких. Никто не сумел объяснить, как кольцо угодило в носок.
        Пошутили, поругались, позабыли; бабушка, шевеля губами, отвязала веревочку и спрятала в карман фланелевого халата.
        - Ты смотри, домовой, не шали! - суровым голосом сказала мама, обращаясь к мебели, стенам, потолку и рассохшемуся паркету.
        В общем, все развлеклись. Не надолго.
        Пока не сгинули папашины часы: "командирские", предмет необоснованной гордости, поскольку папа никем не командовал. Но тем ужаснее утрата!
        Поиски начали с ванной, затем переместили в кухню, перевернули все вверх дном - с нулевым результатом, а бабушка уж шаркала, кралась, пряча руку в кармане халата.
        - Небось, был выпивши и не заметил, как отстегнулись, - брякнула мама: не ко двору, папа выпивал очень редко. И зыркнул на нее так, что та укрылась в буфете - стала, якобы, чашки и стаканы проверять.
        - Может, Каринка заиграла? - Митя перевел командирские стрелки на трехлетнюю сестренку.
        - Карина! ! - приступили к той, возбуждая ответный рев.
        Тем временем бабушка, тишком да молчком, ни с кем не делясь намерениями, заползла под стол и бережно перевязала ножку. Часа не прошло, как часы объявились. Они, как ни в чем не бывало, мирно лежали в выдвижном ящике комода. Семья клялась и божилась, что в ящике уже искали и не было в нем ровным счетом ничего командирского.
        Бабушка победно поджала лиловые, впалые губы, и рот ее сделался похож на тараканью щель.
        С третьей пропажей, навесной сортирной ручкой, случилась та же история. Вообще, ее частенько крали подгулявшие гости: легко снимается, изящной работы, да и просто остроумно, но тут никаких гостей не созывали. Веревочка помогла, и веревочку зауважали; что до бабушки - ее не слушали, ибо сочли известный ей магический прием отголоском старины, в которую та, быть может, в чем-то и разбиралась, но теперь ей, спустившейся к очевидному слабоумию, доступна лишь мелкая практика, и никакой теории.
        Митя все-таки сделал попытку докопаться до правды.
        - Ба, а ба?
        - Чего тебе, Митюнечка?
        - А зачем духу веревочка?
        - Кто ж его знает, зачем. Может, играется с нею...Или понюхает, пожует. Похвалится перед кем.
        Видя, что многого от бабушки не добьешься, Митя отошел. Целый вечер ходил он и думал, а поздней уже ночью, когда все спали крепким сном, стащил с подзеркальника мамину брошь и спрятал ее с буквально дьявольской хитростью.
        Никто особенно не огорчился: приладили веревочку и стали ждать занялись, то есть, обычными делами. Однако время шло, а пропажа оставалась пропажей. Мама встревожилась: брошь была дорогая. Бабушка тоже пребывала в растерянности. Качая седой головой и пожимая плечами, она препоясала другой предмет: кресло, за креслом последовали стулья и табуретки. Как ни грустно признать, дальнейшие старания тоже закончились пшиком.
        Каринка, чувствуя, что дело для нее опять запахло керосином, сама, без напоминания прибежала из детской и, прижимая ручонки к груди, стала пищать:
        - Не я! Это не я взяла, мамочка!
        - Конечно, не ты, солнышко, - успокоила ее мама и косо посмотрела на вконец расстроенную свекровь.
        - Конечно! - хмыкнул доселе молчавший Митя. - Что ему веревочка? Поиграл и надоело. Может быть, ему подложить куда-нибудь монетку?
        - Монетку? - к удивлению и радости Мити бабушка просияла. - Надо попробовать!
        И положили монетку - под батарею парового отопления, пять рублей.
        А следующим утром видят: брошка лежит себе, сверкает на оттоманке, а пятерку - словно слизнула языком потусторонняя всеядная корова.
        - Надо же! - радовалась семья. - Ты у нас, Митька, просто умник!
        - Умник, - проворчал призадумавшийся папа. - Если он... этот... войдет во вкус...
        А взрослые, приходится признать, частенько оказываются правы. Аппетиты призрака росли, да и вещи-то начали пропадать все дороже и дороже. Про бабушкину веревочку никто уже не вспоминал, и Митя лично спалил эту ветошь на газовой конфорке. Разумеется, семья не разорилась и даже близко не стояла к подобному бедствию. Домовой не зарывался, он честно брал то десяточку, то двадцатку - ну, не свыше полтинника, но зато исправно, не пропуская ни дня. Звали, конечно, батюшек и мамушек; некий лозоносец пообещал квартире скорый распад на молекулы, но денежки капали. Митя богател.
        В одну прекрасную ночь он проснулся от того, что кто-то легонько трогал его за плечо. Митя приподнялся на локте и увидел, что в изголовье стоит с насупленным лицом дедушка ростом сантиметров в пятьдесят, с белой бородой и в тельняшке до полу.
        - Отдай веревочку, - потребовал старичок.
        Митя зажмурил глаза, перекатился на другой бок и натянул на голову одеяло.
        - Отдай веревочку, - пробухтело над самым его ухом. Цепкая ручонка схватила край одеяла и оголила Митю полностью. - Отдай, тебе сказано.
        - Зачем она вам, - пискнул Митя, не пытаясь даже выяснить, с кем же таким он ведет разговор. Он не успел выйти из возраста, в котором верят всему увиденному и услышанному.
        - Нужна, - ответил дедушка упрямо.
        - Зачем нужна?
        - Нужна, и все. Не твоего ума дела, - дедушка сердился все пуще и пуще.- Твоими монетками да бумажками не удавишься!
        Митя, забившись в угол кровати, не сводил с него глаз. Уголки его губ быстро подрагивали.
        - Так вам веревочка удавиться нужна? - спросил он шепотом.
        - Удавиться. Привалишься спиной, подсунешь голову, потянешься к свету хр-ррр! ... - Старичок, вспоминая доброе, огладил бороду, заулыбался.
        - А..а дальше?
        - Экий дурной! Дальше - снова живу, понял?
        - Так, - Митя стиснул кулаки, решая, звать ли на помощь.
        - Не зови, - посоветовал дедуля. - Ты же спишь. Давай веревочку.
        - Веревочку... так вон, в шкафу... их там много! Возьми, сколько хочешь!
        Старик в исступлении плюнул, растер лаптем дымящийся плевок.
        - Хитер ты, а глуп. Мне та, та веревочка нужна! Какая была! У меня с ней хрящи горловые сроднились.
        - Но... дедушка, ту веревочку я сжег. На плите. Извините меня, пожалуйста. Я не нарочно. Вы бы мне раньше сказали...
        Седая борода дедули сама собой распалась надвое, отчего дохнул наевшийся праха рот.
        - Твоя забота, отродье. Буду прятать. Покуда не отыщешь, буду прятать.
        - Так сгорела же...
        Но старичок пропал. Мите хотелось зайти на кухню, попить воды, но он не мог пошевелиться - так и просидел, не шелохнувшись и глядя перед собой, до самого рассвета. И дальше сидел: с петухами в его семье не вставали.
        Утром же выяснилось, что бабушка куда-то ушла. Приперла ивовым прутиком входную дверь, замок не защелкнула, и ушла - в чем была, в ночной рубахе, латаной-перелатаной. Потом семье объясняли, что у слишком старых людей такое случается и называется дромоманией, склонностью к бродяжничеству. Походит, поищет в лесах травки, покушает грибков с черникой - глядишь, и вернется. Но в розыск, раз такое дело, заявили. А в розыске, естественно, выслушали.
        - Наверно, наша бабушка была колдунья, - серьезно шепнула Мите Каринка. - Смотри: ушла - и больше ничего не пропадает.
        - Да ну тебя, - огрызнулся Митя, думая про себя, что в словах сестренки что-то есть. Бабушка, судя по всему, притягивала к дому всякие неприятные вещи. Они словно чувствовали в ней нечто родственное.
        Каринка надулась.
        - Тогда давай в прятки играть, - сказала она строго. - А то я папочке скажу, что ты со мной грубо разговариваешь.
        Митя закатил глаза и глубоко вздохнул. Бог с ней, как-никак - старший брат, да и от невеселых мыслей отвлечемся.
        - Чур, я первая! - завизжала Карина. - Не подглядывай!
        - Добро, - кивнул Митя солидно. Как будто он не знал, где искать.
        Он вышел в прихожую, уткнулся в стену и начал отсчет:
        - Десять...девять...
        - Так нечестно, - послышался из комнаты голос. - Я не успею. Давай с тридцати.
        - Тридцать...- послушно забубнил Митя. - Двадцать девять... двадцать восемь... вадцать семь...- Считая, он прислушивался к стихающему шебуршанию.
        - Готово! - донесся голос Каринки на тринадцати.
        - Раз-два-три-четыре-пять, я иду искать, кто не спрятался - я не виноват, - выдал Митя скороговорку и отправился на поиски.
        "В шкаф залезла, - подумал он сходу. - Вон, сопит оттуда. Ну, ладно, помурыжим".
        - Та-ак, - изрек он вслух. - Под столом ее нет. Удивительно. И под диваном нет. Невероятно. И за занавесками - просто сказка! Куда же она подевалась? А-а-а!
        И он торжественно распахнул дверцы шкафа. В шкафу Каринки тоже не было. Ни в ванной. Ни в уборной. Ни на балконе. Ни под пледом. Нигде.
        Не было смысла выходить на лестницу - Каринка не умела отпирать сложный замок. Окна закрыты наглухо. Пусто.
        Нет, кто-то идет, в дверном замке провернулся ключ. Митя рванулся в прихожую, где встретил маму, нагруженную пакетами, истошным воплем:
        - Мама! Мама! Каринка куда-то пропала!
        - Как это пропала? - та, отдуваясь, положила ношу на столик.
        - Мы в прятки играли! И она куда-то залезла! И молчит! Я зову, а она не отвечает! Она обычно всегда отвечает, не выдерживает!
        - Успокойся, - мама быстро прошла в гостиную, огляделась. - Карина, вылезай!
        Не дождавшись ответа, она повернулась к Мите:
        - А что - у папы ты спросить не мог? Почему такая паника?
        - У папы? У какого папы?
        - У твоего! .. Он сегодня выходной, спит без задних ног в спальне.
        Митя попятился.
        - В спальне папы нет.
        - Как это - нет? Полчаса назад храпел, как сорок паровозов, и здрасте нет!
        Мама распахнула дверь в спальню и на пороге остановилась при виде аккуратно застеленной кровати и очков, лежавших на тумбочке в изголовье.
        - Черт знает, что такое, - пробормотала она. - Погоди, в туалет схожу, а то не выдержу. А после разберемся.
        Она заперлась на задвижку, зашуршала бумагой. Зашумела вода.
        Митя без дела и мыслей слонялся из комнаты в комнату. Часы пробили полдень. Он прислушался: вода слилась вторично, потом еще.
        - Мам, ну вылезай ты, наконец! - взмолился он жалобно.
        Вода продолжала шуметь остаточным шумом.
        - Мама! - позвал Митя.
        Ему ответила мертвая тишина. Он взглянул на столик, заваленный продуктами и газетами.
        - Мама! ! - заорал он, приседая на корточки и тут же опрокидываясь на пол. Ни звука, ни шороха. Ушла? Ключи на столике, там же, среди сумок.
        - Слышишь? - прошелестело у него над ухом.
        Он кивнул, не оборачиваясь, пуская слюну. Издалека долетали дикие, исступленные вопли.
        - Им там ох как несладко, - сказал ночной голос. - Понимаешь? Там очень жарко. Неслыханно жарко. Но там же веревочка! Огонь к огню. Ведь ты ее сжег. И все они ищут веревочку. Она горит, они ищут, и будут искать, пока не найдут. И им будет гораздо, несравнимо жарче, чем какой-то веревочке.
        - Так выпусти их, она все равно сгорела, - отозвался Митя почти неслышно.
        - Ну, нет, чем больше людей участвует в поисках, тем скорее найдут. Да что ты сидишь! Пошли! Ведь жег-то ты! Ты спалил! На тебя вся надежда! Давай, утри сопли, и отправляйся со мной...С тобой-то мы их быстро вызволим... Ты у нас голова...наша опора...Сейчас прямо и найдем...Давай, паря, вставай-ка, тебя ищут и ждут... Даже потеха: он их - здесь, а они его - там! Рукавицы искали, а те - за поясом. Шевелись, шевелись, поторапливайся!
        июнь 2000