Кабинетный апокалипсис Дмитрий Тарабанов
#
Тарабанов Дмитрий
Кабинетный апокалипсис
Дмитрий ТАРАБАНОВ
КАБИНЕТНЫЙ АПОКАЛИПСИС
Пьеса по мотивам рассказа Д. Тарабанова
"Все ключи одной печати"
Действующие лица:
Рудольф Ваннерманн, коллекционер оккультной литературы; Хьюго Каупман, старый поэт, близкий друг Рудольфа Ваннерманна; Ричард Брайтон, архивариус, знакомый обоих; Незнакомец, представляется редактором "Всех ключей одной печати"; Балетная труппа, выходы которой описаны в первом приложении.
Действие первое: 18 ноября 1999
Место действия: Флоренция, Кабинет Ричарда Брайтона. Вечер. Небольшая комната, сплошь заставленная стеллажами с книгами, камин; стол освещается настольной лампой. На стуле, спиной обращенный к камину сидит архивариус Брайтон. Рядом, на смежной стороне стола - коллекционер Ваннерманн. Архивариус сосредоточенно изучает книгу при помощи лупы.
Брайтон: Никаких сомнений: это почерк монахов нубну. Поэтому я сразу решил, что она краденая.
Ваннерманн: Нубну... Никогда не приходилось о них слышать.
Брайтон: (Качая головой) Это не из-за вашей неосведомленности, уважаемый мистер Ваннерманн. Нубну просто следят, чтобы о них знало как можно меньше людей. Или вообще не знали.
Ваннерманн: Довольно странный экслибрис. Видно, что работал профессионал, но я не знаю ни одного частного коллекционера с таким символом библиотеки.
Брайтон: Вы все еще не желаете согласиться, что книга принадлежит племени полузабытых монахов.
Ваннерманн: Знаете, Ричард, не каждый день появляются конкуренты с такими книжками (Гладит поверхность книги.) Это человеческая кожа, не так ли?
Брайтон: Прошу прощения, но вы ошиблись. Книга принадлежит периоду, когда переплет делали более гуманными методами. А конкурентами, как вы сказали, у них больше прав считать вас. Сколько вы уже этим занимаетесь?
Ваннерманн: Не меньше четырнадцати лет.
Брайтон: Вынужден согласиться, что вы весьма преуспели.
Ваннерманн: Спасибо за комплимент... Расскажите мне о них побольше.
Брайтон: Мистер Каупман вас не заждется?
Ваннерманн: Я думаю, его это не затруднит. В конце концов, здесь есть неподалеку хорошее кафе, и он непременно туда зайдет, если посчитает мое отсутствие скучным..
Брайтон: Тогда о нубну (Ричард вертит оловянное перо, поднятое со стола.) Это племя монахов, если можно так выразиться, которое живет где-то в западной Европе. Намного древнее, чем тамплиеры. Успешно пережили времена инквизиции, поскольку никогда не считали за цель встревать в судьбу государства. Концентрировали в своих руках исключительно книги.
Ваннерманн: Собирали обыкновенную библиотеку или оккультную?
Брайтон: Оккультную. Причем, то ли нубну, то ли сам случай заботился, чтобы книги в Монастыре оказывались в единственном экземпляре. Если порыться в архивах, можно найти не одну историю странных пожаров, в результате которых сгорал весь тираж определенной книги, а авторский экземпляр пропадал прямо из рабочего стола.
Ваннерманн: Простите мое невежество, но ни об одном пожаре я не слышал. Наверное, их уже давно не было. Сами понимаете, в издательствах теперь отличная противопожарная система, да и писатели хранят произведения преимущественно в файлах.
Брайтон: А как же насчет вашего друга Каупмана?
Ваннерманн: О, это совсем другой случай. Он ведь поэт. Такую вещь, как стихи, довольно сложно представить на экране компьютера. Это из той части литературы, которую нужно по-прежнему писать при свете свеч и на пергаменте. (Усмехается) И насколько же велика их библиотека?
Брайтон: Сам не видел, сказать не могу. Могу только предполагать.
Ваннерманн: И?
Брайтон: Велика. Наверняка, крупнейшая из оккультных в Европе. И в библиотеке этой хранятся отнюдь не случайные книги.
Ваннерманн: А это тоже неслучайная? (Протягивает книгу архивариусу.)
Брайтон: (Смерил собеседника изумленным взглядом) "Дыхание дьявола" почти легендарная книга. Она просто чудом у вас оказалась.
Ваннерманн: Вы же сказали, что уверены в том, что книга краденая.
Брайтон: Ну, не так уж просто унести что-то из библиотеки нубну. И если кому-то это удавалось, то только методом кражи. Ненадолго, правда...
Ваннерманн: Что значит "ненадолго"?
Брайтон: Вы же не верите в мистику.
Ваннерманн: Правда. С книгами не может быть ничего связано, кроме обыкновенных предубеждений и труда тех, кто их создавал.
Брайтон: Я тоже так думаю. Но знаете, случаются в жизни неожиданности, совершенно незакономерные, но постепенно превращающиеся в закономерность...
Ваннерманн: Избавьте меня от этого! (натужно смеется) Лучше расскажите об экслибрисе.
Брайтон: Ну, для начала, (открывает книгу на форзаце) рисунок и надписи выполнены кровью.
Ваннерманн: Ритуальный рисунок?
Брайтон: Нубну верили, что заключают пакт с Люцифером, отдавая души только за уверенность, что с книгой не случится никакая беда. Совершенно фанатическое предубеждение.
Ваннерманн: Согласен.
Брайтон: Некоторые буквы, например "m" и "n" внизу перечеркнуты. "t" еще перевернуто. Это совсем сатанинский манер. Не думаю, что кто-то, кроме нубну, может так подписывать.
Ваннерманн: А подражатели? Вы не исключаете эту возможность?
Брайтон: Есть один способ проверить (пожимает плечами).
Ваннерманн: Какой?
Архивариус поворачивается к камину и бросает книгу в огонь.
Ваннерманн: Черт подери! Только не в огонь!
Рудольф вскакивает, и бросается к камину. Кочережкой оттаскивает книгу из огня.
Брайтон: (Не оборачиваясь) Ну что, убедились?
Ваннерманн: Книга не пострадала ничуть... Такие же желтые страницы, гладкая кожа..
Огонь не тронул ее! (Поворачивается к архивариусу) Вы знали об этом. Но... Откуда?
Брайтон: Я же сказал, что бывают незакономерные явления, которые потом, в последствии, становятся закономерностями.
Ваннерманн: Расскажите в подробностях?
Слышится скромный звон дверного звонка.
Брайтон: Наверное, это мистер Каупман. (Встает) Я открою.
Ваннерманн: Не нашел кафе... (Возвращается за стол и продолжает рассматривать экслибрис; бубнит) Да... Кольцевая гряда гор... в огромной рытвине полыхает пламя. Наверняка, изображение входа в ад. Готов поклясться, что никогда не встречал гравюры такого рода. И эта надпись: "Все ключи одной печати". Что бы она могла означать.
В кабинет заходят архивариус с седоватым человеком - поэтом Каупманом.
Брайтон: Мистер Каупман вас уже заждался. (Поворачивается к только что вошедшему гостю) Не выпьете чаю?
Каупман: Думаю, нам уже надо идти (Часто кивает) Рудольф, пойдемте.
Ваннерманн: Секундочку, у меня еще один вопрос. Я смогу найти монастырь?
Брайтон: Нубну?
Ваннерманн: (Кивает.)
Брайтон: Вы можете поискать по гравюре. Некоторые мои знакомые уже так делали. И знаете, холодная логика много чего может сделать...
Ваннерманн: Не думаю, что это самый действенный метод.
Брайтон: Я тоже. Проще будет, если я сам дам наводку. Может все-таки по чашечке чаю? Вы любите бергамот?..
Действие второе: 25 ноября 1999
Место действия: Флоренция, Кабинет Ричарда Брайтона. Холодный вечер. Архивариус в привычной домашней одежде впускает только вернувшегося из поездки Рудольфа Ваннерманна в прихожую. Они вместе следуют в кабинет.
Ваннерманн: (Входя) Неудачная поездка... Право, я сам не знаю, чего я так расстроился. И чего я вообще от нее ожидал...
Брайтон: И как? Неужели ничего не нашли?
Ваннерманн: (Хмуро качает головой; Не прекращая сопеть после промозглого осеннего воздуха, сбрасывает плащ.) Нет, Ричард, монастырь-то я нашел. Вернее, то, что от него осталось.
Брайтон: (Принимает плащ и вешает его в гардероб) Что-то я вас не совсем понимаю.
Ваннерманн: Да я тоже мало что понимаю.
Брайтон: Налить вам чаю? Согреетесь.
Ваннерманн: Если можно, я бы не отказался от чего-нибудь погорячее. Виски у вас найдется?
Брайтон: Можно поискать... (Направляется к бару; открывает дверцу, переставляет бутылки) Так что у вас там?
Ваннерманн: (Садится на стул, стоящий у рабочего стола архивариуса и прикрывает уши руками) Ричард, я, честно, вымотался. Знаете, проехал пол-Европы, чтобы побродить по пепелищу, где и гостиницы нормальной-то найти не удалось. А потом сразу к вам. Больше меня во Флоренции ничего не держит.
Брайтон: Я понимаю. (Присаживается и наливает виски в фужеры) Я сам редко пью, но бывают моменты... А по пепелищу чего вы бродили, если можно поинтересоваться?
Ваннерманн: (делает большой глоток) Монастыря нубну.
Брайтон: Он сгорел? Как давно?
Ваннерманн: За два дня до моего приезда.
Брайтон: (Качает головой) Да случаются в жизни неожиданности. Вы с кем-нибудь из нубну встречались? Расспрашивали про библиотеку?
Ваннерманн: Ни библиотеки, ни нубну. (разводит руками) Единственные, кто мне попались, это пожарники, чересчур бегло разговаривающие по-испански. Они мне ясно втолковали, что сооружение это было уже давно заколочено, и из жильцов там могли быть только крысы да бродяги... А когда я упомянул про библиотеку, он улыбнулся и предложил мне пойти ее поискать.
Брайтон: (Подается вперед) И ваши действия?
Ваннерманн: Ну что мне оставалось делать? Вы же сказали, что рукописи не горят. Не знаю, могли ли нубну подать договора на апелляцию и вернуть свои души, но ни книг, ни монахов я не обнаружил. Обглоданные пламенем каменные стены и сугробы пепла. Я измазался по шею и возвратился в полном отсутствии настроения. Мы его сейчас с вами расхлебываем. Кстати, хорошее виски...
Брайтон: О, благодарю!.. А вы не спрашивали, насколько давно ставни были заколочены?
Ваннерманн: Лет пятьдесят.
Брайтон: Да, нубну знали, как прятаться.
Ваннерманн: Вы же говорили, что кто-то из ваших знакомых был там.
Брайтон: Проездом. (Улыбается и отводит глаза)
Воцаряется молчание. Рудольф Ваннерманн выкладывает из чемодана герметический пакет и, достав из него книгу, принимается ее разглядывать.
Брайтон: Вижу, ваш интерес к ней не остыл.
Ваннерманн: Я думаю, что стало с остальными книгами библиотеки. Жалко было бы потерять такую коллекцию.
Брайтон: Вы точно уверены, что книги не уцелели при пожаре?
Ваннерманн: Надеюсь. В крайнем случае, если они попали в руки одному из моих конкурентов, мне придется на время, на очень длительное время позабыть о киче...
Снова молчание.
Брайтон: (Качает головой, глядя в потолок; тихо спрашивает) Вы не находите все это забавным?
Ваннерманн: Забавным? Что же тут забавного?
Брайтон: Экслибрис. Я имею в виду надпись и гравюру, выполненные кровью на форзаце вашего экземпляра. Там изображены горы и пламя в центре. Не знаю, как нубнам удалось так долго продержать свою библиотеку, но никто другой не рискнул бы изображать в экслибрисе пламя. Опасно, знаете ли. Чем черт не шутит?
Ваннерманн: Никто бы другой не рискнул изображать в экслибрисе перевернутые кресты. И, тем не менее, нубну, если они действительно существовали в природе, довольно долго хранили свои книги. (Вздыхает) А горы там и впрямь, высокие и красивые.
Брайтон: Рад, что хоть это вам понравилось.
Ваннерманн: Да, но после такой поездочки я не против расслабиться где-то в культурном центре. Может, остаться у вас во Флоренции? Хорошенько отмоюсь, высплюсь, похожу по музеям. В конце концов, с мистером Каупманом приятно общаться.
Брайтон: Так и сделайте! Я могу составить вам компанию в походе по экспозициям. Я человек ленивый, пока меня не вытащишь из кабинета, я и не вспомню, что географический мир несколько шире, чем мое обиталище, (тихо смеется) Кстати, раз мы уже заговорили о мистере Каупмане, я вспомнил интересную деталь из его биографии.
Ваннерманн: Странно, мне казалось, что Хьюго успел сообщить мне все о себе и своем творчестве за эти три года. Язык у него, как у любого другого поэта, подвешен хорошо, если дело его касается...
Брайтон: Он не любит вспоминать этот факт. Для него по тем временам это ударом было. Сами посудите, вторая книга молодого поэта, стопка страниц, полная надежд... Поезд с тиражом останавливают гитлеровцы и полностью уничтожают тираж. Позже выяснили, что это была наводка. Фашисты были совершенно уверены в том, что поездом перевозят литературу, распространяемую движением Сопротивления.
Ваннерманн: Но вторая книга Каупмана "Ветер тяжелых елей" благополучно увидела свет уже после окончания войны!
Брайтон: То была третья книга. Вторая называлась "Как я нашел Люцифера". Сборник совершенно странных стихотворений. По тем временам он был очень молод, а в германии бушевал религиозный экзистенциализм... Знаете, с помощью оккультных штучек пытались выследить подводные лодки врага и прочее... Каупман счел тему сатанизма интересной, и, как он сам утверждал, сочинение получалось гениальным.
Ваннерманн: А он не пытался восстановить черновые варианты?
Брайтон: Думаю, он не станет этого делать и сейчас. Удар был слишком тяжел, тему эту он забросил далеко, считая слишком опасной. Скорее, все-таки не опасной, а несчастливой для него.
Ваннерманн: Странно, он проявлял интерес к моим изысканиям. Брал у меня кое-что из коллекции...
Брайтон: Может, что-то и осталось. Но он глубоко семейный человек... Сейчас, после смерти жены живет один, но дети его по-прежнему навещают. И ему не хотелось бы подавать им повод для учинения его в старческом слабоумии.
Ваннерманн: Ни в коем случае! Мистеру Каупману еще работать и работать. Четырнадцать сборников - это не так уж и много. Может, новый хоть чем-нибудь и отметят. Хотя в этом я серьезно сомневаюсь. Он хорош как друг, но как поэт совершенно некудышний. Надеюсь, вы не скажете ему, что я так о нем отзывался?
Брайтон: Что вы! (поднимает руки) Я придерживаюсь по поводу его стихов такого же мнения. Хьюго просто приятный человек.
Ваннерманн: Да, но уничтоженный тираж и нубны, безусловно, имели связь. В этом не приходится сомневаться.
Брайтон: Вот видите, мистер Ваннерманн! Вы все-таки согласились, что бывают незакономерные явления...
Ваннерманн: Которые становятся закономерностями. Да. Иногда такое случается. Иногда. Никак не чаще... Дружный смех.
Действие третье: 29 ноября 1999
Место действия: Флоренция, квартира Хьюго Каупмана. Вечер. Небольшая комната, абстрактные гравюры на стенах, фотографии детей, жены; камин, три мягких кресла, выстроившихся у камина; в двух правых сидят архивариус Брайтон, коллекционер Ваннерманн. Поэт Каупман, стоя с закрытыми глазами, читает стихи.
Каупман: Густые тени пепла - чешуей На лицах близких и врагов. Чернильным крыльям закричу: "Постой!" И отмотаю киноленты снов.
Я не попрусь сегодня с рани вброд, Фильм через час начнется вновь. И все же... Вздор! И все же... Пусть! Чтоб только задом наперед...
Ваннерманн и Брайтон аплодируют.
Ваннерманн: Господин Каупман, просто великолепно! Вы порадуете нас еще чем-нибудь из своих сочинений?
Каупман: (расплывается в широкой улыбке и кивает головой в знак благодарности) Обязательно, только сперва промочу горло.
Ваннерманн: А стихи ваши заметно улучшились.
Каупман: Вы мне льстите. (Наливает в стакан сок)
Ваннерманн: Вполне возможно.
В прихожей слышится трель звонка.
Каупман: (Не допив сок, обращается к гостям) Секундочку. Я никого не жду, но открыть обязан. Вдруг дети сделали сюрприз. Майкл и Шер должны были проездом перечеркнуть Италию, гляди, заскочили...
Брайтон: Мы подождем. Правда, мистер Ваннерманн?
Ваннерманн: Правда. (Кивает, не прекращая поглаживать переплет "Дыхания дьявола")
Каупману открывает дверь. Из прихожей доносятся радостные возгласы. В квартиру заскакивает статный и подтянутый незнакомец, с тщательно выбритым лицом.
Незнакомец: Мистер Каупман! Как я рад вас видеть! Вы мой яростный поклонник, а я ваш лучший издатель! Позвольте вручить мне ваш авторский экземпляр... (небрежно затолкал старика Каупмана в комнату, где сидят гости)
На лицах всех троих необычайное удивление.
Незнакомец: Я рад, что вы меня помните (вручает опешившему Каупмана толстый бумажный сверток) Я всегда говорил, что много талантливых авторов, достаточно преданных делу литагентов, но вот талантливых и преданных делу редакторов - очень и очень мало. Как вам повезло, что вы решили иметь дело со мной.
Каупман: Но...
Незнакомец: Что вы, автографы я не раздаю из принципа, а ваш у меня уже давно есть. В эту великую книгу, к сожалению, вошла только часть вашего текста, потому что только она являлась в должной мере заклинающей и существенной. Всю воду я выжал. Да не бойтесь, вы не один! Чтобы добиться желаемого результата, нужно сделать хорошую квинтэссенцию. Там закладочка в вашем разделе...
Каупман: А как же копирайт, права?
Незнакомец: Все в порядке. Я перекупил права у "Немецкого Ястреба". Не я литагенты. Они об этом позаботились. (Махает рукой, собираясь уходить)
Каупман: Стойте, а что хоть за книжка?
Незнакомец: (Из прихожей) Вторая.
Каупман: Вторая... (Вслед убегающему незнакомцу) Может, чашечку чаю?
Незнакомец: Мне нужно оббежать остальных ваших соавторов... Премного благодарен!.. (Слышится уже за дверью)
Дверь захлопывает ветром. Хьюго садится в кресло и принимается разворачивать бумажный сверток.
Ваннерманн: Кто это был? В присутствии хороших манер его не упрекнешь.
Каупман: (не отвечает, продолжая срывать с книги клочья бумаги)
Брайтон: Разве вы не догадались? Нас же посетил сам редактор.
Ваннерманн: Редактор чего?
Каупман: Вот этого. (Поднимает книжку)
Книга достаточно толстая, напечатанная на хорошей белой бумаге и обернутая желтоватой кожей.
Ваннерманн: Все ключи одной печати... Экслибрис нубну на обложке? Это что - перепись? Каталог того, что было в библиотеке монастыря? Я, честное слово, ничего не понимаю.
Каупман: А я для себя только при виде переплета очень важный вопрос уяснил. (Пододвигает кресло поближе к поэту) Вы спрашивали, не человеческая ли кожа на вашей книге. Я ответил, что нет. А здесь - самая, что ни на есть человеческая.
Ваннерманн: (Морщится) Выходит, этот экслибрис - татуировка? Сделанная при жизни?
Брайтон: Боюсь предположить, но это так. Книга обшита кожей монаха, одного из нубну. Необычно для гуманистской литературы конца двадцатого века. Можем назвать это постмодернизмом. Чтобы не называть Черным Евангелием.
Ваннерманн: Бедняги. Пожар был последним испытанием на верность, которое выпало пережить им...
Брайтон: Не забывайте про договор с дьяволом! Даже после сбора нужного материала для книги, они еще долго проработают в одной редакции...
Каупман открывает свой раздел, отмеченный закладкой.
Ваннерманн: А? Ну-ка, ну-ка! (присматривается) Вот это да!
Брайтон: Да, старый поэтишко, наверное, мы недооценивали ваш поэтический дар...
Ваннерманн: "Книга пророка Каупмана". (Смеется и дружески хлопает Хьюго по плечу)
Каупман: Черного пророка.
Некоторое время трое молча листают страницы "Ключей".
Брайтон: Книга Мацеррино, Книга Ли Анслея... Готов поспорить, в конце есть Откровение Редактора... Книга Фредерика...
Ваннерманн: Ага! Части из "Дыхания дьявола". Мне бы хотелось сравнить ее со своим экземпляром и вычислить коэффициент редакторского сокращения. (Поднимается и расправляет брюки на коленях; оглядывает комнату) Где "Дыхание дьявола"? Кто-нибудь его видел?
Брайтон: Я не брал. (Поднимает руки)
Ваннерманн: (Суетливо) Да куда же оно запропастилось? Я только его в руках держал. .
Брайтон: До прихода самого дьявола.
Каупман: Знаете, есть такой редакторский закон? "Рукописи не возвращаются и не рецензируются". Слышали когда-нибудь?
Ваннерманн: Черт! (Садится)
В комнате повисает гнетущая атмосфера. Архивариус задумчиво кивает головой. Наконец он вносит предложение:
Брайтон: Может, все-таки вернемся к тому, что делали до прихода Черного Мессии? Послушаем стихи нашего друга, мистера Каупмана?
Каупман: Вас устроят стихи из "Ключей"?
Брайтон: Нет. (Отбирает у него книгу) Это старье. Тем более, услышат их еще многие, в отличие от остальных ваших, которые редактура посчитала слишком "мокрыми". Что-нибудь из последнего вашего сборника, если можно.
Ваннерманн: Да. Что-нибудь из интимной или пейзажной лирики.
Каупман: Хорошо. (Зажмуривает глаза)
Листва, как книжные страницы Смахнет слезу с себя самой. Ты возвращаешься из Ниццы, Но возвращаешься другой.
Мы все уже не те. Когда-то Еще бы дал я всем тот бой! И наплевав на конец света, Остался б до утра с тобой...
Брайтон: (Осторожно кладет книгу в огонь; пламя охватывает страницы, точно перелистывает) Уже поздно, Хьюго, я, наверное, останусь у Вас. Думаю, мистер Ваннерманн ко мне присоединится.
Ваннерманн: (С болью в голосе при виде горящего экземпляра) Несомненно!
Каупман: (Оглядываясь и возвращаясь в кресло) Не возражаю. В такие моменты лучше всем держаться вместе.
Брайтон: И еще... Я бы не против почитать на ночь Библию. При огромном количестве книг, которые из шкуры вон нужно прочесть, частенько забываешь о классике. Особенно о Библии. Мой хороший друг не уставал повторять, что редактура там божественная. И сейчас мне больше всего хочется с ним согласиться.
Все остаются сидеть на своих местах, а в комнате медленно меркнет свет.
КОНЕЦ
3.08.02 Николаев
ПРИЛОЖЕНИЯ
1. ВЫХОДЫ БАЛЕТНОЙ ТРУППЫ
Прелюдия:
Тревожная музыка. На сцене полумрак. Двое актеров уже сидят за столом, но виднеются только их силуэты (камин еще не горит). С правой стороны сцены появляются два человека в просторных мешковатых одеяниях - монахи, они, ритмично шагая, словно волоча ноги, продвигаются к середине сцены, под ритм музыки передавая друг другу сияющую изнутри книгу. С другой стороны, точно таким же способом, навстречу монахам движутся двое мужчин в черной походной одежде - наемники. Монахи, завидев наемников, мечутся вокруг стола, пытаясь спрятать книгу или уберечь ее от воров. Наемники вытанцовывают вокруг них, силясь отобрать книгу. В ходе артистической схватки, наемникам удается завладеть книгой. После того, как книга переходит из рук в руки, танцоры разбегаются в разные стороны. Тревожная музыка затихает. На сцене разгорается камин. Светлеет. Начинается первое действие.
Между первым и вторым действиями:
Тревожная музыка. Сцена темнеет, позволяя актерам разойтись в разные стороны. Восемь монахов выстраиваются в круг перед пульсирующим комком ткани. Они выполняют синхронные движения, вздымая руки и опуская. Оббегают комок хороводом. Наконец приседают в ожидании, склонив головы. Музыка затихает. Под взрыв музыки алый комок распахивается и накрывает съежившихся монахов красной тканью. Ткань подсвечивается сверху и извивается, создавая эффект огня. Пока монахи корчатся под покровом, из-под ткани выскальзывает сокрытый все это время практически обнаженный человек (в трико телесного цвета) и крадущейся походкой ускользает за пределы сцены. Монахи, не снимая ткани и прижимаясь друг к другу плотнее, быстро исчезают за кулисами. Тревожная музыка затихает. На сцене разгорается камин. Светлеет. Начинается второе действие.
Между вторым и третьим действиями:
Тревожная музыка. Сцена темнеет, позволяя актерам разойтись в разные стороны. По краям сцены недвижимо стоят два человека в костюмах, облокотившись на этюдники с абстрактными работами. Три танцора в одеждах, аналогичных одеяниям Каупмана, Ваннерманна и Брайтона, носятся от одного этюдника к другому, останавливаясь возле каждого подолгу, замирая в восхищении или принимая критическую стойку. Все это время, точно по следам за ними носится полуобнаженный человек в трико телесного цвета, но всякий раз преследующий и преследуемые оказываются в разных частях сцены. Наконец, обе стороны утомляются и разбегаются кто куда. В это время происходит смена декораций. Пропадает стол, и вместо него появляется третье кресло. В креслах уже сидят два актера, третий стоит с поднятой рукой. Тревожная музыка затихает. На сцене разгорается камин. Светлеет. Начинается третье действие.
2. ТЕКСТ ЗАКЛЮЧИТЕЛЬНОЙ ПЕСНИ ПО "СТИХАМ КАУПМАНА" (Музыка - Dyxzei 'For my madness')
Густые тени пепла - чешуей На лицах близких и врагов. Чернильным крыльям закричу: "Постой!" И отмотаю киноленты снов.
Я не попрусь сегодня с рани вброд, Фильм через час начнется вновь. И все же... Вздор! И все же... Пусть! Чтоб только задом наперед...
И все ключи одной печати Нам опечатают судьбу. То сердце бьется словно платье, Монаха платье на ветру.
То день отмерян пантомимой, То холод лезет в воротник, Не доходя, струится мимо Тот всех ключей один родник.
Припев: Листва, как книжные страницы Смахнет слезу с себя самой. Ты возвращаешься из Ниццы, Но возвращаешься другой.
Мы все уже не те. Когда-то Я всем бы дал еще тот бой! И наплевав на конец света, Остался б до утра с тобой...
3. МУЗЫКА К ПЬЕСЕ
Во время выходов балетной труппы: Dyxzei - 'Outlie' Во время действий: Dyxzei - 'Meeravizu' Песня (не входит в пьесу): Dyxzei - 'For my madness'
4. ЗАРИСОВКИ ДЕКОРАЦИЙ
5. ИСТОЧНИК ПЬЕСЫ (Смотреть рассказ Д. Тарабанова "Все ключи одной печати")
|
