Пока смерть не обручит нас 2 Ульяна Соболева
        Попаданка (Соболева) #2
        Языки пламени поднимаются все выше и выше, и я вижу сквозь них лицо герцога, лицо моего персонального дьявола. Вот и свершилась его мечта - Элизабет Блэр горит в огне, он ее уничтожил. И мне уже не страшно, мне невыносимо больно понимать, что я умираю от его рук. По щекам катятся слезы… разве там, в другом мире он не подписал мне точно такой же приговор, разве там он не поставил размашистую роспись и не казнил меня так же безжалостно, как и здесь?
        ПОКА СМЕРТЬ НЕ ОБРУЧИТ НАС 2
        Ульяна Соболева
        АННОТАЦИЯ:
        Языки пламени поднимаются все выше и выше, и я вижу сквозь них лицо герцога, лицо моего персонального дьявола. Вот и свершилась его мечта - Элизабет Блэр горит в огне, он ее уничтожил. И мне уже не страшно, мне невыносимо больно понимать, что я умираю от его рук. По щекам катятся слезы… разве там, в другом мире он не подписал мне точно такой же приговор, разве там он не поставил размашистую роспись и не казнил меня так же безжалостно, как и здесь?
        ГЛАВА 1
        Тучи превратились в черные клубы дыма, а зигзаги молний, как ослепительные языки пламени, лизали небо. То ли разжигая стихию все сильнее, то ли споря с ней в своей силе. Внутри меня разразилась точно такая же… меня лизали изнутри такие же огненные языки сумасшествия и ярости, смешанной с отчаянием. Никогда в жизни я не испытывал такого разрывающего чувства безысходности. Даже когда горел мой Адор, когда никого в живых не осталось, и я пришел в лепрозорий голодный и готовый сдохнуть среди несчастных, обреченных на страшную смерть. Но тогда я знал, с кем воюю, знал, откуда пришла смерть, и не боялся ее оскала. А сейчас она поселилась во мне и собралась отнять Элизабет моими руками.
        Я влил в себя столько вина, что казалось уже не должен ничего соображать, но голова оставалась ясной, а внутри происходила война, апокалипсис с несовместимыми с жизнью разрушениями. Я весь разламывался на осколки, и эти осколки осыпались к моим ногам. Жалкий идиот, ступивший в болото собственными ногами. Какими силами ада я проклят и обречен любить эту суку? Рядом со мной одна из красивейших женщин Королевства, и она готова стоять на коленях, вымаливая у меня хоть крупицу благосклонности, а я? А я стою на коленях перед ведьмой Блэр и вымаливаю эти крупицы у нее. Вымаливаю, отдираю с мясом, заставляю. Да что угодно, лишь бы быть с ней рядом.
        Внизу зудит толпа, как разворошенный улей, как гнездо, кишащее змеями. Они предвкушали ЕЕ смерть. А я не мог быть тем, кем являлся до того, как приволок ее в свой замок. Бескомпромиссным и жестоким, кровавым герцогом Ламбертом. Так меня называли. Кровавый Морган. Мою женщину собирались сжечь. Там внизу на шатком эшафоте, привязать к столбу и превратить в кучку пепла все то, что являлось смыслом моей жизни.
        Я потерял слишком много, я так долго жил без веры в завтрашний день, я так пропитался ненавистью и жаждой мести, что она, та, кого я так яростно презирал, стала этим самым смыслом… Наверное, потому что она была единственной, кого я любил. Единственной живой из всех, к кому я испытывал это чувство, и, пожалуй, к ней оно было самым жгучим и безжалостным. И все… все вокруг стали в этот момент врагами. Они собирались отнять ЕЕ у меня. Но сильнее всех я ненавидел саму Элизабет. Ненавидел за то, кем она являлась, ненавидел за то, что об этом прознал король, и ненавидел за то, что люблю ее.
        Тучи приближались, закрывая собой макушки елей, наползали на Адор, как и тьма в мою душу. Сжимаю горлышко бутылки и заставляю себя снова и снова слышать это проклятое имя ее голосом «Мишааа». А потом ее ядовитое «люблю» не мне… а ему. Какому-то ублюдку из ее прошлого, какому-то блэрскому проходимцу или…или монаху. Кто он? Это он научил ее всему? Он трогал ее тело? Его она ублажала, стоя на коленях, он научил ее губы так искусно… ооо, мать вашу, я сейчас сдохну, представляя ее с другим безликим любовником. И девственная плева ни черта не стоит, ведь предаваться разврату можно как угодно.
        От одной мысли об этом я рычал и бил кулаками о железные решетки, сбивая в кровь костяшки пальцев. Найду тварь и буду резать на куски. А потом подарю ей каждый из этих кусков. Пусть гниют прямо в ее спальне и покрываются червями! Мне казалось, что там из черных туч на меня смотрит сам дьявол и смеется оскаленным ртом надо мной и над моим безумием.
        Пусть все это закончится сегодня! Пусть все сгорит и закончится!
        Внизу раздался грохот, и бревна покатились по земле, их снова собрали и сложили вокруг эшафота. В дверь постучали.
        - Все вон! - рыкнул я и сделал несколько глотков из бутыли, чувствуя, как хочется спуститься вниз и сжечь всех тех, кто складывают там это пристанище смерти для нее.
        - Его Величество велел просить вас расписаться на приговоре.
        - Заходи. Положи на стол и убирайся!
        И ни черта я не могу сейчас. Какая сука выдала тайну? Какая тварь рассказала Карлу об Элизабет? Ведь никто не знал. Только Гортран. Если он предал меня, я не пощажу его. Проклятый дядя, он знает, что я не могу отказаться, знает, что от меня все ждут этой подписи, ждут моего вердикта. Каждый из этих людей внизу хочет и жаждет мести. Не получил ее и решил уничтожить, чтобы утереть мне нос. Ведь я не уступил и не отдал ему то, что он захотел. Гортран был прав.
        Передо мной лежит пергамент и перо с чернилами, а я все так же смотрю на тучи, пронизываемые огненными нитями.
        - Убирайся, не стой над душой. Подпишу и сам отдам. Пшел вон!
        Буквы пляшут перед глазами, и перо хрустит между пальцами…
        ***
        Спустился к ней вниз… Не знаю зачем, не знаю, в какой дьявольской надежде и на что. Красивая, ядовитая гадина, поработившая меня настолько, что я сам на себя уже не похож и не знаю, являюсь ли теперь собою. Что это, если не чары? Может, все правы: Элизабет Блэр - ведьма. Или я нахожу оправдание своему предательству, своей страсти к дочери убийцы моей матери, брата и сестры, к дочери того, кто истребил почти весь мой народ, и сейчас… ее руками пытается завершить начатое. Кто он, если не сам Сатана, а она не дочь исчадия ада? Какими адскими силами из всех женщин мира я выбрал именно ее?
        Как ангел… во всем белом, испачканная грязью, кровью, растрепанная с засохшими слезами на щеках. И сердце сжимается от невыносимой любви к ней.
        Бросилась ко мне. А как же иначе? Жить-то хочется. И мне хочется. Смотрю на нее и понимаю, что в этой хрупкой девчонке заключается моя жизнь и моя смерть. И в глазах зеленых мое лицо отражается, искаженное болью. И я понимаю, что готов ради нее на все… пусть только скажет, пусть солжет мне, пусть пообещает то, чего я так долго не ведал. Пусть скажет, кто такой этот Миша… пусть назовет этим именем собаку, слугу, нерожденного брата, коня, крысу. Пусть убедит меня в какой-то самой абсурдной легенде.
        Дернул ее к себе, заставляя всем телом прижаться к клетке.
        - Скажи мне сейчас, кто такой Миша? Кто он тебе?
        Встретилась со мной взглядом, и я замер, окаменел в надежде… чтобы уже через секунду ощутить, как разрывается в разочаровании сердце, когда услышал ее ответ:
        - Мой муж…
        Прошептала, едва шевеля губами, и раскаты грома гремят у меня внутри.
        - Твой кто?
        Сдавливая ее плечи в невыносимом желании сломать ей кости, раздавить до того, как вынесет мне приговор, до того, как нанесет мне еще одну смертельную рану.
        - Мужчина, - поправила саму себя, - мой мужчина.
        - Любишь его?
        Сорвалось само собой, сорвалось и замерло в раскаленном воздухе, оглушая воцарившейся тишиной.
        - Любишь? Отвечай, Элизабет… не молчи!
        - Люблю, - выдохнула, и я разжал пальцы, чувствуя, как все тело скрутило от боли и от желания сдохнуть за несколько секунд до ее ответа… Но я не сдох. Я слышал…
        ***
        «Люблю»
        - Будь ты проклята, Элизабет Блэр! - и расписался на приговоре. Размашисто, жирно, так, что чуть не продырявил пером насквозь.
        Сгреб пергамент и сдавил в кулаке. Вот и все. Все закончится прямо сейчас. Внизу раздались крики толпы, она загудела еще сильнее, громче.
        Я все еще держал пергамент в руках, пока смотрел, как ее тащат к эшафоту, как привязывают к столбу. Она в белом… Грязная невинность. Как символично. Яркое пятно на фоне ураганных сумерек. Тучи нависли над Адором. Сухая гроза, без капель дождя. Разверзшийся над головами Ад. И люди крестятся, глядя на небо. Они сгребают комья грязи и швыряют в нее, осыпая проклятиями! Их ненависть настолько сильна, что я ощущаю ее почти физически, она такая же горячая и жгучая, как пламя.
        И я… я мысленно крещусь, глядя на нее и понимая, что создал себе из грязи и лжи свою собственную икону и молюсь, чтобы стать атеистом.
        Под кожей вспышки адские, невыносимые, как будто я сам уже горю давно на костре. Мои кости плавятся… мясо горит и съеживается в языках пламени. Эта казнь для нас обоих. И я не знаю, что лучше - стоять у столба или здесь, на трибуне, рядом с теми, кто жаждет ее смерти. Как же мне хочется убить их всех.
        Элизабет дергается на веревках, впившихся в ее нежное тело, а мне чудится, что они впились мне в кожу. Смотрит мне в глаза, она делает это намеренно, словно вцепилась в меня этим ведьминским взглядом и не отпускает, словно тянет меня в самую бездну сумасшествия, похожую на черный туннель.
        И мне кажется, я вижу, как она тянет ко мне руки в белых перчатках, и я сжимаю ее пальцы, а она улыбается мне, и прозрачная фата развевается на ветру, и в воздухе кружатся лепестки роз.
        - Ты не пожалеешь? - ее голос такой нежный, ласкающий. И я ощущаю в этот момент раздирающие спазмы счастья. Они настолько сильные, что мне хочется орать от этих бешеных эмоций.
        - О чем? О том, что люблю тебя?
        - О том, что я… я ведь не такая. Я не для тебя.
        - Ты больше, чем для меня. Ты под меня, ты точь-в-точь по мне. Моя, понимаешь?
        - Твоя… я только твоя, Морган.
        Тряхнул головой и стиснул челюсти, понимая, что видел лишь то, что нарисовало мое воспаленное и истерзанное воображение, а послевкусие осталось, и ее слова трепещут в груди, как крылья обожженной бабочки бьются о стекло, пока я не рассыпаюсь на осколки в очередной раз. И все же это действительно конец… но не такой, каким я его видел еще несколько секунд. Это реально конец всему, потому что Элизабет Блэр МОЯ! Да, она МОЯ. И никто! Ни одна тварь не имеет права вынести ей приговор, кроме меня! Казни не будет… Будет война!
        Осознал и дернулся всем телом. Мое собственное небо внутри упало на землю, и поднялся вихрь черного марева, сметающего все доводы рассудка на своем пути.
        МОЯЯЯЯЯ! Взревело внутри жадное чудовище, готовое залить кровью эту землю… кровью тех, кто посмеет поднять на нее руку или меч. НЕ ОТДАМ!
        Осмотрелся по сторонам, бросил взгляд на Гортрана, затем на сэра Чарльза. Затем на стражу Карла. Скольких мы сможем убить, скольким сможем снести головы, прежде чем разразится бойня? Я у себя дома. Я могу уничтожить всех. Даже короля.
        Гортран побледнел и стиснул челюсти, я продолжал смотреть на него в упор, пока он не кивнул, показывая мне, что готов за меня умереть. Я перевел взгляд на сэра Чарльза и тот выпрямил спину, положив руку на рукоять меча. За ним несколько десятков моих людей, все они отдадут за меня свою жизнь.
        Одно мое слово, и начнется восстание против короля и против моего народа. И одному дьяволу известно, чем оно обернется для нас с Элизабет и для Адора. Одно мое слово… Если я его произнесу.... Палач поджег хворост, языки пламени лизнули подножие эшафота, и я вижу сквозь дым ее лицо, слезы, текущие по щекам. В воздухе пахнет гарью, и пепел взметнулся с порывом ветра вверх.
        Я со свистом втянул раскаленный воздух так, что заболели ребра, и громко взревел:
        - Никакой казни не будет! Тушите костер! Именем герцога Моргана Ламберта!
        Перевел взгляд на Карла, глаза которого округлились, и разорвал пергамент на мелкие клочки.
        ГЛАВА 2
        Карл медленно встал со своего кресла.
        - Я приказал казнить ведьму! Ты хочешь мой приказ отменить? Как ты смеешь?!
        - Я уже его отменил! - дерзко, склонив голову к плечу и глядя на дядю.
        Глаза Карла сверкают яростью, но он знает, что против меня сейчас пойти не сможет. Знает, что с ним всего лишь его свита, а они ничто против моей армии.
        - Уверен, что хочешь этого, Морган?
        Губы сжались в тонкую линию, и по краям пенится слюна. Как всегда, когда он взбешён и пытается сдержать свою ярость. Но сила не на его стороне. Не сегодня и не сейчас. Нас слышит лишь узкий круг людей. Моя охрана и его, а так же моя жена. Внизу царит гробовая тишина, огонь потушен. Люди еще не знают, что делать, не знают, как отреагировать на то, что мои солдаты ведрами с водой затушили пламя. Они понимали, что сейчас происходит нечто более важное, чем казнь ведьмы. Они смотрели на нас. Пусть и не слышали, о чем мы говорим. Все головы были подняты и лица обращены к балкону, где вершилась судьба Адора. И я не до конца осознавал, какой именно она будет после этого дня.
        - Я уверен, что в Адоре мне решать - кому жить и кому умирать, а самое главное, когда.
        Дядя криво усмехнулся, продолжая смотреть мне в глаза.
        - Из-за шлюхи, Морган? Из-за потаскушки Блэр, отец которой истребил весь твой род, убивал и грабил твой народ, распространил страшную болезнь, от которой умерла вся твоя семья… Ради нее ты предаешь меня? Ради того, что у этой дряни между ног? Ты в своем уме, племянник?
        Я слышал, как всхлипнула Агнес, но мне было насрать. Я не навязывался к ней в мужья и не клялся ей в вечной любви. Она знала, что из себя представляет наш брак. Пусть слушает, если выбрала сидеть по правую руку от меня и не ушла, когда подобало уйти и оставить нас с королем наедине.
        - Не из-за шлюхи, Карл!
        Короля передёрнуло от того, что я не сказал сакраментального «Ваше Величество».
        - Адор принадлежит мне, и только я принимаю здесь решения. Только я могу отдавать приказ об аресте кого бы то ни было. Ты ворвался в мои покои, ты тронул то, что я считаю своим.
        Ухмылка так и не сползает с губ монарха, и я знаю, о чем он думает, прикидывает - позволят ли ему покинуть Адор, или он может не уйти отсюда живым. Я буквально слышу, как работает его мозг, как он раскаляется от мыслей, снующих там и пугающих своей жестокостью.
        - Черт с ней, с ведьмой, - бросил он, - плевать. Надеюсь, ты понимаешь, что твой народ жаждет ее смерти праведно и справедливо жаждет. Что ты скажешь им? Что скажешь своим людям, которые годами хоронили своих близких из-за Блэров?
        - Оставь мой народ мне, дядя. Займись своим.
        - До сих пор ты прислушивался к моим советам.
        - До сих пор ты не трогал то, что принадлежит мне.
        - Ты о шлюхе?
        - Я обо всем!
        Да, не выйдет замять и отобрать себе рудники. Ничего теперь уже не выйдет. Карточный домик нашего мира только что начал рассыпаться, и я дернул первую карту с самого низа, прекрасно зная, что теперь он рухнет. Я готов разгребать последствия, какими бы они ни были.
        - Мы, кажется, пришли с тобой к единому мнению.
        - ТЫ пришел, но не я. Рудники тоже принадлежат мне, как и Блэр!
        Карл осмотрелся по сторонам и кивнул своей свите, те повставали с мест.
        - Мы покидаем Адор. Все остальное обсудим при следующей встрече, когда страсти улягутся, и ты, возможно, начнешь соображать головой, племянник… а не членом!
        - Адор и Блэр принадлежат мне! Мои люди принадлежат мне, мои рудники принадлежат мне, и моя олла принадлежит мне! И чем бы я не соображал, Карл, это останется неизменным!
        - Ничего неизменного в твоей жизни нет, Морган. Ты - не король! Ты мой подданный. И я могу перестать делать скидку на наше родство и объявить тебя вне закона!
        - Можешь, - теперь уже ухмыльнулся я, - но на данный момент, дядя, ты в моем замке, а я единственный твой наследник. Сколько с тобой человек, не считая своры собачонок-жополизов? Ты уверен, что хочешь моей коронации так скоро?
        - Ты мне угрожаешь?!
        - Всего лишь констатирую факт своего наследия, если ты о нем подзабыл. Всего лишь освежаю твою память.
        - Я не намерен это обсуждать здесь и сейчас. Продолжим в ином тоне и при другой обстановке. Вели своим конюхам седлать и запрягать моих лошадей. Нам больше нечего здесь делать!
        Уходит от разговора. Трусливая жирная крыса. Испугался. Хочет сбежать, чтобы отдавать приказы из своего дворца. Приказы, которые могут стереть Адор с лица земли.
        - Я хочу, чтобы решение было принято здесь и сейчас.
        Кивнул Чарльзу, и воины стали в шеренгу, преграждая выход с балкона.
        - Какое решение?!
        - Ты подпишешь два приказа. Первый о том, что рудники принадлежат мне, как и Блэр. Ты отрекаешься от любых претензий на них. А второй о помиловании Элизабет Блэр.
        - Ты пожалеешь об этом!
        - Объявишь мне войну? За эти годы Адор вырос, дядя, трижды подумай, а стоит ли оно того? Твоя оскорбленная гордость твоей жизни!
        Внезапно снизу раздался крик, и я вздрогнул от неожиданности:
        - Если герцог не желает сжечь ведьму, мы сделаем это сами! Поджигааай!
        - Дааа!
        - Сжачь! Сжечь! Сжечь!
        Король расхохотался, запрокинув голову.
        - Иди! Повоююй со своим народом. А потом я подпишу приказы! Я даже готов подождать тебя здесь!
        - Подпишешь сейчас! Или не выйдешь отсюда живым! - прошипел я и, выхватив меч, направил ему в грудь. - Дайте пергамент Его Величеству! Он торопится!
        Пока что толпу сдерживает стража внизу, я слышал, что там развязалась борьба, и не сводил взгляда с Карла, который медленно и вальяжно подошел к столу, сел в кресло и подвинул к себе бумагу. А у меня дрожит рука и нервы натянуты до предела. Я до безумия хочу отрубить ему башку и ринуться вниз… Но это было бы слишком глупо.
        - Живее!
        - Ты понимаешь, что я этого никогда не прощу?
        - Думаешь, я приду к тебе покаяться? Так ты вроде не епископ!
        Толпа взревела громче, яростней, гул смешивался с раскатами грома, я слышал крики и сильнее сжимал челюсти в борьбе с самим собой, чтобы не выскочить на балкон и не посмотреть, что там происходит.
        - Горииит! Ведьма наконец-то горииит!
        Стиснул челюсти до хруста так, что свело скулы, глядя, как Карл ставит подпись на первом пергаменте и не спеша протянул мне.
        - Что ж ты не спасаешь свою ведьму? Давай, бросайся в огонь! Пока я подпишу - от нее один пепел останется! - засмеялся король, не торопясь выводя буквы.
        - Живее, я сказал! - а у самого пот по спине градом катится, и я слушаю, что там происходит, и от одной мысли, что могу опоздать, скручивается в узел желудок. Но без этой бумажки мне ее не спасти. Мой приказ ничто против приказа короля. - Сгорит она - умрешь и ты!
        - Станешь цареубийцей, Морган? Из-за девки?
        - Стану королем, или думаешь, я не смогу всем закрыть рты?
        Раздались раскаты грома прямо над нами, и я услышал, как забарабанил ливень, обрушился стеной на Адор с такой силой, что замок окутало, как туманом.
        - Дождь! Она наслала дождь!
        - Ведьмааа! Огонь гаснет!
        Вырвал пергамент из-под рук короля.
        - Вы свободны, Ваше Величество. Далее в Адоре вас никто не задерживает! - и издевательски склонился в поклоне.
        - Клянусь, ты об этом пожалеешь!
        ГЛАВА 3
        Все это время она стояла там у столба. Дрожащая, мокрая, в полном неведении, что с ней будет дальше. Я кивнул Чарльзу, и тот понял меня без слов.
        - Куда увести, Ваше Сиятельство?
        - Пока что в темницу. Там безопасней будет, а там посмотрим. Глашатого ко мне позови. Немедленно!
        - Уже стоит за дверью. Ожидает.
        - Усилить охрану замка. Выставить дозор по периметру.
        - Понял.
        - Выполняй.
        Он вошел в мои покои весь мокрый, с дрожащим подбородком, и я протянул ему приказ, подписанный королем.
        - Зачитаешь его перед толпой. В краске и в цвете. Если мне что-то не понравится, я тебя там сожгу, ясно?
        - Д-д-да, Ваша Светлость!
        - Иди!
        Подошел к окну и отодвинул тяжелую штору, глядя на эшафот и на связанную Элизабет. За горло словно тисками схватили. Она голову подняла и на дождь смотрит, на небо. Промокшая насквозь, такая маленькая, худенькая, стянутая веревками посреди обугленного хвороста. Захотелось пыхнуть огнем на всю толпу, собравшихся внизу. Спалить к дьяволу за то, что посмели желать ей смерти.
        - Внимание, жители Адора! Эта женщина не является Элизабет Блэр. Произошла ошибка. Ведьму уже настигла Божья кара. Именем короля подписан приказ о помиловании.
        - Ложь!
        - Как же так? То она, то не она?
        - Мы не дураки!
        - Блэр это! Я ее в лицо знаю!
        - Конечно, Блэр! И дождь она наслала, чтоб огонь погасить!
        - Простые смертные такими красивыми не бывают! Ведьмааааа!
        Не бывают, и это немыслимо, как ей удавалось оставаться настолько ослепительной, будучи униженной, связанной и напуганной. Что даже там, на костре, под проливным ливнем Элизабет Блэр притягивала к себе взгляды и заставляла всех смотреть только на нее, сгорая от ненависти и восхищения.
        - Приказы короля не обсуждаются! Покиньте площадь и займитесь своими делами! Элизабет Блэр уже была сожжена на этой площади!
        - Не была! Мы знаем, что там была другая! Знаееем! Люди не идиоты!
        - Герцог хочет трахать ее! Она его окрутила, вот почему!
        Я сдавил руки в кулаки, продолжая смотреть, как Элизабет отвязывают от столба, набрасывают ей на плечи накидку и уводят под стражей, и я всем телом ощущаю, как меня разламывает на куски, я своим разумом больным понимаю, что не могу отступиться от ведьмы этой. И ненависть моя к ней больная, на любовь похожая, то ли любовь похожая на ненависть. Она там горела минуты, а я поджариваюсь каждый день. Нескончаемо.
        Да, был соблазн превратить всю эту одержимость в пепел, но это ведь ничего не изменит. Даже если ее не станет, я продолжу корчиться в адовых муках, помноженных на боль от ее потери. Вот и послан к черту народ, честь, совесть, память. Все полетело в бездну. Она моя олла, а я на коленях. Проигравший изначально каждую бойню и опустивший голову к ее маленьким ступням. Если бы она знала об этом, то втоптала бы мое лицо в грязь или размозжила об камни своей ненависти ко мне.
        ***
        - Вы ведь знаете, что теперь будет.
        - Могу предполагать.
        - Она начнется рано или поздно.
        - Начнется. Я знаю.
        Задернул штору и вернулся к столу, осушил кубок и поставил на стол, избегая смотреть Гортрану в лицо.
        - Но пока что у нас мир. Усиль охрану замка, отправь в дозор в два раза больше людей. Пусть патрулируют город утром, вечером и ночью. Охрану к мосту и разведку на границу.
        - Карл хитер. Он ударит тогда, когда мы не будем ожидать.
        - Либо не ударит совсем.
        - Я бы на это не рассчитывал.
        Гортран стал напротив меня и сложил руки на груди. Он был бледен, и под глазами виднелись черные круги. Не спал. Знал, что что-то сегодня произойдёт.
        - Что ты предлагаешь?
        Советник усмехнулся и отвел взгляд. Теперь он смотрел на огонь.
        - То, что я предлагал, вы не сделали. - резко обернулся ко мне. - Если бы она сгорела, все проблемы решились бы!
        - Какие? Король отрекся бы от рудников? Или забыл бы, что у меня все права наследия трона? Горючая смесь и огонь поблизости, рано или поздно оно бы рвануло.
        - Адор бы окреп, и люди были бы на вашей стороне!
        - Они и так на моей стороне!
        - Нет! Люди возмущены, напуганы, настроены против вас.
        Я обернулся к советнику и облокотился на стол одной рукой.
        - Я хочу, чтобы все, кто говорили, что узнали ее, были мертвы.
        Гортран побледнел еще сильнее.
        - Думаете, никто не поймет, что им закрыли рты?
        - Не надо много думать. Делай, что я сказал!
        - Хотите держать их в страхе, да? Вот ваша стратегия?
        Каждое его слово, как пощёчина или удар под ребра. Настолько сильные, что меня чуть ли не швыряло от каждого из них. Потому что прав, потому что, ДА, я закрывал рты. Засыпать землей всех, кто мог причинить ей зло. Прямо или косвенно.
        - Страх - это прекрасный стимулятор. Страх держит в узде самых борзых и сковывает яйца самым смелым. И не важно какой именно страх. За себя или ближнего. Едва они поймут, что, если слишком много говорить, можно остаться без языка или без головы - слухи стихнут.
        - Или народ восстанет!
        - У меня есть армия - я подавлю восстание!
        Говорил и чувствовал отвращение сам к себе. Ради чего? Ради кого? Ради сучки, которая даже ни разу не улыбнулась мне, не посмотрела с одобрением. Ради сучки, которая меня ненавидит и любит другого! Ради нее я убиваю свой народ и развязал войну с Карлом.
        ***
        В какой уже раз спускался к ней в подвал, спускался и ощущал, что трясет всего от предвкушения встречи. Отпустил стражника и подошел к клетке, глядя ей в глаза. Мокрая, босая, со спутанными волосами и невозможно прекрасная. Свернуть бы ей за это шею. Встала с соломы и смотрит на меня… в глазах застыли боль и слезы. Я подошел еще ближе, слыша, как бьется собственное сердце.
        - Король помиловал тебя.
        - Я слышала.
        Ответила глухо, но ко мне не идет. Стоит там у стены такая же гордая, неприступная, чужая. Как же низко я пал, если пришел сюда… Зачем? Не знаю. Наверное, просто увидеть ее, убедиться, что живая, что не сгорела.
        - Зря! - прохрипела она. - Надо было сжечь!
        Щелкнул замком, открывая клетку, и шагнул к ней, хватая за руки и сдавливая ледяные запястья горячими ладонями. Вблизи ее глаза такие огромные, кристально-чистые светло-зеленые, как весенняя листва на рассвете. Не зря! Вытащу ее отсюда, спрячу подальше от глаз людских. Не отдам никому. Моя она. Мне обещана и моей ей быть до самой смерти. Возможно, моей. Ведь ее убить я не смог и вряд ли смогу.
        - А как же твой Миша? Если сдохнешь, то не увидишь его!
        И каждое собственное слово полосует по сердцу, будоражит, сводит с ума.
        - Кто знает… может, именно смерть обручит меня с ним.
        Сказала так обреченно и печально, что я задохнулся. Впечатал ее в стену изо всех сил, сдавливая хрупкие плечи, схватил за горло пятерней.
        - Значит, ты не сдохнешь никогда! Замурую! Закую в цепи! В клетку посажу! Но ты будешь жить! Потому что мне принадлежишь!
        - Принадлежу… тебе, - согласно ответила, и на глаза слезы навернулись, разозлив меня еще больше, как будто сожалеет о том, что принадлежит, как будто вся ее ненависть стала адской грустью, выматывающей мне нервы.
        Не удержался, впился в ее мокрый рот губами. Изголодавшийся, растерзанный казнью этой, ревностью к неизвестному любовнику. Выдыхая ей в горло судорожно, сдавливая ей шею.
        - Я сам… убью тебя сам… потом, - кусая нижнюю губу, затем верхнюю, - кожу сниму лоскутками, чтоб мучилась дольше. Изуродую тебя… превращу в чудовище… ты даже не представляешь, какие муки ада я для тебя придумаю… Элизабеееет.
        Вдавил ее в стену, распластал собой по холодному камню, причиняя боль и согревая своим жаром. У меня как будто лихорадка и в голове мутно. Я слишком испугался, что она сгорит, и сейчас мне нужна была ее плоть, убедиться в том, что живая, наказать за мой страх и мою ревность. Попыталась вырваться, но я развернул ее спиной к себе и впечатал обратно в камень. Злой, растерянный, опустошенный пониманием, что творю из-за нее. В каком-то диком припадке нестерпимой жажды.
        Задрал мокрое платье вверх, на талию, приподнимая ее ногу, пристраиваясь сзади, одной рукой сдавливая грудь, а другой доставая вздыбленный член, направляя в нее, чтобы одним толчком войти в ее тело. Застонала, закрывая глаза. Не сопротивляется, но и не отвечает. Ну и пусть. Плевать. Меня это не волнует. За жизнь надо платить… пусть платит мне своим телом. К черту ее душу. Пусть дарит ее своему проклятому Мише, который все равно ее не получит.
        Вцепился зубами в нежный затылок, чувствуя, как бьет в нос запах мокрых волос и костра, как она пахнет моим безумием.
        - Еще раз…, - толкаясь все сильнее и быстрее, - еще раз вспомнишь о нем вслух… пожалеешь.
        Глубоко, яростно, спуская вниз мокрую ткань с груди, сдавливая голое полушарие, чувствуя острый сосок, упирающийся в ладонь. И мой член становится еще тверже, и возбуждение граничит с сумасшествием и с болью.
        - Пожалею, - вторит мне, и с губ срывается стон, а я накрываю ей рот ладонью, чтобы ничего не сказала, чтоб не нанесла еще один удар. Яростно трахаю ее тело все быстрее и быстрее. Только наслаждение граничит с пыткой. А Элизабет голову запрокинула и глаза мокрые то ли от слез, то ли от дождя закрыла, и я чувствую, как ее плоть сжимает мой член сначала легкими судорогами по нарастающей, и первобытная похоть глушит все мысли. Плачет по нем и кончает со мной! Развернуть лицо к себе, наброситься на ее рот, сдирая стоны, вколачиваться, как ошалевший сильнее, быстрее, с дикой яростью пока, не забилась в моих руках, выдыхая жалобным криком, и я вторю ей рычанием, воем, изливаясь во вздрагивающее тело, наклоняя назад за волосы, терзая задыхающийся рот, кусая губы и делая последние сильные и быстро-хаотичные толчки, пока не распял ее на той стене, прижимая всем телом, зарываясь лицом в мокрые волосы, удерживая, чтоб не упала. Весь покрыт потом. Опустошённый своей страстью, слышу смрад гари - это моя гордость вместе с самолюбием потрескивают и скукоживаются, разлетаются в ничто.
        Она ведь даже не представляет, чего мне стоила ее жизнь и чего еще будет стоить.
        Отстранился от Элизабет, поправляя штаны, задыхаясь и чувствуя себя последним жалким идиотом. А она не оборачивается. Так и стоит у стены, упираясь в нее лбом, только спина уже не прямая, а согнутая, и пальцы, отливающие перламутром на фоне серых камней, дрожат, и их кончики испачканы кровью, а я понимаю, что она сломала ногти.
        Ударил кулаком по стене рядом с ее головой, сдирая костяшки и чувствуя отрезвляющую физическую боль, отступил назад.
        - Вечером тебя отсюда заберут.
        - Мне все равно.
        Ответила очень тихо, а я сжал пальцы в кулаки. Ей все равно. Сегодня будут резать, топить, ломать тех, кто знает Элизабет Блэр в лицо… а ей все равно. Бесчувственная дрянь. Развернулся и вышел из темницы, закрыл клетку на замок и, проходя мимо стражника наверху, прорычал:
        - Головой за нее отвечаешь. Волосок упадет - тебя четвертуют.
        ГЛАВА 4
        Я шла следом за сэром Чарльзом, укутанная в длинную накидку с огромным капюшоном, скрывающим мое лицо, а он был переодет в одежду обычного крестьянина, с выпирающим сзади накладным горбом, с палкой в руке. Я даже не сомневалась, что эта палка могла бы оказаться грозным оружием в его руках. Он вывел меня из темницы на рассвете, а не вечером, как сказал Морган. Стража сопровождала нас, но держалась поодаль, все переодетые в простолюдинов, кто-то с вьюками на спине. Но я видела, как оттягивается ткань просторных штанов с одного бока, под тяжестью мечей, спрятанных под ними и прикрытых длинными льняными рубахами.
        Я все еще не могла прийти в себя. Не потому что меня хотели сжечь, не потому что вся продрогла в мокром платье, а потому что не могла понять, что со мной происходит, где я на самом деле и кто я. Перед глазами все время стоит горящая машина, ручейки огня, приближающиеся ко мне, и Миша, лежащий навзничь на снегу, раскинув руки в стороны. И я не знаю, что из происходящего на самом деле правда. Что мне снилось или казалось, а что было на самом деле. Сошла ли я с ума или с нами со всеми происходит что-то неподвластное человеческому восприятию. И меня швыряет из одной реальности в другую.
        Когда Морган пришел ко мне в темницу… мыслями я все еще была там, возле горящей машины, возле своего мужа, живого или мертвого. Я видела его там настолько отчетливо, настолько ясно, что казалось, протяни я руку, то смогла бы коснуться его пальто, смогла бы приподняться и подползти к нему, несмотря на боль во всем теле. А потом все исчезло, и я вновь оказалась у столба… а в душе все перевернулось, заныло, засаднило от страха, что я здесь… а кто поможет Мише там? Что сейчас происходит там? И, увидев лицо герцога, сошла с ума окончательно, потому что такое сходство не могло быть даже у близнецов. Так может быть похож человек только на самого себя, но… но ведь он - это не мой муж, и если с моим разумом что-то происходит, то в Ламберте его собственное сознание, и с ним все в полном порядке. Тогда как все это объяснить? Как со всем этим смириться и оставаться в своем уме?
        Как же мне хотелось закричать от облегчения, увидев его живым, а потом так же захотелось разочарованно застонать - живой Ламберт, а Миша… Миша там один в снегу, к нему подбирается огонь, и я ничего не могу сделать. Ничего. Я застряла в этом проклятом мире, в этом чужом теле и… с чужим мужчиной, сводящим меня с ума своим сходством с моим мужем. Заставляющим меня изменять ему снова и снова. Мысленно и физически, предавать себя и его, ища оправданий в их похожести.
        А тело млеет от ласк, дрожит и трепещет, ноет от страсти и возбуждения, и я ненавижу его, ненавижу каждый кусочек своей плоти, так постыдно вибрирующий от прикосновений герцога, ненавижу напряженные соски, жаждущие его губ, ненавижу сведенный истомой живот, влагу, текущую между ног, и дьявольски острый оргазм, пронизавший так сильно, так необратимо болезненно ярко, что ненависть стала чернее и обожгла все внутренности. Мне хотелось сопротивляться, но я устала сама от себя, устала от этого непонимания и от того, как разрывает на части от любви… и я не знаю к кому. Не знаю, за что мне это мучение и наказание оказаться в этом мире и в этом теле и испытывать эти эмоции по отношению к тому, кто мне совершенно чужой и жесток ко мне настолько, что готов был меня казнить.
        Люди все еще не разошлись, они толпились на площади. Растеклись по узким улочкам города. И в каждом из них мне мерещился палач с поднятым топором или факелом. Я видела в их лицах приговор, видела такую жгучую неприязнь, что мне становилось страшно - на какую ярость способен человек и как сильно может жаждать чьих-то страданий лишь из-за своих суеверий и страха.
        Мы остановились, нам преградила путь толпа, перекрывающая одну из улиц. Люди молча стояли и куда-то смотрели.
        - В чем дело?
        - Не знаю. Там, кажется, кого-то нашли.
        - Кого? Пусть Арон проверит.
        - Эй! - один из переодетых охранников окликнул мужчину в коричневой куртке. - Эй, ты! Что там стряслось?
        Мужчина обернулся с округленными от ужаса глазами. Его подбородок дрожал, а лицо покрылось испариной и явно не от жары. Утро выдалось очень прохладным, и роса дрожала на листве, а трава покрылась инеем.
        - Жуть жуткая. Отродясь о таком зверстве не слыхивал. Не иначе, как сам дьявол пришел из преисподней, чтобы утянуть нас в пекло.
        - И что там?
        - Дочь кузнеца мертвая на дереве у церкви висит… Ее распяли и гвоздями к веткам приколотили. Упаси меня господь вблизи этот кошмар увидеть. Лишь бы ее другой дорогой повезли.
        - Да говори ты уже, трясешься весь и меня пугаешь, - рыкнул на него сэр Чарльз, меняя интонации голоса. - Что с ней не так?
        - Ей кто-то волосы вырвал, глаза…. внутренности все…, - мужчина закрыл рот и надул щеки в попытке сдержать рвотный спазм. А я дернулась было вперед, но Чарльз меня за руку удержал.
        - Куда?
        - Может, жива она, может, помощь нужна. Может, никто не понимает и…
        Начальник охраны герцога повернулся ко мне, и его брови сошлись на переносице, пальцы сильнее сдавили мою руку под локтем.
        - Если кто-то узнает вас - вы здесь и умрете, ясно? Они вас на лоскутки разорвут! А потом герцог разорвет на лоскутки меня!
        И словно в ответ на его слова послышался дикий крик.
        - Это ОНААА! Это сука Блэр! Воскреслаааа, и как бабка ее, пришла жизни наших детей отнимать.
        - Так помиловали ж ее, вот и начала убивать.
        - Помиловали, потому что не Блэр это была. Блэр сожгли давно. Глупости говорите. Какой-то извращенец Марьям убил. Ляжками голыми светила, когда в поле ходила, парней заманивала, вот и отомстил кто.
        - Это не месть! Это лютое зверство. Зачем волосы вырывать и глаза выдергивать… зачем ее всю вот так кромсать? И подвесили потом? Ведьмааа это сделала! Красоту ее себе забирает. Вот почему у ведьм цвет глаз меняется. Она их у других ворует! Глаза!… И кровь выпивает, и плоть жрет, чтоб всегда молодой быть.
        У меня все похолодело внутри от этих ужасных предположений. Я вспомнила лицо свое перед зеркалом и то, как глаза мои цвет меняли. Или мне казалось… Не может ведь на самом деле… Бред это все! Маньяк какой-то, псих среди них. Просто им сил, навыков не хватает, знаний. Только меня это не спасет… прав Чарльз, едва узнают, раздерут на куски.
        - Думаешь, она это была?
        - Уверен, что она. Бернард, который крикнул, что узнал ее - сегодня в хате своей ночью сгорел. Едва с казни пришел и заполыхал. Говорят, кто-то дверь завалил и поджег. А окна узкие… Бернард, сам знаешь брюхо во какое… не смог вылезти. Так и поджарился.
        - Страсти-то какие.
        - Я слыхал, герцог с королем повздорили. Из-за ведьмы, видать?
        - Черт его знает из-за чего.
        - Говорят, король ее сжечь хотел, а герцог наш помешался на сучке и не дал. Приворожила она его, притянула к себе.
        Я на Чарльза посмотрела, а он на меня.
        - Герцог наш справедливый. Все ради народа делает. Не помиловал бы он, если б ведьмой была.
        - Ты ее видел? Такой красоты не бывает среди людей! Только ангелы и дьяволы могут быть настолько ослепительны. С ума она его свела, окрутила. Он и к жене в первую брачную ночь не пошел, а к ней… Полюбовница она его.
        - А тебе почем знать?
        - Знаю. Люди зря болтать не станут.
        - Это кто тебе такие подробности рассказывает?
        - Расступись!
        Послышались крики, и толпа начала расползаться в обе стороны, открывая дорогу священнику, идущему впереди, двум стражникам и телеге. Я видела, как бледнеют лица, как сгибаются пополам люди, и их тошнит прямо на мостовую. На телеге везли мертвую девушку. Ее руки раскинуты в стороны, с обрывками веревок на пробитых запястьях. Я в ужасе смотрела на нее и ощущала, как холодеет все тело и ползут мурашки по коже.
        - Расступись!
        - Да! Это ведьма убила малышку Марьям! Нелюдька! Зверь! Смотри, что сотворила!
        - Найти ее надо и самим уничтожить!
        Я смотрела на пробитую руку девушки и на тянущуюся по мостовой веревку. Даже не веревку, а тонкую окровавленную тесьму. Я ее где-то видела, но не могла вспомнить, где именно. Телега проехала мимо меня, и все обернулись ей вслед.
        Священник читает молитву, а кто-то из детей затянул уже знакомую мне песню, от которой все волоски на теле дыбом встали.
        Прячьтесь дети, прячься скот,
        Ведьма к нам в ночи идет.
        Прячься кошка, прячься кот,
        Кто не спрятался - найдет,
        В лес утащит, заберет
        И живьем тебя сожрет!
        - Идемте! Дорога свободна!
        Дернул меня за руку Чарльз.
        - Они, правда, считают, что это могла сделать женщина? Вы видели… труп? Женщине это не под силу!
        Спросила я у Чарльза, все еще дрожа всем телом после увиденного.
        - Они не могут вообще поверить, что в нашем городе произошло нечто подобное, и ищут этому мистическое объяснение. Людям страшно признать, что нелюдь на самом деле может находиться среди них и даже сидеть с ними за одним столом. Идемте, пока никто не обратил на вас внимание.
        - Куда мы идем?
        - Туда, где никто не станет вас искать. Труднее всего найти то, что лежит у вас перед носом.
        Кто-то назвал бы меня безумной, но я была счастлива оказаться не в стенах замка среди роскоши, а здесь, в маленьком домике мельника, на окраине деревни, где всем управлял полный, высокого роста пожилой мужчина с коротенькой седой бородкой и белоснежными волосами - Арсис, и его жена Мардж - очень маленькая женщина с курчавыми светлыми волосами и детским голосом, которой удавалось держать в узде своего ворчливого мужа. Их двое сыновей погибли во время свирепствования Люти. Так они называли некую болезнь, по описанию похожую на проказу. И именно они долгое время прятали у себя Оливера, когда тот сбежал из цирка.
        После того, как герцог избил беднягу, он вернулся к семье мельника и помогал Арсису на мельнице, таскал мешки с мукой на рынок. Едва увидел меня, радостно замычал, кивая огромной головой и пританцовывая так, что Мардж расхохоталась, а Арсис прикрикнул на паренька, и тот тут же угомонился, но смотреть на меня светящимися от радости глазами не переставал. А я думала, Оливер сбежал и теперь ненавидит меня из-за герцога. Я поделилась этими мыслями с Мардж, спустя несколько дней.
        - Оливер не помнит зла. Его несчастная, дырявая память выбрасывает все плохое и оставляет только хорошее. Он может бояться человека, а уже через минуту помогать ему, может спасать тех, кто его обидел. Оливер - Божье дитя, не тронутое грехами нашего мира.
        Говорила Мардж, развешивая белье, став на высокий табурет.
        - Давайте я. Вдвоем быстрее будет.
        - Еще чего. Леди не должны вешать белье.
        - Я не леди, Мардж, я… никто на самом деле. Вы даже не представляете, насколько я никто.
        - Вы? - она загадочно усмехнулась, глядя на меня теплыми карими глазами из-под светлых тоненьких бровей.
        - Вы больше, чем думаете и можете себе представить.
        Табурет пошатнулся, и я удержала его обеими руками.
        - Арсис, растяпа, так и не заколотил ножки. Вот переломаю я себе кости, кто его идиота старого кормить будет.
        Я подала ей мокрую рубашку мельника, и она, расправив ее, перекинула через веревку. Мимо пробежала курица, за ней другая и выводок цыплят. За ними прокрался полосатый кот.
        - Кыш отсюда! - шикнула Мардж и швырнула в него куском мыла. - Я знала Моргана еще ребёнком. Когда дети малы, у них нет такого понятия, как бедные и богатые, знатные и простолюдины. Они, возможно, и есть, но еще не омрачены теми гнусными чертами, которыми обладают уже взрослые. Леди Ламберт не запрещала сыну знаться с бедняками, она не растила из него чванливого и жестокого хозяина. Он был просто ребенком и играл с моими сыновьями. Он вырос в этом доме… я выкормила его своим молоком. В какой-то мере он мой единственный сын, оставшийся в живых.
        Стул снова пошатнулся, и я удержала его обеими руками… Так странно, она говорила о герцоге совсем не так, как я привыкла слышать. Она говорила о нем, как о простом человеке и… мне безумно нравилось ее слушать. Она рассеивала его тьму, как будто разводила своими маленькими руками, оставляя совсем другой образ, чем я привыкла видеть.
        - Я…я очень сочувствую вашей утрате.
        - Ни одни слова сочувствия не вернут мне моих мальчиков, как и скорбь не вернет. Я свое отскорбела, отрыдала. Остались только молитвы и ожидание, что там, - она указала пальцем в небо, - что там мы обязательно встретимся. Отец Ефимей говорит - именно так и будет. И я надеюсь, мои сорванцы ничего не натворят, и их не накажут даже в Царствии Небесном, и дождутся свою мать и отца. Не то мне придется отправиться за ними в пекло и надрать им там задницы солдатским ремнем.
        Ее голос был бодр и весел, а по мягким щекам, покрытым легким пушком, катились слезы. И я даже представить себе не могла, что она пережила, потеряв всех своих детей.
        - Так вот, я знаю Моргана с детства. Знаю так, как не знает никто… и ты…, - она слезла с табурета и посмотрела на меня снизу вверх, заслоняя лицо от солнца маленькой рукой, - ты слишком много для него значишь… если он решился на то, что сделал… Хотя я и говорила ему…
        - Что сделал?
        Спросила я, но ответ так и не получила, послышался топот копыт, и мы обе обернулись.
        - Да провались я сквозь землю! Как она узнала? Вот же ж ведьма!
        Я в удивлении посмотрела на Мардж, а потом на всадницу, приближающуюся к дому. Она узнала ее раньше, чем я. И судя по реакции, жена мельника не особо жаловала жену герцога. А это была именно она. Агнес. Одна. Верхом на Азазеле. Разодетая в атласный бирюзовый костюм для верховой езды. Красивая, изящная и такая аристократичная по сравнению со мной, одетой в платье простолюдинки, с волосами, спрятанными под чепец, в сером фартуке, измазанном мукой.
        Она грациозно спешилась, а я внутренне подобралась, чувствуя, что она приехала именно ко мне.
        - Эй, ты, - крикнула она Мардж, - вели напоить моего коня. А ты, - презрительно посмотрела на меня, - а с тобой я говорить буду. Пошли.
        Мардж, вежливо поклонилась и пошла за водой, а я смотрела на свою соперницу, на ту, что имела все права на Моргана, носила его имя и спала с ним каждую ночь в одной постели, и недоумевала, что ей нужно от меня. Зачем жене герцога приезжать ко мне, чтобы ощутить свое превосходство в полной мере? Сравнить нас? Понять, что ей нечего опасаться такой, как я? В груди засаднило и стало трудно дышать при взгляде на ее светлые блестящие локоны и золотистую кожу. Представила, как его пальцы касаются ее лица, развязывают тесемки на корсаже платья, жадно поднимают подол, и внутри все зашлось от боли.
        - Чем обязана такому важному визиту?
        - Многим. Помочь тебе хочу.
        - Помочь?
        - А что в этом удивительного? Я - женщина юга, и милосердие у меня в крови. Не то, что у вас… северян, холодных, как лед.
        - Странно, - улыбнулась ей уголком рта, - вы преподносите милосердие, как некое достоинство расы, тогда как милосердие - это достоинство души и не имеет расовых различий, и им не нужно хвастать.
        Светлые глаза Агнес потемнели и сверкнули гневом.
        - Ты имеешь наглость называть меня хвастливой?
        - А разве я такое сказала? Я, наоборот, горю желанием узнать, в чем заключается ваше милосердие ко мне и чем я его заслужила?
        Агнес приблизилась ко мне и облизнула розовые аккуратные губы, предвкушая собственную речь, я видела по ее глазам, что она взбудоражена и возбуждена.
        - Я помилую тебя и позволю скрыться с наших земель. Дам золота, лошадь и отпущу. В лесах прячутся повстанцы из Блэр. Говорят, их там сотни. Они примут тебя.
        Она говорила так, словно пообещала мне полцарства и принца в придачу и была уверена, что я соглашусь.
        - Тебя не поймают, если обмажешься вот этим.
        Она протянула мне склянку.
        - Ни одна собака не учует твой запах. Я все предусмотрела. И…и говорят, что там, среди повстанцев, видели Уильяма… Слышишь? Уильям жив!
        Если бы я знала, кто такой Уильям, было бы вообще прекрасно. Судя по всему, я должна сейчас обрадоваться. Возможно, будь я Элизабет Блэр - это было бы мое спасение. Повстанцы и какой-то близкий мне Уильям. И не так уж безрассудно было бы бегство к тем, с кем я выросла. Но я не Блэр, и люди, те, кто знали Элизабет, поняли бы это. Поняли бы очень быстро. Скорее всего, меня ждала бы такая же участь, как и здесь. Сочли бы ведьмой. Да и… не выживу я, не доберусь к ним. Я и выживать не умею толком. Я дитя мегаполиса, привыкшая ко всем благам цивилизации. В походах я выкручивала ноги, была искусана комарами и почти всегда болела каким-то вирусом.
        - Спасибо. Прекрасное предложение. Но я не стану бежать. Это безумие.
        Глаза Агнес округлились, и судя по всему, она мне не поверила. Да и кто бы поверил в этот абсурдный отказ от собственного спасения.
        - Безумие - оставаться здесь после всех обвинений! Ты боишься? Я помогу тебе. Ты не одна. Тебя сопроводят до самой границы. Тебе нечего бояться.
        Ее голос был мягкий и вкрадчивый, даже заносчивость испарилась. Она свято верила в то, что говорит, и скорее всего, именно так и было. Пусть и сделан этот жест далеко не из благих намерений.
        - Что ждет тебя здесь? Только речное дно. Только унижения и боль.
        Она была права. Ничего не ждало меня здесь… так же, как ничего не ждало меня и там. Умно поступила. Красиво. Избавиться от соперницы по-доброму, по-хорошему. Только откуда ей знать, что я не Блэр и что там меня, скорее всего, тоже ждет смерть. Возможно, тот же Уильям, кем бы он ни был, убьет меня собственными руками, поняв, что я самозванка.
        - Я не стану бежать. Спасибо, что пытались помочь мне… Но я остаюсь здесь.
        Упрямо ответила, глядя ей в глаза и видя, что она не верит своим ушам.
        - Ты в своем уме? Ты понимаешь, от чего отказываешься?
        - Я в своем уме и понимаю, от чего отказываюсь.
        От мягкости не осталось и следа, и глаза герцогини загорелись такой же ненавистью, какой горели при наших предыдущих встречах.
        - Надеешься стать кем-то большим, чем подстилка? Надеешься завлечь его тем, что у тебя между ног?
        Наступая на меня, скривив лицо в гневной гримасе.
        - У него таких сотни. Я привыкла считать его шлюх, особенно считать их трупы!
        Еще один нож под ребра, и я с трудом держу удар, с трудом стою на ногах. И перед глазами та записка… в темнице с проклятиями.
        - Он потрахается с тобой еще раз десять, ну двадцать, если очень повезет, и найдёт себе другую игрушку. А ты…ты будешь валяться на дне реки с камнем на шее. А родишь - отберет твоего сына и отдаст мне. Мне! Понимаешь? И я буду его ненавидеть. Я буду желать ему смерти, как и тебе! А если родится девочка, она будет проклята, как и все мы. Я отдам ее замуж за жирного, старого, жестокого борова, чтоб она всю свою жизнь жалела о том, что родилась на свет, и проклинала ту, кто ее родил! И только я буду согревать постель Моргана до самой смерти. Только я буду сидеть рядом, только я буду называться его женой. Меня он будет любить… а тебя просто иметь.
        - А ты каждую его шлюху отправляешь прочь с мешком золота и провожатыми? Или я удостоилась особой чести?
        Выпалила ей в лицо, сжимая кулаки. Потому что права она. Потому что для Моргана Ламберта я никто. Потому что, если бы я могла родить, моих детей ждала именно такая участь.
        - По-разному. Скажем так - тебе пока повезло.
        Прозвучало угрожающе, но я ее не боялась. Сейчас ее образ для меня сливался с образом Алины, которая восседала на столе у Миши и кокетливо кусала губы. И здесь, и там он предпочел ЕЕ. И здесь, и там мне хотелось свернуть ей шею.
        - Я никуда не побегу. Моя участь не хуже твоей. Я не знаю, что лучше - валяться на дне реки или каждый раз смотреть, как тебе предпочитают другую. Снова и снова. Выбирают не тебя.
        - Побежишь! - надвинулась на меня сжимая хлыст. - А не побежишь - сдохнешь!
        Замахнулась, и я в ужасе услышала оглушительное ржание, Агнес обернулась, и Азазель, ставший на дыбы, собрался обрушиться на нее копытами.
        Я бросилась к коню. Хватая за поводья и оттягивая назад.
        - Тшшш, тихо, мой хороший. Успокойся. Никто не кричит. Тшшш… тихо. Никто никого не ударит.
        - Азазель! - взвизгнула герцогиня. - Ко мне! Иди ко мне! Немедленно!
        Но конь тыкался мордой мне в лицо и, фыркая, терся о мою щеку. Узнал. Защитил. От благодарности защемило сердце, и я прислонилась головой к мощной шее коня.
        - Ко мне, я сказала!
        Приблизилась еще на шаг, размахивая хлыстом, и конь, пронзительно заржав, не дал ей подойти ни на шаг, став между мной и ею, перебирая стройными ногами и всем своим видом выражая явную агрессию, направленную на герцогиню.
        - Проклятая тварь! Ты еще об этом пожалеешь!
        - Он ненавидит хлыст. Уберите его, и он успокоится!
        - Заткнись! Не указывай мне, что делать!
        Она ударила хлыстом по юбке и пошла прочь по направлению к деревне. Споткнулась, вступила в навоз, поскользнулась и чуть не растянулась возле лужи. Оливер хотел подхватить ее под руки, но она замахнулась на него хлыстом.
        - Не смей прикасаться ко мне, убожество! Руки прочь!
        Посмотрела на коня, потом на меня таким взглядом, что мне показалось - ее яд обжег мне лицо. Мельник побежал за ней.
        - Ваша Светлость, я предоставлю вам своего коня или повозку.
        - Давай! Да поживее!
        Азазель снова фыркнул и обслюнявил мне щеку.
        - Вам стоило согласиться с ее предложением.
        Позади меня стояла Мардж с пустым ведром в руках.
        - Вы бы спасли нас всех…
        - От чего?
        - От смерти. - тихо ответила она и поставила ведро на землю.
        ГЛАВА 5
        - В городе опять беспорядки. Вчера издохли три коровы и коза. Одна у молочницы и две у булочника Рауля. А сегодня утром пропал младенец из колыбели, младший сын Азалии. Его крестили в прошлое воскресенье. Первый мальчик, родившийся в Адоре в этом году…
        - Как это пропал?
        Арсис налил молока в кружку и отпил большими глотками, вытер мясистый рот рукавом. Он выглядел очень взволнованным, но вида не подавал. Точнее, старался не подавать.
        - Вот так. Утром мать проснулась, а младенца нет, и окно открыто.
        - Это как спать надо было, чтоб не слышать? Видать, снова брагу хлестали с муженьком.
        - Какая разница, Мардж? Ребенок-то пропал! Младенец, пару месяцев от роду! Точно не своими ногами ушел!
        - Снова говорят о ведьме?
        - Снова говорят, - сказал Арсис и, посмотрев на меня, вышел из кухни. Мардж погрузила руки в тесто и лишь слегка нахмурилась. Я машинально разбила яйцо и влила в миску.
        - Зачем искать виноватых. Всегда нужна ведьма. В прошлом году началась лихорадка у скота, тоже ведьму искали. - проворчала себе под нос Мардж.. - Младенец пропал - ведьма украла. Бред! Людям лишь бы вину на кого-то свалить и собственной не увидеть!
        Повернулась ко мне.
        - Можно еще одно яйцо. Найдут младенца. Бабка поди унесла, когда орал ночью подле матери пьяной.
        А сама все сильнее и сильнее тесто вымешивает, так, что вены на запястьях появились. И напряжение в воздухе повисло. Я его кожей ощутила.
        Тогда я все еще не поняла, что Мардж имела в виду, почему говорила о смерти... Я была погружена в саму себя, я снова и снова возвращалась к своему видению. Оно не давало мне спать. Бледное лицо Миши, лежащего на снегу. Смерть была для меня там… в той реальности, где пылает наша машина, а здесь мне казалось, что я в адском плену в самой преисподней. И у Дьявола слишком родное для меня лицо. И нет отсюда никакого возврата обратно… Знаю, да, что если был вход, можно найти и выход… но где его искать? В чем он прячется этот выход? Где замаскирован, кем и зачем?
        ***
        Я расчесывала длинные волосы, глядя застывшим взглядом в никуда, думая о словах Агнес и понимая, насколько она права. Может, стоило рискнуть, взобраться на спину Азазеля и мчать куда глаза глядят в сторону леса и подальше от этого человека, который использует меня только для одной цели. Лучше умирать, не утратив свою гордость, не предав любимого и не осквернив свои чувства, а не барахтаться в реке с камнем на шее, когда Ламберт поймет, что я бесплодна, и найдет себе новую оллу… От мысли об этом стало еще больнее, и я выдрала прядь волос, прикусила губу. И что ранит сильнее - мысль о том, что я предаю Мишу, который, возможно, прямо сейчас умирает в снегу, или мысль о том, что Морган предаст меня… предаст, не дав ни единого обещания.
        Я была настолько поглощена своими мыслями, что не услышала стук копыт за окном, не услышала чьи-то шаги за дверью маленькой пристройки, пока они не распахнулись настежь, скрипя несмазанными петлями, и я не обернулась, всхлипнув, чтобы увидеть, как входит герцог, наклонив голову и снимая на ходу перчатки. Резко отвернулась и сжала сильнее гребень, стараясь не смотреть на него через зеркало. Мне вдруг захотелось ослепнуть, перестать видеть его лицо и избавиться от наваждения. Герцог захлопнул за собой дверь и в несколько шагов пересек комнату, чтобы с шумом втянуть запах моих волос, сжав мои плечи горячими ладонями.
        - Я хотел увидеть тебя. Безумно, жадно хотел увидеть. Спрятал… дал себе слово, что не приду, и как идиот…
        Я ничего не ответила, только сжала гребень сильнее.
        - Все эти дни думал о тебе, Элизабет.
        Повел по моим рукам вниз, накрывая запястья, отбирая у меня гребень.
        - Дай я их расчешу, - хрипло и над самым ухом, вызывая дрожь во всем теле. Разжал мои пальцы и отобрал гребень. Когда коснулся им моих волос, я вздрогнула всем телом. Меня словно заклинило, я окаменела, судорожно глотая воздух.
        Миша любил расчесывать мои волосы. Он становился точно так же позади меня и вел расческой по ним, перебирал пальцами, вдыхал запах, массировал кожу головы, и я млела от этих прикосновений, как и сейчас, глаза сами собой закатываются, и хочется застонать от изнеможения… Какими дьявольскими силами он узнал об этом? Дернула головой, избегая его рук, уворачиваясь, запрещая себе сравнивать.
        - Не надо.
        - Почему?
        Отбросил волосы на плечо и жадно прижался губами к моему затылку, обхватывая меня за талию и вдавливая в свое тело, шевеля мои волосы горячим дыханием.
        - Почему не надо? Я скучал по тебе, Элизабет… моя Элизабет.
        - Нет.
        - Даааа… моя.
        Ладони накрыли мою грудь не сильно, а до невозможности нежно, поглаживая большими пальцами соски и слегка кусая кожу на затылке, опускает ночную рубашку с плеч, осыпая поцелуями спину, вверху у самого позвоночника, медленно стягивая тонкую материю, заставляя ее цеплять напряженные кончики груди, царапать кружевом кожу. И я чувствую, как дрожит его большое тело позади меня, слышу его прерывистое дыхание и знаю, что он смотрит на мое отражение.
        - Взгляни на меня, Лиза. Так ты хочешь, чтоб я тебя называл, м? Лизаааа… Такое нежное имя. Как твоя плоть под моими пальцами. Тает на языке.
        Током по нервам, обнажая самые сокровенные мечты, выдергивая наружу привычные воспоминания и тоску. Покорно приоткрывая тяжелые веки, встречаюсь с ним взглядом. Но я чувствую его похоть каждой мурашкой на теле, волной дикой ответной реакции на это ощущение возрастающей амплитуды закручивающегося внутри него сумасшедшего вихря, я вижу эти огненные смерчи в бешеных потемневших от голода глазах. Только он умеет вкладывать в свой взгляд всю палитру собственных эмоций. Не скрывает, хочет, чтоб я их увидела.
        Тянет меня за волосы назад, не сильно, но чтоб запрокинула голову, и накрывает мои губы своими, слегка, едва касаясь, раздвигая их языком, трепеща между ними, касаясь моего языка и снова лаская губы, возвращаясь жадными ладонями к груди, сжимая ее и растирая соски, заставляя меня тяжело дышать ему в губы.
        - Ощущать, как твое тело покоряется мне…
        Снова целует, и с каждым поцелуем я слышу, как разбивается вдребезги моя уверенность, что я смогу устоять. Слегка отстранился и смотрит мне в глаза.
        - Знаешь почему? - стягивая рукава вниз, спуская ткань по моему животу и давая ей свободно упасть к моим ногам. - Потому что оно создано для меня, Лизааа.
        Зачем мое имя именно сейчас? Именно тогда, когда я решила держаться изо всех сил и не позволить ему. Толкает вперед, заставляя облокотиться руками о тумбу и проводит кончиками пальцев по моей спине, инстинктивно прогибаюсь и слышу его хриплый стон. Пальцы сжались на моих волосах, и он изо всех сил вдавил меня в гладкую поверхность, больно распластав.
        - Дряяяянь. Искушенная и такая сексуальная девственница… кто тебя искушал? Кто научил призывно выгибаться, стонать, закатывать глаза, соблазнять…?
        Я чувствую его дыхание кипятком по обнаженной и покрытой мурашками коже. Скользя острыми сосками по холодному столу. И закричать, когда вошел пальцами, впиваясь в волосы. Закричать, переходя в протяжное «мммммммм» выдохом, дрожа всем телом и втягивая напряженный живот, выгибаясь и поднимаясь на носочки, чтобы невольно принять глубже, проклиная и себя, и его.
        Приоткрыла глаза, и взгляд застыл на маленьком ноже для нарезки фруктов, лежащем на подносе рядом с дольками яблока.
        *******
        Сжал ее тело под грудью, вжимаясь в ее спину, скользя жадно открытым, задыхающимся от голода ртом по нежной шее и сатанея от ощущения ее плоти. Медленно проникая в нее пальцами, глядя в зеркало на это ослепительно-красивое лицо, на приоткрытые губы, на закатившиеся глаза.
        Больше не кричит «нет», не сопротивляется, заводит своей тихой покорностью, и меня рвет на части от осознания, что она такой же была и с тем своим… Найду его и выпотрошу кишки, отрежу яйца и опущу в кипящее масло. А я найду… Но сейчас мне плевать на него. Она моя. Я ее трахал, я был у нее первым. И меня заводит это молчаливое согласие. Вжимаюсь в упругие обнаженные ягодицы ноющим членом. Как же бешено я хочу ее. Всегда хочу. Каждую проклятую секунду. Мне о политике думать надо, о приближающейся войне, о планах Карла, который провоцирует моих людей на мятежи… а я не могу. Я с ней всеми мозгами.
        Стонет, и я проталкиваю пальцы глубже. Шелковая девочка, когда я войду туда членом, твоя дырочка будет сочиться от влаги. Вверх и вниз, дразня и лаская, и снова внутрь, прижимаясь воспаленным лбом к ее подрагивающей спине, придавленной моей ладонью к столу.
        - Твою ж маааать… какая ты шелковая там… атласная, - жадно облизывая ее затылок, мочку уха, ныряя в раковину. Резкими толчками пальцев вбиваясь в неё, имитируя те же движения языком. Глубоко, резко. Поглаживая большим пальцем налитый и выпирающий клитор. Возбуждена… она со мной всегда на пределе. И это заставляет трястись, как одержимого психопата, в припадке страсти. Пока только поглаживаю ее напряженный бугорок и представляю, как буду брать ее. Сейчас. Пусть кончит для меня, и я ворвусь в ее тело.
        Отстранился от нее и впился зубами в затылок, так, чтобы оставить след своих зубов на них. Чтоб яростно пометить нежную кожу своим безумием. Как же сильно мне хочется причинить ей боль и рыдать от понимания, что она страдает… не по мне! Продолжая таранить пальцами. Добавить третий, и тут же ртом к ее губам... Сбоку, лаская языком, целуя щеку, скулу. Снова вбивая в нее пальцы. Под громкие стоны, чувствуя, как сводит мышцы паха от потребности взять ее членом. Жестко и больно сводит. Так, что кажется, меня сейчас разорвет.
        - Кричи, Лиза… давай. Это тоже мое и мне. Кричи!
        Ощутить, как сдавливает мои пальцы, как дергается подо мной, бьется в экстазе. Но не кричит, сдержанно стонет, мычит, но не кричит. И я сатанею от ощущения этих спазм пальцами. Каждый из них - для меня и мне. НЕ ЕМУ! Самое ценное осознавать, что ее накрывает рядом со мной, от моих рук, моих ласк. Отбирает у меня разум и отдает немыслимо больше. Отдает то, что принадлежит только мне. И не будет принадлежать никому. Мой личный яд, от которого погружаешься в самое пекло.
        О дааа, адское пекло, пока не вдерусь в нее членом, пока не помечу изнутри своим семенем. Резко приподнялся, опираясь на руку и дергая завязки на штанах, невольно зашипел, когда член вырвался наружу. Каменный, зверски оголодавший по ней. Развернул её к себе лицом, усаживая на стол, придавливая спиной к зеркалу. Смотреть хочу. В глаза её эти, пьяные после оргазма. Затянутые поволокой наслаждения. И я погружаюсь в них, как и в ее тело. Навис над ней, разводя в стороны колени, глядя на припухшие губы и погружая к себе в рот пальцы, все еще влажные от ее соков.
        - Вкуснее не бывает…
        Опустил взгляд к бешено вздымающейся груди с вытянутыми, сжатыми, тугими сосками, по ребрам, к впадине пупка и к розовой плоти, блестящей от влаги. Подхватил под ягодицы, придвигая к себе, набрасываясь губами на ее рот, и услышал хриплое:
        - Не смей меня больше трогать!
        Не глядя на нее, в попытке раздвинуть сжатые губы языком, но она вертит головой и не дает это сделать.
        - Не смей… иначе я убью себя.
        Отстранился, опираясь ладонью о зеркало, и застыл, чувствуя, как спадает дикий жар возбуждения и начинают леденеть кончики пальцев. Прижала к горлу нож. Острый, наточенный с обеих сторон с невероятно тонким концом, впившимся ей в шею, где уже показалась капля крови.
        - Какого черта, Лиза?! - зарычал, попытавшись схватить ее руку, но она надавила еще сильнее, и тонкая струйка крови побежала между ее грудей к животу.
        - Я не принадлежу тебе! Я не твоя! Я… я не должна быть здесь… не должна вообще быть здесь! - и на глазах слезы выступили, наполнили их, как речные озера. Дрожит вся. Словно ее накрывает истерикой и ненавистью… не только ко мне. Я вижу, как она ненавидит себя. Как сожалеет о каждом моем прикосновении. И как же это, вашу мать, больно.
        - А где должна? - хрипло спросил.
        - Не с тобой… я не могу! Не могу так! Не надо… пожалуйста! Я не могу!
        Дряяянь! Значит, из-за него… значит, не может больше! Рывком схватил за запястье и выкрутил руку назад, заставляя выронить нож. Сдавил пятерней ее лицо.
        - А я разве спросил твое мнение?
        Сгреб волосы на затылке в кулак и притянул к себе, глядя в глаза, сотрясаясь всем телом от накрывшей волны бешеной злости и боли.
        - Я не спрашивал, а утверждал. Утверждал по-хорошему, Лиза… По-хорошему закончилось. И на твоем теле не будет ни одного отверстия, которое не принадлежало бы МНЕ! Запомни это! Ни одного!
        Опрокинул ее на колени, содрогаясь от ярости, от ревности, которая ослепила настолько, что мне казалось, я способен ее убить. Схватил член у основания и одним толчком ворвался к ней в рот, глядя, как задохнулась от резкости. Удерживая ее голову, не двигаясь, наслаждаясь ощущением атласной гладкости ее горла. Касаюсь напряженной до разрыва головкой его стенки, чувствуя, как сводит с ума ее взгляд. Осознанный и…и такой до омерзения жалостливый, молящий…молящий не трогать то, что, как она считает, не принадлежит мне! ЧЕРТА С ДВА! ВСЕ МОЕЕЕ! И тут же начал движение. Резкими и глубокими толчками, не давая отстраниться, придерживая ее за затылок, впиваясь в него пальцами. Запрокинул отяжелевшую голову, закрыв глаза и зверея от бешеного возбуждения. И тут же снова смотрю на нее, не желая упустить этот момент. Этот сумасшедший триумф - видеть её у своих ног, с моим членом, вбивающимся между ее губ, смотреть, как задыхается, как снова наполняются слезами ее глаза. Всё быстрее двигая бёдрами. Всё сильнее впиваясь в затылок, переводя взгляд на напряженное лицо, на стекающие по щекам слёзы, чувствуя, как
внутри назревает самый настоящий взрыв. И пусть меня похоронит под осколками ее ненависти, плеваааать. Пусть знает, чья она.
        Я буду брать ее, как захочу и когда захочу, и сегодня она узнает, что значит по-плохому… что значит быть действительно вещью. МОЕЙ! А потом я займусь этой проклятой войной.
        Оставить ее мягкий, истерзанный мною рот, глядя на слезы, стекающие по щекам, наклонился, чтобы слизать их, провести дорожки кончиком языка, сожрать свой триумф и проигрыш одновременно, упиваясь соленым привкусом своего безумного влечения к этой дряни.
        Перевел взгляд на её подрагивающий живот, на обнаженную грудь, на крутые бедра и раздвинутые ноги. Сорвал камзол, швырнул на пол, опустился вниз к ней, сжимая хрупкие плечи, опрокидывая навзничь и глядя в широко распахнутые глаза, залитые слезами… Рывком раздвинул ноги и стал между ними, согнув в коленях и подняв вверх к груди. И обхватив рукой член, вошел в нее, резко выдохнув, когда ощутил сильное сопротивление. Ощутил, как сжимает мой член инстинктивно, напрягшись. До боли. Но мне плевать. Сейчас плевать. Я слишком сильно хочу ее, так хочу, что из глаз искры сыплются, и вся кожа зудит, как облитая кипятком до кровавых волдырей. Остановился на бесконечные три секунды, чувствуя, как утягивает в мрак ее взгляда, и ворвался глубже, застонал от животного удовольствия. От невыносимого, безумного удовольствия ощущать ее тело изнутри. Вот так и должно быть всегда. Она подо мной, я в ней, в покорно распластанной и придавленной моим телом.
        Толкаться внутри глубокими рывками. Шипя сквозь стиснутые зубы, глядя на ее приоткрытый рот, удерживая на себе ее взгляд и не давая отвернуться, закрыть глаза.
        - Ты принадлежишь мне, Элизабет… Вот так. Глубоко. Внутри тебя мои метки… Дааааа….
        Погружаясь на всю длину, чувствуя, как мокнет на спине рубашка, как сводит бёдра от желания вбиваться в нее на полной скорости.
        Задрав ещё выше стройные ноги и склонившись прямо к лицу, вбирая в себя ее прерывающееся дыхание. Видеть на дне зрачков свое бледное от страсти лицо, ощущая, как словно разрывает что-то кожу изнутри, как выбирается сам дьявол наружу, готовый убить ее, но не отдать никому. Захватываю зубами ее кожу на шее, оставляя следы, клеймя, алчно открытым ртом вдыхая запах желанного тела. Резким движением ладони схватил за горло и жадно впился губами в ее дрожащий рот. Всё сильнее двигая бедрами. Изменяя амплитуду и ритм ударов члена в ней. Биться в ней, яростно и жестко. Не любить. Ей не нужна моя любовь. Только наказывать. Причинять ей боль. За то, что сам жутко истосковался по ней. За то, что оголодал и словно нищий пришел с протянутой рукой за лаской, а получил удар под дых. Отстранился назад, закидывая ее ноги себе на плечи, кусая лодыжки, всасываясь в них жадным ртом до синяков. Поцелуями-укусами. Такими же быстрыми, как толчки. Насаживая ее за бедра на мой член. Не отрывая взгляда от её лица, искаженного болью и… да, черт ее раздери… дааа, удовольствием. Я научился его читать на многочисленных лицах
любовниц, научился ощущать на уровне инстинктов.
        Корчиться от наслаждения, ощущая, как сдавливает меня легкими спазмами, как заражает своим откликом несмотря на сопротивление. Как погружает еще глубже в бездну страдания от желания скорее излиться и одновременного желания сожрать её всю. Всеми способами. Пометить везде.
        - Скажи мое… слышишь? Скажи мое имя!
        Подхватив колыхающуюся грудь и жадно накрыв торчащий сосок губами, втягивая в рот, присасываясь к нему так сильно, чтоб изогнулась подо мной со стоном и невольно впилась скрюченными пальцами в мои волосы, пытаясь оттолкнуть, и тут же ослабить поцелуй и затрепетать на соске языком, жадно облизывая и чувствуя, как легкие спазмы лона волнами ласкают окаменевший и дергающийся от бешеного желания взорваться член.
        - Имяяя! - с рыком ей в губы, заставляя смотреть себе в глаза. - Мое имяяя!
        Молчит, и мне хочется свернуть ей за это шею. Молчит, и мне кажется, во мне отмирает все человеческое в этот момент. Я снова становлюсь тем животным, которое приползло в лепрозорий и готово было убивать за кусок еды… А сейчас я готов был убивать за кусок нее. Не важно какой. Кусок всего, что относилось к ней: внимание, взгляд, поцелуй, секс.
        И ей хорошо со мной. Я это знаю и вижу. Обожженный пламенем преисподней, задыхающийся едким дымом разочарования и в тоже время сходящий с ума от ее влажного от пота тела, от подрагивания плоти, сжимающейся вокруг моей.
        Всматриваюсь в ее закатывающиеся глаза. Уже не светло-зеленые, потемневшие от наслаждения. И резким толчком погрузиться дальше. Сразу и на всю длину. Заткнув ладонью её рот.
        Быстрыми движениями вбиваться членом в тесную глубину, убрав ладонь и позволяя ей громко стонать... кричать с каждым толчком.
        - Мояяяяя… Ты мояяяяя, Лизааа… Давай. Я хочу слышать свое имя!
        Рыча... не разбирая собственных слов. Меня швыряет в дрожь от осознания, что стоит только сжать сильнее пальцы на ее горле.... и она знает то же самое, думает о том же самом. Потому что в глазах вспыхивает страх.
        И я беру ее еще быстрее. Ускоряя темп, наращивая свою боль и ее наслаждение. Вздрагивая от того, как в истерике бьется мое сердце, потому что не говорит мое имя.... И вдруг замерла, широко распахнула глаза, выгнулась подо мной и, всхлипнув, простонала:
        - Неееет.
        Я ощутил быстрые, сильные сокращения ее лона. Это и есть триггер. Удар хлыста по обнаженным нервам. Смакуя каждый спазм, до последнего пожирая ее срывающиеся стоны и вздохи своими голодными губами, поглощая их, заглатывая каждый и чувствуя, как сейчас накроет меня самого.
        Разнесет, расколет на мелкие частицы, в тлен и в пепел. Так, чтоб искры взметнулись вверх, приливая к голове и ожогом разошлись по всему телу. Взревел от бешеного оргазма, разжимая пальцы на ее горле, чтоб не сломать в момент адского удовольствия, чтобы не раскрошить… не поддаться искушению оставить себе каждую крошку. Изливаюсь в нее бесконечно долго, хрипя и продолжая кусать ее губы, заливая спермой и ощущая, как триумфально дрожит мое собственное.
        Приподнялся на руках, всматриваясь в ее бледное лицо с закрытыми глазами. На скулах следы от моих поцелуев, на шее, на груди.
        - Никогда больше не говори мне о нем. Слышишь? Никогда! Я отрежу тебе язык! - тряхнул, заставляя посмотреть на себя. - И никогда не смей мне отказывать. В тебе нет ничего ценного, кроме того, что спрятано у тебя между ног, и я хочу иметь туда доступ тогда, когда пожелаю.
        Склонился еще ниже.
        - И не забывай. У многих есть то же самое… И если я решу заменить тебя, то с этого момента твоя жизнь превратится в такой ад, что ты позавидуешь мертвым.
        ГЛАВА 6
        Влад усмехнулся и открыл папку с досье на очередного конкурента. Идея Фэй гениальна. Что толку томить ее в камере, если можно плюнуть врагу в лицо и обжечь ядом унижения. Он просто запретил ей появляться в левом крыле дома. Ослушается - точно сядет в карцер.
        И это только начало. Асмодей не сможет вывести ее в свет никогда. Слишком узнаваема будет его дочь, намного известнее, чем ее нынешний статус жалкой начинающей рок-звёздочки. Влад постарается, чтобы она приобрела гораздо более провокационную известность.
        Это будет шах и мат Асмодею после того, как тот выполнит все условия. А в том, что Верховный демон их выполнит, король не сомневался. Альберт Эйбель не станет королем Братства никогда. Если только Асмодей не переступит через свою дочь. Пока Фэй занята тяжёлой маленькой пациенткой в своей клинике, у Влада появляется много времени для осуществления плана.
        Король внимательно посмотрел на фотографию конкурента. Он его знал и знал неплохо, двоюродный брат Магды. Вспомнилась грациозная красавица с черными волосами и белоснежным телом. Он вздрогнул. Магда…она была его любовницей триста лет, она должны была стать королевой Братства и она его предала. Впрочем, кто кого предал - это спорный вопрос. Униженная и оскорблённая женщина способна на подлость. Влад бросил ее ради смертной. Ради Лины.
        Вспомнил и перед глазами поплыло. Проклятье, когда-нибудь он станет свободен от боли? Ему ее не хватало, дико не хватало. Образовалась настолько невосполнимая дыра, что ему хотелось выть от одиночества. Влад, конечно, не мог простить ей тех писем, но все уходило на второй план, когда он просто тосковал по ней. По ее голосу, по ее советам, по ее присутствию в их доме. Тосковал не только по жене, он тосковал по другу. Лина была преданным другом, самым лучшим и чутким за всю его жизнь. И только она знала его лучше, чем остальные.
        Если бы все было иначе… Он даже смог бы простить ей эти проклятые письма. Двадцать лет она была рядом, разве это можно зачеркнуть злостью и ревностью? Особенно сейчас, когда ему до боли хочется кричать ей о своей обиде, а кричать не кому. Возможно, они могли бы все исправить. Хотя…разве дал бы он ей ту дикость, на которую способен Ник? Нет. Их отношения были совсем другими. Влад любил Лину, но любил той самой сильной и крепкой любовью, которая не имеет ничего общего с темными страстями. Между ними этого никогда не было. Разве что однажды, когда узнал о ее связи с братом. Но он простил. Слишком поздно во всем этом копаться. Ничего изменить нельзя. Поверни все вспять, Влад понимал, что простил бы снова. И именно потому что не было того безумия, которое сжигало Ника по отношению к Марианне.
        Влада мучило чувство, что его использовали, считая удобным, но разве он сам не использовал? Разве не превратился в статистического мужа? Розы на день рождения, подарки по праздникам и секс раз в неделю без особой страсти, скорее по привычке? Он интересовался, о чем мечтает она? Чего хочет его женщина спустя пять, десять, пятнадцать лет брака? У них было слишком много других проблем, чтобы заниматься своими отношениями.
        Лина…как же мне тебя не хватает.
        Влад перевернул страницу досье и подкурил сигару. Дурная привычка, которая появилась три года назад. Ей бы она не понравилась.
        Влад затянулся сигарой и вдруг подумал, что впервые за эти три года воспоминания не вызвали жгучего желания все бросить и идти в склеп, закрыться там и лежать на каменной плите. Возникло совсем другое желание - взять оставшиеся письма и швырнуть в огонь. Влад снова посмотрел в папку, стараясь сосредоточится. Не все из семьи смогут приехать. Николас не бросит дела Братства в Лондоне, слишком важные сделки сорвались, и он ищет новые источники. Кристина и Габриэль тоже заняты построением своей империи, Влад дал им полную свободу. Земли Черных Львов уже поделили на три части. Две, совершенно равные король отдал дочерям. Но если Марианна далека от политики, то Крис успешно занимается всеми делами Братства и очень преуспела, за нее Влад спокоен. Габриэль сделал его девочку счастливой. Он ее надёжная опора, та самая широкая спина, за которой ничего не страшно.
        С Марианной сложнее. Ее муж, чёртов маньяк, всегда даёт причину для беспокойства, но последнее время Марианне удается держать его в узде. У них родился сын и после всего случившегося Ник не оставляет семью не на секунду.
        Влад все еще удивлялся, насколько Марианна предвидела все события, которые могут произойти, и не дала ненормальному Мокану броситься в пекло, вытащила его буквально за шкирку из самой сердцевины бездны. Ее любовь к мужу настолько глубокая, что она чувствует малейшие изменения в их отношениях. Черт, это как жить на пороховой бочке, но его принцесса справляется. Ей удалось укротить зверя и кормить с ладошки самого страшного хищника в Братстве.
        Изгой и Диана уезжают в Европу и сегодня Фэй привезёт Анну погостить на несколько недель. Анна уже выросла, ей двенадцать, и она самый обычный человеческий ребёнок. Обыкновенный, нежный ребёнок, который очаровывает простотой, живостью, свежестью. Только смертные дети столь непосредственны. Пока Анна подрастала на их глазах, они все забыли, какое страшное прошлое миновало ее благодаря их неестественному вмешательству.
        Влад закрыл последнюю страницу досье. Лучше узнавать конкурента лично.
        Все, что написано, не вызывает ни малейшего интереса, сам Влад знает об Эйбеле гораздо больше. Или это досье - фикция, или конкурент слишком прост. Но Влад никогда не верил в первое впечатление.
        ***
        В этот день с самого утра все себя вели очень странно. Словно к чему-то готовились, суетились. Алекс не замечали, ее лишь ввели в курс дела. Девушка в тайне радовалась, что Фэй все же удалось вытащить ее из камеры, теперь можно думать о побеге.
        Все носились по дому, натирая все до блеска. Когда она спросила у Наташи, она была за главную среди них и проработала в этом доме больше двадцати лет, почему все так суетятся, она шикнула на неё и велела не болтаться под ногами и задавать меньше вопросов. Потом вдруг посмотрела на девушку и тихо спросила:
        - Ты всю работу закончила?
        Алекс кивнула. Она нахмурилась, махнула на нее рукой и собралась уйти, а потом внезапно вернулась.
        - Я знаю, что Артур не разрешает тебе ходить в правое крыло, но у меня чертовски не хватает времени. Смени постельное белье в спальнях. Там все равно никого нет. Хозяин вернётся ближе к ночи не один и ему будет не до нас.
        ***
        Фэй вернулась. Женщина ловко выскочила из машины. Маленькая, хрупкая, грациозная. Король подал ей руку, а следом за женщиной показалась девочка в голубом пальтишке, ее светлые волосы развевались на ветру. Алекс прильнула к стеклу, сгорая от любопытства.
        Давно не видела детей, а ещё более дико видеть ребёнка в доме вампиров. Влад заботливо надел на нее шапку и завязал под подбородком ленточки, пригрозив ей пальцем. Зачем бессмертному ребенку шапка? Боятся, что простудится? Даже отсюда Алекс видела, что девочка ему улыбается. Она что-то сказала и…невероятно, король присел на корточки, она вклеилась в стекло, стараясь рассмотреть, что он делает - офигеть, он завязывает шнурки на ее ботинках. Это как удар по голове. Как будто этот мужчина и тот, которого она знала, они совершенно разные.
        Безжалостный монарх самых страшных хищников в мире сметных, который одним взглядом ставил слуг на колени, сейчас совершенно преобразился. В этот момент Фей подняла голову, и Алекс отпрянула от окна, бросилась прочь из комнаты, прикрыла дверь и, быстро пробежав по коридору, юркнула в свою спальню.
        ***
        - Совсем некстати, - Влад прикрыл дверь кабинета и посмотрел на Фэй, - почему они не взяли ее с собой?
        Ведьма усмехнулась:
        - Анна - человек, таскать ее в турне по Европе, когда Диана будет всецело занята репетициями, а Мстислав ее охраной, не самая лучшая идея, особенно сейчас, когда участились убийства и нападения на кланы. Я забрала ее к себе, но и больница для смертной девочки не лучшее место.
        В отличие от нас она может подхватить вирус и заболеть.
        Влад задумчиво потёр подбородок.
        - Но в доме есть… хммм… гостья…о существовании которой в нашей семье никто не знает.
        - У меня не было выбора. Я не могла отказать Мстиславу.
        - Я понимаю.
        Служанка принесла поднос с чаем и удалилась. Влад положил несколько ложек сахара, размешал и подал Фэй.
        - Она больше не живёт со слугами и ужинает с нами.
        - Я знаю.
        - Верно, ты все знаешь.
        Влад отпил чай и посмотрел в окно. Начинался дождь с мокрым снегом.
        - Когда ты собираешься вернуть ее Асмодею?
        - Пусть остается здесь как залог неприкосновенности для Братства.
        - Как долго?
        - Какая разница, как долго, Фэй? Столько сколько потребуется. Меня больше беспокоят эти убийства, в которых подозревают наш клан, а убийца все еще не найден.
        Ловко увел разговор в другое русло.
        - Что говорит Серафим?
        Фэй села в кресло напротив короля и протянула руку за печеньем.
        - Ничего, бестолочи никак его не поймают и не могут выйти на след. Он их опережает. Где Анна?
        - Гуляет по дому. Наверное, пошла в комнату Ками, там есть чем позабавиться. Такая интересная девочка…Суровый Изгой и этот нежный ангелочек, который едва привык к нашему миру. Забавно, единственный человек в нашей семье.
        - Действительно забавно… - тихо сказал Влад. - У нас необычная вампирская семья, единственная, в которой есть дети. Анна - удивительный ребенок, мудрая не по годам. Я очень много времени провожу с ней. Она чудесная девочка. Жаль, что она настолько одинока в этом возрасте. Изгой и Диана хорошие родители, но понятия не имеют, насколько ребёнку важно внимание. Жаль, что у них нет своих детей.
        - У них есть Анна, это их ребёнок мы заплатили высокую цену за ее возвращение с того света, она жива, и она здесь, с нами. Придет момент, и мы должны будем принять решение насчет ее обращения, думаю, Изгой понимает, что иначе нельзя. Есть только два выхода: первый - обратить ее и сделать одной из нас, а второй - стереть ей память и отправить в мир людей. Третий …третий мы даже не рассматриваем.
        Они посмотрели друг на друга… Третий - это вернуть Анну обратно и позволить ей умереть.
        - Анна знает, кто мы такие.
        - Знает…но она еще не понимает, что вампиры - это не только сильные и могущественные люди, почти волшебники, но так же убийцы и хищники, поэтому в нашем мире нет места смертным.
        Влад посмотрел на Фэй.
        - Надеюсь, ты не станешь со мной спорить на этот счет.
        - Конечно, не стану. Ты прав, как всегда.
        - Сегодня у меня гости. Позаботься, чтоб Анна оставалась в безопасном месте, не приближалась к гостям и всеобщей вакханалии.
        Влад резко вышел из кабинета и хлопнул дверью. Фэй медленно выдохнула. У нее опять разболелась голова. Предшественник ведения, которое снова будет расплывчатым и совершенно не понятным. Изнуряющим.
        ГЛАВА 7
        - Вот ключи от спален, сними все белье и отнеси в прачечную, Алина потом постелет чистые простыни. И не задерживайся там. Постарайся закончить быстрее.
        Когда Алекс попала в правое крыло дома, снова вспомнила, что такое роскошь. К убогости никогда не привыкнуть. Эти покои не сравнить с нижним этажом, где обитала прислуга, с той жалкой комнатушкой, в которой она спала: с одной кроватью, тумбочкой и круглым ковром посредине. Ванная и туалет общий для всех слуг.
        Алекс почти закончила, даже быстрее, чем думала. Осталась последняя комната - и можно вернуться к себе. Сегодня все заняты на кухне, и никто не заметит её отсутствия. Убирать будут завтра. Нижний этаж свободен, а все остальные будут прислуживать за столом.
        Как и во всех других комнатах, здесь словно никто не жил. Стерильная чистота. Зачем менять постель, если в ней никто не спит? Но Алекс все же стащила простыни и покрывала, сбросила их в кучу в коридоре. Потом вернулась обратно и прошлась по спальне. Она отличалась от других. Стилем что ли. Если в остальных комнатах все было в мягких тонах, то здесь никаких украшений, зеркал. Только одно у трельяжа. Зашла одна из служанок, она занесла костюм, упакованный в чехол, аккуратно разложила его на маленькой кушетке.
        - Ненавижу, когда у Него гости, весь дом верх тормашками, - пробормотала она и посмотрела на Алекс.
        - Ты новенькая?
        Она кивнула, и женщина ей улыбнулась:
        - Я - Нина, работаю здесь, сколько себя помню. Моя семья живёт в этом доме еще с тех времен, когда был жив господин Самуил. Тебя как зовут?
        - Алекс.
        - Ты давно здесь? Артур взял на работу? Или как ты сюда попала?
        - Артур, - подтвердила она.
        - Понятно. Сегодня здесь будет шумно, посмотришь, как они развлекаются. Он давно не звал гостей, с тех пор, как не стало хозяйки. Но три года для траура достаточно, да и положение обязывает. Ладно, мне еще нужно принести его туфли и белую рубашку. Смени так же салфетки на трельяже и полотенца в ванной. Он любит, когда все новое, всегда замечает, если не поменяли. Ладно, поболтаем еще.
        Значит, это его комната. Довольно аскетически для короля. Ей казалось, он должен любить роскошь и вычурность. Зашла в ванную и сняла полотенце с крючка. Вот теперь она чувствовала его запах. Несомненно, это его спальня. И сегодня утром он принимал здесь душ. Это было как-то очень по-человечески. Алекс протянула руку к флакону с лосьоном и, приоткрыв крышку, вдохнула аромат, очень терпкий и горьковатый. В ней проснулось какое-то злорадное чувство - он запретил, а она не только зашла в эту часть дома, она еще и находится в его личной спальне. Можно себе только представить, как бы он разозлился.
        И в этот момент в дочери Асмодея проснулось дьявольское желание сделать что-то наперекор. Что-то такое, на что не решился бы никто из его слуг. Даже эта Нина. Она содрала с себя юбку, жилетку и блузку. Стащила нижнее белье и влезла в ванну. Это было непередаваемо. Искупаться в ванной самого короля, который сказал, что она значима не больше, чем грязь на его сапогах.
        Кто-то вошел в спальню… она не сразу услышала, потому что этот кто-то двигался совершенно бесшумно. Алекс просто почувствовала присутствие за дверью. Закрутила кран и насторожилась. Черт…вот черт. Если её здесь застанут - это будет скандал. Она перестала дышать, и сердце замерло, а потом забилось с такой силой, что у неё зашумело в ушах. Воронов стоял на пороге и смотрел на неё, такой же ошарашенный, как и она сама. За считанные секунды у неё отказали все конечности, её будто парализовало. Она настолько испугалась, что не могла даже прикрыться. Сейчас он убьет её. Прямо здесь. В этой белоснежной и блестящей ванной комнате. Она судорожно втянула воздух, когда вдруг поняла, что он невольно скользнул взглядом по её телу. Капли воды стекали по коже и мужской взгляд вспыхнул, когда задержался на груди с напряжёнными от прохлады сосками. Почему-то под этим взглядом по телу прошла волна жара и она инстинктивно прикрылась руками. Его бровь удивлённо приподнялась, и Алекс начала дрожать, кожа покрылась мурашками.
        Король протянул руку за чистым полотенцем и швырнул ей в лицо, а потом молча вышел. Она прислушивалась в надежде, что он уйдёт из комнаты или сейчас позовёт слуг, и те растерзают её по его приказу или подвесят, голую, где-нибудь во дворе. Алекс вытерлась, с трудом натянула на влажное тело одежду и осторожно вышла из ванной.
        Вампир сидел в кресле, закинув ногу за ногу, и смотрел прямо на неё.
        - Поразительная наглость, - усмехнулся король, - просто обескураживающая. Браво. У меня нет слов. Ты или настолько смелая или совершенная идиотка.
        Алекс прижимала к груди грязное полотенце, чувствуя, как подкашиваются колени. Ничего себе адреналин.
        - Я… просто убирала постельное белье.
        - Это я понял. Вопреки моему приказу не показываться в этой части дома. Но думаю, что тебя сюда послали, учитывая, что я должен был вернуться вечером. Или…, - он вдруг резко подался вперед, - ты так хотела оказаться в королевской спальне? Нездоровое любопытство - порок всех женщин, даже демониц?
        Только сейчас она осознала, что всего лишь пару минут назад стояла перед ним совершенно голая. Кровь прилила к щекам.
        -Подойди, - приказал он.
        Алекс стиснула челюсти, прикидывая расстояние до двери.
        - Она заперта, - сказал он и сложил руки на груди, - ты осмелилась прийти ко мне в спальню, у тебя хватило наглости раздеться и влезть в мою ванную, а теперь ты боишься подойти ко мне?
        Она выпрямилась и дерзко посмотрела ему в глаза:
        - Я уже говорила вам, что не боюсь вас, могу повторить.
        Он усмехнулся, и ей стало не по себе, ничего хорошего эта усмешка не сулила. Она одна, в спальне своего врага, по собственной воле и даже если закричит, никто и никогда не осмелится сюда войти.
        - Подойди ко мне, я сказал, - теперь он смотрел ей в глаза, и девушка почувствовала, как от страха шевелятся кончики её волос. Но все же подошла. Он резко встал, и теперь она ощутила, насколько он мощный, огромный по сравнению с ней. И снова ощущала его запах… необычный… он проникал в её сознание, будоражил. Действовал как мощный афродизиак. Алекс подняла голову и решительно посмотрела на него. На секунду ей захотелось зажмуриться. Она успела забыть, насколько он красив вблизи, насколько идеальны все черты его аристократического лица. Ни одного изъяна. На секунду сердце забилось быстрее. Ей овладело странное волнение от его близости, участилось дыхание.
        Он вдруг протянул руку к воротнику и принялся расстёгивать рубашку. Она снова оглянулась на дверь.
        - За свои поступки нужно отвечать, - сказал Воронов, а у неё внутри все похолодело. - Стань на колени, - приказал он и слегка прищурился.
        Она и не шелохнулась, её парализовало от его взгляда.
        - Нет, - едва слышно прошептала, голос сел от страха. Алекс снова обернулась к двери.
        - Нет?
        Она упрямо поджала губы.
        - Я буду сопротивляться, насколько мне позволят силы, пусть у меня их не так много как у вас, но когти демона и клыки оставят на вас следы надолго. Я не рабыня и не ваша собственность. Я не стану вас обслуживать таким способом.
        Он рассмеялся, и ей захотелось исчезнуть, раствориться. Черные зрачки расширились, и в этот момент Воронов схватил её за плечи и швырнул на пол.
        - А каким способом ты хочешь меня обслужить?
        - Никаким… Но мои желания вам вряд ли интересны, - прошипела она, внутренне готовая к борьбе.
        - Верно, твои желания - это последнее, что меня сейчас волнует. Завяжи мне шнурки, - скомандовал он и ткнул ей в лицо носком отполированной новой туфли с заострённым концом, - то, о чем ты подумала, меня на данный момент интересует меньше всего. У меня хватает тех, кто делает это добровольно.
        Он улыбался, но глаза холодно сверкали презрением.
        - Давай, ты и так отняла у меня слишком много времени.
        В ней опять закипала злость, он унижал её намеренно.
        - И не подумаю. Вы можете заставить меня выливать помои, но перед вами пресмыкаться я не стану.
        Алекс встала с пола и с вызовом посмотрела на короля, ощущая, как бурлит от ярости кровь. Она бы вцепилась когтями ему в лицо, если бы могла.
        - Что вы хотите от меня? Что вам еще нужно? Вы достаточно уже меня унизили, достаточно окунули в дерьмо. Зачем вам все это?
        - Ты так разозлилась, можно подумать, тебя обидело, что вместо того, чтобы расстегнуть ширинку, я приказал завязать мои шнурки. Впрочем, я могу предоставить тебе выбор.
        Алекс шумно дышала, чувствуя, как желание убить его начинает затмевать рассудок. Она с ненавистью посмотрела в его красивое лицо, на котором не дрогнул ни один мускул. Потом медленно опустилась на корточки и завязала его шнурки. По её щекам катились слезы злости и ярости. Она старалась их сдержать, но не могла. Лишь увидела, как он пошёл к двери, но у самого порога остановился.
        - Если ты еще раз подумаешь прийти в мою спальню - последствия могут быть самыми непредсказуемыми. И вымой после себя ванну.
        ГЛАВА 8
        Он вернулся домой пораньше, чтобы успеть подготовиться к важным гостям и проверить лично меню и расписание развлечений на вечер.
        Последний раз собрание глав Братства проходило четыре года назад. С тех пор они встречались в не самой благоприятной обстановке. Последний раз в Суде Нейтралов. Где сам король предстал далеко не в выгодном свете. Поставили под сомнение его умение править Братством в целом и хоть голоса собратьев по-прежнему оставляли его лидером среди других претендентов, но эти претенденты появились, и за них тоже голосовали. Что делает правитель, если его народ сомневается, особенно перед выборами - правильно, он устраивает им праздники и зрелища.
        Стоило изменить обстановку, разрядить ее. Слишком много ограничений, войн, потерь. Все знали, что он в трауре и с пониманием относились к решению короля повременить с подобными приёмами, но шло время, а его авторитет слишком падал в глазах собратьев. Нужно немедленно менять общественное мнение и соответствовать статусу. Сегодня знаменательная дата - день создания Братства. Ровно тысячу лет назад клан объединился и взял правление в свои руки, ничтожная горстка вампиров, гонимая охотниками, преследуемая Чанкрами. Мало кто знал историю возникновения единства всех вампиров, просто это стало многовековой традицией. Самуил чтил этот ритуал и ежегодно проводил приемы именно в этой усадьбе.
        Серафим помог подготовить охрану всего участка, где должно было проводится мероприятие. Встреча четырёх глав самых больших кланов, а так же князей маленьких ответвлений - все они должны приехать сегодня вечером с разных концов мира в сопровождении своих семей и приближенных. Приглашены известные эстрадные певцы, танцевальные группы. Черт, раньше всем этим занималась Лина. Теперь он должен справляться один. Слишком важное событие, как и встреча с Альбертом. Понять, о чем думает важный конкурент, приготовиться. Влад всегда любил знакомиться с противником, прежде чем делать собственные выводы и важные политические шаги и решения. Он запросил досье на всю семью Альберта Эйбеля. Немецкий барон. Не такой древний вампир как Влад, но корни из императорской семьи. Провозглашён князем клана совсем недавно. Нет, не то досье, которое лежало в бронированных ящиках департамента ищеек, а то, которое было доступно для самих Нейтралов. Серафим сделал для него невероятный подарок - он достал это досье и у Влада было всего лишь несколько часов, чтобы с ним ознакомиться.
        Влад вернулся домой пораньше в надежде спокойно прочесть и подумать над характеристикой конкурента. Поднялся к себе в расчете быстро принять ванну, переодеться и успеть ознакомиться с материалом.
        Присутствие кого-то постороннего в своей спальне он заметил моментально. Еще до того, как вошёл в комнату, услышал шум стекающей воды. Поначалу решил, что это кто-то из слуг, но когда распахнул дверь, насторожился. Нет, в ванной не убирали - там кто-то мылся. В его ванной! Последний раз это было…хммм, когда Ольга заночевала у него. Почти год назад. Обычно любовницы никогда не оставались в его спальне, да и не приводил он их к себе домой. С Ольгой так получилось, что обсуждение контракта перетекло из кабинета в его комнату, на кровать. Нет, не в их с Линой общую спальню, он бы не посмел. После ее смерти Влад переселился в другие апартаменты. Он не смог быть постоянно в окружении ее вещей и запаха, он мог лишь приходить туда, подпитываясь воспоминаниями.
        Влад скорее из любопытства, чем опасений, выбил дверь ногой, желая застать наглеца врасплох и … Это были доли секунд. Те самые мгновения, когда он впервые за долгие годы впал в состояние прострации от неожиданности. В окутывающей дымке пара, перепуганная насмерть, стояла та, кого он меньше всего ожидал здесь увидеть. Дочь его заклятого врага. Совершенно голая.
        «Твою мать», так бы выразился Мокану, и примерно то же самое вертелось сейчас у Влада на языке.
        Он давно не видел обнаженную женщину вот так просто, не собираясь при этом заняться с ней сексом.
        Перед ним та, кого он не только ненавидел, а презирал всеми фибрами своей души. Олицетворение если не грехов, то порока и грязи. Но сейчас, в этот момент он еще не мог включить мозги, они отказали на несколько секунд.
        Девушка резко прикрылась руками, а он, все еще ошарашенный увиденным, инстинктивно швырнул ей полотенце и вышел из ванной.
        Влад прекрасно понимал - это знак протеста. Ритуал неповиновения. Словно нагадить врагу в ботинок. Вполне в стиле подростка, коим она являлась.
        Влад сел в кресло, нервно постукивая костяшками пальцев по отполированной ручке. Первым порывом было вышвырнуть эту маленькую сучку голой на лестницу. Черт…у него слишком давно не было женщины. Любовницы, с которой он встречался раз в пару недель, ничтожно мало. Ему нужна разрядка, постоянная.
        Демоны всегда действуют на вампиров непредсказуемо и это лишь задумка природы. Они должны привлекать свою жертву, проникать к ней в мозги и заставлять добровольно отдавать кровь.
        Представил ее на коленях перед собой и усмехнулся. Она там внизу, с этим невинным лицом, нежными губами и горящим взглядом. Захотелось замарать, схватить за шелковистые волосы и притянуть к своему паху, член пульсировал от неожиданного и примитивного желания получить немедленную разрядку. Дочь Асмодея занимается с ним оральным сексом. Чем не наказание? Использовать маленькую сучку. Но почему-то презрение и дикий страх в ее глазах останавливали. Он не брал женщину насильно никогда. Ему претила сама мысль об этом. Будь она хоть трижды враг.
        Разве что отдать кому-то, кто это сделает по его приказу или унизить, но по-другому. Первое отвращало и вызывало тошноту. Не пришло на ум ничего, кроме как заставить ее завязать ему шнурки. Стало смешно даже самому. Но, увидев в ее глазах ярость и гнев, Влад понял, что даже этого достаточно, чтобы сбросить ее вниз…в грязь… и сбросил. Наслаждение было мимолётным. Гораздо проще выдрать сердце самому Асмодею. Влад не привык воевать с женщинами. С девочками. Пусть даже с дочерью врага. Еще неделю назад ему казалось, что это проще простого, но после того, как сейчас посмотрел в ее глаза, полные слез, обиды, ярости - почувствовал себя чудовищем. Но он не намерен отступать, пусть она хоть трижды красавица и юная. Демоны не отличаются разборчивостью в связях. Уж кому, как не Владу об этом знать. Просто нежная оболочка червивой сердцевины. Вряд ли бы ее шокировал вид мужского члена или минет. С ее боевым раскрасом, который он видел в первый день, а так же на афишах, образом жизни и нарядами, которые проще назвать сценическим костюмом стриптизерши из клуба для готов, она наверняка не отказывала себе в
плотских удовольствиях.
        Он просто ушел, бросил напоследок пару оскорбительных фраз и заперся в кабинете.
        Он изменит тактику. Асмодей получит не просто оплеуху - он получит плевок в лицо, плевок в душу. Он будет отмываться от грязи и не отмоется.
        Влад поднял трубку внутреннего телефона и быстро набрал кнопку вызова.
        Артур появился через несколько секунд и склонился в поклоне.
        - Где заложница, Артур?
        - У себя в комнате. Они на сегодня закончили. Наверное, будут развлекаться на заднем дворе.
        - Пусть она прислуживает за столом.
        Глаза слуги округлились.
        - Но это же…им запрещено подниматься наверх.
        - Пусть прислуживает. Отправь ее к Нине, та научит, что делать.
        - Вы хотите перевести ее к слугам на втором этаже?
        Влад задумался на несколько секунд.
        - Пока нет. Просто не хочу, чтобы расслаблялась. Нечего веселиться, когда в доме дел по горло.
        Артур кивнул, но во взгляде все равно читалось недоумение.
        - Слуги этого не поймут. Низшие не прислуживают за столом. Это привилегия.
        - Мне совершенно неинтересно, что думают слуги. Какая к черту привилегия? Таскать тяжёлые подносы? Иди и скажи Нине, пусть позовёт ее и объяснит, как вести себя с гостями.
        Когда Артур ушел,
        ГЛАВА 9
        В дверь постучали, и Алекс обернулась.
        Показалась та самая девушка, которую она видела в спальне короля. Ника улыбнулась и зашла в комнату, прикрыла за собой дверь.
        - Алекс…кусок торта все же тебе достанется. Ты сегодня прислуживаешь за столом. Это великая честь.
        Демоница нахмурилась, глядя на ее довольное лицо. Она в своем уме? Какая к черту честь? Прислуживать им? Тем, кто…тем, кто не смел даже приблизиться к её отцу. Она должна прислуживать ИМ?
        - Это привилегия, Алекс. Ты даже не представляешь, как тебе повезло. Господин позволил тебе подняться выше остальных. Это милость. Возможно, скоро тебя переведут к нам. Ты перестанешь мыть посуду и чистить уборные. Ты будешь носить такую униформу, как у меня, у тебя появятся наличные деньги. Алекс, я так за тебя рада.
        И это было похоже на правду, она действительно радовалась. Глупая. Зато Алекс хорошо понимала, зачем он это сделал. О, это большее унижение, чем мыть унитазы и ванные. Об этом никто, кроме него, не знал, а вот заставить дочь верховного демона прислуживать за столом, кланяться и расшаркиваться перед его собратьями - это верх унижения. Ведь они ее запомнят. Все.
        - Я не хочу, - сказала Алекс и отвернулась к окну, - мне не нужны ваши привилегии. Мне и здесь хорошо. Скажи, что я отказалась.
        - Я не хочу этого говорить. Тебя накажут, - прошептала Нина, глядя на неё, как на безумную.
        Вот и отлично, пусть наказывают, она не позволит Воронову унизить отца настолько. Заставить его дочь прислуживать вампирам. Лучше снова сидеть взаперти, там внизу, чем такое унижение. Алекс прекрасно поняла, что он задумал.
        Она ожидала сейчас чего угодно, но не того, что случилось спустя ровно несколько минут. Зашел Артур, бледный как смерть. Он бросил на нее яростный взгляд, потом схватил за шкирку и молча потащил к двери.
        Сегодня она не ожидала и не собиралась встречаться с королем снова. Поэтому, когда увидела его, стоящего посередине кабинета, даже слегка вздрогнула. Он был одет совсем иначе, чем днём, слишком красив в своём чёрном костюме и белой рубашке с заглаженными назад блестящими волосами. И от него головокружительно пахло. У неё даже ноздри затрепетали от запаха его тела.
        - Значит, мы продолжаем игру в упрямую и несговорчивую?
        Этот голос, казалось, проникал в каждую пору, наполняя ее протестом и яростным желанием сопротивляться до последнего.
        - А кто вам сказал, что я играю? - дерзко бросила ему в лицо.
        - Правильно, никаких игр. Я приказываю, а ты выполняешь. И сейчас ты переоденешься и спустишься с Ниной на кухню, а потом будешь прислуживать за столом и выполнять пожелания моих гостей.
        - И не подумаю, - нагло ответила Алекс и посмотрела ему прямо в глаза.
        - А кто сказал, что ты имеешь право думать? Или должна думать? Ты просто сделаешь то, что я сказал.
        - С чего бы это? Не то запрете меня в темницу? Отхлещете плетью королевской ручкой? Что вы сделаете?
        - Я просто прикажу содрать с тебя одежду и выставить для моих гостей. Голую. Тебя привяжут прямо в зале среди десятка мужчин и женщин, как мою провинившуюся рабыню. А потом я прикажу дать тебе двадцать плетей при гостях в виде пикантного развлечения. Как ты думаешь, кого лучше запомнят: голую рабыню короля или служанку с подносом? Я прекрасно знаю, почему ты отказалась. Но разве я спрашивал твоего согласия? Я могу заставить и заставлю. Каким методом? Думаю, ты не захочешь об этом узнать, Алекс.
        Кровь бросилась ей в лицо.
        - Вы не посмеете. Я вам не вещь и я не рабыня, и не невольница с Арказара. Я не стану вам подчинятся. Я дочь верховного демона. И возможно меня узнают. Вы можете быть уверены, что никто из них не донесет моему отцу?
        Он оказался возле неё за считанные секунды. Слишком близко, чтобы она снова не почувствовала этот греховный запах, который постоянно вводил её в ступор. Он был не просто красив, нет, он ослеплял. Из разряда тех мужчин, на которых, наверняка, женщины были готовы наброситься сами или ползать в его ногах, умоляя о ласке, разрывая на себе одежду и истекая влагой от желания. Но за это Алекс ненавидела его ничуть не меньше, если не больше. Именно за это чувство, которое он пробуждал в ней своей внешностью полубога.
        - Не посмею? Ты слишком много вообразила о себе. Ты здесь никто и звать тебя никак. Ты моя вещь, добыча, мой военный трофей. Я буду делать с тобой все, что захочу. И мне плевать, узнает твой отец или нет. Ты еще не поняла этого?
        Он смотрел ей в глаза, и Алекс стало страшно. Нет, это не было блефом. Она вдруг отчётливо увидела себя привязанной к стулу посреди огромной залы со стеклянными люстрами в окружении десятка вампиров, оскаленных и съедающих её взглядами, наполненными ненавистью и презрением. Готовых разодрать её на части, дай он им волю. И демонице стало не просто страшно, в ней поднялась волна паники. Это не было её воображением, это он «показал» ей, как это будет выглядеть. Вампир знал, что она может проникнуть в его мысли и впустил её туда. Пригласил посмотреть то, что видел сам.
        - Ты правда думаешь, что кто-то из них пожалеет тебя или станет помогать твоему отцу? Они тебя ненавидят так же, как и я. Они разорвут тебя на кусочки. Так что забудь все, что ты знала о нас до сегодняшнего дня. Мы - твои самые страшные враги. Начинай бояться, девочка. Игры окончились и уже давно. Мы на войне. И неужели ты думаешь, что кто-то пожалеет дочь врага? Особенно те, чьи дети погибли по вине твоего отца?
        Алекс судорожно глотнула воздух.
        - Сейчас ты переоденешься и пойдешь прислуживать за столом, а я, так уж и быть, не скажу им, кто ты такая на самом деле. И да, ты права - все они хорошо тебя запомнят. Потому что однажды я крикну им «фас» и они набросятся на тебя и разорвут на клочки, на ошметки мяса только потому, что ты дочь Асмодея. Можешь в этом не сомневаться.
        Влад щелкнул пальцами и появился Артур, бледный и перепуганный.
        - Она сожалеет о своем неповиновении, желает переодеться и приступить к обязанностям. Через десять минут я хочу, чтобы гостям вынесли холодные закуски.
        ****
        Влад сидел во главе стола. Вечер проходил именно в той атмосфере, в которой и был запланирован. Никакого бизнеса, только развлечения. Уже давно играла музыка и вживую пели самые знаменитые звезды эстрады. Официанты сновали между столами, украшенными красными розами и шелковыми алыми скатертями, они разносили спиртные напитки и деликатесы. Но Влад не мог расслабиться, он постепенно впадал в тихую ярость - Альберт опаздывал. Единственный, кто посмел не приехать вовремя, и это говорило о том, что тот его не боялся и не высказывал должного уважения.
        Наконец -то появился господин Эйбель, король не пошел навстречу гостю, он лишь слегка повернул голову в его сторону и кивнул. Глава клана Северных Львов приехал в сопровождении секретаря. Типичный представитель своего клана: высокомерный, очень худощавый, с заостренными чертами аристократического лица. Его глаза холодно скользнули по гостям, и он поздоровался, потом направился к королю, и когда тот подал ему руку для поцелуя, выждал паузу и все же поцеловал запястье Влада холодными губами, потом уселся слева и ему принесли бокал красного вина. Король не поинтересовался, почему гость опоздал, он поприветствовал Альберта и предложил попробовать самый изысканный деликатес - стейк, изготовленный по рецепту немецкого повара в честь гостя. Эйбель был польщен, что ради него на столе есть блюда немецкой кухни. То и дело гость бросал взгляды на окружающую обстановку и скептически поджимал тонкие губы, словно оценивая все, что его окружает, как на аукционе.
        - Господин Эйбель, я рад, что вы приехали к нам издалека и приняли мое приглашение, - сказал Влад, - конечно, мы рассчитывали увидеть вас намного раньше, но, как сообщил ваш секретарь, ваш рейс задержали из-за непогоды.
        - Совершенно верно, - барон кивнул и отпил вино, - я задержался и очень сожалею об этом.
        Но наглый взгляд говорил об обратном, барон не только не сожалел, что опоздал, он был рад, что его ждали. Влад внимательно смотрел на собеседника. Что ж, в харизме ему не откажешь. Довольно самоуверенный тип.
        Видимо, он ожидал чего-то иного. Влад мог предположить, чего именно, но не высказал вслух. Многие вечеринки вампиров, особенно в Европе, проходили далеко не так сдержанно, как прием Влада, где обычно отсутствовали запретные удовольствия - охота на живую «дичь».
        - Мы изменили традиции этого дома, - улыбнулся король, - сегодня наша встреча не носит официальный характер. Ведь годовщина Братства - великий праздник, и мы будем развлекаться.
        Глаза барона сверкнули и он усмехнулся.
        - Развлекаться? Интересно. Каким образом?
        - Вы скоро увидите.
        Влад позволил себе излишество, то, чего никогда бы не произошло в прошлом. Феерическое эротическое шоу в честь тысячелетия создания Братства с яркими и запоминающимися актерами, а также живые доноры, которыми под конец вечера «закусят» гости. Но никто не умрет. Просто запретное удовольствие для избранных в угоду предвыборной компании. Ольга настояла на этом, хоть Влад и был против. Но женщина говорила, что сейчас не время отстаивать слишком строгие законы. После кровопролитной битвы, потерь нужно дать подданным возможность развлечься, забыть о лишениях и голоде. Показать, что король готов к переменам и послаблениям законов. Тем более, их никто не нарушит. Донорам хорошо заплатили, а затем сотрут память и отправят восвояси. Если ситуация все же выйдет из -под контроля - Серафим заметет следы.
        В этот момент к столу принесли сладкое, и Влад увидел девчонку. Девушка была слишком заметной, светлые волосы, осанка, великолепная фигура. Она с трудом несла поднос и старалась не смотреть по сторонам.
        Когда девушка поставила последнюю пиалу и удалилась, король заметил, что Эйбель провел ее плотоядным взглядом и облизал пересохшие губы.
        - У вас очень красивые служанки, господин Воронов. Вы их сами отбираете? Или есть кто-то, кто находит для вас таких красоток?
        Барон отпил из бокала и посмотрел на короля. Его глаза стали масляно влажными.
        - Вот эта блондинка…она только за столом прислуживает?
        - Только за столом, барон. Для других развлечений скоро появятся наши танцовщицы - вот с ними можно получить удовольствия на любой вкус. Им за это заплатили.
        Эйбель отправил в рот кусочек торта и достал сигару. В руке его секретаря тут же появилась зажигалка.
        - Ну для гостя можно сделать исключение, - Альберт улыбнулся и снова посмотрел вслед Алекс, - например, отдать ему одну из служанок. Вам какая разница? А мне приятно. Вот эту, например. Молоденькая и очень красивая штучка.
        Влад медленно повернулся к гостю.
        - Мои слуги не для развлечения гостей. Они выполняют свою работу.
        - Гостям не отказывают в маленьком удовольствии, - уныло заметил он, - это же служанка. Хотите, я ее куплю у вас?
        Влад быстро посмотрел на барона. Не шутит. Где-то в глубине души всколыхнулось удовлетворение. Дочь Асмодея хотят купить, чем не унижение. Но не сейчас. Чуть позже.
        - Нет, не хочу. Это моя собственность. Я не продаю своих слуг, мы не на базаре.
        Барон засмеялся.
        - Но она ваша вещь. Вы ее прибрели. А вещи продаются и покупаются. Назовите цену. Я заплачу.
        Влад медленно повернулся к барону и его глаза сверкнули. Немец начинал его раздражать своей назойливостью.
        - Если я сказал нет, это значит нет. Или я говорю на непонятном языке, барон? Я могу повторить для вас по-немецки.
        Поражала не так настойчивость, как наглость Эйбеля, который слишком фривольно вел себя в королевском доме.
        - Может быть, она вам самому нравится? Могли сразу сказать об этом. Я помню, вы хотели заключить со мной сделку о поставках нефти вашему брату. Я могу согласиться на ваши условия. Подумайте об этом.
        Влад сделал вид, что не услышал предложения, он демонстративно зааплодировал танцовщицам, которые извивались на сцене обнажённые. Потом повернулся к барону.
        - Я подумаю над вашим предложением.
        Вскоре танцы переросли в нечто большее, танцовщицы уже не извивались на сцене, они ходили между столами, завлекая гостей довольно откровенными телодвижениями, усаживаясь к ним на колени и предлагая свои вены для утоления жажды.
        Одна из танцовщиц подошла к Владу, и он поднял на нее взгляд. В самом начале вечера он не планировал участвовать во всем этом. Он собирался наблюдать со стороны, замечая поведение своего основного конкурента. Который должен был получать удовольствие от фееричного вечера и от праздника плоти, который устроил король впервые за все время правления.
        ***
        Танцовщица поднялась с колен и облизала губы, довольная собой, ожидая одобрения.
        - Спасибо, куколка…, Влад потрепал ее по щеке, - как, ты говорила, тебя зовут?
        Женщина жеманно повела плечами.
        - Вы уже спрашивали, мой Король…Жанна.
        В этот момент его сотовый затрещал в кармане брюк. Влад ответил, выслушал Серафима и сунул мобильный обратно.
        - Понятно, Яночка, - он снова потрепал ее по щеке и шлепнул по упругому заду, - было очень мило. Иди к гостям. Вам хорошо заплатят за этот вечер.
        - Жанна, - она обиженно надула губки.
        - Да…Жанна. Иди.
        Женщина выпорхнула из библиотеки, а Влад захлопнул за ней дверь и подошел к распахнутому балкону. Обычно он не привык затаскивать женщин в темные углы и заниматься сексом где попало, но сегодня вечером и вообще последнее время его просто достало постоянное напряжение. Танцовщица подвернулась как раз кстати, недвусмысленно отиралась возле короля и он решил - почему бы и нет? Голова работает лучше, когда член не стоит, а ему нужна трезво мыслить и оценивать ситуацию. Важный гость из Германии так и не подписал бумаги, сучий потрох, трахал ему мозги целый вечер и свалил, отложив контракт на неделю. Что ж, неделя так неделя.
        Я очень часто задумываюсь о том, кто я? Нет, я знаю, кто я, знаю, как меня зовут. Сколько мне лет, я люблю своего брата и его жену, но я все же на самом деле не знаю кто я такая. У меня нет прошлого. Я его не помню. Не помню ровным счётом ничего. Иногда по ночам я вижу кошмары, иногда меня мучают воспоминания того, чего никогда не могло быть, а иногда я вижу женщину. Точнее, я ее не вижу. Я ее чувствую и слышу. Мне кажется, что она незримо преследует меня иногда во сне, а иногда наяву.
        Мне страшно, и я громко кричу по ночам, так громко, что Диана прибегает ко мне в спальню и долго сидит со мной, пока я не усну, потому что я боюсь темноты и голосов, которые я слышу. Наверное, это ненормально, как и все, что меня окружает. Фэй сказала, чтобы я записывала свои страхи, тогда мне станет легче. Фэй хорошая, я ее очень люблю, как и Диану.
        У меня особенная семья и я не знаю, должно ли это пугать меня, или мне нужно гордиться. Они думают, что я ничего не знаю, а я делаю вид, что так оно и есть. Это удобно и мне и им. Страшно ли мне? Нет, я привыкла. Я не знаю другой жизни, я уже давно не удивляюсь, что у меня нет друзей, я читаю умные книги для взрослых и люблю фильмы с плохим концом, слушаю депрессивную музыку и люблю дождь с грозой.
        Меня возят на тренировки, и постоянно сопровождает охрана. Там у меня появились бы друзья, но…мне они не нужны. Я знаю, что лучше никого не подпускать слишком близко, чтобы не водить к себе домой, вдруг и они догадаются. Моя подруга Ками одного со мной возраста, но выглядит намного старше, и она развивается быстрее, чем я. Мы похожи, как сестры, этого явления не объяснил никто.
        Впрочем, я терпеливо жду, когда придёт время узнать всю правду и перестать делать вид, что я маленькая и наивная дурочка.
        Девочки шепчутся о мальчиках, об одноклассниках, а мне нечего им рассказать, мне не интересны эти пустоголовые идиоты, они смешны, наивны, мне не о чем с ними говорить. Мне нравится тот, кто никогда не станет моим, тот, о ком я бы стеснялась рассказать даже Диане или Фэй. Нравится так давно, сколько я помню. Я еще маленькая, но понимаю, что даже когда вырасту, ОН вряд ли заметит меня или обратит внимание как на девушку. Никаких иллюзий, в отличие от девочек моего возраста, я их не питаю. Могу только любоваться им издалека, украдкой рассматривать, когда приезжает к нам или когда я гощу у него дома.
        Иногда я думаю о том, что скорей всего это пройдёт, гормоны, переходный возраст, мои вкусы изменятся, а потом понимаю, что наоборот, когда я стану старше - ничего не произойдёт, а я так и буду смотреть со стороны и тихо мечтать.
        Я знаю о нем все. Да, иногда часами по ночам сижу в интернете и смотрю его фотографии, читаю о нем. Мне интересно буквально все, что касается его. Я могу смотреть записи с его выступлениями на политических конференциях, новости. Я прячу все это в нижний ящик стола, там двойное дно, точнее, это я придумала, чтоб никто не нашёл мой дневник и фотографии. Скоро мне исполнится тринадцать, и я жду этот день, но не потому что мне привезут много подарков, а потому что приедет он. Как всегда, в день моего рождения, и привезёт нечто особенное, поднимет, закружит, поцелует в лоб и отпустит, а мне будет жалко умываться вечером, чтобы не смыть то место, где он прикоснулся ко мне губами. В этот вечер он будет сидеть за столом, пить виски, разговаривать с Мстиславом, иногда смотреть на меня и тепло улыбаться, а я буду сидеть и думать о том, чтобы это вечер никогда не заканчивался.
        Сейчас я счастлива. Мне хочется, чтобы это время растянулось навечно. Я скучаю по Мстиславу и Диане, но разве можно скучать, когда они привезли меня к нему? Когда я вижу его несколько раз в день? Мне хочется, чтобы это время не заканчивалось.
        Я смотрю в окно на пролетающие мимо улицы, деревья, дома и вспоминаю, как недавно ночью он пришел ко мне в спальню, потому что я кричала от страха. Долго сидел со мной, даже поднял на руки, чтобы я успокоилась, а мне хотелось, чтобы кошмары снились теперь каждую ночь.
        Только это ничего не изменит, я могу только ждать еще много лет и надеяться, что может быть…Хотя, возможно, к тому времени он уже не будет один. Вокруг него всегда много женщин, они слетаются как вороны, и я всех их ненавижу, даже Алекс, которую называют пленницей за глаза, даже ее, потому что он смотрит на нее иначе, не как на ребенка. Ненавижу всех этих разукрашенных пустых женщин, которые часто появляются в доме, ненавижу Миру, его секретаршу.
        Мне так и хочется кричать ему, что они его не любят, никогда не любили и не будут любить так как я.
        Я бы выросла и подарила ему столько любви, сколько воды в бесконечном океане, потому что он достоин.
        Говорят, его покойная жена любила, возможно, так оно и есть. Я часто захожу в ее комнату и смотрю на портреты в блестящих рамках. Она красивая. Даже очень.
        Он проводил здесь раньше очень много времени, а потом перестал, сейчас почти не заходит.
        Многие думают, что прошло время и ему стало легче, а мне кажется, он просто злится на нее, не знаю, за что, возможно, за то, что она ушла, и он остался совсем один.
        Да, он очень одинок, я это чувствую. Несмотря на свою многочисленную свиту и родственников, он совершенно один.
        Мы приехали, я выхожу из автомобиля, над моей головой держат зонтик, и я иду по широким мраморным ступеням. Еще не зашла в дом, а уже знаю, что он не дома. Всегда знаю.
        Мой сотовый запищал, пришла смска от Мстислава, я, улыбнувшись, написала ему ответ, потом прочла предыдущую смс. Видимо, она пришла, когда я тренировалась.
        «Если завтра ты выйдешь из зала на час раньше, я кое-что покажу тебе. Твой друг».
        Осмотрелась по сторонам и написала ответ.
        - Не знаю, кто ты.
        Мгновенно пришло сообщение:
        - Твой друг, я раскрою тебе тайну, ведь ты хочешь знать все о себе, да?
        - Хочу.
        - Выйди пораньше и узнаешь. Спустись к фонтану - я буду ждать тебя там.
        - Хорошо.
        - Проследи, чтоб не было охраны, иначе я уйду.
        - Прослежу.
        Захлопнула крышку сотового и снова осмотрелась по сторонам - в доме пусто. Я поискала Фэй и даже Артура, который вечно за мной следит, но они слишком заняты вечеринкой и важными гостями.
        ГЛАВА 10
        Влад плеснул себе еще виски и залпом осушил двойную порцию. Вытер рот костяшками сжатых в кулак пальцев, и медленно поставил пустой бокал на стол, все еще глядя на дверь.
        Как скоро она почувствует голод? Как они устроены эти твари? Насколько они сильны?
        Несмотря на то, что Фэй поила Алекс каким-то зельем, девчонка совершенно не утратила той дикой привлекательности демона для вампира. Возможно, ушла лишь физическая сила, но все остальное явно при ней. Впрочем, это сделает его месть приятней, чем он думал.
        Каждый раз, свергая ее с пьедестала, Влад испытывал какое-то извращенное наслаждение, словно плевал в морду Асмодею, смачно схаркивал всю ту кровь, в которой Братство захлебнулось в последние годы. Каждое унижение демоницы королевской династии доставляло Владу удовольствие. Это синдром жертвы и мучителя, чем больше она растоптана и сломлена, тем больше хочется ломать. С Алекс эта игра становилась интересней, потому что она ломалась медленно, по кусочкам.
        Влад чиркнул зажигалкой, и посмотрел на беснующееся пламя, усмехнулся и потянул узел галстука, достал из портсигара длинную сигару, постучал ею по столешнице и подкурил. Он прекрасно владеет всеми методами жесткого подчинения, как психологического, так и физического, но с Алекс плохо работает насилие…тогда посмотрим, как с ней сработает целенаправленное сексуальное давление. Давно он не пользовался своим шармом и умением заставить женщину ползать у его ног и молить о ласке. Когда -то, очень давно, Влад любил развлекаться подобным образом, чаще всего в политических играх, в тот самый момент, когда Самуил возвысил новообращённого вампира к трону Братства. Европейские земли были отданы вампирам одной очень соблазнительной княжной, которая подписала все бумаги в тот самый момент, когда Влад ее бросил после жестокого штурма в течение нескольких месяцев. Для того, чтобы он вернулся ней, княжна готова была продать душу дьяволу…она продала ее Владу. Что, впрочем, одно и то же. Если Владу не изменяет память - несчастная покончила с собой, когда поняла, что ее использовали. Кажется, она сожгла себя на
солнце.
        Значит, пришло время вспомнить старые добрые времена, когда принципы морали не имели никакого значения для Владислава Воронова, новообращённого вампира, который ставил на колени своих собратьев, древних и умудрённых опытом вампиров, которые не привыкли, чтобы ими управляли интеллектом, а не грубой силой…Измотать и опустошить врага можно, не обнажая клыков, главное -изучить его слабости, страхи, пристрастия и бить…жестоко, удар за ударом, выбивая почву из -под ног. Не важен метод - важен результат. Самуилу понравилась хватка Влада, понравился напор и трезвый ум, просчёт каждого шага с минимальными потерями для Братства. Это был путь к власти. То, чего не смог сделать Николас, готовый перегрызть глотку всем и каждому за свое место…Влад всего лишь умело манипулировал, и противники это место уступали сами. Благодаря связи Влада с Магдой было достигнуто мирное соглашение с Северными Львами, то самое соглашение, которого Самуил не смог добиться веками, а Николас не получил даже силой. Влад пошёл другим путем, он заставил Магду саму принять это решение…заставил, когда изысканно совращал опытную, красивую
вампиршу…и добился того, чего не удалось никому - Северные Львы стали союзниками, а не врагами. Гиены вынуждены были отступить под давлением двух сильных кланов, Носферату склонили головы. Это была победа Влада как политика…стратегия, выстроенная в постели. Если бы в жизни Влада не появилась Лина, то он бы женился на Магде и объединил оба клана навечно.
        Но ломать и подчинять демоницу намного интереснее, чем Магду. Алекс юная и строптивая, избалованная маленькая сучка, которая думает, что весь мир крутится вокруг нее по щелчку пальцев Асмодея. Когда девчонка добровольно придет к нему в постель - это будет пик эстетического наслаждения победы над врагом, когда Влад будет грязно трахать Алекс, он представит себе, как снова и снова окунает Асмо в дерьмо, погружает по самые яйца в болото. Хороший пинок ниже пояса для демона, когда его дочь станет просто шлюхой короля вампиров. Влад позаботится, чтобы об этом узнали все.
        Пискнул сотовый и Влад мимоходом взглянул на смску. Со счета снялась приличная сумма. «Магазин женской одежды Даркнесс». Пленница сделала заказ гардероба… После того как они заключили перемирие, и он сделал некоторые поблажки дабы усыпить бдительность. Она, как всегда в своем стиле, конечно. Выброшенные на ветер деньги, потому что в его доме никто не будет носить эти идиотские тряпки.
        ***
        Алекс покрутилась перед зеркалом, злорадно поправляя тонкие бретельки черного кожаного топа и одергивая подол мини-шортиков. Она соскучилась по кожаным вещам. Словно сейчас влезла в свою шкуру и чувствовала себя почти что дома. Поправила голенища высоких сапог, расчесала длинные волосы и удовлетворённо прищёлкнула языком - вот теперь это она, а не непонятная курица в жалких тряпках.
        Демоница накрасила губы алой помадой и снова повертелась на каблуках, рассматривая свое отражение.
        Не так вызывающе, как она любит, но все же ее стиль.
        Дверь приоткрылась, и Алекс резко обернулась - пришла Нина, её личная служанка, которая все еще пребывала в состоянии легкого шока от внезапных перемен в её статусе. Девушка не знала, как все остальные к этому отнеслись, но эта явно не понимала, чем она заслужила подобную милость.
        - Можно?
        - Ага…заходи.
        Женщина зашла в комнату и остановилась у дверей. Она больше не выглядела исполненной превосходства, как вчера перед банкетом.
        - Мне приказано выполнять любые ваши пожелания.
        - Нина…давай на «ты»…так проще. Я не отношусь к этим напыщенным индюкам, хозяевам этого дома.
        - Я пришла, чтобы сказать, что он ждет тебя к ужину. Он не любит, когда опаздывают.
        Девушка фыркнула и, цокая высокими каблуками, направилась к двери.
        - И еще…я не думаю, что он одобрит вот этот наряд…
        Алекс резко обернулась.
        - В этом доме так не принято, - заключила Нина и выразительно посмотрела на её голые ноги в коротких шортах и высоких сапогах.
        - Да что и говорить…здесь никто так не одевается. Даже Кристина…младшая дочь Хозяина всегда старается для отца изменить свой стиль одежды.
        - А мне плевать, - отрезала демоница и вышла в коридор, спустилась по широкой лестнице и решительно распахнула двойные тяжелые двери залы, в которой вчера прислуживала за столом.
        Король даже не повернулся к ней, официант наполнял его бокал вином, а он читал газету, но едва она сделала один шаг, то услышала его голос. Почему каждый раз её от этого низкого тембра бросает в дрожь? Словно сам голос проникает под кожу и раздражает нервные окончания.
        - Вернись к себе и переоденься.
        - Мне не сказали, что для ужина есть дресс-код, - огрызнулась Алекс, но все же не решилась подойти к столу, хоть и чувствовала головокружительный запах еды.
        - Это подразумевалось само собой, Алекс. В такие тряпки рядятся дешевые шлюхи, а дешевые шлюхи не ужинают со мной за одним столом. Так что у тебя есть два выбора - или переодеться, или останешься голодной.
        От ярости в ней задрожал каждый нерв, а он наконец-то отложил газету и посмотрел на девушку. На секунду черные глаза вспыхнули и тут же погасли.
        - В этом доме есть правила, и ты будешь их соблюдать, если не хочешь вернуться в свою каморку и жрать помои вместе с остальными слугами.
        - Мне не во что переодеться, - Алекс жадно смотрела на то, как он режет сочный бифштекс, запивает его красным вином и невозмутимо поглядывает в газету.
        - Можешь надеть свою униформу. Она тебе очень к лицу, - прозвучало как издевка, точнее, он и так издевался. Алекс передернуло от раздражения. Все это перемирие - какой-то странный маскарад.
        - Лучше тогда уже ходить голой, - огрызнулась она, он резко поднял голову и посмотрел на неё.
        - А ты и так почти голая, так что особо ничего не изменится, а если учитывать, что там нет ничего такого, чего бы я не видел, когда ты нагло купалась в моей ванной, так вообще не может быть сомнений. Не волнуйся, насиловать я тебя сегодня не буду.
        Только от одной мысли, что это могло бы произойти, Алекс бросило в холодный пот и далеко не от страха.
        - Я тебя не боюсь, - бросила с вызовом и гордо вздернула подбородок.
        - Напрасно, - Влад положил вилку на стол и откинулся на спинку кресла, - ты недооцениваешь противника, а это ошибка, которая многим стоила головы.
        - Ты сказал, что у нас перемирие.
        Влад подался вперед и тихо вот этим вкрадчивым, проникающим под кожу, голосом, сказал:
        - Даже во время перемирия крупные звери иногда раздирают более мелких и неосторожных, когда те теряют бдительность.
        - Мы не звери.
        - Верно…мы намного хуже зверей, потому что живем не только инстинктами, а умеем мыслить.
        - Да пошел ты!
        Алекс сделала несколько шагов к двери и вдруг почувствовала, как в рту выделилась слюна. Запах крови…едкий, отчетливый, ноздри затрепетали, и она медленно обернулась. Король вылил в бокал содержимое пакета с кровью и посмотрел на нее.
        - Она свежая, очень свежая, Алекс. Через десять минут она перестанет быть таковой и не утолит тебя, а следующую порцию ты получишь только завтра.
        Он отправил в рот кусок бифштекса и усмехнулся.
        - Здесь все живут по моим законам, я приказываю - они повинуются.
        - Я никому не повинуюсь, я не одна из ваших слуг, я не смертная.
        - Для меня ты хуже смертных, для меня ты - враг, Алекс. Жалкий, помилованный мною враг, которого надо сломать. Не вынуждай меня ломать тебя. Мы заключили перемирие и ты в моей власти, так что уважай мои правила. Я сделаю для тебя сегодня исключение, но только сегодня, завтра тебе привезут новую одежду, а весь этот хлам я прикажу вернуть в магазин. Где ты его заказала? В секс-шопе?
        Её раздирало от противоречивых чувств, с одной стороны ей хотелось есть, до безумия, выкручивало от желания осушить стакан с кровью до дна, а с другой …она не хотела ломаться. Не хотела показывать, что ею можно манипулировать. Тем более он оскорблял её, намеренно унижая, и в тот же момент жестом приглашал к столу, в его черных глазах затаилась насмешка.
        - Спасибо, я сегодня побуду на диете, чтобы не портить вам аппетит.
        Алекс закрылась в комнате и забилась в угол на постели. Ближе к полуночи её начинало морозить от голода. Черт, почему так быстро? Утром она получила свою порцию, вчера тоже, а казалось, что не питалась уже несколько суток. Её организм реагировал выбросом токсинов, от которых пересохло в горле и в груди нарастал страшный жар.
        Спустя час Алекс уже искренне жалела, что показала свое упрямство, ей хотелось вернуться обратно и умолять его дать хоть капельку, хоть немножко, но она не смела. Уткнулась лицом в подушку, в висках пульсировало. Еще через час демоница уже не могла спокойно лежать.
        Встала с постели и несколько раз прошлась по комнате, потом толкнула дверь и вышла в коридор - слуги уже легли спать, а её ломало, на коже выступили капельки холодного пота.
        Ей нужно выйти отсюда, она подышит свежим воздухом и станет немного легче, но легче не ставилось, все тело болело, как сплошной синяк.
        Алекс вернулась в дом и теперь, как призрак ходила по темным коридорам, пока ноги сами не принесли её апартаментам короля…внизу под дверью виднелась полоска света.
        Голод стал сильнее рассудка и чувства гордости, она тихо постучала в дверь.
        - Открыто, - голос прозвучал, как всегда властно.
        Алекс вошла и замерла на пороге - он сидел в кресле и смотрел на огонь в камине. Затуманенным взглядом посмотрела на бутылку виски у его ног, на небрежно наброшенную на голое тело рубашку. Совсем забыла, что вампиры не спят…в отличие от них, демонов…
        - Мне плохо, - едва шевеля губами прошелестела я и, пошатнувшись, облокотилась воспалённым лбом о косяк двери.
        - Я знаю, - ответил он, не глядя на неё, - но это было твое решение. Запас донорской крови окончился. Партия прибудет завтра, последний пакет ты испортила, мне нечего тебе предложить.
        От отчаянного разочарования Алекс тихо застонала, и он наконец-то посмотрел на неё, смакует победу, и она об этом знала. Только сейчас ей было настолько плохо, что она не могла реагировать, все расплывалось перед глазами.
        - Пожалуйста, - тихо попросила она и медленно сползла на пол, - немножко…
        От чувства неизбежности унижения в глазах запекло, и в горле застряли слезы.
        - Ничем не могу тебе помочь, Алекс. До рассвета тебе придется терпеть голод.
        Если бы она могла терпеть, проклятое чудовище, она бы никогда не пришла к тебе. Алекс закрыла глаза, чувствуя, как от слабости дрожит все тело и начинается новый приступ боли в костях и мышцах.
        - Я …не…доживу…до рассвета.
        - Доживёшь…
        Его голос доносился издалека, она теряла сознание. Увидела, как он приближается, блестящие носки начищенных до блеска элегантных туфель оказались прямо у неё перед глазами…. Мучитель медленно присел на корточки и приподнял её голову за подбородок.
        - Попроси хорошо, Алекс, и, может быть, я придумаю, как тебе помочь, - его лицо расплывалось, двоилось, но она видела, что черные глаза внимательно её изучают, оценивая степень разрушения организма.
        - Мне больно, - Алекс закашлялась и согнулась пополам, прижимая руки к животу, где внутри все горело от начинающегося разложения тканей. По её щекам потекли слезы, непроизвольно…от невыносимых мучений, которые терпеть стало практически невозможно.
        Влад резко привлёк ее к себе и заставил посмотреть в глаза. Сколько боли в ее взгляде. Она унижена и ничего не может с этим поделать. Голод сильнее. Этот зверь ломает любые преграды. Влад знал, что такое настоящий Голод и как тяжело с ним бороться. Он поднес руку к ее губам и в этот момент она словно засомневалась…в ее взгляде промелькнуло нечто, не поддающееся определению, а потом Алекс сказала то, чего он меньше всего ожидал от сломленной и голодной девчонки, сходящей с ума от боли и жажды:
        - Не боишься?
        Отчаянная…полумертвая, цепляющаяся за его руку, с безумным взглядом и все еще пытается трепыхаться. Влад засмеялся:
        - Я не помню, когда в последний раз испытывал страх. Пей…я смогу тебя остановить. Давай, пока не передумал.
        ***
        Вот теперь его план начнёт осуществляться гораздо быстрее. Демоница причмокивала от удовольствия, а Влад смотрел в одну точку и думал о том, что очень скоро он схватит демона за яйца и сожмёт так сильно, что тот пожалеет о каждой секунде проведённой его дочерью в мире смертных.
        - Хватит, - хрипло прошептал он, - хватит…
        Схватив Алекс за горло, резко отшвырнул от себя.
        Она упала на пол, откинувшись назад, а он тут же вскочил на ноги. Влад выдохнул и сжал переносицу двумя пальцами. Он мысленно заставил себя успокоиться. Внутри все претило этому кормлению, а еще ему хотелось взять ее и покончить вообще с этим гостеприимством.
        Влад собрал немало информации о демонах. Она выпила достаточно, чтобы его кровь впиталась в каждую пору ее тела и вызвала зависимость. Стойкую тягу к нему…ее донору.
        Это лишь начало. Грязная игра началась и на данный момент он ведёт и будет вести, пока не столкнёт ее в пропасть. Эта игра обещала быть незабываемой.
        Алекс вернулась в комнату и захлопнула за собой дверь, прижимая ладони к пылающим щекам. Кошмар, она никогда не испытывала ничего подобного. Её сердце бешено билось и готово было разорвать грудную клетку. Восторг. Возбуждение. Стыд. Эйфория. Экстаз. Желание. Слишком много всего.
        Она бросилась в ванную и плеснула в лицо холодной водой, а потом еще и еще, посмотрела на свое отражение - дрожащая с приоткрытым ртом, блестящими глазами с расширенными зрачками. Точно, как наркоманка после дозы красного порошка. Только наркотиком оказался тот, от кого она меньше всего ожила подобного жеста. Ей было нереально хорошо…словно она дотронулась до чего-то запретного, непозволительного, тело пылало в огне, она стащила с себя кожаные вещи и шагнула под душ, под ледяные струи, но возбуждение не отпускало, оно лишь усилилось, когда вода потекла по воспаленной коже, раздражая соски, сползая по животу Её руки непроизвольно скользнули вниз, туда, где все пульсировало и, едва дотронувшись до себя, она в удивлении распахнула глаза, все тело пронзило миллионом иголок дикого наслаждения, на секунду лишив возможности дышать, приоткрыла рот в немом крике, сжимая бедра, чувствуя, как конвульсивно вздрагивает её тело, с горла вырвался вопль, и девушка упала на колени, согнувшись пополам, все еще зажимая руку между ног…Что это…что это, черт раздери, только что произошло?
        Она вымылась и вылезла с душа, вытерлась большим полотенцем.
        То, что с ней происходит…это не поддаётся описанию. И самое мерзкое - она не уверена, что дело только в его крови. Её влечёт к нему. Непреодолимо.
        До утра Алекс пролежала на кровати, глядя в потолок. Сон не шел, она была полна энергии и как только услышала, что все разъехались, тут же вскочила с постели. Она прошлась по пустым коридорам, заглядывая в комнаты. Любопытство - её порок.
        Девушка обошла почти весь дом. Слишком быстро.
        Пришла к спальне Влада. Там она тоже побывала и уже не раз. На мгновение вспыхнули щеки, от воспоминаний.
        ГЛАВА 11
        - Ты удивлена, да?
        Алекс не поняла ее и, прикусив соломинку, вопросительно приподняла бровь.
        - Удивлена человеческому ребенку в этом доме, отношению Влада к ней. Считала его монстром, верно?
        Девушка поставила стакан на стол и облокотилась о спинку кресла, поглядывая на телевизор. Да, она считала его кровожадным, хитрым и подлым предводителем кровососов. Да, она удивлена. Только незачем копаться у неё в голове, она и так перестала понимать, что там происходит.
        - Влад - глава семьи. У него сильно развито чувство ответственности, и он очень любит своих близких.
        - Зато ненавидит всех остальных, - сказала Алекс, не отрываясь от экрана. - Нет, это не ненависть, Алекс, это месть, способ манипулировать врагом.
        - Врагом? Никто не начинал с вами войны. Мы все жили в мире. Он выкрал меня и теперь шантажирует моего отца.
        - Твой отец стал причиной многочисленных смертей в этом доме и в нашем Братстве.
        - Демоны не развязывали войну с вампирами.
        - В открытую нет, это тихая война, опасная и неожиданная, как нападение из-за угла. Мой муж погиб от рук наёмника, которого послал твой отец.
        Алекс смотрела на Фэй, ее лицо оставалось в тени, но она видела, как блеснули зрачки.
        - Отец Самуила умер от рук Берита, твоего дяди. Жена Влада погибла по вине твоего отца, который развязал войну ликанов и вампиров. Три года назад Братство захлебнулось в крови, которую пролили демоны, натравив кланы друг на друга. Погибли сотни: женщины, дети. Их морили голодом. Они умирали в страшных мучениях. Ты знаешь, что такое Голод. Алекс?
        Она знала, что такое голод…сегодня ночью корчилась в самом болезненном приступе за всю её жизнь.
        - При чем здесь я, Фэй? Я не верю, что мой отец способен на такое. Да, он демон, мы высшая раса, но мы не вмешиваемся в ваши дела. Мы правим Мендемаем. Зачем нам мир смертных?
        - Идем со мной, Алекс, я кое-что тебе покажу.
        Фэй протянула ей руку, и Алекс взялась за прохладные тонкие пальцы, от которых исходило странное, успокаивающее тепло.
        Они пришли в небольшую комнату, в которую Алекс заглядывала днем. Фэй щелкнула выключателем.
        - Это спальня Камиллы. Дочки Марианны. Она родная племянница Влада…Видишь эту девочку? Она похожа с Анной, верно?
        Алекс заметила сходство, глядя на портрет ребёнка.
        - Три года назад эту девочку ждала жуткая смерть, ее хотели принести в жертву сатанисты, на самом безжалостном ритуале. Тринадцатая рождённая вампирша должна была умереть вместе с другими детьми, по приказу твоего отца. Мы чудом ее спасли. Вернули домой. А это Марианна, ее мама, приемная дочь Влада. Он удочерил ее, странно, не правда ли, для такого чудовища, каким ты его считаешь? Марианна три года назад была продана в Арказаре. Она вернулась домой после немыслимых истязаний, которым ее подвергли в плену. А это отец Влада - Самуил. Его убил Хамелеон. И Лина, покойная жена короля, ее заколола ликан, натравленная твоим отцом для того, чтобы начать войну между расами.
        Алекс судорожно сжимала пальцы и смотрела на фотографии и в этот момент Фэй повернулась к ней:
        - Как ты считаешь, Влад имеет право мстить твоему отцу?
        - Я не знаю. Все, что ты говоришь…я была далека от всего этого. Меня растили в этом мире и у меня были самые обычные друзья, моя музыка, учеба. Я всего этого не видела. Отец всегда оберегал меня и заботился обо мне.
        В глазах Фэй мелькнуло сожаление, она вдруг крепко сжала руку девушки.
        - У демонов не рождаются дети от смертных. Такой союз невозможен, так как совокупление с мужчиной демоном грозит женщине погибелью. От внутренних разрывов, от когтей и клыков. Во время черной мессы смертные идут на жертву, обычно сатанинские секты практикуют такие ритуалы.
        - И что это меняет? Я родилась. Я - дочь Асмодея. Но я не совершала всех тех ужасов, что ты рассказываешь. Я просто жила. А вы отняли у меня свободу.
        - Я просто хочу, чтобы ты поняла, почему. В библиотеке есть полка с манускриптами. Древний язык заложен в тебе самой природой. Ты можешь их прочесть. Летописи ведутся тысячелетиями. Почитай, ты многое поймешь.
        - Мне это не интересно. Не нужно мне говорить, что наша раса звери. Не нужно меня в чем-то убеждать. Мы враги и ты не объективна. Ваш король возомнил себя высшей силой, он калечит мою жизнь. Мою. Я не убивала ваших родственников. Это трусливо - выкрасть ребенка, чтобы манипулировать отцом. Начните открытую войну. Слабо? Объявите ее демонам и идите на поле боя.
        Дверь комнаты резко распахнулась, и они обе вздрогнули. Влад стоял на пороге и его зрачки яростно сверкали в полумраке. Он шагнул к Алекс, и она инстинктивно попятилась назад.
        - Трусливо? А не явится в суд после убийства сотен женщин и детей не трусливо? Схватить и пытать маленькую девочку не трусливо? Прятаться за спины наемников, стравливать расы и кланы не трусливо? Что ж он не идет за тобой, твой папочка? Или венценосная задница приклеилась к трону? Если пойти в открытую и обратиться в суд нейтралов - он может получить тебя обратно. Почему он этого не делает?
        Влад вдруг резко схватил Алекс за руку чуть выше локтя и дернул к себе. Его глаза горели гневом, он сильно сжал пальцы, заставляя её морщиться от боли.
        - Знаешь, почему? Потому что в суде я могу обвинить его. Потому что нейтралы начнут копаться и найдут улики. Потому что никто не должен знать, что у великого и страшного Асмодея кто-то смог выкрасть дочь. Имя и титул важнее маленькой Алекс, которую, возможно, бьют и насилуют. Вот почему. Я бы за своего ребенка драл когтями любого. Сдох, но вернул бы обратно. Вот какая разница между мной и твоим папочкой, Алекс. Он бездушное чудовище. А мы - мы боремся за свободу и справедливость. Демоны не будут править в этом мире, пока я жив, и если ради этого мне нужно будет содрать с тебя шкуру живьем - я это сделаю.
        Глаза вампира засверкали красным. Он смотрел на неё с ненавистью, испепеляя и уничтожая взглядом.
        ***
        Алекс не знала, зачем пришла в залу для танцев, щелкнула выключателем, повернула ролик, приглушая свет и закрыла глаза…
        Подошла к роялю и приоткрыла крышку. Провела пальцем по клавишам.
        Палец сам двигался по гладкой поверхности, извлекая звук. Она его не слышала…точнее, он вибрировал внутри неё. Где-то очень и очень глубоко.
        Вместе с тоской.
        - Впервые слышу эту музыку.
        Вздрогнула и открыла глаза, хотела захлопнуть крышку рояля, но сильные пальцы короля удержали. Она увидела, как сверкнул перстень и обручальное кольцо. Стоит позади неё, очень близко, она улавливает слабый запах виски, табака и его тела.
        - Сыграй еще раз…Завораживает.
        Она судорожно сглотнула, но ничего не ответила. Его голос. Совсем не похожий на то свирепое рычание, которым Влад оглушил её несколько часов назад. Очень тихий …интонация…она иная. Как же все это действует на неё, словно оттенки эмоций зависят от этого низкого тембра, от него слегка кружится голова.
        - Играй, - шепот обжег шею, и Алекс перестала дышать, медленно набирая темп аккордов. Она никогда не представляла себе, что может ТАК реагировать на мужчину. Мужчину, который всего пару часов назад с ненавистью смотрел ей в глаза, и она видела в них свою смерть…сейчас её сердце почти не билось, оно затаилось.
        Она почувствовала, как его ладонь, едва касаясь, нежно гладит её руку от локтя, поднимаясь выше и заставляя её трепетать, захлёбываться восторгом и невероятным обжигающим возбуждением. Словно под его пальцами кожа наэлектризовывается и становится до боли чувствительной.
        Дыхание участилось. Она не понимала, что сейчас происходит, но ей нравилось…настолько нравилось, что закружилась голова. Ничего более эротичного она никогда не испытывала, даже когда пила его кровь. Пальцы скользнули под рукав к плечу. Алекс играла медленно, чувствуя, как закрываются глаза. Ладонь скользнула по ключице к шее и легла на горло, слегка касаясь кожи.
        - Твоя кожа…она нежнее шелка. Гладкая и горячая. Очень горячая.
        Алекс не понимала, что сейчас происходит, но её опять накрывало это лихорадочное возбуждение, жажда, изнеможение. Теперь его пальцы повторяли очертания плеч, шеи, скул, коснулись губ, и я снова замерла.
        - Играй, - приказал властно.
        - Что играть? - спросила и поняла, что готова исполнить что угодно, лишь бы это не прекращалось.
        - Что-нибудь…
        Музыка казалось, врывалась в сознание и сплеталась с прерывистым дыханием.
        - Когда я прикасаюсь к тебе, ты дрожишь…
        Он словно говорил сам с собой, опутывая её этим голосом, погружая в какое-то лихорадочное безумие. Он вдруг резко крутанул стул вместе с ней и облокотился руками о рояль. Раздался нестройный рев аккордов. Их взгляды встретились.
        - Что ты чувствуешь, Алекс? Посмотри на меня, - она и так на него смотрела, не могла отвести взгляд, её парализовало от этой близости.
        - О чем ты сейчас думаешь?
        «Что бы ты не прекращал ко мне прикасаться…»
        Медленно опустил глаза и посмотрел на её бешено вздымающуюся грудь, под футболкой чётко проступали напряженные соски. Его большой палец поглаживал её нижнюю губу.
        Он подался вперёд, и девушка непроизвольно потянулась навстречу. Голова закружилась от дикого всплеска адреналина. Теперь он почти касался её губ губами, оттеснив её вместе со стулом к роялю, вынуждая слегка прогнуться, чтобы видеть его лицо.
        - Ты так тяжело дышишь…твое сердце бьется очень быстро…Чего ты сейчас хочешь, Алекс?
        Она непроизвольно уперлась руками ему в грудь…пусть поцелует…пожалуйста
        - Когда ты вчера пила меня…ты чувствовала то же самое? Хотела, чтобы я прикасался к тебе? Гладил твою кожу…целовал тебя…ласкал твое тело. Мучительно нежно или жадно до боли? Как ты любишь, Алекс?
        Она не ответила ни на один его вопрос, но каждый из них заставлял её внутренне корчиться от какого-то чудовищного наслаждения, словно голосом можно раздражать все нервные окончания на моем теле. Её захотелось вцепиться в воротник его рубашки и самой ненасытно впиться в его губы, прокусывая их, почувствовать его вкус. Желание стало невыносимым, и Алекс подалась вперед, но он слегка отпрянул.
        - Это так опасно…Алекс…так запретно, да? Желать того, кого ненавидишь…Думать …смотреть…презирать и трепетать…
        - Я люблю нарушать запреты, - прошептала с вызовом и посмотрела ему в глаза.
        Влад вдруг легко поднял её за талию и усадил на рояль. Она чувствовала себя кроликом перед удавом, который играется с жертвой, прежде чем ее сожрать. Играется нежно, изысканно, утончено. А ей вдруг захотелось, чтобы сожрал…сейчас. Алекс почувствовала, как внизу живота все скручивается в узел, как она увлажняется…как остро пульсирует её плоть в предчувствии чего-то мощного и разрушительного, в предвкушении болезненных эмоций, похожих на безумие. Он наклонился и провел губами по её губам, я она в изнеможении закрыла глаза.
        - Влад, - прозвучало жалобно и его губы осторожно коснулись её губ, она тихо застонала и в тот же момент он вдруг схватил Алекс за волосы и резко дернул назад. Она распахнула глаза и встретилась с ним взглядом - пьяным, голодным… сбрасывая её в пропасть, а потом хрипло прошептал, глядя на девичьи губы:
        - Иногда живешь, наслаждаешься жизнью, любишь, мечтаешь, а кто-то просто ждет момента, когда вырвать тебя из этого счастья болью. Сковырнуть твою жизнь в тот период, когда ты веришь в то, что все самое паршивое уже произошло и закончилось…Боль…она заставляет видеть вещи без прикрас, остро чувствовать реальность, в которой нет места слабости. Ты знаешь, что такое настоящая боль, Алекс? Когда душу раздирает на ошметки и вместо нее остается дыра…ноет, разлагается, кишит червями ненависти?
        Разжал пальцы, и она ухватилась за клавиши, чтобы не упасть. Сердце оглушительно билось в горле. Тогда Алекс не понимала, что он имеет в виду…гораздо позже она буду вспоминать каждое его слово, ей стоило их записывать, чтобы сложить пазл и понять…
        ГЛАВА 12
        Иерархия кланов соблюдалась веками ступенчатая лестница, которую никто не смел нарушить или переиграть, но всегда существовала угроза переворота. Таков зыбкий мир, как у смертных, так и у бессмертных. Влад прекрасно это понимал, понимал и когда ввязался в авантюру с похищением. Путей к отступлению не существовало и не могло существовать в принципе. Всё шло по чёткой схеме, продуманной годами. Теми самыми годами, когда он в одиночестве мерил шагами свой кабинет и взвешивал все шансы на проигрыш и на успех. Аналитический анализ всех предыдущих ошибок, мятежей, неудачных переворотов, многочасовые изнурительные схемы и планы, перепись всех членов Братства и ответвлений. Он не мог упустить ни одной мелочи. Он и не упустил. Не учёл только масштабов. Мятежи начали разгораться, как по цепочке, когда горит одно сухое дерево, а затем огонь перекидывается на соседние, и полыхают леса и города. Асмодей пошёл ва-банк, ему удалось всколыхнуть осиное гнездо и таки заставить мятежников выйти на улицы. Что ж, Влад предвидел и это. Сорвать выборы - вот основная цель на первом этапе. Никто не пойдёт за Королём, у
которого творятся под носом беспорядки. Ищейки не справляются с наплывом провокаций, человеческая полиция ещё не вмешивается и их удаётся сдерживать, но это ненадолго. Вот когда Асмодей обвинит Короля в срыве Маскарада, вот тогда и появятся те самые козыри. Нужно созывать семейный совет и начинать свою войну, к которой он неплохо подготовился. После выборов. Сейчас самое главное - удержать место в парламенте, и он его удержит. Ищейкам отдан приказ - уничтожать мятежников. Смертная казнь. Никаких поблажек. Подавлять жестоко и безжалостно. На данный момент это даст время, такое необходимое для всех них.
        Влад рассматривал снимки обгоревших трупов, сожжённых дотла зданий, и чувствовал, как внутри закипает ярость. Сайты Братства пестрели лозунгами, призывающими сбросить действующую власть, которая не в силах обеспечить безопасность клана. Они правы. По-своему. Он не мог. Точнее, механизм запущен, и эти жертвы просто перемололись жерновами начинающегося урагана, который унесёт ещё очень много жизней.
        - Выборы через несколько дней, их пытаются сорвать.
        Влад прищурился и закрыл браузер интернета, поднял взгляд на Миру. С последней встречи прошло несколько дней. Все эти дни он лихорадочно думал. Правда, кое-что мешало полностью сосредоточится на политике, но и это «кое-что» он собирался рано или поздно использовать в своих целях. Только оттягивал этот момент, сам не понимая почему. Дальше тянуть некуда. Пора. Объект созрел полностью, да и у самого Влада уже нет выбора.
        - И каковы твои прогнозы?
        Мира остановилась напротив стола и задумчиво поджала губы.
        - Говори, как есть. Я должен знать.
        - Мои прогнозы неутешительны, мой Король - Альберт, скорей всего, обойдёт тебя на выборах, если в этих районах начнутся мятежи, - Мира повернулась к карте и провела тонким пальцем с ярко красным лаком по отмеченным цветными кнопками местностям, - то и они не пойдут за тобой. Мы потеряем тридцать процентов голосов. Это равносильно проигрышу.
        Влад медленно выдохнул и откинулся на спинку кресла. Он смотрел на Миру и одновременно думал о том, как сдержать разрастающиеся мятежи и заодно вспоминал откуда она взялась. Мира. Его личный аналитик. Женщина, которая уже несколько веков прогнозирует самые важные события в Братстве и анализирует все происходящее, выдавая почти стопроцентные прогнозы на будущее. Красивая, безупречная, аристократичная. Он усмехнулся. Когда-то была воровкой, проституткой. Торговала собой за кусок хлеба под мостом. Её обратили против воли. Создателя казнили за то, что нарушил законы Братства, а Мира попала под его покровительство. Сейчас и не скажешь, что эта утончённая брюнетка сто лет назад выглядела, как драная облезлая кошка. Преданная ему кошка. Вот на чем держится власть. Каждый тебе за что-то обязан. Кто-то жизнью, кто-то властью и деньгами. Они все чем-то обязаны своему Королю. Все, кто рядом и преданно заглядывают в глаза, готовые сдохнуть за него. Нет, Влад этим не гордился, он просто намеренно окружал себя должниками. Когда-то он её трахал, у них был бурный роман, а потом все сошло на нет, но она все же
осталась рядом. Влад резко подался вперёд.
        - Я не собираюсь проигрывать эти выборы Альберту. Подумай хорошенько, как мне победить.
        Мира повернулась к нему и внимательно посмотрела в глаза.
        - Действовать методами врагов, Влад. Переверни ситуацию наоборот и подумай, как поступил бы он, а не ты, чтобы спасти своё положение. У тебя есть козырь, так используй его. Хватит ходить вокруг да около.
        Влад слегка прищурился и посмотрел на женщину.
        - Тебе её не жаль? Женская солидарность, все такое?
        - Тебе ведь не было жаль меня. Почему я должна жалеть демоницу? Ради чего?
        Влад усмехнулся уголком рта - верно, ради чего? Потянулся к телефону и сорвал трубку. Кивнул Мире на дверь, и та медленно вышла из кабинета офиса.
        - Артур, скажи Алекс, пусть переоденется, мы едем на встречу с моими партнёрами, она будет меня сопровождать. Привези её через час к зданию концерна. Для нас заказана ВИП зона, перепроверь охрану клуба.
        Повесил трубку на рычаг и потянул за узел галстука. Взгляд невольно остановился на портрете покойной жены, он долго на него смотрел, потом медленно встал, снял с гвоздя и спрятал в ящик стола. Подошёл к карте, рассматривая местность. Он не проиграет эти выборы, даже если придётся вести грязную игру.
        Зазвонил внутренний телефон, и секретарь сообщила, что звонит Серафим. Чёртов сукин сын никогда не звонит просто так. Влад ответил, медленно вытаскивая кнопки с карты и переставляя на другие места, визуально расширяя территории Братства.
        - Да, Зорич. Я тебя слушаю.
        - Поступила информация о похищении некоей Наталии Вороновой. Вам это имя ни о чем не говорит?
        Влад на секунду застыл, потом медленно вытащил ещё одну кнопку.
        - Говорит, естественно. Кто и когда?
        - Вчера она исчезла с благотворительного бала в Испании. Полиция не нашла ни одного следа.
        Влад собрал кнопки в ладонь и сжал пальцы.
        - Может, она попала под машину, заблудилась, сбежала от родителей, передоз…да что угодно может случиться со смертными.
        Король подошёл к столу и аккуратно высыпал кнопки в вазу.
        - Если бы это было так, то я бы вас не беспокоил.
        - Тогда какого дьявола ты беспокоишь и не говоришь, в чем дело? Кому нужна моя дальняя родственница и к тому же человек? Да, я оказываю этой семье покровительство, да, они мои хммм…потомки, но не более того, Серафим. Не ищи в этом тайный смысл. Я, конечно, польщён, что ты успеваешь следить даже за моей второй семьёй из мира смертных, но это лишнее.
        В трубке воцарилось молчание на несколько секунд, а потом Зорич сказал:
        - Мы оба прекрасно знаем, что в поместье в Мадриде есть нечто, что может вам навредить. Нечто, вывезенное иммигрантами в 1906 году из России. Тайно. По вашему указанию.
        Влад смахнул со стола вазу с кнопками и те рассыпались по ковру.
        - Ты слишком много знаешь, Зорич. Я удивлён, как ты до сих пор жив.
        - Я жив именно потому, что много знаю, Мой Король.
        Влад сел обратно в кресло.
        - Кому это могло понадобится? Есть варианты?
        - Пока никаких. Но я ищу. Есть несколько деталей, которые наталкивают на мысль, что девчонку похитили кто-то из наших.
        - Ищите. Если это не связано…сам знаешь с чем, то это не мои проблемы, а её родителей. Напряги человеческую полицию, пусть ищут.
        - Все и так на ушах, ваша семья далеко не последние люди, благодаря родству с вами.
        - Жду отчёта от тебя в ближайшее время. И что там с Гиенами? Разрулили неприятности? Что говорит Рэм?
        - Ублюдок самоуверенный не идёт не на какие сделки на данный момент.
        - Пусть с ним Ник разбирается, он его избрал на своё место, да и ты с ним неплохо знаком.
        - Шакал что-то затеял, и я подозреваю, что они очень скоро переметнуться на сторону Альберта. Где кость дадут послаще - туда Шакал отведёт свою стаю.
        - Так дайте кость послаще, мать вашу.
        - Не берет. У него свои условия.
        - Какие?
        - Полностью получить в своё распоряжение европейские каналы поставок наркотрафика и оружия.
        - Перебьются, они должны быть под контролем. Нашим контролем.
        - Зато Альберт может пообещать отдать этот контроль.
        - Пообещать могу и я. Зорич, разбирайтесь с этим болотом сами, Ник - князь Европейского ответвления, возьмите их в узду. Я не хочу больше слышать о Гиенах. Я хочу получать отчёт о том, сколько денег они принесли в казну Братства, всё остальное меня не должно волновать, а оно волнует, Зорич. А знаешь, почему? Потому что вы не выполняете свою работу.
        Влад отключил звонок. Проклятье. Сукин сын. Он действительно слишком много знает и гордится этим. Только этого дерьма сейчас ему не хватало. Именно сейчас, когда все и так шатко -зыбко. Если Зорич прав, то кто-то ищет компромат на Короля и рано или поздно его найдут.
        Бросил взгляд на часы и поправил галстук. Скоро приедет Алекс и на это время нужно отключиться от проблем и заняться самой основной из всех - ею. В этот момент зазвонил сотовый, и металлический голос Серафима произнёс в трубку нечто, заставившее Влада остановится и смертельно побледнеть:
        - Анна пропала.
        ***
        Влад медленно положил телефон в карман и сильно сжал челюсти. До хруста. Закрыл глаза, пытаясь унять рев ярости. Они провели в поисках около десяти часов. Обыскали каждый проклятый угол в этом городе. Они даже обратились в человеческую полицию, но девочка исчезла. Растворилась. Никаких следов, ничего, что могло бы привести к ней. Уехала с двумя охранниками, которые исчезли точно так же, как и она, исчез даже автомобиль, бронированная махина, оснащённая по первому слову техники, предназначенная для него лично. Это похищение. Влад не сомневался не на секунду. По прошествии десяти часов надежды найти маленькую Анну таяли с каждой секундой. Тот, кто похитил ребёнка, не был человеком. Смертные не справились бы с двумя охранниками-вампирами и водителем. Как упрёк ему - заплаканная Фэй, смотрящая в одну точку и теребящая крой своей шерстяной юбки. Даже она не видит Анну. Если бы видела, не сидела бы сейчас с опухшими глазами, которыми взирала на Влада с немым укором.
        - И что теперь? - тихо спросила она, когда король яростно ударил кулаком по столу.
        - Не знаю. Он требует встречу на нейтральной территории. Там скажет свои условия.
        Фэй отвела взгляд и стиснула пальцы так сильно, что побелели суставы.
        - Она жива?
        - Он не ответил на этот вопрос. Встреча состоится только через три часа. Он специально хочет, чтоб за это время мы сошли с ума от волнения.
        - Это месть, - сказала Фэй и резко встала с кресла, - ты прекрасно знаешь за что! Ты устроил все это. Я говорила изначально, что…
        - Хватит! - рявкнул так громко, что зазвенели стекла. - Не я притащил смертного ребёнка в этот дом, зная, что здесь за особенные, мать их так, гости.
        Фэй побледнела, а Влад резко отвернулся к окну и распахнул шторы. Ему было душно, дёрнул узел галстука и отшвырнул «удавку» на пол.
        - Она живая. Иначе у него нет козырей.
        - Нужно сказать Изгою и Диане.
        Болезненно поморщился и распахнул окно настежь. Вдохнул полной грудью холодный воздух.
        - Узнаю условия Асмодея и позвоню Мстиславу.
        - Она такая маленькая, Влад, она ребенок, такой нежный, живой…ей должно быть так страшно!
        Влад сжал подоконник с такой силой, что по нему пошла трещина.
        - Он ее не тронет. Не посмеет.
        - Мы сейчас говорим об Асмодее, Влад!
        - Я понимаю, что не о Санта Клаусе.
        - Он захочет вернуть дочь в обмен на Анну?
        - Это слишком просто! - Влад тяжело выдохнул. - Слишком! Он захочет что-то еще. Сукин сын спланировал это очень тщательно.
        Фэй снова закрыла лицо руками, ее пальцы мелко подрагивали.
        - Ты сделаешь все, о чем он попросит? Ведь так?
        Да, он сделает все, о чем попросит этот сукин сын! Потому что мысли о том, что маленький ребенок томиться в заключении у такой твари, как Асмодей, разрывала Владу мозг.
        - Почему ты ее не видишь, Фэй? Тебя блокируют?
        - Нет. Не вижу так, словно она мертвая. Словно она не в нашем мире. Я сканирую и не могу найти.
        - Он ее спрятал. Как Крис когда-то. Не паникуй. Мы найдем Анну. Обязательно, и вернем домой. Ты мне веришь? - обернулся и сделал несколько шагов к ведьме.
        - Верю, - она всхлипнула и обхватила плечи руками, - когда ты выезжаешь?
        - Через час. Я жду Серафима. Он уже знает.
        ГЛАВА 13
        Влад кивнул официанту, презрительно повёл плечами, когда тот отодвинул стул. Король смотрел на Асмодея, который вальяжно развалился в кресле и потягивал из бокала темно -бордовый напиток. Нарочно выбрал злачное место, которое само по себе унижало короля, заставляя присутствовать в этом второсортном заведении Асфентуса, наполненного шлюхами, ошалевшими клиентами и сутенерами. Влад сел напротив и резко махнул официанту рукой, отказываясь от выпивки.
        - Сам король вампиров почтил своим визитом. Какая честь. Это стоило даже похищения моей дочери. Видеть, как брезгливо морщится твой лоб, Воронов.
        Не привык к таким заведениям? Неужели твой братец тебя ни разу не водил в свое любимое место?
        - Ближе к делу. Где девочка?
        Асмодей покрутил в пальцах бокал, а взгляд короля стал тяжёлым, как свинец.
        - А моя где, Воронов? Где моя дочь? Куда ты так торопишься? Наслаждайся.
        Демон намеренно тянул время и выводил Влада из себя.
        - Твоя дочь в безопасности, Асмодей. Чего ты хочешь за Анну? Не тяни, говори, и покончим с этим.
        Асмодей улыбнулся.
        - Признай, что ты проиграл. Признай, что сейчас ты сам будешь унизительно просить не трогать маленького ангелочка с белыми волосами. Изгой уже знает? О! Нет! Ты не сказал ему, что его сестру, такую любимую сестрёнку, ради которой он продал душу дьяволу, похитили под носом у самого Короля? Он доверял тебе, Влад, да? А ты прошлёпал…Это смешно! Как тебе мой ответный удар?
        Влад медленно выдохнул и слегка подался вперёд.
        - Не зли меня, Асмодей. Один мой звонок, и ты получишь ее по частям.
        - Так же, как и ты маленькую Анечку, она будет кричать от ужаса, когда мои демоны будут ее насиловать. Она такая красивая девочка, такая белая, такая нежная и юная.
        Влад стиснул челюсти, больше всего ему сейчас хотелось убивать. В эту секунду. Драть этого демона на части пока он не сдохнет.
        - Какая жажда смерти у тебя в глазах, Влад. Она жива. Хотя… кто знает, может ей бы лучше умереть.
        - Это не тебе решать. Говори свои условия.
        - Ты так нетерпелив. Мои условия…они тебе не понравятся.
        - Если ты вернешь Анну, мне все понравится.
        Асмодей снова засмеялся.
        - Верну? Ты наивен, Влад. Если решил, что все так просто. Я могу гарантировать, что она жива. Возвращать я тебе ее не намерен.
        Влад закрыл глаза и сильно сжал столешницу руками.
        - Так вот, в обмен на ее жизнь ты вернёшь мне Алекс. Через двадцать четыре часа ты привезёшь ее на границу с Асфентусом, и тогда я тебе скажу, где ваша Анна.
        - А почему бы тебе не привезти ее и не устроить обмен?
        - Потому что я так решил, а ты разозлил меня, Влад, сильно разозлил. Ты тронул то, на что не имел право. Мою дочь. Ты думаешь, что легко отделаешься испугом? Все! Я сказал свое. Привезёшь Алекс на границу и получишь местонахождение Анны.
        - Мне нужны гарантии, что она жива.
        - Жива. Доказательства получишь завтра в это же время. Разговор окончен.
        Всю обратную дорогу Влад думал о словах проклятого демона. Он чувствовал нутром, что пока демон не лгал - Анна живая, но в тот же момент знал, что Асмодей придумал ребус и теперь эта тварь насладится агонией Влада сполна. Что ж…возможно, Асмодей и умен, но он не учел одного - Влад ждал этого часа достаточно долго, чтобы все закончилось вот так. Асмодей получит Алекс живой. Больше ему никто и ничего не обещал. Если маленькая сучка вернется к отцу, у Влада должны быть гарантии, что она не сдаст его Нейтралам в тот же день.
        ***
        Сейчас Влад поглядывал на Алекс, разговаривая с партнёром по ресторанному бизнесу и поглаживал тонкую ножку хрустального фужера, пуская колечки дыма. Взял с собой. Зачем? Одному дьяволу известно, просто в доме никого не осталось, а может просто стало скучно. Она надеялась на что-то особенное, но ничего не произошло, он засел с несколькими партнёрами за столом, а её отправил танцевать под наблюдением охраны. Даже не смотрел в её сторону…не заметил, как медленно она напивается и у неё срывает все планки. Она извивалась эротично и вызывающе, глядя на него в упор. Не могла ничего с собой поделать.
        ***
        - Ты меня соблазняешь, Алекс? Или у меня буйная фантазия? - голос хриплый, и от звука этого голоса у неё соски превратились в твёрдые болезненно ноющие камушки, грудь налилась, а внизу живота заныло.
        - Соблазняю, - выдохнула Алекс, и Влад резко развернул её спиной к себе.
        - У тебя хорошо получается, Алекс…ещё одно такое движение…
        - И что? - дерзко спросила она, повернув голову, - ты меня трахнешь, король?
        - Потише, девочка, - прошептал ей на ухо, - полегче… тебя заносит. Ты много выпила сегодня.
        - Артур отвезёт тебя домой. Ты пьяная.
        - Я никуда не поеду! - заорала ему в лицо и бросилась прочь из проклятой сверкающей залы, на ходу вытирая помаду с губ, размазывая слезы. Дура. Жалкая идиотка. Она бежала по коридору в поисках выхода с клуба. Выйти на улицу и глотнуть свежего воздуха. Забежала на лестницу и почувствовала резкую боль в ноге. Браслет. Дверь на лестничной площадке распахнулась, и король, сильно затягиваясь сигарой, захлопнул ее ногой, глядя на неё, отшвырнул окурок.
        - Куда? Забыла, что ты не можешь уйти? - кивнул на браслет. - Привязана ко мне, помнишь?
        - Не забыла. Ты притащил меня сюда, на кой черт, никому не ясно. Ты. А мне это было не нужно. Я, может, жить хочу, нормальной жизнью девушки моего возраста. Ты лишил меня всего этого, - истерически выкрикнула ему в лицо и сбросила туфли, - я нужна тебе лишь как ширма, как залог твоей победы, а я живая…у меня есть желания.
        - Желания? - он усмехнулся. - Какие? Разве я не приказал выполнять любые твои прихоти, кроме свободы?
        - Я хочу жить… а не быть вечной пленницей…Хочу гулять, петь…трахаться…смешно быть девятнадцатилетней девственницей.
        - Девственницей, значит…становится все интересней… - улыбка исчезла окончательно. - Значит тебе хочется трахаться? - отчеканил каждое слово
        Это прозвучало настолько эротично…именно от него. Такого педанта, аристократа. Эти идеальные губы, которые произносят ругательства. Черт…она почувствовала, какие влажные у неё трусики и как все внутри сжимается от яростного возбуждения.
        - Да, хочется. Нормальное здоровое желание. Я если ты не заметил я - девушка. У меня физи…
        - Похоже, тебе нравится это слово, да?…Хорошо, перейдём на твой лексикон, Алекс. И кто же это? С кем ты хочешь трахаться, сосать его член и стоять перед ним на коленях, голая? - она ментально кончила от каждого слова. - Кого ты решила настолько осчастливить?
        Его глаза сверкнули в темноте.
        - Тебя, - сказала Алекс от собственной наглости закружилась голова, она задрожала, ожидая реакции.
        - Уверена?
        - Как то, что я жива.
        Влад взял её за подбородок, и заставил посмотреть ему в глаза:
        - Мы уезжаем отсюда… - сердце ухнуло вниз и от разочарования сдавило горло.
        - Почему? - прозвучало очень жалобно…
        Резко привлёк её к себе и посмотрел в глаза:
        - Я хочу тебя на постели, Алекс…на удобной мягкой постели, хочу опрокинуть тебя навзничь, и смотреть тебе в глаза, когда ты будешь кричать моё имя, а если мы сейчас не уедем, я возьму тебя прямо здесь, потому что я с трудом держу себя в руках.
        - Мне все равно, где ты возьмёшь меня, только возьми, пожалуйста, - прошептала она.
        Он зарылся пальцами в её волосы и, глядя на её губы, хрипло прошептал:
        - Не просто возьму, а буду трахать тебя часами…пока ты не охрипнешь и не попросишь пощады…я тебе обещаю.
        Асмодей получит не принцессу, а шлюху вампира. Ребус на ребус.
        ГЛАВА 14
        Альберт разложил фотографии в ровную линию и откинулся на спинку кресла.
        Ублюдошный сукин сын Тибор сделал все, как ему приказали - вот она, еще одна Воронова, окровавленная, с затравленным взглядом, больше похожа на животное, а не на человека. И кому отправить этот беспредел? Сразу Владу или все же чокнутому папаше этой маленькой сучки - Эдуардо. Уже несколько недель этот упрямый осел не выдаёт местонахождение сундука. Жизнь собственной дочери оказалась не дороже ломаного гроша. Что за преданность? Фанатичная убогая преданность Владу. В этой жизни все продаётся и покупается. Альберт привык этим ловко пользоваться. Нет, ещё рано настолько давить. Пусть поищут. Пусть поймут, что девка не вернётся, и тогда Альберт начнёт действовать. Сейчас слишком рано. Достаточно мятежей. Пусть пройдут выборы. Нельзя рисковать. Ситуация в любой момент может выйти из-под контроля.
        Что может быть в этом сундуке? Что именно имел ввиду Асмодей, когда говорил, что в нем заключена смерть всего клана и что эти тайны утащат всех в Ад? Что мог скрывать правильный до мозга костей Король Братства?
        Альберт сломал голову над этим ребусом. Он изучил летописи Братства от «а» до «я» и не нашёл ни одного компромата. Так, по мелочи. Клан пережил много потрясений за последние годы и всегда оставался на плаву. Свергнуть Черных Львов невозможно, к этому выводу приходил каждый, кто мечтал увидеть себя во главе Братства.
        Фон Эйбель был удивлён, когда Архи Демон сам лично пригласил князя навстречу. Альберт испугался, более того, он настолько запаниковал, что уже готовился к самому худшему. Предложение Асмодея повергло его в шок. Особенно после того, как Фон Эйбель так и не заключил сделку с Вороновым, тянул время и, как оказалось, не напрасно. Демон сделал предложение намного выгодней. Сделку, в которой Фон Эйбель получал самый главный приз - корону Братства. Для этого всего лишь нужно найти чертовый сундук, вывезенный семейкой Воронова в 1906 году в Испанию и поднять мятежи, разжечь междоусобицы.
        Задание казалось более чем лёгким. Только на первый взгляд. Собственноручно Фон Эйбель этого сделать не мог, хотелось усидеть одной задницей на двух стульях и не быть замешанным во все это дерьмо до последнего. Асмодей сказал не стеснять себя в средствах и способах добычи информации, Альберт лихорадочно раздумывал несколько часов, пока наконец-то не понял, что для этой цели подойдёт тот, кто не гнушается любой грязью и чья репутация и так подмочена. Шакал - лучшая кандидатура. Скользкий, жадный тип, готов за деньги продать кого угодно. Впрочем, достойный предводитель Клана Гиен. Никто не удивится, если Шакал появится в Испании - это его Родина, более того, даже если и заподозрят, то тот ловко заметёт следы. В этом можно не сомневаться.
        Все шло как по маслу, вначале, до тех пор, как проклятый Эдуардо не заартачился и не пришлось выкрасть его дочь. Вот теперь или «пан» или «пропал». Достать сундук нужно раньше, чем Воронов лично вмешается в это дело и подключит своих проклятых ищеек.
        Эйбель посмотрел на фотографии и сунул их обратно в конверт. Сегодня сеньор Эдуардо получит эти снимки по электронной почте. Пусть подумает. Еще есть время.
        ***
        Алекс смотрела на Влада расширенными от страха и возбуждения глазами, пока он вёл машину, слегка отстранённый, невозмутимый, как всегда. Она не знала, куда они едут, да и ей было все равно. Зазвонил его сотовый, Влад ответил, бросил на неё быстрый взгляд и прикрутил громкость музыки. Несколько секунд сжимал трубку побелевшими пальцами, а потом тихо и невозмутимо сказал:
        - Ничего не предпринимать, следить за каждым его шагом. Убрать, если будут подозрения о сливе информации. Да, Серафим, ты не ослышался - убрать. С политиками часто происходят несчастные случаи. Уничтожив объект шантажа, мы избавимся от опасности. Я понимаю. Значит, такова её участь.
        С каким спокойным выражением лица только что кому-то вынес приговор, наверняка, уверен в своей правоте, по всем законам Братства. Иначе и быть не могло. Когда придёт время Алекс, он избавится точно так же?
        Влад резко нажал на педаль газа, и машина с рёвом сорвалась с места. Они приехали в отель. Алекс это сразу поняла. Внутри зарождалась волна страха и протеста. Влад повернулся к ней, несколько секунд смотрел ей в глаза, потом вышел из машины и взяв под руку, повёл за собой.
        - Я не хочу так, - прозвучало жалобно, но он словно её слышал, сдавил руку сильнее, увлекая за собой.
        - Как так?
        Его голос прозвучал угрожающе
        - Вот так, в гостиничном номере, как с…, - голос сорвался.
        - Как с кем?
        Он усмехнулся и глаза блеснули с триумфом, словно он хотел, чтобы Алекс это сказала.
        - Как со шлюхой, - прошептала она, чувствуя, как внизу живота снова болезненно ноет, как она быстро переходит из состояния паники к состоянию неконтролируемого возбуждения.
        - Как со шлюхой? - переспросил он.
        - Разве ты не предлагала мне себя, как шлюха, Алекс? Разве не готова была отдаться прямо на лестнице? Так чем гостиничный номер хуже ступенек?
        - Разве ты не умоляла тебя трахнуть, Алекс, а?
        С этими словами он стянул бретельки её платья с плеч, она слегка дёрнулась в его руках, загипнотизированная тяжёлым взглядом. Несмотря на грубые слова, он осторожно провёл кончиками пальцев по её груди, задевая сосок, сжал его, перекатывая между большим и указательным пальцем.
        - Ты ведь знала, что мы едем не о звёздах беседовать, - прошептал ейна ухо и прижался губами к шее, заставляя запрокинуть голову, невольно наслаждаясь лаской.
        Другая рука скользила по её бедру, приподнимая подол платья, обхватывая голые ягодицы и вжимая Алекс в себя.
        Девушка ничего не успела сказать, рука, сжимающая её ягодицы, спустилась ниже, и она почувствовала, как наглые пальцы ласкают плоть, слегка прикасаясь, слегка проникая вовнутрь сзади, дразнят, безжалостно сводят с ума. Её начал бить озноб, она действительно дрожала.
        - Какая влажная, возбуждённая…
        Алекс всхлипнула и в этот момент он развернул её спиной к себе, прижимая к стене, продолжая ласкать пальцами, сжимая другой рукой грудь и покусывая мой затылок.
        - Чего ты хочешь, Алекс, скажи мне сейчас… чего ты хочешь в эту секунду.
        Пальцы отыскали набухший узелок между складками горящей плоти, готовый взорваться каждую секунду:
        Алекс дрожала отзвука его голоса, от прикосновений, от запаха.
        - Тебя, - прошептала она и всхлипнула.
        - Вот так?
        Пальцы вошли глубоко в лоно, и она вскрикнула, закусив губу.
        Несколько секунд тишины, дрожащие колени отказывались держать её. Он вдруг резко развернул Алекс к себе, и она зажмурилась, чтобы не смотреть ему в глаза. Внезапно почувствовала его губы на своих губах и крепко обняла его за шею. Он целовал её долго, проталкивая язык в рот, лаская изнутри, осторожно исследуя её тело ладонями, сжимая грудь, но уже по -другому, иначе. Она не могла назвать это нежностью, скорее осторожностью. Он всё понял. Ей не нужно было говорить. Слишком опытный, чтобы не понять.
        Она все ещё дрожала когда Влад поднял её на руки и отнёс на постель,
        Сегодня все изменится. Она больше не просто непонятно кто, она - его женщина. Он сделал еёсвоей. Наверное, в этот момент она строила планы, утопала в иллюзиях, представляла их совместное будущее. Её мечты длились ровно столько, сколько Владу потребовалось времени принять душ. Он вышел оттуда, завёрнутый в полотенце, с мокрыми волосами, с каплями воды, застывшими на мощном бронзовом торсе. Посмотрел на неё и, не сказав ни слова, принялся одеваться. Алекс приподнялась на локте и тихо спросила:
        - Ты уезжаешь?
        Влад как раз застёгивал рубашку, его брови удивлённо приподнялись:
        - А ты хотела остаться здесь до утра?
        Она хотела. Не он.
        Влад застегнул последнюю пуговицу, повязал галстук.
        - Через пару минут тебя проводят, я заказал тебе такси.
        По её щекам потекли слезы, а когда она посмотрела ему в глаза, то её затошнило - она увидела там жалость. Проклятую, унизительную мерзкую жалость.
        Пусть уходит. Сейчас. Немедленно. Пусть убирается вон.
        Сделал пару шагов к ней.
        - Не надо, - процедила сквозь зубы, - не подходи. Спасибо, что хоть денег не положил на тумбочку.
        Закрыла глаза, когда он склонился к ней, почувствовала поцелуй в макушку и стиснула челюсти.
        - Твой подарок был бесценным. Я благодарен. Охрана вывезет тебя в другом автомобиле, через несколько часов ты вернешься к отцу. Ты расплатилась за свою свободу.
        Когда он вышел из номера, Алекс швырнула ему вслед хрустальную пепельницу и зарыдала, уткнувшись лицом в подушку. Все было не так. С первой секунды. С первого мгновения. Она должна была это понять и прекратить…Проклятый король вампиров унизил ее специально. Когда-нибудь она отомстит за это унижение.
        Встреча состоялась на нейтральной территории. Несколько машин плотным кольцом охватили место передачи дочки демона. Густой лес Асфентуса, дикий и непроходимый, с единственной дорогой у окраины идеальное место для подобных встреч.
        Охрана Влада за его спиной образовала шеренгу, удерживая демона на прицеле. Хотя, пули могли нанести лишь временный ущерб, демону они ничем не грозили. Влад знал, насколько рискует, приезжая на эту встречу. Но демон боится Нейтралов и это самый главный козырь Короля. Алекс удерживало несколько охранников, приставив к ее горлу меч из голубого сплава.
        Влад сделал несколько шагов навстречу демону, который пристально смотрел на дочь, слишком пристально, как посчитал Влад.
        - Твоя дочь цела и невридима, Асмодей. Ей не причинили вреда. Я жду информацию об Анне. Только потом ты получишь свою Алекс.
        Демон медленно повернулся к Королю и его глаза обесцветились, став белесыми горящими точками, как неоновая вспышка.
        - Никакого вреда, кроме того, что ты ее трахал, ублюдок! - процедил сквозь зубы демон. Влад усмехнулся уголком рта.
        - Твоя дочь сама этого хотела, домашнее видео ждет тебя дома, посмотришь на досуге, как хорошо твоя дочь проводила время в моем доме.
        Асмодей прищурился. Шли секунды… он молчал, а Влад давал ему время прийти в себя после хорошего плевка в эту холеную физиономию, впрочем, одна из масок. Он видел, как сильно Асмодей хочет сжечь его одним взглядом, но не может, Алекс тут же лишится головы, и демон прекрасно об этом знает.
        - Сукин сын, - тихо сказал Асмодей и сжал челюсти, - думаешь, смог задеть меня?
        - Уверен в этом, - ответил Влад и бросил взгляд на пленницу, потом снова на Асмодея, - я должен был обезопасить себя от Нейтралов, которым ты не задумываясь отправишь все подробности похищения. Так что у меня есть доказательства добровольного пребывания твоей дочери в моем доме.
        Опять возникла пауза полная напряжения, которое раскалило даже воздух, макушки высоких елей не шевелились и стих малейший ветерок.
        - Женись на моей дочери, Король. Замнем все это дерьмо и породнимся. Это могла бы быть отличная сделка.
        Владу показалось что он ослышался, но смысл сказанных демоном слов постепенно рисовал картинку всего, что произошло сейчас в голове у демона.
        Унижение - это лишь вершина айсберга, существует нечто, что боится потерять Асмодей вместе с девственностью своей дочери. Если предложил такое, значит он по уши в дерьме, из которого выбираться будет не просто.
        - Я не стану предлагать два раза низшему. Поэтому думай быстрее, Король!
        Скорей всего Асмодей не может вернуть дочь в свой мир, сейчас пытается спасти положение любым способом. Влад сделал один шаг навстречу демону, а потом процедил:
        - Шлюха короля никогда не станет женой короля. Забирай свою дочь Асмодей. Я выполнил свою часть сделки.
        Асмодей несколько раз быстро моргнул, видимо переваривая отказ, его глаза заполыхали.
        - Я сгною тебя, Воронов, ты пожалеешь об этом и будешь жалеть до конца своей жизни. Я надеюсь ты хорошо подумал об этом. Вражда стала личной! Ты нанес оскорбление мне!
        - Если бы это было не так я бы сам перерезал себе глотку.
        Асмодей усмехнулся.
        - Гордыня Влад, она сыграет с тобой злую шутку. Слишком высоко взлетел, больно будет падать и разбиваться, а я твою агонию превращу в вечность.
        - Моя вечность итак похожа на агонию, Асмодей. Не тяни время. Где Анна?
        - Там, где и должна быть, Влад. Я восстановил баланс. Она вернулась туда, откуда вы ее забрали.
        Влад с недоумением смотрел на демона, а тот сложил руки на груди и все еще скрежетал зубами.
        - Что это означает, мать твою?
        Демон пожал плечами.
        - Всего лишь, что она все равно сдохнет, но так, как положено и тогда, когда ей положено. Она вернулась в прошлое, король, и тебе ее не достать. Можешь только найти ту могилу, где ее закопал много веков назад твой брат и помолиться за ее невинную душу.
        Влад резко выдохнул, сердце забилось с утроеной силой.
        - Ублюдок! Это нарушает условия сделки!
        - Ничего подобного! Она жива! Цела и невридима! Ты можешь вернуть ее снова, Король. Что скажешь? Сунешься в прошлое за сестрой Изгоя? Подставишь свою королевскую задницу под удар? Или пошлешь за ней кого -то? Впрочем, мне по хрен как ты это сделаешь. Но я сдержу условия сделки.
        Асмодей протянул Владу флакон с жидкостью.
        - Это моя кровь, Влад. Сделаешь глоток и станешь моим рабом навеки! Станешь Палачом, которого я могу призвать в любой момент и заставить сдохнуть ради меня! Но только мой Палач сможет преодолеть барьер времени! Впрочем, ты можешь оставить ее там, где ей самое место.
        Влад сжал челюсти и с трудом сдержал стон разочарования. Тварь продумала все до мелочей. Дала возможность спасти и отобрала саму возможность это сделать.
        - Тварь!
        - Мы стоим друг друга, Воронов. Ты тоже далеко не благороден, как слагают о тебе легенды. Око за око! Так гласит человеческая библия. Ты читал библию, Влад?
        Влад взял флакон из пальцев демона и кивнул охране, чтобы те передали Алекс Асмодею.
        - Твои мозги лихорадочно работают? Тяжёлый квест, Влад, я, пожалуй, запасусь попкорном и буду наслаждаться каждым твоим шагом. Ведь ты сунешься туда. Сунешься обязательно. Твой умишко начнет искать лазейки. Чтоб тебе сложнее думалось, для достижения цели придется потрудится. У Нейтралов будет весь материал по возвращению девчонки из прошлого, вы совершили самое страшное преступление по законам бессмертных - вы вмешались в ход времени! Если ты вернешь ее - то предстанешь перед судом и лишишься власти, короны и своей головы.
        Влад молчал, он лишь смотрел на демона, а потом тихо сказал:
        - С каждого помещения есть выход, если был вход.
        - Вот и ищи эти лазейки, Воронов. Я буду следить за тобой. Я знаю каким будет твое решение и очень скоро на твоей холеной ладони запылает плоть и появится метка моего раба. Впрочем, ты можешь послать за ней Николаса. Кажется, это он когда -то придушил ее, чтоб не мучилась.
        Асмодей сел в машину и помахал Владу рукой, стекло медленно поднялось, машина тронулась с места и король увидел взгляд Алекс, которая смотрела на него со слезами и ненавистью, поморщился. Хреновый метод, но разве у него был выбор?
        Король так и остался стоять посреди леса. Как только автомобиль без номеров скрылся из вида, снова поднялся ветер, он трепал волосы короля.
        Влад медленно повернулся к ищейкам:
        - По машинам. Представление окончено.
        ***
        - Я звоню Изгою!
        - НЕТ!
        Влад рухнул в кресло и обхватил голову руками:
        - Если есть вход, есть и выход, - пробормотал он.
        - Что это значит?
        Фэй нервно меряла кабинет шагами, она периодически останавливалась напротив короля и смотрела на него, но тот, тёр подбородок, стучал костяшками пальцев по столу, иногда тоже смотрел на Фэй.
        - Должен быть выход! - сказал он, - Должен!
        Фэй в который раз прошлась по кабинету.
        - Какой? Принять это вонючую кровь и стать рабом Асмодея?
        - Я - Король! Я не могу стать его Палачом, пока возглавляю братство - это всего лишь унижение.
        - Я не верю тому, что слышу. Ты собрался туда идти! Ты, Король! Среди назревающей войны?
        - А что ты предлагаешь? Отправить туда Ника? Когда они с Марианной наконец -то живут счастливо? Или Изгоя, который уже не пройдет через портал? Кого? Тебя? Я идеален для этого мероприятия и Асмодей знал, что я пойду.
        - Бред! И что потом? Суд Братства всех нас бросят в темницу и приговорят к высшей каре! Всех, кто участвовал в этом! Да еще и метка. Тебе никогда не скрыть ее и не избавится.
        Влад откинулся на спинку кресла и снова обхватил голову руками.
        - Что там с порталами, Фэй? Как часто они появляются и в какое время я попаду?
        Ведьма тихо выдохнула, стон разочарования сорвался с ее губ.
        - Ты упрям, как осел!
        Но она все же положила на стол сверток и развернула потрепаную карту.
        - Когда Ник с Изгоем спасали Ками, они шли через этот портал. Но ты не должен идти через Мертвые земли. Ты можешь появится здесь. На границе с Польшей! По времени компас указывает, что ты заберешь ее как раз, как только она появилась. Мы знаем где она может быть.
        Влад подался вперед и скинул пиджак, расстегнул первые пуговицы рубашки. Воздуха катастрофически не хватало. Адреналин пульсировал в висках с невероятной скоростью. Он внимательно смотрел на карту и провел пальцем от портала по пунктирной линии.
        - Здесь у отца было поместье, там мои слуги. Я могу двинутся в путь с помощью, не один. В это время, я как раз тогда покинул поместье и отправился впервые в Румынию с отцом. Никто не удивится, если я появлюсь там.
        - Хорошо, допустим тебе удасться ее найти. Выйти ты сможешь там же, ровно через сутки. Если не успеешь будешь ждать несколько лет.
        - Успею. Мы пересечем границу за четыре часа. Около десяти часов на поиски и еще четыре часа вернуться. Я успею.
        Фэй посмотрела на Влада.
        - А потом? Потом все пойдем под суд?
        - Фэй, Анна должна вернуться назад, мы не можем ее там оставить! Это моя вина, мои амбиции, моя месть. Я не могу отнять у Изгоя это счастье, не могу понимаешь? Ради нее он пятьсот лет был рабом Асмодея. Пятьсот лет, Фэй! Я перечеркнул все эти годы за несколько недель.
        - Все бы стало на свои места, - тихо сказала ведьма, - это преступление, Влад. Оно не сойдет нам с рук во второй раз.
        - Перечитай законы Бессмертных, Фэй. Должна быть лазейка. Мы не можем быть первыми. Кто -то уже это делал до нас, иначе не существовало бы порталов. Черт, возьми, если туда кто -то попадал до нас и после нас, то какого черта мы не можем сделать этого?
        Фэй отошла к окну, теперь она смотрела, как ветер швыряет ветки деревьев в стекло.
        - Да, не первые и лазейка есть, но она так же безумна, как и вся эта ситуация.
        - Какая? Говори. Время идет!
        Фэй провела пальцем по стеклу, рисуя невидимый узор.
        - Короли Братства, Верховные демоны, короли ликанов имеют право нарушать ход времени лишь в одном случае. Если проводят сквозь портал кровного родственника или свою законную пару. Это подпункт, он затерт, он всего в одно предложение, но он существует. Впрочем, для нас он не возможен. Анна ни то, ни другое для тебя.
        - Что это значит?
        - Это значит, что будь Анна твоей дочерью или женой ты бы имел право последовать за ней через время. Удочерить ты ее не можешь, есть официальные документы по которым она является дочерью Изгоя и Дианы. И они хранятся как в Совете, так и у Нейтралов.
        - Но…нет бумаг, что она чья -то жена, - тихо сказал Влад и Фэй резко обернулась.
        - Таких бумаг не может быть в силу ее возраста. Ей всего двенадцать, она не может быть чье -либо женой.
        Влад прищурился и достал сигару.
        - По законам смертных. А у нас есть такие законы?
        - Нет. Есть закон не обращать несовершеннолетних, а насчет брака такого закона нет, - Фэй смотрела на короля расширенными глазами, - что ты задумал?
        - Через час во всех картотеках братства должна появится регистроация брака, брачный контракт или другая ерунда, которая должна быть оформлена задним числом.
        Фэй усмехнулась и покачала головой.
        - А вот и выход, оттуда куда был вход.
        - Верно. Вот он выход. Когда все утихнет я расторгну брак и дам свободу Анне. А потом мы как раз решим насчет обращения.
        Фэй несколько секунд смотрела на Влада, потом зажмурилась и болезненно поморщилась. Влад знал, что скорей всего ее снова мучают видения. Последнее время она переносит их очень мучительно. Когда Фэй открыла глаза Влад протянул ей стакан с водой. Она медленно подняла взгляд на Короля.
        - Все может быть не так, как мы хотим. Все, Влад.
        - Это не имеет значения. Я верну Анну и начнем разбираться с мятежами и моими испанскими родственниками. Я звоню Изгою. Пусть возвращается. Нам потребуется его согласие. Прочти внимательно этот пункт, желательно отсканируй страницу и сохрани. Уверен, что нам это пригодится в суде.
        - Влад, - Фэй вцепилась в рукав его рубашки, - мы забыли о самом главном.
        - О чем?
        - Смертная не может стать женой Короля Братства. А ребенка нельзя обратить!!!
        - Этого ни где не написано!
        - Да, но ты не можешь разглашать тайну маскарада!
        - Но я могу женится на смертной и нигде не сказано, что не могу! Хороший адвокат найдет здесь кучу лазеек.
        - Как и обвинитель, Влад!
        Король взял ведьму за руки и сильно сжал.
        - Посмотри на меня. Я знаю о чем ты думаешь. Ты винишь себя за то, что когда -то помогла вернуть ее. Думаешь, что если бы она не вернулась мы бы избежали многих бед да? Так вот, Фэй, ты не виновата! Анна вернулась потому что так было нужно, это и была ее судьба, не ты ее изменила, ее изменил случай и вмешательство демона. Благодаря Анне жива Марианна. Я верну девочку и все станет на круги своя. Вот увидишь!
        - Я боюсь, что уже ничего не вернется на круги своя никогда, если ты ее вернешь.
        - С каких пор мы боялись трудностей? Вечность была бы безумно скучной, если бы мы каждый день жили жизнью обычных смертных - я бы повесился от тоски.
        Когда Фэй покинула кабинет, Влад набрал номер Серафима.
        - Зорич, ты должен приехать ко мне в офис в течении часа. Подними все свои связи в человеческих инстанциях, мне нужны бланки регистрации брака, печати и подписи, заверенные нотариально. Затем мне потребуется чтобы эти бланки попали в картотеки Совета и Нейтралов задним числом. Это возможно?
        - Все возможно при желании и готовности заплатить побольше, - усмехнулся ищейка.
        - Не стесняю тебя в средствах. Через час бланки у меня на столе?
        - Через полчаса, Влад, все бланки у вас на столе!
        ГЛАВА 15
        Польша. 1590 г.
        Еще утром я слышала журчание воды, шелест листвы и пение птиц. Смотрела, как переливаются хрустальные капли росы на утреннем солнце. Прозрачная, как стекло река, касается моих босых ног. Я вижу свое отражение, как в зеркале. У меня очень светлые волосы и сиреневые глаза.
        Я точно не знаю сколько мне лет...наверное, восемнадцать, если отсчитывать с тех пор, как я перестала быть ребенком и стала девушкой.
        Я трогаю воду и она расходится кругами...мне кажется, что там, в водной глади, позади меня не березы, а темно -сиреневые обои, картины и смотрю я в зеркало, а не в воду.
        День изо дня меня преследуют мысли, что я знаю и иные звуки. Те звуки, которых не должно быть здесь, не существующие в природе. Я знаю языки, которых никогда не слышала...Я вижу лица. Они приходят ко мне во сне. Особенно часто я вижу ЕГО лицо. Я не знаю кто это, но этот человек красив, как дьявол. Хотя, я даже не уверенна, что он человек, а еще...я знаю, что люблю его.
        Люблю с тех пор, как помню саму себя. Иногда мне кажется, что я схожу с ума. Ведь я раньше никогда его не видела. Он живет только в моих мечтах. У него удивительные карие глаза, бархатные и глубокие, как омут. У него смуглая кожа и черные волосы. Его голос очень низкий и он всегда тихо разговаривает, но от этого звука по коже идут мурашки.
        Меня постоянно преследуют мысли, что все это уже было. Эта река, это шуршание листвы...а еще хуже, мне кажется я знаю, что будет завтра. Я вижу, как горит в пламени моя деревня, вижу обугленные трупы моей семьи.
        Вижу повсюду смерть.
        Я хочу рассказать им об этом и не могу произнести ни звука. Я рисую...все самое страшное я переношу углем на холст и на клочки бумаги. А ведь я умела раньше говорить, я даже знаю, как звучит мой голос, я помню песни, которые пела сама и которые пели мне. Это был мужчина...он очень похож на меня или я на него. Кто он мне? Почему все эти люди в деревне называют меня Чужая и боятся меня?
        Их всех пугают мои рисунки ... они вещие. В деревне меня считают ведьмой. Люди боятся, осеняют себя крестным знамением когда я прохожу мимо них. Недавно сына мельника сожрала стая волков...а накануне я нарисовала человека, которого огромные чудовища разрывали на части. Люди сказали, что это я призвала хищников к деревне, накликала беду потому что я ведьма.
        Мне страшно, что, рано или поздно, они все возненавидят меня и причинят вред моей семье.
        - Анна, беги! Беги! Беги!
        Я оборачиваюсь и ветер швыряет волосы мне в лицо. Вдалеке, в вечерних сумерках, на меня надвигаются люди и у них в руках факелы. Много факелов. Я знаю, что они идут за мной.
        Я подхватываю длинную, мокрую юбку и бегу, что есть сил. В босые ноги впиваются колючки, ветки царапают лицо, цепляются и рвут на мне одежду. Я слышу голоса все ближе, люди орут wiedzma*1, они размахивают ножами, кольями, вилами. Меня загоняют, как животное, в чащу леса.
        Нет, это не моя деревня полыхает в пламени...это я полыхаю, на костре. Они сожгут меня на рассвете. Это мое тело будут лизать языки пламени...Люди не простят мне, что я чужая.
        Они бросили меня в глубокую яму и присыпали ее ветками ели. Старый колодец, все еще сырой, с влажными стенами и грязью под ногами. Здесь держат приговорённых к смерти. Много лет назад мне рассказывали об этом, к колодцу боялись приближаться, люди верили, что призраки казнённых преступников бродят здесь по ночам. Я посмотрела наверх и увидела сквозь ветви звездное небо. Сколько часов осталось до рассвета? Они уже принесли ветки и хворост? Установили столб? Меня будут судить? Или сожгут просто так?
        Я присела на сырую землю и обхватила колени руками. Мне очень страшно, так страшно, как никогда еще не было за всю мою странную жизнь. Я смутно помню, как появилась в деревне. Обрывочно, кусками. Помню лес, дикий холод, вой волков и снег на моем лице. Помню людей с факелами и их голоса. Кто -то кричал не приближаться ко мне. Потом я проснулась в доме полном людей, мне принесли тарелку супа с куском хлеба, а когда я попыталась заговорить, то поняла, что не могу произнести ни слова. Я только знала, что здесь меня быть не должно, что я была до этого совсем в другом мире…или сошла с ума. Потому что сейчас я нахожусь среди людей в странной одежде, говорящих на другом языке, но тем не менее я их понимала. Даже больше, именно сейчас я слышала свой родной язык, я словно знала его всегда. Я помнила песни на польском.
        Моя семья, они любили меня и приняли как родную. Мои неродные братья заботились обо мне. Шли годы, я привыкла к ним, я полюбила эту деревню, я забыла о том, как появилась здесь. Только люди так и не приняли меня, я слышала как они шепчутся у меня за спиной. Как плачет Агнешка по ночам и говорит мужу, что нужно бы отвезти меня в город, подальше от деревни, не то заклюют. Видела, как братья приходят в рваных рубах и в синяках, когда дерутся из -за меня с деревенскими. Я часто промывала ссадины Лешека, после боев. Он не говорил, что дрался потому что сын мельника поливал меня грязью, после того как Агнешка и Василий отказались выдать меня за него замуж. Точнее, я отказалась, а они передали это Патрику -мельнику. Жирному борову, старейшине деревни. Его сын, Джером, ему под стать низкого роста, коренастый, светловолосый. Похож на кабана. Как представлю, что такой будет касаться меня своими короткими пальцами и к горлу тошнота подступает. Я бы за Лешека вышла, если бы не было выбора. Он бы женился на мне. Я знаю. Только теперь никто мне не поможет, даже он. После того как Джерома загрызли волки, а меня
обвинили в колдовстве мельник притащил в деревню священника и солдат. Я сбежала в лес, но они нашли меня. Им нужен был виноватый, жертва, кровопускание. Люди ожесточились из -за изнуряющей гражданской войны, голода, притеснений, постоянных налогов, уведенного скота и отобранного урожая. Священник обыскал наш дом вместе с военными и нашли те самые вещи в которых я попала в дом к Агнешке и Василю. Их признали сатанинскими, дьявольскими ритуальными тряпками, мои рисунки изъяли как доказательства того, что я призывала злые силы, замышляя преступления. Агнешке и Василю пригрозили сжечь дом и расстрелять сыновей. Они бы не спасли меня, а я бы и не просила об этом. Я чужая для них. Пусть лучше помолятся за мою душу.
        - Анна!
        Шепот привлек мое внимание, и я подняла голову, старясь рассмотреть кто там, узнала голос Лешека.
        - Анна, лови.
        Мне на колени упал сверток с куском яблочного пирога.
        - Мама спекла. Поешь.
        Снаружи послышался топот копыт, голоса. Лешек исчез, а я вжалась в сырую стену колодца. Кто -то приехал в деревню. Кто -то из знати раз я слышу суету и звуки шагов повсюду.
        Прошло, наверное, несколько часов, прежде чем все снова стихло.
        - Анна!
        Лешек вернулся. Я встрепенулась вскочила на ноги, стараясь рассмотреть его в проеме среди веток и кольев.
        - Я в город еду, Анна. К нам некий князь заезжал, ребенка искал. Обошли все дома, Патрик испугался и побежал мешки с мукой перепрятать, в яму у леса, я его выследил, за это ему надерут его жирную задницу. Приведу солдат. Я не дам им тебя сжечь. Будет заварушка, а я вытащу тебя, сестренка. Я люблю тебя, Анна, слышишь?
        Я кивнула, чувствуя, как к горлу подступают слезы. Я бы хотела крикнуть ему, что тоже люблю их всех, но не могла, только помахала рукой. К городу несколько часов ходу, а рассвет уже близко. Пешком он не успеет, а лошадей в деревне мало осталось. Почти всех увели солдаты.
        ГЛАВА 16
        После преодоления портала его скрутило пополам. Казалось разламывает все внутренности и из носа пошла кровь. Заложило уши. Наступила та самая временная прострация о которой говорила Фэй. Это бывает не у всех, но Влад ее почувствовал сполна. В воспалённый мозг, который казалось взорвётся от боли, врывались обрывки фраз и воспоминаний. Слова Изгоя, скрытые и явные упрёки, плач Дианы, севший голос Фэй и проклятая метка, которая вспыхнула на его ладони, как только он выпил крови демона. Горящая плоть и знак раба. Влад сжал дрожащие пальцы, которые свело судорогой и зажал метку, обжигая подушки пальцев, пережидая вызов Асмодея.
        Дальше нужно идти пешком, через деревни. Для него достали одежду, подходящую к этому времени, но она превратилась в лохмотья после прохождения портала, который сжигал все, кроме плоти вампира, хотя это и происходило за считаные секунды, но Влад видел, как на нем задымилась одежда. Теперь ему предстояло добраться до поместья отца. Без золота и пешком. Преодолевать расстояния мгновенно он сейчас не мог. Скоро его начнёт мучать голод и придётся охотится самым примитивным методом, который он последний раз использовал более двадцати пяти лет назад. Или животные, или люди. Иначе ему здесь не выжить. Влад попал в то время, когда законы Братства были иными, у вампиров еще не было нового устава Самуила, запрещающего охоту на людей.
        К поместью он добрался спустя несколько часов, хотя рассчитывал потратить на это меньше времени. По дороге убил несколько крупных оленей, но этого было ничтожно мало, не насыщало, не давало сил, которые ему понадобятся для прохождения портала вместе с Анной. Перед самой деревней, недалеко от поместья он сделал то, чего не делал веками - он взял вену человека. Одного из лесорубов, отставшего от своих. Погружая клыки в плоть, дрожащего под гипнозом парня, Влад презирал себя и в тот же момент осознавал, что выбора нет, не в этих условиях. Приоритеты расставлены. Огромным усилием воли остановил себя, чтобы не осушить несчастного до конца и положил его у обочины, в надежде, что тот выживет.
        В поместье удивились его появлению, оказывается он удалился всего несколько часов назад, но слуги не привыкли задавать вопросов, а Влад окинул их взглядом от которого все внутренне сжались и поспешили выполнять приказы. Влад быстро смыл с себя дорожную пыль, переоделся, борясь с соблазном и ностальгией обойти дом.
        Уже через час отряд из десяти ищеек и Королем во главе тронулись в путь верхом. Они прочёсывали деревню за деревней и все безрезультатно. Время шло, каждая минута на счету, да что там каждая секунда. Но никто не видел необычной девочки с сиреневыми глазами и светлыми волосами. Никто не встречал такого необычного ребёнка, чью внешность можно было запомнить. Не оставалось времени для того чтобы искать вместе, пришлось разделится и искать по одиночке, место встречи обговорили за ранее и когда спустя несколько часов, Влад первым вернулся ни с чем им начало овладевать отчаяние. А что если Фэй ошиблась с порталом? Со временем? Все могло быть, ошибки возможны всегда и во всем, особенно со временем, с ним шутки плохи. Время самый безжалостный палач, время умеет ставить на колени и слабых, и сильных, время умеет лечить и калечить оно не подвластно никому, ни одной высшей силе.
        Почти все вернулись спустя полчаса, последний ищейка задерживался, и Влад надеялся, что для этого есть положительные причины. Они обошли всю местность в радиусе нескольких миль. Загнали трех лошадей. У них больше не оставалось времени. Если Фэй ошиблась с географическим положением, то у них огромная проблема, потому что Владу нужно вернуться в течении двух часов. Это катастрофически мало.
        Последний ищейка показался не один, он тащил за шиворот смертного, волок на вытянутой руке и когда приблизился, швырнул под ноги Влада, прямо к заляпанным грязью и дорожной пылью сапогам.
        - Какого черта ты его притащил, Иван? Мне нужна девчонка, а не этот оборванец! - Влад с яростью посмотрел на ищейку, им овладевала бессильная злость, отчаянная и испепеляющая. Шансы найти Анну становились равны нулю.
        - Этот польский мальчишка утверждает, что видел такую девочку и что сейчас она стала взрослой, ее должны сжечь на рассвете за колдовство. Лжет сукин сын. Видимо хочет спасти свою шлюху и не знает, как. Да, гаденыш? - Иван пнул парнишку носком под ребра и тот вскрикнул, поднял голову и посмотрел на Влада.
        - Я говорю правду, Ваша Светлость. Мы нашли ее в лесу. Шесть лет назад в странной одежде. У нее сереневые глаза и белые волосы. За это ее называют ведьмой. Завтра утром старейшина деревни лично поднесёт факел к хворосту возле столба и сожжёт ее.
        Влад нахмурился, рывком поднял парня с земли. Всклокоченные черные волосы и лицо перемазанное грязью, только взгляд открытый и честный. За пять веков существования он научился распознавать ложь в глазах смертных.
        - Он говорит, что его сестру зовут Анна, но гаденыш мог подслушать, когда я искал. Мы зря потеряем время. Зря!
        Влад не отрываясь смотрел в глаза мальчишки:
        - Сколько лет назад?
        - Шесть.
        - Сколько лет ей было тогда?
        - Одиннадцать -тринадцать, Ваша Светлость. На ней было платье с застёжкой…застёжка такая как змея…странная застёжка.
        - В дорогу. Возьми его к себе, Иван, мы едем в эту деревню. Рассвет вот -вот наступит. Сколько добираться?
        Спросил у мальчишки.
        - Верхом очень быстро, я покажу короткий путь. С юга идут войска Максимилиана, нам лучше через лес.
        - Трата времени!
        - Не спрашивал твоего мнения! Едем в его деревню!
        ***
        Меня привязали к столбу толстыми веревками, скрутив руки за спиной. Первые лучи рассвета тронули небо окрашивая в темно -сиреневый цвет.
        Я смотрела на поднимающееся зарево и думала о том, что в последний раз им любуюсь
        Как странно, когда приближается твой час уходить страх куда -то исчезает и мне уже не было страшно, крестик на моей шее, дотрагивался до кожи, и я тихо молилась за души этих грешников, которых ждёт кара за смерть невинных, которых они сожгли на столбе по разным причинам. Толпа собралась посмотреть, как я умру, их глаза блестели жаждой зрелища и крови. Руки занемели за спиной, а сердце билось в горле. Я надеялась, что Агнешка, Василь и мои названые братья не придут на казнь. Они не вынесут этого, а ещё хуже их закидают камнями прямо здесь или изгонят из деревни. Я лишь волновалась за Лешика, который пошёл в город и все еще не вернулся. Лес кишит разбойниками, мародёрами, беглыми солдатами и голодными волками.
        Священник размахивал кадилом и читал молитву, обходя меня с разных сторон и поливая святой водой. Он изгонял из меня дьявола, когда дьявол жил в каждом из них, в их гнилых сердцах. Зачем искать демонов в других, когда сам полон ими? Истреби своих и тогда чужие не будут так очевидны, если твои собственные помыслы чисты. Но кто любит видеть свое уродливое отражение в зеркале?
        Хворост покалывал тело сквозь подол платья и у меня заледенели ноги. Зима не за горами, стоять в одном платье и босиком на ледяном ветру, как же мучительно холодно. В небе каркали вороны, они слетались поближе к огню и сборищу ошалелых от жажды моей смерти людей. Если огонь, то будет и пищу. Вороны умные птицы. Но не в этот раз. В этот раз им ничего не достанется.
        Патрик запалил факел и подошёл к куче хвороста. Пламя освещала его одутловатое лицо и маленькие глазки, налитые кровью, так же как и крест на его шее.
        Он посмотрел на меня и процедил сквозь зубы:
        - Немая сучка, ты заплатишь за смерть моего сына. Ты будешь гореть, как в аду на земле и в пекле там…на небе. Гиена огненная поглотит тебя, и ты будешь мучится, когда мой сын смотрит сверху и улыбается нам улыбкой ангела -мученика.
        Тот самый ангелочек, который сжигал бродячих собак, вспарывал животы пленным солдатам Максимилиана…Я захохотала, и Патрик позеленел от ярости, он поднёс факел к хворосту и тот запылал. Я продолжала смеяться. Если б могла, то проорала бы им всем, что лучше сгореть на костре, чем стать женой живодера.
        - Сжечь ведьму! Сжечь!
        Послышался топот копыт и все повернули головы в сторону. Дым разъедал мне глаза, я не видела, кто приближается к нам. Неужели Лешек привел солдат? Но как он успел?
        Я не понимала, что происходит, люди перепуганно кричали. Их голоса напоминали крики ужаса и боли. Они бросились в рассыпную. Я вертела головой, но дым разъедал мне глаза и ноги нагревались все быстрее и быстрее. Огонь подбирался ко мне, окружая плотным кольцом.
        Я закашлялась. Вокруг царил непонятный мне хаос. Голоса людей их крики, доносились издалека. Что -то брызнуло мне в лицо, и я поняла, что это кровь.
        - Дьяволы! Демоны!
        В этот момент я увидела, как сквозь огонь ко мне приближается мужчина. Это было слишком медленно. Он шёл сквозь пламя, и огонь лизал только его одежду. Черные как смоль волосы, бледное нереально красивое лицо и тёмные глаза, сверкающие красными сполохами, словно в них пляшут те самые языки пламени, которые через мгновение поглотят меня.
        Легко рванул верёвки на моей груди и подхватил на руки. Он обхватил моё лицо пятерней и какие -то доли секунд мы смотрели друг другу в глаза. Мне казалось, что я рванула с высоты в бездну. Потому что я узнала эти глаза. ЭТО ОН. Его я видела, его я помнила. Вот эти самые глаза - черные как ониксы. От дыма мои собственные слезились, и он вытер большим пальцем слезу с моей щеки. Я видела, как сошлись на переносице его брови, он смотрел на меня, словно изучая. Какое нереально красивое лицо, мне хотелось зажмуриться, но я не смогла, его взгляд гипнотизировал, и вдруг, вспомнила его имя. Оно запульсировало в висках, но я не могла его произнести вслух. Увидела, как сильно сжались его челюсти, и он рывком прижал меня к груди, а потом крикнул:
        - Сжечь деревню дотла! -и от звука его голоса сердце забилось в горле.
        Нет! Не сжигать! А Агнешка?! А Василь?! Братья! Нет! Я изо всех сил вцепилась в ворот его рубашки рукой, а другой повернула его за лицо к себе. Он в недоумении посмотрел на меня, а я отрицательно качала головой, очень быстро.
        - Мы уже уходим. Я увезу тебя отсюда, не бойся. Я пришёл за тобой.
        Но я продолжала отрицательно качать головой, потом в ужасе увидела, как его люди скачут с факелами к домам. Снова вцепилась в воротник рубашки Влада и у меня на глазах появились слезы.
        - Что? Не молчи? Ты обожглась? Тебе больно?
        Я показала рукой на его людей и снова покачала головой.
        - Ты не можешь говорить?
        Закрыла утвердительно глаза и снова с ужасом посмотрела на всадников с факелами.
        - Не сжигать их? Ты хочешь оставить их в живых? Об этом ты меня просишь? Оставить в живых тех, кто приговорил тебя к смерти?
        Я снова закрыла глаза и открыла. Влад несколько секунд смотрел мне в глаза, потом крикнул:
        - Отбой. Уезжаем. Никого не трогать.
        Он прижал меня к себе и вместе со мной ловко запрыгнул на коня.
        - Следуйте в поместье, я скоро вернусь.
        - Князь, что сказать Самуилу?
        - Ничего не говорить. Вообще ни слова о моем возвращении. Шкуру спущу.
        И направил коня в чащу леса. Я обхватила его за шею руками и прижалась всем телом, чувствуя под щекой железные мышцы и слыша его сердцебиение. Я не вполне осознавала, что именно происходит, но мне было все равно.
        Конь под нами мчался так быстро, что у меня захватывало дух, и я зажмурилась от этой невероятной скорости. Мы ворвались в лес, и он пришпорил коня еще сильнее. Ветки били по моему телу, и я то и дело чувствовала, как он прикрывает меня одной рукой, наклоняется вместе со мной. Я не знала от кого мы бежим так быстро, но с ним мне не хотелось ни о чем думать. Я в безопасности. Я знала это интуитивно. Наконец -то конь заржал и стал как вкопанный, мой спаситель спешился вместе со мной и осторожно поставил на землю. Я смотрела на него во все глаза, узнавая каждую черту, сердце билось быстро и хаотично…словно вижу мечту наяву. Влад вдруг глянул на какой -то предмет, довольно знакомый мне, на своём запястье.
        - Успели. Ещё полчаса.
        Потом вдруг сильно прижал к себе, провел рукой по моим волосам
        - Живая. Я искал девочку…а ты такая взрослая.
        Несколько минут так и стоял со мной, прижав к себе, потом поднял моё лицо за подбородок.
        - Что с голосом?
        Я пожала плечами. Опять нахмурился и я сглотнула, глядя на него снизу -вверх. Мне не верилось, что я не сплю…я готова была гореть на том костре снова, если он будет рядом.
        - Фэй разберётся. Анна, ты что -то помнишь из прошлого? Меня помнишь?
        Я кивнула и слегка улыбнулась. Конечно, я его помню. Мне кажется, что только его я и помню.
        - Вот и хорошо, девочка…вот и хорошо, - снова прижал к себе, а я затрепетала, закрыла глаза, наслаждаясь моментом.
        - Сейчас здесь появится огненный проем, мы пройдём его вместе. Ничего не бойся. Пока ты со мной ничего не случится.
        А я и не боюсь, когда я с тобой. Ничего не боюсь. Ты настоящий, а я не сумасшедшая.
        - Мы возвращаемся домой, Анна. Больше ты сюда не вернёшься.
        «Князь? КОРОЛЬ! Да…он король, так его называли в моих видениях…Влад - Король Братства вампиров…вот почему огонь не причинил ему вреда…он не человек, и он пришёл за мной сквозь время».
        ГЛАВА 17
        Переход обратно он выдержал намного мужественней, не хотелось при девочке сгибаться пополам и блевать черной кровью. Стиснул челюсти до хруста и перетерпел жуткий приступ головной боли. Она ослепила на доли секунды, именно, когда столп света начал рассеиваться и сквозь туман показались очертания деревьев и вечернее небо.
        Мгновенное отрезвление, бросил взгляд на Анну, которую крепко держал за тонкую руку, так крепко, что, пожалуй, на ее запястье остались синяки, разжал пальцы, осторожно отпуская хрупкое запястье и тихо застонал, сжимая переносицу, все еще чувствуя, как пульсирует в висках кровь от перепада давления. Посмотрел на девушку, казалось, она без сознания. Влад слышал, как бьется её сердце, нормальный ритм, словно спит. Ее платье превратилось в лохмотья на хрупком теле, местами обгорело и виднелись участки молочно -белой кожи. На секунду Влад испугался ожогов, осмотрел ее с ног до головы, но запаха крови и обгоревшей плоти не почувствовал. Скорей всего, переход через портал на смертных действует иначе, но также не причиняет вреда телесной оболочке.
        Черт раздери все эти порталы, он вообще искал ребёнка, он мог не успеть, мог не найти ее, да много всего могло произойти.
        Как Фэй так просчиталась? Или все это настолько не изучено, что просто невозможно, что -то точно прогнозировать.
        Если бы Влад задержался на пару минут это человеческое быдло превратило бы Анну в обугленный скелет. Примитивные идиоты. Он пришел в такую ярость, что мог бы спалить в этой чёртовой деревне все дотла. Камня на камне не оставить. Как только узнал Анну, в этой мечущейся в огне светлой фигурке, ярость зашкалила.
        Впрочем, он и так поотрывал головы нескольким из зачинщиков, даже сам не заметил, как хрустнули шейные позвонки ублюдка, который поджигал хворост. Долгие поиски, голод и нервное напряжение на доли секунд выпустили монстра, но этих секунд хватило, чтобы порвать троих психопатов, вообразивших себя судьями. Ничтожные голодранцы, посмевшие поднять руку на одну из…Из кого? Влад поморщился. Она не одна из них, хоть и принадлежит к их семье. Анна все же чужая и рано или поздно перед всеми станет выбор.
        Влад посмотрел на часы скоро закат, нужно убираться отсюда. Наклонился к Анне и подхватил её на руки. Очень легкая, невесомая. В голове вспыхнула мысль, что он не поднимал женщин на руки уже много лет.
        От Анны пахло костром и едва уловимым ароматом полевых цветов. Снова посмотрел на ее лицо, от того ребенка, что он помнил и видел всего несколько дней назад, почти ничего не осталось. Она неуловимо изменилась. Четкий овал лица, очень длинные тёмные ресницы, бросающие тень на бледные щеки, ровный нос, аккуратные губы, словно нарисованные. Она идеальная. Неестественно красивая, хрупкая, как прозрачная. На щеках остались потеки от слез. Возникло дикое желание вернуться в проклятую деревню и выжечь там все к чертовой матери. Светлые тонкие локоны упали девушке на лицо, и Влад указательным пальцем убрал их со щеки.
        От мысли, что Анна могла сгореть там живьём в то время как он бесполезно искал по деревням ребёнка, в груди неприятно заныло. Чтобы он сказал Изгою? Как бы посмотрел ему в глаза? Проклятый Асмодей, как все это не вовремя.
        Машина стояла там, где ее оставили по его приказу, спрятанная за деревьями с полным баком горючего.
        Влад осторожно уложил Анну на переднее сидение и сел рядом за руль, откинул спинку ее кресла, пристегнул ремнем безопасности. На заднем сидении коробка с запасом крови для него и пакет со сменной одеждой, он быстро переоделся и повернул ключ в зажигании.
        Зазвонил сотовый в бардачке машины, он нажал на громкую связь вглядываясь в лицо девушки и застёгивая на ходу пуговицы рубашки.
        - Влад! Где ты? - голос Фэй нарушил тишину, а он вырулил на трассу с узкой лесной дороги.
        - На условленном месте. Через час буду в ближайшем городе. Гостиницу забронировала?
        - Да, на двоих. Как она? Влад, не томи!
        Король бросил взгляд на девушку медленно выдохнул.
        - Без сознания, прохождение через портал. Сколько времени может продлится это состояние?
        - Не знаю. Не думаю, что долго. У нее просто резко поднялось давление, и она отключилась. Пооткрывай окна в машине, думаю очень скоро придёт в себя. Главное, что ты нашёл её.
        - Я вообще мог её не найти, Фэй.
        Влад снова посмотрел на девушку, ее ресницы слегка дрогнули.
        - Почему? Мы что -то не так просчитали?
        - Всего лишь то, что я искал двенадцатилетнего ребенка, а нашел восемнадцатилетнюю девушку.
        Воцарилась тишина. Он нажал сильнее на газ.
        - Я еду в гостиницу, поговорим позже. Звони только по безопасной связи. Изгою скажи, что пока с ней говорить не стоит, мне кажется, она многого не помнит. Я подготовлю ее. У нас есть время, пока доберемся домой. Я еще наберу тебя, думаю в связи с этой ошибкой с возрастом у меня возникнет еще не мало проблем.
        Отключил звонок и открыл все окна в машине. Холодный воздух сквозняком загулял по салону. Сейчас, когда они удалялись от леса вблизи Асфентуса он начинал постепенно успокаиваться. Напряжение сходило на «нет». Все позади.
        Он сделал то, что должен был сделать. Послышался шорох и Влад обернулся. Анна открыла глаза и приподнялась, испуганно оглядываясь по сторонам.
        - Все хорошо, милая. Сначала переночуем в гостинице и завтра утром вылетим домой. Все ждут тебя.
        Девушка кивнула и улыбнулась ему, потрогала тонкими пальцами ручку на дверях машины, потом бардачок. Безошибочно открыла его и снова улыбнулась, повернулась к Владу. Сиреневые глаза светились триумфом, и он улыбнулся в ответ.
        - Рада, что вернулась? Помнишь хоть что -то из этого мира?
        Она снова кивнула и высунулась в окно, протянула руку, словно хватая воздух. Он засмеялся и сильнее нажал на газ.
        - Нравится быстрая езда?
        Казалось Анна его не слышит, она всматривалась вдаль, трогала все вокруг себя и вдруг засмеялась очень громко, заливисто. Потом повернула регулятор громкости на приёмнике и когда музыка завибрировала в салоне повернулась к Владу - её глаза сияли.
        - Хочешь есть? Фэй для тебя кое -что припасла. Посмотри в бардачке.
        Девушка достала шоколадный батончик, развернула и откусив кусочек с наслаждением закрыла глаза. Влад снова усмехнулся.
        - Вкусно?
        Кивнула и протянула ему. Теперь он рассмеялся.
        - Ешь, я не люблю шоколад.
        Но Анна не убрала руку наклонила голову к плечу все еще предлагая откусить батончик.
        - Хорошо. Я попробую эту гадость, но только потому что ты попросила.
        Откусил, прожевал и улыбнулся. Совсем ребенок. Давно он не возился ни с кем, с тех пор как его собственные дети покинули дом. Очерствел за это время. Зазвонил внутренний сотовый и Влад, увидев кто звонит, сунул в ухо наушник.
        - Да, Серафим. Едем домой. Высылай охрану к гостинице.
        - Через километр вас примет сопровождение.
        - Отлично.
        - Все чисто, мы следим за вами со спутника. Когда свернете на городскую трассу вас будут сопровождать.
        - Отлично сработано.
        - У меня плохие новости.
        «Еще бы! Когда у тебя бывают хорошие?»
        - Какие?
        - Пресса! Человеческая пресса вынюхала о браке. Кто -то слил информацию в департаменте.
        - Твою мать!
        Быстро посмотрел на Анну, та мяла тонкими пальцами обёртку от шоколада.
        - Брак с несовершеннолетней, обвинение в педофилии. Этим воспользуются ваши враги и конкуренты.
        - Анне восемнадцать!
        Пауза.
        - Ты не ослышался, я вернул восемнадцатилетнюю Анну. Не спрашивай, как? Я сам не знаю, как. Выкручивайся с этим свидетельством. Меняйте даты, возраст.
        - Тогда мы не в таком дерьме, как я думал. Вам придется вывести ее в люди, чтобы нейтралы не засомневались в подлинности брака.
        Влад выдохнул и дернул воротник рубашки.
        - Значит выведем в люди! Звони Мире, пусть будет готова официально объявить о браке.
        Снова бросил взгляд на Анну - девушка нашла зеркальце и теперь внимательно рассматривала себя. На секунду Влад потерял нить разговора, он видел, как она трогает кончиками пальцев пухлые, капризные губы, прячет тонкие пряди волос за маленькое ухо. Засмотрелся. Какие -то мгновения, но в эти мгновения успел снова отметить насколько она красивая. Мистическая красота. Ослепительная. Не от мира сего. Лунные вьющиеся пряди волос, идеальный профиль, загнутые вверх длинные ресницы, тонкий овал лица…Возникло желание тряхнуть головой, чтобы образ стал более приземленным, но этого не произошло.
        - Влад!
        - Да! - посмотрел на дорогу.
        - Я спросил, как быть с выборами? Откладываем пока утрясётся скандал с браком?
        - Нет! Скажи Мире, что мы наоборот не станем ничего скрывать. Разве политики не имеют право женится?
        - Ну…даже по человеческим меркам она слишком юна для вас. Двадцать пять лет разницы.
        - Я доверю это Мире. Придумает душещипательную историю любви.
        - Нужна фальшивая биография.
        - Так займись этим, Зорич! Я полагаюсь на тебя. Создай такую биографию, чтоб не подкопаться.
        - Будет сделано.
        Отключился и шумно выдохнул. Ну и как сказать малышке, что теперь она его жена и ей черт возьми какое -то время придется играть эту роль для них всех. Проклятье, была б здесь Фэй, было бы проще. На секунду бросил взгляд на ее ободранное платье и чуть не выругался вслух. Там, сзади, в пакете лежит одежда для ребенка, эдак на четыре размера меньше. В таком виде в гостиницу нельзя.
        - Анна, у нас проблема.
        Она подняла на него огромные глаза и слегка нахмурилась. Снова не смог отвести взгляд от ее лица, оно завораживало этой неестественной красотой. Особенно глаза.
        - Твоя одежда. Нам придется купить тебе новую.
        Увидел в зеркало заднего вида, как с обочины съехали три мерседеса и последовали за ними. А вот и охрана. Отлично. Можно въезжать в город.
        Набрал снова номер на сотовом.
        - Мира!
        - Да, Влад. Серафим мне все передал.
        - Мира! У меня возникла щекотливая ситуация. Бери мой личный самолет и вылетай ко мне.
        Он даже знал, о чем она подумала и в тот же момент поморщился.
        - Зачем я понадобилась моему Королю?
        - Мне нужно сопровождение для Анны. В городе, как только пронюхают, нас примут журналисты.
        Послышался тихий смех.
        - Могла бы догадаться, что вам нужна нянька для ребенка на котором вы женились.
        - Мира, а еще ты могла бы догадаться, что я не нуждаюсь в твоих комментариях. Вылетай.
        Отключил звонок и свернул на центральную улицу в городе, заскользил между рядами модных бутиков, затормозил у одного из них и припарковался.
        Сопровождение тут же окружило его автомобиль, и охрана вышла первой, переговариваясь по рации. Влад сбросил пиджак и протянул Анне.
        - Набрось на себя. Скажем так твой вид не соответствует эпохе.
        Она кивнула и натянула его пиджак на плечи. Влад ободряюще улыбнулся и
        помог Анне выйти из машины несколько секунд помедлил и направился с ней к дверям одного из магазинов, удерживая ее за руку. Черт…кажется, он еще никогда не занимался этим. Не ходил по женским магазинам.
        Продавщицы бросали удивлённые взгляды на Анну, но как только Влад протянул золотую кредитку и распорядился одеть ее с ног до головы, не стесняясь в расходах, они тут же забыли, как выглядит его спутница и услужливо бросились выполнять поручение. Сам сел в кресло и закрыл глаза. Сейчас он чувствовал себя уставшим. Проклятые последние дни окончательно вымотали. Такого напряжения он не чувствовал давно. Взял газету и принялся листать, стараясь расслабится.
        От мыслей его отвлекли голоса продавщиц.
        Влад поднял голову и на секунду застыл. Уже в который раз за последний час. Анна вертелась перед зеркалом, то поднимала волосы, то собирала на затылке. Она улыбалась продавщице, исчезала за ширмой и снова появлялась в другом наряде. Влад сам не заметил, как отложил газету и наблюдает за ней. За лицом на котором детское выражение сменяется лукавым, капризным, соблазнительным и снова детским. Как она поправляет рукава платья, подол юбки, наклоняется поправить задник модных туфель, рассматривает ожерелье на шее, склонив голову к плечу, иногда бросает на него любопытные взгляды через зеркало, а он снова смотрит в газету, а потом опять на нее. Как зачарованный. Не отдавая себе в этом отчёт. Он любуется. Именно так. Ему нравится смотреть на нее и это отнюдь не любование ребёнком потому что от его взгляда не укрывается шов на чулках, колени, тонкие лодыжки, стройная спина, ключицы и длинная шея, ложбинка между грудей в вырезе легкого платья, тонкая талия и стройные длинные ноги.
        Отложил газету и нервно встал с кресла. Бред. Анна совсем ребёнок. Сестра Изгоя. Девочка. Он всего неделю назад завязывал ленты на ее шапке. Отошел к окну и посмотрел на улицу, на охрану. Если Зорич все сделает как надо, то уже завтра все газеты будут пестреть заголовками о его женитьбе. Анну нужно будет представить Совету, заручится поддержкой, доказать, что брак не фиктивен. От мыслей взорвётся скоро голова.
        Кто -то тронул его за плечо, и он резко обернулся. Анна смущённо кусала губы и смотрела то на Влада, то на сияющую, как неоновая вывеска публичного дома, продавщицу.
        - Я вначале выбирала все в розовых тонах, такая молоденькая…но она настаивала на этих цветах. Гардероб полностью подобран для всех случаев. Как для бизнес -ленчей, так и для прогулок, дома, верховой езды, театров, тусовок, остались вечерние наряды и вот здесь возникла дилемма. Что скажете? Ей нравится этот наряд, а по мне так слишком тяжёл для молоденькой девушки.
        Влад посмотрел на Анну и снова поймал себя на мысли, что глядя на нее ему хочется закрыть глаза и тряхнуть головой. Темно -бордовый бархат оттенял матовую кожу и очень светлые волосы, серебристые и переливающиеся в ярком освещении магазина, от цвета материи глаза Анны казались темнее на несколько тонов. Она выглядела старше. Осмотрел ее всю и нахмурился, когда девушка покрутилась, приподняв руками волосы и заглянула ему в глаза, как бы спрашивая мнения.
        Мужской взгляд таки скользнул по ее шее, обнаженным плечам, высокой груди и тонкой талии и снова вернулся к лицу. Поймал себя на мысли, что собственный пульс слегка участился.
        - Вижу и вам нравится этот выбор.
        Сначала не услышал голос продавщицы, протянул руку и взял Анну за запястье вынуждая оставить волосы. Те снова заструились по плечам. Тронул пальцем локон и тот намотался на палец, медленно отпустил и почувствовала напряжение во всем теле…точнее напряжение между ними. Анна больше не ребенок…и он сам прекрасно это видит…даже больше, реакция его тела на нее предсказуемо примитивна. Бред. Полный бред. Он не может на нее ТАК реагировать. Не на Анну. Инцест какой -то. Она младше Марианны…Хотя, разве в его вечности существует такое понятие как возраст?
        - К этому наряду есть ювелирные украшения. Рубиновое колье и серьги. Хотите посмотреть?
        Влад резко повернулся к продавщице.
        - Покажите это моей спутнице - если ей понравится, то да, заверните.
        Нажал на кнопку в наушнике.
        - Смените меня здесь. Я выхожу к машине. Через десять минут выезжаем к гостинице.
        В этот момент Анна взяла его за руку и снова заглянула в глаза, отрицательно качнула головой Влад несколько секунд смотрел на нее, а потом усмехнулся.
        - Очень нравится. Правда. Ты красивая.
        Ее глаза засияли, и она улыбнулась. Дьявол. Наваждение какое -то. От ее улыбки снова участился пульс. Двое охранников вошли в залу магазина, он хотел уйти, но Анна удержала его за руку. Она смотрела на него и внутри все переворачивалось…но он мог поклясться, что понимает этот взгляд. Она не хочет чтоб он уходил.
        - Хорошо. Я здесь. Переодевайся и мы едем в гостиницу, тебе нужно поспать.
        Снова эта улыбка. Ему нужен свежий воздух. Немедленно.
        Когда Анна скрылась за ширмой Влад медленно выдохнул и поправил воротник рубашки.
        - Ваш пиджак, его погладили.
        Натянуто поблагодарил продавщицу.
        - Я директор этого магазина. Ваша жена прелестна, господин Воронов. Такая красавица.
        Твою ж мать! Откуда они знают?! Что за…
        - Мы вчера прочли в газетах…это такая новость. Там, правда, исказили информацию, но мы не поверили. В этом городе все голосуют за вас. И мы сразу решили, что это клевета. Мы оказались правы, конечно очень юная…но совершеннолетняя. Такая красавица.
        Влад несколько раз кивнул, поблагодарил сказал списать с карты десять процентов от покупки за великолепное обслуживание и тут же набрал Зорича.
        - Твою мать! Что там конкретно пишут в этих гребаных газетах?
        - Всего лишь, что вы женились на двенадцатилетней девочке.
        - Черт вас всех раздери!
        - Я вам сказал об этом полчаса назад.
        - Твою мать!
        - Кстати, поздравляю с женитьбой!
        - Иди ты…!
        Отключил звонок и в тот же момент увидел, как Анна идет к нему с пакетами. Сияющая, в новой одежде. Такая юная, но в то же время взрослая.
        И как он ей скажет, что они женаты? Дьявол все это раздери.
        ГЛАВА 18
        Он думал, что я сплю, а я не спала, я смотрела на него сквозь ресницы и не могла отвести взгляд. Каждое движение, поворот головы…я впитывала все жадно, глубоко, так чтоб отпечаталось в памяти. Как и тогда, когда была ребенком и смотрела на него как на Бога.
        Постепенно я многое вспоминала. Точнее, вспоминала все. Меня не удивляли больше звуки проезжающих автомобилей, музыка, доносящаяся из радиоприёмников, телевизоры, ноутбук поблёскивающий светлым экраном на столе возле зеркала. Цивилизация. Я вспоминала все то, что пыталась забыть, считая себя не нормальной с галлюцинациями. Нет. Я нормальная, просто я живу с теми, кто не являются частью привычного для людей мира. В их мире все иначе. И так получилось, что я, если и не одна из них, но я все же имею к ним отношение. Имею настолько сильно, что какие -то силы перемещают меня во времени. Я пока не поняла, что происходит и в какую игру я замешана, но в том, что я часть гигантской и очень сложной головоломки я уже не сомневалась.
        Мой брат Мстислав много об этом рассказывал…мой брат. Скоро я увижу Мстислава. Боже! Я не видела его больше шести лет, тогда как она попрощался со мной всего несколько дней назад.Почему -то, когда я думала о нем, внутри поднималась волна нежности и так же боли, чего -то скрытого, не доступного мне. Словно есть нечто, очень неприятное, связанное с нами. Какие -то события о которых я тоже не помню. Но ведь это не важно. Я вернулась. Я здесь и мне хорошо. Особенно когда ОН рядом. Я ловила себя на мысли, что с ним мне было бы хорошо где угодно. Даже там, в прошлом.
        Сейчас, я украдкой наблюдала за мужчиной, сидящим в кресле у камина. Блики от огня единственное освещение в номере. Он завораживал…мне казалось я никогда не видела такой красоты. Идеальной. Все в нем вызывает дикое, неудержимое восхищение, граничащее с экстазом. Начиная с низкого голоса, походки, властного взгляда и заканчивая даже тем, как он подпирает голову длинными пальцами и задумчиво смотрит на огонь. У него чёткоочерченные скулы, волевой подбородок, густые, ровные брови и невероятно красивые глаза. Такие выразительные, большие в них можно увидеть целую вселенную. Его мир, в котором нет места для меня. Разве он воспримет всерьёз восемнадцатилетнюю, немую девчонку? Наверняка вокруг него тысячи нереально красивых и на все готовых самок.
        Взгляд Влада застыл на языках пламени, они отражались в темно -карих радужках и бросали тени на его лицо. Слишком идеальное для человека. Но он не человек. Он хищник. Завораживающий, смертоносный. Я знала, кем он является для его собратьев. Какую ступень иерархии занимает среди них. Он Король. И самое странное, что в этом не возникает ни капли сомнений. Достаточно одного взгляда. Король от кончиков черных волос слегка растрёпанных, падающих ему на лоб и до носков начищенной до блеска обуви.
        Я видела, КАК на него смотрели охранники, сопровождающие нас в поездке, как незаметно кланялись, открывали перед ним дверцы машины и в их глазах, помимо уважения, читался страх. Они его боялись. Значит у них на то были веские причины. После того, как я как Влад с лёгкостью обезглавил старейшину голыми руками…эти причины не казались мне беспочвенными. Самое странное, что мне не было страшно. Меня не пугала ни его сущность, ни сущность Мстислава и Дианы. Не пугала тогда, не пугает и сейчас.
        Возможно, я вижу лишь одну сторону медали. Но каким могуществом нужно обладать, чтобы от твоего взгляда трепетали взрослые мужчины, чтобы они опускали глаза в пол и не смели даже ответить? Бесконечным. Я уверенна в этом. Его могущество бесконечно.
        Мое сердце начало биться чуть быстрее, я вспоминала, что раньше уже рассматривала его…точно так же, замирая, боясь пошевелиться, вздохнуть. Только тогда я была слишком юной, чтобы понимать какие чувства он во мне вызывает. Сейчас все иначе. Я уже не ребёнок и многое успела повидать. На моих глазах происходили жуткие вещи, не знакомые этому напыщенному цивилизованному миру. На моих глазах убивали, насиловали, сжигали, пытали. Там, в прошлом, человеческая жизнь не значила ровным счётом ничего. Тебя могли казнить только за то, что ты видишь странные сны и рисуешь странные рисунки. В деревню могли ворваться солдаты и на глазах у детей вспарывать животы их матерям. Что может быть страшнее этого?
        Я видела достаточно, чтобы понимать вкус и цену жизни, свободы. Моя детская влюблённость сейчас превратилась в нечто более сильное и от этих эмоций сердце то билось быстрее, то замедляло ход.
        Влад…даже от его имени по коже пробегали мурашки. В том магазине, где каждая из продавщиц лезла вон из кожи, чтобы ему понравится, я вдруг поняла, что хочу, чтобы и он не видел во мне ребёнка. Чтобы посмотрел на меня иначе. Смотрел как на женщину. Ведь я взрослая. Там, в прошлом, в моем возрасте уже выходили замуж и рожали детей. В двадцать можно было считать себя старухой. Сын мельника сосватал меня, когда мне было пятнадцать. Я взрослая. Достаточно взрослая, чтобы разбираться в собственных эмоциях. Достаточно взрослая, чтобы так же понимать, что мне не светит. Я могу только мечтать и вот так, иногда, украдкой наблюдать за ним. А потом Влад отдаст меня Мстиславу. Вот и все.
        Возможно поэтому я не выбрала все те идиотские розовые вещи, которые мне тыкала безмозглая крашеная дурочка с длинными перламутровыми ногтями и накладными ресницами. Я выбирала сама и когда увидела, как карие глаза Влада немного потемнели, и он осмотрел меня с ног до головы, вся кровь бросилась мне в лицо. А он отвернулся и внутри поднялась волна разочарования, я почувствовала себя обузой, каким -то довеском, который причиняет неудобства и за которым пришлось сильно погонятся чтобы вернуть домой. Я хотела знать почему именно он пришёл за мной, а не мой брат. Почему именно он? Ответов на эти вопросы пока не было, но я прекрасно понимала, что вряд ли в этом поступке был тот смысл, которого хотелось бы мне.
        Внезапно Влад повернулся ко мне, и я не успела закрыть глаза. Слегка улыбнулся и от этой улыбки по телу прошла волна дрожи, сердце снова забилось в горле, которое пересохло. Неужели можно смотреть на него спокойно? Я уверенна, что женщины сходят от него с ума.
        - Не спится?
        Отрицательно качнула головой и приподнялась, облокотившись на локоть.
        - Снятся кошмары?
        Когда ты рядом - нет. Ничего не снится. Вообще спать не хочется.
        - Может ты голодна?
        Когда он смотрел на меня внутри все переворачивалось и постоянно предательски краснели щеки. Я кивнула.
        - Сладкое?
        Опять кивнула и улыбнулась.
        - Много шоколада со сливками? Торт с орехами? Мороженное?
        Я продолжала кивать, и он улыбался, а мне хотелось зажмурится, сильно, так чтобы внутри начали летать разноцветные мушки.
        - Ты лопнешь. Просто лопнешь, понятно? У тебя испортятся все зубы и придётся ставить пластины.
        Я смеялась заливисто и теперь уже отрицательно качала головой. Много лет назад именно ему удавалось заставить меня смеяться, ничего не изменилось.
        - Они уже у тебя испортились, если ты ешь столько шоколада.
        Я склонила голову на бок и молитвенно сложила руки.
        - Хорошо. Заказываю. Но тебе придётся все съесть.
        Поднял телефонную трубку и ткнув в меня указательным пальцем, серьёзнопроизнёс:
        - Здесь есть одна ненасытная юная особа, она хочет съесть все, что у вас имеется на десерт из шоколада. Доставьте в наш номер все шоколадные десерты, которые есть в меню. Нет. Не шучу. Все.Что там у вас есть?
        Я прыснула со смеху.
        - Все несите к нам в номер. И еще…у вас там есть шарики? Какие? Воздушные.
        В этот момент я перестала смеяться. Мне вдруг отчётливо стало понятно - для него я все же ребёнок. Маленький чужой ребёнок, которому можно заказать сладости, шарики и кукол. Он не хочет купить мне кукол? Мишек? Зайцев?
        - Что такое? - Владвдруг нахмурился и закрыл трубку ладонью, - Тебе не нравятся шарики?
        Я вздохнула и поправила волосы за ухо. Нет, мне не нравятся шарики. Я бы выпила с тобой шампанского, я бы долго смотрела на тебя пока ты не прочёл бы в моем взгляде, что я к тебе чувствую.
        - Нет, шарики не нужно, - сказал он и повесил трубку, а потом долго и внимательно смотрел мне в глаза. Какой тяжёлый у него взгляд. Пронизывает. Насквозь. Прожигает плоть и проникает во внутрь. Мне стало не чем дышать, и я отвернулась.
        Через несколько минут в номер вкатили сервированный столик, который ломился от сладкого. Увидев, как заблестели мои глаза, Влад снова усмехнулся. А я сбросила одеяло и свесила ноги с кровати, совершенно забыв, что на мне тонкая ночнушка из бордового шелка, вся в кружевах на глубоком декольте.
        - Съешь все? Как обещала?
        Хотелось сказать, что я ничего не обещала, но я засмеялась, взяла ложечку для десерта и попробовала шоколадное мороженое. В этот момент раздался странный звук, похожий на жужжание, я вопросительно посмотрела на Влада. Тот расхохотался, увидев, как я лихорадочно оглядываюсь. Он достал из кармана предмет, покрутил им, показывая мне, и я сразу вспомнила, что это такое, особенно когда он ответил на звонок.
        Бросил на меня быстрый взгляд и подошёл к окну. Я так и застыла с ложкой у рта, когдаВлад сбросил пиджак на кресло и расстегнул первые пуговицы белоснежной рубашки. Я сглотнула увидев его сильную шею, тонкую цепочку и тёмную поросль волос у него на груди, резко контрастирующую с белым шёлком рубашки. Сильные пальцы застыли на одной из пуговиц, на них поблёскивали кольца. Одно как печатка, а другое похоже на обручальное.
        - Да, слушаю. Помешал, мы ужинаем. Что это значит, Серафим?
        «Серафим» в голове сразу возник образ высокого мужчины с ледяными серыми глазами. Худощавого, высокого с наушником в ухе. Начальник охраны. Я часто видела его в доме Влада.
        - Бред! Кто такое говорит? Да плевать на прессу! Мы официально объявим об этом в субботу. Что значит не дают времени?
        Я встала с кровати и на носочках подошла к нему сзади в этот момент Влад резко обернулся, и я растерялась, протянула ему ложку с мороженным. Несколько секунд он смотрел на ложку, потом на мое лицо, а потом осмотрел меня с ног до головы, и я увидела, как дёрнулся его кадык и заблестели глаза. Протянула ложку к его губам, и он вдруг съел с нее мороженное, подмигнул мне и снова отвернулся к окну.
        - Скажи насчёт официальной церемонии, где я представлю ее Совету. Хорошо. Хорошо, я все понял. Сдерживайте журналистов. Какими угодно взятками. Я появлюсь на пресс -конференции вместе с ней. Да. Ты не ослышался. Сдержи их до утра. Мы вылетаем утренним рейсом, и я буду там. Я отвечу на все их вопросы. А она?
        Повернулся ко мне и тут же отвернулся.
        - Она не ответит. Анна не разговаривает, Серафим. Пока не знаем почему, но на конференции нам это на руку. Да. Собирай этих чёртовых ублюдков. Я выступлю перед ними, если они так этого хотят. Что с беспорядками? Они участились верно? Кто это контролирует? В каких районах это происходит. Твою мать. Пусть наши семьи эвакуируются в Европу. Это все что им остаётся пока не пройдут выборы. Что с документами? Готовы? Вот и отлично. Я рассчитываю на тебя.
        Он выдохнул и швырнул аппарат на стол, повернулся ко мне и несколько секунд смотрел мне в глаза.
        - Анна, нам нужно с тобой поговорить. Я хочу, чтобы ты внимательно меня выслушала и помогла мне, хорошо?
        От его тона и от того какими пронизывающими и черными стали его глаза я почувствовала, как по телу прошла волна дрожи. Он сделал шаг ко мне и взял из моих рук пиалу с десертом, поставил на столик.
        - Ты сейчас многого не поймёшь, но я обещаю, что со временем постараюсь все тебе объяснить. Просто доверься мне, хорошо? Посмотри на меня. Ты мне доверяешь?
        Я кивнула.
        - Анна…ты знаешь кто мы. Дьявол! - Влад отвернулся и громко выдохнул, сквозь стиснутые зубы, потом снова повернулся ко мне, - Помимо нас, есть и другие страшные твари в этом мире. Твари, с которыми мы враждуем, твари, которые мечтают нас уничтожить. Одна из таких тварей отобрала тебя у нас и отправила в прошлое. На долгие шесть лет, Анна.
        Я внимательно слушала, а сердце гулко билось. Но он смотрел мне в глаза, и я не могла отвести взгляд. Я готова была слушать его вечность.
        - Я вернул тебя обратно. Не всем это понравилось, Анна. У нас свои законы.
        Для того чтобы нас не покарали мне пришлось…мне пришлось фиктивно на тебе жениться.
        В этот момент мне показалось, что я перестала дышать.
        - Только не пугайся, хорошо? Не пугайся, девочка. Это все не настоящее. Только бумажки. Посмотри на меня. От тебя ничего не требуется. Потом мы с этим разберёмся. Просто тебе какое -то время придётся ради всех нас изображать мою жену. Это временно и естественно ни к чему тебя не обязывает. Я обещаю, а пока что нам нужна твоя помощь.
        Я слышала его, как сквозь вату. Жену? Его жену? О Божеее!!!! Это правда то, что он говорит? Мы женаты? Я с ума сейчас сойду. Я хочу сесть. У меня дрожат колени.
        - Анна, ты не нервничай. Это все фиктивно. Завтра мы срочно вылетаем домой, но по пути мы заедем в одно место. Там будет много журналистов. Много людей. В их мире, я выполняю очень серьёзные обязанности. Тебе придётся быть там со мной. Как моей жене.
        Так вот почему он сказал, что им на руку немота? Я во все глаза смотрела на него и не могла пошевелиться. Вот этот нереальный…невозможно красивый мужчина…мой муж? МОЙ МУЖ? Пусть даже фиктивно …пусть ненадолго…
        - Аня, ты слышишь, что я тебе говорю?
        Он вдруг взял меня за руки, и я вздрогнула, Влад тут же отпустил их, а кожу обожгло, и я невольно потёрла то место, где прикоснулись его пальцы.
        - Ты справишься. Утром приедет Мира, это моя помощница, она побеспокоится о твоём наряде, имидже, причёске. Она будет постоянно рядом, как и я. Посмотри на меня. Они не должны усомнится в подлинности этого брака. Сделай это ради твоего брата, ради меня. Сможешь?
        Ради тебя смогу, что угодно…только попроси.
        - Вот и хорошо. Все будет хорошо. Дьявол!
        Он развернулся и взял со стола графин с виски, отпил прямо из горлышко и вытер губы тыльной стороной ладони.
        - Черт их всех раздери!
        Я видела, как он нервничает, ощущала это физически. Мне не хотелось, чтобы Влад переживал из -за меня. А мне казалось, что он именно переживает. За мою реакцию.
        Я сделала несколько шагов к нему и взяла его за руку, Влад резко повернулся ко мне. Сейчас я проклинала свою невозможность говорить. Я хотела, слова вертелись на языке, и не могла. Я коснулась его щеки, и он нахмурился. Я почувствовала, как Влад напрягся, а сама тонула в его глазах. Словно погружалась в омут, в какое -то дикое безумие.
        Он несколько секунд смотрел на меня, а потом спросил:
        - Ты доела свой десерт?
        ***
        Она уснула под утро, а Влад снова сел в кресло у камина, поглядывая на часы. До рассвета осталось не много, а у них ничтожно мало времени. Потом посмотрел на девушку - она спала, свесив тонкую руку с постели, слегка приоткрыв рот, а ее длинные ресницы бросали тень на бледные щеки. Очень юная. Слишком. Только смотреть на нее, словно касаться чего -то очень запретного и недоступного. Кощунственно, но не мог не смотреть. Особенно на округлое плечо, на линию скул, пухлые губы, но колено, выглядывающее из -под одеяла. Кровь по венам побежала быстрее в горле пересохло, и он резко отвернулся. ЕЕ запах дразнил его уже несколько часов, заставляя слюну выделяться во рту и клыки рваться наружу…и это не жажда ее крови. Это другое желание и Влад прекрасно понимал какое. От этого стало душно. Резко отвернулся и сжал переносицу двумя пальцами. Бредовая ситуация. Самая идиотская какую можно было придумать.
        Проклятые судьи, проклятые Нейтралы. Везде суют свой нос. Какая им на хрен разница, что думает человеческая пресса. Какого черта они лезут в его жизнь?
        Статус Короля Братства позволяет женится, обращать, убивать. Просто его власть пошатнулась и уже даже в Совете не уверенны в том, что трон продержится за ним. Вот почему такие санкции. Нейтралы намеренны свергнуть Влада с трона уже давно, сейчас медленно, но уверенна начинается война против него. Скоро она достигнет иных масштабов.
        Бросил взгляд на десерт и невольно усмехнулся - девчонка заставила его съесть и шоколад, и мороженое. Так естественно, не навязчиво. Просто не смог сказать «нет». Всем всегда мог, а ей…Посмотрел в сиреневые глаза, в которых искрилось веселье и не смог. С ним вообще рядом с ней происходило что -то странное и он не мог понять, что именно. Анна вызывала в нем яркую палитру эмоций от щемящей нежности до очень острых реакций. Особенно когда вскочила с постели в этом бордовом пеньюаре, в кружевах такая нереально красивая, женственная, юная. У него в горле пересохло, от того что успел заметить и упругое тело под шёлком и высокую грудь и крутые бедра, даже маленькую родинку у левой ключицы. А когда она коснулась ладонью его щеки ему стало жарко. Именно душно. Невыносимо захотелось прижаться к ее ладони губами, а потом зарыться пятерней в ее локоны и сжав на затылке смотреть долго в эти сиреневые глаза, чтобы понять какого хрена с ним происходит. Влад даже тряхнул головой от наваждения.
        Возможно сказываются месяцы одиночества. Или черт его знает какая дрянь с ним происходит. Утром приедет Мира и возможно ему стоит возобновить их отношения. Любовница - это всегда постоянство, секс и возможность отвлечься.
        Черт, если Анна не справится на конференции его ждут много вопросов на Совете и ненужное расследование, где Нейтралы без проблем обнаружат подлог документов.
        А вот и Мира…запах ее духов он уловил еще когда та подошла к портье.
        Открыл дверь номера, прежде чем секретарь успела постучать.
        - Вовремя, - посмотрел в оливковые глаза Миры и прикрыл дверь, не впуская ее во внутрь.
        - Я старалась.
        - Спустимся, поговорим на улице.
        - Почему не у тебя?
        - Анна спит.
        Тонкие брови женщины удивлённо приподнялись.
        - Детям и положено спать в такое время, вряд ли мы ей помешаем.
        Влад бросил на нее раздражённый взгляд, на круглое симпатичное лицо, алые губы. Нет. Он ее не хочет и уже не захочет. И черт раздери, лучше бы хотел.
        - Идём. Я не хочу ее разбудить, она пол ночи не спала. Поговорим у меня в машине.
        ***
        - Ну что там с выборами?
        - Не хватает голосов по предварительному анализу.
        Дьявол. Влад яростно ударил кулаком по рулю.
        - Нужно сорвать выборы, - тихо сказала Мира, - их не должно быть на этой неделе.
        - Каким образом я сорву выборы, которые проходят под наблюдением Нейтралов?
        - Войной.
        - Против кого? Против Альберта? Это глупо.
        - А он уже воюет против тебя. Мятежи, поджоги. Асмодей, с которым он спелся, уже обратился к Нейтралам, обвиняя тебя в похищении. Обыск и аресты не за горами. Если это начнётся раньше выборов - то мы все в конкретной заднице, и ты об этом знаешь.
        - Знаю. Но если не пройдут выборы могут назначить временное правительство Братства, а это еще хуже.
        - Хуже, но у нас нет выбора. Если Нейтралы заподозрят тебя в мятежах, ты пропал, если узнают про твою недавнюю вылазку, а они узнают, то ты пропал втройне, и мы вместе с тобой. Все. Вся твоя семья. Как ты собираешься завтра показать им тринадцатилетнего ребенка и доказать, что твой брак не фиктивен?
        - Восемнадцатилетнюю девушку, Мира.
        На секунду ее рот приоткрылся буквой «о», а Влад закурил сигару и откинулся на сидение.
        - Да. Каким -то дьявольским образом она попала на шесть лет назад.
        - Тогда не все потеряно, - констатировала факт Мира и тоже закурила, - ты ей сказал?
        - Да. Сказал. У нас совершенно нет времени. Займись ее гардеробом, поговори с ней…Черт. Ты с ней не сможешь поговорить, она не разговаривает.
        Мира усмехнулась:
        - Последнее время сей недуг зачастил в вашем семействе.
        Влад бросил на нее яростный взгляд:
        - Комментарии оставь при себе. Займись своей работой. У тебя есть несколько часов, чтобы подготовить ее иначе мы провалимся уже сегодня.
        - С тобой что -то происходит, Влад. И это не из -за выборов.
        - А из -за чего по -твоему?
        Он вспылил и посмотрел ей в глаза.
        - Из -за чего? У меня все срывается, все катится к такой -то матери. Все рушится.
        - Нет…ты…ты, словно возбуждён, - она на вдруг обхватила его рукой за шею и привлекла к себе, - я могу помочь расслабиться.
        Влад сбросил ее руку и открыл дверь машины.
        - Не сейчас.
        - Разве ты позвал меня не для этого?
        Король вышел из машины и посмотрел на окна своего номера.
        - Нет. Я позвал тебя за помощью, Мира. За помощью иного рода.
        Внезапно он напрягся, словно почувствовал что -то ещё до того, как понял.
        - Ты это чувствуешь?
        - Что? - Мира остановилась рядом с ним.
        - Мы не одни.
        Влад медленно повернул голову в сторону и прищурился. Да, они не одни. Их окружили. Бросил взгляд на небо. Час до рассвета. Всего лишь час.
        - Не шевелись.
        - Где охрана? - шепотом спросила Мира.
        Влад бросил взгляд на две стоящие рядом машины охранников, несколько секунд смотрел не моргая.
        - Они мертвы, Мира.
        - Ты вооружен? - голос женщины дрогнул.
        - Нет. Держись спиной к машине. Они нападут одновременно. Это новорождённые.
        В здании гостиницы послышался дикий человеческий крик.
        - Началось, - едва слышно прошептал Влад.
        ГЛАВА 19
        - Этот медальон прислала якобы наша мать матери Моргана… внутри пряталась жуткая болезнь. Медальон истребил всю семью Ламбертов… весь Адор.
        - Кто тебе сказал?
        - Он сказал!
        Я сжимала медальон в ладони и смотрела на брата, а он на меня с неверием и гневом в глазах.
        - Он может говорить что угодно, чтобы спасти свою шкуру!
        - Он не хочет ее спасать. Он даже не знает, что медальон все это время был у короля. Ты разве не понимаешь, что произошло? Отбрось гнев и ярость, отбрось ненависть и жажду мести. Посмотри трезво!
        Я отобрала у него деревянную чашу и отставила в сторону. Судя по расширившимся глазам - это было очень дерзко, но мне наплевать на их правила, на иерархию и обычаи. Моргану осталось жить до рассвета, если он не замерзнет там раньше.
        - Это ты посмотри трезво! И не мысли передком! Герцог - смазливый сукин сын с большим членом и умением поизысканней его воткнуть в таких дур, как ты.
        - Вас столкнули лбами, как тупоголовых баранов! Вами играли, как пешками, и переставляли по полю так, как было выгодно Карлу. Он начал эту войну и вашими же руками избавил себя от конкурентов! Вы поубиваете друг друга, а Адор и Блэр достанутся ему! Неужели ты настолько слеп, что не видишь этого? Вами управляли, как марионетками. Карл уничтожил Адор. Он сделал это руками блэровцев, а потом… потом вернулся выживший Морган и разорил Блэр. Карлу осталось лишь забрать себе все, что осталось после войны. А вы… вы продолжаете, как два глупых пса, грызть друг друга, пока волки разоряют ваше логово за вашими спинами.
        Уилл смотрел на меня, нахмурив брови, поджав губы. Его рыжая, длинная борода слегка подрагивала, а мясистые пальцы отстукивали какой-то марш на дубовой столешнице.
        - Красиво говорить научилась, Элиза. Раньше такой не была. Кто только вкладывал в твою маленькую головку всю эту… ересь. Он? Настолько хорошо тебя имел, что ты готова забыть о смерти своей матери и отца? Настолько хорошо вздрючивал, что готова предать свой народ?
        - Ты - глупец! И не видишь дальше своего носа! Все разговоры только о членах! Карл убил и Маргарет, и Софию!
        - Молчи! - ударил кулачищем по столу с такой силой, что он застонал. - Иначе повешу тебя вместе с твоим шакалом Ламбертом!
        - Повесь! Если это все, на что ты способен!
        - Аааааа, - взревел и, вскочив из-за стола, пошел на меня.
        - Она говорит правду! Медальон прислала Маргарет… я был там.
        Мы обернулись, и я чуть не вскрикнула, когда увидела Питера. Того самого лекаря, которого должны были оставить без руки и изгнать из Адора. Бросила взгляд на его руки - обе целы. Значит, все же изгнали.
        - Моя мать не слала никаких медальонов. Этот проклятый кусок сраного металла был у Карла! - взревел Уилл. - Кто разрешил тебе войти без стука?!
        - Верно. Ваша мать не слала… Это от ее имени Карл прислал жуткую болезнь в медальоне и убил почти всех жителей Адора, а кто не умер от Люти, сжег у стен своего замка, не впуская в королевство. Я видел то письмо с вензелями Блэра. Письмо, которое София раскрыла при мне. Я как раз привез ей настойку для успокоения после гибели ее супруга.
        Уилл смотрел то на меня, то на Питера. Его брови хмурились все сильнее, широкие ноздри раздувались и трепетали. Он походил на дракона.
        - Морган похоронил сестру, брата, отца и мать. Мы подыхали с голода. Скитались и жрали крыс. Я отправил его в лепрозорий…. так как иного шанса выжить у него не было. Он провел там несколько лет. И вернулся полон жажды мести.
        - Мою мать растерзали адоровцы.
        - Разве? Если мне не изменяет память, обоз графа Антуана остановился на ночлег у южных земель. Разве это не граница с королевством? Маргарет выкрали из лагеря и казнили. Но никто не видел участников казни…
        - Хочешь сказать, Ламберт не виноват? Хочешь прикрыть зад своего бывшего господина, который изгнал тебя, как жалкую псину?
        - Он спас жизнь этим изгнанием.
        - Знал бы, что ты ему предан, вырвал бы тебе глаза и язык.
        - И кто лечил бы твоих воинов?
        Уилл отвернулся к камину. Он молчал. Смотрел на огонь, и искры летели к массивной подошве его сапог.
        - Антуана обезглавили по приказу герцога.
        - Антуан ранил кабана на охоте, и тот заколол Эдуарда. Ранил исподтишка, а потом хвалился, что плохой охотник погиб, как свинья. Хвалился при мальчишке, который боготворил своего отца.
        - Карл сказал, что если Антуан подстрелит кабана, то охоту выиграет он. А вместе с охотой и право наследия.
        Пробормотал Уилл, не оборачиваясь к Питеру и ко мне.
        - Разве он не понимал, что разъяренный кабан нападет на первого из охотников?
        - Не знаю. Отец говорил, что его пригласили задним числом и потом скрыли его участие в охоте. Карл скрыл. Сказал, что все сочтут графа убийцей… пусть молчит.
        Воцарилась тишина. Только огонь потрескивал и плевался искрами. Я стояла сзади и с благодарностью смотрела на Питера, но он не сводил глаз с моего брата.
        - Если объединить оставшееся войско Адора и Блэра, есть шанс уничтожить Карла.
        Тихо сказала я и вздрогнула, когда Уилл вдруг резко развернулся и вышел из залы. В ужасе бросилась за ним. Занялся рассвет, и мой брат мог решить исполнить приговор. Выскочила на улицу.
        - Уилл. Пощади! Не надо!
        Но меня схватили два блэровца и потащили обратно в молельню.
        - Отпустите! Не смейте ко мне прикасаться! Чтоб у вас руки отсохли! Сволочи! Я графиня Блэр! Вы не имеете права ко мне прикасаться!
        И тут же рухнула на снег, счесала щеку об лед. Поднялась и снова бросилась в сторону полуразрушенных зданий, где томился в подвале Морган. Но добежать не успела. Уилл вынес его на плече и понес мне навстречу. Тело показалось мне безжизненным. Сердце замерло, и от ужаса я, кажется, закричала, но на самом деле не издала ни звука. Брат прошел мимо меня и направился с бесчувственным герцогом в молельню. Я следом, подхватив юбки и задыхаясь от паники. Брат уложил Моргана на кровать и повернулся ко мне.
        - Приведи в чувство своего Ламберта, пусть собирает своих полудохлых адоровцев - я хочу поджарить жирную задницу Карла на вертеле и скормить его сало волкам. Одному мне это не по силам.
        Ошарашенная я смотрела на Уилла и не верила своим ушам. Только что произошло самое настоящее чудо. Самое лучшее из всех чудес, что случились со мной в этом мире.
        - Когда очнется, скажи ему, если хочет жить - пусть женится на тебе, иначе я оторву ему яйца!
        Направился к двери, не глядя на меня, бормоча что-то себе под нос. Потом остановился и не оборачиваясь бросил:
        - И… верни моим двум солдатам способность шевелить руками. Не знаю, чем тебя там клеймили, но оно ни хрена не работает. И прекращай всю эту херомантию. Люди разбегутся скоро от твоей чертовщины.
        Вышел из комнаты, а я бросилась к герцогу, накрывать покрывалами и накидками, чтобы отогреть.
        - Разотрите горячим салом и влейте Живину. Завтра уже встанет с постели, если хорошо накормить и напоить бульоном.
        Обернулась и встретилась взглядом с Питером. Сейчас он казался мне моложе, чем при нашей первой встрече. К щекам прилила краска, когда вспомнила, при каких обстоятельствах состоялось наше знакомство.
        - У меня не осталось трав. Они все сгорели на мельнице.
        Мужчина снял с пояса матерчатый мешок и бросил его мне.
        - Здесь все есть.
        - Спасибо! - прижала мешок к груди, а он усмехнулся.
        - Это вам спасибо. Если бы не вы… болтаться ему в петле.
        Этой ночью я наконец-то спала спокойно. Прижавшись всем телом к Моргану, согревая своим теплом под тихое сопение Джейсона, уснувшего в деревянной колыбельке, которую ему смастерил Арсис. Меня окутывало дремотой, размаривало теплом и каким-то успокоением. Моргану и малышу пока что ничего не угрожало… а я неожиданно обрела Уилла. Пусть он и был грубым, неотесанным, жестким, но я чувствовала, что его отношение ко мне искренне. Наверное, так и относятся старшие братья к своим сестрам.
        Я гладила ладонью грудь Моргана, наслаждаясь ощущением горячей и гладкой кожи под пальцами. Его грудная клетка размеренно вздымалась и опадала. Сердце билось спокойно и отчетливо.
        Мои веки закрывались сами собой…
        Я проснулась неожиданно и резко. Тут же вскочила на постели, прислушиваясь к тишине, и тут же ее прорезал стук в дверь и дикий крик.
        - Откройтееее… молю, откройтеее. Во имя господа, во имя милосердия, откройтеее!
        Послышались голоса, суета, ругань. Я вскочила с кровати, набросила на себя накидку и бросилась из комнаты в молельню, где спали солдаты Уилла. Все они столпились, окружив босую, полураздетую девушку, в окровавленной одежде. За ней по полу стелился кровавый след.
        - Пощадитееее… спаситееее…. там… там она… людоедка… кровь высасывает из людей, купается в ней и…. и мясо ест человеческое.
        Глаза закатываются, а вокруг них синяки размером с блюдца и губы синие.
        - Кто? - глухо спросил Уилл, осеняя себя крестным знамением.
        - Она… душегубка… она… жена герцога… с королем прелюбодействует… она… Агнес… она… убила моего ребенка… убилаааааааааааа.
        И рухнула на пол. Я бросилась к ней, раскрыла ее рубаху, чтобы облегчить дыхание, схватила за руку, прощупать пульс, и тут же в ужасе отшатнулась. Руки несчастной были все изрезаны, исполосованы, как и ноги, как и кожа под ключицами.
        - Я… жить хочу, - едва шевеля синими губами, прошептала девушка. - Спаситеее.
        - Спасем. Обязательно. Ты в безопасности. Боже… что же это такое? Что с ней? Она… Она как будто совершенно без крови.
        - Так и есть.
        Я подняла бледное веко, оттянула нижнюю губу. Потом надавила сложенными руками ей на грудную клетку, но чья-то ладонь легла мне на плечо.
        - Она мертва. Вы ей не поможете. Да упокой Господь ее душу. Отмучалась.
        Послышался голос Питера. Он осматривал девушку вместе со мной.
        - Она истекла кровью. Не знаю, как добежала к нам… Родила всего несколько часов назад. Точнее, из нее выдрали младенца…
        Тошнота резкой волной подступила к горлу, меня бросило в пот. Вскочив на ноги, я выбежала на двор и исторгла содержимое желудка. А перед глазами шрамы… порезы, кровоподтеки. И я представить себе не могла, как может такое сделать человек с человеком.
        И все изменилось… Я даже не поняла, в какой момент, в какую секунду я вдруг стала частью этого мира. Срослась с ним, ощутила себя на своем месте. Наверное, счастье стирает любые границы, меняет любое восприятие, дает силы смириться с любой действительностью. Несмотря на весь ужас нашего положения, я была счастлива. Ни адские холода, ни тяжелейшие условия жизни, ни надвигающиеся страшные бои не могли изменить этого странного желания хватать жадными глотками каждую секунду, каждое мгновение рядом с Морганом и с маленьким Джейсоном.
        После перемирия с Уиллом в монастырь привозили выживших адоровцев. Их разыскивали в лесу, в уцелевших и оголодавших деревнях, которым Карл и не помышлял оказывать гуманитарную помощь, прекрасно зная, в каком бедственном положении сейчас оказались люди, чья скотина замерзла насмерть, исчез урожай, задубели запасы продовольствия. Но я ошиблась… все обстояло намного страшнее. Возомнивший себя Богом король устраивал рейды по деревням и отбирал все, что осталось у бедных крестьян, все, что было спрятано от ураганов и волн холода. Разорял дома дворян и баронов, заставлял отдавать дань королевству. Люди умирали с голода в своих роскошных усадьбах, выползали опухшие к дорогам и стояли там в надежде на чудо. И оно произошло. Жирующий король праздновал свою победу на людских костях, а изгнанный, опальный герцог и разорившийся граф подали руку помощи несчастным и отчаявшимся. Карл не ведал, что натворил, не представлял, какой страшной может стать людская ненависть, как сильно она может сплотить тех, кто еще вчера готовы были загрызть друг друга.
        Голодные, обессиленные и испуганные люди шли за Морганом, как за посланником Божьим, подарившим им шанс на выживание, несли с собой детей, вели уцелевших коров и коз, лошадей. Все понимали, что, сплотившись, намного легче остаться в живых. Мужчины отстроили разрушенную часть монастыря, закрыли дыры в стенах бревнами, соорудили крышу. Места было предостаточно. Беженцев размещали в кельях. Мужчины соорудили в каждой из них очаги из камня, забили досками окна. С каждым днем быт становился все более слаженным. Женщины разделились, кто-то готовил, кто-то стирал, чинил и шил одежду, кто-то убирал. Я повесила расписание на дверях огромной залы для крещения, куда мы снесли столы и стулья и сделали столовую. У стены поставили несколько стеллажей, за которыми раздавали еду порционно. К завтраку, обеду и ужину всех созывал колокол.
        Территорию монастыря охранял дозор из пяти солдат, в их обязанности входило развешивать лампадки с «вечным» огнем на самых видных местах вокруг монастыря. Едва начинали приближаться холода, огоньки гасли, и дозорный с вышки звонил тревожным набатом.
        Я с ужасом ждала, когда соберется войско и… Уилл с Морганом пойдут на Королевство. Пока они обучали крестьянских мужиков воевать, стрелять из лука, резать и колоть, я смотрела на своего мужчину и не могла понять, в какой момент он стал для меня настолько родным, заменил мне весь мир, заполнил собой исчезнувшую реальность и сделал ее скорее сном. Нет, я не забывала о Мише… я видела его во сне почти каждую ночь. Но я перестала казнить себя за то, что я здесь, и делить себя на две части.
        Мне почему-то казалось… и это был дикий абсурд, мне казалось, что Морган и Миша - это один и тот же человек. Одно и тоже тело, одна и та же душа.
        Его походка, движения, манера говорить, поступки, взгляд. Это даже не дежавю - это совершенное понимание, что передо мной тот же мужчина. Только каким-то сумасшедшим образом он живет в другом времени и измерении, и я не знаю, зачем я послана ему… зачем судьба свела нас здесь.
        Морган тренировал блэровцев, а Уилл - адоровцев. Но чаще всего они схлестывались вместе в бою. А я смотрела, как огромный, словно скала, Уилл, умудряется проигрывать юркому и жилистому герцогу. Они все еще были врагами. Все еще смотрели друг на друга с опаской, все еще задевали друг друга в разговорах. А мое сердце постепенно раскрывалось для Уилла. Он становился для меня все роднее, особенно, когда брал на руки Джейсона и ворковал с ним, как заправская нянька. Качал его, гулял с ним по заснеженному двору.
        - Мой племянник. Гордость Блэра! Отец бы с ума сошел, когда узнал, что у него есть внук, а Маргарет…, - смахнул слезу и пощекотал малыша густой бородой, - Маргарет бы шила тебе одежду. Какой знатной мастерицей она была.
        Сердце сжималось от того, что я солгала ему о ребенке…, но я боялась сказать правду. Молчал и Морган.
        - Уилл считает Джейсона нашим сыном, - сказала и поправила рубашку, застегивая последнюю пуговицу, все еще чувствуя истому во всем теле после бурной ночи и с сожалением отпуская Моргана на поиски оставшихся в живых. Каждый раз испытывая страх, что он не вернется, что нагрянет холод и никто не выживет.
        - Пусть считает.
        - Я могу сказать ему правду.
        Повернулся ко мне и сжал мои плечи.
        - Ты считаешь его своим?
        Кивнула и ощутила, как становится горячо в груди, как першит в горле и щиплет глаза.
        - Если ты считаешь его своим, то для меня он свой. Если со мной что-то случится - Джейсон унаследует мой титул и мои земли.
        - Что с тобой может случиться? Не говори так, - прижалась к нему и спрятала лицо на мощной груди, вдыхая запах пота и мороза, сохранившийся на свежевыстиранной моими руками рубашке.
        - Это наша реальность. Нельзя быть уверенным ни в чем.
        - Перестань… я слишком счастлива… слишком… я не хочу об этом думать.
        Усмехнулся своей невозможно красивой улыбкой и приподнял меня, прихватив под мышки, как маленькую девочку.
        - Счастлива со мной, Лиза?
        Кивнула, и он привлек меня к себе, все еще удерживая на весу, обхватив двумя руками и прижимаясь лицом к моему животу.
        - Многие проклинают эту войну…, - пробормотал он, - а я… я только сейчас начал жить по-настоящему, начал понимать, зачем я вообще живу.
        Опустил меня на пол и прижался губами к моим губам.
        - Ты все потерял из-за меня… лишился всего…
        - Нет… я обрел. Обрел так много, как не смел мечтать.
        Дверь с грохотом распахнулась, и мы резко обернулись. Уилл поморщился, увидев нас вместе.
        - Хватит ее лапать у меня на глазах, иначе я не удержусь и оторву тебе голову, Ламберт.
        - Если до этого я не отрежу твою.
        - Хватит!
        Их разговоры с этого начинались и этим заканчивались. Иногда мне хотелось отпинать обоих.
        - Заставь свою женщину придержать язык за зубами.
        - Ты правильно сказал - моя женщина и мне решать, когда закрыть ей рот.
        - Твоей она станет, когда ты дашь ей свою фамилию и твой сын перестанет быть ублюдком.
        - Войдем в королевство Чернан, возьмем короля и его полюбовницу, казним обоих, чтоб я стал вдовцом, и я женюсь на твоей сестре, даже не сомневайся.
        Я бы закричала, если бы могла. Я бы заорала, как сумасшедшая, или заплакала. Не смела говорить с ним об этом, не смела спрашивать. Повернулся ко мне.
        - Это и так ясно. Мой сын и моя женщина. Слова, произнесенные епископом, лишь смогут это подтвердить, не более.
        Я сама нашла его губы и жадно впилась в них поцелуем при Уилле, который в ярости зарычал.
        - Бесстыжая! Хватит лизаться! У нас закончилась веревка для луков! Я не просто так пришел смотреть, как вы тут милуетесь. Смотрите, заделаете мне еще одного племянника! Незаконнорожденного!
        Горестно всхлипнула, а Морган сжал меня сильнее.
        - Все мои дети - законнорождённые. Пусть только кто-то в этом усомнится.
        - У нас не хватит луков на всех.
        - Кроме луков есть ножи, копья, дубины.
        - Без лучников нам не взять город, и ты прекрасно это знаешь. Особенно если удастся выманить Карла из его берлоги. Нам не выстоять в рукопашном. Вся наша надежда на лучников.
        - Придется менять план нападения, исходя из того, что есть.
        - Дубины, ножи и копья не помогут взять Чернан.
        Морган отстранился от меня, перебирая пальцами мою косу, лаская затылок. И… я вдруг ясно поняла, что надо делать. Высвободилась из его объятий, выдернула нож из-за пояса Моргана и одним махом отрезала косу.
        - Плетите из наших волос. Пусть женщины пожертвуют свои косы.
        - Элизабет!
        - Лиза!
        Они охнули одновременно. А я растрепала короткую шевелюру обеими руками и с ободряющей улыбкой посмотрела на Моргана.
        - Я не нравлюсь тебе с такой прической?
        - Ты нравишься мне любая, - усмехнулся и хотел привлечь меня к себе, но я ловко увернулась и отошла к небольшому деревянному столу.
        - Даже если у нас будут лучники, вряд ли нам удастся взять город. Нас слишком мало.
        Сокрушенно сказал Уилл и отошел к окну, нахмурив брови и опираясь мощными лапами на резной подоконник.
        - Мы можем войти в город хитростью. Нам надо каким-то образом заставить дозор Карла открыть нам ворота добровольно.
        - Кто-то слыхал о Трое?
        - О чем?
        Переглянулись и снова посмотрели на меня.
        - Ну…Троянский конь… Это… Черт. Ладно, не важно. Если каким-то образом раздобыть одежду солдат Карла и ввезти своих людей в город, то они могли бы открыть ворота.
        - ДА! Твою ж мать! Даааа! - взревел Морган и неожиданно для всех схватил Уилла за шкирку, тряхнул несколько раз. - Надо вернуться в одну из деревень, взять с собой скот, чтоб за нами пришел отряд Карла. Понимаешь, о чем я?
        - Понимаю! - Уилл сбросил его руки. - Кто донесет Карлу, что надо напасть именно на эту деревню?
        - Кто-то из женщин проникнет на рынок и расскажет. Это могу сделать даже я.
        - НЕТ! - в один голос и повернулись ко мне.
        - Почему нет? Я могу притвориться торговкой, молочницей, да кем угодно.
        - Нет! - Морган подошел ко мне. - Если они тебя схватят, то войны не будет. Я приду и сдамся. Ты это понимаешь?
        Смотрит прямо в глаза, и мои наполняются слезами. Где чудовище, которое я видела раньше? Где монстр и убийца? Как я могла не замечать его любовь ко мне, его одержимость мною. Не чувствовать ее всей кожей, как сейчас.
        - Я пойду!
        Мы обернулись и посмотрели на Арсиса, который зашел в молельню, поставил в угол лопату и снял огромные рукавицы.
        - Меня никто не знает. Я безликий. Не воин, не богач. Я принесу весть и распространю ее по рынку.
        Ударил набат, и я встрепенулась, посмотрела на Арсиса.
        - Где Джейсон? Вы брали его с собой!
        - Он дома. Я уложил его у себя в келье.
        Тут же отлегло от сердца, но ровно на несколько секунд, пока не вбежала одна из женщин с диким воплем.
        - Филипп! Мой малыш! Он выбежал за ворота! Мой ребенок! Откройте двери! Откройтееее!
        Посмотрела на Уилла, на Моргана и рванула к двери, отодвинула засов и бросилась на улицу.
        - Элизабет! - крикнул герцог и выскочил следом за мной.
        - Я остановила в прошлый раз. Смогу и в этот.
        - Мой ребенок! - кричала женщина, она выбежала на улицу вместе со мной и хотела броситься к воротам, но Уилл ее удержал.
        Колокол ударил снова. Деревья уже потрескивали и пошатывались, под страшный звон набата вдалеке клубился смертельный дым. Ни о чем не думая, я побежала к ограде и тут же с воплем чуть не упала на колени. Моя рука словно вспыхнула огнем, под кожей запекло с такой силой, что от боли я чуть не закричала. Манжет пропитался кровью.
        Змея вернулась… Действие травы окончилось. Мне больше не остановить туман. От этой мысли накатила волна жара, охватывая все тело, пробивая липким потом, к горлу подступила тошнота. Последнее время она сводила меня с ума. Продукты из подвала, залежавшиеся там годами, не подходили моему современному желудку. Он исторгал содержимое и по утрам, и по вечерам.
        - Я его принесу! Успею! Еще есть время! Он не мог далеко уйти!
        А я так и осталась стоять на коленях, не чувствуя боли, цепенея от ужаса и от понимания, что я не могу его остановить… Не могу умолять не спасти чужого ребенка.
        И вдруг застыла, всматриваясь в надвигающуюся бурю. Из блеклых клубков, ползущих в сторону монастыря, выскочила огромная черная тварь. Она неслась что есть мочи на Моргана. Мне она показалась исчадием ада, выскочившим из самой преисподней. Я хотела закричать и не смогла.
        Уилл схватил меня и потащил в дом, несмотря на сопротивление.
        - Нееет, отпустииии! - я пыталась вырваться, но он тащил меня внутрь, а дозорному крикнул.
        - Застрели тварь! И иди в укрытие!
        - Не стреляяяять! - услышала голос Моргана и обессилев повисла на руке брата. Ламберт бежал обратно к молельне, держа в руках ребенка, а рядом с ним несся доберман со сверкающими глазами и раскрытой пастью.
        Когда за ними захлопнулась дверь, на нее налегли и закрыли засов. Я почувствовала, как у меня пол уходит из-под ног и сильно кружится голова. К горлу подкатил ком тошноты, перехватывая дыхание. Я высвободилась из рук Уилла и бросилась в другую комнату, исторгать содержимое желудка в ведро, стоя на коленях.
        Меня выворачивало мучительно долго, до спазмов в горле, до судорог и мушек перед глазами. Кто-то заботливо придержал мои волосы и подал мне платок со стаканом воды.
        - Сполосните рот и вытритесь.
        Голос Питера прорвался сквозь пелену недомогания.
        - Как давно вас так рвет?
        - Не…не знаю… Давно… Больше месяца точно… с той ночи, когда та девушка пришла… из королевства… Это еда. Я не привыкла к такой…
        - Ничего. Скоро вам станет получше. Через месяц-два точно полегчает.
        - Да, я привыкну и полегчает.
        Прополоскала рот, сделала глоток и тут же склонилась над ведром снова.
        - Большинство женщин тошнит на таких сроках….
        Застыла на коленях, глядя впереди себя и чувствуя, как наворачиваются слезы. Это было больно. Неожиданно очень и очень больно. Я думала, что свыклась с мыслью о том, что не могу иметь детей… но нет. Все еще как ножом прямо в сердце.
        - У меня не может быть детей, - сказала едва слышно и сполоснула водой лицо. - Идите лучше осмотрите малыша, которого спас Морган.
        ГЛАВА 20
        Как же тяжело было его отпускать, труднее, чем в прошлые разы, настолько невыносимо, что мне казалось, я отрываю от себя кусок плоти и мяса. Я держала в руках котомку с провизией и перевязь, глядя, как Морган одевается, и чувствуя, что мне хочется броситься ему на шею и умолять, чтобы он не уходил. Как и всегда. Внутри появлялась пустота, сосущая воронка, которая втягивала в себя радость жизни и все светлое, что было во мне. И страх… легкий и в тоже время неприятно липкий и колючий, как наждачная бумага. Никогда раньше не плакала, а сейчас старалась проглотить слезы и не могла, они сами наворачивались на глаза, и все разрывалось от тоски. Морган заметил и, не застегнув рубашку до конца, шагнул ко мне, взял за руки и привлек к себе.
        - Ты что? Не надо. Я ведь еще даже не ушел.
        - Ты не ушел, а я уже тоскую по тебе, Морган, - поднесла его руки к своему лицу, закрывая веки, когда он погладил мои скулы большими пальцами. - Не уходи. Зачем нам королевство? Ты говорил, что тебе не нужна власть и корона. Мы можем жить в Блэре…
        - Он не даст нам жизни. Ни нам, ни людям. И… он виновен в смерти наших родителей. Карл должен сдохнуть, как и Агнес. Или они, или мы. Я должен утопить в крови предателей Чернан.
        Его глаза горят, он весь светится изнутри. Он уже там, в бою, в своей личной мести. И сейчас мне нет места в его мыслях. Такова сущность мужчин… и я позавидовала той себе, где никакие войны не могли отнять у меня моего мужчину. Захотелось прижаться к нему, обхватить руками и кричать, чтоб не уходил. Я стала ужасно чувствительной, ранимой, хрупкой. Меня распирало от любви и нежности. Могла расплакаться от улыбки Джейсона и от того, как он научился обхватывать мое лицо ладошками.
        - Мне кажется, вас так мало, кажется, вы еще не готовы… знаю, что мало в этом разбираюсь…
        - Нас достаточно, чтобы город взлетел на воздух, достаточно, чтобы схватить предателя и казнить. Я вернусь и… ты станешь моей по-настоящему. Моей женой. Станешь Элизабет Ламберт. Станешь тем, кем и должна была стать. Ты предназначена мне и рождена для меня.
        Выдохнула, и мне вдруг захотелось крепко зажмуриться, где-то переждать эти страшные часы, и, распахнув глаза, чтобы все уже было позади, а отряд вернулся с победой. Мне казалось, мы так мало были счастливы в эти дни, казалось, я совершенно не насладилась им, не надышалась. Ведь только недавно уходил… И мне было мало наших ночей любви, мало его голода, его неистовства, когда желание накрывало нас внезапно и срывало все тормоза. Морган любил меня жадно и дико, любил так много и часто, что у меня болели ноги и саднила промежность.
        Я протянула ему перевязь, и в глазах вдруг сильно потемнело, потянуло низ живота, и я пошатнулась. Морган отшвырнул перевязь и подхватил меня на руки.
        - Что такое? - спросил, всматриваясь мне в глаза. - Ты больна?
        Отрицательно качнула головой, а он перенес меня на кровать.
        - Я приведу Питера.
        - Не надо. Мне сейчас станет легче. Так бывает. Наверное, давление понизилось.
        - Какое давление? Понизилось?
        Улыбнулась и приподнялась на подушках, но слабость чуть не отправила меня обратно в небытие.
        - Ты ужасно бледная. Я позову Питера.
        Он выбежал из кельи, а я откинулась на подушку. Последнее время меня все чаще швыряло то в жар, то в холод, вроде я не больна и температуры нет. Я даже поправилась немного, и округлились щеки с боками. Питер вошел в келью вместе с Морганом. Пока он меня осматривал, герцог нервно ходил по комнате туда-сюда.
        - Может, простудилась? Этот холод постоянный.
        - Когда у вас последний раз были женские дни?
        Покраснела и напряглась. Какие к черту дни. Я вообще про них забыла, когда попала сюда. Были, может, раз или два. Я даже не обращала внимание. Наоборот, мне хотелось, чтоб они пропали. Так как без средств гигиены весьма проблематично соблюдать чистоту тела.
        - Не помню. Они у меня не регулярные.
        Он ощупал мой живот и попросил осмотреть изнутри.
        - Вы снова с вашей паранойей? - я разозлилась, мне даже хотелось его ударить. - У меня не может быть детей, и я вам об этом говорила.
        - Я все же осмотрю, если не возражаете. Поверьте, я там уже все видел, и я врач. Расслабьтесь и дайте выполнить мою работу. Вы ведь тоже врач, верно?
        Я кивнула и дала ему возможность осмотреть себя. Когда он вымыл руки и вернулся ко мне, то меня уже трясло от стыда и от понимания, что он все равно ничего особенного мне не скажет.
        - Думаю, вы родите месяцев через пять. Матка увеличена примерно на четыре или три с половиной. Точно не скажу. Грудь набухшая, увеличенная и горячая. Вас все еще тошнит?
        Я подскочила на постели и сжала руки в кулаки.
        - Вы издеваетесь надо мной?
        - Через месяц я смогу прослушать сердцебиение. Сейчас только примерно предположить срок по величине живота.
        - Это…это невозможно…
        Я начала задыхаться, сжимая горло и усаживаясь на постели.
        - Возможно. Поверьте моему опыту. Вы носите ребенка герцога, и скоро это уже невозможно будет скрыть. Постарайтесь лучше питаться, побольше отдыхать, не носить тяжести. Я вас поздравляю.
        Он вышел из комнаты, а я так и осталась сидеть на постели, глядя в никуда, обхватывая себя руками и боясь прикоснуться к своему животу. Перед глазами мелькает собственное недомогание, рвота, головокружение, отсутствие менструации, болезненность груди и чуть округлившийся снизу живот. О божееееее…. Слезы покатились по щекам, и я подняла голову, увидев на пороге комнаты Моргана. Он медленно шел ко мне, потом опустился на колени и поднес мои руки к своим губам.
        - Это самый чудесный подарок из всех, что ты могла для меня сделать. Еще одна причина поскорее одержать победу и вернуться к тебе.
        Положил руки мне на живот, прижался к нему лбом.
        - Боже… я мечтал об этой женщине и мечтал о ребенке от нее. Я мечтал, что она когда-нибудь полюбит меня так же сильно, как и я ее… и я готов поверить, что ты существуешь. Готов начать снова молиться тебе, Господи.
        Зарылась руками в его волосы, ероша их и не смея сказать, что я мечтаю о том, чтобы он не уходил, и мне плевать на Карла. Плевать на все. Я хочу, чтобы он был рядом. Особенно сейчас… сейчас, когда меня разрывает от счастья. Когда и мои мечты сбылись.
        Дверь с грохотом отворилась, и Уилл, как всегда, завалился в келью без стука.
        - Что за сопливые сцены? Я слышал, ты снова обрюхатил мою сестру? Когда вернемся, женишься на ней! Иначе я оторву тебе голову!
        - Надень кольчугу, иначе не побываешь на нашей свадьбе и не сможешь крестить племянника.
        - Все. Хватит разводить сырость. Пора. Скоро рассвет. А нам день пути до Чернана.
        - Попрощаюсь с сыном и уходим.
        Ошеломленная, взволнованная и все еще не в силах поверить в свое счастье я стояла и смотрела, как Морган обнимает Джейсона, как ласково гладит его по голове рукой в перчатке, как трогает пухлые щечки и подбрасывает малыша вверх, заставляя весело хохотать. Всего лишь какие-то пять месяцев назад я считала этого человека дьяволом, исчадием ада и боялась до смерти, а он хотел сжечь меня на костре… А сейчас я боюсь пропустить хотя бы один его вздох рядом со мной, боюсь не успеть его любить, боюсь потерять. Смотрела, как он играет с малышом, и чувствовала боль в груди, непередаваемо сладкую и тоскливую, когда от счастья становится слишком невыносимо.
        Герцог Ламберт… недавно восседающий на троне рядом со своими доберманами и казавшийся циничной сволочью, сейчас ласкает ребенка и целует его в щеки, обнимает своими сильными руками, смеется так, что дух захватывает.
        Никогда бы не подумала, что он может быть таким прекрасным отцом и… таким настоящим человеком. И сердце вдруг сильно сжалось, улыбка исчезла, закралась мысль, что, когда слишком хорошо… может стать плохо и очень больно.
        - Мне страшно.
        Он поднял на меня взгляд пронзительно серых глаз и прижал к себе Джейсона.
        - Ты не останешься одна. С тобой столько женщин и детей. С тобой Ваал. Он будет охранять. Жизнь отдаст, если потребуется.
        Ваал - это доберман, тот самый, который уцелел из всей троицы и спас ребенка от тумана. Пес, который не внушал мне ничего кроме ужаса и который уже несколько ночей спал у нас под дверью.
        - Я нашел их в лепрозории. Трех щенков. Их мать умерла с голода, а они пищали возле ее тела тощие и полуживые. Выкормил их. Отдавал свою порцию еды. Они мои братья. Мы пережили вместе и смерть, и лють, и восстановление Адора. Он выжил… мой мальчик…. выжил и нашел меня. Остальные мертвы… жаль, я не смог похоронить их в склепе.
        Я подошла к Моргану и забрала у него Джейсона.
        - Когда-то я думала, что у тебя нет сердца… а теперь мне кажется, мое такое маленькое по сравнению с твоим.
        Усмехнулся и привлек к себе одной рукой.
        - Наверное, потому что я долгое время любил за двоих, и оно выросло… так как твое долго молчало.
        Подняла голову и посмотрела ему в глаза.
        - Я люблю тебя, Морган. Безумно люблю. И буду ждать, когда ты вернешься. Мы все будем тебя ждать.
        Прижал меня к себе сильнее, провел ладонью по спине и сдавил затылок, заставляя спрятать лицо у себя на шее, перебирая мои волосы.
        - А я тебя не люблю, Лиза. Я сам не знаю, что я к тебе чувствую. Знаю только, что без тебя все это ничего не стоит и не имеет смысла.
        Говорят, что слова ничего не значат, но сейчас эти слова значили для меня так много, что казалось, я готова за них умереть. Я жадно их впитывала в себя, запоминая, чувствуя, как каждая буква прожигает меня изнутри, оставляя после себя следы-шрамы. Как много он умел отдавать, так невыносимо много, что казалось, я шатаюсь от обрушившегося на меня безумия. И мне хотелось отдать еще больше… отдать всю себя и все, что является мной.
        - Все. Надо уходить.
        Быстро поцеловал меня в губы и попытался высвободиться из моих объятий, но я не могла их разжать. Улыбнулся и расцепил мои пальцы, целуя их и отпуская мои руки.
        - Ждите меня.
        Но он так и не вернулся.
        А через неделю мы узнали, что весь отряд погиб.
        Мы ждали месяц и через месяц туман убил нас всех. Наверное.
        ЭПИЛОГ
        В чертоге павших королей
        Танцевала Дженни в окружении призраков:
        Тех, кого она потеряла и кого обрела,
        Тех, кто любил её больше жизни.
        Те, кто однажды ушёл безвозвратно,
        Чьи имена она не могла воскресить в памяти,
        Кружили вокруг средь хладных старых камней,
        Прогоняя прочь её скорбь и страдания.
        И ей хотелось лишь остаться здесь навеки,
        Ей хотелось лишь остаться здесь навеки.
        И длился их танец весь день и ночь,
        Под снегом, покрывшим чертоги,
        Сменились зима и лето, и вновь опустилась зима,
        Пока не пали сокрушенные стены.
        И ей хотелось лишь остаться здесь навеки,
        Ей хотелось лишь остаться здесь навеки,
        И ей хотелось лишь остаться здесь навеки,
        Ей хотелось лишь остаться здесь навеки.
        (с) Перевод песни Jenny of Oldstones (Florence and the Machine)
        - Как обидно… а ведь малыш еще жив. Я слышала, как сердечко бьется.
        Произнес женский голос. Довольно молодой.
        - Но он слишком мал, чтобы мы могли его спасти, Ань. Жизнь, увы, несправедлива.
        - Да… Восемнадцать недель. Мне жаль ее мужа… он пронес ее тяжело раненый с травмой головы, более шестидесяти километров. Дорогу перекрыли из-за обвала, и ему пришлось идти до окружной. И… и все зря…
        - Он в тяжелом состоянии, потерял много крови и обморозил ноги. Еще не пришел в сознание. И вряд ли придет. Он агонизирует. Ему осталось от пары часов до пары суток.
        - Да, Георгий Васильевич сказал мне… И ребеночек погибнет… как же жаль. Может, оно и к лучшему… что они все… Такое горе пережить очень трудно. Ты записал время смерти?
        - Да. Все зафиксировал. Накрой ее. Сейчас позову санитара, увезет тело в морг.
        Я их слышала, понимала и одновременно не понимала. Голоса стихли, а я не могла пошевелить ни руками, ни ногами. Они были словно каменными. Постепенно их начало покалывать, пощипывать, как после онемения. И чувствительность начала возвращаться. Как будто после сильного мороза отходят конечности.
        Я сделала резкий вдох, такой сильный, что услыхала его вместе с собственным стоном. Открыла глаза и увидела перед ними белую пелену, взмахнула в панике руками - пелена оказалась осязаемой, и я сдернула с себя простыню.
        Уселась на постели. Шумно и тяжело дыша, глядя перед собой застывшим взглядом. Все звуки доносятся как будто их исказили и растянули, как сквозь вату или толщу воды. Медленно повернула голову в бок и увидела отключенные аппараты жизнеобеспечения, посмотрела на свои руки - они в кровоподтеках и следах от иголок, перевела взгляд на ноги и вскрикнула - на одной из них бирка торчит. Сдернула ее и поднесла к глазам. О Боже! Там стоит дата моего рождения и…. смерти. Я встала в полный рост и чуть не упала, колени подогнулись, и я удержалась за кровать, чувствуя головокружение, дикую слабость и мурашки на всем теле. Я вернулась… я снова в своем мире и в своей реальности.
        Ручка двери повернулась, и в палату вошел санитар, что-то насвистывая. Когда увидел меня, замолчал, его глаза широко распахнулись. Так широко, что казалось сейчас повылазят из орбит. Он открыл рот, а закричать не смог.
        Значит, я таки умерла… Или, по крайней мере, они так считали…. МОРГАН! МИША! Они о нем говорили, говорили, что он… О Боже!. Я бросилась к санитару и тряхнула его за плечи.
        - Где Михаил? Мой муж! Где он? Мы попали в аварию вместе!
        Тот стоит и моргает, смотрит на меня сумасшедшим взглядом, челюсть нижняя трясется, побледнел до синевы.
        - Да, я живая. Так бывает. Кома. Все дела. Отомри уже! Где муж мой? Где он?
        - Эээээ...
        Он явно начал заикаться. В палату вошла медсестра и тоже чуть не заорала.
        - Только не падайте в обморок! - но она обмякла, и санитар ее подхватил под руки.
        Черт с вами! Идиоты! Выбежала из палаты и бросилась в соседнюю. Распахнула дверь, затем в еще одну и еще. Пока не ощутила, как будто удар в солнечное сплетение. Где-то доносился монотонный звук. Так пищат аппараты, когда кто-то… когда кто-то умирает. Я помчалась туда. Не знаю почему, как что-то потянуло за руку, за самое сердце, заставляя распахнуть дверь и заскочить в помещение.
        Врачи столпились вокруг постели, кто-то делал искусственное дыхание человеку на постели, двое других схватили дефибриллятор. Я оттолкнула одного из врачей и склонилась над Морганом… над моим Мишей. Над моим мужчиной. И какая к черту разница, где мы и как его зовут. Это уже не имеет никакого значения. Его лицо было цвета снега и льда, а веки отливали синевой. Он… он не дышал и выглядел так… так, словно… И мне не хотелось в это верить… не хотелось принимать то, что он уходит… Я склонилась над ним, над его губами и прошептала срывающимся голосом.
        - Я здесь… я дождалась… не уходи… слышишь? Не уходи! Родной мой, любимый мой. Здесь. Жива. Чувствуешь меня? - осыпала его лицо поцелуями, сжала его руки, обвитые проводами и жгутами.
        - Кто это? Уведите ее немедленно!
        - Да! Уберите отсюда эту женщину!
        Но я оттолкнула того, кто попытался меня отодрать от Миши. И вцепилась в руки мужа, не давая себя оттащить.
        - Как же так? Каааак? Я здесь… а ты уходишь. Вернись…
        Но аппарат продолжал пищать монотонно ровным звуком.
        КОНЕЦ КНИГИ
        Харьков сентябрь 2019г.
        Трагичная история…
        Возможно продолжение в 3 части Пока смерть не простит нас.