На тропе войны Юрий Юрьевич Соколов
        Своя игра #4
        Продолжение романа «Дезертир с большой дороги». Четвертая книга цикла «Своя игра».
        Своя игра - 4. На тропе войны
        Глава 1
        Старший маг Эгланана работал так спокойно и размеренно, словно находился не в Гинкмарских лесах, а во дворце своего господина посреди столицы Каграла. Он то приносил жертвы, стараясь выбирать наименее ценное и наиболее громоздкое из захваченного в «Сухой гавани», то приступал к воскрешению очередного воина. Сегодня вернул с того света уже восьмерых, и намеревался продолжать в том же темпе до вечера.
        И остальные дела в королевском стане тоже делались без ненужной спешки, чинно-благородно. Конечно, пока мы туда не пришли.
        Застрельщиком боя выступил леший. Пользуясь недюжинными способностями к скрытным перемещениям, он пробрался к загону у озера и пугнул лошадей. Животные частью бросились в воду, частью сломали жерди и промчались по окраине эльфийского лагеря. Часовые отвлеклись, и это позволило волколатникам вырезать их до единого. Не то что бы они могли нам помешать, но надо же было с чего-то начинать сокращение остроухого поголовья. А стоящие поодиночке живые столбики - хороший выбор для этого.
        Айк возник в полукруге повозок и успел убить троих воинов, прежде чем остальные включились в ситуацию и начали драться в полную силу. Прячущаяся в зарослях Жюстина сбила первый боевой каст вражескому магу добротным огненным заклинанием, после чего на почтенного старца налетел Люцифер. В устроенной лешим суматохе его не сразу отличили от других коней. Находившиеся в загоне эльфийские лошади, в отличие от захваченных в «Гавани», быстро преодолели панику и вернулись. А некоторые вовсе стояли в бардах меж палаток именно на случай внезапного нападения - они и не убегали никуда.
        Я на костомехе зашел на лагерь с той стороны, что была защищена повозками. С ходу перевернув одну из них, прорвался к королевскому шатру и обрушил на него дубину. К сожалению, Эгланана в нем уже не было: он как раз выскочил наружу.
        Люцифер угробил мага и ускакал в лес, пока самого не убили. Тут же развернулся и ринулся в новую атаку, только уже не такую дерзкую, как первая, и не в одиночку, а вместе с волколатниками. Костомех крошил дубиной и протыкал вилами эльфов и их коней.
        Памятуя о туре Гольта, я был готов к тому, что у части противников будут петы помимо маунтов, однако не предполагал, что их окажется так много. Видимо, какая-то расовая особенность остроухих позволяла им без особых проблем иметь и развивать двух, а то и трех питомцев сразу. Теперь они активировали скрытых, и поле боя заполнилось самыми разными существами - от обычных, вроде тех же туров, до самых экзотических монстров с двумя головами и восемью лапами.
        В первые секунды именно численное превосходство врагов помогло нам не только сражаться с ними на равных, но и наносить тяжелейший урон. Они не могли, не успевали построиться, чтобы использовать против нас мощь правильных боевых порядков даже мелких групп, не говоря обо всем отряде. Приземистые пронырливые волколатники появлялись среди эльфов и их коней то тут, то там, и успели забрать немало жизней, прежде чем им пришлось сцепиться с похожими на них по характеристикам петами. Айк перемещался по вражескому лагерю короткими порталами, не давая себя окружить, и дрался с той же эффективностью, как вся стая Торна.
        Однако главным поражающим фактором, как и ожидалось, стал костомех. Он стягивал на себя основные силы эльфов просто потому, что был самым заметным; а мне только это и надо было. Я протянул сколько смог в обычном режиме, отступая к свободной от повозок окраине лагеря, и активировал «берсеркер». Раньше мне всегда чего-то не хватало при его использовании - я по глупости думал, что лимитного времени. Ан нет! Мне не хватало скелета горного тролля восьмидесятого уровня, вооруженного большой-пребольшой дубиной.
        Вот уж на чем можно развернуться, когда вокруг полно мишеней для ударов! Черенок вил мне довольно быстро перерубили. Ловко и умело - наискось. Костомех с не меньшей ловкостью сунул отличившемуся воину в забрало заостренную его же мечом палку и перехватил дубину обеими лапами.
        Поперли! Сейчас покажем тут кое-кому, на что способен мирно пашущий советский трактор!
        Я перешел в наступление, топча мелких петов, вбивая в землю крупных вместе с их хозяевами и ломая лошадиные хребты. В меня стреляли, однако в тяжелой броне, и будучи защищен грудной клеткой костомеха, я был практически неуязвим для стрел. Попадания малых файерболов пока держала навешанная Жюстиной на скелет и меня защита, а применить средние и большие оказалось некому: среди эльфов было несколько воинов-магов, однако они или уже погибли, или занимались нейтрализацией Айка. Тем не менее моя живучесть падала от заклинаний, против которых баффы были неэффективны, и использования «берсеркера», а костомеха - от ударов мечей и боевых дубин по ногам и корпусу, ядовитых плевков экзотичных петов и их укусов в суставы. Жюстине с ее коллекцией накопителей от Клары и Хулио пока удавалось отчасти компенсировать ущерб, наносимый нам и остальным нашим. После первого своего выпада против мага Эгланана она себя видимым образом не проявляла, сосредоточившись на неотложной медпомощи группе. Без «аптечки» в таком бою никуда. Доставать элики не всякий раз получалось, каждый третий я ронял второпях. А волколатники
вовсе не могли использовать снадобья в ходе схватки.
        Менее чем через минуту костомеху перерубили колено - то самое злосчастное левое колено, которое ему когда-то перерубил и я. Он запрыгал в сторону на одной ноге, уперся плечом, а затем спиной в ствол ближайшего дерева и не упал. Я выскочил из кабины управления и отдал скелету команду на простейшую самостоятельную оборону от нападающих. Какое-то их число он на малое время свяжет боем, а дальше…
        Дальше могла быть только смерть в неравном сражении. Для него, меня, всех нас. Погиб один волколатник, другой, третий. Люцифер, весь израненный, еле держался. Айк ослабел и сильно замедлился. Предпоследний портал он построил к укрытию Жюстины и убил воина, который вычислил и убил ее; последним вернулся в лагерь, чтобы разделить общую участь. Кажется, я чрезмерно расщедрился, посулив нам один шанс из десяти. Ни одного из ста - это было бы вернее.
        Напоследок я хотел только найти Эгланана. Конечно, он и оставшись в живых не сумеет меня воскресить для пыток и казни: у него магов не осталось, бояться нечего. Зато если в драке с ним не я прикончу его, а наоборот, - что, кстати, вероятнее, - то талисман «Месть мертвеца» реанимирует меня именно для расплаты с главным виновником уничтожения «Гавани». Свеженького и полного сил. Как раз тогда, когда Эгланан будет меньше всего этого ждать. И мне представится случай действительно его убить. С реальными шансами. Все равно ведь подыхать - так лучше сделать это с наибольшей пользой.
        Разыскивать эльфийского короля не пришлось. Он сам меня нашел и криком дал знать окружившим меня воинам и петам, что я принадлежу ему, и только его меч имеет право прервать мое существование. Окей, папаша! Я рад, что наши интересы совпадают. За исключением того, кто чье существование прервет. Но с этим мы разберемся, правда?
        Двадцать пять секунд, что оставались до конца лимита на использование «берсеркера», ушли на яростную рубку с бойцом, превосходящим меня на тридцать уровней. А потом откуда-то сбоку вынырнул леший, переживший свою хозяйку и сумевший незаметно подобраться к нам; а потом я приказал сражавшемуся еще в одиночку костомеху метнуть в короля дубину, и скелет сделал это на удивление точно; а потом…
        Я не помню, что случилось потом. Но я еле вытащил меч из пробитой насквозь кирасы Эгланана. Во-первых, я совсем ослабел. Во-вторых, клинок застрял здорово. Он вышел из вцепившейся в него чужой брони со скрипом и скрежетом, все еще светясь голубым, и погас, точно мертвый. Эгланан упал, а я остался стоять посреди догоравшей в лагере битвы. Еще до начала нашего с королем поединка эльфы перестали спешить и ошибаться, начали действовать четко и расчетливо. Поняли, что торопиться некуда, - мы так и так обречены. Теперь отпали последние сомнения в этом, и мой частный выигрыш не мог ничего изменить. Торн, два его сородича, Айк - все тяжело ранены, все почти что при последнем издыхании. Как и Люцифер. Как и я сам. Как пришедший мне на выручку леший…
        За моей спиной раздалось рычание. Совсем близко, вплотную. Должно быть, там один из вражеских петов. Я повернулся, чтобы посмотреть своей смерти в глаза. Если больше ни на что не способен, надо сделать хотя бы это. И я посмотрел…
        Позади стояла не моя смерть. Там рождалась наша победа.
        Соскользнувшая с моих плеч во время боя с Эглананом эгида превращалась в львицу. И выглядела она еще более жутко, чем при ее явлении Свэну.
        - Виват, Эги! - в восторге заорал я, поднимая меч, и он вновь засиял ровным угрожающим светом. - Мочи козлов!
        Однако львице не требовалось особых приглашений или каких-то приказов от меня. Она ураганом пронеслась по лагерю, и вскоре повсюду остались только трупы. Истекающие кровью волколатники, Люцифер и Айк молча смотрели на расправу. Завершив ее, львица остановилась передо мной. Этой твари совершенно не подходило игривое прозвище, которое я ей сгоряча дал. Эги?.. Похоже на оскорбление. Все равно что бенгальского тигра Мурзиком назвать.
        - Ты должен вернуть меня истинному владельцу! - прорычала она. - Не забыл?
        «С тобой забудешь, - подумал я. - Попробовал бы - ты живо напомнишь». Вслух же сказал:
        - Нет, конечно. Но ты бы хоть намекнула, где его искать.
        - Ищи на востоке, - помедлив, ответила львица. - Ты хотел идти на восток? Туда и иди. Следуй своим путем, а остальное случится само собой.
        - Но я не могу отправиться на восток прямо сейчас, - осторожно заметил я. - Не представляю себе, сколько и чего ты обо мне знаешь, но на мне висит большой долг. Я хотел бы сперва рассчитаться, и уж потом идти куда-то.
        - Тогда так и поступи, - разрешила львица. - Только не медли, когда настанет час.
        И она вновь превратилась в плащ, едва произнеся последнее слово. Трепаться не любит. Не дай бог я сплохую при выполнении задания… Но хоть выяснилось, что мне не придется блуждать неизвестно где.
        Определив навскидку, кому нужнее всего помощь, я поплелся к Люциферу. Айк отошел к повозкам, уселся у одной из них, привалившись к колесу, и стал вытаскивать из кармашков пояса склянки с исцеляющими зельями. Волколатники потащились к нему. Один на полдороге упал и далее уже полз.
        - Поищи потом эликов, Иван! - попросил Айк. - У меня мало, не хватит.
        - Поищу, - пообещал я. Хотя лучше бы мне кто-нибудь нашел. Или просто достал из пояса что есть.
        Люц пострадал жестоко. Как еще на ногах держится? Я снял с него бард, пошарил глазами по лагерю и увидел у разрушенного загона корыто, из которого эльфы отпаивали своих раненных лошадей. Посудина не перевернулась, и в ней было достаточно воды с коктейлем из снадобий. Прикинув, что проще - тащить корыто к Люциферу или Люцифера к корыту, я выбрал корыто и поволок его зигзагом меж трупов, стараясь не расплескивать содержимое. Конь сделал несколько шагов мне навстречу, сунул морду в живительное пойло и торопливо зачмокал губами.
        Лешему я помочь ничем не мог. Никто не мог - кроме Жюстины, а она была мертва. Если пет дотянет до ее воскрешения, то будет жить. Нет - истает, как снеговик под солнцем.
        Из леса нерешительно вышли Живчик и Мык. Негодники! Вместо того чтобы спрятаться там, где мы их оставили, они пошли за нами следом. И, конечно, все видели. Судя по их лицам, эгида напугала их чуть не до обморока. Как бы у Мыка опять язык не отнялся.
        - Раз пришли, давайте за дело, - сказал я, снимая шлем. - Ты, Живчик, у Карея за лошадями ухаживал же? Лечить приходилось? Помогай как можешь Люцу, а чего не знаешь, он тебе подскажет. А ты, Мык, элики разыскивай и таскай их Айку.
        - А вы когда угодно можете плащ в львицу превращать? - тихо спросил Живчик, неожиданно переходя на почтительное обращение ко мне во множественном числе.
        - Совсем не могу, - разочаровал его я. - Он сам когда хочет превращается. А хочет он этого редко. Иначе я уже был бы верховным правителем Аусанга, и такие как Эгланан лизали бы мне пятки.
        Оставив пацанов заниматься розданными поручениями, я пошел в лес и принес в лагерь тело Жюстины. Обязательно следовало сделать это, пока его волки не нашли и не сожрали. Они ведь когда подтянутся сюда, сразу на поле боя не сунутся, сперва по окраинам рыскать станут. И мою дохлую компаньонку обнаружат первой. Не съедят целиком, так отгрызут что-нибудь. Жюстина мне не простит, коли воскрешу ее однорукой или одноногой. А я твердо намеревался попытаться ее воскресить. Потому что никуда это не годится - терять главную и единственную волшебницу клана в самом начале предприятия. И мы с ней еще не все позы Ингервольда и Миранды прошли.
        - Живчик! - окликнул я мальца. - У Глена в «Дубах» есть хороший маг или знахарь?
        - Шаман! - отозвался тот. - Отличный!
        - Тогда как только Люцифер скажет, что точно не помрет в следующую минуту, поймайте с Мыком пару лошадей в лесу и запрягите в любую повозку. Из кузова повыбрасывайте все, что там будет, и настелите травы побольше.
        - Ладно!
        Мык сновал по лагерю, обшаривая трупы воинов. Перед Айком и волколатниками скопилось множество пузырьков, как на прилавке у лекаря, посещенного привередливыми клиентами. Проклятым подходило не все, чем могли пользоваться обычные разумные и полуразумные. А тут еще элики шли исключительно с эльфов, то есть частью с расовыми ограничениями. Я крикнул мальчишке, чтоб обыскал повозки и нашел ту, в которой лежала добыча с магической лавки «Гавани». А сам направился к Эгланану - его Мык не успел обчистить. Посмотрим, что есть у короля - вдруг что-то суперское и при том подходящее людям. Да и попросту интересно: снадобьями для монархов я еще не пользовался.
        Весточка сидела на бортике корыта, из которого с перерывами пил Люцифер, и жалостливо смотрела на своего большого сильного друга, который внезапно стал таким тихим, малоподвижным и беспомощным. Она даже пыталась обмахивать ему морду крылышками. Заметив, что я иду к Эгланану, - а шел я так, словно нажрался до розовых слонов, - птичка решила пожалеть и меня, подлетела и уселась на подставленную руку в латной перчатке. Ну, чего тебе, милая? Ничем ты мне не поможешь. Я знаю, что сердечко у тебя доброе; но ты уж лучше лети обратно к Люциферу. А то мне тяжело тебя держать.
        Я наклонился над Эглананом, и в тот же миг он вскочил, боднув меня макушкой шлема в подбородок. В руке короля сверкнул кинжал. Я уклонился, и нацеленный в шею удар пришелся в наплечник. Второй удар - режущий, наотмашь - едва не располосовал лицо. Мать-перемать-тудыт-твою-мать! Ваня, ты дебил! Сам же носишь этот долбаный талисман реванша, взятый у эльфийки, и не подумал, что еще какой-то эльф может носить такой же. Скажи спасибо, что только Эгланан воскрес, а не штук десять остроухих сразу.
        Испуганно вскрикнул Живчик, заржал Люцифер, взвыл Торн. «Держись, Иван, мы идем!» - крикнул Айк.
        Они идут! Они идут! А зачем? Чтобы зомбокоролю было удобнее порешить нас всем скопом? Сейчас мы даже и все вместе не справимся со свежим воином семидесятого уровня, и уж кому-кому, а Айку следовало бы это понимать.
        Глава 2
        Уклоняясь от ударов, я схватился за пояс, торопясь нащупать первое что попадется под руку: меч, кинжал - все равно. А попалось не то и не другое, а жезл предназначения. Я выдернул его из чехла, стиснул в ладони, сбрасывая ножны с жала, и всадил Эгланану в левую смотровую прорезь шлема. Король остановился, зашатался, издал утробный рев и отступил назад. Я шагнул к нему, сжал кулак и с размаху врезал по жезлу, вгоняя его глубже. Хотя это, пожалуй, было лишнее. Высокородный эльф отступил еще, запнулся о труп одного из своих бойцов и упал на спину.
        «Неофит готов к перерождению со сменой расы и класса, - торжественно сообщила система. - Прочтите вступительную молитву и приступайте к обряду».
        Ага, разбежался! Пусть неофит немного побудет мертвым. А лучше - много! Я взялся за меч, намереваясь отрубить Эгланану голову, однако меня остановил Айк. Он ухватился за мою руку обеими своими и не дал достать оружие.
        - Какого хрена? - спросил я.
        - Какого надо! - ответил проклятый. - Ты что - рехнулся от радости второй подряд победы над властителем Каграла? Теперь его нельзя убивать!
        - Почему еще? Я не нанимался поставлять темным силам новых адептов.
        - Конечно! Однако воспользовавшись жезлом против другого разумного, ты совершил тяжкое преступление, пусть и невольно. Не следует его усугублять.
        - А что делать? Провести обряд?
        - Да! Свойства жезлу придал не ты, и в насильственном перерождении Эгланана твоей вины не будет. А вот что случится, если короля сейчас в Мир Теней отправить, невозможно предсказать. В кого он там превратится, какую судьбу обретет? Даже думать боюсь! Темные хотели получить тебя - пусть получат его, и сами отвечают за последствия… По крайней мере надежда будет, что ответят именно они.
        - Послушай Айка, Иван! - подключился к убеждениям Люцифер. - Он дело говорит. И учти еще вот что: нравится тебе это или нет, но ты временно стал темным жрецом. Именно для проведения обряда. Это уже записано в твоей карме. Карму, как ты знаешь, надо изживать. Тем или иным способом. И лучше выбирать самый простой.
        - Ё-кэ-лэ-мэ-нэ! - возмутился я. - Нам надо восстанавливаться, Жюстину воскрешать, волколатников, а мне придется…
        - Полчаса в деле воскрешения моих сородичей и твоей подруги ничего не решат, - перебил Торн. - Я ничего не знаю про ту штуку, которой ты ударил Эгланана. Но раз Айк и Люцифер говорят, что теперь нельзя останавливаться, а требуется совершить некие действия, то и соверши их.
        Я посмотрел по очереди на своих советчиков. Потом на Эгланана. И подумал - а почему бы нет? Для меня совершение обряда - гарантия, что король не переродится самим собой и не начнет снова гоняться за мною.
        - Олл райт, мудрейшие, - сказал я развязно, однако без иронии. - Будь по-вашему. А вы пока придумайте безопасный способ проверить, не вскочит ли еще кто из эльфов как новенький, чтобы наброситься на нас.
        Айк присел перед Эглананом на корточки и осмотрел его - словно ощупал взглядом, - встал и принялся изучать поле боя. На лбу проклятого выступили крупные капли пота: уже ослабленный, он вынужден был расходовать последние силы на сканирование обстановки.
        - Ну что? - спросил я.
        - Больше ни на ком здесь амулетов посмертного возмездия нет, - ответил Айк расслабляясь, и дрожащей рукой вытер лицо. - Не считая тебя. Их вообще мало кто носит. Они затрудняют перерождение.
        - Каким образом?
        - По-разному. Обычно просто увеличивают время пребывания в Мире Теней, число и тяжесть испытаний. Но наперед угадать нельзя. Ты же понимаешь, что за все приходится платить. За возможность мстить после смерти - тоже. И не всегда удается определить, какова окажется плата.
        - То есть и с перерождением Эгланана будут трудности?
        - Неизвестно. Задержек точно можно не ждать. Раз в описании жезла упомянуто о немедленном воскрешении, значит, так и произойдет.
        Я наклонился, вытащил жезл из прорези королевского шлема и оттер травой от кровавой слякоти. Проглотил пару эликов для бодрости и принялся Эгланана раздоспешивать. Оставив на теле только рубаху и штаны, пробежался скоренько по текстам свитка, стараясь не произносить читаемое даже про себя. Описание жезла, напротив, изучал медленно, хоть и знакомился с ним уже; но теперь-то не об ознакомлении шла речь. Когда затеваешь такое дело, в мануале не должно остаться ни одного непонятного для тебя пункта. Поскольку по закону подлости самым важным будет как раз то, во что ты не вник.
        Выяснилось много чего. Значительного, незначительного и просто любопытного. Оказалось, к примеру, что я вправе дать Эгланану новое имя. Это с удовольствием! Как же тебя обозвать, будущий кастер? Акакий? Евпсихий? Сосипатр? Ясуко? Пожалуй, не пойдет. Будешь ты Онуфрием. Как в том рассказике, где все слова на букву «о» начинаются. «Однажды отец Онуфрий, обходя Онежское озеро, обнаружил обнаженную Ольгу…»
        Решено: король Эгланан после перерождения нарекается Онуфрием. А в какую-нибудь веру его заодно обратить нельзя? Желательно эксклюзивную, специально для него созданную? Нет. Пичалька… А то б я сейчас задал ему направление карьерного роста! И в будущем весь Аусанг гордился бы темным магом Онуфрием, жрецом Церкви пресвятого Сатаны.
        Я посмотрел на Эгланана. Лицо короля я впервые увидел, когда снял с него шлем: красивое, мужественное, волевое - и в то же время жесткое, исключающее какую-либо симпатию. Такие ребята с детства привыкают походя распоряжаться чужими судьбами, еще под покровительством венценосных папаш. Когда сами садятся на троны, разворачиваются во всю ширь. Крутые, в общем. До определенного момента. Пока не сталкиваются с кем-то круче их - например, с Бальдуром Великолепным. Или не оказываются волею случая в таком положении, как вот сейчас.
        Люцифер вернулся к корыту, Айк и волколатники тоже отошли на прежнее место, оставив меня одного. Помощь мне не требовалась, а поприсутствовать при обряде из интереса никто не захотел. Тем более что издали все будет нормально видно.
        - Неофит Онуфрий готов принять новое предназначе-е-е-ние, - нараспев зачитал я начальную формулу последовательности. - И да помогут ему боги на избранном пути!
        Избранном, ага. Эгланан о нем всю жизнь мечтал…
        Воздух потемнел - вокруг меня сгущался Мрак. Земля под трупом короля засветилась нехорошим багровым свечением, словно сквозь нее собиралось прорваться пламя преисподней. Подземный невещественный огонь распространился в стороны меняющим очертания пятном, коснулся моих ног, крохотными язычками вспыхнул на доспехах. Он ничуть не обжигал, и тем не менее был страшен. Эгланана объяло пламенем всего. Его тело стало корежить, да так, словно не эльф превращался в человека, а свинья в цаплю. Мертвец разинул рот и закричал, что означало: еще не переродившись, он уже оживал, начинал осознавать происходящее. Представляю, какие бывшему королю сейчас идут системные сообщения. И как они его радуют.
        Я продолжал читать, посматривая то в свиток, то на выбитый жезлом глаз Эгланана. Когда же начнется регенерация? Она не начиналась. Пробормотав последнюю молитву, я не сразу поверил, что обряд завершен, поскольку происходившие с новоиспеченным магом метаморфозы вроде бы не закончились. Большой и сильный мужик за минуты превратился в тощего подростка, но с толку меня сбило не это. Он так и остался перекошенным. Да еще и одноглазым. Ноги враскорячку, позвоночник буквой «S», одно плечо задрано к уху, второе ушло вниз и вперед, правая рука скрючена, а пальцы на ней сжаты в щепоть.
        Эгланан - пардон - Онуфрий медленно поднялся и оглядел себя. Взвыл в ужасе и уставился на меня. Сочувствия в моем взгляде, естественно, не встретил.
        И все же я был потрясен. Никак не предполагал, что «Месть мертвеца» в сочетании с экстренным перерождением способны сотворить с разумным такое. После слов Айка об особенностях талисманов реванша я заглянул в его базу знаний, но обнаружил лишь то, о чем он мне уже сказал. О каких-то других опасностях не упоминалось.
        Айк, Торн и Люцифер пялились на Онуфрия, позабыв о восстановлении. Видно, тоже не ожидали такого, когда настаивали на совершении обряда. Потерпевший продолжал выть. Единственный глаз слезился, из уголка рта стекала струйкой слюна.
        - Заткнись, скотина! - сказал я. - Получил по заслугам. Хреново тебе? Поделом. Вспомни Мэлори, Руджа и остальных. И что ты с ними сделал.
        «И прикинь, что сделал бы со мной, проиграй мы сражение, - подумалось сразу следом. - И какие последствия это для меня имело бы. Теперь-то понятно, на что рассчитывал разработчик характеристик жезла. Его ведь не смертный заряжал свойствами, а кто-то из богов, полубогов или высших демонов. Такие видят будущее, хоть и не в подробностях, и ошибаться могут. Победить должен был ты, Онуфрий, - впрочем, тогда ты остался бы Эглананом. И не имея мага, ты воскресил бы меня жезлом, согласно твоей традиции мучить и казнить уже погибших врагов. Уж я-то точно значился первым в твоем списке, как главный виновник гибели Гольта. И в каком состоянии я бы попал в загробное царство после всех процедур? Приблизительно вообразить - и то страшно. Вот же она, «Месть мертвеца» у меня на шее - точная копия твоей. Веселенький сценарий: ты убиваешь меня как человека, потом как зомби, потом как кривого уродца, похожего на тебя теперешнего, дополнительно искалечив в хлам пытками и заклинаниями. Темные получают меня в упаковке с бантиком, готового на что угодно, лишь бы вернуться в сколько-нибудь презентабельное состояние. Все
счастливы. Кроме меня, естественно. Удастся воскресить Жюстину - в первый же день отдам талисман ей. Пускай перекастует его глубоким проходом, аннулировав мои права владельца. И на продажу эту дрянь, на продажу…»
        - Требую Суда! - взвизгнул Онуфрий. - Суда Высшей Справедливости!
        Я не успел как-то среагировать на этот крик души. Мир вокруг застыл, потускнел, и мы с Онуфрием словно затвердели в нем. Я не мог пошевелиться, не мог даже думать - судя по всему, и Онуфрий тоже. А затем нас закружил сверкающий вихрь, и мы перенеслись в Зал заседаний. Точь-в-точь такой, как в Доме приговоров Арнаура, только просторнее, отделанный богато, и вместе с тем строго. С потолка свисали большие люстры из золота и горного хрусталя. Освещения добавляли факелы в креплениях на стенах. По неприятному мертвенному сиянию я узнал в них пламенники проявления, сводящие на нет любую маскировку. А вот окна светового барабана под куполом были темны, словно снаружи царила непроглядная ночь.
        Рядом с каждым факелом замер стражник, а двери стерегла целая децима. От воинов исходила ощутимая мощь. Уровни - от сто двадцатого до двухсотого. Доспехи сверкали драгоценными камнями, но это точно были не украшения. Вот они, значит, какие - бессмертные герои…
        На Седалище судий стояло двенадцать малых тронов с одним большим посредине, занятых существами, похожими на зверогуманоидов из пьяного кошмара любителя хардкорного фэнтези. Впрочем, некоторые выглядели почти привычно: как персонажи древних мифологических пантеонов типа египетского. Их уровни начинались уже с двухсот пятидесятого.
        «Боги нынешнего состава Суда, - почтительно подсказала система. - Вы видите их в тех обликах, в которых они обычно появляются перед смертными в Срединном Пространстве».
        Я машинально поискал среди высокопоставленных тварей невесть почему засевшего у меня в памяти бога Ру, однако его не обнаружил. Зато через два трона слева от главного судьи восседала Сехмет. Или, вернее, одно из ее воплощений. Самое известное, наверно, - с женским телом и головой львицы, - но не единственное из ей доступных. Небожители, за редкими исключениями, могли свободно превращаться в разумных любых рас и обоих полов, животных, полуживотных и чудовищ. Однако у каждого из них имелся свой излюбленный набор обличий, принимать которые в тех или иных случаях оказывалось практичнее всего: в зависимости от места, и тех, с кем они контачили.
        Первый испуг от попадания в зал прошел. Меня здесь точно не обвинят в чем-то надуманном. Не будут судить за разбой: если я разбойник, то и должен разбойничать, - а чем еще прикажете заниматься? Ответственность за это я несу лишь по законам держав Срединного Пространства. И только в этом пространстве.
        Представляю, сколько дел слушается в Суде одновременно… Неизвестно, как много Мировых Островов во Вселенной Дагора, но уж точно не два или три; в Анналах я нашел упоминания о плаваньях от Аусанга к четырем соседним. И как минимум один из них - сам Аусанг - превосходит по площади мою родную планету. А так как в Суд имеет право обратиться любой их житель, а также всякий находящийся в Мире Теней… Хорошо, что богам помогает вездесущность. Пусть и не абсолютная - она им по-любому подспорье.
        - Заседание объявляется открытым! - возгласил председатель, и свечи в люстрах - или что там горело - сразу вспыхнули ярче. - Слушаем тебя, Онуфрий! Держи в узде обуревающие тебя чувства и будь краток. Здесь не место для проявлений гнева, пусть и праведного. Ни к чему и красноречие с многословием: ведь мы уже знаем, что привело тебя сюда. Все что ты скажешь, и все что скажет ответчик, нужно лишь для внесения в протокол, который впоследствии смогут прочесть все желающие - для назидания, и ради убеждения в том, что Справедливость действительно существует и не попирается ни в каком случае.
        _ Меня зовут Эгланан! - неуверенно вякнул Онуфрий, сраженный тем, что его назвали Онуфрием. - Я король!
        - Больше нет, - отрезал председатель.
        - Но обряд надо мной совершили преступно!
        - Если мы выясним, что это действительно так, то вернем тебя в прежнее состояние, а виновного накажем. Однако пока твое заявление сомнительно. Никто не может считаться преступником до вынесения приговора.
        «Да здравствует презумпция невиновности! - подумал я. - И Суд Высшей Справедливости - самый гуманный суд в Игроверсуме!»
        - Не дерзи, смертный! - раздался голос у меня в мозгу, и я понял, что ко мне мысленно обратилась Сехмет. - Ты слышал такое выражение - «прикусить язык»? Наверное, слышал. А здесь лучше прикусить и мысли - если хочешь, чтобы у тебя осталось чем думать.
        Конечно, для меня правильнее всего было бы последовать совету. Но какая-то часть моего существа всеми силами воспротивилась этому. Заносчивая зверошлюха! Ты что из себя представляешь, непись хвостатая, чтоб мне указывать? Тебя когда-то создали такие же люди как я - ЛЮ-Ю-Ю-У-У-У-ДИ, понимаешь? Да и то не вручную, а с помощью программ. Не слишком хороших - написанных наскоро за еду какими-нибудь индусами. И ты теперь раскрываешь свою вонючую пасть и смеешь требовать, чтобы я воспринимал тебя и еще дюжину таких же управляемых скриптами вурдалаков серьезно? Вы тут, видно, начисто позабыли, что над вами есть еще и Демиурги, которые о вас забыли тоже, однако могут в любой момент вспомнить, счесть ненужными, и отключить всю вашу псевдореальность нахер!
        Женщина-львица только усмехнулась. Похоже, моя ярость ее позабавила. А меня нет. Кажется, я не злился так никогда в жизни. Еще немного - и бросился бы на Седалище рубить присяжных вместе с председателем, благо меч находился при мне.
        - Успокойся! - сказала Сехмет. - Я просто хотела проверить, действительно ли ты так необычен, как о тебе говорят. А сильные эмоции очень хорошо высвечивают внутренний мир человека. И еще: если хочешь знать, я не НПС. Когда-то была, - но в Версуме почти со дня его возникновения активно шли процессы замещения неписи игроками. Все сколько-нибудь интересные и значительные искусственные личности заменялись настоящими. Впрочем, неинтересные и незначительные тоже - из-за иммунитета к убийству, который статус НПС давал на первых порах. И сейчас подлинных неигровых персонажей в любой из старых вселенных не так уж много. А в некоторых вообще нет.
        - Но как же так? - растерялся я, позабыв даже расстроиться от того, что богиня настолько легко меня затроллила. - Ты не можешь быть просто игроком… Ты ведь не божество какой-нибудь священной горы, существующей только тут… То есть я хочу сказать, твой перс принадлежит многим вселенным!
        - Значит, я и сама принадлежу к числу тех, кто находится выше отдельно взятых маленьких игр, - со скучными интонациями пояснила Сехмет. - Мы их переросли и развлекаемся большими.
        - Мультиигроки! - прошептал я, позабыв о необходимости говорить мысленно. Но, кажется, мои губы не шевельнулись, а изо рта не вылетело ни звука. - Разве такое возможно?
        - А почему нет? - удивилась моя собеседница. - Всегда и везде было и будет возможно все, что не запрещено… Однако на твоем месте я не углублялась бы теперь в размышления о тонкостях устройства Версума, - насмешливо добавила она. - Пока Демиурги не отключили нашу реальность, она будет оставаться не менее настоящей, чем их собственная. И тебе следует позаботиться о том, чтобы жить в ней дальше оказалось не слишком паршиво.
        Глава 3
        Признав правоту богини, я вновь сосредоточился на происходящем вокруг. И обнаружил, что ничего нового не случилось. По-видимому, Сехмет выдернула меня из потока событий на время разговора.
        - Итак, приступим, - важно произнес председатель. - Иван из Каритека! Обвинение ты слышал. Что можешь сказать в свое оправдание?
        - Невиновен, ваша честь, - ответил я. - Со всей ответственностью утверждаю, что не имел намерения менять королю Эгланану класс и расу. Жезл предназначения применил всего лишь в качестве оружия, в пылу схватки. Обряд провел только потому, что не мог предвидеть последствий отказа от него, и опасался, как бы они не оказались хуже последствий обряда.
        - Объяснение принимается и признается правдивым. А теперь Суду требуется заслушать создателя жезла.
        В зале с легким хлопком появилось существо, похожее на огромную безобразную птицу ростом три метра, но с руками вместо крыльев и в наброшенном на плечи красном плаще. Демон Гаханд, как я прочел в профиле. Место постоянной прописки - нижние горизонты Мира Истинного Мрака, они же верхние для вставших на Путь Тьмы.
        Гаханду не стали говорить, зачем вызвали. Продвинутые сволочи сами должны понимать, за какое именно деяние их могут дернуть на разборки в тот или иной отрезок времени. И демон понимал.
        - Уверяю высочайший Суд, - сказал он, - что свойства артефакту номер шестнадцать из Храма Всех Святых я придал без умысла его насильственного использования мною или моими адептами. И совершенно точно не имел в виду причинение зла королю Эгланану. Признаю, что некоторые качества жезла весьма опасны. И сомнительны в рамках правил Вселенной Дагора. Но встать на грань Закона - еще не значит нарушить его.
        - Объяснение принимается! - заявил председатель. - Кто-то из членов Суда хочет высказаться?
        Никто не захотел. Я ждал продолжения, надеясь, что вслед за Гахандом будут засвечены и те темные маги, жрецы либо иные лица, которые сподвигли демона на изготовление жезла. Однако председатель лишь упомянул о них, не называя имен, признал трагедию Онуфрия результатом стечения неблагоприятных обстоятельств и частью его кармы, запретил всем участникам конфликта приближаться друг к другу на расстояние меньше дневного перехода в течение десяти лет и объявил заседание закрытым. Онуфрий попытался протестовать, но ему велели заткнуться. Закон суров, но это закон - согласен? Произошедшее с тобой необратимо. Досвидос.
        Онуфрий завизжал в истерике, обмочил штаны и исчез в сверкающем вихре. Я сказал: «Минуточку!» - и сделал шаг вперед, чтоб успеть привлечь к себе внимание, пока меня тоже не унесло.
        - Слушаем тебя, Иван! - сказал председатель. - У тебя есть какое-то дело к Суду?
        - Именно! - подтвердил я. - А так как мне кажется, что по этому делу я вскоре снова окажусь здесь, прошу рассмотреть его теперь же. У меня есть претензии по оплате долга фуриям из клана Гарон и демону Эртриксу. Урегулировать спор в досудебном порядке они отказались. И я прошу Высшую Справедливость вмешаться.
        В зале немедленно появились Эрна и Эртрикс. Чуть позже были призваны в качестве экспертов трое мрачных верзил из Вселенского совета воинов. Один из них выглядел живым, второй мертвым, а третий время от времени становился прозрачным. Верзилы подтвердили, что цена за нападение на Каритек завышена. Члены суда согласились со мной, что о каких-то дополнительных выплатах сверх основной суммы можно говорить лишь в том случае, если я не рассчитаюсь в срок. В итоге общий размер моего долга уменьшился с тридцати шести тысяч до восемнадцати с половиной. Я не выдержал и украдкой показал Эртриксу язык. Получил, жадина? Надо было соглашаться на двадцать! Демон глянул на меня с высоты своего роста, дернул хвостом и отвернулся. Председатель произнес формулу запрета на сближение - похоже, стандартную, - и объявил заседание закрытым. Эрна возмутилась, как до нее Онуфрий, только не визжала так громко и не обоссалась. Эртрикс снес поражение молча, и обоих тут же унес вихрь.
        - Прошу прощения! - сказал я, ободренный успехом. - Боюсь спросить: а не рассмотрит ли высочайший Суд еще одно дело? Даже не знаю, стоит ли оно вашего внимания, поскольку это не дело даже, а так, дельце. Но у меня, как у разбойника, нет шансов на его рассмотрение в обычном суде. А понесенный некогда ущерб не дает мне покоя.
        - В таком случае ты вправе обратиться к Справедливости еще раз! - позволил председатель. - Ты все равно уже стоишь в ее чертоге. И правильно поступил, что не захотел покинуть его с грузом на душе.
        - Благодарю за терпение и понимание, - поклонился я. - И раз уж позволено, то я предъявляю иск на сто золотых великому Герхарду, придворному магу Генриха Каритекского. Когда-то я проявил себя в бою с Хонором на Треугольной площади Каритека, за что мне полагалась награда от города. А Герхард ее удержал - под тем предлогом, что якобы я не сумею потратить деньги разумно и без вреда для себя. Прошу Суд признать это гнусным лицемерием и взыскать с ответчика указанную сумму. Плюс проценты: по правилам награды выдаются в тот же день или на следующий, если только награждаемый находится в пределах досягаемости. Я, без сомнения, находился. И получив деньги вовремя, мог бы к сегодняшнему дню многократно приумножить их вложениями в торговые операции.
        - Дело принято к рассмотрению! - объявил председатель. - Вызывается ответчик, и да окажется он здесь, где бы ни обретался!
        В двух шагах от меня возник Герхард. Выслушал обвинение, посмотрел на меня и сказал:
        - Ну ты и наглец!
        Не без уважения. Даже с толикой восхищения, как мне показалось.
        - А разве ты не наглец? - осведомился я. - Зажал несчастную сотню желтяков для бедного ополченца! Не стал бы тебе об этом напоминать, тем паче что и возможности не было; да тут Эгланан вытащил меня сюда, удачи ему и счастья в новой жизни.
        - Король мертв? - поразился Герхард.
        - Нет. Но, думаю, предпочел бы умереть.
        - Что ты с ним сделал?
        - Долго рассказывать. Хочешь - узнавай сам, когда окажешься опять в своей Толстой башне.
        - А где эльфийская дружина?
        - В Мире Теней.
        Герхард потерял выдержку и сжал кулаки.
        - Ты настоящее стихийное бедствие для нашего мира! - процедил он. - Не перестаю жалеть, что не уничтожил тебя сразу же после появления в Версуме. Ты хоть понимаешь, какую опасность представляешь для окружающих?
        - Нет, не понимаю! - отрекся я. - И не желаю понимать. Пока что я вижу, что это окружающие представляют опасность для меня. Сперва Креппер гнобил как хотел, а теперь почти каждый встречный пытается убить. Мне что - просто сидеть и ждать, пока у кого-нибудь получится?
        Герхард промолчал. Я и не подумал бы подавать на него в Суд - не из-за ста же золотых, чего смеяться! Но меня сразило и разозлило решение по делу Эгланана-Онуфрия. Да, оно оказалось в мою пользу, однако при этом бывшему королю не помогли ничем. Вообще ничем. Даже кривобокость не исправили. То есть бесполезно просить богов о снятии осложняющих перерождение заклятий с Мэлори и остальных казненных в «Гавани». А я-то собирался поднять этот вопрос сразу же после решения личных проблем - и когда понял, что бесполезно, вспомнил про Герхарда. И подумал: а почто он там наслаждается спокойствием, когда у меня на душе погано? Пусть ему тоже станет погано.
        Третье разбирательство оказалось таким же скоротечным и скучноватым, как первые два. Не так я себе это представлял - совсем не так. Читанные мной старые стенограммы Суда, и что я о нем знал из базы, заставляли ожидать чего-то продолжительного, торжественного и грозного, а в действительности процессы походили на торопливо-обыденное разрешение феодалом мелких склок между подданными. Все делалось быстро, слушания проводились поверхностно, допрашивали только главных свидетелей. Видно, в последнее время Высшая Справедливость столкнулась с теми же трудностями, что и управляющая Версумом система. Слишком много задач необходимо постоянно решать, и их число лишь растет, а ресурсов не хватает. И Суд начал избегать всеобъемлющих дотошных расследований, коими прославился в прошлом. Наверно, скоро и число заседателей сократится вполовину, чтобы из одного Суда сделать два. А под конец он вообще будет представлен четырьмя расстрельными тройками.
        Поступок Герхарда признали заслуживающим глубокого порицания. Проценты на сто золотых назначили максимальные, а кроме того, постановили оштрафовать мага на круглую сумму, половина которой отходила мне. Чтоб, значит, компенсировать не только материальный ущерб, но и моральный. Герхард защищал себя умело, но как-то без огонька, почти нехотя, и после оглашения приговора только пожал плечами: проиграл - значит, проиграл, ничего не попишешь. Интересно, как он себя поведет, буде меня поймают еще раз? Ему ведь придется уехать из Каритека, если не захочет нарушить запрет приближаться ко мне на дневной переход… В конце председатель спросил, есть ли у кого вопросы к истцу или ответчику. Члены суда промолчали, только Сехмет попросила паузы, встала с трона, спустилась с Седалища по короткой широкой лестнице и отвела меня в сторону, к стене зала.
        Оказавшийся к нам ближе всех воин по знаку богини покинул свой пост и отошел подальше. Мы как бы остались наедине: я это почувствовал, хотя и не знал, каким образом Сехмет удалось организовать условия для приватного общения в публичном месте. Она встала так, что почти полностью спряталась в собственной тени; мое лицо ярко освещал горящий за ее спиной пламенник проявления. В другой ситуации мне это не понравилось бы, а сейчас я был доволен. Вблизи женщина с головой львицы и звериными лапами вместо рук неслабо пугала.
        - Откуда у тебя этот плащ? - спросила она, небрежно коснувшись наброшенной на мои плечи эгиды.
        - Взял как добычу в бою, - ответил я. - Теперь должен вернуть законному владельцу.
        - Очень верное намерение. Я знала лишь нескольких воинов, имевших такие плащи, и ни один не расстался бы со своей эгидой добровольно. Разве что…
        Сехмет умолкла, не закончив фразы, будто вспомнив о чем-то давно забытом. Ее морды я почти не видел, да и что сумел бы по ней прочесть? Не специалист ведь по мимике крупных кошачьих.
        - А как там, в других вселенных? - неожиданно для самого себя спросил я.
        Кажется, богиня не обиделась, что оторвал ее от раздумий. Она не то усмехнулась, не то рыкнула, и сказала:
        - Примерно так же, как в этой. То есть неспокойно. Конкуренция между игроками всех уровней с каждым годом становится жестче. Думаю, Демиурги совершили большую ошибку, позволив людям бесконтрольно размножаться в реальности-два. Ты даже не представляешь, как быстро это происходит, когда никто не умирает. А ведь предки всех разумных Версума именно люди, а не кто-то еще.
        - А здесь действительно никто не умирает?
        - Обычно нет. Но исключения бывают из чего угодно.
        Сехмет опять замолчала. Я подозревал, что она изначально имела именно человеческую сущность. И не просто, а была именно из тех первых игроков, которых сама только что назвала предками. Возможно, что и моей соотечественницей. Не зря же она поняла прикол про самый гуманный суд.
        - Вы неоправданно долго задерживаете всех нас, святейшая Сехмет, - раздался с Седалища недовольный голос толстяка с головой слона. - Как понимаю, ваш с Иваном разговор не имеет отношения к темам заседаний и может вестись в другом месте.
        Богиня вздрогнула.
        - Прошу меня извинить, - сказала она. - Вы совершенно правы, святейший Ганеша, и я немедленно возвращаюсь.
        - Еще увидимся? - невольно вырвалось у меня.
        - А разве ты этого хочешь? - удивилась женщина-львица.
        - Заседание объявляется закрытым! - подвел итог председатель. - Следующее дело!..
        Меня подхватил знакомый сверкающий вихрь, и я обнаружил себя стоящим посреди разгромленного эльфийского лагеря. Точно в той позе, в какой находился, когда Онуфрий воззвал к Суду. Все так же стоял у корыта Люцифер, сидел у колеса повозки Айк, лежали подле него волколатники. Только самого Онуфрия не было. Застывший мир потерял твердость, и я смог пошевелиться. В Срединном Пространстве, наверно, прошло всего несколько секунд. Айк и остальные видели вихрь, и как мы с бывшим королем скрылись в бушующем сиянии. А больше, должно быть, ничего.
        Моя правая рука вцепилась во что-то весомое, тянущее ее к земле. Я посмотрел вниз и увидел, что держу два кошеля, большой и маленький, с вышитыми на них гербами. А-а-а, это почти тысяча золотых от Герхарда. Точнее - восемьсот сорок восемь от него, а сто от Каритека. Один из гербов городской, а второй - мага. Ну да, странно было бы, не имей такой волшебник, как Герхард, своего герба.
        «Вы выиграли три дела подряд в Суде Высшей Справедливости, - похвалила меня система. - Награда: 1000 очков Дарований и очередной уровень».
        Вот как? Неожиданно. И отрадно. После схватки с Хонором я наградных уровней не получал: ни за эпичный разгром Каритека при побеге из ополчения, ни за предотвращение нашествия вендиго, и утвердился в мысли, что эта плюшка доступна лишь для начинающих. Сорок первый уровень я взял во время боя с остроухими. Теперь сорок второй. Хороший рост показываем, а?
        «Ваше достижение отмечено упоминаниями в Летописях Аусанга и Анналах Вселенной Дагора. Целых полгода на вас будет лежать Печать Справедливости, помогающая решать любые спорные вопросы в свою пользу. Остерегайтесь, однако, использовать это в нечистых целях».
        Да уж у меня и самого хватило бы ума не размахивать Печатью при мошеннических сделках. Так что предостережения излишни. Клянусь прикрываться Справедливостью лишь от явной и несомненной Несправедливости. Готовьте достижение «Ум, честь и совесть отдельно взятого Мирового Острова» через полгода…
        Люцифер за свои геройства поднялся на два уровня без всяких наград, и мы с ним по-прежнему вровень. Торн и оба его выживших собрата получили по одному. Только Айк обломился несмотря на все старания. Ну, у него восемьдесят третий - на такой высоте все сложно.
        Еще сложнее только у Весточки. У нее уровень не рос вообще. Она ничего не получила даже за нападение на Киану, хотя тот ее подвиг, несомненно, был достоин внесения во все анналы. Без ее вмешательства мы с Люцифером неизбежно погибли бы. Правда, в профиле птички значилось гордое: «Находится под особым покровительством богини жертвенной любви Агапэ». А это дорого стоит. Такого рода отличиями разве что первожрецы похвастать способны, да самые преданные адепты, каких в любой религии можно на пальцах пересчитать…
        Так, все: эльфы побеждены, Онуфрий остался при своем интересе, с собственным долгом я вопрос решил, чужой должок взыскал. С великими деяниями покончено, пора погрузиться в мелкие повседневные заботы. А их полно - только разгребать успевай.
        Глава 4
        После возвращения с Суда я не только стал богаче - чувствовал себя полностью обновленным, точно заново родился. Это походило на сверхбыстрое восстановление, плюс еще существенный довесок сверх того: энергия буквально била из меня ключом. Что было очень кстати.
        Я уложил в подготовленную мальчишками повозку тела Жюстины и волколатников и принялся за раздоспешивание убитых врагов, их коней, и сбор прочих трофеев. Мы стали обладателями огромного богатства: всего имущества, взятого остроухими в «Гавани», а также оружия и снаряжения их собственной дружины. Теперь требовалось сберечь баснословную добычу. Окажись рядом какая из банд, ее не удержит от нападения на нас разбойничья этика - соблазн будет слишком велик. И я хотел как можно быстрее перебраться от озера на пепелище разгромленной таверны. Тамошняя засека, пусть и пострадавшая при штурме, все еще способна сильно затруднить атаку даже большого отряда.
        Эльфийский маг добывал ману на воскрешение воинов в первую очередь за счет приношений духам самых габаритных и неудобных для дальнейшей транспортировки вещей из «Гавани», и в повозках оказалось достаточно свободного места. Я грузил в кузова латы, оружие, свернутые наспех палатки. Под упавшим королевским шатром обнаружил тяжеленные седельные сумки с клапанами особого покроя и мощными застежками. Подняв, сразу понял, что это: вторая походная казна в моей жизни. И на сей раз не виконта занюханного, а пусть и подчиненного Оргою, но все же монарха.
        В одной из сумок лежали обычные золотые монеты, а во второй - гроссы. Я взял один и подкинул его на ладони. В нем было заметно больше веса, чем в десяти желтяках, поскольку металл для чеканки использовался не вполне чистый, а законы Вселенной Дагора не допускали порчи игровой валюты. Использовать золото с примесями позволялось, - но тогда и отмеряй его больше…
        Я все вертел и вертел гросс в пальцах. Что-то не давало мне бросить его обратно в сумку. Сперва требовалось кое-что понять. Кое-что важное. Я не знал, почему оно важно, однако чувствовал, что очень. Одни и те же мысли вращались в мозгу вокруг этого важного, словно спутники вокруг большой туманной планеты.
        Снова и снова вспоминалась необъяснимая жестокость Эгланана после падения «Гавани». Ну ладно, он пытал пленных. Допустим, хотел выяснить, кто принимал участие в казни Гольта, и покарать виновных с особой суровостью. Однако зачем король воскресил Руджа, Мэлори, и так яростно расправился с ними? Как раз они ведь Гольта пальцем не тронули? И подвергнутые пыткам должны были сказать об этом.
        Снова и снова приходила на ум дружба эльфийского короля с вампирским князем Анзенкамом. Более чем странная.
        И не давала покоя невероятно большая сумма в сто гроссов, обещанная Эглананом за сведения обо мне.
        Все это как-то связано, я был уверен. Но как?
        И наконец я понял.
        Рудж и Мэлори были воскрешены для садистского умерщвления не потому, что как-то навредили королевскому сынку. А потому, что один из них был соратником капитана Гамбара, а другая - его дочерью. Именно Гамбар, пиратствуя на Рифовых морях, взял на абордаж тот корабль, на котором эльфийский принц плыл в Империю за невестой. А самого принца отправил к праотцам.
        Вампирский князь интересен не тем, что дружил с Эглананом. А тем, что не кто иной как он выполнил заказ на старого корсара, передав его в лапы Собирателя душ. Именно Анзенкаму принадлежал свиток с именами, обнаруженный мною среди вещей вампиреныша, что пробовал на мне техники подчинения и едва не убил Люцифера упакованным файерболом. Наверно, юный кровосос был одним из воспитанников князя, о которых говорил Айк. Скорее всего - последним.
        Гроссы за инфу важны не оттого, что их много, а оттого, что они гроссы. Именно из этих редких в обращении монет частично состоит клад лабиринта духов. Первоначально это был дар короля эльфов Каграла правителю имперских эльфов. Вскоре после смерти принца капитан Гамбар по каким-то признакам понял, что грохнул парня, которого убивать не следовало. Он спешно завершил пиратскую карьеру, засел в глухом медвежьем углу на суше, а дар спрятал в пределах доступности, но подальше от себя. Видно, боялся, что на ценности может быть наложено такое следящее заклинание, которое хрен обнаружишь.
        Тем не менее Эгланан разыскал убийцу сына и расправился с ним чужими руками. Когда же спустя много лет узнал, что Гольт погиб в той самой таверне, которая когда-то принадлежала Гамбару, совершенно озверел.
        Ну да, его можно понять. Теперь, догадавшись о подоплеке случившегося, я короля понимал.
        Только как он узнал?
        Ответ на последний вопрос я нашел после обыска трупа старшего мага. Среди его вещей был магический шар размером с бильярдный, похожий на большую жемчужину. Когда я взял шар в руки, он стал прозрачным, и по нему проплыли искаженные кривизной поверхности, размытые по краям картинки: лицо Гольта, лес вдоль Разбойничьего тракта, еще что-то…
        Я постоял чуть-чуть, глядя в землю прямо перед собой. Как-то слишком уж тесно переплетались с моей судьбой и друг с другом самые разные события, и мне это не нравилось. В своем мире я привык к тому, что большая часть происходящего не имеет особого значения и обычно кончается ничем. А здесь, похоже, любая мелочь была важна и получала продолжение. Но так ли это в самом деле? Если да, то следует приложить все усилия для понимания пока непонятного. Иначе запутаюсь в бесконечных продолжениях как муха в паутине. Надо научиться рвать хотя бы некоторые нити.
        Мык и Живчик ловили в лесу лошадей и приводили их в лагерь. Некоторых, убежавших слишком далеко, найти не смогли. Но эльфы вчера забрали из конюшни «Гавани» всех, что там стояли, то есть гораздо больше, чем требовалось для повозок. А потому нам и обнаруженных поблизости животных хватило. Проблема была лишь в нехватке возниц.
        С одной повозки, полупустой и самой большой, я снял верх, и стал перетаскивать немногие лежащие в кузове вещи в другую. Почти управившись, увидел на самом дне какой-то длинный предмет, припорошенный соломой, и не сразу поверил, что там лежит всего лишь меч в ножнах.
        Уж это был меч так меч, я вам скажу! По сравнению с ним эспадон Раймондо де Колеансо показался бы безобидным сувениром. Лезвие два с половиной метра в длину и без малого в четверть шириной; гарда в полтора локтя; рукоять сантиметров десять в диаметре. А весил он больше пуда.
        - Это двуручник Лины, - сказал Живчик, заметивший мое остолбенение и подбежавший посмотреть на причину. - Он у нее всегда висел над дверью из кухни в обеденный зал. На случай больших осложнений.
        - В смысле - кому-то осложнения устроить? - уточнил я. - Ну да, этой штукой можно. И не просто большие, а великие.
        - Да нет! - засмеялся мальчишка. - Лина в таверне долго работала, но так никого и не убила. А мечом только однажды постояльцев припугнула, когда из-за ссоры двух контрабандистов началась общая драка. Выскочила с ним в зал, как заорала - все сразу успокоились.
        - Еще бы! Я тех драчунов отлично понимаю.
        Пристроив чудовищное оружие к борту, я заставил костомеха подползти на карачках к повозке и улечься в кузов. Отрубленную ногу погрузил вручную. Помог забраться на задок совершенно ослабевшему лешему. Кажется, все, можно ехать.
        Живчик и Мык выстроили повозки друг за другом, после чего один из них сел на первую, а второй - на последнюю. Остальные, включая меня, встали по бокам, и нам удалось довольно слаженно и без особых усилий заставить обоз сдвинуться с места. Потихоньку, помаленьку, тихим шагом мы выбрались на тракт. Успевший немного оправиться Люцифер ходил вдоль повозок, «воспитывая» лошадей, главным образом успокаивая. Многие из них только вчера впервые попробовали себя в роли гужевых и нервничали в непривычной упряжи, и еще более непривычной роли. Но с другой стороны, почти все они принадлежали преступникам, и чего только не успели пережить и повидать со своими прежними хозяевами. Подумаешь - пройти немного в оглоблях, таща за собой дурацкие телеги.
        Минут через тридцать мы были на месте. Айк тут же повез погибших волколатников и Жюстину в «Дубы». Торн взялся его сопровождать, а мне и мальчишкам досталось разбивать лагерь. Перво-наперво мы перегородили повозками проход в засеке. Затем осмотрели саму засеку, выискивая уязвимые места. Их можно завалить горелыми бревнами и досками. Где-то повозки поставим, где-то уцелевшие волколатники пусть дежурят. А костомеху я костыль сделаю. На костыле, да с мечом Лины он у меня в случае чего еще повоюет - нехрен просто так в кузове валяться.
        До нашествия эльфов в «Гавани» было два источника питьевой воды: родник у конюшни и колодец у таверны. Родник оказался завален головнями и засыпан пеплом. У колодца сгорела защищавшая его сверху двускатная крыша, обуглился ворот и сильно пострадала от огня верхняя часть сруба. Внутрь, естественно, тоже нападало пепла, и мы решили, что чем заморачиваться с чисткой и новый ворот делать, так проще раскопать родник. Ну а продовольствия у нас просто завал - припасы эльфов и содержимое погребов Мэлори. А она была девушкой хозяйственной.
        Излившаяся на меня после Суда энергия не иссякала. Усталости не чувствовалось, живучесть не падала. Причин такому своему состоянию я не находил, и это раздражало. Опять какая-то таинственная фигня происходит, значение которой следовало бы понять, но это легче сказать, чем сделать. Возможно, Сехмет решила меня подогреть неким секретным способом. Возможно, проявляет себя моя скрытая сущность. Возможно все.
        Завершив по минимуму обустройство лагеря, я приставил Мыка и Живчика кошеварить и приступил к захоронению погибших при обороне таверны и казненных Эглананом после. Кладбище «Гавани» находилось в лесу сразу за засекой, с противоположной от тракта стороны. Самой свежей там была могила убитого Иганом сумасшедшего Шлима: Руджа и Мэлори я зарыл рядом, а для остальных выбирал места где придется. Катафалком служила освобожденная от костомеха повозка, ямы я копал снятой с ее задка лопатой, бог весть зачем крепившейся там в зажимах, как на армейском грузовике. Хоронил неглубоко, накладывая на каждую могилу заклинание против охочего до мертвечины зверья. Для Лины пришлось вырыть целый котлован - старшая официантка и так была объемна, да еще раздулась словно дирижабль. Я ее с дерева на повозку еле спустил - Люцифер-то еще недостаточно восстановился, налаживать отношения с незнакомыми лошадьми сердце не лежало, и приходилось управляться в одиночку.
        Ни у кого из покойников не просматривались профили: похоже, это было следствием стараний мага Эгланана. Тех, кого не удалось опознать, я укладывал в заранее выкопанную общую могилу. С повешенными разобрался сравнительно быстро, а обгоревшие и почти полностью сгоревшие трупы с территории таверны разыскивал под головешками и возил на кладбище до позднего вечера. Собственно, волколатники их разыскивали; мне и с остальным возни хватало.
        Закончив, я оперся на лопату и осмотрел разросшийся моими стараниями погост. В подступающих сумерках как попало расположенные неаккуратные холмики, которые к тому же были разного размера, выглядели последствиями спешного вскрытия подземного канала навернувшейся под зиму теплотрассы. Мысленно присвоив себе звание «Наихудший мастер кладбищенского дизайна», я открыл в базе знаний Книгу поминовений, намереваясь прочесть что-нибудь оттуда. И тут же закрыл - и ее, и базу. Неохота: настроения нет соблюдать дурацкие формальности и становиться в придачу самым хреновым псаломщиком, когда-либо провожавшим мертвых в последний путь.
        Никогда не понимал я связанных со смертью обычаев: всех этих молитв об упокоении душ, последних слов, целований жмуриков, слезных завываний над ними, последующих пьянок по графику и прочей некрофилии. Для меня похороны всегда были утилизацией опасных в токсическом и эпидемическом плане отходов человеческой жизнедеятельности, слава богу последних. И пусть в Версуме погребальные обряды как раз имели смысл, как облегчающие перерождение или препятствующие ему, меняться я пока не собирался. Взять хотя бы именно этот случай - не сумею ведь я скомпенсировать погибшим тот вред, что нанес им эльфийский маг. Скорее усугублю: он появление на пожарище мортуса-недотепы вроде меня конечно же предвидел, и принял меры. Вот возвратится Айк - пусть он и займется камланиями, облегчающими участь убиенных. Если сочтет нужным и возможным.
        Далеко слева в лесу зашуршало. Я глянул туда и увидел, как сверкнули желтизной в зарослях чьи-то глаза. Темная сгорбленная тень метнулась в сторону, остановилась, а затем стала медленно приближаться к могилам неуверенным крадущимся шагом. По манере передвижений я понял, что это не волк и не другой обычный зверь, а монстр, и взял лопату наперевес. Давай, иди сюда - никого еще не убивал лопатой, а ведь хочется попробовать! Монстр почуял мое живодерское настроение, осуждающе взвыл и убрался прочь. Трусоват оказался. Или пошел за подмогой? Смотри, мало не приводи, а то обижусь.
        Я бросил лопату на повозку и повел усталых лошадей к проходу в засеке, размышляя, насколько скверной окажется сегодняшняя ночка, если нечисть шляется вокруг еще с вечера. Маг Эгланана не врал своему королю, когда говорил об окутавшей пепелище таверны ауре смерти. Она отпугивала нормальных лесных обитателей и привлекала упырей, слабея с каждым часом, но очень медленно. Хуже всего, наверно, тут было после захода солнца вчера. Сегодня я мал-мал прибрался - по крайней мере горелые кости и мясо всюду не валяются и висельники не оттягивают ветки целыми гроздьями, - только достаточно ли этого для безмятежного отдыха? Конечно, у нас магический круг есть, однако он слишком мал. Всех лошадей внутрь никак не загнать. И будет чертовски грустно смотреть, как монстры выпускают им кишки. Если еще сами уцелеем. Испуганные первой же пробравшейся внутрь засеки тварью животные могут порвать путы и растоптать нас всех, кроме разве что Люцифера.
        Выпустить их из ограды, что ли?
        Нет, лучше спутать понадежнее. Какая разница, в конце концов, где их убьют - внутри или снаружи. Внутри я могу хотя бы попытаться их защитить. Сколько ни занимался землеройными работами, а все свеж как тюльпан майским утром.
        Волколатники целый день отъедались кониной, которую я для них нарезал в эльфийском лагере, но в норму пока что близко не пришли. Люцифер выглядел так, словно совершил путешествие во времени и вновь превратился в престарелого одра из обоза его высочества герцога. Леший лежал без движения, отощавший хуже узника Бухенвальда. Может, принести жертвы духам и попросить защиты от упырей? Трофеев море, не жалко - однако ушлые бесплотные знают, сколько добра у нас всего. Обычным большим подношением они не удовольствуются. Тем более малым. Наши пока не высчитанные доли добычи сильно уменьшатся. А мне еще остаток долга фуриям отдавать! А он и урезанный Справедливостью не маленький…
        Лучше я жертвоприношениями в обмен на ману и живучесть займусь. Поддержу членов клана напрямую. А с монстрами сами разберемся.
        Повозка почти выехала на тракт, когда лошади занервничали. Я посмотрел туда, куда смотрели они, - ничего подозрительного не заметил, но, конечно, не успокоился. У прохода в засеку меня встретил Люцифер.
        - Кто-то приближается к нам со стороны «Дубов», - сказал он. - Идет лесом, пешком, однако с ним конь. Я уже с минуту слышу их обоих. А чуть раньше, кажется, слышал стук подков.
        - Значит, этот «кто-то» сперва скакал верхом по тракту, а потом свернул в лес? Если так, то это может быть только разведчик. За которым следует целый отряд.
        - Или просто разведчик. От Глена. Айк, понятно, не рассказывал хозяину «Дубов», откуда привез покойников на воскрешение, и в схватке с кем они погибли. Но Глен мог сам догадаться. И послал кого-нибудь проверить.
        - Надеяться надо на лучшее, а готовиться к худшему. Пока не узнаем наверняка, будем считать, что за разведчиком следует сам Глен со всеми, кого он смог собрать. А Айка и Торна уже нет в живых.
        Глава 5
        Я загнал свой катафалк внутрь засеки и сдвинул повозки, стоящие в проходе, закрывая его. С удовольствием сделал бы вылазку и захватил этого парня в лесу, будь он без коня. Но ведь он может удрать, и я окажусь далеко от укрепления и Люцифера с волколатниками. Вдруг у противника на то и расчет? Недаром же разведчик движется так неосторожно. Вдруг настоящий разведчик подле нас уже побывал, а этот - чебачок для ловли на живца? Как будто специально старается, чтобы в районе «Гавани» обнаружили его приближение загодя.
        Впрочем, вскоре он начал вести себя тише. А после и вовсе вернулся на тракт и подошел к засеке не скрываясь, ведя коня в поводу. Это был тот самый проводник, которого Глен когда-то выделил мне, давая напрокат лошадь. Насколько я помнил, звали его Палаш. Он был все так же хмур, точно ни разу с тех пор не пришел в хорошее настроение, так же нескладен, и того же сорок первого уровня.
        - Привет, Иван! - сказал он. - У меня к тебе послание от Айка.
        - Кидай через повозки, - предложил я. - Сперва прочту, а потом поговорим.
        Палаш швырнул внутрь засеки какой-то тяжелый предмет. Я его поднял: это оказался свиток, только высеченный из камня. Не развернуть и не прочесть. Посторонним. У меня в руках он превратился в пергамент. Айк писал, что у него все благополучно. Что шаман Глена принял наших мертвяков на воскрешение. И что я могу, с известными оговорками, доверять Палашу.
        Я снял с шеи амулет Айка и поднес к пергаменту. Черный камень вспыхнул бриллиантовым сиянием, подтверждая подлинность свитка. Понятно, почему Палаш так шумел на подходе. На самом деле он не шумел. Зная расстояние от «Дубов» до «Гавани» с точностью до шага и желая проверить обстановку, как я только что свиток проверял, проводник съехал с тракта загодя, и Люц его ни за что не услышал бы, не работай послание проклятого как нацеленный на нас передатчик звуков.
        - Давай, заходи, - предложил я, откатывая чуть в сторону одну из повозок.
        Палаш вместе с конем протиснулся в образовавшуюся щель. Я сразу обратил внимание на туго набитые седельные сумки, скрутку из одеял и кожаного палаточного навеса, привязанный к ней котелок. Так в короткую поездку не собираются.
        - Ушел я от Глена, - пояснил проводник. - Насовсем. Давно собирался - не ладили мы. После его отказа против Эгланана выступить вообще на ножах оказались. А тут этот Айк подвернулся. Я с ним не знаком, но знаю людей, которые хорошо знают его. Он посоветовал мне повидаться с тобой: мол, ты будто бы скажешь нечто дельное, куда можно пристроиться. И если знаешь, то скажи. Сам воспользуюсь и кое-кому еще передам при случае. В «Дубах» многие из мастеровых, лавочников и обслуги тоже хотят уйти. Никому не понравилось, как Глен повел себя в этот раз. Надо было выручать «Гавань», а он… Нашута работать на того, кто способен соседей вот так в беде бросить?
        Я оценил проницательность Айка, который понял складывающийся у меня в голове план раньше, чем я сам его полностью осмыслил, и гостеприимно улыбнулся Палашу:
        - Считай, что ты уже пристроился. И остальным из «Дубов» место найдется, только чуть позже. В подробности посвятить пока не могу, но платить за услуги готов прямо сейчас. И перво-наперво мне край как надо Меченого разыскать, где бы он ни находился. Его обычные места промысла тебе известны?
        - Примерное представление о них имею.
        - Хочешь - теперь же отправляйся, хочешь - подожди до утра. На ночь выезжать опасно, однако и здесь с наступлением темноты может стать горячо. Одного монстра уже видел, и он бродит где-то поблизости. Чувствую, скоро и другие появятся. Нападут или нет - неизвестно, но понервничать точно заставят.
        - Останусь, - решил Палаш. - А чуть свет выеду. Не тянет к стану Меченого приближаться впотьмах. Каторжник на промысле нервный. Как и его ребята. Убьют еще по ошибке - доказывай потом из Мира Теней, что ничего плохого ты не желал.
        - Тогда готовься к дракам тут, - сказал я. - Люцифер и волколатники смогут дежурить в очередь, и тревогу чуть что поднимут, будь спокоен. Однако они ослаблены ранами, и сражаться придется только нам с тобой.
        Пока ужинали, совсем стемнело. Из окрестных чащоб на засеку наполз туман и сгустился в ней, словно некие неведомые законы помогали ему концентрироваться в мешанине поваленных деревьев. Первые монстры попытались напасть на лошадей еще до того, как мы легли. Расправившись с гадами, мы вытащили трупы за ограждение и насадили на сучья с внешней стороны. А Палаш еще изуродовал тела, вспорол животы и развесил потроха на ветвях вокруг. Благодаря этому первая половина ночи прошла относительно спокойно: подтягивавшиеся из леса упыри видели погибших собратьев и не спешили разделить их участь. Они рычали, выли, мешали спать, но на четко обозначенную запретную территорию не совались. Некоторые для разрядки сцеплялись друг с другом, кого-то слабого сожрали сообща. Новые атаки на нас начались часа в два пополуночи и продолжались с перерывами до рассвета. Палаш показал себя хорошо, бился храбро. Уехал он сразу после того, как стало ясно, что больше нападений не будет. Стук подков коня проводника по плитам тракта затих вдали, а я еще долго вслушивался в звуки занимающегося утра. Не набросится ли кто на моего
посланника? Не донесется ли крик о помощи? Но Палаша или не тронули, или его убили тихо. Если не вернется в течение трех дней, придется слать к Меченому кого-то еще.
        Айк прикатил из «Дубов» к обеду - с живой Жюстиной и двумя воскрешенными волколатниками. С третьим, убитым одним из эльфийских воинов-магов, шамана постигла неудача: погибший пострадал не только от оружия, но и какого-то хитрого сопутствующего заклинания, последствия применения которого устранить не удалось.
        Торна шаман отлечил полностью. Айка - не до конца, квалификации не хватило. Зато проклятый запасся в магической лавке «Дубов» всеми необходимыми зельями для самолечения. И про остававшихся со мной броневолков не забыл, конечно же, и про Люцифера.
        Жюстина увидела обтянутый шкурой скелет лешего, округлила глаза, ужаснувшись состоянию своего несчастного питомца, и залила ему столько маны, сколько могла себе позволить. Леший тут же поднабрал веса и ожил, будто и не лежал только что пластом, делая чисто символический вздох раз в минуту. Все же у «карманных» петов есть одно несомненное преимущество: хоть волшебную силу они потребляют центнерами, а в случае получения серьезного урона - килотоннами, зато кроме нее им ничего и не надо.
        - Спасибо, что не оставил покойницей, - сказала мне Жюстина, сворачивая лешего в интерфейс. - Этот милый мальчик сам по себе вытаскивать меня с того света не стал бы, - добавила она, кивнув на Айка.
        - Этому милому мальчику лет сто пятьдесят только в текущей жизни, - ответил я. - И именно он убил твоего убийцу, в то время как мне было некогда. Обдумай в свете этого еще раз перспективы нашего сотрудничества для себя лично. Уже в следующем бою мне снова может оказаться недосуг даже отомстить за тебя, не то что спасать. А за воскрешение не благодари. Его стоимость я вычту из твоей доли.
        - Ах так?..
        - А как ты хотела? Привыкай к дисциплине. Именно такой порядок всегда существовал, и по сей день остается - должна знать. Если у погибшего были деньги, или ему что-то причитается, на что право имеет, а получить не успел, то и оживление за его счет. Если не было, не причитается, или средств недостаточно, тогда командир решает, воскрешать голытьбу или нет. Единолично, вместе с избранными членами клана или всеми без исключения - зависит от ситуации, нужности покойника, общих и частных симпатий-антипатий к нему. Поэтому постарайся вести себя образцово. Чтобы в случае твоей повторной смерти мне захотелось тебя воскресить несмотря ни на что. Я, со своей стороны, тоже буду белым и пушистым, насколько смогу. Поскольку если погибну - ты станешь командиром. Как минимум до конца боя, дележа добычи и разбора полетов с утрясанием главного вопроса. Вот этого самого: кого воскрешать, а кого нет.
        Жюстина фыркнула и начала готовиться к ремонту костомеховой ноги. Айк вызвался посодействовать. Они воздвигли алтарь из горелых досок и покрыли его плащами Эгланана и его старшего мага. По краям разложили для подзарядки накопители, посередке бросили что-то на жертву. Дальше я смотреть не стал. Жюстина в целом свое дело знала - нафига у нее над душой стоять. А не справится с чем - поможет милый мальчик.
        На следующий день прибыл со своей бандой Меченый. Палаш нашел его там, куда в первую очередь поехал, и в общих чертах рассказал о недавних событиях: о чем знал сам и услышал от меня. Конечно, Меченый тут же плюнул на промысел ради вырисовывавшихся выгод, которые сразу почуял.
        - По дороге все думал, не определиться ли к тебе в подмастерья, - сказал он мне. - Учеников берешь?
        - Наставник из меня хреновый, - ответил я. - Добываю много, а распорядиться этим с толком или не успеваю, или соображения не хватает. Вот, как видишь, опять отхватил жирный куш, и не знаю, как такую большую порцию проглотить, чтобы не подавиться. Трофеи трофеями, но ведь мы кроме того еще и коммерчески важную позицию на тракте заняли. Мэлори и Руджа убили так, что в Срединном Пространстве они объявятся не скоро, вряд ли в своих телах, и им точно будет не до земельно-имущественных претензий. Наследников они не потрудились завести, а из возможных преемников мы тут самые законные. Запросто можем отстроить «Гавань» заново и считать ее своей. Только знаешь ли, не хочу я с этим возиться. Айк тоже не станет, Жюстина одна не справится. Броневолки не в счет, им такое вовсе не под силу. Поэтому восстановлением заведения предлагаю заняться тебе. Никогда не хотелось бросить разбой и завести собственный бизнес?
        - А условия какие? Вы что - просто возьмете и подарите мне таверну?
        - Зачем сразу «подарите»?.. Кстати, могли бы и подарить: от таверны тут, как видишь, только засека да стены первого этажа, и те требуют починки. А ты отличный парень, так и напрашиваешься на подарок. Но мы поступим по-другому: возьмем тебя в долю владения этим местом. И единогласно назначим бессменным управляющим. Дальше все будет зависеть от того, кто чего и сколько вложит в восстановление. Пока такого договора хватит. А я так думаю, что и вообще хватит. Если в будущем кто-то захочет из дела выйти, остальные выкупят его долю. Ну что - согласен?
        - Не такое это предложение, чтоб от него отказываться! И все же мне надо посоветоваться с ребятами. Ты со своими, конечно, уже все обсудил?
        - Само собой.
        Бандюги моего приятеля, коих у него насчитывалось уже восемь, с энтузиазмом восприняли идею переквалификации в пусть нелегальных, но честных предпринимателей. Правда, в отличие от главаря, они не до конца понимали, насколько тяжело будет удержать «Сухую гавань» за собой. Таверны вдоль тракта располагались не абы как, а строго на расстоянии дневных переходов контрабандистских обозов, и всунуть между ними новые ни у кого не получилось бы. Не окажется достаточно постояльцев у новоявленного хозяина-выскочки, да и не доживет он до них, поскольку и малый отток клиентуры владельцам-соседям не нужен. Обычно они, не в пример Глену, дружно выступали против общих угроз, но в их отсутствие меж собой мира не имели. За существующие заведения нередко начиналась еще более жестокая борьба. В желающих их захватить недостатка никогда не наблюдалось. Будь на месте Меченого другой человек, он тут же захотел бы скорифаниться еще с какой-нибудь бандой, махнув рукой на неизбежное уменьшение будущих прибылей. Ибо лучше иметь маленький, зато надежный доход, чем позариться на большой и лишиться головы. Но я потому и
обратился к Меченому, что знал: он «Гаванью» ни с кем дополнительно не поделится. Ужом извернется, но справится сам.
        Как только все участники затевающегося предприятия достигли консенсуса, я подозвал Палаша. Если в новых долевиках мы не нуждались, то в обслуге и арендаторах - очень даже. А где их так сразу взять, как не у конкурента?
        - Сгоняй-ка в «Дубы», - предложил я проводнику. - Не знаю, что там между тобой и Гленом было, но если не можешь появиться в таверне просто так, сделай вид, что забыл что-то забрать. А сам переговори с недовольными. Скажи, что мы их тут с нетерпением ждем. Особенно меня интересует кузнец. Он как настроен?
        - Ему поведение Глена тоже не шибко понравилось, - сказал Палаш. - Однако готовности сняться с места он вроде не выражал.
        - Возможно, ему самой малости не хватило. Погутарь с ним отдельно. Скажи, что если он переедет в «Гавань», ему для начала обеспечен заказ на полное вооружение и броню для костомеха. Мне только меч пока не нужен - подходящий уже есть.
        Палаш тут же уехал. Даже не спросив, а возьмем ли мы в долю его. Нормальный парень, исполнительный, не дурак, не трус, - но типичный наемник. Он уже понял, что место с хорошей оплатой ему гарантировано: или у меня в клане, или при «Гавани». А остальное его не волновало.
        Меченый поставил половину своих парней на расчистку фундаментов лавок и конюшни, другую половину отправил гонцами в ближайшие деревни. Прежде всего нам требовались рабочие, особенно лесорубы и плотники. Трудностей с наймом не предвиделось: среди гинкмарских крестьян каждый второй плотник, а лесорубы они все. И заработать никто не откажется. Крышующие общины банды препятствовать не станут - они свою десятину с любого дохода мужиков получают.
        Заодно гонцы должны были договориться о поставках продовольствия с учетом больших потребностей в нем на первых порах. Запасов из взятой добычи надолго не хватит, раз потребуется много рабочих кормить. И после таверна будет нуждаться в продуктах, как нуждалась в них ранее, а кроме того, в небольших, но постоянных поставках сукна, холста, и прочего, что ее мастерские не производили в прошлом и не станут производить в будущем. Консультантом по этой теме выступил Живчик. Он точно знал, чего и сколько завозилось в «Гавань» при Мэлори и Рудже. С того и мы начнем, а позже сделаем поправки.
        Уже под вечер прибыли первые повозки из «Дубов» в сопровождении нескольких всадников. Всадники оказались неинтересны - парни типа Палаша. Из лавочников пока решился на переезд только торговец расходниками, а из мастеровых - кожевенник. Наутро приехали двое тележников и начали собираться крестьяне с деревень. Расчистка фундаментов сразу пошла веселее; застучали топоры в лесу; завжикали пилы внутри засеки. Бревна на доски распускали вручную, но я поразился, насколько быстро.
        Айк с Жюстиной сортировали нашу добычу с тем расчетом, чтобы обеспечить начальный ассортимент лавок, владельцев которых нам из «Дубов» сманить не удастся. После возвращения Палаша стало ясно, какие места останутся на неопределенное время вакантными. В общем, «Гавань» бурлила. И уже через пару дней стала приобретать жилой вид. Точнее - вид заселяемой еще в процессе работ новостройки. Ремонтировались стены первого этажа таверны и началось возведение второго. Стремительно обрастали досками каркасы мастерских, конюшни и кузни. И да - к моей радости приехал сам кузнец.
        Я объяснил ему, что мне требуется, и выплатил аванс. Кожевеннику заказал нормальный вещмешок для костомеха на замену моему кустарному, из навеса. На это с избытком хватило денег еще из каритекской добычи. Айк меж тем скрупулезно высчитал, сколько кому должно достаться за битву с эльфами у Звонкого озера. Моя доля ожидаемо оказалась самой большой: из-за участия костомеха. И помощи эгиды, которая внесла решающий вклад в победу. Помимо этого мне, как и всегда, отходила доля Люцифера.
        Не будь проекта по восстановлению таверны и обязательств по нему, я мог бы одним махом рассчитаться с фуриями и Эртриксом. А так остался должен им еще четыре штуки. Не следовало также забывать и о грядущих выплатах кузнецу. И оружейнику с баффером, когда их найду. Потому что нанятый мною кузнец был именно кузнецом, с узкой специализацией. Он сможет изготовить броню для скелета, - но не сможет придать ей всех нужных свойств. Впрочем, в качестве баффера могла выступить Жюстина, когда вновь поднимет уровень до сорокового. После гибели он у нее до тридцать седьмого просел.
        Честно говоря, я думал, что она соблазнится возможностью немедленного открытия магической лавки в «Гавани» и бросит клан. Однако у Жюстины были другие планы.
        - Ну уж нет! - сказала она, примеряя доспехи того самого облегченного комплекта, что я для нее заприметил при продаже лат Карла Ингмарского, и который мы теперь обнаружили в одной из повозок. - Сесть на жопу и заняться торговлей и изготовлением снадобий, даже не попробовав себя на Тропе? Ни за что! А кроме того, быть владелицей лавки на Разбойничьем тракте мне уже кажется чем-то мелким. Даже при условии получения процента с «Гавани». Для чего мне это, когда я вскоре окажусь полноправной хозяйкой тут на пару с Меченым? Ни ты, ни Айк никогда всерьез таверной заниматься не захотите, потому что бродяги по натуре. Торн не сумеет, и он тоже бродяга. Рано или поздно вам надоест даже думать о скучных повседневных нуждах заведения, вы перестанете вкладываться в него и продадите нам свои доли - разве не так?
        - Ай да хваткая девочка! - похвалил я. - Окрути еще Меченого и загони его под каблук.
        - Я займусь этим чуть позднее, - пообещала Жюстина. - А сейчас мы выходим уже на Тропу, или ты хочешь доспехов для скелета дождаться?
        - Пока мне нужен только топор для него. Остальное подождет. Кузнец пообещал сделать топор в первую очередь. Надо, кстати, узнать - может, он готов.
        Глава 6
        По западным опушкам Гинкмара протянулась с севера на юг неровная полоса обезлюдевших земель шириной примерно от четверти до половины дневного перехода. Лесочки лет двадцати - тридцати от роду чередовались здесь с совсем еще молодыми рощицами, заросшими бурьяном полями и заброшенными деревнями. По мере продолжения войны с империей местные оргойские дворяне все менее заботились о безопасности своих крестьян, зачастую и не имея возможности для этого. И те перебирались подальше от Гинкмара, или наоборот, уходили в его дикие дебри под защиту разбойников.
        Освободившиеся территории заселяла нечисть - не слишком страшная, зато многочисленная. Обычно ее называли окраинной или полевой, чтобы отличать от матерой лесной, действительно опасной. Впрочем, крутые монстры тут тоже встречались. Вот по такой местности проходила Южная военная тропа, сторонившаяся как непролазных чащ слева, так и цивилизованных земель справа.
        Мы решили не уходить на юг слишком далеко. На Тропе давно никто не пытался разбойничать, так что какая разница, где начинать эксперимент. Ну и добычу планировалось продавать через лавки «Гавани», и не хотелось гонять обозы черт-те откуда.
        Место для стана выбрали в густом березняке с деревьями в две четверти в обхвате или чуть толще. Елок и деревьев других пород здесь также хватало. Но главное - из-под камня в центре бил родник.
        Топор костомеху кузнец выковал универсальный, пригодный как для боевого, так и хозяйственного применения. На обухе сделал длинный изогнутый клюв для пробивания лат, который годился и для использования в качестве кирки. Топорище вырезали столяры-тележники - из хорошего, выдержанного материала, запас которого перевезли в «Гавань» от Глена. На лесоповале я скелет использовал в первый раз, засеку устраивал тоже впервые, но все оказалось проще, чем представлялось до начала работ. Березы, что в основном и шли на устройство защитного ограждения, костомех валил с двух ударов. С одной стороны тяпнет, с другой, толкнет лапой - и дерево падает точно куда намечено.
        Когда рубка и растаскивание берез по местам мне надоедали, я брался за корчевание. Подсекал корни торчащих там и сям пней недалеко от комля, вонзал клюв-кирку поглубже в землю и дергал топор на себя. Пни тоже шли в засеку, ямы приходилось заравнивать. За день удалось расчистить площадку для лагеря и уложить вокруг нее первый ряд деревьев. Еще два дня я потратил, вырубая деревья и кусты уже вокруг засеки. Позже расширю свободное от зарослей кольцо. Оно должно быть хотя бы шагов сорок шириной.
        Люцифер вел разведку местности. Волколатники копали потайной подземный лаз под засекой напротив входа в нее. Мык и Живчик помогали выгребать землю и засыпали ею оставшиеся на месте выкорчеванных пней пологие впадины. Палаш устраивал ловушки на самых удобных для передвижения маршрутах в березняке. Жюстина обеспечивала магическую невидимость подлянок. Один Айк на правах гостя клана ничего не делал. Точнее, он консультировал всех нас по наилучшему выполнению взятых на себя работ.
        Как только мы минимально обезопасили себя от случайных нападений, Айк засобирался в путь. Труба зовет, ага. Но прежде чем пуститься в свои обычные странствия, проклятый еще думал заглянуть в «Сухую гавань». Наверно, чтоб договориться с Меченым об управлении своей долей или продать ее - уж не знаю. Я хотел отослать с ним Мыка и Живчика, однако малята дружно воспротивились этому и принялись со всей горячностью детства уговаривать меня их оставить. Попробовал их воспитывать - да какой из меня педагог? Махнул рукой и в самом деле оставил. Не связанными же их в таверну отправлять с наказом Меченому засадить сорванцов в поруб. А засадить придется, иначе обратно прибегут. Пускай попробуют то, к чему стремятся. По моему мнению, если ребенок достаточно подрос, чтобы настаивать на своем, он достаточно подрос и для того, чтобы отвечать за последствия. В лагере пацаны без присмотра не останутся; кроме того, здесь о них особо позаботится Жюстина. Она со дня воскрешения взяла Живчика под свое крылышко наравне с Мыком, постоянно уделяла обоим внимание, штопала порванные штаны и рубашки, совала что-нибудь
вкусненькое, не скупилась на ласку. Иногда и подзатыльники раздавала щедрой рукой, однако чисто любя, беззлобно и строго по делу.
        Южная военная тропа была шириной в одну колею: повозки по ней ездили редко, разъезжаться им не грозило. В основном здесь ходили пешком или скакали на лошадях. И тоже не слишком часто. Потому что эксплуатировал эту дорожку только пограничный воинский контингент, да и то не весь. И лишь в одну сторону.
        Участки Тропы на открытых, удобных для маневров местах нас не интересовали. Годились исключительно те, где по обеим сторонам рос густой кустарник, а деревья стояли частоколом. Благо так было почти везде, где лесу удалось одержать верх над травостоем. Ближайший пригодный для засад отрезок как раз и проходил по нашему березняку, примерно в тысяче шагов от лагеря.
        Я вскочил на Люцифера, и мы проехались по зарослям от одной опушки до другой, сперва с севера на юг, потом с юга на север, отслеживая малейшие изгибы Тропы, но не оставляя следов на ней самой. На юге, едва войдя в березняк, она поворачивала, огибая маленькое болотце. Дальше шла прямо или почти прямо.
        Удобнее всего было бы засесть сразу за поворотом, из-за которого путникам ничего не видно; однако именно по этой причине они поедут здесь медленно и осторожно, держась за рукояти мечей. Зато после им захочется расслабиться. А на самом выезде из леса, когда впереди уже поля замаячат, они точно будут не так бдительны. Не оттого, что опасность миновала, - она может подстерегать везде. Но невозможно и очень вредно постоянно держать себя в напряжении. И любой разумный инстинктивно избегает таких вещей.
        Палаш с двумя волколатниками отправился в дозор к южному горлу поезда через березняк и устроился в кустах перед болотцем. За северным горлом мы надеялись уследить и так, поскольку будем целыми днями находиться очень близко к нему. Да и контролировать его следовало скорее на всякий случай, чем по необходимости. Гостей оттуда ждать не приходилось.
        Я пересел на костомеха и начал подкапывать корни одинокой елки, перерубая их один за другим. Дерево стояло у самой Тропы в окружении березок, изрядно возвышаясь над ними. Видно, давшее ему жизнь семечко проросло еще до войны и начала запустения близких к Гинкмару земель. Когда елка стала шататься от любого толчка, выражая готовность вот-вот рухнуть, я вбил в землю вокруг четыре колышка, привязал к стволу веревки и зафиксировал его растяжками. Достаточно перерезать ту, что с противоположной от Тропы стороны, чтобы уронить дерево на проезд и перегородить его. И с этим справятся даже наши мальчишки. Ни в какую другую сторону елка не упадет: растяжки не дадут. Ветром ее не свалит, пока все веревки целы. Сделать так, как я сделал, - гораздо лучше, чем подрубать ствол. Уничтожил после следы подкопа - и все. А веревки легко замаскировать плющом.
        Несколько дней прошло в ожидании. Не праздном: мы укрепляли засеку вокруг лагеря, отрабатывали приемы будущих атак и быстрых отходов после них или отступлений и запутывания следов в случае неудач, охотились на косуль и зайцев, коих по всей полосе вдоль Тропы водилось невероятное множество.
        Первый отряд с юга, пеший и всего с двумя телегами, мы пропустили беспрепятственно: нападать на четыре децимы солдат под предводительством явно опытного сотника нам показалось чересчур крутым экстримом. Следующим мимо проследовал какой-то мелкий граф с северо-востока, которого Люцифер, знавший наперечет все дворянские рода Оргоя, едва вспомнил. Обоз у графа был хорош и обещал богатую добычу, однако и свита была велика - восемь всадников и вдвое больше пеших, не считая еще и возниц, тоже воинов. Мык и Живчик ежедневно поливали подкопанную елку, чтобы иголки на ней не начали желтеть. У дерева осталось достаточно нетронутых корней, способных его питать. При изобилии влаги оно могло жить еще долго.
        - Главное, чтоб обратно не приросло, - сумрачно изрек Торн на вторую неделю вахты. - Не просчитались ли мы, пожалев графа?
        - Так мы не его - себя пожалели, - напомнил я. - Не сомневайся, дружище: скоро боги пошлют нам противника по силам.
        И боги послали. Под конец третьей недели Палаш прибежал со своего поста у болота с доброй вестью.
        - Кажется, дождались! - сказал он. - Обоз в три телеги. Отряд в шесть всадников и восемь пеших. Командир важный и толстый. Барон со свитой, не иначе. Герба не рассмотрел.
        - Наши клиенты, - согласился я. - А герб потом изучим. Когда будем с покойничка доспехи снимать.
        Живчик и Мык побежали к елке. Палашу я велел их подстраховать: елку мы на пробу не валили, что если у пацанят самую малость не хватит силенок? А позиция проводника все равно находилась рядом. Жюстина устроилась в кустах чуть дальше. Ее брони и этих кустов за глаза хватит для защиты от стрел, а непосредственного участия в драке она принимать не будет. Впрочем, за предыдущие дни я успел дать ей несколько уроков фехтования. Мастером меча она не стала, но сумеет постоять за себя настолько, чтоб не зарубили сразу. Прийти же ей на помощь в случае чего должен был опять-таки Палаш. И тройка волколатников.
        Я на костомехе приготовился к нападению на врага с тыла. Люцифер встал между мной и елкой - для связи с мальчишками. Торн с одним из своей стаи находился рядом со мной. Им предстояло проследить, чтоб ни один всадник не прорвался мимо меня на первом этапе операции, а затем поддержать остальных броневолков и Палаша.
        Баронов отряд следовал по березняку с соблюдением всех требований безопасности. Первым шел пеший разведчик, следом ехал конный. Обоз катил в средине колонны. Впереди и позади него находилось равное число пеших воинов и всадников. На кузовах телег не было дуг: груз закрывали кожаные тенты, растянутые прямо поверх тюков. И ничто не мешало всадникам арьергарда видеть головных.
        Но все равно было заметно, что барон и его свита чувствуют себя непозволительно спокойно и расслабленно. Прямое следствие того, что банды почти никогда не нападали на движущиеся по Тропе отряды. Ну в самом деле - с купцами проще дело иметь. В купеческих караванах много повозок и добра на них, а бойцов сопровождения мало. В армейских с юга - наоборот. И бойцы не какие-нибудь, а сплошь профессионалы. Не всегда высоких уровней, однако кого это утешит, если самих профессионалов по одному на каждый тюк потенциальной добычи?
        Конечно, у каждого профессионала имеется комплект брони и вооружения. Которые стоят дорого, - а продать их легко. Но в глазах бандитов ценность доспехов, надетых на живых воинах, была сомнительна. Как и оружия в их руках - тут без комментариев. Я смотрел на это по-другому. И считал свою точку зрения более обоснованной. Именно потому, что все остальные, включая будущих жертв, привыкли думать о грабежах на Тропе как о занятии опасном и малоперспективном.
        Сразу после спасения от казни, когда передо мной в полный рост встала необходимость рассчитываться за сохраненные жизнь и свободу, в моей голове начали одна за другой оформляться детали смутного тогда еще замысла. Восстановить костомеха. Сманить из Каритека Жюстину - как специалиста по восстановлению, и чтоб всегда было с кем спать. Возможно, прихватить с собой до кучи волколатников. Заявиться всей компанией туда, где чуда вроде нас не ждут. Стоило потом Меченому рассказать мне про Тропу, как замысел приобрел законченный вид.
        И вот его проверка на вшивость. Последний всадник миновал меня, но я продолжал видеть его и еще нескольких воинов сквозь просветы в ветвях. А передовые должны быть как раз у елки.
        - Как там, Люц? - спросил я, растягивая лук. - Не пора начинать?
        - Обожди еще немного… Еще секунду… Давай!
        Впереди раздался предупреждающий крик разведчика, оборвавшийся после попадания парню в горло стрелы Палаша. Перешедший в хрипение и бульканье возглас заглушили шум падающего дерева, звучное «ф-ф-ф-у-х-х-х!» сработавшего огненного заклинания Жюстины и дружный рев атаковавших колонну волколатников. Я выпустил четыре стелы, ранив двух всадников и одного пешего, выломился на костомехе из зарослей на проезд и обрушил меч Лины на верхушку шлема толстячка-барона. Мне уже однажды повезло провести подобный же удар, разрубив повдоль чувака из свиты Грюнберга Дженкуиром, но тогда по крайней мере лезвие остановилось где-то в спине лошади. Сейчас оно не остановилось.
        - Ну и зачем ты так? - попрекнул меня Люцифер вместо похвалы. - На бароне были самые дорогие доспехи, а теперь их дорого не продать. Как и бард его кобылы.
        «Хорошо умничать в кустах стоя», - сердито подумал я, но в душе признал критику справедливой, и дальше бил воинов мечом только плашмя и глушил топором - тоже плашмя. Леший с воем прыгнул из кустов на последнюю в обозе телегу и схватил оказавшегося к нему спиной возницу за горло. Напуганная лошадь рванулась вбок, в обход телеги впереди, но не сумела обрулить ее из-за узости проезда. Торн и другой бывший со мной волколатник убедились, что мимо меня никто не сбежит, и вообще в арьергарде скоро никого на ногах не останется, и напали на двух оставшихся возниц. А помогать мне показалось им не только напрасным, но и опасным. Как бы самим случайно не попасть под удары. И правильно.
        Перед упавшей елкой шла отчаянная схватка. Перевес был на стороне Палаша и тройки броневолков, однако незначительный. Жюстина больше не могла использовать мощные заклы без риска угробить своих вместе с чужими. Люцифер в эту дикую свалку влезть даже не попытался, но убил одного пешего воина, метнувшегося в заросли точно на него. Торн, напротив, прыгнул в самое месиво прямо с телеги! Его собрат и леший все еще разбирались с возницами. Я им помог двумя аккуратными ударами топора по шлемам врагов, и протиснул костомеха мимо обоза к елке. Вдруг надо там еще кому по кумполу навернуть?
        Однако там было не надо. Уцелевшие воины барона бросились наутек. Палаш, волколатники и леший мгновенно их настигли и прикончили.
        Кроме упряжных лошадей противника уцелело еще три. Я посмотрел на небо - дождя не предвиделось - и снял тенты с двух повозок. Один порезал на вьюки, для трофейных лат и оружия, второй оставил целым - под тела воинов. Пока Жюстина, пацаны и Палаш раздоспешивали трупы и паковали добычу, перетащил на костомехе в лагерь туши убитых коней, волколатникам на еду. Да и остальным: нормальное мясо, чего им брезговать. Потом я поднял елку, поставил ее на прежнее место, закрепил на растяжках и забросал корни землей. Полил дерево растворенными в воде какашками Люцифера из заранее приготовленной бадьи. Когда закончил, обоз уже подготовили в дорогу.
        Палаш сел на первую телегу. Мыку и Живчику он поручил управлять второй и третьей. Лошади с вьюками пошли за каждой из телег на длинных привязях. Костомех ухватил узел с трупами и легко забросил за спину. Жюстина с лешим и волколатниками осталась приводить в порядок проезд под мудрым руководством Люцифера, уничтожая следы схватки. После чего должна дожидаться нас в лагере, латая раненых броневолков. Палаш тоже был ранен, но собирался самостоятельно отлечиться эликами по дороге.
        Глава 7
        Остановились мы лишь однажды - утопить трупы барона и его команды в ближайшей речке. Через четыре часа добрались до «Сухой гавани», приобретшей почти что прежний, благоустроенный вид. Только все строения сияли новизной, вокруг засеки протянулся глубокий ров, а на месте бывшего прохода с двумя башнями плотники мастырили одну, большую, с настоящим, блин, подъемным мостом. И уже укладывали последние венцы из толстых дубовых бревен.
        - Ну ты и развернулся! - сказал я Меченому.
        - А что? - пожал плечами он. - Укрепляться так укрепляться. Погоди, я еще на ее месте каменную построю.
        - Тогда уж сразу замок строй. Присвоим тебе титул графа Гинкмарского. Или сразу герцога - мы не жадные. После чего тебе останется только выразить неповиновение Бальдуру и провозгласить себя королем. Придворные книжники - будь спокоен! - немедля раскопают в твоей родословной венценосных предков и докажут право на престол. А не справятся - прикажи отрубить им головы. Тогда другие точно сделают что требуется, и очень быстро.
        - А не лучше ли первым пощедрее заплатить?
        - Ну, можно и так. Однако заметь себе: головы рубить дешевле. И полезнее для монаршего имиджа.
        Сдав добычу, мы вернулись обратно и стали поджидать очередной отряд с юга. Регулярно поливаемая елка чувствовала себя хорошо, и я не сомневался, что она нам еще послужит. А потом пусть так и стоит на растяжках: глядишь, и выживет.
        Следующей нашей жертвой стал еще один барон - на сей раз худой и высокий. Потом еще один - боевой коротышка гномьего сложения. Потом по березняку хотела проехать небольшая компания рыцарей с оруженосцами и четырьмя телегами. После налета на них елка приобрела совершенно непрезентабельный вид со всех сторон из-за множества сломанных при падениях веток, и мы оставили ее в покое, переместив засаду чуть ближе к южному горлу проезда.
        Жюстина поднялась до тридцать девятого уровня, а я - до сорок четвертого. Весточка никуда не поднялась, по-прежнему оставаясь на своем вечном третьем, зато перезнакомилась со всеми местными птичками. Кузнец сделал костомеху доспехи, отковал щит. В придачу к мечу и топору изготовил в содружестве со столярами арбалет. Осталось дождаться взятия Жюстиной сорокового уровня, чтоб она смогла доработать магией костомехову броню и оружие, и она его взяла. Заодно поразив меня заявлением, что бросает пить.
        - По крайней мере попробую бросить, - сказала она, заметив мое нескрываемое недоверие. - И это надо отметить.
        - Нажравшись как следует? - предположил я.
        - Нет! Кончай меня подкалывать, а то на обряд курения талмифоры не приглашу.
        - Что такое талмифора?
        - Трава с магическими свойствами. Ее называют еще шаманской травой, знахарской, ведьминой. Она используется для призывания бесплотных, помогает общению с ними. Также имеет множество других полезных качеств. Ну и облегчает отказ от алкоголя, когда магу приходит пора от него отказаться.
        После озвучивания таких характеристик я ждал вечера с легким нетерпением, но и скептицизмом. Знаем мы эти шаманские табачки для болтовни с духами, наслышаны. Еще по жизни в своем мире. Наверняка талмифора не что иное, как здешний аналог анаши. Первая же затяжка из раскуренной Жюстиной трубки с длинным мундштуком мою догадку подтвердила. Сущая анаша, только с каким-то сильным посторонним привкусом. А трубка напоминала индейскую трубку мира. Вскоре мне захорошело так, что лагерь показался раем. Скептицизм улетучился без следа, я даже забыл, что это такое. Жюстина тоже забалдела, а когда мы разучили с ней песенку про зайцев, слегка измененную мной в соответствии с обстановкой, стало совсем здорово. Стемнело, на небо высыпали звезды, выплыл месяц. Остальные члены клана, до дегустации талмифоры не допущенные, чтоб весь личный состав не укурился вусмерть, смотрели на нас с завистью, а мы горланили на два голоса:
        В темно-синем лесу,
        Где трепещут осины,
        Где с дубов-колдунов
        Облетает листва,
        На поляне траву
        Зайцы в полночь курили
        И от кайфа напевали
        Странные слова…
        А нам все равно,
        А нам все равно,
        Пусть боимся мы волка и сову.
        Дело есть у нас -
        В самый жуткий час
        Мы волшебную
        Курим трын-траву!
        Расходы на вино сократились вдвое - раньше Жюстина выпивала столько же, сколько мы с Палашом. Теперь она провоняла талмифорой так, что сам я мог бы эту магическую наркоту и не употреблять: достаточно было бы целоваться с подругой и нюхать ее одежду.
        Трижды мне пришлось возить в «Дубы» на воскрешение волколатников, и однажды - Палаша. В результате шаман Глена начал на меня как-то странно поглядывать, а при последнем визите к нему намекнул на грядущее повышение расценок. Вместо того, чтобы скидку пообещать, как постоянному потребителю услуг.
        - А это потому, что ни один главарь в Гинкмаре пока не воскрешал всех своих подряд, - объяснил Меченый. - Я понимаю, почему ты так поступаешь, но правильнее будет не швырять деньги мешками ради удовлетворения хотелок твоей благородной души. Уже и так пошли разговоры по тавернам и станам, что ты на Тропе загребаешь немерено. Суммы называют гораздо больше тех, что ты реально имеешь. Смотри, накличешь беду. Ты не обязан оживлять погибших даже и за их счет. Правила правилами, а здравый смысл - здравым смыслом… Правила, кстати, еще не законы. Иногда лучше уж жадностью руководствоваться, чем ими.
        Я учел сказанное, и как-то вечерком, сидя в нашем в обжитом уже до предела и всесторонне благоустроенном лагере, подозвал для задушевной беседы Торна. Волколатник слова Меченого в целом подтвердил, присовокупив многое от себя лично.
        - Воскрешать всех павших не слишком хорошо для дисциплины в отряде, - сказал он. - Бойцы от этого становятся легкомысленны, чаще идут на неоправданный риск. Никто не осудит тебя, оставь ты кого-то мертвым, даже при полной возможности вернуть его к жизни. Право убитого на добычу почти всегда спорно: заслужил ли он ее, прежде чем погиб? Уравнивание его с выжившими нередко вызывает недовольство последних, потому что неизбежно приводит к уменьшению их собственных долей. У нас такого пока не случалось - отряд слишком мал, налеты проводим все как один рисковые, и потеря любого бойца, независимо от его заслуг, уменьшает шансы остальных в следующей схватке. Но это не значит, что дух раздора над нами не властен вовсе. Имей в виду еще вот что: любой убитый не позднее чем через три дня встает на путь перерождения, и как знать, не окажется ли для него новое существование предпочтительнее предыдущего? Положим, погибну я. Если ты меня воскресишь, я буду тебе благодарен, поскольку именно так поступают настоящие боевые товарищи, истинные соратники. А нет - не обижусь, ибо только смерть способна снять с меня
проклятие и позволить сменить расу. Это не обязательно произойдет: я могу вновь возродиться именно проклятым и даже волколатником. Поэтому я не стремлюсь к гибели, - но и не намерен избегать ее любой ценой…
        Торн говорил в общей сложности с полчаса, и я не перебивал, хотя быстро понял, что лекция будет иметь для меня скорее общеобразовательное значение. И ее, в сущности, можно проигнорировать, как и предостережение Меченого. Несмотря на несомненную правоту обоих высказавшихся. Еще один удачный налет - и я расплачусь с долгом. И тогда, согласно данному эгиде обещанию, я должен буду отправиться на восток. Иначе не найдется оправданий, буде божественная шкура превратится в львицу еще раз. Мне и так придется дополнительно задержаться в Гинкмаре, выполняя задание по освобождению духов лабиринта, для чего следует сходить к мавзолею вождя варваров и вернуться назад. Но это по крайней мере будет похоже и на начало выполнения задания эгиды. Некрополь с мавзолеем скорее на юго-востоке, но хоть примерно в той же стороне, а шкура при последнем превращении сказала, что я могу идти своим путем, то есть и любые свои дела делать, только медлить не надо. Поэтому и не стоит медлить. Самого уже задолбало бесконечное топтание в герцогстве Каритекском. Пора что-то новое повидать. Клан при этом неизбежно развалится - мне
его с собой тащить без надобности, а остальные после моего ухода меж собой не договорятся. Впрочем, он и так готов развалиться. Давно заметил, что Жюстине бандитство успело надоесть, и она хочет вплотную заняться таверной. Палаш устал - жизнь, состоящая из одних драк с короткими перерывами между ними оказалась не для него. Даже волколатники, кажется, стали уставать. Все чаще по вечерам ударяются в воспоминания о более спокойных периодах в истории своей стаи. Похоже, лишь нам с Люцифером бесконечные сражения по душе. С Люцем понятно все, а от себя я такого не ожидал. Верно сказал какой-то оргойский философ: внутренний мир разумного точно так же полон сюрпризов, как тот, что вокруг него.
        С этими мыслями я начал укладываться спать. Ну правильно: иногда хочется просто лечь и уснуть, с вечера, а не трахаться предварительно часа четыре. Тем более что мы с Жюстиной изрядно приелись друг другу. Сколько можно распутства Ингервольда и Миранды на пару изучать, и прочие местные камасутры? Когда отправлялись в «Сухую гавань» вместе, Жюстина в открытую кокетничала с Меченым. Я ей не препятствовал и скандалов не устраивал. Ясно, что эти двое неминуемо сойдутся, - только какая мне разница, если я сам вот-вот брошу Жюстину к чертовой матери? Кстати, надо не забыть отнять у нее на прощанье футляр вампира. Пусть знает, что я умею грабить не только чужих, но и своих.
        Ночь обещала быть тихой, звездной, прохладной, - и пройти спокойно. Первое время в березняке нападения полевой нечисти случались регулярно, однако постепенно она поняла, что с нами лучше не связываться. Засека вокруг лагеря щетинилась шестами с черепами монстров, ее заостренные ветви там и сям украшали целые скелеты упырей. Моя очередь дежурить сегодня - под самое утро. То есть наилучшая. Не надо просыпаться, засыпать и пробуждаться вновь. Один раз встал, размялся в преддверии грядущего дня, и заодно обязанности часового выполнил.
        Разбудила меня Жюстина. Рано, еще в темноте. Вокруг не наблюдалось и признаков рассвета, не то что самого рассвета.
        - Чего тебе? - недружелюбно поинтересовался я. - Откуда ты вообще нарисовалась - я Люцифера сменять должен.
        - Все на ногах давно, один ты дрыхнешь! - попрекнула меня магиня. - Вставай давай! Кажется, в лесу где-то рядом кто-то с кем-то дерется.
        - «Кажется»… «Где-то»… «Кто-то»… Вы ужас как информативны, мадмуазель. Еще немного - и я утону в океане наиточнейших данных.
        Жюстина оставила мою колкость без ответа: заметила, что несмотря на брюзжание, броню я натянул с рекордной скоростью. В лагере действительно все были на ногах, готовые дать отпор неведомому противнику. Я прислушался и уловил среди обычных ночных шумов и шорохов словно бы перезвон колокольчиков - красивую и злую песню спорящих друг с другом мечей высокого качества. Она прерывалась ненадолго и начиналась вновь. Сражались на северо-западной окраине березняка. Высокоуровневые воины, судя темпу наносимых ударов. Однако с окончательными выводами я не спешил. Некоторые монстры - большие мастера по части имитации самых сложных и причудливых звуков. Они широчайшим образом используют свои способности, выманивая разумных и животных из их укрытий, пугая и вводя в заблуждение. А также отвлекают внимание, в то время как их сородичи подкрадываются с другой стороны…
        Я осмотрелся. Нет - Люц, Палаш и волколатники стояли грамотно, рассредоточившись, ожидая проникновения сквозь засеку с любой стороны. А сквозь нее, кстати, еще попробуй проникни.
        - Кто бы это мог там столкнуться? - вполголоса спросил Торн, предлагая остальным высказать предположения. - Рубятся как дьяволы!
        Версиями никто не разродился. Неведомые воины, кем бы они ни были, выбрали странное место для поединка. И дрались молча, не тратя сил на подбадривающие себя и устрашающие противника крики. Наконец раздался короткий предсмертный вопль, после которого наступила тишина. Мы остались стоять где стояли. Опасность для нас, если она была, не миновала. Один ночной боец погиб, другой остался жив. Куда он пойдет после победы?
        Меня мучило сильнейшее искушение послать волколатников на северо-запад - у них самый чуткий слух, и даже прокравшись на половину расстояния до предполагаемого места схватки, броневолки могли бы что-то узнать. Что-то такое, что позволило бы догадаться об остальном. И одновременно я опасался остаться в лагере без них, хотя уже мысленно отверг версию с хитрыми монстрами. Прошло десять минут. Пятнадцать… Требовалось принять какое-то решение. Продолжать бдеть? Ложиться спать, выставив усиленный караул?
        Висящий у меня на шее амулет Айка стал теплым, почти горячим, будто его нагрело скрытым внутренним жаром. Проклятый находился неподалеку и давал об этом знать. Какой хороший подарок он мне некогда сделал, а? Скорее бы вырасти в уровнях и узнать все свойства черного камня. Должно быть, их миллион.
        - Отбой тревоги, - сказал я. - Это Айк дрался с кем-то. Сейчас идет сюда.
        Вскоре он показался перед засекой. Мы с Палашом разгородили закрытый на ночь проход ровно настолько, чтоб Айк мог попасть внутрь не зацепившись за сучья. И загородили вновь.
        - Вот, заставил нас работать, - проворчал я. - Взял бы да перепрыгнул! Или ты ранен?
        - Невредим, - успокоил меня проклятый. - Устал только. И я, когда к друзьям прихожу, через засеки не прыгаю. Вдруг поверху висит какое-нибудь дешевое, но хитрое заклинание типа «Невидимой стены» с прочностью хотя бы дюймовой доски, о котором сами хозяева давно позабыли. Будет очень обидно. Осадок неприятный останется… Разведите кто-нибудь огонь. Не беспокойтесь: поблизости никого.
        - Никого живого? - уточнил я.
        - Ну да.
        - А мертвые не кусаются.
        - Надежно мертвые - нет.
        Живчик и Мык кинулись раздувать угли в лагерном костре. Когда он разгорелся, мы расселись вокруг, и Айк небрежно бросил между собой и мной отрубленную человеческую голову:
        - Познакомься - это Альт Кер-Нери. Талантливый вор, наемный убийца, шпион и охотник за вознаграждениями. Сперва работал на тимойцев, потом был перекуплен оргойцами, а после достижения семидесятого уровня ушел на вольные хлеба. Я совершенно случайно опознал его в одной из таверн на Ревском тракте под личиной бродячего фокусника. Затем встретил во второй, третьей, и стал за ним следить. Слишком уж целеустремленно Альт двигался в сторону твоей дислокации, а так как фокусник он еще тот, я решил ненавязчиво сопровождать его до пункта назначения. И в случае чего прокачаться на нем - противник достойный. Когда отпали последние сомнения, что идет он к тебе, попался ему на пути и предложил побеседовать. Надежды что-то выведать было мало - парней вроде Альта нелегко разговорить. Ну а парней вроде меня нельзя просто обойти или сдвинуть с дороги. В общем, мы не поладили.
        Я посмотрел на голову. Одна, без тела, она демонстрировала профиль с глубокими паузами-провалами и сильными помехами. Но семьдесят девятый уровень я в нем узрел без труда. А у Айка теперь был восемьдесят четвертый. Поднялся-таки на следующую ступеньку.
        Вспомнился Карл Ингмарский. И как после его убийства мы с Люцем рассуждали, что по мере увеличения назначенной за меня герцогом награды мною будут интересоваться все более опытные охотники за скальпами. Так и вышло.
        - Спасибо, камрад, - сказал я. - Этот Альт Хер-как-его-там наверняка нас всех перебил бы.
        - Тебя, возможно, взял бы живым, - возразил Айк. - Про переход Альта на вольные хлеба я скорее по сплетням знаю, чем уверен. Не исключено, что он опять переметнулся к тимойцам. И получил заказ на тебя от Дондрейденкура.
        - Или так и остался на службе у оргойцев, однако все же мог хотеть меня повязать. Если Генриху пофиг, убьют меня при поимке или нет, то Герхарду не пофиг, и кое-кому еще может быть не пофиг. Например, Хорингеру. Это ж наверняка хитрейшая лиса, вполне способная вести свои собственные игры.
        - Запросто.
        Я еще раз глянул на голову Альта. Собственно, не имеет значения, на кого он работал. Вскоре мое местоположение неизбежно вычислит следующий высокоразвитый хер, потом следующий. Столкновение с любым из них закончится плохо. Еще одна причина сворачивать бизнес на Тропе и убираться из герцогства. В деле обеспечения собственной безопасности нельзя полагаться только на Айка. Он и так заботится обо мне немногим хуже, чем штатный телохранитель. Скоро начну при встречах краснеть от стыда.
        - Хорошо, что ты был поблизости, - сказал я.
        - А мог ли я поступить по-другому? - развел руками проклятый. - Не думай, что я к тебе в няньки определился, - знаю, тебя это обидело бы. Но и сосредоточиться исключительно на своих делах, оставив тебя заниматься своими, я не мог. Поступи я так, вряд ли ты счел бы меня камрадом. Обещал помогать тебе чем смогу - этого и придерживаюсь. Причем, как ты наверное заметил, не без пользы для себя.
        - Именно на Альте восемьдесят четвертый поднял?
        - А то! Кстати, не встреть я его, все равно пришел бы. Предупредить. Вы уже давно сидите на Тропе, и перекрыли ее чуть ли не наглухо. Сначала, вроде, осторожничали, а в последнее время мимо вас беспрепятственно проходит едва ли один отряд из пяти. В центральных и северных герцогствах успели заметить почти поголовное невозвращение дворян, которые должны были вернуться, а так как раньше подобного не случалось, безмерно обеспокоились. Большого шума не поднялось лишь по одной причине: родня, соседи и сеньоры пропавших прекрасно осведомлены, каким путем те возвращались с юга и почему. Так что до Бальдура и высоких властей в целом пока ничего не дошло. Тем не менее по королевству поползли слухи о супербанде в сотню бойцов или больше. Говорят также, напротив, о маленькой банде, которая изобрела для промысла нечто особенное.
        - Живым от нас пока никто не ушел. Свидетелей нет. Соответственно, никто не знает, кто мы, и что у нас костомех. Поэтому пускай болтают что хотят. И чем разнообразнее окажутся мнения, тем лучше. Раз слухи распространяются с севера, значит, они пока не достигли юга. Еще одно нападение…
        - Ты можешь не успеть его провести. «Никто не знает» - это не значит, что никто не догадался. Потому-то я и сказал, что все равно пришел бы, даже не всплыви в поле моего зрения Альт.
        - А кто догадался?
        - Бдящие. И теперь они готовят карательную экспедицию против тебя. Усиленную двумя боевыми костомехами.
        Глава 8
        Я выматерился так замысловато, что система мою фразу слушателям адекватно перевести не смогла. В чем честно призналась. И попросила выражаться яснее. Нарвавшись на предельно ясное предложение идти по адресу их трех букв.
        - Расскажи подробнее, - попросил я Айка. - Они снова воскресили Креппера?
        - О нем я ничего не слышал, - покачал головой проклятый. - Но ведь не только Креппер мог убедить Бдящих, что на Тропе орудуешь ты. И подсказать, что именно используешь.
        - Ну, тогда это Онуфрий настучал на меня.
        - Не сам. Его разыскал Герхард…
        - И уже он слил инфу вернейшим и преданнейшим слугам Бальдура? Подонок!
        - А ты от него чего-то доброго ждал? В каком ключе он начал, в таком и будет продолжать… Бдящим идея твоей повторной поимки понравилась. Операцией вызвался руководить Бурхард, племянник его превосходительства Штольба, местного приора ордена. Парень довольно глуп, ни в чем себя пока не проявил, а спеси столько, словно уже магистр. Штольб нехотя, но согласился. В таланты Бурхарда он не верит, и не поручил бы ему даже охоты на бродячих собак. Однако приор в преклонных годах, почти не покидает замка, а желающих занять его место примерно столько же, сколько братьев-рыцарей под началом. Старик не прочь формально передать бразды правления родственнику, в действительности продолжая командовать из-за его спины. Твоя поимка - отличный шанс возвысить Бурхарда, поставив его вне конкуренции среди претендентов, и произвести рокировку. Ты же знаменитость!.. Заодно Штольб отмажет племянничка от службы по всеобщей повинности - возможно, не только на грозящие тому в ближайшее время полгода, но и навсегда.
        - Бурхард должен отправиться на войну?
        - На юг, дружище, на юг. Но таким как он и этого не надо. На границе с варварами все же опасно, и по-настоящему большими деньгами в разоренных постоянными набегами районах не разживешься. Конечно, Бурхард предпочтет остаться здесь. Однако сейчас на каждом углу выражает готовность исполнить воинский долг перед монархом и отечеством. Он снял со стены трофейного зала орденского замка твой щит с фигой и клянется лично пленить тебя по дороге на юг…
        - Мой щит?!.. Сука!!!
        - Спокойнее, Иван! Вообще говоря, это твой бывший щит, а теперь - законный трофей Бдящих.
        - Хрен там - законный! Или - уж ладно! - законный трофей ордена. Но не отдельно взятого тупого козла, который меня не только не побеждал, но и в глаза не видел. За присвоение моего щита я из Бурхарда вытащу кишки и навью из них веревок. Он хочет двинуть к границе по Тропе - я правильно понял?
        - Правильно. Мне представляется, что план его таков: он ловит тебя, с триумфом доставляет в Каритек, возвращается в замок, занимает место дяди…
        - В последнем я ему помогу. Раз Штольб стар, его место на кладбище.
        - Вижу, ты уже настроился завершить свою деятельность на Тропе эффектно, разгромом карательного отряда. Только отряд-то немаленький. Десять всадников будет в свите Бурхарда. Еще с ним отправляются три децимы бывших ополченцев, а ныне полноценных воинов, успевших послужить на западе и поучаствовать в битвах с империей. Ну и Штольб от себя усилит отряд высокоуровневым магом и дюжиной рыцарей с оруженосцами. Им предстоит сопровождать Бурхарда аж до самого Ревска, и только оттуда вернуться назад. Но Бурхард ведь не пойдет к Ревску, пока тебя не отловит. Он вообще в ту сторону не собирается. Твердо уверен, что удача ему улыбнется. Естественно, рыцари, маг и пехотинцы останутся при нем. И костомехи. Надеюсь, ты про них не забыл.
        - Откуда Бурхард возьмет костомехов? Штольб ему выделит?
        - Нет, они королевские. Бальдур послал их на юг в помощь гарнизону пограничной крепости Сапр. В диких землях напротив нее некий варварский вождь невероятно усилился. Подчиняет соседние племена одно за другим. И его решено уничтожить, пока он не превратился в настоящего царька с сильным войском, которое сможет всерьез угрожать крупным городам на нашей стороне.
        - А Бурхард, выходит, не прочь поэксплуатировать скелеты в личных целях, пока их ждут не дождутся в Сапре? Похвальная предприимчивость! Сочувствую коменданту крепости - в итоге он вовсе не получит костомехов.
        - Что ты задумал?
        - Да пока ничего особенного. Исходная идея такова: раз отряд большой, надо его разделить. И разбить хотя бы ту его часть, в которой окажется Штольбов племянник. Детали позже проработаю. С твоей помощью или без - тут уж сам определяйся… Я очень хочу получить обратно свой щит. Пока ты про него не напомнил, я и не подозревал, насколько хочу. Не так уж часто я привязываюсь к каким-то вещам. Меч, вот, мне дорог. Да еще, оказывается, щит этот.
        - Шутишь?
        - Ни грамма.
        Остальные в продолжение нашего с Айком разговора молчали. Теперь умолкли и мы, и тишину нарушало лишь потрескивание дров в костре.
        - Давайте ложиться, - сказал я. - Утро вечера мудренее. Но утром каждый из вас должен решить - идет он со мной на это последнее дело, или же нет.
        - Чего тут решать, - пробурчал Торн. - Конечно идем. Хотя бы потому, что оно последнее. Столько драться бок о бок, а под конец увильнуть? И вообще: настоящие бойцы, даже если их что-то не устраивает, не уходят из отряда перед сражением. Только после него.
        - А ты за всех не отвечай, - предостерег я волколатника. - У них свои языки есть.
        - Эти «все» присутствуют здесь. И могут меня опровергнуть, если считают нужным. Именно потому, что у них есть языки. Однако я что-то не слышу возражений.
        - Ну, раз так, то думаю, что утро ни тебе, ни им мудрости не прибавит. Вот я бы на месте любого из вас свалил из клана с первыми лучами солнца.
        - Так мы и поверили!.. Но мы предпочитаем верить, что ты не свалил бы. А еще - в твою счастливую звезду.
        - Тогда тем более давайте ложиться. Где начинается вера, там кончается разум, и это не лечится… Рад бы объявить назавтра выходной, но его не будет.
        - Да, времени на подготовку у нас едва хватит, - подтвердил Айк. - Бурхард с отрядом выступит из замка через трое суток.
        - После Дня беззаботности? - уточнил я. - Логично.
        - Накануне у Бдящих еще и праздник в честь Всевидящего Ока Зарзуга. С молениями, песнопениями…
        - …стенаниями и завываниями? Удачи им в общении с божеством. Хотя я не вполне понимаю, как Око Зарзуга живет отдельно от него самого.
        - Тем не менее это самостоятельные сущности. Обе - высшего порядка. С тех пор как произошло разделение, Зарзуга еще называют Великим Слепцом.
        - У нас такие тоже были. Целых трое: Гомер, Мильтон и Паниковский. Когда-нибудь расскажу…
        Мы разошлись по своим местам для спанья. Айк вытащил из котомки одеяла и устроился на них, а навес растягивать не стал - просто укрылся тонким кожаным полотнищем, чтоб одежда и постель не отволгли от утренней сырости.
        Поднявшись с рассветом, я перебудил волколатников и послал их в «Гавань», и далее, по ближайшим тавернам и разбойничьим станам, население которых не отказалось бы потрепать Бдящих без особого риска для себя. Хозяйственные дела свалил на Живчика и Мыка. Палаша отправил в дозор на Тропу, хоть мы и не собирались больше нападать на возвращенцев с юга, и отряды оттуда отныне могли считать себя в безопасности. Айка, Жюстину и Люцифера призвал включить интеллект в турборежиме и сообща подумать, как победить противника, которого в принципе нельзя победить с нашими силами.
        - Не сомневаюсь, что у нас получится отделить конницу от пехоты, - сказал я. - Это сравнительно легко по причине разной скорости их передвижения. Но костомехи от всадников не отстанут. И маг будет с ними: не пешком же он пойдет. Конечно, на лошади поедет. - Я вызвал в интерфейсе карту, открыл к ней общий доступ и обозначил кружочками и стрелками набросок будущей кампании. - Я возьму на себя одного костомеха. Жюстина должна нейтрализовать второго. А магом придется заняться тебе, Айк. Больше некому.
        Проклятый хмуро кивнул.
        - Займусь, займусь, - пообещал он. - Но тогда получается, что свита Бурхарда и все рыцари достанутся на долю волколатников и Палаша. Не много для них?
        - Так это ж ненадолго. Только пока я буду разбираться с костомехом. И еще их Жюстина поддержит, как освободится. И леший. Они вместе отойдут в лагерь и укроются внутри засеки.
        Айк нехотя, однако кивнул вновь. Я посмотрел на Люцифера:
        - А ты хоть помри, но обеспечь связь между мной, Айком, Жюстиной и Палашом. Крутись как хочешь, однако каждый из нас должен знать, как идут дела у остальных. Хотя бы с паузами.
        Шагах в трехстах от нашего березняка начинался еще один лесок - не такой густой и более разнообразный по растительности, с частыми прогалинами. Тропа проходила возле него, а сам он тянулся аж до Гинкмара. На запад из леска вытекал ручей. Не глубокий, зато широкий и с илистым дном, неудобный для переправы. Единственный мостик мы разрушили, и теперь коней на другой берег можно было перевести только в поводу, поскольку под всадниками они увязли бы. Сюда на исходе Дня беззаботности и сошлись разбойники, пожелавшие принять участие в предстоящей акции. Числом более сотни.
        - Как видишь, целое войско собрали! - с гордостью сказал мне Меченый, бросивший таверну на заместителя и тоже прибывший к месту встречи. - Только никто из ребят не готов биться с рыцарями до смерти.
        - Этого и не требуется, - ответил я. - Главное, чтобы Бурхард завтра поверил, что разбойничий сброд, лишенный чести и храбрости, атакует его на открытом месте. Но при этом не испугался и не ушел от боя.
        - Поверит, куда он денется! Мы провели сбор по-раздолбайски, как ты и просил. Совершенно не таясь. Осведомители, конечно, уже донесли Бдящим, кто клич бросил. О Бурхарде я наслышан: его готовящееся нападение только раззадорит. Но никак не испугает.
        - И все же давай сделаем вид, что мы тут меж собой переругались. Все равно сто мечей - слишком много для выполнения вашей задачи. Пусть сорок бойцов уходят обратно. Несомненно, Бдящие выслали в нашу сторону разведчиков, и те отметят передвижение якобы отказников обратно в Гинкмар. А «отказники» пусть сделают по Гинкмару крюк и выйдут на Тропу гораздо дальше к югу. Там они больше пользы принесут. Вдруг завтра очередная колонна служивых на север пойдет - они ее задержат тревожащими атаками. Нам внезапное подкрепление Бурхарду с той стороны ни к чему.
        - Как скажешь. Но хотел бы обратить твое внимание на один щекотливый момент. Ты пообещал каждому, кто явится, наемничью плату в зависимости от уровня по ставкам вспомогательных войск…
        - Ну а сколько надо? Воевать-то по-настоящему только мы будем. А вам всех дел - наскочить на врага с воплями и трусливо разбежаться.
        - Я не про то. Просто парни, которые на юг пойдут, захотят получить столько же, сколько и остающиеся. Иначе я замучаюсь их отсюда выгонять. А им, скорее всего, даже наскакивать и разбегаться не придется. Маловероятно, что как раз завтра какой-то отряд с границы сюда прибудет.
        - Согласен. Наверно, я перестраховываюсь. Но я лучше перестрахуюсь, раз возможность есть, чем потом жалеть. Скажи, что с уходящими расплачусь сполна. Хотя бы потому, что им предстоит считай всю ночь по чащобам блукать. А которые останутся, пусть сразу делятся на две группы. Одна атакует с Палашом и волколатниками по левому берегу ручья и отступает вместе с ними в березняк. Вторая - по правому, и откатывается в этот лесок.
        Присутствовавший при разговоре Айк слушал нас молча, от замечаний воздерживался, и лишь после ухода Меченого обратился ко мне:
        - А не хочешь попробовать подбить бандитов сражаться всерьез? - спросил он. - Прошелся бы по их самолюбию. Мне кажется, при малейших усилиях с твоей стороны Меченый тебя поддержит. С сотней бойцов мы разобьем Бурхарда без всяких ухищрений.
        - Не пролезет, - возразил я. - Верю, что Меченый встанет на мою сторону, и кого-то мы уговорим. Однако других - нет, и они действительно уйдут. Уже не для показухи, и не сорок человек. Добро бы Бдящие в Гинкмар собирались вторгнуться - я бы попробовал. А здесь вроде как ничейная земля.
        Айк прикусил губу и уставился куда-то через мое плечо. Я сместился вбок, чтобы он снова смотрел на меня:
        - Опасаешься, что у нас не получится?
        - Опасаюсь.
        - Так и я опасаюсь! Понимаю, что у тебя задача самая трудная…
        - Твоя труднее.
        - Если сомневаешься, что справишься…
        - Главное, чтобы ты справился.
        Каратели показались на Тропе за час до полудня. Видно, совсем рано из замка выступили, а то бы не успели. Впереди на рослом коне ехал Бурхард. Действительно с моим щитом на руке - чтоб она у него отсохла. Сам я и Бурхарда не опознал бы: слишком велико было расстояние от него до меня. Палаш сообщил, через Люцифера. Присовокупив, что щит с кукишем смотрится зашибательски.
        - Он смотрелся зашибательски, пока находился у меня, - поправил я. - Для дворянина такая вещь нелепа.
        - Это ты пока мало дворян видел, раз так думаешь, - возразил Люцифер. - Они на щиты и кирасы чего только не лепят! А какие шлемы мастерам заказывают - клоун постеснялся бы надеть. И с клювами, и с пастями, и с рогами… Рога бывают настолько велики и ветвисты, точно владельцы шлемов не на благородных дамах женаты, а на шлюхах весьма разнузданного нрава, таскающих на шеях вместо амулетов отмычки от поясов верности.
        - А клювы намекают на то, что дворяне дятлы? - уточнил я. - А перья в плюмажах - что петухи?.. Ладно, давай докладывай по существу. Второе сословие мы после обсудим.
        И Люц принялся докладывать по существу, уделяя особое внимание мелким деталям, коих я разглядеть не мог, дополняя тем самым общую наблюдаемую мною картину. Бдящие, по его мнению, как и подчиненные им пехотинцы выглядели браво и заслуживали лучшего командира. Колонна двигалась плотно, не растягиваясь, и начала переправу сразу, как только подошла к ручью, без заминок и остановок. Один костомех прошлепал по воде и занял плацдарм на левом берегу. Затем стали переводить коней всадники. Не снимая с животных бардов. Ну еще бы! И рыцари, и их оруженосцы, и остальные поминутно поглядывали в заросли сбоку, а сопровождающий Бурхарда маг от них взгляда не отрывал.
        Я лицезрел будущее поле боя издалека, как настоящий полководец. Правда, не от расшитого золотом шатра, а сидя в кабине управления костомехом. Скелет стоял на окраине березняка в глубоком одиночестве. Где-то справа затаились Жюстина с лешим. Люцифер прятался в поле между нами и ручьем - за кустами, коих там росло не то что бы много, но достаточно. Остальные сосредоточились в леске, в непосредственной близости от противника.
        Переправа Бурхардовских сил была где-то на средине, когда Айк выскочил из портала прямо возле вражеского мага и стащил того с седла. Одновременно разбойники обрушились на Бдящих в неудержимой с виду атаке. Впереди конной группы на левом берегу скакал Палаш в сделанной ему Айком моей личине, а его жеребец как две капли воды походил на Люцифера. Пешей правобережной группой командовал Меченый.
        Бдящие мигом сомкнулись, разделенные только ручейным руслом. Беспорядочные толпы разбойников разбились об их строй и откатились назад, как набежавшие на бетонный мол слабенькие волны. Бдящие тут же двинулись в контратаку по обеим берегам, выдвигая вперед фланги с костомехами на них. Единственной потерей карателей стал маг, которого Айк куда-то утащил следующим порталом.
        Разбойники изобразили панику - группа Палаша в сопровождении стаи волколатников поскакала по полю к березняку; группа Меченого драпанула в лесок, и ее уничтожению помешал лишь внезапный удар стоявшего в резерве верхового бандитского отряда. После чего он тоже сразу отступил: его единственной функцией было обеспечение Меченому и его бойцам возможности добежать до стоящих на ближайшей прогалине коней.
        В общем, было много суеты крика, звона оружия - и ни одного трупа. Но в итоге нам удалось разделить Бдящих не на две, а сразу на три части. Пехота продолжала преследование группы Меченого, не зная, что ее уже не догнать. Бурхард с одним костомехом и успевшими переправиться через ручей всадниками бросился в погоню за мной - то есть за игравшим мою роль Палашом. Остававшиеся на правом берегу рыцари с другим костомехом переправлялись теперь, и как только сделали это, двинули следом, однако с большим отрывом.
        Оставалось непонятным, что с Айком. Одно дело - похитить мага с поля боя, и другое - справиться с ним. Проклятый должен был переместить его в наш лагерь в березняке. Но получилось ли? Я не знал, поскольку лагерь находился слишком далеко от того места, где стоял Люцифер. Конь потерял связь с Айком сразу после построения им второго портала. И куда тот портал еще вел, кстати? Маг вполне мог испортить Айку каст, вследствие чего обоих зашвырнуло бы в произвольную точку невесть где.
        Люцифер дождался, когда Бдящие поравняются с его укрытием, покинул его и поскакал к березняку вместе с ними. В азарте погони никто из адептов Зарзуга не обратил внимания на примкнувшую к ним лошадь без седока. Палаш с волколатниками достиг опушки и скрылся меж деревьев. Ему предстояло добраться до лагеря, утянув Бдящих за собой, а сопровождавшим его разбойникам - драпать дальше.
        Приличную скорость передвижения в березняке могли сохранить только волколатники. Всадникам придется пробираться по нему шагом, лишь изредка переходя на рысь. При этом Бдящие будут периодически попадать в ловушки, которые разбойники благополучно обойдут. И уж конечно их обойдет Палаш - он ведь сам их устраивал. Тропу мы накануне блокировали поваленными деревьями, и тоже понатыкали на ней ловушек. Но самая первая поджидала преследователей не в березняке - еще перед ним. Ее готовила Жюстина - прямо сейчас.
        Я пристально наблюдал за вражеским костомехом. Представляю, как напряженно следит за ним Жюстина! Она с самого начала погони медленно перемещалась по опушке, чтобы оказаться точно на пути у скелета. Вот он уже изготовился не останавливаясь смять первые низкорослые заросли у себя на пути…
        Ну, Жюст, не оплошай! Иначе всю операцию провалишь. А еще будешь растоптана. И кто тебе виноват, если скастовать нужную херню ты можешь только так, грубо нарушая технику безопасности?
        Земля перед костомехом стала рыхлой. Он погрузился в нее на бегу сперва по щиколотку, потом по колено, не удержал равновесие и начал падать. Сверху хлынула вода, а под конец все это место окутало облаком инея. Жюстина осваивала едва не погубившее меня заклинание Клары вчера, позавчера и третьего дня, истратив впустую под миллион единиц маны. И только сегодня утром у нее впервые получилось.
        А теперь получилось как нельзя лучше. Когда иней осел, над поверхностью затвердевшей грязи виднелись только голова и плечи вмерзшего в нее в наклонном положении костомеха. Да еще скелет успел выбросить перед собой правую лапу с зажатым в ней мечом. Голова сидевшего внутри грудной клетки воина, тоже, судя по всему, должна была оказаться наверху. Твое счастье, дружок! Отдыхай там, расслабляйся. Ни в коем случае не горячись!
        Глава 9
        Бурхард с частью свиты и немногими успевшими за ним рыцарями преследовал Палаша в березняке. Если предводитель Бдящих и задался вопросом, почему тимойский душегуб пользуется исключительно лошадью, и где обещанный Онуфрием костомех, серьезно подумать над этим у него не было времени. Боевые кличи карателей постепенно сменялись руганью и проклятьями. Отставшая партия всадников с Люцифером меж ними и вторым костомехом почти пересекла поле. Пехота осознала, что Меченый ее обманул, покинула лесок и форсировала ручей.
        - Как там Айк, Люц? - спросил я. - Нигде поблизости не объявился?
        - Объявился! - радостно доложил конь. - Он в лагере, как и договаривались. Но бой продолжать не может - слишком тяжелый получил урон.
        - Жаль. Ну, хоть так…
        На лучший исход я если и надеялся, то лишь принудительно, по привычке. Ибо что вообще предпримешь, предполагая только худшее? Или страхом парализует, или уныние ничего не даст сделать. Однако потеря боеспособности Айка в обмен на нейтрализацию мага была во многом предопределена. Онуфрий, поведавший Герхарду о сражении у Звонкого озера, не мог не упомянуть про участие в схватке высокоразвитого воина, широко использующего порталы. Что в целом нетипично: слишком уж много на них маны идет. И Бдящие были готовы к появлению такого воина на поле боя в случае столкновения с нами; готов был и маг. Воспрепятствовать своему похищению он не сумел, однако так угостил Айка при первом же контакте, что проклятый едва выполнил возложенную на него миссию.
        - А кастер жив или мертв? - уточнил я.
        - Жив, - ответил Люцифер. - Не то чтобы очень, а так, слегка. Еще менее, чем Айк.
        «То есть он у нас находится как раз в должном состоянии, - удовлетворенно подумал я. - Пусть мелкий, но козырь на руках. Теперь надо как-то извлечь из колоды крупный».
        Однако сперва разберемся со вторым костомехом карателей. Он несся по полю огромными прыжками, даже слегка опередив всадников, но перед березняком стал притормаживать. Управлявший скелетом воин учел ошибку коллеги и в меру сил сканировал местность впереди.
        Я не скрываясь двинулся по опушке, обнаруживая себя, демонстративно повернулся к врагу спиной и рванул в сторону лагеря. Воин в костомехе понял: если он будет и дальше осторожничать, я успею ударить в тыл Бурхарду. И направил скелет за мной. Четыре всадника поскакали следом. Это усиление противника меня не смутило. Костомехи - универсальные машины, однако преимущественно их используют на открытых пространствах против крупных скоплений пехоты. И операторов большей частью натаскивают именно на это. Того, что вмерз в землю неподалеку отсюда, как и другого, послали воевать в пустыню против влиятельного варварского вождя, и я предполагал, что их специализация классическая. Пусть у них опыта навалом, однако навыки не те, что требовались сейчас. А у меня как раз те - я учился управлению в тесных, засранных до потолка стойлах драконьих конюшен, а финальную прокачку проходил именно в этом березняке, где не то что на костомехе - пешком не всюду пройдешь. Я по-любому буду иметь преимущество в маневренности. Так что плюс четверо верховых в помощь моему оппоненту или плюс сорок - не имеет значения. Я
разделаюсь с ним раньше, чем конница против меня приемлемую тактику выработает.
        - Что там у вас происходит, Люц? - спросил я. - Давно тебя не слышал.
        - Палаш, Жюстина и волколатники укрылись в лагере, - отозвался конь. - Разбойники движутся к южной окраине березняка, и уже ушли довольно далеко. Кажется, никто их не преследует. Бдящие окружают засеку. Не думаю, что Бурхард решится на штурм до подхода пехоты, судя по его приказам. И он еще не знает, что лишился одного костомеха.
        - Сейчас потеряет второго, - пообещал я. - Разбойники пацанят из лагеря забрали?
        - Нет. Они хотели сделать так, как ты просил, но Мык и Живчик спрятались в подземный лаз под засекой. Когда Жюстина догадалась, где искать, уже поздно было их оттуда вытаскивать.
        - Что за поганцы, господи прости! После сражения надеру жопы обоим.
        - Зато они теперь помогают Айка отлечивать.
        - Ну ладно… Пусть помогают.
        Мой костомех поправил и закрепил на груди ремень, чтоб щит за спиной болтался как можно меньше. Перебрасывать его и закрываться спереди я не собирался: мне именно спину и надо защитить понадежнее, на случай если всадники обойдут и обстреляют из луков. Пока они не обошли, и даже своего костомеха не догнали - тот пер напролом, огибая только деревья, а им еще мешали густые кусты, в которых к тому же могли ждать засады.
        Чужой костомех на ходу зарядил арбалет и выстрелил - болт с дротик размером прошел совсем рядом и вонзился в березу, расколов ствол. Я тоже вооружился арбалетом, развернулся и вышиб одного рыцаря из седла. Лошадь второго, испугавшись пролетевшего мимо тела, круто взяла вбок и вляпалась в ловушку.
        Мы перестреливались почти до самого лагеря. В меня так и не попали, но и я больше ни в кого не попал. Когда до засеки осталось полтораста метров, я позволил себя догнать. Правой лапой мой костомех выхватил из ножен меч. В левую взял топор. Противник решил сражаться традиционным способом - только мечом, прикрываясь щитом. К двум уцелевшим всадникам присоединился третий: тот, что потерял лошадь в ловушке. Он сел на коня рыцаря, убитого из арбалета. Теперь вся троица попыталась зайти мне в тыл. Я рубанул топором по ближайшей березе, после чего заставил своего костомеха упереться ногой в ствол и свалил дерево на вражеского. Традиционные способы тебе? А как насчет нетрадиционных?
        К нетрадиционным мой спарринг-партнер оказался не готов. Он не успел увернуться от березы, запутался в ее ветвях и еле спихнул с себя. Я прыгнул к нему, огрел топором, отскочил и повторил прием с березой, только с другой. Потом с третьей. Между делом убил одного из всадников, оказавшегося в процессе обходного маневра заманчиво близко. Пробить усиленную баффами броню чужого костомеха я не рассчитывал: это не моя кустарная защита, состряпанная силами колхоза «Жюстина и кузнец». Доспехи профессионально сделаны, лучшими королевскими мастерами. Баффы практически вечные, только ману заливай. Так что моей целью был исключительно оператор в кабине управления. Уронив на врага четвертую березу, я изловчился и всадил меч в обрамленную железом смотровую щель в грудной клетке скелета. Конечно, во время боя воин в кабине приник к ней как дитя к мамкиной сиське, - а может, и шлем в креплении зажал, чтоб и на долю секунды обзор не терять… Точно! Щель тоже прикрывала магия, вполне годная против стрел и прочего, что в нее могли запустить, но не против меча в лапе другого костомеха. Из-за брони послышался короткий
вопль, хруст, скрежет, и скелет встал. Оператор не успел отдать ему приказ на какие-то самостоятельные действия. Сочувствую тебе, Бальдур Великолепный! Я же говорил, что крепость Сапр костомехов не получит.
        «Поздравляем!..»
        Это после, оптом. Будет за что. Люблю, когда успехов много; до конца боя еще их поднакоплю. Если не погибну.
        - Готово, Люц! - сказал я, разворачивая своего костомеха. - Иду к лагерю. Передай нашим - пусть атакуют немедленно! Особое внимание надо уделить Бурхарду. Он должен оказаться очень занят.
        - Понял!
        Оба оставшихся в живых всадника у меня в тылу теперь оказались по фронту и повернули лошадей в стороны, не решившись напасть.
        - Оставайтесь здесь, бездельники! - крикнул я им, вкладывая меч в ножны. - И охраняйте скелет. Головами мне за него отвечаете!
        «Бездельники» отозвались возмущенными воплями, не найдясь с ответом на мой издевательский приказ. Я не боялся, что кто-то из них слезет с коня, вытащит из кабины управления мертвеца и займет его место. Каждый оруженосец метит в рыцари и заранее подражает им во всем. Каждый рыцарь мечтает стать дворянином. А дворяне относятся к техномагии с пренебрежением, считая занятия ею делом недостойным своих голубых кровей. Точно так же они брезгуют любыми механизмами, работающими на волшебной силе. Дракона оседлать, или там панцирного слона - это да, это подобающе. А выскобленные ремесленниками костяки горных троллей не для нас, извините…
        Операторы-самоучки могли найтись среди спешащих сейчас к березняку пехотинцев. Но я уповал на то, что успею разобраться с Бурхардом раньше, чем кто-то из бывших ополченцев вспомнит былые навыки. И есть ли они еще у этих ребят? Родом-то воины не из герцогства, в «Драконьем гнезде» практику не проходили. Их, как и костомехов, послал на юг король.
        Среди Бдящих у лагеря царила паника. Они видели, кто и в каком числе укрылся внутри засеки, и атаки не ожидали. А волколатники с Палашом проползли по подземному лазу и напали на них. В укрытии остались только Жюстина, обеспечивающая экстренную медпомощь ударной группе, наши мальцы да Айк.
        Я направил костомеха в самую гущу свалки. Потому что именно там находился Бурхард. Задавлю кого из своих - черт с ними, после оживлю, мне не привыкать, а если шаман Глена и в самом деле повысит расценки, кому-то придется воскрешать уже его самого. Штольбов племянник крутился юлой, отбиваясь от двух наседавших на него с разных сторон волколатников. Я ухватил его за голову в шлеме и стащил с коня. Даже обезоруживать не стал - что он мне сделает, вися в лапе костомеха спиной к нему? И, кстати, пленник сейчас сам себя обезоружит… Бурхард оправдал ожидания: заорал от боли в шее, на которую пришелся вес тела в доспехах, бросил меч и ухватился за лапу скелета правой рукой. Затем стряхнул щит с левой, чтобы держаться двумя руками.
        - Ах ты тварь! - зарычал я с нарочитой яростью. - Мой щит на землю швыряешь?
        Шлем чуть смялся под пальцами костомеха. Я это сделал, чтоб он точно с головы Бурхарда не соскользнул, - такая вот легкая подгонка по форме черепа. Однако Бурхард подумал, что его и вправду наказывают за небрежное обращение со щитом. Вот что значит - слишком долго держаться за штаны дяди! Он заорал в три раза громче прежнего, и хотя вопил сквозь дыхательные отверстия закрытого забрала, а я свое откинул, пришлось до предела напрячься, чтоб его перекричать:
        - Эй, Бздящие, сукины вы дети! Говорит Иван из Каритека! Немедленно прекратите бой, или я раздавлю башку вашему недоделанному командиру!
        Бурхард подкрепил мое обещание очередной порцией воплей. Схватка начала стихать. Палаш снял личину, и трое прижавших его к засеке рыцарей смогли убедиться, что он - не я, а совершенно левый чувак. Волколатники отступили к ногам костомеха и встали полукругом, показывая решимость продолжать драться, если что. Из зарослей вышел Люцифер. Над засекой медленно поднялась длинная жердь с привязанным к ней орденским магом. Не иначе как Жюстина поставила ее торчком с помощью волшебства. Просто так на пару с полудохлым Айком она бы не справилась. Даже при участии Живчика и Мыка.
        - Как видите, ваш маг тоже у нас, - продолжал я. - И тоже будет убит, если станете делать глупости. Немедленно отступите к ручью. Потом начнем переговоры.
        - Твои угрозы - пустая похвальба, - нагло заявил один из рыцарей. - Ты не тронешь Бурхарда и пальцем. Ведь если сделаешь это, мы немедленно убьем вас всех.
        - Так я уже тронул, - возразил я. - И не одним пальцем, а несколькими. Правда, не своими, но так ему было еще приятнее. Не трать слов, банка консервная. Никто из нас не боится умереть, иначе мы сегодня на вас не напали бы. Дернетесь - я действительно раздавлю Бурхарду тыкву. Мои помощники в лагере шлепнут мага. После чего вы прикончите нас, не сомневаюсь. Только с какими лицами предстанете перед Штольбом? И как убедите его, что смерти Бурхарда и кастера нельзя было избежать?
        - Отходите, отходите к ручью! - простонал Бурхард. - Делайте то, что он говорит!
        - Молодец, волонтер! - похвалил его я. - Давай, помогай как можешь. Чем лучше будешь помогать, тем быстрей я опущу тебя на землю.
        - Хорошо, мы отходим, - сказал все тот же рыцарь - очевидно, старший. - Но нам надо забрать раненых.
        - Вы можете их забрать, - разрешил я. - Всех, кто еще дышит. Мертвые остаются на месте. Мы возьмем с них трофеи и выдадим вам тела. Костомехи тоже остаются на месте. Только попробуйте увести того, что не в ловушке, или снять что-нибудь с любого из них.
        Между деревьев показались подоспевшие с большим опозданием пехотинцы. Рыцарь, что говорил со мной, раздавал короткие приказания. Я выбрал наименее пострадавшего волколатника и послал его к сбежавшим из березняка разбойникам группы Палаша с наказом отправить гонцов к Меченому и ушедшему вчера на юг отряду. Еще двум броневолкам поручил следить за отступлением врага от лагеря. Как только Бдящие оказались достаточно далеко, Палаш с Жюстиной разгородили проход в засеке. Я внес Бурхарда внутрь и швырнул к подножию жерди с магом. Неудачливый кандидат в приоры загремел доспехами, жалобно всхлипнул и потерял сознание.
        «Вы достигли сорок пятого уровня!» - оповестила меня система.
        - Можешь опустить палку с этим второсортным колдуном, - сказал я Жюстине, насладившись накатившей волной кайфа. - Его уже видели все, кому следовало. А мне не по душе такой штандарт над станом.
        - Жердь скоро опустится сама, - ответила магиня, не прекращая обрабатывать раны Торна. - Каст рассчитан на полчаса, мана все равно уже потрачена.
        - Поспорю, что колдун второсортный, - подал издалека голос Айк. - Едва меня в Мир Теней не отправил. А всего-то шестьдесят пятого уровня.
        Я вылез из костомеха и подошел к проклятому, который сидел под навесом нашей столовой, глотая элики, и спросил:
        - Как ты?
        - Не видишь? - усмехнулся Айк. - Надеюсь, твой щит стоил того.
        - Хрен знает, стоил или нет. Я этот щит получил от Генриха Каритекского за свой первый настоящий бой. И неспроста. После сам слышал, как герцог говорил Герхарду, что хотел взять меня в личную гвардию. Наверно, и взял бы, не сорвись я тогда на конюшнях, не напади на Креппера и не сбеги потом. На войну я в таком случае не попал бы - остался в Каритеке, и далее проходил службу при герцогском дворе. У щита скрытые свойства имеются - одно я обнаружил, и не верю, что оно единственное. Вот они и раскрывались бы мне время от времени уже в гвардии, напоминая, сколь ценный подарок я получил еще будучи никчемным новобранцем. И я восхищался бы Генрихом, все больше привязываясь к нему: какой он проницательный мужик - с самого начала разглядел мои задатки и пожаловал таким замечательным щитом… Понимаешь? Он умелый манипулятор, этот Генрих. И хочет видеть в своей гвардии только глубоко преданных ему бойцов… Как-то так.
        - А кто из имеющих личные гвардии поступает по-другому?.. И, естественно, Генрих манипулятор. Иначе не смог бы управлять таким числом разумных, не смог держать в узде Герхарда, Хорингера и им подобных и потерял бы герцогство. Но не пытайся мне внушить, что ты затеял налет на Бдящих из-за щита. Иначе не забыл бы трофей там, где его бросил Бурхард. Кстати, забери.
        Я оглянулся: позади стояли Живчик и Мык, почтительно держа щит перед собой.
        - Ах вы стервецы! - обругал их я вместо благодарности. - Ваше счастье, что клан распускается. А то б я вас… Знаете что положено за невыполнение приказов? Вам было сказано покинуть лагерь, и вы должны были его покинуть. А не прятаться как кроты в норах, создавая проблемы старшим. Положили щит тут - и кыш отсюда! Не дай бог еще что-то подобное учудите до роспуска - ваши задницы пострадают так, как никогда не страдали!
        Пацаны живо испарились. Я снова повернулся к Айку.
        - Так вот: ты организовал налет не из-за щита, - сказал проклятый. - Ты хотел взять реванш за пленение тебя Бдящими.
        - Ну ладно - хотел, - не стал отрицать я.
        - И взял.
        - Еще нет. Возьму, когда получим от Штольба выкуп за племянника. Но тебе незачем об этом беспокоиться. Отдыхай, восстанавливайся, услаждай себя мыслями о собственной крутизне. А ты реально крут, амиго.
        - Да, я реально крут, - согласился Айк. - И мне на самом деле нужно восстанавливаться. А еще лучше взять отпуск.
        - Он у тебя будет, - заверил я. - После получения выкупа я отправлюсь в сердце Гинкмара, к мавзолею легендарного вождя варваров - того, Чье-имя-покрыто-тайной. Отдохнешь тут без меня.
        - Проваливай. Тебе самое место в сердце. В каком-нибудь мавзолее. Надежно запертом снаружи.
        Глава 10
        Волколатники, наблюдавшие за побежденными, по очереди возвращались в лагерь, докладывая обо всех их действиях. Наконец Бдящие разбили лагерь у ручья, выставили пост посреди поля и подняли там белый флаг, давая понять, что ждут нашего переговорщика. Разбойники между тем стягивались к засеке. Явившийся в числе первых Меченый хитровато посмотрел на меня и заметил, что пара костомехов неплохо смотрелась бы у надвратной башни «Гавани», по обе стороны подъемного моста.
        - Тоже был бы не прочь увидеть их там, - вздохнул я. - Но не получится. И в мыслях не держал их возвращать, но вот сейчас покумекал, и понял, что костомехов придется отдать вместе с пленными. Не за так, однако придется. Иначе Штольб может пожертвовать и племянником, и магом, и поднять против нас всех подчиненных ему рыцарей ордена. Прикинь сам: ему даже факт временной потери скелетов окажется трудно скрыть, а в случае безвозвратной приору так прилетит от Бальдура, что старикану немедленная почетная отставка по старости, больше похожая на пинок под зад, покажется величайшей милостью. Королю никак не понравится своекорыстная эксплуатация Бурхардом посланных в Сапр машин. Пока последствия сегодняшней стычки не выходят за рамки внутренних разборок между нами и Бдящими. Пусть так и остается. Не стоит переводить проблему на государственный уровень. Нам это ни к чему, а для Штольба как отрава.
        - Да ты настоящий дипломат! - сказал Меченый.
        - Может быть. Однако как раз сегодня мне им работать неохота. Предлагаю должность переговорщика тебе. Причитающийся процент за труды назови сам какой хочешь, в пределах разумного. Тошнит меня при мысли, что придется торговаться с Бдящими. В таком настроении на толковище идти нежелательно.
        - Согласен. С удовольствием тебя заменю. Сколько требуем?
        - Две штуки золотом за мага. Еще четыре - за Бурхарда. Ну и по две за костомехов. Итого - десять. Не слишком жестко?
        - Да прям! Слишком нежно.
        - А нам не надо, чтоб Штольб заупирался. Лучше если расплатится сразу, и с чувством, что дешево отделался.
        - Да он спляшет на радостях. Ты только за мага хорошую цену назначил. Костомехи… Ну ладно, тут вопрос спорный, сколько они стоят, - в свободной продаже их не было и нет. Опять же - те доводы, что ты привел… Но за Бурхарда-то можно пять штук просить, а то и шесть. Главный товар же!
        - Главный, второстепенный - не важно. Лишь бы общая сумма устроила обе стороны. Свои резоны я тебе уже обозначил: у Штольба не должно возникнуть ощущения, что его приперли к стенке и собираются обчистить до последней осьмушки. А о резонах Штольба я я могу только более-менее обоснованные предположения строить. Из них и исхожу, развешивая отдельные ценники… Мага Айк похвалил. Я его мнению доверяю. А Бурхарда никто не хвалил. Лично я дал бы за него не больше, чем стоят его доспехи. Несомненно, Штольбу родственник дороже; однако он не сможет выкупить его, а мага оставить нам на растерзание. По этическим соображениям. Заломив цену за мага, мы подадим приору сигнал, что это понимаем. Пусть знает, что имеет дело не с дурачками, готовыми продешевить, а с серьезными людьми, которые всего лишь спешат… Короче, проси червонец и сразу предупреди, что торг неуместен.
        - Сделаю.
        - Но сперва распорядись вот о чем…
        Тут нас прервали. В лагерь явился рыцарь и остановился поодаль, точно боялся замараться об двух вонючих бандитов, перетирающих свои грязные делишки. К его копью вместо флажка парламентера была привязана какая-то случайная белая тряпка. По ее краям я рассмотрел кружева. Что это? Носовой платок его дамы сердца, который она швырнула своему воздыхателю на турнирное поле в честь победы над соперником? Нет - шмотка великовата для носового платка. Ну, тогда трусы? Нижняя юбка? Панталоны?
        - Его благородие барон Гирш, доблестный и славный комтур ордена Бдящих, требует вашего немедленного прибытия под стяг перемирия! - надменно провозгласил посланник.
        - Ваш барон не может ничего требовать, - ответил я. - Так что сдрисни отсюда и передай ему наше высочайшее пожелание набраться терпения.
        Рыцарь решил не оскорбляться. Потому что - на кого оскорбляться-то? На хамливого смерда, оборзевшего от того, что его нельзя выпороть, предварительно отрезав язык?
        - Когда вы придете на переговоры? - зло, но уже попросту спросил он.
        - Как только, так сразу, - сказал я. - Мы тут как раз и обсуждаем, кто и каким образом будет вести эти самые переговоры от нас. Осмотри Бурхарда и мага - убедись, что оба живы, и проваливай. Ты же понимаешь, что тянуть резину не в наших интересах. И Гирш тоже обязан это понимать, а иначе гоните его в шею из комтуров. Ваш гонец к Штольбу с условиями освобождения его племяша должен добраться до орденского замка не позднее заката, чтоб мы были довольны, и получили выкуп уже завтра. Из этого и станем исходить во всех своих действиях; этого же советуем придерживаться и вам. Поскольку или вы завтра привезете деньги, или будете хоронить Бурхарда. Не иначе. Причем будете хоронить меж двух дверей - я растопчу его костомехом. Кастера, так и быть, пожалею. Для него приготовьте гроб.
        Рыцарь подошел к Бурхарду, скорбно опустился возле него на одно колено и произнес вполголоса несколько слов. Повернул голову к магу… Я не стал за ними следить - все равно ничего не расслышал и не разглядел бы. Зато шатавшиеся возле пленных разбойники тут же собрались вокруг колечком. Они и присмотрят за посланцем - не позволят рыцарю передать что-то заложникам или о чем-то условиться.
        - На чем мы остановились? - спросил я.
        - Ты хотел, чтобы я распорядился, - напомнил Меченый. - Но не сказал, насчет чего.
        - Ах да. Отправь ребят освобождать попавшего в ледяную ловушку костомеха. Пусть начинают его отдалбливать. До вечера он может сам и не оттаять. А вдруг ночью Бдящие выкинут какой-нибудь фортель? С наступлением темноты необходимо быстро и скрытно перенести лагерь подальше отсюда, оставив лишь дозоры на опушке березняка. И все добытое забрать с собой. Я не знаю, насколько хорошо Жюстина яму с грязью заморозила, и она сама не знает. Новичок в работе с тройственными кастами. Там температура могла до абсолютного нуля опуститься. Плохо будет земля долбежке поддаваться - кострами пускай отогревают ее, особенно если воин в скелете околел, и жалеть его не надо. Если не околел, приказываю как раз жалеть, отморозить не зажарив, и отпустить после высвобождения с миром. Даже в латах и с оружием. Будет Бдящим знак, что слово свое я держу, а я обещал позволить им забрать с поля боя всех живых. Они и забрали уже всех, кроме оператора этого костомеха. Добычи сегодня все равно мало, поскольку покойников мало, и снаряга еще одного воина нас не обогатит. Так что не будем мелочиться. Вторую группу пошли к другому
костомеху. С него надо снять броню и повесить на моего - и наоборот.
        - А не правильнее ли просто забрать доспехи с обоих скелетов? - удивился Меченый. - Законные трофеи!
        - Так и сами скелеты тоже законные трофеи, но я уже объяснил тебе, почему их надо вернуть. По тем же причинам их нельзя возвращать голыми. Мне нужна для моего костомеха нормальная броня, и я ее заберу, но на королевском пусть останется хоть какая-то. Штольб должен быть уверен, что ему удастся скрыть выходку племянника. Для этого следует как можно быстрее сплавить костомехов и пехоту в Сапр, причем в презентабельном виде. А где приор так сразу доспехи для скелета возьмет, и тем паче для двух? Не исключено, что ему есть где взять. А вдруг нет? Заранее же у него не спросишь. Сорвутся переговоры - ничего не получим. Возможно, жизни потеряем. Нехрен жадничать! Десять кусков - отличный приз за бой вроде сегодняшнего.
        - Добро! Пусть будет по-твоему. Только давай я посоветую тебе кое-что на правах старой дружбы. Устал ты. Перенервничал. Не напрасно - в любую секунду все могло прахом пойти. Дальше воздержись от участия. Поручил мне с Бдящих выкуп взять - я согласился. Значит, или возьму, или сдохну, ты меня знаешь. Устраняйся от забот командирских, забирай своих, и отправляйтесь-ка вы в «Гавань». С хорошим эскортом, естественно, чтоб о безопасности не беспокоиться. А я тут дальше сам.
        - Да с превеликой радостью! Давно хотел ощутить себя герцогом Гинкмарским, готовым объявить независимость от Бальдура. Вот и побуду им, пока ты тут занят.
        - Замечательно! Завтра встретимся в таверне.
        Пройдясь по лагерю, я объявил сбор, передал права управления костомехом знающему парню из разбойников, и мы немедленно выступили. Пробирались окольными тропами, через бандитские заставы, потаенные лесные деревеньки, Заброшенный стан. В «Гавани» Жюстина взбрыкнула и заняла отдельную комнату - на первом этаже. Новая таверна строилась по тому же плану, что и старая; получалось, что магиня вселилась в бывшие апартаменты Мэлори. Понятно, что ей хочется побыстрее себя в новом амплуа попробовать, и заодно сразу дать понять обслуге, кто есть кто, поскольку прежнее расположение помещений знал не я один. Я не стал ни спорить, ни ругаться: мне сцен, близких к семейным, за время нашего союза и без того хватило. Засел на третьем этаже, потребовал ужин в номер и затащил в постель доставившую его хорошенькую служанку.
        Наутро в сопровождении десятка головорезов прибыл мой костомех в новых доспехах и с двумя мечами вместо одного. Я полюбовался на своего красавца, овеянного боевой славой и отмеченного знаком качества, заказал кузнецу пару загнутых буквой «Г» костылей, вбил над дверью в кухню и водрузил на них меч Лины. Пусть остается там в память о ней. Об остальных погибших. О былых временах.
        Меченый получил выкуп с Бдящих уже к полудню, но опасаясь их молодецкого удара в спину, отходил от березняка с большой осторожностью и до таверны добрался лишь к вечеру, совершенно вымотавшись. Так что подробности передачи заложников и костомехов я узнал лишь утром следующего дня. Мы сошлись на завтрак в обеденный зал и устроились за столом напротив друг друга. Жюстина - рядом с Меченым, давая понять уже мне, что между нами все кончено, а между ними как раз налаживается. Рядом со мной сел Айк.
        Помолодевшая «Гавань» еще не успела пропитаться обычными ароматами постоялых дворов, не всегда привлекательными. А самое главное, они пока не слились в один, хорошо знакомый любым путешественникам, неразложимый на составляющие, сразу забивающий ноздри и не дающий ощутить что-то кроме него. Приятно пахло всем по отдельности: свежим деревом, вкусной едой из кухни и с тарелок, пенящимся в кружках темным пивом. На чистую, не засаленную до предельной неопрятности столешницу можно было облокотиться без отвращения, и ее не покрывали вырезанные ножами и нацарапанные стилетами имена и ругательства. Нам никто не мешал - не орал рядом, не скандалил, не пел песен, не подслушивал, не лез в разговор. Зал в этот ранний час был еще пуст: по нему бродил лишь огромный рыжий котяра.
        - Гирш пришел в ярость, когда обнаружил подмену доспехов скелета, - сказал Меченый. - Так накалился, что его собственные латы чуть не расплавились. Однако присланные Штольбом деньги отдал. Видно получил вместе с ними четкое указание от приора заплатить, даже если мы в чем-то по мелочи схитрим.
        - Гирш - один из главных претендентов на место Штольба, - заметил Айк. - Клянусь, он воспринял подмену как пощечину конкретно себе.
        - На здоровье, если нервов не жалко, - пожал плечами я.
        - Это просто к твоему сведению. Конечно же комтур уверен, что инициатива была твоя. И отныне считает тебя своим личным врагом.
        - Повторюсь: на здоровье. Что он мне сделает? Пойдет за мной в погоню к центру Гинкмара? Скатертью дорога. Буду счастлив увидеть, как он гробанется в этих лесах.
        - Смотри сам не гробанись. Забудь о спешке. По пути не упускай ни одного случая для прокачки. Не думаю, что ты дойдешь до некрополя с уровнем ниже шестидесятого.
        - У меня костомех. В отменных доспехах теперь.
        - На него и надежда. Иначе я бы целую неделю потратил, лишь бы убедить тебя отказаться от похода.
        Весточка спорхнула со стола и стала увлеченно выискивать что-то в устилающих пол опилках. Ее узрел кот. Он бросился на пичужку и принялся с пронзительным хищным мявом гонять ее по всему залу, заскакивая на столы, прыгая с них, не давая бедняжке взлететь под потолок.
        - Не трогай птичку, скотина! - крикнул я, но тут же сообразил, что увещевания бесполезны, схватился за лук и достал из колчана стрелу. Сидевший передо мной Меченый вскочил и раскинул руки, мешая прицелиться.
        - С ума сошел? - заорал он. - Этот кот - талисман таверны! Убьешь его - тебя разбойники не помилуют!
        - А ничего, что ваш талисман хочет сожрать мой талисман? - заорал я в ответ. - Уберись из сектора обстрела! Иначе я прикончу тебя, потом кота, а потом мы посмотрим, кто кого не помилует!
        Поругаться окончательно нам помешала Весточка. Устав улепетывать от наглого хищника меж ножек столов и табуретов, она свернулась в свиток. Кот недоверчиво его обнюхал, погонял бесполезный пергамент лапами по полу и отошел в сторону. Вид у него был обманутый и обиженный. Весточка снова превратилась в птичку и устроилась на полке большого камина. Кот хотел заскочить туда, однако не решился: полка была слишком узка, и он побоялся свалиться с нее.
        - Мой талисман сильнее вашего! - обрадовано заржал я. - Заведите себе получше.
        - Не тычь в меня стрелой! - предостерег Меченый, отстраняясь. - Она у тебя отравленная! И вообще - что за манеры? Ты же не в лесу, а в культурном месте.
        - В культурных местах не нападают на постояльцев с целью их слопать, - возразил я. - А теперь попробуй скажи, что Весточка не постоялец?
        - Постоялец, постоялец, - нехотя признал Меченый. - Эй, Ассасин! - обратился он к коту. - Не смей трогать эту птичку, понял?
        Кот фыркнул и вышел из зала, гордо задрав хвост, давая понять, что ничего он не понял и понимать не намерен. Сами сидят завтракают, а ты свой завтрак еще добудь, и когда почти добыл, он становится несъедобным. И вместо того, чтоб посочувствовать, тебя хотят подстрелить и ругаются!.. Весточка оскорблено смотрела коту вслед. Живешь себе живешь, никого не трогаешь, и вдруг какое-то рыжее чудовище принимается носиться за тобой, клацая зубами и размахивая когтями. И где? В том самом обеденном зале, в котором тебя приветливо принимали за любым столом, щедро угощали вкусными крошками, а иногда отваливали целые бисквиты.
        После завтрака я продолжил начатые еще вчера дела по подготовке похода к некрополю. К обеду управился. Последний взнос Эртриксу и фуриям сделан, оружие и снаряжение проверены, накопители заряжены до отказа, в вещмешок костомеха упакован двухнедельный запас продуктов для меня и фураж для Люцифера. Трава для коня везде найдется, а зерна ему в Гинкмаре я добыть не надеялся. И чем дальше мы уйдем, тем меньше будет попадаться нам дичи. С нечистью ведь не только разумные не дружат - животные тоже. И в местах, где ее много, обычных зверей встретишь редко. Съедобные же монстры вкусны не всегда, а у некоторых от съедобности одно название. Только характеристиками сыт не будешь - это я еще в своем мире уяснил. Возьмешь, бывало, упаковку чего-нибудь, изучишь состав. Вроде все ингредиенты в пищу пригодны. А попробуешь - жрать это нельзя даже с голодухи, годится только тараканов травить.
        Никаких проводов я просил мне не устраивать. Путь предстоял опасный, очень опасный, и я боялся, что буду чувствовать себя за столом в свою честь как на собственных поминках. Задерживаться тоже ни на одну лишнюю минуту не собирался. Не хотелось становиться виновником еще одного штурма «Гавани», буде Штольбу, Гиршу или еще кому из Бдящих захочется отомстить за проигрыш Бурхарда и унижение ордена. А еще я недавно вычитал в базе знаний, что выйти в дорогу в средине дня - нормально для стоящих между Мраком и Светом. А если надумал с головой в мистику окунуться, то и желательно.
        Попрощался с Палашом и волколатниками. Проводник оставался при таверне. Броневолки пока тоже, а куда отправятся потом, они еще не решили. Заметив, что я готов отчалить, Меченый подошел ко мне и сказал:
        - Надеюсь, ты не в обиде из-за Жюстины. Клянусь, пальцем не шевельнул, чтоб ее у тебя увести.
        - Да и шевельнул бы - какая разница? - пожал плечами я. - Ты же взрослый мужик - понимаешь, что у нас с ней все давно выгорело, и последние угольки погасли. Постарайся, чтобы у вас так не случилось. Она отличная девчонка, и станет еще лучше, если научится мал-мал сдерживать свою дурь. Пить уже бросила - прогресс налицо!.. А Мыку с Живчиком семья нужна. Ты успел догадаться, что в придачу к Жюстине двух сыновей заполучил?
        - А как же! - разулыбался Меченый. - И, знаешь, не против.
        Когда он ушел, явилась Жюстина. Она не стала спрашивать, обижаюсь ли я на нее - просто сунула мне в руки конфискованный некогда ею футляр вампира:
        - Бери, скупердяй! Ты так и не сказал, что он мой. И да - тебе он действительно нужнее, чем мне. Особенно в этом походе пригодится.
        Мне стало стыдно. А кроме того, я на Жюстину разозлился. Еще вчера решил оставить футляр ей. Ну да, не сказал, - а как бы я сказал, не чувствуя себя идиотом? У тебя внаглую забирают какую-то вещь, а ты потом такой: владей на здоровье, я тебе ее дарю от души? Так, что ли? С риском нарваться на ответ: да пошел ты нахер, она давно моя!
        Может, если бы я глубоко понимал женщин, то сообразил, что Жюстина изначально присваивать футляр не собиралась. Но как их понимать - в них сам сатана не разберется глубже, чем на несколько миллиметров. И вот теперь моргай глазами, и думай, чего такого остроумного сказать, чтоб выйти из положения. А Жюстина, конечно, не поможет. Куда там - она ж специально так подстроила.
        А не стану я выходить. Черт с ней - постыжусь, не облезу. Хотя действительно паршиво как-то складывалось у нас с подарками - и не только с футляром этим проклятым, а вообще. Сейчас вспомнил - точно, я ведь никогда ничего Жюстине не дарил. Пока в ополчении парился - денег не было. Потом занят был: то в плен попадал, то выбирался из плена, то дрался с кем-нибудь, - а она в Каритеке сидела. Потом долг отдавал, опять дрался и дрался… Потом клан денег требовал, и не только в плане расходов, но и чтобы заначка хорошая имелась. Вдруг понадобятся срочно финансы - где их так сразу возьмешь? На восстановление таверны сколько ушло - страшно вспомнить… А сейчас и хотел бы что подарить, а нечего. Всю наличку ввалил в подготовку к походу. Все для него закуплено, эликами зарядился до отказа, но помимо того у меня на руках даже самой мелкой и ненужной хреновины не осталось, поскольку таковые проданы вчера. Как и крупные. Как и любые, без которых можно обойтись. Выручка ушла все туда же - на подготовку. Моя доля в «Гавани» дохода пока не принесла. Столько бабла в последнее время поднял, а к некрополю уйду словно
нищий - с несколькими медяками в кошельке. Благо в дороге мне и они не понадобятся.
        - Зря переживаешь, - сказала Жюстина. - Ничего мне от тебя не надо. И никогда не было надо - кроме тебя самого. Я что, по-твоему, совсем дура, и не видела, с кем связываюсь? Не понимала, что ты о девушках, даже когда они рядом, думаешь лишь тогда, когда трахнуться хочется? Прекрасно понимала, будь спокоен. Это ты ничего не понимаешь…
        - Я исправлюсь, - пообещал я.
        Жюстина расхохоталась. Она смеялась долго, звонко и заливисто, потом сдавленно, чуть не задохнулась, из глаз потекли слезы. Кажется, у меня все-таки получилось сказать нечто остроумное.
        - Иди уже! - попросила она, как только смогла говорить. - Ляпнешь еще что-то в этом роде - я сдохну. Смерти моей хочешь?
        Я сунул футляр в котомку, подошел к стоящим поодаль Живчику и Мыку, и предупредил:
        - Не вздумайте драпануть за мной. Я вас с собой ни в коем случае не возьму, даже если будете скрытно пробираться по моим следам неделю, а затем объявитесь. Выпорю и верну обратно. Поняли?
        - Поняли, - печально ответил Мык.
        - Но ты хоть расскажешь, что было, когда вернешься? - с надеждой спросил Живчик.
        - Если вернусь, обязательно расскажу. И припру каждому из вас по самому необычному артефакту, какие только добуду по дороге. А теперь пока-пока, мне пора.
        Глава 11
        Я то ехал на Люцифере, то слезал с него и шел рядом. Костомех шагал за нами в автономном режиме, с приказом не транжирить ману. При такой установке он не только безбожно притаптывал своими ножищами траву, но и мял кусты, ломал мелкие деревца, которые мог бы обойти, с хрустом наступал на коряги, не пытаясь их перешагнуть; короче, вел себя примерно так же, как трелевочник, на котором пьяные мужики поехали в тайгу на рыбалку. Не беда: следы нам скрывать незачем. Потащится кто за нами с дурными намерениями - будем биться. Айк правильно сказал, что до некрополя мне нужно до шестидесятого уровня подняться. И чем раньше я его получу, тем лучше. Шифроваться начнем только если противников окажется много.
        Наверно, я должен был чувствовать возбуждение и душевный подъем в начале труднейшего, и одновременно сулящего крупную прибыль предприятия. Однако ничего похожего не чувствовал. И лишь радовался этому. Как раз такая хрень в преддверии серьезных проектов ни к чему. Потому что пока ты упиваешься вдохновляющими эмоциями, кто-то может пустить в тебя стрелу. Или вонзить зубы. Или сделать еще что-либо неприятное. И ты так и останешься в преддверии, не успев войти в двери.
        Я открыл в интерфейсе текущее задание и карту, выбрал в меню команду «обновить», однако остался при своем интересе. Ничего не обновилось ни на той, ни на другой вкладке. Духи лабиринта не собирались перечерчивать мне маршрут к некрополю, исходя из моего действительного местоположения. Видно у них с прокладкой курса дела обстояли как у Понтия Пилата: «Еже писах, писах». Точнее, применительно к данному случаю, еже рисовах, рисовах.
        При подобном их отношении и моем полном неведении относительно особенностей местности вдали от знакомых троп, правильнее для нас было бы выйти к лабиринту, и уже оттуда двигаться намеченной бесплотными стежкой. Но я не хотел лишний раз топтаться возле древнего сооружения варваров, особенно теперь, с костомехом, слишком явно демонстрируя возможным преследователям важность для меня этого места.
        Еще раз посмотрел карту. Километрах в тридцати от лабиринта текла река. До нее, если верить условным обозначениям, ничего примечательного не было. А на берегу стоял храм в честь какого-то Журба. Заброшенный и полуразрушенный, естественно. Скорее всего, этот Журб - местное божество, расцвет культа которого пришелся на времена существования Гинкмарского королевства. Стоит срезать угол и идти прямо туда. Мимо реки не промажем, храм рано или поздно найдем. Между ним и нами гораздо более трех десятков верст, но, кажется, нет никаких труднопреодолимых препятствий. Просто лес…
        Я остановился и недовольно засопел, сверля взглядом сплошное зеленое поле. Костомех с Люцифером остановились тоже: один с безразличием, второй - вопросительно глядя на меня. Я прекратил бесполезное созерцание однообразного ландшафта без единого значка на нем, хлебнул вина из фляги и закрыл карту. На самом деле неизвестно, что там, впереди. Может, именно лес. Может, болото. Может, заросшая бурьяном старая гарь, которая ничем не лучше болота в плане проходимости.
        - Кажется, раньше ты никогда не боялся сделать что-то неправильно, - сказал Люцифер. - По крайней мере не боялся слишком. Именно поэтому и побеждал, и преодолевал любые трудности. Отчего так засомневался сейчас?
        - Оттого, что ошибка в самом начале большого дела - дурная примета, - ответил я. - У нас дурные приметы - суеверия, а у вас они действительно предзнаменования.
        - Сегодня мы пойдем по местам, где не раз бывали. Завтра уже будем идти где не бывали, но, строго говоря, по обитаемым землям, в которых еще встречаются контролируемые бандами деревни. И лишь послезавтра попадем в настоящую глушь. Будет время сделать подношения, попросить богов о помощи. Если ничего не добудем, пожертвуем частью припасов. Столкнемся с чем-то слишком опасным и нам непосильным - обойдем это или вернемся назад, проявив осторожность и мудрость, и тем самым превратим дурное предзнаменование в доброе.
        - Тогда поворачиваем теперь же. До ночи далеко - успеем сократить расстояние до реки хоть немного.
        И мы свернули. Двигались неравномерно: лес есть лес, здесь можно за полдня пройти и двадцать километров, и два. Добыча попадалась - что зверье, что монстры, - и тратить припасы на подношения не пришлось. Пять дней прошло без особых приключений, а на шестой мы уткнулись не в болото и не в гарь, а в каменную пустошь. Огромные валуны местами лежали вплотную друг к другу, местами свободно. Землю меж ними устилали камни поменьше и песок. На ней ничего не росло; лишь кое-где валялись высохшие и выбеленные солнцем коряги. Мы словно попали в пустыню.
        - Пройти здесь можно, - заметил Люцифер. - И даже без особого напряжения.
        - Конечно, - согласился я. - Собственно, мы тут еще быстрее пойдем. Только далеко ли уйдем? Я не могу представить естественных причин, по которым в природе могла образоваться эта свалка булыжников. Даже в природе Вселенной Дагора. А раз она не образовывалась естественно, значит, появилась неестественно.
        «Ваша проницательность улучшена на 0,001 %», - нехотя, словно сквозь зубы, выдавила из себя система. После перехода на средние уровни мне стали доступны не только текстовые уведомления, но и звуковые, и я иногда менял формат для разнообразия. Голос в звуковых пока изменить не мог. Он был один, женский, приятный, но запинающийся, как в говорящих часах, подаренных в детстве отцом, которые при нажатии на кнопку сообщали: «Семь часов… тридцать девять минут». Или: «Одиннадцать часов… ровно!».
        Кстати, примерно столько сейчас и было. Часов одиннадцать.
        - Знаешь, подруга, - сказал я голосу. - Одна тысячная процента - это нечто такое, что не стоит и упоминания. Но все равно спасибки. За очевидный-то вывод.
        - Уведомления о незначительных достижениях начинают приходить тогда, когда система считает нужным тебя приободрить, - сообщил Люцифер.
        - Эх, что ж ты не подождал, пока сам догадаюсь? - упрекнул его я. - Лишил меня еще одной тысячной.
        Из-под ближайшего валуна выползла змея, окраска и повадки которой кричали о ее ядовитости и агрессивности. Люцифер поднял ногу, за которую гадина попыталась его укусить, и раздавил ей голову копытом. Через минуту из норы у соседнего валуна выскочила еще одна змея - точно ее из тюбика выдавили. Эта оказалась больше первой. Конь прикончил ее другим копытом. Я стал разгребать носком сабатона песок перед собой. Сверху он был сух, внизу влажен.
        - Думал, над пустошью дожди не идут, как над лабиринтом духов? - спросил Люц.
        - Ага, - ответил я. - Однако вода здесь есть. А растительности все равно нет. И коряги выглядят так, будто росшие тут кусты и деревья тысячи лет назад засохли. А раз растительности нет, то нет и животных, которые ею питаются. Кого в таком случае едят змеи? Ползают охотиться в лес? Но почему тогда и не поселиться в лесу?
        Люцифер наклонился и обнюхал обеих убитых змей. Осмотрел их взглядом патологоанатома. Еще раз обнюхал и вынес вердикт:
        - Выглядят они как обычные. И пахнут как обычные.
        - Но это не гарантия, что они обычные? - уточнил я.
        - Конечно. Я не маг. Только маг мог бы сказать точно. И то не всякий.
        Впереди послышалось шипение - к нам ползла третья змея. Длиной уже с королевскую кобру. И повела она себя как кобра: вздернула над землей переднюю часть тела и распустила капюшон. Люцу справиться с ней было бы проблематично, и я рубанул ее мечом. Змея поизвивалась обеими половинками и затихла. Сколько я ни пялился на труп, профиля не увидел. Как и в двух предыдущих случаях. Опять неясно, нечисть это или обычное пресмыкающееся. Проделки «говорящих часов»? Прокачивай, мол, проницательность. Тебя ж приободрили…
        - Айда вперед, - сказал я коню, складывая змей в котомку. - Все равно ведь не станем обходить сей гадюшник, пока не выясним все относительно его. Вдруг тут сокровища на каждом шагу.
        - Сядешь на меня? - спросил Люцифер. - В костомеха?
        - Даже не знаю, - нерешительно протянул я.
        Вроде преимущества скелета очевидны, однако мне не однажды случалось наблюдать гибель тех, кто чересчур полагался на очевидное. Многих из них как раз я и грохнул, особенно отличившись в этом на Тропе. Оператор в кабине управления неуязвим для одних воздействий и уязвим для других. Против каких-то врагов силен, против каких-то бессилен. Вспомнить хотя бы боевитых пугал из огорода Клары. Или, еще лучше, маленьких крылатых монстров, живших в надвратной башне Арнаура. Окажись я в проездной арке в костомехе, они легко проникли бы внутрь кабины и обглодали меня до мослов. Там не попрыгаешь туда-сюда, не помашешь мечом меж рычагами.
        Сам костомех отнюдь не всепобеждающая машина смерти. Мой был перерублен пополам, терял половину ребер, дважды лишался левой ноги.
        Сидя в на боевом коне тоже Господом Богом не становишься. Хотя уж Люц-то мой куда как хорош…
        - Пешком пойду, - решил я. - А после сориентируемся. Было бы славно сверху осмотреться предварительно. Только на большие валуны не взобраться. Это надо на конечностях присоски иметь.
        - Жаль, что мы не способны летать, - поддакнул Люцифер.
        - Еще как жаль. А Весточка способна, - но рассказать нам ничего не сможет.
        Шагов через двести я убедился, что все же у пустоши есть нечто общее с лабиринтом. Если мелкие камни валялись на земле как попало, в расположении огромных угадывался порядок, хоть и не тот, что в ловушке для бесплотных. Мы словно шли по улицам проклятого города, где здания превратились в бесформенные глыбы тех же размеров. Коряги казались скелетами вымерших жителей, их маунтов, прочих домашних животных…
        «Поздравляем! - захлебнулась восторгом система. - Вы самостоятельно проникли в суть зачарованного объекта. Награда: 25 свободных очков характеристик и 250 очков Дарований. Кроме того, вам открыт досрочный доступ к ветке навыков сверхчувственного восприятия».
        Тут из-за «дома» слева выскочил скорпион размером с автоприцеп для легковушки, и система тактично умолкла, не желая мешать нам убивать друг друга.
        В том, что скорпион хочет меня убить, не было сомнений. Ну а я рыжий разве? Естественно, я тоже сразу захотел убить его. И любой захотел бы, даже без атаки с его стороны. Стоило лишь посмотреть на эту тварь…
        Скорпион бросился ко мне, задирая повыше хвост и щелкая клешнями. Его панцирь оказался не менее прочен, чем мои латы, и мечу не поддавался. Я до сих пор не владел полными возможностями Дженкуира произвольно - он то выполнял мои желания, то нет. Сейчас решил не выполнять. Ты справишься так, Иван, будто говорил он. Подумаешь, какой-то скорп! Не важно, что его ядом можно стаду слонов эвтаназию сделать, а клешни подходят для четвертования рыцарей прямо в доспехах… Я был с мечом не согласен, но попробуй с ним поспорь. Натравить, что ли, на противника костомеха? Пусть оттянет агро на себя.
        Скелет на мой призыв откликнулся тут же. Не то что меч. Но костомехи в самостоятельных действиях не очень ловки. Они похожи на сильных и старательных, но туповатых служак. Иногда весьма сложные дела выполняют великолепно, но чаще даже с рядовыми задачами справляются посредственно. А скорпион оказался на редкость проворен - и слишком умен для насекомого. Он упорно не хотел расходовать отраву на некрокиборга и уворачивался от его сокрушительных ударов, упреждая любые выпады отходами то вбок, то назад. В то же время не забывал про меня, целясь жалом строго в сочленения доспехов. Пока мне удавалось прикрываться щитом, и им же я спасался от клацающих клешней. Люцифер крутился рядом и уже трижды отменно лягнул скорпиона. Но тому, казалось, все было нипочем. Он кувыркаясь отлетал далеко в сторону и моментально вскакивал, а панцирь хоть бы треснул. Отчаявшись, я сунул меч в ножны, перебросил за спину щит и забрал у костомеха топор. Ведь у меня хватит сил ударить им хоть раз?
        Хватит!
        Я размахнулся и шарахнул скорпиона киркой на обухе так, точно хотел пригвоздить к земле БТР. Панцирь не выдержал.
        Раздался хруст, вверх брызнула тугим фонтанчиком какая-то отвратительная жижа. Скорпион просел на лапах и растопырил клешни. Его хвост судорожно дернулся вперед в инстинктивной попытке уколоть врага, но я стоял не там. Отрадная картина! Однако следует срочно ее улучшить. Смогу я повторить удар?
        Смогу!
        И опять смогу!
        И опять - даже если руки отвалятся!..
        После четвертого удара скорпион перестал шевелиться.
        «Я бью врага топором, - вспомнилось мне. - Я бью его снова!»
        Ну да! Смех смехом, но такова участь воина. Это у кастера в запасе набор из более чем девяти тысяч заклинаний, комбинации которых позволяют использовать множество разнообразных стратегий и тактик. Воин же только и может, что бить врага какой-нибудь острой херней. Или тяжелой. Или тяжелой и острой одновременно. Или, как вот сейчас, очень большой, тяжелой и острой. И так пока враг не сдохнет.
        Даже у воина мага-выбор немногим богаче. Он способен, как Айк, построить короткий портал прочь от противника, другим неожиданно вернуться к нему… и пустить в ход херню из перечисленного выше арсенала. Ибо маны и на порталы, и на всякие эффективные дальнобойные штуки вроде файерболов не напасешься.
        - Теперь сядешь в костомеха? - спросил Люцифер.
        - Нет! - упрямо ответил я. - По закону подлости знаешь что будет? Только сяду - сразу выяснится, что садиться не следовало. Монстр нападет другой, в аккурат для пехотинца-мечника.
        - А если не в аккурат? Давай проверим. Ты же любишь научный метод.
        - Давай! Но проверять я буду как сказал. Без костомеха.
        - Соболезную. Посмотри вперед.
        Я посмотрел. По «улице», на которой мы стояли, на нас мчался еще один скорпион. Я матюкнулся и вытащил из трупа его собрата топор.
        Глава 12
        - Наверно, тебе все же следует сесть в костомеха, - вкрадчиво заметил Люц, когда второй скорпион испустил дух неподалеку от первого. - Как видишь, закон подлости срабатывает более изощренно, чем ты предполагал. Продолжать изучение многообразия его проявлений разумнее под защитой толстой брони и надежных баффов скелета.
        Я отмолчался, имея для того благовидный предлог: был занят подготовкой к разделке добычи. Членистоногих мне потрошить еще не доводилось. Чем панцири им резать? Эх, болгарку бы…
        - Выскочить из кабины управления в случае атаки неподходящих монстров проще и быстрее, чем в нее залезть, - продолжал доканывать меня конь. - Ты это знаешь, я это знаю, все это знают. Но если тебе мало, поверь последнему опыту. Ты ни за что не успел бы сесть в кабину и вставить ноги в зажимы даже при втором нападении, хотя оно было не так внезапно, как первое.
        Я вновь промолчал, открывая и закрывая инструментальные ящички футляра вампира, содержимое которых успел подзабыть. Наверняка в них есть штуковины, способные заменить болгарку, а то и более удобные. Чем-то же панцирных гадов вскрывают? Не может быть, чтобы изготовивший футляр мастер упустил потребные для того приспособы из виду.
        - Убить третьего скорпиона вручную у тебя сил не хватит, - не отставал Люцифер. - Топор костомеха для человека слишком тяжел.
        - Отдохну за разделкой - и хватит! - не выдержал я.
        - А монстры станут дожидаться, пока ты ее завершишь?
        - Не дождутся - добуду еще кого-нибудь. И разделаю вместе со скорпами. Не придется лишний раз футляр доставать.
        - Что это за отдых - за разделкой? Не слышал, чтобы так отдыхали.
        - Хорош капать на мозги! Ты боевой конь или сварливая жена? Впрочем, жена лучше - хоть уши заткнуть можно, а от тебя не спасешься!.. Слушай, что скажу: мне понравилось драться топором костомеха. Ты только в статы мои глянь - как характеристики подскочили! Сидя в кабине так не прокачаешься. Иначе операторы взлетали бы на уровни бессмертных со свистом и в весьма молодом возрасте. Однако мы этого не наблюдаем. Чем ты недоволен? Сейчас качаюсь я; а действительно устану - применим технику и займемся тобой. Естественно, костомех с нами не для красоты. Но и не для того, чтоб мы точили лясы, забив на развитие.
        Люц умолк. За разделкой нас никто не побеспокоил. Я сложил запчасти скорпионов в футляр, раскидав их по отделениям для ингредиентов, разлил яд в бутылочки. Едва мы тронулись с места, как нас атаковал гигантский паук. К счастью, его ноги сравнительно легко рубились в суставах Дженкуиром, и за мега-топор мне пришлось взяться лишь для последнего удара. Следом попался огнедышащий варан длиной метра четыре. Вот тут я действительно пожалел, что не сижу в костомехе. Варан стрельнул в меня струей пламени. Я сделал единственное, что пришло на ум: отскочил подальше и прикрылся щитом. А мог бы не отскакивать: сработало отражение урона. Варану опалило башку и переднюю часть тела. Он закрутился на месте и зачем-то сбросил хвост. Ха! Ты думаешь, теперь я не пойму, где у тебя голова, а где задница? Пойму, я сообразительный!..
        Следующей напала змея - гораздо больше тех, что встретили нас на входе в зачарованный город. На ней я выдохся, сел в костомеха и стал крошить монстров с его помощью, предоставляя Люциферу добивать еле живых после моей обработки тварей.
        В четыре часа мы разбили лагерь на одной из «площадей» - сравнительно чистом месте, на которое нас вывела «улица». Ясно уже, что днем ничего нового не будет. Чудища нам попадались однообразные: исключительно обитатели пустынь и полупустынь Аусанга. Некоторые, как скорпионы и паук - сильно увеличенные в размерах. Похоже, в игровом плане город представлял собой типичный данж, только расположенный не под землей. Уровни монстров не очень равномерно, однако стабильно росли по мере нашего приближения к центру. Без всякой помощи какого-либо бога-покровителя, как в случае с Раймондо в Арнауре. На нас не нападали, пока мы не двигались. Первые три змеюки не в счет: то было всего лишь предложение войти в город и подраться как следует или отступить за его окраину. Но завтра поведение обитателей пустоши могло измениться. Я даже не сомневался, что оно изменится, причем в худшую сторону. Неприятные сюрпризы также могли поджидать ночью. И я решил отдыхать до ее наступления. Задал корм Люциферу, приготовил поздний обед себе и включил воспроизведение недослушанного из-за атаки первого скорпа системного сообщения.
Выяснил следующее.
        К шестнадцатому королю Гинкмара поступил на службу молодой талантливый шаман из южных варваров. Он быстро продвинулся по служебной лестнице, и став одним из придворных магов, начал пропихивать в верхах грандиозный проект по окружению королевства волшебной стеной, что превратило бы его в одну большую неприступную крепость. Монарху задумка понравилась, однако не желая рисковать казной и державными запасами маны, он послал мага в богатый и быстро растущий, но лишенный хороших укреплений город Зальм близ западной границы. Вот ты сперва там попробуй, сказал он. На малых масштабах. А уж потом я тебя до госбюджета допущу.
        Прибыв в Зальм, бывший шаман приступил к подготовке и через год провел первый эксперимент, причем в боевых условиях: помог гарнизону отразить нападение орды хана Хатида, возведя вокруг города временный виртуальный защитный вал с функциями настоящего. Горожане обрадовались и прониклись к магу безграничным доверием. Давай, мол, приступай поскорее к созданию постоянного вала и крепостной стены. Набеги из западного чужеземья задолбали! И с твоей родины, кстати, тоже: то от одного союза племен отбиваемся, то от другого. Так что действуй. А не хватит казенных ресурсов - мы скинемся, добавим.
        Воодушевленный успехом и свалившейся на него славой, маг три года доил жителей и городские власти, накапливая ману. Власти тем временем с таким усердием обирали торговавших с западным чужеземьем купцов, что тем беспардонный грабеж, учиняемый им в землях всяких полудиких князей, ханов и конунгов начал казаться здравой налоговой политикой. Обиженные беспределом гильдии договорились с содружеством каменщиков, обломившихся насчет строительства в Зальме реальной крепости. Нанятые заговорщиками шпионы выведали день и час прочтения составленного магом суперзаклинания. Враждующие с богами-покровителями города демоны пообещали помощь, и когда маг приступил к творению стен и башен, сбили каст, да так ловко, что вся подготовленная для него мана перелилась в специально сгенерированное проклятие. Дома обратились в камни, жители оказались заперты в них или умерли. Улицы засыпало песком, и с тех пор по ним рыщут чудовища. Желаете узнать больше? Посетите Зальм и проведите в нем хотя бы один день и одну ночь. Получите исчерпывающую информацию - система гарантирует!
        Благодарим за приглашение, подумал я. Вы крайне любезны. Мы уже здесь и наслаждаемся красотами Зальма и его гостеприимной атмосферой. И не уйдем, пока тошнить не начнет…
        - Ты это слышал? - спросил я Люцифера.
        - Я слушаю все, к чему ты открываешь мне доступ, - с достоинством ответил конь. - Или, на худой конец, читаю, когда тебе приходит охота вернуться к старым настройкам.
        - Проклятье превратило Зальм в любопытный и вместе с тем простой объект. При зачистке подземелий игроки спускаются с уровня на уровень. На каждом сидит свой босс, а на нижнем - босс подземелья. Здесь уровней нет. Или, точнее, они условны: им соответствуют дни и ночи. Босс, скорее всего, один, в центре города. Согласен?
        - Возможно, мы не успели встретить босса текущего дня. Потому что остановились слишком рано.
        - Тогда мы встретим его завтра. Или, если порядок прохождения Зальма строг, босс к нам явится сам уже сегодня. А перед ним - все те монстры, которых мы должны были убить, но не убили. И поспать до заката не получится.
        - Ты же начал сокращать время сна еще до нашей с тобой встречи. А у меня оно и было небольшим. Выдержим.
        - Выдержать-то выдержим, да я поспать люблю… План города нам уже частично доступен. Мы почти на полпути к центру, но завтра ведь пойдем медленнее. Послезавтра - еще медленнее. С какой скоростью сумеем продвигаться ночами и сумеем ли вообще - пока непонятно. Короче, раньше чем к концу третьих суток мы до центра не доберемся. В центре у нас должен быть пока не обозначенный в плане городской замок. Там и находится верховный босс. Конечно, тот маг, из-за которого Зальм постигла катастрофа.
        - Или существо, в которое он превратился.
        - Предпочел бы существо.
        - Воины не любят магов, маги не любят воинов, - с ворчливыми интонациями произнес Люцифер. - Но наш главный противник в Зальме не может оказаться слишком силен. Вспомни чудищ, которых мы сегодня встретили: все они были ниже уровнем, чем положено животным тех же размеров. Я согласен с выводами, которые ты сделал, рассуждая о городе. И если мы оба не ошибаемся, и для его прохождения действительно достаточно трех дней, без разницы, кто сидит в замке. У нас в группе целых три боевых единицы: ты, я, костомех. Кто-то из нас непременно сблизится с магом, если действовать порознь. Он его и прикончит. Если же босс - существо…
        - …тогда стратегия еще проще, - разулыбался я. - Тогда мы бьем врага топором. А также копытами, и всем, что подвернется.
        - Ох, Иван! Когда ты начнешь относиться к жизни серьезнее?
        - Наверно, уже никогда. Я, видишь ли, очень серьезно относился к своей прошлой жизни. А потом узнал, что она не единственная.
        Я дохлебал остатки варева, почистил котелок и ложку песком и улегся у догорающего костра, подложив под голову котомку. «Улицы», выходящие на «площадь», оставались пустынны. Может, босса дня не существует, и до темноты удастся поспать.
        Пробудился я от грозного рыка где-то среди «домов». И без понуждения со стороны Люцифера полез в костомеха. Босс дня существовал - и шел сюда. Раньше мы не встретили бы его, даже находясь в движении. Ведь пустынные львы выходят на охоту вечером.
        Над окаменевшим городом садилось солнце. Я ожидал появления царя зверей с роскошной гривой, шествующего в одиночестве по своим владениям, однако из боковой улочки выползли сразу три длинные тени, а затем вышла львица с двумя детенышами. Уже подросшими, почти взрослыми, каждый из которых мог доставить воину моего уровня множество неприятностей в рукопашной схватке.
        Даже варвары не просят у богов-покровителей животных прощения перед убийством каждой зверюшки - разве что лесовики. Но глядя на озирающих «площадь» хищников, мне сильно захотелось помолиться Сехмет. Именно под ее патронажем находятся пустынные львицы. И пусть здешняя не совсем животное, она им двоюродная сестра. Как и той кошке, из шкуры которой сделали эгиду, носимую мной уже черт знает сколько в качестве плаща. Как бы не прилетело нам за этот бой, если начнем его попросту, словно очередного скорпиона встретили…
        Львица рыкнула еще раз и метнулась ко мне. Оба детеныша набросились на Люцифера, и беспокоиться о возможных проблемах из-за жестокого обращения с братьями нашими меньшими стало некогда. Я поиграл рычагами - костомех выстрелил из арбалета. Львица уклонилась от болта и тот вонзился в землю. Растянуть тетиву заново не успею! Долой арбалет.
        Люцифер отбивался от львят, стремящихся вцепиться ему в ноги и перервать сухожилия. Я размахивал мечом, держа наготове топор. Львица носилась вокруг костомеха, заставляя меня все время маневрировать. Чего ты хочешь, мерзавка? Израсходовать всю ману в накопителях? Не надейся. Она не кончится и за неделю непрерывного сражения.
        Однако у подопечной Сехмет имелась более реалистичная цель: она понемногу уводила меня от Люцифера. Львята вносили свою лепту, оттесняя коня в противоположную сторону. Догадавшись, чего хотят звери, я приготовился к резкому изменению их тактики, и когда львица в три прыжка покрыла расстояние между нами и Люцем, почти не отстал. Хищница прыгнула коню на спину. Я тут же смахнул ее оттуда топором и убил одного из детенышей. Люцифер воспользовался этим и прикончил другого. Вместо того, чтобы оказаться в выигрыше, сократив число противников, львиная семейка словила крупный проигрыш. Мне даже стало жалко мамашу. Приписанная к Зальму и первому дню пребывания в нем любого залетного охотника на монстров, она и убежать-то не в силах…
        Впрочем, потерявшая обоих помощников львица не собиралась убегать. Напротив! Для нее львята были не помощниками, а действительно львятами. Она не знала о том, что детеныши непременно воскреснут, чтобы вместе с ней встретить тех, кто придет в Зальм после нас. И пока не скончалась от ран, многое успела сделать: сломала два ребра Люциферу ударами лап; помяла ему шанфрон; содрала набедренник с ноги костомеха; перекусила рукоять топора. Мы едва не оглохли от ее рева, - а он не только влиял на слух, но и наносил другие виды урона, просаживая живучесть сразу по нескольким параметрам. Я наглотался эликов, вылез из кабины управления и развел в котелке исцеляющих снадобий для коня.
        - Вот, хлебай! Коктейльчик первоклассный - до ночи поправишься.
        Достав из вещмешка костомеха добытый на Тропе набор для ремонта доспехов, я как сумел выправил шанфрон. Ниже среднего вышло, но на лучшее я и не рассчитывал: сперва надо навык поднять. Главное, чтобы Люц мог продолжать без особых неудобств таскать железяку на голове до завтра - или когда получится вновь взяться за нее.
        Затем я вырезал топору новую рукоять - разных сухих палок вокруг валялось сколько угодно, следовало лишь выбрать наиболее подходящую и минимально обработать. Твердое как гранит дерево с трудом поддавалось моим попыткам придать ему нужную форму, моментом тупя любой режущий инструмент. Зато топорище получилось такое, что хоть сейчас суй его в пасть дракону.
        Под конец, уже в сумерках, я снял шкуры с львицы и детенышей, не забыв и про остальное, что каждый потрошитель взял бы с этих тел. Самым значительным трофеем оказалась шкура львицы. Описание гласило, что после выделки из нее получится плащ с любыми свойствами, какие только можно придать плащу. Ограничений я не нашел. В том числе ограничений по уровню и навыкам мастера, что займется игрой с характеристиками сего выдающегося полуфабриката. Составляй список, читай заклы, получай результат.
        Выходит, потом и эгиду из плаща можно сделать?
        Насчет этого в описании ничего не говорилось. Не нашел я ответа и в базе знаний Айка. Наверно, сам проклятый смог бы сказать; но я и так понял. Точнее, вспомнил. Эгиды в Срединном Пространстве не делают. Сперва следует на уровни бессмертных взойти и попасть в мир героев и полубогов. Вот там, возможно, дельце выгорит…
        Натерев шкуру солью, я ее скатал и сунул в вещмешок. Займусь выделкой как только время выдастся. Обещал же малятам подарки - для Живчика уже будет. Его такая штука вдохновит. А мне моей - пусть и временно моей - эгиды пока хватит. Неизвестно, когда с нею расстанусь. Пока что в отношении ее и меня подтверждается старая мудрость: нет ничего более постоянного, чем временное.
        - А давай сделаем подношение Сехмет, - предложил Люцифер. - Добычи набрали много, и место больно подходящее. Песок вокруг, камни…
        - Сам об этом думал, - ответил я. - Еще перед боем с нашей пустынной ревуньей позывы были на нечто подобное. Сейчас соображу, от чего избавиться, - и приступим.
        - Отлично! Час не совсем подходящий - наилучший мы пропустили. Но богиня не умалит лишь по этой причине дар тех, кто обращается к ней впервые. Тем более что общением с тобою на Суде и проявленным к тебе интересом Сехмет недвусмысленно подтвердила существующую между вами связь.
        - Возникшую после убийства лесовика?
        - Не исключено, что еще раньше.
        Глава 13
        Я постелил на песке шкуры львят и стал доставать из футляра и выкладывать на них то, что нам в ближайшем будущем не пригодится, а богиня непременно оценит. Вот, например, яда скорпионов куда столько? Отраву для кинжала и стрел из него сделать предельно просто; но жидкости получится на целую оружейную лавку. Значит, половину оставляем, половину отдаем… Половину, половину! Твой хомяк сдох, Иван, как ты не можешь это запомнить? Тебе твоей части хватит и на личное использование, и на продажу. Торговать с кем-то придется еще нескоро. Сперва задание выполни и вернись в места, где торговля есть…
        У Сехмет на Аусанге было сразу три культа: войны, плодородия, и того и другого сразу. Я не колеблясь выбрал культ войны без посторонних примесей, так как не представлял, по какому случаю занялся бы землепашеством или озаботился деторождением. Любой разумный мог совершать подношения любому богу или богине, даже не будучи их адептом. Соответственно, в моей базе знаний изначально имелся перечень ритуалов, доступных не прошедшим посвящение.
        «Выберите форму обряда, - предложила система, как только я выделил нужный пункт в списке. - Доступные формы подношения Сехмет: малое, большое, великое - с подразделениями по богатству и полноте. Обращаем ваше внимание на то, что успешно совершить великое подношение вы способны лишь при посредничестве жреца или с особого благословения богини. Для совершения большого, или даже богатого малого, вам желательно иметь помощника либо советчика из числа опытных адептов…»
        …или испросить благословения богини, закончил я про себя. Адресное подношение я совершал впервые, однако предупреждения шли почти дословно те же, что и при безадресных. На основании выбора будет автоматически составлена последовательность молитв, которые предстоит прочесть, и установлен порядок рекомендуемых действий. Я посмотрел на шкуры, хотя и так помнил, что на них положил. Худо-бедно, противоборствуя с духом хомяка, насобирал прилично. Хватит на высшее подразделение малой формы, а так как помощника и советчика у меня нет, сама богиня должна согласиться выступить в этом качестве, подстраховать на случай обсёра.
        Ну, она согласится! Куда денется-то… При общении с небожителями и демонами проблемы с этим возникают редко. Мана всем нужна, ценности тоже. А что выгодополучателям приходится ради извлечения максимального профита из паствы работать суфлерами, консультантами по любым вопросам и священниками собственных культов на сто тысяч ставок - так на то им и вездесущность дана.
        «Выберите стиль обряда. Доступные стили: преступника, купца, мецената».
        Опять ничего нового. Стандартный набор.
        «Подношение преступника уместно в том случае, если вы сознательно или невольно нанесли вред культу, оскорбили богиню или ее жрецов…»
        Не наносил, не оскорблял. И даже опасений из-за убийства львицы больше не чувствую. Какое-то помутнение минутное на разум тогда нашло. Босс дня для того и существует, чтоб его убивали раз за разом… Пропускаем пункт.
        «Подношение купца к месту, если вам требуется получить что-то от Сехмет. И вы как бы вносите плату за это авансом».
        Пропускаем снова. Именно купеческий стиль я постоянно эксплуатировал в прошлом. Но конкретно сейчас и конкретно от Сехмет мне ничего не надо. Точнее, я не знаю, что мне понадобится грядущей ночью, поскольку не знаю, что она принесет, чем грозит, какие выгоды обещает. Больше всего хотелось бы самому как-то обойтись, без помощи свыше. И дальше обходиться - завтра, послезавтра, всегда.
        «Подношение мецената делается от чистого сердца. Вы по зову души, без сомнений и сожаления отдаете то, что хотите отдать, и не ждете ничего взамен».
        Годится. Выбираю это.
        «Предупреждаем: вы должны быть полностью бескорыстны! Обычно боги милостивы, и отвечают на акт свободного дарения разнообразными благодеяниями. Но если Сехмет оставит ваш поступок без награды, вы будете не вправе жаловаться».
        Без сожаления ли я сейчас ввалю в обряд товара общей стоимостью на сотню золотых? Да вы охренели? Конечно, с сожалением, и еще каким. Но, во-первых, все же ввалю, и это, я считаю, больший подвиг, чем швырять деньги на ветер под влиянием дури, которую почему-то называют сердечной чистотой, бескорыстием и прочими красивыми словами. А во-вторых, я в самом деле не жду чего-то от Сехмет в обязательном порядке. Просто она мне нравится. Тем больше, чем дальше находится от меня, однако нравится.
        Психиатр, наверно, многое мог бы сказать о моем душевном здоровье и моральном облике на основании таких вот симпатий. Кто такая Сехмет вообще и во Вселенной Дагора в частности? Жестокая и мстительная богиня погибели и разрушения, радующаяся выжженной солнцем и войной земле; безумная маньячка, пьянеющая от чужих страданий и смертей, благословляющая геноцид и сражения до последнего солдата. Ее культ плодородия не более чем недоразумение. Возник он исключительно оттого, что надо же было как-то предотвращать насылаемые Сехмет засухи и восполнять потери населения после тотальных истреблений в ходе боевых действий. И нашлись извращенцы, додумавшиеся своими больными мозгами обратиться за милосердием к законченной садюге и предложить ей сделку. Садюга пошла им навстречу. Уничтожать всех и вся вечно гораздо привлекательнее, чем уничтожить один раз. А значит, эти все и вся должны активно воспроизводиться и иметь что пожрать.
        Хорошо, что я не психиатр. И мой моральный облик мне до фонаря. Как и чужие.
        «Вы выбрали: малое богатое подношение мецената. Отчистите свое сознание от посторонних мыслей и приступайте».
        Час, как и сказал Люцифер, был не совсем подходящий - закат уже догорел. Но когда я приступил к чтению последовательности, мне показалось, что время повернуло вспять и солнце вновь всходит в том месте, где недавно закатилось за горизонт. Потемневшее было небо с растрепанными перьями облаков залило нездоровой краснотой, стекавшей на город под ним, и вскоре среди домов-камней словно бы плескалось море свежей крови, подсвеченное бушевавшим наверху пожаром. На последней молитве сквозь этот жутковатый фон проглянула огромных размеров морда Сехмет. Богиня разинула пасть и взревела, точно призывая верных на битву во имя свое; громовое эхо раскатилось по Зальму и пошло гулять в окружающих его чащобах. Видение проявилось четче, и я рассмотрел титанический торс богини. Она была облачена в иссеченные лезвиями мечей и топоров и испятнанные наконечниками стрел доспехи; сквозь многочисленные пробоины виднелись ужасающие раны. Ног я не видел - Сехмет будто стояла по пояс в крови. Ее руки были воздеты вверх: в одной она сжимала хопеш - кривой египетский меч, а в другой - пылающий факел. Мне стало страшно - не
столько от этой демонстрации могущества и неукротимой ярости, сколько от того, что она была бы более уместна перед целым войском, а не одним человеком. Я с трудом выговорил последние слова, которые должен был произнести по правилам ритуала. Видение стало гаснуть, а к моим ногам упал массивный золотой амулет на короткой, тоже золотой цепи с застежкой. Я поднял его, тем самым совершив поклон. За дар в ответ на подношение и полагается поклон; но кинь богиня амулет мне в руки, я бы об этикете не вспомнил. Зато в остальном мог собой гордиться: провел обряд ничем не нагружая Сехмет, без подсказок, ни разу не сбившись.
        Однако не за это же меня удостоили презента?
        «Именной неотторжимый талисман «Львиное сердце», - прочел я в описании. - Класс предмета: легендарный. Характеристики: масштабируемые. Свойства: награждает владельца безусловной храбростью вне зависимости от ситуации, без потери необходимой осторожности; вдвое увеличивает силу в критические моменты боя без потери ловкости и подвижности; позволяет улучшать ночное зрение вплоть до восьмидесяти процентов без повышения чувствительности глаз к солнечному свету…»
        Еще не добравшись до конца, я кайфанул так, словно новый уровень взял. Чуть не заплакал от счастья. В обмен на рядовое подношение легендарный предмет получить - все равно что выиграть главный приз в лотерее, походя купив билетик на мешавшую в кармане мелочь. Талисман именной - значит, им могу пользоваться только я. Неотторжимый - значит, его нельзя у меня отобрать и он не может потеряться. Масштабируемые характеристики означают их усиление по мере моего продвижения вверх. Вот это все, о чем еще в описании сказано, будет расти с каждым новым уровнем: плюсы к способности передвигаться бесшумно, к умению устраивать засады, к шансу нанесения критического удара, к навыкам ближнего боя… И при этом никаких дурацких ограничений, или требований немедленно стать адептом Сехмет.
        - Тебе оказана величайшая милость, - торжественно сказал Люцифер. - И ты стал обладателем невероятно ценного предмета. Он стоит несравненно больше ста золотых.
        - Да сотню желтяков было бы не жаль отдать за одно лишь небесное шоу, что нам открутили, - ответил я. - Такие устраивают перед тем как двинуть армии на завоевание вселенной или организовать апокалипсис. На одну визуальную часть сколько маны ушло, не говоря о звуковом сопровождении…
        Что Сехмет захочет получить за талисман? Конечно, она захочет. То есть уже хочет, и очень сильно - легендарками просто так не раскидываются. Ей что-то нужно от меня, но формат обмена дарами не предусматривает выдвижения условий. Он также не накладывает на меня обязательств, и если я согласен выглядеть в глазах богини полной свиньей, смело могу на все забить и ни о чем не беспокоиться. Гордость не позволит Сехмет потребовать талисман назад. И мстить за неблагодарность она не станет. Поступить так - значит, признать себя обиженной каким-то тупым смертным ничтожеством.
        Но я не согласен выглядеть свиньей. И надо быть в самом деле беспросветно тупым, чтобы просто оставить «Львиное сердце» себе, променяв на него благосклонность существа высочайшего порядка. Не самого худшего существа, что бы ни думали о нем психиатры, гуманисты и пацифисты. Сехмет жестока, - но не более чем матушка-природа, перемоловшая за миллиарды лет в своих жерновах триллионы триллионов ею же порожденных тварей. Сехмет коварна; однако ее коварство - это коварство полководца, считающего внезапные нападения на врага, обходные маневры и удары в спину законными средствами ведения войны. Это не коварство политика, всегда готового предать союзника, и нередко заключающего союзы именно с целью усыпить бдительность конкурента и предать обязательно, в самую трудную для него минуту, наиболее вероломным образом. Иначе кто бы пустил Сехмет заседателем в Суд Высшей Справедливости? По-настоящему хитрых и подлых богов я там не увидел.
        Что могло потребоваться от меня женщине-львице? У нее на Аусанге сотни тысяч адептов. И тысячи из них по первому слову богини снимут с себя последнее или отправятся на край света добывать для нее то, что она пожелает. Выходит, желаемое ею способен добыть только я. Или для меня это проще, чем для кого угодно еще. Пока его у меня точно нет: будь оно среди моих вещей, уж я бы догадался. Оно не может достаться мне в слишком далеком будущем: боги, конечно, обладают предвиденьем, но простирается оно не до бесконечности.
        Я направляюсь в некрополь, куда давно никто не ходил. Должно быть, Сехмет предполагает, что я тем или иным образом получу требуемое по дороге или уже на месте. Несомненно, оно дороже талисмана. И в то же время окажется ненужно мне, иначе богиня не стала бы рассчитывать на продолжение начатого сегодня обмена дарами.
        Или, как вариант, я обнаружу то же самое несколько позже, когда начну поиски владельца эгиды…
        Я посмотрел на талисман. Надеть его через голову не позволяла малая длина цепи - пришлось расстегнуть застежку. Как только я застегнул ее вновь и «Львиное сердце» оказалось на шее, система уведомила, что я получаю право вступить в любой рыцарский орден Оргойского королевства или другой державы на правах брата-рыцаря, минуя ступень оруженосца. И, тем более, ступени прочих «служащих братьев» - конюхов, ремесленников и им подобных шестерок.
        Да сколько можно заманивать меня в рыцари? Надоело уже, честное слово!
        Система обиженно умолкла.
        Призвав себя не возмущаться тем, что все равно не поддавалось контролю, я прослушал сообщение до конца. Пребывание в ордене и несение всех связанных с этим обязанностей обычно требует от рыцаря многих затрат, говорилось в нем далее. Почти всегда приходится подыскать оруженосца, заботиться об его экипировке, платить жалование; приобрести себе турнирный комплект вооружения и доспехов, и после их где-то хранить; регулярно являться под знамена ордена и выступать в походы, имея при себе трехдневный запас продовольствия для себя и оруженосца, фуража для своей и его лошади, для чего хорошо иметь еще и вьючную лошадь; соответствовать многим другим требованиям, кои разнятся от ордена к ордену и которые слишком долго перечислять. Короче, рыцарь не просто воин, - ну ты понял? И у него часто-часто болит голова от того, о чем воин и не задумывается. Поэтому рыцарю необходим свой удел и доходы с него, а иначе вся его жизнь превратится в сплошной геморрой посреди нищеты и множества неоплаченных долгов. Так что в первую очередь озадачься приобретением удела, чувак, для чего обратись к любому барону, виконту,
графу, маркизу герцогу, а то и королю - смотря на кого у тебя наглости хватит. Хотя лучше, конечно, выбирать дворянина, состоящего именно в том ордене, в который ты нацелился. Или по крайней мере не состоящего ни в каком. Иначе временами будет трудно исполнить долг и перед орденом, и перед сеньором, что может привести к трудноразрешимым конфликтам.
        А бароны с графьями только и ждут, как бы преподнести мне удел на тарелочке, саркастически хмыкнул я про себя, но тут же сменил настрой. Вообще-то да, только и ждут. Они постоянно нуждаются в воинах, в том числе рыцарях, а опустевших уделов за время грызни с империей появилось множество. Докажи, что достоин своего куска земли, нескольких крестьян и скромного замка, похожего видом и размерами на каменный курятник - и получишь это без промедления. После оправдай доверие в мирное время и на войне. Особенно на войне.
        Мне доказать будет проще простого. Процесс смотрин претендента на удел выглядит так: парня принимают в господском замке, ведут к дворянину, а тот усаживает гостя за стол и подносит кубок вина и ломоть хлеба в знак того, что будущий вассал никогда не останется без того и другого. Встреча проходит в неформальной обстановке, без оружия и доспехов. «Львиное сердце» на шее при этом будет прекрасно видно в разрезе рубахи. И барон, виконт, граф, маркиз, герцог и даже король с первого взгляда поймет: воин с таким талисманом оправдает что угодно. Не сможет не оправдать.
        После всплеска практичности и ряда разумных предупреждений «говорящие часы» сменили тон и принялись расхваливать преимущества членства в ордене, и судьбу рыцаря вообще - конечно, такого, который ведет себя правильно. Он имеет долю в общей добыче всегда, а не только когда это специально оговорено заранее. Ваше благосостояние станет непрерывно расти, и в итоге вы разбогатеете! Доходы с удела позволят нанять управляющего, который будет следить за крестьянами, чтоб они вкалывали не расслабляясь. У скромного замка можно снести крышу и надстроить над первым этажом еще два, превратив каменный курятник в донжон…
        «Рыцарское звание дает право претендовать на дворянский титул, даже если вы рождены простолюдином, - привела последний довод система. Причем ее искусственный «машинный» голос стал приторно сладким и прекратил запинаться.
        - Соблазняешь, стерва? - сердито спросил я. - По-хорошему прошу: кончай впаривать мне рыцарство. Эй, Демиурги! Почему в интерфейсе нет кнопки «Отключить рекламу»?
        - Не всеми возможностями стоит пользоваться, - сказал Люцифер. - Но ни одну из них не стоит закрывать для себя предубеждениями. Сегодня звания и титулы не нужны тебе, - а вдруг завтра понадобятся?
        - Пока мы в Оргое - точно не понадобятся, - ответил я. - Порядки здесь, конечно, не как в Мадуарской империи, но ни один орден и ни один дворянин не пригреют преступника с моей репутацией. Такое реально лишь в не пойми каком государстве со слабым монархом.
        - Тут ты попал в точку… К слову, Оргойское королевство тоже по сути империя. Последние несколько сот лет оно неуклонно расширялось и поглотило множество мелких королевств на своих окраинах. Неслучайно почти все граничащие с ним державы так слаженно выступили на стороне Мадуара в самом начале войны. Причем не только западные, но и восточные, которым с оргойцами дружить бы да дружить. И там и там боялись, что их постигнет та же участь, и мечтали об ослаблении Бальдура. И продолжают мечтать, хоть и пришлось вынужденно замириться с ним. Оргойским дворянам нравится думать, что их правитель - первый среди равных, а Бальдур умело поддерживает такие настроения, продолжая традицию своих предшественников. Но это давно не так.
        Я представил себе большую карту Аусанга, не открывая ее. Да, владения Бальдура выглядели скромно лишь рядом с бесконечными просторами его могучего западного соседа. Но по сравнению с государствами по берегам Рифовых морей Оргойское королевство казалось гигантом. На востоке более-менее прилично выглядел только Тимой, примерно в десять раз меньший по площади. Дальше тянулось лоскутное одеяло королевств размером с оргойские герцогства. Там, наверно, меня и в бароны сразу произведут, минуя рыцарство. А то и повыше можно прыгнуть. Именно из-за здешней репутации.
        - Иметь свой замок в четыре башни в целом неплохо, - признал я. - Сиди себе в нем, бухай с дружиной, обжирайся жареными тетеревами и трахай столько девок, сколько поместится внутри крепостных стен. Но ведь я обленюсь и разжирею от подобной жизни. А я не хочу ни того, ни другого.
        - Тогда заведи себе замок в двенадцать башен, - предложил Люцифер. - Посмотришь, сколько девок влезет туда - сразу выгонишь их и займешься делами феода. Потом захватишь владения соседа. Потом другого. Потом свергнешь короля…
        - А-а-а, понял, как образуются империи! Начало таково: кому-то надоело путаться в юбках, болеть с похмелья, или и он разлюбил тетеревятину. К великому прискорбию окружающих.
        Глава 14
        Я отщипнул толику очков Дарований от своего запаса и закинул их в ночное зрение. Без фанатизма, на четверть лимита. Хватит шиковать, пора приучать себя к рациональности. Доступных для развития навыков и способностей все больше, сегодня возможность прокачки скиллов сверхчувственного восприятия получил - найду куда вложиться. И время сна следует продолжать сокращать, и улучшать управление костомехом. Это на трудовом я был супер и девяносто восемь процентов имел. А на боевом пока до семидесяти шести только дополз. Ночное зрение все равно быстро не поднять, даже с помощью «Львиного сердца». И ведь оно само по себе прогрессировать станет по мере использования. Насколько быстро - проверю еще до рассвета.
        Днем, несмотря на постоянные нападения монстров, Зальм казался мертвым. Теперь он начал оживать. От земли поднималась дымка, но это был не туман. Она чуть заметно серебрилась в лунном свете, едва видимая, легкая, разреженная, и расползалась тонкими колышущимися покрывалами на высоте в полметра, метр, полтора, слоясь словно табачный дым. Отовсюду доносились непонятные шорохи, постанывания, потрескивания. Очертания домов-валунов стали искажаться. То тут, то там на их поверхности проступали окна с распахнутыми ставнями, открытые или притворенные двери, карнизы, проездные арки. «Улицы», выходящие с «площади», мало-помалу превращались действительно в улицы с булыжными мостовыми и приподнятыми на четверть тротуарами из брусчатки. Сама «площадь» стала почти настоящей площадью с расположенным посредине двухъярусным фонтаном.
        Но именно что «почти». Превращение города не завершилось. Здания частично так и остались валунами: здесь - бутовая или блочная кладка, рядом - неровная поверхность сплошного камня, расчерченного разве что трещинами кое-где, и обработанного лишь ветром и дождями. Мощеные участки площади и улиц перемежались с кусками поверхности все той же пустоши, к которой мы успели привыкнуть днем.
        Кое-где в домах начал загораться свет. Он был тусклым и каким-то нехорошим, точно Зальм населяли исключительно людоеды, которые вечерами охотятся на запоздалых путников, а затем жарят человечину над очагами, в которых вместо обычных дров горят высушенные и заговоренные кокорины с гнилых ведьминых болот. Но освещенный город и без того выглядел непривычно и уже потому внушал опасения. В том же Каритеке лучины и свечи зажигают лишь после того, как закрыты ставни, и тогда же растапливают камины. И там после захода солнца уж точно не увидеть распахнутых дверей. Оказавшийся над столицей герцогства ночной бомбардировщик не нашел бы для себя цели. А здесь для жителей с наступлением темноты как раз и начиналось активное время суток. Что ясней ясного давало понять, каковы жители.
        Освещенных окон становилось все больше, но наружу пока никто не выходил. Возможно, и не выйдет. Возможно, тут свои монстры для зданий, а для улиц и площадей - свои. Или же, что вероятнее, «комнатные» монстры не покидают убежищ до поры.
        - Обитатели Зальма большей частью должны напоминать по характеристикам домовых и городовых, - сказал Люцифер. - Другое дело, каких уровней они будут - этой ночью, следующей, последней.
        - Зачем гадать? - ответил я. - Сейчас узнаем. Все равно надо провести разведку перед тем, как уважаемые зальмовцы и зальмовки начнут выходить на прогулки. Неожиданности в самом начале нам ни к чему.
        Мы вошли в горло ведущей к центру улицы. Для первого захода требовалось жилье на одну семью, а не на несколько, не особняк вельможи с множеством прислуги, и ни в коем разе не постоялый двор. Подходящий дом попался почти сразу, по правую сторону. Я остановил костомеха перед дверью, но не вплотную к ней, а в нескольких шагах, и вылез из кабины. Так я сумею сравнительно быстро заскочить обратно, если не повезет. Люциферу будет сподручно предоставить мне эту возможность, угостив преследующего меня врага ударом копыт. Весточка сможет с удобствами наблюдать за сценой, находясь в безопасности. Вскоре после нашего прибытия в Зальм она нашла себе хорошее местечко: стала при любой угрозе прятаться в пустой глазнице костомеха, под защитой шлема скелета и толстых костей его черепа. И уже, наверное, свила там себе гнездышко.
        Выбранный дом был небольшим, но двухэтажным, с одним окном наверху и одним внизу. Я заглянул в нижнее - так, как если бы в нем имелись рамы и стекла, хотя ничего подобного в окне не было. Увидел лишь часть комнаты: большой сундук, на нем маленький, растопленный камин, угол стола… Сидит ли кто за столом, осталось неизвестным, а просовывать голову внутрь мне совсем не хотелось. Вдруг кто-то только и ждет, чтоб ее отрубить или откусить.
        В котле над огнем побулькивало варево. Определить по запаху кухню, а значит, и расу обитателей дома я не смог. Воняло так, будто содержимое котла прокисло задолго до варки. И еще откуда-то тянуло падалью. Признав наблюдения через окно бесплодными, я направился к двери. И сразу вошел. Извиняюсь, что без стука…
        За столом сидел полусгнивший гоблин неизвестного вида. Размером с орка, не меньше. Видно, именно такие когда-то населяли Гинкмарское королевство наряду с другими, теперь исчезнувшими народами.
        При виде меня гоблин зарычал и поднялся с лавки, растопырив лапы. Не понял - ты рад гостю или не рад? Обнять хочешь или задушить? Улыбаешься дружелюбно или скалишься агрессивно? Посмотри в зеркало - сам не поймешь… Ах да, забыл: у вас же тут зеркал по одному на сто тысяч жителей. И у тебя его точно нет.
        Гоблин зарычал громче и прыгнул. Я отскочил в сторону, и он врезался в дверной косяк. Во-о-от, молодец! Теперь я понимаю твое отношение ко мне. Только что ж ты такой неловкий? Думаешь, раз большой и сильный, так можно на косяки бросаться? Нет, нельзя. Они все равно прочнее. Давай, поворачивайся! Не хочу убивать тебя в спину. Ты заслуживаешь лучшего!..
        Удар мечом точно в сердце гоблину никак не повредил. Он только клацнул зубами и рванулся вперед, насаживая себя на лезвие еще глубже, и попытался ухватить меня за плечи. Я еле успел отступить и выдернуть оружие из его тела. Тут же сделал следующий выпад, воткнув Дженкуир монстру в шею, - с тем же результатом. Из ран вместо крови потекло густое темное нечто, подавившее невероятной вонью ту, что уже стояла в доме. Другого эффекта от своих действий я не заметил. Гоблин и на йоту не потерял подвижности. Понятно - к колющим ударам у него иммунитет.
        А к рубящим?
        К этим иммунитета не было. Через секунду тело монстра осело на пол, а голова укатилась в камин. Надо мной заскрипел потолок - он же пол второго этажа. Кто-то шел к лестнице, и вскоре ее ступени жалобно стонали под весом толстой голой гоблинши. Вы видели когда-нибудь голую гоблиншу? Толстую, худую - не важно? И я не хотел бы видеть. Так можно импотентом стать ни за что ни про что. Засядет картинка в голове и будет всплывать во время интима.
        Кстати: хозяйка дома тоже была полусгнившая. Как и ее супруг.
        Я шагнул к лестнице и подрубил один из косоуров. Гоблинша грохнулась вниз, проломив перила.
        - Не ушиблась? - спросил я. - Уверен, что нет. Хрен вас чем проймешь кроме расчленения.
        Гоблинша вскочила - только для того, чтобы тут же свалиться вновь, уже без головы. Наверху началась глухая возня. Детишки? Я вытер меч заплесневелым плащом, висевшим на вбитом в стену костыле, и вышел на улицу. Не хотелось убивать малолеток, хоть я и понимал, что это те же монстры, что и взрослые, без малейших отличий. И все равно - не хотелось. Если за мной выскочат - тогда…
        Свежий ночной воздух после зловония гоблинского жилища показался непередаваемо приятным. Из дома послышался злобный визг - детский сад со второго этажа столкнулся с трудностями спуска по подрубленной лестнице. Ничего, вы справитесь! А не справитесь, так это будет замечательно, лучше для всех - и для вас, и для меня… До ушей донеслось глухое «бух!» - кто-то спрыгнул на пол. Следом еще - «бу-бух!» - и топот двух пар ног по направлению к двери. Мимо окна бежавшие пронеслись так быстро, что разглядеть их я не успел. Отметил только приличный размер. Школьники старших классов? Отлично - моя отягощенная комплексами прошлой жизни психика перенесет их убийство легче.
        Тут прыгуны показались в проеме и на мгновение застряли в нем, поскольку хотели преодолеть его не по очереди, а сразу. Да это не детский сад, и даже не великовозрастные оболтусы! Еще две гоблинши.
        А чему ты удивляешься, Иван? Разве законы запрещают гоблинам быть многоженцами? Нет. И раньше не запрещали.
        Схватка с голыми безоружными бабами завершилась практически в момент начала. Ну и нафига вы сюда вылезли? Атмосферу отравлять?
        - С них ничего не получим, - сказал Люцифер, просмотрев профили трупов. - И с убитых в доме, как понимаю, тоже?
        - Да, монстры бесполезные, - подтвердил я. - Во всех смыслах. С таких ни трофеев, ни опыта, ни роста не жди. Разве что сам дом проверить?.. Пойду проверю.
        Я вновь вошел внутрь и обследовал первый этаж. На второй не полез, входа в подвал не нашел, зато обнаружил кладовую. В ней висела на крюке копченая задняя нога оленя. Нормально пахнущая - именно так, как и положено копченой оленьей ноге. При том, что рядом на крюках какой только протухшей дряни не висело, и чего только не валялось на полках по стенам.
        Безразмерную котомку, как у Айка, я пока себе не завел, зато у меня были добытые у Карла Ингмарского и его оруженосца «грабительские» вьюки с пятикратным объемом против видимого. То же самое считай, только для лошади. И болтались они в вещмешке костомеха. Оленья нога отправилась в один из них, и мы перешли к дому на противоположной стороне улицы.
        Когда-то там жили люди. Теперь - зомболюди, попорченные гниением точно так же, как их соседи-гоблины. Следующий дом населяли гномы. Следующий - опять люди, причем везде по стенам комнат висело оружие, и обитатели не стеснялись его хватать и использовать против меня.
        Далее пришлось иметь дело с полуросликами, гноллами и даже троллем не самой мелкой разновидности. Размявшись и почувствовав себя уверенно, я начал наносить визиты в дома городской знати. Там почти всегда оказывали вооруженное сопротивление, нередко хорошо организованное, однако зачистки раз за разом проходили успешно.
        Призы, когда они были, обнаруживались в кладовых, как в первый раз, а также в сундуках, подвалах, продуктовых и винных погребах: еда, выпивка, элики. Немалая часть последних тут же уходила на нужды самолечения, а жрал я как бригада грузчиков после напряженной рабочей недели.
        Чтобы отметить наступление полуночи, мы зачистили попавшуюся по дороге таверну. Высокие и широкие двери, рассчитанные на представителей самых рослых и жирных рас, позволили ввести внутрь костомеха. Люцифер, уставший от бездеятельности, участвовал тоже. Второй и третий этажи я завоевывал в одиночку, но это не доставило особых хлопот. Те постояльцы, что не спустились вниз на шум драки, не вылезали и в коридоры, а перебить их по комнатам было легко: требовалось лишь время.
        В таверне пришлось впервые схватиться с магами. Среди постояльцев их нашлось трое, все низкоуровневые. Кроме того, волшебником оказался хозяин таверны. И уж он-то низкоуровневым не был, и проблемы создавать умел. Либо серьезные, либо очень серьезные. Прикончив его, мы задержались в разгромленном обеденном зале - восстанавливались и приносили жертвы, избавляясь от ненужной добычи. Я успел изрядно поднатореть в деле торга с духами и демонами, и у меня уже выходило получать с них помимо элементарных маны и живучести плюсы к отдельным навыкам и очки к характеристикам.
        Почувствовав себя лучше, мы прошлись по подсобкам заведения: мастерским, кузне, конюшне. За убийство зомбокузнеца с подмастерьем выиграли обновление подков для Люцифера, хоть они у него и без того были почти новыми. Собираясь в путь до некрополя, я об этом позаботился, а износиться они не успели: где им было изнашиваться, раз мы по лесу шли, вдали от мощеных дорог. Конюшня порадовала мешком первосортной зерносмеси, - а я-то думал, что фуража в Гинкмаре не найду. Но самый ценный приз мы взяли грохнув оружейника. Получили право на ремонт одного предмета доспехов - моего или коня, - и я тут же привел в порядок помятый львицей шанфрон Люца.
        - Надо еще какой-нибудь храм зачистить, - сказал я. - И, думаю, план первой ночи мы выполним. По крайней мере по помещениям.
        - Похоже на то, - согласился Люцифер. - Осталось храм выбрать.
        - Да зачем выбирать? Зайдем в первый попавшийся. Могу спорить, там окажется ровно столько жрецов и служек, сколько нам по силам одолеть. Ты же видишь, как здесь все устроено… Справимся - перейдем на следующий уровень. Не справимся - сильные монстры отожмут нас к городской окраине, и завтра придется все начинать сначала.
        - А почему ты про помещения специально оговорился? Подозреваешь каверзы на улицах?
        - А как же? Слишком уж легко мы пока продвигались. Мне даже неудобно перед зальмовцами. Крошим их словно капусту, десятками.
        - Тоже это отметил. Но списал сию странность на то, что ночь первая.
        - Пусть первая - она по-любому обязана быть сложнее дня. Хотя бы потому, что следует за ним.
        Я глянул на индикаторы. Живучесть - девяносто два процента, мана - восемьдесят девять. У Люцифера примерно так же. Нормалек, можно покидать таверну. С жертвоприношений непременно капнет что-то еще. Отдача с них часто бывает с задержкой или идет частями.
        Глава 15
        Обстановка на улице, вроде, осталась без изменений. Неужто я ошибся? Хорошо, если бы ошибся, но мне казалось, что нет. И опасения подтвердились: со скрипом зашевелилась одна из коряг, валявшихся всюду у домов и прямо посреди проезжей части.
        Костомех вышел из обеденного зала сам, по команде. Я оглянулся на него и полез в кабину управления. Коряга здоровая - раньше она была деревом. Во что-нибудь маленькое превратиться не может.
        Ночное зрение у меня на шесть процентов поднялось, и я хорошо видел, как высохший изогнутый ствол превращается в чей-то позвоночник, а сучья вытягиваются и становятся ребрами. Формирующиеся кости обрастали плотью. Не живой - от нее воняло как от сотни дохлых кошек. Плоть покрывалась кожей - чешуйчатой, прогнившей до дыр. Поверх проявлялись доспехи, сбруя, седло… Это что же такое у нас будет? Я лишь тогда понял, когда существо поднялось на ноги. Ну и профиль увидел, и системное уведомление пришло, так что сомнений не осталось.
        «Гвардейский боевой ящер гарнизона Зальма. Способен полноценно сражаться без всадника, без внешнего руководства, полностью самостоятельно».
        А че сразу гвардейский? Дали бы армейского сперва! Или вообще гражданского, катавшего детишек в парке…
        Мое недовольство осталось без внимания. Подогнали тебе гвардейского ящера - дерись с гвардейским и не вякай. Сервис предоставляется «как есть», претензии не принимаются.
        Монстр двинулся на нас, царапая мостовую когтями мощных задних лап. Передние выставил вперед - их защищали латные перчатки с длинными лезвиями на пальцах. Клыки сверкали стальными коронками. Кончик хвоста украшал тяжелый железный шар с шипами. Раньше мне не удавалось увидеть характеристики доспехов, когда они на противнике, как и его оружия. Я всего лишь догадывался о них. Теперь увидел: прорыв в прокачке проницательности после входа в Зальм принес свои плоды. Радость от усиления способности испортила полученная с ее помощью информация. Выходило, что ящер может прокусывать броню толщиной до трех миллиметров с вероятностью в тридцать процентов, пробивать ее лезвиями перчаток, а сила удара хвоста у него такая, что носорога собьет. Слов нет, гвардия Зальма была страшна.
        Выстрел из арбалета пользы не принес: ящер от болта уклонился. И от второго. И от третьего. Ловок, чертяка!
        - Держись от него подальше, Люц! - предупредил я. - Лучше вообще в таверне спрячься, а я буду вход защищать.
        Люцифер обиделся так, будто я ему операцию по смене пола предложил. Но послушался, и сдав назад, пятясь вошел обеденный зал. А что оставалось? Пластины барда у него два миллиметра, местами полтора, камнекожи нет, прочность костей мы с ним пока лишь на восемнадцать процентов увеличили. Один удар хвостом - и моего коня на соседнюю улицу забросит, с переломами всего, что можно сломать. Роль Люцифера в предстоящей схватке все равно могла быть только отвлекающей; так он и находясь в таверне сможет ее отыграть самим своим присутствием поблизости. Потому что нанести урон ящеру он таки способен, и тот не рискнет сосредоточиться на мне одном.
        Расчет оправдался: сражаясь со мной, ящер периодически пытался прорваться в обеденный зал, дабы избавиться от слабого, но представляющего опасность противника, и при этом неизбежно подставлялся. Много шустрее костомеха, он уступал ему по защите и силе. По идее, мне следовало навязать врагу ближний бой, но как его навяжешь, когда я прикован к месту, а у ящера за спиной и с боков свободное пространство? Он несмотря на все мои уловки держал дистанцию и то и дело бил с развороту хвостом, стремясь попасть костомеху по коленям или щиколоткам. Я прикрывался щитом, ловя момент для удара.
        Наконец мне удалось перерубить чертов хвост несмотря на защищавший его гибкий чехол из бронепластин. Ящер завизжал и заметался. Бо-о-о-ольно, сволочуга? Мало тебе еще! Посыпь голову пеплом и оплакивай невосполнимый убыток. Даже если ты умеешь отращивать все части тела, новый шар отрастить не сможешь.
        Одновременно с потерями в вооруженности у ящера снизилась и маневренность. Ведь хвост помимо прочего служил ему балансиром, и теперь, укороченный на треть, помогал держать равновесие не так хорошо, как раньше. Тем не менее «гвардеец» все еще оставался весьма подвижен.
        - Выпусти меня наружу! - зудел из таверны Люц. - Я тебе помогу!
        - Как? Он тебя вмиг догонит!
        - Может, и не догонит еще. А ты, помнится, хотел у меня скаковые навыки прокачивать.
        - Не в такой же обстановке!
        - А в какой? Нормальная обстановка - самая лучшая на мой взгляд. Опасность мобилизует.
        - Мне не доставит радости, если тебя прикончат мобилизованного.
        - Тогда его пусти в таверну! Сам войдешь после.
        - Вот это, пожалуй, мысль.
        Отвлекшись на разговоры, я потерял меч - ящер поймал его в захват пальцелезвиями, и резко крутанув, выдернул из лапы костомеха. Ничего, у меня еще топор есть… Вооружившись им, я вышиб «гвардейцу» зубы. Как раз его жуткие клыки с коронками. Чем ты теперь будешь прокусывать броню, а? Бросай все, иди к стоматологу!
        Однако ящер к стоматологу не хотел. И не терял надежды достать меня, или прорваться в таверну, разделаться с Люцифером и после достать меня. И у него могло получиться достать: для его пальцелезвий были уязвимы и сочленения доспехов скелета, и смотровая щель.
        - Да пусти ты его уже внутрь! - рассердился Люцифер. - Сам ведь признал, что это мысль!
        - Сейчас! - буркнул я, манипулируя рычагами. - Вот случай представится… Не могу же я сказать: «Проходите, пожалуйста!» - и посторониться? Он не дурак! Надо чтоб все естественно выглядело.
        Ящер в очередной раз выбросил вперед лапу в стремительном выпаде, а я в очередной раз закрылся щитом. И рубанул монстра топором, попав по плечу и нанеся глубокую рану. Хорошая причина попытаться добить врага! Костомех рванулся вперед. Не успел, естественно. Ящер отпрыгнул, обогнул его и бросился в таверну. Люцифер радостно игогокнул - наконец можно прекратить изображать из себя макет боевого коня в полную величину. Я развернул костомеха и влетел в обеденный зал следом за ящером, изо всех сил двигая ногами в зажимах, стараясь не отстать, не споткнуться о разбросанные всюду столы, табуреты и трупы, не думать о шансах Люца уцелеть. Все, что осталось целым и не опрокинутым в помещении после зачистки таверны, мы опрокинули, разломали и растоптали в течение пятнадцати секунд. На шестнадцатой я зажал ящера в углу и зарубил тремя ударами.
        - Давно бы так! - сказал Люцифер, и уловив мое недовольство добавил: - Я не тебе. Ящеру. В том смысле, что ему давно пора сдохнуть.
        - Согласен, - ответил я, отложив про запас приготовленную отповедь. - Заставил нас попотеть, да? Не понимаю, зачем Зальму понадобилась стена. Волшебная, настоящая - без разницы. С такими тварями в гвардии можно обойтись без всего остального.
        - Э-э-э, Иван! Подобные существа тогда и требуются гарнизону, когда нормальных укреплений нет. Содержание фортификации несравненно дешевле.
        - Ну да. Стоит себе, жрать не просит. Обычная. Волшебная просит, но не так много.
        Трофей с ящера достался лучший за всю ночь: фиал с кровью. Только, кажется, вынести его из Зальма не получится. Используем здесь.
        Передохнув, мы вернулись на улицу.
        - Даю слово, где-то поблизости уже оживает следующая коряга, - сказал я.
        - Не совсем угадал, - ответил Люцифер.
        И правда. Шагах в пятидесяти от нас оживало сразу две коряги. Одна, побольше, превратилась в боевого единорога в элитном барде. Вторая, поменьше, трансформировалась в девушку в украшенных серебром доспехах. Из-под ее шлема выбивались светлые волосы. В руке она сжимала полуторный меч.
        «Джейн Кровавая Дорога, - отрекомендовала дамочку система. - Шевальересса женского духовно-рыцарского ордена Кленового листа. Прославилась тем, что в сражении с варварами союза племен Черных земель в одиночку пробилась к Шатру Чар, заколола верховного шамана и спасла войско Зальма от неминуемого поражения».
        Паладинша, не иначе. Кто еще способен прокладывать дороги сквозь вражеские отряды ради общего блага? То есть она была паладиншей - теперь монстр в городе, который когда-то защищала. Вот как непросто у некоторых складывается судьба.
        Несмотря на приличное расстояние, до нас доносился исходящий от Джейн и ее маунта тяжелый гнилостный запах. Так и хотелось фыркнуть, чтобы прочистить ноздри.
        - Какой объект для прокачки! - восхитился Люцифер. Впрочем, с изрядной долей ехидства. - Нам как под заказ. Это не какие-нибудь скорпионы, требующие для победы над собой лишь грубой силы. Здесь понадобится напряжение всех сил, и физических, и умственных, и твоих, и моих. Конечно, ты немедленно вылезешь из костомеха и сядешь на меня?
        - Щас! Разбежался! - проворчал я. - Навыки управления костомехом тоже нужно прокачивать.
        Рыцарша - или рыцарка? - запрыгнула в седло, заорала как целая сотня объевшихся мухоморами берсерков и поскакала на нас. Меня на миг охватили страх и полная беспомощность, которые тут же прошли. Единорог угрожающе пригнул голову. Перед глазами мелькнули его характеристики - да он своей пикой броню скелета пробьет! Не любым ударом, но с разгона - запросто!
        Я ждал до последнего, и когда живой таран оказался от меня на расстоянии буквально в несколько сантиметров, резко шагнул вправо и опять влево, ударив вбок щитом и всем весом костомеха. Единорог вместе с хозяйкой отлетел в сторону, в то же время по инерции продолжая движение вперед, и с ужасающим грохотом вкатился в обеденный зал таверны, кувыркаясь по раздолбанной мебели. Что за притягательная сила у этого заведения? Придется драться внутри вот уже в третий раз.
        В нормальном мире Джейн до конца жизни ездила бы в инвалидной коляске, а ее скакун пошел под нож и на колбасу. А здесь, конечно, хрен им чего сделалось, тем более что оба были зомбаками - вскочили как ни в чем не бывало. Боевой клич паладинши обладал сильным парализующим действием, которое снимало «Львиное сердце». Иначе мне пришлось бы туго: скорей всего, Джейн завалила бы меня вместе с костомехом еще на улице. После каждого вопля талисман вибрировал, и наведенное оцепенение тут же спадало, ибо трусливое безволие с безусловной храбростью несовместимо. К сожалению, у нашей схватки не было свидетелей - одни участники. Даже два низкоуровневых пеших воина в хорошей экипировке способны устроить запоминающийся, зрелищный бой, а уж мы старались вовсю. Окажись в зале Торн, он повизгивал бы от восторга. Получив тяжелейший урон, несовместимый с дальнейшим существованием, паладинша исцелила себя и маунта. Правда, им это не помогло - лишь отсрочило неизбежный конец. Главным оружием Джейн был именно ее клич, а он против нас не работал. Благотворное действие «Львиного сердца» распространялось и на Люцифера, а
он и так мало подвержен магии, заточенной под разумных.
        - Давай-ка побыстрей уйдем отсюда, - предложил я Люциферу. - Надоело. Трех раундов для одной таверны достаточно. Тут скоро будет не пройти от трупов.
        - Сперва приз забери, - возразил конь.
        - Не берется с них ни шиша. Ни с девки, ни с животного.
        - Глупости. Победа над такими противниками не может остаться без награды. Если с тел ничего не берется сразу, надо подождать.
        - Что ж, подождем.
        Поверив Люциферу, я как-то сразу переоценил ситуацию. И начал воспринимать происходящее по-другому. Будто собственными ушами услышал, как в недрах управляющей Версумом системы вращаются шестеренки. Что-то происходило - и вскоре мы увидели результат. Обезображенные коррозией доспехи Джейн и единорога обновились - на них остались только те повреждения, которые нанесли мы. Сочащаяся из ран темная слякоть стала кровью. Я снял шлем с головы паладинши и посмотрел на ее лицо. Точно - словно только что погибла.
        «Вам доступно эксклюзивное задание: «Высшее благородство», - обрадовали меня. - Облегчите посмертную участь Джейн полным малым подношением добычи, взятой в этом бою. Награда: соответствующий опыт, повышение репутации среди лиц рыцарского звания, улучшение отношений с лицами дворянского звания. Срок выполнения: немедленно. Сброс ситуации к исходной не предусмотрен».
        Так девушка по совместительству еще и дворянка? Конечно, квестодатель - она сама. Точней - ее душа, пребывающая где-то в загробном царстве. Однако кто ее надоумил? Бог-покровитель? Непосредственно система? Неслучайно же один из компонентов награды - опыт помощи находящимся в Мире Теней. Да, я хотел бы помочь Мэлори, Руджу, и любому другому из погибших от рук Эгланана и его дружины, кому только сумел бы помочь. Но не представлял, как к этому подступиться. Ведь для получения ощутимой отдачи необходимо не воином быть, и даже не воином-магом, а настоящим магом.
        Или, как вариант, светлым паладином с требуемыми навыками…
        Последнюю мысль я обдумывать не стал. Не важно это. Как и то, что к одному паладину я милосердие успел проявить. Улучшив отношения с дворянами уже тогда. Понятно, что и тут все не случайно. Непонятно другое: как заставить себя отказаться от не самого дешевого комплекта доспехов Джейн и барда ее питомца в обмен на возможность заняться благотворительностью за пределами Срединного Пространства. Причем начать придется с этой самой Джейн, до которой мне никакого дела нет!
        - Раз ситуация в любом случае не будет сброшена и обратного превращения трупов не произойдет, это значит, что мы можем не брать задание и оставить трофеи себе, - сказал я. Скорее, чтобы себя окончательно уверить. И проверить.
        - Да! - подтвердил Люцифер. - Но умоляю тебя: не поступай таким образом.
        - Почему?
        - Тебе известно, что способность к мыслесвязи нередко позволяет мне угадывать, о чем ты думаешь, даже когда ты не обращаешься ко мне напрямую. И вот сейчас ты думаешь… вернее, чувствуешь, что крупно пожалеешь, поддавшись алчности. И не оттого, что одновременно потеряешь награду, а вместе с ней и шанс посодействовать убитым Эглананом друзьям. Просто ты не хочешь становиться покорным рабом страсти стяжательства ни на каких условиях. И совершенно правильно делаешь.
        - Никогда не иди против себя, - усмехнулся я. - Даже когда приходится идти против себя!
        - Именно.
        - Только как же мне понять, на чем остановиться? Тот Иван, что считает нужным выполнить задание - это я, и его позиция обоснована. Но ведь разумный и практичный… ну ладно - мелочный и жадный парень, который хочет взять доспехи, - это тоже я. Его обоснования не хуже, а если не кривить душой, то и покрепче будут. И есть ли способ разобраться, где я настоящий? На какой стороне меня больше?
        - Непростая задача, верно? Да чего уж, скажем прямо: труднейшая из тех, что вынужден решать для себя каждый разумный. И все же ты должен выбрать. И сейчас должен, и всегда обречен выбирать.
        - Хреновое положение! Но зато оно помогает понять нечто важное. Самый настоящий и наилучший я - тот, за кем выбор. Тот, кто решает, какой из Иванов в текущей ситуации прав. Он главный, он в доме хозяин. По крайней мере должен им быть. А это уже некоторая определенность. От этого и будем отталкиваться.
        Глава 16
        Как только я принял задание, мне стало доступно руководство по его выполнению. Да тут, кажется, малым полным подношением не обойдется… Мне предстояло совместить его с погребением погибшей, согласно уставу ордена Кленового листа. Это, блин, надо могилу копать! Хорошо хоть для одной только Джейн, а не для нее и единорога. Труп маунта следует всего лишь положить у захоронения.
        Пошарив по подсобкам таверны, я обнаружил в одном из помещений ржавый заступ с коротким черенком. Неизвестно, для чего его использовали, но мне землю из ямы выгребать пойдет.
        Костомех легко поднял Джейн левой лапой и прижал к груди как ребенка. Правой подхватил под брюхо единорога и взвалил на плечо. Мог бы и подмышкой унести, но тогда копыта волочиться будут.
        Выведя скелет из обеденного зала, я направился к ближайшей площади. Руководство расплывчато советовало выбрать для погребения пристойное место, а улица перед постоялым двором мне таковым не показалась. Любая городская таверна прежде всего кабак, и уж потом гостиница. До падения на Зальм проклятия на эту улицу выволакивали проветриться перепивших алкашей, или они сами выходили поссать и проблеваться. Невозможно представить, чтобы ребята справляли свои нужды строго в водосток.
        Стлавшаяся над землей слоистая дымка расступалась перед костомехом, словно ее сдувало ветром, и скелет двигался будто бы по руслу пересохшего ручья между туманных берегов. Я счел это знаком того, что вплоть до окончания всех связанных с заданием действий на нас никто не нападет. Люцифер с моим предположением согласился.
        На площади я выбрал один из тех ее участков, что с наступлением ночи не превратились в мостовую. Нафиг нужно кладку ковырять, пусть и слабенькую, если она все равно временная?.. И, опять же, мне казалось, что так хоронить Джейн правильнее.
        Костомех с рытьем могилы справился шутя, работая попеременно то киркой на обухе топора, то заступом, который для него был скорее детским совком. Я вылез из кабины, раздоспешил Джейн, завернул тело в ее же плащ, уложил в яму. Прочел три молитвы, забросал труп землей, обложил получившийся невысокий холмик камнями. Доспехи сложил на него, меч воткнул в изголовье. А единорога желательно положить в изножье. Или же рядом, по правую руку от владелицы.
        Еще три молитвы… Еще одна… И приступаем к чтению главной последовательности. Она короткая. Магов Кленового листа в многословии не упрекнешь. Или то были магини? Наверно, магини, раз орден женский.
        Готово. Руководство можно закрыть.
        «Задание выполнено! - по-солдатски четко доложила система. - Джейн Кровавая Дорога не воскреснет более в Зальме, чтобы сражаться с приходящими сюда, убивать их или погибать самой. Образ ее тела воссоединился с душой в Мире Теней, и теперь Джейн вольна начать путь к перерождению в Срединном Пространстве».
        Рад за нее! Удачи ей при прохождении сего нелегкого квеста.
        Доспехи, могила и туша единорога засветились и стали терять очертания. Через минуту от моих трудов не осталось и следа: будто и не делал ничего. Захоронение исчезло вместе с трофеями. Зато из боковой улицы послышался цокот подков, и на площадь выехала Джейн на своем маунте. Здравствуй, Женечка! Хотя, конечно, это не ты, а твой призрак.
        Привидение шагом подъехало к нам и спешилось.
        - Приветствую тебя, Иван из Каритека! - сказала Джейн, снимая с головы шлем.
        Ее лицо я рассмотрел еще до похорон - не сказать чтобы красивое, однако вполне себе симпатичное. И очень запоминающееся - словно выточенное из камня, с упрямым подбородком и твердой складкой губ. Я успел повидать немало женщин с оружием, в том числе тех, что обращали его против меня. Некоторым доспехи шли, другим нет. Но относительно Джейн сомнения отсутствовали: ей только воином и быть. Девчонки с такими лицами примерными женами и добрыми мамашами не становятся.
        - И я тебя приветствую, доблестная, - сказал я. - От всей души, честное слово. Несмотря на то, что мы полчаса как насмерть подрались. Извини, если неподобающе выражаюсь, - парень я простой. Или - как все говорят?.. Простолюдин - во! Меня неоднократно пытались пнуть по направлению к рыцарству, да бесполезно это, не в коня корм.
        Джейн не выдержала и улыбнулась. Я улыбнулся в ответ. Отчего бы чуток не пофлиртовать с призраком? Чай не каждый день с ними общаюсь. Когда еще доведется?
        - Впервые вижу в Зальме столь необычную компанию, - задумчиво произнесла паладинша. - Дезертир-разбойник с Печатью Справедливости на челе, боевой конь на восстановлении и костомех. А уж я тут с кем только ни встречалась.
        - Печать ношу последние дни: скоро у нее срок выйдет, - сказал я. - Не знал, что ее видно.
        - Не всем. Только тем, кто сам ее получал… Почему на тебя не действовал мой клич?
        Я открыл в интерфейсе перечень моих амулетов, выделил «Львиное сердце» и показал Джейн. Ее глаза расширились.
        - При жизни я все отдала бы за такой талисман, - медленно выговорила она. - Но даже никогда не видела его на ком-то. Откуда он у тебя?
        - Подарили, - признался я. - Причем не за какие-то заслуги. Возможно, в счет будущих.
        - Что ж… Прими еще один подарок. От меня.
        С этими словами Джейн протянула мне свиток одноразового заклинания. Такой же призрачный, как она сама. Упав ко мне на ладонь, он вспыхнул неярким светом и втянулся под кожу струйками мерцающих искр.
        «Заклинание «Рука помощи» успешно выучено. Вы можете активировать его в любое время».
        - На Аусанге есть места, где Срединное Пространство смыкается с Миром Истинного Мрака, - сказала Джейн. - Они называются «зоны инферно». Особенно много их в землях чудовищ и демонов, но существуют подобные зоны и в Гинкмаре. Если попадешь в одну из них и не сможешь выбраться сам, позови меня. Не обещаю, что обязательно выведу тебя оттуда, но по крайней мере попытаюсь. Я провела долгие годы в Мире Теней и успела многое узнать о нижних горизонтах бытия.
        - И сколько тебе еще париться в преисподней? - спросил я.
        - Мир Теней - не преисподняя, - усмехнулась Джейн. - Это всего лишь царство вечной ночи. Время там течет не так, как здесь, и не для всех одинаково. Так что твой вопрос, если я правильно поняла недосказанное, лишен смысла. Возможно, для меня пройдут века, прежде чем я воплощусь в Срединном Пространстве, и при этом мы встретимся с тобою через сутки. Или я могу воплотиться через сутки - по моему счету, - однако мы не встретимся никогда, поскольку здесь пройдут тысячелетия, и сам Аусанг к тому часу исчезнет в волнах Великого Океана… Прощай, мне пора. Я знаю, ты хотел бы помочь своим друзьям - там, внизу. Не когда-то потом, приумножив полученный ныне опыт, а сразу, сейчас. Но не проси меня сделать для них хоть что-то. Мы друг друга не знали, между нами нет связи, найти их я не сумею.
        Джейн подала единорогу знак едва заметным движением руки, и они пошли с площади. Совсем уйти не успели - растворились в воздухе.
        «Теперь вам доступны поминовения второго уровня начальной ступени, - осчастливили меня «говорящие часы». - Вы можете создать поминальную книгу на пятьсот имен и ежедневно молиться за усопших, которые вам дороги».
        И все?!.. Как хотите, а это жульничество! Поминовения первого уровня раз в неделю доступны любому, и всякий желающий способен составлять помянники на сотню жмуриков. Только неясно, на кой это нужно, кроме как богов и демонов маной задарма кормить. Причем зачастую совсем не тех, которых хотелось бы. А мне преподносят как благодеяние возможность быть лохом постоянно, а не только в Дни беззаботности!..
        Ну а чего ты ждал, родимый? Бочки меда? Вот тебе для начала ложка дегтя, а продукты пчеловодства добывай сам. И когда тебе в следующий раз пообещают «опыт», перво-наперво выясни, сколько дадут.
        «К сожалению, навык поминовений неклассовый, и быстро прогрессировать не будет, - поспешила добавить яду в преподнесенную мне невкусную жидкость система. - На начальной ступени он относится к числу общих, и всего лишь не вредит развитию. Но в дальнейшем способен его затруднить».
        - Что поделать - ты не жрец культа мертвых и не священник Всецеркви, - сказал Люцифер. - И если хочешь знать мое мнение, сожалеть об этом глупо. Воину негоже превращаться в скорбящего молитвенника. Это более к лицу монаху-отшельнику, связавшему себя соответствующими обетами.
        - Тогда поехали дальше, - ответил я. - До рассвета не так уж далеко.
        Улица в сторону центра города была прямо перед нами. Заставлять себя сесть в кабину управления костомехом пришлось насильно. Как-то я после встречи с Джейн потерял вкус к зачисткам. Убитые сегодня зомбаки, и особенно те, которых еще предстояло убить, превратились в моем сознании из подлежащих планомерному уничтожению мобов в существ вроде меня самого, со своей судьбой и прошлым. Надо бы как-то прийти в прежнее состояние, не дожидаясь дальнейших нравоучений от Люцифера. А то ведь он сейчас скажет, что воину не пристало также излишнее сострадание. И хрен с ним поспоришь. Сострадать хочешь? Меняй класс, выбирай исключающую насилие специализацию и сострадай сколько влезет. Только потом не обижайся, если кто-то зачистит тебя.
        «Чтобы успешно завершить ночь, вам следует пройти по Бочарной улице и освободить от превратившихся в монстров жрецов Храм Четырех Стихий, - расщедрилась на инструкцию система. - Соберитесь с силами! Они вам понадобятся!»
        Так я не сомневаюсь, что понадобятся. И что конечным объектом будет храм, тоже не сомневался. Однако Бочарная улица хоть и короткая, имеет определенную протяженность. Храм за площадью в ее конце. А нам после двух коряг полагается три коряги - иначе быть не может!
        Мы прошли где-то метров семьдесят, прежде чем увидели их. В подворотне слева. Среднего размера, примерно одинаковые. Кто это был? Местные гопники?
        Тут я дал маху. Коряги превратились в рослых, закованных в броню псов с горящими глазами. Что указывало на предельно развитую способность видеть в темноте, но мне показалось, будто зенки волкодавов пылают прежде всего от служебного рвения.
        «Патрульные собаки его благородия начальника стражи, - сообщила система примерно тем тоном, каким задержанным зачитывают правило Миранды в американских фильмах про бандитов и сыщиков. - Бесстрашные и неподкупные, они неусыпно следили за порядком, и ни один преступник не мог себя чувствовать в Зальме спокойно».
        Да уж, подумал я. Надо быть дураком, чтобы чувствовать себя спокойно, когда такие твари бродят где-то поблизости. А дураков среди преступников мало. На воле - точно. Они в основном сосредоточены на каторжных рудниках.
        Псы с лаем набросились на нас и едва не сбили Люцифера с копыт. Как и в случае с ящером, противники превосходили нас в подвижности, уступая в силе. Правда, они не имели убойного вооружения «гвардейца», зато широко пользовались замедляющими и связывающими заклинаниями. Через полчаса - полчаса!!! - драки меня интересовали только две вещи: что за сучье благородие командовало стражей Зальма, и где его найти, чтобы рассчитаться за доставленные подчиненными неприятности. Собаки измотали нас в хлам прежде чем погибли; лут с них не окупил и четверти затрат на восстановление. И все это перед финальным боем, в котором решится, засчитается ли нам сегодняшняя ночь.
        В Храм Четырех Стихий мы вошли с первыми признаками рассвета в небе. Мало того, что объект самый трудный, так еще приходилось спешить. Жрецы-мутанты тут же принялись обрабатывать нас доступным им волшебством, и зачистка оказалась тяжелейшей. Мы завершили ее промокшие, замерзшие, местами обгоревшие, до дна опустошенные. Зато взяли по уровню на брата. Кроме того, каждый получил плюс десять процентов устойчивости к стихийной магии, а из материального нам досталась дарохранительница с сотней золотых и двумя расчетными драгоценными камнями еще по пятьдесят. До восхода солнца оставалось всего несколько минут. Я оценил наше с Люцем состояние и предложил наружу не выходить. Еще сутки боев сразу следом за такой ночкой мы не выдержим. Надо взять выходной. И провести его лучше не на улице, закрывшись магическим кругом, в который многие монстры способны беспрепятственно проникнуть, а под защитой стен.
        - Но храм с наступлением дня превратится в камень! - возразил конь.
        - Только снаружи, а не внутри, - почти уверенно сказал я.
        - Откуда знаешь?
        - Это подсказывает мне мое недавно народившееся сверхчувственное восприятие. А также здравый смысл. В городе должны быть места для отдыха. Иначе его не пройти никому, кроме разве что рыцаря ордена Недремлющих уровня этак восемьдесят пятого. Между тем Зальм находится слишком близко к окраине Гинкмара, чтобы быть настолько хардкорным.
        - Правило «чем дальше от центра, тем безопаснее» не всегда соблюдается в проклятых землях. Как и в заброшенных городах.
        - Я в курсе. Однако мне кажется, что в отношении расположения Зальма в Гинкмаре оно справедливо. Поскольку действует в самом городе. Мы уже в этом убедились.
        - Да. И все равно риск слишком велик. Потому что цена ошибки велика. Что будет с нами, если храм все же превратится в камень весь?
        - Не случится такого. Хотя бы из-за нас. Мы подвержены всем опасностям Зальма, но на нас не распространяется проклятие, которое на нем висит. Вспомни, как ты сам меня вразумлял в Арнауре, когда мы решали, оставаться на ночлег в надвратной башне или нет. И ты тогда сказал, что раз мы взяли башню с боем, она наша, и изгнанные из нее монстры обратно не вернутся. Так и здесь мы то же самое имеем! Храм занят с боем. Жрецы не возродятся, пока мы остаемся здесь. Любое захваченное помещение трофей само по себе, помимо взятой в нем добычи. Как бывают трофеями захваченные во время войны крепости, земли, государства. А если храм наш трофей, как с нами может случиться в нем что-то плохое? Ты же не опасаешься, что обнаруженные нами в городе в качестве призов элики превратятся в отраву? Я считаю, что мы не только в храме - в одном из зачищенных по пути сюда домов могли остановиться, или в таверне. И отдыхать до следующей ночи.
        Люцифер неуверенно переступил с ноги на ногу. Неужели придется и дальше его убеждать? При том, что дай он себе труд подумать, и сам мог бы объяснить мне то, что я ему только что объяснял.
        Нет, ни к чему его убеждать. Дальнейшее не убеждением будет, а уговорами. А Люц не девочка, чтоб его уговаривать. Сам должен понять. Зря ему что ли Этьен интеллект прокачивал до уровня совсем не среднего разумного и способности к связной речи?
        - Если сомневаешься, мы уйдем, - сказал я. - Только учти, что на улице нам полный релакс не светит. Второй день - не первый, неприкосновенности на стоянках не жди. Лагерь, где бы мы его ни разбили, окажется уязвим к атакам. И нам, возможно, придется отступить из города.
        - Прости, Иван! - раскаялся Люцифер. - Боевому коню полагается не ведать страха и во всем поддерживать хозяина. А я поддался глупой боязни и смущаю тебя!
        - Ну, полагается… Мало ли кому что полагается. Я ж тебя не корю. Только решай быстрее. Солнце вот-вот взойдет. Мы остаемся или уходим?
        - Остаемся. Конечно остаемся. И да оправдается твой расчет!
        - Не оправдается - загнусь раком, и ты распинаешь мне задницу копытами. Сразу же, как только у меня появится задница, которую можно распинывать, а у тебя - копыта. До этого можешь ругать как хочешь, если сохраним способность общаться. Слова против не скажу - поделом мне!
        Глава 17
        Я подошел к распахнутым настежь дверям притвора и встал у порога. Люц последовал за мной, остановился чуть сзади и положил мне голову на плечо. Из глазницы костомеха выпорхнула Весточка и уселась на другое плечо. Э-э-э, как неловко получилось! Твоего-то мнения мы не спросили! Хочешь улететь отсюда? Или остаешься тоже?
        Птичка, понятно, не ответила. Однако ее вид говорил о том, что никуда она улетать не собирается. Главное, что кровопролитие закончилось и наступил очередной мирный период нашей жизни.
        Над Зальмом разгоралась заря. Как только над крышами домов сверкнули первые солнечные лучи, двери захлопнулись. Я попробовал их открыть - не вышло. Окна потемнели - что с уцелевшими витражами, что с выбитыми, - и через них тоже не удалось разглядеть происходящее снаружи. Валявшиеся в притворе трупы служек и жрецов исчезли, оставив лут кое-где, или ничего не оставив. Со стен сошли пятна копоти от огненных заклинаний. Мгновенно испарились лужицы воды вокруг разбросанных всюду тающих ледяных игл, пропали и сами иглы. Опрокинутые ковчежцы со святынями заняли свои места у стен. Мы прошли в главный зал, посреди которого замер костомех, заглянули в Святая святых - всюду порядок, порубленные тела не валяются на полу, портя интерьер. Храм превратился в камень лишь снаружи, как я и предсказывал. Внутри он остался храмом, и даже заливавший его ночью противный тусклый свет - тот же, что и в других зданиях, - сменился на более яркий и приятный.
        Превращения на этом не завершились. Затхлый воздух посвежел. Храм обновлялся: становился таким, каким был до проклятия. Зарастали трещины в мозаичном полу, становились ярче потускневшие фрески на стенах и потолке. Утварь также претерпевала апгрейд - восстанавливалась сама по себе, все ярче сияя самоцветами и позолотой. Наверно, наполнились сокровищами и сундуки в хранилище, но это мы проверять не стали. Все равно оттуда ничего не забрать с собой, как и из остальных помещений. Чудо будет длиться ровно до следующего рассвета, после чего начнутся обратные изменения. Любыми вещами мы сможем пользоваться только пока находимся здесь.
        А чем, кстати, воспользуешься? Храм во всей его красе - не очень подходящее место для стоянки. Много великолепия вокруг, однако нет того, что пригодилось бы на отдыхе. Я, например, вместо мраморных плит под ногами предпочел бы песок, которого полно снаружи. А лучше - мягкую зеленую травку. А еще лучше… Надо было в таверне тормозить, блин! Или в одном из жилых домов!
        - В храмах можно устраиваться не хуже чем в тавернах, - заметил Люцифер. - Обследуй подвал под притвором, и наверняка отыщешь все нам необходимое. Священники ведь не только молятся да жертвы приносят - они и отдыхать должны. Богослужения иногда идут по многу часов, и даже по нескольку дней, и лишь высшие жреческие чины способны выдержать это за счет одних способностей и маны. Но и они поступают таким образом в редких случаях, во время закрытых бдений для избранных, на которых из верующих присутствуют исключительно высокоразвитые адепты-подвижники. Обычно же устраиваются перерывы, с трапезами единения, проходящими именно в притворах. Священнодействия временно прекращаются, штат храма просит богов проявить снисхождение к слабостям и немощи смертных, и устраивается обедать. Пищей служат подношения продуктами. В основном от крестьян, у которых редко когда водятся деньги. Едят все чины вместе, тем самым демонстрируя свое равенство перед высшими силами. По большим праздникам, когда в богатых храмах продуктовых подношений буквально горы, в трапезах единения участвуют и прихожане. Кто не вмещается в
притворе, располагается снаружи, под открытым небом.
        - Да здравствует демократия! - сказал я. - Пусть даже по праздникам.
        Притвор внутри был заметно уже храма: по обеим его сторонам находились комнаты для служек и жрецов, в которые вели неприметные двери. К ним подошли найденные среди лута ключи. В этих комнатах священники и причетники облачались в приличествующие тому или иному обряду одежды. Там же отдыхали в промежутках между обходами смотрящие маги, когда храм стоял закрытым. Из обоих помещений вниз вели лестницы, а внизу чего только не хранилось. Посуда в корзинах, столы, скатерти; лавки для сидения и возлежания; узкие длинные ковры для этих лавок; удобные мягкие подушечки… Жрецы знали толк в трапезах!
        Все причиндалы для единения были удобные и легкие, рассчитанные на регулярные извлечения из подвала и спуски обратно. Я перетащил наверх стол, одну обычную скамью, пару «лежачих», корзину с посудой и много ковров и подушечек. «Лежачие» скамьи поставил рядом, сделав себе место для спанья: получилась кровать шириной с полутораспальную. Сверху постелил ковры, набросал подушечки - да я сегодня как король почивать буду!.. Еще несколько ковров раскатал на полу для Люцифера. Обычно он стоя дремлет, но часа два в сутки спит на боку, в буквальном смысле откинув копыта. А может, в два слоя ему настелить, чтоб мягче было?
        - Лучше в три, - не стал скромничать Люцифер. - Если не замаялся вниз бегать.
        - Да хоть в пять! - расщедрился я. - Когда ты у меня еще на коврах поваляешься…
        Наевшись под завязку, я завалился дрыхнуть. Проснулся ближе к полудню - от голода. Утолив его, снова лег и вторично поднялся где-то часу в пятом дня. Люцифер к тому времени сожрал всю трофейную зерносмесь и навалил в углу притвора такую кучу говна, что для ее перевозки понадобилась бы тракторная телега. Весточка со скучающим видом перелетала с ковчежца на ковчежец, подолгу засиживаясь на каждом. Неинтересно здесь как-то: нет никого живого, с кем можно было бы почирикать за жизнь; ни птичек других, ни белок, ни бурундуков, только долдон-костомех да два постоянных спутника, один из которых только ест и спит, а другой спит и ест!
        - Не расстраивайся, - сказал я ей. - Это иногда очень хорошо, когда вокруг нет живых. И особенно мертвых с повадками живых. Тебя разве мертвые ночью не задолбали?
        Весточка ответила короткой печальной трелью - да, мол, задолбали! Но от того, что их больше не видать, веселее не становится.
        До вечера я занимался жертвоприношениями, обновляя баффы костомеха и дозаряжая маной накопители, готовил оружейный яд из яда скорпионов, молился за томящихся в Мире Теней жертв Эгланана. Пусть практической пользы от моих поминовений с гулькин нос, но морально я усопших поддержу. И Мэлори, и остальным будет приятно, что в Срединном Пространстве о них не забыли. А в целом Люц прав: незачем на этом напрягаться. Следует делать не то, что маг или жрец на моем месте сделали бы гораздо лучше, а что я сам умею делать хорошо. С Эглананом уже рассчитался - на очереди Анзенкам. После похода к некрополю надо нанести визит старому кровососу и заставить пожалеть о сделке с эльфийским королем насчет капитана Гамбара. Вот это действительно Мэлори поддержит как ничто другое, когда она узнает. А я уж постараюсь, чтоб узнала. Выяснить бы только, как послания в Мир Теней передавать…
        Ночи мы ожидали с легким беспокойством. Ясно, что с ее наступлением двери храма откроются, и мы сможем при желании его покинуть. А монстры с улиц и из других зданий попытаются проникнуть в храм? Начальные способности к сверхчувственному восприятию давали мне хорошее ощущение времени, и момент начала превращения Зальма из каменной пустоши в город я угадал безошибочно, хоть и часов не имел, и не видел ничего из происходящего снаружи. Чуть слышно скрипнули петли, дверные створки распахнулись. Невещественный свет в храме потускнел, сами собой зажглись свечи в светильниках по стенам и на потолке. Мы приготовились к обороне и пребывали в состоянии повышенной боеготовности, пока не убедились, что опасения напрасны. Ожившие коряги бродили по площади, иногда перед самым крыльцом, но ни одна не поднялась по ступеням и не вошла в притвор. Из домов, что мы могли видеть, никто не вышел.
        - Обстановка снаружи точно такая, как прошлой ночью, - сказал я.
        - Наверно, другой быть и не может: ведь мы испытания второго дня не прошли, - ответил Люцифер.
        К крыльцу, отчаянно воняя падалью, приблизился гвардейский ящер. С целыми клыками, хвостом, и шипастым шаром где положено. Постоял, глядя на нас, но так как мы навстречу ему не поспешили, потерял к нам интерес и лениво побрел куда-то вбок, шкрябая когтями по булыжникам.
        - Умница! - похвалил я его. - Шуруй к месту привязки. Мы тебя уже убивали, снова это делать неинтересно.
        - А почему, собственно? - спросил Люцифер. - Второй раз убить будет проще. Повадки уже знаем. Выгоды получим те же, или сравнимые.
        - Пожалуй, да. Пожалуй, мы не только сможем делать вылазки отсюда, но и отсиживаться между ними в храме, оставаясь неприкосновенными, пока находимся тут. Но не лучше ли еще отдохнуть до наступления дня? Считаю, что мы его пройдем без дополнительной прокачки на уже известных монстрах. А сумеем ли найти надежное убежище, и существует ли оно вообще для светлого времени суток, неизвестно.
        Дежурства мы на всякий случай установили. Целый день отсыпались - можно и пободрствовать в очередь. Из храма ушли перед рассветом, едва заметили, что фрески начинают тускнеть, мебель стариться, а пол трескаться. Здание обратилось в камень сразу после того, как мы спустились с крыльца.
        Второй день, конечно, оказался труднее первого. Пауки, скорпионы и вараны нападали один за другим, мешая разделке трупов, отдыху, жертвоприношениям. К обеду стали атаковать группами, проявляя необычную межвидовую солидарность. С воздуха постоянно угрожали парящие в небе гигантские орлы и грифы. Появились стаи шакалов, гиен и диких собак. Пустынная львица превратилась из босса в рядового персонажа, и до вечера мы их ухлопали три штуки. Настоящий же босс поджидал нас под землей: в прорытый им ход чуть не провалился костомех.
        Огромный отвратительный червь вздыбился меж домов-валунов и дохнул на нас облаком ядовитого дыма. Мы рванули с «улицы» в «переулок» и обошли врага с тыла. Слишком поздно мне пришла в голову мысль, что, может, это не лучшая идея. Червь целиком выполз на поверхность; как пернет сейчас - отравимся необратимо! Однако червь не пернул, и прикончить его удалось. Правда, совсем стемнело, и пустошь стала превращаться в город.
        Ночь также принесла много нового. Групповые нападения стали нормой, и патрульных собак его благородия мы уже вспоминали с ностальгией. Какие милые были песики, в самом-то деле, и ведь сутки назад только они наскочили на нас втроем!.. Теперь ситуация изменилась. Зомбаки вываливали из домов на улицы большими компаниями, приходя на помощь ожившим корягам. Находить призы в зданиях стало сложнее, и зачастую прежде чем забрать их, приходилось обезвреживать ловушки. К полуночи меня тошнило от выпитых эликов, несмотря на их приятный вроде бы вкус. Но когда пьешь что-нибудь приятное не для удовольствия, а насильно вливаешь в себя раз за разом, качество напитков перестает радовать очень быстро. А восстанавливаться я все же не успевал: тело постоянно ныло от заживающих, однако еще не заживших ран. Это мешало думать; недостаточная ясность мышления приводила к ошибкам и, как следствие, новым ранам. Люцифер пребывал в подобном же состоянии, и мы решили прервать прохождение. Пошло оно все… до следующей ночи.
        Я по-быстрому зачистил ближайший особнячок, и мы заперлись в нем. Снаружи к нам, слава богу, прорваться никто не попытался. Костомех попробовал встать - протискиваться в дверь ему пришлось на карачках, - ударился головой о потолок и присел на корточки. Из глазной прорези его шлема вылетела Весточка и тут же влетела обратно. Люцифер совершил ряд сложных маневров, точно паркующийся на переполненной стоянке автомобиль, и втиснулся задом под ведущую на второй этаж лестницу. Я сел за стол у стены, спихнув с лавки труп не успевшего встать с нее при моем появлении в доме зомбоорка, и бросил меч на столешницу. Было лень вкладывать его в ножны, да и рано. Того и гляди придется снова доставать: вдруг не всех жильцов прикончил. Еще вылезет откуда-нибудь недобитое орочье отродье… Ф-ф-у, ну и воняет тут у вас!
        Кто-то тяжело стукнулся в дубовое полотнище входной двери, - лбом, что ли? - глухо рявкнул и заскреб когтями по стене рядом. К нам хочешь? Извини, не прокатит. Мы не хотим, чтоб ты к нам хотел! Билеты кончились, все места заняты.
        Труп на полу рядом со мной потерял четкость, стал прозрачным, пропал. Поднявшись с лавки, я взял меч и прошелся по комнатам обоих этажей. Остальные трупы тоже исчезали, концентрация вони снижалась так быстро, будто ее вытягивало вентилятором. Обновление дома и всех вещей в нем шло полным ходом. Жаль, что костомеху с Люцифером дальше холла не пройти: на втором этаже комнаты лучше, чем на первом. С удовольствием занял бы одну из них, да не тянет оставлять коня, если можно спать рядом. И к некрокиборгу я успел привыкнуть так, словно он живой. Устроюсь с ними! В тесноте, да не в обиде.
        - Кажется, наши три дня в Зальме растянутся на неделю, - сказал я, спустившись вниз.
        - Лишь бы не растянулись на вечность, - ответил Люц. - А неделя - что ж! - это немного. Мы с Этьеном однажды заброшенный горняцкий поселок в триста лачуг проходили два месяца.
        - Интересно, а в действительности для нас сколько времени пройдет? Неделя именно, или все же три дня?
        - В разных таких местах по-разному случается. Узнаем когда покинем Зальм - не раньше.
        - А чего вы так долго в поселке возились? Настолько крута оказалась нечисть? Или количество заменяло качество?
        - Скорее, второе. Рядом была гора, и все штольни в ней заполняли монстры. Выжигать их мощными заклинаниями Этьен не мог - он ведь тоже воином был, как и ты. Убежищ, как здесь, там не было. Не прошли штольню до конца - значит, откатились назад, и после восстановления все начинай сначала.
        - Чувствую, и нас такая засада ждет. На третьи сутки. План тутошнего «замка» оценил? Ни башен, ни каких-либо сооружений внутри - одни стены. Босс где-то в центре, хотя хрен знает, где ему там находиться. Не доберемся до него или победить не сможем - придется отступать в город. А в нем, если я правильно понял, одно и то же здание способно служить убежищем лишь однажды. И не всякое. Большинство жилых домов, наверно, не могут: слишком кайфово было бы. В этот мы просто удачно зашли. Хочешь гарантированно отдохнуть - штурмуй таверну, храм или что-то подобное. Иначе рискуешь пережить десяток обломов, прежде чем найдешь где главу преклонить.
        Глава 18
        Мы просидели в особнячке до следующей полуночи, чтобы начать ровно с того, на чем остановились. За два часа до рассвета вышли на зальмовскую Площадь правосудия, где группа монстров-гуманоидов особей в шестьдесят имитировала сцену казни. На окруженном стражниками эшафоте стоял преступник в компании палача и двух его помощников. За оцеплением толпились зрители. Несмотря на подавляющее численное превосходство противника, в победе я не сомневался. Костомеху здесь было просторно, а добрая половина зрителей не имела при себе оружия. Преступник вместо того, чтоб спасибо сказать за освобождение, тоже набросился на нас и погиб смертью храбрых вместе с палачами. Не получив существенного урона, мы без паузы вломились в Дом приговоров. Большие двустворчатые двери и просторные помещения наземной части строения опять позволили использовать костомеха. В Подземелье дознавателей, а затем и в Узилище мне пришлось спускаться в одиночку. Обитель закона и тюрьму под ней стерегли не только зомбовоины, но и маги. Также сильными волшебными способностями обладали судьи, в особенности главный. Зачистку мы завершили
полумертвыми, хуже чем в Храме четырех стихий. Комфорта же Дом приговоров обещал существенно меньше. Как-то не мечтал я выспаться в камере, похлебать баланду или накормить Люца соломой из тюремных тюфяков.
        - У нас же свои припасы есть, - урезонил меня конь. - Те что с «Гавани» еще, почти нетронутые. И награда-то какова, а? Если все вместе сложить - отличная награда. С каждого стражника по нескольку золотых упало, а уж с судей…
        - Потому что они все взяточники, - ответил я. - Что живые, что мертвые, что обычные, что проклятые… Ну да ты на меня внимания не обращай - это я так, ворчу для порядка.
        - Вот и я тебе для порядка напоминаю, что у нас все идет отлично. По уровню взяли снова! Значит, за верховного босса точно возьмем еще по одному.
        - Как бы не раньше. До верховного еще добраться надо, и повоевать по дороге к нему придется немало.
        - Нет, раньше не получится… Только по итогам последнего дня и суммы побед, - я так считаю. Теперь уже не подлежит сомнению, что Зальм рассчитан на бойцов средних уровней, от сорокового до шестидесятого. Самые подготовленные действительно могут пройти город за три дня, используя убежища лишь для короткого отдыха, - на час, на два. Самым неподготовленным потребуется втрое или вчетверо больше времени. Ну а мы примерно посредине.
        - Почему эта инфа на входе не подается - вот чего я не понимаю. Что за великая военная тайна?
        - Зачастую бывает невозможно понять, по каким причинам происходит то или другое. И обычно выгоднее не разбираться, а приспосабливаться к существующему положению. Не сообщили тебе подробностей - значит, скорее всего, никому не сообщили. И если повезло выяснить что-то лично, можно попытаться превратить свое знание в товар и продать.
        - Да ты что? А как?
        - Загляни в «Общее руководство для приключенцев, странствующих рыцарей и охотников на монстров» - в нем должен быть подробно описан весь процесс. А вкратце… Во всех похожих случаях поступаешь таким образом. Сперва смотришь описание объекта, если оно доступно: нет ли ограничений на создание дополняющих его документов. Если недоступно, читаешь проверяющее заклинание позволительности действий. Ни разу не собьешься - можешь приступать к основному этапу. Берешь пергамент, перо, чернила, и пишешь все, что имеешь сообщить по объекту другим. Оформляешь как выдержку из путевых заметок, отчет, доклад - на твой вкус. Вступление, например, может быть таким: «Я, Иван из Каритека, побывал в проклятом граде Зальме, находящемся в пределах Гинкмарских лесов. Вошел в него тогда-то, покинул тогда-то, и адресуясь к любому, кто сие рукописание прочтет, решил запечатлеть то, что успел узнать и увидеть…» - после чего излагаешь по порядку любые сведения. Еще раз сверяешься с описанием объекта: позволено ли прокладывать маршруты до него? Да - рисуешь карту, нет - ограничиваешься указанием направления из какого-либо
известного места обитаемых земель и общими приметами. Читаешь запечатывающее заклинание и продаешь свиток владельцу любой книжной лавки для авантюристов. Цена будет зависеть от твоего уровня и репутации на момент написания текста, важности предоставленных данных и прочих подобных параметров. Ошибиться с ней невозможно - стартовая стоимость таких свитков регулируется системой.
        - Вижу, в будущем у меня найдется чем заняться на привалах, когда делать нечего. Лишние деньги - они никогда не лишние.
        - Верно. Этьен за свою жизнь написал путевых заметок и отчетов о прохождениях на целую библиотеку. Чужими же пользовался редко. Во-первых, у перекупщиков цена свитков сплошь и рядом непомерно высока. Во-вторых, при их использовании получаешь меньше опыта, и многие способности развиваются хуже.
        - А копии свитков делать можно?
        - Да, через определенные промежутки времени, и для продажи в других местах. Соседних герцогствах, к примеру. Тем более - в соседних королевствах.
        - А свое имя скрывать?
        - Конечно. Иначе создание свитков оказалось бы неприемлемым для преступников. И всех тех, кто по каким-то причинам не хочет сообщать окружающим, где побывал.
        - Должно быть, помимо денег с этих документов и другой доход есть? Репутация ведь должна расти с каждым проданным свитком?
        - Еще бы! Если имя не скрывал, в конце концов приобретешь известность в кругах приключенцев. Если скрывал, а потом открыл - тоже.
        - Славно! Гляну позже упомянутое тобой руководство. А теперь давай жрать и спать, а то и за сутки в норму не придем.
        - Где расположимся?
        - В Зале заседаний. Захочешь опять навалить кучу - сделай это перед Седалищем судий.
        Весь день мы восстанавливались; вечером я приступил к составлению описания прохождения Зальма. Ночь снова дежурили в смену, утром вышли на Площадь правосудия. Ее булыжное покрытие уже превратилось в песок, а эшафот посредине - в груду камней. Обойдя Дом приговоров, мы оказались перед «замком», представлявшим собой длинную стену высотой метра четыре, закрученную спиралью. В средине, если верить плану, ничего не было. Точнее, там была большая ровная площадка, засыпанная все тем же песком и камнями. Хочешь добраться до нее - двигайся по образованному стеной коридору, убивая всех монстров подряд. Коридор достаточно широк - в самый раз для костомеха. Но и монстры, наверно, встретятся будь здоров…
        - Прорвемся? - спросил я Люцифера, залезая в кабину управления.
        - Прорвемся! - отозвался конь.
        Однако его уверенность не оправдалась. «Замок» буквально кишел чудищами - они встречали нас на каждом шагу, появляясь точно из-под земли. А некоторые действительно вылезали из земли - например, гигантские черви. Все знакомые монстры увеличились в размерах: скорпионы с пауками стали больше вдвое, огнедышащие вараны подросли до шести - семи метров. Незнакомые радовали разнообразием и все более высокими уровнями с каждым витком коридора. За час до заката мы повернули назад, хотя уже видели перед собой центральную площадку. Но видели мы ее за спиной толстого циклопа, чьи плечи находились вровень со стенами справа и слева. В каждой из шести его рук было зажато какое-нибудь оружие: меч, бердыш, палица… Допустим, даже одолеем мы его - окажемся лицом к лицу с боссом города полностью выдохшимися. Так что решили не нарываться. Будь выбор, я бы вовсе с этим циклопом не связывался. Шибко уж не нравились мне его характеристики. А так, конечно, придется его валить, если не хотим слиться под самый конец.
        - Покедова, колобок! - сказал я одноглазому. - Не скучай тут без нас, займись чем-то полезным. На диету сядь, физзарядку делай.
        Циклоп ощерился и заржал в ответ - оглушительно и оскорбительно. Враги удирают от него, тщетно пытаясь сохранить достоинство!
        - Смейся, смейся, - подбодрил его я. - Недолго осталось. Завтра мы вернемся и вобьем твои хиханьки тебе же в глотку. Или в задницу - как получится.
        На обратном пути нападений не было. Мы шли медленно, давая себе время минимально восстановиться. На каждом витке делали короткий привал: я-то на ходу элики пил, а Люцифер этого делать не мог.
        Оказавшись на площади как раз с наступлением темноты, мы осмотрели окружающие здания и выбрали для зачистки питейный дом, с большущей кружкой на вывеске. Он стоял как раз напротив Дома приговоров. Молодчаги зальмовцы, все практично делали, с удобствами для себя и приезжих. Зашел в синюшник, нажрался до чертиков, подрался на площади, очнулся в Узилище. Заплатил штраф, опохмелился на оставшуюся в кошельке мелочь и отправился домой или в гостиницу.
        Главным призом за штурм притона алкоголиков стал бочонок вина. Ну да, было бы удивительно, кинь нам система в таком месте крынку простокваши. На втором этаже располагался бордель. С зомбошлюх нападало много всякого, однако ни одна из них не превратилась в нормальную девушку. Э-э-эх, тоска! Сперва Джейн разбередила душу и чресла, теперь эти… Штат заведения, как назло, состоял из отборных сексуалочек - правда, попорченных разложением, зато в остальном!.. Почему я не некрофил?.. Но с другой стороны, если ставишь интересы хера выше интересов дела, - при любых наклонностях, - добра не жди.
        Повздыхав над своей нелегкой холостяцкой участью, я спустился вниз. Убедившись, что здание начало превращаться в убежище, и мы в безопасности, провел ревизию наличных эликов - из собственного запаса, и трофейных. Завтра, зная всех монстров «замка», их уязвимости, виды и тяжесть наносимого урона, мы сможем двигаться к центру быстрее. Выигранное время используем для отдыха, отлечивания и жертвоприношений, и встретимся с боссом полными сил. Главное - выдержать это. Терпеть урон - не то же самое, что подсчитывать его на калькуляторе.
        Но сегодня же выдержали? И завтра выдержим!
        Помню, когда только попал в Версум, я думал, что тут все непрерывно качаются, - ведь в этом и состоит смысл существования в игровых мирах, это самая их суть! Потом присмотрелся - да нифига подобного. Большинство предпочитает жить как попроще, полегче. Ремесленнику, задумавшему взойти к вершинам мастерства, надо вкалывать от зари до зари. Воину - постоянно рисковать жизнью, переносить походные невзгоды, боль ран. Сколько раз меня покусали, подрали когтями, продырявили разнообразным оружием только здесь, в Зальме, я уже и счет потерял. И всякий раз было больно. И сразу, и после. Снадобья ведь не вдруг помогают. Успеваешь помучиться. Быстрые элики стоят дорого, в добыче бывают редко. Нечувствительность к боли прокачивается тяжело и долго, только естественным путем - очки Дарований в нее хрен вольешь. И те, кто в воины подался, предпочитают подыскать спокойное местечко с приличным жалованием и пропивать денежку в тавернах, а не сражаться. Так-то вот. Многие до средних уровней доползают в аккурат к средине жизни. А некоторые и не доползают…
        И фигли удивляться, что сам я беру уровни один за другим? Как однажды начал драться, так уже и не останавливался. Поначалу еще инерция мышления мешала, привычки прошлой жизни. Теперь и это позади - или почти позади. А с получением «Львиного сердца» пропал естественный страх перед опасностями - свойственное всем живым существам, однако совершенно ненужное и зачастую вредное продолжение осторожности. Остался азарт: а этого противника я победить смогу? А этого? А этого?.. И тут, учитывая устройство Версума, поле деятельности открывается почти бесконечное. Пока всех не победил, постоянно перед глазами будет кто-то выше тебя, кого победить хочется. Сперва - воины и монстры высших уровней. Потом - демоны и бессмертные герои. Потом - полубоги. Сверхчудовища. Боги. Мультиигроки, вроде Сехмет… Надолго хватит. Ой, надолго!
        Кто еще живет как я живу? Этьен де Гурфье так жил вторую половину жизни. Капитан Гамбар - пока не бросил пиратствовать. Меченый жил так или почти так до попадания на каторгу и после выхода с нее и побега из ополчения. Раймондо пытается так жить…
        Кстати, а что с Раймондо? Добрался он до фурий или нет? Много уже времени прошло с начала его ударной прокачки в Арнауре.
        Как бы узнать? Чатов и привата во Вселенной Дагора не существует, и переписываться запросто с кем хочешь нельзя. Есть только возможность отправления обычных писем с нарочными и связные заклинания типа весточек. В том числе очень быстрые или способные перемещаться порталами. Телепатия еще есть и магические кристаллы, но все сии чудеса мне без надобности. Если Раймондо прошел Арнаур до Площади правосудия и победил фурий, такое событие не могло пройти мимо внимания хронистов. Скорее всего, упоминание о нем и в Летописи Аусанга попало. А Летописи может читать всякий желающий - из любого места, где бы ни находился.
        Поиск обнаружил нужную запись мгновенно:
        «В день обретения мощей преподобного Преклекта по календарю Святой вселенской церкви, паладин Белого храма Раймондо де Колеансо изгнал из Дома приговоров Арнаура фурий клана Гарон. Мстительницы позорно бежали, не решившись на сражение. Текущий уровень героя - пятидесятый. Полученные за подвиг награды…»
        Мне страстно хотелось поставить к записи лайк, но такая опция отсутствовала. Зато позволялось оформить что-то типа подписки на будущие упоминания персонажа в Летописях, что я тут же и сделал. Ай да Раймондо, ай да сукин сын! Пусть уничтожения клана он не добился, однако фуриям пришлось убраться на три перелета от места прежнего гнездовья, а это очень далеко. Вернуться назад шайка Эрны не имеет права. Насколько я успел узнать нрав молодого графа, он последует за мстительницами и вынудит их или принять в конце концов бой, или покинуть королевство.
        - Восплачь горькими слезами, Люц! - сказал я. - Раймондо обошел нас по уровням. Он был выше, когда мы встретились впервые, потом отстал, - и теперь опять выше.
        - Ему не приходится восстанавливать маунта, как тебе, - ответил Люцифер. - А ведь я предупреждал, что стану для тебя обузой.
        - Как-то я не чувствую, чтоб ты меня обременял.
        - В том и дело, что не чувствуешь. Но будь на моем месте молодой конь, ты бы прогрессировал быстрее. А так ты меня то маной подкормишь, то Дарований кинешь в слабые навыки, то еще что… И в итоге выходит накладно, а отдачи во многих случаях можно ждать не ранее моего полного омоложения.
        - Ничего, я подожду.
        Глава 19
        Утром мы повторно вошли в спиральный коридор «замка» и двинулись по нему, следуя заранее намеченному порядку. Выиграли бой - не начинаем следующий, если живучесть или мана хоть у одного из нас упали ниже пятидесяти процентов. Еще вчера я допер, как избегать новых нападений, пока оклемываемся и жертвы приносим: надо всего лишь сразу после очередной стычки отступить немного. Сегодня моя догадка подтвердилась. А чтобы не пропадали те трофеи, которые нельзя взять с трупов сразу, я прихватывал убитых чудовищ с собой, оттаскивая их с мест схваток костомехом. Только циклопа-хохотуна трогать не стал. Незачем. Он охранял последний, так сказать, рубеж, и после его смерти ничто уже не мешало нам попасть на центральную площадку. До заката оставалось два часа. А до встречи с боссом Зальма, наверное, больше. Мы полагали, что раньше полуночи он не появится.
        Я осмотрел абсолютно безжизненный песчано-каменный пустырь, пытаясь угадать, кто окажется нашим противником и будут ли у него помощники. Напрасно. Здесь даже коряг не было. И ни знаков на валунах, ни входа в подземелье. Впрочем, вход мог появиться ночью.
        Сперва у меня еще были развлечения: элики глотать, жертвы приносить и отслеживать через интерфейс эффективность того и другого. Люцифер коротал время примерно тем же образом, только снадобья потреблял из котелка, а не из пузырьков, а его участие в обрядах ограничивалось стоянием в сторонке. Однако с наступлением темноты мы исчерпали все способы себя занять. К полуночи уже отчаянно скучали. Неужели заключительный квест состоит в том, чтобы не сдохнуть на чертовом пустыре от тоски? Эй, босс, таку-то мать! У тебя там что - жопа к трону приросла? Вылезай тогда к нам как-нибудь вместе с ним, что ли…
        Из города донесся торжественный мелодичный перезвон, а затем невидимые часы медленно отбили двенадцать раз. Мы видели эти часы на ратуше, но думали, они не идут. У них с циферблата половина цифр отвалилась, и стрелки висели на полшестого. А тут ожили, гляди-ка.
        Откуда-то налетел ветер и закружил пыль и песок в центре пустыря. Поблизости зашевелились и стали взлетать камни, хоть образовавшийся вихрь был слишком слаб, чтобы поднять их и втянуть в себя. Вскоре на пространстве внутри последнего витка спиральной стены пришло в движение все, что лежало на поверхности земли. По направлению к набирающему силу ленивому смерчу летели и катились в струях песка как мелкие камни, так и многокилограммовые глыбы.
        - Это еще что за магический пылесос? - спросил я. - Марка какая?
        - Кажется, нас ждет сражение со штайнером, - ответил Люцифер.
        - Сильно опасная тварь?
        - Сильно.
        Ветер понемногу стихал. Смерч замедлялся и уплотнялся, превращаясь в великана метров двадцати ростом. По сравнению с ним даже костомех выглядел карликом. А мы с Люцифером - букашками.
        Я открыл в базе знаний Книгу чудовищ, но штайнер не позволил мне прочитать про него: шагнул к нам, устроив небольшое землетрясение. Рев монстра превзошел все, что я до сих пор слышал: словно вулкан взорвался, устав извергаться тихо. Из двух абзацев, которые успел охватить взгляд, я понял лишь, что каменного колосса нельзя убить. То есть? А что тогда с ним делать? Усыплять колыбельными песнями?
        За нашими спинами загрохотало - закрылся проход в спиральный коридор. Чтоб драпануть не вздумали.
        - В кабину, Иван, в кабину! - взмолился Люцифер.
        Я не заставил себя упрашивать: влез в костомеха так быстро, как только смог. Штайнер поднял ногу для следующего шага и сразу занес ее над нами, намереваясь растоптать. Мы бросились в стороны. «Люцу все же придется прокачивать скаковые навыки в экстриме», - мелькнула в голове мысль.
        Впрочем, разве только ему? И мне придется! Точнее, костомеху. Беговые…
        Ножища штайнера с грохотом горного обвала опустилась на то место, где мы стояли. И пошло! Мы метались по площадке, а великан старался нас раздавить. Я вспомнил про фиал с кровью ящера и немедленно его активировал. Воплотившийся «гвардеец» сумел несколько рассеять внимание монстра, заставил охотиться и на него тоже. Что привело меня к утешительному выводу: штайнер не различает противников ни по уровням, ни по качеству, ни по степени опасности. И неутешительному: это нам ничего не дает. Неразборчивость великана - прямое следствие того, что для него никто не опасен. И какая польза, что мы можем свободно перетягивать его агро друг на друга? Сколько и чем ни бей в это скопище булыжников и песка, ему не повредить. Разве что сильный стихийный маг, специализирующийся по земле и воздуху, мог бы несколько обуздать штайнера - замедлить его, или даже нечто более кардинальное предпринять.
        Хотя…
        Если монстра нельзя убить, его все же можно заставить расходовать ману. И прикончить, заставив израсходовать всю. Это справедливо в отношении любых существ, для которых волшебная сила - основной источник энергии.
        Будь у меня умение создавать фантомов, или десятка два зомбаков в запасе, я бы легко запутал штайнера, принудив гоняться только за ними. Да что пользы мечтать о несбыточном? Попробуем обойтись «гвардейцем». Пусть он один, зато быстрый. А собравший великана смерч расчистил площадку. Запнуться мне или Люциферу не грозит.
        Ящер быстро понял, что от него требуется, и показал себя отлично. Он радостно трудился за двоих, постоянно мельтеша в поле зрения штайнера, и проскакивал перед ним в самые ответственные моменты, спасая то меня, то Люца. Великан мало-помалу приходил в неистовство, ревел все громче и продолжительнее, однако я не заметил, чтоб он слабел. Сколько потребуется беготни для его истощения? Час, два? Вся ночь? Не ослабеем ли мы раньше? Я еще мог глотать элики, а Люцифер - уже нет. Ящер вообще не способен восстанавливаться никаким способом. Одноразовый зомби - он и есть одноразовый. И малейшая ошибка любого из нас грозила стать роковой - не только для того, кто ошибется.
        Штайнер окончательно разъярился и принялся прыгать по площадке, стремясь раздавить нас сразу обеими ногами. Земля дрожала так, что костомех еле держал равновесие. Поймав момент, когда мы случайно оказались перед ним все трое, великан с шумом набрал в грудь воздуха и выдохнул из пасти целую тучу песка и пыли. И перед тем, как она скрыла все вокруг, я успел увидеть, что монстр вновь собирается прыгнуть…
        - В стороны, в стороны! - отчаянно завопил Люцифер по мыслесвязи. - Надо оказаться как можно дальше от него!
        Понял ящер коня или не понял, но он последовал совету. Я - тем более. Хотя спустя миг уже ничего не видел: в ночной темноте заволокшая пустырь пыльная круговерть была совершенно непроницаема для взгляда. Однако я хорошо помнил положение великана на площадке, и постарался обойти его по дуге.
        - Прикройся щитом, Иван! - прилетел напоследок совет Люца, а затем уши наполнил нарастающий шум: шуршание песка и удары в землю, точно от библейского града весом в талант. Я понял, что случилось: штайнер самоуничтожился. Его тело рассыпалось при последнем прыжке, в наивысшей точке, и сейчас рушится вниз камнепадом.
        А-а-а-а-а! Будь стократно проклят тот, кто придумал такую тварь!
        Второпях я слишком сильно взял вправо, и костомех на бегу зацепил плечом стену. Скрежет наплечника о кладку я скорее почувствовал, чем услышал. В спину некрокиборгу долбили отлетавшие с места гибели штайнера камни. Сверху, на щит, почти ничего не упало: я успел увести костомеха достаточно далеко. Кажется, пора притормаживать? Как там наши? Не выбросило ли ненароком Весточку из глазницы во время моих маневров?
        - Я живой, - доложил Люцифер. - Немного побило камнями бард. Других повреждений нет.
        Слева донесся крик ящера, сообщающего, что с ним все в порядке, но… Я проморгался от проникшей в кабину пыли, вызвал интерфейс и глянул состояние зомбака. Живучести еще навалом, однако «гвардеец» заработал легкую хромоту: попало ему рикошетом глыбой в колено. Как только шум снаружи окончательно стих, в черепе костомеха успокаивающе зачирикала Весточка. Не волнуйся, мол, цела я тут.
        Пыль оседала долго. Нормальная видимость восстановилась только минуты через три. Я вылез из кабины и развел в котелке снадобий для Люцифера.
        - Это еще не конец, - сказал конь. - Победа не могла достаться нам так легко - еще лишь начало ночи. У штайнеров редко бывает только одна жизнь. А раз наш - городской босс, у него точно будет больше.
        - И сколько у нас времени до его воскрешения? - спросил я.
        - Примерно столько, сколько длилась схватка.
        - Тогда много! Долго в догоняшки играли. А жизней у великана, наверно, три. По числу дней прохождения города.
        Мы успели хорошо отдохнуть, прежде чем на пустыре опять задул ветер и закрутился смерч в средине.
        - Эй, хромоножка! - сказал я ящеру. - Сильно теперь не нарывайся. Пусть ты и камикадзе, однако дорог нам.
        Вторая схватка оказалась тяжелее и длилась дольше. Штайнер следовал все той же тактике, но, очевидно, получил больше живучести за счет более серьезной накачки маной. И еще он обрел способность регулярно выпускать облака пыли, а не только перед самоуничтожением. Правда, по объемам они были скромнее, не так густы - и все же практически полностью ослепляли нас секунд на тридцать. Угадать приближение штайнера в эти периоды мы могли только по его реву и вздрагиванию земли; сам же он видел сквозь пыль отлично. Несколько раз великан едва не растоптал меня и Люцифера, возникая буквально в двух шагах, и уже с занесенной над нами ногой. Но в итоге мы уцелели, а погиб ящер - при очередном самоуничтожении монстра. Нам уйти от камнепада помог, а сам не успел.
        Вскоре после начала третьего боя выяснилось, что теперь штайнер может швыряться камнями, выбрасывая их по одному из собственного тела через ладони. И летели в нас, конечно, отнюдь не камушки с детский кулачок. От одного валуна я не успел увернуться и прикрылся щитом. Тот выдержал, но костомеха едва не снесло! Ответить великану нам было нечем. Мы по-прежнему могли только убегать, надеясь на истощение маны противника.
        - Не смей меня спасать, если что! - предупредил я Люцифера. - У меня несравненно больше шансов уцелеть под завалом.
        - Ты так говоришь, будто мы уже до третьего самоуничтожения гада дожили, - откликнулся конь. - В этот раз у него еще больше сил будет. Насколько - можешь прикинуть по разнице между первой и второй жизнями.
        Однако великан решил не тянуть со своей гибелью. Как и с нашей. Он придумал способ, как нас убить наверняка, и даже облако пыли выпускать не стал, чтоб мы могли оценить замысел. Не дожидаясь заметного уменьшения запаса энергии, он подпрыгнул высоко, очень высоко. Взревел напоследок и рассыпался, готовясь равномерно накрыть камнепадом всю площадку, словно бомбовым ковром.
        Я бросился к Люциферу и прижал его к стене, прикрывая и щитом, и всей громадой костомеха. Впрочем, какой такой громадой? Она ничто перед ливнем глыб, которые вот-вот обрушатся на нас сверху.
        Стиснув зубы до ломоты в челюстях от бессильной злобы, я перебросил манопотоки со всех накопителей в баффы скелета и его устойчивость. Но каналы-то не резиновые, их пропускная способность ограничена. Да и баффы не смогут поглощать урон от десятков мощных дробящих ударов в секунду!
        В воображении я уже слышал и чувствовал, как огромные камни бьют в бронепластины, сминая их точно бумагу; как трещат кости некрокиборга, мои собственные и Люцифера. И ничего нельзя сделать, нельзя даже влепить врагу напоследок! Будь на мне сейчас «Месть мертвеца», от которой давно избавился, и она не помогла бы насолить штайнеру хотя бы после смерти. Великан был неуязвим раньше, а теперь его уже и не существует.
        Нет, мы выдержим, выдержим, выдержим! Вместо той побрякушки реванша, опасной для владельца и по большому счету бесполезной, у меня есть «Львиное сердце», вдвое увеличивающее силу в критические моменты. Рычаги управления чертовски прочные. Механизмы передачи действий оператора вообще несокрушимые, ибо магические. Я могу помочь костомеху выдержать бомбардировку напрямую, через редукторы, и подпитывать его собственной маной тоже напрямую. Мое достижение «Един с костомехом» давно ничего не стоит, поскольку тогда он был трудовым, а теперь боевой. Но клянусь, для одной-единственной функции - устойчивости - я сейчас единство восстановлю, вашу мать! Это же базовая характеристика, одинаковая для обеих модификаций… Мы станем едины в полном смысле, без посредника в виде системы и прочих глупостей!
        Я вцепился в рычаги как в последнюю надежду и напряг ноги в зажимах. С оглушающим грохотом обрушились на броню и щит первые камни, и сразу следом нас накрыло сплошной лавиной. Вздрогнула и зашаталась земля - это совсем рядом упала особенно большая глыба. Костомех с натужным скрипом во всех суставах осел вниз, налегая на Люцифера. Еще две или три секунды до нас доносились отдельные удары последних запоздалых валунов, падавших повсюду на площадке, и наступила тишина, нарушаемая только шелестом песчаного дождя.
        Превозмогая боль в локтях, пояснице и коленях, я пошевелился, заставляя двигаться и костомеха. Надо как-то свалить с себя нападавшее на спину. Только б на Люца ничего не хряпнулось, когда разгибаться буду…
        - Что-то на меня все равно упадет, - сказал конь. - Но я ж не хрустальный, выдержу. Просто распрямляйся помедленнее.
        Так я и поступил. Люцифер в процессе бомбардировки почти не пострадал. Костомеха изрядно помяло, но он сохранил боеспособность.
        Моя живучесть упала ниже десяти процентов, маны не осталось вообще. Тем не менее я вылез из кабины и пошел к центру пустыря. Если нам полагается приз, то искать его следует там. Не дай бог не найду - буду считать систему и Демиургов личными врагами, подлежащими уничтожению.
        В центре, словно памятник штайнеру, высилась коническая куча камней. Будь у меня силы побольше, я бы влез обратно в костомеха и развалил ее. Такие скотские монстры, как этот дылда, не заслуживают памятника!.. Однако силы не осталось. Поэтому я всего лишь просунул руку меж булыжников, и почти сразу почувствовал в ладони что-то твердое. Достал, посмотрел - футляр черного дерева чуть больше портсигара, с красивым вензелем. Внутри лежало три пузырька, одинаковой формы и цвета.
        «Эликсир троекратного полного восстановления, - прочитал я в описании, не очень веря собственным глазам. - Расовые ограничения - только для людей, классовые ограничения - только для воинов. Для употребления достаточно сохранить 1 % живучести. Полезный эффект распространяется на оружие и снаряжение употребившего, маунта или другого питомца, его оружие и снаряжение…»
        У-у-у-х! С расширением списка врагов можно повременить.
        «Поздравляем! Вы достигли сорок восьмого уровня!..»
        А я уж думал, что не достигну. По крайней мере в этой жизни.
        «Ваша способность «??????????????????» увеличивается на «?????» пунктов…»
        Правда? Чуть не забыл про нее. А ведь, похоже, именно благодаря ей мы сегодня не превратились в слоеный пирог из костомеха, оператора и лошади. Оценивая произошедшее, я все глубже убеждался в том, что сам по себе не сумел бы полностью покрыть потребности баффов некрокиборга в мане. И, тем более, увеличить их возможности по поглощению урона.
        «Вы успешно завершили прохождение наземной части Зальма. Желаете спуститься в подземную теперь же?»
        Нет, не желаем! Ни теперь, ни позже! С нас хватило!
        Несмотря на недвусмысленный и весьма эмоциональный отказ, коническая куча передо мной ухнула вниз и с шумом покатилась по наклонной, открыв вход в подземелье. Я поспешно отступил от него, машинально перекрестившись, хоть это действие во Вселенной Дагора и не имело никакого смысла. Впрочем, в конце короткого пологого спуска в городские недра виднелась массивная дверь, которую предстояло открыть или взломать. А мы не будем!
        Я вернулся к Люциферу, показал ему футляр с эликсиром и спросил:
        - Используем один пузырек сейчас или сэкономим?
        - Конечно сэкономим! - ответил конь. - У нас еще путь по всему Гинкмару впереди. Состояние наше не сказать чтобы угрожающее. Положение просто отличное - мы в убежище, проход в него не откроется до утра. Доспехи выправишь сам, улучшай навык. С чем не справишься - есть еще тот оружейник при таверне. И можно найти другую оружейную или кузню, с которых идут призы в виде ремонта и обновлений лат… В подземелье ты точно решил не входить?
        - Точно. А ты бы по-другому решил? Штайнер - предел для нас. С чем-то круче мы уже не совладаем. И раз выяснилось, что городской босс - не он, лучше остановиться. Хватит на нашу долю чудовищ в других местах. И боссов. И подземелий…
        Глава 20
        Мы покидали Зальм через четыре дня - тихо, спокойно, без нападений монстров, точно уходили с обычной каменной пустоши. За проклятым городом тянулся все тот же лес, что и по другую сторону, и двигаясь по нему, мы вскоре вышли к реке и разыскали развалины храма Журба, возвышающиеся на самом краю пологой лощины. Собственно, не такие уж развалины: крыша над притвором рухнула, а над самим храмом устояла, и мы устроились на ночлег внутри, поскольку наступала ночь. Карта указывала на брод прямо напротив, метрах в трехстах. Но не попрешь же по нему впотьмах. Кто знает, насколько он удобен и безопасен для переправы, и что на другом берегу.
        Заклинание для разведения костра не сработало три раза подряд. Ругнувшись, я достал из котомки огниво. Когда-то недоумевал, для чего их все с собой таскают, если каждый в той или иной мере владеет магией. Но быстро разобрался: не везде волшебство действует, и не любое. Огниво надежнее. Им тоже не всюду воспользуешься, однако перечень мест, где оно бесполезно, гораздо короче.
        Утром мы направились к реке и осмотрели блестевший в ранних лучах солнца перекат. Мелкий - полурослику по пояс. И широкий - сотня воинов пройдет парадным строем по дециме в ряд. Можно шуровать на ту сторону без всякой подготовки, однако у противоположного берега перед бродом темнел глубокой стоячей водой обширный омут, и мне он не нравился.
        - Подождем немного, - сказал я. - Мы же никуда не торопимся. Особенно к смерти в первой попавшейся реке.
        - Подождем, - согласился Люцифер. - Омут и вправду нехороший.
        Сидящая на гребне костомехова шлема Весточка одобрительно зачирикала, хваля нас за осторожность. Да будет тебе! Наши какие заслуги? Себя похвали: это твое благотворное влияние сказывается.
        Не прошло и получаса, как к перекату вышел лось. Матерый самец весом в тонну, с красивейшими рогами. То ли он напиться хотел, то ли перейти реку - неизвестно. Едва ступил передними копытами в воду, как над поверхностью омута взметнулись толстенные щупальца с присосками величиной с тарелку, схватили животное и подняли в воздух. Лось даже заорать как следует не успел. Шумно плеснуло, разлетелись брызги, разбежались в стороны круги. Хорошо, что я на щупальцах сосредоточился, а не на всей сцене. А то не успел бы прочесть хоть что-то в профиле чудища - так быстро он появился перед глазами и растаял: «Пресноводный спрут Ужас рек и озер. Уровень - 92. Сила…»
        Какова сила, узнать не удалось. Я не слишком опечалился. Основные характеристики неразумных существ с приличной точностью рассчитываются от уровня по таблицам соответствий. Меня другое расстроило. Сам уровень.
        - В воде мы с этой тварью не справимся, - сказал Люцифер. - А на сушу спруты выбираются лишь для того, чтобы переползти из пересыхающего водоема в другой.
        - Не вижу, чтоб река собиралась пересохнуть, - заметил я. - А случись такое, сдался б нам тогда брод…
        Судя по карте, выше и ниже по течению удобных для переправы мест не было на несколько километров. Дальше - неизвестно, да и наличие других бродов поблизости ничего не гарантировало. Потомство сидевшей в омуте твари могло давно захватить их, сделав недоступными для перехода. В содружестве с аллигаторами, пираньями и вообще кем угодно. Мы же в Гинкмаре. Тут можно на плезиозавра в дождевой луже наступить.
        Книга чудовищ поведала мне, что пресноводные спруты нередко сами роют себе омуты, постепенно углубляя их по мере собственного роста. И становясь слишком большими, оказываются в ловушках. Отдельные гиганты бывают настолько велики, что для них уже и переползти куда-нибудь трудно - не только по суше, но и по мелководью. Однако если еды достаточно, они продолжают расти. Вплоть до сотого уровня, предела развития в Срединном Пространстве. Щупалец у тварей бывает двенадцать и больше. Глаза только два. Пасть одна, но уж в нее не попадайся!..
        Мы вернулись к храму, размышляя, что предпринять. Строить плот долго, и он не спасет нас от нападений аллигаторов и плезиозавров, буде такие проживают в реке. Вроде, ничего не оставалось, кроме как действительно искать еще один перекат, без подозрительных омутов вблизи, да помельче, на котором мы в случае атаки сможем сражаться почти как на суше. Или каменный мост, сохранившийся со времен Гинкмарского королевства…
        Н-у-у-у! С таким же успехом можно к сооружению дельтаплана приступать, или самолета.
        Я сел в костомеха и начал расчищать притвор от битой черепицы и прочего хлама, используя щит вместо лопаты. Нет, если не психовать, а подумать спокойно, найти способ переправиться где-нибудь через реку все же реально. Другой вопрос, сколько времени на это уйдет…
        Да хватит, Ваня! Признайся уж честно: тебе претит отступать перед каким-то головоногим моллюском. Напротив - край как хочется сцепиться с ним. И останавливает тебя лишь его девяносто второй.
        - Хочешь обратиться за помощью к Журбу? - спросил Люцифер, глядя на мои усилия.
        - Ага, - ответил я. - Вот только приберусь слегка… Мы ж не случайно вчера костер в храме не могли развести. Журб - бог воды. Точнее - этой самой реки. Да и кого тут еще возьмешь в союзники.
        Управившись с притвором, я взялся за храм. Как мог почистил пол и выгреб мусор из небольшого круглого бассейна в центральной части. После бесконечных драк в Зальме заниматься мирным трудом было даже приятно. Алтарь из редкого жемчужного мрамора за века так зарос грязью, что отскрести ее всю не удалось. Но что осталось, отвалилось само, когда я отступился. Журбу понравилось мое рвение, и он это продемонстрировал. Ободренный, я тут же совершил малое подношение мецената, за что удостоился явления бога в образе почтенного седоволосого старца с длинной бородой, похожего на водяного. Его одеяние переливалось и бликовало при малейшем движении, точно было сделано из рыбьей чешуи.
        - Благодарю тебя, доблестный воин! - сказал Журб. - Давно уже никто не навещал это мое святилище; тем более не ухаживал за ним и не приносил жертв. Прими же от меня ответный дар, хоть ты ни о чем и не просил. Отныне ты будешь преодолевать любые водные преграды чуть легче, чем раньше, и у тебя будет меньше шансов при этом утонуть.
        Меня на миг окутало облачко тумана, и система выдала точные значения упомянутой Журбом способности и степени снижения риска. Совсем неплохие для первого контакта с божеством. Видать, дедуля вконец истосковался тут в одиночестве. Какая-то мана ему продолжает капать со всех неразумных обитателей реки, а также сухопутных животных, так или иначе связанных с нею. Но в остальном - тоска зеленая же! Крупных поступлений нет, никто тебе регулярно не поклоняется. И благодеяния раздавать тоже некому. А у богов, между прочим, это потребность - оделять смертных своими фирменными плюшками.
        И, конечно, я не на шутку Журба заинтересовал. Год за годом святилище стояло пустым, без единого посетителя. Ни полезной движухи, ни перспектив. И вот приперся некто. С виду - ничего особенного, явный мимокрокодил. Пришел откуда-то, и уйдет своей дорогой, оставив храм разваливаться дальше. Но вдруг?..
        - Спасибо, святейший! - сказал я. - Особенно за то, что почтил присутствием. У меня есть к тебе дело, которое было бы затруднительно изложить в молитве.
        - Слушаю тебя, Иван! - ответил Журб. - Поведай о своей нужде как сумеешь. Боги, чтоб ты знал, более всего любят не тех, кто говорит красиво и правильно, или проводит в поклонении дни и ночи напролет. А тех, кто на что-то способен. Возможности небожителей велики, но во многом и ограничены. Именно смертные зачастую наши глаза, уши и руки.
        - Мне надо на ту сторону реки. А у брода, как ты, конечно, знаешь, засел в омуте спрут. Я схватился бы с ним, однако для этого он должен вылезти на сушу. Не заставишь ли ты реку иссякнуть? Если омут начнет мелеть, спрут окажется вынужден искать другое место. Тогда я его и убью, - а половина добычи с твари пусть достанется тебе за помощь.
        - Ты слишком многого хочешь! Представляешь, сколько потребуется маны на это? Чудовище очень сильное, и победа над ним принесет богатые трофеи. Но и все они не окупят моих затрат - не только половина. Жаль огорчать тебя, но помочь я не смогу.
        - Не спеши отказываться. Разве тебе приятно, что спрут оскверняет испражнениями воды твоей реки прямо напротив святилища и убивает приходящих к водопою животных?
        - Неприятно, однако ситуации это не меняет. Я не властен над любыми монстрами, которые могут поселиться в реке или вблизи нее. Живи по берегам люди или иные разумные, было бы для чего стараться, чтобы меня не поносили, говоря, будто я за своими владениями не слежу. Было бы, кстати, и чьей маной воспользоваться. Но Гинкмар проклят - и, похоже, навечно. Ты молод и не знаешь, но я-то помню, сколько было попыток вернуть королевство в его прежнее состояние. Смертные, бессмертные, боги куда сильнее меня - многие хотели что-то сделать, порознь или сообща, но ни у кого не получилось.
        - Может, только потому, что фортуна была не на их стороне. А теперь, кажется, положение меняется. Несколько месяцев назад я был в Арнауре и получил от его мертвого градоначальника октограмму светлых энергий первой ступени. Вельможа сказал, что за октограммой второй ступени следует отправиться в крепость Глим, что разрушить лежащее на Гинкмаре проклятие возможно, и предложил заняться этим. Я не поверил ему, а также не хотел становиться магом, что требовалось для активации октограммы. И продал ее одному разумному через своего знакомого. А теперь думаю: вдруг вельможа сказал правду?
        Журб снялся с места и стал расхаживать по храму туда-сюда, теребя бороду и хмурясь, точно о чем-то напряженно размышляя. А сам, наверно, проверял сказанное мной по каким-то своим каналам. Связи у божества его ранга не могли быть слишком глубоки и обширны, а получение инсайдерской информации вообще не работает по принципу «звякнул - сказали». Процесс занял минут пятнадцать. И это при вездесущности старца и его способности растягивать время самым серьезным образом! Вот бы узнать, с кем он там общается другими своими аватарами… Впрочем, сие было бы лишь удовлетворением пустого любопытства. Какая мне разница.
        - Не исключено, что вельможа тебя не обманывал, - осторожно заметил Журб, останавливаясь напротив меня. - И что дальше?
        - А то, что маршрут из Арнаура в Глим, если проложить его по прямой, пройдет как раз по броду у храма, - ответил я. - И даже если получивший октограмму разумный отправится в крепость другой дорогой, переправы через твою реку ему не избежать. Ты можешь ему помочь, познакомиться с ним, заключить договор, даже своим адептом при удачных раскладах сделать, и тем самым встанешь у самых истоков снятия чар со здешних земель и восстановления их былого величия. Это уж сам решай, как поступить, а я тебе сейчас предлагаю другое. Видишь ли в чем изюминка: ты вполне способен начать восстановление Гинкмарского королевства в его прежнем виде еще до встречи с тем парнем. Теперь же. И навсегда войдешь в историю как бог, который первым сделал что-то конкретное для воплощения затеи в жизнь. Я заметил, что храм твой стоит довольно далеко от берега. Зато по другую сторону от него, совсем рядом, проходит заросшая лесом лощина. Мы пересекли ее на подходе к святилищу, и я еще тогда подумал, что раньше река текла там. Я угадал?
        - Несомненно. Землетрясение при страшной кончине Гинкмара изменило русло.
        - Так верни реку на ее законное место! Пусть бассейны в храме и вокруг него вновь наполнятся водой. Пусть родная для святилища стихия оживит его! А я убью спрута - фактически, перед твоим алтарем. Ведь он поползет как раз в сторону убежавшей от него реки, то есть по направлению к храму. Можно ли представить лучшую жертву для повторного его освящения?
        Журб глубоко задумался, все еще не решаясь сказать ни «да», ни «нет». Я не сомневался, что ответ будет «да». И похвалил себя за изобретательность, одновременно обругав. Такую интригу закрутить на ходу, подвергнув страшным душевным мучениям бедного дедушку, который мне ничего плохого не сделал, - и все ради какого-то спрута?
        - Он не какой-то, - напомнил Люцифер. - Девяносто второго уровня, ты не забыл?
        - Один хрен - придумать то, что я придумал для его убийства, это все равно что палить из пушки по воробьям, - ответил я по мыслесвязи, надеясь, что стоящий рядом бог нас не слышит. - Или из крепостного арбалета по мухам, если тебе так понятнее.
        - Я согласен! - воскликнул Журб, сжимая кулаки и воинственно задирая бороду. - Я верну реку туда, где ей должно находиться! И пусть погибнет мерзкое чудище, разожравшееся на приходивших к моей - МОЕЙ! - воде животных! Мне ничего не надо из добычи - ни всей ее, ни половины, ни малой части. Пускай она полностью достанется тебе по праву победителя! И да здравствует грядущее возрождение Гинкмара!
        Вот это да, оторопело подумал я. Старец разошелся не на шутку! Видно, изрядно накипело у него внутри за века забвения. Ну, теперь-то нам только и осталось, что действительно убить спрута - или сдохнуть. Иначе новоявленный компаньон сам нас порвет.
        Глава 21
        Журб сказал, что ему нужно время для подготовки к повороту реки, а также договоренности с некоторыми другими богами, особенно одним второстепенным богом земли с заковыристым именем. И исчез, оставив в храме запах свежей рыбы и водорослей.
        - Твоя догадка блестяще подтвердилась, - сказал Люцифер. - Не жалеешь теперь, что продал октограмму?
        - Жалею, что продал дешево, - ответил я. - Какому-нибудь тщеславному болвану ее можно было сбыть за десятки тысяч золотом, если не за сотни. Но я и вправду решил тогда, что градоначальник предлагает мне не задание, а пособие по смене класса. А это было и задание, и пособие! Однако знай я наверняка то, что знаю сейчас, все равно поступил бы так, как поступил. Во-первых, мне не хочется быть магом. Провести полжизни над книгами, и за экспериментами по превращению лягушек в ежиков? Увольте!.. А во-вторых, начинать нечто грандиозное с возможностями и правами таракана за печкой - совершенно не мое. Если мы с тобой доживем до всамделишного возрождения Гинкмара, увидишь сам: все на свете получат профит от процесса и его результатов, кроме чувака, который хапнул октограмму у Ноэля. Когда открываешь Америку, это не значит, что ты становишься владельцем Америки; новые континенты ищут и находят для других, не для себя. Помрешь в нищете, как Колумб помер, и даже слава первопроходца придет к тебе только после смерти, чтоб ты не вздумал на что-то претендовать и не мешал хватким ребятам при дележе тобою
обнаруженного.
        Мы еще раз сходили к броду. Когда дно реки оголится, спруту предстоит проползти по нему метров сто двадцать. Потом - преодолеть береговые заросли ивняка, которые он сомнет без труда. Потом ему придется уже протискиваться меж деревьев, но мелкие он повалит, а крупные его не задержат. Тело у монстра мягкое, бескостное, позволяющее проникать и в более узкие щели, чем просветы в десяток шагов шириной, - а именно на таком расстоянии друг от друга росли перед храмом вековые дубы и вязы. Вся дистанция от омута до будущего русла реки - или ее прежнего русла, если быть точным, - около пятисот метров. И нам надо убить чудовище раньше, чем оно вновь доберется до воды. Не попав к нему на завтрак, естественно. У меня теперь эликсир троекратного восстановления есть, однако пить первый пузырек в желудке спрута и после прорубаться на волю сквозь внутренности гигантского головоногого я не хотел ни при каких условиях. А ведь времени для сражения у нас будет не так много, и без рискованных атак на грозного противника не обойтись…
        - У тебя есть отравленные стрелы, - сказал Люцифер. - Используй все до одной.
        - Боюсь, их окажется недостаточно, чтобы заметно замедлить тварь, - ответил я. - Попробую отравить арбалетные болты. Они хоть большие. Выгорит - яда в наконечники влезет много!
        Мы перенесли лагерь из храма - не просто наружу, а подальше от него, дабы руководящая стихия сооружения не помешала задуманному. Водой промывают раны, с отравой она не дружит: ослабляет ее, вплоть до полной нейтрализации. Не зря же вредящие зелья варят только на негодной к употреблению или каким-либо образом испорченной воде: болотной, мертвой, измененной черными заговорами.
        Одноразовое заклинание для изменения свойств металла наконечников болтов обошлось мне в несколько часов поиска по базе знаний Айка и проведения всех необходимых плясок с бубном по результатам поиска. А кроме того - в полмиллиона единиц маны и обещание богу Далаю обращаться только к нему в течение пяти лет по всем схожим вопросам. Я дал это обещание без особого внутреннего сопротивления. Нормальный бог, не добрый и не злой, хотя и тяготеющий больше к Мраку, чем к Свету. Пожалуй, и неплохо постоянные контакты для неклассовых заморочек иметь.
        Устал я от своих занятий зверски - куда сильнее, чем раньше, бывало, уставал от несвойственных воину дел. Не столько от нагрузки - какая там нагрузка, в интерфейс пялиться да совершать немногие, несложные в сущности действия? В основном от ненужного напряжения, вызванного беспокойством, что нифига у меня не получится. А вот, получилось, хотя пацану с моей специализацией тонкие оружейные трюки проворачивать - все равно что пекарю пытаться с первого раза сшить сапоги, которые можно носить. Или моя связь с Сехмет помогла - она же не просто богиня, а супер, во многих вселенных представлена; Далай же местный божок, едва крупнее Журба, и ему показалось полезным мне помочь. Или сработало то, что я Далая в старом гинкмарском пантеоне обнаружил. Во многих случаях дешевле именно к незначительным богам обращаться - тем я и руководствовался. И лишь позже подумал, что Далай сейчас находится примерно в том же положении, что и Журб, и может иметь те же мотивы для содействия.
        День клонился к вечеру. Я завершил описание прохождения Зальма, запечатал пергамент и положил в котомку. Со стороны реки донесся вопль и всплеск - спрут поймал еще какую-то животину. Журб не показывался и не выходил на связь иным образом. Все еще согласует с коллегами и в высших сферах изменение русла? Уже согласовал? Как бы там ни было, сегодня приступать к осуществлению проекта ему уже поздно. Не дурак ведь, понимает, что мы наиболее боеспособны с утра.
        Я почистил Люцифера, развел костер, приготовил ужин. Разложил вокруг стоянки камни магического круга. Ночь прошла тихо, без эксцессов, а на заре я проснулся от слабых подземных толчков. Посмотрел на добивавшего последнюю смену на часах Люца. Началось?
        - Похоже, да, - ответил конь на мой невысказанный вопрос.
        Я моментом свернул лагерь, и мы выдвинулись к реке. Журб так и не появился - решил, что напутствия нам и благословения излишни. Вода успела отступить от берега шагов на пятнадцать, и продолжала отступать, оголяя галечное дно. Мы следовали за ней, постепенно приближаясь к омуту. Земля время от времени продолжала вздрагивать, будто глубоко внизу ворочался в тесной ловушке невиданных размеров дракон. Уровень воды еще упал, и скоро ее истончающийся поток разделился на перекате на несколько ручьев, а выше и ниже по течению появились островки, которых раньше не было.
        - Омут расположен так, что будет еще долго наполняться тем, что стекает сверху, - заметил я.
        - Журб не мог этого не учесть, - отозвался Люцифер.
        - И договорился с богом земли, чтоб тот организовал трещину в дне прямо под спрутом?
        - Кто знает. Однако спрут и так не останется в омуте, скажем, до завтра. Покинет его гораздо раньше, чем он превратится в большую лужу.
        Я поразмыслил - и признал правоту коня. Толку-то, что спрут большой - с интеллектом у него не густо. Примитивными инстинктами руководствуется. Как только поймет, что река пересыхает, - неважно, почему, - покинет свое убежище и поползет искать новое. А так как чутье на воду у него отличное, а других рек и сколько-нибудь крупных озер поблизости нет, будет у него одна дорога, как я и говорил Журбу. В сторону старого русла, которое как раз теперь наполняется.
        Спустя час через перекат едва сочились последние струйки. Поверхность обмелевшего омута заволновалась, и над ней выступило нечто куполообразное, плавно меняющее цвет. Спрут занервничал и приподнялся на щупальцах. Я растянул лук и выпустил в него первую стрелу. Давай, выбирайся оттуда! А моя иглотерапия поторопит тебя с выбором. А то вдруг Журб обломился насчет трещины…
        Вместо того, чтобы спрятаться, спрут приподнялся над водой еще больше, и я в спешном порядке опустошил по нему весь колчан, растягивая и спуская тетиву со скоростью чемпиона мира. Стрелы с улучшенными еще старым оружейником «Гавани» бронебойными характеристиками игнорировали толстую и упругую, словно резиновую кожу чудища и уходили в его тушу целиком. Сучий ты мягкотелый выродок! Я же замучаюсь их потом из тебя вырезать!.. Но с другой стороны, обычные стрелы отскакивали бы, так что грех жаловаться.
        Спрут заворочался, омут забурлил. Три или четыре щупальца, толстые как трубы сливной канализации, вылезли наружу и ощупывали дно реки. Пора! Я залез в костомеха и немедленно атаковал тварь, вооружившись мечом и топором. Щит бесполезен и даже опасен: лишняя гладкая поверхность для присосок, если не увернусь и спрут меня схватит. И сегодня у нас рубка, рубка и еще раз рубка, - а два лезвия лучше одного.
        Слишком приближаться к омуту было не просто опасно, а безрассудно, поэтому укорачивать щупальца пришлось маленькими кусками, начиная с концов. Потеряв пару цапалок наполовину, спрут втянулся в омут. Сквозь взбаламученную воду пополам с илом ничего не было видно, а еще она почернела от выпущенной головоногим гадом маскировочной жидкости. Я отступил метров на пятьдесят и приготовил арбалет. Чувствовал, что спрут больше пробных вылазок делать не будет: сразу покинет омут. Он уже понял, что этого не избежать, а присутствие на суше наглого и напористого, но явно слабого врага могло его лишь разозлить.
        Я не ошибся. Спрут выбросил из воды сразу шесть щупалец и несколькими мощными рывками вытащил себя из омута. По его голове и мантии стекали потоки грязи. Выпученные глаза горели ненавистью. Я с неудовольствием отметил, что обрубки двух поврежденных мною щупалец уже заросли и начали удлиняться. Ну ладно - способности к регенерации у тебя не безграничные. Устроим соревнование: я буду рубить, а ты отращивать. И кому, как думаешь, будет проще?
        Но сперва…
        Я поднял арбалет, выпустил болт, зарядил оружие, поднял… Перед первым выстрелом опасался, что спрута пробьет насквозь и яд не успеет подействовать, но напрасно. Болты один за другим исчезли в огромной туше размером с тепловоз, как до них стрелы. Глаза выбить не получилось - спрут умел перемещать их по всему телу. Они то исчезали вовсе, то стекали на мантию, то появлялись внизу, у самых щупалец.
        Пока я занимался артподготовкой, чудище успело преодолеть разделявшее нас расстояние. Шевелясь все медленнее. Яд действовал, - но как долго это продлится? Раньше меня такой вопрос не волновал: замедлил противника - добивай его скорей, однако со спрутом ведь «скорей» не получится… Оказавшись совсем близко, он попробовал схватить костомеха щупальцем. Я увернулся и отрубил мечом метра три опасной длинной «руки». Тем временем к схватке подключился Люцифер, взяв на себя привычную отвлекающую роль. Эх, мне бы сейчас еще гвардейского ящера с его пальцелезвиями! Мы бы устроили мерзкой шевелящейся горе мяса перед нами славную разделку заживо. Но ящер израсходован на штайнера. По необходимости, но в целом неэффективно. А попытка повторного получения фиала за те четверо суток, что мы провели в Зальме после прохождения, позорно провалилась. Ремонт доспехов, причем любых, легко брался за убийство оружейника из таверны и во второй, и в третий, и в пятый раз. Многие другие призы тоже. А фиал - нет.
        Спрут тупо полз вперед истекая слизью и кровью, шумно чавкая и хлюпая, то и дело меняя цвет. Я рубил и рубил щупальца - их куски, отделившись от тела, продолжали жить и шевелиться. Только б не начали превращаться во что-то самостоятельное! Тогда нам крышка!.. Уяснив, что поймать меня трудно, спрут сменил тактику: начал присасываться щупальцами к встречным валунам, выбирая побольше. Скоро все его уцелевшие конечности превратились в огромные гибкие палицы. Потом стали камнеметами весьма высокой скорострельности.
        В береговых зарослях мне удалось ослепить спрута на один глаз. В ивняке за монстром осталась дорога шириной с автомагистраль. В лесу выяснилось, что ублюдок не собирается протискиваться между деревьями, как я предполагал, хотя вполне мог бы это делать. Но он выдергивал деревья - с такой легкостью, точно запущенную грядку от лебеды пропалывал, - использовал в качестве оружия уже их, и заодно расчищал себе путь. Правда, делал это все более неуклюже. Из щупалец осталось целым только одно, остальные превратились в обрубки, малопригодные как для передвижения, так и для боя. Теперь я мог относительно безопасно кромсать тело монстра, приближаясь к нему вплотную. Однако нанести решающий удар не получалось. Во-первых, я слабо представлял, куда его наносить, а во-вторых, любые мои удары не достигали цели и не становились смертельными из-за размеров противника.
        Когда мы поравнялись с храмом, увидели стоящего у притвора Журба. Бог имел вид хоккейного болельщика, только что не орал «шай-бу, шай-бу!». Сам я чувствовал себя сотрудником рыбоконсервного завода с горящим годовым планом, в двадцать три часа пятьдесят девять минут тридцать первого декабря. За спиной слышались плеск и журчание размывающей свое прежнее русло реки. Спрута удалось прикончить только у самой воды. Глядя на него, никто не догадался бы, что это спрут. Так, непонятное нечто, изувеченное мечом и топором до полной неузнаваемости.
        - Слава тебе, сын мой! - провозгласил Журб, воздевая руки к небу. - Ты победил, ты победил!
        Я выбрался из кабины управления и осмотрел костомеха. Едрена вошь! Его до ночи чистить придется…
        «Вы обрели благодать в глазах бога Журба, - постаралась утешить меня система. - И можете рассчитывать на благосклонность родственных богов и бесплотных существ всюду во Вселенной Дагора».
        Сразу следом прилетело достижение с длинным витиеватым названием, которое я тут же переименовал про себя в «Ударник спрутоперерабатывающего производства», поскольку смысл был именно таков. А нового уровня не получил, и даже не особо к нему приблизился. Система справедливо сочла, что для его взятия требуется нечто большее, чем скакать блохой вокруг малоподвижного в непривычной для него среде монстра, пусть и с развитием под сотку. Правда, навык управления костомехом вырос значительно. А Люцифер хорошо прокачал ловкость со всеми ее подхарактеристиками. Ну и улучшение отношений со связанными с водной стихией высшими силами при случае могло помочь так, как и двадцать лишних уровней не помогут. Я не забыл о своей мечте когда-нибудь дойти до Великого Океана и проплыть по нему если не до соседнего Мирового Острова, то уж точно до Царства Восхода. Это, возможно, и не сбудется никогда, но без мечты как существовать? Можно, конечно, обходиться без нее - однако не надо. Иногда только желание осуществить свою мечту и помогает выжить. Главное, вспомнить о ней в тот час, когда совсем уже собрался сдохнуть.
        Глава 22
        Извлечение ингредиентов из туши спрута и кусков его щупалец прошло при содействии Журба, а значит, с величайшими выгодами для нас. Настолько крупными, что я таки пожертвовал богу реки четверть добычи. И половину отдал бы, как первоначально хотел, - улучшать отношения так улучшать! - однако Журб на мое великодушие ответил своим и больше двадцати пяти процентов брать отказался. Короче, все наше дальнейшее общение свелось к обмену любезностями, расшаркиваниям и заверениям в вечной дружбе. И при прощании я чувствовал себя если не его сыном, как он меня сгоряча назвал, то по крайней мере племянником.
        Отдалившись от храма на дневной переход, мы наконец вышли точно на проложенный духами лабиринта маршрут к некрополю. Мне показалось, будто деревья и кусты на нашем пути растут как-то не так - слишком редко, в отличие от того, что наблюдалось справа и слева. В одном месте, где ливнем смыло верхний слой почвы, заметил выступающие из земли массивные каменные плиты вроде тех, что служили покрытием Разбойничьего тракта.
        «Западная военная дорога Гинкмарского королевства, - выскочило описание. - Будь осторожен, странник! Она давно не охраняется богами-покровителями путешествующих. Вместо следящих за порядком патрулей ты встретишь лишь злобных тварей, алчущих крови разумных, а на десятиверстовых заставах здесь дежурят демоны тьмы».
        Я сверился с маршрутом - почти на всем протяжении он совпадал именно с этой дорогой. Еще одна тропа войны. Только не тайная и ныне действующая, как Южная в Оргое, а официальная, очень старая и всеми забытая.
        - Если идти ею до конца, она выведет нас к заброшенной столице Гинкмара, - сказал Люцифер, уловивший мои мысли. - Военные дороги любых держав всегда ведут только в столицы.
        - Почему же тогда в Оргое такие дороги сходятся к Каритеку? - удивился я.
        - Потому, что когда-то он и был столицей королевства. И само оно называлось Каритекским, а не Оргойским. Разве тебя не удивляло, что Генриха принято именовать «его высочество», хотя такое обращение используется лишь по отношению к членам королевских семей, в основном к принцам и принцессам?
        - Ну-у-у, знаешь ли! Я в подобных тонкостях и близко не разбираюсь!
        - А пора бы уже, - ворчливо заметил Люцифер. - Так вот: Генрих - принц крови, последний из представителей старого королевского дома. Его мать умерла при родах, а отец - когда мальчику было всего два года. Опекуном стал Бальдур - и оттерев законного наследника, сам сел на трон.
        - Вон оно что! И как восприняли смену династии оргойские… то есть тогда еще каритекские дворяне?
        - Многие были недовольны. Более того - возмущены. Однако к тому времени, когда стало ясно, что Бальдур узурпировал престол и по доброй воле от власти не откажется, он уже успел показать себя великолепным правителем, за что и получил свое прозвище. Собственно, лучшего владыки у государства не было за всю его историю. Число сторонников достигшего совершеннолетия принца постепенно уменьшалось, а Бальдура - наоборот, росло. С каждым годом становилась реальнее угроза войны с империей. Все знали, что столкновение неизбежно произойдет, а перед этим случилось еще несколько войн, в каждой из которых Бальдур показал себя блестящим главнокомандующим… В общем, в конце концов Генрих оказался вынужден отречься от короны. Под его рукой осталась лишь бывшая столичная область. Доходы с нее не могли обеспечить равное былому благополучие Каритека, привыкшего жить на широкую ногу. Раньше в город стекались деньги со всей страны, экономить их не очень умели. Пришлось научиться, а пока учились, Каритек изрядно обветшал.
        - А потом?
        - Потом Генрих нашел Герхарда, и вскоре тот стал главным магом. Бальдура запустение бывшей столицы и бедность Генриха вполне устраивали. И герцогу пришлось изворачиваться как ужу в петле, чтобы поправлять свои дела, одновременно избегая королевских санкций. Понятно, что Бальдур был бы не прочь совсем избавиться от претендента на престол, и не сделал этого лишь потому, что сделать никак не мог. А теперь попал в зависимость от него, словно чересчур увлекшийся курением талмифоры колдун. Генрих полностью себя обезопасил постоянной отправкой рекрутов на войну и бесчисленных накопителей с маной в столицу. Без того и другого державе уже не обойтись. Дворянство вновь воздает Генриху королевские почести, вместе с тем выражая преданность Бальдуру, и молится всем богам, чтоб эта пара не вздумала делить престол сейчас. Покойный Филипп, граф Хармский, не раз заявлял, что в случае конфликта следует немедленно казнить обоих и отдать корону кому-нибудь третьему. Ибо любая усобица в Оргое тут же принесет победу Мадуару.
        - Солидарен с Филиппом. Хотя согласно официальной версии как раз я его и отравил, порушив в самую тяжкую для страны годину сей столп пламенного патриотизма. Я, видишь ли, несмотря ни на что, в том числе и на сей гнусный поклеп, поддерживаю оргойцев. Не они ведь напали на империю - она на них. А они выстояли. И продолжают держаться, хоть слабее.
        Впереди показалась вроде бы полянка. На самом деле - перекресток Западной военной дороги с еще какой-то. Тоже мощеной, а значит, бывшей некогда важной. Невидимые каменные плиты мешали растительности полностью захватить и ее. Слева возвышался обелиск с надписями, заменявший дорожный указатель. Но не он привлек мое внимание, а легкое дрожание воздуха на перекрестке, словно над асфальтом в солнечный день. Чего происходить точно не могло. Лесная подстилка не нагревается как асфальт. Особенно под кронами деревьев, и когда небо в тучах
        - Ты это видишь? - спросил я, останавливая некрокиборга.
        - Что именно? - уточнил Люцифер.
        - Значит, не видишь. Иначе понял бы, что мне не нравится.
        - Если тебе что-то не нравится, мне оно тоже не нравится. Объехать его можно?
        - Можно. Однако я хочу знать, что это такое. Постоянно тут висит или только возникло? Как бы не поволочилось за нами следом, если вздумаем его избегать.
        Я вытащил из колчана стрелу и приготовил лук для стрельбы через смотровую щель. Искать потом по зарослям арбалетный болт было бы проще - так он и стоит дороже, и расстроишься больше, коли все же не найдешь. А если предчувствие меня не обманывает, после пролета по перекрестку любой снаряд окажется потерян.
        - Отойди назад! - приказал я Люциферу. - За костомеха.
        Конь послушался. Я выпустил стрелу - она нырнула в подозрительное марево и исчезла в ярчайшей вспышке. Громыхнуло как при взрыве крупнокалиберного снаряда. Деревья вокруг качнулись, точно пытаясь уклониться от летящих в них языков пламени. Когда рассеялся легкий дымок, ничего подозрительного впереди уже не было. Воздух вел себя как обычно. То есть стал прозрачным. Не дрожал, не искажался, не напоминал о своем существовании другим образом.
        Я подождал возобновления убийственного феномена. Не дождался, и вывел костомеха на перекресток. «Говорящие часы» поздравили меня с улучшением сверхчувственного восприятия и предложили посмотреть прогресс отдельных навыков, подкорректировать приоритеты при необходимости. Я отказался. Мне еще с этим восприятием разбираться и разбираться. Пока и так шикарно, без коррекции. А изменишь что-нибудь от балды - может, уже не настолько шикарно будет. И на следующем перекрестке от нас мокрого места не останется - все испарится.
        Надписи на обелиске были сплошь на незнакомых языках: обычай писать сперва на общем языке, а уж потом на остальных, в Гинкмарском королевстве игнорировали. Ковыряться в базах и мучаться с переводом я не стал - все равно написанное давно не актуально, а лингвистических способностей у меня как у землекопа. Но сам обелиск напомнил кое-что читанное в детстве. О витязе на распутье.
        - И поехал он по дороженьке, где убиту быть, - пробормотал я.
        - Это ты какое-то сказание цитируешь? - спросил Люцифер.
        - Да. Был в моем мире один славный воин - звали его Илья Муромец. Он с равным удовольствием дрался с врагами родины и монстрами, раздавал военную добычу вдовам и сиротам или пропивал ее в кабаках стольного града Киева с первыми попавшимися алконавтами. Время от времени хамил великому князю Владимиру, за что тот сажал его в темницу лет на двадцать или тридцать. Потом выпускал досрочно - когда очередная половецкая, татарская или еще какая орда шла на Русь, а останавливать ее было некому. Илья, бывало, подолгу ломался, но все же выходил, потому что сидеть на казенных харчах ему было скучно, да и руки чесались кому-нибудь навалять. Делать-то он больше ничего не умел, кроме как воевать, потому что силищей обладал непомерной, в мирных областях неприменимой. Когда-то давно, в самом начале, он пробовал поля пахать, однако так сильно налегал на соху, что выворачивал наружу глину и прочую неплодородную геологию из самых глубин матушки-земли. На полезные ископаемые спросу в округе не было, и родители посоветовали Илье попробовать себя в ратном деле, пока он им все земледелие не угробил. Илья попробовал -
понравилось. Он совершил множество подвигов и прославился, но однажды впал в депрессию, сел на коня и потащился куда глаза глядят. Дотащился до распутья. Видит - камень. А на камне том написано: «Кто направо поедет - тому убиту быть, кто налево поедет - тому богату быть, а кто прямо поедет - тому женату быть». Ну, он взял и поехал направо.
        - Зачем же? - удивился Люцифер. - Если заранее проведал, что там ждет смерть?
        - Это надо русским родиться, чтобы понять. А объяснить даже и русские не смогут. Естественно, на самом деле Илья не хотел умирать - иначе пошел бы да повесился. И в глубине души он не верил, что его убить могут, поскольку уже черт знает сколько народу пыталось… Короче, он просто поехал направо. Надо же было куда-то ехать, а бабло и бабы ему остохренели.
        - Ну и как - Илью убили?
        - Да нет конечно! На него напало сорок тысяч разбойников, но он их всех победил.
        - Сорок тысяч? Какая большая шайка! Разве бывают такие?
        - Вообще-то не бывают. Когда у главаря столько бандитов под началом, обычно он именуется королем, царем, императором, а сами бандиты - богохранимым доблестным воинством, или типа того. Однако события, о которых я тебе рассказываю, происходили на Руси, а у нас обычно все было не просто большим, а самым большим. Самый большой колокол, самая большая пушка, самая мощная бомба… Ну и страна по итогам дружеских потасовок с соседями и их добровольного к нам присоединения тоже получилась самая большая. Поэтому и шайки старались соответствовать остальному. Например, уже в мое время у нас была самая страшная в мире русская мафия. Правда, колокол никогда не звонил, пушка не стреляла, страна периодически разваливалась, а мафия почти сплошь состояла из евреев и кавказцев с иностранным гражданством. Зато бомба вышла на славу. Если б такую взорвали в Каритеке, в столице снесло бы все крыши, а от Каритекского герцогства остались лишь упоминания в летописях. Так что, думаю, если бы мы на повседневку работали не спустя рукава, и половину дней с похмелья, а взялись как следует, то довели бы до ума и пушку с
колоколом, и страну, и даже мафию. И стало бы у нас все не только самое большое и страшное, но и самое лучшее.
        - Отчего ж не взялись?
        - Откуда мне знать? Кстати, может, и взялись - уже после того, как я сюда попал.
        - А что дальше делал Илья?
        - Вернулся к камню на распутье и написал на нем, что сказанное о первой дороге - брехня. И поехал по второй. Потом по третьей.
        - Так ведь бабло и бабы ему остохренели?
        - Экий ты дотошный! Я ведь тебя сразу предупредил: не пытайся ты в мотивах русских людей разобраться. И пошли уже с этого перекрестка. Илья по трем дорогам проехал, а мы с тобой пока и одну не одолели.