Эра Волка Анастасия Валерьевна Суворова
        Всегда ли трагические события - это предвестники беды? Сколько правды в таинственных сказаниях, пророчествах и легендах? Холодные и равнодушные звезды таят подсказки, но как добраться до истины, если вокруг творится настоящий кошмар? В городах и селах умирают люди. От пострадавших остаются лишь пепельные портреты да таинственные записки, в которых сгоревшие просят не искать их судей. Неисправимому прагматику и материалисту Денису предстоит найти ответ на главный вопрос: является ли происходящее неким божественным проектом космического масштаба или же это дело рук распоясавшихся сектантов?
        Автор текста: Анастасия Валерьевна Суворова
        Дизайн обложки: Анастасия Валерьевна Суворова
        Иллюстрации: Анастасия Валерьевна Суворова
        Эра Волка.
        Пролог
        Вот уже несколько часов Слава пробирался по извилистым каменистым тропам и через бурьян. Он порядком заплутал, но старался не думать об этом досадном недоразумении, ведь причина, по которой Слава проявил такую беспечность была и весьма колоритная. Он преследовал странного, загадочного зверя.
        Несколько часов назад он пришел сюда чтобы проверить капканы, но на его удивление все ловушки оказались пусты, а лес словно бы вымер - ни шороха в кустах, ни мерного постукивания лишь шелест встревоженных ветром ветвей нарушал тишину, а более ничего. Слава уже было подумал, что уйдет домой ни с чем, но как только эта мысль промелькнула в его голове, меж ветвей олешника алой вспышкой высверкнули две яркие звезды.
        «Хищник, - пронеслась обнадёживающая мысль, - и не маленький».
        Перехватив поудобней ружье, охотник приготовился к тому, что зверина затаившаяся в кустах, кинется на него. Он стоял переминаясь с ноги на ногу и с трудом сдерживал дрожь. Вот ветви раздвинулись и помимо горящих неким потусторонним огнем глаз, он увидел того, кому они принадлежали. Исполинских размеров, с переливающейся даже мерцающей шерстью и пугающе внимательными глазами на Славу смотрел волк альбинос.
        За всю свою жизнь он видел не мало диковинных животных, но этот волчара ни шел с ними ни в какое сравнение. Жесткий, сосредоточенный, гипнотизирующий взгляд и странное сияние исходящее будто бы изнутри. Животное прямо-таки светилось неведомым огнем и свет этот притягивал, заставлял смотреть на него не отрываясь.
        Волк постоял с минуту, понаблюдал за оцепеневшим охотником, а потом резко повернулся и в два прыжка скрылся из виду.
        Почему Слава кинулся за ним вслед, он и сам не знал, но поступить иначе, просто не мог. Несколько часов он рыскал по этой глуши в поисках белого волка, рыскал, не в силах понять тайный смысл этого преследования. И только когда лесные чащи потонули в фиолетовых сумерках, и дорожки стали почти невидимыми, он услышал его вой, пронзительный, загробный, как будто что-то призывающий.
        Уже не разбирая дороги Слава кинулся на звук и, наверное, достиг бы поляны, с которой доносился зов в считанные секунды, если бы не чудовищной силы удар сотрясший землю. В этот миг охотнику показалось, что в тело планеты вонзился метеорит. А еще через несколько мгновений мрачный лес озарило нестерпимо ярким светом. Он распространялся волнами, словно хотел затопить все в округе и был обжигающим и прекрасным одновременно. На секунду у наблюдавшего мелькнула мысль, что должно быть, так же прекрасен и ядерный взрыв, поднимающийся в небо смертельным облаком. И тут он снова услышал крик и был он уже не волочим, а человеческим.
        Человек кричал, а сила света возросла многократно, хотя казалось такого быть не может никак и ни при каких обстоятельствах. Такое свечение, должно было выжечь все в округе. Но то, что происходило в лесу было необъяснимым, попирающим все существующие законы физики, потому как разрушения были несоизмеримо малы. Выгорела лишь центральная часть поляны, да несколько деревьев вырвало с корнем, повалив в мягкий мох.
        Одним из этих деревьев Славу придавило к земле. Он отчаянно пытался выбраться и не потерять самообладания. Мысли его голове побежали вереницами, спутанные и совершенно несуразные.
        Был ли этот свет живым, и что творилось на поляне Слава не знал, он, вообще, мало смог разглядеть, потому как ударная волна отшвырнула его на несколько метров от театра действий.
        Не без труда высвободившись из-под выкорчеванной осины и превозмогая боль, он поднялся на ноги и огляделся. Свет затух, будто его и не было, лишь слабое подрагивание земли напоминало о случившемся, да мерцающая в воздухе серебряная пыль. С минуту помедлив Слава вышел из круга высоких деревьев и замер на краю поляны. Там в самой ее сердцевине, на месте где несколько минут назад призывал своих волчьих Богов страшный зверь, стоял теперь дрожащий и источающий серебряное сияние человек.
        Глава 1
        Денис ждал Катерину на окраине северной части города, неподалёку от залива где находилось место ее работы. Маленький особнячок начала двадцатого века обнесенный металлическим забором и охраняемый типичным слугой порядка в черной униформе.
        Вот уже три месяца он встречал ее здесь каждую пятницу. Катерина не скрывала, что работает в этом здании, но кем именно держала в тайне. Поначалу он не приставал к ней с расспросами, но потом эта таинственность стала казаться ему неуместной.
        Выяснить, что за деятельность велась в учреждении, где трудилась его девушка, для Дениса проблемой не было. В Старинном особняке располагалась мини-лабораторию, что принадлежала частной фармацевтической компании, занимающейся изготовлением БАДов.
        Зачем покупать под такие нужды полуразвалившийся особняк и реставрировать его, Денис не знал. Но, видимо, были у к этой компании причины замаскировать лабораторию под обычный, дом. Место на нижней трассе, что тянулась вдоль финского залива было тихое. Из ближайших соседей лишь зажиточные горожане, что могли позволить себе укупить землю в этом недешёвом районе или счастливые наследники таких же старинных особняков, но в более плачевном состоянии.
        Денис стоял в тени вяза, на узкой подъездной дороге, что вела к воротам и ждал. Сзади его подпирал пролесок, впереди виднелось маленькое оконце будки охранника, откуда вырывались всполохи синего и белого света - охранник смотрел телевизор.
        Сегодня Денис приехал чуть раньше обычного и служащие еще не начали покидать свои посты. Металлические врата забора, скрывающего парадный вход, хранили тишину. Но вот, лязгнул засов, послышался скрежет полозьев и на мгновенье Денис увидел узкую полоску света от прожектора во внутреннем дворе.
        В этом ярком прямоугольнике он надеялся разглядеть ее лицо, бледное, обрамленное темным ореолом пушистых, всегда распущенных волос. Денис уже представлял, как она завидев его, смущенно улыбнется, опустит густые, непомерно длинные ресницы и кокетливо поведет плечами. С тех пор, как они познакомились, она проделывала этот обязательный ритуал при каждой их встрече, трогая его своей причудой.
        Яркий свет, брызнувший из недр таинственного особняка на миг ослепил Дениса, в проеме показался силуэт, и парень непроизвольно сжал бархатную коробочку, что держал в руке. Долговязая, дерганная женщина вышедшая на дорожку не имел никакого сходства с его Катериной. Денис зашел за вяз, не желая мелькать перед Катиными коллегами и, погладив бархатную поверхность коробка, принялся терпеливо ждать.
        Прошло с полчаса, почти все сотрудники лаборатории уже покинули особняк, а Катерины все не было. Денис набрал ее номер. Пошли гудки, но трубку Катя не сняла. Это не было странностью, потому что во время работы она вообще редко подходила к телефону.
        Ожидания Дениса тяготили. Он достал сигареты, закурил и принялся мерить узкую дорожку вдоль и поперек, пока не привлек внимание охранника. Тот подозвал его размашистым жестом, и Денису ничего не оставалось как подойти.
        - Ты чё тут трёшься? - с вызовом спросил он.
        - Девушку жду, - нехотя ответил Денис.
        - Катерину Александровну? - ухмыльнулся он.
        - Катерину Александровну, - подтвердил Денис, отметив, что охранник назвал его девушку по имени отчеству, а это означало, что она здесь далеко не последний человек.
        - Я тебя помню, ты здесь уже не первый месяц трёшься.
        - Это возбраняется? - холодно поинтересовался Денис, которого раздражала хамоватость работника охраны.
        - Да не, то что происходит за стенами конторы меня не касается. Но все-таки странно, что ты сегодня пришел.
        - Почему странно? - удивился Денис.
        Охранник смерил его недоверчивым взглядом помутневших глаз, пожевал нижнюю губу, словно раздумывая стоит ли откровенничать со случайным человеком, но потом все же сказал:
        - Не появлялась она здесь с прошлой пятницы.
        - То есть не появлялась? В отпуске что ли?
        - А мне почём знать? - буркнул охранник.
        - Производство-то без нее не встало? - шутя спросил Денис, надеясь, что охранник ненароком выболтает ему что-нибудь ценное. Но тот лишь прищурил свои белесые, поросячьи глазки, да схмурил брови.
        - Шел бы ты, парень, по своим делам, а-а, - угрожающе протянул он, привставая со стула.
        Этот предупреждающий жест Дениса ничуть не напряг, но и лезть на рожон нужды не было. Если Катя в особняке не появлялась, а охранник больше сказанного не поведает, то и ему здесь делать нечего.
        Он молча кивнул, напрягшемуся блюстителю порядка и развернувшись на каблуках пошел прочь.
        Усевшись в машину, он швырнул в лобовое стекло бархатную коробочку. Та мягко ударилась, раскрылась и на торпеду выпала связка ключей - маленьких железных пластинок, открывающих двери его квартиры.
        Денис не был сторонником зефирных нежностей и клишированных признаний в своих чувствах. И все же последнюю неделю он готовился к сегодняшнему дню. Представлял, как протянет Кате меленькую черную коробочку, как она ее откроет …
        Согласиться ли она съехаться с ним? Поменяет ли свою мрачную обитель в старом фонде, на его однокомнатную берлогу с низкими потолками? Не станет ли этот шаг началом конца в их не простых, порой загадочных, но отнюдь нетривиальных отношениях? Эти вопросы мучали Дениса долгие семь дней. И каков ответ!
        Катерина всегда была скрытной, немногословной, но не лживой. Так почему же за всю неделю, что они переписывались и созванивались, он так и не узнал, что она не ходит больше в особняк на заливе? Почему она не отменила сегодняшнюю встречу, если знала, что не придет? А знала ли?
        Денис еще раз набрал Катин номер. Раздались длинные гудки, отдающие в его голове тревожным набатом, а потом их сменила равнодушная тишина. Катя не отвечала.
        Она и раньше пропадала на день другой. Но так чтобы не явиться на встречу или забыть предупредить о том, что та не состоится…
        Была ли это безалаберность или с его девушкой что-то случилось, Денис не знал, поэтому не раздумывая более ни минуты, он завел мотор и выжав сцепление, стал активно давить на педаль газа, обгоняя несущиеся в сторону города машины. Уже через четверть часа он заехал на ЗСД, а еще через тридцать минут подкатил к дому Катерины на Ваське.
        Три больших окна на четвертом этаже были наглухо задернуты шторами, за ними чернел мрак. Денис постоял с минуту, надеясь разглядеть хотя бы слабый отсвет от телевизора или прикроватной лампы. Затем он еще раз набрал заветный номер, подумав, что сумеет разглядеть в окне голубоватые сигналы мигающего телефона, который Катя почти всегда держала на подоконнике.
        Пошли длинные гудки, а потом резко прервались - Катя сбросила его звонок. Но Денис увидел то, чего хотел - короткую голубую вспышку в окне спальни. Она была дома!
        Не зная, что и думать, Денис решил подняться на этаж. Обошёл кругом здание, остановился у парадной и на мгновенье замешкался. Прямо у дверей, на тротуаре лежал огромный белый пес, больше похожий на волка нежели на собаку. Животное подняло на Дениса сосредоточенные, красные как фонари глазища и словно просканировав его, лениво поднялось, уступая дорогу.
        От пронизывающего, красного взгляда пса Денису сделалось не по себе, внутри что-то судорожно сжалось и похолодело. Он торопливо набрал номер кодового замка и поспешил укрыться за тяжелой, железной дверью парадной. Там обливаясь потом, он взбежал на четвертый этаж и принялся жать на кнопку звонка, потом барабанить в дверь, пока на лестничную клетку не вышла Катина соседка, ужасающего вида женщина, которую можно было бы снимать в роли ведьмы не тратя времени на грим.
        - Чего стучишь? - возмутилась она. - Мертвых подымишь!
        - В каком смысле мертвых? - не понял Денис. - Я вообще-то к живым пришел.
        - Не откроет она тебе, не стучи.
        - Почему не откроет?
        - Просто не откроет и все тут, - уверенно заявила соседка.
        - Вы простите, это так, предполагаете или наверняка знаете, - не без сарказма поинтересовался Денис.
        - Знаю наверняка, - уверила женщина.
        - Тогда скажите, причину по которой Катя заперлась и не выходит на связь, - все тем же тоном продолжал Денис.
        - Причину сказать не могу. Иди, сынок, домой, отдохни и ни о чем не думай, а завтра вечером приходи. Завтра может и откроет.
        - Да, что происходит-то?! - возмутился Денис.
        - Не беленись, не беленись, касатик, - попыталась усмирить его соседка, но Денис уже всерьез начинал выходить из себя.
        Прежде он не позволил бы себе скатиться до столь унизительного поведения и не стал бы устраивать сцен, да еще прилюдно. Но он был влюблен и сильно, к тому же впервые в жизни.
        - Катя, открой! - кричал он, барабаня в дверь. - Если ты меня видеть больше не хочешь, так и скажи. Что не можешь?! Да объясни ты, что происходит, Катя, - уже не кричал, а скорее просил отчаявшийся Денис.
        А страшная женщина тем временем стояла в своих дверях и не отрываясь смотрела на влюбленного парня, что вконец потерял голову.
        Денис стучал и звонил, звал Катю по имени, пока во дворе-колодце, куда выходило разбитое окно лестничной площадки, не послышался леденящий душу, зловещий вой.
        Денис метнулся к окну, посмотрел вниз и тут же отпрянул. Прямо на него смотрел тот самый белый пёс, что караулил вход в парадную. Смотрел пристально, изучающе.
        Не ведая природу страха, что завладел всем его существом, парень сбежал вниз и выскочив на тротуар, припустил к своей машине, постоянно оглядываясь. Он боялся увидеть краем глаза белое пятно, готовое метнуться в его сторону, но пса не было рядом. Только когда он завел двигатель, и включил передачу, перед капотом его машины сверкнули две красные точки.
        От неожиданности он даванул на газ. Машина резко сорвалась с места, но удара, который должен был быть, не последовало. В зеркало заднего вида Денис увидел все того же белого пса, целого и невредимого с интересом провожающего взглядом его удаляющуюся машину.
        - Чертовщина какая-то, - буркнул Денис, стараясь унять дрожь.
        Глава 2
        Денис не верил в существование Высших Сил, направляющих человека на его жизненном пути. По правде сказать, он и о самом пути-то не особо задумывался. Единственное, во что Денис верил и верил безоговорочно - это в самого себя. Ну может, еще в причинно-следственных связях и законе бумеранга ему сомневаться не приходилось, но вот разного рода мистику, под которой он подразумевал всё, что не могло быть препарировано острым скальпелем научного подхода, Денис воспринимал как спасательный круг для слабых духом. А поскольку себя он к таковым не относил, то и в сверхъестественной обманке не нуждался.
        Как закоренелому атеисту, ему не приходилось ждать помощи, поддержки или хотя бы утешения в черной, истыканной равнодушными звездами пустоте. И все же он предпочитал груз мрачного одиночества самообману.
        Бывали, правда, минуты, когда ему хотелось обрести веру. Денис видел, как она умножает силы людей, но также он наблюдал и обратную сторону - их нежелание вырастать. Он считал, что в большинстве своём люди просто хотят оставаться детьми, у которых есть всемогущий поводырь - тот, на кого можно переложить ответственность за свою жизнь.
        И вот сегодня настал тот день, когда Денис вновь поддался искушению, дал слабину, пожелав затаиться под крылом сильного защитника, того, кто убережет его от необъяснимого кошмара, с которым он столкнулся. А виною всему была треклятущая псина.
        Добравшись до дому и запиревшись на все замки, Денис пытался реконструировать в своей голове детали последней встречи с жутким во всех отношениях животным. Во-первых, его взгляд: собаки так не смотрят, даже если они дрессированные и довольно смышлёные. У пса было такое выражение, словно он своим инфракрасным взглядом способен считать все твои мысли, чувства и даже самые потаенные, тебе самому неведомые порывы души. Во-вторых, скорость его реакций: когда Денис бежал по улице, вой пса доносился со двора-колодца и он никак не мог выйти оттуда, обогнуть дом, и оказаться перед капотом его машины так быстро, да еще оставшись незамеченным.
        Про то, что пес чудом остался жив, когда машина Дениса тронулась, думать вообще не хотелось. Парень совершенно точно видел перед собой два сверкающих во тьме глаза, когда давил на педаль. Он смотрел прямо в них не отрываясь, а потом миг и они пропали, а пес как стоял посреди дороги так и остался там стоять, только уже позади машины, а не впереди!
        Всю свою жизнь Денис верил лишь тому, что видел собственными глазами и пока они его не подводили - он видел только то, что мог разъяснить его острый, прагматичный ум. Но как быть с сегодняшним происшествием он не знал. Верить своим глазам или сослаться на излишнюю перевозбуждённость?
        Пожалуй, второй вариант более приемлемый, тем более что волноваться было из-за чего.
        До встречи с Катей Дениса мало занимали любовные приключения. Его голова всегда была занята различными изысканиями, теориями, открытиями, да чем угодно, только не женщинами.
        Ясно-синие глаза с прищуром и тёмные, слегка вьющиеся волосы обеспечивали ему то количество женского внимания к своей персоне, которое он мог выдержать. Любые же попытки склонить жадного до свободы молодого человека к постоянной близости, претерпевали неудачу.
        Но Катя, таинственная, вечно ускользающая, прекрасная собой сумела взволновать его сердце. Она обладала невероятной весенней красотой и легким смешливым нравом. Всегда воздушная, ароматная и ласковая, она пробуждала в нём чувства не испытываемые прежде ни к одной девушке. Впервые в жизни Денис увлекся, увлекся настолько, что позабыл о своих холостяцких привычках. А она не явилась на встречу и не открыла дверей, даже не соизволила объяснить в чем причина!
        Соседка эта еще, зачем она только вышла? С другой стороны, Денис теперь знает, что Катя жива, здорова, просто его от чего-то видеть не желает.
        Что-ж утро вечера мудренее, решил он, памятуя о том, что соседка посоветовала приходить завтра. Попытавшись привести расшатавшиеся нервы в порядок, Денис пообещал себе, что вынет из странной женщины все, что той известно, если Катя и завтра ему не откроет.
        Не расстилая кровати, он повалился прямо на покрывало, растянулся, скинув ботинки и попытался заснуть.
        Видел ли Денис сон в тот момент, когда перед ним вновь предстали гранатовые глазища белого пса, или же путешествовал по неведомым ему параллельным Вселенным, осталось тайной. Но события этого страшного видения стали предвестниками истории, в которой Денису суждено было сыграть очень важную роль.
        Было раннее утро. Он стоял подле распахнутого настежь окна своей спальни и смотрел вдаль широко раскрытыми, немигающими глазами. Над крышами низеньких хрущёвок занималось утро. Солнце облизывало обшарпанные крыши своим пламенеющим языком, золотя радостным светом нарождающийся день. Но Денис этого не видел. Перед внутренним взором молодого человека разворачивалась совсем иная картина - хищная, полная сумрачных красок и недобрых предчувствий.
        В монохромной, дымчатой реальности, которой его угораздило оказаться происходило некое таинство. Изящным силуэтом белел на фоне угольной черноты женский стан. Он колыхался словно свеча на ветру, то таял, то становился чётче, и было в этом подрагивании что-то пугающее, неестественное, словно тьма сгущающаяся вокруг девушки, старалась поглотить ее всю без остатка, а та сопротивлялась этому изо всех сил.
        Но вот рядом с трепыхающейся девой возник еще один силуэт, и Денис непроизвольно дернулся, хоть и был всего лишь свидетелем, а не участником этой сцены. Светлым облаком вплыл этот персонаж в черно-белую картину, добавляя ей цвета - цвета напоминающего кровь. А потом девичий силуэт задрожал еще сильнее, заметался по черному необъятному пространству, будто чего-то испугался. Тогда - то две кроваво-красные точки сверкнули словно звезды и огромный силуэт белого пса накрыл собою тонкую, неспокойную фигуру девушки. В этот момент весь мокрый от ледяного пота Денис открыл глаза, осознав, что стоит посреди комнаты, обдуваемый осенним ветром.
        Трясущимися руками он закрыл створки, пытаясь понять когда именно отворял их и почему не в постели, а посреди комнаты? Затем прошёл на кухню, отыскал сигареты и жадно закурил.
        Первое о чем он подумал, когда бешено колотящееся сердце слегка унялось - о звонке Кате. Он хотел услышать ее тихий, чуть хрипловатый голос, убедиться, что с ней всё в порядке, но на часах было пять утра.
        А потом он вспомнил вчерашний вечер и его захлестнула волна стыда.
        - Идиот, - ругал он самого себя, - как можно было так унизиться?!
        Самобичевания длились не долго, стыд сменился обидой. Денис многое прощал Катерине, но ее вчерашняя выходка не имела оправданий. Его уязвленное самолюбие не просто задели, а изваляли в грязи самым что ни на есть пошлым образом.
        Чтобы хоть как-то отвлечься от мыслей о возлюбленной, Денис попытался возродить в памяти вчерашнюю встречу в псом и сегодняшний сон. В абсолютной, звенящей тишине и кромешной темени он просидел несколько часов. Он безостановочно курил и думал о том, что в его жизнь просочилось нечто странное, прежде никогда не проникавшее за границы стройного, четко выверенного им мира. Это был суеверный ужас. Густой, жирный, обволакивающий его ужас, словно пеленал сознание, сковывал и разрушал прежние догмы, по которым Денис благополучно жил двадцать пять лет. Этот страх не был его собственным, он являлся чужеродным вторженцем, оккупантом, разрушителем и рождался он даже не в душе самого Дениса. Это было нечто общечеловеческое, коллективное.
        Из оцепенения его вывел будильник, бодро извещавший о начале рабочего дня. Денис встал, машинально направился в спальню и, вырубив звук, повалился на кровать, ощутив невероятную усталость, накатившую как стремительно сошедшая с горы лавина.
        Глава 3
        Он сладко спал, без снов и тревог, словно его выключили и, наверное, проспал бы весь день, не зазвони под подушкой телефон.
        - Алё, - прохрипел он, уткнувшись щекой в дисплей.
        - Эй, Бойцов, - раздался в трубке раздражённый голос главного редактора, - где тебя черти носят?!
        - Работаю, Игорь Аристархович, - нагло соврал Денис.
        - Если ты работаешь, то почему я узнаю о последних происшествиях из теленовостей?! Все СМИ уже судачат о таинственном происшествии в доме генеральши, а я опять ни сном, ни духом! Завтра утром я сдаю номер в печать. Если через три часа на моем столе на будет статьи, - прогавкал начальник, - вылетишь с работы.
        - Будет, будет, - увещевал Денис, вскакивая с постели и натягивая джинсы. - Дом генеральши, дом генеральши… - повторял он пытаясь вспомнить где именно слышал это народное название.
        Память не подкинула ни одной подсказки. Тогда он решил прогуглить этот вопрос. Но на его беду начавшийся день был первым в месяце, а это означало, что интернет как в телефоне, так в квартире отключен. Денис врубил компьютер, намереваясь взять отсрочку платежа, но его моноблок решил провести системное обновление именно в этот неподходящий час, а брать обещанный платеж у своего негуманного оператора, он уже давно зарекся, так как тот каждый раз умудрялся подключить какие-то нелепые опции, пожирающие весь бюджет.
        Делать было нечего, оставалось тащиться на Наличную к банкомату, иначе Игорь Аристархович его и правда когда-нибудь уволит.
        Работа у Дениса была не ахти: небольшая колонка в третьесортной еженедельной газетенке. Но свободолюбивого парня она вполне устраивала - отнимала немного времени от прочих радостей жизни, на которые, правда, приходилось зарабатывать переводами и прочей писаниной.
        Накинув куртку и наскоро зашнуровав ботинки, он выскочил из дому и дворами прошел к банкомату, купив по дороге кофе в пекарне. Как только он уладил все финансовые вопросы с оператором, сразу же полез в интернет, чтобы разузнать, что за напасть приключилась с генеральским домом, и почему главный редактор спустил всех собак именно на него.
        Сначала страница долго не грузилась, но как только Денис увидел первую полосу новостей, то тут же поперхнулся свежезаваренным кофе. Во весь дисплей его новомодного телефона, красовался Катин дом, огороженный красно-белой лентой. Рядом с ее парадной стояли машины скорой, МЧС, ППС и пажарной.
        Стало ясно недовольство начальника - от пресловутого дома Денис жил в 10 минутах езды. И, конечно, главный редактор был уверен, что его подчиненный в курсе утреннего происшествия.
        Нетвердой рукой Денис набрал Катин номер. Электронная барышня сообщила ему, что Катерина вне зоны действия сети. Решив, не нагнетать обстановку, Денис убедил себя, что она просто-напросто так и не включила телефон после его вчерашнего прихода, и пулей кинулся к машине, бросая стакан с недопитым кофе в ближайшую урну.
        Стоило ему сесть в автомобиль и завести его, как утробное рычание мотора воскресило в душе утренние фантомные страхи. Денису сделалось не по себе, он впал в некую прострацию и даже не заметил, как выехал на проезжую часть, и повернул вправо, игнорируя красный свет и нервный сигнал клаксонов.
        Всю дорогу он как заведенный набирал и набирал Катин номер, надеясь, что случиться чудо, и она вдруг возьмет да и снимет трубку. Но этого не произошло. Тогда он принялся названивать своему единственному другу - Родиону Маслову, что служил водителем в шестидесятом отделении полиции и был в своем отделе на особом счету; знал больше прочих водил и был вхож туда, куда их обычно не пускают. Но Родик, тоже не брал трубку, что было уж совсем странно.
        Подъехав к 12 линии, он увидел, что дом все еще отцеплен. Повсюду ходили люди в форме. Журналисты обступили ограждения, в надежде, что удастся поживиться новостями. Машины разных ведомств сменяли одна другую, служащие, проходили за ограждения уверенными, бодрыми шагами, скрывались за дверью нашумевшего дома, а через какое-то время выходили, подавленные и озадаченные. Одного немолодого, но на вид еще крепкого оперативника, вывели под руки и усадили в подъехавшую скорую.
        Развинченный вид этого бывалого мужчины окончательно сломил Дениса.
        - Что же там, мать вашу, происходит, если славные работники доблестной полиции не выдерживают? - бормотал он, курсируя подле ограждений.
        Журналистов как он уже понял, за ограду не пускали, сведений никаких не сообщали, и вообще грозились применить силу, если те будут проявлять излишнее рвение.
        Назревал скандал.
        В надежде разжиться информацией у очевидцев случившегося, Денис поискал глазами жильцов дома, но их, судя по всему, куда-то попрятали.
        Родик по-прежнему не брал трубку. Тогда он обошел дом, чтобы заглянуть в Катины окна. Но как только его взору предстали три зияющие чернотой дырищи, обрамленные остроконечными стеклянными осколками у него вконец сдали нервы. Он кинулся к парадной и попытался пробиться в дом. Два крепких человека в форме, перегородили ему путь.
        - Это квартира моей девушки, - кричал он, - я должен знать, что там произошло, должен!
        - О тебе доложат, и пригласят, - пообещали они, - жди.
        Но ждать Денис не мог, его лихорадило, требовались какие-то действия, не важно какие лишь бы они могли развеять эту убийственную неопределенность.
        Поняв, что здесь ему в ближайшее время ничего не разузнать, он сел в машину и понесся в шестидесятку, надеясь застать там Родиона.
        В отделении полиции творилось что-то немыслимое - привычная неспешность, и даже некоторая вальяжность, сотрудников, сменилась рассеивающимся, словно газовое облако, возбуждением. Служители порядка бегали из кабинета в кабинет, неся в устах какую-то волнительную весть и кипы распечаток. Вся шестидесятка полнилась звуками открывающихся и закрывающихся дверей, шепотками и короткими, полными беспокойства возгласами.
        Краем глаза Денис заметил уходящую Лизавету Петровну, несменную уборщицу шестидесятого отделения. Сердобольная тётушка знала его ещё студентом и всегда была к нему благосклонна.
        - Здравствуйте, Лизавета Петровна, вы Родика не видели?
        - Нет, Динечка, не видала.
        - А о происшествии на 12 линии, что-то знаете? - с надеждой спросил он.
        - Ну, что ты Динечка, разве ж нам чего рассказывают? Серьёзное чей-то, видать, приключилось, с самого утра бегают. - Потом понизив голос, все же добавила, - но слух у меня, слава богу, все еще острый, - заговорщически пробормотала он, - не только работники а уж и вся Васька об этом происшествии трещит.
        - Что трещит-то? - нетерпеливо спросил Денис.
        - Судачат, будто бы в доме генеральши дикая чертовщина приключилась. Жильцы утром услышали странный шум, словно ветер завывает, а потом дом задрожал, да не просто задрожал, а ходуном заходил. В общем, они решили, что это землетрясение, и на улицу все повыскакивали. Только никакое это не землетрясение было, потому как акромя дома ничё больше не тряслося. А потом в окнах на верхнем этаже свет белый вспыхнул, да такой яркий, что всех, кто на него смотрел, ослепило.
        - А дом?
        - А дом, как свет погас, трястись и перестал.
        Лизавета Петровна говорила что-то еще, но Дениса отвлек звонок Родиона.
        - Диня, - загробным голосом позвал его друг, - ты уже знаешь?
        - Знаю, не тяни!
        - Меня за тобой послали. Ты где сейчас.
        - В шестидесятке. Что с Катей?
        - Все очень неоднозначно, ты должен сам это увидеть. Вениаминыч хочет задать тебе вопросы, - будто бы извиняясь проговорил Родик.
        - Он сегодня дежурный?
        - Да, не повезло старику. На пенсию уже собирался, а тут такое…
        Дослушивать Денис не стал, кинул телефон в карман, даже не удосужившись прервать звонок, и со всех ног побежал к машине.
        Катерине уже не звонил, просто летел обратно к ее дому на всех порах. Около парадной обнаружил служебную машину Родика, но его в ней не оказалось. Видимо, его друг, по своему обыкновению, потащился на место происшествия. Не любил он в машине отсиживаться, если этого не предписывала строгая инструкция, а следователи были не против. Родион хоть и был ярким представителем высокопримативной части населения, но отличался странной наблюдательностью, такое иногда замечал, на что обычный человек и внимания не обратит. Вот начальство и закрывало глаза на предписания, пользуясь талантом Родиона Маслова.
        Здоровяки в форме вновь, попытались его задержать, и Денис уже готов был вырубить одного из них апперкотом, но вовремя подоспел Родион, вышедший из парадной.
        - Э-э, парни, тих, тихо, без нервов, - обратился он ко всем сразу. - Его ждет Павел Вениаминович.
        После этой кодовой фразы Дениса пропустили, и Родион повел его на четвертый этаж.
        - Родя, что здесь произошло? Где Катя, она жива? - сыпал он вопросами.
        - Ничего не знаю, друг, ничего, - отвечал ему Родик, - сейчас сам все увидишь.
        Три этажа, которые нужно было преодолеть, чтобы попасть в Катину квартиру, показались Денису бесконечными. Сердце его бешено колотилось, разгоняя вскипающий в крови адреналин. Его словно бы распирало изнутри и в то же время сковывало, придавливало, угнетало. За короткое время, что он бежал по ступеням, у него перед глазами пронеслось с десяток вариаций происходящего, ода хуже другой. Но увиденное позже ни шло ни в какое сравнение с фантазиями журналиста.
        - Вот это надень, - угрюмо проговорил Родион, останавливаясь у Катиной двери и протягивая Денису защитную маску.
        - Зачем?
        - Не спрашивай, просто надевай и все, - ответил друг, натягивая такую же на свое лицо.
        Денис не стал спорить и проделал то, о чём его просили.
        Он вошел в квартиру вслед за Родиком, и его тут же окутал тот самый страх, что терзал утром, после кошмарного сновидения. Густой и навязчивый, он словно вытеснял воздух из помещения. По мере продвижения по коридору дышать становилось всё трудней. Все пространство квартиры полнилось ещё чем-то помимо давящего неведомого чувства, но оно было вполне осязаемым: тысячи крупинок серебристой пыльцы парили, словно в невесомости, сверкая и переливаясь. Денис зажал одну из них меж пальцев и ощутил тепло.
        - Ты что?! - воскликнул Родик, ударяя его по рукам. - Первый раз на месте происшествия? Забыл, что мы не лапаем руками чёрти что?
        Денис вытер посеребрённые пальцы о карман куртки, поймав осуждающий взгляд друга, и подошел к Катиной спальне, где ещё оставалась команда следователя: криминалисты и судмедэксперт.
        Родион тихонько кашлянул, чтобы привлечь внимание дежурного, но тот был занят беседой со своей командой и не услышал позывного.
        - Извини, меня ждут внизу, я должен еще ребят в больничку отвезти, - шепнул Родион другу и вышел, а тот остался ждать в темном коридоре и слушать.
        Картина выходила какая-то сюрреалистичная - трое мужчин в масках, ходят по комнате, в которой витает серебряная пыльца, и обсуждают особенности дела, обсуждают так, словно оно ничем не отличается от тривиальной бытовухи.
        - Как я по-вашему должен установить причину взрыва, если его, скорее всего, не было? - спрашивал криминалист. - Утечки газа не обнаружено, да и характерных следов не наблюдается. Нет, нет тут что-то другое.
        - Но окна же чем-то выбило и вот опять же пол обгорел, - отвечал следователь. - Не думаешь же ты что это Демиурги нашей галактики в баскетбол шаровыми молниями играли?
        - Версия, конечно, весьма сомнительная, особенно если взять во внимание, что опадание трехочковое, но я бы ее пока не стал отметать, - без тени иронии посоветовал криминалист.
        - Ладно, что по останкам и прочим следам? - обратился Павел Вениаминович к судмедэксперту.
        Как только Денис услышал слово «останки», ему показалось, будто с десять удавов окольцевали все его тело. Ужас охвативший его был настолько велик, что обездвиживал. Он просто стоял как вкопанный, стоял прислонившись к стене в коридоре и слушал, не в силах пошевелиться.
        - Трассологический анализ делать бессмысленно, и все же мы проверим все следы, хотя я уверен, они принадлежат хозяйке. Что касается этого шедевра, - судмедэксперт поморщился, указывая в центр комнаты, на нечто скрытое от Дениса спинкой перевернутой кровати. - Вы же понимаете, превратить человека в пепел мгновенно невозможно. Ну, если это конечно не прицельная шаровая молния, - добавил он, - ухмыльнувшись. - Теоритически пепел мог быть взят из крематория. Но это лишь догадки. В настоящее время разработан метод амплификации, позволяющий проводить генотипоскопические исследования очень малых частиц разрушенных молекул ДНК.
        - То есть того количества костных тканей, что у нас есть может хватить для идентификации личности?
        - Совершенно верно. Но технология пока довольно сырая.
        - Проводите анализ, - велел следователь.
        - Обязательно проведем. Но что-то мне подсказывает, что мы не на то обращаем внимание.
        - Мы работаем по четко выверенной схеме, как всегда.
        - Да, да, все формальности будут соблюдены. Но вам не кажется, что вся эта галиматья с художеством этим вот, - судмедэксперт, опять ткнул пальцем в пол, - и с прочей показухой, какая-то уж больно вычурная?
        - Не спорю, но умозаключения - это моя работа и поверь они у меня уже кое какие имеются.
        - Не поделитесь? - подал, наконец-то, голос Денис, шагнув в комнату пропахшую гарью.
        - Тебя папа в детстве не учил, Денис, что подслушивать не хорошо? - поднял бровь Павел Вениаминович и неодобрительно взглянул на вошедшего.
        - Вы же знаете, что мой отец, как и я был журналистом. Подслушивать - наша работа, - пытался держаться Денис, но голос его предательски дрожал. - Могу я знать, что здесь произошло? Она была моей девушкой.
        - Честно говоря, я думал, это ты прольешь немного света на всю эту декадентскую историю, - смягчаясь проговорил следователь.
        - С чего вы взяли?
        - Соседка показала, что ты приходил вчера к Катерине Александровне.
        - Тогда она должна была сказать, что Катя меня не пустила, и я ушёл.
        - Так уж прям и ушел? Не похоже на тебя.
        - А что я по-вашему должен был дверь выломать? У меня, в конце концов, самоуважение есть.
        - А с самообладанием у тебя как?
        - Пока не подводило, - сдавлено проговорил Денис, чувствуя, что момент когда это случится не за горами.
        - Ну тогда взгляни вот сюда, - подозвал его следователь к себе.
        Эксперты отошли в сторону пропуская Дениса в центр большой просторной комнаты, где царил страшный разгром, и он увидел то, что заставило его сердце на миг остановиться.
        В комнате и без того ощущение страха витавшего в квартире усиливалось, оно становилось здесь почти осязаемым. Дениса словно сгибала невидимая рука, он горбился, не в силах противостоять этому потустороннему давлению. Но в оцепенение его ввели не метафизические силы, а вполне реальный, совершенный, идеально копирующий хозяйку квартиры рисунок, сделанный пеплом.
        Денис содрогнулся, взглянув на страшное изображение. Оно было слегка выпуклым и настолько реалистичным, что ему показалось, что это и есть сама Катя. Кто-то явно сумасшедший изобразил её с раскинутыми руками и разметавшимися в разные стороны волосами, а затем раскидал немногочисленные вещи вокруг, словно их снесло порывом сильнейшего ветра.
        Картина выходила жуткой, но сами мотивы и невероятная изощрённая изобретательность преступника страшили ещё больше. Кому понадобилось творить такое в доме его любимой? Чем могла Катя навлечь на себя этакую напасть, и где она сама?
        Денис присел на корточки, и внимательно рассмотрел пепел. В близи оказалось, что он не однороден, где-то ткани выгорели до белого порошка, но местами попадались остатки чего-то плотного, похожего на кости. Все крупные фрагменты эксперты уже собрали, и на их месте зияли просветы, в которых наблюдалась одна примечательная и весьма странная деталь - паркетный пол под пепельным рисунком, прогорел.
        От изучения страшной картины Дениса отвлекли эксперты.
        - Паш, мы тут все уже раз пятьсот проверили, материала больше чем собрали вряд ли найдем.
        - Да идите, жду результатов.
        Эксперты удалились, а Павел Вениаминович, приблизился к Денису, по отечески положил ему руку на плече и спросил:
        - Денис, где ты был с девяти вечера до пяти утра?
        - В районе девяти был здесь, вы же знаете, а потом домой поехал.
        - Подтвердить кто-нибудь может?
        - Если только соседка с первого этажа, она видела, как я машину парковал.
        - Вчера вечером?
        - Да.
        - Ты пойми Денис, дело довольно странное, и даже памятуя дружбу с твоим отцом, я вынужден буду задавать тебе неудобные вопросы.
        - Понял уже, - буркнул Денис, убирая руку следователя. - Где Катя?
        - А вот это большой вопрос. Возможно здесь, - он указал на ее портрет. - Но это предположение из разряда фантастики, хотя в нашем деле не следует исключать даже самые невероятные версии. А возможно где-то скрывается или похищена, вариантов тьма, ты и сам не хуже меня знаешь. Криминальные новости - это ведь твой профиль?
        - Ну мой, и что?! - кривясь ответил Денис.
        - Я дам тебе прочесть кое-что, но обещай, что эта информация не выйдет за пределы комнаты, - проговорил следователь, протягивая тетрадный листок в клетку, исписанный аккуратным Катиным почерком.
        - Обещаю, - заверил Денис, в нетерпении выдергивая лист.
        «Если вы читаете это письмо, значит, меня уже нет. Во всём случившемся виню только себя. Настоятельно прошу не проводить никаких расследований, ибо призывать к ответу моих судий у вас нет прав, равно как и возможностей. Так же прошу не доискиваться причин, по которым я совершила поступок, обрекший меня на смерть» - гласила записка.
        - Вы хотите сказать, она мертва?! - чуть слышно прошептал Денис.
        - Утверждать я пока ничего не могу. Надо дождаться результатов экспертизы, - ответил ему Павел Вениаминович. - Но одно я знаю точно, да и ты думаю уже догадываешься - сама она это провернуть не могла. Он обвел комнату рукой, демонстрируя разгром и картину на полу. - Если Катя мертва, то ей явно кто-то помог. Есть мысли на этот счет?
        - Место работы ее проверьте. Уж больно оно у неё подозрительное.
        - Это мы с удовольствием, но вот загвоздка, официально она, скорее всего, безработная. Трудовую мы нашли в квартире, и последняя запись трехлетней давности.
        - Есть местечко, но она там неделю не появлялась.
        - Почему? - оживляясь спросил следователь.
        - Сам бы хотел узнать.
        Денис замолчал на минуту, а потом поймав нетерпеливый взгляд Павла Вениаминовича продолжил, понимая, что на данный момент единственный подозреваемый в этом деле - он. А разговаривают с ним по-хорошему лишь от того, что Павел Вениаминович армейский друг его отца и Дениса знает с пеленок.
        - Катя трудилась в некой фармацевтической компании, адрес и все что по ней нарыл, скину по почте. Кем трудилась не знаю, но место странно. Я ее после работы каждую пятницу встречал, а в эту ждал, ждал да не дождался. Охранник сказал мне, что Катерина Александровна на работе последний раз была неделю назад. Всю эту неделю я с ней созванивался и списывался каждый день, но о том, что она работу бросила или отпуск взяла, не знал. Больше того, она не отменила встречу, и я как дурак притащился туда и ждал ее. Хотя утром мы говорили по телефону.
        - В котором часу?
        - Около десяти.
        - А потом?
        - Глухо.
        - Тебе не показалось, что она была чем-то встревожена.
        - Нет, все было как обычно, она смеялась моим шуткам, рассказывала, что у них во дворе появился новый жилец.
        - Что за жилец?
        - Сказала, покажет при встрече, - проговорил Денис и задумался.
        - А она не могла просто забыть, что ты будешь ее ждать? - осторожно спросил следователь.
        - Нет, не могла, - заверил Денис. - Я, когда понял, что её на работе нет, давай ей звонить, она трубку не берет. Я приехал сюда, она не открыла. И ведь что примечательно, дома она была. Я проверял. В квартире было темно, шторы плотно задернуты, но когда я позвонил ей на трубку, видел голубоватый свет телефона, пока она не сбросила вызов и не выключила мобилу. Хотя… - протянул Денис и побледнел словно снег. - В квартире могла быть не она! Здесь мог быть кто-то другой, поэтому мне и не открыли!
        Он принялся мереть комнату нервными шагами, лихорадочно теребя волосы и кусая губы.
        - Вы соседку эту хорошо расспросили? Странная она тетка, я когда в дверь колотил она вышла, и просила меня уйти, сказала, что сегодня Катя не откроет. Я ее спрашивал почему, а но она причины открыть не пожелала, хотя утверждала, что та ей хорошо известна. Убедила меня подождать до завтра. Вот что она могла знать такого?!
        Павел Вениаминович кашлянул, потом нехотя проговорил:
        - Я бы за ее слова сильно не цеплялся. Соседи что под ней живут, утверждают, будто она клиент Пряжки.
        - Твою мать! - Денис схватился за голову. - Вот я критян! Вчера вечером я, возможно, еще мог на что-то повлиять, а теперь…
        Он опустился на пол обхватывая голову руками. Он больше не мог сдерживаться. Реальная тоска, его личная боль, а не безликая скорбь, мучавшая Дениса с утра, молотила по сердцу, кроша его вдребезги. Он попытался стянуть с себя маску, но Павел Вениаминович предостерёг его, подошёл, положил руку на плечо.
        - Бойцов, я понимаю, она нравилась тебе и всё такое…
        - Нравилась?! Я может предложение ей хотел сделать, - простонал Денис.
        - Дружище, - позвал он, - я тебя с детства знаю, ты же всегда был как кремень. Ты не размяк, даже когда отца твоего убили. Помнишь, как решил поменять профиль на журналистике, дело его продолжать, как своё собственное расследование вёл, как на убийц помог нам выйти?
        - Помню, - отозвался Денис, поднимаясь, и направился к двери, - только много воды с тех пор утекло.
        - Погоди, - остановил его Павел Вениаминович, - присмотрись хорошенько, может, пропало что из вещей?
        - Не знаю я, что тут могло пропасть. Я сюда всего пару раз заходил, и, честно говоря, мне как-то не до интерьера тогда было.
        - Понимаю, и всё же, - настаивал следователь.
        Денис прошёлся по комнате, стараясь не смотреть на жуткую картину. Обратил внимание на засушенный букетик, который дарил на прошлой неделе, на осколки вазы, той, что он чуть было не свернул, когда впервые оказался здесь, на её шёлковую сорочку с синими цветами. И тяжелой гирей воспоминания упали на его сердце, стало трудно дышать, а глаза заволокло влажным.
        - Не представляю, что тут могло пропасть или измениться, - проговорил он, уставившись в окно, - Катерина предпочитала сама ко мне приходить, своё жилище она неохотно показывала, будто скрывала что-то. Я только сейчас начинаю понимать, что в действительности вообще ничего о ней не знал. Я видел в ней светлого розовощекого ангела, смешливого и лёгкого, а девушку, что написала эту страшную записку, я не знаю. Слог-то какой, - проговорил Денис, глядя на прощальное послание, - будто она в девятнадцатом веке жила. - Он развернулся и посмотрел на старинного отцовского друга погасшими глазами. - Всё, здесь произошедшее, не про мою Катерину - не про ту девушку, что я полюбил.
        - Неужели она была настолько скрытной, что ты за три месяца узнал о ней так мало, - поразился Павел Вениаминович.
        И тут у Дениса перед внутренним взором пронеслось одно воспоминание. Это было в самом начале их романа. Он не мог дозвониться до Кати. Два дня, она была то вне зоны, потом просто не брала трубку, и Денис решил всё прояснить, явившись к ней с утра пораньше.
        Катерина ещё спала, как раз в этой вот сорочке, что теперь валялась на полу. Заспанная и нечёсаная она открыла двери и, не сумев противостоять его настойчивости, впустила в квартиру. Денис тогда хотел было устроить ей разнос, потребовать объяснений, но вовремя опомнившись, понял, что ведёт себя как идиот. Он просто поцеловал её, а затем без лишних слов потащил в спальню, где чуть было не разбил вазу, стоявшую на прикроватном столике.
        В то утро он остался у неё. Тогда то и произошел странный инцидент, о котором Денис предпочитал не вспоминать. После долгого и бурного восстановления их союза Катерина ушла на кухню, варить кофе, а своего любовника оставила в постели. Вернувшись в спальню с подносом, она застала его за пролистыванием маленького блокнотика с непонятными символами и схемами. Катя тогда жутко разозлилась. Никогда - ни до этого случая, ни после, он не видел её такой разъярённой, похожей на фурию. Она отобрала у него блокнот, и спрятала в тумбочку.
        Что такого секретного было в записях, сделанных ровным, забористым почерком отличницы, Денис так и не понял, но счел Катину просьбу не совать нос в чужие дела позволительной. На тот момент, он был просто рад тому, что она не упорхнула из его жизни, что по-прежнему оставалась его Катериной. В конце концов, могут быть у человека, особенно если человек женщина, маленькие секреты?
        Тогда Денис ещё не знал, что его Катерина - та Катерина, с которой он виделся пару раз на неделе, была не единственной, что существовала и другая Катя - та, которую кто-то за что-то наказал.
        Была ли она преступницей или жертвой, Денис не ведал, он только знал, что всё то, что до сегодняшнего дня считал истиной, было лишь крупицей правды.
        Он подошел к перевёрнутой прикроватной тумбе, открыл её и порыскал в шкафчике. Там лежали какие-то брошюры, пара книг по народной медицине и белая атласная лента. Блокнота не было.
        - Ищешь что-то конкретное, - поинтересовался Павел Вениаминович.
        - Нет, - соврал Денис, - просто подумал, может, если я узнаю, что она читала перед сном, пойму её лучше.
        - Ты, правда, настолько хреново её знал? - решил уточнить Павел Вениаминович еще раз.
        - Оглянитесь вокруг и подумайте, что можно сказать о хозяйке этой кельи?! Ни тебе няшных плюшевых мишек, ни рамочек с фотками, ни плакатов, ни горшков с фикусами. Ничего, за что мог бы зацепиться взгляд, и что поведало бы об увлечениях хозяйки. Просто крашеные стены, просто кровать с тумбой, просто платяной шкаф с однотипной одеждой, единственным украшением интерьера служила ваза, но теперь она разбита. Сама Катерина, кстати, такая же, как и её жилище - ни татуировок, ни украшений, ни вычурных нарядов, простое платье до колен, белое или синие, самые обычные балетки и всегда распущенные некрашеные волосы, лицо она тоже, кстати, никогда не красила. Вот за что тут зацепишься? Знаете, - продолжил Денис после короткой паузы, - Катерина вообще мало походила на обычных девушек. Она никогда не таскала меня по магазинам, предпочитала проводить время в парке, кормя голубей, любила кататься на лодке и играть в бадминтон, очень мало говорила сама, но зато с охотой слушала меня, и много смеялась. Её веселило буквально всё, я даже завидовал ей иногда. Но теперь мне думается, что это всё было ложью. Почти
пустая, необжитая квартира, в которую она неохотно меня приглашала, ненавязчивые уходы от ответов, когда я расспрашивал её о чем-либо, нарочитая весёлость и неброский внешний вид. Я начинаю думать, что она намеренно что-то скрывала.
        - Думаешь, она выдавала себя за кого-то, кем не являлась? - поинтересовался следователь.
        - Я не знаю, что думать, Павел Вениаминович, - проговорил Денис, вздыхая, - я всю жизнь занимал себя тем, что много думал, и это доставляло мне радость. После смерти отца всё изменилось, и я не знаю, как кончил бы, не повстречайся мне Катя. Она разгладила все неровности моей ухабистой жизни, а теперь ушла, да ещё так…
        Из спальни возлюбленной Денис вышел, не дожидаясь позволения следователя. Он чувствовал, что каждая минута, проведенная в этой усыпальнице его счастья, отнимает годы жизни.
        Денис шел не видя перед собой ничего, шел на ощупь, с трудом сдерживая волну собственных чувств, вот-вот готовых прорваться наружу и затопить его в океане боли, как вдруг перед его лицом возникла уже знакомая белая морда.
        Глаза собаки сегодня были другими, не такими колючими, и все же отталкивающими. Пес проводил внимательным взглядом выходившего из парадной Дениса, но преследовать не стал. А сам парень был настолько потрясен случившемся, что реагировать на странное животное уже просто не мог. Он лишь ускорил шаг, направляясь в сторону своей машины.
        Глава 4
        Денис мало знал о женщине, безраздельно завладевшей его сердцем. Она пленила его своей улыбкой и немногословностью. Иногда ему казалось, что вся смешливость и непринуждённость в ней напускные, что эта видимая легкость призвана скрыть какие-то беспредельные глубины, таящиеся ото всех. Но такие мысли он гнал от себя, предпочитая лелеять в сердце полюбившийся образ. И как показали события последних дней совершенно напрасно.
        - Что же с тобой стряслось, Катенька? - вопрошал он мча по Малому проспекту, в сторону дома. - Жива ли ты еще? Потому что если жива, я найду тебя, я тебя найду, так и знай!
        Разъедающее сердце чувство утраты, с которым Денис покинул Катино жилище, постепенно сменяло градус. Ему удалось убедить себя в том, что еще не все потеряно, что возможно Катя еще жива, и нуждается в помощи. Но разве может размякший и распустивший нюни сопляк, быть ей в эту минуту полезным? Ответ для Дениса был очевидным - нет!
        Чтобы выйти из ступора, требовались решительные меры. Сидеть и ждать когда Вениаминыч разберется в случившемся, он не мог. Не в его это было правилах - отсиживаться в стороне. Поэтому в этот же день он вознамерился навестить особняк у залива.
        Заскочив домой за липовой ксивой, которой пользовался исключительно в экстренных случаях, он поехал на север города.
        На его счастье сегодня была смена другого охранника, которого Денис еще не встречал, а значит и он его никогда не видел, поэтому лишних вопросов задавать не станет. Бодрым шагом служивого Денис подошел к маленькой будке, сунул в нее красную корочку, со своей фотографией, где значилось, что он - Александр Иванов, является младшим следователем убойного отдела и скороговоркой проговорил:
        - В связи с чрезвычайным происшествием, в доме вашей сотрудницы Екатерины Александровны, вынужден произвести опрос лиц знавших ее лично.
        - Что с Екатериной Александровной?! - воскликнул охранник, непроизвольно вскакивая с места и упираясь макушкой в потолок.
        - Следствие не располагает точной информацией, но надеется, что вы сможете пролить немного света на эту темную историю.
        - Это вряд ли, - протянул охранник, опускаясь на свой потрёпанный стул.
        - И все же припомните, не замечали ли вы ничего подозрительно в ее поведении за последнее время?
        - Так она последнее время-то и на работе не показывалась.
        - В отпуске была или может на больничном?
        - Не знаю. Я охранник, а она начальник, думаете она мне докладывала что-то? «Здрасьти», «до свидания», вот и все что я от нее слышал.
        - Ясно, - проговорил Денис, задумчиво. - Ну а вообще, что вы можете о ней сказать?
        - Да ничего особенного. Не разговорчивая она баба. Сменщик, правда, брехал, что ее парень какой-то каждую пятницу встречает, а так больше и сказать если честно нечего. Вы расспросите лучше ее команду, они с ней все же больше контакта имели, - и ворота открыл, приглашая Дениса в маленький ухоженный двор.
        Мельком осмотревшись, парень отметил две миниатюрные клумбочки с отцветающими бархатцами и металлическую дверь на первом этаже, запертую. Камер по мимо той, что на воротах, у будки охраны висела не было. Быстро взбежав по лесенке, он вошел в здание. На первом этаже был маленький холл с шкафчиком для одежды, в нем же располагались четыре двери - уборная и три кабинетами. На одном висела табличка - Фиалкин Г. Б - директор, на втором - Земцова Е. А. - начальник лаборатории. Денис присвистнул и потянул ручку. Дверь оказалась заперта. На третьей табличке значилось - склад.
        Денис открыл шкаф, прикинул на вскидку сколько человек в здании, пять-шесть не больше.
        - Да, не велика конторка.
        Он постоял, подумал, с кого лучше начать опрос? В обход директора, соваться к персоналу как-то не вежливо, но ежели он в чем-то замешан…
        «Нет, нет, начнем с ее подчиненных», - решил Денис, уверенно направляясь на второй этаж.
        Там кабинетов не оказалось вовсе. За стеклянной стенкой, располагалась нехитрая лаборатория во весь этаж. Три барышни в белых халатиках и матерчатых чепцах, суетились с колбочками, двое парней тоже в медформе, маркировали темные бутыли с БАДами яркими наклейками.
        Денис постучал в стекло, прикладывая к нему раскрытую ксиву. Одна барышня повернулась на стук и дернулась, роняя колбочку на пол, вслед за ней обернулись и остальные.
        Высокая и худощава девушка, у которой на бейдже красовалась надпись - старший лаборант, подошла и посмотрела на развернутый документ. Что-то передала не в меру насторожившемуся парню, и тот Дениса удивил. Как вскочет, к окну кинется и прям туда, только подошвы кроссовок сверкнули.
        Денис не растерялся, сбежал вниз и бросился во двор, но парня и след простыл. Он к охраннику.
        - Где малой?
        - Какой малой? - удивляясь спросил тот.
        - Выходил сейчас кто?
        - Нет, - продолжая прибывать в недоумении сообщил охранник.
        - Спрятался паршивец.
        Денис обежал кругом особняк. Кроме входной и железной двери под амбарным замком, который продолжал висеть, как весел, деться ему было не куда. Денис забежал внутрь, перешерстил шкаф, сунулся в маленький толчёк, еще раз дернул ручку Катиного кабинета и набрав побольше воздуха в грудь, постучал к директору. Ему не ответили и он попробовал войти. Дверь была заперта. Тогда он снова поднялся наверх, и негодуя забарабанил в стеклянную перегородку. Та задрожала и перепуганные девицы попрятались за ширмы. Правда, оставшийся в лаборатории парень не растерялся, подошел и внимательно изучив ксиву, отворил дверь.
        - Вам кого?
        - Я и сам хотел бы это знать, - зло выплюнул Денис. - Как звать беглеца?
        - Гриша, - на удивление спокойно ответил парень, - Гриша Макаров.
        - Чего побежал?
        - Да бог его знает. Поймайте, спросите.
        Нахальный тон парнишки Денису не понравился, но он не забывал, что в любую минуту сюда могут нагрянуть реальные работники РУВД, и тогда уже ему придется сигать из окна. Он пришел расспросить о Катерине и решил, что о подозрительном парне подумает позже.
        - Я собственно, по поводу Екатерины Александровны, - заговорил он проходя внутрь.
        - К нам в верхней одежде нельзя! - запротестовали девушки.
        - А я вот здесь в стороночке аккуратненько постаю, а вы мне пока про вашу начальницу расскажете.
        - Что рассказывать-то? - лениво спросил парень.
        - Каким она была сотрудником, каким человеком, в общем, все.
        - Почему была? - насторожилась старшая лаборантка.
        - Но ведь она пропала, - вкрадчиво начал Денис, - на работе не появлялась уже давно, дома дверь не открывала. А там между прочем такое сегодня приключилось, прям жуть! - вещал Денис, входя в роль дознавателя. - Новости не смотрели?
        - Смотрели, - нехотя признался парень.
        - Так вот это ее квартира была. Так что вы лучше мне сейчас расскажите, какие у вас по всему этому поводу есть соображения, а то не хочется мне повестки всем слать.
        Одной из девушек, той, что первая заметила появление Дениса, сделалось не хорошо, она медленно сползла по стеночке, опадая на пол как тряпичная кукла. Ее тут же подхватили и усадив на стул принялись приводить в чувства.
        - А какие у нас по этому поводу могут быть соображения? - отозвался парень, нервно глядя на размягшую сотрудницу. - Мы с ней только на работе пересекались.
        - Говори за себя, - посоветовал ему Денис.
        - Артем прав, - вступила в разговор - полненькая брюнеточка, подсовывающая обморочной нашатырь, - Екатерина Александровна в свою личную жизнь нас не посвящала. Дружбы с сотрудниками не заводила. Она даже на корпоративы, что Григорий Борисович устраивал, не ходила. Так что мы, если честно, в немалой растерянности прибывали, когда она на работу в понедельник не явилась. А потом еще больше удивились, когда узнали, что и директор не в курсах, где она пропадает.
        - А в течении недели, что-нибудь прояснилось?
        - Без понятия, Григорий Борисович с ней, наверное, все же связался, потому что после двух дней истерии, он как-то поуспокоился и велел нам работать в обычном режиме.
        - Истерика была связана с пропажей начальницы?
        - Ну конечно! А вы бы не волновались, если бы у вас сотрудник на работу не вышел и трубку не брал при этом?
        - Пожалуй, что да, - согласился Денис, памятуя как Катерина, его тоже раз так прокатывала. - А какой она была начальницей?
        - Начальница, как начальница, - ответила брюнеточка, раздраженно.
        - За косяки наказывала рублем, - добавил Артем.
        - За какие?
        - За опоздание, за срыв сроков, за плохую уборку.
        - Строгая, - констатировал Денис. - А бывало, что палку перегибала? Ну там кого-то штрафанула на крупную сумму или за совсем уж мелочь какую наказала.
        - Думаете среди нас есть кто-то, кто хотел ей гадость сделать? Нет, таких не было, а если бы и были, зачем сознаваться? - ухмыльнулась старшая лаборантка.
        - Резонно, - согласился Денис, поняв, что соседей пойдет опрашивать не как представитель органов, а как страдающий от неизвестности влюбленный, коим он, собственно, и являлся, - Ладно партизаны, придется мне все-таки вызывать вас в РУВД.
        - Не надо в РУВД, - прошелестела обморочная, - что вы хотите знать?
        - Есть ли у нее враги или просто недоброжелатели, может соперницы? Катерина Александровна - девушка видная, может кому дорогу перешла, жениха там увела или еще что?
        Все разом усмехнулись.
        - Не, это вряд ли, - улыбаясь проговорил Артем, - она… как бы вам сказать? Очень уж себя блюла. Мы ее даже монашкой меж собой прозвали. Ей директор полгода назад цветы таскал, так она его отчитала. Не гоже, говорит, начальству отдельных сотрудников отличать.
        - И что?! - чересчур импульсивно спросил Денис.
        - Ну, что-что, остался кобелина с носом, - брюнетка засмеялась. - С предыдущей-то начальницей у него таких проблем не было, а тут вот облом случился. Так он потом неделю мрачнее тучи ходил, премии нас всех лишил говнюк.
        - А куда делась предыдущая начальница?
        - Уволилась. Надоело, видимо, две должности совмещать, - смеясь рассказывала брюнетка.
        - Что такой любвеобильный начальник?
        - Угу.
        - А вы посменно работаете или это весь ваш состав? - продолжал Денис свой опрос.
        - Не кроме нас тут работников больше нет.
        - Но сегодня же суббота.
        - План выполнить не успеваем. Дешевле лишний день отработать, чем неустойку платить, - ответила старшая лаборантка.
        - Строго у вас.
        - С нашей монашкой не забалуешь, - согласился Артем.
        - И все же вы утверждаете, что у нее нет врагов.
        - Мы ничего не утверждаем, - подала голос обморочная, - просто среди нас вы их вряд ли отыщите. Екатерина Александровна хоть и строга, но справедлива, без причины никого не наказывает. А за хорошую работу даже премию выписать может.
        - Ой, Маш, если она тебе пару раз к зарплате красненькую прибавила за лизоблюдство, это еще не характеризует ее как справедливого начальника, - проговорила брюнетка.
        - То есть директора Екатерина Александровна за выделение отдельных сотрудников журила, а сама этим значит не гнушалась? - уцепился за явное противоречие Денис.
        - Точно подмечено! - согласился Артем. - Мне допустим она премию ни разу не выписывала.
        - И мне - отозвалась брюнетка.
        - А беглецу?
        - Мы в кошелек друг к другу не заглядываем, - зло бросил Артем.
        - Угу, я заметил, - буркнул Денис, понимая, что пора заканчивать этот балаган. С каждой проведенной здесь минутой, он рисковал нарваться на реальных оперов, посланных Вениаминычем, ведь адрес этой богадельни он ему уже прислал. - Ладно, финансовые вопросы оставим, просто припомните, видели ли вы кого-то помимо сотрудников, кто нелестно отзывался о пропавшей или может интересовался ей?
        - Это лаборатория, а не торговый комплекс, кто сюда кроме проверки прийти может?
        Денис неоднозначно пожал плечами, - ну мало ли.
        - Знаете, нас действительно расспрашивать бесполезно, - вновь заговорила обморочная, - мы Екатерину Александровну знали только как начальника. Разговоры она с нами не вела, если что и скажет, то только по делу и то как-то лаконично, сухо, будто каждое ее слово на вес золота. Придет с утра, проверит все ли на месте, отдаст поручения и к себе в кабинет, бумажки заполнять. Вечером перед уходом наведается, проверит как ее указания выполнены и домой. Охранник, правда, сболтнул мне раз, что ухажёр вроде как у нее появился, но мы его не видели. Да и с трудом вериться если честно.
        - Это почему? - оскорбился за Катерину Денис.
        - Да кому такая нужна? - вставил свои пять копеек Артем. - Ни слова ласкового, ни улыбки, ни наряда привлекательного, во что влюбляться-то?
        - Говорят, она хороша собой.
        - Мордашка у нее и впрямь ничего, смазливая и фигура что надо, - но выражение, с которым она на всех смотрит, перечеркивает физические достоинства.
        - А как она на всех смотрит?
        - Как на отбросы! Будто ей одной известны некие тайны Вселенной, которые простым смертным и не понять. - кривясь ответил Артем. - Сомневаюсь, что такая нормального мужика зацепит.
        Денис спорить не стал, поняв уже, что несчастные сотрудники лаборатории жизнерадостную и светлю Катеньку, с которой был знаком он сам, в глаза не видели. Зато имеют неплохое представление о Екатерине Земцовой, неведомой Денису. Странная выходила у Катерины характеристика, противоречивая очень уж. Словно в действительности была не одна Катя, а две.
        - Вы поговорите лучше с Григорием Борисовичем, может он вам, про нее больше расскажет, - посоветовала Мария, - хотя я если честно сомневаюсь. Наша монашка еще та секретница.
        Уяснив для себя основные настроения витавшие в этом террариуме, Денис откланялся и поспешил убраться. Но выйдя из особнячка, к воротам направился не сразу. Оббежал забор по периметру и обнаружил тайный ход, которым, по-видимому, и воспользовался Гриша Макаров - на редкость подозрительный тип, как, впрочем, и обморочная Маша и старшая лаборантка. Тайных ход был сделан мастерски - при беглом рассмотрении в глаза не бросался и открывался только изнутри с помощью крохотной, неприметной кнопочки.
        «Да, тухлое местечко», - подумал Денис, пожалев, что не раздобыл жучков. Расслабила его работа в газете. Он все чаще стал подумывать о том, что совершенно напрасно по стопам отца пошел. Тот то был славным корреспондентом, рисковым человеком, сорвиголовой, а Денис в журналистику сунулся лишь из любви к текстам. Но как показала практика он в этом деле до мастерства отца вряд ли дойдет, потому как не горел журналистикой так как он.
        Последнее время Дениса прельщали переводы, которыми он по большей части и кормился, а работа в газете, это так - дань уважения отцу. Хотя какая же это дань! Это позор - одну колонку в паршивой газетке раз в неделю подзаборными историйками заполнять!
        Глава 5
        Пока ехал на Катину работу, пока вел разговоры с ее сотрудниками, еще держался, но стоило сесть в машину и закурить, прикрыв глаза, как вновь накатили воспоминания о сегодняшнем утре. Перед глазами так и стоял пепельный образ Кати. И верно Дениса поглотила бы хандра, продолжи он ворочать в голове мельчайшие подробности увиденного в ее квартире, но позвонил Игорь Аристархович, отвлекая парня от гнетущих мыслей.
        - Скажи мне честно, Бойцов, ты в конец охамел, - подозрительно тихим голосом начал главный редактор, - или работа в нашей газете стала тебе не к лицу?
        На поставленные вопросы Денису отвечать не хотелось. Во-первых, они были риторическими, а во-вторых, ответы звучали бы положительно, поэтому он просто молчал, дожидаясь главного вопроса.
        - Где статья, молчун? - задал его Игорь Аристархович.
        - Ее нет, - просто и честно ответил Денис.
        - Значит все-таки охамел, - процедил редактор.
        Не вступая в спор с начальством, Денис продолжал молчать, решая в эту минуту некую нравственную задачу.
        - Что за хрень с тобой твориться, Бойцов? Твою физиономию видели сегодня у генеральского дома. Мне доложили, что ты единственный журналист, которому удалось пройти внутрь и ты явно видел что-то особенное! Что ты молчишь, мать твою!
        - Мать мою приплетать к этому делу резона нет, - бесстрастно ответил Денис. - А видел я действительно достаточно, чтобы не распространятся о случившемся.
        - Что?!
        - Я не намерен писать статью о генеральском доме, - пояснил Денис.
        - То есть как не намерен?! - негодовал редактор. - Ты журналист или кисейная барышня?! У тебя работа такая - вытаскивать на поверхность все тайное, и чем оно противоречивее и пикантнее тем лучше. Так что не строй из себя девственницу в борделе и пиши давай статью, а не хочешь писать, просто изложи известные тебе фаты, Лена Шварм доделает остальную работу.
        - Лена Шварм-то доделает, - усмехнулся Денис, представляя, что бы понаписала об этой истории его коллега, способная даже из похождений Вини Пуха сделать остросюжетный репортаж.
        - Кончай шутки шутить, Денис, - раздражался Игорь Аристархович. - Время до сдачи материала в печать всего ничего, а у меня целая колонка пустует. Либо пиши сталью сам, либо передавай материалы Лене!
        - Вы не внимательно меня слушали, Игорь Аристархович, я не намерен распространяться о случившемся в генеральском доме, ни от своего имени ни от имени Лены Шварм, - проговорил Денис и в голосе его звякнуло железом.
        - Значит так, Бойцов, я даю тебе час на раздумья. Если по его прошествии я увижу материал по делу генеральского дома, мы забудем этот неприятный инцидент, а коли нет, будешь уволен.
        - Второй вариант, - выбрал Денис меньшее из двух зол и положил трубку.
        Главного редактора такой ответ естественно не удовлетворил. На телефон Дениса посыпались сообщения с крупными (для еженедельной газетки) цифрами. Но послания эти Денис оставил без внимания.
        Начальник Бойцова бы убежден, что информация добытая его сотрудником настолько ценная, что конкуренты подсуетившись, переманили его в свой стан. Но Игорь Аристархович не сдавался, в надежде заполучить щекотливые подробности нашумевшего происшествия, он пообещал Денису не просто колонку, а целый разворот, потом клялся, что поднимет зарплату вдвое, в общем, не унимался, полагая, что нет такой информации, которую нельзя было бы купить у ее обладателя.
        Но он ошибался, Денис не собирался продавать материалы. Во-первых, время раскрывать тайны еще не пришло, а во-вторых, писать о возлюбленной в газете было бы предательством.
        Стараясь не думать о последствиях неприятного разговора с главным редактором, Денис, направился в сторону Васильевского острова, размышляя, сможет ли потолковать с жильцами нашумевшего дома. Он опасался, что его признали аварийным, а квартирантов расселили по общагам. И это не было бы странно, потому что Денис собственными глазами видел, как разукрасило стены Катиной квартиры сеткой свежих трещин. Но если жильцы все же вернулись в свои квартиры, то, скорее всего, сильно уставшими и не расположенными к беседам. С другой стороны, он не может ждать, когда душевное состояние соседей придёт в норму. Кати нужна помощь, а он даже не представляет, как ее оказать, и за что зацепиться, ведь за три месяца их отношений она не познакомила его ни с кем из своего окружения. Если оно у нее, конечно, было. Отзывы ее сотрудников, заставили Денис сомневаться в этом.
        Но как бы ни сложилась судьба дома и его жильцов, а наведаться туда все же следовало. В час, когда на город была наброшена сизая вуаль сумерек, машина Дениса подъехала к Катиной парадной, в нее вереницей шли владельцы и съемщики пострадавших квартир.
        Денис вышел из машины и придержал дверь перед женщиной с лохматым шпицем на руках.
        - Скажите, - обратился он к даме, заходя за ней в парадную, - я слышал этот дом собираются расселять, его что признали аварийным?
        - Признали, но нас деть некуда, поэтому мы временно останемся в своих квартирах, - ответила обладательница несчастливой жилплощади.
        По тону женщины Денис сразу понял, что быть знакомым Катерины крайне невыгодно.
        - Вы не скажете мне, что здесь сегодня произошло? Я приехал к тётки, она на последнем этаже живет. Но мне ни дозвониться до нее ни достучаться.
        - Давно приехали?
        - Да нет, час назад, - импровизировал Денис.
        - На четвертом этаже? - задумчиво произнесла женщина. - Это Аграфена Стефановна что ли?
        - Денис неуверенно качнул головой.
        - Ну не знаю, молодой человек, - покачала она головой, поджимая губы. - Рядом с ней ведь девушка жила… М-м-м, не припомню как звать. Так вот в ее квартире и случилась вся та чертовщина, из-за которой нас теперь расселять будут. А я между прочем, в какой-нибудь Парнас ехать не хочу! Я всю жизнь в центре жила, а теперь вот с места сниматься. И все из-за девчонки этой!
        - А что, собственно, произошло и почему вы считаете виновной соседку моей тётки?
        - Что произошло, молодой человек, я сказать не берусь, потому что никаких разумных объяснений случившемуся у меня нет, а повторять те байки, что старухи наши придумывают, не хочется.
        - И все-таки, - настаивал Денис, - как происшествие в одной квартире могло так повлиять на весь дом? Там что локальный Армагеддон случился что ли?
        - Очень точно сказано! Именно что Армагеддон. Вы бы видели, как весь дом дрожал. У меня все вазы коллекционные с полок попадали, стекла в серванте лопнули и трещина по потолку в гостиной пошла. Я была уверена, что это настоящее землетрясение. Марусечка моя так бедняжка перепугалась, что и голоса подать не смогла, зажалась в угол и дрожит. Так я ее в охапку, пальто накинула, ноги в сапоги вдела и бегом вниз. Хорошо на Большой проспект не вышла, там говорят, настоящий звездец был.
        - Что значит звездец?
        - Татьяна Михайловна и Зоя с третьего этажа, тоже вышли на улицу и пошли окна той злосчастной квартиры проверить, они сразу поняли, что это над ними что-то происходит. Так вот, лучше бы они не ходили.
        - Почему?
        - Ослепли. Говорят, из окон такой свет неземной хлынул, что враз их зрения и лишил. Сказки конечно, про неземной свет, но факт остается фактом - обе в больнице. А соседка тётки вашей я слышала, скончалась, выгорела дотла. Хотя пожара как токового не было. Вот и думайте, что там произошло и что с родственницей вашей, если даже до меня волна эта докатилась, а ведь я на втором этаже живу.
        Денис хотел задать этой даме еще кое какие вопросы, но она уже повернулась к нему спиной, переключившись на беседу с потрясенной Марусечкой.
        Он хотел обратиться к седовласому старику, что прошел мимо, неся в руке небольшой узелок, но дед казался настолько потерянным, что Денис не решился тревожить его расспросами. Затем в подъезд зашел молодой, мажористого вида парень, и Денис уже открыл было рот чтобы задать свои вопросы ему, но в этот момент раздался телефонный звонок.
        Звонил Родион, а это могло означать, что он выяснил что-то стоящее и хочет поделиться эти с другом.
        - Да, Родя, - проговорил Денис с надеждой, - есть что новенькое?
        - Нет, дружище, ничего, - устало отозвался тот. - Я думаю, что тебе не следует сегодня оставаться одному. Где ты сейчас, давай я прикачу?
        - Я на 12 линии, но у меня тут еще есть дела.
        - Мучаешь Катиных соседей расспросами?
        - Мучаю, - признался Денис.
        - Забей, - посоветовал Родион, - я был сегодня с операми на нескольких опросах. Приеду и расскажу, что слышал, а завтра ты допросишь остальных. Идет?
        - Идет, - согласился Денис, - жду у себя.
        На Беринга, в небольшой, но зато собственной, отдельной квартире Дениса Родион был уже через четверть часа. С бутылкой армянского в одной руке и золотистой птичкой в промасленном бумажном пакете в другой.
        - Как насчёт анестезии? - спросил он протягивая бутыль.
        - Разве что по одной рюмке, - ответил Дени, - завтра опять на 12 линию, не хотелось бы дышать на людей перегаром. Это знаешь ли не располагает их к общению.
        - Что верно то верно, - согласился Родион, но бутылочку все же откупорил, и рюмочки в шкафу нашел. - Я обещал поделиться тем, что сегодня слышал, - проговорил он, нацеживая по пятьдесят грамм в каждую посудинку, - но предупреждаю сразу, всё что я скажу вызовет у тебя лишь скепсис.
        - Дай, угадаю, ты был свидетелем опроса достопочтенных бабуль, проживающих в генеральском доме?
        - И бабуль тоже, - отозвался Родион, опрокидывая рюмку.
        Денис обратил внимание, что его друг - любитель тостов, выпил без каких-либо предварительных «за».
        - Ну, что ж я весь во внимании, постараюсь не ёрничать - пообещал Денис, пригубив из своей рюмки коньяка.
        - Помнишь, я говорил, мне в больницу надо? Так вот это я оперев наших возил, чтобы как можно скорее свидетелей опросить, пока они, не дай бог, кони не двинули. В общем, они их послушали и взяли разрешение на осмотр жилища.
        - И что свидетельницы поведали? - серьезно спорил Денис.
        - Так значит, про сотрясания дома и свет в окнах ты, наверное, уже знаешь.
        - Знаю.
        - Значит так, на третьем этаже живет некая Татьяна Михайловна, ее квартира аккурат под Катиной находиться. Так что ей досталось больше прочих. По мимо трещин на стенах и осыпавшейся штукатурки, на потолке ее спальни красуется черный силуэт женской фигуры, уж больно напоминающий тот самый рисунок, что ты сегодня уже наверняка видел. Татьяна Михайловна утверждает, будто бы не спала всю ночь, потому что слышала, как Катерина кого-то звала.
        - Что всю ночь звала?
        - Говорит да.
        - Бред. Как можно слышать, что кто-то разговаривает в старом фонде? Да там стены с целое собрание Диккенса толщиной.
        - Я ничего не выдумываю, за что купил, за то и продаю. Ну так вот, наша востроухая Татьяна Михайловна утверждает, что перед тем ка дом ходуном заходил, Катерина замолчала и молчала до тех пор пока из окон свет неземной не брызнул. Старушка утверждает, что как только дом затрясло, она на улицу поспешила, вместе с ней выбежала и Зоя - квартирантка с того же третьего этажа. Вместе они пошли на улицу и толи из любопытства, то ли из чувства общественного долга, решили окна Катины проверить. Но на их беду как раз в тот момент, когда они дом обогнули и взоры свои к четвертому этажу обратили, вспышка-то и произошла. Но сначала, буквально несколькими секундами ранее из разбитых окон донесся душераздирающий женский вопль. Слышали его обе: и старушка и женщина.
        - То есть в квартире все-таки кто-то был, а потом пропал?
        - Или сгорел, - чуть слышно предположил Родион, - наливая еще по одной.
        - Получается, когда дом трясся, из него почти все повыбегали, - начал размышлять Денис, игнорируя предположения друга, о том, что пепел находящийся в квартире, действительно может принадлежать Кате. - А это означает, что кто-то мог видеть устроителья.
        - Кого?
        - Ну того, кто весь этот балаган с портретом и разгромом учинил, - пояснил Денис.
        - Послушай, - вкрадчиво начал Родион, - тут как бы неувязочка получается. Давай по порядку, мог этот рисунок быть сделан перед тряской?
        - Не-ет, - замирая, протяну Денис, поняв куда клонит друг. - Не мог, его просто разметало бы по комнате.
        - Верно. Получается, что у преступника был один единственный шанс нарисовать Катю. После того, как погасла вспышка.
        - Причем он в этот момент должен был находиться не в самой квартире, а где-то рядом, иначе ослеп бы как наши свидетельницы.
        - Да, - выдохнул Родион и залпом осушил рюмку.
        Денис последовал его примеру и задумался.
        - Что же это получается, некто устроил адский переполох в квартире Кати, а потом принялся во всем этом бедламе рисовать?
        - Да и не забывай, что там повсюду какой-то серебристый порошок кружил. Сколько нужно времени чтобы нарисовать фигуру человека, причем настолько похоже?
        - Не представляю, при должной сноровке, возможно час, два, может больше. Я же не художник откуда мне знать?
        - Ну, то есть ты со мною согласишься, что за десять-двадцать минут это сделать не возможно?
        - Хочешь сказать, что спустя десять минут некто из смелых жильцов сунулся туда?
        - Соседка с четвертого этаже, та самая полоумная. После вспышки вышла на площадку и стояла под дверью, пока не приехали МЧСники.
        - Мало вероятно конечно, но, судя по всему, это очень хороший художник, раз он успел сделать рисунок так быстро.
        - Очень сомневаюсь. Ты же видел эту работу. Ювелирно.
        - Ладно, - не унимался Денис, - значит он вылез в окно.
        - И его никто не увидел?
        - А вы прям всех жильцов Большого опросили. Тут домов тьма, кто-то мог и заметить.
        - В пять утра, - не веря в такую возможность, спросил Родион.
        - В пять утра, - с нажимом повторил Денис.
        - Да послушай же ты меня, через двадцать минут после вспышки, квартира уже была взломана. МЧС не обнаружил ни одной живой души. Еще через пять минут там курсировали пожарные и ППСники. Он не мог уйти не замеченным.
        - Значит он ушел раньше.
        - Ага и дверь за собой закрыл. Кстати, это мог быть не он, а она.
        - Может и она, а может и сама Катерина инсценировала свою смерть я не знаю. Но намерен разобраться.
        - Тебе будет это очень непросто сделать, потому что ты закрываешь глаза на очевидные вещи, а все потому… - Родион не договорил, вместо этого он налил себе и другу еще рюмку и снова выпил залпом не закусывая.
        - Потому что не хочу видеть очевидного, - договорил Денис за друга и выпил вместе с ним.
        - Да, Диня, да! - с чувством воскликнул Родик. - Сам подумай, ну кому надо городить такую сложную постановку, чтобы убить или похитить человека? Сделать за кротчайший срок невозможное, слинять с места преступления и остаться никем не замеченным, не оставив следов. Хотя это было бы затруднительно, там же все равно что снегом дорожки припорошило - все в этой серебрянке! Трассологический анализ, кстати, показал, что кроме следов хозяйки других не обнаружено. Я справлялся. И если честно, я не упрекаю ни Татьяну Михайловну, ни Зою в том, что они здесь происки нечистого углядели. Я и сам скоро в Дьявола поверю с такими раскладами.
        - Не пори ерунды! - разозлился-таки Денис, хотя и обещал слушать не предвзято. - Ну какие происки нечистого. Катя работала в фармацевтической компании, наверняка вокруг нее ошивались химики-недоучки всякие. Может она директору дорогу перешла, компромат какой на него нашла. Не спроста же она на работу ходить перестала?
        - И подпольную лабораторию в своей квартире устроила, - съязвил Родик.
        - И такое может быть. Я уже ни чему не удивлюсь, - вздыхая проговорил Денис.
        Родион замолчал, не в силах подобрать еще аргументы. А Денис смотрел на него и думал, как это его не сильно смышленый друг так все ладненько в своей голове выстроил? Не иначе как с Вениаминычем потолковал перед тем к нему идти. И от чего это следователь при разговоре с Денисом всех этих деталей не поведал? Наверное, от того, что Денис не больно-то и расспрашивал, потому как пребывал в полной прострации и ни одного толкового вопроса родить в своей одуревшей голове не смог. Зато теперь картина стала более полной, но от этого мене понятной. Родион, безусловно, был прав, за десять и даже двадцать минут такой портрет не сварганишь.
        Неужели Катя, и правда, устроила у себя лабораторию и имела дела с какими-то сверхмощными реактивами, которые способны спалить человека в считанные минуты? Да нет, глупости, сгори она за живо, почернел бы не только пол. Она носилась бы по квартире и поджигала все вокруг, а в спальне нет следов пожара. Но как же тогда быть с женским криком, что соседки услышали? Ладно бы еще одна бабуля, показала, что кричал кто-то, но ведь и Зоя - не старая, судя по всему, женщина слышала то же самое. Бред какой-то.
        Не увязывалось ровным счетом ничего, особенно если взять во внимание записку, которую Родион, похоже, не видел. Денис поколебался с минуту, решая, говорить впечатлительному другу о ней или не стоит? Но потом все же рискнул.
        - Катя записку оставила, видел ее?
        - Нет, - проговорил Родион, оживляясь.
        - В ней она говорит, что оставленное послание могло всплыть только в случае ее смерти. А еще винит во всем себя и просит не искать своих судей.
        - Не понял, каких еще судей?
        - Вот это-то и вопрос. Катя утверждает, что у нас нет ни прав, ни возможностей привлечь их к ответу.
        - Это все меняет, значит ее реально убили, - зашептал Родион. - Твою мать! - он прикрыл ладонью рот, словно боясь чего-то.
        - Не факт, - твердо заявил Денис, - письмо ее могли заставить написать. Пока я не увижу тело, или хотя бы результаты экспертизы костных останков, я буду ее искать.
        Родион, сжал губы в узкую полоску, словно боялся сказать лишнее и налил еще две рюмки коньяку. Денис от последней отказался, а впечатлительный Родион приговорил остатки армянского, заснув на кухонном столе друга.
        Глава 6
        Утро для друзей наступило рано. В седьмом часу их разбудил оставленный в корриде телефон Родиона. Звонило начальство, срочно требовало машину. По опыту и Родик, и Денис уже знали, внеурочные звонки - вестники плохих новостей.
        - Если это связано с Катей, я тебе отзвонюсь, - пообещал Родион, уходя.
        Денис закрыл за ним дверь, послонялся по квартире, попробовал еще раз обдумать те факты, о которых узнал вчера. Но мысли его путались, словно свалявшиеся клубки шерсти в старом сундуке. Он посидел на кухне, покурил, бездумно таращась в окно и не заметил, как задремал.
        Вздремнул Денис знатно - очнулся в полдень и очень удивился, что за все это время ему никто не звонил. Сварив кофе и наскоро умывшись, он набрал номер друга, но Родион был вне зоны. Тогда он позвонил Павлу Вениаминовичу, но и тот оказался не доступен. Рассудив, что следствие на очередном происшествии, Денис не стал мучить трубку, Родик обязательно позвонит, когда освободиться, а ему пора заниматься делами.
        Выпив кофе, он надел свежую футболку и даже воспользовался одеколоном, потом подошёл к зеркалу и небрежно тронул расческой свою волнистую шевелюру, как ни крути, а с благообразными людьми откровенничают гораздо охотнее. Завершив все приготовления, он поехал на 12 линию.
        Паркуясь на Большом проспекте, Денис обратил внимание, что выбитые окна заклеены полиэтиленом, да и стекло с тротуара уже убрано. Он вышел из машины и подойдя в плотную к дому, осмотрел фасад на предмет следов от ботинок, но ничего похожего не обнаружил.
        Пока шел в парадную, думал, с какого этажа следует начать опрос и пришел к выводу, что со второго. На четвертом живет полоумная, а значит неплохо бы расспросить о ней, прежде чем соваться в ее логово. Жильцы третьего в больничке, первый вообще почти не пострадал, остается второй. Правда, с одной жительницей этого этажа он уже разговаривал, но определить ее квартиру будет не сложно, собачья шерсть довольно приметна.
        Поднявшись на нужную высоту, Денис без труда вычислил место обитания пушистой Манюнечки и, развернувшись, позвонил в противоположную дверь. Хозяином оказался мажорного вида парень, которого Денис вчера уже видел.
        - О-о знакомая личность, - заявил он, обшаривая Дениса воспаленными глазами, - мент?
        - Нет, - ответил Денис оценивая состояние парня, который судя по виду перебрал вчера с чем-то запрещённым.
        - А кто тога? - без особого надо сказать интереса спросил хозяин квартиры.
        - Парень той девушки, что на последнем этаже жила, - проговорил Денис, очень рассчитывая зацепить мажора.
        Эффект превзошёл все ожидании. Хозяин квартиры присвистнул, и как-то по-иному взглянул гостя.
        - Ну проходи, если не шутишь, - пригласил он, пропуская незнакомца к себе.
        Денис зашел.
        - Чё правда парень её? - недоверчиво переспросил мажор.
        - Правда.
        - И давно?
        - Три месяца.
        - Чёт я тя не видал ни разу.
        - Я сюда редко приходил мы в основном у меня встречались.
        - Значит все-таки не лизбуха, - задумчиво пробурчал парень, кусая ноготь.
        - А с чего ты взял, что она может быть лесбиянкой?
        - Да, я подкатывал к ней ни раз, - беззастенчиво признался мажор, проходя в глубь квартиры и приглашая за собой гостя, - и не я один, кстати. Мы с парнями - друзьями моими даже поспорили раз на нее. Это года два назад было, еще до тебя, - пояснил он, ловя тяжелый взгляд Дениса. - Понравилась она мне, знаешь. Красивая деваха, только одевается как деревенщина, но шмотки не проблема, главное, что под ними, - он заговорщически подмигнул Денису.
        - Но что под ними ты так и не увидел, - догадался Денис.
        - Увы, - мажор состроил капризную гримасу, - ни я, ни приятели мои. А я помню прям жестко тогда запал на нее. Цветы даже таскал, как школьник, у парадной вечером караулил, да только без толу все. Но потом остыл конечно. Че баб красивых мало что ли?
        - Нет, не мало, - согласился Денис, размышляя над тем, почему Катерина не отшила его, ведь прочим, судя по сплетням ее коллег и рассказам этого малого не повезло, хотя они и проявляли настойчивость, в отличие от него самого.
        - А как ты ее зацепил если не секрет?
        - Да сам не знаю, - честно признался Денис. - Просто подошел на улице, сказал, что такой красивой барышне не к лицу печаль, она мне очень грустной показалась. Я предложил ей пари; попросил свидание, если мне удастся ее развеселить и пообещал, выполнить любое ее желание если не удастся.
        - Удалось, судя по результату, - констатировал мажор. - Хотя, скорее всего, она просто на морду лица твою клюнула.
        - Не исключено. Я удовлетворил твое любопытство?
        - Допустим.
        - Удовлетвори и ты мое, если не сложно, - попросил Денис. - Расскажи о ней, все что знал.
        - Да не знал я о ней ничего, как и все остальные соседи, я их расспрашивал, кода въехал, - кривясь признался парень. - Темная лошадка, твоя Катерина, ни друзей, ни родных, ни знакомых.
        - Что совсем, совсем нечего сказать?
        - Не, пацан, извиняй, - развел мажор руками. - Я бы с радостью, но она со мной последнее время даже не здоровалась!
        - А с другими?
        - Вроде да, - не уверенно сказал Мажор, почесав в затылке.
        - Ладно, и на том спасибо, - проговорил Денис, направляясь к двери.
        Выйдя из квартиры бывшего воздыхателя Катерины, Денис вспомнил, что не спросил у него про ее ближайшую соседку. Но возвращаться ему не хотелось и про Аграфену Стефановну он решил расспросить других жильцов. Но поведали они ему не много.
        Аграфена Стефановна уроженка тридцатых годов прошлого столетия (тут Денис сначала не поверил, потому как входило, что она старуха, а выглядела лет на 45 не больше) была женщиной загадочной: до семидесяти пяти лет принимала у себя клиентов, гадая им на каких-то травках да потрашках. Лет десять назад с нею приключился инсульт, после которого она сделалась еще чудаковатей чем была - стала слышать какие-то голоса и даже вступать с ними в споры. Сердобольная соседка Зинаида, уставшая от ее ночных монологов, подсуетившись, организовала через племянника работавшего на пряжке пансионат для Аграфены Стефановны, и теперь та стоит на учете в ПНД.
        Как быть с Аграфеной Стефановной Денис не знал, поэтому решил воспользоваться советом многоумного следователя и не принимать ее слов на веру, потому как пригрезиться этой бабули могло что угодно. Но зайти к ней все же зашел, правда, после того как пораспрашивал всех остальных.
        - А это ты, - проговорила она, открывая Денису дверь. - Зря пришел, некому открывать.
        - Да уж в курсе, - не скрывая злобы процедил Денис.
        - Осерчал, - заметила она.
        - А как не осерчать-то, Аграфена Стефановна, ведь это вы меня с панталыку сбили. Достучись я в тот вечер до Кати, не произошло бы всего этого.
        - Не произошло бы вчера, так завтра бы случилось, - печально изрекла моложавая бабуля. - Она все уже решила, потому тебя и не пускала, а еще с работы ушла, чтоб не отвлекало ее ничего.
        - Откуда вы про работу знаете? - насторожился Денис.
        - Жили как никак стенка в стенку, - туманно ответила гадалка.
        - И все-таки?
        - Ну слышала я кой чего, кой чего видела… - нехотя проговорил она.
        - А поподробней?
        - Не пытай ты меня, касатик, - вздохнула она, - все равно не поймешь, даже если расскажу, а коли и поймешь не поверишь!
        - Да я попробую, вы главное, не секретничайте.
        Она с минуту подумала, внимательно вглядываясь в Дениса, потом отрицательно покачала головой.
        - Но, Аграфена Стефановна, - чуть ли не умоляя простонал Денис.
        - Белого видел? - неожиданно спросила она в лоб.
        - Псину-то? - недоумевая уточнил Денис.
        - Кому псина, кому волк, а впрочем, не важно, главное, что видел и слышал.
        - Так и вы слышали, - не понимая к чему гадалка клонит, бросил Денис.
        - Я-то понятно, а вот ты… - она ткнула его крючковатым пальцем в грудь.
        - Аграфена Стефановна, - устало сказал Денис, - что вы разговор переводите? Просто скажите мне, отчего по-вашему Катя мне не открыла, и я от вас отстану.
        - Гостей ждала.
        - Каких гостей? - оживился Денис.
        - Высоких, - значительно проговорила Аграфена, поднимая к потолку указательный палец на котором сверкнул здоровенный изумруд.
        - И откуда должны были прийти гости?
        - Да прям оттуда вот, - совершенно серьезно заявила гадалка, продолжая тыкать в потолок.
        - Понятно, - буркнул Денис, - так бы сразу и сказали.
        - Смеёшься, ну, ну, - покачала она головой. - И как ты только его заметил, ума не приложу?
        - Кого его? - спросил Денис, но ответа не узнал, Аграфена Стефановна закрыла дверь перед его носом.
        - Вот и поговорили, - вздохнул Денис. - И все же странно, что даже соседка склонна думать, будто у Кати кто-то был в тот вечер, - размышлял он, спускаясь по лестнице вниз.
        В Катином доме ему больше нечего было делать, все, кто мог высказались, и у Дениса сложился вполне четкий портрет некой девушки совершенно не похожей на ту, что завладела его сердцем. Встречающаяся с Денисом Катя - белокожая, румяная и большеглазая красавица в скромных ситцевых платьицах, никак не могла быть мрачной и нелюдимой Екатериной Земцовой, проживавшей в этом злосчастном доме. Но по странному стечению обстоятельств она была именно ею.
        Открывшиеся нюансы Катиной личности, так не вяжущиеся с её образом в Денисовой голове, рождали всё новые и новые вопросы, которыми это дело обрастало, так же как обрастает корабль прилипчивыми мидиями.
        Пытаясь увязать в голове два противоречащих друг другу образа, он воскрешал в памяти все дни, проведенные с нею, но не находил и намека на подсказку. Денис даже не представлял, что же на самом деле могло произойти в тот злосчастный день с его Катериной. Все, кого он опросил, твердили одно и то же - дом ходил ходуном, как при землетрясении, стены трещали, штукатурка сыпалась, а потом из Катиных окон хлынул свет, ослепивший тех, кто выбежал на улицу.
        В большинстве своём, люди не верили в то, что Катерина стала чьей-то жертвой. В неудобствах, свалившихся на их головы, они винили саму девушку. И это было неудивительно. По скудным сведениям, что Денису удалось добыть от жильцов пострадавшего дома, Катя представала угрюмой, нелюдимой барышней. С соседями она не общалась, если её и замечал кто, то одну, друзей она к себе не водила, а о существовании ухажёра никто, конечно, и не подозревал.
        И все же к мнению опрошенных Денис не больно то и прислушивался, потому как ухажёр у Кати все-таки был (хоть и остался не замеченным), а значит и друзья и родственники возможно имелись, просто соседи их не видели.
        Выйдя из опостылевшего за один день и одно утро дома, он направился расспрашивать людей, что жили через дорогу, в здании напротив и могли не смотря на ранний час заметить карабкающегося по фасаду человека.
        Два с лишним часа убил он на эти похождения, но они не дали никаких результатов, жильцы дома напротив либо спали, либо ничего такого (ну кроме, вспышки конечно) не заметили.
        Уставший, дьявольски проголодавшийся и почти потерявший какую-либо надежду найти реальную зацепу Денис, раздумывал, стоит ли тащиться в рядом стоящий дом или бросить это бесперспективное занятие, когда ему, наконец, позвонил Родион.
        - Привет, дружище, - как-то не радостно пробурчал он.
        - Привет, - насторожившись ответил Денис.
        - Ты сейчас стоишь или сидишь?
        - Давай без нежностей, Родь, просто говори, что там у тебя.
        - В общем, - начал Родик, - я сегодня Вениаминыча возил в Волховский район на одно происшествие, - Родион говорил так медленно, что у Дениса сдавали нервы.
        - Не томи! Говори быстрей что там?! - не выдержал он.
        - То же самое, что и в Катиной квартире. Землетрясение, вспышка света, пепельный рисунок и пыльца мерцающая, - скороговоркой выдал Родион и замолчал.
        Денис ответил не сразу, ему потребовалось время, чтобы осознать услышанное.
        - Ты место преступления сам видел? - наконец, спросил он.
        - Да сам.
        - Расскажи, как все было, - попросил Денис, кусая губы от нервного возбуждения.
        - Ну значит, приехали мы с Вениаминычем, его позвали, потому как он Катино дело ведет, - пояснил Родион, - а там так же как на 12 линии. Только на этот раз не в доме, а в лесу все случилось. Что там взорвалось не знаю, но ударная волна до избушки лесничего дошла. Ну, он шум и поднял, а когда лес стали прочесывать, нашли уже знакомую тебе живопись, прям посреди поляны. Деревья, что на расстоянии трех метров от останков росли, попереломало все.
        - И кто на этот раз.
        - Есть подозрения, что некий Виталий Кузьмин
        - Откуда такие подозрения?
        - После того как я Вениаминыча в город привез, выяснилось, что районное отделение купчаги, штурмует Мария Кузьмина утверждая будто ее сын пропал аккурат после Катиной смерти. А сегодня ей в почтовый ящик кинули письмецо странного содержания. Угадай, что там было написано, а главное, кем?
        - Вот тебе и сериал. Родя, мне нужен адрес этой мадам!
        - Точного адреса не знаю, спрашивай у Вениаминыча, если он, конечно, соизволит сказать.
        - Ну как не знаешь-то, Родя, ты ж его возил? - разозлился Денис, догадываясь, что друг темнит.
        - Я Вениаминыча довез до Турку и высадил на улице, он сам так попросил, сто пудов хотел от тебя адрес утаить, потому что знал, я разболтаю. Так вот, я его высадил, а он во двор. А там знаешь сколько домов?
        - А что записка, он тоже просил не искать своих судей?
        - И записки я не видел, сам понимаешь, но в курсе, что смысл тот же, что и в послании, оставленном Катей. В общем, чертовщина какая-то.
        - Ты еще скажи, некая нечистая сила наказывает особо праведных.
        - Или адептов какой-то секты, - предположил Родя.
        - Радик, да ты мозг, только вот Катя сектанткой быть никак не могла.
        - Да это Павел Вениаминович предположил, что некая секта орудует. Говорит, что вся эта галиматья на ритуальные жертвоприношения похожа. Ну, если Катя и Виталий этот реально мертвы, - быстро добавил Родик.
        Про жертвоприношения Денису думать не хотелось, поэтому он спросил о другом:
        - А что ещё тебе по этим делам известно?
        - Да больше ничего, а за разглашение этой вот инфы меня не то что уволят, а ещё и к статье привлечь могут. Так что ты, когда свое расследование вести будешь, помни об этом, пожалуйста.
        - Да ладно, друг, не парься, сам ведь сказал, Вениаминыч знает, что ты мне все разболтаешь. Раз он с утра именно тебе позвонил, значит хотел, чтобы я был в курсе случившегося. Надеется, наверное, что я ему помогу как в деле с отцом. Только вот там все просто было; прищучил батя мента-оборотня, материал компрометирующий на него нарыл, ну тот и нанял киллера, надеялся, что материал раздобытый отцом не всплывет. А я его нашел и Вениаминычу передал. Но тут, дружище, история иного толка, с мистическим антуражем.
        - Ты знаешь Динь, ты вот про мистический антураж упомянул, а я ведь тебе не все рассказал, - он сделал многозначительную паузу, чуть было не доведя друга да сердечного приступа. - Девятилетняя дочь лесничего заметила недалеко от места происшествия кое что странное. Она утверждает, будто видела огромного белого волка со светящейся шерстью.
        У Дениса по спине прошелся нехороший холодок.
        - И что странного, волк в лесу?
        - А странно, - шёпотом произнес Родион, - что волк этот уж очень необычный был. По словам девчонки он ходил вокруг поляны и выл, а как её увидел, подошёл и долго смотрел, будто сказать чего-то хотел.
        - Родя, ей девять лет, она насмотрелась Игры престолов и решила, что повстречала Призрака. Или вообще все придумала, чтобы привлечь к себе внимания. То ты не знаешь какие дети фантазёры?
        - Знаю, Диня, знаю, но мне если честно показалось, что она правду говорит.
        - Даже если и так, что с того? - Дениса начала всерьез раздражать излишняя мнительность друга.
        - Ну ка, что?! Настоящий волк, и не тронул еду, которая сама к нему явилась?
        - Сытый был, - предположил Денис. - А, скорее всего, это и не волк, а большая собака. Я встречал такую.
        - Где?
        - На 12 линии.
        - И не сказал мне?!
        - А что рассказывать-то? - сердито проговорил Денис, не без стыда вспоминая жуткую историю с белым псом. Тогда она повергла его в панику, да такую, что ночью мучили кошмары с участием этого зверя. Но Денис и не подумал связать появление альбиноса с событиями в Катином доме. - Я же не знал, что эта жуткая тварь уже в Волхове. И потом мало ли белых собак.
        - Огромных белых собак с краснющими глазами и светящейся шерстью, которые проявляют исключительную интеллигентность действительно пруд пруди! - распалялся Родик. - Я прям каждый день вижу!
        - Ну, про светящуюся шерсть приврала твоя девчонка, тот пёс, что мне попадался на вид был вполне обычный, только крупный очень.
        - Всё равно это странно! - продолжал настаивать на своём Родик.
        - Да ладно, не кипятись, и правда, странное совпадение. Очень может быть, что это питомец устроителя всех этих художеств и питомец весьма примечательный, а это уже зацепка. Пожалуй, знаешь что, расспросить надо местных, кто еще этого волка видел и не было ли с ним человека?
        - Да я расспрашивал уже.
        - И что?
        - Ничего.
        - То есть видела его только девочка?
        - Точно так.
        - Печаль, - проговорил Денис, вздыхая. - Ну, ладно, если тебе рассказать больше нечего, пойду пораскину мозгами над имеющимися зацепками.
        - Ну бывай, - проговорил Родик и положил трубку.
        Спрятав телефон за пазуху, Денис побрел в ближайшее кафе, чтобы хоть как-то подкрепиться. Сидя за тарелкой с пловом, он суммировал наработки дня. Во-первых, Катя, которую знал он и, Катя которую знали все прочие - это две абсолютно разные девушки. Во-вторых, ее странное и вычурное исчезновение не единственное. Между ней и загадочным Виталием явно есть связь. Надо во что бы то ни стало выйти на его семью! Ну и в-третьих, белый волк или пес, пойди теперь разбери, явно связан с обеими делам. Опять же предстоит выяснить как именно.
        И тут Денис вспомнил как Аграфена Стефановна акцентировала внимание на этом звере. Интересно, подумал Денис, отчего это гадалка так удивилась, что он его видел, вот ведь и девочка псину заметила? Надо бы разобраться, решил он и, встав из-за стола, направился обратно в Катин дом. Но на этот раз Аграфена его не впустила, толи не слышала звонка, толи просто сделала вид, что ее нет дома. Так и оставшись в неведении, почему он не должен был видеть Белого, Днис побрел домой.
        Целый день трудов, а так же умственных и душевных терзаний хоть и дал довольно много результатов, но зацепиться было решительно не за что. Павел Вениаминович наотрез отказывался говорить, где проживает семья погибшего в Волховском лесу парня, камуфлируя свою скрытность под следственную тайну.
        Хорошо хоть, из подозреваемых его временно исключили, так как на момент свершения злодеяния в Волховском лесу, у него было алиби. Не зря он вчера с Родионом крепкую пил, не зря.
        Глава 7
        Утором следующего дня Денис просматривал новости, в надежде узнать еще какие-нибудь подробности о семействе погибшего Виталия, кроме тех, что сообщил ему Родик. Но ничего путного он в них не нашел. Видимо, Павел Вениаминович подстраховался, не допуская утечки лишней информации.
        Несколько часов бесплодного сидения за компом раздосадовали Дениса. Он все больше горячился, поминая упертого следователя нелестными словами.
        - Что же такого могла сообщить вам, товарищ следователь, мать несчастного Виталика, что вы так рьяно охраняете доступ к этой инфе? - зло шептал он, мучая клавиатуру.
        Если бы Денис просидел за компом еще с часок, то вероятнее всего отыскал бы нужную информацию, потому как его более удачливые коллеги не дремали и все же узнали кое что занимательное. Но его отвлек Короткий, звонкий сигнал извещающей о новом письме на почте.
        Открыв только что полученное сообщение, Денис быстро пробежал его глазами, потом изучил его еще раз, медленно и вдумчиво, но лишь после третьего прочтения до него дошел смысл написанного.
        В тот же момент в его груди произошло резкое, болезненное движение, будто сжатая до этой минуты пружина распрямилась и вытолкнула на поверхность всю ту боль, что Денис упорно игнорировал с самой пятницы. Волна убийственной горечи, захлестнула его с головой. Он чуть было не захлебнулся в ее ядовитых водах, и лишь ярость, огненная ярость вспыхнувшая в его груди высушила своим неудержимым пламенем поток отчаяния. Ярость спасла Дениса от безумия, но сделала страшным. Лицо его исказилось, изрезалось глубокими, жесткими складками, а взгляд полыхал ненавистью.
        Не пытаясь даже сопротивляться обуявшему его праведному гневу, он двинулся в шестидесятое отделение полиции, и вошел в его здание все с тем же перекошенным лицом. Не замечая ничего вокруг, он направился в кабинет следователя. Кто-то из дежурных попытался его притормозить, но был отправлен в нокаут, лишь одним ударом ладони в лоб. Больше Денису никто путь не преграждал.
        Ворвавшись к Павлу Вениаминовичу, изучавшему бумаги, он навис над его столом с вопросом:
        - Кто?
        - Ты сядь, Денис, сядь, - засуетился следователь, видя, что перед ним стоит страшная машина для убийств, у которой напрочь поврежден головной компьютер.
        То, что сын его сослуживца мог вырубить человека одним ударом, он не просто знал, но и видел собственными глазами. Павел Вениаминович не раз наблюдал за ним на тренировках по карате и даже звал работать в убойный отдел. Но парень отказывался, проявляя такое же рвение в работе с текстами, какое он демонстрировал на ковре.
        - На-ка вот, выпей, - проговорил следователь, выуживая из сейфа бутыль беленькой и протягивая Денису граненый стакан.
        - Не хочу! - прогремел он, сжимая кулаки и начиная метаться по кабинету, словно тигр в летке.
        В этот момент, распахнулись двери и вбежал один из оперев.
        - Павел Вениаминович, там Самохина побили!
        Хозяин кабинета поднял глаза на Дениса и застонал.
        - Иди, Карпов, иди, я сам разберусь.
        Карпов бросил быстрый, жесткий взгляд на мечущегося Дениса и вышел.
        - Ну, что ты творишь? - простонал следователь, - Это же умышленное причинение вреда работнику полиции, да еще на его рабочем месте! Приди в себя Денис, приди в себя! А то я тебя приведу, - уже тише добавил он.
        - В обезьянник посадите? - зло выплюнул он.
        - Да хоть бы и в обезьянник, пока ты кого-нибудь не убил! Ладно, сядь, - скомандовал Павел Вениаминович, немного смягчаясь. - Самохина придется задобрить, чтобы он и не думал писать заявление на тебя. А «кто» я не знаю. Интересный тоже такой, два дня с момента убийства прошло, я что тебе Шерлок Холмс что ли?!
        - Вы Павел Вениаминович - следователь с двадцатилетним стажем, - с нажимом проговорил Денис.
        - Денис, - начал отцовский друг как можно мягче, - я не представляю, что там произошло, не представляю, кто и за что мог наказать твою девушку. И в этом деле вопросов больше, чем в сборнике по алгебре, но я тебе обещаю, мы во всем разберемся.
        - Сами-то верите? - Денис устало уронил голову в ладони и Павлу Вениаминовичу показалось, что он плачет.
        Когда парень оторвал лицо от рук и встал его глаза оказались сухими, но взгляд был страшным, мертвым, будто в тот час, когда он осознал, что его Катерина мертва в нем самом тоже что-то умерло.
        - Нашлись у нее какие-то родственники? - чужим, загробным голосом спросил Денис.
        Павел Вениаминович отрицательно покачал головой.
        - Сообщите мне, кода можно будет забрать останки, возьму на себя организацию похорон.
        - Я распоряжусь, - пообещал отцовский друг.
        Денис чуть заметно поклонился и направился к дери, затем резким движением снял с шеи массивную золотую цепь, и положил ее на стол следователя.
        - Передайте Самохину и скажите, что я сожалею о случившемся.
        Дверь за Денисом закрылась на удивление тихо, в холле его отчего-то тоже никто не окликнул и не попытался задержать. Он шел через пространство шестидесятого отделения будто воплощенная месть, шел тихо и беспрепятственно.
        ***
        Прошла неделя со дня Катиной смерти. Денис сидел у себя на кухне и глушил стаканами водку. Рядом сжимая в руке рюмку сидел Родион. Они неспешно беседовали.
        - Знаешь, Родь, я всё же хочу докопаться до правды, - проговорил Денис, вертя в руках гранитную плитку, на которой значились даты (1995-2019гг.) и имя - Земцова Екатерина Александровна. - Кем же всё-таки была Катя, той веселой девчонкой, которую я знал, или же совсем другим человеком?
        - Я уже понял, дружище, что эта история не отпустит тебя, пока ты сам во всём не разберёшься, - отозвался Родя, икнув.
        - Как думаешь, раскопают что-нибудь ваши нюхачи?
        - Шутишь?! Они в полном шоке от этого дела пребывают. Секретарша начальника отдела отказывается на работу выходить, все время крестится и нечистую силу поминает. Отгулы затребовала!
        - И что, дали? - горько усмехнулся Денис.
        - Какой там, страх перед бесами у нас уважительной причиной не является.
        - А ты, в самом деле, в бесов веришь?
        - Ты же знаешь, шевеление мозгами не мой конек. Но я все же одно к другому прикинул, и вот что думаю - без мистики тут явно не обошлось.
        - Какая мистика, Родя?! - простонал Денис. - Какой-нибудь химик или маньяк-креативщик всё это сотворил не иначе. Ну не станут обычные бандюганы жертву таким экзотическим способом мочить.
        - Обычные не станут, - согласился Родик и почесал в затылке, уставившись в окно.
        Взяв на себя устроительство похорон Денис днем ходил по ритуальным конторам, оплачивал счета, выбирал урну, венки, кладбище, а с наступлением вечера, надирался как сапожник и засыпал, роняя голову на кухонный стол.
        Родик поддерживал друга, как умел, а именно - напивался вместе с ним, а утром выуживал себя из болота алкогольного недомогания и тащился на работу. Вконец обнаглевшего Родю не уволили только благодаря его несравненным водительским талантам и зоркому глазу, который не раз обращал внимание криминалистов туда, куда следует. Начальство отправило его в принудительный недельный отпуск за свой счет. Так Денис оказался под чутким и постоянным надзором лучшего друга.
        Хлипкое суденышко Дининой жизни, выпущенное барахтаться по волнам, последнее время норовило перевернуться. Он словно бы плыл против течения, а борта его лодки облепляли надоедливые моллюски, создавая ещё большее сопротивление. Моллюсками он называл всех: работников ритуальных бюро, Игоря Аристарховича, который не сумев найти ему замену, стал звать обратно в газету, Карпова названивающего Денису и требующего прийти в участок чтобы лично извиниться перед изувеченным Самохиным, что ходил теперь с двумя финалами напоминающими очки.
        Погрязнув в пучине всех этих удручающих ритуальных мероприятий и не имея уже возможности самоотстрониться, Денис испытал неведомые ему доселе материальные трудности. Переводов он не делал, курсовые за студентов (как прежде) не писал, единственным источником доходов осталась жалкая газетенка, приносившая скромные гроши (он все же накатал в нее невнятную статью про странное происшествие, правда, не на 12 линии, а в Волховском лесу). Эти деньги Денис тратил на сигареты, кофе и выпивку, как быть со всем прочим, он не знал.
        - Отвлекись хоть ненадолго, - умолял его Родик, забивая холодильник друга пельменями, - возьми халтурку.
        - Да, да, - соглашался Денис и брал небольшую работу, только для того, чтобы отдать долг другу.
        Но Родя денег не брал, а если и брал, то только для того, чтобы пропить их с Денисом же.
        Родя был настоящий друг: и плечо подставит, и на помощь придёт, и ничего за это не попросит, бесхитростный, душа нараспашку - прямая противоположность Дениса.
        Они дружили с детства, Родя его сам в товарищи выбрал, ходил за уверенным, бойким пацаном, который прогуливал занятия, вечно был увлечён всем и сразу и при этом с легкостью получал хорошие отметки, вообще не прилагая к этому никаких усилий. Дениса эта собачья преданность, в конце концов, покорила, и они с Родей стали походить на два рукава одного пальто - даже на расстоянии всегда помнили друг о друге, всегда были вместе.
        Из них двоих Родик нуждался в Денисе больше. Диня был для него замочной скважиной, сквозь которую Родик подсматривал за содержательной жизнью мыслящего общества, сам при этом в ней не участвуя. И вот настал момент, когда Родион Маслов - недалекий водила, с трудом освоивший шахматы, чтобы хоть изредка вращаться в интеллектуальной орбите лучшего друга, стал для Дениса спасательным кругом. Он не давал ему сойти с ума в жалких потугах сдвинуться с мертвой точки в расследовании, которое Денис пытался вести несмотря на изрядно пошатнувшееся душевное равновесие.
        Глава 8
        Настал день похорон. Денису выдали урну, с останками его возлюбленной, и он собрался на кладбище. Момент представлялся ему исключительно личным, поэтому он отправился туда один. После длительного запоя Денис неважно ощущал себя за рулем, ему вообще стало казаться, что некогда крепкая его связь с автомобилем распалась, что он больше не чувствует свой старенький Golf как продолжение самого себя, а разматывающаяся лента дороги не действует на него как прежде - успокаивающе.
        Все менялось в лоскутном одеяле Дининого бытия, будто кто-то взял, да и подменил пестрые ромбики и квадраты на черно-белые фрагменты. Казалось всей его жизни отныне суждено быть сумрачной и фрагментарной без понимания того, что же произошло с Катериной.
        Неделя работы, не давшая никаких особенных результатов, показал, что как следователь - он ноль. Денис ехал на кладбище, чтобы просить Катю отпустить его, потому что понимал, как походит на осла, бегущего за хворостиной, подвешенной перед собственным носом. Хворостиной этой была разгадка её смерти, и он был обречен бежать за нею, не в силах настигнуть.
        Тогда еще Денис не осознавал, что погибшая Катерина не может освободить его от одержимости и от того пути, что он, не ведая, избрал для себя.
        Пока Денис тащился до Волковского кладбища со скорость сорок километров в час, утреннее солнце поели сизые, наливные тучи, готовые разродиться дождем и ждущие только одного - когда он выйдет из машины.
        День был будний, не праздничный, по быстро намокающим кладбищенским дорожкам сиротливо брели немногочисленные посетители. Мимо Дениса, шагающего по центральной аллее, прогрохотала телега с мусорным контейнером, обрызгав его с ног до головы. Денис и без того чувствовал себя слабеньким, словно разбавленный коньячок, а после незапланированных водных процедур и вовсе сник.
        В конторке он показал документы, квитанции и получил талон с номером участка. Нужное место он нашел не сразу, но подсуетившейся работник кладбища помог ему.
        Как копали яму под урну, как укладывали табличку Денис и не заметил, он витал где-то далеко от этого скорбного места. Он думал, что будет вспоминать о чем-то важном и значимом, стоя у могилы возлюбленной, но в действительности на сердце у него не было ни капли лирики. Все эти прощальные ритуалы лишь удручали, к тому же его терзало похмелье.
        Заплатив низкорослому мужичонке с лопатой, Денис, наконец, остался один на один со своим горем, он положил букет белых роз на разрыхленную землю и уронив непрошенную скупую слезу, побрел прочь.
        Не далеко от Катиного места, у свежей могилы с перекошенным временным крестом стояла девушка. Выходя на дорогу, Денис был вынужден пройти мимо нее, так как дальше тропинки еще не прокапали. Он посмотрел на девушку, потом мельком на табличку (что за странная причуда интересоваться именами на надгробиях чужих тебе людей?) и от увиденного у него аж дыхание перехватило. На черном габрадиабасте белело уже знакомое ему имя - Виталий Кузьмин.
        Денис замер словно охотник напавшей на след редкого зверя, а в голове его тут же засуетились совершенно разные, в основном обнадеживающие мысли.
        Но тут девушка, что стояла все это время с прикрытыми глазами и тихонечко шмыгала вздёрнутым носиком, обернулась, вздрогнула и едва слышно охнув, потеряла равновесие. Упасть она не успела, крепкая рука Дениса перехватила ее за талию. Одним рывком он поставил растерянную барышню на узкую тропку и представился:
        - Денис, - он протянул ей руку, но девушка не спешила знакомиться.
        В полном недоумении она разглядывала его, запрокинув маленькую гладко причесанную головку, но потом все же молвила:
        - Ты считаешь это весело - знакомиться с девушками на кладбище?
        Ее голубые глаза отливали холодом, а капризный изгиб маленького рта ещё больше искривился в пренебрежительной полуулыбке. Только тогда Денис осознал, что сам он улыбается во весь рот, причем совершенно искренне. Но разве могла эта разбитая горем девчушка, что смотрела Дениса снизу вверх, знать, кем предстала в его глазах. А он между тем уже окрести ее лучом, что прольет хоть немного света на тайны ревностно оберегаемые Павлом Вениаминовичем.
        - Извини, если оскорбил твои чувства, - как можно галантнее начал Денис, не собираясь упускать случая выведать у этой барышни все, что она могла знать о смерти несчастного Виталия. - просто я увидел табличку и… - он сделал неопределенный жест рукой, пытаясь подобрать нужные слова. - Если этот человек был близок тебе, то мы в коком-то смысле друзья по несчастью.
        - Никакие мы не друзья, - продолжая кривить рот, возразила девушка.
        - Ну да, пока не друзья, - согласился Денис, чуть заметно улыбаясь, - но могли бы ими стать. Я сегодня хоронил дорогого мне человека, точнее то, что от неё осталось, - с грустью пояснил Денис. - Она погибла так же как этот парень, - он указал на каменную плиту.
        - Катя была тебе близким человеком? - удивилась девушка, широко раскрыв глаза.
        - Д-да, - запнулся Денис, нутром почуяв, что судьба свела его с этой девчушкой не спроста, она явно что-то знала о Кате, и что-то такое, что Дениса может удивить. - Ты была с нею знакома?
        Девушка прикусила нежную губу и пристально посмотрела на Дениса. Он понял, что если не расположит её к себе, шанс будет упущен и возможно навсегда. Еще с юности Денис уяснил, не бравость и самоуверенность располагает людей, а чувство превосходства над собеседником, поэтому он как можно смущеннее улыбнулся и заерзав взглядом по своим ботинкам тихо, тихо проговорил:
        - Я не жду, что ты захочешь иметь со мной дело, просто мне показалось, общее горе может объединять людей. Я был один на один со своей утратой и тут встретил тебя… Впрочем, это все не важно, прости, что побеспокоил. - Он кинул на нее виноватый взгляд, еще раз смущенно улыбнулся и развернулся чтобы уйти.
        - Меня Светой зовут, - донеслось у него из-за спины. - И я знала Катю.
        - Правда? - радостно воскликнул Денис, оборачиваясь
        - Я не была ей другом, да и к знакомым меня можно причислить с натяжкой, - поспешила уточнить Света. - Мы виделись всего дважды, когда я приходила забирать своего брата, - она ткнула тонким пальчиком в свежею могилу, - из их двинутой секты.
        - Какой ещё секты? - изумился Денис, решив, что девушка наверняка что-то напутала.
        Не могла Катя быть сектанткой! Что-что, но только не это!
        Но если верить тому, что позже поведала Света, не просто могла, но и состояла в некой группе, которая сама себя сектой, конечно, не считала, и даже никакого названия не имела, но влияние на впечатлительных особ оказывала колоссальное.
        Катерина там была на хорошем счету, адепты и сам куратор её уважали, за особую приверженность к общей идеи и склонность к благотворительности. Квартиру свою на Ваське, которую она купила на собственноручно заработанные деньги, Катя какой-то детской организации ещё задолго до гибели отписала. В детдома ездила, подарки детишкам привозила, спектакли организовывала. Даже Виталю - Светиного брата, как-то с собой брала.
        В общем и целом, компашка эта на секту, и правда, походила мало, скорее на клуб по интересам. Некий Святослав Сергеевич лет десять ещё назад собрал группу единомышленников - тех, кто культурой древних цивилизаций увлекается. Он был убежден, что в 2012 году на нашей планете начнутся глобальные изменения, и человечество, должно себя к этим преобразованиям готовить. Беда, правда, заключалась в том, что немногие осознавали масштабы грядущего события. Поэтому Святослав Сергеевич и взял на себя труд, исправить это упущение.
        Поначалу его группа была не особо большой, но со временем выяснилось, что у теории Святослава довольно много сторонников. Особенно активно сообщество стало разрастаться в конце пресловутого 12 года, а к сегодняшнему дню их насчитывалось чуть ли ни с полтысячи человек. И все-то у них там было чинно и благолепно, но в последнее время начался сущий кошмар.
        Что именно началось в группе Святослава, Денис узнать не смог, потому как Света разрыдалась, прервав свой рассказ. Беднягу аж залихорадило, и Денис, поспешил увести растроганную девушку с кладбища. Пока они шли по аллее, он участливо поглаживал ее по худенькому плечу и Света постепенно приходила в себя. Когда же приблизились к воротам, девушка почти успокоилась, и Денис задал мучавший его вопрос:
        - Свет, а ты что одна брата хоронила?
        Девушка кивнула, с трудом сдерживая новый приступ, а потом все же добавила:
        - Мама в больнице, с сердцем плохо и когда поправится не известно, так что мы решили не ждать.
        - А отец?
        - Ушел, когда мама мной забеременела.
        Денис многозначительно вздохнул, ни то что бы из жалости, просто надо же было как-то прокомментировать подлость родителя. К тому же расставаться со Светой он не спешил, она еще не рассказала ему самого главного.
        - Ты на автобусе ехала? - спросил он, обратив внимание на забрызганные Светины джинсы.
        - Ага, - вздохнула она.
        - Я на машине, могу подвезти, - предложил Денис.
        Света внимательно осмотрела его поджарую, высокую фигуру с уверенно расправленными широкими плечами, явно взвешивая риски, но трястись в общественном транспорте, ей, видимо, хотелось гораздо меньше, чем садиться в машину к незнакомцу. Утерев рукавом слезы и всё, сопутствующее рыданиям, она села в припаркованный у оградки Golf.
        - Куда изволите? - для проформы спросил Денис, прекрасно зная, что путь ему предстоит не близкий.
        - На Турку.
        Он только присвистнул, делая вид, что не знает где обитает семья Кузьминых.
        - Скажи, ты про моего брата из новостей узнал, да? - девушка спрятала лицо в ладонях, борясь с очередным приступом рыдания.
        Денис достал из бардачка бумажные салфетки и протянул их Свете.
        - Я пытался вести свое расследование Катиной гибели, - проговорил он, усмехнувшись собственной несостоятельности, - и смог разузнать, что был ещё один схожий случай, но подробности мне не известны.
        - Один?! - взвизгнула Света. - А четыре не хочешь?
        - Так много? - удивился Денис, лихорадочно соображая, когда могли произойти другие происшествия, и почему он о них ничего не знает.
        - Да, - подтвердила Света, трубя в салфетку. - Первыми были близнецы, Сима и Соня. Они никогда не расставались, вообще всё вместе делали, а однажды Сима пришел на собрание без Сони. Виталя рассказывал, что он тогда сам не свой был, всё твердил, что пойдет по стопам сестры. И, видимо, пошел-таки, потому что никто его больше не видел.
        - А что эти собрания из себя представляют? - зацепился Денис за важное, вспоминая гипотезу Павла Вениаминовича, которая выросла не на пустом, как он теперь понимал месте.
        - Они встречаются примерно раз в неделю. Снимают помещение в школе или ещё где, набиваются туда человек по сто, за раз редко приходит больше, и давай трындеть о всяких глупостях.
        - Ты бывала на этих собраниях?
        - Нет, конечно! - оскорбилась Света, - Я Виталю пару раз забирала, он астматиком был, вот я и приезжала за ним, когда у него приступы прям на собрании случались. Мать с ним пыталась говорить, умоляла не ходить на заседания эти дурацкие, но какое там! Он всё твердил, что мы серая масса, плывущая по течению сточной канавы и не желающая выбраться на просторы океана жизни. Он хоть и старше меня был, а всё равно что дитя - любой его задурачить мог. Всё светлое, доброе, вечное искал, нас в прожигании жизни обвинял. А мы с матерью, между прочим, его на своих спинах тянули. Мама - вот вообще на двух работах горбатилась, чтобы у нас всё было, а он только программки свои компьютерные писал, за которые никто платить не хотел, да Святослава этого слушал.
        - А почему ты так уверена, что Сима с Соней тоже погибли?
        - Я не то чтобы уверена, просто другого варианта вроде как нет. Виталя сболтнул, что за пару недель до Сониной пропажи, они с братом рассказывали, будто бы снизошли до нашей Земли грешной их древние Боги или ещё кто, не поняла, если честно. И будто бы этих Богов призвать можно, но ритуал опасный. А потом Сони возьми, да и не стань. Уясняешь?
        - Вполне. Но почему об их смерти ничего неизвестно? Если они погибли так же, как Катя и твой брат, то это не могло остаться незамеченным.
        - Видимо, они отъехали подальше Волхова. Соня с Симой были сиротами, как и твоя Катя, кстати, а все их друзья в секте этой. Станут они про такие дела во всеуслышание кричать, как думаешь?
        - Вряд ли, - согласился Денис.
        - Катя твоя, наверное, прознала про ритуал, а может, они там все поголовно этих духов уже призывают, не знаю я. Да только она не учла, что, помимо её смерти, ритуал ещё и чудовищные разрушения обеспечит. Зато братик мой учёл, потому и уехал в лес, дурень! - и Света снова залилась слезами.
        На этот раз Денис понял, что салфетками не отделается. Заехал на первую попавшуюся заправку, взял кофе и попытался привести в чувства совершенно расстроившуюся Свету.
        Сладкий, тягучий напиток подействовал не хуже живой воды - девушка стала постепенно успокаиваться.
        - Свет, ты сказала, что по мимо Кати погибло еще четыре человека. Виталя, Сима и Соня - это три, а кто четвертый? - вкрадчиво поинтересовался Денис.
        - Да мужик какой-то. Сегодня утром на 36 километре от города, на пустыре нашли. Всё в лучших традициях - вибрации нереальные, свет столбом стоял, ну и электричество в близлежащих коттеджах повырубило. На своей странице в фейсбуке он послание оставил: мол, во всём виноват сам, приношу извинения за причинённые неудобства, простите и не осуждайте. Тех, кто меня покарал, не ищите. Ничего себе неудобства! - возмущалась Света, - Весь город уже на ушах от этих убивцев стоит, коммуникации к чёрту летят, а им всё нипочем! И главное же, мрут как мухи, и всё равно духов этих вызывают. Идиоты!
        Праведный гнев Светы Денису был понятен, но он его не разделял, потому как был абсолютно убежден в том, что никаких духов жертвы изощрённых убийств не призывали. Виновник пошатнувшегося спокойствия общественности кто-то совсем иной, и его следует найти и обличить, да как можно скорее, пока эта самая общественность не начала охоту на ведьм.
        - А ты про мужика этого откуда узнала? - спросил он, для того чтобы не терять нить разговора.
        - Ты новостями совсем не интересуешься, телек там, радио, ютуб? - пренебрежительно бросила Света.
        - Не то чтобы не интересуюсь, просто телека у меня никогда и не было, а в машине радио не работает. Я антенну про… потерял. К тому же мне сегодня как-то не до новостей было… - поморщившись, он вспомнил как проявив нечеловеческую силу воли, поднял себя с кровати после вчерашних возлияний с Родей и поехал сюда - в последний приют для тех, кто отыграл свою пьесу.
        Затем он вспомнил, как собираясь на кладбище, думал, что попросит Катю отпустить его, но так этого и не сделал. Стремление разгадать тайны, клубившиеся вокруг нее, было столь велико, что он, не задумываясь, променял желанный покой на новые зацепки в каверзном деле.
        Вот и разберись, где кончается любовь и начинается азарт. Ведь не из любви же к Кате он терзает себя и эту несчастную девочку с покусанной губой. Ведь Кати уже нет, и лично ей он помочь ничем не может, а все его потуги и искания только ради того, чтобы доказать себе самому, что не мог он так сильно заблуждаться в своей любви.
        Не желая утопнуть в меланхолическом киселе, вязком и стремительно затягивающем, Денис решился окончательно придушить печально-лирические настроения и отдаться дедукции.
        - Скажи, Свет, а ты действительно веришь в то, что наших искателей истины некая высшая сила прибирает? - потревожил он, уставившуюся в боковое стекло девушку.
        - Да откуда ж мне знать, - отозвалась Света, поворачиваясь, и Денис заметил, как она краем рукава снова утирает слезы.
        - Ты извини, но мне, если честно, с трудом верится, что Катерина и все остальные её единомышленники погибли из-за духов. Я в такую чушь мистическую вообще не верю.
        - А как же свет и сотрясения все эти? Опять же, записки. Они ведь все как один твердят о неких судьях, и что, мол, к ответственности этих самых судий привлечь нет никакой возможности.
        - Вот именно, что послания эти будто под копирку написанны! - загорячился Денис. - А свет и сотрясения при современных научных достижениях вообще не проблема. Чем древнее и незатейливее разводка, тем охотнее люди в неё верят! А тут как раз всё до безобразия старо и просто: возникла или возродилась некая древняя могучая сила, соприкосновения с которой жаждут адепты Святославовой секты. А погибают они от того, что это соприкосновение, судя по всему, случилось-таки. И главное, очень удобно, ведь мертвеца не спросишь, был контакт с высшим разумом или не был? Помер, значит был. Вот тебе и все дела, спросить не с кого, ну кроме духов, конечно. Но полиция вряд ли станет присылать им повестку.
        Света пожала плечами, явно не желая расставаться с уже сформировавшейся и удобно устроившейся в голове версией Виталиной смерти.
        - Ладно, Свет, если хочешь, верь в духов, мне лично все равно, - сдался Денис, понимая, что зря старается зацепиться за эту девушку. Помочь в расследовании она ему вряд ли сможет, но телефон всё же надо будет спросить и держать с нею контакт, мало ли что она ещё случайно узнает. - А вы с матерью следователю про Святослава и его секту рассказывали?
        - Конечно, рассказывали, - удивилась такому вопросу Света.
        - И что, они к нему наведывались, разузнали чего?
        - К нему попробуй, наведайся, - усмехнулась Света, - Святослав - это ж явно псевдоним, по паспорту-то его каким-нибудь Гришей или Колей звать. Где живет этот прохвост никто не знает, поэтому выйти на него лично не так-то и просто.
        - Ну, хорошо, место жительства не знают, а где собрания свои проводит? Ведь это ж не шутка помещение для такой оравы найти.
        - У них в этом плане все очень конфиденциальненько получается - каждый раз они встречаются на новом месте, которое им сообщают на предыдущей встрече. Снять какой-нибудь актовый зал или там студию в ведическом центре не так сложно. Какой директор или заведующий откажется от левых заработков? А платят они, видимо, не кисло, ты только представь, если каждый хотя бы по сотне скинется.
        - М-м-м да, - протянул Денис, - но ведь сто человек не иголка в стоге сена, можно же как-то вычислить, где они запланируют своё очередное собрание.
        - Может, и можно, но я не знаю, как это делается. Я всего лишь секретарь, моё дело бумажки, да печати. Дедукция - это по части следователей.
        - Неужели тебе не хочется разузнать, что на самом деле произошло с твоим братом? - изумился Денис, представляя, какую деятельность развернул бы, имей он всю эту информацию раньше.
        Отчего же он, дурень, не нажал на Родика посильнее и не выпросил у него адрес погибшего Виталика? Наверняка же прибеднялся друг, когда говорил, что не знает, где семья погибшего живёт. Если бы он съездил к этой Свете раньше…
        - Мы почти приехали, - прошелестела девушка, нарушив сгущающийся мыслеворот в Денисовой голове, - вот этот обшарпанный дом мой. Во двор можешь не заезжать, я тут выйду.
        - Да ладно уж, - растянул Денис губы в широкой улыбке, - столько ехать и не довезти барышню до подъезда? Не по-джентельменски как-то.
        Света улыбнулась, позволив новому знакомому поухаживать за собой. А Денис был чрезвычайно рад удавшемуся манёвру, он всего-навсего хотел, как можно точнее узнать место обитания Светы, на тот случай, если она не даст ему номер своего телефона.
        Девушка попросила остановить у третьей парадной длинного белого дома, одна сторона которого выходила во двор, а другая на яблоневый сад с озерцами.
        «Милое местечко», - подумалось Денису, и сразу перед глазами нарисовалась радужная картинка. Летний жаркий день, они с Катей прогуливаются по дорожкам, он приобнимает её за талию, подыскивая какую-нибудь яблоньку пораскидистей, чтобы усадить под ней свою принцессу и целовать, целовать, целовать…
        - Спасибо тебе большое, - подала голос Света, выдергивая Дениса из паточного плена грёз.
        - А?
        - Спасибо, говорю, за то, что подвёз.
        - Да не за что, - пробубнил он, возвращаясь в действительность. - Разве мог я бросить на кладбище одинокую хрупкую девушку. Ты знаешь, мне кажется, нам все же надо держать связь, ведь мы, и правда, друзья по несчастью. Вот моя визитка, - он протянул ей глянцевую картонку и ручку, - может, оставишь мне свой номер?
        Света немного подумала, снова прикусывая нижнюю губу, но потом все же сжалилась над красавцем, что смотрел на нее с явной мольбой, и нацарапала десять цифр на одной из салфеток.
        - Ну, бывай, - проговорил Денис, открывая пассажирскую дверь.
        Света выплыла, будто лебедь, и напоследок даже улыбнулась, обнажив на редкость белоснежные зубки.
        Использовать врожденное обаяние на несчастной девчонке было, по меньшей мере, нечестно, но Дениса уже щекотало возбуждение охотника, напавшего на след. Мираж той информации, которую ему могли ещё поведать Света и её мать, будоражил Дениса. Но он понимал, что наскакивать на женщину, только что потерявшую сына, вот так вот с панталыку, будет неумно. Надо сблизиться со Светой, напроситься к ней в гости и тогда уже выведать всё, что знает мамаша погибшего Витали.
        Глава 9
        Как только за Светой закрылась дверь парадной, Денис набрал номер друга.
        - У аппарата, - раздался в трубке хрипловатый голос Роди.
        - Скажи-ка, друг, - начал Денис без приветствия, - как давно ты знаешь о том, что Катя состояла в некой секте Святослава Сергеевича?
        - Динь, откуда я мог об этом знать? - попытался съехать Родик.
        - Оттуда, Родя, что ты обычно знаешь немного больше, чем простой водила. Я только что подвозил домой сестру погибшего Виталика, и она поведала мне столько интересного и полезного, что в карманах не унесёшь. Не говори пожалуйста, что Павел Вениаминович не обмолвился тебе о секте Святослава ни единым словом.
        - Ну так, то ж Виталий Кузьмин, а про Катю мы не в курсе.
        - Родя!
        - Ну ладно, ладно, - сдался Родион, - рассказала следствию сестра этого самоубийцы, что он вместе с Катей в один клуб по интересам ходил. Да только я решил об этом умолчать, потому как такая инфа тебя сильно подкосила бы. Я же знаю, как ты к сектантам относишься, а тут Катерина твоя… - мямлил Родик, оправдываясь.
        - Родь, я обивал пороги Катиного дома как придурок, чтобы отыскать хоть одну живую душу, знающую её лучше меня, а ты утаил людей, обладающих такой информацией.
        - Блин, Диня, я же хотел как лучше.
        - Родик, я пытаюсь понять, что за девушку любил, если не хочешь помогать, то хотя бы не мешай, ладно. Павлу Вениаминовичу тоже ты присоветовал мне ничего не говорить?
        В трубке раздалось натужное сопение. Не дожидаясь ответа, Денис отключился.
        На друга он, конечно, зла не держал, Денис был абсолютно уверен в том, что Родик искренне хотел уберечь его от лишних потрясений. А то, что без понимания ситуации Денис чувствовал себя тупым куском мяса в застывающем холодце событий, Родиону было невдомёк. Не умел он столь глубоко смотреть в суть вещей, не понимал, что для друга любая информация, пусть и самая убийственная, была спасительнее неведения, повергающего в состояние безумия.
        Теперь-то у Дениса было о чем подумать, наметился вектор, обрисовался некий, пока ещё смутный, но план действий. И, конечно, его подстегивал азарт, выводящий из заплесневелого уныния последних дней.
        Правда, тот факт, что Катерина состояла в секте, действительно омрачал настроение Дениса. Родион слишком хорошо знал своего друга и совершенно верно распознал в этой биографической детали угрозу для его внутреннего равновесия.
        Дениса охватило жгучее желание разузнать о своей возлюбленной буквально всё: чем жила, о чем мечтала, чего страшилась. Беда была в том, что желание это набрало нужную силу слишком поздно. Пока Катерина была рядом, Денис любил светлый, лучезарный образ, столь искусно воплощаемый ею. Он и не подозревал о масштабах лжи, он просто принимал то, что ему услужливо подносили, сервируя смехом, лаской и столь чарующей в женщине загадочностью. Кто же мог подумать, что в Катиной жизни и смерти окажутся такие тайны, от которых кровь в жилах застывает.
        Но её скрытность была неслучайной. Она утаивала свою приверженность к секте не спроста. Денис сам обделил себя, лишив этого фрагмента Катиной жизни в день, когда чуть было не поссорился с нею.
        Они прогуливались по Обводному каналу и наткнулись на шествующих вдоль набережной кришнаитов, распевающих: «Харе Кришна, Харе Рама». Денис тогда нелестно отозвался о поющих, а Катя попыталась встать на их защиту. Но он снова обругал «разряженных горлопанов», и его возлюбленная замкнулась.
        Удивительно, что она вообще продолжала с ним общаться, ведь понимала же - они абсолютно разные. Неужели Катерина воспринимала их роман как нечто мимолётное и незначительное? Ведь не могла же она думать, что сможет скрывать своё истинное мировоззрение вечно? А, может, она всерьёз была занята лишь духами, а всё прочее было суетой сует?
        Что думала о нём Катя, и о чем шептало ей сердце в его объятиях, Денису уже не узнать. И это терзало его, потому что он все ещё любил так и не понятую им девушку, которой не стало.
        ***
        Информация свалившаяся на голову Дениса, требовала скорейшего осмысления, а сердце, которому становилось тесно в межрёберной клетке, жаждало поминания и покоя. Денис заехал в копицентр и распечатал те немногие фотографии Катерины, что хранил его телефон. Потом он зашёл в магазин и на последние деньги купил коньяк, встретив у прилавка подвального магазина своего одноклассника.
        Встреча эта была странной, словно бы ему из далекого прошлого прислали привет, причем курьером выбрали самого неказистого из его старинных знакомых - Гошу Шаркина, который так обрадовался случайной встрече с Денисом, что тут же подсел ему на уши, вылив с полтонны удручающих подробностей своей жизни.
        Кое как отделавшись, от навязчивого одноклассника, Денис поспешил домой, где забравшись в кровать с коньяком и фотографиями, принялся перебирать их словно нечто самое драгоценное, что у него было на сегодняшний день.
        Вот фото, сделанное на третьем их свидании - Катя в синем приталенном платье стоит, перевесившись через оградку Фонтанки, и кидает уткам остатки своего пирожного. Волосы её развеваются на ветру, а губы сложены в трубочку. Следующая фотография - Катя в Монрепо сидит на разрушенных ступеньках и выкладывает на земле сердечко из камушков. Опять Монрепо, какой-то случайный прохожий сфотографировал их вместе - Денис обнимает её обеими руками и целует в щёку, а Катя, смущаясь, подбирает плечи кверху и запрокидывает набок голову. А вот и его любимая фотография, о которой Катерина так и не узнала, он сделал этот снимок, когда она спала, такая обворожительная, с разметавшимися по подушке волосами и приоткрытыми губами.
        Денис просидел весь остаток вечера за лицезрением их с Катей прошлого. Путешествие, совершаемое его сердцем, оказалось мучительным, но оно было необходимо - он прощался с Катей, пытался отпустить призрак возлюбленной, который уже был не в силах волочить за собой. Призрак цеплялся за его память, оживая на глянцевых карточках, махал с них рукой, посылал воздушные поцелуи, смеялся и манил, манил с такой силой, что сопротивляться было просто невозможно. Но даже в коньячном чаду Денис понимал - Кати больше нет и уже никогда не будет.
        Неожиданно его потянуло на экзистенциальные размышления, до зарезу понадобилось разобраться в вопросе загробной жизни. Есть ли она, и, если есть, то, что приключается с человеком после смерти. До того ему не хотелось верить в то, что Катерина напрочь стерта с полотна этого мира, что он решил-таки признать существование души. Тем более что и ученые её, похоже, уже не отрицают, даже умудрись взвесить, не то 20, не то 21 грамм она, по их подсчётам, должна была весить. Мысль о том, что от Кати помимо пепла, осталось 20 грамм чего-то, непонятого им, давала сомнительное утешение.
        Еще какое-то время разгоряченный коньком Денис, продолжал пытать свой мозг, путаясь в лабиринте метафизических хитросплетений. Потом плюнув, он, шатаясь, встал с постели, опрокинув уже почти пустую бутылку, и, выудив из тумбочки маркер, написал на стене то, что сумел на данный момент понять.
        Всё суета сует,
        И это - суета.
        Ответов не было и нет,
        А только маята.
        Решив, более не терзать себя вопросами о материях столь неясных для его прагматичного ума, Денис отдался-таки спасительному сну.
        Глава 10
        Утро принесло Денису похмелье и какую-то неясную тоску. Отчего-то сделалось совестно за попытку подменить градус душевного напряжения алкогольным. Эта подмена не давала ни облегчения, ни понимания, вообще ничего не давала, лишь отбирала силы и способность аналитически мыслить.
        Превозмогая головокружение, Денис выволок себя на улицу, в надежде на то, что свежий воздух хоть слегка разбавит его дурноту.
        Охристо-пурпурный октябрь бодрил. Под ногами смачно шуршали навалившиеся густым слоем листья, от них шёл влажный, тоскливый запах перегноя и ещё чего-то такого особенного, осеннего. Денис жадно вдыхал эту чистоту и свежесть, пытаясь выместить остатки вчерашнего перепития. Выходило это у него вяленько, и тогда он побрел к Смоленке, той её части, что протекала между Смоленским и Военным кладбищами.
        Ему хотелось движения, или хотя бы его видимости, сам он после длительного запоя становился всё более и более зыбким. Денису грезилось, будто под действием последних событий, он настолько уже истончился, что его самого, как яркие осенние листья, скоро оторвёт от основания, за которое он всегда держался, да и понесет неведомо куда. Он будто чувствовал, что происходит какое-то смещение его жизненной оси, координаты двигаются, искривляются, а всё то, что казалось плоским, начинает обретать форму, прежние же броские образы, наоборот, затуманиваются и меркнут.
        Преображения пугали его, он не хотел терять той привычной, прочной почвы под ногами, той ментальной устойчивости, что удерживала его на плаву всю жизнь, но чувствовал - изменения неизбежны.
        У речки оказалось прохладно, Денис спустился к воде, присел на остатки бетонной пристани и уставился на воду. Она текла, переливалась, журчала, казалось движение её абсолютно инертно и не имеет смысла. Но он был, это Денис помнил ещё из школьных уроков по природоведению. Выходило, что и в его нестройных и неумелых движениях есть смысл, только он его отчего-то не может отыскать.
        Тогда Денис ещё не понимал, что прежний его угол зрения не позволял видеть и половины желаемого, и что угол этот необходимо развернуть. Но он уже начинал чувствовать, что события последних недель - это не только крах его мечтаний, но и возможность, шанс понять что-то такое, что прежде чудилось недосягаемым. Он достал телефон и набрал номер следователя.
        - Павел Вениаминович, здравствуйте, это Денис. Вы ничего не хотите мне рассказать?
        - Здравствуй, Денис, - поприветствовал следователь сдавленным голосом, - к сожалению, мне тебя пока порадовать нечем.
        - А огорчить?
        - И огорчить тоже.
        - Павел Вениаминович, я вчера разговаривал со Светланой Кузьминой… - проговорил Денис вкрадчиво и решил подождать, что ему на это ответит следователь.
        - И?
        - Вы уже вышли на этого Святослава Сергеевича? - без лишних предисловий поинтересовался Денис.
        - Нет.
        - А место, где будет проходить ближайшее заседание вам известно? - продолжал сыпать вопросы Денис.
        - Тоже нет.
        - Что же вы тогда сумели выяснить, Павел Вениаминович, ведь у вас было не так мало времени?
        - На секту эту выйти не так-то просто, - начал следователь неохотно, - ни в одной из соцсетей они не засветились, те два адреса, что нам указала Света, мы проверили. На оба приходили разные люди, то есть помещение снимает не сам куратор, а его подопечные и, видимо, по очереди. Паспортные данные у них, конечно, никто не спрашивал, а по составленному фотороботу мы никого не нашли пока.
        - Как можно организовать посиделки в сотню человек и остаться незамеченными? - поразился Денис.
        - Первый адрес оказался детским садиком. По словам заведующей, у неё попросили арендовать помещение на вечер, то есть на то время, когда там никого уже нет. Приятный господин неопределённого возраста сказал, что приезжий, что устраивает семинар по расстановкам. Заплатил хорошие деньги, взял ключи, обязуясь вернуть в тот же день дворнику.
        - И что, она вот так просто пустила на вверенную ей территорию незнакомца? - поразился Денис.
        - Представь себе, да, - отчеканил Павел Вениаминович. - Второй адрес оказался вообще частной квартирой на Марата. Там хозяин сдаёт комнаты посуточно. У него есть одно помещеньице в семьдесят квадратов, вот его-то и арендовали на вечер наши болтуны. Договариваться приходила немолодая женщина, которую хозяин и описать-то толком не сумел.
        - Всё-то у них продумано, даже на переговоры ходят либо те, кому отказать сложно, либо такие, которых и в лицо не запомнишь.
        - Вот-вот, - поддакнул Павел Вениаминович.
        - Но можно же сейчас какие-то меры предпринять, ужесточить там правила сдачи помещений в наём и всё такое?
        - Оно, конечно, можно, да только не все эти правила выполнять будут. И потом, я подозреваю, что они сейчас ещё осторожней чем раньше сделаются - будут такие места искать, где вообще ни с кем не надо договариваться.
        - Вы имеете в виду заброшенные стройки?
        - Стройки, пустыри пригородные, чердаки или подвалы, леса, на худой конец. Сейчас только октябрь, в лесочке пока ещё вполне тепло, и комары не кусают. Не можем же мы целыми днями все предполагаемые места встреч прочесывать, у нас кадров не хватит.
        - А чего хватит? - с желчью выплюнул Денис.
        - Ты не задирайся, мне тоже есть что тебе предъявить, - в голосе Павла Вениаминовича послышалась угроза. - Опять за старое взялся? Кто тебя просил в фармацевтическую компанию соваться?! Из-за того что ты одного из Катиных подчинённых спугнул, нам пришлось неделю потратить на ложный след.
        - Я его спугнул?! - возмутился Денис. - Вы думаете он не дал бы деру, если б меня опередили ваши волкодавы?
        - Скорее всего, дал бы, - не стал спорить Павел Вениаминович. - Но мои опера поймали бы его на месте, а так пришлось побегать, поискать.
        - Нашли? - коротко спросил Денис, уже предвкушая зацепку.
        - Нашли, - вздохнув, ответил следователь, - По фальшивому паспорту работал, вот и утек. Время только зря потрачено.
        - А что остальные ее сотрудницы? Мне показалось, они что-то знают.
        - Тебе показалось, так и разрабатывай эту линию, только помни, они уже в курсе, что ты не опер. А мне некогда на пустые подозрения время тратить, дело это уже ГЛАВК на контроль поставил. Шутка ли, три смерти за последние полторы недели!
        - Но вы ведь не станете отрицать, что контора, в которой трудилась Катя уж больно странная. Зачем покупать старинный особняк под лабораторию, опять же за чертой города?
        - Ну черта допустим не так и далеко; 10 минут на маршрутке и ты у метро Беговая. А особняк этот Фиалкин Григорий Борисович не покупал, а получил в наследство от прабабки. Фирма у него довольно скромная, денег на обустройство лаборатории в черте города не было, вот он и обосновался в родовом гнезде, так сказать, - Павел Вениаминович хмыкнул. - Не вполне законно, конечно, потому что лабораторию он должным образом так и не оформил. Но это уже совсем другая история, к нашим смертям касательство не имеющая. Если бы ты видел, какую истерику устроил этот Фиалки, когда узнал, что его несравненная Катерина Александровна больше никогда не выйдет на работу, понял бы, что там ловить нечего.
        - Павел Вениаминович, вы же понимаете, что он мог…
        - Мог, - перебил Дениса следователь, не желая тратить время на неперспективную версию, - но не он. Из него актер, как из меня балерина, - он тяжело вздохнул. - Рано или поздно мы выйдем на этих чародеев, а пока мне больше нечего тебе сказать, я и так разболтал лишнее. Сам понимаешь, закон о разглашении следственной информации, никто не отменял.
        - Но она была моей девушкой, я имею право знать все! - возмутился Денис.
        - Девушка - лицо неофициальное. Извини, Денис, служба, - и Павел Вениаминович отключился.
        Денис побагровел от злости, он так и не успел задать важный вопрос - все ли погибшие состояли в секте Святослав?
        - Вот жжёшь, сукин сын! - выругался он, борясь с желанием зашвырнуть телефон в воду. - Ну что ж, - заявил он сам себе, - мы пойдём другим путём.
        И действительно, встал и направился на Нахимова, к однокласснику, с которым повстречался вчера в магазине.
        Глава 11
        Встреча с Гошей уже не казалось Денису чистой случайностью. Если позволить себе поверить в судьбу и в то, что она может помогать человеку подталкивая на перекрестках к нужному направлению, да посылая необходимых людей, то можно рискнуть и углядеть в обычной встрече однокласников, руку помощи.
        По школьным годам Денис помнил, что Гоша был парень неплохой, незлобивый и даже отзывчивый, но бедолаге не повезло с родичами - почти все они были карманниками или вышибалами. А из вчерашнего рассказа одноклассника Денис узнал, что один только старший брат умудрился, зацепившись за спортивную карьеру, вылезти из этой клоаки. Гоша одно время тоже спортом увлекался, но суровые кармические завихрения его семейства настигли парня в возрасте двадцати лет, переломав ему обе ноги. С тех пор он хромает, заваливаясь на правый бок, в основном от парадной до круглосуточного магазина, где пиво продают даже после 22.00.
        Не вполне твердым, но быстрым шагом Денис шел в сторону Гошиного дома. Он надеялся застать старого знакомого на квартире, так как был ещё день, а Гоша выросшей в семье мелких жуликов, грешил одно время тем, что зарабатывал на жизнь домушничеством. Работа эта, как известно, дневного света не любит. Но на удивление Дениса, Гоши дома не оказалось. Заспанная патлатая девка, которую Денис принял за его сожительницу, сообщила, что он на работе в утреннюю смену и вернётся не раньше четырёх.
        - На работе? - переспросил Денис, уже полагая, что ошибся дверью.
        - Ну да, он на заводе токарем работает, уже полгода как, - пояснила сожительница, нахально разглядывая Дениса. Хотя, может это и не сожительница была?
        - Ну, так я зайду позже?
        - Оставь свой номер, он позвонит, как вернётся, - предложила деваха, улыбаясь и демонстрируя обильную щербатость.
        - У него есть, - соврал Денис, - ну так я позже загляну?
        - Как знаешь, - равнодушно ответили ему.
        С одной стороны, Дениса явно радовало, что его одноклассник не пожелал утопать в сквернах своего неблагополучного семейства и пытается жить как порядочный гражданин. Но ему-то от Гоши были нужны именно его нетрадиционные навыки, его, так сказать, особые таланты домушника, о которых Денис знал благодаря своей профессии журналиста.
        Несмотря на хромоногость, Гоша умудрялся пройти незамеченным там, где этого не могла сделать и крыса. А своими «волшебными палочками», как он называл отмычки, отворял любой «Эльбор» и, что удивительно, затворял обратно. Так что обокраденные граждане и не сразу замечали, что у них побывали незваные гости. Гоша брал по мелочи, в основном деньги, драгоценности или антиквариат. С крупногабаритными предметами не связывался и, если попадал на облаву, всегда умудрялся сбросить краденное.
        В общем, в своих кругах считался ювелирным мастером, при этом имея весьма обычную, неприглядную внешность. Видимо, по той причине, что казенные краснокирпичные стены ни разу не стесняли его передвижений. Вот его родители там бывали не раз и, конечно, несли на себе суровую и неизгладимую печать этих мест.
        Прослонявшись до половины четвёртого по насыпным территориям, где когда-то был залив, омывающий гранитный парапет, Денис поностальгировал о детстве. Повспоминал, как они с Родиком гоняли здесь когда-то на резиновой моторке, что ему подарил отец, как все мальчишки им завидовали, а Марина и Ксюша - первые красавицы в школе, просились прокатиться. Как Ксюша потом бегала за Родиком, а тот соглашался на встречи с нею только потому, что она приходила с Мариной. Как вчетвером ошивались они по Смоленскому кладбищу, разглядывая покосившиеся могилы и старые склепы, не осознавая по-настоящему, что смерть придет к каждому. Девочкам эта зловеще-готическая романтика нравилась, они вообще косили под «эмо», а Денису с Родиком было всё равно, где шататься, лишь бы наматывать километры, вдыхая бодрящий воздух свободы.
        Теперь-то Денис видел, как они были наивны, полагая, что убежав из дому до полуночи, обретали свободу. Но как они тогда были счастливы! Только в детстве и можно радоваться простым и незатейливым заблуждениям. Только в детстве ты ещё можешь думать, что свобода и независимость реальны.
        Вслед за этими удручающими мыслями его нагнала ещё одна не менее тоскливая. Он вспомнил, что истратил вчера последние деньги на коньяк, а завалявшейся мелочи не хватало даже на сигареты.
        Обругав себя последними словами и повздыхав над тем, что придется наступить на горло собственному самолюбию, он побрел в булочную, где работала Валентина - молоденькая продавщица, с которой он когда-то бывал ласков.
        Валентина Диничку боготворила и была рада любому проявлению внимания с его стороны. Пухлая кареглазая шатеночка вот уже полгода убеждала себя, что если не станет давить на объект своей любви, то рано или поздно он поймёт - нет ничего блаженнее тихой семейной гавани и «Пожарских» котлет. О существовании Катерины бедняжка и вовсе не знала. Денис же не объявлял ей о том, что странные их взаимоотношения кончились, потому как он-то считал, что ничего толком и не начиналось.
        И вот сейчас Валентина была единственной спасительной соломинкой, за которую Денис мог ухватиться. Главное, чтобы она оказалась на работе и смогла дать то, что ему позарез было нужно. Не идти же к вору-домушнику с пустыми карманами. А если Гоша действительно завязал со старым, его ещё и умаслить надо.
        Денису повезло, Валечка оказалась на рабочем месте. Вальяжно разгуливала вдоль прилавка с мягкой тряпочкой и от нечего делать натирала и без того чистые витрины. Любила Валентину чистоту, чуть ли не больше самого Дениса.
        - Здравствуй, Валь, - поприветствовал он девушку.
        - Ой, Диня, - промурлыкала Валя, упирая щёчку в кулачок и располагая на прилавке весь свой пятый размер.
        Денис даже сглотнул, припоминая сдобность мягкотелой Валентины и её незатейливые цветастые занавесочки, которые она стыдливо задергивала, когда он к ней наведывался.
        - Я это, Валь… - Денис замялся, потому как никогда ещё не просил денег у женщины, даже в долг. - В общем, это… у тебя не будет пары штук в долг, - проговорил он скороговоркой, - я через несколько дней отдам.
        - Конечно, будет, Динечка, а у тебя случилось что? - спросила Валентина, делая сострадательные глаза.
        - Ну, в общем, да, родственница тут померла, и всё такое.
        Что «такое» Денис не знал и уже жалел, что решился зайти к Вале. Но сердобольная девушка побежала в подсобку, приволокла две голубенькие бумажки и стала пихать их Денису в карман.
        - Спасибо, Валюш, я отдам, буквально через пару деньков, - бормотал он, целуя её в щёку.
        Валюша даже ответить ничего не успела, Дениса сдуло за дверь волной стыда.
        - Ну вот, докатился, - сопел он себе под нос, теребя в кармане хрустящие купюры. - Надо срочно халтуру найти, а то придется милостыню просить.
        Пока Денис топтал башмаки у берегов Финского залива да бегал к Валентине, Гоша успел не только до дому добраться, но и пообедать, а теперь ковылял своей выдающейся походочкой к пресловутому магазину, что для Дениса оказалось весьма кстати.
        - Привет, дружище, - хлопнул он по плечу идущего навстречу Гошу.
        Парень радостно улыбнулся, поднимая на одноклассника помутневшие глаза.
        «Пьёт» - подумал про себя Денис, - «и пьёт не мало».
        - Клава сказала - ты сегодня уже заходил, - проговорил Гоша, подхрамывая к магазину.
        - Заходил, Гош, заходил, - подтвердил Денис, растирая озябшие руки. - Может, пойдем, посидим где-нибудь, пивка в тепле выпьем. Дело у меня к тебе есть, а точнее, даже просьба. Согласишься, очень меня выручишь.
        Гоша был в курсе, что Денису известны некоторые не лестные подробности его биографии, ведь он пишет о криминальных новостях и по долгу службы имеет разного рода знакомства, в том числе и среди бывших Гошиных подельников, которые могли продать его с потрохами. Не заподозрить в просьбе одноклассника вполне определенный мотив, было бы странно. Гоша напрягся.
        - Я знаешь, это… - замямлил он, - со старым-то завязал. Мамка с отчимом опять на казённых харчах, сестра слярвилась совсем, один Жека как человек живет, ну это я тебе вчера рассказывал. Я тоже ведь нормально жить хочу.
        - Это ты, Гоша, молодец, я даже за тебя порадовался, когда Клава сказала, что ты на завод устроился. Но дело в том, что моя просьба не вполне криминального характера, а, скорее, наоборот. Я веду журналистское расследование.
        Гоша присвистнул.
        - Ты всегда был крутым, - заискивающе сообщил он.
        - Да брось, - отмахнулся Денис, - ты бы тоже таким был, тебе с родней не повезло, а её, как ты знаешь, не выбирают.
        Гоша только повздыхал.
        - Ну что, пойдём, пропустим по стаканчику, - предложил Денис ещё раз. - Я не прошу тебя соглашаться прямо сейчас, я прошу только выслушать. Если решишься помочь, отблагодарю и век буду признателен. Если нет, значит нет, я настаивать не буду.
        Помутневшие глаза Гоши забегали, словно узрели скользящие мимо надежды прошлого. Он всегда хотел сойтись с легким и победительным Денисом, но у того была своя тесная компашка, и такой непутевый заморыш, как Гоша его не интересовал.
        На лице его сейчас отображалась вся противоречивость бытия. Нутром ворюги он ощущал, что его склоняют к чему-то незаконному, но душа, желающая перемен, тянулась к Денису. Не хотел он даже предположить, что этот, во всех отношениях великолепный, парень может задумать нечто пакостное, и уж тем более втянуть в какую-нибудь труху другого человека.
        - Соглашайся, Гош, - попросил Денис в последний раз, - У меня, знаешь, сейчас в жизни один шлак. Невеста погибла, работы толком нет, так хоть послушаю, как бывший одноклассник из дерьма умудрился вылезти, на работу человеческую устроиться.
        - Да какая там работа, - ухмыльнулся Гоша, - работяги пашут за три ссаных копейки, а начальство ворует килограммами, причём даже не особенно и скрываясь. Вот пойди и разберись, где она справедливость? - посетовал Гоша. - Получается, у обывателей тырить нельзя, за то посадить могут, и сажают, а у государства можно. Я те больше скажу - кто не тырит, того неудачником считают свои же, да и работяги тоже. Мол, на такой должности хлебной сидит и не воспользуется, значит, дурень. Есть у нас один праведник, Генадич мы его зовем, зам начальника он, сам не ворует и за верхами приглядывает. Но его подсидеть хотят. Дело ясное, кому он такой нужен.
        - Кругом хрень какая-то, верно, Гош? Мелкими-то когда были, экзамен по алгебре апокалипсисом казался, а отмена последнего урока лучшим подарком на двадцать третье февраля. А теперь? Гребешь эти авгиевы конюшни, а они чёта меньше не становятся.
        - Чего гребёшь? - спросил малограмотный Гоша.
        - Дерьмо, Гоша, дерьмо гребёшь, а оно не убывает, - вздохнул Денис. - Ну что на Гаванскую, посидим как раньше?
        Гоша-то с Денисом на Гаванской лишь раз сиживал. День рожденье Родика тогда было, и они с Диней уже изрядно подпитые шли по Наличной и встретили его - Гошу. Удивились, что он ещё жив-здоров, и потащили с собой, пиво пить и в шахматы резаться. Кончилось всё шашками и тиром, Родик тогда разошёлся, и чуть было дротиком бармену в глаз не запустил, когда его попросили орать «Сектор газа» потише.
        - Пошли, - решился-таки Гоша, вспоминая весёлую попойку.
        Пока они шли в пивную, Гожа рассказывал, как загребли его родичей за мелкое хулиганство, как опускается сестра (та самая Клава, которую Денис принял за Гошину сожительницу), несмотря на то, что он всячески старается ей помочь. Даже в колледж её пристроил, чтобы девка профессию нужную приобрела, но ей всё до фени. Один Женька у них молодец, но он от семьи отказался давно, и даже не наведывается.
        - Это и не мудрено, кому такая семья нужна? Хомут на шее, а не семья, - оправдывал его Гоша.
        Денис слушал, печально-бытовую историю одноклассника и диву давался, как тот умудрялся при всех своих жизненных перипетиях человеком оставаться? Ведь мог бы, как Женька, уйти, откреститься от пропащих и на съемной квартире где-нибудь залечь, или даже бабенку какую найти. Так нет же, мыкается с ними на шестидесяти квадратах, передачки носит, в колледжи устраивает. С виду гопник гопником, а склонность к состраданию не увяла ещё.
        Зато брат его - медалист, со всех сторон облизанный, но от семьи отказавшийся. Как тут разобраться, кто прав, а кто нет? И Жеку, вроде, упрекнуть не в чем, и Гошу охрененным молодцом не назовёшь.
        В баре Денис перешёл сразу к делу, так как денег, одолженных у Вали, на длительные посиделки не хватило бы. Себе взял самого слабенького пива, что нашёлся за стойкой, а Гоши сразу пол литра портера нацедили.
        Потихоньку потягивая золотистое варево, Денис вкратце и без мистических подробностей описал суть дела, пока Гоша методично уничтожал содержимое одной кружки за другой, смачно похрустывая сухариками.
        - В общем, менты на эту секту, Гош, выйти не могут, - резюмировал Денис. - Вся надежда на нетрадиционные методы. В Катиной квартире остался её дневник, я уверен, записи, что он хранит, могут пролить свет на многое в этом деле.
        - Ты хочешь, чтобы я вломился в опечатанную квартиру и похитил вещьдок?
        - О существовании этого дневника знаю только я. В прошлый раз при обыске его не нашли, я сам искал. Поэтому, если мы унесем его тихонечко, никто и не поймёт, что он пропал.
        - Допустим. А печать взломанную я тебе как восстановлю? С помощью магии?
        - А что, есть, может, заклинание какое-то? Ну, типа «Алаха мора», - попытался отшутиться Денис.
        - Разве ты не в курсе, что вне стен Хогвартца, магию использовать запрещается, - отпарировал Гоша, хмыкнув.
        Глаза его странным образом посветлели, словно и не было на них мутноватой пелены времени. Словно он снова стал тем шкодливым мальчишкой, которого можно было подбить на взлом кабинета и похищение классного журнала, с целью удаления лишних двоек.
        - Ещё пива? - предложил Денис, уже предвкушая весёлую ночь.
        - Пожалуй, хватит, - отказался Гоша, - улепётывать от ментов на пьяных ногах дело непростое.
        Что сломило решимость Гоши держаться буквы закона, Денис так и не понял. Может, его откровенность и попытка уравнять их, поведав о собственных неурядицах, или жажда справедливости? А может, просто бывших взломщиков не бывает? Денису это оказалось не так уж и важно. Ему был нужен профессионал, способный достать Катин дневник, ведь он хранил её секреты, а значит, и частичку той страшной девушки, что забрала у него счастье.
        - У меня сейчас нет денег, чтобы заплатить тебе за работу, а в Катиной хате брать нечего, - извиняясь, заговорил Денис. - Но у меня есть дорогие часы, не «Rolex» конечно, но они сейчас полтинник точно стоят, - и Денис стянул с руки позолоченные часы, что ему когда-то подарил один заказчик.
        Гоша сначала от платы отказывался. Говорил, что за помощь старому знакомцу денег брать стыдно. Но потом всё же соблазнился блестящей безделушкой и звонко щелкнул застежкой на своём запястье, словно подписывая этим звоном контракт.
        Глава 12
        Они просидели в баре до десяти, потом направились к Гоше.
        - Ты выглядишь слишком примечательно, - сказал он. - В левисах и кожаных косухах на дело никто не ходит. Я тебя приодену, - пообещал он, и Денису сделалось не по себе.
        Он уже представлял себя в драных засаленных трениках с вытянутыми коленками и в спортивной куртке «абибас», пока Гоша шебуршал в шкафу. Но замковых дел мастер его удивил - достал вполне себе чистенькие черные джинсы, тёмно-синюю водолазку и простую чёрную куртку, в каких ходит полгорода. В общем, надень всё это, и ты человек-невидимка. Сам Гоша тоже сменил штанцы-милитари и парку с многочисленными карманами, на такие же неприметные джинсы и тёмно-серую куртку, а в довершении образов нахлобучил им на головы по кепке.
        - Ну, прям двое из ларца одинаковых с лица, - пошутил Денис, осматриваясь в зеркале.
        Пока он любовался своим преображением, Гоша планомерно разбирал паркет в прихожей. Снимая дощечку за дощечкой, он открывал свой нехитрый схрон, где три года назад припрятал связку отмычек, бережно завёрнутых в промасленную тряпочку.
        Вышли, когда город уже поглотила кобальтовая ночь, только жёлтые зеньки фонарей следили за ними. Изредка прокатывали автомобили, встречались случайные прохожие, но никто не обращал внимания на подпитую парочку, небрежно шаркающую по мостовой и старательно смотрящую под ноги. Так никем и непризнанные, они добрались до места.
        - Как думаешь, - спросил Денис шёпотом, когда они уже поднимались по лестнице на последний этаж, - нас кто-нибудь из жильцов заметил?
        - Если кто и увидел, так это соседи твоей Кати по этажу, - прошептал в ответ Гоша. - Обратил внимание на свет в окне? Много их там живет?
        - Да тут кроме одной полоумной тётки нет никого.
        - А она часто выходит?
        Денис задумался.
        - Честно говоря не знаю, но мне кажется, если мы шуметь не будем, то она и не выйдет. Соседи говорили, что она глуховата, но мне так не показалось, когда я с ней разговаривал.
        - Знаем мы этих глуховатых, - прошуршал Гоша, подкрадываясь к соседской двери и заклеивая глазок жвачкой. - Как дорогу в библиотеку подсказать, так они раз по сто переспросят, зато всегда услышат, если соседка к чужому мужу в три часа ночи за солью соберётся, - приговаривал он, доставая крохотную масленку и смазывая петли.
        Он протянул Денису перчатки, и тот изумился, как преобразился его однокашник. Из хромоногого заморыша с поредевшими волосёнками, он вдруг сделался шустроглазым, проворным и предельно собранным. Его развалочная походка теперь придавала шарму, а легкий прищур загадочности.
        «Как всё-таки раскрывается человек, когда видишь его за работой, какая бы она ни была», - подумал Денис, наблюдая как Гоша, подбирает отмычку.
        - Что с печатью делать будем? - поинтересовался он, перебирая свои «волшебные палочки».
        - Я думаю, леший с ней! Нас не видели, а если и приметил кто странную парочку, шастающую по парадникам в четыре часа утра, то лиц точно не разобрал. Менты, скорее всего, подумают на Святославову секту, в последнюю очередь - на меня и уж совсем не подумают на домушников, у Кати брать вообще нечего. К тому же вы обычно по опечатанным квартирам не ходите, верно?
        - Я вообще уже три года по квартирам не хожу, если что.
        - Ясно, - пробубнил Денис, чувствуя укол совести.
        С простецким замком Катиной двери Гоша справился быстро, хотя, конечно, это он для него был простеньким, Денис провозился бы с таким час, наделав при этом шума. С печатью Гоша тоже обошёлся бережно, почти не повредил.
        - Свет не зажигаем, - на всякий случай предупредил Гоша, просачиваясь в квартиру и запирая за Денисом дверь. - Делаем всё быстро. Это хорошо, что этаж последний, сверху никто не спустится, но вот полоумная соседка меня смущает.
        - Такая кого хочешь смутит. Видел бы ты её, бр-р-р, - Денис поморщился. - Ладно, что искать понял? Маленький такой блокнот в твёрдой обложке, скорее всего, он в спальне, но я не уверен.
        Они на ощупь прошли по коридору, заглянули в комнату, и Дениса тут же охватил неясный, почти осязаемый страх. Так же, как и в тот злосчастный день, когда он был здесь в последний раз. Крупицы пыльцы, витавшие тогда повсюду, теперь опустились, покрыв все предметы тонкой мерцающей в свете нарождающейся луны сеткой.
        - Осторожно, тут повсюду какая-то звездная пыль, - предупредил Денис.
        - Это плохо, обувь придется выбросить, да и одежду тоже.
        - Я тебе всё возмещу, Гош, обещаю, давай только дневник найдём, - взмолился Денис.
        - Да не парься ты так, - усмехнулся Гоша, - это ж издержки профессии. И потом, я надеюсь, мне эта экипировка больше не понадобится. А та, что на тебе, отчиму принадлежала, а он, как ты знаешь, теперь на всём казенном. Скажи, где она блокнот свой раньше хранила?
        - В тумбе этой вот, - Денис указал на перевёрнутую тумбочку, - в ящичке, но я там смотрел и ничего не нашёл.
        - Так уж и ничего?
        - Ну того, что искал, не нашёл.
        - Плохо искал. Такие вот шкафчики частенько бывают с двойном дном.
        Тумба, и правда, была не какая-нибудь лапидарщина советская, а старинная, с потрескавшимся лаком и резьбой по краям. Денис подошел к ней, проклиная серебристый порошок, налипающий на ботинки, и аккуратно, стараясь касаться ручки там, где не было пыльцы, выдвинул ящик. Он оказался пуст. Следователь или криминалисты выпотрошили его подчистую.
        - Ну, что там? - полюбопытствовал Гоша.
        - Если тут и есть двойное дно, то я его не вижу.
        - Давай лучше я, - предложил он. - А ты посмотри в других местах.
        Денис кивнул и отправился на кухню, лазать по шкафам. Через десять минут в комнате послышался щелчок, а за ним приглушенное «есть!»
        - Нашёл?! - спросил Денис, возвращаясь в комнату.
        - Эта очень хитрая система, - начал пояснять Гоша, - такие вот тайники любили делать в мебели восемнадцатого века. Не знаю, откуда у твоей Катерины этакая роскошь, но если у неё были тайны, то я понимаю зачем она понадобилась. Схрон очень маленький, и довольно хорошо спрятан, если не знаешь, где искать, то и не отыщешь. Но проблема не только в этом, простой отмычкой его не открыть. Придется повозиться, а время поджимает, скоро народ начнёт просыпаться, а мы в очень дурацком положении: идти нам придется босиком, чтобы не оставлять следов.
        - Что ты предлагаешь? Не можем же мы вернуться сюда ещё раз, после того как взломали печать.
        - Я могу извлечь тайник, и попытаться открыть его дома, но нет никакой гарантии, что её дневник там.
        - Что ж за хрень-то? - ругался Денис, пытаясь выдрать у себя клок волос на лбу. - Думай, думай! - твердил он, а время всё шло.
        В конце концов, он сдался, понимая, что пора уходить.
        - Ты уверен, что сможешь его открыть? - спросил он Гошу.
        - У каждого замочка есть свой ключик, - проговорил он со знанием дела, - и к этому подберем. Вопрос, как я уже сказал, во времени.
        - Ключик! - воскликнул Денис не в меру громко.
        Как он раньше не подумал о нём? Наверное, от того что не предполагал, как всё может быть, на самом деле, просто.
        В его памяти воскресло то самое утро, которое он провел здесь с Катериной, и то, как она привычным движением, заперла ящичек в тумбе, а потом бросила ключ в стоявшую на ней вазу. Ну конечно! Это же логично, если человек пользуется тайником, то у него должен быть от него и ключ, не пальцем же она его закрывала. А поскольку Катя погибла здесь, то и ключ, скорее всего, никуда не делся.
        Он бросился к разбитой вазе и стал шарить по полу руками в поисках крохотной связки, на которой, как он запомнил, было три ключа.
        - У неё были ключи, - тараторил он, - Катя хранила их в этой разбитой вазе, они должны быть где-то здесь. Если, конечно, их не забрали криминалисты, - раздражённо добавил он, вспомнив о том, что пропало содержимое ящика.
        Гоша тоже опустился на пол, но в этот момент их словно молнией поразила трель дверного звонка.
        - Сходи, посмотри, кто там, - шикнул Гоша.
        И Денис на негнущихся ногах потащился в коридор, по дороге налетел на косяк, ушиб лоб, чуть было не выругался вслух, но вовремя прикусил язык.
        Припадая к дверному глазку, он с трудом унял дрожь, а когда увидел Аграфену Стефановну, чуть было не обмяк. Та стояла со свечей в руках и осеняла Катину дверь какими-то знамениями, бормоча себе под нос ни то молитву, ни то проклятья.
        Вид у неё был ещё страшней, чем прежде, подведенные черным карандашом глаза, подсвеченные снизу пламенем, казались стеклянными шарами, большой, вымазанный ярко-красным рот быстро двигался, творя некое заклинание, одежды свисали бесформенными обрывками, а волосы торчали во все стороны. Ни дать, ни взять - ведьма.
        - Абвун д башмайя. Неткадаш шмах. Тэйтэй малкутах. Нехвей цевьянах айканна д башмайя аф б ар а! - прогремела вдруг она окрепшим голосом, и Денису показалась, что она вызывает дьявола.
        Но тут соседка притихла, приложила ухо к двери и, ехидно хмыкнув, побрела к себе, продолжая бормотать на непонятном наречии.
        Денис так и осел у двери и, наверное, отдал бы богу душу прямо здесь, если бы не Гоша.
        - Чё расселся? - цыкнул он, - Кто там?
        - Полоумная, но теперь, я думаю, что она ведьма. Чёрт, ни в чем нельзя быть уверенным. Что за проклятый дом?
        - Она ушла?
        - Да.
        - Отлично, и нам пора, - заявил Гоша.
        - А ключ, ты нашёл ключ? - с надеждой спросил он.
        - Нашёл, - обрадовал его Гоша. - Скажи спасибо, что криминалисты подслеповаты оказались, связка в расщелину между плашками паркета завалилась.
        - И?
        Гоша помахал маленьким, цветастым блокнотиком, и у Дениса словно открылось второе дыхание. Он резко подскочил, подбежал к Гоше и выхватил заветную книжонку.
        - Он? - спросил Гоша.
        - Он! - радостно воскликнул Денис.
        - Отлично, поздравляю с удачным мероприятием, а теперь надо уносить ноги. Но перед этим неплохо бы подчистить за собой.
        - Как именно? - спросил Денис, пряча дневник в нагрудный карман.
        Гоша не стал объяснять, а просто прошёл по квартире и выпотрошил в ней всё, что только мог. Денис понял, что он, таким образом, хотел отвлечь внимание от пресловутой тумбочки, в которую сам Диня уже имел неосторожность залезть при следователе.
        Наследив во всей квартире и окончательно вымазавшись в серебряной пыльце, ребята стали выбираться. Открыв дверь, Гоша достал из внутреннего кармана рогатку (обыкновенную такую рогатку) и вышиб камнем лампу на лестничной клетке. Затем отряхнулся, разулся и, закатав джинсы, выглянул из-за приоткрытой двери. Страшной тётки на площадке не было, и Денис, наконец, выдохнул.
        В одних носках и с ботинками под мышкой Гоша шмыгнул к двери полоумной и отодрал жвачку с глазка, только тогда Денис последовал за ним, проделав со своей экипировкой то же самое.
        - Погоди, надо закрыть дверь и попытаться прилепить печать, чтобы она в глаза не бросалась, - прошептал Гоша, протягивая Денису свои башмаки.
        В темноте Денис не видел, удался Гошин маневр или нет, оставалось надеяться на его мастерство.
        Из парадной они вышли, а точнее, почти выбежали незамеченными, но отправились не домой.
        - Надо идти к недостроенному дому на семнадцатой линии, - говорил Гоша, все ускоряясь. - У меня там нычка есть, если, конечно, шпана или бомжи не прибрали.
        - Что за нычка?
        - Шмотье старое, блох в нем, наверное, больше чем дыр, но оставлять дорожку прямиком к моему дому вообще не хочется, - Гоша потряс куртку, и асфальт засветился от звездной пыли. - Слишком уж у нас видок примечательный. Не часто увидишь в ночи светящихся мужиков без башмаков и с подвернутыми портками. А раздевшись, мы ещё больше внимания к себе привлечём.
        - Не могу не согласиться, - отозвался Денис.
        На семнадцатой линии ребят ждало разочарование: люди нычку не обнаружили, но вот крысы её исследовали со всех сторон. Зато блохи наверняка все повымерли, так как прогрызенный пакетик со шмотьём покрылся инеем. Брезгливо осмотрев то, что осталось от былой роскоши, Гоша, поморщившись, переоделся.
        - Жди меня здесь, я домой сбегаю, принесу во что переодеться. Нечего со странным эти порошком по городу шляться.
        Пока Гоша ходил за одеждой, Денис впотьмах пролистывал Катин дневник и думал о том, что не только тумбочка, но и сама Катерина оказалась с двойным дном. А ему даже не пришло в голову поискать его, он был так очарован её нежностью, что и представить не мог, какие демоны шептались в её голове. Он любил своё чувство к милому образу, а не саму Катерину, сейчас это становилось очевидно.
        Ужасно хотелось закурить сигаретку, но Денис побаивался дымить. Ему казалось, что любое шевеление могло привлечь внимание случайного прохожего или неспящей бабули в доме напротив. Как любой прячущийся он вдруг стал мнительным, подозревая в каждой тени и дуновении ветра разоблачителя.
        Гоши не было около часа, Денис за это время успел околеть и мечтал уже не только о сладковатом дыме, но и о тёплой ванне. Он вертел в руках плотную маленькую книжечку и размышлял, стоила ли информация, хранящаяся в ней такого риска? Денис ещё не знал, что эта история скоро будет казаться ему разогревом перед скачками. Что неровности и искривления жизненного пути сначала станут просто ухабистыми, а потом и вовсе превратятся в непроходимые топи. Что содержимое раздобытой книжонки укажет ему такое направление, которое сам бы он никогда не избрал. И что это направление полностью поменяет его жизнь, потому что навсегда изменит его самого.
        Глава 13
        Осень - лучшее время для ночных авантюристов и воров. Когда Гоша явился за Денисом и, переодев его в свои старые шмотки, отвел к себе, было уже около шести утра. В утреннем городе пробудилась жизнь. Трамваи и троллейбусы катили своих первых пассажиров на их рабочие места, пешеходы плелись к этим самым трамваям, даже не обращая внимания на шествующих по тротуару парней, и только таксисты мчали с привычной скоростью. Гоша довёл Дениса до своего дома без происшествий.
        - А что мы со шмотками делать будем? - поинтересовался Денис, когда они поднимались на лифте.
        - Сожжём.
        - Не уверен, что это хорошая идея.
        - Почему? - удивился Гоша.
        - Видишь ли, - пояснил Денис, - есть предположение, что эта пыль образовалась как раз от возгорания. Сама она, скорее всего, не горит, но неизвестно, что за реакция может случиться, если мы её подожжем.
        - Ну, тогда проверенный метод, - проговорил Гоша и довольно хихикнул.
        - Какой такой проверенный метод?
        - Ночью увидишь, - загадочно изрек он, открывая дверь своей квартиры. - Проходи.
        - А Клава не будет возмущаться, что ты с утра пораньше гостей водишь?
        - Клава вряд ли, она по ночам к хахалям своим шастает и вернется к обеду, не раньше. А вот начальство моё будет недовольно, если я опоздаю, так что ты извини, но через полчаса мне уже надо валить.
        - Блин, Гоша, - протянул Денис извиняющимся тоном, - тебе ещё и на работу сегодня.
        - Не парься, Динь, сон для слабаков, - утешил его Гоша, - Мне до трёх главное продержаться, а там уже и отдохну. А ночью мы с тобой опять встречаемся, от химии этой космической избавляться будем.
        - А как именно?
        - У тебя же машина есть, наверное?
        - Ну, есть.
        - Сгоняй в строительный, купи мешок цемента, ведро большое и перчаток, со всем этим добром прикатывай ко мне часов в двенадцать. Я как раз высплюсь, а Клава смотается к дружкам.
        - Ок.
        - Ну, чего стоишь? Переодевайся в своё и дуй домой, - скомандовал Гоша, обретя после ночной вылазки уверенность и не заискивая больше перед одноклассником.
        - Есть, сэр! - отчеканил Денис, комично отдавая ему честь.
        Заставлять Дениса поторапливаться было ни к чему - он и сам хотел, как можно скорее покинуть Гошино жилище. Несмотря на видимую чистоту, ощущалась какая-то убогость и безропотная тоска по чему-то лучшему. Старенькая, совковая ещё мебель в неплохом, правда, состоянии, была тщательно размазана по квадратным метрам. Её трагически не хватало, и голые стены с обшарпанными обоями прикрывались дешёвыми плакатами, не потому что эти плакаты нравились обитателям квартиры, а от желания заполнить неуютную пустотелость хоть чем-то.
        «Странное дело, - подумалось Денису, - Вот у Кати тоже было мало мебели, да считай, что почти и не было, а её квартира унынием и безысходностью не дышала. В ней, напротив, ощущался простор, свобода, лёгкость».
        Видимо, жилище как проекция его обитателей, транслирует то, что внутри хозяина, можно сказать, отображает его внутренний мир.
        Денис вспомнил обиталище Валентины - чистенькую, уютненькую, кухоньку с массой кастрюлек, половничков, ложечек и чашечек, сковородочку с дымящимися котлетками и свисток на чайнике. Её цветастые занавесочки и бахрому на простынях. Валечка свою квартиру любила, называла гнёздышком, хотя у неё тоже вся мебель старая была, а телевизор ламповый ещё. Но его она, наверное, не смотрела, а так, для антуража держала.
        «Интересно, как выглядит со стороны моя берлога», - подумал Денис, натягивая куртку. Он ещё раз поблагодарил Гошу за помощь и припустил домой - в своё совершенно обычное, как ему казалось жилище. А между тем, и у него была особенность: полное отсутствие цвета, за исключением, единственного яркого пята - огромной копии Кандинского над кроватью. Ванная, правда, у Дениса была интересненькая: на белом кафеле чернели стихи бессмертного Пушкина. Её Денис особенно любил, она осталась ещё от прошлых хозяев квартиры и была единственным помещением, которого не коснулись правило и шпателя строителей. Вот об этом-то прекрасном во всех отношениях месте и мечтал Денис последние два часа.
        Придя домой, он наполнил большую чугунную лохань тёплой водой, напустил пенящегося шампуня и расслабился, с наслаждением закурив. Никогда прежде он не курил в ванной, всегда считая эту привычку отвратительной, но он и в чужие квартиры раньше не проникал под покровом ночи.
        Невидимый, Богом направляемый стрелочник, уже взял в руки свой инструмент и стал потихоньку переводить Денисовы рельсы на другой маршрут. Ему и самому стало казаться, что до этого времени он стоял на запасных путях или ездил по кругу. Но теперь его паровоз стремлений выкатывается на новый многокилометровый участок, неведомый и странный, но невероятно притягательный.
        Докурив - словно совершив некий основополагающий ритуал, он, не вылезая из ванны, взял с полки свой трофей и открыл его.
        Первым делом он заметил отсутствие той страницы, что привлекла его внимание, когда дневник впервые попал к нему в руки. Она была просто безжалостно выдрана. Но этот вандальный след в блокноте оказался не единственным - помимо заветной страницы, не хватало ещё пяти. Зато те, что остались, показались Денису весьма занятными. От одной из них у него даже пробежал холодок по спине, хотя вода в ванной была горячей. А виной всему странное, суеверное чувство обуявшего Дениса в день знакомства с белым волком, которого он принял за большую собаку. Именно он и был нарисован на последней странице Катиного блокнота, в середине же, на белых, матовых страничках красовался загадочный мужчина средних лет, импозантный с проницательным, лукавым взглядом и бородкой клинышком.
        Мужчина Денису отчего-то сразу не понравился, и дело было не в том, что эта физиономия вместо его собственной оказалась в дневнике любимой (хотя и это, видимо, тоже), просто было в человеке, нарисованном Катиной рукой, что-то отпугивающее, нехорошее что-то. Такое чувство возникает, когда любуешься прекрасным соколом, парящим над добычей. Завораживает, но как представишь, что на месте полёвки или суслика можешь и ты оказаться, дрожь охватывает.
        Денис вновь прошуршал страницами и решил начать изучение записей с самого начала.
        Первое, что его поразило, это отсутствие в дневнике каких-либо мыслей самой Катерины. В блокноте были только малопонятные выписки и цитаты. Выходило, что это был вовсе и не личный дневник (как он полагал), а набор высказываний как-то связанных, судя по тематике, со Святославовой сектой.
        «Я топтал точило один, и из народов никого не было со Мною; и Я топтал их во гневе Моём и попирал их в ярости Моей; кровь их брызгала на ризы Мои, и Я запятнал всё одеяние Своё; ибо день мщения - в сердце Моём, и год Моих искуплений настал. Помогла Мне мышца Моя, и ярость Моя - она поддержала Меня: и попрал Я народы во гневе Моём, и сокрушил их в ярости Моей, и вылил на землю кровь их». (Ветхий Завет - Книга Исаия, Ис 63:3-6»» - прочел Денис первую выписку из Катиного блокнота.
        «Все народы пред Ним как ничто, - менее ничтожества и пустоты считаются у Него» (Ис 40:17).
        С минуту понапрягав память, он сдался. Нет, этого стиха он нигде не слышал, а если и слышал, то благополучно забыл.
        Всякое ожидал он увидеть в Катином дневнике, но никак не выписки из священных писаний. Поняв, что его ждет встреча с тайной жизнью любимой, Денис опять закурил, добавил горячей воды и снова принялся за чтение.
        XI. "И ещё повелел Сатанаил земле, чтобы она произвела животных, питающихся плотью и кровью. А морям повелел, чтобы произвели они рыб, плоть пожирающих, и птиц небесных, падалью питающихся. Для того повелел он это, чтоб пожирали они всё живое, созданное невидимым Отцом».
        XII. «Затем придумал Сатанаил и решил сотворить человека по образу своему и подобию, ибо видел он людей на земле, созданных невидимым Отцом. И создал он два тела человеческих и повелел ангелам второго неба войти в глиняные тела».
        Под цитатами не значилось откуда они были выписаны, но то, что Катерина интересовалась деяниями Сатаны, наводило на совсем уж нехорошие мысли.
        - Вот жжёшь, Дьявол! - выругался Денис, поняв, что столь долгожданная встреча с Катиным внутренним миром пугает его.
        Тяжело вздохнув, он прочел ещё несколько цитат.
        «И насадил Господь Бог рай в Едеме (Ётун) на востоке, и поместил там человека, которого создал» (Бытие 2:8).
        «Этот народ Я образовал для Себя; он будет возвещать славу Мою» (Ис 43:21).
        XIV. «Тогда Сатанаил задумал сотворить рай на востоке от Земли и ввести туда людей и запретить им выходить из него, чтобы они не знали о невидимом Отце и восхваляли только его, Сатанаила. А Самаэль, ангел воздуха, посадил тростник в середине рая и так скрыл свою выдумку, чтобы они не поняли, для чего он это затеял».
        - Так, всё! - решил Денис, выбираясь из ванной и стряхивая с себя остатки пены. - Ваши демоны, мадам, меня с ума сведут. Пожалуй, пора дать организму отдых. Утро, как говорится, вечера мудренее. Хотя сейчас и так уже утро.
        Бормоча себе под нос разного рода возмущения, Денис потащился в спальню.
        Сон долго не шёл к нему, зато без конца лезла в голову всякая галиматья. Грезился ему Сатанаил, пытающийся слепить из куска жидковатой глины человека. Причем Сатанаил имел подозрительное сходство с мужиком из Катиного блокнота. Выходило у него это прескверно, форма оседала, и творение его комично деформировалось, припадая то на одну ногу, то на другую. В конце концов, кривенький и косенький человек ожил и побрел к своему создателю, подобострастно кланяясь и подвывая.
        Затем, как это частенько бывает в полудреме, картинка резко сменилась. Известная ему ещё с детских лет притча о совращающем Еву змее представала в новом свете. Вокруг огромного дерева бродили глиняные уродцы и слушали песнь чешуйчатого переливающегося всеми цветами радуги змея. В своей песне он учил глиняных уму разуму, а именно, хитростям соития, так как несчастные создания не умели размножаться. Ну конечно, подумалось Денису в полудреме, Сатанаил им, наверное, не сказал, когда уходил по своим делам «плодитесь и размножайтесь».
        Когда же его, наконец, сморило, видения приобрели совсем уж криминальный характер. Снилось ему, как чешуйчатый в компании с неотесанным бородатым мужиком, размахивающим набедренной повязкой, гоняются по необъятному полю за визжащей Катериной. Как они её настигают и пытаются стянуть платье. Как Катерина отбивает мужику причинное место и, вырываясь, бежит дальше. Мужик воет от боли, но продолжает ползти за Катей. А змей делает коварный бросок и окольцовывает девушку, стягивая на хрупком мраморном тельце свои переливчатые кольца. Катя издаёт отчаянный вопль, и Денис, наконец, просыпается.
        Глава 14
        - С добрым утром, - пробубнил он, стирая со лба бусины пота.
        За окном смеркалось, холодная сизость октября высасывала из пасмурного дня последние соки. Денис встал, чувствуя, как ломят кости, будто он, а не Катерина бежал по бескрайнему полю, будто это его сковывало радужное тело змея.
        - Чертовщина какая-то, - выругался он, закуривая и ставя на плиту чайник.
        Тут Денис вспомнил, что ему ещё предстоят бетонные работы, а он так и не наведался в строительный магазин.
        Наскоро докурив и заварив кофе прямо в чашке, он пошёл одеваться. Вчерашнюю одежду он ещё утром загрузил в машинку, опасаясь, что и на нее могла попасть «звездная пыль», а вот достать забыл. В джинсах недостатка у него не было, но тёплый свитер имелся всего один.
        Повздыхав, Денис отыскал в шкафу водолазку и жилет, но облачиться во всё это не успел, где-то в районе ванной комнаты зазвонил телефон.
        - Да иду уже, иду, - кричал он незримому звонившему, волоча за собой джинсы. - Ало!
        - Диня, ну слава богу! - раздался взволнованный голос Родика.
        - Ты чего, Родион, в Бога уверовал?
        - Да причем тут это! - раздраженно выкрикнул он, - Я до тебя с трёх часов дозвониться не могу.
        - И ты, что же, подумал, раз я трубку не беру, так меня значит уже черти в ад тащат?
        - Да ну тебя с твоими шутками, - обиделся Родя. - А ты чего, кстати, трубку не брал?
        - В магазин ходил, телефон дома забыл.
        - Три часа по магазинам ходил?
        - Я чё-та не понял, Родь, ты меня допрашиваешь что ли? - возмутился Денис.
        - Я нет, а вот Павел Вениаминович не прочь с тобой потолковать, - проговорил Родя и судя по нескладной дикции, опять как в детстве жевал ногти.
        Волнуется, понял Денис, зная старинную привычку друга.
        - Ну, так пусть звонит, если ему есть что мне рассказать, - проговорил он вслух, деланно небрежным тоном.
        - Беда в том, Динь, что он не рассказывать хотел, а расспрашивать, - заговорщически изрёк Родик.
        - Ну не проблема, расскажу всё, что знаю, - пообещал Денис, - только вот знаю-то я совсем немного.
        - Ну-ну, - пробурчал Родя.
        «В курсе уже, что квартирка вскрыта», - понял Денис.
        - Ты, Родик, загадочный сегодня какой-то, случилось у вас что?
        - Случилось, Диня, случилось, - сдавленным, не своим голосом проговорил Родя, - но я думал, ты сам мне обо всём расскажешь, я те друг как-никак.
        - Родя! - прикрикнул Денис, - ты это, голову-то мне не морочь, и скажи, что у вас стряслось. Потому как я твои ребусы решать сейчас не в состоянии - надрался я вчера опять. Каюсь, без тебя, но если ты за это на меня зол, так не обижайся, водяра палёная оказалась, до сих пор назад лезет.
        - То есть ты реально вчера накидался в хламину? - с подозрением спросил Родик.
        - Ну да! Но чувствую, что это уже перебор. Короче, решил я завязать! Не дело это, из-за бабы сопли распускать, какая бы она распрекрасная не была. Сейчас халтурок подыщу, ленивыми студентами земля полнится, так что без работы не останусь. В общем, денег подзаработаю и на юг здоровье поправлять! Ты со мной?
        - Не, - с тоской протянул Родик, - боюсь, меня в ближайшее время не отпустят. Сегодня ночью взломали квартиру Кати, а в десять утра у нас нарисовались ещё жертвы, - печально поведал Родя.
        - Ни-и-и-и… чего себе! И кто на этот раз?
        - Сразу двое. В районе Пятиярви на озерах нашли. Жители из деревни тревогу забили. Если Вениминыч и его команда эти дела в ближайшее время не раскроют, их всех вздернут. Такие уже слухи в народе ходят, что офигеть можно. Кто про инопланетян, кто про второе пришествие басни сочиняет. В общем, распоясались фантазёры, а народ верит.
        - Народ во все верит, даже в то, что земля на трёх китах стоит. Ты мне про Катину квартиру лучше расскажи, - попросил Денис.
        - А чё рассказывать, мы и сами ничего не знаем. Свет на этаже вырубило, и соседка Катина в ЖЭК позвонила. Ну, эти пока приехали, пока лампу поменяли, несколько часов прошло. Мы в это время ещё на озерах были. К трём возвращаемся, а здесь такие дела. Работники ЖЭКа заметили, что печать сорвана, сообщили куда следует. В общем, квартира вся перевернута, хотя там и так всё вверх дном стояло, ну ты помнишь. Кто наведывался неизвестно, но ясно, что искали чего-то, нашли или нет, тоже непонятно. Павел Вениаминович думает, что злоумышленников было двое, и что приходили они ночью или ранним утром. Как назло, из жильцов никто ничего не видел, кроме тётки, что в ЖЭК звонила. Но она со странностями, и говорить отказывается.
        - Что ж вы совсем из неё ничего вытянуть не смогли?! - изобразил Денис возмущение.
        - Да нет, кое-что смогли, - усмехнулся Родик. - Она утверждает, что в их доме шастали бесовские прислужники.
        - Может, она их и описать смогла?
        - Смогла, - и Родик снова усмехнулся.
        Денис приложился лбом к холодному кафелю, судорожно сжимая джинсы.
        - И что, у них были рога и копыта? - выдавил он, нервно прикусывая губу.
        - Да нет, она описала двух парней - высокого и коротышку, одетых в тёмное, непримечательное. Лиц их она не видела, те спиной к её двери стояли. А потом один дернулся, и на их дом сошла Тьма, как она выразилась.
        «Ага, - подумал Денис, - это Гоша ей глазок жвачкой заклеил. Вот же ж, бесстрашная женщина, не побоялась выйти на площадку, куда сама Тьма сошла».
        - Короче, - продолжал Родик, - что было дальше, ведьма эта говорить отказывается. Хотя я уверен, она что-то видела.
        - Может, её надо было как-то по-особенному попросить, - предположил Денис.
        - Тебе надо, ты и проси, - заявил Родик, - а я с этой сумасшедшей больше дел иметь не хочу. Ты бы видел, как её колбасило, когда мы спросили, что было после того, как Тьма на дом сошла. Она как завоет на тарабарщине своей, руками замашет, и давай трястись вся. Это мне потом Вениаминыч сказал, что она на арамейском балакала, а по началу-то думал, что она меня проклинает. Одним словом, дикость какая-то.
        - А что Павел Вениаминович? - спросил Денис, - он тоже с ней общего языка не нашёл?
        - С ней только кривой да полоумный общий язык найдет. Мне если честно, вообще, казалось, что она над нами откровенно глумилась.
        - Ясно, - проговорил Денис, выдыхая. - А что от меня-то Вениаминыч хочет? - как бы ненароком спросил он вдогонку.
        - Боюсь, - извиняясь, пробубнил Родик, - он на тебя грешным делом подумал.
        - И ты, значит, тоже! - возмутился Денис.
        - Да что ты, братан!? Я Вениаминычу так и сказал - не мог Диня, он воспитан иначе.
        - Ну ладно, ладно, - успокоил Денис друга, - я завтра в участок могу наведаться, если это необходимо, или мне уже и так повестку прислали.
        - Да нет, не думаю. Но ты не обессудь, если что. Вениаминыч сейчас вообще в ударе, я не удивлюсь, если он самого себя подозревать начнёт. Его начальство шпилит по-чёрному. Дело нешуточное, а у нас никаких сдвигов, если честно.
        - Ну, ты же мне расскажешь, когда они появятся, верно?
        - Как что-то прояснится, конечно, - как-то неуверенно пообещал Родик. - Ну, лады дружище, ты звони, не пропадай.
        - Хорошо, и ты заходи, в любое время, правда, сначала тоже лучше звони.
        Родик повесил трубку, и Денис тут же опустил голову под струю холодной воды. Не помогло. Ощущение было такое, будто некий сумрачный мир, втягивающий его в свои пределы и почти что завладевший им, начинает схлопывать врата. Обратной дороги уже нет, да он и не желает возвращаться. Вот только дружбы с Родей жалко, а она развеивалась, это Денис чувствовал. Неужели же его страшно ревнивый друг осерчал на то, что Денис осмелился обойти 60 отделение, ввязавшись в эту авантюру с Гошей, да ещё в тайне от него? Вполне вероятно, если вспомнить, какую он ему устроил сцену еще в школе, когда узнал, что Денис катался на своей моторке по заливу с парнями из параллельного класса, пока Родя валялся дома с ангиной.
        Родя неспроста ему звонил, это не Вениаминыч, это он его подозревал. Годы работы в ментовке делали своё дело, и пусть Родион был маленько тугоумный, но всё же смог сопоставить описание соседки и образы бывших одноклассников. Денис не удивился бы, узнав, что Родик и к Гоше наведался.
        - Главное, чтобы он не рассказал о своих предположениях следователю, - проговорил он своему отражению в зеркале и пошел пить кофе, захватив из ванной оставленный там дневник.
        Кофе остыл, сигареты кончились, деньги тоже. Денис постарался просто принять это, как временное неудобство, запив нарастающую горечь холодным варевом.
        Ещё раз просмотрев содержимое блокнота, он задержал своё внимание на Катиных зарисовках. Она не являлась выдающимся художником, но сходство между двумя набросками было очевидно. А это означало, что персонаж в её дневнике, скорее всего, имеет вполне реальный прототип.
        У Дениса созрел нехитрый план, но осуществить его самостоятельно он не мог, так как был под подозрением собственного друга. Поэтому он набрал Светин номер, в надежде, что девушка не откажет ему в просьбе.
        Светлана трубку не взяла, но через минуту пришло сообщение:
        «Я на совещании, перезвоню позже».
        «Надо срочно встретиться, у меня есть серьезные зацепки. Нужна твоя помощь», - накатал в ответ Денис.
        «Хорошо, давай в семь на Гостинке»
        «Сегодня уже не успею. Завтра можешь?»
        «Я завтра тоже работаю. Либо приходи в контору, либо также вечером».
        «Буду ждать тебя вечером на Гостинке»
        «Договорились». Света даже не поленилась поставить лучезарный смайлик, чем немного смутила Дениса - романтического окраса встречи он как раз-таки хотел избежать.
        В ящике стола он отыскал давным-давно презентованную ему кредитную карту. Поняв, что ничего не остаётся, как в очередной раз переступить через себя, Денис решился её активировать, хотя и был ярым противником жизни в долг. Ну не идти же опять к Валентине, в самом деле?!
        Выйдя на улицу и не без труда заведя свой старенький Golf, он отметил, что всё не так уж и плохо - бензина в баке было ещё предостаточно, а это означало, что ночное мероприятие вполне осуществимо.
        Проделав все необходимые манипуляции с картой, Денис отправился в строительный. С точностью выполнил все Гошины указания, и, совершенно не подумав о том, что за ним могут следить, направился к своему однокашнику.
        Покупки он решил с собой не брать, а удостовериться сначала, что Гошина сестра ушла по своим амурным делам. Клава как раз собиралась, тщательно замазывая пудрой свеженький лиловый синяк на скуле, подводя припухшие глаза чёрным и напомаживаясь фуксией. Дениса аж передернуло от этого советского андеграундного макияжа, но он всё же галантно поприветствовал Клаву и нырнул на кухню, где Гоша ставил чайник.
        Они сидели, распивая чаи с сушками, и болтали о том о сём, дожидаясь, когда уйдет Клава. Наконец, послышался звук закрывающейся двери. Гоша пошёл проверить.
        - Ушла, - сообщил он. - Сейчас минут пятнадцать переждём и спустимся к машине. Ты все купил, что я просил?
        - Большое ведро, мешок цемента и пять пар перчаток, - отрапортовал Денис, улыбаясь, - а, ещё миксер взял, - добавил он. - У тебя дрель есть?
        - Должна быть, - проговорил Гоша, почесывая затылок.
        Он встал, и, скрывшись на балконе, долго гремел чем-то во встроенном шкафу. Вернулся он со старой ржавой тележкой для переноса тяжестей и не менее древним перфоратором.
        «Хорошо, хоть не ручной», - подумал Денис, которого в очередной раз покоробило никчемное барахлишко Гоши.
        - Антиквариат! - с достоинством заявил парень, потрясая старым прибором, из которого тут же вывалился патрон.
        - Антиквариат, Гош - это то, что не выбросили твои дедушка с бабушкой, а то, что не выбросил ты - хлам.
        Гоша как-то сник, и Денис упрекнул себя за неуместную грубость.
        - Я сейчас денег подзаработаю и куплю тебе новую дрель, - постарался он сгладить ситуацию, - если она тебе, конечно, нужна.
        - Да нафиг мне дрель, я её раз в пять лет достаю, - отмахнулся Гоша. - У меня вон, чайник течёт.
        - Окей, презентую тебе, значит, хороший чайник, согласен?
        Гоша радостно улыбнулся, предвкушая момент презентации.
        - Ну, лады, - Денис хлопнул по рукам, потирая ладони, - идём вниз?
        - Пошли.
        Спустились, погрузили мешок цемента на старенькую тележку, та жалобно лязгнула, но груз выдержала. Денис потащил её в дом, а Гоша прихватил все остальное добро.
        Дома замесили раствор и залили его в большой пластиковый пакет, в него же погрузили пыльные шмотки. Подождали, когда раствор встанет, заволокли пакет в машину и покатили искать место для его дальнейшего пребывания.
        - Как думаешь, Гош, на заброшенную стройку его подкинуть или на свалку городскую свезти? - поинтересовался мнением профессионала Денис.
        - Вот еще заморачиваться, утопим в Карповке и всего делов, - уверенно заявил Гоша.
        Так и сделали. До речки было рукой подать, в пять минут, отыскали местечко побезлюдней и по-тихому внесли свою маленькую, но очень тяжелую лепту в загрязнение окружающей среды.
        - Спасибо тебе, Гош, огромное, - не переставал благодарить Денис, - ты даже не представляешь, как помог моему расследованию.
        - Да ладно, - отмахивался Гоша, краснея, как школьница на первом свидании.
        - Ну, за мною чайник, - проговорил Денис, когда они уже были во дворе.
        Гоша снова покраснел, но отказываться не стал, вышел из машины и заковылял в сторону магазина, помахав на прощанье рукой.
        «Странное дело, - думал Денис, - вот, вроде, ворюга, а трогательный такой бывает».
        Глава 15
        Подчистив хвосты и немного расслабившись, Денис уже хотел было отправиться домой и снова погрузиться в исписанные аккуратным почерком страницы Катиного дневника, но неожиданно увидел Валентину, прогуливающуюся с мелкой лохматой собачонкой.
        Иди он сейчас пешком, то, наверное, спрятался бы за каким-нибудь деревом, чтобы не попадаться своей кредиторше на глаза. Но он ехал на машине, поэтому свернув с Нахимова на Беринга, пулей метнулся во двор, припарковался, как попало, и чуть не бегом поднялся на третий этаж.
        - Вот жжёшь, засада! - выругался он, приняв волевое решение не брать в руки дневник, пока не заработает денег на собственные нужды.
        Талантам Дениса не было числа. Он мог сварганить квалификационную работу любой степени сложности и практически на любую тематику всего за несколько дней простым и надежным методом «копипост». При нехитрой замене слов и знаков препинания, она даже могла пройти программу «антиплагиат». Также Денис в совершенстве владел немецким и делал неплохие переводы. Чиркал статейки для своей газетёнки и вообще мог обращать слова в поистине невероятное количество денежных знаков. Беда заключалась в том, что Денис никогда не был зажиточным и тратил всё, что зарабатывал, почти сразу. Поэтому даже примерно не мог представить, сколько ему нужно денег на жизнь.
        Посидев с часок за компьютером, он отыскал-таки для себя приемлемый заказ, который по его подсчетам должен был занять минимум времени, а выхлопа с него хватило бы и на долги, и на несколько дней жизни.
        Списавшись с заказчиком и получив аванс, он тут же приступил к работе, пообещав, что через пару дней она будет выполнена. Катин блокнот лежал у него на столе и буквально гипнотизировал своей красочной обложкой, отвлекая от писанины.
        Никогда ещё выполнение заказа не давалось ему столь тягостно. Хотелось шуршать тонкими страничками дневника, вдыхать запах чернил, вникать в мысли Катерины, разгадывать, расшифровывать, подбираться к пониманию того, кем же была его возлюбленная. А нужно было писать о нержавеющей стали, тефлоновом и керамическом покрытии и о том, как вся эта байда использовалась в изготовлении посуды.
        Когда Денис поймал себя на том, что печатает он одной рукой, а второй, поглаживает бархатистую обложку дневника, то жутко на себя разозлился.
        Он встал и взял дневник с намерением спрятать его так основательно, чтобы в ближайшие два дня тот не попадался ему на глаза. Отыскав пакетик покрепче и кусок бечёвки, он открутил ножом решетку вентиляции и спустил дневник в вентканал, привязав мешок к решётке, которую прикрутил обратно.
        - Вот так! - воскликнул он, потирая руки. - Теперь, чтобы тебя достать, мне опять придется откручивать решётку, а это дело не быстрое.
        Довольный своей хитроумной манипуляцией он вернулся к компьютеру, но работал недолго - его сморил сон. Проснулся он от того, что дверной звонок сходил с ума, выдавая натужные трели - кто-то жал на него с явным остервенением.
        - Иду, - крикнул Денис, поправляя на ходу халат.
        За дверью стояли следователь и Родя. Второй воровато жался к стене, пытаясь спрятаться за сухопарым Павлом Вениаминовичем.
        - Чем обязан? - поинтересовался Денис, натягивая улыбку.
        - Пока не знаю, - протянул начальник Родиона, шаря глазами по Денисовой прихожей, - войти можно?
        - Заходите, - небрежно кинул Денис, пропуская гостей.
        А в голове у него волчком крутилась только одна мысль, - «Сдал меня дружок, сдал как стеклотару. Да ещё, небось, к Гоше наведался».
        - Чаю? - предложил он, стараясь придать визиту полицейских как можно меньше государственности.
        - Нет, спасибо, - процедил следователь, - мы ненадолго.
        Денис посмотрел на жмущегося в дверях Родика. Откос был маловат для его обильного телосложения, но Родя упорно старался в него врасти.
        - А ты-то что как неродной в дверях трёшься? - спросил он друга, меряя его холодным взглядом.
        Родик сдавленно заулыбался одним краешком рта, но в спальню вслед за Павлом Вениаминовичем всё же прошёл. Денис последовал за ними.
        - Работаешь? - поинтересовался следователь, читая Денисов доклад о кастрюльках.
        - А что возбраняется?
        - Нет, нет, что ты, работа - дело благородное. И давно ты за ум взялся?
        - Да буквально сегодня, - ответил Денис, понимая, что Вениаминыч его всерьёз подозревает, и лучше рассказывать всё как было, а точнее, почти всё. - Бухал я, если честно, жёстко бухал. А вчера вечером вообще так надрался, что и не помню, как домой вернулся. Одноклассника встретил, пропащий был человек, из неблагополучной семьи, думал, он уж это… того, в общем. Ан нет, пощадила судьба бедолагу.
        - Это ты про Гошу? - морщась, спросил Родик.
        - Ага! - весело воскликнул Денис, стараясь делать вид, что не понимает, зачем они явились. - Ты прикинь, он сейчас на заводе работает токарем. Гоша - токарь! Ты такое вообще можешь представить?
        - Нет, - отрезал Родик.
        - Вот и я не мог, а оно так именно и есть, - заверил Денис друга. - Да ты чё, Родя?! Обиделся, что я не с тобой на Гаванскую ходил, а с Гошей? - продолжал ломать комедию Денис. - Так я вообще туда не собирался, я из булочной шёл, ну, где Валя работает. Валентину помнишь? - и он недвусмысленно улыбнулся. - Ну вот, значит, шёл я по Наличной, а навстречу Гоша. Слово за слово, я уж и не помню, как мы на Гаванской оказались, наверное, по привычке я его туда потащил, или он меня.
        - Ладно, Денис, хорош спектакль разыгрывать, - гаркнул Павел Вениаминович, - Ты сегодня вечером, зачем опять к этому Гоше ходил?
        - А что мне теперь и бывших приятелей навещать нельзя? - возмутился Денис, поняв, что за ним следили.
        - Да когда он тебе приятелем-то был?! - с обидой произнес Родик.
        - Ой, Родя, только давай без ревностей. Баб своих лучше карауль. Машка вчера на Гаванской с двумя бугаями какими-то заседала. Ты бы конуру этого несчастного видел! - восклицал он, уже войдя в роль. - Мебели один шкаф, два стула и кровать на всю двушку, на кухне стол со сломанной ножкой, и чайник течёт. Так, по-твоему, воры живут? Да он больной весь, хромой на обе ноги и бухает с горя. Родоков упекли, сестра скурвилась. А он её, между прочим, в путягу пристроил, чтоб она профессию получила. Тфу, что я тут воздух сотрясаю, вам ведь всё равно!
        - Так ты к нему заходил ножку прикрутить? - продолжал донимать его следователь.
        - Говорю же, больной человек - хромой. Я ему от старого родительского хлама помогал избавиться.
        - От улик то есть, - заключил Павел Вениаминович.
        - Послушайте, если вы меня в чём-то подозреваете, то работайте по форме. А если+ же нет, то я никак не пойму, с чего бы это работникам достопочтенной полиции в полвторого ночи ходить в гости, отказываясь при этом от чая?
        - Ты это, Динь, ты не обижайся, - замямлил Родик, видимо, поверив другу, - ну просто Павла Вениаминовича сегодня в ГЛАВК вызывали, - он многозначительно воздел палец к потолку. - И завтра его опять ждут, но уже с результатами.
        - А-а-а-а-а, и вы решили, что у меня их добудете?!
        - Ну, не то чтобы результаты, но, может, у тебя мысли какие имеются?
        - Какие?!
        - Я уверен, - снова вступил в диалог следователь, - что из Катиной квартиры что-то пропало…
        - Если вы чего-то потеряли, - перебил его Денис, - и думаете найти это у меня, так я не против, - с вызовом заявил Денис, - пожалуйста, ищите!
        - Да нет! - запротестовал Родик, понимая, что Денис в бешенстве, - Мы не думали, что это может быть у тебя, просто ты, возможно, знаешь, что искали воры?
        - Говори за себя! - гаркнул на Родика следователь, - Твой отец был мне другом, Денис, но я не буду прикрывать тебя вечно. Учти, если это твоя работа я про то узнаю. Шутки кончились!
        И Павел Вениаминович принялся потрошить рабочий стол Дениса, затем его кровать, комод, платяной шкаф в прихожей, исследовал пространство под ванной, заглянул в каждый шкафчик на кухне, даже под ковриком у двери посмотрел. Денис равнодушно наблюдал за обыском, стараясь не смотреть в сторону вентканала. Родик, вконец поникший, сидел за кухонным столом, подперев подбородок рукой.
        Когда осмотр жилища подозреваемого был окончен, Павел Вениаминович просто ушёл, даже не удосужившись попрощаться.
        - Диня, ты на него не злись, - зашептал Родик, выходя вслед за начальством, - я же говорил - он не в себе.
        - Да плевать я на него хотел, Родя, - выдавил Денис, делая ударение на имени друга. - Ты сам-то в себе?
        Послышался звук разъезжающихся створок лифта и голос следователя.
        - Эй, Маслов, ты чего там завис?!
        Родик бросил последний, извиняющийся взгляд на друга и скрылся в кабинке лифта.
        Только теперь Денис почувствовал, насколько значим был для него Родик, и как обманчива преданность людей. От кого угодно мог он ожидать подножки, но только не от него. Друг детства, вечно заискивающий перед ним, отзывающийся на любое предложение и всегда готовый прийти на помощь, просто не мог предать его в такой момент, думалось Денису.
        Но Родик смог, и почему он это сделал, Денис не знал наверняка. То ли хотел выслужиться перед начальством, то ли затаил на него обиду? Кто ж теперь разберёт. Да и неважно это было теперь, что бы не послужило толчком, сделанного не воротишь. Его надежная, железобетонная стена, прикрывающая тыл, дала трещину, и воды жизни будут её понемногу размывать.
        Глава 16
        Весь день Денис упорно работал над заказом, а к вечеру собрался на встречу со Светланой. Извлёк из тайника дневник, отправился к метро и, сделав ксерокопии Катиных художеств, спустился в подземку. Наверное, следовало подкатить к даме на авто, но оно у Дениса было не самым респектабельным, к тому же на Невском негде парковаться.
        Когда он подъехал к Гостинке, Света его уже ждала. Но Денис девушку не признал и проскочил мимо, чуть не наступив ей на ногу.
        - Эй, Денис! - окликнула она его.
        - Света? - искренне поразился он, уставившись на рыжую красавицу в синем берете.
        - Не узнал? - засмеялась она.
        - Извини, нет, - честно признался он.
        Да, как вообще можно было углядеть в стройной, нарядно одетой девушке с малиновыми губками заплаканную страдалицу с кладбища. Бесформенную спортивную куртку она сменила на облегающее пальто, джинсы - на платье, казалось, она даже само лицо поменяла, если это вообще было возможно. Хотя, Денис слышал что-то такое про девичье преображение посредством нарядов, но никак не подозревал, что оно может быть столь существенным.
        Так или иначе, перед ним стояла Света - девушка, с помощью которой он хотел выведать информацию у полиции.
        - Может, в кафе посидим, - предложил он. - Тут есть приличное местечко
        - Пойдём, - согласилась Света, улыбаясь.
        Они вышли из метро и двинулись по Каналу Грибоедова в сторону кафе.
        - Я люблю эклеры и корзиночки, - щебетала Светлана, уставившись на витрину с пирожными, - Бабуля такие готовила, когда мы с Виталей ещё мелкими были.
        - Заказ принят, - отозвался Денис. - Пойди, займи место, а я возьму всё, что надо.
        Светлана процокала каблучками в дальний угол кафе, чуть позже к ней присоединился и Денис, неся поднос, уставленный лакомствами.
        Дождавшись, когда девушка продегустирует все кулинарные шедевры местного повара, Денис приступил к вербовке. Достал из внутреннего кармана ксерокопии рисунков и выложил их на столе.
        - Тебе эта личность не кажется знакомой? - спросил он, когда девушка приблизила листки почти вплотную к носу.
        - Нет, а должна?
        - У меня есть подозрения, что это один из адептов известной тебе секты.
        - С чего бы?
        - Эти рисунки попали ко мне из рук одного человека, знающего Катю, - врал Денис. - А поскольку за пределами секты у нее почти не было знакомых, я предположил, что это один из её участников.
        - Резонно, - проговорила Света, отламывая кусок от шоколадного маффина. - Надо отнести эти наброски в полицию, чего проще-то?
        - Я, собственно, и хотел тебя об этом просить, - осторожно начал Денис.
        - Почему сам не отнесёшь?
        - Видишь ли, человек, отдавший мне эти распечатки, пожелал остаться в тени. Лично я ему доверяю и уважаю его желание, но как я это полиции объясню?
        - Ну, так и объяснишь, - проговорила Света, прихлебывая чаёк из глубокой чашки, - так, мол, и так, презентовали мне эти вот рисуночки… - Светлана запнулась, отставляя посудину. - Да, ты прав, полиции нужны будут источники, они с тебя не слезут, пока не узнают, откуда ты это взял.
        - То-то и оно.
        - У тебя созрел коварный план, обвести их вокруг пальца и разузнать личность этого типа, оставаясь не при делах?
        - Именно, - признался Денис, подливая даме чайку.
        - А я тебе зачем? - она пристально посмотрела на него, сощурив свои удивительно голубые глаза. - Хочешь, чтобы в полицию пошла я, да?
        - У меня нет никакого доступа к Катиным вещам, и следователь знает, что взяться уликам неоткуда. Представь, как он удивится, если я принесу рисунки, да ещё стану утверждать, будто бы этот человек имеет отношение к Святославовой секте. Мне начнут задавать вопросы, подозревать. А ты можешь просто сказать, что нашла это в комнате брата, например, за обоями, ну или под плинтусом, в грязном белье, в общем, придумаешь что-нибудь.
        - А если этот человек преступник? - размышляла Светлана. - Тогда я брошу тень на Виталика.
        - Ты меня извини, но он уже мёртв, - Денис поморщился, - и мы не знаем, сколько ещё людей может пострадать, пока полиция ищет реальные улики. А это зацепка! Да ещё какая! Может, это вообще сам куратор окажется, - добавил он уже шепотом.
        Света колебалась, как тростинка на ветру - сидела, подложив руки под пятую точку, и раскачивалась на стуле, пока не послышался тихий, ничего хорошего не предвещающий хруст.
        - Светлана, неужели же ты не хочешь остановить этот бардак, неужели не хочешь отыскать убийц брата? - Денис взял её руку в свою, переваливаясь через весь стол. - Кроме тебя мне пойти не к кому.
        - Кем тебе была Катерина? - задала Света неожиданный вопрос.
        - Другом, - слишком быстро ответил Денис, даже не успев понять, зачем соврал. - Мы познакомились на улице, она голубей кормила. Мне показалось, что это очень несчастная девушка, и я решил её развеселить. Сводил в цирк, она от души смеялась. Так мы и подружились. Но дружба наша продлилась недолго, исход ты знаешь.
        - Странно, - прошептала Света, разглядывая плавающие чаинки в чашке, - а мне примерещилось… Ну да ладно, не моё это дело. Просто Катя была очень красивой девушкой, и за нею многие ухаживали, включая и моего брата.
        - В самом деле?! - слишком эмоционально спросил Денис.
        - Но тебя это, конечно, не должно смущать, ведь вы были только друзьями, - проговорила Света, ехидно улыбаясь.
        - Да, Катя многим, наверное, нравилась, просто я как-то… Не знаю… - он не мог подобрать слов, которые выгородили бы его ложь, такую же очевидную, как белые хлопья снега на тёмном небе. - А знаешь что? - решил сменить он тему. - Сегодня в «Драматическом» «Дядю Ваню» ставят, мы могли бы ещё успеть.
        - Я не особый ценитель театра, если честно, - призналась Света.
        - Ладно, может, просто прогуляемся тогда?
        - Прогуляться можно, - тихо проговорила она, - до метро.
        - Ты торопишься куда-то?
        - Нет, не то чтобы…Я… Мне надо было… Мама просила… - настал черед Светланы путаться в словах, как в канатной верёвке.
        Ей явно хотелось что-то сказать Денису, но она боялась этих слов, подступающих словно шторм. Денис решился прорвать тонкую плотину Светиного равновесия, вынуждая озвучить вертевшуюся в голове мысль. Он накрыл её ручку, по-прежнему, лежащую в его ладони своей второй рукой и ласково погладил тонкие пальчики. Света вздрогнула и резко отстранилась.
        - Ты очень красивый парень, Денис, - проговорила она тихо-тихо, изучая царапины на столе. - И явно умеешь обращаться с девушками. Не знаю, что у вас там с Катей не срослось, но не вижу причин так отчаянно врать. Если тебе мой вопрос показался слишком личным, так бы и сказал, что не хочешь отвечать.
        - С чего ты взяла, что я вру?
        - Кто бы стал так рьяно вести свое расследование из-за друга? - проговорила она, криво усмехаясь. - Нет, тут нужна мотивация посильнее.
        - Если тебе кажется, что дружба не стоит такого напряжения, мне не о чем с тобой говорить! - резко бросил Денис, поднимаясь из-за стола. - Я мог бы сразу понять, что от девушки, не желающей искать убийц брата, мне ждать помощи не придётся.
        - Откуда ты можешь знать, что его убили люди?!
        - Призраки не убивают, только наводят страх на маленьких плакс, вроде тебя, - устало проговорил Денис, надевая куртку.
        - Я очень хочу разобраться в смерти брата, но я не умею вести расследования. Я - не ты!
        - Я не прошу тебя вести расследование, я лишь хочу, чтобы ты сделала один единственный шаг, который может приблизить развязку. Но ты боишься или просто не хочешь, не знаю и мне, если честно, всё равно, потому что результат один.
        - Я не боюсь! Просто мне не нравится, когда меня используют, - обиженно заявила Света.
        - Я не использую тебя, Светлана, - проговорил Денис, опираясь о стол и нагибаясь прямо к лицу девушки. - Я лишь хочу, чтобы больше никто не пострадал, и наивно полагал, что ты разделяешь моё желание, ведь у тебя не просто друга отняли, тебя брата лишили.
        - Ладно, - выдавила Света, плавясь под пристальным взглядом Дениса, - Давай сюда свои картинки. Отнесу их завтра следователю, и постараюсь выведать у него, кто этот тип.
        Денис вытащил уже убранные распечатки и протянул Свете.
        - Не обижайся, просто я последнее время на взводе.
        - Да ладно, - отмахнулась Света, пряча рисунки в сумочку, - наверное, ты прав - дружба стоит таких усилий, просто люди, которые их совершают, большая редкость, - она тоскливо улыбнулась. - Хотела бы я иметь такого друга.
        - Ещё не всё потеряно, предложение прогуляться в силе, - проговорил Денис, протягивая ей пальто.
        Пока Света неторопливо одевалась, обстоятельно расправляя огромный воротник и повязывая шарф, Денис завороженно смотрел в окно. Прямо у витрины, чуть не уткнувшись розовым носом в стекло стоял уже знакомый белый волк и как прежде пытался загипнотизировать растерявшегося парня своими пугающими глазами. На мгновение Денису показалось, что его шерсть блеснула серебром, но он тут же упрекнул себя в излишней мистификации.
        Люди обходили животное стороной, нисколько не удивляясь тому, что зверь трётся возле кафе. Он тоже не обращал на них никакого внимания. Даже когда круглолицей пацанёнок протянул ему пачку чипсов, волк не польстился на угощение и не шелохнулся, продолжая пялиться на Дениса своими красными глазищами.
        От этого нарочитого внимания парень поежился, но взяв себя в руки, оторвал взгляд от животного и принялся рассматривать прохожих, пытаясь понять, кому может принадлежать это зловещее создание.
        Вокруг были обычные, спешащие по своим делам люди. Из праздношатающихся Денис заметил только бомжа подсчитывающего мелочь, да милующуюся у оградки канала парочку. А когда снова бросил взгляд туда, где стоял волк, его уже и след простыл.
        Он поторопил Свету, выбегая на улицу, в надежде разглядеть человека, за которым ушёл его преследователь, но белое, красноглазое чудище словно испарилось.
        - Ты кого-то ищешь? - настороженно спросила Света, выходя за Денисом и наблюдая, как он крутит башкой во все стороны, лихорадочно посверкивая глазами.
        - Да нет, нет, это я так, не обращай внимания, - проговорил Денис, хватая Свету под руку и уводя прочь с канала Грибоедова на шумный и многолюдный Невский.
        Они прошатались по городу до одиннадцати. Света рассказывала о своём брате, о том, каким он чудным и талантливым мальчиком рос, как они с матерью были к нему привязаны, пока не появился Святослав со своей группой единомышленников. Он отнял у них Виталю, подменив каким-то самовлюблённым, заносчивым всезнайкой, презирающим своих недалеких и неглубоких, как он выражался, родственничков.
        - Меня бы даже не удивило, если бы он, как и твоя Катерина, отписал всё своё имущество (будь оно у него), какой-нибудь школе, - сетовала Света.
        - А у него совсем ничего не было?
        - Нет, мы когда квартиру приватизировали, он уже в этой секте погряз, и мама на всякий случай всё записала на себя. Я не стала претендовать на долю, чтобы брату обидно не было. Аргументировали мы такое решение тем, что налоги платить не придётся, мама-то пенсионер.
        - А ты шаришь во всех этих финансовых ухищрениях?
        - Я секретарем в налоговой работаю. Не могу сказать, что я большой специалист, но кое-что всё-таки знаю, - скромно сообщила Света.
        Денис прокрутил в голове ценную информацию, и значимость Светланы сразу повысилась. Он ещё не знал как именно, но чувствовал, что её профессия пригодится ему в деле с призраками.
        - А почему ты думаешь, что Виталик поступил бы как Катерина? Я имею в виду завещание.
        - Не только как Катерина, - Света покачала головой. - Ты по-прежнему новостями не интересуешься?
        - Как-то не до этого было.
        - Мужчина, тот что после моего брата погиб, свою часть жилья тоже приюту оставил. Хотя он, в отличие от Кати, не один жил, а с матерью. Из-за его «благотворительности» пенсионерка будет вынуждена ютиться в коммуналке, вряд ли она сможет выкупить ту часть собственности, что сын завещал приюту.
        - Ей что же уже подселили кого-то?
        - Пока нет, но через полгода точно подселят.
        - Ну вот, а ты духи, духи! Да это ж чистой воды криминальная схема. Ты налоговик, неужели сама не видишь?
        - Намекаешь, что кто-то подбивает адептов завещать всё детям и инвалидам, а сам состоит с этими организациями в тайном сговоре и имеет часть прибыли?
        - Именно!
        - Такая версия имеет право на существование, спорить не буду.
        Они побродили ещё немного и опоздали-таки на метро. Денис вызвал даме такси, а сам, рассчитавшись с водителем, побрел домой пешком. Во-первых, денег от аванса оставалось не так много, а во-вторых, хотелось обмозговать сложившуюся ситуацию, а ходьба Денису всегда помогала сосредоточиться.
        Кому-то хорошие идеи приходят в голову в душе, кому-то в вагонах метро, он же срывал бонусы во время пеших прогулок. Но то ли Денис был уже порядком вымотан, то ли просто во вселенской канцелярии, распределяющей здравые мысли, сегодня был выходной, но кроме мозолей эта прогулка ему ничего не принесла.
        Ввалившись домой, он первым делом спрятал дневник, и только потом поплёлся в спальню, скидывая по дороге ботинки. Падая на постель, он успел подумать только об одном, прежде чем уснуть - пока Света узнаёт личность человека из дневника, надо заработать денег.
        Глава 17
        Двое суток работы над докладом иссушили Дениса вконец. Ни кофе, ни пуэр его больше не бодрили, работа шла медленно и натужно, словно он не привычное дело делал, а вагоны с песком разгружал. Так удручала его необходимость тратить драгоценные часы на пустое занятие, что нервы оголялись словно проводка. Казалось, позвони ему сейчас Родик, или зайди сосед за мелочью какой, и он вспыхнет, опаляя их пламенем.
        Но Родик не звонил, а сосед по счастливой случайности, уехал куда-то. Гоша тоже не давал о себе знать, а сам Денис к нему заходить остерегался. Нет, не за свою шкуру боялся, а на завязавшего с прошлым парня тень бросать не хотел.
        Как только заказчик перевел Денису оставшийся гонорар за работу, он тут же пошел отдавать долг Валентине. Купил шоколаду её любимого, тюльпанчиков там и в магазин намылился. Но Валечка была выходная. Щекастая продавщица в белом передничке, скептически смерив его взглядом, предложила дать её номер телефона, а когда узнала, что он у Дениса имеется, изумленно подняла брови, явно не веря в такую возможность. «Чтобы Валька и этот вот перчик, да ни в жизнь!» - читалось у неё на лице.
        Делать было нечего, пришлось идти к Вале домой, не пропадать же, в самом деле, букету.
        Валечка открыла не сразу, на счастье Дениса, у нее были гостьи. Всучив ей цветы, шоколад и долг, он удалился, прикрываясь нежеланием нарушать сложившуюся атмосферу девичника.
        Потом он пошёл к метро - эпицентру торговли и выбрал для Гоши чайник. Вложил в него записку, в которой извинялся за то, что втянул в эту историю и дал подробные указания, что и как говорить, если к нему вдруг наведается Родион. Подловил у метро шпанёнка и попросил за пару сотен отнести подарок. Тот запросил в два раза больше, аргументируя это тем, что на двести рублей сейчас даже пожрать толком не купишь. Денис пообещал добавить, когда тот принесет ответ в письменной форме. Шустрый малец взял коробку и припустил к Гоше, а Денис устроился в кафешке и стал ждать. Не прошло и тридцати минут, как перед ним выросла запыхавшаяся личность курьера.
        - Ну что, передал?
        - Ага, - пропыхтел тот, протягивая сложенный вдвое тетрадный лист.
        Денис взял листок и незаметно передал парнишке еще две сотни.
        Записку он прочел уже дома, так как ему теперь везде мерещились соглядатаи.
        «Родион приходил, но меня не было дома. Клава ему сказала, что я на заводе. Говорит, он не поверил. Если соседка, и правда, не видела наших лиц, то переживать, думаю, не о чем. Будь у них что-то, кроме подозрений, ко мне не водитель бы пришел, а сам следователь. Да и твою квартиру обшмонали бы по всей форме.
        За чайник огромное спасибо, правильно сделал, что сам не пришел. Надеюсь, ещё увидимся, когда эта история уляжется», - прочитал Денис дважды Гошино послание.
        Только исполнив все данные обещания, заперев дверь на все замки и щеколду, он позволил себе вновь достать Катин дневник. Конечно, ему неплохо бы было подзаработать ещё деньжат, но тех крох, что остались от заказа, должно хватить дня на три, и этого Денису оказалось сейчас вполне достаточно.
        Взобравшись на табуретку, он потянулся, словно удав за добычей, по телу уже разлилось знакомое тепло и трепет - вечные спутники охотника, напавшего на след. Ему не терпелось узнать источник, из которого Катерина выписывала все эти непонятные стихи, и он, как всегда, надеялся на Google и свое умение работать с информацией.
        Достав дневник, он стал набирать в поисковике строчки, написанные Катиной рукой, и, в конечном итоге, добился результата. Странные изречения о деяниях Сатанаила принадлежали некоему Иоану, который в своё время будто бы написал апокриф, названный «Тайной книгой». Апокриф этот повествовал о том, как Сатанаил сотворил свой собственный мир, населив его глиняными людьми и чудищами, пожирающими все творения невидимого Отца. Как опутал он сознание этих людей, внушив им то, что он их единственный Бог, которому они должны были поклоняться. Но учение его, да и сам сотворенный мир были далеки от творений невидимого Отца, так как в Сатанаиле не было любви.
        Казалось бы, ну что сложного для образованного человека разгадать сей ребус? Но, вот беда, строча для непутевых студентов ширпотребные курсовики и доклады, Денис отвык работать как истинный исследователь. Он без труда сообразил, о чем труд Ионана, но так и не приблизился к пониманию, зачем Катя выписывала эти откровения. Причем выбирала она не все, а лишь некоторые, а значит, они были для неё наиболее важными. Но почему именно они?
        Он решил прочитать все остальные выписки, а потом уже строить предположения и догадки.
        «2 (82) Тяжкие времена. . .
        принесет поток Реки Времени»
        «3 (83). Великая Ночь окутает Мидгард-Землю. . .
        и Огонь Небесный
        уничтожит многие края земли. . .»
        «4 (84). Люди станут прятаться от дождей отравленных,
        смерть несущих, в пещерах
        и питаться начнут плотью животных,
        ибо плоды древесные ядами наполнятся
        и многие люди умрут,
        отведав их в пищу. . .
        Отравленные потоки воды принесут много смертей.»
        «5 (85). И по совету Чужеземцев
        люди станут лишать друг друга Жизни. . .
        ради глотка свежей воды,
        ради куска чистой пищи. . .
        И начнут забывать они Древнюю Мудрость
        и Законы Бога-Творца Единого. . .
        Великая Разобщённость придет в Мир Мидгарда,
        и только Жрецы
        будут хранить чистоту Древнего Знания,
        несмотря на лишения и смерть. . .»
        Денис читал, всё больше и больше дурея от собственного бессилия, не мог он понять логику, по которой Катерина выбирала цитаты. Если по началу он, грешным делом, хотел уже записать её в Сатанистки, то теперь и вовсе был сбит с толку. Его драгоценная увлекалась не только священными писаниями и христианскими апокрифами, но и учениями Инглистической церкви.
        - Я не удивлюсь, моя дорогая, если ты вообще жрицей Вуду была, - обратился он к дневнику, словно Катина душа могла в нем задержаться и слышать его сейчас.
        С минуту помедлив, он продолжил чтение.
        «6 (86). Но Река Времени вновь принесёт
        перемены в течении своём. . .»
        «И снова начнется объединение Родов.»
        «7 (87) Но жрецы Чужеземные. . .
        из храмов Золотого Тура
        захотят уничтожить их мир и покой,
        ибо жрецы сии, живут плодами чужого труда. . .»
        «9 (89). Времена крови и братоубийства
        принесут Чужеземные жрецы
        на просторы земель».
        Дальше снова следовали цитаты из книги Иоана.
        XXI. «И спросил я, Иоанн, Господа: «Доколе Сатанаил будет властвовать над людьми в этом мире, и над сущностью людской?» И сказал мне Господь: «Отец Мой предоставил ему властвовать над этим миром вплоть до семи дней, которые суть семь эпох».
        XXII. «И спросил я Господа: «Сколько это будет по времени?» И сказал Господь мне: «Сочти всё сам, Иоанн; ибо день этот равен пути, за который солнце трижды совершает путь свой, но это не три дня твои».
        Прочитав последние выписки три раза, Денис достал сигареты и, прикрывая утомлённые глаза, затянулся, откидываясь на спинку кресла. Его заволокло мутью серого табачного дыма. Он курился вокруг него, назойливый и едкий, как и мысль о том, что есть в Катиной избирательности некая логика, и она начинает проступать чернильными сообщениями в его мозгу. Но логика эта зашифрована, сокрыта от него. А чтобы её понять, ему не достаёт некоего маленького пазла.
        Денис курил, размышлял, проваливался в воспоминания, не догадываясь, что необходимый пазл находился на следующей, неперевернутой странице.
        Наконец, он сделал это небрежное движение. Бумага зашуршала, открывая ему недостающий для понимания загадки фрагмент.
        «11 (91). На семь Кругов Жизни окутает Тьма
        земли Родов . . .
        Многие люди погибнут от металла и огня. . .
        Тяжкие настанут времена
        для народов Мидгард-Земли,
        брат восстанет на брата,
        сын на отца,
        кровь будет литься, как реки. . .
        Матери будут убивать
        своих нерождённых детей. . .
        Голод и Духовная пустота
        отуманят головы многих людей,
        и потеряют Веру они в справедливость. . .»
        Соответствия, вот что искала Катерина! Подтверждения некой мысли в различных религиозных источниках. И мысль эта была до безобразия проста! Она перелопатила тысячи страниц, изучала тексты разных конфессий, чтобы вычленить эту идею. И ей это неплохо удалось. Оставался один вопрос, зачем она это делала?
        Хотя! Светлана говорила, что Святослав Сергеевич, убеждённый в неминуемых глобальных изменениях, о которых и читала его возлюбленная, организовал некий кружок по интересам, и интересы эти имели как раз-таки прямое отношение к древним преданиям и пророчествам. Этим, видимо, и должна была объясняться Катина одержимость различными религиозными учениями.
        Денис продолжил читать.
        «12 (92). Но не допустит Бог-Творец Единый
        и Род Небесный гибели Расы. . .
        Возрождение Расы Великой
        и пробуждение Духа-покровителя
        сынов Рода Небесного
        принесет Белый Пёс,
        посланный Богами на Святую землю».
        Сразу после текста красовалось изображение того самого Пса и Дениса снова передернуло. Если бы он не был убежденным материалистом, то, вероятнее всего, уже носился бы в панике по квартире и рвал в горячечном чаду волосы на голове, решив, что посланник славянских Богов и преследующий его волк - одно лицо (простите морда). Но Денис все еще оставался скептиком и усмотрел в столь маловероятном совпадении подсказку, еще больше убеждаясь, что и Вениаминыч и он на правильном пути, и все ниточки ведут именно к секте.
        Ну не хитро ли, накануне пресловутого 12 года организовать сообщество, где одурачивались доверчивые любители старинных сказаний? А все ради квадратных метров и прочего добра, оставляемого погибшими.
        Но неужели же Катерина, и правда, верила в то, что Светлые Боги придут, или там Пса своего Белого пришлют на Землю, чтобы Рассу Великую спасти? Бред, да и только! Хотя, поставлено у них там и впрямь все на уровне. Пса (то есть волка) былого где-то раздобыли и подсовывали, судя по всему, несчастным жертвам.
        Ну с «Псом-то» они допустим переборщили, правда, нельзя не отметить, что и самого Дениса, он изрядно удивил. Не каждый день дрессированного волка-альбиноса на улицах города встретишь. Странно что прохожие на него никак не реагировали, но с другой стороны, он же не им в глаза своими фонарями таращился.
        Вот что должны были подумать жертвы повстречав такое чудище? Из Катиных выписок становиться очевидно, что адепты секты восприняли бы его появление как знак. Знак к чему? К тому что пора призывать духов, но для начала завещание составить. А отписать все имущество лучше сирым и убогим, ибо дело это благородное и при соискании места в лучшем мире, сия жертва зачтется.
        Денис повздыхал, поражаясь насколько плохо знал объект своей привязанности и пролистал дневник еще раз. Хотел убедиться, что не пропустил выписок из Каббалы, схему майянского или зороастрийского календаря и цитаты из книги Тота, но больше ничего не нашёл, кроме неровных краёв вырванных листков.
        - Что же ты скрывала, Катенька? - снова обратился он к дневнику. - Ни описание ли обряда, призывающего некую Высшую Силу, хранили вырванные страницы?
        Что-то подсказывало Денису, что отсутствовавшие листочки могли рассказать ему многое о Кате. Он задумчиво посмотрел в окно, затем взял из органайзера карандаш, расщепил деревянную оболочку, засадив в палец занозу, и аккуратно извлек грифель. Заштриховав его боковиной пустующую станицу, Денис различил невнятный силуэт. На последнем вырванном листке тоже был рисунок, и судя по контурам, набросок, подобный тем, что остались в блокноте. Правда, кто именно на нём изображался, Денис не разглядел, потому как на предыдущих вырванных листках, видимо, тоже были рисунки, их отпечатки наложились друг на друга, и все очертания смазались.
        - Не густо, - изрёк Денис, закрывая блокнот. - Что мы имеем, - рассуждал он вслух, меряя комнату шагами. - Катя довольно серьёзно была увлечена идеями этого пройдохи Святослава. Не удивлюсь, кстати, если он себя меж адептов Белым Псом именует. Так эти идеи её завораживали, что она не поленилась изучить различные древние тексты, ища точки соприкосновения.
        Надо отметить, что некоторые сходства поразили и самого Дениса. Он снова закурил, прикрыл глаза и представил, как бродит в сумрачном лабиринте.
        Сознание его вдруг раздвоилось. Одна его часть видела себя самого сверху и могла разглядеть в кучно сбившихся линиях намек на портрет - тот самый карандашный набросок, что он отдал Свете. Но вот вторая - бродившая внизу, вдоль этих извилистых преград, не могла понять, что представляет собой лабиринт.
        Денис встал, подошел к окну. На улице смеркалось, всё пребывало в невозмутимом спокойствии синего марева, будто картинку прогнали через ультрамариновый фильтр. Денису нравилось это время суток, оно было самым прекрасным, таинственным и чарующим, но и самым кратким. Каких-то тридцать, сорок минут и прозрачную органзу, окрашивающую улицу в невероятные краски, подменят плотным бархатом ночи, и только желтоватые фонари будут светить одиноким путникам, не давая сбиться с дороги.
        Денис смотрел на зажигающиеся фонари, на дорожки, свежевыбеленные небесным пухом - вестником приближающейся зимы, и размышлял о пути. Всю свою двадцатипятилетнюю жизнь он катился в волшебном вагончике желаний. Ему всё давалось легко и без затей: профессия, женская любовь, уважение друзей. Он не задумывался о завтрашнем дне, принимая всё, что ему подсовывала жизнь. Даже когда погиб отец, и вся умеренная жизнь семьи обернулась прахом, он не раскисал. Он воспринял этот удар судьбы как волшебный пинок, прыжок через пропасть с завязанными глазами, без которого невозможно стать мужчиной.
        Почему же теперь его так лихорадит? Ведь циничность, с которой он распинает Катиных Богов не случайная, она порождена страхом. Отчего ему кажется, что очередной прыжок через пропасть не удался, что он не долетел и теперь падает вниз? Дело было не только в Катерине, это Денис знал наверняка. Тут имелась загвоздка поосновательнее - ломался его стержень, тот прочный свинцовый прут, что держал его голову поднятой при любых обстоятельствах. Прут этот плавился, модифицировался, трансформировался, и казалось, что даже и сам его состав меняется, что он уже не свинцовый, но какой-то другой, все еще прочный, но другой.
        Денис знал, что это свободное падение преобразует его, вот только не знал как именно и впервые в жизни боялся. Боялся потерять себя, хотя даже и не знал, кем в действительности являлся.
        - Всем должно быть страхово, когда из-под ног уходит почва, - проговорил Денис своему отражению в окне. - Что ж, сноубордисты с этим как-то справляются, попробую и я.
        Он отвернулся от окна и побрёл в постель как раз в тот момент, когда из-за деревьев показалась белая морда и две красные точки горящих глаз.
        Глава 18
        Ночь выдалась непростая: сон долго не шёл к Денису. Дорогу ему преграждали непутёвые, спутанные мысли о Кате, об отце, о его никчемной, в сущности, работе, о бесполезности всего, даже поисков Катиных убийц. А ранним утром, когда им только начала завладевать долгожданная дрёма, зазвонил телефон.
        Звонила Света и звонила не из праздности, а по делу.
        - Ты оказался прав, - пыхтела она в трубку, - я только что вышла от следователя. Знал бы ты, какими правдами и неправдами я выуживала из него информацию.
        - И? - в нетерпении воскликнул Денис.
        - Интересующий тебя персонаж, не кто иной, как Святослав Сергеевич Кулаков. Ты подумай, он даже не удосужился имя сменить, а найти его не могли, потому как раньше кроме его имени отчества ничего известно не было. Представляешь, сколько у нас в городе Святославов Сергеевичей?
        - Смутно.
        - Ну, так вот, личность его теперь доподлинно установлена. Только в Питере его нет.
        - А где же он?
        - А это наша доблестная полиция пока не установила.
        От такой удачи у Дениса аж голова закружилась. Радужным хороводом промчались надежды на приближение к развязке. А ещё он понял, что настал момент, когда Светина принадлежность к налоговой может ему пригодиться.
        - Светочка, дорогая ты моя! - восклицал он, - ты же можешь выяснить, как у нашего героя обстоят дела с вашим учреждением? Является ли он добросовестным гражданином, или же он злостный неплательщик?
        Света выдержала короткую паузу, и Денис уже подумал, что поспешил с просьбой, и его ранимая знакомая сейчас опять уличит его в нещадной эксплуатации. Но девушка всё же ответила.
        - Я могу, конечно, пробить его по нашей базе, но сомневаюсь, что он делал серьёзные покупки на свое имя.
        - А родственников его вы же тоже проверить можете?
        - Надо посылать запрос на родственные связи, на это нужно время, - Света опять замолчала, на том конце провода раздался жалобный визг тормозов и гудок клаксона.
        Связь оборвалась.
        Денис попытался перезвонить, но электронная барышня известила его о том, что абонент недоступен.
        Недолго думая, он вскочил с постели, оделся и выбежал на улицу. Прыгнул в машину и помчался к отделению полиции.
        Ни следов аварии, ни даже маломальского ДТП он не обнаружил. Света по-прежнему была вне зоны. Тогда он развернулся и поехал на Турку в надежде, что опередит девушку, если та поехала домой.
        Он выжимал из несчастного старого пипелаца все мощности, на которые тот был способен, один раз проскочил на красный, нарушил ещё с дюжину правил, и всё ради того, чтобы успеть. Не мог он потерять своего самого главного союзника в борьбе с неизвестностью. Света выступала козырем припрятанным в рукаве, его воплотившейся тенью. Она сейчас была нужна ему как его собственные руки, ибо ими и являлась.
        Денис влетел во двор как раз в тот момент, когда девушка открывала дверь.
        - Света! - крикнул он в открытое окно, распугивая шныряющих у поребрика голубей.
        Она обернулась.
        - Света, подожди, - снова заорал Денис, подъезжая прямо к парадной и вываливаясь из машины, даже не заглушив её.
        Света вросла в асфальт, уставившись на Дениса заплаканными глазами.
        - Ты что в соленой столб обратилась что ли? - спросил он, приобнимая её за плечо.
        - Чего?
        - Да, не важно, - отмахнулся он. - Ты меня здорово напугала. Я уж было решил, что с тобой что-то серьёзное произошло. К отделению приехал, думал, там твои мозги с проезжей части соскребают, а когда понял, что никакого ДТП не было, помчался сюда.
        - А разбитый телефон, порванные колготки и замаранное пальто происшествием не считается? - жалобно простонала Света, извлекая из сумочки остатки аппарата.
        - Тоже мне беда! - засмеялся Денис. - Не дороже денег, сейчас пойдем и новый купим, а пальто в химчистку сдадим.
        Светины глаза приняли форму блюдец, а капризное выражение лица медленно сменилось недоверчивым.
        - Шутишь? - спросила она, щурясь.
        - Да нет, я при дамах обычно не шучу.
        - Почему?
        - В моем арсенале исключительно скабрезный юмор. Ну так что, идём за телефоном?
        - Да нет, не надо, он же дорого стоит, я с Виталиным похожу пока, а вот пальто, и правда, придется в чистку сдавать.
        - Хорошо, давай я тебя до нее подброшу, а потом мы в магазин зайдём и купим дюжину колготок, чтобы на неделю хватило.
        - Ты всем своим друзьям колготки покупаешь? - прищурившись, поинтересовалась Света.
        - Не, Родик предпочитает джинсы, но он так не расстраивается, когда они рвутся или пачкаются, - еле сдерживая улыбку ответил Денис.
        - Я серьезно, Денис!
        - Послушай, если я чересчур навязчив, то извини. Просто ты явно расстроена из-за этих пустяков, а мне ничего не стоит их устранить. Разве друзья нужны не для того, чтобы помогать в сложных ситуациях?
        - Понятно, - взвизгнула Света, - ты сейчас из кожи вон готов вылезти, лишь бы я этого Святослава и его родню по базе пробила.
        - Дура ты, Светка, - буркнул Денис, в который раз убеждаясь, что иметь дела с бабами крайне заморочно.
        - Я, наверное, и правда, дура, - неожиданно призналась она, - потому что ни в чем тебе отказать не могу.
        Этот затуманенный взгляд и приглушённый тон был Денису хорошо знаком, и ничего доброго он обычно не предвещал. Ему не хотелось давать девушке ни ложных надежд, ни обещаний, и уж тем более он не намерен был вводить её в заблуждение сознательно. Но разве ж он виноват, что люди хорошее отношение зачастую принимают за влюбленность? Хотя и их винить в этом было бы глупо, ведь всем известно, что ни один мужчина не будет просто так помогать девушке (если конечно, он не рыцарь). Но у Дениса оставалось ещё немного денег, и на решение маленьких Светиных проблем их вполне хватило бы. А себе он ещё заработает, ленивые студенты, как комары на заливных лугах - никогда не переводятся.
        Придав лицу мрачное выражение, он молча забрал Светину сумку, кинул её на заднее сиденье и сел в машину. Развернулся и, открыв пассажирскую дверь перед стоящей девушкой, пригласил сесть.
        Пока Света с поразительным усердием разглядывала свои ногти, он поискал в Google ближайшие химчистки. На его радость нашлась даже такая контора, которая выполняла заказ немедленно. В неё Денис и повёз свою новую знакомую.
        В розово-зефирном салоне смазливая дамочка посоветовала молодым выпить по чашечке чая, пока пальто приводят в порядок. К чаю подали печенье, поспособствовавшее выведению Светы из меланхоличной задумчивости.
        - М-м-м, с миндалем, - приговаривала она, уплетая одну печеньку за другой и смачно прихлёбывая чайком.
        А Денис в этот момент думал о том, что, кажется, нащупал кратчайший путь к манипуляции Светиным настроением. Стройная низкорослая Светлана была страстной поклонницей мучных сластей, и Денис искренне поразился, как она ещё не располнела из-за своей слабости.
        Приговорив всё печенье и осушив три чашки чая, Света, наконец, заговорила.
        - Я завтра отправлю запрос на родственников Кулакова, ну чтобы не ждать, если это понадобится. А ты наберись терпения, потому как эти бюрократы, как правило, не особо торопятся с ответом.
        - Спасибо, - коротко ответил Денис.
        - Я делаю это, не только потому, что ты попросил, - гордо заявила девушка. - Я тоже хочу разобраться в смерти брата.
        - Я надеюсь, эта и есть основная твоя мотивация, - мрачно проговорил Денис, прекрасно понимая, что это не так.
        В подтверждение его догадки Света отвела взгляд и запила чуть было не вырвавшиеся слова чаем.
        Пальто принесли через полчаса. Денис, как и обещал, свозил девушку в магазин, где она набрала целую стопку одинаковых чулок и гетры в придачу.
        Обычно его такие променады забавляли, потому что он любил доставлять женщинам маленькие радости, но не в этот раз. Ощущение было такое, словно по сердцу чугунным утюгом прошлись. Денис прекрасно осознавал, что Света его помощь воспринимает либо как ухаживание, либо как подлизывание. Ни то, ни другое ему не льстило. Но он смирился, честно себе признаваясь, что в некотором роде, и правда, старается умаслить Свету. Только вот когда до барышни дойдёт, что Денис так ласков, не от того что её скромные прелести покорили его, а по причине хорошего воспитания, у неё будет разрыв сердца, или, как минимум, маленькая трещинка. И уж тогда-то он выслушает в свой адрес массу приятностей.
        Но это настанет не сегодня и не завтра, утешал он себя, расплачиваясь на кассе кредиткой, потому как за срочность химчистки пришлось заплатить втридорога, а такая мелочь, как чулки, оказалась очень недешёвым товаром. По-крайней мере, теперь Денис понимал, отчего девчонок так расстраивают затяжки и стрелки на капроне. Особо ловкие замазывали их лаком, штопали шёлковой ниткой, чтобы дорогая вещь не рвалась дальше.
        Разглядывая огромную дырень на Светиных колготках, Денис всё думал, что ткань его жизни расползалась так же, как капрон, но не было такого клея, который смог бы приостановить это явление. Беспощадная стрела прошлась и вдоль его самоуважения. Обстоятельства принудили совершать поступки, за которые он прежде осудил бы даже друга.
        Или это были не обстоятельства? Может, он сам, погружаясь в бездны своих стремлений, не заметил, как его порядочность убывает. Он понимал, что это погружение неизбежно, и что с каждым метром там, в потёмках его нового бытия, остаётся всё меньше и меньше места сомнениям. «Ты либо делаешь то, что должен, невзирая на праведность и честность поступков, либо отступаешь», - говорил он самому себе.
        Отступать Денис не собирался, поэтому, вручая Свете красочный пакетик с её нехитрыми сокровищами, он натянул одну из своих обольстительных улыбок. Девушка порозовела вплоть до выреза на кофточке, а потом скороговоркой пробормотала:
        - Мама все еще в больнице, ее только завтра выпишут, а я отпросилась с работы, поэтому у меня вечер свободный. Не хочешь зайти?
        Больше всего Денису хотелось поехать домой и настрочить статей в свою газетёнку на месяц вперед, но разве мог он отказать?
        - У тебя дома есть коллекция лютневой музыки шестнадцатого века? - спросил он, недвусмысленно улыбаясь.
        Но Света юмора не поняла или просто не смотрела легендарную постановку квартета «И».
        - Э-э-э-э, нет, лютневой музыки у меня нету, но есть потрясные кексы, вчера испекла.
        - М-м да, предложение становится действительно заманчивым.
        Кексы Дениса, конечно, не интересовали, а вот возможность узнать точный адрес Светланы его радовала.
        Обиталище Кузьминых оказалось на редкость неординарным. Чего стоил один санузел, выложенный материнскими платами вместо кафеля. Вся квартира была напичкана какими-то малопонятными техническими приблудами, и Денис не мог уяснить, какую функцию несут эти штуковины - чисто декоративную или же функциональную. Люстра на кухне была собрана из дисков, но конструкция эта имела столь замысловатую форму, что Денис восхитился мастерством умельца, собравшего это дивное-диво. А в стеклянную столешницу художник вплавил провода всех цветов и оттенков так, что они образовывали странный спиралевидный узор. Денис уставился на изображение, словно бы там могло прятаться послание лично для него. Ему отчего-то показалось, что это не просто бездумная графика - это была некая схема или символ, и он требовал разгадки.
        - Это всё Виталины работы, - пояснила Света, ставя на чудо-стол чашки с чаем и кексы. - Я же говорила, он был очень талантлив. Правда, вот со вкусом у него была беда, так свои железяки любил, что всю квартиру ими захламил. Но мы не выбрасываем, это все, что нам с мамой от него осталось.
        Насчет Виталиного вкуса Денис со Светой, может, и поспорил бы, если б не знал, что большинство девушек предпочитает в интерьере цветочки в сочетании с плюшевыми мишками. Как-то сам собой всплыл образ Кати - скромный, неброский. А потом её квартира, без игрушек, цветов и прочей девчачьей мишуры.
        Они долго пили чай, болтая о всяких пустяках. Потом Света показывала комнату брата - сосредоточение проводов, железяк и пластика, этакое киберпространство, келья программиста. Наконец, пришло время демонстрации Светиного уголка - её спальни, которую она по-прежнему делила с матерью. И вот тут Дениса уже ничего не удивило, всё было до неприличия традиционно. Две кровати, устланные пледиками из IKEA, занавесочки в цветочек и персиковые обои с птичками.
        - Вот, - проговорила Света, - тут я грущу и мечтаю, читаю книги, а иногда занимаюсь творчеством.
        Денис бросил взгляд на прикроватный столик, и обнаружил там пяльца, корзинку с мулине и свернутую вчетверо схему для вышивания. Образ Светы как-то сразу сложился. Он представил её в махровом розовом халатике, сидящую на краешке кровати, она тыкает иголочкой в вафельное полотенце, а маман задает ей вопросы из кроссворда. Такое тихое, уютное, семейное счастье, лишь деструкции Виталика не достаёт.
        Денис оторвался от столика и посмотрел на Свету. Она стояла посреди комнаты, неловко переминаясь и не зная, куда деть свои руки. Ее сапфировый взгляд посылал неоднозначные сигналы, и парень, несомненно, распознавал их, вот только реагировать не хотел.
        Повисла пауза, давящая такая, неловкая и совершенно нелепая во всей этой ситуации. Денис видел, что Света ждет от него вполне конкретных действий, и понимал, что если он её ожиданий не оправдает, их сотрудничество может прекратиться прямо сейчас.
        Вот тут-то его будто шокером и поразил один очень простой вопрос - были ли это обстоятельства от него независящие, или же он сам их спроецировал? Виноват ли он в том, что Светлана принимает желаемое за действительное, а если и виноват, то какая степень ответственности лежит именно не нём?
        «Ты либо делаешь то, что должен, невзирая на праведность и честность поступков, либо отступаешь», - напомнил он сам себе, шагнув к ней навстречу. Но в этот момент зазвонил его телефон.
        Словно утопающий, спешащий к брошенному кругу, он принялся шарить по карманам, не сразу сообразив, где вибрирует устройство. Как только он снял трубку и услышал голос Родика, тут же понял, что спасен, что ему не придется душить свою советь, как новорожденного щенка, что он может просто сбежать.
        Даже не разобрав толком слов друга, он перебил Родика и заговорил сам.
        - Все настолько серьезно?! - восклицал он. - Конечно, я приеду! Где ты сейчас находишься?
        - Как обычно, - ответил Родик, поняв, что Денис в очередной раз влип, и, пользуясь случаем, хочет откуда-то слинять. - Да поторопись! - прибавил он как можно громче и отрубился.
        Денис обхватил Свету за плечи и, изобразив сожаление, посмотрел в разочарованные глаза девушки. Она еле сдерживала слёзы, сжимая влажные губы в трубочку.
        - Ну что ты, Светик, не грусти, - промурлыкал Денис, давно привыкший к таким ситуациям. - У Роди серьёзные проблемы, вопрос жизни и смерти. Мне нужно скорее ехать, но я тебе обещаю, что как только разрулю дела, мы снова встретимся. Лады?
        Света неуверенно покивала и поплелась провожать гостя.
        Глава 19
        Родион ждал его на Гаванской, и был изрядно подпит к тому моменту, когда Денис до него добрался.
        - О, дружище! - заорал он на всё заведение, когда Диня возник в дверях.
        - Не ори ты так, - попросил Денис, садясь за стол.
        - Злишься, - констатировал Родя, - имеешь право. Да только не виноват я, это всё начальство утюжащее Вениаминыча. Оно его прям наизнанку выворачивает, он и меня скоро подозревать начнёт.
        - Ладно, проехали, - осадил друга Денис, заказывая сок. - Чего один пьёшь?
        - Машка - лярва, - выдавил Родик, заглатывая полкружки пива одним махом.
        - Ушла-таки? - понял Денис.
        - Я сам её выслал, она с центральными, оказывается, мутила, пока я баранку крутил.
        Было ли расставание с Машей предлогом для восстановления их дружбы, Денис не знал, да и не имело это для него особого значения, потому как терять Родика он и сам не хотел. За долгие годы дружбы Денис прикипел к нему душой, и хоть Родик не разделял многих его увлечений, да и серьёзного разговора поддержать не мог, всё же стал Денису за вместо брата, о котором он когда-то мечтал.
        Трагична причина встречи не помешала старинным приятелям надраться и залихватски горланить «Гражданскую оборону» в уже закрывающемся кабаке (горланил-то, конечно, в основном Родик, Денису драть глотку в общественных местах, внутренняя интеллигенция не позволяла).
        Выйдя из бара, они нестройными, но вполне уверенными шагами пошли в сторону Беринга. Не смотря на изменённое состояние сознания, Денис, в отличие от разошедшегося Родиона, не желал больше пить, так как не намеревался впадать в очередной запой. Но удержать его пьяного друга могло разве что цунами. Родя потащил его в магазин, понабрал там всякой стеклотары, и, весело позвякивая ею, ввалился в берлогу Дениса.
        - Ну-ка, мечи стаканы на стол! - скомандовал он, разгружая пакет.
        Делать было нечего - Денис достал Родику стакан, а себе поставил чайник.
        - Ты чего это, приятель? - возмутился Родион.
        - Родь, я неделю бухал, если буду продолжать в том же духе, печень сгною.
        Родион поник, словно сорванный ландыш, так как по опыту знал, уговаривать друга бесполезно, если он сказал нет - значит, нет.
        Денис перелил ему пиво в большой бокал, а себе заварил чаю, и они просидели на кухне ещё с час, вспоминая детство, первые машины и первых девчонок, о последних меланхолично молчали.
        Всё это время Денису не давала покоя одна навязчивая мысль, зародившаяся в его голове, когда Родик по совершенно нелепой причине прошмыгнул в его спальню и подозрительно долго там находился, пока сам он возился с чайником и пивом. Укорив себя за недоверие к другу, он уже было выкинул неприятное предположение из головы, но тут Родя встал и начал лениво бродить по кухне, ненароком, касаясь разной утвари. То коробку чая возьмёт и давай её в руках вертеть, то тостер за провод потянет.
        - А чё у тебя пожрать есть? - спросил он, открывая кухонные шкафчики, в которых Денис отродясь съестного не держал.
        - В холодильнике есть картошка и селёдка, - машинально ответил Денис, думая совсем о другом.
        Странно себя Родя вел, очень странно, будто подменил кто его лучшего друга, подсунув третьесортную копию.
        Денис проводил взглядом кастрюлю с картошкой и банку селедки, перекочевавшие из холодильника на стол, зачем-то слопал кусок пряной рыбины, запив его чаем, а потом решил, что пора завязывать с балаганом.
        - Всё, Родь, я спать, - сообщил он, поднимаясь из-за стола и направляясь в комнату.
        - Уже? - воскликнул Родик, не слишком убедительно изобразив разочарование.
        - Третий час, а я сегодня с утра на ногах, - так же неубедительно оправдался Денис, удаляясь, - Ты посиди ещё, если хочешь.
        - Угу, - буркнул Родик, скребя вилкой по дну кастрюли.
        Спать Денис, конечно, не собирался, он лежал и прислушивался к звукам, доносящимся с кухни. Но кроме скрипящего стула и металлического скрежета посуды ничего не уловил. Правда, когда Родик, наевшись, соизволил пойти почивать, обратил внимание, что друг подозрительно долго потрошил шкаф, ища в нём второе одеяло, хотя оставался у Дениса много раз и за столько лет мог бы уже запомнить, где именно оно лежит.
        Так или иначе, а уснуть Денису теперь вряд ли удалось бы. Он встал и под предлогом сушняка пошел на кухню проверять свой тайник.
        Тонкая полоска жгута по-прежнему опоясывала одну из перекладин вентиляционной решетки, и неспокойное сердце Дениса приутихло. Правда, возникло дурацкое желание перепрятать своё сокровище куда-нибудь в более надежное место. И, наверное, паранойя взяла бы верх над здравым смыслом, не всхрапни за стеной Родя. Поняв, что становится жертвой собственных чертей, нашептывающих ему всякую ересь, Денис смачно выругался и побрёл в постель.
        В эту ночь сон его был удивительно чутким - он накрывал взволнованного Дениса не тяжелым ватным одеялом, как обычно, а тонкой махрушкой, сквозь которую проникали все звуки ночи: ветер, треплющий створки неприкрытого окна, сопение Родика, недвусмысленные крики соседей и утробное звериное рычание доносившееся с улицы. Ранним утром, когда Денис уже был готов возненавидеть храп друга, тот проснулся от верещащего будильника.
        - А, что? - пробасил он, вскакивая с постели и вырубая аппарат. - Извини, Динь, не хотел будить тебя так рано, - оправдывался Родик, видя недовольную физиономию друга. - Ты это, не вставай, я сам себе кофе заварю.
        - Угу, - буркнул уже было подорвавшийся Денис, заваливаясь обратно в постель.
        Родя гремел на кухне туркой и чашками, а Денис лежал и думал только об одном - не обнаружен ли его тайник.
        Как бы ни старался он настроить диапазон тревоги на меньшую частоту, ему это не удавалось. Когда же его душевные колебания стали невыносимы, он встал и, шаркая тапками, поплёлся на кухню.
        - На меня кофе свари, - попросил он Родю, как бы ненароком заглядывая в кухню.
        - Чего-подорвался-то, ты же раньше полудня не встаешь? - удивился Родион, поднимаясь из-за стола и засыпая в турку еще одну порцию кофе.
        - С работой не успеваю, - сочинял Денис, скрываясь в ванной, - сегодня вечером должен сдать доклад, а у меня ещё ни хрена не написано.
        - Понятно, - пространно изрек Родя, помешивая варево.
        В ванной Денис скептически осмотрел свое помятое лицо, по цвету напоминающее топинамбур. Попытался взбодрить себя гигиеническими процедурами, даже побрился, чтобы хоть как-то восстановить былую уверенность в себе. Не помогло. Так и вышел на кухню, неся в себе чувство подавленности и разочарования.
        - Решил соблазнить собственный монитор? - поинтересовался Родик, разглядывая идеально вылизанную физиономию друга.
        - В смысле? - спросил Денис, наливая себе кофе и садясь за стол.
        - Ты же работать собирался?
        - Ну да, только когда на тебя с утра пораньше вместо привычной рожи кусок сморщенного овоща из зеркала сморит, не то чтобы работать, жить не хочется.
        Родик раскатисто заржал.
        - С твоими внешними данными вообще можно не париться, на тебя итак все девки вешаются.
        - Я начинаю думать, что это не так уж и хорошо, - печально произнес Денис, изучая свой стакан.
        - С жиру ты бесишься - вот что я тебе скажу.
        - Может и так, - согласился Денис, наблюдая за направлением Родионова взгляда.
        Замерев, словно удав, его друг неотрывно наблюдал за вентиляционной решёткой.
        - Ты сам-то чего с утра пораньше подорвался? - спросил Денис, чтобы хоть как-то разрядить наэлектризованный воздух.
        - Дежурство у меня, - ответил Родя, нехотя отводя взгляд от тайника.
        - Ну, так я спешу тебе сообщить, что ты опаздываешь, - как можно веселее заявил Денис, смотря на часы.
        - Твою мать! - выругался Родион, подрываясь.
        Денис обратил внимание, как друг бросил короткий взгляд на решетку, прежде чем вылететь в коридор.
        - Может тебе отгул дадут, выглядишь неважно? - поинтересовался Денис как бы, между прочим.
        - Не дадут, раньше надо было просить. Ну лады, я пошел, а ты звони, не забывай друга.
        - Тебя попробуй забудь, - посмеялся Денис, - небось, два дня башка болеть будет после вчерашних возлияний.
        Родик в ответ только кивнул и скрылся за дверью, а Дениса охватило странное ощущение, будто он стоит рядом с вулканом, который вот-вот начнёт извергаться. Чувство это было всеобъемлющее - касающееся и самого Дениса, и всего, что его окружало. Скоро все затопит яростная, безжалостная и непобедимая лава ужаса - того самого ужаса, что витал в Катиной квартире, и что однажды ворвался в его сон.
        Денис уже ощущал, как основание, на котором зиждилась вся его и Родикова жизнь начинает вибрировать, и до ощутимых толчков, что высвободят нечто неизведанное, оставалось совсем немного времени. Он чувствовал, что должен как-то подготовить себя к этим стихийным переменам, к этому жизнекрушению, но что именно ему следовало предпринять, Денис не знал. Та жизнь, что готовилась развернуть пред ним свои врата была неясной и от того жутко пугающей, но Денис уже отчетливо понимал - он либо шагнет в эту новую реальность, либо погибнет.
        Отводилось ли в удивительном завтра место дружбе или любви, Денис не ведал, знал он только одно - выбора у него всё равно нет, он примет всё, что оно ему предложит, потому как согласился на это, когда захотел узнать Катину тайну.
        Череда подобных мысленных завихрений всё чаще и чаще выталкивала Дениса из действительности. Не первый раз он обнаруживал себя точкой в какой-нибудь незнакомой координате - стоящей, не понимающей, как вообще оказался здесь точкой. Вот и сейчас он очнулся, когда под ним накренился, готовясь упасть, табурет, он стоял на нем и тянулся к вентиляционной решетке, чтобы достать Катин дневник. Как Денис на него залезал, как откручивал шурупы, орудуя ножом для масла, он вообще не помнил, очухался он от того, что чуть было не выронил своё сокровище в чёрную дырень.
        Не давая себе возможности опомниться, он выудил из пакета блокнот, пролистал его и, заново привязав веревку к решётке, прикрутил её обратно. Ясно было, что дневнику необходимо новое место, вот только надежных схронов в его доме не осталось, а выносить блокнот за пределы собственной досягаемости Денис не хотел. Сунув его в карман халата, он решил отложить эту проблему на потом.
        Денис не врал Родику, о своём намерении писать. Денежные трудности начинали его раздражать. У него возникла идея потрудиться в поте лица, пока Света копает под Кулакова. Ему сейчас сгодилась бы почти любая работа, способная отвлечь от гнетущих мыслей, и он решил начать с материала для своей газеты. Вчерашняя затея - наплодить статей на месяц вперед, по-прежнему казалась ему весьма разумной, ведь неизвестно как всё закрутится и завертится, если Света раскопает что-нибудь на этого Кулакова.
        Денис работал весь день, курил, выстукивал «7, 40» на клавиатуре, снова курил, запивал дым чаем, кофе, минералкой, упорно отгоняя навязчивою мысль о баночке пенного. Вечером позвонила Света.
        - Привет, Денис, - прошелестела она, - как твой друг, разрешились его трудности?
        - Боюсь, Светочка, они только начинаются, вчера вылезли первые листочки, вот сижу ягод жду, - устало ответил Денис.
        - И ты нянчишься с ним как с маленьким?
        - Он мой друг, Света, друг детства, - с нажимом напомнил Денис, - я надеюсь, ты понимаешь, что это значит?
        - Я понимаю, что я не друг детства, поэтому в ближайшее время тебя, видимо, не увижу, - в ее голосе слышалось недовольство.
        - Светик, - как можно мягче начал раздражающийся Денис, - ты славная девушка и, я надеюсь, в ближайшее время встретиться с тобой.
        - И когда наступит это ближайшее время?
        - Когда кончится режим нон-стоп.
        - Ясно, - капризно изрекла Света.
        - Что тебе ясно?
        - Что твой режим нон-стоп не закончится никогда. Подозреваю, ты постоянно так живешь и ничего менять не намерен.
        И без того развинченные нервы Дениса начинали сдавать. Он даже не намекал Свете о возможной близости, а она уже окрасила их знакомство в амурные тона, и не стесняется предъявлять претензии. Конечно, он осознавал свою причастность к её заблуждениям, и сейчас настало время развеять сомнения девушки, ибо они совершенно точно одолевают её золоченую головку. Но Денис понимал - разочаруй он обидчивую Свету, и помощи от неё можно уже не ждать.
        - Светик, у меня сейчас довольно сложный период в жизни, и я, если честно, рад, что встретил тебя, ты скрашиваешь мои чёрные будни, но прошу - будь терпеливей.
        - Я отправила заявку на Кулакова и его близких родственников, - отозвалась Света, и Денис понял, что прощён.
        - Спасибо, дружок, - поблагодарил он, совершенно искренне.
        - Ладно, - промямлила Света, - я так понимаю, ты занят? Пока что ли?
        - До скорого свидания, - поправил её Денис и отключился.
        Все намеченные на вечер планы, обвалились, словно подмытый грунт - на Дениса навалилась тоска и невероятная усталость. Он свернул так и недописанную статью, выключил компьютер и, повертев в руке Катин дневник, завалился спасть.
        Глава 20
        Уже почти неделю Денис ждал ответа из налоговой, умело отлынивая от Светиных предложений встретится. Все это время он работал, работал как заведенный, а поскольку почти не выходил из дому, гонорары не тратил. У него скопилась приличная сумма, благодаря которой он мог позволить себе заниматься расследованием, не отвлекаясь на мирские проблемы, вот только остановиться он уже не мог, понабрал столько заказов, что иной раз приходилось жертвовать сном. В один из таких вот загруженных дней настырная Светлана выбила-таки из него встречу.
        Денис уже чувствовал себя куском масла, тонко размазанным по ломтю хлеба - его нервы истончились настолько, что, казалось, вот-вот порвутся. Сдав после обеда последний заказ, он даже не поверил, что расправился со всей набранной работой. Светлана позвонила как раз в тот момент, когда он - свободный человек, самозабвенно курил, уставившись в окно.
        - Привет, Денис, - пролепетала она, - как дела?
        - Ничего, Свет, потихоньку. Вот, разделался, наконец, с работой, - без задней мысли сообщил он.
        - Может, у тебя и время свободное появилось? - осторожно спросила она.
        Время-то у Дениса, конечно, появилось, но не скажешь же назойливой девчонке, что потратить он его хотел бы на сон, а не на её капризы. В очередной раз упрекнув себя за корысть, определяющую его выбор, он уступил Свете. Девушка звала его к себе.
        - Мамы не будет дома всю ночь, - говорила она, - приезжай, если хочешь.
        Конечно, он не хотел, но рычаг, проливающий свет на это дело был сейчас в его руках, и выпускать его Денис не собирался.
        Он приехал еще дотемна, Света радостно сообщила, что маман отбыла на дежурство и вернется лишь к десяти утра. Денис сник, перспектива находиться в Светином обществе столь долго, его не радовала. Но выпущенный из пушки снаряд обратно не воротишь, настало время брать ответственность за однажды принятые решения.
        Денис, как мог, тянул время, болтая со Светой о всяких пустяках, нахваливая её кексы и постоянно подливая себе чаю. Он даже потребовал подробного изучения семейного фотоархива, залипая на Светиных детских снимках. Но вот терпению девушки пришел конец.
        - Может принести альбом моей бабушки? - спросила она, - детских фоток, конечно, не обещаю, но для убивания времени сгодятся и те, что есть.
        Денис сглотнул и затравленно посмотрел на Свету. От повстречавшейся ему на кладбище несуразной замухрышки и плаксы ни осталось и следа. Его новая знакомая странным образом преобразилась за последние дни: щеки румянились, глаза блестели, а подкрашенные ресницы трепыхались, словно крылья. Облаченная в кружевное платье Светлана походила на миниатюрную куколку, весьма привлекательную, но от чего-то совсем не волнующую Дениса.
        Прежде он не был столь избирателен, ему нравились разные барышни: высокие и маленькие, стройные и пышные, блондинки и брюнетки, лишь бы они были веселыми и ненавязчивыми. Но потом в его жизни случилась Катерина. Она прошла вдоль его судьбы, разделяя всё на до и после встречи с нею. И как бы он не был зол на неё, как бы ни старался выкорчевать её образ из своего сердца, корни его, вросшие уже слишком глубоко, постоянно давали новые ростки, воскрешая мечты о ней.
        И сейчас, смотря на разрумянившуюся Светлану, он вспоминал Катю. Её скромное платье в полоску, её свежее не тронутое пошлой краской лицо, волосы и смех - тихий такой, с хрипотцой, невозможно волнующий. В один только этот смех можно было влюбиться. Он вдруг ощутил удушливую тоску по этому смеху, так ему захотелось ещё раз услышать его.
        Но Денис не мог этого сделать. Всё, на что он был способен - это заставить девушку, которая ждала от него нежности, бежать с ним в одной упряжке, бежать за виновниками Катиной смерти.
        Денис встал из-за кухонного стола, склонился над Светой и заключил её лицо в свои ладони.
        - Ты уверенна, что хочешь именно этого? - спросил он без намека на чувственность.
        - Я хочу того же, чего и ты, - прошептала она, прикрывая глаза.
        «Лжёшь, моя девочка, лжёшь сама себе, а всё потому, что ты думаешь привязать меня этим», - подумал про себя Денис, решив, что станет для Светы тем, кто разъяснит - близость телесная не всегда повод обрести близость духовную.
        Резким движением он поднял Свету со стула и усадил на столешницу, выдернув из мечтательного оцепенения. Она захлопала своими длинными ресницами, будто опомнилась и хотела упорхнуть, но Денис уже настроился подарить ей желаемое.
        Он жадно целовал её маленький неумелый рот, расшнуровывал, завязки на платье и шарил по обнаженным бедрам, отчаянно ненавидя себя.
        Его безудержно несло, несло куда-то в пропасть. Вместо Светланы, подрагивающей в его объятьях, Денису уже виделась Катя. Их лики сменяли друг друга, чередуясь в какой-то неистовой пляске. Его закружило, бешеное коловращение засасывало в неведомые чувственные бездны.
        Попавшая в орбиту его безумия Света овивала его ногами, скидывала со стола посуду и требовала ещё более отчаянных действий, протягивая руки к ремню на его джинсах.
        - Не так быстро, - приговаривал он, отстраняя её.
        Денис был не в себе. Он сознательно вышел из того привычного и когда-то уютного парня, но он всё ещё контролировал ситуацию и намеревался потомить Свету. То ли в отместку, за то, что он потерял уважение к себе, то ли ему просто начинала нравиться эта дикая игра.
        Он поцеловал её покатое плечо, а затем приподнял подол съехавшего платья, открывая треугольник белого кружева. Света замерла и, подняв на него глаза, посмотрела с мольбой. Подцепив ажурную ткань, он медленно стянул её с совершенно одуревшей уже Светланы. Она коротко пискнула, когда он коснулся нежных складочек, и чуть было не лишилась чувств.
        У Дениса промелькнула коварная мысль, обойтись лёгким, не нарушающим целомудрия интимом. Кто знает, может она, и правда, лишится чувств, если он будет достаточно ласков, и избавит его, а главное, себя от неминуемых разочарований?
        Его рука пустилась в нарочито медленное путешествие по Светиным бедрам. Девушка трепыхалась под его умелыми пальцами, словно пойманная бабочка. Когда же Денис подобрался к конечной точке маршрута, послышался звук отворяющейся двери.
        Оба они замерли, словно не веря, что в их интимное наэлектризованное пространство вожделения мог ворваться столь тривиальный звук. Алые тюльпаны, распускающиеся в душе Светы, сникли, вся она съежилась и напряглась.
        Тягучий скрип, хлопок и полиэтиленовое шуршание донеслось из прихожей, заглушая возглас Светиной матери.
        - Света, ты дома? - проскрипела она, - представляешь, совсем заработалась я, видимо. Забыла, что за меня сегодня Татьяна Михайловна выходит, она мне смену должна была. Прихожу в котельную, а там…
        Договорить Мария Кузьмина не смогла потому как, ввалившись в кухню с тремя набитыми едой пакетами, застала жилище и свою дочь в довольно потрёпанном виде.
        Пара разбитых чашек, свёрнутая с подоконника герань и размазанный по столу кекс были ещё половиной проблемы. Её дочь, успевшая лишь соскользнуть со стола и одернуть подол платья, не удосужилась завязать ленты и тем более припрятать валяющееся на полу бельё. Картина говорила сама за себя.
        Мария Кузьмина багровела, как вершина заснеженной горы на закате, а Денис думал только о том, что впредь будет более внимателен к своей интуиции. Ведь чувствовал же он, что напрасно сдался Свете и приехал сегодня. Хорошо хоть сам он выглядел вполне приемлемо - одежда на месте, ни одна пуговица не пострадала.
        Но как только он подумал о том, что всё обойдется, Светина мать открыла рот, и из него посыпались такие проклятия, каких Денис и не слыхивал за всю свою жизнь. Поначалу-то он, конечно, не понял, что их проклинают, потому как визжала мать Светы как пожарная сирена, и разобрать, о чём конкретно она вещала, не было никакой возможности. Но потом из нечленораздельных звуков стали выбиваться отдельные слова и выражения. Некоторые были ему вполне знакомы: шлюха, кобелина, горбачусь на трех работах, ещё не успело остыть тело брата и снова шлюха. Были и более крепкие высказывания, позволившие Денису понять, что Мария Кузьмина непомерно строга к дочери, и что этот вечер навсегда изменит жизнь девушки не в лучшую сторону.
        - Чтобы через минуту ноги этого Дон Жуана в моём доме не было! - закончила свой монолог возмущённая женщина, хлопнув дверью в спальню.
        Денис вдруг испытал неподдельное, совершенно неожиданное сострадание к этой маленькой, невероятно одинокой, в сущности, девчонке. Бедная Света была обделена любовью даже в кругу собственной семьи. Неудивительно, что она так прицепилась к Денису. Становилось совершенно ясно, почему она не могла воспринять его внимание как простое участие, ведь даже родные люди не давали ей того, чего мог предложить расточительный парень с волшебно-синими глазами.
        Денис посмотрел на Свету с высоты своего недюжего роста. Несчастную била дрожь. Он обнял её и со всей нежностью, на какую был только способен, поцеловал в макушку.
        Маленьким, беззащитным воробушком казалась ему сейчас эта девочка. Ужасно хотелось защитить её, как-то поддержать, не потому что ему была нужна её помощь, а от того, что она отчаянно нуждалась в нём.
        - Твоя мать всегда так на ухажеров реагирует? - поинтересовался Денис, наигранно улыбаясь.
        - Да какие там ухажеры? - тихо проговорила Света, - ты её слышал? Сначала нельзя было общаться с мальчиками, потому что они мешали учёбе, потом из-за того что они не нравились ей. Мама считала, что каждый парень должен из кожи вон вылезти, чтобы приглянуться будущей тёще, а если он её в этом амплуа не рассматривает, то его и на порог пускать незачем. После смерти брата стало совсем плохо, мать в трауре и жутко зла на меня за то, что и я не ношу черное.
        - Мрачное средневековье, - констатировал Денис, тяжело вздыхая.
        - Ты даже не представляешь насколько. Извини за то, что тебе пришлось выслушивать всё это.
        - Да я по большей части и не разобрал ни черта, так что не парься.
        Света скривила рот в подобии улыбки, и неловко поправила съехавшее платье, отводя глаза.
        - Поехали ко мне, - предложил Денис, понимая, что деться бедняжке некуда, а с безумной мамашей дома сидеть будет невыносимо.
        - Да что ты! Если я сейчас уйду куда-нибудь, она меня точно из дома выгонит.
        - Хочешь сказать, она на это способна? - поразился Денис.
        - Ещё как, - заверила Света, - завтра к врачу меня потащит, но её ждет разочарование. А так бы точно выставила, как пить дать.
        Дениса ошеломила внезапная догадка. В современном мегаполисе не часто встретишь невинную барышню двадцати с лишком лет. Но одно дело, когда это сознательное решение, и совсем другое, кода тебя запугивают лишением крыши над головой.
        - Ты хочешь сказать, что у тебя никогда не было мужчины? - решил убедиться в своем предположении Денис.
        - Нет, - смущаясь, ответила Света, - ближе, чем ты, ко мне никто никогда не подходил. И, если честно, я рискнула бы всем, чтобы испытать это ещё раз, но только не сейчас. У матери слабое сердце, если я уйду и оставлю её сегодня одну, это может плохо кончиться.
        - Она гнобит тебя и не даёт устроить личную жизнь из-за каких-то своих предрассудков, а ты… - Денис не договорил, его затопила волна гнева.
        - Всё верно, но она моя мать. Я уже потеряла брата, не хочу лишиться последнего члена семьи.
        - Света, ты не можешь жить в постоянном страхе от того, что тебя вышвырнут из дому как прокаженную. Ты не построишь своё счастье, пока будешь идти на поводу у матери. Это дикость - потакать её капризам. Ты понимаешь, что можешь остаться совсем одна, состариться вместе с ней и встретить свою смерть, так и не узнав, что такое любовь?
        - Что такое любовь, я уже знаю, - тихо проговорила Света, опуская глаза.
        - Ничего ты ещё не знаешь! - раздраженно ответил Денис, обуваясь и набрасывая куртку.
        - Я пойму, если ты просто возьмёшь и исчезнешь, когда я предоставлю тебе информацию о Кулакове, - печально прошептала Света, еле сдерживая слёзы. - Никто не хочет иметь дело с моей матерью.
        - Я и не собирался иметь с нею дела, только с тобой, - проговорил Денис уже в дверях. - Позвони мне завтра, хочу быть уверен, что тебя не выставили за порог.
        Света кивнула, а он заметил краем глаза, как открывается дверь спальни и поспешил удалиться.
        Гнусная выходила история, омерзительно-пошлая во всех отношениях. И действительно жаль было Светку, хотелось как-то помочь, хотя Денис и понимал, что, даже забрав её к себе, он проблемы не решит. Корни Светиных трудностей были столь глубоки и тесно переплетены, что выкорчевать их она вряд ли смогла бы. Слабая, лишенная защиты и опоры девочка приглянется разве что неуверенному в себе тирану. И пожалуй, это был её единственный способ сбежать от матери, потому что на действительно правильный поступок она не решится.
        Денис гнал свою машину в уже сошедшую на город ночь. Зажжённые фонари и рекламные плакаты мелькали в свете фар, в магнитоле шипела песня Комарова о пути дурака, лихие гонщики обгоняли и подрезали его, а он всё думал о том, что все люди рабы обстоятельств, кто-то в большей степени кто-то в меньшей, но все же рабы.
        Глава 21
        Вечером следующего дня ему позвонила Света и попросила разрешения приехать.
        - Мама на дежурстве, - пояснила она, - поэтому я могу позволить себе немного свободы.
        Он встретил её у метро и повёл в ближайший ресторанчик, где они и просидели почти до полуночи. Денис читал в глазах девушки надежду на продолжение вечера, но чем откровеннее вырисовывалось в её взгляде желание, тем крепче становилась его уверенность в том, что иногда единственный способ оставаться джентльменом - это вести себя как черствый сухарь. Он сознательно игнорировал её намеки и недвусмысленные ужимки, решив для себя, что ни одна, даже самая великая, миссия или мечта не может быть важнее чести, жизни - да, но не чести.
        Скорлупа его устоявшегося мировоззрения надтреснулась уже давно, и в образовавшиеся щели постоянно просачивались всё новые и новые откровения. А после вчерашних событий откуда-то извне неожиданно пришло понимание, что честь действительно важнее всего, даже жизни. И это было особенно странно, если взять во внимание тот факт, что обыкновенно он не задумывался о таких вещах, особенно вступая во взаимоотношения со слабым полом.
        На фоне его теперешних стоических убеждений, молящие взгляды Светы выглядели невозможно удручающе. Она была разбита, вчерашняя история просто сокрушила её, и перед Денисом снова сидела поникшая, затравленная замухрышка с опущенными плечами. Ни блеска в глазах, ни пунцового румянца, даже подкрашенные ресницы и модное платье не спасали положения. Ему было не просто жаль Свету, будь это так, он утешил бы бедняжку, Денис испытывал к ней сострадание - удивительное и новое для него чувство.
        Он видел её жизнь как блокнот с фотографиями, он понимал от чего ей так грустно и тяжело, к тому же осознавал, что будущее её обещает быть мрачнее настоящего. Она не в состоянии была справиться с существующими трудностями, которые наслаивались друг на друга, образуя стену меж ней и тем миром, в котором она хотела бы жить. Главная Светина беда заключалась в том, что она не верила в саму возможность сломать эту стену, поэтому та и продолжала расти, замуровывая несчастную девушку в камеру одиночника.
        В сущности, людей подобных Свете, по Земле ходило несметное множество, они добровольно, а порой и с поразительным энтузиазмом возводили вокруг себя клетки, барьеры, и даже целые крепости, ограждающие их от счастья. Люди множили и полировали свои страхи, обиды, привязанности, не желая расставаться с этим грузом, потому как он был привычен и понятен.
        Дениса такое положение вещей повергало в ужас. Сквозь увеличительную линзу вчерашних событий, он узрел всю абсурдность этих страхов и привязок. Конечно, он понимал, что для Светы съехать от матери и жить собственной головой - непосильная задача, и поэтому она приносит в жертву свободу. Но также он видел, что жертва эта гораздо увесистей тех лишений, которые она претерпела бы, уехав из родительского дома.
        Все эти прозрения приоткрыли ему завесу и над его собственной жизнью. И то, что он увидел, пугало его, потому как, на самом деле, не отличался он от Светы ни на йоту. Он гонялся за призраками прошлого, воздвигал им памятники и нёс к их гранитным пьедесталам всё, что мог, включая достоинство, своё и чужое. Он был одержим идеей отмщения, отчего-то полагая, что она благородна, а значит, даёт ему право использовать других людей в борьбе за общечеловеческую справедливость.
        Денис отчетливо увидел необходимость держать выбранную сторону, поэтому уже смирился с тем, что не получит от Светы помощи, когда она поймёт - он не тот, кто вырвет её из лап самодурки-матери, он не прекрасный принц, и конь у него ржавый.
        Расплатившись за ужин, он предложил Свете вызвать такси, но не успел и номер оператора набрать, как девушку прорвало. Её слезы фонтаном брызнули на скатерть. Захлебываясь в рыданиях, Света выскочила из-за стола и убежала в дамскую.
        - Вашей подруге не понравился десерт? - спросил не в меру любопытный официант, убирающий со стола.
        - Скорее перспектива ехать домой, - удрученно ответил Денис.
        - Из нашего ресторана часто не хотят уходить, но чтобы так… - договорить свою мысль болтун не решился, он встретил прямой взгляд Дениса и схватив поднос, как можно скорее ретировался.
        Света не выходила из уборной долгих двадцать минут, Денис успел за это время выкурить четверть пачки и порядком разозлиться.
        Он пробовал стучать, уговаривал её выйти, молил не ломать комедию, но Света не откликалась. Оставалось только одно - вышибить дверь. В этот момент Денис вспомнил Гошу, и пожалел, что не взял у одноклассника пару уроков его мастерства. Пришлось прибегнуть к помощи официантов.
        Благодаря нехитрым манипуляциям удалось сломать дешевый дверной замок, отворив уборную. Света лежала на кафельном полу вздрагивающим маленьким калачиком. Её лихорадило, и она даже не подняла головы, когда в её укрытие ворвались.
        Не раздумывая ни секунды, Денис сунул администратору красненькую, подхватил Свету на руки и спешно покинул заведение.
        Неся полуживую, всхлипывающую девушку домой, он размышлял о том, как попался на тот же крючок, что основательно держал Свету. Выбор между собственным благополучием и маминым здоровьем казался ей очевидным, так же, как и Денису теперь было ясно - оставь он её одну, и все может кончиться плохо, а он будет за это в ответе, как, впрочем, и за все остальное. Ведь, оттягивая тот час, когда Света окончательно поймет, что он ей не пара, Денис, возможно, ещё больше усугубляет ситуацию.
        Внеся в дом уже притихшую девушку, он отправился прямиком в спальню. Уложил её на кровать, разул и, оставив в платье, накрыл своим одеялом, а сам побрел в душ, надеясь смыть усталость горячей водой. Но ни утомленность, ни навязчивое чувство ответственности за истеричную подружку не смывались, как бы Денис не тёр себя жесткой мочалкой.
        Выйдя из ванной, он заглянул в спальню. Света сидела на краю его постели, подобрав под себя озябшие ноги и разглядывала пейзаж за окнами. Платье она сняла, и куталась теперь в его оставленную на стуле рубашку.
        - Свет, чем тебе одеяло не угодило? - спросил Денис, подходя к шкафу. - Оно теплее моей несвежей рубахи.
        - Так я как будто бы немного ближе к тебе, - проговорила она улыбаясь.
        - Света, - начал Денис, вздыхая, - ты хорошая, но обиженная жизнью девчонка, и я не хотел бы умножать твои беды, поэтому скажу честно - у нас вряд ли получится что-то серьёзное, а разорять розовый куст просто так, я не хочу.
        - Разорять что? - переспросила Света, поднимаясь с кровати.
        - Я не буду с тобой спать! - выпалил разозлившийся Денис.
        - Зачем же ты тогда… Ты ведь… Ты больше не хочешь меня?
        - Не всё меряется желанием. Я, может, и поступаю иногда как мудак, но это не значит, что так будет и сейчас. Ты - девушка, и я менять это не намерен.
        - Предлагаешь оставаться девственницей до конца дней?!
        - Я ничего не предлагаю, я просто пытаюсь донести до тебя, что не желаю быть тем, кто заберет твою невинность, - проговорил Денис, возвращаясь к поиску запасного одеяла.
        - Почему?
        - Потому что я не вложу в этот акт того, чего ты ждешь. Для тебя это означает нечто иное.
        - И что же это, по-твоему, для меня означает? - зло выпалила Света, упирая руки в бока.
        Откопав, наконец, то, что искал, Денис устало опустился на краешек кровати.
        - Послушай, я виноват в том, что вовремя не распознал твоих чувств, - начал он оправдываться, - если бы я понял насколько всё серьёзно, то не позволил бы себе того, что произошло…
        - Хочешь сказать, что не стал бы беспокоиться обо мне, водить по магазинам и....
        - Да причем тут это?! Я просто так воспитан, я не виноват, что ты хорошее обращение путаешь с любовью.
        - Хорошее обращение!? - завопила Света. - Да ты заправский ловелас, Денис! Только не говори мне опять, что ты так ко всем относишься, потому как я не поверю. Ни одна девушка не потерпит такого. Если бы мой парень покупал чулки всем подряд и водил их по дорогущим химчисткам, я бы его прибила.
        - Вот поэтому я и не буду твоим парнем, - мрачно заметил Денис, - хочу пожить ещё немного.
        Он встал с постели, взял со стола ноутбук, и со словами - спокойной ночи, - закрыл за собой дверь.
        Глава 22
        Завернувшись в одеяло, Денис устроился на кухонном диванчике с ноутбуком, пачкой сигарет и стаканом кофе. Он курил одну за одной, всё плотнее окутывая себя сизой пеленой табачного дыма, будто хотел отгородиться от доносящихся из спальни всхлипов. Света рыдала, не стесняясь, и делала она это довольно долго, не давая Денису возможности сосредоточиться на важном.
        А сосредоточиться было необходимо, потому как, несмотря на пошатнувшуюся уверенность в правильном выборе пути, оставлять расследование Денис не собирался, а точнее, уже не мог. Это дело стало для него краеугольным камнем, вектором его устремлений, и отказаться от него он не мог, даже потеряв такого союзника как Света.
        Часам к трём вымотанная истерикой девушка угомонилась и, судя по всему, заснула. Денис встал, прошелся по кухне, налил себе ещё кофе и скептически просмотрел на сделанные записи.
        Пока Света оплакивала несостоявшийся роман, он пытался связать воедино все выписки и цитаты из Катиного дневника. Очевидных совпадений было немного. Повествование о рае на востоке, созданном Сатанаилом, упоминалось как в священном писании, так и в апокрифе, и что-то подсказывала Денису, что восток этот имеет галактическое значение. Ещё в апокрифе Иоанна и в славянских ведах упоминалось вполне конкретное число - семь, это тоже вряд ли было совпадением. Тем более, что и в том, и в другом случае семь эпох и семь кругов жизни подразумевали под собой тысячелетия. Имелись и другие пересечения - не такие однозначные, но от этого не менее важные.
        Денис ещё раз пролистнул дневник, осознавая объём работы, который ему предстоит сделать, чтобы докопаться до истины и сник. Бытие, Тора, славянские Веды, все существующие апокрифы и иже с ними необходимо просмотреть, чтобы понять, тяготела ли Катерина к какой-то конкретной религии или выписывала любые совпадения из тех источников, что успела просмотреть.
        Кто знал, была ли её работа завершена, ведь в блокноте оставались ещё пустые страницы, не исключено, что на них могли появиться выписки из Типитаки или Корана. Так или иначе, на исследование всего этого материала уйдут недели, а может и месяцы, если Денис будет заниматься этим в одиночку.
        Странная выходила закономерность - ни один шаг в этом деле не обходился без привлечения посторонних лиц. Денису это начинало надоедать, но поделать он ничего не мог, оттого и вынуждал себя идти на сотрудничество.
        Однако, долго он унынию не придавался. В закоулках его памяти возник почти забытый уже персонаж, встреча с которым Денису была бы исключительно в радость.
        Лелея в памяти теплые воспоминая о человеке, способном помочь отыскать разгадки, он позволил себе отдых. Подложив под голову куртку и завернувшись в одеяло, Денис заснул, а когда пробудился, солнце уже достигло своей наивысшей точки, бесцеремонно проникая своими тонкими, светоносными руками в его жилище. Они обшаривали подоконник, стол, полную хабариков пепельницу и стаканы со спитым кофе. Денис потянулся к одному из них и выцедил пару капель густой, горьковатой жижи, потом пошуршал в пачке сигарет, в ней, слава Катиным Богам, еще оставалось немного курительных палочек. Он с наслаждением затянулся, не вылезая из-под одеяла.
        Вставать вообще не хотелось, видимо, от того что в соседней комнате спала Света, а выяснять отношения с неуравновешенной, да ещё и несчастной девушкой у Дениса не было никакого желания. Новые лучи надежды освещали теперь его путь, у него нарисовался план, и был он до безобразия прост. Денис намеревался съездить в свой университет и отыскать на кафедре филологии старого профессора Тропыгина.
        Альберт Гаврилович преподавал им философию. Но помимо своего основного предмета был страстным поклонником религиозных культов древних цивилизаций. Ещё при ученичестве Дениса, дедок периодически впадал в маразм, а может и в религиозный экстаз и вместо философии вещал им об Атлантиде, Гиперборее и Мидгард-Земле.
        Денис надеялся, что Альберт Гаврилович прольёт хоть какой-то свет на всю эту белиберду с призванием духов. Кто знает, может сейчас и впрямь по какому-нибудь календарю Майя положено нечто такое проделывать? Если Денис будет знать где конкретно нужно копать, круг поиска необходимой информации существенно сузится.
        Предвкушение занимательной беседы с профессором перевесило страх перед скандалом, который могла закатить Света. Выбравшись, наконец, из тряпичного своего укрытия, Денис осторожно заглянул в спальню. Солнечный день, предвещающий ему новые перспективы, окрасился в ещё более радужные цвета, когда он нашел свою постель пустой. Не было ни Светы, ни гневных записок, ни даже следов мелкого вандализма.
        Не веря, что так легко отделался, Денис заглянул в окно, опасаясь увидеть свою машину на спущенных колесах или же с исцарапанной боковиной. Но Golf стоял целый и невредимый. Лишь цепочки звериных лап опоясывали его машину словно паутина. Градус уважения к Свете у него резко возрос, и на радостях даже проснулся аппетит.
        Заменив свой чемпионский завтрак - кофе и сигареты, на более калорийную яичницу, он с удовольствием (чего с ним давненько не случалось) поел и поехал в университет. Но двери когда-то родного учреждения никак не желали открываться. Его старый электронный пропуск размагнитился, а лысый охранник в лупах вместо очков никак не хотел впускать его по паспорту, норовя конфисковать неисправную проходку.
        После пяти минут препирательств и нестройного рассказа о том, что Денис натурщик, которого ждут в шестом корпусе скульпторы, охранник всё же сдался и пустил бедолагу на святая святых - на территорию университета имени Герцена.
        Эту уловку Денис совсем уже позабыл, она всплыла в его памяти так же неожиданно, как и имя старого профессора Тропыгина. Он припомнил худенькую курносую девчонку с двумя косичками, которая рассказала ему об этой хитрости. Она частенько сидела в парке и делала зарисовки обветшалого пятого корпуса. Денису нравилась увлеченность, с которой она работала и запах даммарного лака, исходившей от её этюдника.
        Эта девочка была у него первой в этих стенах, а он, оказывается, почти позабыл о ней. Вот так и его имя стирается из памяти бывших зазноб, а вместе с именем и прочие воспоминания. «Зачем же тогда всё это случается, если даже воспоминаний не остаётся?» - думал Денис, оглядываясь по сторонам.
        Давненько он здесь не бывал, но за годы его отсутствия почти ничего не поменялось. Скамеечки разве что новые поставили, да баннеры со старинными фотографиями установили. По косым дорожкам всё так же стайками курсировали шебутные студенты, две чёрные кошки по-прежнему ютились на лестнице центрального корпуса, а старые деревья, как и раньше тянули свои пожелтевшие ветви к огромным окнам, в которых то и дело мелькали чьи-то фигуры.
        Денису всегда нравились закоулки Герцена, территория университета была столь огромной, что многочисленные учащиеся терялись во дворах и арках. Старинные корпуса, церковь и памятники всегда стояли в безмолвии и каком-то особом отрешенном величии. Казалось, переступаешь за ограду универа и попадаешь в другой мир. На Невском и Казанской суета, шум машин, ветер, а тут особое пространство, где тихо, уютно и всё знакомо. Лишь изредка в замершие герценовские дворики врывается извне колокольный набат Казанского колокола, сотрясая сам воздух.
        Денис побрел на факультет филологии, где некогда протекали его студенческие дни и вечера. Но Тропыгина Альберта Гавриловича там не оказалось.
        - Его сократили ещё в конце прошлого учебного года, - поведала ему лаборантка на кафедре, - А вы знали его лично?
        - Да, приходилось, он вел у меня философию.
        Денис непроизвольно улыбнулся, вспоминая потрепанный серый пиджак профессора и его всегдашнюю привычку тереть руку о карман, приговаривая при этом: - «Так значит, о чем бишь-то я».
        Девушка тоже улыбнулась, но как-то грустно, а потом встала, отошла к шкафчику и зашуршала бумагами.
        - Да где же я его видела-то, - бубнила она себе под нос, ворочая папки, - а вот! Вы знаете, что, - проговорила она, оборачиваясь к Денису, - позвоните ему, вот номер. Он после сокращения стал сильно сдавать. Ученики - это всё, что у него было, вы же помните, как он обожал рассказывать всякие небылицы, даже перемен студентов порой лишал. Не специально, конечно, просто он такой увлечённый был, как сядет на любимого конька, так его уже и не остановишь.
        - Да, помню, - Денис рассмеялся, - нас однажды Смолыхина полчаса искала, мы на её лекцию целым потоком не явились. Потом, конечно, сообразила, в расписание посмотреть. Многих в прошлом году сократили?
        - Нет, троих.
        - И чем им Тропыгин не угодил?
        - Да вот, за его неспособность следить за временем, и, конечно, за то, что помимо основного предмета посторонней информацией нам голову забивал.
        - Да это же в его лекциях самое интересное и было!
        - Вы это комиссии скажите, - с грустью произнесла девушка. - Хотя теперь уже, конечно, поздно. В общем, позвоните старику, не пожалейте времени, а то он без работы, подозреваю, долго не протянет.
        - Обязательно, - пообещал Денис, - прям сейчас и наберу его. До свидания.
        - До свидания, - послышалось уже за дверью.
        Профессора Денису было жаль. Дедок он, действительно, как говорят, «с приветом», но невероятно обаятельный, а главное, рассказчик чудесный.
        «Грустно всё это, - думал Денис, выходя на улицу, - таких как Тропыгин только работа на этом свете и держит. Что с ним теперь стало и еще станет?»
        Денис набрал номер, данный лаборанткой, но его ждало разочарование - абонент оказался заблокирован. Испугавшись, что лимит везения на сегодня уже исчерпан, Денис, не тратя времени, припустил обратно на кафедру. Если номер старый, а другого у лаборантки нет, то нужно раздобыть адрес. Но удача, судя по всему, действительно покинула Дениса - кафедра была закрыта. Среди нескольких объявлений о конкурсах, старательно развешанных на двери, он разглядел обрывок тетрадного листа с телефоном, под ним мелким девичьим почерком было нацарапано - «лаборант Анна».
        Денис набрал номер девушки, та сняла трубку не сразу.
        - Алло, - раздался запыхавшийся голос Анны.
        - Девушка, миленькая, это Денис - тот парень, которому вы только что телефон Тропыгина дали. Вы знаете, по-моему, он старый, нет ли у вас другого его номера, может домашнего?
        - Его документы уже в архиве, но я постараюсь найти всё что можно, - пообещала Аня.
        - И, адрес, адрес пожалуйста разузнайте, - попросил Денис, - это очень важно.
        - Хорошо, но сегодня я занимаюсь организацией конкурса и уже не успею заехать на кафедру. Я буду в университете через два дня и могу сходить в отдел кадров, может, у них остались какие-то записи.
        - Спасибо вам огромное, Анна, буду жать вашего звонка.
        Вот так мелкие и нелепые препятствия отдаляли Дениса от намеченной цели, словно чья-то невидимая и могущественная рука двигала значимых для него людей, как шахматные фигуры.
        Кем был в этой партии лично он, Денис и сам не знал, но ему всё чаще казалось, что некие силы определили его всего лишь разменной пешкой или в лучшем случае ладьёй. Были у Дениса предположения, кто сражался с ним в этой игре, но вот зачем, он не догадывался. Знал только, что выход с доски есть лишь один, и что он его категорически не устраивает. Денис предпочитал передвигаться медленно по одной клеточке, может даже, галсами, главное, в нужном направлении.
        Напомнив себе, что уныние - это самое большое преступление против себя самого, он побрел домой. Так сладостно начавшийся день завершился в итоге довольно тоскливо; он сидел в своей квартире совершенно один, и это вынужденное одиночество было тягостным.
        Денис звонил Родику, звал к себе на пиво и баранину, но друг оказался на дежурстве. Тогда он решил поработать, но стоило ему открыть Word, как его затошнило от одного вида маленьких, черных буковок. Под конец дня Денис грешным делом даже подумал навестить Гошу, но вовремя одумался. Томиться в ожидании он не умел, его раздражала сама мысль о том, что его дело - такое значимое и благородное, встало из-за отсутствия у него нужного номера телефона.
        Глава 23
        Промучившись от безделья весь день, он решил, что завтра снова сходит в универ и попробует раздобыть адрес Тропыгина самостоятельно. Но новый день сменил направление его мыслей. Произошло, наконец, то, чего Денис уже почти и не ждал - у него появилась информация о Святославе Кулакове.
        Холодным осенним утром, когда он ещё валялся в постели, шурша страницами Катиного дневника, позвонила обиженная Светлана.
        - Пришел запрос на Кулакова и его родственников, - сухо доложила она.
        - Ну и что там, Светик?! - возбужденно спросил Денис, резко поднимаясь с кровати.
        - У Кулакова ничего особенного, - пояснила Света, - обычная хрущёба в сорок семь квадратов на Ветеранов, шесть соток в садоводстве Метрострой, ещё от бабки достались. Машина, правда, дорогая, он её новую в салоне брал. Но я не думаю, что он стал бы так заморачиваться ради неё. Боюсь, с моей стороны к нему не подкопаешься.
        - А что с родственниками? - без особой надежды спросил Денис.
        - Вот здесь картина повеселее. Из родни у него только тётка одна осталась, и женщина она, надо сказать, преинтересная. Лет пять назад она у нас проходила по одному делу - уклонение от налогов. Она магазин бакалейный держала и зарплату рабочим в конверте выдавала. То ли не доплатила, то ли ещё как обидела она одну из товарок своих, в общем, подала та на неё жалобу, и не куда-нибудь, а сразу к нам. Но это дела минувших лет, что касается настоящего - гражданка Барыгина Вера Павловна 61 года рождения имеет из официальных доходов лишь пенсию в четырнадцать тысяч рублей, а новоприобретенного имущества на общую сумму в девять с половиной миллионов, из которых семь потрачены на загородный дом в Хийтола.
        - Где, где? - переспросил Денис, прокручивая в голове возможные коррупционные механизмы, по которым мог работать Кулаков.
        - Хийтола - это Республика Карелия, там моё ведомство бессильно, мы эту-то информацию чудом получили.
        - А поконкретней что-нибудь, Светочка, - взмолился Денис, предвкушая разгром Кулаковской деятельности. - Адрес там, фотографии…
        - Может тебя туда ещё и отвезти? - огрызнулась Света.
        - Отвозить не надо, - так же грубо ответил Денис, - я, слава немецкому автопрому, на колесах, - а вот от более подробной информации о доме в Карелии и так же о жилище в Метрострое я не откажусь.
        Света молчала.
        - Если полиции об этих адресах ещё ничего неизвестно, то я могу предположить, что Кулаков скрывается именно там. Надеюсь, ты помнишь, от деятельности этого урода пострадала не только моя подруга, но и твой брат? Достань мне эти адреса, и я окажусь там раньше полиции.
        - И что ты сделаешь, если отыщешь его? - усмехнулась Света. - Будешь допрашивать с пристрастием, пока не выведаешь, как он твою Катеньку убил?
        - Нет, напрошусь к нему в адепты, - ответил Денис, игнорируя провокационные выпады Светы.
        - Разведчика всея Руси из себя строишь, погеройствовать захотелось?
        - Ну, кто-то же должен, - спокойно ответил Денис, ставя на плиту чайник.
        - Ладно, Джеймс Бонд, скинь мне свою почту, и я вышлю тебе всё, что накопала.
        - Хорошо.
        - Что, даже спасибо не скажешь? - обиженно поинтересовалась Света. - Я ради тебя должностью рискую, между прочим.
        - Спешу тебе напомнить, подруга, что соглашаясь помочь, ты утверждала, будто делаешь это не ради меня, а потому что хочешь разобраться в смерти брата.
        - Так было до нашей близости, - тихо проговорила Света. - Теперь я делаю всё это только ради тебя, а ты ради памяти своей Катерины.
        - Да не было у нас никакой близости, Света! - не выдержал Денис. - Я лишь шёл у тебя на поводу, но больше этого не повторится.
        - Что значит у меня на поводу? - взвизгнула Света. - А как же… Ну, то, что на кухне было?
        - Просто пообжимались и всё, дело обычное. Близость - это нечто иное, и я надеюсь, ты о ней когда-нибудь узнаешь не понаслышке.
        - То есть не приди в тот вечер мама, ты просто воспользовался бы мной?!
        - Кто кого попользовал бы, это ещё большой вопрос, - тихо проговорил Денис. - Ладно, Свет, когда придёшь в себя и поймешь, наконец, что я тебе не пара, а лишь друг по несчастью и партнер в поисках разгадок, звони.
        Денис не стал дожидаться нового приступа истерики и положил трубку раньше, чем Света успела что-нибудь ответить. Перед его мысленным взором уже ворочались схемы и комбинации. Словно в чётко слаженном механизме закрутились подшипники и шестерёнки - машина, генерирующая идеи, наконец, пришла в движение.
        Где-то в облачной дали мелькнуло утреннее намерение идти в университет, но тут же было поглощено сизым туманом необязательности. Этот вопрос разрешится и без его участия. Через пару дней Анна раздобудет ему контакты профессора, он позвонит ему и, возможно, обойдется без личной встречи. А вот поиски Кулакова Денис никому доверить не мог, это было то дело, которое он должен провернуть сам.
        Неожиданно пришла в голову абстрактная мысль о том, что в этой партии он вовсе и не пешка. А даже если и был ею в самом начале пути, то на сегодняшний день значение фигур сильно поменялось. Он прошёл в дамки, и сейчас настал его черёд делать решительный удар.
        Денис выстраивал свою комбинацию как гроссмейстер, намеревающийся поставить мат в три хода, как композитор, соединяющий воедино несколько частей произведения, как художник, пишущий подмалёвок, и знающий, что эта неточная, абстрактная прокладка границ и теней лишь основа для будущей картины. В голове его зрел план и потребность приступить к его осуществлению уже дошла до своего острого пика. Но Света так и не прислала обещанную информацию.
        Ближе к обеду она соизволила-таки отправить все нужные файлы. Просмотрев их, Денис понял, что в конуре оставленной Кулакову бабкой, он вряд ли будет отсиживаться. Судя по приложенным фотографиям, состояние этого дома, было на редкость плачевным. А вот коттедж в Карелии, напротив, оказался бы весьма кстати беглому мессии. В двухэтажном домине, отстроенном в небольшом отдалении от самой деревеньки, имелся гараж и, судя по всему, ни один выход. К тому же задней стеной он практически подпирал наступающий хвойный лес, в котором можно и самому укрыться и квадроцикл на случай побега припрятать. В общем, пути отхода там были превосходные, и для сектантских заседаний места вполне хватило бы.
        Маршрут Денисова путешествия нарисовался сам собою. Забронировав в приглянувшемся жёлтом домике местной турбазы комнату, и совершив все необходимые приготовления, он выехал навстречу своей судьбе.
        Денис мчал по кольцевой на бешеной скорости, его стремление как можно скорее приблизиться к развязке заставляло необдуманно резво маневрировать на подмерзшей дороге.
        Богатая на краски осень, обосновавшаяся в пригородах Питера, стала постепенно таять. Чем меньше оставалось километров до Карелии, тем отчётливее наблюдались первые признаки надвигающейся зимы. Он летел по трассе, словно обгоняя время - деревья, что обрамляли серую ленту дороги, постепенно сбрасывали листья, пока практически не оголились.
        Денис любовался меркнущим осенним пейзажем, пока он не растворился в сошедших на дорогу сумерках. Высвеченные белым светом фар графичные силуэты деревьев, то и дело проносились перед глазами, словно маятники гипнотизёра. Его начало клонить в сон. Ещё в начале своего пути он выбрал старую серпантинную дорогу, именно для того чтобы не задремать на прямой, недавно проложенной трассе, но этот выбор чуть было не стоил ему жизни. Он не учёл, что Хийтола севернее Питера на двести с лишком километров и не «переобул» своего Буцефала, поэтому, когда на лихо закрученных поворотах извилистой дороги, прямо перед ним неожиданно выросла отвесная скала, он просто не смог оттормозиться.
        Его старенький Golf с хрустом убрался прямо в гранитного гиганта. Чудо, что ни машина, ни он сам сильно не пострадали. Придя в себя от потрясения, Денис кое-как вырулил обратно на трассу, и нервно позвякивая еле державшимся бампером, двинулся дальше, стараясь не гнать больше пятидесяти так как фар у него тоже поубавилось.
        Изнеженный в кулуарах ковровой Северной столицы Денис был поражен суровой величественностью Карелии. Этот северный край, дикий и опасный в своей непредсказуемости должен был прятать ответы на его многочисленные вопросы, но как их отыскать, если всё здесь странно и чуждо? В уже сошедшей на земли, по которым блуждал Денис ночи, все выглядело пугающим и неясным, а столкновение его со скалой казалось теперь предупреждением.
        В завораживающем краю хвойных гигантов, завывающих ветров и невозмутимо-равнодушных скал таилась угроза для невнимательного, не умеющего слышать и видеть горожанина. Денис смог убедиться в этом ещё раз, когда прямо перед его капотом замер огромный, рогатый лось. Сохатый степенно переходил дорогу, пока машина Дениса медленно выплывала из-за поворота, и если бы не малая скорость, зверь пал бы под колесами Golfa.
        Парню пришлось отморозиться, пропуская рогатого и лишь эта вынужденная остановка позволила заметить, что его провожают. Два красных глаза светились меж припорошенных елей, внимательно наблюдая за его манипуляциями. Денису это сильно не понравилось. Либо этот альбинос был двойником его питерского преследователя, либо же волк гнал за ним от самого города. Но зачем?
        Не успел парень состряпать ни одной догадки, как белый волк зыркнул на него в последний раз и припустил вперед, скрывшись в лесу.
        Денис нервно завертел головой, ожидая увидеть остановившуюся за ним машину (ведь хозяин волка не на своих двоих за ним бежал), но дорога была пуста, лишь грохочущая буханка промчалась мимо него, растворяясь в ночи.
        Решив, что передвигаться впотьмах на машине с одной единственной противотуманкой не безопасно, Денис припарковался на ближайшей отвилки и постарался вздремнуть. Но уже через полчаса продрог почти до костей, поняв что, собираясь на север, не взял самого необходимого - тёплых вещей.
        Делать было нечего, буквально в шестидесяти километрах от его местонахождения стоял уютный жёлтенький домик, в котором одна из комнат ожидала своего постояльца. Денис решился продолжить путешествие, тащась на предельно низкой скорости и эта вынужденная медлительность, раздражала его. Его - человека стремительного и порывистого, обстоятельства вынуждали сбросить обороты. Но Денис уже догадывался, что в этом снежном царстве ему ещё и не тем придется поступиться, чтобы получить желаемое.
        Снова и снова жизнь пыталась его прогнуть, словно проверяя на прочность силу его стремлений. Но Карелия была не маленькой, плаксивой девчонкой, способной раздобыть нужную информацию, она была больше, много больше самого Дениса и его дурацких детективных приключений. Он почтительно склонялся перед её древними непреложными законами: теми законами, что в каменных мешках сосредоточия суеты быстро забываются.
        Уже глубокой ночью он добрался до турбазы. Маленькая уютная комната была ему наградой, и даже удобства на улице не казались теперь трудностью. Каких-то двести с лишним километров стали для Дениса словно испытательным билетом в чуждый мир царственного спокойствия и невыразимой тишины строгих красот.
        Не разбирая вещей, он повалился на заправленную кровать прямо в одежде, да так и заснул.
        Глава 24
        Рано утром Дениса разбудило пробравшееся через незашторенное окно солнце. Оно гладило его по предплечью, скользило по лицу, а когда его свет стал раздражать глаза, Денис встал-таки с кровати и заглянул в окно. То, что он увидел, поразило его, промелькнула даже такая мысль, будто он проспал не одну ночь, а как минимум месяц: вместо потрепанных деревьев с оголившимися ветвями за окном белели припорошенные снегом ели. Бело-зелёные полосатые лесенки красовались вдали, а перед ними распростерлось поле, сверкающее на солнце миллиардами брильянтов, то же драгоценное крошево роилось и в морозном небе, всё искрилось, переливалось и звенело новой песней зимы.
        Денис выбежал на улицу и растёр лицо первым жестковатым снежком. Какая-то детская, не замутнённая невзгодами восторженность, накрыла его. Захотелось бежать по этому полю, катиться с горы, строить крепость.
        Он сорвался с места и припустил в манящую белоснежную даль, но почти сразу угодил ногой в кротовую яму и, споткнувшись, упал. Загадочный снежный край, напомнил Денису, что опасности его здесь поджидают не только в тёмное время суток, но и при свете дня. В мнимой очевидности стоит она - прекрасная и аскетичная Карелия, но её красота таит в себе угрозы, и ямы наименьшие среди прочих.
        Напомнив себе, что прибыл в Хийтола по делу, не терпящему ребячества, Денис побрел к администратору турбазы. Повреждённая машина нуждалась в починке, и только местные могли дать ему дельный совет, где и как это лучше сделать.
        С сервисом здесь оказалось туго, но, по словам Людмилы, администратора базы, Васёк с соседней улицы может «подмандить Денисов тарантас», не хуже сервисменов.
        Денис пошел искать Васька, и по наводке Людмилы вышел прямиком к гаражу, что светился внутри гологенкой и являл собой настоящую пещеру сокровищ. До отказа набитые полки по всему периметру гаража, содержали столько ржавого хлама, сколько Денис за свою жизнь ни разу не видел, а в довершении композиции, посреди всего этого изобилия красовался ЗИЛовский мотор, занимающий почти всё свободное место. За его починкой Денис и застал Васька.
        - Утро доброе, - поприветствовал он трудягу.
        - Это для кого как, - буркнул мужик, - чего тебе?
        - Бампер повредил, подкрутить сможете?
        - Смогу, - коротко ответил Васек, - тебе когда?
        - Мне бы сейчас, - попросил Денис.
        - Всем сейчас надо, а ещё лучше вчера, - пожаловался мужик, - ладно подгони к гаражу и иди красотами любуйся, только в лес не ходи, там прикормка кабанья, нарвёшься на секача, хана тебе.
        - А долго гулять-то?
        - Пару часов.
        Денис подумал про себя, что за пару часов можно всю подвеску перебрать, но спорить не стал. Васек, не смотря на прозвище, выглядел довольно авторитетно, и пререкаться с ним у Дениса не возникало никакого желания.
        Пригнав мастеру своего подранка, он решил пойти перекусить. Меню в кафе при базе было небогатое, но радовало исключительной колоритностью. Заказав себе уху из леща и драники со сметаной Денис ни разу не пожалел, что выбрал именно это место для ночлега. Такого великолепного обеда у него не было, пожалуй, уже лет пять, именно столько прошло времени после смерти его любящей матери, которая баловала сына чем-то подобным, только лещи были не из Ладоги, а из местного магазина, перемороженные и вяленькие.
        Денис наслаждался, хрустя поджаренным драничком так, что у него аж за ушами трещало, и думал, что не будь он коренным петербуржцем, переехал бы в этот гастрономический рай, хотя бы ради рыбки и сметаны. Когда же ему принесли целый чайник зверобоя, иван-чая, душицы и еще каких-то волшебных трав на меду, он окончательно поплыл, растворяясь в ароматах и пару.
        После такой трапезы у Дениса промелькнула мысль, остаться здесь на денёк, насладиться пейзажем, вкусной едой и звенящим прохладным воздухом. Но выйдя на террасу с сигареткой, он взбодрился и решил, что в самой деревне найдет какую-нибудь старушонку, у которой будут не менее лакомые драники и сметана, а может даже и творог с молоком, настоящим, парным, а не той химозой, что их в городе травят.
        Так и произошло. Добравшись до самого поселка, стоявшего на речке с труднопроизносимым названием Кокколанйоки, Денис помыкался по домам в поисках гостеприимных хозяев, готовых за скромную плату приютить на неопределенный срок путника, да и нашел маленькую, сухонькую старушонку, с радостью принявшую его.
        На вид этой сморщенной будто печёное яблоко бабуле было лет двести не меньше, но бегала она по дому как заведённая, а за шустрыми руками, накрывающими на стол, Денис вообще следить не успевал. Пока он снимал в сенях верхнюю одежду, расторопная хозяйка уже и горшок с картошкой из печи вынула и банку солёных грибков из кладовки приволокла и кваску нацедила.
        - Вон там умойся, - велела она, указывая на рукомойник, - и за стол садись, пока не простыло всё.
        Признаться, что не голоден, Денис как-то постеснялся и, ополоснув руки, уселся на маленькую, сколоченную из коряг табуретку, вдыхая сладковатый пар, идущий от печёной картошечки.
        «Что-что, а еда в деревне не в пример лучше городской, если она, конечно, своя», - подумалось Денису. А у бабки Хельмы, судя по убранству домишки, всё было свое. Над плитой висели венички с сушёными травами и кореньями, мебель была вырезана или сколочена из дерева вручную, а посуда оказалась вся глиняная, включая ложки.
        - Ну что, Дениска, - спросила бабуля, накладывая ему, целую миску дымящейся еды, - этногрофировать к нам приехал, али как?
        - Не совсем, - честно признался Денис. - Я человека одного ищу, он был учителем моей подруги, она о нём лестно отзывалась, и я хотел к нему в ученики напроситься, но он из Питера внезапно уехал. А недавно я случайно узнал, что у тётки его дом в Хийтола, так может он у неё живет и здесь теперь учеников своих собирает?
        Старуха внезапно хохотнула и, состроив наихитрющую физиономию, проговорила:
        - Не похож ты дружок-пирожок на того, кто вперед себя чужую голову ставит.
        - В смысле?
        - Сочиняешь про учителя, говорю, - пояснила бабка, щуря непомерно яркие для её возраста глаза.
        - Не сочиняю, баба Хельма, - оправдывался Денис, поражённый проницательностью деревенской жительницы. - У меня действительно была подруга, у которой имелся учитель, но как она о нём отзывалась, я не представляю, потому как я узнал про него только после её смерти.
        - Его винишь? - серьёзно спросила бабка.
        Было что-то неопределённое, что-то несоответствующее положению вещей во всей этой ситуации, то ли жилище это странное, на избушку Бабы-Яги похожее, то ли сама Хельма - старая, шустрая финка с поразительными молодыми глазами. Денис на секунду ощутил себя героем Гоголевских рассказов. Но отмахнув мысль о чертовщине и ведьмах, решил, что бабуля, видимо, от природы чрезвычайно проницательна, к тому же пожила поболе него и повидала тоже.
        - Виню, баба Хельма, потому как погибла моя Катерина при весьма странных обстоятельствах, и не только она одна.
        - Выжглась что ль?
        У Дениса внутри всё так и похолодело, а бабка смотрела на него, будто бегущую строку в глазах читала - внимательно так, выжидающе. Потом покивала своим каким-то мыслям, встала и в спальню ушла.
        Денис сидел за столом, словно вросший в маленькую корявую табуретку, и не мог даже пошевелиться, его опять сковал тот самый всеобъемлющий, потусторонний, чужой страх и он, наверное, спятил бы в этом чужом месте, если бы Хельма не вернулась обратно в кухню.
        - На вот возьми, - проговорила она, протягивая ему давно высохшую куриную лапу на веревочке.
        - Зачем? - в недоумении спросил Денис, принимая подарок.
        - Я, конечно, ожидала кого-то поосновательнее чем ты, постарше, может, но, как говорится, на безрыбье и карась - щука.
        - Какой карась?! Какая щука?
        - Да ты не кипятись, на вон, чайку попей целебного, на травах, - заговорила Хельма совсем уже не старушечьим, а материнским, ласковым таким голосом, подставляя одуревшему Денису чашку с терпким сладковатым настоем.
        - Да не хочу я трав, пил сегодня уже, - запротестовал Денис, ощущая, как сковывающий до этого страх вот-вот вконец парализует его.
        - Совсем зелёный ещё, - сокрушалась бабка, склоняясь над гостем с чашкой настоя в руках, - ну и что мне с тобой таким делать?
        Баба Хельма вопросительно посмотрела на Дениса, будто он мог знать, что ей с ним надо делать, и он заметил, как ее темно-карие глаза вдруг становятся зелеными, да такими яркими, будто изумруды. Они на миг вспыхнули, а потом время сыграло с ним злую шутку; оно словно бы промоталось с бешеной скоростью, и Денис очухался только тогда, когда Хельма поставила на стол пустую чашку.
        - Ну ладно, милок, - проговорила она всё тем же ласковым, убаюкивающим голосом, - иди, отдохни, утро вечера мудренее.
        Денис послушно встал, словно безвольная марионетка, прошёл в крохотную комнатку для гостей, где стояла одна кровать, да низенькая тумба и, повинуясь воли старой финки, разделся, укладываясь в постель.
        Мягкая пуховая перина приняла его как руки матери, одеяло укрыло от всех бед. Денис заснул, и снился ему престранный сон; будто он молодой юноша, служащий в религиозном братстве и будто бы братство это готовилось к чему-то страшному, неумолимо на них надвигающемуся. Он как самый молодой и неопытный член ордена выполнял разного рода работу, но ему отчего-то не объясняли, зачем он её делает. Одно из заданий его особенно потрясло, потому как мудрый учитель приказал свезти в подвалы старинной крепости все фолианты и свёртки, хранящиеся в библиотеках. Он грузил их на телегу и стаскивал в подвал, озаряемый светом пламени, а его старый настоятель сжигал.
        - Учитель, - не выдержав, спросил Денис, - зачем мы уничтожаем тайные знания нашего народа?
        - Грядёт великая ночь, - ответил старец. - Мрак поглотит наши земли.
        - Давайте просто получше перепрячем наши реликвии и поставим охранные печати. Зачем всё сжигать?
        - Затем, мой друг, что мы не сможем скрывать их на протяжении нескольких тысячелетий. Ночь будет долгой и страшной, ибо с тёмной восточной стороны уже пришла угроза. Дети чужеземцев прибыли на наши территории и сокрылись в пещерах. Они ждут часа, когда рукав нашей галактики будет проходить через пространства, подвластные силам из Тёмных Миров. В это время Светлые Боги не смогут посещать нас.
        - Но почему? Разве могут наши Боги отвернуться от нас?!
        - Они не отвернутся, но по древнему соглашению не посмеют нарушить границ, что отделяют их бесконечные миры Света от нижних миров Тьмы. Так уж сложилось, что границей является наша галактика, и когда мы в своём коловращении одним из четырёх рукавов захватываем пространства нижних миров, Светлые Боги утрачивают доступ к своим детям.
        Совсем скоро посланники Тьмы обретут силу, потому что их Бог сможет ступить на Землю. Они принесут во все дома войны, разрушения, а главное, хитростью и коварством подменят наши ценности своими лживыми законами, разграбят земли, а нас превратят в жалких рабов.
        - У нас великая армия, лучшие воины - потомки древних Богов! Отчего вы думаете, что мы не одолеем их?
        - От того, что на их стороне время и Черные Боги. Мы же будем совсем одни. Они поработят нас через те народы, которым мы позволили прийти и поселиться в приграничных землях. Они посеют свое семя там, а когда каждый второй ребенок тех мест будет их отродьем, то двинутся и на нас. К тому моменту пройдут столетия, разум наш уснёт крепким сном, и мы уже не сможем отличить их детей от своих. Поэтому мы должны спасти самое необходимое, а остальное уничтожить, иначе наше знание, попав в руки этих неразумных, алчущих лишь власти существ, станет страшным оружием.
        - Неужели ничего нельзя сделать?
        - Нет, мой друг, - с грустью проговорил старик, бросая последний фолиант в огонь. - Колесо времени крутится, но после ночи всегда наступает утро. Так было, и так будет снова, ибо это закон, по которому живёт наша галактика. Всё изменится, когда она пройдет все круги развития, и как любая материя распадётся, дав жизнь новым Звездам.
        Старик похлопал убитого горем подмастерью по плечу и протянул ему кожаный свёрток.
        - Что это? - спросил он.
        - Карта. По всей земле разбросаны тайные хранилища наиболее важных реликвий нашего рода. В них мы спрячем самое необходимое, что может понадобиться для сохранения памяти о том, кто мы есть на тысячелетия. У нас не стоит задачи сберечь сами реликвии, лишь знания и тех, кто мог бы передавать их из поколения в поколения, пока не наступит рассвет, и сознание людей не станет пробуждаться самостоятельно.
        Глава 25
        Наутро Денис помнил, что ему всю ночь снились странные, колдовские сны, но никакой конкретики, как водится, не сохранилось в его памяти. Навязчиво жужжала лишь идея о долгой ночи и неких чужеземцах, тесно перекликающаяся с выписками из Катиного дневника.
        Мысли о снах Денис бесцеремонно выбросил из головы, напомнив себе, что после такого приема, какой ему устроила Хельма, и не такое могло привидеться. Странная бабуля должна была бы насторожить его, но неверящий в колдовство Денис решил, что она либо выжившая из ума, либо не в меру осведомлённая в интересующем его деле. А то что он вчера вдруг в сомнамбулу превратился, тоже не мудрено: старуха, небось, помимо беленьких, ещё и поганками балуется. Знал Денис, что пресловутые ЛСД именно в Карелии и произрастают, так что видениям своим совсем не удивился.
        Выходило, что финка, приютившая его, не так проста, как казалась в начале, и Денис уже пожалел, что сболтнул ей лишнего. Но он совершенно точно помнил, что Хельма странным образом вызывала абсолютное доверие. Хотя, что уж тут странного, под кайфом тебе и Дракула гимназисткой румяной почудится.
        Удивительные все-таки ему бабули попадались, сначала Аграфена Стефановна - потомственная гадалка с прибабахом, выглядящая лет на 30 моложе своего истинного возраста, теперь вот финка эта - растоман из глубинки. Хотя сама-то она грибки карельские положим не употребляет (не дожила б до таких почтенных седин), а вот гостей почиет и не стесняется. Может она специально комнату для приезжих держит, чтобы было кому зелья ее дегустировать? Да нет, глупости конечно, но в таком аутентичном месте и не то в голову прийти может.
        Денис тихонько поднялся с постели и, прихватив свою небольшую сумку с вещами, понадеялся слинять, но не тут-то было. Хельма уж колготилась на кухне, помешивая на сковородке шкворчащее сало и заливая его яйцами, жёлтенькими такими, как майское солнышко.
        - А-а-а, - протянула она, - долго спите, молодой человек, петухи уже час назад как пропели.
        Знала бы она, во сколько Денис обычно встает, диву бы далась. Но Хельма, судя по всему, и не предполагала, что люди могут дрыхнуть до полудня, а ложиться под петушиную песню.
        - Иди умывайся, милок, да поживее, - поторопила его Хельма, - завтрак простынет.
        Денис нехотя ополоснул лицо, поелозил щёткой по зубам и уселся за стол, поглядывая на шуршащую у плиты старушонку.
        «Какая же она старуха? - размышлял он. - Вон как ловко скачет и всё делает».
        - Кофе нету, не пью, - проговорила она, ставя перед ним сковороду с яичницей и крынку молока, - и тебе, кстати, не советую.
        «Откуда она знает, что я пью кофе», - с подозрением подумал Денис.
        - О-о-о-о, - протянула финка недовольно, мельком взглянув в окно, - ешь быстрее, сейчас Барсук придет, баснями будет мучить, пока всё не расскажет, из-за стола не выпустит.
        - Какой еще барсук?
        - Слепой ты что ль? - подивилась старуха. - Вон мужик из лесу идёт с ружьём наперевес. Барсуком его кличут, дюже нудный, так что ешь и беги по своим делам.
        Как Денис не приглядывался, а мужика не примечал, только когда от его завтрака осталась половина, он заметил мерное покачивание приближающийся точки, присмотрелся, и правда, мужик, но с ружьём или нет, не понять - далеко больно.
        Не без мистического ужаса Денис отметил, что и зрение у Хельмы лучше, чем у него, причем в разы.
        Потом пораскинув мозгами, он пришел к выводу, что она его разыгрывает, и, наверное, этот охотник выходит из лесу примерно в одно и то же время, а потом наведывается к ней и травит свои скучные байки.
        Денис расслабился и решил спокойно доесть завтрак, а если доведётся, познакомиться с ещё одним местным. Лишние глаза и уши ему не помешают, тем более, если учесть, что бабуля, и правда, с придурью.
        Когда Денис допивал молоко, в дверь громко постучали.
        - Оберег мой надел? - торопливо спросила старуха.
        - При всем уважении, баба Хельма…
        Договорить Денису не дали. С поразительным проворством финка метнулась в его спаленку и, притащив оттуда куриную лапу, ловко навесила её на шею парня, не позабыв спрятать под футболку.
        Гость же, не дожидаясь ответа хозяйки, ввалился с грохотом в сени и, сгрузив там ружьё, вошёл в кухню.
        - Ну, здравствуй, Хельма, - пробасил он, - уставившись при этом ни на старуху, а на её постояльца.
        - Меня, вообще-то, Денисом звать.
        - Приятно, очень приятно. Барсук, - представился он, протягивая Денису руку. - Что занесло городского молодца в наши края?
        - Он историей увлекается, - вставила Хельма, не дав Денису возможности ответить. - Будет научную статью о нашей деревне писать. Задание у него в институте такое.
        - Не слишком ли он взрослый для студента? - спросил Барсук, с интересом разглядывая Дениса, который выглядел значительно старше своих лет.
        - Аспирантуру заканчивает, - проявила совсем уж потрясающие знания об образовательной системе старуха.
        - А-а-а, ну это дело хорошее. Так чего сидеть в доме, надо по окрестностям пройтись, людей порасспрашивать. Вот я, например, тебе много чего интересного для твоей статьи могу насказать и показать.
        - Мальчик с дороги только, - опять встряла Хельма, - устал, дай ему оклематься.
        Барсук посмотрел на Дениса шустрыми, бегающими глазками и неожиданно подмигнул.
        - Да ничего я не устал, - возразил Денис, поднимаясь из-за стола и направляясь в сени. - Спасибо за завтрак, баба Хельма, я, пожалуй, действительно прогуляюсь, осмотрюсь, народ порасспрашиваю о том, о сём.
        - Ну-ну, - недовольно протянула старуха, натирая до блеска и без того чистый черпак.
        - До скорого, Хельма, - как-то предостерегающе проговорил Барсук, прощаясь с хозяйкой.
        - Вы её давно знаете? - поинтересовался Денис, когда они с Барсуком отошли от дома старухи метров на триста.
        Этот вопрос он хотел задать ещё раньше, но остерегался, что слух у ведьмы такой же, как и зрение - феноменальный. Дурость конечно, но в этом поселке с поистине богатой историей Денис был готов поверить в то, во что отродясь не веровал. Как бы подтверждая его суеверие, Барсук, рассказывающий ему о Кокколанйоки, или как её называли местные - Хиитоланйоки, берущей верхнее течение в Финляндии, а нижнее на - территории ЛахденпохскогоЛахденпохского(района, назидательно приложил палец к Денисовым губам.
        - Ну, так вот, - громче нужного пробасил его спутник, - по реке нашей можно, значит, прямиком в Финку попасть, вот так-то.
        Пройдя ещё метров пятьсот и рассказав Денису о том, что впервые селение Гитола упоминалось ещё в летописях 1471 года,1471 года,(и принадлежало польскому королю Казимиру IVКазимиру IV(Барсук неожиданно оборвал свой рассказ и шёпотом добавил:
        - Я в этих края не вполне местный, лет пять живу, - зашептал мужик, - но про Хельму могу сказать тебе только одно: будь не чеку, мальчик, странная она. Я за годы, что тут прожил, половину зубов уже потерял и полысел совсем, а она как бабкой старой была, так ни на грамм и не изменилась.
        - Да куда ж там ещё старее-то быть, она и так лет на двести выглядит, - посмеялся Денис. - Только вот зрение у неё, пожалуй, для старухи больно хорошее.
        - Не только зрение, мальчик, не только зрение, - заговорщически прошептал Барсук. - Местные её уважают, за травами и примочками ходят, говорят, она любую хворь излечить может. Хельма, по нашим меркам, богато живет, дом, как говорится - полная чаша. Это её так селяне балуют: кто кусок сала, кто дровишек, кто маслица презентует, парни местные воду носят, девки огород поливают и веники для неё собирают, а она их знахарству учит. Я спрашивал самую старую бабку Розу, что ещё русско-финскую войну помнит, давно ли Хельма здесь поселилась, она говорит, что сколько себя помнит, та всегда здесь жила.
        - Сколько же ей лет? - поразился Денис.
        - То-то и оно! - восклицал Барсук, - Роза говорит, что когда была ещё маленькой, баба Хельма её от ветрянки вылечила.
        - Так и говорит «баба Хельма»? - переспросил Денис.
        - Так и говорит, а ей самой, между прочим, уже девяносто три.
        Совсем не суеверного Дениса вдруг вновь обуял мистический ужас. Ему перестало казаться, что он вышедшая в дамки пешка. Теперь он ощущал себя щепкой, отлетевшей от острого топора дровосека, мелкой такой, оторванной от родного и привычного мира деревяхой.
        Денис представил, сколько Хельме могло быть лет, если она почти век назад уже старухой звалась, и непроизвольно затряс головой, будто пытался отогнать жутковатую догадку.
        - Да нет, - подумал он вслух, - это просто какой-нибудь местный феномен, типа разряженного воздуха или ещё чего-то. В Японии есть одна деревня, там люди по сто с лишним лет живут, особенности климата позволяют.
        - Мы не в Японии, друг мой, мы в Хийтола, и окромя этой старой финки здесь так долго никто не задерживался. Я, знаешь, вообще не удивлюсь, если она ещё Казимира IVКазимира IV(помнит, - совершенно серьезно заявил Барсук.
        Денис брел по заснеженным тропкам к реке, и размышлял о том, как меняется мироощущение людей, если выехать из шумного мегаполиса в глухомань. Каких-то двести километров и тебя словно через временной портал в средневековье перебросили. От навязчивого шума в большом городе ты стараешься абстрагироваться, здесь же пытаешься в лае собак и поскрипывании половицы прочесть тайные послания духов. Город давит на тебя чугунным информационным прессом, и ты затыкаешь порой уши, чтобы тебе не влили в них очередную новость о сбитом Боинге или о том, как благовоспитанная пенсионерка оказалась держателем притона. В заснеженном безмолвии и мнимой неподвижности этих мест ты чувствуешь острую необходимость в каких-нибудь событиях, каких угодно, лишь бы не эта немота и анемия. Ты начинаешь прислушиваться, приглядываться, воображать. И вот здесь-то и кроится настоящая опасность для непривыкшего к тишине и покою человека - он может начать видеть и слышать то, чего нет и быть не может. Видимо, с Барсуком, приехавшим в эти края из Москвы, что-то такое и произошло. Теперь несчастный во всём углядывает нечистую или, по
меньшей мере, колдовство. Денис подумал, что и его уже настигает та же хворь, и что кудесница Хельма от неё не спасет.
        Барсук рассказывал ему об истории этого края, и сказ его был довольно интересен, правда, Денис одетый не по погоде, порядком подмёрз и уже не ощущал больших пальцев на ногах. Но он был готов к аскезе, потому как знал, Барсук ведёт его к реке. Наконец, парень завидел на другом берегу большой двухэтажный особняк, подпирающий густой лес.
        - Ого! - присвистнул Денис, изображая восхищение. - Вот это домина! Кто же это в таких хоромах обосновался, неужто местные на картошке поднялись?
        - Нет, - нехотя проговорил Барсук, - это дом одной бабы из Питера, она с местными не особо контактирует.
        - Даже с тобой дружбы не завела? - улыбаясь, спросил Денис.
        Но Барсук неожиданно похмурел и после короткой паузы мотнул головой. Расспрашивать Денис не стал, побоялся выдать свой прямой интерес, да и что ему мог рассказать Барсук, у которого дружбы с приезжей не сложилось. Главное, что он теперь знает, где этот дом, но вот как к нему пробраться не ясно. Лодку искать слишком опасно, а ждать пока река встанет, времени нет.
        Вконец замерзший Денис решил обдумать план вторжения позже - когда отогреется, поэтому, попрощавшись с Барсуком, направляющимся в лес, пошёл обратно к Хельме. Парень намеревался воспользоваться советом охотника и присмотреться к странной финке. Он не то что бы поверил в россказни Барсука и свидетельства девяностотрёхлетней Розы, но осторожность не повредит, по крайней мере, грибы он точно есть не будет.
        Глава 26
        Вернувшись в сруб Хельмы, он обнаружил там гостя: посреди кухни расселся здоровенный мужик с закатанными до колен штанами. Знахарка выуживала распаренные в чугунке лопухи, смазывала их пахучей мазью и накладывала ему на колени, а тот кряхтел, словно рассохшийся пень.
        - Не ной, Захар, - причитала старуха, - сколько раз тебе говорено - пропускать компрессы нельзя, иначе твоя застарелая подагра тебя в постель раньше времени сведёт.
        - Да приболел я и дойти не мог, не гонять же тебя через всё село.
        - Ни чё, не сахарная, сходила б, - продолжала ворчать Хельма, - у меня подагры нет.
        - Это тебя Бог за твои благодеяния бережёт, а меня вот за грехи наказал, - сетовал мужик.
        - Это я сама себя берегу, а тебя не Бог наказал, а сам ты себя чуть не угробил! Все бы вам на Бога сваливать, чуть что не так, Отец небесный у них сразу виноват.
        - Ладно, Хельма, не бранись, при госте неудобно как-то.
        Тут до Дениса дошло, что он застыл в дверях и смотрит на происходящее, словно ему пьесу показывают.
        - Здрасьте, - пробубнил он, выдергивая себя из закулисного состояния и приобщаясь к настоящему.
        - На плите щи стоят, - обратилась к нему Хельма, - хлеб на столе. Сядь, поешь и быстро на печь греться, а то у тебя шнобель аж посинел.
        Денис потрогал свой отмёрзший нос, будто проверяя на месте ли он, и, убедившись в его наличии, послушно налил себе похлебки.
        Пока он ел, Хельма и Захар обсуждали деревенские новости. Денис прислушивался в надежде уловить что-нибудь ценное. Но ни про Питерскую бабу из особняка за рекой, ни про её племянника они не говорили. Зато в самом конце разговора, когда Хельма уже снимала компрессы, он услышал весьма интересную просьбу.
        - Лодку мне свою одолжи, Захар, - попросила Хельма, - чага мне нужна, вот парнишку пошлю за реку. Да, и тулуп с обувкой какой, если есть, а то на него смотреть больно, он же там в землю вморозится, - и Хельма засмеялась звонко так, заливисто.
        Мужик зыркнул на раскрасневшегося Дениса, улыбнулся.
        - Лодка на берегу, я её покрасил недавно, она теперь ярко-синяя, а тулуп Ольга принесет.
        Хельма довольно улыбнулась и кивнула ему, а у Дениса промелькнула мысль, что они что-то не договаривают, промеж себя совсем не о том думают, тулуп - это так для отвода глаз поминается, важное в другом, а именно, в лодке.
        Денис боязливо посмотрел на Хельму и её гостя, вспомнив наказ Барсука - быть начеку. Слишком складно всё как-то выходило; про несчастные случаи бабуля эта знает, про то, что он Кулакова в смерти Кати винит тоже, а теперь вот про то, что лодка ему нужна, чтобы на берег тот перебраться, как-то прознала.
        У Дениса сложилось впечатление, будто его ведут как слепого щенка и, возможно, что началось это ещё задолго до его прибытия сюда. Сначала Катина смерть, сподвигнувшая его ввязаться в этот блудень, затем дневник её, потом информация о Кулакове, которую Света преподнесла. Света тоже, кстати, как-то уж больно странно ему повстречалась, гротескно даже. Надо ж было такому случиться, чтобы они в один день, да еще на одном и том же кладбище близких своих хоронили. Совпадение?
        Денис почувствовал себя героем мистического триллера, стало казаться, что все, кроме него знают сюжет и, возможно, даже развязку. Случайные люди, пересекающие тропу его исканий, направляют, заманивают, заволакивают его в круговорот последовательных событий. История с расследованием стала походить на снежный ком, катящийся с горы на бешеной скорости. Оттормозиться не было никакой возможности, все что он мог - это продолжать свой спуск, ускоряясь всё больше и больше, повинуясь инертной силе, толкающей его к развязке.
        Проводив пациента, Хельма уставилась на Дениса своими ясными, пронзительными глазами и ему снова стало казаться, что они зеленеют.
        - Ну, что сидишь? - спросила она, - марш на печь, косточки греть, а то и тебя подагра изведет. Понаедут жертвы моды, не знаешь, что с вами потом делать.
        Денис спорить не решился, прихватил чашку с чаем и залез на протопленную русскую печь, прям как Емеля.
        - Смотри, перину не изгваздай, - буркнула старуха и принялась хлопотать по хозяйству.
        Денис сжал чашку покрепче, затравленно посмотрел на Хельму, но всё же нашёл в себе силы спросить:
        - Хельма, а вы вот вчера предположили, что моя Катерина выгорела, помните…
        - Конечно, помню, - отозвалась бабка, - склерозом не страдаю.
        «Не сомневаюсь, - подумал про себя Денис, - ни склерозом, ни артрозом, ни радикулитом, вообще ничем, кроме морщин». Но подумав так, вдруг испугался, что Хельма ещё и мысли читает, заговорил вслух.
        - Отчего вы решили, что она умерла именно так?
        - Ты же сказал - погибла при странных обстоятельствах. И не одна она, насколько я помню.
        - Не одна, - согласился Денис.
        - Чего ж проще? - удивилась бабка. - У меня хоть телевизора и нет, а всё же не в Тайге живу, кое-что знаю. Весь Питер на ушах стоит от этих происшествий, и нас они не миновали. Я выгоревших своими глазами видела, так что удивляться тут нечему.
        Денис аж подскочил с мягкой перины, свернув-таки чашку с травой на пол.
        - Значит, я в верном направлении, - затараторил он, собирая осколки и размахивая руками. - Он сначала в Питере куролесил, а как его там прижимать стали, сюда, к тётке перебрался и теперь тут бесчинствует. Вот же сучий сын!
        - Да ладно тебе, уймись! - усмирила Дениса бабка. - Тоже мне мракоборец выискался.
        - Вы мне не верите или покрываете его, а зачем же тогда весь этот балаган с лодкой? Ведь вы неспроста её у Захара попросили, знали, что я уже и укрытие куратора отыскал, и план наметил, как к дому подобраться.
        Денис понимал, что говорит лишнее, но его несло, словно оторванный от ветки лист, подхваченный порывистым ветром. Его мотыляло из стороны в сторону, он отчаянно сопротивлялся желанию разболтать Хельме все свои планы, но подчистую проигрывал. А бабка тем временем самозабвенно, как ни в чём не бывало, перебирала свои сушёные веники.
        - Запасы мне нужны, дурья твоя башка, - проскрипела она, перебивая Дениса. - Стара я дюже на лодочках кататься, а тебе прогулка не повредит, сходишь, принесешь мне чаги и, считай, мы в расчете.
        - Да эту чагу, вам любой местный добудет за ваши процедуры. Зачем меня просить, я толком и не знаю, где она растет?
        - Где, где, на дереве. Ничего отыщешь, будет тебе практический урок не вполне юного натуралиста.
        - Баба Хельма, скажите мне правду - чего вы добиваетесь, чтобы я к Барыгиной в дом наведался, так я и так туда проберусь?
        - Я хочу получить плату за постой в виде чаги, - стояла на своём старуха.
        - Может, лучше деньгами? - взмолился Денис.
        - Нет, милок, чагой, - с расстановкой проговорила Хельма.
        Дело было ясное - упёртую старуху не переубедишь, придется искать чагу. Денис хотел пойти в лес сегодня же, но Ольга с тулупом и валенками не торопилась наведываться в гости, а отмораживать пальцы парню не хотелось. Так и прождал он её, пока не стемнело, помогая Хельме мешать в огромном тазу тягучую микстуру от бронхита.
        - Ты ложку то пошустрей ворочай, - приговаривала она, стоя над душой. - И чему вас там, в институтах ваших, учат?
        Тому, что Хельма распознала в нём человека образованного, Денис даже не удивился. Такая бабуля могла читать людей как раскрытые книги, в этом он был абсолютно уверен, как и в том, что местные её здесь, и правда, уважают, ну или, по крайней мере, боятся.
        Каково же было удивление Дениса, когда баба Хельма расплылась в подобострастной улыбке, стоило на её пороге появиться Ольге - девушке, на первый взгляд, ничем не примечательной.
        Она негромко постучала и, не дожидаясь ответа, вошла в дом.
        - Оленька, - пропела Хельма, побросав все свои дела и принимая у гостьи тулуп и свитер, - чайку с вареньицем?
        - Нет, баб Хельма, спасибо, - проговорила девушка ровным, тоненьким голосом.
        - Ну, хоть бруснички мочёной с собой возьми, - упрашивала хозяйка, протягивая баночку с ягодами.
        - Спасибо, - проговорила Ольга, машинально принимая угощение.
        - Как Захар? - спросила Хельма.
        - Бегает, - отозвалась девушка, беззастенчиво разглядывая Дениса.
        Поначалу она показалась ему совершенно обычной, даже неприглядной какой-то, блёклой, но под её прямым заинтересованным взглядом ему вдруг стало не по себе. Его нельзя было назвать колдовским, как Хельмин, но при этом он казался глубже, проникновеннее. Денису почудилось, что её спокойные серые глаза словно разоблачают его, они как бы снимали одну личину за другой, открывая самую его суть, самый корень.
        Денис встречал молодых людей с невероятно мудрыми, пронзительными глазами, но в Ольге было что-то помимо этого; некая одухотворенность, завораживающая, даже шокирующая.
        - Интересный у вас народ живет, необычный, - проговорил он, обращаясь Хельме.
        - Обычный народ, - заверила его бабка, - Степан Кузьмич третью неделю с Иваном пьет, так что по той улице, что справа от моего дома не ходи, не ровен час зашибёт. А Клава уже всем растрындела, что у меня новый постоялец из города, поэтому ценные вещи с собой не бери, когда погулять вздумаешь. В общем, народ, как и везде, - констатировала Хельма, - так что не зевай.
        - Может, я тогда девушку до дому провожу, - предложил Денис, взглянув на Ольгу, - а то не ровен час и её пришибут, темно уже.
        - Спасибо, Денис, я доберусь, - отозвалась гостья, улыбаясь, - а ты лучше отдыхай, у тебя завтра трудный день.
        - Не трудней, чем был вчера.
        - Надеюсь, - тихо проговорила Ольга и, кивнув Хельме, скрылась за дверью.
        Старуха поплелась её провожать, и Денис слышал, как они о чём-то шептались в сенях. Говорили ли женщины о нём или сплетничали о своих деревенских делах, парень не узнал, но что-то ему подсказывало, что темой их разговора был все-таки он.
        Когда входная дверь скрипнула, Денис выглянул в окно. Уже знакомая белая тварь плелась за хрупкой девушкой послушной тенью, а перед тем как скрыться за поворотом, обернулась, блеснув красным взглядом. У Дениса похолодело в груди. Неужели Ольга и есть хозяйка альбиноса?
        В хату вернулась Хельма, и отогнав Дениса от окна, принялась накрывать на стол.
        - Скажите, а давно ли Ольга в деревни живет? - как бы, между прочим, спросил у финки Денис, помогая накрыть на стол.
        - Не твоего ума дело, - сухо ответили ему.
        Вот и поговорили.
        Пока ужинали, да готовились отходить ко сну, он все думал, не возобновить ли разговор о погибших, но его постоянно что-то останавливало. Сначала он долго формулировал вопрос, а когда тот был готов, Хельма начала рассказывать всякую чепуху. Дослушав её он открыл было рот, но, как оказалось, напрочь забыл зачем. В конце концов, решил, отложить расспросы на более подходящее время.
        Глава 27
        Утро для Дениса опять началось непривычно рано. Причём самое чудное было то, что его никто не поднимал, ни будил нарочитым, не в меру громким шебуршанием, он просто открыл глаза чуть засветло и понял, что выспался, что готов к новому дню и новым подвигам. В тело его словно бы внедрили дополнительный аккумулятор, небывалая бодрость и звенящая, вибрирующая энергия циркулировала в его жилах, требуя применения.
        - Баб Хельма, вы меня, случайно, транквилизаторами не пичкаете? - поинтересовался Денис у своей хозяйки, когда та потчивала его пшённой кашкой на молоке.
        - Чистый воздух да здоровая еда, - отвечала та, подливая ему чаю, - вот тебе и все транквилизаторы, дурень.
        - Ладно, баб Хельма, спасибо за завтрак, мой прилив энергии меня разорвёт, если я просижу в доме ещё сколько-нибудь. Где там, говорите, ваши поганки-то растут?
        - Чага, дурья твоя башка, ча-га.
        - Пускай будет чага, - согласился Денис, натягивая свитер.
        - Значит, переплывёшь реку, и пойдёшь по тропе, что справа от одинокого дома стоит… - начала Хельма.
        - «Одинокого дома»? - переспросил Денис.
        - Не перебивай! Он же там один - значит одинокий, - пояснила она. - В общем, в лес ступишь и по тропке так и иди, не сворачивая, пока к выкорчеванной сосне не придёшь, слева от неё березки, на них чага и растет. На корзину, - Хельма протянула Денису большой плетеный короб с ремнями. - Нож есть?
        - Нет.
        - Что за мужики пошли, даже ножа своего нет!
        - Я же городской, у нас как-то не принято с холодным оружием по улицам шастать.
        Хельма спорить не стала, протянула ему свой нож, старинный, судя по резьбе ещё довоенный.
        - Смотри, не потеряй, - наказала она, выпроваживая парня.
        Облачившись в валенки и тулуп, что ему принесла вчера Ольга, Денис вышел на улицу. Чувствовал он себя в чужой одежде непривычно, зато не мёрз и довольно быстро спустился к реке.
        Отыскав синюю лодку, он беспрепятственно перебрался на противоположный берег, где в гордом уединении стоял барыгинский дом. Печально посмотрев в неживые окна, он утешил себя тем, что обязательно наведается туда, как только соберет взбалмошной бабке грибов.
        Понять, что Хельма не столько взбалмошная, сколько хитрая, Денис смог только тогда, когда наткнулся на жительницу этого берега.
        Он без труда нашел выкорчеванную сосну, а недалеко от неё и березки с черными, сморщенными наростами, но вот табличку, установленную у самого берега, не приметил. А всё потому, что Хельма нарочно отправила его по правой тропе, откуда предупреждающих надписей видно не было.
        Когда его корзина была наполовину набита древесными грибами, и он уже представлял, как обходит одинокий дом, прислушиваясь и присматриваясь, из лесу вышла немолодая баба в пуховике. Женщина уставилась на него, уперев руки в бока.
        - Здрасьте, - поприветствовал её Денис.
        Тётка ничего не отвечала, а продолжала вколачивать в него недоумевающий взгляд.
        - Вам чего? - спросил Денис, чувствуя, что происходит что-то неладное.
        - Тот же вопрос могу задать и тебе, - отозвалась баба, недобро улыбнувшись. - Ты в курсе, что это частная территория?
        - Нет, я не местный.
        - Я так и поняла, - проговорила тётка, смягчаясь, - читать, ты, видимо, тоже не умеешь.
        - Смотря на каком языке.
        - Русским по белому же написано у самого дома, что участок леса вплоть до просеки взят в аренду и является частной территорией. Мне что забор ставить прикажешь?
        - Не надо забор, - понуро проговорил Денис, кляня про себя ушлую финку, - я уже ухожу.
        Тётка покивала, чему-то улыбаясь, и Денису показалось, будто она прекрасно знает, кто и зачем отправил его - дурака приезжего, в её лес чагу тырить.
        Водрузив на плечи плетёный короб, он, не оборачиваясь, поплёлся обратно к лодке. Проходя барыгинский дом, Денис на мгновение замер, увидев, как в окне мелькнула высокая мужская фигура. Он обернулся и понял, что тётка следит за ним - ждёт, когда он уберётся с её территории.
        За кружевом тюли Денис не мог разглядеть лица мужчины, но его одержимость той идеей, что Кулаков скрывается именно здесь, сыграла свою роль. В увиденном силуэте он, конечно, признал своего врага, сличая в воображении следившего за ним из окна с портретами в Катином дневнике. Его захлестнул инстинкт охотника, заслышавшего шебуршание в кустах.
        Невероятным усилием воли он заставил себя пройти мимо дома, не замедляя шаг, ведь баба в пуховике следила за ним, и более всего её интересовала реакция Дениса на мужчину в окне. Неприятная мысль вкручивалась в его сознание ржавым шурупом; все, абсолютно все знают, что здесь происходит, догадываются, зачем приехал к ним в село питерец, и намеренно дразнят его, играют, как с глупой мышью, загнанной в клетку.
        Дениса раздражала роль марионетки, да ещё в руках селян, но его вели очень умело, постоянно подогревая интерес, показывая ровно столько, сколько необходимо, чтобы он не мог остановить поиски. Даже жители деревни знали, кому какая роль отведена в этом спектакле. Лишь он один шёл по помосту с завязанными глазами и, руководствуясь интуицией, проходил по краю суфлёрской ямы, откуда незримый голос подавал ему команды, не позволяя свалиться вниз. Дениса всерьёз уже начинало интересовать, что же это за могущественный кукловод такой, и имеет ли он реальный человеческий облик?
        Перебравшись с добытой чагой на другой берег, парень поторопился к Хельме, ему не терпелось излить на неё скопившуюся желчь.
        - Что, баба Хельма, решили дурачка питерского попользовать? - выдал он с порога, кидая перед ней корзину с грибами. - Местные-то в барыгинский лес не пойдут. У вас что, чага больше нигде ни растёт, зачем вы меня туда отправили?
        - Вот за ней родимой и отправила, - отозвалась старуха, склоняясь над корзиной. - Ой, да это ж не чага, а трутовик, дурья твоя башка, Ты чего мне притащил? Вот горожане, чагу от трутовика отличить не могут. Еще пару веков в своих клетушках посидите, забудете, чем елка от сосны отличается.
        - Вы мне зубы не заговаривает! То, что территория, на которой грибки ваши произрастаю частная, вы мне сообщить забыли или, скажете, не знали?
        - Не знала, - спокойно заявила финка.
        - Хельма, вам ведомы мысли и болячки каждого человека в этом селе, но вы не в курсе, что лес вплоть до просеки взят в аренду? - недоумевал Денис.
        - Болячки, это да, а чужие имущественные вопросы меня не касаются.
        - Не глумите мне голову, бабуля! - выходил из себя Денис.
        - Я тебе, кажется, уже говорила - старая я по лесам шататься. Все, что мне надобно, местные или как ты вон - приезжие, носят.
        - Ага, и поэтому вы не знали, что Барыгина взяла в аренду добрый кусок ваших земель и серчает, когда по ним шастают? Хельма, я видел в одиноком доме Кулакова, и у меня создается впечатление, что все в этой деревне про всё знают и покрывают преступника. Я не удивлюсь, если где-нибудь в глубине леса он отстроил сарай для своих тайных встреч с адептами, которые умирают ради его бредовых тайн, оставляя ему квартиры, дома и прочее имущество.
        - Это серьёзное заявление, у тебя есть доказательства, что всё имущество погибших переходит ему.
        - Косвенные.
        - Понятно.
        - Разве вы не понимаете, - чуть не плача увещевал Денис, - что покрывая Кулакова, становитесь соучастниками его преступлений!
        - Лично я никого не покрываю. Окромя Веры я в одиноком доме никого и не видела, - заявила Хельма.
        - Как же вы могли видеть, если дальше дома нос не кажите? - язвительно спросил Денис.
        - Послушай, милок, - начала Хельма успокоительным, мягким голосом, - ты гоняешься за химерами, принимая желаемое за действительное. Неужели ты думаешь, что эти смерти можно объяснить настолько легко, неужто веришь, что один человек может сотворить такое?
        - Я нет, но вы сами, мне кажется, верите.
        - Неважно во что верю я, важно чем руководствовался ты, убедив себя в правильности своих догадок.
        - У меня есть сведения из надежных источников, что скрывающийся Кулаков из родственников имеет лишь тётку, которая умудрилась прикупить дом за семь миллионов, живя при этом на пенсию в четырнадцать тысяч рублей. Скажите мне, что это совпадение?
        - Скорее всего, воровство. Но какое это имеет отношение к её племяннику?
        - Самое прямое! Погибшие были членами его секты, и все они оставляли после себя завещание, отписывая имущество детдомам и школам там разным. Один мужик даже свою половину квартиры завещал интернату, и теперь его мать будет жить в коммуналке.
        - Это тебе тоже достоверный источник сообщил?
        - Да!
        - А имя у него есть? - спросила бабуля, лукаво щуря глаза.
        - На что вы намекаете? - огрызнулся Денис.
        - Да так, ни на что, - улыбаясь, ответила Хельма, доставая из печи пирог. - Лучше успокойся и пирожка вон отведай с грибами.
        - Да не хочу я ваших грибов, у меня от них глюки! - закричал Денис, хватаясь за голову.
        - Это у тебя не глюки, милок, а наслоения, - стала успокаивать его Хельма, усаживая за стол. - Ты раньше видел только то, чего хотел, упорно не желая замечать всех граней реальности. Но в моем доме все слепые котята рано или поздно становятся зрячими, так что считай - тебе повезло. Когда-нибудь прозреешь настолько, что будешь видеть так же хорошо, как я. Хотя это, конечно, вряд ли, - добавила она тише.
        Голос её вновь обрел мягкость материнских нот, а глаза зазеленились, но Дениса это уже не пугало, он устал сопротивляться наступающим со всех сторон чудесам.
        - Расскажите мне о тех смертях, что произошли у вас, - попросил он, смиряясь с сумасшедшей обстановкой.
        - Это можно, - промурлыкала Хельма, подставляя ему пирог и чашку с чаем. - Началось это давненько - лет пять назад.
        У Дениса округлились глаза, а в горле застрял немой вопрос.
        - Да, да, - покивала Хельма, продолжая рассказ. - Первая была девочка лет десяти, в Элисенвааре она жила. Пошла с матерью за ягодами раз и не вернулась. Её нашли выгоревшую, а мать метрах в пяти бездыханную. Видимо, в зону действия ударной волны попала. Трое других погибли двумя годами позже, одного обнаружили в Ильме, а двоих - в Ихале, это всё недалеко от нас. В Ильме местная девушка погибла, в Ихале скалолазы приезжие. А в прошлом году в Харвии ещё один помер, это совсем рядом с нами - соседняя деревня. Меня тогда Захар возил на останки посмотреть. Когда в прошлом году у нас один заезжий казачёк из Сортавалы так же преставился, я сразу поняла, что к чему.
        - И к чему же?
        - А это тебе пока знать рановато, всё одно не поверишь, не готов ещё.
        - У вас есть предположения, как и почему погибла моя Катерина, а вы не хотите мне говорить, потому что я, видите ли, не готов!? - возмутился Денис. - Да разве ж к этому можно быть готовым?!
        - Можно, и у нас в селе есть живое тому доказательство, - заявила Хельма.
        - Я хочу видеть этого человека!
        - А я хочу мир во всем мире, - пресекла его Хельма, - как думаешь, получу вот так с наскока?
        - Да причем тут это, - отмахнулся Денис. - Зараза Кулаков, раскинул свою паутину ещё дальше, чем я предполагал! И люди, оказывается, мрут, уже пять лет как, а я тут чагу собираю, да чаи гоняю.
        - Люди умирали, умирают и будут делать это и дальше, - цинично заявила Хельма, поднимаясь из-за стола. - Богом себя возомнил, решил положение вещей исправить?
        - Вы себя слышите, баб Хельма? - искренне поражаясь, проговорил Денис. - Одно дело своей смертью, и совсем другое насильственной.
        - А с чего ты взял, что они не своей смертью умерли? - возразила Хельма. - Ты понял суть всех Божественных планов, разобрался в причинности всех вещей, познал истину, наконец?
        - Я человек не религиозный и во всякую чушь мистическую не верю, и всё же, мне казалось, что если Бог и существует, то он несет любовь, а не смерть.
        - Вот когда найдешь Бога, тогда и будешь разглагольствовать, а пока на вон ведра, воды принеси.
        - Он пять лет убивает своих адептов, а вы сидите тут и ничего не делаете, - возмущался Денис, гремя тарой.
        - Я не говорила, что погибшие были учениками Славы.
        - Вы не можете знать этого наверняка.
        - Уверен?
        Уверен Денис не был уже ни в чём, и началось это довольно давно. Нестабильность его плавающего маршрута, сделала его эмоционально неустойчивым, развинченным, а последние дни, проведенные в Хийтола, вообще вывернули наизнанку, обнажив скрытые прежде страхи.
        Затравленно взглянув на невозмутимую хозяйку дома, он почувствовал невероятную усталость, собственный язык, казалось, весили тонну, спорить с Хельмой расхотелось. Чего бы он ни сказал сейчас, она найдет десять способов оправдать Кулакова и своё бездействие. Почему, Денис не знал, но предположил, что она либо понимает эту ситуацию лучше него, либо в сговоре с проклятым куратором, правда, зачем ей это неясно.
        Тяжело вздохнув, он вышел на улицу. Закурил. Денис уже начал догадываться, что найдет в этом селе совсем не то, за чем ехал. И как только он это осознал по-настоящему, на него с чудовищной силой навалился уже знакомый ужас общечеловеческого масштаба. Посреди ясного солнечного дня, вдруг возникли уродливые тени, высасывающие яркие краски мира и саму жизнь, голову сдавила боль. Он затряс ею, подхватил ведра и помчался к колодцу, словно хотел удрать от мрачного видения.
        Набрав полные ведра, он умылся обжигающе-ледяной водой и липкий, сковывающий страх стал понемногу отступать. К нему возвращалась ясность мыслей, а вместе с нею и понимание, что его предыдущий план действий никуда не годится.
        Поначалу-то он хотел познакомиться с местными, походить, порасспрашивать всех об одиноком доме и его обитателях. Но теперь ему стало очевидно, что никому нет дела до того, кто поселился рядом с ними, а, может, местные просто из страха не желали связываться с Кулаковым и его тёткой.
        Денис понял, что от карелов помощи не дождётся, и решил действовать самостоятельно. Вернувшись в избу, он поставил ведра на скамеечку и пошел в свое маленькое укрытие, дожидаться вечера.
        Глава 28
        Полдня он изучал Катин дневник, вновь и вновь просматривая уже заученные наизусть выписки, потом просто пялился в маленькое оконце, выходившее на соседний огород. В деревне было тихо, как в склепе, и если б не периодические собачьи склоки, Денис и впрямь подумал бы, что он на кладбище.
        - Понятно, от чего в селах так процветает сплетничество, - разговаривал он сам с собою, - за весь день ни одного события.
        Но как только он это сказал, из дома на противоположной улице вылетел полуголый мужик, а сразу за ним и баба, размахивающая кочергой. Денис припал лбом к стеклу и стал с интересом наблюдать за семейными разборками местных.
        Баба погнала мужика со двора, крича ему что-то вдогонку. Денису стало интересно, в чем провинился её муж, что она гоняется за ним с таким устрашающим оружием. Но пока он отворял форточку, в надежде услышать её брань, семейная пара скрылась из виду, правда, ненадолго. Обогнув дом, они побежали к Хельминому срубу, вот только первой теперь неслась растрёпанная баба, а её муж ковылял за нею с топором, выкрикивая вдогонку ругательства.
        - Вот, шельма! - орал он. - Вот, паскуда! Я её кормлю, пою, а она все за реку смотрит! Ещё раз увижу тебя в одиноком доме, сгною суку! В сарае со свиньями жить будешь!
        Обывательский интерес Дениса к местным разборкам сменился профессиональным. Баба-то выходила не простая, и, возможно, даже полезная. Денис вскочил с постели, но не успел добежать до кухни, как заслышал стук - это отчаявшаяся женщина колотила в хельмину дверь, как в набат, и старуха уже спешила ей отворить. Денис решил не выдавать своей заинтересованности происходящим раньше времени, а прислушаться к разговору старухи и беглянки.
        - Хельма, - послышалось из сеней, - Хельма, выручай, прибьет же чёрт и глазом не моргнёт.
        - Сколько раз тебе говорила - не дразни кабана, - проворчала бабка, впуская женщину.
        - Да, я виновата, - плакалась вошедшая, - но сил моих больше нет, он же как скотина живет! В нем ни капли страха перед Богом нет!
        - Бога не боятся, дура, Бога любят, - ответила Хельма.
        - Верно, Хельма, всё верно, - соглашалась женщина, - и Святослав так говорит. А я что, я ж ни чё, просто хочу, чтобы он в храм ходил, пить бросил, мы б как люди тогда зажили, - плакалась баба.
        - У каждого своя дорога, Зоя, но все мы служим Ему, хотим того или нет. Просто кто-то делает это добровольно и с радостью, а кто-то неосознанно и от того частенько страдает.
        - А я не хочу, чтобы он страдал!
        - Иш ты, какая благодетельница. И что ты для этого делаешь, носом его тычешь, показывая, что он кругом обделался?
        - А как ещё объяснить, если он и слушать ничего не хочет?
        - Никак, он слишком далёк от той жизни, к которой ты его подводишь, он ещё не готов, и, если честно, я не уверена, что будет. Ах, Зоя, Зоя, ты ведь не учишь своего ребёнка десятичным дробям, не объяснив правил сложения и вычитания?
        - Ну, нет, конечно!
        - А чего же ты тогда пытаешься проделать это со своим мужем?
        - Но он же не ребёнок.
        - Да он хуже, он свою восприимчивость давно профукал, у него вместо мозгов тормозная жидкость в черепушке! Ты не можешь заставить мужа прыгнуть выше головы, но в твоих силах не осуждать его самого и путь, по которому он идёт. У тебя своя дорога, у него своя, так и должно быть! Мы не в силах заставить кого бы то ни было развиваться против его воли, мы можем лишь принять сделанный ими выбор.
        Только Денис подумал, что ему представился превосходный шанс познакомиться с явной адепткой Кулакова, как в дверь заколотили, да с такой силой, что ему показалось, дом под землю уйдёт.
        - Хельма, открывай! - орал разгорячённый муж. - Открывай, кому говорю, иначе я вышибу дверь!
        - Ну, рискни, - спокойно ответила старуха, и шум прекратился.
        - Не отдавай меня ему, Хельма, пока он не проспится, пожалуйста, - умоляла Зоя.
        - Ну, что мне с вами делать? - вопрошала старуха. - Ладно, поспишь в кухне на печи.
        - Спасибо, спасибо, - запричитала непрошеная гостья.
        А Денис, поняв, что больше не может отсиживаться в своей коморке, потому как его заподозрят в подслушивании, вышел к женщинам, потягиваясь и наигранно зевая.
        - Что у вас тут случилось? - спросил он, прикрывая рукой рот.
        - Проснулся, касатик? - спросила Хельма, щурясь.
        - Да этакий грохот и мертвого подымет, - отозвался парень, усаживаясь за стол.
        - Это муж мой, - встряла в разговор Зоя, - как напьётся, так дебоширит.
        - Бывает, - равнодушно заявил Денис, зачерпывая из ведра воды.
        - Весь день продрых, - обратилась к нему Хельма, - что ночью делать будешь?
        - Пойду, прогуляюсь, наверное.
        - Темно уже, а по селу Иван с топором бродит.
        - Я же не его жена, чего ему на меня кидаться? - отозвался Денис улыбаясь.
        - Да он когда пьяный, ему всё равно, на кого кидаться, - попыталась стращать его Зоя.
        - Не бойтесь, мадам, у меня чёрный пояс по карате, как-нибудь разберусь с вашим Отелло.
        - Тоже мне Джеки Чан выискался, - обиженно заявила Зоя.
        - Да не собираюсь я на вашего мужа нарываться, женщина, просто хочу пройтись, свежим воздухом подышать.
        - Как знаешь, - бросила ему Зоя, отворачиваясь.
        Денис выпил залпом два стакана воды и, встав из-за стола, пошёл одеваться.
        - Что, даже не поешь? - поинтересовалась Хельма.
        - Я не голоден, спасибо, - отозвался Денис, прикрывая за собой дверь.
        На самом-то деле есть ему хотелось страшно, но перед ответственным мероприятием он просто-напросто побоялся пичкать себя ведьмовской едой финки. Было у него подозрение, что заботливая хозяюшка кормит его какими-то галлюциногенами, а ему предстояло как раз-таки разобраться со своими видениями и для чистоты эксперимента делать это лучше на голодный желудок.
        Ещё днем Денис намеревался пробраться на другой берег и понаблюдать за домом Барыгиной в темноте. Следить он планировал всю ночь, ну или столько, сколько сможет, но его планы вновь претерпели коррекцию. А все из-за Зои, которую он собирался если не разговорить, то хотя бы расположить к себе. Поэтому он решил, что последит за кураторским домом до полуночи, а потом отправится в Хельмин сруб и по-джентельменски уступит даме свою комнату для ночлега. Он надеялся, что этот нехитрый жест доброй воли расположит к нему Зою. Денис предполагал, что с её помощью сможет пробраться в одинокий дом как страждущий познаний и истины, как кандидат в ученики. В общем, осуществит свою затею и проникнет в самое логово зверя! Главное, чтобы Хельма не сболтнула кому-нибудь о его намерениях.
        По дороге к реке Денис встретил Барсука, тот шёл ему навстречу, и парень обратил внимание, что ноги у охотника были по колено мокрые, штаны начали покрываться тонкой корочкой льда.
        - Рыбачил? - поинтересовался у него Денис.
        - Ага, - ответил Барсук, хмурясь.
        - А где улов?
        - На реке оставил, - пояснил Барсук, - сетку маленькую взял, всё не влезает.
        - А-а-а, - протянул Денис, не особо веря в отговорку Барсука.
        - А ты чего по темени слоняешься?
        - Да так, прогуляться вышел.
        - Ночью?
        - Какая же ночь, Барсук? - подивился Денис. - Восьмой час только.
        - Так темно ж уже, чё ты тут углядеть хочешь?
        - А чего у вас разглядывать-то? Всё, что я хотел, уже увидел, а сейчас так, подышать чистым воздухом вышел. Я же городской, у нас ночью самая жизнь начинается, - пояснил Денис, улыбаясь. - Привык к вечернему моциону, ничего не могу с собой поделать.
        - Ну, гуляй, гуляй, - как-то недобро проговорил Барсук и дальше пошёл.
        У самой реки Денис, конечно не нашёл ни снастей, ни тем более рыбы. Но, в конце концов, он же не знал, где именно Барсук рыбачил. Запрыгнув в лодку, правда, не синюю - захаровскую (она отсутствовала), а чью-то чужую, он поплыл вниз по течению, изображая из себя приезжего туриста, наслаждающегося местными аттракционами. Брать транспорт без спросу было, конечно, рискованно, но выбора у Дениса не было, к тому же он рассудил, что селяне по тёмному времени суток не особо выходят из дома, а значит, лодка хозяину вряд ли понадобится.
        Чтобы не привлекать внимания, он отплыл от жилища Барыгиной как можно дальше, затем, привязав своё транспортное средство к коряге, стал осторожно пробираться к её дому. Пока шёл в абсолютной темноте, чуть было ноги себе не переломал, но как только показались жёлтые глазницы окон, идти стало проще.
        Денис рискнул подобраться прямо под самые оконца, в которых плясали жёлтые всполохи, какие бывают от огня в камине, заглянул внутрь и чуть было не обомлел. У огромного кирпичного зёва, пышущего огнем, сидели двое. Первого Денис узнал сразу, настолько велико было сходство оригинала с Катиными зарисовками, а вот второй человек расположился к нему спиной. Но на счастье Дениса, мужчины курили, а потому большие пластиковые окна были слегка приоткрыты, и он смог подслушать их разговор.
        - Вразуми, вразуми своих адептов, иначе мы твою лавочку прикроем! - чуть не кричал пришедший грубоватым зычным голосом, который Денис тот час узнал. - Ольга тебя предупреждала, что добром эти игры не кончатся? Предупреждала. Отвези их к местам силы, на гору Ватавара, например, чё хошь с ними делай и как хошь развлекай, но чтобы они про инициацию и думать забыли.
        - Послушай, Захар, ты слишком высокого мнения о моем даре убеждения. Я говорил им сотни, нет тысячи раз, что их действия глупы, и это совсем не то чего от них хотят Боги, но они не слушают меня! А после удачи тех немногих оставшихся в живых, они вообще обезумели. Я больше не имею над ними прежней власти, они даже на собрания не ходят. На прошлой неделе явилось лишь пятнадцать человек. Пятнадцать, против пятисот! - Святослав Сергеевич закрыл лицо руками, и Денис чуть было не поверил, что он сейчас заплачет. - Я шёл к этому двадцать лет, я создавал нашу группу как пристанище, я заменил многим и отца, и мать, а теперь они разбегаются, словно крысы с тонущего корабля!
        В комнату зашла женщина, та самая, которую Денис встретил вчера в лесу, и он поспешил отпрянуть от окна.
        - Сколько раз я тебе говорила не открывать окон, - забранилась она, - тут вечно кто-нибудь бродит и греет уши, а мне проблемы не нужны. Знай, Захар, - обратилась она к гостю, - если я ещё раз увижу чужака на своей земле, я-таки обнесу её забором.
        - Ты прекрасно знаешь, - ответил он ей спокойно, - что он сгорит, как и предыдущий.
        - А я железный поставлю, - проговорила она, закрывая окна.
        Денис понял, что здесь ему делать больше нечего и надо как можно скорее уносить ноги, пока его не застукали. Он осторожно пробрался к опоясывающему дом кустарнику и, ползя на карачках, стал отходить к чаще. Его всего трясло от возбуждения, он рассчитывал увидеть своего заклятого врага, но ему открылось нечто большее - имена людей причастных к этому делу. Правда, роль Ольги и Захара была пока не ясна, но судя по приказному тону, этот деревенский лапоть стоял выше Кулакова, иначе он не стал бы угрожать «прикрытием лавочки».
        Пробравшись вдоль кустов к лесу, Денис поднялся на ноги и уже был готов припустить к лодке бегом, как вдруг услышал шорох. Он обернулся и увидел, что за старой огромной сосной прячется Ольга.
        - Шпионишь, - прошипел он, хватая девчонку за тощий локоток.
        - Можно и так сказать, - равнодушно призналась она.
        - Зачем?
        - Мне кажется, ты человек неплохой в отличие от него, - девушка едва заметным движением головы указала в сторону.
        Приглядевшись, Денис заметил, как от дерева метнулась тень к сараю, и хотел было уже пуститься вдогонку, но неожиданно крепкая рука перехватила его, и он едва не прорыл носом землю.
        - Не ходи за ним, - посоветовала Ольга, - не догонишь.
        - Кто там был?! - спросил Денис предательски дрогнувшим голосом.
        - Не важно.
        - Что тут, мать вашу, творится?!
        - То же что и везде, скоро сам всё поймешь, а сейчас тебе пора уходить.
        Ольга подтолкнула его вперед, и Денис пошёл к лодке. Его буквально разрывало желание поведать девчонке о том, что он знает о её связи с Кулаковым, но парень подумал, что сейчас он в меньшинстве, и лучше припрятать пока свои козырьки в рукавах.
        Ольга шла позади него молча, и Дениса напрягало это холодное, равнодушное пренебрежение. По опыту он знал, такое спокойствие врага не предвещает ничего хорошего.
        - Зачем ты шпионила за мной? - решился спросить он.
        Ольга не отвечала. Тогда Денис обернулся и чуть было не задохнулся от удивления; ещё пару секунд назад он слышал её шаги за своей спиной, а теперь там было пусто. Ольга исчезла! Как сквозь землю провалилась!
        Плюнув на безопасность и конспирацию, он включил фонарь на телефоне и поискал девушку со светом, а когда понял, что её в лесу нет, бегом помчался к лодке. Пока бежал соображал, куда ему теперь податься, ведь кругом враги и заговорщики. Но потом вспомнил о намерении расположить к себе адептку Кулакова. Выходило, что нужно возвращаться к Хельме. Грёб Денис как заправский спортсмен, стараясь не оборачиваться, потом так же лихо бежал к срубу финки, и только укрывшись за его деревянной, обитой ватином дверью, шумно выдохнул.
        - Ну что, милок, набегался? - язвительно полюбопытствовала старуха, выглядывая в сени.
        - Ага, - задыхаясь, буркнул Денис.
        - Ну, терпеть-то ты поешь?
        - Поем, баба Хельма, поем, - отвечал парень, вваливаясь в кухню.
        Он сейчас согласился бы на что угодно, лишь бы тот суеверный ужас, охвативший его в лесу, отступил. Денис даже спросил, какие у Хельмы есть самые забористые грибы, чтобы нажраться и забыться, но был обруган и послан в кладовку за солониной.
        - У меня складывается впечатление, что все городские приезжают к нам за ЛСД, - послышалось Денису из кладовой, брюзжание Зои, - не ровен час крупные фирмы наркотуры начнут организовывать.
        - Да нет, он нормальный парень, - принялась выгораживать его Хельма, - чудной только немного. Приехал сюда учителя искать, не твоего ли Славу, кстати?
        - Откуда он про него знает? - настороженно спросила Зоя.
        - Как откуда? Он же из Питера, как и гуру твой новоявленный.
        - Зря вы так скептически о Святославе, - обиженно промямлила женщина, - он знаете какой…
        - Знаю, знаю, - посмеялась Хельма. - Денис, кончай подслушивать и тащи солонину, да луку прихвати, - гаркнула она неожиданно, и парень поспешил вернуться в кухню.
        Стол уже был накрыт, женщины ждали только его возвращения. Денис выложил принесённое мясо и принялся нарезать его тонкими ломтиками, пока Зоя раскладывала по мискам гречу. Она по-новому вдумчиво разглядывала его, пытаясь, видимо, выискать в чрезмерно красивом лице приезжего стремление к духовной жизни: то самое, что она старалась взрастить в пьющем муже.
        Ели они молча, а когда закончили, Хельма заявила, что у неё важные дела, требующие уединения. Встав из-за стола, она пожелала всем спокойной ночи и, прихватив пару сушёных веников да банку бараньего жира, скрылась во второй половине дома, где у неё было что-то вроде химической лаборатории.
        В этот момент Денис с облегчением выдохнул, потому что всерьез беспокоился, что проницательная хозяйка читает его мыли. А думал он о том, что финка очень даже может быть в сговоре с Ольгой и Захаром, не даром же она так рассыпалась в любезностях перед этой девчонкой. Клубок сельских взаимоотношений был весьма запутан и требовал внимания, но мельком взглянув на застеленную печь, Денис напомнил себе причину, заставившую его вернуться в этот дом. Размышления о деревенских жителях, как-то связанных с куратором, надо было на время оставить, пришла пора приступать к вербовке Зои.
        - Я сплю в гостевой комнате, там кровать, и она удобнее, чем печь, а в тумбе я видел свежее бельё, - начал Денис.
        - И что? - перебила его Зоя.
        - Уступаю свои хоромы даме, - протянул он, целомудренно улыбаясь.
        - Будешь спать здесь? - недоверчиво переспросила женщина.
        - Именно.
        - Экзотики захотелось, горожанин, - усмехнулась Зоя.
        - Нет, - заверил её Денис. - На перине, конечно, классно, но кровать в моей спальне намного круче, поэтому я и предлагаю её тебе.
        - Ты чё Дюма перечитал в детстве?
        - Нет, Дюма никогда не любил, просто меня отец учил уступать дамам. Но если тебе самой нравится спать на печке, то милости прошу.
        - По правде сказать, не очень, - призналась растроганная Зоя. - Я как-то в детстве упала с такой, с тех пор не могу на них заснуть.
        - Вот и договорились, - промурлыкал Денис, растягивая губы в подобии улыбки. - Я только возьму кое-какие нужные вещи, и можешь располагаться.
        Когда он вышел из спальни с Катиным блокнотом и ноутбуком, Зоя, поколебавшись, спросила у него:
        - Ты, правда, приехал к нам из-за Святослава Сергеевича?
        - Да, но я не знаю, как к нему подступиться. Когда ехал сюда, думал, просто отыщу его дом, приду и скажу, что хочу в его группу вступить, а теперь не уверен, что он меня примет.
        - Почему ты его искал?
        - Это сложно, не знаю даже, как и объяснить.
        - А ты попробуй, я постараюсь понять.
        - Я не так давно стал интересоваться культурой и религией древних цивилизаций и заметил одну удивительную деталь, - сочинял Денис на ходу. - Почти у всех народов есть упоминания о некоем переломном моменте в истории человечества, эдаком переходе, и если мои расчёты точны, то он уже состоялся. Я чувствую, происходят какие-то изменения во всём обществе и лично во мне, но не знаю, что со всем этим делать. Я запутался, и мне, если честно, страшно. Я подумал, ваш учитель мог бы помочь мне.
        - Он действительно может, - с мечтательным видом проговорила Зоя. - Он - необыкновенный человек. Но в последнее время Святослав не берёт новых учеников. Ваши питерские гиены устроили на него охоту. Но я знаю, они лишь прислужники тёмных и ничто по сравнению с мастером.
        - Выходит, я зря бросил работу и притащился сюда? - с досадой спросил Денис.
        Женщина посмотрела в его полные отчаяния глаза и, вздохнув, проговорила:
        - Я отведу тебя завтра к нему. Не обещаю, что он примет и тем более станет говорить с тобой, но, по крайней мере, мы попытаемся. Негоже оставлять пробудившихся братьев блуждать впотьмах неведения, - изрекла она и довольная своим великодушием ушла спать.
        Глава 29
        Мысли о завтрашнем знакомстве с ненавистным куратором не давали Денису заснуть. То и дело он представлял их встречу, разыгрывая в своем воображении пародию на бондиану. Ближе к утру он всё же отключился, но сон его не был отдохновением, разум одолевали тягостные, мучительные видения. Наутро Денис, конечно, не вспомнил ни одного из них, но липкое предчувствие фиаско пристало, как смола.
        Ощущение, что время для знакомства с Кулаковым он выбрал самое неблагоприятное, было столь мучительным, что Денису сделалось не по себе. Он хотел уже просить Зою перенести мероприятие на другой день, но, как выяснилось, она ушла ещё засветло. Хельма, разбудившая его рано утром, протянула оставленную записку, в ней женщина обещала зайти после обеда, чтобы отвести его к Святославу. Прочитав написанное, Денис скомкал листок и кинул к поленьям, что валялись у печи, а потом перевернулся на другой бок и продрых до двенадцати, не взирая на топочущую по кухне хозяйку.
        - Я прям диву даюсь, - изрекла финка, когда Денис соизволил, наконец, сползти с печи. - Уж думала, ты весь день продрыхнешь.
        - Не знаю, как вы на печах спите, - пожаловался Денис. - Духота такая, что голову невозможно от подушки оторвать.
        - Дело привычки, - отозвалась старушка, ставя на стол варёные яйца с луком. - Садись завтракать.
        Не успел Денис покончить с едой, в двери постучали.
        - Собирайся, - коротко сказала Хельма, - это за тобой.
        Так и не оправившийся от недобрых сновидений Денис торопливо натянул свитер. На пороге возникла Зоя в куртке и высоких дутых сапогах.
        - Одевайся теплее, там приморозило, - посоветовала она.
        - Как муж? - поинтересовался Денис из вежливости.
        - Спит, - сухо отозвалась Зоя, и парень понял, что ей не хочется говорить о семейных неурядицах.
        Надев на себя всё тёплое, что у него было, включая шерстяные носки связанные Хельмой, Денис вышел на улицу. Стрелка приколоченного на веранде термометра упала за отметку ниже нуля, голенькие берёзки, окружающие Хельмин дом, облачились в хрустальные коконы, сверкающие на солнце нестерпимо ярко, а небо было невероятно чистым, лазуревым. Денис зажмурился, такой красоты он давно не видел, день потрясал бликами, свежестью и ощущением волшебства. Ему даже на минуту показалось, что он в сказку попал. Но это чудесное переживание быстро развеялось, на него снова нахлынуло ощущение удушливого страха, безжалостно вытесняющего все прочие чувства. Он огляделся, словно хотел проверить, не пришёл ли тот откуда-то извне, и заметил, как за соседскими кустами шиповника кто-то прячется.
        - У вас тут принято шпионить за приезжими что ли? - не выдержал он.
        - Чё?
        - Там в кустах кто-то есть, или мне кажется?
        Зоя без колебаний подошла к соседнему участку и, пошуршав в шиповнике, сообщила, что Денис фантазирует.
        - Стащил-таки у бабки Хельмы пару сушеных грибков, студент? - посмеялась она.
        - Я совершенно точно видел там кого-то, - уверял её Денис.
        - Кошку, наверное, - отмахнулась Зоя. - Пошли.
        Денис скорее поверил бы в галлюциноз, чем в то, что это была кошка. Придавленный гнетущим страхом и чувством безысходности, он поплёлся за своей провожатой к одинокому дому.
        Зоя вела его не той тропой, что он знал. Оказалось, в трёхстах метрах, за крутым изгибом реки, имелся мост, правда, проход запирался, но у адептки Кулакова имелся ключ. Только когда они переправились через реку, самообладание вернулось к Денису, и он, вздохнув полной грудью, вступил за ограду барыгинского дома.
        Открыла им сама хозяйка, недобро уставившись на пришедших.
        - Чего тебе? - обратилась она к Зое.
        - Мне бы повидаться со Святославом Сергеевичем, - попросила она.
        - Собрание через три дня, - напомнила ей Вера, обнаружив осведомлённость в делах племянника.
        - Я знаю, но это очень важно, пожалуйста, - взмолилась Зоя, складывая ладошки на груди.
        - Я спрошу его, - недовольно пробурчала Барыгина, - подождите здесь.
        Хозяйка удалилась, хлопнув перед вошедшими массивной кованой решёткой.
        Денис с Зоей прождали минут десять, после чего им снова отворили дверь и предложили пройти в гостиную. Там на большом кожаном диване, устроившись подле камина, и дожидался их Святослав Сергеевич.
        - Учитель, - с подобострастием обратилась к нему Зоя, - прости, что я нарушаю все правила, но этому человеку нужна твоя помощь.
        Куратор многозначительно посмотрел на гостей, покрутил ус, задержав взгляд на Денисе, а потом поинтересовался, поднимаясь с кресла и подходя к гостям:
        - Давно ты знаешь его, Зоя?
        - Нет, но он был так искренен в своем горе. Он хочет найти ответы на такие вопросы, которые понятны лишь тебе.
        - Не сомневаюсь, - проговорил Кулаков, уставившись на Дениса с таким выражением, будто тот был полёвкой, предоставленной хищнику на обед.
        - Не злись на меня, учитель, - проблеяла Зоя, - но ты ведь сам говорил, что не гоже оставлять пробуждающихся без поддержки.
        - Всё верно, моя дорогая, - промурлыкал он, касаясь Зоиной щеки. - Ты всё правильно сделала.
        Денис обратил внимание, как по телу женщины прошла судорога, а щёки залило пунцовым румянцем.
        - Какие же вопросы вас мучают, молодой человек? - обратился куратор к Денису.
        - О конце света, - не стал юлить Денис, - я нашел упоминания о нём во многих трактатах.
        - Да, тема занятная, не спорю, - проговорил Кулаков, медленно обходя Дениса, - и что вы об этом знаете?
        - Так, кое-что. Но знания мои разрозненны, я думал, вы смогли бы помочь мне привести их к некоему общему знаменателю.
        - Хотите вступить в мою группу? - неожиданно спросил куратор, впечатывая в Дениса обжигающий взгляд.
        - Очень! - выпалил тот.
        - Ну что ж, это вполне возможно, - протянул он и, обратившись к Зое, добавил, - ступай, моя дорогая, нам с молодым человеком нужно потолковать с глазу на глаз.
        Изображая поклоны, женщина попятилась к дверям, прощаясь взглядом с учителем.
        Оставшись один на один с Кулаковым, Денис как-то немного сник, словно бы присутствие Зои служило для него своеобразным щитом, а теперь, когда она ушла, он предстал перед своим врагом, голым, ощипанным петухом. Куратор же с уходом своей адептки, сбросил лоск и паточную любезность, вбивая в съежившегося Дениса жёсткий металлический взгляд.
        - Присаживайтесь, - прозвенел его голос будто издалека, и Денис проследил за направлением руки.
        Куратор предлагал ему сесть в кресло, но парень, повинуясь инстинкту, плюхнулся на то место, где сидел сам хозяин, когда они с Зоей вошли.
        - Вы действительно хотите вступить в нашу группу? - ещё раз спросил Святослав Сергеевич.
        - Да, - твердо ответил Денис.
        - А как вы о нас узнали?
        - Одна знакомая рассказала, когда я делился с нею своими соображениями относительно конца света.
        - Что за знакомая, как звать?
        - Лена, - ляпнул Денис первое попавшееся имя.
        - Просто Лена и всё? - усмехнулся куратор. - Как выглядит, где познакомились?
        - Такая… среднего роста, светленькая… да ничего особенно, на работе пару раз пересекались. Это так важно?
        - Нет, Денис, неважно, потому что среди моих учеников нет светловолосой Лены, - усмехнулся Кулаков, и усмешка эта была нехорошая.
        - Ну, может, не Лена, может, Даша или там Маша, не помню я точно, - бормотал Денис, пытаясь припомнить, когда его успели представить хозяину.
        - Вы со всеми малозапоминающимися барышнями конец света обсуждаете?
        - Да нет, просто тогда как-то в тему пришлось, - сочинял Денис. - Мы по телику новостное сообщение увидели о мужчине, погибшем при странных обстоятельствах, ну и разговорились.
        - Ясно.
        Святослав Сергеевич чиркнул спичкой и закурил. Денис сейчас не мало бы отдал, чтобы сделать то же самое, но чувствовал - ситуация таких вольностей не позволяет. Он с жадностью втягивал сладкий дым «Captain Black», в надежде унять сердцебиение.
        - Кого ещё из погибших вы обсуждали с той девушкой?
        - Да больше никого.
        - Но вы ведь в курсе, что были и другие жертвы, правда? - заговорщически прошипел куратор. - Одну из них вы даже видели после… Ну вы меня поняли, - улыбаясь, закончил Кулаков.
        Он откинулся на спинку кресла и протяжно затянулся, гипнотизируя Дениса своими тёмными, жгучими глазами коршуна.
        Это был тот самый момент, где Дениса ждало напророченное во сне фиаско. Он ощутил его так же остро, как и вонзавшийся в него взгляд куратора.
        Отпираться не было смысла, зловещая ухмылочка и победительно-расслабленная поза хозяина дома говорили о том, что Денис раскрыт. Его ждали и не просто ждали, а планомерно заманивали, вероятнее всего, чтобы заставить отказаться от расследования.
        - Я знал, что ты придёшь, - заговорил Кулаков откровенно, и Денису эта его откровенность очень не понравилась. - Я догадался, что этой встречи мне не избежать, когда увидел, как ты рыщешь по лесу моей тётки.
        Он замолчал, и повисшая пауза ввергла Дениса в оцепенение. Он отчаянно сопротивлялся этой немоте, сковавшей не только его тело, но и разум, а Святослав Сергеевич тем временем, разглядывал его, как разглядывают экран, на котором разворачивается занятная картина.
        - Ты даже не отпираешься, - улыбаясь, проговорил он. - И это правильно, не надо попусту тратить моё время, у меня его не так много осталось. Хоть и чуть больше чем у тебя, - тихо добавил он.
        - На что вы намекаете? - протянул Денис, борясь с паникой.
        Кулаков поднялся с кресла и подошел к окну, уткнулся лбом в стекло и через минуту заговорил:
        - Я предупреждал Катеньку, что ты ей не пара. Она была моей лучшей ученицей, моей любимицей, - признался он дрожащим голосом, - а ты отнял её у меня!
        - Что!?
        Кулаков резко развернулся, и Денис увидел, как исказила гримаса боли его немолодое лицо сильного, уверенного в себе мужчины. Он заелозил руками по домашнему халату и, нащупав что-то в нагрудном кармане, вынул это.
        Сперва Денис не понял, что происходит, но потом куратор подошел к нему и протянул сложенные листы бумаги, такие же, как в Катином дневнике. Дрожащими руками парень развернул их и увидел портреты - свои портреты, нарисованные рукой любимой.
        Словно посланием с того света, будто запоздалым признанием в любви были эти наброски, выполненные с такой нежностью и таким вниманием к деталям, что Денису показалось, они в эту минуту более живые и настоящие, нежели он сам.
        - Откуда они у вас? - спросил он слабым голосом.
        - Вырвал из её книжонки. Я старался оградить её от этого иллюзорного мира страстей, от всего грязного и напускного, всего того, что могло помешать её соединению с высшими силами. Я дал ей больше знаний, чем кому-либо ещё, я хотел сделать её своей преемницей. Но она выбрала дешёвую любовь смертной.
        - И поэтому вы убили её?
        - Я убил?! Ты в своем уме, парень?! - воскликнул Кулаков. - Я любил её, как одно из самых чистых созданий, а она предала наше дело и наш круг, потому и погибла!
        - Угу, ещё скажите, поплатилась за грехи, - с желчью выдавил Денис, поднимаясь и наступая на куратора.
        - Ты даже не представляешь, во что ввязываешься, молокосос. Тебе не вообразить той мощи и того величия, на которые претендовали мои ученики!
        - Мёртвые ученики, - поправил Денис.
        - Не все кончили плохо, некоторые остались в живых, - ухмыльнулся куратор.
        - Но не моя Катерина, - прошипел разозлённый Денис, - ты убил её, тварь, и ты заплатишь мне за это.
        - Нет, парень, - куратор покачал головой, - если быть точным - её погубил ты. Из-за своей пошлой любви к тебе - бездуховной твари, она и погибла. Если бы её сердце и мысли принадлежали только Богам, она осталась бы в живых, преобразившись, она стала бы воплощением силы и славы! Но нет, ты отнял у неё эту возможность, ты слишком глубоко запустил в неё свои щупальца, и теперь она мертва.
        Неуверенность и страх покинули Дениса, на смену им пришло бешенство. Он набросился на Кулакова, хватая его за лацканы бархатного халата и швыряя на пол. Ошарашенный хозяин дома впал в ступор и замер от неожиданности, когда Денис навис над ним, словно разъяренный медведь.
        - Я не убью тебя, сволочь, лишь потому, что не я давал тебе жизнь, но я упеку вашу семейку за решётку на долгие и долгие годы, - прорычал он, склоняясь над куратором.
        - Хотелось бы послушать обвинение, - усмехнулся он.
        - У меня достаточно нарыто, - выплюнул Денис, - и если ты не сядешь за реальные преступления, то на денежных махинациях я тебя точно прижму.
        Кулаков расхохотался, запрокидывая голову и совершенно натурально потешаясь над Денисом, который уже не мог совладать с распекающей его яростью. Он с трудом сдерживался, чтобы не задушить трясущегося от смеха куратора, как вдруг ощутил короткую вспышку боли, вырубившую его.
        Глава 30
        Когда он очнулся, то обнаружил, что валяется на полу под надзором двух громил, приставленных явно не для того, чтобы чайку ему подать, когда очухается. Денис бросил короткий взгляд на равнодушных мужиков и обомлел. Один был ему не знаком, но вот второй, очень даже.
        - Барсук? - простонал Денис, пытаясь сесть.
        Охотник бросил на него пренебрежительный взгляд, даже не удостоив ответом. Денис хотел подняться, посмотреть этому двуличному уроду в глаза, но в тот момент, когда он подтянул ноги к груди, ему показалось, что земля ускорила своё вращение. Он снова провалился в бессознательное состояние.
        Денис не знал, сколько пролежал в отключке, но, судя по ругани Барыгиной, недолго. Её срывающийся на визг голос доносился сначала как бы издалека, но потом, подобно бейсбольному мячу, набирающему скорость, он влетел в его несчастную голову, разбиваясь на тысячи острых, режущих осколков.
        - Я предупреждала тебя, Слава, я предупреждала! - орала женщина. - Из-за твоих идиотских игр моя безопасность под угрозой. Как этот щенок на меня вышел? Откуда он мог узнать про наши дела, и что у него на самом деле на нас есть?
        - Не нервничай, Верочка, - послышался спокойный, немолодой голос, и Денис рискнул открыть глаза, чтобы взглянуть на говорившего.
        У зашторенного окна стоял мужчина с феноменально хитрыми глазами. От него исходила опасность, и в то же время, он странным образом располагал к себе. Увидев, что Денис очнулся, он улыбнулся ему, так будто парень пришел на приём к психоаналитику, а тот уже в курсе его проблем и даже нашел решение.
        - Наш гость, наверняка, что-то напутал, - говорил он Вере, смотря при этом на Дениса. - Вот мы с ним сейчас потолкуем, и проясним все недоразумения.
        Говоривший жестом указал на кресло, и Барсук без особых церемоний усадил в него Дениса. Резкий подъём привёл в движение некие шестерёнки в организме парня, ему стало казаться, что вся солнечная система взяла его в оборот и раскручивает на невероятной скорости.
        - Мне хотелось бы понять, - начал незнакомец, подходя к усаженному Денису, - о каких таких махинациях идёт речь? Если вы говорите о тех деньгах, что моя жена взяла в долг на покупку дома, так это…
        Договаривать незнакомец не стал, так как развинченный до предела Денис не мог больше сдерживаться и излил на его домашние туфли свой завтрак.
        Брезгливо осмотрев испачканную обувь, мужчина махнул рукой в сторону выхода, и Барсук, со своим напарником снова подняли Дениса. Его потащили вниз на цокольный этаж.
        Как его спускали, заводили в комнату и укладывали на груду тряпья, он не помнил. Его мутило со страшной силой, и думал он только о том, чтобы не вытошнить все внутренности. Но, когда надсмотрщики оставили Дениса одного, закрыв за собой дверь, он отдышался и, растянувшись на куче с бельём, попытался привести себя в чувства.
        За дверью переговаривались его охранники.
        - Пойду спрошу у хозяина, что с гостем делать, - расслышал он басистый голос Барсука.
        - Давай, - отвечал ему напарник.
        Денис напряг слух, но до него донеслись лишь обрывки разговора хозяев. Кулаков орал про утраченное доверие, Вера проклинала его за неосторожность, а её муж отчитывал Барсука за то, что не рассчитал удар.
        - Ты же ему череп раскроил, придурок! - гаркнул он, когда тот вошёл в гостиную, чтобы получить дальнейшие инструкции.
        Денис потрогал свои слипшиеся на затылке волосы и понял, что приложили-то его действительно по-взрослому. Кровь уже не шла, но, кто знает, сколько он её потерял. Осознание, того что вся эта история принимает весьма криминальный характер, неожиданно взбодрило Дениса. Он вдруг отчётливо уяснил, что терять ему абсолютно нечего, как собственно, и ждать, поэтому надо идти ва-банк и прямо сейчас.
        Шатаясь, он поднялся на ноги и огляделся. Его стащили в хозяйственную комнату, здесь была стиральная машина, корзины с бельём, сушилки и гладильная доска. Он поискал взглядом небольшой, но тяжёлый предмет и почти сразу нашёл его. В углу у самой розетки стоял утюг. Денис воткнул в неё шнур и включил прибор на полную мощность. Не прошло и минуты, как он нагрелся. Сжимая ослабевшей рукой своё оружие, он встал около двери и застонал, в надежде, что его надсмотрщик отреагирует и войдёт. Охранник медлил. Тогда Денис опрокинул сушилку, а следом за ней и гладильную доску. Надзиратель не выдержал, открыл дверь и получил по морде раскаленным утюгом.
        Прежде чем Денис вырубил его, он успел изрядно нашуметь, и пленник переживал, что о его побеге узнали.
        Как выяснилось, нервничал он напрасно. На первом этаже разразился настоящий скандал, муж с женой орали так, что вряд ли могли слышать хоть что-то кроме своих криков. Барсука куда-то отослали - его скрывающуюся в лесу фигуру Денис мельком увидел в окно. Только Кулакова не было видно, и это беглецу не нравилось.
        Здравый смысл подсказывал Денису, что надо делать ноги, пока они у него есть, но азарт всё же оказался сильнее. Сейчас он был как никогда близок к развязке и не мог просто взять и сбежать. Осторожно вынув из кармана джинс треснувший телефон, он включил диктофон и подкрался прямо к гостиной, в которой ругались Барыгины.
        - Нам придётся отпустить его. Парень поселился у Хельмы, а она станет искать своего постояльца и, если расскажет Ольге, что мы были последними, кто его видел, нам конец, - истерично верещала хозяйка.
        - Не мели чушь, она всего лишь девчонка.
        - Я в этом сомневаюсь. Но даже если и так, ты не знаешь Хельму. Ты живёшь здесь без году неделя, а я уже почти год! Я про эту ведьму такое слышала…
        - На пенсии уже, а всё в сказки веришь, ничего нам эта старуха не сделает, а вот парень не так прост, как кажется. И если у него действительно есть на тебя хотя бы косвенные улики - это проблема, потому что где косвенные, там и реальные. Думай, Вера, думай, - гаркнул на неё незнакомец, - где он мог разжиться такой информацией.
        - Я догадываюсь, откуда ветер дует, - сообщила Вера. - Всегда недолюбливала этого сопляка, который грозился подставить меня через свою сестрёнку. Черт его дернул счастье своё попытать, сиди он на заду ровно, был бы жив.
        - Его сестра тоже в вашей секте?
        - Не вашей, - огрызнулась Барыгина, - а Славиной, моя роль маленькая, сам знаешь.
        - Маленькая, да удаленькая, - усмехнулся её муж. - Где сестру искать?
        - В Питере. Она не наша, но некоторых членов, включая и меня, раз видела, когда припадочного своего забирала. Она мне ещё тогда не понравилась. Я у Виталика порасспросила, кто она, чем живет, почему с ним на собрания не ходит и выяснила, что сестричка его в налоговой секретарём работает.
        - В налоговой, ты серьезно!? - взревел её муж. - И ты молчала?
        - Она всего лишь секретарша, к тому же смиренно принявшая смерть брата как несчастный случай. За ней наблюдали, и она не проявляла никакого рвения к расследованию.
        - Пока не познакомилась с нашим Коломбо, - тоскливо произнес незнакомец.
        - У меня не так много людей, чтобы следить за каждым.
        - Ты сняла наблюдение, и она с ним познакомилась. Одному Богу известно, чего эта девка на нас нарыла! Про эти хоромы можешь забыть, мы снимаемся с места сегодня же.
        - Но…
        - Никаких «но»! Поедем вслед за твоим племянником.
        Денису ужасно хотелось знать, куда именно они отправятся, но он смекнул, что настал момент убираться и осторожно прокрался к дверям. Как только он оказался в прихожей, послышались шаги в соединяющем комнаты коридоре - чета Барыгиных шла проведать пленника.
        Денис ощутил очередной приступ слабости, голова вновь закружилась, и уже не думая о последствиях, он просто вырвался на улицу, падая на крыльцо. Хватая ртом свежий, морозный воздух он пополз к воде.
        Искать лодку не было времени, но на его удачу, реку сковало льдом. Не разбирая дороги, он поспешил к противоположному берегу, а когда оказался на воде, сообразил, что это не лёд вовсе, а так - первая, тонкая и совершенно не надежная корочка.
        Из дома донесся грохот и ругань, Денис понял, что хозяева добрались до постирочной, где посреди тряпок лежит их бугай с обожжённой физиономией. Делать было нечего, и он попытал счастье. По-пластунски, изображая ящера, он пополз по хрустящему под его весом первому льду.
        Денис уже был готов поверить в успех своей авантюры, когда непрочное основание раскрошилось и стало стремительно уходить под воду вместе с ним. Ледяная река обожгла тело, он падал, воображая, как тысячи острых кинжалов, вонзаются в его плоть. Денис терял самообладание и силы, а когда его сознание практически покинуло его, где-то на периферии небытия и реальности он услышал голос.
        - Руку мою держи, - кричал ему кто-то, стараясь ухватить и выудить на берег.
        Из последних сил Денис сжал пальцы вокруг волосатого запястья и его с силой дернули.
        - Живой? - спросил его Захар, ощупывая рану на голове.
        - Пока да, - прохрипел Денис, хватаясь за него, чтобы подняться на ноги.
        - Быстро в машину, - приказал его спаситель, открывая пассажирскую дверь.
        Денис с трудом вполз на потёртое сиденье старенькой Нивы и только тогда позволил себе оглянуться. Хозяева выбежали из дома и истошно орали: «Барсук, заводи квадрик».
        Денис понял, что будет погоня, не мог он уяснить только одного - зачем Захар помогает ему, ведь он видел его у Барыгиных, слышал, как тот предупреждал их о чем-то. Выходило, что это не заговор, и местные не покрывают приезжих. От умственного и психического напряжения Дениса снова замутило, он закрыл глаза, а когда открыл их, увидел, что Захар уже мчит по трассе.
        - Я отключился, да? - спросил он.
        - Угу, - коротко ответил мужик, вписываясь в крутой поворот на бешеной скорости.
        От таких виражей Денису снова стало не по себе и ужасно захотелось отключиться, но на этот раз сознание не собиралось его оставлять.
        Когда Захар входил в очередной поворот, случилось непредвиденное и произошло оно за доли секунд. У старой Нивы с грохотом и лязгом отвалилась задняя полуось и вместе с колесом прошерстила вдоль и поперек всю дорогу, пока не рухнула в овраг.
        - Тормози! - орал перепуганный Денис, которого мотыляло в машине, как морковь в блендере.
        - Чем? - орал ему в ответ Захар, пытающийся выровнять взбесившуюся Ниву. - Тормоза мы просрали вместе с осью.
        - Убьёмся, - решил Денис и зажмурился, когда им навстречу вылетала фура.
        Но старый водила виртуозно выровнял машину и остановился в миллиметре от оврага.
        - Твою мать! - прошептал Денис.
        - Идти можешь? - спросил Захар, вылезая из жестянки.
        - Попробую.
        Денис выбрался из машины и посмотрел на дорогу, исполосованную белыми бороздами, выпущенной на волю оси.
        - Я не выкатывал старушку из гаража уже лет пять, - словно извиняясь, проговорил Захар, - не думал, что она настолько плоха.
        - Теперь они нас догонят?
        Захар прищурился и лукаво улыбнулся, подмигивая Денису.
        - Пусть сначала найдут.
        - А где мы?
        - Чуток не доехали до Хухоямяк.
        - Каких еще хомяков?
        - Деревня так называется, - пояснил Захар, - сестра у меня там живет, у неё пока схоронишься. Но машину бросать нельзя, найдут.
        - И как мы без колеса поедем? На себе понесём?
        - Зачем на себе? - удивился Захар, выуживая из багажника бензопилу. - Динамку возьми, вон за топором лежит.
        Подходя к багажнику Денис обратил, наконец, внимание на внешний вид Нивы. То, что эта тарантайка была старше его самого, парня не смущало, но вот её техническое состояние, о котором уже давно никто не заботился, наводило на мысль, что спасая Дениса от преследователей, она проехала явно больше, чем могла. Он вытащил из багажника вязанную-поперевязанную стропу и пошел вслед за Захаром в лес. Там они спилили крепенькое дерево, откромсали от него бревно с метр и притащили к покореженной машине.
        - Да, помощничек из тебя тот ещё, - посетовал Захар, смотря на обливающегося потом Дениса. - Того и гляди самого нести придется. Что сильно они тебя приложили?
        - Да, порядочно, - отозвался Денис, трогая опухшую макушку.
        Захар покачал головой, явно борясь с желанием вставить ещё какой-нибудь комментарий.
        - Ладно, подсоби мне чуток, и поедем не спеша.
        Приподняв накренившуюся Ниву домкратом, они с Захаром привязали бревно поперек кузова к продольной тяге и медленно тронулись в сторону Хухоямяк. Денис поймал себя на том, что мысленно просит всех возможных и невозможных Богов, чтобы они помогли им добраться до места целыми и невредимыми. Но то ли его веры в сверхсилу оказалось недостаточно, то ли он притянул беду своими опасениями, а на этом их с Захаром приключения не закончились. Где-то на заднем сиденье зазвонил старенький телефон его спасителя.
        - Подай мне трубу, - попросил он, и Денис потянулся за мобильником.
        Разговаривал Захар не долго, а когда положил трубку, сделался мрачнее тучи.
        - Они догадались, что я везу тебя не в сторону Питера, и уже нагоняют, - проговорил он, поддавая газу.
        В салоне запахло бензином.
        - Может нам свернуть на обочину и укрыться в лесу, - предложил Денис. - Они проедут мимо, и мы вернемся в Хийтола.
        - Нет, там тебе сейчас не безопасно, придётся рискнуть, иначе все было зря.
        Запах бензина стал отчетливее, будто они въехали прямо в бочку с топливом.
        - Во жжешь, бля…, топливный шланг зараза лопнул? - простонал Захар, - очень вовремя.
        - Чем это нам грозит?
        - Ща бензин на раскалённый выпускной коллектор втечёт и…
        С этими словами Захар стал снижать набранную скорость. А потом случилось то, чего Денис и представить не мог - Нива загорелась. Пламя распространялось настолько быстро, что парень даже не успел очухаться, прежде чем Захар на ходу открыл пассажирскую дверь и вытыкал его из салона.
        Он кубарем покатился по обочине и на своё счастье влетел в молодой ельник. Как он ничего себе не сломал, оставалось загадкой. Комичными воспоминаниями промелькнула его дорога в эти суровые места. Мог ли он тогда подумать, что встреча со скалой посреди дороги, через несколько дней покажется ему разминкой перед бешеными скачками? Вряд ли.
        Денис выбрался из ёлок, столь заботливо смягчивших его падение, и огляделся. Полыхающая Нива по инерции катилась вперед, но уже не так быстро, как прежде.
        - Захар, Захар! - завопил обезумевший Денис, побежав по трассе в поисках спасшего его мужика.
        Он был настолько потрясен случившимся, что абсолютно позабыл о разламывающейся голове, о тошноте и кружениях, он даже не заметил, что его спина изодрана в кровь, а запястье вывихнуто. Денис просто несся по дороге, выкрикивая имя деревенского мужика, пока не наткнулся на его искалеченное тело в овраге. Парень даже не успел склониться над пострадавшим, не разобрал ещё жив ли тот, как из-за поворота вылетел квадроцикл, с восседающими на нём мужиками.
        - Уроды! - взревел Денис, бросаясь прямо под колеса, тормозящего квадрика.
        Дальнейшее происходило столь стремительно, что ни сам Денис, ни его преследователи не успели даже опомниться. Парень налетел на Барсука, сидящего за рулем и сшиб его на землю. Он вцепился предателю в горло, пытаясь задушить. Тот хрипел и сучил ногами по асфальту, а его помощник с обожжённым лицом уже спешил к обезумевшему Денису.
        Мимо пролетел громыхающий УАЗ, даже не сбавив скорости, лишь осветив действие как в театральной постановке. Но как только он исчез за поворотом, на шею Дениса набросили ремень, затягивая его до предела. Он отпустил полуживого Барсука и вскочил на ноги.
        - Попрощайся с жизнью, мудила, - прохрипел обожжённый, продолжая душить обидчика.
        «Какой безвкусный монолог», - мелькнула неуместная мысль в голове у Дениса, прежде чем их снова ослепила нестерпимо яркая вспышка белого огня.
        Сначала он подумал, что это вынырнула из-за поворота фура, увешенная гирляндами словно новогодняя ёлка, но потом увидел, что это не так. Трассу и окаймляющий её лес озарило какое-то внеземное сияние, земля задрожала, а от скалы за их спинами отвалился увесистый кусок, рассыпаясь на мелкие осколки.
        Преследователи Дениса заорали, закрывая руками уши. Самого парня тоже пронзила острая боль, но, видимо, его обидчикам было тяжелей.
        Обожжённый свалился первым, Барсук силился подняться, хватаясь за сосну, а Денис в полуобморочном состоянии, пытался сделать лишь одно - вглядеться в ослепительный шар, надвигающийся на него, и понять, что же он такое. И когда ему показалось, что он вот-вот лишится зрения, приближающийся сгусток света стал таять, и в мерцающих волнах его он смог, наконец, разглядеть идущего.
        Это была Ольга. Как сквозь сон он видел её лицо, его контуры таяли в мягком серебряном ореоле, она не ступала даже, а будто бы плыла, воздушная и изумительная в этом сияющем великолепии.
        Денис яростно тёр свои глаза, абсолютно убеждённый в том, что они обманывают его. Но когда девушка коснулась его, он почувствовал жар, невыносимый и совершенно реальный. Ольга приобняла Дениса, позволяя опереться о своё плечо, и прошептала на ухо что-то неразборчивое. Тогда-то жар и утих, ему сделалось хорошо, так хорошо, как ещё никогда не бывало, словно его слуха коснулся ангел. Денис закрыл глаза, проваливаясь в небытие, но перед этим услышал откуда-то из далека тоскливый звериный вой.
        Глава 31
        Очнулся он в Хельмином доме, раздетый и обливающийся потом. Тело его всё горело. По словам финки, выхаживающей его, так продолжалось уже три дня.
        - Как я тут оказался? - спросил Денис у хозяйки, нависшей над ним с чашкой жутко пахнущего настоя.
        - Девушка принесла, - проговорил незнакомый голос за дверью.
        - Какая девушка?
        В проёме показалась голова беззубой бабы с чрезвычайно любопытными глазами.
        - Сама хрупкая, аки тростинка, а тебя здоровяка что пух лебяжий в хату внесла, - прокудахтала незнакомка. - Вот вишь, чудеса каки у нас тепереча делаются. Сам ангел её целовал, не иначе.
        Хозяйка дома недобро посмотрела на помощницу, и та поспешила убраться в кухню.
        - А где она теперь, баб Хельма? - спросил Денис, приподнимаясь на локтях и чувствуя, как ломит суставы.
        - Да Бог её знает, - финка пожала сухонькими плечами. - На вот выпей, полегчает.
        - Что это?
        - Отвар. Еще прабабка моя учила варить.
        - От чего отвар? - спросил Денис, пробуя горькую настойку.
        - От лярвы, будь она не ладна.
        - От кого? - не понял Денис.
        - Да ты не спрашивай, а пей, - скомандовала старуха. - Уж я-то знаю от чего, да как лечить, уж поверь. У нас в семье по седьмое колено все женщины травницами были, а прабабка моя так ещё и ведьмой. Уверена я - засела в тебе страшно живучая лярва, никак подохнуть не хочет. Надо, значит, ей помочь.
        - Чем помочь? - спросил вконец запутавшийся Денис.
        - Помереть помочь, обратно в Пекло сойти. Ну как тебе ещё непутёвому объяснить? И чему вас только в институтах ваших учат, ума не приложу? - ворчала она, топоча в сторону кухни.
        Денис с Хельмой спорить не стал. После случившегося на трассе, он вообще ничему уже не удивлялся и не противился. Настой против Лярв, так настой против Лярв. К тому же несмотря на мучавшие его раньше подозрения, он всё же проникся к этой старой и строгой женщине и теперь решил во всем ей довериться, тем более, что уже стал сомневаться в состоятельности своих суждений. Любые его логические доводы финка крушила с нещадной ведьмовской логикой, и, главное, на практике всегда оказывалась права. Денис даже стал подумывать, что она, как и её прабабка, тоже ведьма.
        - Баб Хельма, - проговорил он, ставя пустую чашку на тумбу, - со мною был Захар…
        - Был, да весь вышел, - сухо ответила финка с кухни.
        - В смысле… То есть куда вышел? Погодите, погодите, вы хотите сказать…
        - Нет больше Захара, и говорить тут не о чем, - отрезала Хельма.
        - Как это не о чем?! - заорал Денис, пытаясь встать с кровати и путаясь в простынях. - Как не о чем? Он мне жизнь спас, он меня… - договорить Денис не смог, всё его тело пронзила адская боль, в глазах потемнело, и он повалился на пол, содрогаясь в конвульсиях.
        Хельма с беззубой вбежали к нему в спальню, толкаясь задами, и поспешили поднять его, укладывая обратно в постель.
        - Началось, - проговорила Хельмина помощница с тревогой в голосе.
        Денис хотел было спросить, что именно началось, но тут его пронзил новый приступ боли.
        Хельма склонилась над ним и, раскрыв двумя пальцами его дергающееся веко, долго вглядывалась во что-то ей одной ведомое.
        - Готовь полынь и баню, Паша, - проговорила она, обращаясь к беззубой.
        Та проворно метнулась в Хельмины комнаты и загремела там банками, пока Денис изнемогал от боли, проклиная ведьмины отварчики.
        Сколько он провалялся в чаду, прежде чем стопилась баня, Денис не знал, но ему показалось, что минимум вечность. Хельма от него почти не отходила, беспрестанно протирала его лоб и грудь тошнотворным красным настоем, бормоча себе под нос молитву (а может и заговор какой). Денис жаждал беспамятства, хотел отключиться, но старая финка не позволяла ему этой роскоши. Стоило ему закрыть глаза и погрузиться в полудрёму, как его будили, подсовывая под нос пахучую соль, или били по щекам.
        - Не спи, касатик, Лярвы утащат, не спи, - приговаривала старуха, отвешивая ему оплеухи.
        Денис не спал, выматываемый новыми и новыми приступами боли, к которым стал примешиваться и нестерпимый жар. Ему чудилось, что кожа его плавится, съеживаясь потемневшим пергаментом. Он смотрел на свои руки и видел, как они чернеют, как открывается обуглившаяся плоть, как шипит горящее мясо. Он даже почувствовал запах жареного, и в ужасе затряс руками пытаясь остудить их.
        - Паша, - крикнула Хельма в окно, пытаясь унять взбесившегося Дениса, - Паша, готовь баню. Пора.
        Брыкающегося и орущего Дениса, завернули в простыню и поволокли в соседнее строение, из трубы которого валил густой, сизый дым.
        - Ведьмы, ведьмы, вы хотите меня изжарить! - орал ополоумевший парень, когда его заталкивали в парную.
        Мучительницы не обращали внимания на его ругательства, лишь с большим остервенением напирали, вталкивая ослабевшего Дениса внутрь.
        Когда он упал на широкую деревянную лавку, послышался лязг замка и испуганный голос Паши.
        - Помрёт он, Хельма, как пить дать помрёт.
        - Значит, такова его участь, - ответила финка. - Найдём другого.
        - Когда? - проныла беззубая.
        Женищины ещё о чём-то говорили, но Денис был уже не в состоянии разбирать их слов - он бился в настоящей агонии. Всё его тело горело снаружи, но околевало изнутри. Его бил озноб, а он не мог даже накинуть на себя простыню, во влажном мареве и банном пару кожа его продолжала пылать. Он с ужасом наблюдал, как тление распространяется по всему телу. Плавились уже не только руки, но и плечи, грудь, шея, а когда жар достиг лица, он почувствовал, что слепнет. От боли Денис заорал и тогда в парную кто-то вошёл. Но мимолетное дуновение свежего воздуха оказалось лишь краткой передышкой, его мучитель вылил на раскаленные камни ковш воды, они зашипели, запенились, обдавая его влажным, горячим паром, и тогда Денис, не выдержав, лишился чувств.
        Краткий миг блаженства был ему наградой за страдания. Он парил в радужной невесомости, невероятная легкость и благодать окутывали его. А затем, всё снова потемнело, и единственным пятном белого света было приближающееся к нему лицо - её лицо в обрамлении длинных белоснежных волос, такое же прекрасное, как и в день их последней встречи.
        - Проснись, - прозвучал Ольгин голос, словно за тысячу километров, и он очнулся как раз в тот момент, когда на него выливали ведро ледяной воды.
        - Что вы бля… делаете?! - заорал он на Пашу, нависшую над ним с пустым ведром.
        - Спасаю тебя, милок, - прошепелявила та, растягивая рот в улыбке. - Негоже такой удали раньше времени угасать.
        Беззубая совершенно не стесняясь, разглядывала голого Дениса, распластавшегося посреди парной. Не сводя с него глаз, она зачерпнула из жестяной ванны ещё воды, и не успел парень и дернуться, опрокинула на него всё содержимое ведра.
        - Хватит, Паша, он в порядке, - послышался голос Хельмы, заглядывающей в проём.
        - Это вы называете в порядке?! - возмутился Денис, стуча зубами, и прячься под простыней.
        - Жив и ладно, - хмуро отозвалась Хельма, - а остальное не моя забота.
        Жёсткий взгляд старухи и её осунувшееся лицо, подсказали Денису, что он совершенно напрасно сетует на свою участь, Хельма натерпелась из-за него не меньше, к тому же потеряла старого друга, спасавшего его шкуру.
        - Погодите, погодите, - затараторил он, пытаясь удержать финку. - Не злитесь на меня, Хельма, просто я всё меньше и меньше понимаю, что происходит.
        - Как будто ты раньше хоть что-то понимал, - буркнула она, кидая в него стопкой тряпок. - На вот, оденься и иди в дом, хватит уже Пашу красотами своими смущать.
        Денис поймал стопку белья и недвусмысленный взгляд хельминой подруги, подумав про себя, что та вовсе не смущается, в отличие от него самого. Беззубая, кокетливо ему подмигнула и вышла в предбанник, позволив Денису спокойно облачиться в джинсы и свитер.
        - Да уж, - протянул он, брезгливо провожая её взглядом.
        Когда Денис оделся и вышел на улицу, уже смеркалось. Он чувствовал слабость и ломоту во всём теле, но чудовищный жар больше его не донимал, да и тело оказалось невредимым.
        - За всю свою неправедную юность я не видел столько глюков, сколько за неделю пребывания здесь, - пробубнил он себе под нос, поднимаясь по крыльцу хельминого дома.
        На его счастье Паши в нём не было, финка накрывала на стол, и Денису показалось, что её руки немного дрожат.
        - Позвольте, я помогу вам, - предложил он, забирая у неё ухват и доставая из печи горшок.
        Хельма села за стол и уставилась в окно, ожидая пока её гость, нарежет хлеб и разложит по мискам картошку.
        - Расскажите мне, баб Хельма, что у вас тут происходит? - попросил Денис, садясь рядом с ней.
        Он вложил в просьбу всю скорбь и сожаление, но старую финку это не тронуло, она продолжала сидеть не шевелясь, молча разглядывая статичный пейзаж за окном.
        - Баб Хельма, - не унимался Денис, которому было просто необходимо разобраться во всём том бедламе, что он натворил, - я сделал много ошибок и, боюсь, как бы не натворил ещё чего, добираясь до истины. Но я чувствую, вы многое знаете и могли бы помочь мне избежать новых бед.
        - Каждый идёт к истине своим путем, Денис, - проговорила она устало, - и каждый совершает ошибки, но виной тому заблуждения. Неужели ты всерьёз думаешь, что избавишься от них, прочти я тебе нравоучительную лекцию.
        - Нет, но вы могли бы мне рассказать то, что вам известно насчёт Кулаковской секты и его семейства.
        - Насчет Кулаковской секты и его семейства мне не известно почти ничего, я только знаю, что они лишь отчасти связаны с твоими бедами.
        - Поясните, - попросил Денис.
        - Ты думаешь, что твою Катерину убил Слава или его жадная тётка, но это не так. Её убило то, что чуть не прикончило тебя, и уж в такую возможность ты должен бы поверить, как никто другой.
        - Но я не понимаю…
        - И не мудрено? - тоскливо улыбнулась старуха. - Ты замечаешь одни лишь следствия, упорно закрывая глаза на причины. Ты видишь смерти и ищешь тех, кто повинен в них, не понимая, что виновны сами погибшие.
        - Что, Захар тоже виновен?!
        - Лишь в том, что хотел помочь тебе.
        Хельма встала из-за стола и, подойдя к печи, сняла с неё большой медный чайник.
        - Люди так устроены - они всегда боятся того, чего не могут понять. Но страх не лучший советчик, когда человек напуган - жди беды. Настало время больших перемен, мой мальчик, многое из того, что будет происходить за гранью твоего понимания, потому что ты боишься больше прочих.
        - И чего же я, по-вашему, боюсь?! - с вызовом спросил Денис.
        - Правды. Ты отчаянно желаешь её отыскать, но в глубине души знаешь, что когда она предстанет перед тобой во всей своей ясности и полноте, то изменит твою жизнь до неузнаваемости, ты больше не сможешь быть таким, как прежде. Но другой жизни ты не знаешь, верно? Даже не представляешь, поэтому все неизведанное кажется тебе концом света. Твоё маленькое, загнанное в угол «я» напугано, оно упорно пытается тебя обмануть, постоянно направляя по ложному следу. Ты не там ищешь, Денис, и не то, если быть откровенной.
        - Ну, так направьте меня, объясните, где искать.
        - Истина - это не теоретическая дисциплина, которую преподают в твоём вузе. Она познается лишь опытным путем, и он всегда индивидуальный. Нет такой универсальной тропы, по которой каждый смог бы пройти, оставаясь невредимым, но есть компас, и этот компас здесь, - она приложила свою сухонькую руку к его груди и печально посмотрела в глаза Дениса. - Мне очень жаль, мальчик мой, мне жаль, что тебе предстоят ещё потери и разочарования, но если ты найдешь то, что ищешь, то в конечном итоге поймешь: все они лишь уроки на твоём пути, а твои беды - результат заблуждений. Когда ты позволишь себе увидеть мир во всей его полноте, а не один единственный краешек из миллиона, ты начнёшь понимать меня. А пока поспи, завтра тебе предстоит обратный путь домой.
        - Но я не…
        Хельма приложила палец к его губам.
        - Здесь ты увидел всё, что должен был, и она увидела, что важнее. Теперь тебе пора обратно, ты понадобишься ей там, - проговорила Хельма своим гипнотическим голосом, снова усыпляя волю Дениса. - Выпей.
        Он почувствовал, как в его руке оказалась чашка с горячим настоем и хотел было отказаться, но глаза старой ведьмы снова зазеленились и Денисом овладела апатия и вялость. Хельма поднесла его руку с сосудом к губам, и он послушно выпил всё содержимое, а потом, как уже бывало, так же послушно встал и отправился спать.
        Глава 32
        Всю ночь ему снилась Хельма, превращающаяся в Ольгу или Ольга, обращающаяся в Хельму. Она смеялась, пела, плакала, кружила над ним, как призрак, а потом растаяла, уступив место другому образу - лаборантке из универа, той самой, что должна была раздобыть для него адрес профессора. Во сне он спал, а девушка пыталась его разбудить, подсовывая к его уху будильник. Когда Денис очнулся, то понял - это не будильник, это звонит его телефон, странным образом молчавший всё то время, что он гонялся за своими треклятыми врагами. Звонила Аня, и, не дивясь уже ничему, Денис снял трубку.
        - Алло.
        - Денис, это вы? - раздался на том конце встревоженный голос.
        - Да, Аня, здравствуйте.
        - Я звоню вам уже четыре дня, думала, с вами что-то случилось. Вы просили меня раздобыть адрес профессора, помните?
        - Конечно, Анечка, конечно. У вас получилось?
        - Да, и телефон, и адрес, всё как вы хотели. Я отправляла вам смс, но они не доходили.
        - Да, да, я был вынужден уехать, но скоро вернусь и первым делом собираюсь наведаться к Тропыгину. Пришлите мне, пожалуйста, эти смс ещё раз.
        - Хорошо.
        - Спасибо, Аня, с меня шоколад и вино. Вы какое предпочитаете?
        - Ну что вы, не стоят мои усилия таких трат, - заверила его смутившаяся девушка.
        - Не стоит так недооценивать свои усилия, Анечка, это единственное, чего вам не надо делать, - проговорил Денис и, попрощавшись, повесил трубку.
        Он выглянул в окно, солнце уже достигло своей наивысшей точки, изливая радостный, золотой свет на этот удивительный мир, к которому Денис благодаря усилиям своей хозяйки всё ещё принадлежал.
        У него оставалась масса вопросов, но задать их, как выяснилось, было некому. Когда он вышел из спальни, то обнаружил в пропахшей оладьями кухне лишь Пашу. Хельма уехала, оставив свой дом и его обитателя на беззубую подругу, с которой Денис не желал ничего обсуждать, и не только от того что престарелая вертихвостка смотрела на него плотоядно, но и потому как не видел он в её глазах хельминой мудрости. Старая финка и тут его обдурила - она знала, кого оставить провожать гостя, чтобы тот не задавал лишних вопросов и не задерживался дольше нужного.
        Денису хотелось наведаться к одинокому дому, удостовериться, что все его обитатели сбежали, и он теперь пустует, но Паша отговорила его.
        - Думаешь, Барсук был единственным прихвостнем этих безбожников? - спросила она, ехидно улыбаясь, и Денис сник, поняв, что Паша, скорее всего, права. - То-то. Хельма мне строго-настрого наказала накормить тебя и обласкать, - беззубая хихикнула, - если захочешь. Но не пускать дальше гаража, где твой тарантас стоит.
        - Ладно, ладно, - согласился Денис, решив не испытывать более судьбу в этих чужих и лихих краях, где возможно абсолютно всё. - Я уеду прямо сейчас, если ты проводишь меня к той девушке, что спасла мою жизнь.
        - Шутишь? - усмехнулась Паша.
        - Нет.
        - Её никто не знает. Ну, может, Хельма была лично знакома с ней и ещё Захар, а остальные ведают только, что поселилась в деревне дева необычная, и, дескать, травница наша её больно жалует. Но кто она такая и откудава взялась, никто не знает. Я сама её только раз видела, когда она тебя принесла, и то издали.
        - А где поселилась, знаешь? - с надеждой спросил Денис.
        Паша отрицательно покачала головой.
        - Ладно, покажи мне дом Захара, думаю, она там жила.
        - Как знаешь, но я её там ни разу не видела.
        - Я всё равно хочу туда наведаться, - настоял Денис.
        - Тебе отчего-то трудно отказать, - посетовала Паша, а Денис подумал, что уже слышал эти слова и не раз.
        Его неожиданно словно вспышкой огненной озарило воспоминание; они со Светой сидят в кафешке, где он уговаривает её отнести портрет Кулакова в полицию. А за ним следующее; он прячется за дверным косяком с диктофоном в руках, и записывает компромат на Барыгину.
        Нервно зашарив в кармане, он выудил побитый, но работающий телефон и включил запись, где муж с женой обсуждали Свету и её брата.
        - Твою мать! - в сердцах выругался он, поняв, что из-за его заносчивости может пострадать ещё и Света.
        - Знаешь девчонку, которую они обсуждали? - поинтересовалась наблюдающая за его манипуляциями Паша.
        - Да, - угрюмо протянул Денис.
        - Из-за таких как ты у порядочных девушек одни неприятности, хотя, что там, и у непорядочных тоже, - укорила его Паша.
        - Ой, давайте вот только без нотаций, - попросил Денис, - и так тошно.
        - Как знаешь.
        Он с тоской окинул взглядом маленькую кухоньку, ставшую почти родной, затем встал из-за стола, собрал свой нехитрый скарб, оставил на тумбочке деньги за постой и спустился в гараж, где уже с неделю, если не больше, стоял его Golf.
        - В дом Захара наведываться будешь? - спросила Паша, наблюдая, как Денис заводит автомобиль.
        - Садись, покажешь, где он, - коротко скомандовал Денис, и беззубая послушно плюхнулась на переднее сиденье.
        Ехали они недолго, минут десять, дом Захара был на отшибе, почти у самого леса.
        Денис вышел из машины, настороженно озираясь. Ни пресловутого липкого страха, ни шорохов в кустах он не уловил, лишь лёгкий ветерок, ожививший голенькие ветви вьюнка, вносил в этот таинственный пейзаж живости. Тишина стояла такая, что Денис слышал, как колотится его собственное сердце, набирая темп по мере того, как он приближался к крыльцу покосившегося сруба.
        Он легонько толкнул дверь, и, на его удивление, она поддалась, натужно скрипнув петлями, словно предупреждая его о чем-то.
        - Эй, - позвал он, - есть кто дома?
        Дом отозвался простонавшими половицами и только, человеческого присутствия Денис не ощутил. Тогда он затаив дыхание прошёл в сени, затем в кухню, а после в небольшую спаленку, где царил страшный беспорядок.
        - Я же говорила, что здесь ты её не найдёшь, - послышался за его спиной голос Паши, и Денис подпрыгнул от неожиданности.
        - Нельзя же так подкрадываться! - гаркнул он в сердцах.
        Беззубая на грубость не ответила, только странно на него посмотрела, и Денису показалось, что помутневшие карие глаза Паши слегка зазеленились.
        - Паша, куда уехала Хельма? - насторожившись спросил он, растягивая слова.
        - Не знаю, - ответила женщина, помедлив дольше нужного.
        - Тогда объясни мне вот что, Паша, кого другого вы собирались с Хельмой искать, если бы я помер тогда в бане?
        - Ясное дело - человека, - преспокойно ответила Паша.
        - Для чего? - начиная злиться, спросил Денис.
        - Ни для чего, а для кого, - поправили его.
        - Для той девушки, что я ищу, да? - догадался он.
        Паша покивала, продолжая странно поглядывать, то на него, то на убранство комнаты.
        - И зачем я ей понадобился?
        - Не знаю.
        И тут Денис не выдержав, закричал.
        - Вы специально заманили меня сюда, верно?! - негодовал он. - Да, да, иначе и быть не может, ведь Хельма, перед тем как исчезнуть, ясно дала понять, что мне не позволят увидеть больше, чем положено, и что я вообще здесь очутился не ради своего расследования, а для того, чтобы «она на меня посмотрела»!
        - С чего ты взял? - равнодушно полюбопытствовала Паша, перебирая содержимое коробочки взятой со старого лампового телевизора.
        - Так сказала старая финка!
        - Хельма много чего говорит и почти всегда непонятное. Не придавай её словам большого значения, - посоветовала беззубая, выуживая из коробка атласную ленту с каймой.
        Денис хотел было возразить ей, но, мельком взглянув на белую ленту, что крутила в руке Паша, онемел. Словно вся Вселенная сжалась для него в этот миг до размеров лоскутка переливчатой ткани. Его закружили воспоминания и наваждения: смеющаяся Катерина, повязывающая ему белую тряпицу на запястье - ту самую, что он потом нашёл в её тумбе. Изучающие серые глаза Ольги, её тихий, вкрадчивый голос, которому невозможно было не подчиняться, и весь её нежный, почти прозрачный образ, и эту самую ленту в её волосах. Отчетливо всплыло видение: она наклоняется за брусникой, что ей протягивает Хельма, и её коса, перетянутая белым атласом, падает на грудь.
        - Она была здесь! - воскликнул он, выхватывая кусочек материи у Паши из рук.
        Он забегал с ним по комнате в поисках, ещё каких-нибудь доказательств её присутствия.
        - Ольга жила здесь, - продолжал он бормотать, исследуя все углы спальни, - а это значит, что она ещё может вернуться!
        - Не может, милок, не может, - печально проговорила Паша, - Она уже далеко.
        Денис обернулся, чтобы возразить, но в комнате никого не оказалось - беззубая пропала, а вместе с нею исчезло и тёплое солнечное освещение. Комната погрузилась в мрачное, серое марево, лишь тонкие полосы безрадостного, лишённого золотинки света проникали сквозь деревянные жалюзи.
        Денис оббежал весь дом три раза, но Паши так и не нашёл. Более того, он не приметил и её следов на тропинке у дома. В машине беззубой тоже не оказалось. Зато из лесу за Денисом наблюдал белый волк, сверкая красными глазищами. На секунду Денису померещилось, что эта зверюга вовсе не чей-то питомец, а недобрый предвестник гибели, гончая смерти ведь она всегда появлялась там, где гибли люди.
        Отогнав от себя эти мысли он трясущимися руками повернул ключ зажигания и, не оборачиваясь, даже стараясь не смотреть в зеркала заднего вида, припустил прочь из треклятой деревни.
        Он гнал с какой-то совершенно немыслимой для его Буцефала скоростью, не обращая внимания на заносы и крутые виражи. Машина его летела, казалось, не на топливе, а на колдовском порошке, виртуозно вписываясь в повороты и объезжая препятствия. Даже выползший было на дорогу лось (возможно, тот самый, что чуть не угодил под его колеса несколько дней назад), метнулся обратно в лес, выбрасывая из-под копыт комья снега.
        Денис не думал о дороге, он вообще ни о чём не думал, лишь пытался унять сердцебиение. Всезнающая Хельма оказалась совершенно права - он боялся, боялся больше всего на свете того, чего не мог объяснить. А за последнее время с ним произошло слишком много событий, не поддающихся логическому объяснению. И Денис понимал, что дело не только в нём, что вообще найдётся мало людей, которые смогли бы ему растолковать, как в этой глухомани могут происходить такие невероятные вещи.
        Сколько Денис себя помнил, столько он и закрывал глаза на необъяснимые, загадочные явления природы или человеческой психики. И в Хийтола он упорно продолжал заниматься тем же, отчаянно ограждая себя от того мира чудес, в который его втянуло расследование Катиной смерти.
        Теперь же он видел, как его прежняя жизнь крошится, будто стеклянная стена, как медленно обваливается эта конструкция, оставляя в его душе рваные раны. Но также он видел и другое - новый удивительный мир, открывающийся его внутреннему взору. Мир полный неожиданностей и сюрпризов, мир, в котором с лёгкостью попираются законы физических реалий. Он увидел, наконец, как размывается граница между жизнью и небытиём. Почувствовал, как его поднимает и уносит в невозможные, невероятные дали некая воздушная волна. Денис не видел её, даже не чувствовал, но знал - она есть, и она столь же реальна как руль его автомобиля, что он поворачивает по извилистой дороге жизни.
        Он знал теперь наверняка, что именно эта волна и несёт его с тех самых пор, как он начал искать ответы. Неожиданно ясно пришло понимание, что она не навредит ему, что в действительности как бы не были чудовищны и нелепы обстоятельства, с ним не может произойти ничего такого, что могло бы причинить ему серьёзный урон. Эта уверенность настолько прочно вошла в его сознание, что он прибавил газу, обгоняя еле плетущуюся перед ним Волгу и рискуя в этом манёвре столкнуться лоб в лоб с гружёным КАМАЗом. Но когда оба автомобиля оказались позади, в зеркале заднего вида мелькнула вихляющая на дороге Волга. Водитель старушки не справился с управлением, и беднягу занесло на льду. Едь Денис по-прежнему за ним, аварии было бы не миновать.
        Глава 33
        Так ведомый прежде отвергаемой силой, Денис добрался до дому без происшествий. Но не до своего, а до Светиного.
        Всю дорогу он тщетно пытался дозвониться до девушки, но её телефон был вне зоны. В убогом дворе с обшарпанными постройками его ждал очередной сюрприз - у парадной стояла скорая, полиция и пожарная, а в стороне он увидел ещё и служебную машину Родика.
        Друг оказался на месте, просто сидел в машине и заглушал раскатистым храпом песню Цоя о тех, кто собрался в путь и кого уже не догнать.
        - Что ж, друг, - прошептал Денис, заглядывая в приспущенное окно - а тем, кто ложится спать, спокойного сна.
        Он отошёл от машины, решив не будить Родиона, и направился к парадной. Необъяснимая лёгкость и уверенность в правильности своих действий овладела Денисом, он плыл по двору словно призрак, направляемый всеведающим потоком. Его воля отошла на второй план, он словно марионетка двигался и говорил с кем-то, не вполне осознавая, что именно за слова произносит, но все его манипуляции приводили к поразительным результатам. Он беспрепятственно попал в квартиру Светланы, где, как выяснилось, произошёл пожар, без труда отыскал следователя, не прикладывая особых усилий получил разъяснения и, поняв, что пострадавшую девушку уже спустили в припаркованную скорую, стал спускаться вниз по лестнице.
        - Денис, постой, - окликнул его Павел Вениаминович, когда парень преодолел уже половину пути. - Что ты думаешь о пожаре в Светиной квартире?
        - Думаю, газ тут ни при чём, - безапелляционно заявил парень, доставая из кармана телефон и включая запись, где Барыгины оговаривают сами себя.
        - Кто эти люди, и как ты получил запись? - растерянно проговорил следователь.
        - Долгая история и, боюсь, не для протокола. Но исключительно по доброте душевной я поделюсь с вами компроматом на эту достопочтенную чету. Думаю, сотрудничество с налоговой позволит вам упихнуть их за решетку, хотя бы за коммерческие прегрешения. Что касается остального… - Денис замолчал, провожая взглядом отъезжающую скорую. - В какую больницу её повезли?
        - На Вавиловых, она сегодня дежурит.
        Не говоря больше ни слова, он бросил ещё один короткий взгляд в окно и сбежал по ступеням вниз.
        - Денис, постой, что остальное? Денис! - догонял бегущего парня голос Павла Вениаминовича.
        Но Денис уже совершенно ясно видел траекторию своего дальнейшего пути и не намерен был отвлекаться на пустяки. Необходимые действия, словно шахматная комбинация выстроились перед ним в своем логическом совершенстве, а люди, что его окружали, превратились в фигуры, которые он намеревался расставить по ему одному ясному принципу.
        Он всё ещё не разгадал смысл последних слов старой финки, но чувствовал, что она, бесспорно, права - не там он искал ответы и вообще не те вопросы задавал. Вся эта возня - всего лишь рябь на воде. Ответы же знает лишь ветер, что её создает. Но ветер не в пучинах, поглотивших Дениса, он бродит над океаном его жизни. И если он хочет разобраться в происходящем - нужно раскрыть глаза и попытаться поймать ветер, что так яростно сдувает все иллюзии, открывая перед ним истину во всей её непостижимости.
        Ещё до поездки в Карелию, будучи ослепленным жаждой мести, он чисто интуитивно нащупал верное направление, но предпочёл этому маршруту путь невежества и разрушения. Его заносчивость и самоуверенность привели к трагическим последствиям, и он не желал их повторения. Но, как сказала Хельма, потери и разочарования ждут его на пути к прозрению и он, как оказалось, был уже готов заплатить любую цену, лишь бы ему открылись тайны, ведомые старой финки. Конечно весь этот маскарад с расследованием лишь метод, он только средство для достижения знаний, один способ из множества, но ему - Денису, он подходит больше прочих.
        Добравшись до реанимационного отделения больницы, куда отвезли обгоревшую Свету и, удостоверившись, что ожоги не велики, а её жизни ничего не угрожает, он набрал, наконец, номер Тропыгина.
        Профессор не отвечал. Денис звонил на мобильный и домашний, но всё безрезультатно, у него даже мелькнула мысль, что он опоздал - что Тропыгин помер без любимой работы или, как минимум, с катушек съехал. Ничего не оставалось, как испробовать последний вариант и наведаться к старику без предупреждения.
        За психическое здоровье профессора Денис волновался не зря. Когда он искал нужный адрес и звонил в дверь, нервно сжимая коробку с тортом, то ожидал увидеть на пороге высокого, статного и седовласого Альберта Гавриловича, а открыл ему почти лысый, сгорбленный и располневший дед с пустыми глазами.
        - Вам чего? - проблеял он не своим голосом. - Дверью ошиблись?
        - Нет, профессор, не думаю, - проговорил Денис сдавленным голосом.
        Тяжело было соотносить образ учителя, которого знал пять лет, с этим вот почти опустившимся дедком, в полосатой пижаме и драных тапочках.
        - Я вряд ли могу теперь так называться, молодой человек, - проворчал Тропыгин.
        - Ну что вы, Альберт Гаврилович, - отозвался Денис, - вы не просто профессор, вы были моим любимым преподавателем. Я всегда считал вашу нетрадиционную методику очень продуктивной.
        - Да бросьте вы, - махнул старик рукой, - какая там методика, просто нёс всё, что в голову лезло и все дела. За это и турнули.
        - Вы знаете, Альберт Гаврилович, мне требуется ваша профессиональная помощь.
        - Признаться, я не настолько силен в философии, как это могло вам показаться, - заговорил Тропыгин. - Вот Николай Владимирович…
        - А вы мне нужны как непризнанный специалист в известной вам области. Мне необходимы ваши обширные знания о древних цивилизациях и об их культах.
        На секунду Денису примерещилось, что свет в прихожей стал ярче, от того как у профессора заискрились глаза при упоминании излюбленной темы.
        - Проходите, молодой человек, - пригласил, наконец, профессор.
        - Денис, меня зовут Денис Бойцов. Вы, конечно, уже не помните меня …
        - Отчего же? - удивил его Тропыгин, нацепив на нос очки и внимательно вглядываясь в Дениса. - Я помню всех более-менее сносных учеников. А вы были не просто сносным, вы хорошо учились. Ваш доклад о пещере Платона я до сих пор не забыл. Очень интересная интерпретация его философии.
        Денис и сам уже не помнил, что он там по Платону настрочил, поэтому его чрезвычайно поразила способность старика хранить в памяти чужую писанину. Наверное, это особенности профессии, решил он, проходя на кухню.
        - Итак, Денис, - проскрипел профессор, потирая карманы пижамной рубахи, - о чем бишь вы меня спросить-то хотели?
        - Даже и не знаю, с чего начать, - проговорил Денис, ставя торт на стол.
        - Да вы с чего угодно начните, - предложил профессор, гремя чайниками.
        Их у него оказалось не меньше дюжины и все разные. Тропыгин для них даже отдельную полочку над плитой организовал. Чудак, да и только.
        - Вы правы, - согласился Денис, - начну с того что мне известно. Не знаю, в курсе ли вы, что некоторое время назад в городе стали происходить странные вещи - люди погибают при…, как бы это выразиться…, мистических обстоятельствах.
        - Вы о тех выгоревших бедолагах, что перепугали всю нашу полицию?
        - Именно, - проговорил Денис, вспомнив как Хельма, ответила ему так же: вопросом на его вопрос. - А вам что-то об этом известно?
        - Ничего особенного, только то, что говорили в новостях.
        - В новостях передавали о том, что жертвы выгорели?
        - Нет, конечно, но они сказали достаточно, чтобы я смог это предположить.
        - Должен сказать, что вы оказались весьма точны, в своих догадках.
        - Интересно, - протянул профессор, - расскажите, что вы знаете.
        - Честно говоря, совсем немного, - Начал Денис, присаживаясь на неустойчивый табурет. - Катя - моя девушка, погибла при таких вот обстоятельствах. Я выяснил, что она состояла в некой секте Кулакова Святослава Сергеевича. Это мне рассказала сестра другого пострадавшего, он выгорел так же, как и моя подруга. Так вот эта девушка думает, будто бы её брат и моя Катя пострадали из-за каких-то духов! Раньше мне казалось это полным бредом, но если бы вы видели, что осталось от тела Кати…
        - И что же от неё осталось? - вкрадчиво спросил профессор, разливая чай.
        - Пепел, - прошептал Денис. - Да не просто пепел, а.… В общем, тем, что от неё осталось, нарисовали её портрет. Весьма достоверно, кстати. Сказать, что я в замешательстве - не сказать ничего. В потусторонние силы и чудеса всякие я раньше не верил, но когда видишь такое…
        - Вам проще думать, что это дело рук научно подкованных убийц?
        - Честно говоря, последнее время я в конкретном ступоре, и вообще не знаю, как и что думать.
        Денис достал из кармана Катин дневник и положил его на стол.
        - Это я нашел в квартире моей девушки. Взгляните на цитаты, что она выписывала.
        - А почему сестра погибшего мальчика верит в то, что её брат пал жертвой духов? - спросил профессор, бегло изучив книжонку. - Она ведь ту вещицу не видела, так?
        - Ах, ну да, - шлепнул себя по лбу Денис. - Все погибшие оставляли записки, в которых утверждали, что сами виноваты во всём случившемся. Они просили не вести расследований, так как простому смертному не привлечь их судей к ответственности. Светлана - сестра умершего мальчишки, утверждает, будто бы кое-кто из их секты узнал, как можно призвать Высшие силы. В Катином дневнике, кстати, не хватает листа с какой-то схемой. Может там было описание обряда? Одного я понять не могу, что это за судьи такие, и как эти средневековые методы расправы дожили до двадцать первого века?
        - Кара за человеческую глупость и алчность всегда оставалась неизменной, потому как законы космоса более стабильны, чем законы нашего общества.
        - Что-то подобное я уже слышал, - вздохнул Денис, отпивая чай.
        - Я не стану пропагандировать древнее учение. Я просто почитаю вам выдержки из одной очень старой книги.
        Профессор бросил на него серьёзный взгляд и прошуршал своими войлочными тапками вглубь квартиры, оставив Дениса наедине с тортом.
        Разглядывая жилище Тропыгина, парень только головой качал и поражался тому, как диковинно тут всё было обустроено. Во всём убранстве кухоньки прослеживалась некая концепция. Не любовь к красивостям, а какие-то неясные Денису убеждения двигали Альбертом Гавриловичем, когда он наносил акриловой краской узоры по периметру окна, когда навешивал деревянные обереги на вентиляционную решетку, и даже когда увил воздуховодную трубу сушёным луком. Он словно бы ограждал свой дом от вмешательства злого рока, от проникновения нечисти, или ещё чего похуже. Каждое отверстие его квартиры, через которое мог просочиться злой дух, было отмечено не простыми значками, но охранительной символикой.
        «Похоже, старик совсем одурел от своих культов», - подумал про себя Денис, обнаруживая и на рукояти ножа, нацарапанную руну.
        - Вот то, что поможет вам приблизиться к пониманию проблемы, - изрёк вернувшийся профессор, потрясая перед Денисом ветхой книженцией.
        - Славяно-арийские веды? - прочитал Денис название.
        - Именно, друг мой, именно, - заявил профессор, плюхая книгу на стол. - Я слежу за этими происшествиями и когда погиб третий человек, хотя если честно, я подозреваю, что жертв было много больше, - он лукаво подмигнул Денису, - то тут же сообразил, что к чему. Слышали ли вы о таком понятии как Сутки Сварога?
        - Словосочетание знаемое, и только.
        - Если очень кратко - существует в славянской мифологии такое явление как Круголет Числобога - это некий календарь эпох. Славяне в отличие от других народов различали не12, а 16 чертогов на небосклоне, и делили каждую зодиакальную эпоху не на 2060 лет, а на 1620. По истечении этого срока Солнце переходило в новую эру, или, как говорили славяне - чертог. Сами Сутки Сварога насчитывают 180 кругов жизни - это 25920 лет.
        - Эээ, как они в этом всём разбирались-то?
        - Дело привычки думаю, но мы отвлеклись. Так вот, 16 чертогов, - Альберт Гаврилович чертил на тетрадном листочке круг, деля его на части. - Дева, Раса, Орел, Конь, Финист, Лось, Тур, Лиса, Волк, Бусл, Медведь, Ворон, Змей, Лебедь, Щука, Вепрь. Первые 4 чертога - это вечер, вторые 4 чертога - ночь, третьи - утро и четвертые - день. По преданиям, с начала галактического вечера сознание человека начинает постепенно засыпать, в то время как наша вечно вращающаяся галактика одним из рукавов медленно входит в пространства нижних миров.
        - Типа мы медленно, но верно спускаемся в Ад что ли? - сыронизировал Денис.
        - Вы близки к истине, молодой человек. Наша история полнится галактическими войнами. А дело всё в том, что Земля находится на границе между благоприятной для жизни частью галактики и той её областью, где не хватает природных ресурсов, а самое ужасающее, что туда не доходит энергия Инглии - изначальная энергия Света - творческая энергия, если хотите. Я мог бы рассказать много интересного о Золотом пути и мирах Пекла, но не хочу забивать вам голову лишней информацией. Если у вас когда-нибудь появится желание или же потребность углубиться в эту тему, я к вашим услугам, а пока расскажу лишь то, что имеет непосредственное отношение к трагической смерти вашей девушки.
        Итак: Вы должны уяснить, что славяне представляли космос как некий живой и весьма противоречивый организм, в котором существовали высшие миры, где разливалась чистая энергия Инглии, и низшие. Обитатели пекельных (низших) миров шли по имперскому пути развития и были алчны и жестки, а всё от того что не умели отличать добро от зла.
        Из-за деяний Чернобога, который хотел хитростью преодолеть все рубежи восхождения по Золотому пути, священные знания, охраняемые Белобогом с начала времен, разлились по Вселенной, достигнув и низших миров. Так жители пекельного мира узнали о возможности подняться в высшие, благостные пространства. Но их проникновение в тонкие многомерные обиталища Легов и Арлегов вносили Хаос и разрушения, потому им был заказан проход наверх. Их изгнали из всех чертогов, где они сеяли смуту и разрушения, разграбляя планеты и звёзды, и единственным проходом в высшие миры осталась Земля. Как я уже говорил, вращаясь вокруг своей оси, наша галактика захватывает одним из рукавов пространства пекельных миров, оказываясь во власти Темных на долгие тысячелетия!
        После одной из великих Асс был заключен закон «Небесной этики», запрещающий нарушать границы пространства как Темным, так и Светлым Легам и Арлегам. Поэтому во времена галактической ночи Светлые Боги не могли посылать своих слуг - Легов, на нашу землю, и мы оставались без защиты. К началу эры Финиста сознание людей уже крепко спало, позабыв все прежние истины и мудрость отцов, так что задурить нам голову Темным Легам оказалось проще простого.
        Уставившись на профессора, Денис ругал себя самым изощренным способом. Разгадка Катиного дневника все это время была у него под носом, всего-то и надо было - руку протянуть. Но нет, он потащился в Хийтола, наворотил там дел и как побитая собака вернулся к тому, на чём остановился перед отъездом.
        Профессор его оцепенение истолковал по-своему, решив, что Денис не воспринимает его слова всерьёз, а точнее сказать, вообще никак не воспринимает.
        - Это славянская космология, друг мой, - проговорил он, после короткой паузы, - советую слушать внимательнее, потому как я говорю вам лишь самое необходимое, не вдаваясь в подробности, и посему мой рассказ может оказаться немного спутанным. А вы, если что-то непонятно, останавливайте меня, я разъясню.
        - Непонятного для меня пока слишком много, но я надеюсь разобраться с этим, - уверил его Денис.
        - Это и не мудрено, - вздохнул профессор, - мой рассказ, всё равно, что сливки с трёхлитровой банки молока - самая суть в интересующем вас вопросе, но никаких деталей. А дьявол, как известно, кроится в мелочах, - профессор хитровато подмигнул. - Продолжим?
        - Да.
        - Ну, так вот, - Тропыгин, открыл книжонку и стал зачитывать, - «В Лето 5900 от Сохранения Мира в Звёздном Храме (392 г. н. э.) наступила эпоха Лисы, сопровождающаяся расцветом лжи и обмана». Самое страшное время для человечества, друг мой, потому как самое тёмное - предрассветные часы, в нашем случае тысячелетия.
        - Не хило, - присвистнул Денис, - как мы только выжили-то, будучи во власти Темных.
        - Чудом, Денис, чудом, - и профессор снова зашуршал страницами, - «Книга мудрости Перуна» предупреждала наших предков о надвигающейся опасности и дала потаённые знания волхвам и старейшинам Родов, чтобы быть готовыми к тяжким временам. В той книге было сказано, что люди станут гибнуть от огня и металла. На 7 кругов жизни власть над нашими землями и нами принадлежит Чернобогу.
        - Звездные воины прям какие-то, - пробубнил Денис, вспоминая выписки из Катиного дневника, перекликающиеся с рассказом Тропыгина.
        - Да, да и не те, что у Джорджа Лукаса, а помасштабней в миллионы раз. Вот послушайте, что о нашем недавнем прошлом пишется в «Сантиях Перуна»: «Множатся там грехи. Нет почёта старцам от юных, и отца не слушают дети, братья бьются между собою, предаются вожделению, предаются тяжким порокам, все смешались сословья, почитают в тех землях мощи и не славят Светлых Богов, отвергают Всевышнего». Ничего не напоминает? - поинтересовался Альберт Гаврилович.
        - Ну, это про все времена можно так сказать.
        - Про все те, о которых нам хоть что-то известно, но в этом то и кроится вся хитрость! Вы меня, Денис, невнимательно слушали. С наступлением галактического вечера наше сознание начинает засыпать! Вы никогда не задавались вопросом, отчего святых людей называют пробуждёнными?
        - Нет, - ответил Денис, - я такими тонкими материями вообще не особенно интересовался как-то.
        - Ну и зря, хотя дело, конечно, ваше.
        - Профессор, но галактическое утро ведь уже наступило?! - спросил Денис, припоминая уже сделанные им подсчеты.
        - Именно, друг мой, - Тропыгин снова пролистал свою книгу, - Рассвет наступил в 7521 Священное Лето от Сотворения Мира в Звёздном Храме, то есть в 2012 году, если по-нашему. Кстати, мы не единственный народ, у которого эта дата приурочена к Великим переменам. У индейцев Майя Ночь так же заканчивается в декабре 2012. А предсказания в Эдде гласит: «Хлынут воды на Землю и очистят её от скверны».
        - Что-то я не вижу преобразований Альберт Гаврилович, ещё большии разрушения, мировой кризис, природные катаклизмы и по-прежнему большинство людей живут овощной жизнью зомбоков. Ах да, про 2012 год я слышал и раньше, нам, если я правильно помню, конец света пророчили.
        - Это для пришельцев из пекельного мира наступил конец света, а для нормальных, пробуждающихся людей конец тьмы. Но мы не заметим резких перемен, этот переход продлится минимум один круг жизни, то есть 144 года. А катаклизмы и кризисы, извечные спутники переходов из одного чертога в другой. Когда мы вошли в эру Девы случился глобальный потоп, и затонула Атлантида. Финист поднял уровень Чёрного моря, что привело к очередному потопу, к тому же на нашу Землю с тёмной восточной стороны галактики просочились жители Пекла. А ещё мы пострадали от сильнейшего землетрясения в IV веке до нашей эры, оно привело к ещё одному потопу и образованию проливов Босфор и Дарданеллы, - закончил профессор, воздевая палец к потолку.
        - Хотите сказать, нас ждет очередной потоп?
        - Не исключено, - совершенно спокойно ответил Тропыгин.
        «Ну конечно, он-то уже пожил, что ему какой-то потоп», - подумал Денис.
        - Первый чертог утреннего времени в Сутках Сварога, не случайно назван волчьим, - продолжал профессор. - Волк - санитар леса, и прежде чем на Земле возродится старая вера, она должна быть очищена от скверны.
        От этих слов Дениса чуть не замутило, а в голове острым лезвием полоснула мысль о том, что белый волчара, преследовавший его, и правда, появлялся там, где странным образом умирали люди. Неужто он их и убивал?! Да нет, суеверные глупости.
        - Мрачное средневековье, да и только, - изрёк он. - По-вашему, это можно связать со смертью Кати?
        - В преданиях сказано: «Как только Мидгард пройдёт Рубеж и попадёт в область контролируемую силами Света, на неё сойдут Леги и войдут в тела людей. И мы все примем «Огненное Крещение».
        - Вот вы всё Леги, да Арлеги, а кото они такие? - попросил разъяснения Денис.
        - Более развитые существа чем люди. В христианской традиции их зовут Ангелами и Архангелами.
        - Хотите сказать, что эти вот самые Ангелы взаправду сошли на землю и Катя, Светин брат и остальные погибшие приняли огненное крещение?
        - Кто знает, - пожал плечами Тропыгин. - Вот вы когда-нибудь болели гриппом?
        - Ну, болел, а кто не болел-то? - отозвался Денис, прокручивая в памяти своё последнее нездоровое приключение в Карелии, которое вряд ли можно было назвать гриппом.
        - Когда вы в процессе лечения пытаетесь победить вирус, что поселился в вашем теле, он отчаянно сопротивлялся, и на какое-то время вам становилось хуже. Но потом, если зараза была уничтожена, вы выздоравливаете, верно?
        - Допустим, - согласился Денис, догадываясь, куда клонит профессор.
        - То же самое происходит и с тонким телом. На протяжении всей жизни к нему цепляется всякая зараза, славяне называли её лярвами - это такие информационные вирусы, говоря современным языком. Так вот «Огненное крещение» - это процесс выжигания лярв и прочей нечести. Если человек за всю жизнь нахватал не слишком много паразитов, то и болеть будет недолго, а ежели их стало больше чем его самого, то умирая, они, скорее всего, погубят своего носителя. Он просто не выдержит внутреннего горения.
        Денис поежился, вспомнив, как его обдало жаром, когда Ольга прикоснулась к нему. В памяти возник белый неземной свет и невообразимо прекрасный лик девушки. Её красота в тот момент была действительно какой-то неземной, словно на него Ангел смотрел, а не человек.
        Выходило, что и его тоже этот огонь коснулся! Но Денис не чувствовал никаких особых перемен.
        «Наверное, - решил он, - это от того, что я оказался лишь в лучах его света и только». Какие же адские муки должны были испытать люди, пропустившие сквозь себя небесный огонь, если он, будучи лишь свидетелем этого таинства, чуть не выгорел?
        Денис представил страдания Катерины, столкнувшейся с призванным Легом, и содрогнулся.
        - Вы в серьёз верите, будто Катю, Виталика, и всех остальных сжёг Священный огонь?! Да не могло этого быть! Она детям помогала, свою квартиру приюту отписала, ещё при жизни и вообще…
        - Неважно, во что верю я, важно, что вы будете делать с этими знаниями. Вы можете предположить, что кто-то весьма начитанный грамотно воспользовался ситуацией и доверчивостью людей, и делает свои грязные делишки, прикрываясь древними преданиями. А можете попытаться представить хотя бы на одну минуту, нет, не то, что все мифы чистейшая правда, а то, что когда-то существовали целые народы, жившие согласно той философии, что они вложили в эти придания.
        Проблема в том, что современному человеку не дано понять, о чём в них говорится. Люди, писавшие эпосы про Великие Ассы, жили по другим законам, их мировоззрение было мифологично, и когда они хотели передать некие знания, то не стремились просто пересказать свой опыт, так как понимали, что это бессмысленно. Они пытались отобразить в своих легендах, саму суть приобретения опыта, процесс, так сказать. Поэтому нам так сложно понять, о чём же в действительности говорится в сохранившихся легендах. Они лишь отпечаток раковины, что остается в теле камня на долгие тысячелетия. Представьте, что все раковины исчезли, и современный человек не знает, что это такое. Он видит рисунок на камне, но не видит всей картины, даже не может представить, продолжением чего тот рисунок является, потому как он всего лишь фрагмент. Собрать же всю мозаику воедино пока слишком сложно. Славянская мифологи раздроблена, в отличие от скандинавской, сохранившей структуру, наша традиция была поглощена христианством, и воссоздать её будет очень непросто, - печально добавил старик. - А про Катерину я скажу так: то, что вы стремитесь
видеть в людях лишь хорошее, характеризует вас как нравственного человека, но это совсем не означает, что вас самого будут окружать такие же люди. Вы достаточно хорошо знали эту девушку, чтобы быть уверенным в бескорыстности её действий?
        - Нет, - с горечью признался Денис.
        - Иногда люди делают очень хорошие поступки, а иногда очень скверные, но мы никогда не можем знать наверняка, что двигало ими в тот момент. Не всегда добро проявленное по отношению к кому-то приносит благо, и наоборот.
        У Дениса было много, слишком много вопросов для одного вечера, но все они как в бездну канули, после осознания того, что старик прав. Он не знал свою возлюбленную, но хотел верить в обратное, и это желание рисовало прекрасный образ Катерины в его глазах, тот самый совершенный образ, что он искал в людях с самого детства.
        Настало время признаться самому себе, что он готов был оставаться пленником собственных заблуждений, лишь бы дорогие ему люди оставались чистыми и светлыми. Да что там скрывать - он хотел всех людей и самого себя видеть такими. Но реальность, мозолившая ему глаза, вечно разочаровывала парня, и он принял однажды решение стать слепцом. Сознательно принял и запамятовал, как сделал это, но не позабыл исполнить задуманное.
        Теперь же его близорукость излечивалась. Мутная пелена иллюзий спадала, позволяя ему разглядеть новую действительность - Вселенную, в которой нет ни горизонтов, ни условностей, где может быть что угодно, а чаще всего невозможное. Мир, в котором добродетельная Катерина, всей душой стремящаяся к величию, по каким-то неведомым причинам погибла, а прожжённый циник, кутила и безбожник Денис выжил, благодаря поддержке мудрых и способных на жертвы людей.
        Он не знал, от чего произошло так, а не иначе, но пришел к выводу, что помимо закона, по которому действует эта Вселенная, существует ещё и принцип, и этот принцип намного важнее, именно исходя из него, и действует сам закон. И чтобы разобраться во всех мучающих его вопросах, он должен его уяснить.
        Глава 34
        В конце долгого и утомительного дня, принесшего Денису больше откровений, чем возможно осмыслить за раз, он наконец-то добрался до своего дома. Наскоро приняв душ и запершись на все замки, он достал из стола некогда распечатанные фотографии Катерины и сжёг их.
        Денис понимал, что этот символический обряд не избавит его от тоски по ней, но он чувствовал необходимость освободиться от привязанности к женщине, которой никогда и не было вовсе. При жизни Катерина не смогла пошатнуть скалу его устоявшихся мировоззрений, но её смерть указала ориентиры, по которым необходимо двигаться в новом, незнакомом ему мире, и за это Денис был ей бесконечно признателен.
        Проветрив комнату от удушливого запаха гари и избавившись от пепла, он достал из кармана дневник. Шуршащие, исписанные родным подчерком странички, навеивали воспоминания, но Денис бесцеремонно отогнал их, понимая, что мираж возлюбленной не поможет ему постичь ПРИНЦИП и уж точно не поспособствует логическому анализу всего случившегося.
        Утопая в сизом табачном дыму и аромате свежего чая, он методично пролистывал страницу за страницей, пока не нашел то, что искал.
        «12 (92). Но не допустит Бог-Творец Единый
        и Род Небесный гибели Расы. . .
        Возрождение Расы Великой
        и пробуждение Духа-покровителя
        сынов Рода Небесного
        принесет Белый Пёс,
        посланный Богами на Святую землю».
        Читал Денис Катины выписки снова и снова.
        По словам Тропыгина, все легенды и сказания аллегоричны и не стоит воспринимать их буквально, но богатая фантазия Дениса рисовала ему жуткие картины, в которых громадная псина треплет и терзает всех неверных, усеивая Землю трупами.
        - Глупости, конечно, - пытался он убедить самого себя, стирая со лба пот. - Все пострадавшие сгорели, ни одного покусанного не было… И все же…
        Денис встал из-за стола, прошёлся (так ему лучше думалось), а потом увидел в окне знакомую белую тень. Он метнулся к стеклу и его взгляд встретился со взглядом альбиноса. Странное дело, но он больше не пугал Дениса, скорее наоборот, появление волка вселило в него надежду. Он подумал, что если здесь сам посланник Богов, то, возможно, где-то рядом и его прекрасная спутница, ведь не один же он должен был прийти на Мидгард, чтобы очистить её от скверны. Хотя мысль о том, что Ольга могла выжигать тех несчастных, что искренне стремились соединиться со своими Богами, причиняла Денису боль.
        Он внимательнейшим образом осмотрел весь двор, но Ольги не приметил. Зато от него не укрылось странное во всех отношениях исчезновение альбиноса. Мимо гаражей, у которых стояло животное, прошла мамаша с внимательным, шебутным ребятёнком. Увидав здоровенного белого волка, мальчуган тут же потянул маму за рукав, тыча в мохнатого пухлым пальчиком. На удивление Дениса, мама мальчика отреагировала весьма странно: она завертела головой, будто не понимала куда смотреть, хотя прямо перед ней и стоял волк, а потом потащила орущего и сопротивляющегося мальца дальше. Тот же продолжал тыкать своей ручкой в сторону альбиноса, искренне удивляясь тому, что маман его игнорирует. Удивлялся такому поведению и Денис, внимательно следившей за уличной сценой, пока волк не скрылся из виду, пройдя при этом прямо сквозь гараж.
        Денис припал к стеклу, отказываясь верить собственным глазам. Он старался высмотреть на заснеженном газоне мохнатую зверюгу, но все было тщетно, волк исчез, растворился, дематериализовался словно призрак!
        На негнущихся ногах Денис подошел к столу, сел. Все его тело будто налилось свинцом, даже мысли в голове и те стали тяжелыми и неповоротливыми. Он впадал в немое оцепенение, в совершеннейший ступор. Сидя за чашкой с чаем, Денис механически помешивал в ней сахар, будто размеренные перезвоны могли помочь ему, поменять точку сборки. Конечно, проще всего заподозрить у себя галлюциноз, но тогда Денису пришлось бы признать, что болен, а этого парню делать совсем не хотелось.
        - Права была Хельма, ох, как права, - бубнил он себе под нос, понимая, наконец, отчего она не вступала с ним в философские дебаты.
        Старая ведьма предупреждала его, что во всем мире начнет происходить нечто не подвластное его пониманию. Мудрая финка догадывалась, из чего проистекает Денисово невежество - он просто смотрел на все вещи, события и явления под исключительно узким углом прагматичности, не желая его расширять. Теперь же он видел, что проблема была не только во фрагментарном восприятии действительности, но и в самом подходе. Он должен изменить сам принцип восприятия, необходимо направить внимание на нечто абстрактное, неявное, и, возможно, даже не воплотившееся ещё в этом мире. Но как это сделать, если ты всю жизнь был прожженным материалистом, и логика для тебя всё равно, что молитва?
        Сомневаться в таинственной и эфемерной реальности, которая, наконец, открыла перед Денисом свои врата, уже не приходилось. «Вероятно, - думал он, - и в этих чудесах есть своя логика, но самостоятельно мне её никак не постичь». Денису был необходим вожатый, сталкер - человек или сущность, способная провести его по закоулкам безвременья, где нет ничего определенного, где существуют все вероятности одновременно и только он выбирает, какой из них воплотиться в его мнимо-реальном мире форм.
        Осушив стакан переслащённого чая одним залпом, он вскочил и бросился к компьютеру. Денис вдруг отчетливо понял, что этот человек (или не совсем человек, а может и вовсе не человек) очень скоро появится в его жизни, не мог он не появиться, потому что с самого начала его вели и делали это очень осторожно и умело. А это означало, что теперь - когда он так близок к переходу в новое измерение своего разума, его ни за что не оставят без присмотра, и он должен быть готов к этой встрече. Необходимо завершить некоторые формальности - отказаться от стандартного и очевидного пути расследования, переложив эту задачу на Павла Вениаминовича, а самому переключиться на что-то новое, пока не ясное, но вероятно, более значимое чем вся его предыдущая деятельность.
        Пока компьютер загружался, в его голове уже сформировывался отч-видимомует о своих приключениях в Хийтала. Сухой, формальный, с версиями о том, куда и как именно сбежали Барыгины и Кулаков. К своему отчету он планировал приложить аудиозапись и оставить на этом попытки толочь ступой воду.
        В самый разгар его работы зазвонил телефон - на проводе был Родик, и Денису стало немного не по себе.
        - Ало, - ответил он, нехотя снимая трубку.
        - Ну, здравствуй, друг, - с претензией в голосе отозвался Родион. - Как это понимать?
        - Что именно?
        - Пропал больше чем на неделю, накопал кучу всего по делу «сжигателей» и ни словом не обмолвился с лучшим другом! - негодовал Родик. - Я звонил, писал, уже хотел было в розыск подавать, а ты, оказывается, в детектива игрался!
        - У меня была череда форс-мажорных обстоятельств, мой друг, поэтому я не мог ни с кем связаться. Но теперь я дома и собираюсь пролить немного света на ваше тухлое дельце.
        - Говоришь так, будто потерял к нему интерес.
        - Отчасти, - согласился Денис.
        - Отчего так? - настороженно спросил Родик, помедлив.
        - В Карелии со мной происходили очень странные вещи, - разоткровенничался Денис. - Я стал сомневаться в том, что мой подход верен. Или даже не так, не подход, а роль. Я начинаю думать, что, возможно, заблуждался насчёт отсутствия магической подоплёки в этом деле.
        - Тебе там что полушария мозга местами поменяли?! - поражался Родик. - Я не узнаю своего рационального друга.
        - Понимаешь, там была одна старая финка, я у неё жил, и еще девушка…
        - Понятно! - воскликнул Родик, перебив друга. - Ну что ж, как говорится - клин клином вышибают. Пожалуй, я даже рад за тебя.
        - Да нет, Родик, ты меня не так понял, - начал было Денис, - эта девушка не вполне девушка… Или нет, я вообще не уверен, что она человек.
        - История принимает неожиданный поворот! Что у тебя с ней было?
        - Ничего не было. Она спасла мне жизнь и исчезла. Если честно, я хотел бы отыскать её, - проговорил он, чуть помедлив, - но не знаю как.
        - Красотка сбежала от заправского разбивателя сердец?! Это что-то новенькое. Впервые в твоей практике, да? Я не удивлен, что она тебя зацепила.
        - Да нет же, Родик! - воскликнул Денис, - говорю тебе, это совсем другое. В ней кроится вся тайна этого дела, в той девушке, понимаешь? Она ключ ко всему, она разгадка! И она пропала!
        - Спасла тебе жизнь и пропала? - переспросил Родик.
        - Именно!
        - Да чувак, ну ты и попал, - констатировал Родик.
        - Попал я в тот момент, когда принял решение расследовать Катину смерть. Но теперь это всё уже не имеет особого значения, сейчас для меня важно другое…
        - И что же для тебя теперь важно? - растерянно спросил Родион.
        - Сам пока не пойму, - в тон ему ответил Денис.
        - Так, я хочу знать все подробности твоего путешествия - куда ездил, кого встретил, как чуть не погиб. В общем, всё, всё без утайки.
        - Я передам всё в подробном отчете, и ещё аудиозапись, она поможет Вениаминычу прижать преступников, - отстраненно ответил Денис.
        - Нет, нет, дружище, ты не понял, - возмутился Родик, - я хочу знать всё в мельчайших подробностях, а в особенности то, чего не стерпит бумага.
        - Такого там со мной не происходило, - соврал Денис, отчего-то утратив желание откровенничать.
        - Не понял, ты не хочешь поделиться новостями с лучшим другом?
        - Родя, - взмолился Денис, понимая, что друг не отстанет так просто, - я встал сегодня ни свет ни заря, проехал двести с гаком километров, потом ездил в больницу к Свете, затем ещё по разным бытовым делам, я тупо хочу спать. Не мучь меня, ладно.
        - Ладно, - сдался Родион, - но учти, я с тебя не слезу, пока не услышу душещипательную историю лично.
        - Договорились, - пообещал Денис и отключился.
        Дописывать отчет он не стал, его действительно клонило в сон, а препирания с другом детства, который отчего-то стал утрачивать свою былую значимость, вконец вымотали Дениса. Даже не удосужившись выключить компьютер, он повалился в постель и почти сразу заснул.
        Глава 35
        Встав на утро отдохнувшим и полным сил, Денис подумал, что надо бы нанести Свете не такой искрометный визит, каким он удостоил её вчера. Всё-таки девушка пострадала из-за того, что он втянул её в эту авантюру с налоговым расследованием, и совесть не давала ему забыться.
        Ради этого акта вежливости Денис даже идеально выгладил своё давно небритое лицо и воспользовался одеколоном, но когда он, стоя перед зеркалом, поправлял воротник рубашки, ему позвонили. Этого звонка он ждал и, надо сказать, поразился выдержке Павла Вениаминовича, которого оставил вчера без каких-либо разъяснений.
        - Денис, ты обещал содействие в известном тебе деле, - напомнил ему следователь, как только парень снял трубку.
        - Я предоставлю вам разъяснения в письменной форме, а запись скину на диск, - пообещал Денис, обуваясь. - Пришлите мне свою почту.
        - Это замечательно, но скажи хотя бы в двух словах, что ты накапал.
        - Нет, - отрезал Денис, - мне проще написать.
        - Как знаешь, - недовольно пробубнил Павел Вениаминович, кладя трубку.
        Денис злился, что идет на поводу у старого индюка, но также он понимал и то, что из-за его нерасторопности следствие простаивает. Он разулся, сел за компьютер и докончил свои мемуары, отправив их следователю. Затем, с удовлетворением окинув своё отражение в зеркале, отправился к Свете.
        Из реанимации её выписали, так как ожоги были незначительные, а шок, по словам доктора, прошел довольно быстро, хотя Светлана и выглядела подавленной.
        Стоя в вестибюле и теребя букетик ирисов, Денис наблюдал за ней в большое незашторенное окно платной палаты, где она лежала совсем одна. У неё были посетители, судя по отутюженным стрелкам на брюках и одинаковым голубым рубашкам, коллеги. Они неуклюже мялись около её койки и, наверняка, изнывали от желания сбежать из этого пропахшего хлоркой и медикаментами острога.
        Денис ждал недолго, буквально через пять минут парочка, покровительственно потрепав по макушке измученную девушку, вышла в вестибюль. Он зашел сразу после того, как они покинули палату, и тут же встретил острый, полный страдания взгляд Светы. Девушка смотрела на него так, будто хотела убить, и в то же время где-то в глубине этих ненавидящих глаз таилась надежда.
        Не подобрав нужных слов, он просто подошел к её постели, поставил цветы в уже имеющуюся банку с гвоздичками и осторожно присел на край кровати.
        - Меньше всего я ожидала увидеть здесь тебя, - проговорила она, выдержав паузу.
        - Ну, - протянул Денис, беря её руку, - значит, ты так и не поняла, что я за человек.
        - Да нет, мне кажется, я поняла всё очень правильно и поняла я это ещё в самом начале. Но была слишком зависима, чтобы принять эту правду.
        - И какую же правду ты не готова была принять? - улыбаясь, проговорил Денис, как будто улыбка могла смягчить то железобетонное дно, которое подкладывала для него Света, намереваясь столкнуть его в пропасть самобичевания.
        - Ты цинично использовал меня и исчез, как только получил то, что тебе от меня было нужно.
        - Это не так…
        - Да брось, - перебила его Света, - как только я рассказала тебе всё, что разузнала о Кулакове и его семействе, ты слинял и даже не удостоил меня ни одним звонком.
        - Я не мог тебе позвонить.
        - Не отпирайся, в этом нет нужды, - проговорила Света дрожащим голосом, - потому как мне уже всё равно. Я ненавижу тебя! Но самое страшное, что я теперь ненавижу и себя, потому что, поддавшись на твои уговоры вести расследование, лишилась семьи.
        Денис смиренно слушал, воспринимая её слова, как гвозди, которыми она безжалостно приколачивала к нему чувство вины.
        - Что молчишь, герой?! - взвизгнула Света, одергивая руку.
        - Я сожалею, - прошептал Денис, опуская голову.
        - Сожалею?! И это всё что ты можешь сказать девушке, чья мать погибла из-за твоих дурацких попыток докопаться до истины?
        - Да, - проговорил Денис, поднимая голову и, смотря Свете прямо в глаза, - мне жаль, что я искал в тебе человека стремящегося разобраться в происходящем, мне жаль, что я подверг опасности тебя и твою мать. Не могу сказать, что достаточно сильно сожалею о её кончине, но мне грустно видеть тебя такой потерянной и одинокой.
        С этими словами Денис поднялся и направился к выходу.
        - Ненавижу тебя, мерзавец! - завизжала Света, швыряя ему вдогонку ирисы.
        Не оборачиваясь, Денис вышел из палаты, натыкаясь на Павла Вениаминовича.
        - О, Денис, - обрадовался следователь, - очень кстати я тебя здесь повстречал. Почитал твой увлекательный, но довольно сухой рассказ, и хотел бы услышать более подробную версию всего случившегося.
        - Все, что вам необходимо, я изложил в отчете, если потребуется, подтвержу написанное в суде, большего от меня не ждите, - отрезал Денис.
        - Отчего ты вдруг так замкнулся? - попытался смягчить напряженную ситуацию Павел Вениаминович, - Разве я не делился с тобой информацией, когда это было для тебя необходимо?
        - Не достаточно охотно, - ответил Денис, намереваясь уйти, но в этот момент из лифта вышел Родик с двумя стаканами кофе.
        - Денис? - растерялся он. - Что ты здесь делаешь?
        - Навещаю больную, разве это не очевидно?
        Родик недоверчиво посмотрел на друга, а затем, протянув следователю стаканы с кофе, попросил:
        - Павел Вениаминович, передайте капучино Свете, она его очень любит.
        Родионов начальник, смерив парней насмешливым взглядом, взял кофе и скрылся за дверью Светиной палаты.
        - О-о-о ты уже в курсе, какой кофе предпочитает больная? - улыбаясь, протянул Денис. - Следствие использует все возможные способы воздействия на свидетеля?
        - Как и ты, полагаю, - в тон ему ответил Родик. А потом неожиданно нахмурился и, пожевав нижнюю губу, спросил у друга в лоб, - ты спал с ней?
        - Что?!
        - Я прошу тебя, ответь мне как другу, потому что если ты был с ней, то после тебя мне там делать нечего.
        - С чего ты взял?! - недоумевал Денис.
        - Проходили уже, - поиграв желваками, осветил Родик. - Маринку с десятого «А» помнишь? Не помнишь, - протянул он, видя замешательство друга. - А у меня вот осталось в памяти, как я ходил за ней целый год, как упрашивал её прийти на мою восемнадцатую днюху, и как ты на этой днюхе заперся с нею в ванной, а на утро даже не помнил об этом.
        - Давай сейчас вспомним всех обесчещенных мною девиц, - огрызнулся Денис.
        - Не надо всех, достаточно одной Маринки, потому что я по ней потом ещё два года сох, а она только о тебе, кобелине и мечтала. Не знаю, что ты там с ними делаешь, но после тебя они обычных мужиков в упор не видят. Поэтому скажи мне правду, спал ты со Светкой или нет?
        - Понравилась да, а что ж ты её сразу-то не разглядел?
        - А я, представь себе, её до пожара и не видел, так уж сложилось.
        - Не спал я с ней, легко удостоверишься, - усмехнулся Денис, намереваясь уйти.
        - Что значит, легко удостоверюсь? - пробасил Родик, хватая друга за рукав.
        - Девственница она, - пояснил Денис.
        Родион осветил тусклые коридоры больницы туповатой улыбкой и, отпустив куртку друга, поспешил в палату к своей новой зазнобе. Денис же вышел на улицу, в очередной раз проклиная свою невероятную способность, портить женщинам жизнь. Он понимал, что, скорее всего, именно она станет роковой трещиной в дружеском фундаменте, потому что рано или поздно Родик всё же узнает, что и Света не устояла перед его очарованием.
        Глава 36
        Понурый и осознающий, что дружба может стать очередной жертвой, о которой предвещала Хельма, Денис сел в машину и закурил. Он не спеша тронулся в сторону дома, стараясь не думать об обидах и притязаниях Родиона. Но как ни пытался он гнать из своей головы удручающие мысли, а перед глазами вновь и вновь вставало озлобленное лицо друга.
        Куря одну сигарету за другой, Денис перебирал в уме два вопроса: сколько раз он задевал своей исключительностью лучшего друга, не замечая этого? И отчего до сегодняшнего дня, тот ни разу не упоминал о нанесённых ему обидах?
        Ответы Денис, конечно, уже знал, но не был готов принять их, поэтому и смолил как непрочищенный дымоход, пока не истребил все запасы курева.
        В очередной раз, нашарив в бардачке пачку, он обнаружил, что та пуста, и с досады вдарил по гудку, распугав на узенькой улочке немногочисленных прохожих. Денису стало стыдно, когда он увидел двух подскакивающих на месте бабуль и врезавшегося в оградку ребенка на самокате. Но про свою неловкость он позабыл почти сразу, его внимание привлекло мелькнувшее в толпе зевак лицо - белоснежное, чистое, ясное, соперничающее с первым снегом.
        Она стояла у газетного киоска и рассматривала заголовки, когда Денис проезжал мимо и, конечно же, оглянулась на звук гудка.
        Вдавив педаль тормоза в самый пол, парень остановил машину, чуть было не получив хороший удар в задний бампер. Но не визг дымящихся шин, ни крутящие у виска бабули, ни даже возмущающийся водитель, чуть было ни врезавшийся в Дениса, не волновали парня. Он смотрел только на замершую в неподвижной позе девушку с газетой в руках.
        Не спеша, словно боясь спугнуть добычу, он вылез из машины и подошел к ней.
        - Здравствуй, Ольга, - проговорил он вкрадчиво.
        - Здравствуй, Денис.
        - Паша сказала, что это ты вернула меня в Хельмин дом. Я хотел найти тебя и поблагодарить, даже к Захару ходил…
        - Знаю.
        Загипнотизированный прямым и ясным взглядом Ольги, Денис представлял, как воздух, который она выдыхала из своей узенькой груди, видоизменяется, заряжаясь её невозмутимым спокойствием. А вот его всегдашняя уверенность вдруг стала рассеиваться, и он ощутил неловкость, осознав, что находиться во власти ее пронзительных серых глаз. «Что же это такое, - пронеслось в голове парня, - даже перед Катей я так не тушевался, как перед этой загадочной девушкой?»
        - Хочешь купить газету? - спросил он, чтобы заполнить паузу.
        - Нет, я увидела достаточно.
        Она положила печатное издание на полку и спрятала озябшие руки в карманы тулупа, того самого, в котором ходила в деревне. Она вообще не сменила одеяния и выглядела в стеклянно-бетонном антураже довольно странно. Денис вспомнил как увидел ее впервые в доме Хельмы, а потом как подглядывал за ней и ее белым спутником в окно.
        - А где твой питомец? - спросил он, в надежде узнать, посылала ли она к нему свою зверюгу.
        - Какой питомец?
        - Огромный белый волк с жуткими красными глазами, - заговорщически прошептал Денис, будто намекая, что он знает о ее приятеле много больше, чем ей хотелось бы.
        А-а-а, ты про Белого? - Ольга рассмеялась. - Знаком с ним уже?
        - Представь себе, да.
        - Хорошо, очень хорошо, даже лучше, чем я ожидала, - произнесла она непонятное.
        Денис терпеливо ждал, что сейчас последует объяснение, но Ольга молчала.
        - Так и будешь молчать?
        - А чего ты хотел бы от меня услышать? - проговорила Ольга совершенно спокойно, будто и не замечала, что ее собеседника пребывает в страшном волнении.
        - Ладно, Ольга, я очень тебе благодарен за спасение моей шкуры и все такое, но может ты объяснишь мне кое что… Зачем твой волк меня всюду преследует? - выпалил он на одном дыхании.
        Ольга улыбнулась.
        - Он не мой, он сам по себе.
        - То есть ты его ко мне не посылала?
        - Ну конечно нет, - смеясь, проговорила она.
        Глядя в ее лицо Денис подумал, что она не врет, не возможно было даже предположить, что это … существо в человечьем обличии может врать.
        - Но вообще, ты прав, он действительно не простая животина, - Ольга задумалась. - Белый особенный он, и правда, посланник.
        - Чей посланник?
        - Высших сил, полагаю. Но это лишь мои догадки, не бери в голову, - она снова улыбнулась, но на этот раз смущенно.
        Странное дело, подумалось Денису, когда она улыбалась, походила на совершенно нормальную девчушку лет девятнадцати, милую и застенчивую. Но вот в остальные моменты было в ней нечто потустороннее, неземное, что-то такое, что вызывало у него смятение.
        Предположение на счёт того, что Белый посланник высших сил Дениса ничуть не удивило, после разговора с Торопыгиным и мистическим прохождением волка сквозь гараж, он и сам находил это объяснение единственно возможным. Вот только кто эти высшие силы и зачем они послали своего волка к нему?
        - Скажи, а этот посланник может источать свет? - спросил Денис, вспомнив как его описывала десятилетняя девочка из Волхова.
        - Да, может, если те, кто его сюда отправили близко, - пояснила Ольга.
        «Хорошо, что мне он показывался обычным псом, - подумалось Денису, - если бы он ещё и внеземным светом мерцал в нашу первую встречу, я бы точно решил, что схожу с ума». Он замешкался на пару мгновений, раздумывая, стоит ли задавать Ольге ещё один вопрос, но рассудив, что надо спрашивать обо всём, что лезет в голову, решился.
        - А почему ты называешь его Белым?
        - Но он же белый, как его еще звать?
        - И то верно, - пробубнил Денис, которому казалось странным совпадением, что и Ольга, и чокнутая Аграфена Стефановна звали его преследователя одинаково.
        Денис задумался над этим вопросом дольше нужного, не сразу заметив, как Ольга переминается с ноги на ногу. Испугавшись, что она сейчас просто уйдет он попытался возобновить разговор.
        - Ты остановилась в этом районе? - поинтересовался он, не заметив при ней никаких вещей. Даже такой простой аксессуар, как дамская сумочка, и тот отсутствовал.
        - Нет, я здесь впервые. И, если честно, этот район мне не нравится. Тяжелый какой-то.
        - И не мудрено; тут хоспис и больница рядом.
        - Ты оттуда идешь, да?
        - Да, - вяло отозвался Денис.
        - И как она?
        - Кто?
        - Твоя подруга, что пострадала при пожаре, - спокойно пояснила Ольга.
        Денис уставился на неё как истукан, а потом вспомнил все невероятности, связанные с этой загадочной девушкой, и решил, что эта не самая впечатляющая.
        - Нормально, если учесть, что эти ублюдки, скорее всего, хотели её убить, - выдавил он из себя. - Попадись мне сейчас тупица Кулаков, и я, наверное, ему глотку бы перегрыз.
        Ольга посмотрела куда-то вдаль, а потом неожиданно заговорила:
        - Он хороший раньше был человек, всё истину искал, кучу книг умных перелопатил. Просто он не знал, что её можно лишь через опыт постичь, а тексты, они так, для того, чтобы вектор в пути обозначился. Но потом с ним беда одна приключилась - гордыня его сожрала. Он, как и ты с Белым познакомился, да еще стал свидетелем, некоего таинства, к которому был не готов. В общем, возомнил он себя мессией и решил, что ради Великой идеи можно многим поступиться. Но Катерину твою он не убивал, да и девушке той зла не желал.
        - Я знаю, кто желал ей зла, у меня даже есть на них компромат, - с желчью проговорил Денис. - Надеюсь, Вениаминыч их поймает, иначе я окончательно перестану верить в справедливость этого мира.
        - И в чём же, по-твоему, справедливость? - улыбаясь, спросила Ольга.
        - В том, чтобы преступники понесли заслуженное наказание. В чём же еще?
        - Свет не наказывает людей, они и сами неплохо с этим справляются. Поверь мне, даже если их никто не будет искать, они рано или поздно окажутся на краю бездны.
        Услышав эти слова, Денис окончательно уверился в том, что Ольга не состояла в сговоре с Кулаковым, а скорее всего, напротив, пыталась его предостеречь от чего-то.
        Задул, пронизывающий до костей, влажный ветер, и Ольга поежилась, кутаясь в тулуп.
        - Чего мы на улице-то торчим? - спохватился Денис. - В Питере погода не балует, а конец осени вообще - самое гнусное время. Я вижу, ты замерзла, давай зайдем в кафешку, выпьем чего-нибудь горячего, а потом я могу отвезти тебя туда, где ты остановилась. Если хочешь, - добавил он помедлив.
        - Горячего я хочу, - коротко ответила Ольга и улыбнулась.
        Опасаясь, что она передумает, Денис потащил её в первую попавшуюся забегаловку, усадил за стол у окна и кинулся к стойке делать заказ. Набрал всего понемногу: солянки, пирогов с грибами, сырников в сметане, гренок и большой чайник чая с лимоном. Потом с наслаждением смотрел за тем, как Ольга ела сырники, прихлебывая дымящийся чаёк из глиняной чашки.
        - Вкусно? - спросил он, заметив за собой странное желание, угодить ей. Не от того что она что-то знала и могла помочь ему найти ответы, а потому что исходила от нее некая сила, которой хотелось… хотелось… Хотелось служить, подобрал, наконец, Денис эпитет и содрогнулся, вспомнив как лебезила перед этой обычной, на первый взгляд, девчонкой старая ведьма Хельма.
        - Очень вкусно, - отозвалась Ольга, выдернув его из задумчивости.
        - Заказать ещё что-нибудь? - спросил он почти машинально.
        - Нет, спасибо, - поблагодарила она, снова улыбаясь.
        В эту минуту она опять походила, на обычную девушку, по-весеннему красивую - изящную, утонченную, пожалуй, излишне бледную и хрупкую. Но Денис уже знал, что хрупкость эта обманчива.
        - Согрелась? - спросил он, уже без стеснения разглядывая ее.
        - Да.
        - Где ты остановилась? Отвезти тебя домой?
        - Я нигде не остановилась.
        - Только приехала что ли?
        - Нет, я здесь со вчерашнего дня.
        - А где ночевала?
        - На Финляндском вокзале, там тепло и посидеть можно.
        Денис в недоумении затряс головой. Ему сложно было соотнести свои представления об Ольге, которую он видел на трассе в Хийтола с бродяжкой, ночующей на вокзале.
        - Дай угадаю, денег на гостиницу у тебя нет, как и знакомых, готовых приютить?
        Ольга покивала, снова растягивая тонкие губы в смущенной улыбке.
        - Наверное, у тебя в Питере очень важное дело, раз ты решилась приехать сюда, невзирая на все сложности.
        Девушка снова закивала.
        - Хорошо, - проговорил он, поднимаясь из-за стола и снимая с вешалки тулуп, - поселишься у меня. Я один живу, правда, квартира однокомнатная, но есть диван, да и денег я подзаработал недавно, так что на двоих вполне хватит.
        Ольга радостно заулыбалась, совсем как ребенок, которому пообещали купить последнюю модель LEGO. Странно было смотреть, как в этом маленьком, хрупком теле уживаются две личности. Одна была сущим подростком, трогательным и нежным, другая отстранённая, далекая, непостижимая, возвышающаяся над всем житейским. У Дениса даже промелькнула мысль, что вся загадочность Ольги могла заключаться в банальной шизофрении. Но верить в столь тривиальное объяснение её необыкновенности он не хотел, также как и не желал торопить события.
        Его все больше и больше будоражила мистическая подоплёка всей этой истории. Он хотел отыскать и расспросить обо всём Ольгу, ещё будучи в Карелии. Теперь же, когда она была рядом, Денис смаковал каждую минуту, понимая, что переходит тот самый рубеж в своем сознании, которого некогда страшился.
        Уяснил он и то, что в прошлую, привычную жизнь уже никогда не вернется, что отыскал своего сталкера, своего личного проводника в необъятные и необъяснимые пространства многомерья. Самым главным теперь было не спугнуть ее и расположить к себе, если это конечно возможно.
        Завезя Ольгу к себе домой и проведя короткую экскурсию по стратегическим местам, он помчался за покупками. Сначала набрал пол багажника продуктов, а потом заехал в магазин одежды. Что-то ему подсказывало, что Ольге может не понравится прогулка вдоль вешалок и полок с кофточками. Но и разгуливать по северной столице в тулупе такой барышне, как она, было негоже. Подобрав ей максимально ненавязчивые наряды и нежно-желтый пуховичок, он, наконец, вернулся к своей гостье.
        Продукты сгрузил в холодильник, наказав ей брать всё, что вздуматся, но вот с вручением нового гардероба медлил, не знал, как лучше преподнести покупки, потому что подарками он их не считал, а милостыней унижать гостью не хотел. К тому же ещё свежи были в памяти Светины истерики. И хотя сам Денис уже давно перестал скрывать от себя тот факт, что ему нравилось благодетельствовать, вне зависимости от того, какие виды у него были на ту или иную барышню, он совсем не хотел, чтобы Ольга думала, будто он рискнул приударить за ней. В общем, протянул до самого вечера и, только когда заметил, как уставшая девушка подавляет один зевок за другим, решился.
        - Ты, наверное, устала уже и спать хочешь?
        Немногословная Ольга кивнула.
        - Я себе диван застелю, а ты на кровати располагайся. И да… я тебе кое-что из одежды прикупил… Ну, чтобы было, во что переодеться и всё такое. Там, в комнате, пакеты стоят.
        - Спасибо, - протянула Ольга с благодарностью, и у Дениса, словно камень с груди сняли.
        Девушка не то чтобы не оскорбилась, но, как показалась Денису, правильно истолковала его желание помочь, чисто по-человечески, не делая акцента на том, что в помощи нуждалась представительница слабого пола.
        Ольга исследовала покупки Дениса, а он внимательно следил за её реакцией. Казалось, она была всем довольна, и только добравшись до маленькой коробки на дне пакетов, удивленно посмотрела на своего покровителя.
        - Тебе ведь надо в чём-то спать?
        - Конечно, - протянула Ольга, подцепляя шелковую сорочку за бретели.
        - Самое скромное, что нашел, - оправдывался Денис, конечно же приврав.
        Ольга засмеялась и совершенно искренне поблагодарила его ещё раз. Потом скрылась в ванной вместе с маленькой картонной коробкой и долго шумела проточной водой. А Денис сидел на кухне, курил и думал, что же это всё-таки за странное такое создание - Ольга?
        Глава 37
        Уже несколько дней прошло с того момента, как Ольга поселилась у Дениса, а он так и не расспросил её ни о цели приезда в Питер, ни о происшествии на трассе. Сложность заключалась в том, что она уходила из дому, как только рассветало, а возвращалась ближе к полуночи, уставшая и печальная. Денис чувствовал, что с ней происходит что-то неладное, и каждый вечер убеждал себя в необходимости отложить свои расспросы на завтра. Но следующий день повторял предыдущий.
        Ольга становилась всё тише и меланхоличнее, и какие бы Денис не изобретал в своей голове способы помочь гостье, все они казались ему несостоятельными и потому отвергались. В сравнении с нею он сам себе представлялся великовозрастным дитятей, растерявшемся на перепутье. Словно со стороны Денис видел себя, стоящим на пересечении двух дорог и ждущим, что его возьмут за руку и поведут в нужном направлении. Он надеялся, что это будет Ольга, но они почти не виделись, девушка с каждым днём уходила всё раньше, а возвращалась всё позже. И вот настал день, когда она и вовсе не вернулась.
        Денис просидел на кухне до трёх ночи, потом его сморил сон. Когда он проснулся, от того что луч утреннего солнца припек его голову, на часах было уже восемь. Ольга так и не объявилась.
        Недолго думая, Денис позвонил Родиону.
        - Привет, дружище, - проговорил он, когда в трубке послышалось сонное «ало». - Спишь ещё? Ну, извини, что я так рано, просто у меня ЧП и срочно нужна помощь.
        - Что стряслось?
        - Помнишь, я тебе про девушку рассказывал, которая мне в Карелии жизнь спасла?
        - Конечно, помню. Ты, между прочим, обещал рассказать, что у тебя там за бондиана приключилась и слился куда-то! - обиженно заявил Родя.
        - Да извини, забегался, - оправдывался Денис. - Просто я, наконец, нашел её и у себя поселил - бедняге не у кого было остановиться.
        - На тебя это не похоже, - удивился Родя.
        - Я же тебе говорил, она довольна странная, загадочная, я бы даже сказал. Но дело не в этом…
        - Да, да, я помню, она - ключ к таинственным смертям. Если это так и ты её отыскал, почему только сейчас сообщаешь об этом.
        - Потому что она пропала.
        - Как пропала? В смысле?! - возбудился Родя.
        - Рано уходила, поздно возвращалась. А вчера вечером не объявилась, и до сих пор её нет. Она явно была чем-то озабочена все те дни, что у меня жила, но я так и не поговорил с ней как следует, всё подходящего момента ждал…
        - Дождался?! - гаркнул Родион. - Профукал единственную реальную зацепку! Как звать-то её хоть, знаешь?
        - Ольгой.
        - И это всё?!
        - Всё, - обреченно изрёк Денис.
        - И как я должен тебе в такой ситуации помочь?
        - Ты же прекрасно знаешь, я не могу обратиться с этим вопросом в полицию.
        - Отчего не можешь? Можешь. Через трое суток. Но там тоже потребуется чуть больше, чем просто имя.
        Звякнула в голосе лучшего друга какая-то отвратительная нотка, жутко не понравившаяся Денису. Но сейчас Родик был ему нужен как никогда. Полиция действительно не начнет розыск раньше, чем через трое суток, а столько Денис ждать не мог.
        - Родь, давай в участок сгоняем, ты же там со всеми на короткой ноге. Фоторобот сварганим, может, где и всплывет личность её.
        - Ладно, - сдался Родик, - жду тебя в отделении через полчаса.
        - Спасибо, дружище!
        - Пока не за что, - покровительственно ответил Родик, вешая трубку.
        У отделения Денис был уже через двадцать минут. Мерил широкими шагами крыльцо и нервно курил, размышляя над тем, что, вероятно, зря так нервничает, ведь Ольга не тот человек, за которого нужно переживать. Он сам был свидетелем её светоносной силы и знал, на что способна эта хрупкая девушка. И всё же, он места себе не находил, воображая в какие передряги она могла попасть. Закралась у Дениса в голове мысль, что ради собственной безопасности его новая знакомая не станет применять свою силу. А это означало только одно - она легко могла стать жертвой каких-нибудь моральных уродов.
        - О, надымил-то, как довоенный паровоз, - проговорил подъехавший Родик, вылезая из машины.
        Денис потушил только начатую сигарету об край урны, и зашёл в отделение вслед за другом.
        - Ты действительно ничего кроме её имени не выяснил? - ещё раз поинтересовался Родик, ведя Дениса по казённым коридорам.
        - Нет.
        - Я прям поражаюсь тебе, друг, не в первый раз уже ты на одни и те же грабли наступаешь! Тебе вообще не интересны бабы, с которыми ты… ну ты понял?
        - Интересны, просто когда человек для тебя достаточно значим, не хочешь его спугнуть, от того стараешься не навязываться больше нужного.
        - Поэтому про Свету ты знал даже интимные подробности, а про Катю и Олю ни хрена?! - не без издёвки спросил Родик.
        Насмешку Денис проигнорировал, убеждать друга в том, что с Ольгой его связывают вовсе не интимные отношения тоже не стал, все равно не поверит. Он вздохнул и просто сказал:
        - Я могу дать хороший словесный портрет.
        - Это не так просто, как тебе кажется.
        - Я знаю, что это не просто, но надо же что-то делать.
        Родик остановился возле затертой двери кабинета и испытующе посмотрел на друга.
        - А ты не думал, что она просто в клубе затусила или на ночь у кого осталась? - спросил Родик, щуря глаза.
        - Исключено, - с уверенностью заявил Денис.
        - Я бы на твоем месте не был так уверен в женщинах.
        - Сомневаюсь, что она женщина, - тихо проговорил Денис.
        - Трансвестит? - брезгливо спросил Родя.
        - Нет, не в этом дело. Если мы её отыщем, я вас обязательно познакомлю, и тогда ты поймешь, что я имею в виду.
        - Ладно, давай искать твою пропажу, - сдался Родик, колотя в дверь.
        - Заходите, - послышалось из кабинета.
        Родя пропустил сначала Дениса, а потом зашёл и сам, осторожно прикрывая дверь.
        - Привет, Сергеич, занят, да, - констатировал Родион, обнаружив хозяина кабинета за работой.
        - Как видишь. А у тебя что-то срочное?
        - Да, надо бы другу помочь. Барышня у него домой вчера не вернулась. Ждать трое суток… сам понимаешь.
        - Понимаю, чё ж не понять-то, - протянул Сергеич, с интересом разглядывая Дениса. - А вы в обезьяннике уже были? Там с ночи три девчонки сидят.
        Денис представил завсегдатаев обезьянника, и его передернуло.
        - Вы, молодой человек, зря этот вариант не рассматриваете. К нам, бывает, и вполне приличные люди попадают, если не в то время и не в том месте без документов разгуливают. Я не знаю, как скоро освобожусь, поэтому рекомендую, скоротать время на экскурсии. Родион, проводи друга, - посоветовал Сергеич, углубляясь в работу.
        - А что? - размышлял Родя, выходя в коридор. - Сергеич прав, к нам мог залететь кто угодно.
        - Это да, но если её ночью взяли, то к утру должны были уже отпустить. Проверка личности по ЦАБу занимает три часа.
        - Не хочешь идти в обезьянник, так и скажи. Но Сергеич прав - сначала надо проверить это Богом забытое место. А если там уже пусто, обрисуешь дежурному свою красотку, может, он и узнает в ней ночную гостью. По крайней мере, будем знать, где её всю ночь носило.
        С тяжелым сердцем Денис шёл по обшарпанным коридорам шестидесятки, предвкушая смотрины в затхлых камерах. А потом неожиданно вспомнил, как ещё недавно летел сюда, когда думал, что Свету сбила машина.
        - Слушай, Родь, а как там Светка, ты её навещаешь?
        Родик двусмысленно как-то улыбнулся, выдержал короткую паузу, но всё же ответил.
        - Навещал, но её вчера выписали, и я, если честно, теперь не уверен, что увижусь с ней.
        - Почему?
        - Её мои ухаживания не особо тронули.
        - Это не повод сдаваться, если она тебе действительно нравится. Просто у неё мать погибла и все такое…
        - Что «такое»?
        - Стресс у человека, дай ей время.
        - Не уверен, что дело в этом, - с упреком проговорил Родик, глядя на друга исподлобья.
        Денис хотел возразить ему, но в этот момент из камер, к которым друзья уже приближались, послышались нечленораздельные вопли.
        Денис влетел в помещение первым и увидел странную даже для этих мест картину. В самой дальней конуре, где обычно селили нелегальных шалав, творился безумный раскордаж. Две вульгарно одетые девицы висели на решетке почти под самым потолком и трясли её, что было мочи, отчаянно требуя освобождения. А у самой стены, забившись в угол, сидела Ольга. Она подтянула колени к подбородку и с состраданием смотрела на бесновавшихся проституток.
        От потрясения Денис встал как вкопанный, и тогда Ольга обратила на него свой необыкновенный, бархатно-серый взгляд. Эти её фантастические глаза что-то пытались сказать ему, но он не в силах был разобрать, что именно. Их язык оказался недоступным для понимания, несовместимым ни с этим местом, ни с обстоятельствами, ни с самим сознанием Дениса.
        - Что у тебя тут творится? - спросил Родик, подходя к дежурному.
        - А ты не видишь? Девки спятившие. Наверное, под бутиратами или ещё чём, - отозвался толстенный парень лет двадцати пяти, поступивший в отделение совсем недавно. - Я отпустить хотел, достали уже, всю ночь орут. Но «их крыша» просит подержать. Говорит, сама заберет.
        - Нахрена их вообще привезли?
        - Ты свинарник видишь?
        - Сложно не заметить, - кривясь, проговорил Родя.
        - Лизавета Петровна в отпуске, убираться некому, вот мне Кожарин и присоветовал, взять пару шалав, чтобы они полы помыли.
        - Придурки!
        Родик хохотал, хватаясь за живот, а Денис тем временем выходил из оцепенения.
        - Вы их всех сюда притащили полы мыть?! - спросил он таким тоном, что стоявший дежурный, сел на стул.
        - Д-да, - прозаикался он, плавясь под взглядом разъяренного Дениса.
        - Выпусти девушку, которая сидит у стены, - потребовал Денис.
        Дежурный сглотнул, но тяжелый взгляд всё же выдержал.
        - Не могу, - тихо проговорил он.
        - Почему?
        - Ее личность ещё не установлена.
        - Хочешь сказать - она сидит тут меньше трёх часов?
        - Больше.
        - Так в чём же дело, сервер накрылся, пробки вылетели, завтрак затянулся?! - гаркнул Денис, вдарив по аккуратной стопочке бутербродов, на столе дежурного.
        - Денис, держи себя в руках, - попросил Родион, видя, как багровеет бегемотоподобное лицо парня на посту.
        Денис бросил короткий взгляд на Ольгу и постарался взять себя в руки.
        - Володь, - протянул Родик, дружески похлопывая по плечу раскрасневшегося парня, - отпусти барышню, видно же, что она не поломойка.
        - Нет, Родион, не поломойка, - злорадно хихикнул Володя. - Она труп.
        - В смысле труп? - в недоумении проговорил Родя.
        - В том смысле, что мы её пробили по ЦАБу, и выяснилось, что она уже несколько месяцев как мертва. Покойница она, вот так-то!
        Камерная решетка, вопящие бабы и сами стены обезьянника поплыли у Дениса перед глазами, деформируясь и складываясь в причудливые, ромбовидные сетки. Уши заложило, перед глазами соткалась мерцающая синим кристаллическая решетка. Он был уверен, что сознание вот-вот покинет его.
        Чтобы не лишиться чувств в самый неподходящий момент, Денис схватил чудом устоявшую кружку с чаем со стола дежурного и залпом осушил её, обжигая рот и глотку. Гул, стоящий у него в ушах, начал стихать, и он разобрал слова друга.
        - Покойница, значит? А ты уверен, что это именно она, что не однофамилица её?
        - Пока я ни в чём не уверен. Надо разбираться.
        - Сомневаюсь я, что лично тебе это надо, - вкрадчиво пропел Родя. - А вот пара хабаровсков тебе вполне могла бы пригодиться, не так ли? - шепнул Родик дежурному на ухо.
        Володя затряс всеми своими подбородками, изображая смех, а потом неожиданно улыбнутся и предложил:
        - Три хабаровска.
        - Три, так три! - согласился Родик, посылая другу заговорщический кивок.
        Денис засуетился, полез в карман за бумажником, но Володя его опередил.
        - Вы чё? Я налик не беру. На телефон скинь, - прошелестел он, ненавязчиво указывая в журнал, где карандашом был написан его номер.
        Как только Денис перевел дежурному деньги, он освободил Ольгу. В камере сразу стало тихо. Измотанные истерикой девки просто повалились на пол и сразу заснули.
        Денис обнял Ольгу за плечи и поторопился вывести из отделения.
        - Я сегодня выходной, - проговорил Родик, следовавший за ними, - может, пропустим пару кружек пива на Гаванской?
        - Конечно, только Ольгу домой отведу.
        Родион хотел сказать ещё что-то, но заглотил неуспевшие вырваться слова, потому как в этот момент столкнулся в дверях со Светой.
        - Привет, - пролепетал он, растерянно улыбаясь. Но в ответ не получил и короткого взгляда, Света как заворожённая смотрела на Дениса, ведущего Ольгу.
        - Здравствуй, подруга, - проговорил тот. - Рад видеть тебя в добром здравии. Совсем выписали?
        - Да.
        - Что, доблестная полиция не оставляет в покое? - улыбаясь спросил он, подмигивая при этом Родиону.
        - Я к следователю на счёт пожара, - отчеканила Света. - А ты, как я погляжу, все геройствуешь.
        Света с презрением уставилась на поддерживаемую Денисом Ольгу, но, встретив прямой и добродушный взгляд девушки, отвела глаза.
        - Не то чтобы геройствую, просто живу, как умею. Ну ладно, бывай, - он по-дружески подмигнул ей, а потом пристально посмотрел на друга. - А ты, приятель, забыл, что в архив зайти хотел?
        - Точно! - воскликнул Родион, правильно истолковав маневр друга.
        Денис посадил Ольгу в машину, пристегнул, откинул спинку сиденья и только потом сел на место водителя. Встреча со Светой ничуть его не тронула, да, он действительно был рад видеть её здоровой, и только. А вот история с высвобождением Ольги его потрясла. Он находился в замешательстве, в интеллектуальном нокауте и тупике.
        - Эта та девушка, которую ты навещал в больнице? - неожиданно спросила Ольга.
        - Да.
        - Бедняга, - с грустью проговорила Ольга. - Она очень несчастна.
        - Это так бросается в глаза?
        Ольга кивнула.
        - Боюсь, в этом есть и моя вина, - признался Денис, заводя машину.
        - Нет, нет, не оговаривай себя. Она сама выбрала это состояние. Если ты хочешь помочь ей, знай, она так просто не расстанется с тем, что для неё привычно. Есть люди, ищущие перемен и преобразований, но есть и те, кто жаждет лишь подтвердить реальность своих страхов. Им просто необходимо постоянно убеждаться в жестокости нашего мира. Это позволяет им снять с себя ответственность за сделанный выбор.
        - Какой выбор?
        - Страдать и винить в своих бедах других.
        - Это обстоятельство не сильно оправдывает мое поведение, - проговорил Денис, трогаясь.
        Глава 38
        Привезя Ольгу домой, Денис хотел тут же обрушить на нее с тонну вопросов, но ее измотанный вид в очередной раз заставил его, отложить разговор.
        - Я приготовлю завтрак, а ты пока можешь освежиться, - предложил он, кляня себя за миндальничество.
        Пока девушка принимала душ, он сварганил нехитрую яичницу с беконом, заварил кофе и даже проветривание устроил.
        Ольга вышла из ванны, когда всё было уже готово. Распаренная, посвежевшая, с полотенцем на голове, она утопала в складках Денисова халата, словно пчела в цветочном бутоне. И парень невольно залюбовался ею.
        На протяжении всего того времени, что Ольга жила у него, Денис почти не вспоминал Катерину. Нет, не то чтобы он совсем позабыл о ней, но присутствие этой необыкновенной женщины, этой тайны, новой загадки, сместило его мысли в другое русло.
        Денису нравилась Ольга. Несмотря на ровно мерцающий в её глазах свет потусторонней истины, той истины, что так манила Катерину, оставалась в ней и едва заметная, неуловимая почти женственность - то притягательное волшебство, что свойственно лишь земным созданиям.
        Просто делить с нею одно воздушное пространство было наслаждением, что уж говорить о тех моментах, когда она уставшая приходила домой и ласково клала свою ладонь на его плечо, словно бы говоря: «Ничего, мой друг, всё образуется, верь мне». Денис верил, Ольге он верил безоговорочно, больше чем самому себе (хотя и не понимал почему) и в тайне мечтал влюбиться в неё, не рассчитывая, впрочем, ни на взаимность, ни даже на принятие его чувств. И, наверное, он уже давно вздыхал бы по этой лучезарной, ангелоподобной девушке, если бы в его подсознании не закрепилось стойкое убеждение, что любовь - это боль.
        История с Катериной стала для него экзаменом, который он так и не смог пройти, его любовь к ней изранила Дениса. Когда-то, когда Катя была ещё жива, он держал это чувство в своих руках, словно хрустальную вазу - прекрасный, сверкающий сосуд, столь же хрупкий сколь и изящный. Но смерть её настолько потрясла парня, что он не смог удержать дарованную ему ценность, она выпала из его ослабевших рук и разбилась. В попытках собрать осколки былого чувства, Денис изранился об острые, радужно-сверкающие края своей любви, которая походила теперь на груду несостоявшихся мечтаний. Эти раны оставили в его душе неизгладимую, как ему казалось, боль, разочарование и чувство собственной никчемности. Чёрной меткой лёг на его сердце страх перед болью, запиревший чувства Дениса на замок.
        Вот так в добровольном заточении, практически сознательно лишив себя счастья, Денис и намеревался прожить остаток своих дней, предпочитая любоваться Ольгой издалека.
        Но сегодняшней ночью произошло нечто такое, что он не мог себе объяснить - он испытывал тревогу за свою гостью. И даже больше того, он безошибочно распознал тот момент, когда она нуждалась в нём. Невообразимая, сказочная женщина, способная ослеплять своим неземным светом, попала в наиглупейшую ситуацию, и только Денис смог помочь ей в тот миг. А смог потому, что всё ещё не разорвал связи с этим миром грубых форм и пошлых явлений. Миром, что параллельно существовал с тем незримым, недоступным пока Денису пространством, в котором жила и творила Ольга.
        Озадаченный собственными ощущениями, Денис наблюдал, как Ольга намазывала на ломтик хлеба масло, как вонзала в него свои маленькие зубки, как прихлебывала кофе из чашки. И тут в его голове словно удары молота прозвенели последние слова Хельмы: «Ты увидел достаточно, но самое главное, ОНА увидела. Ты понадобишься ЕЙ».
        Только теперь он осознал тайный смысл его злоключений в суровом северном краю. Ольга - существо, пребывающее и действующее на границе миров. Она обладала сверхспособностями и всё же была уязвима в нашем мире. У неё, вероятно, есть некая миссия и для того, чтобы её осуществить, ей тоже нужен сталкер - тот, кто сможет обеспечить ей безопасность в нашей реальности.
        - Ольга, - заговорил Денис, поняв, что больше не может тянуть с вопросами. - Кто ты? Почему дежурный в ментовке сказал, что ты покойница?
        - Потому что я сказала ему правду, - как всегда спокойно ответила Ольга.
        - В смысле? - воскликнул Денис, - Что значит правду? Ты что же… - договорить он не смог, эпитета не подобрал.
        - Я знала, что ты не долго будешь изображать послушника. Ты ведь из тех кому непременно нужно знать условия игры, верно? - мягко прошелестела она, ставя чашку на стол. - Ладно, начнем с Легов. Знаешь кто это?
        Денис кивнул, хотя в действительности он был знаком с этими существами только по рассказам Тропыгина.
        - Что ж, тогда давай по порядку, - и Ольга начала свой рассказ из далека. - Я не искала встречи с Легом и вообще раньше ничего о них не знала. Я работала проводницей. У нас на маршруте авария однажды произошла - состав на скорости с рельс сошел. Много народу тогда пострадало. Я бегала, вытаскивала пассажиров из вагона, ничего в тот момент не соображала, просто шла и выводила одного за другим, а состав всё накренялся и накренялся, а потом он упал, смяв оставшихся в нём людей. Меня и ещё двоих чудом уцелевших детей отрезало от выхода. Тогда я попыталась стекло выбить, чтобы их спасти, но ничего не выходило, пока не случилось чудо. Но это я теперь знаю, что с нами благо произошло, а тогда всё как апокалипсис выглядело. Вагон сначала затрясло, а потом стало стремительно заливать нестерпимо ярким светом. От бешеной вибрации полопались стекла, и прежде чем затрещала обшивка, я успела, накрыла собой детей.
        - А что было потом?
        - Что было потом, я если честно, не знаю. Меня в те часы словно и не существовало вовсе. Очнулась я только на следующее утро, причем не где-нибудь, а в дизеле, направляющемся в сторону Сортавала. Почему вышла в Хийтола, не знаю. Просто почувствовала, что пора сходить с поезда и всё, а потом побрела куда глаза глядели. Набрела на избушку Захара и не доходя до крыльца упала. Сколько так пролежала не знаю. Захар, видимо, нашел и в дом занес. Потом я болела, Хельма меня выхаживала, так же, как и тебя. Но на этом странности не закончились, - Ольга замолчала, задумчиво посмотрела в окно, а Денис в нетерпении заерзал на стуле. - Когда тело моё выздоровело, мне показалось, что меня самой больше нет.
        - То есть, как это нет? - удивился Денис.
        - Личность моя как бы растворилась, произошло замещение. Я, конечно, помнила всю свою жизнь, чувства там, мысли некоторые, но вот воли моей будто бы совсем не стало, остались только опыт и тело. И оно служило сосудом для души Лега. Это довольно сложно объяснить. Видишь ли, во мне теперь как будто бы два существа живёт - истинная, изначальная сущность Ольги и частичка Лега. Понимаешь?
        - Понимаю! Понимаю, Ольга, что это вторжение, чёрт побери! - запальчиво воскликнул Денис.
        - Да, нет, что ты, - Ольга засмеялась. - Так продолжалось не очень долго, месяц, может чуть дольше, потом я вернулась. Ну, то есть я, на самом деле, никуда и не уходила, просто Лег он… Даже не знаю, как тебе это объяснить. Его разум гораздо больше человеческого, он его затмевает, а как следствие, временно подавляется и воля человека. Но потом, - добавила она поспешно, видя на лице Дениса все возрастающее недовольство, - когда и сам Лег и человек попривыкнут друг к другу, они могут существовать в одном теле.
        Денис встал из-за стола и принялся нервно расхаживать по кухне.
        - Ты знаешь, мне Тропыгин рассказывал про Огненное крещение, но я из его слов понял лишь то, что поцелуй Лега, разрушит старые изжившие себя убеждения, сотрёт паразитирующие программы. Но то что поведала ты… - он нервно закурил. - Это совсем другое… Что же останется от людей, если пусть даже более совершенные в своем развитии Леги, будут использовать нас как какие-то горшки?!
        - Ты правильно понял рассказ профессора. Огненное крещение действительно предполагает лишь выжигание лярв и бесов. Леги не будут задерживаться в людях, как это случилось со мной. Но до массовой «вакцинации» еще далеко. Сейчас поцелуй Лега не выдержит и пятая часть землян. До событий, о которых тебе говорил Альберт Гаврилович еще как минимум один круг жизни, но готовиться к нему придется заранее. А для этого Легам нужны помощники, через которых они смогут действовать в нашем мире. Видишь ли, эти существа из шестнадцати мерного пространства, они просто физически не могут здесь проявиться им нужно тело. Способное их принять, - добавила она совсем тихо. - А таких пока очень мало.
        - Но их это не пугает! - с желчью выпалил Денис. - Подумаешь дюжина, другая никчёмных людишек выгорит! Разве ж это жертва когда на кону переход на новый уровень эволюции!
        Ольга смотрела на него своими большими волшебными глазами, но в них в эту минуту не было ничего фантастического лишь горечь, которая буквально сочилась наружу. Денис вдруг отчетливо понял, за кого болит её сердце, и возмутился.
        - Что жалеешь меня - сирого и убого?! - взревел он.
        - Сострадаю, - прошептала она, и Денис увидел, что сейчас перед ним сидит не Ангел, а совершенно обыкновенная женщина с большим сердцем. - это не одно и то же.
        Гнев и стыд бурлили в котле его души, он просто негодовал, и в то же время испытывал угрызения совести, за то, что сорвался на Ольге. Какое право он имел кричать на эту девушку, ведь ей от Легов досталось куда больше, и тем не менее она несет свою ношу и не ропщет?
        Он сел напротив, склонил голову и глянул на нее так, будто бы извинялся.
        - Успокоился? - проговорила она мягко, потом подлила себе кофе, отхлебнула немного и, выдержав короткую паузу, продолжила. - Долгое время мир жил в хаосе и шел по неправильному - имперскому пути развития, от того, что некому было направлять людей. Расположение планеты было таково, что высшие существа не имели к ней доступа, а потому не могли помогать. Но теперь всё меняется и мы снова под защитой. Когда должное число людей будет готово, на землю сойдут Леги. Они коснуться душ людей, и те преобразятся. Но чтобы преобразование свершилось, человек должен пропустить через себя их крохотную частичку, а это испытание выдерживает лишь тот, в ком света и любви больше, чем тьмы. Адептами что призывали Легов, двигала гордыня, а не желание служить людям. Они мечтали о сверхспособностях, поэтому свет, что они пытались в себя вобрать, и выжигал их. Моя задача - предотвратить эти бессмысленные жертвы и подготовить тех, кто уже сегодня может выдержать поцелуй Лега, - пояснила, наконец, свою миссию Ольга.
        - А я тебе зачем?
        - Ты и сам уже знаешь, - ласково проговорила она, накрывая своей ладонью его руку.
        - Глупость какая-то! - Денис снова вскочил из-за стола, и принялся ходить по кухне, размахивая недокуренной сигаретой. - Я видел, на что ты способна! Твой свет, или мощь этого Лега внутри тебя, не знаю уж, может испепелить всех твоих недругов. Зачем было торчать всю ночь в кутузке и ждать меня, если ты могла их там всех поджарить?!
        - Я же объяснила - моя задача предотвратить бессмысленные жертвы. Я призвана защищать, а не убивать. Ты видел тех несчастных девочек, которые вынуждены были сидеть со мной в одной камере?
        - Зрелище не для слабонервных.
        - А теперь представь, что было бы, пропусти я сквозь них свет Лега?
        - Да спалились бы заживо, и ляд с ними, - пренебрежительно выплюнул он, не замечая, что противоречит собственным же словам, сказанным ранее.
        Ольга отрицательно покачала головой, с грустью и материнской нежностью глядя на Дениса.
        - Еще раз повторяю - я призвана спасать и направлять к прозрению. Рассвет только зародился, мы лишь первые лучи Солнца, и у человечества еще есть время сделать выбор между тьмой невежества и светом истины. Кто знает, как изменятся души тех девочек и их охранника к моменту встречи с Легом.
        Денису сделалось не по себе. Ольга отчитывала его, словно нашкодившего глупыша-пятиклашку.
        - Понятно, - изрёк он, - ты слишком уязвима в нашем четырёхмерном пространстве порока. Не можешь применить свой дар, потому как он убивает неподготовленных. Для исполнения миссии тебе нужен тот, кто сделает грязную работу, - решил Денис.
        - Опять не то, - проговорила Ольга вздыхая. - Неужели же ты думаешь, что я позволю тебе пачкать руки, потому что не желаю замараться сама? Нет, Денис, ты не должен быть ни моим охранником, ни цепным псом, ни грязнорабочим. Ты - лишь поддержка моя в этом мире и опора. Ведь именно ты освободил меня сегодня. Ты всё сделал правильно и быстро, и никто не пострадал. А если бы я применила свой дар, у тех людей не осталась бы шанса на развитие. Думаешь, что ценность имеют лишь такие как Катя или Виталик? Полагаешь, смерть остальных - не потеря для мира?
        - Я понял. Я должен оберегать тебя, но при этом не имею права скатываться до уровня тех уродов, что будут ставить тебе палки в колеса.
        - Именно.
        - Задачка не из простых.
        Ольга только кивнула в ответ.
        - Ладно, ты скажешь мне где пропадаешь целыми днями?
        - Просто хожу по городу.
        - Сомневаюсь я что ты просто так, бесцельно шатаешься по Питерским улочкам! Я имею право знать, Ольга, чем ты тут занимаешься, не находишь?
        - Имеешь, - кротко ответила Ольга, - и я обязательно тебе расскажу, позже.
        В сердцах Денис ударил кулаком по столу, а Ольга вздрогнула, но тяжелый взгляд своего спасителя выдержала.
        - Я значит удостоился чести быть конем, на котором спаситель мира въезжает в светлое будущее! Ну что ж, мы не гордые, побудем транспортным средством, только за недоумка меня держать не надо! - с этими словами он вышел в коридор, оделся и хлопнув дверью, удалился.
        Глава 39
        Вылетев из парадной пушечным ядром, Денис зашагал куда глаза глядели. Его всего буквально лихорадило хотелось каких-то действий, а ещё хотелось тепла, обычного, человеческого, а не внеземного, на которое у него уже начиналась аллергия.
        Повинуясь минутной слабости он прошёл дворами в сторону пекарни, где работала Валентина, оправдав свой манёвр тем, что его знакомая варит лучший в мире кофе, а он ему сейчас жизненно необходим.
        - Ладно, Ольга, я ведь все равно докопаюсь до правды. - бубнил он себе под нос, выворачивая на проспект.
        Открыв стеклянную дверь и звякнув колокольчиком на ней, он тут же привлек внимание скучающих продавщиц. На его счастье Валя оказалась на месте, и как только Денис взглянул в ее лучистые радостные глаза, ему сразу стало очевидно, что не за кофием он сюда пришел, а за ее лаской.
        Томная, румяная, пышущая здоровьем и домашним теплом Валечка была нужна ему в эту минуту как никто другой. Только эта приветливая, земная девушка с нежностью смотрящая в его потерянные глаза, могла заставить Дениса поверить в то, что мир еще не вконец обезумел.
        - Привет, Валёк, - пристыженно пролепетал он. - Не сваришь мне своего фирменного кофе?
        - Конечно, Динечка, - промурлыкала она, смущенно отворачиваясь от любопытной напарницы.
        Та прямо-таки сверлила своими глазищами потупившегося Дениса и, наверное, прожгла бы на нем дыру, но на счастье парня из подсобки донесся запах подрумянившегося хлеба, и булочница метнулась к печам. Валя и Денис остались наедине.
        - А я все думаю, от чего это ты к нам совсем не заходишь, - с грустью прошелестела Валя, - не из-за меня ли?
        - Ну, что ты, Валюш, - нагло врал Денис, сгорая со стыда и уже жалея, что зашёл сюда.
        - Да ладно, - отмахнулась она, отворачиваясь к кофеварке. - Я же понимаю, что не пара тебе. Хотя, конечно, в начале-то я ещё надеялась, но потом мне Наташка всё разъяснила…
        - Какая ещё Наташка? - не понял Денис.
        - Ты заходил, когда долг хотел отдать, она вместо меня работала, - объяснила Валя.
        - Да, что эта Наташка может вообще знать?! - возмутился Денис.
        - Да ничего, просто она мне глаза на мои мечтания открыла. Сказала, что ждать такого прынца как ты бесполезно, ну, мне по крайней мере бесполезно.
        - Завистливая баба она - твоя Наташка, вот кто! - запальчиво вскричал Денис.
        - Наверное, ты прав, но если бы ты по мне скучал, то не исчез бы вот так… без объяснений.
        Её взгляд был грустный, но не упрекающий, и Дениса это очень тронуло, но тут же стало трудно дышать, наверное, от удушливого стыда. Он закашлялся, судорожно подбирая слова оправдания или утешения, но не знал, что сказать. Да и что тут, в самом деле, скажешь?
        - Спасибо, - пробормотал он принимая сваренный кофе.
        - Пожалуйста, ты заходи к нам, я ведь на тебя зла не держу, просто грустно мне иногда и одиноко, - добавила она чуть тише.
        Денис поставил стакан на прилавок и порывисто схватил пухлую, розовую ручку Валечки.
        - Валюша, солнышко ты моё, да ты даже не представляешь, как заблуждаешься на свой счет! Ты же самое доброе и искренне создание, которое я когда-либо встречал. Это я, я тебя не достоин! Я увидел тебя, такую сдобную, аппетитную как твои круосанчики и как последний кобелина просто не удержался… - он запнулся. - Но потом, когда понял, что ты совсем другая, что ты домашняя, верная, а я… Я знаешь, бабник я распоследний вот так-то, - выдохнул он. - Ты прости меня, Валь, прости, не надо было мне приходить. Я ведь не за варевом твоим сюда явился, а за теплом. Но разве я могу брать его безвозмездно?
        Он крепко сжал ее пухлые ручки и стремительно вышел, пока ошарашенная Валентина не опомнилась и не сказала ещё чего-нибудь трогательного.
        Оказавшись на шумнном проспект, Денис вдохнул хрустальный, морозный воздух и попытался прийти в себя. Во всем его теле ещё покалывало электрическое возбуждение, но взбесившееся было сердце понемногу замедляло свой ход. Он закурил. В городе наступили ранние сумерки, столь любимые им. Они умиротворяли, окутывая кобальтом и неоновым сиянием рекламных вывесок. Денис постоял еще с минуту у входа, тайком любуясь по-прежнему растерянной Валентиной, потом потушил сигарету об урну и, бросив прощальный взгляд на вывеску с крендельком, направился в сторону Катиного дома.
        Денис пытался заставил себя не думать о покинутой им Валечке, а вернуться на час назад - в тот самый момент, когда он затеял разговор с Ольгой, выведший его из себя. Но это давалось ему с трудом. Стоило воссоздать в памяти кухонный разговор, как вместо светлоокой, блондинки ему грезилась кареглазая шатенка, растягивающая алые, пухлые губки в трогательной улыбке.
        Денис гнал от себя Вален образ, запрещая себя даже мечтать о ней, ведь забыться в ее мягких объятьях он уже не мог - совесть не позволила бы, а значит и думать нечего, надо искать утешение в чём-то другом. «В чем? - задавался вопросом Денис и тут же отвечал, - в дедукции!».
        К машине он даже не подошел, по понятной причине решил, пройтись пешком - ведь на ходу думается лучше, а пораскинуть мозгами ему было над чем. Во-первых, Ольга и, в самом, деле не вполне человек, но и не вполне Ангел, а что-то между. Будут ли такими как она все люди будущего, не понятно, ведь по её словам, Леги не собираются вторгаться в сознания людей, они лишь должны повысить их вибрации, которые призваны разрушить устаревшие шаблоны и матрицы.
        Чем это грозит будущему человечеству Денис уже знал, и предпочел не фантазировать как это будет происходить в реале. Хотя страшная картина, в которой каждую минуту сгорали тысячи, сея адскую панику и хаос, все же возникла перед его внутренним взором, но усилием воли была отогнана (ведь Ольга говорила, что этот кошмар начнется не ранее чем через один круг жизни, а это минимум 2 поколения, есть время подготовиться).
        Во-вторых, Ольга прибыла в Питер (кстати, почему именно Питер не ясно) для того, чтобы предотвратить бессмысленные жертвы, но как она это делает не понятно. Так же не понятно почему Дениса в это таинство не посвящают. Хотя нет, это-то как раз очевидно - он просто-напросто еще не достаточно подготовлен, как говорила Хельма.
        Злиться было бесполезно, в этом Денису пришлось себе признаться, ведь это чистейшая правда; он все равно что новорожденный, младенчик, подслеповатый щенок, который только-только начал различать контуры реального мира. Странно, что Ольга выбрала именно его. Хотя если подумать и это не странно - ведь он человек решительный, помушкитёрить не дурак, опять же не жадный.
        Но был и третий вопрос, так и оставшийся не решенным, и ради его прояснения Денис и вышагивал по обледеневшему тротуару в сторону 12 линии.
        Когда он зашел в генеральский дом, то немедля поднялся на последний этаж, постоял с минуту у дверного звонка, и переведя дух, уверенно вдавил маленькую черную кнопочку. Через пару минут за дверью послышались шаги, потом лязг замка и скрип открывающейся двери. Аграфена Стефановна не выглядела удивленной.
        - Чего-то ты долго, - протянула она, меряя его внимательным взглядом, - я думала раньше придешь.
        - Дела, - коротко пояснил Денис, решив, что удивляться тут не чему, тоже небось, ведьма, да похлеще Хельмы.
        - Ну проходи, чего стоишь как истукан? - пригласила она, и Денис вошел в темную, пропахшую трупным запахом и травами квартиру.
        Тошнотворный, сладковатый духан объяснился почти сразу, на столе, что занимал всю центральную часть гостиной красовался ужасающий натюрморт из потрохов. Печёночки, селезёночки и почки завивались спиралью вокруг довольно крупного сердца, поверх, которого лежало ещё два поменьше и Денис мельком подумал, что оно могло принадлежать и человеку.
        - Колдуете? - поинтересовался он, прикрывая нос манжетом.
        - Гадаю, - отозвалась ведьма сощурившись.
        - На кого? - будничным тоном осведомился Денис, старясь придать обстановке обыденности.
        - На тебя, - протянула гадалка, усаживаясь за стол и приглашая его сесть напротив.
        Содрогнувшись и все-таки удивившись (хотя и обещал себе не делать этого), Денис осторожно опустился в дорогое, но знавшее лучшие времена кресло эпохи ренессанса.
        - Положи руки вон туда, - указала Аграфена Стефановна на две звезды выжженные в деревянной столешнице, и только тогда Денис обратил внимание, что весть стол испещрён загадочными оккультными символами.
        - Мне чего-то не хочется, - смалодушничал он, шаря по завиткам, и письменам настороженным взглядом.
        - Жаль, - вздохнула Аграфена Стефановна, - столько кошек и буйвол зря пропадут.
        - А зачем вам все это… - Денис брезгливо обвел рукою композицию из звериных внутренностей - художество?
        - Кровь и плоть живых существ, мой юный друг, - лучший источник информации. Каждый работает с тем каналом, к которому имеет доступ. Хельма может извлечь пользу из растай, я из смерти. Каждому свое, мой мальчик, каждому свое.
        - Вы знаете Хельму?!
        - Конечно, нас ведь не так много осталось и мы держим связь.
        - Понятно, - пробудил Денис, догадываясь теперь, кто подстроил его путешествие в Карелию. - А мы значит - простые людишки у вас так, в качестве марионеток?!
        - Ну ты допустим не простой парень, иначе не приметил бы Белого, - она хитро сощурилась и неожиданно подмигнула ему.
        Денис сначала отвернулся, делая вид, что рассматривает старинный гарнитур, но потом все же взглянул на Аграфену Стефановну и откашлявшись проговорил:
        - Я собственно, из-за него к вам и пришёл…
        - Да, да, из-за него родимого, из-за кого же? - перебила она, поцокав языком. - Но руки-то на пентаграмму все же положи.
        Поняв, что без намеченного ведьмой ритуала, ответов не получит, Денис со вздохом плюхнул свои руки на указанные места. От удара тошнотворная конструкция содрогнулась и с отвратительным звуком, вершина пирамидки из сердец шмякнулась в центр орнамента.
        Аграфена Стефановна с упреком взглянула на Дениса и как ни в чём не бывало водрузила кровавую «вишенку» обратно на «торт». Денис сглотнул и решил, что глаза лучше закрыть.
        - Вот это правильно, - похвалила гадалка. - просто сиди, а еще лучше спи. Ведь тебе очень сильно хочется спать, ты с трудом удерживаешь внимание на происходящем, твое тело наливается приятной тяжестью, мышцы расслабляются и ты… Засыпаешь, - мелькнуло последней вспышкой в уже неподвластном Денису сознании.
        Что было дальше он не знал, потому что прибывал не на 12 линии, а в подвале старинного замка, куда свозил целыми телегами свитки, фолианты и маленькие пухлые томики книг, а потом кидал их в пламя, и те вспыхивали, унося свои тайны. От огня у него горело лицо, а от работы ныли мышцы, но вот он неожиданно почувствовал, как в центре его лба вспыхнул настоящий пожар. Он тер во сне лоб, обмахивал себя толстенной книгой, чтобы унять жар и, в конце концов, пробудился.
        Оказалось, что это старая ведьма склонилась над ним и тычет ему в лоб окровавленным пальцем, нашептывая какую-то тарабарщину.
        - Что вы делаете, - возмутился Денис, - подняв руку, чтобы вытереть лоб.
        - И не думай, - прикрикнула на него гадалка, поймав его за запястье. - Это ещё не все. Сиди пока.
        Закусив губу и засунув подальше свое самолюбие, Денис поерзал в кресле, но остался селить. А старая ведьма вернулась на свое место и вытерев руки тряпицей, принялась вещать.
        - Белый за тобой ходил не случайно, думаю к Ольге тебя привёл именно он.
        «И про Ольгу знает, - мелькнуло в голове у Дениса».
        - Но кто он, ваш Белый? - проговорил он вслух.
        - Вот ты чудной! - прыснула Аграфена Стефановна. - Ты ж в Катином дневнике читал, кто он такой!
        - Посланник Богов, - прошептал Денис, поняв, наконец, что старая знает про него буквально всё.
        - Он самый.
        - А почему он… Ну… Призрак?
        - Он не призрак, а существо способное находиться в нескольких измерениях одновременно. Считай, что он для тебя что-то вроде тотемного животного.
        - А кем он был для Кати?
        - Для Кати он был провожающим, - пояснила гадалка. - Белый никогда не оставляет тех, кто решился на встречу с Легом, даже если знает, что это будет последний их день.
        - Понятно, - протянул Денис. Загадочное присутствие волка на местах гибели выгоревших объяснилось.
        - Я удовлетворила твое любопытство?
        - Не совсем, - поспешно выпалил Денис, - Почему он привел к Ольге именно меня?
        - Ну уж этого я не знаю, я ведь к нему в голову залезть не могу. Увидел, наверное, в тебе нечто полезное нашему делу.
        - А у вас с Ольгой одно дело? - решил уточнить Денис.
        - Одно, одно, но делаем мы его по-разному.
        - Надеюсь, - пробубнил Денис, не желая представлять Ольгу, потрошащую кошек.
        Гадалка смотрела на Дениса, с трудом сдерживая улыбку.
        - Про Белого закончили? - спросила она.
        - Нет, - упрямился Денис, желая выяснить всё, что знает эта ведьма. - Он и дальше будет меня преследовать?
        - Будет, если ты собьешься с выбранного пути.
        - Он что же мой, типа, наставник что ли теперь?
        Аграфена Стефановна вздохнула.
        - Да, воистину, пути Богов неисповедимы. - Она скептически осмотрела Дениса, а потом все же пояснила, - Не наставник а поводырь и защитник. С чего тебе такая честь не спрашивай, сама не пойму пока.
        - Ясно, - буркнул Денис, хотя, на самом деле, ничего ему было не ясно.
        - Ну теперь то ты удовлетворился?
        Денис кивнул, поняв, что всё это была прелюдия, самое интересное Аграфена Стефановна припасла на десерт. Но как только он подумал о еде, его тут же затошнило, он мельком глянул на натюрморт и заметил, что тот больше не симметричен. Все содержимое стола приняло совершенно другую конфигурацию, внутренности животных теперь были разложены в маленькие ячейки, выдолбленные в столешнице и испещрённые письменами.
        - Налюбовался? - ехидно поинтересовалась Аграфена Стефановна.
        Денис поморщился.
        - Ну тогда слушал, касатик, - заговорщически прошипела она, беря в руки печень и внимательно разглядывая её. - Путь твой в самом начале еще, а перед тем как настанет твой конец, коих у тебя, кстати, буде два. Извини за каламбур.
        - Что значит два?
        - Не перебивай, - шикнула гадалка, вздернув палец к потолку. - В середине пути ты потеряешь все чем дорожил, если продолжишь идти наметившимся маршрутом, - пояснила ведьма, взглянув на него из подобья.
        Денис остался недвижим, чем кажется, вполне удовлетворил гадалку, потому что улыбнувшись, она продолжила, взяв в руки почку.
        - Но за вместо утраченного, тебе предложат кое что другое, правда, ты не сразу это примешь, - она сложила крашенные красным губы дудочкой и снова бросила на Дениса испытующий взгляд, но тот продолжал сидеть как ни в чём не бывало. - Ну, а перед самым концом тебе предстоит сделать выбор, и он будет не простым, - она замолчала, вглядываясь в кровоточащую селезенку. - Да, да, - загадочно протянула она, будто разговаривала с потрохами, - что же выбрать - собственную непогрешимость или спасение людей? Свою душу или шанс для тех, кто останется после тебя? - она неожиданно резко подняла на гостя свои страшные глаза на выкате и уставилась на него, словно где-то в районе Денисова лба был ответ на её вопросы.
        У Дениса от этого взгляда похолодел затылок, а окровавленный лоб снова зажгло. Он заерзал в кресле и уже начал подумывать, что ему пора, но Аграфена Стефановна, жестом приказала ему оставаться на месте.
        - Если все сделаешь правильно, этот конец будет не последним, - изрекла она, пафосно.
        - А что вы подразумеваете под концом?
        - Пребывание в этом поистине совершенном, но не вечном теле, - цинично заявила она, поднимаясь. - Всё, сеанс окончен. С тебя полторы тысячи.
        - Чего? - удивился Денис, для которого эта реплика была равносильна удару веслом во время мирной речной прогулки.
        - Рублей, - пояснила Аграфена Стефановна.
        - И на том спасибо, - бросил Денис, доставая бумажник.
        - Я, между прочим, тебе скидку сделала, неблагодарная твоя личность, - упрекнула его гадалка, пряча деньги в шкатулочку.
        «Ага, было б за что», - подумал Денис.
        Хоть спектакль в готическом духе и был довольно колоритным и даже в некотором роде встревожил поначалу парня, всё ж должного эффекта не произвёл, наверное, от того, что предсказания гадалки были очень уж туманны. А после того, как Аграфена Стефановна запросила плату, Денис вообще усомнился в достоверности её слов. Но с другой стороны, Ольгу и старую финку эта прохиндейка знала, а в Хельминых способностях ему сомневаться не приходилось.
        Непонятности и тайны окружающие Дениса все более плотным кольцом начинали его фтрустрировать. Как не гнался он за разгадками, а за каждым новым поворотом, отыскивал лишь новые вопросы и задачи, причем ещё более неразрешимые.
        Когда он вышел на улицу было уже совсем темно, к тому же приморозило и не шуточно. Денис хотел было поймать машину, но передумал, рассудив, что прогулка на свежем воздухе хотя бы от части развеет его фрустрацию.
        До дому он добрался не скоро, шел не торопясь, периодически замирая как оловянный солдатик, когда очередная заковыристая мысль в его голове делала немыслимый кульбит, приводя парня к совершенно неожиданным откровениям. В общем-то, все они сводились к тому, что поверив во все сказки и невозможности, он вынужден пока без особого разбора доверяться и своим поводырям, что встречаются на таинственных тропах новой судьбы, какими бы странными и неприятными эти поводыри не были.
        Эти мысли тревожили Дениса, он не любил зависеть от других людей, тем более таких как Аграфена Стефановна, поэтому к дому своему он подошёл в довольно сумрачном настроении, а потом ещё вспомнил, что покидая Ольгу, повел себя с нею не по-джентельменски.
        Денис топтался у входной двери, не решаясь войти, он потом собрался с духом, приказал себе на кошмариться из-за того, что плохо окончил разговор с гостьей и, вставив ключ в замочную скважину, смело его повернул.
        Ольги дома не было, на столе лежала записка: «ужин на плите, буду поздно». Эта коротенькая почеркушка послужила своеобразным якорем. Денис почувствовал, что его гавань стала вдруг очень надежной, способной укрыть от пронизывающих ветров, которые задували со всех сторон, пытаясь выбить его из равновесия. Хотя о каком равновесии может идти речь, когда вокруг творить я такое?
        Денис подошёл к плите, заглянул в кастрюлю и подумал, что ужин - это хорошо, а еще подумал, что они с Ольгой живут почти как семейная пара. Нет, скорее, как брат и сестра ведь он не смотрел на неё как на обожаемую им Катерину или ту же Валечку.
        Хоть Ольга и была красавицей (а по-настоящему красивые женщины частенько вызывали у Дениса влечение), думать о своей гостье как о представительнице слабого пола, ему не хотелось.
        Он задумался от чего такая странность и попробовал представить, как касается тонкой, неестественно белой кожи Ольги, как перебирает пальцами ее рассыпчатые волосы, вдыхает аромат розового масла, как… Нет, вообразить, что-то более интимное, Денис решительно не мог. Неужели же всё дело в том, что они никогда не бывают наедине, между ними всегда стоит проклятущий Лег, завладевший Ольгиным телом и разумом?!
        Посмеявшись над тем, что он неисправимый блудила, который при иных обстоятельствах не постеснялся бы совратить и Ангела, Денис принялся накладывать в тарелку любезно приготовленный Ольгой ужин.
        Глава 40
        Спал Денис чутко, боялся, что проспит уход Ольги. Как она вернулась он слышал и к тому времени уже растянулся на диване, старательно делая вид, что спит, даже всхрапнул пару раз, для убедительности. Она тихонько пошуршала на кухне, а потом осторожно, стараясь не потревожить его, зашла в спальню и улеглась в кровать, а четверть часа спустя, чуть слышно засопела, очень умильно, совсем как ребенок.
        Денис лежал и слушал ее ровное дыхание, думая, спит ли сейчас Лег, избравший ее тело? А спят ли эти шестнадцатимерные создания вообще? Денис задавал себе массу разных вопросов, терзая свой уставший мозг, лишь бы только не заснуть, но все же задремал, чуть было не провалив свой план, придуманный на кануне.
        Его спасла разболтавшаяся дверца кухонного шкафчика. Её давно надо было починить, но всё руки не доходили, и вот рано утром Ольга попыталась открыть шкаф, та и рухнула. Послышался грохот, звон разбившейся посуды и испуганное «ой». Денис тут же проснулся.
        Он знал, что сначала Ольга будет устранять последствия аварии, а уж потом проверит, не разбудил ли его шум. Воспользовавшись моментом, Денис вскочил с дивана, торопливо натянул джинсы, первый попавшийся джемпер и носки, залез обратно под одеяло и стал имитировать ничем не потревоженный сон.
        Разобравшись с битой посудой, Ольга действительно тихонечко заглянула в спальню, и найдя Дениса спящим, удалилась. Завершив все свои утренние мероприятия, она почти бесшумно открыла входную дверь и пошла по своим всегдашним секретным делам.
        Хмыкнув, Денис вскочил, очень быстро натянул ботинки, куртку и шапку, глянул в глазок и, не заметив на лестничной клетки никого, вышел вслед за Ольгой. Когда он украдкой выглянул из парадной, девушка уже заворачивала за угол. Денис вышел из укрытия и последовал за ней. Вынырнув из двора, он нашел ее почти сразу, своей легкой, будто лебединой походкой она направлялась в сторону моста.
        - К метро, что ли идет? - пробубнил Денис, и тихой тленью последовал за ней.
        Когда до пешеходного перехода оставалось метров триста, ему показалось, что перед Ольгой мелькнуло что-то белое. Денис потер глаза, присмотрелся, но ничего не разглядел; расстояние было внушительное. Но вот когда девушка почти дошла до светофора, парень заметил, как из-за ее спины уходит вправо большое белое облако. Оно повернулось к нему, сверкнув красным и Денис на мгновенье замер, поняв, что слежка была двойной. То есть Ольга-то, конечно, за Белым не следила, а просто шла, а вот он следил за ними обоими.
        Решив, что отступать глупо и уж лучше оправдываться, чем так и сидеть в неведении, Денис пристроился за компашкой шумных малолеток и продолжил свою охоту.
        Белый, и правда, вел Ольгу к метро и Денис подумал, что там вести слежку будет сложнее. Но на его счастье день был будний, а время - час-пик. Затерявшись в толпе, он наблюдал как бесцеремонно волк проходит сквозь невидящих его людей, как они ёжатся, будто от холода, как Ольга внимательно следит за ними.
        «Что она высматривает? - думал Денис, - может ждёт когда кто-нибудь заметит, наконец, Белого и начнет визжать в панике или тыкать пальцем?»
        Его предположение подтвердилось, когда в вагон зашел удивительно долговязый, тщедушный парень и, заметив волка, сверлящего его своими жуткими газами, стал ошалело озираться по сторонам, недоумевая, видимо, от того, что все прочие пассажиры никак не реагируют на зверя. Не найдя поддержки ни в одном из отсутствующих взглядов, долговязый попятился к выходу, судорожно теребя в руках томик Пауло Коэлья и пулей вылетел из вагона, как только открылись двери.
        Ольга и ее поводырь последовали за несчастным. Денис, поспешил за ними. Так они и шли по платформе Ломоносовской; беспрестанно оглядывающийся парень, волк и на почтительном расстоянии от него Ольга, будто бы не видящая, что преследуемого сейчас кондрашка хватит. Денис же спрятался за дверной нишей и осторожно следил за честной компанией из далека, а когда они добрались до эскалатора, припустил следом за ними.
        На улице он нашел их без труда, правда, Белый в слежке уже не учувствовал, видимо, он исполнил свою работу и дальнейшую полагалась делать Ольге. Она стояла рядом с долговязым у пешеходного перехода, а волк на противоположной стороне. Интереса к людям он больше не проявлял, отвернулся и демонстративно разглядывал витрину, будто его всерьёз могли интересовать напомаженные барышни рекламирующие парфюм.
        Держась в тени толпы, Денис постарался подойти к переходу как можно ближе. Когда ему это удалось, он заметил, как Ольга нагибается к долговязому и что-то говорит ему указывая на Белого. Тот сначала внимательно слушал, а потом встрепенулся и давай руками махать, будто нечистую от себя отгонял. Тогда Ольга решительно взялась своими тоненькими ручками за его плечи и как следует встряхнула истерика. Парень пришел в себя, а может наоборот, ещё больше удивился происходящему, но за вытянувшейся рукой Ольги все же проследил. Проследил за нею и Денис, поэтому заметил, как девушка показывала на Белого, что шел прямо сквозь не замечающую его толпу.
        Глаза долговязого округлялись все больше и больше, а Ольга тем временем, встав на цыпочки, нашептывала ему что-то на ухо. Но вот загорелся зеленый и людская масса хлынула вперед, унося с собою и долговязого и Ольгу. На какое-то время Денис потерял их из виду, а когда углядел в толпе желтое пятно Ольгиного пуховика, парочка уже подходила к дверям кафешки.
        Быстро перебежав на нужную сторону, он мельком заглянул в окна заведения. Отлично, Ольга сидела спиной к дверям, значит он сможет тихонечко подсесть за соседний столик и (рискуя, конечно, быть замеченным) подслушать их разговор. Купив с соседнем киоске газету и, проделав в ней маленькую дырочку, он зашел внутрь, взял у стойки кофе, и уселся прямо за беседующей парочкой. Развернув газету, он принялся наблюдать и слушать.
        - Я понимаю, что Белый сильно тебя напугал, - говорила Ольга долговязому, который лихорадочно пил воду. - Но он не причинит тебе вреда.
        - Я в этом сильно с-сомневаюсь, - прозаикался парень, - Ты не видела, как он на меня с-смотрел! Да он просто п-порождение преисподнии!
        Ольга протянула ему свой стакан с водой, который ей дали вместе с кофе, и накрыла его нервно выстукивающие по столу пальцы своей рукой.
        - Нам кажется, - заговорила она, - что зло повсюду, и от того добро не может истребить его. Но на самом деле, все, что ты можешь осязать, видеть и слышать, рождено из одного источника, имя которому - Любовь. А зло - это лишь иллюзия, она возникает от того, что люди пока не в силах видеть всю целостность картины мироздания. Они расчленили свой мир, и изучают по кускам. Они сталкиваются с трудностями и неправильно истолковывают всё происходящее, постоянно ограничивают себя и в конечном итоге, становясь жертвами заблуждений. Но когда ты вдруг видишь, что твой страх - это порождение ошибочного восприятия, ты понимаешь, насколько он никчёмен. Вот тут-то и происходит магия света. Истина не борется со злом, она его просто растворяет, потому как оно - лишь мираж в пустыне. А теперь подумай, если зло - это всего-навсего заблуждения, то, кому они принадлежат?
        - Л-людям, - немного успокоившись ответил парень, иссушив и Ольгин стакан с водой.
        - Совершенно верно. Тогда представь Вселенную и человека в ней.
        - Он н-ничтожно мал, - констатировал парень.
        - Как и все зло по отношению к любви. Все окружающее нас пространство гармонично и разумно, в нём нет места страху или невежеству. Эти качества свойственны лишь земным обитателям, а они, как ты сам сказал, - лишь песчинки в масштабах Вселенной.
        - Н-намекаешь на то, что любви в миллиарды раз б-больше?
        - Именно. И она ни с кем не сражается, она просто разливается бесконечным потоком, развинчивая заблуждения. Тебе только и надо настроиться на этот поток и плыть в нем.
        - Это не так-то п-просто.
        - Я не говорила, что это легко. Потому-то я и здесь. Я помогу тебе и таким как ты.
        - Это к-каким таким? - насторожился долговязый.
        - Тем, кто видит другой мир, - пояснила Ольга, вероятно, имея ввиду Белого.
        Парень задумался, а вмести с ними и Денис погрузился в пучины собственных мыслей. Он пытался анализировать доводы Ольги, ему пока с трудом верилось в то, что нет, на самом деле, никакой борьбы между добром и злом, а есть только знание и понимание, препятствующее распространению зла. Привычный шаблон, устойчивая матрица, в которой Денис просуществовал всю свою жизнь, не желали ломаться вот так с ходу. Мозг рождал новые и новые идеи несоответствия, тужился разбить в дребезги то положение вещей, что демонстрировала Ольгина теория. Да и долговязого, видимо, одолевали те же мысли, потому как он спросил:
        - Если первичная с-субстанция, из которой всё происходит - л-любовь, как так вышло, что в человеке столько жестокости и г-грязи?
        - Каждое явление или существо создается с одной только целью, - стала пояснять Ольга, - первичная субстанция, энергия или Высший Разум, называй как хочешь, стремится познать себя. Для этого и преобразуется в материю. Но поскольку изначальный Дух обладает свободой, то и нас наделил ею. Человек волен выбирать, жить как материя или как продолжение Высшего Разума.
        - Т-ты не ответила на мой в-вопрос.
        - Если сузить наблюдения до масштабов нашей планеты, можно увидеть одну закономерность - всеми живыми существами управляют энергии.
        - Ну, д-допустим, об этом еще Эйнштейн писал.
        - Энергий, Егор, всего две - любовь и страх. Страх в идеале должен выполнять лишь защитную функцию, и у животных так и происходит. В момент опасности у них вырабатывается адреналин, он позволяет им выживать в трудных ситуациях. Но как только угроза жизни миновала, животное быстро приходит в состояние покоя. Человек же - существо сложное, однажды испытав страх, он не может так просто забыть о нём и вот тогда-то и наделяет его властью. И делают это люди от того, что не понимают его природы. Он призван оградить нас лишь от реальной опасности: от клыков хищника или от смерча, способного смести всё на своем пути. Но мы же боимся абсолютно всего. Хотя, если внимательно присмотреться к тому, что нас пугает, то становится очевидно - в действительности, мы страшимся того, что нас не примут, отвергнут или унизят. То есть, мы боимся нелюбви. Самый опасный Демон, придуманный человеком, облачен в мантию ненависти. А ненависть - это обратная сторона любви.
        - Зачем же тогда Бог создал нас т-такими уродами?! - обиженно воскликнул Егор.
        Денис, которого тоже обуяла обида на Создателя, был с ним в этот момент солидарен.
        - Ну что ты? - ласково проговорила Ольга, снова накрывая своею рукой нервные пальцы Егора. - Мы задуманы как совершенные создания, а уродуемся от того, что отделяем себя от первоисточника. Люди страдают, когда их отвергают, потому как им кажется, что это путь к одиночеству. Но если ты един со всем мирозданием, то просто не можешь чувствовать себя одиноким.
        Денис не видел Ольгиного взгляда, но знал, как она обычно выглядит в такие минуты; нежная, заботливая, прекрасная. Ему отчего-то сдалось не по себе, не то от этой её заботы распространяющейся на всех и каждого, не то от туповатой улыбки раскрасневшегося Егора, который тискал своими хлипкими, немужественными ручонками, её нежные пальчики? Когда же вконец осоловевший парень, на которого смотрела Денисова сожительница (наверняка так же трогательно и любяще как ещё недавно и на него самого), обнаглел и приложил ее белую ручку к своей гладкой, не знавшей еще бритвы физиономии, Дениса замутило. Он рассудил, что смысл Ольгиных похождений ему ясен, а следовательно, можно идти по своим делам. Встал и вышел, оставив на столе дырявую газету и чаевые.
        Глава 41
        До метро Денис дошёл на автопилоте, уже в подземке сел не в ту сторону и опомнился только когда объявили, что поезд прибыл на конечную станцию Рыбацкая. Проматерился и пересев на поезд следующий до Приморской, покатился в сторону дома.
        Всю дорогу он размышлял об Ольгиных словах. Она рассказывала долговязому нахалу Егору о чём-то очень красивом, совершенном и нереальном. Денис надеялся, что в действительности всё обстоит именно так. Он бы очень этого хотел. Он всегда знал, что убогость людей не истинная их природа, но не понимал, как это несовершенство устранить. Впрочем, не понимал он этого и сейчас, даже после того как подслушал проповедь ангелоподобного создания.
        Денис ощущал себя тараном, пытающимся пробить толстенную кирпичную кладку, где каждый отдельный кирпичик - это его собственные страхи. Он бился и бился с этой стеной, а она сотрясалась, но не рушилась.
        - Твоя стена непонимания падёт, - вдруг послышалось у него за спиной.
        Он резко обернулся и увидел, что на эскалаторе на пару ступенек ниже стояла Ольга. Она преодолела это незначительное расстояние и, оказавшись над ним прошептала в самое ухо:
        - Тебе просто нужно время, как и всем остальным.
        Денис стоял и смотрел в её колдовские невозможно чарующие глаза и пытался сопротивляться их воздействию. «Почему она сказало, то что сказала? - лихорадочно соображал он. - Неужели мысли мои прочла? Да нет, пальцем в небо попала».
        Ольга улыбнулась, видимо, чтобы хоть как-то сгладить неловкий момент. А Денис тем временем ворочал мозгами. «Какой там угадала, она ж меня как книгу раскрытую читает, а я даже сделать ничего не могу!» - возмутился он, наблюдая за её прищуренным взглядом, а потом немного подлив, всё-таки ответил ей:
        - Почему ты в этом так уверена?
        - Потому что ты выжил, тогда на трассе, - серьезно ответила Ольга, сходя с эскалатора и направляясь в сторону выхода.
        Вот так нежданно-негаданно Ольга сама подняла давно волнующую Дениса тему. Заводить об этом разговор он не торопился, наверное, от того, что в глубине души боялся его, но теперь упускать момент было бы глупо. Он нагнал её и с замиранием сердца спросил:
        - А остальные? Ты ведь говорила, что не можешь причинять вред людям.
        - Барсука Паша выходила, - говорила Ольга на ходу, - второй умер на месте. Мне очень жаль, что так произошло, но я должна была помочь тебе. Ты даже не представляешь, как важен для нас!
        Сначала у Дениса приятно щекотнуло в груди, но после того как он осознал всю степень возлагающейся на него ответственности, затревожился. У него даже появилось желание, сбежать от Ольги куда-нибудь, хотя бы на время. В ста метрах мелькала разноцветными лампочками вывеска продуктового.
        - Я простой человек, - буркнул он, укрываясь в магазине.
        - Все мы просто люди, - Ольга последовала за ним. - Но ты можешь помочь тем, кто в тебе нуждается. Именно поэтому я и выбрала тебя…
        - Что лучше «Пемолюкс» или «Фери»? - спросил Денис останавливаясь у прилавка.
        - Денис, - одернула его Ольга.
        - А что? - как ни в чем не бывало продолжал он, - у нас жижа для мытья посуды кончилась.
        - Я совершенно серьезно, - строго сказала Ольга, хватая первую попавшуюся бутыль и кидая в корзину. - Леги не действуют в нашем четырёхмерном пространстве без помощи людей, они слишком гуманны, чтобы просто устроить зачистку, спалив всех недостойных. Для них, по правде говоря, и разницы-то между нами нет никакой, мы для них все равны.
        - Лег не вступился бы за меня, пожертвовав жизнями других, верно? - спросил Денис перестав ёрничать.
        Ольга кивнула.
        - Но человек мог сделать такой выбор. Ты рискнула жизнями других людей, чтобы спасти того, кто, по твоему мнению, понадобится для свершения миссии?
        Ольга снова кивнула.
        - То есть, Лег действует напрямую лишь однажды - когда входит в контакт с избранным человеком?
        - Можно сказать и так.
        - Если на трассе я видел только частичку Лега, то какова же истинная мощь этих созданий? - поразился Денис.
        - Простым людям она кажется безграничной, но это лишь следующая ступень после нас.
        - Невероятно! Я чуть кони не двинул после этого приключения, даже думать не хочу о свидании с Легом.
        Он снова углубился в процесс покупок, делая вид что читает состав йогурта.
        - Рано или поздно это все равно случится.
        - Лучше поздно, чем рано, - говорил он, ходя от прилавка к прилавку.
        - Лучше, чтобы ты был готов, - серьезно проговорила Ольга, останавливая его и разворачивая к себе лицом.
        - Мне кажется, я никогда не буду готов, - честно признался Денис.
        - Тебе выбирать. Но если не наберется должного количества людей, переход не состояться. Погибнет не только все человечество, но и сама Земля.
        - Мне казалось, что Земля как раз-таки выиграет, если такие паразиты как мы вымрем, - усмехнулся Денис.
        - Всё с точностью до наоборот. Наша планета со всеми своими ископаемыми и обитателями - это единый организм. Мы как жизненно важный орган, без нас она со временем угаснет. Понимаешь всю серьезность положения?
        Ольга говорила с ним как с равным и это тронуло Дениса, воспоминания о долговязом Егоре, с которым его сожительнице приходилось сюсюкаться, отошли на второй план.
        - Кажется да, - ответил он вздыхая.
        Они оплатили покупки, зашли домой и пообедали, а потом Ольга снова ушла в неизвестном Денису направлении, выполнять свое предназначение.
        Оставшись один, он слонялся по квартире, перебирая в уме всё сказанное Ольгой. Словно конструктор он переставлял фразы местами, но от перемены мест откровений ничего не менялось, он по-прежнему не верил, что всё может быть столь просто. Ведь если бы дела обстояли именно так, как говорила Ольга, не было бы в мире столько страданий, войн и катастроф. Ведь никто не хочет такой жизни, все жаждут любви и счастья.
        - А может мы просто не так понимаем любовь? - задавал Денис вопросы самому себе, - Может, мы, вообще, всё видим, как отражение в кривом зеркале. Вся действительность преломляется на поверхности наших страхов, искажаясь и уродуясь в поврежденном сознании.
        Как быть в такой ситуации, Денис не знал. Он вдруг понял - нет уверенности в том, что он хоть что-то воспринимает так, как оно есть в действительности. Но одно Денис уяснил совершенно точно - на разных уровнях Закон Вселенной проявляется по-разному. Чем выше уровень, тем ближе к истине, и чем он ниже, тем дальше. Уровень восприятия Дениса сильно не дотягивал до Ольгиного, и это обстоятельство угнетало парня.
        Он вдруг подумал, а насколько близка была к правде жизни Катерина, и далеко ли простиралась пропасть меж ним и его возлюбленной? За этим вопросом последовал следующий; на какой ступени завис Родик, Света, Гоша и, наконец, он сам?
        Денис так увлекся размышлениями, что чуть было не прослушал звонок. Из спальни надрывно орал телефон, извещая о том, что с ним хочет связаться пока ещё лучший друг.
        - Ну, парень, до тебя как до Смольного - фиг дозвонишься, - заявил Родя.
        Он был в приподнятом настроении, и Дениса это очень порадовало.
        - Рассказывай, Казанова, пообщался со Светкой?
        - Пообщался, - промурлыкал Родя, причмокивая.
        - И-и-и?
        - Провел с ней весь день, - похвастался друг.
        - Блин, Родя, это же круто! Так держать! Я тебе говорил, что девчонке просто время нужно. Ты уже назначил ей новое свидание?
        - Она сказала, что если не поздно освободится, то мы сходим куда-нибудь завтра.
        Денис о многом хотел расспросить Родика, но в прихожей послышался скрип открывающейся двери. Ольга вернулась домой.
        - Офигенно, дружище! Ты не представляешь, как я за тебя рад! Давай завтра днём пересечемся на Гаванской, всё мне расскажешь, Светка же, наверное, часов до семи на работе будет?
        - Замётано, - послышалось на том конце. - Я тоже хочу услышать историю про твою Ольгу, она и впрямь необычная, хоть и не в моем вкусе.
        - Я не помешаю? - спросила Ольга, заглядывая в спальню.
        - Ты же знаешь, что нет, - отозвался Денис пряча телефон. - Ты сегодня рано.
        - Если честно я сегодня не выспалась ужасно. Вот решила прийти пораньше и отдохнуть. Я ведь всё-таки человек и силы мои не безграничны.
        - Да ладно? - удивленно воскликнул Денис.
        - А ты сомневался?
        - Ну, я думал ты теперь… Не знаю, что я думал, если честно, - смутившись, проговорил Денис.
        - Ты решил, что после встречи с Легом я превратилась в мифическое существо? - Ольга смеялась. - Нет, у меня лишь расширилось сознание, и появилась способность пропускать через себя столько энергии любви, сколько простой человек не может выдержать.
        - Так ты человек?
        - Да. Человек будущего. Скоро на земле все будут такими.
        - А те, кто не будут, накормят червей, - мрачно заключил Денис.
        Ольга с тоской посмотрела на него и пошла на кухню, шебуршать в холодильнике.
        Денис постоял в комнате один, повздыхал и поплёлся за ней.
        - Что ты больше хочешь, - неожиданно спросила Ольга, выныривая из продуктового хранилища, - тушеные овощи или сырники?
        - Ты умеешь печь сырники?
        - Конечно, почему нет? Я же не всегда была полуангелом-получеловеком.
        - А кем ты была до той катастрофы, ну кроме проводницы?
        - Женой была.
        - Женой?!
        - Почему тебя это удивляет?
        - Ну, не знаю, просто не вяжется у меня твой образ с мирской жизнью.
        - То есть проводница - это что-то возвышенное, по-твоему? - смеялась Ольга.
        Денис тоже расхохотался, вспомнив в этот момент Катю. Она была такой же веселой и легкой, только вот было ли это настоящим?
        - Ты не из Питера, верно?
        - Мы с мужем в Воронеже жили, а здесь у меня никого пока нет, кроме тебя.
        - Зачем же ты приехала в Питер, почему к мужу не вернешься?
        - Хотела быть подальше от него, потому что ему будет проще смириться с моей смертью, нежели с реальным положением дел. Такую он меня не примет. Муж не слепец и увидит, что произошла подмена. Как человек прагматичный он спишет это на стресс после катастрофы, но будет видеть, что его Ольги рядом больше нет. Не хочу вынуждать его, принимать то, что он не выбирал. Он пока ещё к этому не готов, я точно знаю.
        - Ну да, та Ольга, которую он знал, никогда больше не вернется.
        - Именно, - проговорила девушка, разбивая яйца в мисочку.
        - Интересно, Катерина догадывалась, на что шла? - размышлял Денис, наблюдая за манипуляциями Ольги на своей кухне.
        - Думаю да.
        - Хочешь сказать, я всё равно потерял бы её, даже если б она прошла испытание?
        Ольга кивнула.
        - Значит, она никогда не любила меня по-настоящему.
        - Отчего же, думаю, любила. Но помимо тебя было ещё кое-что, что она любила не меньше, - Ольга включила миксер и принялась взбивать яйца.
        Денис потянулся к пачке сигарет, закурил и уставился в окно немигающим взглядом. Ему хотелось спросить Ольгу, скучает ли она по своему мужу. А ещё мучил вопрос: если все люди, как предрекает Ольга, станут вот такими чудо-созданиями, будут ли они размножаться как прежде?
        - Я жарю сырники, пока запасы творога не испортились, - послышался за его спиной Ольгин голос.
        Денис повернулся к ней и расхохотался. Его сожительница стояла посреди кухни, вооруженная лопаткой и сковородой.
        - Чего смешного? - спросила она, заражаясь его настроением.
        - На кухне безбожника, эгоиста и просто редкостного засранца стоит Ангел в фартуке и собирается жарить сырники!
        Он смеялся так, что пластиковый плафончик, свисающий с потолка, ходил ходуном.
        - Я же тебе уже говорила - Ангелы призваны помогать людям, - она тоже хохотала совсем как самая обыкновенная девчонка. - Начнём с малого - с хорошего ужина.
        Так Ольга плавно вступила в права хозяюшки на Денисовой кухне, став к нему ещё ближе.
        Глава 42
        Когда Дениса разбудил телефонный звонок от Родиона, Ольги уже не было. Она снова улизнула из дому с рассветом. Но теперь Денис знал, что она искала на улицах незнакомого ей города, и намеревался выяснить, как долго Ольга собирается скрытничать. Но это дело можно оставить на потом, потому что сегодня его ждала встреча с другом, пенное и гренки.
        Когда он зашел в бар, Родик уже расставлял шахматы.
        - Я знаю, что продую тебе, - проговорил он, улыбаясь, - но сегодня меня это не расстроит.
        - Света согласилась на встречу? - полюбопытствовал Денис, садясь за стол.
        - Да, я предложил ей партию в шахматы. Обещал, что прежде чем покинуть нас, ты объяснишь ей правила, - Родя с интересом наблюдал за реакцией Дениса, а потом неожиданно, схватил его за рукав, и задал вопрос. - У вас действительно ничего не было?
        - Да не было! - соврал Денис, одергивая руку.
        - Ладно, ладно, прости, друг. Просто она мне так нравится, ты не представляешь. Миниатюрненькая, стройненькая, как куколка прям. Ещё и девственница! Это ж, вообще!
        - Что «вообще»? - спросил Денис, машинально делая ход пешкой.
        - Ну, невинность там, порядочность, все дела, - пояснил Родик, отхлебывая пива.
        «Знал бы ты причины, по которым эта барби блюла себя…», - подумал про себя Денис, заказывая портер.
        Когда пиво принесли, и шах другу был сделан, Денис спросил:
        - Как там обстоят дела у Вениаминыча, помогла ли ему инфа, что я в Карелии нарыл?
        - Честно говоря не знаю, я его дня три уже не возил. А тебя все ещё интересует это дело?
        - Не знаю уж в сговоре ли с Кулаковым или в тайне от него, а Барыгина явно что-то мутила в его секте, может даже подталкивала адептов идти на верную смерть, предварительно отписав своё имущество туда, где у нее мог быть свой интерес. А если эта дрянь виновата в Катиной смерти, то меня естественно интересует ход расследования, почему тебя это вдруг стало удивлять?
        - Ну не знаю, - замялся Родик, - просто ты из Хийтола совсем странный вернулся. Сам расследование не ведешь, результатами почти не интересуешься. Ольга твоя опять же…
        - А при чем тут Ольга? Она мне Катю не вернёт. А сам расследование не веду, потому что всё от меня зависящее уже сделал. Кулаков, скорее всего, в Финку рванул, Барыгина с муженьком, наверное, тоже, а у меня даже визы нет. Я, естественно, сходил на Марата, подал документы, но мне ответят не раньше чем через две недели. Так что я пока действительно не у дел. Можно было бы, конечно, поискать его адептов и в доверие к ним втереться, порасспросить про Барыгину, но это можно сделать только через Свету, а она вряд ли станет мне помогать, - проговорил Денис, скривившись.
        - Почему?
        - Винит меня в смерти матери, - вздыхая, признался Денис, - да я и сам себя если честно виню, - он заметил промелькнувшую на лице друга тень и решил сменить разговор. - Не будем о грустном, давай сидеть как раньше. Официант, еще пинту портера пожалуйста, - крикнул он и поставил Родиону мат.
        Родик проиграл ему две партии, выпил три кружки пива и выслушал скупую историю об Ольге, в которой Денис опустил всю мифологическую подоплеку. Он рассказал лишь о том, что его новая подруга стала героиней, спасшей при крушении поезда кучу жизней. И что после всего произошедшего у неё начались трудности психического характера. Она просто сбежала в деревню, став отшельником на полгода. Её тела не нашли при разборе завалов и сочли погибшей.
        - Да, сочная история, - констатировал Родик. - Но ты же говорил, она как-то связана с делом «сжигателей».
        - Ошибся.
        Денис боялся, что Родя начнёт расспрашивать его об их с Ольгой отношениях, потому как он вряд ли поверит, что друг приютил незнакомую девушку просто по доброте душевной. Но от допроса его спасло появление Светы. Она возникла в дверях бара, как первый солнечный луч - на высоченных каблуках, с развевающимися кудрями и в пальто нараспашку, под которым пряталась полоска золотистого платья.
        - Богиня, - пропел вскакивающий Родя.
        Он галантно поцеловал даме ручку (чем порядком удивил Дениса) и усадил за столик.
        - Родион сказал, ты научишь меня игре в шахматы, - прощебетала Света, усаживаясь напротив Дениса.
        - Разве могу я отказать даме? - обречённо ответил он.
        Света криво улыбнулась и принялась расставлять фигуры на доске.
        - Это слон, его место рядом с конем. А это ладья, она с краю стоит. Ферзь на своем цвете, - монотонно вещал Денис, пока Света бросала кокетливые взгляды на разомлевшего Родю.
        Целых двадцать минут заняло объяснение правил, которое Света, впрочем, пропускала мимо ушей. Денису было очевидно, что его попросили об этом одолжении исключительно для того, чтобы он имел счастье засвидетельствовать рождение новой пары. И, наверное, при других обстоятельствах он порадовался бы за своих друзей, если бы не понимал, что Света делает это ему в отместку. Слишком уж паточным и наигранным был её внезапный интерес к Родиону. И очень уж навязчиво она клала свою ладонь на его плечо, как раз в тот момент, когда Денис отрывался от доски, поднимая голову.
        Дениса эта вендетта просто убивала. Он хотел ругаться и бить кулаком по столу и всё же молчал, потому что чувствовал вину перед этой покалеченной девочкой. Молчал, улыбался и понимал, что к старому чувству вины скоро подмешается новое. А всё от того, что он позволяет одному своему другу мстить с помощью другого. И что бы Денис в этой ситуации ни сделал, он кругом подлец.
        С ноющим, словно бы выпотрошенным сердцем, он возвращался домой, где его уже ждала Ольга.
        - Ты снова рано, - проговорил он, проходя на кухню, где его хозяюшка мешала что-то в большой медной кастрюле.
        - Я знала, что понадоблюсь тебе, - тихо проговорила Ольга, протягивая ему ложку с бульоном. - Попробуй, соли достаточно?
        Денис отхлебнул Ольгиной похлебки и кивнул.
        - Суп варишь?
        - Да. Не уверена, что он излечит тебя от душевных терзаний, но и вреда не принесёт.
        - Всё-то ты знаешь про меня, Ольга, - щурясь проговорил Денис.
        - Я чувствую тебя, так же, как и ты меня, а со временем эта связь станет ещё крепче.
        - О чём ты?
        - Ты ведь не просто так отправился меня искать, когда я в кутузке сидела, ты почувствовал, что я нуждаюсь в твоей помощи. А сегодня я ощутила твою боль и поняла, что одному тебе будет с нею не справиться.
        - Ты всех так чувствуешь? - насторожился Денис.
        - Тех, кто стал близок мне.
        - Но я не ты… Со мною раньше такого не происходило и… - Денис не знал, как объяснить Ольге природу тех переживаний, что с подвигли его в то памятное утро, поднять на уши друга и броситься на её поиски.
        К женщинам он испытывал прежде разное: симпатию, влечение, страсть даже любовь. Но Ольга вызывала в нём нечто иное - необъяснимое и очень странное чувство, что-то такое, что было за гранью его понимания. Он знал про это чувство лишь одно: не будь она прекрасной сероглазой девушкой, оно и тогда владело бы им, потому как не имело ничего общего с пресловутой химией полов.
        - Ты ведь слышал о чем я говорила с Егором, не так ли? - неожиданно спросила Ольга, глядя на задумавшегося Дениса.
        Отпираться было глупо, как и надеяться, что он остался не замеченным. И всё же по мимо стыда он испытал и раздражение, подумав, что Ольга могла бы раньше сказать, о том, что он раскрыт. Он коротко кивнул и отвернувшись к окну, закурил.
        - Я рассказывала ему о том, что управляет этим и прочими мирами? - вкрадчиво спросила Ольга.
        - Страх и любовь, - отозвался Денис не оборачиваясь.
        - Так ответь себе только на один вопрос - ты боишься меня?
        - Нет, - с уверенностью заявил Денис.
        - Разгадка твоей восприимчивости очевидна, - констатировала Ольга.
        Покраснев, Денис резко обернулся, увидев, как Ольга самозабвенно помешивает суп. Поймав её улыбку, он снова отвернулся, не желая выглядеть посмешищем.
        - Ты зря так смущаешься, - заговорила она своим тонким, вкрадчивым голосом. - Разве может один человек оскорбить другого любовью.
        - Но я… - начал Денис и осёкся, потому как не знал, что «он».
        - Ты, верно, подумал, что я заподозрю тебя в пошлости? - мягко спросила Ольга, подходя к нему со спины и кладя свою руку на его плече. - Не заподозрю, потому что ты на неё не способен. Это я тоже чувствую.
        - Откуда ты знаешь? - вдруг выпалил Денис. - Может, ты являешься мне в эротических снах!
        - Не в эротических.
        - Ты и в сновидения мои доступ имеешь?
        - Имею, - тихо сказала Ольга, убирая руку - И знаю, что если и снюсь тебе, то облик мой весьма целомудрен.
        Денис развернулся, вколачивая в Ольгу недоумевающий взгляд. Он даже не знал, что за эмоция владеет им сейчас больше, злость или страх. Он подпустил это мистическое существо, эту химеру, дочь Евы, настолько близко, что она сумела проникнуть в святая-святых, и теперь ему никуда от этого не деться. Рядом с ним всегда будет кто-то, кто ведает о каждой его мысли, о любом чувстве, обо всех желаниях.
        - Эта связь не односторонняя, - поспешила заверить Ольга, осторожно касаясь его трехдневной щетины. - Я покажу тебе. - И она взяла его руку, прикладывая к своей груди, где медленно билось маленькое, но сильное сердце. - Смотри, - прошептала она, прикрывая глаза.
        И Денис увидел: сначала сгусток света, яркого, золотого, пульсирующего. Потом в котле этого ослепительного варева стали проявляться картины. Ольга бродит вдоль киоска, где он нашел её. Ей зябко, голодно, она очень устала. Но вот словно набат колокола раздается гудок его автомобиля. Она оборачивается и видит его лицо. В душе Ольги пульсирует радость, трепет, нежность. Затем камера, где она просидела целую ночь. Тоска, боль, сострадание к своим сестрам, по несчастью. И снова его лицо, и опять восторг и благодарность. Потом он увидел себя в компании Светы и Родика, затем идущего домой. Сочувствие, уважение и любовь переливались в Ольгином сердце, которое на расстоянии в несколько километров уловило его душевную боль.
        - Ты можешь видеть всё это и чувствовать, когда угодно, стоит только захотеть, - прошептала она, отводя его руку.
        Денис словно ватная кукла опустился на стул и уставился на Ольгу, которая как ни в чём не бывало вернулась к готовке.
        Она открыла ему нечто волшебное, нечто такое, на что прежде он не был способен. Он видел её так, будто был внутри. Ещё никогда и ни с кем у него не было столь тесного и волнительного контакта. Эта маленькая женщина-ангел впустила его в самое сокровенное, ничуть не смущаясь. Хотя, конечно, если ты столь совершенен внутри, чего уж тут смущаться.
        - Ольга, ты… ты… - он хотел, очень хотел сказать ей то, что вертелось у него на уме, но не мог.
        - Да, Денис, - Ольга улыбнулась, - ты тоже прекрасен.
        Глава 43
        Сквозь сон Денис почувствовал, как его лицо щекочут. Он открыл один глаз и увидел улыбающуюся Ольгу. Она нависла над ним с чашкой дымящегося кофе, поигрывая легким перышком в руке.
        - Я одолжила это у твоей подушки. Просыпайся, хочу показать тебе, чем занималась все эти дни.
        - Серьёзно? - не поверил Денис, приподнимаясь на локтях и вдыхая кофейный аромат.
        - Угу. Я возьму тебя с собой, но только при условии, что ты наденешь штаны.
        - Это обязательное условие? - пошутил Денис.
        - Боюсь, что да, - в тон ему ответила Ольга.
        Денис встал с кровати, заворачиваясь в плед, и побрёл в ванную. На часах было семь утра, для закоренелой совы невозможно раннее время.
        С кухни доносилось шуршание и запах тостов - Ольга делала бутерброды.
        - Ладно, - сказал он своему отражению в зеркале. - Ради того, чтобы поучаствовать в её миссии, я готов стать жаворонком.
        За столом он буквально клевал носом, но все же осилил завтрак и даже одел джинсы.
        - Я смотрю, ты почти готов, - проговорила Ольга, заглядывая в комнату. На ней уже были сапоги и пуховик.
        - Один момент, - промычал Денис, борясь с желанием завалиться на диван.
        Через пять минут, они уже сидели в машине.
        - Куда прикажете? - спросил Денис, предвкушая занимательную поездку.
        - На Стойкости, мы едем в реставрационный лицей.
        - И зачем нам реставрационный лицей?
        - Там учится один мальчик… - осторожно начала, Ольга.
        - Всего один? - улыбаясь, спросил Денис.
        - Такой, да.
        Каких именно людей искала Ольга, Денис уже догадывался и всё же хотел подтверждения своих мыслей, поэтому спросил:
        - Поисками кого ты занимаешься?
        - Я ищу людей… э-э-э… Прозвучит немного пафосно, - проговорила она, смутившись, - с высоким духовным потенциалом. Моя задача - подготовить их к встрече с Легом. Такие люди, как правило, стремятся к возвышению, но одного желания преобразиться мало.
        - Ну да, чтобы выдержать встречу с Легом, надо быть, по меньшей мере, святым, - сыронизировал Денис.
        - Много ты знаешь таких людей? - проигнорировав иронию, спорила Ольга.
        - Вообще, не знаю, если честно.
        - То-то и оно. Неужели ты думаешь, что это единственное условие спасения? По-твоему, Бог настолько суров, что истребит всех, оставив жалкую горстку святош?
        - Откуда мне знать, каков он - твой Бог? Я до встреч с тобой во всю эту галиматью, вообще, не верил.
        - Для того чтобы пройти ритуал очищения, ты должен стать абсолютно свободным. Любая привязка или страх равносильны смерти. Человек не выдерживает и… - Ольга тяжело вздохнула. - В общем, результат такой ошибки тебе хорошо известен.
        - Как же ты осталась жива, ведь тебя никто не готовил?
        - Я была заперта в разваливающемся поезде, на моих глазах десятки людей превратились в отбивную. Я потеряла всё, включая надежду на спасение за несколько мгновений до встречи с Легом. Для себя я не ждала уже ничего. Единственное, чего я хотела - попытаться спасти жизни детей.
        - Тебе удалось это?
        - Да, я когда в Карелии пообжилась, разузнала о них. Малютки выжили и сейчас в Воронеже. Когда я соберу здесь достаточно подготовленных людей, то смогу забрать их. Они ещё слишком малы и не могут вынести всех тягот моего пути. Но и прежней жизни у них больше нет. Дети стали другими.
        - Получается Лег спас вас?
        - Разбудил.
        - Не понял.
        - Пробуждение - это осознание, что ты спишь и смотришь сон длиною в жизнь. Но это не просто сновидение - это сон во сне, причём даже не в твоём.
        - А в чьём же? - спросил совершенно запутавшийся Денис.
        - Во сне Бога, конечно, - смеясь, ответила Ольга, будто это было так уж очевидно.
        Дорога до лицея была не быстрой, они собрали все пробки и пару аварий. Денис уже начал было думать, что некая темная сила ставит им спицы в колеса. Но вот Ольга закрыла глаза, зашевелила губами, и словно по мановению волшебной палочки им открылся зелёный коридор.
        К краснокирпичному зданию лицея машина Дениса подъехала, когда вереница учащихся уже спешила на первую пару. Ольга поймала своего нового подопечного недалеко от автобусной остановки. Он брёл по натоптанной дорожке, глядя себе под ноги, когда мимо пробежала пара сорванцов. Они отобрали у пацана потёртый рюкзак и с гоготом забросили на дерево. Тот остановился, с состраданием посмотрел вслед задирам, равнодушно на свои вещи, болтающиеся на суку, а потом вздохнул и полез снимать их.
        Денис видел, как подоспевшая Ольга заговаривает с ним (видимо, предлагает помощь в снятии рюкзака), пацан ей что-то отвечает, а потом скидывает набитый книгами тюк, который она ловко подхватывает снизу. Он неуклюже сползает на землю, и Ольга кладет свою руку ему на плечо. Парень улыбался ей.
        Потом они вдвоём над чем-то смеялись, пока он копался в своем рюкзаке, доставая тетрадь. Записав в ней что-то, пацан вырвал лист и протянул Ольге. Он хотел сказать ей ещё что-то, но тут раздался звонок, оповещающий о начале пары. Парень извинился, комично складывая ладони на груди, и побежал на занятия, махая Ольге рукой.
        Она вся светилась, провожая парнишку взглядом. Денис не видел её такой радостной с момента их первой встречи в Питере. И тут неожиданно для себя самого он вдруг оказался словно бы внутри Ольгиной головы. Мириады радостных мыслей, воодушевление, подъем, ликование, восторг, умиление и что-то такое, что Денису было не понять, взрывалось фейерверками в душе девушки, что шла на встречу к нему.
        - Ну что? - с нетерпением спросил он, как только Ольга села в машину.
        - Нашла, - прошептала она восторженно. - Первого нашла! Теперь я убеждена, будут и ещё. Многие послушают и многие примкнут. И чем нас будет больше, тем скорее пойдет дело.
        - А тот долговязый, с которым ты в кафешке сидела, он разве не в счет? - удивился Денис, вспомнив какой ему Ольга психотренинг учинила.
        - Это другое. Он хороший парень хоть и любит громкие и напыщенные речи, многое видит, правда, но к встрече с Легом его надо готовить и основательно. А вот этот мальчик, - Ольга указала на двери, где только что скрылась тоненькая фигура сутулого лицеиста, - прям самородок, его и готовить не нужно почти, так объяснить, что к чему, чтобы не испугался в последний момент и всё.
        - Если честно, он похож на обыкновенного лоха, - с недоверием проговорил Денис.
        - Ты видел, как он отреагировал на чужую глупость и жестокость?
        - Видел.
        - И как?
        - Как тот, кто осознает всю нелепость такого поступка. Как тот, кто видит в этом лишь желание самоутвердиться, - подумав, проговорил Денис. - Чёрт, он видит этих придурков насквозь и даже не пытается ткнуть их носом в собственную никчемность!
        - Именно, - с нежностью проговорила Ольга.
        Всю дорогу домой они молчали. Денис пытался уяснить для себя насколько гуманно раскрывать перед человеком его собственную дурость и убогость, особенно перед таким, который опускается до унижения других, чтобы хоть как-то доказать самому себе, что он не последнее дерьмо в этом мире. Однозначного ответа на этот вопрос у него не было. Наверное, решил он для самого себя, всё зависит от степени восприимчивости, человека. Если он способен переварить критику, то справится с тяжестью откровений касательно самого себя, если же нет - погрязнет в пучине ещё большей жестокости и отчуждённости.
        «Сколько же я сам о себе ещё не знаю», - подумал Денис в ужасе.
        Глава 44
        Вот уже неделю Денис периодически отвозил Ольгу к её новым подопечным. Разыскивать их она предпочитала одна, просто каталась из района в район, ходила по улицам, сидела в кафешках, бродила по выставкам и учебным заведениям, в общем, бывала везде, куда могла беспрепятственно проникнуть и куда её интуитивно тянуло или приводил вездесущий Белый. Когда же она находила очередного кандидата в ученики, Денис отвозил её по указанному адресу и ждал, пока она наговориться с очередным «видящим». Люли эти были очень разными, но в основном (как казалось Денису) конченными фриками. Правда, иногда попадались, и весьма солидные граждане.
        Однажды он возил Ольгу в кардиологический центр, где она познакомилась с заведующим отделения. Они очень долго говорили о тонкостях перехода, и Денис, слушавший эту историю раз сто, отошёл хлебнуть кофе, а когда вернулся в кабинете не было ни Ольги, ни заведующего. По словам дежурной сестры их начальство спешно куда-то собралось и укатило в неизвестном направлении с неизвестной же им девушкой.
        Ольга тогда позвонила Денису с просьбой не волноваться и не ждать её домой раньше полуночи. Приехала она ближе к двум часам ночи, уставшая, но довольная. На следующий лень Денис настоял на том, чтобы купить ей мобильный телефон.
        - Мне не всегда удаётся настроиться на тебя, - сказал он ей, - а эти ожидания просто выматывают. Не понимаю, почему ты так сопротивляешься, это всего лишь способ быстрой связи. С мобильным тебе будет намного проще договариваться с учениками о встречах.
        - Я боюсь, он слишком расслабит меня, а мне нужно развивать интуицию.
        - Ладно, не пользуйся им, просто носи с собой, для меня.
        - Хорошо, - согласилась Ольга, - я сделаю это для тебя. Хотя тебе тоже необходимо работать над своей восприимчивостью.
        - А ты всех своих учеников чувствуешь так же, как и меня? - задал он давно назревший вопрос.
        - Почти, - уклончиво ответила Ольга.
        У Дениса в груди что-то кольнуло и, не желая показывать свою уязвлённость, он уселся за компьютер. Денежные запасы кончались, и пора было подумать о том, чем он будет кормить свою подопечную.
        Теперь, когда Денис знал наверняка, что потерял Катерину, Ольга со своей миссией стала чуть ли не единственным сияющим ориентиром в его жизни, причиной, по которой стоило выходить из дома, работать и, вообще, просыпаться по утрам.
        Его уклад постепенно возвращался на круги своя. Нельзя сказать, что все было так же, как и при Кати, ведь поменялось самое важное - его мировоззрение, и цена за эту перемену оказалась не малой. Денис уныло наблюдал, как из его жизни уходят все привычные радости, просто потому, что он не видел в них больше смысла. Он делал свою всегдашнею работу и не мог понять зачем, а главное, кому это нужно. Убивал время конструированием - хобби, занимавшим его ум с детства, но понимал, что и это занятие не имеет, в сущности, ни пользы, ни пресловутой значимости. За что бы ни цеплялся его ум, каких бы призраков прошлых увлечений не призывал, ничего не давало той радости, к которой он привык. Денис близоруко ощупывал материю жизни, в надежде отыскать новые способы коммуникации с миром. Ольга видела его попытки взъехать на старой кобыле в новую жизнь, и деликатно пыталась объяснить, что ничего у него из этого не выйдет. Но он оказался не готов к таким скороспелым переменам, поэтому и искал простой человеческой радости в привычных вещах. Он по-прежнему писал дурацкие статьи, делал переводы, строчил за непутёвых
студентов курсовики и диссертации, играл в шахматы и нарезал километры по стройным улочкам Петербурга. Но отныне все эти видимые явления обретали смысл только в одном случае; если он делал это для Ольги или вместе с нею.
        Тянулись дни. Денис делал свою работу, Ольга свою. По мере возрастающих в нём сил и способностей он помогал ей осуществлять её миссию. Но как бы хорошо он не чувствовал Ольгу, а всех её мыслей и намерений уяснить пока не мог. Были вопросы, не дающие ему покоя. Кто он в этом вращающемся механизме событий? Какова его истинная роль? И отчего Ольга не готовит его к встрече с Легом?
        Однажды, когда Денис завозил её в гаражи на Руставели, ему посчастливилось встретиться с чудным мастером. Что в нём углядела его провидица, Денис не мог взять в толк, он просто возил её к нему уже в третий раз. Ольга беседовала с этим приземистым, лысоватым мужичонкой минут двадцать, потом ехала к другим своим ученикам. Дениса почему-то просила остаться в машине.
        Но в тот день, когда он видел слесаря в последний раз, у него завязался с ним разговор.
        - Поменяешь мне масло, папаша? - спросил Денис, протягивая бутыль тягучей жижи, приготовленную исключительно ради знакомства со странным дядькой.
        - Чё ж не поменять? Закатывайся в гараж, - скомандовал работяга.
        Пока он возился в капоте Golfa, Денис как бы между делом задал ему вопрос.
        - О чём вы с ней толкуете?
        - О разном? - отозвался мужик, щуря улыбчивые глаза.
        - Ты не обижайся, я просто не могу взять в толк, что ей от тебя понадобилось?
        - Поначалу я и сам не знал, - ничуть не обидевшись, отозвался мастер, - а потом рассудил так: в мире бывает всякое и ржавые гаечки и золотые винтики. И даже такое случается, что самая ржавая гайка удерживает золотой винтик на положенном ему месте.
        В тот вечер Денис вернулся домой подавленным, его гложила мысль о том, что он, вероятнее всего, тоже из разряда ржавых гаек.
        Но прошло ещё несколько дней, и разговор с автослесарем позабылся, в их с Ольгой отношениях произошла та модуляция, которую Денис ждал уже много дней - он не просто мог теперь чувствовать её настроение, но и мысли читать. Это, конечно, не походило на пролистывание газеты или поста в инстаграмме, но было завораживающим, волнительным.
        Когда она хотела сообщить ему о чём-то, то посылала видение яркое и объёмное. И если Денис улавливал его, оказывался словно бы внутри картины, ему грезилось то, что видела сама Ольга. Это было захватывающим, ни на что ни похожим приключением. Он мог, сидя за компьютером, вдруг оказаться на верхушке Петропавловской крепости или в дельфинарии, а однажды, когда Ольга уехала с каким-то попом в средневековый монастырь, Денис во сне очутился на Стороженском маяке. Поначалу он думал, что это просто ночная грёза, и только когда Ольга, очутившаяся рядом, взяла его за руку и повела по опоясывающему маяк балкончику, он догадался, что это не простое видение - это её сообщение.
        Красота была неописуемой; с одной стороны простирались бескрайние леса, с другой - сливающееся с небом Ладожское озеро, на берегу которого раскинулась рыбацкая деревушка со старинным храмом. Вдали выглядывало из кромки леса солнце, поливая крыши домов жидким золотом. Денис понял тогда, что нет в этом послании ничего стратегически важного, просто Ольга хочет делиться с ним всем, что её впечатляет, как с самым близким для неё человеком.
        В то утро Денис встал рано, боясь, что впечатление от этой экскурсии перебьётся другим сном.
        На следующий день Ольга вернулась, переполненная новыми переживаниями. У неё появился ещё один последователь, сфера её влияния ширилась, и всё было идеально, пока однажды вечером в его квартире не раздался звонок в дверь.
        Переглянувшись с Ольгой, почувствовавшей легкое волнение, Денис пошел открывать.
        На пороге стояли Света и Родион.
        Глава 45
        - Ты совсем пропал, друг, не звонишь не заходишь, даже расследованием не интересуешься. Вот Светик и подумала, а не навестить ли нам старого друга, не узнать ли, как он там поживает? - заявил Родя с порога, будто бы оправдываясь.
        - Что ж, тронут. Раздевайтесь и проходите, - предложил Денис и пошёл ставить чайник.
        Пока он расставлял на столе чашки, ребята разоблачились и просочились по узкому коридору в кухню, где Ольга уже раскладывала по корзинкам лакомства.
        - А мы со своим! - радостно заявил Родик, помахивая бутылкой коньяка.
        Но Денис на заявление друга не отреагировал. Поражённый реакцией Светы на присутствие Ольги, он продолжал наливать чай в переполненную чашку. Девушка почти вжалась в спину Родика, пытаясь скрыть исказившую её лицо ненависть. Только когда Денису на штанину полилась заварка, он пришёл в чувства, выругался в сердцах и, стараясь не смотреть на Свету отряхнул джинсы.
        - Со своим так со своим, - пробухтел он. - Оль, достань пару рюмок, я сейчас.
        Пулей метнувшись в комнату, чтобы переодеться в сухое, он всё же столкнулся с увлажнённым обидой взглядом Светы. Та буквально пожирала его глазами и Денис непроизвольно скривился.
        Ни он, ни Ольга коньяк не пили, зато Родя, треская шпикачки, налегал на него только так. Довольно быстро он надрался, и был единственным, кто не видел всей абсурдности и неловкости ситуации. Ольгу переполняло сострадание, Дениса отвращение и неловкость одновременно, Света, вообще, не могла найти себе места, теребя салфетки. Когда же вокруг неё образовалась целая куча белых комочков, Денис не выдержал.
        - Свет, если салфетки не помогают, может стоить посетить ванную?
        Залившаяся пунцовым, девушка вскочила со стула и кинулась прочь из кухни. Пока она приводила себя в порядок, Родион окончательно потух, развалившись на столе. Ольга встала, бросив тревожный взгляд в сторону ванной комнаты и, принялась убирать остатки пиршества.
        И вот уже стол был чистым, посуда вымытой, а Света всё не выходила из своего убежища. Поймав ещё один неспокойный взгляд Ольги, Денис решил посмотреть, что она там делает. Распахнув не запертую дверь, он обнаружил Свету, сидящую на краешке чугунной посудины и перебирающую в руках две зубные щетки.
        - Значит, у вас это серьезно, да?
        - С кем?
        - Да с молью этой бледной, - желчно выпалила Света.
        - Это совсем не то, что тебе кажется, - стал оправдываться Денис, а потом осекся и гаркнул, - А вообще, не твое дело! На себя посмотри, пудришь Родику мозги почём зря!
        - А это, знаешь ли, тоже не твоего ума дело! - парировала Света.
        - Ошибаешься, он мой друг!
        - А я ведь тоже когда-то им была, забыл?
        Резким движение Денис выхватил у Светы щетки, ставя их обратно в стакан, и вышел в коридор, хлопнув дверью.
        - Родичка, нам пора, - крикнула Света, выходя вслед за ним.
        Но Родион её не слышал, он спал, уткнувшись в согнутые руки.
        - Родион! - недовольно кричала Света, расталкивая своего кавалера. - Пора идти!
        - Как, уже?
        - Не будем мешать молодым, разве не видишь, они только и ждут уединения.
        - Я бы тоже, если честно, от него не отказался, - промурлыкал Родя, пытаясь ухватить Свету за талию. - Может, поедем ко мне?
        - А поедем! - с деланным воодушевлением выпалила Света, глядя при этом Денису в глаза.
        От такого поворота событий, Родион как будто даже протрезвел. Порывисто встал, вприпрыжку доскакал до двери, всего пару раз завалившись на бок, обулся.
        - Я готов, мой ангел, - заявил он, обнимая Свету, - летим!
        Девушка сморщила маленький носик, но кивнула, и они ушли, оставив Дениса и Ольгу одних.
        Как только дверь за ними захлопнулась, Денис завыл в голос, пытаясь хоть как-то выместить злость на самого себя.
        - Сейчас она поедет к нему, отдаст то, что хранила для другого, а потом будет плакать в подушку, - говорил он, уткнувшись лбом в стену. - Мне должно быть их жаль, но я испытываю лишь отвращение.
        - Это не отвращение, Денис, а непринятие, - пыталась утешить его Ольга. - Всё твоё естество против такого надругательства над любовью, потому что, в отличие от Светы, ты теперь понимаешь, что близость священна и ни в коем случае не может быть орудием мести.
        - Странно слышать такое из уст Лега.
        - Я же говорила, что не Лег, а человек, - напомнила Денису Ольга, по обыкновению накрывая его широкое плече своей рукой.
        Денис посмотрел в её распахнутые глаза и жест этот вдруг обрёл для него еще один смысл.
        - Если ты думаешь, что желания, возникающие между мужчиной и женщиной пошлы, - продолжала она, - то ты так ничего и не понял. Стремление к близости продиктовано не потребностью в размножении, а необходимостью ощутить единство. Как только человек рождается в этом мире, он тут же сталкивается с проблемой разделённости. Каждый из нас хочет объединиться с кем-то в любви, это самая важная и естественная потребность человека. Разве ты знаешь более тесную связь, чем эта?
        - С тобой, - тихо проговорил Денис. - Наша связь более прочная и интимная, чем какая-либо другая.
        Ольга улыбнулась.
        - Когда люди пройдут крещение, она будет естественна для всех, но пока они стремятся устранить мнимую дистанцию с помощью ласк. Вспомни, ведь ты любил, и был близок с любимой, и был в этой близости искренен, как и она сама. Разве же могла такая любовь стать чем-то пошлым или являться лишь способом для продолжения рода?
        - Откуда ты можешь знать это? Я, вообще, сомневаюсь, что Катя меня любила. Я даже не знаю, какая она была на самом деле.
        - Ты один из немногих, кто знал её настоящую. И единственный, кто делал её счастливой. Просто она слишком долго была одна, и к тому времени, когда вы повстречались, Слава Кулаков уже отравил её сердце. Ты не представляешь, как мне жаль, что она не с нами. Последнее, что она вспоминала перед смертью, было твоё лицо.
        Слова Ольги были полны нежности, но Денис почувствовал себя опущенным в прорубь, всё его тело и мысли заледенели, замерли.
        - Откуда тебе об этом известно? - запинаясь, выдавил он, понимая, что это не просто слова утешения, Ольга говорит чистую правду. Вопрос лишь в том, откуда она это знает?
        Ольга посмотрела на него своими глубокими серыми глазами, печально улыбнулась и, взяв его руку, приложила к своей груди.
        Сначала Дениса словно током ударило, он почувствовал легкую вибрацию, а потом зажмурился от того, что комнату залил белый свет. Ему было видение: Катина комната, она стоит на коленях, сжимая в руках выдранный из блокнота листок. Она что-то взволнованно шепчет, то запрокидывая голову к потолку, то роняя её на грудь. Потом замирает, уловив легкое покалывание в теле, и в следующую секунду весь дом начинает ходить ходуном, комната заливается белым светом, а сама Катерина вспыхивает золотым факелом. Она открывает глаза и шепчет одно только слово: «Денис».
        Не в силах больше смотреть Денис резко оторвал свою руку от Ольгиной груди и осел на пол. Его душили слезы, он отчаянно пытался удержать лавину боли, но она оказалась сильней. Нестерпимая мука и злость закрутили его. Он ощутил себя мешком с костями, болтающимся в центрифуге собственных страстей и, в конце концов, не выдержал.
        - Это был один и тот же Лег, верно? Сначала он убил мою Катерину, а потом даровал новую жизнь тебе! Но чем ты лучше её? Чем, я спрашиваю?!
        - Ничем, - тихо ответила Ольга, - ничем не лучше. Просто она в последний момент испугалась. Её убил не Лег, а страх.
        - Хватит с меня твоих нравоучений, хватит! - прокричал Денис, поднимаясь.
        В прихожей он сорвал куртку с крючка, и как был в домашних тапках, так и выбежал, куда глаза глядели.
        Глава 46
        Очнулся он стоя в парадной и держа руку на кнопке звонка. Как только он догадался, где находится, тут же перестал трезвонить и хотел было сбежать, но хозяйка квартиры оказалась расторопнее. Она открыла дверь, прежде чем Денис капитулировал.
        - Диничка? - удивленно прошептала она.
        - Да, Валь, привет.
        - Как же я тебе рада, ты не представляешь! А, что с тобой стряслось? Ты ж белый, как полотно, и в тапках домашних. От призрака что ли гнался?
        - Ага, - пробубнил он. - Водички не найдётся?
        - Конечно, радость моя, и водичка, и водочка, всё, что пожелаешь. Я уж и не думала, что увижу тебя.
        Валя щебетала без умолку, накрывая на стол соленья, варенья и прочие вкусности. Даже, как и обещала, достала из шкафчика бутылочку беленькой, тут же закинув её в морозильник.
        - Сейчас всё будет в лучшем виде, как ты любишь. Ты куртку-то снимай. Вот так - приговаривала Валентина, раздевая Дениса, пребывающего в полной прострации.
        Все функции его организма словно бы перешли в автономный режим, он действовал на автопилоте, по инерции, не осознавая ни процессов, ни ощущений. Его сознание, не желающее воспринимать суровую действительность, поставило блоки практически на все органы восприятия. Он пил и не хмелел, закусывал и не ощущал вкуса. Когда же Валентина повела своего драгоценного гостя в спальню, он послушно встал и как тень побрел за ней. Только когда пылкая и искренне любящая его Валечка сделалась непростительно близка, Денис вдруг ожил. Ему стало не по себе от смущения и гнева на себя. Мягко отстранив Валю, он сел в постели и закрыл лицо руками.
        - Что же я делаю? Валечка, родная моя, хорошая, - забормотал он, гладя её по растрёпанным волосам, - прости меня Валя, прости! Я - мудак, каких свет не видывал.
        - Ну что ты, Диничка, - успокаивала его Валя, - ты не мудак, ты честный человек. Ты лучше многих, мне иногда даже кажется, что нет в мире того, кто тебя достоин. Просто мы - обычные люди, как декорации в твоей жизненной пьесе. Но я, знаешь, не в обиде, для меня и декорацией в одном дне твоей жизни быть счастье. Это как приблизиться к Солнцу, ощутить его мимолетное касание, его жаркий, но смертельный поцелуй. Побудь моим Солнцем, Диничка, я так долго тебя ждала. Я знаю, что ты уйдешь, ведь твой путь далеко в звёздах, а мой тут на земле. Мне не достигнуть твоей высоты, я могу наслаждаться лишь снисхождением. Так подари мне его, пожалуйста.
        Валентина, говорившая как героиня из её любимых средневековых романов о любви, была чертовски убедительна, и Денис подарил ей то, о чём она мечтала. Он был искренен с ней и любил её в тот раз много больше нежели в их первую встречу.
        Трогательная и ласковая Валентина, обхаживала Дениса три дня. Она даже с работы отпросилась, чтобы побыть с хозяином своего сердца столько, сколько он позволит. Валечка была благодарна и щедра и ничего не просила взамен. Но Денис видел в её глазах легкий оттенок грусти. Несмотря на то, что ей досталась вся скопившаяся и не растраченная любовь Дениса, Валентина знала, что счастье её недолговечно.
        Он любовался ею по ночам, нежно гладил каштановые завитки разметавшиеся по подушке и с тоской понимал, что должен уйти, пока не стало слишком поздно, пока Валя не привыкла к нему.
        Глава 47
        Когда Денис вернулся домой, то обнаружил свою берлогу опустевшей. Он отчетливо уловил не просто отсутствие Ольги, но то, что она именно покинула этот дом, и покинула она его в тот самый вечер, когда ушёл и Денис.
        Удушливая волна отчаяния и одиночества захлестнула его, он ощутил вдруг, что потерял не просто друга и любимого человека, он части сердца своего лишился. Словно бы этим уходом Ольга просто взяла и ампутировала у него этот орган, и жить ему теперь как зомби. Не жить даже, а существовать.
        Он попытался настроиться на неё, ощутить ту тесную и невероятную связь, что была между ними, но ничего не вышло. Денис чувствовал лишь пустоту, онемение и безысходность.
        От отчаяния он принялся крушить всё вокруг. Расколотил стулья, побил посуду, стёкла в кухонных шкафах, изрезался весь и, выбившись из сил, упал на пол, сотрясаясь в рыданиях.
        Денис искал её повсюду. Заходил к её ученикам, в кафе, где она любила бывать, на вокзалы даже ездил, но все безрезультатно. Он звал её, молил вернуться, просил прощения, в надежде, что она по-прежнему может его чувствовать, но Ольга молчала. И вот когда градус его отчаяния достиг своего предела, Денис решился просить помощи у друга.
        Поздним вечером он позвонил Родиону и сообщил о том, что Ольга ушла.
        - Не обижайся, дружище, но может она просто нашла себе другого? - ответил ему Родя.
        - Ты не понимаешь! То, что между нами было, не банальная интрижка и даже не влюблённость, это нечто такое, такое…. Блин, я даже не знаю, если честно, что это было, а если б и знал, не смог бы доходчиво объяснить.
        - Конечно, - обиженно протянул Родик, - куда уж нам - неучам.
        - Да причём тут это! - выпалил в сердцах Денис. - Она не такая как мы - не простая девчонка, понимаешь?! Она полуангел, единственная, что выжила после встречи с тем, кого вся полиция ваша ищет! Врубаешься?!
        - Ни хрена, если честно, - протянул Родя.
        - Она встречалась с тем, кого призывали все Кулаковские сектанты, и осталась жива!
        - А Кулаковские сектанты, что Ангела призывали? - после продолжительной паузы спросил Родион.
        - Если быть точным, то Лега. Но не столь важно, как ты его назовешь, - поспешно стал объяснять Денис. - Важно другое - Ольга единственная, кто в этой истории хоть что-то понимает, она не просто ключ, она - спаситель наш.
        - То есть ты на своём плече миссию пригрел? - проговорил Родион с ноткой сарказма в голосе.
        - Ладно, не хочешь - не верь, просто помоги найти её.
        - Это мы уже проходили. Я могу ещё раз в кутузку заглянуть.
        - Да нет её там, я уже проверял. - И тут Денис неожиданно для себя сказал, - ты нужен мне, друг, приезжай.
        Чуть помедлив, Родион ответил:
        - Конечно.
        Денис сбегал в магазин, прикупил всё необходимое для встречи друга, начистил картошечки, поставил её вариться и сел на кухне в ожидании. Родион приехал примерно через час и, к величайшему сожалению Дениса, не один.
        - Не справедливо, дружище, - с напором на последнее слово заявила Света с порога, - я об интересующем нас деле тебе всё рассказывала, а ты такую смачную деталь утаил.
        - Твои упреки неуместны, - сухо заявил Денис, пропуская гостей в квартиру.
        - Ошибаешься! Это касается не только тебя. Её свидетельские показания нужны всем нам, от этого завысит итог расследования!
        - Если бы Ольга посчитала нужным дать показания, она бы это сделала.
        - Да причем тут её мнение! - визжала разбушевавшаяся Света, - Она - свидетель и обязана содействовать расследованию! Это прописано в законодательстве.
        Денис не выдержал и расхохотался. Такими нелепыми и детскими ему показались Светины аргументы, что он просто не мог сдерживаться. Его корчило от истерики, он сгибался пополам, пытаясь остановить приступ безудержного, дикого смеха, пока вдруг не осознал, что его аргумент найти Ольгу, вероятнее всего, столь же смешон и глуп.
        Кто он такой, чтобы желать её присутствия? Он ведь даже не её ученик! Он был лишь средством для исполнения её миссии и только. Но она могла найти приют и в другом доме.
        Получается, что Денис теперь ей не нужен? Он что же отработанный материал? Использованная возможность? Окончившийся ресурс? С ним стало сложно, возникли проблемы личного характера, мешающие делу, и Ольга просто ушла. Ушла туда, где её не будет стеснять чувство вины.
        Да, ему больно и одиноко, но что такое страдания одного человека, когда на кону стоит спасение всей цивилизации. Его душевные муки столь же малы и ничтожны, как и Светины претензии. Осознание этой истины было подобно сошедшей с горы лавине. Она накрыла его с головой, погребая все стремления и сами чувства под своим равнодушным стихийным гнётом.
        Денис осел на пол и закрыл лицо руками. Нет, он не плакал, он просто обездвижился, словно его облили воском. Превратился в карикатурное человекоподобное чучело и хотел только одного - спрятаться ото всех, включая себя самого.
        Света продолжала сыпать возмущениями, нависнув над ним и уперев свои ручонки в бока. Но Родик, казалось, всё ещё оставался его другом, потому как смотрел с состраданием. Он одернул свою разошедшуюся подругу и одним рывком, подняв Дениса на ноги, поволок в кухню.
        - Так, дружище, я не знаю, что у вас с этой девушкой было, но чувствую, без стакана тут не разобраться. Хотя, если честно, ты меня сильно разочаровал! Почему ты раньше мне не рассказал кто она - твоя Ольга?
        Он по-хозяйски откупорил пузырёк с водкой, достал рюмки, навылавливал из банки солёных огурцов и снял с плиты уже подгоревшую картошку, водружая её на стол.
        - Светик, - обратился он к своей зазнобе без особой надежды, - если я тебя попрошу поваляться в спаленке на диване и сериал посмотреть, ты меня поймёшь?
        - Нет! - выплюнула Света, демонстративно ставя на стол третью рюмку.
        - Я, почему-то, так и думал, - вздохнул Родион, придвигая, своей даме стул. - Ладно, дружище, - обратился он к Денису, у которого на лице не выражалось ничего, кроме опустошенности, - давай что ли по маленькой, и ты расскажешь мне всё по порядку.
        Родион налил, они выпили, но Денис продолжал молчать, смотря сквозь сидевшего напротив друга.
        - Окей, - не унимался Родион, - попробуем наводящие вопросы. Как ты узнал, что Ольга встречалась с… как его… с Легом этим?
        - Она сама мне рассказала, - безжизненным голосом отозвался Денис.
        - И ты поверил? Ты - вечно обсмеивающий всё мистическое.
        - Увидь ты то, что открылось в Карелии мне, и не в такое бы поверил.
        - А что ты конкретно видел? - продолжал расспрашивать Родик.
        - Свет нездешний видел, как люди от того света замертво падали и источник, что его принес. Потом болел страшно, чуть не сдох. Бабка одна меня выходила, тоже престранная, кстати. Ведьма, наверное, - еле ворочая языком, рассказывал Денис.
        - И как это связано с Ольгой?
        - Через нее этот самый свет и изливался.
        - То есть, ты видел это своими собственными глазами? - переспросил Родик.
        - Да, - подтвердил Денис, опрокидывая рюмку водки.
        - Мне ты, значит, не верил, когда я теорию о сверхсиле толкала, - не выдержала Света, - а в девку эту деревенскую уверовал как в миссию?!
        - Не как в миссию, а как в проводника, - пояснил Денис, не реагируя на возмущенный тон Светланы.
        - Да какая разница, ты ей поверил, а мне нет!
        - Прости, Светочка, но тебя Ангел не целовал. И, слава богу, если честно, - чуть тише добавил он.
        - Что значит, слава богу?! - пискнула уязвлённая девушка.
        - Не выжила бы, - спокойно пояснил Денис, отрезая ломоть хлеба. - Я только лишь в лучах его света оказался и то, чуть было концы не отдал. Если бы не Хельма - старая знахарка, кончился бы ещё тогда. Я даже не представляю, какими качествами и какой силой духа должен обладать человек, способный выстоять и остаться в живых. Но одно я уяснил: нам всем рано или поздно предстоит эту процедуру пройти.
        - В смысле? - не понял Родик.
        Денис почесал давно не стриженный затылок, выпил ещё водки и постарался как можно сжатее рассказать о славянских сутках Сварога, о том, что Белый волк уже здесь, на земле, и про то, как Ольга готовит людей к встрече с ним.
        - Бред, да и только! - заявила Света. - Она такой же чокнутый фанатик, как и Кулаков, просто ты влюбился в неё и веришь всему, что она плетет. Но ничего, ничего, её поймают и привлекут к ответственности, а я, в свою очередь, окажу этому содействие, как когда-то оказывала тебе.
        Во взгляде Светы читалось безумие, и Денис всерьёз испугался за Ольгу. Кто знает, что эта ревнивая фурия может ей сделать?
        - Света, Ольга не фанатик и не миссия - она та, кто прошла испытание. И она просто хочет помочь другим людям, потому что ей не безразлична их судьба. Встреча с Легом навсегда изменила её, она не похожа на обычного человека, в ней теперь как бы две сущности, понимаешь?
        - Ага, и поэтому она убивает людей!
        - Она не убивает, а спасает их!
        - Сам же сказал, что видел, как люди от её света замертво падали!
        - Ты не понимаешь… - начал Денис, но был перебит Светой.
        - Нет, не понимаю, и понимать ничего не хочу! Она запудрила тебе мозги, но со мной этот номер не пройдёт!
        - Светик, - заговорил молчавший все это время Родион, - а почему ты столь категорична? Разве ты сама не верила в то, что твой брат и другие жертвы погибли от чего-то сверхъестественного?
        - Верила, пока Денис не вышел на семью Кулакова. Теперь же очевидно, что это всё театр, мастерски разыгранный спектакль. Он сам это доказал!
        - Ты можешь не верить мне, обстоятельствам, событиям, но рано или поздно Лег явится и за тобой.
        - Я не сектантка и призывать его не собираюсь, - надменно проговорила Света.
        - Ольга его тоже не призывала. Она до встречи с ним, вообще, ни о чем таком и не знала. Ты должна понять одну простую вещь - эта встреча неизбежна, и сколько времени у нас всех есть, никто не знает. Я, наверное, зря вас позвал. Искать Ольгу смысла нет, убеждён, она знает, что делает. Просто я хотел бы удостовериться, что с нею все в порядке, что она действительно не нуждается больше в моей помощи.
        - Почему же она не пришла в полицию и не рассказала всё, что знает? - недоуменно протянул Родик.
        - Как ты себе это представляешь? Нет, мой друг, дело полиции ловить таких как Барыгина и её братец, а у Ольги свой фронт работ. Каждый должен заниматься своим делом, кесарю кесарево, слесарю слесарево.
        - Ну да, да, ты прав, - согласился Родион. - Приди она с таким рассказом к нам, её тут же на пряжку увезли бы.
        - Может ей там самое место? - с желчью выдавила Света, сверля Дениса ненавидящим взглядом.
        - Да что с тобой такое, Светка?! - вскричал Родион. - Что она тебе плохого сделала?
        - Из-за таких, как она, люди теряют близких. Эти твари несут хаос и смуту!
        - Хаос и смута - это то, в чём мы живем последние семь тысяч лет.
        - Тоже мне пророк выискался.
        - Не пророк, Свет, а просто человек решившийся поверить в то, что всегда пугало.
        - И во что же это?
        - Да в то, что мир гораздо сложнее, в нем всё взаимосвязано, и нет ничего отдельного. Нет конкретно тебя или меня, есть просто мы - люди, нуждающиеся в помощи. Семь тысяч лет человечество блуждало по жизни с завязанными глазами, спотыкаясь на каждом шагу, даже не имея возможности рассмотреть то, что являлось препятствием. И вот теперь некоторые из нас начинают прозревать, и понимать, что поодиночке нам не выжить, а это значит, нужно помочь и другим. Я видел странных людей: заморыша-студента, который был сильнее духом и мудрее своих «крутых» одногруппников, слесаря, что не стыдился быть ржавой гайкой, поддерживающей ценный винт на своём месте, успешного врача, прислушивающегося к словам странной девушки. Все эти люди объединились ради одной цели - помочь таким, как мы.
        - Мне не нужна помощь религиозных фанатиков, - с презрением заявила Света, - я видела, чем она оборачивается.
        Она встала из-за стола, демонстративно отряхнула юбку и, задрав свой курносый нос, прошествовала по коридору.
        - Ты идёшь? - недовольно спросила она замешкавшегося Родиона.
        Денис встретил растерянный взгляд друга и кивнул.
        - Спасибо что приехал, друг. Иди, Света - девушка, не терпящая отказов.
        Родион бросил на Дениса кроткий, извиняющийся взгляд и прошаркал к входной двери, как на эшафот.
        - Я постараюсь найти твоего Ангела, - шепнул он уже в дверях, пока Света вызывала лифт, - и всё же, ты должен был всем этим поделиться с единственным другом гораздо раньше, не находишь?
        Денис кивнул, провожая взглядом уходящих Родиона и Свету. Он уже понимал, что эта девушка, так глубоко запустившая в его друга свои крашеные коготки, не остановится и будет мстить ему за благородство, пока не раздавит его самого и Родю в придачу.
        В сущности, Денис понимал, это всё происходит от того, что он испытывает перед ней вину. Он как будто хотел наказать себя за нелюбовь к несчастной, обиженной судьбой крошке, хоть и понимал, что это абсурд. Он питал к Свете сострадание и в то же время стыдился своих чувств, от того что под глянцевой пеленой добродетели скрывалось самолюбование. Денис как будто бы возвышался над её глупостью и пороками, в этом своём великодушии казался себе чище, мудрее и праведнее.
        Глава 48
        Разочарование страшнее боли, оно обездвиживает, замораживает, обесценивает всё, что когда-либо имело значение, в то время как боль дарит весь спектр переживаний от мучительной, удушающей тоски до своеобразного странно-сладостного чувства полноты жизни. Именно в моменты наивысших душевных терзаний мы чувствуем себя по-настоящему живыми, хоть и задыхающимися в чаду собственных самобичеваний, сомнений и желаний.
        После того как Денис понял, что его использовали и выбросили, как непригодную более вещь, он испытал именно разочарование. Оно оказалось столь глубоким, что чуть было не распространилось на все те прозрения, что случились с ним в суровом северном краю сосновых гигантов. Но то ли чувства его к Ольге были сильнее, то ли сам он уже не мог пробраться по выжженным мостам на берега былых убеждений, а разочарование всё же сменилось тоской.
        И вот в этой самой тоске, и непрекращающемся внутреннем диалоге с той, что покинула его, проходили теперь дни и ночи Дениса. Он плохо спал, почти не ел, выматывая себя попытками не думать о ней. Он находился в невероятном напряжении, ограждая себя от тяжёлых мыслей. Придумывал занятия, которые, впрочем, не увлекали, потому что были призваны отвлечь от клокочущего и сбивающегося сердечного ритма. Денис даже использовал безотказного Гошу, таскаясь с ним на Гаванскую, где учил играть в шахматы. Но ни эти встречи, ни увлекательные научные передачи, ни тренировки с мастером по карате, которые он возобновил спустя годы простоя, ни работа, не давали ему того, чего он так жаждал - внутренней тишины. Он хотел, чтобы это неумолкающее радио заткнулось, но так и не смог найти рычаг выключателя, поэтому в один прекрасный вечер просто сдался, позволив боли быть.
        Он вышел на улицу, встречать морозный закат, воткнул в уши гарнитуру и включил Бетховена, погружаясь в вязкое болото своих переживаний. Он шёл вдоль Смоленки и упивался этими высвободившимися чувствами. Его глаза влажнились, но он не таился, ни от прохожих, ни от самого себя. Впервые за долгие годы он был честен с собой. Впервые он позволил себе быть слабым, уязвленным, ранимым и понял, наконец, что в этом и заключается смелость.
        Но, поскольку любви в его сердце было больше, страдания эти не продлились и часа. Неожиданно для себя Денис вдруг почувствовал, что слезы кончились, а муки уязвленного эго, разрывавшие его грудную клетку, вырвавшись, улетучились.
        Он улыбнулся, лелея в сердце образ прекрасной, чистой девушки с серыми глазами и освободившийся побрел домой. Там Денис пересмотрел старые любимые фильмы и, наконец, получил от кино удовольствие. Наутро он съездил в строительный и, купив петлей, повесил, наконец, сломанную дверцу шкафа и преображение жилища было вовсе не трудотерапией, а жаждой красоты. Потом оделся и поехал в зал, к своему старинному тренеру по карате, потому что у него появилась потребность в спорте, как в самовыражении, а не как в убийстве времени.
        Проходили счастливые дни, Денис радовался простым вещам, вновь получая от них удовольствие и единственное, что омрачало его будни, это молчание Родика, который неожиданно замкнулся и стал избегать друга. Потом ему позвонил Павел Вениаминович и сообщил, что Барыгина арестована, и суд над ней назначен на будущую неделю. От Дениса как от послушного гражданина требовалось дать свидетельские показания, в которых он, конечно, не мог отказать, потому как сам их когда-то пообещал предоставить.
        Так, став заложником собственной порядочности, Денис и оказался в зале суда, где его беззаботным дням суждено было кончиться.
        Суд над Барыгиной длился невыносимо долго и нудно. Но в награду за мучения перед Денисом открылась, наконец, истинная роль этого гнилого семейства в его и Катиной судьбах.
        Как оказалось, надменный и самодовольный Кулаков действительно свято верил в конец времён и даже совершенно искренне намеревался подготовить к нему своих адептов. А вот его тётка, напротив, в пророчества племянника не верила, зато была убеждена в чуть ли ни сверхъестественной силе денежных знаков и ради обладания этим оружием, была готова на любые махинации.
        Так по наущению Барыгиной адепты Кулакова, готовящиеся к встрече с Легом, отписывали свое имущество школам, детсадам или интернатам, с которыми у ушлой тети Веры были не вполне достойные договоренности. И как ни старался её слепой племянничек урезонить своих адептов, как ни уговаривал оставить попытки слиться с Легами, против хитрых манипуляций тётки он был бессилен.
        Она нашептывала и науськивала, вдохновляла и интриговала, взывала к самым разным человеческим слабостям, играла на гордыне и чувстве вины, на жалости к себе и безмерном самолюбовании. В общем, пускала в ход весь свой недюжий арсенал искусителя, сея лихорадку одержимости сверхчеловеком среди адептов секты.
        Все эти подробности суду сообщил бывший ученик Кулакова, который перестал посещать собрания, когда идея о слиянии с Легами приняла масштабы массового помешательства. Но защите показания одного полусвихнувшегося сектанта показались недостаточными. Адвокат Барыгиной напирал на личную неприязнь свидетеля к семейству сбежавшего учителя и требовал подтверждения участия своей подзащитной в общих собраниях и подстрекательствах от более благонадежного человека. Тогда-то в суд и была приглашена Света.
        Благовидная госслужащая была как нельзя кстати. Она подтвердила, что видела подсудимую в те дни, когда забирала своего погибшего брата с собраний. И даже убедила суд в том, что будто бы краем уха слышала, как Вера толковала с группкой Кулаковских адептов о Легах.
        Дениса покоробила беспринципность его бывшей помощницы. Казалось, Света была готова заложить душу дьяволу, лишь бы упечь за решетку тех, кто, по её мнению, повинен в смерти Витали. «Где была её прыть раньше?» - думал он, слушая срывающийся на визг голос Светы.
        Эта сцена напомнила ему разговор с Ольгой, о том, что он затеял своё расследование ради справедливости, которую видел в наказании виновных. Тогда Денис не знал, что на наказание человек обрекает себя сам, как только посчитает, что заслуживает его. Теперь идея возмездия казалась ему бредом, потому как он видел, люди и без того беспрестанно наказывают себя за всё подряд, даже за любовь. Отныне ему казалось более благоразумным проявлять милосердие, ну или хотя бы снисхождение. Но нет, на лицах присяжных и просто вольных слушателей было отвращение или же, вообще, безразличие.
        Денис смотрел на маленькую женщину в отутюженном костюме, с идеальными складочками и поражался, откуда взялась вдруг эта холодная надменность, эта отталкивающая напыщенность, этот снобизм и жестокость. Денис ещё не знал, что голодного хищника, пожирающего его бывшую подругу, пробудил именно он. Что именно он стал когда-то тем случайным путником, наткнувшимся на пещеру с драконом. Что именно его запах возбудил зверя.
        Трусиха и плакса Света стояла теперь перед всем залом суда и вещала с трибуны о том, как из-за таких вот никчемных и жадных личностей как Барыгина люди лишаются родных.
        Казалось, её слова должны были тронуть публику, ведь перед ними стоял человек, утративший двух близких. Но народ зевал и, не стесняясь, залипал в телефонах. А всё от того что в словах Светы не было искренности и боли утраты, лишь злость и обида, обида на весь недолюбивший её мир.
        «Вот так, - подумал Денис, - любовь и правит человечеством - тем, кто её принимает, она дает силу, а тех, кто отвергает - убивает». Он размышлял над этим, не зная ещё, что убивает такой выбор не только тех, кто его делает, но и окружающих.
        Когда Светлана ответила на все вопросы, заданные обвинителем, судья поинтересовалась, не хочет ли она добавить что-нибудь от себя. И тут Света всех удивила.
        - Да, Ваша честь, - проговорила она, опуская глаза, - я не знаю, имеет ли это отношение к делу, но есть одна деталь, кажущаяся мне странной. Мне думается, что Денис Бойцов, проходящий как свидетель, не так однозначен, как кажется.
        - Поясните, - попросила судья, уставившись на ошарашенного Дениса.
        - Ни для кого не секрет, что он помогал выйти на Барыгину, и все считают его героем. Но в самом начале своего расследования он использовал нечестные, я бы даже сказала, грязные приёмчики…
        - Прошу вас, продолжайте, - попросила судья замешкавшуюся Свету.
        - Те портреты Кулакова, что я носила в отделение полиции, подкинул мне именно он. Денис с самого начала знакомства пытался вскружить мне голову, чтобы я помогала ему в расследовании. И однажды он напросился ко мне домой… - Света бросила короткий взгляд на Родиона и, опустив глаза, продолжила. - Ну, он парень видный и к тому же красиво ухаживал…. В общем, я его пустила. Он пробрался в комнату брата и подложил эти рисунки, а потом будто бы случайно сам и нашёл. Убедил меня отнести их в полицию. Я много ему помогала. Ну как не помочь, если ОН просит? А потом Денис признался, что картинки эти у него оказались при весьма странных обстоятельствах, уже после смерти Кати. И что, мол, он сам не мог их в полицию отнести, поэтому и устроил весь этот маскарад. Так вот, Ваша честь, я до сих пор задаюсь вопросом: откуда он их взял и зачем нагородил весь этот театр?
        - Гражданин Бойцов? - обратилась судья к Денису, который сидел на своем месте, словно бронзовая статуя.
        Денис не ответил судье, он пристально смотрел на Свету, прячущую от него свои глаза. Краем уха он слышал, как к нему снова обратились, но он не мог отвечать, он был парализован, раздавлен. Светины слова проехались по нему как дорожный каток, раскопали его душу, словно экскаватор и распотрошили сердце, будто он на этом суде был не участником, а блюдом, деликатесной закуской, десертом.
        - Посмотри на меня, Света, - наконец, прохрипел он, - посмотри мне в глаза и повтори все то, что ты сейчас здесь наговорила.
        Света молчала. Зал суда тоже. Лишь нетерпеливое ёрзанье с задних рядов выдавало интерес к процессу, приобретающему новые, пикантные подробности.
        - Посмотри на меня! - потребовал Денис снова.
        Медленно, будто домкратом подымаемая голова Светы, наконец, развернулась к Денису и он увидел её слезы. Она оплакивала свое несложившееся счастье и падение, а Денис в этот момент думал, о том, что их с Родионом дружбе на этот раз точно конец. Он затылком ощущал взгляд сидевшего за ним друга, и с трудом сдерживался, чтобы не обернуться.
        Слушанье дела было отложено. Денис вышел из зала суда последним. Родион вместе со следователем поджидал его у дверей.
        - Ты клялся мне, что у вас ничего не было! - негодовал Родион. - Но теперь я вижу, что и она стала твоей жертвой! Теперь-то я понимаю, как ты узнал, что она девственница! Для тебя, вообще, нет ничего святого?!
        Денис ничего не ответил. А что тут скажешь? Оправдываться, юлить, лебезить? Нет, до этого он опуститься не мог. К тому же Света очень ловко смешала ложь с правдой. Попробуй теперь отделить мух от котлет.
        - Оставь это для личной встречи, Родион, - пресек ревнивца Павел Вениаминович. - Что из сказанного Светланой правда? - задал он вопрос Денису.
        - Рисунок Кулакова действительно дал ей я, - не стал отпираться Денис. - После нашего знакомства на кладбище, я решил, что она может быть полезна в моем расследовании.
        - Урод! Только о себе и думаешь, - перебил его Родик.
        - Не встревай! - цикнул на него начальник.
        Денис обвел обоих уставшим взглядом и направился к выходу.
        - Предлагаю обсудить всё за сигареткой, - проговорил он, выходя на улицу. - Ну, так вот, - продолжил он, щелкая зажигалкой, - Я ещё тогда взял у неё телефон, чтобы если что созвониться. Но моё расследование было в тупике, как, впрочем, и ваше, - добавил Денис, подмигнув следователю. - Пока не произошло нечто. Мне в почтовый ящик подбросили очень ценную для меня вещицу, принадлежавшую Катерине - её дневник.
        - И ты не сообщил об этом следствию?! - возмутился Павел Вениаминович.
        - Он много о чём не сообщал следствию, - прорычал Родион, намекая, судя по всему, на утаивание Ольги.
        - Отчего же не сообщил? - пытаясь сохранять спокойствие, проговорил Денис. - Я позвонил Свете и попросил её передать вам портрет Кулакова.
        - Почему не передал сам?
        - Вы стали бы задавать лишние вопросы. Откуда у меня появился её дневник? Почему именно у меня? И всё в таком духе. И вряд ли поверили бы в то, что мне его просто подбросили.
        - Вряд ли, - согласился Павел Вениаминович, буровя Дениса недобрым взглядом.
        - Я не хотел тратить время на лишнюю возню со следствием. В конце концов, какая разница, кто принес рисунки, главное, что они помогли вам установить личность Кулакова.
        - Ошибаешься, Денис, сам факт того, что ты заврался, очень подозрителен. И потом, ты передал только рисунки, а сам дневник утаил.
        - Естественно, это же дневник, вещь слишком личная, чтобы в ней копалось следствие.
        - Не зарывайся! - гаркнул следователь, выходя из себя. - Я предупреждал, что не намерен покрывать никого в этом деле? То, что ты помог нам с Барыгиной, не даёт тебе право играть со мной как с марионеткой. Я хочу видеть этот дневник!
        - Видеть можете, - согласился Денис, подумав, - Я даже дам вам его прочесть. Вряд ли вы что-то поймёте, но я всё же позволю вам его пролистать.
        Все трое сели в служебную машину Родиона и поехали к Денису домой, где он предоставил им возможность лицезреть то единственное, что у него осталось от Катерины.
        - Что означает весь этот бред? - спросил следователь, прочитав скудные записи.
        - Не знаю, - соврал Денис, которому отчего-то перестало хотеться разъяснять всем и каждому о трансформации времён.
        - Не хочешь признаваться, - правильно истолковал его упрямство Павел Вениаминович, - что ж, я вынужден забрать у тебя эту вещицу.
        - На каком основании?
        - На том основании, что это улика, а может даже и вещественное доказательство.
        - Доказательство чего, - устало усмехаясь, спросил Денис.
        - Пока не знаю.
        - Вот-вот, вы даже не знаете, что доказывают эти её записи.
        - Как и ты, если я правильно тебя понял, - съехидничал Родион, зная, что это не так.
        В эту минуту Денис понял, что потерял-таки друга, причём не просто потерял, а обратил против себя и Ольги в придачу. И хотя Родион и не упомянул о ней в разговоре, Денис знал, что скрытность его не сулит ничего хорошего.
        Катин дневник у Дениса забрали. А потом ещё долго таскали его по допросам, выясняя, что именно за история приключилась с этой маленькой непонятной книжонкой; кто владел ею до Дениса и почему не пожелал быть замешенным в расследовании.
        Родион злорадствовал, Света страдала на очных ставках, а Павел Вениаминович бесился от того, что не мог прищучить Дениса. Он был убежден, что никто ему дневник не подсовывал, а раздобыл он его сам, взломав Катину квартиру и проникнув туда с подельником. В связи с этим колоритная личность Гоши тоже привлекла внимание следствия (конечно, не без наводки Родиона, в этом Денис был абсолютно уверен). А вот история с Ольгой так и не всплыла. Тайна, в которую Денис посвятил своих бывших друзей, по-прежнему оставалась не раскрытой - Павел Вениаминович ничего не знал о бывшей сожительнице Дениса, и парня это настораживало. Такая скрытность сплотившейся за время следствия парочки могла означать лишь одно - Родион и Света готовятся нанести удар сами, а медлят, потому что ждут подходящего момента.
        Глава 49
        Целый месяц Денис убил на все эти мытарства. Частенько был лишен сна, несколько дней провел в следственном изоляторе, исхудал, ослабел, а самое главное, был практически сломлен утратой всех, кто ему когда-то был дорог. Даже Гоша уходя с последней очной ставки, не удостоил подельника и взглядом, хотя, скорее всего, он это сделал в целях конспирации. Но наверняка Денис не знал уже ничего, а расспрашивать пострадавшего от его авантюрных затей Гошу, было совестно.
        Сидя в камере, он вспоминал пророчество Аграфены Стефановны, показавшееся ему слишком расплывчатым. А ведь она предсказала, что для него настанет время, ознаменованное тотальным одиночеством, что он потеряет всё самое дорогое и лишится возможности связаться с последними якорями этого мира.
        Лишь воспоминания о сердобольной Валентине спасали Дениса от всепоглощающего ощущения отверженности. Пришла минута, когда он уяснил, насколько важно знать, что есть в мире хотя бы один человек неравнодушный к твоей судьбе. Прежде его не заботило, думает ли о нём кто-то, мечтает ли, тоскует? А теперь он понимал, как, в сущности, богат, ведь даже оказавшись в столь жалком положении, он мог хотя бы мысленно опереться на ту, кто помнила о нём. Валентина стала его спасительной гаванью, о которой он мечтал, сидя в холодной, сырой камере.
        - Ничто не длиться вечно, - твердил он себе, представляя ее улыбчивое, румяное лицо. - Все заканчивается и это тоже пройдёт.
        И оказался прав - муки в камере закончились. Как ни старался Вениаминыч столкнуть лбами Гошу с Денисом, ничего путного у него не выходило - оба упорно отпирались, словно сговорившись. В конце концов, опытный и ушлый домушник, как всегда, выкрутился, и от Дениса тоже отстали, поняв, что взять его не на чем.
        Двери тюрьмы были вынуждены открыться. Денис вышел на свободу. Его никто не встречал.
        Он брел по заснеженным улицам города, который вдруг стал казаться чужим и враждебным и думал только об одном - о звонке Валентине. Сжимая в руке разряженную трубку, Денис представлял, как вернувшись домой и приведя себя в порядок, наберет её номер, а потом…
        Дома его ждала пустота, единственный фикус зачах, еда в холодильнике испортилась, в заварном чайнике оставленном на столе завелась плесень. Меланхолично оглядев свое холостяцкое убежище, он воткнул в розетку штекер и, оставив телефон заряжаться, побрел в душ.
        Полоскался добрых полчаса, яростно натирая себя мочалкой, но тошнотворный запах зассанной кутузки никак не желал улетучиваться. Денис изнывал от этого смрада, пропитавшего не столько тело его, сколько мозг. Он тёр свою грудь до тех пор, пока по его ногам не заструился алый ручеёк.
        Выйдя из душа ничуть не посвежевшим (как ему казалось), он пошёл одеваться. Откопал в шкафу самый приличный джемпер и понял, что тот стал источать запах залежалого белья, взял другой, попроще, но и с ним была та же история. Пришлось довольствоваться футболкой и спортивками.
        Облачившись во всё это, он посмотрел в зеркало. Улыбчивый, румяный парень с поистине царственной осанкой и лукавым прищуром умопомрачительных синих глаз, что прежде смотрел на него с этого экрана, сгинул. В отражении сутулился неопределенного возраста мужичонка с впалыми щеками, тухловатым цветом кожи и померкшим, почти мертвым взглядом. Не в силах вынести такого преображения, Денис запустил в зеркало пепельницей. Тысяча мелких осколков разлетелась в разные стороны, так же как разлеталась в дребезги его жизнь.
        - Это ещё не конец, - напомнил он себе, - старая гадалка говорила, я потеряю все в середине пути. Это не конец.
        Он бросил еще один короткий взгляд в ощетинившиеся остатки зеркала. Желание звонить Вале пропало. Это было бы слишком эгоистично и жестоко по отношению к ней. К тому же только к родителю можно прийти униженным, оскорбленным и преданным (а их у Дениса не осталось). И хоть Валентина утверждала, что примет его любого, он знал - женщины не терпят слабости. Даже такая добрячка как Валя рано или поздно станет тяготиться его опустошенностью, а он хотел знать, что в мире есть ещё кто-то, кто помнит его сильным и победительным. Денис боялся лишиться своей последней опоры и решил не пугать Валю новым амплуа неудачника.
        Он взял пачку сигарет, накинул куртку и вышел на лестницу, но пошел не вниз, а наверх, посидеть на крыше, встретить закат, как проделывал это с Катериной, когда та ещё любила его.
        В своём пристанище Денис обнаружил неожиданный сюрприз, там сидел Белый, подставляя разнеженную морду под рыжие лучи заходящего солнца. Он посмотрел в сторону вошедшего, склонил голову на бок, моргнул. Терять Денису было нечего, он шагнул к волку, сел рядом с ним и уставился на пурпурный диск, наполовину ушедший в густую листву кладбищенского сада. Белый посмотрел туда же, а потом лёг, вытягивая морду на коленях Дениса.
        Глава 50
        Дениса мотыляло из стороны в сторону на раскачивающихся качелях судьбы. Когда-то он чувствовал себя воеводой на коне, теперь случайно попавшей в санную упряжку шавкой. А то и вовсе забытой на пляже формочкой для куличиков. Дети, что ей играли уже давно, убежали по своим делам, а она продолжает лежать и мокнуть под дождем, ещё вполне пригодная для работы, но нет того, кто бы ей воспользовался, нет того, кому была бы интересна ее функция.
        Тайна Катиной смерти раскрыта, Барыгина осуждена, Кулаков наказан за самоуверенность и слепоту изгнанием, а мягкие, но когтистые лапы Белого волка уже ступают по Земле. Всё что должно было завершиться, завершено, остальное не нуждается в его - Денисовом участии.
        Он так жаждал скорейшего разрешения всех загадок, трудностей и испытаний, не осознавая даже, что будет делать, когда всё кончится. Не догадывался Денис, что конец этот станет финалом всей его прежней жизни, в которую он вернуться не мог, так как успел заглянуть в щель на дверях нового мира - мира, где путь без сталкера - самоубийство.
        Понимал это Денис столь остро, что порой его охватывал душевный паралич. Не мог он самостоятельно справиться с утратой прежней жизни и осознанием, что новая недостижима пока он не научится существовать в реальности, где все не то, чем кажется, включая его самого. Он знал лишь двух людей, способных плыть по волнам этого эфемерного, энигматического пространства, не сбиваясь с пути. Как и сам Денис, они имели самый надежный и безотказный компас, но в отличие от него умели с ним управляться. Беда была в том, что ни к одному из них он не мог обратиться. Ольга бесследно пропала, а к Хельме он не смел ехать после того, как провалил свою миссию. Старая финка готовила его в защитники для своей любимицы, но он даже с этой элементарной задачей не справился. Была, правда, ещё Аграфена Стефановна, но к ней и в особенности к её приемчикам Денис так и не проникся, несмотря на то, что предсказания её начинали сбываться.
        Денис старался быть мужественным, но мясорубка действительности нещадно смалывала его жизнь в фарш. Когда умерла Катерина, он думал, что потерял, если не всё в жизни, то самое ценное. Нынче же становилось ясно, что её уход принес ему больше, чем забрал. Обретение важной мисси, ощущение собственной значимости, новый невероятный опыт и люди, с которыми ему довелось встретиться, стали не просто компенсацией за потерю, но и его судьбой. И вот теперь вновь утраты, только на сей раз с ним произошло полное обнуление. Он потерял веру в значимость своей роли. Вокруг него сто тонн любви, но она приносит лишь страдания, от того что вся отверженная. Родион любит Свету, Света тоскует по нему, а сам он боготворит Ольгу, которая, в свою очередь, вообще, вряд ли может любить как обычный человек.
        Ещё месяц назад, он, казалось, освободился, позволив душевной боли излиться из своего сердца, но тогда его, как ни странно, сама любовь и спасла. И вот снова ранее выигранный у судьбы покой сменился душевными терзаниями. Мысли об Ольге опять стали для него наваждением. Она поселилась в каждой минуте его жизни, и это сводило Дениса с ума.
        В его сердце не было ни обиды, ни сожаления, ни горечи, но присутствовало нечто такое, что никак не желало охарактеризовываться, обозначаться и оформляться в конкретное чувство. Оно лишь беспрестанно щемило грудь, а когда Денису казалось, что он нащупывал некое понимание, ухватив кончик этого клубка ощущений, веревочка обрывалась.
        Он пропускал всю свою бытность через фильтры собственных невнятных переживаний, истончаясь и развеиваясь, словно песок по ветру. Часами просиживал на кухне с незажжённой сигаретой в руках, или же, наоборот, курил одну за другой. Денис слонялся по городу, не имея ни маршрута, ни цели. Он терял ориентиры и уже почти заблудился на тонкой границе растождествления себя с внешним миром. И, наверное, всё кончилось бы самозабвением, не угляди он, наконец, тонкую полоску суши в безбрежном море исканий.
        Он нашёл её случайно, даже не нашёл, а набрёл, оставив уже всякую надежду на спасение и счастье. В Катькином садике, несмотря на морозец, звучала тихая, невероятно проникновенная музыка, и проходивший по Невскому Денис, побрел на этот манящий призыв флейты. Там-то он её и увидел.
        Она сидела прямо на земле, в окружении трёх странно одетых личностей и играла на флейте. У тех, кто находился рядом с нею, тоже были какие-то инструменты, кажется барабаны и акарины. Но их игры Денис отчего-то не слышал, словно его мозг выключил все посторонние звуки, кроме тех, что исходили от Ольги.
        Она подняла на него свои бархатные глаза и ласково улыбнулась.
        - Здравствуй, Денис, - пропел её ангельский голос.
        - Здравствуй, - только и смог вымолвить парень.
        Он так долго её искал, о стольком хотел рассказать и расспросить, а теперь стоял, смотрел и не понимал, что говорить.
        - Я погибаю, Ольга, - наконец, проговорил он.
        - Да, - грустно, но с улыбкой проговорила Ольга. - Но это ещё не конец.
        Денис присел перед ней на корточки, осторожно взял её тонкие, озябшие пальцы в свои руки и, задушив гордость, попросил:
        - Пожалуйста, вернись. Ты - мой маяк в океане жизненных неурядиц. Я гибну без тебя, я скатываюсь на дно и чувствую вину за то, что просираю такую ценность, как жизнь.
        Ольга, мягко высвободила свои руки из его ладоней и стала гладить поросшее щетиной, осунувшееся лицо Дениса.
        - Не вини себя. Знай одно - всё в твоей жизни происходит правильно. Пути без заблуждений и ошибок не бывает. Но самая главная провинность - корить себя за то, что ты однажды оступился. Прими произошедшее и отпусти, но запомни урок, чтобы этого больше не повторилось. Таков путь к звездам.
        - Через тернии?
        - Через опыт.
        - Вернись, Ольга, - снова попросил Денис.
        - Когда ты будешь готов.
        - К чему?
        - К принятию того факта, что во мне живёт часть Лега, погубившего Катю.
        - Я уже, кажется, с чем угодно готов смириться, лишь бы ты вернулась в мою жизнь.
        - Пока это только слова, но когда ты действительно примешь всё, что с тобой произошло и сможешь отпустить это, я пойму, что ты готов.
        - Но как?!
        - Ты снова будешь чувствовать меня, и я смогу с тобой говорить, сколько бы километров нас не разделяло. А пока ты мне кое-что пообещаешь.
        - Говори, - обреченно протянул Денис, поняв, что их встреча ничего не изменит, он, как и прежде, продолжит слепо блуждать по просторам меняющейся действительности один (если, конечно, не схватит её сейчас в охапку и не похитит у всего мира, на радость одному себе).
        - Видишь этих людей? - Ольга указала на свою свиту, и только тогда Денис вспомнил, что они тут не одни. - Это очень важные люди - они музыканты. Ещё среди моих друзей есть врачи, священники, телеведущие и ученые. Ты станешь писателем. Ты пойдешь домой и напишешь книгу, обо всем, что узнал от меня, о своих чувствах, страхах и желаниях.
        - Какой из меня писатель, Ольга?! Я работаю во вшивой газетёнке и строчу курсовые для студентов.
        - Я верю в тебя, мой друг. Ты напишешь хорошую книгу, она будет простой, легкой и захватывающей - такой, какие сейчас читают миллионы. Не мучай страницы нравоучениями, постарайся сделать труд читателя легким. Но помни, каков бы ни был сюжет, главной целью должно стать донесение до них всего того, что ты понял за последние месяцы своей жизни. Книга должна быть о любви, ибо нет ничего важнее неё.
        Глава 51
        «Нас учили, что рука сильных мира сего, лежащая на пульте тотального управления и призванная не столько создавать рай на земле, сколько не допускать апокалипсиса, имеет реальный вес. Но, как оказалось, она лишь голограмма, придаток матричного мозга системы, что множит такие же матричные колонии - нули и единицы, придающие плотность и реальный вес этому беспощадному призраку паразитирования.
        Если Бог и существует, то он не стёр нас с лица Земли только потому, что по развалинам некогда славного мира всё ещё бродят в угрюмом одиночестве гордые и смелые рыцари Духа - люди, что уважают и почитают мудрость и честь, любовь и гармонию, сострадание и милосердие. Лишь они во все века и спасали наш род от вымирания. Но, я боюсь, настает тот час, когда будут отделены зёрна от плевел. И страшит меня не то, что я окажусь среди павших, а неисчислимость воинов, что падёт вслед за мной», - Денис снова и снова перечитывал начало своей книги.
        За несколько дней он смог написать только вступление. Прочие его мысли ускользали, будучи ещё в самом зародыше, а если и вылуплялись не вполне дозревшие и, как правило, весьма сомнительные, то не желали обряжаться в слова, либо же терялись в хаотичном нагромождении понятий и смыслов. Он чувствовал невероятное сопротивление материала, которое никак не мог преодолеть, и это интеллектуальное бессилие раздражало его. Как он мог выполнить Ольгино задание, если не верил в то, что был на это способен?
        - Но ведь Ольга поверила в меня, - разговаривал он сам с собой, шагая из угла в угол. - Она поручила это мне, а значит, для её миссии важен именно мой опыт. Выходит, что я должен, во что бы то ни стало найти способ поделиться им. - убеждал себя Денис, для которого Ольгина просьба стала той самой соломинкой, которую бросают утопающему.
        Тогда ещё он и не догадывался, что Ольга просила его об одолжении не для себя и даже не для других людей, но ради него самого. Ведь ему требовался новый способ коммуникации с миром, потому как старые себя просто изжили. И пока Денис насиловал клавиатуру, пытаясь разрушить стену, разделяющую абстрактный мир его ощущений и мир конкретики и точных, хлёстких формулировок, с ним происходил важнейший процесс в его жизни - он учился плавать в тех самых золотых водах новой реальности, о которых прежде и помыслить не мог.
        В конце концов, упрямая, не желающая ложиться в стандартную колею система, поддалась Денису. Он вычленил-таки некую формулу, нашёл особенный, свой личный способ обоснования свалившихся на него откровений, а главное, увидел основную ошибку, не позволявшую прежде сдвинуться с места.
        Он пытался писать книгу, как человек, познавший нечто особенное. Денис страстно хотел объяснить своему будущему читателю некие осмысленные им идеи, но каждый раз сталкивался с неуверенностью. Стоило ему описать тот или иной опыт, сделав выводы, как он начинал сомневаться в их правильности. И тогда Денис понял, что он ошибся, полагая, будто бы все писатели непременно должны стоять на пьедестале всеведающих гуру.
        Как мог он верить в свои способности рассказчика, если неуловимая истина всё время ускользала от него, укрываясь в темных закоулках его молодой и неопытной души, с которой тугоплавкий, неповоротливый разум никак не мог объединиться. Он постоянно задавался вопросом; можно ли писать, из состояния неведения?
        Но когда догадался, что не с позиции всезнайки, а как раз с позиции человека, задающего вопросы и ищущего ответы, он и должен излагать свой рассказ, его мысль встала на хорошо отлаженные рельсы и погнала с такой скоростью, что он еле успевал притормаживать на поворотах. Порой ему даже казалось, будто и не он вовсе пишет эту историю. Денис воображал себя хорошо настроенным передатчиком, ловящим радиоволну из космоса. Ловящим и отбирающим подходящие для него идеи. Отбирающим и записывающим, записывающим и снова сортирующим информацию из общего потока.
        Так происходило до тех пор, пока он не изложил в тексте всё, чем хотел поделиться. И вот тогда-то Денис сообразил, что расписывает историю, конца которой не знает.
        Он стал размышлять об истинной причине, заставившей Ольгу, просить его, написать книгу. Она казалась очевидной. Необходимо внедрить в сознание людей мысль о том, что мир на пороге больших перемен и трансформаций, которые коснутся всех и каждого. Но как он мог закончить свою книгу, если сам с трудом представлял, что ждёт человечество. Все станут такими как Ольга? Не будет больше войн, насилия, лжи и разделённости? А что будет? А какая на самом деле Ольга?
        И тут Денис понял, что, не смотря на некоторую осведомлённость, касательно её жизни, он не уясняет главного - кто же она теперь? Её восприятие мира, людей и явлений было для него запредельно. Он не понимал её чувств, не мог выявить мотиваций в поступках и даже не представлял, как она в действительности относится лично к нему. Был ли он дорог ей сам по себе, или же она видела в нём только инструмент для выполнения своей миссии?
        Проходили дни, Денис продолжал блуждать в лабиринте собственных мыслей, пока однажды не убедил себя в том, что не всем суждено спастись, но у каждого есть своя роль в этом сценарии. Его роль маленькая. Его вели с самого начала, показали ровно столько, сколько было необходимо и в нужный момент отстранили, дав последнее задание.
        Он узнал достаточно, чтобы осознать важность порученного ему дела, но слишком мало для понимания того, каков будет грядущий рассвет. Всё это, понял он, было сделано намеренно. Такие как Ольга не могут достучаться до спящих, слишком большая пропасть лежит между ними. Но вот Денис - обычный земной парень, с присущими людям пороками и малой толикой добродетели, мог. Он говорил на их языке, знал, что может привлечь и удержать их внимание. А главное, понимал, что пророков люди, как правило, жгут на кострах, а вот к массовой культуре иногда всё же прислушиваются. Его задача, ненавязчиво вложить зерно открывшейся ему правды в головы тысяч людей, а делать это лучше посредством развлечения.
        Но что же станется с ним самим, когда работа его завершится? Он не был уверен в том, что сможет ещё пригодиться, как не верил уже и в восстановление связи с Ольгой. Не так давно Денис понял, страшнее боли только разочарование, а вот теперь ощутил, что и это не предел. Есть ещё опустошенность, и она приводит к апатии. А апатия - это смерть духа.
        Денис чувствовал, его конец уже близок. Он цеплялся за эту работу, как за последнюю соломинку в зыбкой топи надежд. Он понимал, что, как только допишет книгу и отдаст её людям, его больше ничего здесь держать не будет.
        - Как же мне найти в себе силы и храбрость довершить начатое? - спрашивал Денис у своего отражения в оконном стекле, когда часами на пролёт стоял и тупо смотрел на побелевшие дорожки двора, в надежде снова увидеть волка, который после встречи с Ольгой больше не объявлялся.
        Ответ он, конечно же, знал, и это знание помогло ему довершить произведение. Ольга просила, чтобы основной идеей книги стала любовь, и он описал свой печальный опыт, связанный с Катериной, Валентиной и Светланой, но до последнего старался не упоминать в книге о самой Ольге, словно это было для него слишком личным. Но искусство - это всегда душевный стриптиз, а литература наиболее откровенный среди прочих, поэтому он всё же сдался.
        Откровенничая с будущим читателем, он словно бы просеивал всю свою бытность через сито собственных чувств, наблюдая, как улетучивается всё, кроме мыслей об Ольге. И когда книга была дописана, он увидел; всё, что прежде наполняло его жизнь, оказалось мукой, развеявшейся по ветру. Осталось лишь главное. Вот тогда-то Ольга снова вошла в его жизнь.
        Глава 52
        Он дремал за рабочим столом, когда с ним это произошло, и даже не сразу догадался, что его видение вовсе не сон. Денис очутился в самолете. Он сидел рядом с иллюминатором и смотрел, как отдаляется взлётная полоса. Самолет поднимался в небо. Было слишком темно, чтобы разобрать откуда именно, но когда машина набрала высоту, Денис разглядел мерцающие электрические островки. Пассажиры покидали какой-то город.
        Оторвавшись от иллюминатора, Денис повернул голову и встретился взглядом с патлатым мужчиной, в очках с синими стеклами. Тот встревожено улыбнулся, уставив на Дениса неморгающие глаза.
        - Может, стоило попросить, чтобы нас встретили? - спросил у него мужик, и Денис вспомнил, что раньше уже видел его где-то.
        Оглядевшись по сторонам, он заметил дремлющую парочку в хипстерском прикидке, Егора читающего очередное сочинение Коэлья и щуплого лицеиста, он тоже ему улыбался. Только тогда Денис медленно опустил взгляд на свои колени, вздрогнул и уставился в нечеткое отражение на стекле иллюминатора. Родные, улыбающиеся глаза Ольги смотрели прямо в его душу. Денис заплакал.
        Она летела домой, она летела к нему. И он даже знал, когда именно должен прибыть самолет.
        До её возвращения оставалась пара часов. Денис наскоро сполоснулся, оделся и, запрыгнув в машину, погнал в аэропорт.
        По дороге он пытался связаться с Ольгой, хотел предупредить, что встретит её, но у него ничего не вышло. Только когда он ехал по Пулковскому шоссе, перед его внутренним взором мелькнула картина: Ольга спускается с трапа, за нею вся её чудная свита в феньках, дредах и синих очках.
        - Вот чёрт! - выругался Денис, поняв, что не успеет перехватить Ольгу, если вся её команда приехала налегке и не задержится на выдаче багажа.
        Он поддал газу и спустя двадцать минут оказался у аэропорта. Люди сновали вдоль дорожек, рассаживаясь в такси и рейсовые автобусы, но искомой им колоритной компании, среди них не было. Зато были Ольгины попутчики, которых он приметил ещё в первом видении; дедуля с подкрученными усами, невероятных размеров мадам в лиловом пальто и вертлявый парень с очкастой мамашей. Великолепная четвёрка шествовала к остановке, катя за собой разномастные чемоданы.
        Денис снова попробовал связаться с Ольгой, но избыточное волнение никак не способствовало настройке. Тогда он решил порасспрашивать местных таксистов.
        - Вечер добрый - обратился он к ним, - не видели, случайно, компанию такую приметную; девушка светленькая, парень в синих очках и хипстеры с дредами?
        - Видел, - равнодушно произнес один из водителей. - Минут пять назад забились все в газель и укатили.
        - Знаете хозяина машины? - с надеждой спросил Денис.
        Таксист поджал губы и, сощурив глаза, покачал головой.
        - Не знаю, парень, и тебе знакомиться не советую.
        - Почему? - удивился Денис.
        - Потому что машина эта не из наших была, да и экипаж на таксистов не больно-то смахивал.
        - В смысле?
        - Ждали они аборигенов твоих, и если уж на чистоту, я бы не хотел, чтобы меня так встречали.
        - Вы запомнили номера? - попытал счастье Денис.
        Таксист хмыкнул и отрицательно покачал головой, забираясь в свою машину.
        У Дениса потемнело в глазах. Кто мог так насторожить этого крепкого мужика, который не выглядел трусом? Родя с Вениаминычем подсуетились, или, может, уже сформировалась бригада народных мстителей во главе с такими же обиженными, как Света?
        Денис отчаянно пытался настроиться на Ольгу, набирал номер её телефона, слушая металлический голос, сообщающий, что абонент вне зоны, и терял последние крупицы самообладания.
        Он хотел бежать к машине и ехать, но куда? Единственная стоящая мысль, которая озарила голову Дениса в этот нелёгкий час, заключалась в том, чтобы обратиться к работникам аэропорта и уговорить их оказать содействие.
        Обшарив глазами стоянку, он углядел несколько камер и, решив, что они могут быть полезными, побежал в здание. Но помощь местных блюстителей порядка ему не понадобилась; по дороге он увидел-таки то, чего страшился больше всего. Старая ржавая газель, набитая устающего вида отморозками, что оттесняют к задней стенке Ольгу с её друзьями, мчится по трассе. В заднее окно видно, как за ней едет ещё одна машина с затертыми грязью номерами. Водитель жмется к газели так, что не остается никаких сомнений - он её прикрывает. Денис попытался разглядеть Ольгиными глазами того, кто был за рулём, а когда ему это удалось, чуть было не обмяк. В нечётком, мутноватом видении, он углядел знакомый силуэт родиковской кепки, а слева от неё копну рыжих волос.
        Денис развернулся и побежал обратно к своей машине, включил зажигание и, не дожидаясь прогрева двигателя, выжал сцепление.
        Судя по конспирации, полиция если и учувствовала в этом «задержании», то не официально, а это означало, что снятия показаний и слушаний в суде не будет.
        Денис заворочал мозгами, словно гирями. Паника, охватившая его, затормаживала реакцию, и всё же он сумел родить одно предположение. Если всем эти беспределом заведовал Родик, а накрутила его Света, то Ольгу и её друзей просто-напросто сольют.
        Денис знал Родионовы методы. Это с ним - с другом детства, который видел его как облупленного, он мог быть мягким, неуверенным, даже порой заискивающим, а вот с теми, с кем Родиона не связывала ни дружба, ни служба, он не церемонился и порой проявлял невероятную жестокость. Денису иногда даже казалось, что у его друга раздвоение личности потому как парень, что таскался за ним с самого детства, мало походил на Родиона Маслова - водителя из шестедисятки.
        Однажды его друг принимал участие в операции, подобной той, что грозила развернуться сегодня. Причём действовал Родион по наущению бывшего начальника убойного отдела. Полиция тогда настроила общественность против одной скинхедовской группировки, которую она не могла прикрыть несколько месяцев. Многие ходили под угрозой сокращения, и начальник убойного решился сколотить банду народных мстителей. А когда те слишком распоясались, схлестнул всех - и красных, и белых на безымянном пустыре близлежащего пригорода. Ему за поимку особо опасной разбойной группировки повышение вышло, а те, кто из отряда народовластия, состряпанного им же, выжил, по статье пошли.
        Судя по разворачивающимся событиям, Вениаминыч хотел повторить фортель предыдущего удачливого стратега. Только вот на этот раз убрать вознамерились не безмозглое мясо в гадах, а реальных спасителей этого прогнившего мира. Денис даже знал, какие аргументы его бывший друг привел Вениаминычу, чтобы тот позволил провернуть это крошево. Мол, мы эту кашу заварим, а вы приедете, когда брать будет уже некого, и констатируете, что взбунтовавшаяся общественность порешила тех, кто последние несколько месяцев держал её в мистическом страхе.
        Вениаминыча, наверняка, Москва прессует, несмотря на то, что Барыгину взяли. Кулакова-то он упустил, а убийства на его тётку повесить не удалось, лишь коммерческие махинации. Вот только на Ольгу с её невинной командой у них всё свалить тоже не выйдет, ведь она не Лег, она лишь его глаза в нашем мире.
        Денис гнал по мурманке, в надежде, что Родя повезёт своих пленных на тот же безымянный пустырь. Но тут картинка перед его взором поплыла и вместо красного света встречных фар, стал проклевываться нездешний пейзаж. Вроде, пустырь, но не тот, да и не пустырь вовсе, так полянка в лесочке.
        Денис еле успел затормозить, вслепую съезжая на обочину, прежде чем мчащийся на бешеной скорости гелик догнал его. Видение приобрело плотность и объем. Поляна, смешанный жиденький лес, Ольга в окружении пяти жмущихся к ней людей, а против них орава отморозков вооруженная арматурой, дубинами и ножами.
        Ни машины следовавшей за газелью, ни Родиона Денис не приметил. Он напряженно старался понять, что за место выбрали эти «народные судьи», но зацепиться было решительно не за что. Лес - как лес, поляна - как поляна, вдалеке свет фар, скорее всего, газелевских.
        Денис в отчаянии колотил по торпеде своего автомобиля, зверея от бессилия. Он метался в маленькой железной коробке, не понимая, как узнать местонахождение Ольги. А на поляне тем временем происходила рокировка; Ольга и очкастый отпихивали назад дрожащую девушку, пацана с дредами, Егора и лицеиста. Парни сопротивлялись, но Ольга и обладатель синих очков настойчиво отодвинули их назад, заслоняя собой.
        - Вас слишком мало, к тому же вы безоружны, - прошепелявил один из наступающих, перекидывая из одной руки в другую огрызок металлической трубы.
        - Прошу вас, - проговорил очкастый, плотно прижимаясь к Ольге, - одумайтесь. Мы не хотели бы причинить вам вред, но и своих друзей в обиду дать не можем.
        Беззубый с металлической трубой расхохотался.
        - Слыхали, ребяты? Они не хотят нам вреда.
        Его гогот поддержала дюжина тупомордых существ, стоящих у него за спиной.
        - Дай нам побаловаться с твоей подружкой, и, может быть, мы отпустим вас, - предложил один из них, почесывая у себя в паху.
        Шепелявый что-то ему ответил, но Денис уже не расслышал, его слов. Картинка в его голове поплыла, и он снова очутился на трассе.
        - Думай же, думай, - уговаривал себя Денис, теребя шевелюру. - Слишком далеко они уехать не могли, времени прошло мало, а значит это где-то в черте города. Где у нас может быть лес, поляна и отсутствие посторонних? Твою мать, где угодно!
        Денис понял, что ситуация шваховая, и спасти Ольгу сейчас может только чудо. Но ведь она и сама была чудом, а это означало, что ещё не всё потеряно!
        Слабо забрезживший свет надежды немного подбодрил Дениса. Он решил пойти ва-банк, оставив традиционные методы погони. Сейчас был тот самый момент, когда он мог применить на практике Ольгино учение. «Ты начнёшь чувствовать меня, как бы далеко я не была, - обещала она ему». И если он может спонтанно улавливать её видения, значит и настроиться на неё получится. В аэропорту просто недоставало мотивации, сейчас же её было хоть отбавляй.
        Он откинулся на спинку сиденья, закрыл глаза и попытался расслабиться. Несколько минут ничего не происходило, но потом он увидел чёрную ленту дороги и подсвеченный фарами указатель. На дорожном металлическом щите читалось название населенного пункта. Денис вбил его в навигатор, а когда увидел проложенный маршрут, оказалось, что это совсем близко.
        Он гнал с максимальной скоростью, на которую был способен его старенький Golf, подрезал редкие автомобили и уходил в обгон на поворотах. Когда же Денис приблизился к заветной табличке, понял, что найдёт злосчастную поляну без труда. В восьмистах метрах от дороги лес освещался белыми всполохами, уже знакомого ему света.
        Он свернул на тропинку и проехал, сколько смог, пока его машина не увязла в гати. Бежать по обледеневшим брёвнам было нелегко, месяц только нарождался, плохо освещая разбитую дорогу. Денис периодически натыкался на пробоины, пару раз поскальзывался и падал, но тут же вставал и бежал снова, не обращая внимания на боль в ушибленном колене и рассечённой руке. Вскоре дорога кончилась, потонув в глубокой незамерзающей луже. Денис увидел пустую машину, ту самую, что ехала за газелью, здесь же стояла и сама газель с горящими фарами, тоже пустая. Он залез в неё, надеясь отыскать подручные средства самообороны, но нашел только канистру с бензином. Переложив из нагрудного кармана нож, что ему когда-то презентовала Хельма за пояс и прихватив канистру, он побежал к поляне.
        Там творилось страшное. Несколько обезумевших человек катались по земле, пытаясь обхватить себя руками, и истошно орали, рядом с ними лежал, не шевелясь, лицеист и судя по неестественной позе, он был мертв. Ольга с очкастым старались защитить оставшихся подопечных. При этом сами они нападать и не пытались, лишь держали своих ослабевших друзей в кольце света, не слишком яркого, но достаточного, чтобы набрасывающиеся на них дикари не могли сквозь него пробиться.
        На глазах оторопевшего Дениса, один из бандитов сумел достать очкастого дубиной и тот на несколько секунд ослабил защиту.
        - Чего вы с ними цацкаетесь? - услышал Денис голос Родика. - Хватай девку!
        Тут же из подлеска, к которому пятились обречённые, выскочили шустрые пацаны и дернули еле стоящую на ногах девушку. Ольга только успевала крутить головой. Очкастый уже поднимался с земли. Денис увидел, как свет, исходивший из него, стал набирать силу.
        - Не надо, Ильдар! - взмолилась Ольга. - Так ты их всех погубишь, а потом будешь жалеть. Я уже проходила это.
        Только теперь Денис понял, что ни Ольге, ни её другу в синих очках ничего не угрожает, а вот нападающие действительно были в опасности, но даже не понимали в какой. Зато Денис это очень хорошо осознавал, и даже слегка посочувствовал недоумкам-самоубийцам.
        Он вышел из своего укрытия и обратился к беснующейся толпе.
        - Отпустите девушку! Вам с ними не справиться.
        - Кто там лает из кустов? - спросил бугай, держащий за дреды Ольгину ученицу.
        - Я безоружен, - проговорил Денис, поднимая руки и медленно приближаясь к дерущимся. - Остановитесь. Эти люди не сделали ничего плохого, они лишь хотят помочь…
        - Это, по-твоему, помощь? - парень кивнул на катающихся по земле нападавших.
        - Да, но если им будет некого защищать, то вы увидите их силу. Правда, это будет последнее, что вы увидите.
        - Я хочу глянуть, что это за сила такая, - криво ухмыляясь процедил бугай и полоснул своей заложнице ножом по горлу.
        Обмякшее тело девушки он кинул прямо под ноги Денису и тот увидел, как из него толчками выходит жизнь.
        - Нет! - закричал парень с дредами, все ещё стоявший в круге под Ольгиной защитой. - Нет!
        Дальнейшее происходило настолько быстро, что Денис даже не успел разобраться, что к чему. Кричавший вырвался вперед, набрасываясь на бугая и вгрызаясь ему в глотку. На него тут же обрушились удары металлических труб и дубинок. Послышался отчаянный крик Ольги.
        Секунду Денис стоял потрясенный, а потом стал кричать что было мочи:
        - Приди же, ну приди! Видишь, они убивают твоих детей, - вопил он в равнодушное небо. - Приди, мать твою, и спали нас всех, но спаси тех, кого ещё можно! Приди…
        Он смотрел в небо, оно лишь мигало ему звездами, но помогать не желало, и тогда Денис метнулся к спрятанной в кустах канистре и, открыв её, принялся поливать бензином всех, до кого мог добраться. Его пытались поймать, но он уворачивался, то подсекая нападавшего ногой, то отрубая ударом свободной руки в челюсть, то просто вдаривая с размаху по самому ценному. Извернувшись, он достал зажигалку и, чиркнув по пьеза-элементу, кинул её в первого попавшегося бандюгана. Тот вспыхнул как факел, и с воплями забегал по поляне, поджигая своих незадачливых подельников.
        Денис же вертел башкой, пытаясь понять, где затаился Родик, пока над его головой не пролетел кусок свинца. Он машинально упал на землю и посмотрел по направлению выстрела. Родион шёл на него как Ангел смерти. Лавируя меж горящих людей, он готовился к очередному прицельному выстрелу.
        Будучи уверенным, что друг лишился рассудка толи от ревности, толи ещё от чего-то и целится в него, Денис метнулся в сторону, но Родион на это никак не отреагировал. Раздался очередной хлопок, и только тогда Денис понял, что мишень Родика - Ольга.
        Обернувшись, он увидел, как она хватается за простреленное плечо. Световой круг тут же померк. Ильдар подхватил её, не давая упасть, а оставшийся в живых Егор, рыдая, бухнулся на колени.
        - Всё это фокусы, - раздалось за спиной Дениса, - они тоже люди, а значит, и их можно убить.
        Денис вскочил на ноги и наткнулся лбом на ствол Родионового пистолета.
        - Друга убьешь? - поинтересовался он равнодушно.
        - Была дружба, Диня, была, да вся вышла, - изрёк тот, посмотрев прямо в глаза Дениса.
        - Из-за нее всё, да? - спросил Денис, стараясь потянуть время. - Из-за Светки?
        - Не только, - вяло ответил Родион. - Накопилось, знаешь ли, одна твоя история со взломом Катиной хаты чего стоила, да ещё утаивание Ольги.
        Денис не стал отпираться, видел, что бессмысленно. Родион ему приговор уже давно вынес, только случая ждал. Но Родя его удивил.
        - Я тебя убивать не хочу, я ж не мясник. Отойди в сторонку и покури, пока я с подругой твоей и очкариком этим закончу. За поджог, кстати, спасибо, это ты хорошо придумал. Учитывая предыдущие особенности дела, очень всё натуральненько получится, - он ухмыльнулся и отпихнул Дениса в сторону, снова наводя оружие на Ольгу.
        Денис повис у него на шее не давая прицелиться.
        - Родион, ты спятил, что они тебе сделали? Я ещё могу понять, за что ты на меня озлобился, но откуда такая ненависть к Ольге и Ильдару?
        - Сам же рассказывал, что нас всех ждёт крещение огнем, - отозвался Родион, паля наугад, - А я подыхать не хочу, я лучше крестителей твоих порешу, - и он снова выстрелил.
        Только теперь Денис осознал, что его рассказ сложился в голове Родика некой карикатурой, черной пародией на реальное положение дел и виной этому он. То, что Родион смотрел на мир (как, впрочем и сам Денис) как на кривое зеркало, он, конечно, и раньше знал, но чтоб вот настолько!
        Недолго думая, Денис огрел его по башке, сшиб с ног и вцепился в револьвер. Родя стал отбиваться, пытаясь лягнуть друга, пару раз врезал ему по скуле и хорошо промассировал селезенку. Денис в накладе тоже не остался; приложил его головой о камень. Но черепушка у Роди была крепкая, так что он удара почти и не заметил.
        Пока они катались по земле, борясь не на жизнь, а на смерть Ильдар привел Ольгу в чувства. Она пыталась подняться на ноги и отыскать на этом ледовом побоище Дениса, но первой это всё же удалось сделать Свете.
        Всё это время она пряталась в кустах, а когда поняла, что ни Родион, ни Денис сдаваться не собираются, выбежала и попыталась их разнять.
        - Мальчики, ну пожалуйста, не надо! - причитала она, бегая вокруг сцепившихся. - Родичка, миленький, он же друг тебе был всё-таки! Денис, Динечка, остановись. Я тебя простила, простила, только не убивай его. Забирай свою Ольгу и уходи, только не убивай…
        Убивать хоть и бывшего, но друга в мыслях Дениса не было, но и расцепиться они уже не могли. Дерущиеся сбили Свету с ног, а когда она подняла голову, то увидела, как Родион восседает на животе у Дениса. Он всё же выкрутился, не потеряв своего оружия, которое сейчас снова приставлял ко лбу друга.
        - Нет! - заверещала, Света, - не надо!
        - Что, Светка, кашу заварила, а теперь в кусты? - зло ухмыльнулся Родион, не оборачиваясь к ней. - Любишь его ещё? Ну, так смотри, как он сдохнет, по твоей же глупости.
        И тут до Дениса, наконец, дошло, что его друг детства окончательно спятил, в его глазах багровела не просто ненависть, а какая-то лютая, звериная жажда крови. Он понял, что как только Родик порешит его, то доберется и до Ольги с Ильдаром. Не было у него никакой уверенности в том, что два этих полуангела станут защищаться, потеряв почти всех своих подопечных.
        Вот и сбывается пророчество Аграфены, мелькнуло в голове Дениса, когда он, наконец, понял; самое ценное, что есть у человека - это чистота его души и ему ее сейчас придётся изгваздать в дерьме, иначе не только Ольгина многомесячная работа пойдет прахом, но и старания Лега. Вот та самая жертва, о которой говорила гадалка, зная уже, конечно, что именно выберет Денис после всех своих мытарств.
        «Что стоит одна душа, когда на кону спасение целого человечества?» - подумал Денис перед тем, как выхватить свой нож.
        Но всадить его другу в живот, прежде чем тот выстрелит, Денису не пришлось, мужества не хватило, замешкался, а потом случилось то, чего он меньше всего ожидал. Из лесу словно ураган вылетело белое, светящееся облако с горящими глазами и раскидывая на бегу чудом уцелевших бандитов, кинулось прямо на Родиона. Но перед тем как в Денисова друга вонзились острые клыки божественного правосудия, он успел-таки сделать свой последний выстрел.
        Глава 53
        Сначала Денис почувствовал, как у него немеет всё тело, стало невыносимо холодно. Потом эти ощущения отпустили, ему сделалось легко и спокойно. Горящие люди, визг Светы и искажённое злобой лицо друга пропали, растворились в мягком белом мареве. Нездешний, потусторонний свет обволакивал его, согревал, но не снаружи, а будто бы изнутри и было это хорошо и правильно. Вот только два синих круга маячили перед ним как полнотелые луны.
        Потом Денис услышал голос - её голос. Он был нежным, любящим, он ласкал его, как ласкает морская волна, и Денис с удивлением подумал, что вопреки всем ожиданиям попал в рай. Но затем, что-то произошло, и приятное тепло стало нестерпимым, обжигающим. Денис сообразил, что всё ещё жив.
        В последнюю секунду, его никчемную шкуру попыталась спасти Света, вслед за волком она бросилась на Родиона, сбивая его наземь. Выстрел пришелся в грудь, а это означало, что дела его очень плохи несмотря на то, что ни сердце, ни аорта не пострадали. Денис боялся, что ударной волной задело легкое, по крайней мере ощущения у него были такие. А если так, то он рисковал, рано или поздно захлебнуться собственной кровью.
        Он с трудом открыл глаза, и загадка двух Лун раскрылась - прямо пред его лицом маячили синие очки Ильдара. Мужчина водил по его раненой груди руками и только теперь Денис заметил, что он слепой.
        - Он совсем плох, Ильдар? - послышался сбоку слабый голос Ольги.
        - Да, Оль, но шанс хоть и крохотный все же есть, нужно срочно вызвать скорую.
        Где-то вдалеке послышалось завывание Светы. Денис постарался повернуть голову и увидел истекающего кровью Родика. Он лежал рядом, уставившись на бывшего друга, словно ждал, когда тот посмотрит в его сторону. Денис встретился с ним глазами. Во взгляде Родиона было столько муки, что он не выдержав, отвернулся.
        - Он жив, - прохрипел Денис.
        - Пока да, - отозвался Ильдар.
        - Вы можете призвать Лега? - с трудом проговорил Денис
        - В теории, - нехотя ответил Ильдар.
        - Призовите.
        - Хочешь спасти друга? - догадалась Ольга. - Он не выдержит, умрёт.
        - Он так и так труп, - сдавленно процедил Денис, разглядывая прокусанную артерию на ноге, сочащуюся кровью. Жизнь из его друга била фонтаном и он грозил иссохнуть раньше, чем приедут врачи. - Надо испробовать последний шанс, - сказал он твердо.
        - Хорошо, - не стал спорить Ильдар. - Егор, оттащи Дениса как можно дальше, - велел он долговязому, но Денис его остановил.
        - Не надо, он меня не дотащит, да и смысла нет.
        - Но ты тоже погибнешь, - предупредил его Ильдар.
        - Скорее всего, - согласился Денис. Помедлив он добавил, - я привык всю жизнь пробираться во тьме, от света вашего пути я слепну.
        - В смысле?
        - Что же это за миссия такая, ради которой я должен сражаться с другом? - с грустью спросил Денис, сам себя.
        - Ты не должен был, - печально ответила Ольга.
        - Но ведь он хотел убить вас - поцелованных Ангелом!
        - Это не важно, потому что смерти нет, а убить они все хотели не нас, а свои страхи перед неизведанным. Они же дикие как звери, на них и зла то держать нельзя, но мне всё же нестерпимо жаль моих учеников, - проговорила Ольга дрожащим голосом.
        Денис вздохнул.
        - Призывай Лега, не тяни.
        Ильдар протянул руку, дотрагиваясь до Ольгиного плеча. Денис повернул голову, чтобы в последний раз увидеть её лицо и заметил, как в свете фар блестят её влажные глаза. Она смотрела на него, не отрываясь, и в эту минуту он видел, что это взгляд не Ангела, но женщины, нежной, любящей женщины. Он закрыл глаза и мысленно попрощался с нею.
        - Уведи девочку и Егора, - попросил Ильдар, и Денис услышал, как Ольга медленно поднимается с земли и уговаривает Свету уйти как можно дальше отсюда.
        Глаз Денис не открывал, но даже сквозь прикрытые веки видел, как стоящий меж ним и Родиком Ильдар, превращается в светящийся кокон. Он разгорался изнутри и в скором времени сияние его стало настолько нестерпимым, что Денис, превозмогая боль, закрыл глаза руками.
        Рядом стонал Родион, издалека послышался испуганный крик Светы. Денис понадеялся на то, что она успеет отбежать достаточно далеко, и в эту минуту у него заложило уши от мощного ультразвука. Он почувствовал, как лопаются перепонки, ощутил невероятный жар во всём теле, и из последних сил протянул руку, желая нащупать тело друга. Только он коснулся его влажной от крови куртки, как Родиона тут же отбросило в сторону.
        - А-а-а-а! - заорал он, и Денис понял, что страшное случиться и случиться прямо сейчас.
        Он не знал откуда у него взялись силы, не понимал, как не отключился от боли, он просто полз к другу, чтобы накрыть его тело своим. А когда Родион укрылся за его широкой спиной, земля сотрясалась, словно прямо под ними извергался вулкан. Боль и жар становились настолько невыносимыми, что Денис был готов потерять сознание, но прежде чем оно его покинуло он представил то, чего в эту минуту страшился больше всего: Родион широко открывает испуганные глаза, хватая ртом воздух, а затем вспыхивает, словно промасленный факел. Горение его не длиться и секунды, пепел, в который обращается его друг, медленно осыпается наземь, образуя прощальный рисунок его прошлого образа. В этот миг чувство вины и сожаления выстрелили в груди Дениса разрывным снарядом, и он потерял связь с реальностью.
        Больше он не видел уже ничего. Он пребывал в невесомости, на границе жизни и смерти. Денис смотрел в Пустоту, в Ничто, в великую Бездну, которая познавала себя его же глазами. Он был спокоен и умиротворён. Он больше ничего не ждал, лишь находился в этом безвременьи, понимая, наконец, что глаза, которыми он пытался узреть Бога, и глаза, что смотрели на него из Бездны, одни и те же. Это был великий миг тишины, тот миг, когда Денис осознал, что они нашли друг друга, что он и Великое Ничто никогда, в сущности, и не расставались.
        Денис не знал, как долго длился этот немой диалог. Не мог он вспомнить, и в какой момент его ощущения стали изменяться, но безмятежная невесомость, в конце концов, закончилась. Он пришёл в сознание и ощутил тепло обнимающих его рук. Правда, Денис не был уверен, что он пришёл в свое сознание. Его Я будто бы раздвоилось, или даже не раздвоилось, а ушло на второй план. Он словно бы отошёл в сторону, отстранился, уступив место чему-то большему чем он сам. Чему-то, не относящемуся к этому миру, в котором он всё ещё продолжал быть, потустороннему чему-то, или кому-то.
        Но вот руки укрывающие его разомкнулись. Денис открыл глаза. Ему хотелось проверить, ощущение бурлящей в нём жизни настоящее, или он продолжает грезить?
        Сначала он подумал, что ослеп, потом понял - это он лежит уткнувшись в грудь друга. Родион не сгорел, но его лихорадило, тело потряхивало и начинался жар. К чему он должен был привести, Денис уже знал. И все же, Родик не погиб, а значит шанс на его спасение всё еще есть.
        Превозмогая боль в ноющей ране, что частично затянулась (видимо, благодаря божественному исцеляющему свету), Денис опёрся на подрагивающие руки и попытался сесть. Вот тогда-то он и увидел её лицо. Ольга смотрела на него так, словно видела того, кого дожидалась невероятно долгое время.
        - Я всегда знала, что ты будешь с нами, - прошептала она. - Я поняла это, когда Лег, повстречавшийся с Катериной, показал мне твое лицо.
        Денис обнял её, обнял так, как обнимают не тело, но душу и прошептал в самое ухо:
        - Ты стала моим щитом, да? Ты спасла меня?
        - А ты стал щитом Родиона. Именно поэтому Леги и помогают людям через них самих. Для высших существ мы все равноценны. Только человек может сделать выбор, перед которым встаёт.
        В мерцающем серебристом тумане они сидели, обнявшись. Волшебная, ангельская пыль покрывала их, словно хотела спрятать от посторонних глаз, дать минуту тишины и абсолютного единения, минуту заслуженную ими обоими.
        - Нужно идти, - послышался в стороне, уставший голос Ильдара. - Скоро здесь будет много любопытных, и мне, если честно, не хочется объяснять им, что тут произошло.
        Денис с Ольгой поднялись, посмотрев с сторону леса. К ним уже бежали Егор со Светой.
        - Родичка, Родя, - голосила девушка, спотыкаясь на своих каблуках.
        - Ильдар, Ольга, - звал парень еле, поспевая за нею.
        Он бежал, неуклюже забирая длинными руками и переваливаясь из стороны в сторону.
        - Так себе помощники, - констатировал Денис, трогаю свою грудь. Рана волшебным образом заросла и угроза жизни миновала, но боль все равно была слишком сильной.
        Денис бросил короткий взгляд на Родика. Того колотило, он начинал бредить, но кровь, слава богу, уже не хлестала из раны, да и раны как таковой не осталось, затянулась, как и у Дениса. Он стал думать, как бы донести друга до машины, и кого посадить за руль, но тут его мысли вдруг запнулись на полуобороте, потому что он увидел, как Ольга приблизилась к мечущемуся в агонии Родиону и положив свою руку ему на лоб, зашептала что-то успокаивающее, а потом, когда Родион провалился в дрему, растягивая губы в сладкой улыбке, просто подняла его на руки, словно он был легче младенца и понесла прочь от этого скорбного места.
        На лице Светы, подбежавшей к ним отразилось недоумение и как будто бы обида, но ни слово ни сказав, она последовала за Ольгой, уносящей её парня. Денис тоже, решил не тратить драгоценное время, потому как его и самого начинало потряхивать. Безусловно, ему повезло много больше чем Родиону, ведь несколько месяцев назад он уже чистился от гнусных лярв и всё же испытания еще не кончились, это он чувствовал.
        - Идите к трассе, там у обочины стоит моя машина, - проговорил он, обращаясь ко всем сразу.
        - Но все мы в ней не поместимся, - заметила Света.
        - Да ты права, возьмем автобус Родика. Ты сможешь сесть за руль, - обратился он к ней.
        - У меня нет прав.
        - Да при чём тут права, ты водишь машину?
        - Я вожу, - отозвался Егор, поднимая руку.
        - Вот и отлично.
        - Но у меня тоже нет прав, - стушевавшись, предупредил парень.
        - Я же сказал - это не важно, - с трудом проговорил Денис.
        - Как это не важно? - запротестовала Света. - А если он нас всех убьёт ненароком.
        Денис многозначительно посмотрел на Свету, вспоминая заварушку, которую они с Родей организовали, поморщился, снова трогая свою грудь, но ничего не сказал, лишь свернул с тропы и подошел к распластанному посреди поляны лицеисту. Надежда на то, что парень чудом остался жив, всё ещё теплилась в нем, но мальчик не дышал, и закусив губу, Денис нагнал остальных.
        До родиковского автобуса дошли довольно быстро, положили на задний диван, обмякшее тело хозяина машины и расселись по свободным местам.
        - Я сяду рядом, - хрипя, говорил Денис Егору, - и буду поправлять тебя если что. Не гони, но и не тащись как черепаха, привлекать внимание гайцов нам не к чему.
        - А куда мы едем? - спросил Егор, включая навигатор.
        - Хорошо бы в Хийтола, - протянул Денис.
        - Не успеем, - отозвалась Ольга, которая сидела рядом с Родиком. - У нас нет столько времени, он иссушит себя уже к этой ночи.
        - Ну что ж, - протянул Дени, - есть у меня тут одна тётушка на примете, методы у нее, правда, варварские, но в сложившейся ситуации выбирать не приходиться.
        Глава 54
        Аграфена Стефановна уже ждала гостей.
        - Ну проходите, проходите, - поторопила она, - все детали потом. - Вот туда на кушетку этого, - она указала на Родю, - а Ангела моего, на стол кладите, да поживей!
        - Что? Зачем? - удивился Денис, поняв, что «Ангелом» назвали именно его.
        - Да ты не спорь, не спорь, - суетилась она, подводя его к столу укрытому скатертью с руническими символами, - время дорого.
        - Ага, полторы тыщи час, - попытался отшутится Денис, которому вдруг стало совсем невмоготу дышать.
        - Всё ёрничаешь, как и раньше, - пожурила она, - но это ничего - это от страха, я же вижу, как тебе боязно. И правильно что боязно, такая силища в тебя вошла, как ещё на ногах стоишь не знаю. Не прогадал волчара, ой не прогадал, ценный кадр может из тебя получиться, если…
        Что «если» Денис не узнал, воздуха стало катастрофически мало и он заваливаясь на бок, полетел куда-то в черноту, в бездну и там в этой бездне с ним стали происходить страшные вещи. Сначала ему грезилось будто он привязан к корме горящего корабля и несется по просторам Вселенной на скорости света. Ему в лицо дули буйные ветра, срывая с него одежды, он дрожал ох холода и страха, а полёт все продолжался и продолжался, пока его плоть не выдержавшая неистового напора стихии, не превратилась в ничто.
        На мгновение Денис словно бы выпал из всего происходящего, но продолжал чувствовать, что это еще не конец. Спустя миг, он заметил, мерцающую серебристой пыльцой сферу, в которой все еще продолжало биться его неугомонное сердце.
        «Это и есть мое истинное тело!» - догадался Денис, вглядываясь в уплотняющийся сгусток света. Он стал любоваться своей новой оболочкой и вдруг понял, что не привязан больше к кораблю, тот давно сгорел, как и всё, что его окружало, а сам он находиться в абсолютно пустом пространстве бесконечной тьмы.
        Содрогнувшись от мысли, что кроме этой черноты нет ничего вокруг, Денис сжался как потерянное дитя. Его светящееся тело стало уменьшаться и уменьшалось, до тех пор пока не съёжилось до размеров бьющегося сердца, а потом бояться было уже нечего, а двигаться некуда и Денис решился на единственно верный в сложившихся обстоятельствах поступок. Он догадался, что должен осветить собой ту часть Вселенной, которую мог. Он сделал последний вдох, а с выдохом разлетелся на миллиарды крохотных частиц, что засияли ярчайшими звёздами в синим небе. В глубине души Денис улыбнулся, а потом открыл глаза.
        - У тебя получилось, - похлопала его по ноющей груди Аграфена Стефановна, и парень заметил, что она еле держится на ногах.
        - Что получилось? - не понял Денис, который был совершенно убежден, что его земной путь давним давно окончен.
        - Ты прошёл испытание, теперь ты один из нас, - отозвался Ильдар, держащий его за правую руку.
        Денис посмотрел в лево, там сидела Ольга и тоже держала его за руку.
        - Это мой первый конец? - обратился Денис к Аграфене Стефановне.
        Та устало кивнула, вытирая взмокшее лицо полотенцем и усаживаясь в кресло подле кушетки. Только тогда Денис вспомнил, что, вообще-то, ехал сюда для того, чтобы спасти друга.
        - Как Родя? - спросил он.
        - Жить будет, - отозвалась потомственная ведьма, - сам что ли не видишь?
        Денис сначала удивился её вопросу, а потом вдруг ощутил нечто такое, что прежде никогда не испытывал. Он смотрел на всё что его окружало, но видел не глазами, а неким внутривидением. Слышал звуки, которых прежде ему слышать не доводилось и, вообще, чувствовал себя не как раньше - отдельно растущей в поле травинкой, а целым океаном трав, сплетающихся в одну огромную сеть своими крепкими жилистыми корнями.
        Он встал, подошел к кушетке внимательно посмотрел на спящего Родю. Вокруг него клубился словно табачный дым зеленовато-синий свет. Денис перевел взгляд на сидящую подле друга Светлану, ее тоже овивал такой же дым, только не сини-зеленый, а желто-оранжевый. Он сморгнул, потёр глаза, присмотрелся к остальным. Аграфена Стефановна светилась ярко-фиолетовым, Егор, сопящий во втором кресле - ровно-синим, а Ильдар с Ольгой - серебрянным. Только потом Денис посмотрел на свои руки и увидел, что и они мерцают серебром.
        - Я больше не я? - пробормотал он.
        - Ну что ты, Денис, - прошелестела Ольга, подходя к нему и беря за руку, - ты - это ты, уж я то вижу. Просто иногда ОН будет приходить в наш мир через тебя, но ты привыкнешь, я помогу.
        - Но я его не чувствую. Когда я только очнулся на пустыре все было как ты рассказывала, а теперь…
        - Денис, - перебила его Ольга, - с тобой не будет так, как было со мной или Ильдаром.
        - Почему?
        - Я подготовила тебя к этой встрече, еще в Карелии, - она опустила на его плечо голову и посмотрела своими бархатным взглядом снизу вверх. - Пойдем домой, я соскучилась по твоей светлой квартете.
        - Ты хотела сказать по нашей? - поправил её Денис.
        Когда они уже спускались по лестнице вниз, он обнял утомленную Ольгу и спросил:
        - А они теперь всё время будут жить с нами? - он изобразил рукой нимбы над их головами.
        - Они очень деликатные создания, вот увидишь, - шепнула Ольга, выходя на улицу.
        Эпилог
        Они сидели на крыше его дома уже пару часов и кого-то напряженно высматривали.
        - Говорю тебе, - убеждал Денис Ольгу, - она именно то, что нам нужно. Но я не должен показываться ей на глаза, это может сместить направление её мыслей не в ту сторону. Ей должна заняться ты, или Ильдар.
        - Хорошо, - согласилась Ольга, вглядываясь в прохожих. - Думаю, ты прав. Но тебе тоже нужно кого-то найти, так проще справляться с происходящими в тебе изменениями. Мы не должны полностью отождествляться с Легом, иначе не сможем помогать людям.
        - Ты не дашь мне забыть о том что я всё ещё на половину человек, - улыбаясь проговорил Денис, притягивая Ольгу к себе.
        - Нет, нет, я - это другое, я и сама не всегда женщина, ты же знаешь.
        - Ты права, - согласился Денис, - есть у меня на примете один хромоногий. В соседнем дворе живет. Думаю, он не даст мне забыть о том, о чем нельзя забывать.
        Ольга улыбнулась ему, нежно коснулась его щеки, а потом встала и пошла своей легкой, ангельской походкой вниз.
        С высоты многоэтажки Денис наблюдал, как она идёт к девушке, играющей с маленькой, дворнягой.
        - Валентина? - поинтересовалась Ольга, улыбнувшись ей.
        - Да, - удивленно проговорила та.
        - Вы не против, если мой питомец подружиться с вашим?
        - Нет, а где он?
        Ольга указала вперед, туда где в тени тополей притаился Белый, внимательно следивший за девушками.
        - Ваш питомец волк? - не слишком удивляясь, спросила Валентина.
        - Если быть честной, он не питомец, а скорее друг.
        - Это многое меняет, - улыбнулась Валя и протянула Ольге мячик, за которым гонялся её пес. - Игрушка Мики, он любит бегать за ней на перегонки.
        - Спасибо, - проговорила Ольга, принимая мяч, - думаю мы с вами тоже могли бы сдружиться.
        Валя смущённо улыбнулась ей в ответ, качнула головой и они пошли вдоль Смоленки, о чём-то увлечённо беседуя. А Белый на одно мгновение оторвал свой взгляд от прогуливающихся, метнув его в сторону многоэтажки, где сидел Денис. Глаза его вспыхнули красным, но это больше не казалось парню зловещим. Он улыбнулся и подмигнул волку, а затем слез с крыши и направился к Гошиному дому.
        Денис шёл и улыбался, впервые за долгое время он был по-настоящему счастлив.