Сохранить .
Крутой пришелец Дмитрий Суслин
        # В этой потрясающей истории все приключения происходят на неизвестной планете, куда волею судьбы был заброшен главный герой Сергей Стрельников, студент медицинского факультета. К тому же на первых же страницах оказывается, что он Инопланетянин. Не много, ни мало. И все-таки, хоть он и пришелец, у парня проблема. Он влюблен в однокурсницу Наташу, но не может ей в этом признаться. И надо же так случиться, Она тоже попадает в другой мир вместе с ним. В этом мире у Сергея оказывается столько достоинств и талантов, главный из которых - удивительный целебный дар, с помощью которого он излечивает не только людей, но и кентавров, гарпий и прочих фантастических животных, да что там, он даже мертвых возвращает к жизни, да еще на этой планете он побеждает тиранов, освобождает народы и совершает другие многочисленные подвиги. Не полюбить его нельзя. Так что, можно сказать, что этот роман о любви.
        Дмитрий Суслин
        Крутой пришелец
        роман
        Я - инопланетянин. Круто да? По-моему, тоже! Самое прикольное во всем этом то, что о данном факте мне стало известно всего лишь двадцать минут назад. И эти двадцать минут решительно изменили всю мою жизнь.
        Еще сегодня утром я был самым обыкновенным молодым человеком, студентом-третьекурсником медицинского факультета, который собирался сдать очередной экзамен летней сессии, а сейчас я загнанный в угол беглец, и моя жизнь висит на тоненьком волоске. Да и не только моя. Вот уж никогда не думал, что мне придется скрываться от кого бы то ни было. И вот пришлось…
        Оглушительно прозвучал выстрел. Пуля гулко ударила в стену, и мне на спину посыпались куски штукатурки. У тех кто стрелял, явно самые серьезные намерения.
        - Что же им надо? - закричала Наташа. Голос у нее после выстрела казался неестественным, в глазах стояли слезы, и вся она мелко тряслась от ужаса. Объяснять что-либо было некогда.
        - Бежим!
        Я схватил ее за руку, и мы рванули наверх по лестнице. Теперь уже автоматная очередь проводила нас на четвертый этаж, и, клянусь, никогда в жизни я еще не бегал так быстро, как сейчас.
        Честно говоря, я и сам не знаю, что надо от меня этим гориллам. Но о том, что они не собираются предложить мне выпить с ними шампанского, я где-то в глубине души догадывался. Господи, да за что же мне это?!!
        Мы с Наташей добежали до последнего этажа, и только тогда поняли, что бежать-то дальше некуда. А внизу четко были слышны неторопливые, чуть шаркающие шаги тех пятерых ребят, каждый из которых с легкостью бы потянул на роль Терминатора. Даже страшно подумать, что они с нами сделают, когда догонят. Хорошо, если только пристрелят. А если нет? О самом плохом думать не хотелось.
        - Чердак открыт! - сквозь слезы прошептала Наташа. Глаза ее были широко открыты от ужаса. Надо же какие большие! Даже на экзамене, когда она ничего не знает и смотрит на меня с мольбой, они не такие огромные. Лицо в разводах от растекшейся краски. Губы покраснели. Черт возьми, как же она хороша! Ну почему самое, хорошее нам достается не тогда, когда надо?
        Я глянул наверх. Чердак действительно был открыт. Надо же! А Наташка то молодец! Хоть и напугана до смерти, а открытый люк заметила. Говорят, что женщины в экстремальных ситуациях соображают быстрей. Раньше я в это не верил. А теперь, кажется придется изменить свою точку зрения.
        Через секунду мы уже лезли на крышу. Наташа впереди, я за ней, при этом так торопился, что чуть ли не толкал ее головой. Чудом не посадил ее себе на плечи. На крыше я захлопнул крышку люка. Надо бы что-нибудь вставить в ушки для замка, но времени нет. Да и вставлять нечего. Не палец же! Наташа уже бежала к соседнему люку. Я устремился за ней. Грудь моя разрывалась от нехватки воздуха, ноги гудели от усталости. Что, значит, пропускать физкультуру! Я чуть не споткнулся обо что-то и еле устоял на ногах. Уже у самого люка я увидел, что он закрыт. Меня охватили самые мрачные предчувствия. Наташа бросилась к люку и задергалась в тщетных попытках открыть его. Я схватил ее за руку, девушку била крупная дрожь. Она была в панике.
        - Тут замок!
        Да, да! Сегодня не самый удачный день в нашей жизни. Один раз повезло, теперь везение закончилось. Даже если бы у меня в руках был лом, и то я не стал бы ручаться, что смогу быстро справиться с этим гаражным замком. С каких это пор на крышах учебных зданий стали ставить такие шикарные замки?
        - Что же теперь делать? - в голосе девушки послышалась слабо скрытая истерика.
        Я пожал плечами.
        - Боюсь, что мы мало, что сможем сделать.
        Мои слова тут же подтвердились. Крышка люка, который нас чуть было не спас, открылась, и квадратная голова первого киллера уставилась на нас маленькими как у поросенка и такими же равнодушными глазками. На мгновение меня охватила надежда, что он застрянет в люке и не сможет вылезти. Надежда тут же умерла, и все пятеро, как чертики из шкатулки, повыскакивали на крышу. Ну и морды! Просто фильм ужасов. И, главное, никаких эмоций. Точно роботы. От таких пощады не жди. Они выстроились в ряд, вскинули короткоствольные автоматы и пошли на нас.
        Неужели все? Мысли, одна за другой, стремительно пронеслись в моей голове. Говорят, что перед смертью люди вспоминают всю свою прежнюю жизнь. Не знаю. Я ничего не вспомнил. Все мысли были только о том, что так не хочется умирать, и почему в жизни все так несправедливо.
        Убийцы открыли огонь. Мы с Наташей все же каким-то невероятным образом успели оказаться за бетонным люком. Посмотрели друг на друга. Наташино лицо было само воплощение ужаса. Уверен, что выражение моего лица мало, чем отличалось от ее. Наверно так смотрят попавшие в капкан кролики, когда к ним приближается охотник с ружьем и собакой.
        - Может с крыши спрыгнем? - выдавила она, и несмотря на грохот автоматных очередей, я ее услышал.
        Мы оба посмотрели на край крыши. До него было метра полтора. В принципе у нас есть шанс. Во всяком случае, я слышал о том, что люди падают с девятого этажа и остаются живыми. Может быть и нам повезет?
        И нам повезло. Действительно повезло! Прыгать не пришлось.
        Сначала из-за края крыши показались две изящные ручки с тонкими длинными пальчиками и ухоженными ногтями. Затем появилось лицо. Сногсшибательная красавица Стелла с укором доброй учительницы посмотрела на меня своими изумрудными глазами, потом дунула на золотую челку, чтобы не лезла в глаза, и через мгновение вся ее спортивная и в то же время по-голливудски изящная фигура, оказалась на крыше. Огонь тут же стал вестись в ее сторону. Но красавица даже бровью не повела. Вот это самообладание! Затем, я даже не успел заметить, в какой именно момент, в ее руках оказались сразу два бластера. Да-да! Я никогда в жизни не видел бластеров, и признаться, даже представление о них имею самое смутное. Но это были они - бластеры. Не задумываясь ни на секунду, Стелла открыла ответный огонь. Синие и оранжевые лучи заплясали в воздухе. Послышались свистящие, а потом хлюпающие и шипящие звуки, и по мере того, как Стелла стреляла, автоматный грохот утихал. Я не удержался, выглянул наружу и увидел, как последний из пяти ублюдков, опрокинулся на спину и с шумом опустился на крышу, где в самых разных позах уже лежали его
товарищи. На крыше вновь воцарилась девственная тишина.
        - Собакам собачья смерть, - выходя из укрытия, с притворной радостью произнес я. - Поднявший меч, от меча да погибнет. Да восторжествует справедливость!
        Не знаю, почему я нес эти глупости. Может быть от пережитого страха, а может мне все еще казалось, что все это не серьезно.
        Стелла подошла к киллерам, и как полагается, сделала по контрольному выстрелу, каждому.
        Наташа, которая тоже все это видела, закрыла глаза и сказала:
        - Боже мой, какая жестокость!
        Во дает! Эти ребята ее только что чуть не превратили в жареную утку нашпигованную свинцом, а она их жалеет. Нет, я никогда не понимал женщин. С детского сада они для меня самая большая загадка вселенной.
        После этого она прижалась ко мне и зарыдала. Представляете? Самая красивая девушка факультета, прижалась ко мне и плачет, а я держу ее за плечи и пытаюсь утешить. Нет, сегодня действительно не совсем обычный день! Признаться, я был тоже не прочь поплакать. Если бы рядом не было Стеллы, я бы обнял Наташу и с удовольствием порыдал бы вместе с ней. Но деловой вид моей новой знакомой и ее полное спокойствие подействовали на меня отрезвляюще. В сопровождении рыдающей однокурсницы я подошел к Стелле и со страхом глянул на убитых. Я ожидал увидеть море крови, оторванные руки и ноги, продырявленные головы. Твердый комок заранее подкатил к горлу. К моему великому удивлению ничего этого не было. Не было никаких трупов. Передо мной лежали пять пар джинсов, столько же крассовок, пять рубашек и длиннополых плащей и шляпы стэтсон, все очень дорогое и качественное, и автоматы. Рубашки, правда, были испорчены полностью. Стелла изрешетила их беспощадно. Только дымок и зеленоватый пар витал от всего этого в воздухе, и пахло почему-то хвойным мылом.
        - А где эти? - заикаясь, спросил я. - Где киллеры?
        Стелла посмотрела на меня, затем подобрала автомат и внимательно его осмотрела, только после этого произнесла своим сексуальным бархатно-низким голосом:
        - Это не киллеры. Это ворги.
        - Ворги! - воскликнул я. - Те самые?
        - Да. Можешь не бояться. Их больше нет.
        - Это я вижу, - согласился я.
        - В следующий раз, если ты отстанешь от меня, я могу не успеть, - сказала Стелла и снова посмотрела на меня с укором доброй учительницы. Странно, несмотря на всю крутизну, что-то в ней было от учительницы начальных классов.
        Я не мог с ней не согласиться. Собственно говоря, я и не собирался от нее убегать. Просто Наташка со своей дурацкой ревностью все испортила. Она и сейчас, как только услыхала, что я заговорил со Стеллой, сразу перестала рыдать и тут же, снова стала смотреть на меня злобной кошкой. Оказывается, чтобы красивая девушка обратила на тебя внимание как на мужчину, достаточно всего лишь завести себе другую красивую девушку. Все очень просто!
        - В чем же все-таки дело? - вцепилась в меня Наташа. - Сейчас же объясни!
        - Понимаешь, - забормотал я, - оказывается, я пришелец. Инопланетянин. А эти отморозки - ворги. А вот это Стелла. Она тоже инопланетянка и сказала, что они…
        Наташа посмотрела на меня, как на сумасшедшего. Я замолк на полуслове. Ну да, я бы точно так же посмотрел на того, кто бы мне такое сказал.
        - Ты сбрендил? - в глазах у нее появилась жалость. Именно так смотрят на сумасшедших. - Если ты пришелец, то я русалочка!
        - Смотри, какие классные шмотки, - сказал я, чтобы отвлечь ее внимание. - Мне они велики, но их можно выгодно толкнуть.
        В Наташиных глазах тут же зажглись огоньки любопытства. Зато Стелла впервые за все это время глянула на меня с недоумением. Оно и понятно. Она ведь, как я уже сказал, тоже инопланетянка. Только, в отличии от меня, ничего не смыслит в земной жизни.
        - Что такое шмотки? - спросила она.
        Наташа посмотрела на Стеллу с презрением. Она еще не знает, что Стелла не местная.
        - Шмотки - это вещи, - объяснил я.
        - А зачем ты собрался их толкать? Они что такие тяжелые?
        - Немного баксов не помешает.
        Кажется, я ее еще больше запутал. Зато Наташа торжествовала:
        - И ты связался с этой дурой? Или тебе только ее прикид приглянулся?
        - Прикид? - опять повторила Стелла. Из супер вуман она все больше и больше превращалась в учительницу начальных классов, у которой разбежались все дети.
        - Я же говорю, она чокнутая!
        - Мне не нравится, когда со мной так разговаривают! - вдруг резко и по-учительски строго ответила Стелла. Кажется, Наташин тон ее задел. Женщины как никто умеют обижаться на пустяки.
        - А кто ты такая вообще? - Наташка тоже тут же взбесилась.
        - А ты кто такая? - в тон ей ответила Стелла, и глаза ее как-то недобро вспыхнули. Я тут же вспомнил, что он не учительница.
        И они действительно начали ссориться. Вот уж чего нельзя было допустить, так это межпланетного конфликта.
        - Не забывай, милая, - взял я Наташу под руку, - эта дама только что спасла нам жизнь.
        - Я спасала только тебя, - тут же поправила Стелла. - Эта глупая и безвкусно одетая девица мне безразлична.
        - О, ни фига себе! - У Наташи отвисла челюсть. Впервые за три года я увидел, что она ничего не смогла ответить сразу. Но потом она все же взяла себя в руки, выдохнула воздух и крепко взяла меня за руку. - Спасибо вам большое, но теперь мы должны откланяться. У нас очень важное дело. А тряпки можете взять себе. Вы их заработали. Нам обноски не нужны.
        Последнее она явно переборщила. У Стеллы прикид был не меньше чем на тысячу зеленых. Но важное дело у нас действительно было. Я посмотрел на часы. Было уже пол второго. Мы еще могли успеть на экзамен по топографической анатомии.
        - Да, пожалуй, нам действительно надо идти, - пробормотал я. - Я, конечно, все понимаю. Но сейчас опасность миновала. Так что с продолжением можно повременить. А то наша Топочка, то есть преподавательница по топографической анатомии, такая вредная. Ни за что не даст пересдать, если мы сегодня опоздаем.
        И опять в зеленых глазах Стеллы вспыхнуло недоумение.
        - Ты не понял, - мягко, но настойчиво сказала она. - Это только начало. И времени у тебя больше нет ни минуты. Это были всего лишь разведчики. Передовой отряд. Они нашли тебя, Адал.
        - Как она тебя назвала? - Наташа поглядела на меня странным взглядом. Так подозрительно смотрят на сумасшедших или шпионов. Действительно дурацкое имя. Никогда не слышал такого слова. С ударением на первый слог. Но, тем не менее, это мое новое имя.
        - Потом объясню, - отмахнулся я от Наташи.
        - Да уж, будь любезен. Но сейчас пошли. Ираида ждать не будет. А я не хочу из-за тебя вылететь из универа.
        Это был весомый аргумент. Подвести Наташку я не мог. Просто не способен на такое. Да и про себя забывать не надо. Мне ведь тоже нужен диплом врача. Хотя зачем он мне теперь?
        Вдруг всем нам стало тревожно. Что-то вокруг изменилось. Стелла напряглась и сощурила глаза, руки ее потянулись к бедрам, как у киношного ковбоя, который собирается кого-нибудь пристрелить.
        - Они уже здесь! - прошептала она. - Бегите. Я их задержу.
        Последние ее слова потонули в грохоте работающего двигателя. Вертолет появился неожиданно, а главное ниоткуда. Возник прямо в воздухе. Я даже глазам своим не поверил. Столько раз видел его по телевизору, но в жизни все оказалось в сто раз грандиознее. Черная Акула. Летающий танк. И, кажется, этот танк прилетел за нами.
        - А это еще что такое? - воскликнула Наташа. Бедная девочка. Ну и попала она в историю!
        Договорить она не успела, потому что я схватил ее за руку и увлек за собой к открытому люку. И опять вокруг все загрохотало. Загремели по бокам взрывы. Крыша дрожала под ногами, от пулеметных очередей фонтанами разлетались куски битума. Не знаю, что нас спасло, и почему ни одна из пуль в нас не попала. Наверно опять работа Стеллы, которая бежала за нами, и как бы прикрывала собой наше отступление. Она не только бежала, но еще и успевала отстреливаться. Только теперь в руках у нее была какая-то здоровенная железяка, из которой она бухала по Черной Акуле.
        Грохот стоял просто адский. Внизу наверно, если там еще кто-то остался, решили, что началась война.
        Уже у самого люка, спуская вниз Наташу, я увидел, как вертолет, который крутился прямо над нами и продолжал изрыгать кипящий в огне свинец, вдруг взорвался. Стелла все-таки подстрелила его. Тугая волна взрыва отбросила меня в сторону, в глазах все потемнело, что было дальше, помню очень смутно. Последнее что я увидел, были озабоченное лицо Стеллы и испуганные глаза Наташи.
        Когда я открыл глаза, то первое, что увидел, было солнце. Большое, в полнеба, круглое, и темно-оранжевое. Оно наполовину было за горизонтом. Пока непонятно, что это рассвет или закат. Зрелище конечно чертовски впечатляющее, в другой раз оно бы меня просто потрясло, но сейчас мне было не до пейзажей. Я не без труда поднялся на ноги и огляделся.
        Вокруг была пустыня. До самого горизонта и во все стороны. Ровная, как скатерть и без какого-то ни было признака человеческого жилья.
        В метрах пятидесяти от меня на пологом песчаном бархане на фоне коричневого неба был виден силуэт девушки. Она шла ко мне. Не трудно было догадаться, что это Стелла. Хотя одежда на ней теперь совсем другая. Вместо черных облегающих кожаных брюк и заклепанной куртки, на ней была коротенькая черная туника без рукавов, а длинные золотые волосы были распущены и красиво лежали на ее крепких обнаженных плечах. Увидев, что я поднялся, Стелла не спеша, пошла в мою сторону.
        - Сережа!
        Я оглянулся и увидел Наташу. Господи! Вот теперь я удивился по-настоящему и почти поверил во все происходящее.
        Наташа сидела на песке шагах в пяти и с обалденным видом смотрела на меня.
        - Наташа?
        Лицо конечно было ее. Фигура тоже. А вот платье! Мне даже на какое-то время стало смешно. Наташа была похожа на бродяжку. К тому же еще босая. Босая!!! Наташа Серебрякова - самая шикарная девушка факультета. Мечта всего нашего потока, вернее его мужской половины. Дочь богатых родителей, которая зимой ходит в норковой шубе и на занятия ее подвозит папин шофер, сидит сейчас передо мной в лохмотьях, которые наверно когда-то были мешком для угля, и смотрит на меня большими изумленными глазами. И лицо у нее чумазое. Наверно такое было у Золушки до того, как она переквалифицировалась из кухарки в принцессу.
        Сначала я хотел расхохотаться, но потом мне пришло в голову осмотреть себя. Я глянул вниз и ахнул. На мне был длинный до земли темно-синий хитон, достаточно богатый, хотя и сильно потрепанный и пыльный. Талию обвивал желтый шелковый кушак, расшитый искусной вязью. На пальцах рук я увидел многочисленные кольца и перстни из неизвестного мне металла и с незнакомыми, но красивыми камнями. С шеи свисал на толстом белом шнурке круглый талисман с непонятными знаками. Но самое главное, волосы мои были длинными и густыми, и поддерживались тонким кожаным ремешком. Рукой я нащупал коротенькую аккуратную бороду.
        - Сережа, это ты?
        - Нет, это не я! Это мой двоюродный брат.
        - Что с нами такое происходит? - в голосе у Наташи послышались слезы. Она опять решила разрыдаться. Наверно еще не вышла из состояния шока. - Кто мне все это объяснит, в конце-то концов?
        Я подошел к однокурснице, опустился на колени, обнял ее и погладил по голове. Как маленькую. А что я еще мог сделать? Затем добавил:
        - Просто мы опоздали на экзамен по топочке. Как ты думаешь, Ираида нам поверит?
        И тут Наташа заревела от души.
        Тихо подошла Стелла и положила мне руку на плечо.
        - Ты сделал это, Адал! - радостным и торжественным голосом сказала она.
        Что я сделал?
        И тут вдруг из-за горизонта показалось еще одно солнце, оно было совсем недалеко от первого, которое уже почти полностью заполнило небосвод, но в отличии от него было белым как снег. Сразу стало очень светло.
        Вы когда-нибудь видели, чтобы в небе было сразу два солнца? Видел ли я? В кино да. В «Звездных войнах» Лукаса, в пятом эпизоде кажется. А вот в жизни… до меня вдруг дошло, что то, о чем говорили Стелла и Нордиус, свершилось, и я сделал это. Я переместился в другой мир. Каким образом это произошло? Одному Богу известно. Во всяком случае, я ничего не почувствовал.
        Вот теперь я окончательно поверил, что я инопланетянин. Пришелец!
        Несколько секунд я стоял с обалденным видом и не мог ничего сказать. Наташа смотрела на меня, и поэтому второго солнца не видела и по-прежнему ничего не понимала. Только Стелла была спокойна, но в ее зеленых глазах оставалось то легкое еле скрытое беспокойство, на которое я сразу обратил внимание, как только увидел ее.
        Да, надо бы собраться с мыслями. Поневоле, в моей голове прокрутились все невероятные события, которые произошли с нами за последний час.
        А ведь еще час назад все было обыденно и не предвещало ничего из того, что потом обрушилось на мою ничего не подозревающую голову.
        Я приехал в университет к одиннадцати часам, как всегда в день экзамена. Раньше приезжать просто нет смысла, потому что девчонки из группы все равно занимают очередь с самого утра, и даже если припрешься к шести, то все равно опоздаешь. Они уже будут на месте - дрожащие, с огромными от ужаса глазами, не выспавшиеся, потому что всю ночь зубрили, и от этого злые, как фурии. Связываться с ними, себе дороже. Приходить поздно тоже опасно. Если зайдешь после двенадцати, то раньше трех не сдашь, а это значит, что легко можно залететь. Экзаменатор к трем часам устает, начинает нервничать и злиться, легко раздражается, да и отношение у него к сдающим уже явно отрицательное, потому что он твердо уверен, что те, кто сдает последними однозначно лодыри и ничего не знают. В одиннадцать часов самый раз. Золотая середина. Я вообще сторонник золотой середины. Не терплю крайностей ни в чем.
        К тому же, тут есть еще одна веская причина. Дело в том, что в нашей группе среди ребят я являюсь, как бы этаким спасательным буйком, к которому в случае беды плывут те, кто вдруг начинают тонуть. А такое случается не так уж и редко. У меня с детства какая-то феноменальная способность подсказывать. В любой момент могу состряпать шпору и послать тому, кто в ней в настоящее время нуждается. Вот такой невредный и добрый отличник. А что еще делать на экзамене? Времени море - не меньше часа, а то бывает и полтора. С ума можно сойти от скуки. Свое задание, как правило, я выполняю за десять, максимум пятнадцать минут, так что возможности для благотворительности есть. Все, конечно, это очень высоко ценят, и поэтому меня всегда пропускают центральным, чтобы я был и при тех, кто зашел до меня, и при тех, кто после.
        Наташа Серебрякова всегда шла передо мной. Так сложилось еще с первого курса. Это вообще отдельная история. В общем, она девушка конечно красивая, и даже очень: светло-голубые глаза, темные волосы, ямочки на щечках и подбородке, чуть вздернутый носик, четкий контур губ манит и заставляет мечтать, фигура вообще как у Клаудии Шиффер, но дело совсем не в этом. Говорят, что красавицы почти все недалекого ума. Так вот это о Наташе. Речь, конечно, идет об учебе, потому что дурой ее тоже назвать нельзя. Неизвестно как, но она сразу углядела, что я отличник, и подсела рядом на первой же лекции. Ох, и завидовали мне все тогда! Хотя чему? Все, что я мог себе позволить, так это сделать за нее контрольную или решить тест, составить лабу и всякую тому подобную мелочь. Все! Дальше учебы наши отношения не заходили. Да я и не пытался куда-то их завести. Меня вполне удовлетворяла моя роль добровольного подсказчика и однокашника. К тому же, если говорить честно, девушки меня не особо интересуют. За ними надо ухаживать, с ними как с собаками надо гулять, а потом еще и провожать. Да, собственно говоря, с ними и
говорить-то не о чем. Компьютеры они не любят, сайнфикшен и фэнтэзи не читают, а о тряпках я и сам трепаться не люблю. Скукота! То ли дело интернет! Да и, если уж говорить честно, на прямоту, не такой уж я красавец. Хотя конечно не доходяга. Плечи широкие, рост - метр восемьдесят, несколько худощав, но думаю, с возрастом это пройдет, прическа часто растрепана, зато перхоти нет, это точно. Лицо? Нормальное лицо. Овальное. Все черты правильные, пропорции соблюдены. Волосы? Каштановые. Очень редкий оттенок, кстати. И хотя я не Филипп Киркоров и даже не Николай Расторгуев, уродом меня тоже не назовешь. В общем, нормальный чувак. На первом курсе девчонки даже пытались со мной флиртовать.
        Но уж больно я робок!!!
        Честное слово! С детства, сколько себя помню, стесняюсь девчонок. Ну не могу с ними нормально общаться. Нормально, это значит, крутить шуры-муры. Если там просто по делу, туды-сюды, дай списать, подкинь учебник, это пожалуйста, это всегда. А в кино пригласить, или на дискотеку, тут я просто теряюсь. Начинаю краснеть и несу всякий бред. Так что девушки от меня очень скоро отваливают. М-да…
        Зато, когда дело касается учебы, тут я во всеоружии. Все девчонки мои! В такие моменты плечи мои расправляются, на лице появляется снисходительная улыбка, и я чувствую себя самым нужным для всего женского пола человеком. А Наташа, так вообще за пять дней до экзамена, бросает всех своих дружков и не отходит от меня ни на шаг. Я даже готовлюсь (если это можно так назвать) у нее дома. Мама ее и папа меня обожают, кормят на убой и ходят по квартире на цыпочках. Вот дни моего триумфа. Шикарно!
        И вот в такой торжественный и приятный для меня день, все изменилось. Я пришел к аудитории. Ребята мне сказали, что Наташка уже вошла и вытащила черный билет (то есть, полный глушняк) и уже два раза спрашивала через выходящих, не пришел ли я. Так что меня там ждали и даже очень. Я поправил встрепанные волосы, проверил пульс - все в норме. Получил напоследок дружеские похлопывания по плечам от ребят (они считают, что я могу принести удачу), и уже собрался войти в аудиторию, как вдруг в коридоре появляется она - шикарная блондинка. Шарон Стоун и Синди Кроуфорд в одном лице, рост метр семьдесят пять, ноги растут чуть не из плеч, вся в крутейшем прикиде. Она огляделась по сторонам и вдруг пошла к нашей компании. Походка! Мы все так на нее и уставились. Даже я. Экзамен тут же был забыт!
        А она продолжала идти, слегка покачивая бедрами с гордо поднятой головой, словно идет по подиуму, а не по зашарпанному коридору университетской рекреации. Подошла к нам. И, без всякого, оглядела всех смелым, чуть ли не вызывающим, взглядом. Мы все так сразу и распетушились. Посыпались возгласы:
        - Ничего себе девочка!
        - Цыпочка!
        - А почему мы такие строгие?
        - Девушка, а как вас звать? А кого вы ищите?
        - А вы, с какого факультета? Почему-то я вас раньше не видел!
        И всякое такое. В общем, глупости. Что еще можно сказать, при виде такой недоступной красавицы, к которой и подойти можно только толпой?
        А она вдруг сразу стала строгая и недоступная (вот когда я впервые подумал, что она похожа на учительницу), затем остановила взгляд своих изумрудно-зеленых глаз на мне. Во взгляде ее вдруг на мгновение сверкнула тревога и неуверенность, но она быстро подавила ее и мягким, но твердым голосом спросила:
        - Это ты, Стрельников Сергей Юрьевич?
        Вот это удар! По башке всем, и громче всех по моей.
        - Я, - пролепетал я.
        - Пройди, пожалуйста, за мной в кабинет декана. Мне надо кое о чем с тобой поговорить. Это очень важно.
        Я сразу вспомнил о том, что в аудитории меня ждет Наташа и наверно уже глотает успокоительные капли, и пробормотал:
        - Вообще-то мне сейчас надо на экзамен. Топографическая анатомия, знаете ли…
        - Серый! - тут же хлопнул меня по плечу наш главный ловелас и специалист по женскому полу Витька Задорнов и слегка подтолкнул. - Никогда не говори с девушками о компьютерах!
        - Это очень важно, - повторила девушка, на Витьку она даже не посмотрела. - И не займет много времени.
        Не говоря больше ни слова, она повернулась, и пошла в сторону деканата. Мне ничего не оставалось, как последовать за ней.
        За спиной сразу послышались вдогонку завистливые замечания:
        - Во Стрелка дает! - Стрелка - это мое прозвище, чисто производное от фамилии. К собаке, которая летала в космос, никакого отношения не имеет. К крутым мафиозным разборкам тоже.
        - А еще тихоней прикидывается!
        - Таких девочек снимает!
        - Дурак, это не он, это его снимают!
        - Точно! Она наверно со стоматологии, пятикурсница, хочет Стрелку на диплом припахать.
        Парни расхохотались. И все-таки в их смехе я очень хорошо уловил плохо скрытую зависть.
        Через минуту мы уже были в кабинете декана. Красавица закрыла дверь, и мы остались один на один. Она еще раз посмотрела на меня. В этот раз внимательно и с ног до головы, осмотрела как холодильник, который собирается купить. Видимо я ей понравился. Что-то в ее глазах потеплело. Мне стало неловко.
        - Красивый мальчик, - тихо сказала она. - Истинный Атрейосс.
        Ни фига себе! Это она про меня что ли? Если до этого, я был удивлен, то теперь, меня словно палкой по голове ударили. Бам-с!!! Может это чья-нибудь глупая шутка?
        - Я должна сообщить тебе кое-что очень важное, - продолжала эта ну очень красивая девушка, которая к тому же назвала меня красивым мальчиком. - У нас очень мало времени. С минуты на минуту они будут здесь.
        - Кто они?
        - Ворги.
        - Кто?
        - Сейчас ты все узнаешь. Только отнесись ко всему серьезно. - Теперь она больше походила на добрую и внимательную медсестру из реанимационного отделеления.
        Я уже совсем ничего не понимал. Незнакомка протянула руку, и я увидел в ней маленький белый бриллиант. Она положила его на стол, и вдруг вокруг бриллианта стало распространяться прозрачное серебристое сияние.
        - Ух, ты, здорово! - Я сразу обрел способность говорить. Люблю странное и необычное. - Что это такое?
        - Подожди, - мягко сказала моя таинственная красавица. - Не надо разговаривать. Надо слушать.
        Серебристое сияние стало размером с человека, а потом вдруг приняло очертания, и я с открытым ртом уставился на полупрозрачный и мерцающий человеческий силуэт. Это был мужчина лет пятидесяти, с короткими седыми волосами и небольшой бородкой, закутанный в какой-то зеленый балахон. Он посмотрел на меня и вдруг заговорил:
        - Здравствуй, Адал! - Мой рот открылся еще шире. Сами понимаете, одно дело - видеть все это в первом эпизоде «Звездных войн», другое наяву. К тому же, этот тип явно обращался ко мне. - Ты сейчас конечно очень удивлен, но тебе придется кое-что узнать. Это очень важно. И постарайся все же ничему не удивляться. Дело в том, что я Нордиус, герцог Атрейосс, президент пятой квинтсекции триста двадцать седьмого сектора и младший брат нашего Императора. Теперь самое главное. Полчаса назад планета Грифон, где находится резиденция нашего рода, была атакована спецфлотом преторианской гвардии. Они сбросили на нас три дивизии из Легиона Свирепых леопардов. Мои десантники доблестно бьются с императорскими гвардейцами, на их слишком мало, и противник захватывает сектор за сектором, квадрат за квадратом. Через пять минут они будут уже здесь. Но им не взять меня живым. Я уже принял разрушающий мозг яд, так что они найдут только мое бренное тело. Мои знания и открытия им не достанутся. Император проиграл!
        Неизвестно каким образом я оказался на стуле, но стоя слушать и видеть все это было невозможно. А этот, Нордиус, или, как его там, герцог Атрейосс продолжал:
        - Ты спрашиваешь меня, мальчик мой, почему император натравил на нас своих гвардейцев? Я объясню. Матрица. Матрица бессмертья и беспредельного совершенства. Я создал ее. Сорок лет мне понадобилось, чтобы синтез бирония и седьмого фризония и формула Великого Схимника дали результат, и я его добился. Как обидно, что я не успел ею воспользоваться! Кто же думал, что шпионы Императора узнают все так скоро? Литвиний, мой первый министр и личный врач нашей семьи оказался предателем. Кто бы мог подумать? А ведь по приказу императора его жена была обесчещена и задушена преторианцами. Я всегда был уверен в нем. Оказывается, я ошибался. Что ж, как все гении, я слишком наивен. Так получилось, что все мои работы были известны брату еще тогда, когда я только начал их. И по мере того, как результат становился ближе, ближе была и та ловушка, которая сужалась вокруг меня. Ты слушаешь?
        Я кивнул.
        - Очень хорошо. И все же, повторяю, император проиграл! Я перехитрил его. Беспредельное Совершенство уже дало мне кое-какие возможности. Я поместил матрицу в своего малолетнего сына от семнадцатой жены и спрятал мальчика в пересекающихся во времени коридорах Лабиринта живых миров. Как ты понимаешь, эту возможность тоже дала мне Матрица. А чтобы, запутать посланцев Императора и пустить их по ложному следу, потому, что, рано или поздно он тоже получит возможность пересекать пространство и время, я сделал моему сыну четырех дублей. Не удивляйся! Тут нет ничего сложного - обыкновенное клонирование. Пять маленьких мальчиков были отправлены в лабиринт, и всех их охраняет Матрица, потому что она есть в каждом из них. Пока они разобщены, никто не в состоянии собрать ее воедино. И только один из пяти, тот, кто рожден женщиной, обладает способностью уходить к своим копиям, где бы они не находились, и забирать у них, то, что принадлежит по праву только ему. - Нордиус сделал паузу, а потом торжественно поднял правую руку и протянул ее в мою сторону. - И это ты, мальчик мой! Мой сын! Мой юный герцог. Да! Когда
ты будешь говорить со мной, меня уже не будет, и титул герцога будешь носить ты. Ты продолжатель рода Атрейоссов. И только ты сможешь одолеть Императора. Бойся его. Это твой главный враг. Он сделает все, чтобы уничтожить тебя, и овладеть Матрицей. Главное, ты должен успеть воссоздать ее. После этого ему тебя не одолеть. Мое послание тебе передаст Стелла, леди Райзекампф. Она командир моего легиона Звездных волчиц, так что можешь доверять ей во всем. Ее задание - помощь и охрана. Я отправил ее вслед за тобой, дальше уже твоя задача перемещать ее за собой. - Он опять сделал паузу, грустно улыбнулся и сложил на груди руки. - Все, сын, мое время истекает. Мне трудно говорить. Я не хочу, чтобы ты видел, что будет дальше. Прощай, мой мальчик. Удачи тебе!
        И силуэт Нордиуса погас. На столе, где лежал бриллиант, ничего не было. Некоторое время я молчал. Стелла смотрела на меня и тоже ничего не говорила.
        - Забавно! - наконец выдохнул я. - Я бы даже сказал круто! Это что, шутка? Кто тебя послал? Женька? Женька Матвеев?
        - Ты все еще не веришь? - спросила Стелла.
        - Конечно, не верю! Фокус конечно отпадный. Интересно, как это все работает? Далеко прошла кибернетика.
        - Это не фокус!
        - То есть ты, пардон, вы - инопланетянка? И я тоже?
        - Да.
        В голосе что-то было такое, что я сразу стал серьезным. Она все же заставила меня задуматься. Почему-то сразу вспомнились годы раннего детства. Меня всегда удивляло, что я помню себя только лет где-то так с пяти, а что было раньше, покрыто полным мраком. Не помню абсолютно ничего! Никаких обрывков! Ничего! Хотя, как уверяют психологи, у подавляющего большинства людей такая же проблема, так что я никогда не ломал над этим голову. Раз не помню, так не помню. Зато с пяти лет я себя помню отчетливо, а при некотором усилии даже могу по деталям воспроизвести любой день. Не правда ли в этом есть противоречие? Раньше я не ломал надо всем этим голову, а сейчас почему-то сразу отчетливо возник вопрос, который меня всегда чуть ли не мучил. Фотографии! Да, в нашем семейном альбоме, а это несколько толстенных томов (Моя мама просто фанатка фотографии!), нет ни одного моего младенческого фото. Опять же пятилетнего меня уже полным-полно. На мои расспросы родители отнекивались рассказом о пожаре, сгоревшем доме, где, якобы, все это пропало. Звучало это всегда несколько неубедительно. Неужели?.. И все же все так
невероятно!
        - Знаете, что, уважаемая Стелла, то есть госпожа Райзенкампф, давайте поговорим об этом после того, как я сдам экзамен. Видите ли, Ираида Ивановна очень строгий преподаватель, и если я сейчас не пойду туда, то мне, а особенно одному человеку, будет очень плохо. Да, если бы дело было только во мне… а так… в общем, я не могу ее подвести!
        Стелла решительно прервала мое невнятное бормотание.
        - Ворги появятся с минуты на минуту! - сказала она и положила мне руки на плечи. Никогда в жизни ни одна девушка так не прикасалась ко мне. Я вздрогнул. Сил для сопротивления у меня уже почти не было. - Они убьют тебя и доставят твои мозги Императору.
        Господи! Что за бред? Неужели я во все это верю? Кому это понадобилось сделать мне трепанацию черепа? Этот император, он что маньяк? Тогда почему именно я?
        - Но этим дело не кончится, - продолжала Стелла. - Весь этот мир также будет уничтожен.
        - Уничтожен? - воскликнул я.
        - Да. В наказание за то, что укрывал тебя. Таков приказ императора. Там где был ты, не должно остаться ни одного разумного существа.
        - Бред какой-то!
        - Если ты хочешь спасти этот мир, то должен срочно покинуть его и отправиться со мной на поиски Матрицы Совершенства. Только овладев ею, ты сможешь противостоять воргам.
        Согласитесь, что ничего нет странного в том, что до меня с трудом доходило все то, что я слышал. Одно мне стало ясно, опасность грозит мне и всей Земле. И меньше всего мне хочется стать причиной гибели нашей, может быть в чем-то и не совсем совершенной цивилизации. Мало у нее своих проблем? Гонка вооружений, международный терроризм, тепловой эффект, экологическая катастрофа. Теперь прибавился еще и я. Здорово! Разумеется теперь, как и полагается порядочному человеку, я должен покинуть этот мир, чтобы он из-за меня не погиб. Все очень просто!
        - Внизу у меня есть машина, - Стелла словно прочитала все мои мысли. - Мы должны быть как можно дальше от этого сектора.
        - От этого сектора! - эхом повторил я и вспомнил все те же «Звездные войны», где злодеи уничтожили целую планету, затем почему-то плавающие в спирте мозги на полочке в анатомическом кабинете. - Я готов!
        Мы стремительно вышли из деканата и стремительно направились к лифту. Стелла впереди, я за ней. У дверей лифта толпился народ. На нас сразу уставились со всех сторон. Когда пластиковые двери разошлись, Стелла вошла в лифт, и все хлынули за ней, меня немного оттеснили, и я оказался в последних рядах. И тут в мое плечо вцепилась чья-то рука. Даже больно стало. Неужели ворги уже добрались до меня? Я обернулся.
        Это была Наташа. Волосы у нее на голове стояли дыбом от возмущения и обиды.
        - Ты что с ума сошел? - зашипела она на меня словно обозленная кошка. - Я тебя столько жду! Уже трое вошли, тебя все нет! Еле-еле у Ираиды выпросилась в туалет. У меня провал полный. А ты тут романы заводишь! Хорош друг!
        Я глянул на Стеллу. Она пыталась пробиться ко мне. Двери закрылись, и я успел заметить в ее глазах растерянность.
        - И ради этой кикиморы ты предаешь три года нашей священой дружбы? - чуть не со слезами набросилась на меня Наташа. Надо же! Она успела ее заметить.
        Я ничего не успел ей объяснить, потому что увидел в конце рекреации пятерых молодых людей. Они шли прямо к нам, и видуха у них была такая…, и сами они такие, ну такие крутые, ну просто круче даже чем крутые яйца, так что я почему-то сразу догадался, что это они.
        - Ворги, - тихо произнес я.
        - Чего? - всхлипнула Наташа и схватила меня за руку. - Пошли быстрее, я же по-маленькому отпросилась. Хотя Ираида все равно сказала, что мне другой билет вытаскивать и на бал ниже. И все из-за тебя! Ну же!
        Я увидел, как в руке одного из парней блеснул металлом то ли пистолет, то ли автомат. Ни фига себе! Это что, кино снимают? Оцепенение, которое до этого сковало меня с ног до головы, тут же куда-то делось. Я побежал к лестничному пролету. Наташа, которая держала меня невероятно крепко, тут же была увлечена вслед за мной. Мы чуть не упали, но вовремя спрятались за угол. И тут началась стрельба. Что было дальше, я, кажется, уже рассказывал.
        Вот так! Подведем итоги. Я - инопланетянин. Нахожусь неизвестно где, за тридевять земель от дома, да еще в обществе двух красоток. Ну, разве не об этом мечтает каждый нормальный двадцатилетний парень, у которого все общение с женским полом проходит только на сайдах ФИДО? Странно, но я не ощущаю той беспредельной радости, какую бы должен.
        - Так кто-нибудь объяснит мне, что происходит? - взвыла Наташа. От слез ее настроение быстро стало перемещаться в сторону ярости. Мне это знакомо.
        Я показал ей на небо, где разгорались два светила, и она долго смотрела на них и ничего не могла сообразить. В конце концов, мне стало ее жалко.
        - Мы на другой планете, Наташа, - сказал я. - Я же тебе уже сказал, что я пришелец. Ты не поверила. Я тебе еще раз говорю. Я пришелец!
        - Что?
        - Что слышала! Третий раз здесь повторять не принято. - Может быть я и груб, но иногда, знаете, бесит, когда кто-то не понимает очевидного.
        - Пришелец! - всхлипнула Наташа. - Черт бы побрал всех пришельцев, и тебя в первую очередь! А почему тогда ты не зеленый?
        Видали, какие у нее представления об инопланетянах? На уровне пенсионерок.
        - Еще позеленею! - успокоил я Наташу.
        Она посмотрела на меня и опять всхлипнула.
        - Я домой хочу!
        Солнце стремительно поднималось, заливая все вокруг ярким белым светом, от которого сразу стало больно глазам. И сразу тяжелой плотной волной навалилась жара.
        - Надо идти, - сказала Стелла. Она уже не была похожа ни на учительницу, ни на медсестру. Теперь перед нами был солдат. Космический боец. Звездная волчица. Вся вселенная была у ее ног. И она готова была идти сколько угодно, и куда угодно. А вот Наташа совсем расклеилась.
        - Куда? - простонала она. - У нас же экзамен!
        Во, дает! Даже сейчас помнит про этот дурацкий экзамен. Неужели не понимает, что мы вообще можем больше никогда не оказаться на матушке Земле?
        Я посмотрел на Наташу и понял, что она действительно этого не понимает. Почему-то мне не захотелось втолковывать ей свои умозаключения. Пусть не понимает. В этом ее счастье. Я просто сказал:
        - Пойдем, не сидеть же здесь на этом милом пляжике. Надо бы и искупаться. А чтобы искупаться, надо найти воду. Интересно, в какой стороне море?
        Она поднялась с песка и вдруг обратила внимание на свой вид. Ну-ну! По-моему, ее это потрясло куда больше чем два солнца в небе.
        - Что это такое? - Брезгливо, словно змею, подняла она подол своего платья.
        И тут вмешалась Стелла.
        - Это называется лохмотья, - сказала она не без яда в голосе.
        Наташа с завистью посмотрела на наряд соперницы, и ее ненависть к Стелле возросла во сто крат. Я попытался ее успокоить:
        - Ты и так красивая. Это платье тебе очень идет. Ты в нем похожа на эту, как ее, Золушку.
        - Дурак!!! - закричала Наташа. - Если тебе так нравятся эти тряпки, то я с удовольствием с тобой поменяюсь.
        И она посмотрела на мой наряд. Мне показалось, что в ее взгляде опять мелькнула зависть. Надеюсь, про обмен она сказала несерьезно. Конечно я не сноб, смогу обойтись и лохмотьями, но уж больно разные у нас с Наташей размеры.
        - Мне кажется, что не стоит так горячиться, - как мог, я попытался успокоить ее. - Ты действительно очень красивая. Тебя ничего не в состоянии испортить.
        Никогда я не говорил такого вслух. Но чего не сделаешь, чтобы удержать ситуацию под контролем? К тому же с той минуты, как мне стало известно, что я не землянин, я стал чувствовать себя несколько увереннее. Полезно, понимаете ли, оказаться пришельцем. Во всяком случае, ничего похожего на уныния в моей душе не было. Только где-то далеко в уголках подсознания свербила мысль о том, что на экзамен по топочке мы с Наташей попадем теперь не скоро. Но я быстренько постарался спрятать ее еще подальше.
        - Надо идти, - опять прервала наш диалог Стелла.
        - Куда? - хором спросили мы.
        Стелла посмотрела по сторонам, и опять в ее глазах я увидел неуверенность, и вздохнула:
        - Куда-нибудь.
        Все с ней понятно. Типичная солдатская психология. Человек чувствует себя неуверенно, когда ему никто не отдает приказы. Принятие самостоятельного решения для таких людей - дело весьма сложное.
        - То есть, как это, куда-нибудь? - тут же возмутилась Наташа. - А если мы попадем не домой?
        - А ты знаешь, где дом? - спросил я.
        - Нет.
        - Тогда мы с удовольствием выслушаем твои предложения. Ты согласна, Стелла?
        Звездная волчица кивнула и с усмешкой уставилась на Наташу. Та сразу сникла. Предложить ей было нечего.
        - Голосование отменяется за неимением альтернативных предложений, - сказал я. - Остается только одно.
        - Что? - теперь уже девичий хор спросил меня.
        - Надо кинуть жребий. - И я достал из мешка, который висел у меня на поясе овальную монету с истертыми поверхностями. - Довериться, так сказать, судьбе. Орел, идем навстречу солнцам, решка - повернемся к ним спиной и будем жарить затылки. Как вы, девочки?
        Кажется, я действительно стал самоуверенным нахалом. И эта моя наглость тут же дала результат. Они обе согласно кивнули. Отлично! Мне удалось взять инициативу в свои руки. И это с такими крутыми девицами!
        Я кинул монету. Она упала на песок и воткнулась в него ребром. Думаете, я растерялся и тут же потерял весь свой кураж? Ничуть не бывало.
        - Все ясно! Идем туда, куда показывает острый конец. Я уверен, что там и находится наша судьба.
        И сам первым пошел туда, куда, как я полагал, ведет нас дорый рок. Девочки пошли за мной. Стелла твердым солдатским шагом, готовая в любую минуту дать отпор кому угодно. Наташа поплелась не так уверенно. Тут же зашипела, как сало на сковородке, потому что горячий песок обжег ей ноги.
        - Сережа! - заныла она. - Отдай мне свои сандалии!
        Как рыцарь и настоящий мужчина, я должен был тут же разуться и отдать свою обувь моей спутнице, но что-то подсказало мне, что не стоит этого делать. И почему это некоторые девушки думают, что все их желания должны в любую минуту быть удовлетворены? Разве мы живем не в век эмансипации женщин? В Америке, например, женщины смертельно оскорбляются, если пропустишь их вперед себя в транспорте, а если уступишь место, так вообще могут убить.
        - Они тебе велики, - сказал я, собираясь идти дальше.
        - И что? По-твоему я должна поджариться на этом чертовом песке? Тоже мне, пришелец!
        Между тем Стелла прошла вперед. На нас она не оглядывалась. Прямо Зена - королева воинов! Наташа все же сделала два шага и застонала еще громче. Теперь она посмотрела на меня с искренней болью. Я потрогал песок рукой. Черт, побери! Он действительно уже успел сильно нагреться. Что делать?
        Долго раздумывать было некогда. Я оторвал от жалкого подола Наташиного платья несколько полос. Платье сразу стало мини.
        - Видишь, все не так уж плохо, - заметил я. - Ты еще покоришь этот мир своими великолепными ногами и искусством одеваться. Да-да, он еще вздрогнет!
        Наташа ничего не ответила. Но на ее лице отразилась такая невыносимая мука, что я чуть не расхохотался, но сдержался, быстро опустился на колени и занялся созданием туфелек для Золушки. Говоря проще, я просто стал наматывать на чудные маленькие ножки грубую ткань тряпок. Через две минуты у Наташи была обувь. Конечно это не Пьер Карден, и даже не Гуччи, но при данных обстоятельствах - это лучше, чем ничего. Я все же не смог не удержаться от комментария:
        - Раз уж в свое время ты не занималась йогой и не научалась ходить по горящим углям и гвоздям, придется смириться.
        - Издеваешься?
        - Угу!
        Вы бы видели, как наша принцесса встала на ноги и сделала первые шаги! Как годовалый малыш. А, впрочем, я наверно со стороны выгляжу не намного лучше в этом своем голубом балахоне. Хорошо, что никто из моих друзей не видит меня сейчас. Джизус Крайст - суперстар.
        Знать бы мне тогда, что будет дальше. Но, видимо, это даже не всем пришельцам дано. Во всяком случае, я тогда еще не догадывался, какие дела ждут меня на этой планете. А они не заставили себя ждать.
        - А где эта, твоя чокнутая? - спросила вдруг Наташа, когда несколько привыкла ходить по песку в новой обуви.
        Я все не спускал с нее глаз и поэтому не заметил, как Стелла вдруг исчезла. Только что ее силуэт маячил впереди и наполнял нас уверенностью в том, что мы под надежной защитой. И вдруг этой защиты не стало. Куда же она делась? Сердце мое тут же наполнилось тревогой. Ничего, не сказав, я побежал вперед.
        Пять прыжков, и я увидел Стеллу. Она стояла в центре огромной воронкообразной ямы, и на нее, размахивая дубиной, нападал практически голый мужик огромного роста и с рельефом бесчисленных мышц. Похоже, что он удрал с соревнования по бодибилдингу. В руке у Стеллы был меч, и она пыталась отбить атаки этого психа, но он был быстр, его дубина крутилась, словно крылья у мельницы. Даже такому опытному бойцу, как Стелла, было трудно пробиться сквозь этот гудящий вихрь.
        - Эй ты, придурок! - закричал я и скатился вниз прямо ему под ноги. - А ну сейчас же кончай!
        Ну и гигант! Вблизи он выглядел еще более внушительно, чем с расстояния. Он возвышался надо мной как гора. Думаете, он меня послушался? Ничуть не бывало. Его физиономия исказилась кривой усмешкой, и огромная дубина обрушилась на меня.
        Где-то далеко испуганно закричала Наташа. Я не успел ничего сообразить, как дубина опустилась рядом со мной и оставила в песке глубокую вмятину. Кажется, мне повезло. А вот нашему Шварценегеру нет. Я все-таки отвлек его своим глупым поступком. Во всяком случае, Стелла без церемоний ударила его ногой прямо между ног.
        Не дай бог, пережить такое! Сумасшедший инопланетный культурист из местных выронил дубину, схватился за пострадавшее место и согнулся пополам. Через минуту из его глотки вырвался дикий рев. Бедняга! Мне стало жаль его.
        - За что же так? - спросил я.
        Стелла пожала плечами, потом любовно погладила лезвие своего меча и куда-то его спрятала. Во всяком случае, ножен на поясе у нее не было. Интересно, как она это делает?
        А согнутый втрое пострадавший катался по земле и ревел, словно раненный в бою слон. Глаза у него были выпучены и наполнены страданием. Как человек, которому через несколько лет предстоит дать клятву Гиппократа, я не мог на такое смотреть. Не помочь страдающему я тоже не мог.
        - Спокойно, больной! - нагнулся я над ним и положил на плечо руку. - Сейчас я вам помогу. Только прекратите так себя вести. Катание на спине в этом случае не поможет.
        - А-а-а! - Таков был ответ. Бедный малый не отличался красноречием и вычурной фразой, но все же внял моим словам и затих. Однако разогнуться по-прежнему не мог.
        Что ж, любая проблема имеет выход.
        - Поднимите ноги, - сказал я и попытался поднять дубину, однако мне удалось оторвать от земли только один конец, тот, что тоньше. На большее меня не хватило. Пришлось собрать всю свою врачебную волю в кулак. Я сдвинул строго брови и посмотрел пациенту в глаза. - Встаньте на ноги!
        Получилось очень хорошо. Наш приятель сразу перестал стонать и посмотрел на меня жалобным взором.
        - Быстро встать на ноги! - еще более строгим голосом приказал я.
        И, представляете, он встал. Окрыленный победой, я продолжал свою терапию.
        - Теперь прыгни на дубину со всей силы и ударь ее пятками.
        Может быть, получилось не очень грамотно, но он меня понял. Как подпрыгнет, как даст пятками по дубине. Дубина сразу вдребезги.
        - Ой! - облегченно выдохнул пострадавший. - Ой! О-о-о!
        Ему явно стало легче. Вам тоже, если окажетесь в подобной ситуации, я советую постучать пятками по твердой поверхности. Будет легче. Этому фокусу меня научил Олег Вилкин, мой сэнсэй, мастер рукопашного боя и обладатель второго дана айкидо.
        - Еще раз, - сказал я, зная, что любой целительный эффект надо укрепить.
        Наш молодец прыгнул на остатки дубины пятками еще два раза, все переломал, но зато разогнулся и уставился на меня с идиотской улыбкой. Теперь можно было его рассмотреть. Перед нами предстал настоящий богатырь из русской сказки, который где-то пропил все, что у него было, после чего остался в чем мать родила. Квадратная голова, короткие вьющиеся русые волосы, невероятно грустные светло-голубые глаза, пухлые, как у младенца губы и глубокие симпатичные ямочки, две на щеках и одна над выпирающимся далеко вперед подбородке. Только вот нос у него явно не рязанский и не смоленский; большой и прямой, с четко вырезанными крыльями, и шедший прямо ото лба, он совершенно не вписывается в общую схему. В общем, все равно красавец.
        - Кудесник! - Протянул он. - Спаситель!
        В руках у Стеллы опять появился меч. Она грозно посмотрела на своего повергнутого противника. Тот шарахнулся от нее, почему-то в мою сторону.
        - Перед тобой герцог Атрейос, президент пятой квинтсекции триста двадцать седьмого сектора - строго сказала моя звездная воительница. - Зови его, ваше высочество!
        - Стелла, - строго сказал я, - не обижай мальчика! - Я ободряюще хлопнул нашего друга по плечу. - Зови меня Серегой.
        - Тебя зовут Адал! - опять поправила Стелла. - Адал Атрейос, глава…
        - Адал, так Адал! - поспешил согласиться наш новый знакомый.
        - А ей бы лишь подраться! - проворчала, подошедшая Наташа и ткнула меня локтем. - Это тоже пришелец?
        Она тяжело дышала. Одна тряпка с ее правой ноги размоталась и нелепо волочилась за ней по песку. Наташа плюнула и нагнулась, чтобы вернуть все на место.
        - Нет, это местный. Он хоть и инопланетянин, но не пришелец. Вот мы для него пришельцы.
        Меч в руках Стеллы снова исчез. А богатырь схватил вдруг меня, обнял и приподнял в воздух.
        - Я твой раб на веки вечные! - воскликнул он.
        - Без проблем! - я решил ободрить его. - Всю жизнь мечтал иметь такого вот молодца. Да все денег не хватало купить.
        - Я имел в виду не презренного раба купленного на рынке за деньги, - обижено пробормотал он, - а раба мужской дружбы.
        - Тогда поставь меня на место. - Разговор продолжился, когда я вновь оказался на твердой земле. - Как тебя звать, дружище?
        - Геркулес.
        - Здорово! - восхитился я. - Отличное имя. И главное оно тебе подходит.
        - Правда? - Геркулес искренне обрадовался и заиграл мускулами. Красавец! Честное слово. Мистер Вселенная!
        - Да. Был такой древнегреческий герой. Любимец богов. Совершил целых двенадцать подвигов, за что и был вознесен на Олимп. Так что, я рад за тебя.
        - Так это я и есть! - воскликнул Геркулес. - Только что с Олимпа!
        Теперь уж удивился я:
        - Не понял. Это что, такая шутка?
        - Вовсе нет, - чуть виновато улыбнулся гигант. - Я там уж лет пятьсот живу. А вот сегодня меня оттуда прогнали. Это все Меркурий виноват!
        Так вот откуда оказывается греческий нос! Я заинтересовался:
        - Ну-ка, ну-ка, рассказывай!
        Но только наш богоподобный друг открыл рот, чтобы начать рассказ, как до наших ушей донесся странный звук. Словно где-то сыпали сухой горох на туго натянутый барабан. Геркулес тут же замолк на полуслове, и в глазах у него появилось беспокойство. Стелла тоже напряглась, и в руке у нее опять появился меч. Гигант с жалостью посмотрел на свою испорченную дубину.
        - В чем дело, друзья мои? - По мере усиления звука, мной тоже начала овладевать тревога. Наташа крепко прижалась к моему плечу. Я почувствовал, как она дрожит, и тоже задрожал. Такой уж я смелый!
        Я уже говорил, что все мы находились в центре огромной и довольно глубокой воронки. Так вот она вдруг стала увеличиваться. Мы не сразу это ощутили, только когда под ногами вдруг стал осыпаться песок, и нас потянуло вниз.
        - Мне кажется, что лучше поменять место для беседы, - пролепетал я.
        Увы, хорошие мысли, как правило, приходят довольно поздно. Звук между тем достиг своей высшей точки.
        - Это Гидра! - вдруг закричал Геркулес и первым побежал наверх. - Спасайтесь!
        Мы за ним. Бежать по песку было непросто. Ноги увязали, и песок из под них постоянно скатывался вниз, так что продвигались мы крайне медленно.
        - Сережа!!!
        Я оглянулся и увидел, что Наташа сильно отстала. Пришлось за ней вернуться. Но только я схватил ее за руку, как из центра воронки с громким треском выскочило что-то огромное и длинное. Внешне это походило на гигантский садовый шланг. Его острый конец судорожно дергался, трясся и издавал тот мерзкий звук, от которого болели уши.
        Наташа вдруг вскрикнула, упала и покатилась вниз. Через секунду она уже была в самом центре воронки рядом с монстром. Она хотела что-то крикнуть, наверно что-нибудь на прощанье, но силы покинули ее, и она упала в обморок.
        Я покатился вслед за Наташей. Несколько раз перекувыркнулся через голову, набрал полный рот горячего обжигающего песка, но зато очутился рядом с подругой по несчастью.
        - Наташка! - затряс я ее за плечо. - Наташа! Ну, очнись же!
        Она открыла глаза, посмотрела на меня туманным взором, затем ее взгляд прояснился, наполнился смыслом и ужасом. Она что-то увидела за моей спиной, застонала и глаза у нее стали как стеклянные. Я оглянулся. Сердце мое тут же провалилось куда-то далеко, далеко к пяткам, и там затаилось.
        Эта чертова штукенция раздулась словно воздушный шар и шипела так, словно из нее выпускали воздух. Трещать она не перестала, и от грохота у меня вконец заложило уши. Но даже не это было самым страшным. К нам с Наташей тянулась огромная чавкающая присоска. Склизкая и противная.
        Мама дорогая! А мне и защищаться нечем. Разве что скинуть с себя халат и попытаться отбиться им? Шансов на победу мало, но что делать? Я судорожно размышлял, но ничего путного придумать так и не смог.
        Как всегда, это уже стало доброй традицией, нас спасла Стелла. Она испустила какой-то непонятный, явно инопланетный боевой клич, затем совершила фантастический прыжок и самым невероятным образом оказалась верхом на голодном шланге. Ее меч заработал, словно вентилятор, и шланг затрепыхался во все стороны, разбрызгивая белую отвратительную слизь, и, пытаясь сбросить с себя бесстрашную воительницу.
        К нам с Наташей присоединился Геркулес. Он тоже прокувыркался как колобок, затем схватил нас, закинул на плечи и побежал обратно наверх. Клянусь, после этого я сразу поверил, что сижу на настоящем Геркулесе, а не на сдвинутом культуристе.
        А Стелла продолжала неравный бой. Именно неравный! Она успела полностью разрубить шланг, и тот представлял теперь собой жалкое зрелище, он дергался и бестолково, словно слепой, пытался отыскать потерянную конечность. Были бы тут английские защитники прав животных, нашей десантнице бы не сдобровать. Она нанесла чудовищу еще пару ударов, затем спрыгнула на землю и спокойным шагом отправилась к нам.
        - Избежавшие смерти приветствуют тебя! - восторженно встретил я ее. Мои пересохшие губы растянулись в усталой, но удовлетворенной улыбке.
        Геркулес широко улыбнулся, показав при этом великолепные сахарные зубы. Наверно жует исключительно Диролл без сахара. Голубые глаза его взирали на Стеллу с восхищением. Наташа, которая теперь находилась в могучих объятиях Геркулеса, очнулась и застонала:
        - Где я? Что со мной? Сережа? - она меня узнала. Уже хорошо. - Мне приснился идиотский сон. Будто бы ты пришелец!
        - Ты с нами, дорогуша, - сказал я, слегка похлопывая ее по щекам. - К сожалению должен тебя огорчить. Это был не сон. Я действительно пришелец, и нас с тобой только что чуть не съели. Но Стелла убила ужасное чудовище, и мы живы. Так что скажи доброй тете спасибо. Она опять спасла нам жизнь.
        - Да, - едко заметила Наташа, довольно быстро приходя в себя. - А разве мы не ей обязаны тем, что попали сюда?
        Как все-таки люди могут быть неблагодарны! Даже небо возмутилось столь черной неблагодарности моей однокашницы, и прямо на лицо девушки упал ошметок белой слизи. Бам-с! Наташа взвыла, а Стелла только усмехнулась и опять куда-то спрятала меч. Надо будет у нее расспросить про этот фокус. Очень он мне понравился!
        Шланг дернулся последний раз, опустился на песок, скрутился в клубок и затих. Треск и грохот прекратились. Мы оглянулись на него.
        - Очень необычная форма инопланетной жизни, - заметил я. - Интересно, здесь много подобных зверушек?
        - Да здесь этих чудовищ тысячи! - горячо заверил нас Геркулес. - Это же Красная Пустыня Смерти. Здесь еще никто не оставался живым и не возвращался обратно к людям.
        Умеет старина Геркулес утешить. Я хлопнул его по плечу:
        - А ты как здесь оказался, любимец богов? С неба свалился?
        - Так я же сказал, что прямо с Олимпа. Меня оттуда выгнали. Можно сказать, почти с позором. Так вам под ноги и кинули. Вот только почему сюда? В пустыню? Надо будет, потом кое с кем разобраться. Я уверен, это тоже происки Меркурия. Ну, будет ему от меня! Клянусь Юпитером, в этот раз я ему крылья на сандалиях пообломаю!
        Меня все это крайне заинтересовало.
        - Сейчас самое время продолжить рассказ. Твоя история сократит нам путь. Не оставаться же нам здесь! Вдруг у этого поливочного инвентаря есть жена или сын, или любимая племянница. Теща, наконец! Вдруг он ей остался должен? С нас могут потребовать долг.
        Все со мной согласились, и мы отправились дальше. Наташа на меня почему-то обиделась и шла теперь под руку с Геркулесом. Что ж, меня это нисколько не задело. Вдвоем они хорошо смотрятся. Она в лохмотьях с тряпками на ногах, он, можно сказать, совершенно голый. Хотя, если считать мраморный фиговый листок на черном шнурке, одеждой, то с этим утверждением можно и поспорить. В общем, королева бомжей и председатель клуба нудистов-культуристов.
        Итак, мы пошли, вернее побрели. Потому что было невероятно жарко и душно. Ноги по щиколотку увязали в песке. Небо было оранжевым, два солнца висели неподвижно в самой его середине и накалились добела. Чтобы не схлопотать солнечный удар, я накинул на голову капюшон. Стелла и Наташа сделали то же самое. Только Геркулес шел, как ни в чем не бывало, босой и голый (вот ведь мужик, совсем не боится обгореть!) и рассказывал нам свою историю.
        - Я уже пятьсот лет живу на Олимпе, с тех пор, как безвременно погиб из-за ревности моей жены Дияниры, а потом получил от моего батюшки Юпитера нектар бессмертья и сравнялся с богами. Матушка Юнона, в смысле моя мачеха, была сильно против, но отец настоял. Она до сих пор терпеть меня не может. Вреднющая женщина, скажу я вам! Представляете, я с ней бок о бок прожил на Олимпе пятьсот лет! Да еще папаша заставляет нас сидеть рядом на пирах и улыбаться друг другу. - Геркулес сделал паузу. - Если честно, то там ничего интересного нет. Скукотища! Никаких подвигов, никаких сражений! Боги обленились, состарились. К людям охладели, они к нам тоже. Жертвы приносят не от души, а только по привычке. И еда наша, прежде легкая и воздушная, стала теперь жирной и тяжелой. Так что одна обжираловка целыми днями и ничего интересного. Пьем бальзам с амброзией и нектаром сладким, тоже, кстати в последнее время кислые и по голове дающие, да рассказываем друг другу старые истории. Новых уже выдумать никто не в состоянии. Даже Меркурий, хотя он до сих пор иногда к людям спускается. Вот из-за него все мои неприятности.
        - Это почему же? - чуть не хором удивились слушатели.
        - А! - Геркулес досадливо махнул рукой. Тут к нам недавно, лет сто назад, змей приполз, дракон то есть. Жалко нам скотину стало, мы ее и оставили при чертогах. А что? Он, по-своему, даже забавный. Меркурий почему-то больше всех к нему привязался, и словно с собачонкой с ним забавлялся все дни напролет. Однажды, когда сильно все перепили, он взял да и напоил его бессмертным нектаром. Смеха ради.
        - Я теперь с вами навсегда останусь! - заявил дракон Юпитеру, когда тот утром продрал глаза. Глупый, даром, что змей! Разве ж можно так с нашим Юпитером разговаривать, когда он еще не опохмелился? Он же громовержец! Сказал бы после ужина, и жил бы себе на здоровье. Нет же, поторопился. Юпитер же рассердился не на шутку, он с утра всегда такой, и кричит:
        - Эй, Геркулес, сын мой возлюбленный, а ну-ка прикончи эту гадюку, змею подколодную, что на груди я пригрел!
        А мне что? Я с похмела тоже злой. Тут, чтобы бессмертье заработать, столько подвигов пришлось совершить, вспоминать тошно. А этот гад на халяву приперся, да еще и бессмертным стал. У-у-уй! Поймал я дракона, значит, да и разорвал пополам.
        Потом конечно мы с батюшкой пожалели бедолагу, да поздно.
        - Что, сдох дракон? - спросила Наташа, и в голосе у нее прозвучала искренняя жалость.
        Геркулес махнул рукой:
        - Да нет, чего ему станется. Он же уже бессмертья хлебнул. Только вот разорванным остался. Так и ходит. Одна половинка в одном месте со стола объедки клянчит, другая в другом хвостом да лапами землю роет. Смешно!
        - А дальше? - спросила Наташа. Геркулес ей явно понравился. Она легкомысленно склонила голову на могучее плечо гиганта и на ходу отдыхала в его тени. У меня же от этого зрелища почему-то слегка в душе заскребли кошки. Судя по нахмуренному лицу Стеллы, у нее тоже.
        - Дальше? Да Меркурий, гад, низкая душа, начал мне вредить. Обиделся, что я его дракона порвал. А я ж, чего? Я только приказ исполнял. Но ему же не докажешь! Он у нас умник. К людям стал чаще ходить. Решил причину найти, почему нам Олимпийским богам люди стали меньше поклоняться.
        - И как выяснил? - улыбнулся я.
        - Выяснил. Откуда-то пронюхал, что скоро на землю придет новый Бог, хотя по виду он будет самый, что ни на есть живой человек, которому все остальные люди поклоняться начнут, а нас олимпийцев полностью забудут. А раз забудут, то и жертвы перестанут приносить, и умрем мы от не почитания и голода духовного.
        - Знакомая история, - вздохнул я. - Закономерный финал любой языческой религии.
        Геркулес продолжал:
        - Юпитер как про это узнал, так сразу гром и молнии метать. Убрать, кричит, конкурента. А Меркурий ему и посоветовал это дело мне поручить. Я сначала ни в какую!
        - Что же это такое? - говорю. - Я же пятьсот лет на земле не был. Там же все переменилось. Мне так даже боязно. Никуда не пойду! Пусть сам Меркурий идет, раз он это все придумал, у него и башка поумней моей будет.
        - Ай да сынок у тебя,
        Отец наш великий!
        Засмеялась тогда мачеха Юнона. Она в такие моменты всегда рядом и обязательно масла в огонь подольет.
        - Нет послушания в нем,
        Сыновней любви и почтенья.
        Дерзость одна, да бахвальство.
        Избалован он на Олимпе донельзя.
        Не пора ль проучить наглеца
        И послать его к людям на землю?
        Ну, меня и послали! Отец лично взашей вытолкал с Олимпа, да еще и коленом под зад дал.
        - Иди, - говорит, -
        И назад возвращайся тогда лишь,
        Когда порученье мое ты исполнишь,
        И прикончишь злодея,
        Что на нас покуситься задумал.
        А если не справишься с делом,
        Это тебе не Авгиевы чистить конюшни,
        То не сын ты мне больше. Не сын!
        - Вот так я здесь и оказался. - Геркулес закончил рассказ и грустно улыбнувшись, заснул.
        Мне особенно понравилось, как здорово Геркулес изображал Юпитера и Юнону с их поэтической речью. Сам он так разговаривать видимо так и не научился.
        - А чего же ты тогда на Стеллу напал? - спросил я великого героя.
        Геркулес смутился и так покраснел, в такой жар вошел, что Наташа от него даже отпрянула.
        - Так я это…
        - Чего это? - Я уже почти догадался, в чем тут дело, но для виду и для поддержания беседы продолжал расспрашивать.
        - Пятьсот лет без любви, - потупившись, пробормотал гигант. - Там ведь на Олимпе ни одной живой женщины нет. Одни богини. А с богинями все равно не то… Холодные они больно. Словно мрамор. Страсти в них мало. Да и лодыри, все хотят, чтобы я только работал, а они, чтоб ничего… тьфу! А тут такая красавица! Я же ничего худого не хотел! Только… а она сразу на меня мечом махать начала, а потом еще и…
        Геркулес постучал по своему фиговому листочку, который чудом во время драки не пострадал.
        Я от хохота свалился на горячий песок, обжегся и тут же с воплем вскочил обратно. Меня всего трясло. Наташа тоже на Геркулесе повисла, глаза закатила, а из них слезы. Только Стелла осталась серьезной. Даже немного смутилась, виновато посмотрела на Геркулеса и произнесла:
        - Я думала, что ты ворг императора и хочешь прикончить моего господина. Ведь ты его и в самом деле чуть не убил. Так что пришлось пойти на крайние меры. Так, что не обижайся. Я выполняла свой долг.
        - Ладно, - Геркулес махнул рукой. Как все по-настоящему сильные люди, он был великодушен. - Бывает. Однажды один мой друг, тоже герой, Кориандр сын Мелиосского царя Тиграна, в плен к амазонкам попал. Эти бабы страшные стервы. Хуже них только кентавры. Если к ним мужик попадет, так они его сначала используют чуть ли не всем племенем, а потом, когда человек становится бессильным, в том смысле значит, как мужчина, они его кастрируют и продают в рабство.
        - Господи! - ужаснулся я. - Неужели такое возможно? Кошмар!
        - Еще как возможно! - уверил Геркулес.
        - И никак нельзя от них спастись?
        - Один способ имеется.
        - Это какой же? - я был крайне заинтересован.
        - Амазонки уверяют, что не тронут того, кто сможет удовлетворить их всех. Всех до единой. При чем не меньше чем за неделю.
        - Но это же невозможно!
        - Конечно, невозможно. Их же там не меньше тысячи в каждом племени. А то и больше. Тут и Аполлон не справится.
        - И что же они твоего друга того?
        - Увы! - горько вздохнул Геркулес. - Такая вот страшная судьба постигла царевича Кориандра. Хотя, утверждают, что он смог полюбить триста женщин. И все же им этого показалось мало. Бессердечные твари! Они ему все-таки все добро оттяпали и отослали его назад к отцу. Мол, дарим тебе евнуха. Целая война тогда разразилась. Меня на нее тоже позвали. Мы тогда одно из их племен еле-еле одолели. Зато уж потом, с теми, кто в живых остался, целую неделю забавлялись. Жаль только, что их прикончить пришлось. А иначе нельзя! В рабство их не продашь. Кто же их купит, таких строптивых? Их ведь, бей не бей, толку нет. Они к боли привычные. Гнилой товар. Опять же, и в тылу оставлять нельзя.
        И так все это Геркулес спокойно рассказывал, словно о своем дне рождения. Наташа от него отстранилась и слушала с открытым ртом. В глазах у нее был испуг. Я думал, что и Стелла к нему станет хуже относиться, ничуть не бывало. Она слушала Геркулеса и, кажется, даже одобрительно покачивала головой.
        - Да, - вздохнул я, - на войне, как на войне.
        - И все равно это так жестоко! - всхлипнула Наташа.
        - У войны свои законы, - строгим, как у учительницы голосом отрезала Стелла. - Вот помню, в первый год службы наш корпус звездных волчиц высадился на одной каторжной планетке. Мы там бунт усмиряли. Каторжники, естественно все мужики. Так против них специально только женские батальоны послали.
        - Это зачем же? - удивился я.
        - А женщины в бою жалости не знают. Приказ был - уничтожить всех до одного. Там среди заключенных какой-то революционер прятался, который украл какой-то там секрет.
        - И что, уничтожили? - жалобно пискнула Наташа.
        Стелла провела большим пальцем по горлу:
        - Ни один не ушел. Но перед этим, мы конечно тоже позабавились.
        - Вот были времена! - мечтательно произнес Геркулес.
        - Веселые денечки, - согласилась с ним Стелла.
        Кажется, они нашли общий язык. Наташа смотрела на обоих с ужасом:
        - Да это же головорезы какие-то! - прошептала она мне в ухо.
        Я вспомнил долгие часы, проведенные в анатомичке, и сказал:
        - Да мы с тобой, собственно говоря, тоже.
        В общем, пошли мы дальше. Да только нас ненадолго хватило. Геркулесу и Стелле что! Они люди бывалые, знай себе, идут, истории друг другу рассказывают, одну ужаснее другой, о подвигах и сражениях, шрамами друг перед другом хвастаются. Послушать их, так просто эсэсовцы какие-то! Хорошие у нас спутники! Даже не знаешь, проснешься ли живым. А впрочем, через пять или шесть таких рассказов мы с Наташей просто перестали обращать на них внимания.
        Первой свалилась Наташа. Я тоже не стал лицемерить и упал рядом с ней. Жажда, зной, пекло и дикая усталость сделали свое дело.
        - Пить! - прошептали наши изможденные губы.
        Чтобы мы делали без Стеллы? Ума не приложу. У нее в загажнике не только меч был. Нашлась и вода. Умереть можно! Пластиковая бутылка с водой «Аква Минерале». Уж как она у нее оказалась? А, плевать! Какая разница? Главное вода! Ух ты! Прохладная-то какая! Нет большего счастья, чем в пустыне воды напиться.
        Первой пила Наташа и выпила целую бутылку. Никогда бы не подумал, что она на такое способна. Сначала я чуть не умер от беспокойства, видя, как исчезает из бутылки живительная жидкость.
        - Ты мне то оставь! - взмолился я.
        - У-у! - не отрывая от горлышка рта, прогудела Наташа.
        Я сглотнул сухой и горький комок в горле.
        - Оставь!
        Блин! Не оставила. Черт бы ее побрал! Я с горечью посмотрел на ее округлившийся животик, и решил, что мы ее сейчас наверняка разорвем на части. Что-то наверно было в моих глазах хищное и плотоядное. Стелла вовремя сунула мне под нос другую бутылку «Аквы Минерале». О какое блаженство!!!
        Потом мы сделали привал. То есть отдохнули. От жары нас развезло, а после воды захотелось спать, и я сам не заметил, как заснул.
        Мне приснился студенческий кошмар: экзамен. Я зашел в аудиторию, взял со стола билет и увидел, что не знаю на него ответа. Ираида уже заранее улыбается. Торжествует. Сломленный и шокированный я сел за стол и обхватил голову руками. За соседним столом сидела Наташа и смотрела на меня умоляющим взглядом. Она показала мне свой билет, и мне стало еще хуже. Я и его не знаю. Господи, да что же это такое делается? И все девчонки нашей группы тоже протягивают мне свои билеты, умоляюще смотрят в глаза, а я ничего не знаю и никому не могу помочь.
        И вот мне пора отвечать. Ноги мои меня не держат. Не могу идти и все. Хоть ты тресни! А Ираида Ивановна манит меня пальцем и шепчет хриплым голосом:
        - Стрельников, отвечай, где у человека находятся берцовая кость?
        Я всегда знал, где у человека находится берцовая или любая другая кость, но сейчас почему-то забыл. И почему экзамен просто по анатомии? Он же был на первом курсе!
        В общем, я получил неуд. И все остальные девчонки тоже. И в коридоре они напали на меня, сбили с ног и повалили за пол. Пол только почему-то покрыт песком и горячий.
        - Ах ты, свинья! Да мы тебя!
        И точно, я глазом не успел моргнуть, как они связали меня веревками и куда-то понесли.
        - Девочки за что вы меня обижаете? - кричу я. - Я ведь с вами всегда по-доброму! Я же не виноват, что забыл, где у меня берцовая кость!
        - Заткните этому бородатому выродку пасть! - приказала Наташа не своим голосом.
        И кто-то мне сунул в рот грязный и вонючий носок. Тут я проснулся.
        Ой, мамочки! Да это не сон. Вовсе не сон. Я действительно связан по рукам и ногам, и меня волокут какие-то возбужденные девицы. Да, это к тому же вовсе и не мои девчонки. Правильно! Откуда им тут взяться? Эта какая-то баскетбольная лига пятиборцев. Девицы все на подбор: стройные, широкоплечие, скуластые и крупнозадые. Спортсменки-комсомолки, одним словом. И все почему-то огненно-рыжие и веснушчатые. Вот только лица у них больно суровые. Напряженные. Как на олимпийских соревнованиях. Я, как порядочный болельщик, хотел их подбодрить, спросить за какую команду бегут, и так далее, но не смог, потому что рот у меня оказался заткнутым грязной вонючей тряпкой. Прямо как в моем сне. Неужели и впрямь чей-то носок? Тьфу! Вроде нет. Ничего не понимаю! Может быть, мне кто-нибудь объяснит, в чем дело?
        Тут я увидел, что и мои спутники тоже в руках этих сумасшедших бегуний. И тоже связаны. Даже Геркулес и Стелла. Ага, так мы в плену! И как это я раньше не догадался? Стеллу и Наташу, как и меня, несут на руках, а бедного Геркулеса из-за его могучих масштабов волокут по земле. При чем за ноги. Так что голова его волочится по земле. На секунду он встретился со мной затравленным и измученным взглядом. Ну, если такой крутой парень, как наш Геркулес, напуган, то я прямо-таки задрожал от ужаса.
        - Это амазонки! - чуть ли не прорыдал Геркулес и тут же получил несколько сильнейших ударов и пинков по голове и ребрам.
        Волосы на моей голове тут же зашевелились как змеи. Я наверно стал похож на Медузу Горгону. Мне вспомнилась история про сына Мелиосского царя Кориандра. Что там с ним сделали? Ой! Мамочка! Я не хочу быть больше инопланетянином и герцогом Атрэйоссом. Я не хочу шататься по параллельным мирам и искать какую-то дурацкую матрицу. Это какая-то ошибка! Недоразумение. Мне эта игра надоела. Я хочу домой на Землю, я хочу сдавать экзамен по прикладной химии и подкидывать приятелям шпоры, а потом пойти в студенческое кафе «Гаудеамус» и отметить это дело бутылкой «Старого мельника». Здесь же меня ожидала совсем другая перспектива. Я задергался, закашлялся и тряпка закрывавшая мой рот, вылетела.
        - Отпустите меня домой! - закричал я. - Гражданочки! Что вам от меня надо? Я не хочу быть вашим тренером! Я вообще не спортсмен. У меня по физкультуре никогда больше тройки не было.
        И тут надо мной склонилась такая физиономия, что я чуть не потерял сознание. Пожалуй, Медуза Горгона рядом с ней покажется Мэрелин Монро. А это какая-то Мэрелин Мурло. Наверно такой Баба Яга была в молодости. Сами посудите: плечистая тетка с огромной как у парохода грудью, одета в какой-то трухлявый мешок, волосы торчат в разные стороны, как будто рядом с ней недавно разорвалась противотанковая граната, глаза круглые и выпученные, с синими белками, зубы такие, словно она ими батареи грызла. Носяра! Таким крюком можно запросто консервные банки открывать или в бою противнику горло перерезать. Рубильник одним словом.
        - Что, волосатенький, испугался? - спросила она меня и погладила по щеке. - Ничего, мы с тобой еще немало времени проведем вместе. Ты эти дни на всю жизнь запомнишь. А потом, когда не способен станешь, я тебя, чик и, был мальчик, стала девочка.
        И тут амазонки впервые перестали быть серьезными. Проще говоря, они заржали словно лошади Пржевальского. Когда отсмеялись, то посмотрели на нас с Геркулесом голодными глазами.
        - Мадам, что я вам сделал плохого, что вы хотите предать меня столь унизительной и неоправданной операции? Неужели вы, такая очаровательная, такая красивая, сможете поднять руку на беззащитного и усталого путника, который только и сделал, что заблудился в пустыне, где плутал в поисках нежной фиалки. И вот, когда, кажется, я нашел эту фиалку, она хочет сотворить со мной такое! Господи, за что?
        Это было вдохновение, крик души. Он вырвался из моей глотки и кажется, достиг глубин ее сердца.
        - Что такое фиалка? - смущенно улыбаясь, спросила она. - Красивое слово.
        - Это такой изумительный цветок. Вы на него похожи! Радость моя, не надо грубостей. Мы же интеллигентные люди! Развяжите меня, и мы продолжим разговор. - Я готов был говорить что угодно, лишь бы заставить эту ужасную грубую женщину пойти на контакт. Это нормальная психологическая тактика. Психиатры всегда советуют как можно быстрее наладить с маньяками контакт. Того, с кем поговоришь по душам, потом трудно убить. - Я уверен, у нас найдется тема для разговора. Можно хотя бы поговорить о вашей красоте, о ваших прекрасных глазах, изумительной фигуре, шикарных ногах, грациозной походке и добрейшем сердце.
        Кажется, Фиалка была тронута.
        - Хорошо, - она еще раз погладила меня по щеке. - Мы тебя развяжем. Все равно не убежишь. Да и куда тут бежать? Пустыня кругом.
        Слава Богу! Кажется, я не зря старался. Красотка оказалась среди спортсменок главной. По мановению ее руки я был поставлен на твердую землю. Веревки с меня сняли, и эта гремучая змея, то есть, тьфу, опасно ее так называть, Фиалка схватила меня под руку, да так, что я сразу понял, что от нее не удрать. Не выпустит. Такими сильными руками можно сгибать рельсы не то, что удержать тщедушного юношу. И все же я поклонился ей и приложил руку к сердцу. Мне казалось, что так будет вполне галантно.
        - Благодарю! - в этом я был искренен. - А как же мои друзья?
        - Девчонок мы убьем, - ответила Фиалка. - А этого увальня приставим к мельнице. Потом, после того, как ни на что другое он уже не будет способен.
        Геркулес застонал. Я попытался его успокоить:
        - Ты же так хотел женщину, старина. Теперь твое желание исполнится в полной мере.
        Это черный юмор. Я понимаю. Но никто, так как медики не пользуется им в тяжелые минуты жизни. Вот помню… впрочем, сейчас не время вдаваться в воспоминания. Надо выручать ребят. И как мне этого не хотелось, я обнял свободной рукой мою новую подругу и нежным голосом спросил:
        - Пардон, мадам, а нельзя ли это как-нибудь уладить? Может быть, договоримся? Ну, зачем же так строго? И так скоро. Мы разве торопимся?
        Фиалка посмотрела на меня, и ее нос стал еще остреее, чем был. Кажется мои слова, вернее нет, слова тут не при чем, мой тон, вся нежность, которую я вложил в свои уста, проняли ее. Скорее всего, ей никогда в жизни никто не говорил ласковых слов. Как опытный психоаналитик, я это сразу понял, поэтому продолжал:
        - Ну же, моя прелесть, я же вижу, что тут все зависит от вас. Только одно слово, и я весь твой без остатка.
        Бац! И она положила мне голову на плечо. Сердце у меня забилось от волнения. Моя тактика начала приносить плоды. Остальные амазонки смотрели на предводительницу с недоумением, и, кажется, с завистью. И тут я понял, чего не хватает этим несчастным женщинам. Конечно! В этой жаркой пустыне им катастрофически не хватает тепла. Обыкновенного человеческого тепла. Из поколения в поколение они привыкли добывать ласку и любовь кровью, огнем и мечом. Чего стоит такая любовь? Это же сплошной садомазохизм. Искалеченная психика. И никто, никто ни разу не пытался отнестись к ним с любовью и лаской. И первый, кто это сделал, был я!
        Великое открытие!
        От охватившего меня возбуждения и радости, какая охватывает каждого исследователя, который стоит на пороге великого открытия, я вдруг сам проникся к этой несчастной пустынной фиалке жалостью и нежностью и ни с того ни с сего погладил ее по грязной и запыленной щеке и потрепал за ушко.
        Вы бы видели, как она задрожала, затрепетала, словно пойманная в силок лань, как заблестели ее глаза, запылали щеки и заалели губы. В следующее мгновение она не выдержала, ноги ее подкосились, и беспощадная и воинственная амазонка свалилась к моим ногам.
        Я одержал первую в своей жизни любовную победу. Да! Правда моя жертва не совсем соответствовала моим юношеским мечтаниям, и все же я был польщен, и на какое-то время даже перестал вздрагивать, глядя на Фиалку. Теперь главное было не отступать, а продолжать наступление дальше. И будь, что будет.
        Я протянул ей руку.
        - Любимый, - прошептала она вставая. - Тушканчик мой ненаглядный!
        Все это время остальные амазонки стояли, не двигаясь, и смотрели на нас. Взгляды у них были полны задумчивости. Кажется, они переваривали увиденное. И переварить это им было явно не легко. Я же сказал - искалеченная психика!
        Еще более изумленными были мои спутники. Стелла смотрела на меня, широко открыв рот, Геркулес глаза, Наташа и то и другое. Чего уставились? Не видят что ли, что их спасаю, может быть даже ценой собственной свободы. Правда, про последнюю я в этот момент меньше всего думал.
        - Так я их развяжу? - тихим голосом, как можно более ласково, спросил я и погладил Фиалку по голове.
        Она кивнула. Амазонки не сдвинулись с места. Но мешать мне тоже не стали. Я развязал и освободил Наташу, Стеллу и Геркулеса.
        Когда я освобождал Геркулеса, я ткнул его в бок локтем и прошептал:
        - Что встал, как пень? Делай то же что и я. Нам надо их завоевать.
        - Так дубины же нет! - жалостливо прошептал славный олимпийский богатырь.
        - Ты должен покорить их другим оружием.
        - Это, каким же? - подозрительно посмотрел на меня Геркулес.
        Кажется, он меня не так понял.
        - Лаской, лаской! - прошептал я. - И еще раз лаской. Займись заместительницей.
        Геркулес поморщился. Заместительница Фиалки была чуть красивее начальницы. Только нос у нее был не крючком, а картошкой. Но это был верный удар. К тому же, суровые и, по-своему, красивые лица остальных воительниц не располагали к долгим раздумьям. И он решился. Амазонка как раз снимала с его рук веревки и с вожделением оглядывала могучее и рельефное тело гиганта.
        - Ты мне нравишься, красавица! - сказал ей, правда, несколько скованно, Геркулес.
        Но даже этого хватило. Заместительница Фиалки тут же задрожала и бросилась к Геркулесу в объятья. Не выдержали и остальные амазонки. Они бросились, половина к Геркулесу, остальные ко мне.
        - А мы? - кричали они жалобными голосами и совершено перестали походить на тех беспощадных полицаек, какими вначале нам показались. - Как же мы? Мы тоже хотим нравиться таким шикарным мужчинкам!
        Я не мог лишить их радости, и даже мысль о спасении тут ни при чем. Нет, мной двигали исключительно чувства гуманности и великодушия. Клянусь, в эту минуту я готов был возлюбить весь мир. Как-то само собой получилось, что я встал в позу проповедника, вскинул вперед руку, как Ленин на броневике, и елейным голосом изрек:
        - Девушки! Милые! Хорошие! Славные! Да как же вас не любить таких? Всеми фибрами души, всем своим медицинским сердцем отвечаю вам, что готов полюбить и приласкать каждую, кому потребуется моя помощь. Вы же такие красавицы! Ваши глаза, руки, ноги, вообще фигуры! Да вы с ума сведете кого угодно!
        Девчонки тесно столпились вокруг меня, как зайцы вокруг деда Мазая или детский сад вокруг Деда Мороза. Глаза их были полны счастья, неги и ожидания, что вот я сейчас открою мешок и начну раздавать сладкие подарки. Поэтому я не жалел добрых и теплых слов в их адрес.
        В общем, через пять минут все до одной амазонки были в наших руках. Они смотрели мне в рот и готовы были выполнить любое наше желание. Единственно, что они наотрез отказывались сделать, так это освободить нас окончательно. То есть, отпустить своей дорогой.
        Едва я заикнулся об этом, они насторожились и сразу начали хвататься за мечи, я тут же поспешил сменить тему, вернулся к их прелестям и сумел уладить конфликт еще в корне.
        Во всяком случае, неприятная операция нам с Геркулесом вроде бы больше не грозила. И девчонки наши тоже избежали смертной казни. Это уже кое-что. Неправда ли?
        Прошел час. Все это время мы куда-то шли. И, признаться, я несколько утомился. Пустыня, знаете ли.
        И Фиалка это заметила. Кстати, оказалось, что ее настоящее имя Флора. Не удивительно ли? Я почти угадал. Так вот, она заметила, что я устал.
        - Ты утомился, мой тушканчик! - воскликнула она.
        Я смутился. Не больно-то хотелось показать себя слабаком рядом с такими крутыми девчонками.
        - Не переживай, мой варанчик! - она опять погладила меня по щеке. - Вы мужчины, такие слабые и нежные. Эй, бабоньки! Зульфия, Гюльчатай! (Кажется, я где-то слышал эти имена.) Наш герцог устал!
        Про то, что я герцог, им рассказала Стелла. Она вообще быстро подружилась с амазонками, потому что нисколько на них не обиделась за то, что они захватили нас в плен. Да и они сразу признали в ней свою. Ворон ворону… м-м-да!
        А вот бедная Наташа, сразу стала в нашей компании изгоем, и пока я ей ничем помочь не мог. Она плелась позади всех, стонала и причитала, постоянно отставала, и мне приходилось потратить не мало сил, чтобы уговорить амазонок идти медленнее. И вот теперь, когда Зульфия и Гюльчатай подбежали ко мне и подняли к себе на плечи, наш отряд сразу удвоил скорость. Покачиваясь на сильных, но немного костлявых и жестких женских плечах, я оглянулся и увидел, как Наташа стремительно оставалась позади. Я поймал ее прощальный измученный взгляд, в котором уже не было даже упрека, и мне стало невыносимо стыдно. Какой же я мужчина после этого? Это ведь я инопланетянин, я пришелец, а не она! Это мне надо искать матрицу Совершенства, а не ей. Она всего лишь маленькая, избалованная родителями девочка, которая доверилась мне и попала в эту передрягу. И что же? Получается, что я бросаю ее в пустыне на неизвестной планете сразу под двумя беспощадными солнцами погибать в одиночестве?
        Нет, на такое я не способен.
        - Стоп, барышни! - закричал я. Отряд остановился. Амазонки уставились на меня. - Так нельзя. Как вы можете бросать свою сестру на произвол, в самые, можно сказать, лапы смерти? Где ваше милосердие? Где ваше благородство?
        - Она не наша сестра! - фыркнула Флора.
        - А что это такое, благородство? - спросила одна девушка.
        - Благородство, - объяснил я, - это, когда каждый человек относится к другому так, как он хочет, чтобы относились к нему. Люди должны быть добры друг к другу. Возлюби ближнего своего, аки самого себя и протяни ему руку помощи!
        И, кажется, эта не совсем простая мысль для существ, которые воюют со всем миром вот уже тысячу лет, дошла до них.
        - Ты хочешь сказать, - прищурила глаза Флора, - что мы должны нести не только тебя, но и твою презренную рабыню?
        - Она мне не рабыня! - тут же поправил я.
        - А кто она? - Флора Фиалка грозно сдвинула брови. - Твоя любовница? Если это так, то я сейчас же убью ее. Судя по всему, она твоя, отвергнутая любовница. Тем не менее, ее это не спасет.
        - Нет, она моя однокашница!
        Этот довод сразил их. И одна амазонка вернулась к Наташе и вернулась к нам с ней на плечах. Той уже было все равно. Она смотрела вокруг непонимающим и затуманенным взглядом.
        - Бедняга, - пожалел ее Геркулес. - Она в обмороке.
        Даже Стелла прониклась к Наташе сочувствием, и протянула ей еще одну бутылку
«Аквы». Девушка вцепилась в нее, как утопающий за соломинку, а младенец за бутылку с соской.
        - Стелла, а мне? - голосом капризного ребенка закричал я. И тоже получил бутылку воды. Нет, жизнь и впрямь хороша!
        - Мать, дарящая живительную влагу! - воскликнули хором амазонки, потрясенные увиденным. - Уж не богиня ли ты Деметра?
        Стелла врать не умела.
        - Нет, я обыкновенная звездная волчица! - ответила она.
        И все же амазонки прониклись к Стелле священным трепетом. Больше за ее судьбу я не волновался.
        Наше положение укреплялось все больше и больше. Даже Наташа пришла в себя.
        - Ну, Сережка! - стрельнула она в меня ненавидящим взглядом. - Я тебе этого не прощу!
        Что я мог ей ответить?
        Мы отправились дальше, и через полчаса на горизонте на фоне желтого неба появился темный силуэт города. Мы направлялись прямо к нему. И чем ближе мы к нему подходили, тем быстрее шагали амазонки. Очень скоро мы достигли городских стен.
        Это был очень старый и ветхий город. Стены осыпались, в них зияли широченные пробоины, башни были полуразрушены, ворот не было и в помине. Я сразу понял, что строительство у наших спортсменок не самое любимое занятие. Мы вошли внутрь через пролом в стене, и пошли по широкой пыльной улице, по бокам которой стояли низенькие глиняные домики без окон, покрытые старой гнилой соломой. Улица была грязная и пока пустынная. Сразу видно, что мужей у наших гостеприимных хозяек нет. Они бы не позволили такой бардак. Из домов уже стали выскакивать женщины, и с каждой секундой их становилось все больше и больше. И взоры их тут же устремлялись на нас с Геркулесом. Судя по всему, наш отряд направлялся к главной площади. Сначала мне стало неловко, что я, в принципе, здоровый парень, сижу на плечах у женщин, словно инвалид первой группы. Но, немного пораздумав, я решил не спешиваться. Что-то мне подсказывало, что подобное мое положение в настоящий момент самое подходящее. Во всяком случае, обзор у меня был что надо. А вот и площадь - широкий пустырь, в центре которого одиноко торчит такой же нищенский домик, только
с двумя этажами. Я сразу догадался, что это или дворец, или здание местного парламента. Хотя последнее вряд ли. Амазонки не походили на сторонников демократии.
        Тем временем, нас уже вышел встречать весь амазонский народ. Боже милосердный! Я никогда в жизни не видел такую большую толпу женщин. Скоро их собралось не меньше полутора тысяч. И ни одного мужчины. Да! Феминизация здесь одержала сокрушительную победу. При чем, среди них не было старух. Дети были. Тоже исключительно девочки. Я заметил в толпе несколько жалких ребячьих стаек. Девчушки были растрепанные, насупленные, настороженные, но в то же время смелые и юркие, как мальчишки, крепкие и здоровенькие. Передвигались перебежками и кокетливо прятались за спинами взрослых. Одежда на них отсутствовала. Для такого количества женщин их, было, пожалуй, очень немного. И я сделал вывод, что с рождаемостью у амазонок туговато. Ну что ж, при таком отношении к мужчинам, репродуктивные процессы в данном округе явно затруднены. Взрослые женщины были не старше сорока. Все они были одеты весьма легкомысленно. Если бы я не учился на медфаке и не подрабатывал по вечерам санитаром в гинекологическом отделении в стационаре, то наверно впал бы в краску. Во всяком случае, лифчиков не было больше чем у трети. У второй
трети была закрыта только одна грудь. А совсем молоденькие девушки, которые взирали на нас с Геркулесом блестящими и стреляющими глазками, из одежды вообще имели только узенькие тряпицы на бедрах. А у некоторых не было и этого! И естественно, что никто из них не стыдился своей наготы. Блин! Мать моя - женщина! Я всегда тайно мечтал побывать на нудистком пляже, но пойти туда как-то стеснялся. И вот теперь попал. Черт! Кажется, мое медицинское спокойствие куда-то подевалось. Я беспокойно заерзал на плечах Зульфии и Гюльчатай и попытался отвлечься от нахлынувших эротических желаний. «Представь, что ты инспектируешь женскую баню» - мысленно сказал я себе. И, знаете, помогло! Зуд прошел. Я вспомнил, что я без пяти минут врач и взял себя в руки. Сейчас не время для эротических приключений. Потом я еще припомнил, что первой из всех этих красавиц на меня предъявляла права пустынная Фиалка, и окончательно овладел собой.
        Итак, окруженные толпой амазонок, существ диких и непредсказуемых, мы оказались в центре города и всеобщего внимания.
        - Царица! - закричала Флора. - Царица Земфира! Выйди к нам! Твой многострадальный народ ждет тебя!
        В двухэтажном домике что-то зашуршало, затем из него показалась небольшая процессия. Четверо молодых парней вынесли носилки, на которых важно восседала амазонская царица Земфира - худощавая широкоплечая брюнетка с большими чуть раскосыми глазами и чувственным ртом. Что ж, царица хоть куда! Молода и красива. Ее можно смело послать на конкурс красоты куда-нибудь в Норвегию или Финляндию, где члены жюри предпочитают брюнеток. Победа обеспечена!
        Затем мой взгляд скользнул на ее рабов. При виде их слегка полноватых лиц и начинающих плыть фигур, а главное, невероятно несчастных и тоскливых глаз, во мне родилось подозрение, что передо мной стоят те несчастные, что когда-то не смогли удовлетворить население этого бабьего царства.
        Евнухи!
        Ой, какой кошмар! На мгновение у меня потемнело в глазах, и я понял, что мне еще предстоит побороться за наше с Геркулесом мужское достоинство.
        - Кого вы взяли в плен, сестра моя младшая Флора? - строго и важно спросила царица. - И почему вы держите этого недостойного мужчину на плечах, а не ведете на веревке, как подобает ходить этим презренным тварям?
        - Царица! - торжественно закричала пустынная Фиалка. - Боги смилостивились над нами, и послали к нам супермужчину!
        Все амазонки, включая царицу, так и ахнули. Несколько секунд в воздухе стояла мертвая тишина. Признаться, я тоже был потрясен не меньше остальных. Так меня еще никогда не называли. Приятно, черт побери! Но и накладывает определенную ответственность.
        - Ты имеешь в виду этого громилу? - нахмурила брови Земфира, когда пришла в себя. - Он конечно хорош, спору нет, но как часто оказывалось, что чем крупнее и мускулистее мужчина, тем он слабее по части женщин!
        - Но, но! - Геркулес обиделся. - Еще ни одна женщина не пожаловалась на то, что я плохо ее любил!
        Флора перебила его:
        - Нет, этот деревенщина, не супермужчина! Супермужчина он! - И показала на меня пальцем.
        Я смущенно улыбнулся. Опять прошло несколько секунд тишины, потом Земфира с сомнением произнесла:
        - А этот уж совсем доходяга!
        - Ну и что, - отпарировала Флора, - драный петух всегда лучше топчет!
        Тут уже обиделся я. Конечно я не Арнольд Шварценегер, и даже не Жан-Клод Ван Дамм, но нельзя же так в лицо оскорблять человека!
        - Мадамы, что вы от меня хотите? Я что-то не совсем понимаю смысл вашей беседы.
        Царица посмотрела на меня внимательней:
        - Говорит он красиво и непонятно.
        Ага, так я их задел! Женщины всегда любят все непонятное. Правда и для меня все это тоже было пока недоступно. Но очень скоро все прояснилось. Флора объяснила все одной фразой.
        - Кончай сомневаться, царица! - махнула она рукой. - Вот тот мужчина, который сможет полюбить всех женщин. Он уже нам это доказал.
        И тут амазонки прямо взбесились.
        - Тогда чего время тянуть? - закричали они дружным и нетерпеливым хором. - Пусть начинает!
        Ага! Так они решили, что я смогу удовлетворить их всех до одной! Вот почему Флора назвала меня супермужчиной. И Геркулес рассказывал, что амазонки вот уже тысячу лет ищут того, кто бы мог удовлетворить все их сексуальные коллективные потребности. И теперь они думают, что я смогу это сделать. А я смогу? Смогу ли я? Давно ли я? Фигня ли я? А, магнолия! Ой, мамочки! Кажется, я влип. Караул!!!
        Мысли мои словно тараканы побежали во все стороны. Амазонки уже шли на меня со всех сторон, того и гляди, просто задавят и затопчут, прежде чем я смогу полюбить хотя бы одну. Какая прекрасная смерть: быть затоптанным жаждущими твоей любви женщинами.
        - Я первая! - закричала Флора. - Потому что я его нашла.
        - Нет, я первая! - вдруг завизжала Земфира. - Я ваша царица, и поэтому должна первой получить его любовь!
        - И мы тоже! - закричали амазонки, видимо те, кто выше рангом. - Мы тоже должны быть первыми.
        - А нам дайте хотя бы здоровяка! - закричали те, кто был менее знатен.
        Образовалась свалка. Я потерял из виду и Геркулеса, и Наташу со Стеллой. Надо было срочно что-то делать.
        - Стоп! - закричал я. - Товарищи женщины! Как же так можно? Это просто неприлично! Я же с дороги! Мое тело изнывает от усталости пути, а вы хотите, чтобы я сейчас же начал вас любить. Да, я вас уже люблю. Мысленно. Дорогие мои! Вы слышите? Только мысленно. По-настоящему я смогу только после того, как отдохну. При чем, как следует, отдохну. И поем. Не раньше!
        Толпа сразу притихла и отхлынула назад.
        - Справедливо! - закричала Флора. - Мужчины слабые и нежные создания. Супермужчина должен отдохнуть и поесть. Небось, тоже будет вина просить и сырых яиц. Что же он хуже остальных? Правильно, царица?
        Земфира подняла руку и твердо объявила:
        - Даю супермужчине ровно двадцать четыре часа на отдых. А мы с тобой, Флора, еще поговорим о том, кто будет первым.
        Она щелкнула пальцами, и евнухи унесли ее обратно в царский домик.
        Женщины разочарованно вздохнули и стали расходиться. Площадь вскоре опустела. И моя Фиалка снова взяла меня под руку. Что ж, она это заслужила, потому что вела себя очень смело, и кто знает, если бы не она…
        - Где мы будем отдыхать, моя курочка? - спросил я ее.
        - В моем дворце, мой петушок! - счастливо выдохнула Флора.
        Ох, ты! Дворец! Не зря я сделал ставку на эту женщину. Она явно пользуется тут немалым влиянием. Ну конечно! Ведь Земфира называла ее младшей сестрой.
        Дворец оказался такой же глиняной хижиной, как и все остальные. Отличался только наличием деревянной двери и свежей соломой на крыше. Зато здесь было прохладно и свежо. Нас… Вы же не подумали, надеюсь, что я бросил своих друзей? Нет, я настоял, чтобы меня с ними не разлучали. И, надо признать, к моим желаниям тут относятся с уважением! Итак, нас накормили, при чем довольно сытно и вкусно. Обед приготовила сама Флора. Кстати, она куда-то сбегала, и вернулась через полчаса чистая и приодевшаяся. И, вы знаете, в этот раз она вовсе не показалась мне Бабой Ягой. То ли я привык, то ли еще что, но она похорошела. Пригладила волосы… И как она смотрела, как я ем! Как же им бедным не хватает мужчин! Пусть грубых и грязных, необразованных и низкооплачиваемых, но лишь бы это были настоящие дееспособные мужчины.
        - Тебе принести сырые яйца? - спросила она меня напоследок.
        - Зачем это? - удивился я.
        - Чтобы поднять мужскую силу. Так многие пленники делают.
        - Нет, - отказался я, - сальманелеза мне только не хватает тут подцепить.
        - А вино?
        - Вина тоже не надо, - ответил я. - Это миф, что алкоголь благотворно влияет на сексуальные возможности мужчин.
        - Ну, как хочешь, дорогой!
        Видите, она уже вся в моей власти! Ох уж эти женщины! Окажешь им совсем немного внимания, скажешь пару теплых слов, так они чего только не нафантазируют.
        Затем она побежала во дворец к королеве оспаривать свою очередь, и мы, наконец-то остались одни и получили возможность обсудить создавшееся положение. Вообще-то обсуждения не было никакого, потому что сразу началась перепалка, которую начала Наташа.
        - Что же это вы? - накинулась она на Геркулеса и Стеллу, как только за Флорой закрылась дверь. - Строите из себя таких крутых ребят, а сами допустили, что нас взяли в плен какие-то психопаточные тетки извращенки!
        Что ж, на мой взгляд, обвинение было справедливым. Геркулес и Стелла потупились.
        - Кто был в карауле? - продолжала упрекать их Наташа. Никогда бы не подумал, что она умеет так скандалить. - Кто?
        - Я, - тихо сказала Стелла. - Я была в карауле.
        - Как же ты могла? - Наташа вложила в свои слова столько презрения, что даже мне стало неудобно за Стеллу.
        - Вообще-то Стелла не виновата, - вмешался Геркулес. - Это я отвлек ее от несения службы. Так что казните меня!
        - Ты? - удивились мы с Наташей. - Каким образом?
        - Так это, - Геркулес по-детски шмыгнул носом, - пятьсот лет без женщин.
        Наташа еще его не понимала, а я несмотря на всю трудность нашего положения, расхохотался:
        - Ты опять полез к ней?
        - Ну да.
        - А что же Стелла? Она тебя в этот раз не обидела?
        - Вроде нет, у нас так все хорошо стало складываться. Я уже целовать ее в плечо, как эти малахольные налетели. Мы и пикнуть не успели.
        Тоже мне, профессионалы!
        - Это правда? - спросил я нашу звездную волчицу.
        Стелла смутилась и отвернулась.
        - Простите меня, мой герцог, - пробормотала она. - Я заслуживаю трибунала.
        Здорово! А наш Геркулес, оказывается, орел! Не только дубиной умеет махать. Хотя, конечно, кто устоит перед таким мужчиной?
        - Плевать, что ты там заслуживаешь! - опять стала ругаться Наташа. - Из-за вас мы теперь в таком дерьме! Особенно Сережка.
        Особенно я! Ха! Ха! И еще раз Ха! Это точно. Я в полном дерьме. Мне предстоит удовлетворить полторы тысячи жаждущих полового счастья женщин. А я, если уж признаться совсем честно, не удовлетворил пока еще ни одной. Ну не сексуальный я гигант. Ни Дон Жуан. И даже не Микки Рурк и не Микки Маус. И в жизни скромный парень. Да девственник! Не успел. Хотя еще в десятом классе у меня была возможность. Я ею тогда не воспользовался. Что-то тогда меня остановило. Может быть излишняя скромность. Что делать? Зато теперь у меня появилась широкая, можно сказать, бескрайняя перспектива. Я рад? Честно говоря, не очень. Что-то меня тревожит, вот только что, не пойму. Ах да! Наверно неуверенность в собственных силах. Как это называется? Синдром первого траха? Да, кажется так.
        Смеяться сразу расхотелось. Я стал серьезным. Мои друзья посмотрели на меня с жалостью. Спасибо хоть на этом.
        - Что вы на меня так смотрите? - подозрительно спросил я их.
        - Сережа, - протянула Наташа, - может на самом деле…
        - Что на самом деле?
        - Ну, это, может, яичек поешь сырых? Говорят, помогает.
        И эта туда же!
        - Отстаньте вы от меня со своими яйцами! - закричал я. - Ну не люблю я их. Не люблю. Аллергия у меня на них. С детства!
        - Тогда, говорят, - пробормотал Геркулес, - сырой хрен помогает. Я, правда, сам не пробовал.
        - Вот и попробуй! - вяло огрызнулся я. - Твоя очередь как раз после меня. Можешь прямо сейчас, и начинать пробовать. Только добавь к нему листьев петрушки. Тоже, говорят, помогает.
        Все замолчали. Я начал злиться. Что же это такое получается? Неужели нет никакого выхода?
        Вернулась сияющая Флора.
        - Все! - радостно заявила она с порога.
        - Что все? - вялым голосом спросил я.
        - Все. Отстояла я тебя у царицы, мой милый ослик!
        - Что, значит, отстояла? - в моей душе затеплилась надежда.
        - Очередь свою отбила. Два часа спорили. Три раза за мечи хватались. Ничего! У меня против Земфирки такие контраргументы есть! Так что не переживай. - Моя пустынная Фиалка счастливо улыбнулась. - Я первая!
        Думаете я впал в отчаяние? Правильно думаете. До самой ночи я был в полном отрубе. Ничего не видел, ничего не слышал, что происходит вокруг. Наташа и Стелла хлопотали вокруг меня, что-то говорили, успокаивали, пытались утешить. Гладили по голове. Хлопали по щекам. Хорошо, что хоть Флоры среди них не было. Она убежала на праздник по случаю завтрашнего дня. Всю ночь амазонки пели песни, плясали, прославляли Супермужчину, то есть меня, и желали ему, то есть мне, удачи. А Супермужчина сидел в это время в хижине на полу в полуобморочном состоянии и молил бога помочь ему. Глядя на меня, расстроился и Геркулес. Видимо, все-таки он на меня рассчитывал. С чего бы это? Ах да! Я же его вылечил после удара Стеллы. Видимо он тогда в меня и поверил. А зря. Нашел в кого! Так, что мы оба с ним сидели вялые, как засохшие огурцы.
        - В конце концов, вас же не убьют! - пролепетала Наташа, в очередной раз, гладя меня по голове. - Мы вон, нашего кота тоже кастрировали. Он после этого даже красивее стал. Пушистый такой, ленивый… а ласковый!
        Геркулес зарыдал, а я сжал зубы. По щекам моим тоже текли слезы. Мой олимпийский друг хоть имел в своей жизни женщин, и, судя по его рассказам, не мало, даже с богинями спал. А я? Я же девственник! Ублюдок! Для кого ты себя берег? Почему был таким целомудренным? Все принцессу ждал? Чмо болотное! Уральский следопыт! Вот теперь завтра у тебя будут такие принцессы!
        Мои девицы в это время тоже расклеились. Стелла молча сидела в углу, обхватив руками колени и уставившись в одну точку. Это тебе не из бластера палить! Наташа пыталась прилечь на соломе и тихо сквозь всхлипы бормотала:
        - Папа! Папочка! Забери меня отсюда! Пожалуйста, приедь и забери! - Ну, прямо как маленькая девочка, которую родители насильно запихнули на все лето в санаторий, где лечат почки.
        Приедет за ней ее папочка! Жди! Дожидайся! На Мерсе приедет. На шестисотом. Прилетит, стоит только позвонить ему по мобильнику, и он тут как тут. Делов-то! На три рубля. Где твой сотовый? Позвони мне, позвони! Позвони мне ради бога! Через годы пролети, голос тихий и далекий.
        Телефон! Телефон! Телефончик! Але! Это воркута? Ах, нет? Магадан! Извините!
        Вдруг в голове моей что-то блеснуло. Вспомнилось кое-что. Опять блеснуло. Теперь сверкнуло. Вспыхнуло молнией. Блин! Как я сразу не догадался? Вот он наш путь к спасению. Телефон! Телефончик! Телефоня! Телефонушка! Как хорошо, что тебя изобрели люди. Кто, кстати? Не помню, хоть убей. А, ладно! Это же не передача «О, счастливчик»! Главное, как прекрасно, что нашлись идиоты, которые придумали с твоей помощью откалывать такие фишки.
        - Наташка! Девочка моя! Мы спасены!
        Я схватил мою подружку, обнял ее, крепко, прикрепко, поцеловал в щеку, а потом в губы. Как-то само собой получилось. А ладно, кто меня сейчас видит? Главное, что Флоры помидоры рядом нет, и она меня не видит, а то бы точно взревновала бы. Тогда, пиши, пропало. Ревнивые женщины способны сокрушить самые смелые планы и грандиозные проекты.
        Наташа посмотрела на меня с жалостью:
        - Ты помешался? Сереженька, не надо так из-за ерунды!
        Слыхали? Ерунда! Для них это ерунда! Им не страшно терять то, чего у них нет. Ну да, женщинам этого никогда не понять.
        - Ни фига я не помешался. Просто завтра, после обеда я так оттрахаю весь этот веселый бабский коллектив, что они потом всю жизнь меня помнить будут. Всех, до одной. За исключением тех, конечно, кому еще нет шестнадцати. Кстати, если вы хотите, тоже можете в этом поучаствовать. Я не жадный.
        Стелла и Наташа посмотрели на меня недоверчиво. В их глазах так и читался вынесенный мне диагноз буйного помешательства на нервной почве. В глазах Геркулеса вспыхнула надежда. Вот кто настоящий мой друг! Он верит в меня, и я не должен обмануть его надежды.
        - Мужайся, мой гераклоподобный друг! - похлопал я его по плечу. - Тебя не постигнет страшная судьба царевича Кориандра. Ты еще познаешь не мало женщин в своей жизни, и богини вновь будут трепетать под твоими могучими и ласковыми руками.
        Геркулес радостно разрыдался, и мы с ним обнялись, как братья.
        Всю ночь я спал как убитый. Нет, честно. Спал. Спал как сурок и даже видел сны. Целую площадь женщин, чьи взоры устремлены ко мне.
        Утром нас разбудила почтительная тишина. Служанки Флоры накрыли роскошный стол, но я не стал наедаться. С набитым пузом нечего делать на сексуальном фронте. Еще Гиппократ говорил, что хороший едок, в постели может хорошо только храпеть. Зато вина я выпил. И недурственное у них оказалось вино, скажу я вам! Красное, словно кровь, терпкое, с приятной освежающей кислинкой.
        Первый вопрос, который задали мне жаждущие и изнывающие от нетерпения амазонки, был:
        - Когда?
        - Как только, так сразу! - ответил я.
        Они почтительно склонили передо мной головы и покорно удалились.
        - Если ты решил смошенничать и тянуть время, - сказала мне Стелла, - то тем хуже будет для тебя, Адал Атрейосс.
        - Да-да! - подтвердил Геркулес. - Никто не умеет так искусно пытать, как эти фурии. И не надейся, что они тебя убьют сразу. Нет, ты будешь мучиться и очень долго.
        Вот уж не думал, что наш олимпийский чемпион может быть таким оратором. Он просто застращал мою бедную особу. Чтобы меня действительно не начала бить дрожь, я отмахнулся от него обеими руками.
        - Если я не смогу этого сделать, то и жизнь не имеет смысла.
        Настало время обеда. Жара в воздухе стояла страшная, но во дворце у Флоры было свежо и прохладно. Мои спутники заметно нервничали. Особенно Геркулес. Я его понимал. За стенами нашего пристанища воздух накалялся. По мере приближения сладостного часа амазонки стали терять терпение. Почти все население города собралось на ближайших улицах, и их страстные импульсы проникали к нам даже сквозь стены.
        Я был спокоен. Для меня это сейчас было очень важным делом. Чтобы помочь себе успокоиться, я выпил еще немного, поел фруктов и объявил Флоре:
        - Я готов!
        Она сразу расцвела, и даже стала на несколько мгновений красавицей. Честное слово! Ее руки дрожали, когда она торопливо стала стаскивать с себя свой, явно праздничный, оранжевый как морковка хитон. Нет, все-таки со вкусом у нее не все в порядке. Наташа посмотрела на меня с жалостью, Стелла с удивлением, Геркулес с надеждой. Флора волновалась, ее всю трясло. Что ж, это мне на руку, и я остановил ее:
        - Постой, а как же остальные?
        - Они после меня! - тут же уверила меня амазонка. - Следующая королева, за ней Фелумена, потом…
        Я опять прервал ее:
        - Позови Земфиру!
        - Но, козлик мой! - у Флоры на глазах появились слезы обиды. - Что все это значит? Я ведь все уладила. Земфира после меня.
        - Всенепременно, - успокоил я готовую впасть в истерику женщину, - но мне нужно кое-что другое.
        - Что тебе еще нужно? Я здесь, сейчас разденусь…
        - Не будь эгоисткой, лапочка! - воскликнул я. - Всему свое время и место. Эй, царица!
        Земфира влетела с такой быстротой, что я удивился.
        - Уже готово? - Царица тоже стала торопливо стаскивать с себя длинный фиолетовый хитон. - Я сейчас, сейчас! Кто же знал, что так скоро!
        - Я еще не получила того, что хотела! - капризно заявила Флора.
        Царица Земфира сразу стала грозной. В руке у нее появился кинжал, который она выхватила из-за пояса. Я поспешил поднять руки вверх:
        - Мне нужно открытое пространство, там, где могут уместиться все желающие.
        - Зачем?
        - Все должны это видеть, и все должны участвовать, чтобы потом не было сомнений и недомолвок. Согласны?
        - Согласны! - хором ответили Земфира и Флора.
        - Может, пройдем на площадь?
        - Там мало места, - покачала головой Флора. - И будет видно только тем, кто в первых рядах.
        - Обидно, - я уже начал волноваться. - Может на крыше дворца?
        - У нас есть театр! - вдруг обрадовано вспомнила Земфира.
        - Отлично! - я даже не ожидал такой удачи. - То, что нужно. Идем же туда. Там хорошая акустика?
        - Что?
        - Слышимость, говорю, хорошая?
        - О да! Когда Демистрата читает монолог умирающей Антигоны, ее шепот слышен даже на последних рядах.
        - Так что же вы молчите? - завопил я. - Туда. Скорее туда! Время не ждет. И там, там я сделаю вас всех счастливыми. Не будем же оттягивать этот миг!
        Мой задор захватил амазонок. Они раскраснелись от желания, и готовы были бежать со мной куда угодно. Даже если бы я сейчас повел их из пустыни, они наверняка пошли бы за мной, как евреи за Моисеем. Ох уж эти женщины! Мы выскочили на улицу и побежали к театру, за нами тут же устремились толпы амазонок.
        - Только, чур, уговор! - на бегу потребовал я.
        - Какой? - спросила Земфира.
        - На представлении не должно быть несовершеннолетних.
        - Кого?
        - Детей.
        - Безусловно! Наши девочки допускаются на подобные занятия только после того, как убьют в бою своего первого мужчину. Это случается не раньше чем в семнадцать лет. Хотя я сделала это в тринадцать. За что впоследствии и была выбрана царицей.
        Я вздрогнул, но не потерял присутствия духа. И вскоре мы были в театре.
        Обыкновенный античный театр, больше похожий на стадион. Рассчитан на пять тысяч мест. И все они стремительно заполнялись. Я даже глазам не поверил.
        - Ты же говорила, что вас тут полторы тысячи человек! - возмущенно заметил я Флоре.
        - Так наши девочки собрались со всей страны, когда услыхали, что в столице объявился Супермужчина. Ведь ты полюбишь и их?
        - Конечно! - махнул я рукой и вытер с лица пот. Не скрою, я волновался.
        - Так начинай же! - Флора подступилась ко мне.
        - Начинаю! - громко объявил я, когда увидел, что больше свободных мест не осталось. - А ты, почему не заняла место?
        - А разве я буду не рядом с тобой?
        - Нет, - хорошо поставленным медицинским голосом, не терпящим возражений, сказал я. - Ты должна быть вместе со всеми. Иначе у меня ничего не получится.
        Флора недоуменно пожала плечами и пошла к царице. Села с ней рядом и надула губки.
        - Внимание! - громко сказал я и поднял к небу руки, чтобы привлечь к своей особе всеобщее внимание. Да, акустика здесь действительно потрясная. Мой голос уносился в небо, разливался над стадионом и преображенным тут же возвращался обратно. - Вы слышите меня, амазонки?
        - Да! - Хор амазонок прогремел как шум океана. - Мы слышим тебя, Супермужчина!
        - Прекрасно! Милые мои! Хорошие! Добрые и ласковые! - Я придал своему голосу монотонность. = Успокойтесь и вслушайтесь в мой голос. Не правда ли он прекрасен?
        - Да! - накатила на меня новая волна ожидания и сладострастного желания. - Это так!
        - Он прекрасен, потому что прекрасны вы! Ваши глаза, руки и губы, все это достойно восхищения и поклонения.
        Теперь ответом мне была тишина. Амазонки явно не ожидали такого услышать, но им было приятно. И я достиг главного: полностью овладел их вниманием и сконцентрировал его на своем голосе. Теперь надо осторожно и аккуратненько продолжать.
        - Теперь, если вы хотите испытать все прелести моей несокрушимой любви, вы должны выполнять все, что я сейчас попрошу. Посмотрите наверх.
        Амазонки послушно задрали головы к небу. Мой голос окреп, дыхание выровнялось, и я продолжал:
        - Вы видите прекрасное желтое небо и голубые облака. Теперь закройте глаза и сделайте глубокий вдох. Медленно выдохните. Еще раз. Вы по прежнему видите небо. Оно бездонно, и только боги летают по нему на своих серебряных колесницах. Закройте глаза и представьте, что боги это вы, и это вы летаете в колесницах, и поражаете с них золотыми стрелами простых смертных. И это перед вами преклоняются все живые существа на земле. И это справедливо, потому что кому поклоняться, как не вам, прекрасные и богоподобные мои?
        Так, я сделал паузу, чтобы женщины могли представить все, что я им наговорил, вижу, что на многих уже подействовали мои слова. Еще немного лести:
        - Нет прекраснее на свете народа, чем вы, гордые повелительницы пустыни! И все мужчины должны принадлежать вам и только вам. Принадлежать так крепко, как сейчас принадлежу вам я.
        Ага! - вот это их проняло капитально. На лицах блаженные улыбки, щеки горят, губы пылают. Балдеж начался. Немного им надо. Я дал следующую установку:
        - Теперь, не открывая глаз, опустите голову на грудь. Прекрасно, хорошо. Настоящая любовь должна исходить от сердца. Представьте свое сердце, прислушайтесь к его стуку. Оно бьется, потому что любимо. Теперь самое главное. Пусть каждая из вас забудет о той, что сидит рядом с ней. Забудьте. - Так, кажется они готовы, и я перехожу от коллективного внушения к индивидуальному. - Забудь. Ты слышишь меня? Забудь обо всех на свете женщинах, потому что я обращаюсь теперь только к тебе. Ты меня слышишь?
        Амазонки, каждая из которых находилась в полной уверенности, что я обращаюсь к ней и только к ней, кивнули и заулыбались. Глаза у них были закрыты. Теперь уже никакая сила кроме меня их не откроет. Так что теперь я смело сел на мраморную скамеечку и выпил глоток вина. Глотка прочистилась. Можно продолжать.
        - Ты слышишь только меня, ты видишь только меня. Рядом никого нет. Есть только я. И только мой голос. И мы с тобой одни на всем белом свете. Ах, нет! Я ошибся! Есть еще любовь. Наша с тобой любовь, ведь мы так любим друг друга. Вот теперь я преданно и с нежностью заглядываю тебе в глаза и дотрагиваюсь пальцами твоей руки. Какая она у тебя красивая.
        - Ах! - прокатился над амфитеатром первый легкий вздох.
        - Какая белая и нежная у тебя кожа! - я продолжал вешать лапшу на уши бедным загипнотизированным амазонкам. - А эти губы! Дай, я и их коснусь пальцами. Поглажу твое лицо.
        - Ах! - второй вздох.
        - Как ты красива сегодня! (Это я стибрил у Меладзе).
        - А-а-ах! - третий вздох чуть более продолжительный.
        Моя идея работает! Ай да я! Ну не гений ли? Где это я читал, что женщины любят ушами? В каком пособии для мужчин? Уже не помню. Но сейчас я в этом убедился воочию. Любят, да еще как! Ну, пусть любят. Главное, что я вовремя вспомнил своего приятеля Валерку, который работал в службе «Секс по телефону». Он там диспетчер на коммутаторе, и однажды привел меня на работу, и показал, как они работают с клиентами. Я еще тогда понял, что для человека умеющего хорошо и грамотно говорить, ничего в этом сложного нет. Только энергии много уходит.
        - Когда бабки нужны будут, приходи, - предложил мне тогда Валерка. - Я тебя посажу на телефон.
        Я тогда, естественно, отказался. Ан вон, теперь сама жизнь заставила заняться этим бизнесом. И теперь мне надо продолжать мой сеанс секса по телефону, правда, в данный момент без телефона, но зато для самых широких масс.
        - Я приближаю свое лицо к твоему милому личику и ощущаю сладкое дыхание, которое исходит из твоих уст. Твои губы манят меня своей свежестью, и я не могу удержаться!
        - А! - Это почти у всех женщин прервалось дыхание. Быстрее, пока они еще тепленькие!
        - Прими мой поцелуй. Он долгий и страстный.
        Я чмокнул губами и сделал паузу. Теперь уже можно было немного отдохнуть. Амазонки все делали сами. Над театром раздавалось многоголосое чмоканье. Они просто впали в кайф. Признаюсь честно, я такого даже не ожидал.
        На какое-то мгновение мне даже стало стыдно, что я самым бесстыдным образом морочу головы этим наивным и диким созданиям. Но что поделать? Чего не сделаешь ради спасения своей собственной сексуальной значимости и полового функционирования? Я проделал еще несколько страстных поцелуев. От губ перешел к ушам, потом к глазам, ко лбу. Особенно амазонкам понравилось, когда я добрался до того места, где начинают расти волосы. Они просто замлели. Некоторые безвольно опустились на землю и извивались у ног своих соседок. Другие изогнулись и сами себя гладили по лицу, третьи размахивали руками, а четвертые, видимо самые практичные и хитрые (такие как Флора и Земфира) прильнули к подвернувшимся под руку подругам, совершенно искренне при этом думая, что это я. Зрелище, скажу вам, не для слабонервных. Хорошо, что однажды я работал в псих диспансере и такого там насмотрелся… Когда я заметил, что их страсти чуть приутихли, то глотнул еще вина и продолжил:
        - Моя рука тихо опускается на твое точенное как у Венеры Милосской, плечо. Какое оно горячее. Можно я сниму с него ткань твоей полупрозрачной туники? Ах, как красиво и легко она спадает вниз и обнажает твое тело. Конечно же, я не могу удержаться, чтобы не начать целовать его. Какая грудь! О, как я счастлив! Я весь горю! Тащусь! Я кладу на нее свою руку и нащупываю твердое зернышко соска. Как он великолепен! Как спелый гранат. Бомба! Как каждый человек, вскормленный женской грудью, я не знаю ничего более желанного и прекрасного. Я целую ее, потому что не могу удержаться. Теперь я ее…
        Пожалуй, не стоит дословно приводить все, что я тогда говорил. В конце концов, я просто стесняюсь. Но, уверяю, что я проделал с амазонками все, что только может проделать самый искушенный любовник. Слава богу, фантазия у меня богатая. И книг не мало читал-с про то, о чем стеснялся спросить.
        Что затем началось на трибунах, описать невозможно. Это надо видеть! Хотя, зрелище, скажу я вам, не для дошкольников. Разврат в прямом смысле этого слова. Даже мне, искушенному жителю двадцать первого века, да еще медику, стало немного не по себе. Особенно от мысли, что все это натворил я. Хотя с другой стороны, меня переполняла гордость. Да! Я сделал это. Я удовлетворил сексуальные потребности пяти тысяч женщин за один раз. Никто в мире до меня этого еще не проделывал. Эх, надо было прежде деньги с них взять за вход в театр! А то, получилось, что я бесплатно вкалывал.
        Пора было заканчивать. То бишь, кончать. И я кончил. Не, в самом деле конечно, а так, иносказательно. Чтобы не обидеть дам, я тоже издал легкий интеллигентный стон, ахнул и громко объявил:
        - Ах, как это было прекрасно! Спасибо дорогая! А тебе понравилось?
        - О да! - заревели изможденные моей любовью трибуны.
        - Прекрасно! Теперь мы оба можем отдохнуть. Успокойся. Все было великолепно. Ты была просто прелесть, душка. Я тоже. Так что теперь можно расслабиться, и пару часов поспать. И пока ты будешь спать, я займусь твоей подругой. Она давно ждет своей очереди. А ты спи, моя голубка!
        Амазонки дружно засопели. Это нужно было для успокоения их нервной системы, которая была очень сильно возбуждена. И для того, чтобы у них не было сомнений в том, что я занимался любовью не со всеми.
        Через пять минут я разбудил их:
        - А теперь можно проснуться, потянуться и открыть глаза. Но перед этим вы должны запомнить одну вещь. С этой минуты ни одна из вас больше никогда не обидит в своей жизни ни одного мужчину или мальчика. С сегодняшнего дня, вы прекращаете войну с мужчинами и со всем миром и начинаете жить полноценной жизнью, а теперь, когда я досчитаю до пяти, вы откроете глаза и будете чувствовать себя прекрасно! Раз, - я сделал небольшую паузу, - два, - еще одну, - три! Откройте глаза!
        И пять тысяч моих любовниц вышли из состояния любовного транса и несколько секунд смотрели друг на друга недоуменно. Я стер с лица пот. Потом началось такое ликование!..
        Вечером, после того, как ликующие амазонки несколько часов таскали меня на плечах по всему городу, передавая, друг другу, как драгоценную статую работы Фидия, всем хотелось ко мне прикоснуться, так что меня даже укачало, был устроен грандиозный праздник. Конечно же, в мою честь. Приятно, знаете ли, когда тебя так высоко ценят! Ну а когда в твою честь еще и праздники устраивают, это, я вам скажу, вообще круто.
        Амазонки решили оторваться по полной программе. Еще бы! Столько столетий девчонки маялись, и вдруг свобода! Достали все свои запасы вина, позвали мужчин. Да, я не оговорился. Мужчин! Именно мужчин. И не кастрированных, а самых что ни на есть настоящих, нормальных мужиков. Откуда они их взяли? Логичный вопрос. Достали из под полы. То бишь, вынули из подполья. Ну да! Грозные и бескомпромиссные на вид амазонки, на деле оказались обыкновенными жителями тоталитарно-милитаризованного общества. У многих обнаружилось и открылось двойное дно. Не такие они дуры, чтобы мужчинами разбрасываться. Так что, нашлись среди них такие вот, смелые и даже готовые на жертву амазонки. Настоящие диссидентки! Сахаровы и Солженицыны этого беспощадного мира. Да, они совершили гражданский подвиг, когда прятали в своих глубоких погребах мужчин, которых им удалось спасти от кастрации. И они даже рождали от них детей! И даже (были и такие!) мальчиков, которых тоже растили в погребах в тайне от своих подруг. Низкий и земной поклон им от всех нас. И знаете, таких оказалось не так уж и мало. Почти три сотни мужчин и юношей вышли
сегодня из подполья и обрели свободу и счастье. Вы бы видели, как все вокруг плакали, когда они выходили к народу. Как их бережно хватали и поднимали над толпой и проносили по городу, показывая всем и каждому. Очень скоро их всех разобрали по домам и на каждого устроили очередь. Теперь им нечего было бояться.
        Даже у Земфиры оказался тайный мужчина. И не один, а целых два! Ай да, царица! Так вот о каких контраргументах говорила Флора. И эти два бородатых мужика, целовали мне руки, благодаря, за свою вновь обретенную свободу.
        Вот так, скажу вам без ложной скромности, за один сеанс психотерапии и элементарного гипноза я совершил самую настоящую, сексуальную революцию в отдельно взятой стране. Круто да?
        Итак, вечером, когда одно солнце ушло за горизонт, а другое висело низко над землей в серой дымке, в столице амазонок, которая, кстати называлась Флоринополь, что означает Город не сорванных цветов, зажглись огни, и началось всенародное гуляние.
        Я и мои друзья возлежали за главным столом в центре городской площади перед царским дворцом и слушали похвалы в нашу честь. Все началось с того, что двое девочек привели слепую старуху (первая старушка, которую я здесь увидел!) с арфой. Она долго что-то бренчала, и ее почтительно слушали. Мне эта музыка показалась мукой, но потом я сообразил, что певунья просто настраивает струны. Когда она настроила свою арфу, то в ее бренчании появилась какая-то заунывная мелодия, и местная Жанна Бичевская запела низким грудным и хриплым как у Высоцкого голосом и пела наверно целых полчаса. В своей песне она долго перечисляла всех цариц, которые правили амазонками испокон веков, и их подвиги, пока не добралась до Земфиры. Мы чуть не заснули. Но приходилось слушать и не менять выражения лица, в котором бы читалось восхищение и почтение. Потом в песне появилось содержание, и я даже кое-что понял. Вот вкратце такая история.
        На далекой реке Амазонке жил прекрасный и сильный народ. Трудолюбивые и смелые граждане. Затем они решили выбрать царя и стали обсуждать его кандидатуру. Тогда женщины, также желающие принять активное участие в политической жизни страны, возмутились и решили выбрать царицу. Так начался спор между мужчинами и женщинами. Никто ни кому не хотел уступать. Тогда женщины отказали мужчинам в своей любви и ласках. Автором этой затеи была незамужняя и престарелая девственница Лисистрата. Но глупые женщины поддержали ее, и мужчины остались без секса. Они упорно просили, женщины упорно не давали. В конце концов, они даже разодрались, и началась война. Женщины ушли от мужчин и стали жить отдельно, и сколько не пытались завоевать их обратно бывшие мужья, в женщин, словно бес вселился. И они даже перестали поклоняться Юпитеру и Аполлону, и приносили жертвы только Юноне и Венере. Так они вызвали великий гнев отца богов. Юпитер лично пришел к амазонкам и объявил:
        - За то, что вы так себя ведете, я на веки вечные обрекаю вас на жизнь в самом центре Красной пустыни Смерти и без мужчин. Отныне, вы сможете заниматься любовью только с мужчинами, взятыми в бою, но после ночи любви вы должны убить своего любовника.
        Сказал он так и ушел. Великое горе началось среди амазонок. Оказались они среди пустыни, где до людей добраться почти невозможно. Так что добыча мужчин превратилась в наитруднейшее дело.
        Ну, тут конечно опомнились амазонки, стали усиленно Юпитеру поклоняться и прощения просить. В гневе Юпитер страшен, но и отходчив отец богов, повелитель грозы и молний. Во время одного из застолий, до него долетели жалобные молитвы амазонок, и он сжалился над ними. Прозвучал в небе его могучий, чуточку подвыпивший, голос:
        - Если найдется такой Супермужчина, который сможет меньше чем за неделю удовлетворить своей любовью всех взрослых амазонок, проклятие мое спадет, и вы сможете вернуться к людям с миром и любовью.
        И тысячу лет искали амазонки Супермужчину и не могли найти его. Не было среди пленников такого, кто бы мог меньше чем за неделю, переспать со всеми амазонками. Самое большее, на что их хватало, сотня или две. Но никак не тысячи. И в гневе лишали амазонки не справившихся с этой задачей мужчин их мужественности и с позором продавали в рабство презренными евнухами.
        И вот настал день, когда к амазонкам пришел Супермужчина (это я, значит!) и поимел, то есть, тьфу, полюбил их всех.
        Так под рукоплесканье и радостные крики закончила свою песню бабушка Высоцкого, за что на нее был возложен венок, и все кричали:
        - Да здравствует старая Хомера! Великая сказительница и поэтесса!
        Ну а потом была самая банальная пьянка. Рабыни и евнухи только успевали разносить вина и блюда с едой. Последним я старался не смотреть в глаза. Ну что поделать? Не всем повезло. Нет совершенства в этом мире! И я тоже не всемогущ. Вернуть им того, что они потеряли, не смогу. Им бы чуточку меня подождать. Не дождались. Что ж, мир жесток и несправедлив. И все же я чувствовал за собой вину. Не знаю почему. Наверно совестливый очень. И чтобы немного отвлечься, я принялся пить вино. К тому же, волнения предыдущего дня тоже сказались. Да и подливали тут хорошо. Никто не жадничал. А радом сидела счастливая Флора и ласково ко мне прижималась.
        - Когда мы пойдем в мой дворец и останемся вдвоем, мой Супермужчинка? - спрашивала она. - Сейчас нам уже никто не нужен. А я хочу, чтобы ты повторил со мной то, что сделал днем.
        С другого боку подпирала Земфира:
        - Ты ведь не откажешь мне еще в одной ночи любви?
        А я то думал, что они отстанут от меня! Как же я ошибался.
        Хлоп! И еще один кубок спешил влиться в мою глотку. Самый лучший способ, чтобы отвязаться от назойливых и похотливых женщин - это напиться, как следует. Хотя, кому как. Кто-то и в пьяном угаре способен на сексуальные подвиги. Во всяком случае, не я.
        Стало совсем темно. В принципе, ничего вокруг не отличалось от той жизни, что мы с Наташей знали. Ночь была, совершенно земная. В небе высыпали многочисленные тусклые звезды. Я посмотрел на них и не нашел ни одного знакомого созвездия. Нет, мы не на Земле! Как же, все-таки, такое возможно?
        Веселье было в самом разгаре, когда среди грохота праздника послышались совсем иные звуки. Я даже не сразу понял, что это за звуки. Так, громкий дробный стук, сначала еле слышимый, потом все более громкий. Когда до меня дошло, что это стучат конские копыта, то все амазонки были уже на ногах и бежали за оружием. И все же нападение было внезапным. Через секунду на площадь ворвались всадники. Очень много всадников. В темноте они выглядели ужасно. Голые, лохматые, с дубинами в руках и на низких приземистых лошадях. С дикими воплями они напали на амазонок, и закипела жестокая битва. Геркулес уже бился в первых рядах. Земфира размахивала коротким широким мечом и призывала своих сестер победить или умереть. Флора била из лука и кричала что-то о том, что она никому не даст в обиду своего мальчика. Неужели это она обо мне?
        В короткий миг все вокруг преобразилось. В небе заполыхал пожар, к звездам полетели желтые искры огня. А я сидел и ничего не мог понять, а тем более сделать. Ноги мои вдруг отказались служить мне, и я так и остался лежать на пиршественном ложе с кубком в руках (потом это припишут моей безумной храбрости и хладнокровию) и с открытым ртом. Несколько всадников мчались прямо на меня, а я не мог сдвинуться с места. Так бы и погиб в расцвете лет на чужой неизвестной планете, если бы не Стелла. Она, конечно же, была рядом. Ее длинный двуручный меч засверкал в воздухе. Она подпрыгнула, сделала в воздухе сальто-мортале и оказалась между мной и всадниками. Прямо не женщина, а ниндзя какая-то! Меч в ее руках превратился в огненный смерч, и всадники один за другим повалились на землю в разные от меня стороны.
        Сквозь пьяный винный туман в голове я всмотрелся в происходящее, и хмель, вылетел из меня весь без остатка. Еще бы!
        Это были никакие не всадники, а самые настоящие кентавры. Ну да! Те самые, что наполовину лошади, наполовину люди. Может это у меня галлюцинация? Выпил-то, вон сколько! Увы, нет! Хмеля в голове от страха не осталось ни капли. Кентавры передо мной, а вовсе не горячечный бред. Но лучше бы это была белая горячка!
        Кентавры, воспользовавшись тем, что наивные и бесхитростные амазонки, сняв все свои охранные посты, устремились во Флоринополь, чтобы удовлетвориться Супермужчиной, то есть посетить мой сеанс сексуальной психотерапии, подло напали на них.
        Ублюдки! Грязные ублюдки! Сволочи! Я вам покажу! Мало ли, что я врач? Я могу не только вправлять кости, я могу и ломать их.
        Я пришел в себя и бросился в битву. И первый же промчавшийся мимо кентавр так сшиб меня на землю, что я откатился метров на пять в сторону. Бедняга! Что он натворил? Разве так можно поступать с герцогом Атрэйосом, когда рядом его телохранитель? Стелла снесла ему голову одним ударом. Другим ударом она вспорола живот еще одному рыжему кентавру. И вся кровь из конского брюха вылилась на меня.
        Бр-р-р! Какая гадость! Вы когда-нибудь принимали кровавый душ? Рад за вас! А вот мне довелось. Вдобавок, я еще чуть не захлебнулся. Попробовал встать, но тут же поскользнулся и снова упал. Вот незадача!
        Рядом свалился еще один кентавр. В его груди торчали три стрелы. С белыми перьями. Точно такие же я видел в колчане у Флоры. Смелая пустынная Фиалка. Она билась за меня рядом со Стеллой. Как же я был к ней несправедлив!..
        И не она одна! Амазонки окружили меня плотным кольцом и не давали пробиться ни одному кентавру к моей персоне.
        Ну и жаркая это была битва! Честное слово, такого я еще никогда не видел в своей жизни. Женщины дрались с разъяренными чудовищами и показывали чудеса храбрости. Геркулес, этот вообще лупил монстров голыми руками. Затем он отнял у одного из кентавров дубину и действовал ей, проламывая один череп за другим. И на все это мне пришлось смотреть. Зрелище не совсем привычное для рядового российского жителя, который ни разу в жизни даже не видел, как убивают курицу. Теперь передо мной была настоящая бойня. Как в крутом боевике. В ушах долби сураунд диджитал. Только в руках вместо стаканчика с колой и пакетика с попкорном застольный кубок, который я, как оказалось, все еще держал в руках. А вокруг кипел бой. Яростно ржали кентавры, еще более яростно им отвечали амазонки. Они бесстрашно прыгали на них, пытаясь оседлать, чтобы всадить в спину агрессорам меч. Кентавры пытались раздавить их или обезоружить. Если им это удавалось, они оглушали воительницу ударом кулака или дубины по голове и кидали себе на спину.
        Кентавры оказались вояками очень бездарными. Все, на что они были способны, так это грозно ржать, бить копытами, размахивать дубинами и бросаться камнями и булыжниками. Никакой тактики, или хотя бы, элементарной согласованности, в их действиях не было и в помине. Разума в глазах тоже. Видимо они стояли немного ниже нас на эволюционной ступени развития. Прямо неандертальцы. Тогда зачем же они на нас напали?
        Этот вопрос тоже очень скоро прояснился. Кентавры отступили и бросились в бегство так же неожиданно, как и напали на нас. На поле боя их осталось наверно не меньше полусотни. Оставшиеся в живых, а их было не меньше трех сотен, с грохотом выскочили из города и, осыпаемые стрелами амазонок, собрались в табун. Затем они сделали широкий победный круг перед воротами и, подняв тучи пыли, умчались в степь. Мы проводили их негодующими воплями и стрелами. И только в последний момент, я понял причину нападения. Эти конелюди украли наших женщин! Да-да! Каждый второй из них нес на спине похищенную амазонку.
        Это меня возмутило.
        - В погоню! - закричал я, бросая вслед злодеям свой кубок. - В погоню! Они нарушили Всеобщую Декларацию прав человека, где сказано, что каждый человек имеет право на свободу и личную неприкосновенность.
        Да, конечно, я вел себя, как последний болван. В сражении участия не принял, попросту говоря, отсиделся за женскими спинами, и теперь вот, еще устроил истерику.
        Однако амазонки посмотрели на меня с уважением, а Геркулес с нескрываемым восторгом. Как ни странно, но никто из них не выглядел расстроенным или напуганным. Нет, все они вели себя так, как будто ничего не случилось. Напали кентавры? Мы принимаем бой! Ушли? Прекрасно! Скатертью дорога! Ах, они прихватили несколько девчонок? Ну что, таковы суровые законы войны. Им не повезло. Много убитых с обеих сторон? А как же может быть иначе? Это же война. Только я был по-настоящему потрясен уведенным. Геркулес успокаивающе хлопнул меня по плечу:
        - Какая погоня, Адал? Они уже за пределами видимости. Даже, будь у нас колесница Гелиоса, и то мы бы их не догнали.
        - Но неужели вы оставите своих подруг на произвол судьбы? - воскликнул я, обращаясь к амазонкам. - Где же ваше чувство товарищества?
        Ко мне подошла Земфира.
        - Им уже ничем не поможешь, - вздохнула она. - У нас нет лошадей, а на ногах кентавров не догонишь. Наши бедные сестры послужат для продолжения рода этих презренных тварей. И мы ничего с этим поделать не можем. Так же как все эти столетия мы добывали мужчин, так кентавры нападают на наши селения и похищают амазонок. Затем они оплодотворяют их, и самые выносливые из женщин вынашивают им детенышей, маленьких кентавриков. Говорят, это страшное мучение. Не все вынашивают их до конца. Многие умирают. А уж во время родов не остается в живых никого.
        - Кошмар! - в очередной раз поразился я. - Что за жестокий у вас мир?
        - Мир, как мир! - пожала плечами Земфира. - Таким уж его создали боги. Но ты не волнуйся, герцог Адал, несмотря на дерзкий набег, им удалось унести только сто женщин. Твое присутствие наполнило нас невиданной отвагой, и мы прогнали кентавров.
        - Ладно, хоть так, - горько вздохнул я и постарался взять себя в руки.
        Я огляделся по сторонам и сразу вспомнил, что я врач, пусть пока не настоящий, а только готовящийся им стать, но, тем не менее никто не в состоянии освободить меня от моих прямых обязанностей. Вокруг было не мало раненых амазонок, которые нуждались в медицинской помощи, которую им никто не собирался оказывать, потому что все были заняты тушением пожаров и добиванием тех кентавров, что еще дышали. Это сразу отрезвило меня. Я плюнул на все несовершенства данного мира и принялся за работу. Надо было срочно организовать медицинскую службу и начать оказывать помощь пострадавшим.
        - Дай мне отряд девушек, - приказал я Земфире, - и немедленно прикажи своим людям прекратить убивать раненых кентавров. Это противоречит Женевской конвенции об обращении с военнопленными.
        - Для тебя все что угодно! - царица была явно удивлена моим словам, но ее уважение к моей особе видимо было очень большим.
        Я тут же получил, что просил. Двадцать самых молодых и крупных амазонских комсомолок стояли передо мной по стойке смирно и ловили каждое мое слово. Они были все еще во власти сражения, в котором приняли самое активное участие. Лица их были покрыты копотью и гарью, глаза сверкали огнем и желанием выполнить любой мой приказ. Я стал отдавать приказы направо и налево.
        - Немедленно вскипятить в котлах воду, и чем больше, тем лучше! Всех раненых, а также стариков и детей перенести в театр, он вне дымовой зоны, поэтому там будет зона эвакуации и наш походный госпиталь. Геркулес, ты будешь моим заместителем.
        Так началась операция по спасению раненых амазонок. Скажу с честью, я блестяще справился с этой задачей. Хотя командовать амазонками одно удовольствие. Ни разу не пришлось повторять что-то дважды. Дисциплина у них железная. В короткий момент мой санитарный отряд собрал всех раненых и перенес их в театр, где я уже готов был оказывать им помощь. Раненных оказалось немного - человек сто. При чем, большинство пострадали не сильно. Удары, порезы и ушибы. Я просто велел своим медсестрам промыть и перевязать им раны. Бинты они сделали из собственной одежды. Так что тут особых проблем не было. Но были и тяжело раненные. И среди них я увидел Флору. Признаюсь, в этот момент, что-то в моей груди сжалось и повернулось. Она лежала без сознания, и на груди у нее красовалась большая рваная рана, явно нанесенная мечом.
        - Наташа! - позвал я. - Где Наташа? Мне нужен ассистент. Кто видел Наташу?
        - Она спряталась еще в начале боя, - презрительно сказала одна из девушек. - Даже не пыталась сражаться.
        - Найдите ее немедленно! - велел я. Работа так меня захватила, что я даже мысли не допускал о том, что с Наташкой могло что-то случиться. Хотя я потерял ее из виду в самом начале сражения. И сердце тоже ничего не подсказало мне. К тому же, когда среди раненых я обнаружил Флору, как-то и вовсе обо всем забылось.
        Пульс еле прослушивался. Дыхания практически нет. Беглым взглядом я произвел осмотр, к сожалению, отсутствие инструментов, да еще темнота не давали возможности сделать это более тщательно, и сделал вывод, что пробито правое легкое. Да, диагноз очень не обнадеживающий. Вполне возможен летальный исход.
        - Нужна операция! - пролепетал я. - И не медленно. Иначе мы ее потеряем.
        Вот тут мной овладела настоящая паника. Какая операция? Кто ее проведет? Я? Студент третьего курса? Где инструменты? Где лекарства? Анестезия? Что мне делать?
        - Флора! - упал я на колени перед моей бесстрашной Фиалкой, которая защищала меня своей грудью в прямом смысле этого слова. - Флора! Не умирай! Я сейчас что-нибудь придумаю!
        И, представьте себе, она открыла глаза и посмотрела на меня осмысленным взором.
        - Любимый! - прошептали ее губы. - С тобой все в порядке. Я выполнила свой долг.
        И она вновь потеряла сознание. Пульс пропал.
        - Нет! - закричал я. - Нет! Не уходи!
        Вот так, оказывается, она уже что-то значит для меня в этой жизни! Мой мозг лихорадочно работал. Я думал, где же мне взять скальпель, иголки и шелковые нитки, чтобы потом зашить рану. Думал и не находил ответа. Руки в это самое время начали делать дело. Я даже удивился, когда до меня дошло, что я уже начал операцию. Ничего себе! Без инструментов и всего остального. Просто погрузил руки в ее тело и все. У меня получалось, прямо как у филиппинского врача. Пальцы сами раскрыли рану на теле Флоры и начали вынимать из нее куски кремня. Видимо ей досталось не мечом, а кремневым копьем, наконечник которого сломался, попав между ребер. Что это? Неужели я это делаю? Да, черт меня побери! Кто меня этому научил? Никто!
        По моему лбу ручьем струился пот. Вокруг нас с Флорой столпились изумленные женщины. Они смотрели на то, что я делаю, и лица их вытягивались от изумления.
        - Лицо! - прохрипел я. - Вытрите мне лицо!
        Сразу пять амазонок, вооружившись бинтами, бросились ко мне. Тысяча чертей! Что я наделал! Они чуть не свалили меня на землю и не растоптали Флору. Жизнь дала мне суровый урок. В следующий раз надо отдавать более четкие и личностно направленные указания. А пока неуд вам, дорогой Сергей Юрьевич и герцог Адал Атрейосс! Ну, куда же подевалась Наташа! Мать ее, раз так! Как же она мне сейчас нужна! Проклятая двоечница!..
        Но я справился. Вернее не столько я, сколько мои руки. Чудеса! Но они все делали сами, и я только поражался их проворности.
        Но главное было впереди. После того, как я обработал рану и освободил легкие Флоры даже от самых мельчайших осколков, мои пальцы принялись восстанавливать поврежденные ткани. Боже мой! Да что же это такое делается? Волшебство? Чудо? Назовите это, как хотите, но я сам ничего не понимаю. Как это делается? На чем основаны мои действия? Да ни на чем! Просто человеческая плоть под моими руками вдруг превратилась в податливую словно пластилин массу, которую я приводил в первозданное состояние. На коже не осталось даже шрама, когда я вынул свои руки и с удивлением осмотрел их. Если бы не кровь, я бы не поверил в происходящее.
        - Дайте мне воды и что-нибудь, чтобы протереть руки, - попросил я.
        Мне дали чашу с водой и платок. Я вымыл руки, затем смыл кровь с тела Флоры. Поразительно! Кожа без единой царапины.
        Вокруг меня стояла пронзительная тишина. Амазонки, их вокруг было не меньше тысячи, смотрели на меня и молчали. Я взял запястье Флоры в свою руку и нащупал пульс. Нормальный!
        - Флора! - шепотом позвал я и слегка похлопал амазонку по щеке.
        Она открыла глаза. Все так и ахнули. Я тоже был удивлен. Но, пожалуй, еще больше я был счастлив. Плевать, каким образом я это сделал! Главное, что она жива. Жива и невредима.
        - Ты меня слышишь?
        - Да! - Она встала.
        Я тут же забыл про нее.
        - Следующий!
        Тогда я вытащил из цепких лап смерти еще девятерых амазонок и трех кентавров. Двух девушек, просто не успел. Пятерых кентавров мне вылечить не дали.
        Наступило утро. Я едва стоял на ногах. Тринадцать операций - это, скажу вам, не шутка даже для опытного хирурга. К тому же все их я проделал не совсем традиционным способом. Одними только руками. Энергии при этом потратил - можно дом построить.
        - Спать, батенька! - сказал я себе. - Спать. Всенепременно спать.
        Глаза действительно слипались. Ко мне подбежала Флора и поддержала, иначе бы я упал.
        - Ты, Бог!
        Что ж, врачам эти слова говорят довольно часто. Но Флора продолжала:
        - Теперь я твоя раба, Адал! - Она впервые назвала меня этим именем. - Я была уже на берегу Стикса, и проклятый Харон требовал плату за перевозку (кстати он опять поднял цену!), как ты вернул меня в этот мир. Я так благодарна тебе! Так благодарна!
        - Спасибо, милочка! - похлопал я Флору по щеке. - Цветами и конфетами прошу не благодарить. Только коньяком. В крайнем случае, шампанским! А насчет рабства, даже не заикайся. С этим мы покончили еще в тысяча восемьсот шестьдесят первом году.
        Кажется, она не поняла меня. Ох, и отсталый все-таки здесь народ!
        Я увидел Геркулеса. Гигант бежал ко мне в сопровождении целой толпы девушек, которые висли на нем чуть не гроздьями. Но он словно и не замечал этого.
        - Дружище! - обрадовался я. - Ты нашел Наташу?
        - Ее нигде нет! - виновато ответил мой бесстрашный друг.
        - Как так нет? - Вот тут я взволновался по-настоящему. - Ты везде искал?
        - Облазил весь город! Заглянул в каждый погреб. Не нашел!
        - Ты спрашиваешь про свою рабыню и отверженную любовницу? - спросила Флора.
        - Да. Ты видела ее?
        - Так ее утащили кентавры! - махнула руками Флора. - Ее схватил их вожак Красногрив. Я знаю, как дорога тебе эта рабыня, и попыталась отбить ее, но его телохранители меня даже не подпустили к нему. Я убила двоих, но третий успел вонзить в меня свой нож. Если бы не ты…
        - Наташу утащили кентавры? - каким-то не своим визгливым криком перебил я Флору. - Ты уверена? Ты точно не ошибаешься?
        - Пусть покинет меня моя красота! - поклялась Флора. - Если я вру.
        - Наташа! - воскликнул я и в отчаянии побежал в одну сторону, потом в другую. - Наташа! Наташка!
        Что скажут ее родители? Они так хорошо всегда относились ко мне. Господи, за что?
        Поняв, что все напрасно, я встал как вкопанный. В глазах моих потемнело, и я упал в глубокий обморок. Второй раз в жизни. В первый раз это произошло, когда я еще на первом курсе пошел сдавать кровь на донорский пункт. Нужно было тогда срочно закосить от занятий. Ну, просто очень! Норма сдачи крови тогда была восемьдесят миллиграмм. Я потерял сознание после тридцати пяти.
        Очнулся я в лохани с горячей водой. Неужели такое блаженство возможно? Кайф!!! И кто-то трет мне спину. Тройной кайф!!!
        Я открыл глаза и увидел перед собой сидящего на лавочке Геркулеса в окружении толпы амазонок. Скосил глаза вправо, затем влево и обнаружил по бокам от себя Флору и Стеллу.
        Мама мия! Да что же это такое делается? Это же они меня моют! В четыре руки душистым мылом. В мою душу закралось смутное подозрение. Я посмотрел вниз и обнаружил, что моя догадка оказалась верна. Я лежу в воде совершенно голый. И все на меня пялятся самым бесстыдным образом. Разве я натурист? Это уже просто разврат какой-то!
        - Геркулес! - жалобно пискнул я и попытался вырваться. Безуспешно. Стелла и Флора удержат троих таких, как я. Еще и вылили на голову ковш горячей воды. Я чуть не захлебнулся.
        - Бедный ты наш, - сочувственно сказала Флора. - Ничего, сейчас мы тебя помоем, потом спать уложим. И ляжешь ты баиньки!
        Ага! Значит, я тут блаженствую, а кентавры там мою Наташу…
        - Прекратить безобразие - закричал я сразу ставшим уверенным голосом. - Бессовестные! Там Наташка в плену, а они…
        Я выхватил из рук Стеллы что-то похожее на полотенце и тут же обернул им свои бедра. Что, удивлены? Да только я не сторонник совместных бань! Может быть потом когда-нибудь. Но не сейчас. Это точно.
        Я выскочил из воды и заметался в поисках одежды. Не найдя ее, закричал:
        - Одежду мне! Одежду! Полцарства за одежду!
        И мне принесли мои шмотки. Как я уже успел соскучиться по джинсам и кроссовкам! Вы бы знали. Ну да ладно. Сойдет и это. Все же лучше, чем в натуральном виде. Пусть Геркулес ходит со своим фиговым листочком. Я так не могу.
        - Куда ты собрался? - спросила меня Флора, и глаза ее наполнились подозрением. - Уж, не на поиски ли своей рабыни?
        - Она не рабыня! - Взвыл я. - Ты слышишь? Не рабыня!
        - Ты не найдешь ее!
        - А это мы еще посмотрим! - отрезал я.
        - Мы даже не знаем, в какую сторону они направились, - заметила Стелла. - Думай о себе, Адал. Ты герцог Атрейосс. В твоей жизни еще будет столько таких вот Наташ…
        Флора ее поддержала:
        - Это же кентавры! У них нет городов и поселков. Они пасутся, где попало. Где ты будешь их искать. А если найдешь? Что дальше? Твою эту, как ее, донокашницу давно уже того.
        - Чего того? - спросил я.
        - Того! - Флора сжала руку в кулачок и ткнула в него указательным пальцем. Выразительный жест. Оказывается им пользуются не только у нас.
        - Нет, не того! Я уверен, что они еще не успели, и мы спасем ее.
        - Ты все равно их не догонишь, - опять сказала Стелла. - У нас нет лошадей.
        Меня осенило:
        - Но у нас есть пленные кентавры! Мы поскачем на них.
        Как хорошо, что я сумел спасти троих! Все посмотрели на меня ошарашено. Что, поражают мои не тривиальные идеи?
        - Никто еще не ездил верхом на кентаврах, - задумчиво произнес Геркулес. - А мне, если сказать со всей прямотой, всегда хотелось. Вот только сейчас домоюсь.
        Мой античный друг занял место в лохани сразу, как только я из нее выскочил. Его подружки мыли его, и он нисколько этим не смущался и воспринимал их старания как должное. Да, разные у нас с ним менталитеты. Ох, и разные!
        - Привести ко мне кентавров! - приказал я. - Надеюсь, вы их не убили?
        К моему великому счастью, кентавров не тронули. Исключительно по моей просьбе. И три великолепных образца были поставлены передо мной через пять минут. Руки у них были связаны за спиной, ноги стреножены. Они почтительно взирали на меня сверху вниз.
        И как с ними интересно разговаривать? Если честно, то и подходить-то страшно. Хотя чего страшного? Обыкновенные кентавры. Внизу кони, сверху мужики. Вполне, кстати, симпатичные. Ничего зверского и жестокого. Даже не верится, что ночью это были они. Мне приглянулся самый крупный из них с телом белой масти, с длинными вьющимися золотыми волосами, и я решил обратиться к нему. Он тоже, взирал на меня с любопытством и какой-то снисходительной улыбкой. Страха в нем не было никакого.
        Так, как там принято разговаривать с военнопленными?
        - Имя, фамилия, звание?
        - Фолус из рода Фелиридов. Голова пятого Херонейского табуна.
        Так, кажется, сработало.
        - С какими целями напали вы на этот город?
        - Известно, с какими, - насмешливо ответил кентавр. - Женщины ваши нам понадобились.
        Так, судя по началу нашего диалога, не такие уж кентавры и дикие. Во всяком случае, разговаривают. А этот Фолус и вовсе не так уж и глуп. И пленник знатный. Продолжаем:
        - А что вам своих женщин мало?
        - А женщин всегда мало.
        Это не конь, это кобель какой-то!
        - Все равно так нельзя! Женщины народ деликатный, а вы на них с дубинами налетели, словно разбойники.
        - Это они-то деликатный народ? - хмыкнул Фолус.
        - Да, деликатный! - встали дружной стеной перед кентавром амазонки. - А что? Не так?
        Фолус даже отступил в удивлении:
        - Чего же тогда деретесь?
        - А какой еще может быть с вами варварами разговор?
        Так, кажется, сейчас будет ссора. Немедленно надо убрать всех амазонок из помещения, иначе они мне все испортят.
        - Геркулес! - позвал я друга. - Выведи отсюда всех дам. У нас будет сугубо мужской разговор.
        - Все сделаем! Адал, не переживай! - Геркулеса не надо было просить дважды. Он взял под руки пару амазонок и повел их в соседнюю комнату. - Девочки, кажется, я готов!
        Остальных за ним словно ветром сдуло. Не только Стелла, но даже Флора не выдержала, глянула на меня виноватым взором. Вот чудачка! Да разве я к чему-то ее обязываю? И пролепетала:
        - Я только одним глазком. Ты не обидишься?
        - Ступай, ступай! - милостиво разрешил я.
        Вскоре из соседней комнаты донеслись сладострастные звуки из тех, что детям до шестнадцати, слушать не полагается. Кентавры поглядели в ту сторону с плохо скрываемой завистью. Да, в этом мире, все, пожалуй, только об этом и думают. Не планета, а прямо траходром какой-то! Но вернемся к нашим баранам. То есть, к лошадям. Тьфу, к кентаврам!
        - А вы знаете, что это я вас спас от смерти? - спросил я пленников. Может быть, это и не совсем этично, так вот сразу попрекать ребят в содеянном мной благородном поступке, но мне деваться было некуда. Надо было торопиться.
        Фолус склонил голову:
        - Да, и ты сделал это дважды, великий врачеватель!
        Я немного удивился:
        - Это как же?
        - Ты приказал амазонкам не убивать нас, а потом излечил наши смертельные раны.
        Ах да, это он про операцию.
        - Ладно, дело прошлое! - махнул я рукой. - Как вы думаете отблагодарить меня?
        - Приказывай все, что хочешь. И если это будет в наших силах, мы выполним твою просьбу.
        Вот так просто. Без понтов. Все по принципу, ты нас спас, мы твои рабы. Нет, определенно и в этом мире есть свои достоинства. Простота нравов, никакого лицемерия, ханжества. Может быть, мне бы тут и понравилось, но пока все мои мысли были заняты только Наташей. Неужели я не успею спасти ее? Должен успеть! И нечего время терять на пустые разговоры.
        - Тогда вы сейчас же доставите меня, Стеллу и Геркулеса в свой лагерь!
        - Пожалуйста! - улыбнулся во весь свой огромный рот Фолус.
        - Эй, ребята! - крикнул я. - Собирайтесь, мы отправляемся.
        Вышел недовольный Геркулес.
        - Я же еще не кончил, - проворчал он, прилаживая свой фиговый листок.
        - В следующий раз! - отрезал я, карабкаясь на спину Фолуса. - А сейчас выбирай себе лошадку. Какую тебе гнедую или вороную?
        - Мне вот этот рыжий нравится, - сказал Геркулес и хлопнул по крупу самого крупного гнедого кентавра.
        Стелле достался грациозный вороной брюнет с синими глазами. Он ласково улыбался, когда помогал ей взобраться себе на спину.
        - Я поеду с вами! - вцепилась в мою ногу Флора.
        - Флора! Золотце! - Я попытался отговорить ее. - Мы прекрасно справимся и без тебя.
        - Нет! Я никогда больше не покину тебя, мой кентавр!
        По своему небогатому жизненному опыту я знал, что нет ничего более трудного, чем отговаривать женщину от того, на что она решилась. Да, я крепко привязал ее к себе. Так ведь можно и не отвязаться! Остается пока одно - быть с ней, как можно строже. Амазонки это ценят.
        - Тогда сядь рядом со Стеллой!
        - Но дорогой…
        - Или оставайся дома до моего возвращения. Это боевая операция, и я не позволю оспаривать свои приказы! Распустились тут все, понимаешь!
        И пустынная Фиалка повиновалась. Она подбежала к вороному брюнету кентавру и к его великому неудовольствию, лихо вскочила ему на спину позади Стеллы. Амазонки кинули ей меч, лук и колчан со стрелами. Флора лихо стукнула кентавра пятками по бокам и отрапортовала:
        - Я готова, мой командир!
        - Тогда вперед!
        И мы отправились в путь.
        Ехать на кентавре, скажу я вам, дело не шуточное. Особенно, когда ни разу в жизни не ездил на лошади. Мне пришлось на ходу учиться верховой езде. К счастью, у меня оказался хороший наставник. Фолус сразу увидел, что я как наездник полный нуль, и стал меня учить. Он объяснил мне, как надо держаться, и через некоторое время я перестал походить на мешок с отрубями.
        Мы мчались очень быстро. Только горячий ветер гудел в ушах, да пыль врезалась в лицо острыми иглами. Моих спутников это не очень-то и беспокоило. А вот я вынужден был замотать свою голову кушаком и стал походить на бедуина. Без остановки мы скакали до самого вечера, и я все спрашивал Фолуса:
        - Скоро? Мы нагоняем их?
        - Нет, - отвечал кентавр. - Мои братья скачут без отдыха и поэтому мы все еще далеко от них.
        Данный факт и радовал и огорчал одновременно. Радовал тем, что кентавры не останавливались на отдых. Значит, они еще не принялись за женщин, а раз так, то и Наташа пока цела. Огорчало, что мы все еще далеко от них. Опять же меня волновало, что вот-вот наступит вечер, и тогда кентавры непременно решат отдохнуть и опробовать пленниц.
        Но когда одно солнце село, а другое тоже приготовилось нырнуть за горизонт, началась песчаная буря. Ничего в жизни подобного я не видел. Весь мир вокруг вдруг превратился в летучую стену песка, которая норовила налететь на тебя, раздавить и смять, а затем похоронить заживо.
        Мы сбились в кучку. Кентавры окружили нас своими могучими телами, и тем самым спрятали от беспощадного потока песка. И все равно нас начало стремительно засыпать.
        Вы не поверите, но я радовался. Теперь-то уж точно, кентаврам не до женщин. Все-таки, как мне кажется, судьба пока за нас. Ах, Наташа, Наташа! И угораздило тебя попасть в чужую историю!
        Стелла и Флора накрыли меня плащом, хотя я не был от этого в восторге. Что за постоянная дискриминация! Но женщин, если уж они решат опекать тебя, переубедить невозможно. Что ж, будем в наглую этим пользоваться. Зато дышать сразу стало легче. И во рту стало меньше песка. Стелла сунула мне в руки благословенную бутылку минералки. Мой ангел хранитель! Моя звездная воительница! Какого дьявола ты ворвалась в мою жизнь и превратила ее в полный дурдом?
        Так я лежал, посасывал из бутылки, слушал звуки песчаной бури и размышлял. Тревога вгрызалась в мое сердце все сильней и сильней. А что там, интересно, сейчас у Наташи? Как ее дела? Теперь, я уверен, Ираида со своей топографической анатомией кажется ей родной мамой. Вот, что значит, не готовиться к экзаменам и полагаться на кого-то другого! И все же судьба могла бы обойтись с моей нерадивой однокашницей более милостиво. Нельзя же, в самом деле, человека отправлять в параллельный мир только за то, что он не подготовился к экзамену!
        Так, одолеваемый тяжелыми думами, я заснул. Не знаю, сколько прошло времени, но проснулся я, когда в самое мое ухо ворвалось конское ржание.
        - Что случилось? - вскочил я на ноги.
        Конечно же, я спал дольше всех. Блин, в армии мне будет не легко. Как пить дать. Мои спутники уже были готовы отправиться дальше и ждали только меня. Буря закончилась. Было еще темно, и горизонт только-только начал светлеть. Земля совсем остыла, и я слегка продрог. Все-таки тяжело рано вставать. Я не жаворонок. Сова. По мне ночные дежурства всегда предпочтительнее дневных.
        - Если мы поскачем прямо сейчас, - сказал мне Фолус, - то к полудню достигнем Кентаврии и будем там, где пасется основной табун. Я думаю, что твоя рабыня уже там.
        - Она мне не рабыня! - прорычал я.
        Сон словно рукой сняло. Я запрыгнул на кентавра. Он не успел подставить мне руку, и я свалился на землю и больно ударился спиной. Ковбой хренов!
        Фолус опустил свою заднюю часть и стал похож на диван. Больше проблем с посадкой у меня не было.
        Застучали копыта, обжигающий ветер снова ударил в лицо, и мы понеслись. Впереди я на Фолусе, за мной Геркулес на гнедом Агенобарбе, и в арьергарде Стелла и Флора на своем брюнете, которого, как, оказалось, зовут Анахерон.
        Прошел час, и желтый песок пустыни окрасился на горизонте нежными зелеными красками. Небо тоже поголубело, а раскаленный воздух наполнился свежим прохладным ветерком, в котором угадывался запах моря. Ах, как давно я не был на морском курорте! Пустыня заканчивалась. Мы приближались к зеленым пастбищам Кентаврии. Что нас там ждет?
        В царство кентавров мы ворвались крупным галопом. Хотя, что это за царство? До горизонта зеленые луга, заканчивающиеся светло-синей полоской моря. И кругом, словно коровы, бродили кентавры.
        Да, в своей жизни я и коров столько за раз не видывал, а тут столько мифологических существ, что просто с ума сбрендить можно. Запросто!
        Одни кентавры бродили среди высокой травы, которая им была по грудь, другие бродили около густых высоких кустов и я с величайшим удивлением обнаружил, что они работают.
        Работают! Честное слово! Работают! Трудятся как колхозники в годы первых пятилеток. Вы когда-нибудь видели работающих кентавров? И крупные кусты, растущие ровными рядами, оказались зарослями винограда. Кентавры бродили среди них с глубокими корзинами и собирали манящие крупные гроздья ягод. Я глазам не мог поверить. Неужели это те самые кентавры, которые позавчера напали на Флоринополь? Не может быть! Мирные, трудолюбивые и симпатичные, если не сказать, красивые создания. Если бы я был художником, я бы тут же на месте начал бы рисовать этот великолепный пасторальный пейзаж. Работающие кентавры. Трудящиеся на благо своей родины. Ударники парнокопытного хозяйства.
        Мы проехали еще сотню метров и оказались среди кентавров, которые встретили нас любопытными и мирными взглядами. Неужели и это позавчерашние монстры?
        Были среди них и женщины. Я хочу сказать, самки. Кентаврихи. Ох, и симпатичные! Имеется в виду, верхняя часть. Внизу это для тех, кто разбирается в лошадях. Я не разбираюсь.
        - Так у вас что же и женщины есть! - воскликнул я.
        - А что же мы убогие какие? - удивился в свою очередь Фолус. - Это пусть эти дуры, - он кивнул на Флору, - без мужиков живут. Мы еще умом не ослабли.
        - Почему же ты тогда о них не рассказывал?
        - Так ты и не спрашивал.
        Это верно. Тут он меня поймал. Но я не унимался:
        - И они что, все бесплодные?
        - Почему же бесплодные? Еще, какие плодовитые!
        И верно, неподалеку на лужайке играли в игру похожую на волейбол две сотни маленьких кентавриков. У меня чуть глаза на лоб не полезли, когда я их увидел. Зрелище не для слабонервных. Если взрослых кентавров я видел в книгах, в кино и на картинах старых мастеров, то малыши просто поражали воображение. Меня не оставляло чувство, что все это умелый маскарад с использованием компьютерной графики и последних разработок в сфере спецэффектов. Я даже спросил:
        - И они настоящие?
        - Еще, какие настоящие!
        - Так это не наши женщины их вам рожают?
        - Нет. Ваши на такое не способны. Вид не тот. Нам с копытами дети нужны и о четырех ногах. Так что на этот счет мы своими бабами обходимся. С чужими не рискуем. Нам такие богопротивные эксперименты не нужны.
        Да, логика моя сработала не в ту сторону. Почему-то я решил, что раз кентавры воруют человеческих женщин, то своих у них нет. И ошибся. Женщины у них были. Да еще какие! Лица у всех, что у голливудских кинозвезд. Фигуры (я опять же имею верхнюю часть)! Бюсты на зависть фотомоделям. Опять же, обнаженные. Нет, честное слово, есть в этом мире что-то такое, что вызывает у меня вдохновение. Есть. Если бы не мелкие недоразумения…
        - Что же вы тогда делаете с нашими женщинами? - опять пристал я к Фолусу.
        - Отдаем их в жертву Критону.
        Я удивился:
        - Критону? А кто это?
        - Критон это Критон! - почтительно и чуть грустно сказал кентавр.
        - Так вы их это не того?
        - Что не того?
        - Не используете в сексуальном плане?
        - Нет. Хотя не плохо бы. Но это было слишком жестоко. А мы не звери какие-нибудь.
        - Что это значит? - я действительно ничего не мог понять. Все так запуталось. Кентавр, который несколько дней назад гонялся за амазонками с дубиной и камнем, сейчас рассуждает о гуманизме! У меня прямо застой в мозгах образовался. Все микросхемы полетели.
        - Я думаю, Красногрив объяснит тебе лучше. Он более стар и мудр, нежели я. К тому же он наш вожак.
        - Ладно, а где же тогда Наташа?
        - Если ее еще не отдали Критону, то она на побережье. Пленных всегда туда отводят.
        - Геркулес! - обратился я к другу. - Кто такой Критон?
        - Сын Нептуна и Арахниды. Опасный тип. Живет в море, но выходит на сушу и пожирает все живое. Помниться, я один раз с ним столкнулся, чуть было не убил его, но Критон оказался очень скользким и успел уползти в море.
        Я чуть не свалился с Фолуса. Вот тебе на! Хрен редьки не слаще. Только что я обрадовался, что Наташу не изнасиловали эти более чем загадочные кентавры, а теперь, оказывается, ее отдают какому-то скользкому Кретину в жертву.
        - Быстрее на побережье! - велел я Фолусу.
        - Будет сделано! - обрадовался. Фолус. - На побережье, так на побережье.
        Наши кентавры громко заржали и поскакали дальше. Мы на них. Верхом, разумеется. Кентавры, работающие на виноградниках, провожали нас грустными взглядами. Можно было даже предположить, что они ощущают вину перед нами. Хотя, может быть, мне это только показалось…
        Итак, мы продолжали наше путешествие. Не скажу, что было весело. Руки, ноги, спина, все невыносимо болело, но об отдыхе не могло быть и речи. Надо было, во что бы то ни стало и как можно быстрее добраться до Наташи и спасти ее. Каким образом? Решим на месте.
        Синяя полоска впереди стала темнеть и шириться. Встречный ветер становился все более плотным и пахнущим йодом. Мы приближались к морю. Не прошло и получаса, как морской простор предстал перед нами во всей своей красе. Да это Кентаврия - прямо райский уголок. Море, солнце (да ни одно!), великолепный песчаный пляж, высокие раскидистые сосны вдоль всего берега. Запах - просто обалдеть можно. Живи и радуйся! И чего им спокойно не живется, что они совершают набеги на амазонок? Ведь столько их гибнет во время каждого нападения.
        Фолус словно угадал мои мысли.
        - Мы ничего не имеем против людей, - сказал он на ходу. - И даже рабство нам противно. Мы самые свободолюбивые создания на земле. Но жизнь не может быть создана из счастливых мгновений. И боги послали к нам Критона… вот мы и прибыли.
        Фолус остановился перед крутым обрывом, который пропастью уходил вниз. Я глянул за его кромку и увидел там внизу, прямо у моря на узкой каменистой полоске берега всех наших амазонок. Мое сердце радостно забилось, потому что я увидел среди них Наташу. Жива и здорова. Стоит на коленях, как и остальные со связанными за спиной руками. Радость моя тут же сменилась тревогой.
        - Почему они в таком виде? - спросил я Фолуса.
        - Потому что сейчас появится Критон, - ответил мне кто-то за спиной.
        Я обернулся и увидел еще одного кентавра. Это был настоящий великан. Он возвышался над нами, хотя все мы были верхом, и был невероятно могуч. Его длинные до поясницы волосы и такая же роскошная борода были абсолютно седы, как у Деда Мороза. Крупный мясистый нос, косматые брови, толстые губы довершали это сходство. Не хватало только меховой шапки и всего остального.
        - А вы, кто такой, дорогой товарищ? - несколько раздраженно обратился я к нему.
        - Меня зовут Красногрив, - ответил лошадиный Дед Мороз. - Я царь великого народа кентавров.
        - Очень приятно, - ответил я. - Хотя несколько не соответствует истине. Это я насчет красной гривы. Она у вас, скорее белая, нежели красная.
        - В пору моего расцвета, - важно сказал Красногрив, - мои волосы напоминали заходящее солнце. А ты кто такой, человек, осмелившийся сесть на кентавра, словно сын бога?
        - А я Адал, герцог Атрейосс, президент пятой квинтсекции триста двадцать седьмого сектора и племянник самого императора Вселенной. Единственный его наследник, между прочим, и претендент на престол.
        Мне казалось, что если я назовусь как-нибудь попроще, то это не произведет на этого лошадиного Илью Муромца впечатления. И оказался прав.
        - Гм, - только и сказал Красногрив. - И что тебе нужно в нашей стране?
        - Отдайте наших сестер, грязные подонки! - закричала вместо меня Флора. - Или вы отведаете моего меча и стрел!
        Красногрив нахмурил брови:
        - Как смеешь, ты, повышать на меня голос? - И тут на его лице мелькнуло удивление. Он даже потерял свою царскую важность. - Постой, постой, женщина! Разве не тебя я проткнул своим копьем позапрошлой ночью? Я хоть и был безумен тогда, но на память еще не жалуюсь.
        - Да, это была я! - гордо ответила Флора. - И я готова снова драться с тобой!
        Кентавры все как один, весело заржали.
        - Так значит, это тебе я обязан этой раной? - Красногрив без злобы показал повязку на затылке. - Но как ты осталась жива после такого удара?
        - Мой герцог вытащил меня с того света! - гордо ответила амазонка. - В его руках божественная сила.
        - Да, да! - закивали в свою очередь три наших кентавра. - Он и нас не пустил в царство Плутона.
        Вот какой я, оказывается!
        Красногрив глянул на меня по-другому. Изучающе.
        - Только попробуй тронь его! - грозным хором воскликнули Стелла и Флора.
        Кентавр усмехнулся:
        - Я и не собирался. Так что же вас все-таки привело сюда?
        - Нам нужны наши женщины! - твердым голосом сказал я. - И как можно быстрее.
        - Увы, - совершенно искренне вздохнул Красногрив. - Вашим женщинам уже ничего не поможет.
        - То есть, как это? - удивились мы.
        - Критон уже вышел на берег.
        Елки палки! Пока мы тут точили лясы с этим старым конем, внизу уже на наших девчонок напал какой-то колченогий зеленый тип.
        - Геркулес за мной! - крикнул я, спрыгивая с Фолуса. - И все, кто не трусит, тоже!
        Чудом не упав, я бросился по узкой тропе вниз к морю. Геркулес и Стелла с Флорой за мной. Сейчас мы разберемся с этим Кретином, то есть Критоном, да какая разница, кто он там есть!
        Мы успели вовремя. Критон схватил завизжавшую Наташу и потащил ее к воде.
        Кто такой этот Кретин-Критон? Сейчас я вам его опишу. Вообще-то ничего необычного. После того, как я увидел живых кентавров разного пола и возраста, чем-либо удивить меня уже было трудно. Просто получеловек, полуосьминог. Зеленый мужик с выпученными, как у лягушки глазами, и водорослями вместо волос наверху, а ниже пупка начинается осьминог. Отпадный чувак! Если бы на меня такой полез, я бы тоже испугался. Но он полез не на меня, а на Наташу, и это меня вывело из себя. Не знаю почему, но на меня вдруг накатила волна храбрости. Может быть, на меня уже начали действовать нравы здешнего мира? Тут все друг на друга нападают, чуть что.
        - Стоять! - закричал я. - Эй, ты, вонючая жаба, сейчас же оставь девушку в покое, или я сейчас милицию вызову!
        - Сережа! - Наташа увидела меня и перестала визжать. В ее глазах вспыхнула такая радость, что я сразу понял, что ей за то время, что мы провели врозь, сильно досталось. Мое имя она произнесла чуть не на последнем издыхании. - Спаси меня!
        Черт побери! О таких словах мечтает каждый нормальный парень.
        - Отпусти ее сейчас же, или я не знаю, что я с тобой сделаю! - Я действительно не знал, что мне делать. К этому чудовищу и подойти близко не было никакой возможности. Его гигантское по сравнению с человеческим, осьминожье тело, многочисленные извивающиеся и невероятно толстые щупальца были отменной защитой. А у меня даже оружия в руках не было никакого. Не плеваться же?
        Критон щупальцами передал девушку себе в руки, обнял ее, отчего Наташа ахнула и в ужасе отпрянула назад. Лицо у него было покрыто бородавками, глаза большие и круглые, слегка красные, губы толстые, зубы острые и длинные, желтый раздвоенный язык, все это не давало ему ни каких шансов на успех у девушек.
        - Ты, образина, маньяк озабоченный! - продолжал надрываться я, пытаясь, хоть как-то подлезть к этому чудовищному кавалеру. - Не видишь что ли, не нравишься ты ей. Не нравишься! Лучше отпусти по хорошему! Не то хуже будет… ай!
        На последних словах Критон посмотрел на меня недоуменно, потом сразу два щупальца обвились вокруг моего тела. Я почувствовал, как отрываюсь от земли и поднимаюсь в воздух. Грудь сдавило с такой силой, что стало трудно дышать. Критон приблизил меня к себе и уставился мутными глазами. На суше он явно страдал близорукостью, потому что пытался прищуриться, но отсутствие век, не давало ему такой возможности.
        - Кто такой? - спросил он меня строгим голосом.
        Слава богу! Он начал диалог, а не раздавил меня сразу, как букашку. Подбежали мои друзья. Не очень-то они торопились. Только, когда увидели, как меня схватили, смогли преодолеть свою нерешительность и робость, и пришли на помощь. Но в шагах десяти от Критона, они неожиданно остановились, словно напоролись на невидимую преграду. Даже Стелла со своим длинным мечом не могла пробиться сквозь нее.
        - У него силовое поле, Адал! - крикнула она. - Постарайся продержаться. Я что-нибудь придумаю.
        - Уж ты постарайся! - прохрипел я.
        - Кто такой? - опять прорычал Критон. - Я же просил самок! Зачем мне подсунули мужскую особь?
        - Это я то особь? Ах, ты морской козел! - возмутился я. - Ты сам особь! Я из тебя сейчас консервы сделаю!
        Так наверно грозит мышь коту, который поймал ее и собирается съесть. Господи! Я надеюсь, он не станет меня есть? Я не вкусный. Честное слово! И жира во мне немного. О чем это я?
        - Ну, чего уставился, как баран на новые ворота? - Я решил быть наглым до конца. - Перед тобой герцог Атрейосс! Изволь поставить меня на землю и преклонить передо мной голову.
        И вы знаете, он выполнил мой приказ. Поставил меня обратно. Но самый прикол в том, что он и голову передо мной склонил! Это у меня так строго получилось. Нет, быть мне начальником!
        - Вот так-то лучше, - сказал я, отряхиваясь и отплевываясь. - А теперь поставь рядом со мной девушку.
        - А вот это уже дудки! - ответил Критон и быстро пополз к воде. - Это моя добыча. Я ее выбрал и ни с кем делиться не желаю. Завтра приду за другой.
        Я просто не знал, что делать. Ситуация сложилась какая-то дурацкая. Критон, между тем был все ближе и ближе к воде. Еще немного, и нам его будет не достать.
        - Сережа! - опять пискнула Наташа и бросила на меня полуобморочный и умоляющий взгляд.
        - Эй! - крикнул я в отчаянии. - Если ты не вернешь мне мою подружку, я выпью твое море, и тебе негде будет плавать.
        Бред, конечно, но я просто не знал, что говорить, и крикнул это для того, чтобы хоть что-нибудь крикнуть, а не стоять и смотреть, как эта животная уносит Наташу в воду.
        Критон резко остановился и повернулся в мою сторону. Лицо у него было воплощением задумчивости. Он стоял так минуту, потом спросил:
        - Ты, правда, это сделаешь?
        Ага! Так я его все-таки взял на понт. Продолжаем в том же духе.
        - В натуре, братан, щас прям и выпью, вот только стопарь достану, - как можно более развязно ответил я. - Но я дядя добрый, так что даю тебе шанс. Возвращаешь девочку, море не трогаю.
        Критон опять долго думал, поочередно смотря то на Наташу, то на море. Он размышлял. Вдруг, на его лице появилось что-то похожее на сомнение.
        - А ты меня не обманываешь?
        - Не быть мне герцогом, если я вру! Вот они все свидетели! - Я кивнул на своих друзей.
        - Да, да, если уж наш герцог что-то пообещает, то непременно сделает! - ответили они дружным хором.
        - А на днях он наполнил любовной негой всех наших женщин! - гордо добавила Флора. - Начал с меня, а потом всех остальных, одну за другой.
        Критон задумался еще сильнее. Я внимательно следил за выражением его лица. Нервы мои были на пределе. Наташа тоже была почти без сознания.
        Прошло пять томительных минут. Вдруг лицо Критона просветлело.
        - Ладно, - сказал он. - Я согласен. Забирай свою самку.
        Я облегченно вздохнул, но следующие слова тут же спустили меня с неба на землю.
        - Я возьму себе другую, - сказал он и бросил ненужную ему больше Наташу. Если бы она упала на покрытую галькой землю, то сильно бы ушиблась. Но она скатилась по щупальцам прямо мне на руки. Я бережно подхватил ее. Сердце мое бешено стучало в груди.
        - С тобой все в порядке?
        Наташа обняла меня обеими руками и горько и тихо расплакалась. Мне стало ее так жалко, что я сам чуть было не расплакался. Но Критон не дал мне этого сделать.
        - Где самки? - закричал он возмущенно. - Где остальные мои женские образцы? Почему нет коленопреклоненных наложниц? Где мои дары?
        Нет, для мифологического существа он разговаривал слишком изысканно, что очень к тому же противоречило с его умственными способностями, которые он тут продемонстрировал. Что значит, человек-амфибия. Недоработанный экземпляр.
        Оказывается, пока я вел переговоры с Критоном, Флора благополучно успела освободить всех амазонок, и они теперь стояли за силовым полем готовые биться насмерть. Критон повернулся ко мне:
        - Ты обманул меня!
        Я попятился. Критон стремительно налетел на меня, и снова над моей головой взвились его ужасающие щупальца.
        - Адал! - крикнула Стелла. - Держи!
        И она кинула мне свой меч.
        Моя правая рука сама поймала его за длинную рукоять, крепко сжала ее, лезвие вспыхнуло голубым пламенем, и я спиралеобразным движением рубанул по щупальцам, прежде чем они успели обвиться вокруг нас с Наташей. Что-то громко зашипело, запахло горелой плотью, и два судорожно дергающихся обрубка свалились к моим ногам. Затем дико закричал Критон.
        Я не дал ему опомниться, закрыл собой Наташу и напал на этого отморозка. Что-то мягко звякнуло, и в каждом из его щупалец появился короткий меч, а в руках длинный трезубец, и все это налетело на меня. Нет, он не так уж и прост, как кажется на первый взгляд, этот водолаз-любитель. Сперва силовое поле, теперь вот оружие неизвестно откуда. Или это магия у него такая? Нет, скорее последние достижения науки и техники.
        Я никогда в жизни не держал в руках холодного оружия. Только скальпель, да еще пару раз работал топором в походе. Даже в детстве не дрался на деревянных мечах. Недавно один мой друг сильно толконутый на Толкиене, массовик-ролевик-затейник зазывал меня на свои сборы и даже обещал научить фехтовать. Я так и не собрался. Все что-то мешало. Да просто времени не было! Тут или учиться, или мечом мазать. Третьего не дано. Видел бы он сейчас меня! Умер бы от зависти. Я с невероятной ловкостью отбивал удары десятка мечей и одного трезубца. И все получалось само собой, словно я всегда был рыцарем Джедаем, Джеки Чаном и Конаном Варваром.
        Не прошло и двух минут, как я отрубил Критону еще три щупальца, и мифологический, а скорее всего, инопланетный (ну есть в нем что-то марсианское!) монстр не выдержал. Он отступил, и в его руке в этот раз появилась большая розовая раковина. Он поднес ее к губам. Над морем раздался настоящий пароходный гудок.

«Ту-ту-ту! Ту-ту-ту! Ту-ту-ту-ту, ту-ту-ту!» - прогудел он, словно горнист из первой Конной, поднимающий красноармейцев в атаку.
        А дальше началось шоу. Море и небо вдруг потемнели, вода забурлила, вспенилась, и на берег один за другим стали выходить существа, похожие на крокодилов, только стоящие на задних ногах и с трезубцами и сетями в передних лапах.
        - Убейте их всех! - закричал им Критон. - Вот ваша пища!
        Крокодилы набросились на амазонок, и закипела битва.
        Вы спросите, откуда амазонки взяли оружие? Меня это тоже несколько удивило. Но потом, после битвы Флора рассказала, что оружием всех снабдила Стелла. У ней в закромах, как выяснилось, была не только минеральная вода. Эта девушка оказалась настоящим оружейным складом. В считанные минуты, она всех наших снабдила отличными мечами. Так что врешь, нас голыми руками не возьмешь!
        Крокодилов было где-то полторы сотни. Амазонок сто. Но Геркулес и Стелла как раз стоили этих полста. Так что силы были равными. Обе стороны сражались храбро и отчаянно. Пощады никто не просил и не давал. Берег, как это пишется в романах, окрасился кровью.
        А сверху с крутых каменистых утесов за всем происходящим наблюдали кентавры. Смотрели, и не вмешивались. Да, очень мирный народец! Козлы трусливые! Наверно размышляли, а гуманно ли это, с кем-то там драться.
        А мне достался Критон, потому что в зону его силового поля так никто проникнуть и не смог, так что честь победы над этим пауком злодеем, выпала мне. Когда он опять напал на меня, я с удивлением и некоторым замешательством увидел, что вместо отрубленных щупалец у него были уже новые, еще более боеспособные и длинные. Критон рассмеялся:
        - Что, гнусный обманщик, не ожидал? Будь ты кто угодно, но я сейчас выпущу тебе кишки, разбросаю их по всему берегу, а твои останки скормлю своим лошадкам.
        Он кивнул на воду, и я содрогнулся, потому что увидел два ну очень внушительных треугольных плавника, рассекающих морские волны.
        - А это мы еще посмотрим, кто кого, ты, фраер дешевый! - я тоже решил себя подбодрить. - И не дави на меня базаром, осьминог долбанный!
        - Как ты меня назвал?
        Мои слова задели Критона за живое, и он опять полез драться. Милости просим. Я теперь вооружен и очень опасен. Мне таких как ты, пятерых надо. Ну это я конечно хвастаюсь.
        Тем не менее, поединок загремел с новой силой. Хотя какой поединок? У меня один меч в руке, у моего противника десять, да еще трезубец. Так что получается, что я дерусь против целой толпы врагов, как настоящий былинный богатырь.
        Когда у Критона осталось всего три щупальца и палка от метлы, которая когда-то была трезубцем, я почувствовал, что больше не в состоянии шевельнуть ни ногой, ни рукой. Устал, черт меня побери!
        Но и Критон утомился. Глаза выпучил еще сильнее, отполз от меня, уселся на землю и начал отращивать новые щупальца. Только не это! Второго боя, я уже не выдержу. Надо кончать с этим ублюдком прямо сейчас. Или будет поздно.
        Я поплелся к Критону. Физиономия у меня наверно была довольно зверская, потому что он вдруг испугался и стал отступать к морю. Еще хуже. Надо поторапливаться. В воде мне с ним точно не справиться.
        Но я не успел. Море было рядом. Мягким, сопливо-слизистым движением Критон скользнул в воду и торжествующе захохотал.
        - Что, съел? - радостно спросил он, показывая из воды, стремительно растущие щупальца. - Сейчас я оклемаюсь, выйду и задушу тебя, пока ты не выпил мое море.
        Надо же! Он все еще верит в эту фишку.
        А я стоял на берегу, волны уже омывали мои ноги, и не знал, что мне делать. Бой был явно проигран. И вдруг я почувствовал, как что-то мягко толкнуло меня в спину. Сам собой я сделал шаг вперед и оказался по щиколотку в воде.
        - Ага, - обрадовался Критон. - Так ты в моей власти.
        Еще один толчок, и я уже в воде по колено. Что это? Кто это?
        И тут до меня дошло. Силовое поле. Не знаю, как я в него прорвался. Может быть, Критон тогда просто не успел его включить, когда я на него налетел, но теперь оно не выпускало меня из сферы действия. И так как Критон отступал в море, его силовое поле влекло меня за ним. Вот это да! Вот это я залетел!
        Следующий толчок, я в воде уже по пояс. Еще немного, и этот головоногий придурок из партии зеленых просто меня утопит. Ему даже сражаться будет не нужно. Я попытался податься назад, но там была невидимая преграда. Биться в нее то же самое, что в бетонную стену. Результат одинаков. Честно признаюсь, мне стало страшно. Почему-то больше всего на свете боюсь утонуть в воде. Это началось с того дня, как я посмотрел кэмероновский «Титаник».
        А Критон, увидев мое смятение, радовался как ребенок. Он был шагах в пяти от меня, явно уже на приличной глубине. Плыть к нему - бесполезно. Его осьминожье тело плавало в воде и извивалось темной массой, а сам он по пояс был над водой, как настоящий морской бог. Он хохотал и даже утирал зеленые слезы с глаз.
        - Ну как тебе это нравиться, герцог? Был ты герцог, а станешь кормом для рыб. И ты здесь, моя жемчужинка? Вернулась, значит, к папочке?
        Это он про Наташу что ли? Она, оказывается, тоже тут рядом со мной. Мокрая, испуганная, ничего понять не может, сказать тоже. Проклятье! Конечно же, силовое поле увлекло в воду не только меня, но и ее. Бедная Наташка! И выпало же на ее долю столько всего. Как бы у нее крыша не поехала от всего этого.
        Критон сделал мощный гребок руками, и нас чуть ли не по грудь втолкнуло в воду. Еще секунда, и мы будем плавать, как собачки и литрами глотать соленую воду.
        Я зарычал и больше от отчаяния, нежели от боевой сноровки опытного воина, размахнулся и бросил свой меч в Критона. Так метают ножи. А я бросил меч. Шансов на успех было один из ста. И этот единственный шанс, оказался мой. Меч сверкающей дугой пролетел над водой и вошел острием прямо в грудь Критона. Над морем раздался такой крик, что с берега поднялись стаи чаек, которые с жалобными воплями стали кружить над водой.
        Мы с Наташей упали назад, потому что стены за нашими спинами больше не было. Я вспомнил про акул и завопил:
        - Быстрее на берег!
        И мы поплыли, потому что в воде лучше плыть, чем бежать. Несколько взмахов, и вот она благословенная земля под ногами, под руками. Чуть ли не на четвереньках мы выползли на берег, облегченно вздохнули и обессиленные упали на горячие острые камни.
        И хотя самым главным моим желанием было закрыть глаза и забыться, все же я оглянулся и посмотрел на своего противника.
        У Критона дела были совсем неважные. Он все еще ревел от боли, как боевой слон. Видимо мой меч причинял ему невыносимую боль. Отчаянным движением он вырвал его из груди и швырнул в мою сторону. Меч мягко опустился рядом со мной. Но это и погубило Критона. Из открытой раны тугой струей хлынула кровь. Это была настоящая человеческая кровь. Красная, горячая и густая. С гемоглобином, лейкоцитами, сахаром, железом и всем прочим, что в ней должно быть. Скорее всего, третьей группы. Надо же, а когда я рубил ему щупальца, ничего кроме слизи и черной вонючей жидкости не было. Но теперь алая кровь хлестала из Критона фонтанами.
        Акулы очень чутки к запаху и вкусу теплой крови млекопитающих. Два плавника устремились к Критону. А дальше пошли кадры из фильма «Челюсти». Когда я вспоминаю это, меня до сих пор трясет и мутит. Две огромные акулы набросились на Критона и стали рвать его на куски. Несчастный отбивался от них руками, но было ясно, что он обречен. Его ужасные крики могли тронуть любое сердце. До конца просмотреть весь этот кошмар я все-таки не смог и отвернулся.
        Рядом тихо плакала Наташа. Я обнял ее и прижал к себе. Только сейчас я осознал всю степень опасности, которая ей угрожала. Боже! Я ведь мог ее потерять!
        К нам подошли Стелла, Геркулес, Флора и остальные девушки. Оказывается, они уже покончили с теми морскими гладиаторами. Около сотни их трупов валялись по всему берегу, остальные видимо бежали в море. Мои друзья смотрели, как гибнет ужасной смертью Критон. С высокого берега на то же самое смотрели кентавры. Их было очень много. В центре стоял Красногрив, по бокам от него во все стороны чуть не на несколько километров плотной толпой стояли его четвероногие собратья. И все они, и амазонки, и мои друзья, и кентавры не говорили ни слова. Так что тишину данной минуты нарушали только плеск воды и последние крики Критона.
        Я оглянулся только тогда, когда смолк последний крик. Критона уже не было. В том месте, где он только что был, широкими кругами расходилась красно-черная вода. Два плавника еще некоторое время крейсировали по кругу, а потом направились в открытое море. Они еще долго были видны на гладкой и вновь ставшей небесно-синей воде, но потом все же скрылись. Видимо ушли в глубину.
        К моим ногам волна выбросила большую розовую раковину. И вот тогда над всем побережьем пронесся ликующий победный крик. Кричали все. Кричали Геркулес и Стелла. Последняя показывала мне поднятый вверх большой палец. Кричали Флора и амазонки. Но громче всех, конечно же кричали кентавры.
        Только у нас с Наташей не было сил, чтобы кричать. Даже от радости. Что и говорить. Мы даже встать не могли самостоятельно.
        Геркулес помог нам подняться. Мы повисли на нем, и стали похожи на двух утопающих, которых он только что вытащил из воды.
        - Да ты герой, не хуже меня, - сказал мне олимпиец. - Как ты его сделал!
        - А я знала, что ты крутой, Адал, - добавила Стелла, вкладывая в мою обессиленную руку меч.
        - Пришелец! - простонала Наташа. - Сережка! Не могу поверить. Пришелец, да к тому же еще и крутой.
        - Крутой Пришелец! - хором повторили амазонки во главе с Флорой.
        - Крутой Пришелец! - эхом отозвались со своей высоты кентавры.
        Вот так. Если до этого момента я был самым обыкновенным пришельцем. Рядовым инопланетянином, так сказать. То с этой минуты я стал Крутым Пришельцем. Так получилось.
        - Никто, даже самые старые кентавры, не помнят, когда и откуда он появился. Какой грех совершил наш народ, что боги наказали нас, прислав Критона? Все это глубокая тайна, покрытая мраком времени. И всегда он был нашим проклятьем. Нашей болью. Нашим безумием.
        Я возлежал на роскошном пиршественном ложе, и слушал рассказ Красногрива. В одной руке у меня был кубок с вином, в другой гроздь спелого винограда. Голову мою украшал лавровый венок. Из одежды на мне были только набедренная повязка, да белая простыня с пурпурной каймой, в которую меня завернул Геркулес после бани, где мы с ним помылись после боя. Да, у кентавров все вполне цивильно. Живут ребята в длинных крытых казармах, где у каждой семьи свое отдельное стойло. Обедают все вместе на главном лугу. В дни великих событий устраиваются роскошные пиры. Вот сейчас я как раз на такой вечеринке и находился. Вполне заслуженно, хочу заметить. Рядом с одной стороны возлежала Наташа, с другой Флора, за спиной сидела Стелла и массировала мне спину. Геркулес возлежал за соседним столом в окружении спасенных нами амазонок.
        Это уже второй пир, устроенный в мою честь. Не хило да? Кентавры радовались не меньше чем амазонки, когда я освободил их от сексуальной зависимости юпитерианского проклятия. А главный кентавр объяснял мне сейчас суть дела.
        - И с тех пор, как он стал жить с нами по соседству, наша жизнь превратилась в кошмар. Каждые три месяца он выплывает из моря, выходит на берег и начинает дудеть в свою раковину. Через три дня несколько сот самых уважаемых кентавров начинают страдать сильнейшей похотью. Плюс ко всему, Критон всегда выбирал такие дни, когда мы не должны приближаться к нашим женщинам. И тогда безумцам не остается ничего другого, как отправляться в пустыню на охоту на человеческих женщин. И так как ближе всех от нас живут амазонки, которые, к тому же, пользуются дурной славой, набеги, как правило, совершаются на них. Увы, но в такие дни, мы, умнейшие и высокоразвитые создания, превращаемся в самых настоящих дикарей. Это ужасно! Сколько гибнет во время этих набегов прекрасных и умных кентавров, сколько гибнет женщин. Ведь амазонки никогда не сдаются в плен без боя.
        - Это точно, - поддакнула Флора.
        Красногрив продолжал:
        - А когда с женщинами мы возвращаемся обратно на наш благословенный берег, похоть пропадает сама собой. Тяга к человеческим женщинам исчезает, как по мановению руки.
        - Почему же вы тогда не отпускали пленниц на волю?
        - Критон требовал их для себя. В противном случае, грозился, что наделит похотью наших женщин. При чем, к нам их желания отношения иметь не будут. Этого мы допустить не могли. Приходилось мириться с подобной жертвой. Мы отводили пленниц под утес на берег, с которого нельзя было удрать и оставляли там. После обеда выходил Критон и выбирал себе одну из них.
        - Да, - не удержался я, - ну и нравы тут у вас! И все безобразия, что самое интересное, на сексуальной почве. А что он делал с женщинами?
        - Сначала он удовлетворял с ними свою страсть, а потом утаскивал в воду и там пожирал. Каждый день по одной.
        - Ну и ублюдок! - хлопнул я кулаком. - Не зря я его замочил. Ох, не зря! Да это будет пострашнее любого Чакотило. Правда, Наташа?
        Наташа вспомнила Критона, в очередной раз вздрогнула и проворчала:
        - Мало его было акулам отдать. Этого гада расстрелять надо было! Или лучше на электрический стул!
        Во! Сказала, так сказала. Я чмокнул ее в щеку. Тут же с другой стороны подставила щеку Флора. Пришлось поцеловать и ее.
        - А перед началом его надо было сделать евнухом! - добавила Флора.
        И все выпили очередной раз за то, чтобы на том свете Критону за все воздалось. Все остальные тосты были за меня, за Геркулеса, за Юпитера. Уже под конец, еле ворочая заплетающимся языком, я предложил выпить за мир и дружбу между кентаврами и амазонками. И вы знаете, были у меня по этому поводу сомнения, все-таки такие обиды не хилые, кровавая вековая вражда. Ничего, все согласились и выпили. Некоторые кентавры даже обниматься полезли к амазонкам, но их женщины встали перед ними грозной стеной. Не пустили. Амазонки даже слегка разочаровались. Пришлось им довольствоваться Геркулесом. И он в эту ночь не оплошал. Ел за пятерых, пил за десятерых, развратничал за… не знаю за скольких, но недовольных среди девушек утром, когда мы расставались, не было. Про себя такого сказать не могу. Где-то после шестого или восьмого кубка, меня совсем развезло, что было дальше, не помню. Помню, только, что скатерть с разводами…
        А вообще, веселый это был пир. Кентавры пили вино ведрами, виноград, пшеницу и душистую свежескошенную траву съедали корзинами. Был у них и хлеб. Мяса не было. Они оказались убежденными вегетарианцами. В общем, повеселились всласть. Жаль, что я рано вырубился. Наташа как раз уже начала меня ласково так за локоток поглаживать и даже ручкой мою случайно обнажившуюся грудь погладила.
        Утром второго дня мы снова, как это и положено нормальным героям в ненормальном мире, отправились в путь. И опять верхом на кентаврах. Я и Наташа, которую теперь оторвать от меня было невозможно, на Фолусе, Геркулес на Агенобарде, Стелла на симпатичном блондине по кличке Гарибальди. Флора на Анахероне. На меня она посматривала недовольно. Ревновала к Наташе. Я даже забеспокоился за судьбу моей однокурсницы. Уж больно крутые здесь нравы, и народ больно вспыльчивый. Все проблемы решаются с помощью оружия. Так что надо будет что-то придумать, пока девочки не устроили мне тут сцену из трагедии Шекспира.
        Путь свой мы держали на северо-запад. Нам велел ехать туда Красногрив. Это случилось вчера вечером после того, как я вкратце рассказал ему свою историю мол, ищу своих братьев, они должно быть где-то здесь поблизости, но где точно, неизвестно.
        - Может, чего слышали? - с надеждой спросил я старого мудрого кентавра. - Как у вас тут с последними известями? Программу «Время» смотрите?
        Тот отрицательно покачал головой.
        - Откуда? Мы же стараемся к людям особо не приближаться. Они к нам лезть тоже опасаются. Опять же, пустыня.
        - Жаль, - вздохнул я. - Интернета у вас конечно тоже нет.
        - Нет. Да и зачем он нам?
        - Как зачем? - искренне поразился я. - Чтобы ответы на интересующие вопросы получать. Весь мир уже перешел на этот вид общения!
        - А ты ступай к оракулу, - сказал Красногрив. - У нас все так делают. Если какой вопрос возник, так он его разъяснит. Надо только чего-нибудь ему поднести. Просто так говорить ничего не будет.
        Мне эта мысль понравилась.
        - И где у вас тут ближайший оракул? - заинтересовался я. - Мне бы желательно самого лучшего, и чтобы, значит, гонорар слишком большой тоже не брал.
        - Самый лучший конечно в Дельфах, - задумчиво сказал Красногрив. - Но это далеко и пожалуй будет дороговато. К тому же в последнее время дельфийский оракул часто стал ошибаться. Недавно предсказал царю Мидасу, что у него забьет во дворе дворца золотой источник.
        - И что забил?
        - Забил. Да только не золотой. Полилась фонтаном какая-то черная вонючая грязь, весь дворец царю загадила, сады затопила, деревья погубила. Ни оливы ни виноград там больше не растут. Ему даже пришлось перенести свою резиденцию на новое место. Вот тебе и золотой источник!
        Я конечно сразу догадался, в чем тут дело:
        - Так ведь это же нефть, а не грязь! Черное золото недр. В моем мире владельцы таких источников становятся богатейшими людьми планеты. Так что ваш оракул очень даже все правильно предсказывает. Как мне до него добраться?
        - Очень просто. Едешь месяц до портового полиса Херонея, там садишься на корабль и к зиме будешь на том берегу Великого моря. Там перейдешь горы, только нужно успеть до снегопада, иначе придется ждать еще полгода, и выйдешь на берег Мертвого озера. А там до Дельфов рукой подать.
        Настроение у меня сразу упало:
        - А что-нибудь поближе?
        - Поближе? Ага, вспомнил! В трех днях скачки отсюда тоже есть оракул. Три сивиллы!
        - Это что так фирма называется? Кто такие сивиллы? Гадалки?
        - Вроде того. Они тебе помогут. Ты главное вина для них возьми. Красного молодого. Они его очень уважают. И вежливым будь. А то один царевич пришел к ним, стал грубить, да нахальничать. Так они ему такое нагадали, что он побежал своего отца грохнул, а потом женился на собственной матери, за что и был убит своим народом за греховную связь.
        - Этого царевича случайно не Эдипом звали? - спросил я.
        - Точно, Эдип его имя! А ты откуда знаешь?
        - Я тут у вас много чего знаю! - подмигнул я кентавру.
        Так что поехали мы к гадальному салону «Три сивиллы». Первый день скакали вдоль берега по зеленым лугам Кентаврии. Морской ветер овевал нас и успокаивал плеском волн. Купаться в море мы ни разу не рискнули. Воспоминания об акулах Критона, знаете ли.
        За все это время ничего интересного с нами не произошло. Ночевки тоже были спокойные, если не считать те небольшие потасовки, которые устраивали Флора, Наташа и Стелла за то, чтобы ложиться рядом со мной. Аргументы у каждой были свои. Флора клялась, что любит меня больше жизни, Стелла уверяла, что ее первейший долг охранять мою особу, Наташа клялась, что ни за что не отдалится от меня больше чем на пятнадцать сантиметров, потому что мало ли что, да здесь в этом дерьмовом мире всего можно ожидать. В конце концов, мне пришлось спать калачиком, чтобы они могли расположиться вокруг меня треугольником.
        Больше всех меня доставала Флора со своей любовью. Она меня прямо-таки домогалась. Честное слово!
        - Ну, когда? Ну, когда же ты полюбишь меня еще раз? - вздыхала она в сильнейшем томлении и пыталась прижаться ко мне своей могучей грудью. - Неужели ты не видишь, как я страдаю?
        Мне с величайшим трудом удавалось ее успокоить. Под насмешливыми взглядами Стеллы и Наташи я отнекивался тем, что сильно устал, что сейчас у меня нет настроения, и вообще до встречи с оракулом и беседы с сивиллами об этом не может быть и речи.
        Когда мы покинули пределы Кентаврии, то вновь оказались в засушливой местности пустынного типа. Только вместо песчаных барханов нас окружали теперь покатые глиняные холмы с редкими бурыми кустарниками. Небо вновь пожелтело, а солнца снова стали жарить нас и вялить.
        Что-что, а скуки не было. Компания подобралась веселая, если не сказать задорная. Кентавры усиленно обихаживали девушек, потешали нас веселыми историями, рассказывали разные прикольные байки, по сравнению, с которыми наши сальные анекдоты просто сказки для дошкольников.
        Мы с Наташей уже довольно неплохо держались на кентавре, и нам эта верховая езда, даже понемногу начала нравиться. И вот как всегда, когда к чему-то хорошему только-только привыкнешь, оно кончается.
        - Видишь вон тот холм, герцог Адал? - вдруг остановился и спросил меня Фолус.
        Перед нами была самая настоящая гора, так что трудно было ее не увидеть.
        - Так вот там и работают три сивиллы.
        Через десять минут мы уже были у подножья горы, где обнаружили целую очередь граждан, у которых, по-видимому, тоже возникли важные вопросы. Около узкой тропы, которая вела к вершине, бродили позвякивая оружием и стреляя суровыми взглядами девять героев, своим видом больше напоминающих разбойников с большой дороги, полтора десятка женщин из самых разных сословий сидели в жидкой тени терновника, что-то между собой обсуждали и поедали разную снедь, что лежала перед ними на постеленной, на землю скатерти. Среди них были и совсем юные девицы, и почтенные старушки. Еще один человек обратил на себя мое внимание. Одетый чуть не в лохмотья, давно небритый, невысокий, слегка полноватый, слегка лысоватый, нос картошкой, широкое красное и губастое лицо и кругленький животик, выдавали большого любителя выпить. Возраст его колебался где-то между сорока и пяти десятью. В глазах у него была почти вселенская грусть. При виде вновь прибывших, маленькие глазки его заблестели, он оживился, торопливо облизал пухленькие губы, вылез из бочки, в которой лежал и с любопытством уставился на нашу компанию.
        - Видать что-то в мире произошло новое, - сказал он, - если амазонка восседает на кентавре, а чумазая рабыня едет за спиной своего господина.
        Он это что, про Наташу? Ну и достали они меня все с этой рабыней! Наташу, кажется тоже.
        - Ты на себя посмотри! - тут же накинулась она на него. - Кого ты называешь рабыней, бомжара несчастный!
        Она еще хотела что-то добавить, но я остановил ее.
        - Кто последний? - спросил я, окидывая взглядом очередь.
        - А тут нет первых или последних, - ответил бомжик. - Каждый идет тогда, когда посчитает, что его вопрос назрел.
        - Очень хорошо, - обрадовался я, - тогда мы пошли.
        - И опять не правильно, - заметил он и полез обратно в бочку. - Ходить к оракулу можно только по одному. Старухи пугливые, больше одного в день не принимают. Понятно?
        Голос его из бочки стал глухим и далеким. Смешной мужик.
        - А вы конечно Диоген? - смеясь, спросил я.
        Он выглянул из бочки словно мышь из норы, опять облизала губы, видимо его мучила жажда, и неуверенно произнес:
        - Он самый, Диоген из Лаэрта. А ты откуда догадался, пришелец? Или слухи о моей мудрости дошли и до твоих мест?
        - Твоя мудрость известна всему миру! - торжественно воздел я руки. Почему не сказать человеку приятное?
        - Хвала богам! - сказал Диоген, снова вылез из бочки и подошел ко мне. Преданно заглянул в глаза и вытащил из-за пазухи огромную глиняную кружку. - За это стоит выпить.
        - Дело вполне достойное винного возлияния, - согласился я.
        Диоген обрадовался, словно я уже предложил ему выпить. Кружка его задрожала от нетерпения.
        - Так не нальешь ли ты, путник ищущий мудрости, знаменитому философу, у которого вот уже с утра не было во рту ни капли? Больше тут некому утолить мою жаждущую света познания истины, которое, как уже давно известно, на дне кувшина с вином. Они, - философ кивнул на старушек, которые сразу же с ругательствами замахали на него руками, обзывая забулдыгой и пьяницей - говорят, что с меня хватит. Где же хватит? Разве истины может хватить? Без нее я чувствую, что умираю.
        - Успокойся, дорогой Диоген, - похлопал я его по плечу, - мы не дадим тебе умереть. Геркулес, открой бурдюк и угости товарища тем вином, что у нас есть.
        - Хвала Юпитеру! - закричал Диоген. От радости и умиления на его глазах даже заблестели слезы. - И хвала тебе, незнакомец!
        - Его зовут Адал Атрейосс, - с искренней гордостью за меня, пояснил Геркулес, наполняя кружку Диогена вином. - А прозвище его Крутой Пришелец.
        - Хвала тебе, Крутой Пришелец! - крикнул Диоген. Он хотел еще что-то прибавить, но не успел, потому что вино с громким бульканьем полилось в его измученную сушняком глотку. Зрелище было столь забавным, что все вокруг заулыбались. Все-таки люди всегда с сочувствием относятся к пьяницам.
        Я решил больше не задерживаться. Спрыгнул с кентавра и направился к вершине. Чего время тянуть?
        - Постой! - крикнул Диоген, с трудом оторвавшись от кружки. - А разве ты не выпьешь вместе со мной?
        - Сначала дело, - не оглядываясь ответил я и пошел дальше. - Веселье потом.
        И тут славные герои, которые без дела слонялись тут и месили ногами пыль, все как один, встали передо мной. И грудь у всех колесом в мою сторону.
        - Не понял! - вежливо сказал я. - Вы тоже жаждете света истины?
        - Куда прешь? - самым хамским образом налетел на меня один из них - кривоногий хмырь с щетинистым словно ершик для мытья посуды лицом. - Не видишь что ли, тут очередь?
        - Пардон, - ответил я, несколько удивленный таким обращением, - а разве…
        - Разве! Вот когда мы туда сходим, тогда и ты пойдешь, но не раньше. А то лезут тут всякие!
        Вот так! И тут хамство и грубость процветают маковым цветом. Я все же решил до конца оставаться интеллигентным человеком.
        - Тогда попрошу вас пройти к оракулу, а мы уж после вас, так и быть.
        Кривоногий и его дружки усмехнулись:
        - Наше время еще не настало. Мы еще не продумали до конца наши вопросы.
        Вот козлы! Спокойно, Адал! Спокойно. Сохраняй свое достоинство до конца. Ты герцог Атрейосс, президент пятой квинтсекции триста двадцать седьмого сектора, Крутой Пришелец и Супермужчина. Великий герой.
        - Тогда, пожалуйста, дайте пройти мне. У меня очень спешное дело. Я должен найти…
        - Вот тебе! - Сразу девять потных и волосатых кукишей глянули мне в лицо. - Или жди нас, или вали отсюда, пока мы тебе уши не оборвали!
        Ну, кто же так разговаривает с человеком, у которого сам Геркулес лучший друг, телохранитель звездная десантница и бесстрашная амазонка искренне считает себя его любовницей? Только идиоты! Впрочем, эти так называемые герои, именно ими и были.
        Геркулес вообще не стал разговаривать. Он просто отдал бурдюк с вином ошалевшему от счастья Диогену, подошел к нам и въехал кулаком в челюсть кривоногому, и тот отлетел в кусты терновника словно мячик, да при этом сбил еще двоих. Вы бы слышали, как он кричал и ругался! А когда выполз из кустов, то был похож на дикобраза, потому что весь был утыкан длиннющими, острыми иглами. Остальными занялись Стелла и Флора. Девочки тоже посчитали лишним вынимать оружие и вступили в бой голыми руками.
        - О боги! - сказал Деоген, перевернул свою бочку верх дном, и сел на нее, чтобы получить полное удовольствие от начавшегося зрелища. Бурдюк с вином он любовно прижал к груди, и струйка из него с журчанием наполняла успевшую опустеть кружку. Рядом с ним встали слегка напуганная Наташа и, веселившиеся от души и тут же делавшие ставки, кентавры.
        И началась моя любимая передача «Звезды реслинга». Горе герои видимо тоже считали себя крутыми ребятами, так что сразу полезли в бутылку. Но прилично драться никто из них не умел, так что мои друзья порезвились всласть, отнимая у них оружие, раскидывая их в разные стороны, стукая друг о друга лбами, так что искры с треском разлетались, и пересчитывая им их героические ребра. Не прошло и пяти минут, как все девять были разоружены и аккуратно уложены в три рядочка загорать на солнышках.
        Я конечно в драке участия не принимал. Во-первых, это не для меня. Грубо. Неинтеллигентно. Врачу как-то не пристало заниматься подобными вещами. И, во-вторых, я просто не хотел мешать моим друзьям. Поэтому взял на себя роль комментатора:
        - Итак, мы начинаем наш репортаж, со стадиона «Три Сивиллы». Вы видите на арене лучших бойцов планеты. Чемпион мира в тяжелом весе Геркулес, он выступает в костюме Адама, против команды бомжей. Ах, это не бомжи! А кто? Персей, Тесей и Ясон. Ладно. Они в лохмотьях. Посмотрите, какие удары! Нет, нормально, прямо в челюсть. Тесей улетел, за ним отправился Персей. Ясон еще пытается сопротивляться. Напрасно. Напрасно! Ах, какой удар! Но он перехвачен в замок. Залом! Бросок! Боже мой!!! Нет, так нельзя. Бедный Ясон! У него же язык вылетел. Как же он разговаривать будет?
        Теперь посмотрим, что у девушек. Там все нормально. Флора и Стелла пытаются понять, сколько у Полифема ребер. Вот посчитали, взяли за руки за ноги, раскачали и бросили в терновник. И не за чем так орать! Мы и так прекрасно слышим. Но сзади на них уже налетели двое, это Улисс и Минотавр, стукнулись о девчонок и отлетели назад. Быки! Кто же так делает? Ногами надо! Нет лучше не надо! Потому что Флора начеку, перехватила ногу. Ах, какой страшный удар!!! Кулаком! Нет, этому парню уже не стать отцом семейства. Надо было сидеть дома, а не шататься в поисках подвигов. Я ему не завидую. Тому с длинным носом тоже, потому что Стелла села ему на шею и, посмотрите, лодочками по ушам! Что ты делаешь? Это же жестоко! Он оглохнет. Тебе белая карточка. Удаление. Впрочем, бой уже, кажется, закончен. Финал! Свисток раферти. Наш репортаж закончен. Благодарю за внимание.
        Николай Фоменко может мной гордиться.
        - Ладно, я пошел, - сказал я, когда все было кончено, и мои ребятишки отряхивали с себя пыль сражения. Наташа рванула ко мне:
        - Я с тобой!
        Ее остановил Диоген.
        - Постой, оборвашка! Я же сказал, что туда ходят по одному. Вернется твой хозяин, потом пойдешь ты, если конечно он тебе позволит. Лучше присядь рядом со мной. Я тебя угощу вином твоего хозяина. Оно удивительно вкусное и…
        - Отвали, придурок! - Наташа оттолкнула от себя пытающегося ее обнять Диогена. - Если не хочешь получить по морде!
        Диоген с кружкой в одной руке и бурдюком в другой бухнулся коленями в песок и послушно подставил ей плешивую голову:
        - Бей! Возьми самую большую палку и бей. И все равно тебе не удастся выбить из моей головы мысли о твоих прелестях.
        Так, кажется, у Наташи появился очередной поклонник.
        Я взял у Фолуса еще два бурдюка с вином, взвалил их себе на плечо. Тяжеловато. Литров пятнадцать будет. И все это надо тащить на самую вершину? Ни фига себе! Это же не меньше километра. Но делать нечего. Я вздохнул и пошел.
        Тропа шла не прямо, а петляла по всему склону. Очень скоро мои спутники пропали из виду, скрытые сначала высоким терновником, а потом поворотом. Больше меня некому защищать, случись что. Но будем надеяться, что ничего не случиться.
        Прошло полчаса. Я порядком утомился, но прошел только половину пути. Чертовски хотелось сесть на какой-нибудь камушек и отдохнуть. Попробовать винца. Оно здесь на этой планете просто великолепное. Я еле удержался от соблазна и продолжил путь. За все время, что шел, мне не встретилось ни одной живой души. Я даже засомневался. А правильно ли я иду? Может быть, там наверху и нет никого?
        И тут за следующим поворотом меня ждала неожиданная встреча. Нет, не пугайтесь, не чудовище. Вовсе нет.
        На поросшем мхом камушке сидел мальчишка. Он рассматривал свою ногу и хныкал.
        Вот это да!
        Что меня удивило? Ну, то, что он голый, в этом ничего удивительного нет. Здесь многие так ходят. Геркулес тому яркий пример. И даже то, что рядом с ним лежали небольшой аккуратный арбалет и маленький колчан с золотыми стрелами, меня тоже не особо удивило. Мало ли какие тут у местной детворы игрушки? Но у пацана за спиной были самые настоящие крылья. Белые, отливающиеся серебром, и очень красивые. Не так чтобы уж очень большие, но и не маленькие. По всем законам физики и аэродинамики они не поднимут в небо и гуся. А пацаненок не такой уж и младенец. Лет девять на вид ему точно есть. Неужели он умеет летать? А тут тогда что он делает?
        Ну, как тут пройти мимо?
        - Ты чего ревешь? - спросил я его, движимый как долгом сострадания, так и своими непосредственно медицинскими обязанностями.
        Мальчик глянул на меня заплаканными синими глазами, тряхнул золотой челкой и шмыгнул курносым носом:
        - Коленку поранил.
        Это серьезно. Все вопросы потом. Я склонился к пострадавшему, взял его ногу и стал ее осматривать. Слава богу, ничего страшного. Ушиб довольно сильный, ссадина на все колено, кровь льет ручьем, но перелома нет. А это главное.
        - Ничего, до свадьбы заживет, - сказал я. - Еще в футбол играть будешь.
        - Да, заживет! Знаешь, как болит!
        - Сейчас я ее тебе обработаю. Тебя как зовут-то? Уж не Эрот ли?
        - Нет, Эрот мой старший брат, а я Купидон.
        - Понятно. - Я открыл один бурдюк и вылил из него немного вина Купидону на коленку. Он сразу дернулся и зашипел, как масло на сковородке. - Ну-ну, совсем ведь не больно! - Дежурная фраза из детского хирургического отделения. - А как ты здесь оказался?
        - А меня сюда Меркурий прислал. Я должен Геркулесу кое-что сказать. Побежал вниз, споткнулся о камень, упал прямо на коленку, а тут не тропа, а сплошной щебень.
        - А чего бежал, а не летел? - удивился я. - Для чего тебе крылья дадены?
        Купидон махнул рукой:
        - Да надоело летать! Иногда и побегать хочется.
        Пацан, он и есть пацан, хоть и с крыльями. Промыв рану, и отложив бурдюк в сторону, я обхватил мальчишеское колено ладонями, и ощутил боль, что была в нем. Да, не слабо он свалился, этот синеглазый и золотоволосый озорник. Постепенно боль утихла, а когда я убрал руки, то колено было лучше прежнего. Хай-фай! Высший класс. Ну и клево у меня это выходит! Сам себе удивляюсь. Вернусь домой, обязательно открою собственную клинику.
        - Больше не болит? - спросил я.
        - Не а! - Купидон заулыбался. - Здорово!
        - А ну, пройдись.
        Купидон подобрал арбалет и запрыгал вокруг меня как козленок.
        - Знай наших! - подмигнул я ему. - Ну ладно, беги к Геркулесу. Только будь осторожен. Снова не свались где-нибудь. А я дальше пойду. У меня тут одно дельце есть. Пока!
        Я было тронулся, но Купидон схватил меня за руку:
        - Постой!
        - В чем дело?
        - Так нельзя! Я тебя должен отблагодарить.
        - Да брось ты, старик! Ничего мне от тебя не надо. Еще не хватало - с детей деньги брать.
        - Какие деньги! - рассмеялся крылатый пацан. - Да и откуда они у меня? А вот хочешь, я сделаю так, что тебя полюбит самая красивая женщина на свете?
        Я заинтересовался:
        - Это кто же такая?
        - Елена Прекрасная, жена царя Минелая, - ответил Купидон.
        - Ну, уж нет! Этого еще мне только не хватает, чтобы чужие жены в меня влюблялись.
        - А что же тут плохого? - искренне удивился сын Венеры.
        - Да знаешь, что-то не хочется с балкона прыгать. Ты лучше… - я несколько замялся. Купидон хитро посмотрел на меня и улыбнулся. Видно было, что от этого проказника, такое не утаишь. - Ну, понимаешь. Как бы тебе это сказать?
        - Ты про Наташу спрашиваешь? - сразу поставил все точки над «и» Купидон. - Я знаю, что ты ее любишь.
        - Чего? С чего ты взял? Даже не думал.
        - Любишь, любишь! - гадкий мальчишка насмешливо подпер руками бока. - Только даже себе в этом признаться не хочешь. А зря. Пора отбрасывать комплексы и брать быка за рога. Сколько можно ждать? Я за тобой три года наблюдаю. У меня еще ни одного такого нерешительного пациента не было.
        - Да брось ты, - ответил я. - Тебе хорошо говорить. Всадил стрелу в кого захотел, и пожалуйста. А я может, стесняюсь.
        - Сидеть рядом с ней ты не стесняешься, делать за нее контрольные тоже, а сказать, что любишь, значит, не можешь?
        - Не могу! - выдохнул я. - Сто раз пытался, но так и не получилось. Хоть плачь.
        Купидон постучал себя по голове кулаком:
        - Да она же тоже тебя любит, болван ты этакий!
        - Что? - Меня словно громом поразило.
        - Что слышал! Неужели ты сам этого не видишь?
        - Ерунда! Такая крутая девчонка. У нее друзей навалом.
        - Ты сейчас круче любого из них. Даже жизнь ей спас! Герой!
        - Я ей только на экзаменах нужен.
        - Да, случай тяжелый. - Мой вечно юный друг покачал головой. - Но мне то ты можешь поверить? Я сам лично, стрелял в вас обоих.
        - Ты?
        - Да я. Так что ты в себе не сомневайся. Парень ты видный, симпатичный. Сам себе внушил, что не нравишься девушкам. Подумаешь, отличник! Не все же отличники зануды?
        - Но я не богатый, в конце концов!
        - Слушай, ты мне надоел! - Кажется, мне удалось вывести Купидона из себя. - Я ведь могу в нее другую стрелу послать, и она влюбится в кого-нибудь другого. А то ведь усохнет девушка, пока ты храбрости не наберешься.
        - Нет! Только не это! - Я в испуге схватил Купидона за руку. Мальчик улыбнулся:
        - Хвала Юпитеру! А то я уж сам в тебе начал сомневаться. Но учти, - малыш смешно погрозил мне пальчиком, - Даю тебе две недели. Если за это время не признаешься в своих чувствах Наташе, она полюбит другого. Например, Геркулеса или Диогена. Понял?
        - Понял, - вздохнул я. - Послушай, две недели это мало. Будь другом, дай мне хотя месяц!
        - Две неделя! - Купидон был непреклонен. - Не гневи меня. А не то заставлю тебя влюбиться в Геркулеса. Я и это умею. - Видимо мое лицо так сильно изменилось, что он поспешил меня успокоить. - Шучу, шучу! Это я так, для острастки. Голубыми у нас Эрот занимается. Нам с Амуром мама Венера пока не разрешает. А теперь говори, что для тебя сделать, чтобы тебе было легче.
        Я задумался. Думать было нелегко, потому что голова шла кругом.
        - Тебе что-нибудь мешает? Или кто-нибудь?
        - Да, Флора. Точно! Да нет, конечно она неплохая девушка. Добрая. Сердечная. Но уж больно она мне не по размеру. Крупная слишком. Опять же, красавицей ее тоже назвать нельзя. Хотя при чем тут это?
        - Хватит оправдываться! Я все понял. Флору устраним. Будь спокоен. Я тут кое-что придумал. Еще один стимул для такого тормозного пришельца.
        И размахивая маленьким золотым арбалетом, Купидон ускакал вниз по тропе. Его звонкий и веселый смех еще несколько минут оставался у меня в ушах.
        Да, теперь у меня еще дел прибавилось. Мало того, что я должен найти своих клонированных братьев, собрать матрицу Совершенства, избежать встречи с воргами, так еще и в любви должен признаться. И за что мне все это? Жил ведь спокойно.
        Одно из солнц было уже у горизонта. Другое было над ним. Приближался вечер. Когда разговариваешь с богом любви, время бежит незаметно.
        Я вздохнул и поплелся дальше. Когда добрался до вершины, было уже темно. В фиолетовом небе мерцали первые звезды. На западе отливал оранжевыми красками заката горизонт. Воздух стал свеж и прохладен. Я совсем утомился, и эти красоты мало трогали мое сердце, так что настроение у меня было не особо приподнятым. К тому же из головы не лез разговор с Купидоном. Особенно все, что касалось меня и Наташи.
        Значит я ее все-таки люблю. Люблю. Теперь, после того, как это мне сказал сам бог любви Купидон, в этом можно не сомневаться.
        И она меня любит! Вот что самое невероятное. Все же с трудом верится. Наташа и чтобы меня, значит…
        - Пришел? - Мои размышления были прерваны этим банальным вопросом.
        Передо мной в беломраморной беседке с колоннами и под круглым куполом сидели скрестив ноги по-турецки три совершенно седые и морщинистые старушки. Одежда на них была добротная, преимущественно темных оттенков. Одна из них смотрела на меня единственным часто мигающим глазом. Второго глаза у нее не было. Вот несчастье! Две другие были еще более несчастливы, потому что вовсе не имели глаз. Они слепо таращились в пустоту безучастными, как у всех слепых, лицами. Так вот они какие - три сивиллы.
        - Пришел, - согласился я.
        - Ну, чё? - хором спросили безглазые свою счастливую сестру.
        - А ни чё! - ответила та. - Очень даже ни чё. Волосы длинные, глаза лучистые.
        - А ну, дай и нам поглядеть! - воскликнули ее подруги.
        И тут у меня рот сам собой открылся, потому что я увидел, как старуха, что меня рассматривала, вдруг вынула глаз из глазницы и передала его своей соседке справа. Та живенько вставила его себе, и теперь на меня смотрела уже другая сивилла.
        - Действительно ни чё! - покачала она головой. - Смазливенькой!
        И передала глаз третьей сивилле.
        - Высокой, - вынесла та вердикт. - Аки кипарис.
        Да, бабки приветливые, и на доброе слово не жадные.
        - Спасибо вам за комплименты, - вежливо поблагодарил я. - А я вот для вас угощение приготовил. Правда по дороге немного отлить пришлось. Мальчугану одному тут надо было рану продезинфицировать.
        И положил к их ногам бурдюки с вином. Старушки зачмокали губами в предвкушении удовольствия. Быстренько достали из подолов платьев широкие золоченые чаши.
        - Наливай!
        Я наполнил их кубки до краев.
        - А себе чего не льешь? - спросила та, что в данный момент была с глазом.
        Ага, так и у меня тоже есть чаша. Стоит рядом, откуда взялась, неизвестно. Нормально! Я наполнил себе. Мы звонко чокнулись и сделали по глотку.
        - Хорошее вино! - сивиллы удовлетворенно причмокнули. - Так зачем пришел? Какой вопрос тебя мучает? Но учти, спрашивать можно только три раза.
        - Действительно ли Наташа меня любит! - тут же с ходу брякнул я.
        Сивиллы даже охнули:
        - Вот дурень!
        - Сколько же тебе объяснять надо? - возмущенно сказала та, что сидела в центре. - если ты Купидону не веришь, то кому же верить тогда? Так и будешь шататься, да ко всем с этим вопросом приставать? Нет, ты давай спрашивай о другом. Что тебе действительно надо знать.
        Да, они и впрямь много знают.
        - Что ж, - вздохнул я. - Где мне найти моих клонов?
        Сивилла удовлетворенно покачала головой:
        - Вот это вопрос дельный. Сейчас погляжу. Сколько их у тебя, клонов то?
        - Шесть.
        - Ладненько.
        Сивилла покачала головой, и глаз ее вдруг вспыхнул голубым светом. Мне даже не по себе стало от этого зрелища. Словно в бабку кто-то кварцевую лампу вставил.
        - Не смущайся, Пришелец, - сказала мне сивилла. - Это я так в мир гляжу. Твоих клонов ищу. Вижу пока только двоих. Сейчас посмотрю, нет ли остальных. Так…
        Меня охватило волнение. Неужели? Мне до сих пор казалось, что все эти клоны, плод чьего-то больного воображения. Значит нет. Они действительно существуют! И я найду их? Увижу? Неужели они моя точная копия?
        - …так, что-то больше не вижу. Может за Красным морем они? Нет. За Большой водой? Тоже нет. Нет, пришелец, в нашем мире их нет. Тут только двое.
        - Как так двое? - удивился я. - Их должно быть шестеро.
        - Сколько видела, про столько и сказала, - проворчала сивилла, вновь прикладываясь к вину.
        - И где они?
        - Известно где. В Земле Обетованной.
        - Где? - вытаращил я глаза.
        - В Земле Обетованной ищи своих братьев. Сейчас они в Ерихоне. Но уже послезавтра их там не будет.
        - А далеко это?
        - Не знаю, не была.
        - Хорошо, хорошо, - согласился я. - И кто они такие?
        - А это уже будет второй вопрос. На него тебе даст ответ моя сестрица.
        Сивилла отхлебнула еще вина и передала всевидящее око своей сестре справа. Та вставила его и тоже засветилась синей лампой. Потом она икнула, и заплетающимся языком произнесла:
        - О, вижу твоих братьев.
        - Они мне не братья, - поспешил пояснить я. - Видите ли, клонирование это…
        - Как же не братья, если вы похожи как три виноградины с одной грозди? Ладно, ты меня не перебивай, ик, - сивилла сделала еще один большой глоток, и некоторое время молчала. Глаз ее таинственно мерцал. Потом центральная сивилла ткнула ее в бок локтем, и та, вздрогнув, заговорила вновь. - Кжись, уснула. Крепкое у тебя винцо, Пришелец.
        - Ничего, ничего, я вас внимательно слушаю! - поспешил я заверить сивиллу.
        - Та-а-ак! Ага, вот они. О!
        - Что такое?
        - О! Да это же знаменитые Святые братья! - Сивилла даже несколько протрезвела.
        - Кто?
        - Святые братья! Абрам и Иосиф из Березета. Дети нового Бога, который послал их в Землю Обетованную, чтобы они спасли мир. Теперь они ходят по стране и совершают чудеса. Они уверяют, что настанет день, когда из царства Плутона придет Третий Брат, и они втроем станут править миром и сделают всех людей счастливыми.
        Интересно. Очень даже интересно. Значит, мои клоны меня ждут. То есть, они знают, что я существую. Теперь надо выяснить подробности.
        - А каким образом я должен взять у них элементы матрицы?
        Но сивилла уже передавала кварцевую лампочку третьей левой сестре. Та долго не могла нашарить его дрожащей рукой, потому что все они уже изрядно набухались, и пошатывались, как деревья на ветру, то есть были почти невменяемы. Наконец она все же нашла его, но долго не могла вставить, куда положено, в конце концов она его уронила, и глаз покатился по земле куда-то вниз. Бабки завизжали, как резанные и вмиг протрезвели.
        - Ой, глазынька наша, куда же ты, родимый? - завопили они на все лады, пытаясь встать, но не могли, потому что старые ноги не могли поднять их немощные и отяжелевшие от вина тела. - На кого же ты нас покинул?
        Так что за глазом пришлось бежать мне. Через несколько метров я его все же поймал. На наше счастье он все еще светился, и поэтому я его не потерял в темноте. Да, нам действительно очень повезло, потому что он спокойненько лежал себе в одном сантиметре от глубокой расщелины, дна которой было не разглядеть. Я осторожно взял его в руки. Он был гладкий и теплый, и понес к бабулькам.
        Когда сивиллы несколько успокоились после полученного стресса и для успокоения выпили еще по одной, левая бабка с помощью остальных вставила себе злополучный глаз, и чревовещание возобновилось.
        - Чего ты там спрашивал? - спросила она. - Запамятовала я.
        - Как я должен взять у этих моих Святых Братьев элементы матрицы! - Как можно четче произнес я.
        - Щас будем посмотреть, - сказала левая сивилла и уронила голову на подбородок. Я даже испугался, уж не потеряла ли она сознание от всех этих переживаний. Но вспыхнувший под ее веками глаз, успокоил меня. И точно, старушка вдруг затряслась, подняла лицо и уставилась на меня светящимся глазом. Да так пристально, что мне стало не по себе. Почему-то вспомнился Терминатор. Губы у сивиллы дрожали, немногочисленные зубы стучали. - Кровь, - пробормотала она, - через пролитую кровь, сможешь ты взять, то чего желаешь.
        Вот это озадачила!
        - Что? Простите, я не совсем вас понял, мамаша! Нельзя ли немного поподробнее?
        Все, больше ничего она не сказала. Всевидящее Око ее погасло, и старушка громко захрапела, опустив голову над пустой чашей. Остальные тоже спали, и их дружный храп, нарушал девственную тишину ночи.
        Я не стал беспокоить старушек и пошел своей дорогой. Была наверно полночь. Темно вокруг было, хоть глаз выколи. Я даже подумал о том, не вернуться ли обратно. Но почему-то сразу не сделал этого, а потом уже просто не захотелось карабкаться наверх. Да и спать нисколько не хотелось. К тому же из-за туч выглянула луна, и я удивился, такая она была крупная. Света от нее было вполне достаточно, чтобы идти по тропе, не боясь переломать ноги.
        А потом из-за горизонта показалась вторая луна. Этому я уже не удивился. Да и что тут такого? Подумаешь? Раз есть два солнца, то почему бы ни быть и двум лунам? Это даже справедливо. Обе луны были очень необычные. Видимо от того, что они отражали свет двух солнц, бока их отливали светом по-разному. Одна половинка у них была оранжевой, другая серебряной. Очень красиво. Окружающий меня пейзаж тоже преобразился. Кусты бросали на землю причудливые тени, внизу расстилалась равнина, и многочисленные холмы с их причудливой формой были похожи на исполинских фантастических животных.
        Меня одолевали мысли. Впервые за все это время я остался сам с собой наедине и получил возможность поразмышлять. А думать было о чем.
        Конечно, это чертовски здорово - оказаться инопланетянином, попасть в другой мир и испытать кучу приключений. Кому такое выпадало? Да я словно герой крутейшего фантастического романа. Планета другая, друзья необычные. Кого я только не увидел. Ну, разве не здорово?
        Да, оглянуться было на что. Самое главное, что из всех переделок я вышел не только живым и здоровым, но еще и победителем. Да еще и спас от ужасной гибели любимую девушку. Как тут не поблагодарить судьбу?
        Кстати, о любимой девушке. Вот что сейчас меня по-настоящему волновало. Скажу честно. Купидон меня разоблачил прямо в моих же собственных глазах. Конечно, я ее люблю. Да еще как! С того самого дня, как только ее увидел. С того часа, с той минуты. А когда Наташа села со мной за один стол, я чуть с ума не сошел от счастья, которое само вдруг прыгнуло мне в руки. Это же стало и моим проклятием. За три года я так и не смог перешагнуть психологический барьер и закрутить с ней по-настоящему. Да не смог! Такой вот я скромный. Вернее, трусливый. Правильно Купидон возмущается моим поведением. Так нельзя. Стоп! У меня есть оправдание. Я ведь почему такой робкий был? Потому что был абсолютно уверен, что Наташа ко мне никаких чувств не испытывает, и на мои ухаживания пошлет меня куда подальше.
        Но теперь-то все изменилось. Оказывается, если конечно Купидон не врет, а он не может врать, зачем ему это, она меня любит. И что же теперь? Теперь мне остается только спуститься вниз, подойти к Наташе и все сказать ей. Все, что я хотел сказать все эти годы. Что она мне нравится, очень нравится. Что я хочу с ней дружить. Нет, так не годится. Дружить, что за детское слово? Да она меня на смех поднимет. Вообще-то не должна. Раз она меня любит, то…
        Тут мои мысли прервались, потому что я пришел в свой лагерь, и первой еще на тропе меня встретила Флора. Лицо у нее было залито слезами. Я даже испугался. Честное слово. Почему-то мне подумалось, что она сейчас сообщит мне, что из ревности ко мне убила Наташу.
        - Что случилось? - схватил я за руки начинающую рыдать амазонку.
        - Адал! - воскликнула она и залилась слезами. - Адал! Мой герцог! Президент пятой квинтсекции триста двадцать седьмого сектора. Ты должен убить меня. Сейчас же! Возьми меч, и пронзи мое предательское сердце.
        - В чем дело? - заорал я. - Что такое? Где Наташа? Что ты с ней сделала?
        - При чем тут твоя рабыня? - продолжала рыдать Флора. - Все дело во мне. Я страдаю. Я ужасно страдаю, и не хочу жить.
        Я все еще ничего не понимал.
        - Я, - сквозь рыдания произнесла амазонка, - я тебя разлюбила, Адал!
        Я был потрясен.
        - Как так?
        - О, боги, Юпитер, Юнона, Венера! За что вы так поступили со мной? О, как я страдаю! Я полюбила другого! Убей меня, я не хочу жить! Не могу нести этот позор. Но и со своей любовью я справиться тоже не могу. О, как это тяжело.
        При этих воплях, Флора извивалась, словно невидимый огонь прожигал ее изнутри, ломала руки и драла лицо и волосы, хватала с земли пыль и посыпала ею себе голову. Было видно, что она действительно страдает, хотя и несколько патетично. Но видимо, здесь так принято.
        Я начал понимать, что происходит. Купидон! Так он уже начал действовать. Ну и быстрый малый. Оперативно сработал. Я даже не ожидал.
        - Погоди, погоди страдать, дорогая Флора! - я постарался сделать вид, что тоже сильно взволнован. - Успокойся. Пожалуйста, успокойся! Не надо так плакать. Я все понимаю. Любовь такая штука. В общем, люди тут над собой не властны. Так что ты не виновата. Я искренне желаю тебе счастья. Люби и будь любима. Если ты будешь счастлива, то и я буду счастлив.
        Говоря все это, я утирал с лица Флоры слезы, и гладил ее по голове и по плечам словно маленькую, и мне действительно вдруг стало ее жалко, так искренне она страдала. Неужели она меня действительно так любила? Мои уговоры подействовали. Рыдания постепенно начали стихать.
        - Это правда? - громко всхлипывая и сморкаясь, спросила она. - Адал, ты не сердишься на меня? Ты не страдаешь? Не будешь проклинать меня за подлую измену?
        - Ну что ты! Нет, конечно!
        - И ты не убьешь моего нового избранника? Не пожелаешь ему смерти?
        - Уверяю тебя, нет!
        - О, как же ты благороден! - вновь зарыдала Флора. - И как же низка я.
        Признаюсь, мне даже стало немного стыдно. Это ведь я попросил Купидона, чтобы она отстала от меня, и он выполнил мою просьбу. При чем, сделал все как договорились - влюбил ее в другого. Пусть она теперь пристает к нему. К Геркулесу, например. Но я никак не ожидал, что она так будет страдать. Впрочем, кажется я поторопился с выводами. Флора успокоилась на редкость быстро. Увидев, что я не горю от гнева, не кричу, не топаю ногами, не бегу убить соперника, она заулыбалась, и мы мирно, обнявшись, как брат с сестрой, пришли к нашим. Но до того, как я увидел друзей, меня ждал еще один сюрприз.
        - А кто, кстати, твой новый избранник? - мимоходом, чисто из праздного любопытства спросил я.
        - Анахерон, - ответила Флора.
        - Анахерон? - воскликнул я. - Кентавр?
        - Да, его я люблю теперь больше самой себя! Правда он шикарный любовник?
        Мне показалось, что в темноте кто-то прыснул от смеха. И смех этот был очень уж звонкий. Так смеются мальчишки, когда ловят прохожих на кошелек.
        Так! Значит Купидон начал действовать. Тогда и мне не надо бы тормозить. А вот и Наташа. Надо только собраться с духом. Что там обычно говорят? Эх, как назло, все фильмы про любовь вдруг разом вылетели из головы. Что там бухтил Ромео Джульете? Мне поцелуй твой сладким раем будет!
        - Наташа! Милая Наташа! - подбежал я к той, что люблю.
        Наташа посмотрела на меня, как на сумасшедшего:
        - Что с тобой, Сережка? Ты тоже с этим пьяным болваном заодно? Сговорились?
        Я так и остался с открытым ртом. Все слова застряли в моей глотке. Зато рядом со мной оказался Диоген, он покачнулся, чуть не упал, но все же устоял на ногах, уставился на Наташу, громко всхлипнул и хриплым скрипучим голосом забормотал:
        - Любовь моя, о дева дивной красоты, заметь же мудреца, что в грязь втоптал все принципы свои, одной твоей улыбки только ради!
        Что это? Что это он такое говорит? Я что-то не совсем понимаю, что тут происходит.
        - Геркулес! - жалобно закричала Наташа. - Геркулес!
        Гигант тут же оказался рядом с ней.
        - Он опять ко мне пристает! - пожаловалась ему моя избранница.
        Геркулес схватил Диогена за шиворот:
        - Я же тебе сказал, чтобы ты не приставал к ней! Ну не нравишься ты ей! Не нравишься! Один уже тут подваливал, так его акулам скормили. Ты тоже хочешь?
        - Готов пострадать! Готов пострадать! - торопливо запричитал Диоген и зашмыгал носом. - Ради такой божественной красоты готов принять любую смерть, но только чтобы на ее глазах. На ее глазах! Ты слышишь, меня? Любовь моя! Хочу я быть возлюбленным твоим! В пыли в грязи, но только лишь у ног твоих! Богиня!
        Геркулес посмотрел на него с жалостью:
        - Прямо беда с человеком произошла. И солнце еще не село, как он вдруг воспылал любовью невиданной к твоей ра…
        - Однокашнице! - зарычал я. - Однокашнице! Сколько можно говорить?
        - Ну ладно. Пусть будет к ней. Да только спасу теперь нет. Пристает к ней постоянно. Я уж его отгонял, отгонял. Не отгоняется. Люблю, говорит, больше жизни.
        - Наверно он просто слегка перепил, - пробормотал я.
        - Неправда! Я не пьян, - возразил Диоген. - хотя нет. Я пьян. Я пьян любовью к этой прелестнице Наташе! Наталия, душа моя!
        - Я же говорил, что устрою тебе дополнительный стимул! - зашептал у меня над ухом знакомый голос. - Учись у Диогена. Вот, кто умеет любить по-настоящему. Я ему еще только стрелу всадил, а он тут же на колени и ноги ей целовать. Думаю, ревность тебя подстегнет.
        Я обернулся, но Купидона не увидел. Хитрый мальчишка был невидим. Только еще раз рассмеялся напоследок, и больше я его не слышал.
        - Отвали от меня, придурок! - Наташа стала отбиваться от Диогена, который воспользовавшись тем, что Геркулес ослабил хватку, вывернулся и снова ухватил ее за подол платья.
        Тогда Диоген, не вставая с колен, бросился ко мне:
        - Послушай, Адал, будь мне отцом родным, которого у меня никогда не было, стань благодетелем, продай мне девчонку!
        - Ишь чего удумал! - возмутился Геркулес. - За какие такие богатства ты ее купить собираешься, голодранец? Или может, думаешь, что мы позаримся на твою глиняную кружку или бочку?
        Я стоял словно столб. Честное слово, растерялся. А Диоген продолжал умолять:
        - Отдай! Рабом твоим буду! Только отдай! Люблю ее. Никогда в жизни никого кроме себя не любил, а вот ее люблю!
        - Дурак какой-то! - Наташа покрутила пальцем у виска. - Дяденьке на пенсию пора, а он про любовь гонит.
        А мне вдруг представилось, как я полезу к ней со своей любовью, и она точно также покрутит пальцем у виска и скажет: «Дурак ты, Сережка! Нужна мне твоя любовь. Ты меня лучше домой отправь к маме с папой!». И сразу вся моя прежняя решимость куда-то девалась. И от этого сразу стало грустно. Бормочущего и икающего Диогена Геркулес все же куда-то уволок.
        - Где ты так долго был? - тут же спросила Наташа. - Что тебе там сказали? Мы вернемся домой?
        - Не знаю, - пожал я плечами. - Честно говоря, я не спрашивал у сивилл, вернемся ли мы домой, и как вообще это сделать?
        У Наташи глаза стали в два раза больше:
        - Ты не узнал, как нам вернуться домой? Нет, это ты серьезно? Скажи, Сережа, ты пошутил?
        - Нет, - я почувствовал себя виноватым. - Это правда.
        Наташа закипела от негодования, даже ногой топнула.
        - Да что же теперь, нам вечно здесь торчать? А ты даже не пытаешься ничего сделать! - воскликнула она. В Наташиных глазах сверкнули слезы, она повернулась и убежала в темноту.
        Вот как все вышло! Хотел все сказать, а она разозлилась. Моя и без того слабенькая решимость исчезла вовсе. Может, Купидон пошутил? Он ведь известный шутник.
        Подумав так, я прислушался, надеясь услышать смех крылатого бога любви, его возмущение, да что угодно, только бы это как-то опровергло бы мою догадку. Ничего я не услышал. На плечо мне легла рука. Я оглянулся. Это была Стелла.
        - Что они тебе сказали, Адал? - спросила она тихим голосом.
        Я устало махнул рукой:
        - Да ничего они толком не сказали.
        И в двух словах рассказал ей, все, что говорили сивиллы. Стелла очень внимательно и серьезно меня выслушала. Тихо постукивая копытами, к нам подошел Фолус.
        - Где находится Земля Обетованная? - спросила его Стелла.
        Кентавр задумался:
        - Что-то я не слыхал про такую страну.
        Позвали других кентавров, спросили их, но тоже ничего не узнали. Флора, как и кентавры, первый раз слышали такое название. Геркулес тоже ничего не знал про Землю Обетованную.
        - Наверно какая-нибудь глухомань, где слыхом не слыхивали о нас олимпийцах, - презрительно пожал он плечами. - Народы, которые не поклоняются Юпитеру, неизвестны и нам.
        - О чем спор? - рядом с нами опять оказался Диоген. - Что это вы так расшумелись?
        - Ты не знаешь, где находится Земля Обетованная? - спросил я его.
        - Знаю, - ответил философ. - Очень хорошо знаю.
        Мы все очень обрадовались, но тут же упали с неба на землю, потому что Диоген важно погладил себя по животу и прибавил:
        - Но не скажу ни слова, пока не получу девчонку.
        Я даже не сразу понял:
        - Какую девчонку?
        - Наташу.
        У меня слов не нашлось, что ответить. Зато Геркулес схватил философа за шиворот и приподнял над землей.
        - Можно я оторву голову этому неблагодарному пьянчуге и закину ее на вершину этой горы? - спросил он.
        - Сначала он нам расскажет, где находится Земля Обетованная! - Стелла оказалась рядом с Геркулесом и схватила Диогена за грудки.
        - Нипочем не скажу! - спокойно заявил философ. - Пока ваш, как вы его называете, герцог не подарит мне свою рабыню, я буду молчать словно рыба.
        - Флора! - обратилась тогда Стелла к амазонке. - Ты еще помнишь, как надо кастрировать строптивых мужчин?
        Амазонка в ужасе замахала руками:
        - Что ты? Что ты? Ужас какой! Да у меня рука на такое не поднимется. Грех-то какой!
        Да, мы и забыли, что я внушил амазонкам никогда не обижать мужчин, и теперь они самые покладистые женщины на этой планете.
        - Ничего, - сплюнула Стелла, - сама справлюсь.
        В руке у нее оказался длинный кинжал со светящимся лезвием.
        - Так что, будем продолжать молчать?
        Диоген гордо отвернулся.
        - Сократ из Афин умер от яда и тем прославился. Моя участь потрясет мир, и я тоже останусь в памяти людской на века, как мученик за истину.
        - Какую истину? - поразилась Стелла. - Которая в вине?
        - Нет, теперь у меня новая истина. Я люблю Наташу! - громко воскликнул Диоген. - Ты слышишь меня, любимая? Я страдаю за тебя и лишаюсь самого дорогого, что только у меня осталось.
        И философ в ужасе закрыл глаза, ожидая удара. Геркулес сжал крепче, Стелла подняла руку. Флора с тихим вздохом упала в обморок. Кентавр Анахерон едва успел поймать ее.
        - Стойте! - закричал я. - Вы что, серьезно?
        - А то! - хором ответили Геркулес и Стелла.
        - Прекратить! Я не могу допустить членовредительства.
        - Но он ничего не скажет, - пожал плечами Геркулес. - Эти философы страшные упрямцы. Если уж чего скажут, ни за что не отрекутся.
        - Наташа! - позвал я отчаянным голосом. - Наташа! Тут из-за тебя человека хотят убить. Иди сделай что-нибудь!
        Пришла Наташа. Сердитая. На меня даже не посмотрела.
        - А я что сделаю? - спросила она.
        - Попроси его сказать, где Земля Обетованная, - сказала Стелла. - Нам он говорить не хочет.
        - Как будто мне скажет, - буркнула Наташа.
        - Тебе скажу, о божественная! - счастливым голосом прохрипел полузадушенный Диоген. - Всего за один поцелуй!
        Мы все так и ахнули.
        - Ну и нахал! - воскликнул Геркулес. - Нет, я отрываю ему голову. Вы как хотите. Ах ты, пьянь подзаборная!
        - Погоди, Геркулесик, - остановила Наташа. - Не надо ему отрывать голову.
        Она поднялась на цыпочки и чмокнула Диогена в небритую щеку. Философ ахнул, закатил глаза и лишился сознания. Геркулес встряхнул его, и Диоген пришел в себя:
        - Большего блаженства в жизни я не знал! - простонал он. - Никакое вино не сравнится с этим. Даже темное фалерноское. Представляю, что будет, когда мы разделим с тобой ложе, о прекраснейшая из всех женщин, Наташа.
        - Говори, где Земля Обетованная! - закричал я, приходя в бешенство. - Или я сам убью тебя!
        Мы все были очень раздражены.
        - Спокойно! - крикнул Диоген. - Раз я получил то, что просил, хотя и не в полной мере, ведь я просил отдать мне ее, но ладно, хватит мне и поцелуя, потому что невозможно получить от жизни все, я все скажу! Только поставьте меня на землю. Хоть мудрец и в подвешенном состоянии остается мудрецом, я все же предпочитаю чувствовать под ногами твердь земную, ибо не Меркурий я в сандалиях с крыльями.
        Я был не в силах все это слушать:
        - Геркулес, отпусти его, пожалуйста!
        Геркулес поставил Диогена, тот сразу поднял кружку:
        - Пить хочется, просто смерть. Дайте мне еще вина, а то от волнения у язык заплетается.
        - Геркулес, дай ему вина.
        - Пинка ему хорошего а не вина, - проворчал Геркулес, но все же сделал, что я просил.
        - Земля Обетованная, так тамошние жители сами называют свою страну, находится на северо-западном берегу Красного моря, - опустошив кружку наполовину, важно сообщил Диоген. - Но мы просвещенные греки называем эту страну Израиль, грубые повелители мира римляне называют ее Иудеей, потому что живут там дети семя Израилева и дети семя Иудина. Есть там и город Ерихон.
        - Блин! - плюнул я. - Конечно же это Израиль! И как я сам не догадался. Никак не привыкну, что у вас тут все, как у нас. А как туда добраться? Далеко?
        - Если речь идет о еврейской стране, - сказал Фолус, - то это недалеко, если отправиться туда напрямик через пустыню. Правда пустыня заканчивается в той стороне горным хребтом. Но думаю, что его преодолеть не так сложно.
        - Сколько туда добираться? - спросила Стелла.
        - Дня три, если постараться. Но мы кентавры постараемся.
        - Что ж, - вздохнул я. - Утром отправляемся в путь.
        Как только я это сказал, горизонт осветился багровым рассветом, и первое солнце послало на нас горячие лучи.
        Через три дня, после изнурительно скачки по Красной пустыне Смерти, кентавры доставили нас к горному перевалу, за которым, якобы должна была быть Земля Обетованная. Во время путешествия с нами ничего исключительного не произошло. Никто на нас не нападал, мы тоже никого не трогали. Проскакали мы опять и через Кентаврию, где провели одну ночь и конечно же были приняты с большим почетом. Но еще больший триумф ждал нас в стране Амазонок. Все население и женское и мужское вышло встречать нас с цветами и лавровыми венками.
        Надо сказать, что страна амазонок буквально преобразилась. Не знаю как, но вести тут распространяются с быстротой птичьего полета. За пределами пустыни каким-то образом узнали, что амазонки больше не обижают мужчин, и к ним началось самое настоящее паломничество. И хотя Красную пустыню Смерти преодолеть практически невозможно, но тут желающим предложили свои услуги кентавры. Коммерческая жилка оказалась у них хорошо развита и они целыми днями носились по пустыне, перевозя желающих добраться до амазонок. За высокую плату, разумеется. А желающих оказалось не мало. И это не удивительно. Амазонки - женщины красивые, сильные, а самое главное, страстные, как никто. Еще бы! Я на себе испытал силу их желаний. Так что неудивительно.
        И мгновенно край, до недавнего времени, практически запущенный, теперь начал расцветать. Амазонкам теперь не надо было воевать с кентаврами и охотиться на мужчин. А среди пришельцев оказались и искусные ремесленники, строители, торговцы. Так что я даже не узнал Флоринополь. Женщины нарядные, в цветных дорогих платьях (мужики тут не дураки, все прибыли с подарками), дома украшены цветами и венками, у порогов домов ковры постелены. А кентавры все новых мужей им доставляют. Так что все завершилось к всеобщей выгоде. Это меня порадовало.
        Во Флоринополе мы провели еще одну ночь, и выступили в путь с рассветом. Я бы конечно так не торопился, но Стелла уверяла меня, что мы не можем терять ни минуты. Как ни странно, ее поддержала Наташа.
        - Не навсегда же нам тут оставаться.
        Так что за эти три дня мне так и не удалось с ней поговорить. Хотя несколько раз я пытался это сделать. Но каждый раз что-то мешало. Да еще Диоген не давал никакой возможности остаться с ней один на один. Что? Разве я ничего не сказал про Диогена. Ах, да! Тогда пардон!
        Представьте себе, философ увязался с нами. Хотя конечно, в этом ничего удивительного нет. Влюбился человек в Наташу. Влюбился по уши. Когда увидел, что мы собираемся отчалить, кинулся ко мне в ноги.
        - Герцог Адал, ты тут главный! Спаси не погуби! Ради красоты Венеры, возьми меня с собой!
        - Извини, приятель, - сказал я ему. - Но мы спешим. У нас срочное дело в Земле Обетованной. Так что, ничем помочь не могу.
        - Если вы тут меня оставите, то я брошусь на кусты терновника и истеку на них кровью. Умирать буду долго и мучительно, и все это время буду осыпать вас проклятьями и просить богов, чтобы не дали вам удачи в вашем деле.
        Я бы на этот бред внимания обращать не стал бы. Но мои спутники были другого мнения. Диогена неожиданно поддержали Геркулес и Флора.
        - Возьми его, Адал! А то и впрямь убьет себя, а перед этим проклянет. Тогда мы бед не оберемся.
        Что ж, медицинский кодекс предписывает уважать местные обычаи. К тому же, я увидел, что Диоген и впрямь может что-нибудь с собой сделать в таком состоянии. Руки у него тряслись, губы дрожали. Налицо все признаки похмельного синдрома.
        - Ладно. Будешь сидеть со Стеллой. И кто-нибудь, дайте ему вина. Не могу смотреть, когда человек страдает.
        - Вот это поступок достойный истинного мудреца! - восхитился Диоген. - Не был бы я философом, то стал бы целовать тебе ноги. А так, прими мою благодарность. А благодарность Диогена Лаэртского многого стоит. Это тебе не презренные золотые слитки Креза или алмазы царя Соломона.
        Так Диоген Лаэртский философ и пьяница оказался в нашей компании…
        И вот перед нами горы. Зрелище потрясающее! Мне даже стало не по себе, так проняло, потому что, никогда прежде в горах не был, и такого не видел. Вот привелось, да еще и не на своей планете. Хотя, в принципе, горы, как горы. Только высокие больно.
        - И что мы должны их преодолеть? - спросил я у Стеллы.
        - Да.
        - А обойти их как-нибудь нельзя?
        - Нет. К тому же, мой герцог, настоящие герои никогда не обходят препятствия стороной, - сказала Стелла, щурясь на снежные вершины.
        - А что, разве я герой?
        - Конечно, - усмехнулась Наташа и как-то странно на меня посмотрела. - Ты же Крутой Пришелец.
        - И что, я на самом деле такой крутой?
        - Круче просто не бывает! - поддакнула Флора.
        - Больше вопросов не имею!
        И вот наступила пора прощаться с кентаврами и с моей дорогой Флорой. Признаюсь, что когда я осознал, что возможно никогда их больше не увижу, к горлу подступил ком, а в груди тоскливо защемило. Я и мои спутники крепко пожали руки кентаврам. А Пустынная Фиалка, так просто разрыдалась, никого не стесняясь и крепко сжала меня в своих могучих объятиях.
        - Как же, как же? - протягивала она к небесам руки. - Как же такое могло произойти? Я расстаюсь с тобой, Супермужчина! На кого я тебя оставляю?
        Слезы защипали и мои глаза.
        - Не печалься, Флора, - сказал я дрогнувшим голосом. - Я уверен, что расставание не будет долгим. Мы еще увидимся. Еще скрепим нашу встречу крепкими объятиями и дружеским застольем.
        - Я назову сына в твою честь, когда он родится! - воскликнула амазонка. - Он будет мне напоминать о тебе, благороднейший из людей.
        Так вот мы расстались. И долго еще стояли кентавры и Флора, смотрели нам вслед и махали руками.
        А мы ступили на горную тропу. Отряд наш состоял из пяти человек кентавра. Трое мужчин и две женщины. Геркулес взвалил на свою могучую спину всю поклажу, которой нас снарядили во Флоринополе амазонки, и мы пошли вперед.
        Умный в гору не пойдет, умный гору обойдет. Это сказано не про нас. Мы пошли прямо в гору, которую должны были перевалить. Не прошло и часа, как весь мой прежний восторг улетучился. Больше меня не вдохновляло синее небо, золотые облака, белоснежные верхушки гор. Я даже перестал напевать песню о том, что лучше гор могут быть только горы, и том, что можно свернуть обрыв обогнуть, но мы выбираем трудный путь, опасный, как военная тропа. Да, я бы сейчас с огромным удовольствием выбрал бы другой путь, поровнее, и чтобы не надо было никуда подниматься.
        Мы шли, шли, шли и еще раз шли, а дороге, казалось, не было конца. В пору было запеть песню о том, что вместе весело шагать нам на гору, нам на гору, но почему-то уже не пелось, а пыхтелось.
        Наташа шла рядом и тоже пыхтела. Видок у нее был намного лучше прежнего. Во Флоринополе я выпросил для нее одежду, обувь и украшения. Теперь никто не мог принять ее за мою рабыню. Она щеголяла в короткой светло-голубой тунике, расшитой по краям золотым орнаментом. Туника чертовски шла к ее глазам. Стройные загорелые ножки Наташи были теперь обуты в шикарные кожаные сандалии, волосы прибраны серебряными ремешками. Что за красавица! Жизнь отдать не жалко. Настоящая амазонка. Я рядом с ней в длинной хламиде выглядел более чем нелепо. Мы были словно с разных картин.
        Зато Диоген не отходил от Наташи ни на шаг, путался у меня под ногами и все время развлекал ее историями про свою жизнь. Что и говорить, рассказывал он увлекательно и смешно, Наташа часто хохотала, а я шел рядом и злился. Блин! Купидон оказал мне медвежью услугу, заставив философа влюбиться в мою избранницу. Я никак не мог от него отделаться и остаться с Наташей наедине и поговорить с ней о своих чувствах. Вот и сейчас он шел и рассказывал очередную историю про себя:
        - Всю мою жизнь, дорогая Наташа, я страдаю через женщин. Женщина, а скорее всего это была гулящая женщина, породила меня на свет, полный жестокости и страданий, а потом бросила меня у ворот храма Бахуса. Так началась моя полная страданий и лишений жизнь. Подобрал меня Сосикрат. Это был бедный горшечник, чья жена Дуридия была абсолютно бесплодна и не могла родить даже от соседей. Люди они оказались не добрыми и еще младенцем посадили меня за гончарный круг, за которым я провел без малого десять лет. Вот тогда-то, глядя на играющих, на улице детей, я и задумался о смысле жизни и стал постигать философию. Что ж, говорил я себе, пусть они играют и бегают себе на здоровье. Ничего в этом хорошего нет. Рано или поздно все они сполна испьют чашу страданий, какие может принести улица. Кто-то переломает ноги, свалившись, перелезая забор чужого сада. Кто-то утонет в море или пруду, кого-то пристукнет палкой злобный прохожий или забодает вырвавшийся на свободу бык, иных растерзают бродячие псы. Мне же все это не грозит, раз я надежно укрыт стеной своего двора. Кончилось тем, что на меня упала покосившаяся
крыша мансарды, под которой я мял глину, и только чудо спасло мне жизнь. Хотя три года я пролежал недвижим.
        - Кошмар! - искренне посочувствовали Диогену слушатели.
        - Ничуть! - возразил философ, утирая с лица выступивший пот. - Это была для меня большая удача. Теперь мне не надо было работать. Я просто лежал в тени кипариса и размышлял. Правда, мои приемные родители через год отнесли меня к храму, к тому самому, где я был ими подобран. Но и это тоже меня только обрадовало. Они мне не нравились. Кормили плохо, вина и вовсе никогда не давали. Я зажил при храме. Каждое утро жрецы выносили меня на порог, укладывали на землю, и добрые прохожие подкармливали меня объедками, но чаще всего угощали вином, ибо это главная жертва, каковую приносили в храм к богу виноделия. Тогда-то я и пристрастился к вину и очень скоро просто не мог без него жить.
        - Чем раньше человек пробует вино, тем больше он подвержен риску стать алкоголиком, - заметил я, прерывая рассказ Диогена.
        В ответ на это Диоген тут же достал из-за пазухи глиняную флягу, которую опустошал к каждому вечеру, отхлебнул из нее и печально посмотрел куда-то вдаль.
        - Что же было дальше? - нетерпеливо спросила Наташа, и ее любопытство мне не очень понравилось.
        - Что было дальше? - Диоген еще разок отхлебнул из фляги. - Однажды, в день Бахуса, когда я лежал совершенно пьяный и еле ворочавший языком, и бродячие псы мочились на меня, как на последнее существо в этом мире, один богато одетый прохожий пожалел меня, и спросил, не тяжело ли мне вот так жить.
        - Нисколько, - ответил я, с трудом приоткрыв глаза. - Вот рождаться на свет было, куда тяжелее, потому что у матери моей были уж очень узкие бедра. Наверно не легко будет и умирать, сознавая, что впереди меня ждет новая жизнь и новые роды.
        Прохожий удивился и спросил, что бы он мог для меня сделать.
        - Отойди в сторону, - ответил я ему. - Ты загораживаешь мне солнце. И встань с подветренной стороны, чтобы запах от твоих потных чресел, не бил мне в нос.
        Прохожий этот оказался македонским царем Александром, который впоследствии чуть не завоевал весь мир, но где-то на краю света пропал без вести. Но тогда он был еще жив и сказал, что я самый мудрый житель Лаэрта, и что город этот недостоин меня. И отвез меня в Афины. Великий оратор Демосфен лично согласился взять меня к себе в дом. Он принес меня в свое роскошное жилище, где даже полы были из мрамора, и нигде не лежало ни пылинки.
        - Видишь, какое это великолепное жилище? - недовольно спросила меня его жена Стервозия. Почему-то я ей не приглянулся.
        - О да, - ответил я. - Это жилище достойно таких глупцов, как вы.
        Демосфен обиделся, но не подал виду.
        - Живи у нас, но только не плюй на пол, и на стены, - сказала Стервозия.
        Я плюнул ей в лицо и сказал, что это единственное место в доме, которое не блистает роскошью, а значит не стоит и почтения. Демосфен, который, как ни странно, очень любил свою жену, не выдержал и выкинул меня из дома. Напоследок он дал мне такого пинка под зад, что я, забыв про свою немощь, пробежал всю агору и добежал до акрополя. Так что Демосфену, а в большей степени, его жене Стервозии я обязан своим удивительным и скорым выздоровлением.
        Вот под такую болтовню мы поднимались в гору, и рассказ философа прервался, потому что прямо перед нами вдруг выросла одноглазая фигура полуголого бородатого мужика, рост у которого был не меньше пяти метров, а лицо указывало на полное отсутствие интеллекта. Короче, природа, дав ему исполинский рост, явно решила отдохнуть, когда дело дошло до мозгов. Я сначала даже решил, что это какой-нибудь памятник, но потом мужик задумчиво поднял над головой, словно копье дерево, и я понял, что это не памятник. Мы остановились.
        - Кто такие? - Голос великана эхом прокатился по окрестностям. - Че надо?
        - Кто у нас убийца великанов? - тихо спросил я. - Кажется, Геркулес?
        - А чего я? Чего сразу я? - забормотал наш герой. - Это ведь когда было? Да и было ли? Мало ли чего люди наплели в мифах то? И вообще с циклопами лучше всего расправляется Уллис.
        Не дождавшись ответа, одноглазый верзила метнул в нас дерево. Я еле успел нагнуться и пригнуть к земле Наташу, и оно просвистело над нашими спинами. Диогену повезло меньше. Его зацепило ветками и унесло вместе с деревом.
        - Вот я и полетел на крыльях любви! - успел он пробормотать напоследок.
        Но летел он недолго, потому что где-то метров через двадцать дерево воткнулось корнями в землю. Сразу стало казаться, что оно там было всегда. И верх тормашками на нем, словно елочная игрушка, болтался Диоген. Мы с Наташей бросились к нему на помощь. Мы так бежали, так торопились, что даже пробежали мимо не в силах остановиться, потому что уж больно крутой был склон. Потом пришлось опять карабкаться наверх. Ничего, мы с Наташей взялись за руки и добрались до философа. По дороге я все же сделал попытку начать разговор:
        - Наташа, мы с тобой должны серьезно поговорить (ну не дурацкое ли начало?). Это очень важно (что за ерунда?)! Я очень многое должен тебе сказать (это уже вообще никуда негодится).
        - Ты лучше скажи, как нам его оттуда снять, и что делать с этим переростком?
        Да. Диоген висел слишком высоко, а наверху разгорелась настоящая битва. Мои друзья пытались разобраться с циклопом, и бросались на него со всех сторон. Великан неуклюже отбивался от них кривой корягой.
        Когда мы увидели Диогена, то оба чуть не согнулись пополам от смеха. Философ висел вниз головой и спокойно попивал из своей фляжки. Он мог пить в любом положении.
        - Хорошая погода! - как ни в чем не бывало, сказал Диоген, когда увидел нас. - А как тут легко дышится! Пожалуй, я ошибался, когда жил в бочке. Надо было висеть на дереве. Взобраться повыше и висеть, наблюдая за облаками. Вон то облако, похоже на тебя, Адал.
        - Так может ты там, и останешься? - с тайной надеждой спросил я. - Места лучшего для занятий философией не найти. А циклоп будет слушать твои мудрые мысли.
        - Если несравненная Наташа присоединится ко мне, для меня это будет величайшим счастьем. Но без нее я здесь не останусь.
        - Как же его оттуда снять? - спросил я Наташу, которая еле сдерживалась, чтобы не расхохотаться. Она прыснула и пожала плечами:
        - Ты же Крутой Пришелец, а не я. Пошевели своими инопланетными мозгами и придумай что-нибудь.
        Почему-то все думают, что если ты пришелец, то у тебя вместо мозгов компьютер.
        Наши друзья и циклоп, тем временем сильно расшумелись. Великан нечленораздельно рычал, а Геркулес и Стелла осыпали противника отборнейшей руганью. Так что это была больше склока, нежели драка.
        Поднятый ими шум привлек внимания местной шпаны, которая тоже контролировала этот район. В небо взвились черные птицы с огромными крыльями. Они сделали над горами круг, и вдруг камнем бросились к нам. Наташа взвизгнула. Я открыл рот, но из него не вырвалось ни звука. Единственно, что я успел, так это прикрыть своим телом девушку.
        Не знаю, кто это, фурии или гарпии. Кажется все же гарпии. Короче, орлы-стервятники с женскими руками, грудью и головой. Только вместо волос у них тоже перья, как у индейский вождей. Суровые, по своему красивые лица. И что ни лицо, то Анна Ахматова.
        И вдруг такая вот красавица от Чингачгука обняла меня, а ее губы приникли к моим губам.
        Вот это поцелуй! Елы палы! У меня даже голова закружилась. Земля ушла из под ног. Ой! Что это? Мы летим? Точно, летим!
        Фурия подняла меня в воздух, ее крылья шумно и гулко рассекали воздух, и мы летели. Растерянное лицо Наташи оказалось вдруг далеко внизу. Вслед нам смотрели мои друзья. Они уже и с великаном не дрались. Тот стоял рядом с ними и тоже глубокомысленно смотрел на нас, прикрываясь от солнца ладонью. Видно он не совсем понимал, что произошло. Все они стремительно удалялись. Метрах в двух от меня две гарпии несли Диогена. Философ болтал ногами и протягивал руки к земле.
        - Наташа! - кричал он. - Я покидаю тебя не по своей воле. Мое сердце осталось в твоих ладонях. И не ревнуй меня. Я не соблазнюсь их красотой и останусь верен тебе!
        Одна из фурий отняла у него фляжку и на лету стала из нее пить, другая заткнула философу рот поцелуем.
        А горы все выше, а горы все круче, а горы уходят под самые тучи! Откуда это? Не помню. Высота такая, что память работает отвратительно. Так, какие-то невнятные куски, обрывки воспоминаний. Кажется, я даже забыл, как меня зовут. Ах да, вспомнил, я же Адал Атрейосс, герцог и этот, как его, президент пятой квинтсекции триста двадцать седьмого сектора. Супермужчина. Крутой Пришелец! Только сейчас вся моя крутизна куда-то бесследно исчезла. Остался только первобытный животный страх. Если эти летающие ведьмы меня уронят, то будь я хоть тысячу раз инопланетянин, останется от меня только мокрое место.
        Но дальше началось вообще что-то невообразимое. Откуда-то сбоку послышалось пронзительное карканье и громкое хлопанье крыльев, и наш курс пересекли еще пять гарпий.
        - Эй, Пенелопа! - закричала одна из них хриплым, как у вороны голосом. - Можно поздравить тебя с добычей?
        - Ты свой глаз на моего петушка не ложи! - прокаркала в ответ моя гарпия.
        Господи! Неужели и тут то же самое? Не надо! Прошу вас! Не надо. Эта курица с женской головой, что тоже хочет, чтобы я с ней что-то имел? Надеюсь, они имеют в виду не секс? С какой стороны к ним подходить-то? Это уже не зоофилия, это уже орнитофилия получается. Нет, тогда уж лучше вернуться к Флоре. Хотя, нет. Она меня уже не любит. Променяла на мужика с конским низом. Вряд ли после этого она уже сможет иметь дело с обыкновенным парнем. В этом мире все извращенцы!
        - Не жадничай, Пенелопа! - опять закаркали гарпии. - Нам тоже хочется отведать свежей человеченки.
        Ни фига себе! Так они что же, нас съесть хотят? А что, секс отменяется?
        - Эй, а собственно говоря, куда мы летим? - завопил я. - Лично мне надо в Израиль, и если вы будете так любезны, и отвезете меня туда, буду очень обязан.
        - Я несу тебя в свое гнездо, - ответила гарпия Пенелопа. - Если конечно мои подружки дадут нам долететь.
        Подружки Пенелопы явно были настроены по-боевому. Они выстроились в клин и молнией набросились на нас. Визжали они при этом как пожарные сирены. Нет, как идущие на таран мессершмидты! У меня даже уши заложило. Но потом начался настоящий кошмар, потому что они схватились за меня со всех сторон и стали тянуть.
        - Мама! - закричал я.
        - Наташа! - закричал где-то рядом Диоген.
        Спрашивается, кто из нас по-настоящему любит Наташу Серебрякову? Я или он? Получается, он. Ну, Купидон, погоди!..
        Да, еще неизвестно, дождется ли кого-нибудь из нас Наташа. Гарпии устроили в небе самый настоящий бой. Они громко вопили и дрались друг с другом за право обладания нами.
        Кошмар! Так жестоко даже отпетые уголовники не машутся! Они по-настоящему били друг друга по морде, с хрустом разбивали носы (понятно теперь, откуда у них такие кавказские профили!), сшибались, так что вокруг только перья летели. Перья и куски нашей одежды. Что, думаете, нам с Диогеном приходилось только наблюдать? Фигушки! Это вам не кинотеатр со стереозвуком. Все пришлось испытать на собственной шкуре. Я пару раз словил по физиономии, несчетное количество ударов по ребрам, а уж царапин и ссадин и вовсе не счесть. Когти на ногах у гарпий словно ножи. Запросто могут вырвать из груди сердце. В первые же минуты Пенелопа потеряла меня, и я оказался в руках и лапах Маргариты. Потом у Сусанны, и, наконец мною овладела Леопольдина, самая крупная из гарпий. Это была по-настоящему громадная гарпия. Динозавр! Почему? Да потому что одной рукой она схватила под мышку меня, в то время как под другой мышкой у нее уже болтался отнятый у кого-то Диоген. Она появилась неожиданно и самой последней, но рядом с остальными истребителями это был тяжелый бомбардировщик СУ-36. Она с легкостью разметала Пенелопу и ее
неудачливых конкуренток и полетела, куда мы уже понять не могли. От страшной болтанки и всего пережитого я уже ничего не понимал. И вообще меня так укачало, что я даже про боль забыл, так было плохо. Мне хотелось только одного - лечь и тихо умереть.
        Позади нас летели обиженные гарпии и пытались договориться с Леопольдиной.
        - Ты, ублюдина! - надрывалась Пенелопа. - Сейчас же отдай мою добычу. Или, когда тебя не будет, я из твоего гнезда все яйца повыкидываю!
        Леопольдина презрительно отмалчивалась.
        - Ну, дай хотя бы заднюю ногу! Или руку!
        Диогена вырвало, и его красная после вина блевотина упала на Сусанну, которая как раз летела под нами.
        - Этот толстяк принадлежал мне! - зарыдала Сусанна. - Могу я хотя бы рассчитывать на потроха? Леопольдина, милочка! Я всегда делилась с тобой. Обещаю искать у тебя блох в перьях всю зиму!
        - Так нечестно! - каркали остальные гарпии, всякие Маргариты, Арестиды и Парминии. - Оставьте нам хотя бы по стакану крови.
        Диогена вырвало снова.
        - Леопольдина, милочка! - завопил я. - Не слушай их. - Мы будем принадлежать только тебе.
        - Это я и без тебя знаю! - спокойно ответил наш птеродактиль.
        Еще через минуту она приземлилась и сбросила нас в свое заваленное снегом гнездо. Остальные гарпии еще несколько минут каркали, но потом увидели, что с Леопольдиной им не договориться, и улетели прочь. Леопольдина сложила крылья и прошлась по каменному выступу, на котором находилось гнездо. Критически нас рассматривала. Мы ее.
        Что делается? Я еще до сих пор не успел привыкнуть к виду кентавра, а сейчас передо мной важно, как курица, расхаживала слоноподобная птица с человеческой головой руками и большими, словно накаченными силиконом, сиськами. Есть от чего сойти с ума.
        - Я вас сейчас жрать не стану, - сказала после непродолжительного молчания Леопольдина и громко рыгнула. Слава Богу, в настоящий момент она сыта. - Сначала посплю. А вы тут не шумите, а то я рассержусь.
        Гарпия неуклюже пригнездилась прямо в снегу, сунула голову под крыло, и вскоре оттуда донеслось невнятное сопение. Через несколько минут сопение сменилось громким и протяжным храпом, от которого на соседней горе произошел снежный обвал.
        Когда я увидел, что гарпия крепко спит, то осторожно поднялся и подошел к краю каменного карниза. Глянул вниз и отшатнулся. Самоубийством пока заниматься не хотелось. Я вернулся в гнездо к Диогену.
        - Отсюда не выбраться, - сказал я философу. - Положение наше практически безвыходное. Что там об этом толкует философия?
        Диоген обнял меня и зарыдал, пытаясь, что-то сказать. Но говорить он не мог, только мычал и дергал головой от боли. Я глянул на моего соперника и ахнул.
        Бедный Диоген! Он пострадал намного больше, чем я. Нос у него был разбит и сломан, челюсть свернута набок, не давая возможности говорить, все тело в царапинах и ссадинах, из которых ручьями лила кровь. Диоген держался за бок, и я заподозрил, что у него переломаны ребра. Мое тело тоже представляло собой сплошную боль. Но переломов не было. И то ладно. А так, положение плачевное. Что, значит, попасть в бабью драку!
        Так, в первую очередь надо остановить кровотечение. Иначе запросто может быть сепсис. Неизвестно, чистые ли у гарпий когти.
        Я набрал снега и стал промывать раны себе и Диогену. Не очень это приятно, скажу честно. Но не хуже йода или зеленки, это точно. Там жжет и щиплет, здесь то же самое. Жаль, спирта нет. Но тут уж ничего не попишешь. Где же его взять? Может у нашей гарпии вино есть? Нет, лучше ее об этом не спрашивать. Зачем нам неприятности?
        Диоген только стонал, когда я ему промывал раны и останавливал кровь. Да, ран много и все глубокие. Как я там делал во Флоринополе? Надо сосредоточиться. Нет, главное, расслабиться…
        Через минуту тело Диогена было чистым, как у ребенка. Ни одной царапины. Даже былые шрамы бесследно пропали. Как потом рассказал сам философ, это были рубцы от ударов плетьми, которыми велел его наказать тиран Сиракуз Пампуний Жестокий. Ребра - ни одной трещины!
        Затем я вправил ему челюсть. Хотя долго не мог ухватиться, потому что Диоген дергался и вырывался. Он оказался из тех, кто до смерти боится врачей и не признает хирургию. Мне удалось его заставить не двигаться только, когда я пригрозил, что выкину его в пропасть. Он затих на секунду, обдумывая мою угрозу, верить ли ей или не верить. Решил не верить. Но было уже поздно. Собравшись с силой, я поставил ему челюсть на место. Диоген охнул, а потом, через несколько секунд широко улыбнулся:
        - Асклепий! - В глазах у него горел огонь подлинного восхищения моим врачебным искусством. - Бог врачеватель! Я могу говорить. И у меня ничего не болит.
        - Остался нос, - сказал я.
        - Нос? А что нос? Что с ним?
        - Он сломан.
        Диоген расстроился. Из глаз его полились слезы, губы задрожали.
        - Ну, ну! - похлопал я его по щеке. - Относись к этому по-философски. Сейчас я попробую что-нибудь сделать.
        Я стал осторожненько ощупывать Диогену нос. Да, перегородки сломаны, носовые пазухи погнуты, переносица ушла внутрь. Да, тяжелый случай. Но не смертельный.
        - Теперь ты похож на Бельмондо, - попытался я успокоить плачущего и стонущего от боли философа. - Женщины от него тащатся.
        - Как же теперь на меня глянет Наташа? - прорыдал Диоген. - О, моя несравненная красавица! О моя гордость, мой греческий нос! Как же я буду без тебя? И даже нечем горе залить. Моя драгоценная фляга утеряна.
        Первый раз вижу, чтобы так убивались из-за сломанного носа. Да и греческим носом называть ту картошку, которая была до недавнего времени у Диогена, несколько необдуманно. Хотя, каждый волен думать о себе что хочет.
        Я продолжал ощупывать нос Диогена, и по мере того, как мои пальцы исследовали его носовую область, Диоген переставал плакать и стенать.
        - Что, полегчало? - поинтересовался я.
        - Ты знаешь, Адал, да. Мне намного легче. Совсем не болит. У тебя волшебные руки. Если бы ты еще сделал все, как было, я был бы счастлив.
        - Как было? - усмехнулся я. И вдруг мне чертовски сильно захотелось вернуть Диогеновскому носу былую форму. - Попробуем.
        Я нажал пальцами, внутренне ожидая, что сейчас раздастся дикий крик, а то и удар. Нет, никаких ругательств и проклятий не последовало. Диоген сидел и стоически терпел мои действия. Я нажал сильнее. Тот же эффект. Тогда я стал мять нос и лицо философа, словно это была мягкая глина или пластилин. Чудо? Чудо. Называйте это, как хотите. Но не прошло и десяти минут, как я вернул Диогену его прежнюю внешность. Нет, не прежнюю. Наоборот, он стал еще симпатичнее. Философ быстро сообразил, что к чему и сам попросил гнусавым шепотом:
        - Убери курносость, пожалуйста. Страсть, как надоело быть курносым. Во всей Греции нет ни одного курносого философа, кроме меня.
        Я убрал, и чуть уменьшил ноздри и прибавил, опять же по просьбе Диогена, горбинку. Она, якобы придаст его облику мужественность. Хм, действительно придала. Им теперь можно запросто пугать детей. Но Диоген был счастлив и прямо сиял, как снег на вершине окружающих нас гор.
        - Готово! - сказал я и вытер пот с лица.
        - Здорово! - каркнул за спиной голос.
        Мы оба вздрогнули. Увлекшись косметической операцией, как-то совсем позабыли про гарпию, и даже не обратили внимания на то, что она давно перестала храпеть. А она, как оказалось, все это время внимательно наблюдала за моими действиями.
        - А вот я хочу курносый нос! - заявила она, подходя ко мне. - Когда-то в детстве, когда я только что вылупилась из яйца, он у меня таким и был. Но потом борьба за жизнь, неизбежные эволюционные процессы, то да се… в общем, теперь уже не то. - Гарпия грустно вздохнула. - А я так мечтаю снова стать курносой девочкой. Можешь?
        Я внимательно с лап до головы осмотрел Леопольдину.
        - Сделаем!
        Операция шла минут пятьдесят или сорок, точно не припомню. Пришлось повозиться и попотеть. Организм не совсем знакомый, к тому же у меня самые поверхностные знания по ветеринарии. К тому же, когда я с грехом пополам справился с ее носом и сделал его таким, каким его задумала матушка природа, и получился он действительно очень даже неплохим, Леопольдина вдруг потребовала, чтобы я сделал ее черные перья белыми. Сначала я растерялся. Но потом проник в ее подсознание, мысленно провел необходимые анализы, проследил схему строения ее ДНК, сделал необходимые изменения, а именно, поменял генетический код, структуру желез, сегментацию и пигментацию, и прямо на глазах, наш динозавр стал превращаться в прекрасную принцессу-лебедь. И все за очень короткий промежуток времени. Фантастика! Толстые мускулистые руки ее стали по-девичьи нежными, тонкими и грациозными. И никаких ужасных когтей! Грудь. О, что это за грудь! Достойна кисти Рафаэля и резца Родена. Ее бы на обложку «Плэйбоя»! Сам бы купил. А лицо! Это же лицо богини. Венера и Афродита в одном облике. Это, все, что касается человеческих черт. С птичьими
все тоже было о, кей. Даже больше. Перья отливали серебром и золотом и ослепительно сверкали на солнце. Я даже сам удивился тому, что сотворил. Даже на несколько секунд наполнился гордостью.
        Преобразившаяся Леопольдина полетела на соседнюю скалу, которая была покрыта гладким прозрачным льдом, и стала глядеться в нее словно в зеркало. Не могла оторваться от своего отражения наверно целый час. Так что мы с Диогеном даже устали и изрядно продрогли. Когда же она вернулась, то схватила меня в объятья.
        Опять поцелуй! Как же они любят целоваться! И как классно они это делают!
        - Девочки! - звонким, словно колокольчик голосом, стала созывать Леопольдина своих подруг гарпий. - Летите сюда. Гляньте на меня! Это же я, Леопольдина!
        Гарпии слетелись, словно вороны и раскаркались на всю округу. Долго не могли поверить, что Леопольдина это Леопольдина, а когда разобрались, в чем дело, тут же выстроились в очередь на операцию. Было их штук сорок. И все женшины.
        Ох, и потрудился я! Как хирург на бородинском сражении. Первые пять операций заняли у меня по полчаса каждая и пятиминутные перерывы. Зато, когда я набил руку, дело пошло быстро и весело, как у рабочего на конвейере. Трудился всю ночь, так что к утру еле держался на ногах. Но скажу сразу, моральное удовлетворение от своей работы получил полное. Столько сотворил красавиц, у самого в глазах замелькало. И каждая благодарила меня поцелуем. Диогена гарпии тоже целовали за компанию. Он конечно отбивался. Кричал, что только одна женщина имеет на это право. Но все же сдался. Кто же перед таким устоит? Губы у нас распухли и сильно болели.
        - Наташе ни слова! - заключили мы тайный договор.
        Гарпии опять выстроились перед нами, только в этот раз, это больше походило на конкурс красоты, и Леопольдина спросила певучим и сладострастным голосом:
        - Что мы можем сделать для тебя, чудотворец?
        Вот это уже деловой разговор. И хотя мы от усталости валились с ног, я ответил не раздумывая:
        - Если вас не затруднит, не могли бы вы доставить меня и моих друзей в Землю Обетованную, что лежит за горами?
        - Это в Израиль что ли?
        - Ну да. Если быть совсем точным, то в город Ерихон.
        - Конечно, о чем разговор! - воскликнула Леопольдина. - Не пройдет и дня, как вы там будете.
        Она взмахнула могучими крыльями, схватила меня в объятья, словно мать младенца, а руки ее остались по прежнему невероятно сильными, и взмыла в воздух. Рядом закружилась Сусанна с Диогеном в руках и остальные красавицы. Все сорок штук. От их хлопающих крыльев и прекрасных лиц у меня зарябило в глазах.
        - Сначала к моим друзьям! - скомандовал я.
        И гарпии понесли нас на то самое место, откуда мы были ими похищены. Там я к своему великому счастью и обнаружил моих друзей, которые от горя и отчаяния почти потеряли головы. Они понуро сидели рядом с великаном, который лежал на земле лицом вниз со связанными за спиной руками (все-таки Стелла и Геркулес его вырубили), и изредка с тоской в глазах поглядывали в ту сторону, куда нас унесли ужасные создания. А перед ними лежала непреодолимая пропасть. И было такое чувство, что они сидят и раздумывают, а не броситься ли им вниз. Геркулес сидел в центре, по бокам от него Наташа и Стелла. Трио очень живописное. Жаль, что я не художник. Обязательно бы написал полотно и назвал бы его «Отчаяние».
        Когда мы приземлились рядом с ним они еще больше потеряли головы, только в этот раз уже не от горя, а от счастья.
        Сначала ребята даже не поняли, что произошло. Так и сидели с опущенными вниз головами и смотрели в пропасть. Когда появились гарпии, они глянули на них без всякого интереса, и снова уставились в пропасть. И только когда я крикнул:
        - Эй, что же вы нас так плохо встречаете? Не вижу радостных лиц и шикарных букетов, а где приветственные речи?
        Наташа первой вскочила на ноги и запрыгала, как одержимая.
        - Сережка! Ты? - закричала она, и я даже с расстояния в двадцать метров увидел, на ее лице слезы. Сердце мое забилось от счастья.
        Когда же я оказался на земле, целый и невредимый, она подбежала ко мне и, клянусь, что это правда, осыпала мое лицо поцелуями.
        - А меня? - тут же взвыл Диоген, брошенный на землю Сусанной рядом со мной.
        Наташа лишь рассмеялась в ответ. Говорить она уже ничего не могла, только смеялась и плакала и оглядывала меня с ног до головы, словно не верила, что это я это я. У меня тоже пропал дар речи. Слова сначала застряли в глотке, а потом куда-то исчезли. Кажется, чего проще? В голове тут же промелькнул воображаемый диалог меня с самим собой:

«Скажи! Скажи, что ты ее любишь. Сейчас самый подходящий момент. Она так рада. Неужели, болван ты этакий, не видишь, что и она тебя любит? Так не смотрят на тех, кого не любят».

«Любит? Неужели? А может быть она просто радуется, что я вернулся? Кто кроме меня может вернуть ее обратно домой?»
        Так я подумал, и сам себе не поверил. А все равно сказать ничего не смог. Стоял как дурак, держал Наташу в объятиях и молчал. Ну просто ступор на меня нашел. За что мне все это?
        Наташка, словно угадав мои мысли, вдруг смутилась, отпрянула от меня и опустила глаза. Тут же к ее ногам, оттолкнув меня в сторону, свалился Диоген и стал целовать землю, на которой виднелись ее следы.
        - Прекраснейшая! - кричал он. - Только мысль о тебе давала мне сил пройти это испытание. Геркулес, налей мне, дружище, иначе мое сердце не выдержит столь великого счастья и разорвется на куски.
        Вокруг громко хлопали крыльями и что-то бурно обсуждали гарпии. Почему-то они походили на стаю домашних гусей. Тут, прорвавшись сквозь них, ко мне подбежали Геркулесь и Стелла. Она тоже начали обнимать меня и хлопать по плечам. Они громко радовались моему чудесному спасению и возвращению.
        - Ну и поволновались же мы! - кричал Геркулес. - Слов нет! Сколько слез пролили! А этого, - он кивнул на великана, - чуть не убили. Только вот пытки достойной не успели придумать. А так бы…
        - Сегодня самый счастливый день в моей жизни, - говорила Стелла и я первый раз услышал, что ее голос может дрожать, - если не считать дня, когда я давала присягу твоему отцу, Адал.
        В общем мы еще минут пятнадцать радовались встрече, потом я быстро и коротко рассказал, каким образом нам удалось избежать смерти, и друзья слушали мою удивительную историю с открытыми ртами.
        - Так что теперь мы очень скоро окажемся в Израиле! - Такими словами закончил я свой рассказ.
        И мы спешно начали собираться. Геркулес и Стелла весело болтали. Наташа молчала. В мою сторону она даже не смотрела. Правда, на Диогена, который вертелся вокруг нее как преданная собачонка, и все пытался продемонстрировать свой новый героический профиль, она тоже внимания не обращала. Но я видел, что настроение у нее резко переменилось. Я не узнавал Наташу. Словно передо мной была совсем другая девушка. Видимо что-то в ее душе произошло, пока меня здесь не было. Надо же! Какая досада, что я и в этот раз прокололся. Мне даже послышалось, как где-то поблизости нехорошим словом выругался невидимый Купидон.
        Перед самым отлетом я велел Стелле и Геркулесу освободить циклопа. Парочка сначала ни в какую, даже пришлось прикрикнуть на них. Они ворча подошли к напуганному верзиле и разрубили веревки на его руках.
        - Ноги сам развяжешь, - сказал Геркулес. Он не удержался и все-таки пнул верзилу под ребра. Тот охнул, а Стелла удовлетворенно фыркнула.
        Потом был полет. Очень необычный полет. Хотя, что тут такого? На кентаврах мы скакали, почему бы не прокатиться на гарпиях? К тому же они теперь такие симпатичные и милые создания. Сама кротость и доброта. Да еще всю дорогу услаждали наш слух прекрасным пением. Они больше не издавали того ужасного карканья, а пели великолепными поставленными голосами, не хуже Мансерат Кабалье. А мы сидели на них верхом и наслаждались удивительными пейзажами, которые расстилались под нами. Оба солнца светили нам в спины.
        К вечеру горы стали мельчать. Мы преодолели последний самый высокий и практически непроходимый снежный перевал, дальше горы уже не были покрыты снегом. Сначала протянулась гряда голых темно-серых скал, между которыми зияли черные пропасти и затянутые седыми туманами ущелья, за ними показались вершины покрытые зеленью трав и кустарников. Вдалеке побежала вдаль живописная равнина, а на горизонте сливалась с небом темно-синяя полоска моря, и где-то на берегу в центре всего этого великолепия засверкали в солнечных лучах желтые камни городских стен.
        - Ерихон! Град Израилев! - объявила Леопольдина.
        - Так держать! - оживился я. - Полный вперед!
        Гарпии замахали крыльями и устремились к городу. Сердце мое забилось в предвкушении чего-то важного, если не сказать великого. Там впереди меня ожидает судьба.
        Не буду рассказывать, как мы расстались с гарпиями. Ничего примечательного в этом не было. Они опустились прямо у городских ворот, где как раз расположился небольшой импровизированный рынок. Рынок хоть и был небольшим, народу на нем было предостаточно. Толкучки существуют во все времена и во всех мирах. Так что, когда мы вдруг на бреющим полете спикировали вниз, толпа продавцов и покупателей с дикими криками, давя и роняя друг друга, стала разбегаться в разные стороны. Видимо в здешних краях гарпий не видали, потому что паника поднялась нешуточная. Стражники у ворот стали дудеть в трубы и что-то громко кричать. Что именно они кричали, понять было трудно, потому что кричали и галдели все. В том числе и гарпии. Девицы видимо сами испугались того эффекта, который произвели на бедных ерихонцев. Поэтому вместо того, чтобы спокойно сесть на землю и дать нам возможность сойти, они стали метаться, как перепуганные голуби над площадью, чем еще больше распугали людей. Те просто обезумели. Они бегали туда сюда, падали, кричали, сшибали прилавки и палатки, под ноги им катились различные овощи и фрукты,
спотыкаясь о которые многие кувыркались и падали. Были тут старики, женщины, дети, а также лошади, буйволы, ослы и верблюды и конечно же собаки без счета. Животные перепугались не меньше людей, а может быть и больше и тоже стали мычать, ржать, реветь и лаять на все голоса. Последними начали кричать мы, потому что гарпии ни с того ни с сего вдруг стали сбрасывать нас вниз. Их конечно можно понять. Теперь это были вовсе не те хищные создания, что прежде, а милые кроткие и добрые девушки, весьма стеснительные и пугливые. Однако нам от этого легче не стало. Думаете, такое удовольствие, когда тебя сбрасывают с двадцатиметровой высоты да еще и без парашюта?
        К счастью гарпии, хоть и утратили свою смелость и решительность, не потеряли находчивости. Я это понял, когда упал прямо на самый большой шатер, стоящий в центре рынка. Крыша шатра, который был туго натянут, сработала как батут. Упав на нее, я тут же взлетел снова, потом опять вниз, снова вверх. Когда же я перестал летать, рядом упали Стелла с Наташей, и от их удара крыша вновь подбросила меня вверх. Когда я летел вниз, то встретился с девушками, которые летели мне навстречу. Мы чудом не столкнулись. Затем к нам присоединился Геркулес. Так мы вчетвером и летали вперемешку, пока наши полеты не прекратил Диоген.
        Наверно его сбросили с высоты не меньше чем метров сорок. Он с диким визгом, размахивая руками и ногами упал на шатер, и тот наконец не выдержал над собой такого издевательства и словно зонт сложился, захватив всех нас в мешок.
        Вас когда-нибудь запихивали в мешок? Да еще с целой кампанией? Нет? Очень за вас рад. Никому такого не пожелаю. Темно, невероятно душно и тесно. И нет никакой возможности выбраться наружу. Я трепыхался изо всех сил, пытаясь освободиться, но все мои движения приводили к обратному результату. Я запутывался все больше и больше. В конце концов шатер запеленал меня словно младенца. Туго и плотно. С той лишь разницей, что у младенцев остается на свободе голова, мне же не оставили ничего.
        - На помощь! - это было последнее, что я прохрипел. На большее воздуха уже не хватало.
        Вот так. Пройти столько испытаний, выйти победителем из множества приключений и смертельных схваток и погибнуть так нелепо и глупо - задохнуться в старом пыльном брезенте.
        - Адал! - раздался крик совсем рядом, и я узнал голос Стеллы. - Ты где?
        - Я здесь! - прохрипел я. Для этого мне понадобилось колоссальное усилие воли. От невозможности дышать в глазах уже начали плавать красные круги.
        Раздался громкий треск, разрезаемой ткани, и солнечный свет хлынул мне в глаза, а вместе с ним и воздух. О какое блаженство!
        Я дышал и не мог надышаться. А Стелла тем временем освобождала остальных. Нет, она все-таки молодец. Не растерялась. Достала из своих одной ей известных закромов меч и стала резать толстую ткань шатра. Освободилась сама, освободила меня, а теперь давала жизнь и остальным. Геркулес, Наташа и Диоген умудрились попасть в ту же ловушку, что и я. Лежали завернутые словно мумии. Ближайшая мумия от меня уже перестала дергаться. И вдруг к своему великому ужасу я понял, что это Наташа.
        - Наташа! - закричал я не своим голосом и бросился ей на помощь.
        Не знаю как мне это удалось, но я справился без меча, и выпутал кого бы вы думали?
        Это оказался Диоген. Он был уже без сознания и весь какой-то дряблый и обмякший. Я облегченно вздохнул.
        Признаюсь честно, на мгновение у меня промелькнуло желание оставить все как есть. Умер человек, ну и господь с ним. Пусть себе отправляется в рай. Чего ему мешать? А вот если он останется здесь, то опять будет путаться у меня под ногами. В смысле, опять к Наташе не подойдешь.
        Но нет, малодушные мысли я прогнал безо всякой жалости, и несколько раз с силой хлопнул философа по щекам. Помогло, он охнул и сразу открыл глаза:
        - Как, разве я жив?
        - Живее всех живых, - бодрым голосом ответил я и поднялся на ноги. Надо было осмотреться.
        Стелла уже освободила Наташу и они вдвоем выпутывали и вырезали из плена Геркулеса, который намотал на себя чуть не половину шатра и походил на гигантскую куколку шелкопряда. И куколка эта дергалась и что-то бубнила. Вот уж сильный мужик. Не сдается до последнего.
        Я поспешил на помощь. Нельзя было терять ни минуты. Вместе нам удалось спасти нашего друга. Когда он вылез на свет божий, то был красный и потный и очень злой. Таким я его увидел впервые.
        - Кто хочет покуситься на моего друга? - взревел он, подобно быку и заиграл мускулами.
        - Геркулесик! - стали мы его успокаивать. - Никто на нас не собирается покуситься. - Успокойся пожалуйста!
        - Как это никто? - удивился Геркулес и кивнул нам за спину. - А эти? У них что так принято встречать гостей? А, кажется я догадался. Это почетный караул.
        Мы оглянулись.
        - Стелла, дорогая, у тебя случайно не найдется для меня меча поострее и подлиннее? - спросил я.
        Стелла тут же вложила мне в руку то, что я просил. От тяжести оружия я чуть не упал. Не привык еще держать его так спокойно и с таким достоинством, как она.
        Что случилось?
        Оказывается, пока мы копошились в недрах дурацкого шатра, который, кстати говоря, спас нам жизнь, правда потом чуть ее не отнял, горожане успели попрятаться, кто куда мог, а из городских ворот, или может быть еще откуда, почем мне знать, вышел на шум и призыв стражников целый отряд римских легионеров. Именно их. Ничего я не путаю. Видел в учебнике истории. Все как полагается. Квадратные щиты, такие же подбородки, туники, круглые медные шлемы, короткие копья и злобные глазки. Легионеров было человек тридцать. Они стремительно и бесшумно окружили нас и выстроились стройными рядами щит к щиту. Копья смотрели нам в лицо. Командовал легионерами приземистый кривоногий дядька с мордой очень смахивающей на Гитлера. Во всяком случае, усики у него были гитлеровские, это точно. На шлеме у него красовался пучок красных петушиных перьев, в руке он держал короткий меч, также направленный в нашу сторону.
        - Убить! - взвизгнул он. - Убить всех до единого!
        Вот тебе раз. Ничего не спрашивая и не пытаясь что-либо выяснить, нас собираются убить. Безо всякого суда и следствия.
        - Товарищи! - воскликнул я, поднимая примирительно руки. Вот только про меч я совершенно забыл. Надо было его куда-нибудь спрятать.
        И в ту же секунду легионеры подняли копья и пошли на нас. Лица их не предвещали ничего хорошего. Я не успел опомниться, как передо мной оказалась Стелла. Она издала свой инопланетный боевой клич, подпрыгнула, перевернулась в воздухе, а когда приземлилась на землю в ее руках как мельничные крылья закружились сразу два меча. Она сразу пробила стройный римский строй, в щепу расколотила два щита и лишила наконечников все копья, которыми ее попытались достать. Хоть римляне и считаются в этом мире отменными вояками, до Стеллы им ой как далеко. И они сразу это поняли, потому что тут же бросились от нее наутек.
        - Куда вы, подонки! Я вас всех распну на кресте! Не будь я центурион Примус Сервий! - надрывался командир, пытаясь остановить своих подчиненных, но тут Стелла сделала очередной прыжок и ударила его ногами в грудь. Примус Сервий охнул и упал на землю, подняв целые тучу пыли. Доблестный центурион все же попытался встать, но второй удар Стеллы, в этот раз кулаком в челюсть, уложил его обратно в пыль.
        Пока Стелла разбиралась с одной стороной, Геркулес вступил в схватку с другой. Оружия у него не было, дубины тоже. Тогда он схватил полы шатра, ведь мы все еще стояли на поверженном шатре, и дернул что есть сил. Легионеры, которые уже успели ступить на полотнище, не удержались на ногах, смешались, а затем и вовсе повалились друг на друга. Геркулес подбежал к ним и стал их заворачивать в шатер. Со стороны казалось, что он что-то старательно упаковывает в газету. А тех легионеров, которые пытались избежать сей участи, он награждал крепкими ударами. Только гул стоял, когда его кулак опускался на их головы.
        Я тоже не стоял без дела. Трое солдат все же добрались до нас, и я вступил с ними в жестокую схватку. В жестокую в смысле для них жестокую. Потому что один из них ткнул копьем и чуть не попал в Наташу. И хотя Диоген героически закрыл ее собой и копье оцарапало ему руку, я пришел в ярость.
        - Негодяи! Как вы смеете поднимать руку на женщин? - закричал я.
        Моя рука поднялась и опустилась, обрушив на голову негодяя рукоять меча. Здорово получилось. Тот рухнул как куль. Только ножками дрыгнул.
        - Ну я вам покажу!
        Вдохновленный подвигом я кинулся на двоих солдат. Мой меч закружился в воздухе, с треском раскололся один щит, отлетело в сторону копье, другое, и солдаты побежали прочь.
        - Ура, победа! - закричал я, поднимая над головой меч.
        Победа была полная. Стелла разогнала половину легионеров, Геркулес тоже упаковал человек десять. Оставшихся троих победил я. Так быстро все закончилось, что мне даже стало обидно. Только вошел в раж. А уже сражаться не с кем.
        - Как ты? - обернулся я к Наташе.
        Девушка заботливо перевязывала Диогену руку. Тот сидел у ее ног и был наполнен блаженством. Мне что-то не очень понравилось то, как они сидят.
        - Кажется мы вступили в конфликт с местными властями, - сказал я.
        - Это не мы вступили с ними, а они с нами, - подходя ко мне и отряхивая с ладоней пыль, сказал Геркулес.
        - Надо уходить отсюда, - согласилась Стелла.
        Она была права, потому что стражники у ворот, увидев, что стало с отрядом легионеров, опять затрубили в трубы, забили в барабаны и стали спешно закрывать ворота.
        - Быстрее! - крикнул я. - В город. Мы должны успеть. Только среди шумных людских улиц нам удастся спрятаться. К тому же там те, кто нам нужен. Святые братья.
        И мы побежали к воротам. К счастью до них было шагов тридцать не больше. Мы преодолели их за несколько секунд. С дикими криками, как будто увидели диких слонов или тигров, стражники разбежались в разные стороны, и мы вбежали в Ерихон.
        Пыльный городок, с многочисленными узенькими улочками, в которых так легко было затеряться.
        И мы затерялись. Так затерялись, что чуть было совсем не потерялись. Достаточно долго мы блуждали по улочкам, пытаясь выйти в центр города, однако местные архитекторы так все запутали, что вместо центра мы раза три попадали на окраины, а один раз чуть не вернулись обратно к тем самым воротам, через которые так нелегально вошли. На нас уже подозрительно стали посматривать ерихонцы. Особенно на Геркулеса. Я понял, что до здешних мест нудизм еще не дошел. Да и на голые ноги Наташи и Стеллы мужчины пялились, как на что-то непотребное, хотя здешние женщины вроде бы тоже паранджу не носят. Но платья у всех у них все же были длинными. Зато я был одет явно по местной моде. Такие длинные просторные хламиды здесь были у большинства мужчин. Правда по сравнению с моей, они конечно победнее. Что ж, пусть смотрят на меня, как на чудаковатого богача со свитой. Наконец нам надоело бродить в поисках неизвестно чего. Первой выразила протест Наташа.
        - Все! - выдохнула она. - Я сейчас упаду.
        Этого допускать было нельлзя.
        - Стоп, - скомандовал я, и мы все остановились. - Хватит кружить вокруг да около. Давайте обсудим план действий.
        Никто возражать мне не стал. Но предлагать что-либо тоже. Все стояли, пыхтели и устало смотрели на меня. Никакой самостоятельности мышления. Опять возложили на меня. А я что, крайний? Я такой же турист, как и все. Хотя среди нас есть один почти местный. Я решил обратиться к нему.
        - Послушай, Диоген, ты же философ, ученый человек. Что ты нам скажешь про нравы израильтян?
        - Что скажу? - задумался Диоген. - Пока в глотке сухо, ничего сказать не могу. Язык распух. Голова трещит, сердце колотится.
        - А все-таки?
        - Слыхивал я, что они все безбожники, - пропыхтел философ.
        - То есть как это? - удивились мы.
        - Они поклоняются только одному богу, - объяснил с нотками презрения в голосе Диоген. - Подумать только! Народ столь бедный разумам. Всего один бог! Где же тут, интересно харчевня? Вина, у них, слыхивал я, неплохие. А вот бог только один.
        - Это точно, - подтвердил Геркулес. - В Юпитера и остальных олимпийцев здесь не верят. Никогда мы не получаем отсюда даров. Разве только от купцов, путешественников, да римлян. Но это, как говорится жалкие крохи.
        - И что это нам дает? - спросил я.
        Мои спутники пожали плечами.
        - Послушайте, - сказал я тогда, - мои ноги подгибаются от усталости. Я умираю от голода. И хотя я и пришелец, пусть даже Крутой Пришелец, больше всего на свете в данную минуту я хочу спать. Уверен, что и вы все находитесь в таком же положении. Так что давайте плюнем на все и дружненько пойдем искать гостиницу. Интересно, где тут гостиница?
        - Надо спросить у кого-нибудь из прохожих, - сказала Наташа.
        Это предложение кажется всем пришлась по душе. Геркулес тут же схватил за шиворот какого-то проходящего мимо бедолагу и приволок его ко мне. У того от ужаса и неожиданности подкосились ноги.
        - За что? - бормотал он дрожащим голосом. - Что я такого сделал? Я всего лишь шел по улице. Разве это запрещено? Я кого-нибудь трогал? Почему все всегда хватают Соломона? Это что, стало доброй традицией? Господь опять посылает мне испытание? Что ж, я смиренно его принимаю.
        Соломон был маленький, тщедушный оборванец. Лет ему было наверно пятьдесят. На голове у него как перья у воробья во все стороны торчали остатки седых волос. Да и сам он чем-то походил на воробья.
        - Послушай, любезный Соломон, - обратился я к нему, - не скажешь ли ты усталым путникам, как дойти до ближайшей гостиницы?
        - Вы хотите узнать, как дойти до гостиницы? - радостно всплеснул он руками. - Так вы обратились по адресу! Я именно тот человек, который вам может помочь. Если конечно на то будет воля господа.
        - Очень хорошо! - обрадовались мы. - Это далеко?
        - Вы так думаете? Нет это совсем близко! Надо всего лишь дойти до лавки Иеремии, затем повернуть на Улицу Менял, пройти три дома и свернуть в Ослиный переулок, затем пройти мимо дома башмачника Серафима и свернуть к хижине вдовы Сары, и ни в коем случае как-то иначе, там пройти по улице Трех распятых и через пять домов будет дворец римского наместника. От дворца надо повернуть вправо, хотя нет, лучше влево, потому что справа позавчера римляне начали возводить новую баню, и там теперь не пройти. Так вот повернете влево и обогнете дворец по улицам Кошачья и Кашерная, а там…
        - Стоп, стоп, стоп! - сказал я и обернулся к своим друзьям. - Теперь пусть поднимет руку тот, кто все это запомнил.
        Естественно, что никто руку не поднял. Даже Диоген, хотя я был уверен, что у него, как у всех философов, превосходная память.
        - Так я же говорю, что это очень просто, - снова стал объяснять Саломон. - Отсюда вам надо дойти до лавки Иеремии, затем повернуть на Улицу Менял, пройти три дома и свернуть в Ослиный переулок, затем пройти мимо дома башмачника Серафима и свернуть к хижине вдовы Сары, и никак иначе, не то можно здорово заплутать, затем пройти по улице Трех распятых и через пять домов будет дворец римского наместника…
        Он говорил и говорил, и вдруг я заметил, что он не сводит взгляда с моего кошелька. Того самого, что висел у меня на поясе. Мне все стало ясно.
        - Послушай, Соломон, - оборвал я говорливого ерихонца. - Ты сейчас очень занят?
        - Очень ли я занят? - задумался он.
        Геркулес, который все еще держал ерихонца за шиворот не выдержал и слегка встряхнул его:
        - Ты не можешь отвечать нормально, когда тебя спрашивают? Сколько можно на каждый вопрос отвечать вопросом?
        - Да, - тут же ответил Соломон и быстро забормотал, - я как раз именно сейчас собирался пойти к брадобрею Иову, а на потом у меня запланирован визит к лекарю Авелю, он обещал мне пустить кровь, потому что в последнее время меня не отпускают головные боли.
        - Я тебе сейчас сам кровь пущу, - проворчал Геркулес и угрожающе хрустнул пальцами.
        - Ни слова о кровопролитии, и поставь товарища на землю, - велел я нашему олимпийцу и успокаивающе похлопал по плечу сникшего Соломона. Затем сунул в руку в кошель и нащупав одну из монет, достал ее. Блеснул в солнечных лучах желтый металл, и также заблестели глаза Соломона. - Я дам тебе эту монету, если ты сам лично, отложив на некоторое время свои важные дела, проводишь нас до гостиницы.
        - Вы будете там через пять минут, - объявил Соломон. - Не будь я Соломон из Кафкский!
        И он почти сдержал слово. Мы были в гостинице через три минуты. Оказалось, что она стояла всего в ста метрах, от того места, где мы были.
        Местный Хилтон представлял из себя унылое одноэтажное строение, безо всяких окон, крытое старой соломой и дверным проемом завешанным циновкой. От остальных домов на этой улице оно отличалось только вывеской, на которой что-то было нацарапано вязью.
        - «Одинокий верблюд»! - с гордостью объявил Соломон. - Лучшая гостиница в этом квартале. И недорогая. Ее владелец мой троюродный брат Голиаф.
        - Тот самый? - почему-то спросил я.
        - Конечно, - ответил Соломон. - Тот самый.
        - А здесь подают вино? - в сильнейшем волнении воскликнул Диоген.
        - А как же? Лучшие сорта и любая выдержка.
        Мы вошли через дверь, прошли через просторный залитый солнцем дворик, вошли в другую дверь деревянную и украшенную затейливой вязью и оказались в довольно солидном помещении. Здесь было прохладно. В центре зала журчал фонтан. Я вложил в дрожащую ладонь нашего провожатого монету.
        - Эй, Голиаф! - позвал Соломон. - Я привел к тебе богатого постояльца. Вспомни об этом в тот день, когда решишь огласить завещание. Ну вы тут располагайтесь, а я пойду к брадобрею, а затем пускать кровь.
        Откуда-то сбоку появился Голиаф. Он был похож на Соломона, только волос на голове у него уже совсем не осталось. И в отличии от Соломона он был очень грустным. Это сразу бросалось в глаза. Впрочем нам было все равно. Мы еле стояли на ногах.
        Я достал еще монету и протянул ее хозяину:
        - У вас найдется комната для меня и моих друзей?
        - А сколько вы готовы заплатить за ночлег в моем «Одиноком верблюде»? - всхлипнув, спросил Голиаф.
        - Мой кошелек в полном вашем распоряжении, - тут же ответил я. - Нам нужно, выспаться, отдохнуть и набраться сил.
        - Лучшая комната в моем заведении тоже в полном вашем распоряжении, - грустно вздохнув ответил чуть повеселевший Голиаф. - Прошу за мной.
        Он привел нас в соседнюю комнату, на полу которой валялось несколько полосатых тюфяков. Как только я их увидел, сразу же свалился на тот, что был ко мне ближе всего. Через секунду я уже спал.
        Проснулся я от голода. Вернее от того, что мой нос внезапно учуял ароматные запаха еды, и желудок тут же взбунтовался и самым бесцеремонным способом разбудил меня. Я открыл глаза и увидел, что рядом стоит поднос на котором дымится только что испеченная пшеничная лепешка. А рядом с лепешкой сыр, такой свежий, что бока его просто светятся, за сыром жареная курица - румяная и жирная. Тоже дымится. За курицей тарелка с виноградом и вспотевший кувшин, который явно только что вынули из погреба.
        Я открыл глаза и поднялся, одновременно складывая ноги по-турецки.
        - Я же сказал, что он проснется, - радостно объявил Геркулес.
        - Пора бы уж, - согласилась Стелла.
        - Разве можно быть таким соней? - спросила Наташа.
        - Сон, величайший из всех даров, данный богами человеку, - заметил Диоген.
        Все мои друзья были рядом. Вид у них был бодрый и веселый. У каждого в руке здоровенная глиняная кружка. Пример Диогена оказался заразителен. Я тоже наполнил такую же, затем схватил лепешку и вонзил в нее зубы. Ну и вкуснотища! Запил вином. И сразу лайф в кайф!
        Мои спутники смотрели на меня с материнским умилением.
        - Сколько я спал? - спросил я, когда наконец обрел способность говорить.
        - Двое суток, - сказала Стелла.
        Моя нижняя челюсть тут же отвисла.
        - Двое суток? - переспросил я. - Надеюсь, это шутка!
        - Ты ешь, Сережа, ешь, - сказала Наташа таким тоном, каким говорят с тяжело больным человеком.
        - Что-нибудь случилось? - спросил я.
        Лица моих друзей сразу стали серьезными. Особенно у Стеллы.
        - Говори, - велел я. - Не надо меня щадить. Я вынесу все.
        - В общем так, Адал, - отхлебнув винца, по-солдатски деловито начала Стелла. - Когда мы проснулись, то первым делом решили уяснить диспозицию.
        - Чего уяснить? - переспросил я. Занятия по гражданской обороне всегда посещал спустя рукава, так что военные термины для меня всегда в диковинку.
        - Обстановку, - объяснила Стелла. - В общем, мы решили произвести разведку.
        - И кто из вас ходил на разведку? - с тревогой в голосе поинтересовался я. - Надеюсь не Наташа?
        - Нет, на разведку ходил я, - оторвавшись от кружки, гордо ответил Диоген и вытер рукавом красные от вина губы. - Госпожа Стелла сказала, что я больше всех сливаюсь с местной окружающей средой.
        - Ну, ну, и что же ты узнал? - я был полон любопытства, хотя и продолжал набивать желудок едой. Голод не тетка. К тому же все так вкусно.
        - Расскажу все порядку, ничего не пропуская, - начал Диоген и сделал очередной глоток. - Чудное у этого Голиафа вино. Похоже на сиракузское.
        - Не отвлекайся.
        - И не думаю. Просто вино очень хорошо помогает мыслить. А раз я мыслю, значит я существую, а раз пью, значит мыслю. Каков вывод? Когда я пью, то живу!
        - Диоген, не томи!
        - Все, все! Я закончил. Хотя никто даже не заметил, какую великую философскую доктрину я только что обосновал. Ты слышишь, Наташа? Свое открытие я посвящаю тебе.
        - Спасибо, - улыбнулась девушка, которую я люблю.
        - Давайте за это выпьем! - предложил Диоген.
        - Кто-нибудь, дайте мне молоток! - взмолился я, окончательно потеряв терпение.
        Диоген вздрогнул:
        - Я уже докладываю! Итак, сначала я хотел было поговорить с нашим хозяином. Но Голиаф не в состоянии сейчас что-либо рассказывать, так как его любимый сын Израиль умирает от неизвестной болезни, и все в доме готовятся к большому горю. Я пошел на улицу. Долго там бродил, прислушиваясь к разговорам и крикам глашатаев. И вот что я узнал. Когда я еще был мальчишкой и сидел на площади перед храмом, то всегда все городские новости узнавал одним из первых.
        - Диоген!
        - Дела наши хуже некуда, - покачал головой философ. - Наш приход в Ерихон произвел впечатляющий эффект. Римляне теперь шныряют по городу и разыскивают нас, как бунтовщиков против их власти. Наместник Цезаря обещал награду за наши головы. Местный же народ кипит и бурлит как котел, вода из которого вот-вот польется через край.
        - Нам еще революции не хватало! - воскликнул я. - Хотя, если подумать, не такая уж плохая мысль.
        - Ерихонцы собираются толпами и только говорят о Третьем Брате, который явился с неба и покарал ненавистных захватчиков и проник в город и теперь идет на помощь своим братьям.
        - Каким еще братьям? - удивился я.
        Стелла торжественно положила мне руку на плечо:
        - Теперь будь особенно внимательным, Адал Атрейосс.
        Кажется до меня стало доходить.
        - Третий Брат! Пришел на помощь своим братьям. Это что, речь пошла о Святых братьях? То есть о моих двойниках? И что значит это самое, пришел на помощь? Им что, угрожает опасность?
        - Если смертную казнь можно назвать опасностью, - шмыгнул носом Диоген, - то значит они в опасности.
        Он опрокинул кружку верх дном, поймал пальцем последнюю каплю и с сожалением слизнул ее, после чего стал ждать, может будет хоть еще одна капля.
        Я сразу перестал есть и вскочил на ноги:
        - Смертная казнь? Что это значит?
        - Их собираются распять на кресте, как того велит обычай римлян, - грустно ответил Диоген, он так и не дождался последней капли.
        - За что? Что они такого натворили?
        - Святые братья, так их здесь называют, до недавнего времени занимались врачеванием местного населения, чем и прославились чрезмерно. Говорят, что они творили настоящие чудеса: возвращали зрение слепым, слух глухим, парализованным возможность двигаться. В общем, почти нет людей в Земле Обетованной, которые бы про них не знали. Наташа, можно я допью из твоей кружки. Ты все равно не пьешь. Спасибо. И вот неделю назад вызвал их к себе римский наместник Валерий Сцепион и приказал им себя вылечить. Так они ответили ему, что пока на их родине находится хотя бы один римский легион, они его лечить не будут. Римлянин как это услышал, так ему сразу хуже стало. Он пришел в ярость и приказал поместить святых братьев в темницу. Братьев отправили в тюрьму, а здоровье наместника с того дня стало ухудшаться. Его стали мучить боли в желудке и рези в животе. Каждый день братьев приводили к нему, и Сцепион спрашивал, будут они его лечить или нет. И каждый раз братья наотрез отказывались.
        - Странные целители, - пожал я плечами. - Не желают оказать медицинскую помощь тому, кто в ней нуждается. Ну и нравы тут.
        - Так ведь они требуют свободу для своей родины, - возразила мне Стелла.
        - А это уже и вовсе какой-то медицинский терроризм! - воскликнул я. - Ладно, Диоген, прости, что я перебил тебя. Продолжай. Хотя, я и сам догадываюсь, чем там дело кончилось.
        - Правильно догадываешься, - подмигнул мне философ. - Римляне известны всему миру крутым нравом и неоправданной жестокостью. Я слыхивал, что у себя дома, то есть в Риме они вместо собак на привязи держат рабов. Я как философ, не вижу в этом никакого смысла. Так вот, Валерий Сцепион каждый день заставлял братьев лечить себя, те отказывались, а ему становилось все хуже. В конце концов в жутких муках он скончался. Тогда его заместитель Гнус Помпений, временно занявший место наместника, обвинил братьев в колдовстве. Якобы это они извели его предшественника. Позавчера состоялся суд, и братьев приговорили к смертной казни через распятие на кресте. И сегодня в полдень должна состояться их казнь.
        - Сегодня в полдень! - закричал я, вскакивая с места. - Так скоро? А сколько сейчас времени? У кого есть часы?
        - Девять часов утра, - ответила Стелла. - У нас еще есть время. Правда очень немного.
        - Где должна состояться казнь?
        - За городом на Горемычной горе. У дворца римского наместника уже стоят два креста. Я видел их собственными глазами. Несчастные должны на своих плечах вынести их из города и подняться с ними на Горемычную гору, где их предадут ужасной смерти, как воров и убийц.
        - Где-то я уже про это слышал, - задумался я. - Очень похоже на сюжет из Нового завета.
        Но времени на раздумья не было.
        - За мной! - закричал я, и выбежал из комнаты. Вслед мне понеслись крики.
        - Сережа! Адал! Вернись! Погоди! Туда сейчас нельзя!
        Но я не слушал моих друзей. Мной вдруг овладело что-то похожее на безумство. Я пересек комнату с фонтаном и бросился к выходу.
        У дверей на улице на носилках лежал молодой человек. Видимо он спал, потому что глаза у него были закрыты. Я не сразу его заметил, и когда попытался перепрыгнуть через него, споткнулся и очень неуклюже свалился на землю.
        - Извините пожалуйста, - я повернулся к парню и увидел, что он нисколько на меня не сердится, а продолжает спать, как ни в чем не бывало, хотя и слетел с носилок на пол. Лежит себе, как ни в чем не бывало. Спокойно и безмятежно. Это показалось мне странным.
        Я оглянулся и увидел, что на улице перед дверью полукругом прямо на земле сидят люди, человек двадцать, среди которых был и Голиаф. И все они посмотрели на меня такими глазами, что мне почему-то сразу стало не по себе.
        - Сережа, что ты наделал? - в дверях показалась Наташа. Лицо ее было искажено ужасом, словно она увидела змею.
        - А что я наделал?
        - За что нам такое наказание, Господи? - зарыдала вдруг худая седая женщина, сидевшая рядом с Голиафом. Наверно его жена. - Моему сыночку нет покоя даже на том свете.
        Что такое?
        До меня вдруг дошло, что я совершил что-то ужасное. Очень ужасное. Все смотрели на меня как чудовище, злодея, какого еще не видел свет. Боже мой! Неужели этот парень мертв? Кажется так оно и есть. Это что же получается? Я глумился над мертвым? Бог мой!
        Несколько секунд я был просто ошарашен и не мог двинуться с места. Впрочем всех остальных тоже охватил столбняк. Прямо немая сцена, как в «Ревизоре» у Гоголя. И все же я опомнился первым и бросился исправлять содеянное. Да, парень без сомнения был мертв. Он уже охладел. Какого черта тогда его положили около дверей? Впрочем, это наверно такой местный обычай. Какая-нибудь обрядовая похоронная церемония. И я ее самым ужасным образом испортил. Надо же! Худшего просто не может быть.
        Я стал укладывать покойника обратно на носилки, и взгляды присутствующих, обращенные ко мне наполнились таким негодованием и столько в них было укора, что мне стало еще больше не по себе. Наверно я опять сделал что-то не то. Да что это такое, в конце концов!
        И опять все остались на своих местах. Только жена Голиафа продолжала причитать, и ее жалобный тоскливый вой, резал по сердцу острее ножа.
        - Успокойся, дорогая Юдифь, - бормотал Голиаф, - что не делается, все угодно господу. Наш Израиль уже на небесах. А тело, даже поруганное этим нечестивым чужеземцем, мы все равно предадим земле, как того велят обычаи наших предков.
        Мертвый юноша был аккуратно, хотя и несколько торопливо, возвращен мною на место, я даже руки скрестил ему на груди, как было прежде, но что-то меня вдруг насторожило. Что-то встревожило. Почему-то мне показалось, что покойник не совсем отвечает требованиям, которые можно было бы предъявить к мертвецу. Бледный? Согласен. Холодный? Ну это как посмотреть. Но где же тогда следы тления? Где неприятный трупный запах? Это в такую жару-то! То-то мне показалось, когда я поднимал мертвеца, будто бы в его теле еще теплятся остатки жизни.
        Я сразу почувствовал себя увереннее.
        - Когда он умер? - строго спросил я.
        - Сегодня ночью, - ответила со своего места Наташа. Ее взгляд, обращенный в мою сторону, был полон истинного сострадания ко мне. Никогда ее такой не видел.
        - Так, мне все ясно. Всем сохранять спокойствие! - мой голос прогремел по двору. - И всем тихо.
        Все и так молчали. Но тут замолчала даже Юдифь. Прекратил бормотание и Голиаф.
        С бьющимся от волнения сердцем, я вновь склонился над телом и взял покойника за запястье.
        Пульса не было.

«Нежели все напрасно? - подумал я. - Неужели моя догадка неверна?»
        И все-таки я не верил себе. Не знаю, почему. Не верил и все тут. Врачебная интуиция? Назовите это как хотите. Я освободил руку Израиля, и она безвольно упала на впалую грудь. Несомненно юноша был мертв.

«Почему же тогда рука такая мягкая и податливая? Совершенно никаких признаков одеревенения. А ведь смерть произошло несколько часов назад. Вот оно что! Неужели все-таки я прав?»
        Словно сама собой, моя рука опустилась юноше на лоб. Лоб был холодный. Но под черепной коробкой, я явственно это ощутил, находился все еще функционирующий мозг.
        Да, да! Мозг работал! Не знаю как, но я явственно ощутил это. И никаких приборов мне для этого не понадобилось. Я сам сейчас был словно прибор. И я видел, что мозг работает! Не то, чтобы он работал на сто процентов. Скорее процентов на пятнадцать. Но этого вполне хватало, чтобы не дать телу испортиться, несмотря на отсутствие сердцебиения и тока крови. Мозг словно спал. В науке это называется летаргия. Медики называют это клинической смертью.
        - Он жив! - громко объявил я. - Он жив, господа хорошие!
        Еще одно усилие воли, и под моей рукой мозг вздрогнул.

«Просыпайся!» - дал я ему мысленную команду.
        И мозг проснулся. Первой его командой был приказ сердцу. Оно громко словно мотор застучало в груди Израиля. Я явственно это услышал. Тут же быстро-быстро забился пульс, потоками побежала по жилам кровь, она стремительно нагревалась от собственного движения.
        Не снимая руку со лба больного, я тут же обнаружил причину его клинической смерти. Первичные признаки менингита. Редчайший случай. Видимо организм так среагировал на страшную болезнь. Словно сам себя законсервировал. Очень интересно.
        Затем я увидел каким-то внутренним зрением пораженные участки коры головного мозга, застой крови на них и отекшие лимфоузлы. Разбудив организм от сна, я разбудил и болезнь, которая тут же дала о себе знать. Неужели все напрасно? Я вызволил парня из лап смерти только для того, чтобы он умер опять, только в долгих и жестоких мучениях. Что за напасть?
        Но тут я обратил внимание, что под тем местом, где все еще лежала моя рука, кровь у парня циркулировала очень даже неплохо. Интересно! А что если подвинуть руку?
        Я подвинул, и под ладонью тут же побежала кровь, а темная кора головного мозга начала светлеть. Мозг принимал первоначальную до болезненную форму! Всего несколько поглаживающих движений ладонью, три мысленные команды, и Израиль стал абсолютно здоров. Никаких признаков болезни. Я уничтожил их, словно стер ластиком с белого листа чернильные пятна. Мертвенная бледность отступила, и лицо больного порозовело. Губы так те вообще стали по девичьи пухлыми и алыми.
        - Открой глаза, - сказал я, не веря самому себе. - И попробуй встать.
        Длинные густые ресницы Израиля дрогнули. Парень распахнул огромные масляничные глаза и тут же прищурил их, не в силах глядеть на солнце.
        Раздался громкий ах. Я оглянулся.
        Оказывается уже все здесь присутствующие давно покинули свои места и не вставая с колен приблизились ко мне. Занятый делом, я этого просто не заметил. До этого момента, все они молчали затаив дыхание, но когда Израиль открыл глаза, никто уже сдержаться не смог. Раздались радостные крики и вопли. Кто-то смеялся, кто-то рыдал. Люди так и повалились к моим ногам, и каждый норовил схватить полу моей хламиды и прижаться к ней губами. Я даже растерялся. Конечно, врачей положено благодарить, но чтобы так? В моей практике такое впервые. Собственно говоря, я всего лишь выполнял долг. Юдифь и Голиаф рыдали над Израилем, который поднялся на ноги и недоуменно смотрел на отца с матерью и на все, что творилось вокруг.
        - Ты можешь идти? - спросил я его, безуспешно пытаясь вырваться от восторженных и благодарных зрителей.
        Израиль сделал один шаг, чем вызвал новый рев восторга.
        - Да ведь это же Третий Брат! - вдруг закричал один из тех, кто мне поклонялся, и я узнал в нем Соломона. - Он явился в Ерихон, чтобы спасти нас всех. И это я его привел! Благодарю тебя, Господи, за то что ты избрал меня и приблизил к своему сыну!
        - Третий Брат! - тут же откликнулись слушатели. - Третий Брат снизошел до нас простых смертных. Посланник небес!
        Скажу прямо, я растерялся. Стоял на месте и не знал, что сказать. А весть о моем пришествии тем временем вырвалась за пределы двора и побежала по улицам. А родственники Израиля продолжали галдеть и благодарить меня за чудесное спасение.
        - Да поднимитесь же вы! - вышел я из терпения. - Согласен, что провел не совсем стандартную операцию. Так это скорее случайное везение, нежели закономерный результат моего лечения. Я собственно говоря еще не врач, а только учусь.
        Но меня никто не слушал. К тому же Голиаф и Юдифь, а с ними и сам Израиль, которому поведали о его чудесном воскрешении, присоединились к остальным, и шуму сразу стало больше. Сквозь толпу ко мне с трудом пробился Соломон и тоже вцепился в полы моего хитона.
        - Отец родной! - завопил он. - Может ты снизойдешь и до меня недостойного грешника и излечишь мои болезни? Голова болит, даже кровопускание не помогает.
        И говоря это он схватил мою руку и возложил себе на голову. Голова у него действительно болела. Я явственно обнаружил те же первичные признаки менингита, но под моей чудодейственной рукой (как это у меня все же получается?) они тут же растаяли, как снег под солнцем.
        - Не болит! - тут же откликнулся Соломон. - Готов поклясться всем, что у меня есть, не болит!
        - А теперь, Соломон, проведи меня к тюрьме, где томятся Святые братья, - попросил я.
        Но тут остальные с криками: «Вылечи и меня!», оттолкнули Соломона и стали хватать мои руки и возлагать себе на головы. Они так толкались, что чуть не сбили меня с ног.
        - Стелла, Геркулес! - жалобно крикнул я. - На помощь!
        Друзей уговаривать не пришлось. Они тут же, грубо растолкав толпу, пробились ко мне. Однако никто на их грубость не обиделся.
        - Давайте прорываться сквозь этих безумцев, - предложил я.
        Стелла неодобрительно покачала головой:
        - Зачем портить отношения с местным населением? Не лучше ли заручиться его поддержкой?
        - А время еще есть?
        - Время всегда есть. У нас еще в запасе час сорок пять.
        - Тогда помогите мне организовать очередь, что ли! Надо их всех быстро обслужить и бежать спасать Святых братьев.
        - Что такое очередь? - спросил Геркулес у Стеллы.
        - Когда подряд производят три и более выстрелов, - ответила та.
        - Нет! - прорычал я. - Это, когда люди стоят друг за другом и подходят по одному!
        - Так бы сразу и сказал, - вздохнул Геркулес, и вдвоем со Стеллой начал наводить порядок и дисциплину в рядах моих пациентов.
        Надо сказать, что пока я спал, ребята успели приодеться и закосить под местных. На Геркулесе был черный хитон, похожий на мой. Только он ему был маловат и едва доходил до колен. И тем не менее он выглядел в нем довольно внушительно. На Стелле было длинное голубое платье с короткими рукавами. Похожее платье, только красное и с золотой вышивкой было у Наташи. Оно ей очень шло. Только сейчас я заметил, как она в нем привлекательно.
        - Будешь мне ассистировать? - робко спросил я ее.
        Наташа кивнула:
        - Что мне нужно делать?
        - Делай предварительный диагноз и с ним посылай ко мне.
        - Попробую.
        - Итак, товарищи! - объявил я. - Прежде чем подходить ко мне, обращайтесь за консультацией к сестре. Ее зовут Наталия Ивановна.
        К этому времени Стелла и Геркулес навели порядок и создали некоторое подобие очереди, вдоль которой взад вперед носился Диоген, следивший, чтобы никто не пытался жулить.
        По сравнению с менингитом, у остальных болезни были простенькие, даже не болезни, а болячки, и я справился со всем потоком за двадцать минут. Но за это время весть обо мне облетела уже весь квартал, и со всех сторон стекались люди. Наконец во двор Голиафа внесли сразу десять носилок с больными людьми. Их уложили прямо на землю, и они заняли весь двор. Тут я не выдержал:
        - А это что еще такое? Сколько можно? Товарищи, встаньте и подойдите ко мне по одному!
        В другой ситуации я ни за что бы не сморозил подобную глупость. Но на данный момент меня уже начало трясти от нервозности. Я боялся, что теперь уже точно не успею спасти братьев.
        Услышав мои слова, лежавшие на носилках люди закопошились и один за другим стали подниматься на ноги. Народ, облепивший весь забор и стоявший в воротах так и ахнул.
        - Встают! Люди добрые! Встают! Идут! К нему идут!
        - Что такое? - удивился я, глядя, как пошатываясь и спотыкаясь, лежачие больные поплелись ко мне. - Почему такая реакция?
        - Сережа, они же все после паралича! - шепнула мне в ухо Наташа. - Как это ты так делаешь?
        Я только пожал плечами:
        - Всего лишь велел подойти ко мне. Так, друзья мои! Теперь вы все здоровы и можете идти домой.
        И они пошли домой. Честное слово, пошли. И даже не стали забирать носилки. Я потер руки:
        - Все! Теперь в тюрьму. Где она у вас тут находится?
        - Рядом с дворцом наместника, - тут же опять появился Соломон. - Я хотел бы желать вас проводить, вот только не знаю, достоин ли.
        - Достоин, достоин! - похлопал я его по плечу. Веди нас, и побыстрее.
        Когда мы вышли из дома Голиафа, то на улица нас ожидало наверно все население Ерихона. Во всяком случае вся улица была заполнена народом, и нас встретили как первых космонавтов.
        - Идет! Идет! Третий Брат - Исцелитель мертвых и Освободитель Израиля идет.
        - Это кто это освободитель Израиля? - поделился я своим беспокойством с друзьями. - Мы что ли? Политики нам только не хватает.
        - Помаши им рукой, и не забывай улыбаться, - тихо велела мне Стелла. Она сама тоже раздавала улыбки направо и налево.
        Я по лошадиному улыбнулся и затряс рукой. Жалко что ли? Толпа восторженно взревела. К моим ногам полетели букеты цветов.
        Мы шли, а людское море расступалось перед нами. Лица у всех были счастливыми и просветленными.
        - А чего это они так радуются? - удивился я.
        - Так ведь сбываются предсказания их пророка Изергиля, - громким криком перекрыв шум толпы, ответил Диоген. - Я не успел тебе рассказать. Ты так быстро убежал. А потом был занят целительством…
        - Рассказывай! - закричал я в ответ. - Геркулес, протолкни его ко мне.
        Геркулес схватил философа за шиворот и пихнул ко мне. Так что дальше Диоген кричал мне прямо в ухо.
        - Так вот! Когда пятьдесят лет назад римляне во главе с Юлием Цезарем, папашей нынешнего императора, которого тоже, кстати зовут Юлием Цезарем, завоевали эту страну и разрушили их главный храм, пророк Изергиль сказал, что настанет день, когда родятся на Земле Обетованной два брата. Они вырастут и будут исцелять людей словом Божьим. И захотят чужеземцы их казнить и будет неправедный суд, да только с небес явится Третий Брат, и поднимет мертвых и умирающих, и освободит братьев своих, а вместе с ними и весь народ израильский.
        - Здорово! - воскликнул я. - Только при чем тут я?
        - Может быть ты теперь и можешь делать чудеса, - ехидно заметила Наташа. - Но сообразительности тебе явно не хватает.
        - Да нет, - сказал я, - я все прекрасно понял. Только в голове все это как-то не укладывается. Это наверно от жары. К тому же я трудился, как каторжный. Я не знаю, каким образом мы будем освобождать братьев из римской тюрьмы, а вы мне тут толкуете, что я должен заодно освободить еще и всю страну.
        - Раз пророчества начали сбываться, то они сбудутся сполна, - развел руками Диоген и облизнул пересохшие губы. - Уж так положено.
        Вдруг шумящая толпа притихла. Как-то разом. Словно ее накрыла волна тишины. Но тишина держалась недолго. Где-то неподалеку раздался мерный стук. Толпа заволновалась и также молча стала рассеиваться. Люди быстро и умело разбегались по переулкам. А стук между тем продолжался. Внезапно я узнал этот звук. Стук солдатских сапог.
        Не прошло и минуты, как от нескольких тысяч горожан, которые только что окружали нас, осталось несколько десятков смельчаков. Преимущественно мужчины. Но было и несколько женщин и подростков. Они нервно сжимали в руках тут же подобранные булыжники. Среди героев оказался и Соломон. У него было аж два булыжника, а глаза горели фанатичным огнем. Я не выдержал и с чувством пожал ему руку. Глаза Соломона вспыхнули еще ярче.
        А впереди метрах в ста от нас уже алели красные прямоугольники римских щитов. Чеканя шаг легионеры шли прямо на нас. Копья они держали на перевес. И было их уже не тридцать, и даже не сорок, а человек пятьсот. Никак не меньше. Их вели три офицера, и когда они подошли поближе, я узнал центуриона Примуса Сервия. Нас он тоже узнал и даже подпрыгнул на месте. Его рожа даже покраснела от гнева, только остался синим фингал под глазом, которым наградила его Стелла.
        - Вот они! - закричал он. - Окружить их, схватить и убить!
        Как и прежде, меры самые радикальные.
        Конечно мы могли бы вступить с ними в бой. Это был бы героический поступок. Мы бы погибли, как герои, и о нас бы сложили легенды. Но мы поступили совсем иначе. Вместе, как по команде, повернулись вправо, там была самая узенькая улочка. Туда мы и побежали. Впереди Соломон, за ним я, за мной остальные.
        - Куда? - надрывался за спинами визгливый голос Примуса Сервия. - Держи их! Не дай уйти! Окружай!
        Римляне кинулись в эту же улочку вслед за нами, загремели щиты и остальное оружие. Я оглянулся и на бегу успел заметить, как наши преследователи смешно копошились в узком проеме улицы. Они вбежали в нее слишком большой массой и тут же смешались, позацеплялись друг за друга и забили собой весь проход. Вот это да! Местная архитектура сыграла с ними плохую шутку.
        - За мной! За мной! - пыхтел Соломон и сворачивал то в одну сторону, то в другую. Улочки были как на подбор узенькие, кривенькие. Настоящий лабиринт, в котором нам уже один раз довелось поплутать. Очень скоро от римлян осталось одно воспоминание и далекий невнятный шум и постукивание. - Я выведу вас прямо к дворцу наместника. Там теперь мало воинов. Весь гарнизон они направили к «Одинокому верблюду». Вы сможете пробиться.
        - Соломон, ты воплощение мудрости! - похвалили мы его.
        - Моя покойная матушка всегда это говорила, - самодовольно ответил Соломон. - Вот мы и пришли.
        Улица распахнулась, и мы оказались на широкой площади, в центре которой красовался окруженный высоким белокаменным забором и утопающий в зелени и сверкающий мрамором дворец римского наместника.
        - А где же тюрьма? - спросил я.
        - Тюрьма там, - махнул рукой Соломон. - В подвалах. Узники сидят в подземелье. А вон в той стороне солдатские казармы.
        Где-то вдалеке кричали бегающие по Ерихону римляне. До сюда доносился перестукивание и перезвон метала.
        - Теперь мне пора уходить, - сказал Соломон, успевший к этому времени утратить свой первоначальный боевой пыл. - Прошу всех меня простить, но честному израильтянину не следует общаться с римлянами.
        - Спасибо, что нас проводил, - поблагодарил я его.
        - О, Третий Брат, это такой пустяк, по сравнению с моей больной головой! Клянусь Богом, теперь она у меня, как у младенца.
        Соломон поклонился и шмыгнул обратно. Скрылся, как мышь в норе.
        - Идем к наместнику? - повернулся я к своим друзьям.
        - Да, пойдем и надерем ему задницу! - обрадовался Геркулес.
        - Без предварительной разведки? - задумалась Стелла. - Разумно ли это?
        - Мы используем фактор внезапности, - ответил я и повернулся к Наташе. - Может быть ты где-нибудь спрячешься? Найдешь безопасное местечко. Снимешь домик. И будешь вместе с Диогеном нас ждать.
        - Ну уж нет! - отрезала Наташа. - Ни за что! Самое безопасное место рядом с тобой. Я уже в этом убедилась. Правда, Диоген?
        Философ затоптался на месте и зачмокал губами:
        - А мое философское мышление подсказывает мне, что слова Адала наполнены истинной мудростью. Я бы последовал его совету, который достоин Сократа. Давай спрячемся вдвоем, мое золотце! Оставим дела бранные воинам и политикам, а сами предадимся прелестям любовным. Купим кувшин хорошего вина, чтобы не было скучно…
        - Можешь делать, что хочешь! - ответила ему Наташа. - Оставайся, здесь и попробуй вернуться на родину.
        - Да как же я покину тебя, любимая? - взвыл Диоген. - Это не в моих силах.
        - Тогда молчи, - сказала девушка и повернулась ко мне. - А я с тобой не расстанусь!
        Я взял ее руки и крепко сжал:
        - Я себе не прощу, если с тобой, что случится!
        Наташа только улыбнулась в ответ. Я повернулся к Геркулесу.
        - Ты возьмешь на себя охрану.
        - Все сделаю, командир!
        И мы пошли ко дворцу. Какие мысли при этом у меня были? Не помню. Просто шел и считал шаги.
        А стражники у ворот кажется поняли, что мы идем к ним и насторожились. Вперед выскочил командир охраны, и я открыл рот от удивления, у него были точно такие же усы, как у Примуса Сервия.
        - Куда прете, грязные оборванцы? - грубо закричал он на нас.
        Он хотел еще что-то добавить, но кулак Геркулеса опустился ему на голову, и центурион свалился к моим ногам. Двое стражников схватились за копья, но за них же схватился и Геркулес, потянул на себя, и стражники, громко стукнувшись друг о друга, разлетелись в разные стороны.
        - Открывай ворота! - закричал сын Юпитера и пинком ноги вышиб толстые обитые медью ворота внутрь. За ними послышались жалобные крики. Кого-то там завалило.
        Когда мы вошли внутрь, нам навстречу выскочили легионеры, где-то десяток, и у командовавшего ими центуриона опять, я не поверил глазам, были усы Примуса.
        Повторилась все та же сцена, что была на рынке за городскими стенами. Мы изрядно повеселились, выбивая пыль из легионеров и валяя их по песочку. Обошлось без крови. Когда все было кончено, Геркулес схватил за шиворот центуриона, поднял и хорошенько встряхнул. Центурион открыл глаза и застонал.
        - Не подскажете, как тут пройти в подземелье? - спросил я его.
        Рука центуриона дернулась и вяло указала куда-то вправо. Геркулес разжал пальцы, и доблестный офицер непобедимой римской армии шмякнулся обратно в песок.
        Быстрым шагом мы отправились в ту сторону, куда нам было указано. Римлянин не обманул. Буквально через несколько шагов мы обнаружили вход в подвал, у которого также сидели трое ленивых стражников. Увидев нас, они бросились в разные стороны и куда-то пропали.
        - Пусть свободен! - объявил Геркулес. - Добро пожаловать в тюрьму!
        Мы спустились по каменным ступенькам вниз, и дорогу нам преградила толстая решетка.
        - Геркулес! - попросил я.
        Нашему спецназовцу это было только в удовольствие. Он буквально вырвал ее из стены прямо с камнями. Один валун чуть не расшиб мне ногу. Я едва успел отпрыгнуть в сторону.
        - Кто останется у входа? - спросил я. - Стелла?
        Стелла кивнула, вынула обнаженный меч и поднялась наверх, чтобы занять оборону на случай, если появятся легионеры. А мы вступили в подземелье. Холод, сырость и мрак были так неожиданны после жаркого израильского солнца, что меня даже немного зазнобило. Наташа и Диоген по детски прижались друг к другу. Понадобилось несколько секунд, прежде чем наши глаза смогли видеть в новых условиях.
        - Кто такие?
        Два дюжих бритоголовых тюремщика с дубинками в руках и невероятно тупыми физиономиями шли прямо на нас.
        - Ребята, - сказал я им. - Мы принесли для вас воздух свободы. Радуйтесь!
        Кажется до них не дошло, потому что они даже не замедлили шаг.
        Геркулес с дружеской улыбкой вышел им навстречу, и я зажмурил глаза, чтобы не видеть того, что будет. Если бы еще заткнул уши, то не услышал бы двух глухих ударов и звуков падающих тел. Затем последовали радостные крики.
        Кричали заключенные. Когда я открыл глаза и вгляделся в темноту, то увидел, что подземелье набито ими до отказа. В каждой камере, а их здесь было по пять с каждой стороны, за решеткой толпились пятнадцать-двадцать человек. Исхудавшие, грязные и измученные, в каких-то немыслимых лохмотьях, они тянули в нашу сторону тощие костлявые руки, кричали и плакали. Мне стало понятно, что это политические узники. Борцы за свободу и независимость Земли Обетованной. Их вид так на меня подействовал, что я тут же попросил Геркулеса их освободить. Что тут началось! Шум, гам, грохот ломаемых Геркулесом дверей. Но самое главное началось, когда Диоген раздобыл где-то факел и осветил нашу компанию. Все уставились на нас, потом сразу же замолчали. Как будто выключили звук. Но только секунд на пять, после чего взрыв голосов буквально оглушил меня.
        - Третий Брат! Третий Брат! Третий Брат пришел спасти нас. Святые братья были правы! Сбылось пророчество старика Изергиля!
        Вот примерно, что они кричали, и я сразу вспомнил о цели своего прихода и громко объявил:
        - Да я Третий Брат! Совершенно верно, что пришел спасти вас. Всем дарую свободу согласно статьям двадцатая и двадцать первая из конституции Российской Федерации. Темница пала и свобода вас встретит радостно у входа. А теперь быстрее дайте мне моих святых братьев, я хочу обнять их и прижать к сердцу!
        И ликующие крики тут же стихли, горький плач и стенания пришли им на смену. В душу мои проникли нехорошие предчувствия.
        - Что такое?
        Вперед вышел какой-то длиннобородый старик с трясущимися руками и горящими глазами, он повалился передо мной на колени, схватил за полы моего хитона и сотрясаясь от волнения и приступов кашля заговорил:
        - Ты опоздал, Третий Брат! Римляне увели твоих братьев на казнь.
        - Как так? - я был потрясен. - Ведь казнь назначена на полдень, а сейчас еще только одиннадцать? Нарушение графика! Они за это ответят. Когда это произошло?
        - Только что. Солдаты пришли и увели их. Братья успели крикнуть нам, что их собираются убить прямо во дворце.
        Больше я спрашивать его не стал.
        - За мной! Геркулес, Наташа!
        Мы кинулись к выходу, и через несколько секунд снова были снаружи. За нами толпой повалили освобожденные узники.
        - Их уже увели, - сообщил я Стелле, - чтобы убить прямо здесь во дворце. Вероятно они прознали, что я здесь в городе и решили не использовать публичную казнь, чтобы избежать массовых манифестаций. Если мы поторопимся, то еще можем успеть.
        Стелла ничего не стала спрашивать, в руках у нее тут же сверкнул еще один меч, и она кинула один мне, затем сотворила другой для Геркулеса.
        - Дайте и нам что-нибудь! - крикнул Диоген. - Мы тоже хотим сражаться!
        Вот паразит, он уже успел взять Наташу за руку, прикрыл собой, и они стояли, как самые лучшие друзья.
        Стелла тут же сотворила два легких арбалета, в каждом из которых было приготовлено для стрельбы по пять стрел.
        - Нажимать здесь! - показала она, вручая им оружие. - Лучше с близкого расстояния. Не попадите в своих.
        И наша великолепная пятерка побежала ко дворцу. Там нас уже ждали. Легионеры, человек тридцать, полукругом встали шит к щиту и загородили проход. Только пользы им это не принесло. Стелла с разбегу просто перепрыгнула их, и оказавшись в тылу противника тут же расстроила всю его оборону. А тут и мы с Геркулесом налетели на них словно два разъяренных коршуна на стаю кур, и наши мечи засверкали в воздухе.
        Римляне дрогнули, а когда десять из них оказались на полу, оглушенные или покалеченные, побежали.
        Наташа и Диоген бегали со своими арбалетами и больше мешали, чем помогали. Нам приходилось следить еще и за ними, чтобы не дай бог с ними что-то случилось. К счастью обошлось. Наташа умудрилась даже всадить стрелу в зад одному из убегающих солдат, и тот заорал, как резанный.
        - У тебя всегда лучше всего получаются уколы, - похвалил я ее.
        Геркулес уже тащил двоих пленников. Один был простой легионер, другой центурион, правда в этот раз совсем не было усов.
        - Где Святые братья? - спросил я, приставив к горлу центуриона лезвие меча. - Куда их повели?
        - Не скажу, - прохрипел тот. Он был задушен ремнем от собственного шлема и поэтому говорил с трудом.
        - Героя из себя строишь? - хмыкнул я.
        - Да! Можете меня пытать.
        - Пытать? Тебе этого так хочется? Будь по твоему!
        Не думайте, что я такой кровожадный. Просто другого выхода не было. Времени, кстати тоже. Я сделал знак Стелле. Она подошла к центуриону и пальцем надавила ему на какую-то точку за ухом. Тот задергался, как чертик на резиновом шнурке, забил кривыми ногами и заверещал:
        - Ой, больно! Мамочка! Все скажу, все скажу, только не мучайте меня так, люди добрые.
        - Говори!
        - Наместник приказал увести их в атриум, хочет утопить прямо в бассейне!
        - Предать моих братьев такой позорной смерти! - закричал я.
        - Ой, не убивайте меня, не убивайте! - тут же опять завопил центурион. - У меня трое детей и престарелые родители. Я их единственный кормилец и поилец!
        - И меня тоже пощадите! - закричал и легионер. - Я тоже единственный кормилец. У меня шестеро детей, беременная жена и больная старая мать.
        Мы бросили их на пол.
        - Быстро ведите нас к бассейну! И быстрее. Если мы опоздаем, то вы умрете! И не пытайтесь бежать. Я Третий Брат и умею убивать одним взглядом.
        Центурион и легионер резво вскочили на ноги и побежали по широкому светлому коридору, по бокам которого, словно деревья в парке, возвышались мраморные колонны. Мы за ними. А за нами бывшие узники. Оказывается они не убежали в город, а присоединились к нам. Оружие они подобрали на земле. После нашей с римлянами разборки, его там было порядочно.
        Так что в атриум, который находился прямо в центре дворца, там же был и бассейн, мы ворвались целой толпой. Как матросы в Зимний дворец. Я со знаменем, которое соорудил из плаща центуриона, впереди.
        И как раз вовремя.
        Здесь был весь цвет римской ерихонской знати во главе с наместником Гнусом Помпением. Всего наверно человек сто. Наместник сидел на троне завернутый в белую простыню, словно только что вышел из бани. Его гордую чисто выбритую голову венчал несколько небрежно сделанный из золота лавровый венок. Шея у начальника римских оккупационных властей была невероятно длинная и жилистая, от чего Гнус Помпений походил на орла-стервятника. Остальные римляне тоже были завернуты в разноцветные простыни, кажется у них это называется тоги, физиономии у всех были полны ожидания. Они уже наслаждались зрелищем начавшейся казни, и все смотрели в одну сторону. Как раз туда, где несколько воинов подталкивали к бассейну двух высоких и симпатичных парней.
        Слава богу! Мы успели!
        - Эй, не время сейчас купаться! - Мой громкий по-пионерски звонкий голос подхваченный эхом прокатился над залом.
        Несколько охранников преградили нам дорогу. Зря они это сделали! Все пятеро тут же дрыгая ногами полетели в бассейн.
        - Хотя кое-кому водные процедуры не помешают, во всяком случае остудят голову, - закончил я, широким шагом направляясь к наместнику. Стелла и Геркулес шли сбоку от меня и самым грубым образом отшвыривали тех, кто пытался преградить мне дорогу. Вскоре в бассейне барахталось человек тридцать, стражников, рабов и прочих знатных особ.
        - Охрана! - закричал наместник, видя, как мы неумолимо приближаемся к нему, лицо его исказилось от страха. - Стража! Убить этих троих! И всех остальных тоже.
        Откуда-то опять появились трое охранников, но мы их тоже не стали обижать и отправили в бассейн к товарищам. Наместник вскочил с трона и хотел сделать ноги, но Геркулес положил ему на грудь руку и пригвоздил его обратно к бронзовой спинке. Увидев мое лицо в такой близости от себя, наместник затрясся, как лист на осеннем ветру. Такое чувство, что он меня откуда-то знает.
        - Значит ты тут будешь главный? - строго спросил я римлянина. - Гнус Помпений, римский наместник в Земле Обетованной, это будешь ты?
        Тот закивал так старательно, что венок слетел с его головы мне под ноги. Я не упустил удовольствия наступить на него. Венок громко хрустнул. Наместник ахнул и жалобно шмыгнул. Его тощий кривой нос побелел от ужаса. А я мило улыбнулся:
        - Ну раз ты главный, дружище, тогда сейчас же огласи помилование этим двум приятным парням.
        - Третий Брат! - выдохнул наместник. - Это ты?
        - Пусть будет так, - согласился я. - И не заставляй меня повторять дважды, или еще хуже того - ждать. А то я в гневе ужасно нервный. Могу тебя запросто…
        Я так и не успел придумать, чем посильнее напугать Гнуса Помпения, как тот сполз с трона и упал передо мной на колени:
        - Не надо, не делай этого! Я все сделаю, что ты скажешь.
        - Тогда вели своим гориллам отпустить моих братьев.
        - Они уже свободны!
        А он прав. Святые братья оказались не такими уж овечками, увидев, как обернулось дело, они схватили стражников, что толкали их воду и отправили в воду вместо себя.
        - Большое мерси! - обрадовался я и брезгливо отпихнул наместника ногой. Затем увидел узников, который окружили римлян со всех сторон и решил им сделать подарок. - Всех присутствующих здесь римлян после водных процедур отправить в темницу. Затем запереть ворота и позаботиться об обороне дворца. А то ведь, там еще пятьсот легионеров осталось, кажется.
        - Ура! Да здравствует Третий Брат! - закричали бывшие узники и радостно стали сгонять римлян в кучу и вязать им руки веревками.
        Так, кажется пора теперь заняться своими делами. Где там мои братишки?
        Святые братья уже сами направлялись ко мне. Лица их светились от счастья, в то время как мое все больше перекашивалось от удивления.
        Конечно я этого ожидал, к этому готовился и к этому стремился всеми фибрами души, пройдя сквозь все испытания, что уготовила мне и моим спутникам капризница судьба. И все же, когда этот момент настал, я с трудом поверил в происходящее. Такое чувство, что увидел себя в зеркале. Вернее в двух зеркалах. Или того хуже, вдруг взял и раз троился. Ко мне подходили с руками распростертыми для объятий два моих отражения. Словно вышли из зеркала. Две моих точных копии. При чем, копии в буквальном смысле этого слова.
        - Наш брат! - воскликнули они, бросаясь ко мне и заключая в свои объятия. - Наш Третий Брат! Мы знали, что ты явишься и даруешь нам спасение!
        Голоса тоже были мои. Честное слово! Неужели такое возможно? Не знаю почему, но в груди у меня что-то защемило, а в глазах что-то защипало. Сразу стало трудно говорить, поэтому я ничего и не говорил, когда мои братья, пусть и искусственные, но братья, обнимали меня. Зато они не умолкали.
        - Мы ждали тебя! - говорил один.
        - И ни одного мгновения не сомневались, что ты придешь, - это второй.
        - Наш Третий Брат! - это уже вместе.
        Наконец и я обрел речь:
        - Свершилось! Наконец-то мы встретились, братаны!
        - Ой, Сережка! - ахнула рядом Наташа. - Глазам не верю! Тебя стало так много.
        - Зрелище достойное назваться восьмым чудом света, - покачал головой Геркулес.
        - И на что только не способна мать природа, - глубокомысленно заметил Диоген. - У меня от волнения даже в глотке пересохло. Ни у кого нет ничего, чтобы промочить горло?
        - Быстрее забирай у них матрицу и уходим отсюда! - прошипела мне в ухо Стелла. - Не забывай, что там в городе пол тысячи римлян. И они вот-вот явятся сюда. Думаешь твое оборванное ополчение с ними справится?
        - Стелла, дорогая, - ответил я, - ты абсолютна права. Я сейчас же последую твоему своевременному совету, только скажи, каким именно способом я должен взять эту самую матрицу у моих дорогих братишек?
        Стелла пожала плечами:
        - А я думала, что ты сам знаешь!
        - А вот и нет! Понятия про это не имею. Никогда в жизни не собирал матриц. А разве мой отец герцог не объяснил тебе, как это делается?
        - Нет. Ничего он не сказал, кроме того, что все твои способности будут проявляться сами собой.
        - Как мило с его стороны, - хмыкнул я и обратился к братьям, которые терпеливо ждали, когда я наговорюсь. - Итак, давайте знакомиться. Меня зовут Серега!
        - Тебя зовут Адал! - напомнила Стелла.
        - Ах да, конечно. Мое второе имя Адал.
        - Адал Атрейосс, - добавила Стелла - сын герцога Нордиуса и президент пятой квинтсекции триста двадцать седьмого сектора.
        - А еще его зовут Крутой Пришелец! - хихикнула Наташа. - А в моем мире его зовут еще и Стрелкой! Он у нас имена коллекционирует.
        - Для нас ты прежде всего Третий Брат! - в два голоса вступили в беседу святые братья. - Так нам сказал пророк Изергиль! Третий Брат - Спаситель, посланный на землю Отцом Небесным. Так мы тебя и будем называть. Спасителем!
        - Несколько нескромно, - заметил я. - Это я к тому, что ведь спас я вас не один. Со мной все это время были мои друзья. Это Наташа, это Стелла, вот Геркулес, а это Диоген. Так что со Спасителем вы погорячились.
        - Ничуть, - ответил один из двойников, - речь идет не о нашем спасении, а о спасении всей страны от злобных римских псов, терзающих ее, а по пророчеству, это должен сделать ты. Так что Спаситель, ты и есть.
        Хорошо, хорошо! - мне не хотелось препираться и спорить. - А как кстати вас зовут?
        - Я Иосиф, - ответил тот, что стоял слева.
        - А я Иоанн! - ответил правый.
        - Как же мне вас различать? - задумался я. Они были ну просто абсолютно одинаковыми, какими не бывают даже однояйцовые близнецы.
        - Очень просто, - ответил Иосиф, - я всегда буду по левую руку от тебя.
        - А я по правую, - ответил Иоанн.
        - Веди нас против Рима! - хором прокричали оба. Хором, как на пионерском слете.
        Вот тебе и раз! Все-таки без революции дело не обходится. И все же я решил немножечко их расспросить.
        - Ладно, Землю Обетованную мы освободим, это само собой, - я похлопал ребят по плечам. Честное слово, было такое чувство, что хлопаешь себя. - Вы мне вот, что скажите, как вы здесь оказались?
        - Нас также как и тебя прислал сюда наш Отец Небесный.
        Ага, это они про герцога. Хм, парни знают куда больше, чем я знал, когда жил на Земле.
        - Откуда вам это известно?
        - Так сказал пророк Изергиль!
        Тьфу ты! Оказывается я ошибся. Ничего они не знают. Одни религиозные представления. Как удобно жить, приписывая все чьим-либо пророчествам и предсказаниям. Продолжим опрос:
        - Значит вы ничего не помните, из того что было, до того, как вы оба оказались на этой планете?
        - Ничего.
        - Жаль. Папу, значит, тоже не помните?
        - Не помним! Нас нашел на дороге, принес к себе в дом, затем вырастил и воспитал плотник Даниил.
        - Понятно. А слово «матрица» вам ничего не говорит?
        Молчание. Братья смотрят на меня с любовью, но последний вопрос мой явно до них не дошел.
        - У старика Изергиля ничего про это не было? - повторил я. - Матрица! Ма-три-ца!!!
        Увы, ребята по прежнему не давали ответа.
        - Вот видишь? - повернулся я к Стелле. - Что ты на это скажешь?
        Храбрая воительница пожала плечами:
        - Может если вы возьметесь за руки, то произойдет обмен информацией?
        Делать было нечего, я решил попробовать. Взял за руки Иосифа и Иоанна, и мы встали в кружок.
        - Сейчас что-то случится, - прошептала Наташа.
        Ничего не случилось. Мы стояли, но ничего не происходило.
        - Что-нибудь чувствуешь? - поинтересовалась Стелла.
        - Ничего не чувствую.
        - А может вам песню спеть и хоровод поводить? - хихикнула Наташа. - Может быть елка нужна?
        Я строго посмотрел на нее:
        - Очень смешно! Я просто в восторге! Буду хохотать до вечера.
        - Римляне идут! Римляне идут! - раздались со всех сторон крики.
        Подошел Геркулес.
        - Пленники все в подземелье, - отдав честь, доложил он, - а со стороны площади идет римский отряд Примуса Сервия. Спрашивают, будем ли мы принимать бой.
        Я молча посмотрел на Стеллу.
        - Какой бой? - усмехнулась она. - У нас тут больше сотни заложников. Крикни им, что если они пойдут в атаку, то мы их всех перережем, а Гнуса утопим в бассейне.
        - Здорово! - восхитился Геркулес. - Хотя, можно было бы и подраться.
        - Успеешь подраться, - успокоил я его. - А пока нам надо выиграть время.
        Геркулес умчался на переговоры.
        - Так что же нам все-таки делать? - спросил я.
        Никто на этот вопрос ответить не мог. Даже Стелла молчала и подавлено о чем-то размышляла. Вдруг она резко подняла голову и к чему-то прислушалась. Мне ее выражение лица не понравилось. На нем явственно угадывалась тревога. Неподдельная тревога.
        - Что с тобой? - спросил я.
        Стелла прищурив глаза всматривалась в небо, затем облегченно вздохнула:
        - Ничего, мне показалось.
        Я снова повернулся к Иосифу и Иоанну. Они продолжали внимать мне и ловили каждое мое слово. Это меня обрадовало. Значит борьбы за лидерство не будет. Видимо папа герцог, создавая их, сделал так, чтобы они меня во всем слушали. Предусмотрительно.
        - Хорошо, что предлагаете вы?
        - Изгнать римлян из Ерихона, - тут же ответил Иосиф.
        - И со всей Земли Обетованной, - добавил Иоанн.
        - А дальше? Вы не боитесь, что они вернутся, но только с десятью легионами и снова завоюют вашу страну?
        - Нет, - уверенным голосом произнес Иоанн. - Отец Небесный не оставит нас. Узнав, что все три брата встретились, римляне не посмеют вернуться.
        - Не такие уж римляне боязливые, - вздохнул я. - А впрочем, пусть будет так, как будет.
        И я пошел к воротам, у которых Геркулес вел переговоры с Примусом Сервием. Я подошел к ним. Центурион яростно размахивал руками, Геркулес стоял и внимательно его слушал.
        - Немедленно освободить всех римлян! - кричал Примус. - Иначе!..
        - Что иначе? - спросил я и строго поглядел на разбушевавшегося центуриона. - Разве вам не ясно сказано, что все римляне наши заложники?
        - Они умрут за дело Цезаря! - тут же ответил Примус и его гитлеровские усики встопорщились, как обувная щетка.
        - И вам не жалко своих соотечественников? - воскликнул я. Скажу прямо, слова центуриона меня сильно потрясли.
        - Жалко, - Примус на какое-то мгновение смешался, потом опомнился и снова стал грозным. - Очень жалко. Но мы отомстим за них.
        - Каким образом?
        - Как это каким? - удивился центурион. - Разве не ясно? Вы захватили дворец и наместника. Но город по прежнему в наших руках. Если вы что-нибудь сделаете с Гнусом Помпением и его людьми, то за каждого из них мы вырежем по сто жителей Ерихона. И будьте уверены, в первую очередь будем убивать женщин, детей и стариков. Мы будем отрубать им головы, бросать в костер новорожденных детей, насиловать, а затем прибивать к крестам женщин, а тем, которые беременные, мы будем вспарывать животы…
        Примус говорил такие страшные вещи, но страшно почему-то не было. Скорее смешно.
        - Вы не посмеете! - я спокойно перебил кровожадную речь центуриона.
        - Еще как посмеем! - крикнул в ответ Примус и даже топнул ногой, словно капризный ребенок. Слюни так и полетели у него изо рта. Мне пришлось даже прикрыться рукавом. - Посмеем! Потому что весь мир уже склонил перед Римом колени. И никто не посмеет противостоять его владычеству. Мы утопим все здесь в крови в назидание всем, кто мечтает о свободе.
        Глаза его вдруг так странно загорелись, что я даже испугался, не сошел ли он с ума. Что если он и впрямь верит в то, что говорит? Похоже на то.
        Да, ситуация сложилась критическая. Я тут решил поиграть в террористов, понимаете ли, а этот маньяк дал мне десять очков вперед. Нет, его нельзя оставлять легионерам. Еще чего доброго, он начнет воплощать свои идеи в жизнь. Сумасшедшие в таких делах бывают крайне опасными.
        - Геркулес, - попросил я, - возьми-ка этого крикуна и отправь к остальным в подземелье. У него не все дома.
        Примус тут же был схвачен за шиворот и самым грубым образом втянут на нашу территорию.
        - Ничего! - кричал тот, поднимая ногами пыль. - Скоро здесь будут двадцать легионов, и они уничтожат тут все. Все до основания. Здесь будет пустыня. Да здравствует Гай Юлий Цезарь! Да здравствует Рим!
        Геркулесу надоели его крики, и он слегка стукнул центуриона шлемом об стену. Раздался звон, как будто уронили сковородку, и крики прекратились.
        Легионерам, которые выстроились на площади перед воротами, не понравилось, как мы поступили с их командиром, их ряды заколебались. Вероятно они не могли самостоятельно решить, наступать или нет. Что значит лишить солдат командира. Я смело пошел к ним навстречу. Их это явно потрясло.
        - Солдаты! - вскинул я вперед правую руку. - Вы конечно уже знаете, кто я такой? Если кто еще не понял, то поясню. Я Третий Брат! Да, я пришел! Прибыл на эту землю из другого мира. И нет человека на этой планете, который мог бы противиться моей воле! Понятно? Мне уже покорились воинственные племена амазонок, мою власть признали табуны кентавров, моей рукой поражен в самое сердце сын Нептуна Критон! Вот так! А еще я умею оживлять мертвых и исцелять смертельные болезни. Уже это проделал, при чем при свидетелях. И конечно же, раз я умею дарить жизнь, то также могу и отнимать ее. Понятно?
        Легионеры ничего мне не ответили, потому что все вдруг замерли, словно статуи. Так, отлично! Противник подавлен морально и обработан психологически, теперь остается добавить всего несколько штрихов.
        - Стоит мне только плюнуть в вашу сторону, как всех вас поразят самые страшные болезни, от которых вы будете корчиться и умирать медленно и мучительно. А если я прикажу вам оглохнуть, вы оглохнете, если прикажу ослепнуть, ослепнете. Могу даже приказать умереть на месте, и вы умрете. Вы верите мне, солдаты? Верите?
        Последний вопрос пришлось прокричать дважды, чтобы вывести их из оцепенения. После чего они испуганные и бледные закивали.
        - И что же вы все еще стоите? - удивился я. - Бросайте оружие и раздевайтесь! Кто через минуту будет с оружием или одетым, тот покроется неизлечимыми язвами.
        Тут я немного рисковал. Оно конечно, все эти горячие римские парни суеверны и наивны, но стоило хотя бы одному из них усомниться и не послушаться, как всем сразу бы стало ясно, что с моей стороны все это хвастливая брехня. Мой блеф был на грани срыва. Во всяком случае так мне казалось. Они же сразу стали бросать на землю копья, щиты и шлемы, мечи, кожаные панцири, а затем туники, при чем так торопливо, словно кожа у них уже чесалась от обещанных язв.
        Через минуту полтысячи голых мужичков, стыдливо прикрываясь ладошками стояли перед мной и переминались с ноги на ногу.
        - Молодцы! - похвалил я их. - А теперь слушайте другой приказ. Вы должны немедленно покинуть пределы города Ерихона. Даю вам для этого пятнадцать минут. И не вздумайте по дороге обидеть кого-нибудь из горожан, иначе вас ждет суровая кара. Вы меня знаете. Итак, считаю до трех! Чтобы на счет три ни одного из вас здесь на этой площади не было. И кстати, передайте привет вашему Цезарю. Я начинаю считать. Раз!
        Вы бы видели, как они сиганули! Как стадо антилоп от стаи голодных львов.
        Говорить «Три!» даже не пришлось, уже после «двух» площадь была пуста. От римлян осталась только одежда и воинская амуниция. Однако уже через пять минут площадь стала наполняться снова, в этот раз ликующими ерихонцами. Сюда стекалось все население огромного города, и уже через полчаса здесь негде яблоку было упасть, так много набежало людей. И конечно же начался стихийный митинг. Все конечно кричали одно и тоже:
        - Третий Брат! Третий Брат! Будь нашим царем! Стань царем израильским.
        Вот какую я сделал карьеру в самый короткий срок. При чем даже не пришлось тратиться на предвыборную кампанию.
        Меня подняли и куда-то понесли. Вокруг бушевало ликующее людское море невероятно пестрое и громкоголосое. В мою сторону тянулись тысячи рук, и тысячи глаз были устремлены на меня. В толпе я уловил знакомое лицо и тут же закричал:
        - Соломон, и ты здесь?
        - Припадаю к твоим ногам и целую твои сандалии, Третий Брат!
        - Как твоя голова?
        - Словно только родился!
        - А римляне все ушли?
        - До единого солдата. Теперь наша земля свободна. Боже ж мой! Как же я долго этого ждал!
        И вот меня поставили на постамент, с которого перед этим самым непочтительным образом свалили статую Цезаря, который изображал бога войны Марса. Теперь вместо памятника на почетном месте стоял я. Умеют здесь чтить героев.
        Затем из дворца вышли Иосиф и Иоанн и направились в мою сторону. Толпа раздалась перед ними и образовала коридор прямо до моего постамента. На них смотрели также, как и на меня - с любовью и благочестием. Также тянули к ним руки и старались дотронуться до их одежды. Только в отличии от меня святые братья умело, сразу видно, что практика у них богатая, раздавали благословения направо и налево. И все-таки, может быть это и нескромно, но к моему удовольствию, большинство смотрели на меня.
        Скажу честно, мне это было приятно, даже очень приятно. Вот уже действительно я оказался в центре внимания. Люди об этом мечтают. И тем не менее, не все спокойно было у меня на душе. До сих пор я не знал, каким образом я должен взять у моих двойников матрицу Совершенства. Помниться, одна из сивилл сказала, что это будет через кровь. Но это дела не разъясняло. Что значит, через кровь? Может быть я должен сразиться и пролить их кровь? Нет, бред конечно! Такого быть не может. Что же тогда? Я искал ответ и не находил его.
        Было еще кое-что, не дававшее мне покоя. В воротах дворца я увидел Наташу. Она стояла и грустно смотрела на меня. Рядом вертелся восторженный Диоген, и что-то ей говорил. А она кивала ему в ответ.
        И так мне захотелось быть рядом с ней! Мочи нет!
        Но нас разделяла огромная толпа. Может ринуться сквозь нее к Наташе и, на все наплевав, увести ее куда-нибудь в укромное местечко и наконец-то поговорить обо всем.
        Я уже готов был сделать шаг, чтобы сойти с пьедестала, однако тут подошли Иосиф и Иоанн и поднялись ко мне. Увидев нас троих, таких одинаковых, словно сошедших с одного конвейера, толпа просто взревела от восторга. У меня даже уши заложило.
        Встав от меня по правую и левую руку, братья подняли руку, и шум стих, как по мановению волшебной палочки.
        - Теперь скажет Третий Брат, - тихим мягким голосом объявил Иосиф, и голос его был слышен в самых дальних уголках площади.
        Все взоры обратились ко мне. А что я? Я никогда не говорил речей. Я же не Ельцин на бронетранспортере. А, ладно, надо, так надо!
        - Объявляю Землю Обетованную свободной и независимой! - громко закричал я.
        Какой тут поднялся гром аплодисментов! Никогда ничего подобного не слыхал. И тут меня понесло. Ленинским поднятием руки я установил тишину и продолжил:
        - Однако, предложения по поводу того, чтобы стать вашим царем я не принимаю, потому что такие важные вопросы должны решаться цивилизованным, то есть демократическим путем. Вы слышите? Никаких царей! Вы должны создать республику, всенародным голосованием принять конституцию и начать строить правовое государство. Согласны?
        - Согласны! - закричали все. - Даешь республику, даешь конституцию! Ура!!!
        Я был доволен. Правда у многих, и даже у Иосифа с Иоанном лица были несколько недоуменные, но это ничего.
        - Сегодня же начнем формировать парламент, временное правительство, - вещал я, - а потом проведем президентские выборы. И покажем всей планете, что значит истинная демократия.
        Никто ничего не сказал. Стояла убийственная тишина, потому что никто не понимал в чем дело. Но тут вдруг со своего места завопил Диоген:
        - Да здравствует демократия! Ура!!!
        И его крик был подхвачен:
        - Ура!!! Да здравствует демократия, да здравствует Третий Брат! Да здравствуют святые братья!
        Потом был долгий митинг, на котором выступали по очереди сначала святые братья, затем старейшины города, разные там фарисеи и старосты. Все они что-то объясняли по поводу совершенно непонятных мне вещей. Что-то там о строительстве нового храма, который было решено назвать моим именем. В общем я стоял и все это слушал. Речь за речью, и все смотрят на меня. Наконец мне все до смерти надоело, и я тронул за локоть Иосифа:
        - Послушай, мы долго еще будем митинговать? Уже вечер скоро. Я есть хочу. Да и друзья меня ждут.
        - На все твоя воля, Третий Брат, - ответил он мне. - Мы только и ждем твоего слова, чтобы разойтись.
        Ни фига себе! Оказывается они не заканчивают только потому, что я не даю команды. А я и не в курсе. Стою как дурак, развесил уши, которые вот-вот завянут, вместо того, чтобы закрыть собрание.
        Иосиф поднял руку, прервав очередную речь, и объявил:
        - Третий Брат скажет нам свое спасительное слово.
        - Отдыхайте, господа! - громко сказал я. - Идите по домам и празднуйте, потому что сегодня великий день.
        Но никто не расходился, все еще чего-то ждали.
        - Чего они ждут? - прошептал я в правую сторону.
        - Спасительного слова, - прошептал мне в ответ Иоанн.
        Называется объяснил.
        - Да благословит вас Отец Небесный! - сказал я тогда.
        Попал в десятку. Все тут же поклонились мне, потом протянули руки к небу и стали расходиться, потому что получили от меня благословения. Именно его они и ждали. Оказывается, я теперь еще и Папа Римский, то есть, тьфу, какой еще Папа Римский, что я говорю, главный раввин Земли Обетованной.
        В сопровождении Иосифа и Иоанна, я пошел ко дворцу наместника, в котором решено было устроить пир в мою честь. Были также приглашены самые уважаемые ерихонцы.
        Во дворце, куда я пришел совершенно разбитый и измученный, меня ждало еще одно испытание. И кто меня ему подверг, как вы думаете? Мои дорогие клонированные близнецы! Что они сделали? Да я чуть не озверел, когда они вдруг вздумали ухаживать за моей Наташей.
        Мы еще не вошли в ворота, как вдруг Иосиф и Иоанн, клявшиеся всегда быть рядом со мной по правую и левую руку, самым бесстыжим образом меня оставили и подвалили к Наташе с обоих сторон. Их взгляды, обращенные на нее, мне сразу не понравились.
        - Теперь, когда все позади, - начал Иоанн, нежно беря Наташу за руку, - я хочу узнать твое имя, прекрасная спутница Третьего Брата.
        - Наташа, - растеряно ответила та, к кому были обращены эти слова.
        - Наташа! - воскликнул Иосиф и взял ее за другую руку. - Какое прекрасное имя! Какое необычное!
        - Учтите, - вмешался в их ворковню Диоген. - Наташа моя избранница, и я не потерплю рядом с собой соперников.
        Он попытался было отпихнуть святых братьев от Наташи, но ничего не вышло. Они встали между ним и девушкой стеной, и Диоген потерял всякую возможность приблизиться к ней.
        - Адал! - жалобно обратился он ко мне. - Что это такое? Разве ты не мне обещал отдать Наташу?
        Вот тебе на! Разве я такое обещал? Что-то ни припомню.
        - Эй, парни, - воззвал я к святым братьям, - потише не поворотах! Вы что решили за ней приударить?
        Странно, когда речь шла про матрицу, они прикидывались чайниками, а тут сразу поняли, что к чему.
        - Конечно, - ответил Иоанн. - Редко, когда увидишь такую красавицу. Этот толстый плешивый грек, сказал нам, что она твоя пленница.
        - И она конечно же дочь одного из филистимлянских царей? - спросил Иосиф, нежно поглаживая Наташу по руке.
        - Нет, к сожалению я не царская дочь, - лукаво ответила Наташа. - Мой отец всего лишь генеральный директор.
        - И это прекрасно! - воскликнул Иоанн.
        - Замечательно! - согласился с ним Иосиф.
        - Это почему же? - удивились мы, я, Наташа и Диоген.
        - Потому что если бы Наташа была царская дочь, - стал объяснять Иоанн, - то тогда бы она могла принадлежать только тебе, Третий Брат, и мы никогда бы не осмелились оспаривать ее у тебя. А так, как она слишком низкого происхождения для тебя, то для нас будет великой честью разделить наши чувства с той, что была рядом с тобой и многое о тебе знает.
        Вот так! И эти козлы повели Наташу под руки во дворец. Мы с Диогеном посмотрели друг на друга. Лицо у философа было совершенно идиотским, уверен, что у меня тоже.
        Ну и дела! Прежде Диоген вертелся рядом с Наташей и не давал мне возможности остаться с ней наедине хотя бы на минуту, чтобы я смог объясниться, теперь, получается, что за ней начал ухаживать я сам, да еще при этом в двойном количестве и ничего при этом не делаю.
        А что если она влюбится в кого-то из них? Почему бы и нет! Решит, что меня уже не дождешься, а тут сразу двое, и каждый копия меня! Чем плохо? Мои шансы и так были почти равны нулю, а теперь они просто опустились еще ниже и стали со знаком минус.
        - Диоген, мы пропали! - выдохнул я.
        - Что значит мы? - философ чуть не плакал, и тут он вдруг широко открыл глаза. - Ты тоже? Ты тоже влюблен в Наташу? В мою красу ненаглядную? Ты любишь ее?
        Я кивнул. Что мне еще оставалось делать?
        Диоген упал на землю, стал бить в нее кулаками и ногами и зарыдал:
        - Так значит, и ты? И ты тоже любишь ее? Но тогда, у меня уже нет шансов! Что я для нее? Старый, облезлый оборванец! Ну и что, что один из самых умных людей на земле? Женщины ведь этого не ценят. Им совсем не то нужно. Подавай им красавцев! А я? Разве я смогу сравниться с вами тремя? Ах, ну почему меня угораздило влюбиться в Наташу, в эту нимфу с каменным сердцем? А мое сердце теперь навеки разбито. О, как хочется выпить! Я вот сейчас напьюсь по-настоящему.
        Он страдал по-настоящему. Я тоже. К тому же, мне искренне было жалко Диогена. Ведь, если говорить начистоту, это он из-за меня пострадал. Не по своей воле он влюбился в Наташу, а потому что так сделал Купидон, чтобы подразнить и вдохновить меня. Интересно, а моих братьев тоже он влюбил в Наташу?
        И хотя мне тоже было тяжело, я все же помог Диогену подняться, и как мог стал его успокаивать. Однако он был безутешен.
        - Не утешай меня, добрейший из смертных, - отмахивался от меня несчастный грек. - Сейчас меня не утешет даже самое сладкое и крепкое вино. Только смерть станет мне утешением. Не могу я больше оставаться рядом с той, кого люблю, раз она не может разделить со мной это чувство.
        - Почем ты знаешь? - вдруг неожиданно даже для самого себя воскликнул я. - Может быть она тебя любит? Ты ведь ни разу сам не спросил ее об этом. Разве не так?
        Зачем я это сказал? Вырвалось само собой. Но Диоген вдруг зацепился за эти слова, как утопающий за соломинку.
        - Конечно! - шмыгая носом воскликнул он, преданно заглядывая мне в глаза. - Конечно! Я ведь ни разу не спросил, а любит ли она меня. А вдруг любит? Вдруг ее сердце презрит все выгоды молодости, которые быстротечны и ненадежны, как утренняя дымка, и предпочтет мудреца? Я должен спросить у нее и как можно скорее. Пусть она скажет мне, есть у меня шанс или нет? Если нет, то я покину ее и пойду странствовать по земле с сумой на плечах и бутылкой за пазухой, и пусть утешением мне будет, что она счастлива с другим.
        Не ожидал я, что в Диогене столько благородства души. Он меня прямо растрогал. Не знаю почему.
        - Хочешь, я приведу к тебе Наташу и ты сам спросишь у нее? - предложил я.
        Не думайте, что я такой благородный северный олень, нет, просто появился повод, отозвать Наташу от этих двух шарлатанов.
        - Позови, Адал! Позови! - забормотал Диоген. - Я буду благодарен тебе за это всю оставшуюся жизнь. Приведи ее ко мне, и мы тут же объяснимся. Я вот только выпью для храбрости.
        С этими словами философ выхватил у идущего мимо мальчика раба кувшин с вином и жадно приник к нему. Послышалось громкое бульканье.
        Я оставил Диогена в вестибюле, а сам побежал в главный пиршественный зал, где готовились к празднику. Столы уже были расставлены в виде буквы «П», и рабы спешно ставили на них золотые и серебряные тарелки и подносы, а также кувшины и кубки. Гости бродили вокруг и глотая слюнки искоса посматривали на столы, усиленно делая вид, что увлечены статуи и картины. Наташа также в сопровождении Иоанна и Иосифа ходила по залу и любовалась фресками из римской жизни, что в изобилии украшали стены. Братья что-то нашептывали ей в оба уха. Нечего себе святые! Кадрят, как самые настоящие пижоны.
        Я кашлянул. Еще раз. Она оглянулись только на третий раз.
        - Сережа? - Наташа подняла брови и с удивлением и ожиданием посмотрела на меня. Мне сразу стало не по себе.
        - Тут это, - пробормотал я, - тебя Диоген просит. Он что-то хочет тебе сказать. Очень важное. Тет, а тет, в общем. Он там в фойе. Иди к нему.
        Наташа поджала губы, глаза ее сверкнули, мне показалось, что она сейчас скажет что-то не очень хорошее в мой адрес. Но она сдержалась и тихо чуть не сквозь зубы сказала:
        - Ладно, я схожу!
        Буквально вырвавшись из рук моих клонов, она выбежала из зала. Как мне хотелось последовать за ней! Но не мог же я пойти и слушать, о чем они там будут говорить с Диогеном. Я остался с братьями. Они молча встали рядом со мной. Кажется их задело, что я услал Наташу. Ничего, переживут. Тут же рядом, будто случайно, оказались Стелла и Геркулес. Оба подмигнули мне. Все ясно. Мне напоминают, что я должен взять у братьев матрицу. Но как? Каким образом? Да и не до матрицы мне сейчас, честное слово!
        - Теперь пора и тебе, наш Третий Брат, рассказать нам о себе, - обратился тем временем ко мне Иоанн, нарушая тягостное молчание. - Расскажи нам про нашего Небесного Отца.
        - Про жизнь там на небе, - добавил Иосиф.
        Я с раздражением посмотрел на них. Вот пристали! Что им рассказать?
        - Ну, скажу сперва, что у нашего папаши нас не мало, - со злостью сказал я. Святые братья блаженно закачали головами, как лошадки на лугу. - Вот например я сын от его семнадцатой жены.
        Бамс! Глаза у моих братанов начали вылезать из орбит.
        - Ах да! Забыл вам сказать, ребята, что он к тому же погиб от руки собственного брата. Видите ли, его брат император узнал, что герцог, то есть наш отец, создал матрицу совершенства, и захотел ее отнять. Но папа спрятал ее во мне. И еще в вас.
        Иосиф и Иоанн стояли, словно столбы, не в силах сказать ни слова. Столбняк на них напал что ли?
        - И отправил всех нас в космос. Вместе с этой самой матрицей. Меня на одну планету, вас сюда. Есть еще четвертый братец. Тот неизвестно где. Но у него тоже есть часть матрицы. А теперь пришла мне пора собрать все воедино.
        Тут до меня из вестибюля донеслись звуки рыданий. Я узнал голос Диогена и облегченно вздохнул. Конечно я был уверен, что Наташа его не любит. Но все же, кое-какие опасения все же оставались. Мало ли что? Мудрец все-таки. Известнейший в своей области человек.
        - Так вы что, не поняли? - выкрикнул я напоследок. - Я пришелец! И вы здесь тоже пришельцы! Инопланетяне, а вовсе никакие не сыновья бога! И все ваши чудеса делаете не вы, а матрица, которую в вас вложили, и которую я должен у вас забрать! Понятно?
        Братья молчали. Они были потрясены. Я это видел, но мне уже было наплевать. Я повернулся и побежал туда к вестибюлю. Наташи здесь уже не было. Я увидел только ссутулившуюся спину направляющегося к воротам Диогена. Ноги у него слегка подкашивались, а под мышкой был все тот же кувшин, что он отнял у мальчика. Я догнал его и схватил за плечо:
        - Диоген!
        Грек повернулся, и когда я увидел его страдающие глаза, клянусь, мне стало его жалко чуть не до слез.
        - Она не любит меня, - сказал он сдавленным голосом. - Она меня не любит. Все напрасно. Я ухожу.
        - Куда же ты пойдешь? Кругом пустыня и море. У тебя даже нет денег.
        - Зачем философу деньги? - усмехнулся Диоген. - Да и что такое деньги по сравнению с любовью? Вот настоящая болезнь! Послушай, Адал, может быть ты излечишь меня от любви? Я даже готов за это отказаться от моего нового носа.
        Я покачал головой:
        - Здесь я совершенно бессилен. Эта болезнь не поддается лечению. Вот закодировать тебя от пьянства я могу. Хочешь бросить пить?
        Глаза у Диогена сразу стали квадратными. Он судорожно обнял кувшин и крепко словно мать младенца прижал его к сердцу.
        - Бросить пить? - с ужасом спросил он и даже икнул и стал заикаться. - А чем же я тогда стану заливать свое горе? Ни любви, ни вина? Да это же ад на земле! Лучше убей меня, но не лишай последней отрады!
        - Да ладно, - замахал я руками. - Не буду я тебя кодировать. Пей себе на здоровье. Не так уж ты много и пьешь, если уж говорить честно.
        - Значит от любви я не исцелюсь?
        - Увы!
        - Жаль! Придется мучиться до конца жизни. Скорее бы она закончилась.
        - Не говори так! Настанет день, и ты встретишь девушку, еще более прекрасную, чем Наташа и полюбишь ее, а она полюбит тебя.
        - Мне не нужна никакая другая девушка, пусть она даже будет в тысячу раз прекраснее, чем Наташа.
        - Но это лучшее средство от любви - полюбить другую! Точно тебе говорю! - я пытался убедить его, а сам не верил тому, что говорил.
        - Прощай, Сергей! - Диоген похлопал меня по плечу и ушел в темноту ночи.
        Некоторое время я не мог двинуться с места. Так и стоял, уставившись в темноту, в которой скрылся влюбленный философ. На душе было хуже некуда.
        Неожиданно в темноте раздался негромкий звук, похожий на шорох птичьих крыльев, и какое-то светлое пятно словно привидение обозначилось в темноте. Оно некоторое время висело в воздухе, потом опустилось вниз, и вдруг это самое пятно стало приближаться ко мне. Я даже попятился, решив, что сейчас увижу привидение, но затем послышались тихие шаги, и я вздохнул облегченно. Привидения, насколько я знаю, шагать не умеют. Через несколько секунд я увидел входящего в вестибюль стройного молодого брюнета в короткой белой тунике, плаще, сверкающих золотом сандалиях, большими умными и чуть насмешливыми глазами, великолепным греческим носом и завитой острой бородой и широкополой шляпе. Он словно сошел с росписи на вазе, которую я видел в пиршественном зале. Он ничего не сказал, только внимательно оглядел меня с ног до головы, хмыкнул и прошел мимо.
        Я посмотрел ему вслед. Почему-то мне этот мужик не понравился. Неожиданно мой взгляд опустился вниз на золотые сандалии пришельца, и я только сейчас заметил на них маленькие голубиные крылышки. Что-то мне это напомнило. Я попытался вспомнить, но не смог и махнул рукой. Сейчас не до этого. Столько важных и неотложных дел. Прежде всего обязательно надо найти Наташу. Куда она побежала? Кажется в тот длинный коридор, в котором много колонн. Наверно спряталась за одной из них. Вот самый благоприятный случай для объяснения.
        А вдруг она мне ответит то же самое, что и Диогену?
        Эта мысль была подобна ледяному душу. Я даже остановился на бегу. Дыхание у меня прихватило.
        Да нет, не может быть! Что за глупость! Она потому и отказала Диогену, что любит меня. Конечно! Чего я боюсь? Дурачок! Купидон же сказал, что она меня любит. Раз так, то надо быстрее ее найти и сказать ей, что я ее тоже люблю. Люблю. Люблю! Как же я ее люблю! А раз так, что чего же я тогда жду? Надо действовать!
        Я сорвался с места и побежал. Колоннада была пуста, мои шаги отдавались эхом. Тускло мерцали факелы, за высокими и широкими окнами пели цикады и чернело усыпанное звездами ночное израильское небо. Я заглядывал за каждую колонну, надеясь обнаружить за какой-нибудь из них Наташу.
        Но Наташу я не нашел. Зато кто-то нашел меня. Чьи-то сильные руки вдруг схватили мое плечо и талию и увлекли меня в темный угол, где прижали к стене и зажали рот. Признаюсь, я даже испугался, так это было неожиданно. Но тут же знакомый голос прошептал мне:
        - Тихо, Адал, это я Стелла. Молчи и слушай!
        Да это была она. Я несколько раз усиленно кивнул, и Стелла меня отпустила. Сердце мое испуганно металось в груди. Коленки бились друг о друга. С детства не люблю, когда так вот неожиданно… Стелла молча указала мне на две фигуры, которые маячили среди колон. Сначала я не мог, понять, кто это, хотя одна из фигур была очень знакомая, но затем они приблизились, остановились, и свет одного из факелов осветил их, и я узнал того самого брюнета в крылатых золотых сандалиях, который только что прошел во дворец. Другой был… вот это да! Да это же наш друг Геркулес!
        - Мы пошли с Геркулесом искать тебя, - зашептала мне в ухо Стелла. - Но тут к нему подошел маленький раб виночерпий и сказал, что в колоннаде его ждет старый товарищ и хочет поговорить с ним наедине. Геркулес очень удивился, но пошел. Мне показалось это подозрительным, и я решила проследить за ним. Я была уверена, что это враг Геркулеса, но это кажется действительно его товарищ. Хорошо, что ты тоже здесь, Адал. Давай послушаем. Вдруг Геркулесу грозит опасность? Мне почему-то тревожно.
        Сын Юпитера шел вместе с незнакомцем, и тот нежно обнимал его за плечо, хотя и был на целую голову ниже нашего друга. И между ними шел разговор. И видимо это был очень важный разговор, потому что голос у Геркулеса был взволнованный, и вообще разговаривали они на повышенных тонах, так что нам было все очень хорошо слышно.
        - Как ты мне надоел! - со злостью воскликнул Геркулес. Он стоял как раз напротив нас, правда спиной, но слышно все было великолепно. - На Олимпе от тебя покоя не было, так нет же, теперь и здесь на земле опять ты. Чего приперся?
        - Не злись, Герк! - спокойным и вкрадчивым голосом ответил незнакомец. - Меня ведь к тебе послали тоже не для забавы.
        - Для чего же тогда?
        - А для того, чтобы я напомнил тебе, для чего тебя послали на землю. Или ты забыл?
        - Ничего я не забыл! Просто у меня нашлись здесь дела. И дела весьма важные. Вот разберусь с ними, тогда и папашиным заданием займусь. Понятно тебе, Меркурий?
        Ага, так это Меркурий! Неужели? Ну конечно! Вот откуда эти крылышки на сандалиях. Так он сюда прилетел к Геркулесу с Олимпа. Интересно. И не очень ко времени. Нам Геркулес самим нужен. Что если хитроумный Меркурий его у нас заберет? Ладно, послушаем дальше.
        - Геркулес, Геркулес! - засмеялся Меркурий. - Ты всегда был наивным парнем, но сейчас ты переплюнул самого себя.
        - Что ты этим хочешь сказать? - удивился наш друг. - Что-то я тебя не пойму. Ты всегда говорил витиевато.
        - Тебя послали для того, чтобы ты убрал кое-кого, - как маленькому стал объяснять Геркулесу Меркурий. - Дали тебе определенное задание. Очень важное и ответственное. И что же?
        - Что?
        - Ты все провалил. Юпитер в великом гневе. Кричит, что не пустит тебя обратно на Олимп, отправит навсегда в царство Плутона. Я едва его успокоил. Сказал, что ты все правильно делаешь. Проявил смекалку и находчивость.
        - Я все правильно делаю? - Геркулес был искренне удивлен.
        - Ну да. Я даже сам не ожидал от тебя такой хитрости. Взял да и внедрился в группу врага, да еще стал хорошим другом тому, кого должен убрать. Браво!
        Что такое? Что он такое говорит, этот самый Меркурий? Я напрягся. Напряглась и Стелла. В руке у нее сверкнул клинок здоровенного ножа, и холодной решимостью наполнились ее глаза. Она не сводила их с собеседников. Мне даже показалось, что я услышал, как заскрипели ее зубы.
        - Что ты такое сказал? Я тебя не понимаю, - продолжал самым чистосердечным голосом Геркулес.
        Меркурий начал злиться:
        - Ты на самом деле такой тупой, или прикидываешься? - словно змея зашипел он.
        Геркулес тут же схватил его за горло и привлек к себе:
        - Что ты такое сказал, ублюдок? Повтори! Хочешь, чтобы я тебе крылья на ногах переломал?
        - Спокойно, спокойно, Герк! - замахал руками Меркурий. - Зачем так злиться? Отпусти меня сейчас же.
        Геркулес отпустил. Меркурий поставил слегка свернутую голову на место, поправил прическу и прокашлялся.
        - Какой же ты горячий! Хорошо, попробую объяснить тебе еще раз. Тебя послали убить нового бога. Так?
        - Ну так.
        - А раз так, то почему ты уже столько дней находишься рядом со своей жертвой, а он до сих пор жив?
        Геркулес напряженно думал. Смысл слов, что втолковывал ему Меркурий с трудом доходил до него.
        - Я к тебе даже Купидона посылал, но этот ветреный поганец, вместо того, чтобы передать тебе приказ немедленно убрать Адала, занялся своими проказами и обо всем забыл.
        - Убрать Адала? - с величайшим волнением воскликнул Геркулес. - Что ты сказал? Разве я должен убрать Адала?
        - А кого же еще? - воскликнул в свою очередь Меркурий. - Разве ты не видишь, что с каждым днем его слава растет и крепнет? Кентавры и амазонки уже поклоняются ему и с восторгом и трепетом произносят его имя. Скоро для нас олимпийцев не останется места в людских душах!
        - Я должен убить Адала! - Геркулес выглядел потрясенным. - Я должен убить моего лучшего друга!
        - Какой еще друг? Что ты несешь? Он наш главный конкурент! Наш враг! Наше проклятье! И вместо того, чтобы помешать ему, ты наоборот помогаешь его славе! Теперь вот, добрались до Земли Обетованной. Если он освободит ее от римлян, а он уже почти освободил ее, то слава его полетит по всей земле, и про нас Олимпийцев окончательно забудут. Ты знаешь, что тогда будет?
        - Что?
        - Мы просто все исчезнем. Останутся только разбитые статуи, да руины храмов. Разве это не ужасно?
        - Ужасно!
        - А раз так, то немедленно сделай то, что ты должен.
        Взгляд Геркулеса остекленел, он застыл на месте, и казалось ничего не видел и не слышал.
        Нам было не лучше. Я украдкой посмотрел на Стеллу и увидел, как блестят ее глаза. Она кусала губы и крепко сжимала нож. Две слезы бежали по ее щеке, но девушка не замечала их. Она стала поднимать руку, и я понял, что она хочет метнуть в Геркулеса нож. И хотя я был потрясен не меньше ее, этого я не мог допустить.
        - Не смей этого делать! - приказал я ей шепотом. - Сейчас же опусти нож. Я тебе приказываю!
        Стелла опустила руку. Я почувствовал, как ее бьет дрожь и успокаивающе похлопал ее по плечу. Через две секунды Стелла тоже похлопала меня по плечу, и я понял, что она полностью овладела собой. Ладно, хоть так. Все-таки она сильная женщина. Очень сильная.
        Тем временем Геркулес начал приходить в себя. Он гневно сжал кулаки, грозно навис над собеседником, надвинулся на него и хриплым голосом произнес:
        - Знаешь, Меркурий, мне придется расторгнуть контракт с Олимпом.
        - Что это значит? - Меркурий даже отскочил в сторону, словно обжегся об Геркулеса. - Ты спятил?
        - Может быть! - грустно согласился Геркулес. - Может быть. Ты же сам всегда говорил, что у меня с головой не все в порядке.
        - Короче!
        - Короче, я не буду убивать Адала!
        - Что? Ты действительно сошел с ума! Если ты откажешься выполнить приказ Юпитера, то тебе уже не будет пути назад на Олимп.
        - Ну и пусть!
        - Что значит пусть? - закричал Меркурий, опять подбегая к Геркулесу и хватая его за руки. - Ты просто не осознаешь до конца, на что ты идешь, безумец! Ведь только на Олимпе ты бессмертен, здесь на земле, ты обыкновенный смертный, каким был когда-то. И из-за кого? Из-за какого-то пришельца с другой планеты?
        - Он мой друг! И Наташа тоже. А Стелла такая женщина, каких я никогда не встречал ни на земле, ни на небе. Я не могу их предать. Не могу. Это сильнее меня. Так получилось. Ты должен меня понять. Хотя, куда тебе! Ты никогда и ни с кем не дружил. Всегда был сам за себя.
        В горле у меня что-то зашевелилось, и сразу стало трудно дышать. Я снова посмотрел на Стеллу. У нее опять на глазах были слезы. Мы крепко сжали друг другу руки.
        - Просто не могу поверить своим ушам! - воскликнул Меркурий. Хитроумный бог тоже был потрясен до глубины души. - Но ведь, если ты вопреки всем поступишь так, как говоришь, ты потеряешь бессмертие!
        - Пусть. Мне не нужно бессмертие, когда рядом не будет друзей. Да и что это будет за вечная жизнь, если я убью их? Ведь это же вечное мучение! Адские муки ничто в сравнении с этим! Нет, Меркурий, я уже все для себя решил. Передай Юпитеру, пусть простит меня, если сможет. - Геркулес поднял лицо, и грустное выражение его сменилось решимостью. - Также скажи ему, что если кто покусится на Адала Атрейосса, будет иметь дело со мной.
        Вот так! И Стелла еще хотела его убить за предательство.
        Не сговариваясь, мы вышли из своего укрытия. Но собеседники все еще нас не замечали.
        - Юпитер сказал, что если я не смогу убедить тебя, то сам должен буду выполнить твое задание, - сокрушенно сказал Меркурий. - А я не буду раздумывать. Погублю всю вашу бригаду.
        - Попробуй только! - взревел от ярости Геркулес. - Я тебе голову оторву!
        Меркурий стремительно оторвался от пола и оказался в воздухе метрах в двух от Геркулеса, крылья на его сандалиях бешено махали, но бог торговли отлично балансировал в воздухе. Тут он увидел нас, и глаза его засверкали от ненависти. Стелла, не раздумывая метнула в него нож, Меркурий ловко увернулся, и нож пролетел мимо и со звоном стукнулся о колонну.
        - Глупцы! - рассмеялся он. - Меня нельзя убить. В отличии от вас, я бессмертен! Ха-ха-ха! А вот вы уже все покойники!
        Так со смехом он и выпорхнул в окно и исчез в ночном небе.
        Несколько секунд в полном молчании мы стояли и не двигались с места. Геркулес смотрел на нас, мы на него. Вдруг великан и богатырь разрыдался, словно ребенок. Мы кинулись к нему и стали обнимать его и хлопать по плечам.
        - Ты настоящий друг, - с чувством говорил я ему. - Такого верного друга у меня никогда не было. Ради нашей дружбы ты пожертвовал жизнью!
        - Так вы, вы все слышали? - воскликнул наш друг.
        - До последнего слова, - ответила Стелла. - И мы гордимся тобой, Герк. Я знала тысячи воинов, великих бойцов, но все они не стоят даже твоего мизинца. Я никого и никогда не любила. Но тебя я люблю, Геркулес!
        И тут, вы не поверите, Стелла, обняла Геркулеса, и они, как это говорится в романах, слились в едином поцелуе. Обо мне на время забыли. Я тяжко вздохнул. Как это у всех так легко и естественно получается?
        - Что теперь пойдем все это отметим? - уныло спросил я, когда они се же закончили целоваться.
        - Пойдем! - ответили они хором.
        И наша тройка отправилась в пиршественный зал. Веселье там уже шло вовсю, и когда мы вошли, нас встретили громом оваций.
        Я прошел к своему ложу и поримскому образцу возлег на него. Геркулес и Стелла, которые все это время шли, держась за руки, наконец оторвались друг от друга и заняли места по бокам от меня.
        - Где Наташа? - спросил я, оглядывая взглядом зал.
        Народу здесь было человек триста. Все пили, ели и веселились. Рабы и рабыни сбились с ног, угождая пирующим, поднося им блюда и наполняя кубки. Все время звучали тосты. При чем каждый второй тост был за меня. Но почему-то это не радовало. Наконец я разглядел Наташу. Она была в противоположном конце стола и даже не смотрела в мою сторону. По обе стороны от нее как самые заправские римляне возлежали Иосиф и Иоанн и развлекали ее разговорами. На меня они тоже не смотрели. Вот вся их благодарность за мои деяния! Никогда не ждите благодарности от тех, кому вы сделали что-то хорошее.
        Еды на столах было видимо невидимо. Но кусок не лез в горло. А ведь ел я в последний раз только утром перед воскрешением Израиля. Еле-еле я заставил сжевать себя фазанью ножку, и почти не почувствовал, какого она вкуса.
        Зато Стелла и Геркулес ели за пятерых. Что ж, у них все хорошо. Все вопросы выяснены и улажены.
        Настроение у меня окончательно упало. Вспомнилось, что оказывается меня заказали на Олимпе. Ну что я им такого сделал? Послали Геркулеса. Ладно, с ним повезло, так ведь пошлют другого. Теперь будет докучать Меркурий. В общем, дела мои пришли в полную негодность. Наташа меня не замечает и не хочет со мной разговаривать. Это раз! Как добыть матрицу из моих братьев, я не знаю. Это два! На меня обозлились олимпийские боги - три! Теперь будут точить зубы и римляне - четыре! Как выбраться с этой планеты и вернуться домой, мне тоже неизвестно. Это пять! Не слишком ли много для одного человека? Пусть и пришельца. Пусть даже крутого.
        С горя я решил воспользоваться диогеновым гореутоляющим средством и увлекся одним из кубков, специально взял самый большой, и прелестное вино потекло мне в глотку. Как закончился пир, не знаю. Как меня отнесли в постель, не помню…
        Говорят утро вечера мудренее. Может быть так оно и есть. Я еле продрал глаза. С трудом поднялся и обнаружил себя где-то в середине просторной кровати, которая стояла в центре роскошной спальни. Скорее всего это была спальная зала Гнуса Помпения. Потолок был выложен мозаикой, изображавшей ехавшего верхом на гепарде Диониса. Стены были из розового мрамора. Прозрачный шелковый балдахин, розовый с бутонами роз преграждал доступ насекомым. Воздух был пронизан ароматами.
        Что ж, неплохо!
        Две прелестные полуобнаженные девушки, смуглые и темноволосые, явно египетского происхождения, с потрясными фигурами и формами подбежали к кровати, как только я зашевелился, и откинули полог. Тут же опустили головы и хором промурлыкали:
        - Ванна готова, господин! Изволь принять ее.
        Очень даже неплохо!
        Я соизволил. А чего, собственно говоря, тут такого? Раз здесь такой сервиз, надо им пользоваться. К тому же я почти забыл, что это такое - ванна.
        А ванна оказалась настоящим бассейном с горячей водой, который находился тут же в спальной, шагах в десяти от кровати. Девчонки под ручки подвели меня к нему. Кружевами над поверхностью воды потрескивала душистая розовая пена. Очень соблазнительная.
        - Отвернитесь, - сказал я рабыням.
        Они послушно, как детишки в детском саду, отвернулись. Я скинул простыню, в которую был завернут и с наслаждением погрузился в воду.
        - Какое блаженство!
        А девочки словно змейки скользнули в воду следом за мной.
        - Куда вы? - воскликнул я, пытаясь отплыть от них подальше.
        Но они только ослепительно заулыбались, и быстро загнали меня в угол, где одна стала тереть мне мягкой губкой грудь, а другая массировать плечи.
        Отбросив ханжество, скажу без утайки, что было здорово. Не раз в последствии я мечтал вернуть этот момент своей биографии. Чего греха таить, но нет на земле такого мужчины, который бы не мечтал побывать в роли рабовладельца, особенно если такие прелестные рабыни. Да и я им видно нравился куда больше, нежели их прежний господин Гнус.
        Однако счастье мое длилось не долго. Раздались твердые шаги и в спальню неожиданно, без всякого доклада вошли Стелла и Наташа. Я хотел нырнуть в воду, но не успел.
        Увидев меня рядом с египтянками, Наташа как-то странно задышала, затем резко повернулась и вышла прочь. Стелла даже глазом не повела.
        - Быстрее одевайся, Адал! - сказала она, бросая мне мой хитон. По ее виду, я сразу понял, что в нашей программе появились сложности.
        - Что-то случилось?
        - Случилось.
        - Что именно? - я стал одевать хитон прямо в воде. Девочки из Египта смотрели на меня с удивлением. Ну конечно, откуда им знать, что такое стеснительность?
        Лицо Стеллы стало хмурым, как туча перед грозой.
        - Иосиф и Иоанн исчезли, - сказала она.
        Вначале я даже обрадовался и не смог скрыть своей радости:
        - Ну и слава богу!
        - Адал, да ты что, не понял?
        - Да нет, я все понял. Только, что тут такого особенного? Ну исчезли? Да и ну их!
        - Тогда я тебе еще раз повторю, - с неожиданной злостью произнесла Стелла. Она приблизилась ко мне вплотную. - Они исчезли. Твои клоны сбежали. Сбежали из города.
        - Но почему? Я не понимаю.
        - Я тоже не сразу поняла и сначала даже подумала, что они где-то в Ерихоне. Но Соломон сказал, что сам видел, как на рассвете они сели на лошадей и покинули город через главные ворота.
        - Все равно не понимаю.
        - Наверно они испугались, что ты отберешь у них те способности, которыми они обладают.
        - С чего это они так решили?
        - Но ведь ты вчера сказал им, что должен забрать у них матрицу. Они сделали свои выводы. Теперь ты понял, что это для нас значит?
        - Понял, - пробормотал я.
        Мне все-таки удалось натянуть на мокрое мыльное тело хитон, Стелла подала мне руку, и я с сожалением вылез из ванны. Подо мной сразу образовалась небольшая лужица с пузырями по краям. Я почистил пальцем правое ухо.
        - Теперь мы снова на нуле. Кончили тем, с чего начали. Матрица от нас опять далека, как несбывшаяся мечта поэта.
        - Это точно, - согласилась Стелла. - Я уже приказала готовить верблюдов.
        - Для чего нам верблюды? - удивился я.
        - Они совершили ошибку, потому что отправились в пустыню, а не ушли морем. На верблюдах мы их быстрее догоним.
        Я застонал.
        Опять! Как же мне это надоело! Снова куда-то идти, кого-то догонять. Ну сколько можно? За что? За что мне такие страдания! Я не хочу. Не хочу и все. Ну не нужна мне эта проклятая матрица! Пусть себе остается с братьями, раз им так хочется. Я обойдусь. Жил же до сих пор вполне нормально. Значит проживу и дальше. А почему нет? И разве у меня больше нет никаких дел, кроме как без конца гоняться по бескрайней пустыне за двумя проходимцами? Мне Купидон дал всего две недели сроку для того, чтобы я объяснился с Наташей. Одна из них уже прошла. Я не сделал даже попытки. Но вот вроде бы наметилась перспектива; крупная остановка, большой город, благодарные жители, роскошный дворец, даже рабы, и на тебе, опять все бросай и беги. Беги, Адал, беги!
        Стелла ожидающе прожигала меня пронзительным взглядом. Она ждала ответа.
        - А может они вернутся? - робко спросил я.
        - Ты на это надеешься?
        - Если честно, то нет. Хотя, человек без надежды, что модница без одежды.
        - Они не вернутся!
        - И что теперь?
        - Только одно. Погоня.
        Мы вышли из спальни, прошлись по коридорам и оказались во дворе. Здесь уже возвышались верблюды, вокруг которых суетились рабы, нагружая их мешками с провизией и водой.
        - Жаль, что с нами нет кентавров, - задирая голову, чтобы рассмотреть наши будущие корабли пустыни, вздохнул я. - На них было так удобно и быстро. К тому же было с кем поболтать по дороге. И не так высоко.
        Теперь уже простонала Стелла:
        - Тебе лишь бы болтать, Адал Атрейосс! Мы препираемся с тобой уже десять минут, а время уходит.
        - Да, кстати, а сколько сейчас времени?
        - Три часа дня!
        - Три часа дня? - ахнул я. - Это я столько спал?
        Стелла покраснела и тут же потупилась. Я понял, что она тоже проснулась не так уж и давно. Значит у нее в отличии от меня безгрешного была веселая ночка. И я даже подозреваю, с кем она ее провела.
        - А где Геркулес, где Наташа? - спросил я.
        - Геркулес готовится к походу, а Наташа только что была со мной. Где она, кстати? Куда подевалась? Вот несносная девочка! Придется ее оставить здесь.
        - Ну уж нет! - раздался голос Наташи. - Я уже готова. И не надейтесь от меня избавиться.
        - С чего ты решила, что мы хотим от тебя избавиться? - спросил я ее.
        Девушка гневно вздернула плечами и фыркнула, точно рассерженная кошка:
        - У тебя ведь теперь полный арсенал девиц, безропотных и покорных, которых ты можешь заставить делать что угодно! Рабовладелец! Эксплуататор! Тиран!
        Во дает!
        - Уж кто бы говорил! - ответил я. - У меня дома во всяком случае домработницы нет!
        - Наша домработница, - тут же парировала Наташа, - к твоему сведению получает зарплату. И очень неплохую. А ты, ты заплатил тем двум девушкам, которых ты подло заставил ублажать себя и исполнять твои сексуальные фантазии?
        - Что ты такое говоришь? Какие еще сексуальные фантазии? Я просто…
        - Я все видела, как ты там забавлялся в ванной, да еще сразу с двумя. Извращенец! Я же не слепая! Чего ты оправдываешься?
        - Вовсе я не оправдываюсь!
        - Оправдываешься! Хотя можешь не оправдываться. Мне то какое дело до того, с кем ты там развлекаешься?
        Вот так! И надо было мне лезть в эту проклятую ванну? Чего я там забыл? Теперь Наташа считает меня не знай кем. Я просто не нашелся что ей ответить.
        - Видеть тебя не могу! - воскликнула Наташа. Она отвернулась и всхлипнула. - Лучше бы я ушла вместе с Диогеном!
        И опять я не нашелся, что ответить. Только по сердцу словно ножом полоснули.
        Появился Геркулес. Он был, как всегда доволен жизнью. Никакие обстоятельства не могли выбить его из колеи. Вот это я и называю быть в ладу с самим собой. Он подошел к Стелле и нежно чмокнул ее в щечку:
        - Как твои дела, дорогая?
        - У меня отлично, любимый, а вот Адал с Наташей поссорились. И как раз перед тяжелой дорогой.
        Геркулес повернулся к нам:
        - Это правда?
        Я промолчал. Наташа тоже.
        - Понятно, - вздохнул мой друг. - Нет хуже приметы, чем ссора перед дорогой. А ну, быстро подайте друг другу руки и поцелуйтесь в знак примирения.
        Наташа сразу вспыхнула:
        - Не буду я с ним целоваться! У него есть, с кем целоваться. Я скорее поцелуюсь с Диогеном, чем с ним!
        - Ты готова поцеловаться со мной, ик, о божественная? - раздался знакомый голос у нас за спиной.
        Мы обернулись и увидели стоящего в проеме ворот Диогена. Он был весь с ног до головы покрыт пылью, весь красный, запыхавшийся, но по лицу его ручьем текли слезы. Это были срезы счастья. И он тут же кинулся к ногам Наташи:
        - Любовь моя! Так ты сменила гнев на милость? Ты все-таки любишь меня? А ночью было всего лишь испытание моей верности? Я знал! Я знал! Я чувствовал, что любим! И я тоже люблю. Люблю! Как же я люблю тебя! Вся мудрость мира ничто в сравнении с моей любовью. Все вина на свете тоже. Я ведь и вернулся ради тебя. Только ради тебя. И может быть я даже успею спасти тебя.
        И он стал осыпать Наташины ноги поцелуями. Девушка взвизгнула, будто увидела змею или мышь, отпрыгнула в сторону, но Диоген с воплями следовал за ней, она от него, он снова за ней. В общем, вдвоем они подняли тучи пыли. При чем все это произошло так быстро, что мы стояли как вкопанные и с недоумением смотрели на то, что творится. А Диоген от ступней ног перешел к Наташиным коленям и явно собирался на этом не останавливаться, а подняться еще выше. Но тут Наташа не выдержала и жалобно крикнула:
        - Да оторвите же его от меня!
        Я кивнул моему другу:
        - Геркулес!
        - Понятно, - ответил тот и тут же ловко поймал Диогена за шиворот, с силой оторвал его от Наташи и поставил его на ноги. - Диогенчик, дружище, хватит валять дурака. Сейчас не время.
        - Но ведь любовь толкает нас на безумства! - воскликнул философ. - И на великие подвиги.
        - Какие такие великие подвиги? - удивился Геркулес. - Что-то я не припомню, чтобы меня любовь на что-то толкала. Мне все подвиги братан приказывал совершать, будь он трижды неладен. Любовь была не при чем.
        - А я ради любви только и вернулся. Спасти любимую от гибели или погибнуть в ее объятиях и с ее поцелуем на устах. Разве это не мечта настоящего мужчины?
        Что это он такое говорит? Мы со Стеллой переглянулись.
        - Диоген, - строго обратился я к философу, - объясни нормально, что происходит. От какой гибели ты собираешься спасти Наташу.
        - И не только Наташу, - воскликнул грек. - А и вас всех.
        - Нас всех?
        - Да!
        - И каким образом ты собираешься нас всех спасти?
        - Я вернулся, чтобы предупредить о страшной опасности.
        - Опасности?
        - Да! - выдохнул Диоген. - Римляне идут!
        - Римляне? - воскликнули хором мы все. Даже Наташа, которая отряхивала себя от пыли.
        - Да, римляне. Во главе с самим Гаем Хулио идут на Ерихон.
        - А кто такой Гай Хулио? - растерянно спросил я.
        - Ты не знаешь, кто такой Гай Хулио Цезарь? - раскрыл глаза Диоген. - Да ведь это самый великий завоеватель всех времен и народов! Даже Александр Великий не сравнится с ним по победам и жестоким расправам с покоренными народами.
        - И много их? - Стелла сразу перешла на деловой тон.
        - Кого?
        - Да римлян!
        - Очень много! - воскликнул Диоген. - Тысячи и тысячи солдат. Легионы идут в нашу сторону со стороны пустыни и конные отряды со стороны гор.
        - Тогда есть только один выход, - ответила Стелла. - Мы сможем бежать от них морем.
        - А в море сотни триер и дракаров с римскими штандартами, - громко как диктор радио объявил Диоген.
        - Но как же они смогли так быстро? Мы ведь только вчера изгнали из Ерихона гарнизон. - удивился я. - Кто их сюда привел?
        И тут уже сверху раздался еще один знакомый голос:
        - Ха-ха-ха! Кто привел сюда римлян? Кто позвал самого Гая Хулио Цезаря покарать предательский город Ерихон? Так вы не догадываетесь? А попробуйте угадать? С трех раз, ну? Раз! Два!
        - Меркурий? - ахнули хором я, Геркулес и Стелла.
        - Угадали! - Крылатый бог от удовольствия сделал в воздухе замысловатый пируэт. - Угадали! А теперь я посмотрю, как вы справитесь с десятью легионами цезаря, пятитысячной конницей и всем римским флотом. Удрать даже не надейтесь. Ерихон в осаде. В плотном кольце. Теперь отсюда и мышь не выскочит.
        В воздухе сверкнули сразу два меча, это Стелла и Геркулес не выдержали и метнули их в Меркурия, но тот ловко увернулся от обоих клинков и с громким хохотом воспарил в небо. Покружился в воздухе и оставив после себя сверкающую серебром надпись «Вам конец!» исчез, словно испарился.
        - Вот негодяй! - сжала кулаки Стелла.
        - Мерзавец! - согласился Геркулес. - Значит ночью были не пустые угрозы. А я то думал, как это Меркурий собирается нас убить? Ведь он и меча в руках никогда не держал.
        - У него оружие пострашнее меча и копья, - вздохнул я.
        - Это какое же? - удивился Геркулес.
        - Информация и связь!
        Итак, шансов удрать у нас не было. Да и подло бы это было с нашей стороны по отношению к жителям Ерихона. Кто, как не я втравил их в эту историю? Жили они себе жили, вполне мирно. Римляне ими управляли, брали налоги, строили дороги, единому богу молиться не запрещали. Затем пожаловал я, великий освободитель всех угнетенных стран и народов, и изгнал захватчиков прочь. Теперь римляне пришли обратно, чтобы вернуть то, что у них отняли. Настроены решительно. Естественно, что увидев под своими стенами легионы Цезаря, все ерихонцы от мала до велика бросились ко мне. Дворцовая площадь, как и вчера наполнилась народом. Люди скандировали:
        - Третий Брат! Третий брат! Третий Брат!
        Куда деваться? Пришлось мне к ним выйти. Тысячи глаз устремились ко мне со всех сторон. Все ждали, что я скажу. А что я скажу? Так все было просто вчера. А вот про сейчас этого не скажешь. Я оглядел людей, и как-то сразу воспрянул духом. Признаюсь, ожидал встретить взгляды полные упреков, укоров, страха и ненависти, но вместо этого увидел полную готовность всех до единого пойти за мной даже на смерть за ради дальнейшей освободительной борьбы. Значит не так уж и спокойно им жилось под властью римлян.
        Так, что же мне все-таки им сказать? К чему призвать? И какой лозунг выдвинуть?
        - Враг у ворот! - громко сказал я, и слова мои пронеслись над притихшей площадью. - Но ворота мы успели закрыть и послали на стены всю ерихонскую милицию. Так что противник не добился своей главной цели - застать нас врасплох. И это факт утешительный! Стены наши крепки и надежны. Только вот воинов маловато. Не отстоим мы город, если не отправимся на стены все до одного, кто способен держать в руках оружие.
        Народ одобрительно закивал головами.
        - Правильно! - послышались крики. - Правильно! Да покарает нас Отец наш небесный, если мы не встанем все живой стеной перед презренными римскими язычниками! С нами Бог и с нами его сыновья!
        Да, израильтяне были как никогда сплочены и воодушевлены. Высокий дух в войсках это уже половина победы.
        - На стены, друзья мои! - крикнул я во всю силу легких. - На стены!
        - На стены! На стены! - подхватила многотысячная толпа.
        Так что длинных речей не понадобилось. Митинг и так оказался коротким. Мужчины бросились к римскому арсеналу, который находился справа от дворца и стали спешно вооружаться. Вооружившихся городские старшины направляли на различные участки обороны.
        Я вернулся во дворец. Там меня уже ждали Геркулес и Стелла, Наташа и Диоген.
        - Как дела? - спросил я.
        Стелла была серьезна, как никогда:
        - Неважно. Десять минут назад римляне замкнули кольцо осады. Если бы они сразу организовали штурм, то город был бы уже взят.
        - Интересно, что их остановило? - удивился я.
        Стелла усмехнулась:
        - Не что, а кто.
        - И кто же этот великий герой?
        - Ты.
        - Я? - я был поражен.
        - Ну да ты. Герцог Адал Атрейосс. Римляне уже тебя боятся. Только этим можно объяснить, что они сразу не ворвались в город, имея десятикратное преимущество, как в людских, так и технических ресурсах.
        - А чего же это они меня испугались?
        - Боятся, что ты им прикажешь умереть, - снова усмехнулась Стелла.
        Это меня тоже приободрило. Значит римляне меня по-прежнему боятся? Утешает.
        - Так я сейчас поднимусь на башню и еще раз прикажу им убираться прочь, - предложил я. - В противном случае такого им пожелаю!
        - Там с ними Гай Хулио Цезарь, а не центурион Примус, - ответила Стелла. - Если он тебе не поверит?
        - Он точно не поверит, - вздохнул я.
        - И как только убедится, что твои слова не разят насмерть его воинов, - продолжила свою мысль Стелла, - тут же отдаст приказ штурмовать город. Во всяком случае, я бы поступила именно так.
        - Ерихонцы настроены отчаянно сражаться, - без энтузиазма пробормотал я.
        - Против римлян им не выстоять, - покачала головой наш военный специалист. - Продержатся от силы несколько часов.
        - Но стены Ерихона крепкие и высокие, - возразил я. - Все сплошь каменные.
        - А у римлян уже стоят наготове стенобитные орудия, - отрезала Стелла. - Тараны, катапульты, баллисты. Есть еще штурмовые лестницы. Передовая техника для здешних мест. И плюс ко всему этому железная дисциплина в войсках.
        - Что же нам делать? - жалобно спросила Наташа. Перед лицом грозящей опасности, она почти перестала сердиться и как прежде держалась рядом со мной (ладно хоть верит, что я смогу спасти ее от любых бед), правда разговаривать все еще отказывалась.
        - Да, что нам делать? - спросил и я. - А что по этому поводу скажет наш опытный специалист в военной стратегии?.
        Стелла несколько секунд молчала, раздумывала, потом вздохнула:
        - Нам остается делать то же, что и римлянам. Тянуть время. Это пока единственный выход.
        - Будем тянуть время, - вздохнул я.
        Было где-то пять часов вечера, когда состоялся этот разговор. Затем Стелла заявила, что пора ознакомиться с диспозицией противника. Около дворца наместника возвышался внушительный холм, на лысине которого одиноко торчала водяная башня, из которой под давлением поступала по трубам во дворцовые фонтаны, бассейны и бани вода. На крышу водокачки Стелла и привела нас с Геркулесом. Наташа неотступно следовала за мной, Диоген также неотступно следовал за Наташей. Философ полностью уверился, что у него все еще есть шансы на успех в покорении неприступного женского сердца и был полон оптимизма. На время даже забыл про выпивку. Про римлян он тоже не думал. Счастливец!
        Перед нами открылась величественная панорама города и его окрестностей. Город был великолепен и, окруженный мощными стенами и внушительными башнями, представлял собой некое подобие треугольника. Однако еще более великолепны и величественны были римские легионы, когорты и центурии, которые словно шахматные клетки стояли вдоль фронта стены и перед главными воротами и башнями Ерихона. Со стороны моря берег также быстро наполнялся войсками, а на лазорево-голубой воде замерли сотни кораблей с уже спущенными парусами, чьи носы гордо и алчно смотрели в нашу сторону. Третья сторона треугольника, самая короткая глядела в сторону гор, откуда мы как раз и прибыли пару дней назад. Зеленая равнина между городом и горами была сплошь покрыта конными отрядами, которые в каком-то непонятном порядке носились взад и вперед, стараясь внушить этим зрелищем ужас осажденным.
        - Да, Меркурий поработал за четверых, - покачал я головой, глядя на мощь римской армии. Настроение у меня сразу упало. Мне стало ясно, что у ерихонцев шансов выстоять против такой армады нет.
        - Меркурий всегда был шустрым малым, - согласился Геркулес. Ни один мускул не дрогнул на его лице. Железный воин не знал сомнений или страха. - Вот, помню, случай был. Послал его раз Юпитер к Нептуну…
        - Геркулес, - попросил я его, - потом расскажешь. Ладно? А сейчас нам нужно думать, как справиться с римлянами.
        - А чего тут думать? - удивился гигант, которого вид столь огромного количества врагов нисколько не смутил. - Выйти за стены, да накостылять им. А Цезарю этому башку оторвать, чтобы не строил из себя. Подумаешь, великий полководец. Видали мы таких. М-да!
        - А что, это идея! - воскликнул я.
        У Стеллы брови сразу взлетели от удивления на лоб и гневно сошлись на переносице.
        - Выйти туда? И это идея? Да ты что, Адал, с ума сошел? Ты еще не овладел матрицей совершенства, чтобы в одиночку идти на всю римскую армию.
        - Во-первых, не в одиночку, а с Геркулесом, - поправил я. - А во-вторых, никто выходить не собирается.
        - В чем же твоя идея?
        - В том, что надо лишить римлян Цезаря! - выпалил я.
        - Цезаря? - воскликнули все хором.
        - Да, - ответил я. - Мы должны похитить Цезаря.
        На меня продолжали смотреть как на сумасшедшего.
        - А что это вы на меня так уставились? - удивился я. - Один раз мы этот трюк уже проделали. Сработало. Только теперь надо схватить не Примуса, а Цезаря.
        - А что? Неплохо придумано! Мне нравится. - Геркулес радостно хлопнул меня по плечу, если бы не Стелла, я бы точно упал и что-нибудь сломал.
        - А мне нет! - резко сказала Стелла. - Каким образом мы это сделаем?
        - Проберемся ночью в римский лагерь, - я стал рассуждать вслух. - Найдем шатер, в котором он будет спать, оглушим ударом по голове, после чего унесем с собой.
        - И при этом нас не заметит не одна живая душа? - ухмыльнулась Стелла. - Или у нас есть шапки невидимки? Или кто-то здесь надеется, что римляне не знают о том, что вокруг лагеря полагается ставить охрану?
        Я в растерянности почесал затылок:
        - Шапок невидимок у нас нет. А что если мы переоденемся римлянами? Тогда охранники примут нас за своих.
        - Адал, знаешь кто проигрывает в войнах? - прищурив глаза и приняв учительский тон, спросила Стелла.
        - Кто?
        - Тот, кто считает своего противника дураком.
        После этих слов я окончательно сник.
        - А что предлагаешь ты? - ехидно спросила у Стеллы Наташа.
        Воительница пожала плечами:
        - Я больше привыкла выполнять приказы, чем их придумывать.
        Здорово! Раз, и сняла с себя всю ответственность. Мне бы так. А то, понимаешь, навалили на меня принятие всех решений, а сами и в ус не дуют. Теперь вот, сражайся с римлянами! А с чего я с ними должен сражаться? Что они мне плохого сделали?
        Но тут мои не совсем бравые размышления были прерваны.
        - Эй, Третий Брат! - кричал кто-то у подножия холма. - Спускайся вниз и иди к главным воротам, там с тобой сам Цезарь переговоры вести хочет.
        Еще сюрприз. Ай да Цезарь! Легок на помине. Теперь на меня еще и дипломатические обязанности возложены. Я растеряно глянул на Стеллу и с удивлением обнаружил, что она довольна.
        - Если враг хочет вести переговоры, - поучительным тоном произнесла она, - значит не уверен в своей непобедимости.
        Мы быстренько спустились с водокачки, а затем чуть не кувырком слетели с холма. Здесь нас встретили трое одетых в разноцветные халаты бородатых старшин. Они были вооружены и всем своим видом старались показать, что готовы сражаться прямо сейчас. Мы не стали разводить церемонии и сразу же пошли за ними к Главным воротам. Разговор состоялся уже на ходу.
        - Где вы сказали, находится Цезарь? - первым делом поинтересовался я у стариков. - У главных ворот?
        - Да, на расстоянии двух полетов стрелы, - ответил один из старшин. Он был в красном халате и с рыжей как красный перец бородой.
        - И что он лично хочет говорить с Третьим Братом? - спросила Стелла.
        - Самолично, - ответил второй старшина, халат у которого был зеленым, а борода черная, как крыло ворона.
        - Он один, - спросил Геркулес, - этот ваш Цезарь?
        - Нет, при нем глашатай с трубой, - ответил третий старшина в голубом халате и белоснежной бородой. - Кричит, что Цезарь желает говорить только с тобой, Третий Брат и трубит в трубу.
        Какой-то надрывный звук донесся до наших ушей. Между улочками показалась часть Главных ворот.
        - Может сейчас и похитим Цезаря? - зашептал мне в правое ухо Геркулес. - Я с тобой пойду, трубу для вида тоже возьму. Завалим обоих, я Цезаря на плечо и бегом назад.
        - Идея неплохая, - согласился я, - да вот только нечестно это.
        - Что нечестно? - удивился Геркулес.
        - Не принято с парламентерами так обращаться.
        Пока шел весь этот разговор, мы добрались до ворот, и двое стражников гостеприимно открыли для меня маленькую калитку, которая позволяла выйти наружу не открывая самих ворот.
        - Я пойду с тобой! - неожиданно воскликнула Наташа и схватила меня за локоть. - Ты слышал, Сережка?
        Я даже подпрыгнул, когда услышал ее голос.
        - Нет, с ним пойду я! - возразила Стелла и взяв Наташу за плечи, отодвинула ее в сторону. - Ты ничего не смыслишь в таких делах, девочка. Оставайся здесь под защитой Геркулеса.
        - И под моей тоже! - тут же с горячностью вставил Диоген.
        - Сережа! - Наташа умоляюще посмотрела на меня. - Что же ты молчишь?
        - Наташа, - пробормотал я, - но там же опасно. Переговоры дело нешуточное. Побудь здесь. Пожалуйста!
        Вместо ответа Наташа прожгла меня таким взглядом, что мне стало себя жалко. Да она же меня сейчас ненавидит! Вот уже и отвернулась. Может прямо сейчас сказать ей, что я ее люблю? А что? Разве не подходящий случай? Ухожу. Вернусь ли - неизвестно. Если крикнет, что не любит, легче будет умирать. Скажет любит, так и смерть не страшна. Но язык сразу застыл в пересохшем рту.
        - Наташа, - еле выдавил я, - хочу тебе сказать кое-что очень важное.
        Наташа резко повернулась ко мне. Она словно чего-то ждала. Но тут Стелла толкнула меня в спину:
        - Не тяни, Адал, идем быстрее. Цезарь не станет ждать долго.
        Я облегченно вздохнул. Ладно, как-нибудь в следующий раз. Что поделать. Неотложные дела.
        Мы со Стеллой прошли под аркой и вышли из города. Впереди на дороге, шагах в ста сидел в кресле завернутый в тогу худощавый немолодой римлянин с редкими жидкими русыми волосами на крупной голове. Рядом с ним стоял приземистый кривоногий легионер. В одной руке он держал зонтик, которым укрывал от палящего солнца сидевшего в кресле, в другой руке у него была длинная труба, в которую он беспрестанно трубил, а в перерывах между назойливым гудением кричал истошным голосом:
        - Гай Хулио Цезарь повелитель мира и начальник Римской империи требует на переговоры изменника и бунтовщика, так называемого Третьего Брата. Последний раз говорю! Или мы уходим, и тогда вместо Цезаря с вами будут разговаривать наши катапульты и баллисты, а также мечи и копья и еще стрелы и дротики.
        И снова задудела труба.
        - Эй! - энергично подталкивая меня в спину, закричала в ответ Стелла и замахала белым флагом. И откуда она только успела его раздобыть? - Третий Брат идет!
        Глашатай от неожиданности уронил трубу себе на ногу и замолк на полуслове. Цезарь, а сидел в кресле именно он, не шелохнулся, только зыркнул в мою сторону маленькими проницательными глазками, и я понял, что он не собирается терять достоинства ради меня. И ловко он придумал с этим креслом. Стратег! Это что же получается, он будет сидеть, а я его буду слушать стоя? Нарушен принцип равноправия в проведении данных переговоров.
        Мы подошли к Цезарю, и тут к моему великому удивлению и не меньшему удовольствию Стелла превратила белый флаг в самый настоящий шезлонг и воткнула его ножками в песок. Даже не спрашивайте, как у нее получилось, все равно не отвечу. Не специалист я по фокусам.
        Так что я плюхнулся в шезлонг и развалился в нем прямо против Цезаря, который слегка приоткрыв маленький рот смотрел на меня и Стеллу, которая тут же заняла место у меня за спиной.
        С высоких зубчатых стен при полном молчании на меня взирали тысячи ерихонцев. И я слышал, как бьются от волнения их сердца. Они по прежнему верили в меня!
        За спиной Цезаря застыли его непобедимые легионы. Они тоже затаили дыхание и с обожанием смотрели на своего кумира. Цезарь, к чести его будет сказано, быстро овладел собой и вновь принял надменный и неприступный вид. Я понял, что первым разговаривать он не начнет. Весь его вид говорил о том, что он и так оказал мне великую милость, что призвал на переговоры. Значит придется начинать мне. Что ж, гордость это не мой порок. Никогда им не страдал. Могу и начать. Я попытался вспомнить все фильмы, в которых были римляне. Спартак, Клеопатра, что там еще? Ах, да, Калигула!
        - Великому Гаю Хулио Цезарю от Третьего Брата привет, - завел я речь. - Что привело сюда повелителя мира?
        - Да ты и есть Третий Брат, - надменно заметил Цезарь. - Я узнаю тебя.
        - Откуда это?
        - Пока не скажу. Потом тебе будет сюрприз. Значит, ты Третий Брат.
        - Да это я! Я это Третий Брат, - скромно но с достоинством потупился я, затем окинул взором римское воинство и не смог удержаться от похвалы. - Быстро же вы сработали.
        - Стремительность в походе, половина победы, - не без самодовольства ответил великий полководец. В этот раз он посмотрел на меня куда более внимательнее. - И тебя есть с чем поздравить, как твое родовое имя, кстати?
        - Его зовут герцог Адал Атрейосс! - тут же ответила Стелла. - Он также президент пятой квинтсекции триста двадцать седьмого сектора.
        - Странное имя, - удивился Цезарь, - совсем не иудейское. Ты что, действительно явился с неба?
        - Не стану скрывать, да, я явился сюда совсем из другого мира. Пришелец, так сказать. Там, за горами, где мне покорились племена амазонок и кентавров меня также называют Крутым Пришельцем.
        - Тогда прими мои поздравления, Третий Брат, герцог Адал Атрейос, президент пятой квинтсекции триста двадцать седьмого сектора, да еще и Крутой Пришелец.
        - Какие еще поздравления?
        - Как это какие? Ты за один день с крохотной группой единомышленников захватил целый город, не потеряв при этом ни одного солдата. Признаюсь, за всю свою карьеру я ни разу не проделывал ничего подобного, и мой отец, тоже Гай Хулио Цезарь, кстати тоже. Каждый раз горы трупов, море крови, - Цезарь горько вздохнул. - Вот и сегодня вечером, прежде чем начать штурм, мне придется казнить на глазах у всех каждого десятого солдата из числа тех пятисот, что составляли ерихонский гарнизон. Им перережут глотки и напоят кровью бога войны. Я решил возродить древние культовые обряды.
        Стелла одобрительно кивнула, а я был совсем другого мнения:
        - Как можно? Это ведь жестоко!
        - Жестоко! - согласился Цезарь. - Жестокость неотъемлемая составляющая любой войны. Но зато теперь остальные десять раз подумают, прежде чем бежать от тебя, герцог Адал Атрейосс, президент пятой квинтсекции триста двадцать седьмого сектора, Крутой Пришелец и Третий Брат. А после их казни, я прикажу начать штурм города. Когда же мы захватим его, все до одного жителя, разумеется те кто останется жив, а таких, я уверен будет немного, будут проданы в рабство, а сам город исчезнет с лица земли.
        - Вы не станете штурмовать Ерихон, - не очень-то уверено ответил я.
        - Вот как? - удивился Цезарь. - Интересно, это еще почему?
        - А потому что у меня в плену находится сотня знатных римлян, среди которых есть даже прежний наместник Земли Обетованной Гнус Помпений! - я решил действовать сурово.
        - Заложники? - усмехнулся великий полководец. - Гнус Помпений?
        - Да, заложники! И Гнус Помпений тоже среди них.
        - Можно через тебя кое-что передать для них? Особливо моему тестю Гнусу Помпению? - поинтересовался Цезарь. - Небольшую просьбу. Я бы даже сказал, просьбицу.
        - Передавайте, - согласился я.
        - Всем римлянам, что попали в плен, я приказываю вскрыть себе вены и уйти из жизни достойно, как и полагается повелителям мира. Иначе, те, кто останутся в живых, будут распяты на крестах, как подлые предатели и изменники. А Гнус Помпений должен всем подать пример.
        Таким образом мне стало ясно, что Цезарь недвусмысленно мне намекнул, что плевать хотел на всех заложников, которые у меня есть и даже на своего тестя. И глядя в его холодные равнодушные глаза, я сразу поверил, что он не блефует. Ему действительно было плевать на них.
        - Да, мой юный, нодостойный противник, - согласился Цезарь. - Таковы методы Цезаря. Не смотри на меня осуждающе. Если бы я действовал иначе, то никогда бы не достиг тех высот, на которых сейчас обитаю.
        - Тогда можно сказать, что переговоры зашли в тупик? - вяло спросил я.
        - А никаких переговоров и не было, - живо ответил Цезарь.
        Вот тебе раз!
        - Тогда зачем же вы меня позвали?
        - Просто хотел полюбоваться на тебя и проверить твою храбрость, - засмеялся Цезарь. - А также узнать, действительно ли ты умеешь творить чудеса. Теперь я убедился, что ты обыкновенный шарлатан. Иначе бы ты уже давно расправился со мной. Приказал мне умереть, заболеть, отправиться назад. Да все, что угодно! Но ты ничего не сделал. Ничего! Из этого я делаю вывод, что все твои слова были простым бахвальством. Признаю, что ты остроумен и находчив. Но это для тех дураков солдат, которых ты изгнал из Ерихона. Меня тебе обмануть не удастся.
        - Что ж, - я окончательно разозлился, - тогда давайте разойдемся, как в море корабли и встретимся уже в честном бою.
        - Четного боя тоже не будет! - громко и насмешливо сказал Цезарь. - Хоть ты и шарлатан, но все же слишком опасен для меня.
        - Это почему же?
        - В тебя слишком верят израильтяне. А вера очень сильное оружие, способное повергнуть даже Цезаря. Но я это исправлю. Я лишу их веры в тебя, молодой человек!
        - Каким образом? - спросил я.
        - Самым простым, - ответил Гай Хулио.
        Он щелкнул пальцем, и в ту же секунду, легионер, ногой отпихнул прочь трубу, выхватил из ножен короткий римский меч и бросился на меня. Он действовал очень быстро. Признаюсь, что я даже растерялся и ничего не сделал, чтобы как-то защитить себя.
        Но не Стелла. Она в мгновение ока оказалась передо мной и перехватила руку убийцы, и еще через мгновение его же собственный меч распорол живот нападавшему, и кровь потоком хлынула к ногам Цезаря, туда же свалился и труп. В следующую секунду окровавленный меч убитого легионера уже был приставлен к груди императора. Тот был удивлен, сильно удивлен, но присутствия духа не потерял. Лишь усмешка искривила его тонкие губы.
        - Приказывай, Адал, - задыхаясь от бешенства и гневно сверкая глазами, потребовала Стелла, - и я убью его!
        Громкий вопль ужаса донесся до моих ушей. Это заколыхалось все римское воинство, на глазах у которого произошла вся эта сцена.
        - Ну же! - закричала Стелла. - Чего ты ждешь? Мы успеем добежать до ворот. Тут каких-то двести шагов.
        Я молчал, не в силах произнести ни слова. Подлый поступок Цезаря и смерть легионера потрясли меня.
        - Тогда я убью его без приказа!
        - Прежде чем убить меня, посмотрите, кто находится перед моим шатром, - насмешливо произнес Цезарь, кивая себе за спину. - Может быть тогда вы передумаете?
        Мы со Стеллой глянули туда, куда указывал Цезарь и в свою очередь ахнули. А вместе с нами громко застонали и закричали все, кто стоял на стенах Ерихона.
        Перед белым шатром, который видимо появился только что, во всяком случае раньше я его не замечал, поднялись в небо три высоченных креста сколоченных из толстых грубых досок. На двух крестах были распяты мужские фигуры. Третий, между ними, оставался пустым.
        - Иосиф и Иоанн! - воскликнул я, поняв, что этот крест Цезарь приготовил для меня.
        - Да это они! - согласился Цезарь. - На сколько я понимаю, твои братья. Первый Брат и Второй Брат. Как видишь, не один ты умеешь захватывать пленников. То что сейчас произошло, я предвидел и заранее позаботился о своей безопасности. Если вы меня убьете, Два святых брата тоже умрут на глазах у своих поклонников.
        - Меняю твою жизнь на их! - без колебаний предложил я. И в этот момент, клянусь я и думать не думал о том, что должен достать Матрицу. Нет, у меня было только одно желание, спасти своих братьев. Да братьев! Не знаю, почему, но я уже воспринимал их, как братьев, а то, что они были клонированными, меня тоже не волновало. Одна плоть, одна кровь!
        - Прикажи сейчас же отпустить их! - прибавила Стелла, которая про матрица не забывала и сразу смекнула, что к чему. - Мы меняем их на тебя.
        - Ага, вы взволнованны! - обрадовано воскликнул Цезарь. - Вы очень взволнованны! Я это и предполагал. И не ошибся. Вам очень важно, чтобы ваши святые братья остались живы.
        - Что ты решил? - оборвал я его. - Ты их отпустишь?
        - Ни за что! - неожиданно закричал Цезарь, от волнения он даже приподнялся с кресла, но Стелла усадила его обратно. - Отпустить их? Я что, похож на безумца?
        - Но ведь мы убьем тебя! - закричал я, подошел к Цезарю и схватил его за плечи. - Убьем на глазах твоих воинов!
        - Пусть! - внезапно спокойно ответил римлянин. - Я погибну, и римляне отомстят за меня. А если я отступлю, то ваша сила, основанная на вере, возрастет троекратно, потому что вера, это великая вещь. Мы римляне управляем миром, пока верим, что мы непобедимы. Как только наша вера ослабнет, мечи в наших руках дрогнут, и слава Рима начнет рушится, а за славой падет и он сам. Я не могу допустить этого!
        И Цезарь взмахнул рукой.
        Я с ужасом увидел, как десяток лучников подбежали к крестам и стали натягивать луки.
        - Нет!!!
        Дальше все произошло так быстро, что я не успел даже понять, что собственно говоря произошло. Я выхватил меч из рук Стеллы и… еще раз говорю, что не знаю, как это получилось, но в следующую секунду я был уже между лучниками и Иосифом и Иоанном. Так что все стрелы, направленные в них, полетели в меня. Половину я умудрился отбить каким-то замысловатым круговым движением, но только половину. Другие стрелы достигли цели…
        Скажу честно, было очень больно. Как я не упал, до сих пор не помню. Так и стоял утыканный стрелами, как подушка для иголок и смотрел на римлян. Те смотрели на меня. Все были потрясены, и они, и я.
        - Прости нас, Третий Брат! - донесся до меня слезный голос одного из братьев.
        - Мы предали тебя и за это достойны смерти! - крикнул второй. - Зачем ты спасаешь нас?
        Я оглянулся на них, оба были в порядке. Оказывается, их даже не прибили к крестам гвоздями, как я полагал, а просто привязали веревками. И все же вблизи зрелище было еще более душераздирающим. Вы когда-нибудь видели самого себя распятым на кресте, да еще и в двух экземплярах? Я увидел.
        В следующую секунду опомнившиеся римляне с радостными воплями всей массой кинулись на меня.

«Ну все, сейчас меня изрубят на тысячи кусков» - была последняя мысль. А в глазах и так кровавый туман. И так больно от всех этих стрел! Так больно!
        Я все-таки успел отразить пару ударов и даже нанес несколько ударов сам. А дальше. Дальше произошло чудо, потому что ничем другим это назвать нельзя.
        Сначала раздались пронзительные вопли, слившиеся в один вой, и с неба камнем начали падать те самые гарпии, которых я из фурий своим врачебным искусством превратил в прекрасных сирен, тут были и Леопольдина, и Сусанна с Пенелопой и Маргарита, и другие. Но самое удивительное было в том, что на каждой птице сидела амазонка. Сквозь кровавый туман я узнал Флору и Земфиру, которые первыми спрыгнули на землю прямо передо мной и бешено замахали мечами. Конечно в свое время я дал им установку не приносить вреда существам мужского пола. Они и не приносили. Ни один римлянин не был убит, но воительницы и без того так хорошо владели холодным оружием и приемами рукопашного боя, что буквально разметали всех, кто был поблизости. Пока амазонки сражались, Леопольдина и Сусанна бережно подхватили меня и подняли в воздух. Замахали крылья, и уже теряя сознание, я видел, как амазонки освободили Иосифа и Иоанна, подхватили их на плечи и сражаясь на ходу побежали к городу, потому что римляне опомнились и попытались взять их в кольцо. У самых ворот их встретила Стелла с Геркулесом, и все вместе они успели проникнуть в
город.
        Что-то кричал Цезарь, державшийся за голову. Видно Стелла все-таки успела ему врезать. Римляне бежали к стенам. Штурм Ерихона начался. Но я не видел продолжения, потому что мы были уже над городом, а потом страшная боль в груди стала утихать и сознание оставило меня. А еще перед этим я успел заметить, как высоко в небе Меркурий с длинной золотой палкой гоняется за Купидоном, а тот ловко и со смехом от него увертывается.
        Я пришел в себя, потому что почувствовал как мое лицо что-то обожгло, еще раз и еще. Я не без труда, кое-как разлепив веки, открыл глаза и увидел склоненное над собой лицо Наташи. Она плакала и ее слезы капали мне на лицо. Это они обжигали меня.
        Рядом с Наташей Стелла, Флора, Земфира, Леопольдина и Сусанна. У всех лица полны такого страдания, как будто кто-то умер. Я оглядел их по очереди, и они радостно ахнули и разом завопили. Флора даже упала в обморок, но Земфира успела подхватить ее.
        Я почувствовал, как ко мне стремительно и беспощадно стала возвращаться боль, не выдержал и застонал. Сознание снова стало покидать меня.
        - Он умирает! - как из далека донесся до меня крик Наташи. - Что же вы стоите? Сделайте же что-нибудь!
        Ко мне бросились Иосиф и Иоанн. Руки у обоих дрожали, когда они прикоснулись ко мне.
        - Давайте, парни, - прохрипел я, - освободите меня от всего этого железа.
        И постарался расслабиться. Я знал, что они смогут вынуть из меня все наконечники от стрел не повредив жизненные ткани. И они смогли. Стали делать то же, что и я, когда лечил амазонок и кентавров. Вот только остановить кровь они почему-то не могли, и я чувствовал, как быстро происходит ее утечка. Черт возьми! Так я могу умереть просто от потери крови.
        От этой мысли я опять потерял сознания. Кто-то вокруг шумел, все кричали и плакали. Смысл происходящего до меня уже не доходил. Затем кто-то ударил меня по щеке. Да так сильно, что в ушах зазвенело. Еще раз. И еще! Да кто же эта сволочь?
        Я открыл глаза.
        - Наташа! - прошептали мои губы.
        - Что? Что ты говоришь? - склонившись к моим губам спросила Наташа.
        - Кажется со мной все кончено, - спокойно сказал я. - Но напоследок я должен тебе кое-что сказать. Наташа, я люблю тебя!
        - Что? Что ты говоришь? Я ничего не слышу! - простонала Наташа. - Не шевели губами, скажи что-нибудь! Мы же все стрелы убрали, у тебя даже ран больше нет. Почему ты не встаешь?
        Ах вот она о чем? Конечно, я же должен вернуть ее домой. К родителям.
        Кстати, боли больше нет. Братишки действительно сделали все как надо. Вот только сердце бьется еле-еле. Ему не хватает крови. И так хорошо, так приятно. Небо такое розовое. Кругом цветы, белые облака. Затем, как будто выключили телевизор. Все погасло. Нет, сознания я не терял. Просто вдруг стало темно. Только маленькая сверкающая белая точка впереди. Может отправиться к ней? Почему бы нет? Я оторвался от земли. Здорово! Оказывается, я могу летать. И полетел к светлой точке, которая стала увеличиваться в размерах.
        Хлоп!!!
        Кто-то опять хлопнул меня по щеке. Еще раз. Как больно! Этак и голова может оторваться. В тело вернулась тяжесть и я камнем полетел вниз. Белая точка стала стремительно удаляться, а потом погасла. Снова полная темнота.
        Еще удар. По ком звонит колокол?
        Я открыл глаза и опять увидел Наташу. Явственно услышал все голоса. Клянусь, мне стало легче.
        Что тут происходило, лучше рассказать со слов Диогена.
        - Как ты глаза закрыл, - рассказывал он мне спустя полчаса, в руке у него конечно же был кувшин с вином, к которому он не забывал прикладываться, - Наташа вдруг сказала, что у тебя полная потеря крови, поэтому ты и умираешь. Потом она сказала, что тебе надо сделать срочное вливание крови. Мы спросили, что это значит, она сказала, что мы должны отдать тебе нашу кровь. Она заставила госпожу Стеллу добыть какие-то трубки, иголки, еще что-то стеклянное, черное и стала по очереди резать нам пальцы и вливать в трубку кровь. Быстро делала. Ловко так. Я бы не смог. На-ка вот, тоже хлебни винца. Я сделал несколько внушительных глотков и прибавил:
        - Ага, - в прошлом году мы проходили практику на Станции переливания крови. У нее все время дрожали руки и не выходили анализы. Постоянно приходилось помогать.
        - Вот-вот, - забирая у меня кувшин и любовно поглаживая его закивал Диоген, - она тоже это слово говорила. Анализы. Красиво звучит. Как сорт редкого вина. Она и у тебя палец резала. Но потом сказала, что ни у кого из нас кровь тебе не подходит. Надо же! А я то всегда думал, что кровь она кровь и есть. Но потом оказалось, что у братьев твоих кровь подходящая. Мы так обрадовались. Наташа что-то колдовала со своими трубками, иголки вам всем троим повтыкала, я как это увидел, чуть в обморок не упал. Ничего обошлось. Гляжу, а по трубкам кровь идет, да из Иосифа, прямо в тебя. Тут и ты оживать стал. Потом Иоанн тебе свою кровь дал.
        Дальше я уже всю помню без Диогена. С момента, когда кровь Иоанна стала вливаться в мои жилы я уже чувствовал себя так хорошо, как никогда в жизни. Такая легкость и сила появились во мне, что и сказать нельзя.
        Я огляделся и увидел, что нахожусь во дворце наместника в розовой спальне, в той самой с ванной. Даже две девушки египтянки тут были. Посматривали на меня большими испуганными глазами из-за спин моих многочисленных друзей.
        - А как же римляне? - я подпрыгнул на месте. - Они ведь штурмуют Ерихон.
        Наташа со Стеллой тут же прижали меня обратно к кровати.
        - Уже не штурмуют, - деловито сообщила Стелла. - Какой там штурм. Ерихонцы как увидели, что они с тобой сотворили, в такую ярость пришли, что подряд отбили три римские атаки, а потом мы с Геркулесом организовали вылазку, гарпии нас поддержали с воздуха, и переломали все их машины. Уж постарались. Им месяц нужен, чтобы все снова наладить.
        - Так осада не снята? - спросил я.
        - Пока нет.
        - Жаль, - вздохнул я.
        Тут ко мне на грудь с счастливым плачем упала Флора.
        - Адал! - кричала она. - Ты живой! Ты живой, о мой тушканчик!
        - Как ты здесь оказалась? - спросил я, горячо обнимая мою спасительницу. - Моя пустынная фиалка.
        Флора смахнула с лица слезы.
        - Как оказалась? Прилетели красавицы крылатые и сообщили, что тебе грозит смертельная опасность, и ты нуждаешься в помощи. Сказали, что летят к тебе и могут взять и нас, но только по одной на спину. А их всего сто. Что тут началось! Мы с Земфирой замучились, но отобрали сто самых достойных воительниц и прямиком полетели к тебе на выручку.
        - А ты откуда узнала? - спросил я уже у Леопольдины, которая как на насесте сидела прямо на крыше кровати и смотрела на меня влюбленным взглядом.
        - Купидон прилетел и рассказал, - ответила Леопольдина.
        - Купидон? - воскликнул я. - Не может быть! Неужели он сам?
        - Ну да сам. Прилетел ко мне в гнездо и сказал, что Меркурий нарушил все его планы в отношении тебя, что еще четыре дня осталось, и он чего-то там не позволит, и велел нам лететь на помощь тебе, но прежде посоветовал взять с собой амазонок. Ну мы и полетели. Что нам трудно? Никому в обиду нашего благодетеля не отдадим.
        Вот оказывается, как все просто!
        Дальше пошло еще проще. Мне до сих пор не верится, что такое возможно. Словно в фантастическом романе.
        Узнав о том, что Третий Брат, то есть я, жив и здоров, и на теле моем нет не единой ранцы или хотя бы царапины, а весть эта разнеслась над Ерихоном в мгновение ока, или как сказал Диоген с быстротой колесниц Гелиоса, израильтяне конечно же возликовали. Возликовали радостно и громко. Так громко, что их крик «Да здравствует Третий Брат! Третий Брат жив, Третий Брат будет жить! Третий Брат снова с нами! Теперь все три брата вместе! Ура!!!» стоял над городом полчаса.
        Конечно же его не могли не услышать осаждавшие город римляне. Сначала они не поверили. Вернее Цезарь приказал им не поверить и велел готовиться к атаке. Но тут и я в свою очередь решил действовать решительно и незамедлительно и велел привести бывшего наместника Земли Обетованной Гнуса Помпения, а заодно и центуриона Примуса Сервия. Когда два пленника предстали перед нами, то оба выглядели довольно жалко. Гнус был сильно подавлен, а Примус так просто трясся от страха. Видимо решил, что их сейчас казнят. Вся моя замечательная и героическая команда, включая по петушьи важно расхаживающих у ног гарпий, была со мной. И два святых братца, конечно тоже.
        - Ребята, - обратился я к пленникам, - вы в курсе, что город окружен армией Цезаря?
        Вы бы видели, как сразу оба воспрянули духом. Их подбородки гордо поднялись, и сразу стало ясно, что перед нами не кто иной, а римляне - повелители мира. Так что я поспешил их разочаровать.
        - Зря радуетесь, - усмехнулся я.
        - Это почему же? - удивился Примус Сервий. - Почему это мы не можем радоваться нашей предстоящей победе?
        - А потому что, три штурма захлебнулись, - был мой ответ. - Так что победы не ждите. К тому же я уже переговорил с вашим шефом. Кстати переговоры были и по поводу вашей участи.
        - И что же сказал Цезарь? - сильно побледнев, прошептал Гнус Помпений. Губы его задрожали. - Что сказал император?
        - Он приказал вам покончить с собой во славу Рима, - сказал я. - Вот только веревку забыл передать. О мыле я уж и говорить не буду. Про него он тоже забыл.
        Оба римлянина покрылись холодным потом и зашатались. Пора было показывать широкий жест, тот самый, что я задумал.
        - Но в отличии от Цезаря, - торжественно произнес я, - мы куда более милосердны и даруем вам жизнь и свободу.
        - Жизнь и свободу? - воскликнули хором Гнус и Примус.
        - Да, отправляйтесь к своим и расскажите им о том, как карает Третий Брат. И смотрите, чтобы в ваших словах не было лжи или предательства. Я умею сурово наказывать на расстоянии. Если вздумаете плести про смелый и отчаянный побег, то у вас тут же начнут пухнуть языки и будут пухнуть до тех пор, пока не забьют вам глотку и вы не задохнетесь. А так, все в порядке. Вы свободны, граждане, всего вам хорошего.
        Римляне стояли с открытыми от удивления ртами, хлопали глазами, явно не верили своим ушам и не двигались с места.
        - Идите же! - сказал им Иосиф.
        - Ступайте! - воскликнул Иоанн.
        Геркулес не стал ничего говорить, схватил обоих за загривки и поволок из дворца в сторону городских ворот.
        Мы отправились за ними. Как только вышли из пределов дворца, нас встретила ликующая толпа ерихонцев. Увидев нас, то есть меня и братьев, в полном составе, она взревела от восторга. Еще бы! Все они видели, как меня чуть живого, утыканного десятком стрел, несли по небу гарпии, и вот он я, как ни в чем не бывало стою перед ними без единой царапины. И все наше трио в полном составе вновь готово гастролировать по Земле Обетованной.
        - На стены! - воззвал Иосиф. - На стены, братья, ибо враг еще у ворот наших и не хочет мириться с нашей свободой.
        - За нас Отец наш Небесный! - добавил к крику брата Иоанн. - С нами наш Третий Брат!
        Пестрая и разновозрастная толпа откликнулась радостным гулом. С пропагандой у нас все отлично.
        Так мы и пошли сопровождаемые горожанами к главным воротам. Впереди Геркулес вел вжавших головы в плечи Гнуса и Примуса, за ними мы. И плотная людская масса расступалась перед нами, как море перед Моисеем.
        Римлян без всякого уважения и самым бесцеремонным образом выпроводили за ворота, а мы поднялись на главную башню, под которой как раз находились главные городские ворота, и вышли к защитникам города.
        Крутая у нас получилась команда. Ничего не скажу. Я получаюсь капитан, и со мной два заместителя, как две капли воды похожие на меня. Наташа и Диоген конечно никого сильно не напугают, но для количества вполне годятся. Затем идут похожие на бога и богиню войны Геркулес и Стелла. Сотня амазонок, соблазнительно полураздетых и регулярно впадающих в боевой транс, размахивая при этом сверкающими на солнце мечами и издавая грозные и дикие воинские кличи. И надо всем этим словно пестрые боевые знамена, носятся кругами и хлопают крыльями, к тому же еще воют и визжат словно сверхзвуковые реактивные истребители, красавицы гарпии.
        Вот такими мы и предстали перед народом израильским и римскими захватчиками.
        Воины, стоявшие на стенах увидели нас и рев восторга прокатился над городом. Не хочу повторяться, но, нас увидели не только израильтяне, но и римляне, и в их нестройных рядах прокатился стон разочарования. Смешно подпрыгивая, словно боясь, что в них полетят стрелы или дротики, бежали к своим Гнус Помпений и Примус Сервий.
        - Мы с вами! - громко объявил я, обращаясь к ерихонцам. - И с нами правда! Врагам нас не одолеть!
        Когда я говорил эти слова, мне вдруг очень захотелось, чтобы их услышали все. Так захотелось, чтобы голос мой разлетелся на многие километры. Вот только усилительной аппаратуры взять негде.
        Каково же было мое удивление, когда слова мои прозвучали именно так, как я этого хотел. Словно их усилили через десяток мощных динамиков. Я говорил, а слова пронзали пространство и эхом разносились все дальше и дальше.
        Я собирался произнести долгую пламенную речь, которая бы всех воодушевила на подвиг, но от неожиданности и удивления замолчал. Можно сказать, я был оглушен своим собственным голосом, который обрушился на меня откуда-то с неба. Я даже рот закрыть не догадался. Так и уставился на своих друзей с открытым от удивлением ртом. А в глазах у меня наверно застыл немой вопрос, мол что это такое происходит.
        Наташа и Стелла тоже с открытыми ртами смотрели на меня. В их глазах тоже стоял тот же самый немой вопрос.
        Зато все остальные не были удивлены нисколько. Словно так и надо. А как же еще иначе может говорить их любимый и хороший Крутой Пришелец и полный святого величия Третий Брат. Глаза у всех наполнились любовью и восторгом, те у кого было в руках оружие, а оно здесь было у всех, загремели им, и заорали, как на футбольном матче между «Спартаком» и «Локомотивом».
        Краем глаза я заметил, как дрогнули и без того нестройные римские легионы. Напрасно что-то кричал и приказывал Цезарь, бегали между кагортами и манипулами центурионы, многие легионеры бросали щиты и копья, что-то зло кричали в ответ и плевались в сторону шатра Цезаря. Многие офицеры, бросая свои подразделения, сбивались в группы и что-то обсуждали между собой. Добравшихся наконец-то до своих Гнуса и Примуса окружили солдаты и офицеры и внимательно слушали, что они рассказывают. Император спешно окружал себя верными ему преторианскими гвардейцами, отличавшимися от других особенно тяжелым вооружением и черными щитами и плащами.
        В стане противника назревал раскол. Именно этого я и добивался.
        И тем не менее от римлян можно было ожидать всего. Все-таки силы у них были неимоверные. И Цезарь был как никак великим полководцем. Так что уже через два часа в рядах противника был наведен относительный порядок. Император справился с первой критической ситуацией. Римляне снова начали готовиться к штурму.
        - Плохо дело, - поделился я своей тревогой со Стеллой. - Если они начнут штурмовать, сколько мы сможем продержаться?
        Стелла пожала плечами, затем задумчиво сказала:
        - Скоро закат. Не думаю, что они начнут штурм на ночь глядя.
        - От Цезаря можно ждать всего, - возразил я. - иначе бы он не был великим полководцем. Ты забыла кому мы противостоим?
        - А что, этот Цезарь такой крутой вояка? - вопросом на вопрос ответила Стелла.
        - Ах, да, - спохватился я, - ты же с другой планеты и не знаешь нашу историю. Откуда тебе знать про Цезаря?
        - Но ведь и ты не с этой планеты, - не согласилась Стелла. - Откуда ты знаешь Цезаря?
        - Да я не с этой планеты, - согласился я. - Однако тут все такое знакомое, иногда до мелочей, что иногда я сомневаюсь, что это не Земля в какой-то другой своей ипостаси.
        - Послушай, а как это у тебя получилось с речью? - неожиданно сменила тему Стелла. - Что за фокус?
        Я пожал плечами:
        - Не знаю. Как-то само собой получилось. Сам удивляюсь.
        - Очень интересно, - Стелла задумалась.
        Ко мне подошла Наташа.
        - Скоро наступит ночь, - сказала она. - Может вернемся во дворец?
        - Что там делать? - спросил я.
        - Не забывай, что ты перенес тяжелую операцию, да еще переливание крови, - настойчиво и строго, как добросовестная старшая сестра из реанимационного отделения, напомнила Наташа. - Тебе вообще сейчас полагается двухнедельный постельный режим! Скажи, Стелла, разве я не права? Разве ему не надо отдохнуть?
        - Переливание крови, - пробормотала Стелла и глаза ее заблестели. - Переливание крови!
        - Да, переливание, - Наташа взяла меня за руку с твердым намерением увести во дворец.
        Я и не собирался противиться. Вот он наступает долгожданный момент, когда мы сможем остаться один на один и объясниться по настоящему.
        Но тут вдруг Стелла схватила меня за другую руку.
        - Стой, Адал Атрейосс! - заговорила она. - Как ты себя чувствуешь?
        - Отлично, - вынужден был признаться я. - Как никогда в жизни.
        И виновато посмотрел на Наташу, та скривила губы и буквально отбросила мою руку, после чего фыркнула как рассерженная кошка.
        - Но я действительно прекрасно себя чувствую, - жалобно повторил я.
        Стелла выглядела очень взволнованно и тут же схватила меня за другую руку, ту что выпустила Наташа. Теперь она держала меня за обе руки и пристально смотрела мне в глаза, словно хотела увидеть в них что-то необычное.
        - А нет ли у тебя ощущения, что теперь ты способен на то, чего раньше не мог делать? - спросила она.
        - Да вроде как нет. А почему ты спрашиваешь?
        - Да потому что ты выкрикнул так громко, что тебя наверно было слышно даже в горах и за морем. Разве не так?
        - Может сработал какой-нибудь акустический эффект? - предположил я. - Здесь много всего необычного. Я уже и удивляться перестал.
        Стелла подвела меня к тому месту, где я так удивительно кричал и приказала:
        - Крикни еще!
        - Что я должен крикнуть?
        - Что угодно!
        - Наташа! - закричал я первое, что пришло мне в голову. - Я люблю тебя!
        Крик мой был самый обыкновенный, и его услышали только те, кто стоял поблизости. Услышала его и Наташа.
        - Дурак! - сказала она. - И шутки у тебя дурацкие.
        - Я вовсе не шутил.
        - Ага, рассказывай! - И Наташа повернулась ко мне спиной.
        Настроение у меня тут же испортилось.
        - Вот так всегда, - вздохнул я.
        Стелла тоже была словно чем-то разочарованна. Лицо ее было еще более недовольное, чем у Наташи. Но мне, честно говоря, было не до Стеллы.
        - Попробуй сама покричать, - посоветовал я ей. - Встань вот здесь в этом месте. Тут наверно перекресток ветров.
        - Каких еще ветров? - звездная воительница вытаращила на меня глаза.
        - Морских и горных. Здесь они встречаются и создают шикарную акустику.
        Стелла строго посмотрела на меня.
        - Адал, что ты несешь?
        - А что такого? - я невинно захлопал ресницами.
        Стелла вдруг ни с того ни с сего выхватила меч и рубанула меня по шее. Я успел нагнуться, и меч просвистел мимо.
        - Ты чего с ума сошла? - воскликнул я, поднимаясь.
        Стелла ничего не ответила, только в ее руке сверкнул нож и полетел прямо мне в лицо. Позади меня была Наташа, и если бы я опять нагнулся, то нож попал бы в нее. Этого допустить я не мог, и не придумал ничего лучшего, как поймать нож прямо в воздухе, когда он был уже у самого моего глаза. Схватил прямо за рукоятку.
        Все вокруг так и ахнули. Амазонки выхватили мечи и набросились на Стеллу. Я едва успел вмешаться:
        - Отставить! Все назад.
        Мое слово уже стало законом, и амазонки тут же отпрянули назад.
        - Ты это чего? - обратился я к Стелле, возвращая ей нож.
        Звездная воительница ничего не ответила, только чему-то довольно ухмыльнулась и спрятала нож за пояс.
        - Ты же могла меня убить! - опять возмущенно воскликнул я.
        - Сомневаюсь, - опять довольно хмыкнула Стелла.
        Я ничего не понимал.
        За всеми этими событиями наступил вечер. Как и предполагала Стелла, римляне так и не начали штурм. Они разбили лагерь и, оставив караулы и наблюдателей, разошлись по палаткам. По всей их территории стали разгораться высокие костры. Вскоре от них потянуло вареным горохом и луковой похлебкой. Мы тоже сварили в большом котле мясо, обильно приправили его чесноком и спокойно поужинали прямо на башне. Настроение у всех было приподнятым.
        - Римляне не станут нападать, - с уверенностью бывалого солдата заявил Геркулес. - Они полностью деморализованы. Цезарь начнет вести переговоры. Точно говорю. И тут самое главное не попасть в простак. Всем известно, какой он хитрец. Обманет, облапошит, и глазом моргнуть не успеешь, как окажешься у него в плену и на кресте. Ты ему не доверяй, Адал.
        - Постараюсь, дружище! - заверил я его. - Горький опыт у меня уже есть.
        Тут же на башне решили и заночевать. Я все-таки убедил всех, что Цезарь может устроить штурм города даже ночью.
        Но вопреки моим ожиданиям, ночь прошла спокойно. Римляне не делали никаких агрессивных попыток, и мы все прекрасно выспались.
        Утром нас ожидала потрясающая новость. Ровно в пять утра под стенами затрубили сразу пять трубачей. Римляне отряд за отрядом выходили из лагеря и как вчера строились вдоль городских стен. Однако непохоже было, что они собираются штурмовать Ерихон. Небольшая человек в тридцать группа римлян, одетых в белоснежные тоги, вышла из их рядов и вооружившись лавровыми ветками направилась на переговоры. Цезаря среди них не было. Зато были Гнус Помпений и Примус Сервий. Центурион выступил вперед и закричал надрывным голосом:
        - Третий Брат! Покажись, мы зовем тебя! Мы пришли с миром. Отзовись.
        Зевая и почесываясь я показался между гребнями главной башни.
        - Чего надо? - деланно ленивым голосом спросил я.
        С обоих сторон на нас глядели римляне и израильтяне. Неожиданно я вдруг осознал, что наступил критический момент, когда должно все разрешиться.
        - С тобой хотят говорить сенаторы Рима.
        - Что еще за сенаторы? - удивился я. - Откуда здесь сенаторы?
        - Гай Юний Брут и Гнус Помпений - освободители и спасители Рима! - торжественно объявил Примус Сервий.
        - Освободители и спасители Рима? - удивился я. - Это как понимать? Извините за непонятливость. У меня с утра голова всегда плохо работает. Ну не жаворонок я! К тому же кофе еще не пил и ванну не принимал.
        Вперед вышел молодой красивый римлянин в белой тоге и с короткой под горшок прической.
        - Я Гай Юний Брут! - объявил он. - Привет тебе, Третий Брат.
        - Привет, - растерянно ответил я. Поведение римлян меня сильно удивило. Уж больно они были на себя не похожи. Никакой надменности и агрессивности. Даже Гнус Помпений был самим воплощением любезности. Прямо весь светится, как пряник. - Вы пришли с переговорами о мире?
        - Да! - ответил Брут. - Мы не просто пришли заключить вечный мир с Землей Обетованеной, но и скрепить мир вечной дружбой с независимым и дружественным государством Израиль.
        Все ерихонцы так и ахнули.
        - Вот значит как? - скептически заметил я. - Так значит вы заговорили. А что скажет Цезарь? Это он все придумал?
        - Цезарь уже ничего не скажет, - ответил Брут. - Нет больше Цезаря. Нет тирана! Нет императора, и Рим снова республика. Вновь, как и прежде, избранный народом сенат будет управлять государством.
        - Ура! Да здравствует сенат! - гаркнул многотысячный хор римлян. - Да здравствует республика! Долой диктатуру Цезаря.
        - Да здравствует независимое государство Израиль! - закричали в свою очередь Иосиф и Ионн, и их возглас подхватили теперь уже все, кто был на стенах Ерихона, а здесь уже был почти весь город. - Да здравствует свобода!
        Когда все накричались, Брут снова заговорил:
        - Сегодня ночью сенаторы выслушали доклад почтенного гражданина Гнуса Помпения, в котором он рассказал о приказе Цезаря, в котором он повелевал всем римлянам, находящимся в плену, покончить с собой. Цинизм и жестокость диктатора возмутили нас. Но еще больше возмутило и поразило нас, когда перед рассветом Цезарь призвал к себе в палатку всех сенаторов и приказал им подписать свой указ, в котором было сказано, что воины отступившие во время штурма Ерихона, должны быть казнены на месте. Я сказал Цезарю, что он не вправе так распоряжаться жизнью римских солдат, на что он ответил, что все сенаторы также становятся солдатами и идут на штурм вместе со всеми. Тогда все мы здесь присутствующие сенаторы, набросились на Цезаря и закололи его стилетами, которыми должны были подписать жестокий приказ.
        - Да, каждый из нас нанес удар по тирании! - подтвердил Гнус Помпений. - И последним ударил его Брут, приемный сын Цезаря.
        - И Цезарь сказал: «И ты, Брут?» - не удержался я от комментария.
        Римляне открыли рты от удивления. Первым опомнился Брут.
        - Ты действительно всезнающ и всеведущ, Третий Брат, - сказал он. - Именно так и было. Только у злодея оказался железный панцирь под тогой, и все наши стилеты сломались об него, не причинив тирану вреда. И ты, Брут, сказал он мне тогда. Что ж, тебя я казню первым. И всех вас тоже. И весь сенат вырежу до одного. Эй, стража! Крикнул он. Но стража не явилась, потому что верный нам Примус Сервий сменил всех гвардейцев своими солдатами, которых Цезарь тоже приказал казнить. Увидев, что его обложили, император достал из тайника корзину, которую ему когда-то подарила египетская царица Клеопатра, великая кстати была потаскушка и мастерица в любовных игрищах, и вынул из нее клубок ядовитых африканских змей. Он собрался бросить их в нас, но не успел. Змеи ужалили его первого. Великий Цезарь умер на месте в страшных мучениях и сам извивался от боли подобно змее.
        - Да, трагическая история, - посочувствовал я. - Если бы вы сразу обратились ко мне, я бы мог спасти вашего императора, хоть он и свинья порядочная.
        - Не печалься по нему, Третий Брат, - махнул рукой Брут. - Пусть он почивает с миром. Со смертью Цезаря пусть закончится и эпоха войн. Рим желает мира. Да пусть закроет навеки свои ворота Храм Двуликого Януса!
        - Аминь! - согласился я, подумав попутно о том, что не зря я отпустил накануне на свободу Гнуса Помпения и Примуса Сервия.
        Брут продолжал:
        - Да, и именно благодаря тебе мы познали всю жестокость и лицемерие Цезаря и осмелились на столь опасный подвиг - пойти против тирана. Поэтому по единогласному решению сената тебе и твоим братьям за содействие в деле восстановления Республики на веки вечные даруется римское гражданство и звание сенатора. Еще никто из чужестранцев не был удостоен столько высокой награды Римского государства.
        - Здорово! - ответил я. - Мы тут тоже кстати установили республику.
        - Тогда вам есть чему поучиться у римлян, - улыбнулся Брут.
        - Это дело надо отметить грандиозной выпивкой! - громко закричал Диоген. - Не будь я Диоген Лаэртский, если это не так!
        - Открыть ворота и впустить сенаторов в Ерихон! - объявил я, подмигивая философу. - Переговорный процесс начинается! - Брут! Братан! За тебя! - Мой кубок громко стукнулся о кубок Брута.
        - За тебя, братишка! - радостно отвечал Брут.
        Пир стоял горой. Пиршественный зал во дворце римского наместника, который был подарен республике Израиль в знак вечной дружбы, был полон. Римляне и израильтяне обнявшись опорожняли кубок за кубком, пели римские и израильские песни, смотрели на танцовщиц. Над столами порхали гарпии. Крылатые девчонки обнимали и целовали гостей, сводя их с ума. Пили они куда больше любого мужика, будь то римлянин или израильтянин, а уж споить могли кого угодно.
        Утренние переговоры прошли, как никак лучше. Римляне полностью признали независимость Земли Обетованной и республику Израиль. Был заключен договор о вечной дружбе и сотрудничестве. Еще было оговорено много вопросов. На радостях обе стороны легко шли на уступки, так что никаких проблем и взаимных претензий, как это часто бывает на международных переговоров, не оказалось. В подтверждении своих мирных намерений, римляне тут же отправили флот в родную гавань, сухопутные войска и конницу обратно в лагеря, и уже к полудню в море не осталось ни одного боевого корабля, а зеленая горная равнина снова стала голой и зеленой. Во все соседние города были отправлены послы с добрыми вестями.
        А мы веселились. Был повод.
        - Знал бы ты, как он нас достал, этот Цезарь! - жаловался мне Брут заплетающимся языком. - Не только одного меня. Весь Рим. Воевал и воевал, и все ему мало! Завоюет одно царство, так ему недостаточно, подавай еще. И опять воевать! Весь мир завоевал, и все ему мало. Знаешь, как он обрадовался, когда узнал, что израильтяне взбунтовались. Прямо расцвел весь. Такая возможность повоевать. Всю страну превратил в военный лагерь. Раньше в Риме жил миллион человек. Ходили себе люди в цирк, на ипподром, в театр наконец, в бани и на пляжи, так он их всех отправил в армию. Гладиаторов и тех туда же. И война, война, война! Только война.
        - Да, тяжело было вам, как я погляжу, - сочувственно кивал я.
        - Ужас! Я, понимаешь, читать люблю, сочинять стихи, ходить в театр, в баню каждую субботу, а он меня всего этого лишил. И сенат, вместо того чтобы принимать законы и решать важные государственные дела, таскает повсюду за собой, чтобы он подписывал, разные там военные приказы и инструкции.
        - Давай выпьем за мир во всем мире, - предложил я.
        - Давай!
        Мы опять чокнулись.
        Рядом со мной оказалась Наташа. Она все еще немного дулась на меня, хотя как и все была довольна мирным разрешением дел.
        - Ты становишься горьким пьяницей, Сережа, - грустно покачала она головой.
        - Что такое? - повернулся я к ней. - Наташенька!
        - Не хочу с тобой таким разговаривать!
        - А что тогда пришла?
        - Не знаю, - пожала она плечами. - Просто быть рядом с тобой стало у меня привычкой.
        - Какая красивая у тебя женщина, - завистливо заговорил Брут. - Она твоя жена или рабыня?
        - Она моя невеста, - не знаю, почему, сказал я.
        - Замечательная у тебя невеста. Она тоже может творить чудеса?
        - Чудеса? Счас спросим. Наташа, ты можешь, ик-к, творить ч-чудеса?
        - Могу! - буркнула Наташа.
        - Может, - сообщил я Бруту.
        - Тогда давай за нее тоже выпьем! - предложил Брут.
        - Давай!
        - Эй, мальчик, налей! - крикнул Брут, поднимая пустой кубок.
        Симпатичный мальчик виночерпий, кудрявый и улыбающийся, тот самый, у которогооднакжды Диоген отобрал кувшин с вином, подбежал к нам и доверху наполнил наши сосуды. Мы чокнулись:
        - Наташа, з-за тебя!
        Вино полилось в наши глотки.
        - Я сейчас позову Стеллу, - угрожающе прищурила глаза Наташа. - Мне это надоело!
        Голова моя отяжелела и стала клониться вниз. В глаза все расплылось в разные стороны и потеряло прежние очертания. Вдруг раздался громкий неприятный хохот, который проникал в уши.
        - А что? - встрепенулся я, поднимая голову.
        - Думаешь ты победил? - закричал тот, кто смеялся. - Пьешь и веселишься? Что ж, пей, за свою погибель. Не долго тебе осталось.
        Я мотнул головой и настроил изображение в своих глазах. Через секунду я увидел Меркурия, который висел в воздухе прямо против меня.
        - Думаешь ты победил? - встретив мой взгляд, вновь захохотал Меркурий. - Одолел Цезаря и тупоголовых римлян, и думаешь, все? Нет, голубчик не все! Я до тебя добрался. Как тебе понравится это?
        Сказав эти слова, Меркурий сделал в воздухе мертвую петлю, после чего пулей вылетел в окно.
        - Кто это был такой? - Брут устремил на меня взгляд мутных глаз.
        Мне надоело быть пьяным, и я стал трезветь. Как? Просто дал себе команду - трезветь! Не прошло и десяти секунд, как я уже был трезв, как стекло.
        - Зови Стеллу, - сказал я Наташе.
        - Зачем?
        - Надо!
        - Тебе надо, ты и зови!
        - Извини, братец Брут, - я поднялся с пиршественного ложа. - Кажется у меня появились дела.
        - Ты куда? - тут же бросилась ко мне Наташа.
        - Мне нужна Стелла! - ответил я. - Ты же отказалась за ней идти.
        - Между прочим, - язвительным голосом сообщила Наташа, - твоя Стелла сейчас вовсю развлекается с Геркулесом, и я уверена, что в данную минуту ей не до тебя.
        - Придется ее оторвать от Геркулеса.
        Я уже выходил из пиршественного зала, прошел вестибюль и оказался среди колонн колоннады. Наташа шипя словно сердитый гусь, следовала за мной. За ней тут же пристроился Диоген. Философ конечно же был пьян в стельку и еле держался на ногах. При этом он умудрялся бормотать что-то о своих взглядах на женщин. Так мы втроем и шли между колонн, пытаясь найти зал, в котором уединились Стелла и Геркулес.
        Неожиданно из темноты вынырнули три темные фигуры. Когда они оказались в свете одного из факелов, я увидел их лица, которые сразу показались мне знакомыми. Хотя одежда на них и была точно такая же, как у гвардейцев и телохранителей Цезаря, эти квадратные физиономии, абсолютно лишенные каких-либо эмоций напомнили мне первый день, когда начались наши удивительные приключения. Так вот кого, оказывается, привел Меркурий. Ну и ловкий же он парень!
        - Ворги! - крикнул я, увлекая Наташу и Диогена на мраморный пол.
        Как только я это сделал, над нами просвистели стрелы. Мы резво уползли за одну из колон. Тяжелые зловещие шаги стали приближаться к нам с ужасающей быстротой. Что же делать? У меня нет никакого оружия. И нет рядом Стеллы, которая всегда решала эту проблему. Придется обойтись подручными средствами.
        Я сделал кувырок, вскочил на ноги и схватил со стены первый попавшийся факел. Им я и разнес лицо первому из напавших на меня воргов. Двое остальных выпустили в меня еще по стреле, которые я также отбил факелом, после чего выхватили мечи и попытались зарубить меня.
        Пришлось вспомнить все, что я когда-то вытворял на тренировках. Движения мои стали на удивление легкими и стремительными. Словно это действовал не я, а кто-то другой. Через две секунды оба противника уже лежали на полу с переломанными конечностями и выбитыми челюстями. Однако ни боли, ни страдания они не выказывали. Лежали, словно манекены.
        Послышался звон металла, я оглянулся и увидел, что врагов уже не менее десятка. Они спокойно и деловито взяли меня в кольцо и направив копья пошли вперед. Ноги мои спружинили, и я оказался над копьями в тот момент, когда они сомкнулись меж собой. Затем я прыгнул вниз, приземлился на копья и легко перемахнул через головы врагов.
        Если бы это были люди, клянусь, они были бы поражены тем, что я сделал. Но это были ворги, синтетические киборги убийцы. Они действовали согласно ситуации. Быстро перегруппировались и снова пошли на меня. Полетели копья, от которых я уклонился безо всякого труда, потому что мне показалось, что они летят слишком лениво, как в замедленной киносъемке.
        Одно копья я перехватил на лету, перевернул его и сбил с ног первых троих. Затем, когда копье сломалось о голову одного из них, я добыл меч и стал сражаться им.
        Кажется на тупых физиономиях показались первые мысли. Или мне показалось, что они слегка удивлены. Но долго удивляться я им не дал. Ворги повалились вокруг меня словно кегли в боулинге, а чтобы они не делали попыток подняться, я старался лишить их конечностей. Так что руки и ноги валялись теперь поблизости. И не было ни капли крови. Словно я и впрямь дрался с манекенами. А впрочем, с воргами иначе нельзя. Удивительно живучие существа.
        Грохот я устроил неплохой. На шум из пиршественного зала сбежалось много народу. Люди с ужасом смотрела на меня и кучу изрубленных тел у моих ног. Женщины кричали, мужчины взволнованно спрашивали друг друга, что происходит. От мертвых воргов исходил пар, как от снеговиков, которых бросили на сковородку.
        Стеллы и Геркулеса в толпе не было.
        Наташа и разом протрезвевший Диоген подбежали ко мне. Наташа схватила меня за руку. Даже в темноте было видно, как она бледна и напугана. Я успокаивающе обнял ее за плечо и прижал к себе.
        - Все в порядке, Наташа, успокойся.
        - Кто это были?
        - Те самые ребята, которые гоняли нас по крыше университета. Разве ты их забыла?
        - Когда же это кончится?
        - Боюсь не скоро!
        Я сказал так, потому что наконец-то увидел Стеллу и Геркулеса. Взявшись за руки, они с криком выбежали из одной из многочисленных дверей. На лицах у этих бесстрашных воинов теперь был самый настоящий ужас.
        - Адал, беги! - закричала Стелла. - Все бегите!
        Как только она это прокричала, стена за ее спиной с грохотом разлетелась, словно в нее попал крупнокалиберный снаряд. В образовавшемся проеме показалось какое-то непонятное создание, похожее на трехстворчатый шкаф переросток. Неожиданно у этого шкафа вдруг отделились две толстые руки, похожие на плоскогубцы. Что-то в них завертелось, послышался удар, и одна из колонн полетала в нашу сторону, еще удар, стала валиться вторая.
        С криками ужаса все побежали прочь от всеразрушающего монстра. А в дальнем конце колоннады показался еще один такой же. Там уже вилась туча пыли от рушащихся мраморных колонн.
        Мои нервы тоже не выдержали, и я, не выпуская Наташиной руки, побежал вместе со всеми. Стелла и Геркулес догнали нас, и я крикнул, пытаясь перекрыть грохот от падающих друг на друга колонн:
        - Кто это?
        - Десантники императора!
        Сначала я даже не понял:
        - Но ведь Цезарь мертв!
        - Очнись, Адал! - на лице Стеллы было отчаяние. - Какой Цезарь? Это Бэ-Бэ-эРы, боты быстрого реагирования!
        И тогда я понял, что это за император. Тот самый, которому зачем-то понадобились мои мозги.
        - Откуда они здесь? - выдохнул я.
        Прямо перед нами рухнули сразу две колонны, отрезав нам путь.
        - Понятия не имею! - прокричала Стелла.
        Тут Наташа обо что-то споткнулась и упала, увлекая меня за собой. Тут же над нами раздался мерзкий хохот Меркурия. Он оказывается крутился здесь поблизости.
        - Здесь они! Здесь! Мочите их, парни!
        - Я тебе покажу, подлый наводчик! - погрозил ему кулаком Геркулес.
        Но Меркурий уже сделал свое черное дело. Оба шкафа вдруг легко поднялись в воздух, приняли горизонтальное положение и устремились прямо к нам. Что-то забухало, и в мраморном полу перед нами образовались четыре дырки с дымящимися и покрасневшими оплавленными краями.
        - Они бьют по нам плазменными зарядами! - крикнула Стелла. - Это конец!
        - Это мы еще посмотрим! - крикнул я.
        Каким-то чудом мы перепрыгнули за упавшую колонну и укрылись за ней, с другой стороны нас прикрывала еще одна колонна. Мы были словно в мраморном окопе. Над головами заплясали синие вспышки лучеметов. Стелла приподнялась и нанесла ответный огонь. Я с удивлением увидел в ее руках бластер.
        - Откуда он у тебя?
        - Не знаю, - выпустив две белых вспышки, ответила Стелла. - Возобновилась связь с прежним арсеналом.
        - А мне можешь дать?
        Стелла один за другим кинула мне сразу два бластера.
        Когда я почувствовал у себя в руках теплые и чуть тяжеловатые рукоятки настоящего космического оружия, мной вдруг овладел чисто мальчишеский восторг. Кто из нас не мечтал в детстве о таком вот моменте? И у меня такой момент наступил. Как будто бы всю жизнь я только и делал, что стрелял из бластера. Он был мне знаком до деталей. В одно мгновение я перевел настройку одного на автоматическую стрельбу, другой на одиночные выстрелы, по-ковбойски крутанул их на указательных пальцах, поднялся во весь рост и уложил сразу пятерых воргов, которые мелкими перебежками подбирались к нашей компании, после чего тут же упал на пол. Надо мной просто засверкал фейерверк из ответных выстрелов.
        - Что за мальчишеская выходка? - возмущенно прокричала Стелла, которая сама тут же вылезла наружу и выпустила целую очередь сверкающего и свистящего огня.
        Над нами плавно пролетел бэ-бэ-эр. Мы со Стеллой выпустили в него все, что у нас было, но это то же самое, что по слону стрелять бумажными шариками из трубки.
        Решение пришло внезапно.
        Неожиданно даже для самого себя, я вскочил, прыгнул на колонну, с нее на бот. Высота была метров пять не меньше, но я долетел. Честное слово. Меня словно какая-то сила подняла в воздух и заставила преодолеть это расстояние. Мне удалось ухватиться за хвостовую часть машины, после чего я подтянулся и с быстротой и ловкостью ящерицы выполз на верхнюю площадку бота. Машина резко развернулась, и мне пришлось всеми силами прижаться к ее корпусу, чтобы не слететь вниз. Уцепиться было абсолютно не за что, так что я буквально вжался в броню бота, и не слетел с него, даже когда тот крутанулся вокруг своей оси.

«Боже мой! - промелькнула в голове безумная мысль. - Что же я такое делаю? Это невозможно! Неужели это я?»
        Тут я увидел второй бот, он как раз выбросил на землю еще пять воргов, которые устремились к моим друзьям, а сам, застыв на месте начал прицельно выплевывать оранжевые шары, от которых колонна, за которой укрылись мои друзья, стала буквально плавиться на глазах. Еще пара секунд, и они погибнут. Сгорят заживо.
        Этого я допустить не мог. Вскочив на ноги, я стал плясать прямо на крыше бота и размахивать руками. Это была безумная жига.
        - Эй вы! - кричал я диким голосом, который громом прогремел под сводами полуразрушенного дворца. - Я здесь! Здесь я! Ведь вы же меня ищете! Ну же! Вот он я!
        И бот прекратил палить по колонне. Повернулся в мою сторону, сорвался с места и полетел прямо на меня. Из под брюха бота вырвалось что-то сверкающее и пронзая пространство, и оставляя за собой фиолетовый хвост устремилось ко мне.
        Я перекатился через спину, после чего прыгнул вбок, целясь в последнюю оставшуюся целой колонну, а до нее было метров десять не меньше, но выбора у меня не было.
        Уже на лету я увидел, как бот, на котором я только что танцевал жигу, превратился в светящееся облако и разлетелся на куски. Я как раз успел уцепиться за колонну и укрыться за ней, чтобы летящие от взрыва осколки меня не задели. Зато те ворги, которые как раз ринулись в атаку на колонну, где прятались мои спутники, были накрыты все до единого и теперь мирно плавились на изуродованном полу под колонной.
        Несколько секунд оставшийся в одиночестве бот неподвижно висел в воздухе. Видимо внутри него кто-то судорожно размышлял о том, что произошло. Я наблюдал за ним, лихорадочно размышляя, что делать дальше. Хороших мыслей не было.
        Однако противник не дал мне много времени на размышления. Он медленно развернулся и его нос, опять нацелился в мою сторону. Через секунду он выпустил из брюха вторую, точно такую же струю, что убила его грозного собрата. Но до того, как заряд достиг моего убежища, я был уже на соседней колонне, вернее на том осколке, что от нее остался. Но и в нее уже летела белая смерть, так что мне пришлось прыгнуть заново. Только в этот раз колонны поблизости не было, и я лепешкой воткнулся прямо в стену. Хлоп, на этом месте уже овальная дыра, только и меня здесь уже нет. Я что сумасшедший оставаться на одном месте?
        Так я еще подобно гигантскому кузнечику прыгнул три раза, увертываясь от летящих в меня снарядов, и даже начал чувствовать что-то похожее на усталость.
        Но тут к счастью раздался громкий взрыв, и надоевший мне бот тоже превратился в огненную вспышку.
        Стелла не дремала. Воспользовавшись тем, что бот конкретно занялся мной, она где-то раздобыла что-то похожее на ручной гранатомет, только размером раза в три больше, установила его на плече Геркулеса, и послала заряд в увлекшийся охотой на меня бэ-бэ-эр. Того, как не бывало.
        Наступила благословенная тишина, от которой даже уши заложило, честное слово.
        Я как раз сидел под потолком, прилепившись к нему, словно муха. Оглянулся, убедился, что больше нет ни одного функционирующего ворга, и спрыгнул на пол.
        Высота приличная, скажу вам. Только после того, как прыгнул, я подумал, что сейчас наверняка переломаю себе ноги. Нет, обошлось. Мои ноги мягко, словно на них была толстая резиновая воздушная подушка, ударились в пол - я даже удара не почувствовал.
        Стелла, крутая, словно Рэмбо во Вьетнами, с гордым видом победителя обозревала поле битвы. Здесь было на что посмотреть. Все вокруг, горело, тлело и дымилось. Оранжевым цветом мерцали куски расплавленного металла. В воздухе клубилась пыль. Она медленно оседала.
        Отряхиваясь и оправляясь я подошел к Стелле и Геркулесу. Ребята радостно мне улыбались. Оба разом они хлопнули меня по плечу, так что я чуть не свалился с ног.
        - Все живы? - выдохнул я. - Наташа!
        - Здесь я, - перепуганная чумазая физиономия показалась из-за колонны. Волосы ее стояли дыбом. Рядом с ней тут же выпрыгнула, словно мячик на резинке, блестящая от пота лысоватая голова Диогена.
        - Я закрывал Наташу своим телом, - гордо сообщил он, облизнул пересохшие губы и достал из-за пазухи фляжку. Что в ней, догадаться было нетрудно.
        Наташа поцеловала философа в проплешину, от чего у того сразу полились слезы и опрокинув голову он поспешил приложиться к горлышку.
        - Но что это было? - спросил Диоген, утирая рот после быстрого жадного глотка. - Гнев богов? Стрелы Юпитера? Отрыжка Вулкана?
        - Если бы! - вздохнул я и протянул им руки.
        Наташа и Диоген вылезли, и я не в силах сдержать своей радости, обнял обоих, выхватил фляжку и одним махом опорожнил ее. Диоген посмотрел на меня с укором.
        - Жара, - пожал я плечами и вернул ему пустой сосуд.
        Стелла вдруг громко и неприлично выругалась, бросила «гранотомет» прямо на ногу Геркулесу, от чего тот дико взвыл и заплясал на одном месте, и побежала к обломкам дымящегося первого бота.
        - Что там такое? - крикнул я.
        Стелла не ответила. На нее вдруг накинулась человеческая фигура. Мы даже вздрогнули от неожиданности и сильно испугались за боевую подругу.
        Напрасно. Леди Розенкампф быстро разоружила нападавшего, выкрутила ему за спину руку, схватила за шиворот и самым грубым образом поволокла к нам.
        - Это ворг? - оглядывая извивающегося пленника, спросил я. - Что-то непохож.
        - Это человек! - ответила Стелла, награждая его тяжелым ударом по ребрам, от чего тот сразу перестал трепыхаться. - Командир группы захвата. Он же управлял ботом. Видимо успел катапультироваться. Сейчас мы его допросим. Геркулес, принеси-ка сюда вон тот раскаленный кусок крыла.
        Геркулес от радости даже подпрыгнул и расплылся в улыбке:
        - Мы его будем пытать?
        - Да! - Стелла зловеще улыбнулась.
        - Давно пора!
        Геркулес кинулся за пытошным инструментом, а Стелла взяла пленника за грудки и привлекла его к себе:
        - Кто ты такой? Номер подразделения? Звание? Что делаешь в данном квадрате?
        - Корнелиус фон Штурф, сержант пятого отдельного истребительного батальона мартовских котов, - просипел пленник с ужасом глядя на приближающегося со здоровенной раскаленной железякой геркулеса. - Звездная волчица должна знать, что мартовские коты не боятся пыток.
        - Мартовские коты не боятся пыток? - усмехнулась Стелла и вдруг схватила Корнелиуса за ухо.
        Корнелиус присел, глаза его выпучились и он заверещал как самый настоящий мартовский кот.
        - Я же еще не начала, - делано ласковым голосом произнесла Стелла. - Всего лишь нащупала болевую точку. А вот когда начну на нее воздействовать, ты даже кричать не сможешь, так тебе будет больно. Рассказывай все, что ты знаешь. Быстро!
        - Император приказал всех кто расколется на допросах расстреливать без суда и следствия, - жалобно пискнул фон Штурф.
        - Император далеко, - сказала Стелла, - а мы здесь. И когда ты почувствуешь запах собственного горящего тела, я уверена тебе будет не до императора.
        Геркулес приблизил раскаленный металл к лицу пленника, тот взвизгнул:
        - Я все расскажу! Только не делайте мне больно! Наш батальон выполняет секретное поручение. Мы должны отыскать и уничтожить объект, который прячется в седьмом секторе шестой квинтсекции, на планете 127856-РЛ-98.
        - Это планета, на которой ты вырос, - объяснила мне Стелла.
        - Земля? - воскликнул я в крайнем волнении.
        - Она самая.
        Корнелиус фон Штурф закивал головой:
        - Да, да, адмирал Канареус так ее и назвал в одном из своих донесений императору. Мы остановили наш адмиральский эсминец и истребительный броненосец между центрально звездой системы и планетой, чтобы нас не засекли их наблюдательные службы и послали один спец отряд. Отряд не вернулся. Объект с планеты скрылся. Мы стали спешно готовиться для выполнения инструкции шесть-шесть-шесть-дубль зеро.
        - Шесть-шесть-шесть? - воскликнула Стелла, и лицо ее сразу стало озабоченным.
        - Что это за инструкция? - спросил я. Так просто спросил. Можно сказать, из праздного любопытства. У меня даже мыслей плохих не было.
        - Инструкция шесть-шесть-шесть-дубль зеро, это значит летодексиклокация космического тела.
        - Лето… чего? - не понял я.
        - Летодексиклокация, - повторила Стелла, - говоря простым языком, это уничтожение планеты перекрестным фотонно-плазменным ударом.
        - Уничтожение планеты? - До меня стал доходить смысл того, что сказала Стелла. - Ты хочешь сказать, что они хотят уничтожить Землю?
        - Ну да, одновременным перекрестным выстрелам с броненосца и эсминца. А чего ты так разволновался? Ты ведь покинул эту планету.
        Признаюсь, я был поражен такому ее безразличию к судьбе Земли и ее пяти миллиардам жителей.
        - Как ты не понимаешь? И что значит, «покинул эту планету»? Для меня Земля Родина. Я считаю себя землянином, россиянин я!
        - Ну и что?
        - А то! Неужели я вот так возьму и брошу на произвол планету, на которой я провел лучшие годы? Все, что мне дорого, там на Земле! Родители, друзья.
        - Родители, - пожала плечами Стелла, - они не твои родители. Они лишь приютили тебя. Это великая честь для них. А друзья? Друзья у тебя еще будут.
        - Не хочу тебя слушать! - Я топнул ногой.
        - Тогда давай послушаем его, - предложила Стелла, указывая на фон Штурфа.
        - Я все скажу, все скажу! - тут же отозвался тот. - Что вас интересует?
        - Как вы оказались в этом секторе? - спросила Стелла.
        - На главный бортовой компьютер адмиральского эсминца пришло сообщение, что интересующий нас объект находится в запредельном секторе и сообщались здешние координаты.
        - Кто прислал это сообщение?
        - Я не знаю. Мне всего лишь дали эти координаты и приказ перебросить сюда отряд воргов-десантников на бэ-бэ-эре. Такой же приказ получил и мой кузен Фотоний, - Корнелиус грустно кивнул на останки второго бота. - И еще восемь отрядов.
        - Я уверен, что дело не обошлось без Меркурия, - вставил Геркулес. - Он великий мастер по части информации.
        - Я в этом тоже почти не сомневаюсь, - согласился я. - Вот только что теперь делать?
        - Надо уносить отсюда ноги, - уверенно сказала Стелла. - Подальше от этой планеты. Нам надо быстрее запутать следы. Ты слышал, остались еще восемь отрядов.
        Я во все глаза вытаращился на Стеллу.
        - Ты хочешь удрать с этой планеты? А как же… - я не договорил.
        - Ты хочешь сказать, матрица? - улыбнулась Стелла.
        - Ну да! Разве мы не должны ее добыть?
        - Ты уже добыл ее, Адал Атрейосс!
        - Что?
        - Что слышал? Неужели ты сам этого не понял? Или может быть ты всегда прыгал как кузнечик по стенам и уворачивался от выстрелов фотонной пушки?
        - Но когда и каким образом? - пробормотал я. - Я ведь ничего такого не делал.
        - Не знаю, наверно ты взял матрицу у Иосифа и Иоанна во время процедуры переливания крови, и сам того не заметил.
        Я хлопнул себя по лбу:
        - Ну конечно! Так оно и было! Ведь третья сивилла так и сказала, что я возьму у них матрицу через кровь. Ах я осел!
        - Что сейчас об этом размышлять? - пожала плечами Стелла. - Надо уходить отсюда.
        - Интересно, это каким образом? - теперь пришла моя очередь ухмыляться. - У нас остался запасной бот?
        Мы оглядели дымящиеся останки двух звездолетов.
        - Там на орбите больше ничего нет? - Стелла опять схватила за грудки Корнелиуса.
        - Нет, мы прибыли сюда с Фотонием только на двух машинах, - испуганно ответил тот. - Нас послали из гипертрансускорителя. Остальные остались в гиперпространстве. Два из десяти, это нормальный результат.
        - И когда вы должны вернуться?
        - Как только овладеем объектом.
        Внезапно Корнелиус вздрогнул, затем схватился за сердце и повалился на пол. Все, кроме Стеллы так и отпрянули от него.
        - Что с ним? - воскликнул я.
        - Он умирает, - спокойно сказала Стелла.
        - Но почему?
        - В нем заложен ген наказания, как и у всех солдат императора.
        - Что за ген?
        - Если солдат попадает в плен или отвечает на вопросы противника, в любом из этих случаев запускается механизм самоуничтожения. У него нет шансов.
        И Стелла отпустила обмякшее тело, которое растянулось на полу. Верный медицинскому долгу, я бросился к умирающему. Нащупал пульс, затем потрогал лоб, проник сквозь черепную коробку в мозг Корнелиуса и со скоростью четвертого «пентиума» просканировал его. Быстро обнаружил нужную программу и небольшим усилием воли отменил ее, а затем стер. Да, Стелла права. Матрица при мне. Ничего подобного раньше я делать не умел.
        Корнелиус вздохнул и открыл глаза.
        - Я жив? - спросил он. - А ведь я действительно жив! А ведь умирал! Умирал по-настоящему. Вся жизнь пролетела у меня перед глазами. А потом я увидел длинный темный тоннель и далекий свет в его конце. Я уже собрался лететь туда на свет, как вдруг вернулся обратно.
        - Будет жить, - поставил я диагноз.
        - А вот мы нет, - проворчала Стелла, - если мы сейчас же не уберемся отсюда.
        Я положил ей руку на плечо:
        - Ты права. Не хочу повторяться, но только каким же образом мы покинем эту планету?
        - Точно таким же, каким сюда попали!
        Признаюсь, я был обескуражен.
        - А как мы сюда попали?
        - Ты нас сюда доставил, - спокойно и деловито ответила Стелла.
        - Я?
        - Конечно ты.
        Я немного подумал и согласился.
        - Да наверно это действительно сделал я. Тогда на крыше, мне вдруг так захотелось оказаться где-нибудь подальше, причем очень далеко. А потом, когда я открыл глаза, мы уже здесь.
        - Вот и сейчас тоже пожелай, чтобы мы оказались далеко-далеко отсюда, - предложила Стелла. - Где-нибудь в семисотом секторе пятитысечного квадрата.
        - Что прямо сейчас? - удивился я.
        - Почему бы нет?
        Но тут вмешалась в разговор Наташа, которая все это время внимательно нас слушала.
        - Так, - голосом не обещающим ничего хорошего, начала она, - если я не ослышалась, то сюда мы попали благодаря тебе, Сереженька?
        - Получается так, - пришлось согласиться мне.
        - И ты все это время мотался по этой дурацкой планете, вместо того, чтобы вернуться домой?
        - Мне и в голову не приходило, что мы можем оказаться дома, стоит мне только этого пожелать, - виновато развел я руками.
        - Тогда сделай это сейчас же!
        - Не слушай ее, - строго оборвала Наташу Стелла. - У девчонки одни глупости на уме. О возвращении сейчас не может быть и речи. Или ты забыл, что на орбите Земли эсминец и броненосец императора?
        - Да нет, это я очень хорошо помню, - вздохнул я.
        - Поэтому мы должны немедленно скрыться, - уверенно произнесла Стелла.
        Мне стало грустно. Я посмотрел ей в глаза:
        - То есть опять отправиться в изгнание?
        Стелла не выдержала моего взгляда.
        - Да, - тихо ответила она.
        - И долго мы будем убегать от воргов и прочих врагов?
        - Сколько потребуется, Адал Атрейосс. И не забывай, что ты собрал еще не всю матрицу твоего отца. Так что будет очень неплохо, если следующим пунктом твоего перемещения в пространстве будет планета, где находится очередной твой клон.
        - Можете отправляться хоть к черту! - закричала Наташа, и глаза ее заблестели от слез. - Но только сначала отправьте меня домой!
        - Как только ты окажешься на Земле, - холодно заметила Стелла, - тебя тут же схватят, после чего звездолеты императора разнесут ее на атомы.
        - Но если, - я на секунду запнулся, - если я не вернусь, то Землю все равно ожидает та же участь.
        Стелла пожала плечами:
        - Что сейчас об этом думать?
        Признаюсь, мне ее ответ не понравился. Но кое с чем я не мог не согласиться.
        - Да, мы покидаем эту планету, - сказал я. - Вот только сначала нужно попрощаться с теми, кто был нам на ней другом.
        Я так сказал, потому что на место последних событий начал стал стекаться народ. Израильтяне и римляне с озабоченными и встревоженными лицами со всех сторон проникали на поле битвы. Кажется из местного населения никто не пострадал. Первыми появились конечно же Иосиф и Иоанн. При виде меня их скорбные лица тут же озарились радостью.
        - Наш Брат жив! - хором воскликнули они. - Хвала Отцу Небесному!
        - Третий Брат жив! Третий Брат жив! - Эту весть люди стали передавать друг другу по эстафете. - И он победил огненных чудовищ! Сорвал происки нечистого! Хвала Третьему Брату!
        Я быстро направился к Иосифу и Иоанну. Мне было грустно. Мы ведь так и не пообщались как следует. Все было не досуг, постоянно отвлекали разные неотложные дела, а теперь раз и пришла пора расставаться.
        - Братья мои! - сказал я и открыл свои руки для объятий. - Мы расстаемся!
        - Что такое? - ребята были потрясены.
        - Я должен покинуть ваш мир, - с грустью в голосе сказал я. - Я мог бы вам сказать, что Отец наш Небесный призывает меня к себе, наплести еще разной дребедени, но не буду. Это было бы слишком мелко. Скажу просто, что мне надо уходить, и я покидаю вас. Жаль, что так толком и не поговорили.
        У моих братьев, язык не поворачивается назвать их клонами, слезы навернулись на глаза, и они с рыданиями бросились ко мне. Мы крепко сжали друг друга в братском объятии.
        - Прости нас, Третий Брат!
        - За что, братишки? - я был несказанно удивлен.
        - За то что бросили тебя и сбежали подобно жалким трусам! - стал объяснять Иосиф. - Ты из-за нас чуть не погиб!
        - И все из-за нашей жадности, - подтвердил его слова Иоанн. - Ведь когда мы узнали, что ты хочешь забрать у нас божественный дар, мы не выдержали данного испытания и впали в грех жадности и самолюбия.
        - Ладно, проехали! - махнул я рукой. - Чего сейчас об этом вспоминать?
        Братья разрыдались, и мы обнялись еще крепче.
        - Теперь ты можешь взять у нас все, что захочешь, даже наши жизни! - объявил Иосиф.
        - Возьми наши жизни, Брат! - стал умолять Иоанн.
        - Ося, Ваня, - так я их ласково назвал, не знаю, почему, - заканчивайте молоть чепуху, матрицу вы мне уже дали, спасибо вам за это. Без нее бы эти ворги меня бы уже давно скрутили.
        Братья вытаращили глаза:
        - Когда же мы тебе его дали?
        - Кого?
        - Дар Отца Небесного?
        - Тогда же, когда дали мне свою кровь.
        - Но мы дали тебе только нашу кровь.
        - Я вместе с кровью, я забрал и матрицу.
        Святые братья переглянулись:
        - Но после этого я вылечил от ран сорок человек, - пробормотал Иосиф.
        - А я тридцать пять, и сейчас двоим вправил и срастил кости, - добавил Иоанн.
        - Значит наш Дар остался при нас! - воскликнули они хором.
        - Ну да! И в этом ничего удивительного нет, - пожал я плечами. - Я ведь когда подключился к вашей сети, не стал удалять ваши программы. Просто скопировал себе файлы и все. Было ваше, стало наше общее. Может чего и вам подкинул. Потом на досуге разберетесь.
        Кажется они меня поняли, потому что зарыдали еще громче:
        - Тогда мы вдвойне перед тобой виноваты, Третий Брат!
        - Ладно, я отпускаю вам этот грех. Искреннее раскаяние сильная штука.
        В общем, расставание было печальным, слезным и трогательным. Я ведь не только с ними прощался. Все друзья и подруги, чьи образы навсегда остались в моем сердце, узнав, что я покидаю их, попадали мне на грудь. Были здесь Флора и Земфира с группой амазонок, Леопольдина с Сусанной и остальные гарпии, даже Моисей и юный Израиль пробились сквозь толпу.
        Но больше всех рыдал конечно же Диоген, так как узнал, что Наташа отправляется со мной. Не мог же я здесь ее оставить. И Геркулес плакал, как младенец, расставаясь со Стеллой. И Корнелиус фон Штурф, которого в наказание было решено оставить здесь, тоже плакал. Все плакали. Рыдали громко и горько. Заливали горе вином. Диоген рыдал громче всех и больше всех пил. Бедняга, подумал я, так он совсем сопьется. Незаметно я все-таки проник в его сознание и настроил его на умеренное потребление алкоголя. Полностью кодировать его от пьянства, мне не хотелось. Что я садист что ли?
        Что было дальше, мне трудно рассказывать. Лучше обойтись без подробностей. До сих пор сердце сжимается от боли, когда вспоминаю, как я их всех покидал.
        Потом я просто взял Наташу и Стеллу за руки, мы вышли на площадь, с неба на нас смотрели мириады звезд, я глянул на них и мысленно рассек все это звездное пространство. Нас окружила белая вспышка, земля исчезла из под ног. Затем стало темно в глазах, так что никаких деталей перемещения в пространстве и времени я осознать не смог. И рассказать мне об этом особенно нечего. Прошу прощения!.. - Ни с места, вы окружены! Сопротивление бесполезно! Если двинетесь, будете уничтожены на месте!
        Противный дребезжащий голос прорвался сквозь темноту и тишину беспамятства и привел меня в сознание.
        Открыв глаза, первое, что я увидел, была целая свора воргов. Пятнадцать штук! Одинаковые, как фабричные матрешки. Уверен, что их штамповали по единому образцу. Все те же полные эмоций умные квадратные лица. И бластеры в их руках дружно смотрят нам в лицо. Они стояли вокруг нас плотным кольцом, так что бежать было некуда.
        Я посмотрел на Наташу, кажется до нее еще не дошло, что случилось. Зато Стелла все прекрасно поняла, и ее лицо, обращенное ко мне, было полно немого укора.
        Надо также упомянуть, что на мне уже не было балахона Третьего Брата, который кстати говоря, изрядно мне надоел. Теперь я был одет в добротный комбинезон военного образца. Форма была ярко красная, эластичная и плотно облегала тело, совершенно не мешая движениям. Стелла и Наташа тоже были в таких же комбинезонах, и надо сказать, что они им обеим невероятно шли, потому что великолепно подчеркивали их прелестные женские формы. А все вместе мы были похожи на героев из космического сериала.
        Да и находились мы на борту самого настоящего звездолета. Даже если это не звездолет, то какая-нибудь космическая станция, - это точно. За спинами воргов был огромный, как экран в кинотеатре, иллюминатор. И в нем на черном фоне космического пространства словно гигантская елочная игрушка голубела красавица Земля.
        Она была так прекрасна, что увидев ее, я даже про воргов забыл. Исполнилась очередная моя мальчишеская мечта. Я увидел Землю из космоса. Вот здесь Россия, в золотой туманной дымке, как в стихотворении Блока. Лежит, как на ладони. А вон и склоненная перед ней Европа. Под ней виднеется Африка, а за обложенной белыми и золотыми облаками Камчаткой даже виднеется кусочек Аляски. И белая шапка Антарктики! Какой глобус может с этим сравниться? Неужели мои глаза это видят? Чудо? Чудо! Иначе и не назовешь. С трудом оторвавшись от удивительного зрелища, я посмотрел на Наташу. Она тоже не могла оторваться от вида родной планеты. А рядом с Наташей стоит с открытым ртом… Геркулес! Тоже любуется. И тоже в красном комбинезоне. Красавец! Интересно, он то как сюда попал? Ладно, сейчас не время, потом разберемся.
        Только Стелле было не до земных красот. Она не сводила глаз с окруживших нас воргов.
        - Куда ты нас занес? - зло прошипела она.
        - Прости, Стелла! - я виновато посмотрел на звездную волчицу. - Не мог я оставить свою планету вот так погибать.
        - Нечто подобное я от тебя ожидала, Адал Атрейосс! - Стелла опять стала похожа на возмущенную учительницу. - Думай теперь сам, как будешь выкручиваться.
        Однако задуматься я не успел. Что-либо предпринять - тоже. Сбоку разъехался в разные стороны круглый люк, и из него выскочили еще двадцать вооруженных до зубов воргов. Вслед за ними показались еще трое. С первого взгляда на них стало ясно, что на этом звездолете находятся не только киборги. Это были люди. На них была темно-синяя офицерская форма: обшитые золотом и с красным подкладом мундиры, высокие фуражки с серебряными значками, изображающими кошачью голову. Один из них, высокий и статный с маленьким ртом, крупным неестественно прямым носом, высоким лбом и желтоватыми глазами безо всяких сомнений был здесь главным. Его можно было бы назвать красавцем, если бы не какое-то неуловимое чувство гадливости, которое он вызывал с первого взгляда. И то, что у него отсутствовал один глаз не было этому причиной. Грудь его сверкала от обилия орденов и медалей, от чего он казался каким-то неестественным и кукольным. Быстрым, широким и уверенным шагом с искусственной улыбкой он вышел вперед, оглядел всю нашу компанию и удовлетворенно причмокнул губами.
        - Здравствуй, Стелла! - обнажил он два ряда сверкающих словно жемчуг зубов. - Ну и заставила ты нас погоняться. Но разве можно уйти от главного Леопарда его величества?
        - Здравствуй, Кенарис! - с вызовом ответила Стелла.
        - Адмирал Канарис, - поправил он ее. - А ты значит попалась в мой капкан?
        - Только не твоя заслуга в том, что мы здесь.
        - Интересно почему же? - удивился главный Леопард.
        - Так захотел герцог.
        Взгляд Кенариса тут же уперся в Геркулеса.
        - Вот как? Значит это наш герцог?
        Может быть Кенарис и был главным леопардом императора, большим умом он явно не обладал. Во всяком случае, он принял за меня Геркулеса.
        - Приветствую вас, ваше высочество! - в издевательском поклоне склонился перед ним Кенарис.
        Геркулес не нашел ничего лучшего, как дать адмиралу по шее. Правда он не попал, потому что тот оказался шустрым малым и успел отскочить прежде, чем кулак великана перешиб ему позвонки. Зато ворги тут же сделали шаг вперед и направили на нас оружие. Щелкнули предохранители.
        - Отставить! - приказал адмирал Кенарис. Он снял фуражку, вытер вспотевший лоб и пригладил густые напомаженные лимонного цвета волосы. - Зачем его убивать, коли он и так уже у нас. К тому же, он бессмертен. Доставим его высочество к дядюшке в свежем виде.
        Адмирал чему-то усмехнулся и вместе с двумя офицерами, которые за все это время не проронили ни слова, направился обратно к люку, который тут же закрылся за его спиной. Ворги остались с нами. Недвижимые они стояли вокруг нас плотным кольцом, и тридцать пять стволов заглядывали нам в глаза.
        - Я устала стоять, - простонала Наташа. - Давайте, хотя бы сядем.
        - Хорошая мысль, - согласился я и первым опустился на пол, сложил по-турецки ноги. Признаюсь, сделал это не без страха. Вдруг это движение не понравится киборгам и они начнут стрельбу. Но киборги не стреляли. Только восемь стволов из тридцати пяти опустились вслед за мной. Друзья последовали моему примеру. Все четверо мы уперлись спинами друг другу и слегка расслабились.
        - Однако, мы влипли, - вздохнула Стелла. - Ситуация тупиковая.
        - Не дрейфь, - махнул я рукой. - Были фишки и покруче. Например у амазонок.
        - У тебя появился план? - оживилась Стелла.
        - Увы, - мой вздох был ей ответом.
        - Тогда зачем ты нас сюда затащил, если у тебя нет никакого плана? - удивилась она.
        - Думал, разберемся по ходу дела.
        - Ну и как, разобрался?
        - Почти.
        - И каковы твои выводы?
        - Дело дрянь.
        - Вот как? И это все?
        - Нет не все.
        - Что еще?
        - Что за дурацкий диалог?
        - Это не ответ, а всего лишь эмоции. Таким образом ты вряд ли спасешь Землю. Теперь ее, как планету, давшую тебе приют, уничтожат. Возможно мы это даже увидим.
        После этих слов я отвернулся, потому что не в силах был смотреть на Землю, которую по моей милости ждала такая страшная участь.
        Некоторое время мы провели в тягостном молчании. Каждую минуту ожидали увидеть вспышку, взрывающейся планеты. Однако Земля оставалась на месте, и чувство горечи и жалости временно отступило. Наташа плотнее прижалась ко мне. Геркулес и Стелла тоже.
        - А кормить нас будут? - неожиданно спросил Геркулес.
        Все четверо мы сразу почувствовали голод. Лучше бы уж он не напоминал о еде.
        - Согласно Женевской конвенции об обращении с военнопленными, должны, - вяло ответил я.
        - Сережа, мне холодно, - еще через некоторое время пожаловалась Наташа.
        Я тоже заметил, что в нашем отсеке стало прохладнее, и обнял Наташу рукой. Она прижалась ко мне так крепко, что на какое-то время стало жарко. Но ненадолго. Прошло минут пять, и мне снова стало холодно. И с каждой минутой становилось все холоднее и холоднее.
        - Эй, парни, - без особого энтузиазма крикнул я воргам. - У вас что, тут не топят? Ваш адмирал тоже Чубайсу задолжал?
        Ворги оставили мои слова без ответа. Продолжали стоять столбами. Казалось, что они неживые.
        Мы стали копошиться, чтобы как-то согреться. И тут же опять раздался дребезжащий голос:
        - Не двигаться! Сидеть без движений! Идет процесс замораживания.
        Мы со Стеллой переглянулись.
        - Процесс замораживания? - воскликнул я, и по моей спине пробежала дрожь. - Что еще за процесс замораживания? Это что, нас хотят заморозить? Какого черта? Разве мы рождественские индюшки?
        - Ты забыл, что приказал император? - вопросом на вопрос ответила Стелла.
        Я вспомнил про своего любящего замороженные мозги дядюшку и растерянно замолчал.
        А тем временем воздух вокруг продолжал остывать. Вскоре мы так замерзли, что даже тесно прижавшись друг к другу, стучали зубами от холода и смотрели, как по полу движется сизый пар. Стекло иллюминатора, за которым голубела Земля, помутнело и покрылось инеем. Вскоре через него уже ничего нельзя было разглядеть.
        Даже ворги и те стали белыми, словно снеговики.
        - Это конец! - объявила Стелла. Из ее рта валил пар. - Здесь градусов двадцать. Сколько нам еще осталось? Час? Полтора?
        - Ка-ка-кая н-нелепая с-с-смерть, - заикаясь от холода, всхлипнула Наташа. На носу у нее повисла капля. - Сережа, ну неужели ничего нельзя сделать? Ты же Крутой Пришелец! Сделай что-нибудь!
        - А ч-что я м-мо-могу сде-делать? - ответил я, и мои зубы тоже отбили дробь.
        - Я предлагаю погибнуть смертью храбрых, - спокойно ответил Геркулес. - Давайте встанем и нападем на них. Хоть согреемся напоследок в жаркой схватке.
        - Да уж, они нас мигом поджарят, - согласилась Стелла.
        - А может они не успеют выстрелить? - со слабой надеждой спросила Наташа. - Может они тоже замерзли?
        - Ворги могут функционировать при температуре минус шестьдесят градусов, - разбила ее мечты Стелла.
        - Жаль, что мы так не можем, - вздохнул я.
        - А может ты нас это, - Наташа тоже уже начинала походить на снеговика, - того…
        - Чего того?
        - Загипнотизируешь, как амазонок. Внушишь нам, что здесь жарко.
        - Боюсь, что для этого моя речь на данный момент слишком невнятная, - прохрипел я. - Вы можете не поддаться внушению.
        - А мы постараемся. Что нам еще остается?
        Вообще мысль мне понравилась. Зерно в ней есть. И начать, пожалуй, надо с самого себя. Сначала с помощью самогипноза я приведу в порядок себя, потом заставлю согреться друзей.
        Я закрыл глаза и постарался расслабиться. При таком морозе, скажу вам, это очень непросто. Хотя, кажется, я уже начал замерзать и дрожь постепенно сменялась оцепенением.

«Я спокоен, я совершенно спокоен, - повторил я про себя. - Мои мышцы расслаблены, мои веки тяжелые. Мне тепло и даже жарко. Кровь циркулирует быстро и прогревает тело, поднимая его температуру до тридцати шести градусов».
        Как только я это сказал, вы не поверите, мне стало тепло. Я даже сам себе удивился. Такой быстрый эффект при самогипнозе, вещь просто поразительная. Такого просто не может быть.
        Но это было. Я четко осознавал, что температура моего тела поднялась во всех его участках до положенной нормы. Я открыл и с удивлением огляделся. Увидел поникших друзей. Они замерзали. Еще немного, и начнут впадать в сон, из которого уже не выйти. Я же чувствовал себя великолепно. Мороз не причинял мне вреда. Он существовал сам по себе, я был сам по себе. Вот только ребят надо выручать поскорее. Но как? Загипнотизировать? И вдруг в моей голове сверкнула светом открытия идея. Если я поднял температуру своего тела до тридцати шести градусов, то почему не попробовать повысить ее еще немного. Градусов на десять вполне будет достаточно.
        Я снова закрыл глаза и мысленно приказал себе:

«А теперь моя кровь нагревается и доводит температуру моего тела до сорока шести градусов».
        Чего проще. Я сам почувствовал, как от меня пошел жар, как от тяжелого больного. Мне стало жарко. Даже дышать тяжело стало. Но прошло две минуты, и состояние мое вновь нормализовалось. Но в то же время я осознавал, что температура осталась та, что я задал: сорок шесть градусов. А что если попробовать довести ее до пятидесяти?
        И я добавил жару. Все повторилось. Мой жар дошел и до моих друзей. Оцепенение стало спадать с них, и они зашевелились.
        - Какой ты теплый, Сережка! - блаженно простонала Наташа. - Как печка.
        Я добавил еще дров и согрелся до восьмидесяти градусов. Вокруг меня в радиусе метра стало тепло.
        - Как это ты делаешь? - спросила Стелла.
        Я пожал плечами:
        - Всего лишь психологическая установка на поддержание тела в оптимальном состоянии.
        - Понятно, - покачала головой Стелла. - Матрица в тебе, и ты уже учишься пользоваться ею. Нордиус так и задумывал. Тогда, раз мы больше не мороженые селедки, можно обсудить, что делать дальше.
        - Что делать дальше? - удивился я. - Тут и вопросов быть не может. Надо продолжать операцию по спасению Земли.
        Вот как! Ни много ни мало! Такая вот великая задача легла на наши хрупкие плечи.
        - А эти? - Наташа кивнула в сторону воргов. - Не начнут стрелять?
        - Начнут, но против них мы применим формулу си же минус оптима два дробь три на эквивалент цитрона. Ты спроецируешь ее, Адал?
        - Чего? - таков был мой первый вопрос. Задал я его раньше, чем понял, что для меня нет ничего проще, как спроецировать формулу си же минус оптима два дробь три на эквивалент цитрона, или проще говоря создать силовое поле. - Конечно!
        И не успел я договорить это слово, как прозрачный голубой купол накрыл нас словно большой зонт.
        - Дело сделано! Геркулес, за мной!
        С этими словами Стелла и Геркулес вскочили на ноги. Тут же наш свежеиспеченный защитный купол засверкал от сотен вспышек. Это ворги открыли огонь на поражение. В первое мгновение я подумал, что вот сейчас нам действительно придет конец. Неужели эта пленка сделанная из синхронизации кислорода и ионизации водорода с простейшим выделением атомов азота, выдержит такой удар?
        Все удалось, как нельзя лучше, а в следующую секунду я сам бросился вперед и обезоружил сразу троих воргов и сделав стремительное обходное движение, отключил еще семерых. Стелла и Геркулес действовали более грубо, но и вокруг них уже возвышалась куча искалеченных киборгов. Мороз сыграл нам на руку. Ворги двигались вяло, их конечности плохо выполняли команды центральных нервных узлов. Так что через пять минут нам больше не с кем было сражаться. И мы были вооружены и опасны.
        - К люку, - скомандовала Стелла.
        Люк был закрыт, но это ее не обескуражило.
        - Адал, определи код, - велела она.
        - Интересно каким это образом я это сделаю? - проворчал я.
        И опять, я говорил, а руки мои словно по чьей-то команде сами собой нащупали электромагнитный замок и нейтрализовали магнитное поле. Осталось толкнуть толстые металлические половинки, как они послушно разъехались в стороны.
        За дверями нас встретили два офицера охраны. Это были не ворги, а хорошо обученные Свирепые леопарды. Не раздумывая ни секунды, они открыли по нам огонь, но тут же сами пали от наших выстрелов.
        Что делать? Пришлось пролить чужую кровь, чтобы не потерять свою. К тому же пять с лишним миллиардов землян, я уверен, снимут с меня этот грех. К тому же, я не особенно уверен, что они пали именно от моей руки. Первой стала стрелять Стелла. Да и Геркулес с удовольствием палил сразу из двух бластеров, словно родился с ними. Только Наташа была без оружия, и этот факт меня успокаивал. Не уверен, что она сможет распорядиться им правильно. Нет, такие девчонки, как она, должны играть в куклы, а не в войну.
        - Держись все время за моей спиной, - попросил я ее.
        Она согласно закивала. Что ж, во всяком случае, с тех пор, как мы покинули Землю мы почти не расстаемся. А ведь когда-то я только об этом и мечтал, торопя в душе наступление очередной сессии. Как это было давно!
        Наша великолепная четверка устремилась в атаку. Правда через секунду выяснилось, что атаковать особенно некого. Бесконечный тоннель, оказавшийся перед нами, был абсолютно пуст. Ни солдат, ни воргов. Никого. Видимо от нас не ожидали побега и не приняли дополнительных мер безопасности. Значит можно было остановиться и перевести дух, а заодно и сколотить план дальнейших действий.
        - Стелла, быстро перечисли варианты уничтожения эсминца и броненосца.
        - Вариант первый - взорвать склад боеприпасов, - отрапортовала Стелла. - Вариант второй - уничтожить пульт управления, вариант третий - отключить центральный реактор. При всех вариантах у нас нет ни одного шанса остаться в живых. К тому же, если мы уничтожим эсминец, останется броненосец. Он все равно выполнит инструкцию шесть-шесть-шесть-дуболь-зеро. Просто у него уйдет на это больше времени.
        Мы понуро шли по бесконечному коридору и слушали, что говорит Стелла. На Наташе лица не было. Уверен - не мне тоже. Как раз, чтобы улучшить нам настроение, на весь коридор раздался громкий голос:
        - Всему составу эсминца «Расплата» приготовиться к выполнению задания. Объект прямо по курсу. Приказ - шесть-шесть-шесть дубль зеро. Приготовиться к выполнению. Время: десять минут. Отсчет пошел.
        И сразу коридор ожил. По всей его длине распахнулись круглые люки, из которых стали выскакивать ворги. Мы завертелись на месте, не зная, в кого из них стрелять первыми. Но странное дело, ворги словно муравьи сновали взад и вперед, пробегали мимо нас, чуть ли не задевая плечом и не обращали на нас ни малейшего внимания. В их мозги не была заложена задача поймать или уничтожить нас. Они были заняты совсем другим делом - начали уничтожение моей родной планеты. А я стоял и смотрел на них чуть ли не разинув рот, и не знал, что делать. От обиды и горечи на мои глаза навернулись слезы.
        - Сережа! - Наташа уткнулась мне в плечо и забилась в тихих рыданиях. - Сделай же что-нибудь! Не стой так!
        - Стелла! - я обратился к леди Розенкампф не менее жалобно, чем Наташа обратилась ко мне. - Дай мне что-нибудь, я разнесу тут все к чертовой матери.
        Стелла секунду подумала и всучила мне бластер. Как будто у меня своего не было. С досады я пальнул в стену. На хромированной поверхности остался оранжевый ожог. Больше ничего не изменилось.
        - Стелла! - закричал я тогда. - Уничтожь броненосец. Каким хочешь образом. Это приказ.
        Стеллу словно подменили. Услышав слово «приказ», она вытянулась по стойке смирно, маска равнодушия тут же покинула ее лицо. Передо мной стоял солдат, готовый идти на смерть и не знающий, что значит обсуждать приказ командира. Господи! И я только сейчас стал ей приказывать! Какой болван! Ведь я же ее непосредственный начальник, раз Нордиус предоставил мне ее в полное распоряжение. А чего же я раньше тормозил?
        - Слушаюсь, командир! - гаркнула Стелла и отдала мне честь.
        - Геркулес, ты поступаешь в ее распоряжение!
        Геркулес с поразительной точностью повторил все телодвижения Стеллы и так же радостно гаркнул: «Слушаюсь, командир!», что два ворга, которые в этот момент проходили мимо отшатнулись и врезались в третьего, сбили его с ног и упали сами.
        - Выполнять! - я тоже гаркнул.
        - Есть!
        Они повернулись кругом.
        - Постойте, - быстро спросил я, - а каким образом вы это сделаете?
        - Захватим пульт межкорабельной переброски и проберемся на броненосец «Кусачий», пробьемся к арсеналу и заложим там взрывчатку. Через три минуты раздастся взрыв, он детонирует на пластиковые ракеты, после чего вся жизнеобеспечение корабля будет уничтожено.
        Геркулес внимательно слушал Стеллу. Он понимал ее речь в самых общих чертах, но согласно кивал головой и деловито сжимал губы. Мускулы его играли и перекатывались под эластичной тканью комбинезона, что показывало на его полную готовность к совершению очередного великого подвига.
        - А вы? Как вы? - спросил я.
        Стелла развела руками:
        - А что мы?
        - Как будете спасаться вы?
        - У нас будут три минуты. Если повезет, мы угоним бэ-бэ-эр или катер и покинем корабль до взрыва. Второй вариант, мы покинем корабль в ракетной капсуле, если вы угоните бот и окажетесь в космосе раньше, то подберете нас, если нет, будем выкручиваться сами. Есть еще третий вариант.
        - Это какой же?
        - О нем мне говорить бы не хотелось.
        Понятно, что это за третий вариант.
        - Идите! - строго сказал я и проглотил комок в горле. - Мы с Наташей попытаемся сделать то же самое здесь на эсминце.
        Больше времени на разговоры не оставалось. Голос из динамиков объявил, что до выполнения приказа осталось девять минут. Стелла и Геркулес побежали в одну сторону, мы с Наташей в другую. Как ни странно, но я прекрасно знал, где находится центральный пульт управления эсминцем. На потолке тоннеля висел план корабля в объеме, и я за четверть секунды вычислил и внес в свою память кратчайший маршрут. Надо было торопиться. Мы бежали так быстро, как могли, даже обогнали несколько воргов. Но через несколько поворотов, около лифтовой шахты мы чуть не задержались, потому что там стояла самая настоящая очередь в лифт. Прямо как у нас в университете на первом этаже перед первой парой. Сто воргов послушно выстроились друг за другом. Каждые десять секунд лифт открывался, и десять киборгов заходили в кабину. Я понял, что если мы культурненько будем ждать своей очереди, то потеряем три минуты, а для нас это смертельно. И для Земли тоже. Я решил действовать по студенчески, и мы с Наташей бросились на штурм лифта. Он как раз распахнул дверцы, и мы, растолкав воргов, прыгнули в кабину. Киборги может и были удивлены,
вида не показали. Их физиономии оставались деловитыми и равнодушными. Одно слово - роботы. Они все были без оружия - видимо технический персонал, а не солдаты, поэтому сопротивления нам не оказали. Вслед за нами, как и полагается зашли еще восемь роботов, дверцы сомкнулись и лифт мягко, но быстро полетел вниз.
        - Пятый сектор, - отчитывался встроенный автолифтер, - шестой сектор, одиннадцатый блок.
        Я вовремя понял, что нас везут не туда и нажал кнопку экстренной остановки. Кабина остановилась.
        - Сбой системы, - объявил автолифтер. - Нажмите аварийный пуск.
        - Мне нужен не аварийный пуск, - ответил я, - мне нужен экстренный маршрут код Пи-пи девять.
        - Код Пи-пи девять заблокирован до конца операции, - ответил автолифтер.
        - Разблокировать!
        - Без приказа не могу.
        - Приказ «Икс одиннадцать» девятнадцатая инструкция.
        - Приказ ясен. Выполняю.
        И лифт рванулся вправо с такой скоростью, что нас прижало к стенке.
        - Откуда ты все это знаешь? - удивленно прошептала Наташа.
        - Не знаю, - ответил я, вскрывая автоматической крестовой отверткой, встроенной в рукоять бластера верхнюю крышку кабины. - У меня такое чувство, что я все знаю на этом корабле.
        Киборги смотрели на нас и молчали. Кажется они все-таки были в недоумении.
        Лифт рванул вверх, потом опять вправо, затем вниз, затем резко остановился. В тоже мгновение я откинул крышку, подхватил Наташу и вместе с ней прыгнул вверх. Дверцы лифта открылись и в них хлынули целые фонтаны ярких лучей, которые превратили оставшихся внизу воргов в груду расплавленного металла, пластика и резины.
        Два боевых киборга с огромными плазменными лучеметами ворвались в кабину прямо по их останкам. Но тут я прыгнул им за спину, схватился их за руки молниеносно развернул парней на сто восемьдесят градусов, одновременно укрывшись за ними. Они открыли стрельбу и перебили тех, кто был снаружи, после чего из-за вращательного по инерции движения друг друга.
        - Готово! - я потер руку и глянул вверх, где была Наташа. - Прыгай!
        - Что тут было? - удивленно спросила она, прыгнув мне в руки и оглядываясь вокруг.
        Я действовал так быстро, что все произошедшее промелькнуло перед ее глазами, как ускоренная в десять раз кинопленка.
        - Парни погорячились, - ответил я и быстро увлек ее наружу.
        Пройдя по останкам воргов-охранников, мы миновали небольшой отсек, который закончился стеной.
        - Куда дальше? - удивилась Наташа. - Это же тупик.
        Отвечать было некогда. Я знал, что стена перед нами была дверью в центр управления эсминцем, его главная кабина, и не успела она договорить, как стена уже поползла вверх.
        Я ворвался в кабину и уничтожил десять охранников прежде, чем кто-то успел сообразить, что произошло. Затем я вернулся обратно, взял Наташу и гордо вернулся обратно.
        Адмирал Кенарис удивленно уставился на дуло моего бластера, которое с любопытством смотрело в его единственный глаз.
        - Или ты отменяешь приказ уничтожить Землю, или я нажимаю курок, - сказал я, стараясь хотя бы внешне остаться спокойным.
        Два сопровождающих адмирала офицера, что по прежнему стояли по обе стороны от него, вдруг одновременно воткнули в адмирала свои пальцы. Как я не был быстр, и даже успел заметить их движения и выросшие у них из под ногтей иглы, остановить удалось только одного. Я пристрелил его. Другой успел воткнуть иглу пропитанную мгновенно действующим ядом. Кенарис задохнулся и замертво упал на пол.
        - Что ты наделал, идиот? - закричал я на убийцу адмирала.
        - Я выполнил инструкцию Си-си четыреста двадцать, - с гордостью сказал мне телохранитель Кенариса. - Теперь некому отменить приказ шесть-шесть-шесть, дубль Зеро.
        После этих слов он попытался воткнуть свой смертельный палец в меня, но я перехватил его запястье, чуть сменил траекторию движения, и игла воткнулась ему в глаз. К двум трупам присоединился третий.
        - Да они здесь все сумасшедшие! - воскликнула Наташа.
        - До выполнения приказа осталась одна минута, - деловито сообщил знакомый голос.
        Наташа застонала:
        - Что делать?
        - Что делать? Если бы я знал, что делать!
        Я судорожно оглядывался по сторонам.
        - Если здесь управляют кораблем, то должен быть руль, - сказала Наташа, и за эти слова я готов был расцеловать ее.
        - Наташка, ты гений!
        Я бросился к бортовому компьютеру, он совершенно не был похож на наши персональные компы, и представлял собой круглый сверкающий кристалл, висящий прямо в воздухе. Я возложил на него руку, однако включить его мне не удалось.
        - Пользователь не определен! - объявил голос. - Введите пароль и приложите челюсть для индексации.
        - Что за бред? - мой рот открылся от удивления.
        Но все оказалось очень просто. Я схватил мертвого Кенариса, раскрыл ему рот и заставил укусить кристалл, одновременно возложил на него правую руку.
        - Пользователь определен! - удовлетворенно отметил компьютер.
        В следующее мгновение я уже вошел сознанием в самый центр гигантской машины. И сразу ощутил на физическом уровне всю ее мощь и масштабность. Мои визуальные сенсоры тут же обнаружили полную готовность свершить единственный выстрел, мощность которого способна уничтожить целую планету.
        - Главный реактор запущен, - объявил искусственный мозг корабля. - До поражения цели осталось десять секунд. Отсчет пошел. Девять секунд.
        Я попытался перенастроить прицел, но тот был уже в нулевой фиксации, и моя команда была самопроизвольно отменена.
        - Шесть секунд!
        Я попытался свернуть корабль с курса, но и это мне не удалось. Команда была отменена.
        - Четыре секунды!
        Краем глаза я увидел, как броненосец «Кусачий» исчез с радара и понял, что Стелла и Геркулес выполнили свою миссию. Осталось дело за мной.
        - Три секунды!
        Последнее, что пришло мне в голову, это снизить мощность удара.
        Мозг мой работал со скоростью десятого Пентиума. Секунды тянулись для меня очень медленно, и все равно я не успевал перенастроить все системы и в конце концов совершил ошибку. Вместо того, чтобы разделить силу удара в семь с половиной дублей, я вместо индекса Абория и формулы Беруния применил теорему Пифагора, и силовой удар лучевого потока возрос в семьсот раз.
        - Выстрел произведен! - объявил голос, а меня отбросило от бортового компьютера в одну сторону, Кенариса в другую. Я упал на Наташу, адмирал на своих дружков иглотерапевтов.
        Что я наделал?
        Я отвернулся от стекла, в котором была видна Земля. Не мог я видеть, как она будет гибнуть.
        - Реактор не справляется с перегрузкой. Перезагрузка силового удара превышает допустимые нормы в четыре раза. Отмените задачу!
        Кажется моя ошибка была не так уж и плоха.
        - Фиг тебе! - я показал компьютеру дулю.
        Пол под нами мелко завибрировал.
        - Что это? - прошептала Наташа.
        - Бортовые системы нарушены, - объявил голос корабля. - Реактор перегружен. Перегрузка приведет к самоуничтожению реактора и всего корабля. Отмените задачу. Это приказ! Именем императора! Адмирал Кенарис, отменить задачу!
        Вот чего я не собирался делать, так это выполнять приказы эсминца «Расплата». К тому же они были адресованы к доблестному адмиралу, а он с их выполнением явно не спешил.
        - Бежим! - я подхватил Наташу. - Сваливаем отсюда. Делаем ноги.
        Мы влетели в лифт, который доставил нас сюда, и я дал ему команду доставить нас в ближайший ангар с десантными ботами. Заскрипев стенами, лифт сорвался с места и с огромной скоростью понес нас вниз, по моим подсчетам он должен был остановиться через восемь секунд, однако через восемь секунд он, вместо того, чтобы остановиться свернул влево и полетел еще быстрее.
        - Стой! - закричал я. - Куда ты, грязный ублюдок? Я же тебе велел в ангар!
        Я орал на него, словно он был живой. Однако вместо ответа, он остановился, да так резко, что мы с Наташей упали друг на друга, а потом, так как у лифта больше не было дверей, вылетели наружу и покатились по узкому тоннелю. Громко выли сирены и глухой голос вещал:
        - Эвакуация! Эвакуация! Всем покинуть корабль. Центральный реактор будет самоликвидирован через минуту.
        С трудом нам с Наташей удалось подняться на ноги. Я огляделся. Проклятый лифт напоследок сыграл с нами злую шутку. Вместо ангара с внешними транспортными средствами он выбросил нас в ракетный отсек. Повсюду словно карандаши в коробке стоял ракеты. Их было огромное количество, разных калибров и цветов.
        - Мы погибнем? - спросила Наташа. Как ни странно, в отличии от меня она была спокойна. - Но Земле больше ничего не угрожает? Мы ее спасли? Значит мы герои?
        - Эвакуация! Эвакуация! - не переставал повторять все тот же голос. - Всем покинуть корабль. Центральный реактор будет самоликвидирован через сорок секунд.
        Нас ждала страшная смерть - оказаться в центре ядерного взрыва. Не пожелаешь и врагу.
        Я быстро осматривал помещение. Взгляд мой пробежал мимо одного из ракетопускателей, после чего остановился, вернулся к нему, и через секунду я уже принял решение.
        - У нас только один шанс покинуть корабль. В капсуле для ракеты.
        Мы подбежали к ракетопускателю, я нажал нужный рычаг, и капсула открылась, словно раковина, приглашая нас внутрь. На нас дохнуло свежей смазкой. В основании капсулы я обнаружил красную кнопку, которая автоматически включается, когда в нее вставляют ракету и при закрытии крышки она вдавливается. Я не ракета, значит мне придется действовать пяткой. Наташа со страхом глянула на сверкающие сталью бока и отпрянула. Я взял ее за руку:
        - Ты веришь мне?
        Она кивнула.
        - Тогда внутрь.
        И мы впихнулись внутрь капсулы. Сенсорные датчики зафиксировали груз, и капсула с громким зловещим щелканьем захлопнулась, крепко прижав нас друг к другу. Я уловил дыхание девушки, ее волосы защекотали мне щеки.
        - Мы словно заживо погребенные, - прошептала Наташа. - Но я счастлива, что мы умираем, выполнив свой долг.
        - Мы не умрем, - сказал я без всякой уверенности в голосе. - Стелла и Геркулес подберут нас. Я уверен, что они ждут нас снаружи.
        Я говорил и не верил сам себе. Меня терзали сомнения, правильно ли я поступаю. Но судьба не оставляла нам выбора.
        - До ликвидации центрального реактора осталось десять секунд, - равнодушным голосом продолжал вещать голос из динамиков. - Девять, восемь, семь…
        Больше времени раздумывать у нас не было. Я пожал Наташину руку и пяткой нажал кнопку запуска. Замигала над головой красная лампочка, и капсула плавно въехала в ложе ракетопускателя. Мы крепче прижались друг к другу, после чего произошел мощный толчок, и нас выбросило в открытый космос.
        Со страшной скоростью мы летели по безвоздушному пространству, а за нами уже все сверкало желтым и красным светом, и огненная вспышка взрывающегося звездолета стремительно догоняла нас беспощадной смертельной волной. Если догонит, нам конец. Страшный и мучительный, хотя и мгновенный.
        К счастью не догнала. Отсутствие кислорода не давало огню распространяться на большое расстояние, и взрыв словно задохнувшись стал съеживаться обратно. Однако свое дело он сделал - адмиральского эсминца больше не существовало. Земля спасена! Мы облегченно вздохнули. Но в ту же секунду капсула с громким треском разлетелась пополам, и мы оказались в открытом космосе.
        Без скафандров!
        Мой мозг сработал еще быстрее, спроецировав формулу си же минус оптима два дробь три на эквивалент цитрона, тонкая синяя пленка окружила нас легким сиянием и спасла от воздействия смертельных космических лучей радиационных волн и мощного температурного воздействия. Мы были словно в скафандре. Вот только запаса воздуха этот скафандр был лишен.
        Сейчас мы погибнем мучительной смертью от удушья. Жить нам осталось не больше двух минут.
        Вот и все!
        Может быть лучше было сгореть в звездолете? Во всяком случае, так было бы быстрее. Я поймал прощальный взгляд подруги и привлек ее к себе. Движения у нас были плавные и замедленные, словно у пловцов, которые находятся на морской глубине. И это неудивительно, потому что мы оказались в состоянии невесомости. Мы медленно парили в безвоздушном пространстве, под нами была Земля, над нами было солнце, потом наоборот. И звезды, звезды, звезды вокруг. Мириады звезд. Не знаю почему, но мне так захотелось поцеловать Наташу. На прощанье. Теперь все, что раньше мешало мне и сковывало, завязывало язык, отступило прочь. Скоро мы умрем. Какие тут могут быть условности?
        Наташа и сама все прекрасно понимала. Она грустно улыбнулась, обняла меня одной рукой, другой погладила по волосам, наши взгляды встретились, губы соприкоснулись…

«Прощай, любимая! - подумал я напоследок. Мысли мои замелькали калейдоскопом. - Любовь моя! Да, любовь! Потому что я люблю тебя! Жаль, что здесь нельзя говорить, а то бы я обязательно сказал тебе это вслух. И ты бы меня услышала. Я так люблю тебя, что даже не боюсь смерти, когда ты рядом. Одно только разбивает мне сердце. Ты тоже умрешь. А я ничего не могу сделать, чтобы этого не случилось. Ведь ты должны жить!»
        Наташины глаза, до этого томно закрытые, вдруг распахнулись и как-то странно уставились на меня. И вдруг!

«Я тоже люблю тебя, Сережка! Боже мой! Как же я тебя люблю! И ты дурачок, этого не хочешь замечать!»
        Ее голос! Да-да! Наташин голос. Отчетливо и ясно прозвучал в моей голове. Я даже не понял, что произошло, а когда понял, то не смог сразу поверить. Разве такое возможно?

«Ты? - изумился я. - Ты слышишь мои мысли?»
        Наташа тоже удивленно округлила глаза и неуверенно кивнула.

«И ты, - я сделал паузу, и мысленно стал заикаться, - ты слышала, что я подумал?»
        Наташа кивнула опять.

«И ты, - продолжил я наш мысленный диалог, - ты в самом деле меня того…»
        Наташа отпрянула от меня, и ее губы растянулись в улыбке:

«Да, я все слышала, - ее голос вновь зазвучал в моей голове, и это была самая прекрасная музыка из слов. - Ты любишь меня! Наконец-то ты в этом признался. А то я думала, что никогда не дождусь от тебя этих слов».

«А ты? - завопил я. - Ты? Ты любишь меня?»
        Вместо ответа она опять поцеловала меня.

«Да! Да! Да! - звенел ее голос. - Люблю! Люблю! Люблю!»
        От счастья у меня закружилась голова. Я закрыл глаза и стал проваливаться куда-то вниз, потом взлетел вверх. Так вот оказывается, что такое счастье!
        Не знаю, сколько мы целовались. Как вдруг меня осенила мысль, которая всерьез испугала меня.

«Постой, а почему мы не умираем? Прошло столько времени, куда больше двух минут, мы давным-давно должны были задохнуться».
        Наташа пожала плечами.

«Мне и так хорошо, - подумала она. - Воздух вроде бы и не нужен. Особенно, когда я с тобой целуюсь».
        Надо же, оказывается, что мой организм сам собой перестроился на существование в безвоздушном вакууме и легкие начали вырабатывать кислород из собственных резервов, выкачивая его из крови и перерабатывая скопившиеся в организме шлаки. Интересный метаболизм. Мало того, запасов этих было столько, что я без нужды для себя, мог поделиться ими и с Наташей. Как хорошо, что мы вовремя начали целоваться. Иначе она могла бы погибнуть.
        Наташины руки вцепились в мои плечи так сильно, что я почувствовал боль.

«Послушай! - раздался строгий голос. - А ты случаем не наврал мне?»
        Я даже испугался:

«О чем? О чем я мог наврать тебе?»

«О том, что ты меня любишь? Может ты просто все выдумал, чтобы поцеловать меня и спасти от удушья. А никакой любви нет?»
        Она смотрела на меня так, что я испугался еще сильнее. А вдруг она мне не поверит?

«Я люблю тебя! Наташенька! Я люблю! Честное слово!»
        Можно было подумать, что я оправдываюсь. Но она поверила мне. Руки ее разжались и стали нежно гладить меня. Наташа блаженно вздохнула и с покорностью лесной лани прижалась к моей груди. Я тоже облегченно вздохнул, затем испугался, что ей может не хватить воздуха и снова стал ее целовать. Нет, все-таки ситуация располагает. Целовать и согревать Наташу теперь не только моя привилегия влюбленного, но и святая обязанность врача. Разве можно иначе?
        Мы целовались, обнимались и нам было хорошо. Очень хорошо. Любовь в открытом космосе, в состоянии невесомости, ну разве это не романтично?
        В какой-то момент я уловил чье-то движение сбоку от себя. Не прерывая поцелуя повернулся к нему и увидел летящего верхом на крохотном метеорите астронавта. Казалось бы, меня трудно чем-либо удивить, но тут я слегка удивился. В общем, это был Купидон. Только в этот раз не голый, а в полном космическом обмундировании. Мальчишка радостно улыбнулся мне, помахал рукой и показал поднятый вверх большой палец.
        Боже мой! Ведь это случилось! Я сделал это! Я признался Наташе в любви и узнал, что и сам любим. Узнал лично от нее. Какое счастье!
        Я помахал Купидону в ответ, но тот уже был далеко. Затем и в вовсе исчез из виду. Словно растворился, словно его и не было. А может действительно, он мне привиделся?
        Затем с тревогой я обнаружил, что мой организм начал исчерпывать свои ресурсы. Но не успел я как следует испугаться и расстроиться, как на том самом месте, где я только что видел Купидона, остановился императорский бэ-бэ-эр. Погасли в соплах огни двигателей, бот повернулся к нам носом, и за его лобовым стеклом я увидел улыбающихся и машущих мне руками Стеллу и Геркулеса. Затем бот снова повернулся к нам боком и гостеприимно распахнул нам боковой люк.
        Ребята прибыли вовремя.
        Вот кажется я и добрался в своем повествовании до финала. Хотя сначала его вроде бы и не было видно.
        Мы конечно страшно обрадовались все четверо, что встретили друг друга. Все были живы и невредимы. Не это ли главное? Конечно нет. Земля, планета, которая стала мне родной, была тоже в порядке. Я даже не знал, чему радоваться больше. Тому, что нам удалось ее спасти, или что я рядом с Наташей и знаю, что люблю и любим? Да и Стелла с Геркулесом рядом. За все эти дни я успел крепко полюбить их обоих. В общем, счастье двойное, если не сказать тройное, распирало меня. И не только меня. Геркулес так просто плакал, не стесняясь слез и хлопал меня по плечам так, что подгибались ноги и звоном отдавалось в голове. А Наташу он так просто расцеловал несколько раз. При чем в последний раз очень крепко. Мы со Стеллой даже заволновались. Но все обошлось.
        Когда первый восторг утих, а это случилось где-то через полчаса, Стелла спросила у меня:
        - Куда мы теперь?
        Я пожал плечами:
        - Не знаю. А что предлагаешь ты? Опять прятаться и скрываться от императора?
        - Как, - удивилась Наташа, - а разве мы не возвращаемся?
        И она кивнула на Землю. Я тоже глянул на голубую планету, и внезапно сердце мое наполнилось страстным желанием вернуться домой. Домой, я имею в виду на Землю, а вовсе не туда, где я на самом деле появился на свет. О настоящей моей родине я ничего не помнил. Зато Земля притягивала мой взор к себе все сильнее и сильнее.
        - Мы возвращаемся, - твердым голосом сказал я, обнимая и целуя Наташу. - Конечно же мы возвращаемся.
        Брови Стеллы поползли вверх.
        - Какого черта! - воскликнула она. - Адал! Ты ведь еще не собрал до конца Матрицу Совершенства, а значит остаешься уязвим для императора.
        - Я знаю, - спокойно ответил я. - Но находясь в открытом космосе я истратил слишком много энергии и поэтому не способен на дальнее перемещение. Так что, путь у меня теперь один: обратно на Землю. Там возможно я и восстановлю свой потенциал. Правда на это понадобится время. А что касается императора, то он слишком далеко, и я для него недосягаем. Чтобы создать еще такой же корабль и доставить его до Земли, ему понадобится еще двадцать лет.
        - Ты уверен?
        - Абсолютно. Я знаю это. Разве ты забыла, что я Крутой Пришелец?
        - Что ж, принимать решение, это твое право, мой герцог, - голос Стеллы дрогнул, и она послушно склонила голову.
        Я положил ей на плечо руку:
        - Ты пойдешь со мной?
        Звездная волчица с грустью покачала головой.
        - Нет.
        - Почему? Земля отличная планета. Я уверен, что на ней ты найдешь себя.
        - Мне лучше быть подальше от тебя, Адал Атрейосс. Один раз император уже отыскал тебя по моим следам. Больше этого не повторится.
        - И куда же ты отправишься?
        - Вселенная велика. К тому же со мной Геркулес. - Она повернулась к великому олимпийцу. - Ведь ты не покинешь меня, дружище?
        - О чем речь, любимая? Конечно же нет! - ответил тот.
        - И ты не будешь тосковать по своему Олимпу?
        - По этой дыре? Да ни за что! Ни за какие деньги туда не вернусь.
        Да, Геркулес счастливчик. Ностальгия его нисколько не мучила. В отличии от меня.
        - Направь бот поближе к Земле, - попросил я Стеллу. - У меня слишком мало энергии для прыжка. Не хочу рисковать.
        Бот устремился вперед, пролетел мимо Луны, и та промелькнула мимо словно бензоколонка за окном Мерседеса. Я даже разглядеть ее как следует не успел. Но как-то уже и не хотелось. Все мысли были о доме. Наташа крепче сжала мою руку, и я понял, что она разделяет мои мысли.
        Мы зависли прямо над моим городом.
        - Давайте прощаться!
        Не скажу, чтобы в этот раз прощание было особенно тягостным. Мы крепко пожали друг другу руки.
        - Если тебе будет плохо, - сказала Стелла, - я это сразу пойму и прибуду на помощь.
        - В этом я нисколько не сомневаюсь, - улыбнулся я.
        Наташа после этих слов попрощалась с ней почти сухо. Стелла усмехнулась:
        - В следующий раз, когда мы увидимся, мне надо будет называть тебя герцогиней, госпожа Наташа.
        Никогда прежде она ее так не называла. Наташа после этих слов сразу оттаяла и бросилась к Стелле в объятия.
        - Прости меня Стеллочка, - пробормотала она, - я просто ревнивая дурочка.
        Стелла усмехнулась еще раз.
        - Нашла к кому ревновать! Я ведь носила Адала на руках, когда он был еще младенцем, кормила его из соски и даже сажала на горшок.
        Теперь усмехнулась Наташа. А я хмыкнул.
        - Все, пора домой! Еще немного, и у меня уже не получится.
        Я взял Наташу за обе руки и закрыл глаза.
        Несколько мгновений беспамятства и всякое отсутствие ощущений. Затем ноги коснулись чего-то твердого, и я открыл глаза.
        Наташа была рядом.
        Слава Богу! Получилось!
        Мы стояли в коридоре нашего Альма Матер. Вокруг пахло дымом и гарью и все вокруг было исковеркано. В лестничном проеме мелькнули две фигурки, и мы с Наташей открыли рты, потому что узнали самих себя. Мы, то есть теперь они, побежали наверх, через несколько секунд пять фигур одетых в черное и с автоматами в руках, не заметив нас, устремились за ними. Послышались выстрелы. Затем все смолкло.
        - Что это значит? - выдохнула Наташа. Она была одета точно так же, как в тот день, когда все это началось. Я посмотрел на себя. И на мне та же одежда. Нормальная земная одежда.
        - Это значит, что мы еще успеем на экзамен по топографической анатомии! - крикнул я. - Топочку никакие выстрелы от него не отвлекут. Так что, давай быстрее!
        - А они? - Наташа растеряно кивнула в сторону лестничного пролета. - Они как же?
        - Они? - переспросил я. - О, их ждут потрясающие приключения. - Разве не так?
        - Фантастика!
        Как с этим не согласиться?
        Однако прежде чем бежать на экзамен, мы крепко обнялись и отпраздновали свое возвращение на Землю крепким и сладостным поцелуем.
        Жаль только, что больше Наташиных мыслей я слышать уже не умел. И передавать ей свои тоже. Как бы это пригодилось нам на экзамене. А может все что было, нам только привиделось?
        Нет, изрешеченные пулями стены, говорили, что все было по-настоящему. А вот будет ли продолжение, не могу сказать даже я - Крутой Пришелец.
        Хотя, кто знает? Матрицу Совершенства я так до конца и не собрал. А где-то ведь еще существуют мои братья.
        notes
        Notes

 
Книги из этой электронной библиотеки, лучше всего читать через программы-читалки: ICE Book Reader, Book Reader, BookZ Reader. Для андроида Alreader, CoolReader. Библиотека построена на некоммерческой основе (без рекламы), благодаря энтузиазму библиотекаря. В случае технических проблем обращаться к